«86400»

Самит Алиев 86400

Видите ли… видите ли, сэр, я… просто не знаю, кто я сейчас такая.

Нет, я, конечно, примерно знаю, кто я такая была утром, когда встала, но с тех пор я все время то такая, то сякая, — словом, какая-то не такая. — И Алиса беспомощно замолчала.

Проходя мимо всенародной толкучки имени 28 мая, я встретил армейского товарища, который после демобилизации торговал приватизационными чеками (то бишь, ваучерами, слово-то, какое умное, нет, чтобы назвать попросту, «Бестолковым гражданам от благодарного государства»). Он поприветствовал меня громким воплем: «Вятян елдян гедир», что полностью соответствовало моей точке зрения на приватизацию. Поболтав с полчаса о том, о сем, мы распрощались, и я направился к офису одной иностранной компании, на предмет получения денежного пособия, (шутка, читатель, я эти деньги заработал честным трудом, а точнее, переводом с английского языка на русский. Это, конечно, не назовешь трудом на благо родной страны, но у ней и без меня всего хватает, одних климатических зон то ли 12, то ли 14). Получив причитающуюся мне сумму, расписавшись в получении, и поболтав с симпатичной секретаршей, (любят они, проклятые буржуины, красивых девочек на работу брать, а я, грешный, хоть и не буржуй, и тем более не проклятый, и совсем даже не империалист, но тоже от выпуклой женской попки, и не только, ни при каких обстоятельствах не откажусь, ну, разве что в Рамадан), поймал такси, и поехал к своему верному другу, наперснику, и товарищу. Он не отличался размеренным образом жизни, зарабатывал на жизнь сомнительными способами, вроде продажи мобильных телефонов, спать ложился под утро (и вдобавок ко всему, с кем попало), просыпался далеко за полдень, но я, принимая во внимание экстренность ситуации, позволю себе его разбудить, в крайнем случае, даже под сытый бок кулаком ткну, просыпайся, мол, зараза. Базар, царивший, у него дома меня никоим образом не удивил, так как ваш покорный слуга подчас собственной персоной принимал участие в его создании. Малик рассматривал журнал с похабными картинками, и я достаточно бесцеремонно выхватил его у него из рук, мотивируя свои действия тем, что он не один, а будешь вякать, мол, все Нигуле расскажу (Нигуля, или Нигяр, девушка Малика, страдавшая от навязчивой идеи, в соответствии с которой, Малик представляет собой предмет вожделения всех девчонок, девушек, девушек не полностью, а, равно как и женщин нашего города, республики, региона, и т. д.). Угроза сработала, и я получил журнал (прекрасное полиграфическое качество, мелованная бумага, хорошенькие девочки, настоятельно рекомендую), и весьма удобное кресло, наряду с эпитетом бессовестного вымогателя, без малейшего намека на совесть. «Малик, не ори», сказал я, и продемонстрировал полусонному извращенцу купюру в 20 долларов, чему он, (извращенец, то есть) несказанно обрадовался.

— Налей-ка мне кофе, потребовал я тоном, не допускающим никаких возражений.

— Сам налей, я иду чистить зубы, ответствовал Малик, после чего я проводил его напутственным словом, не без мата, разумеется.

В ответ Малик разразился длиннейшей тирадой о том, что он до крайности удивлен, как только находятся компании, которые платят таким идиотам как я, пожелал мне остаться без работы, и сдохнуть с голоду. Обмен любезностями продолжался около 40 минут, в ходе которых мой друг совершал утренний (хорошо, хорошо, полуденный) туалет, одевался и обувался. Да, а под глазом у него светился синяк двухнедельной давности, причем заработанный по праву. А дело было так. Землетрясение застигло его в какой-то забегаловке, и пьяненький Малик, вместо того, чтобы торчать на улице всю ночь, и выдвигать несколько диковатые и беспочвенные теории на тему о том, что в случившемся виновата Россия, оппозиция, Мишель Камдессю, масоны, глобальное потепление климата, ваххабиты и озоновые дыры (ну, стандартный набор всего того, чем занимались в ту ночь все нормальные люди), быстренько сориентировался, и начал проповедовать конец света, собрал с доверчивых граждан около 35–40 ширванов, якобы на подготовку торжественной процедуры группового покаяния, после чего и смылся. Дня эдак через два, граждане, до крайности разочарованные тем фактом, что конец света не наступил (невзирая на прогнозы Малика и некоторых служителей Духовного Управления Мусульман Закавказья, Бакинской Епархии Православной Церкви, Бакинской Синагоги, равно как и Центра, то ли Сознания, то ли Валяния Кришны), а денежки заплачены, решили разобраться с не в меру сметливыми служителями культа (ну, и с Маликом заодно). Да, а инициатором расправы над не в меру предприимчивым молодым человеком, был раскаявшийся представитель сексуальных меньшинств, эдакий выразитель чаяний народных, который сам заплатил-то за абонемент в рай всего 2 мамеда. (Почему именно сексуальных меньшинств? А кто, по-вашему, кроме грязного педераста, мог поднять скандал из-за столь незначительной суммы? А почему раскаявшийся? Так ведь Малик успел засветить по морде именно ему, как инициатору импровизированного суда Линча с поправкой на азербайджанский менталитет. Сами посудите: за что еще, азербайджанец станет мордовать другого азербайджанца, или представителя другой национальности, кроме как за денежные знаки, причем их достоинство, я имею в виду достоинство денежных знаков, не имеет никакого значения. А рука у нашего доморощенного Иоанна довольно тяжелая. Не зря ведь два раза в неделю культуристический зал посещает. Что-то вроде «Дайте мне точку опоры, и я дам вам всем по шее». Так что каялся народный трибун, исключительно принимая во внимание физическое развитие новоявленного специалиста-армагеддонщика). Я пошел на кухню, но до крайности разочаровался, обнаружив там банку кофе «Pele» (ну, не то, чтобы оборзел, просто кофе «Pele» не нравится). Когда я выказал свое недовольство Малику, он назвал меня снобом, а заодно спросил, куда мы идем.

— А то не знаешь?

Без дальнейших расспросов, в солидном молчании, мы спустились по лестнице, на которой пахло кошачьей мочой, где я не отказал себе в удовольствии спросить, отчего, мол, его папа писает в подъезде, а не в уборной, как все нормальные люди. Малик ничего не ответил, из чего я заключил, что он думает о Нигяр. Сказать, что она была хорошей девушкой, значить ничего не сказать.

Она принадлежала к той редкой категории людей, которая в 21 год не перестает верить в чудо (как, например, в то, что Малик когда-нибудь станет человеком и возьмется за ум, или в то, что наша нефть приведет к процветанию нашего же народа, и т. д.), а если серьезно, то сердце у нее было просто золотое.

Кроме того, она была девушкой глубоко порядочной, и умудрилась не только остаться девственницей в свои 20 с лишним лет, (что на сегодняшний день, безусловно, редкость) но и не поддаться на уговоры Малика на тему… ну, вы сами и без моих комментарий все понимаете. Ее близкая подруга Сева, меня просто терпеть не могла, так как безуспешно по мне сохла (такое уж у меня счастье, вечно в меня влюбляются или ни на что не годные девственницы, или, мягко говоря, в высшей степени непривлекательные девушки, или девушки, совмещающие в себе эти два, с моей точки зрения, недостатка). Что касается первого параметра, то его, конечно, недостатком не назовешь, но только в том случае, если приспичило жениться, (в этом случае, это не то, чтобы параметр, а, по сути, единственный критерий), а вот насчет второго…. Нет, ищи дурака, милая Сева, ищи дурака (впрочем, сей комментарий справедлив и в контексте первого недостатка).

Мы зашли за Нигяр в кафетерий института, где она училась, (какое вам дело, в какой именно? Мало ли в независимом Азербайджане храмов Науки?!) и среди ее подруг я обратил внимание на одну девчонку, которую до этого не видел (питаю я, грешник, пристрастие к девушкам, носящим очки, и с третьим размером бюста, впрочем, если бюст больше, я нисколько не обижусь, а совсем даже наоборот).

— И как же нас зовут, очаровательное создание?

Очаровательное создание посмотрело на меня как Эдит Пиаф на Бриллиант Дадашову (ну, в смысле, нехорошо так, свысока посмотрела), и ничего не ответило. Что ж, я ненавязчивый, мало ли в нашем городе сисек в очках? (прошу прощения за несколько похабную направленность мыслей). «Женщин в мире — как мух в сортире» — я всегда жил именно по этому принципу, который, к слову сказать, никогда меня не подводил. Как в воду глядел. В толпе хорошо одетых девчонок, (то ли дочери взяточников, то ли содержанки начальников отделений полиции) я увидел одну старую, но, тем не менее, достаточно молодую знакомую, а знакомство наше простиралось куда дальше, чем невинные поцелуи, к вящему удовольствию обоих сторон. Она помахала мне рукой, и я уже предвкушал прекрасное времяпровождение (надеюсь, вы меня понимаете), и оглядывал ее фигурку (ну и что, что без очков?!) масляными глазками, как вдруг она огорчила меня следующим заявлением: «Не настраивайся, у меня сегодня праздники». «В смысле, обручение?» — вопросил я, сделав невинные глаза, хотя все прекрасно понял.

— Да нет, я просто рада, что не залетела.

— А, кто последний, тот и папа? (понимаю, что хам, осознаю, что нехорошо, но все равно продолжаю). Или в свете последних достижений гименопластики, вопрос с замужеством, надо полагать, решен? Нашли дурачка и уверили его в том, что он не более, чем второй?

— Перестань, идиот.

Я почувствовал, что, начал перегибать палку (ну в натуре свинья, спишь с девушкой, ну не с девушкой, какая разница, раз не женишься, нет, чтоб спасибо сказать, поблагодарить, в смысле, так хоть не издевайся).

Ладно, мир, дружба, жвачка, и прочие аспекты Лиссабонского Саммита. Созвонимся. (Тут я лишний раз доказал свою отвратительную, меркантильную и потребительскую сущность, раз месячные, так и разговаривать не о чем).

Она, впрочем, не обиделась, и я раскланялся, предварительно перебросившись с ней парой ни к чему не обязывающих, и ничего не значащих фраз (в самом деле, как говорил мудрый медведь Винни-Пух, сразу никто не уходит, ну нельзя же быть полной скотиной). Я пригласил Нигяр с Маликом в кафе, которое то ли по непонятному стечению обстоятельств, то ли вследствие бакинской склонности к рисовкам, являлось тезкой знаменитого парижского ресторана. К моей вящей радости, надо признаться, равно как и к удивлению, Нигяр взяла с собой то самое «Само очарование в очках», и я сразу же, с присущим мне несколько пошловатым остроумием, окрестил ее «Мямяш с диоптриями» (может кому-то это и не понравится, но это кажется мне остроумным, а ваше мнение меня волнует менее всего на свете). По дороге в кафе, моя «крестница» сменила гнев на милость, и снизошла до светской беседы со мной (то ли убедившись в моей платежеспособности, то ли еще в чем, черт этих баб разберет). Усевшись на втором этаже, под возмущенными взорами официанток, (еще бы, являюсь сюда раз в неделю, и каждый раз с новой девушкой, ну, или не девушкой, да ладно, за столом их анатомически — гинекологический статус не виден), я щелкнул зажигалкой, представлявшей собой предмет вожделений Малика. Наградная. С дарственной надписью. За самоотверженный труд на нефтяном месторождении Тенгиз. Кстати, внизу нас встретила (ну прям как в лучших домах Лондона и Парижа), метрдотель. Правда, женского рода, (и как же это будет-то, а? Метрдотельша? Метрдотелиха? Метрдотелка? Да ладно, неважно), весьма лицемерная особа, с которой как-то сцепился один мой близкий друг. Да, с такой улыбкой не в кафе метрдотельствовать (или метрдотельничать?), а в протестантской секте «Новая Жизнь» (так же известной как «Старые Носки») неофитов обрабатывать. Как бы то ни было, гораздо больше ее призвания меня сейчас интересуют глаза (вру, вру, не глаза, совсем не глаза, а кое-что пониже, как с точки зрения нравственности, равно как и с точки зрения анатомии), той самой Нигулиной подружки, вид-фасон и высокомерные манеры коей, навевали воспоминания о династии Гогенцоллернов (и не менее), а интеллект — на печальные, весьма печальные выводы Дарвина касательно эволюции. Я рассказал пару сомнительных и двусмысленных анекдотов, по поводу чего и получил под столом удар ногой от Малика, отпустил пару-тройку комплиментов, (Господи, ну до чего ж все девушки, равно как и все не — девушки стандартны и одинаковы!), и получил в награду многообещающую улыбку, (знать бы наперед, чего именно обещающую, ибо нагло врут все утверждающие, что, мол, с первых секунд способны понять «дает, или не дает»). После посиделок в кафе, проводили Нигулю с Егяной (подружку с радующими глаз и вдохновляющими на утомительные разговоры по телефону формами, звали именно так), домой, причем по дороге я встретил девчонку, которая отшила меня не далее, чем неделю назад. Из серии, «она сказала мне:?Всего хорошего? а я прощения не попросил», причем расстались мы по ее инициативе, и неизвестно с какой балды, она вперлась в меня неприязненно-презрительным взглядом, как будто бы я был виноват не только в нашей разлуке, но и в прочих несправедливостях и пакостях, коими полон наш, увы, несовершенный мир. Ну, не то, чтобы я сильно плакал, потерял аппетит, рвал на себе волосы, сделал себе татуировку с ее именем и второе обрезание, так что, «разлука» для сего процесса — слишком громкое название. Что до Егяны, так мозгами там и не пахло, и ее единственным достоинством, (правда, в количестве 2-х штук на каждое), были весьма привлекательные формы, а что до всего остального, так то не принципиально. В смысле, принципиально, конечно, но наличие удручающе-разочаровывающих плоскостей, уместных разве что в геометрии, а никак не в анатомии…. Ни-ни. Такой бабе ни интеллект, ни смирный нрав не поможет. Все-таки, будь даже ума палата, высокие моральные качества, (фальшиво, фальшиво!), и все вот это добро помножено на идеально-покладистый характер, но если все вышеупомянутые, и, безусловно, приятные моменты не увенчаны, как бы это поприличней выразится, то, а? Во! Более не менее хорошей фигуркой, то…. Нет, киса, в таком случае, шансы у тебя на нуле. Это вовсе не значит, что меня устроит красивая стерва, но на гадкого утенка, с лебедиными параметрами во всем остальном, я тоже не согласен. Но бывает и хуже, например стерва с маленьким бюстом. Или кривыми ногами. Или и того, и другого, плюс излишнее оволосение, ожирение, перхоть и запах изо рта. (Хотя, может поэтому-то и характер — не крем-брюле. Разве ж это жизнь? Поневоле остервенеешь, раз никто внимания не обращает, приласкать не пытается, под юбку залезть не норовит, и на улице не пристает, цветов не дарит, с днем святого Валентина не поздравляет, и т. д., и т. п. Ничто так не портит женщину, как отсутствие мужских попыток ее испортить. Разве что излишек образования). А кто ж такую ласкать да поздравлять станет? С перхотью-то, с запахом, и т. д., и т. п., см. выше. А портить тем более. (Ах, сколь я циничен, противен, порочен, бездарен, озабочен, гадок и отвратителен! Мне самому стыдно, но…. но соблазнительный образ ее бедер, обтянутых черными кружевными трусиками, начисто вытеснил из моего сознания что-либо хоть отдаленно напоминающее о возвышенных чувствах. Хотя, как говаривал поручик Ржевский, что до возвышенных чувств, так заниматься ЭТИМ где-нибудь повыше, например, на колокольне, даже забавно-с. Нет, не вышел бы из меня Ромео, не взяли б меня в Петрарки. А если вдруг, мне и повезло бы, ну, пролез я сверх конкурса, или, там, за бабки, то моих Джульетт, Лаур, и прочий бабешник, в течение весьма непродолжительного времени всем скопом свезли бы в психушку. И вошли бы они в историю, вошли б обязательно, но не литературы, а медицины. И, скорее всего, не просто медицины, а ее специфической области. Психиатрии. Как минимум, с диагнозом, маниакально-депрессивный психоз. Довел бы я их, лапушек. Достал бы я их, кошечек). У Егяны с формами был полный порядок, и я взял ее телефон, пообещав позвонить вечером. Ну и что с того, что мозгов у прапорщика, под началом которого я проходил службу в армии, на целую звездочку больше, чем у нее, мне ведь с ней не поэзию символистов обсуждать, и даже не Рембрандта в оригинале читать. (Не правда ли, нахал?). Открытым оставался вопрос касательно планов на вечер, который, к слову сказать, был не за горами. Выбор был невелик:

1. Позвонить Лале, и пригласить ее, разумеется, с подружкой для Малика, домой к Малику же (остальные со своими бабами придут).

2. Засесть в кафе «Рандеву», и к ужасу посетителей и знакомых официантов, пить чай из пивной кружки.

3. Позвонить Лале, и пригласить ее, разумеется с подружкой для Малика, в см. пункт 2, и только потом, пойти домой к Малику же.

4. Послать Малика, Лалу, и иже с ними к чертям свинячим, проверить электронную почту, и пойти домой, чтобы закончить перевод глупейшего текста, который, к слову сказать, никто и читать не станет, но должен же я зарабатывать себе на жизнь честным трудом, в конце концов!

5. Пойти домой, плюнуть на все, (включая перевод) и поспать часов эдак 7.

Да, так я и сделаю. Пусть Лала спокойно сидит дома, пусть официанты в «Рандеву» не ужасаются моей манере пить чай, пусть электронная почта остается непроверенной, пусть Джим вопит о недобросовестном выполнении мною моих же обязанностей, пусть Малик останется без бабы…. Нет, с этим будет посложнее. Ладно, не сдохнет. Малик, почему бы тебе сегодня не вспомнить молодость? Да, тебе ведь было когда-то 15 лет. Как? Не прикидывайся. Ну, как у Есенина: «Сядь на пень, и…» А, ты не читал Есенина. Бывает. Так вот что, любезный. Девочек сегодня не будет. Да, они заболели. Звонили, и просили передать тебе привет. Привет, скотина, а не то, что с этим словом рифмуется. Кроме того, по телефону это просто невозможно. М-да, сильно повезло человечеству, что ты единственный ребенок в семье. Во-во, не без урода. В семье. В твоей, разумеется. А отсутствие у меня братьев и сестер тебя не касается. Ты намного хуже. Щас по шее дам. Вот это другое дело. Хорошо, если ты понимаешь меня с первого слово. Правда, плохо то, что слово то должно быть матерным. Ничего, от некоторых (в твоем контексте это прозвучит несколько странно, но что поделаешь?!) людей нельзя требовать слишком многого. У тебя, друг мой, сегодня будет ночь воздержания. Или… Никогда?! Ой, не ври царю. Хорошо, до завтра. Всем привет. Папе особенно. Скажи ему, чтоб впредь предохранялся. (Ах, как я удачно сострил. Правда, плагиат чистой воды, зато ведь не просто так, а у Вишневского, Кстати, из его высказываний мне больше всего нравится следующее: «Любимая! Да ты и собеседник!?»). Хорошо, извини, не обижайся. А то станут на тебе воду возить. Нет, не как на обиженном, а как на ослике. Ну, это ты зря. Я не сволочь. Я — а, черт меня знает. Не обо мне речь. И не о тебе. Уже, во всяком случае. Почему, да почему. Да потому, что я домой пошел. Нет, не туда, а ДОмой. Надоел, (и это мягко сказано). А вот и мой 271-й. Он сказал: «Поехали». Как я не люблю эту остановку около Тязя Базара! А как вы думаете? Ладно, пусть будет по-вашему. Так и запишем, что джентльменов до… пардон, много, а сидений в маршрутке не хватает. Интереснейшая и поучительнейшая картина! Пожилые, весьма пожилые леди, обсуждающие международное положение, цены на рынке (уж никак не ценных бумаг), невестку, зятя, тестя, способы приготовления долмы, (настоятельно рекомендую заняться именно этим), перспективы вхождения Азербайджана во Всемирную Торговую Организацию, и т. д., и т. п. Весьма, весьма…. (Почему бы вам, многоуважаемые бабули, не обсуждать все эти, безусловно, интересные аспекты человеческого, и в особенности, азербайджанского, бытия, немного потише? Или кто-то у нас на ухо туговат?). И чего это пенсионерам дома не сидится?!

Нет, я ничего не имею против пенсионеров, я имею против маленьких маршрутных такси, равно как и попыток решить все проблемы одним разом, и прямо в транспорте. Продолжаю восхищаться общением с себе подобными. Брат, ты когда-нибудь (в детстве там, или по ошибке), зубы чистишь? Мне? По морде? А ну, давай, посмотрим. А, тебе больно? А чего ты ждал? Оргазма? (Он, зараза, мне ухо зацепил, так что мне тоже не сладко, хотя, по видимому, поле битвы останется за мной. Так, линяю на следующей же остановке, товарищ, нуждающийся в «Дироле» с «Колгейтом», оказывается, не один. В темпе марша, очень быстро, лишь бы не было войны). Все. Ушел. Нет неприятной процедуры выяснения отношений, нет появившихся блюстителей порядка, которые хватают и правых, и виноватых (кстати, знаю по горькому опыту, в КПЗ бесстрашные воины противостоявших сторон обычно мирятся, но силовые структуры им то ли не верят, то ли не прощают). Пройдусь через парк. Какое все зеленое, какое все….. Ой, какая симпатичная мамаша с ребенком. Ни-ни. Табу. Замужем она. Наверное. Раз с ребенком. Не поимей…… ну, в смысле, не пожелай жены ближнего, равно как и дальнего своего. Или твоего? Короче, тебе что, незамужних да разведенок не хватает? Вот и иди домой, любезный. С миром иди. Спать. Саляму-алейкум! (Нет, не дойду я домой раньше, чем через час). Это мои братья-мусульмане. (Да, грешник. Но алкоголя не потребляю. И свинины не ем. И намаз делаю. И пощусь. Вдобавок ко всему, я еще и мусульманин. И вам советую. Ну и что, что бабник? А кто не бабник-то? Папа Римский? Аллахшукюр Паша-заде? Главный раввин Бакинской синагоги? Скорее всего, исключительно хормейстер капеллы кастратов при Ватикане, да и он бы рад, да никак. Так что, Бог осудит, если сочтет нужным, и Ему ассистенты не нужны. Равно как и прокуроры. А мне в таком случае, никакие адвокаты не помогут. А может и простит меня Аллах Всевышний, на что я искренне надеюсь). Не знаю, мужики. Если на работе не задержусь, то обязательно в пятницу увидимся в мечети. Да, в Абу-Бекре. Саляму-алекум. Ну привет, привет. (Это Сережа. Светлая голова, хороший программист, и неплохой парень. Я обычно приветствую его воплем: «А, оккупант, ты еще не в Рязани?» Но это я шучу, а он это понимает. Вообще, к русским я неплохо отношусь (радуйся, Сережа!), особенно к женщинам. Есть в них что-то такое, чего в других бабах не найдешь. То ли они более женственны, то ли они более искренни. Да, впрочем, какая разница? И какое вам дело до моих пристрастий, уважаемые читатели? Я же о Сереге рассказывал. Кстати, чисто внешне он чем-то напоминает Путина. В более интеллигентном варианте, разумеется. И я не могу отказать себе в сомнительном удовольствии пройтись по этому поводу). А ты знаешь, что такое «Рutа» по-испански? Вот-вот, именно. И очень-очень легкого. Поведения, в смысле. Так что, никакой он не Путин, а Б…н. Что куришь? Нет, они легкие. Нет, я устал. А чай у меня и дома есть. Нет, без торта. Никто меня не любит, тортом не угощает, пирожных не носит, и шенгенскую визу выслать не обещает. Не жизнь, а сплошной импичмент. Это я растолстел? Какую книгу? Вернуть? Не будь жадиной, и дай дочитаю. Папа? Он грамотный? И даже моего научил? Кого? А, так ты папу имеешь в виду…. Ну, тогда другое дело. (М-да, весьма и весьма плоские шутки, но мы не обижаемся друг на друга.) Не, пойду я. Устал. Дэнь бил трудный, ночь бил темный, а она бил бландинка, и очэн красивый. Да да-да. Кавказский. А не какой-то там вятский. Ах, ты из Петербурга. Как и Путин. Ну все, теперь не отвертишься. Ладно, пятая колонна, у меня свои дела, у тебя свое безделье. Да, я знаю, что такое? пятая колонна?. В умной книжке прочитал. Нет, что ты, это только русские умные, а все остальные так, погулять вышли. Вот чай попьем, и сразу назад. А смеяться над чужим горем, никак не вяжется с чином и статусом недорезанного в ходе многочисленных революций интеллигента. Звони. Вот и дома. Да, мама, все в порядке на работе. Какая Деля? Надо было спросить. Нет, мам, не надо меня по шее, я больше не буду. Нет, не голоден. Спать пойду. Дома только для девушек. Да, да, для всех, кроме Лейлы. Угу, для нее я уехал в Израиль по приглашению еврейских девочек, на фестиваль балета, сдуру пошел прогуляться на правый берег реки Иордан, был ранен израильским патрулем, добит камнями палестинскими подростками, и по ошибке захоронен на христианском кладбище. Третья могила слева. Нет, я не дурак. А впрочем, тебе виднее. Ну, разбуди в 8. До чего ж вставать неохота! Но надо. А я денежки люблю, ой как люблю, в противном случае, все на свете бы проспал. Так, душ принял, побрился, зубки почистил. Хорошо, что я умею завязывать галстуки. Нет, оказывается, не умею. Или, скажем, умею их завязывать недостаточно хорошо. Папа! Ну, помоги, пожалуйста. Да, ты УЖЕ НЕ РАЗ говорил мне, что в моем возрасте ты…. Все, все, понял. (Добрый у меня папа. А ведь мог бы и по морде). Пап, ты отвезешь меня? Как это мило с твоей стороны. Да, если бы ты не прогорел со своим бизнесом, я бы сам купил себе машину. Сидел бы дома, мне б дешевле обходилось. (Хм, я, значить, сопляк, мальчишка). Нет, мам, он первый начал. Да, пап, к старой мельнице. Там сидят те, кто платит твоему сыну денежки. Я не курю при тебе, пап. Не видишь, жду, не дождусь, пока приедем. А, пахнет сигаретами. Так я пораньше встал, и в подъезде. Вредно? Лошадь? Царство небесное. Не верю. Чтоб от одной капли! Наверное, это была очень маленькая лошадь. Поня. Или пони? Нет, я не издеваюсь. (Была охота гапаз схлопотать. Папа у меня на расправу скор, и долготерпением не отличается). Спасибо, пап. (Наконец-то можно закурить. Восток — дело тонкое). Доброе утро. (Это я с охраной. Хорошие ребята. С кем-то тренировался вместе, с кем-то здесь сдружился). Нет, брат, сегодня к американцам. Японцы приедут к середине марта. Нет, Новруз-Байрам отмечать, а заодно и выведать секрет приготовления шекер-буры, продать его туркам, а те, в свою очередь, поставят экспорт данного продукта в Азербайджан на широкую, без пяти минут европейскую ногу. (Хорошо быть свободным переводчиком. Лицо крайне независимое, и никому не подотчетное. Платите деньги, джентльмены, а если что-то вас не устраивает, так мы не в Чикаго, Лондоне или Брюсселе. И не в Анкаре тем более. А я вам не Моника Левински). Пресс-конференция, так пресс-конференция. Презентация так презентация. Обмен мнениями…. Да хоть провалившимися агентами. Не впервой. Плата по завершении работы, то бишь, окончании того, что выше перечислить изволил. Много? Дорого? Так подешевле наймите себе студента. Или студентку. Даже лучше. И ей понравится (наверное), если постараетесь. Нет, налоги с этой суммы заплатите вы. Ну, ваша компания, или вы лично, не мое это дело. Я лишних вопросов не задаю. (Да да-да, это тебе не Мозамбик. И вообще, не Конго). Хоть в китайских юанях. Или в зимбабвийских денежных знаках (кстати, что в Зимбабве заместо манатов? Надо будет у ребят-экономистов спросить. На всякий случай). Я в таких делах не гордый. Но заискивающе заглядывать вам в глазки, да смеяться над вашими плоскими анекдотами не стану. Пусть ваши работники за вами сумки таскают и в анус поцеловать норовят. А у меня ревматизм, в смысле, нагибаться не могу, и вообще, только на себя работаю. Короче, у советских собственная гордость…. И кто ты, откуда ты, мне сугубо фиолетово. Хоть анонимный алкоголик. Или сторонник апартеида. Или колчаковец, из недобитых по недосмотру. Ты можешь быть даже потомком английских империалистов, или гестаповцев. Супостат, короче. (Как ответил одному такому кадру мой друг, если тебе, варягу, этот проект в Азербайджане кажется слишком дорогим, так посмотри на свою зарплату, и ты сразу поймешь, за счет чего он столь дорог). А журналистов-то, журналистов! Ишь, слетелись эксперты….. Кто? Правозащитники? И не только? Неправительственные организации? (Господи, ну разве мало было от правительственных организаций головной боли, неприятностей, так еще эти норовят….). А чего они такого делают? Ну, в смысле на хрена организуются-то? Права? Защищают? В смысле, водительские от гаишников? А-а-а, человеческие….. А от кого? От кого надо, от того и защищают? А если те, от кого надо, вдруг вам же по шее? Пожалуетесь? В Совет Европы? И не стыдно ябедничать-то, а? А еще доктор наук. Помогут? Кто? Запад? Кому? А я-то, по простоте душевной, совсем не того подумал. Ну, или не совсем того. И что, совершенно бескорыстно? Да нет, я не про то, как помогут, я про то, что, мол, на халяву защищаете? Из любви к искусству? И нету на вас никакой управы? Так бы сразу и сказали. Значит, честное и непредвзятое судебное разбирательство? Ну, не скажите, это, смотря на кого нарветесь. Да уж, чем бы дитя не тешилось, лишь бы онанизмом не занималось. (Нет, я, конечно, ничего против не имею, на здоровье, да нет, я не на счет онанизма, это в вашем возрасте просто стыдно, я насчет неправительственных организаций, но что до их деятельности, так видел как-то по телевизору одно то ли ток-шоу, то ли телемост, в общем, стыдобушка сплошная. Сидели дамы прекрасные во всех отношениях, правда, несколько почтенного возраста, и рассуждали на тему ГЕНДЕРНЫХ отношений. И слово-то какое, глубокого смысла преисполненное! А в глазах — смесь нереализованного материнского инстинкта напополам с осознанием весьма печального факта, что поезд ушел, бозбаша варить не научилась, так за неимением лучшей альтернативы, поучу-ка я наш несчастный, неграмотный, ах, да, конечно, многострадальный народ (Ой, Гюля, а где-э ты таакие симпаа-атичные са-аапожки купила? Как клее-ево, и как тебе идет), как жить нужно, кто там у нас какого пола, и как один пол от другого, на основе последних научных изысканий, и в соответствии с Европейскими Конвенциями и резолюциями ООН, ОУН, НТС, ВВС и КГБ правильно отличать нужно. А народ у нас темный, все по старинке норовит, вот и приходится его учить тому, что именно муж должен сделать с женой, если она ему вовремя чай не подала. В правое ухо ее бить или, все-таки в левое? Или может это я, дурак, чего-то не так понял?). Да отстаньте вы, господа, от гостя иностранного. (И от меня заодно. Это ведь вам со стороны так кажется, что работа у меня легкая. Как же, как же, всего делов-то, языком трепать. Это по вашему скудному разумению. Вас бы сюда. Нет, не возьмут вас. В смысле, в космонавты. А если и возьмут, то не всех. А если и всех, то не сюда). И какое вам дело, как он, то есть гр. США (или Великобритании, да хоть Буркина-Фасо), к этому относится. Конечно, он против коррупции. У них в стране все честные. Даже мафиози. И налоги платят решительно все. С песнями. Под барабанный бой. И никто никогда взяток не берет. И не дает. И не брал. И не давал. И правил дорожного движения не нарушают, и никогда не забывают после себя в туалете воду спустить. И вообще, все это противоречит политике их компании. И женятся все они исключительно на девственницах. И спинки у них у всех чешутся. (То ли крылышки режутся, то ли не мылись давно. И кстати, между нами, демократами. Одно дело 125 человек в Милли Меджлис выбирать, исходя из лучших традиций азербайджанского парламентаризма, а другое дело 3 месяца с двумя претендентами в президенты цацкаться. Над вами, господа, даже Туркменбаши смеялся. «А судьи кто?» — вопросил Чацкий, «Лорд Джадд в пальто» — ответили из Страсбурга. Короче, сюда я больше не ездун, машину мне, машину.). А вот это уже коммерческая тайна. И это. А это тем более. А вот это особенно. Остальное узнаете из рекламного проспекта нашей компании, или на нашем сайте. Да, да, заходите, всегда рады. Только позвоните перед этим. Или мы позвоним вам в вашу газету. Дадим, дадим. Обязательно. Интервью. А вам, девушка, сразу два. Или три. На сколько здоровья хватит. Да, и еще, запишите на всякий случай, что мы восхищены вашей страной, кухней, гостеприимством, и вообще, искусством. Однако, кильки авторучек и клавиатуры компьютера сегодня в ударе. (И не поймешь, чего им надо. То ли демократии, то ли грантов. То ли и того, и другого вместе. А как насчет демократии без грантов? Или грантов без демократии? Не очень? Вам первое предложение не нравится? Так я думал. И в самом деле, какая ж это демократия без грантов-то, а?! Хотя чего это я? Все мы не Махатмы Ганди, а я уж точно, не мать Тереза. Как минимум, по половому признаку не гожусь). Вот предложение-то загнули! На русском без пол-литра не разберешься, поди ж, на английский переведи. Впрочем, и инглис (все они инглисы, даже если из Новой Зеландии, во-во, негр преклонных годов), ничуть не лучше. М-да, кто раз переводил, тот в цирке не смеется. Ничего, за то мне и платят, чтобы сей обоюдный бред, принял удобоваримые, легко усваиваемые, и всем, заметьте, всем понятные формы, вне зависимости от классового происхождения, национальности, и уж, конечно, занимаемой должности. А главное, все довольны собой, заморским собеседником (причем собеседник является заморским для обеих сторон), широтой собственного мышления, осознанием того, что делают нужное, важное, я бы даже сказал крайне необходимое дело, которое без его (ну ладно, ладно, их) участия ну совсем никуда. Всем все, в общем-то до лампочки, все о банкете и прочей халяве думают, а интересу-то на лицах! Правильно, господа, за бесплатные пирожные с бутербродами можно и пару-тройку часов с заинтересованными лицами посидеть. А важности-то! Пиджак Кофи Аннана под мышками тесен. Ну хоть сейчас в Совет Европы! Всех сразу. Чтоб обидно не было. Совету Европы, в смысле. (Кстати, а Вулферсон — жадина! Ну, не совсем Совет, и не то, чтоб Европы, но тоже про деньги). И что это я к прессе-то пристал, при наличии столь великолепного объекта для насмешек и издевательств в лице неправительственных организаций, а? Переводил я как то на одном семинаре, посвященном экологии Каспия (или тому, что от нее, в смысле, от экологии, осталось), и основным лейтмотивом в словах, речах, и особенно в глазах представителей НПО, было неуемное (равно как и недостаточно удовлетворенное) желание поучаствовать в мониторингах (новое слово на букву «м», значение объяснить сложно, ну, короче, про денежки), которые проводят иностранные нефтяные компании, дабы хоть как-нибудь приобщится (заметьте, абсолютно бескорыстно, и даже со своими харчами), к весьма увлекательному процессу интеграции в мировое сообщество. Ну, в натуре, что за интеграция, куда бы то ни было, без зарплаты в каком-нибудь «Комитете по спасению каспийских тюленей от неплатежей в энергетическом секторе». А что до того, что своими повадками, некоторые руководители неправительственных организаций сильно напоминали управдомов (один галстук чего стоит: розовые поросятки на зеленом фоне), ну, в лучшем случае, сотрудников НИИ, уволенных за ненадобностью (или за несоответствие занимаемой должности), так лоск — дело наживное. Вот поездят по Англиям да Норвегиям, купят себе рубашечки побелее, да перестанут их навыпуск носить, вот научатся ложку с вилкой держать, сразу все на места встанет. И даже тюлени. Не говоря уже об экологии с экономикой, энергетике с кибернетикой, равно как и гинекологии с геополитикой. А без вас вот — никуда. Особенно в вышеперечисленных областях. (Какая, в самом деле, без вас гинекология! Страна без вас не накроется!). И вообще, все отдать на откуп НПО — весьма и весьма прогрессивная мысль. Европа отнесется к этому с пониманием. (Может чего и не поймут, так что с них, болезных, взять-то, окромя кредитов да анализов. Хотя, кредиты, конечно, лучше. Интереснее как-то. А вот анализов у нас и без Европ хватает). Хотя такое даже правозащитникам вкупе с оппозицией в голову не придет. А если и придет, так ненадолго. А если и надолго, так никакая это не оппозиция. И не правозащитники. (И чего это я сегодня такой вредный, злой и язвительный? Ну, прям как Шендерович. И в голове сумбур какой-то. Прям как у Низами Сулейманова). Ф-фу, наконец-то, закончилось. Граждане, крайне довольные традиционным западным гостеприимством за счет родного Востока, расходятся по домам (офисам, квартирам, редакциям, борделям, домам моды, ad libitum) А где ваша бухгалтерия, уважаемый мистер Макинтош, или, там, Фергюссон? Нет, родной, я на свои деньги не намерен финансировать деятельность вашей компании в своей, заметьте, СВОЕЙ стране. Надо было заранее сказать, что оплата по истечении определенного срока. Вот, это другое дело. Звони и давай соответствующие указания. Где? Третья дверь направо? Спасибочки тебе пролетарское. Здрасте, здрасте. Мне полагается получить….. ну, вам, наверное, звонили. Ага. Переводчик. А что, похож на пожарника? Нет? Я так и думал. Нет, эта бумажка рваная. Мне бы поновее. Чтоб хрустела. Это для вас разницы никакой, (на работе, во всяком случае), а для меня — существенная. И вы ошибиться изволили. Здесь не хватает 10 баксов. Ну вот, другое дело. Теперь правильно. Спасибо, радость моя. Хамить? Да я и не думал. (Я же обрадовать хотел. И не больше. Тебе ведь давно уже никто не радуется. Лет эдак пять. Или десять. И по всей видимости, радуют тебя, ну, вас, тоже не часто. Разве что муж, да и то по пьяному делу). Где подписать? Нет, я сначала прочту. На всякий случай. А то мало ли горя в кошачьей судьбе? Все, звоните еще, всегда рад помочь хорошим людям за хорошие деньги. Так, а теперь… Что теперь? Ах, да. Позвонить девочке в очках. Той самой, Егяне, что с милым глазу телом, но без мозгов. (Знаю, знаю, что произвожу впечатление полного придурка, предвижу твое возмущение, на которое ты, безусловно, имеешь полное право, но скажи мне по совести, уважаемый читатель, что тебя больше привлекает в женщине, мозги, или то же, что и меня? Интеллект? Оставь эти сказки на тот случай, если тебя вдруг пригласят на Всемирный Конгресс Феминисток, или же на предмет охмурения соседской девчонки. Кого ты предпочтешь, умную уродину, или все-таки, симпатичную дуру? Что тебя интересует больше: то, что у нее под юбкой, или то, что у нее под черепной коробкой? Вот, то-то и оно. Симпатичная умница явление редкое, впору в Красную Книгу заносить, а имеющихся в наличии уже расхватали.). Привет, киса. Да я и не сомневался, что узнала. Где? В институте? За тобой зайти? Нет? Ну, ладно. Нет, котенок, нужен — сама позвонишь. Пока. Позвоним Сабине. Или ну ее. Или позвоним. Смотри, куда едешь, аксакал. (Был бы ты дед помоложе, дал бы я тебе по шее. С мысли сбил. А если б я не отскочил, то на мысли дело не закончилось бы). Ах да, по бабам. Ай-яй-яй, девчонка, где взяла такие ножки? (Поражает смысловая глубина текста!). А еще бывает по-другому, и тоже, в общем-то неплохо: Ай-яй-яй, халашка, где взяла такие ляжки? Вот какая симпатичная идет, (то ли девушка, то ли оденьте. Поосторожнее, да повнимательнее, а то можно и на трансвестита нарваться. Бывает, бывает. И чего это их так много стало, а? То ли в предвкушении заморских фруктов в Совете Европы, то ли погода действует, то ли еще что. И при всех претензиях на образование, широту мышления и обладание аналитическим умом, никак не могу узреть связь между этими двумя, прямо скажем, достаточно далеко стоящими друг от друга понятиями. Советы советами, Европы европами, так чего же мы туда, дал-далы, входим, ну, в смысле, вступаем? Если дело так и дальше пойдет, то можно смело просить политическое убежище где-нибудь в Дании — Швеции. Я, мол, в свете последних событий и постигшей нас катастрофы в форме демократии, оказался в сексуальном меньшинстве, и представьте себе, все вокруг смеются над тем, что меня к женщинам тянет. Нет, она вроде бы она, а не педик. Ай, как хорошо, как славно, приятно, и легко на душе! Повезло, в общем). Девушка, а вам когда-нибудь говорили, что вы само очарование? Нет, что вы, что вы, не всем. Как можно! Разве я похож на такого? Даже очень? Хм. Ни-ни. Я хороший. С тех самых пор, как родился. Давно. 25 лет назад. Нет, день рождения у меня в августе. Как прекрасны и ароматны ваши волосы! Шиньон? (Ну-ну, не хватало мне линз, силиконового бюста, пенопластовых попок, вставных челюстей, протезов вместо ног, соломы вместо мозгов, полиэтилена вместо….. Гм. Бывает и хуже.). А вы куда? К бабушке? Как Красная Шапочка? А пирожки где? Волков не боитесь? А мышей? А пауков? А лягушек? Понял, что смелая. И бесподобно красивая. (Хотя бюст мог бы быть и побольше, но…. Э-э-э, как там, ну, дареному, нет, не коню, несколько по смыслу не подходит…. Дареной кобыле……. Драной кошке….. Бесплатной бабе….. Дешевой дуре…. В общем, хватай, что есть, Бог увидит, сжалится, и пошлет что-нибудь получше. Нечего привередничать, разборчивый какой, на себя бы лучше посмотрел. Уши врозь, нос набок, зубы прокурены, ногти обгрызены. Снимался бы в мультфильмах, давно бы стал миллионером. Ага, в главной роли. Или в цирке. У рыжего на подхвате). На кого, говорите, похожи? А-а-а, на маму? А я на папу. Ну, это потому, что вы его не видели. Ну и что с того, что видите меня? Неужели не нравлюсь? А ничего это как? Вы уже пришли? Тогда я оставлю вам свою визитку, и запишу ваш номер телефона. Как кто? Вы и дадите. (В смысле, телефон. И это только пока. Ненадолго. Искренне на это надеюсь. Гадкие мысли? У меня? А ты, дорогой читатель, в таких случаях, о чем думаешь? О марше Мендельсона? Или все-таки о реакции Вассермана?). Я же вас об этом попрошу, и обещаю носить вас на руках, писать стихи, играть на гитаре, и дарить цветы. Да что вы заладили: «Всем, всем».(И как же мне не ай-яй-яй после этого, а?) Я, может быть, влюбился. Вот-вот, с первого взгляда. Конечно, бывает. Вы не верите в любовь? Ах, вы не верите мне. (Весьма, весьма разумно. Даже не ожидал). Так дайте мне шанс завоевать ваше доверие. Все так говорим? Но я ведь не все. Я белый и пушистый, с кисточками на ушах.(А вовсе не седой и волосатый). Записываю. А что, заметно, что ты мне понравилась? До вечера, маленькая принцесса. Договорились, не позже 9. Так, купим газетку. Ага. Что там новенького? Где там миленького? Кого там глупенького? Как же, как же, важнее и интереснее того, что Компания «Бритиш Петролеум» после слияния с «Амоко» меняет название на «bp», то бишь, они нынче «beyond petroleum», может быть разве что, увеличение надоев молока с каждого гектара хлопкового поля, или известие об очередной победе азербайджанской дипломатии (интересно, я ничего не напутал?). А «bp», кстати, местные остряки уже давно окрестили, как «б…дь петролеум», и по моему скромному разумению, от истины ушли не так уж далеко. Ладно, заранее извиняюсь, а то еще в суд подадут. А человек, как говорил Остап Бендер, не должен судиться, ибо это пошлое занятие. И вообще, относись, родной, поспокойнее, ко всему, что вокруг тебя происходит. Ведь нервные клетки имеют прискорбное свойство не восстанавливаться. Вот и останешься без нервных клеток. А они тебе ой как пригодятся. Особенно сейчас. Лала звонит. Не брать трубку, а потом сказать, что был на переводе? Не выйдет. Ладно. Рискну здоровьем. Особенно в контексте целостности барабанных перепонок. Здравствуй, маленькая, здравствуй, котенок. Нет, что ты, что ты, только что с перевода (сколько меду в моем голосе, и сколько яду в моих глазах!). Собирался тебе звонить. Как можно! Ни в коем случае! Да нет, звонил, тебя дома не было. А мобильный был отключен. Нет, есть у меня совесть, и даже с избытком. Я сейчас за тобой заеду. (Чтоб ты за…, ну, по…., э-э-э, короче говоря, чтоб тебе нехорошо стало при нашей следующей встрече! Только тебя мне сейчас и не хватало!). Да, подожди, через полчаса. Как жизнь, киса? Я сволочь? Уже? Ах, хуже. Да нет, врут они все. Не был я ни с кем в кафе. Да то был Малик с Нигяр. Ну, и подружка ее. Зачем тебе мой телефон? Проверять будешь? Вот об этом забудь, цветочек мой. Напрасно надеешься. Я не пацан, и отчитываться, не намерен. Да, и перед тобой особенно. Так, смени тон. Прекрасно, я так и сделаю. Да не кричи ты, как белый медведь в теплую погоду (удачный, весьма удачный плагиат у Ильфа и Петрова. Что поделаешь! Все гениальное было сказано, написано и изобретено задолго до моего рождения! Да я и не претендую. Все равно, Нобелевской премии мне не дадут, на манатах заместо герба не отпечатают, в скверике памятника не поставят, а доморощенная «Хумай» мне и даром не нужна. А, она все еще кричит). Не надо сцен, люди же смотрят. Не надо им видеть, что я подонок, они и без этого все это знают. Да, вполне вероятно, ты ошиблась во мне. Я не навязываюсь. И не стану. Нет, не бей меня по морде. Расстанемся красиво, мы ведь культурные люди (я, во всяком случае). Хорошо, хорошо, оба мы с тобой культурные люди, только убавь громкость. Ну, прости, прости, маленькая, я изменюсь, я не стану больше так делать, ты же знаешь, я не могу видеть твоих слез (чистая правда). Я больше не буду. (Ложь, причем откровенная и наглая). Одна ты у меня. (Даже не знаю, что является большей ложью, эта, или предыдущая). Не плачь, цветочек мой, единственная моя, ненаглядная моя, маленькая моя, котенок мой, (какая скотина, скажешь ты, мой уважаемый читатель, а, скорее всего, читательница, но что же мне делать в подобной-то ситуации? На тебя б я поглядел, в смысле, на читателя, разумеется, если у тебя хоть раз в жизни было более двух девушек одновременно.). Ну, Уля, перестань. Да нет, послышалось тебе. Какая Уля? (Оговорился, балбес. Ну, все, опять начнется, только ведь начала успокаиваться. Интересно, на сколько может хватить одну бабу?! По-видимому, надолго. И даже слишком). Да нет у меня никакой Ули. Нет, и не было никогда. Хватит, хватит. Не буду я больше. (Меньше, впрочем, тоже). Я смиренно прошу извинения, прощения, и самое главное, ОТДОХНОВЕНИЯ!!! От поощрения тоже не откажусь. Не надо заново! Не надо опять! Я же извинился! Раскаялся! А повинную голову меч не сечет. И вода не течет. С гуся. Под лежачий камень. Очень люблю этот глагол. Ага. Лежачий. Хотя, можно и по-другому. Зря, что ли, индусы хорошую книжку написали? Удобную такую. Нет, это книжка удобная, а не позы. Чтоб их, маленькая, в жизнь претворить, минимум, разряд по гимнастике иметь надо. Какая книжка? «Как я был премьер-министром, и что мне потом за это сделали». Ага, только ее не индусы, а Панах Гусейнов написал, а в общем-то, эти книжки особенно ничем друг от друга не отличаются. Разве что, у индусов картинки поразнообразнее да поинтереснее. Я про «Кама-Сутру». Вообще то, некоторых Кам, можно и вечером, и днем, и далеко за полночь…. Это, наверное, им какая-то несимпатичная Кама попалась. Так ты не в восторге от моих прибауток? Ей рассказать? Кому? Уле? Какой Уле? Да нет в природе никакой Ули. Нет, в природе, наверное, есть, а у вот меня нет. Пожалеть меня надо. Как зачем? У меня ведь Ули нет. Все, все, все, пошутил. (Нет, я все-таки, потенциальный многоженец. Даже сон иногда снится, о том, как я в узбекском халате, сижу на персидском ковре, пью из китайской пиалы краснодарский чай, рядом со мной свернулся клубочком сиамский котяра, большой, толстый, солидный, ну прям как глава исполнительной власти, или там, председатель маленькой, но симпатичной оппозиционной партии, а вокруг меня 4 жены: блондинка, брюнетка, шатенка, и рыжая! Крррасота! Только вот как представишь себе тот визг, который они поднять в состоянии, все вчетвером-то, сразу же ВСЕ очарование вышеупомянутой идиллии исчезает. Кстати, о кошках. Обожаю. Очень. Ки-иски. Мурлыки. Гр-р-ррр. Что? Грязные? Ну, это вы зря. Многие кошки, которых я знаю, умываются гораздо чаще многих знакомых мне людей). А? Что? Как о чем задумался? О тебе радость моя, о тебе. (Ну, не то, чтобы совсем, и не то, чтобы конкретно о тебе). Ага, туда, где меня вчера видели. А кстати, кто заложил? Не без добрых людей, значит. (Чтоб у них, у людей этих добрых, вся жизнь была похожа на те 15 минут, которые я пережил по их милости). Но все-таки, как вам это понравится?! В нашем городе, стоит один раз не вымыть рук после посещения уборной, как все сразу же перестают с тобой здороваться. (Ну, это я, предположим, слишком). А это кто такой? Ну, как же, как же…. Под пьяное мычание, под жуткое рычание, ну, и конечно, под дружеское ржание…. Знакомьтесь! Очень хороший экземпляр моей коллекции граждан Азербайджана конца XX, начала XXI века, большая пьяница, обладатель белых «Жигулей», и кавказского носа, сын налогового инспектора, а, в общем, неплохой парень. Любимый напиток — отсутствует, так как сей достойный молодой человек, пьет все, что обладает способностью гореть. Любимая девушка — любая, согласившаяся разделить его скотские утехи (ах, как это похоже на одного нашего с тобой общего знакомого, дорогой читатель), а зовут данного персонажа моей на редкость интересной и поучительной истории — Теймур. (Кстати, его друг и подельник Рауф представлял собой гораздо более колоритное создание. Как-то раз, решая кроссворд, сей большого ума молодой человек, на вопрос «Синоним предательства, четыре буквы», ответил «Сука», и его возмущению не было предела, когда ему было указано на мягко говоря, неверность столь смелого предположения. В сложившейся ситуации наиболее весомым аргументом Рауфа являлось следующее: «А по буквам ведь подходит, и по словам тоже. Смотри да!». Короче, беседа с ним не раз доставляла мне немало приятных минут, и поднимала настроение, и я искренне пожалел, что Тимка, вопреки обыкновению, засветился где-то без Рауфа. В чем-чем, а в поднятии настроения именно сейчас, я чувствовал настоятельную необходимость, и даже потребность, а способность Рауфа к достаточно неординарным, и я бы даже сказал, шокирующим выводам, не раз меня выручала). Основным занятием Теймура являлась довольно скучная работа в одной небольшой частной компании. Компанией владел товарищ его отца, который, по выражению классика «не докучал моралью строгой», и имевшееся в изобилии свободное время, Теймур проводил во всякого рода чайханах, кафетериях, ночных клубах средней опасности подцепить триппер, и прочих заведениях, не имеющих ничего общего с библиотекой, штаб-квартирой правящей партии, или Божиим храмом. Да, Лала, это Теймур. В девичестве, ну, в просторечии Тима. Тима, а ты Лалу знаешь? Нет? Правильно и делаешь. Нет, ласточка, это просто я ревнивый. Нет спасибо, Тима, мы пройдемся пешочком. Кстати, как Ирада? Какая? Тебе лучше знать. Не помнишь? Не помнишь, как или не помнишь какая? А, ну-ну. Поделился бы, а, раз их у тебя много. (Вот кадр, а? Дают ему исключительно по большим праздникам, а как послушаешь, так он на свете всем милее, со всеми вытекающими, заметьте, вытекающими отсюда последствиями). Нет, нет, Лалочка, это я так, разговариваю, шутю, значить. Да, дурацкая шуточка получилась. Ничего, я исправлюсь. Честное слово. Не веришь? Мне? (И правильно и делаешь, весьма мудрое решение, даже не ожидал от тебя). Ну, ладушки, Тима. Созвонимся. Давай. Пока. Куда пойдем, маленькая? Туда же где был вчера? Я? На работе. А, ты об этом. Нет, лучше в кино. Не хочешь? А я бы там к тебе в темноте приставать начал. Ну, вот видишь, как сразу согласилась. Кстати, а какое на тебе нижнее белье? Вот и чудесно. Мой любимый цвет. Нет, вовсе не скотина, а совсем даже наоборот. (Нет, именно скотина, и как же мне не стыдно, а?). Я подавил несколько несвоевременные угрызения совести титаническим усилием воли, а о том, что происходило в кинотеатре, равно как и о том, что происходила после, я целомудренно умолчу. (Короче, что Клинтону хорошо, то и мне сгодится). Скажу только, что я был утешен всем человеческим (или животным, тут уже на усмотрение каждого отдельно взятого читателя. Поход в кинотеатр был несколько омрачен следующим инцидентом. Лала справилась у одной из работниц этого нового и достаточно популярного кинотеатра о наличии гардероба, на что та высокомерно, с чувством собственного превосходства в голосе, ответила: «Девушка, в кинотеатрах, построенных в соответствии с международными стандартами, не бывает гардеробов», на что я съязвил, не в своих ли родных Гюнашлах, вы, лапонька, видели кинотеатры, построенные в соответствии с вышеупомянутыми стандартами, а? (Нет, не дал Аллах верблюду крыльев, не дал. Странная манера, работая в кинотеатре, воображать себя если не его владельцем, то по крайней мере, главным кинопроектором. Или, будучи подстилкой, воображать себя румынским гарнитуром или итальянской горкой. Это уже психиатрия. Как минимум, мания величия, или белая горячка. Впрочем, допускаю возможность «голубого синдрома». Это уже в зависимости от половой принадлежности. Я, например, никогда не видел женщину-педика. Лесбиянок видел, а вот чтоб мало того, что баба, да еще и пидер, вдобавок ко всему — ни-ни. Да, для внесения ясности, по окончании сеанса, я подошел к тощеногому специалисту по кинотеатрам и стандартам, и вежливо попросил об одолжении: «Будете следующий раз в Роттердаме, заходите, берите, возьмите, прилягте, раздвиньте, развлечемся»). Появление охраны предвещало неминуемый скандал, (впрочем, кого из нас никогда в жизни не били? Разве что Рокфеллера-правнука), но один из секьюрити оказался хорошим знакомым, и конфликт был исчерпан. Что касается Лалы, то моя любезность простерлась настолько далеко, что после всего того, о чем умолчал, проводил Лалу домой, вопреки своему обыкновению, в крайнем случае, заметьте, исключительно в крайнем случае, сажать девушку на такси, предоставив ей возможность самой добираться до дому. Не правда ли, я мил и заботлив?). Так, а на часах было 19:50. Время детское, куда ж, ребята, деться нам? Позвоню-ка я своему другу, тому самому, который поцапался с метродотелкой в небезызвестном тебе, дорогой читатель, кафе. Угу. Как жизня? Кстати, хороший прикол: «Сидя в окопе, не привлекай на себя огонь противника. Это раздражает окружающих тебя людей.» Да, Мерфи. Что делать будешь? Давай так. Перво-наперво в «Рандеву», а потом позвоним ребятам, и пойдем в «Counter Strike» играть. Ну, лады. Да, я прям туда и иду. Придя в «Рандеву», я первым делом заказал чай в ба-альшой пивной кружке, и, расположившись поудобнее, принялся дожидаться хорошего человека. Мы были хорошими друзьями, могли не видеться неделями, (наверное, поэтому ими и оставались, так как не надоедали друг другу своими омерзительными рожами), и в некотором роде коллегами, ибо он, как и я, принадлежал к славному и независимому племени свободных переводчиков, хотя в последнее время, достойный Расул, (а именно так его и звали) несколько отошел от прямого занятия переводами, предпочтя более спокойную работу кота крупного масштаба. Но надо отдать ему должное, (я не собираюсь перечислять его достоинства, а то вдруг прочитает, возгордится, и перестанет здороваться, а упомяну об отсутствии некоторых недостатков, которые просто не переношу в людях), не было в нем нездоровой жадности (а здоровой у нас у всех хоть отбавляй). И еще…. Не был он эгоистом, и принадлежал к той категории людей, которая никогда не оставит товарища в тяжелую минуту. За соседним столом сидели то ли валики (да простят они мне столь смелое предположение), то ли видение, а вполне вероятно, весьма достойные и порядочные девушки (все-таки сей вопрос представляет собой огромное поле для научно-исследовательской работы). Я начал было строить им глазки, но они с видом оскорбленного достоинства фыркнули, и демонстративно отвернулись. (Понял, понял. То ли заметили, что у меня машины нет, то ли вообще исключительно после свадьбы). Ладно, не все коту масленица. Так то оно так, женщин много не бывает, но нить моих размышлений была прервана появившимися Расулом и еще одним достойнейшим молодым человеком, а именно Джафаром. Был он гораздо скромнее меня, не менее башковитым, чем Расул, а в узде скромности его держало вовсе не наличие высоких морально-этических устоев, (которых у него было в избытке, и это я совершенно серьезно, без малейшей тени иронии), а наличие невесты, очень хорошей, достойной, и милой девушки. Сей подготовительный этап к размеренной, семейной жизни, делал его гораздо рассудительней многих из нас. И я, с одной стороны, видя на примере своего друга то, чего у меня, к сожалению, (а может быть и к счастью) не было, то ли сочувствовал тому, что он становится все взрослее и взрослее, то ли завидовал ему белой завистью. Нет, я все-таки так считаю: у кого есть серьезные отношения с серьезной и порядочной девушкой Аллах мехрибан елясин, у кого нет — пусть ищет, поищет, — найдет, не найдет так останется (что до меня, так мне и так неплохо, ведь кто его знает, где они, в смысле, порядочные девушки, водятся?). Нет, Джафару с этим повезло. И вообще, правильным он был парнем. Смеялся над тем, над чем надо смеяться, презирал то, что достойно презрения, и любил ту, которая была его любви достойна. Перебросившись обычными вопросами о работе, доме, потенции (ха-ха), тренировке, и т. д., и т. п., (между прочим, мы вместе занимались боксом на старости лет, решили, видите ли, похудеть, и я даже прикалывался, мол, знаете, мужики, когда мы эдак изящно прыгаем да бегаем, то здорово напоминаем растолстевших и нахальных котов), и, позвонив еще паре хороших ребят, мы направились в компьютерный клуб «Взломщик» где с увлечением стреляли друг в друга до очень поздней ночи, или довольно раннего утра (кого, что больше устраивает). Мы с Джафаром были в одной команде, и прилагали все усилия к тому, чтобы прибить как можно больше друзей, плативших нам, в общем-то, тем же. Основной головной болью являлся Фуад, наш хороший приятель, который то ли потому, что носил очки, то ли потому, что лучше стрелял, (а может быть потому, что был женат), но в независимости от вышеуказанных причин, практически неубивался. Всем было очень весело, за исключением наших мам, жен (кое у кого), и невест, которые даже СМЕЯЛИСЬ над странным пристрастием взрослых мужиков к детским играм. Я очутился дома около 4-х часов утра, и совершенно не размышляя о прошедших 86400 бессмысленных секундах, завалился спать, так как меня завтра (или уже сегодня) ожидал точно такой же (за редкими и незначительными отличиями), абсолютно бессмысленный день. Даже количество секунд, минут, и часов в нем, практически ничем не будет отличаться от уже прожитых 9500 дней. Или он все же был наполнен каким-то неизвестным и непонятным мне смыслом, или же он наполнится каким-то смыслом завтра, или чуть позже, или же это свойство молодости, задумываться над подобного рода вопросами, но ничего не предпринимать, или так оно и должно быть, или же задуматься над этим вопросом — значить, уже привнести в свое существование хоть какой-то смысл, или же я осознаю все это только тогда, когда будет очень поздно, и ничего нельзя будет изменить, исправить, переиграть. Да Бог его знает. Слишком много «или». Очень может быть, что живу я неправильно, и очень может быть, что когда-нибудь об этом сильно пожалею. Может быть, я грязен и гадок, самодоволен и глуп, смешон и нахален. Может быть, очень может быть, что я циник и пошляк, или до сих пор не расстался со свойственной юности (это в 25 то лет, здоровый ишак, постеснялся бы) способностью ничего не воспринимать всерьез, многое может быть. Но не тебе меня судить, благодарный, или не очень, слушатель, внимательный, или не особенно, читатель. И не только, и не столько потому, что мне на твой суд попросту наплевать, а мнение твое не особенно интересует. Просто каждый из нас совершает в жизни массу глупостей, многое из того, чего совершать не следовало бы, и, в конечном итоге, платит по счетам, но может с полным правом похвастаться тем, что выбрал себе дорогу по собственному вкусу. Но наш печальный опыт, к сожалению, не делает нас умнее, и оглядываясь назад, на прожитые 25 лет, я с большей или меньшей долей уверенности, склоняюсь к мысли, что будь у меня второй шанс, будь у меня возможность прожить их заново, я бы практически ничего бы не сделал по другому. Жалеть о чем-то уже случившемся — попросту глупо, ведь все равно ничего не исправишь. И жизнь наша сильно напоминает достаточно своеобразную синусоиду, где взлеты чередуются с падениями. Тельняшка, короче. Ведь жизнь, на то она и жизнь, чтобы…. Да не знаю я ничего, и не понимаю я ничего в этой жизни, для того, чтобы попытаться ответить на этот дьявольски сложный вопрос, над которым бились люди и поумнее меня. А если и даже пойму, то станет ли мне, или кому-либо еще, от этого легче? Ладно, дорогой читатель, не суди меня строго за мой цинизм, за дурацкие шуточки и иронично-издевательское отношение ко всему, что вокруг меня (ладно, ладно, нас) происходит, ищи, живи, гляди, встречайся с девушками, а если у них есть подружки посимпатичнее, (желательно в очках, с длинными волосами, красивыми ножками, и чтоб размер сам понял чего, был не менее 2-го), обязательно дай мне знать. Заранее благодарен.