«Иногда нам снятся старые собаки»

Иногда нам снятся старые собаки (fb2) - Иногда нам снятся старые собаки [сборник litres] 831K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Сослан Эдуардович Плиев

Сос Плиев Иногда нам снятся старые собаки (сборник)

© С. Плиев, 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2017

* * *

Раз-два-три

Своим главным достижением в жизни я считаю наличие трех детей. Это однозначный успех. В Осетии многодетный отец – безоговорочный лидер в гонке альфасамцов. Кто-то покупает роскошную машину, кто-то дорогие часы. У меня трое детей. Я уже вообще могу ходить пешком и определять время по солнцу. Но нельзя! Ведь от отца троих детей все ждут только разумных поступков. Надо быть терпимым и положительным. «У тебя трое детей! Ты должен соответствовать!» Многодетный отец – это статус, плохой отец – это репутация.

Но при этом мужчина с тремя детьми немного изгой в мужской компании. Все обсуждают вчерашний футбол, а ты молчишь. Ты не поддерживаешь эту чисто мужскую тему… Потому что вчера, когда все смотрели футбол, ты смотрел новый сезон «Маленьких пони». Что ты можешь рассказать друзьям? «Вы знаете, во вчерашней серии Королева Крисалис хипишнула с Принцессой Каденс возле волшебного дуба! А Принцессу Каденс никто не поддержал. Ни Пинки Пай, ни Эпплджек! Беспреде-е-ел!» И пацаны забывают про футбол, нервничают и курят…

Я действительно знаю всех этих пони по именам. Я знаю по именам всех героев мультсериалов. Поверьте. Это полезное знание. Однажды в магазине игрушек очень красивая девушка выбирала подарок своей трехлетней племяннице. Она не знала, что купить. Я стоял рядом, смотрел, как она мучается, потом небрежно сказал: «Возьмите фею Флору! Вы не знаете Флору? Это же из кукол Винкс! Это актуально… Нет, вы что! Это же Блум! Как можно путать? Это же совершенно разные персонажи!»

С таким видом даме предлагают отведать вина: «Оцените это Шато О-Брион урожая шестьдесят седьмого года… Чувствуете нотки радости, которые заиграли в вашей груди?»

Но я был кукольным сомелье: «Возьмите эту куклу… Оторвите ей башку! Чувствуете, где у вас заиграло детство?»

Я произвел на ту девушку сильное впечатление. Мы даже обменялись телефонами. Она обещала позвонить и не обманула. Позвонила в тот же вечер и спросила, какие капли лучше всего снимают колики у младенцев. Она звонила часто. У неё много племянников… У всех колики… Почему-то жена, как и вы, тоже не поверила в эту историю…

Отцу троих детей малознакомые люди постоянно задают идиотский вопрос: «Уау! У вас уже трое! Вы не планируете четвертого?»

Обычно это спрашивают женщины, которые свой материнский инстинкт удовлетворяют при помощи чихуахуа. Они считают, что мы с женой должны нарожать детей за всех. Решить демографические проблемы России. Семья десантников, которая выключает свет в спальне с криком: «Никто, кроме нас!»

– У вас трое! Уже пора четвертого!

– Мммм! Ну, конечно! Спасибо, что напомнили! Алло? Дорогая! Мне тут намекнули! Что-то давно мы не заводили нового ребенка!

– О! Дорогой! И вправду! Я так беспечна! Уже семь лет никого не рожала! Прям столько времени коту под хвост!

Я не понимаю. Почему при встрече с мужчиной, который прогуливается с тремя детьми, возникает желание говорить только на темы продолжения рода и плодородия? То есть я произвожу впечатление человека, который ничем больше уже не интересуется?

И к чему эти советы: «Ой! Вам нужен ещё один мальчик! Девочек же у вас две! А сынок один. Ему же скучно!»

Во-первых. Ему не скучно. И всем, кто случайно оказался рядом с ним, тоже не скучно. Так нескучно было русским, когда на них напали татаро-монголы. Татаро-монголы делали всем нескучно двести лет. Мой сын Давид может сделать вам нескучно за две минуты. Он покрывает весельем примерно пятьдесят квадратных метров вокруг себя. Он несет людям радость. Дважды. Первый раз, когда они с ним знакомятся, второй раз, когда он уходит. И никто не сюсюкает «Ну ты же плидешь к нам ищё?» Просто сдержанно прощаются: «До свидания, Давид».

Давиду сейчас семь лет. Он манипулятор. То, что он идеальный переговорщик, мы поняли, когда ему было 4 года. Он тогда еще не очень хорошо разговаривал. Он всегда выигрывал все споры со мной. Он всегда выдвигал аргумент, об который разбивалась любая моя претензия. Я мог его ругать за бардак в детской, за разбитый стакан, за пластилин, которым накормили кота… И вот я ругаю его, даже угрожаю отшлепать! Мой сын молчит, сопит, но, дождавшись паузы, произносит только одну фразу: «Писить хочу». И всё. Сеанс воспитания закончен. Это железобетонный аргумент, который одновременно пробуждает во мне отцовский инстинкт, инстинкт самосохранения и мужскую солидарность.

– Давид! Негодяй! Зачем ты поджег занавеску?!

– Писить хочу.

И всё. Сменил тему.

Жаль, что это не работает в нашем взрослом мире.

– У вас просрочка ипотеки, и мы передаем дело в суд!

– Писить хочу.

И всё. Забыли про кредит. Ищем место, которое можно пометить.

Нет. Я пока не готов ко второму мальчику. Поэтому меня раздражает эта теория: «У вас две девочки и один мальчик! Нужен ещё один мальчик!»

Глупости. Дети не должны рождаться согласно каким-то геометрическим расчетам. «Так! У нас две девочки и один мальчик. Не порядок. Хаос. Нужен ещё один пацан для симметрии!» Дети создаются в процессе, где логика, здравый смысл и твердый расчет задействованы меньше всего. Если нет логики, здравого смысла и твердого расчета, результат не может быть симметричным в принципе. Посмотрите на «Ладу Приору».

Более того. Трое детей идеально вписываются в дизайн нашей квартиры. В случае наказания у каждого ребенка свой угол. Четвертый угол занят торшером, и там стоит моё кресло. И в этом углу хорошо ловит «вай-фай».

Моя жена считает, что я неромантичный циник и прагматик. Возможно. Иногда я замечаю, что мой цинизм и прагматизм передались моим детям. Простой пример. Золушка. Все помнят эту историю? Принц ищет девушку, которая его вштырила и убежала, потеряв туфлю. И принц носится с этой туфлёй и обещает жениться на всякой, кому туфля будет впору. И все девочки мира представляют себя этой самой Золушкой и всю жизнь ждут принца с туфелькой. Ждут все, кроме моей старшей дочери. Она прагматик, ей одиннадцать, и у неё уже 36-й размер обуви.

Мои гены спасли её психику, исключив из числа тех дур, которые ждут принца. И она его не ждет. Она ждет, когда её нога вырастет до 37-го и она сможет носить туфли своей матери! И мне кажется, она дождется этого быстрее, чем инфантильного принца, который запал на карлицу.

Моя младшая дочь Алиса стяжатель. Она обожает деньги. Она верит в то, что молочные зубы, которые у неё выпадают, уносит мышка, оставляя взамен под подушкой деньги. Мышка, которая живет у нас в квартире, не то чтобы скупая… Учитывая количество детей в доме, сто рублей за молочный зуб – нормальная цена. И в принципе Алису эта цена тоже устраивала. Но однажды Алиса гостила у дедушки с бабушкой, у неё выпал зуб, и мышка деда принесла за этот зуб пятихатку. Я не смог объяснить ребенку, почему мышка, живущая у деда, такая щедрая. Я попытался намекнуть деду, чтобы он приструнил транжиристого грызуна. Но мой тесть только отмахнулся. И теперь Алиса, как только оказывается в гостях у дедушки, старается расстаться как можно с большим числом молочных зубов. Меня это пугает. Алиса монетизирует свой организм! Она недавно прочла объявление «Покупаем волосы дорого» Долго выясняла у меня, какая длина волос необходима для осуществления этой сделки. Теперь я боюсь, а вдруг она узнает цену донорской почки?

Все мои дети ходили и ходят в один детский сад. Когда пошла старшая, я купил в группу телевизор и ДВД. Когда пошла средняя – поменял два унитаза в туалете. Когда настало время Давида, я понял что могу объявлять конкурс. Три группы претендовали на одного мальчика. Ко мне подошла воспитательница одной из них и, подмигнув, спросила: «Может, как-нибудь договоримся?» Это был единственный случай, когда я участвовал в коррупционной схеме, где объектом коррупции был мой сын.

Мы договорились. Поэтому Давид приходит в садик к десяти, имеет право не есть манную кашу, не спать в обед, выбирать, какую именно сказку будет слушать вся группа, и может уносить домой понравившиеся игрушки. Детский сад «Ивушка» стал для моего сына пятизвездочным турецким отелем, где «Всё включено»!

Быть отцом не просто в принципе. Твои дети совершают ошибки, ведут себя не так, как бы тебе хотелось, ты нервничаешь, психуешь, наказываешь их, но твоя мама в этот момент говорит тебе: «Вспомни себя в их возрасте…»

Мамы всегда так говорят. И мамы бьют в точку.

…Кто-то покупает роскошную машину, кто-то дорогие часы. У меня трое детей.

Но машина устареет, часы вы можете потерять, а дети останутся с вами навсегда.

Да. Ещё отец троих детей чаще говорит банальности и становится немного Капитаном Очевидность.

Верблюд

Пошли мы как-то с четырехлетней Даной в зоопарк. Мы туда часто ходили. Дана очень радовалась, когда встречала знакомую по книжкам зверюгу в реале. Сразу определила овцебыка:

– А я это животное знаю! Это яйцебык!

Я пригляделся и согласился.

У вольера с пернатыми Дана тоже нашла знакомцев:

– Это дядел! А рядом его жена – тётел!

Но особую радость доставлял Дане верблюд. Добрая девочка каждый раз кормила его морковкой, ласково приговаривая: «Кушай леблюд, кушай!»

И вот «леблюд» в очередной раз жрёт корнеплод. Сожрал.

Милый ребёнок поворачивается к нему спиной, планируя, кого из зверей ещё покормить.

Однако ненасытный сын аравийских пустынь решил обед не прекращать. Вытянул морду, вытянул губы и этими самыми губами рукав Даниной курточки начал зажёвывать.

Я, если честно, испугался и запаниковал. У животного зубы немаленькие. Явно больше мозга. Думаю, перекусит Данке руку и даже не поморщится! И как быть? Заорать? А если тварь испугается и нервно «хамсанет»? Дёрнуть Дану из пасти облезлого чудовища? А вдруг он в азарте вцепится в добычу? Короче, у меня сработали инстинкты.

И ка-а-ак я ему накатил кулаком промеж глаз! От души. Два раза. Верблюд очень удивился. И Дану, конечно, выплюнул.

А вокруг же другие дети. С родителями. Они ж причин мордобоя не видели. А видели, как здоровый дядька по «мордасам» верблюда бьёт. И все так и замерли. Девочка маленькая заплакала. И бабушка одна говорит:

– И как таких живодёров в зоопарки пускают?!

Ну, я Дану хвать и – к зайцам! Осмотрел всю: куртка в соплях и слюнях верблюжьих, но никакого урона руке не нанесено. Дома мы как-то маме объяснили, почему мы верблюдом воняем.

Были обсмеяны.

Проходит неделя. Снова посещаем зоопарк. Подходим к клетке с верблюдом. И когда он меня увидел, моментально дёрнул в дальний угол вольера! И оттуда на меня глядит злыми глазами! И даже на морковку не реагирует.

Супруга заметила:

– А тебя тут уже уважают. Ты, наверно, единственный человек в мире, кто умудрился верблюду морду набить!

Вот сколько лет прошло, а кэмел продолжает истерить при виде меня.

Прям стыдно…

Вечернее

Размер дивана перед теликом должен быть пропорционален количеству детей. Наш – вполне себе. На нем легко и не тесно располагаются все трое. Как вчера вечером, например. Алиса задумчиво наблюдала за Смешариками, Дана с блокнотом и ручкой морщила лоб и что-то шептала, а Давид настойчиво пытался разгрызть пульт от телика. Пульт не поддавался, мальчик бурчал. Алиса презрительно глядела, как Нюша пытается охмурить Бараша. Дана что-то старательно начала чёркать в блокноте, потом изрекла:

– Сейчас будем писать Деду Морозу письмо! Дети! Кто что хочет на Новый год? Начнём с Давида! Давид! Какой подарок хочешь от Дедушки Мороза?

Давид с сожалением оторвался от пульта и раздраженно произнес:

– Гига-гуга-гага!

– Железную дорогу? – охотно поняла Дана. – Так и запишем!

Давид подозрительно посмотрел на самую старшую сестру. На всякий случай уточнил:

– Бубабабу!

– С паровозиком! – дописала Дана. Давид удовлетворенно вернулся к пульту.

– А ты, Алиса? Тебе что надо?

Алиса, не отрываясь от экрана, задумчиво накручивая локон на палец, меланхолично прошепелявила:

– Швишток.

Давид от удивления забыл, что он бобёр. Дана насторожилась и заглянула сестре в лицо:

– Свисток? Какой ещё свисток?

Алиса, не прекращая заниматься причёской, мечтательно произнесла:

– Шиний…

– Синий свисток? – это было выше понимания рациональной семилетней Даны.

– Шиний швишток, – уже слегка раздражённо подтвердила Алиса.

– Какой еще синий свисток?

Алиса бросила наводить красоту и пояснила «недалёкой» родственнице:

– На веревочке!

– Давай лучше куклу! Бэби Борн! Она знаешь какая? – коварная Дана пыталась манипулировать желаниями неразумного дитя. Но Алиса твёрдо определилась с подарком:

– Хачу шиний швишток на верёвочке!

Дана решила не обострять:

– Хорошо-хорошо! Я пишу: «Синий свисток на верёвочке». Хотя кукла…

– Нет! Шиний! Швишток!

– Ну зачем? – не выдержала Дана. – Зачем тебе свисток?

– Швиштеть! – как отрезала кучерявая девочка и потеряла интерес к диалогу. Это «швиштеть» у Алисы прозвучало, как «Хао!» у Гойко Митича. Даже Давид понял, что Деду Морозу придётся поднапрячься. И не дай Будда, если швишток окажется желёным!

Дана внесла в письмо Деду Морозу пожелания сестрицы и задумалась. То есть, железная дорога в любом случае есть. Но свисток? Он сильно не вписывался. Обидно тратить на него желание. Дана ещё секунду боролась с искушением дописать к Алисиному запросу «…и куклу». Но, видимо, решила не рисковать расположением бородатого старика. А вдруг прознает? Ещё раз перечитала письмо. Впрочем… Синий… Да ещё и на верёвочке…

Видимо, представив себя со «швиштком», Дана нашла, что и это недурно. Хоть что-то. И, вздохнув, решительно дописала на листике: «Дана Плиева – куклу Бэби Борн». Пожевала губу и на всякий случай добавила: «Продается в магазине “Эти Дети”».

До Нового года оставалось 53 дня…

Дед Мороз

Алиса ворвалась в машину загадочно-возбужденной:

– Папа! На утреннике я была Ёлочкой!

– Кла-а-асс!.. Пела?

– Нет.

– Рассказывала стишок?

– Нет.

– Танцевала?

– Папа! Я была Ёлкой. Я просто стояла.

Потом кучерявая ёлка рассказала, что в этом году Дед Мороз был не настоящий, а двойник. Но к этому факту добрая девочка отнеслась с пониманием:

– Утренников много. Дед Мороз не успевает! Приходится обращаться к помощникам.

Пока Алиса рассуждала, я вспоминал о своих отношениях с Дедом Морозом, которые у меня не сложились ещё в детстве. Первый контакт произошел году этак в 81-м. От Деда Мороза пахло водкой, луком и усталым телом, из-под аскетично потертого тулупа выглядывал ворот синтетической польской рубашки, а редкая борода не могла скрыть добротных золотых зубов. Телом Дед был лаконично худ, неважно держал перпендикуляр и говорил по-осетински. Бабушка с дедушкой подбадривали меня всячески и пытались поставить на табуретку, дабы я продемонстрировал гостю свой творческий потенциал. Однако я демонстрировал только гланды посредством истерического крика, а потенциал скрывал, падая с табуретки. Никакой шантаж в виде угроз «Тогда не получишь подарок!» не работал. Я был смышленым мальчиком и понимал, что Дедушке Морозу ни за что не перебить подарок от Бабушки Симы, которая была заведующей кондитерским отделом в гастрономе.

Не добившись от меня выразительного стишка или зажигательного танца, Дедушка Мороз разочарованно тяпнул водки, принял от бабушки Симы три рубля на корм оленям и, ведомый суровой Снегурочкой, навсегда ушел из моего детства.

Так я и рос с пониманием того, что Деда Мороза нет. Я не кичился этим знанием и не глумился над коллегами по детскому саду, которые в бородатого верили. Это не единственное наше заблуждение в детстве. Есть ещё «мама самая красивая, а папа самый сильный», «взрослые всегда правы», «если поймать тыщу яиц, покажут мультик», «я никогда не умру» и самое главное детское заблуждение – вера в то, что дураки с возрастом должны поумнеть.

Но когда у меня косяком пошли собственные дети, я встал перед выбором: сказать правду или лгать про Великий Устюг, оленей и Снегурку. Пока я терзался и собирался с духом, Дана всё решила сама. Она поверила. И в Деда Мороза, и в подарки, которыми он одаривает. Поверила так крепко, что пару лет назад вдрызг разругалась с Алисой, принесшей со двора весть о том, что Дед Мороз и Санта Клаус не существуют. Дана привела сестру ко мне и строго приказала:

– Давай! Теперь повтори ЭТО папе!

Кучерявая опустила голову и смущенно сообщила:

– Дети во дворе сказали, что никакого Деда Мороза нет! И Санты Клауса нет!

Дана возмутилась:

– А подарки? Кто приносит подарки, по-твоему?

– Мама с папой… – неуверенно продолжала уничтожать сказку Алиса.

Дана смотрела на меня и ждала. Наступил тот момент, когда можно было всё исправить и вернуть девочек в реальность. Я вспомнил свои «новые годы», где всё было понятно и просто: игрушки дарит мама, конфеты и мандарины дают на профсоюзном утреннике… Вздохнул… Но Дана опять всё решила сама:

– Алиса! Санта Клауса действительно нет! Он в Америке! А у нас Дед Мороз! И он есть! Понимаешь?

Алиса вопросительно взглянула мне в лицо. И я решился:

– Алис… Дед Мороз существует. Он существует ровно до момента, пока вы в него верите.

Средний ребенок заулыбался. Ей тоже хотелось верить.

И мы поняли, что эту веру в чудо уже никому не разрушить. Да и не надо, пожалуй.

А в этом году Дана сообщила, что нашла ещё более надежный способ доставки письма Деду Морозу. Морозилка! Я не стал спорить. Ведь даже морозилка выигрывает по срокам у «Почты России». И вечером, когда все уснули, я ознакомился с посланием, лежащим между пельменями и замороженной вишней.

Дана в первом абзаце проинформировала, что у нас всё хорошо, поинтересовалась здоровьем Деда, а потом деловито перешла к перечислению подарков, которые они с Алисой и Давидом рассчитывают получить. В основном, речь шла об игрушках, и чтобы старик ничего не напутал и не терял время, Дана в скобках приписала адреса магазинов, где всё это можно купить. И даже со скидкой.

Надо признаться, что добрые дети не забыли и про родителей. Маме попросили новый пылесос и электровафельницу, мне – два корабля, большой и маленький. Я действительно люблю модели парусников. Насчет страсти мамы к бытовой технике не уверен. Но все равно приятно.

А ещё однажды на Новый год я сам поработал Дедом Морозом. Дело было так. На собрании в Алисиной детсадовской группе решили: детям, кроме стандартного сладкого подарка, вручить письма от Деда Мороза. Писать поручили самому толковому, конечно. Я сначала думал качнуть из сети готовые шаблоны, вписать имена, да и распечатать на красивой бумаге. А потом подумал: а вдруг среди мелких будет кто-то, кто верит в Деда Мороза, как Дана и Алиса? А вдруг они почувствуют ненастоящность и фальшь? Или сравнят письма, а они все с одинаковым текстом!

Во-о-от… И я вам заявляю ответственно! Дед Мороз пишет не один. Ему помогают. Кто – Снегурочка, снеговик или олени – не знаю! Но это нереально – самому написать даже десяток писем с оригинальным текстом! Первые пять я выдал только так! К десятому поскрипывал…На пятнадцатом я искал помощи у Снегурочки, на двадцать пятом просил подмоги у снеговиков, на тридцатом был согласен и на оленя… Но собрал волю в кулак и выдал на гора тридцать одно письмо, подписанное Дедом Морозом.

Ну, говоря откровенно… Некоторые предложения повторялись. Но я старался, клянусь Великим Устюгом!

Пазлы

Новогодние праздники заканчиваются в тот день, когда съедена последняя конфета из новогодних подарков. Если у тебя трое детей, будь готов получить примерно пятнадцать пакетов с конфетами. Дети едят их так: высыпают всё содержимое и отбирают самые вкусные. Съедают их. Через неделю съедают те, что попроще. А потом наступает время совсем невкусных шоколадных конфет. Вы спросите: «А как же карамельки?» Карамельки мои дети ещё в самом начале раскидали по пакетам и подарили другим, менее зажравшимся детям. В наше время было иначе. Максимум, из чего мы выбирали, это была коробка ассорти. Все любили с белой начинкой, и все получали по шее от мамы за то, что надкусывали и клали обратно в коробку, если начинка оказывалась темная или, не дай бог, повидло. С темной начинкой мы потом тоже съедали. А конфеты с повидлом съедали наши троюродные братья и сестры, приехавшие погостить из села.

Кроме конфет, игрушек и книжек дети опять получили в подарок пазлы. Я ненавижу, когда моим детям дарят пазлы. Чем руководствуются взрослые люди, которые дарят пятилетнему мальчику пазл из серии «Шедевры Ренессанса»? Давида, конечно, прёт от Микеланджело. От того, который зеленый, в маске и черепашка. Мой сын сейчас в том возрасте, когда у него три кумира: Микеланджело, Человек-паук и я. Он даже на новогодний утренник хотел идти в костюме Человека-паука. Воспитательницы были против. В принципе, я их понимаю. Это был бы странный танец возле ёлки со снежинкой, зайчиком и Человеком-пауком. Также был отвергнут костюм черепашки-ниндзя. А предложенный костюм петушка не понравился ни мне, ни Давиду. В итоге я психанул, и сын пришел на утренник в пиджаке, белой рубашке с бабочкой и бритый налысо. Воспитательница удивилась:

– Вы почему без костюма?

– Мы в костюме. Смотрите: пиджак, рубашка, бабочка. И лысый. Ну? Нет? Непонятно? Блин, это же костюм Юрия Деточкина из фильма «Берегись автомобиля». Помните: «Маша, я вернулся!»?

Не знаю, кому как, а мне понравился танец. Снежинка, Зайчик и Юрий Деточкин.

Мы недавно отдали Давида на ушу. Мы думали, он будет уставать на тренировках и ложиться спать вовремя. Мы верили, что древняя китайская забава сделает его более дисциплинированным. Не. Он бардачит так же. Но делает это теперь просветленным с использованием мягкой силы. Я попросил тренера усилить накал тренировок. У него тренер девушка. Очень милая ушуистка. И она посмотрела на меня исподлобья и предложила посетить открытый урок. Я сходил… Ну, самое безобидное из того, что делал мой сынок – это кувырок через голову с криком «Бесконечность не предел!» и одновременным ковырянием в носу. Это, видимо, такой отдельный стиль в ушу. Осетинский.

И вот этому ребенку предлагали собрать пазл из пятисот фрагментов. Да. На коробке так и написано «рекомендовано для детей с 3-х лет». И я прекрасно понимаю эту возрастную рекомендацию. Просто с трёх лет дети уже могут произносить фразу «Папа, собери!». И ты будешь слышать эту фразу с частотой тридцать раз в минуту, пока не соберёшь «Любимого мультгероя». В процессе твой ребенок забивает на это, но ты уже вошел во вкус и пыхтишь, и стараешься, но у Русалочки вместо головы опять получается попа. Это, конечно, смешно. И это сильно подходит Русалочке. Женщина ради ног отдала свой голос. То есть, очевидно, что вместо мозга у неё другая субстанция в голове. Но нельзя разрушать веру детей в сказку. Поэтому собираем дальше.

Самое обидное происходит, когда ты, полуослепший, со скрюченными пальцами и затекшей поясницей, заканчиваешь собирать эту дрянь и гордо зовешь детей полюбоваться на результат. Вот!!! Твои десять секунд триумфа! Именно столько времени они восторгаются тобой и потом возвращаются к пыткам кота…

Кстати, кот – это единственное существо в нашей семье, которому нравятся пазлы. Они вкусные. Это я понимаю, когда периодически вижу в его лотке фрагменты «Шедевров Ренессанса»…

Каникулярное

Тыгыдым! Тыгыдым! Тыгыдым! Это конница Буденного? Или фаланга катафрактариев? Или это бизоны топчут пампасы?

Нет, граждане! Это наследники ошалели от безделья в квартире и старательно эту самую квартиру уничтожают. О, где же ты, садик? Где ты, школа? Заберите их! Вот они проскакали по коридору на кухню – бабам! Это кастрюлька. Милая эмалированная кастрюлька! Это уже не кастрюлька! Это шлем у Алисы. А пояс от халата – это не пояс, а уздечка на Дане. Дана – лошадка. Алиса с кастрюлькой на голове пришпоривает лошадку и подбадривает гортанными криками. Давид скачет пёхом. Как и положено, в одной руке печенька, в другой фломастер. Периодически мальчик путает руки и ест фломастер. Химия в сочетании с неразвитой моторикой выдает дивный синий орнамент на лице у младшего ребёнка. «А вот кому? Прелестный осетинчик, расписанный под гжель!»

Вся эта живописная группа носится мимо нас, устало возлежащих на диване.

– Иго-го! Иго-го!

– АААААА! Давид, не кусайся! Вперёд, лошадка!

– Ма-а-а-а-а-а!

Выслушав всех троих, важно поддержать имидж жестокого, но справедливого родителя!

– Дети! Гоу хоум! В детскую! Все! Быстро!

Три минуты тишины… Четыре… Пять… Вот это самое страшное. Или сейчас в детской творится нечто жуткое, или уже свершилось, и сейчас старательно заметаются следы.

– Сходи, посмотри…

– А почему я? Я вчера смотрел.

– А если они что-то натворили?

– Это лишнее слово «если». Они натворили. Или натворят! Вперед! Ты же мать! У тебя должен быть материнский инстинкт!

– А у тебя никакого инстинкта не должно быть?

– У меня есть инстинкт. Самосохранения!

Однако спор был ни к чему. Раздалось дружное «АААААААААА!», дверь детской распахнулась, и оттуда появились все трое. Мелкие орали. Алиса держалась за руку и орала старательно, Давид орал задумчиво, видимо, ещё не решив, что у него болит. У Даны на лице читалось огромное желание сотрудничать с администрацией:

– Алиса толкнула Давида! А он её укусил! Она его стукнула, а он её поцарапал!

– А ты?

– Я? А я ничего! Не стукала и не кусала!

– Почему не пресекла беспорядки?

– Ну, я сказала: «Алиса! Не толкай Давида! Он же маленький и может удариться! А ты, Давид, не кусай сестру!»

Дана ещё не знает анекдот про капающее на голову рядового Иванова олово, посему наше ржание её задело. Она решила добавить драматизма и сдать сестрицу с потрохами!

– А ещё она мне слово плохое сказала!

Алиса перестала орать, четко понимая, что это обвинение уже не в мелком хулиганстве. Тут тянет на экстремизм и разжигание. Шмыгнула носом, вернула сопли в дом и заголосила:

– Я не гавалила! Эта Давид шкажал!

Мальчик, даром что ещё мелок и бестолков, плакать перестал и применил файталити – тяпнул сестру за ногу. У него две сестры. Ему без разницы, какую тяпать. Вкус-то одинаковый. Дана просто стояла ближе…Теперь мы любовались гландами всех трех киндеров.

– Прикольно орут… Тональность разная, а мелодия явно одна.

– А что ты хотел? Родственники же! Блин! У Алисы горло красное!

– Так! Прекратили шум! Тихо, дети! Давайте разбираться в причинах конфликта перед тем, как вы все получите по попе. Алиса, зачем ты сказала сестре плохое слово? Дана, а слово действительно было плохое?

Дана закатила глаза:

– Очень! Очень плохое! У нас так даже мальчики в классе не говорят! Только четвероклассники!

– Я не шпичально! Я шлучайно! А Дана шкажала, што я швинья!

– Стоп! Почему свинья? Дана?

– Алиса спросила, в год какого животного она родилась…

Кто бы мог подумать, что увлечение астрологией вызовет такой скандал?

– Алиса! Не плачь! Хрюшка – это очень милая…

– Не хочу год швиньи!

– Дана вон вообще коза!

– Кажа лучше, чем швинья!

– Хорошо! Тихо! В год кого ты хочешь?

– Единорога!

…Через десять минут всё успокоилось. Отшлепанные попы сильно сближают и стирают существующие противоречия… Маленькие чудовища оккупировали диван и наблюдали за приключениями Рапунцель. Алиса, как и положено единорогу, благородно винилась перед родственниками, периодически объясняясь им в любви и пощипывая Давида. Дана вслух размышляла на тему «Мама родилась в год дракона – значит ли это, что она динозавр?». А Давид довольно урчал, распробовав красный фломастер.

Шёл восьмой день новогодних каникул…

Ко-ро-вы

Когда в машине везешь детей, надо их обязательно пристёгивать. Чтобы они ничего не испортили. Не оторвали ручку на дверце, не нарисовали фломастером на сиденье, не открыли окно или дверь на ходу и не выпрыгнули… И вообще, не отвлекали водителя во время движения. Для развлечения им можно включить музыку. И тогда сзади раздается подвывание «Иииии Лееениииин, такой мадладоооой» или «Так это же Вазовски, знаменитый бессабабский бобин гуд» или «Конечно Васяяя! Тун туру тун ду!»

Можно включить заднему ряду ДВД и вздрагивать от вопля «МакКуииин! Хэхлп! Хэлп!», потому что переключить язык на ходу сложно! А можно вовлечь детенышей в творчество и приговорить к соучастию в создании абсурдных песен-нескладушек.

Особенно это веселит Алису! Она шепелявит: «Папащка! А давай про коров?» – и запевает: «Далеко-далеко на лугу пасутся Коооооо…». Стандартный ответ ребенка не удовлетворяет. А вот версия «КОварные экстремисты!» веселит всех.

И понеслось!

– Далеко-далеко на лугу пасутся КО…

– КОльчатые червяки!

– Нееет! Далеко-далеко на лугу пасутся КО…

– КОсмические корабли, бороздящие вселенную!

– КОгорты катафрактариев!

– КОртофелерезки!

– КОмические персонажи!

– КОлядующие крестьяне!

– КОмсомольские отряды строителей БАМа!

– КОза-ностра!

– КОлумбийские наркобароны!

– КОшмарные существа с Марса!

После каждого неправильного ответа сзади раздается хохот с обязательным повторением особо удачных нескладух.

А на дороге от нашей дачи к городу туман! И я одной извилиной «пел», а всеми остальными боялся! И вдруг наперерез нашему пепелацу из тумана, аки монстры в фильме «Мгла», ломанулось стадо коров! Коровы наши вообще думают, что живут в Индии. А это же страшно, когда из тумана выскакивают на тебя рогатые морды! Но я даже не успел испугаться. И Алиса не успела испугаться, потому что снова увлеченно поинтересовалась: «Далеко-далеко на лугу пасутся КО…» Я заорал: «КОРОВЫ!» – и резко вывернул на обочину, уходя от столкновения. Визг тормозов, рев мотора и писк всяких блокировочных систем авто слился в мерзкую какофонию, за которой ожидаемы были «БАХ! БУХ! И ТЫДЫЩ!»… Но вместо этого сзади раздалось оптимистичное хоровое: «Правильно, коровы! Пейте дети молоко – будете здоровы!»

И все засмеялись.

Конфликт

В 22:15, сирена модели «Алиса-2007» возвестила о начале апокалипсиса в детской. Так как две возможные причины этого звука – кот и сын – располагались рядом со мной на диване, стало ясно: кнопку «Вкл» нажала Дана. Тут главное – выждать и не ломиться на звук, как МЧС на пожар. Вполне возможно ложное срабатывание. Ну, скажем, пропала любимая собачка или пони. Или вовсе нахлынула неожиданная ипохондрия в связи с тем, что завтра надо идти в сад.

Однако звук не стихал. Более того, он становился громче и усиливался всхлипами из раздела «божекакоегоременятутнелюбят!».

Британско-плюшевый, взглянув мне в глаза, сказал «мяу». Осетинско-балованный авторитетно подтвердил: «Это Алисия!»

…Обстановка в детской была напряженной. На верхнем этаже двухъярусной кровати выла Алиса, а внизу её сестрица с равнодушным лицом делала вид, что она вообще случайно оказалась на этой планете.

Пришествие отца не осталось незамеченным. Алиса метко брызнула в меня слезой и заверещала «Паа-а-а-апачка-а, ну скажи-и-и-и е-е-е-ей!»

– Стоп, Алиса! Что случилось?

– Она назвала меня «балда»!!! И сказала, что будет называть меня так, пока мне не исполнится одиннадцать ле-е-е-ет! УУУУУ!!!

Сирена включилась в режим ультразвука. Так верещит дельфин, встретив акулу.

– Дана?

– А она дразнится!!!

– Как?

– Она говорит мне: «Дружочек»!

– УУУУУУУУ! Это не дразнение!

– Мне неприятно! Я не собачка!

– УУУУУУУ!

– Так. Алиса – прекрати орать. Дана, во-первых, ничего оскорбительного в «дружочке» нет. Во-вторых, твоя сестра никакая не балда! Она хорошо учится, почти умеет читать и имеет развитый словарный запас!

Алиса резко выключила сирену и, шмыгнув носом, добила родственницу:

– А ещё, Дана, я ПРЕКРАСНО плаваю!

Это был аргумент. Нет! Это был Аргументище! Две тренировки в бассейне сделали авторитет шестилетней кучерявой девочки непререкаемым.

Крыть было нечем. Триумф вернул Алису на волну позитива.

– Па! А хочешь, я тебе песню спою? Сама сочинила! Про войну!

– Валяй!

Алиса слезла со второго этажа, одернула пижаму, запрокинула голову и торжественно исполнила, надувая щёки и тараща глаза:

– Я сссолдат! Я солдат! Я солдат! Тыщ! Тыщ! Тыщ! Я сссолдат! Я солдат! Я солдат! Тыщ! Тыщ! Тыщ!

При звуке «Тыщ! Тыщ! Тыщ!» Алиса пальцем стреляла в неведомых врагов, а «Я сссолдат! Я солдат! Я солдат!» сопровождался маршировкой. Кучерявая девочка старательно намекала соседям снизу, что не время спать, когда поют про войну.

Пришедшие на звуки музыки Кот и Сын были в восторге! Давид тут же начал издавать горловые воинственные крики и тоже замаршировал. Кот в виду отсутствия приспособлений для топота неистово орал, не попадая в ноты. Дана громко ржала, изображая боевого коня. Я поймал себя на мысли, что с такой песней и сам готов пойти в атаку! Милитари-шоу продолжалось пару минут. Однако перед соседями было неудобно.

– Всё! Стоп! Тпрууу! Брысь! Хватит песен! Спать пора.

Алиса попыталась ещё исполнить танец с кольцами, но милостиво согласилась отложить премьеру до утра.

Потом она благодарно чмокнула меня в щёку и полезла к себе, Давид разочарованно пошел в туалет, кот умчался, вспомнив, что уже целых пятнадцать минут ничего не ел, а Дана, сделав вид, что обиделась, отвернулась к стенке.

Но Алиса великодушный ребенок.

– Даночка… Почитай мне сказку.

– Сама почитай! Ты же умеешь!

– Я так хорошо, как ты, не умею ещё… Почитай, а?

Благородство и великодушие – это наши семейные черты.

– Ладно… Почитаю… Что с тебя взять, Дружочек!

Алиса захохотала так, что кровать качнулась:

– А ты – балда!

Я не стал дожидаться сказки, ведь с кухни уже раздалось требование дать хлеба после зрелищ, а из туалета сообщали, что всё хорошо и можно прийти полюбоваться на результат…

Коварный план

Алиса с интересом смотрела на стол, на котором одиноко лежал молочный зуб её братца. Это был первый молочный зуб, потерянный Давидом. Зуб был так себе – мелок и не солиден. Алиса потыкала его пальцем. Вздохнула. Потом снова потыкала. Принесла лупу. Тщательно изучила зуб уже при помощи техники. Наконец решилась.

– Дана! Да-а-а-а-на-аа-! Иди сюда!

Дана пришла не сразу. Она была занята. Плела очередной браслет из резиновых колечек. Она плела эти браслеты со скоростью ивановской ткачихи-передовицы Дуси Виноградовой. Сначала это были простые браслеты в один цвет, но сейчас старший ребенок наловчился и производил аксессуары из силикона любого фасона. Браслеты дарились всем: сестре, брату, родителям, соседям и даже незнакомым людям. Что говорить, даже дед щеголял в бело-синем браслете цветов ВДВ. Даже кот Остап был вынужден носить резиновый ошейник. Но неохваченными оставались подруги из танцевальной студии. Короче, Дана пришла не сразу.

– Что, Алис?

– Видела?

– Ну. Зуб. Давида. Первый.

Алиса печально кивнула:

– Да. Давида.

Огляделась по сторонам и шепотом поинтересовалась:

– Похож на мой?

Дана поизучала зуб через лупу и пожала плечами:

– Ну, не знаю… А что?

Алиса ещё больше понизила голос:

– Как ты думаешь, Даначка… Если я положу Давида зуб себе под подушку… Мышка поймет, что это не мой зуб?

Дана задумалась. Я-то обрадовался. Сейчас старшая дочь скажет что-то вроде: «Как не стыдно, Алиса, обманывать зубную Мышь!» Но Дана молчала и хмурилась. Потом произнесла:

– Открой рот!

Кучерявая девочка широко распахнула требуемое и замерла, зажмурив глаза. Дана внимательно заглянула во все закоулки Алисиного рта и со вздохом сообщила:

– Нет! Вообще не похож на твои! Она же не дура! Сразу догадается! И Давид догадается!

Алиса помрачнела. Стройная бизнес схема с элементами аферы разрушалась на глазах. Нужен был план «Б»!

– Давид! Дави-и-и-ид! Иди сюда! Пожалуйста!

Давид пришел быстро. Он всё делает быстро. Наследник ворвался в кухню, волоча за собой кота, который орал и упирался всеми лапами. Но силиконовый ошейник делал своё дело: кот немного тормозил, но потом мохнатым йо-йо прилетал к Давиду.

– Давид, – небрежно спросила Алиса, – ты будешь зуб мышке отдавать?

Давид нахмурился. Он ещё не был знаком со схемой «зуб-подушка-мышка-деньги», поэтому почувствовал подвох.

– Не хочу мышку. Хочу Молнию МакКуин!

– А мышка даст тебе денег за зубик и ты сможешь купить Молнию. А если ещё денежки останутся…

– Никакой мышки! – Давид нахмурил брови и подтянул к себе кота. Тот заорал, демонстрируя солидарность.

– То есть тебе деньги не нужны? А, ну хорошо!

И Алиса отвернулась, давая понять, что тема исчерпана. Давид пожал плечами и умчался в комнату.

Кучерявая девочка проводила его взглядом и торжествующе глянула на Дану:

– Видишь… Ему не нужны деньги. Поэтому, когда он уснет, мы положим зуб ему под подушку, мышка придет и принесет денежку… А мы утром проснемся пораньше…

И Алиса коварно захохотала!

Генетический код

В семье, где трое детей, пукает всегда тот, который ещё не умеет говорить. По-любому.

Также не владеющий языком детёныш всегда виновен в бардаке в детской, рассыпанном сахаре, разбитом стакане и сожжённом чайнике.

Мне его даже жалко становится, когда девочки вступают в сговор и хором сообщают: «А-а-а! Давид порвал книжку!!!» Он не мог! Книжка стояла на верхней полке! Не… ну мог, конечно… но у него алиби! Он же в этот момент голову кукле отрывал и в грузовичок грузил.

А вчера шустрый ребёнок пришёл с такой довольной рожей, что сразу ясно – нанес урон народному хозяйству. И точно – тащит в руке кусок пластика. Маленький гад умудрился руками разобрать в детской выключатель. Я, конечно, отругал мальчика. Он заревел и помчался жаловаться бабуле. Моя мама – женщина мягкая и стабильно внука отмазывает. Сообщив мне, что я бессердечный монстр и был ещё хуже в детстве, подхватила рыдающее «чудовище» и унесла.

На моё возмущение: «С чего это я был хуже?», – прокричала: «Вспомни ковёр!»

И я вспомнил…

Было мне лет двенадцать, наверное. И купила как-то мама ковёр. В зал. Красивый ковёр. Кофе с молоком! Очень мы им любовались и даже в тапках на него не заходили. Однажды, собираясь прогуляться, решил я прогладить себе футболку.

Я был ребенком весьма самостоятельным и к домашнему хозяйству, как кот к лотку, приученным. Но при этом ленивым и самоуверенным. Поэтому, презрев гладилку и технику безопасности, стал производить процедуру глажки прям на ковре. Ну и сжег его, конечно! Полусинтетика под воздействием высокой температуры спеклась в мощную корочку темно коричневого цвета аккурат по форме утюга! Ковровый бермудский треугольник, где мне предстояло сгинуть…

После полусотни панических попыток его как-то отмыть я горько зарыдал. Но пытливый ум и страх перед звездюлями творят чудеса! Если нельзя отмыть – надо состричь! И состриг! Маленькие маникюрные ножнички натерли крупные кровавые мозоли на пальцах, но результат был! Коричневая корочка исчезла, и вместо неё теперь была неопрятная треугольная проплешина с неровными краями. Объяснить маме появление этого очага полусинтетического лишая было невозможно. Идеальная поверхность ворса обрывалась на проплешине. И со вздохом, что хуже не будет, я пошёл в магазин и купил упаковку одноразовых станков для бритья… Я рассудительно решил, что если ковер ПОБРИТЬ и вывести ВСЮ поверхность на один уровень, то проплешины заметно не будет! Такая была теория…

Честно вам скажу, это было самое «ацкое» занятие в моей жизни… Шесть квадратных метров полусинтетической щетины! Четыре часа, вычеркнутых из жизни. Три пачки станков «Жилет». И ковёр…

Я любовался им, как Пигмалион бритой Галатеей. Он был прекрасен – вместо пушистого, гламурного, ворсистого ковра передо мной лежал брутальный и четкий палас…

Самое обидное, что мама меня сразу вычислила. Мамы, они такие… Я беспечно заныкал часть сбритого ворса под ковёр…

– Эй! Давид! Сынок! Иди сюда! Пойдём доломаем выключатель вместе!

Наследник

И рукопожатия их были тверды… И вечерние разговоры стихли… Мужчины нашего двора смотрели на меня сурово и восхищённо… Так смотрят на человека, получившего звание Героя России. Но ещё во взглядах их читалась жалость. Так бывает, когда герой вместе со званием получает смертельное ранение.

– Вы чего такие загадочные?

– Сос… Мы вот тут сидели… И наблюдали, как Давид гулял… С бабулей…

– Случилось чего?

– Не! Нормально всё… Он часа полтора гулял… И мы заспорили…

– Ну?

– Он всегда ТАКОЙ? Или только на улице?

– КАКОЙ?

– Ну-у-у… Подвижный…

– Называйте вещи своими именами!

И тут мужчин прорвало! Они начали с восторгом рассказывать, что делал мальчик:

– Скакал по двору с ведром на башке;

– Лазил на горку и под машину;

– Лазил на горку и под машину голым;

– Ловил кота и пытался выколоть ему глаз;

– Поймал кота;

– Орал вместе с котом;

– Прятался от бабули в гараже;

– Залез в багажник соседской машины;

– Закапывался, аки варан, в кучу строительного песка;

– Орал, когда его выкапывали из кучи строительного песка;

– Ел побеги самшита;

– Застрял головой между перил;

– Орал, когда его вытаскивали из перил;

– Укусил няню чужой девочки;

– Покакал…

Ну, последние два события никак не связаны. Я, конечно, восторгов соседей не разделил. Ибо для меня это будни. А они продолжали рассказывать. И опять повторили вопрос:

– Он всегда ТАКОЙ? Дома тоже?

И даже хуже. Потому что дома Давида окружают гораздо более хрупкие вещи, чем железная горка, которую он пытался свалить. Например, выключатели, которые он разбирает руками. И сёстры, которые гораздо укусопригодней, чем няня чужой девочки… А самшит не вреднее двухстороннего скотча… А покакал… Ну, это разве покакал… Вот в воскресенье, в дендрарии, это да… Две аллейки просто встали и ушли… Белочка убежала, бросив орех… Синичка, пискнув, захрипела и подохла… И ведь, маленький мерзавец, прекрасно знает, что «а-а» и трусы несовместимы. Он не может этого не знать! Потому что двухлетний ребёнок, умеющий одеваться, включать именно тот мульт, который ему нравится, и разбирающийся в сортах сыра, не может не понимать, что своим «а-а» он нарушает раздел Женевской конвенции о запрете боевых газов!

Я не стал всё это говорить. Зачем на ночь рассказывать соседям страшные истории? Просто сказал тихо и гордо:

– Да… Дома он тоже такой…

И тогда один из соседей, у которого в квартире живут три бойцовых питбуля, ещё раз пожал мне руку и, стиснув моё плечо, кивнул головой в знак солидарности и сочувствия. А другие соседи, вскинув кулаки, тихо прошептали: «Рот фронт! Но пасаран!»

P.S. Предвосхищая вопрос: «А имеет ли место быть художественная гипербола?», отвечаю: «Да. Синичка не сдохла. Питбулей два».

Турбо джет

Сначала мама рóдила Дану.

Потом меня.

А потом папа рóдил Давида!

Он же мужчина!

Алиса Плиева«Откуда есть я и мои родственники»

– Турбо джет! Турбо джет!

Так орали турецкоподданные в отеле, когда видели Давида. Шустрый мальчик в принципе не умеет ходить. Строго бегóм. На фоне флегматичных европейских киндеров и спокойных славянских малышей маленький осетинчик внушал!

Фотографы отеля безуспешно пытались запечатлеть дитё, дабы запродать мне фотки. Но мощные фотокамеры со стабилизатором отказывались фиксировать изображение сынка. Получались смазанные кадры, на которых Давид походил на привидение Шумахера, проезжающего в болиде мимо фотографа. Я даже обещал фотографам награду за чёткий кадр ребёнка! На четвертый день мастер диафрагмы и кудесник трансфокатора печально сознался:

– Сорри! Нот посабиль! Турбо джет! – и предложил пофоткать Давида спящим.

Когда Алиса и Дана были малы и совсем дурны, я сильно гордился тем, что они ничего не ломают в доме. Вреда народному хозяйству девочки не приносили вовсе. То, что ломали и портили у бабушек, – меня не касается. «Туристам» всегда можно побардачить слегка. Но дома – НИ-НИ!

Поэтому я расслабленно держал ДиВиДи на высоте дитячего роста, блок компа беспечно пребывал на полу, а на всяких низких полочках у нас стояла куча всяких стеклянно-керамических фиговин.

Недолго музыка играла. Видимо, кто-то решил, что два вменяемых ребёнка на семью вполне достаточно. Поэтому получите Давида. Распишитесь.

И вот тут распишитесь! Это инструкция к мальчику. Гарантийка.

И последняя подпись – предупреждение по технике безопасности. Что значит – «не хотим подписывать»? Поздняк метаться! Воспитывайте давайте!

Пока он лежал и гугукал, всё было офигенно. Но вот он освоил четвереньки, а потом прямохождение, и началась разруха. Приползает, например, сынок, а в ротовой полости держит что-то черное. Разжав его редкозубые, но уже мощные челюсти, я извлек из мальчика резиновую насадку на дверной ограничитель. Знаете, такой штырёк к стене прикручивается, чуть выше плинтуса, а на конце резиновый наконечник. И дверь при открывании не долбится об стену, а пружинит об резинку. Любознательный малыш резинку оторвал и пожевал. Естественно, был отшлёпан и «лакомства» лишен. Резинку я обратно приклеил мега-клеем. И с удовольствием наблюдал несколько дней, как Давид пыхтит и тянет эту хрень. Часами ребёнок занят был! Сидит на попе перед стенкой, пыхтит и тянет. Психовал мальчик страшно! Я даже жалел его. А через пару дней «хомо сапиенс» победил «клео штырёкус». Приходит ко мне счастли-и-ивы-ы-ый! А в зубах эта фигня резиновая. Вместе со штырьком. А из штырька саморезы торчат. Сильный! – восхитился я. И прикрутил штырёк на более длинные и толстые саморезы. На следующий день Давид снова принёс эту штуку. Я прикрутил её обратно и сильно подёргал. Ограничитель был как влитой!

А вечером я наблюдал замечательную картину. Давид сначала тянул и дёргал. Но фиговина торчала низко к полу и рычага не хватало. Тогда он ЛЁГ на бочок, вцепился в ограничитель зубами, уперся ногами и руками в стенку и вырвал его на фиг! И мне принёс. Ага. Разве что хвостом не вилял. Дверь с тех пор весело долбится об стену.

А потом настал черёд ДиВиДи, компа и керамического слоника. Давиду сильно нравится нажимать всякие кнопки. И кто ж виноват, что кнопки такие хлипкие? А слон… Добрая Алиса даже попыталась скрыть факт вандализма, учиненного братом. И при помощи пластилина починила животное. Но «центральный» ребёнок имеет смутное представление о строении слоновьего хобота, поэтому хобот, торчащий из слоновьего лба под углом 90 градусов, – это «палево».

Ругать Давида бессмысленно. Здоровый пофигизм является основной чертой характера у этого мальчика. А сразу после пофигизма идёт страсть к бегу, прыгу и кувыркам. Кувырки делаются строго на асфальте и в белых штанах. Три-четыре кувырка меняют колор штанов и Давида концептуально.

После приезда с морей была вызвана няня Давида. И я ей говорю:

– Света, мы провели с Давидом неразлучно десять дней и поняли, что нам надо обсудить вашу зарплату.

Света насторожилась.

– Я считаю, что зарплату вам надо поднять.

– Спасибо, – говорит наша няня, – но в принципе меня устраивает всё. Так что, может, не надо?

Замечательная женщина!

Мимо промчался Давид с тазиком на голове. Это он – черепашка, как бы. Через секунду из коридора раздался «БА-БАХ!» и жуткий вой. Это «черепашка» встретилась со стенкой. В полуфинал вышла стенка.

– Надо, Света! НАДО!

Баланс

– Мадам не хочет хамам?

– Мадам сильно хочет хамам!

– О! Мы предлагай чудесный спа-процедур…

– А яду у вас нет?

(Из диалога возле бассейна между моей женой и турецкой банщицей.)

Отдых с тремя мелкими детьми на море возможен. Правда, имеет свою специфику.

Нужно следить, чтобы Дана не потонула в море, Алиса не перевернула на себя кашу в ресторане, а Давид не пописал в бассейне. Еще надо помнить, что Алиса должна кушать суп ежедневно, а не то заболит живот, что Давиду на обед противопоказаны камни с пляжа, а Даночке надо объяснить, что картофель фри с кетчупом нельзя есть постоянно. При этом Алиса громким ревом отстаивает своё право не есть суп, Давид втихаря опять глотает камушек, а Дана с тоской замечает, что её подружка Машенька из Москвы ест только картошку.

Также, покупая Дане очки для плаванья, надо купить очки и Алисе, иначе сначала Алиса будет орать, получит по попе, потом попытается отнять очки у сестры, снова получит и, затаив зависть, эти самые очки сломает. Обратно пострадает её филейная часть, но желать очки Алиса не перестанет. Настойчивый ребёнок.

Ещё надо как-то внушить Дане, что чудесные часики «Винкс» стоимостью пятьдесят американских денег я с удовольствием куплю ей дома за пятьсот рублей, а Алисе надо четко дать понять, что десять минут на карусельке – это тридцать пять баксов, а тридцать пять баксов – это… это… Короче, тридцать пять баксов – это всегда тридцать пять баксов!

Давид в разграблении отца не участвовал. Спасибо, сын! Зато как-то за завтраком ловко ткнул меня ножом в глаз. С одной стороны, меня охватила радость: сынок продемонстрировал великолепную реакцию, умудрившись очень быстро схватить нож со стола и стремительно сделать выпад! С другой стороны (это была сторона глаза), было очень больно. Как восхитителен и поэтичен осетинский мат ранним утром в Кемере!

И надо быть готовым к возможным межнациональным конфликтам в детской среде.

В один день Давид превзошел сам себя. Сначала он столкнул немецкую девочку в бассейн, пописал в тапок армянскому дядечке на пляже и под вечер укусил мальчика! Девочку выловили, перед дядечкой извинились, от мальчика убежали.

И устроили негодяю Давиду перекрестный допрос. Крайний ребенок стоял насупленный и недовольно ворчал что-то неразборчиво.

– Кого ты укусил? – сурово спросил я.

Дана услужливо подсказала:

– Он укусил какого-то мальчика! Тот не давал ему машинку!

К допросу подключилась супружница:

– Какого мальчика ты укусил? Надеюсь, не турецкого? А то будет международный скандал!

Наш армянский друг и компаньон по отпуску Юра вкрадчиво поинтересовался:

– Я надеюсь, ты укусил не армянского мальчика?

Алиса выступила адвокатом:

– Успокойтесь! Он укусил русского мальчика!

Стало понятно, что Давид умудрился соблюсти баланс и выступил как хулиган-интернационалист.

Главное на отдыхе с детьми – помнить, что в этом деле важна взаимовыручка:

– Я на полчаса на пляж, пока Давид спит, хорошо? А потом ты сходишь, а я их у бассейна покараулю!

– Милая, сначала ты поешь, а я Давида отвлеку! Потом я… Блин, кто ж Алису покормит?

– Кстати, а где Алиса?

– Была тут…

– АЛИИИИСА! Ты зачем в бассейн нырнула, балда?! А если бы этот дядя тебя не достал? Данке шон, комрад!

Во-о-от… Но зато весь день на ногах. Движение – жизнь!

Хенде хох!

Нам везёт на встречи со всякой живностью в турецких отелях. В прошлом году у нас на балконе жила жаба Клава, в этот раз на балконе обнаружилась кошка с четырьмя котятами. Эволюция налицо. Года через три, полагаю, обнаружу на балконе хомо сапиенса. Но эта история про кошку.

– Хенде хох! Хенде хох!

Тихим турецким утром эти слова, нежно выкрикиваемые десятилетней Даной, звучали дивно! Ребёнок стояла на балконе в одних трусах и, поёживаясь на ветру, старательно орала. Супруга моя поинтересовалась:

– Ребёнок играет в плен?

– Не-е-е… Она с утреца спросила, как позвать кошку по-немецки. Ну, по-русски – «кс-кс-кс», по-турецки «гирь-гирь-гирь» вроде, а как по-немецки не знала.

– А ты, значит, научил…Ма-ла-дец… Вообще-то, неудобно…

– Перед кошкой?

– Перед соседями!

Ребёнок заглянула в комнату:

– Пап! Она не идёт! Я её зову: «Хенде хох! Хенде хох!», – а она не идёт! А второе слово как было, ну которое ты мне говорил?

– Аусвайс.

– Точно! Сейчас попробую!

Через секунду с балкона раздалась новая команда:

– Аусвайс! Аусвайс!

– А вы дэбилы, – ласково заметила наша мама.

Я присоединился к ребёнку. В запасе ещё оставались «цурюк» и «хальт». Но не судьба! С балкона напротив на Дану задумчиво смотрела сильно немолодая фрау с сигаретой в новых зубах. Возможно, фрау помнила и «хенде хох», и «аусвайс», а может, даже и «Гитлер капут». Я заглушил жалобное эхо войны и вежливо поздоровался:

– Гутен морген!

Фрау очнулась от воспоминаний, продемонстрировала богатые мимические морщины и на всякий случай покинула наблюдательный пункт. Страшная вещь – генетическая память.

– Па, а что ты ей сказал? Ну вот это «гутенморге», это что? Это по-немецки? А что это значит?

– «Хороший морг».

– Что?

– Забудь. Дурацкая шутка. Что с кошкой?

– Не идёт! – Данины брови сложились домиком.

В этот момент из кустов показалось животное. Подозрительно нас изучило и вспрыгнуло на балкон.

Дана сильно обрадовалась:

– Пришла! Пришла! Смотри, какая красивая! Коричневая! Па! Как её зовут?

– Ева. Её зовут Ева.

Кошка подмигнула нам обоими глазами и улыбнулась. И мы пошли на море.

Пляж

Чудно Средиземноморье при тихой погоде! Запах ёлок с кемерских гор миксуется с соленым ароматом моря и разбавляется дымком от гриля, на котором уже шкворчит очередной кебаб для граждан отдыхающих… Волны нежно облизывают прибрежную гальку, а рыжая Галька на пляже волнующе облизывает эскимо. Эскимо стрёмное и невкусное. Но оно «включено», поэтому надо лизать.

Голожопыми стайками носятся дети. Наши дети. Их турецкие дети ходят под присмотром мам-пап в нарукавниках, надувных жилетах и таких же кругах. Вся это надувная фигня надета на них одновременно и делает маленьких турецкоподданных неповоротливыми и плаксивыми.

Турчанки из строгих плещутся в зелёной воде в закрытых купальных костюмах и сильно веселят наших дам в стрингах. Турчанки, вкусившие свободы и равноправия, курят и громко хохочут, демонстрируя кривые зубы и аналогичные ноги.

На пляже появляется Она! Богиня! В любом отеле есть такая. Как северный ветер занес Её в этот оазис орущих карапузов, пузатеньких отцов семейств и раздраженных матерей? А кто знает? Но она идет, одиноко покачивая бёдрами с лёгким узором целлюлита, в руке у неё стакан с вискарём, а на лице печать опыта. Под неодобрительно-завистливые взгляды наших женщин, закатанные в ужасе глаза турецких ханум и нежные взгляды мужчин всех национальностей, Богиня скидывает верхнюю часть купальника и занимает шезлонг… Эта часть пляжа становится самым безопасным местом на побережье – все турецкие спасатели и охранники начинают патрулировать именно тут. Они молят своих турецких святых, чтоб на богиню набросились хулиганы или акулы. Но не сегодня… Уже обед и солнце сжигает тушки туристов, не щадя и Её. Солнцу без разницы. Тем более тёплый вискарь уже разбодяжил в себе кубики льда и преобразовался в матовый блеск глаз… Турецкие герои со вздохом расходятся…

А на море тем временем появляются волны… Они накатываются на берег, оставляя на песке кружавку из пены. А вместе с пеной на берег выплывают водоросли, пластиковые бутылочки, упаковки от семок и подозрительно не тонущая субстанция. Субстанция на поверку оказывается банальной какашкой и вызывает возмущение у отдыхающих. Мы не заказывали такой «ол инклюзив». Девушки на ресепшене патриотично лгут: «Это а-а сделали черепахи! Тёртлс! Итс тёртлс shit!» Удовлетворенные иноземцы уходят, неся весть соплеменникам, что щит черепаший и можно смело среди него плавать. Но наши недоверчивы, начитанны и наблюдательны. Какие черепахи? Тортилы? Мы выросли на программе «В мире животных» и какаху гомо сапиенса от щита тёртла отличаем на раз. Или выходит, что у нас в некоторых подъездах обитают черепахи.

Но недолго музыка играла, недолго щит тот дрейфовал… Море решает не развивать конфликт и уносит то, что не тонет, прочь… И мир устанавливается на отдельно взятом куске планеты. Орут дети и чайки, крепкие юноши лупят по волейбольному мячику, скачут бодрые аниматоры… Ходят по пляжу странные люди в странных майках. Мне нравится читать эту географию на спинах и рассматривать корпоративную верность на животах. Вот идет дядька с надписью «2-й симпозиум мелиораторов. Сызрань 2010». И если ты тоже мелиоратор и тебе тоскливо – вот идёт родная душа. Эклектично выглядит парочка пузанов с принтами «Туапсе» и «Геленджик». Радует солидный мужчина в майке «Московская федерация хоккея на льду», от него веет прохладой…

Ты наблюдаешь за всем этим сквозь ресницы. Мысли лениво барахтаются в твоем мозгу… Такой отдых делает тебя интеллектуально-неповоротливым и эмоционально-ленивым. На ум приходит Незнайка и Дурацкий Остров… Мысленно хихикаешь и, сосчитав оставшиеся до конца отпуска дни, успокаиваешься, что стать барашком просто не успеешь…

Ещё один день на море заканчивается…

Зейтун

Ничто не предвещало. Светило солнце, орали чайки и немцы, волны Эгейского моря шептали себе под нос последний хит Таркана.

И вдруг чайки, разинув клювы в безмолвном крике, стали камнем падать вниз, заплакал фашистский ребенок, волны забыли накатить на берег, а пожилая фрау у бара выдохнула: «О, майн готт!»

Это к бассейну вышел Юра. Мой компаньон в этом турецком отпуске. Он гордо нес по древней турецкой земле свое мужественное армянское тело, облаченное в бейсболку и плавки. Эти плавки вызывали завистливые взгляды отдыхающих граждан. Купальный костюм переливался на солнце и слепил глаза! Карбоновая текстура с 3D эффектом напоминала природу Пандоры.

А сам Юра выглядел как гордый На’ви после покорения летающего шестикрылого пятичлена! Образ дополняла сигара в зубах и небольшой шейный нож, теряющийся в зарослях мощной, хоть и впалой, груди.

– Плохой отель! – безапелляционно заметил Юра. – Оливок нету!

– Как нету? Полно их.

– Не-е-ет, таких, как я люблю, нету! Я, можно сказать, из-за этих оливок приехал.

– Юра, а дома их не вариант купить?

Он брезгливо начал меня рассматривать. Во взгляде отчетливо читалось: «Как я могу лежать под одним солнцем с такой жалкой ничтожной личностью? Человек, который не знает толк в оливках, – это же сплошное разочарование!»

– Нет. Дома ТАКИЕ не продают. Я всегда из Турции привожу пару килограммов ТАКИХ оливок!

В этот раз мой организм требует сатисфакции! Придется купить килограммов десять ТАКИХ оливок.

– Где?

– Ты полагаешь, в Бодруме нет супермаркета? Какого-нибудь местного «Магнита»…

И на следующий день поперлись мы за оливками. Возле отеля на призывный взмах крыла притормозила немолодая «Тойота» с аналогичным турком-таксистом. Поздоровались. И Юра начал переговоры:

– Фрэнд! Уи нид маркет! Фут маркет! Ам-ам! Еда! Маркет!

Юра не владеет английским. В принципе. Немецкий знает лучше. В объеме плена и классического немецкого кинематографа. Ну этого, который «Ja, ja, das ist fantastisch!» Познания были применены тут же. Однако таксист шевелил усами, как Якубович, и не трогался с места. Мы собрали все познания в иноземных языках, вспомнив и «гибен зе мир битте», и «женеманж па сис жур».

– «Магнит»! Уи нид «Магнит»!

– Юра! У них нет «Магнита»! Заткнись и не сбивай его!

Уф! Наконец-то. Поехали! Пробираясь по узким улочкам Бодрума, я заметил:

– А такси тут поплоше, чем в Анталии. И заметь, таксисты английским и русским почти не владеют.

– Дома такая же беда.

Периодически «Якубович» переспрашивал:

– Биг маркет? Ор смол маркет?

Юра кричал ему в ухо:

– Биг! Биг! Олив! Олив!

Незнакомый язык, если орать громко, становится понятным!

На всякий случай предупредил Юру:

– Ты его не путай! А то он щас на оливковую плантацию нас привезет.

– И продаст в рабство!

– Не исключено!

Наконец перед нами мелькнуло нечто похожее на супермаркет.

– Стоп, майн френд! Маркет?

– Маркет, – удивленно согласился наш бомбила.

В маркете все стало понятней. Юра с удовольствием заметил:

– Хе! Голимый «Магнит»!

Пока я озирался по сторонам, мой друг ловко, не иначе как по запаху, обнаружил витрину с оливками.

– Вот они, родимые!

– Которые? Их тут видов десять.

– Я их в лицо знаю! Эти! Или эти… Черт! И эти похожи! Надо пробовать!

Улыбчивая продавщица начала давать Юре оливок на дегустацию. Ему нравились все!

– Юр, сожри еще вот тех, и в принципе можем ехать. Смысл еще покупать? Ты уже килограмм «заточил»!

– Нет! Без оливок домой не вернусь. Давай, милая, вис энд вис по файв килограмс!

Работница торговли смотрела на нас ласково. Проворковала что-то и улыбается.

– Ну, что ж ты смотришь? Файв вис!

Девушка ловко зачерпнула совочком 5 ягод и услужливо протянула Юре.

– Ноу! Файв килограмс! Много! Много!

Юра помогал себе руками, изображая «много». Продавщица начала улыбаться нервно!

На хипеш из подсобки вышла пожилая дама. Молодая в двух словах обрисовала ситуацию с неадекватами. Пожилая дама отобрала совочек у девушки и, подозрительно глянув на Юру, вежливо поздоровалась со мной:

– Бонжур!

– Бонжур! Ханум, ду ю спик инглиш?

– Ноу!

– Рашен?

– Ноу!

– Парле ву франсе?

– Ноу!

– Так че ж ты лезешь! – нетолерантно вмешался Юра в этот диалог культур.

– Спокойно, Юра! Мадам! Олив! Файв килограмс!

Тетенька кивнула и взвесила в кулечке пятьсот граммов.

– Ворот кунэм, – устало выдохнул Юра. – Я их щас убью!

Тут на сцену вышел еще один персонаж – мужчина в галстуке.

Видать, главный! Наша ханум ему что-то пошептала. Он оглядел нас и поинтересовался:

– Файв килограмс? Беш?

– Беш! Беш!

И начали нам отгружать оливок.

– Этих беш! И этих беш! А вот этих три килограмм!

– Юра, как мы это попрем?

– Закинем в багаж, и самолет сделает все за нас.

Наивные чукотские дети! Мы ж еще не знали маршрут до дома. А тем временем наши оливки были раскиданы по пакетам.

– Сос! Нам нужна коробка! Как будет коробка по-английски?

А я что-то задумался. И, не отвлекаясь, сказал:

– Коп.

– Коп! Уй нид коп!

Ханум закивала и убежала.

– Блин! Юр! Я что-то затупил, «коробка» по-английски «бокс», а «коп» – это по-осетински. А по-английски «коп»…

– Она щас полицию приведет!

Однако ханум вернулась с дивной картонной коробкой. На кассе нас встречали три охранника и человек шесть персонала. Весть о двух дебилах и шестнадцати килограммах оливок разнеслась по Бодруму стремительно!

Конечно, история, начавшаяся ТАК, не могла просто закончиться привозом даров турецкого сельского хозяйства во Владик с последующим поеданием. Нам было сообщено об изменении маршрута! Вместо «Бодрум – Нальчик» теперь было так: «Бодрум – Стамбул – Нальчик». Чуете, да? Вместо «закинул в самолет 16 кг оливок в Бодруме – получил в Нальчике» Юре предстояло «закинул в самолет 16 кг оливок в Бодруме – получил в Стамбуле, перенес в другой терминал – закинул в самолет – получил в Нальчике». Ну да ладно! И вот грузимся в Бодруме. Юра водружает коробку на весы. Симпатичная девушка в униформе ласково интересуется:

– Вот из ит?

– Багаж!

– Вот из ит ин зе бокс? – продолжает интересоваться Фереде.

– Олив! – гордо рапортует Юра.

– Оу! Олив? Итс проблем! Дэйнджирас! Ю кэн нот тэйк олив ту зе плэйн!

– Че она сказала, Сос?

– Говорит, нельзя в самолет с оливками.

– Как нельзя? Вотс вис? Олив! Ням-ням!

– Ай андестенд! Нот олив! Секюрите рулз!

– Что за нах! Я их вожу регулярно, скажи ей. Мадам! Ай гоу хом! Щас в Стамбул, потом Nalchik унд Vlagikaffkaz и все!

– Юр, может, нельзя внутри страны стока оливок перевозить? Или армянам нельзя столько оливок вывозить из страны?

Юра недобро «позырил» на меня. Ладно. Попробуем поговорить!

– Мадам! Вотс проблем?

– Секьюрити проблем!

– Кэн уи си секюрити офиса?

– Ай эм секьюрити офиса!

– Сорри мадам! Анд кэн уи си секьюрити рулз?

Дамочка начинает сувать нам бумажку, на которой написано и нарисовано, чего нельзя в самолет тащить. И мы там видим пистолеты, ножи, бомбы, наркотики, бензин и ни разу не видим оливок!

– Уеа? Где? – глумливо интересуется Юра.

Дама начинает рассматривать бумажку. Оливок нет. На хипиш приходит Казбек! Казбек, он тоже с нами, но жили они всем семейством в другом отеле. Английский у Казбека хороший. «Но что толку?» Она-то владеет им так же, как мы с Юрой! Казбек попытался выяснить, чем ей не угодили оливки. Ни фига! «Нот», сука, «пасыбл» – и хоть тресни!

– Юр! Может, сожрешь их тут?

По глазам Юры я понял, что он меня сейчас убьет. А Казбек тем временем все-таки пытался понять «Уай?!» Но ответ был «Бикос!»

Смеркалось. Вышел еще один служащий аэропорта. Спросил: «Вотс проблем?», выслушал обе стороны, скорбно подтвердил: «Проблем!» – и принялся изучать бумажку с запрещенным. А Юра начал потрошить любовно упакованную коробку, ибо в ней, кроме «олив», ехали во Владик всякие рахат-лукумы.

И вдруг! Когда обнажились пакеты с оливками, служащий радостно завопил:

– Зейтун! Зейтун!

И начал тыкать своим турецким пальцем в коробку.

И Фереде захлопала в ладоши:

– Зейтун! Зейтун!

Мы смотрели на турецкоподданных и не понимали причин столь бурной радости. Понял только Юра:

– Ах ты ж… Зейтун… Твою мать! Зейтун! Зейтун! Да! Зейтун! А я вам что говорю?!

– Чё стало, Юра?

– По-турецки «оливки» – «зейтун». Как, впрочем, и по-армянски!

– Бли-и-ин… а «олив» – это «олив оил»? А «оил» в натуре нельзя в самолет.

Зейтун в коробке прекрасно перенес оба перелета и таможню в Нальчике. По приезде Юра щедро отсыпал зейтуна моему тестю. Тесть оливки сильно уважает. Съев очередную ягоду, заметил:

– Хорошие оливки! Вкусные! В следующий раз поедешь в Турцию, пару килограмм мне привези!

Однако… Зейтун, маза фака…

Тесть

Тесть мой – человек чудесный, и отношения у нас нежные. Но так было не всегда. Добрый и ранимый, выглядит он брутально и страшно. И даже имя-отчество его – внушают трепет. Маирбек Маилютович. Повторите вслух. Маир-р-р-бек Маилютович. Если повторять часто – горлом может пойти кровь.

Теперь добавьте к этому имени рост 192 см и вес 140 кг. И лысину. И брови. У бровей два основных режима: «В смысле – “не получается”?» и «Надо!» При первой нашей встрече меня восхитило то, как он одной бровью отдал распоряжение накрыть стол, а движением второй велел мне за этот стол сесть.

Я знаю много больших людей. Но я никогда не видел, чтобы у человека указательный палец не пролазил в спусковую скобу пистолета. У тестя так. Он служил в ВДВ и в 68-м году участвовал в «Пражской весне». Я видел его армейские фотки. Их с селения Заманкул было двое. Тесть и его родственник. Я стал понимать, почему пражское восстание провалилось.

Когда я только начал встречаться со своей будущей женой, Маирбек Маилютович делал вид, что меня не существует. Это было сложно, потому что я тоже был крупный. Но он как-то умудрялся меня не замечать. На вопросы соседских бабушек возле подъезда: «Маирбек, а что это за лысый здоровяк провожает твою дочь?» – он краснел и лгал, что я их дальний родственник по материнской линии, который приехал из горного аула поступать в институт.

Однако настал момент, когда зашла речь о свадьбе. Маирбек Маилютович погоревал два дня, но потом, вспомнив, что «Никто кроме нас!», активно начал готовиться к торжеству. С приобретением статуса «это жених нашей Симочки» моя жизнь круто изменилась. Соседским бабушкам разрешили со мной здороваться, а я получил допуск к столу. Также мне позволили гладить кота Маирбека Маилютовича. Тогдашнего Кота звали Владимир. Не Вовчик. Не Володя. Именно Владимир. У него был отвратительный характер и отсутствовал страх перед людьми. Только один человек был для него авторитетом… Маирбек Маилютович разговаривал с Владимиром исключительно по-осетински, а в минуты депрессии угрожал упечь пятнистую бестию в своё родовое селение Заманкул. Владимир относился ко мне холодно. Он не просто меня игнорировал, а еще и покусывал. Но реагировать было нельзя. Я терпел и гладил. И даже улыбался.

Всю свою неуемную энергию Маирбек Маилютович направил на организацию свадьбы и закуп приданого. Он очень любит технику. Любую. Поэтому решил, что его дочь должна получить бытовой техники на все случаи жизни. И как-то вечером, попивая чай, он начал рассказывать мне о уже приобретенном добре, которое, несомненно, облегчит быт молодой семьи. Мне стало неловко. Потому что список был внушительный, а как реагировать, я не знал. Сначала говорил «спасибо». Потом восхищенно вскидывал брови. Шумно выдыхал. Закатывал глаза. Один раз даже причмокнул. А мой будущий тесть, прихлебывая чай, неторопливо вещал, подобно акыну:

– Холодильник ещё взял… Двухкамерный. Телевизор. Хороший. Стиралку автомат… Печку. Газовую. И микроволновую. Пылесос… Электровафельницу…

Когда он перешел к мелкой бытовой технике, я заскучал. И вдруг, после фена, он остановился и, смущенно рассмеявшись, признался:

– Хотел тебе еще Плэйстейшн взять! Но не взял!

…Я до сих пор не знаю, что меня заставило пошутить в тот момент. Я не могу объяснить, почему отключился инстинкт самосохранения. Ведь и брови, и пальцы, и бицепсы с тельняшкой были совсем рядом и кричали: «ЗАТКНИСЬ! ТЫ ПОШУТИШЬ СЕЙЧАС СМЕШНО, НО, ВОЗМОЖНО, В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ!»

Я всё осознавал, однако, не выдержал и после признания о «Плейстейшн» со всей дури швырнул ложечку об стол, подался вперед и шепотом, полным разочарования, спросил:

– Так я не понял… В смысле – «Плейстейшна» не будет?!

Чашка с чаем зависла на полпути к тестевому рту. Владимир неожиданно стал понимать по-русски и тихо ушел. За ним, превентивно побледнев, растворилась будущая жена. А моя будущая теща, которая в этот момент подносила к столу пироги, не меняя ритма, скорости и выражения лица, развернулась на 180 градусов и покинула территорию. Она знала своего мужа слишком хорошо, чтобы рисковать жизнью из-за славного, но, в принципе, чужого парня.

А Маирбек Маилютович растерялся. Перед его глазами мелькнула, наверно, ужасная картина: я, при всех, в ЗАГСе отказываюсь жениться и глумливо кричу:

– Да у неё в приданом даже игровой приставки нету!!!

И старики обеих фамилий смотрят на Маирбека Маилютовича, укоризненно качают головой и шепчутся: «Из-за “Плейстейшн”дочери жизнь сломал… Да… В наше время такого не было…»

Растерянность длилась недолго. Кулаки будущего деда моих детей сжались, превратившись в два аккуратных ядра калибра 150 миллиметров. Несколько лет спустя я, кстати, увидел, как удар этого кулака погнул лонжерон микроавтобуса «ГАЗель». Но в тот момент я всех возможностей тестя не знал. Тут важно помнить, что настоящий осетин никогда не скажет: «Вот я испугался!», – он скажет: «Вот я разозлился!». Так вот, я был очень зол в тот момент, хотя и подумал: «Ну не убьет же он меня на самом деле!» А потом подумал: «А если начать кричать?»

Это были одни из самых ярких секунд в моей жизни…

И вдруг он рассмеялся и ласково сказал:

– Ну ты и урод!

Так я узнал, что у Маирбека Маилютовича тоже есть чувство юмора.

Бруталы

В Осетии все мужчины носят суровые лица. Мы бруталы, и мы носим такие лица, чтобы никто не усомнился в нашей мужественности. Все молодые люди ходят, расправив плечи, гордо неся себя по жизни. Просто половина пацанов у нас занимается танцами, другая половина – борьбой. И никогда не знаешь, то ли он тебе втащит, то ли на танец пригласит.

Лучше всего наша брутальность заметна в отделении челюстно-лицевой хирургии клинической больницы. Я однажды попал туда с какой-то мелочью. Десна воспалилась. Зашел в палату, а там все вот эти… С лангетами. С шинами. Результаты конфликтов, падений и прочих сопутствующих повышенной брутальности действий. Короче, я почувствовал себя, как белая балерина на фестивале гангста-рэпа в Гарлеме. Вежливо поздоровался со всеми. Ко мне подошел парень с шиной на всю нижнюю челюсть и, не разжимая зубов, поприветствовал:

– Шалам! Казик.

Я говорю:

– Сос. Плиев.

– Плиев? Мммм… Мне, кштати, тоже Плиев челюсть шломал.

– Казик. Давайте сразу определимся. Это претензия? Или это должно нас как-то сблизить?

– Да нет… Чисто для информации.

Я сначала напрягся. Но потом мы познакомились поближе. Он мне рассказал, что челюсть ему сломал его ближайший друг.

– Случайно сломал?

Он обиделся:

– Почему шлучайно? Мы пошпорили, кто кого ш одного удара выштегнет.

– По ходу, ты проиграл?

Казик опять обиделся:

– Почему проиграл? Ничья! Плиев в шошедней палате лежит. Я ему нош шломал!

Осетины суровые. Есть только одна вещь в мире, которая может заставить нас плакать – это лук.

Нам не нравятся романтические истории. Мы не согласны с финалом многих фильмов. Если бы осетины могли переснять Титаник, они бы это сделали! В нашем варианте «Титаника» Ди Каприо не утонул бы. Он бы спасся. Но его бы потом застрелили.

Вы знаете, у меня ощущение, что некоторым из нас в детстве давали тестостерон вместо манной каши, а матери нам рассказывали другие сказки. Наши. Суровые.

…Жили были дед и баба. И сказал дед:

– Бабка! Испеки лаваш!

Бабка заплакала:

– У нас нет муки.

– Так пойди и укради.

Бабка испекла лаваш. Но неблагодарное хлебобулочное изделие сбежало. И встретило зайца.

– Я тебя съем, лаваш!

– Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел…

– А от судьбы не уйдешь… – сказал заяц и съел лаваш!

Нам надо, чтобы нами восторгались наши женщины. Мы ради этого делаем разные глупости.

Я однажды наблюдал такую штуку. За спорткомплексом «Манеж», на паркинге, стоит кофейный аппарат. Подъехала «Приора», оттуда вышли парень с девушкой. Он её спросил:

– Фатя, чо ты будешь?

– Да я ничо не хочу!

– Да не стесняйся! Выбирай! Давай капучино!

– Ну, я не знаю…

– Да давай! С сахаром!

Он засовывает пятьдесят рублей, аппарат наливает два стаканчика, парень протягивает её капучино и пытается уйти.

Она говорит:

– Асик, сдачу возьми!

– Ты не гони… какая сдача?

И тогда она произнесла:

– Чо ты за ничтяк!

Прикиньте… Чувак дал на чай кофейному аппарату… И его женщина это заценила. Если бы он дал ему пинка, восторгов было бы ещё больше…

В суровых осетинских мужчинах есть всего одна капля нежности – это тонкие сигареты. Всё остальное грубое и мужественное. Для нас и секс не секс и позы в нем не позы. Для всего мира «доги стайл» – это поза. Для большинства наших бруталов это партер. И надо её просто забороть. Конечно, не всякий выдержит три раунда! И тут главное – победа по очкам.

Осетины остаются мужественными бруталами и после смерти. Даже в аду мы будем мыть котлы.

Ксюша

Мой тесть, как и множество осетин при советской власти, в молодости отправился покорять степи Казахстана. В славном городе нефтяников Новом Узене тогда зарабатывали деньги представители всех народов СССР. И каждая национальность, согласно традициям и предпочтениям, поделила Новый Узень на сферы влияния.

Ингуши трудились в торговле, лезгины чинили нефтепровод, русские лечили и учили, осетины застолбили транспорт, украинцы строили. Из каждой национальности по чуть-чуть народу вкалывало на нефтяных вышках. Казахи, по словам тестя, все хотели быть начальниками, поэтому работали не особо заметно.

У тестя с тещей были друзья. Миша и Ксюша. Когда распался Советский Союз, они, как и семейство моей будущей супружницы, свалили на малую родину. Тогда еще «на» Украину. Но через три года все стали ездить «в» Украину, и каждый стал сам за себя. Короче, затерялись следы Миши и Ксюши.

Тесть с тещей, конечно, друзей вспоминали, но отыскать не могли. Однако несколько лет тому назад украинские друзья нашлись посредством «Одноклассников». И дружба, несмотря на почти двадцатилетнюю паузу, закипела с новой силой! То они к нам в гости, то тесть с тещей к ним!

И вот давеча звонит Ксюша и между прочим сообщает, что табачную фабрику, где она работает, закрывают. Хозяин новый. Осетин, кстати.

– Что за осетин? – сурово вопрошает тесть.

– Какой-то Кесаев, – вздыхает Ксюша. – Где теперь работу искать?

– Ксюша, не волнуйся! Не переживай! Это же Осетия, – оптимистично и туманно заявляет тесть.

И, попрощавшись, задумывается. Мой тесть уверен – нерешаемых проблем нет! Дано: табачная фабрика в маленьком украинском городке, новый владелец – осетин, Ксюша, которая лишается работы. Что делать? Элементарно, Ватсон! Надо этого самого Кесаева попросить за Ксюшу. Ну, а так как человек этот ему совершенно незнаком, найти тех, кто его знает и решит проблему подруги! Такой легкий осетинский квест.

– Набери Сосу! – требует тесть у своей дочери и по совместительству моей супруги. И тут же вводит ее в курс дела, нарезая задачу. Супруга моя, чувствуя подвох, на всякий случай врет, что у меня занято. А сама тихонько интересуется у Гугла – «ху из мистер Кесаев?» Гугл сразу ставит под сомнение весь этот гешефт тестя. Но супруга моя эту ценную инфу папе своему не сообщает. Понимает, что папу уже не остановить. Это же уже не человек, а каток.

Тесть уже нашел новый путь. Этот незнакомый ему пока Кесаев – осетин! А значит, у него есть родственники! А среди них – близкие…

– Жанна! Помнишь, на БМК[1] у вас соседи были Кесаевы! Найди-ка их телефон!

– Это было 25 лет назад!

Тут надо заметить, что мой тесть человек добрый и отзывчивый. Но не любит, когда его распоряжения обсуждаются. Служба в тоталитарных воздушно-десантных войсках, степи Казахстана и работа на маршрутке наложили свой отпечаток. Поэтому, когда мой тесть задумчиво поднимает бровь, даже я мчусь исполнять распоряжения с криком «Никто кроме нас!». А уж теща тем паче.

Через десять минут состоялся разговор с БМК!

– Салам! Кесаевы? Говорит Маирбек Кусов!

Ну, а дальше все как положено… Еще через десять минут выясняется, что Кесаевы с БМК вовсе не Кесаевы, а Касаевы. НО! У их папы на работе имеется Кесаев! Но так как их папа сейчас на работе, то телефон представителя нужной фамилии тестю никак не получить! Ха!

Каток включил вторую скорость!

– Але! Заур! Это Маир! У тебя брат на БМК на спиртзаводе работал! Как не работал? А у кого там брат работал? У Алика? Кто такой Алик? Позвони ему и попроси телефон его брата! Как его зовут? Алан? Але, Алан? Это Маир! Я с Зауром, другом твоего брата Алика работаю! У вас там есть такой Кесаев… В охране работает? А ты где? Далеко твой склад от охраны?

Ну, вы уже алгоритм поняли, да? Когда я появился у родственников, кухня напоминала ставку Верховного Главнокомандующего перед штурмом Берлина! Дана таскала деду чай, Алиса для поддержания духа пела про Ленина, который такой молодой, а Давид путался под ногами, как сын полка.

Тихо поинтересовался причиной суеты. Супружница с тещей, негромко подвывая от смеха, поведали мне историю по спасению несчастной Ксюши от увольнения.

– И кого он ищет?

– Кого-нибудь, кто знает Кесаева Игоря Альбертовича.

– Кто это?

Вместо ответа жена сунула мне телефон с открытой страничкой из «Вики». Прочитал.

– Пахану показали?

– Думаешь, есть смысл?

– Давай я. Маир, ты, кажется, зря на него выходы ищешь…

– Почему?

– Ну-у-у… Этот человек вряд ли знает про эту маленькую табачную фабрику…

И зачитал почерпнутые из Интернета факты.

Тесть внимательно и невозмутимо все выслушал. И про 35-е место в списке Форбс, и про состояние в 2,4 миллиардов долларов… Помолчал. Потом спросил:

– Ну и?

– Думаю, мы вряд ли сможем повлиять на эту ситуацию. Он все-таки олигарх…

Во взгляде папы моей жены ясно читалось сожаление о благословлении нашего брака десять лет назад. Потом он сжалился и объяснил:

– В первую очередь – он осетин! Жалко Ксюшу!

И снова взялся за телефон.

Модернизация

Похороны в Осетии – это вам не просто так – положили в ящик, вынесли, увезли, закопали и забыли. Алгоритм такой же, конечно. Но с местным колоритом. На похороны народ придет: друзья, родственники, коллеги, родственники коллег, коллеги и соседи родственников. Враги, в конце концов! Надо же организовать это все. И вот помер как-то один дедушка – девяносто с гаком лет, имел грудь в орденах и трех жен, внуков идентифицировал по порядковым номерам. Жил достойно, умер как надо. Особо никто не горевал, но, тем не менее, во дворе многоэтажки «назрели» похороны.

На осетинских похоронах главный кто после покойника? Правильно! Соседи! Они на себя берут заботу по «жертвенным бычкам-котлам-палаткам-пирогам-автобусам».

Организованностью и дисциплиной осетинские похороны легко уложат на лопатки немецкий завод «БМВ» и японскую якудзу. Это правильно. Близким родственникам сильно не до того. А соседям до того. Мало того, что реально помогают, еще и драйв, плюс на работу можно не идти. Да-да, не смейся, мой иногородний читатель! Ситуация, когда ты заглянешь в какое-нибудь учреждение и не обнаружишь там никого, совершенно стандартна во Владике.

«А где все?»

«На похоронáх! У Мадины, из бухгалтерии, у свекра старшая сестра умерла! В селении Хаталдон. Завтра приходите».

Итак, у дедушки все по расписанию: бычка смолят и варят, пироги носят, ситро остужают, араку греют! Молодежь, аки скауты, ловко собирает палатку. Палатка – это такой шатер на каркасе. Это я для иногородних поясняю. Внутри лавки и столы. Все присутствующие должны помянуть усопшего. Не сидеть же на улице? Раньше это логично, конечно, было – народ приезжал на похороны издалека и покормить надо было. Сейчас не столь актуально, но против обряда не попрешь!

Короче, настырным локомотивом похороны движутся к развязке. Уже по двору ходит человек, который уверен, что все делается не так. В каждом дворе такой активист есть. «Плов посолили? Не надо было! Мясо надо по часовой стрелке мешать! Бумагу на столе скотчем нельзя крепить, нужно кнопками! Зачем четыре табуретки под гроб, трех за глаза хватит!» Его все беззлобно гонят, а он не обижается.

Важное место на похоронах занимает «Человек с Чемоданчиком и Тетрадкой»! В чемоданчик складывают деньги, а в тетрадку записывают, кто сколько сдал. У нас так принято – всем миром поддержать семью усопшего. Тетрадка эта – важнейший документ! По ней можно судить о статусе ушедшего, уровне коммуникабельности при жизни и о положении в обществе его семьи.

Вопрос «По сколько записываем?» – краеугольный. Ведь когда к тебе придут, будь уверен – тетрадку проштудируют. Ну, чтоб симметрично ответить. Короче, тетрадка с мероприятия – важнейший инструмент по регулированию круговорота ритуального бабла в Осетии!

Выбрать «писателя» – архисложно. На одних похоронах посадили на тетрадку парня-терапевта… Вся похоронная бухгалтерия насмарку! Потому как, что написано – «Абаев – 500» или «Арбидол – 500» – понять нереально было!

А считать человек должен резко, как Перельман на калькуляторе.

И вот на похоронах бодрого дедушки, с которого я начал, уже все собираются. Красиво одетые, конечно, и радостные, что повидают знакомых. Обсуждаются все геополитические темы и рассказываются свежие анекдоты. Осетины очень жизнерадостный народ!

На тех похоронах «записывальщиком» назначили одного моего товарища. А он толковый. Сразу начал думать, как бы процесс модернизировать. Подошел к старшим, показал ноутбук и спросил:

– А можно я сюда буду записывать? Просто я печатаю быстрее, чем пишу.

Старики посмотрели на ноут восхищенно, а на товарища подозрительно. После непродолжительных консультаций разрешили, напомнив об ответственности.

И парняга тут же замастырил в Excele табличку, обозвал ее «Похороны_март_2015_v.01» и сел за стол. Какое Сколково! Вот она – модернизация на марше!

И понеслось. Народ сначала велся. А потом втянулся и некоторые даже по два раза подходили. А скорость-то возросла! И нету раздражающих очередей. А хитрый Excel, он же сразу по первым буквам фамилию стал подсказывать. И сразу сумму общую подбивает. Парню иногда просто приходилось поднимать руку и кричать: «Свободная касса!»

Короче, дедушку еще в катафалк не занесли, а мой товарищ уже табличку на флешку скинул, домой метнулся, все аккуратно распечатал и сдал под расписку.

А потом, когда деда поминали, отметили и «записывальщика». Старший сообщил, что еще никогда таких красивых и точных похоронных списков не видывал! Хорошо говорил. Долго. По всему выходило – дедушке, если бы мог, стоило бы скончаться повторно ради такой кибернетики!

Это только начало. Скоро можно будет платить картами или через терминалы. Технологии побеждают традиции. О похоронах оповещают по «вотсапу». Я сам видел одну группу в «вотсапе» большой фамилии. И однажды один из них умер и об этом написали в этой группе. И все начали ставить грустные смайлики. Кто-то прислал голосовым сообщением плач. А на следующий день после похорон там появилась надпись: «Жорик покинул группу»…

Сова

Тесть мой, славный Маирбек Маилютович, мудрый мужчина. Однажды все его многочисленные внуки смотрели с ним вместе мультик. «Барбоскины». Они смотрели. А Маирбек Маилютович, сидя в кресле, наслаждался пивом в окружении влюбленных в него детей. И казалось, совершенно не следит за анимационным сюжетом.

И вдруг он задает вопрос:

– Это кто?

Дети наперебой начинают рассказывать, что это семья собак Барбоскиных, это мама, это папа, это их пятеро детей…

Дед внимательно слушал, периодически сверялся с экраном и наконец скептически заметил:

– Семья собак… Почему у них все дети разных пород?

Вот так проницателен Маирбек Маилютович. Поэтому степень доверия к его опыту безгранична. К доверию подмешивается, конечно, и инстинкт самосохранения, но доверие – это главное.

Однажды собрались мы на море. С ранним вылетом из аэропорта «Минеральные Воды». Заботливый Маирбек Маилютович, естественно, вызвался нас домчать. Выезд был назначен на шесть утра.

Вечером, перед отъездом, когда я возвращался домой, случилось неприятное. Из тьмы, наперерез машине, вылетело нечто темное и загадочное. Оно было похоже на черный пакет и дементора одновременно. Однако не последовало ни удара, ни крика. Вообще ничего. «Значит, все-таки пакет», – решил я. Но уже во дворе на всякий случай осмотрел машину. И что я вижу при свете фонарика? Вся морда забрызгана веществом красного цвета, перья и пух облепили капот, а из решетки радиатора торчит хвост. Очевидно – пернатого. Ну, естественно, я за хвост потянул.

Птицу расколбасило об меня знатно. С трудом угадывалась порода. Сова. Некрупная, но мертвая. Я сначала погоревал. Жалко же. А потом подумал: а может, это Знак? Ну, типа не стоит завтра никуда лететь. Да-да. Иногда я становлюсь суеверным.

Короче, всю ночь я переживал. Пока не решил: «Спрошу-ка я у Маирбека Маилютовича! Он ведь всю жизнь за рулем и наверняка знает, к чему это – угандошить сову перед дальней дорогой!»

Утром прибыл тесть. Я ему говорю:

– Там это… Вчера… Я еду… А она, короче, как прыгнет!

Маирбек Маилютович смотрел на меня ласково, как на душевно нездорового. Я решился:

– Маир! Я вчера вечером птицу сбил!

– Курицу?

– Нет. Сову…

– Как сбил? Она дорогу переходила?

– Не… Перелетала…

– Ого… Сова… Это нехорошо… – Маирбек Маилютович сильно помрачнел. А я прям похолодел. – Сова – это очень нехорошо… А где она?

– Там. Возле машины.

– Пошли.

Пока мы шли, я мысленно сдавал билеты и объяснял детям, почему моря не будет: «Ваш дедушка рассказал мне страшную шоферскую примету! Если в ночь перед дорогой ты сбиваешь сову, то дорога будет несчастливой…»

Склонившись над тушкой несчастной птицы, тесть мой, проницательный Маирбек Маилютович, недолго ее рассматривал, потом выпрямился и весело сказал:

– Какая же это сова? Это ж совенок.

– А-а-а-а… В смысле если совенок, то можно ехать?

– Куда?

– В Турцию.

Майрбек Маилютович снова посмотрел на мертвое пернатое и потом на меня. Очевидно, его снова одолевали сомнения, не погорячился ли он, благословляя брак со своей дочерью много лет назад.

– А почему нельзя в Турцию из-за совы ехать?

– Ну, мало ли… Может, у вас, шоферов, есть примета…

– Да какая примета? Я таких штуки по три за рейс ночью сбиваю. Они, дурные, на свет вылетают.

– Блин… А ты зачем такой мрачный стал, когда я тебе сказал, что сову сбил?

– За машину переживал, вообще-то. Твою. Давай чемоданы тащи.

Кстати, та поездка была очень даже удачной.

Пятница, 13

Однажды тесть мой, великолепный Маирбек Маилютович, сделал аварию. Об этом поступил звонок в пятницу вечером, когда я предвкушал вкусный ужин после трудового дня с последующим засыпанием.

И хотя сразу было сказано, что никто не пострадал, – приятного мало. Ибо, не пострадав в ДТП, можно сильно испортить здоровье после него. Владикавказская специфика. Посему – резво собрался и помчался.

По дороге отзвонился Марату Александровичу. Марат Александрович тоже находился за столом и пребывал в разнеженно-добром состоянии. Однако, не дослушав меня до конца, потребовал принять его на борт! И поехали мы.

Пятница, 13-е, оправдывала плохую репутацию. Под сильнейшим ливнем стояла группа мужчин. Рядом 99-я и тестева «Газель».

99-я выглядела «не айс». Прямо скажем – плохо выглядела! Но все живы и почти здоровы.

Марат Александрович, натягивая капюшон, сообщил, что куртка на нем совершенно непромокаема, и свысока поглядел на мою толстовку, прикрытую жилеткой.

Остальные участники действа на воду внимание уже не обращали. Чуваки из 99-й громко и жалостливо признавали свою вину и преданно благодарили тестя за то, что он в последний момент успел вывернуть руль и не приехал к ним в водительскую дверь, а «атаковал» крыло. Маирбек Маилютович по телефону периодически отменял назначенные на завтра доставки грузов и давал ценные указания, к кому обратиться вместо него. Потом он взглядом натыкался на раскореженную «морду» верной «Газели» и тихо материл придурков, которые вылетают на перекресток на красный. Они и не спорили.

В принципе все ясно, надо звонить страховщикам и гаишникам. Погода, между тем, уже сильно навевала воспоминания о библейских сюжетах. Правда, в белый покореженный «ковчег» мы бы все не влезли. А, следуя тем же сюжетам, «тварей с парами и без» прибывало! Подходили какие-то люди, внимательно рассматривали автомашины, спрашивали «Кто виноват?» и «Никто не пострадал?» и разочарованно уезжали-уходили.

Ну, ясен хрен, «два трупа и Газель-виновница» звучит и выглядит веселей! Но кто-то и оставался. Видимо, в надежде на хипеш. Периодически мы начинали терять в толпе наших друзей из 99-й.

Марат Александрович сообщил, что это нормально. В авариях всегда так. Люди интересуются. После этого сообщения Марат Александрович вылил из кармана литра полтора воды. Куртка не промокала во все стороны. А я начал вызывать ГАИ и страховщиков. Оставил место действа буквально на пару минут.

И вдруг слышу, что разговор на улице начинается явно на повышенных тонах. Первая мысль была, что оклемавшиеся автолюбители из 99-й перешли во вторую фазу: «А может, съедем на базаре?» Так бывает. Недалекие, но наглые граждане иногда принимают спокойствие и рассудительность оппонентов за малодушие. Таких, конечно, следует сразу побить, дабы дурные мысли не лезли в их головы и инстинкт самосохранения нормально функциклировал.

Я даже обрадовался. Появился вариант согреться! А кодовая фраза «Да я щас один звонок сделаю, и вас уроют!» сразу настраивала на веселье. Поэтому, даже особо не рассматривая, кто там чё говорит, высунулся из машины и громко пообещал устроить всяческое насилие смутьяну. Так сказать, обозначил намерения.

Смутьян оказался неизвестным мне доселе персонажем. Сильно нетрезвый, он крепко держался за Марата Александровича и рассказывал про то, что у него всего четыре патрона в табельном пистолете, но «сука, их на всех хватит». Мой друг толерантно просил гражданина уйти.

– Марат, это кто?

– Не знаю.

– Он с ними?

– Нет. Он мимо проезжал. На такси. И решил поучаствовать в хипеше. Ну, в смысле, создать его.

То есть, этот тип ехал мимо на моторе, остановился и ворвался в наше ДТП со словами:

– Фсымæртæ! Чем вам помочь?!

«Фсымæртæ», что означает «братья», вежливо объяснили, что все о’кей. Однако «суперхироу» сильно хотел помочь! Осталось только найти человека, которому требовалась помощь. Очевидно, жальчее всех выглядел Марат в непромокаемой куртке. Остальные, видать, внушали оптимизм! После очередного вопроса «чем помочь?» Марат Александрович признался:

– Деньгами!

– Денег нет! – погрустнел незнакомец.

– Ну, тогда все нормально – сами справимся! – успокоил его Марат.

– Всысе, ты щас усомнился во мне? Чё, у меня денег нет?

– Ты сам сказал.

– Всысе, ты щас меня оскорбил!

Ну и понеслось. Финал про «звонок другу» я уже слышал сам.

– Марат, может, его стукнуть?

– Да не надо, – мой друг выглядел задумчиво. – Я вот все про его четыре патрона думаю и пытаюсь сосчитать, сколько патронов у нас с тобой.

Мы стали считать вместе. По любому получалось больше четырех. Смутьяна, между тем, вежливо, но решительно засовывали в такси. Пробегавший мимо тесть с телефоном прервал фразу «Груз твой завтра заберет вместо меня Сурен…» и начал рассматривать засовываемого.

– Это кто?

– Чудак какой-то!

Маирбек Маилютович еще раз вгляделся в незнакомца:

– Это Хабоша племянник! С БМК! – и побежал дальше: – Да-да! Сурен все сделает!

Хорошо, что племянник Хабоша этого не слышал. А то он бы остался. За нас.

Авария меж тем шла себе и шла. Перестав радоваться тому, что живы, наши стритрейсеры загрустили. Вспомнили, что то, что еще недавно было 99-й, оказывается, было куплено этим же утром. И, как это водится, полностью не расплочено.

Пятница. Тринадцатое. Магия чисел. В полку трискаидекафобов пополнение.

А персонажи вокруг появлялись и исчезали со скоростью фыдджынов на свадьбе! Соседи тестя, знакомые экипажа 99-й, мои знакомые, ничьи знакомые, дети на великах, знакомые знакомых, «газелисты», проявлявшие корпоративную солидарность, и финальная точка в виде двух телок.

Да-да, друзья! Не «девушки». Не «женщины». А именно телки. Даже биксы! Я сначала решил, что в соседней сауне санитарная ночь. Биксы весело чирикали и хохотали со всеми сразу, а потом сели в припаркованную «девятку» и убыли. Как выяснилось, дамы проезжали мимо и остановились поинтересоваться: а нельзя ли им снять с 99-й распределительную коробочку. А то новая в магазине стоит полторы штуки, а им она необходима! Я прям порадовался, что на нашей аварии не наблюдается трупов с золотыми зубами.

Между тем сотрудники ГИБДД закончили оформлять аварию, тесть уже почти перестал злиться, я бросил отжимать мастерку, а клиенты из 99-й вошли в сумеречное состояние и попытались, взывая к нашему милосердию, повести разговор в русло «Но мы же тоже пострадали! И нам теперь нашу тоже делать! А денег нет!»

Но бессердечно были посланы. Ибо, как мудро заметил мой друг, в очередной раз выливая из кармана воду:

– Нет денег – езди аккуратно! И даже если есть – езди аккуратно!

Дождь, а вместе с ним и пятница, 13-е, заканчивались…

Подарок

Тесть мой, разлюбезный Маирбек Маилютович, подарил мне футболку. С Путиным. И еще одну – младшему зятю. Ну, младший зять пожиже будет, поэтому, чтобы угодить Маирбеку Маилютовичу, подобострастно натянул майку прямо на свитер.

Тесть одобрительно пошевелил бровью. Другой бровью поинтересовался, почему я еще не в подарке. Ведь прошло тридцать две секунды с момента дарения.

Убедительно солгав, что майку с ВВП нужно надевать только на свежевымытое тело, подарок я унес в дом и схоронил в шкафу.

Каждый раз, когда я открывал шкаф, на меня сурово смотрел президент, как бы спрашивая: доколе?

Я неубедительно бормотал что-то и быстро закрывал шкаф.

Маирбек Маилютович периодически интересовался, как там Путин в нóске. Мы восхищенно рассказывали, как мягок принт президента и как нежно майка облегает мое могучее тело. По нашим рассказам выходило, что эта майка соткана китайскими девственницами вручную, из пряжи тутового шелкопряда редкого вида. И девственницы все, как одна, были из «Единой России». И шелкопряды тоже. Младший зять, выпучив глаза, кивал и подтверждал, добавляя про защиту от сглаза и от радиации…

Тесть одобрительно улыбался. Путин томился в шкафу. Изоляция – всегда неприятно.

И вот сегодня утром это случилось.

Я пью редко. Практически никогда. Но вчера мы встречались со старыми друзьями… Короче, с утра мне было нехорошо. Бо-бо с переходом на «Уф-ф-ф, как отвратительно!» Даже кожа болела. Мысль о том, что сейчас придется надеть майку и прочую одежду, внушала ужас.

Открыв шкаф, я встретился глазами с президентом. Организм мой, разбитый алкоголем и сигаретами, не смог сопротивляться этому взгляду. Тем более, все другие футболки были где-то там… в глубине…Надо было тянуться… А Путин был – вот он. И я надел тестев подарок…

И вы знаете, это самая прекрасная майка в моей жизни. Кожа сказала: «О боже!». И даже виски перестали ныть.

Спасибо тебе, Маирбек Маилютович. И Владимиру Владимировичу тоже спасибо.

Отдельный респект шелкопрядам и девственницам.

Родственники

Второй по счёту ребёнок явился из сада в прескверном расположении духа. В глазах слёзы, в ноздрях сопли. Даже кучеряшки кучерились как-то пессимистично.

– Они обзывали меня!

Это заявление, сделанное на пороге тещиной кухни, привлекло внимание.

– Кто тебя обзывал, Алиса?

Алиса начала гундосить:

– Арсенчик, Алана, Снежана, Русик, Сосик, Зайка, Никоша…

На десятом ребёнке все прониклись драматизмом момента. На пятнадцатом обидчике тесть начал рычать, а на двадцать втором Давид принёс лопатку.

Родственники, побросав ужин, поняли, что, возможно, придётся требовать сатисфакции примерно с половины Осетии! Кучерявая девочка, видя такую поддержку, вошла в раж и внесла в список кровников нянечку Мадину и воспитательницу Ларису Таймуразовну. Это уже был явный перебор.

Я попытался получить побольше исходных данных, дабы исключить невиновных из этого списка претендентов на геноцид!

– Стоп! Алиса, как они тебя обзывали?

В глазах ребёнка уже горел огонь мести!

– Они сказали мне: «Обезьяна Чи-Чи-Чи продавала кирпичи, за верёвку дёрнула и нечайно пёрнула!»

Я таки дождался момента, когда Алиса выучила полную версию нетленки.

– Котёнок, ты уверена, что они именно тебя обзывали?

– А кого ещё?!

Это вступила в игру Дана. Старшая сестра, видимо, не забыла жестокие нравы в детсаде «Ивушка». Алиса зарыдала. Давид воинственно заурчал. Теща отодвинула от тестя нож.

– Дана, угомонись! Алиса, я тебе предлагаю не обращать на них внимания. Они вовсе не хотели тебя обидеть…

Алиса залилась пуще прежнего.

Алисина тётка, и по совместительству сестра моей жены, предложила свой вариант:

– Будет кто обзывать, ты тому скажи: «Я очень воспитанная девочка и я выше этого!»

Это она, видимо, вспомнила молодость и тактику отшивания приставучих юношей. Алисина тётка красивая и воспитанная. Но времена уже не те…

И в «Ивушке» такое не прокатит.

Это понял только тесть:

– Алиса, я приеду в твой сад и всем, кто тебя обижает, оторву бóшки!

И зазвучал Мариконе где-то фоном, и звякнула сталь. Это зазвонил телефон, и Давид уронил лопатку.

Алиса подошла к деду, залезла к нему на колени, заглянула в глаза и улыбчивым шёпотом посоветовала:

– Деда, ты если завтра придешь, ты приходи после обеда. У нас завтра котлеты вкусные. Пусть все сначала покушают.

Блин, какие-то свирепые у меня родственники!

Кучерявые вопросы

– Ты любишь шаурму?

Алиса может удивить нестандартным вопросом.

– Ну, не то что люблю… Но хорошая шаурма это вкусно!

– Не знаю. Не пробовала.

– Я тебя приглашаю в кафе «Бейрут», там делают отличную шаурму.

– Она там какой длины?

– В смысле?

– Ну, такая? – Алиса известным рыбацким жестом изобразила предполагаемый размер шаурмы. Примерно с окуня.

– Нет… побольше!

– Такая?! – Алиса развела ладошки так широко, что будущая шаурма стала как акула!

– Алиса. Что ты хочешь? Зачем тебе ее размер?!

Алиса посмотрела на меня с сожалением:

– Я хочу заранее понять – наемся я или надо будет еще сразу салат заказать?

Алиса очень расчетливый ребенок. Это неплохо, конечно… Но планировать в среду, что ты съешь в воскресенье…

Ну и, короче, пошли мы в «Бейрут».

Дана увязалась с нами за компанию, хотя и сообщила, что фастфуд – это не очень-то и полезно.

Шаурма была как надо. Побольше окуня и поменьше акулы. Алиса ела задумчиво, пытаясь уловить все нюансы этой пищи. Не доев сантиметров десять, сдалась и призналась:

– Да. Салат был бы лишним. Дана. Хочешь?

Дана хотела. У нее растущий организм.

Но, принимая шаурму, трагично заметила:

– Иногда мне кажется, что я была рождена, чтобы доедать за тобой…

Алиса хмыкнула, поглаживая себя по животу:

– А я – чтобы донашивать за тобой платья.

* * *

– Ты читал «Муму»?

– Конечно.

– Про что?

– Алиса, ну вообще-то можешь сама взять и почитать.

Неожиданно в беседу вклинилась Дана:

– Ей такое нельзя читать! Она впечатлительная! Будет страдать по Муму!

Алиса насторожилась:

– А что не так с Муму? Это, кстати, кто?

– Собачка! – хором ответили мы с Даной.

– Странное имя для собаки… Я думала это про коровку… И что же случилось с собачкой?

Мы с Даной, конечно, рассказали печальную историю про Герасима, барыню и Муму. Рассказали в красках, подробно, с лирическими отступлениями. Сцену утопления фактически инсценировали, призвав Осю в качестве реквизита. Кот в роли Муму орал, я в роли Герасима мычал, Дана ржала, изображая то ли барыню, то ли кобылу.

Алиса между тем не веселилась вовсе. Губу оттопырила и с ужасом наблюдала наш театр Кабуки.

– Всё ясно, – сказала она. – Это книга против живодерства. Не буду ее читать! Мне «Пиковой дамы» хватило. Я до сих пор в шоке!

– Прости. «Пиковая дама»? Пушкина?

– Ну да. Где тройка, семерка, туз.

– Э-э-э… Алиса… Возможно, что в девять лет тебе вряд ли понравится это произведение.

– Ну… если честно, я и не дочитала… Дочитала до момента, где графиня умерла. А дальше мне страшно стало.

С этими словами Алиса взяла в охапку недобитого Муму и отправилась спать.

* * *

– Заберешь меня пораньше со школы? Мне надо закончить рассказ.

– Ты пишешь рассказ, Алиса?

– Да! У нас будет творческий вечер. Я обещала там почитать свой рассказ. Если, конечно, успею дописать… Вернее написать.

Алиса горько вздохнула, вспомнив что-то. Потом объяснила:

– Уже третий раз буду писать. Первый раз написала, Дана забраковала и сказала переписать. Написала заново. Давид взял и фломастерами все исчеркал в моей тетради. Сейчас буду снова писать этот рассказ!

– Про что рассказ-то?

– Да откуда я знаю, про что он получится в этот раз?!

Алису, кажется, задел мой смех, и она отвернулась к окну. За окном было утро и весна. Поэтому Алиса передумала обижаться.

– Ну, ничего. Если не успею его написать, всегда же есть запасной вариант!

– Другой рассказ?

– Нет. Танец.

И Алиса снова отвернулась к окну, загрустив о нелегком писательском труде.

* * *

– Папа! А в наше время стрелки́ существуют? – Алиса чемпион по задаванию неожиданных вопросов.

– Кто?

– Стрели́! Есть такая профессия?

– Мммм… (нормальный мужчина не должен показывать даме, что он чего-то не знает. Тем более если даме восемь лет)… Стрелки́?

Алиса закатила глаза, восхищенная моим тугодумством. Но сделала это незаметно – пусть не очень сообразительный, но все-таки отец.

– Стрелки. Такие люди, которые стреляют. Стрелами. Во врагов. Или ещё куда захотят. Ты знаешь про них что-нибудь?

Ребенок произносил слова четко и размеренно, как на допросе. Я запаниковал.

– Лучники? Ты говоришь про лучников? Люди, которые стреляют из лука?

– Точно! Есть такая профессия?

– Ну, по крайней мере, есть спорт. И, соответственно, спортсмены. Зачем тебе?

Алиса не ответила. Смотрела себе в окно автомобиля, оттопырив губу. Губа у Алисы – самая эмоциональная часть лица. И ещё щёки. Оттопыренная губа и надутые щёки означают активные размышления. Вдруг щёки сдулись и губа втопырилась.

– Никак не подберу подходящую профессию для себя.

И вздохнула. И решила довериться:

– Хотела же певицей стать. Но там долго как-то. Сразу не получится. Или вообще не получится.

Я, конечно, знаю, что ребенку надо говорить мотивирующие слова и всячески подбадривать:

– Ну почему же не получится? Если очень хочешь…

Алиса поморщилась. Она тоже знает про мотивирующие слова.

– Может совсем не получиться.

– Ну почему?

– Во-первых, я не умею петь.

Подождав, пока я перестану ржать, Алиса продолжила безжалостный сеанс саморазоблачения и покаяния:

– Во-вторых, я боюсь петь. В третьих, это очень долго! Сначала надо поехать на детский «Голос», там выиграть, поехать на взрослый «Голос» и там тоже выиграть. И вот тогда…

– Алиса, певицами не становятся после «Голоса». Нужно серьезно заниматься в музыкальной школе, потом поступить в консерваторию и очень много трудиться!

– Да? Ну, тогда тем более. Нет. Не буду певицей. Может, стрелком стать? Мне подойдет, я думаю!

– НО ПОЧЕМУ?!

Из соседней машины на мой вопль обернулась красивая девушка. На всякий случай закрыла окно.

Алиса снисходительно пояснила:

– Я же стрелец по гороскопу. Должно подойти.

И снова включила систему «губа-щёки»

* * *

– Папа! Что такое калибр? – поинтересовалась Алиса, наблюдая, как я мажу ей бутерброд.

Я насторожился. Алиса девочка-девочка. Ей совершенно не интересны ножи-пистолеты. И вдруг такой вопрос.

– Калибр – это диаметр канала ствола огнестрельного оружия. Измеряется по нарезам или полям. Нарезы – это…

Я радостно вываливал на кучерявого ребенка всю информацию по устройству огнестрельного оружия. Начал, как и положено, примерно с битвы при Креси.

Алисе было очень интересно. Она ела бутерброд и мычала, выражая восхищение интеллектом отца. Потом она закатывала глаза, демонстрируя восторг по поводу устройства унитарного патрона, и трясла головой, ужасаясь разрушительной мощи винтовки «Барретт».

Вдруг бутерброд закончился. Алиса прервала мой рассказ о перспективах развития безгильзовых боеприпасов вторым неожиданным вопросом:

– Па. А кто такой прокурор?

Черт. Она что-то замышляет. А я что-то разболтался.

Кучерявые истории

Алиса весьма организованная девочка. Ко всему относится основательно. Если она вдруг решает, что настало время впасть в депрессию, она за пять секунд придумывает повод для слёз. И причина депрессии должна быть весомой и с заковыкой. Причины из серии «мне Дианочка в школе показала язык» в нашей циничной семье высмеиваются и поводом для горя не считаются. Однако нельзя и перегнуть палку. Коленку там разбить… Это слишком. В этот раз Алиса смогла нас удивить.

Сидит вечером на своей кровати верхней и тихонько подвывает. Долго так. Пока мы внимание не обратим. Первой забила тревогу Дана.

– Ма, па! Алиса плачет. У неё депрессия!

Мы, конечно, все и прибежали. Встали перед кроватью. Алиса выглянула, пересчитала нас незаметно и зарыдала уже в голос. По правилам этой игры надо наперебой интересоваться: «Что случилось? Кто обидел? Где болит?» Когда все условности были соблюдены, кучерявая девочка наконец поделилась причиной слёз:

– Я подумала. Вот у нас в семье есть мама и папа. Мама – Сима. Папа – Сос. Оба на «С». Есть Давид и Дана. Оба на «Д». И только я одна на «А»! Я чужая в нашей семье!

Вот это был поворот! Вот это интрига! Мы даже растерялись. Потом наперебой стали предлагать варианты выхода из кризиса. Дана советовала переименовать кота из Оси в Асю. Мама готова была родить Андрюшу или Аню. Ося и Давид ничего не предлагали, просто таращились на лишнего ребёнка. Я занял позицию где-то между всеми. Тоже таращился, готов был поддержать проект «Андрюша или Аня» и прикидывал, как кот переживет рестайлинг, предложенный Даной.

И, конечно, мы наперебой убеждали Алису, что она вовсе не чужая, и это всё глупости, и мы любим её и ценим несмотря на то, что она на «А».

Спустя пять минут Алисе наскучило горевать, она слезла с кровати и сказала:

– Ладно… Как-то буду с этим жить…

* * *

Пришла загадочная Алиса.

– Сегодня в школе я читала про крёста и синицу!

– Крёст?

– Эта такая птица. С кривым клювом.

– Клёст?

– Да, точно! Клёст! Рассказать?

Конечно. Я страсть как люблю рассказы про клёстов. Или клестóв? Алиса начала неторопливо вещать про сложные взаимоотношения птиц в лесу. Там было всё так запутано, что в какой-то момент я потерял нить повествования и просто кивал, выражая озабоченность интригам в среде пернатых. Рассказ был длинным. Я начал кемарить. Из состояния нирваны меня вывел неожиданный вопрос:

– Па! А как называется жена клёста?

– Кого?

– Клёста! Клёст. Птица. Клёст. Как назвать его жену? Девочка – клёст. Клёст женщина. Та, которая рожает ему детей. Хранительница их гнезда. Как? Клёстка? Клестиха? Клестунья?

Я не знал. Пришлось импровизировать:

– Ммм… Ээээ… Самка?

– Самка? – Алиса быстро прикинула что-то в кудрявой голове. – Да. Правильно. Самка клёста. Так вот! Прилетает к ней синичка и говорит: «Ах ты хвастливая самка!»

…Алиса терпеливо ждала, пока я закончу ржать. Поинтересовалась:

– Что? Что не так? Самка же?

Самка. Хвастливая самка клёста. Ну, а что не так?

* * *

За время, пока мы доезжаем от дома до школы, дети успевают обсудить разные темы. Сегодня заснеженная набережная и мороз за окном машины навевали мысли о Севере. Утрешний диалог сестер Плиевых был о собаках, которые таскают в упряжке всяких чукчей и эскимосов. Давид в дискуссии не участвовал, мрачно рассматривая мир снаружи и пытаясь приделать голову Спайдермену. А Дана между тем мечтала:

– Эх, жаль, что у нас нет собаки!

– Зато у нас есть кошка, – заметила Алиса.

– Коска, – поправил Давид.

– Да, у нас есть коска, – согласилась Алиса.

Дана поморщилась на неразумных малышей:

– Я знаю… Была бы у нас хаска…

– Даночка! Зачем нам хаска? У нас пока есть коска! Подождем! И когда коска умрет, заведем хаску.

Алиса умеет находить компромиссы.

Про котейку

По выносу мозга ради достижения цели старший ребёнок просто чемпион. Дана мечтала о котёнке. Она старательно зазывала нас к телевизору в моменты показа этих тварей, скачала приложение «Кошки» в телефон, скупила в ЦУМе все пазлы с котятами, смотрела в Ютубе всяких кошечек и мяукала во сне. Последней точкой стала песня «Мурка, ты мой муреночек», установленная в качестве рингтона.

Кошек я не очень люблю. Жена моя тоже не фанатка. Хотя у них в семье коты были всегда. Все коты со стороны супруги отличались скверным характером и шикарным видом. Это заслуга тестя. Еду кошачью он закупал высшего сорта и кормил животных лично. Поэтому коты признавали его за главного и совершенно игнорировали пожелания-приказы-просьбы остальных членов семьи. И на попытку дать пинка, не задумываясь, огрызались. Крыша в виде тестя придавала им отвагу и наглость.

Видимо, любовь к урчаще-орущим созданиям досталась Дане от деда. Желание стать хозяйкой котейки явилось мощным мотиватором для ребёнка, и она браво закончила четверть на «четверки» и «пятерки».

Короче, я сдался. Коту – быть! И дал санкцию на дарение. С условием, что Дана пройдет курс молодого бойца по уборке какашек за питомцем и задаванию ему кормов. Целую неделю Дана старательно следила и ходила за дедовским котом Мосей. Полное имя Моисей. Почему семитское имя дали вислоухому британцу – загадка. Но в паспорте у котика написано имя Моисей и фамилия Либерман. Короче, Дана убирала за Мосей и мрачнела. Потому что Мося ходил в лоток регулярно в одно и то же время, с чисто британской педантичностью и еврейской основательностью.

Но Дана честно выполняла условия договора. Она очень хотела стать котовладелицей! Алиса, правда, настаивала на собаке. Дана, ушатанная уходом за дедушкиным котом, вяло отбивалась от более крупного животного. Не называя истинную причину, убеждала Алису, мол, за собакой надо следить сильнее, чем за кошечкой, гулять с ней надо по утрам, а скоро школа, и я не буду успевать…

Алиса быстро предложила решение:

– Даночка! А ты вставай пораньше!

Дана вздыхала и снова придумывала отмазки. Но Алиса настаивала на собачке. На овчарке.

Наконец, Дана не выдержала и сообщила основную причину, по которой она не хочет овчарку:

– Алиса! Ты видела, СКОЛЬКО какает Мося? А Мося гораздо меньше овчарки!

Этот аргумент убедил Алису, и она дала добро на кошечку. Давиду было без разницы. Ему главное, чтобы у животного был хвост.

Короче, нашли мы кота для Даны. Порода была выбрана «британский плюшевый» – симпатичный мутант с мягкой шкурой и висячими ухами.

Нового члена семьи назвали Остапом.

Дана с Алисой счастливы. Давид тоже. Ведь у Оси есть хвост.

О. Плиев

Я разбираюсь в игрушках. Любой отец разбирается в игрушках.

Например, я в темноте ступнёй могу определить, на какую именно игрушку я наступил. Больнее всего наступать на запчасть от «Лего». Страшнее всего на куклу с пищалкой. Знаете, когда из-под ноги раздается «УУУИИИИ-УУУУУ»! Приятней всего наступать на плюшевого мишку. Но самая жесть, это когда ты чувствуешь что-то мягкое и плюшевое, при этом испытываешь боль, а из-под ноги раздается «УУУИИИИ-УУУУУ»! Есть! Бинго! Ты нашел кота!

Недавно Давид в очередной раз пытался оторвать коту хвост, я его отругал и сказал: «Нельзя обижать Осю!». «Почему?» – резонно поинтересовался сын. «Ну… потому что… Он маленький… И он твой брат! Меньший!» «Братаааан!» – обрадовался Давид и понес Осю в туалет. Они любят ходить в туалет вместе. Один садится на унитаз, другой залезает в лоток. И даже мимика у них в эти моменты совпадает.

Кстати, насчет «братана». В принципе я сказал правду. У кота есть ветеринарный паспорт. В этом паспорте у него моя фамилия. Даже моя жена не стала менять фамилию. А кот как-то стал Плиевым. Поэтому у ветеринара я всегда вздрагиваю, когда медсестра объявляет «Остап Плиев! На прививку».

С появлением в семье кота меняется все. Даже ваша личная жизнь. Мохнатая тварь заходит в спальню без спроса в самый-самый момент. И просто смотрит. И это страшно. Потому что очевидно, что сейчас кот вспоминает слова ветеринара: «Да он ничего и не поймет. Ему это и не надо». Но я прямо по взгляду чувствую, что он всё понял. И понял, насколько ему это надо было!

А потом он начинает мстить. Он ходит и орет. Такое ощущение, что у меня в спальне начинается маленький кошачий майдан.

В башке у этого кота существуют две основные программы. «Жрать» и «Спать». Программа «Жрать» активирует виджеты «мурлы-мурлы» и «хр-хр-хр». Когда Ося голоден, у него совершенно атрофируется гордость. Он умудряется падать передо мной ниц с таким смирением и так имитирует голодный обморок, что я хочу сразу его перекрестить и вручить Оскара. Голодный Ося возле холодильника – это Хатико. Ричард Гир зарыдал бы от умиления. Когда Ося хочет жрать, он цепляет себе на шею виртуальный розовый бант и ходит по квартире. Без остановки. Ночью. И в абсолютной ночной тишине отчетливо слышно предсмертное хриплое мурлыканье заморенного голодом живого существа.

Когда Ося голоден, он умудряется преданно заглядывать мне в глаза, даже находясь у меня за спиной. Я знавал, кстати, и таких людей. И, как и эти люди, Остап меняется, стоит его накормить. Программа «Жрать» отключается и включается «Спать». Перед тем как она заработает в полную силу и кот отрубится, я испытаю на себе весь спектр презрения от этого гордого породистого существа. Тут и утомленный взгляд: «Боже, как я устал от вас…», и брезгливое одергивание головы при попытке погладить.

Так он и живет: жрет, спит, унижается, презирает, не делает ничего полезного, но его все любят, потому что он милый. Реально, некоторые мои родственники приходят к нам в гости, только чтобы погладить и потискать этот плюшевый кусок мяса. Ося тактильно прекрасен. И он терпит их тисканья. Прикиньте. Когда его тискаем мы – он орет, симулирует удушье, а иногда царапается. Когда его тискают гости – Ося даже урчит. Лицемер. А может, этот кот знает толк в пиаре.

Я все больше нахожу в нем черт человеческого характера. Не самых лучших порой. Но он кот. Какой с него спрос?

Арахнофобия

– Паук! Паук! Паук!

Наследник орал из ванны азартно и радостно. Возможно, ожидал, что паук его цапнет и он превратится из Давида в Спайдермена. Однако к насекомому не приближался. Паук был мелок и от ора Давида имитировал припадок и паралич. Однако потенциальный Питер Паркер на уловки не велся, а тыкал в паука зубной щеткой. Утреннее умывание у Давида перестало быть томным! Паук, перемазанный пастой «Колгейт», решил умереть как самурай! И побежал на ребенка! Теперь Давид орал от страха, на всякий случай запрыгнув в ванну.

На ор пришел Ося. Любознательное животное всегда приходит на крик. Заинтересованно посмотрел на Давида с пауком.

– Ося! Взять! Съешь его! – Давид решил заключить пакт с котом. В этот момент паук с криком «ДаКатисьОноВсёКотом!» атаковал Осю. Ося моргнул и запрыгнул в лоток.

Итак, картина боя выглядела так: в лотке кот, в ванне сын, а по полу носится разъяренный паук, перемазанный зубной пастой. Давид требовал от Оси напасть на паука, Ося делал вид, что какает.

Надо заметить, что как охотник Ося так себе. Он поскрипывает. Ходит и скрипит суставом. Так скрипят резинки у меня в ходовой. Да. У него проблемы с суставом. Мы даже делали ему рентген. Смешно, правда? Рентген – коту. Очень смешно, учитывая, что сделать снимок своего колена я не могу уже третий месяц. Так и ходим. Поскрипываем по ночам. А что это за охота, когда организм производит лишние звуки. В дикой природе этот кот умер бы от голода. Ну, конечно, глухая мышь или слабослышащий воробей могут встретиться ему на жизненном пути…

Однако Остап тварь домашняя. Ему не нужно соблюдать тишину ради пищи. Наоборот. Он добывает еду при помощи громкого ора. Ося умеет имитировать охотничьи инстинкты по отношению к голубям на карнизе. Это безопасно. Кот машет лапами, выгибает спину и показывает клыки. При этом он совершенно не рискует. Москитная сетка и двойной стеклопакет позволяют выглядеть агрессивным хищником. Голуби, кстати, это понимают. Внимательно рассматривают серую бестию и, очевидно, хихикают. Мне кажется, это одни и те же голуби. Встречи с Осей для них как поход в цирк.

Но сейчас кот оказался лицом к лицу со страшным и, видимо, ослепшим насекомым! Поэтому инициативу не проявлял. Давид понял, что ждать помощи от бестолкового мохнатого брата не стоит. И с криком «Никто кроме нас!» начал аккуратно, по стеночке вылезать из ванной. Добрался до убежища кота. Ося уже понял, что вести политику невмешательства не получится, и обреченно мяукнул.

– Ося! Взять его! – с этими словами Давид вытащил кота из лотка, прицелился и метнул питомца в паука! Angry Cats практически.

Ося заорал и полетел. Он не знал о том, что кошки всегда приземляются на лапы. Поэтому смачно плюхнулся на кафель мохнатой жопой. И тут же отскочил, зашипел и распушился. Однако никто не нападал. Давид был меток. Несчастный представитель паукообразных ничего не смог противопоставить пятнадцати килограммам шерсти, когтей и отваги… Просто умер под гнетом кота. А Ося издал победный рык и ринулся на бездыханное тело. И сожрал его, конечно. Гордо выпрямился… Давид аплодировал. Кот с достоинством генерала Максимуса посмотрел на мальчика и ушел в шкаф. У него там гнездо.

Неблагодарный

И все-таки Ося – тварь неблагодарная. В последнее время основными обязанностями домашнего любимца – веселить детей, украшать интерьер и ласково мурлыкать – кот манкирует. Из звуков он великолепно умеет вырабатывать два: дикий ор в шесть утра, когда котику вздумалось позавтракать, и страшный звук, который Остап извлекает откуда-то из глубин организма после того, как пожрет и приходит поблагодарить. Я попытаюсь вам этот звук описать… Представьте себе больного астмой Дарта Вейдера, который увлекся якутским горловым пением. Это ни фига не урчание. Наш кот генерирует низкочастотное психотропное оружие.

Но все это ничто по сравнению с позывным «ххэкхъууркхъ», который может раздаться в любое время суток. «Ххэкхъууркхъ» – это сигнал, что милого пушистика Осечку стошнило. Я когда первый раз это увидел, чуть в обморок не упал. А потом привык. И даже, проведя фонетический анализ, смог буквами передать звук «блюющий кот».

Остап – спокойное животное. Он, знаете, не из тех телевизионных котов, которые «всегда активны и веселы». Нет. Ося не годится для продвижения кошачьего корма. Но он был бы идеальным рекламным лицом похоронного бюро. Остап излучает обреченную печаль и благородное спокойствие. Ну, так нам хочется думать. Хотя в глубине души мы понимаем, что у нас в доме живет ленивец, по нелепой случайности принявший форму кота.

Сегодня утром Давид решил с Осей поиграть.

– Негодёныш! Негодёныш! Где же ты? – так призывал кота ребенок. Однако на симбиоз «негодяя» и «гадёныша» животное не откликалось. Затаилось, но было найдено настойчивым наследником.

Кот допустил стратегическую ошибку, с утра не сныкавшись в шкаф, где он обычно проводит уик-енд.

Итак, Давид решил поиграть. Вчера игра в космонавтов как-то не задалась. В ней участвовали Давид, Остап и стиральная машина «Занусси». Космический полет прервала Алиса, нарушив герметичность корабля. Ося весь вечер имитировал инфаркт и снисходительно принимал наши ухаживания. К утру стресс у космонавта прошел. Но не настолько, чтобы поддержать призыв Давида: «Осечка, давай играться!». Именно с этими словами он кинул в Остапа теннисный мячик.

Ося брезгливо покатал мячик одной лапой. Другой. Лениво куснул. Нет. Не вставляло. Вздохнул и попытался уснуть. Но Давид был сильно настроен на игру. Если Ося не бегает за мячом сам, надо ему помочь. И метнул питомца в сторону мячика с командой «Апорт, Ося!». Ну, не совсем метнул… Катнул.

Ося заскользил по ламинату шерстяным камнем для керлинга, вырабатывая по дороге статическое электричество. До мячика не доехал. Апорт не выполнил. Прикинулся мертвым.

– Эх ты, кошка! – разочаровался Давид, взял Осю под мышку и пошел в сторону стиральной машины. Кошка под мышкой обреченно молчал.

Игра

Алиса туманным взором смотрела в окно. В кудрявой романтичной голове крутились разные мысли – загадочные и разнообразные… Угадать, о чем она думает в такие моменты и что скажет – нереально.

– Па!

– А?

– А кто добрее, самец или самка?

– Мммм… А… Ну… Самка? – я судорожно пытался ответить правильно, сохранив родительский авторитет и продемонстрировав знания зоологии с анатомией…

– Не угадал! Оба злые! Они же оба животные!

И вздохнула. За окном шел дождь, и дети, лишенные похода в парк, мрачно скучали и скучно мрачнели. Только Давид, изображая Человека-паука, скакал по детской, пытаясь уничтожить своего врага – ужасного котомонстра! Ося орал, пытаясь показать, что он свой. Но Человек-паук был безжалостен! Только вмешательство Человека-тапка в лице нашей мамы спасло кота от неминуемой гибели.

Дана между тем закончила делать уроки и предложила Алисе сыграть в шахматы. Это была не первая попытка приобщить Алису к древней игре, и Алиса каждый раз честно пыталась освоить эту интеллектуальную забаву. Ей очень нравятся фигурки, ведь шахматы у нас не простые, а в виде римских гладиаторов, кавалеристов и генералов! И Цезарь с супругой вместо Короля и Королевы. Но Алису раздражает, что фигуры не могут ходить туда, куда надо, а должны передвигаться по правилам. Дана же злится на неразумную сестрицу с замашками анархиста, и каждый раз обучение заканчивается скандалом.

Вот и сейчас Дана в сердцах покинула доску со словами: «Тогда играй, как хочешь!»

И Алиса сыграла. Дала имена пешкам, коням, слонам и, конечно, Цезарю с Цезарихой. Они ходили друг к другу в гости, пили чай, беседовали о погоде и немного убивали друг друга. Всё-таки основную идею шахмат Алиса соблюдала. Но потом дух пацифизма победил. Ладьи в виде башенок стали дачей. Пешки водили хоровод вокруг Цезаря, а Цезарихи (черная и белая) устраивали показ моды для Коней. Однако иногда Алисе становилось скучно от однообразных персонажей, и она с легкостью вводила в эту древнюю игру новые фигуры. Так, с F5 на G7 и обратно проскакала пони Твайлайт Спаркл, где мило пообщалась с черным конём и, кажется, создала с ним семью. Пять черных пешек с G6 отправились на дачу, погрузившись в паровозик Томас. Черный Цезарь толерантно катал Белую Цезариху на Молнии Мак Куйн, не обращая внимания на Белого Цезаря, который, впрочем, лежал больной на А9 под присмотром Феи Флоры. Одноглазый щеночек ел Белого коня, а Черные пешки пришли в гости к Барби. Баз Лайтер и Майк Вазовски танцевали с Черной Цезарихой… Партия явно удавалась! Но неожиданно в игру вступил Человек-паук, который стал уже Котом в сапогах и всех победил.

Жуб

– Жуб болит!

Алиса не привыкла ходить вокруг да около и назвала причину своего скверного настроения четко и внятно. То есть не внятно. И не четко. В голове моей вихрем промчались воспоминания из пионерского детства, когда болящий зуб – это ничто по сравнению с мучениями, которые ждут тебя у стоматолога.

– Сильно болит?

– Очень. К врачу надо.

Это было неожиданно. Кучерявый ребёнок, видимо, не ведал, о чём говорит.

– Ээээ… А ты плакать не будешь?

Это был дурацкий вопрос.

Алиса с недоумением посмотрела на меня из-под чубчика:

– Буду, конечно. Но что делать? У меня во рту растут зубы верности. И они болят. Поэтому надо пойти к врачу и сделать клумбы.

– Пломбы. – автоматически поправил я.

– Лучше клумбы.

И мы поехали к стоматологу. Алиса прошлась по кабинету, потрогала бормашину и с интересом заглянула в распахнутый рот незнакомой тётеньки, полулежавшей в одном из кресел.

– Ух ты! Золотые зубы! Как у бабули! Па!

А я знаю, почему золотые зубы бывают!

– Ммм?

– Это значит человек добрый. Нежадный! Не то что у нас в группе Батик. Он вчера Милане телефон подарил. А она на прогулке взяла и ударила телефоном Веронику! Прямо в сердце ударила! Батик тогда у неё телефон отобрал и передарил Сармату.

– А ты что?

– А я не лезла. Это не моя тема!

На мой хохот и мычание открыторотой женщины пришла врач. Быстро нашла изъян в молочных зубах ребенка и начала неторопливо готовиться к удалению ненужного сегмента. Алиса с интересом наблюдала за приготовлениями и делилась со стоматологом последними новостями из своей кучерявой жизни.

Новостей было не мало: Давид кусается и орет; Ося орет и кусается; Дана жадничает за планшет; летом мы были на море; в школе она лучше всех знает английский; на Олимпиаде Россия всех победила; а таракан может жить без головы целую неделю.

Наконец наступил момент выдирания подлого молочного зуба, который никак не хотел вывалиться и освободить место для зуба коренного. Алиса зажмурилась и стойко терпела. И даже в самый бóльный момент девочка не заорала. Только крупная слеза выскользнула из уголка её закрытого глаза…

Но доктор знала своё дело. Через пару минут Алиса уже рассматривала вырванный зуб и вслух деловито прикидывала, сколько за него отвалит мышка. Да-да. Вырванные зубы у нас уносит мышь. Ведь и Алиса и Дана здравомыслящие дети и понимают, что никакой Зубной Феи не существует. Ну, то есть она существует, но в Америке. А у нас мышь. Которая утаскивает зубик из-под подушки, оставляя взамен пятьдесят или сто рублей. В зависимости от своего финансового положения.

Бережно завернув ценный товар в салфетку, Алиса со всеми распрощалась, включая тетеньку с золотыми зубами. Алиса была так обаятельна, что с нас даже не хотели брать денег.

По дороге домой Алиса задумалась и вдруг поинтересовалась:

– Па. А как таракан может жить без головы целую неделю?

– Ну, не знаю… Может, он находит себе новую голову? Тараканы они такие.

– Точно! Наверно, жить без головы грустно и скучно.

– Да ладно, Алис. Я знаю людей, которые всю жизнь так проживают.

– Без головы?!

И Алиса захохотала, хвастаясь всему миру новой, замечательной дыренью в зубах…

Ничего личного

Пугает меня Алиса. Третьего дня пришла со двора задумчивой и с вязаным ридикюлем.

– Смотри! Сумочка! Алана связала. Я купила. Всего пятнадцать рублей!

Тут надо объяснить, что периодически дети нашего двора устраивают ярмарки. Делают всякое разное: поделки из бумаги, украшения из проволоки, печенье, сосиски в тесте, мягкие игрушки – и потом друг другу продают. Собирают вырученные деньги в общак и идут в магазин покупать какую-нибудь дрянь в виде газировки или конфет. Мое предложение убрать промежуточное звено в виде купли-продажи, а сразу скидываться, дети не оценили, заметив, что «так не интересно». Иногда и взрослые соседи подключаются и покупают что-то. И тогда участники ярмарки, получив сверхприбыли, шикуют с мороженым.

Итак, Алиса пришла с ярмарки с обновкой. Сумочка была как надо: крупной вязки из нитей зеленого и красного цвета. С таким ридикюлем надо ходить в тайгу, чтобы, когда заблудишься, тебя издалека заметили спасательные вертолеты. К тому же такое сочетание цветов здорово отпугивает медведей. Они, конечно, дальтоники, но не настолько. Короче, полезная вещь.

– И всего пятнадцать рублей! Папа! Ты понимаешь?! Это же очень дешево! И я Алане сказала: «Алана! Что ты делаешь!? Ну как это можно продавать за пятнадцать рублей? Минимум пятьдесят!»

– А как твой бизнес?

– Не очень… – Алиса помрачнела.

– Да ладно! Замечательные шоколадные печеньки, которые вы напекли с мамой? Они же всегда продаются.

– Плохо их сегодня покупали. У Марии покупали сегодня всё!

– У нее тоже были печенья?

– Да. С зефирками. И попкорн. Но дело не в этом! Мои вкуснее. Она торговала не честно! Вынесла маленький стол, разложилась на нём и все время переносила его с места на место. За покупателями! Понимаешь? У нас прилавок у всех один. А Мария единоличница!

Алиса надулась.

– Мария это которая?

За Алису ответила её мать:

– Из пятого подъезда. Казбека внучка.

– Который бывший прокурор? Хм… Алиса… У меня тревожные для твоего бизнеса новости…

Но Алиса уже не слушала. Она о чем-то шепталась с бабулей. По итогам перешептываний обе тихо испарились из квартиры и появились примерно через час.

– Вот! – гордо сообщила Алиса, демонстрируя мне пакет.

– Что там?

Алиса достала из пакета несколько клубков шерстяной нити и две книжки:

– Нитки и пособие «Как научиться вязать»!

И я прям почувствовал, как где-то загрустила девочка Алана… Но Алиса отвлекла меня, потеребив темляк складного ножа, который торчал из кармана:

– Ты же эти штуки сам плетешь?

– Темляки? Да. Тебе надо?

– Нет. Мне не надо. Но почему ты их в Инстаграмме не продаешь?.. Рублей по тридцать можно… И кстати. Я в ЦУМе видела хорошенький переносной столик…

Теперь где-то вместе с Аланой грустила и Мария. Возможно, с дедушкой…

Страшная история

Вечером случилось страшное. В кармане у Алисы были обнаружены 675 незадекларированных рублей. Ребенок был вызван на допрос:

– Ты копилку вскрыла?

Алиса засопела. Сопела как паровоз. Потом замотала головой так, что кудряшки закрывали лицо:

– Не-е-ет… Это сдача…

– Сдача??? С чего? Что ты купила?

– Печеньки…

– На какие деньги?

– На тысячу рублей…Мальчик в классе дал… он принес и раздавал. Всем!

Короче, классика жанра. Какой-то мальчик опустошил семейный бюджет на 28 000 рублей. Естественно, Алисе был устроен жесткий втык за несознательность, финансовую близорукость и страсть к наживе.

И, естественно, был совершен звонок нашей классной руководительнице.

Однако та нас успокоила и при этом озадачила:

– Да вы не переживайте! Это не настоящие деньги! На них даже надпись «Банк приколов». Дети поиграли, и всё!

…Ну, скажем, кто поиграл, а кто и печенек полопал!

Алиса стояла печальная, сдерживая слезопотоки.

Супружница строго велела Алисе взять из копилки 325 рублей и отдать продавщице тысячу рублей.

– А мальчику?

– А мальчику не надо! Это были не настоящие деньги!

– А отдать надо настоящие?!

Алиса уже запуталась окончательно. И была отправлена спать.

А я начал ржать.

– Это не смешно!

– А по-моему очень!

– Она обманула продавщицу! Как это назвать?!

– Фартожопость. Это называется именно так.

Пока я записывал эту историю, пришла Дана с подробностями и сильно усмешнила происшествие. Практически «гайричивщина» сплошная:

– Па. Печенье стоит 25 рублей. И она купила пачку.

– Ну?

– А сдачи у нее 675 рублей.

– Ну, может, она еще какой-нибудь дряни накупила?

– Точно нет! Только пачку печенья.

Дана замолчала, давая возможность мне додумать.

– Ты уверена?

– Сто процентов.

– То есть получается…

– Ага. Ведь Алиса не знала, что деньги не настоящие. Но ведь и продавщица не знала, что они не настоящие. И дала сдачу настоящими купюрами. Получается, продавщица кинула Алису. Ну, то есть хотела кинуть. Или она сильно тупая. Но даже если она тупая, то она должна была дать Алисе сдачу 975 рублей.

И довольная результатами расследования Дана отправилась спать.

Да. Фартожопость Алисы пугает.

А мальчик – балбес. Отдал бы весь кэш Алисе и нормально бы поднялся…

Лук

Давид добрый. Каждый раз, покупая себе игрушку или что-то вкусное, всегда берет на долю сестриц.

В последнее время у него бзык: он хочет купить Алисе лук. Нормальный такой эльфийский лук в «Детском мире».

Лук и Алиса, на мой взгляд, вещи не совместимые. Алиса пацифистка. Романтического толка. И даже не очень любит фильмы, где дерутся-сражаются. Поэтому я Давида от покупки оружия отговаривал. Но мальчик настаивал.

Сегодня утром, за завтраком, он опять вспомнил:

– Надо Алисе купить лук!

Алиса витала в облаках, поэтому вообще не отреагировала на это странное предложение. Отреагировала Дана:

– Лук? Зеленый?

– Не-е-ет! Лук! Со стрелами! В «Детском мире»!

Алиса очнулась. Отвлеклась от яичницы и пролепетала:

– Лук? Мне?

Казалось, она сейчас рухнет в обморок от столь непристойного предложения! Она и какой-то лук! Да как можно такое предположить…

Так в старых фильмах вели себя княгини и герцогини, которые сталкивались с революционными матросами и узнавали о наступившем всеобщем равенстве.

Алиса натурально начала закатывать глаза и постанывать, что должно было подчеркнуть всю нелепость предложения брата. Но тот, грубый и настойчивый мальчик, не успокаивался:

– Лук! Будешь стрелять!

При этой фразе Ося, матерясь по-кошачьи, пошел в сторону шкафа. Он-то точно знал, на ком первом испытают эльфийский лук.

Алиса, не меняя положения закатанных глаз, сказала:

– Лук? Зачем мне лук, Давид?

Ося остановился на полпути к шкафу.

А Алиса, сложив молитвенно руки, продолжила:

– Ну сам подумай! Какой лук? Март на дворе! Лук, он нужен летом! Или хотя бы в апреле.

Ося вздохнул и обреченно скрылся в шкафу.

Происшествие

Давид любит животных.

Но вот однажды его таки цапнули. Обидчица была так себе: мелкая собачонка с кривыми лапами и пузиком. На морде ясно читался склочный характер. Бывают аналогичные женщины ещё – ты им ничего не сделал, но раздражаешь одним фактом своего существования. Вот и эта мерзкая сучка посмотрела на Давида и цапнула. А ведь Давид просто подошел к ней и сказал «Здравствуй, Собака». Возможно, он излишне экспрессивно это сделал. Не спорю. Но он был искренен.

Мы не стали особо паниковать: казус случился на вербное воскресенье в женском монастыре. Почему-то нам показалось, что эти два факта должны скрасить сам факт укуса и сделать его если не полезным, то хотя бы безвредным. Тем более собака, видимо вспомнив, где она находится и о том, что праздник, моментально давидову руку выплюнула. Так что и крови-то практически не было.

Добрые монахини расстроились, ругая собаку на русском, осетинском, а потом ещё и на церковнославянском. Мы, конечно, их успокаивали, но потом, узнав, что в республике зафиксированы вспышки бешенства, немного напряглись. Как мы поймем, есть у Давида бешенство или нет? Ведь по нему не будет заметно, он всегда эээ… весел и бодр.

И мы поехали в ДКБ. Там нас встретили строго. Сказали, что надо сделать шесть уколов. И поинтересовались:

– Собака какая? Чья?

Я говорю:

– Тварь. Божья. В смысле монастырская.

– Ясно, – вздохнула тетенька врач и перекрестилась, – контролируйте собаку! Если подохнет – плохо дело. Будем колоть ещё! А пока ложитесь в палату.

И мы легли. И начали Давиду колоть уколы. Каждые двадцать минут. Он так орал, что после второго к нам стали заглядывать врачи и интересоваться, как чувствует себя собака? С Алагира между тем ежечасно телеграфировали о состоянии животного «покусавшего отрока сего». Монахини слали даже фотки по вотсапу. Собака выглядела отвратительно. Впрочем, так же, как и в момент совершения преступления.

Врачи вздыхали, проклинали собаку, но тут же желали ей жить долго. Давид орал. После третьего укола наша соседка по палате, девочка с переломом ноги, куда-то ушла. Крик покусанного мальчика, видимо, обладал целебным эффектом.

Спустя три часа мы покинули «травму»… Давид, морщась, тер исколотую попу и требовал от меня убийства собаки-мучительницы. Также ребенок намекал на компенсацию за страдания в виде похода в кафе. Но была ночь. О чем я и сообщил. Давид вздохнул, оглядел больничный двор и вдруг с радостным визгом «СОБАЧКА!!!» куда-то ринулся. Кудлатый пёс сначала удивился, потом охотно подставил голову для поглаживания и радостно заулыбался Давиду…

Дана

Я последний год живу в напряжении. Дане скоро четырнадцать. Я все время жду ТЕХ САМЫХ вопросов… Ну этих… Когда ей было пять лет, она уже интересовалась у бабушки о своем появлении на свет.

– Мы купили тебя в магазине, – теща решила не расходовать креатив понапрасну. Тем более в запасе оставались еще версии с капустой и аистом.

– А давай еще кого-нибудь купим?

– Нет, Даночка! Магазин уже закрылся.

– Надолго, бабуля?

– Навсегда! – вмешался мой тесть, суровый реалист, Маирбек Маилютович.

Дану устроило это объяснение. Но она росла, а я все ждал, когда она начнет интересоваться проблемами межгендерных отношений уже всерьез. Я даже репетировал ее вопросы и свои ответы. Вот она так спросит, а я в ответ ей пошучу! В голове получалось так ловко, что я расслаблялся.

Однако коварный ребенок ничего не спрашивал. Ни про беременности у кошек, ни про поцелуи в телевизоре. Я даже начал переживать, почему она не интересуется. Супруга моя, ласково напоминала, что Дану еще на этот Новый год волновала доставка письма Деду Морозу. Я успокаивался, но бдительности не терял. И вот это случилось! Дана подошла и, смущаясь, тихо спросила:

– Па. У меня есть вопрос. Можно задать?

– Конечно, – пискнул я и покраснел.

– Па… – Дана понизила голос, – кто такие «гугеноты»?

Я ждал чего угодно. Но только не «гугенотов». Вся предполагаемая схема беседы с ребенком про «это самое» разрушилась. Я растерялся, но, с другой стороны, обрадовался отсрочке! А часть мозга (та, которая постоянно ищет и находит забавное) оценила ситуацию и начала действовать автономно.

– Гугеноты… Гугеноты? Ты приходишь ко мне и спрашиваешь, кто такие гугеноты? – я вложил в этот вопрос каплю Марлона Брандо.

Дана насторожилась. В глазах мелькнула тревога.

– Да… Гугеноты…

– Откуда ты узнала это слово?

Ребенок немного запаниковал. А попробуй не запаникуй, когда папа щурит глаза и странно шепчет. Но интуитивно ушла в глухую несознанку:

– Стоп! Папочка, я не специально! Я не хотела!

– Слово! Откуда это слово, дочь?!

С такой интонацией бедный Фельтон интересовался у коварной Тереховой ее семейными неурядицами.

– Я случа-а-а-а-йно-о-о-о… – Дана на всякий случай начала подвывать.

– Мать знает? – я добавил в голос обреченности.

– Это в книжке…

– Еще и в книжке? Мы уже и книжки читаем с такими словами… Вот я и дождался…

Я так вошел в образ, что слегка начал бить себя кулаком по голове и подвывать в унисон Дане. На шум пришел Давид и заревел. Ося пучил глаза и мяукал. Алиса захихикала и прикинулась спящей.

– Па-а-апа-а-а-аа!!!! Во-о-о-от…В этой… Ы-ы-ы… «Три мушкетера»…

Короче, в тот день она со мной до вечера не разговаривала. И вообще в последнее время стала настороженно относиться ко всему, что я несу. Ребенок различает сарказм и иронию. На уровне инстинкта. Каждый раз, когда я что-то говорю, Дана внимательно смотрит мне в глаза и уточняет:

– Это сейчас была ирония или сарказм?

– Это была шутка.

Дана вскидывает свои красивые брови, немного поджимает губы и с пониманием кивает красивой головой на тонкой шее. Уходит, не забыв сообщить через плечо:

– Смешно. Очень смешно.

Ей, наверно, тяжело со мной.

Растущий организм

У Даны растущий организм, который надо кормить. Здоровый аппетит – это у нас семейное. Нет-нет! Она вовсе не обжора! Просто любит вкусно поесть. Думаю, что когда Дана вырастет, избранником ее должен стать владелец сети ресторанов… Тогда я буду спокоен за свою девочку.

И вот мы завтракаем: я настругал кусман семги, нарезал хлеб, сыр, сварил себе кофе и, конечно, детям положил овсянку. Дана ела овсянку, а сама внимательно наблюдала, как семга, хлеб и масло превращаются в милые бутерброды и потребляются неторопливо под кофе.

Дане любовь к таким бутербродам передалась от отца. Так же, как и пытливый ум. Девочка быстро соразмерила объем чашки с овсянкой и количество кусочков сёмги. Сравнение было не в пользу овсянки. По скорости поедания каша также уступала красной рыбе. Сёмга заканчивалась стремительно. Поэтому Дана пошла на таран:

– Можно я не буду больше есть овсянку, а съем бутерброд с сёмгой?

– Нет, Дана. Надо сначала доесть кашу.

– Почему? – юношеский максимализм и любовь к сёмге делают Дану настойчивой.

– Ну… Я, конечно, могу сейчас соврать тебе и сказать, что необходимо с утра поесть овсянку, которая содержит полезные вещества для твоего молодого организма… Но я считаю, ты уже готова знать правду…

Дана на всякий случай перестала есть.

– Просто сёмга – весьма дорогой продукт. И чтобы наесться, тебе надо заточить штук пять бутербродов… Вот. А после овсянки ты вряд ли съешь больше двух…

– Логично, – сказала Дана, доела кашу и съела пять бутербродов.

Да… Именно так: избранником будет владелец сети ресторанов, и желательно еще и супермаркетов.

Про мароху и Марусю

Когда Дана была совсем мала, во Владикавказе открылся «Баскин Роббинс». И я сильно возрадовался! Потому как из всех «марох» (так у нас мороженое называют) люблю только «коричвенное за 15 копеек» и баскинроббинсоновское шоколадное с миндалем, посыпанное арахисом.

Владикавказянам кафе понравилось. Правда, незнакомое название сперва отпугивало, но потом кто-то выдвинул вполне жизнеспособную версию:

«Это Робик Баскаев кафе открыл!»

«Аа-а-а-а!» – сказали все и, успокоившись, пошли толпой пробовать дорогой айс-крим.

Правда, недолго музыка играла. Видимо, на одном мороженом бабла не поднимешь, поэтому скоро в меню стали появляться гамбургеры да пиццы. Ну, как-то тоже вроде рядом.

Но суровые осетинские желудки требовали привычной пищи! «Диверсантами» стали просачиваться в «Баскин Роббинс» хинкали, люля, салаты и «пироги осет. в асс.». Ну и пиво с водкой, само собой. Поэтому эклектика наблюдалась забавная: сидят детишки, едят мороженое, а рядом мужчины с тремя пирогами. Аромат соответствующий. И реплики на кассе: «Нам апельсиново-мандариновое с печеньем, джамоку с миндалем, креольский десерт». И тут же: «Уоу! Двадцать хинкалей и три “Балтики”»!

Мы с Даной поначалу очень любили ходить в «БР». Я ел «мароху», она «пироху». А еще Дана могла часами зависать возле аквариума, где жила здоровенная морская свинка с нетипичным для Осетии именем Маруся. А Маруся могла часами смотреть на Дану. Короче, общались.

Первый месседж о том, что в «БР» ходить не надо, прозвучал именно от Маруси.

В очередной визит мы животное в аквариуме не обнаружили. На вопрос «Где?» грустный официант с веселым именем Январбек ответил: «Сдохла! Поела ЧТО-ТО и сдохла!»

Согласитесь, кафе, где дохнут морские свинки, съев ЧТО-ТО, доверия не вызывает.

И уже на закате этой славной франшизы мой друг Юра зашел туда поесть мороженого. По старой памяти зашел, ибо о метаморфозах «Баскина» был не в курсе. С удивлением обнаружив, что сортов мороженого как-то маловато, зато нормальной, вредной, холестериновой пищи в избытке, Юра страстно захотел фыдджын! Это такой безумно вкусный осетинский пирог с мясом!

– А давайте-ка я фыдджын съем! – решается Юра.

– А давайте! – радуется официантка.

– Долго ждать?

– Минут пятнадцать-двадцать.

Тут злобно-саркастическая натура моего друга вырвалась на волю:

– А чё ж так долго? Я вот, помню, был в Париже, так там в «Баскин Роббинсе» фыдджын подают за семь минут!

Вы думаете, она растерялась? Нет. Она смерила Юру взглядом испанской инфанты и произнесла:

– У них замороженные, сто пудов! А у нас все свежее!

Короче, загнулось кафе. Не вывез американский фаст-фуд конкуренции с традиционной кухней Осетии!

А мой друг Юра, заходя сейчас в «БР» где-нибудь на Манхэттене, наверняка с тоской вспоминает славный осетинский «Баскин», где отравилась бедная Маруся.

Дядя Норик

А вообще, покушать во Владикавказе – легко! Рестораны, кафе, кабаки, гадюшники – выбор есть.

Тут тебе и «элитные рестораны с европейским уровнем обслуживания» (значит, есть где-то у нас и азиатский уровень, а может, даже африканский…), и «уютные залы на 400 человек», и кабинки, которые «скроют вас от любопытных глаз».

Но есть у нас скромные кафешки с простенькими вывесками и коротенькими меню. Хозяин сам за повара, дочка или жена за официантку. Вам тут не предложат «порционных судачков а-ля натюрель» или «кролика по-бургундски», а все те же пироги-хинкали-чанах-хаш-салат «огурцы-помидоры». Но вот если вам хочется поесть – то только сюда!

Поболтать-пообщаться – это в ресторан! Выпить чего-нибудь вкусного – в бар! Нажраться и подраться – в кабак!

А вот кушать – в кафешку.

И было когда-то во Владике кафе «Екмак». Хозяин, и он же шеф-повар, – дядя Норик. Круглый, всегда улыбчивый, он встречал гостей, как самых близких родственников из Дилижана!

И когда он выставлял перед тобой румяные шкворчащие люля… А сверху прозрачные колечки лука… И люляшка лежит пред тобой на тарелке и ждет, когда ты ткнешь в нее вилкой и, зажмурившись, отправишь в рот. А в голове начинает назойливо крутиться «О, серун, серун…» и хочется говорить по-армянски… И пусть ты знаешь только две фразы на этом древнем языке – «ДзернманнерэхайтаракуменРеспубликан!» и «Ворот кунэм!» – ты все равно их шепчешь и начинаешь есть… Так вкуснее.

Тем временем дядя Норик приносит баклажаны, фаршированные овощами, долму, ацхан из стручков фасоли и бастурму!

А если ты приезжал к дяде Норику с утреца, то тебя ждал Хаш. Именно так! С большой буквы. Правда, дядя Норик всегда говорил: «Вы, осетины, совершенно не умеете кушать хаш! Кто хаш ест ложкой? Это не борщ!» – и показывал, как надо: подсушенный армянский лаваш рвал на полосочки, как-то хитро зачерпывал содержимое тарелки и отправлял в рот! Это вам не палочками рис кушать!

Его кафе на улице Дзержинского с одной стороны граничило с шиномонтажной мастерской, с другой стороны с Ильинской церковью. Однажды какие-то ребята приехали на шиномонтажку. А она закрыта. Парни в кафе – «Дядя Норик, добрый день! Не знаете, почему мастерская не работает?»

– Нет, ребята, не знаю.

– А когда откроется?

– Не знаю, ребята!

– А они не говорили, когда работать будут?

– Ну откуда ж я знаю?

– Мало ли, вы ж соседи!

Дядя Норик не выдержал. Отложил нож, которым резал мясо для чанаха, снял фартук и сказал визитерам:

– Идите за мной.

Вывел их на улицу. Развернул к своему кафе:

– Вот, ребята, мой кафе! Видите?

– Видим!

– Справа шиномонтаж, а слева церковь. Получается, Бог тоже мой сосед. И получается так, что я теперь за весь бардак в этом мире тоже должен отвечать?

Несколько лет назад дяди Норика не стало… Но каждый раз, проезжая по Дзержинского мимо кафе «Екмак», мы вспоминаем его, и кто-нибудь обязательно рассказывает свою историю про дядю Норика…

Город, который кончился

Мы родились весьма удачно. В голожопо-пионерском возрасте хапнули все блага СССРа, бардак девяностых промелькнул незаметно на фоне полового созревания и «Санта-Барбары», а потом нефть взлетела до небес, и нам стали давать кредиты… Короче, жизнь удалась. Часть из нас смекнула, что социальные лифты кончились, и, работая локтями, стала зарабатывать себе место.

Мы родились весьма удачно. И при этом весьма несчастливо. Мы застали ТУ страну, а живём в ЭТОЙ. Нам хочется, чтоб всё было, как тогда: с поездками на Каспий через Чечено-Ингушскую АССР и гордостью за Олимпийские победы, но без «пятилетки за два года» и «долгих, продолжительных аплодисментов». Или как сейчас: с айфонами и отпуском за бугром, только без каждодневного страха за детей и без «ДОМ-2» в телевизоре…

Эта пространственно-временная эклектика сделала из нас забавных мутантов с раздвоением личности. У нас в головах каким-то образом уживаются уверенность в том, что «надо чё-то менять в этой стране», и совершеннейшее нежелание что-то сделать даже в собственной жизни.

Мы не пристёгиваемся в машине. Зачем? У нас же аирбэги. Жрём всякую фастфудную дрянь, но заедаем ананасом. От него же худеют. Ругаем детей, когда они говорят плохие слова, но разрешаем смотреть им телевизор без ограничений. Рассказываем, какие чудаки нами руководят, но игнорируем выборы. Материмся на обоссанный лифт, но не скидываемся на домофон.

А ещё мы, толстые и суровые циники, стараемся не задеть ненароком у себя в организме некоторые струны. Мы вряд ли признаемся публично, что плакали от «Белого Бима…» и тайком мечтали полапать Алису Селезнёву. А перед сном мы понимаем, что мир меняется слишком быстро и мы можем не поспеть за ним.

И с тоской замечаем, что город, в котором мы выросли, кончился.

Недоступный и загадочный «Детский мир» стал отелем «Александровский», который ещё более недоступен. Кинотеатр «Октябрь» освободил площадь под всегалактический концертный зал, и давно улетел самолет ТУ-134 из парка имени Жуковского… Кончился трудно произносимый Орджоникидзе в принципе. А Владикавказ – он больше, но при этом гораздо компактней. Не осталось мест, куда нельзя не доехать на маршрутке.

Всё в шаговой доступности. Раньше поездка на Водную – это ж целое приключение! Канал «Дискавери». Сначала надо было умудриться проехать без билета на трамвае через весь город. Потом выкупаться так, чтобы не сперли кроссовки, оставленные на берегу. Желательно было не подраться с кем-нибудь по дороге от этой самой водной до трамвая. И как финал: стойко принять порцию насилия от родителей. Бедные наши мамы… Если бы они только краем глаза увидели, чем мы занимаемся «на улице», они бы нас удавили колготками, которые мы надевали зимой под брюки.

– Ма! Купи хлопушку и бенгальские! Новый год скоро!

Мама покупает, не зная, что ни хлопушки, ни бенгальские не доживут до праздника. Потому что в хлопушке конфетти и бумажная маска! На маске «венгерка», из неё делается рогатка, стреляющая скобами из алюминиевого провода, которые при метком выстреле заставляют визжать одноклассниц. А из «бенгальского» можно сделать взрывпакет, который бабахнет громко и празднично! Не так громко, конечно, как магний с марганцем… Но магний дефицит. А кто из нынешних детей-подростков сможет устроить «ты-дыщ» при помощи спичек, дюбеля, асфальта и крупного булыжника? Фиг там. Все петарды покупают…

Вообще все наши забавы были смертельно опасными, помните? Самопальные пистолеты под строительный патрон или «мелкашку», дымовухи, кастрик с шифером или флаконом от лака «Прелесть», трубки, стреляющие заточенными спицами, спуск по Тереку на надувной камере, цепляние за машины зимой… Вот помню, как меня однажды азартно лупил дядечка из «Волги»… За «Волгу» цепляться было удобно – бампер не вплотную прилегал к кузову. Удобней только за «пирожок» – этот, похоже, вообще создавался малолетними хулиганами и адептами цепляния! К сожалению, «Волга» легко отбрасывала бампер, как ящерица хвост, когда за него цеплялись человек пять-шесть… И все убежали… Но я толстый, в телогрейке и кирзачах. И сирийским мохнатым шарфом обмотанный… С бампером в руках… И вот он меня пинает, жестокий автолюбитель, а я лежу, бубенцы берегу и думаю: «Вырасту, куплю “пирожок” и всем буду разрешать цепляться! Сам буду приглашать!» Фиг там, конечно… Сейчас так рявкаю на пацанов во дворах… Их, кстати, все меньше – цепляющихся, остались последние из могикан… А площадки, расчерченные под «квадрат», заняты машинами… И в «пекаря» не сыгранёшь – дистанции для полёта железяки нет.

Планшетники убили дворы… Сам слышал:

– Серый, выходи во двор! Поиграем!

– Во что?

– В «Нид фо спид»!

Интересно, лет через тридцать о чем будут жалеть наши дети?

Видеопрокат

Году в 93-м ворвался я в товарно-денежные движения, которые бурлили в недавнем СССР. Все чего-то продавали и покупали, мотались в Польшу за кухонными гарнитурами и в Турцию за кожей. Производить уже никто ничего не хотел, ибо на фиг что-то производить, если неизвестно, что завтра станет, а сегодня можно купить-продать. А если повезет, то и украсть.

Деньги в те времена зарабатывались легко и разнообразно. Граждане, кто с размахом, сразу стали тырить целыми заводами-пароходами, а те, кто совсем дерзкие, организовывали войнушки, придумывали религии или «МММ».

Большинство же просто пыталось приспособиться к новой стране. С одной стороны, в магазинах уже были диковинные заморские товары, с другой – катастрофически не было бабок, чтобы диковины эти покупать. Но как-то все крутились. Мне в этом плане повезло: я работал в видеопрокате!

Золотые времена этого бизнеса уже на тот момент закончились, но что-то ещё зарабатывалось. Сидел я в подвальчике в центре Владикавказа. Прокат занимал пару квадратов, а всё остальное пространство отдано было под одежду, парфюм, запчасти и прочую фигню. Мне нравилась эта работа. У меня было штук пятьсот кассет со всяким разным кино. Всё то, что Голливуд создавал десятилетиями, обрушилось на нас, подобно цунами. Мы пожирали всё: боевики, комедии, порнуху, фантастику, мультики… Кассеты покупали бобры, а большинство сограждан были клиентами видеопрокатов.

Мне нравилась эта работа не только из-за денег. Я мог смотреть кино. Прикиньте?! Полтыщи кассет! Я смотрел по три-четыре в день, но посмотреть всё было нереально. Ведь кассеты затирались и сыпались, и через пару недель уже с трудом можно было отличить Шварца от Рэмбо или Брюса Ли от Джеки Чана. Мне присылали новые кассеты с новыми фильмами. И так продолжалось три месяца школьных каникул.

Ещё мне нравилось общаться с людьми. Через пару недель я уже мог сходу определить вкусы и пристрастия клиента и посоветовать кино с гарантированным получением удовольствия от просмотра. Разные приходили люди… Самыми яркими были цыгане. Не кочевые, конечно. Жили они в пригороде и образ жизни вели степенный, но выглядели классически: шумные и смуглые, в ярких юбках и рубахах. Раз в неделю всей большой семьей они врывались в прокат и с «ай-на-нэ, на-нэ» начинали требовать «видео». Набор был классический. Индийское для женской части семьи, про кунг-фу для старших пацанов, мелким мульты и гангстерский боевик для Баро. Да! Именно так золотозубая Клава и говорила: «Дай-ка кино для моего Баро!»

В отличие от большинства клиентов, цыгане-киноманы всегда перематывали кассету на начало, как того требовало суровое объявление на стеночке. В чем был сакральный смысл этого правила, я не знаю до сих пор. Но штраф за не перемотанную кассету я взимал исправно, а потом, перематывая её на начало, честно оставлял штраф себе. Цыгане этой шабашки меня лишали. Тогда я подошел к вопросу увеличения заработка творчески. Все индийские фильмы были двухсерийными. И помещались на одной 180-минутной кассете. Я начал заказывать поставщикам творения Болливуда на двух 120 минутках. Одна серия + дописка из мультиков. Цыгане были восхищены моей смекалкой.

Но больше всего я любил нарождавшихся буржуа. У них были деньги и не было кинопристрастий. Они смотрели всё. Правда, однажды я сурово ошибся.

Заходят двое крепышей. Одеты как положено: спортивный костюм и голда на шее. Просят: «Чо-нибудь боевик, комедию и мультики детям. У нас гости с детьми, чоб детям было чем заняться».

Ок. «48 часов», «Жестокие люди» и… Мультик. Ну, пускай будет «Белоснежка». Получите, распишитесь, паспорт в залог, счастливого просмотра!

Спустя три часа крепыши вернулись. Вернулись со словами: «Ты чо нам дал?» Конечно, фраза содержала в себе некий намёк на хипиш, но произнесена была смущенно.

– Затертая?

– Не… Короче, поставили детям мультик, а сами пошли на кухню. Слышим, они хохочут! Потом сильно хохочут! Потом молчат! А потом начали плакать! Ну мы ворвались в комнату… Братан… Ты сам этот мультик видел?!

Я честно признался, что нет. Тогда они в лицах рассказали… Покупатели со всего магазина собрались послушать… Главбух вышел из кабинета… Из дальнего отдела запчастей пришли продавцы… Крепыши рассказывали так красочно и азартно, что мне стало жутко стыдно… Ну кто ж мог подумать-то… Про всякий хёнтай мы тогда и не слышали…

Прервав натуралистическое описание пятого гнома, я сказал:

– Давайте, я поменяю кассету! И деньги заберите.

Крепыши удивились:

– Зачем? Не! Не надо! Ты нам «Том и Джерри» дай… А «Белоснежку» мы выкупим… Вечером с пацанами посмотрим… Потому что такого даже мы никогда не видели!

Следующие две надели я отсматривал мультфильмы.

День города

Сколько-то там лет назад у владикавказцев, как и у всех жителей мелких городов, патриотизм взыграл. Ну, время такое настало – в реале нагажено в подъездах, поэтому лучше не вникать в современный Владик, а радоваться городу, «который мы потеряли». И любить его до помутнения. Это нормально. Примазаться к славе предков. Вроде как сами тоже красавчики. Ну, а то, что лучше подъезд помыть… Нет, это уныло и неромантично! Лучше начать отмечать День города! И тогдашние отцы города взялись за дело с размахом.

Притащили какого-то мегарежиссера из Москвы и зафигачили историческую пьесу из жизни древних алан. Драматичный эпизод про заруб наших предков с татаро-монгольскими оккупантами. Актеры городских театров, которые народные – стали вождями, заслуженные – сотниками, а массовку-войско набрали на актерском факультете СОГУ. Поделили на две кучи, раздали луки да сабли с мечами и схлестнули в битве. Прям на центральной городской площади напротив Дома Правительства.

Игорь Ходов был татаро-монголом. На него напялили роскошную лисью шапку и красные сапоги. А другой наш друг – Валера, стал аланом. Ход с Валерой дружили посредством актерского факультета и КВНа. Соответственно, и репетировали свой заруб вместе, в паре. Сценическое фехтование требует твердой руки и вострого глаза! На репетициях было очень красиво. Сабли звенят! Искры летят! Ход с Валерой рычат! Бабы – визжат!

Но то на репетициях. Перед шоу, как и положено, будущие противники дружно тяпнули пива. И начали рубиться! И то ли Ход голову не туда сунул, то ли Валера руку не так повернул… Короче, согласно исторической правде, алан Валера от души рубанул монгола Игоря сабелькой. Сабелька, даром что дюралевая, морду Игорю располосовала вполне качественно! У Хода кровища хлещет, все зрители в восторге от таких спецэффектов, а аланский Валера ужо белый весь. Ход – актерище! Раненый, но виду не подает! Доиграл до конца сцену и рухнул на сыру землю. Ну, его утаскивают, Валера вокруг него прыгает с извинениями, а Ход его татаро-монгольскими ругательствами обкладывает и пытается кровь остановить. Фиг. Хлещет! Приезжает «скорая», грузит Хода и прямиком в травмпункт.

И Валера, конечно, тоже едет. И, как нетрудно догадаться, переодеваться никто из них не стал.

И даже сабли не бросили.

Такого шоу травмпункт КБСП[2] не видел никогда. Подъезжает карета, из нее на носилках выносят человека в кожаных штанах, красных сапогах, кафтане и лисьей шапке. Весь в кровище, но слабой рукой сжимает саблю. А рядом с носилками идет тело в кольчуге, шлеме и тоже с сабелькой.

И постоянно интересуется у раненого: «Игорь, как ты?» Игорь без передышки отвечает, как он. Отвечает так складно, что санитары, которые несут носилки, ржут и рискуют Хода уронить.

Старенький доктор в приемной невозмутимо спросил с милым акцентом:

– Сто случилось?

Ход прекратил ругаться и объяснил:

– Мечом попали!

Доктор всплеснул руками:

– Мячом? В футбол играли?

Тут санитары не стерпели и Хода уронили.

А Валера, возмущенный бестолковостью эскулапа, воздел саблю и заорал:

– Мечом! Мечом его стукнули! Вот этим! Я!

Хода, конечно, заштопали. У него остался романтичный шрам и вечный должник Валера.

А на следующий год был новый День города. И так как древнюю историю всю уже израсходовали, взялись за историю недавнюю. Было решено инсценировать бой под Владикавказом между славными советскими морскими пехотинцами и немецко-фашистскими захватчиками.

Ход с Валерой от участия в шоу вежливо отказались.

Потому как – пуля вообще дура. По сравнению с саблей.

Как меня не взяли в армию

Однажды меня не взяли в армию. Шел мне двадцать первый год, и всё было неплохо: красный диплом истфака, такой же юрфака и работа в крутом магазине «Седьмой континент» менеджером по рекламе. Ещё я чего-то снимаю, чего-то пишу для КВНа.

Но скучно мне. Знаете, бывает такое состояние организма, когда ничего не радует. Что у тебя происходит, что будет завтра? Без разницы. Ты живешь в режиме «Стэнд бай». Депрессняк. Беспощадный.

И вдруг! Неожиданный поворот! И ты думаешь: «Вот оно! Вариант всё поменять! Типа, знак!» Почему-то я решил, что знак этот – повестка в военкомат.

И сказал я сам себе: «А пойду, послужу! Взбодрюсь! А что? Мужской долг, и всё такое! Романтика!»

И пошел я в военкомат. Толпа немощных подростков в трусах и с бумагами сразу насторожила. Ну, они не совсем подростки, им по восемнадцать лет. Но дохленькие. А мне-то двадцать один почти и весу сто двадцать кэгэ. О-го-го! Кровь с молоком! Раззудись плечо! Короче, богатырь. И смутили богатыря разговоры немощных:

– Ты куда хочешь пойти?

– По любому в ВДВ! На крайняк в спецназ!

– А я на флот! В морпехи!

И тут же начинают на полном серьёзе обсуждать, кто кого заборет: моряк десантника или наоборот!

Наивные дети. Видимо, их где-то обманули и сказали, что можно выбрать. Я-то понимал, что если не законопатят в стройбат или ЖД войска, уже хорошо. И как-то заранее начал тяготиться будущими условными однополчанами. И тут же наблюдаю, как какой-то человек в фуражке страшно и матом орёт на шклевого подростка в зелёной форме. И представил богатырь, как на него орать так же будут…

Вдруг! О чудо! Я с удовольствием начинаю понимать, что депрессняк из моего организма куда-то весело улетучивается! Так бывает: видишь, что кому-то хуже, чем тебе, и начинаешь свою обыденность ценить. Очевидно, что тут всем было хуже, чем мне.

Сильно мне в армию расхотелось. Надо валить. Какого черта? У меня зреет фестиваль в Сочи! Надо писать концепт для зимней распродажи! Лежат два заказа на видеорекламу! В топку армию! Да здравствует свобода, творчество и фриланс!

Но плакат на военкоматской стенке строго напомнил: «Соскочишь – сядешь!»

Хм. Я уважаю лаконичные угрозы. Продолжаю рассматривать плакаты про то, как натягивать противогаз, резко разбирать АК и маршировать. В уголке замечаю небольшой стендик: «Лица, не подлежащие призыву в вооружённые силы РФ». Это же про меня. Начинаю читать – действительно про меня!

Статья 24, что ли, типа – если есть у призывника мама или папа пенсионного возраста, то Родина обойдётся без тебя, сынок! Заботься о предках! Они ж у тебя на иждивении. А мама как раз вышла на пенсию. Но трудиться не перестала. И на иждевенку не тянет. Но по закону я её кормилец. Мысленно попросив прощения у мамы, я, совсем весёлый, выучиваю стендик наизусть.

В этот момент прокричали мою фамилию и завлекли на медосмотр. Всё стандартно: «А до ветру часто ли ходите? А дети есть? А родители не сумасшедши ли? А батюшка не пьющий ли?»

Причём добрая окулист сильно сокрушается, что у меня всего минус полтора: «Вот если бы у вас было минус четыре, а лучше минус шесть, вас бы точно комиссовали!»

А хирург языком цокает и мечтает: «Ах, какое у вас плоскостопие слабое! Вот если бы третья степень…»

Закончился медосмотр и с папочкой, где личное дело, захожу в последний кабинет. Там стол. В центре сидит мужчина при форме и погонах (я потом только понял, что это военком и есть), по левую руку от него женщина в белом халате, а по правую ветеран. Ветеран читает какую-то книжку в мягкой обложке и время от времени неодобрительно качает головой. При ближайшем рассмотрении книжка оказывается Уголовным кодексом РФ. Причём, гадом буду, открыта на статье «Уклонение». Я, доброжелательно улыбаясь, подхожу к столу, кладу папочку и говорю:

– Добрый день.

И тут военком КАААК заорёт!

– НАЗААААД!!! К СТЕНЕ!!!

Я реально испугался, что у них тут что-то случилось. Ведь не может человек без причины ТАК орать. Оказывается, может. Просто так. Ему так удобней. Тут так принято.

– НАЗАААД!

– У вас что-то случилось? – причём команды не выполняю, надеюсь на программный сбой.

– Я СКАЗАЛ – К СТЕНЕ!!!

Всё ясно! Военком повредил крышу на службе и сейчас начнёт за пистолет хвататься. Но смотрю, врачиха и ветеран никак на децибелы не реагируют. Значит, тут так положено. И я окончательно понял, что в такую армию мне не хочется. И расслабился. Но на всякий случай к стене отошёл.

– Вы не орите. Что случилось?

– К СТЕНЕ!!!

Я решил психа не злить. К стене так к стене. Утыкаюсь в стенку, раскидываю руки и раздвигаю ноги гораздо шире плеч. Искренне был убеждён – будет шмон! Но бодрость духа не теряю, а тоже начинаю орать из этой унизительной позы:

– ЧТО У ВАС ТУТ ПРОИСХОДИТ?

И на всякий случай говорю несколько матерных слов, никак не связанных по смыслу, но имеющих мощный энергетический посыл.

Вот, видимо, как-то я на волну военкома попал. Пароль назвал! Он тут же успокаивается, хватает моё дело и почти спокойно говорит:

– Перестаньте паясничать! Повернитесь!

Поворачиваюсь. Рядом стоит стул. Сажусь. И, видимо, как-то снова военкома включил.

– ВСТАТЬ! К СТЕНЕ!

Но я уже открыл секрет ведения диалога с военным:

– ПРЕКРАТИТЕ НА МЕНЯ ОРАТЬ! НОРМАЛЬНО ГОВОРИТЕ!

Он опять возвращается в человеческий облик. Доктор Джекил и мистер Хайд.

Ветеран закрывает книжку. Докторша зевает. Военком, раздражённый и дерганный, листает моё личное дело:

– Вот… Призывник… пошёл… (в паузах отчётливо читается то самое нехорошее слово, которым называют падших женщин). Не ори на него… Ничего… Сейчас посмотрим…

Я уже понял, что мы с армией параллельные миры. И нам нельзя быть вместе. И как-то расслабился. Но тут военком резко поднял голову, хищно вытянул палец с красивым желтым ногтем и, тыкая мне куда-то в область паха, проорал:

– ЧТО ЭТО?!

Господи! Сейчас-то что не так?

– ЧТО ИМЕННО?

– ВОТ! НА ПОЯСЕ!

Я уже устал орать:

– Это пейджер.

– А-а-а… Пейджер… Ишь ты… Пейджер… Умные все стали? ЗАПИСЫВАЕШЬ НАС?

…Вот это «записываешь» сделало меня конченым пацифистом. А он, в очередной раз перелистнув страничку, вдруг начал радоваться:

– Ну, правильно! Пейджер! Так и должно быть! Тут так и написано – «Рекомендован в войска связи»!

Понравилась ему эта запись в моем деле, сделанная, когда я еще учился в школе. Военком захлопнул папочку. Улыбнулся по-отечески:

– Ну что, Плиев! Послужим Родине?

– Никак нет!

Ветеран снова открыл книжку. Врачиха бросила зевать.

– Это почему?

– Согласно статье двадцать четыре… Часть вторая… Лица… На иждивении… Не подлежат…

Военком потерял ко мне интерес:

– Умный? Ладно. Идите. Пока.

И я ушёл. В коридоре подростки азартно обсуждали, кто сильнее: стройбат или ВДВ…

Непобежденный

Мужчины начинают заниматься спортом два раза в жизни: в детстве, когда «все ходят, и я пошёл» и «пойду на бокс-карате-борьбу, чтоб всем дать звездюлей», или в осмысленном возрасте, когда сердечко стучит морзянку уже при подъёме на второй этаж, легкие хрипят, как порванная волынка, штаны вдруг перестают застёгиваться, а твоему виду сзади завидует лучшая часть тела Ким Кардашян. И вот тогда бегом на спорт. Мы не рассматриваем красавчиков, которые следят за своей формой регулярно, мы про обычных мужчин разной степени лености.

Я, как и все нормальные мальчики Осетии, ходил на всё! Естественно, сначала на вольную борьбу. «Вольники» делили зал с боксёрами, и риторический вопрос: «Кто сильнее: борец или боксёр?» – витал в воздухе перманентно. Он витал и смешивался с прекрасным запахом ковра и пота. Тренер по борьбе дружил с тренером по боксу. И частенько они доказывали друг другу, чьё кунг-фу кунгфуестей, устраивая поединки между падаванами. То есть между нами. Огребали дети друг от друга по полной, с переменным успехом. На дистанции – мы от боксёров, в клинче – боксёры от нас. В зависимости от результата часть разочарованных боксёров переходила к борцам, а часть борцов с разбитыми носами натягивали перчатки.

Потом, после вольной, было дзюдо. Дзюдо мне понравилось значительно сильнее – татами, кимоно, кока, ипон, вазари… Хаджиме, опять же! Романтично. Но так как я был юн, но уже сильно толстожоп, соперника в спарринг мне подбирали с трудом. Никто не хотел рисковать. Хилые детские ручонки не могли провести качественный сеой-наге, он же бросок через спину, – я был тяжел. И небыстр. Но хорошо помнил борьбу вольную. С соответствующей техникой. И когда из-под меня вытаскивали очередного хрипящего ровесника, сэнсэй тихо под нос матерился по-японски, а все сверстники отказывались от попыток меня забороть. Я почивал на лаврах непобедимого.

Но однажды случилось чудо! На татами пришёл ребёнок толще, чем я. Если б тогда в Осетии было сумо, этот мальчик по умолчанию получил бы высший титул и стал бы ёкодзуной. При этом он был младше меня, а также добр, труслив и доверчив. И краснел. Дзюдо – это тактика и психологический прессинг! Перед первым же спаррингом я пообещал мальчику, что, если он меня заборет, я его поколочу после тренировки. Он поверил и сам себе провёл болевой и удушающий одновременно. После третьей тренировки мальчик перестал появляться в зале. Он же наверняка пришёл в дзюдо, чтобы научиться давать отпор ровесникам во дворе и школе. А тут какой-то малолетний толстяк его запугивал и не давал развиваться как спортсмену.

Вершиной моей карьеры в дзюдо стал чемпионат города. Когда объявили мой возраст и вес, оказалось, что второго такого двенадцатилетнего жирняка в городе не существует. Мне присудили техническую победу ввиду отсутствия противника, и я понял, что достиг в древней японской борьбе всего чего возможно.

Так и ушел из большого спорта. Непобежденным.

Про Максимуса

Когда исчез СССР, с ним пропали и кинотеатры.

Их просто закрыли. Видео стало королём. Но когда закончились все те фильмы на кассетах, остро стал вопрос: где, собственно, смотреть свежак россиянам? По стране начали открывать новые кинотеатры.

И вот во Владике открылся кинотеатр. Настоящий. Долби Сурраунд!

И там показывали КИНО.

Но одна проблема. Народ успел забыть, как надо вести себя в кинотеатре.

Поэтому первое время дерзкая молодежь искренне удивлялась, когда получала в лицо за курение в зале от охраны.

И вот смотрели мы как-то «Гладиатора». Зал – битком! Все смотрят и радуются. Но мне повезло вдвойне. Прямо за нами расположилась дивная компания из трёх человек: два джентльмена и леди. Им было без разницы, что там режиссер Скотт наснимал, потому что с третьей минуты один из джентльменов активно пытался… Ну как бы выразиться… Вступить в интимный контакт с леди! Да! Именно так. Надо признать, что его друг постоянно бурчал что-то вроде: «Угомонитесь уже!» – но я думаю, это была зависть. А леди глупо хихикала и повторяла мантру: «Ка-а-азик! Ну переста-а-ань! Ну чо ты!»

Казик, в свою очередь, аргументированно оперировал фразой «Да не гони…»

И вот это мы слушали весь сеанс. То есть на экране: «Умрем с честью!», а сзади: «Ка-а-а-азик, ну пабрацки!»

Однако на экране наступил вдруг самый центровой момент. Максимус принимает последний бой! Колесницы мчатся! Бошки рубят! Кони ржут! Кровища хлещет! Император Коммод глумится! И все орут.

…Ридли Скотт – очень талантливый. Он знает, как со звуком работать, чтобы мозг зрителю разрушить. Там в этой сцене такая фишка: Максимуса ранят, и он, оглушённый, падает на сыру землю. Соответственно, саунд резко обрывается, и в тишине кипит битва.

Но Скотт же не знал про Казика… И что у него проблема серьезней, чем у Максимуса.

Короче, видимо, в пылу битвы там, сзади, было сделано главное признание! И мы забыли про проблемы Древнего Рима. И нам параллельно стало, победит Рассел Кроу или нет.

Потому что в звенящей тишине сзади раздался голос Казика, наполненный недоумением и горем:

– ТЫ ЧЁ?! ТЫ В НАТУРЕ ЦЕЛКА?!

И весь зал как один встал и посмотрел на это чудо.

Скажу честно – я начал аплодировать. Меня поддержали.

Фильм мы досматривали без них. Интересно, получилось у Казика?

P.S. А Максимуса все же убили…

Мелкие вещи века

– Сос, дай нож!

– На.

– Зачем ты всегда с собой нож носишь?

– Так. Отдай. Идите, грызите арбуз зубами!

– Ну, в смысле зачем такой здоровый?

– На маленький.

– Блин, сколько их у тебя?

– С собой или вообще?

– Ой, а маленьким неудобно резать! Дай первый!

Все-таки мужчина, не имеющий в кармане нож, меня пугает. Как-то это неправильно. Первый нож мне задарил дед. Это был советский офицерский складень со множеством лезвий. О швейцарских «Викториноксах» тогда никто в СССР и не слышал. Это был мега-нож! Но я его, естественно, «пролюбил». Жалею до сих пор.

А потом стали появляться охотничьи магазины, а в них и ножи. Невиданные до сих пор иномарки! Я катался по разным городам с КВНом и в каждом городе ходил по охотмагазинам. И почти всегда покупал себе нож. Друг мой Ахшар всякий раз пересчитывал стоимость ножа на стоимость проститутки и говорил, что я дурак. За пару лет ножей собралось немало, почти коллекция.

Но однажды дома начался ремонт, в котором участвовал Тофик. Тофик был курдом и мастером на все руки. А помогал ему сын. Лет двенадцать ему было, наверно. И он спер мои ножи. Все, кроме невзрачного «Опинеля». «Опинель» был куплен в славном Воронеже. Я был восхищен простотой конструкции и надежностью ножа французских крестьян. Мальчик этого не оценил. Тофик жутко избил отпрыска. Он проклинал его и грозил отречением. Но маленький курд мотал головой, размазывал кровь по лицу и повторял: «Не отдам!» Тофик снова пинал сына так, что я начинал оттаскивать его. Старший курд понял, что сын не сдастся, и абсолютно серьезно предложил убить опозорившего весь род негодяя. Типа смыть кровью. Мне было обидно, но я понимал мальчишку. Искушение было слишком велико для него. Он бы не позарился на деньги, но НОЖИ… И я сказал Тофику, что пусть это будет подарок. Тот попробовал дать мне денег, а когда я отказался, он, закончив свою часть ремонтных работ, исчез, не взяв плату.

Это было давно, и у меня снова скопилось много всяких режущих штук. Но потрепанный «француз-переросток», которым побрезговал мальчик-курд, никуда не делся. Он точился многократно и потерял родную форму. Но все так же резуч. Выполняет любую работу по дому и за городом, отчаянно ржавеет, а бодрости духа не теряет. Я его не ношу каждый день (все-таки здоровый очень), но берегу. Есть шансы, что он достанется Давиду.

Вот ведь забавно, этой вещи не сильно много лет. Он еще не стал семейной реликвией. Но за время его существования столько всего поменялось. Я закончил школу, отучился в вузе два раза, сменились строй в стране и четыре руководителя, я женился, у меня уже трое детей…

А этот мелкий предмет никуда не делся. На него приятно смотреть и вспоминать то, что было. Им приятно пользоваться и верить, что есть стабильность в этом мире.

Иногда нам снятся старые собаки

Сегодня мне приснился Джуля. Странно, он никогда не снился мне раньше… Я даже не вспоминал о нем эти годы…

Я увидел его впервые, когда мне было шесть лет. Мама на лето закинула меня к деду с бабкой, и все каникулы я провел в обычном дворе на Турхане[3]. Хотя нет. Этот мир отличался от моего – стандартного. Он был ярче, свободней и опасней для толстого мальчика, который собирался в первый класс.

С одной стороны двор граничил с «железкой», другой край «географии» завершали бараки. Еще рядом были Терек и «водная» на Китайской[4]. Мои новые друзья казались мне жителями другой планеты – они легко влезали в драку, отчаянно купались в Тереке, били голубей из рогаток и совершали набеги на сады. Они были старше меня. Кто на год, а кто и на три. Тогда эта разница казалась пропастью, и я гордился, что со мной вообще разговаривают.

А еще во дворе жил Джуля. Это был огромный пес темной масти, с лобастой коричневой головой. В нем легко угадывались доги и овчарки, волкодавы и сенбернары. Наверняка кровь этих пород текла в его венах. Он был огромен. И когда он первый раз подошел ко мне, ему не пришлось тянуть ко мне голову. Он посмотрел в мои глаза, шумно втянул мой запах и отошел в сторонку. «Он тебя признал!» – обрадовались пацаны. Джуля жил во дворе всегда. Видимо, названный когда-то Джульбарсом, он с годами стал Джулей. Мне было странно видеть, как «взросляки» – парни по четырнадцать-шестнадцать лет – таскали ему косточки из дому, трепали по голове и вспоминали: «А помнишь, как Джулька кота загнал на дерево? Мы тогда в пятом учились!» А вредные старушки, которые ненавидели нас, кошек, погоду и все остальное, никогда не пытались сказать «Кыш!» Джуле. Никто не знал, сколько ему лет и как он стал жить именно в этом дворе. Да мы особо и не задавались этим вопросом. Как-то естественно было, что Джуля был, есть и будет.

Нам завидовали обитатели всех остальных дворов, и даже бараков, от пяти до восемнадцати лет. И время от времени в сопровождении «бараковских» у нас во дворе появлялся конкурент Джули. Псы были не меньше Джули, но дело никогда не доходило до драки. Он тяжело подходил к конкуренту, как-то выгибался, увеличиваясь в размерах, в его глазах загоралась дикая ярость, и соперники просто убегали, повизгивая. А Джуля, в очередной раз установив «статус кво», мчался за нами на железку или в сады. Он даже ходил с нами драться на Терек. Лежал в стороне и грустно наблюдал, как мы с «ногирскими»[5] ломаем друг другу носы. Но сам никогда не вмешивался. Мы и не пытались натравить его на «врагов». Никому из нас и в голову не могло прийти приказывать что-то этой собаке. Это было все равно что сказать «взросляку»: «Сходи за семками!» Пес никогда не прибегал на свист. А еще он никогда не пил из луж и не заходил в воду. Когда-то на «водной» Джульку цапнул рак. Это было, наверно, больно и обидно, и он запомнил это навсегда. А воду он пил из уличного крана. Если кран был закрыт – садился и терпеливо ждал, когда какой-нибудь обитатель барака выйдет с ведром.

…Как-то получилось, что все мое свободное время, включая выходные, проходило на Турхане. Мир и страна менялись. Вокруг что-то грохотало и перестраивалось, развенчивалось и развинчивалось, но до нас не долетали даже брызги. Мы росли, делая луки, как у Робин Гуда, и шпаги, как у Боярского, слушали «Ласковый май» и тайком курили «БТ». Джуля был рядом. Он не одобрял «Ласковый май» и «БТ», но с удовольствием становился специальной собакой мушкетеров. И плевать, что в кино у мушкетеров никакой собаки не было! Но чаще Джуля просто ложился рядом с нами и внимательно смотрел и слушал. Ему уже тяжело было носиться, как раньше. Он старел. Левый глаз с каждым годом все сильней затягивался мерзкой белой пленкой, он уже не всегда слышал, когда кто-то звал его, и все чаще часами лежал, положив голову на вытянутые лапы. Коты, осмелев, бегали у него под носом, соседские псы нагло забегали на нашу территорию. Но Джуле было все равно. Он все так же улыбался всему двору в сорок два зуба и с благодарностью пил воду из миски. К крану в бараках ходить он уже не мог, а из лужи пить так и не научился… Мы вызывали ветеринаров и мучили аптекарш – мы точно знали, что есть где-то лекарство. Не наше – японское. И если Джуля его выпьет, он выздоровеет!

А однажды он лежал во дворе и не услышал, как, урча мотором разворачивается хлебовозка… Когда мы прибежали, Джуля был еще жив. Его голову держал на коленях Фела – водитель хлебного фургона. По лицу Фелы текли слезы и капали на Джулину морду, смешиваясь с собачьей кровью.

Фела поднимал глаза на окружавших его соседей и все время повторял: «Я его не видел! Честное слово, не видел!» – а Джуля пытался лизнуть Феле руку и лицо. Он помнил Фелу маленьким и не обижался на него. Наверно, просто не умел. Малолетки еще бегали вызывать «скорую», но нам, двенадцатилетним, все было понятно. Тут не помогли бы и японские таблетки.

Потом еще долго Феле прокалывали колеса, били зеркала и кричали вслед «живодер». Он только втягивал голову в плечи и молча менял скаты. Родители предлагали купить нам другую собаку. Глупо. Разве можно купить собаку для всего двора? Она обязательно будет чьей-то.

Закончилось то лето. Потом и следующее. Я поступил в универ, у меня появилась новая компания, и я перестал проводить время на Турхане. Закончилась «та» страна и началась «эта». Всех здорово раскидало. Валек сел, Алика выпустили, Рыжий из пятого в ментовке работает. У Сявы уже трое детей, Кудар в Москве, Миха оказался евреем и уехал в Штаты. Робсон «борщнул», Олег «завязал». Жизнь продолжалась. Потом бабушка переехала к нам поближе, квартиру продали, и я совсем перестал там появляться. Только иногда встречал детских друзей, обменивался с ними неискренними «Где ты? Как ты?» и уже через минуту забывал об их существовании.

А недавно за каким-то чертом я оказался в том районе. Я удивился – какое все тут маленькое. Тогда этот мир казался мне огромным. Но потом я понял, что особо ничего не изменилось. Снесли уродливые бараки и построили такие же уродливые пятиэтажки. Никуда не делись общаги с беженцами. Правда, вокруг них уже носятся дети и внуки ТЕХ беженцев, а в окнах стоит пластик. На месте был ларек «Овощи-фрукты», в котором однажды перед Новым годом продавали бананы. В обувной мастерской Сурена работал какой-то парень. На лавочке сидел тот же алкаш Челя. А может, и не он. По двору носились мальчишки. У них в руках были мечи и щиты, за которые я бы удавился в детстве. Я спросил у одного из них:

– Эй, у вас есть собака?

– У меня? Нет.

– Да не у тебя лично! Во дворе есть собака? Дворовая. Общая.

– В смысле, бродячая? Не-а, нету. Зачем?

Действительно… зачем?

А вы не знаете, к чему снятся собаки?

Мой Рагнарёк

На первом курсе я познакомился с девочкой… Не с той девочкой, которая мне потом женой стала, а с другой. Но тоже красивой. Девочку звали Афина, она была такая шумная и веселая гречанка. Это важный факт, запомните!

Ну и, как положено, вызвался я девочку проводить до дому после универа. И вот, идем мы такие по улице Маркова, болтаем. И аккурат напротив клуба ВРЗ[6] нам навстречу хулиганы! Группка таких бодрых юношей с девиантными наклонностями. Год был девяносто четвертый, что ли… И как-то вся мелко-уголовная шелупонь тогда повылазила наружу. Телефонов у терпил еще не было, поэтому хулиганы промышляли мелким гоп-стопом, ориентируясь на кроссовки. Ну, и мастерку могли «отработать». Или тупо звиздюлей навалять всем хором. Да. Чаще целью было навалять. Не особо меркантильные были хулиганы тогда…

И вот такая кодла в количестве четырех тел нам и повстречалась. Я в те годы выглядел весьма интеллигентно – носил очечки, имел аккуратный пробор и верил Дейлу Карнеги. Близорукий и толерантный. А! И жирненький. Не жирный, как сейчас, когда пузо – это и армор, и оружие нападения, а просто упитанный. То есть, идеальная жертва. Но при этом – весьма самоуверен. Бо, имел газовый пистоль. Поэтому на стандартный вброс: «Есть деньги?», – ответил: «Есть, но увы! Ничем не могу помочь!» – и широко улыбнулся. Карнеги-стайл! Ну, и тут понеслось: начали с меня очечки срывать и вербально унижать.

Расчет простой – либо клиент морально ломается, доставляя удовольствие этим приматам, либо вступает в неравный бой и обратно приносит тем же приматам это самое удовольствие. Мы не рассматриваем варианты «КМС по боксу против хулиганов» или «Чужой против Хищника». Это ж улица. Граждане бьют друг друга неумело и, как правило, побеждают те, кого больше.

Но я же с дамой! Короче, «мы принимаем бой». Джунгли аж замерли от этого батла. А чё? Нормально. Четыре часа пополудни, центр города, упитанный юноша против четырех хулиганов и громко орущая смуглая девушка. Война и немцы! Мортал комбат. Индо-пакистанский инцидент. Рагнарёк! Пытливый читатель спросит: «А как же вундерваффе в виде газюка?» Ха! А он в сумке спортивной. Физра в тот день была. И когда мы начали в лицо друг дружке залазить, не до пистоля было. Это, конечно, стратегическая и тактическая ошибка – держать пистоль в сумке.

Но драка и без ствола проходила слаженно и азартно. Главный Хулиган (у него одна рука почему-то была в гипсе) надежно удерживался за шею локтевым захватом и выступал защитным щитом от подельников. Подельники, вдохновленные Ван Даммом, дерзко прыгали и пытались угондошить меня «вертушкой». «Вертушка» выходила невысокой и чаще прилетала в Главного Хулигана. Он хрипел «явашумать» и нервничал на своих несообразительных, но спортивных друзей. Друзья, вместо того, чтоб без затей бить мне в голову своими преступными руками, прыгали и мешали друг другу. Афина – орала. Я, лишенный очков и мысленно предавший анафеме Карнеги с его советами, ревел как носорог.

Смеркалось. Я даже стал уставать. Полупридушенный Главный Хулиган булькал и обмякал. Другие хулиганы уже устали прыгать и просто обозначали. Не стало слышно моей спутницы. Более того – ее даже перестало быть видно! Я решил, что пора переходить к активным действиям. Кавалерия не спешила на помощь. И отважно я пошел в атаку. Конфликт заиграл новыми красками. Новые краски заиграли, в основном, у меня на лице. Лишенный прикрытия в виде ГХ, я сразу словил пару плюх от вандаммов. Короче, я понял, что пора начинать стрельбу. Добравшись до сумки с девайсом, извлек его и громко бабахнул над супостатами. Шумовым. Как это ни странно, бабах возымел действие, и «группа неизвестных мне граждан прекратила противоправные действия в отношении меня». Стали уговаривать не стрелять в них и все такое. Не успел я ответить, куда им следует проследовать колонной по два, как на ристалище образовались два новых персонажа. Незнакомые, но весьма крепкие юноши шустро подбежали к нашей драке и без всяких сантиментов начали бить моих хулиганов. Да так ловко, что хулиганы сначала испугались, а потом и вовсе позорно ретировались, разбрызгивая кровь и сопли. Кому же я был обязан открытием второго фронта?

– Это я их привела! – гордо молвила моя спутница Афина.

– Твои знакомые?

– Нет. Ну, то есть, уже да! Я, короче, когда увидела, что тебя бьют, побежала и закричала: «Помогите, помогите!» Смотрю, стоят мальчики. Я к ним подбегаю и спрашиваю: «Мальчики! Нет ли среди вас греков? Или армян?» (мама у Афины – армянка). Они на меня смотрят, а один говорит: «Ну, я грек. А в чем дело?» А я говорю: «Очень приятно! Афина!» Ну, мы с ним познакомились, поболтали, и я ему говорю: «Там какие-то негодяи бьют моего друга! Он хоть и не грек, а даже наоборот – кударец, все равно очень хороший человек! Вы не могли бы ему помочь?» И мальчики побежали! И вот…

Я, конечно, был восхищен развитым чувством взаимовыручки у эллинов! Искренне поблагодарив союзников, отправился залечивать раны.

На следующий день Афина, впечатленная произведенным мною героизмом, любезно согласилась быть провóденной еще раз.

…Мы благополучно миновали улицу Маркова. Но на подходе к дому провожаемой передо мной снова возник какой-то персонаж с претензиями. Ну, я утомленный с войны-то… Драться сил нету…

И греков, ввиду позднего часу, не наблюдалось. Поэтому я устало пообещал незнакомцу его застрелить. Подействовало.

После этого я честно сказал Афе, что, видимо, ее греческие боги, а может, и мои осетинские демоны сильно против того, чтоб я ее провожал. Афина согласилась. Прозвучало сакраментальное, но произнесенное хором «Будем друзьями».

И мы стали друзьями. И остаемся ими уже второй десяток лет. Правда, все эти годы мы спорим с моей женой на тему: кто задружился с шумной греческой девушкой раньше. По всем расчетам выходит, что одновременно… Но моя-то дружба – она героически-боевая!

И по любому превосходит девчуково-тряпочную.

Банко мат

– Я быстро! До банкомата и сразу приеду! Две секунды! – так ты говоришь в телефон, подбегая к банкомату. А перед тобой женщина. Тоже за деньгами. «Ништяк, – говоришь ты себе, – могла быть и очередь! А тут всего одна женщина».

В этот момент женщина поворачивается к тебе и подозрительно смотрит в глаза. Твой вид не внушает доверия, поэтому она прикрывает банкомат телом, как тигрица своего тигренка. И кажется, она даже рычит. Параллельно тигрица суёт в банкомат карту. Агрегат думает, просит подождать, наконец, выплевывает карту и просит засунуть её другой стороной…

В такой ситуации лучше сразу сообщить тем, кто ждёт: «Я задерживаюсь… Минут на двадцать… Начинайте без меня…» И конечно, искать другой банкомат.

Но никто так не делает. Нет! Мы верим в женщину. В тигрицу. Вот. Засунула как надо. Экран озадачивает картовладелицу вопросом про язык. Женщина! Зачем ты думаешь? Русский или английский? Вспомни, на каком языке ты разговариваешь? Осетинский? Ок! Ты видишь тут вариант «осетинский»? Конечно, это недочет VISA и MASTER CARD, они в следующем году исправят! Но сейчас-то всего два варианта: «русский / английский». Начинаются метания… Русский или английский? Красный или синий? Обама или Путин? Гамбургер или шаурма? «Господин ведущий! Мы берем дополнительную минуту!» Наконец выбор сделан. Русский. «Введите PIN», – просит коварный банкомат.

Женщина, не отошедшая ещё после языка, задумчиво смотрит на экран. Потом лезет в сумку… В женской сумочке есть всё. Даже специальный кармашек для хранения PIN-кодов. Хорошо, что президент России не женщина. А вдруг война? На нас летят вражеские ракеты! И мы должны дать симметричный ответ! И женщина-президент резко открывает ядерный чемоданчик. И чемоданчик просит её ввести код активации самой ядерной нашей ракеты… И президент берет сумочку и начинает искать код… Он там! В специальном кармашке для хранения самого важного. Между бумажной иконкой и прошлогодней квитанцией из прачечной… Хорошо, что президент России не женщина.

А между тем у банкомата собираются люди. Четвертого по счету юношу, который подходит к банкомату и одновременно говорит в телефон: «Я быстро денег закину на карту и приеду!» – очередь встречает глумливым смехом… Ура, PIN найден! Правда, банкомат за это время успел выплюнуть карту, и всё начинается сначала. Выберите язык, введите PIN. Женщина, чувствуя спинным мозгом добрые, сострадательные взгляды, прикрывает кнопки рукой. Перед вводом последней цифры резко поворачивается. Но с поличным никто не пойман. Все старательно отводят глаза, дабы не спугнуть.

Однако подлый агрегат продолжает политику Сфинкса. Теперь он, падла, мучает женщину вопросами, чего ей, собственно, надо. Снять? Положить? Узнать остаток? Сделать перевод? Поменять PIN? Очарованная такими перспективами и таким изобилием предложений, тётка зависает. Забыла, зачем пришла… Может, перевести куда-нибудь что-нибудь? Или снять? Но в любом случае прежде всего надо узнать остаток! Конечно, надо узнать остаток, напечатав его на чеке! В очереди раздается интеллигентное «Я его всё!» – и джентльмен в «Адидасе» и туфлях нас покидает. Внимательно изучив чек, женщина возвращается в меню.

Снять. Все-таки снять! И снова проклятый выбор. Какую сумму хочет уважаемая клиентка? А клиентка уже дымится. Она хочет 10 000. Аппарат снова просит подождать. Потом извиняется: мол, не вариант. Женщина пробует 7000. Такая же беда… 5000… Сзади опять раздается «Я его всё…» – печальное и отчаянное. Это вернулся мужчина в «Адидасе». На тысяче рублей банкомат смилостивился и заурчал. В очереди на тот момент уже шла своя интересная жизнь: успели познакомиться парень с девушкой, я прошел до конца «Энгри Бёрдз», мальчик трех лет описался.

«Финал близок», – подумали все. Недооценили мы её. Так сказать, гордыня наша была наказана. На карте у тетеньки были деньги. Просто стояло ограничение на снятие. А ей надо было пять тысяч рублей… Малыш в очереди успел обкакаться, парень с девушкой поругаться, я – посадить аккумулятор.

Смеркалось. Она наконец сняла всё и нажала «Завершить операцию». Банкомат, тоже уставший, радостно выплюнул карту и пятый чек. Раздались аплодисменты. Это уснувшие люди в очереди хлопали себя по щекам, чтобы взбодриться.

Если вы думаете, что на этом всё, вы никогда не стояли в очереди к банкомату. Потому что тётка снова засунула карту в банкомат. Нельзя им доверять. Вдруг чего сперли? Надо узнать остаток. На ещё одном чеке.

И давайте признаемся честно. Хоть раз в жизни. Каждый из нас. Был такой тёткой.

Однажды

Однажды я разрушил мозг гаишнику. А дело было так. Я только-только влился в стройные ряды автолюбителей. И вот еду я по улице Ленина к площади имени легендарного и славного чекиста Штыба. Время позднее (во Владике «поздно» – это уже в 9 вечера), машин нет. Один я практически еду. И препираюсь по телефону с супругой. Не то что ругаюсь. Так… Доказываю сам себе «ху из зе мастер оф зэ хаус». Ну, и в пылу страсти проезжаю на красный возле серого дома правительства.

А надо заметить, что иногда у ГИБДД проходят рейды. Рейд – это когда инспекторов много собирается и они коллективно начинают наводить порядок. Польза от такого стояния толпой очевидна. Сотрудников много, друг с другом знакомы плохо, и вариант, что кто-то из коллег стуканет, если что, велик. Посему служба несется бдительно и согласно наставлению. Ну и, конечно, когда толпой – не страшно. И вот стоят они, родимые, по обе стороны от дороги и всех нарушителей ловят. А машин мало. Но рейд – дело такое. Сказала Родина ТУТ стоять – и стоят. А им скучно, потому как применить навыки по пресечению не на ком!

И тут я – весь такой на нервах, с телефоном, непристегнутый и на красный. Инспектор, задрав голову и поблагодарив Главного Гаишного Бога, метнулся мне наперерез. Он свистел и махал, махал и свистел. Остановился я. Окошко открыл. Инспектор подбежал и, выплюнув свисток, невнятно представился:

– Инспектр ГИБДД Д…ж…б…ев!

– Здравствуйте, инспектор.

– Вы по телефону говорили! И не пристегнуты! И на красный проехали!

– На красный тоже проехал? Блин. Неприятно.

– И чё будем делать?

Столько участия и заботы бывает в глазах у мамы, когда она смотрит на то, как вы занозили руку. Такими глазами смотрят на брошенных котят чувственные девушки. Инспектор смотрел на меня нежно и томно.

– В каком смысле «чё делать», инспектор?

Инспектор аккуратно сглотнул.

– Три серьезных правонарушения Вы допустили! Телефон – это у нас штраф триста рублей, ремень – пятьсот и красный свет – семьсот!

– Ужас какой! Ну что ж делать?! Нарушил. Виноват.

Инспектор с неразборчивой фамилией быстро стрельнул глазами по сторонам. В воздухе вечернего Владикавказа повеяло провокацией.

– В смысле?

Как я понял «в смысле» – это такое слово-код. Оно позволяет получить необходимый передых и собраться с мыслями в нестандартной ситуации. Ну и зацепиться за реальность.

– В прямом смысле, инспектор. Виноват. Готов понести суровое, но справедливое наказание.

– Я, в смысле, щас протокол составлю!!!

– Три.

– Кого?

– Инспектор, «три» в данном случае не глагол, а числительное. Вам надо составить три протокола.

Инспектор уже не отрывал от меня хищного взгляда. В глазах картинками братьев Люмьер мелькали растерянность, злоба и жалость к сумасшедшему водителю.

– Ты пил? – Он добавил интима, перейдя на «ты».

Был маленький шанс, что я не совсем больной. Я огорчил его.

– Нет. Дыхнуть?

Видимо забоявшись, что безумие может передаться и ему, инспектор замахал руками, как подстреленная синяя чайка:

– Не-не! Я верю! – но на всякий случай отступил на шаг. – Так я пишу?

– Ну если хотите – пишите.

– Светофор – семьсот, ремень – пятьсот, телефон – триста! Это вместе… Тысяча пятьсот рублей!

Сумма поразила инспектора. И он шепотом повторил:

– Тыща пятьсот рублей!

– Ну да.

– Подожди! Светофор – семьсот! Телефон – пятьсот! Ремень – триста! Это же всё вместе полторы тысячи?!

– Наоборот. Ремень – пятьсот, а телефон – триста.

– А светофор?!

– Семьсот.

– Но вместе же тысяча пятьсот?!

– Инспектор, вы все правильно считаете.

Он смотрел сквозь меня и шевелил губами. Цифры складывались в какую-то монстрообразную сумму:

– Постой-ка! Пятьсот ремень, триста телефон, семьсот светофор!

– Да! Все вместе – тысяча пятьсот рублей. Инспектор, давайте уже что-нибудь делать начнем! Я домой хочу.

– Торопишься? – у инспектора появилась надежда.

– Да нет…

– Ну, тогда пошли в патрульную машину!

В бело-синем «пепелаце» пахло инспектором и «Дошираком». Оказавшись в знакомой обстановке, гаишник чуть-чуть оправился. Устроив на коленях планшетку с протоколами, он снова ринулся в бой!

– Так я пишу? И за светофор, и за телефон, и за ремень?

– Ага.

Он снова начал считать. Он тасовал эти магические числа – «300, 500, 700», и все равно получалось «1500 рублей». Наконец он не выдержал:

– Может, на месте оплатишь? Половину!

Мне прям захотелось его обрадовать! Но я патологически жаден до заработанных денег. Тем более, что после похода в супермаркет в кармане сиротливо лежали сто двадцать восемь рублей.

– Не-е… Давайте как договорились! У меня все равно всего сто двадцать восемь рублей. Это ж мало?

– Сто двадцать восемь? Не-е-е… там триста за телефон, пятьсот за ремень и семьсот светофор. Это тысяча пятьсот. Пополам – семьсот пятьдесят.

Он вздохнул и начал писать, тихо повторяя мантру:

– Ну, как так? Триста – телефон, семьсот – светофор, пятьсот – ремень. Как так? Все вместе же тысяча пятьсот? Да, правильно… А пополам – семьсот пятьдесят. Ну хорошо, семьсот… но сто двадцать восемь… Ну, как так?

Он бурчал и вздыхал, иногда с тоской глядел на пролетающие мимо нас машины, в которых сидели нормальные, непристегнутые и говорящие по телефону водители. Потом он смотрел на меня – черствого и жестокого, опять выдыхал:

– Полторы тысячи же? Правильно? Как так? – и возвращался к протоколу.

В патрульную шестерку вдруг ворвался свежий воздух и усатое лицо с капитанскими звездочками.

– Э! У вас все в порядке? Вы сначала там двадцать минут разговаривали, теперь в машине полчаса сидите. Что случилось?

Мы вылезли из машины. Остальные гаишники смотрели на моего инспектора с завистью. Капитан продолжал ждать ответов:

– Ну?

– Товарищ капитан, вот он на красный проехал…

– Та-а-ак! – произнес капитан.

– Потом по телефону говорил!

– Та-а-ак! – капитан посмотрел на меня уважительно.

– И непристегнутый!!!

С козырей зашел, гад. Капитан уже не скрывал восторга от меня:

– Серьезно?!

Я покивал. Скорбно.

– Ну и? – брызгал азартом капитан, стуча копытами, как маленький трудолюбивый пони.

– Светофор – семьсот. Так?

– Так!

– Телефон – триста. Так?

– Так!

– Ремень – пятьсот. Все вместе – тысяча пятьсот?

– Да. Тысяча пятьсот. И что?

– А у него сто двадцать рублей!

Это наглое передергивание возмутило меня!

– Сто двадцать ВОСЕМЬ!

Капитан внимательно посмотрел на меня. Для порядку поинтересовался:

– Бухал?

– Нет. Я вообще не пью.

Видимо, это как-то успокоило капитана. Он вернулся к подчиненному:

– Понятно. Ты всё это время что делал?

– Ну как так, тысяча пятьсот рублей, а он говорит «протокол пиши»!

– Ну и писал бы!

– КАК?!? Светофор – семьсот…

Капитан прервал его взмахом жезла. И снова поинтересовался у меня:

– Ты себя нормально чувствуешь?

– Да. Просто был хреновый день, а вы стали хреновым финалом хренового дня.

– С кем по телефону говорил?

– С женой.

Капитан вздохнул.

– Где твои сто двадцать рублей?

Я достал из кармана стольник и двадцать восемь рублей железом. Капитан повернулся к инспектору и веско произнес:

– Отдай ему права, возьми у него сто рублей, пожелай «Счастливого пути!» – и марш работать!

Инспектор шмыгнул носом:

– Товарищ капитан! А как же протокол? Я ж его уже заполнил… Почти…

– Выпишешь ему штраф. Разметку. Вот у тебя сто рублей. Счастливо!

На том и расстались.

Особенности национального секса

Как-то занесло меня вместе с родственником дальним в один городок южный. Поделав дела, заселились в гостиницу. Я вообще ленивый и спать люблю, поэтому отказал родственнику в совместном походе по злачным местам.

И вот час ночи, и я весь сплю, и вдруг мощный стук в дверь! Прям НКВД пришел за врагом народа! Подрываюсь. На пороге мой родственник. В глазах алчный блеск, из уст – благородный запах алкоголя.

– Что случилось?

– Ты мне нужен! Срочно! Пошли!

И мы пошли. В его номер. В номере я вижу столик, густо уставленный спиртным и съедобным.

И рядом со столиком – проститутка. Не шалава, не шлюха, а нормальная себе такая продажная женщина. Проститутка. Она грустная-грустная, чистая Соня Мармеладова.

Родственник меж тем садится за стол и важно сообщает:

– Это мой брат! Мой младший! А это…

– Эльвира, – представляется жрица.

– Мы вот с ней решили э-э-э… познакомиться… Ну так… – и делает пассы руками, показывая, как они хотят познакомиться.

– Понял. Меня ты зачем позвал?

– Налей нам!

– В смысле?

– Ну, я же не могу сам себе наливать?!

Чуете, да? С проституткой бухать понятия позволяют, а самому себе наливать – ни-ни. Заратустра ругается. И пять поколений предков сидят в аланской Валгалле и языком укоризненно цокают.

Прям я разозлиться хотел сначала. Но что-то мне сильно весело стало. И я начинаю ритуально наливать. Родственник пихает тосты один за другим. Периодически выбегает в уборную. В один из таких моментов проститутка Эльвира вежливо интересуется:

– Извините, пожалуйста, вы не знаете, меня сегодня иметь будут?

Я быстренько прикинул количество покушатой водки и честно разочаровал:

– Сомневаюсь!

Проститутка вздохнула:

– Уже два раза продлевал. А я так спать хочу! Думала, отработаю и домой.

– Да расслабься, Эльвира!

– Меня Аня зовут.

– «Эльвира» – творческий псевдоним?

– Чё?

– Забудь! Клиент возвращается.

Клиент меж тем продолжает пить и начинает ухаживать за Эльвирой-Аней. Реально! Комплименты делает, украдкой по коленке, затянутой в сеточку, гладит. Параллельно посвящает в специфику ведения традиционного осетинского стола и устраивает экскурсы в славное аланское прошлое. А ей прям нравится. Она жмурится, когда узнает про битву на реке Эрак, и удивляется, когда ей переводят с осетинского слова «Лондон», «шезлонг» и «Ирландия»!

Эта идиллия прерывается аккуратным стуком в дверь. И в номере появляется ещё один человек. Такой крепкий и лысый славянский юноша. Интересуется:

– Как у вас дела?

Проститутка игриво успокоила:

– Все хорошо, Димочка! Не переживай! Это осетины!

Родственник, получив сигнал с Валгаллы, налил и цветисто пригласил за стол. Димочка завистливо посмотрел на дастархан, бесцветно сообщил, что на работе он не пьет, и, засадив стакан водки, испарился. Деньги, конечно, получил.

Я начал клевать носом. Все попытки слинять разбивались об обиду родственника. И я просто стал кемарить. Периодически просыпался, не открывая глаз, поэтому ночь получилась рваная, вся из диалогов…

– Когда ты к нам приедешь Эльвира, я тебе такие места покажу…

– Ты кла-а-ассный…

…

– Такая сука, эта Надька! К мусорам на субботник затащила, прикинь?!

…

– Отвечаю! Если б не дети, давно бы от нее ушел!

– Ну не плачь, мой хороший!

…

– Ой, какие у вас обычаи красивые!

…

– Бэха рядом с Мерином просто отдыхает! Я тебе говорю!

– Дима, ты не прав!

– Димочка! Не спорь с ним! Он хороший!

…

– Царя мать! Ты в натуре в Ленске служил, Димон?

– Почти. Сидел я там.

…

– Ну, пожалуйста, мальчики! Не ссорьтесь!

…

– Ай йа мады! Ятебяубьющаснах!

…

– …хороший ты мужик, Казик!

А потом я открыл глаза, и наступило утро. Родственник с Эльвирой лежали на диване, целомудренно похрапывая. Между ними, как и положено, лежал кинжал. В смысле Дима…

Духи Валгаллы одобрительно улыбались…

Кастинг

Однажды я поработал исполнительным продюсером в настоящем полнометражном кино. И у меня много историй про то, как мы снимали «Тэли и Толи»… Расскажу.

Заканчивалась смена. Все уставшие и хотят есть. И только режиссер Амиров загадочно смотрел на горы и шевелил губами. Потом резко повернулся ко мне и сказал:

– Завтра нам нужны бараны! Немного! Штук двести!

– Саша. А зачем нам завтра бараны? Они у нас по плану только через неделю…

– Лучше завтра! Мы снимаем первую сцену, и я там придумал кое-что. Нужны бараны. Ну не двести. Пусть двадцать!

Надо сказать, что снимали мы в селе Горный Карца, где бараны, конечно, были. Но они паслись высоко-высоко на лугах. И нереально было их с вечера пригнать к семи утра на площадку. Единственное место, где бараны были стопроцентно – скотный рынок во Владикавказе. И поехали мы за баранами с художником по реквизиту Алей. Ведь бараны – реквизит!

Торговцы баранами сильно возбудились, когда узнали, что нам нужно двадцать штук на завтрашнее утро. Но тут я их озадачил:

– Нам бы в аренду…

– В смысле?

– Мы вечером вернем. Для кино нам…

Суровые торговцы огорчились, но посмотрели на нас с уважением…

На следующее утро, в половине шестого, мы с Алей уже были у баранов. Весть о том, что какие-то сумасшедшие платят деньги за «свозить два десятка баранов в горы, а вечером их вернуть», облетела рынок. Собрались все. Кто-то привел детей. На меня внимание никто не обращал, все уважительно говорили с Алей: она была зла, в шортах, резиновых сапогах и с сигаретой. Понятно было, что главная она.

Владелец баранов зашел в загон, задумчиво посмотрел на питомцев. Выбрал одного. Развернул его мордой к художнику по реквизиту и спросил:

– Пойдет?

Не выспавшаяся и уставшая после вчерашнего, Аля мрачно кивнула. Баран мощным броском был отправлен в кузов. И начался кастинг! Бараны, почуяв неладное и не понимая, что пришел их звездный час, начали носиться по загону и орать! На баранов орали продавцы. Собаки гавкали. Дети плакали. Только мы с Алей молча выбирали актеров. И вдруг Аля сказала:

– Стоп… Вот этого не надо… Какой-то он… Неубедительный…

Наступила тишина. Хозяин смутился. Покраснел. Потом дал неудачнику пинка и признался:

– Блин. Он мне тоже никогда не нравился.

Неубедительный баран сразу стал изгоем. Грустно сказал «беее» и покинул кастинг.

И вот мы погрузили двадцать начинающих актеров и повезли на площадку. По сценарию у нас раннее утро, маленькое ущелье, туман и барашки, которые задорно перепрыгивают через ручей. Туман решено было делать армейскими дымами. Они, конечно, вонючие, но зато это дешево.

Камера-мотор. И понеслось. Актер Сослан Фидаров, игравший пастуха, затянувшись армейским дымом, вспомнил, что никакой он не пастух, а Пиночет из «9-й роты», и начал подавать реплики с легким чеченским акцентом. Режиссер Амиров закричал «СТОП!» и стал объяснять сверхзадачу. Три барана упали в обморок. Остальные стали остро завидовать неубедительному собрату, не прошедшему кастинг.

Потом упала в обморок девочка-хлопушка. Стало совсем весело. Незаметно хрипели звукачи. Актер Погосян матерился по-русски, армянски и немного по-казахски. Оператор-постановщик, невозмутимый Петр Леонидович Духовской, раскурил трубку и выпустил два клуба дыма. Туман стал ещё лучше, чем настоящий, а Горный Карца стало ещё больше похоже на Ипр.

К пятому дублю все привыкли к дыму. Но тут восстали бараны! Они категорически отказывались скакать через речку, как того требовал сценарий. Режиссер Амиров снова закричал «СТОП!» и стал объяснять сверхзадачу. Бараны вроде соглашались, но как только включалась камера, начинали вести себя естественно и непринужденно, то есть как бараны. Решение предложили световики. Все свободные от съемочного процесса мужчины крепко взяли за шкирку по барану. Установили их головой в нужном направлении. И при команде «МОТОР!» каждый смачно дал барану подсрачник. Бараны дивно полетели через речку, разрывая своими телами плотный туман. Сцена была спасена…

Вечером нашу отару встречал весь скотский рынок. Бараны шли, гордо покачиваясь. Понимали, что теперь им надо как-то жить с бременем славы…

Вдруг к нашему загончику подлетела черная «бэха». Из нее закричали:

– Почем бараны?

Хозяин… Да что там «хозяин»… Импресарио наших баранов оценивающе посмотрел на свой творческий коллектив, потом на потенциального покупателя, и веско произнес:

– Восемь!

Люди в «бэхе» возмутились:

– Всмысли?! Везде по пять! Твои чо, золотые?

Хозяин баранов сплюнул:

– Вон те – по пять. А ЭТИ – по ВОСЕМЬ!

Это Владикавказ, детка!

Москва – город пяти морей, Питер – северная Венеция, Ландан из зе кэпитал оф Грэйт Британ, а Владикавказ просто город. Маленький, уютный городок, который никак не определится, какой он: то ли имперский форпост на юге и культурная столица региона, то ли типичный провинциальный российский населенный пункт с кавказским акцентом. Скорее и то, и другое, и третье. Имидж форпоста формируют военные, служащие в городе и вокруг него; четыре театра, филармония и архитектура старого города отвечают за культуру. Раздолбанные дороги вокруг этих театров и блоки кондиционеров, победившие фасады старого города, не дают забыть, что Владик – это Россия.

Ну а Кавказ… Кавказ не спрячешь. Кавказ вырывается из низко посаженных «Приор» гортанным битом, он отражается горами в лаковых туфлях и зеркальных очках, Кавказ наполняет воздух ароматом лучших в мире пирогов… Мы привыкли к этому миксу. Нас не удивляют висящие рядом афиши балета Мариинского театра и никому не известного певца с лицом албанского сутенера. Наш мир не теряет гармонии оттого, что меню ресторана «французской кухни» предлагает хаш, а даже танцующие целомудренный «девичий» танец дамы в миниюбках и на шпильке уже вызывают лишь брезгливое недоумение.

Это Владикавказ – городок, который умудряется смешать и переварить в себе вещи несовместимые. Мы им гордимся и всячески подчеркиваем, что «Владик, он совсем как большой город»: у нас есть пробки, вайфай на улицах, трамваи и один «Майбах», но при этом «пятнадцать минут, и ты в горах»…

Шаговая доступность людей, которых приятно видеть, это самый большой плюс Владикавказа. Он же и минус, потому что те, кого видеть не хочется, они тоже всегда рядом.

Владикавказцы живут на расслабоне. Развращенные малыми расстояниями, мы не договариваемся о встречах заранее.

– Пересечемся на следующей неделе? Во вторник… Или пятницу…

– Где?

– Да в центре где-нибудь…

И пересекаемся. Во вторник. Или пятницу.

Это Владикавказ – город из тысяч пазлов звуков, картинок и запахов, которые как-то соединяются в одно целое. И ты идешь по городу, ловишь краем уха диалоги и монологи – разные, никак с собой не связанные, но такие владикавказские. Вот идет офицер и говорит по телефону громко и четко, как будто отдает команды:

– Так точно! Прибыл! Разместился! Город хороший! Горы рядом! Люди добрые! Не переживай! Тут спокойно! До Тбилиси? Часа четыре. Это на машине если. На танке, думаю, часов восемь. Да шучу-шучу…

Это Владикавказ, тут принято говорить правду, пусть не приятную, но правду:

– А можно вот этот салат?

– Мммм…

– Его нет?

– Он есть… но он…

– Что с ним не так?

– Он не вкусный…

– В смысле?!

– Совсем не вкусный!

– Тогда «греческий»!

– Правильно!

Это Владикавказ, где мужчины часами могут проводить время в магазинах. Если они, конечно, оружейные:

– Дайте патронов на травмат!

– Каких?

– Самых мощных!

– Семьдесят джоулей устроит?

– А есть мощнее? Самые мощные чтоб были! Нам на свадьбе пострелять!

Тут даже гаишники готовы выслушать твой аргумент и рассмотреть твою версию смягчающего обстоятельства:

– Това-а-а-арищ капитан… Да за что лишение?

– Но под «кирпич» же завернул?

– Завернул!

– И не пристегнутый?

– Да!

– И затонированный?

– Зато я не бухаю!

– Уффф… Лейтенант, оформи ему тонировку! Машину, кстати, не продаешь?

– Ну, вообще нет, но так – да.

– Ударенная?

– Нет.

– Что-то делать надо?

– Нет.

– А зачем тогда продаешь?

Это Владикавказ, где на улицах разные люди. Вот стоит, покачиваясь, старик, опираясь на крепкую палку, словно под ногами у него палуба капера, а не потрескавшийся асфальт. Такой же, как его лицо, на котором дагерротипом отпечатаны истории прежних взлетов и затянувшегося падения. Такому лицу нужны треуголка, деревянная нога и абордажная сабля. Но у него только вязаная шапочка «Чикаго буллз», когда-то синий плащ и богатый словарный запас:

– Достопочтенный джентльмен! Позвольте к вам обратиться! Неловко беспокоить вас… Но сама судьба свела нас в этот вечер… Есть очень… Очень большая просьба о маленьком одолжении!

Даже за одну эту сложную лингвистическую конструкцию стоит заплатить…

Великодушно приняв восемнадцать рублей, старый пират зажимает монеты в кулаке и, вскинув его в приветствии «Рот Фронт», вдруг повышает голос:

– Мой друг! Удачи тебе! Много денег! Дом в Чикаго! И чтоб стоял у тебя до ста лет!

Проходящие мимо женщины и патруль ДПС заинтересованно смотрят на нас.

– Сегодня я подниму бокал за тебя, мой друг! Если, конечно, все сложится удачно! А сейчас я вынужден покинуть тебя… Меня ждет ночь!

Он уходит, и с ним уходят запах моря и свободы… И откуда-то из темноты слышится его смех:

– Мы богаты! Нам не могли не помочь! Это Владикавказ, детка!

Авария

Тррдыдышшшь – бабах-хрррр!

Теперь я знаю, с каким звуком «99-я» врезается в зад «Хаммеру» в двенадцать часов ночи. «Хаммер» стоял себе на светофоре и никого не трогал – большой, черный, интригующий блеском никеля. «Лада» тоже была самой обычной – с занавесками на передних окнах и наклейкой «Май лайф – май рулз», на которой держалось крыло. Из открытых окошек раздавалось неуместно-оптимистичное «Кайфуем! Сегодня мы с тобой кайфуем».

Сильно диссонировал с аудиорядом щуплый юноша – водитель «99-й». Он излучал депрессию, как Фукусима радиацию. Всегда такое настроение образуется, когда ты едешь, едешь, и вдруг – хрясь! Светофор. «Хаммер». Полночь. И твоя «Лада» превратилась в тыкву… И сейчас появится прекрасный принц. Который, возможно, превратит в тыкву и твою голову.

Как тут не впасть в меланхолию?

Водитель с трудом разжал белые пальцы, стиснувшие руль, нажал кнопку «выкл» на магнитоле и снова вцепился в баранку, не отрывая глаз от страшно нависавшей над ним кормы джипа. Отсутствие номерного знака оптимизма тоже не добавляло. В заграничной надписи «HAMMER» хорошо читалось родное “PIZDEC”. Водитель «99-й» закрыл глаза. Но из большой американской машины никто не выходил.

Бесполезно мигал светофор. Немногочисленные свидетели полуночного ДТП, затаившись, держали наготове смартфоны. Проходящая мимо дворняга остановилась и завыла… Хичкок был бы доволен.

Наконец дверь «Хамма» открылась. Из нее вылез огромный лысый мужик в белоснежной рубашке с закатанными рукавами. Из-за пояса у него игриво торчала рукоятка пистолета с витым тренчиком.

Зеваки со смартфонами отошли подальше и включили камеры. Собака прекратила выть.

Хозяин «Хаммера» подошел к покореженной «Ладе» и стал ее рассматривать. В его глазах читался неподдельный интерес. Так смотрят на неведомое. Он даже прочитал наклейку и ткнул пальцем в целый фрагмент крыла. На крыле осталась аккуратная круглая вмятина.

– М-м-м-м… ээээ… ыыыы…

Это подал голос водитель «99-й», как бы намекая, что есть выжившие.

Страшный человек заглянул в салон. Вздохнул. И пошел к своему автомобилю. Наклонившись к бамперу, нескольку секунд молча его рассматривал. Выпрямился. И негромко, но с горькой тоской сказал в пустоту:

– Козлы. Как же вы задрали. Только вчера фаркоп покрасил…

И уехал.

А молодой человек, подождав для приличия, вылез из того, что еще недавно было его машиной. Закурил. Обошел свою ласточку. Погоревал. Потом достал телефон, набрал номер и нежно произнес в трубку:

– Аллё… Фатя, я вряд ли подтянусь… Аварию я сделал. Не-не, я разобрался уже! Какой-то черт… Да откуда я знаю, он уехал. Фактически скрылся. Не-не, все живы! Да. Это главное… Ну, на созвоне… Я тебя тоже…

Крокодил

Ну, слушайте ещё одну историю про Владикавказ и его жителей…

Проживал когда-то у нас в городке Маирбек Бегизов. Экстрасенс, целитель, наследник Ванги, потомок атлантов. Лечение, заговоры, привороты, отвороты, связь с космосом – все как положено! Но речь не о паранормальном.

Прославился Бегизов на весь город, когда построил себе на улице Барбашова особнячок в стиле позднего «осетинского ампира»: башня и сакля из сланца.

А во дворе домика организовал зоопарк.

Ну, ему дарили зверье всякое или он сам его покупал – не знаю, но зоопарк организовался.

Зоопарк, к чести Бегизова, был с абсолютно бесплатным входом, и толпы детей ходили позырить на волков-козлов-орлов. Маирбек был добрым человеком.

И реальным украшением мини-зверинца был крокодил. Год на дворе был девяносто второй. Крокодилы, как и негры, вызывали у осетин еще какой-то экзотический трепет.

Однако, надо заметить, у нас для крокодилов не самый лучший климат. И зеленый стал подмерзать. А они, когда подмерзают, начинают жутко тормозить и могут часами неподвижно зависать.

Хозяин, даром что маг, понял – хана редкому экспонату. Нужен ветеринар. Видимо, собственная целительная мощь Бегизова на крокодилов не действовала. Ну там, чакра у крокодила не в том месте… Или просто очковал знахарь.

И вот крокодила переносят из бассейна во дворе в сарайчик-подсобку и кладут на верстак.

А маг вызывает ветеринара.

Тот приезжает. И заводят «звериного» доктора в сарайчик и подводят к верстаку.

…Крокодилы – они хищники. Со всеми реакциями хищников. Он хоть и завис в одном положении на три дня, а вокруг все контролирует! И когда в его поле зрения появился наследник атлантов – он никак не отреагировал: ну а чё? Не первый раз увидел. А вот ветеринар – объект новый. И, возможно, вкусный. Короче, когда ветеринар подошел к лежбищу славного потомка архозавров, тот сделал то, что делают крокодилы всегда: он разинул пасть и очень, очень-очень резко повернул башку к ветеринару. Ну, вот я бы реально обосрался, если б я подошел к зеленому верстаку и вдруг часть верстака ожила и показала мне такую пасть!

…Но Айболит оказался не промах. Он, не раздумывая, схватил лежащий тут же на верстачке молоток и хряснул пациенту со всей дури по голове. Этакий осетинский Данди по прозвищу Крокодил. Все. Вылечил. Навсегда.

P.S. Эта история имела очень неожиданные последствия. Друзья Бегизова опубликовали в газете «Северная Осетия» соболезнование. В нем сообщалось о «скоропостижной и нелепой кончине Геннадия Маирбековича Бегизова».

С того дня и по сей день при публикации соболезнования в редакции стали требовать паспорт.

Ствол

Диковатое время было, эти ваши девяностые… Тогда, во Владикавказе, не иметь пистолета считалось моветоном. Не принимали в приличном обществе без ствола. Меня однажды даже на входе в мэрию спросили: «Оружие есть?» Я гордо сказал: «Есть!», – и мне сказали: «Заходи!».

Приличные люди таскали ствол боевой. Но большинство – ПСМ, переделанный из «газюка» местными умельцами. И малолетние дебилы охотно покупали такое. Ведь двести баксов – не сумма за престиж и компактность. И конечно, у меня такой был. И конечно, меня с ним однажды приняли.

Эпизод первый

Случилось сие на трассе Владикавказ – Беслан по дороге в аэропорт. Все как обычно: гаишники, остановка, проверка документов и понеслось:

– А чо это мы на нерастаможенной машинке? А чо это у нас за трубочка «Сенао»? А выйдите-ка! Ой, а чо это у вас такое за поясом? А ну-ка, извольте мордой в капот!

Остановили нас не обычные гаишники, а «Спецназ ГАИ», призванный бороться с особо оборзевшими гражданами на дорогах. А мы на тот момент именно так и выглядели – директор команды КВН на нерастаможенной «BMW 750» и молодой, но талантливый автор с пистолетом. Время было такое…

И повезли нас в Северо-Западный ОВД.

Эпизод второй

Если бы вы прогуливались тем осенним понедельником 1995 года по улице Леонова, вы бы наверняка обратили на нас внимание. Спецназовцы бегали, мигалки крутились, собаки гавкали. А я скромно стоял в сторонке. Интеллигентный паренёк в очёчках, дублёнке и наручниках. Делал вид, что гуляю.

Я тогда жил прямо напротив милиции. Мимо ходили соседи:

– Здравствуй, Сослан, как дела?

– Всё хорошо, тётя Фатима, вот жду кого-то…

Наконец нас завели в дежурку. Гаишники гордые, аж светятся:

– Вот! Бандюганов привезли! Оформляй! Ствол и средства связи!

Дежурный посмотрел на меня с тоской, вздохнул и прокричал куда-то в пространство:

– Понятых сделайте мне.

Распахнулась дверь, и ввели двух людей.

Первое, что бросалось в глаза – богатый синий оттенок кожи. Но поражал, конечно, не цвет. Запах. Знаете, такая оригинальная палитра ароматов… Так, наверно пахнет крупный мертвый скунс, который перед смертью знатно обкакался. Это и были мои понятые.

И оба человеки с интересной судьбой: один соскочил из психушки, второй только откинулся с зоны. Они познакомились. И, опьяненные запахом свободы и дешевой осетинской водкой, решили отомстить системе. И при этом обозначить свою твёрдую гражданскую позицию. Короче, мои понятые обоссали клумбу с дубками. Клумба была гордостью Северо-Западного ОВД и располагалась прямо перед центральным входом.

В нее даже бычки не бросали. А эти взяли и… Днем. На глазах всего отдела… Диссиденты. Сахаров и Солженицын.

Я тихо сказал дежурному:

– Понятые явно нетрезвые. Будет проблема.

Дежурный снова вздохнул.

– Ну, а где я тебе тут нормальных возьму?

Внезапно понятой № 2 (который с зоны) сообщил мне интимно:

– Братуха! Не сцы! Я на суде, если чё, в отказ пойду! Не видел я, как у тя волыну доставали! Может, она у мусоров заранее на столе лежала?!

Появление такого союзника сразу прибавило мне сил и уверенности. А когда другой, который беглый с психушки, начал пускать слюни и мычать, всячески демонстрируя солидарность, я понял – вместе мы победим систему.

Тут дежурный отложил ручку. Посмотрел на шапку протокола. Потом на «спецназовцев», которые волками ходили перед зарешеченным окном дежурки. И, понизив голос, уточнил:

– Плиев Сослан Эдуардович?

– Да.

Дежурный наклонился ко мне и еще тише поинтересовался:

– Эдуардович?

– Ну да.

Милиционер встал, закрыл дверь и совсем шепотом спросил сокровенное:

– А вот Эдуард Григорьевич, декан юрфака, вам никак не доводится?

Я не стал его разочаровывать. Признался в нашем кровном родстве.

Дежурный начал восторженно повизгивать:

– Серьёзно?! Тебя Бог послал! Па-брацки! Пробей мне у пахана своего «римское право»! Три раза уже сдавал!

Я решил не вдаваться в наши сложные семейные отношения и объяснять, что с Эдуардом Григорьевичем мы в принципе общаемся крайне редко и дежурный наверняка видит его чаще, чем я. К черту детали! У нас тут не программа «Пусть говорят». Поэтому я развязно пообещал этому милому заочнику:

– Я тебя умоляю…Такие мелочи… О чем речь. Хочешь, всю сессию закрою. На год вперед! На два! Прямо завтра.

Дежурный, только что сдавший римское право, сразу начал рассуждать уже как дипломированный юрист:

– Значит так… ствол ты нашел… На БАМе… Там чё угодно можно найти… Вёз его сдавать… Почему не к нам? Спешил в аэропорт. Увидел патруль…хотел сдать, но не успел. Почему не сдал, скажем на Архонском перекрестке? А там гаишников не было! Но ты вспомнил, что на трассе они есть всегда, и поехал их искать! Вроде так…

Он так хорошо рассказывал. Я уже чувствовал, что всё идет к благодарности со стороны МВД. А то и к медали.

Дежурный снова задумался:

– Так! Теперь как-то это всё надо ГАИшникам донести. Эй! Кто старший – зайдите!

Зашел старший гаец. Дежурный сразу взял быка за рога:

– Вы кого привезли? Вы чё, не видите? Нормальный человек! Не наркоман, не бандит! Прилично одет! На фига его привезли? У него же… Вон! Пейджер есть!

Это был серьезный аргумент. Граждане с пейджерами в те времена попадались на улице гораздо реже, чем люди со стволами.

Гаец грустно посмотрел на дежурного и вздохнул:

– Не вариант. Мы уже доложили о задержании. Сюда комполка едет.

Но римское право – очень сложный предмет! Поэтому дежурный, приобняв коллегу за талию, ринулся в атаку:

– Да и хрен с ним! Пацан же ствол сдавать нёс! Ну бывает… Не донёс! Да па-брацки! Как твоя фамилия?

В течение семи минут дежурный и гаишник сверили родословные и оказались близкими родственниками по материнской линии. И даже я им немного доводился. Еще через минуту у гаишника обнаружились задолженности по римскому праву, УПК и философии. Поэтому он охотно включился в процесс создания моего алиби. Ходил туда-сюда по «дежурке», иногда больно задевая меня прикладом, и накидывал версии:

– Хорошо! Допустим! Но почему он сразу к нам не вышел со стволом? Так, мол, и так – вот нашел!

Дежурный всплескивал руками, прижимал их к груди и аргументированно парировал:

– Вы себя в зеркало видели? Эти ваши маски, автоматы-пулемёты! Вы пипец страшные! Он испугался! Он студент! У него пейджер!

У них получалось просто здорово. Братья Гримм. Но приехал комполка. Целый майор. Сирота, с законченным высшим юридическим образованием.

Быстро рассказал дежурному, что будет с ним, если тот будет сношать мозги правосудию, и дал пинка подчиненному. Жернова репрессивного аппарата закрутились с новой силой!

Меня оформили. Гайцы умчались. Дежурный затосковал:

– Ну что будем теперь делать? Я тебя отпустить не могу. Сам видел. Теперь уже не на моем уровне решается. Звони папе.

Какому папе? Тут и маме-то звонить неловко. На что нам друзья?

– Аллё. Марат, привет!

Марат служил в… ну пусть будет в ФСБ, которая тогда называлась ФСК… сложно объяснять место работы моего друга.

– Здарова… (и как-то голос у него не очень бодрый).

– Ты болеешь?

– Караул как! Температура – сорок. Дома я лежу.

– А-а-а-а… ну ладно…

– Что случилось? Ты где?

– Тут… возле дома… в Северо-Западном.

– Мудак! Тебя хлопнули со стволом?!

И дальше мой друг рассказал мне, как надо поступать с теми, кто покупает и таскает на себе левые стволы, хотя старшие товарищи им сто раз запретили это делать.

– Я приеду сейчас, и тебе конец!

Друг! Ни разу в тебе не сомневался.

Дежурный тем временем совсем впал в меланхолию:

– Скоро подойдёт дознаватель. Будет с тебя показания снимать. И в камеру тебя надо… Но как я могу… Нет! Не надо тебе в камеру! Пошли к операм!

Эпизод третий

В кабинете сидели четверо молодых людей, которые азартно играли в нарды на фофаны.

– Пацаны! Пусть у вас парень посидит пока?

– А он кто?

– Задержанный. Ствол.

– Ааа. Ну пусть сидит.

И продолжили партию. Смеркалось. Кто-то предложил поесть пиццы. Милиционеры скинулись, гордо отказавшись от моей лепты:

– Не гони… Ты ж у нас в гостях!

И вот сидим, едим пиццу и пьём водку. Ну как без этого? А я же с задержания уставший, посему развезло меня великолепно. И вдруг распахнулась дверь и в кабинет влетел дежурный.

В левой руке у него извивался понятой № 1, а в правой висел понятой № 2. Дежурный всем своим видом выражал недоумение:

– Со-о-о-ос! Ну чё это за хрень творится?! Мы ж с тобой по-человечески! А ты нас так подставляешь!

– Братан! Что случилось? Я отсюда вообще не выходил!

– Приехал твой друг чекист, запугал этих гондонов (он встряхнул руками), и они в отказ пошли! Говорят, не видели, как ствол изымали, и вообще ничо не подписывали! Мне ж теперь кранты! В смысле сначала вот им (он снова встряхнул понятыми), а потом и мне!

Я был уверен, мой друг не мог так топорно проводить операцию по моему освобождению из застенков.

– Спокойно! Давай я выйду на пару минут и разберусь.

В коридоре стоял сильно больной и сильно злой Марат.

Я еще раз прослушал рассказ, что надо со мной сделать. Реально – отрывание яиц в этом рассказе самое милое.

– Марат, неудобно перед ментами. Они нормальные пацаны. Кормят меня. Ты зачем понятых запугивал?

– Да на хрен они мне нужны?! Просто спросил, чё да как было.

Ага. «Просто спросил». И представиться, наверное не забыл. А понятые – люди немолодые и, видимо, решили, что в этом конфликте лучше принять сторону органов государственной безопасности. Ну и проявили инициативу.

Возвращаюсь к операм. А там уже недалеко от насилия. Понятые стоят «руки на стену – ноги раздвинули», а вокруг носятся опера с дежурным и рассказывают, что сейчас с ними сделают!

– Всё нормально. Они не пойдут в отказ.

– Спасибо, брат!

И мы вернулись к столу.

Но снова распахнулась дверь и вошла мама. И что же она видит?

Её сын – как ей сообщили добрые люди, задержанный милицией – уже сильно хороший сидит со стаканом водки в компании сотрудников уголовного розыска. А возле стены, раком, стоят два интересно пахнущих человека.

Мама строго на всё это поглядела и произнесла:

– Что. Здесь. Происходит?

Понятой с понятиями тут же развернулся и начал жалостливо ныть:

– Гражданочка! Тут чистый произвол происходит! Мусора поганые! Безвинных людей пытают!

Понятых, конечно, сразу вывели в коридор, а маму быстро ввели в курс дела. Учитывая, что родительницу мою всего один раз за десять лет вызывали в школу, я заиграл в её глазах новыми красками.

И тут один из оперов, внимательно посмотрев на маму, говорит:

– Извините, а Вы в адвокатуре не работали? Я у вас, кажется, практику проходил!

Ну всё! Начались воспоминания и умиления. Обо мне стали забывать. Мне даже пришлось покашлять. Милиционеры смутились и задумались:

– Отпустить мы его не сможем. Пусть у нас переночует – вон диванчик. Удобный! Мы сами на нём спим. А уж завтра как-то всё и утрясется.

Тут я подал голос:

– Пацаны, мне надо к среде быть на воле! У нас концерт. А я его веду.

На меня посмотрели как на идиота, а мама заметила:

– Ничего. Тебя на твой концерт в наручниках привезут. Как Деточкина.

Мама покинула нас, а мы продолжили отмечать мой арест! К нам присоединился и дознаватель – милая и юная девушка. Однако квасила, презрев гендерные отличия. И вдруг через час все вспомнили, что показания с меня надо таки снять. Бюрократия. Но дознавательнице процесс печатанья на компе уже не давался. Умаялась.

– Со-о-ос, а ты печать умеешь?

– Умею.

– Попечатай сам? А я диктовать буду! Ну, пожа-а-а-алуйста!

В Осетии не принято отказывать сотрудникам милиции, находящимся при исполнении. Тем более – сотрудницам.

Наш творческий тандем родил потрясающий триллер с элементами шпионского боевика. Опера, которым мы по ролям почитали вслух протокол допроса, аплодировали, а некоторые места просили повторить!

Потом была ночёвка на диванчике, которая прерывалась задержанными гражданами. Той ночью кабинет посетили: малолетние насильники, пьяный мужик, который с деревянным автоматом выставлял ларёк и был отметелен этим же автоматом, три путаны и барыга Жанна. Короче, ночь прошла спокойно.

А утром меня препроводили в камеру. Опера закончили дежурство и, смущаясь, сказали, что не могут оставить меня в кабинете. Жаль – я сильно привык к диванчику…

Эпилог

К вечеру я был уже дома. Как? Учитывая экономические и нравственные реалии того периода, скорее всего, присутствовала коррупционная составляющая. Не знаю. Мама до сих пор молчит как партизан.

А в среду я пригласил всех, с кем провёл эту ночь, на концерт команды КВН «ВС».

Все пришли. И после слов благодарности спонсорам я от своего лица поблагодарил сотрудников уголовного розыска Северо-Западного ОВД, заметив, что если бы не они, сегодняшний концерт вряд ли бы состоялся.

Милиционеры сильно смеялись.

Вот такие весёлые 36 часов я провёл в милиции осенью 1995 года. Впечатлениями запасся – на всю жизнь.

Выводов сделал – примерно на такой же срок.

Убийственная история

Я люблю всякие стреляющие штуки… Самым первым ружьишком у меня было ТОЗ-106. Оно же – «Смерть председателя». У него коротенький стволик и складной приклад, поэтому с кулацкими обрезами сходство очевидное.

Как-то раз раздался звонок:

– Привет!

– Привет, Марат!

– Сос, у тебя к «тозу» патроны есть? Желательно пулевые.

– Есть, конечно! На охоту собрался?

– Не. Свинью одну надо завалить.

Как-то очень серьезно было сказано… Ну, за друзей мы и в огонь и в воду.

– Какие вопросы, Марат! Надо завалить – завалим!

– Я через десять минут буду!

По приезду Марат сообщил:

– Ты же Лёву знаешь? Он свиноводством занялся. Холит хрюшек и лелеет. И свиньи на Лёвиных харчах выросли размером с БТР. И он хочет одну из них завалить. Просил это сделать из пистолета. Моего. Но эти твари огромные. Невозможно из «макарова» танк подбить. Нужен калибр посерьезней! И я вспомнил тебя…

Ну и так за разговорами приехали мы к дому нашего друга Льва, что располагался в тихом районе Владикавказа под названием Молоканка.

Во дворе, как на похоронах, стояли суровые и мрачные осетинские мужчины. Болельщики и сочувствующие соседи. Вид двух незнакомцев, у одного из которых сильно топорщится полупальто (обрез в аккурат помещался), вызвал среди них волнение.

Тут я и узнал подробности предстоящей операции. Свинью грохнуть трудно. Она – тварь живучая, и профессионалы делают это тонким длинным клинком. Тык в сердце. И все. Капут «мисс Пигги». Но настоящих профи мало. А в окружении Левы их не оказалось вовсе. И что-то надо делать. Все сильно настроились на холодец и шашлык. Короче, когда Марат не подписался стрелять в животную из пистолета, нашелся другой знакомый – более сговорчивый и любопытный. И шмальнул в хрюшу шестнадцать раз из ПМ. И что показательно – попал.

Когда мы всей толпой подошли к загончику, пред нами предстала ужасная картина: свинья вся в крови, как персонаж фильма про зомби. Злая – жесть! Ну, а в вас бы шестнадцать раз пальнули? Стоит, жрет и ненавидит всех. Особенно Леву! При этом огромная. Очень. Марат серьезно ее осмотрел и спросил:

– Лева! Только честно! Когда вы в неё стреляли, она в бронике была?

Лева послал Марата и начал проклинать слабые «макаровские» патроны и сильную духом свинью.

Марат подошел к сетке, что вокруг загончика, и хищным прищуром начал терроризировать свинку. Свинья должна была морально быть готова к смерти. Так думали все окружающие. И только я знал, что у моего друга – «минус два» и он просто близоруко пытается идентифицировать цель. Наконец наводка была успешно произведена. Не отрывая взгляда от «мисс Пигги», Марат подал команду:

– Ствол!

И вот тут наступает мой звездный час! После команды «Ствол» я, изящно откинув полу, извлек на свет божий «Смерть председателя». Точным выверенным движением разложил приклад, передернул затвор и подал ствол Марату. Так почтительно оруженосцы протягивали самураю меч для последней битвы. Тихо падал снег…

Свинья перестала жевать и обреченно хрюкнула. Левины соседи переглянулись и на всякий случай отступили на шаг.

Марат, не глядя, принял обрез. Прицелился. Вся Молоканка замерла. Финал «Хороший, плохой, злой»… И Свинья замерла, готовая выхватить свой кольт.

БА-БАХ! То, что не смогли сделать шестнадцать макаровских пуль, легко сделала одна пуля двадцатого калибра. Бинго! Свинья даже хрюкнуть не успела. Раздались неслышные аплодисменты, переходящие в овации.

А Марат, так же не глядя, передал мне оружие и небрежно бросил:

– Поехали. У нас еще есть дела.

Я ритуально поклонился, сложил «Смерть председателя» и упрятал его под полу. Под песню Стинга из «Леона» мы удалились.

До сих пор по Молоканке ходят слухи о двух свинокиллерах…

Юра-джан

Когда делаешь ремонт, есть два пути. Ты либо сам его делаешь и спустя какое-то время проклинаешь всех и вся, либо обращаешься к профессионалам. Я самокритичен и ленив, и знаю, что растущие не из плеч руки, совершенно не технический склад ума и буйная фантазия приведут к печальному результату. Поэтому у меня не было сомнений, когда я обратился к дизайнеру с просьбой нарисовать наш «дом, милый дом». Дизайнер нарисовала всё, как надо! Особенно офигенными были световые приборы, которые она надыбала в Бельгии, где они и были куплены. Дивные фонари и светильники вызвали у нас восторг! Они выглядели фантастически и нереально. Такие эмоции вызвала бы Леди Гага, исполняющая осетинские народные песни.

Спустя год в светильниках начали перегорать лампочки. Фигня какая! Так подумал я и зашел в электрический магазин. В магазине за прилавком обнаружилось трое граждан, невозмутимых и гордых. Я выбрал того, что кучерявый и в кепочке.

– Здравствуйте! Мне нужны вот такие вот лампочки, – тыкнул я своим наивным пальцем в прилавок. – Но чтобы у них контактики были со шляпками. Понимаете?

Человек в кепочке посмотрел на меня печальными и, как потом оказалось, армянскими глазами и мерзко рассмеялся:

– Эдик! Эдик! Иди сюда!

На этот призыв подошел другой гражданин – кругленький, тоже кучерявый, но без кепочки.

– Что?

– Скажите ему ещё раз, какие вам нужны лампочки! – сказал первый, пакостно улыбаясь.

Я спокойно отношусь к странным людям. И хотя почуял некий подвох, честно повторил:

– Мне нужны вот такие лампочки, но с контактом в форме шляпок.

За прилавком теперь мерзко хихикали двое кучерявых людей.

– Я что-то смешное сказал?

– Да-а-а-а! – не стал отрицать «кепочка». – Всё смешно! Очень!

«Кепочка» повернулся к «кругленькому»:

– Эдик! Это же смешно?

– Смешно! – охотно согласился «кругленький».

Они опять начали хихикать.

– Давай расскажем папе?

– Да! Ему понравится!

– Папа! Папа! – закричали они.

На другом конце прилавка произошло оживление. Солидный пожилой джентльмен в очках и шляпе оторвался от газеты «Известия» и привстал. На джентльмене оказался коричневый плащ, который делал его похожим на агента «Штази» в отставке.

– Папа! Послушайте! Ему надо галоген, три с половиной, но Гэ-У-десять!

Джентльмен из «Штази» ухмыльнулся, укоризненно покачал головой и снова сел.

– Как вы развеселили папу! – «кепочка» не унимался.

Волна ненависти тихо заполняла меня. Произошло самопроизвольное отключение вежливости и толерантности.

– Аллё! Чё происходит? Чё не так с моими лампочками?

«Кругленький» тихо откатился в свой угол. А «кепочка», ещё раз хихикнув, снизошел до меня:

– Таких лампочек не существует.

– То есть?

– Ну, нету таких лампочек. В природе.

– Они у меня в двенадцати точечных светильниках горят!!!

– Нет! Галогеновых лампочек диаметром три и пять, но с контактом Гэ-У-десять не существует. Мы этим занимаемся уже много лет, и время от времени приходят такие люди, как вы, и веселят нас.

Кучерявый человек в кепочке говорил со мной снисходительно и свысока. Таким тоном объясняют детям, почему дует ветер, женщинам устройство карбюратора и мамам, как писать смс.

Я тихо выдохнул. Он был так уверен, что я засомневался сам в себе. Прямо как подросток на первом свидании. То есть в теории ты знаешь, что делать и за что хвататься, но она так смотрит на тебя! Вся теория к черту!

– Ок. Я завтра приду с перегоревшей лампочкой. И если она окажется именно такой, как я говорю, мы как поступим?

– Как угодно! – «кепочка» сделал щедрый жест рукой.

– Я тебе втащу, – обозначил плату я.

Наступила пауза. Теперь подростком на первом свидании выглядел человек по ту сторону прилавка. Однако гордо и самоуверенно согласился:

– Хорошо!

Я никогда в жизни не ехал домой так быстро! И никогда в жизни я так не ждал утра! О-о-о-о-о, как я буду жесток!!! Да-да! Лампочка оказалась именно такой! Гэ-У, сука, десять!

На следующее утро в электрическом магазе меня встретили напряженно. Тоже ждали. Когда я выложил маленькую, милую лампочку на прилавок, воцарилась тишина.

– Эдик! Папа! Он таки принёс лампочку!

Папа с Эдиком склонились к предмету. Долго рассматривали, не прикасаясь. Потом выпрямились и посмотрели на меня. Папа молча ушел к «Известиям». Эдик, печально посмотрев на «кепочку», произнёс голосом Галилея: «Всё-таки она существует…» – и тихо отошел в сторону.

«Кепочка» выглядел подавленно. Вздохнул. Развел руками. Покачал головой. Но и тут умудрился признать ошибку весьма паскудно:

– Надо же… Где вы её только взяли? – брезгливо тронул лампочку индикаторной отверткой.

Честно скажу. Я заржал и зауважал его. Потому что человек, стоящий перед злым, большим и готовым к насилию покупателем, но при этом настырно пытающийся не потерять гонор, это круто! Я рассказал, откуда взялась лампочка, он показал мне кучу каталогов бумажных и электронных. Действительно, никто не делал таких лампочек. Он таки оказался прав. Никто. Только одна бельгийская фирма, выдумывая свои фантастические светильники, оснащала их лампочками, которые производила только она, и не продавала эти лампочки в розницу нигде, кроме как в Бельгии!

Я потом, конечно, лампочки купил. С оказией. В Брюсселе. По двадцать восемь евро за пару. И показал их Юре. Так звали самоуверенного кучерявого человека. Он опять мерзко обсмеял меня и посоветовал заменить патроны в светильниках. Что я и сделал. Лампочки теперь могут сгорать массово. Всегда можно купить обычные, с нормальными контактами в виде штырьков.

Прошло лет семь после нашего знакомства, и недавно я спросил Юру:

– Ты реально не бздел, что я тогда тебе втащу за эти Гэ-У-десять?

– Ара! Я был уверен просто! – оживился он и, помолчав, философски добавил: – Но ради убеждений я был на это готов!

Неисправимый тип.

Драка

Драка в ресторане «Якудза» была великолепна. В ней было всё: причина в виде женщины, крики «яегомать», задетая честь офицера, разбитые головы и, конечно, ОМОН на десерт.

А ведь ничего не предвещало. В большом зале кабака две компании отмечали каждая своё: гражданские – день рождения годовалого мальчонки, военные – 23 февраля. Все были настроены миролюбиво.

Уже под занавес вечера начались танцы. Разгоряченные отдыхающие самозабвенно отплясывали под «синий иней», который «лег на провода». Среди танцующих был замечен Бзо. В любой компании бывает такой тип. Мирный и безобидный, но отмеченный печатью рока. При любом хипеше он выхватывает первым.

Бзо был в меру пьян и сосредоточенно танцевал с супругой – женщиной крупной и суровой. Лицо Бзо выражало печаль и самопожертвование. С таким же лицом отдают супружеский долг на двадцатом году совместной жизни.

Вдруг от «военного» стола на танцпол ворвалась Она: пышногрудая и крепкожопая брюнетка в коротеньком платьюшке. Решительно оглядела танцующих. Спина Бзо показалась ей самой привлекательной.

Бзо, видимо, очень давно не испытывал таких ощущений. Ну согласитесь, когда тебе под шестьдесят, у тебя пузико и лысинка, прикосновение к спине чужих сисек – это всегда неожиданно и даже тревожно. Фантомные боли. Поэтому, повернувшись на сто восемьдесят градусов, он сначала замер, а потом издал громкий гортанный крик, переходящий в вой. Так кричал Тарзан в старом фильме. В этом крике было всё: и пресловутое «яегомать» и «спасибо господи!».

Шок был настолько сильным, что Бзо даже забыл о том, что он женат. Брюнетка между тем сделала выпад. Теперь забытые прикосновения чужих сисек ощутили на себе и щеки Бзо. Да. Незнакомка была значительно выше партнера. Бзо зарычал и начал свой танец, состоящий из элементов диско, кунг-фу и лезгинки. Так танцует ослепленный страстью пингвин, которого неожиданно долбануло током.

Больше Бзо удивилась только жена Бзо. Такой активности у супруга она не наблюдала с 2000 года, когда Бзо баллотировался в местный парламент. Но не успела она толком порадоваться, как на танцполе возник новый персонаж. Он быстрым, но нетвердым шагом ворвался в дискотэку. Правая рука его с зажатым кулаком была вытянута вперед. Он походил на летящего Супермена, который атакует злодея. Долетев до танцующей пары, Супермен неловко ткнул Бзо в голову вытянутой рукой.

Бзо удивился и сказал: «Оу?!» Вновь прибывший не понимал тонкостей туземного диалекта. На такое «Оу?!» надо максимально нагло ответить «Всыси?!». Завяжется диалог. И, возможно, будет достигнуть консенсус. Но, увы, человек с кулаком был недавно прикомандирован в наш горный край. Он не знал всех тонкостей ведения переговоров на Кавказе. Поэтому на «Оу?!» он заявил:

– Пррррекратить! Я не позволю! Это моя жена! Я офицер! Я майор!

Бзо растерялся. Он не служил в армии и никогда не видел офицеров так близко. Поэтому на всякий случай предложил:

– Иди ты нахренотсюдова!

Офицер, который так и не опустил суперменскую руку, еще раз попытался ткнуть Бзо. Но Бзо был настороже. И ловко оттолкнул незнакомца. Тот, естественно, начал падать, так как был чертовски пьян. И спиной налетел на другого танцующего. И на вежливое замечание «Оу!» ответил несмелым ударом в грудь.

В тот вечер на танцполе присутствовало человек семьдесят. Майор умудрился выбрать самого неудачного партнера для спарринга. Совершенно трезвого чемпиона Европы по кик-боксингу в тяжелом весе. Среди юниоров. Но мальчики на Кавказе быстро взрослеют. Поэтому чемпион был небрит и всегда готов к бою. Чисто рефлекторно поставил блок и провел прямой в корпус. Майор охотно лёг.

Сразу на двух языках раздалось: «Наших бьют!». И понеслось. Военнослужащие, находясь в численном преимуществе, атаковали. Но получили достойный отпор. Драка проходила прекрасно. Мужчины били друг друга весело и азартно. Вокруг драки бегала крепкозадая и пышногрудая майорша с белым полотенцем в руках. Она заливисто хохотала и кричала:

– Боже мой! Из-за меня дерутся мужчины! Кавказ! Как это прекрасно! Господа! Прекратите! Остановитесь!

И бросала между дерущимися полотенце. Её не слушали. А кто-то из не знавших обычаев гор даже дал ей подсрачника.

В этот момент, для усиления эффекта от подсрачника, Аллегрова запела про шальную Императрицу.

Охрана кабака сначала пыталась разнимать дерущихся. Но тут народ и армия оказались едины. И кто-то сломал об одного из секьюрити стул. Охранники сняли бейджики и стали рядовыми участниками конфликта.

Минут через пятнадцать появилась милиция. Два скромных ППСника вошли и наблюдали. Поинтересовались у официантки, кто кого бьет. Время было такое. Нельзя было с наскоку мешать людям драться. Мало ли… Получив объяснения, патрульные бочком удалились.

Дрались уже долго. Даже начали уставать. Поэтому прибытие ОМОНА оказалось весьма кстати. Можно было прекращать драку, не потеряв лица, чтобы потом, рассказывая о ристалище, сказать:

– Ну, если бы не менты, мы бы, конечно, им вломили!

Особо пострадавших увезли «скорые», особо дерзких «автозаки».

Из «скорой» слышались крики: «Я не позволю! Я офицер!», а из «автозака» доносился раскатистый женский смех…

В разгромленном зале ресторана оставалось совсем немного людей. В центре танцпола на стуле сидел Бзо. Его жена мокрым полотенцем пыталась вытереть кровь, которая сочилась из рассеченного лба Бзо. Он отмахивался и грубил. Иногда матом. Но жена не обижалась, а только утирала слезы и смотрела на отважного мужа влюбленными коровьими глазами…

А места у нас какие…

Гостей из Москвы надо вывозить в горы. Они моментально впадают в транс и восторг. Впрочем, есть с чего. Тут не надо что-то говорить. Надо снисходительно улыбаться, когда гость снова кричит «Уааау!». Да-да, у меня в этот момент такое лицо, как будто я имел отношение к созданию этих скал.

Мы мчались по горной дороге, пока впереди не замаячил обязательный пункт посещения Даргавского ущелья – смотровая площадка. С неё открывается дивный вид на окрестности, и там же расположен зоопарк. Ну, как зоопарк… Зверинец. Животных там настолько немного, что самый высокий рейтинг у обычного медведя.

И вот мы идем по тропе к смотровой и видим, что возле клетки с медведем небольшая толпа. Туристы из Ессентуков. Фоткаются и радуются. Через семь минут мы уже шли обратно. Та же локация и те же люди. Однако вместо радости царят хаос и ужас. Но снимать не перестают.

Клетка с медведем, что бы вы понимали, на высоте трех-четырех метров над тропой, которая опоясана перильцами. Потом крутой пригорочек, мелкая сетка, затем уже нормальная клетка. То есть сделано всё, чтобы затруднить медведю контакт с посетителями. Но, видимо, не всё. Потому что по пригорочку спускается гражданин, которого ведет под руку другой гражданин. Еще семь минут назад мы видели их пьяными и веселыми. А сейчас они были пьяные, но грустные.

Сопоставив алую кровищу повсюду, орущих женщин, белый цвет кожи присутствующих и довольного медведя в клетке, мы поняли: склон был недостаточно высок, сетка недостаточно мелкá и что-то пошло не так.

Лучше всех происходящее объяснил сам гость из Ессентуков. Он остановился на пригорочке, поднял правую руку, так чтобы все могли пересчитать его пальцы и чтобы даже самые невнимательные заметили их недокомплект. Крики стихли. Все считали. Да. Пальцев теперь стало четыре. Указательный отсутствовал. А наш гость многозначительно произнес:

– Вот, дети! Вот что бывает, если мишке в клетку палец сувать!

И для усиления эффекта взмахнул рукой, добавив цвета на белые лица слушателей.

…Если бы это видел Квентин Тарантино, он бы переснял «Убить Билла». По крайней мере сцену битвы в зимнем саду. Вместо Черной Мамбы в желтом спортивном костюме, был бы наш чувак в костюме «Боско». И с медведем Хаттори Ханзо.

Снова прервав крики взмахом руки, турист продолжил:

– Вот! Оно животное! Не понимает! Но мы-то люди! Так не делайте!

Да. Урок на всю жизнь получился не только детям. Весь ставропольский край офигеет, когда узнает. Папа молодец. Не пожалел себя. Это же эффектно – приехать из Ессентуков в Осетию, чтобы какой-то непонятный медведь тебе отхреначил палец. Нормальный уикенд получился. Практически сафари.

Мужик еще что-то хотел поведать, но вдруг тот тип, который его держал всё это время, упал в обморок. Все немножко забыли про оратора и начали приводить в чувство нежного гражданина.

Короче, мы решили, что самое время бежать за помощью. На входе была касса, возможно, у них была аптечка с бинтом и йодом. Так сказал мой московский друг. Я подумал, что йод вряд ли тут поможет, но спорить не стал. Все-таки человек из столицы.

Навстречу нам выскочил охранник, но притормозил, заглянул за нас, оценил обстановку, развернулся и тоже побежал к выходу. К кассе мы прибежали одновременно. Возле нее стоял охранник постарше. Он был толст, солиден и невозмутим. Ел бутерброд и ждал с докладом коллегу.

Доклад получился лаконичным, как это принято у горцев:

– Там… Медведь… Палец… На хрен!

Старший охранник прекратил есть бутерброд, вскинул брови и произнес:

– А-а-а…

Вы знаете, мне послышалось некое облегчение в этом «А-а-а…» Возможно, он был готов и к худшим вестям. Что туристы, например, что-нибудь поломали на охраняемой территории. Как-то повредили наши великолепные горы.

Или это было другое «А-а-а». Этакое понимание-догадка из серии: «Ааа… Палец. Ну конечно! Все правильно! Как же я мог забыть? Сегодня же пятница! Всё по графику. Порядок в зоопарке – это главное!»

В общем, мне показалось, что эта новость его даже как-то успокоила.

Итак, охранник сказал «А-а-а…», доел бутерброд и пошел в свою будку. Наверно, за йодом.

Я не буду вам врать и рассказывать, чем всё закончилось. Я не знаю. Мы сели в машину и уехали. Мы были бессильны.

Хорошо в горах.

Дед

У моего деда была специальная тетрадка. В нее он записывал те свадьбы и похороны, которые посещал. В Осетии иначе никак. Свадьбу еще можно пропустить. Но похороны…

За долгую жизнь осетин посещает слишком много таких мероприятий – запомнить все невозможно. И все знают – в каждой семье есть такая тетрадка. И если ты вдруг отсутствовал, тебя в последствии тоже могут проигнорировать. Тебе будет обидно, хоть и все равно.

Итак, у деда была толстая общая тетрадка, которую он вел двадцать лет. Дата – повод – сумма сданных денег и небольшая аннотация в скобках. Мини рецензия. Это выглядело примерно так: «27 мая 1976 г. Похороны отца Каурбека. 5 р. (Людей много. В целом неплохо. Хотя оркестра не было)».

Деньги сдают для того, чтобы поддержать родственников и помочь им с расходами. Это старинный обычай, но он сохраняется, потому что проститься с человеком приходит много народу, и всё должно быть достойно. А ведь еще есть поминки, установка памятника и другие грустные, но обязательные вещи.

И можно быть уверенным – какие бы катаклизмы ни случились, тебя помогут похоронить как надо. Ну, а подарок на свадьбу – это само собой, святое.

Иногда дед отходил от стандарта и попадались надписи типа: «Свадьба у дочери Ашахмата. Не был. Болел. Ходила Сима. Осталась довольна».

Думаю, моя бабушка Сима, даже если бы ей совершенно не понравилась свадьба дочери Ашахмата, не стала бы огорчать деда Мурата. Бабушка Сима всю жизнь работала продавщицей в продуктовом магазине, и ей хватало отрицательных эмоций на работе. С дедом она не ссорилась. Только одна вещь выводила ее из себя: когда дед ел пироги ножом и вилкой. Но дед на все претензии сухо замечал: «Мне так удобней». Я до сих пор помню, как он это говорил. Дед был комиссаром в партизанском отряде. Он умел говорить как надо. И бабка, которая могла голосом разогнать очередь за сметаной, покорно вздыхала и скрывалась на кухне.

Короче, дед редко пропускал важные для любого осетинского мужчины мероприятия. Он был крепок.

А когда он понял, что скоро ему придется покинуть этот мир, он взял свою тетрадку и в течение двух дней составлял какой-то список. Потом позвал бабку и сказал:

– Вот этих всех людей позовешь на мои похороны. Вот этого не зови. Я был на похоронах его дяди в восемьдесят первом году, и мне принесли холодный бульон.

После этого дед принялся что-то мастерить. Он вырезал из фанеры небольшие прямоугольники, старательно шлифовал углы, хмурясь, сравнивал прямоугольники между собой и снова шлифовал их.

Бабка смотрела на этот процесс, поджав губы, но молчала. На все мои вопросы дед ничего не отвечал, а только ухмылялся. Наконец дощечки были готовы. Дед бережно обтянул их красной тканью, а по краю пустил медную рамку. Осмотрев и покрутив получившиеся изделия со всех сторон, дед скомандовал:

– Сима! Неси ордена!

Разложил на столе перед собой награды, а потом начал неторопливо прикреплять каждую из них к дощечкам. Совсем скоро мы увидели три прямоугольника, на каждом из которых разместились ордена и медали деда.

Бабка не выдержала:

– Зачем ты это сделал?

– Когда я умру, из военкомата пришлют почетный караул и оркестр. Так положено. Ещё должны прислать специальные подушечки, на которых должны нести награды. Но у этих дураков таких подушечек нет. Поэтому их понесут на этом.

Бабка хотела возразить, но передумала. Комиссар партизанского отряда всегда побеждал заведующую отделом «Гастрономия».

И когда наступил тот самый день, она все сделала как надо. И почетный караул нес медали на обтянутых тканью дощечках, потому что подушечек на самом деле не было. И на похороны к деду пришли все люди из тетрадки. И записали ровно такую же сумму, которую в свое время записывал у них дед.

И это я не про людскую благодарность.

Я про экономическую стабильность в СССР. Двадцать лет дед вел похоронную тетрадку. И за эти годы, с середины шестидесятых до начала восьмидесятых, никакой инфляции. Как писали на похоронах «5 рублей», так и осталось.

А сейчас в таких тетрадках сзади пишут дату и курс доллара…

Примечания

1

БМК – Бесланский маисовый комбинат, также район г. Беслан.

(обратно)

2

Клиническая больница скорой помощи в г. Владикавказ.

(обратно)

3

* Турхана – (разг.) район в г. Владикавказ.

(обратно)

4

«Китайская» – площадь в г. Владикавказ.

(обратно)

5

Ногир – село в Северной Осетии.

(обратно)

6

Вагоноремонтный завод.

(обратно)

Оглавление

Раз-два-три

Верблюд

Вечернее

Дед Мороз

Пазлы

Каникулярное

Ко-ро-вы

Конфликт

Коварный план

Генетический код

Наследник

Турбо джет

Баланс

Хенде хох!

Пляж

Зейтун

Тесть

Бруталы

Ксюша

Модернизация

Сова

Пятница, 13

Подарок

Родственники

Кучерявые вопросы

Кучерявые истории

Про котейку

О. Плиев

Арахнофобия

Неблагодарный

Игра

Жуб

Ничего личного

Страшная история

Лук

Происшествие

Дана

Растущий организм

Про мароху и Марусю

Дядя Норик

Город, который кончился

Видеопрокат

День города

Как меня не взяли в армию

Непобежденный

Про Максимуса

Мелкие вещи века

Иногда нам снятся старые собаки

Мой Рагнарёк

Банко мат

Однажды

Особенности национального секса

Кастинг

Это Владикавказ, детка!

Авария

Крокодил

Ствол

Убийственная история

Юра-джан

Драка

А места у нас какие…

Дед Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg