«Год Обезьяны»

Год Обезьяны (fb2) - Год Обезьяны 379K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Николай Викторович Горнов

Николай Викторович Горнов Год Обезьяны

Тиха река, и вянет цвет – в них силы нет уже.

C восточным ветром расстаюсь

на чужедальнем рубеже.

Отсюда бабочкой во сне за много ли домой лечу;

Кукушкой, плачущей в ночи, под лунным светом стать хочу.

Уж больше года от семьи я не имел вестей.

Весна торопит – на висках цвет седины еще белей.

Домой вернуться был бы рад, но не могу понять:

Среди красот пяти озер, ну с кем мне было воевать?

Цуй Ту

1.

О существовании морга в районном центре Муромцево не знал, похоже, никто. Игорь почти отчаялся. Три часа заняла у него дорога из города, и еще почти час крутился он по пустым улицам поселка. Его дряхлые «Жигули» шестой модели кряхтели и постанывали. Давно им не приходилось прыгать по таким ухабам. Игорь притормозил и подождал, пока очередной прохожий сравняется с его машиной.

– Извините, не подскажете дорогу к моргу. Мен на опознание нужно попасть, – неожиданно для себя признался он.

– Да, дело не простое вам предстоит. – Высокий мужчина в темном шерстяном пиджаке аккуратно снял с головы летнюю шляпу в сеточку, покрутил ее в руках и спрятал за спину. – Морг тут недалеко. Он при больнице. А я там буду главный врач. Только вам не в морг нужно. Вам в райотдел милиции. Опознание положено проводить вместе с их сотрудником.

Игорь облегченно выдохнул. Мимо райотдела он проезжал дважды.

Впрочем, обрадовался он рано. В милиции пришлось еще заполнять какие-то бланки, написать пару заявлений, а трясущимися от волнения руками сделать это было не так-то просто.

– Вы кто будете пострадавшему? – равнодушно поинтересовался милицейский сержант, пока седой санитар боролся с висячим замком на двери неприметного строения без окон, затерявшегося в дальнем углу больничной территории.

– Друг, – коротко ответил Игорь.

– А родственников у него нет? Или как?

– Есть родственники, – устало сказал Игорь. За последний час он произносил эту фразу в шестой раз. – У пострадавшего есть мать и бывшая жена. Но они не смогут приехать. Поэтому выдали мне доверенность на участие в опознании…

Игорь почувствовал, что не может больше ни говорить, ни дышать. Он закашлялся и опустился на облупившуюся скамейку у входа в морг. Привычно наклонил голову к коленям, он подавил приступ паники и попытался осторожно втянуть ртом воздух. С недавних пор к нему опять вернулись приступы удушья. Врач, как обычно, посоветовал вести размеренный образ жизни: не волноваться, поменьше работать, больше гулять на свежем воздухе и регулярно принимать витаминные комплексы.

– Вам плохо? – забеспокоился санитар. – Я сейчас нашатырь принесу.

– Нет, нет, не надо, все в порядке! Сейчас все само пройдет, – успокоил Игорь.

Санитар пожал плечами, распахнул дверь и нащупал рукой включатель. С легким потрескиванием в глубине морга ожили ртутные лампы. Игорь переступил порог и поморщился от острого запаха формалина. Внутри было сыро и зябко…

На опознание хватило и пары секунд.

– Это не он, – твердо сказал Игорь. – Не Тимофеев.

– Вы уверены? – В голосе сержанта послышалось замешательство. – Смотрите внимательней. Тело довольно долго пролежало в воде. Патологоанатом считает, что не меньше двух недель. Иногда, знаете, утопленников очень трудно опознать. Даже ближайшие родственники путаются. Может, у вашего Тимофеева какие-то особые приметы имеются?

– У Тимофеева имеется большое родимое пятно на левом предплечье. Я его не наблюдаю в данный момент. – Игорь подобрался и неожиданно для себя перешел на казенный слог. – Рост у Тимофеева – один метр шестьдесят пять сантиметров. И вес он никогда не набирал больше 60 килограммов. А этот мужчина, как я вижу, был при жизни весьма крупным. Рост у него не меньше двух метров. Извините. Но это точно не Тимофеев. С чего вы вообще взяли, что это он?

– Странно, очень странно, – пробормотал сержант. – В карманах покойного были обнаружены документы – служебное удостоверение и любительские права на управление автомобилем. Они хорошо сохранились. И все выписаны на имя Сергея Викторовича Тимофеева, 1970 года рождения.

– Этот человек никак не может быть Тимофеевым, – упрямо повторил Игорь. – У Тимофеева, кстати, и прав-то никогда не было. Он вообще автомобилей боялся. Ни разу в жизни за руль не садился.

Игорь решительно развернулся и направился к выходу.

– Только не уходите далеко, – бросил вдогонку сержант. – Вам еще в протоколе следует расписаться.

– Скажите, а этого… не в Шайтан-озере нашли? – поинтересовался Игорь уже от дверей.

– В нем, проклятом, будь оно трижды неладно! – пробормотал сержант. – Едут и едут, будто им там медом намазано. А нам опознавай их потом…

Игорь попытался прикурить сигарету, но после двух затяжек его опять стал душить кашель, и сигарета полетела в урну. Вытащив из кармана мобильник, он убедился, что контакт с сотой есть и со вздохом набрал номер. Через двадцать секунд пошел длинный гудок.

– Элла Юрьевна, это я. Да, да, Шадрин. Милиция ошиблась. Как я вам и говорил. Вы не волнуйтесь, я вернусь и все расскажу подробнее. До свидания. Извините, я вас плохо слышу, связь очень плохая…

Игорь быстро нажал «отбой». Надежды, что Тимофеева найдут, давно нет. Рано или поздно, но ему придется рассказать матери Тимофеева правду. Собраться с духом и рассказать все. Впрочем, нет. Про народ обезьян пожилой женщине рассказывать, пожалуй, не обязательно. Об этом лучше не рассказывать никому. В лучшем случае, закроют в психушку…

Когда Игорь вернулся к машине двигатель «шестерки» даже остыть не успел, но все равно заработал неуверенно. С полминуты движок вяло тарахтел на холостых оборотах, потом несколько раз протяжно чихнул и заглох. Деревянную фигурку обезьянки на ветровом стекле качнуло ветром. Игорю показалось, что обезьянка ему подмигнула.

– И ничего веселого я не вижу! – вспылил Игорь. – Зачем было человека в озере топить? Это что, шутки такие?!

Обезьянка снова чуть покачнулась. Игорь сорвал присоску с лобового стекла и вышвырнул деревянную фигурку в открытое окно. Она пролетела несколько метров, скатилась с обочины и упала в жидкую грязь. После дождя дорога еще не до конца просохла. Правда, дожди прошли какой-то полосой. И зацепились только здесь – на севере области. В Омске было по-прежнему жарко. Столбик термометра третью неделю не опускался ниже тридцати градусов. Такая же безумная жара, как вспомнил Игорь, стояла и тогда – пять лет назад…

2.

Дежурный лейтенант неторопливо развернул носовой платок, промокнул крупные капли пота и только после этого взял в руки паспорт Тимофеева. Заметив вложенную под обложку тысячную купюру, перевел мутный взгляд на Игоря.

– Не понял? – с ленивой угрозой произнес страж порядка. – Как фамилия?

– Моя фамилия Шадрин, – спокойно ответил Игорь. – А это паспорт гражданина Российской Федерации Тимофеева Сергея Викторовича. Сегодня в три часа ночи он был задержан нарядом патрульно-постовой службы на проспекте Мира и доставлен в ваше отделение до выяснения личности…

– И чё? – Лейтенант размял рукой шею.

– Если это паспорт Тимофеева, то личность его уже установлена, – пояснил Игорь. Он хорошо знал, что в общении с сотрудниками правоохранительных органов необходимо сохранять уверенность в себе и произносить слова доброжелательным тоном. Большинство милиционеров обидчивы как дети и чувствительны даже к малейшим изменениям тембра голоса.

Лейтенант несколько минут молчал, наморщив лоб, и все его раздумья легко читались на лице. Задержанный Тимофеев документов при себе не имел, но был трезв, общественного порядка, судя по всему, не нарушал, наркотиков и оружия при нем не обнаружено. За каким чертом его зацепил патруль – непонятно. Протокол ночью составить поленились, так что дежурный ничем не рисковал, отпустив Тимофеева на все четыре стороны. И ничего при этом не терял. Зато приобретал вполне конкретную сумму – тысячу рублей.

– Командир, я жду, – напомнил о себе Игорь.

– Ладно, забирай своего подельника, – буркнул лейтенант. – Ващенко, приведи. И пусть не попадается больше.

Прыщавый Ващенко с неохотой оторвался от телевизора.

– Кого привести?

– Ващенко, ты что, оглох? Этого приведи, который Тимофеев. – Лейтенант и выразительно покрутил пальцем у виска. – Оформлять его будем на выписку!

После ночи проведенной в «обезьяннике» Тимофеев был не в духе. Он взял у лейтенанта свой паспорт, сунул его в карман рубашки и, не проронив ни слова, прошагал два квартала. Взгляд Тимофеева нервно блуждал по незагорелым ногам сибирских девушек, потом уперся в рекламный щит мобильных компьютеров и на нем застыл.

– Черт, вспомнил, меня же с работы выгнали!

– Давно? – рассеянно поинтересовался Игорь.

– Вчера. Или позавчера. Точно не помню. Вот ты скажи, Игорек, разве это справедливо? Короче, спасибо тебе, что из ментовки вытащил. Не поверишь, прицепились прошлой ночью, как… ну, в общем, понятно. А вообще ведь ничего не сделал. Шел себе спокойно…

– А какого хрена тебе вообще понадобилось на проспекте Мира в три часа ночи? – взорвался Игорь. – Мало того, что мне пришлось с самого утра бежать в отделение, так я еще отдал за твое освобождение последнюю штуку, которую никогда назад не получу, поскольку тебя в очередной раз уволили с работы!

– Если у тебя есть немного времени, я попытаюсь все объяснить…

– Поздно, – отрезал Игорь. Он не выспался и был не в духе. Тимофеев, конечно, друг, но терпеть его становилось с каждым годом все труднее. Только неделею назад он пристроил его разнорабочим в дом-музей Достоевского. Не самая, конечно, престижная должность, зато забот никаких. Зарплата – четыре с половиной тысячи. Чтобы даже с такой работы уволили, нужно обладать поистине выдающимися способностями…

Пару минут они шагали молча.

– Нет, я не понимаю, – не выдержал долгой паузы Тимофеев. – И что я сделал-то? Подумаешь, поджег мусор в бачке. И за это она на меня целых полчаса орала. Дура конченая, короче. Я и сам знаю, что это музей. Так и что? Теперь и мусор убирать не нужно? А если его уже целую неделю не вывозили. У этих коммунальщиков то машина сломается, то бензин кончится. Вот я и не выдержал – сжег мусор к чертям собачьим. Воняло, конечно, знатно, врать не буду. Или ты тоже считаешь, что сжигание мусора во дворе музея – это достаточный повод для увольнения?

– Я вообще ничего не считаю. Мне глубоко наплевать и на коммунальщиков, и на мусор, и на музей, и на самого Достоевского. Я хочу сейчас узнать только одно: когда ты начнешь возвращать мне долги? За два последних месяца я выкупаю тебя из милиции уже в третий раз. Не слишком круто?

– Уже третий, да. – Тимофеев вздохнул. – И все-таки, как мне кажется, тысяча рублей для этих гнид – многовато. Кстати, куда мы направляемся?

– Лично я направляюсь на работу – в редакцию. А ты можешь катиться в любую сторону.

– А если я захочу катиться в редакцию? – осторожно поинтересовался Тимофеев.

– Это исключено, – отрезал Игорь. – У нашего редактора с тобой полная несовместимость…

Каждое посещение Тимофеевым еженедельной газеты «Свежие новости», где Игорь числился штатным корреспондентом, завершалось скандалом. В последний раз, когда Тимофеева пришлось выдворять при помощи службы безопасности издательского дома «КвадратЪ», главный вызвал Игоря к себе в кабинет и, брызгая слюной, недвусмысленно дал понять: если, мол, еще раз он будет иметь удовольствие от лицезрения Тимофеева, то с работой Игорю придется попрощаться. А терять работу Игорь не хотел…

– Я же не виноват, что ваш редактор тупой осел, который путает Платона с Плутархом. Ты только не сердись. А я тебе подкину интересную тему.

– Свою тему ты можешь свернуть в трубочку и засунуть в известное тебе место, – отмахнулся Игорь. Если дать слабину хоть на секунду, Тимофеев так и будет ходить за ним, как привязанный, до самого вечера.

– А можно мне у тебя переночевать? Только одну ночь, клянусь. Устал, как собака. Хоть высплюсь, как следует. На вокзале постоянные облавы. Если билета нет, сразу на улицу гонят. Уже вторую неделю на скамейке в парке кантуюсь…

Игорь внимательно оглядел приятеля. Его видавшие виды синие джинсы явно требовали стирки. О рубашке вообще говорить не приходилось.

– Ты что, опять из дома ушел?

– Ну, в общем, да… – Тимофеев улыбнулся, пряча взгляд. – Теперь уже окончательно…

– Слушай, главное – без паники. Катя – замечательная женщина. Я понимаю, погорячились, с кем не бывает. Но все утрясется. Я тебе обещаю.

– Не утрясется. Катя – замечательная сука. Мы пять лет вместе прожили, а она как была сукой, так и осталась. Переночевать-то пустишь?

– Конечно. Подбегай вечерком. Лады?

Игорь как-то излишне суетливо пожал приятелю руку и быстро сбежал по лестнице под мост. Но у светофора на перекрестке он не выдержал и все же обернулся. Тимофеев так и остался стоять на обочине дороги. Подняв голову, он задумчиво разглядывал небо. Игорь чертыхнулся и прибавил шагу, стараясь не концентрироваться на неприятностях Тимофеева. У него и своих неприятностей хватало. Понедельник только начинался…

3.

В прокуратуре Октябрьского округа Игорь Шадрин был гостем частым и желанным, поскольку премии прокурорских работников давно и напрямую зависели от прессы. Написали про тебя в газете – иди в кассу за квартальной премией. Не прозвучала твоя фамилия ни разу за три месяца – на премию можешь не рассчитывать. Какому московскому чину пришла в голову эта волшебная формула – Игорю было не ведомо. Но о том, что журналистов, регулярно и много пишущих на криминальные темы, в прокуратурах ценили на вес золота, берегли и передавали друг другу по наследству – он знал прекрасно.

– О, привет! – обрадовался Игорю старший следователь Семенов. – Я вчера такое дельце в суд отправил – закачаешься!

– Володя, дорогой мой, у меня сегодня совсем нет времени, – взмолился Игорь. – Клянусь, я к тебе скоро загляну.

– Очень жаль! – расстроился Семенов. От огорчения он ссутулился еще больше, поправил на носу роговые очки с большими диоптриями и скрылся за дверью своего кабинета. Игорь с тоской посмотрел на часы. Обижать Семенова он не хотел, но и пропустить встречу с новым помощником прокурора округа он тоже не мог. Ему нравилась эта обаятельная молодая женщина по имени Елена, которая в прошлом году окончила юрфак университета и еще не разучилась смущаться. Игорь заметался по коридору, выбирая между работой и удовольствием. Победила работа. Он зашел к Семенову.

Через полчаса он уже выскакивал из здания прокуратуры с почти готовой статьей. Сбоку от него бодро трусил следователь.

– Значит, не возьмешь старушку? – уточнял на ходу Семенов. – Такое дельце – закачаешься. Несколько месяцев пролежала на балконе в трех пакетах из ИКЕИ. У меня и фотографии есть. Оперативная съемка. Крупные планы. Могу взять на время из дела.

– Извини, Володя, даже не проси – не возьму, – отбивался Игорь. – Старушку завалил родной племянник за сто рублей. Даже не смешно. Это же хрестоматия по великой русской литературе. К тому же на расчленёнку сейчас спроса нет.

Семенов отстал на углу здания районного суда, а Игорь, не снижая темпа, вывернул на улицу Богдана Хмельницкого, догнал автобус и в последнюю секунду успел заскочить на ступеньку. Горячая информация требовала срочного выхода. В голове у Игоря уже жили две подружки – Света и Таня. Обеим нет еще и 18. Светина мама ушла к другому мужчине (в соседний подъезд), поэтому Света жила одна. А Таня снимала квартиру, поскольку родители ее вообще жили далеко. Время они проводили вместе. Веселились от души. Немного мешала им только полиция нравов, которая постоянно отлавливала и привлекала двух подруг к административной ответственности за занятие проституцией.

Еще в квартире у Светы жил ее племянник Вадим, который приехал погостить из деревни и задержался на все лето. Из-за этого Вадима, собственно, и пошел сыр-бор. Он приглянулся соседу – дяде Мише, у которого на память от многочисленных ходок в зону осталась любовь к особям мужского пола. И вот однажды, после очередной дружеской попойки в соседском кругу, мама Светы проснулась ночью в похмельном состоянии, и показалось ей в темноте, что дядя Миша покушается на невинность Вадима. Мама рассказала о своих подозрениях дочери, та рассказала подруге Татьяне, и подруги немедленно направились к соседу. Никаких его объяснений они слушать не стали, схватили чайник и угостили дядю Мишу несколькими ударами по голове. Дядя Миша рухнул на пол и взмолился о пощаде. Но эти мольбы только раззадорили подруг. Ближе к вечеру в гости к дяде Мише они пригласили приятелей, которые прихватили с собой пару бутылок водки. Что было дальше – не помнит никто. Известно только, что труп дяди Миши обнаружила рано утром соседка. Когда девушки проснулись, их уже ждали сотрудники милиции…

– Реальная тема, – довольно кивнул Игорю главный. – Заголовок дадим такой: «Две проститутки насмерть запинали педофила». Срочно сделай сто двадцать строк для второй полосы. Поставим в текущий номер…

Текст Игорь набросал за пару часов. Потом на творческом подъеме сделал еще несколько дел, которые откладывал уже неделю. Закончил рекламный материал про китайские таблетки для худеющих, напомнил коллеге про долг. И даже в мэрию успел заскочить, где очередной вновь назначенный городской чиновник пояснял, как он будет реформировать работу вверенного ему участка. Кондиционер в зале заседаний едва справлялся с жарой, и по лысине чиновника катились крупные капли пота…

О Тимофееве Игорь вспомнил только через неделю. Когда наткнулся на него у своего дома. Тимофеев сидел на лавочке перед детской площадкой и пребывал в глубокой задумчивости. Пребывал, судя по всему, давно. У Игоря даже мелькнула шальная мысль: а не проскользнуть ли незаметно мимо?

– О, привет, – встрепенулся Тимофеев, заметив Игоря. – А я с самого утра ничего не ел. В обед только булочку с маком сжевал всухомятку.

Ну, тогда заходи в гости, – неохотно сказал Игорь. – Тебе повезло. Мои родители благополучно отбыли на дачу. Их не будет несколько дней, так что можешь располагаться со всеми удобствами. Жаль только хлеба мало. Забыл купить по дороге. Зато есть сухари. Ты любишь борщ с сухарями, Тимофеев?

Тимофеев радостно закивал. Дважды приглашать его не требовалось. Через час, выхлебав три тарелки борща, он прикончил недельный запас белых сухарей. Потом подобрался и к черным. Хотя они оказались такими твердыми, что раскусить их было практически невозможно, но Тимофеев и тут сориентировался – стал размачивать сухари в чае…

Шадрин и Тимофеев были настолько не похожи друг не друга, насколько это вообще возможно. Игоря всегда отличала устойчивость темперамента, а таких, как Тимофеев, принято было называть холериками. Ко всему прочему, природа наградила Тимофеева рыжими волосами и обилием веснушек. Его спасали только незаурядные способности к точным наукам. Даже преподаватели математики в институте предпочитали не ввязываться с ним в дискуссии и сразу ставили отличные оценки. Игорь был намного сильнее физически, но в познании наук от Тимофеева заметно отставал, и часто прибегал во время учебы в школе к помощи товарища. А Тимофеева одноклассники старались лишний раз не цеплять, помня о крепких кулаках Игоря Шадрина.

Так они и проучились десять лет в одном классе. И еще потом пять лет протирали штаны в одних и тех же аудиториях политехнического института. Почему Игорь решил стать специалистом в области обработки металлов давлением – загадка. Видимо, не захотел в армию, а на мехфаке в то время давали отсрочку. К тому же, на этот факультет принимали всех, кто сдавал экзамены хотя бы на тройки. Тимофеев явно пошел в политех по примеру Игоря, зато успел жениться первым, несмотря на свою неказистую внешность и невысокий рост. Вернее сказать, поджениться. С первой своей женой он до ЗАГСа так и не дошел. Неофициальная жена Тимофеева работала инженером-технологом пищевого производства, была лет на семь его старше и имела уже вполне приличный однокомнатный кооператив, из которого Тимофеев и вылетел в итоге, получив коленом под зад после трех лет, прожитых в счастливом гражданском браке. Пристроившись ассистентом на кафедру металлообработки, Тимофеев потихоньку сдал кандидатский минимум и был зачислен в аспирантуру. Сначала в заочную, а потом и в очную, где после тридцатой страницы диссертации резко потерял интерес к научной работе и несколько лет морочил голову своему научному руководителю, пока его со скандалом не изгнали из института.

Игорь женился спустя год после Тимофеева на высокой и красивой девушке по имени Мария. По любви, естественно. А время тогда уже наступило смутное – капиталистическое, поэтому инженером на военном заводе ему пришлось проработать не долго. Приватизация развалила завод в рекордные сроки. Да еще с таким успехом, который был не под силу никакому идеологическому противнику Советского Союза времен холодной войны. Пришлось Игорю искать работу в частных структурах. Сначала он пристроился менеджером в небольшую фирму, где работал его двоюродный брат, потом перешел в другую фирму, но и там долго не задержался. Денег он домой приносил все меньше, и семейная жизнь пошла, соответственно, под откос. Вскоре Маша с шумом и скандалом ушла к маме и больше уже не возвращалась. Детей у них с Игорем не было. Сначала не хотели оба, потом не хотела Маша, а потом и хотели вроде бы, делая вялые попытки, но никакого зачатия в результате этих попыток так и не произошло. Игорь очень тяжело переживал развод, и даже на что-то продолжал надеяться, но Маша примирения не искала, а вскоре вышла замуж повторно.

У Тимофеева в это время жизнь была в порядке. Он женился на Кате – миловидной молодой аспирантке с соседней кафедры. У них родился сын Валерка – такой же рыжий, как и его папа. Правда, в заботах о потомстве Тимофеев не забывал и про друга, и даже старался его поддержать, как мог. Тимофеев первым заметил, что после развода и длительного запоя Игорь неожиданно стал связно излагать свои мысли на бумаге. По совету Тимофеева Игорь пристроился внештатным корреспондентом в «Сибирский путь» – газету местных коммунистов. Там ему платили редко и мало, зато он получил возможность «расписаться». Через год Игоря уже охотно взяли на штатную должность корреспондента в городском таблоиде…

– А ты почему не ешь? – встрепенулся Тимофеев. – Такие сухари вкусные, а ты не ешь!

– Спасибо, я сыт. А ты продолжай, не стесняйся. Матушка еще насушит сухарей.

– Валентина Николаевна – просто золото, – вздохнул Тимофеев. – Готовит очень вкусно. А борщ остался? Ты не подумай, я просто так интересуюсь. В смысле – на завтра.

– Остался, не волнуйся. Она если варит, то сразу много…

Отношения Игоря с родителями в последнее время опять усложнились. Когда он вернулся в родительский дом после развода, то с удивлением понял, что в родное гнездо, как и в реку, нельзя войти дважды. Либо никогда не улетай, либо – никогда не возвращайся.

– Что, проблемы с родителями? – осторожно поинтересовался Тимофеев.

– Не то слово. Можешь, кстати, не радоваться. На прошлой неделе мне твоя мама звонила, – усмехнулся Игорь. – Жаловалась на тебя…

Тимофеев сник и попытался сменить тему.

– А я через два дня покидаю этот гостеприимный городок.

– В каком, интересно знать, направлении?

– В Окунево. Поедешь со мной?

– В Окунево? – Игорь криво усмехнулся. – Это не та ли деревенька, где у всех жителей аномалии?

– Темный ты человек, Игорек! – Тимофеев демонстративно вздохнул. А еще журналист! Помнишь, я тебе про интересную тему говорил?

Игорь пожал плечами и улыбнулся.

– Секундочку! – Тимофеев вышел в коридор, долго шарахался в темноте, скрипя дверцами шкафа, а когда вернулся, то протянул Игорю засаленную канцелярскую папку. – Можешь не верить, но это реальная сенсация. Тебе первому рассказываю. Как другу и талантливому журналисту.

– Ладно, – неохотно согласился Игорь. – Давай свою сенсацию. Но как-то мне с трудом верится, что именно в этой папке я найду пальмы, девушек, синее море, белый пароход, целые носки и мало поношенный смокинг…

4.

На окраине села со странным названием Инцисс от удушающей жары не было спасения нигде. Машина Игоря раскалилась так, что хоть яичницу на крыше жарь. Игоря это раздражало. Зато Тимофеев оставался невозмутим. Он спокойно дремал на заднем сиденье, словно и не было никакой жары. Только отмахивался сквозь сон от назойливых жирных мух.

Походив кругами, Игорь попытался спрятаться в тени машины. Но солнце стояло слишком высоко. Тень была слабой и короткой, и Игорь только джинсы перемазал в красной пыли.

– Сейчас он приедет, не волнуйся – заверил приятеля Тимофеев, приоткрыв один глаз.

– Сережа, а ты точно ничего не напутал? – поинтересовался Игорь с улыбкой, не обещающей ничего хорошего. – Нет ли здесь, случайно, другой дороги? А если он вообще передумал нырять в это твое Шайтан-озеро? Ты расскажи мне все, не стесняйся. Я тебя не больно убивать буду.

– Не паникуй, – пробормотал Тимофеев. – Даже если наступит конец света, то Катран от своих планов не отступится. Он – настоящий полковник.

– Хотелось бы верить, – проворчал Игорь. – А то с машины уже краска стекает. Сколько отсюда до озера?

– Если напрямик, то меньше пяти километров. Если идти вдоль речки Шайтанки, то чуть дальше получится – километров восемь. Если на машине, то километров пятнадцать. Но если пешком, то лучше вдоль Шайтанки. Местные говорят, что в лесу можно запросто промахнуться. И будешь потом петлять до самого Китлинского болота.

– Знал бы, что так долго ждать придется, уже сходил бы к озеру. Хоть разок бы окунулся.

– Не советую. – Тимофеев протяжно зевнул. – Ты же плаваешь, как топор. А по Шайтан-озеру, между прочим, самая неблагоприятная статистика во всем районе. За год в этом озере как минимум пятерых утопленников вылавливают.

– Убедил, – проворчал Игорь и сплюнул на раскаленный щебень. Слюна мгновенно испарилась…

Муромцевский район превратился в аномальную зону после того, как одному городскому чудику по фамилии Печкин стало скучно жить без чуда. В середине 90-х Печкин развил кипучую просветительскую деятельность, собрал вокруг себя таких же чудиков, и стал регулярно наведываться в село Окунево, приставать с расспросами к местным жителям, а потом писал статьи про «окуневский феномен» во все газеты и журналы, которые не брезговали публиковать его бред. Писал Печкин о существовании пяти загадочных озер с целебной водой, которые располагаются на равном расстоянии друг от друга и появились 300 000 лет назад в результате падения на Землю осколков большого метеорита. Эти пять озер связаны, якобы, энергетически каналом, который тянется от пяти озер к шестому водоему, вода в котором «злая». А заканчивается этот энергетический канал в неком древнем Храме, который построили на территории Западной Сибири еще древние арии в честь царя обезьян Ханумана. В этом храме хранится, якобы, мыслящий кристалл, попавший на Землю из космоса. И все это – Храм, озера и кристалл – звенья одной цепи. А кто ее «соберет», тот получит лекарство от смертельного вируса, который объявится на Земле через 66 лет и начнет распространяться из Китая и Средней Азии, поставив все человечество на грань выживания.

Понятно, что желающих найти озера, кристалл и Храм было много. Но и озер в Муромцевском районе тоже хватало. Сам Печкин уверял, что нашел только четыре: Данилово, Линево, Щучье и Урманное. Но герой не терял надежды найти и пятое. И всем рассказывал про некое озеро Потаенное, которое обнаружил некий лесник в недрах обширного Китлинского болота. Игорь и сам был не без греха. Тоже сочинил в разное время десяток статей про чудодейственные озера, но лично в эти краях ему еще ни разу бывать не доводилось. И не поехал бы он никогда. Но поддался зачем-то на уговоры Тимофеева, которому срочно понадобилась машина. У Игоря машина была – подержанная «шестерка».

– Понимаешь, у меня есть собственная теория, – убеждал его три дня назад Тимофеев. – Это пусть литераторы скитаются по лесам и болотам, сочиняя сказки для подрастающих эзотериков, а мы с тобой инженеры, поэтому должны работать исключительно мозгом. В общем, я тут посидел на досуге и кое-что набросал…

Тимофеев гордо раскрыл перед Игорем потрепанную общую тетрадь, исписанную плотными рядами математических символов. Игорь встрепенулся. Математические уравнения всегда вызывали у него чувство сравнимое с ужасом пещерных людей перед непознаваемыми силами природы. Их смысл, как и большинство людей, он успел забыть, но еще помнил, что возможности их велики. Важно было только правильно расставить знаки на бумаге. А Тимофеев, по мнению Игоря, в былые годы обладал таким навыком в совершенстве.

– Так, а теперь объясни своими словами, что это за высшая математика, – проворчал Игорь.

– Вообще-то это квантовая механика, – гордо уточнил Тимофеев. – Первое уравнение отражает состояние физической системы с непостоянным числом элементов, то есть, такой системы, число элементов в которой меняется во время происходящих в системе процессов. Свойства этих процессов я отразил с помощью статистического метода, который называется соотношением неопределенностей Гейзенберга. Это сложная штука, тебе ее точно не понять. Но второе уравнение намного проще. Оно служит для определения возможных значений энергии системы. После двойного интегрирования я получил уравнение, которое совпадает с уравнением Шредингера. Это говорит о том, что дискретный спектр энергии в зоне села Окунево имеет место только для связанных систем, когда вероятность бесконечно большого значения координаты равна нулю. Это означает, как мы видим, что волновая функция может быть либо симметричной, либо…

– Стоп! – не выдержал Игорь. – Ты можешь объяснить мне так, чтобы стало понятно даже тем, кто учился на тракториста?

– Попытаюсь, – согласился Тимофеев, надувая щеки. – Короче, пацаны, расклад такой. Чисто по формуле определяемся с опорой на пять точек. За базар отвечаю, кристалл – не выдумка. В энергетической системе пяти озер он функционирует как спин. Ой, извини, я опять увлекся!

Игорь вытащил из шкафа пачку сигарет, приоткрыл форточку и не спеша закурил. Тимофеев, конечно, придурок. Но если математики смогли доказать возможность путешествия во времени, то почему бы Тимофееву не доказать математическими методами существование какого-то несчастного кристалла, который упал из космоса?

– И где же этот твой Храм Ханумана? – поинтересовался Игорь.

– На дне Шайтан-озера, – округлив глаза, прошептал Тимофеев. – Забавно?

– Забавно, – согласился Игорь. – Так глупо, что даже верится. И глубоко?

– По моим расчетам, Храм нужно искать в северной части озера. Там, где глубина достигает девяноста метров.

– В общем, достать кристалл нет никакой возможности. Я правильно догадался?

– Нет, возможность есть, – не согласился Тимофеев. – И я знаю такого человека, который сможет это сделать. Зовут его Катран. И как раз на днях он собирается понырять в Шайтан-озере с аквалангом. Я приглашаю тебя стать участником этого исторического события. Как друга, заметь, приглашаю. Любой хороший журналист на твоем месте отдал бы за это левую руку. Или глаз. Даже не задумываясь…

Игорь согласился. А теперь он стоял на окраине какого-то забытого богом села и ждал этого Катрана уже пятый час.

– Едет! – Тимофеев пихнул Игоря в бок. – Сознавайся, еще немного и ты бы меня точно убил.

Игорь посмотрел на дорогу и тоже заметил столб пыли, который приближался со стороны деревни. Через пару минут стало заметно, что пыль подняла автоколонна. В приземистой головной машине даже с такого расстояния угадывался популярный в сухопутных частях американской армии автомобиль «Хаммер», за которым в некотором отдалении пылил устрашающе огромный «Шевроле». Замыкал колонну четырехосный грузовичок «Мерседес».

– Впечатляет! – Игорь присвистнул. – Тимофеев, твой Катран – не в авторитете, случаем?

– Не думаю. Он капитан первого ранга в отставке. Бывший боевой пловец. Вьетнам, Ангола, Конго, Йемен, Джибути, Сьерра-Леоне, Сомали, Филиппины. Ты про остров Майский в Черном море слышал что-нибудь? Вот там он и служил десять лет перед отставкой. А потом вернулся домой – в Омск. Сейчас каким-то бизнесом занимается. Фамилия его, кстати, Жуков.

– Лично я в нашем городе знаю только одного Жукова, который может позволить себе такой автопарк – председателя совета директоров акционерного общества «Ароматические углеводороды». Нет, я просто торчу от твоей наглости, Тимофеев! Ты хоть понимаешь, что это за человек? Ну, ладно, потом поговорим. А пока встречай дорогих гостей…

Из «Хаммера» выпрыгнул поджарый господин в голубых джинсах и дорогой льняной рубашке навыпуск, сдвинул солнцезащитные очки на седой ежик волос, широко улыбнулся и протянул руку Тимофееву.

– Сережа, детка, ты прости нас за задержку. Как назло, все дела и дела. А кто это с тобой?

Тимофеев с достоинством пожал протянутую руку и торжественно объявил:

– Познакомьтесь, Семен Семенович. Это мой лучший друг и лучший журналист нашего города – Игорь Шадрин. Корреспондент газеты «Свежие новости».

Игорь заметил цепкий взгляд, который Жуков украдкой бросил в его сторону, и с досадой подумал, что Тимофеев напрасно рассказал про газету. Игорь знал, что Жуков недолюбливает газетчиков. И еще он знал, что Семен Семенович, не смотря на относительно скромную должность председателя совета директоров, был фактически единоличным владельцем «Ароматики». Практически всю продукцию завод поставлял на экспорт, его подставные акционеры окопались в оффшорах, а личные счета Жукова трещали от миллионов евро и долларов…

– Пора, думаю, в путь, – объявил Жуков. А с моей небольшой командой вы познакомитесь уже на месте. Показывай, Сережа, куда ехать. Мы двинемся за вашей машиной.

5.

Просека была даже в лучшем состоянии, чем ожидал Игорь. Хотя корни сосен не давали разогнаться, зато опавшая хвоя и мелкие ветви были так плотно укатаны, что по твердости колея не уступала хорошему покрытию. А вот Шайтан-озеро Игоря разочаровало. Он представлял его себе несколько иначе. Оказалось, что это банальная круглая плошка двухкилометрового диаметра с мутной зеленоватой водой. Южная часть озера подступала вплотную к сосновому бору. От северной части до леса было метров триста. Берег весь зарос камышом, а почва буквально гуляла под ногами. В общем, болото. Последние метры Игорь даже не пытался проехать на своей «шестерке». Его машину взял на буксир «Шевроле», в котором приехали два брата-близнеца.

Братья работали инструкторами в элитном дайвинг-клубе, были молоды, веселы и улыбчивы. Одного родители назвали Вячеславом, другого Станиславом, но оба они представлялись Славами. Чуть позже Игорь узнал, что Катран, когда бывал в хорошем настроении, называл их Чуком и Геком. А когда пребывал в дурном расположении духа, то пренебрежительно именовал дайверами. За глаза оба Славы тоже подшучивали над своим строгим командиром, но беспрекословно подчинялись ему во всем, что касалось погружений. Опыта Катрана хватало на десятерых.

Еще с Катраном был его персональный механик – мичман военно-морского флота в отставке, бывший подводник Борис Андреевич Крюк. Очень серьезный и молчаливый человек. Держался на втором плане, ни на что не отвлекался и занимался только своей работой – техническим обслуживанием многочисленного оборудования и его подготовкой. Он же, как правило, управлял грузовиком, когда команда Катрана выезжала на погружения. А в том, что это была действительно команда, Игорь убедился быстро. Как только заглохли двигатели машин, все быстро переоделись в рабочие синие комбинезоны с желтой эмблемой клуба «Scuba Diver» и за пять минут растянули армейскую десятиместную палатку. Как будто сдавали норматив. Потом уже каждый занялся уже своим делом. Пока Борис Андреевич с первым Славой выгружали оборудование, второй Слава собирал плот и помогал Катрану спускать на воду легкий моторный катер, который они выгрузили из «Мерседеса».

Причем, разгрузка многочисленного оборудования шла даже быстрей, чем ставилась трехместная палатка, которую Игорь привез с собой. Ему сильно затруднял работу Тимофеев, с важным видом бродивший вокруг, периодически ронявший себе на ногу туристический топорик и спотыкавшийся обо все растяжки.

– Да отойди же ты! – не выдержал Игорь. – Посиди в сторонке, пока я не закончу.

Без участия Тимофеева дело пошло лучше. Игорь быстро выправил штангу, подтянул растяжки, и палатка встала, как вкопанная. Проверив еще раз крепления, он пошел искать Тимофеева. Тот пристроился на камешке у берега и задумчиво жевал стебель камыша. Игорь присел рядом. Под ногами зачавкала жирная грязь. Высокие стебли камыша практически закрывали обзор. Озеро виднелось лишь в узком проходе, который прорубили Катран со Славой, когда спускали на воду катер.

– Интересно бы узнать: что они там делают? – примирительно сказал Игорь и посмотрел на Тимофеева. Но тот даже не повернул голову в его сторону.

– Ладно, извини, погорячился я, с кем не бывает…

– Они составляют дайв-карту, – глухо отозвался Тимофеев. – Перед тем, как погружаться, необходимо проверить условия в зоне погружения. Вслепую никто под воду не лезет – слишком опасно. Я видел, как Катран грузил в лодку свой ноутбук и портативный эхолот. Сейчас они наносят на карту глубины в этом районе. Еще они должны, как минимум, измерить температуру воды на разных уровнях…

– Термометром что ли? – Впервые за последнее время Игорь с интересом слушал то, что говорил Тимофеев.

– Способов много. Можно, действительно, опустить в воду трос с грузом, а на конце привязать элементарный термометр. Вопрос только в точности измерений. Чем проще способ, тем больше погрешность. У Катрана, точность измерений будет самая высокая – до одной тысячной градуса. У него вообще, если ты заметил, все оборудование на уровне. Гидрокостюмы от Henderson Aquatics с утеплителем Thinsulate. Баллоны, регуляторы, вентили, шланги – все от Dive Rite. Вспомогательное оборудование, компенсаторы плавучести, грузы, маски, ласты от Atomic и Viking. Катран на безопасности не экономит. Но от теплопотерь, увы, абсолютной защиты пока не придумали. Теплопроводность воды в двадцать шесть раз выше, чем у воздуха. Если ошибешься в расчетах, то на глубине у тебя останется всего два варианта: либо гипотермия, от которой можно и ласты завернуть, либо быстрый подъем без остановок для декомпрессии. А это, как минимум, кессонка.

– Знакомое слово, но точное значение вспомнить не могу, – вздохнул Игорь.

– Это когда ткани тела разрывают пузырьки азота, который «вскипает» от быстрого перепада давления. А еще при быстром всплытии может случиться артериальная газовая эмболия, с разрывом легких и закупоркой аорты. Да, чуть не забыл, при понижении температуры тела резко увеличивается расход дыхательной смеси, что увеличивает риск глубинного наркоза…

– Тимофеев, ты что, энциклопедию по дайвингу наизусть выучил? – искренне удивился Игорь.

– У меня было полгода на теорию. Как только я понял, что кристалл на дне Шайтан-озера, то занялся самообразованием.

– Не могу поверить, что тебе вообще удалось Катрана уговорить…

– Уговорить – не самая большая сложность, – усмехнулся Тимофеев. – Ему, собственно, нет большой разницы, где тренироваться. Гораздо сложнее было его найти. Ты вообще догадываешься, во что обходится подготовка к одному техническому погружению? А я тебе скажу: примерно в 4 тысячи условных единиц. Не считая стоимости оборудования, естественно. А у Катрана этого оборудования тысяч на двести евро, как минимум. Другого такого человека в городе просто нет…

6.

Погружения шли уже третий день. Строго по графику, который разработал Катран. В первый день они погружались на пятьдесят метров. Во второй – на семьдесят. На третий день Катран достал дна, отметив глубину в девяносто один метр. Погружались всегда втроем – Катран и оба Славы. Каждое утро начиналось у них одинаково – с разминки и плановой проверки оборудования. Потом вся команда сгружала оборудование на плот, который к месту погружения буксировал катер. Последняя проверка дыхательного оборудования производилась уже перед погружением. Каждый делал несколько вдохов из основных и дублирующих регуляторов, а Борис Андреевич Крюк помогал всем надеть и зафиксировать крепления тяжелых баллонных спарок, которые тянули килограммов на пятьдесят каждая. Потом Борис Андреевич помогал проверять крепление двухметрового дыхательного шланга, грузов, наличие основного и запасного фонарей, инструментов, надежность ходового и декомпрессионного концов, клапан избыточного давления компенсатора плавучести, проверял уровень кислорода в запасном кислородном баллоне, а так же сверял маркировки баллонов с «ходовой», «донной» и декомпрессионной газовыми смесями.

Все свои действия каждый проговаривал вслух. Занимала последняя проверка примерно тридцать минут, и напоминала Игорю предстартовую перекличку космонавтов с центром управления полетами. Никто никуда не торопился. Глубина, как любил повторять Катран, – девушка обидчивая. Второго шанса женихам не дает. И все возможные неисправности должны быть устранены еще на берегу. Малейшая ошибка на глубине – и ты покойник. Впрочем, технический дайвер и так потенциальный покойник. Вопрос лишь во времени и количестве погружений. Катран, личный рекорд которого составлял сто сорок два метра – считал себя уже покойником в кубе. В этом году он мечтал покорить отметку в сто пятьдесят метров и тщательно тренировался. Шайтан-озеро Катран выбрал потому, что другого водоема с такой глубиной в радиусе двух тысяч километров просто не было. Ни в какие магические кристаллы он не верил, естественно. Он верил только в одну магическую силу, которой обладает глубина. Для сверхглубоких погружений в свободной воде Катран разработал собственную схему – трехступенчатую. До определенной глубины они должны были погружаться втроем. Потом – вдвоем. А самые тяжелые метры Катран должен был пройти в одиночку. Хотя все наставления по дайвингу категорически запрещают одиночные погружения, но Катран придерживался иного мнения. Он считал так: если одиночное техническое погружение – это смерть в одиночку, то погружение с напарником – это смерть в коллективе…

Когда Катран и два Славы синхронно уходили в зеленоватую муть, поблескивая фонарями, Борис Андреевич трижды крестился и трижды тихо повторял: «Господи, сохрани и помилуй!» После этого он нервно плевал через левое плечо и стучал по единственной деревянной части плота – скамейке. Игорь подозревал, что Борис Андреевич специально ее там поставил, чтобы можно было стучать по дереву. Во время погружений бывший подводник отвечал за связь. А большую часть времени он просто сидел в оцепенении и ждал возвращения всей команды с глубины. Расслаблялся Борис Андреевич только после того, как видел всплывающий декомпрессионный маркерный буй. Значит, все шло, как положено, ничего непредвиденного не случилось, и скоро все окажутся наверху – у плота.

После погружения – отдых, плотный ужин и «разбор полетов». Все трое тщательно переносили данные из дайверских компьютеров в персональные журналы: сколько времени каждый провел на определенной глубине, и какая была температура воды. За дисциплиной и режимом дня Катран следил тщательно. О спиртном, даже о пиве, никто не заикался. Игорь с Тимофеевым в эту жесткую схему явно не вписывались. Но Тимофеева это нисколько не беспокоило. Его больше беспокоили комары. Его и процесс погружений не интересовал – только результат. Поскольку ночью он спал плохо, то после завтрака сразу затаскивал свой туристический коврик под ближайший куст, и целый день спал, лишь изредка перемещаясь вслед за тенью.

Игорю комары тоже досаждали. Но днем, как Тимофеев, он спать не мог, поэтому полусонный бродил по лагерю и пытался занять себя хоть чем-то. У него уже давно не было столько свободного времени. Купание в озере, о котором он мечтал в городе, уже не прельщало. Дно северной части было глинистым и илистым. Как только заходишь в воду, сразу проваливаешься в грязь по колено. В общем, никакого удовольствия такое купание не доставляло. Правда, Игорю, в отличие от Тимофеева, нравилось наблюдать за погружениями. Один раз он даже напросился на плот, де провел несколько томительных часов ожидания под палящими лучами солнца на пару с неразговорчивым Борисом Андреевичем. Повторить такой эксперимент Игорь не решился…

Лагерь оживал только по вечерам, когда Катран с братьями отдыхали после погружения. Борис Андреевич запускал компрессор и набивал опустевшие баллоны газовыми смесями – нитроксом и тримиксом. Катран предпочитал одиночество и медитацию на берегу озера. В свое личное пространство он допускал в это время только Тимофеева. Когда тот оказывался в поле зрения грозного командира, Катран расплывался в улыбке и махал ему рукой:

– Двигай сюда, рыжий. Разговор есть…

Славики, как только начинало темнеть, разжигали маленький костерок. К ним тут же подсаживался Игорь. В первый вечер на его вопросы они отвечали неохотно, предпочитая отшучиваться. Серьезно они отнеслись только к вопросу о том, где можно пройти курс обучения дайвингу.

– Зачем так спросил? – подозрительно поинтересовался Вячеслав.

– Тоже хочу это… с аквалангом, – пояснил Игорь. – Интересно же…

– Да уж, куда как интересно, – буркнул Станислав. – Со здоровьем у тебя что? Сотрясения мозга были? Внутренние органы не беспокоят? Куришь много?

– Курю не много. Внутренности не беспокоят. – Игорь задумался. – Я кроме насморка и не болел-то ничем…

– А мы сейчас проверим, – вмешался в разговор Вячеслав. – Проведем два простых теста. Встань так, чтобы ноги были на одной линии, а пятку прижми к носку. Руки вытяни вперед, пальцы разведи, глаза закрой.

– И долго мне так стоять? – поинтересовался Игорь.

– Сколько сможешь, – пояснил Вячеслав.

Простоял Игорь не долго. Почти сразу его начало покачивать, а через полминуты он вообще потерял равновесие.

– Тридцать пять секунд, – подытожил Станислав. – Теперь еще один тест попробуем – «Опыт Тойнби». Закрой рот, зажми рукой нос, сделай глотательное движение. Слышал щелчок в ушах?

– Нет, не слышал, – признался Игорь.

– Попробуем, значит, продувку. Сделай глубокий вдох, закрой рот, зажми посильнее пальцами нос и имитируй выдох. Слышал щелчки?

Игорь опять никаких щелчков не услышал, в чем и признался.

Братья переглянулись.

– Если насморка сейчас нет, то прогноз неутешительный, – подытожил Станислав. – Во-первых, у тебя вестибюлярка никакая. Начнет мутить уже на десяти метрах. Во-вторых, у тебя, похоже, слабая проходимость евстахиевых труб. Я бы, лично, не советовал тебе дайвингом заниматься. После каждого погружения даже на минимальную глубину тебя ждет баротравма среднего уха. Можешь со временем и оглохнуть…

От таких выводов Игорь даже расстроился. Почти всю ночь проворочался с боку на бок. Душила обида. Вроде как неполноценным оказался. Но утром выглянуло солнце, на траву легла роса, кроны ближних сосен причесал легкий ветерок, и обида тихонько ушла. В конце концов, на поверхности тоже неплохо. Человек рождается, чтобы жить в воздушной среде при давлении всего в одну атмосферу. И совершенно незачем испытывать свой организм в условиях сверхвысоких давлений и регулярно проверять его на отказоустойчивость. И с этой мыслью Игорь благополучно провалился в сон…

На пятый день Катран уже в третий раз погружался на дно озера. Оборудование работало как часы. Тем не менее, Борис Андреевич неожиданно заволновался. Ему не понравилось, как Станислав ответил на позывной. Поколебавшись пару секунд, Борис Андреевич вызвал Катрана и прервал погружение. Когда Катран начал выходить, Станислав, который ждал его с запасными баллонами на семидесяти метрах, уже потерял сознание…

Игорь услышал, как взревел двигатель катера, и с недоумением глянул на часы. Команда должна была вернуться на поверхность не раньше, чем через полчаса. Он вылез из палатки и спустился к берегу. Катер буквально разорвал заросли камышей и вылетел на берег. Станислава вынес брат. С другого борта спрыгнул Катран с кислородным баллоном. Катран и Вячеслав стали делать Станиславу искусственное дыхание еще во время подъема. Тем не менее, очнулся он только на плоту. Расширенные зрачки Станислава невидяще смотрели в глубокую синеву неба.

– Дыши, мальчик, дыши, – шептал Катран, прикладывая Станиславу регулятор от баллона с чистым кислородом. – Борис, срочно готовь барокамеру. Вячеслав, неси одеяла и фольгу. И прихвати второй баллон с кислородом для нас.

Катран несколько раз приложился к регулятору, очищая кровь от избыточного азота, и передал регулятор Вячеславу. Они пропустили последние декомпрессионные остановки, но держались бодро. Никакой суеты. Никаких лишних движений. Упаковали Станислава в одеяло, перенести его ближе к машине. Катран бегло просмотрел показания всех компьютеров, нахмурился, выудил из-под штурвала катера спутниковый терминал. На том конце трубку сняли быстро.

– Георгий, у нас ЧП – эвакуация с 70 метров. Слава без сознания. Предполагаю гиперкапнию… Да. Да… Ниже нормы. На три градуса ниже… Не спрашивай, не знаю пока. Даю ему чистый кислород. Будем на месте через два часа. Готовь реанимацию. И барокамеру на всех приготовь. На всякий случай…

Заметив перекошенное лицо Тимофеева, Катран успокаивающе улыбнулся.

– Ничего, Сережа, мы и не из таких ситуаций выкручивались.

– Его спасут?

– Обязательно. Недельку придется, конечно, в санчасти полежать, чтобы врачи понаблюдали. А потом, если захочет, и на Тарханкут с нами поедет.

– А что случилось?

– Пока не знаю, Сережа. Сам удивляюсь…

– А что это за туннель, про который Станислав говорил?

– Туннель? – Катран искренне удивился. – Когда он говорил?

– Только что. Я по губам немного умею читать…

Катран пожал плечами.

– Бредил, видимо. При газовом отравлении слуховые и зрительные галлюцинации – обычное дело. Докладываю: нет на дне никакого туннеля, Сережа. Там есть только холод и жуткая темнота. Даже пальцы вытянутой руки не видны в свете фонаря. А еще на дне есть три метра ила. И больше ничего. Никаких сооружения или построек типа «храм» мной не выявлено. Ты уж поверь. Я все точки успел проверить, которые ты мне отметил на карте. Визуальные наблюдения подтверждаются и показаниями эхолота. Я тебе и сразу мог это сказать, просто расстраивать не хотел раньше времени. Вы уж присмотрите пока за нашим барахлишком, ребятки. А утром Борис вернется и все оборудование увезет.

Тимофеев кивнул.

Игорь очнулся от ступора только когда «Хаммер» и «Мерседеса» взревели на полных оборотах и скрылись за поворотом лесной дороги.

– Тимофеев, ты хоть что-нибудь понял? – тихо спросил он.

– Катран считает, что Слава отравился углекислым газом, – так же тихо отозвался Тимофеев. – Такое действительно случается, когда на глубине дыхание затруднено. Но регулятор у Славы был исправен. Борис Андреевич проверил, когда Славу наверх подняли… Вообще-то, уровень углекислоты в крови во время погружения может увеличиться по многим причинам. От сильного стресса или от страха, например. Ты знаешь, мне кажется, Слава что-то там увидел. Вот только что – большой вопрос. Хотелось бы мне знать, что именно могло напугать железобетонного Славу…

– Тимофеев, ты это… жути не нагоняй! – Игорь поежился от противного холодка, мгновенно пробежавшего по позвоночнику. – Мне и без твоих предположений не по себе.

– Мне тоже, – признался Тимофеев. – И воздуха не хватает. Будто меня самого с этой чертовой глубины поднимали…

7.

Разбудили Игоря петухи. Спросонья он долго соображал, где находится, и только когда повернулся на другой бок и опознал в утренних сумерках рубашку Тимофеева, то вспомнил все. И про сарай, в котором они жили, и про Окунево, куда они приехали несколько дней назад…

В ту ночь, когда они остались у озера одни, Тимофеев долго сидел у костра, потом ходил вдоль берега, топал, пыхтел и громко разговаривал сам с собой. Игорю с трудом удалось уснуть. Но сон был недолгим. Вскоре в палатку влетел всклокоченный Тимофеев.

– Там, там… – Тимофеев отчаянно сжимал в руках туристический топорик и обухом показывал в сторону озера. – Там обезьяна, Игорь! Клянусь!

– Какая обезьяна? – Игорь недовольно поднялся и осторожно выглянул из палатки. – Ты что несешь, дурень?

– Я к озеру пошел. Камыш раздвинул, а она там. Сидит. И смотрит прямо на меня. Представляешь. В упор смотрит, гадина!

– Хорошо, мы сейчас проверим, – согласился Игорь.

Взяв топорик, он стал спускаться к воде. Тимофеев с опаской брел следом.

Но берег, естественно, оказался пуст. Только камыши тихо шелестели от ветра. Никаких других звуков со стороны озера не доносилось.

– Может, это барсук был? – усмехнулся Игорь, прохаживаясь по упругой глине. – Пришел, например, водички выпить…

– Ты думаешь, я идиот, да? – насупился Тимофеев. – Здесь барсуки не водятся…

– Ага, барсуки здесь не водятся. Здесь водятся обезьяны! Тимофеев, у тебя точно крышу сдуло. Алло, мы в Сибири, ты не забыл? И я пошел спать. Если опять встретишь свою обезьяну, привет от меня передавай…

Ближе к утру Тимофеев снова залез в палатку. Осторожно дернул Игоря за ногу и грустно сказал:

– Я понял, наконец, в чем была моя ошибка!

Игорь протер глаза и посмотрел на часы.

– Что такое? Какая ошибка? А до утра ты потерпеть не можешь?

– Могу, – согласился Тимофеев и опять ушел.

Игорь перевернулся на живот и уткнулся лицом в рюкзак. Но сон уже не возвращался. Проворочавшись безрезультатно минут пятнадцать, Игорь выполз из палатки. Часы показывали половину пятого. Приятная ночная прохлада уже сменилась неприятной утренней сыростью. Дул промозглый ветер. Игорь несколькими движениями размял затекшую от неудобной позы спину и подсел к Тимофееву. Тот внимательно разглядывал угли остывающего костра.

– Кофе хочешь? – спросил Тимофеев, не поднимая головы

– Хочу, – обрадовался Игорь. – А есть?

– В том-то и дело, что нет, – хихикнул Тимофеев. – Какие же мы с тобой бараны!

– Попрошу не обобщать! – Игорь сходил к палатке и вытащил из рюкзака толстовку. Ему стало зябко. – Ну, рассказывай, не тяни! Чего ты там опять не понял?

– Наоборот – я понял. Я все понял. В моих расчетах была ошибка.

– Как всегда вовремя ты это понял, – заметил Игорь. – Какие расчеты имеются в виду теперь?

– Те самые. Кристалла на дне Шайтан-озера нет и не было никогда, – грустно сказал Тимофеев. – Можешь бить меня сколько угодно тяжелыми тупыми предметами по голове. Я знаю, что виноват. Но моя гипотеза была не просто логичной, она абсолютно все объясняла…

Ошибка, по словам Тимофеева, вкралась в исходные данные. Он использовал координаты пятого озера, которые взял, как понял Игорь, практически наугад. Нет, в тот момент Тимофеев считал, что никакой ошибки быть не может. Четыре озера ему были известны – Линево, Данилово, Щучье и Урманное. Их координаты он нашел по карте. Про пятое озеро – Потаенное – он знал мало. На карте Муромцевского района двухкилометрового масштаба Китлинское болото было обозначено сплошным массивом – без всякого намека на озера. Но Тимофеев, каким-то образом раздобыл спутниковую съемку района. Именно на ней он и обнаружил несколько озер, вполне подходящих под определение «пятого». Выбор Тимофеева сделал в пользу того, которое располагалось ближе остальных к селу Окунево.

– И что теперь? – Игорь пока с трудом понимал, куда клонит Тимофеев.

– Надо найти пятое озеро, – бодро сказал Тимофеев. – Не на карте, а в натуре. То есть, на местности. А потом мы определим его координаты с помощью навигатора, подставим их в формулу и узнаем с точностью до метра месторасположение Храма. Теперь-то тебе ясно?

– Куда уж яснее, – буркнул Игорь. – Только ты упустил один момент. А вдруг этого Храма вообще нет. И кристалла тоже нет. Если ты ошибся в одной формуле, то почему не мог ошибиться в другой?

– Это исключено, – отрезал Тимофеев. – Для той формулы координаты озер не требовались.

– Значит, пойдем мы с тобой, палимые солнцем, по лесам и болотам в поисках какого-то там озера, которое в народе прозвали Потаенным… Тимофеев, ты хоть раз видел болото? Не то, которое по телевизору, а настоящее?

– Ну, мы же не одни на болото пойдем, – нерешительно сказал Тимофеев. – Можно проводника с собой взять из местных. Или лесника уговорить, чтобы он показал нам дорогу. Я знаю, где живет лесник.

Игорь усмехнулся. Он сомневался в реальности всего, о чем говорил Тимофеев, но в городе его все равно никто не ждал. Родителям на него было наплевать. В редакции он взял отпуск на две недели. Девушка, с которой у Игоря периодически случался секс, окончательно в нем разочаровалась. В такой ситуации он не видел причин, чтобы торопится в город.

– Ладно, – согласился Игорь. – Пусть будет озеро

– Вот это по-мужски! – обрадовался Тимофеев. – Уважаю!

Почему они приехали именно в Окунево, а не в Муромцево, Низовое или Мыс, к примеру, Игорь так и не понял. Тимофеев упорно делал вид, что у него есть план. До тех пор делал, пока они не уперлись в молодой березняк на краю улицы, где, по словам Тимофеева, жил лесник. Такого адреса просто не существовало в природе.

– Мы просто не туда свернули, – не растерялся Тимофеев. – Сдавай назад.

Игорь заглушил двигатель, вышел из машины, закурил и осмотрелся. По случаю полуденной жары местные жителей не наблюдалось. Все попрятались за покосившимися заборами.

– Ты чего? – осторожно поинтересовался Тимофеев. – Так мы едем или нет?

– Я думаю, – отмахнулся от приятеля Игорь. – Зачем нам кружить в поисках приключений? Это же деревня, Тимофеев! Здесь все друг друга должны знать…

Игорь вернулся на центральную улицу и завел Тимофеева в магазин. Продавщица, которой на вид было не больше двадцати, меланхолически покусывала бутерброд с вареной колбасой. Игорь сунул Тимофееву в руку две десятки, подтолкнул плечом и прошептал:

– Перед тем, как спрашивать про лесника, купи у нее чего-нибудь.

– Что купить? – так же шепотом уточнил Тимофеев.

– Леденцов купи, идиот, – зашипел Игорь. – Двести грамм. Без оберток. Они самые дешевые.

Тимофеев зажал деньги в потной ладони и крабом притиснулся к прилавку. Девушка продолжала задумчиво жевать. Тимофеев прокашлялся.

– Ой, – вскрикнула девушка и опустилась на стул. – Вам чего?

– Двести грамм конфет. – Тимофеев покосился на Игоря. – И еще мне этот нужен… лесник ваш. Не подскажете, где его найти?

Девушка оказалась хорошим источником информации. Да и лесников в Окунево было всего два. Первого звали Борисом, и его не оказалось дома. Игорь долго стучал в ворота, потом во все окна по очереди. Отвечали ему только собаки из соседних дворов. Со вторым лесником, которого звали Юрием, им повезло больше. Правда, дома его тоже застать не удалось, но на стук хотя бы вышла жена лесника. Доброжелательная женщина привыкла, видимо, что ее мужа периодически разыскивают горожане и отнеслась к гостям с пониманием.

– А когда ваш муж домой вернутся? – полюбопытствовал Тимофеев.

– Кто ж его знает? – развела руками женщина. – Завтра, наверное. А может и еще на пару деньков задержится.

– Но сегодня он точно не вернется? – не сдавался Тимофеев.

– Сегодня точно нет. Он же на деляне. С Васькой, кажись. Или нет, не с Васькой… Точно, не с Васькой! С Петром они поехали. А деляну, сами понимаете, обмерить нужно, разрешение оформить на заготовку леса, а это, почитай, в Муромцево придется ехать. Нет, за день им точно не управиться…

– И что же нам делать? – Тимофеев так натурально огорчился, что жена лесника пожалела бедолагу. И взяла друзей на постой. Жилье, правда, оказалось не слишком комфортабельным – бывший курятник. Зато проживание обходилось почти даром. И еще хозяйка уступила Тимофееву ведро картошки. Всего за десятку. В общем, жить было можно. Особенно в первый день. На второй день Игоря стали одолевать нехорошие предчувствия. На третий день, когда лесник опять не вернулся со своей загадочной деляны, Игорь уже начал волноваться. Но и четвертый, и пятый день они прождали совершенно напрасно…

8.

Первыми – еще в начале девяностых – село Окунево стали осваивать бабаджисты. Во главе с уроженкой уже тогда независимой Латвии Риммой Розитис паломники обосновались на окраине деревни – на Татарском увале, и первым делом выстроили себе каменный жертвенник. С тех пор паломников-бабаджистов в Окунево заметно прибавилось. Они активно выкупали дома у местных жителей, и уже не столкнуться с ними на улицах деревни было практически невозможно. Через некоторое время на Татарском увале прижились и загадочные староверы – инглиды. Откуда они пришли – никто не знал. Староверы уверяли, что именно в этом месте много тысяч лет назад располагалась славянская Шамбала – знаменитое Беловодье. За староверами гуськом потянулись православные. Они поставили большой деревянный крест, а потом и часовню, куда по большим праздникам стал приезжать священник из города.

А вообще, в Окунево каждое лето приезжали все, кому не лень. В основном, конечно, эту местность полюбили странные личности, которые поддерживали регулярную связь с Космосом. Их Игорь вычислял сразу. По загадочному выражению лица. Но попадались среди приезжих и просто любители дешевой экзотики. Они прогуливались по окрестностям, оживленно жестикулируя, собирали грибы-ягоды, любовались закатами и рассветами. Уезжая назад в город, они чувствовали себя умиротворенными и «подзарядившимися».

Местные жители относились к нашествию туристов и паломников по-разному. Те, кто удачно продал свой домик и перебрался ближе к цивилизации, были искренне довольны. Оставшиеся делились на две неравные части. Первые торопились за короткое лето заработать денег, чтобы хватило потом на зиму, пускали туристов на постой во все пригодные и непригодные для этой цели помещения. Вторые презирали первых за меркантильность и искренне гордились своей малой Родиной, рассказывая всем желающим о «нехороших домах», «светилищах», «темнилищах», видениях, привидениях и космических пришельцах.

С неутомимым Тимофеевым Игорь успел осмотреть все известные и малоизвестные примечательные места в селе и в его ближних окрестностях за пару дней. Не обошли они вниманием даже Пореченские Ямы, которые рассматривались многочисленными «контактерами» в качестве серьезного доказательства неоднократных посадок в районе села Окунево инопланетных челноков. Как Игорь и ожидал, загадочные «ямы» оказались банальными провалами в земле. Да и остальные «чудеса» вызывали у него только приступы скуки. Но хуже всего, что неожиданно быстро закончились деньги. Игорь успел припрятать несколько купюр на бензин для обратной дороги, но даже этот неприкосновенный запас приходилось защищать от Тимофеева. Тот считал, что бензин – это ерунда и настаивал на том, чтобы купить на последние деньги пряников и колбасы, дабы разнообразить скудное меню. Игорю отварной картофель тоже в глотку уже не лез, но он держался стойко. Тем более что жена лесника Анна Артамоновна вошла в их трудное положение и поделилась с жильцами малосольными огурцами, с которыми картошка шла чуть веселей. А в благодарность за этот благородный поступок жильцы пропололи ей огород…

Лесник Юрий объявился, когда Игорю уже хотелось выть от тоски на Луну. Тимофеев же наоборот воспрянул духом и даже подрядился выкрасить хозяйский забор в обмен на один килограмм глазированных пряников. И даже успел нанести краску на половину штакетин, когда тело долгожданного лесника было скинуто из проезжавшей мимо телеги. Неопознанный возница не стал дожидаться, пока Анна Артамоновна подберет мужа, и быстро скрылся за поворотом.

Юрий с кряхтением поднялся, отряхнулся, нетвердым шагом пересек двор и обессилено опустился на крыльцо. Было заметно, что он пил уже не первый день.

– Ты кто? – поинтересовался Юрий, пытаясь сфокусировать взгляд на Тимофееве

– Постыдился бы! – На улицу выглянула Анна Артамоновна, нервно вытиравшая руки цветным фартуком. – Люди тебя уже неделю, почитай, дожидаются!

– А чё, уже неделя прошла? Надо же… – искренне удивился Юрий и громко икнул. – Завтра пусть приходят, завтра…

На звук незнакомого голоса из сарая вышел Игорь. Увидев еще одного постояльца, Юрий выпучил глаза от удивления, но произнести ничего не смог. Медленно завалившись на бок, лесник Юрий оглушительно захрапел прямо на крыльце. Анна Артамоновна виновато развела руками.

– Не огорчайтесь, ребятки. Зато он теперь от вас точно никуда не денется. К утру проспится и будет как огурчик. Вы только его не будите. Сегодня вы ничего не добьетесь. Уж я-то знаю…

Лесник вылежался на крыльце до состояния огурчика еще задолго до рассвета. Ночью Игорь почувствовал, как кто-то трясет его за плечо.

– Слышь, паря, вставай, – настойчиво теребил его Юрий. – Выпить есть?

Леснику было явно плохо. Фонарик он держал двумя руками, чтобы не выронить.

– Нет у меня ничего, – отрезал Игорь. К алкоголикам он никогда сочувствия не испытывал.

– А за каким лядом вы приехали? – искренне огорчился лесник. – Не по-людски как-то…

– Если поможешь нам, то все будет, – пообещал Игорь.

– А чего надо? – Юрий приободрился. – Деляна? Будет тебе деляна. Тока хорошие деляны мужики уже разобрали. Но я подберу получше из оставшихся. Ты не волнуйся, паря…

– Нет, деляна нам не нужна. Нам к озеру нужно, которое на Китлинском болоте. Как оно там называется? – Игорь нахмурил лоб, припоминая. – Потаенное, кажется…

Лесник резко переменился в лице и отшатнулся от Игоря, едва не выронив фонарик. Его даже трясти перестало.

– Тихо ты, дурила, не ори, как оглашенный! – Юрий быстро огляделся по сторонам. – Пойдем, на улицу выйдем, покурим…

Игорь набросил рубашку и прошел за лесником на веранду летней кухни. Юрий покопался на полке, нащупал в темноте пачку дешевых папирос, прикурил и выпустил в сторону Игоря облачко дыма с едким запахом тлеющего навоза.

– Так я не понял на счет озера, – напомнил Игорь. – Проведете?

– Какое озеро? Не знаю я ничего. Удумали тоже!

– А люди говорят, что знаете…

– Мало ли что говорят!

– Я все понимаю. – Игорь не сдавался. – Мы заплатим. Сколько вам нужно?

Юрий промолчал и несколько раз глубоко затянулся. Тлеющий кончик папиросы осветил лицо лесника. Он заметно нервничал.

– Нет никакого Потаенного озера на Китлинском болоте, и не было его там никогда. А народ у нас языки почесать любит. Хлебом не корми, дай только языки почесать. Значит, говорят, я нашел? Вот же что удумали, ухари колхозные!

Игорь чувствовал, что лесник врет. Даже в темноте было заметно, как тот украдкой бросает взгляды по сторонам. Вот только кого Юрий боялся? Или чего? Без ответа на этот вопрос дальнейший разговор терял всякий смысл.

– Ну и ладушки, – сказал Игорь поднимаясь. – Пойду дальше спать. Видимо, нас неверно информировали.

– Иди, милый, иди, – пробормотал Юрий. – А завтра с утра, сделай доброе дело, уезжай отседова. А хочешь, я деляну для вас хорошую найду. Не пожалеете. Городских много нынче в наши края понаехало за лесом. Клянусь, дело прибыльное. Еще никто не жаловался. У Васьки завсегда можно трелевщика в аренду взять. Он у него старенький, но тарахтит еще. Его немцы делали, когда у них ГДР была. Опять же вальщики у Васьки на примете есть. Ты не торопись, парень, подумай до утра.

– Подумаю, – согласился Игорь. – Обязательно подумаю…

Но утром ему встретиться с лесником уже не пришлось. Оказалось, что Юрий сбежал. Но перед этим успел поругаться с женой. Анна Артамоновна прикрывала свежий синяк и рыдала навзрыд. На все вопросы Тимофеева она лишь махала руками и начинала рыдать еще громче.

– Игорек, что делать будем? – вопрошал Тимофеев, хватаясь за голову.

– Ничего. Просто вернемся домой, – спокойно сказал Игорь.

Захватив полотенце, он ушел в дальний угол двора, где висел ржавый умывальник. Зеркала там не было. Пощупав свой подбородок, Игорь поморщился. Одно из двух: либо бритва затупилась, либо щетина стала расти намного быстрей.

– А может, лесника подождем? – не отставал Тимофеев. – Далеко он уехать не мог. Может, он к приятелю забрел на опохмелку?

– Нет, Тимофеев, – сказал Игорь, вслепую намыливая щеки пеной, которую он научился добывать из стружек хозяйственного мыла. – Искать лесника бесполезно. Скажу больше, он не вернется домой до тех пор, пока мы отсюда не уедем. Он нас никуда не поведет. Это, к сожалению, факт…

За бритьем Игорь пересказал приятелю короткий ночной разговор. Тимофеев несколько минут метался по двору и блеял, как овечка, не желающая идти на стрижку, но вскоре в его глазах появился странный блеск.

– Мы сами найдем это озеро! – гордо объявил Тимофеев. – Прямо сейчас и поедем.

– Бензина нет, – равнодушно откликнулся Игорь. – И по болоту на моей «шестерке» не проехать.

– Мы доедем до Карбызы, а оттуда пешком. У меня же топосъемка есть Китлинского болота. Ты забыл? По ней и пойдем…

– Это не отменяет первой проблемы. Я сказал: бензина нет.

– А если я достану? – поинтересовался Тимофеев, хитро прищурив левый глаз. – Тогда поедешь?

– Тогда, конечно, поеду, – согласился Игорь. Он нисколько не сомневался в том, что Тимофееву бензина без денег не достать.

Но Тимофеев, как ни странно, не блефовал. Через два часа он вернулся с полной двадцатилитровой канистрой, в которой булькало что-то мутное, слегка напоминающее топливо. Игорю ничего не оставалось, как заводить свою «шестерку»…

9.

Дорогу до Карбызы размыло. Накануне прошел небольшой дождь, и в некоторых местах им пришлось даже покидать машину, чтобы подкладывать под колеса сосновый лапник. Еще пришлось заехать по пути в магазин за двумя парами резиновых сапог. В туфлях по болоту не очень-то походишь. Игорь хоть и покривился, но согласился отдать последние деньги за сапоги. В общем, добрались они в Карбызы уже ближе к вечеру. Деревня оказалась совсем дикой. С Игорем даже разговаривать никто не захотел. Аборигены смотрели на него исподлобья и попросту игнорировали его вопросы. Через час Игорь понял, что добыть место для ночлега и найти проводника через болото здесь не удастся.

– Километрах в десяти имеется некое строение, похожее на сарай, – сообщил Тимофеев, после тщательного изучения карты. – Если есть сарай, то к нему, думаю, есть и дорога. Меньше пешком идти придется.

– А я не думаю, что мы так далеко проедем. – Игорь с тоской посмотрел на извилистую дорожку чуть шире тропинки, которая поросла по обочинам густым бурьяном.

– Прорвемся! – ободрил друга Тимофеев. – Нет, в ночь я, конечно, идти не собираюсь. А утречком пораньше встанем и пошагаем…

– Хоть это радует, что не ночью, – проворчал Игорь, круто выворачивая руль…

Карта не обманула. Сарай они действительно нашли. Кто и зачем поставил его на обочине старой дороги – понять было трудно. Игорь походил вокруг, заглянул во все оконные проемы и решил, что безопаснее все же будет отъехать от подозрительного строения подальше. А переночевать можно и в палатке. Вдруг хозяева сарая неожиданно нагрянут, чтобы проведать свою собственность? Ищи тогда свою машину по всему Муромцевскому району.

Тимофеев возражать не стал.

– Слушай, не молчи так мрачно, – не выдержал Игорь.

– А о чем говорить? – поинтересовался Тимофеев.

– Ну, например, о дороге. Ее что, специально проложили, чтобы мы с тобой по Китлинскому болоту смогли прогуляться.

– Нет, не для нас, – оживился Тимофеев. – Когда-то через Китлинское болото проходил зимник в соседний район. Одна его ветка выходила на Бакино и Кейзес. Другая – на Рагозино. Километрах в пяти отсюда должна быть развилка. Оттуда мы пойдем пешочком. Обе трассы уходят дальше на север, а нам нужно на северо-запад – к истоку Верхней Тунгуски…

Игорь затормозил, когда стемнело окончательно. Хотя он почти целый день ничего не ел, но острого голода не ощущал – давала о себе знать усталость. К тому же, из продуктов у них осталась только картошка, которая Игорю надоела во всех видах. Зато Тимофеев сразу развернул бурную кулинарную деятельность. Пока Игорь маскировал машину и ставил палатку, тот быстро набрал хвороста, расковырял ямку и лихо разжег костер. Картошку Тимофеев решил запечь всю, чтобы ее хватило не только на ужин, но и на следующий день.

Когда первая картошка поспела, Игорь быстро сжевал несколько обугленных в костре клубней и сразу забрался в палатку. К долгому сидению у костра не располагала погода. Как стемнело, сразу стал накрапывать легкий дождичек. Но спать ему тоже не хотелось. По брезентовым углам жужжали комары, от которых, как ни закрывай полог, все равно не спрячешься. Да и мысли одолевали всякие. В основном, конечно, печальные. Минут через тридцать в палатку забрался и Тимофеев. Сначала он шумом искал что-то в темноте, ворчал, ворочался, но потом все же не выдержал и толкнул Игоря в бок.

– Я знаю, ты еще не заснул. – В голосе Тимофеева слышалась тревога. – Ты ничего не слышал?

– Когда?

– Только что. Звуки были какие-то странные…

– Это ветер. Спи, Тимофеев. Ты меня достал уже своей подозрительностью!

– Не могу. Ветка хрустнула. Рядом с твоей машиной кто-то ходит…

А вот это вполне могло быть, и Игорь встрепенулся. Нащупав топорик, он осторожно раздвинул полог. В палатку ворвалась еще одна стайка обрадованных комаров. Игорь тихо выругался, но разглядеть что-нибудь в полной темноте было нереально. Тогда он тихо выполз из палатки и подкрался к машине. Прислушался. Но в темноте леса звуков было много. И вычленять среди них посторонние можно было до самого рассвета.

– Как-то мне не по себе, – проворчал Тимофеев, когда Игорь вернулся в палатку. – Не нравится мне все это!

– А мне все это с самого начала не нравилось, если помнишь, – меланхолически заметил Игорь, отворачиваясь к тонкой брезентовой стенке. – Холодно. Комары спать не дают. Да и бродить по болоту в поисках неизвестно чего – это, извини, полный кретинизм!

– Вот, опять… – Тимофеев сам никак не засыпал и мешал Игорю. – Неужели ты не слышал этот звук? Что это?

– Это воет собака Баскервилей, – хмыкнул Игорь. – Умоляю вас, сэр Генри, только не ходите ночью на Китлинское болото!

Тимофеев обиженно засопел, отвернулся и молчал уже до самого утра. А когда Игорь проснулся, тот уже успел набрать дров и развести костер. Огонь оказался очень кстати. Утро выдалось прохладным. Трава была еще влажной от ночного дождя. Небо сплошь затянули низкие облака, а из леса потянуло гнилой сыростью.

– В такое утро хочется повеситься, – заметил Игорь, завязывая влажные шнурки. Поверх толстовки он натянул еще одну рубашку. Но даже после этого ему было зябко. Он присел на корточки и подвинулся ближе к костру. – Пора двигаться, Тимофеев. Уже семь часов. Если туда и назад, то должны успеть засветло. Не хочу возвращаться в темноте.

Тимофеев прищурился от едкого дыма и покивал. Он опять о чем-то задумался, поэтому собирался крайне медленно. Вышли они только в восемь. Два часа прошагали по руслу Верхней Тунгуски, потом взяли на тридцать градусов левее. Тимофеев периодически сверял маршрут с детским наручным компасом и картой. Пока под ногами была твердая почва, продвигались вперед они довольно быстро. Тимофеев вообще шел налегке. Да и у Игоря за плечами болтался только полупустой рюкзак с печеной картошкой и небольшой канистрой, где булькала питьевая вода.

У них в запасе, по расчетам Игоря, было 12 часов светлого времени как минимум. Шесть часов туда, и еще шесть – обратно. Если до озера от истока Верхней Тунгуски порядка пятнадцати километров, как считает Тимофеев, то за час они должны были покрывать не менее двух с половиной километров. Игорь думал, что это реально. Но он ошибся. Как только трава закачалась под ногами, выбрасывая фонтанчики бурой грязи, темп движения резко снизился. Тимофеев подобрал длинную палку, назвал ее слегой, и перед тем, как сделать очередной шаг, прощупывал каждую кочку впереди. Иначе он идти не хотел. Говорил, что опасно. И напрасно Игорь уверял его, что на болоте опасны лишь участки с открытой водой, Тимофеев ничего слушать не хотел.

На этом участке они потеряли почти час. А потом стало еще хуже. Припекло солнце, черной тучей налетели комары. Игорь знал, что комаров иногда бывает много, но чтобы их было так много – даже не догадывался. Обработанных репеллентом мест комары избегали, но упорно искали любую возможность досадить. Они лезли за шиворот, лезли в рот во время разговора, забирались в нос и в уши. Пришлось остановиться, чтобы основательно укрепить оборону. Тимофеев соорудил из своей майки жалкое подобие антимоскитной сетки. Тщательно накрутив ее на голову, оставил только узкую щель для обзора, и сверху обработал всю конструкцию репеллентом. Игорь, не смотря на жару, последовал его примеру и накрутил на голову вторую рубашку.

Большие открытые пространства, где из воды даже кочки не торчали, они старались обходить стороной. Шли по лесным околкам или по тем местам, где бурно росла трава.

– Слушай, Тимофеев, – не выдержал Игорь. – Давно хотел тебя спросить. Ну, предположим, найдем мы озеро. А как ты определишь, что это именно оно – Потаенное. Будешь воду на вкус пробовать или как?

– У меня есть плотномер, – буркнул Тимофеев.

Игорь так удивился, что чуть не утопил правый сапог.

– Плотномер? И плотность чего ты им будешь замерять?

– Воды, естественно!

– Ах, ну да, конечно. Как же я сразу-то не догадался! Конечно же, воды в озере. А вдруг там совсем и не вода, например, а спирт? Да, спиртовое озеро стало бы действительно открытием века…

– Стоп! – скомандовал Тимофеев, воткнул свою слегу в грязь и развернул карту.

– Ты чего? – не понял Игорь.

– Сверяю маршрут. Не паникуй, по моим расчетам, нам немного осталось пройти.

Но это «немного» никак не хотело заканчиваться. Прошло еще два часа. Солнце припекало все сильней. Мокрая от пота рубашка мешала Игорю дышать. Он устал и сильно проголодался. Картошка уже не утоляла голод, а только усиливала. Еще Игорь хотел спать, а его лицо и руки распухли от комариных укусов и страшно чесались. Репеллент уже не помогал. Но никаких признаков озера Игорь не наблюдал. Вокруг тянулось только болото – слева, справа, впереди. Мало того, прямо по курсу было большое пространство чистой воды. Островок чахлой растительности виднелся лишь в километре южнее.

Игорь с тревогой посмотрел на часы. По его расчетам, они уже миновали точку безопасного возвращения.

– Перекур, Тимофеев. – Тяжело дыша, он рухнул на относительно сухое место, снял сапоги и в очередной раз вылил из них воду. – Похоже, мы приплыли. И что ты скажешь теперь?

Тимофеев пристроился на корточках рядом.

– Не знаю, – честно признался Тимофеев, пристроившийся на корточках рядом.

– Зато я знаю. Ты «Трое в лодке…» помнишь? Как они в лабиринте заблудились и регулярно натыкались на булочку, которую уронил мальчик? Так вот, Тимофеев, я тоже вижу свою булочку. Вот она лежит. Это пустая пачка сигарет «Ява», которую я выбросил час назад.

– Не может быть, – растерялся Тимофеев.

– Может! Еще как может! – рявкнул Игорь. – Мы элементарно заблудились и ходим теперь по кругу. И еще, мне очень хочется знать: кто-нибудь в курсе, что мы с тобой решили прогуляться по Китлинскому болоту?

Тимофеев почесал в затылке и промолчал. Он понял, куда клонит Игорь.

– Молчишь? А это была лишь первая часть моей сольной программы. Теперь давай прикинем расклад, – продолжил Игорь. – Еды у нас нет. Воды – почти нет. Задачка на сообразительность: долго ли мы сможем продержаться на болоте без еды и питьевой воды?

– У меня есть карта, – не сдавался Тимофеев.

– Еще у тебя есть детский компас, – добавил Игорь и хихикнул. Ему почему-то стало очень весело. – Знаешь, Тимофеев, лично я никуда отсюда не пойду. У меня отпало желание бессмысленно бродить по жидкой грязи. Я устал. Я просто сяду, и буду ждать, пока ты вернешься ко мне, сделав еще один круг. Вместе со своей картой, которую ты ни хрена не умеешь читать.

– Не волнуйся, мы выберемся…

Игорь внимательно посмотрел на приятеля, сорвал несколько спелых желтых ягод морошки, похожей по виду на дикую малину, и отправил их в рот вместе с комарами. Ягоды оказались водянистыми и совершенно безвкусными. Игорь уперся спиной в ствол одинокой кривой березки и прикрыл глаза…

10.

Первое октября всегда было для Игоря днем особенным. Из-за Маши. В этот день она отмечала свой день рождения. Бурно и весело. Она и раньше любила этот праздник, и любит его, видимо, теперь. Продолжал отмечать его и Игорь. Только уже в одиночку. Накануне он обязательно покупал бутылку дорогого грузинского коньяка, а в ночь с первого на второе употреблял ее содержимое до донышка. Закусывая только дольками лимона. Опрокидывал в себя рюмку, отрезал от лимона дольку, опускал ее прямо в сахарницу и, зажмурившись, поедал. Впрочем, удовольствие ожидало его только вечером, а с утра Игорю нужно было думать о чем-то другом. О работе, например. Но вместо этого он решал этическое уравнение – позвонить Маше или нет? А что, собственно, страшного в том, чтобы поздравить бывшую супругу с Днем рождения?

Первый раз Игорю ответил мужской голос. Тембр этого голоса был Игорю неприятен, поэтому пришлось нажать отбой. Через две минуты он набрал номер снова. И так до тех пор, пока не услышал в трубке голос Маши. Этот тембр был Игорю приятен всегда. Раньше он мог слушать его часами.

– Привет, поздравляю с Днем рождения, – быстро сказал Игорь. – Ничего, что я позвонил?

– Шадрин, не могу сказать, что я очень рада, – сказала Маша после длинной паузы. – Тем не менее, спасибо. У тебя все?

– В общем, да, – признался Игорь. – Просто хотел тебя поздравить.

Игорь понимал, что Маша сразу бросит трубку. В принципе, так оно и произошло. Понимал, что рано или поздно придется свыкнуться с тем, что Маши у него больше нет, и с традицией отмечания в одиночку ее Дня рождения тоже пора завязывать. Но бутылка коньяка манила, и он решил, что последний раз тоже можно отметить. Не пропадать же добру…

– Игорь, тебя вчера главный искал. Он был не в духе, – честно предупредила молодящаяся дама по имени Валерия. Она тряхнула крашеными в рыжий цвет кудрями и повесила на спинку стула свою очередную ультрамодную куртку. Все корреспонденты уходили с работы поздно, зато и приходили не с раннего утра. Валерия появилась по местным меркам рано – в десять. Видимо, договорилась с кем-то на интервью.

Игорь отвернулся к окну. Он уже две недели игнорировал редакционные летучки, поэтому ничего хорошего услышать в свой адрес не ожидал. Но все же дождался, пока главный редактор появился в своем кабинете.

– Ты свою статью в последнем номере просматривал в верстке? – сразу поинтересовался тот, снимая когда-то дорогое пальто из кашемира горчичной расцветки.

– Не успел, – признался Игорь. Сейчас ему было не до газеты.

– Напрасно. Вообще-то город-побратим Омска – это Пухов. Есть такой маленький городок в Словакии, чтобы ты знал.

– А я так и написал. Кажется…

– Нет, ты написал: Пулков! Мне со вчерашнего утра уже весь телефон оборвали. Первыми позвонили, естественно, словаки из «Матадора». Директор совместного предприятия очень обиделся. Он сам родом из этого Пухова. Потом весь день звонили из городской администрации. В общем, черте что получилось. Я уже молчу, что ты в этой статье переврал название департамента городской экономической политики и имя его директора. Это неприятно, но не смертельно. Но забыть название города-побратима – совсем не годится.

– Опечатка, – привычно забубнил Игорь, пряча взгляд.

– Я понимаю, – кивнул головой главный. – Описка, опечатка, приписка. Сейчас причина уже не имеет значения. Я говорю лишь о той невнимательности, в результате которой происходят все описки и опечатки. Шадрин, скажи честно: что с тобой происходит последнее время? Ты же был прекрасный журналист. Очень толковый, сообразительный, многообещающий. Я, конечно, замну этот скандал. В крайнем случае, бесплатно напечатаем статью про этот «Матадор». Но и ты возьми себя в руки. Мне будет жаль, если нам придется расстаться…

Игорю тоже не хотелось расставаться с газетой. Как бы там ни было, она кормила его уже довольно длительное время. Поэтому он вышел из редакции в расстроенных чувствах. Сигарета не помогла успокоиться, и Игорь прошелся наискосок через парк. На набережной несколько уличных кафе упорно не хотели закрываться после завершения короткого летнего сезона. Владельцев ярких шатров не смущала ни отвратительная погода, ни почти полное отсутствие клиентов. Впрочем, не сами же они стояли за прилавками. А на девушек-продавцов с синими от холода носами им было наплевать.

В ближнем кафе Игорь привычно заказал чашку кофе и присел за белый пластиковый стол, который стоял ближе к парапету набережной. Порывами дул пронизывающий ветер, и стол все время норовил опрокинуться. Лужи уже затянулись тонким ледком. Игорь отхлебнул из пластиковой чашки быстро остывающий кофе, застегнул молнию на куртке повыше и поднял воротник.

– Привет!

Игорь обернулся и слегка опешил. За соседним столиком сидел Тимофеев. Они не виделись уже несколько месяцев, и Игорь был бы рад не видеть Тимофеева еще дольше.

– Ты что здесь делаешь? Учти, я не верю в совпадения.

– А это и не совпадение. Я чувствовал, что из редакции ты пойдешь этой дорогой.

– Тимофеев, признаться честно, я совсем тебе не рад. Но садись поближе, раз уж дождался. Хорошо еще в редакцию не приперся. Кофе не предлагаю, поскольку денег у меня в обрез. – Игорь медленно из чашки. – О делах тоже не спрашиваю. Сам понимаешь, мне на твои дела наплевать.

– И напрасно. Согласись, мы с тобой отделались легким испугом. Да и поголодали, если разобраться, всего-то сутки…

– Ты хоть понимаешь, Тимофеев, что мы вообще по чистой случайности живыми вернулись с этого болота?

– Это не случайность, а закономерность, – не согласился тот. – А кофе я и сам себе могу заказать. Теперь я при работе. И при деньгах, соответственно.

– Рад за тебя. В кунсткамере экспонатом подрабатываешь?

– Нет, в клубе «Бинго-Бонго». Работа ночная, так что днем я совершенно свободен. Очень удобно.

Тимофеев сходил к стойке. Сначала принес себе чашку кофе, а потом две рюмки водки.

– А это еще зачем? – поинтересовался Игорь. – Ты прямо с утра стал теперь пить?

– Катрана, надеюсь, помнишь. Давай, Игорек, опрокинем по рюмашке за упокой его души. И обоих Славиков давай помянем…

– Не понял, – растерялся Игорь.

На самом деле он все понял. Просто не хотелось верить очевидному. В желудке вдруг образовался вакуум. А потом пустота и холод стали разрастаться и подниматься вверх – к груди.

– Чего тут понимать… – Тимофеев неуклюже опрокинул в рот содержимое своей рюмки, поперхнулся и долго прокашливался. – Нет больше боевого пловца Катрана…

После второй рюмки Тимофеев уже смог говорить связно. Оказалось, после неудачного погружения на Шайтан-озере Станислав все же не успел восстановиться. Тем не менее, Катран от поездки в Крым не отказался. Они уехали вдвоем с Вячеславом. Что на самом деле произошло во время сверхглубокого погружения на мысе Тарханкут – уже никто не узнает. По официальной версии, связь с Катраном прервалась на глубине 150 метров. Вячеслав, который болтался в это время на глубине в 80 метров, немного выждал. Сначала думал, неполадки в связи возникли из-за того, что Катран вошел в термоклин. Но когда Катран не отозвался и спустя десять минут, Вячеслав потерял терпение, стал погружаться за ним и тоже пропал с мониторов наблюдения.

Убитый горем Борис Андреевич бросился звонить оставшемуся в Омске Станиславу. Тот первым рейсом вылетел через Москву в Симферополь и на следующий же день арендовал спасательный бот в Керченском порту. Водолазы искали тела Катрана и Вячеслава почти неделю, но так никого и не нашли. А рассказал Тимофееву обо всем сам Станислав, когда они случайно столкнулись на улице. Тимофеев едва его узнал. Станислав постарел лет на десять, как минимум. А неделю назад Тимофеев услышал в местных новостях, что погиб и Станислав. В бок его огромного «Шевроле» на полном ходу въехал тяжеленный «КАМАЗ» с растворомешалкой.

Слава скончался в больнице от многочисленных разрывов внутренних органов. Водитель «КАМАЗа» с места происшествия скрылся. Предполагается, что тот был сильно пьян. Теперь милиция делает вид, что пытается найти этого водителя. Видимо, уже не найдет. Ко всему прочему, сама машина числится в розыске. Буквально накануне аварии это самый «КАМАЗ» был угнан из гаража турецкой строительной компании «Луна Констракшн Лимитед»…

– Такие дела, – заключил Тимофеев и пихнул друга локтем. – Не спи, Игорек, замерзнешь!

Игорь не отозвался. Он уставился в одну точку и катал зажигалку по столу. Катрана было жаль. А еще больше было жаль Славиков, которые вообще попали под чужую раздачу. Катран любил повторять, что на глубине он чувствует себя так, словно уже умер. Там, мол, только холод и абсолютная темнота. А потом, когда поднимаешься на поверхность, и видишь солнечный свет, пробивающийся через толстый слой воды, будто рождаешься каждый раз заново. Если каждое погружение на большую глубину – это действительно репетиция смерти, то теперь для всей команды Катрана наступило время большой премьеры…

Игорь опрокинул стопку и прикурил очередную сигарету.

– Может еще по одной? – поинтересовался Тимофеев.

– Не откажусь.

Следующую порцию водки Игорь выпил как воду. Зато туман в голове стал понемногу проясняться.

– Это не случайность, – сказал, наконец, он. – Это Шайтан-озеро…

– Я тоже так думаю, – согласно кивнул Тимофеев. – И то, что мы из Китлинского болота выбрались, тоже, кстати, не случайность. А ведь ходили всего в двух шагах от Черной топи. Возьми мы чуть левее – и все. Я ведь разыскал потом этого лесника Юру, который озеро на болоте нашел. Помнишь его? Он когда меня увидел, натурально обмочился со страху. В общем, Игорек, мы с тобой точно во что-то вляпались. Причем, по самые помидоры.

– И что предлагаешь?

– Я предлагаю завершить то, что начали…

– Ну спасибо тебе, что объяснил. А Славу ты успел спросить про последнее погружение? Что он там увидел – на глубине?

– Говорит: ничего не видел. Но я сразу понял – врет. У него глаза в этот момент подозрительно забегали. Что-то он там видел, однозначно…

Некоторое время оба молчали, глядя на проплывающий по реке мусор. И без того мутный и грязный поток речной воды разбавлялся в этом районе промышленными стоками из городского коллектора.

– Меня, кстати, с работы хотят выгнать, – неожиданно для себя признался Игорь. – Не могу ничего толком написать последнее время. Просто ступор какой-то. Но на Китлинское болото я ни ногой. Хоть режь!

– Игорек, нам придется найти это пятое озеро. Я чувствую, что именно там собака порылась. Но ты не волнуйся, у меня есть нормальный план. И я не буду тебя торопить, честное слово. А все экспедиционные расходы беру на себя.

– Ты получил наследство от дедушки из Парагвая?

– Нет, удачно столкнул партию кристаллического амфетамина в нашем клубе.

– Шутишь? – не поверил Игорь.

– Нисколько. – В голосе Тимофеева зазвучали незнакомые Игорю стальные нотки. – Если они так хотят глотать эту дурь, то не мне их отговаривать. Мне сейчас край как нужны деньги…

Взгляд Тимофеева остекленел. Кого-то он заметил за спиной у Игоря.

– Сиди, как сидишь. Не оборачивайся, – прошептал Тимофеев и быстро поднялся. – Если кто-нибудь станет обо мне расспрашивать, ты меня вообще не знаешь. Я случайно присел за твой столик, мы разговорились. Я тебе завтра утром домой позвоню…

Всю ночь Игорь просидел на кухне, попивая грузинский коньяк прямо из бутылки. И чем ближе было донышко, тем лучше ему думалось. Страх пропал. Он свернулся колечком и залег где-то в районе копчика. С рассветом, когда закончилась бутылка, закончилась и пачка сигарет. Игорь даже не заметил, как это произошло. Дым клубился по всей кухне плотными сизыми облачками и уже не хотел уходить в форточку. Хорошо еще, что была суббота, и родители накануне опять уехали на дачу. Мать всегда ругалась, когда Игорь курил в квартире. И выгоняла его с сигаретой на площадку.

Когда позвонил Тимофеев, Игорь без запинки мог произнести слова лишь их двух букв. Выслушав Тимофеева, он сказал: «да», потом свалился на диван и мгновенно заснул. Сон его был тяжелым, как осеннее небо…

11.

– Игорек, ты бывал когда-нибудь в Большереченском зоопарке?

Хотя они с Тимофеевым и подъезжали к Большеречью, вопрос застал Игоря врасплох. В тот момент он думал о работе. И пытался понять, как отнесется к его очередному длительному отсутствию на работе главный редактор «Свежих новостей»? Летом из двухнедельного отпуска Игорь вернулся на неделю позже. Да и больной вернулся, к тому же. Еще неделя понадобилась ему на лечение. И вот он опять уехал. В самом начале рабочей недели. И никого даже не предупредил…

– А что, у тебя созрело желание посмотреть на зверей в клетках? – поинтересовался Игорь рассеянно.

– Собственно говоря, да. И очень горячее желание. Понимаешь, я еще в детстве удивлялся: зачем в маленьком районном центре иметь собственный зоопарк? Странно как-то. В миллионном Омске нет зоопарка, а в Большеречье, где едва двадцать тысяч жителей наберется, есть.

– Лично меня этот вопрос никогда не занимал. Но если в Большеречье нам все равно придется заезжать, то мы всегда можем остановиться на часок и посмотреть на зверинец…

Запасной план Тимофеева был до крайности прост. И опять, как минимум, гениален. Похоже, негениальные планы организм Тимофеев не мог исторгать просто физически. Теперь в поисках своего пятого озера он уже не надеялся на «авось», поэтому решил заручиться поддержкой тонких миров с которыми привыкли общаться экстрасенсы-прорицательницы. В конце концов, если одна из них предсказала существование загадочных озер, Храма Ханумана и мыслящего кристалла, то почему бы в тонких мирах не узнать точные координаты всех этих объектов. Или хотя бы пятого озера, на худой конец…

Накупив три десятка газет, Тимофеев проработал все частные объявления с маркером в руке. Людей, обещавших чудеса, было много. Но для целей Тимофеева годились далеко не все. Карточных гадалок и разных снимателей порчи он отбраковал сразу. В результате у него набралось два десятка адресов. Еще десяток пришлось отправить в мусорную корзину после вдумчивого изучения объявлений. Эти специалистки в области белой магии специализировались исключительно на лечебных окроплениях пациентов святой водой. Оставил он только специалистов широкого профиля. Они хотя бы как-то годились на роль медиумов и прорицательниц.

Начал Тимофеев с гастролерши по имени Арманда, чей пронзительный взгляд на фото в газете запомнился ему больше всех. Там же его и постигло первое разочарование. На фото в газете оказалась не Арманда. Вместо обольстительной женщины с высокими восточными скулами и миндалевидным разрезом глаз, его встретила усталая расплывшаяся тетка с маленькими поросячьими глазками и визгливым голосом. Принимала она в ободранной комнате бывшего ДК «Современник», наспех задрапированной темными и побитыми молью плюшевыми шторами. Арманда слушала Тимофеева не больше минуты, нервно перебирая четки. И тут же показала ему на дверь.

– Не мешайте мне работать, молодой человек, – сказала она.

Тимофеев хотел было возмутиться, но при виде внушительного охранника присмирел. Тем более что деньги в кассе ему вернули в полном объеме. Не повезло ему и по второму адресу, и по третьему, и по четвертому, и по пятому. Везде Тимофеев встречал полное непонимание. Хотя просил-то он немного: связаться с этими самыми тонкими мирами, а затем передать ему точные координаты чудо-озера.

Кто-то деньги возвращал сразу, кто-то с неохотой, некоторые до упора пытались морочить ему голову. Совсем молодая и весьма несимпатичная прорицательница по имени Анастасия полчаса крутила в руках стеклянные тарелки и черный хрустальный шар, пыжилась, тужилась, раздувала щеки, воняла аммиаком, жгла ароматические свечи, но толку все равно не было, хоть тресни. У нее Тимофеев даже денег назад не попросил – стыдно стало. Работал ведь человек. Старался.

Но самым основательным образом ему заморочили голову два бородатых мужика, которым было лет по сорок. Они представились колдунами. Бывшие инженеры, надо полагать. Выслушав Тимофеева, колдуны переглянулись, но не показали сразу на дверь, как многие, а сказали: нет проблем, только деньги плати. Но на все их магические пассы тонкие миры отвечали презрительным молчанием. Через час Тимофеев просто встал с кресла и ушел. Колдуны даже не сразу заметили отсутствие клиента. Увлеклись. Впрочем, один из колдунов догнал Тимофеева уже на остановке. Отвел в сторонку и сказал:

– Земляк, ты на нас обиду не держи. И не ходи больше ни к кому. Только время потеряешь. Ты сразу в Артын поезжай – к деду Артему. Он сильный колдун. Ну а если и он не сможет тебе помочь, тогда забудь…

– Спасибо, – поблагодарил удивленный Тимофеев, искренне пожал колдуну руку и запрыгнул в свой автобус.

Конечно, в Артын он сразу не выбрался – далековато. Но когда спустя некоторое время узнал от Станислава о странной гибели Катрана, а потом о том, что и самого Станислава «КАМАЗ» размазал по четырехтонному джипу, Тимофеев осознал: к деду Артему нужно выбираться как можно быстрей. И Игорь с ним согласился. Его атеистическое мировоззрение закоренелого диалектического материалиста уже затрещало по швам…

Паром через Иртыш отправлялся через каждый час. Предыдущий ушел пятнадцать минут назад. Игорь прикинул, что сорока пяти минут вполне хватит и для посещения зоопарка. Тем более что по причине наступивших холодов основную часть зверей перевели на зимнее содержание, а в зимних клетках смотреть было совсем нечего. Впрочем, Тимофеев и не собирался заглядывать во все уголки. Похоже, он имел вполне конкретную цель. Быстро окинув взглядом территорию, Тимофеев целенаправленно двинулся к основательной деревянной постройке – обезьяннику. Игорь за ним едва успевал.

Гвалт, который стоял в обезьяннике, слышался издалека. Но как только обезьяны заметили Тимофеева, все распри были забыты. Наступила мертвая тишина. Они отпрянули к стене и смотрели только на Тимофеева. И совсем маленькие игрунки, и небольшие японские макаки, и капуцины, и мартышки, и шимпанзе, и те, которых Игорь даже не знал. Даже африканские гориллы в отдельной клетке и те притихли. Обезьяны скалились и жались к стенам. Впрочем, эта тишина была недолгой. Через несколько секунд она сменилась звуком такой громкости, словно неподалеку прорвало плотину. У Игоря мгновенно заложило уши. Он пригнулся и выскочил из обезьянника, закрывая голову руками. Тимофеев задержался там чуть дольше. И был тут же схвачен охраной и подбежавшими женщинами-смотрительницами.

Обезьяны не успокаивались почти полчаса. Все это время Игорь были вынужден объяснять директору и начальнику службы безопасности, что они здесь совершенно ни при чем. Они просто зашли посмотреть на обезьян, как и все посетители. Никаких действий не предпринимали. А случившимся удивлены не меньше всех. И даже, можно сказать, напуганы. Еще он пытался объяснить, что пострадавшей стороной, в данном случае, являются вовсе не обезьяны, а именно посетители – Шадрин и Тимофеев. Но директор успокоился лишь после того, как Игорь показал ему удостоверение корреспондента газеты «Свежие новости» и пообещал подать на зоопарк в суд. Моральный ущерб, как ни крути, имел место быть…

У парома выстроилась очередь из машин. Игорь остановился у обочины, внимательно посмотрел на Тимофеева и сказал:

– Если бы я не видел собственными глазами, не поверил бы. Обезьяны тебя испугались.

– Не думаю, – задумчиво сказал Тимофеев. – Они действительно чего-то испугались. Но не меня. Мне кажется, их напугало то, что тянется за нами…

– Ничего не понимаю. Говори яснее, – попросил Игорь.

– Я тоже не понимаю. – Тимофеев нервно зевнул. – Но чувствую какое-то постоянное движение вокруг нас. С этим нужно обязательно разобраться. И как можно быстрей. А ты это… рули давай внимательней…

– Заткнись, Тимофеев, – разозлился Игорь. – Под руку только не каркай!

От переправы до Артына дорога была недолгой. Первый же мальчишка на ржавом велосипеде с удовольствием показал им дом деда Артема на окраине села. Он выглядел основательным. Высокий сруб из толстых бревен, крытая оцинкованной медью крыша, забор из аккуратного штакетника, ухоженный двор, хозяйственные пристройки из крашеного известью бруса. Все выглядело очень солидно. По артынским, естественно, меркам. Да и сам дед Артем с первого же взгляда произвел на Игоря благоприятное впечатление. Он был похож, скорее, на удачливого сибирского фермера, чем на колдуна. Рубашка в клетку из толстой байки, армейские камуфляжные брюки, ботинки на толстой подошве, выгоревшие на солнце волосы с легкой проседью, аккуратно подстриженная борода. Дед Артем увлеченно рубил дрова огромным колуном и непрошенных гостей заметил не сразу.

– Здравствуйте! – как можно доброжелательнее крикнул Тимофеев. – А мы к вам!

– Вижу, что ко мне, – буркнул дед Артем, откладывая в сторонку колун. – Значит, приехали. Ну, проходите в дом, раз уж добрались…

Игорь тщательно вытер ноги о вязаный половичок на пороге, потом немного подумал и вообще снял ботинки. Тимофеев покосился на него и тоже разулся. Далеко проходить они не стали, пристроились в просторных сенях, где стояли стол и длинные деревянные лавки. Тимофеев сразу подобрал под себя ноги, стесняясь дырявой пятки.

– Похоже, нас здесь ждали, – удивленно заметил он.

– У меня сложилось такое же впечатление. И мне эти загадки стали уже надоедать.

– Не то чтобы я ждал именно вас, – сказал вошедший дед Артем.

Игорь вздрогнул.

– Не надо пугаться, юноша. – Колдун улыбнулся. – Я не умею читать мысли. И будущее не предсказываю. Я просто слышу хорошо, не смотря на свой весьма преклонный возраст. Так как, говорите, вас зовут?

– Меня – Сергей, его – Игорь, – ответил за двоих Тимофеев.

– А хотите чаю, Сергей и Игорь?

Тимофеев уже открыл рот, чтобы вежливо отказаться, но Игорь его опередил

– Хотим, конечно, – сказал он и незаметно показал Тимофееву кулак.

– Это правильно, – удовлетворенно кивнул колдун. – У меня хороший чай – липовый.

Он достал из шкафа деревянные самодельные кружки, плеснул в них из заварочного чайничка и добавил кипятку из горячего самовара.

– Так вот, юноши. Как я уже говорил, ждал я не вас конкретно. Я просто знал, что кто-то обязательно должен был кто-то прийти. Время-то подходит. Пришли вы. И я готов вас выслушать…

Тимофеев сбивчиво и путано рассказал ему о своих поисках. Дед Артем не перебивал. Слушал очень внимательно. Потом достал вышитый кисет, набил трубку и раскурил. Сени наполнились пряным и теплым ароматом. Что именно он курил, Игорь так и не понял, но это был не табак – совершенно точно.

– Напрасно вы так далеко ехали, – задумчиво произнес колдун после продолжительного молчания. Но, заметив, как вытянулось лицо у Тимофеева, добавил:

– Ответ на свой вопрос вы и сами знаете. Большая белая обезьяна начинает и выигрывает…

– Что? – переспросил Игорь, не расслышавший последней фразы.

– Это я про свои шахматы вспомнил. Мне когда-то друзья из Индии шахматы подарили. С фигурками ручной работы. Сейчас покажу…

Игорь непонимающе посмотрел на Тимофеева. Тот на Игоря.

Колдун вернулся с шахматной доской и неторопливо расставил по клеткам фигурки – различных обезьянок, вырезанных из сандалового дерева.

– А вот и он сам, Хануман – сын Бога Ветра. Разрешите вам представить обезьяну, которая умеет летать, и так сильна, что может свернуть горы, – торжественно произнес колдун и выставил в центр доски фигурку белой обезьяны. Фигурка крепко сжимала в руках дубину и воинственно скалилась.

Громко хлопнула форточка.

– Ветрено сегодня, – спокойно сказал дед Артем, неторопливо поднялся и закрыл щеколду.

Игорю показалось, что в этот самый момент фигурка белой обезьяна ехидно ему улыбнулась…

12.

Дела в газете шли как-то криво. К Игорю внимательно присматривались, поэтому приходилось напрягаться. Тимофеев после их возвращения из Артына куда-то пропал и не объявлялся две недели. Потом подстерег Игоря на улице, быстро затащил в супермаркет, заставил взять телегу и потащил за собой вдоль длинных прилавков с печеньем и конфетами. В самой дальней части торгового зала – возле витрины с тортами – Тимофеев остановился, огляделся по сторонам и остался, судя по всему, доволен.

– Ты уже сам себя превосходишь, Тимофеев, – проворчал Игорь. – Что еще за паранойя?

– Все нормально, – уверенно сказал Тимофеев. – Просто возникли небольшие проблемы.

– Какие еще проблемы? – подозрительно спросил Игорь.

– Да так. По мелочи. Управляющий нашего клуба, сукин кот, меня слил. Но я его первым вычислил. Правда, мне придется ненадолго исчезнуть из города, пока все уляжется. Если будут искать, ты меня не видел и ничего не знаешь. Хорошо?

– Хорошо, – согласился Игорь. – А кто тебя будет искать?

– Пока и сам точно не знаю, – пожал плечами Тимофеев. – Либо из клуба, либо поставщики. А может, оперативники из Госнаркоконтроля. Они у нас на днях облаву устроили. Весь клуб перетряхнули, посетителей распугали. Видать, навел кто-то.

– Так ты это серьезно? – Игорь удивился. – Вот уж не ожидал. Я тебя прямо не узнаю…

– А это и не я, – успокоил его Тимофеев и снова оглянулся по сторонам. – Пока будут шуметь, я в Муромцево отсижусь. Денег мне теперь хватит. К тому же у одного моего знакомого в Низовом родственники обнаружились. Поживу у них. И вообще… Заодно по поводу Потаенного у народа поинтересуюсь. Если озеро есть, значит, кто-то знает туда дорогу.

– Ты это, Тимофеев, не торопись. – Игорю стало не по себе. – Зима скоро. Через неделю снег ляжет. А весной мы найдем твое озеро, точно тебе говорю. Никуда оно за зиму не денется. Вместе начинали, вместе и искать будем.

– Спасибо тебе, Игорек, – искренне обрадовался Тимофеев. – Мне твоя поддержка очень важна. Только у меня к тебе другая просьба будет. Я связь через тебя хочу поддерживать. Ты матери моей периодически позванивай. Ну, соври что-нибудь убедительное. Мол, командировка длительная. И еще…

Тимофеев вывернул карманы. По грязной плитке магазинного пола рассыпались небрежно смятые тысячерублевые купюры. Он чертыхнулся, с кряхтеньем присел и сгреб их в кучу. Пригоршню купюр, не пересчитывая, протянул Игорю.

– Возьмешь отсюда, сколько я тебе задолжал. Остальные деньги, если не трудно, занеси Катьке с сыном. Кто знает, когда я их еще увижу.

– Тимофеев, без паники, – сказал Игорь. – Я занесу им все деньги. Все долги я тебе давно простил. Помни, что наши немцев все равно победят.

– Победят, обязательно победят. – Тимофеев криво усмехнулся. – Слушай, ты только не смейся. Мне с некоторых пор повсюду обезьяны стали чудиться. Куда ни пойду, на них, проклятущих, обязательно натыкаюсь. Не на живых, конечно, не подумай, что я псих. Рисунки какие-то попадаются, игрушки всякие. И в витринах, и на рекламных щитах, и просто на улице. К какому лотку книжному ни подойду, обязательно обезьяну на обложке увижу. Как телевизор включаю, первым делом на программу о животных попадаю, где про обезьян. Я уже, не поверишь, считать их стал. Вчера вот пятьдесят раз обезьян встретил. Брема выучил, чуть не наизусть. Даже клуб, где я работаю, и тот называется «Бинго-бонго». Помнишь, фильм такой был с Челентано. Про паренька, которого родители в Африке потеряли, а его обезьяны подобрали и вырастили…

Мимо прошла полноватая девушка на очень высоких каблуках и близоруко наклонилась к витрине с тортами. Тимофеев замолчал. Только глазами продолжал затравленно бегать по сторонам. Игорь бы с удовольствием посмеялся над «обезьяноманией», но с некоторых пор стал замечать, что изображения приматов преследуют и его. Сначала Игорь не замечал этих странностей. Но после поездки к колдуну понял, что простым совпадением тут не пахнет. Обезьяны попадались буквально на каждом шагу. Даже под кроватью. В виде старой, давно уже позабытой игрушки. Он хотел рассказать обо всем Тимофееву. Но не успел. Тот уже рванулся в сторону выхода.

– Извини, Игорек, пора мне, – бросил Тимофеев на ходу. – Купи себе что-нибудь. Не привлекай внимания.

Игорь механически снял с полки пачку индийского чая и вздрогнул. С упаковки на него смотрела уцепившаяся за ветку лианы макака.

– Привет, – тихо сказал ей Игорь и направился к кассам…

Сначала Тимофеев звонил ему каждую неделю. Интересовался всем, что происходит в городе. Его действительно искали. Даже в редакцию приходил вежливый молодой человек из какой-то милицейской структуры, которая боролась с организованной преступностью. Предъявлял удостоверение. Долго расспрашивал о Тимофееве. Давно ли, мол, Игорь его видел, не знает ли, куда тот мог уехать? Игорь спокойно отвечал: не видел, не знаю, не понимаю о чем вы. Поинтересовался, естественно, причинами повышенного интереса к персоне Тимофеева. Молодой человек смутился, что-то пробормотал, но толком ничего не объяснил.

Примерно через месяц ночные звонки Тимофеева стали раздаваться реже. А еще через пару месяцев он вообще перестал звонить. К своим обезьянам Игорь стал привыкать. Жизнь потихоньку налаживалась. И только весной, в начале апреля, Игорь вспомнил, что давно не говорил по телефону с матерью Тимофеева. Та сразу разрыдалась в трубку, когда услышала Игоря. Ей накануне приснился нехороший сон. Да и соседка как-то туманно выразилась на прошлой неделе. Мол, карты, говорят, что ее Сережа больше не вернется.

– Не надо расстраиваться, Элла Юрьевна. Мало ли что вашей соседке привиделось на этих картах. У Сергея все в порядке. Его уговорили остаться в Мурманске еще на три месяца. – Игорь выдумывал прямо на ходу. – Он мне вчера оттуда звонил. Нет, кажется, позавчера.

– А почему он никогда не звонит мне? – резонно поинтересовалась она.

– Не знаю, Элла Юрьевна. Честное слово, не знаю. Он просил вам передать, что все у него в норме.

И хотя маму Тимофеева успокоить Игорю удалось, но неприятный осадок в душе остался. Он напрягся, вспоминая фамилию чужих родственников из Низового. Бесполезно. Пришлось поднимать все бумаги, искать ежедневник. По старой журналисткой привычке Игорь просто не мог не записать нужной информации.

Фамилию он нашел – Беспаловы. Адрес тоже. Кое-как отпросился на работе и на следующий же день помчался в Низовое. И только там с удивлением узнал, что на саом деле Тимофеев прожил у Беспаловых всего несколько недель. Куда отправился потом, никто не мог сказать однозначно. Женщина считала, что уехал в Тармаклу. Ее муж уверял, что Тимофеев собирался ехать на Кордон Бергамак. А их младший сынишка видел, якобы, как Тимофеев садился в катер, отправляясь совсем в другую сторону, – вниз по реке Таре.

Некоторое время Игорь пребывал в полной растерянности. В катер он сразу не поверил. Мальчишка явно что-то напутать. В ноябре на Таре уже стоит лед. Оставались Тармакла и Кордон Бергамак. Но и другие варианты отбрасывать нельзя – Тимофеев мог намеренно путать следы. Поскольку Тармакла стояла, как показывала карта, на реке Нижняя Тунгуска, которая вытекала из Китлинского болота, с нее Игорь и решил начать. Да и ехать в Тармаклы было ближе, чем в Кордон Бергамак, – всего километров тридцать. И дорога туда еще не раскисла, не смотря на начинающуюся весеннюю распутицу.

В Тармакле Игорь сразу направился в местную администрацию. Дождался там главу поселения – тихого и печального мужчину лет пятидесяти, который держался очень независимо, но был на самом деле рад вниманию настоящего журналиста из городской газеты. Чужака тот вспомнил сразу. Да, действительно, был такой. Приходил. Холода еще в то время стояли дикие. Температура опускалась до 45 градусов, а он все о Китлинском болоте у местных мужиков допытывался. А куда потом делся, глава вспомнить не смог. Давно, мол, дело было. Несколько месяцев прошло.

Мужиков, которых Тимофеев пытался завербовать в провожатые, Игорь нашел в местном магазине, у водочного прилавка. Купить они ничего не могли – финансы не позволяли. Местные мужики, как понял Игорь, давно перешли на самогон от бабы Вари. Но место встречи изменить было нельзя. Игорь вручил им две запылившиеся на витрине поллитровки, что сразу освежило им память. Помним такого, дружно сказали они. Давно дело было. Он все озеро какое-то искал. С Митяем говорил. И вроде они даже сговорились о чем-то. Кто такой Митяй? Да всем известный раздолбай. Поскольку и сам с придурью, то и не отказал, видать. Где Митяй? Известно где – дома. С утра его у бабы Вари видели.

Митяй расположился на крылечке своей хлипкой избушки, закутавшись в рваный ватник, и сосредоточенно вырезал из лиственной чурочки фигурку сидящей обезьянки. На удивление он оказался трезвым.

– Что это? – спросил Игорь, внимательно рассматривая почти готовую деревянную фигурку.

– Известно что, – ответил Митяй. – Обезьяна. А хошь, тебе продам? Летом в райцентре они у меня по сотне разлетаются. Сейчас сезонная скидка – за полтинник отдаю.

– Куплю, – сразу согласился Игорь. – Если расскажешь про городского парня, который зимой на болоте озеро искал.

– Сначала деньги покажи, – улыбнулся Митяй. Зубы у него были коричневыми и редкими, как старая костяная гребенка.

Игорь продемонстрировал купюру.

– А он тебе кто?

– Друг.

– Давно я твоего друга не видал, – вздохнул Митяй. – Уже, считай, месяц. Я ему говорю: погоди, переждем распутицу и опять пойдем. А он, видать, обиделся…

– Значит, все-таки ходил Тимофеев на Китлинское болото, – задумчиво сказал Игорь.

– Ходил, да, – подтвердил Митяй. – В феврале. Мы тогда самую малость до озера не дотянули. Холодно было. Замерзли. Вот и вернулись взад – киселя хлебать. Где он сейчас – не знаю. Бешеный он, друг твой. Совсем бешеный. Куда угодно упороть мог…

– А переночевать на одну ночь пустишь?

– Да оставайся хоть на месяц. Только вот угостить тебя нечем…

Игорь понял намек и сразу полез во внутренний карман за портмоне.

– Сколько?

– Если пол-литра, то двадцать пять, – сразу оживился Митяй. – У бабы Вари цены божеские…

Игорь протянул две сотни.

– Возьми две поллитровки, а остальные оставь себе – за обезьяну.

– Я мухой вернусь, – заверил Митяй и растворился в дымке весенних сумерек…

Игорь прожил у него четыре дня. Полусгнившие тряпки, разбросанные кучами по углам, он в первый же вечер собрал и сжег в огороде. Сразу стало легче дышать. Потом собрался с силами, смел кругом паутину, отскреб с мылом полы. Комфорта в полуразвалившемся домике с дырявой крышей от этого не прибавилось, но жить Игорю стало чуть легче. Днем он слонялся по Тармакле и пытался выведать у местных жителей хоть какую-то информацию о Тимофееве. А вечерами выпивал большую кружку крепкого чая и падал на железную кровать с продавленной панцирной сеткой. Ему было о чем подумать. О себе, о жизни, о Тимофееве. Впрочем, Митяй не обманул. Во всей Тармакле он действительно видел Тимофеева последним. И хотя за месяц тот мог уехать куда угодно, что-то подсказывало Игорю: зацепку нужно искать здесь. И чутье его не подвело.

Как-то в разговоре Митяй упомянул о местной легенде. Есть, мол, такая деревня – Черемшанка. Стоит на самом краю Китлинского болота. Жители бросили ее лет пятьдесят назад. Почему – никто точно не знает. Бросили и все. Бабы, которые любят языки почесать, рассказывают о каких-то болотных духах, о Хозяине Болот. Тармаклинские туда не заходят, побаиваются. Но Митяй в эти бабские сказки не верит.

– А далеко эта Черемшанка? – Игорь напрягся. Как гончая, напавшая, наконец, на свежий след.

– Да, почитай, рядом, – рассеянно ответил Митяй. – Если на лодке, то километров десять вверх по Тунгуске. Но сейчас на речке лед стоит. Нужно добираться до Ляпуновки, а от нее еще километров пятнадцать лесом. Дорога там давно заросла, но пройти можно, если захотеть. Мы в этой Черемшанке с другом твоим, Серегой, отогревались, когда зимой на болото ходили.

Игорь развернул свою карту, в пляшущем пламени свечки поводил пальцем по большому зеленому полю. Вот она – Черемшанка. Отмечена, как «нежил». Игорь вытащил из кармана ручку и быстро соединил прямыми отрезками четыре известных озера. Получилась кривая, напоминающая букву «г». Потом провел еще одну линию. Получился треугольник. И последняя линия пересекла Черемшанку.

– Так, говоришь, туда сейчас можно добраться? – уточнил он.

– Вполне, – подтвердил Митяй. – Если все время на север, а потом десять километров на северо-запад.

– А проводишь?

Митяй хитро улыбнулся и показал две растопыренных пятерни. Это означало: провожу, если купишь десять обезьянок. Игорь покачал головой, показал в ответ четыре пальца, в вслух сказал:

– Ничего, я и сам не заблужусь. А ты за моей машиной пока присмотришь…

– У-у, грабитель, – вздохнул Митяй. – Хорошо, бери четыре, а на сдачу свой перочинный ножичек отдашь.

Игорь крякнул. Нож был хоть и старый, но острый и надежный – настоящий швейцарский «Венгер».

– Хорошо, отдам, – согласился он. – Если Тимофеева найдем…

13.

Срубы большинства домов в Черемшанке действительно сохранились неплохо. Лишь только кое-где земля под ними просела. Ведь ставили эти дома без всяких фундаментов. Цемент в те годы уходил на великие стройки социализма, и о деревнях в далекой Сибири в несколько десятков домов никто даже не задумывался…

– Пустовато как-то в этой деревеньке, – усмехнулся Игорь. В дороге он почти не устал. Только в глине сильно измазался. Запнулся об корягу и упал неудачно – прямо в грязь. Митяй успокоил. Если грязи дать хорошенько высохнуть, то и оттирать ее не придется – сама отвалится…

– Пусто. Зато тихо, – резонно возразил Митяй. – Мне нравится. Иногда думаю: вот бы сюда перебраться. Да ты сам погляди. Вот готовая изба стоит. Почти целая. Не то, что моя развалюха в Тармакле.

– А не боишься?

Митяй покосился на Игоря, запахнул полы рваной телогрейки и заново перепоясался потертым солдатским ремнем.

– Пора на ночь устраиваться. Переночуем, а с утра назад. По темноте в этих местах луче не бродить…

Игорь возражать не стал. Он никуда не торопился. Тимофеев в Черемшанке бывал. Значит, мог вернуться опять. Китлинское болото отсюда как на ладони. Лучшей базы в округе и не найти…

Среди ночи Игорь проснулся от холода и почувствовал, что в старом доме, кроме них с Митяем, есть еще кто-то.

– Тимофеев, – тихо позвал он. – Это ты?

– Я, а кто же, – раздался из темного угла знакомый голос. – Ты не пугайся. Просто я не хотел тебя будить.

Игорь радостно подскочил с самодельной лежанки.

– Почему не звонил, черт рыжий?

– Давай печку растопим, – вместо ответа предложил Тимофеев. – Много чего произошло за это время. Сразу и не расскажешь…

Топилась печь отвратительно. Давала больше дыма, чем тепла. Видимо, основательно забился дымоход. Но вид огня успокаивал. Игорь подсел поближе, завернувшись в свою куртку, и стало ему хорошо. Довольный Тимофеев подбросил в печь смолистые хвойные ветки. Ветки затрещали и мгновенно вспыхнули, распространяя по холодной комнате аромат смолы.

– Ну что, нашел свое озеро? – поинтересовался Игорь.

– Нашел, – кивнул Тимофеев. – И Храм тоже нашел. Вот только не знаю теперь, что со всем этим добром делать.

Тимофеев хмыкнул и вытянул ноги, упираясь спиной в теплую стенку печки.

– Ты даже не догадываешься, Игорек, какая с этим Храмом запутка вышла…

– А ты расскажи.

– Ничего, если я тебе самую короткую версию выдам. А полную ты и сам прочтешь, если захочешь. В одном из томов «Библиотеки всемирной литературы». Там хороший перевод, и все довольно подробно изложено. Переврали, конечно, кое-что эти сказители народные. Один от себя прибавил, другой не расслышал, третий недопонял, четвертому показалось, что его версия звучит более убедительно. Но, по сути, все изложено правильно. Ч чего бы только начать?

– Ты вали кулем, потом разберем. – Игорь усмехнулся. – Как-нибудь пойму. Три класса церковно-приходской школы я успел окончить.

– Ну, тогда не перебивай, – попросил Тимофеев. – Вопросы в конце задашь, если появятся. Дело, в общем, было давно. Сколько-то миллиардов лет назад – точнее не могу сказать. В то время на Земле демонов разных было как грязи. Люди называли их ракшасами. И на каждом шагу они норовили людям гадости сделать. Особенно этим ракшасам мешал хороший парень по имени Рамачандра. Был он здоров, как слон. И, похоже, что спуску демонам не давал. Бил их как советский народ фашистов – где только встретит. А люди в то время жили всюду – от Индостана до самых дальних оконечностей Азии. В Сибири тоже жили. Тогда здесь намного теплее было, чем сейчас. Леса в Сибири росли почти субтропические. И даже горы кое-где попадались. В общем, главному демону по имени Равана парень так поперек горла встал, что он взял однажды в заложники жену его – Ситу…

– Пока вроде понятно, – не выдержал Игорь.

– Я знал, что ты умный, – обрадовался Тимофеев. – Дальше еще интересней будет. Здоровяк хоть и рад был дубиной помахать, но хорошо понимал, что в одиночку ему с главным демоном не справиться. У того одних голов было с десяток. И нашел он тогда союзника – Царя обезьян Сугриву. У этого Сугривы был военный советник по имени Хануман. Он и возглавил обезьянье войско, которое вместе с Рамачандрой пошло брать столицу демонов штурмом. Если совсем коротко, то наши победили. Практически всех ракшасов покрошили в капусту. Рамачандра лично заколол копьем Равану. Правда, сам при этом чуть не погиб. Его Хануман спас. Он вообще, как говорят, много народу спас, поэтому всю славу им пришлось поделить на двоих. Но на самом деле, все подвиги Хануман совершал не в одиночку. Была у него личная гвардия из десяти бессмертных воинов, которые всегда сражались вместе с ним плечом к плечу. Когда отгремел салют победы, два самых лучших воина – Вишакхадатта и Бхавабхути – разругались с Хануманом в дым и ушли. Причем, и остальных гвардейцев увели с собой. Тогда Хануман обиделся и пожаловался на них своему отцу – могущественному Богу Ветра. Ну, а папа ничего лучшего не придумал, как превратить десятку бессмертных воинов из личной гвардии Ханумана в смертных людей…

– Занимательная сказка, – сказал Игорь. – Только я не понимаю, зачем ты мне ее рассказал?

– Это еще не все, – вздохнул Тимофеев. – Теперь держись за стул, Игорек. Когда оставшиеся в живых ракшасы расплодились, они возжаждали возмездия. И стал Хануман разыскивать своих бойцов. А эти Вишакхадатта и Бхавабхути – это мы с тобой и есть. Вернее, их очередное воплощение. Сами-то они умерли давно, поскольку лишились бессмертия…

Игорь не выдержал и громко фыркнул. Тимофеев сразу замолчал.

– Не обижайся, Тимофеев. Просто я книжку когда-то читал с похожим сюжетом, – пояснил Игорь. – Название точно не помню, но у автора фамилия была какая-то забавная. То ли Парасюк, то ли Непотребенко. Вспомнил. Книжка называлась «Тайна Ордена Шамбалы». А на обложке Гималаи были нарисованы. И мужики стояли на горе мускулистые, с кривыми мечами. Правда, я эту муть даже до середины не дочитал…

Тимофеев обиженно засопел.

– Между прочим, я от кристалла эту историю узнал. Ты можешь не верить, но Храм Ханумана торчал все это время перед нашими носами. Почему его никто до сих пор не обнаружил – ума не приложу. Хочешь, я тебя прямо сейчас к кристаллу отведу?

– Что-то не хочется. Устал я сегодня. Дорога была длинная.

– Напрасно. Тогда бы ты перестал сомневаться.

– И как, говоришь, тебя звали: Вишакадатка?

– Бхавабхути. Вишакхадатта – это ты.

– Да я и за год свое имя не выучу! – опять рассмеялся Игорь. – Уморил ты меня, Тимофеев. Всегда знал, что с тобой мне скучать не придется.

– Очень скоро всем людям скучать не придется. Ракшасы готовятся к бою. И лично я возвращаюсь к Хануману. Тебе тоже советую. Ты не меня, ты себя внимательно послушай. Что тебе сердце подсказывает? Ты же воин, Игорек. У тебя просто нет другого выбора…

Когда Игорь проснулся, в восточное окно уже заглядывал краешек солнца. По грязному полу выстуженного за ночь дома прогуливался ветерок. Игорь огляделся. Тимофеев исчез. Не было и никаких следов его пребывания в комнате. Печь не топилась. Да и не могла бы топиться. Она давно уже развалилась от старости. Игорь наклонился и поковырял пальцем наплывы окаменевшей глины.

– Эй, Тимофеев, вернись. Кончай дурака валять! – громко закричал Игорь, заглядывая во все комнаты. Но кругом были лишь пыль и пустота.

– Бред какой-то! – пробормотал Игорь и вышел на улицу. За ночь землю слегка припорошило хиленьким весенним снежком.

– Вишакхадатта… Кто бы мог подумать!

– А ты и не думай, – откликнулся Митяй. Он прислонился плечом к стене и ловко орудовал швейцарским перочинным ножичком Игоря. Очередная фигурка появлялась из деревянной чурочки прямо на глазах.

Игорь подошел поближе.

– Опять обезьян вырезаешь?

– А кого же еще? – искренне удивился Митяй.

– Ну, слонов, например. На них тоже был бы спрос.

– Чудак-человек. Где же ты здесь слонов видел?

Игорь хмыкнул. Митяй опять был прав. Слоны в Сибири не выживали.

– Ничего, что я у тебя ножичек позаимствовал? Или вернуть?

– Оставь себе, – махнул рукой Игорь. – Будем считать, что Тимофеев нашелся.

Над соснами поднимался багровый солнечный диск. День обещал быть ветреным…

14.

С тех пор Игорь с Тимофеевым не говорил. Для его матери он придумал правдоподобную версию, с которой она и пошла в милицию, чтобы подать заявление на розыск. По версии Игоря, последний раз Тимофеева видели в селе Тармакла. Милиция разослала фотографии Тимофеева по всем северным районам области – Муромцевскому, Большереченскому, Тарскому, Седельниковскому, Усть-Ишимскому. В Новосибирскую и Томскую область фотографии тоже посылали. И по телевизору несколько раз показывали. Но активность милиции в поисках, как это часто случается, скоро сошла на нет. Тимофеев как в воду канул. За четыре года он несколько раз приходил к Игорю во сне, но ничего не говорил. Садился на краешек дивана и молчал, печально глядя в окно.

Жена Тимофеева вышла замуж второй раз. Сначала, конечно, подала заявление в суд на развод. Ей не отказали. Игорь нового мужа Кати видел пару раз, когда заходил к ним в гости – проведать тимофеевского сына. Отчим Валерки вполне приличным человеком оказался. От первого брака у него осталась дочь. И обе семьи – старая и новая – в деньгах, похоже, не нуждались. Одна только мать Тимофеева никак не могла успокоиться. Плакала, ждала и продолжала на что-то надеяться. И очень волновалась всякий раз, когда милиция изредка проявляла рвение и вызывала ее на опознания. Боялась, видимо, увидеть Сергея мертвым…

Игорь вылез из машины, нагнулся и тщательно осмотрел обочину. Деревянная обезьянка закатилась в самый центр лужи. Он вытащил ее из грязи, тщательно вытер и снова прилепил к лобовому стеклу. Это была одна из тех фигурок, которые он покупал у Митяя. Остальные обосновались на полке в книжном шкафу. Игорь даже не помышлял их убрать. Особенно после того, как Митяй отдал Богу душу. У кого-то в Муромцево прихватил по дешевке двадцать литров спирта, а тот оказался не этиловым, а метиловым. Ни на вкус, ни на запах их не различить. И хлебнул он, говорят, всего пару раз. Но пока Митяя обнаружили, пока везли в районную больницу, чтобы промыть желудок, не выдержало сердце…

Движок «шестерки» неожиданно перестал капризничать. Завелся с пол-оборота. Игорь облегченно вздохнул и, не дыша, отпустил сцепление. Машина легким рывком тронулась и понеслась по черной полосе асфальта, плавно набирая скорость. Игорь направил ее в Тармаклу. От Муромцево деревня была совсем недалеко – 27 километров. Сделав небольшой крюк, Игорь повернул на Кондратьево, где дорога была поухоженней, и через 20 минут уже пронесся через главную улицу села, пугая кур и поднимая клубы пыли. Спустя несколько минут должна была показаться и Тармакла…

Вообще-то попутчиков Игорь никогда не брал, но в этот раз остановился, заметив поднятую руку.

– Здоров, земляк! – обрадовался голосовавший мужчина. – Подбрось немного. А то чего-то трактор мой забарахлил.

Игорь покосился на заглохший ДТ-40, почти перегородивший проезд, посмотрел на свои чехлы, где непременно останутся пятна чужого машинного масла, и сказал обреченно:

– Садись. Куда тебе?

– Да хоть куда. Но лучше в контору.

Игорь кивнул и приглушил магнитолу. Питер Гэбриэл с его знаменитой «Shock The Monkey» сегодня не попал под настроение.

– Не узнаешь меня, земляк? – неожиданно поинтересовался попутчик.

Игорь присмотрелся внимательней и почувствовал, как зашевелились волосы на руках и на шее. Нога автоматически вдавила в пол тормозную педаль.

– Осторожней с тормозами, – проворчал тракторист, потирая ушиб на лбу.

– Извини. В прошлый раз ты выглядел немного иначе…

– Я как угодно могу выглядеть. Если тебе больше нравятся говорящие белые орангутанги, ты скажи…

– Если бы я увидел на дороге голосующего орангутанга, то проехал бы мимо.

– Ну, значит тебе не повезло. Встретить на дороге орангутанга – это к удаче. Это не я придумал. Это воины племени мучоа так считают. Ну, чего стоишь, ты же спешил куда-то.

– Спешить мне, собственно, некуда, – огрызнулся Игорь, но все же тронулся с места на второй передаче. – И что тебе в этот раз от меня понадобилось, Хануман?

– Да я, собственно, все по старому вопросу, – усмехнулся тот. – А зачем ты опять в Тармаклу собрался? Неужели забыл что-то?

– Мне показалось, мы уже все решили в прошлый раз. Или нет? Давненько ты не объявлялся, Хануман…

– Неужели давно? Очень трудно мне с вашим временем. Ты уж прости. По человеческим понятиям я практически бессмертен. Буду жить, пока не умрет ныне здравствующий Брахма, а у него впереди еще 50 божественных лет. Один его божественный день, если помнишь, – это тысяча махаюг. А его год, по-вашему, – полтора триллиона лет. Для меня и миллиардной доли мгновения не прошло, как мы с тобой последний раз беседовали.

– А не пошел бы ты, вечный, туда, откуда пришел? – спокойно сказал Игорь.

– Не упирайся, кшатрий. Мы тебя ждем. Ты же был лучшим из лучших, Вишакхадатта. Твое копье было быстрым, как молния. Все помнят, как оно разило сотни врагов. Я ведь тоже не для себя только стараюсь. Ракшасы будут мстить сначала людям, а на мой народ их гнев обрушится в последнюю очередь. Как на бывших союзников. Неужели ты не хочешь показать свою доблесть и опять стать вечным? Ты хорошо подумал, кшатрий? Времени осталось мало. Лет тридцать. Или сорок. Точнее сказать не могу. Человеческое время так быстротечно, что с трудом поддается счету… Но я знаю точно, они придут в любом случае. Их будет много. Такого количества ты даже представить себе не можешь. А когда уйдут, после них останется только пепел…

Игорь остановил машину, дотянулся до ручки и распахнул дверь с пассажирской стороны.

– Ты просил в контору подвезти? Это она и есть. Выходи, Хануман. Счастливо оставаться.

Большой человек в рваных промасленных брюках вышел на дорогу и долго смотрел вслед удаляющейся машине. Когда «шестерка» скрылась за поворотом, он поднял голову к небу. Видимо ему не понравилось то, что он увидел. Большой человек нахмурился, опустил голову и пошел, сгорбившись, по обочине. Полы его расстегнутой грязной рубашки раздувал внезапно налетевший ветер…

У Игоря не было причин не верить Хануману. Зыбкое предчувствие опасности с каждым годом обретало все более реальные формы. Прошлой осенью он заглянул по старой памяти в Октябрьскую прокуратуру – к Семенову. Тот вырос за это время до заместителя прокурора округа, обзавелся отдельным кабинетом и круглым брюшком. Но Игорю Семенов обрадовался искренне. Достал из сейфа початую бутылку арманьяка и покрошил на блюдце привядший лимон.

– Ничего не понимаю, – пожаловался он после второй рюмки. – Скоро наш округ по тяжким преступлениям какую-нибудь Калькутту обгонит.

– Что такое, бытовуха растет? – уточнил Игорь.

Семенов мрачно кивнул.

– Не поверишь, как эпидемия какая-то. Эти маргиналы валят друг друга без разбору. Любыми, так сказать, подручными средствами. Друзей, родителей, братьев, сестер, просто случайных знакомых – никого не жалеют. Режут, распиливают, раскатывают. Кого в петлю засунут, кого в окошко выбросят. Мы уже половину убийств фиксируем как самоубийство.

– А в других округах?

– Никто ведь не расскажет. – Семенов усмехнулся. – Все тихарятся. Каждый выкручивается, как может, чтобы премию не срезали. Ты пей, пей…

На столике в углу кабинета без звука работал телевизор. По каналу «МузТВ» крутили мрачное видео группы «Gorillaz». Игорю тогда стало как-то не по себе, он быстро опрокинул в себя арманьяк, сказал, что опаздывает на встречу с важным человеком, и сбежал. Да и что он мог сказать Семенову? Что будущее, которое Семенов увидел одним из первых, уже не за горами. Семенову от этого легче точно не стало бы…

Игорь задумался и от этого слишком резко вывернул руль на повороте. «Шестерка» обиженно крякнула. Фигурка обезьянки заметалась перед лобовым стеклом. Последние четыре года Игорь жил как-то суматошно. Работу поменял как минимум восемь раз. И и раз не пожалел. Трудно было только один раз, когда расставался с газетой. Но он себя пересилил. Однажды утром, когда зашел в кабинет главного редактора, ему вдруг показалось, что в полированной столешнице редакторского стола отражается седой шимпанзе. В тот же день он и написал заявление об уходе…

Кладбище открылось, когда Игорь преодолел пригорок. Именно здесь, на лесной опушке, обрели покой множество поколений жителей Тармаклы. Здесь похоронили и Митяя, чью бесхозную могилу Игорь нашел почти сразу. Она выглядела такой же запущенной, как и его бывший дом. Игорь вздохнул, достал из багажника короткую лопату и почти час срубал сорняки. Потом подсыпал земли и поправил холмик. Весной, когда растаял снег, могила Митяя сильно просела. И только когда она стала выглядеть не хуже других, Игорь разогнул спину и позволил себе перекус. В багажнике на этот случай была сумка-термос с теплыми бутербродами.

За всеми его манипуляциями внимательно следил большой грач, устроившийся на нижней ветке ближайшей сосны. Устав ждать подачки, он напомнил о себе щелчком клюва.

– А, привет, бродяга, – обрадовался Игорь, заметив птицу, и отломил грачу кусок бутерброда с сыром. – Ты прав, я опоздал.

Черная птица склонила голову набок, словно действительно прислушивалась к его словам…

Когда хоронили Митяя, Игорь был в Индии. Получить визу оказалось даже проще, чем он предполагал. За небольшое вознаграждение сотрудник консульства сделал ему гостевой вызов от своих дальних родственников. Контакт с местным населением Игорь тоже установил без труда. Помогли остаточные знания английского и неожиданно открывшиеся у него способности к жестикуляции. Долго он нигде не задерживался, перемещаясь из одного ашрама в другой по крутым серпантинам горных дорог – все выше и выше. А в ашраме Шри Бабаджи в окрестностях Алморы судьба удачно столкнула его с Коичи Сато. Сато-сан, щуплый потомок древнего самурайского рода, был аспирантом Токийского университета, крупным специалистом по санскриту и при этом он не только хорошо понимал полтора десятка языков полуострова Индостан, но и довольно сносно говорил по-русски. Такой попутчик был просто подарком судьбы.

Почти три месяца Игорь пропутешествовал по северной Индии вместе с немногословным японцем. Они не пропустили по пути ни одного Храма Ханумана, которые в тех местах попадались в каждой второй деревушке. Именно от японца Игорь и узнал, что их количество стало с недавних пор сокращаться. В некоторых местах культовые сооружения неожиданно смывало бурными потоками дождевой воды, где-то они попадали под обвалы и оползни, а в некоторых Храмах деревянные статуи мурти странным образом вспыхивала, словно факелы, и за считанные секунды превращались в обугленные деревянные чурки.

В одной из высокогорных деревушек они почти застали такой пожар. Над пепелищем все еще клубился жирный дым, а старый жрец сидел рядом и тихо молился. В этой деревушке они задержались на пару дней. А перед отъездом жрец нашел Игоря и вручил ему тяжелый сверток. В нем были два бронзовых наконечника от копий. Выглядели они очень старыми.

– Почему мне? – удивился Игорь.

– Он говорит: у тебя на лице есть знак Ханумана. На левом веке, – перевел японец, с восхищением разглядывая на наконечниках завитушки древнего санскрита. – Еще он говорит, что жрецы Ханумана хранили копья много тысяч лет. Передавали из поколения в поколение. Говорит, что они ждали тебя. И теперь ты пришел. Очень вовремя. В мире стало неспокойно. Только в этой местности за последние три года неожиданно разрушились три сотни Храмов Ханумана…

Игорь растерянно прикоснулся к родинке на веке, которую помнил с детства.

– Я не могу взять с собой эти предметы. Переведи ему Сато-сан: у меня их отберут на таможне, как холодное оружие. Еще и арестуют за попытку вывоза исторических ценностей.

Японец перебросился со жрецом несколькими отрывистыми фразами и оба заулыбались.

– Не беспокойся, Игорь-сан. Он говорит, что эти ценности у тебя не смогут отобрать. Потому что они твои. Все здешние жрецы будут за тебя молиться.

– Что мне делать, Сато-сан? – Игорь растерялся.

– Не знаю, – пожал плечами японец. – А ты не хочешь узнать, что написано на этих наконечниках?

– Не хочу. А надо?

– Я прочту, если не возражаешь. Очень интересные надписи. Там сказано: кармани эвадхикарас те ма пхалешу кадачана ма карма-пхала-хетур бхур ма те санго´ств акармани. По-русски это будет звучать примерно так: ты имеешь право исполнять свой долг, но твои победы никогда не принадлежат тебе; никогда не считай себя причиной этих побед и не пытайся уклониться от исполнения долга…

Таможню в Дели Игорь действительно миновал без малейших проблем. Всех досматривали, а его почему-то нет. И даже вежливо пропустили вне очереди…

Пока Игорь неподвижно сидел возле могилы Митяя, грач подобрался совсем близко. Игорь бросил грачу остаток своего бутерброда и вздохнул.

– Вот такая сансара у нас с тобой получается, друг мой Раджендра!

С кряхтением поднявшись, Игорь сходил к машине и бережно развернул сверток, упакованный в толстый полиэтилен. Сделал небольшое углубление с правой стороны от могилы и сразу замаскировал его дерном. Один из двух наконечников он оставил себе. Второе копье, судя по всему, принадлежало когда-то Митяю. И здесь ему самое место…

Подтянулись тучки. Стал накрапывать мелкий дождик. Похолодало. Со стороны леса потянуло сыростью, пустотой и каким-то вселенским одиночеством. Игорь забрался в машину и поморщился от неожиданного приступа головной боли. Видимо, сосуды среагировали на изменение погоды. Он опустил голову на руль и вяло подумал, что по возвращении в Омск ему опять придется делать какие-то суетливые движения. Придется искать новую работу. И теперь уже точно никто и нигде не будет его ждать. Разве что Тимофеев…

Когда боль стала отпускать, он выждал еще пару минут, прислушиваясь к тихим голосам дождя и ветра. Потом отжал сцепление и плавно тронулся в горку. Сразу на второй передаче. Впереди у него была еще очень длинная дорога…

15.

Марина ЦАПЛИНА, Игорь СЕРЕГИН

«Свежие новости», 25 августа, стр. 4

«Журналист исчез бесследно»

Автомобильная авария, после которой бесследно исчез бывший корреспондент «СН» Игорь ШАДРИН, до сих пор вызывает множество вопросов. Если он погиб, почему не найдено тело? Если не погиб, то кто и когда вытащил бывшего журналиста из разбитой машины и где он теперь? По факту исчезновения известного омского журналиста возбуждено уголовное дело, но от каких либо комментариев областная прокуратура пока воздерживается. Скупая информация, которая просочилась в СМИ, была весьма противоречивой. Родители Игоря Шадрина уверены, что их сына похитили и автомобильная авария – это лишь инсценировка. Корреспонденты «СН» провели самостоятельное расследование и попытались разобраться в том, что же на самом деле произошло в ночь с 28-го на 29 июля на участке федеральной трассы М-114 «Омск – Муромцево».

Версия милицейская.

В официальном пресс-релизе УВД Омской области сообщило, что в 23 часа 15 минут автомобиль ВАЗ-2106, зарегистрированный на Игоря ШАДРИНА, выехал с проселочной дороги на трассу М-114 «Омск – Муромцево» в трех километрах от села Бакшеево. Следуя со скоростью 40-45 км в час, автомобиль резко затормозил, его повело юзом, а потом он опрокинулся в придорожный кювет глубиной около полутора метров, до краев заполненный дождевой водой. Прибывшие через полчаса на место аварии сотрудники ДПС не смогли открыть заклинившие двери и вызвали спецтехнику. Еще через два часа прибыл автокран. Когда опрокинувшуюся машину все же вытащили из кювета, то водителя в салоне не обнаружили. Милиция предположила, что он смог выбраться самостоятельно и по какой-то причине покинул место аварии.

Версия прокурорская.

Как пояснил корреспонденту «СН» источник в прокуратуре Муромцевского района, сильные повреждения автомобиля Игоря ШАДРИНА дают основания предполагать, что в момент аварии машина перевернулась несколько раз. Подушки безопасности на старых моделях ВАЗа не устанавливались, поэтому водитель должен был получить сильные травмы. Во всяком случае, он не смог бы самостоятельно покинуть салон автомобиля, который был почти полностью скрыт водой. Поскольку тело водителя так и не найдено, в прокуратуре считают, что кто-то успел вытащить его из поврежденного автомобиля до того, как на место ДТП прибыла милиция. Заключения экспертов о причинах ДТП еще нет. В районной прокуратуре не исключают, что причина в технической неисправности автомобиля.

По факту аварии и последующего исчезновения Игоря ШАДРИНА, как сообщили корреспонденту «СН» в пресс-службе управления Следственного комитета при прокуратуре РФ по Омской области, было возбуждено уголовное дело. В настоящее время следствием отрабатываются все возможные версии. В том числе, и версия покушения на убийство. Устанавливаются и все профессиональные контакты бывшего журналиста, который до своего исчезновения возглавлял управление по связям с общественностью ОАО «ЗАПСИБГАЗСТРОЙ».

Версия автомехаников.

Всем специалистам центров АвтоВАЗа корреспондент «СН» задавала один и тот же вопрос: могла ли послужить причиной аварии неисправность автомобиля? Прежде чем поделиться своими соображениями, все автомеханики оговорились: не зная состояния автомобиля и не побывав на месте ДТП, однозначные выводы сделать нельзя. Тем не менее, большинство специалистов считает, что, выезжая на трассу на скорости в 40 км в час, ВАЗ-2106 не смог бы опрокинуться в кювет.

Такое возможно только в одном случае, если колеса автомобиля были полностью измазаны в грязи, а при выезде на сухую поверхность водитель слишком резко затормозил. Но резкое торможение без веских причин маловероятно. Разве что перед водителем совершенно неожиданно возникло препятствие. Избегая столкновения, Игорь ШАДРИН действительно мог затормозить так, что его автомобиль повело юзом.

Версия очевидца.

Наиболее вероятная причина аварии (грязь на колесах и попытка уклониться от столкновения) не подтверждается показаниями свидетеля – Владимира Е., который в момент аварии шел по трассе в сторону автобусной остановки, которая находится в ста метрах от злополучного перекрестка. Корреспонденту «СН» удалось ознакомиться с протоколом его свидетельских показаний. Во-первых, как уверяет Владимир Е., в тот вечер дорога до Бакшеево была сухой. Не заметил он грязи и на обочине трассы «Омск – Муромцево». Во-вторых, он говорит, что в момент аварии других автомобилей на трассе не наблюдал. Дорога была чистой в обоих направлениях. Еще он заметил, что незадолго до аварии автомобиль ШАДРИНА зачем-то свернул с трассы на проселочную дорогу, проехал по ней почти километр, а потом опять вернулся назад.

Версии журналистов

В общем, точно установлен лишь один факт: за рулем автомобиля ВАЗ-2106 был в ту ночь именно Игорь ШАДРИН. Корреспонденты «СН» опросили работников автозаправочной станции компании «Газпромнефть-Омск», на которой он заправлялся незадолго до аварии. Все опознали его по фотографии. Еще «СН» известно, что в ту ночь Игорь ШАДРИН направлялся в Омск после посещения Муромцево, где он находился по личным делам. Остальная информация весьма противоречива.

Во-первых, непонятны причины, по которым Игорь ШАДРИН свернул на этот проселок, который ведет в Бакшеево. Во-вторых, невнятны показания свидетеля. Почему Владимир Е. не видел самой аварии, если он стоял совсем недалеко от того места, где она произошла? И если свидетель видел, как автомобиль ШАДРИНА улетел в кювет, то почему не пришел на помощь водителю сам, а остановил проезжающую машину, чтобы рассказать о ДТП. Кстати, проверить показания очевидца мы не смогли. С корреспондентами «СН» он отказался встречаться категорически. И даже, как нам показалось, испугался, увидев редакционную машину. Что именно напугало жителя села Бакшеево, если ему нечего скрывать?

Слишком много неточностей имеется и в официальной информации, которая поступала от милиции и прокуратуры. Корреспондентам «СН» удалось разыскать водителя автокрана, который вытаскивал из кювета автомобиль ШАДРИНА. Тот уверяет, что автомобиль вытащили ранним утром, а не ночью, как гласит пресс-релиз УВД. Заключение о причинах ДТП, по информации «СН», поступило в прокуратуру еще на прошлой неделе, и почему прокуратура его скрывает – большой вопрос.

Автомобиль ШАДРИНА, как считают эксперты, до аварии был исправен. Не мог ШАДРИН и задремать за рулем в тот момент, когда выворачивал на трассу «Омск – Муромцево». Значит, он действительно что-то увидел впереди, а когда попытался избежать столкновения, то его машина улетела в кювет. А исчезновение ШАДРИНА может быть связано с тем, что он увидел больше, чем должен был.

Вторая по вероятности версия – инсценировка аварии. В пользу этой версии говорит многое. При очень похожих обстоятельствах, кстати, погиб три года назад и депутат областного Законодательного Собрания Анатолий СТАЧЕНКО. Напомним, что машина депутата тоже выезжала на трассу с проселка, тоже пошла юзом на повороте и тоже опрокинулась в заполненный водой кювет вверх колесами. Трое пассажиров и водитель не смогли тогда выбраться из перевернувшегося автомобиля и захлебнулись – депутат, его шофер и два его помощника. И до сих пор никто не может внятно объяснить, почему погибли эти люди. Единственное отличие, что авария с депутатом произошла на другой трассе – «Омск – Тевриз».

Есть и еще одна странная деталь. На нее обратил внимание один из трех оперативников, обследовавших машину ШАДРИНА сразу после аварии. На чехле переднего пассажирского сиденья и на ремне безопасности он обнаружил клочки белой шерсти. Милиционер предположил, что в кресле рядом с водителем могла сидеть крупная собака, и образцы шерсти передал в лабораторию. Но результаты анализа всех так удивили, что они, похоже, даже не попадут в дело. Такую шерсть, согласно данным спектрального анализа, собака оставить не могла. Ее химический состав абсолютно аналогичен химическому составу волоса крупного примата. Но даже если допустить, что в момент аварии рядом с Игорем ШАДРИНЫМ была обезьяна, что вообще-то с трудом укладывается в голове, то куда эта обезьяна исчезла потом? В общем, чем дальше, тем больше загадок. «СН» будут следить за развитием событий.

Оглавление

1.

2.

3.

4.

5.

6.

7.

8.

9.

10.

11.

12.

13.

14.

15. Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg