«Соперница интриганки»

Соперница интриганки (fb2) - Соперница интриганки (Интриганка - 2) 1012K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ирина Алексеевна Молчанова

Кайя Асмодей Соперница интриганки

© Асмодей Кайя

© ООО «Издательство АСТ», 2017

* * *

Посвящается человеку, благодаря которому в моей шкатулке с детскими воспоминаниями столько драгоценностей, что своим сиянием они могут затмить золотой шпиль Петропавловской крепости в солнечный день. Моему отцу.

Глава 1 Идеальный друг

Я поднималась по лестнице на четвертый этаж, мое сердце стучало где-то в горле, причиняя боль при каждом вздохе. У знакомой до мелочей двери – серой с блестящей ручкой – я остановилась и потянулась к звонку. У меня тряслись руки. Я примчалась сюда сразу после школы, не успев даже переодеться, без хорошо продуманного плана, без заготовленной речи, в полном смятении, с одной лишь надеждой, что Денис еще ничего не знает.

Я поправила вырез нежно-зеленой кофточки, пригладила серую узкую юбку, глубоко вздохнула и решительно нажала кнопку звонка – раздались птичьи трели. Я затаила дыхание. За секунды ожидания у меня в голове пронеслись десятки вариантов развития событий. Я падаю на колени и умоляю его снова меня простить. Я веду себя как ни в чем не бывало, пока он сам не обрушит на меня свою ярость. Я… я… я…

Дверь никто не открыл. Я стояла перед ней, разочарованная и напуганная. Пока кто-то не тронул меня за плечо.

– Лия, – раздалось позади.

Я резко обернулась и увидела его мать. Моложавую темноволосую женщину с серыми прекрасными, в точности как у сына, глазами. Она всегда была строго и стильно одета и пахла ягодно-медовыми духами «Poison» от «Диор».

Сейчас на ней была синяя юбка-карандаш, классические туфли-лодочки, белая блузка и жакет в тон юбке.

Ольга Константиновна с удивлением смотрела на меня, я пробормотала:

– Здравствуйте. Я к Денису. Его нет? Он в институт поехал?

В моем голосе сквозила паника, но, кажется, женщина ничего не поняла.

– Нет, в институт ему через неделю. А ты разве не знаешь? Стефания вернулась. Они гулять пошли.

– Стефа… – выдохнула я, – знаю, конечно, мы в школе виделись.

Как же ей удалось меня обогнать?

– Позвони ему, – предложила Ольга Константиновна, – странно, что вы разминулись, они где-то у школы договорились встретиться.

Какая предусмотрительность со стороны этой деревенщины. У нее было целое лето, чтобы все спланировать. А я оказалась совершенно не готова.

Кивнула и солгала:

– Я задержалась после уроков, – достала телефон и махнула им. – Созвонюсь с ним. До свидания, Ольга Константиновна.

Ее неподдельная радость от возвращения Стефании больно меня задела. Конечно, Стефа вытащила ее сына-инвалида из дома и помогла жить дальше, Ольга Константиновна будет до конца своих дней ей благодарна, но… Я бы сделала все то же самое для него, если бы он только мне позволил!

Я вышла из парадной и присела на скамеечку. Нет, позвонить Денису я не посмела. В эту самую минуту Стефания наверняка презентует ему мой дневник с грязными секретами. Денис узнает, как я в сговоре с его братом использовала Стефанию – его лучшую подругу, – и нашим с ним отношениям придет конец.

Какая ирония. Стефания, которую я применила, точно клей, чтобы склеить свое разбитое с Денисом счастье, теперь для этого хрупкого счастья главная угроза. И отправить ее назад в Харабали, похоже, не вариант.

Я некоторое время перебирала контакты, наконец, нашла в них имя «Данила» и набрала. Он ответил не сразу, а когда я услышала в трубке его недовольный голос, то без приветствия сказала:

– Встречаемся через пятнадцать минут на Банковском мосту. Это срочно.

– Лия? Какого фига ты…

Я отключилась и встала со скамейки. Мы с Данилой в одной лодке, как выяснилось – дырявой. И какую бы антипатию мы ни испытывали друг к другу – общая беда, как известно, объединяет. Сегодня он не работал в нашем школьном бассейне, поэтому находился в блаженном неведении, что его бывшая пассия вернулась, чтобы нам мстить.

Я добралась до Банковского моста и остановилась у грифона с золочеными крыльями. На лапах грифонов от бесконечных прикосновений туристов облупилась краска, и они были гладкими-гладкими. Говорят, если потереть их и загадать желание, оно непременно сбудется.

Я закрыла глаза, прикоснулась к лапе, сосредоточилась и загадала: «Только бы Денис не бросил меня из-за чертового дневника!»

И тут над самым моим ухом раздалось:

– А я думал, со всеми своими желаниями ты обращаешься напрямую к лучшему другу – сатане. Грифоны? Лия, это несерьезно!

Я распахнула глаза и обернулась. Передо мной стоял Данила, одетый в темно-синие джинсы, белую футболку и сине-белую ветровку, которая создавала видимость, что его и без того широкие плечи просто необъятны. Русые, чуть вьющиеся волосы трепал ветерок, серые глаза, светлее, чем у Дениса, и с голубыми вкраплениями, смотрели на меня с недовольством.

Мой взгляд упал на его салатовые кроссовки, и я выдохнула:

– Что за нелепое сочетание?

Он тоже опустил глаза, взглянув на свои кроссы, и лениво уточнил:

– Это и есть срочное дело? Хочешь стать моим личным стилистом?

– Стефания переехала в Петербург, – сказала я.

Данил перестал улыбаться, облокотился на перила моста и, поблуждав взглядом по колоннам Казанского собора, проронил:

– Я не стану с ней крутить любовь, если ты об этом. Мы с Деном помирились, пусть Стефа живет своей жизнью.

– Все не так просто. Помнишь мой дневник?

– Еще бы. Столько проблем от него!

– Перед отъездом Стефы Кира с Вовой украли у меня этот дневник и от моего имени подарили Стефании.

Данила пожал плечами, он все еще не понимал.

– Ну и что? Лия, твой мерзкий дневник Стефа уже читала, его читал я, читал Денис – и вся школа. Это в прошлом.

Я тоскливо вздохнула.

– Да, если бы я его не дописала…

– Ты что? – потрясенно переспросил он и внезапно охрипшим голосом уточнил: – Ты ведь не писала ничего…

– Писала! – оборвала я. – В нем – все.

– О-о-о… – Данила задрал голову к небу и так несколько секунд стоял. А потом уставился на меня как на врага и процедил: – Вот тебе это надо было, писатель ты наш!

Я виновато опустила глаза и прошептала:

– Они гуляют сейчас вместе. Дань, она отдаст ему дневник. И Денис меня бросит.

– И правильно сделает! – рыкнул Данила. Мы помолчали, и он, видимо сжалившись, проворчал: – Слушай, может, она не собирается отдавать ему этот дневник? Стефа не такая, как мы с тобой… она лучше и добрее!

– Ты сейчас говоришь о девушке, которая растиражировала мой дневник по всей школе!

– Тогда она мстила не тебе, не мне и не Денису, она думала, что дневник принадлежит Кире, которая ее унижала. Это не считается.

– Дань, Стефа в ярости, в школе она дала мне понять, что размажет нас по стене за то, как мы с ней поступили.

– И что ты предлагаешь мне? Снова признаться ей в любви и предложить встречаться? Ну не мой она тип девушки!

Я покачала головой.

– Боюсь, ты ее больше не интересуешь.

Данила кривовато усмехнулся:

– Да ладно?!

– Она влюблена в другого, Данила. Ее цель не ты.

– А кто?

– Денис.

Данила некоторое время потрясенно смотрел на меня, потом еле заметно кивнул. Он быстро справился с изумлением. Похоже, такая вещь, как любовь Стефании к Денису, была очевидна всегда, просто ни Даня, ни я никогда об этом глубоко не задумывались. Стефа встречалась с Данилой, а с Денисом у нее были дружеские отношения, и она повода не давала усомниться в искренности своих чувств.

– Но Ден любит тебя, – напомнил Данила.

– Мы совершили ошибку, – тихо сказала я.

– Когда использовали Стефу?

– Когда недооценили ее!

Данила развел руками.

– И каков твой план? Ты ведь не планируешь отдать ей своего парня без боя?

– У меня нет плана.

Данила приподнял брови, ожидая, что я еще что-то скажу, и я добавила:

– Пока нет.

Он засмеялся.

– Хорошо знаю это твое выражение лица. С ним ты выходишь на охоту.

– Пожелаешь мне удачи? – уточнила я.

Данила покачал головой.

– Разделаться с девочкой из деревни… Нет, Лия, удача тут не нужна. Уверен, ты справишься.

Я передернула плечами и, не прощаясь, зашагала прочь. Но он меня окликнул. Я обернулась.

Данила почему-то смотрел на меня с непонятной грустью.

– Ты никогда не думала, что он просто не для тебя? Может, судьба снова и снова пытается тебе это показать? А ты упрямишься!

– А ты никогда не думал, что каждый человек – сам для себя – и есть судьба! Я не привыкла полагаться на случай и ждать милости небес. Если мне что-то нужно, я просто иду и беру. И это моя судьба. Денис нужен мне.

Данила обезоруживающе улыбнулся.

– Бедный Ден, в ваших бабских разборках он точно модные брючки на распродаже. – Парень на прощание приподнял руку и помахал мне.

Я уже сделала пару шагов по мосту. Но вспомнила кое-что и остановилась.

– Ах да, кстати… – Я улыбнулась ему через плечо. – В этой войне лучше бы тебе, Вержбицкий, играть на моей стороне. Если подставишь меня, я превращу твою жизнь в ад.

– Ну что ты, солнышко, мне духу не хватит играть против тебя.

В его словах сквозила неприкрытая ирония. Ну что ж, я его предупредила.

А теперь самое время пойти домой, выпить чаю, послушать музыку и решить, что мне делать с этой поганкой, прикатившей из деревни с большими планами на моего парня!

* * *

Мы шли по набережной, шутили и смеялись, совсем как раньше. Но я-то знала, что все по-другому. Может, я для него все та же забавная подружка Стефа из далекого города, веснушчатый рыжик, забавный упитыш. Хотя за лето я заметно постройнела и даже немного вытянулась.

Но он-то для меня куда больше, чем друг. Несмотря на то, что приехала в Петербург полная решимости, позвонить Денису я боялась больше двух недель. Мне казалось, что он поймет все сразу, как только заглянет в мои влюбленные васильковые глаза. Но первое сентября неумолимо приближалось, и мне пришлось действовать. Я позвонила ему накануне и назначила встречу сразу после занятий, чтобы Лия не успела его перехватить. И попросила не рассказывать никому о моем приезде, солгав: «Хочу сделать всем сюрприз». Денис искренне в это поверил. Он же понятия не имел, что, кроме него, мне никто здесь больше не рад.

Впрочем, я это смогла пережить. Теперь для меня имело значение лишь одно: Денис был счастлив меня видеть. Он не обиделся даже, что, укатив в Харабали на все лето, я не выходила с ним на связь. Мои сбивчивые объяснения в духе: «Я знала, мы больше никогда не увидимся, и хотела жить дальше», – его устроили.

Я взглянула на букет огромных солнечных ромашек у меня в руках и коснулась носом шелковистых лепестков. Щеки обжег румянец. Я не ожидала, что Денис встретит меня после школы с цветами. Он был неотразим. В кремовых брюках на белом ремне, обтягивающей черной футболке и в белых кедах. Он подкачал торс, возмужал и вырос на целую голову. От него головокружительно пахло тем самым парфюмом «Pipe Dream», что преследовал меня все лето. Благородный, изысканный, совершенно особенный аромат, в котором хотелось раствориться.

О, сколько раз за лето я представляла нашу встречу. Мне хотелось, чтобы все было идеально. Я заготовила сотню фраз и отрепетировала жесты и улыбку. Но на деле, когда я увидела его, стоящего с цветами, я задохнулась, сердце зашлось в бешеном галопе, внутри все затрепетало, мои щеки разрывало от бестолковой улыбки, и я не могла вымолвить ни слова.

Даже в дизайнерском платье я чувствовала себя неуклюжей девчонкой, одетой в малиновую водолазку, бабушкин вязаный жилет и черные туфли со стертыми носами.

Я просто обняла Дениса, чтобы он не видел мою красную от счастья физиономию. А он подарил мне цветы и шепнул:

– Ну, здравствуй, львенок!

От этого ласкового прозвища, которое он мне дал наверняка из-за сильно отросших волос, развевающихся, точно грива, у меня внутри стало тепло-тепло. А может, он так назвал меня, потому что по знаку Зодиака я Лев?

Вот и все. И стоило ли ночами репетировать? Стоило, конечно, стоило. Ведь эти мечты о нашей встрече и репетиции делали меня такой счастливой.

А он отметил:

– Шикарно выглядишь.

Я смущенно потупилась. И отругала себя. Ну разве орлица, готовая к битве за свою любовь, станет прятать глаза, точно мышонок?

На мне было синее платье с белым воротничком и белыми обшлагами на длинных рукавах, белые колготки, черные туфли на каблуке. Волосы распущены, на плече висела на позолоченной цепочке черная сумка.

Денис остановился перевести дыхание и оперся на каменный парапет, прислонив к нему костыли. Лечение прошло не так успешно, как он рассчитывал, и ему по-прежнему были нужны костыли, пусть он и ходил куда увереннее и не так быстро выдыхался, как прежде.

– Как твой папаша? – поинтересовался Денис, проводя пальцами по кудрявым непослушным волосам.

Меня так и подмывало протянуть руку и коснуться их. Наверное, они пружинистые и мягкие… Но я лишь спрятала руки за спину.

– Позавчера была у него. Он заказал еду из ресторана. Мы поужинали, и он проводил меня до дома.

– Большая удача, что вам удалось купить квартиру в соседнем доме. Квартиры в нашем районе стоят бешеных денег.

– Андрей подсуетился, – призналась я. – Жилье он купил. А наши деньги пошли на ремонт, их бы все равно хватило только на убитую студию в пригороде.

– Алименты за всю твою жизнь, – рассмеялся Денис. – И что, ваши отношения не потеплели?

Я пожала плечами.

– Да вроде нет. Ты считаешь, я должна теперь при каждой встрече кидаться ему на шею с криками «папочка», раз он купил для меня квартиру?

Денис задумчиво воздел свои туманные глаза к небу.

– Знаешь, студентки и за меньшее к папикам кидаются на шею с какими угодно криками… лишь бы они купили им машину, квартиру!

– Я так не могу, – покачала головой, – тогда получится, как будто он купил не квартиру, а меня.

Денис легонько пихнул меня плечом.

– Неподкупная моя!

У меня мурашки побежали по спине от того, как он произнес «моя». А потом по телу разлился жар. Ну как я могла провести рядом с ним целый учебный год и не понять, что от его улыбки у меня слабеют ноги, а в пальцах покалывает от нестерпимого желания прикоснуться к его волосам!

Мы неспешно двинулись по набережной. И я словно невзначай спросила:

– Как у тебя с Лией?

И перестала дышать, ожидая ответа.

Денис ответил без промедления, чем сильно меня разочаровал:

– Все отлично.

Я наигранно засмеялась:

– Больше не интригует?

Денис поморщил нос:

– Нет. Игры в прошлом. Она держит свое обещание.

– Что за обещание? – заинтересовалась я.

– Она не интригует, а я ее люблю.

– А будет интриговать, разлюбишь? – весело спросила я.

И он очень серьезно сказал:

– Мне не по пути с девушкой, которая не может побороть комплекс Бога.

В этот самый момент я поняла, что Лия очень скоро совершит ошибку и сама преподнесет мне своего парня, нужно лишь набраться терпения. Я, конечно, думала, как лучше отдать Денису дневник Лии, где она предстанет в истинном свете. Это был довольно быстрый способ развести сладкую парочку. Но он не гарантировал того, что из объятий Лии Денис кинется в мои. Ведь в его глазах я буду той, кто не из дружбы раскрыла ему глаза на любимую девушку, а из собственных корыстных интересов. Лия, естественно, не знала, что я мечусь в своем решении, отдать ли Денису дневник. И она боялась. Я все четыре урока наблюдала ее затравленный взгляд, обращенный на меня. Этот взгляд меня необычно грел. Страх в ее прозрачно-голубых глазах был самой лучшей наградой для меня – столько вытерпевшей по вине этой дряни.

– Ну а ты? – покосился на меня Денис. – Когда обрадуешь Даню?

Я повела плечом.

– Мы встретимся в бассейне на занятии. Как тренер и ученица. У него своя жизнь, я в нее лезть не хочу.

– Три месяца разлуки для настоящих чувств – это не срок.

– Может, они не были настоящими, – улыбнулась я.

– Хочешь, я с ним поговорю? Прощупаю почву! Будем, как прежде, гулять вчетвером. Было же здорово!

«Как прежде не будет. Ведь я люблю тебя», – мысленно возразила я, а вслух сказала:

– Не стоит. У него наверняка кто-то есть…

Меньше всего мне хотелось, чтобы Денис пытался свести меня со своим лицемером-братом. Для меня он в прошлом.

– Пойдем ко мне? – предложила я.

– А что, у тебя есть торт? – усмехнулся Денис и тихо прибавил: – Как раньше!

– Посмотришь мою новую квартиру! А торт – теперь редкий гость в моем меню!

Денис скользнул по мне оценивающим взглядом.

– Ты похудела. Даже неинтересно теперь.

Я возмущенно шлепнула его по плечу.

– Тебе лишь бы меня подкалывать!

Он засмеялся.

Уговаривать его пойти ко мне долго не пришлось. Правда, я заметила, что он озабоченно поглядывал на свой смартфон, словно ждал звонка. Наверняка от Лии. Я-то знала, почему она трусливо затаилась, а он не понимал этой странной тишины с ее стороны, может, даже беспокоился. У меня это вызывало досаду. Я упрямо не желала заговаривать о его девушке и потому делала вид, что ничего не замечаю. Но кое-что я успела понять: Денис счастлив. За все время, пока мы были вместе, он ни разу не вспомнил с прежней угрюмой иронией о том, что он инвалид. Он стал свободнее, беззаботнее, увереннее и веселее. Он был остроумным, очаровательным, галантным и таким красивым, что у меня сердце заходилось в сумасшедшей агонии всякий раз, как он задерживал на мне взгляд чуть дольше, чем обычно.

Даже когда уезжала в Харабали, он не был таким. Три месяца изменили его. И эти перемены мне безумно нравились. Я понимала, что благодарить за них нужно Лию, которая своей сумасшедшей любовью вселила в него уверенность. Но мне не нравилось думать об этом. Ведь я должна буду отбить у Лии Дениса. Или не должна?

Впервые у меня закрались сомнения. Я тут же их отмела. Именно я вытащила Дениса из его скорлупы, куда он спрятался после травмы и не хотел никого видеть. Лии благодаря мне уже было с чем работать. Она воспользовалась моими достижениями. Так почему я не могу воспользоваться тем, чего добилась за лето она?

Слышала бы меня лучшая подруга! Если я уведу у Лии Дениса, Таня будет презирать меня до конца моих дней. Да, она знает, сколько гадостей сделала мне Лия, но также ей известно, что Лия любит Дениса. И когда я уезжала из Харабали, Таня мне сказала: «Теф, одно дело – расквитаться с Лией за ее лицемерие, и совсем другое – уничтожить ее, потому что тебе нужен тот, кого она беззаветно любит». Таня считала, что месть, хоть и одно это слово было ей противно, месть должна затрагивать лишь Лию. Если я разрушу ее отношения с Денисом, то пострадает и сам Денис. А это несправедливо.

Может, она права. И у нас дома понятие справедливости было другим. А здесь – у каждого своя справедливость, настолько удобная, насколько позволит полное отсутствие совести.

Мы подошли к моему новому дому, он стоял чуть дальше по улице от дома отца и дома Дениса, чей дом был напротив.

– Теперь мы не сможем пить чай на наших балконах и видеть друг друга, – вздохнул Денис, пока мы поднимались по лестнице до третьего этажа.

Я открыла дверь, и мы вошли в прихожую. Мама заплатила бригаде строителей, и нам сделали, по моим меркам, шикарный ремонт. Подвесные потолки. Я хотела небо, но отец отговорил, сказав, что это вычурно. Все, что нам с мамой нравилось, Андрей называл аляповатой деревней. В конце концов мы положились на его вкус, и он сам подобрал для нашей квартиры дизайн. Мы с мамой были в восторге.

Денис вошел в прихожую и осмотрелся. Она была выполнена в пастельных нежно-голубых и бежевых тонах. Белая скамейка с ящиками сверху и мягким кремовым кожаным пуфом. Белые шкаф для одежды, часы на стене.

– Прованс, – пробормотал Денис. – Недурно.

Я открыла перед ним дверь своей комнаты.

– Тебе подходит, – сказал Денис, – так воздушно и по-французски.

Все тут было белым и нежно-зеленым, цвета молодой выцветшей листвы. В центре комнаты стояла двуспальная кованая белая кровать с ворохом подушек в белых и зеленых чехлах с рюшами. Покрывало было также двух цветов. С одной стороны от кровати стояла прикроватная тумбочка, с другой стороны – изящный белый туалетный столик. У окна – два белых плетеных кресла и торшер. Одна стена поклеена белыми обоями с цветочным узором: белые цветы и легкие тонкие веточки с листочками. Занавески на окне – в тон обоям. Остальные стены отделаны белыми панелями. На полу – ковер в мелкий цветочек. Люстра с пятью плафонами, опять с цветочным узором.

Мы устроились в удобных креслах, и Денис уставился на кровать, после чего изрек:

– Не большевата кровать для тебя одной?

– Андрей предусмотрительный. Наверное, рассчитывает, что я найду себе кого-то…

Денис метнул на меня взгляд.

– Найдешь? – и кивнул на кровать. – Для этого?

Я почувствовала, что краснею, но постаралась сохранить будничный тон:

– Почему нет?

Мне ужасно хотелось спросить: «А вы с Лией?..» – но я сказала: «Чай будешь?»

Он кивнул, задумчиво взирая на мою кровать.

Я вышла в коридор и достала из кармана мобильник, который уже вибрировал третий раз за мою прогулку с Денисом. На экране высветилось «Пропущено 3 вызова от Данилы».

Спрятав телефон в карман, я направилась готовить чай. Меня ждал прекрасный вечер в компании Дениса. Чуть позже, возможно, мы пообедаем вместе, а потом и поужинаем. Посмотрим кино. Как раньше!

Однако, когда вернулась с подносом, на котором стояли кружки с чаем и корзиночка с печеньем, я застала Дениса за телефонным разговором. И сомнений не оставалось – с кем он говорил. Заметив меня, Денис попрощался со своим собеседником:

– В общем, до скорого!

И у меня внутри все обмерло. Он сейчас уйдет, и конец моим планам провести с ним весь вечер.

Денис сел в кресло.

– Лия приболела. Она шлет тебе привет.

– М-м-м, надо же. В школе она показалась мне… бодрой!

– Надо будет навестить ее. – Он взял кружку с подноса и отхлебнул так поспешно, словно мысленно уже летел на крыльях любви к своей симулирующей болезнь девушке.

Я опустилась в кресло. Пить чай мне больше не хотелось. Денис не заметил во мне перемену, он прихлебывал из чашки, рассеянно жевал печенье и мыслями был слишком далек от меня.

И тогда я приняла решение, встала и сказала:

– Денис, езжай к Лии, поднимешь ей настроение, раз она плохо себя чувствует.

Денис посмотрел на меня так, словно я сказала что-то невероятное. В этом взгляде перемешались радость, облегчение и благодарность. Он поспешно закинул в рот печенье, взял костыли и поднялся.

– А хочешь, поехали вместе? Лия будет рада тебе!

Такого поворота я не ожидала, но быстренько сочинила:

– Я с мамой договорилась встретиться. Не могу. А ты езжай!

Он кивнул.

– Ну… увидимся!

– Ага.

Я смотрела на его губы и думала о том, каково их поцеловать. А он внезапно шагнул ко мне и чмокнул в щеку, пробормотав:

– Как же здорово, что теперь мы… – Он поискал слово, но не нашел его и махнул рукой. – Ну ты поняла!

Я поняла. Только совсем не об этом я мечтала. Но я выдавила из себя улыбку, сказала, что тоже очень рада. И пожелала ему и Лии хорошего вечера.

Прежде чем стать для него идеальной девушкой, я стану идеальным другом.

Глава 2 Свита королевы

Он гладил меня по волосам и что-то шутливо рассказывал. Но я не слышала его, сколько ни пыталась сосредоточиться. В мозгу стучала одна-единственная мысль: «Почему Стефа не отдала ему дневник? Что же она задумала?»

Мой взгляд бесцельно блуждал по комнате, где летом сделали капитальный ремонт с дизайном в стиле ампир. Лепные карнизы, колонны, шелковые драпировки с бело-золотым узором на стенах, вся мебель белая с позолотой, ножки туалетного, письменного столиков, шкафа, кровати в виде позолоченных лап львов, хрустальная люстра с сотней светильников в виде свечей.

Я лежала на своей королевской белой кровати, устроив голову у Дениса на коленях. В другой ситуации забота и нежность с его стороны осчастливила бы меня. Но сейчас я, точно марионетка, подвешенная на сцене за одну ногу, болталась в воздухе, ожидая, когда вот-вот больно шлепнусь об пол.

– Тебе получше? – спросил Денис, поглаживая большим пальцем мою щеку.

– Лучше, – выдавила я улыбку.

Он склонился надо мной, и при виде его родного и любимого лица у меня защипало в глазах. Денис весело подмигнул мне. Я так боялась потерять его, что была самой себе омерзительна. Я становилась очень слабой, когда дело касалось Дениса. Я зависела от него, а теперь зависела еще и от его рыжей подружки. И если зависимость от Дениса делала меня в основном счастливой, то любая другая зависимость выводила из равновесия. Я даже не солгала ему по телефону, сказав, что плохо себя чувствую. Я ощущала себя уязвимой и глубоко несчастной. Ведь все, чего я добилась за последний год, было готово превратиться в туман и ускользнуть сквозь пальцы.

– Как Стефу приняли одноклассники? – поинтересовался Денис.

– Нормально, – ответила я.

– Как ты думаешь, у Дани и Стефы может еще что-то быть?

– Почему ты спрашиваешь? – насторожилась я.

Он дернул плечом.

– Да так, прикольно было гулять вчетвером.

– А-а-а…

Мне уже всюду мерещилась ревность: не приревновал ли Денис Стефу к своему брату? Что он вообще к ней испытывает? Только ли дружеские чувства? Я помню, как он жаловался мне летом, что Стефания проигнорировала все его попытки связаться с ней. Он переживал из-за ее отъезда. Не влюбился ли он в нее за то время, пока они дружили?

– Так что? – спросил он.

Я вскинула брови.

– Ты о чем?

– О Стефе и Даниле. Они сойдутся, как думаешь?

Мне хотелось крикнуть, что мне наплевать и думать об этом я не желаю, но я сдержалась и лишь обронила:

– Не знаю.

В голове промелькнула мысль: «А что, если снова свести Стефу с Даней?», но я тут же отказалась от этой идеи.

Не выйдет. Стефа, может, и приехала из места, где на завалинке семечки лузгают и перетирают одни и те же новости захолустья, но она не так глупа. Третий раз на крючок Даниной «любви» она не попадется. Да и совершенно очевидно, когда говорила, что хочет заполучить Дениса, она не шутила.

– Может, она влюбится в кого-то другого, – предположила я.

– И в кого? В хлыщей из вашей гимназии? Нет, они не для Стефы.

– А кто, по-твоему, для нее? Даня?

Денис молчал, у меня внутри что-то болезненно сжалось, я выдохнула:

– А ты бы влюбился в нее?

Он взглянул на меня так удивленно. И я было уже успокоилась, поняв, что он такой вариант не рассматривал. Но радовалась недолго, потому что Денис задумчиво сказал:

– Стефа совершенно особенная девушка. Она добрая, милая, веселая, с ней… приятно. Я понимаю, почему Даня увлекся ею. – Денис помолчал, затем наклонился и чмокнул меня в кончик носа. – Но у меня есть ты.

– А если бы меня не было?

– А где бы ты была? – шаловливо улыбнулся он.

– Умерла!

Он лишь фыркнул и на мой вопрос не ответил. Я и так чувствовала себя достаточно жалкой, унижаться еще больше, демонстрируя ревность и неуверенность в себе, мне не хотелось.

Денис посидел со мной еще полчасика и засобирался домой. До позднего вечера я просидела за столом перед пустым листком бумаги, который приготовила еще до прихода Дениса. Я надеялась, что меня посетит план, как мне быть, когда Стефа отдаст мой дневник Денису. Но соперница затеяла какую-то пока не понятную мне игру. Дневник она не отдала, Дениса сама отправила ко мне, узнав, что я «приболела». Что она хотела этим сказать? Я у нее под прицелом и она выстрелит, когда захочет? А пока я должна позволить ей насладиться господством надо мной?

Какой именно мне нужен план? План по составлению плана?

Я подозревала, что Стефа неспроста взяла паузу. Возможно, она ждет, когда я сама оступлюсь? И меня, как в глупом кино, поймают с ножом над мирно спящей в постели Стефанией. А потом она вручит Денису дневник и, горько вздохнув, скажет: «Даже после всего, что она мне сделала, я хотела быть ее подругой! Но она неисправима!»

Этому не бывать! Я убью ее нежно, так, что никто не поймет. А пока нужно вернуть дневник!

* * *

Я плюхнулась на переднее сиденье отцовского «БМВ» и пристегнулась. Андрей настоял подвозить меня до школы, как раньше. Мама не хотела, чтобы я его обременяла. Но я неожиданно для себя поняла, что если он не будет отвозить меня хотя бы в школу, наше общение может вообще сойти на нет. Пусть так, но мы виделись. Не знаю, зачем мне было нужно его присутствие в моей жизни, в которой его не было шестнадцать лет. Но за прошлый учебный год, проведенный в его квартире, я успела привязаться к нему. Хоть мы и не всегда ладили.

– Славная кофточка, – проронил Андрей, скользнув по мне взглядом васильковых, таких же как у меня, глаз. Правда, на этом наше сходство заканчивалось. Андрей был все так же хорош собой: черные густые волосы, даже без намека на седину, лощеное аристократическое лицо, длинные черные ресницы, делающие взгляд выразительным.

В его голосе сквозил сарказм. Я покраснела и почувствовала необходимость оправдаться:

– Мама купила.

– О, похоже, она добралась до Апрашки. И мир дешевых тряпок ее поглотил.

Мне не нравилось, что он так пренебрежительно говорит о вкусе мамы, но я промолчала. Кофта не нравилась мне самой – она была рыже-зеленой, с позолоченными крупными пуговицами и едва прикрывала пояс брюк. Но я надела ее, не хотела обижать маму. Еще до того, как Андрей высказал свое фи, я не считала эту вещь совсем уж чем-то криминальным. Но теперь вдруг взглянула на нее по-новому, как будто со стороны, и увидела себя в ней аляповатой деревенщиной, которую в прошлом году в первый же учебный день избили в туалете.

Столько времени работать над своим образом, а теперь взять и все перечеркнуть, просто чтобы угодить маме?

Я уехала из Харабали, попрощавшись со всеми своими друзьями и подругами… с Таней. Решила круто изменить свою жизнь и стать другой – усовершенствованной версией себя, такой, какой была рядом с Лией, но уже не столь наивной. Но почему-то перед мамой я очень стеснялась быть новой Стефанией. При мысли, что мама может подумать, будто я изображаю здесь из себя ту, кем не являюсь, мне было очень стыдно. И это смущение оказалось настолько велико, что я не посмела сказать: «Я больше не хочу носить дешевые вещи, лишь потому что на них была скидка…» У меня язык бы просто не повернулся. Если мама узнает, что новая я стесняюсь одежды, которую мы с ней когда-то вместе выбирали, тратя отложенные деньги, – это разобьет ей сердце.

Я украдкой взглянула на Андрея. Он всегда хорошо выглядел.

На нем были джинсы и белая рубашка, поверх – синий спортивный пиджак. Обычно он предпочитал костюмы. Похоже, он не на работу собирался.

– А ты куда? – полюбопытствовала я.

– Тренинг в области.

– И как зовут тренинг? – хмыкнула я.

– Мила, – рассмеялся он.

– Мило, – обронила я.

Он отъехал от дома. От него не укрылось, что мое настроение свалилось на отметку ноль.

Андрей бросал на меня косые взгляды, но заговорить не пытался. Неожиданно он свернул в какую-то арку. Это было явно не по маршруту.

– Куда мы едем?

Он затормозил, отстегнул ремень безопасности, перевесился через спинку кресла и принялся шарить на заднем сиденье.

Я наблюдала за ним. Наконец в его руке оказалась какая-то голубая тряпка. Он кинул ее мне и предложил:

– Примерь.

Я развернула тряпку. Это оказалась тонкая однотонная рубашка. И она явно принадлежала не Андрею.

– Чье это? – скривилась я.

– Какая разница? – закатил глаза Андрей и взглянул на часы. – Давай шустрее.

Я все еще сомневалась, а он подлил масла в огонь, обронив:

– Сомневаюсь, что ты сможешь второй раз объяснить одноклассникам свой нелепый вид тем, что пишешь статью о гонении нищих аутсайдеров.

– Отвернись, – проворчала я.

Он уставился в окно, а я попыталась стянуть кофту через голову, но так торопилась, что, как назло, запуталась. И волосы зацепились за позолоченные пуговицы. В довершение всего я поняла, что волосы и пуговицы так переплелись, что кофта застряла у меня на голове – ни снять, ни надеть.

– Ну что?

– Ничего, – прошипела я, дергая кофту.

Андрей обернулся и со стоном: «Что ж ты такая неуклюжая?» – принялся распутывать мои волосы. А я между тем заметила, что два парня из класса седьмого остановились перед машиной, смотрят на нас и ржут.

Андрей жестом приказал им убираться. Мальчишки сбежали. Мои волосы были свободны, я стянула кофту и прикрылась ею. Потому что под ней у меня не было абсолютно ничего, кроме бюстгальтера.

– Надевай! – закатил глаза Андрей, демонстративно отворачиваясь.

Укрывшись кофтой, я накинула рубашку и как могла быстро застегнула ее на крохотные прозрачные пуговки.

– Ну как? – спросила я.

Андрей кивнул:

– Нормально, – и подвернул мне рукава рубашки. А затем стянул с моих волос, заплетенных в косичку, резинку и растормошил пятерней мои волосы. После чего сделал небрежный хвостик, оставив с одной стороны свободной прядку.

Все это он проделывал так, словно каждый день перед работой одевал или раздевал в своей машине разных школьниц.

А может, так и было? Дворничиха тетя Маша говорила, что он водит к себе молоденьких.

Вот и рубашка на мне явно принадлежит какой-то его подружке. Лучше уж и не знать!

Андрей довез меня до школы. На крыльце я заметила Киру. Она тоже меня увидела и пошла мне навстречу. Вчера мы с ней не разговаривали, но я видела, что она смотрит на меня и постоянно шушукается со своей подружкой.

– Привет, – кивнула мне Кира. На ней была короткая вельветовая сиреневая юбка, белая майка и черная ветровка. В тон ей черные туфли на высоченных каблуках. Косая челка убрана кепкой с длинным козырьком, черные волосы распущенны.

– И тебе, – промолвила я.

Похоже, Андрей оказался, как всегда, прав. Рубашка на мне Киру не смутила. Боюсь, кофта с блестящими пуговицами не прошла бы дресс-код у местных модниц.

– Что насчет дневника? – без обиняков спросила Кира.

– А что насчет него? – невинно захлопала я глазами.

Одноклассница нахмурилась.

– Ну… ты собираешься с ним что-то делать?

Я пожала плечами.

– Пусть это будет сюрпризом!

Кира по привычке дунула на челку, забыв, что та убрана кепкой.

– Слушай, если ты не будешь использовать дневник, отдай его мне!

Я задумалась. А что, может, это не такая плохая идея? Если дневник обнародует Кира, я не запачкаю руки, а Денис узнает все что должен. Он поймет, что Лия не изменилась, а все такая же лживая интриганка и манипуляторша, и он ее бросит.

Наконец я кивнула.

– Я подумаю над этим.

И не дожидаясь, пока одноклассница еще что-то скажет, зашагала к школьному крыльцу.

В гардеробе я подошла к большому зеркалу. Поразительно, но я выглядела стильно и изящно в этой мятой одноцветной рубашке, столь простой, что, казалось бы, взгляд не на чем остановить.

Сперва я учуяла сладкий запах груши и ванили с кислинкой смородины, заполнивший собой все пространство, яркий, насыщенный, дерзкий и роскошный, а затем в отражении зеркала мелькнули белые волосы. Отражение Лии улыбнулось мне.

– Вижу, тебе уже лучше, – не оборачиваясь, отметила я.

На ней были короткое приталенное черное платье и черные туфли. В волосы вплетена черная ленточка.

– Намного, – кивнула Лия.

Мы смотрели друг на друга в зеркале. Молчание затянулось, и я язвительно обронила:

– Не многовато ли черного! Ты, никак, на похороны собралась?

– Ага, – улыбнулась Лия, – на твои.

Что ответить ей, я не придумала, да и Лия ждать, пока я разрожусь остроумным ответом, не собиралась.

От ее движения воздух наполнился сладкими духами, и Лия зашагала прочь.

Не знаю, что произошло этой ночью. Но моя врагиня заметно успокоилась или просто взяла себя в руки. Вчера я застала ее врасплох и имела удовольствие увидеть ее испуганной и растерянной, но сегодня она снова была прежней – холодной, расчетливой и безмятежной Лией. А вот мне спокойствие изменило. Почему она так уверена в себе, если ее дневник у меня и я в любой момент могу отдать его Денису? Что она задумала? Над предложением Киры стоит серьезно подумать, и как можно скорее, пока Лия не нанесла удар. С другой стороны, если я отдам дневник Кире, единственное свое оружие, то сама останусь безоружной. Кира всегда была марионеткой Лии, и стоит той поманить, пообещать Кире что-нибудь, отношения с Даней, например, она отдаст дневник. На дорогую ПМ рассчитывать опасно. Как бы это отвратительно ни звучало, но она Пушечное Мясо и вряд ли за столь короткий срок научилась принимать собственные решения.

И я оказалась права!

После третьего урока в столовой Кира и ее подружка подсели ко мне за столик. Яна покрасила концы своих светлых волос в розовый. Того же цвета на ней были обтягивающие джинсы с серым кожаным ремнем, черная водолазка, серо-розовые кроссовки.

Я пила чай, передо мной лежало зеленое яблоко. Я планировала поболтать в Сети с Денисом, но одноклассницы заставили меня убрать телефон.

– Ну что, подумала? – без предисловий спросила Кира.

– Да. Извини, но у меня нет причин доверять тебе.

– Да что ты? Разве не я отдала тебе дневник?

– Откуда мне знать, что ты еще не пожалела об этом? Может, Лия купила тебя со всеми потрохами.

На щеках Киры вспыхнули красные пятна.

Встряла Яна:

– Ты ошибаешься. – Она любовно погладила концы своих волос. – Мы хотим отомстить, как и ты!

– А тебе-то что она сделала? Тебя нет в ее дневнике, на вечеринку тебя пригласили. Ты-то чем недовольна?

– О-о-о, ты просто Лию плохо знаешь. Если каждый как следует подумает, то легко найдет причины ненавидеть ее.

Кира наклонилась к подруге и шепнула:

– Расскажи ей.

Яна нехотя кивнула.

– Помнишь девушку из дневника, которую Лия выкинула из школы, чтобы освободить место для тебя?

– Эм? Мишень? Помню.

– Ее зовут Марта, – тихо сказала Яна. – Она моя двоюродная сестра. Хорошо училась, встречалась с хорошим парнем. После того скандала с ложной беременностью парень ее бросил, в новой школе скатилась, прогуливает, связалась с плохой компанией, постоянно где-то шляется. Отец ее на нервной почве попал в больницу, на высокооплачиваемой работе нашли ему замену. Всю семью тащит на себе мать-домохозяйка, которая торгует своими любительскими картинами. Отец Марты постоянно берет в долг у моего отца, но отдавать ему нечем… Ну как? Есть у меня повод для дружбы с Лией?

Я и представить себе не могла, что судьба этой Марты так незавидна. Если откровенно, я никогда и не задумывалась, что с ней стало. Подумаешь, какую-то избалованную богатенькую девочку перевели в другую школу. Так я воспринимала ту ситуацию.

– Ну чего молчишь? – закатила глаза Кира. – Мы заодно.

Я посмотрела на Яну, и у меня вырвалось:

– А чем ты сама думала, когда Кира твою сестру из школы выкинула?

Подружки переглянулись, и Кира сказала:

– Ты, наверное, успела забыть в своем селе, что такое дружба с Лией. Ты делаешь мерзкие вещи, потому кажется, что ближе и важнее Лии никого не существует.

Здесь мне пришлось прикусить язык. Не я ли перестала верить словам лучшей подруги, подозревала ее черт знает в чем, на фоне блестящей Лии стала видеть Таню глупой и скучной. Что в конечном счете страшнее? Сильный человек, который способен заставить других выполнять свои грязные прихоти? Или слабый и безвольный человек, тот, кто готов испачкать свои руки? Все мы – и я, и Кира, и Яна были теми самыми людьми для Лии, выполняющими за нее грязную работу. Кто-то – в большей степени, кто-то – в меньшей. Но мы попали под ее влияние. Я не могла считать Киру с Яной хуже себя лишь на том основании, что они дольше меня с подачи Лии делали окружающим пакости.

Кира покачала головой.

– Ты и сама все понимаешь.

– Да. – Я забрала со стола яблоко и встала. – Но дневник останется у меня.

Яна взглянула на Киру, затем на меня.

– А ты правда собираешься отбить у Лии Дениса?

Я кивнула.

Подружки переглянулись.

– Мы можем тебе помочь!

Мне хотелось сказать: «Хотите сменить шило на мыло?» – но я сдержалась. Лия никогда не отказывалась от помощи подобных девчонок, и если я хочу поймать птицу Феникс, мне понадобится любая поддержка.

– Было бы здорово! – ответила я и, уже отступая, обернулась. – Я на урок. Вы идете?

Поразительно. Но девчонки, которые называли меня в прошлом году тупорогой коровой и похуже, изводили, унижали, дружно поднялись и пошли со мной, точно свита. Ущипните меня, я сплю?

Глава 3 Визит вежливости

После школы и занятий по шитью я забежала к Денису. Он, как всегда, ходил на беговой дорожке. Мокрый от пота, но довольный. Занятия спортом хоть и тяжело давались, но заряжали его позитивом. И, наверное, вселяли надежду на полное выздоровление.

– В холодильнике есть роллы и пицца, угощайся! – крикнул он, пока я снимала в прихожей туфли.

Я пришла к нему не обедать, поэтому зашла в комнату и сразу перешла к делу:

– Денис, к нам вечером родственники приезжают. Я не смогу пойти в кино. – Достала из сумки билеты на премьеру, которые сама же нам купила пару дней назад.

– А мне они на что? – удивился Денис.

– Я подумала, что ты сходишь без меня… – Я вскинула брови, как будто меня только осенило, – а позови Даню. Или Стефу! Она все лето торчала в Харабали, наверняка соскучилась по нашим развлечениям.

– Ну не знаю… мы так хотели с тобой вместе пойти на этот фильм.

Я взмахнула билетами.

– Если мой билет достанется Дане или Стефе, он хотя бы не пропадет!

Денис отключил беговую дорожку, взял билеты и, задумчиво глядя на них, пробормотал:

– Никогда бы не подумал, что вечер с родственниками так важен для тебя!

Я вздохнула и плюхнулась в кресло.

– Отец попросил. Мне его родственники до лампочки, но он так готовится к их приезду. И нас с мамой терроризирует!

– Ладно, схожу с кем-нибудь, – улыбнулся Денис, взял костыли, прислоненные к тренажеру, и добрался на них до кровати. Билеты кинул на стол, а сам стянул мокрую от пота футболку.

– Я схожу в душ и…

Я не дала ему закончить, подошла, села к нему на колени и, обвив его шею руками, впилась поцелуем в губы.

Он попытался меня остановить.

– Ты сейчас вся провоняешь.

Но я лишь теснее прижалась к нему, прошептав:

– Пусть.

Я запустила пальцы в его мягкие кудри и снова поцеловала. Он был возбужден, но когда моя рука скользнула по его груди на живот и ниже, он перехватил мое запястье и сказал:

– Достаточно. Я в душ.

Со своих колен он пересадил меня на кровать и ушел.

Мне хотелось взвыть. Что я делаю не так, почему он каждый раз меня отталкивает? Когда мы зимой помирились, я сперва думала, что из-за травмы позвоночника у него проблемы с потенцией. Однако вскоре выяснилось, что это не так. Денис себя зачем-то сдерживал. И дальше орального секса у нас не шло, как я ни пыталась его соблазнить. Когда он уехал летом в реабилитационный центр, я была уверена, что после возвращения у нас все будет как у других пар. Но он вернулся для поступления в институт, а потом снова уехал в центр.

Около недели назад, пока мои родители были в отъезде, мы провели все выходные у меня дома, спали в одной постели, но когда я сказала ему, что хочу его, он попросил: «Давай отложим?»

Как долго мы планируем откладывать, я не спросила, о чем теперь жалела. Я боялась, что, если стану настаивать, он не будет чувствовать себя рядом со мной мужчиной и тогда, как бы сильно он меня ни любил, он найдет себе другую. Ту, с кем он сможет принимать решения, а не действовать по указке.

Может, потому Денис и был мне так нужен, что его я не смогла подчинить. В наших отношениях он всегда играл главную роль.

Я взяла со стола зеленые стикеры, нарисовала на листочке сердечко, приклеила к подушке и вышла из комнаты. Надела туфли и покинула квартиру.

Проходя мимо ресторанчика в доме напротив, я увидела знакомое лицо.

– Здравствуйте! – махнула я рукой.

Отец Стефании обернулся и кивнул мне.

– Привет. Я помню тебя. – Он прищурил один глаз. – Лия, кажется.

Я кивнула.

– А вы Андрей.

– Романович для тебя.

– Я запомню, – улыбнулась я, – Андрей.

Пока шла до остановки, думала о том, какой же красавчик папаша у Стефании. Странно, что он до сих пор не женат. А может, и не странно… Он хорошо одевался, изумительно пах дорогим парфюмом, был образован и явно не торопился обзавестись женой и семерыми по лавкам.

Дома никого не было. Я быстро сделала уроки и за час до сеанса позвонила Денису, выяснить, нашел ли он, с кем пойти в кино. Мои расчеты оказались верны, он пригласил Стефу.

И они уже сидели в кафешке при кинотеатре. Отлично, значит, путь свободен.

Я поймала попутку и с симпатичной молодой девушкой доехала до дома Дениса. От него я прошла к дому, где Стефания с матерью купили квартиру. Новый адрес Стефы я переписала из журнала.

Поднялась до третьего этажа и позвонила в дверь. Рабочий телефон матери Стефы я выяснила, пробравшись в кабинет директора и порывшись в деле Стефании Гуртовой. Погуглив отель, в который она устроилась, я выяснила, что горничные работают в две смены: утреннюю и вечернюю. Выяснить, в какую смену работает ее мать сегодня, не удалось, поэтому я решила сделать пробную вылазку.

Но мне повезло. Дверь открыла Светлана Гуртова – рыжеволосая кареглазая женщина с пучком, мукой на лице, в стареньком фланелевом халатике. Сразу стало очевидно, что красавчику Андрею она не пара.

– Здравствуйте, – прощебетала, – я одноклассница Стефы. Тетрадку ей принесла.

– А Стефы нет.

– Ой, какой вы классный ремонт сделали. Стефа мне рассказывала. – Я прошла в прихожую и с восторгом на лице оглядывалась по сторонам.

Мать Стефы была проста как три копейки, она купилась на мою актерскую игру и объяснила: – Этот стиль называется «прованс».

– Правда? Так чудесно, Стефа мне обещала показать свою комнату, жаль, что я ее не застала… – Я полезла в сумку. – Может, я оставлю тогда ее тетрадь вам?

– Конечно, – Светлана взяла у меня тетрадь и предложила: – Хочешь, пойдем, заглянем в ее комнату? Думаю, она не будет против.

– Спасибо. Умираю от любопытства! – Я скинула туфли. И мы прошли в спальню моей соперницы. Тут было довольно симпатично. Трудно поверить, что две клухи из Харабали додумались так стильно обставить свою квартиру.

– Вы сами все это придумали?

– Нет, отец Стефы выбирал дизайн-проект.

– Очень здорово. Вам нравится Петербург?

Светлана пожала плечами.

– Пока еще не поняла.

– Вы обязательно полюбите этот город. Стефе здесь нравится, и мы все очень рады ее возвращению. У нас замечательная школа!

– А что, если нам попить чаю? Расскажешь мне про школу, – предложила Светлана. – А там, может, и Стефа вернется!

– Буду рада!

Мы пошли на кухню. Она была встроенной, цвета слоновой кости, с искусственными потертостями на шкафчиках, как и принято в прованском стиле.

Пока Светлана заваривала чай, я вышла якобы помыть руки, а сама кинулась в комнату Стефании. И буквально заглянула в каждый уголок, даже под матрац, под шкаф, в школьную сумку, абсолютно всюду, в поисках своего дневника. Но его нигде не было. Не может же она носить его с собой? А может, она держит его не дома?

Я вернулась на кухню крайне раздосадованная. А Светлана уже разлила нам в кружки с цветочным узором кипяток. Я заметила, что она заваривала чай одним пакетиком.

Мне ужасно хотелось сбежать под каким-нибудь предлогом, но я продолжила разыгрывать из себя дурашливо-восторженную Таню. Чем сразу расположила к себе мать Стефании.

Что мне эти полчаса? Посидеть, поболтать, пооткровенничать. Никогда не знаешь, чье доброе расположение может тебе в дальнейшем понадобиться.

Я пила противный дешевый чай, была любезна, приветлива и с упоением рассказывала о школе.

А потом включила на смартфоне под столом музыку и сделала вид, что мне пришло эсэмэс от мамы, которая волнуется за меня. А после – спешно попрощалась и покинула уютную квартирку Гуртовых. За разговором я несколько раз коснулась темы личных дневников, солгав, что преподаватель по писательскому мастерству просит нас вести дневники, которые мы потом в классе зачитываем. Но Светлана сказала, что Стефа наверняка не записалась еще в этот кружок, потому что у нее нет никакого дневника. Правда, она вспомнила, что летом дочь таскала постоянно с собой какой-то черный исписанный блокнот, но когда они переехали в Петербург, Светлана больше не видела у нее никаких дневников.

Так я и выяснила, что мой дневник Стефания надежно спрятала.

* * *

Утром перед первым уроком я направилась прямо к ней, стоящей у окна в сиреневом легком платье с воздушными короткими рукавчиками. Она вся точно излучала сияние летнего солнечного дня. Распущенные белые волосы, завитые на концах, крупный золотой браслет на тонком запястье, изящная белая сумочка, в тон ей туфельки.

– Слышала, ты нанесла мне визит. Как мило. Родственники не были против, что ты променяла их на беседу с моей мамой за чашкой чая?

– Тебе стоит рассказать ей, что у нас не принято полоскать один чайный пакетик на десять кружек, – проронила Лия.

Мои щеки запылали, и я процедила:

– Ты не там ищешь. Не трать время. Лучше посвяти его своему парню… пока он у тебя есть!

И я зашагала в кабинет физики.

Мама была в восторге от моей одноклассницы, такой вежливой, славной и дружелюбной. Не уставала расхваливать ее, даже не подозревая, что за каждой сладкой улыбкой и комплиментом – яд. Когда я вернулась вчера после кино, то сразу, как мама заикнулась, что ко мне заходила девочка, все поняла. Я ждала чего-то подобного от Лии. И, естественно, подготовилась.

Все-таки сражаться куда проще, если знаешь, что твоя соперница не погнушается ничем. Ловко она отправила меня со своим парнем в кино. И забавно, что это совершенно не принесло ей пользы, в то время как я прекрасно провела время с Денисом. Ну а дневник находился в надежном месте.

Пока я раскладывала на парте тетрадь и учебник, ко мне подошла Яна, одетая в короткое серое платье-бадлон и черные ботинки на шнуровке, а-ля Глюкоза.

Яна прищурилась и похвалила:

– Классный свитшот.

Я безразлично дернула плечом, словно не придавала значения хорошим вещам, как если бы для меня они являлись обычным делом. На самом же деле я была в восторге от своей обновки. На мне были голубые джинсы, белые слипоны и свитшот с изображением черного силуэта дерева на фоне сиренево-голубого неба.

Вчера после школы отец отвез меня в торговый центр и накупил кучу одежды. По возращении домой я все попрятала в шкаф и маме еще пока не показывала. Боялась, что она запретит мне принимать от отца подарки. Ее аргумент звучал как: «Отец купил тебе квартиру, это более чем щедро с его стороны».

Но в случае с Андреем я кое-что уже поняла. Тратя деньги, он проявляет заботу. И другой заботы он не знает. И если я откажусь от этих его знаков внимания, то не останется ничего.

Да и смысл лукавить, получать подарки приятно. Вчера он пошутил, что должен мне подарки за все семнадцать лет, а я сказала, что прошлый год можно вычесть.

Начался урок, Кира почему-то не пришла. А от Яны мне на парту приземлился бумажный шарик. Я развернула его и прочитала:

«Есть идея, давай встретимся в раздевалке бассейна за 20 минут до занятия?»/подобрать рукописную гарнитуру/

Я посмотрела на Яну и кивнула.

На самом деле я еще не решила, буду ходить в этом году в бассейн или нет, но зная, что сегодня тренировка, на всякий случай прихватила купальник. И раз мои новые подруги что-то интересное придумали, так и быть, до раздевалки я могу после уроков дойти, а заниматься не обязательно, если настроение будет.

За обедом Яна сидела со мной за одним столиком. Она ела пиццу и пила лимонад, я пила йогурт и ела грушу.

– А Кира сегодня придет? – поинтересовалась я.

– Если успеет на последний урок. Если нет, то придет лишь на тренировку. Она у зубного.

– Может, расскажешь, что там у вас за идея?

– Давай Кира расскажет. Это ее идея.

К нам за столик приземлился Вова. Кажется, за лето он стал еще выше и красивее. Дизайнерские шмотки, идеальный загар, модная прическа с выбритыми висками, загадочный взгляд с необыкновенным вишневым оттенком. Девчонки млели в его присутствии.

Яна заметно оживилась, кокетливо откинула назад волосы и проворковала:

– Вова… привет.

– Как дела, девчонки? – широко улыбнулся он.

Может, его внешность и сводила девчонок с ума, но только не меня. Я так и не забыла, как он по указке Лии привел меня в нерабочий туалет в начале прошлого учебного года, натянул на голову мешок от сменки и издевался вместе с дружками. Но он-то уверен, что все забыто.

– Отлично, – ответила за нас обеих Яна.

Он огляделся, посмотрел туда, где у буфета толпились ребята, и промолвил:

– Киры сегодня нет… Передашь ей, чтобы позвонила?

– А сам не можешь? Не королевское дело? – вырвалось у меня.

– Телефон посеял.

– Я передам ей, – охотно отозвалась Яна.

Вова кивнул и уставился на меня.

– Значит, ты переехала сюда насовсем?

– Угу. – Я отпила йогурт из бутылочки.

– Может, сходим куда-нибудь?

– В туалет, ваше высочество? – вырвалось у меня. И я тут же пожалела. Лия бы так не сглупила. Она великодушно прощала своих рабов, и они с удвоенным рвением и счастьем служили ей. Не-е-ет, не стать мне птицей высокого полета с моими детскими обидами.

Парень уже встал из-за стола, когда я засмеялась и сказала:

– Да я пошутила, Вов!

Он обрадовался, хмыкнул и, подмигнув, пообещал:

– Я позвоню тебе!

Когда он ушел, Яна завистливо протянула:

– Бли-ин, он такой классный. И этот запах… «Аllure homme sport» от Chanel. Я все бы отдала, чтобы Вовка меня пригласил. – И помолчав, обронила:

– А Кира думает, что он к ней клинья подбивает.

Я бросила огрызок груши в бутылочку и объявила:

– Вова Принц мне не нужен. Ты знаешь, кто моя цель.

Яна закивала, но тут же недоверчиво отметила:

– Но Вова красивее!

Я поднялась.

– Не в красоте дело. Вова – пустышка, даже Лия это понимает.

Кажется, мои слова задели Яну. И если раньше она бы сказала нечто вроде: «Мнение тупорогой коровы никого не интересует», – сейчас она все благополучно проглотила. А у меня на душе, как всегда бывало, когда я делала или говорила что-то неприятное, стало скверно.

И я поспешила облегчить свою совесть, добавив:

– Может, мы встретимся и я изменю свое мнение о нем. Я плохо его знаю. И вообще, если он тебе нравится, почему сама не пригласишь его погулять?

– Да ты чего? – округлила глаза Яна.

И мне стало очевидно: такой вариант она даже не рассматривала. Я не стала ее переубеждать. И мы вместе пошли на историю.

А после всех уроков, как и условились, дождались в раздевалке бассейна Киру. Она примчалась запыхавшаяся и с припухшей щекой. Объяснила: «Наркоз», – и негромко сказала мне:

– Рада, что ты пришла!

Я кивнула.

– Что там у вас за идея?

Кира глянула на Яну.

– Ты еще не рассказала? – И даже не дав слово подружке вставить, затараторила: – Я думаю, отбить у Лии Дена будет непросто, на это нужно время!

– Естественно, – согласилась я.

– Пусть это станет венцом всего, что мы ей преподнесем! Предлагаю лишить ее не только парня! – Она выдержала театральную паузу.

– Что ты задумала?

Кира опустилась на скамейку, но тут же вскочила и с улыбкой сказала:

– Пусть от нее все отвернутся!

Я хмыкнула.

– Да нет ей дела до всех!

– Когда я говорю «все», я имею в виду действительно всех! В том числе учителей и преподов кружков, которые для нее так важны для самосовершенствования.

О-о-о, Тане это бы не понравилось, особенно в довесок к тому, что я все так же планирую отбить у Лии Дениса. Но Таня бы куда больше одобрила, организуй я общественную смерть Лии в школе, как она когда-то мою, чем ее разрыв с Денисом. С тех пор, как Таня начала встречаться с Максимом, она всегда ставит себя на место тех, кто тоже в отношениях. Поэтому она могла понять чувства Лии к Денису, а мои чувства, которые эта дрянь втоптала в грязь, были ей менее понятны.

Сколько бы я ни сделала гадостей Лие, мне казалось, все равно будет мало. Во мне горело неугасаемое пламя ненависти, которое когда-то было любовью. И это пламя охватило меня всю – я сама была огнем. Но быть огнем недостаточно, когда имеешь дело с птицей Феникс, восстающей из пепла.

Я задумчиво качнула головой.

– С чего мы начнем?

Глава 4 Кровь и десерт

Я видела, как Стефа со своей новой подругой пошла в раздевалку бассейна, а потом к ним присоединилась Кира. Поэтому я направилась сразу в тренерскую.

Данила сидел за столом в черном спортивном костюме, уставившись в планшет.

Я удобно устроилась в кресле напротив стола и выжидающе уставилась на парня.

Он нехотя оторвал взгляд от планшета.

– Чем обязан?

– Ты говорил с ней?

– Нет, мы еще не виделись. – Он снова занялся планшетом. – Скорее всего, она не будет ходить на занятия.

– Она сейчас в раздевалке с Кирой и Яной.

Я привстала, наклонилась к нему и вырвала планшет.

Данила закатил глаза, откинулся в кресло и простонал:

– А от меня ты чего хочешь?

– Для человека, который использовал любимую подругу своего брата, готовую вот-вот обо всем ему рассказать, ты слишком спокоен.

– Ты предлагаешь мне рвать на себе волосы?

– Поправь меня, если я ошибаюсь… Ты знаешь что-то такое, неизвестное мне? И это вселяет в тебя уверенность, что ты в безопасности!

– У тебя паранойя, Лия. – Он встал и прошелся до стеллажа.

– Не отворачивайся, – приказала я.

Он резко обернулся и посмотрел на меня.

– Так лучше?

Я оттолкнулась ногой и крутанула кресло так, чтобы не видеть его. Он вел себя странно. А может, ему и впрямь не было дел до Стефы и он был убежден, что дневник не угроза его восстановленной дружбе с братом? Я терялась в догадках. Данила никогда не был сложным, его желания, поступки и мысли всегда были прозрачны для меня, но сейчас что-то изменилось. Возможно, мы слишком отдалились? Мы не виделись целое лето. В конце концов, люди меняются…

Раздались быстрые шаги за дверью, а потом голос Стефы:

– Даня, я сегодня…

Она осеклась, а Данила поспешно сказал:

– Стефа! Заниматься пришла?

Я повернулась в кресле к ним и застала их врасплох. Они испуганно смотрели на меня.

Может, люди и меняются, но уж точно не настолько. И я наверняка знала, что парень и девушка, которые некрасиво разошлись, спустя три месяца разлуки уж точно не так должны себя вести при встрече.

– Лия, – с наигранной радостью произнесла Стефа, а потом кивнула Даниле: – Да, я заниматься. Надеюсь, ты не против?

Я встала с кресла и объявила:

– Пойду переодеваться!

Стефа не осталась в тренерской, тоже пошла в раздевалку.

Кира с Яной уже переоделись и при виде меня переглянулись и поспешили покинуть раздевалку.

Мы со Стефанией остались одни. Я видела, что она несколько оробела. И чтобы окончательно ее смутить, принялась медленно раздеваться, глядя прямо на нее.

Я освободилась от платья и расстегнула бюстгальтер. Стефа покраснела, но оставалась на месте, не предпринимая попыток отвернуться или снять с себя что-нибудь.

Я медленно спустила трусики с надписью «FUCK ME» и промолвила:

– Ты и правда думаешь, что у тебя есть шанс?

Лишь тогда она молча отвернулась к своему шкафчику. И я заметила, что у нее дрожат руки. Меня саму охватила дрожь, и по обнаженному телу поползли мурашки от удовольствия. Видеть свою соперницу потерянной и сдающей позиции – как это сладко! Я уже успела и забыть, насколько же это сладко… из-за проклятого договора с Денисом – не интриговать.

Я надела черный раздельный купальник, его чашечки были соединены золотым кольцом, от которого к трусикам тянулись две тканевые полоски.

И вместо того, чтобы пойти в бассейн, я присела на скамейку, положила ногу на ногу, достала из сумочки пилочку и принялась подпиливать ноготки.

Стефания неторопливо вытащила из пакета свой купальник и полотенце, но с переодеванием тянула.

Я же никуда не торопилась и наслаждалась ситуацией. Сейчас Стефа напоминала мне ту забитую наивную девчонку, которая только приехала из Харабали. Бояться? Ее? Ха!

Внезапно Стефания обернулась и проговорила:

– Ты, конечно, уверена, что твое умение снимать с себя одежду при посторонних делает тебе честь! Но, поверь, это не то качество, которое оценил бы Денис.

Я знала, что она права, но виду не подала, рассмеялась:

– Денис может говорить что угодно, но в конечном счете он всего лишь мужчина.

Она молчала, глядя на меня. Я утомленно вздохнула:

– Верни мне дневник, Стефа, и мы обо всем забудем.

Мне показалось, в ней происходила борьба и какая-то часть ее хотела поступить, как я предложила, но упрямство восторжествовало. Девушка резко отвернулась к шкафчику и принялась быстро раздеваться. У нее был интересный новый купальник. Слитный, белого цвета, с темно-зеленым цветочным принтом. Бюст – бандо с регулируемой бретелью, а низ купальника с заниженными вырезами для ног, декорированными рюшами. Модель из дорогих. Наверняка состоятельный папаша купил. Хоть у Стефы с матерью теперь своя квартира, к отцу она наверняка по-прежнему ходит. Может, он даже сохранил ее комнату… Ну конечно! Я чуть не вскрикнула от пришедшей мысли, но сдержалась.

Понаблюдала за неловкими движениями Стефании и вышла из раздевалки, куда вошли сразу три девочки из параллельного одиннадцатого.

Я заметила Данилу, стоящего в окружении Киры с Яной, и, махнув ему, демонстративно подошла к краю бассейна с надписью «С бортиков не нырять» и нырнула.

Кира с Яной вошли в воду, а когда я проплывала мимо Данилы, он раздраженно мне сказал:

– Я могу удалить тебя с занятия!

Тогда я вылезла и снова нырнула. А когда выплыла, тренер яростно процедил:

– Оболенская, вон из бассейна!

Я легла на спину и, лениво шевеля ногами, поплыла.

Данила шел за мной вдоль бассейна. Появилась Стефа, она недоуменно посмотрела на нас, но ничего не сказала, взяла плавательную доску и вошла в воду.

– Что ты, черт возьми, делаешь? – тихо спросил меня Данила и крикнул: – Девочки, разминайтесь, пять бассейнов.

Я проплыла туда-сюда, вышла из воды и пошла в раздевалку. Мне навстречу выбежала стайка девчонок, которые весело меня поприветствовали. Данила шел за мной, но ученицы его отвлекли, и я успела скрыться в раздевалке.

Я принимала душ, когда дверь хлопнула и в раздевалку ворвался Данила. Он замер у стеклянной душевой, потупился, а затем отвернулся и пробормотал:

– Лия, что это было?

– Ты о чем? – Вся мокрая, укуталась в полотенце и прошла мимо него, обронив: – Разве тебе можно в женскую раздевалку?

– Я о твоих выходках! Чего ты пытаешься добиться?

– Тебе ли не знать: всего, чего я пытаюсь добиться, я добиваюсь.

– То есть ты хотела, чтобы я выгнал тебя с занятий?

Я подмигнула ему и попросила:

– А теперь я бы хотела переодеться, если ты не против?

Он уже шагнул к двери, а потом остановился, точно размышляя, обернулся и сказал:

– Послушай, зачем нам ссориться? Ты и я – это куда больше и важнее для Дениса, чем какая-то девочка из Харабали.

Я с трудом улыбнулась.

– Ты прав, все так. Но есть одно «но»…

– Какое?

– Ты и я – это примерно то же самое, что ты и Стефа. «Ты» – брат Дениса, и в этом уравнении ты постоянная величина, а вот девушка Дениса – величина переменная.

Данила шагнул ко мне.

– Что за ерунда? Ну как мне тебя убедить?

– Никак. Уходи.

Верить ему после того, что я увидела в тренерской? Ни за что!

Он вышел за дверь. Я оделась, высушила волосы, накрасилась, надушилась и поспешила покинуть школу. У меня появилась теория, которую мне не терпелось проверить.

Недалеко от дома Дениса я зашла в магазин, купила мясо с кровью. И заняла удобный наблюдательный пункт на углу дома. Как только я увидела, что «БМВ» Андрея подъехал к любимому ресторанчику Дениса, то бросилась во двор, достала из сумки зеркальце, а из пакета мясо. Я растрепала волосы, затем окунула пальцы в кровь на дне пакета и измазала ею себе лицо, под носом, шею, руки. Платье мне в последний момент стало жаль, и я не стала его пачкать. Зато как следует измазала волосы. Мясо я кинула бездомным котам, а сама побежала к парадной дома, где жил отец Стефании, и присела на скамейку. Закапала глаза каплями для увлажнения. Ждать долго не пришлось, во двор вкатил «БМВ», я закрыла лицо руками – и заплакала. На курсах актерского мастерства я была одной из лучших!

Андрей заметил меня сразу, как вышел из машины, держа в одной руке пакет из ресторана, в другой – ключи. Одетый в серый дорогой костюм с голубым отливом, он напоминал мужчину с обложки журнала о моде или из рекламы дорогого авто.

Подошел ко мне.

– Эй, что с тобой?

Всхлипывая, я подняла на него заплаканные глаза и окровавленное лицо.

– Ничего, – прошептала я.

– Да ты вся в крови! – воскликнул он и достал телефон. – Я вызову «Скорую»!

Я вскочила.

– Нет!

Он опустил руку с телефоном.

– Что с тобой случилось?

Я села на скамейку и разревелась, сквозь рыдания выдавив:

– Ничего.

Андрей огляделся, затем за локоть поднял меня со скамейки.

– Пойдем-ка, тебе нужно умыться и успокоиться.

Я покорно пошла с ним. Мы поднялись на четвертый этаж, и он провел меня в свою квартиру. Завел в ванну и дал чистое полотенце.

– Ну, в общем, приведи себя в порядок.

Когда уже уходил, он попросил:

– Только не закрывайся, а то мало ли чего тебе в голову придет…

Я издала смешок и закрыла перед ним дверь. Он боялся, что я повешусь тут ему на бельевой веревке.

Первым делом я обследовала ванну, залезла во все ящички. Один был полон презервативов. Во всех остальных – прочее барахло для ванны. Дневника тут не было.

Я спокойно умылась и даже вымыла волосы, чтобы обеспечить себе более длительное пребывание в квартире отца Стефы.

Когда я вышла, Андрей сидел на кухне за барной стойкой. Мне нужно было в комнату, поэтому я спросила:

– А фен есть?

– Да, в ванной.

Я тяжело вздохнула, обмахиваясь рукой.

– Там так душно. Можно я посушу волосы в комнате?

– Да, конечно. Бери, суши.

Я забрала из ванны фен и прошла в комнату, которую ранее занимала Стефа. Теперь там были лишь тренажеры, спрятать дневник негде, поэтому я поспешила в спальню Андрея.

Я включила фен и принялась обыскивать комнату. Когда я была уже почти в отчаянии, я заглянула под матрас. Но и там было пусто. Однако я заметила на паркете царапину от ножки кровати. Ее кто-то отодвигал. Может, конечно, сам Андрей. Но я забралась на кровать коленями и просунула руку в щель между стеной и кроватью – и провела там по всей длине кровати. Моя рука наткнулась на что-то, похожее на книгу или… мой дневник!

И в эту секунду из-за двери раздался голос Андрея:

– У тебя все нормально?

– Да! – Я соскочила с кровати, схватила фен и крикнула: – У меня много волос!

Он открыл дверь, понаблюдал, как я сушу волосы, и спросил:

– Может, ты попить хочешь?

Пока я скакала по комнате, волосы мои почти высохли.

Я принюхалась, пробормотав:

– Так вкусно пахнет.

– Еда с ресторана. Хочешь перекусить?

– Спасибо. Ничего сегодня не ела.

– Ну пойдем.

Я отключила фен и вышла из комнаты, держа его в руках. Занесла фен в ванную, а затем прошла на кухню. Сумку я нарочно оставила в спальне, чтобы у меня был шанс за ней вернуться.

Мы ели сочный бифштекс из мраморной говядины, греческий салат, пасту с кусочками лосося, рулеты из баклажанов с сыром, а на сладкое – фруктовый салат с ягодами, медом и орехами.

Мы с Денисом часто ходили в тот ресторан, я всегда обожала их фруктовые десерты.

– Не расскажешь, что с тобой приключилось? – спросил Андрей.

Я помолчала, а затем призналась:

– Это мой парень… он ударил меня…

– Тот, калека? – изумился Андрей.

Я кивнула, а Андрей хмыкнул.

– Никогда бы не подумал.

– У него сложный характер.

– И тебе оно надо?

Я промолчала. Мы доели. Я засобиралась, поискала сумку, а потом якобы вспомнила, что забыла ее в спальне. И побежала забирать.

Я сразу же кинулась на кровать, просунула руку в щель и вытащила свой черный дневник. У меня сердце подскочило высоко-высоко. Я только и успела сунуть его в сумку, но так и осталась сидеть на кровати, когда вошел Андрей.

Он удивленно уставился на меня, я смотрела на него, не в силах принять решение, как поступить. Я нашла что искала, дневник у меня, я могла бы просто сбежать, ничего не объясняя. Но тогда Андрей при встрече с дочерью непременно расскажет ей, что встретил ее заплаканную подругу у дома всю в крови и пригласил к себе. Я не знала, можно ли его просто попросить никому не рассказывать о том, что я была здесь. И потому я пошла ва-банк.

– Андрей, – прошептала я, сползая на край кровати. Я встала и, быстро шагнув к нему, поцеловала. Он явно не ожидал, потому что даже ответил мне. И пусть наш поцелуй длился какие-то секунды, но был неожиданно страстным. А затем Андрей схватил меня за плечи и отстранил. От него дивно пахло, так утонченно и согревающе и в то же время освежающе. Аромат – музыка, подобная чарующей «Лунной сонате» Бетховена. Лиричное «Adagio», в котором изящно переплелись мандарин, бергамот и лимон; оживленная «Allegretto», словно вихрь из мяты, лаванды, корицы, мускатных и розовых орехов; и эмоциональный и яростный взрыв «Presto», в чьем роскошном древесном кружении витали амбра и мускус.

Мгновение мы смотрели друг на друга. А затем Андрей разжал пальцы, и я, не устояв на каблуках, плюхнулась на кровать.

– Вы очень красивый мужчина, – сказала я.

Он даже не смутился, взирал на меня с любопытством и долей удивления. Наконец холодно сказал:

– Иди домой.

Боже! Не будь я так счастлива, что мне удалось выкрасть дневник, я бы озаботилась вопросом самооценки. Она была не на высоте последнее время благодаря мужчинам, которые меня отталкивали. Денис, теперь еще и папаша Стефы. Можно подумать, я Квазимодо.

Я решила завершить игру красиво, поняв, что мне ничего не грозит. Улыбнулась, потянула наверх подол платья и отклонилась на кровать, удерживая себя руками.

– Хочешь меня?

Я добилась своего, Андрей прочел надпись на моих трусиках и рассмеялся.

– Ты сексуальная чертовка, сладкая, как сливочная ириска. – Он шумно втянул аромат моих духов. – Ириски все любят, но с ними всегда велик шанс остаться без пломб. – Андрей сделал движение пальцем, указав сперва на меня, затем на себя. – Это плохая идея. Найди себе нормального парня.

Я одернула подол, грустно опустила ресницы и негромко спросила:

– Как думаешь, Стефа поймет? – взглянула на него.

Он чуть вздернул бровь, из его глаз исчезло всякое веселье. Я внезапно поняла, что шутки кончились, и поспешно пробормотала:

– Наверное, ей не понравится, что мы целовались…

– Мы не целовались, – прорычал он, сдернул меня за руку с кровати и потащил в прихожую. Я только и успела схватить сумку.

– Как скажешь, – выдохнула я.

Он взялся за ручку входной двери, но открывать ее не спешил, испытывающе смотрел на меня. Я знала, чего он хочет: того же, чего и я. Сохранить все в секрете.

– Знаешь, Стефе совершенно не обязательно знать, что ты вообще встретил меня…

На его лице было написано облегчение, он даже изобразил подобие улыбки.

– Пусть это останется между нами.

Я облизнула нижнюю губу, пообещав:

– Если ты сможешь держать язык за зубами, я тоже со своим как-нибудь справлюсь.

– Чудно. – Он толкнул дверь, распахивая ее передо мной. – Удачи.

Я вышла уже за порог, но что-то заставило меня обернуться и спросить:

– А если бы мне было восемнадцать?

– Спроси меня об этом, когда тебе будет восемнадцать.

И он захлопнул дверь.

* * *

На следующий день мы с девчонками готовились приступить к осуществлению нашего плана. Я чувствовала себя так, словно должно было произойти что-то значимое в моей жизни, примерно как сдача экзаменов или переезд. У меня было отличное настроение. За ночь я сумела кое-как примириться со своей совестью, и теперь ничто меня не беспокоило.

Но когда я увидела на первом уроке Лию, мое отличное расположение духа выбросилось в окно.

Моя врагиня сияла, точно солнце. И в лучах ее милости окружающие принимали солнечные ванны. Она столь беззаботно болтала с одноклассницами, собрав вокруг себя целую толпу, что создавалось впечатление, будто ничто на свете ее не волновало: ни я, ни Кира с Яной, ни дневник с компроматом, ни отношения с Денисом.

Яркости Лие придавал и ее наряд: ярко-желтое недлинное классическое платье из габардина с длинным рукавом, черные туфли и того же цвета сумочка. Ослепительно.

На ее фоне мои модные голубые рваные джинсы и строгая черная водолазка смотрелись скучнее некуда.

После того, как Данила выгнал Лию вчера с занятий по плаванию, я рассчитывала увидеть ее на следующий день как минимум мрачной. Я, конечно, знала, что она первоклассная актриса, но так мастерски разыгрывать беззаботность вряд ли смогла бы даже эта мошенница. У нее определенно был повод для радости. Интересно какой?

Яна тоже заметила и проворчала:

– Чего это она такая счастливая?

– Радость Лии – это всегда ее личное торжество чьего-то фиаско, – фыркнула Кира.

– Мы пока не могли нигде оступиться, – сказала я.

Кира покосилась на Лию.

– Надеюсь.

На большой перемене вместо обеда мы приступили к исполнению нашего плана. Пока Яна отвлекала преподавательницу по кулинарному искусству рецептом из Интернета, мы с Кирой проникли на кухню, забрались в холодильник, достали пакет с карточкой, на которой было написано «Лия».

Кира тоже ходила на кулинарные курсы. Сегодня они должны были готовить мороженое с кусочками шоколада. Мы вскрыли молоко Лии и насыпали в него соли, в какао сыпанули молотого черного перца, а в сливки добавили соду.

– Приятного аппетита, – пробормотала я, когда мы, никем не замеченные, выскользнули из класса по кулинарии.

В столовую, конечно, не успели, но мы были сыты нашей местью. Следующим был свободный урок, и я написала Денису.

Tef: «Что делаешь?»

LI$: «Смотрю сайт своего универа».

Tef: «Что интересного?»

LI$: «Да так… думаю, оно надо мне было? Четырехногий адвокат. Смешить присяжных».

Tef: «Эй! Что за пессимистический настрой?»

LI$: «Забей. Как там в школе?»

Tef: «Обычно. Какие планы на вечер?»

LI$: «Лия тащит меня на выставку какого-то художника».

Tef: «Интересно!»

LI$: «Не очень!»

Tef: «Не хочешь, не иди. Ты не обязан вести светскую жизнь и изображать из себя тонкого ценителя искусства!»

LI$: «Ну, не знаю…»

Tef: «Денис, для Лии не имеет значения, идти на выставку или провести вечер дома с тобой. И если идея с выставкой тебе не нравится, просто скажи своей девушке об этом».

LI$: «Спасибо, Теф! На курсы психологии записалась?»

Tef: «☺».

LI$: «Ну а ты чем займешься сегодня?»

Tef: «Все скромно! Пицца и новый сериал».

LI$: «Завидую!»

Tef: «Ты всегда можешь присоединиться, дорогой друг!»

LI$: «Очень заманчиво…»

Глава 5 Ее имя «Расставание»

Я вылетела из класса кулинарии, едва сдерживая ярость. У меня перед глазами стояло исказившееся от отвращения лицо преподавательницы, когда она попробовала мое мороженое. Я ей заявила, что мои продукты кто-то испортил, а она вздохнула и сочувственно проворковала: «Неудачи случаются у всех, к этому нужно относиться проще, Лия».

Я умела готовить пять сортов мороженого. Относиться проще? Да что бы она понимала!

Чтобы хоть как-то успокоиться, я позвонила Денису.

О своем провале на курсах я ему, конечно, не рассказала. Призналась, что жду не дождусь нашей встречи, на что он заявил:

– Слушай, я не особо хочу идти на выставку…

– Почему? – воскликнула я.

– А что, нужны причины? – вспыхнул он.

– Нет, просто мы обсуждали это… Ты сказал, что хотел бы пойти. Я достала билеты…

– Хочешь, верну тебе за них деньги? – предложил он.

– Денис… – Я медленно выдохнула, стараясь, чтобы голос звучал ровно и не слишком эмоционально. – Не нужно мне ничего возвращать.

Повисла пауза.

– Ну… сходи тогда без меня.

– Ты это делаешь, потому что я не пошла с тобой в кино? – подозрительно уточнила я.

– Что? Нет, Лия! Я просто не хочу идти на выставку.

– Ладно. Чем займемся?

Он помолчал.

– Я думаю, тебе стоит сходить, правда. Не нужно из-за меня отказывать себе в удовольствии. Мы с тобой можем увидеться завтра. Тогда и придумаем.

Когда я швырнула телефон в сумку, внутри все дрожало, а глаза горели от непролитых слез.

Дома я отдохнула после школы, потом надела бежевое ретро-платье миди в белый горошек с прилегающим верхом и пышной юбкой и поехала к Денису. Я решила, что зайду к нему перед выставкой и, возможно, сумею уговорить поехать со мной. А если нет, в конце концов, останемся дома и проведем тихий вечер вместе.

Но дверь мне открыла Ольга Константиновна и сказала, что с Денисом я разминулась, он только что ушел к Стефе, они договорились смотреть какое-то кино у нее.

– А, уже ушел, – кивнула я, точно это не было для меня новостью, и изобразила улыбку.

А на лестнице, уже не сдерживаясь, я расплакалась.

Но уединиться тут было невозможно, постоянно кто-то туда-сюда ходил. И я поскорее вышла из дома.

На улице, проходя мимо любимого ресторанчика Дениса, я услышала:

– Это уже становится нехорошей традицией.

Я огляделась и увидела Андрея. Он сидел за ноутбуком в ресторане у открытого окна и пил вино.

Мужчина насмешливо улыбнулся и приподнял бокал.

Я же отвернулась и молча прошла мимо.

Но успела услышать, как он крикнул мне вслед:

– Не стоит он твоих слез!

Но я знала, что стоит. Денис стоил куда больше, чем глупые слезы. И я была готова сражаться за него до последнего вздоха. Может, сегодня девочка из Харабали победила, но завтра будет новый день.

Я посидела на остановке и привела себя в порядок, подкрасила глаза, подправила пудрой тон лица и отправилась на выставку. Глупо отказываться от оплаченного развлечения, раз уже все равно ничего не изменить.

Я, конечно, могла заявиться к Стефе домой на правах подруги, она же не сказала Денису, что мы больше не дружим. Но я не знала, какова причина, почему Денис отказался провести вечер со мной. Потому что хотел провести его со Стефой или же совместные планы с подругой появились после того, как он сказал мне, что не пойдет на выставку?

Его поведение вызывало у меня бесконечные вопросы. И с приездом Стефании их появилось еще больше. Одно радовало – дневника больше нет. Вряд ли она сделала ксерокопию.

Выставка проходила в парадной одного дома на канале Грибоедова. Посетителям предлагалось прогуливаться по лестнице вверх и вниз, рассматривая стены, украшенные картинами. Эта идея показалась мне интересной, поэтому я так стремилась попасть на мероприятие. И в основном тут все были парами или же целыми семьями, компаниями.

Возможно, Денис плохо себя чувствовал, и подъемы по лестнице на выставке напугали его. Однако же он спустился без лифта со своего последнего этажа и поднялся до третьего этажа в доме Стефы.

За рассматриванием картин я отвлеклась. Художник писал в стиле гиперреализма, картины столь детализированные, точно фотографии. У Елагина была очень интересная серия картин под названием «Любовь», где он изобразил чувства, эмоции и события, связанные с отношениями, в виде людей.

Например, «Ревность» была маленькой рыжей косматой девочкой, в одной маминой туфле и с перекошенной от злости мордашкой. Она держала в одной руке общую фотографию группы детского сада, а в другой – иголку, которой она выколола глаза девочке на снимке, держащей за руку симпатичного мальчика. «Влюбленность» была юной босоногой девушкой с развевающимися волосами, которая со всех ног неслась с горы, расставив руки в стороны, точно хотела объять весь мир. «Разлука» же – печальная женщина, сидящая у запотевшего от дождя окна, что пальцем выводит на стекле «197 км». «Потеря» являла собой сморщенную старуху, стоящую перед могилой.

Я остановилась напротив картины, где была изображена бледная черноволосая девушка в белом платье. На груди у нее была кровавая прореха, а ее взгляд, полный растерянности и страха, был устремлен на ладонь, в которой она держала половину сердца. А позади нее, в тумане, едва различался силуэт уходящего мужчины. И звали девушку, чье сердце было поделено, «Расставание».

– Нравится? – спросил кто-то.

Я обернулась.

Позади стоял молодой парень лет двадцати, в белой майке, открывающей рельефные руки, в голубом джинсовом комбинезоне, с подкатанными низами и в черных кожаных сандалиях. Но все это не имело никакого значения, его образ приковывал внимание кое-чем поинтереснее! У него было красивое лицо с правильными чертами, пухлые губы, глубокие прозрачно-голубые глаза, ямочки на щеках… и розовые волосы. Его естественный цвет, видимо, светлый, судя по бровям, потому нежно-розовая краска легла так ровно и естественно у корней, точно это был его натуральный цвет.

Я сама не знала, нравится мне или нет, но что-то было в этой картине до дрожи близкое мне и знакомое. Я уже однажды пережила расставание, я была той самой девушкой с картины. И сейчас я испытывала смущение, как если бы, глядя на эту картину, кто-то мог увидеть в девушке меня. В то же время я испытывала мучительное удовольствие от того, что художник столь талантливо сумел передать этот миг, когда осознаешь расставание.

– Нравится, – промолвила я и внезапно решила: – Я ее даже, пожалуй, куплю!

– А она не продается, – улыбнулся парень.

– Правда? – изумилась я. – А как же надпись при входе, что после выставки посетители смогут купить себе любую понравившуюся картину?

– Да, посетители могут. Но эта картина не продается. Тебе ее не продадут.

Я вскинула брови.

– И почему же?

– Потому что она будет напоминать тебе о прошлом. Я наблюдал за тобой. Глядя на нее, ты загрустила.

– Пожалуй, – согласилась я, – какая наблюдательность.

– Таким девушкам, как ты, не стоит грустить о тех, кто уходит в туман.

– Хорошая попытка, у тебя такой тонкий метод съема, – усмехнулась я, – так значит, ты и есть художник?

Он протянул мне руку, но мою не пожал, а коснулся губами.

– Никита.

– Лия.

– Я бы хотел тебя нарисовать.

– У меня есть парень. И вряд ли ему это понравится.

Никита пожал плечами.

– А у меня есть девушка. Могу рисовать тебя в присутствии наших пассий. Согласна?

Я улыбнулась. Он был забавным. И ответа моего ждать не стал, положил руку мне на пояс и предложил:

– Давай я покажу тебе другие картины?

Он водил меня по всей выставке, рассказывал о своих работах, когда и где он их писал, что его вдохновляло.

Ему было двадцать, после девятого ушел из школы и уехал с матерью во Францию, где в дальнейшем и получил диплом художника. Полгода назад вернулся в Питер и поселился в квартире бабушки, которая переехала к дочери во Францию, поближе к младшим внукам. Как раз в парадной дома его бабушки и была организована выставка.

Картину «Расставание» мне так и не продали. Я даже хотела разыграть обиду, но Никита шепнул мне: «Она тебе не нужна!» – и пригласил к себе, где, по его словам, была еще сотня картин.

Никита обладал непосредственностью и очарованием ребенка, сексуальностью мачо и незаурядным умом. С ним было легко и приятно общаться. Зайти к нему я отказалась. Тогда он предложил меня подвезти. Он водил белый «Купер»-кабриолет.

Когда мы выехали на набережную, Никита вставил в магнитолу флешку, заиграла мелодия «Романтическое столкновение».

– Франсис Гойя? Любишь инструментальную музыку? – спросила я.

Парень взглянул на меня, и его полные губы тронула мягкая улыбка.

– Слова песен все опошляют. Я предпочитаю разговоры с музыкой по душам.

– Ты занимаешься чем-то помимо картин?

Он кивнул.

– Я арт-директор в крупной компании. Ну а ты мне о себе совершенно ничего не рассказала. Откуда же ты, такая красивая?

– Ты уже знаешь мой адрес, – рассмеялась я.

– Где ты учишься?

– В школе.

– Серьезно? – удивился он. И сразу как-то погрустнел.

– В одиннадцатом.

Я не любила оправдываться перед парнями, что мне меньше лет, чем им бы хотелось. Поэтому я умолкла и отвернулась.

Никита покосился на меня и заверил:

– Это не имеет значения. Я всего лишь хочу тебя нарисовать!

– Может быть, – сказала я.

Мы подъехали к моему дому. Никита вытащил смартфон и попросил:

– Дай мне свой номер!

Я продиктовала, он тут же позвонил мне и радостно объявил:

– Теперь мой есть у тебя. Увидимся?

Я кивнула, хотела вылезти из машины, но Никита меня опередил, выскочил и открыл передо мной дверь.

Когда подходила к парадной, я не сразу заметила, что в тени кто-то стоит. А когда увидела, мое сердце резко подскочило. Это был Денис. Он молча смотрел на отъезжающий кабриолет.

– Денис, – выдохнула я и шагнула к нему, но он отступил.

– Хорошо провела время?

– Да. Я познакомилась с хозяином выставки Елагиным, он подвез меня до дома.

Денис хмыкнул.

Ну почему, когда он рядом, я оправдываюсь, точно в чем-то виновата? Вот и Денис так подумал.

Он обогнул меня так, чтобы ненароком не коснуться, точно ему противно, и пошел прочь, бросив:

– Мне пора.

– Денис!

Он даже не обернулся. Тогда я не выдержала и крикнула:

– Ну а ты! Хорошо провел время с подругой?

Денис остановился, я добежала до него и, заглянув в глаза, прошептала:

– Я зашла к тебе перед выставкой, хотела остаться с тобой дома. Но, кажется, тебя не интересовала ни выставка со мной, ни что-то еще… со мной.

Он молчал, и я прибавила:

– Что между нами происходит?

– А что-то происходит? – В его голосе сквозило столько холода, словно в прошлом году не произошло примирения и вообще ничего не было.

И внезапно мне закрались мысли: а что, если Стефа давно показала ему дневник и он все знает, просто не сказал мне?

– Денис, ты хочешь быть со мной? – спросила я.

– А ты?

– Разве тебе это не очевидно?

– Лия, иногда даже самые очевидные чувства могут быть ошибкой.

– Мои чувства не ошибка!

– А я в этом не уверен!

– И что мне делать?

Он опустил глаза.

– Я, может, никогда и не выздоровею. И не смогу так ловко открывать перед тобой двери в машине. Да и машины у меня не будет…

– Так все дело в этом? – недоверчиво воскликнула я. И с облегчением обняла его, прижавшись к нему крепко-крепко. – Я думала, ты больше не любишь меня!

– Я не могу не любить тебя, – тихо сказал он, зарываясь в мои волосы и гладя по голове.

Я осторожно поцеловала его в губы.

– Это самое главное. А со всем остальным мы справимся.

Мы стояли обнявшись под фонарем, и мне казалось, что теперь уж нас ничто на свете не разлучит.

* * *

– Ну как у тебя с Денисом продвигается? – спросила Кира, когда мы шли от гардероба до кабинета, где проходил первый урок. На ней была рваная кислотная футболка, джинсовые черные капри и лакированные босоножки в тон футболке с длинной шнуровкой. На плече небольшая сумочка на серебряной цепочке.

– Продвигается, – не желая вдаваться в подробности, сказала я.

Кира бросила на меня недоверчивый взгляд. И тогда я не удержалась:

– Вчера он прокатил Лию с выставкой и пришел ко мне смотреть кино.

Уважение, с которым посмотрела на меня Кира, дорогого стоило.

Мы и в самом деле провели отличный вечер, но когда он думал, что я не вижу, он смотрел на телефон. То ли следил за временем, то ли проверял, не пришло ли ему СМС от Лии. Если он так хотел ее увидеть, почему не пригласил к себе? Уж я точно знала: никакая выставка не заставила бы Лию отказаться от вечера с Денисом. Я его не понимала, но в любом случае его решение провести время со мной, а не со своей девушкой мне льстило.

Да и дело не только в этом. Рядом с ним я чувствовала себя счастливой. Вот стоило его увидеть, и внутри все приходило в движение и кружилось-кружилось, а еще было просто невозможно утаить улыбку.

– Приятные воспоминания? – заметила Кира.

Я поняла, что иду и бестолково улыбаюсь. В расписании первым стоял русский язык. Учитель – разведенный мужчина сорока лет Павел Дмитриевич, он же вел курс по писательскому мастерству, который так любила Лия.

Мы прошли в класс, учитель куда-то вышел, но на стуле стоял его черный портфель, куда Кира очень ловко и незаметно подкинула письмо, которое я полночи сочиняла. Утром, когда показала его Кире, она долго ухахатывалась, а потом объявила: «Годнота!» Кира купила духи Лии «La Vie Est Belle», что в переводе «Жизнь прекрасна», и не жалея опрыскала конверт и само письмо, дабы доказать, что жизнь может быть не так уж и прекрасна. Повторить почерк госпожи Оболенской, думаю, никому было бы не под силу, поэтому я набрала письмо на компьютере и распечатала его.

Урок прошел спокойно. Павел Дмитриевич пока не обнаружил письмо, но у нас еще четвертым уроком у него же стояла литература. Так что веселье впереди!

Однако я снова испытала досаду, видя, что Лия сияет от счастья. Я не понимала, чему она радуется. Неужели выставка ее так вдохновила? Или же она не усмотрела в нежелании Дениса идти с ней что-то страшное? Нет, Лия не глупа, она должна была заподозрить что-то неладное. Почему же этого не происходило?

Я понимала, что быстро уничтожить такую персону, как Лия, не получится. Но как же мне хотелось видеть Лию не сияющей от счастья и как всегда прекрасной, одетой со вкусом и знающей себе цену, а бледной, раздавленной, в блузке с жирным пятном, которое бы рассказало мне все об отчаянии своей хозяйки.

А пока все было так: Лия явилась с шикарной прической, завитыми локонами, закрепленными на макушке десятком шпилек Swarovski. На девушке была белая блузка, короткие коричневые шорты с черным тонким ремнем, того же цвета плотные колготки, в тон шортикам замшевые ботиночки. Вместо сумочки она пришла сегодня с изящным черным кожаным рюкзачком.

Кире тоже не нравилось, что Лия пребывает в отличном настроении. И тогда она на физике принялась кидать мне записки. А одну из них кинула чуть ли не в учительницу. Та демонстративно развернула записки и прочла всему классу: «Как вчера прошел твой вечер с Деном?»

Я наблюдала за Лией, но та не выглядела удивленной, чем озадачила меня еще больше. Значит, Денис ей все рассказал, значит, они близки куда больше, чем я рассчитывала! И я снова задумалась: не следовало ли мне, сразу как приехала, просто отдать ему дневник? Как я буду выглядеть, если все-таки сделаю это? Лучше поздно, чем никогда? Или…

В столовой, сидя напротив Киры, уплетающей пиццу, я переписывалась с Денисом.

Tef: «Денис, угадай, что идет без ног?»

LI$: «Я – на костылях?»

Tef: «БОЖЕ! Нет!!»

LI$: «Тогда не знаю!»

Похоже, у него очередной приступ меланхолии, связанный с его недееспособностью. С чего бы?

Tef: «Ну как всегда! А ведь я так здорово все придумала! Я загадываю загадку, ты отгадываешь, и я… ☺»

LI$: «Лааадно! Я погуглил. Ответ: «время»!!»

Tef: «Проведем его вместе? У меня есть потрясная идея!!!»

LI$: «Прости, Теф, мы с Лией сегодня уезжаем. Давай в другой раз!»

Tef: «ОК! ☺»

Tef: «Куда вы, если не секрет?»

Денис долго не отвечал, я даже подумала, он вышел из Сети, но в итоге он все-таки написал:

LI$: «Просто вылазка за город. Мне пора!»

Его ответ показался мне уклончивым, но я не почувствовала себя вправе расспрашивать. Если бы хотел, он бы рассказал.

За перепиской я забыла про обед, в итоге йогурт с яблоком отправились в сумку.

Зато на четвертом уроке литературы стало очевидно, что Павел Дмитриевич получил наше письмо. Он встречал учеников у двери и запускал в кабинет, как мне показалось, принюхиваясь к девочкам. И когда мимо него прошла Лия, одарив лучезарной улыбкой, он втянул носом шлейф ее духов и проводил таким потрясенным взглядом, что других доказательств нам с Кирой было не нужно: он вычислил автора письма.

Глава 6 Белое платье

Я стояла перед зеркалом в комнате, поочередно прикладывая к себе комплекты своего самого лучшего белья. На вечер и эту ночь у меня были грандиозные планы.

В дверь раздался стук, и еще до того, как я успела что-то сказать, вошел мой отец.

– Папа! – укоризненно воскликнула я, быстро накидывая шелковый халатик.

– Чем занимаешься? – спросил он, как-то нехорошо глядя на меня.

Я недоуменно приподняла вешалки с бельем:

– А что, не очевидно?

– Мне очевидно, – медленно произнес он.

– В чем вообще дело?

У него были карие пронзительные глаза и тяжелый взгляд, от которого хотелось спрятаться. В светлых волосах практически не была заметна седина. Крупный, высокий и широкоплечий, своим присутствием он превращал мою довольно просторную спальню в какую-то тесную кладовку.

Отец полез в карман пиджака, достал какой-то листок и протянул мне.

– А вот в чем!

Я взяла листок и, развернув его, пробежалась по тексту глазами:

«Я узнаю вас в каждом мгновении этого мира! Ваши глаза – это мед в солнечный день, а голос – тот же мед, что льется в чан с ложки, густой, обволакивающий и такой сладкий. Ваша улыбка заставляет меня дрожать, точно осиновый листок под натиском ледяного осеннего ветра. Я мечтаю, чтобы ваши руки, такие сильные и мужественные, руки, которые касаются моей тетради, прикоснулись и ко мне. Я люблю вас. Покажите мне, что и я вам не безразлична!»

– Что это? – скривилась я.

– Ты мне расскажи, дочка!

Я отшвырнула листок.

– Понятия не имею. Какой-то пошлый роман!

– А знаешь, как называется этот роман?

Я дернула плечом.

– И как?

– Твоя тайная жизнь! – Отец поднял листок, поднес его к носу и сказал: – Не лги мне! Что тебе понадобилось от этого старого козла?

– Ты о ком?

– О преподавателе по писательскому мастерству, будь он неладен! – взорвался отец. – Меня вызвали в школу и вручили вот это, – брезгливо сморщился он, глядя на листок.

– Пап, я впервые это вижу.

– Преподаватель говорит, ты подкинула письмо ему в сумку. – Отец встряхнул письмом. – От этой бумажки за версту несет твоими духами, Аврелия!

Когда он называл меня полным именем, ничего хорошего ждать не приходилось.

– Меня кто-то подставил.

– Что ты несешь! – еще больше разозлился он. – Ты учишься в школе, а не на политической арене крутишься волчком! Подставили ее!

– Папа…

– А я-то думаю, чего она бегает два раза в неделю к этому литераторишке! – Он смял в кулаке письмо. – Все. Ноги твоей больше на его дополнительных занятиях не будет. Поняла? – Он шумно выдохнул. – Тебе это вообще ни к чему. Писать романсы! Ты поступаешь в следующем году на факультет политологии! Где кафедра политического управления и где журфак – чувствуешь разницу?

– Но папа! – вскричала я. – Послушай!

– Рот вымой, прежде чем говорить со мной! – И он хлопнул дверью.

Я плюхнулась в кресло, посидела так минут пять, а потом вскочила и принялась дальше выбирать наряд. Ничто не испортит мне сегодняшний вечер и ночь.

Я облачилась во все белое. Выбрала боди из эластичного кружева с бретелью через шею и соблазнительным глубоким вырезом. Чулки, короткое платье с корсетом и пышной юбкой. Корсет зашнуровывался спереди на алую ленту. В тон ей туфли и клатч.

Проходя мимо кухни, я крикнула:

– Мам, я поехала!

– Куда это она поехала? – раздался недовольный голос отца. А затем голос матери:

– К Денису.

– Дома пусть сидит.

Я испуганно замерла. Он ведь не серьезно? Только не сегодня! Я влетела на кухню.

– Мама!

– Лия, солнышко… – начала она, но отец ее перебил:

– Ты останешься дома. Точка. – Он окинул меня с ног до головы бесстрастным взглядом. – То, что она убегает к Денису, это еще неизвестно!

Я вынула из клатча телефон.

– Позвони ему и спроси!

Отец упрямо качнул головой, отчеканив:

– Можешь снимать с себя эти бесстыдные тряпки! Ты остаешься дома!

– Мама, – умоляюще прошептала я.

Моя прекрасная, ухоженная светловолосая и голубоглазая мама, которая даже дома всегда была накрашена и одета со вкусом, одарила отца своей самой очаровательной улыбкой.

– Миша, может…

– Нет, – оборвал он и махнул мне рукой: – Аврелия, уйди с моих глаз! Сиди в своей комнате, пока не начнешь говорить отцу правду.

Я поняла, что все бесполезно. Если уж мама не смогла его смягчить… Переупрямить отца мне никогда не удавалось. Я вернулась в спальню и швырнула сумочку в кресло.

Взглянула на часы. Денис уже наверняка меня ждал. Я достала из клатча телефон и, с минуту подумав, нажала в быстром наборе цифру 1.

– Ну, где ты? – раздался в трубке голос Дениса.

– Денис… я не смогу сегодня. У меня дома неприятности.

– Что у тебя случилось?

– Я потом расскажу. Извини, не могу сейчас говорить.

– Помочь тебе чем-то?

– Нет.

– Ну ладно… тогда… пока?

– Пока.

Отложив телефон, я закрыла глаза и так сидела минут пять, успокаиваясь. Будь все проклято! Если Стефания и ее приспешницы думают, что им сойдет с рук эта мерзкая записка, то они просто идиотки. Я мечтала стереть их с лица Земли за нашу испорченную с Денисом ночь. Но я понимала, что если и дальше буду накручивать себя, то я не найду выход из неприятной ситуации с отцом.

Через двадцать минут усиленных раздумий я прошла в гостиную, где в кресле, уже переодетый в халат, сидел отец с книгой.

– Смотрю, ты не переоделась до сих пор? – поднял он глаза от книги.

Я присела на подлокотник кресла и кротко сказала:

– Пап, давай поговорим.

Он захлопнул книгу и воззрился на меня.

– Ну давай. Только без вранья!

Я покорно кивнула.

– Помнишь, раньше мы с тобой много времени проводили вместе?

– А какое это имеет отношение к делу? – прищурился он.

– Мне кажется, пап, что мне стало не хватать твоего внимания, и я… – тихо вздохнула, – стала заглядываться на мужчин старше.

– Ты меня в этом винишь? – потрясенно воскликнул он.

– Нет, просто говорю как есть. Павел Дмитриевич очень хорошо ко мне относился, давал советы, помогал мне… и мне показалось, что я влюбилась в него. Но наверное, это не по-настоящему, да? Я ведь люблю Дениса.

– Конечно, не по-настоящему! Ерунда это все!

Я закрыла лицо руками.

– Мне так стыдно. Как теперь в школу идти?

Отец вздохнул и, приобняв меня за плечи, проворчал:

– Пойдешь, как всегда! – Он похлопал меня по плечу. – Ну, ошиблась, с кем не бывает. А если этот козел будет тебя ущемлять на уроках, ты мне скажи, дочка!

Я кивнула и положила голову отцу на плечо.

– Прости меня. Тебе очень стыдно было за меня?

Он отмахнулся.

– Ерунда! Главное, чтобы ты эту дурь выкинула из головы, понимаешь?

– Да. Когда я с Денисом, я совершенно не думаю о Павле Дмитриевиче. Вот только…

– Ну чего ты умолкла?

– Да так… у нас с Денисом не все гладко.

– Почему? Вы поссорились? Ты же к нему бежать собиралась?

– Нет, не поссорились. Мы редко видимся, и я чувствую, что мы отдаляемся. Мне одиноко, и тогда я начинаю придумывать… ну ты понял. – Я встала с подлокотника. – Ладно, пап, пойду приму ванну.

Уже у дверей он меня окликнул:

– Подожди. Ты сегодня с Денисом договорилась, можешь идти к нему, если хочешь.

– Правда? Я пойду? Спасибо, пап.

Я улыбнулась. Иногда, когда тебя в чем-то несправедливо обвинили, проще принять это и признать, что совершила ошибку, чем доказывать свою невиновность. Люди любят, когда грешники каются. А грешникам – им что, одним грехом больше, одним меньше – в сущности, не имеет значения.

Я долетела до дома Дениса на крыльях любви и счастья и позвонила ему. Он долго не отвечал, а когда наконец услышала его голос, то выпалила:

– Я все уладила! Едем?

После паузы он сказал:

– Извини, я отменил бронь.

Моему разочарованию не было предела. Но я решила, что отчаиваться рано, и предложила:

– Давай просто поедем в любой отель, где будет свободный номер?

Он помолчал, а затем пробормотал:

– Не думаю, что это хорошая идея. Если все сорвалось, наверное, сегодня просто не наш день.

– Возможно, – промолвила я. – Тогда, может, сходим куда-нибудь или…

– Лия, когда ты сказала, что все отменяется, я… я сейчас не дома.

– А где?

– В кино.

– А с кем?

– Со Стефой. Ну ты сама говорила, что она в своей деревне никуда не ходила, ну вот я и…

– А-а, ясно. – Мне большого труда стоило сохранить голос веселым. – Ну давай, отдыхайте, созвонимся потом.

Я обернулась и, увидев свое белое отражение в витрине ресторана, почувствовала себя так глупо, что захотелось разреветься. Но я лишь несколько раз глубоко вздохнула и побрела к остановке.

Встреченные прохожие, особенно мужчины, оборачивались мне вслед.

В клатче завибрировал телефон, я выхватила его, надеясь, что это звонит Денис сказать, что передумал и едет ко мне. Но это был Никита. Он без предисловий объявил:

– Хочу тебя нарисовать. Когда я нахожу необычный типаж, у меня прям ломка начинается. Выручишь?

Каким же он был забавным! Я предложила ему забрать меня с остановки. И через десять минут он приехал. И я в который раз подумала: что же не так? Почему все прочие парни готовы мчаться ко мне со всех ног, а Денис, которому я предложила на эту ночь себя, выбирает кино с рыжей деревенской клухой!

На заднем сиденье лежали мольберт, холсты и чемоданчик с красками.

– И где же ты будешь меня рисовать? – уточнила я, садясь в машину.

Парень восхищенно оглядел меня и выдохнул:

– Ты неотразима! А где ты была?

– Не важно. Теперь я здесь.

Он улыбнулся. Сегодня на нем был вязаный голубой кардиган, прямо на голое тело, потертые рваные серые джинсы и голубые кеды на босу ногу. Что и говорить, одевался он довольно экстравагантно. Со вкусом и при этом с какой-то маниакальной простотой.

Он привез меня к сталинскому дому с колоннами, расположенному в начале улицы Куйбышева, открыл передо мной дверь машины, вытащил мольберт, холсты и чемодан с красками, затем повел меня в парадную. Ему открыл по домофону какой-то Вадик. Идея с «порисовать» мне стала нравиться все меньше. Находиться в квартире с двумя незнакомыми парнями – не слишком хорошая идея.

Однако в квартиру мы не пошли. Никита привел меня на крышу, откуда открывался великолепный вид на Петропавловскую крепость и Троицкую площадь.

– А как ты в темноте будешь рисовать? – спохватилась я.

И тогда он подошел к краю крыши и принялся распутывать удлинитель, который, видимо, тянулся из квартиры того самого Вадика, открывшего нам дверь.

– Да будет свет! – провозгласил Никита. И крыша озарилась сиянием сразу двух прожекторов.

Парень установил холст на мольберт и раскрыл чемоданчик.

– А что мне делать? – спросила я и призналась: – Меня никто никогда не рисовал.

Никита попросил подождать минутку и куда-то ушел. А вернулся со старым плетеным креслом, куда и усадил меня. Он предложил мне принять любое удобное положение.

Тогда я села в кресло боком и закинула ноги на подлокотник, а на другой – облокотилась спиной.

* * *

Мы возвращались из кино по набережной Невы, обсуждая фильм и смеясь. От воды тянуло прохладой, а вообще вечер выдался теплый, как летом. Денис даже снял джемпер и повязал на пояс, оставшись в черной футболке.

Еще никогда прежде мы не были ближе. Не в плане физически, а духовно. Я так ему и сказала:

– Денис, можно, я признаюсь? Только обещай не смеяться!

– Ну, признайся!

Я остановилась, перевесилась через ограду набережной и, глядя на воду, где плавали огоньки фонарей, сказала:

– Мне кажется, я встретила родственную душу.

– Серьезно? – Он оперся на костыли. – И кого же ты встретила?

– Тебя. – Я улыбнулась.

Денис хмыкнул.

– Так вот как это называется!

Я заглянула ему в глаза, подозрительно уточнив:

– Ты не смеешься?

– Нет.

Какие же красивые у него глаза. И губы. И эти кудри…

Я подалась к нему в импульсивном и неконтролируемом желании поцеловать.

Но он отшатнулся. Мы замерли, повисла неловкая пауза. А потом он поспешно сказал:

– Стефа, извини, я…

– Не извиняйся. – Я опустила голову, глядя на носки своих туфель. – Не знаю, что на меня нашло.

Мне было так больно и обидно. Я боялась, что не выдержу и заплачу.

А он с облегчением вздохнул и пробормотал:

– Ну да, мы уже это проходили: я самовлюбленный питерский парень, ты гордая и разборчивая.

Я кивнула. Мы молча, не сговариваясь, пошли по тротуару. Молчание затягивалось.

– Нам теперь должно быть неловко друг с другом? – спросил он.

– Вовсе нет. – Я покосилась на него. – Извини меня. Просто у тебя глаза красивые.

– Хм… Теф, ты издеваешься надо мной?

– Немножко. – Я через силу засмеялась.

А он внезапно спросил:

– Ну а что с Даней?

– Ничего. Я больше не люблю его.

– Быстро ты…

– Меня Вова на свидание зовет, – похвасталась я. И самой стало смешно от своих слов. В прошлом году я вот так хвасталась перед Денисом тем, что в меня влюблен Максим – лучший парень в моей школе в Харабали. Вот только этот Максим потом влюбился в мою лучшую подругу и до сих пор счастлив с ней.

– Кто такой Вова?

– Бывший твоей.

– А-а… мальчик голубых кровей! Ну-ну… Пойдешь?

– Ага.

– А что, у него тоже глаза красивые?

– Просто невообразимые! И фамилия ничего!

Мы засмеялись. И вроде бы все стало как прежде. Но я-то знала, что теперь все по-другому. Знала ответ на свой незаданный вопрос: что будет, если я попытаюсь его поцеловать? Ничего. Он любит Лию, а не меня. Я для него всего лишь подруга – смешная полненькая девочка из Харабали, поселившаяся когда-то в доме напротив и развеявшая его вселенскую скуку.

А может, к черту все? Пусть будет счастлив с Лией, если сумеет. А я уж как-нибудь…

Но что-то внутри с таким предложением было не согласно. Сердце болезненно сжималось, а в животе щекотало что-то легкое и воздушное. Может, это бирка нового сиреневого свитшота терлась о кожу или бабочки в предсмертных конвульсиях трепыхались внутри, а может, гамбургер никак не мог перевариться.

Денис проводил меня до парадной.

На прощание я попросила:

– Только не говори Лие, что я… она меня убьет.

– Да не убьет. Она теперь другая. Но я, само собой, могила.

Мне хотелось крикнуть ему, что он ошибается на ее счет, но я промолчала. Кажется, я приняла решение.

Я вошла в парадную, подождала, когда Денис отойдет подальше, вышла и побежала к дому отца.

Андрей был дома и, к счастью, один. Мне почему-то совершенно не хотелось смотреть на его милых Мил. Он был в черном халате, с мокрыми волосами – только вышел из душа.

Я сказала, что на минутку. И устремилась в его спальню, объяснив:

– Я тут спрятала одну свою вещь.

Забралась на кровать, просунула руку в щель, пошарила, но ничего не нашла. Тогда я скомандовала:

– Помоги-ка отодвинуть кровать!

Андрей отодвинул кровать.

– Что ты ищешь?

Я заглянула под кровать, перевернула всю постель – дневник пропал.

– Это ты его взял? – с бешено колотящимся сердцем спросила я. И умоляюще прошептала: – Скажи, что ты! Пожалуйста!

Андрей покачал головой.

– Я ничего не брал. А что ты тут спрятала?

– Личный дневник.

Андрей закатил глаза.

– А лучше места не нашла?

Я со стоном упала на кровать и, закрыв лицо руками, застонала. А потом меня осенило:

– Может, какая-то твоя подружка его взяла? Он такой черный, на замке!

– А давно он там лежал?

– Нет, не больше недели!

– Я никого не приглашал к себе в последнее время.

– Никого-никого?

Он пожал плечами.

– Говорю же…

Я еще раз все перерыла, но итог был тем же – дневник исчез. И тогда я горестно сказала:

– Она здесь была, да? И ты не сказал мне? Почему? Как она заставила тебя молчать?

Андрей смачно выругался.

Я с ужасом посмотрела на кровать и вскочила с нее, точно ошпаренная.

– Боже! Она была в твоей койке?

– Нет! То есть… твою мать! – Он поднял глаза к потолку. – Мы не спали! Если ты об этом! Просто она разыграла прекрасный спектакль. Твоя вещь, вероятно, у нее. Мне жаль.

Какая же дрянь! Забраться в постель к моему отцу, чтобы заполучить дневник! Кто на такое вообще способен? А я-то посмеивалась, пряча дневник за кровать Андрея, уверенная, что Лия никогда тут его не найдет. И даже если я напрямую скажу, где искать, достать его ей не удастся. О, какая же я все еще наивная!

Я вылетела из квартиры Андрея, меня трясло от ярости. А я-то, дура, собиралась сжечь злосчастный дневник или просто отдать его Лии. Потому что понимала: пока у меня есть рычаг давления на нее, я не успокоюсь. Глупо сдаваться, если у тебя на руках козыри. Но Денис отшатнулся, когда я хотела его поцеловать. И я поняла, что не осмелюсь это повторить. Он мне дорог, он любит другую, идти против Лии – это идти по чувствам Дениса. Но теперь, когда я в очередной раз осознала, какой вероломной может быть эта девушка, ни о каком отступлении речи быть не могло. С дневником или без него – Денис обо всем узнает!

Глава 7 Без вина виновата

Она подлетела ко мне, точно фурия, перед первым уроком и выплюнула:

– Ну ты и тварь!

Я лишь улыбнулась. Победителей не судят.

На ней было однотонное красное приталенное платье – короткое, с рукавами три четверти. На ногах черные босоножки на невысоком каблуке. На плече изящная черная сумка.

И я с некой досадой отметила, что сегодня девочка из Харабали шикарна. Ничего лишнего – стильная и эффектная. Я же надела черно-белые клетчатые легинсы, высокие черные сапоги и черную тунику.

– Я, конечно, знала, что ты на многое пойдешь… но забраться в постель к моему отцу!

– Ты и в самом деле меня не знаешь, поэтому всегда будешь в проигравших. Я заберусь в постель к самому дьяволу, если понадобится.

Стефания покачала головой.

– Знаешь, зачем я пошла к отцу за дневником? Чтобы вернуть его тебе.

Я пожала плечами.

– Упс. Так чем ты недовольна? Он уже у меня, подруга! – Я ей подмигнула и зашагала в класс.

Целый день я наблюдала, как Стефа с Кирой о чем-то совещались. Я понимала, что стоит ждать нового удара. И сегодня я позаботилась, чтобы мои продукты для курсов по кулинарии были герметично закрыты. Я не могла дождаться, когда приготовлю потрясающий торт со сливочным кремом и снова стану лучшей в глазах преподавательницы.

После звонка с последнего урока в коридоре меня поймал Вова. Он был одет в черные джинсы и светло-голубую рубашку – этакий пижон.

На его запястье я заметила золотой браслет, который я ему подарила.

– Чего тебе? – холодно спросила я.

Он попытался обнять меня, я его оттолкнула, но Вова применил силу и прижал меня к стене, удерживая мои руки.

– Я все еще люблю тебя, – сказал он и, прижавшись губами к моей шее, вдохнул аромат духов, прошептав: – Я скучаю по тебе.

– Отпусти меня.

Но он не услышал меня, положил голову мне на плечо и шепнул:

– Нам же хорошо было вместе.

Тогда я сладко шепнула ему в ответ:

– Мне – нет.

Он обжег меня взглядом.

– Ты обманываешь, нарочно так говоришь!

– Зачем? Я никогда не любила тебя. Я использовала тебя. Ты – мое ИП.

Он яростно толкнул меня. А затем сорвал с руки браслет и швырнул его мне под ноги.

– Надеюсь, он никогда не будет ходить нормально!

Я дала ему пощечину. А он рассмеялся и мстительно прибавил:

– Так и будет, вот увидишь!

Я посмотрела ему вслед. Вот уж не думала, что он захочет меня простить. Я собиралась поднять браслет, но передумала и пошла на курсы.

Вошла на кухню, повязав передник и платок на голову, когда преподавательница всем представила:

– Девочки, у нас новенькая. Стефания Гуртова. Стефа, как и мы с вами, тоже очень любит готовить. Добро пожаловать в семью!

Ее только здесь не хватало! Но я, конечно же, изобразила приветливую улыбку. И решила, что, если Стефания задумала меня отвлекать своим присутствием, ничего у нее не выйдет. А именно это она и задумала, поскольку за длинным столом заняла место рядом со мной.

Мы замесили тесто для коржей, вылили в специальные формочки и поставили их в духовой шкаф. А тем временем занялись приготовлением крема и карамельного соуса для пропитки.

Стефа действовала довольно ловко, она явно готовила дома. Но внезапно раздался грохот и вопль:

– Лия!

И мисочка с кремом Стефы упала на пол, содержимое разлилось.

– Ты специально? – яростно смотрела на меня Стефания.

Преподавательница подошла к нам.

– В чем тут дело?

– Лия скинула со стола крем Стефании, – возмущенно встряла Кира.

– Лия? – удивленно вскинула брови Рита Петровна. – Извинись перед Стефой, наверняка это вышло случайно, и помоги ей с новым кремом!

– Я этого не делала, – спокойно сказала я.

Но рыжая прохвостка расплакалась и забормотала:

– Ну конечно… ты нарочно. Какая же я дура, что пришла сюда. Ты моей семье нигде покоя не дашь!

Рита Петровна потрясенно переводила взгляд с меня на Стефу и обратно.

Кира подлила масло в огонь:

– Стеф, да наплюй ты на нее. Давай я тебе помогу! – и она направилась к нам.

Преподавательница строго кивнула мне на разлитый по полу крем.

– Убери.

И тогда я пошла по пути наименьшей сопротивляемости. Я покорно кивнула и сказала:

– Извините, Рита Петровна. Прости, Стефа, я не заметила твою миску и случайно ее задела. Я все уберу.

Преподавательница одобрительно похлопала меня по плечу.

– Ничего страшного, Лия, на кухне всякое случается. Стефа, не переживай.

Надо было видеть, какими взглядами обменялись подружки.

Я подняла с пола миску и вытерла шваброй пролитый крем. Я думала, что на этом конфликт исчерпан, но я ошиблась, Стефания сняла передник.

– Мне лучше уйти.

– Стефания, не нужно так реагировать, ничего страшного не случилось, – мягко заметила преподавательница.

Но Стефа покачала головой и размазала по лицу лживые слезы.

– Вы не понимаете… – Она кивнула на меня. – Эта… Эта… Она переспала с моим отцом! Я видеть ее не могу. – И Стефания бросилась к двери.

За столом установилась мертвая тишина, все смотрели на меня. Я собрала остатки спокойствия воедино и сказала:

– Уверена, ее отец даже не подозревает об этом. – Я взглянула на преподавательницу. – Впрочем, можете вызывать его в школу и спросить у него.

Рита Петровна тряхнула головой.

– Займемся кремом, девочки.

Пока пеклись коржи, Рита Петровна показала нам фильм о приготовлении жаркого к следующему уроку.

Мне пришло сообщение от Никиты с фоткой – фрагментом моего портрета: туфелькой на фоне ночного города.

Я написала ему:

«Неплохо!»

«Продолжим сегодня?»

Я не знала, что ему ответить, с Денисом мы еще не обсуждали наши планы на сегодня. Поэтому на всякий случай я написала:

«Вряд ли».

«Пиши или звони, когда будешь свободна», – пришло от Никиты.

После фильма мы доделали свои торты. И вот наконец наступил мой любимый момент, когда Рита Петровна шла вдоль стола с выставленными тортами и снимала пробу.

– Молодец, Виктория, – похвалила она.

– Очень недурно, Кирочка!

– Кисловат крем, Светочка.

Она подошла к моему торту, я отрезала ей небольшой кусочек. Преподавательница откусила кусочек, пережевала, глаза ее расширились, она нахмурилась, принюхалась, съела еще кусочек и изумленно спросила:

– Что ты добавила?

– Заметили? – просияла я. – Это мускатный орех. Я была этим летом в Германии, и этот торт там готовится…

– Это что угодно, но только не мускатный орех, Лия. Кажется, я не раз говорила о своем отношении к алкоголю.

– Алкоголю? – переспросила я. И меня посетила ужасная догадка. Я быстро наклонилась к торту, понюхала его. Боже, от него разило как от винной бочки. Как я раньше не заметила? Я почему-то решила, что этот аромат получился благодаря вишневому варенью и карамели.

Всем было известно, что муж Риты Петровны спился и умер.

Преподавательница демонстративно отставила тарелочку с недоеденным кусочком моего торта и разочарованно покачала головой.

– Лия, что с тобой происходит? Где моя прилежная любимая ученица?

– Она перед вами. Я ничего спиртного не добавляла.

– Ой, хватит заливать, – раздался голос Киры. – Рита Петровна, я видела, как она подливала в карамельный соус что-то из небольшой бутылочки.

– Ах ты сука! И где же эта бутылочка, по-твоему? – яростно выдохнула я.

– Лия! – вскричала преподавательница. – Я просто тебя не узнаю!

Кира безразлично пожала плечами.

– Ну а куда ты ее спрятала? В сумку или уже успела выкинуть?

Поскольку Рита Петровна стояла рядом, она указала на мою сумку и попросила:

– Открой, пожалуйста.

Я уже все поняла. Бутылка окажется в моей сумке. Вова, пока молил о прощении, подсунул мне ее.

Так и вышло. Между тетрадями лежал полупустой шкалик бренди.

Слова «это не мое» так и не сорвались с языка. Они показались мне сейчас еще глупее, чем очередная просьба простить меня.

– Уходи, – тихо сказала преподавательница, в ее глазах было написано разочарование. – Твое стремление выделиться, Лия, сослужит тебе плохую службу.

Я сорвала фартук, взяла сумку и хотела идти к двери, но Рита Петровна неприязненно кивнула на торт.

– Забери.

Обычно все приготовленное мы сдавали в школьную столовую, и лучшие блюда удостаивались чести попасть на стол к учителям. Моя стряпня у них пользовалась спросом.

Я сгребла торт вместе с подносом и пошла прочь. За два дня с легкой руки Стефании я вылетела с двух своих любимых курсов.

Я сидела в полутемном коридорчике, держа поднос с тортом на коленях, и смотрела в окно.

Частенько после занятий Рита Петровна оставляла меня помочь ей. А на самом деле мы пили чай и обсуждали самые удачные блюда. Она меня выделяла и доверяла мне. Может, о ее муже большинство знали из сплетен, но я знала эту историю от самой преподавательницы.

– Оболенская, тебе чай принести? – услышала я веселый голос Данилы.

Я ничего не ответила, он прошел мимо в черно-желтом спортивном костюме. Но через минут пять вернулся, постоял, рассматривая меня, потом подошел и поинтересовался:

– Почему твой торт до сих пор не в учительской?

– Он слишком пьян, чтобы добраться до учительской, – сыронизировала я.

Данила наклонился, понюхал и удивленно вскинул брови.

– С каких это пор на школьных курсах по кулинарии выдают бухло?

– Спроси об этом свою подружку.

Данила нахмурился, но отрицать не стал.

– Тебя выгнали, – наконец дошло до него.

Я отвернулась к окну. «Выгнали» – какое чудовищное слово… Меня выгнали.

Данила присел рядом со мной, отломил кусочек торта и попробовал.

А потом удивленно посмотрел на меня.

– Черт, как вкусно!

Я фыркнула.

– Ты предатель и подхалим.

– А ты сатана с внешностью ангела. И если мы закончили обмен любезностями, солнышко, пошли в тренерскую чаю попьем.

Я всунула ему в руки поднос и поднялась.

– Иду домой.

Но Даня ухватил меня за руку.

– Даже не посмотришь, как я буду давиться один твоим тортиком? А может, мне поехать с ним к Дену, раз ты не хочешь составить мне компанию?

– Не смей! – выпалила я. И наградив его гневным взглядом, бросила: – Ну пошли.

Даня закрыл двери в бассейн, водрузил торт на стол, налил в кружки кипяток из термоса.

– Тебе брусничный пакетик или с мелиссой?

Я не ответила, он опустил в кружку оба и разрезал торт.

– Слушай, а чего, собственно, ты так убиваешься? Завтра все уже забудут этот торт.

– Сомневаюсь. Ведь я закидываю любовными записками преподавателя по писательскому мастерству, сплю с отцом Стефы и пеку торты с бренди.

– Какой послужной список. А что же ты не защищаешься, милая моя?

– Со связанными руками не очень удобно, знаешь ли…

– А если их развязать? Думаешь, придушенные тобой враги пошлют эсэмэс с того света Денису? И тогда он решит, что ты совсем не изменилась?..

Я усмехнулась, подвинула к себе торт и отломила ложечкой кусочек. А он и впрямь получился дивным.

Пристально посмотрела на Данилу.

– Расскажешь, что она тебе пообещала за игру на ее поле?

– Как только ты мне расскажешь, хорош ли Стефин папа в постели.

Что он хотел этим сказать? Что играет на стороне Стефы так же, как я сплю с Андреем? Или он просто хочет сменить тему?

Тогда я ему подыграла:

– А тебе захотелось индивидуальности? Сменил парфюм!

Он не обиделся, улыбнулся, подался ко мне через стол, чтобы я его понюхала, и спросил:

– Нравится? Как я пахну?

– Дешево.

– Выбери мне парфюм сама, – внезапно предложил он.

К счастью, отвечать ему не пришлось.

У меня завибрировал телефон в сумке, я вынула его, на экране высветилось фото Никиты, сделанное на крыше. Данила успел мельком увидеть фотку, но вряд ли успел хорошо рассмотреть.

Я ответила. Никита сказал лишь:

– Не планируй ничего с ночи понедельника на вторник! Хочу отвести тебя в одно крутое место. Тебе понравится.

– А мой парень с нами может пойти?

Повисла пауза, а потом Никита пообещал:

– Если смогу достать еще один билет, то да. Я перезвоню.

Он отключился, а я заметила на лице Данилы неприкрытое любопытство.

– Что за фрукт?

– Знакомый.

– И Ден о нем, конечно, знает?

– Конечно, – повела я плечиком. – В конце концов, у меня тоже могут быть друзья, как у него подруги. Для общения.

– Да, вот только парни дружат с тобой и общаются лишь с одним намерением. – Он характерно приподнял брови.

– Ну а ты зачем?

Он растерялся, а я добавила:

– Кто мы друг другу?

Данила облизнул губы.

– А кем бы ты хотела быть?

– Будущей женой твоего брата! – Я поднялась и, кивнув на торт, сказала: – Приятного аппетита!

Уже у дверей меня догнали его слова:

– Не расстраивайся, торт получился отличным. Уверен, Рита Петровна это поняла.

Я обернулась.

– Нет, Даня, я разочаровала ее. Очень сильно.

Домой я шла пешком. Хотелось развеяться, просто идти, ни о чем не думая. Но совсем не думать не получалось. Мозг сам собой генерировал комбинации ответных мер. Я понимала, что, если не буду осторожна, Денис очень быстро узнает, что я вернулась к прежним развлечениям – и наш договор будет расторгнут. Но и сносить все новые и новые удары, подставлять щеку я больше не собиралась.

Стефа хочет войны, она ее получит.

Я шла уже к парадной своего дома, когда припаркованный во дворе «БМВ» подъехал прямо ко мне. Со стороны водителя опустилось стекло.

– Садись, – сказал Андрей. Ему необычно шли синяя рубашка и черный спортивный пиджак. У него был отменный вкус.

Мне стало любопытно, я открыла дверь и села рядом с ним. В салоне негромко играла песня «Tombe La Neige»[1] и пахло его дивным парфюмом.

Андрей поднял стекло и заблокировал двери.

– А теперь верни то, что ты у меня украла.

Стефа пришла за дневником – и не нашла его. Хотела бы я видеть ее лицо в тот момент! Конечно, она сразу догадалась, что я навестила ее папочку.

– Если я что-то украла, то не у тебя…

– У Стефании. А это то же самое, что у меня. Верни ее дневник.

Я рассмеялась.

– Ее дневник? Уверен?

Он недоуменно переспросил:

– В чем?

– Что дневник ее.

Он моргнул, но, похоже, картина начала проясняться, он вздохнул и попросил:

– Объяснишь?

– Это мой личный дневник, который у меня украли одноклассники в начале лета и отдали Стефе.

– И на кой черт он ей сдался?

– О-о-о, ты совсем не знаешь свою дочь. Она шантажирует меня этим дневником и грозится отдать его моему парню.

– Зачем ей это?

– Хочет, чтобы он бросил меня и влюбился в нее!

Андрей смотрел на меня так потрясенно, что мне даже стало его жаль.

– А что такого страшного в этом дневнике?

– Тайны.

Андрей вздохнул, побарабанил пальцами по рулю.

– Вы никогда ее не примете, верно? Она не такая, как вы все…

Я задумчиво улыбнулась.

– После того, как я ее уничтожу, она в слезах и соплях уедет назад в свой Саранск. Извини, ничего личного.

Андрей холодно улыбнулся.

– Не извиняйся. И уж поверь мне, уничтожить ее тебе или еще кому-то я не позволю.

Я пожала плечами.

– Ты вне игры. Лучше не лезь. Потому что если на арену выйдет мой отец, защищая меня, тебе это не понравится… – Дернула за ручку двери, приказав: – Открой.

Он коснулся моего плеча.

– Послушай, Лия, ты умная и красивая девочка. Зачем тебе этот калека? Я понимаю, почему Стефа влюбилась в него. Она прячется за него от несимпатичной окружающей действительности. Но ты-то… сотню таких Денисов, еще и лучше себе найдешь. Ты и взрослого мужика способна свести с ума, чего там говорить о мальчишках.

Я вспоминала Никиту, его очаровательные ямочки на щеках и задорную улыбку. И не испытала ничего. Но стоило представить лицо Дениса, как меня всю точно выворачивало наизнанку от счастья и желания быть ближе к нему.

– Скольких бы мужчин я ни свела с ума… сама я буду сходить с ума только по одному. И ты не прав. Стефа не прячется за него. Она его рассмотрела.

Андрей разблокировал двери.

– Попробую поговорить с ней…

Я ухватила его за кончик галстука и, потянув к себе, понюхала ткань, задумчиво пробормотав:

– Он определенно мне нравится! Почему я раньше его не слышала?

Мужчина вырвал из моей руки свой галстук и иронично обронил:

– Может, потому, что, когда он вышел, ты пешком под стол ходила, малышка?

Я вылезла из машины и послала Андрею воздушный поцелуй, шепнув:

– Пока-пока, милый.

– Давай без фамильярности!

– Как! – театрально изумилась я. – Почему я не могу звать тебя милым? Твоя дочь сегодня во всеуслышание при учителе заявила, что я сплю с тобой – ее отцом. – Я улыбнулась. – Это дает мне какие-то права, не находишь, милый?

Он прикрыл глаза и застонал.

– Господи… – после паузы он попросил: – Лия, сделай мне одолжение. Если Стефа слишком заиграется, скажи мне об этом прежде, чем будет слишком поздно.

– Я говорю тебе сейчас.

Он кивнул и завел машину.

Глава 8 Дневник

Я переписывалась с Кирой, мы обсуждали, как нам выкинуть Лию из театрального кружка, где она на днях играла главную роль в спектакле «Мери Поппинс», когда услышала звонок в дверь. Но дома была мама, поэтому я осталась на месте.

И гость застал меня врасплох.

Данила прошел в комнату и усмехнулся, когда я быстро свернула окно переписки. Мама предложила нам попить чаю, но Данила довольно невежливо обронил:

– О, не стоит, я напился чаю и тортом наелся на работе.

Мне не понравился его тон, я встала из-за стола и сказала:

– Мам, ничего не нужно.

А когда она вышла, прикрыв дверь, прошипела:

– Я не приглашала тебя.

Он сел в кресло и протянул:

– Мы так не договаривались, Стефа.

– О чем ты? – разыграла я удивление.

– Одно дело – отбить у Лии Дена, и совсем другое – ломать ее блестящее будущее.

Я поморщилась.

– А когда ломали мое?

– Не сравнивай, – возмутился он. – Ты приехала в Питер на один учебный год, а Лия годами работала в этой школе и с этими учителями ради тех успехов, которых достигла.

– И чего ты от меня ждешь? Аплодисментов в ее адрес?

– Лия может быть какой угодно дрянью, но она необычайно старательная. И то, что ты делаешь вместе с этими глупыми девчонками, – это… – Он не нашел слов и умолк.

– Если мне понадобится твой совет, я приду за ним.

Он поднялся и смотрел на меня так презрительно.

– Во что ты превратилась, Стефа? Ты ничем не занимаешься, ходишь в школу, бегаешь за Деном и интригуешь. Неужели для этого ты переехала в большой город? Перед тобой тысячи возможностей, а ты тратишь себя на месть, которая ничего хорошего тебе не принесет.

– Как знать! – Я чувствовала, что мои щеки пылают от стыда. Его слова больно меня задели. Может, потому, что я сама думала об этом, а может, для меня все еще имело значение, что Данила обо мне думает…

Он вздохнул.

– Я пришел сказать, что выхожу из игры. Цена завышена.

Не сумела скрыть обиду в голосе и выпалила:

– Да ты просто узнал, что она выкрала у меня дневник, и быстренько переметнулся!

– Что? – Он тряхнул головой. – Я понятия не имел об этом. Она мне не сказала.

– Не доверяет тебе.

– Она все давно поняла. Знаешь, Стефа, ты, конечно, нанесла точные удары по ее слабым местам, но теперь ударит она… Прошлой весной тебя спасло то, что ты вернула к жизни Дениса. Она тебе была безмерно благодарна. А что теперь ее остановит, когда ты объявила себя врагом № 1?

Я пренебрежительно закатила глаза.

– Ты так ее боишься…

– Просто я знаю, на что она способна. Ты читала лишь малую часть…

– Даня, – вкрадчиво произнесла я. – Раз ты знаешь, какой она страшный человек, почему защищаешь ее? Дениса нужно изолировать от нее. Ты сам так говорил.

Данила подошел к двери.

– А теперь я в этом не уверен. Он счастлив с ней. Черт возьми, она любит его. Если бы кто-то так любил меня, я бы этого кого-то никогда не отпустил… – Он окинул меня скучным взглядом. – А что ты ему можешь дать? Копируя ее отрицательные стороны, ты упустила из виду положительные. А твои собственные лучшие стороны как-то поблекли на фоне этих мерзких интриг.

Я махнула на дверь.

– Можешь уходить.

И он ушел, уговаривать не пришлось.

Не понимаю, как могла в него влюбиться. Да он же трус! Какую-то девчонку боится. Я ее не боюсь.

Засела за ноут. Кира ушла из Сети. Денис еще не появлялся. В комнату вошла мама. Она поцеловала меня в голову и спросила:

– Что за мальчик?

– Да так. Знакомый.

– Симпатичный.

– Ага. Это единственное его достоинство.

Я, конечно, лукавила. Злилась на него. Но маме об этом знать не обязательно.

Я до вечера просидела, ожидая, когда Денис выйдет в Сеть. Как собака, которая ждет с работы хозяина. Но друг не появился. А мне так хотелось узнать, как ему первый день в институте. Он наверняка празднует сейчас с Лией.

Прошел еще час, я совсем приуныла. Уроки делать не хотелось. Я бесцельно блуждала в Интернете и внезапно поймала себя на мысли, что я и в самом деле совсем ничего не делаю. Ни интересов, ни увлечений, ни стремлений. Вся моя жизнь сосредоточилась на одном Денисе и мести его девушке. А ведь несмотря на то, что для Лии Денис был всей жизнью, она находила время на множество других интересных вещей. Хуже всего, что Даня был в чем-то прав. Ему удалось больно меня задеть. Что я могу предложить Денису, кроме своей любви? Ведь, по сути, у меня ничего больше не было. Может, он так и думает, что я пустая? Интересно ли ему со мной?

Дома, в Харабали, я увлекалась многими вещами, это было естественно, все чем-то увлекались. Но никто не соревновался в этом. Здесь же количество увлечений кричало о тебе иной раз громче модных тряпок, драгоценностей и статуса родителей.

От размышлений меня оторвал телефонный звонок. Я не могла поверить своим глазам. Звонил Денис.

– Чем занята? – спросил он.

– Да ничем, – поспешно ответила я. – А ты?

– Слоняюсь по квартире. Мать в командировке, я тут умираю от скуки. Не хочешь прогуляться?

– Хочу!

– Тогда пойдем! Десяти минут тебе хватит на сборы?

«Пяти», – подумала я, но сказала другое:

– Выходи!

Отложила телефон и забегала по комнате. Я надела голубые джинсы, черные ботиночки, бордовый джемпер и сверху накинула кожаную куртку. Вечерами уже было прохладно.

Мы встретились с Денисом у его парадной, вышли на набережную канала Грибоедова и неторопливо пошли по ней. Друг был одет в серые джинсы, белый пуловер с запахом на горловине. На ногах – кроссовки.

– Я думала, ты где-то отмечаешь с Лией первый день в институте.

Денис тряхнул кудрями.

– Как видишь, нет. Я звонил ей, она чем-то очень занята. Она всегда в делах.

– М-м…

А я вечно свободная бездельница. Он не понял, но его слова о занятости Лии меня сильно уязвили. Потому что подтверждали одну простую и неприятную мне истину: может, в интригах я и преуспела, но в достижениях мне ее не победить.

– Ну так что, расскажешь мне? Как первый день в институте?

– Нормально, – вяло сказал он. – Все были красивые, при галстуках. А я – при костылях.

– Уверена, на них никто не обратил внимания!

– Ошибаешься.

– Денис. – Я коснулась его плеча. – Ты чудесный. Узнав тебя, никто эти костыли в упор не видит. Уж поверь мне.

– Думаешь, Лия их не видит? – внезапно спросил он.

– Я думаю… – У меня сердце заколотилось сильно-сильно, я хотела сказать: «Она не видит», – но сказала совсем другое: – Денис, она обманщица.

Ну вот и все. Сказала.

– О чем ты? – насторожился он. В его голосе я различила панические нотки, и мне стало его очень жаль. Но назад уже пути не было.

– Помнишь, ты спросил меня, переросла ли она свои интриги? И я сказала, что она теперь совсем другая.

– Помню, – глухо отозвался он.

– Так вот, я ошиблась.

– Что значит – ошиблась?

– Она никогда не изменится, Денис. Когда я уезжала в Харабали, Кира с Вовой передали мне ее дневник. Тот самый. Я тогда решила, что Лия мне его подарила на память.

Он напряженно смотрел на меня.

– Если это не так, зачем она это сделала?

– Она этого не делала! В дневнике появились новые записи, как она вместе с Даней использовала меня, чтобы подобраться к тебе. Ты был прав на ее счет! Они все спланировали. Я три месяца после прочтения этого дневника не могла прийти в себя.

Костяшки его пальцев, вцепившихся в костыли, побелели, Денис спросил:

– Поэтому ты оборвала с нами… со мной всякое общение?

– Да.

– А где этот дневник сейчас? Он у тебя?

– Был у меня. Лия выкрала его.

– Когда?

– На днях.

– Похоже, ты не слишком его берегла.

Я тряхнула головой.

– Неправда! Ты просто не знаешь, откуда она его выкрала.

– И откуда же? – Его голос звучал так отстраненно, словно мы говорили о чем-то, совсем не имеющем для него значения. И в этом голосе я узнала прежнего Дениса – закрытого ото всех. И мне вдруг стало страшно. А не совершила ли я чудовищную ошибку? Что, если после разрыва с Лией он перестанет доверять людям и выкинет снова всех из своей жизни, и меня тоже?

– Откуда, Стефа? – настойчивее повторил он.

– Из постели моего отца, – придушенно вымолвила я. – Дневник был между стеной и кроватью. И об этом никто не знал.

Он поднял лицо к небу и так стоял, а потом прошептал:

– А почему ты все это время молчала?

– Я не знаю…

Я лгала. Знала, но ему сказать стыдилась. Я хотела отомстить. Но если он об этом узнает, то я буду для него не лучше Лии. И я промолчала о своих мотивах.

А он решительно двинулся вдоль набережной.

– Денис, ты куда?

– К ней.

– И что ты скажешь?

Он посмотрел на меня через плечо.

– Пойдем. Ты нужна мне.

Я все отдала бы за эти слова, если бы они имели другое значение. Но пока это было невозможно, и я поплелась за ним в надежде, что однажды эти слова обретут иной смысл. Однажды…

Мы доехали на автобусе до дома Лии и поднялись на нужный этаж.

Дверь открыла она сама. В актерском мастерстве ей не откажешь, она мгновенно взяла себя в руки и приветливо воскликнула:

– Какой сюрприз!

– Это точно, – невесело подтвердил Денис.

И в этот миг я увидела, как маска добродушия ломается, а под ней – испуганная, растерянная и такая уязвимая девочка, которая успела осознать, что ее жизнь разрушена.

Наверное, именно в этот миг я была себе отвратительна куда сильнее, чем она мне, когда читала ее дневник в самолете, захлебываясь в слезах.

– Лия, – Денис кивнул на меня, – это правда?

– А вы о чем? – На дрожащих губах медленно, точно лучик во тьме, возникла полуулыбка.

– Где твой дневник?

– С оценками? – отпустила она остроту.

– Нет. – Денис не терял самообладания. – Тот, который ты выкрала у отца Стефы.

Она заморгала и непонимающе уточнила:

– Денис, вы что… выпили?

– Так она тебе и признается, – хмыкнула я.

А Лия спросила:

– В чем я должна признаться?

Денис покосился на меня, и я тихо сказала:

– Ну, хорошо. Если ты не украла из квартиры моего отца дневник и не делала все то, что в нем дописала, тогда скажи… где он?

– Кто? Мой дневник?

– Лия, ты все прекрасно понимаешь. Хватит играть.

– Он лежит в ящике стола, – спокойно ответила она. – Мой дневник, тот самый, который Стефа отсканировала и распространила по школе. Мы говорим об этом дневнике?

Мы с Денисом переглянулись.

– Я могу его увидеть? – спросил он.

– Нет, – холодно объявила она.

– Почему?

– Потому что ты мне не доверяешь. Как я после этого могу доверять тебе? Этот дневник, мои самые сокровенные мысли, читала вся школа, почему я должна тебе и Стефе его отдать?

О-о-о… она была хороша! Да что там – бесподобна! А Денис беспомощно посмотрел на меня.

Но я даже не представляла, что тут можно предпринять. Ее слово было против моего слова. Конечно, мы позже можем обойти свидетелей, но это будет потом, а сейчас она могла исполнить свою последнюю – лучшую роль.

– Лия, этот дневник встал между нами.

Она покачала головой.

– А мне кажется, это не дневник, Денис. Но ты слеп.

– Вероятно, ты права. Я слеп с нашей первой встречи. Потому что ты ослепила меня и ослепляла каждый раз. – Он вытянул руку. – А сейчас, если тебе нечего скрывать, принеси чертов дневник. И мы попытаемся во всем спокойно разобраться!

Неужели он действительно рассчитывал, что там есть с чем разбираться «спокойно»?

Лия кивнула и ушла. Такого поворота я не ожидала. А когда вернулась, в руке у нее был черный дневник с хромированным замком в виде сердца.

Она протянула дневник Денису, но когда он попытался забрать его, сказала:

– Ты можешь взять его, если не доверяешь мне. Только не говори потом, что между нами стоит дневник. Между нами уже какой год на коленях стоит моя любовь, которая тебе не нужна.

Как же она красиво блефовала, намекая, что он, и именно он, разрушает их отношения.

Я видела, что он мешкает. И вырвала у них дневник.

– Подожди, Лия, – прошептал Денис, но она вложила ему в ладонь ключик и захлопнула дверь.

Он стоял перед этой захлопнутой дверью весь бледный и полностью опустошенный.

А потом он взглянул на меня, и я поняла, что он не взял бы дневник. Ему было достаточно ее любви. Ему не нужна была правда. Правда была нужна мне. И я ее обнажила. Взяла у него ключ, вскрыла замок и принялась судорожно листать дневник.

– Сейчас, вот тут, вот, – бормотала я. Но сколько я ни листала черный блокнот, никаких новых записей в нем не было. Лишь те, что Денис, да и все остальные уже читали.

Он смотрел на меня и ждал, а я, не в силах поднять глаз, тихо сказала:

– Ничего не понимаю… Их нет. Но это невозможно! – Я снова и снова перелистывала странички. – Может, она вырвала записи?

Денис взял у меня дневник, пролистнул. Выпала фотография. Его фотография. Я подняла ее и подала Денису. Он взял и промолвил:

– Она сфотографировала меня, когда я еще не знал ее.

Он вложил фотку в дневник и прижался спиной к двери. А потом сунул дневник под мышку и заковылял к лестнице.

– Денис, – я шла за ним по пятам, – скажи что-нибудь, пожалуйста! Ты веришь мне? Записи были. Кира, Яна и Вова их видели. Мой отец может подтвердить, что Лия украла дневник у него.

– А зачем? – Денис обернулся.

В его глазах стояло немое осуждение. И все, что я смогла сказать, это:

– Ей нельзя доверять. Мне казалось, ты должен знать.

Он зло рассмеялся.

– Ну, поехали к твоему отцу. Раз должен.

И мы поехали. Всю дорогу Денис со мной не разговаривал. Его взгляд блуждал по людям в трамвае и все чаще возвращался к черному дневнику с блестящим сердцем. Он был глубоко погружен в свои мысли. О Лии. Конечно, о ней.

К счастью, Андрей оказался дома. Облаченный в черный халат, с мокрыми после душа волосами, он жестом пригласил нас войти, обронив:

– Чего кислые такие?

– Андрей, расскажи ему, как все было, – попросила я.

Андрей утомленно вздохнул и кивнул на проход, ведущий на кухню.

– Пройди, поговорим.

Я тоже хотела пойти, но Андрей меня остановил словами:

– Сходи в тренажерный зал, покрути педали.

И, войдя на кухню, закрыл за собой дверь. Как я ни пыталась ухитриться, мне было ничего не слышно. Но вот через несколько томительных минут Денис вышел из кухни и, бросив на меня странный взгляд, молча покинул квартиру.

– Денис! Денис. – Я бросилась за ним. Но Андрей преградил мне путь.

– Стоять.

– Что ты ему сказал?

– Правду. – Он закрыл входную дверь и ушел на кухню.

– Какую? – точно привязанная, шла я за ним.

Андрей присел на высокий табурет.

– А вот какую: я в глаза не видел никакой дневник. Лия никогда не была у меня в квартире, и тем более в моей спальне.

Я отшатнулась.

– Да как ты мог?

– Стефа, включи мозги! – Андрей гневно сузил глаза. – Посадить меня хочешь? Ты хоть представляешь, какие проблемы у меня будут, если в школе начнется разбирательство из-за связи с несовершеннолетней? О чем ты, черт возьми, думала, заявляя всем, что я сплю с твоей одноклассницей?

Я медленно выдохнула.

– Когда она успела тебе нажаловаться?

– Может, когда я, как дурак, поехал к ней, чтобы забрать твой дневник? И неожиданно выяснилось, что он вовсе не твой. А также еще много всего интересного!

– Ты ничего не знаешь! Ни про дневник, ни про нее…

– Я знаю достаточно, чтобы дать тебе ценный совет. Не лезь ты к ней! Ты знаешь, кто ее отец?

– И что? Теперь ей все должно сойти с рук?

– А жизнь, малыш, вообще штука несправедливая.

Я села на диванчик и, закрыв лицо руками, расплакалась.

– Так не должно быть…

Андрей подошел и, присев на подлокотник дивана, потрепал меня по плечу.

– Ты в самом деле веришь, что, прочитав дневник, этот калека бросит свою блондиночку и упадет в твои распростертые объятия?

Я вытерла рукой нос.

– Не называй его так. – Я пожевала губу и пробормотала: – И, да, он бросит ее.

– Послушай меня. Не как отца, как мужчину. То, что ты себе напридумывала, – этого не будет!

Я вскочила, яростно глядя на него:

– Да ты сам запал на нее!

Андрей со стоном закатил глаза.

– Как вышло, что за лето ты растеряла все мозги?

– Ты бабник. И думаешь как бабник. А Денис другой. Если он узнает, какая дрянь его девушка, он откажется от нее.

– Ну а дальше? Откажется. А тут ты с предложением кино-домино?

Я молчала, а Андрей понимающе покачал головой.

– Дурочка, да он же тебя будет винить в своем разрыве с ней. Ну хорошо, она дрянь. Но плохой в этой истории будешь именно ты, помешавшая другу жить в сладком неведении.

– Ну и пусть! – яростно топнула я. – Лишь бы спасти его от нее.

Андрей прошел к холодильнику, достал гранатовый сок, налил в стакан, отпил и поинтересовался:

– Что там хоть, в этом дневнике? Эротические подробности ее связей с другими парнями?

– Нет, там описано, как она лгала и использовала меня, как она шла по головам, чтобы добраться до Дениса. Все-все!

Лицо Андрея осталось бесстрастным, лишь левая бровь слегка изогнулась.

Пауза затягивалась. Я не выдержала.

– Ну что? Что ты молчишь?

– Стефа, это у женщин тысяча причин оставить мужчину, а у мужчин всего одна причина оставить женщину, и чаще всего это измена. Какой бы Лия ни была по отношению к другим людям, главным для Дениса останется то, какая она в его объятиях. И что-то мне подсказывает: в его объятиях она преданный и любящий ангел.

Я тряхнула головой.

– Ее интриги привели Дениса на ту злосчастную крышу, откуда его толкнул брат, самый близкий ему человек, все из-за тех же интриг Лии. Денис простил ее и впустил снова в свою жизнь лишь с условием, что она изменилась. Я поклялась ему, что она изменилась… Но это неправда.

Андрей вздохнул.

– Прошлого не изменить. Он упал с крыши, теперь он на костылях – и, возможно, это его будущее. Но Лия все так же любит его. И в настоящем именно это для него ценно.

– Прошлого не изменить, – качнула я головой. – Но будущее зависит от того, наступишь ли в своем настоящем на грабли, однажды уже ударившие тебя.

В тот момент я свято верила в свои слова.

Глава 9 Только ты

Я вошла в квартиру. Он помог мне снять белоснежное кашемировое пальто. Под ним на мне было синее, точно море в шторм, шелковое мини-платье с открытой спиной, красивым глубоким декольте и гофрированным низом. На ногах – белые кружевные чулки и синие замшевые туфли.

Из полутемной прихожей мы прошли в его комнату, где горел ночник. Мой дневник лежал на подушке.

Я остановилась в центре комнаты.

– Итак. Ты сказал, это не телефонный разговор. Я здесь.

Денис смотрел на меня.

– Отец Стефы говорит, что ты у него не была.

– Предсказуемо.

– Пожалуй.

Не знаю, что он имел в виду. Но он шагнул ко мне и, опершись на один костыль, положил мне ладонь на затылок, привлек к себе и жадно поцеловал. Мои пальцы запутались в кудрях у него на затылке. Мы переместились на кровать. Его пальцы гладили мою обнаженную спину, и он смотрел на меня так, словно очень давно не видел.

– Я хочу тебя, – выдохнул он, приникая к моим губам.

Мы рухнули на постель, его руки скользнули мне под платье, а дневник скатился с подушки и упал на пол.

Мой новый дневник! Я купила точную копию черного блокнота, который выкрала у Андрея, и с каллиграфической точностью переписала в него первую часть моей истории – до появления в ней Стефы. Конечно, Денис не нашел в дневнике новых, дописанных записей, ничего из того, о чем ему могла рассказать подруга.

Взгляд Дениса на какой-то миг замер на черном блокноте, а потом он снова меня поцеловал. Я стянула с него футболку, и медальон, который я подарила ему на Новый год, с гравировкой: «Помни: твое имя выгравировано у меня на сердце», точно маятник, закачался перед моим лицом. Денис перекинул его за спину. Его колено раздвинуло мне ноги, а ладони легли на плечи, спуская бретельки и обнажая в длинном вырезе грудь.

– Ты очень красива, – между поцелуями сказал он.

Денис редко делал мне комплименты. И от его слов в грудной клетке сделалось так тесно, как если бы сердце, подобно воздушному шару, накачали воздухом. Как если бы оно хотело вырваться наружу и улететь к самим небесам, чтобы рассказать самому Господу Богу о том, как оно счастливо.

Я расстегнула ремень на его джинсах, а Денис спустил с меня трусики.

И в этот самый момент у него зазвонил на столе телефон.

Еще пару секунд мы на это не обращали внимания. А потом Денис чертыхнулся.

– Ответь, – предложила я.

Денис дотянулся до телефона, но не ответил, просто смотрел на экран.

– Это она? – догадалась я.

Он промолчал, но я поняла по выражению его лица, что угадала.

Телефон продолжал трезвонить, я села, поправила платье и обронила:

– Ответь ей, если хочешь.

Я встала с кровати и отошла к окну, а потом и вовсе вышла на балкон, прикрыв за собой дверь.

Мое горящее тело остудил порыв прохладного ветра, и я поежилась. Внизу у ресторана стояли дорогие машины, но было довольно тихо.

Внезапно я заметила на балконе дома напротив движение. Там стояла девушка в одной мужской рубашке, застегнутой на пару пуговиц, и курила.

Я знала, чей это балкон. И с интересом рассмотрела девицу. На вид ей было не больше двадцати пяти. Изящная длинноногая брюнетка с растрепанными волосами.

Она не заметила меня, и прежде чем докурила, на балкон вышел Андрей. На нем были лишь брюки. Впрочем, он был в хорошей форме, подтянутый торс, рельефная грудь. Мужчина обнял девушку сзади, и его руки бесстыдно скользнули по ее груди. Девица изогнулась и, выпустив последнее облачко дыма, затушила сигарету. После чего зашла в комнату. Андрей уже хотел уйти за ней, но заметил меня. Он остановился, а затем развернулся и поаплодировал мне, а затем оперся на кованую ограду балкона и уставился на меня. И в этом молчаливом диалоге было сказано куда больше, чем мог бы заметить посторонний зритель.

Я кивнула ему, приняв условия игры.

Он не выдал меня или себя, но у его молчания была цена. И поняв, что я на нее согласна, Андрей покинул балкон.

Я посмотрела через стекло, чем занят Денис, увидела, что он говорит по телефону, и у меня внутри все сжалось от страха. Что еще скажет ему Стефа?

Наконец Денис открыл балконную дверь и позвал:

– Лия.

Я зашла в комнату.

Денис был одет в серые джинсы и черную толстовку.

У меня возникло нехорошее предчувствие, что наш прекрасный вечер закончился.

Но Денис внезапно поцеловал меня в плечо.

– Замерзла?

– Немного. – Я взглянула на телефон и перевела взгляд на Дениса.

– Я его отключил. Идем.

Я последовала за ним в прихожую.

– Куда мы?

– Увидишь.

Мы вышли из подъезда и сели в такси. Я умирала от любопытства, куда мы едем, а Денис лишь загадочно улыбался.

Но когда мы покинули центр и выехали на КАД, я забеспокоилась. И мое беспокойство усилилось, когда мы съехали на Приозерское шоссе. Бесконечная дорога, фонари и кругом лес.

– Стефа тебя уговорила завести меня в лес и убить? – издала я жалобный смешок.

Денис положил руку мне на плечи и заверил:

– Она тут ни при чем.

Больше мне не удалось вытянуть из него ни слова. Стоило мне начать задавать вопросы, он наклонялся ко мне, целовал в шею, щеку, в губы, нос или лоб и повторял:

– Скоро увидишь.

Мы съехали с шоссе на какую-то раздолбанную дорогу, но асфальтированную. Ехали минут десять и свернули на проселочную дорогу, где не было никакого освещения.

Водитель постоянно сверялся с навигатором.

Наконец машина остановилась. За окном, кроме деревьев, ничего не было видно.

Я покосилась на Дениса, он был спокоен и весел. Заплатил водителю и сказал мне:

– Идем.

Мы вылезли из машины посреди леса. Такси уехало, а Денис повел меня по узкой тропинке до железных ворот.

– Посвети мне телефоном, – попросил он.

Я включила подсветку.

Денис нашел сбоку от ворот накрытый оргстеклом пульт, на котором набрал какой-то код. Раздался писк, ворота открылись, и по обе стороны от них зажглись фонари.

Мы вошли. На другой стороне на таком же пульте Денис набрал комбинацию, ворота закрылись, фонари погасли, но зажглись другие – множество невысоких фонариков вдоль узкой каменной дорожки. По ней мы и пошли.

Я ожидала увидеть коттедж или мини-отель, но каменная дорожка среди леса привела нас к длинной деревянной лестнице, чьи поручни опутаны светящейся гирляндой. И эта лестница вела к небольшому деревянному домику с панорамными окнами. Он возвышался на длинных сваях среди сосен.

– Нравится? – спросил Денис.

Я пожала плечами.

А он рассказал, пока мы поднимались по лестнице:

– Я нашел его пару недель назад в Сети, но не решался заказать.

– Мы могли просто остаться у тебя, – заметила я, видя, как трудно ему дается подъем по этой чертовой крутой лестнице.

– Лия. – Он остановился. – Если я так и буду оставаться дома, чтобы не напрягаться лишний раз, я свихнусь. Тебе стремно со мной. – Он провел пальцами по костылям. – Из-за них? – И быстро прибавил: – Здесь никого нет. Кругом один лес. Только ты и я.

Я спустилась на пару ступенек, обвила руками его шею, прошептав:

– Ну что ты несешь? Мне не стремно. Мне не было бы стремно, даже если бы ты привел меня к Исаакиевскому собору и попросил помочь тебе подняться на смотровую площадку в выходной день.

Он смотрел на меня не мигая, а потом тихо сказал:

– Ладно.

И мы пошли дальше.

На длинной террасе, которая полностью окружала дом, Денис отсчитал пятое бревно снизу и вынул из неприметной ниши ключ.

Он открыл дверь, и мы вошли в дом. Посветили телефоном и нашли выключатели. Зажгли свет.

Мы попали в небольшую прихожую, справа были две узкие двери. За одной – гардеробная, куда мы повесили верхнюю одежду. За другой – туалет с ванной. Одна из стен оказалась полностью из стекла. И принимая ванну, можно было любоваться лесом.

В доме была всего одна комната. Две стены в ней оказались с окнами от пола до потолка. Интерьер из выбеленного оцилиндрованного бревна. В центре – круглая кровать, застеленная черным шелковым покрывалом. Немного сбоку от нее – парящий над полом камин, с длинным черным дымоходом и круглой топкой со стеклянными дверцами. Внизу полукругом были выложены дрова.

В одной из стен была прорублена арка, а внутри нее находились бар, деревянная стойка и три резных табурета.

Я присела на кровать. С нее открывался потрясающий вид на небо и лес.

Денис пошел в бар, открыл холодильник и объявил:

– У нас есть вино, шампанское, шоколад и даже мороженое. Что будешь?

– Только тебя. – Я в блаженстве потянулась на кровати.

Денис присел у камина, пообещав:

– Я зажгу огонь, здесь прохладно.

Тогда я решила сходить пока в ванну и, уходя, предложила:

– Закончишь тут, присоединяйся.

Но я успела вымыться и вернулась в комнату, где застала Дениса, сидящего на полу перед горящим камином.

Я погасила свет и присела на край кровати. Денис откинулся назад и положил голову мне на колени.

– Здесь здорово, – шепнула я.

Он улыбнулся, неотрывно глядя мне в глаза.

– Везде здорово, где есть ты.

Я нежно гладила его голову, любуясь им и наслаждаясь предвкушением.

Мне не хотелось думать, почему все это произошло именно сегодня, когда я уже мысленно попрощалась с ним. Мне было все равно, почему мы здесь. Он смотрел на меня сегодня по-особенному, как не смотрел все эти месяцы.

– Я очень счастлива, – призналась.

– И я. – Он развернулся на полу и теперь сидел передо мной на коленях. Его руки развели в стороны мои бедра. Он приник губами к тыльной стороне бедра, неспешно продвигаясь по нему и лаская языком.

Изнемогая от удовольствия, я потянула его за плечи к себе.

В камине потрескивали дрова, за окном ветер гнул кроны деревьев. Мы переместились на кровать, скользя по шелковому покрывалу.

Денис раздел меня, гладил, целовал, облизывал. Он никогда не был таким со мной. Всегда настороженный, напряженный, неласковый. Вечно я лезла к нему, точно кошка. А он, погладив меня разок-другой, дальше позволял лишь мне ластиться вокруг него.

Но эта ночь уже стала особенной. Он словно хотел вознаградить меня за долгое ожидание и все те мгновения, когда отталкивал меня.

Я знала, что у него были девушки прежде, не одна и не две, не три… По тому, как он прикасался ко мне и где, ясно улавливалось, он знает, чего хочет и как. Меня всегда изумляло другое: почему так долго тянул?

Денис стащил футболку, я расстегнула его джинсы, и он снял их. В его руке возник пакетик с презервативом.

Прежде чем открыть его, Денис посмотрел на меня. Наши взгляды встретились, его ладонь скользнула мне под шею, и он приподнял меня на руке.

– Я помню тот день, когда предложил тебе – восьмиклашке – шоколадку…

– И я помню. Ты сказал, я симпатичная.

Денис зубами вскрыл пакетик с презервативом и улыбнулся.

– Я подумал тогда, что ты самая сладкая девочка на свете. И было бы тебе побольше лет, я бы утащил тебя куда-нибудь и зацеловал…

Я провела подушечками пальцев по его губам.

– Мне этого очень хотелось…

Он жадно впился губами в мой рот, вошел в меня и замер.

Я изогнулась ему навстречу, а он напряженно спросил:

– Лия… ты девственница?

Я нежно коснулась его плеч, прошептав:

– Ну конечно. Ведь я ждала тебя.

– Я думал… думал, вы с Вовой…

– Только ты, для меня всегда был только ты, – выдохнула я.

* * *

Я сидела в кафе с Кирой и Яной, когда мне позвонили с незнакомого номера. Ответила. В трубке раздался до боли знакомый голос:

– Спасибо, сучка, это была лучшая ночь в моей жизни. Загляни в мой инстаграм.

И Лия отключилась.

Значит, он с ней! У меня сердце заколотилось как бешеное, а в ушах поселился звон. Я звонила Денису много-много раз, но его телефон со вчерашнего дня оставался отключен.

Мы с ним не разговаривали с тех пор, как Андрей соврал ему. И я не представляла, где он и что думает. Утром я звонила ему в квартиру минут пятнадцать, но дверь никто не открыл.

– Что с тобой? – спросила Кира. Мимо нашего столика прошел симпатичный официант, и Кира, кокетливо откинув со лба челку, стрельнула в него глазами.

– Ты знаешь инстаграм этой дряни?

Яна вынула телефон.

– Я подписана на нее. А что там? – Она поцокала языком и пробормотала: – Грузится, погодь…

А потом ее глаза расширились.

– Ого. Блин!

Она показала мне и Кире фото, где Лия в шикарном откровенном платье сидела на коленях у Дениса. Под ними была расстеленная постель, и частично в кадр попал камин.

– Где это они? – изумилась я.

– Как он мог, – возмутилась Яна, сочувственно глядя на меня, – после всего, что ты ему рассказала?

Я уставилась в тарелку, на которой лежал кусочек чизкейка, и с трудом вымолвила:

– Но в дневнике же не было записей, а Андрей… – Я тяжело вздохнула. Эту историю я уже рассказала им дважды.

– Ну, ничего, – процедила Яна. – Пусть только вернутся. Мы с Кирой подтвердим ему все, что ты рассказала.

Я вяло кивнула.

– Да толку… Станет он верить словам бывших подруг Лии.

– Но есть ведь еще Вова, – вспомнила Кира, – он видел дневник, более того, читал его!

– Да как же вы не поймете! – воскликнула я. – Вова бывший парень Лии. Мало ли, что он может наплести в отместку!

Кира с Яной переглянулись.

– Ну а что Даня? – спросила Кира. – Он ведь был на нашей стороне.

– Даня на своей стороне, – закатила я глаза.

– Но ты ведь ему еще не говорила, что Денис все знает? – уточнила Яна.

– Нет.

– Надо сказать, – взвилась Кира, предложив: – Позвони ему.

Мне не хотелось звонить, но мои новые подруги смотрели на меня с такой надеждой, что я не смогла отказать.

– Позвоню.

Под их одобрительные взгляды я достала телефон. И как бывало, за секунды до соединения почувствовала ускоренный трепет сердца. Неужели я все еще что-то чувствовала к нему? Отголоски прошлых чувств?

– Чего надо? – ответил Данила.

– Разговор есть. Встретимся?

Пауза затягивалась, пришлось внести интригу:

– Это касается тебя…

– Может, ты мне скажешь все по телефону? – наконец проворчал он.

– Я в кафе на Миллионной.

– Подъеду.

Я с триумфом улыбнулась подругам.

– Как думаешь уговорить его помочь нам? – спросила Кира. Она все так же сохла по Дане, но он в ее сторону даже не смотрел. Я слышала от той же Киры, что он встречается с какой-то начинающей моделью.

Я вздохнула.

– Не знаю пока.

Яна пригубила стакан с латте.

– В любом случае в понедельник действуем по плану, да?

Мы с Кирой переглянулись и утвердительно кивнули. Программа по уничтожению Лии была запущена, никто из нас отступать не собирался.

Через пару минут мы услышали рык мотоцикла. Я попрощалась с девчонками и направилась к выходу из кафе. Но перед зеркалом притормозила и поправила волосы. На мне была в разных оттенках зеленого плиссированная юбка-колокол в крупную клетку с широким коричневым поясом. Верх – белая блузка с воротничком-стойкой и кружевом по нему. На ногах – коричневые туфли-лодочки.

Я вышла из кафе.

Данила в ярком черно-оранжевом мотоциклетном костюме стоял на тротуаре. Заметив меня, он махнул рукой.

Я подошла, он вручил мне шлем и уселся на мотоцикл.

Мы обогнули Марсово поле и подкатили ко входу в Летний сад.

Меня удивил такой выбор. Странно, что Даня так нехотя согласился на встречу, а сам привез меня в парк для прогулки.

Пока он искал место для парковки, я зашла с телефона в Интернет и перешла по ссылке, которую мне скинула Яна, в инстаграм Лии.

Она добавила еще пару фоток.

На одной Денис сидел у огромного витринного окна, позади него виднелись стволы и кроны сосен. В руке он держал стаканчик с мороженым и выглядел таким счастливым, что у меня дыхание перехватило.

На другой – Лия лежала на черном шелковом покрывале, укрытая им до пояса. А на обнаженной спине черешней было выложено сердце, одной ягодки не хватало. Она была зажата между зубами Дениса, чья голова покоилась на попе этой чертовки.

– Пройдемся? – Ко мне подошел Данила.

Мы вошли в Летний сад и устремились по аллее между скульптурами.

Он первым не заговаривал, поэтому пришлось мне:

– Даня, Денис все знает.

– Что-то не похоже, – обронил он.

– Я ему вчера все рассказала.

Данила покосился на меня.

– И?

– Я хотела посоветовать тебе пойти к Денису и сказать, что ты не собирался использовать меня, но слишком хотел вернуть его дружбу и поэтому поддался на уговоры Лии.

Данила отрывисто рассмеялся.

– Еще рекомендации будут?

– Я вступлюсь за тебя, – пообещала.

– Не утруждайся, – снисходительно улыбнулся он.

Мы остановились у фонтана. Данила достал свой телефон и показал мне фотографию Лии, сидящей верхом на Денисе.

– Сомневаюсь, что при таком раскладе мне понадобится твоя защита.

Я попыталась сохранить тон будничным:

– Она в очередной раз его обдурила. Отдала дневник со старыми записями, а последние – уничтожила. Но когда мой отец подтвердит, что Лия украла у него дневник, все это показное счастье пшик – и исчезнет. А тебе я предлагаю поступить честно с братом, пока еще возможно.

– Твое беспокойство обо мне носит корыстный характер, – поморщился Данила. – Чего тебе нужно, Стефа?

И я честно призналась:

– Мне нужна твоя поддержка. Пожалуйста, Даня!

Он долго смотрел на меня, словно не мог решиться, как ему поступить, но в конце концов сказал:

– Дневника больше нет. Где она и где ты? Со мной, без меня – тебе ее не победить.

– Дай мне шанс и сам увидишь, – умоляюще прошептала я.

– У тебя он был. Но ты позволила Лии стащить у тебя дневник. Кто тебе мешал сразу отдать дневник Дену? Никто. Ты просто не готова к таким играм.

– Ошибаешься!

– Да-ня-я! – раздался девичий окрик. Мы обернулись и увидели, как по аллее в коротких джинсовых шортиках, кедах, майке и косухе к нам бежит темноволосая девушка.

Это был окончательный провал. Не меня позвал Даня погулять по Летнему саду, у него здесь была назначена встреча с его новой девушкой.

Данила бросил на меня быстрый взгляд и сказал:

– Мне пора. – И уже сделав пару шагов навстречу девушке, обернулся и посоветовал: – Стефа, займись собственной жизнью. Ден счастлив! Счастлив! Понимаешь?

Я наблюдала, как Данила обнял свою подружку за талию и, наклонившись, поцеловал.

Такая красивая. Мы с ней совсем разные. Что еще раз доказывало: Данила никогда не был влюблен в меня. Для них для всех я являлась лишь средством. Для кого-то клеем, для кого-то таблеткой. Но никогда – человеком.

Глава 10 Нимб

Укрытые пушистым покрывалом, разгоряченные и усталые – мы лежали обнаженными в гамаке, который обнаружили на террасе.

По небу плыли бело-серые кучные облака, светило солнце, легкий ветерок усыпляюще шевелил ветви сосен. Я наслаждалась музыкой птичьих трелей, звуками быстрого дыхания и стуком любимого сердца.

– Мне не хочется возвращаться домой, – тихо сказала я.

Денис коснулся губами моего виска.

– У нас еще весь день впереди.

Я теснее прижалась к нему.

– Папа на окончание школы подарит мне квартиру. Мы сможем жить вместе.

Он промолчал. Я заглянула ему в глаза.

– Что не так?

– Размышляю, кто возьмет на работу калеку. И как я буду тебя содержать.

– Меня не нужно содержать, – заверила я.

Он тяжело вздохнул, а я прошептала:

– Все будет хорошо. Нет, отлично. Я буду заботиться о тебе.

После моих слов он помрачнел.

Его молчание меня угнетало, я не выдержала и спросила:

– Ты не видишь нашего совместного будущего?

– Лия… – начал он, но я перебила:

– Денис, для тебя ведь все это серьезно, как для меня?

– Даже не сомневайся.

Я погладила его грудь, прижав ладонь со стороны сердца.

– Тогда почему мы не можем поговорить о будущем?

– Знаешь, когда я был здоров, я мало задумывался о будущем. Просто плыл по течению, уверенный, как и ты, что все будет отлично. А после падения у меня было много времени подумать… И я понял, что понятия не имею, чего жду от будущего. И если ты хочешь поговорить об этом, мы будем говорить о твоем будущем…

– Без тебя мое будущее неинтересно.

– Не говори так.

Я прижалась щекой к его груди, а он погладил меня по плечу и заботливо натянул повыше плед.

Крепко обнявшись, мы слегка покачивались в гамаке. Мне хотелось, чтобы часы остановились на этом мгновении и оно растянулось на целую вечность.

Денис задумчиво созерцал верхушки деревьев. А я не могла надышаться им. Иногда, как сейчас, мне становилось очень страшно. Любовь, которую я испытывала к нему, была столь велика, что она разрывала мне сердце. Она переполняла меня, причиняя физическую боль.

Мне было больно находиться с ним, любить его так сильно, что границы моей личности стирались. Но еще больнее – находиться вдали от него. Его власть надо мной была абсолютной.

– Вон то облако, – указал он на небо, – похоже на яблоко с листочком.

– А вон то, – подключилась я, – на опрокинутую статую Будды.

Денис засмеялся. Я чуть приподнялась на локте – и залюбовалась им. Каких бы красивых парней я ни встречала за свою жизнь, я всегда видела в них изъяны, а его лицо, тело, весь он являлся для меня безупречным.

– Почему ты так смотришь? – удивился он.

– Потому что ты красивый.

– Красивых много, – проронил он.

– Для меня это не так. Я люблю смотреть на тебя.

Он хмыкнул.

– Я помню. Кстати, надеюсь, ты убрала камеру с дома напротив, направленную на мой балкон.

– Конечно, – солгала я.

– Хорошо, – улыбнулся он, – а то бы я решил, что ты одержима мной.

– А это правда.

Он перестал улыбаться, и я сказала:

– Ты замыкаешься всякий раз, когда я говорю о своих чувствах.

Денис помолчал, а потом признался:

– Я думаю, твоя любовь ко мне, сияющая тысячей огней, перегорит. И все эти слова… Дело времени. Короткого времени.

– Значит, мое очередное «Люблю» заставляет тебя мысленно прощаться со мной?

– Наверное.

Я села, накинув покрывало на плечи.

– Хочешь, я больше никогда не скажу, что люблю тебя?

Он притянул меня к себе и, запустив пальцы в волосы, шепнул:

– Тогда как же я узнаю, что ты все еще любишь?

Я обвила руками его шею.

– Заглянешь в мои глаза – и все поймешь.

Он внимательно заглянул мне в глаза и едва заметно улыбнулся.

Это был чудесный день. Мы заказали еду из ресторана. А пока ждали доставку, пошли гулять в лес.

Тут – среди сосен – совсем не чувствовалась осень. Мы набрели на прозрачное лесное озеро. Когда Денис принялся скидывать одежду, я возмутилась:

– Ты заболеешь!

– Я уже болен, – весело бросил он.

– Чем?

– Кем, – подмигнул Денис.

Обнаженный, в лучах солнца, он медленно спускался по склону. Когда его ноги погрузились в воду, Денис обернулся:

– Ты со мной?

Я застонала:

– Не-е-ет…

Он строго и иронично сказал:

– В горе и радости, значит?

Я сняла платье и швырнула ему в спину.

– Это нечестно!

Денис засмеялся:

– Знаешь, на что можно смотреть вечно? На огонь, воду и то, как ты раздеваешься.

Я продефилировала мимо него, а затем отошла на несколько шагов, разбежалась и нырнула.

Он присоединился. Вода была холодной, но мы все равно поплавали минут пять. А потом, продрогшие, вылезли на берег. Денис вытер меня своей футболкой, но я так дрожала, что он огорченно сказал:

– Прости. Я думал, будет здорово.

– Прощу. Согрей меня.

Мы занялись любовью тут же, на берегу. А после вернулись в домик среди деревьев. Нам привезли еду: роллы, пиццу, пирожные, вино.

Мы обедали и играли в шахматы на желание, расстелив на полу плед у горящего камина.

Я проиграла.

Денис спросил:

– Тебе не страшно?

– Загадывай, – поторопила я.

Но он лег на пол, подложив руки за голову, и промолвил:

– Мне нужно подумать.

– Как долго?

– А ты торопишься?

Я встала, взяла наши опустевшие кружки и, подлив в них чай, объявила:

– Будешь тянуть, я отыграюсь.

– Посмотрим.

Я поставила на пол кружки и, присев рядом с Денисом, погладила его по волосам.

Он лукаво взглянул на меня:

– А если я загадаю, чтобы ты каждое утро вот так гладила меня целых десять лет!

– Загадай.

Он рассмеялся.

– Нет. Это слишком скучно.

– Думаешь?

Он посерьезнел. Сел, взял кружку, пригубил и сказал:

– Пицца была ужасной. Надо будет написать этому ресторану поганый отзыв!

Я сделала вид, что меня увлек вид за окном, и отвернулась, желая скрыть, как больно царапнули меня его слова. Разве может быть скучно любить его? Любить друг друга! Что такое десять лет, если я готова гладить его волосы всю жизнь!

Денис погладил меня по колену, промурлыкав:

– Я не хочу, чтобы мое желание было обычным.

– Загадай необычное, – нежно улыбнулась ему.

– И ты выполнишь? – подозрительно прищурился он.

– Постараюсь.

Я боялась, что сейчас, когда мы так близки, он спросит о том, что ему рассказала Стефания. И мне придется лгать ему, глядя в глаза. Но он не спросил…

* * *

В школу я приехала на метро. Мне оттоптали все ноги, оставив безобразные пыльные следы на замшевых бежевых туфлях. А на колготках какая-то женщина, рванув свою сумку, сделала мне зацепку. Хорошо, что на мне была юбка ниже колена, бежевая, с черным пояском, а зацепка оказалась чуть выше, потому что в давке юбку перекрутили и задрали чуть ли не до пояса. Какой-то студент чуть не уронил книгу в декольте моей белой блузки.

Я принципиально не села в машину Андрея. И не жалела.

У гардероба я столкнулась с Лией.

Она наградила меня лучезарной улыбкой. А я так и не смогла выдавить ответную улыбку. На ней было синее шелковое платье с фотографиями из инстаграма, а поверх – черная мужская толстовка с закатанными рукавами. Но, кажется, ее это совершенно не заботило. Волосы она заплела в две косички, завязанные какими-то веревочками. Без косметики.

С таким же успехом она могла взять громкоговоритель в учительской и всем объявить, что она этой ночью не спала дома, а была со своим любимым парнем.

Я честно держалась, но когда она прошла мимо, источая аромат его парфюма, у меня закололо в носу, а на глаза навернулись слезы.

Она вся, с ног до головы, пахла Денисом.

Перед уроком я зашла в туалет, где постояла у открытой форточки, запрокинув голову назад, чтобы слезы не вытекли из глаз и не испортили макияж.

Когда же я пришла в класс, то заметила, что там нет ни Киры, ни Яны.

Кира явилась с опозданием на десять минут и, коротко пояснив: «Семейные проблемы», села на свое место.

Мне не терпелось обсудить с ней Лию, я буквально считала минуты до конца урока.

И когда он прозвенел, сама подошла к подружке. Она выглядела до странного тихой и подавленной.

Похоже, сегодня никто, кроме меня, особо не наряжался. На Кире были синие джинсы с белым ремнем и черная водолазка. На ногах черно-белые полу-ботиночки, волосы распущены. На лице – минимум косметики.

– Заметила? – шепнула я.

И наткнулась на непонимающий и отсутствующий взгляд Киры.

– Я имею в виду, во что эта шкура одета!

Девушка устремила взгляд на Лию, та как раз шла к двери. Но внезапно она развернулась и зашагала прямо к нам.

Она приблизилась и, сочувственно коснувшись локтя Киры, сказала:

– Надеюсь, Коля поправится…

Кира вздрогнула, ее глаза расширились. А Лия едва заметно улыбнулась и тихо сказала:

– Если я могу чем-то помочь…

И она зашагала к двери.

– О чем она? – удивленно спросила я.

Кира выглядела так, словно Лия при всех отвесила ей пощечину. Мне стало не по себе.

– Кира, что случилось?

– Моего младшего брата вчера избили после тренировки. Он каратист.

Я кивнула на дверь.

– А она тут при чем?

– Об этом никто не знает. Я никому не говорила… – Она прикусила нижнюю губу, а потом взглянула на меня и тихо спросила: – Понимаешь?

Я кивнула. Теперь я понимала, почему в субботу Лия отказала Денису встретиться с ним и отметить первый день в институте. Она была слишком занята, организовывая расправу над нами.

Кира огляделась.

– А где Яна?

– Ее нет.

Кира достала мобильник и позвонила подруге. Но говорили они недолго. Кира больше слушала, а потом сказала:

– Мы придем.

– Что у нее? – напряженно спросила я.

– Она просила нас прийти после школы к ней. И сказала, чтобы к Лии даже не приближались.

– Что она могла ей сделать?

– Да что угодно, – процедила Кира.

Весь учебный день я была как на иголках, гадая, что же за грязную пакость устроила Лия для Яны. Кира меня избегала на переменах, как будто ей было стыдно передо мной за то, что она теперь боится Лию.

В столовую я зашла после пятого урока, хотела поймать вай-фай и написать Денису.

Я написала ему:

«Денис, привет. Мы можем встретиться? Это важно!»

Он был онлайн с телефона, но получив мое сообщение, сразу же вышел.

Я разозлилась. В конце концов, что я сделала? Рассказала ему правду! За что он так со мной?

Не сдерживаясь, я принялась строчить:

«Денис, ты обижен на меня? Избегаешь меня? Имей мужество хотя бы просто объясниться со мной!»

Я перечитала раз пять сообщение и все сомневалась, отправить или нет. Но решение за меня принял Вова. Он подсел за мой столик и, нагло откусив от нетронутого мной зеленого яблока, предложил:

– Стефа, пошли в кино?

Я решительно нажала «отправить» и, убрав телефон, сказала:

– Ну пошли. Когда?

– Завтра? Нормально?

– Ага.

– Отлично, тогда часиков в семь? Кинь мне эсэмэс с твоим адресом, я заеду за тобой!

Я кивнула. Прозвенел звонок, Вова поспешил на урок, а я осталась и проверила, не ответил ли мне Денис. Он получил сообщение, но ответом меня не удостоил.

На следующей перемене я проходила по первому этажу и услышала из коридорчика, ведущего в бассейн, знакомые голоса. Я остановилась и подошла ближе к проходу. И выглянула из-за стены. Возле диванчика и кулера с водой стояли Данила с Лией и разговаривали. Я услышала, как он сказал:

– Рита Петровна отходчивая, подожди, она простит тебя.

– Ты же сам говоришь, она не желает меня видеть.

– Не переварила еще твой торт. – Он рассмеялся, а после паузы заметил: – Не видел никогда тебя такой.

– Ненакрашенной? – весело уточнила она.

– Настоящей, – поправил он и коснулся ее косички.

Лия отступила:

– Мне надо на урок.

Я быстренько спряталась за стену, подождала, когда Лия уйдет, а прямо перед Данилой выскочила, преградив ему дорогу.

– А-а… это ты, – без интереса скользнул по мне взглядом. – Следишь? Пытаешься нарыть компромат?

– Ты знаешь, что она сделала?

– Нет, и не хочу знать.

– Младшего брата Киры избили. За торт.

Данила вздохнул.

– Колю? Очень жаль.

– Жаль? – потрясенно выдохнула я. – Тебе жаль?

– Я тебя предупреждал, не так ли?! – Он обогнул меня и пошел по лестнице.

Но я побежала за ним.

– Не могу поверить, что тебе наплевать! Даня! – у меня сорвался голос.

Парень остановился и обернулся.

– Ну что?

– Не так давно ты сам стал для нее разменной монетой. И твоя жизнь круто изменилась. А жизнь твоего брата – рухнула!

Данила пожал плечами.

– Кажется, ему уже лучше. Тебе на урок не пора?

– Короткая у тебя память.

– Какая есть.

Он ушел. Я опоздала на урок, но учительница по биологии ничего не сказала, попросила лишь поскорее занять свое место.

После всех уроков мы с Кирой поехали к Яне. Она жила на Петроградской в трехкомнатной, хорошо обставленной квартире.

Яна встретила нас и сразу провела в свою комнату. Закрыла дверь и, усадив нас на диван, очень серьезно сказала:

– Девочки, на меня больше можете не рассчитывать. Я с этой больной сукой не хочу иметь никаких дел.

– Что она сделала? – спросила я.

Яна опустилась на кровать.

– Мою сестру Марту изнасиловали.

Мы с Кирой в ужасе переглянулись.

– Как это случилось? – уточнила я.

– Кто-то взломал ее страничку и от ее имени вступил в переписку с двумя ее дружками. Марта мне скинула, вот… – Яна посмотрела в телефон и прочитала: – «Лех, я сейчас немного пьяна, хочешь, расскажу свою сокровенную фантазию?» Он: «Хочу». И она написала: «Всегда фантазирую, что ты с Валеркой подпоишь меня и мы займемся сексом. Я буду ломаться, якобы я не такая, но вы не остановитесь… А на следующий день я сделаю вид, что ничего не помню!» – Яна бросила телефон на кровать. – Там много всего было.

– Они это сделали с ней? – осипшим от страха голосом спросила Кира.

Яна опустила глаза.

– Подпоили и отымели в сарае каком-то. На ее мольбы отпустить ее смеялись. Марта пришла вчера ко мне ночью, она так рыдала. Я кое-как ее успокоила, и мы залезли в Сеть, потому что Леха сказал ей, что она сама хотела и написала ему об этом.

– Но если есть переписка, значит… – начала я.

Но Яна покачала головой.

– Ничего нет. Сегодня страницы Марты и Лехи и вся их переписка были удалены.

– Но если обратиться в полицию…

Яна вскочила, сердито воскликнув:

– Стефа, проснись! Ты действительно думаешь, Марта пойдет в полицию? Да она от стыда умереть хочет. А Леха и его дружок в жизни не признают, что с ней сделали.

Я окончательно сникла.

– А почему ты думаешь, что это Лия сделала?

– Потому что она позвонила мне утром и спросила, все ли у меня в порядке и не нужна ли мне или моей сестре ее помощь.

– Тварь, – потрясенно выдохнула я и пообещала: – Девчонки, мы такое с ней сделаем, что она…

Я осеклась, заметив потрясенные взгляды на себе.

Возникла какая-то нехорошая пауза, а потом Кира удивленно и обиженно спросила:

– Стефа, ты правда не понимаешь или прикидываешься?

– Чего я не понимаю?

Кира с Яной переглянулись.

– На этом все, – промолвила Яна. И Кира кивнула.

– Мы к ней больше не полезем.

– Но если ей снова сойдет все с рук, она…

– Да наплевать! – взвилась Кира. – Стефа, тебе-то она ничего не сделала, легко рассуждать. Почему, интересно, такая милость?

Яна уставилась на меня обвиняюще, словно на предательницу.

– Может, просто не добралась еще?

Мы угнетенно сидели и молчали. Тишину нарушила Кира:

– Я сама не святая, много дерьма делала другим. Но Лия… она абсолютно хладнокровна в своей расправе. Мы глупо с ней заигрались, уверенные, что из-за договора с Денисом не интриговать она ничего нам не сделает.

– Она и не сделала нам, – вздохнула Яна. – Мы посягнули на дорогие для нее вещи, и она причинила нам боль, использовав дорогих нам людей, точно расходный материал.

Кира откинулась на спинку дивана и закрыла глаза.

– Ты спрашивала, Стефа, почему мы все так ее боимся… Да потому что ни у кого из нас не укладываются в голове столь грязные ходы, какие изобретает Лия, чтобы управлять людьми. Она одна такая.

Яна взяла с кровати мягкого мишку.

– Не одна. Был еще один человек.

– Кто? – спросила я.

Кира вскинула брови.

– А ты будто не знаешь?!

– Нет.

– Денис, Стефа. Денис! – воскликнула Яна.

Я недоверчиво смотрела на них, а они на меня.

А потом Яна засмеялась и весело посмотрела на Киру.

– Она и правда не знает!

– Чего я не знаю?

– Денис Лисицын – адская смесь авантюризма, двуличия, бесстыдства, избалованности, хитрости, беспринципности, аморальности и высокомерия.

Я смотрела на них как на сумасшедших. Они серьезно? Они сейчас говорят о Денисе? О моем лучшем друге?

Яна улыбнулась и мягко отметила:

– Конечно, он очарователен и никогда не был обделен женским вниманием.

– А что он и кому сделал?

Кира открыла пакетик с мармеладными мишками и, закинув в рот конфетку, пережевывая, проговорила:

– Помнишь, Ян, как он учительницу вышвырнул из школы за то, что она сделала ему замечание?

– Ага. Старушка в больнице потом еще месяц лежала после того, как он обвинил ее в домогательствах.

Кира придвинула ко мне пакетик с конфетами.

– Бери. А как он влюбился в Анечку Мигелеву! Он – в девятом, она – в одиннадцатом. Самая красивая девчонка школы. Отказалась идти с ним на свидание…

– Да-да, – закивала Яна. – Спустя неделю он отымел ее на директорском столе во время большой перемены. Она потом полгода за ним, как собачонка, бегала.

Кира взяла еще мишку и принялась мять в пальцах.

– Говорили, что у него было какое-то видео с ее младшей сестрой. Темная история.

Яна тоже взяла конфетку.

– А помнишь, как он привязал старшеклассника в спортивном зале к шведской стенке?

– О да, его тогда чуть из школы не выкинули.

– Просто привязал? – спросила я, отодвигая пакетик с мармеладом, который мне назойливо пихала Кира.

– Не-е-ет, Стефа, – протянула Яна. – Денис никогда не делал ничего просто! За головой того парня была доска для дартса.

Кира закивала.

– Денис метал дротики с желтыми наконечниками в самый край доски, приговаривая, что такой нимб украсит эту голову.

Я недоверчиво смотрела на девчонок.

– За что он с ним так?

Те пожали плечами.

– Не помню, – фыркнула Кира. – Но прибежал физрук и освободил рыдающего пацана. Тот орал, что засадит Дениса… А через пару дней сказал всем, что проиграл Денису пари. И все было якобы с согласия.

Кира вздохнула.

– У Дани вечно из-за братца возникали проблемы с отцом-директором.

Яна зевнула.

– И все-таки они были неразлучны… пока в их жизни не появилась Лия.

Кира высыпала оставшиеся конфеты в рот, прожевала и сказала:

– Все думали, что он, привыкший играть со своими жертвами, попользует ее и выкинет, разбив сердце.

Яна засмеялась.

– Но вместо этого она подарила ему крылья… и он полетел с крыши.

Я потрясенно молчала. А Кира посоветовала:

– Не заблуждайся на его счет, Стефа. Мы думали, ты знаешь…

Я слушала их и не могла поверить, что они говорят о Денисе, с которым я сидела в одном кресле, укрывшись пледом, и смотрела сериалы.

– Он теперь не такой! – выпалила я.

Девчонки лишь улыбнулись мне и стали спорить.

Я вернулась домой, полностью выжатая. Только и смогла раздеться и рухнуть на постель.

В памяти у меня всплыли слова, сказанные мне однажды Денисом о Лии:

«Если она нисколько не изменилась, не переросла свои интриги, наш союз – это свадьба монстров. До падения я был совсем другим. Это Даня всегда слыл хорошим парнем, а я…»

Тогда я не придала значения его словам. Тогда и Лия не казалась мне злом во плоти.

Что же получается: Денис ничем не лучше Лии? Нужно ли вообще его спасать от нее? Может, они созданы друг для друга.

Из сумки раздался писк. Мне пришло сообщение.

Я протянула руку к сумке, вытряхнула телефон и аж подскочила, поняв, что сообщение пришло от Дениса.

LI$: «Со всем мужеством должен признаться: Теф, я тебя не избегаю!»

После всего, что я сегодня узнала, я даже не понимала, с каким настроением он это написал. Раньше я бы подумала, что он, как всегда, настроен шутливо. Но сейчас я совершенно ни в чем не была уверена. Образ того Дениса, которого я знала, в моем сознании потерялся, точно в комнате кривых зеркал.

До разговора с Кирой и Яной я планировала помчаться к Денису домой и эмоционально выложить ему, что я думаю о его поведении. А сейчас, узнав его с совершенно новой стороны, я внезапно оробела и испугалась. Мои невнятные аргументы ему наверняка смешны. Я всегда знала, что Денис умен. Но я пребывала в уверенности, что за его умом, злой иронией и насмешками живет доброе сердце и ранимость. Мне никогда не приходило в голову, что Денис может поступить со мной жестоко. Я воспринимала его как самого безобидного человека. Я доверяла ему. Я примчалась из Харабали спасать его, уверенная, что он окружен акулами. А оказалось, он плавал со своими сородичами в комфортной для него среде. О, какой же дурой я себе вдруг показалась!

Сейчас я совершенно не знала, как мне дальше вести себя с ним. Я струсила – не ответила ему. У меня сложилось стойкое ощущение, что в его глазах я выгляжу очень глупо. И мне было нужно время, чтобы понять: как выглядеть иначе и чего я, в конце концов, хочу от него?

Глава 11 Сделка с дьяволом

– А этот твой друг, – подчеркнул слово «друг» Денис, – он в курсе, что ты не свободна?

– Конечно, у него есть девушка, – заверила я.

Мы шли к припаркованному во дворе кабриолету Никиты.

Парень вышел мне навстречу. При виде костылей он удивился, но ничего не сказал, пожал Денису руку. Я их представила друг другу.

Никита выглядел сегодня иначе. На нем был дорогой белый костюм с черным ремнем, нежно-розовая рубашка, вместо галстука черно-белый шейный платок, на ногах плетеные белые ботинки. Молодой человек приковывал к себе внимание мгновенно. Может, на ком-то подобная одежда смотрелась бы нелепо или излишне претенциозно, но только не на нем. Существовала такая порода людей, что ни надень – всегда уместно и элегантно. Никита был одним из них.

На мне были длинное серебристое платье с открытой спиной и белая пушистая накидка. На ногах – босоножки под серебро с высокими каблуками.

Денис надел черный костюм и белую рубашку, но вместо пиджака оставил лишь жилет. Его раздражало, когда полы пиджака путаются в костылях.

С темного неба светила полная луна. Улицы, залитые желтым светом фонарей, были безлюдны.

Денис сел на переднее сиденье, а я расположилась на заднем. Как мне показалось, пока все шло прекрасно.

– Лия говорит, у тебя есть девушка. Она едет?

– Нет, – обронил Никита.

– Почему? – спросила я.

Он обернулся и подмигнул мне.

– Я отдал ее билет твоему парню.

– Не стоило… – пробормотал Денис и насмешливо предположил: – Может, ты просто запал на мою девушку?

– Денис, – выдохнула я.

А Никита в тон ему ответил:

– Может быть…

Денис оценил, рассмеялся. Обстановка разрядилась. Вскоре мы остановились у пристани, где на воде точно мерцал огнями небольшой теплоход.

Мы прошли по трапу, Никита отдал билет стоящим на входе мужчинам и провел нас на палубу.

Здесь уже собралось множество девушек и парней. Улучив момент, пока Денис отвлекся, Никита шепнул мне:

– Ты не говорила, что он на костылях.

Я наклонилась к нему и шепнула:

– А ты не говорил, что запал на меня.

Денис обернулся.

– Пойдемте на верхнюю палубу. Мероприятия все равно будут там.

Никита кивнул.

– Действительно. Ты бывал на таких вечеринках?

– Я много где бывал, – буркнул Денис и пошел через толпу к лестнице.

На верхней палубе мы нашли столик. Никита заказал выпивку. Напитки разносили девчонки не намного старше меня в неприлично коротких юбках.

Я проследила взгляд Дениса, брошенный на задницу одной из них. А Никита проследил мой ревнивый взгляд и едва заметно улыбнулся, пробормотав:

– Любопытно.

Теплоход отплыл от пристани и вскоре ведущий – молодой лысый парень в красной бабочке – взял микрофон. Он поприветствовал всех и объявил старт развлекательной программы.

Первым выступал жонглер с огненными факелами.

Никита достал блокнот и сделал в нем быстрый набросок жонглера, объяснив:

– У него интересное лицо.

Денис скучал, как мне показалось.

Даже танцовщица, исполняющая танец с саблей, его не заинтересовала.

Он лениво потягивал из бокала шампанское, и я все чаще ловила его взгляд на Никите. Денис изучал его и оценивал. Меня это беспокоило. Мне нравился Никита, я не хотела лишиться нового знакомого, не успев толком завести дружеских отношений.

К нему то и дело подходили разные парни и девчонки поздороваться. Что говорило о его обширном круге полезных знакомств. Но Денис, конечно, со своим нежеланием смотреть в будущее не видел смысла в новых друзьях.

После развлекательной программы в час ночи началась дискотека. Какая-то рослая девица увела Никиту танцевать, мы с Денисом остались одни. Он мельком взглянул на меня и поинтересовался:

– Тебе весело?

– А тебе?

Он не ответил, к нам подошел мужчина лет тридцати и пригласил меня на танец.

– Не танцую, – сказала я.

Крайне разочарованный, он отошел.

– И что же, ты всю дискотеку просидишь рядом со мной?

– Да, – просто ответила я.

Денис закатил глаза.

– Все эти жертвы, Лия, ни к чему. Развлекайся.

Я накрыла его руку своей, заверив:

– Это я и делаю.

Он выдернул свою руку из-под моей ладони и холодно сказал:

– Жены декабристов всегда вызывали у меня чувство брезгливой жалости. Этакие потрепанные, но удобные походные сумки, которые бравые парни всюду таскают с собой.

Мои щеки вспыхнули. Он сравнил мою преданность с ненужной потрепанной вещью? Этот гордец всегда знал, как заставить меня делать то, что он велит. Именно так он избавился от меня после своего падения, не позволив остаться рядом и разделить его боль.

Но на этот раз я не попадусь.

– У меня неудобная обувь, – сказала я.

Он ни на секунду мне не поверил. За столик вернулся Никита, заявивший мне:

– Следующий танец мой!

– У нее неудобные босоножки, – промолвил Денис.

– Это ты решил? – удивился Никита.

Денис повел плечом.

– Нет. – И приглашающим жестом в мою сторону предложил: – Ну, может, ты ей объяснишь, что рыть себе могилу рядом с моей – это несколько преждевременно.

Никита вскинул брови, откинулся на спинку стула и переводил взгляд с Дениса на меня, а потом сказал:

– Вы очень интересная пара.

– О! Может, ты нас нарисуешь? – сыронизировал Денис.

А Никита на полном серьезе ответил:

– С удовольствием…

Не знаю уж, чем закончился бы этот диалог, если бы не раздался знакомый голос:

– Ден! Здорова! – К нашему столику подскочил Данила. Я привыкла видеть его в спортивном костюме или плавках и была приятно удивлена перемене в нем. Одетый в черный вечерний костюм, парень выглядел очень красивым.

– Лия, – кивнул он мне. А затем уставился на Никиту, улыбнулся ему и, пожав руку, сказал: – Ник, я не знал, что ты знаком с моим братом.

– Он друг Лии, – сухо пояснил Денис.

– А ты с кем здесь? – поинтересовался Никита.

– С Ингой, я приведу ее.

Он ушел, а Никита сообщил нам:

– Ингуля – дочь судовладельца. Лакомый кусочек.

Денис оживился при появлении брата. Какими бы ни были наши отношения с Данилой, я радовалась, что он тут.

Его девушка оказалась очень симпатичной, абсолютно его тип – изящная брюнетка с карими глазами олененка. Веселая и глуповатая.

На ней было длинное бордовое обтягивающее платье с узким глубоким вырезом, черные туфли и сумочка под цвет.

– Прошвырнемся завтра по магазинам? – после пяти минут знакомства предложила девушка.

Но ответить я не успела, Данила выпалил:

– Инга, Лия ходит на огромное количество курсов, у нее нет на это времени. Да и у нас с тобой были планы.

– Ну ладно, – надула губки Инга.

Заиграл медляк «How Long»[2], она кокетливо стукнула Никиту по плечу.

– Ник, пригласи меня.

Они ушли танцевать, а Денис спросил:

– Дань, что это было?

– О чем ты? – разыграл удивление Данила.

Денис кивнул на меня и передразнил:

– «У нее нет на это времени…»

Данила пожал плечами.

– Лие будет с ней скучно. Я хотел как лучше. – И натянуто улыбнулся мне. – Не обижайся.

Денис кивнул брату на меня.

– Дань, потанцуй с Лией. А то она сидит весь вечер, скучает.

Данила напряженно посмотрел на меня.

– Почему бы и нет. – Он протянул мне руку.

Я обожгла Дениса взглядом, но встала из-за стола и приняла руку Данилы. Решила сделать это, чтобы Денис не чувствовал себя виноватым за мое нетанцевальное настроение. Хотя я бы предпочла все-таки, чтобы на месте Данилы был Никита, учитывая наше с Даней прошлое.

Мы вышли на площадку к другим парам.

– А тебе самому-то с ней не скучно? – спросила я, обхватывая его за шею одной рукой.

– В постели нет.

У него был новый парфюм, куда лучше предыдущего.

Шумно вдохнула аромат, исходивший от него: коктейль из Мартини, льда, мяты и лайма, с пикантной перчинкой, имбирем и древесной нотой.

– Неплохо, – одобрила.

– Я старался.

Улыбнулась и не стала ему говорить, что сменить когда-то любимый Денисом «Blaсk XS» от Paco Rabanne на «212 Vip Men» – это не слишком глобальные перемены. Впрочем, этот аромат ему отлично подходил.

Я заметила, что к нашему столику подошла девушка, она явно пригласила Дениса потанцевать. Я прислушалась.

– Извини, на этот вечер я занят. – Денис указал на стоящие немного в стороне костыли.

Я остановилась, уже готовая нестись к этой тупой девице, выцарапать ее глаза, но Данила удержал меня.

– Не дергайся.

– Отпусти, – разозлилась я. Но Данила лишь крепче прижал меня к себе, процедив:

– Ведешь себя как идиотка. Ты не сможешь защитить его от каждого дуновения ветра. И разделяя его участь, ты комфорта ему не добавляешь!

– Да плевать мне, что ты думаешь. – Я положила ему руку на плечо, позволив продолжить танец.

Музыка стихла, Данила убрал от меня руки и иронично предложил:

– Ну беги, наседка.

– А тебе, может, отвести уже свою подружку в каюту? – не осталась я в долгу.

Наши взгляды скрестились.

Он сделал жест рукой.

– После вас.

Я зашагала к столику. Он последовал за мной.

– Чего вы такие кислые? – спросил Никита, обнимавший за талию Ингу.

Мы уселись за столик.

От Дениса не укрылось, что мы с Данилой вернулись не слишком радостные, и под взглядом его проницательных серых глаз мне стало не по себе. Как если бы он в чем-то нас подозревал.

И тогда я сказала ему:

– Денис, я устала и хочу пойти в каюту.

– Ладно, – согласился он. – Иди. Ник, проводишь ее? Ты же хорошо знаешь расположение кают!

Даже Данина подружка-пробка поняла, что это было грубо.

За столом повисла неловкая пауза, а затем Данила поспешно объяснил:

– Лия, Денис хотел со мной о чем-то поговорить. Мы недолго.

– Даня, тебе стоило бы учиться на переводчика, – обронил Денис.

– Счастливо. – Я вышла из-за столика и молча направилась к лестнице, но успела услышать, как Данила прошипел:

– Ден, какого черта ты делаешь?

Меня догнал Никита и показал дорогу. Когда мы добрались до каюты, он вытянул руку, преграждая мне дорогу.

– Давай мы будем с тобой встречаться без твоего парня. Он какой-то слишком мрачный.

– Только по-дружески.

Никита кивнул.

– По-дружески. Доброй ночи.

Я вошла в каюту. Она была небольшой, оформленной под дерево. Койка оказалась довольно широкой, шире, чем в поездах. Сверху располагалась откидная – узкая полка, но я ее убрала. В небольшом туалетике почистила зубы, умылась. После вернулась в комнату, разделась, оставшись в одной шелковой комбинации, выключила свет и легла в постель. Но глаз так и не сомкнула. Я размышляла, о чем сейчас разговаривают братья. Конечно, Денис спросит его насчет Стефании и дневника. Что ему скажет Даня?

Спустя где-то полчаса дверь открылась, вошел Денис. Подсвечивая себе путь телефоном, он прошел в туалет. Долго текла вода. Наконец Денис вернулся в каюту, но не разделся, просто присел на кровать.

Он знал, что я не сплю, но заговаривать не спешил.

Я ощутила, что его ладонь легла мне на плечо и медленно опустила одеяло. Денис легко провел по моей спине до ягодиц. Его пальцы переместились под шелковую сорочку и скользнули между ног.

Я полагала, что мы будем говорить, но предложенный им вариант мне понравился больше.

– Иди ко мне, – позвала я.

* * *

Я с независимым видом села в машину Андрея. Он был одет в темно-коричневый костюм-тройку и выглядел просто шикарно. Мне даже стало жаль одиноких сотрудниц на его работе.

– Не понравилось метро в час пик? – иронично приподнял он бровь.

Я отвернулась к окну. На мне сегодня было белое тонкое платье до колена с высокой талией и со скромным треугольным вырезом. Черная сумка, на ногах – розовые балетки с черными носами. На шее – розовые стеклянные бусы.

Андрей завел машину и выкатил со двора.

Я собиралась наказать его молчанием, но он сделал погромче музыку – и делов-то. И я в очередной раз поняла: все они – люди больших городов – такие: с налетом цинизма. К любым вопросам относятся проще. Пугающе просто.

Тогда я выключила радио и сказала:

– Знаешь, что она сделала с девочками, которые помогали мне?

Андрей застонал.

– Нам обязательно начинать утро с разговоров о твоей однокласснице?

Я не ответила, возвысила голос:

– Маленького брата одной избили, сестру другой – изнасиловали!

Он ничего не отвечал и никак не реагировал, чем сильнее меня рассердил.

– Нечего сказать?

– Есть. Я был прав.

– В чем?

– В том, что вовремя выбрал правильную сторону. И тем самым обезопасил тебя.

– Обезопасил меня?

Андрей мельком взглянул в мою сторону.

– Ну да. Твои подруги расплатились. А ты нет.

Я замерла. А ведь действительно. Сомнительно, что Лия испугалась нанести по мне удар из-за Дениса. Он пожирает черешню у нее со спины, как ручной зверек, ему абсолютно наплевать, с кем и как она поступает.

– Так твое молчание – часть сделки по моей безопасности?

– Не назвал бы это сделкой. Но если тебе так угодно, назовем негласным договором.

– Это сделка с дьяволом! – выплюнула я.

– Вот видишь, как ты мне дорога, – улыбнулся он. – Значит, ваше трио из мстителей распалось?

– Ты верно понимаешь.

– Все к лучшему. Может, ты теперь найдешь себе какое-нибудь стоящее занятие!

Я демонстративно включила радио и сделала звук погромче.

Выскочила из машины у школы. К первому уроку почему-то пришло лишь десять человек. Ни Лии, ни Киры, ни Яны среди них не было.

Ко второму уроку подтянулись Яна с Кирой, а в середине второго урока пришла Лия.

На ней были обтягивающие голубые джинсы с ярким желтым ремнем, в тон ему лабутены и белая футболка с подмигивающим смайликом. На плече белая сумочка с рисунком: катающимися смеющимися смайликами. Этакая девушка-насмешка.

После ее появления Кира с Яной стали меня избегать. Когда я подходила к ним на перемене, они под любым предлогом сбегали, и я вдруг осознала, что не совсем верно истолковала их слова. Они сказали: «На этом все». Но я не думала, что «все» включает в себя и нашу дружбу. Если наши отношения можно было так называть.

Сидя одна в столовой, я подумала, что наверняка не так уж Лия и расстроилась, что не смогла нанести удар по мне. Мало того, что закрыла рот Андрею, так она еще и развела меня с Кирой и Яной. Очень умно ударить по ним и не ударить по мне. Это вызвало у девчонок вопросы и непонимание. Нам куда проще было бы держаться вместе, если бы мы все пострадали. А теперь получалось, что их участь хуже моей, а потому я снова – белая ворона в этой треклятой школе.

Я достала телефон, проверила, нет ли новых сообщений от Дениса. Он больше ничего не написал. И у меня внутри все сжалось от непонятной тоски и разочарования. Я скучала по нему. Но скучал ли он? Что значат для него наши отношения?

После шестого урока я заметила, что вместо гардероба Лия устремилась в сторону бассейна. И любопытство заставило меня пойти за ней.

Я прокралась к кабинету тренера. Дверь была закрыта, но я встала так близко, что прекрасно слышала, о чем говорили внутри.

Даня сказал:

– Можно угадаю? Ты пришла узнать, о чем мы говорили вчера с Дэном?

– Браво, – проворчала Лия. – Так о чем?

– А почему бы тебе не спросить у него самой?

– Уверена, ты знаешь почему!

Даня рассмеялся.

– Тебе не о чем беспокоиться.

– Позволь мне судить самой. Просто скажи, о чем вы говорили.

Я затаила дыхание.

– Он спросил, почему я встречался со Стефой, – сказал Даня.

– А ты?

– Сказал, что она мне нравилась.

У меня сердце подскочило, точно на резиночке. «Нравилась» – это словечко, подобно капле воска, капнувшей с горящей свечи на кожу, обожгло меня.

– А что еще он спросил? – допытывалась Лия.

– Больше ничего.

– Не ври! – вскричала Лия. – Хочешь сказать, он словом не обмолвился о дневнике и о том, что Стефа ему рассказала о нас?

– Именно.

В кабинете стало тихо. А потом Лия задумчиво протянула:

– Он прощупывал почву. Смотрел на твою реакцию.

– Успокойся, – посоветовал Данила. – У тебя паранойя.

Мне было приятно, что она так нервничала. Обычно я видела ее полностью владеющей собой, и это меня дико бесило. А оказывается, она паниковала. Значит, у меня все еще был шанс переиграть ее. Вот только что мне делать с трофеем? Любить? Но как, если я его практически не знаю. Денис изменился. Или всегда был другим?

Я не успела додумать, дверь распахнулась и ударила меня. Я выронила сумку. Передо мной стояла Лия, она яростно двинулась на меня, бросив Дане:

– Говорю же, тут кто-то есть!

Я попятилась.

– Лия! – крикнул Данила, выбегая из кабинета. Он нагнулся за моей сумочкой.

Лия надвигалась на меня, в ее голубых глазах полыхала ненависть. Я отступала. В какую-то долю секунды Лия рванула ко мне и с силой толкнула. Я взмахнула руками и полетела назад, прямо в бассейн.

– Лия! – проорал Данила.

Когда я вынырнула, эта гадина стояла на краю бассейна и надменно смотрела на меня.

– Приятного плавания, – прошипела она, а затем взглянула на Данилу. И в ее взгляде была нежность. Данила, секундой ранее гневно взирающий на нее, изменился в лице. Теперь он выглядел растерянным и уязвимым.

– Увидимся, – сказала она и пошла прочь.

Он смотрел ей вслед, а потом сложил руки на груди и бросил мне:

– Подслушивать нехорошо. Вылезай!

Вся мокрая, с наверняка потекшей тушью, я вышла из бассейна. Я ударилась о воду, но почувствовала боль в затылке только сейчас. Я покачнулась и схватилась за перила.

Данила тут же подскочил ко мне.

– Ты ушиблась? – взволнованно спросил он, придерживая за локоть. Провел меня в свой кабинет и усадил. Задрал мою голову к свету и, обхватив теплыми ладонями за щеки, спросил:

– Тебя не тошнит?

– Тошнит, – выдохнула я и, видя, как он нахмурился, продолжила: – От того, как ты позволяешь ей с собой играть.

Он выпустил мою голову и, отступив, присел на край стола. Почему-то он на меня не смотрел, отводил глаза, но поинтересовался:

– У тебя ничего не болит?

От него пахло по-новому, он сменил духи. И еще одна нота из моего, из нашего общего прошлого, осталась лишь отголоском в памяти.

Я расплакалась. Слезы просто хлынули из глаз. Я не пыталась их спрятать или вытереть. Они вместе с ручьями, льющимися с волос, текли по щекам.

– Стефа, – пробормотал Данила, все так же потупившись.

– Как вы можете так жить? – сдавленно промолвила я.

Он встал, подошел к шкафу, вынул спортивный костюм и полотенце.

– Иди переоденься. Он чистый.

Но я не взяла. Данила со вздохом положил стопочку на стол и встал вполоборота ко мне, уперев кулаки в столешницу.

– Если ты снова пришла меня уговаривать рассказать Денису твою правду, то напрасно.

– А ты никогда не думал, что он заслужил это падение? – спросила я.

Данила изумленно посмотрел на меня.

– О чем ты?

– О том, кем Денис был до падения.

– Он сам тебе рассказал?

– Нет. Кира с Яной. Совершенно случайно.

Данила задумчиво уставился в стену.

– Денис не был святым. Но нет, я никогда не думал, что он заслужил это падение… – Его взгляд осторожно скользнул по мне и вернулся на стену. – Что, непросто, да, любить человека, чей внутренний мир пугает тебя?

Мне показалось, что он говорит сейчас не обо мне.

– Денис теперь стал другим, – прошептала я.

– Ты так уверена?

Мне очень хотелось в это верить. Убедить себя, его, всех!

– Разве ты не видишь перемен в нем?

– Стефа, – он посмотрел на меня и вновь потупился, – Денис – поразительный человек, он всегда был для меня кумиром, но любить его – это тяжелое испытание. Я вижу, как он делает больно Лии… Но она очень сильная и может в ответ сделать больно ему. Они оба такие… А ты не такая.

– Даня, так сложно разговаривать со мной, глядя в глаза? Или, может, я так отвратительна тебе?

Не поднимая на меня глаз, он улыбнулся и произнес одно лишь слово:

– Платье.

И тут меня осенило. На мне белое намокшее тонкое платье. Боже, да я сижу перед ним практически голая!

Я вскочила, схватила полотенце и прикрылась им.

Наши взгляды встретились. Он улыбнулся и отшутился:

– Да, смотреть в глаза было непросто…

Я схватила со стола стопочку со спортивным костюмом и вылетела из кабинета, крикнув:

– Мог бы сказать!

А вслед мне полетело:

– Зачем? Когда я еще увижу тебя голой!

Глава 12 Щекотливый вопрос

Мы сидели в его комнате. Денис за столом над кодексом, а я уютно свернулась в кресле с книгой Норы Галь «Слово живое и мертвое».

Я любовалась сосредоточенным лицом Дениса и игрой солнца в его волосах, то выходящего, то прячущегося за тучами.

Денис резко захлопнул книгу.

– Поступить на юридический было ошибкой.

Я подошла к нему, положила руки на плечи и принялась разминать.

– Уверена, ты со всем разберешься. Не все сразу.

Он наклонил голову и коснулся щекой моих пальцев.

– Я боюсь, что совершил ошибку. На юридическом учатся блестящие молодые люди…

– И ты именно такой!

– За исключением того, что они здоровы, а я нет. И публичные выступления в суде станут для меня пыткой. А для того, чтобы сидеть в каком-нибудь офисе, копаясь в бумагах, получать юридическое образование не обязательно.

Я села к нему на колени.

– Денис, первый курс всегда тяжелый. Но на втором все твои сомнения уйдут.

– Мне следовало поступать на журфак. Но я принципиально не хотел идти по стопам отца-мудака. Но если подумать, что в моем положении остается? Кропать статьи, сидя дома.

Я поцеловала его в висок и как можно бодрее сказала:

– Чтобы кропать статьи, учиться пять лет не нужно. Ты можешь постичь литературные тонкости сам или пойти на курсы писательского мастерства. А вот адвокатом ты вряд ли станешь сам.

Он взял телефон и проверил его. И так уже третий раз за последний час.

– Ты ждешь звонка? – спросила я.

Денис отшвырнул телефон.

– Нет! – И внезапно попросил: – Рассмеши меня.

Я откинула за спину волосы.

– «Могу порекомендовать вам замечательного адвоката. Его клиенту грозила смертная казнь, но он добился значительного снижения… – Наказания? – Нет, напряжения…»

Денис улыбнулся. А потом взглянул на телефон, снова погрустнел и обронил:

– Ты чудо.

В комнату раздался стук. Заглянула Ольга Константиновна.

– Денис, ты не хочешь пообедать?

– Нет.

Ольга Константиновна вздохнула.

– Ты испортишь себе желудок, питаясь кое-как. Ну что с тобой делать? – Она улыбнулась, качая головой. – Позвонить Стефании, чтобы она приготовила тебе суп?

– Не вздумай! – резко сказал Денис.

– Просто пошутила. – Ольга Константиновна закрыла дверь, а я тоскливо выдохнула:

– Она терпеть меня не может.

Денис обнял меня.

– Это не так.

Я хмыкнула.

– Пожалуй, она была бы рада видеть на моем месте Стефу. Как думаешь?

У меня по спине прошел холодок. Я все-таки сказала вслух то, что было давно очевидно.

Денис рассмеялся, отрывисто и сухо.

– Как ты себе представляешь нас вместе?

– Важнее другое: представляешь ли ты сам?

Он тряхнул головой.

– Она забавная и славная… заставляет меня смеяться над самим собой и над ней. Но она никогда бы не приняла меня настоящего.

– А если бы приняла?

– То это была бы не та Стефания, которая мне нравится.

Я убрала кудрявую прядь с его лба.

– Принимать тебя настоящего такое преступление?

– Свидетельствует кое о чем…

– И о чем же?

– О наличии собственных демонов, способных понять природу чужих демонов. – Он взял меня за подбородок и заглянул в глаза, прошептав: – Когда я встретил тебя, то был в ужасе.

– Почему?

– Не понимал своей тяги к тебе. Я думал, что влюбился в солнечный лучик. И я боялся, что этот свет растворится в моей тьме. Но я ошибся… Ты не свет.

– А кто?

– Ты – это я, только в белом. – И он жадно поцеловал меня.

* * *

Я сидела за туалетным столиком и красилась перед свиданием с Вовой.

На мне было серое шерстяное платье с круглым вырезом.

Я уже заканчивала макияж, красила губы, когда мой телефон ожил, пришло эсэмэс от Дениса:

«Давай ты спросишь меня: “Что было вчера и что будет завтра?”, я отвечу: “Моя инвалидность”, а ты скажешь: “Неправильно. Время” – и я предложу провести его вместе???»

Мне показалось, сердце заколотилось у меня где-то в голове, точно механизм бомбы.

Что он хотел этим сказать? Он верит мне? Он дал Лие отставку? У меня было множество вопросов, но задала ему я лишь один:

«Где встретимся?»

Он прислал:

«У твоей парадной. В 19:00».

И только тут я вспомнила, что у меня уже назначено свидание с Вовой. Что же делать?

Я в панике заметалась по комнате, не зная, что предпринять. Денис сам пошел на сближение. Я просто не могла отказать ему. Его сообщение показалось мне таким милым и забавным – в нем я узнала того самого Дениса, которого я полюбила, того Дениса, за которого была готова сражаться.

И я позвонила Вове, соврала, что у меня семейные неприятности, и извинилась за испорченный вечер. Вова хоть и заверил, что все в порядке и в кино мы сходим как-нибудь в другой раз, но я различила в его голосе разочарование. В этот момент я чувствовала себя настоящей дрянью. Но иначе я не могла. С того дня, как у нас с Денисом вышла размолвка, если это так можно назвать, я все ждала и надеялась, что он сделает мне шаг навстречу. Покажет, что я имею для него значение. И его сообщение было тем самым долгожданным шагом. И за один этот его шаг я была готова преодолеть весь остальной путь до него самого.

Я вышла из парадной. Денис сидел на скамейке, глядя в телефон. Он что-то читал. Но увидев меня, взял костыли и поднялся.

– Привет. – Улыбка сама собой возникла у меня на лице.

Он кивнул и тоже мне улыбнулся.

Я только сейчас осознала, как сильно скучала по нему, как на самом деле мне было страшно, что я сломала нашу дружбу.

Мне было неловко. Я не знала, как теперь себя вести. Понял ли он, что я влюблена в него? Может, Лия ему рассказала. Нужно было что-то говорить, но я лишь стояла и, как дурочка, улыбалась.

А он сам сказал, избавив меня от участи принимать решение:

– Теф, я хочу, чтобы все было как прежде. Что скажешь?

Я пожала плечами:

– Ладно.

Когда он написал мне, я забыла обо всем на свете, забыла свои сомнения, и мне снова было ничтожно мало просто дружбы. Я поняла, что влюблена. И мне хотелось, чтобы он ответил мне.

Мы вышли со двора. Разговор не клеился. Между нами пролегла черная бездна – или это был проклятый дневник?

Денис тоже это почувствовал, потому что вздохнул и спросил:

– Наверное, нам надо поговорить об этом…

– Андрей соврал тебе.

Друг снова вздохнул.

– Теф, у тебя есть доказательства?

Я покачала головой.

– Ты знаешь ее. Какие, к черту, доказательства? Она их уничтожила.

Он пожал плечами.

– Мне жаль, что вы больше не подруги.

– Денис, мы ими никогда и не были, как оказалось. – Я взглянула на него. – Ты не веришь мне?

Он повернул голову, его взгляд скользнул по мне.

– Чего ты хочешь, Теф? Чтобы я выслушал версию Киры, Яны или еще кого-то?

– Я лишь хочу, чтобы ты перестал заблуждаться!

– Это все, чего ты хочешь? – Он остановился и внимательно, не мигая, смотрел на меня.

– Да, – оробев, вымолвила я.

– Хорошо. Я не заблуждаюсь. – Он улыбнулся. – Теперь мы можем снова стать друзьями?

– Я не переставала быть твоим другом.

– Мне так не показалось.

Что он хотел этим сказать? Что я поступила не как его друг, попытавшись разлучить его с Лией?

– А если бы доказательства были? – спросила я.

– Ты бы наверняка мне их показала.

– Ты правда этого бы хотел? – И я уточнила: – Увидеть доказательства, если бы они были!

После недолгой заминки он качнул головой.

– Конечно! – и добавил: – Но так как их нет, не заставляй меня играть роль ее или твоего адвоката.

Похоже, я ничего не добилась, кроме как испортила наши с ним отношения и посодействовала его сближению с Лией. А еще подставила под удар Киру с Яной. Да, может, они и сами предложили помощь в уничтожении Лии… Просто я пустила всем пыль в глаза, мое эффектное появление, брошенная в лицо Лие угроза заставила девчонок поверить, что мне по силам ее победить. Я и сама так думала.

Наверное, уметь проигрывать, а вернее, научиться делать хорошую мину при плохой игре – одно из важнейших достоинств, которым должна обладать соперница Лии. А я все так же, как и прежде, плачу от обиды и не умею скрывать свои чувства.

Денис заметил, что я сникла, он оперся на костыль и приобнял меня.

– Послушай, Теф…

А я испугалась, что он скажет нечто, чего мне совсем не хочется слышать, и я выпалила:

– Давай зайдем в «Макдак»? Ужасно хочу мороженого.

Он приподнял брови и уточнил:

– А ты не на диете?

Я скинула его руку и фыркнула:

– На диету стоит сесть тебе. Если ты разжиреешь, твои костыли могут этого не перенести! – И тут же прибавила мягче: – Извини.

Он рассмеялся.

– Ну здравствуй! Я скучал.

Мы дошли до Невского, купили мороженое. Я болтала о маме и новой квартире, про школу. Денис рассказывал про институт и новые знакомства. О Лии он не упомянул ни разу, и я была ему за это благодарна.

Ну как можно поверить, что этот чуткий молодой человек мог творить все те гадости, в которых его обвиняют?

Мне хотелось спросить его о прошлом. Но я струсила.

Я услышала, как взвизгнули тормоза и навороченная тачка с тонированными стеклами поехала задом прямо по встречке и остановилась напротив нас. Из люка высунулся какой-то парень.

– Так вот что у тебя за семейные неприятности! – крикнул он. Это был Вова. Он приподнял темную бутылку, хлебнул из нее и выплюнул прямо на асфальт, недалеко от моих ног. – Не знал, что ты вышла замуж за этого четырехногого и он стал твоей семейной неприятностью. – Парень скрылся в люке и крикнул водителю: – Поехали.

Я почувствовала на себе пристальный взгляд Дениса, но внятное объяснение никак не шло на ум.

– Приятно, львенок, что ты считаешь меня своей семьей, – нахально улыбнулся Денис и обронил: – У тебя мороженое потекло.

Я поспешно слизнула белый ручеек на рожке и проворчала:

– Пошли уже, семья.

Мы шли молча, пока Денис весело не сказал:

– Значит, у тебя намечалась свиданка с Принцем?

– Угу.

– Ты могла бы мне сказать. И мы бы… перенесли.

Я безразлично дернула плечом и призналась:

– Подумаешь. Я его толком не знаю. Выяснить отношения с тобой мне было важнее.

Мы остановились у моей парадной, Денис привалился плечом к двери.

– Давай договоримся: в следующий раз не меняй своих планов из-за меня. Кто знает, может, стать принцессой – твоя судьба?

– Может, – согласилась я.

Денис прицокнул языком и поморщился.

– Хотя вряд ли… этот золотой мальчик совершенно несерьезен. У вас с ним абсолютно ничего общего.

– С чего ты взял, что я ищу серьезности?

После нашей прогулки я ночью спала так крепко и сладко, словно сами ангелы спустились, чтобы оберегать мой покой.

Утром мы с мамой позавтракали.

Я тщательно оделась, выбрала: черные балетки, клетчатую шерстяную черно-серо-розовую юбку чуть выше колена, нежно-розовую трикотажную водолазку, а поверх – того же тона жакет. Даже мама оценила, заявив, что я выгляжу изумительно. Правда, уточнила, не лопнет ли на попе юбка. Уж слишком она показалась маме обтягивающей. Чтобы не отвечать на вопрос, где я покупала себе эту красивую и, как мама думала, недорогую одежду, я поскорее сбежала в школу.

Андрей был не в духе. Я попыталась его разговорить, сообщила все последние новости, о примирении с Денисом, но отец отделывался односложными фразами.

Наконец мне надоело, и я напрямую спросила:

– Что с тобой?

Андрей напряженно молчал. И лишь когда мы подъехали к школе и он вышел из машины, у меня закрались нехорошие подозрения.

– Тебя вызывали к директору? – прошептала с ужасом.

– Меня пригласила на беседу преподаватель по кулинарному искусству.

– О-о-о… – все, что я смогла выдохнуть.

– Вот именно! – И он, поправив черно-серый галстук, зашагал к школьному крыльцу.

Я догнала его и, задыхаясь, выпалила:

– Я пойду с тобой и все ей объясню.

– Иди на урок, – сказал Андрей и отмахнулся от меня, как от назойливой мухи.

Первым уроком стояла алгебра. Не прошло и пяти минут от урока, в класс вошла дежурная и передала записку учительнице. Та пробежала ее глазами и сказала:

– Оболенская, Гуртова, вас ждут в классе кулинарного искусства.

У меня внутри все перевернулось. Я как во сне поднялась, побросала тетрадь, учебник и ручки в сумку и пошла к двери.

Я шла чуть впереди, Лия позади. Мы уже почти дошли до нужного класса, когда меня осенило: вот оно. Лия отомстила Кире и Яне через дорогих им людей. Теперь настал мой черед. Сейчас на вопрос Риты Петровны о моем обвинении, что Лия спит с моим отцом, она расскажет о его домогательствах. Андрей ошибся, полагая, что обезопасил меня. Я подставила его.

Резко остановилась, обернулась к Лие и выдохнула:

– Не вздумай это сделать!

– О чем ты? – спросила она.

На ней была обтягивающая золотая короткая юбка с завышенной талией, в нее заправлена джинсовая рубашка с рукавами три четверти и дерзким вырезом. Она даже не позаботилась надеть бюстгальтер. На запястьях – широкие золотые браслеты, на шее – золотой ошейник, а на ногах – черные литы и в тон им сумка на позолоченной цепочке.

Я внимательно вглядывалась в ее непроницаемое лицо, пытаясь понять, лжет она или в самом деле не знает, что у Риты Петровны находится мой отец.

– Лия, если ты…

Но она не дала мне закончить, бросив:

– Не угрожай мне. Иначе это плохо для тебя закончится.

Она обошла меня и вплыла в класс. Я вошла следом.

Рита Петровна в старомодном коричневом платье с золотой брошью в виде кошки сидела за столом вместе с Андреем, и они пили чай.

– Доброе утро, девочки, – поприветствовала преподавательница. И указала нам садиться за стол.

Надо отдать Лие должное, при виде Андрея она ничуть не смутилась. Лишь оценивающе скользнула по его элегантному черному костюму. Я бы, пожалуй, хотя бы покраснела, если бы увидела отца своей одноклассницы, в чьей постели я скакала, чтобы обворовать.

Когда мы расселись, Рита Петровна взглянула на меня.

– Стефания, то, что ты сказала на моем занятии на прошлой неделе, очень серьезно. И я не могла оставить этот инцидент без внимания…

– Я соврала! – поспешно сказала я.

Рита Петровна покачала головой.

– Так и думала, что ты откажешься от своих слов.

– Да, потому что это неправда!

– Мне бы очень хотелось верить в это, но… – Она перевела взгляд на Лию и нехотя промолвила: – Лия, прецедент с преподавателем по писательскому мастерству вынуждает меня отнестись к этой ситуации с более пристальным вниманием.

Я видела, что Андрей прикрыл глаза, точно уже подсчитывал, сколько денег уйдет на адвоката.

А Лия кивнула и сказала:

– Я не виню вас, Рита Петровна. Мне самой неприятна клевета Стефы. И я считаю, что подобные вещи неприемлемы.

– Так все-таки это клевета? – уточнила преподавательница. – И твои записки Павлу Дмитриевичу – клевета?

Я вскочила, опрокинув табурет.

– Она не писала ему. Это я!

– Стефа, я понимаю твое желание выгородить отца, но…

– Нет, – перебила я, – вы не понимаете. Я написала записку Павлу Дмитриевичу, подделав стиль Лии и надушив письмо ее духами. Я подлила в крем ее торта алкоголь. Это все я.

Рита Петровна выглядела потрясенной.

– Но зачем, Стефа?

Я молчала, а преподавательница воскликнула:

– Ты разве не понимаешь, что это основание для исключения из школы?

Я кивнула.

Рита Петровна поднялась и обратилась к Андрею:

– Выходки вашей дочери будут вынесены на педсовет. – Она коснулась плеча Лии. – Дорогая, мне очень жаль, что ты стала предметом шуток этой ученицы. Я буду рада видеть тебя на своем следующем занятии.

Лия улыбнулась.

– Спасибо, Рита Петровна. Но я должна попросить вас об огромном одолжении.

– О каком, дорогая?

– Не нужно устраивать педсовет. Вы не знаете, но… мой папа – крестный Стефании. И сам договаривался с директором, чтобы мы со Стефой учились вместе. Мы с ней поссорились, вот она повела себя так… некрасиво.

Рита Петровна тяжело вздохнула.

– Ну не знаю, подобное поведение…

– Больше не повторится! – пообещала Лия. – Я ручаюсь за нее.

Я должна быть ей благодарна, но все во мне сопротивлялось этой благодарности. Ну почему эта дрянь всегда выходит сухой из воды?

Преподавательница же кивнула.

– Хорошо. Но только из уважения к твоему отцу, Лия. – И строго посмотрела на Андрея. – Вам следует провести воспитательную беседу с дочерью! А то неизвестно, что сорвется у нее с языка в следующий раз.

Андрей встал.

– Спасибо, что не остались в стороне в столь щекотливом вопросе.

Мы втроем вышли из класса. И остановились неподалеку от диванчиков.

– Браво, – сказал Андрей Лие.

Она улыбнулась.

Я же скривилась, не в силах наблюдать ее триумф.

– Да если бы меня выкинули из школы, ты бы первая устроила праздник! – Я взглянула на Андрея. – Не обольщайся, она это сделала лишь для того, чтобы не объясняться с Денисом. Уверена, он бы очень удивился, узнай, что его лучшую подругу выгнали из школы.

– Знаешь, мне абсолютно все равно, почему она это сделала, – рыкнул Андрей и посмотрел на часы. – Я опаздываю на работу.

– А может, все проще, – Лия подмигнула Андрею, – и мне просто нравятся мужчины, которые умеют так сексуально молчать!

Он сухо кивнул ей и зашагал прочь, но перед двойными дверями обернулся и сказал:

– Красивая юбка. Это Бальман?

Андрей скрылся за дверями, а Лия задумчиво протянула:

– Ты ведь не можешь не замечать, как он чертовски хорош собой, да? – И добавила обманчиво ласковым голосом: – Будь паинькой. А то как бы он не вскружил мне голову…

Она закатила глаза, рассмеялась каким-то своим мыслям и пошла к лестнице.

А я так и осталась стоять, испытывая смешанное чувство ненависти и восхищения. Я, конечно, понимала, что никто не вскружит эту холодную и расчетливую голову, но ее намек, что она может попортить Андрею жизнь, я поняла. В какой-то мере я испытала облегчение, что весь этот нарыв изо лжи и интриг вскрылся. В глубине души я всегда боялась, что это произойдет. Для плетения интриг нужна особая смелость и изворотливость, коими я не обладала, хоть мне и казалось, что я овладела этими навыками в совершенстве.

На большой перемене ко мне за столик подсел Вова. На нем была черная футболка с белым черепом, увенчанным золотой короной, и белый спортивный пиджак, рваные голубые джинсы и бело-золотые кеды.

Я хотела извиниться перед парнем за вчерашнее, но он не дал мне ничего сказать, предложил:

– Попробуем еще?

Не знаю уж, что им руководило: обида из-за отказа или любопытство, но я сказала:

– Ты ведь знаешь, мне нравится Денис.

Он хмыкнул.

– Но ты не знаешь меня.

И в самом деле. Я кивнула.

Вова откинулся на спинку стула.

– Может, сходим куда-то на выходных?

– Давай.

Прозвенел звонок, он встал и предупредил:

– Я позвоню.

Я улыбнулась. Интересно, к его сногсшибательной красоте вообще можно привыкнуть?

С этими приятными мыслями я пошла на урок.

И надо такому случиться, почти сразу я получила от Дениса эсэмэс:

LI$: «У меня есть идея на ближайшие выходные! Ты свободна?»

Я мучительно раздумывала, что же ответить. Наверняка Лия снова чем-то занята и он хочет посмотреть со мной кино или погулять. Конечно, для меня его компания приоритетнее любой другой. Но снова прокатить Вову просто некрасиво. И я нехотя напечатала в ответ:

Tef: «У меня планы с Вовой».

LI$: «А что за планы?»

Он что, ревнует? От этой мысли в груди стало горячо-горячо.

Tef: «Пока нет каких-то определенных, но мы договорились встретиться!»

Я затаила дыхание в ожидании. И вот мои мечты о его ревности разбились о новое сообщение:

LI$: «Отлично! И не планируйте ничего конкретного, есть предложение!»

Глава 13 Счастливая карта

Я успокоилась. Денис был со мной. Кира с Яной нейтрализованы. Стефа ко мне не лезла. Все перемены она проводила с Вовой. Я знала, что Денис помирился с ней, но предпочла не обсуждать это с ним. Я вернулась на дополнительные занятия по писательскому мастерству и кулинарному искусству. Рита Петровна поговорила с Павлом Дмитриевичем и рассказала ему, что надо мной зло подшутили. Он принес мне извинения, хотел даже позвонить моему отцу, рассказать о недоразумении, но я попросила его не вмешивать больше моих родителей.

Пару раз я встречалась вечерами с Никитой. Он закончил мой портрет на крыше, но мне пока не показал.

Вчера я около часа позировала ему, а после мы сидели на крыше, глядя на ночной город, ели клубнику и пили глинтвейн из термоса, болтая о Париже, о французской кухне и выставке в музее Фаберже, куда нам довелось на днях вместе сходить.

Все было прекрасно. И вот это сообщение от Дениса: «Я все уладил. Завтра едем. Звони Нику».

Я сидела дома за письменным столом и размышляла, как бы лучше отвертеться от похода. Одно дело поехать в домик на деревьях вдвоем с Денисом и совсем другое – отправиться с палатками к черту на рога с ним, его братцем и еще прихватить своего нового знакомого. Зачем Денису это понадобилось?

Но я все-таки позвонила Никите. Он обрадовался, обещал попытаться вырваться. После я позвонила Даниле, уточнить, берет ли он с собой свою девушку. Выяснив, что нет, я окончательно запуталась.

И что, собственно, я буду делать в палатке с тремя парнями? Впереди три выходных! О чем только Денис думает?

У меня даже закрались нехорошие мысли, что он ревнует к Никите или подозревает, что между мной и Данилой что-то есть, – и этот поход придуман, чтобы понаблюдать за мной.

Но все оказалось проще.

На следующий день ранним утром я вышла из дома, одетая в обтягивающие голубые джинсы, высокие коричневые ботинки на шнурках, нежно-розовый удлиненный свитер и замшевую куртку из мягкой коричневой кожи.

На улице светило солнце и дул легкий ветерок.

У парадной ждал Никита. На нем были синие джинсы, белая рубашка с серым рисунком, темно-серый короткий обтягивающий пиджак из текстурированой шерсти. На ногах серые ботинки, на шее темно-синий шарф с розовыми крапинками.

Никита открыл дверь своей машины, я кинула на заднее сиденье свой рюкзак.

Когда парень выехал со двора, он заметил:

– Странное приглашение.

Тут я была с ним согласна на все сто. Но я не могла демонстрировать, что сама в панике от идей Дениса, поэтому лишь проронила:

– Будет весело.

Но когда мы остановились у дома Дениса, я уже так не думала.

На скамейке сидела Стефания, одетая в темно-зеленые карго, черный бадлон, а поверх него – короткий свободный свитер. На ногах – черные кроссовки. Короткие волосы она заплела в две торчащие в разные стороны косички. Я сразу отметила, что она выглядела мило. И это вызвало у меня досаду.

Одноклассница мне кивнула. Неподалеку стоял Вова возле своего «Лексуса EС VI».

У него не было прав, но он уже больше года так катался. Отец-нефтяник решал все проблемы единственного и любимого сыночка. Наверное, потому Вова и не знал, о чем ему мечтать и чего бы еще пожелать. Может, оттого он и пожелал диковинку из глубинки по имени Стефания. Он всегда хорошо и дорого одевался. Черные остроносые сапоги от Диор, вельветовые бежевые штаны и черно-бежевая толстовка с капюшоном.

– О, да тут целая компания! – обрадовался Никита.

Мы вышли из машины, и в этот момент дверь парадной распахнулась, появился Денис. На нем были темно-синие джинсы, черная рубашка, а поверх – кремовый свитер с V-образным вырезом. На ногах – черные кеды. Но чтобы он ни надел, для меня он был самым красивым и притягательным.

Денис познакомил Никиту с Вовой и Стефой. Когда я думала, что меня уже ничем не удивить, с заднего сиденья Вовиного «Лексуса» вылезла Кира. Она была удивлена при виде меня не меньше. Одетая в свободные джинсы-бойфренды, желтый бадлон, в тон ему высокие кеды и джинсовую куртку, она выглядела неуместно яркой и напуганной. На голове – черно-желтая кепка, волосы распущены. Я видела, что Кира бросает на меня косые взгляды, а когда я в упор взглянула на нее, пониже натянула кепку и забралась в машину, не закрывая дверь, чтобы это не выглядело слишком неприличным.

В довершение на своем мотоцикле прикатил Данила. Его любимой одеждой всегда был спортивный костюм. На этот раз черно-белый. Когда я еще бывала у него дома, он как-то показал мне свой шкаф, он был просто забит разноцветными костюмами. Даниле расстановка персонажей понравилась не больше моего, но он умело это скрыл за приветливой профессиональной улыбкой тренера по плаванию.

Денис отметил на картах в смартфонах Никиты и Вовы место, куда мы едем.

Я была уверена, что он поедет со мной и Никитой, но он предпочел сесть с братом на мотоцикл. Стефа забралась в машину Вовы. Мы с Никитой остались в том же составе.

– Что за девчонки? – поинтересовался Никита.

– Стефания Гуртова – наивная девочка из Харабали, жила тут прошлый год и встречалась с Данилой, а в этом – переехала сюда насовсем. Главным образом чтобы отбить у меня Дениса. Она его лучшая подруга.

– А девочка в кепке?

– Кира Коваль, много лет была у меня на побегушках и числилась в лучших подругах, в начале учебного года переметнулась в подруги к Стефании. Спит и видит, как бы забраться в штаны к Дане. Но она для него лишь одна из учениц.

– А ты? – проницательно уточнил Никита.

– У нас с ним есть прошлое, в котором мы были друзьями. Я этого не планировала, хотела стать ближе к его брату, а Даня влюбился в меня. Они подрались на крыше школы. И произошел несчастный случай. Из-за меня Денис на костылях.

– У тебя любовь к нему или чувство вины?

Я не ответила, Никита понимающе качнул головой.

– Ну, а этот, на «Лексусе»…

– Мой бывший. Сейчас официально переключился на Стефу.

– Ну и клубок взаимоотношений… – протянул парень и обронил: – Так зачем мы все едем?

– Я думала…

Но он перебил:

– Похоже, Денис решил устроить личную жизнь Стефании.

Мы переглянулись. Почему мне раньше не пришло это в голову? Ну конечно! Этот поход – одно сплошное свидание для его подружки и смотрины.

– Ну что ж, поздравляю, – сказала я, – Денис высокого о тебе мнения, если считает, что ты подходишь его драгоценной подруге.

Уголки губ Никиты чуть приподнялись.

– Вот только эта девочка меня не интересует.

Я повела плечом.

– А сможешь сделать вид, что интересует?

Он покосился на меня.

– Зачем?

Я сама не могла себе ответить пока, что задумала, но у меня определенно зарождался какой-то план.

Никита приподнял светлую бровь и промурлыкал:

– Возможно. Все возможно, моя прекрасная снежинка.

– Ты хочешь что-то взамен? – догадалась я.

– Попозируешь мне в джакузи?

Я вздохнула.

– Кит…

– Понял. Закрыли тему.

* * *

– Боже, если бы я знала, что это чудовище едет, я бы никогда… – Кира умолкла и застонала, точно переела.

– Да успокойся, Кир, – лениво промолвил Вова. – Ты не лезешь к ней, она к тебе – все счастливы.

– На фиг я тебя послушала, Вов, – проворчала она. – Лучше бы дома сидела, в безопасности. – И она ниже натянула на глаза кепку.

– Кир, он прав, у тебя нет с ней больше никакого конфликта, – поддержала я и весело заметила: – Пообщаешься с Даней вне школы.

– Нужна я ему… – и куда оживленнее прибавила: – А этот-то, с розовыми волосами… ничего такой.

Вова даже поперхнулся:

– Спешу тебя разочаровать. Розовые волосы, белый кабриолет. Вряд ли он по девочкам специализируется.

– А еще плохое сочетание: он друг Лии, Денис говорил. Он художник, кажется. – Я задумалась, вспоминая, что еще мне рассказывал друг. – А знаешь, Вов, ты не прав. У этого розоволосого девушка есть.

– И где она? На словах?

Я не стала спорить. Обсуждать чужую ориентацию, в конце концов, просто неприлично. Но, что и говорить, вокруг Лии всегда вились самые красивые парни.

Украдкой посмотрела на Вову. Один из них достался мне. Не то чтобы мы уже решили что-то насчет отношений. Но мы сходили один раз в кино, в школе он постоянно приходил ко мне во время переменок, мы вместе обедали и даже болтали вечерами в соцсетях.

Чтобы понять, что Вова абсолютно не похож на Дениса, долго общаться не пришлось. Я и себе до конца не могла объяснить, что есть в Денисе такого, чего нет в других парнях. Наверное, Лия знала. Но вряд ли она ведет еще один дневник, где напишет об этом.

Вова мне был симпатичен и приятен, но он не заставлял мое сердце сходить с ума, а ладони влажнеть. У меня не бежали мурашки от его прикосновений, в то время как от случайного касания Дениса по телу проходила сладостная дрожь.

Когда я впервые увидела Вову и меня потрясла его красота, я удивилась, насколько он неизбалованный и незазвездившийся при таких внешних данных. Но тогда он играл со мной в саму любезность по указке Лии. А теперь я узнала его настоящего. Нет, он не был зазвездившимся или вредным, он был пресытившимся и абсолютно спокойным от осознания своей власти благодаря деньгам семьи. И все-таки его уверенность в себе была какой-то другой. Искусственно выведенной, что ли. Не как у Дениса. Несмотря на то, что тот иронизировал о своей инвалидности и временами был просто невыносим, он обладал каким-то нереальным и магнетическим чувством превосходства.

Раньше я не понимала, откуда в нем безмятежное спокойствие хищника. Но с тех пор, как Кира с Яной открыли мне глаза на его прошлое, все встало на свои места.

Человек, способный привязать кого-то и швырять в него дротики, абсолютно бесстрастно мог взирать на других, до тех пор пока не встретит на своем пути силу – столь же умную и безжалостную. Спокойствие Дениса заканчивалось там, где начиналась его любовь к Лие.

Мы наконец приехали на место. Парни выбрали полянку в леске на самом берегу озера и разбили лагерь. О, это был настоящий парад палаток, парни точно соревновались, у кого лучше.

Данила с Денисом поставили просторную палатку-шатер, где можно было ходить во весь рост.

Никита натянул тент над своим кабриолетом, сложил сиденья и соорудил постель.

У Вовы же была совершенно потрясающая прозрачная палатка-пузырь, куда парень поместил двуспальную надувную кровать, застеленную дорогим новым постельным бельем.

Когда он все это установил, всем сразу стало понятно, что в этом споре он бесспорный победитель.

Мы все сгрудились вокруг прозрачного домика, пока я не заметила, что Дениса с нами нет. И когда я увидела, где он, у меня сердце в пятки ушло, я только и смогла жалобно выдохнуть:

– Лия!

Она устремила взгляд туда, куда смотрела я, и побледнела.

Бросилась к огромному дереву, по которому карабкался Денис, и замерла, задрав голову. Я поняла, она не закричала, чтобы не напугать его. Хотя представляю, чего ей это стоило.

– Что он делает? – изумился Вова.

Данила застонал.

– Ну говорил же ему… – и проорал: – Ден, черт возьми! Теперь ты шею себе хочешь свернуть!

Денис уселся на толстый сук, снял с плеча рюкзак и вынул из него что-то белое, свернутое в ком.

– Данила, а что это? – спросила Кира.

– Экстремальная подвесная палатка-гамак.

И в самом деле, когда Денис расправил белый мятый ком, он превратился в большой кокон на веревке.

Денис закрепил конструкцию. От палатки-гамака к земле была спущена веревочная лестница.

В глазах Вовы, чьей палаткой только что все восхищались, я заметила зависть. Так вот чья палатка оказалась лучшей, по меркам ребят.

– Да ну, я бы туда не полезла, – пробормотала Кира.

– А тебя туда никто и не пригласит, – парировала Лия.

– Надо заготовить хворост для костра, – сказал Данила.

Никита возразил:

– Не надо. – Он подошел к машине, вытащил большой черный мешок из-под мусора и вывалил из него на землю дрова.

– Где ты их взял? – удивился Вова.

– У меня мансардная квартира, дома есть камин.

Ребята занялись костром, а я наблюдала, как Денис спустился с дерева и Лия заботливо подала ему костыли. Она что-то шепнула ему на ухо, он засмеялся, и они одновременно посмотрели на парящую метрах в трех от земли палатку.

Наверняка планируют экстремальный секс. От мысли, что они будут близки этой ночью, у меня закружилась голова. Ведь я буду находиться от них в каких-то нескольких метрах. В палатке с Вовой. В одной с ним постели. Мне сделалось не по себе. Мы еще не целовались, а тут сразу в постель лечь. Одно дело спать на походных пенках в спальниках, и совсем другое – возлечь на это брачное ложе.

Вова поставил мангал и достал из багажника машины ведра с замаринованным мясом. Данила прикатил два бревна вместо скамеек, а между ними он с Никитой соорудил столик из колышков и куска тента.

Денис прикрепил к каждому полену по сидушке из пенки, встал коленями на землю возле мангала и занялся приготовлением шашлыка. Я присела возле него на корточки.

– Помочь чем-нибудь?

– Порежь салат, – предложил он.

Я поискала глазами пакет с продуктами, но заметила, что Лия уже нарезает салат.

Она так ловко орудовала ножом, что я решила к ней не подходить. Сама справится.

– А чего Даня без девушки? – тихо спросила я.

Денис улыбнулся, подразнив:

– Может, он хочет ухлестнуть за тобой?

– А может, этого хочешь ты?

Он засмеялся, ответ я прочла в его смеющихся серых глазах. Именно этого он и хотел. Чтобы я снова сошлась с его братом и мы дружили парами. Но этому не бывать!

Он понял мою заминку, потому что сменил тему:

– Как тебе Ник?

– Еще не поняла.

– Ну так в чем дело? Если ты будешь торчать весь уик-энд возле меня, ты и не поймешь.

Его замечание меня задело. Он как будто хотел избавиться от меня. Я молча выпрямилась и отошла от него. Денис поискал взглядом брата и крикнул:

– Дань, а где грейпфруты?

– А зачем тебе? – спросила я.

– Нужен их сок, поливать мясо. Почистишь? Даня тебе поможет.

Данила оглядывался.

– Не вижу пакет с ними.

– Я могу и сама почистить, – обронила я.

Но я опоздала. К Денису приблизилась Лия с бутылочкой сока.

– Я уже сделала, – сказала она и, прежде чем вручить ему бутылку, прикрутила прыскалку. – Так будет удобнее.

Данила улыбнулся:

– Ну вот, проблемой меньше, – и отошел.

А я услышала, что Денис негромко сказал Лие:

– Передохни, а.

И это было сказано не так, словно он проявил заботу или любимая устала, а так, словно его раздосадовал ее поступок. Лия опустила глаза и молча вернулась к столу.

– Обязательно быть таким козлом? – возмущенно подумала я. И покраснела, поняв, что я это сказала вслух и все, включая Дениса, смотрят на меня. Мне стало очень стыдно, и я поспешно пробормотала:

– Пойду потрогаю воду. Купаться-то будем?

И я ринулась к воде.

Ко мне подошел Вова с пакетом чипсов.

– Хочешь? – протянул он мне угощение. Я отказалась. Вова нагнулся, потрогал пальцами воду и проронил:

– Может, вечером и купнемся, повысив градус.

– Вы будете пить? – изумилась я.

– А что, нет? – тоже изумился он.

Я пожала плечами. Мне не нравилась перспектива спать в постели с пьяным парнем.

По воде уже стелился вечерний туман, когда мы наконец сели за стол. Вова достал из багажника ящик выпивки, чего там только не было: водка, вино красное, белое, шампанское, виски, пиво и еще куча каких-то бутылок.

– А кто-нибудь сок догадался купить? – поинтересовалась я.

– У меня в машине где-то валялся. – Никита ушел, а вернулся с коробкой апельсинового сока и поставил рядом со мной. Я хотела сесть с Вовой, но Денис рассадил всех по-своему. И я оказалась между Никитой и Данилой. Перед нами сидели Лия с Денисом и Кира с Вовой.

В целом все было неплохо, атмосфера дружественная.

Вова достал колонки, присоединил к своему смартфону и врубил дэт-метал, шведскую группу «In flames». Играла песня «Where The Dead Ships Dwell».

Я наблюдала за лицами парней, пытаясь понять, кому близки Вовины музыкальные предпочтения. Братья не заинтересовались, они были поклонниками рока. А Никита, покосившись на колонки, откуда не своим голосом орал вокалист, слегка поморщился. Интересно, что он слушает?

Мы ели салат, шашлыки, выпивали. Вова тянул пиво, Данила налил себе в кружку виски, Лия с Денисом пили белое вино, Никита тянул коньяк, Кира выбрала шампанское. А я непьющая. В Харабали парни, конечно, бывало, пили пиво. Но девчонки этим не увлекались, нам покупали соки и лимонады. Весной мы с Даней иногда заказывали по бокалу вина в каком-нибудь ресторане. Мне стоило попросить налить мне вина, но видя, что Лия пьет вино, мне не захотелось повторять за ней.

Меня внезапно выручил Никита. Он вынул из ящика какую-то узкую бутылку и сказал:

– Девушки, тут есть ликер.

Я протянула ему свой стаканчик. Мне не хотелось быть белой вороной. Но и напиться до бесчувствия я не планировала.

Когда все поели и одноразовая посуда оказалась в мешке для мусора, уже изрядно веселый Вова спросил:

– Купаться пойдем? – Он огляделся. Уже стемнело. – Можно голышом.

– Избавь нас от участи смотреть на тебя голого, – фыркнул Даня и куда снисходительнее прибавил: – Но девочки могут купаться голыми, если пожелают.

– Ну, спасибо за разрешение, тренер, – засмеялась Лия.

Денис сразу сказал:

– Я пас.

В итоге купаться никто не пошел, а Вова предложил:

– А давайте в картишки?

– На желание? – ухмыльнулась Кира.

– Может, Даня трахнет тебя сегодня и без игры в карты? И без желания, – промурлыкала Лия.

Кира открыла и закрыла рот, так ничего и не ответив ей.

Денис бросил на Лию предостерегающий взгляд и тихо сказал:

– Если у тебя плохое настроение, иди спать. – И прибавил: – Почему бы и не сыграть?

– А что на кону? – поинтересовался Никита. – Без приза играть не интересно.

– Придумал, – приподнял бутылку с пивом Вова. – Сыграем на палатки!

– Это как? – не понял Даня.

– А так, кто выиграет, тот выбирает, в какой палатке будет спать… – Помолчав, он выпалил: – И с кем!

Никита прищурился.

– То есть если я выиграю, я могу выбрать твою палатку и любую присутствующую девушку?

У меня внутри все задрожало от непонятного мне ужаса и восторга. Глаза парней зажглись азартом. Лишь Лия сложила руки на груди и заявила:

– Я не хочу играть. Меня и так все устраивает. – И она ледяным взглядом уставилась на Дениса: – А тебя?

Он пожал плечами.

– А по-моему, прикольная идея! – И наклонившись к ней, прижался в поцелуе к уголку ее губ, шепнув: – Если я выиграю, – кивнул на Вову, – возьмем себе палатку этого прощелыги. Он же явно нацелился на нашу!

Все засмеялись.

– Играем! – азартно объявил Данила и ловко перетасовал карты.

А Вова разжевал всем правила:

– Играем три партии. Победитель первой партии выбирает первым себе палатку. Победитель второй партии выбирает вторым, победитель третьей…

– Да понятно-понятно, – оборвала Кира.

Было решено играть колодой в 54 карты, где джокеры могут бить тузы своей масти.

Я испытывала странные чувства. С одной стороны, это было так волнительно, с другой – какая мерзость: лечь спать с тем, кто выиграет тебя в карты! И Лию я очень хорошо понимала, она-то и без карт сорвала джек-пот. Но в тот момент я еще думала, что игра, в сущности, затеяна, чтобы уже сформировавшиеся пары могли поменяться палатками. Однако у Никиты не было пары, и в случае его победы могли произойти серьезные перестановки. Мне хотелось озвучить эту мысль, но я не стала. Мне казалось, что это и так всем очевидно. И оттого в парнях проснулся такой азарт.

Данила раздал всем карты и сказал:

– Козыри – черви.

Мне карты попались неважные. Ни одного козыря. Но когда пришла моя очередь брать из колоды, мне попался козырной джокер.

Первой из игры вышла Кира, следом за ней Вова, потом Данила, вылетел и Денис, мы с Лией и Никитой остались втроем.

Денис заглянул в карты Лии и давал ей на ухо какие-то советы.

Мне необычайно везло, Никита ходил под меня именно теми картами, на которые я могла ответить.

И вот он вылетел. У меня на руках остались две карты. Двойка пик и тот самый козырной джокер. Я начала с джокера. Понятно, что Лия его взяла. А после выкинула двойку пик. И победила. Еще сама не до конца в это веря, я посмотрела на Дениса, который уронил голову на плечо Лии и, поморщив нос, сказал:

– Счастливая карта.

Вова похлопал меня по плечу.

– Молодчина!

– У-у-у, – протянула Кира. – Выбирай, Стефа, самого горячего и красивого парня на эту холодную ночь!

Вова засмеялся. У него не было сомнений, что я выберу его, он даже прошептал:

– Бери палатку на дереве, круто же!

Я мешкала. Обвела взглядом всех присутствующих, остановила взгляд на Даниле, он с некоторым удивлением приподнял бровь, точно говоря: ты шутишь? Я скользнула взглядом по радостному лицу Вовы и остановилась на Денисе. Он задрал голову и, посмотрев на дерево, сказал:

– Теф, если хочешь мою палатку, не проблема, ты выиграла. Выбирай.

Мне хотелось выкрикнуть, что я не его палатку хочу, а его самого. Но я не могла произнести это. У меня просто язык не поворачивался. Мне было так страшно и в то же время так мучительно хорошо.

– Я понимаю, что глаза разбегаются… – рассмеялась Кира, – но выбери уже и дай нам играть дальше!

Мне казалось, что я слышу удары своего сердца в установившейся тишине. Я попыталась улыбнуться, но вышла какая-то жалкая гримаса, и тогда, набрав в легкие побольше воздуха, я выпалила:

– Денис. И прозрачная палатка.

Кажется, стало еще тише, кажется, даже костер, музыка и птицы стихли в этот миг.

Лия вскочила.

– А не охренела ли ты!

Все заговорили разом и так же разом умолкли. Я слышала, Лия процедила, что убьет меня. А Никита обронил: «Это всего лишь игра».

Лия взглянула на Дениса:

– Все так же считаешь это прикольной идеей? – Она медленно встала и, швырнув на стол карты, процедила: – Стефа, ты пожалеешь об этом.

Денис рывком усадил ее рядом.

– Лия, не надо устраивать из-за этого трагедию и вести себя…

– Как? – выкрикнула она. – Не надо вести себя как твоя девушка?

– Как тиран.

Я вскочила.

– Ну все. Хватит! Вы сами хотели играть. Почему вам не приходило в голову, что выиграть может Никита? Кого бы он тогда выбрал? Эта идея изначально была дурацкой.

– Дурацкая – ты, – выплюнула Лия.

Может, не скажи она это, я бы отказалась от своих прав и победы, но она меня разозлила, хоть я и понимала, что у нее есть повод рвать и метать. Я медленно села на место и проговорила:

– Денис и прозрачная палатка. Я выбрала. Играйте дальше.

На Вову я взглянуть так и не осмелилась. Игра продолжилась уже без нас с Денисом, и былого веселья за столом не наблюдалось.

Я пила ликер, глядя в стаканчик. А когда осмелилась поднять глаза, то увидела, что Денис сидит, подперев голову рукой, и смотрит на костер.

Во второй партии победил Данила. Не следила, как это произошло, но видела, что, когда раздали карты, Лия в них даже не взглянула. Ей было абсолютно все равно, с кем ночевать, если это не Денис.

Кира заерзала, ожидая, пока Даня сделает выбор. Хотя и так, казалось, все предрешено. Но Данила всех удивил. Он посмотрел на Лию и обронил:

– Так и быть, присмотрю за тобой в вашем с Деном гнездышке.

Лия ничего не сказала.

Денис же остановил на брате долгий и задумчивый взгляд, но тоже ничего не сказал. На Киру же было просто жалко смотреть. Она ниже натянула кепку и нервно перетасовывала карты.

Я все испортила. Я вечно все порчу. Я уже была почти готова умолять забыть про эту глупую игру и разлечься всем там, где хочется и с кем хочется, но я заметила, что Вова открыл новую бутылку пива – и рвущиеся слова так и остались при мне.

В третьей партии победила Кира. Эта победа подняла ей настроение. Она оглядела парней и кокетливо прошептала: – Даже и не знаю… – а потом решительно сделала выбор: – Ник. И палатка Дани.

Вова застонал.

– Вашу Машу, поиграли, я, хозяин самой крутой палатки, сплю в машине! Один.

Он так горько это произнес, что всем стало смешно. Парни захохотали.

Не смеялись лишь мы с Лией. Она бросила на меня последний убийственный взгляд, поднялась, достала из рюкзака зубную щетку, что-то легкое-прозрачное и отошла в сторонку.

Денис проводил ее взглядом, он сделал движение, словно хотел пойти за ней. Но передумал, остался на месте. Я поймала на себе его тяжелый изучающий взгляд. И мне сделалось не по себе. Я сразу вспомнила те истории, что мне рассказали Кира с Яной.

Я постоянно забывала, что Денис не только юноша, с которым мне так хорошо смотреть кино, смеяться над разной чепухой и от чьей улыбки я таю. Он еще тот, кто принудил к сексу старшеклассницу на столе директора школы, шантажируя некой грязной видеозаписью, а еще швырял дротики в привязанного парня. Денис не белый и пушистый. Чего еще я о нем не знаю?

Никита с Кирой ушли в палатку самыми первыми. Вова с бутылкой пива забрался в машину Никиты и крикнул всем:

– А тут неплохо!

Данила захохотал.

– Вов, если бы Ник знал, что в нашей компании будет Принц, прикатил бы карету! – Парень резко умолк, увидев, как из-за кустов вышла Лия, одетая лишь в полупрозрачный черный пеньюар. На ногах у нее были ботинки, а на плече рюкзак.

Я видела глаза Дениса. Как же он на нее смотрел! Мне казалось, он сорвет сейчас с себя свитер и прикроет ее наготу. Но он не шелохнулся, а она не проронила ни слова, шагнула к веревочной лесенке. Данила придержал ее, пока девушка поднималась.

Я налила в бутылку воды и отошла умыться и почистить зубы. А когда вернулась, Данила лез по лесенке в палатку, а Денис заливал костер.

Я зашла в прозрачную уютную комнатку и зажгла ночник. Достала из рюкзака пижаму, погасила свет, быстро переоделась и юркнула под одеяло.

Я видела, что в палатке Дани, где находились Кира с Никитой, танцевали огоньки фонарей, но поскольку та находилась на удалении, о чем парочка говорила, я не слышала. Выбор Киры меня удивил. Да что там, все победители сделали неожиданный выбор. Почему Даня выбрал Лию? Из солидарности с братом, чтобы его девушка не досталась бывшему или Никите? Или он поступил как я, исходя из собственного желания?

В палатку, светя мобильником, прошел Денис, он сел на кровать, снял свитер, рубашку и натянул футболку. Я слышала, как клацает о железные кнопки расстегиваемый ремень. У меня все волоски на теле вздыбились.

Денис лег под одеяло.

Не так я все себе представляла. В моих фантазиях, пронесшихся в голове за секунды до моего решительного выбора, эта ночь была волшебной. Но реальность оказалась совсем иной: холодная тишина невысказанного осуждения давила, словно вода на глубине.

Над нами простиралось звездное небо. А мы, лежа в одной постели, были как никогда далеки друг от друга. Я не выдержала:

– Тут так красиво.

Он не ответил.

– Денис, ты сердишься на меня?

И снова в ответ тишина. Я легла на бок, пытаясь во тьме рассмотреть его лицо.

Денис упрямо смотрел в небо. Тогда я прошептала:

– Мы с Вовой даже не целовались, он много пил… я испугалась.

Денис медленно повернул ко мне голову.

– Все нормально, – заверил он и с некой долей сожаления прибавил: – Но ты могла выбрать и Даню. С ним ты была бы в безопасности.

– Я доверяю здесь только тебе, – сказала я.

Глава 14 Целая Вселенная

Я лежала на покрывале полностью одетая, в джинсах и свитере. Мое дефиле в пеньюаре на Дениса не подействовало. В палатке я вытащила из рюкзачка свои вещи и оделась.

Рядом находился Данила. Этот чертов гамак был не слишком просторным. Я чувствовала тепло, исходившее от тела Дани. Увидев, что я одета, он тоже не стал раздеваться.

Меня душили слезы, но я не издавала ни звука. Они просто текли по щекам, и я тихонько стирала их уголком пледа.

– Спокойной ночи, – сказал Данила.

– Ага, – едва слышно отозвалась я.

Не знаю уж, как он догадался, но его ладонь легла мне на плечо. А сам он наклонился надо мной, и я ощутила его горячее дыхание на своей шее. Данила провел пальцем по моей мокрой щеке и вздохнул.

– Не плачь. Он просто идиот! Я бы наплевал на игру, на все правила… если бы ты так любила меня.

Я перевернулась на спину и выставила между нами ладонь, выдохнув:

– Даня, не надо…

Но он не услышал, взял мою руку и переплел свои пальцы с моими, а потом наклонился ниже и признался:

– Я схожу по тебе с ума. Ты этого не замечаешь?

– Ты выпил лишнего. – Я попыталась оттолкнуть его другой рукой, но он с легкостью завел ее мне за голову и хрипловато сказал: – Да я вообще не пил. Лия…

– Если ты меня поцелуешь, я закричу, – предупредила.

Его губы были так близко, что его мятное дыхание обжигало меня. Он был возбужден, я это чувствовала даже через одежду.

– Я не поцелую тебя, – сказал он.

– Хорошо.

– Однажды ты сама это сделаешь, когда устанешь от его равнодушия.

– Нет.

Он ослабил хватку, а затем отпустил мои руки, и я уперла ладони ему в грудь, удерживая его на расстоянии.

Даня осторожно коснулся моей щеки и стер с нее слезы.

А я вымолвила:

– Я думала, ты давно остыл ко мне.

– Я тоже так думал. Но с тех пор, как ты снова с ним… Ты мне снишься. Каждую ночь ты в моих объятиях. Я просыпаюсь и мне кажется, что я все еще чувствую тепло твоей кожи на кончиках пальцев и слышу запах твоих духов. – Данила прижался носом к моему плечу. – Когда иду по школьному коридору и улавливаю этот пьянящий аромат, у меня начинается тахикардия.

– Почему ты поддержал Стефу, когда она приехала?

– Она была намерена добиться Дениса. А я хотел заполучить тебя.

– Предатель.

Он нежно вытер слезы с другой моей щеки.

– Я вышел из ее игры, когда она принялась вредить тебе в школе. Потому что знаю, как много значит для тебя учеба.

– Куда больше для меня значит Денис.

– И я солгал ему ради тебя. Снова. Лия… мне невыносимо смотреть, как он раз за разом делает тебе больно.

– Мне не больно.

Он медленно опустился рядом со мной и лег на спину. Нашел в темноте мою руку, взял ее и, поднеся к губам, поцеловал, прошептав:

– Я люблю тебя. Я хочу быть на его месте, даже если это означает упасть с той крыши… Он упал не на землю, а в твои объятия.

Я высвободила у него свою ладонь.

– Может, в том все и дело? Для него мои объятия – это не весь мир, ему нужно куда больше. И в это нечто большее я влюблена.

– Если бы он мог поменяться со мной, он бы это сделал, Лия. Ты никогда не будешь значить для него столько, сколько значишь для меня.

Я понимала, что это правда. Только она ничего не меняла.

– Сколько бы я ни значила для него, какую часть сердца бы ни занимала, в моем сердце он – это целая Вселенная.

– Тогда ты должна знать… Тем, кому дарят любовь размером со Вселенную, в конце концов становится и этого мало. Их эго – это космос, где любую вселенную можно повертеть в пальцах и, точно мячик в баскетбольное кольцо, зашвырнуть в черную дыру.

– Я знаю.

* * *

Я проснулась оттого, что у меня затекла рука. Но прежде чем открыть глаза, я вспоминала, где нахожусь и с кем. Ночью мы придвинулись друг к другу, и теперь рука Дениса лежала у меня на поясе, а его голова лежала так близко ко мне, что я чувствовала запах его парфюма, исходящий от волос.

Я приоткрыла глаза, стараясь не шевелиться. В палатке было темно и холодно. Небо затянуло. Вокруг тишина, стояла глубокая ночь.

Глаза немного привыкли к темноте, и я уже различала контуры. Я осторожно переместила руку и придвинулась еще ближе к Денису. Он спал, его лицо находилось в нескольких сантиметрах от моего. Я могла бы его поцеловать. И мне этого нестерпимо хотелось.

Может, он даже не проснется и ни о чем не узнает. Кому я врала? Я хотела, чтобы он узнал, узнал и ответил мне.

Я еще немного сдвинула голову на подушке и коснулась губами его щеки, а затем скользнула к губам. Они были такими мягкими и желанными.

Денис издал тихий стон и притянул меня к себе. Я это восприняла как сигнал к продолжению, коснулась его груди и провела до низа живота.

И тогда он проснулся, перехватил мою ладонь, скользнувшую под его футболку, и замер.

Я подалась к нему и впилась в его рот. Денис одним движением опрокинул меня на спину и навис надо мной.

– Стефа, черт возьми, что ты делаешь?

Я была поймана, деваться было некуда, и я тихо сказала:

– Ты знаешь что.

Я обхватила его лицо ладонями и, поглаживая пальцами его губы, выдохнула:

– Денис, я…

– Хочешь потрахаться? – напрямую спросил он.

Его слова заставили меня замереть. Он никогда не был со мной груб. Может, потому меня так потрясло, когда моя нежность наткнулась на стену равнодушия. У меня внутри все слова сковало льдом, а язык отнялся.

А Денис, приняв мое молчание за согласие, резко потянул за одну сторону моей пижамной кофточки, часть пуговиц отлетела. Его рука легла мне на грудь.

Я была так напугана его поведением.

– А как же Лия? – все, что я смогла выдохнуть.

– А тебя это волновало, когда ты полезла ко мне? – Он грубо мял мою грудь, а я лежала, униженная и абсолютно раздавленная, не в силах даже оттолкнуть его.

– С ней ты тоже так обращаешься? – дрожащим голосом спросила я.

– А-а, так тебе просто стало любопытно, как я обращаюсь с Лией в постели?

Только сейчас я различила в его голосе едва сдерживаемую ярость. И, оттолкнув его, свела края пижамы и отодвинулась на другую сторону кровати.

Денис откинул одеяло. Он сидел на постели на коленях, а когда заговорил, в его голосе сквозила ирония, смешанная с презрением:

– Мой член – твой член, дружбы ради, Стефа.

Его упрек, что я использовала нашу дружбу не по назначению, стал последней каплей. Я разрыдалась. Волшебная ночь превратилась в катастрофу. Большего унижения я не испытывала, даже когда прочитала дневник Лии в самолете и узнала, что кругом была одна ложь и меня использовали.

Я рыдала. Денис молчал.

Не в силах выносить его присутствие, я схватила свою одежду и выбежала из палатки. У озера я оделась и присела на корни у берега.

Я дура. Была убеждена: раз он согласился на условия карточной игры, в глубине души его тянуло ко мне. Думала, он проснется от моей ласки и, даже если он не любит меня так, как я его люблю, может не удержаться от соблазна. Мы бы целовались, я бы призналась, что люблю его. Эти слова уже были готовы сорваться у меня с языка. Но их опередило мерзкое предложение «потрахаться», как если бы это значило не больше, чем отсыпать мне в ладошку во время сеанса в кинотеатре горстку попкорна.

Да как он мог? Неужели все, что о нем рассказывают, правда? Было правдой и остается по сей день. Ни падение, ни боль, ни одиночество его не изменило. Я заблуждалась.

Я оплакивала свою глупость, его жестокость и нашу разрушенную дружбу. Сидя на берегу, я встретила рассвет. Умылась, успокоилась.

Там меня и нашел Данила, который решил с самого утра поплавать.

Он подошел ко мне в плавках, с полотенцем на плече и, внимательно оглядев, поинтересовался:

– Как спалось?

– Прекрасно, – солгала я.

Он кивнул, а потом его взгляд замер на моем рюкзаке. Я проследила, куда он смотрел, и мои щеки вспыхнули. Возле рюкзака лежал верх от пижамы с отодранными пуговицами.

Глаза Данилы расширились, а я быстро запихала пижамную кофту в рюкзак.

– Вы переспали?

Я медленно застегивала молнию, не глядя на парня.

– Тебя это не касается.

Он постоял, переминаясь с ноги на ногу, а потом пошел купаться. Он вышел через минут десять, но ко мне больше не подошел, ушел в лагерь.

Я понимала, что мне тоже следует вернуться ко всем, но я просто не могла видеть Дениса. Хотелось сбежать. Только этот побег пришлось бы кому-то объяснить, а объяснить я не могла.

В конце концов за мной пришла Кира. Она была в отличном настроении. Подсела ко мне, пихнула плечом и заговорщицки спросила:

– Ну как?

– В смысле?

– Да ла-а-адно. У вас что-то было?

– Нет, просто спали.

Кира была разочарована, но все-таки ее больше, похоже, занимала собственная ночь, чем моя.

– Боже, этот Никита… – Она выдержала характерную паузу, рассчитывая, что я закидаю ее вопросами, но поскольку я молчала, она сама охотно рассказала: – Я сперва ничего не хотела… А потом он мне такой: «Можно, я тебя нарисую?» Ну, я такая: «Рисуй». Он: «Раздевайся». Представь? Наглый!

Я вскинула брови.

– И ты…

Кира пожала плечами и засмеялась:

– Когда я разделась, ему уже не до рисования было.

– Но ты ведь его совсем не знаешь! – ужаснулась я.

Подруга перестала улыбаться.

– Ну… мы пользовались презервативом же.

Она меня не поняла, а я объяснять не стала. Кира зевнула и лениво потянулась:

– Я совершенно не выспалась.

Но, кажется, ее это совершенно не огорчало.

– Идем в лагерь, завтрак уже, наверное, готов. – Кира поморщилась и издала смешок. – Наша Золушка уже у плиты.

На меня накатила такая волна стыда, что дыхание перехватило. Если на Дениса я просто не хотела смотреть, то взглянуть в глаза Лии мне было страшно. Она сразу все поймет. И что она тогда сделает со мной, одному Богу известно.

– Ну, ты идешь?

Я встала и на негнущихся ногах пошла за Кирой. Я так боялась, что она заметит мое состояние, что не придумала ничего лучше, чем спросить:

– Так вы с Никитой теперь встречаетесь?

Кира фыркнула.

– Ну, я бы это так не назвала.

И опять, кажется, ее это совершенно не смущало и не огорчало. Она переспала с парнем, которого видела впервые, хотя любила другого. Может, мои взгляды давно и безнадежно устарели? Но когда же стало нормой отдаваться первому встречному?

В лагере кипела жизнь. Вова с Никитой что-то рассматривали под капотом Вовиной машины. Даня подогревал вчерашние шашлыки. Лия готовила. Дениса нигде не было видно.

Заметив меня, Вова крикнул:

– Стефа, ты чего ночью с парнем делала, что он из палатки не в силах выползти?

Никита бросил на Киру косой взгляд и засмеялся.

Избегая взгляда Лии, я посмотрела в сторону прозрачной палатки. Денис спал. Вот так. Я провела полночи и утро на озере, убиваясь из-за произошедшего, а он просто спал.

Лия нареза`ла хлеб с таким видом, как будто она на шоу «Готовим дома». Улыбка на камеру, отточенные движения, красивый ракурс.

И впервые с тех пор, как вернулась в Петербург, одержимая жаждой мести, я испытала к ней сочувствие. Я ведь всегда была на стороне Дениса, в моих глазах он был жертвой ее обмана. Но чем больше я узнавала Дениса, тем призрачнее казался мне его образ, за который я с такой любовью хваталась. Сегодня ночью этот образ, точно дым, растворился в воздухе.

– Идите кто-нибудь, расшатайте его, – сказал Никита.

Кира и Вова уставились на меня так, словно будить Дениса была моя прямая обязанность после разделенного с ним ложа.

Но я бы лучше утопилась. А Лия отложила нож и пошла к палатке. Глядя на ее прямую спину, я окончательно поняла, что проиграла. Мне не выиграть у девушки, способной идти с улыбкой будить своего парня, который спал ночью с другой.

Я искоса наблюдала, как она присела на кровать и коснулась его кудрявой головы. Денис резко дернулся, но увидев Лию, зарылся лицом в подушку и что-то ей сказал, от чего она засмеялась.

Лия запустила руку в его волосы и гладила, пока он окончательно не проснулся. После она подала ему одежду, вышла из палатки и вернулась к столу.

Что же он такое ей сказал, отчего она засияла, точно солнце? Уверена, этот вопрос занимал не только меня. Какой же силой должны обладать его слова, чтобы за секунду стереть нанесенную обиду…

Мы завтракали вчерашними шашлыками, летним салатом, а на сладкое был пирог с черникой. Из напитков – чай и кофе.

И хуже всего было даже не то, что Денис и Лия сидели прямо передо мной такие счастливые, а другое: после всего, что сделал, или не сделал, или был готов сделать, Денис вел себя как ни в чем не бывало.

Хорошая игра? Или лицемерие, пробравшееся так глубоко, что давно стало частью личности?

Данила был скучен. В разговоре за столом почти не участвовал. Бывало, я ловила его взгляд на себе, на Денисе и на Лии. Его мысли занимал наш треугольник. А вернее даже – наш треклятый квадрат, частью которого он сам был.

После завтрака Никита с Кирой ушли гулять, Вова с Даней решили искупаться, а я, Денис и Лия остались в лагере.

Я помогла ей убирать со стола. Мы слова друг другу со вчерашнего дня не произнесли.

Денис пытался со мной разговаривать в духе: «Стефа, а ты не видела шампура?» или «Будешь сок?», «Кто смотрел прогноз на сегодня?» – и характерный взгляд на меня.

Я отвечала ему со всей беззаботностью, на какую была способна. Но натяжку в наших отношениях, боюсь, не заметил бы только слепой. И Лия заметила, ее улыбка лучше всяких слов говорила, что она довольна таким поворотом.

Наконец из озера вылезли Даня с Вовой. Лия налила им горячего чаю, но Вова, только пригубив, заявил:

– Надоело чаи гонять. Надо бы за напитками скататься.

– Можно прокатиться, – согласился Даня.

– На твоем мотоцикле, – воскликнула я и вскочила с бревна, радуясь, что придумала повод слиться из лагеря хотя бы ненадолго.

Если Даня и удивился моему порыву, то ничего не сказал, натянул мотоциклетную куртку и протянул мне шлем.

Вова тут же протянул Дане целый список, что нужно купить.

– Ден, тебе что-то нужно? – спросил Даня, садясь на мотоцикл.

– Не-а.

У Лии он почему-то не спросил, а я видела, она что-то написала на бумажке, да так и не отдала ему. Что произошло у них ночью?

Я села позади Дани, тот завел мотоцикл и сорвался с места так, что у меня все нутро перевернулось.

До магазина мы добрались минут за десять, я успела околеть.

Даня поставил на подножку мотоцикл и зашагал к дверям супермаркета. Я поплелась за ним. Он обернулся, хотел что-то сказать, но, заметив мою дрожь, снял с себя куртку и помог мне ее надеть.

Наши взгляды встретились, и у меня вырвалось:

– Ты сказал ей?

Он не переспросил и не стал делать вид, будто не понимает, о чем я. Кивнул.

– Да.

– А она?

Данила шаловливо улыбнулся и задал свой вопрос:

– А он?

– Я не сказала.

– А что так… слишком заняты были чем-то другим?

От воспоминаний у меня нижняя губа задрожала. Я закусила ее.

Данила вздохнул. По его выражению лица я поняла, что он подумал о самом худшем, и поспешно сказала:

– Ничего не было. Я дала ему понять, но он…

– Неужто проявил благородство? – изумился Даня.

– Нет. – Я вдруг решила, что, если произнесу это вслух, мне станет легче. И я едва слышно вымолвила: – Предложил трахнуть меня.

Повисла пауза. Легче не стало. Я заплакала. Даня привлек меня к себе и, обняв одной рукой за плечи, прошептал:

– Ну не надо.

– Он мог просто сказать, что не любит меня.

Данила погладил меня по волосам.

– Не мог.

Я подняла на него глаза.

– Почему?

– Потому что он любит тебя. Очень любит, но не так, как тебе хотелось бы.

Я всхлипнула.

– Нет, Даня, когда любят, не рвут одежду и не лапают, как шлюху. – Я уткнулась носом ему в грудь, вдыхая аромат его нового парфюма с нотами алкоголя, лайма и острого перца.

– Лучше бы я выбрала тебя.

– И продолжала заблуждаться на его счет? – Он не стал ждать ответа, влез в карман своей куртки и подал мне платок. – Пойдем, купим что-нибудь вкусненького. Торт?

Он повел меня к магазину. А я издала жалобный смешок. Он все еще помнил, как в прошлом году пытался поцеловать меня, а я хотела убежать под предлогом, что в холодильнике у меня есть торт.

От приятных воспоминаний я улыбнулась и пробормотала:

– А ведь ты мой первый парень. Я и целоваться до тебя не умела.

– А теперь ты профи?

Мы рассмеялись.

Он взглянул на меня и, перестав улыбаться, внезапно сказал:

– Прости меня, Стефа. Как-то не довелось сказать это раньше. Мне очень жаль, что я обидел тебя.

– Я простила.

Он крепче обнял меня. И мы вошли в магазин. Я взяла корзинку и напомнила:

– Так что же тебе сказала Лия?

– Ты очень удивишься, узнав это, – пробормотал Даня, перебирая на витрине коробки с соками.

Я смотрела на него заинтересованно и нетерпеливо, а он покосился на меня и обронил:

– Сказала, любит Дениса. Что же еще!

Я вздохнула и кинула в корзину шоколадку.

– Они друг друга стоят.

Глава 15 Правда или действие

Даня со Стефой вернулись через два часа, очень довольные и повеселевшие, с целыми пакетами еды и напитков.

Вова проворчал:

– Вас только за смертью посылать.

Вечерело. Над водой расстелился туман. Я сидела на бревне рядом с Денисом, положив голову ему на плечо, и смотрела на огонь.

Никита с Кирой жарили сосиски. К моей досаде, Кит выбрал своей забавой не Стефанию. Впрочем, он не виноват, что она заказала вчера в спутники ночи Дениса.

При воспоминании об этом меня всякий раз охватывал гнев. Если бы Денис не рассказал мне, что Стефа просто испугалась Вовиных приставаний, я бы точно сделала с ней что-нибудь. Предлог, конечно, у нее был отменным. Но я не верила, что выбрать Дениса ее заставил лишь страх остаться ночевать в одной постели с плохо знакомым парнем. В конце концов, был Даня, с которым она встречалась. Однако ей был нужен именно Денис. И теперь мне мучительно хотелось знать: призналась ли она ему этой ночью? Ведь удачнее момент выбрать просто невозможно.

Никита вручил мне сосиску на шампуре и галантно преподнес бокал с вином.

– Прошу. – И, оглядев ребят, сгрудившихся вокруг костра, уточнил: – Сегодня палатки будем разыгрывать?

Вова рявкнул:

– Нет!

Все засмеялись. А Вова предложил:

– Может, в бутылочку? Или в картишки на раздевание?

– И никем нецелованный и голый, пошел Вовик спать в машину, – сыронизировал Денис.

– Ну а чего сидеть тухнуть, – закатил глаза Вова. – А давайте в правду или действие?

– Нет, – хором ответили мы с Денисом.

– Испугались! – пистолетом наставил на нас Вова палец. – Вам есть что скрывать от друзей?

– Я за, – сказал Никита.

Кира поддержала:

– Обычно это весело.

Даня пожал плечами.

– Мне все равно.

Стефа воздержалась. В итоге голосами большинства мы с Денисом были обречены на очередную идиотскую игру.

– Я первый, – заявил Вова, поискал глазами жертву, нашел и хитро спросил:

– Дань, правда или действие?

– Правда.

Вова хохотнул.

– Расскажи-ка нам… Потрахиваешь ли ты учениц в тренерской?

– Нет. – Данила стрельнул глазами в Киру: – Правда или действие?

– Действие! – дерзко улыбнулась Кира.

– Станцуй!

– Только не под «In flames»! – предупредила та.

Вова врубил на айфоне песню «Out Of The Blue» Тина Арена. Кира медленно поднялась и в такт мелодии задвигалась. Парни ей зааплодировали.

Я думала, что своей жертвой она выберет меня, но она указала на Никиту:

– Правда или действие?

– Правда.

– Ты собирался меня рисовать?

– Нет. – Никита одарил ее обворожительной улыбкой ловеласа и кивнул Вове: – Правда или действие?

– Правда! Мне скрывать нечего.

– Почему тебя Лия бросила?

Вова не сразу нашелся с ответом, а потом выдал:

– Она боялась, что я убегу от нее, и выбрала себе того, кто точно не убежит. – Вова наставил палец на выбранную жертву. – Денис, правда или действие?

Денис до неприличия долго думал, что выбрать, в итоге остановился на «правде».

Вова потер руки.

– Ну что, Ден, когда ты в моей палатке со Стефой прилег, у тебя встал?

Щеки Стефы вспыхнули. Это было видно даже при свете костра.

– Да, у меня стоял, – пожал плечами Денис, – ведь, прежде чем лечь со Стефой, я крайне возбудился, увидев свою девушку в прозрачном пеньюаре.

– Ах ты, вывернулся! – досадливо цокнул языком Вова.

Денис выбрал меня. Я выбрала действие, он взял меня за руку и сказал:

– Пойдем в нашу палатку.

Я улыбнулась. Лучшего действия было и не придумать. Но прежде чем уйти, я указала на Стефу:

– Правда или действие?

– Правда.

– Ты девственница?

Она смущенно опустила глаза.

– Да.

– Рада за тебя, – сказала я и последовала за Денисом к веревочной лестнице.

После нашего ухода игра завершилась, поднимаясь в палатку, я слышала, как Стефа сказала, что ей не хочется больше играть.

– Тогда, может, в постельку? – предложил ей Вова. – Девственность – это не проблема, котя.

Я посмотрела вниз и видела, что Денис сделал шаг к костру, точно хотел вмешаться, но я крикнула:

– Денис, поддержи лестницу, она слишком качается.

И он взялся за лесенку.

Я забралась в палатку и быстро переоделась в пеньюар. Я прислушалась, но Денис все не поднимался ко мне. Он крикнул:

– Дань, можно тебя на минутку?

О чем они говорили, я не слышала, но после Денис присоединился ко мне.

Мы не обсуждали с ним, как прошла прошлая ночь порознь. Возможно, он спросил у Дани. Но зная гордость Дениса, я бы скорее предположила, что он не спросил и вообще об этом не заговорит.

Я сидела на круглом коврике из овчины. Мои ноги укрывал мягкий теплый плед. Я зажгла подвешенный к потолку ночник и подползла к Денису на коленях. Палатка закачалась. Я потянулась к верхней пуговке его черной рубашки. И принялась расстегивать пуговки одну за другой. Он наблюдал за мной с едва заметной улыбкой.

– Ты ведь в курсе, что нас видно. – Он с прищуром взглянул на ночник.

– Мне все равно, – отозвалась я, снимая с него рубашку и приникая губами к его груди. Я медленно выложила дорожку из поцелуев до низа его живота и расстегнула ремень на джинсах.

Голоса и смех ребят внизу смолкли.

Они все наблюдали. Меня охватило возбуждение, по телу прошла приятная дрожь. Я расстегнула молнию на его джинсах, и в этот момент Денис выключил ночник. А затем притянул меня и усадил на себя верхом.

Мы целовались, его руки, нежно изучая и лаская, скользили по моей спине.

Когда он попытался подмять меня под себя, я решительно столкнула его, объявив:

– Свое назначение на главную роль ты пропустил прошлой ночью. Сегодня я сверху!

Денис тихо рассмеялся.

– А ты хочешь «Оскар» за свою роль?

– Порноактрисам разве их выдают? – Я медленно раздела его.

Он раскрыл пакетик с презервативом, надел его и, держа меня за бедра, усадил на себя.

Я издала сладостный стон, Денис резко сел и закрыл мне рот поцелуем, а потом прошептал:

– Ты хочешь, чтобы парни внизу всю ночь не спали, а фантазировали о тебе?

– Уверена, у них есть о ком фантазировать и без меня.

– Уверен, ты знаешь, что это не так.

Мы занимались любовью, пока внизу не погас костер. Ребята разошлись спать, а я, лежа сверху на Денисе, пробормотала:

– Интересно, с кем сегодня спит Стефания.

– С Даней, – обронил Денис.

– С чего ты взял?

– Я его попросил об этом.

– Как мило с твоей стороны – позаботиться, чтобы постель брата была согрета.

Денис фыркнул.

– Ты слышала ее. Она девственница. В палатке Дани она будет в безопасности.

– Как знать…

Он долго не отвечал, я думала, что тема закрыта, но он задумчиво протянул:

– Даня не станет…

– Какая наивность, – тихо засмеялась я и уточнила: – И что же тебя заставляет думать, что он не станет?

– Он любит тебя.

Я не нашлась сразу, что сказать, бешено соображая, откуда ему известно, мог ли он что-то услышать вчера или ему что-то наговорил Даня? А Денис лениво промолвил:

– Ты ведь не думала, что я слепой, правда?

– И что же ты видишь? – осторожно вступила я в его игру.

– Как он смотрит на тебя, как защищает от меня.

– Не замечала.

– Все, точно, повторяется…

– Нет, – убежденно произнесла я. – Тогда мы скрывали наши отношения, и потому он обманывался, теперь все по-другому.

– Я не уверен.

– Что тебя беспокоит, Денис?

– Дорогой мне человек хочет ту, кого отдать я не могу.

– Он и не попросит.

Денис отрывисто рассмеялся.

– Полагаю, уже попросил.

Я молчала, Денис обхватил мою шею и, запустив пальцы в волосы на затылке, поцеловал меня, точно клеймо поставил, и выдохнул: – Но он тебя не получит. Никто тебя не получит.

Он никогда не говорил со мной в подобной собственнической манере. Никогда не признавал, что я нужна ему, не говорил, что никому меня не отдаст.

В этих словах было столько от былого Дениса, который получал все что хотел, не спрашивая разрешения и не извиняясь.

– Скажи мне, – попросил он.

– Что?

– То, что обещала не говорить.

Я приподнялась, включила ночник, легла к нему на грудь и заглянула в глаза.

– Скажи, – повторил он.

Но я лишь улыбнулась, а он с разочарованным вздохом выключил ночник.

– Я думал, ты давно забыла…

– Я ничего не забываю. Но у тебя есть одно выигранное в шахматы желание. Используй его! И я скажу тебе все, что пожелаешь!

* * *

Вова провожал меня после школы домой. Мы шли вдоль канала Грибоедова, когда он заговорил о том, что произошло на выходных.

– Стефа, а почему ты не захотела спать со мной в палатке на вторую ночь?

Я знала, что он либо обидится, либо в конце концов предложит выяснить отношения. Поэтому подготовилась.

– Не обижайся, пожалуйста. Я тебя почти не знаю. Мне казалось, у нас что-то начинается… Не хотелось все испортить.

– Допустим… Но когда ты выбрала Дениса, обо мне ты не думала.

Возразить было нечего, поэтому в свое оправдание я лишь сказала:

– Мне это было нужно.

– Зачем?

– Чтобы прозреть.

Вова помолчал, а потом рассмеялся:

– Что, Ден оказался не парнем твоих грез?

– Он оказался не тем, кем я его считала.

– А что он такого сделал тебе? – полюбопытствовал Вова.

– Ничего. Не хочу о нем говорить.

– Ладно. Может, сходим сегодня куда-нибудь?

– Конечно. Давай.

Он довел меня до дома и чмокнул на прощание в щеку, обронив:

– До вечера.

Пока поднималась по лестнице до квартиры, я приняла для себя очень важное решение. А может, я приняла его еще раньше, когда сидела с ребятами вокруг костра и мы все видели, как в палатке на дереве Денис с Лией занялись любовью. Ее стоны вогнали в краску всех присутствующих, а меня заставили понять: с ней Денис нежен. Они смеялись, им ни до кого не было дела. А меня он унизил, как когда-то меня унижала его девушка. А может, еще и хуже, потому что он называл себя моим другом. А может, искренне в это верил. Я видела, что он жестко поступает с Лией, знала, что поступал ужасно с другими, но наивно полагала, что меня это не коснется. Коснулось.

И каким бы сложным ни было решение, которое я приняла, оно было правильным. Денису не место в моей жизни. Неправильно позволять ему играть со мной, как с другими, позволить ему думать, что слова и действия не имеют последствий.

Дома оказалась мама.

– А ты разве не должна быть на работе? – удивилась я, снимая куртку и скидывая туфли.

Мама подчеркивала что-то в газете, сидя за столом. Я прошла на кухню.

– А что ты делаешь?

– Работу ищу.

– А что с этой работой? Ты ведь говорила…

– Уволили.

Я упала на стул.

– Как это?

Мама пожала плечами.

– Попросили написать по собственному.

– Но почему?

Мама вымученно улыбнулась:

– Сказали, такие им здесь не нужны.

– Такие? – возвысила я голос. – Это какие же?

– Я не знаю, девчонки сказали, что начальнице пришло письмо от моих бывших работодателей.

Она заплакала, наклонившись над газетой. А я сидела, точно пришибленная, не в силах произнести ни слова поддержки.

Мама утерла слезы и пробормотала:

– Ничего страшного. Я найду что-нибудь.

Я поднялась, взяла у нее газету.

– Хочешь, вместе поищем? Я могу тоже устроиться на работу!

– Еще чего придумала! – Она отобрала у меня газету. – Тебе школу надо заканчивать. Об учебе думать.

Вот уж о чем я последнее время совсем не думала. Стало очень стыдно.

Мама погладила меня по руке.

– Иди переодевайся, обедать будем.

Я зашла в свою комнату, села на кровать и так сидела пару минут. А потом вынула телефон и набрала номер, по которому, думала, никогда уже не позвоню.

– Как настроение? – певуче спросила меня Лия вместо приветствия.

– Это ты сделала? – спросила я, хотя и так знала ответ.

Она мелодично рассмеялась.

– Ты слишком далеко зашла! – процедила я.

– А ты считаешь, что ночь с моим парнем стоит меньше?

И она отключилась. Глупо было с моей стороны думать, что она оставит без ответа то, что я сделала.

Ситуация с родными Киры и Яны ничему меня не научила. Даже Андрей понял, что с Лией связываться не стоит, и сделал все от него зависящее, чтобы уберечь меня от ее мести. Но я упрямо добивалась своего. И добилась. Мою маму ни за что уволили. И я никогда не смогу ей рассказать, почему так произошло. Она никогда в жизни не поймет такой масштаб подлости.

Вечером я с Вовой никуда не пошла. Мы с мамой устроили вечер кино и сладостей. Она нашла несколько подходящих вакансий и вроде бы успокоилась. Но это была лишь видимость. Я-то знала, как ей страшно остаться без работы в чужом городе. А еще страшнее, что придется просить помощи у мужчины, для которого была лишь развлечением много лет назад.

Перед сном я зашла в Сеть. И обнаружила, что от Дениса пришло сообщение:

LI$: «Теф, что летит быстрее мысли и не имеет ни начала, ни конца?»

LI$: «Встретимся?»

У меня на глаза навернулись злые слезы. Он шутил, даже на костылях он шел по жизни смеясь. Но я так не могла.

Пользователь «Tef» удалила пользователя «LI$» из контактов.

Следующим утром я сказала Андрею, что хотела бы найти работу.

Он посмотрел на меня как на чокнутую.

– Зачем?

Я хмыкнула.

– А зачем, по-твоему, работают?

– Тебе нужны деньги?

– Бинго. Может, меня возьмут в твою фирму разносчиком писем или…

– Нет, – оборвал он. И потянул свой дорогой белый галстук в тонкую синюю полоску так, словно он его душил.

– Ты не хочешь, чтобы я крутилась у тебя под ногами на работе? – догадалась я.

– И это тоже, – не стал лукавить он.

– Ну ладно. Я просто спросила. Найду сама что-нибудь.

Он нахмурился.

– А что мама думает насчет твоего желания работать?

– Да ничего, – как можно беспечнее обронила я. – Это мое дело.

Андрей подозрительно покосился на меня.

– А как у нее на работе?

Я сперва не собиралась ему говорить, но само как-то вырвалось.

– Ее уволили.

– С этого и стоило начинать. Ну и что она натворила?

Это было сказано так, словно он даже не сомневался, что вина за увольнение лежит на маме.

Меня это конкретно разозлило.

– Ничего. Это Лия постаралась.

– О-о, – застонал он, – это имя мне уже скоро начнет сниться в кошмарах. Что ты опять ей сделала?

– Я?

Андрей приподнял брови.

– Хорош, Стефа, за дурака меня держишь? Эта стерва ничего не делает просто так. И я спрашиваю тебя: что ты ей сделала?

Я молча отвернулась к окну, пробурчав:

– Ну конечно, ты не допускаешь мысли, что она просто больная и ничего я ей не делала.

– Может, мне у нее спросить?

Я обиженно глянула на него. Черт бы его побрал! Вздохнула.

– Мы ездили в поход, у каждого парня была палатка, – нехотя сказала я. – Играли вечером в карты, победитель выбирал, в чьей палатке спать.

– Ну понятно, – покачал головой Андрей.

– Что тебе понятно?

– Да все!

– Он мог отказаться! Считаешь, она имеет право так себя вести? Он же не вещь. И не принадлежит ей!

– Знаешь, во всей этой ситуации куда важнее, что думает этот ваш Денис.

– Для меня это больше не важно! Все.

– Сдалась?

– Поняла, что игра не стоила свеч.

– Наконец-то!

Я вышла из машины и помахала Андрею на прощанье.

Возвращаться к реальности было тяжело. Сражение с Лией отнимало у меня все силы и энергию. Я этим жила. Просыпалась с мыслями о моей врагине и засыпала с ними же. Постоянно наблюдала за ней в школе: что она делает, во что она одевается, с кем общается, как отвечает на уроках. Я бесконечно искала в ней изъяны, и если что-то находила, это делало меня счастливой на целый день. Кажется, я совершенно помешалась на этой дряни. Серьезней моего помешательства на ней было, пожалуй, лишь ее помешательство на Денисе.

И теперь я должна была заставить себя перестать обращать на нее внимание. Но как? Если мой взгляд магнитом тянуло в ее сторону.

За то, что она сделала маме, мне хотелось разорвать ее. Однако теперь я по-настоящему боялась. Разделавшись с одним близким мне человеком, она возьмется за следующего. Я не могла рисковать. Да и главный приз, за который я вступила в эту неравную схватку, был мне больше не нужен.

Приз, между тем, звонил мне. Я не стала отвечать.

Денис звонил мне в день по три раза.

Звонил он и на следующий день.

А потом перестал. Два дня от него не было никаких вестей, а потом он дождался меня у парадной после школы.

Он сидел на скамейке и читал книгу, как я успела заметить на корешке, «Школа адвокатуры. Руководство к ведению гражданских и уголовных дел» Гаррис Р.».

Я не знала, как вести себя: пройти мимо него или остановиться. Пройти мимо, как ни крути, было слишком неловко. И я остановилась. Он поднял глаза от книги и, скользнув по мне изучающим взглядом с ног до головы, улыбнулся.

Как и прежде, от его улыбки у меня сладостно замерло сердце. Но я приложила все возможные усилия, чтобы не расплыться, как всегда, в бестолковой счастливой улыбке.

На нем были светло-серые джинсы, белая рубашка, поверх – серая кожаная куртка. Костыли стояли возле скамейки.

– Ты выкинула меня из друзей, – промолвил он, не спуская с меня взгляда.

– Да, – сказала я.

– Не хочешь это обсудить?

– Если бы хотела, дала бы знать.

– Не думал, что наша дружба так мало для тебя значила.

– Я тоже, Денис!

Его брови сошлись на переносице.

– Так ты считаешь, я ее разрушил?

Он был так возмущен, его глаза полыхали. Мне было очень стыдно говорить это, но я все равно сказала:

– Денис, то, как ты обошелся со мной… Ты мог просто сказать мне… Но поступать мерзко – это в твоей натуре!

– Просто сказать? – зловеще прошипел он. – Да я душу перед тобой вытряхнул. А ты полезла ко мне в трусы.

Я покраснела и повторила:

– Ты мог мне сказать!

Он покачал головой.

– На каком языке я еще тебе должен объяснить, что люблю другую?

Конечно. Он все свел к тому, что мне было известно о его чувствах к Лие и я не должна была к нему лезть и ставить нашу дружбу под удар.

– Ты знала, – повторил он. – А теперь винишь меня в жестоких методах.

Я повела плечом.

– Наша дружба все равно была обречена. Я влюбилась в тебя. Извини.

Он смотрел на меня так, словно я не в любви призналась, а сказала, что ненавижу его и больше никогда не хочу видеть. Впрочем, он не глуп, прекрасно понимает, что за этим «люблю» история наших отношений заканчивается и это все равно, что прощание.

– Извини? – потрясенно повторил он.

Я пожала плечами.

– Я не могу ходить с покерфейсом и изображать, что мне достаточно нашей дружбы.

– Ты хочешь встречаться со мной? – недоуменно спросил он.

– Я… я хотела.

– А теперь не хочешь?

– Нет.

Он вскинул брови.

– Ты меня разлюбила и мы можем снова дружить?

Его логика меня потрясла. Может, я и в самом деле больше не хотела с ним строить отношения, но это распространялось не только на любовь, но и на дружбу. Поскольку я молчала, он промолвил:

– Я хочу получить назад свою подругу. Теф, ты можешь объяснить, чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы человек, которого я полюбила и ради которого переехала в этот чужой мне город, существовал. Но его нет!

– Ты ставишь мне в упрек, что твои фантазии обо мне оказались красочнее реальности?

Когда он это произнес вслух, на какой-то миг мне и самой показалось, что я перед ним виновата. А не он передо мной. Но мои слезы не дали бы солгать. Он умело манипулировал и играл на чувствах. Я так не умела. И потому его слова звучали убедительнее моих.

– Денис… – тихо промолвила я, – будь счастлив. У тебя для этого есть абсолютно все.

– Не все, если ты больше не хочешь меня видеть.

За одни эти слова я могла простить ему что угодно. Но другие слова, сказанные им мне ночью в палатке, все так же были свежи в памяти. И я не знала, сотрутся ли они когда-нибудь. Да, может, он назвал все своими именами и подкрепил действиями. Но для моего обнаженного перед ним сердца это стало инквизиторским огнем.

– Ни тебя, ни твою девушку.

– Если Лия тебя чем-то обидела…

– Обидела? – оборвала я. – Ты издеваешься? Денис, да она дьявол во плоти. Неужели твоя любовь так слепа?

Он опустил глаза, а я бросила:

– Я не хочу быть другом человека, чья девушка ломает людям жизни.

– Каким людям? – спросил он.

– Брату Киры, которого избили, Яниной сестре, которую изнасиловали, моей маме, которую уволили… чтобы ночь с тобой мне уж точно запомнилась навсегда!

После паузы он сказал:

– Стефа, мы можем с этим разобраться…

– Мне это не нужно. И ты этого не стоил. – Я зашагала к парадной, но, уже потянув дверь, обернулась.

Денис сидел на скамейке и смотрел на меня.

– Не нужно ее наказывать, Денис, – попросила я. – Ты жесток с ней, а она – со всеми остальными. И если ты так ее любишь, сделай ее счастливой. И это будет твоим огромным одолжением миру!

Глава 16 Такие разные поцелуи

Бывает ли счастья слишком много? Денис был нежен и внимателен. Мы посещали выставки, ходили в кино, музеи, по вечерам сидели в нашей любимой кафешке или снимали номер. Мы проводили время с Даней и его девушкой Ингой. Все-таки мы с ней сходили по магазинам. Она оказалась жуткой тряпичницей, искренне любила Даню, но при всех своих выдающихся внешних данных проигрывала даже Стефании. Денис однажды назвал Ингу пустой бутылкой. Со Стефой он больше не общался. Мы не обсуждали это, я видела, что иногда его взгляд замирал на окнах ее квартиры, когда мы проходили мимо ее дома. Похоже, он скучал по ней. Но так, очень глубоко внутри, никак не проявляя своей тоски. Меня это устраивало. После того звонка Стефании, когда ее мать лишилась работы, мы больше ни разу не разговаривали. Бывало, я ловила на себе во время уроков ее задумчивый взгляд. Никак иначе она своего интереса ко мне не проявляла. Она встречалась с Вовой, я видела, как он каждый день провожает ее до дома. Как-то раз мы с Денисом встретили их в кинотеатре у касс. Но они не пошли на сеанс.

Я по-прежнему общалась с Китом. Он нарисовал еще один мой портрет, по памяти. На нем я была изображена на веревочной лесенке в черном пеньюаре с развевающимися волосами, вокруг деревья и лунная дорожка на воде. Никита подарил эту картину Денису на день рождения, и тот повесил ее у себя в спальне.

С Кирой Кит после похода больше не виделся, он назвал их связь художественным порывом. Его девушку я так ни разу и не встретила. И подозревала, что ее не существует. На его картинах с изрядной периодичностью появлялись новые женские образы, с их хозяйками он и удовлетворял свои художественные порывы. Я знала, он хочет меня. Он этого и не скрывал. И я ценила его способность сдерживать свою похоть для сохранения приятельских отношений. Тем более что он был одним из немногих парней в моей жизни, с кем я могла разговаривать часами.

Кира с прежним упорством кокетничала на тренировках по плаванию с Даней, но он продолжал ее игнорировать. А ее подружка Яна перевелась на осенних каникулах в школу к своей сестре. Благодаря чему Кира еще больше сблизилась со Стефанией. Но они обе избегали меня, поэтому их дружба меня не волновала.

На мой день рождения мы с Денисом побывали в домике на деревьях. Отмечали год наших отношений. Денис подарил мне подвеску на платиновой цепочке. Кулон состоял из двух частей: платинового месяца и круглой золотой области, не хватающей до полной луны. На обратной стороне луны была гравировка: «Ты часть меня», на месяце продолжение: «Я люблю тебя».

А я подарила ему на нашу годовщину черный кожаный браслет с застежкой в виде двух платиновых голов драконов, которые держали своими пастями гладкое кольцо. На этом кольце внутри были выгравированы китайские иероглифы. Денис спросил, что они значат, но я предложила ему самому как-нибудь их расшифровать.

Четвертого ноября, на день рождения Дениса, мы улетели на два дня в Париж. Это был мой ему подарок. А двадцать восьмого ноября, в день рождения Дани, ездили к нему на дачу, где тот устроил пенную вечеринку в крытом бассейне.

Мы были счастливы. И я сама не понимала, откуда это чувство, словно что-то надвигается… А может, тревога – вечный спутник счастья, как страшная тень, следующая по пятам и напоминающая: счастье дается человеку лишь для того, чтобы однажды было что отнять.

Я сидела на подоконнике в квартире Кита, одетая в утепленные черные лосины, того же цвета майку и белый мягкий вязаный кардиган.

За окном летел снег.

Друг подал мне большую чашку горячего шоколада и обронил:

– Ночью обещают метель.

Он присел напротив меня и отпил из своей кружки. На нем были голубые шорты, шерстяной жилет, а на ногах – толстые вязаные носки.

Я скользнула взглядом по его студии в стиле лофт. Высокие потолки, отделка стен под красный кирпич, картины известных художников в грубых деревянных рамах, посередине – диван в виде буквы «п», в центре – столик со скульптурой горгульи, перед диваном стоял мольберт, а на нем холст с незаконченной картиной девушки, лежащей на диване. На полу повсюду валялись законченные картины. Часть из них стояли стопками у стен. Огромный старинный камин. Сбоку располагалась железная лестница, ведущая на второй этаж, где по всей стене были стеллажи с книгами, а между ними арка, ведущая в спальню. А под высоким потолком болтались качели. Два каната и деревяшка. Кит как-то упоминал, что девушки обожают покачиваться голыми на этих качелях ради его вдохновения. На мой вопрос, могу ли я покачаться, он сказал, что на них садятся лишь обнаженными. Иногда он любил вредничать и вообще был склонен к переменам настроения. Он мог заехать за мной, шутить и смеяться, а уже спустя двадцать минут умолкнуть и сердиться, если я буду лезть к нему с расспросами и разговорами.

Сейчас он пребывал в хорошем расположении духа. Я шла с занятий по актерскому мастерству и, проходя мимо его дома, решила заглянуть в гости. Денис был в институте, мы договорились с ним увидеться вечером.

– На следующей неделе у меня персональная выставка, – обронил Кит.

– Мы с Денисом придем, – пообещала я. – А где?

– В галерее. Я кину тебе адрес эсэмэской. Будет небольшой аукцион. – Парень помолчал, а затем взглянул на меня поверх кружки. – Хочу выставить твой портрет. Ты не против?

– Нет. Выставляй. Мог бы и не спрашивать.

– Хотел убедиться, что Денис знает об этом первом портрете. И для него это не станет неприятным сюрпризом.

– Он знает.

– Отлично. – Никита встал с подоконника, поставил на него кружку, поднялся по лесенке и прошелся вдоль стеллажей с книгами. Вытащил какую-то книгу и вернулся ко мне.

– Помнишь, я обещал дать тебе почитать книгу по писательскому мастерству?

Я покрутила томик в руках.

– Но она на французском!

Он забрал книгу, отодвинул кружку, устроился напротив меня и протянул:

– Ты торопишься?

Я посмотрела на часы.

– Нет, но…

– Тогда я тебе почитаю и переведу.

Я засмеялась.

– Ну, давай.

Он с видом профессора открыл книгу. Два часа мы хохотали. Я облилась шоколадом и чуть не выпала из окна.

Уже вечерело, от Дениса пришло эсэмэс: «Где ты?»

Я ответила: «У Кита. Но если ты освободился, давай встретимся. Где?»

Он написал: «Я тут неподалеку, зайду за тобой».

– Денис зайдет за мной, – объявила я и вырвала у Никиты книгу, простонав: – Я больше не могу смеяться.

– Дену нравится в институте? – поинтересовался парень.

– Он старается, – сказала я. – Иногда говорит, что хочет перевестись…

– Мне кажется, юридический ему подходит. Он всегда такой хладнокровный.

– Не всегда, – улыбнулась я и соскочила с подоконника. Я прошлась вдоль стены, рассматривая картины. Я всегда это делала. На глаза мне попалась картина, возле которой я познакомилась с Никитой. Она все так же вызывала у меня трепет. Я жалобно взглянула на Кита. Но тот покачал головой.

– Положи ее.

В дверь раздался звонок. Кит ушел открывать. Вернулся он с Денисом. У того все волосы были мокрые от снега. И на плечах короткого черного пальто застыли капельки.

– Чаю хочешь? – предложил Никита.

Денис огляделся. Он тут бывал лишь раз, когда Кит пригласил нас на вечеринку.

– Не, мы пойдем, – отказался Денис.

Я хотела его поцеловать, но он уклонился и направился к двери.

Никита сделал вид, что не видел этого.

– Пока, – сказала я ему.

Он кивнул.

Когда мы с Денисом оказались на лестнице, тот привлек меня к себе и жадно поцеловал.

На улице уже стемнело, но снег идти перестал. Мы вышли из парадной, там стояла компания ребят из трех человек.

– Сигареты есть? – спросил один из них с уродливым шрамом на лице.

– Не курим, – ответила я.

– Могу научить, куколка! – хрюкнул второй, высоченный, с проколотой губой и бритоголовый.

А третий, низкорослый, с рыжими патлами, торчащими из-под шапки-петушка, так откровенно уставился, что мне стало не по себе.

– Идем, – сказал мне Денис.

Мы попыталась их обойти, но бритоголовый с проколотой губой, который хотел научить меня курить, преградил путь.

– Может, познакомимся?

– Нет, – сказала я и вновь попыталась его обогнуть, но он резко сделал шаг в сторону, и я врезалась в его грудь. – Аккуратнее, девушка! – издевательски рассмеялся он.

– Оставь ее, – сказал Денис и протянул ко мне руку, – пойдем.

Бритоголовый обернулся к нему.

– Тебе че надо, пацан, ковыляй отсюда!

– Без нее я не уйду.

Парень фыркнул.

– Ну стой, смотри! – И он обвил рукой меня за талию. Я ударила его по руке, но бритоголовый лишь хохотнул, объяснив дружкам: – С характером.

– Твой любимый тип, – сказал парень со шрамом и в засаленной кожаной куртке.

– Красивая сучка, – отметил рыжий.

Я-то плевала на все их слова, но видеть лицо Дениса в этот момент было очень больно. Он побледнел, в глазах возник стальной блеск, а губы сомкнулись плотнее.

Бритоголовый схватил меня за шею и потянулся ко мне, но Денис ударил его костылем по голове и крикнул мне: «Уходи!» Я смогла вырваться. Но двое других тут же повалили Дениса на землю и принялись избивать ногами. Бритоголовый потер голову и двинулся на меня, но я бросилась на парня со шрамом, который пинал Дениса, и, ломая ногти, полоснула ему по лицу, прошипев:

– Я убью тебя!

– Тварь! – взвыл расцарапанный и, скинув меня, отшвырнул на землю. Я упала на спину и услышала, как он сказал:

– Она готова!

Надо мною навис бритоголовый, а Денис крикнул:

– Не трогайте ее. Возьмите деньги!

Не знаю, что бы они выбрали, но дверь парадной распахнулась, из нее выскочил Никита, в шортах, ботинках и жилетке. В руках у него была пневматическая винтовка.

Он принялся палить по ногам парней. И те кинулись прочь. Бритоголовый бежал последним, и я видела, что он схватился за ухо, а когда отнял руку, вся ладонь была в крови.

Никита нагнулся и рывком поднял меня на ноги.

– Все нормально?

Я кивнула и бросилась к Денису. Он лежал на земле, лицо у него было в крови, один костыль сломан.

– Денис, – прошептала я, опускаясь рядом с ним на колени. Распахнула шубу и принялась вытирать низом кардигана кровь с его лица. Но он оттолкнул мои руки.

– Не надо.

Я обняла его.

– Давай я помогу подня…

– Оставь! – рявкнул он.

Я замерла.

Денис медленно сел, морщась от каждого движения. Он подтянул к себе целый костыль, а затем взглянул на Никиту и попросил:

– Отвези ее домой.

Я подползла к Денису и попыталась вытереть кровь с его лица ладонью, но он дернулся, точно от удара.

– Езжай домой, Лия, – процедил он.

Я почувствовала, что Никита тянет меня наверх. Он кивнул мне на машину. А сам нагнулся и поднял сломанный костыль.

– Давай я вас обоих отвезу.

– Не нужно. Отвези Лию.

– А ты? – чуть не плача, спросила я.

– Доберусь сам.

– Денис… – начала я, но он так на меня посмотрел, что я умолкла.

У меня внутри все сжалось от страха. А потом, сама не понимая, что делаю, я бросилась к нему и, обняв за шею, заплакала.

Он не обнял меня, а тихо и холодно сказал:

– Мне не нужна твоя жалость. Поезжай домой.

И он отстранил меня. Наблюдавший все это Никита не выдержал:

– Ден, что ты несешь! Она просто испугалась.

Денис медленно поднялся, опираясь на целый костыль. Мою попытку поддержать его за локоть встретил враждебно, прорычав:

– Не надо!

Никита схватил меня за руку.

– Поехали.

Но я вырвала у него свою руку, готовая в любой момент броситься на помощь Денису, если он не сможет устоять с одним костылем.

– Денис, костыль сломан, давай я помогу тебе!

Я подошла к нему и умоляюще прошептала:

– Просто обними меня за плечи. Мы вызовем такси и…

Наши взгляды встретились. И его глаза были полны холода и равнодушия.

– Лия, ты из-за костылей не видишь во мне мужчины?

– Это не так! – горячо воскликнула я.

– Тогда какого же черта ты не сделаешь то, о чем я прошу? – И он кивнул на машину Никиты.

Я покорно опустила голову.

– Хорошо. Я позвоню тебе попозже, да?

Он кивнул и, с трудом опираясь на один костыль, отвернулся.

Я бегом добралась до машины и села на переднее сиденье. Мы выехали со двора. Я видела, что Денис медленно, опираясь на один костыль, идет на набережную.

Когда он скрылся из вида, я закрыла лицо руками.

Кит погладил меня по голове.

– Все будет нормально. Хоть мне порой и хочется дать ему хорошую затрещину, я его понимаю.

Я посмотрела на друга и выдохнула:

– Я найду этих ублюдков и…

– Забудь, – оборвал Кит, – Лия, если Денис узнает, что ты сама разбираешься с хулиганами, это будет еще больший удар по его самолюбию. Ему и так непросто.

– Он ни о чем не узнает.

Никита закатил глаза.

– Ты роешь могилу для врагов, но на самом деле похоронишь в ней ваши отношения.

Я закусила губу, чтобы не расплакаться.

– Что мне делать?

– Ничего. Дай ему время. Не нужно бежать зализывать его раны, его это унижает.

– Почему я не могу заботиться о нем?

– Потому что он воспринимает это как акт жалости. А если он не сможет чувствовать себя рядом с тобой мужчиной, то бросит тебя.

– О, Кит… ты умеешь найти те самые слова!

– Прости. Не глупи, ладно?

Я кивнула. И уточнила:

– Но я же могу позвонить ему вечером?

– Ну если тебе так неймется, отправь эсэмэс. И не со словами, как ты его любишь, а спроси, успеет ли он купить новые костыли, чтобы вы завтра вечером могли куда-то пойти. Придумай куда.

– Ты рехнулся? – изумилась я. – Да он теперь месяц никуда не захочет выходить со мной…

– Лия, ты умнейшая девушка, но когда дело доходит до Дениса, ты тупеешь на глазах.

– Ну спасибо!

– Ты должна вести себя так, словно никакой катастрофы не произошло. Это неприятный инцидент, не более, он не ставит ни на чем крест и не меняет ваших планов на жизнь. Понимаешь?

– Да, Кит. Я постараюсь, – и помолчав, я прибавила: – Спасибо, что вышел. Обычно я ношу баллончик. Но не в школу.

Я боялась, Денис замкнется из-за случившегося. И как тогда вытащить его из этого состояния – я не знала. Ведь в прошлый раз из ледяных стен, которыми он себя окружил, его вытащила Стефания, а не я. Точно Герда Кая из замка Снежной королевы. А теперь Стефании в его жизни нет, чтобы в случае чего подбодрить и вселить уверенность. А у меня это почему-то получалось не слишком хорошо. Что я делала не так? Моей любви хватило бы на двоих, троих, десятерых, но она вся без остатка принадлежала ему одному. И все-таки этого было недостаточно…

Меня пугала мысль, что он решит, будто во всем виновата я и без меня ему будет лучше, спокойнее, безопаснее… Я сама никогда бы его не упрекнула, даже если бы эти парни избили меня и изнасиловали. Он ничего не мог против них. Но вряд ли это те слова, которые он хотел бы услышать…

* * *

Мы целовались на заднем сиденье его машины. В салоне было темно и тепло, негромко играла песня «Сжигая мосты» питерской метал-группы «Amatory».

Я ощутила, что его руки скользнули мне под блузку, но ничего не сказала. Мне уже даже неловко было его каждый раз останавливать, ссылаясь на то, что мы плохо знакомы. Мы проводили каждый день вместе. Вова мне в самом деле нравится, но я чувствовала, что не испытываю к нему даже половины той страсти, какую испытывала когда-то в объятиях Дани или позже, мечтая о Денисе. Теперь все было иначе. Я самой себе напоминала дешевую пластмассовую куклу с негнущимися руками и ногами, которую пытается растормошить пресытившийся ребенок.

– Расслабься, – шепнул Вова и расстегнул мой бюстгальтер.

А затем раздался стук в стекло, я кое-как пригладила волосы, Вова опустил стекло, и мы увидели Андрея.

– Стефа, я… – начал он, но видя наши разгоряченные лица, махнул рукой, – потом.

Но я ухватилась за этот повод, как за спасательный круг, и когда Вова поднял стекло, быстро застегнула куртку и пробормотала:

– Извини, мне пора.

– Да он вроде даже не рассердился, – удивился Вова моей поспешности.

– Ты просто его не знаешь, – соврала я и, быстро чмокнув его в губы, выскочила из машины.

Я догнала Андрея. Он шел из ресторана с пакетом.

– Чего ты хотел? – спросила я.

– Да так, увидел знакомую машину, думал, он привез уже тебя домой. Хотел сказать, что завтра не смогу отвезти тебя в школу, у меня двухдневная командировка. – Он махнул на машину Вовы. – Можешь возвращаться. Кажется, я вам помешал.

– А можно, я к тебе зайду? – умоляюще попросила я.

Андрей удивленно повел плечом.

– Да что с тобой? Красивый мальчик, шикарный «Лексус»!

Я вздохнула.

– Со мной все нормально. Вова торопится. Мама на работе, мне скучно. Составлю тебе компанию.

– Пойдем.

Андрей не возражал против моей компании. А для меня это была очередная отсрочка. Не то чтобы я хотела хранить девственность до пенсии. Даже Таня уже была близка с Максом. Она в подробностях мне все описала по телефону, а потом еще и в переписке. И я вроде бы смирилась с мыслью, что Вова будет у меня первым. Смирилась… ну и словечко. Слышал бы Вова. Как будто я насильно заставляю себя быть с ним. Но это вовсе не так. Мне нравилось проводить с ним время… Может, конечно, мне просто больше не с кем его проводить…

Мама нашла работу администратором в мини-отеле и работала сутками. Андрей в основном убивал свободное время со своей девушкой Милой. На удивление она долго задержалась в его постели. Мы даже как-то пару раз столкнулись на лестнице. Она показалась мне приветливой и в сущности славной. Андрей упоминал, она студентка вечернего отделения. Проходила стажировку в компании, где он работает.

А я на работу так и не устроилась. После того, как я попросила Андрея поспособствовать в поисках подработки, он выдал мне банковскую карту и пообещал кидать на нее мне на карманные расходы. Маме я об этом не рассказала. Потому что мои карманные расходы превышали ее зарплату в три раза. Конечно, я столько не тратила, поэтому решила подкопить на что-нибудь.

Правда, я иногда покупала подарки Вове. Он меня буквально задаривал украшениями, дорогими сладостями, водил на разные мероприятия, где тоже за все платил.

От этого мне было еще сложнее сдерживать его желание заняться со мной сексом.

Я чувствовала, словно будущая ночь уже проплачена. И даже просила не делать мне подарков, но мои мягкие намеки на него не действовали.

Кира недавно мне сказала, что, когда Вова встречался с Лией, он делал абсолютно то же самое. И для него это нормально. Девчонки в школе были готовы драться за право пойти с ним на свидание и получить дорогую побрякушку. Мне все это необычайно льстило, но я постоянно испытывала неловкость и чувство, будто я не свободна и все предрешено.

На следующий день, после тренировки в бассейне, Даня заставил меня, когда уже всех отпустил, проплыть три бассейна с ластами. Наказал за то, что плохо занималась. Лии сегодня и вовсе не было на тренировке, а Кира заболела.

Я проплыла, а потом уселась на бортик и принялась стягивать ласты.

Даня присел рядом со мной на корточки.

– С Денисом так и не помирилась? – Он всегда задавал мне этот вопрос при встрече.

Я покачала головой.

– Мы не помиримся. Ты же знаешь…

– Ну я подумал…

– Что?

– Ну, может, он написал тебе.

– С чего бы? – удивилась я.

Даня замялся, а я не вытерпела:

– Ну говори уже!

– Он с Лией на днях шел от Ника, на них напали трое парней. Дена избили…

Я потрясенно уставилась на Данилу и выдохнула:

– Как он?

– Синяки-то зажили, но какие-то раны быстро не затянутся… ты знаешь его!

– А Лия?

– С ней все в порядке. Только ногти сломала о рожу одного урода, и спина, говорит, болит. Ее нешуточно швырнули на землю.

– Что это за уроды? – с негодованием вскричала я. – Привязаться к парню на костылях и девушке!

Даня поднес палец к губам.

– Я тебе об этом не говорил.

Тяжело вздохнула.

– Дань, между мной и Денисом… Я не напишу ему. Уверена, Лия утешит его…

– Да ему не нужно утешение!

– Я не могу. – И я с беспокойством уточнила: – Лия ведь не упрекает его в том, что случилось, правда?

– Нет.

Я удовлетворенно кивнула.

– Они справятся сами.

Даня сел по-турецки на пол и накинул мне на плечи полотенце. Меня обдало ароматом его духов. Еще в начале тренировки, когда он прошел мимо и я уловила их шлейф, я неожиданно для себя поняла: этот запах волнует меня. Он был таким дурманящим, дерзким и сексуальным, что заставлял меня испытывать возбуждение и, как следствие, стыд.

– Как дела с Вовой? – полюбопытствовал тренер.

– Хорошо.

Поскольку он пристально смотрел на меня, я удивленно спросила:

– А что?

– Он хвастается в мужской раздевалке, что ты подарила ему уже свой… цветочек.

Я поморщилась.

– Вам, парням, заняться больше нечем, кроме как сплетничать?! Ничего я ему не подарила.

– Ну и хорошо, – улыбнулся Даня.

Я подозрительно сощурилась.

– Ничего Вова не хвастается! Ты врешь!

Даня засмеялся и покачал головой.

– Ты права, он не хвастается. Мне стало любопытно. Я переживаю за тебя.

– А может, это не тебя интересует, а Дениса?

Данила перестал улыбаться и посерьезнел.

– Нет, Стефа. Он о тебе никогда не говорит. Это чисто мое собственное любопытство.

В глубине души я испытала разочарование, но постаралась скрыть его за веселым тоном:

– Мы с цветочком польщены!

Даня улыбнулся и спросил:

– Вовка нравится тебе?

– Да, очень, но… – Я осеклась, размышляя, стоит ли откровенничать, но все-таки призналась: – Меня не тянет к нему. Понимаешь?

– Совсем?

– Ну… мне хорошо с ним гулять, болтать, а когда мы…

– А ты не думала, что просто ищешь замену потерянному другу?

Конечно, я думала об этом. Денис занимал огромную часть моей жизни и до того, как я влюбилась в него. А уж после – казалось, в моем сердце не найдется места для кого-то еще, настолько он вытеснил из него других людей. И когда мы перестали видеться, списываться, созваниваться, когда он исчез из моего ежедневного расписания, мне сперва казалось, что дни тянутся бесконечно долго и не происходит абсолютно ничего интересного. Но Вова стал все чаще и чаще куда-то меня звать, я отвлекалась и была ему за это безумно благодарна.

– Знаешь, Стефа, за дружбу не обязательно платить собой.

Я поболтала ногами в воде и тихо призналась:

– Но у нас с Вовой не дружба…

– Ты уверена?

Я молчала, а он внезапно наклонился и поцеловал меня. Его ладонь легла мне на шею, а язык, раздвинув губы, нежно скользнул в рот. И меня охватило такое возбуждение, что я ответила ему. Мы целовались, забыв обо всем на свете. С Вовой у меня никогда такого не было.

При воспоминании о своем парне я стыдливо уткнулась лбом Дане в плечо, прошептав:

– Утопи меня.

Он усмехнулся.

– Для отношений нужна искра, из которой можно разжечь пламя. – Он поднялся. – Не спеши, Стефа.

– Я не спешу. Он спешит.

– Вова – мальчишка неплохой, но ты – его прихоть. Да, он очень упорный, не разменивается по мелочам, когда идет к цели с какой-то девочкой. Но стоит ему получить желаемое, он тут же переключается. Видел уже это десятки раз.

– Но с Лией он долго встречался!

– А Лия с ним не спала. С ней он долго и упорно шел к цели…

Я недоверчиво тряхнула головой.

– Не может быть!

Даня кивнул.

– Денис как-то обмолвился. У Лии первым был он.

У меня внутри что-то заныло. Но я лишь фыркнула:

– Интересно, как о таком можно обмолвиться?!

Даня криво улыбнулся.

– Никак. Естественно, он сказал нарочно. Ден догадывается о моих чувствах к ней… или даже знает. И потому временами дает мне понять, что она принадлежит ему.

Я встала, укуталась в полотенце и пошла в раздевалку. Но на полпути остановилась и, обернувшись, негромко сказала:

– Ты не должен меня так больше целовать!

Даня засмеялся и подразнил:

– Так? – И сделал в мою сторону пару шагов. – А как должен?

Я выставила перед собой руку.

– Не смей подходить.

– Почему?

– У тебя ужасный парфюм! – выпалила я.

Он принюхался и огорченно спросил:

– Правда?

Бешено закивала.

– Я задыхаюсь в нем. И совершенно ничего не соображаю! У тебя девушка есть! Вот ее и своди с ума этим запахом.

И я сбежала в раздевалку, не дав ему ничего возразить.

Мне даже себе не хотелось признаваться, насколько его поцелуй отличался от того, что я испытывала с Вовой.

Глава 17 Портрет

Мы стояли перед моим портретом, и я украдкой наблюдала за Денисом. Но его выражение лица было непроницаемым.

Выставка Кита проходила в галерее на Невском проспекте.

Я поступила как мне посоветовал друг. Не стала лезть к Денису в душу после случая нападения тех гопников. А написала ему на следующий день, что хочу сходить с ним в театр на постановку «Горе от ума». Я не очень-то верила в успех.

Денис ничего не ответил мне, я уже готовилась к самому худшему, но тем же вечером он внезапно позвонил и сказал, что ждет в такси у моей парадной и у него два билета в театр.

С того дня все стало как прежде. Или я пыталась себя в этом убедить, не желая признаваться, что какая-то дверь в душе Дениса безвозвратно закрылась для меня. Но мы – и он и я изо всех сил изображали, что все как прежде. Он стал носить нож, а я записалась на боевые искусства. Мы никогда не говорили о случившемся. Может, и стоило…

Пару раз я видела, когда мы возвращались поздно откуда-то пешком и навстречу нам шла компания парней, его рука опускалась в карман. И находилась там до тех пор, пока компания не проходила мимо.

Кит пригласил нас на выставку. Дениса даже уговаривать не пришлось.

– Я куплю ее, – сказал Денис, неотрывно глядя на картину.

– Если получится. – К нам незаметно подошел Никита. На нем был изумительный черный вечерний костюм, строгий и стильный.

– А что может мне помешать? – удивился Денис. – Я хочу эту картинку.

– Ден, нельзя быть таким жадным, – усмехнулся Кит, – у тебя есть оригинал. А эта картина участвует в аукционе после выставки.

Денис закатил глаза.

– Я все равно ее куплю.

И он улыбнулся мне, уверенно и азартно. На нем была белая рубашка с воротником-стойкой и черный пуловер c V-образным низким вырезом, черно-серые брюки. На ногах – кроссовки. Он зализал назад свои непослушные кудри гелем, но на концах – на шее и за ушами – они все равно упрямо вились, придавая его неприступному и холодному образу очаровательную трогательность. Сегодня он выглядел особенно сексуальным, и мне не терпелось остаться с ним наедине.

Касаясь его уха губами, я прошептала:

– Хочу тебя. Прямо здесь.

Он огляделся и шепнул мне на ухо:

– Я тебя тоже, – и скользнул откровенным взглядом по моему короткому серому платью крупной вязки. У того были пышные рукавчики, круглый скромный вырез и тонкий веревочный черный поясок. На улице холодало с каждым днем, выпал снег, я надела плотные серые колготки, высокие черные замшевые сапоги на шпильках и вплела в волосы черные ленты.

Я задумчиво посмотрела на портрет, промолвив:

– Ты мог бы загадать его в качестве желания, которое я проиграла тебе в шахматы.

– Заманчиво…

– Правда? – обрадовалась я. – Загадай! И он будет твоим.

Денис улыбнулся.

– Он и так будет моим. А для тебя, золотая рыбка, я придумаю что-то особенное.

Я разочарованно надула губки.

– О чем секретничаете? – услышали мы знакомый голос. К нам подошел Данила, одетый в рваные темно-серые джинсы, белую рубашку, а поверх – темно-зеленый пиджак.

Денис пожал ему руку и поинтересовался, кивнув на картину:

– Как тебе?

Брат мельком взглянул на картину и похвалил:

– Красиво.

– Ты здесь с Ингой? – поинтересовалась я.

– Обещала быть, но минут пять назад звонила, сказала, задержится. Вы видели Ника? Хочу поздороваться.

Я кивнула в конец галереи, куда Никита увлек какую-то толстозадую блондинку со словами: «Моя кисть влюбилась в ваши глаза и умоляет рассмотреть их поближе!»

– М-м, ему, наверное, сейчас не до меня.

– Ага, его пленили силиконовые долины…

Даня украдкой взглянул на Дениса, который отошел к следующей картине, и едва слышно произнес:

– А ты хочешь, чтобы все пленялись лишь тобой, солнышко? – Он подмигнул мне и отошел.

После того признания в палатке он больше никак не проявлял своих чувств. На тренировках практически со мной не говорил. А когда мы ходили куда-то вчетвером, он общался в основном с Денисом или Ингой, избегая меня.

Денис даже подколол его вчера, когда мы пошли вместе в кино, что земля не разверзнется, если Даня обратится ко мне напрямую.

Кажется, это замечание его смутило. Но от этого он не стал меньше меня игнорировать. Я сердилась на него. Он выдавал себя подобным поведением. Денис и так давно все понял, но, кажется, ничего предпринимать не планировал.

В галерее был ажиотаж. И когда начался аукцион, первые две картины ушли неприлично дорого.

– Давай не будем участвовать, – предложила я.

– Но я хочу, – возразил Денис.

Я вздохнула и, точно невзначай, провела ладонью от его колена выше по бедру.

Денис перехватил мою руку, промолвив:

– Мы останемся.

Дождались, когда вынесут лот номер девять.

За мой портрет сперва Денис соперничал с невысоким толстячком в костюме от Армани. Когда сумма перевалила за сто тысяч, внезапно присоединился еще один мужчина, он стоял в сторонке, и я его раньше не заметила.

Ему было лет сорок, высокий, с седыми висками, одетый скромно, но со вкусом в коричневый костюм и галстук-бабочку.

И сколько бы Денис ни поднимал ценник, господин в бабочке перебивал его ставку.

– Хватит, Денис, – попросила я.

Но он меня не слушал и, кажется, был готов отдать любые деньги за этот чертов портрет. И тогда я пошла на хитрость, шепнув:

– Ты правда не понимаешь? Этот мужик – подставной. Кит ведь знает, как ты хочешь эту картинку. Нравится позволять играть с собой?

Денис удивленно посмотрел на меня. Мне удалось отвлечь его, и лот благополучно достался господину в бабочке.

Услышав стук молотка, известивший о том, что картина продана, Денис издал досадливое рычание. И яростно уставился на меня:

– Да с чего ты взяла, что он подставной?

Я пожала плечами.

– А зачем еще ему мой портрет?

– Повесит в ванной и будет ублажать себя, глядя на тебя, – проворчал Денис.

Я лишь повела плечом и, бросив на него игривый взгляд, прошептала:

– Какая-то картинка… оригинал будет ублажать тебя. Поехали отсюда?

Я оказалась убедительна. Денис поднялся, и мы вместе двинулись к выходу. Но возле господина в бабочке Денис остановился и сказал:

– Поздравляю с удачным приобретением фантазий.

Мужчина остановил на мне взгляд, а затем улыбнулся Денису.

– Благодарю. Ваше приобретение, несомненно, куда интереснее.

* * *

Мы с Вовой стояли на Львином мостике. На его красивое лицо легла тень. У Вовы был легкий характер и веселый нрав, но сегодня парень выглядел мрачным.

– Расскажи, как ты встаешь с постели? – спросила я.

– В смысле?

– На какую ногу? – улыбнулась.

– На обе. – Он в упор уставился на меня и внезапно спросил: – Стефа, что не так?

– О чем ты? – разыграла я удивление.

Он вздохнул. Я понимала, о чем он. И испытывала страшную неловкость при мысли, что нам придется это обсуждать.

Но, кажется, парень был намерен выяснить отношения.

Он положил руку мне на пояс и заглянул в глаза.

– Ты влюблена?

Ну что ему ответить? «Да, нет, не знаю, может быть, дай мне время…» или еще лучше: «Да, но не в тебя?»

– Молчишь…

– Ты очень красивый, – выпалила я.

Он коротко и горько рассмеялся.

– И это все?

– Нет, Вова. – Я взяла его за руку. – Ты мне нравишься, я не знаю, любовь это или…

– А с Денисом знала? – спросил он.

Я ощутила, что краснею.

– Видишь ли… я Дениса не знала. Я влюбилась в человека, которого не существует. Это то же самое, что влюбиться в книжного героя. Мне не хочется ошибиться снова…

– Ты не уверена, что влюбишься в меня, поэтому не хочешь близости со мной?

Я боялась этого вопроса. И не думала, что он осмелится задать его. Мне казалось, такие разговоры не в его духе. Я была так смущена и растерянна, что не нашла ничего лучше, чем сказать:

– Я хочу близости с тобой.

В его вишневых глазах отразилось изумление.

– Ты серьезно?

Я кивнула.

Он медленно приблизил ко мне лицо, поцеловал в уголок губ и спросил:

– Я сниму номер этим вечером?

Вот он – момент истины. В эту секунду мне стало отчаянно жаль, что Лия больше не моя подруга. Поразительно, я вспоминала не о милой и доброй Тане из Харабали, которая в любой ситуации раскроет объятия и утешит, а именно о Лии. К ней я могла прийти с любой проблемой и любым вопросом и быть абсолютно уверена, что получу самый лучший совет.

Я ничего не смыслила в отношениях с парнями. Не знала, как правильно себя вести и что мне делать со всеми моими сомнениями.

– Стефа… – позвал Вова.

– Сними, – выдохнула я.

Он был счастлив, а мое настроение упало на дно пропасти и медленно там умирало. Я не могла даже изобразить, что радуюсь предстоящей ночи, поэтому придумала срочную встречу с отцом.

Вова проводил меня до дома Андрея и довел до самой двери. Мне ничего не оставалось, кроме как открыть квартиру своим ключом и войти.

Андрей был на работе. У меня хранился свой комплект ключей, и я могла приходить сюда. Но что мне тут делать одной?

Я прошлась по комнатам и остановилась у балконной двери. На меня нахлынули воспоминания, как я весь прошлый учебный год прожила в этой комнатушке, соседствуя с тренажерами отца. На этом самом балконе я впервые увидела Дениса.

Как здорово было сидеть друг против друга через улицу, пить чай со сладостями и переписываться в чате.

Я вышла на балкон. И у меня сердце сжалось от тоски. Я старалась вычеркнуть из жизни все, что меня связывало с Денисом, даже наши любимые сериалы бросила смотреть. Лишь бы ничто не напоминало о нем. Бывая у отца, я и в комнату эту не заходила. А сейчас, стоя на балконе с заснеженными перилами, я словно вернулась в прошлое. Тогда я была очень счастлива. Не только потому, что влюбилась в Даню и думала, что это взаимно, но и потому, что у меня был лучший на свете друг и появилась подруга, которой я восхищалась, на которую хотела равняться.

Я вспоминала первый день в школе после переезда, когда объявила Лии о своей охоте на Дениса. Тогда все еще можно было предотвратить. Может, мне стоило позволить Лии извиниться и найти выход из нашего конфликта? Она бы сумела это сделать. Мы были бы подругами, и ради этого я бы убила в себе чувства к Денису и, возможно, теперь могла бы строить отношения с Вовой иначе – не на пепелище из сожженных дотла, дорогих мне когда-то отношений. Совсем иначе. В него же просто невозможно не влюбиться! Сама Лия выбрала его своим ИП – идеальным прикрытием. Уж наверняка она бы не стала проводить время с тем, кто ей совершенно не интересен.

И я бы могла влюбиться в него, не будь я столь опустошена войной, которая ничего мне не принесла, кроме новой боли и разочарования. Неудивительно, что меня так тянет к Дане и его поцелуй чуть не свел с ума. Даня – это прошлое, по которому я отчаянно скучаю, он – моя первая большая любовь. И я сожалела, что у нас не дошло с ним до постели. Это было бы хотя бы по любви, а не как сейчас – от непонятной мне самой безысходности.

Я простила Даню. Почему же не смогла простить Лию? Получается, не он разбил мне сердце, а именно она?

Я так глубоко задумалась и не сразу заметила, что дверь на балконе Дениса открылась, он стоит в проходе и смотрит на меня. Сколько он там стоял?

Я скучала по нему. Я соврала Вове, сравнив мою любовь к Денису с любовью к книжному герою, которого не существует в реальности. Денис был настоящим. И любовь моя к нему настоящая. Конечно, он не виноват, что оказался хуже, чем мне бы хотелось. Я не смогла принять его таким, каков он есть, цепляясь за свои фантазии о нем. Именно это он и пытался донести до меня при нашем последнем разговоре, но я не желала слушать. Возможно, стоило просто ему сказать, что мне нужно время, чтобы забыть его поступок и примириться с наличием его темной стороны. А я категорично решила, что такой друг мне не нужен. Я ошиблась? Он всегда был мне нужен? Я ищу его в других парнях и не нахожу…

Я несмело приподняла руку и помахала ему.

Денис в ответ шевельнул пальцами. А затем вынул из кармана телефон и показал мне.

Я кивнула и достала свой. Мне пришел запрос на добавление в друзья от пользователя «LI$». Я добавила его.

LI$: Как дела, Теф?

Tef: Все хорошо. А у тебя?

LI$: И у меня.

Я не знала, как продолжить разговор. О чем нам теперь говорить? Возможно ли, что однажды мы снова сможем болтать обо всем, не испытывая неловкости? Можно ли склеить разбитое сердце и будет ли оно снова стучать без стеклянного звона, напоминающего о том, что оно полно осколков?

LI$: Я рад тебя видеть.

Tef: И я.

LI$: Мне не хватает тебя.

Tef: А мне тебя.

Уверена, он и представить себе не мог, как мне не хватало его.

LI$: Сходим куда-нибудь вечером?

Я испытала дежавю. Снова Денис меня куда-то звал, и у меня сердце рвалось из груди, как хотелось согласиться, но я уже обещала Вове. И мы это проходили. И как бы мне ни хотелось принять приглашение, я написала:

Tef: У нас с Вовой планы на вечер.

LI$: Тогда в другой раз?

Tef: Да.

LI$: ☺

Tef: ☺

LI$: ☺ ☺ ☺ ☺ ☺ ☺ ☺ ☺ ☺

Вот так. Мне хотелось петь от счастья. И казалось, что я могу шагнуть с балкона и не упасть, а взлететь.

Я пришла домой. Попыталась сделать уроки, но была слишком взволнована примирением с Денисом и предстоящей встречей с Вовой, чтобы хоть на чем-то сосредоточиться. Я зашла в Сеть и принялась лазить по форумам в поисках советов по первому сексуальному опыту. Чего тут только не советовали! Но в каждом совете встречались слова вроде: «ваш любимый мужчина», «любящий партнер», «влюбленные»… Конечно, кто-то писал, что расстался с невинностью не по любви, а по пьяни или глупости. Кто-то жалел, кто-то цинично писал, что это не имеет особого значения.

Сама я думала, что это важно. И всегда представляла свою первую ночь по огромной любви. Девственность меня не тяготила, пока я жила в Харабали, а здесь она была чуть ли не позорным клеймом. Я видела, как усмехнулись ребята и Кира, когда я призналась, что девственница. Как будто в преступлении им призналась! Лия, конечно, не уязвить меня этим вопросом пыталась. Она хотела выяснить, не лишил ли меня невинности Денис той ночью в палатке. Похоже, как раз для нее невинность имела значение. Раз сохранила ее и вручила Денису. Но я ведь всегда знала, что Лия не такая, как все, она способна действовать и мыслить вразрез с остальными. Разве посмела бы Кира над ней насмехаться, если бы Лия сказала, что она девственница? Нет.

Я давно уяснила: есть люди, диктующие моду и правила, а есть те, кто подстраивается под них и старается не выбиваться из толпы. Впервые я приехала в Питер девчонкой, не желающей подстраиваться и быть как все. Но меня быстро тут сравняли: переодели, накрасили, модно подстригли и загнали в рамки. Позже я поняла, что, если ведешь себя вызывающе и дружишь с правильными людьми, рамки можно растянуть и придумать свои. А еще позже узнала, что на дружбу существует прайс. Я не поняла, но расплатилась. И после этого мне захотелось стать безжалостной, заткнуть рот совести, брать то, что хочу, и ни перед кем не извиняться. Но стать такой за считаные месяцы невозможно, у меня и не вышло. И теперь я чувствовала, что смешалась с толпой и в окружении серых лиц моего давно не видно.

Я встречалась с парнем, потому что нужно с кем-то встречаться, чтобы не тухнуть дома одной и быть востребованной. Я дружила с девушкой, простив ей все те мерзости, что она мне сделала в 10-м классе, лишь потому, что у нас был общий враг. Я забросила учебу. Я и не помнила, когда последний раз общалась с Таней или готовила дома, я не работала, тратя деньги отца, и все-все скрывала от мамы, когда-то ближайшей подруги.

Я давно уже не нравилась себе. Возможно, я цеплялась за Вову просто потому, что его хотели очень многие, а он выбрал меня и я нравилась ему вопреки всему. Уж не знаю, что он нашел во мне. Может, Даня прав и я лишь прихоть золотого мальчика. Но когда ты временами противна сама себе, быть даже чьей-то прихотью приятно.

Я согласилась провести с ним ночь в отеле, потому что в глубине души считала, что ничего лучшего меня не ждет. Я знала, Вова сделает все по высшему классу. Не какой-то перепих в машине или на койке родителей парня на несвежем белье, пока никого нет дома. Именно так было у Тани и Максима. Но она рассказывала об этом как о чем-то особенном. Просто потому, что любила того, кому отдалась. Когда любишь, наверное, все равно – когда и где. Мне было все равно, пока я думала, что первым у меня станет Денис.

Я зажмурилась. А что, если бы я ответила Денису на его предложение потрахаться согласием? Как бы он повел себя? Все было бы грубо и быстро? Или бы он просто отказался?

Наверное, я никогда уже не узнаю.

Вова позвонил мне без двадцати восемь и сказал, что выехал. Я знала, что он живет где-то за городом в частном доме. Он пока не приглашал меня к себе. На машине ехал до моего дома обычно минут тридцать.

Я приняла душ и сделала эпиляцию. Долго стояла у шкафа, выбирая наряд. С нижним бельем затруднений не возникло, Вова сам подарил мне этот комплект: черный кружевной. А с платьями пришлось поломать голову.

Наконец мой выбор пал на черно-зеленое платье с корсетом на крючках спереди и короткой пышной юбкой в черных кружевах. Я долго металась между чулками и колготками телесного цвета. Чулки Андрей для меня выбрал, когда мы покупали для меня вехи. Его аргументом было: «Чего все колготки и колготки, чулки удобнее!» Я никогда не носила чулки, мне всегда казалось, что их надевают неприличные женщины, которые ищут быстрых утех. Пока колготки снимешь, а тут – отодвинь трусики – и ты готова.

Именно мысль о том, что мне не придется долго раздеваться, сыграла в пользу чулок. Мне хотелось поскорее выполнить свое обещание Вове, покончить с моей девственностью и жить дальше.

На шею я повесила кулон на платиновой цепочке с круглым изумрудом. Вова подарил на прошлой неделе. Я отказывалась как могла, тогда он обиделся и выкинул коробку из окна машины. Пришлось выйти и искать коробочку в снегу.

С духами не мудрствовала, использовала свои повседневные «Les Secrets de Lulu». Их для меня выбрал Андрей. По утрам, когда я садилась в его машину, он шутливо называл меня лакомым лимонным печеньем к чаю.

Маме сказала, что иду в клуб, а потом ночую у Киры. У нее даже сомнений не возникло, что может быть иначе.

Вова встретил меня у машины, одетый в дорогой костюм и с шикарным огромным букетом алых роз. Тот у меня даже в руках не умещался.

– Здесь столько роз, сколько ночей я фантазировал о тебе, – шепнул он мне на ухо.

Я покраснела и, обняв букет, села на переднее сиденье.

Мы поехали в ресторан. Мне ничего в горло не лезло. Но когда Вова заказал вино, я охотно позволила наполнить свой бокал. А затем еще один и еще.

А когда я с разочарованием поняла, что бутылка пуста, а Вова к своему бокалу даже не прикоснулся, предложила:

– Закажем еще вина?

Он посмотрел на меня так, словно я оскорбила его, и тихо спросил:

– Хочешь напиться?

Я передернула плечами.

– Это же просто вино! А воды мне можно?

Он чуть наклонился ко мне через стол.

– Тебе можно все. Но если не хочешь ехать в отель, ты скажи…

Мне было стыдно, что он раскусил мой план напиться. Я нервно крутила салфетку, пока он не отобрал ее у меня.

– Можешь успокоиться, – промолвил он и, приподняв свой бокал, точно в мою честь, отпил из него. – Я не снял номер.

– Не снял? – удивилась я.

Он покачал головой.

– Зачем? Если ты этого не хочешь!

Он смотрел на меня так внимательно, словно хотел, чтобы я его переубедила. А когда я этого не сделала, залпом допил вино и спросил:

– Хочешь поехать в кино, еще куда-то или отвезти тебя домой?

– Мне нужно… – Я кивнула в сторону дамской комнаты.

Зашла в туалет и остановилась перед раковиной, глядя на свое отражение. На щеках лихорадочный румянец, стеклянный блеск в глазах.

Даже алкоголь не помог мне расслабиться. Узнав, что номер не заказан, я испытала такое облегчение, словно гора с плеч свалилась. Я была не готова. Может, с ним, а может, вообще.

Я вернулась в зал, но дорогу к столику мне преградил официант с подносом посуды, и я услышала, как Вова говорит по телефону. Он отменял бронь в отеле. Последняя его фраза: «Да плевать мне, что вы сделаете с этими цветами», заставила меня вздрогнуть.

Похоже, он готовил мне какой-то сюрприз. Может, по его просьбе номер украсили цветами.

Я дождалась, когда парень договорит, и лишь тогда вернулась за столик.

Вова улыбнулся мне как ни в чем не бывало:

– Едем? Или хочешь десерт?

Он солгал, что не снял номер, когда заметил, что я нервничаю. Почему? Какая ему разница? Взял бы что хотел, и дело с концом. В этот миг я взглянула на него совсем другими глазами.

За красивой картинкой, веселостью и большими деньгами было что-то еще, чего я раньше не замечала. И это что-то взволновало меня.

– Ты мой десерт, – прошептала я.

– Это вряд ли… Но звучит здорово.

Он вывел меня из ресторана. И в машине я призналась:

– Я знаю, что номер был заказан и ты снял бронь. Услышала случайно.

Вова вздохнул.

– Я не хотел, чтобы ты чувствовала себя неловко или обязанной мне.

Это, наверное, был первый раз, когда мне самой захотелось его поцеловать. И я не стала сдерживаться.

Мы целовались. Он был так нежен со мной, словно я вся из тончайшего хрусталя.

Между поцелуями я предложила:

– Хочешь, поедем в другой отель? Туда, где можно снять любой номер!

Вова погладил меня по волосам.

– Ты уверена? Если ты не хочешь меня так, как я хочу тебя… мы можем просто отложить.

– Я хочу.

Он вынул телефон.

– Я попробую восстановить бронь.

После недолгого разговора с администратором он с улыбкой сказал:

– Номер ждет нас.

Я улыбнулась.

За окном летел снег. В машине было тепло, а от выпитого вина внутри горячо-горячо.

Вова включил музыку. Пела Уитни Хьюстон «I Will Always Love You». Обычно у него играл Rammstein.

Мы приехали к отелю, забрали на ресепшене ключи и поднялись в номер. Он оказался поистине королевским: в античном стиле, двухкомнатный, со спальней, огромной террасой и гостиной.

На кровати с колоннами было выложено сердце из розовых лепестков. Освещением служили свечи в старинных канделябрах.

Я заглянула в ванную, где стояло джакузи в форме морской раковины. А потом вернулась в спальню.

Я поняла, что назад пути нет, и мне стало страшно – до дрожи.

Вова улыбнулся и пробормотал:

– Я пригласил оркестр исполнить твою любимую испанскую рапсодию Равеля, но флейтисты в последний момент уехали в Китай спасать больших панд от вымирания!

И, точно извиняясь, пожал плечами.

Он выглядел столь забавно, что я рассмеялась.

Его пристальный взгляд смутил меня.

– Ты очень красивая, когда смеешься. – Вова подошел к белому музыкальному центру, вставил флешку и включил. Зазвучала рапсодия Равеля.

Вова обернулся.

– Моя любимая часть «Ферия». Сверкающая, южная, точно залитая солнечным светом. Она как ты.

Мне в жизни не говорили слов приятнее.

Вова шагнул ко мне и поцеловал, медленно опуская на кровать. А оторвавшись от моих губ, сказал:

– Если ты попросишь, я остановлюсь.

Я кивнула.

– Хочешь шампанского? – предложил он.

Снова кивнула. Он достал бутылку из ведерка со льдом и сел возле меня на кровать. Открыл бутылку и осторожно поднес к моим губам. Я глотнула. Но тонкая струйка потекла по моему подбородку на шею.

Вова припал губами к моей груди, поймал потекшее шампанское и принялся слизывать его.

– Вкусно, – шепнул он, медленно скользя языком по моей коже.

– Тут так светло, как на Невском… – прищуриваясь, пожаловалась я.

Вова прошелся по комнате и задул свечи, а затем вернулся ко мне.

Я и представить себе не могла, что он такой. Мне казалось, он тороплив и, возможно, в силу возраста пошловат. Чего только стоили его вопросы парням в игре «правда или действие». Как будто его только секс интересует. Но этот новый Вова мне безумно нравился. Он точно за считаные часы повзрослел, превратившись из мальчишки-шалопая, который может купить любую игрушку, в мужчину, которому хочется принадлежать.

Он прижался носом к моему плечу.

– От тебя так приятно пахнет.

– Ну ты же облил меня шампанским, – тихо засмеялась я.

– Я не о том… – Его пальцы коснулись верхней части лифа, отороченного кружевом. Я нащупала крючки на корсете и медленно расстегнула их, открыв его взору черный кружевной бюстгальтер.

В полумраке блеснули глаза, дыхание Вовы прервалось, он шумно выдохнул.

В этот миг я жаждала его прикосновений.

Он уложил меня на кровать, придерживая одной рукой за пояс, а другой лаская грудь и медленно спуская платье на талию.

Его руки, губы, язык – стремительные и в то же время нежные – заставили меня забыть все, что я думала ранее об этой ночи, считая ее ошибкой.

Глава 18 Благодарность

Весь вечер он улыбался, смеялся и шутил. Я давно не видела его таким счастливым и все гадала, в чем причина столь отличного настроения. Правда, когда я приехала к нему домой, мы немного повздорили. Мой отец дал номер телефона отличного специалиста по травмам позвоночника – Виктора Иванова, но когда я вручила листок с номером Денису, он рассердился и сказал: «Ты действительно думаешь, что, если бы существовал специалист, который поставит меня на ноги, я бы о нем не знал?» В его глазах полыхало такое бешенство, что я лишь пробормотала: «Ну как хочешь». Он сказал: «Если ты живешь надеждой на мое выздоровление, ты витаешь в облаках, и мне тебя жаль». Я обняла его и заверила, что я не жду чуда. Я настырно целовала его до тех пор, пока он мне не ответил. Больше о том враче я с ним не заговаривала.

Мы сидели в ресторанном дворике с Даней и Китом. Парни наедались всякой дрянью, я пила воду.

Мы ждали Ингу, чтобы потом пойти всем вместе в подпольный клуб, куда нас пригласил Кит.

Но пассия Дани опаздывала.

Я надеялась, что тема торгов в галерее не всплывет, но Денис не упустил возможности высказать Никите свое возмущение:

– Ну и за сколько ты потом загнал портрет Лии, когда я вышел из игры? – спросил Денис.

Кит недоуменно посмотрел на него.

– В смысле «потом»? Ты все видел, портрет ушел тому мужику.

Денис покосился на меня, я поспешно сказала:

– Я подумала, это твой человек, набивает цену.

Никита рассмеялся:

– Впервые его видел.

Денис нахмурился и бросил на меня недовольный взгляд. Похоже, он все еще испытывал досаду, что портрет не достался ему.

Данила отпил из стакана с газировкой, пробормотав:

– На кой он тебе? С тобой рядом сидит девушка с этого портрета. Тебе мало?

Денис беспечно улыбнулся, а когда мы все благополучно сменили тему, он внезапно попросил:

– А имя того мужика знаешь?

– Ден… – начал Никита, но тот оборвал:

– Ник, разве это проблема – дать мне его имя?

– Никаких проблем. Буду дома, загляну в бумаги. Но послушай, если ты хочешь портрет Лии… Чего уж проще! – И он весело подмигнул мне.

Я накрыла руку Дениса ладонью и предложила:

– Хочешь, Кит напишет новый?

Но Денис покачал головой.

– Нет. А то кто знает, к кому он попадет в итоге.

За столом повисла напряженная тишина, а потом Денис мгновенно разрядил обстановку, обронив:

– Даня, твоя подружка добирается сюда на воздушном шаре?

– Похоже на то. – Его брат достал телефон, тот как раз зазвонил, на экране высветилось «Инга». Даня ответил и, быстро поговорив, встал из-за стола.

– Она ждет нас внизу.

Инга порывисто обняла меня, чмокнула всех парней по очереди и защебетала о пробках, бутике, куда она забежала по дороге, и совершенно потрясающей сумочке…

Парни не воспринимали ее всерьез, а Даня всякий раз, когда она сморозит очередную глупость, отводил глаза. Похоже, он стыдился ее. Причем не перед Ником и мной, а перед Денисом. Как будто тот являлся экспертом по качеству. Денис ее не одобрял и даже не пытался этого скрывать.

Когда мы приехали в клуб и сдавали одежду в гардероб, Инга украдкой спросила:

– А что, я не нравлюсь Денису?

– Почему ты так решила? – наигранно удивилась я.

– Он смеется надо мной, когда я не говорю ничего смешного.

У меня у самой чуть не вырвался смешок. Но я как можно серьезнее и убедительнее промолвила: – Денис – веселый человек. Он смеется не над тем, что ты говоришь, а над своими мыслями. Не обращай внимания.

– А, ну ладно, – бодро закивала Инга.

Когда мы вошли в задымленный голубым газом зал и пока Кит выбирал столик, я шепнула Денису:

– Ты мог бы не ржать, когда Инга что-то говорит? А то она считает, что не нравится тебе.

– О, а она догадлива.

– Тебе-то какое дело?

– Даня теряет с ней время.

– Это его время. А с кем ему терять время, по-твоему?

Я знала ответ. Он хотел, чтобы Даня сошелся с его бывшей подругой. Он устроил поход ради этого, обернувшийся его собственной ссорой со Стефанией. И теперь срывал свое недовольство на Инге. Как будто она может в два щелчка из хорошенькой дуры превратиться в хорошенькую умную.

Я подставила Денису ухо, чтобы услышать его ответ, но он лишь поцеловал меня в шею, да так ничего и не ответил.

Мы устроились за столиком. Никита подозвал официанта, заказал напитки и рассказал:

– Этот клуб содержит бандюган. Я как-то писал портрет его жены в полный рост.

– Тут прикольно, – одобрила Инга.

Ей всегда все нравилось. Это просто не могло не нервировать. Но, похоже, единственный человек из нашей компании, кто относился к ней совершенно спокойно, снисходительно и по-доброму, был Никита. Он умел находить язык абсолютно с разными людьми. Многие считали, что у меня тоже есть этот дар, но я играла. А он – нет. Для меня вся жизнь – сцена. Для него, возможно, вся жизнь – холст. Однако театр полон лицедеев, а краски и кисть не лгут.

Парни оживленно разговаривали, иногда пытались втянуть в свой разговор меня, интересуясь моим мнением на ту или иную тему. Инга каждый раз высказывала и свою точку зрения. О да, она у нее была. Абсолютно на все.

Никита завел разговор о храмах Индии и плавно перетек к буддизму. Данила сказал: все, что его заинтересовало в Индии, – это океан и потрясный серфинг. А Денис с Никитой не сошлись во мнениях, что в их понимании буддизм.

– Лия, – призвал меня Кит, – что такое, по-твоему, быть буддистом?

– Искать прибежища у «Трех Сокровищ», – подумав, ответила я.

– О, эти буддисты, как наши попики, собирают дань с народа и жируют на сокровищах.

– Ты путаешь, – пробормотал Даня.

Денис закатил глаза.

– Первое сокровище Будда, второе его ученье, а третье?

– Община вокруг этого учения, – сказала я. И ощутила, что к моей ноге кто-то прикоснулся.

Денис с Китом заспорили о том, как правильно употреблять названия храмов, названных в честь основателя.

Данила уткнулся в телефон, Инга стреляла глазками в проходящих мимо парней, видимо выискивая знакомых. С нами ей было скучно.

Я решила, что кто-то случайно задел меня ногой, но почти тут же моей ноги коснулась чья-то рука. Я слегка отклонилась и заглянула под длинную красную скатерть, достающую практически до пола. И чуть не вскрикнула. Из темноты на меня сверкали глаза. На полу на коленях сидела щупленькая босая девчонка, одетая в подкатанные джинсы и белую майку. Определить ее возраст я затруднялась. Но явно больше десяти и меньше пятнадцати.

Я уже открыла рот спросить, что она там делает, но девочка поднесла палец к носу, умоляя сохранить ее секрет. Я достала телефон, набрала на нем: «Что ты делаешь под столом?» – и незаметно передала девочке.

Она взяла телефон, набрала ответ и сунула мне телефон в ладонь. Я посмотрела на него и прочитала: «Не выдавай меня. Я прячусь тут кое от кого!»

– Лия, храм читается как «дзи», если он назван в честь местности? – вывел меня из задумчивости голос Никиты.

Я резко подняла глаза от телефона и посмотрела на Никиту. Он вместе с Деном внимательно смотрел на меня.

– Дзи? Разве? А храм на равнине Асук называется Асука-дэра. Значит прочтение названий, данных по местонахождению – «дэра»… или «тэра».

– Ну, – обрадовался Денис. – А «дзи» – это когда в названии звучит имя почитаемого существа. – Денис, салютуя своим бокалом, насмешливо бросил: – Иди лучше с Ингой попляши.

– Иди в жопу, Ден, – обиделся Никита и, устремив на меня глаза, пробормотал: – Как ты его терпишь?

– Ник, – встряла Инга, – а ты чего, танцевать со мной не хочешь?

Денис издал стон. Даня бросил на него косой взгляд, взял Ингу за руку и сказал:

– Пойдем потанцуем.

Когда они отошли от столика, Никита откинулся на спинку стула и, пристально глядя на Дениса, спросил:

– Ты всегда таким козлом был? Или это последствия твоего падения с крыши?

– Ну как бы тебе сказать…

К нам подошел охранник и отвлек парней.

Он спросил:

– Ребята, вы не видели здесь девочку темноволосую?

– Тут много темноволосых девчонок, – улыбнулся Денис.

Охранник изобразил улыбку и коснулся ребром ладони своей груди.

– Вот такого роста. Очень загорелая и… она без обуви.

Парни переглянулись.

– Не видели, – сказал Никита.

– Денис, – тронула я его за плечо, – а это не та, в белой майке, по улице шла, когда мы у машины стояли?

Денис нахмурился.

– Я не заметил.

Охранник сосредоточился на мне.

– А в какую сторону она пошла?

– К метро, – соврала я.

Охранник поблагодарил и отошел. За стол вернулись Даня с Ингой.

Почувствовала, что незнакомка под столом коснулась моего колена, и я сунула ей под стол свой телефон.

Вскоре она мне его вернула, напечатав:

«Спасибо. Ты была убедительна!»

Я быстро набрала:

«Зачем он тебя ищет?»

Девчонка долго не отдавала мне телефон, а когда вернула, оказалось, что так ничего и не напечатала.

Меня распирало любопытство. Но удовлетворить его было невозможно, не выдав девчонку под столом.

Денис между тем предложил:

– Дань, потанцуешь с Лией?

– Извини, ногу на тренировке потянул, – не моргнув глазом, соврал тот.

– О, котик, – сочувственно погладила его по голове Инга, – я даже не заметила, когда мы танцевали. Тебе очень больно?

Спалила его и не поняла даже.

Денис насмешливо приподнял брови, а Даня, выдержав его взгляд, обронил:

– Я терпел. Зайду завтра в поликлинику, сделаю снимок.

В итоге танцевать я пошла с Китом, под «Summertime Sadness»[3], хотя мне совершенно этого не хотелось.

– Он невыносим, – пожаловался Кит, легко обнимая меня.

Я лишь вздохнула.

А Никита обеспокоенно уточнил:

– Наедине с тобой он другой?

– Да, – заверила я.

Тогда он успокоился и даже повеселел. И когда мы вернулись за столик, общался с Денисом с тем же дружелюбием и добродушием, что и раньше.

В полночь мы засобирались по домам, и я вновь почувствовала прикосновение к своему колену.

Сунула под стол телефон. Девчонка вернула почти сразу, она написала: «После гардероба зайди в туалет».

Мы получили нашу одежду в гардеробе. Кит галантно придержал мою шубу. Я попросила их подождать и отлучилась в дамскую комнату. Там никого не было. Но когда я подошла к раковинам, дверь одной из кабинок распахнулась. На горшке, держа ноги на весу, сидела моя новая знакомая.

Она подошла ко мне и пощупала мою шубу, поморщилась, а потом заявила:

– Дай мне свою шубу.

– В смысле? – изумилась я.

– Чтобы выйти из клуба, – пояснила она, – я тебе ее верну.

– А я в чем пойду? На улице зима.

– Но вы же приехали на машине. Я сама слышала.

Возразить было нечего.

– Почему тебя ищут? – спросила я.

Она пожевала нижнюю губу, а потом прошептала:

– Не дашь шубу?

Ей было лет тринадцать. Загорелая, худенькая, гибкая, с иссиня-черными волосами и черными глазами, как у галчонка. Мне стало ее жаль, я сняла шубу и протянула ей.

– Ну, бери.

Она радостно схватила шубу, натянула ее, а затем раскатала штаны так, что они скрыли ее голые ступни.

– Только что ты босая будешь делать на улице?

Она отмахнулась.

– Разберусь.

Я натянула ей на голову капюшон и опустила пониже, чтобы скрыть лицо. Затем взяла под руку.

Так мы вернулись к ребятам. Когда те недоуменно уставились на чудо в моей шубе, я просто сказала им:

– Ни слова. Идемте.

Когда мы проходили мимо охраны, я громко обратилась к новой знакомой:

– Алина, а помнишь магазинчик на Невском…

Никита отвлек охранника на себя, спросив, работает ли клуб по понедельникам. И мы благополучно вышли на улицу.

У машины девчонка скинула шубу и, оставшись в одной майке, огляделась. На ней даже бюстгальтера не было. Парни пораженно смотрели на диковинную девчушку. Даня спохватился первым, стянул с себя куртку и протянул ей.

– Возьми. Околеешь.

Девчушка с такой благодарностью посмотрела на него, что всем нам стало не по себе.

– Может, тебя подвезти куда-то? – спросил Никита.

Но девчушка тряхнула волосами и, взглянув на меня, выдохнула: «Спасибо», и побежала прочь. Только пятки и мелькали.

Мы проводили ее ошеломленными взглядами.

– Это та девчонка, которую охранник искал?

Я кивнула.

– Весь вечер сидела под нашим столом.

– Ты говорил, владелец клуба – бандит, – вспомнил Даня. – Может, она из рабства сбежала?

Никита пожал плечами.

– Боюсь, бандюжнику этот вопрос я не смогу задать без риска не всплыть потом в Неве с простреленной башкой.

Даня с Ингой решили прогуляться до дома Инги пешком. А мы с Денисом сели в машину Кита.

Сперва он отвез домой меня. Завтра надо было в школу, поэтому я решила не оставаться у Дениса. Да он и не предложил.

Денис на прощание меня поцеловал. Обычно при посторонних он не проявлял ко мне нежности. Но сегодня я заметила, что с его губ практически не сходила улыбка. Он был чем-то очень доволен. И я тихонько подсунула ему в карман пальто клочок с номером телефона врача.

Дома оказался лишь отец. Он читал в гостиной. Мама уехала в составе съемочной группы модельного агентства в Италию.

Я приняла ванну, повторила параграф по истории и легла спать. Ночью меня разбудил какой-то звук. Я прислушалась, за окном щебетала птица. Очень необычный звук, но я его уже где-то слышала. Может, когда путешествовала с отцом… Я включила ночник, подошла к окну, отдернула занавеску и чуть не грохнулась в обморок.

За окном, примостившись на узком выступе дома, прижавшись к стене, сидела девочка из клуба. На шее у нее за шнурки были подвешены ботинки. И где-то она раздобыла коричневый свитер с высоким горлом.

Увидев меня, она поскребла пальцем по стеклу.

Я быстро распахнула одну створку и отошла вглубь комнаты, боясь даже смотреть, как она лезет по каменному выступу.

Но когда она бесшумно спрыгнула на ковер, я не выдержала:

– Как ты забралась сюда?

– По трубе. – Она оглядела мою комнату, но, похоже, не нашла ее слишком интересной.

– А как адрес узнала?

– Геопозицию домашних фоток в телефоне посмотрела.

А она была смышленой. Я медленно села на постель.

– Это ты издавала звук как… как… – Я помолчала. – Флейтовый сорокопут!

– Ты знаешь? – обрадовалась девочка моей осведомленности.

Когда я училась в четвертом классе, я увлекалась птицами разных стран и даже планировала посвятить свою жизнь их изучению. Нельзя сказать, что папа одобрял. Но у меня это как-то само собой прошло. Я спросила:

– А где ты слышала их пение?

– В Африке. Я прожила там много лет.

– А тут что делаешь?

Она неверно меня поняла. Залезла в карман, вытащила из него какую-то стекляшку и вложила мне в руку.

– Вот, принесла тебе.

Я взглянула на свою ладонь, где лежал прозрачный минерал.

– Зачем?

– Благодарность, – пожала она плечами.

Я положила камешек на прикроватную тумбочку.

– Не стоило.

Зачем она принесла эту безделицу? На умственно отсталую не похожа. Такой поступок можно было ожидать от ребенка лет пяти, который одаривает взрослых всем, что найдет на земле.

Девочка потопталась на месте.

– Я пойду.

– А есть куда идти? – спросила я.

Она дернула плечом.

– Может, ты поесть хочешь?

Ее лицо оживилось, она улыбнулась.

– Я ела. Знаешь, такую булочку, внутри с сосиской. На улице продавали. Меня мужчина какой-то угостил.

Все это мне не нравилось. Я встала с кровати.

– Посиди тут. Я принесу что-нибудь.

Я сходила на кухню и притащила на подносе половину мясного пирога, графин холодного чая с лимоном, миску салата и полпалки копченой колбасы.

Девочка нерешительно присела за мой письменный стол и отломила кусок пирога.

– Как тебя зовут?

– Ульяша, – с сияющей улыбкой сообщила она, – так мама меня называла.

– А где твоя мама сейчас?

Девочка не ответила. Она сосредоточенно общипывала пирог по маленькому кусочку. Стаканом не воспользовалась, отхлебнула прямо из графина. И указав на пирог, заявила:

– Вкуснее той булочки с сосиской.

Я наблюдала, как она поглощает пирог, и мне в голову приходили версии, одна хуже другой, почему эта девочка оказалась на улице.

– Может, расскажешь, что ты делала в том клубе?

Она настороженно посмотрела на меня. Тщетно я ожидала, что она мне что-то скажет. Ульяша закончила есть, запила все съеденное чаем, бодро вскочила и промолвила:

– Ну, не буду мешать тебе спать. Спи. – Она подошла к окну и уже свесила одну ногу.

– Подожди. – Я подскочила к шкафу и вынула оттуда куртку на меху. – Надень.

Но девочка покачала головой.

– Не, в ней неудобно, – задумчиво наклонила голову. – А рукавичек нет?

Я достала из шкафа новый комплект: белые шапка, шарф и перчатки. И протянула ей. Она восторженно оглядела добро, натянула шапку, повязала шарф и перчатки засунула в карманы, прошептав:

– Блеск!

– Может, лучше через дверь? – предложила я.

Она отмахнулась.

– Мне так удобнее. – Вылезла из окна на выступ дома и поползла по нему.

Я отвернулась. У меня бешено колотилось сердце, я в ужасе ждала, что раздастся крик, а потом характерный удар и хруст. Но ничего подобного не произошло. Достигнув земли, Ульяна надела ботинки и посвистела. Я выглянула из окна и увидела, как она помахала мне на прощание, прежде чем выбежать из арки.

Я унесла на кухню поднос, а когда вернулась, спать мне уже совершенно не хотелось. Взяла с тумбочки книгу и случайно смахнула камешек, который принесла мне девочка.

Я подняла его и, поднеся к свету, издала тихий стон. Вот это подарочек! Я никогда в жизни не видела такого большого алмаза.

Глава 19 Сценарий восхитительной ночи

На большой перемене я сбегала в ближайший магазин техники и купила Вове подарок. Парень очень досадовал, что у него вчера сдох внешний аккумулятор для зарядки телефона, mp3-плеера и видеокамеры. И я купила ему тонкий и стильный аккумулятор в металлическом корпусе и упаковала в красную подарочную обертку.

Первые три урока я пребывала в эйфории, прокручивая в голове подробности ночи и утра. Оно оказалось не менее прекрасным, чем вечер и ночь.

Мы практически не спали, но я чувствовала бодрость. Вова завез меня домой, где я успела переодеться. Мне хотелось выглядеть красивой, но при этом я постеснялась надеть платье. Не хотела, чтобы Вова подумал, будто я разодеваюсь для него. Хотя, в сущности, так и было!

Я надела черные кожаные легинсы, в тон им ботильоны на высоком каблуке и белую тунику, открывающую одно плечо. И капнула на запястья, шею и за ушами по капельке духов. Утром, когда мы завтракали, Вова шепнул мне на ухо, что в этом номере самое вкусное пирожное – это я. Этот комплимент я отнесла на счет духов. В этом флакончике словно заперли аромат уютной маленькой кондитерской.

Я не понимала, как могла быть так слепа. Чувства к Денису меня ослепили настолько, что я не замечала, какой чудесный парень есть рядом со мной. Но теперь я сумела его рассмотреть. Вова был забавным, нежным и заботливым. Просто мечта. Неудивительно, что девчонки всей школы смотрели на него влюбленными глазами, и даже некоторые молодые учительницы засматривались на него.

В столовую я не успела, но у кабинета физики меня поймала за руку Кира и спросила:

– Ну, как все прошло?

– Чудесно.

– Правда? – удивилась Кира.

Я кивнула и не смогла сдержать улыбку.

Мне совершенно не хотелось ни с кем делиться тем, что я пережила. Я вообще обнаружила интересную вещь. Горем делиться куда проще, чем счастьем. Может, жадность, а может, четкое осознание, что счастье вызывает в сердцах слушателей зависть.

Кира хмыкнула.

– А я слышала от девчонок, Вовчик в этом не супер.

– Он супер, – уверенно сказала я и счастливо рассмеялась.

На следующей перемене я посмотрела Вовино расписание, прокралась к кабинету биологии. Удостоверилась, что парня нет поблизости, подошла к его парте и раскрыла его рюкзак, чтобы положить туда коробочку.

Я уже почти засунула ее, но мой взгляд остановился на распечатке с заголовком: «Сценарий восхитительной ночи» в его рюкзаке. Я бы не посмела взять ничего без спроса, если бы мне не бросилось в глаза в гуще текста мое собственное имя. Я выхватила распечатку и, прочитав лишь первые строки, почувствовала головокружение. Я быстро спрятала листки в сумку и, так и не вложив подарок в его рюкзак, выбежала из класса.

Я влетела в неработающий туалет, где меня прошлой осенью избили, и вынула дрожащими руками распечатку.

Прозвенел звонок, но я не отрывала взгляда от распечатки. Это был сценарий.

Восхитительная ночь

Сценарий

Никаких сюрпризов в духе: «Дорогая, я снял нам номер, раздвигай ножки». С ней это не прокатит. Необходимо поговорить со Стефой заранее. При встрече разыграй грусть. Когда она поинтересуется, что с тобой, точно нехотя, заговори о ваших отношениях. Спроси в лоб, влюблена ли она в тебя. Когда начнет мяться и уходить от темы, ввинти в разговор ее увлечение Денисом. Без оскорблений последнего, покажи смирение и разочарование. Тем самым ты продемонстрируешь ревность и заставишь ее испытывать неловкость и стыд за то, что ты такой влюбленный, а она вроде как мозги тебе пудрит. Когда она начнет блеять, что ты ей нравишься, спроси: почему она тогда не хочет близости с тобой? Она либо скажет, что не готова, в этом случае мы подготовим ее по иному сценарию, либо скажет, что хочет. Если второе, предложи снять номер на ночь. Она либо согласится, либо придумает отмазу, мол, с мамой за покупками на ночь распродаж поедет и т. п., если так, скажи, что можно перенести на следующую ночь или любую другую.

Будем считать, она попалась.

Устрой все по высшему разряду: закажи номер для молодоженов в лучшем отеле, надень тот костюм от Диора, который я хвалила, приезжай за ней на машине с букетом роз, скажешь: «Здесь столько цветов, сколько ночей я фантазировал о тебе». Отвези ее в хороший ресторан. Не наедайся ничего чесночного и острого!

Закажи вино! Когда начнет пить, оскорбись, сделай вид, будто понял, что она не хочет провести с тобой ночь и пытается напиться. Скажи, номер не снял, якобы не веришь, что она хочет этого. Предложи отвезти ее в кино или куда она захочет. Заставь ее думать, что ночь отменяется, а ты готов и дальше выполнять прихоти и развлекать ее, несмотря на то, что она отказывает тебе в ласке.

Постарайся сделать так, чтобы она услышала, как ты якобы отменяешь бронь в отеле и говоришь, что заказанные цветы можно просто выкинуть. Она будет думать, что номер заказан, но ты снял бронь, потому что тебе важнее не перепихнуться, а строить серьезные отношения и ты заботишься больше о ней, а не о себе.

Когда она спросит, почему ты обманул ее насчет номера, скажи: «Я не хотел, чтобы ты чувствовала себя неловко или обязанной мне».

Ей будет невыносима мысль, что ты такой благородный, щедрый и милый, а она динамит тебя. И она сама предложит себя. Не соглашайся слишком быстро. Корчи благородство. Расскажи ей, как тебе важно, чтобы она хотела тебя так, как ты ее. Включи в машине романтичную музыку, скачай на флешку: «I Will Always Love You» Уитни Хьюстон, «Unchained Melody» группы Righteous Brothers, «You Are So Beautiful» Джо Кокера.

Отвези ее в отель. Заранее договорись с персоналом о лепестках роз на постели и свечах.

При виде кровати она наверняка испугается и может дать заднюю. Рассмеши ее, скажи, что ты пригласил оркестр исполнить ее любимую испанскую рапсодию Равеля, но флейтисты в последний момент уехали в Китай спасать больших панд от вымирания! И добавь: «Ты очень красивая, когда смеешься».

Включи рапсодию на музыкальном центре (скачай ее заранее). Скажи: «Моя любимая часть “Ферия”. Сверкающая, южная, точно залитая солнечным светом. Она как ты». Блеснешь эрудицией и сделаешь ей комплимент. Она подумает, что ты лазил по ее страничкам в соцсети и изучал ее вкусы.

Она готова. Целуй ее. Без натиска, позволь ей думать, что ты делаешь то, чего ей хочется, и ты готов остановиться, если она попросит. Скажи ей об этом, дай почувствовать себя хозяйкой положения. Это придаст ей уверенности в правильности ее решения отдаться тебе.

Умоляю, забудь свою дурную манеру сразу лезть в трусики. Будь терпелив, ласкай ее, полностью не раздевая, спроси, нравится ли ей. Предложи шампанское. Если согласится, поднеси бутылку к ее губам и напои из своих рук. Пролей немного ей на шею и грудь. Когда попытается вытереть, скажи, что хочешь попробовать ее на вкус. Оближи с нее шампанское. Медленно раздевай, целуй, вдыхай запах ее кожи, шепни: «Мне нравится твой запах», добейся того, чтобы она извивалась под тобой от желания и выгибалась сама тебе навстречу.

Трахни ее.

После секса сделай ей подарок. Но не дорогой. Это должна быть милая побрякушка за три рубля. Придай ей значимость. Может, сувенир: два котика или два голубя, в общем, парочка глупых зверьков. Скажешь, что эти фигурки напоминают вас: тебя и ее.

Не забудь спросить, не сделал ли ты ей больно и не слишком ли ты торопился. Прояви заботу.

Оставь ее одну, сходи наполни ванну с пеной. Позови Стефу. Когда она заберется в ванну, оброни, что ты не романтик, но хочешь, чтобы для нее эта ночь стала особенной.

Зажигай плавающие свечи и одну за другой отпускай по воде, точно кораблики. Каждая свечка – это комплимент, говори о ней в третьем лице. Чередуй комплименты серьезные: «Ее глаза – бескрайнее васильковое поле», «Ее волосы точно пламя» и забавные комплименты вроде: «Ее ресницы точно лапки сороконожки» и просто милые вроде: «Ее веснушки – солнечные непоседливые зайчики»… Придумай целый список и заучи, ты не должен слишком долго думать над комплиментом. Поучись зажигать свечи и пускать их по воде, чтобы это выглядело красиво и без суеты.

Через десять минут оставь ее одну, она может застесняться выходить при тебе из воды, а купать ее, пока она не посинеет, не стоит. Скажи, что будешь ждать ее в постели.

Примечание: Присоединись к ней в ванне лишь в том случае, если сама пригласит. Ты можешь ласкать ее в воде, целовать, но соитие исключается. В этом нет и доли той прелести, которую можно увидеть в кино.

Если в ванне будет прелюдия, когда вернетесь в постель, просто обними ее и поболтайте перед сном. Только не о компьютерных играх или о том, что тебе интересно. Поговорите о ней, задай ей вопросы: какой у нее любимый цвет, любимые ягоды, десерт, что она ест на завтрак и т.  п. Ты должен изобразить крайнюю заинтересованность, чтобы она думала, будто тебе хочется узнать ее ближе.

Если в ванну она тебя не пригласит, то вернитесь в постель и продолжи прелюдию. Попросит войти в нее, откажись, заверь: «Безумно хочу тебя, но я только что лишил тебя невинности, новая попытка может быть болезненной… Не хочу делать тебе больно. У нас будет еще время…»

Утром подай ей завтрак в постель. Закажи ее любимые ягоды и то, что она ест на завтрак (перед сном она тебе это рассказала. Помнишь?). Позавтракайте и отвези ее домой.

На прощание возьми ее за руку и так несколько секунд подержи, гладя ее пальцы, а затем поцелуй в запястье. А теперь уходи, Принц, ты покорил сердце принцессы!

Я сидела у батареи, прямо на полу, тупо глядя в распечатку, и буквы на ней у меня расплывались перед глазами.

Хоть подписи в конце не было, но я перед мысленным взором видела лишь одно лицо. И знала, что на подобную низость способен лишь один человек.

У меня не было сил даже плакать.

Во второй раз узнать, что драгоценные события, произошедшие со мной, – всего лишь кем-то придуманный сценарий, было так же больно, как и в первый раз.

Ночь, которую я назвала лучшей в своей жизни, – все было не по-настоящему. Каждое слово, каждый жест – ложь. Я схватилась за прицепленный к сумке брелок в виде двух лисичек – тот самый трехрублевый сувенир, преподнесенный мне после секса, и попыталась его оторвать, но у меня не вышло. Тогда я просто сжала его со всей силы в кулаке.

Мне было больно даже дышать, словно меня со всей силы ударили в живот. Самое сокровенное, что только у меня могло быть – воспоминания о первом разе, – навсегда втоптаны в грязь.

Что я теперь ей сделала? За что она со мной так? Или же, может, ей не нужны причины ненавидеть меня? А Вова… как же хорошо он сыграл свою роль. Я поверила ему, каждому его слову.

Мне хотелось рыдать, разорвать эти проклятые листы, испытать хоть какое-то облегчение. Но слез не было. Внутри поселилась страшная пустота.

Я убрала сценарий в сумку, где на дне лежал с любовью упакованный подарок для Вовы. И вышла из туалета. Я пошла на урок. Извинилась за опоздание и соврала, что была в медпункте.

Лия на меня не обращала внимания. Сидя у окна, одетая в офисный серый обтягивающий сарафан на лямках и белую блузку, девушка увлеченно слушала учителя астрономии. Я же смотрела на нее и испытывала целую бурю чувств: едва контролируемую ярость, сжигающую меня изнутри ненависть и глубокий стыд. Как если бы этой ночью Лия была с нами в постели. И ее присутствие все опошлило, превратило в нечто омерзительное, о чем противно вспомнить. Прокручивая сейчас все слова Вовы, музыкой звучавшие совсем недавно у меня в голове, теперь я слышала холодный голос Лии, и от отвращения меня передергивало.

На следующей перемене я украдкой следила за ней. И на еще одной. А после всех уроков заметила, что она не пошла со всеми в гардероб, и последовала за ней.

Она пришла в то крыло, где ремонтировали классы. Там ее уже ждал Вова.

Он без всяких слов достал пачку денег и отдал ей. Она подкинула ее, точно взвешивая.

И они так гадко друг другу улыбнулись. А потом Вова сказал:

– Отличный сценарий. Все как по маслу. – И весело уточнил: – А с тобой бы он сработал?

Лия засмеялась.

– Нет.

– Почему?

– Потому что он сплошь из клише. Я родилась не в Харабали и с детства сижу на золотом горшке с видом на блистательный Петербург. Мне наплевать, что ты спустил на меня целое состояние. Мое общество меньше и не стоит. Адьес. – Она взмахнула рукой, звеня серебряным браслетом.

Я вышла из своего укрытия и преградила ей путь.

– О, Стефа, – обронила она так, словно не совершила подлейший поступок, и, оглядев меня, добавила: – Классные ботильоны!

– Я все знаю, – выдохнула я и достала из сумки распечатку.

Лия удивленно посмотрела на Вову, а он – на нее.

– Откуда это у тебя? – спросил он и так уставился на Лию, словно хотел ее убить. Но она покачала головой.

– Шутишь?

– Я заходила в класс биологии, хотела сделать тебе сюрприз, подложить подарок в рюкзак, пока ты не видишь… – Я приподняла листки со сценарием. – Но ты меня опередил, мой подарок и в подметки не годится твоему…

– Стефа, – с раскаянием прошептал он.

Я швырнула ему под ноги глиняную фигурку лисичек. И она раскололась. И тогда у меня наконец хлынули слезы.

Лия взглянула на осколки игрушки на полу и, чуть отодвинув туфельку от безобразных останков, промолвила:

– Неплохой выбор.

– Замолчи ты, – бросил Вова. Он шагнул ко мне, но я попятилась.

– Не подходи ко мне. Никогда. – И я бросилась прочь.

Схватила куртку в гардеробе и бросилась на улицу. У меня градом катились слезы, я столкнулась с какими-то ребятами на крыльце и пронеслась мимо них.

– Теф! – услышала я справа от себя.

Мне радостно помахал Денис. Он двинулся ко мне, а я застыла, не зная, что мне предпринять.

Хотелось бы мне увидеть его, после долгой разлуки, при других обстоятельствах. Но теперь уже ничего изменить было нельзя. Он наверняка встречал Лию.

Денис остановился в паре шагов от меня, и его улыбка медленно растаяла.

– Что с тобой, Теф?

Я медленно смяла листы в своей руке. Но прежде чем я успела что-то сказать, он вырвал у меня листы, немного порвав их.

– Отдай! – крикнула я.

Но он загородился от меня костылем и развернул сценарий.

Я протянула руку и с бешено колотящимся сердцем постаралась говорить ровно:

– Денис, верни.

Я думала, что испытать больший стыд, чем я уже испытала, просто невозможно. Но ошиблась. Денис, читающий о моей первой ночи, – это была вершина айсберга моего позора.

Он поменялся в лице, поднял на меня глаза.

– Стефа, что это?

– А на что похоже? – Я вымученно улыбнулась. И слезы снова потекли из глаз. Я даже не трудилась их вытирать.

Денис шагнул ко мне и крепко прижал к себе. Я зарылась лицом в его шарф.

– Он заплатил ей, заплатил, – прорыдала я.

Друг прижимал меня к себе одной рукой и гладил по голове.

– Пойдем отсюда, – сказал он.

Денис поймал попутку, и мы доехали до моего дома. Я никак не могла успокоиться, рыдания душили меня.

У меня дома никого не было. Я скинула обувь, куртку, зашла в свою комнату и рухнула на постель, зарывшись лицом в подушку.

Денис присел рядом.

Он молчал, я плакала.

Через минут пятнадцать я успокоилась и затихла. А когда посмотрела на Дениса, обнаружила, что он читает сценарий.

– Да порви ты это! – в отчаянии крикнула я и попыталась вырвать у него листы. Но он не отдал, свернул их и убрал в карман.

Наши взгляды встретились.

– Все было так? – спросил он.

Я не ответила, уткнулась в подушку. Он понял.

Денис прошел к окну, достал телефон и принялся куда-то звонить.

– Кому ты звонишь?

– Хочу заказать пиццу, – промолвил он.

Я даже села.

– Ты серьезно?

Он непонимающе вскинул бровь.

– Моя жизнь кончена! А ты звонишь заказать пиццу?

– А ты теперь планируешь сесть на диету?

Я швырнула в него подушку.

– Умри!

Он опустил телефон в карман и снова присел на кровать.

– Теф, – очень серьезно сказал он, – ты можешь плакать, убиваться, но ничего уже не изменить. – Он коснулся нагрудного кармана, где лежал сценарий. – Это было. Вот и все.

– Ты оправдываешь ее? – потрясенно спросила я.

– Нет. Ни ее, ни его. Но если все так, как там написано… – Я видела, что слова ему тяжело даются, думала даже, что он не закончит, но Денис продолжил: – Наверное, это не худший сценарий.

– Ты не понимаешь! – Я подтянула к себе колени и положила на них подбородок. – Дело же не в том, насколько он хорош или плох!

– Я понимаю, – заверил он.

– Его просто быть не должно! Не ею написанный… – Я всхлипнула. – Я ведь думала, что все правда… думала… он такой! А ему было нужно лишь… и неважно, какой ценой.

– Откуда у тебя этот сценарий? Она тебе его отдала нарочно?

– Нет, я у Вовы его случайно нашла. А потом увидела, как он заплатил ей. – Я горько рассмеялась. – И не говори, что она очень нуждается в деньгах.

– Не скажу. – Он устремил невидящий взгляд в стену и так сидел. Не знаю, о чем он думал, но наша долгожданная встреча вышла совсем не такой, как мне хотелось.

– Ладно, – вздохнула.

Денис потрепал меня по коленке, а я сказала:

– Можешь заказать чертову пиццу…

Но он встал, оперся на костыли и промолвил:

– Извини, Теф, мне нужно идти. А пицца – это не решение.

– А что тогда решение? Да и есть ли оно!

Он направился к двери, проронив на ходу:

– Есть. Наверняка есть…

Глава 20 Многоточие

Я прошла к нему в комнату, держа под мышкой книгу Вячеслава Оробинского «Чему не учат на юрфаке: тайны профессионального мастерства юриста».

– Ты обязательно должен ее прочитать! Ты совсем по-другому взглянешь на юриспруденцию.

Он молча сидел за столом. Я наклонилась и чмокнула его в затылок.

– Денис, ты в наушниках? – удивилась я.

Он развернулся на крутящемся стуле, взял костыли и поднялся. А затем бросил мне какой-то мятый лист.

Еще прежде, чем я посмотрела в него, я уже все поняла.

– Что это, Лия? – тихо спросил он.

– Услуга, – вымолвила я.

– Продолжай, – разрешил он.

– Вова влюбился в Стефу и хотел перевести их отношения на новый уровень.

– А она?

Я поняла, к чему он клонит, попыталась уйти от слов: «Она не хотела», – и заменила их на:

– Она была на перепутье.

Денис дал мне пощечину. У меня зазвенело в ушах, но я не шелохнулась.

– Ты дрянь, – тихо промолвил он.

Я расправила смятые листы.

– Она не должна была это увидеть, Денис. Вова хотел сделать ее счастливой.

– Ты себя пытаешься в этом убедить или меня? Вова может помахать своими деньгами перед носом у любой и иметь все, что пожелает. Но ты подложила ему в постель именно Стефу. Тебе недостаточно было унижать ее весь прошлый год, разделаться с родней ее подруг, запугать всех вокруг, вышвырнуть ее мать с работы?!

Я вздрогнула от резкости его слов.

– Не смотри так, – процедил он. – Конечно, я все знаю. Я молчал, черт тебя побери, надеялся, ты поймешь, что ни одна девушка тебе не конкурентка! Угрозы нашим отношениям нет! Но я ошибся…

– В чем?

– Угроза всегда была. И это ты, Лия. Ты сама!

Я сделала к нему шаг.

– Денис…

Он покачал головой.

– Ты помнишь, мы играли в шахматы на желание?

Покорно кивнула.

– Да. Придумал желание?

Я думала, готова к чему угодно, что он потребует извиниться перед Стефой. Отдать ей деньги за сценарий.

Но он сказал другое:

– Забудь меня.

Я стояла не дыша и смотрела на него не моргая. Не в силах осмыслить то, что он сказал.

– Ты просто злишься на меня, – наконец едва слышно проговорила я.

Денис сел в кресло и кривовато улыбнулся.

– Я не злюсь, это мое особенное желание. – Он сухо и отрывисто засмеялся, предупредив: – Учти, покончить с собой – не считается.

– Денис, – умоляюще прошептала я, – если ты хочешь наказать меня, сделай это по-другому…

– Если бы я хотел тебя наказать, я бы это сделал, Лия.

Я знала, он не обманывает. При желании он мог поступить со мной как угодно, потому что знал: в его руках я абсолютно беззащитна. Он – моя главная уязвимость.

Я прикоснулась к его подарку – подвеске на цепочке у меня на шее. Он заметил, поднялся, зашел мне за спину и расстегнул цепочку.

– Ты не против? – Он снял с меня украшение и бросил на стол. А потом поддел пальцем жетон у себя на шее, который я ему подарила на Новый год, и предложил:

– Могу вернуть его тебе. Сохранишь. Потом подаришь кому-нибудь.

Я уже не слышала, что он мне говорит. Его голос как будто отдалялся. Я поняла, что сейчас потеряю сознание, как в тот раз, когда он упал с крыши. Может, отключиться было бы к лучшему.

Денис пощелкал пальцами у меня перед лицом и уточнил:

– Ты в норме?

Я кивнула. Мой взгляд остановился на книге, которую я принесла. Провела пальцами по корешку и прошептала:

– Почитай. Она стоит того.

Пошла к двери, а когда взялась за ручку, не глядя на него, сказала:

– Я подарила ей сказку. Любая сказка кем-то написана. И виновата я лишь в том, что не позволила тебе написать эту сказку для нее.

Я надела в прихожей сапоги и вышла из квартиры.

У дома я остановилась, подставив лицо холодному ветру, позволяя ему остудить горящую кожу.

Я категорически не желала думать, что это конец. Многоточие, невыносимо болезненное и длинное, но всего лишь многоточие, не точка.

Медленно пошла вдоль дома. И не сразу заметила, что за мной кто-то следует. Увидела ее, когда она поравнялась со мной. Ульяша была почти на голову ниже меня. Одетая в ту же одежду, замотанная по самые глаза в мой шарф.

– Что с твоей щекой? – спросила она.

Я коснулась щеки и поморщилась.

А Уля внезапно тронула меня за руку и серьезно спросила:

– Хочешь, сниму с него скальп?

Я потрясенно моргнула.

– Чего ты ходишь за мной?

Ульяна похлопала руками в моих перчатках.

– Я присматриваю за тобой.

– О-о-о… – выдохнула я и двинулась к остановке.

Девочка последовала за мной.

Мне хотелось скорее попасть домой, спрятаться, остаться одной, обдумать, что делать дальше. Но Ульяна шла по пятам и села вместе со мной в автобус. А когда кондуктор спросила у нее проездной, она вытащила из кармана крошечный алмаз и протянула ей.

Кондуктор скривилась.

– Плати или выходи! Чего ты мне тут суешь?

Я застонала и, протянув ей купюру, бросила:

– Шутка.

– Шутницы, – проворчала та, отрывая билетик.

Я отвела Ульяшу в безлюдную часть автобуса и прошептала на ухо:

– Ты что, совсем не понимаешь? Ты не можешь расплачиваться алмазами в автобусе!

– Но у меня нет бумажных денег.

Я раскрыла кошелек, вынула пятитысячную купюру и сунула ей.

– Вот, держи.

Девочка убрала купюру в карман и протянула мне алмаз.

– Убери! – прошипела я. И огляделась. Мы уже стали привлекать к себе внимание.

Мне совершенно не хотелось заниматься этой свалившейся мне на голову девчонкой. Мое сердце было надтреснуто, и в нем, точно рой мух, кружился страх. Я должна была думать о Денисе, бросить все силы, направить всю свою фантазию на спасение наших отношений.

Но когда я вышла на своей остановке, Ульяна поплелась за мной.

Она проводила меня до парадной, я обернулась, она стояла шагах в пяти от меня. Она помахала мне.

– До встречи.

Я кивнула и ушла.

Дома никого не было, я закрылась в комнате, разделась до сорочки, села в кресло с блокнотом и карандашом, включила музыку.

Но прежде чем я успела коснуться карандашом листа, в окно раздался стук. За окном сидела Ульяна.

Вряд ли у меня бы вышло сосредоточиться, видя ее скрючившуюся фигуру и мордашку с улыбкой до ушей.

Пришлось ее впустить.

– Чем ты занимаешься? – спросила она.

Я закрыла окно и, рухнув в кресло, промолвила:

– Пытаюсь сосредоточиться.

– А зачем?

Ну не объяснять же ей, что я организовала лучшую ночь в жизни одной рыжей крысы, а мой парень узнал обо всем и бросил меня. Я вздохнула.

– Ты есть хочешь?

Она пожала плечами.

Я кивнула ей на дверь.

– Иди на кухню, открой холодильник и возьми все, что тебе понравится.

Но она не двинулась с места. Пришлось идти с ней.

Я налила ей тарелку супа. Ульяна некоторое время водила ложкой в тарелке, словно никогда не видела суп, а потом принялась осторожно есть, громко клацая зубами о ложку.

– Где ты живешь? – спросила я, наблюдая за ней.

– Да то в одном месте, то в другом.

– На улице?

– Разве можно жить на улице, там же холодно! – улыбнулась она.

Ну ладно, хоть это она понимает.

– У тебя есть семья?

И снова это молчание.

– Что ты делала в том клубе?

Молчание.

Я взяла кусочек хлеба, намазала его маслом и, нарезав колбасы и сыра, сделала бутерброд.

Кажется, он понравился девочке куда больше, чем суп.

Когда закончила есть, она поставила локти на стол, подперла лицо ладонями и уставилась на меня. Смотрела так, словно хочет запомнить, а потом спросила:

– А почему твой парень ударил тебя?

Я сделала как она, промолчала.

Девочка все поняла, чуть кивнула головой. Больше ни о чем не спрашивала.

Я рассчитывала, что, покушав, она уйдет. Но Ульяна пошла за мной в комнату и, когда я села в кресло, устроилась на полу у моих ног.

Я была сбита с толку и не знала, что мне с ней делать. На вопросы она не отвечала, на мое предложение обратиться в специальные службы она вытаращила глаза и вскричала «Нет!», разговаривать о чем-то не стремилась, просто сидела и смотрела на меня.

Я подозревала, что ей некуда идти. И как бы мне ни хотелось посвятить свое время составлению плана по спасению любви всей моей жизни, попросить ее уйти я не могла. За окном было минус двадцать, и город готовился к Новому году. Одиноко бродить по заснеженным улицам с алмазами в кармане и в тонком свитерке – та еще перспектива.

Спустя полчаса вот такого бесцельного сидения я отложила блокнот и взяла учебник по химии, решив, что целесообразнее будет заняться уроками.

А через минут пятнадцать я обнаружила, что девочка, прижавшись щекой к мягкому краю кресла, уснула.

Я сделала уроки, выучила роль для постановки шекспировской пьесы по актерскому мастерству, нашла в Интернете выкройки жакетов для занятий по шитью и написала эссе на тему «Вопросы, заданные человечеству войной». О войне я знала многое… И не только из курса истории.

Ульяна открыла глаза, и первое, что она у меня спросила:

– Ну как ты?

– Я? – изумленно переспросила.

Ульяша потянулась и объяснила:

– Мама говорила, когда человеку или зверю плохо, нужно побыть с ним.

Я была поражена. Так вот чего она торчала подле меня. Облегчала мои страдания. Удивительно, но, кажется, мне помогло. Я отвлеклась и все это время не думала о Денисе, так, словно у нас все было хорошо и он вовсе не бросил меня. Обычно все свои неприятности я привыкла переживать в компании тихой музыки и блокнота, куда записывала план по выходу из затруднительной ситуации.

– Со мной все в порядке, – заверила я.

Девочка бодро вскочила на ноги.

– Я рада. Тогда я пойду?

Мне удалось уговорить ее выйти через дверь. И я наконец осталась одна. Впереди были целый вечер и ночь, чтобы придумать, чем на этот раз склеить свое разбитое счастье.

* * *

С того дня, как Денис прочитал сценарий моей ночи с Вовой, он не выходил на связь. Прошла неделя. Вова звонил мне каждый день, я не отвечала, он приезжал ко мне, но я запретила маме открывать ему дверь. В школе я его избегала.

Он прислал мне цветы с карточкой, на которой было написано: «Прости меня!», но я заплатила курьеру, чтобы он вернул букет, а на карточке написала: «Я ненавижу тебя!»

Я выходила после тренировки из бассейна, когда услышала, как Даня спросил у Лии: «Мы с Ингой едем полетать в аэротрубе, вы с Деном с нами?»

Лия странно посмотрела на него и проронила:

– Почему бы тебе не спросить у него?

Даня пожал плечами.

– Да я что-то дозвониться до него не могу.

Все эти дни я искала в поведении Лии ответ, волновавший меня: что происходит у Дениса. Но она выглядела как обычно, так, словно не было никакого сценария. Впрочем, может, для нее это ничего и не значило. Написала, получила деньги и забыла. А Денис просто промолчал, как всегда. Мне показалось, что этот сценарий не вызвал у него сильных эмоций. Он пожалел меня, по-дружески, как сделал бы, сломай я руку или шлепнись в лужу в вечернем платье, – не более.

И сейчас впервые у меня закрались сомнения, а так ли все благополучно у Лии с Денисом? Может, она выглядела спокойной, собранной и бесстрастной, но при этом и счастливой она не казалась.

Пару раз я видела, что у школы ее встречала какая-то странная девочка. Одета она была не под стать Лии в ее шикарных мехах. Джинсы, свитер, ботинки. Правда, шапка с шарфом выглядели дорого. Я все же не так хорошо разбиралась в моде, чтобы с уверенностью сказать, что девочка одета плохо. Может, ее потертые джинсы стоили целое состояние, а свитер – от кутюр. Но эта парочка определенно выглядела вместе как-то неуместно.

Может, это была какая-то родственница. Я решила удовлетворить свое любопытство. Переоделась, высушила волосы и зашла в тренерскую к Дане.

– Как дела? – спросила я.

Он писал что-то за столом в тетрадь и явно на долгий диалог был не настроен, спросил:

– Ты чего-то хотела?

– Да, хотела узнать, а что за девочка встречает Лию после школы?

– Девочка? – недоуменно вскинул он брови.

– Ну, такая темненькая, в свитере ходит, без куртки.

Его глаза расширились, мне показалось, что он понял, о ком я, но он сказал:

– Не знаю. Спроси у нее. Да и какая тебе разница?

Я повела плечом.

– Подумала, может, какая-то очередная ее жертва.

Он усмехнулся.

– А, так это спасательная миссия! Похвально.

Я попрощалась с ним и ушла. Видела, что Лия зависла у гардероба с преподавателем по литературному мастерству. Они увлеченно что-то обсуждали, а я прошла мимо и вышла на улицу.

На пустынном крыльце сидела знакомая Лии и рисовала веточкой что-то на снегу. Я подошла и поинтересовалась:

– Что рисуешь?

Девочка подняла на меня настороженные черные глаза. И не ответила. Я сделала еще попытку:

– Как тебя зовут? Ты ведь не учишься в нашей школе. Я не видела тебя.

– Я не хочу с тобой говорить, – ответила она и снова занялась рисунками на снегу.

– Почему? – недоуменно спросила я. И тут меня осенило: – Тебя Лия настроила против меня?

– Что значит «настроила»? – непонимающе уставилась она на меня.

Я не смогла ей объяснить, пробормотала:

– Будь осторожнее с ней.

Ее настороженный взгляд застыл, а потом она выпрямилась и сказала:

– Это ты будь осторожнее.

– Я не боюсь ее.

– Ее? – захлопала длинными черными ресницами девочка. – Нет, не ее. Тебе нужно бояться меня.

– Что? – выдохнула я и отступила.

В этот момент дверь распахнулась и на крыльцо вышла Лия в сером полушубке. И девочка бросилась к ней. При ближайшем рассмотрении я заметила, что джинсы ее грязные на коленях и перчатки просто черные на ладонях. Нет, это была не богатая странная подружка или родственница Лии. Так кто же она?

Лия улыбнулась девочке, и они вместе пошли к остановке. Я подождала, когда они скроются из вида. Все это было странно. Кто эта девочка и почему я должна ее бояться? Лия затеяла какую-то новую игру? Все никак не угомонится?

Проходя мимо дома Дениса, я подумала, почему бы не зайти к нему. Ведь мы же помирились. Конечно, мне стоило написать ему или позвонить, но мне казалось, что после трагедии в моей жизни, как хороший друг, он сам должен меня куда-то позвать, помочь пережить тяжелое время. Но он этого не сделал.

Я купила в ближайшем магазинчике вафельный тортик к чаю и отправилась в гости.

Дверь мне открыла Ольга Константиновна со словами: «Лия, как хорошо, что ты…» – и осеклась, увидев меня. Похоже, из-за двери она перепутала голоса и приняла меня за Лию.

– А это не Лия, – пробормотала я. – Здравствуйте.

– Стефания. – Она несмело улыбнулась. – Здравствуй. Давно тебя не видела.

– А что, Лия должна прийти сейчас? – уточнила я, не переступая порога.

– Нет, просто… – Она умолкла и кивнула мне заходить. – Пройди. – И шепотом проговорила: – Может, он хоть тебе обрадуется.

Эти слова меня обеспокоили. Что могло произойти такого, что Денис никому не рад?

Я скинула ботиночки, постучала в комнату и услышала крик:

– Мам, я же сказал, мне ничего не нужно. Оставь меня в покое!

Ольга Константиновна смущенно опустила глаза и ушла на кухню. А я так и осталась со своим вафельным тортом перед закрытой дверью.

Осмелилась постучать еще раз и войти. Денис лежал на расправленной кровати и читал книгу «Чему не учат на юрфаке: тайны профессионального мастерства юриста».

Увидев меня, он захлопнул книгу и протянул:

– А, это ты.

Я прошла в комнату, кинула торт на кровать рядом с ним и проворчала:

– И я тебя рада видеть!

Но моя ирония его не заставила улыбнуться, он сухо спросил:

– Зачем ты пришла?

Я не ожидала столь холодного приема, поэтому не сразу нашлась, что сказать.

А он выжидающе смотрел на меня, приподняв одну бровь.

– Если ты не в духе… – начала я, а он кивнул:

– Я не в духе. Что дальше?

– Ничего. Я думала…

– Что я нуждаюсь в утешении? – насмешливо уточнил он.

– В каком утешении? – изумилась я и, издав нервный смешок, промолвила: – А я думала, утешать надо меня.

Денис прикрыл глаза.

– Из меня никудышный утешитель в любом случае.

Я пожала плечами.

– Ну… может, чаю попьем и не будем утешать друг друга? И ты мне расскажешь, по какой причине вообще я не должна тебя утешать!

– Да ни по какой. Я не хочу чай.

– А я хочу.

– Ну пей! – бросил он. – Мне проводить тебя на кухню?

– Не надо. Сама найду. – Я пришла на кухню с тортом и попросила у Ольги Константиновны: – Можно чаю налить?

Ольга Константиновна вскочила из-за стола, где изучала какие-то документы, и засуетилась.

– Ты определенно прекрасно на него влияешь, – сказала она, подавая мне поднос с двумя чашками и нарезанным тортиком на блюде.

Я взяла поднос и уточнила:

– А что происходит? Чего он такой мрачный?

– А ты не знаешь? – Она тяжело вздохнула. – Он с Лией расстался.

– Расстался?

Она кивнула.

– Ничего больше не знаю. Не хочет говорить.

Ну и как я теперь должна вернуться в комнату? Я-то знала причину. Красная как рак, я принесла поднос и поставила на письменный стол. Денис, все так же лежа на постели, монотонно подкидывал мячик из бумаги и ловил.

Так вот что он имел в виду, когда сказал, что пицца не решение, вот какое решение принял. И что теперь делать мне? Он бросил Лию, но и меня видеть, похоже, не хотел, наверняка считая причиной своего рухнувшего счастья.

Теперь и мне не хотелось пить чай.

Денис заметил.

– Ну, чего не пьешь?

Я взглянула на него и осторожно сказала:

– Денис, ни к чему эта жертва.

– О, ты отлучилась всего на пять минут, а градус твоих утешений определенно повысился.

Я вскочила.

– Знаешь что!

– Что?

– Хватит ерничать и жалеть себя. Я не просила тебя разрывать отношения с Лией!

– Я не хочу это обсуждать, – сказал он.

Медленно села в кресло.

– А я хочу.

– Ну так обсуди с кем-то еще. С Вовой… или ты нашла уже кого-то еще?

Я фыркнула, отпила из чашки.

– Звучит так, словно ты ревнуешь.

– Ха-ха…

Я откусила тортик и промычала:

– М-м-м, а вкусно… ты зря отказываешься. Съем все сама.

– Давай-давай… не сдерживай себя. Килограммом меньше, килограммом больше… для нас, парней, в девушке же главное – большая душа.

– О, Денис, это дешево даже для тебя – вернуться к прошлогодним шуткам о моем лишнем весе.

– Стефа, – вздохнул он и сел, отшвырнув бумажный мячик. – Зачем ты пришла? Я бы посоветовал тебе держаться от меня подальше теперь, когда у Лии развязаны руки.

– Ой, а раньше они, можно подумать, были завязаны морским узлом.

Он снова откинулся на постель, протянув:

– Слишком дорого тебе обходится дружба со мной. Это ни к чему.

Я пересела к нему на кровать и взяла за руку.

– Ты такой упрямый, что просто бесит. Хватит уже меня защищать. Мне не хватает тебя. Что бы ты там ни решил с Лией.

– Ты простила меня? – Его взгляд остановился на мне.

– Наверное. Раз я здесь.

Он кивнул и, крепче сжав мою руку, закрыл глаза и попросил:

– Расскажи что-нибудь, подруга…

И я рассказала ему о маме и ее новой работе, об Андрее и его молоденькой девушке, о том, что происходило, пока мы не общались, избегая упоминаний о времени, проведенном с Вовой. Рассказала, что на зимних каникулах ко мне приедет моя Таня из Харабали.

Он слушал меня, не перебивая, иногда задавал какие-то вопросы. И даже чай выпил и съел кусок тортика.

Вечером, когда я уже собиралась домой, предложила:

– Может, пройдемся перед сном?

Он поморщил нос.

– Не хочу.

У него зазвонил телефон, я же пошла на кухню отнести кружки. А когда вернулась, Денис натягивал свитер.

– Ты передумал?

– Знакомый попросил о встрече.

Мы вышли из парадной. Стояли недолго, минут десять. Подъехал белый кабриолет. Из него вышел Никита, одетый в короткое пурпурно-красное пальто с черным меховым воротником, под ним – белая рубашка в черный горох, белые обтягивающие вельветовые брюки, заправленные в высокие черные ботинки, на поясе – черный тонкий ремень.

Денис протянул молодому человеку руку для рукопожатия, но Никита покачал головой.

– И наплевать, что ты инвалид, – сказал он и ударил Дениса кулаком в лицо.

Я ахнула и оттолкнула Никиту в грудь.

– Ты обалдел! Урод поганый!

Денис покачнулся, но устоял на месте, задрал голову и поднес пальцы к носу, они окрасились хлынувшей из ноздрей кровью.

– Достойно. Ответить-то я не могу. – Он сплюнул кровь на снег.

– Да. Лия тоже не могла тебе ответить.

Денис криво усмехнулся.

– А она сразу к тебе помчалась плакать!

– Ошибаешься. Я приехал к ее дому, потому что она неделю не отвечала на звонки. И ты тоже! У парадной я встретил девочку, ты, наверное, помнишь, под столом в клубе сидела. Так вот, это она мне сказала, что Лия не ходит никуда после того, как ты ударил ее.

Денис снова сплюнул кровь.

– А ты должен быть счастлив. Путь к ее сердцу свободен. Дерзай.

– Ты глупец, Денис, при всех своих познаниях в разных областях. Глупе-е-ец.

– Может быть, но я не настолько глуп, чтобы не понять: ты по уши в нее влюблен. Не упусти шанс.

– Да нет никакого шанса. И не было никогда. – Внезапно он сочувственно посмотрел на меня. – И у тебя его нет. Жаль, если ты этого не понимаешь.

– Не надо ее сюда приплетать, – ледяным тоном предупредил Денис.

– Я не знаю, Денис, что у вас произошло, но ты совершаешь ошибку! – Он пару секунд стоял, глядя на Дениса, а потом сел в машину и уехал.

Я вытащила из сумки салфетки и подала Денису.

– У тебя кровь.

– Угу… – Он приложил бумажный платок к разбитому носу.

– Ты ударил ее?

– Ага, – вяло отозвался и, развернувшись, потянул за дверь парадной. – Доброй ночи, Теф.

– И тебе, – выдохнула я.

Глава 21 Письмо

Он вычеркнул меня из жизни. Заблокировал всюду: в Сети, в своем телефоне, – а мои попытки попасть к нему домой в конце концов пресекла его мать. Я сидела под дверью его квартиры после того, как Денис запретил пускать меня. Ольга Константиновна вышла на площадку, присела передо мной на корточки, взяла мое лицо в ладони и попросила:

«Не приходи больше. Не мучай ты себя, не унижайся перед ним. Он не оценит».

Я заплакала. Она поцеловала меня в лоб и сказала, что ей очень жаль и она сама не понимает, что творится с ее сыном.

Больше я не приходила. Я каждый день стояла у входа его института. Он видел меня, но ни разу не подошел, проходил мимо, точно мы не знакомы.

Я слышала, как девчонки с его курса, увидев меня в очередной раз, назвали меня «Хатико» и рассмеялись. Мне было все равно.

Ко мне подходили знакомиться парни, но я даже не пыталась поддержать разговор или дать свой номер.

И вот однажды, перед самым Новым годом, он вышел из института. Одетый в серые брюки, коричневые ботинки и того же оттенка короткую кожаную куртку на меху. Он прошел мимо меня, но неожиданно развернулся и приблизился ко мне.

Мое сердце сошло с ума, оно колотилось так, словно я пробежала кросс. От его сумасшедшего ритма я задыхалась.

Денис скользнул по мне равнодушным взглядом.

– Лия, над тобой смеется весь факультет. Тебе нравится быть посмешищем?

– Пусть смеются.

Он закатил глаза, точно я его сильно-сильно утомила.

– Знаешь, чем любая девушка лучше тебя?

Я покачала головой, а он охотно объяснил:

– Наличием самоуважения. Даже Стефа, которую ты презираешь, когда я облапал ее той ночью в палатке, оскорбилась и видеть меня не хотела. Я сам бегал за ней и умолял простить меня. А ты пала так низко, что мне даже лень соединить два пальца и щелкнуть ими, чтобы подозвать тебя, дабы ты облизала меня.

Я опустила глаза и тихо спросила:

– Ты еще недостаточно наказал меня?

Он застонал.

– Да очнись ты. Я не пытаюсь тебя наказать. Это ты наказываешь меня, таскаясь за мной всюду!

– Денис, пожалуйста… – прошептала я, – я больше никогда ничего не сделаю ей… или еще кому-то. Я изменюсь. Я стараюсь.

Он уставился в небо, долго молчал, а потом вздохнул и сказал:

– Лия, я надеялся, что мне не придется этого говорить… Ты мне просто надоела. Да, я, конечно, вспылил, когда узнал, что ты сделала моей подруге. Но я не бросил бы тебя из-за этого.

– Ты говорил… – начала я, но он оборвал:

– Да, говорил, люблю. Не страдаю склерозом. Но, послушай, я так говорю каждой, с кем хочу лечь в постель. Ты отлично знаешь мужскую психологию, странно, что ты не поняла.

– Ты не торопился со мной лечь в постель, – выдохнула. – Хочешь убедить меня, что я была лишь развлечением, но…

– Лия, я с самого начала сомневался, что ты будешь интересовать меня долго. И я просто не хотел тебя привязывать к себе еще больше.

– И что же заставило тебя передумать?

– Потраченное на тебя время. Ты обиделась тогда из-за дневника… и я подумал, вот же блин, мы расстанемся сейчас, а я ее даже не трахнул. И я со всей поспешностью снял тот домик… ну а дальше ты знаешь.

Я молчала, а он повел плечом.

– Найди себе кого-нибудь. Не жди, что я вдруг снова воспылаю к тебе чувствами. Этого не будет. Последнее время я тяготился отношениями с тобой, срывался на тебе, делал тебе больно. Ну чего мучиться?

Мы стояли друг против друга и молчали.

Он уже отвернулся, чтобы уйти, я остановила его вопросом:

– Что во мне не так?

– Ты идеальная. – Он посмотрел на меня через плечо. – И это невообразимо скучно. Для кого-то ты станешь подарком судьбы, но не для меня.

Он ушел.

Я ошиблась. То, что я приняла за многоточие, оказалось точкой.

В первый день осени на Банковском мосту я просила у грифона с золотыми крыльями, исполняющего желания, чтобы Денис не бросил меня из-за чертового дневника. Кажется, я неправильно сформулировала желание…

Дома я рыдала, родители не могли меня успокоить. Отец орал, что убьет этого проклятого мальчишку, мама умоляла нас всех успокоиться. Вконец озверев, отец сказал, что больше он не желает слышать имя «Денис» в своем доме. И если я не прекращу истерику, он отправит меня за границу в закрытую школу для девочек.

Страшнее того, что Денис меня больше не любил, было только лишиться возможности хоть изредка видеть его.

Я сделала над собой невероятное усилие и обещала отцу, что больше ничего подобного не повторится.

Может, я внешне и успокоилась, улыбалась, разговаривала и даже шутила, но внутри я плакала.

Ночью в окно постучала Ульяна. Я впустила ее, как пускала последние две недели.

Она тихо заползла под кровать. Сколько я ни уговаривала ее спать на диване, она отказывалась. Приходилось стелить ей пенку для йоги, простынь и оставлять флисовое покрывальце. Подушки она тоже не признавала.

Я не знала, как ей помочь. О себе она мне так толком ничего и не рассказала. Она ничего у меня не просила: ни еды, ни крова. Если я предлагала что-то, она либо принимала это, либо нет. Я понятия не имела, где она ходит целыми днями, чем занимается, откуда она и чего ждет от жизни. В глубине души я ответила на все эти вопросы, но ответы мне не нравились. Я была склонна согласиться с предположением Дани, что девочка сбежала из клуба, где находилась в сексуальном рабстве. При побеге она прихватила с собой алмазы бандита, владеющего клубом. А похитил он ее, судя по загару и умению подражать экзотическим птицам, где-то в Африке. Может, ее родители работали врачами или исследователями.

Каким-то необъяснимым образом эта девочка вошла в мою жизнь. И если не видела ее целый день и больше, я начинала волноваться за нее. Ей было всего 13 лет, и я даже думать не могла о том, что она пережила в том клубе.

– Как дела? – спросила Ульяша из-под кровати.

Помолчав, я прошептала:

– Денис бросил меня.

– Снова?

Впору было расхохотаться от ее вопроса.

– Окончательно.

Я почувствовала, что ее ладонь шлепает по краю кровати в поисках моей руки. Я коснулась ее темных пальцев. И она крепко сжала мою руку.

– И что ты в нем нашла?

– Он особенный. Он умный, у него потрясающая фантазия. Он умеет изящно говорить, когда хочет, умеет быть нежным и властным, умеет рассмешить… он может заставить меня плакать. С ним я чувствую себя живой. С ним я так счастлива, что…

– Он не особенный, – сказала Ульяна. – Будь так, он никогда бы не бросил тебя.

Ото всех приглашений на новогоднюю ночь я отказалась. Я сняла наш с Денисом домик и днем 31-го на такси вместе с Улей уехала туда, оставив заранее купленные подарки для родителей и родственников под огромной елью в гостиной. Я знала, что мне будет больно. Но даже не представляла насколько. Все в этом доме было пронизано нашей с Денисом любовью.

Но тут никто не мешал мне плакать. Я легла на постель, где мы с Денисом занимались любовью, закрыла глаза и позволила слезам течь, пока не иссякнут.

Ульяна не трогала меня. Она ушла в лес, а вернулась с небольшой елочкой.

Я к тому моменту взяла себя в руки и даже помогла девчонке нарядить елку конфетами.

Уля призналась:

– Всегда мечтала сделать это.

– Что сделать? – удивилась я.

– Нарядить дерево. Елку.

Мы сидели на полу у горящего камина, воздух был наполнен хвоей и мандаринами.

Мы обменялись подарками. Я подарила ей комбинезон, теплый, тонкий и удобный. Ульяна была в восторге. Она же преподнесла мне алмаз в спичечном коробке, оклеенном фольгой от шоколада, и призналась:

– Мой самый любимый.

Я вздохнула.

– Ульяш, это слишком дорогой подарок. На Новый год дарят что-то чисто символическое.

– А это не только на Новый год, а еще и на день рождения.

– Но мой день рождения уже был.

– А это на следующий. – Она серьезно посмотрела на меня. – Возможно, я не смогу тебя поздравить.

От ее слов мне стало не по себе. Я спросила:

– Если тебя не будет на моем дне рождения, где ты будешь?

– Я не знаю.

* * *

В новогоднюю ночь мы с Денисом сидели у него, жгли бенгальские огни и ели оливье. Его мать справляла не дома, а я со своей уже посидела за столом. Андрей укатил с Милой отмечать куда-то к пальмам. Когда я перед отъездом рассказала ему о примирении с другом, он буркнул, что рад за нас. Но я чувствовала, он почему-то совершенно не рад.

Денис полулежал в кресле в наполовину расстегнутой белой рубашке. На нем были брюки от черного костюма и носки с краснорогими оленями, которые я ему подарила вместе с коричневым портфелем из телячьей кожи. Не знаю уж, действительно ли телячьей, но стоил он бешеных денег.

Я облачилась в костюм помощницы Санты, этакой современной снегурочки. На мне было красное приталенное короткое платье со свободным подолом, отороченным, как и корсаж, белым мехом. На ногах красные гольфы с белыми снежинками. Волосы я завила крупными локонами и все это великолепие залила лаком с серебряными блестками.

Денис положил для меня под свою искусственную елочку, стоящую на столе, белую норковую накидку. Она очень шла к моему наряду. Я подозревала, что купил он накидку не для меня, просто не успел подарить Лие, но спросить не осмелилась. Мы о ней не говорили. Я никому в школе словом не обмолвилась, что Денис с ней расстался. Даже Кира не знала.

По телеку совершенно нечего было смотреть. Мы хлопнули несколько хлопушек на балконе, а когда вернулись в комнату, услышали, что в дверь трезвонят.

Денис пошел открывать.

Я услышала знакомый голос. В комнату вошел Данила. Он удивленно оглядел наш праздничный стол, задержал взгляд на мне, а потом спросил:

– А где Лия?

Это было неожиданно. Я-то была уверена: Денис брату рассказал о разрыве со своей девушкой.

Денис кивнул Дане на стол.

– Хочешь что-нибудь?

Тот подошел к столу, отщипнул от кисти пару виноградин, закинул в рот и снова оглядел комнату так, словно надеялся, что Лия сидит где-то в уголке и он ее просто не заметил.

– А ты где отмечаешь? – поинтересовался Денис.

– Мы с Ингой встречаемся на Дворцовой через полчаса. Присоединитесь к нам?

Мы с Денисом переглянулись. И он мотнул головой.

– Не, на улице дубак. Мы дома останемся.

Данила пожал плечами и стянул с тарелки кусок копченой колбасы, снова огляделся и спросил:

– Лия справляет с родителями?

Денис пожал плечами, я молчала.

Даня почувствовал что-то неладное, он достал телефон и пробормотал: – Я отправил ей поздравление, но она… – Он умолк, а потом потрясенно произнес: – Ответила мне. – Он встал, подошел к нам и показал экран, на котором было короткое видео. Даня включил его, и мы увидели Лию в платье цвета металлик с расклешенной юбкой, собранной у талии крупными встречными складками, и облегающим верхом из плотного фактурного гипюра. На талии – изящный поясок и очаровательный бантик. Образ в стиле Коко Шанель.

Девушка сидела возле небольшой елочки, украшенной конфетами, позади нее за стеклом виднелся заснеженный лес. Лия улыбнулась и сказала: «С Новым годом, Даня!» – где-то на фоне раздавался треск камина.

Данила подозрительно уставился на Дениса.

– Где она? Это не тот домик, который вы снимали… – Данила осекся, а потом с долей понимания спросил: – Ден, что происходит?

– Мы расстались, – обронил Денис так, словно это было чем-то несущественным.

– Когда?

– Несколько недель назад. – И уточнил: – Ты на Дворцовую не опоздаешь?

Но Данила не двинулся с места, он смотрел на Дениса так, словно тот ему сообщил, что смертельно болен.

– Ты собирался мне вообще сказать?

– Сейчас говорю.

– Что у вас такого случилось?

– Нам правда обязательно об этом говорить в праздничную ночь?

– Да! – вскричал Данила. – Раньше же ты не удосужился мне рассказать!

– А рассказал бы, то что?

– Ты можешь сказать, что случилось?

– Разлюбил я ее. Устраивает?

Даня наклонился к нему, подцепил пальцем цепочку с серебряным жетоном на шее Дениса.

– Да что ты! Нет, не очень устраивает. – Даня вскочил. – Давай выйдем? Извини, Стефа.

И тут меня осенило. Этот жетон подарила ему Лия, на нем гравировка: «Помни: твое имя выгравировано у меня на сердце». Он не снял его.

Денис нехотя пошел за братом. Они закрыли дверь в комнату, но на кухне оставили открытой. Я приоткрыла дверь и отчетливо их слышала.

– Ден, что значит это твое «разлюбил»?

– Ну как бы тебе объяснить… Это когда прошла любовь, Даня. Так понятнее?

– Что она сделала? – спросил Данила.

Денис зацокал языком.

– Дань, если ты не поторопишься на Дворцовую, у тебя тоже девушки не станет.

Данила так долго молчал, что я даже забеспокоилась. Но наконец он горько произнес:

– Денис, зачем же все это было… если ты ее бросил. Она же не игрушка! С кем она сейчас в том доме?

– Не знаю. С Китом. Еще с кем. Мне не интересно.

– Нет, Кит в Париже с семьей. Зачем она поехала туда, где вы были счастливы? В каком она состоянии?

– Не знаю. Но ты видел ее: елочка, платьице…

– Ты не думаешь, что она может что-то сделать с собой из-за тебя?

Они снова надолго замолчали.

– Я не думаю, что елку украшают конфетами, чтобы потом покончить с собой.

– Но ты думал об этом! Я видел. Не лги. Ты испугался.

– Да-а-а… – протянул Денис, – не хочется стать причиной чьей-то смерти.

– Чьей-то смерти? – потрясенно повторил Даня. – Денис, я ушам своим не верю. Ее зовут Аврелия Оболенская, и она умереть за твою любовь готова.

– Спасибо, гугл-справка. Дань, тебе пора… у меня гостья.

– Ты спишь с ней? Ты со Стефой! Вы вместе? – как ошпаренный воскликнул Даня.

– Мы друзья.

– Черта с два!

Денис разразился смехом.

– Дань, чего ты хочешь?

– Как вариант, чтобы мой брат не был таким мерзавцем.

Они вновь замолчали.

– Помнишь торги на выставке Ника? – задумчиво промолвил Денис. – Я знаю, что это ты тогда купил ее портрет.

– Какое это имеет значение?

– Никакого. Наше расставание ничего не меняет. Ты не будешь с ней.

– Ты так решил?

– Даня, ты часть моей семьи. Я не хочу, чтобы она мелькала у меня перед глазами до конца моих дней!

– Так, может, нам больше не стоит быть семьей?

Данила вышел в коридор, я только и успела рвануть к креслу и плюхнуться в него. Даня заглянул в комнату и пожелал:

– Счастливого года, Стефа. – Я думала, он больше ничего не добавит, но он тихо сказал: – Ты никогда не думала, если он смог поступить так с Лией, что он тогда сделает с тобой?

Конечно думала. Миллионы раз. Но что я могла ему сказать, лишь:

– Счастливого года, Дань. Желаю тебе встретить любовь!

Он кивнул.

– Я уже встретил.

Он ушел. Денис не возвращался в комнату минут двадцать. После всего услышанного я не спешила звать его. Но в конце концов не выдержала и тихонько прокралась на кухню.

Денис с кем-то говорил по телефону, глядя в окно. Он стоял спиной ко мне и не заметил, как я вошла.

– Хотел услышать твой голос… Угадала, проверяю. Мне потом жить с этим. Я хочу, чтобы ты где-то и с кем-то была счастлива.

Все-таки он ей позвонил. Неужели и правда испугался, что она – сильная и несгибаемая – не сможет пережить разрыв?

Я вернулась в комнату, а через пять минут туда вошел Денис, он весело глянул на меня.

– Ты еще не весь салат тут схомячила?

Мотнула головой. Я не представляла, как он так может: в один момент говорить брату, что расстался с Лией, потому что разлюбил, в другой – дозваниваться до нее, чтобы удостовериться, что она жива, а теперь – шутить со мной как ни в чем не бывало.

Его способность владеть собой была поистине дьявольской. И я уже окончательно перестала понимать, какой же он – настоящий.

Мы посмотрели концерт, обсудили наряды звезд, у кого лучше сделана пластика, кто с кем спит и где отдыхает. Денис был весел, и иногда, когда думал, что я не вижу, его губы трогала легкая и совершенно невероятная улыбка.

Мне хотелось бы верить, что я причина этой улыбки и наши милые посиделки, но я подозревала, что причина в другом: он услышал голос Лии. Может, она сказала ему, что любит его или что-то еще – очень приятное. А может, пообещала, что не наложит на себя руки. Что бы она ни сказала, она осчастливила его на эту ночь.

Мой взгляд то и дело натыкался на блестящую серебряную полоску жетона, торчащую из-под рубашки. Даже после того, как Даня в открытую заявил, что, «разлюбив», не носят подарок бывшей девушки, Денис не снял его. И мне стало совершенно ясно: Денис решил жестоко преподать Лие урок. Он ведь предупреждал ее – никаких интриг. Она его не поняла. Но это не конец их истории. Он планирует ее простить. Но чтобы материал закрепился, ученица должна поверить, что все происходит по-настоящему.

Даже после всего, что она мне сделала, я не одобряла его методы. Это было несправедливо не только к Лие, но и к другим участникам истории, особенно к Дане, который поверил, что Лия свободна. И больше всего меня пугало, что Денис знал о чувствах брата и все равно обрек их стать разменной монетой.

Домой я шла уже после четырех часов, кое-где еще взрывались фейерверки, озаряя небо. А у моей парадной стоял черный «Лексус». Из него вылез Вова, одетый в черные брюки и белый свитер.

Я хотела сперва сразу зайти в парадную, но потом передумала. Наступил новый год, возможно, стоит оставить старые обиды в прошлом и идти дальше?

– Привет, – сказал Вова. – С Новым годом!

Я кивнула.

– И тебя!

Он протянул мне конверт.

Я испуганно взглянула на Вову. На какой-то миг я подумала, что он предлагает мне деньги.

– Что это?

– Прочитай, пожалуйста.

Я взяла конверт.

– Ладно.

Я подождала, скажет он что-то еще, он не сказал. Я попрощалась с ним и пошла домой.

Мама уже спала. Я прошла в свою комнату, где была наряжена елка, включила на ней гирлянду и присела на кровать. Открыла розовый конверт и достала листок с рукописным текстом. У Вовы был красивый и разборчивый почерк. Он писал:

Ты не желаешь ничего слушать и избегаешь меня. Может, когда мое ненавистное тебе лицо не будет маячить перед тобой, ты сможешь понять меня.

Я не планировал с тобой ничего серьезного. Это правда. Да и ты со мной. Я знал, что ты все еще неравнодушна к Дену, но был убежден в своей неотразимости. Чем больше я общался с тобой, тем сильнее ты мне нравилась. С тем росло и мое желание получить ответ на свои чувства. Но ты оставалась холодна к моим поцелуям, моим подаркам и ко мне. Я подумал, что если стану у тебя первым, ведь для девушек это важно, ты выкинешь из головы Дениса. Но ты продолжала держать меня на расстоянии.

А я привык, что девчонки прыгают в мою постель с разбега на первом или втором свидании. Конечно, они это делают не от большой любви, а из-за размера моего банковского счета… Я видел, что с тобой это не работает. И тогда я обратился к Лии. Она хорошо тебя знала. Ей как никому было выгодно, чтобы ты забыла ее Дениса.

Знаешь, она ведь отказалась сперва. Сказала, что, если мне хочется потрахаться, я могу купить себе любую другую девочку. А ты заслуживаешь право выбора, а не одну ночь с богатеньким мальчиком, который на следующий день забудет перезвонить.

Но я сумел убедить ее, что ты для меня не просто девочка-однодневка, что я хочу сделать для тебя что-то особенное, такое, чтобы ты оценила меня и захотела настоящих отношений, а не просто времяпрепровождения в ожидании, пока появится кто-то интереснее.

И тогда она написала для меня сценарий. Я все сделал по нему. Да, он сперва казался мне совершенно глупым. Но когда я понял, что он работает с тобой, то был поражен и вдохновлен. Ты смотрела на меня иначе и отвечала на мои поцелуи как никогда, в твоих глазах появился блеск, какого прежде я не видел. Для меня перестало иметь значение, что все это сценарий, грамотно написанный моей бывшей. Я сделал тебя счастливой. И от осознания этого был счастлив сам.

Я проклинаю себя за то, что взял сценарий с собой в тот вечер, когда поехал за тобой. Думал, повторю выученное по дороге. Я не планировал возвращаться утром домой и после отеля поехал сразу в школу. Ты нашла сценарий и обиделась.

Возможно, правильнее было бы написать, что я не должен был заказывать этот сценарий вообще. Написать, что жалею. Но я совру. Правда в том, что без него я бы не сделал для тебя ничего стоящего. Я бы лез к тебе на заднем сиденье своей машины и недоумевал, почему ты равнодушна.

Я понимаю, почему ты не хочешь меня видеть. Но ты должна знать: я люблю тебя. Может, я действовал по написанному и чести мне это не делает, но это не меняет моих чувств к тебе.

С тех пор как мы не вместе, я ничего не хочу, мне ничего не интересно. Я смотрю наши совместные фотки, быстро сделанные на телефон, и жалею, что когда-то думал, будто они мне не нужны. Нужны. Как и ты.

Прости меня. Дай мне еще один шанс. Если тебе нужно время, я подожду.

P. S. Это письмо я написал сам, а не заказал у кого-то.

Кажется, он упоминал, что ходил в прошлом году вместе с Лией на курсы писательского мастерства. Они прошли не даром.

Я сложила листок и убрала в конверт. Меняло ли это письмо что-то? Наша ночь благодаря Лии была волшебной. И я даже подумала, что могу влюбиться в Вову, пока верила, что не рассмотрела в нем что-то особенное. Но особенной была Лия, а не он. И я жалела лишь о том, что ей когда-то не дала второй шанс.

И мне не хотелось признаваться даже себе, что наши с Денисом возобновленные встречи зашвырнули мое сердце на полгода назад, когда оно стучало по нему одному.

Он пугал меня, я понимала, что он собирается вернуть Лию, предварительно разбив ей сердце, я очень многое узнала о нем, о чем бы знать не хотела. И все-таки он продолжал меня волновать.

Что я должна была ответить Вове?

Я бросила конверт на стол. Завтра ко мне прилетит подруга. Я честно расскажу ей обо всем… если духу хватит. И она что-нибудь мне посоветует. Хотя я сомневалась, что, узнав о Денисе то, что известно мне, она даст совет продолжать с ним общаться. А также я сомневалась, что мне нужен совет.

Глава 22 Одна неловкость на троих

Они гуляли вместе каждый день после школы или вечером. И им было хорошо вместе. Напрасно я надеялась, что тот его звонок в новогоднюю ночь что-то изменит.

Я никуда не ходила. Занималась учебой, посещала дополнительные занятия, впрочем, как всегда. Компанию мне составляла Ульяша. Иногда она ночевала у меня. Или приходила днем перекусить.

Я перестала ходить в бассейн.

Вчера Даня поймал меня в школьном коридоре и спросил, почему я не отвечаю на его звонки и не прихожу на тренировки. Я ответила, что просто не хочу. Он сказал, что расстался с Ингой, и смотрел на меня так, словно ждал, что я должна оценить. Я не оценила.

После школы я снова видела, как Денис встречается со Стефой. Я сидела в ресторанчике напротив его дома и наблюдала за ними из окна.

Я долго там сидела. Мимо меня прошел отец Стефы, но, кажется, он меня не заметил. Забрал заказ и уехал.

Я заказала выпивки. Сидела и пила одна, глядя на проходящих за окном людей, одетая в шикарное черное платье с верхом из воздушного шифона, короткими рукавами и эффектом запаха. Низ облегающий, в кружевах и расшитый сверкающими пайетками в тон платью.

После шестого бокала я ощутила скуку, вынула телефон и принялась перебирать контакты, чтобы найти компанию. До Кита я не дозвонилась. Да и не знала, хочет ли он слышать меня после стольких его звонков, на которые я не ответила.

А мне хотелось увидеть его. Я вдруг поняла, что ужасно по нему соскучилась. В моем затворничестве и тихой тоске по Денису не было никакого смысла. Он жил дальше, а я остановилась и не знала, что мне делать без него.

Я намеренно пролистывала каждый раз имя «Данила», но в конце концов именно ему я скинула тут же сделанную фотку бокала вина на фоне окна со словами: «Составишь компанию?»

Он приехал через пятнадцать минут. Вошел в ресторан и сел за стол. Посмотрел на две опустошенные бутылки и уточнил:

– Кажется, ты справилась и без компании.

Я засмеялась. Мне было так хорошо, впервые за долгое время.

Даня снял куртку. Под ней на нем был черный свитер с воротом на молнии.

Я заглянула под стол, объявив:

– Ты совершенно не умеешь одеваться, если это не спортивный костюм.

Он удивленно посмотрел на свои камуфлированные штаны и коричневые ботинки.

– Что тебе не нравится?

– Классические ботинки со штанами рыбака, серьезно? – протянула я.

– Могу их снять, – предложил он.

Я взяла бутылку и потрясла над своим ртом, пробормотав:

– Я знаю, что ты мечтаешь их снять. – И огляделась в поисках официанта. – Закажем что-нибудь?

– Думаю, тебе хватит. Алкоголь проблем не решает.

– Вода тоже. – Я издала смешок. – Денис считает, что я невообразимо скучна.

– Денис идиот. А ты напилась. – Он встал и снял с крючка мою норковую шубку. – Пойдем, проветришься!

Не стала спорить. Пока пыталась попасть рукой в рукав, я сказала:

– Поедем в клуб. Хочу танцевать.

Мы вышли на улицу. А когда вышли на канал Грибоедова, я увидела на другой стороне Дениса со Стефой.

Я им бешено замахала.

– Даня, мы должны подойти поздороваться!

– О, это плохая идея, – проворчал Данила.

Но я уже тянула его к мостику, чтобы перейти на другую сторону канала.

Денис со Стефой нас заметили и остановились. Мы подошли к ним, я держала Даню под руку, чтобы не упасть.

– Какая встреча, – протянула я и засмеялась: – Стефа, видела бы ты свое лицо. Такое напуганное… Ты же не думаешь, что я подошла с намерением скинуть тебя в канал? – Я снова рассмеялась. – Мы же можем вести себя цивилизованно.

Денис оперся на костыли и созерцал нас так, словно ничего более жалкого не видел.

– Как жизнь, милый Денис? – улыбнулась я.

– Прекрасно. По всей видимости, как и у тебя.

Я откинула голову назад и, глядя на небо, в котором кружились мелкие снежинки, промолвила, смакуя каждое слово:

– О да… я буду трахаться сегодня с твоим братом.

Его взгляд застыл, но Денис совершенно без эмоций спросил:

– А ему ты тоже сценарий написала?

– Эм-м-м, 1:1, хорошая шутка. – Я положила голову на плечо Дане. – Уверена, он справится и без него.

– Рад за тебя. – Он бросил взгляд на Даню. – Мои поздравления. Дождался. Конечно, наутро она не будет ничего помнить, но ты-то будешь.

– Денис, – тронула его за плечо Стефа, – пойдем, а!

Но он ее не услышал и насмешливо-сочувственным тоном продолжил:

– Я понимаю, когда твой уровень – спать с безмозглыми куклами, то шанс покувыркаться с умной, пусть и в стельку пьяной, упускать даже неприлично…

Он одарил меня кривой улыбкой и пошел к мосту. Стефа побрела за ним.

Когда мы отошли, Даня со вздохом сказал:

– Спасибо, солнышко, что унизила меня.

– Хватит ны-ы-ыть, – простонала я. – Поехали веселиться!

Я затащила его в клуб, я пила, он нет, я танцевала одна, с какими-то парнями. Потом забралась на сцену и облапала мальчика из подтанцовки и уже собиралась петь караоке «Я люблю тебя до слез», но охрана стащила меня со сцены и нас с Даней попросили удалиться.

Мы находились недалеко от дома Кита, и мне в голову пришла идея зайти в гости.

Никита оказался дома. Одетый в белую майку с принтом в виде разноцветной кляксы и серые спортивные брюки с широким поясом, парень распахнул дверь и некоторое время изучающе смотрел на меня.

– Чего трубку не брал? – отпихивая его в сторону и проходя в квартиру, упрекнула я.

Парни обменялись понимающими взглядами и рукопожатием.

Я плюхнулась на диван, попыталась освободиться от сапог, но у меня не вышло, они так плотно облегали щиколотки и голень.

Даня заметил мои мучения и стащил с меня сапоги, попросив:

– Ник, у тебя ничего нет, чтобы привести ее в чувство?

Он хотел уйти на кухню, но я схватила его за штанину и усадила рядом. Закинула руку ему на плечи и проворковала:

– Ничего не нужно. – Я пригладила пряди его розовых волос и прошептала: – Господи, Кит, почему ты такой красивый?

– Полагаю, потому что ты чертовски пьяна! – Он глянул на Даню, который сидел чуть в стороне, заложив руки за голову. – Где ты ее так напоил?

– Она сама себя напоила. А я просто слежу, чтобы она не свалилась у какого-нибудь забора.

Я застонала.

– Кит, я просто хочу повеселиться. Перестаньте быть такими серьезными. Давайте поедем куда-нибудь?

Я посмотрела в потолок и радостно вскричала:

– О, качельки!

Вскочила.

– Ну уж нет, – объявил Кит и попытался схватить меня. Но я вывернулась и заявила:

– Я знаю правила! – Под их потрясенными взглядами я принялась раздеваться. Расстегнула потайную молнию на платье.

– Лия, прекрати! – рявкнул Никита. Но я высвободилась из платья, оставшись в черной шелковой комбинации.

– Надень платье! – попросил Кит. Я швырнула платье ему на колени. А затем освободилась от сорочки и побежала на второй этаж, где подтянула к себе качели за веревку.

– Что она делает? – изумленно спросил Данила.

– Ой… я просто запрещал ей раньше качаться на них, говорил, что девушки позируют на них только обнаженными. Запомнила.

Кит оказался возле меня в считаные секунды и попытался утянуть от края.

– Ты упадешь!

– Руки убери. Я не упаду. Я же занимаюсь гимнастикой… и еще кучей вещей, которые мне никогда не понадобятся!

Мой тон его убедил, Кит помог мне сесть на качели и попросил:

– Держись крепче.

Качели пришли в движение, я взвизгнула от восторга и отклонилась назад.

– Лия, осторожнее! – крикнул Кит.

– Мне нравится, – рассмеялась я.

Никита спустился на первый этаж и сел на диван, настороженно следя за мной.

Я раскачивалась все сильнее и сильнее. Прохладный воздух ласкал мою кожу, и я ощутила возбуждение.

Я прокричала сидящим внизу парням:

– Решите, кто из вас сегодня меня трахнет. Обоим я не дам. А выбрать просто невозможно. Вы оба мне нравитесь.

Даня на мое предложение со стоном прикрыл глаза, а Никита засмеялся:

– Очень заманчиво, снежинка, но утром!

– Но утром я буду трезвой, – возразила я.

– Вот именно! – подтвердил он.

– Даня! – капризно протянула я.

Он фыркнул.

– Спасибо, мне достаточно ярлыка, что я сплю с безмозглыми куклами. Ярлык «он насилует пьяных», мне не нужен.

– Дурачок, – ласково пожурила я. – Да ведь он же нарочно тебе это сказал, чтобы ты не посмел прикоснуться ко мне!

Кит с любопытством посмотрел на Даню.

– Это Денис тебе сказал?

– Ага. Мы встретили его со Стефой на канале.

Мне наскучило качаться. Я остановилась и просто висела, обняв руками канаты.

– Мальчики, ну я накачалась.

Кит поднялся с дивана.

– Раскачайся немного, и я сниму тебя.

– Я устала.

– Лия!

– Давайте я просто прыгну? Ловите! Ладно?

– Нет! – заорали они. Даня тоже вскочил.

– Ловите! – И я соскользнула вниз. Короткое чувство свободного падения, и я приземлилась в их подставленные руки. Надо мной склонились взволнованные лица.

– Что ты творишь! – в сердцах вскричал Даня.

Они перенесли меня на диван и усадили. Кит ушел в спальню, а Данила принялся натягивать на меня сорочку.

Я смеялась, наблюдая за его быстрыми и нервными движениями.

– В твоих фантазиях я без одежды лучше?

Он одернул сорочку на мне и сказал:

– Я видел тебя уже без одежды. В раздевалке. Лия, давай я отвезу тебя домой!

– Ни за что! Вечер только начинается! – Я свернулась возле него и положила голову ему на грудь. – Я пару минут отдохну, и мы поедем в клуб. Ты должен мне танец.

Я почувствовала, что мне на плечи легло что-то мягкое. Приоткрыла глаза. Кит накрыл меня пледом и сказал:

– Пусть спит.

Даня подложил мне под голову декоративную подушечку.

Я погружалась в сладкую дремоту, и сколько ни силилась снова открыть глаза, они были такими тяжелыми…

Сквозь сон я слышала, как Кит сказал:

– Не переживай. Проспится, отвезу ее домой. Да не смотри ты так на меня. Я пальцем к ней не прикоснусь. Хочешь, оставайся. Диван большой. А мне еще по работе нужно кое-что сделать.

– Да не, я поеду.

Я провалилась в сон. И там было безмятежно и тепло, потому что наступило лето. Небо было нежно-голубым, а воздух пронизан запахом скошенной травы и свежестью реки.

Я проснулась. В воздухе пахло кофе и мужской туалетной водой «Versace Eros». Я сразу поняла, где нахожусь и что было вчера. У меня никогда не случалось провалов в памяти из-за выпитого. И как теперь бывало всегда, в какой-то миг сердце болезненно сжалось, а потом заколотилось сильно-сильно. На глаза навернулись слезы, и сколько я ни пыталась их сморгнуть, они потекли по вискам.

Мимо прошел Кит, он бросил на меня короткий взгляд и, заметив, что я не сплю, обрадовался:

– Проснулась.

Он собирался на работу. На нем уже были брюки и рубашка, которую он не успел застегнуть.

Кит присел рядом со мной, улыбнулся, хотел что-то сказать, но улыбка сошла с его лица.

Он потрепал меня по плечу, а я смахнула слезы ладонью и прошептала:

– Каждое утро я открываю глаза, и в первые мгновения я счастлива, а потом приходит это понимание… что мы больше не вместе… И мне не хочется жить.

– Лия, я всегда тебя поддержу. Но давай без этих глупостей про то, что тебе не хочется жить!

Я кивнула.

– Извини меня за вчерашнее…

– Все нормально. – Он застегнул рубашку. – Тебе было весело?

– Да. – Я вымученно улыбнулась и призналась: – Но сейчас мне очень стыдно.

– Не бери в голову. На то и нужны друзья, чтобы поделить одну неловкость на двоих… или на троих.

– О, надо написать Дане и извиниться… – простонала я.

Кит сходил на кухню и принес мне кружку кофе и круассаны с джемом и шоколадом.

– Завтракай, я закину тебя домой по пути на работу.

Я скользнула взглядом по стоящим у стен картинам и спросила:

– Она все еще у тебя?

Никита нахмурился. Наконец кивнул, поняв, что речь о картине, где он изобразил «Расставание» в виде девушки с вырванным сердцем, половинка которого лежит у нее на ладони, а другую унес мужчина, уходящий в туман.

– Да, у меня. Но, Лия, она…

– …нужна мне, – прошептала я. – Пожалуйста, Кит.

Он подошел к стене, где стояли три картины разных размеров, и достал ту самую, возле которой мы познакомились на выставке. Парень взглянул на нее и вздохнул, пробормотав:

– Восемь выставок. Ее никто не купил.

– Она ждала меня. – Я протянула руки. И он вложил в них картину со словами:

– Она твоя.

* * *

Прошла зима, наступила весна, и на каналах растаял лед. Но сердце моего лучшего друга не оттаяло.

Мы по-прежнему часто виделись, ходили в кино или смотрели сериалы дома, бывали в театрах и на выставках. Лию он не простил. Он в самом деле с ней расстался. Не на время, чтобы проучить и простить, а навсегда.

К счастью, с Даней они продолжали общаться. Как я поняла, Лию они не обсуждали. Но я знала, что Данила проводит с ней время. Мы с Денисом не раз их видели вместе, а бывало, еще и в компании Никиты.

Не знаю, правда ли, что Лия переспала с Даней, как обещала тогда зимой Денису. Пару недель назад она вернулась на занятия в бассейн. Даня был доволен, я видела, как он с улыбкой наблюдает за ней и хвалит, что не потеряла форму. В остальном они вели себя как тренер и ученица. Она не оставалась в тренерской после занятий и не бегала к нему на переменках. Лия была прежней, за исключением того, что меня она перестала замечать. Словно смотрела сквозь меня, даже когда я стояла прямо перед ней.

Не думала, что она способна будет еще чем-то меня задеть. Но ей удалось. Я чувствовала себя невидимкой.

В начале весны, когда я еще верила в свою теорию, что расставание с Лией Денис придумал в качестве меры наказания, я спросила его: «Может, ты достаточно уже ее наказал и пора мириться?»

Он посмотрел на меня так удивленно и сказал: «Теф, я думал, ты поняла. Мы с ней не в ссоре. Мы расстались». Я не могла поверить и воскликнула: «Но ты носишь, не снимая, ее подарок!» Он задумчиво накрутил цепочку на палец и сказал: «Привычка. Без него чувствую, чего-то не хватает. Нужно будет заменить на другой».

С того дня я перестала ждать новостей о его воссоединении с Лией. Однако жетон он так и не снял.

С весны я пошла на подготовительные курсы в тот же институт, где учился Денис, но на факультет искусств, кафедру дизайна среды. Мне хотелось связать свою жизнь с ландшафтным дизайном.

Денис после института зашел ко мне. Одетый в темно-синие костюмные брюки, голубую рубашку и поверх синий обтягивающий джемпер с круглым вырезом, друг выглядел очень красивым и строгим. Я накормила его борщом, после он завалился на мою кровать и принялся читать.

Я остановилась в дверях, наблюдая за ним, и уточнила:

– Я тебе не мешаю?

– Не-а, – отозвался он.

Мне позвонила Таня и попросила выйти в скайп, но я сказала, что у меня гость. После проведенных вместе с подругой каникул мы снова активно участвовали в жизни друг друга. Стали чаще общаться по телефону и в Интернете. Правда, рассказать все, что планировала, я так и не смогла. Обошлась лишь малой частью.

Она не знала ни про ссору с Денисом, ни про мою дружбу с Кирой против Лии, ни про ночь с Вовой.

О последнем я умолчала по той причине, что в моей жизни его больше не было. В последний день каникул я написала ему смс: «Вова, мне очень жаль. Я не смогу ответить на твои чувства».

Я испугалась разговора с ним в школе и поэтому заранее слабовольно заслала эсэмэску. Понимала, что это ничтожно мало для ответа на его проникновенное письмо. Но я ничего не могла поделать. Я не любила его. А о нашей ночи сейчас, когда злость и обида ушли, вспоминала с теплотой.

Денис иногда меня подкалывал на эту тему: «Будет что внукам рассказать».

Я взяла стопочку билетов по истории – приходилось потихоньку готовиться к выпускным – и, проворчав Денису: «Подвинься», улеглась рядом.

Около получаса мы читали.

– Знаешь реформу тысяча восемьсот шестьдесят пятого года? – спросила я.

– Это из билета по реформам тысяча восемьсот шестидесятых– тысяча восемьсот семидесятых годов, их последствия и итоги? – уточнил он.

– Ну да.

– Отмена цензуры, что ли?

Я хмыкнула.

– А ты хорошо помнишь.

– Я хорошо знаю, – самодовольно заявил он.

– Может, проверишь меня?

Он положил открытую книгу на грудь.

Я хотела дать ему билеты, но он не взял. Он придумывал вопросы сам. А я отвечала. Или, вернее, подглядывала в ответы на билеты. В конце концов, он сказал:

– Пока ты лишь выучила сами вопросы. Занимайся дальше.

Он встал с кровати.

– Мне пора.

– Что будешь делать дома? – полюбопытствовала я.

– Я не домой. Встречаюсь с ребятами из универа.

– Ты вроде называл их снобами.

– Да, – улыбнулся он, – я встречаюсь со снобами. Они ничего при ближайшем рассмотрении.

Он ушел, я созвонилась по скайпу с Таней. Мы полчасика поболтали, а потом она умчалась в гости к Максиму. Они ловили момент, пока у него никого не было дома. Родители на работе, младший брат на тренировке по легкой атлетике.

Я немного завидовала ей. У них было все просто. Влюбились, начали встречаться, познакомились с родителями друг друга. Теперь у них общие интересы, друзья, совместные планы на будущее.

А я так и сижу – вся в дорогих подарках, одинокая, но даже не девственница.

Через неделю мы с Денисом вернулись с вечернего спектакля «Кыся», и он позвал меня к себе посмотреть новую серию «Сверхъестественного». Его мать уехала в командировку, оставив записку: «Вернусь во вторник». Сегодня был четверг.

Мы устроились перед плазмой в кресле. Денис сменил свитер на домашнюю футболку, а джинсы на шорты. На мне же была тесная кофточка на пуговках, и, чтобы не париться в ней, я расстегнула большую часть пуговиц.

– Поправилась? – подколол Денис.

– Мама с размером не угадала, – вздохнула я.

– А я уж подумал, ты соблазнить меня решила, – ухмыльнулся он, бросив характерный взгляд на мою расстегнутую кофточку, и включил телевизор.

Я свела края кофты и сидела так, совершенно не соображая, что происходит на экране. Его замечание меня смутило. И я поймала себя на мысли, что расстегнула кофту на автомате, даже не задумываясь. Я настолько привыкла воспринимать его как друга и давно забыла о своих бессмысленных попытках обратить его внимание на себя.

– Тебе не нравится серия? – спросил он.

– Нравится, – проронила я, не глядя на него.

– Ну да, слабовата…

Я чувствовала, что он смотрит на меня, и не могла заставить себя посмотреть на него.

Наконец он снова уставился в экран. Но сериал занимал его недолго, и вскоре взгляд серых глаз снова обжигал меня. Я покраснела, упорно продолжая смотреть в экран.

– Стефа, – промолвил Денис.

– Что? – Я лишь быстро скосила на него глаза.

– Ты милая, когда краснеешь.

Я обмахнулась рукой, соврав:

– Тут жарко.

– Ну… ты можешь снять кофту, львенок, – тихо рассмеялся он.

У меня сердце стучало так, как будто это не сердце ударяется о грудную клетку, а сосед с перфоратором долбит стену. Мне казалось, Денис слышит, и от этого мои щеки пылали все сильнее.

Я все еще продолжала делать вид, что меня очень интересует происходящее на экране. Но краешком глаза видела, Денис вообще уже не смотрит телевизор, а глядит на меня и явно забавляется.

– Ну что? – не выдержала я и повернулась к нему. – Я тебя веселю?

Он кивнул.

– Немного. – Его взгляд остановился на моих губах.

Когда я осенью всячески пыталась соблазнить Дениса, я очень боялась не распознать его сигналы, когда он соблазнится. Думала, ему придется проговорить целую тираду, пока каждый из нас поймет все правильно. Но оказалось, что, когда он захотел сказать мне о своем желании, слова не понадобились, он это сделал одним лишь взглядом за какую-то долю секунды.

Я была растеряна, напугана и совершенно не готова к такому повороту.

Денис коснулся большим пальцем моей щеки и нежно провел по ней. Я облизнула губы, и тогда он наклонился и приник к ним.

Я так долго об этом мечтала…

Он целовал меня нежно и осторожно, словно боялся напугать.

Умом я понимала, что теперь между нами все иначе, но в глубине души еще жил страх, что сцена в палатке может повториться.

Похоже, Денис это понимал. Его руки не коснулись меня, а когда он оторвался от моих губ, то откинулся на спинку кресла и задумчиво уставился на полоску кожи, виднеющуюся в разъехавшихся краях кофточки.

Я не знала, что сказать. И он как нарочно молчал. Мне казалось, неловкость нарастает, и чем дольше мы будем молчать, тем тяжелее заговорить.

Возможно, он хотел, чтобы я проявила инициативу и мы продолжили. Скорее всего. Показал мне, что он не прочь. И если когда-то мне этого было достаточно, то теперь – хотелось определенности.

Я набралась храбрости и спросила:

– Ты намекаешь на дружеский секс?

– Я не намекаю. И не на дружеский.

У меня перехватило дыхание.

– Денис… – Я не знала, как спросить у него, но он опередил:

– Мне хорошо с тобой.

Он не сказал, что любит меня, но это же Денис… Ждать от него сразу клятв в вечной любви и верности не приходилось. Но это его простое «мне хорошо с тобой» согрело мне сердце и наполнило его счастьем.

Я взяла его руку и продела свои пальцы между его.

– Досмотрим серию? – спросил он.

Я кивнула.

Он взял пульт и перемотал на тот момент, где мы отвлеклись друг на друга.

Конечно, я не смотрела. У меня перед мысленным взором стояло его лицо за миг до нашего поцелуя. А в голове было столько мыслей. Мы станем парой? Мы будем теперь целоваться при встрече и на прощание? Мы будем заниматься любовью у него и у меня дома? Он сообщит маме, что мы встречаемся? Однажды он скажет, что любит меня? И среди роя мыслей, где-то на задворках еще одна, саднящая, точно рана, мысль: а как же Лия?

Поверить, что он бросил ее, потому что разлюбил и влюбился в меня? Нет, это было бы слишком… Или нет?

Я украдкой взглянула на него. Мой взгляд зацепился за выступающий жетон под футболкой.

Денис взглянул на меня и безмятежно улыбнулся.

Ответила ему несмелой улыбкой.

Я так его любила…

Теперь он мой?

Словно прочитав мои мысли, Денис чуть сжал мою ладонь и сказал:

– Мы не будем торопиться. Но теперь ты знаешь…

– О чем?

– О моих намерениях, – шутливо обронил он.

Глава 23 Похищение

После всех уроков и занятий рисования, которые меня обычно умиротворяли, я гуляла по магазинам. Ульяша следовала чуть позади меня, одетая в джинсы, высокие ботинки и толстовку. Волосы ее были убраны в высокий хвост, а на плече висел небольшой рюкзачок. Я подарила его, когда меня достало наблюдать, как она вытряхивает все свое добро из вечно набитых до отказа карманов.

Пока я примеряла новые туфли, нежно-зеленые, как раз отлично подходящие под мой плащ, девочка присела у полки с коллекцией женских ботинок.

Но стоило ей взять в руки пару ботинок, к ней подошла консультант и, забрав ботинки, сказала:

– Поставь, они очень дорогие.

– Я просто хотела посмотреть.

– Чего смотреть, если не можешь купить.

От этих слов, сказанных презрительно-надменным тоном, меня накрыло волной ярости. Я подлетела к ним и, выхватив у консультантки ботинки, вернула их Ульяне.

Девушка испуганно попятилась, а я процедила:

– Ульяша, трогай все, что хочешь.

– Да я уже не хочу. – Девочка поставила ботинки на полку и бросилась к двери. – Я подожду на улице.

– Стоять! – остановила ее я. Взяла за руку, усадила на пуф и кивнула консультанту. – Помоги ей примерить.

– Извините, я не знала, что вы вместе, – сказала девушка.

– А если не вместе? – прошипела я.

Ответ был очевиден. Денежноспособных покупателей продавцы на Невском за версту видят, остальные для них – ничто.

Я купила туфли, а Ульяне – ботинки. Мы вышли из магазина, и девочка сказала:

– Лия, ты как породистая лошадь.

– Что? – возмутилась я.

– Ну понимаешь, люди сразу же видят в тебе породу. А я для них… навьюченный ослик.

– Люди судят по одежке, Ульяша. А ты носишь барахло.

– А мне в нем удобно.

– Была у меня знакомая, которая тоже долго цеплялась за удобство и дешевизну вещей…

– И где она теперь? – уточнила девочка. – В канаве?

Я тяжело вздохнула.

– Нет, ближе всех к моему парню.

– А-а, так это та… Значит, парню нет дела до ее вещей?

– Это не так. Папаша приодел ее!

Мы шли по набережной Мойки, когда мне пришло эсэмэс от Дани: «Погуляем?»

Я набрала в ответ: «Уже». Он написал: «Я присоединюсь?»

Взглянула на Ульяну.

– Пойдешь со мной в гости?

Она настороженно моргнула.

– К кому?

– О, увидишь, он хороший! – И я написала Дане: «Ставь чай. Иду к тебе!»

Когда мы вошли в калитку арки, Ульяша остановилась.

– Я, наверное, пойду…

Она всячески избегала контактов с моими знакомыми. Мои родители, и те никогда ее не видели, несмотря на то, сколько ночей она провела в моей комнате и сколько обедов приговорила на кухне.

Я подошла к девочке, взяла за локоть и повела к подъезду, пообещав:

– Ничего страшного не произойдет, если мы попьем чай с моим другом.

Даня, одетый в спортивные штаны и футболку, распахнул дверь и замер, увидев Ульяну. Но быстро справился с удивлением, выдал профессиональную улыбку тренера и пригласил:

– Ну заходите! Чай на столе.

В эту квартиру он переехал полгода назад, и я тут никогда не была. Обычный евроремонт, белые стены, серый ламинат – холостяцкая конура в стиле минимализм.

– Ульяша, это Данила, – представила я.

– Я помню его, – тихо промолвила она.

После ванной комнаты мы прошли на кухню.

– Как твоя подготовка к экзаменам? – спросил Данила, разливая заварку по чашкам. – Твой любимый, с шиповником и апельсином.

– Запомнил… К экзаменам я готова.

– Вот так? – засмеялся он. – Без уловок?

– Ну что ты! Какие уловки, – оскорбилась я.

Данила сел за стол и придвинул Ульяне вазу с конфетами.

– Макарыч недавно рассказал мне, как ты в девятом сдавала у него физику.

Я простонала, а Даня покачал головой.

– А я ему не поверил. Говорю: «Мое солнышко в учебе первая, старый развратник!» – Даня засмеялся: – Ты уж на экзамены выпускные не забудь трусики надеть…

Я отпила из кружки ароматный чай.

– А что, боишься, до папочки-директора дойдет?

– Нет, простудишь еще… а папочка мой в курсе.

– Серьезно? – не на шутку огорчилась я.

Даня кивнул.

– Только он Макарычу сказал: «Ты на Лию Оболенскую мне не наговаривай».

Я улыбнулась.

– Ульяша, бери конфеты.

Я поймала на себе долгий взгляд Дани и чуть приподняла брови, а он тихо сказал:

– Ты не перестаешь меня удивлять.

Я поняла, что он имел в виду. Прийти к нему в гости в компании девочки, которая босой убежала из клуба, где мы отдыхали, – это немного не укладывалось в его представление обо мне.

Все дело в том, что Ульяша давно уже была для меня не просто странная девочка с улицы, о которой я практически ничего не знала, а нечто большее. Я знала, что однажды она мне доверится. И тогда я придумаю, что нам делать дальше. Она была точно дикий неприрученный зверек, который берет еду с руки и тут же убегает в кусты. Но она менялась, я видела это.

А во взгляде Дани читалось недоумение и вопрос: «Что их может связывать?»

Я пыталась себе это объяснить…

У меня никогда не было подруг. Кира и прочие не считаются. В конце концов, я их использовала. В прошлом году я впустила в свою жизнь особенную девушку, которой была благодарна до слез. И я даже начала испытывать к ней некоторую привязанность, но между нами всегда стоял Денис. Я ревновала его к ней, и эта ревность не давала мне покоя, не позволяла искренне считать Стефанию своей подругой. Она всегда была и останется подругой Дениса, не моей.

А в Ульяше я увидела отражение собственного одиночества. Может, я отчаянно нуждалась в ком-то, кто ничего обо мне не знает и не станет меня осуждать. А может, никаких разумных причин и не было полюбить эту девчонку. Но это случилось.

Покончив с чаем, я поднялась и сказала:

– Показывай берлогу свою.

Он пожал плечами.

– Начнем со спальни?

– С чего хочешь.

Он двинулся по коридорчику, но внезапно замер и, резко развернувшись, пробормотал:

– А знаешь, это плохая идея. У меня не убрано. Давай в другой раз?

Я отпихнула его и протиснулась мимо.

– Вот и посмотрим на твой бардак! Это научит тебя прибираться!

– Лия! – крикнул он.

Но я уже вбежала в его спальню. Огляделась.

Я не поняла, где у него не прибрано. Комната была в идеальном порядке. Никаких валяющихся вещей. Даже огромная кровать с мягкой серой спинкой застелена. Во всю стену зеркальный шкаф, прикроватная тумбочка, на ней электронные часы.

Следом вошли Ульяна и Даня.

Я уже была готова идти дальше осматривать следующую комнату, но меня остановил восторженный голос Ульяны:

– Лия, это же ты!

И она подбежала к тумбочке.

Как я не заметила! На ней стояла картина Кита, где я в белом платье позирую на крыше. Та самая, которую на торгах Денис проиграл господину в бабочке.

Я пораженно посмотрела на Даню. На его скулах возник румянец.

– Так вот что тут не прибрано.

Он развел руками.

– Я люблю тебя. – И иронично прибавил: – Вот так новость, солнышко.

Вышла из комнаты, он поплелся за мной, ворча:

– Я должен за это извиниться или как?

Оставила его комментарий без ответа, заглянула в гостиную, тут был лишь большой серый диван, плазма и плейстейшен с джойстиками, валяющимися на полу.

– О, надо будет прийти к тебе поиграть, – сказала я, – помнишь, как раньше!

– Я все помню.

Я заметила в его глазах облегчение. Неужели он подумал, что я устрою скандал из-за того, что купил мой портрет за бешеные деньги?

Я прошла, присела на диван. Даня подошел к окну и, отодвинув жалюзи, сказал:

– Завтра обещают дождь.

Ульяна тихо опустилась на диван рядом со мной. С этого момента она не отрывала от Дани глаз. Она смотрела на него так, словно он сделал что-то невероятное, как на кумира.

Он не мог не заметить такого пристального внимания и, кажется, смутился.

Мой чертов портрет умудрился исчерпать разговор, и я решила, что пора откланяться.

На прощание Даня шепнул мне в ухо:

– Когда мы увидимся?

Я наклонилась к нему и, чмокнув в щеку, прошептала:

– В любой момент, когда пожелаешь, я буду улыбаться тебе с портрета.

Мы вышли с Ульяшей на улицу, и тогда я спросила:

– Чего ты на него все глазела?

Ульяна посмотрела на меня так, словно ее удивил мой вопрос.

– Он предложил мне свою куртку. Тогда, у клуба.

– И что?

– А еще у него твой портрет на тумбочке.

– И что?

– Лия, разве это не важно?

Я горько усмехнулась.

– Ничто не важно, Ульяш, если любишь другого.

– Разве можно любить, когда человек сделал тебе больно?

Я помолчала.

– Это трудно понять. Любовь запирает боль в какой-то дальней комнате сердца… Ты знаешь, что боль там, но никогда не открываешь дверь в ту комнату…

– Ох, Лия, этот шайтан на костылях околдовал тебя.

Я засмеялась.

А буквально через три дня я впервые увидела, как эта девочка плачет.

Мне стукнуло в голову отвести ее в зоопарк. Ей эта идея очень понравилась. Ульяша всю дорогу до зоопарка расспрашивала меня, каких зверей мы увидим и сфотографирую ли я их на телефон.

И ее отличное настроение сохранялось до тех пор, пока мы не вошли в зоопарк. А после я наблюдала, как она, точно во сне, ходит от одной клетки к другой, смотрит на животных своими огромными черными глазами. И в них читалось настоящее потрясение.

Когда мы дошли до медведя, даже по моим меркам, в достаточно тесной клетке, Ульяна издала писк, точно раненая птичка, и бросилась прочь.

Я нашла ее у входа в зоопарк. Она стояла перед турникетом и таращилась на разноцветную толпу. Взрослые, дети с шариками и поп-корном.

– Ульяша, – коснулась я ее плеча.

Она посмотрела на меня, ее лицо было мокрым от слез.

– Это самое ужасное, что я когда-либо видела, – выдохнула она.

– Прости, – все, что я смогла сказать.

Обняла ее за плечи и увела подальше. Она плакала и никак не могла успокоиться. Я чувствовала себя идиоткой. Сама я была в зоопарке много лет назад, и мне всегда нравилось: клетки казались огромными и так здорово было кататься на пони по аллейкам и фоткаться со зверями. Совсем другое впечатление производил все тот же зоопарк на взрослого человека. А Ульяша все-таки не была ребенком, хоть в ней и жила детская наивность и непосредственность. Она понимала куда больше, чем многие, и чувствовала глубже многих.

Мы зашли в пиццерию, посидели там полчаса, и девочка успокоилась.

Мы шли по Кронверкскому проспекту, Ульяна остановилась у рекламной доски с театральными афишами и что-то разглядывала, а у тротуара притормозила черная машина. Открылась задняя дверь, и мужчина в добротном костюме махнул мне. Я подошла. Он спросил:

– Девушка, не подскажете, как проехать к музею артиллерии? – и развернул карту.

Я подошла ближе, наклонилась, чтобы показать маршрут, и тут услышала дикий ор Ульяны:

– Лия!

В следующую секунду мужчина рывком втащил меня на заднее сиденье, закрыв ладонью рот, захлопнул дверь, и машина сорвалась с места.

Я видела, что Ульяна мчится прямо по проезжей части за машиной, ей все сигналили, но она продолжала бежать.

Помимо водителя в машине находилось еще двое: один – на переднем сиденье, другой – на заднем. Все при костюмах.

Я показала державшему меня мужчине, чтобы убрал руку от моего рта. Тот переглянулся с товарищем, словно спрашивал разрешения, и медленно убрал ладонь, предупредив:

– Давай без шуток!

Медленно выдохнув, я спокойно сказала:

– Все нормально. В сумочке телефон, позвоните моему отцу, он вам заплатит.

Мужчины переглянулись, но ничего не сказали. Я слышала истории, как детей политиков и богатых людей похищают ради выкупа, но не думала, что это когда-нибудь коснется меня.

Было очень страшно ехать с четверыми бугаями, не зная, что тебя ждет впереди. Когда мы, как я подозревала, подъезжали к месту, где меня планировали держать или убить, мне натянули на глаза повязку для сна и предупредили:

– Это куда лучше мешка, не так ли, принцесса?

Тут уж не поспоришь.

Повязку с глаз стянули в подвале. Вокруг были трубы и какая-то старая мебель. Меня грубо усадили на стул. А сумочку бросили тут же, у моих ног. Мне это показалось довольно странным.

Тех троих из машины здесь не было, но чуть левее от меня в кресле сидел мужчина лет пятидесяти, подтянутый, с седыми висками, в дорогом черном костюме. А мужчина, затащивший меня в машину, водитель его называл Костиком, возвышался надо мной.

– Вы уже сообщили моему отцу? – спросила я у того, кто сидел в кресле. Похоже, он был здесь главный.

– Рот закрой, – рыкнул Костик.

Он подтащил табурет, сел около меня и достал телефон. Я думала, он собирается позвонить моему отцу и выдвинуть условия выкупа. Но он достал собственный телефон, открыл игру и принялся рубиться в нее.

А тот, что в кресле, просто сидел, безмятежно глядя на меня, и словно чего-то ждал. Может, конечно, отца уже поставили в известность и показали видеосъемку, как ведут меня в повязке. Неизвестность, абсолютное чувство беззащитности вызвали у меня дрожь. Закрадывались мысли, что выкуп им не нужен. Может, отец что-то сделал им, и это просто месть.

Прошел примерно час. Костик все так же играл, мужчина в кресле сидел нога на ногу, чуть покачивая верхней.

У меня затекло все тело от сидения в одной позе. Я не была связана, но от этого было еще страшнее. Никто не собирался за мной бежать, похоже, если я рвану к двери. Меня просто догонит пуля.

Умереть вот так – в неизвестном подвале? Столько всего сделано и столько еще предстоит! Я просто не могла поверить, что моя жизнь может закончиться вот так! Когда Денис оставил меня, мне не хотелось жить, я представляла, что отравлю себя или вскрою вены. Но это, конечно, были лишь глупые сентиментальные мысли. Я бы не поступила так со своими родителями…

Самое страшное, что так поступить могли другие, например Костик. Сейчас он увлеченно играл, но стоило господину в кресле отдать ему команду, уверена, он глазом бы не моргнул…

В ожидании приговора я поклялась себе, что если выберусь отсюда живой, то обязательно скажу Денису те слова, которые обещала больше никогда не произносить, и попрощаюсь с ним.

Время точно умерло. А мы трое продолжали чего-то ждать. Я надеялась, что это выкуп…

Внезапно железная дверь со скрежетом открылась. И в подвал вошла Ульяна.

– Ну наконец-то, – промолвил господин в кресле.

Что она тут делала? И тут – это где?

Хуже мысли, что за меня попросят выкуп, была лишь о том, что Ульяна с ними заодно.

Но следующие ее слова разбили вдребезги эту версию.

– Отпустите ее! Не она вам нужна! – крикнула Ульяша.

Она уверенно шла прямо к господину в кресле и, остановившись перед ним, с ненавистью процедила:

– Я здесь.

– Заставила ты нас побегать, – протянул мужчина.

– Твоим гончим ноги на то и нужны, чтобы бегать! – выплюнула девочка.

– Не дерзи, – поморщился тот и кивнул Костику. Тот убрал телефон, подошел ко мне и, ухватив за плечо, поднял на ноги.

– Не трогай ее! – заорала Ульяна и, бросившись к нему, накинулась на него сзади и зажала шею локтем. Костик с выпученными глазами уставился на господина в кресле, словно спрашивал, что ему делать. Тот медленно встал и устало протянул:

– Ну хватит… – И жестом, каким отмахиваются от мух, сказал мне: – Ты свободна. Уходи. Приносим свои извинения за доставленные неудобства.

Я схватила сумку. Ульяна спрыгнула со спины Костика и, подскочив ко мне, сжала мою ладонь и выдохнула: – Иди!

– А ты? – испуганно прошептала я.

– Все нормально. Спасибо тебе.

– Ульяна… – начала я, но седой господин кивнул Костику:

– Проводи ее!

И тогда Костик взял меня за локоть и повел к двери.

Я оборачивалась, глядя на одиноко стоящую в центре подвала Ульяну, и у меня сердце разрывалось на части. Она добровольно вернулась к бандитам, от которых сбежала, потому что они схватили меня. Им не нужен был выкуп за меня, им была нужна Ульяна.

Пока Костик вел меня к выходу, я пыталась узнать у него, зачем им Ульяна, но он посоветовал не забивать себе голову, пока та есть на моих плечах. Меня вытолкнули из клуба и посоветовали здесь больше не появляться.

Мне бы очень этого хотелось…

Я поймала попутку и попросила довезти меня до дома.

Я влетела в квартиру, на кухню, где ужинал отец, и выпалила:

– Пап, на меня было совершено покушение.

* * *

Мы впервые поссорились. Все было прекрасно, его мама, узнав, что мы вместе, обняла меня и сказала: «Добро пожаловать в семью, дорогая». Денис дарил мне цветы и делал милые подарки, он был нежен и внимателен. И я мечтала о первой близости… Иногда после жарких поцелуев мне казалось, что он хочет продолжения. Если не самого полового акта, то хотя бы оральных ласк. И мне было очень неловко заговорить об этом. Но когда я осмелилась и спросила, хотел бы он, Денис пожал плечами и сказал: «Конечно», а я промямлила, что не умею и мне почему-то неловко учиться. Он весь вечер хохотал надо мной, а когда я решительно попыталась расстегнуть ему ширинку, убрал мои руки и сказал: «Не будем торопиться». И мы не торопились. Иногда мне даже казалось, что мы не то что не торопимся, а топчемся на месте…

Конечно, с Вовой я ходила за ручку куда дольше. Но то Вова, а не Денис, от прикосновений которого у меня кипела кровь.

Я сидела на кровати напротив него. Он читал «Хладнокровное убийство» Трумена Капоте, я готовилась к экзамену по истории.

Меня поражала его способность заниматься чем-то часами. В университете давали большую нагрузку, но он справлялся. И успевал читать еще и для общего развития и души помимо учебников по необходимым дисциплинам.

– Эти даты сводят меня с ума! – вскричала я.

Денис улыбнулся и подразнил:

– А я думал, не даты, а я.

Отложила билеты, придвинулась к нему ближе и, положив ладони на плечи, провела до груди.

Я поцеловала его.

Он улыбнулся и тоном профессора уточнил:

– Это попытка улизнуть с урока?

– Денис Георгиевич, у меня получается? – Я взялась за воротник его рубашки и принялась ее расстегивать, он весело наблюдал за мной.

– О да!

Я поцеловала его шею, спускаясь все ниже, пока не наткнулась на жетон. Я замерла.

Да, я видела его десятки раз, но почему-то именно в этот раз он вызвал во мне такую волну протеста, что я не выдержала.

– Денис, – отстранилась, – тебе не кажется, что его пора снять?

Он, как и прежде, скорчил недоумение и, подцепив пальцем цепочку, весело спросил:

– Ты ревнуешь к этому?

Да, он умел заставить человека почувствовать себя глупо. Но я знала, что он делает, и меня это разозлило. Я сказала:

– Просто сними его наконец!

Денис потянулся к застежке, и я уже с облегчением улыбнулась, но его руки замерли. А потом он и вовсе их отнял от цепочки. Пару секунд он мрачно смотрел на меня, а потом промолвил:

– Стефа, сегодня ты мне говоришь снять цепочку, а завтра ты что попросишь?

Я была поражена его упрямством.

– Ничего я не попрошу.

Он повел плечом.

– Почему тебе это так важно?

– Не мне! Денис, это важно тебе! Ты носишь подарок бывшей как реликвию на шее.

– А ты носишь украшения, которые тебе дарил бывший… И что?

– Но это не то же самое!

– Разве?

– Я не любила Вову! Неужели ты не видишь разницы?

Денис спустил ноги с кровати, бросив:

– Этот разговор начинает меня утомлять.

Я схватила его за руку.

– Не отворачивайся! Объясни, почему ты носишь ее жетон?

Он посмотрел на меня и улыбнулся.

– Стефа, не надо ревновать к призраку. Это выглядит жалко.

Я ощутила, что щеки заливаются краской.

– А мне кажется, жалкий здесь ты.

Он повел бровью.

– У тебя есть все шансы встретить кого-то менее жалкого летом, пока я буду в Швейцарии.

– Ты уезжаешь? – потрясенно выдохнула я.

– В реабилитационный центр. – Он в упор посмотрел на меня. – И я не прошу меня ждать.

Возникла тишина.

– Денис, зачем ты так со мной?

– Как? Ты хочешь, чтобы я провел лето на диване?

– Я не об этом. Езжай в свой центр… только не нужно говорить мне, что я могу тебя не ждать.

Он взял костыли и поднялся.

– Но это правда.

Я обняла колени.

– Ты все еще любишь ее?

– Проклятие! – простонал он. – Стефа, я с тобой. Я расстался с ней!

– Это простой вопрос, Денис!

Он мрачно смотрел на меня.

– Если ты не можешь строить отношения со мной только из-за того, что она была в моей жизни, – я не смею тебя удерживать!

Я вскочила.

– Да, я не уверена в себе! Да, мне никогда не сравниться с ней! Да, я не верю, что ты расстался с ней… Я целую тебя и этот жетон… Она словно всегда с нами! – Я расплакалась и медленно опустилась на кровать.

Денис смотрел на меня безо всяких эмоций, а потом рванул цепочку на шее и, сжав жетон в кулаке, спросил:

– Довольна?

Он швырнул жетон на стол и, процедив: «Есть охота», вышел из комнаты.

Позже мы помирились. Поужинали вместе. Обсудили его поездку в Швейцарию. Я поделилась, что хочу на лето поехать к Тане в Харабали. Но где-то там, в комнате, лежал серебряный жетон и витал простой вопрос, на который я так и не получила ответа.

Глава 24 Счастье

После школы и занятий танцами я убиралась в комнате. Протирала пол под кроватью, когда нашла свой гольф. Я подняла его, а из него посыпались алмазы.

Опустилась на пол и сидела над ними, ощущая внутри пустоту. В тот же вечер, когда я вернулась домой и сказала отцу, что меня похитили, но мне удалось сбежать, папины ребята из полиции оцепили клуб. Но в нем никого не нашли.

Я медленно собрала камни. Что с Ульяной сделали из-за них? Я боялась, что никогда этого не узнаю. Она оставила их мне, возможно надеясь вернуться за ними… Но вернется ли?

Я пересыпала алмазы в шкатулку, на дне которой лежали ключи от новой квартиры. Отец подарил мне их еще на Новый год, но взял с меня обещание, что мы поедем смотреть квартиру после вручения диплома.

Раньше я мечтала переехать в нее. Думала, мы будем жить там с Денисом. Впрочем, когда я заговаривала об этом, он всегда мрачнел.

Я закончила уборку, выбрала в шкафу белое платье: верх в виде топа-бюстье, под грудью лента, от которой слегка прозрачный шифон спускался нежным каскадом: спереди выше колена, а сзади в виде неровного шлейфа до щиколоток. Под платье я подобрала блестящие босоножки на тонких каблуках, изящно оплетающие тонкими ремешками свод стопы.

Оделась и вышла из дома.

Я приехала к дому Дениса и присела на скамейку у парадной. Так происходило каждый день в течение недели. И мне еще ни разу не удалось встретить его.

Сидела около трех часов. Читала книгу, переписывалась с Китом. Он присылал мне фотки своих карикатур знаменитостей и наших общих знакомых.

Я разглядывала карикатуру на Даню, когда увидела их.

Денис шел к парадной со Стефой. Он держал в руке пакет с продуктами. Стефа что-то весело говорила ему, он что-то ей отвечал. А потом она порывисто поцеловала его в губы, и он засмеялся.

Они заметили меня прежде, чем я сумела прийти в себя. Мне никто не сказал… Даня наверняка же знал, но предпочел промолчать. Как давно они вместе?

Улыбки сошли с их счастливых лиц, парочка остановилась, не доходя до скамейки пары шагов.

На нем были шорты и футболка, а на ней – легкий воздушный сарафан.

Я смотрела даже не на него – любовь всей моей жизни, а на нее. Осенью она пришла в класс физики и бросила мне в лицо, что заберет у меня Дениса. И она это сделала.

– Лия, – бесцветным голосом промолвил Денис, а затем вложил Стефе в ладонь ключи от квартиры. Девушка взяла у него пакет и, не оглядываясь, зашла в парадную.

Денис ждал. А я молчала. Наконец тихо прошептала:

– Я не знала…

– Теперь знаешь, – подытожил он.

Я едва заметно кивнула.

– Ты счастлив?

– Лия, зачем ты пришла?

– Я хотела сказать… – Закрыла книгу и медленно встала. – Я люблю тебя.

Он вздохнул.

– Не умеешь держать свое слово.

Заставила себя улыбнуться.

– Если ты однажды поймешь, что ошибся, и захочешь вернуться, то знай: я больше тебя не жду.

Не выдержав моего взгляда, он опустил глаза, а я пошла прочь.

Обошла дом и, проходя мимо любимого ресторанчика, почувствовала непреодолимое желание зайти. Я устроилась за столиком, откуда открывался вид на оживленную улицу.

Ко мне подошел молоденький официант, кажется, он меня запомнил, потому что с сияющей улыбкой спросил:

– Вина?

– Просто воды.

Он был разочарован, но заказ выполнил. Я видела из окна, как к ресторану подкатил «БМВ» Андрея. Он вышел из машины, одетый в серый пиджак в едва заметную клетку, белую сорочку и голубые джинсы straight cut. Ленивым движением пальцев он потянул синий галстук и направился к двери ресторана.

Когда мужчина проходил мимо, я сказала:

– Привет.

Он уверенно шел мимо, ему даже пришлось вернуться на пару шагов назад.

– Давно тебя не было видно.

– А я думала, ты не замечал меня. И бросила сюда ходить.

Он по-мальчишески улыбнулся и пошел к барной стойке получить свой заказ.

Пару дней назад, прогуливаясь по парфюмерному магазину, я внезапно наткнулась на его духи «Loewe Solo», в которых причудливо сошлись нежность и мощь, холод и пламя.

Когда Андрей шел обратно, я встала из-за столика, оставила деньги за воду и на чай и двинулась к выходу.

На улице я обошла «БМВ» и устроилась на переднем сиденье. Андрей сел за руль и, положив пакет со своим заказом на заднее сиденье, поинтересовался:

– У нас есть тема для обсуждения?

Я пожала плечами и предложила:

– Как тебе такая: мой паспорт?!

Он рассмеялся, а я сказала:

– Отвези меня куда-нибудь.

– Я могу отвезти тебя только домой.

Задумчиво выпятила нижнюю губу и легко согласилась.

– Да. Только я переехала…

– Далеко?

Я наклонилась к навигатору и проложила маршрут. В машине негромко играл шансон Алексея Брянцева «Мне не хватает твоих глаз».

Мы выехали на Невский. Лежащий на приборной доске телефон Андрея ожил, высветилась фотография девушки, которую я как-то видела на балконе.

– Подай мне телефон, – попросил Андрей.

Я взяла телефон, но не отдала, заявив: «Смотри на дорогу!», а сама ответила:

– Алло.

– Андрей?.. – раздался женский удивленный голос.

– Нет, – сказала я, – это Стефа, папа не может ответить. Он перезвонит тебе.

– А, ну ладно.

Я положила телефон на приборную доску, объявив:

– Купилась.

– А вот и нет, – сказал Андрей, сворачивая на тихую улочку.

– Почему ты так решил?

– Стефа не называет меня папой.

Я хмыкнула, а он спросил:

– Куда здесь?

Я указала на арку полуразрушенного дома.

– Вон туда!

Он заехал в арку, и мы попали во дворик-колодец, со всех сторон на нас смотрели провалы окон нежилых домов, а прямо перед нами была высокая стена из красного старого кирпича. Вокруг ни души.

– Опс, – выдала я и отстегнула ремень безопасности.

Андрей включил заднюю передачу, но я накрыла его руку своей и заставила поставить нейтралку.

– Лия, – начал он, но я не дала закончить, протянула ему закрытый кулачок.

Андрей позволил мне вложить его содержимое в свою ладонь. А когда раскрыл ее, на ней лежали мои трусики.

Он откинулся на спинку кресла и, выдержав томительную паузу, сказал:

– Я не хочу пользоваться твоей слабостью.

Тихо засмеялась, подалась к нему и погладила по щеке.

– Это я пользуюсь твоей.

* * *

Это были самые длинные двадцать минут в моей жизни.

Я ходила по комнате взад-вперед, то и дело приближаясь к окну и сразу отходя. Я боялась взглянуть вниз и увидеть, что они там целуются.

Чтобы отвлечь себя, я села за письменный стол, полистала тетради Дениса с конспектами и автоматически начала убираться на столе.

Разложила чистые листы в одну стопочку, сложила учебники.

Мне нужно было себя чем-то занять. Хотела половину дисков и книг, которые покрылись пылью, разложить в ящики. Но они все были забиты до отказа. Лишь в последнем оказалось немного места, и там явно можно было его увеличить, выкинув смятые бумаги.

Я вытащила из ящика все его содержимое, разложила на полу. И там, под кипой бумаг, я увидела стопку листов с отсканированным дневником Лии, который в прошлом году распространила по школе. А Даня потом один из экземпляров кинул в почтовый ящик брата, чтобы тот узнал настоящую Лию.

Я со вздохом отодвинула стопочку листов и принялась складывать в ящик диски. А когда попыталась убрать туда кипу бумаг, неожиданно увидела еще одну распечатку дневника Лии. Откуда у него два экземпляра? Я недоуменно взяла обе распечатки, и сердце съежилось в комочек. Одна из них была явно толще. Я быстро пролистнула одну распечатку – та самая, прошлогодняя версия первого дневника Лии. Пролистнула вторую распечатку – и обомлела.

Это была распечатка дневника, который я читала в самолете, улетая в Харабали, который я привезла в Питер, желая показать Денису, который Лия выкрала у Андрея, уничтожив все улики.

Я сидела на полу, потрясенно взирая на те самые доказательства, которые так хотела, но не смогла предоставить Денису.

Как давно у него эта распечатка? Откуда она у него? Могла ли Лия отдать ее после их разрыва? Ну уж нет!

Дневник Лии – версию номер два – видели четыре человека: Кира, Яна, Вова и я. Если бы Кира с Яной отсканировали дневник, они бы мне сказали, когда я призналась, что Лия украла дневник. Оставался Вова.

Дрожащими руками я вынула из сумки телефон и позвонила бывшему.

– Стефа! – в его голосе звучало столько радости, что мне сделалось неловко.

– Привет, Вов. У меня к тебе вопрос…

– Какой? – спросил он, уже менее радостно.

– Ты ведь сделал скан дневника Лии, прежде чем передать его мне?

– Да, – спокойно сказал он.

– Ты отправил распечатку Денису!

Я не спрашивала, но он повторил:

– Да!

У меня внутри все замерло.

– А как давно?

– В тот же день, что и тебе. В начале прошлого лета.

Мне показалось, пол покачнулся. Я прошептала: «Спасибо», – и отключилась.

В мозгу, точно кадр из давно забытого фильма, всплыла наша с Денисом встреча после отчуждения, которое я спровоцировала, рассказав ему всю правду о его девушке. В тот вечер я сказала ему: «Я лишь хочу, чтобы ты перестал заблуждаться». Он уточнил, все ли это, чего я хочу. И когда я подтвердила, что это все, заверил меня: «Я не заблуждаюсь». Он не соврал…

Денис всегда знал, какая она. Ему не нужны были доказательства, что Лия с Даней использовали меня.

Я прижала к себе листы. Все было тут… Но он любил ее вопреки всему и расставаться с ней не собирался ни ради меня, ни ради кого-то еще.

Что же она сделала? Ему! Конечно, ему. Эти двое могли причинять сколько угодно боль другим – все не в счет! Но Лия явно перешла какую-то черту внутри их личного рая… Какую?

Осознание, что Денис лжет мне и всегда лгал, бритвой полоснуло по сердцу. Я не плакала. У меня внутри просто что-то оборвалось и полетело в пропасть. Наверное, это и было мое сердце, небрежно склеенное и окровавленное.

Его безжалостно разбивали снова, снова и снова…

Услышав звонок в дверь, я приняла решение за долю секунды: быстро положила все на свои места и пошла открывать.

Я сразу же вернулась в комнату, села за стол, схватив карандаш, бумагу, и принялась чертить какие-то фигуры. Денис прошел в комнату, подошел сзади и поцеловал меня в затылок.

– Чего хотела Лия? – Мой голос звучал отчужденно. Я бы даже не удивилась, рассмейся он сейчас и скажи, что их шутка надо мной удалась. Но он сказал:

– Она хотела пожелать нам счастья.

Я обернулась и посмотрела на него.

Денис был бледен, в глазах лихорадочный блеск, а на губах – полуулыбка.

– Счастья? – как эхо повторила я.

– Тебе это подходит? – Он уточнил: – Счастье со мной!

Я отвернулась, от нажима пальцев на карандаш сломался грифель, я закрыла глаза и, глубоко вздохнув, прошептала:

– Подходит, любимый.

Продолжение следует…

Примечания

1

Шарль Азнавур.

(обратно)

2

Lionel Richie.

(обратно)

3

Lana Del Rey.

(обратно)

Оглавление

Глава 1 Идеальный друг

Глава 2 Свита королевы

Глава 3 Визит вежливости

Глава 4 Кровь и десерт

Глава 5 Ее имя «Расставание»

Глава 6 Белое платье

Глава 7 Без вина виновата

Глава 8 Дневник

Глава 9 Только ты

Глава 10 Нимб

Глава 11 Сделка с дьяволом

Глава 12 Щекотливый вопрос

Глава 13 Счастливая карта

Глава 14 Целая Вселенная

Глава 15 Правда или действие

Глава 16 Такие разные поцелуи

Глава 17 Портрет

Глава 18 Благодарность

Глава 19 Сценарий восхитительной ночи

Глава 20 Многоточие

Глава 21 Письмо

Глава 22 Одна неловкость на троих

Глава 23 Похищение

Глава 24 Счастье Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg