«Проклятые или как сложилась жизнь людей бросивших своего ребенка. Книга первая»

Проклятые или как сложилась жизнь людей бросивших своего ребенка. Книга первая (fb2) - Проклятые или как сложилась жизнь людей бросивших своего ребенка. Книга первая 422K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Герман Шелков

Герман Шелков Проклятые или как сложилась жизнь людей бросивших своего ребенка. Книга первая

Дьявол не сразу забирает здоровье и жизнь. Сначала дьявол забирает везение и уважение.

Эпизоды курения и употребления спиртного в тексте являются неотъемлемой частью описываемой в книге эпохи.

Все совпадения случайны.

Предисловие

Это началось странным и зловещим образом – с желания одного человека расстаться со своей жизнью.

Некто Б. выехал рано утром из Москвы, с одного из столичных вокзалов, в дачный поселок. Ехать пришлось недолго – тридцать три минуты. И еще десять минут он шел по дороге мимо деревьев и простых дачных домов.

Из-за сильного волнения его мучила жажда и тряслись руки, а ноги, наоборот, словно одеревенели, хотя стояла не зима, а сухая осень. Желтые и красные листья красиво усыпали землю, но Б. словно не замечал этого. Он шагал и думал, что назад уже не вернется, что это утро последнее в его жизни. В кармане у него лежала купленная накануне бельевая веревка.

Одна знакомая бабуся дала ему ключ от своей дачи. «Ах, только не устройте пожара!» – сказала она, потому что Б. придумал историю: «Хочу сжечь в камине кое-какие письма». И вот он подошел к дому, отпер дверь и шагнул внутрь.

Внутри было уныло. Все, от стола до занавески, было очень старым, даже ветхим. Пыль лежала на полу, как вата.

Горько усмехнувшись, Б. закричал: «Ну вот, даже в последний день все плохо!», и после этого сел на какую-то узкую скамейку и скривился.

– Жизнь – ничто! – с горечью сказал он. – Ничего не вышло. Мне тридцать пять лет. а у меня ничего нет. Ничего я не добился.

Б. вынул из кармана веревку так проворно, точно это было лекарство, и пошел искать продольную или поперечную балку, чтобы сделать свое дело. Однако, обойдя весь дом, ничего подходящего не нашел. Ни крюка, ни выпирающей доски. Потолки были темные и в паутине, но гладкие, самые обыкновенные.

Тогда Б. поднялся по лестнице на чердак, где и отыскал хорошее поперечное бревно.

Он перекинул через него веревку, закрепил ее, сделал петлю, и внезапно его так сильно затрясло, что он сел на пол и тут же повалился на бок.

Он валялся в грязи чердака, извиваясь, как гусеница.

Лицо его было в слезах, и он выкрикивал бессвязные предложения. А когда он замолчал, то почувствовал невероятную усталость. И в горле у него стало тяжело и горько.

Б. понял, что не сможет повеситься, поскольку ему это очень страшно, и принялся думать о другом способе уйти из жизни.

Он решил утопиться – броситься в пруд, привязав к шее тяжелый груз.

Он пойдет на дно в мутной, холодной воде, и через минуту все будет кончено, то есть его нелепая и ничтожная жизнь наконец прекратится.

Отвязав веревку, Б. покинул чердак, стал искать в доме тяжелый железный предмет, нашел утюг, гантель, замок, но все это не имело значительного веса. Тогда он сообразил, что нужно отыскать мешок, наполнить его камнями, это и будет груз, с которым можно броситься в воду.

Мешок нашелся в подвале, а камни на дороге. Б. взвалил мешок на спину и пошел к пруду. Он знал, где это: нужно пройти одну улицу, потом другую, выйти из дачного поселка, и дорога сама приведет куда нужно.

На пруду, как ему и хотелось, не было ни души.

Б. покрепче завязал мешок, потом привязал к нему веревку, затем приготовился обмотать веревку вокруг шеи, но тут появился местный житель. Он шел, пошатываясь как пьяный, и от души улыбался, а за ним бежала собака и тоже, кажется, улыбалась.

Б. раздраженно смотрел на этого человека и ждал, когда он удалится.

Незнакомец был уже старый и сутулый от прожитых лет. Он не спеша обходил пруд, который был невелик в размерах, шел себе, размахивая бутылкой, и Б. даже захотелось крикнуть ему, что бы он поскорее проваливал. Но он боялся привлечь внимание, и поэтому молчал.

Тут пьяный подошел к Б. и сказал:

– Это, конечно, не мое дело, но я вижу, вы один и ничем не заняты. Поэтому спрашиваю: хотите выпить вина?

– Нет, – сказал Б.

– Правильно, не пейте. А мне можно. Я уже прожил свою жизнь. Мой друг – вот этот песик – тоже не пьет спиртного. Молодец. Прощайте и хорошего вам дня. Но напоследок позвольте дать вам, как еще молодому человеку, несколько других советов. У меня сейчас подходящее настроение.

– Идите к черту с вашими советами.

– Да, да. Но вы все-таки послушайте. Живите хорошо, не гневайтесь, не завидуйте, довольствуйтесь тем что есть. И не бросайте своих детей – ни в коем случае этого не делайте. Ни у кого из тех, кто бросил своих детей, особенно в младенчестве, жизнь не сложилась. Я убедился в этом, наблюдая за людьми. Если вы бросили своего ребенка или только собираетесь, знайте: вы обречены. И что самое страшное – обречены будут и все ваши другие дети, от другого брака или браков. У них тоже жизнь не сложится. Это очень сильное проклятие. А теперь всего вам наилучшего. Пойду дальше – праздновать мой день рождения, а также и моего друга – вот этого передового пса. Мы оба родились сегодня, только с разницей в шестьдесят пять лет.

И пьяный ушел.

Б. вдруг вспомнил, что у его отца когда-то была первая семья, и что он бросил эту семью, уехал и женился снова. И у него родились дети – сын и дочка. А со своим первым сыном этот человек больше никогда не виделся.

Вспомнив об этом, Б. побледнел еще больше. И его еще сильнее затрясло.

Когда-то, очень давно, его родитель бросил своего ребенка в совсем малом возрасте. И как же сложилась его жизнь? Она совершенно не сложилась! Неполноценное существование. Без друзей, без уважения, без хорошего здоровья. И жизнь его детей, сына и дочери, тоже не складывается! У них нет главного – того, что так необходимо в жизни: везения. От них совсем отвернулась удача. Как только им хочется чего-то достичь, цели ускользают, надежды не оправдываются, планы разваливаются. Различные обстоятельства складываются неблагоприятно. Положительных моментов чрезвычайно мало, а нехороших, отрицательных, наоборот, очень много.

И вдруг Б. многое стало ясно.

Вот почему он живет так плохо, так скверно, что ему даже захотелось оборвать свою жизнь. Зачем она – такая ничтожная, глупая, никудышная?

Это все из-за отца.

Это проклятие!

Но, может быть, это только совпадение?

Б. вскочил, отбросил веревку, которую все еще держал в руках, и обошел озеро, размышляя о случившемся.

Он займется этим делом и все выяснит. Найдет таких же, как он, сравнит их судьбы со своей. Невинный человек, никогда не обидевший даже мухи, страдает, как самый ужасный злодей-преступник! Разве это справедливо?

Б. по-прежнему чувствовал омерзение к своей жизни, но одновременно с этим у него появилось сильное любопытство.

Все тайное станет явным.

Прошло три года. Б. сидел на диване и читал газету. Был осенний день, шел дождь, в лужах лежали листья.

Три года назад в такой же понедельник он решил повеситься, а потом утопиться, но вышло по-другому. Вышло иначе: он не только не расстался с жизнью, а принялся ею интересоваться. Стал исследовать свою жизнь и особенно чужую. Чужие жизни стали его большим делом.

Он сделался специалистом.

Специалист – это тот, кто интересуется каким-то одним предметом, изучает его изнутри и со всех сторон, отдает ему много времени и превращается в знатока. Возразить специалисту может только другой такой же специалист, а все другие люди, плохо знающие предмет или не знающие вовсе, могут только слушать. На то и существуют специалисты. Они говорят, а их слушают.

Б. стал специалистом в вопросе «как сложилась жизнь человека после того, как он бросил своего ребенка в младенчестве».

Собирая материал, он исписал пять толстых тетрадей. Все только подлинные, действительные истории, происходившие в разное время и в разных частях страны.

Ни одной выдумки Б. не добавил.

Однажды, просматривая свои тетради, он подумал, что мог бы попросить какого-нибудь писателя написать о проклятых людях книгу. Но только пусть этот писатель укажет свое имя, как ее законный автор, потому что ему, Б., очень не хочется привлекать к себе внимание. Он боится, что на него будут показывать пальцем. Кроме того, следует учитывать интересы родной сестры – ей тоже не понравится такая слава, когда все бросятся обсуждать ее непрерывные неудачи и невезение.

Б. очень понравилась идея найти писателя, он стал искать его и вскоре нашел. Фамилия писателя была Шелков.

То есть это был я.

Я сидел за столиком в кафе и вспоминал, что именно сегодня я должен позвонить какому-то человеку по его настойчивой просьбе. Два дня назад он прислал мне письмо. В голове у меня крутились слова «интересная тема».

В это самое время Б. поглядывал на часы и ждал, когда зазвонит его телефон. Наконец это случилось.

– Ну. что у вас там такое? – спросил я. – Какой интересный материал?

Затем я пригласил Б. в кафе:

– Приезжайте прямо сейчас. Привезите ваши тетради. Поглядим на них. заодно выпьем вина.

Б. приехал в кафе и сразу протянул мне тетради.

Я подозвал официанта и попросил его принести Б. кофе, вина и бисквитов. Потом я взял одну тетрадь, полистал ее и быстро вернул.

– Тема интересная, но зловещая и опасная. Я, пожалуй, за нее не возьмусь. Дьявольщина – это всегда очень опасно. Нельзя забывать, что жизнь нужно прожить только на светлой стороне, а соваться на темную не следует, иначе можно не вернуться назад. Найдите кого-нибудь другого. Какая у вас цель – деньги?

– Моя цель – предостеречь людей от дьявольских поступков. На примере собственной жизни и судьбах таких же несчастных. Это светлое дело?

– Да, светлое.

– Значит, помогая мне, вы остаетесь на светлой стороне.

Я немного подумал и ответил:

– Хорошо. Попробую написать что-нибудь. А теперь давайте выпьем за прелести нашей жизни: вино, женщин, приятные разговоры, добрые поступки, красивые вещи, неспешные философские размышления и прочее.

– Это прекрасно! – воскликнул Б.

Было видно, что этот человек рад и у него хорошее настроение.

Выпив вина, он сказал, что с детства и до недавнего времени жил на темной стороне, где совсем нет везения. Это было очень-очень трудно. Потому что жизнь без везения горькая и тоскливая.

А я спросил:

– Если бы вы сами стали писать книгу, с рассказа о ком вы бы начали?

– Конечно, с самого начала, то есть с нашей семьи, – ответил Б.

1

Первую тетрадь Б. завел три года назад и начал с себя, со своей жизни и жизни своего отца.

Кто его отец? Инициалы Д.В. Простой человек, не злодей. Учился в институте, стал инженером. Рано женился, с радостью принял рождение сына. А затем вдруг передумал – захотел снова сделаться свободным, развелся с женой, уехал и сына больше не видел. Не поддерживал с ним никаких отношений. Алименты выплачивал, хотя иногда, когда из-за этих алиментов не хватало денег, было слышно, как у него хрустят зубы. Но это мелочи. А что было потом? А вот что. Тихий, скромный и воспитанный человек встретил такую же скромную женщину и женился на ней. И появились двое детей – сначала мальчик, а следом, через два года, девочка. На работу этот Д.В. ходил с удовольствием и работал хорошо. Изучал чертежи, графики, давал наставления рабочим, поручал им задания, проверял, как они эти задания выполнили.

Так было три года, пока не случилось ужасное происшествие.

Ужасным оно было для Д.В., а для прочих – комичным случаем.

Однажды в воскресенье собрались люди сажать деревья, а инженер Д.В. был дома, у него болело горло. Но он считал себя ответственным человеком, поэтому отправился посмотреть, много ли саженцев посадили.

Пришел и видит: работа закончена и все хорошо, женщины собираются пойти по домам, а мужчины – туда, где продают пиво. Они позвали с собой Д.В., и он пошел с ними, рассчитывая уговорить их выпить только по две кружки, а не напиваться.

Когда они пришли к пивному павильону, там был некто С., рабочий с того же завода, их коллега. Он пил пиво, а в сетке у него лежали две бутылки портвейна. День казался ему невыносимо скучным. И он даже сказал: «Ах, друзья, неужели мы произведены природой для такой ужасной тоски? По-моему, это несправедливо».

Но когда он узнал, что Д.В. простудился, с ним в ту же секунду случилась перемена. Он обрадовался, засуетился и с радостью полез в свою сетку. Вынул бутылку портвейна и заявил, что лучше средства для лечения воспаленного горла, чем полоскание крепленым вином, еще не придумано.

Вот как обрадовался человек, услышав, что кто-то нуждается в лечении!

«Только полоскание, – сказал он с восторгом. – Только! Прямо сейчас, не сходя с места».

Он налил портвейну в пивную кружку и показал, как это делается. Но не выплюнул жидкость, а проглотил. И все стали говорить: «Правильно, нужно лечить больной орган, а то будет хуже».

Д.В. поверил и согласился. Ему налили портвейну. Он хотел его выплюнуть после полоскания, но С. сказал: «Э, нет, лекарство не выплевывают. Так лишь дамы и дети делают, а настоящие мужчины подобным образом никогда не поступают». И Д.В. выпил полоскание и опьянел. Потом ему налили еще, и он этому не противился.

Но в этот раз он опьянел очень сильно, и с ним случилось ужасно неприятное происшествие.

Д.В. побежал на базар, который был неподалеку, хватал там разных людей за руки, вскакивал на прилавки, плясал, кричал, а потом снял брюки и бегал, размахивая ими над головой, как саблей. А затем вообще оказался снизу весь голый. Сверху была лишь одна рубашка. Так он и уснул под базарным прилавком. Его подобрала милиция. Коллеги нашли его одежду и уговорили милицейского лейтенанта не доставлять Д.В. в вытрезвитель, а позволить им отвезти его домой.

На следующий день Д.В. было очень плохо и стыдно, но он все равно пошел на работу. А там на него все стали смотреть уже не как обычно, а покачивая головой.

Вскоре он увидел, что отношение к нему изменилось. Когда он появлялся, люди взяли привычку усмехаться. Рабочие отвечали ему теперь так, будто он был их недалекий и легкомысленный приятель.

Это было очень оскорбительно.

Его больше не пропускали вперед на проходной, как пропускали всех других инженеров. И в столовой его теперь грубо толкали и отпихивали.

И Д.В. понял, что потерял уважение. То есть с ним случилось самое худшее, что может произойти с человеком. Он даже подумал, что смерть не так страшна, как общее презрение.

Он сменил место работы, но и на новом месте к нему стали относиться, как к простачку, у которого в голове ветер и самые наивные мысли.

Д.В. догадался, что во всем виноваты разгуливающие по городу слухи о его ужасном случае. Тогда он снова поменял место работы.

Так за один год он сменил три предприятия и, в конце концов, устроился на работу в мастерскую по ремонту бытовой техники. Тут он сидел за столом и чинил нагреватели, вентиляторы и электрические бритвы. Здесь к нему тоже относились очень просто, но зато не усмехались в лицо и не отпихивали.

В этой мастерской Д.В. и остался и со временем превратился в молчаливого, унылого человека, страдающего жалостью к самому себе. Он читал газеты, пил чай с десертными сухарями, разгадывал кроссворды и вздыхал.

Это был человек с унылым лицом.

А у его детей дела тоже обстояли не лучшим образом.

Сын обнаружил, что у него некрасивая прыгающая походка, которую он не может исправить. Он ходит, резко поднимая пятки, словно они на пружинках. Над ним открыто смеются.

И внешность у него неприглядная: он слишком худой, шея длинная и такая тонкая, что кажется, вот-вот переломится. Особо подвижные мальчики из его класса любят хватать его за шею. отчего она часто бывает в синяках и пятнах.

А у сестры непропорционально большой рот. Относительно носа и глаз он просто гигантский. Некоторые ученики делают так: сворачивают бумажку, выжидают момент, когда она начнет говорить, и стараются забросить бумажку в рот – чтобы все другие над этим смеялись…

Дома Б. хорошо относился к сестре, а на улице и в школе он ее стеснялся. Не любил приближаться к ней у всех на виду. Это могло обернуться унижением. Однажды, еще в начальных классах, когда он шел рядом с сестрой, кто-то крикнул: «Смотрите, вон идут жаба и попрыгунчик!»

Это было очень обидно, и Б. старался больше не допускать этого. Всегда ходил отдельно.

Только в шестнадцать лет, когда он понял, что детство закончилось, он снова стал ходить рядом с сестрой.

Он понял, что детство ушло навсегда, когда их мама умерла, скончалась из-за болезни. Она болела четыре года и так не вылечилась.

Их мама была очень одинокая – у нее не нашлось ни одного родственника, который бы приехал на ее похороны, ни одной приятельницы или приятеля. У могилы стояли только ее дети и их отец. И соседка по лестничной площадке.

У могилы жены Д.В. стоял очень печальный и потерянный. Он сказал, что она была болезненная женщина. Болела от трех до пяти раз в год. Чаще всего у нее болела голова – чуть ли не каждый день. Потом болело горло. Потом – поясница. Она ходила, схватившись за поясницу, как старушка, хотя старушкой не была. Она прожила на свете всего сорок два года.

2

Вспоминая свою жизнь и делая записи в тетради, Б. порой не мог справиться с чувствами и у него текли слезы.

Он жалел себя и особенно свою сестру, которую звали 3.

У нее всегда была только одна подружка, одна-единственная – дочка той самой соседки по площадке.

Эта дочка соседки приходила не очень часто, но все-таки девочки дружили. И 3. готова была сделать все-все для своей единственной подруги. Прямо-таки ей прислуживала. Льстила. Нахваливала ее обыкновенные наряды. И необычайно громко смеялась на ее даже самые пресные шутки.

Она отчаянно охраняла эту дружбу.

Точно так же Б. поступал и со своим единственным приятелем, а других товарищей у него почему-то не было. Он тоже льстил, нахваливал и вообще все делал так. чтобы не остаться совсем одному.

Ни он, ни его сестра не знали, что это проклятие.

Они думали, что это обыкновенная жизнь – сложная, трудная, несладкая. И, конечно, они верили и надеялись, что когда вырастут, все изменится. Все станет хорошо. Жить будет приятно, легко и радостно.

Но все становилось только хуже. В шестнадцать лет, когда девочки еще больше хотят нравиться мальчикам, дочка соседки стала стесняться З. и вскоре бросила ее.

З. стала сутулиться от горя. И у нее похудело лицо. В таком виде она выглядела старше своего возраста, а из-за похудевшего лица казалось, что ее рот стал еще больше.

А ее брат, глядя на сестру, испугался, что тоже потеряет приятеля, и стал ему еще больше льстить и во всем угождать, но тот однажды разбился, разогнавшись на мотоцикле, и умер. И Б. остался один.

Но привычка льстить и угождать осталась при нем, как какая-нибудь вульгарная родинка или другая выразительная примета. Он попросту не знал, как еще удержать человека рядом с собой, чем его заинтересовать. Как сделать так, чтобы не остаться в одиночестве.

Он до тридцати пяти лет не мог понять, почему ему так не везет, почему у него нет друзей, жены и хорошей работы и даже собственного дома.

А когда они с сестрой еще были детьми, им казалось, что до радуги можно дойти, нужно только идти, преодолевать расстояние. Они верили, что впереди у них радуга, наивно полагая, что взрослая жизнь будет куда легче, проще и интереснее.

Несчастные дети не знали, что их отец украл у них хорошую жизнь. Взамен он дал им жизнь тусклую, бесцветную и горькую от слез.

3

Сам Д.В. тоже не знал этого.

Он страдал от одиночества и тоски и каждый день проклинал тот час, когда выпил портвейна, который предложил ему С.

Он был уверен, что если бы не портвейн, ничего бы не было. Его жизнь сложилась бы замечательно. Он стал бы лучшим инженером предприятия, потом главным инженером, а потом, может быть, и директором.

Почему у него в тот ужасный день заболело горло, и зачем он согласился прополоскать его портвейном – обо всем этом Д.В. думал, как о свалившемся на него несчастье, но не больше.

Он совершенно не знал, что был обречен с той минуты, как принял решение бросить своего маленького сына.

Ему было невдомек, что своим поступком он вызвал дьявола. И вот дьявол явился.

О том, что дьявол не сразу забирает здоровье и жизнь, а сначала забирает везение и уважение, чтобы человек как следует помучился, Д.В., конечно, тоже не слышал.

Но вот он принял это мучение.

…Занимаясь поисками похожих историй, Б. выяснил, что многие из тех, кто бросили своего ребенка в младенчестве, пострадали точь-в-точь, как его отец, а кто-то даже еще хуже.

«Если человек проклят, дьявол всегда поблизости», – написал Б. в каждой тетради огромными буквами.

Увидев эти надписи, я подумал, что нет важнее предупреждения для тех, кто надеется прожить счастливую жизнь. Нужно помнить, что среди плохих поступков существуют очень плохие, то есть дьявольские. Они-то и есть проклятие, поскольку вызывают того, кто уводит человека во тьму.

Но до чего же удивительно: совершив дьявольский поступок, некоторые люди не понимают и даже не догадываются, где они после этого очутились!

Один человек, которого звали Ш., обитал в старой избе на краю заброшенной деревни, без газовой плиты, без электричества. Он плел корзины, делал из дерева ведра, ковшики и продавал все это на дороге. Стоял на обочине и предлагал проезжающим. И его пять раз грабили. Четыре раза избивали и сталкивали в канаву. Обманывали. Насмехались. Однако этот человек ничего не понимал. Он лишь думал, что пришли какие-то ужасные времена, и только поэтому он так страдает. Его жена умерла два года назад. Сын, уже взрослый, жил в другом городе. Когда-то давно у него был еще один сын, но он бросил его в младенчестве. Последние десять лет ему хотелось уединиться где-нибудь в живописном краю, заняться каким-нибудь простым и полезным делом, каким-нибудь нужным ремеслом. Он все время думал об этом.

Ему казалось, что он не должен жить в городе. Здесь ему все не нравилось. В городе, как он думал, живут сплошь грубые люди – толкаются, пихаются, грубят, невпопад смеются и вообще совершают множество неприятных вещей. Как-то одной весной проезжающий грузовик окатил его с ног до головы грязной жижей. Даже лица не было видно. А однажды незнакомые мальчики бросили ему на воротник дохлую крысу. И он очень огорчился. Пришел домой и целый час ни с кем не разговаривал. Ему было обидно. И тогда он стал мечтать о том, что поедет жить на природу, поселится в уединенном месте, будет работать, читать книги, размышлять и философствовать. Будет приглашать к себе на чай приятных и образованных людей.

Когда ему рассказали, что есть деревня, в которой почти все дома стоят пустые, он собрал свои вещи и поехал в эту деревню.

Он завел двух коз, чтобы питаться их молоком, но животных вскоре украли.

Потом украли кроликов, которых он тоже завел, чтобы питаться их мясом.

Он снова завел коз, постоянно следил за ними, но и они исчезли. А вскоре, когда он отправился в другое село купить хлеба и растительного масла, воры вынесли все, что было ценного.

Тогда он плюнул и перебрался жить в деревню, где людей было больше. Там тоже нашелся заброшенный дом. И вот потекла, как ему вначале показалось, совсем другая жизнь. Две его козы спокойно паслись у околицы. Никто не воровал его имущества. Ш. даже стал представлять себе, как в его дом приходят приятные и образованные люди и садятся с ним пить чай. Он ходил по деревне и смотрел, кого можно позвать в гости. Обычные селяне наблюдали за ним из окон и из-за заборов.

Случалось, они даже заговаривали с Ш., но с ними ему было скучно и не интересно.

И он стал страдать от одиночества. Иногда он довольно сильно из-за этого нервничал.

Однажды Ш. очень обрадовался, потому что к нему в дом пришел незнакомец и попросился переночевать. Это был с виду обыкновенный человек, притом горожанин. Только худой и бледный. Но Ш. так развеселился. что не обратил на это внимание. И стал подавать гостю угощения – выложил на стол все, что у него было. Заварил большой чайник чаю. А гость спросил, нет ли у хозяина рюмочки водки. Тогда Ш. бросился в кладовую и принес бутылку настойки. И сам с удовольствием выпил с гостем.

Но удовольствие сразу же и закончилось. После трех рюмок незнакомец вскочил и указал дрожащей рукой в угол – там будто бы притаился нахальный рогатый черт.

Ш. ничего такого в углу не увидел, а гость схватил нож и кочергу и кинулся ловить черта, а потом как-то злобно посмотрел на Ш. и сказал, что Ш. и есть черт и должен быть пойман и посажен в клетку. Он бросился на хозяина дома с теми же кочергой и ножом, и Ш. так испугался, что выскочил в окно.

Он побежал в лес и там спрятался. И не выходил до вечера. А когда стемнело, все же пошел поглядеть, что делает его гость.

Пришел и видит, что дверь распахнута, в доме никого нет. Гость исчез, но перед тем, как исчезнуть, он разбил и разрушил все, что можно. Разбил всю посуду и все оконные стекла, сломал стулья, стол и кровать и даже разрушил печь.

Вместо порядка в доме Ш. поселился хаос.

Он даже своих коз не нашел. Они. на удивление, исчезли.

Ш. стал думать, что же это был за человек, такой страшный и странный. И пришел к выводу, что это был человек психически больной.

Он не знал ничего о своем проклятии и о том, что дьявол не посылает человеку хороших, добрых и умных гостей, а посылает, наоборот, нехороших, опасных и страшных.

Ш. стал бояться незнакомцев и впал в тоску.

От этой тоски у него даже случился на лице тик. Он с этим тиком просыпался, и с ним же засыпал.

Неожиданно он узнал, что в деревне есть бабуся, которая может эту его напасть заговорить. То есть может вылечить от такой нервной болезни.

Когда Ш. пришел к этой бабусе, она посмотрела на него и сказала: «Ты плохой человек. На тебе какой-то ужасный грех. Я не хочу тебя лечить. То есть я стану тебя лечить только тогда, когда ты покаешься в своих грехах перед Богом».

Но Ш. подумал, что бабуся его с кем-то путает, потому что он ничего в жизни плохого за собой не помнит. Никого не убивал, не грабил, не оскорблял. Даже никому не завидовал. Только наоборот.

Наоборот, он всегда был со всеми приветлив, учтив. Делал кормушки для птиц, подбирал мусор, который на лестничной площадке перед лифтом бросали другие, и еще много чего совершал, на его взгляд, хорошего. Например, починил двери в общем подъезде, и денег за это не потребовал.

И он ответил бабусе: «Это глупость – то, что вы сейчас сказали. Сразу видно, что не умеете различать людей. Я, напротив, человек очень положительный.

Вот если хотите, починю вам мебель».

А бабуся только фыркнула и попросила Ш. уйти и не возвращаться.

Напоследок она сказала, что еще не сошла с ума, чтобы связываться с дьявольщиной.

Ш. снова впал в тоску. И решил поехать к сыну в другой город.

Он приехал к нему, подошел к двери, а за ней – тихо. И никто не открывает. Неужели даже в воскресенье его сын на работе? Впрочем, почему же нет? Всякое может быть, ведь его сын работает на строительстве. Два года назад они разговаривали по телефону. Что-то у сына не ладилось, но что именно он обещал рассказать при встрече.

Ш. постучал к соседям, и они выглянули и сказали: «Там, куда вы стучитесь, живут другие люди. Но их сейчас нет – уехали на дачу. А прежний хозяин сейчас на базаре. Он всегда там, и день, и ночь. Идите и увидите его». Ш. подумал, что его сын сделался торговцем, но когда пришел на базар, сколько ни ходил вдоль рядов, никого из знакомых не увидел.

Ему снова сказали с улыбкой: «Да он здесь, здесь. Он всегда тут, куда ему еще деться?» И показали Ш. на пьяного, опустившегося человека, лежащего прямо на земле.

Это и был его сын. Грязный, нечесаный, в ужасной одежде бородатый мужчина.

Ш. схватился за голову, наклонился и стал спрашивать: «Как же так, сынок? Что же это? Почему, отчего?»

Его слова были услышаны: пьяный приподнялся с земли и так сильно ударил Ш. кулаком по лицу, что разбил ему нос.

Ш. побежал с базара прочь, так как не переносил физического насилия. И долго еще бродил по городу, бормоча что-то бессвязное.

От растерянности и огорчения у него перекосило лицо, рот стал кривым. Одна щека приподнялась, другая опустилась. И в таком виде он поехал назад, домой.

Ш. ехал в плацкартном вагоне и от тоски и уныния не мог ни есть, ни пить, ни спать.

«Почему все так плохо? – думал он. – Жизнь совсем не ладится. Сын спился и лежит прямо на земле, и еще и дерется. И дома у меня тоже ничего хорошего – одна тоска да тоска».

Пока Ш. ехал, он, наверное, сто раз пожал плечами. О каких грехах говорила бабуся? Она явно не разбирается в людях. За всю жизнь Ш. никого не обидел даже словом, не то что поступком. Делал плавающие домики для городских уток, самостоятельно смастерил вращающийся барабан для детской площадки. А жизнь отвечает ему постоянными неудачами. Ужасная несправедливость.

Рядом с Ш. ехали какие-то крепкие сельские парни. Они разговаривали только между собой, а с попутчиком говорить не желали. Только презрительно на него косились. А когда стали обедать – закусывать и выпивать, один из них вдруг сказал Ш.: «Вот что, земляк, давай-ка отвернись или уйди куда-нибудь, а то твоя кривая рожа портит нам аппетит».

Ш. очень огорчился, обиделся и пошел в тамбур.

В тамбуре он с отчаяньем закричал: «Ну что за тоска! Почему так все ужасно плохо!»

Ему хотелось завыть. И он завыл бы, если бы не боялся привлечь к себе внимание.

4

Некоторые факты, найденные мною в тетрадях Б.,показались мне совершенно удивительными.

Я решил поговорить с Б. и снова пригласил его туда, где светло, красиво и подают кофе, вино и бисквиты.

Я сказал ему, что чрезвычайно удивительно вот какое обстоятельство: никто из проклятых не догадывался, что он проклят, и что у меня нашлось этому только одно объяснение: люди неохотно верят в дьявола. И дьяволу это на руку. Дьявол вообще предпочитает, чтобы мы, люди, думали, что его не существует. Тогда мы не будем предпринимать никаких попыток с ним бороться – не станем, например, читать молитвы. А ему это только и нужно.

– Это очень верно, – сказал Б. – Никто и не думал о том, что он проклят. И даже не хотел думать. Из-за лени, глупости или самолюбия.

– Ну разве это не дьявольщина! – воскликнул я. – Взять хотя бы этого Ш. Что за скверная история! Он очутился на темной стороне жизни, где обитают демонические силы. Это они мешали и вредили Ш. и вконец расстроили его жизнь. Однако он ни разу не подумал о причинах своего невезения. Даже не спросил себя: «Может быть, я кого-нибудь обидел?»

– Ах, именно так это и происходит! – сказал Б. – Многие люди совсем не признают за собой никаких ошибок.

– Как некий А. Н. Во-ров, – сказал я. – Он так и не понял, почему с ним случились такие ужасные неприятности. Я как раз собираюсь написать об этом.

5

Некий Вор-ов решил, что его годовалая дочь должна расти без отца. У маленьких девочек и мальчиков рядом должен быть папа, а Вор-ов решил, что так будет только у других его детей, у будущих. А у его первой дочки – нет.

И он бросил свою маленькую дочь, уехал в другую местность и вскоре там женился, и у него действительно через год родился другой ребенок, сын.

Вор-ов очень этим фактом гордился. Он смеялся и улыбался. И всем говорил, что у него сын, и что когда мальчик подрастет, они будут многое делать вместе. Ходить на реку ловить рыбу. Отправляться в лес. Бродить по полям, спускаться в овраги, разводить костры, печь картошку и петь у костра песни.

Все, кто слушал эти речи, не скупились на улыбки. Никто не знал о маленькой дочери Вор-ова и особенно о том, что он относится к ней очень сдержанно – пожалуй, даже слишком. Настолько сдержанно, будто никакой девочки нет и в помине, и никогда и не было. И, не зная об этом ребенке, люди улыбались от души.

Вор-ва это очень устраивало.

Но он совсем не имел понятия о том, что его жизнь уже никогда не сложится хорошо. Что он собственной рукой перечеркнул свою жизнь крест-накрест, и это уже не жизнь, а карикатура.

Потому что какая может быть жизнь, если человек находится на дьявольской стороне?

Вот если бы он находился в окружении добрых ангелов, тогда можно было бы сказать, что впереди много всяких приятных событий и явлений.

А на темной стороне только тьма и горечь. И много неприятных неожиданностей.

Итак, у Вор-ова подрастал сын. Вот ему 3 года, а вот уже 4. Он бегает за голубями и смеется, или стоит, уперев руки в бока, чем очень смешит родителей. Любит есть сдобную булку, размоченную в молоке.

Допустим, это было в минувшее воскресенье, а в наступивший понедельник Воро-ву уже не до смеха.

У него на работе вдруг случились неприятности. Из кабинета главного инженера пропали ценные вещи и деньги. Исчезла шапка из ценного меха и семьдесят пять рублей.

Главный инженер пришел на проходную и говорит: «Никого не выпускать без досмотра. Пусть показывают, что лежит у них в сумках, портфелях и футлярах для чертежей. И пусть еще выворачивают карманы». Вор-ов на проходной был очень спокоен и даже шутил, и, распахнув свой портфель, сказал, что может вообще вытряхнуть из него все предметы. Сверху лежал журнал «Техника молодежи». И Вор-ов со словами: «Люблю научную литературу!» взял и вынул журнал из портфеля, а под ним оказалась шапка из ценного меха, а в ней даже нашлись деньги, семьдесят пять рублей.

Вор-ов целый месяц изо дня в день говорил, что шапку и деньги ему подкинули.

Наверное, многие именно так и думали, потому что Вор-ов совсем не походил на преступника. Но главный инженер так не думал. Он уже все для себя решил.

Ему не хотелось требовать для Вор-ова уголовного преследования, однако он совсем перестал его замечать. Не разговаривал с ним даже на собраниях. И у Вор-ва не сложилась карьера.

Вор-ов рассчитывал, что из старших техников выйдет в руководители, сделается начальником небольшого цеха, а потом и большого, но так и остался на своем месте. Прошло пять лет, а он по-прежнему был на своей должности. Потом протекли еще два года, и снова – никаких существенных изменений.

Вор-ов ходил обиженный. Завел привычку делать надутое лицо. Поджимал губы, вздыхал. Пожимал плечами. Не смеялся на анекдоты, которые ему рассказывали. Даже перестал читать научную литературу.

Он очень хотел быть начальником цеха, а это место занял другой человек, причем на восемь лет моложе. Затем эту должность принял работник, которого Вор-ов считал своим приятелем. И Вор-ов совсем расстроился и растерялся.

Он перестал любить свою работу. Относился к ней как к необходимой рутине. И тут в его семье стали происходить неприятные события.

Его сын, которого звали Т, после семи лет вдруг сделался плохим ребенком. Хитрым и изворотливым. Когда он был виноват, он не желал с этим соглашаться, а чтобы от него не требовали никаких признаний, придумал изображать нервную истерику. Падал на пол, катался, разбрасывал предметы. Когда же его хотели шлепнуть, он бросался так кричать, выть и дергаться, что сильно пугал своих родителей. И они уже и не думали его шлепать.

Увидев, что это вполне действует, Т. стал развивать свои способности.

Он стал размышлять и сообразил, как получать наибольшую выгоду, применяя нервные истерики.

Он очень любил сладкое и всегда выпрашивал у отца и матери сладости или деньги, чтобы их купить. Больше всего ему нравились пирожные и конфеты.

Тут он часто применял истерики, потому что ему сначала всегда отказывали. Ему говорили, что сладкое нужно есть в меру, а он не хотел этого слышать. Он делал такие движения руками и ногами, что папе и маме снова становилось страшно. Он тряс головой. Трясся всем телом. Кричал и выл. Ползал по полу.

Но однажды какой-то знающий человек, по профессии врач, сказал Вор-ову, что его сын симулирует истерику и припадки, чтобы добиться своей цели. Самое верное средство – не замечать никаких истерик. Делать вид, что ничего не происходит.

Таким образом истерики перестали действовать.

Вскоре в квартире стали пропадать деньги. Исчезали из карманов и кошельков.

Вор-ов сказал жене, что сына нужно поймать на месте преступления. И они как-то раз спрятались в кладовой и затихли.

И вот они услышали, как Т. пришел из школы и направился прямо в их комнату. Он пробыл там всего три минуты, а когда вышел, увидел перед собой своих родителей.

В руке у него были деньги. Он все понял, упал на пол, стал плакать, хватать отца и мать за ноги и кричать, что ему очень страшно. Но взрослые люди уже знали, как себя вести. Вор-ов уже понял, что наказание должно быть неминуемо. Он взял ремень и несколько раз ударил сына со словами: «Это тебе за воровство!»

После этого Т. сменил тактику. Он перестал кричать. Он теперь принялся тихо угрожать родителям смертью: «Вы меня ударили, да? За это я вас отравлю. Вот не нужно было меня бить. А теперь вы умрете. Я выжду момент, подсыплю яду, и вы оба больше не будете жить».

Он произносил угрозы каждый день неприятным, зловещим голосом.

Часто это было одно и то же: «Вот когда вы умрете, я останусь здесь один. Вы будете лежать на кладбище, а я буду здесь есть пирожные. И вас не пожалею. Вы меня ударили? Вот не нужно было меня бить. А теперь поздно!..»

Однажды Вор-ву надоели эти речи, он вскочил, схватил ремень и принялся снова бить сына.

Т. так испугался, что снова упал на пол и закричал, что ему очень страшно.

При этом он опять обхватил ноги своего отца, как будто его собрались оторвать от родителя и повести на казнь.

После этого Т. сменил тактику. Он сбежал из дома и подбросил родителям письмо, в котором сообщил, что собирается покончить с собой – утопиться или повеситься в лесу на дереве. Все это он сделает, если ему не купят мопед.

Вор-ов и его жена искали сына по всему городу.

Иногда им помогали незнакомые люди. «Вы ищете мальчика, блондина с тонкими руками? – спросила одна женщина. – Я видела его только что в конце этой улицы. Он жалобным голосом выпрашивал у какой-то старушки деньги на еду, рассказывая, что отец и мать у него умерли, а его хотят отправить в детдом. И она ему подала».

Вор-ову было так стыдно, что он не мог говорить.

Горечь обжигала его горло.

Почему у него такой сын? Ведь он хотел с ним ловить рыбу, бродить в лесу, спускаться в овраги… Они отыскали Т, пообещали купить мопед, и он вернулся домой.

Но Вор-ов не думал покупать мопед, потому что он боялся, что сын начнет развивать эту практику и станет шантажировать отца и мать по любому поводу.

Вскоре Т. снова сбежал и снова подбросил письмо, где сообщал, что на днях утопится в озере.

Вор-ов пошел его искать, нашел и принялся упрашивать сына вернуться домой и не позорить родителей попрошайничеством на улице.

Его прямо-таки обдало жаром, а затем холодом, когда он увидел лицо своего сына.

Лицо этого плохого подростка сделалось жестким и злобным. Он стал кривляться перед отцом, как актер, которому поручили изобразить жалкого и слабого человека, который неожиданно стал хозяином положения, получил большие преимущества, выпрямил спину и злорадствует, как десять нехороших людей сразу.

Никогда еще Вор-ву не выдвигали требований в жесткой, повелительной манере. Даже родители вето далеком детстве. Даже самые требовательные учителя. И даже хулиганы, которых он встречал в жизни на своем пути.

«Во-первых, завтра же купишь мне мопед, – сказал ему сын. – Во-вторых, будешь каждый день давать мне деньги. А в-третьих, я буду жить сам по себе: когда захочу – уйду, когда захочу – приду».

Вор-ов, подавленный, опустил голову.

«Клянешься? Обещаешь? Клянись вот сейчас, клянись прямо тут, иначе я не вернусь, а буду и дальше попрошайничать и позорить вас, и еще сильнее, чем прежде!» – кричал ему сын.

«Хорошо, – сказал Вор-ов. – Пойдем домой».

У него даже поднялась температура от переживания и удивления. Он был чрезвычайно поражен. Он не верил своим глазам и ушам. Он хотел убежать, скрыться, спрятаться от такого позора.

Ни он, ни его сын не знали, что вот-вот наступит неожиданная перемена.

Когда они вернулись домой, там их ждали представители одной комиссии. Две дамы и высокий мужчина. У них были лица людей, которые не любят подростков. У них были такие гримасы, что можно было подумать, будто дай им волю, они отправили бы всех подростков на галеры, в кандалы и под удары бича.

Они поднялись со стульев и сказали: «Поскольку ваш сын систематически прогуливает школьные занятия и вообще ведет себя, как неуправляемый подросток, предлагаем отправить его в специальную школу закрытого типа. Там ему самое место. Там его научат уважать старших, трудиться и блюсти порядок и дисциплину. Нужно только ваше согласие».

Все это эти люди сказали Вор-ву и его жене.

И Вор-ов, все еще подавленный, задумался.

А Т. очень сильно испугался, схватил отца за руку и стал ему льстить и дрожать перед ним, как ребенок, обожающий своего отца.

«Пожалуйста, папочка, пусть они уйдут, я буду хорошо себя вести, буду учиться, делать работу по дому и выполнять все-все, что ты скажешь, и вот прямо сейчас пойду убираться в своей комнате и во всей квартире…» Так он бормотал, этот Т, а Вор-ов его словно не слышал.

Наконец он сказал: «Хорошо, я согласен. Берите его в специальную школу».

Гражданин, который пришел с дамами, ехидно улыбнулся и сделал шаг вперед. Он был похож на борца-тяжеловеса.

Т. упал на пол, обхватил отцовские ноги и стал так сильно выть и кричать, словно его собрались бросить в костер или положить под электрическую пилу. Он рыдал, трясся и закатывал глаза, и Вор-ву хотелось провалиться от стыда.

Даже соседи сбежались на вой и крики гадкого и хитрого подростка.

И особенно Вор-ву было стыдно перед соседями.

Его жена ушла в комнату и там стала неудержимо рыдать, но Вор-ов твердо решил, что его сына должна исправить какая-нибудь категорическая система. Иначе ничего хорошего из него не выйдет.

Он надеялся, что через какое-то время Т. вернется домой совсем другим.

Т. увезли в машине, куда положили, как мешок. Он бился в истерике, трясся и пускал слюну, а потом изобразил обморок: свалился без чувств на пол и закатил глаза. Но ничего не помогло.

Вскоре Вор-ов получил от сына первое письмо. В нем Т. описывал свое состояние. Это были слова каторжника, который провел двадцать пять лет на далеком тюремном острове, в сырой келье, в кандалах, питаясь самой отвратительной пищей, какую только можно вообразить.

Сын писал Вор-ву, что не может жить без любви отца и матери. Он попросту умирает без нее. Ничего ему не нужно, а только их добрый взгляд и одно самое простое слово. Он готов умереть за это. Пусть только родители позволят ему вернуться, то есть заберут его из специальной школы, и они увидят, какая золотая душа у их сына. Им не придется даже вставать с места, потому что он все будет делать сам, и даже стирать и готовить еду. Учиться он будет исключительно на высшие баллы. В дневнике – только пятерки.

Вор-ов хотел было поверить в это, но его жена, прочитав письмо, возразила: «Разве так бывает? Разве за две недели может кто-нибудь измениться до неузнаваемости?»

Она очень жалела сына, и именно поэтому хотела увидеть его другим. И она сказала: «Нужно, чтобы он еще немного побыл в той школе. Хотя бы полгода».

Вор-ов согласился с ней и не ответил сыну на его мольбы, а написал только, что они надеются, что все будет хорошо.

Через два месяца в их дом снова пришел гражданин, похожий на борца-тяжеловеса.

Он явился рассказать, что Т. сбежал из специальной школы.

Вор-ов и его жена испугались: что же теперь будет? Ведь их сын теперь неизвестно где.

Они пообещали сообщить о его появлении, но прошли две недели, а Т. не появился.

О нем стало известно через два месяца. Его арестовали за кражу. То есть он сделался вором и, как все преступники, очутился в тюрьме.

Вор-ов поехал в тюрьму на свидание с сыном и увидел жалкого, похудевшего, заплаканного человека с бледными тонкими руками. Т. упал на колени и пополз к отцу, обливаясь слезами и протягивая руки. «Умоляю, папочка, забери меня отсюда! – кричал он. – Я умоляю, умоляю тебя, мой родной!»

Вор-ов сам едва не заплакал, и тоже протянул руки к сыну, но между ними возник какой-то военный и сказал, что это совершенно невозможно, чтобы подросток поехал домой. Потому что он повинен в нескольких кражах, и его будут судить.

Это было в конце лета, а в конце осени суд постановил, что Т. должен провести в воспитательной колонии три года.

Так сын Вор-ва был причислен к уголовным элементам и отправился отбывать наказание.

Много событий случилось за эти три года в жизни Т.

А в жизни Вор-ва почти ничего не менялось. На него смотрели, как на отца малолетнего преступника. И по-прежнему Вор-ов относился к своей работе, как к необходимой рутине. И как и прежде он делал надутое лицо, только вдобавок еще и печальное.

А Т. превратился в слугу трех подростков. Он по очереди прислуживал им, как своим господам, которые кормят его и наказывают за оплошности.

Он стирал им, застилал постели, бегал по поручениям, подавал папиросы и спички, рассказывал на ночь сказки и чесал спины, чтобы они поскорее уснули.

За оплошности его наказывали обыкновенно просто: чем попало били и колотили.

Т. разучился плакать, трястись, дергаться, закатывать глаза и особенно кричать и выть. Потому что это не нравилось его хозяевам. Они это не поощряли.

Через полгода они запретили Т. писать письма домой. «Ты от этого портишься, – сказали они. – Пиши только затем, чтобы тебе высылали пряники и конфеты. А все прочее для тебя – глупости».

Т. изменился навсегда. Он теперь хорошо знал, что только физически сильный и решительный человек может подчинить его себе. А человек слабый и рассуждающий – это чепуха.

В первую очередь в слабые и рассуждающие он записал своих родителей.

Через три года он вернулся домой, и Вор-ов и его жена не узнали сына.

Он сидел на стуле, курил папиросу и смотрел в окно. «Ну, что нового в жизни?» – спросил он отца таким тоном, словно был ему ровесником.

Ему было только шестнадцать лет, а он в задумчивости постукивал пальцами по столу как зрелый мужчина.

Хотя выглядел он по-прежнему как подросток.

«В школу я не вернусь, – сказал он. – Ходить туда – баловство. Там сидеть надо на одном месте и писать, а это вообще озорство».

Вор-ов быстро догадался, что Т. повторяет чужие слова, подражает каким-то дерзким людям. Что он запомнил какой-то образ и теперь его демонстрирует.

Но он ничего не сказал на это. А продолжал говорить лишь о том, что нужно вернуться к обучению.

На следующий день, утром, обнаружилось, что Т. исчез. А вместе с ним исчезли и все деньги, которые лежали в кошельках и карманах.

«Не будем заявлять о пропаже, – сказала жена Вор-ва. – Иначе нашего сына опять отправят в тюрьму».

Т. появился через две недели, так же незаметно, как исчез.

В этот день Вор-ов пришел домой после работы и увидел своего сына за столом. Подросток ел суп и пил водку из маленькой рюмки. Одежда на нем была чужая и взрослая, а лицо – нахальное и скучающее.

Вор-ов ужаснулся.

«Ты украл все наши деньги! – сказал он растерянно. – Зачем. почему?»

«Докажи, – спокойно ответил Т. – Что докажешь, то – мое. Может, это ты их взял. Сунул за пазуху, а потом извел на мороженое и конфеты, кино и карусели. Или гармошку себе купил, чтобы скучно не было».

«Как ты смеешь так со мной разговаривать?» – спросил Вор-ов.

«Кто, я-то?» – зевая, проговорил Т.

После этих слов он вдруг быстро вскочил, схватил табуретку и набросился на отца.

Еще никто не бил Вор-ова мебелью, и он невероятно испугался. От удара табуреткой он упал, но сын и не думал останавливаться и обрушился на него сверху.

Он сломал Вор-ву руку. И Вор-ов стал испуганно кричать, но этим только раззадорил своего сына. Т. стал бить его ногами. А потом вернулся за стол и сказал: «В следующий раз я тебе голову оторву и пойду ею в футбол играть, понятно? А если заявишь в милицию – прикончу вас обоих».

После этого он вытащил у отца кошелек и ушел.

Жена Вор-ова, придя с работы, повезла мужа в больницу. Там ему наложили гипс.

Вор-ов был так напуган, что не мог отвечать ни на какие вопросы. Жена обо всем догадалась и стала уговаривать его обратиться в органы правосудия. Теперь она сама хотела, чтобы Т. изолировали от общества.

Но ничего этого не понадобилось. Потому что всего через два дня Т. арестовали за воровство – он забрался в магазин, собираясь похитить деньги из кассы.

Он вернулся из тюрьмы только через пять лет.

Но домой он не пошел, а отправился на базар пить пиво с сушеной рыбой. Там он неожиданно повстречал своего отца.

Гримаса равнодушия, которую Вор-ов увидел на лице Т, заставила его содрогнуться.

Молодой человек несколько раз холодно взглянул на своего родителя. И продолжал пить пиво, разрывая сушеную рыбу тонкими татуированными пальцами.

«Почему ты не писал нам? – спросил Вор-ов. – За пять лет – ни одного письма».

«Деньги есть? – спросил Т. – Дай сколько можешь».

«Почему ты не спросишь, как живет твоя мать?» – спросил Вор-ов.

«Потому что это по тебе видно. Если бы она жила плохо, ты пыхтел бы, как паровоз. Ну, так ты дашь мне денег?»

Вор-ов возвращался домой, дрожа от волнения. Слезы катились по его лицу.

Он твердил себе, что у него больше нет сына. Тот, кого он только что видел, ему не сын. Это страшное существо. Хитрое, коварное, злобное.

Но почему, почему все сложилось именно так?

Почему смеющийся мальчик, бегающий за голубями. обожающий размоченную в молоке булку, славный и здоровый, превратился в чудовище?

Вор-ов не мог знать, что его сын еще два раза побывает в тюрьме. И что однажды через много лет он узнает своего Т. в грязном уличном попрошайке. Отвратительный нищий с костылем, без одной ступни, без зубов, вдруг крикнет ему: «Эй, дядя, помоги горемыке – дай десять рубликов!» И, конечно, он понятия не имел о том, что его жена разведется с ним и уедет в неизвестном направлении.

До него дойдут слухи, что она живет при монастыре. А сам он будет жить в одиночестве, проклиная свою судьбу. Но так и не поймет, в чем причина этой катастрофы.

6

Написав эту историю, я представил себе, как действует дьявол.

Это несложно понять, если обратиться к житейской философии – самой мудрой из всех философий.

Житейская философия утверждает, что счастье человека в его семье, в друзьях и работе. Хотя некоторые люди по-житейски счастливы, когда у них хорошо даже только с чем-то одним из этого списка.

А уж если все остальное хорошо, то это прямо-таки райские сады наслаждений.

Но когда человек своим поступком вызывает дьявола, дьявол приходит и забирает житейское счастье. Отнимает самое ценное. Он может не забрать золото, славу, какие-нибудь высокие достижения, а житейское счастье возьмет непременно. Ничего не оставит.

Он сделает так, что не будет ни хорошей семьи, ни друзей, ни работы.

Я рассказал об этом Б., и он вдруг сказал, что теперь ему все ясно. Ему ясно, почему дети отцов, бросивших своего первого ребенка в раннем возрасте, тоже несчастны. Мужчина совершил дьявольский поступок, потом встретил другую женщину, она подарила ему детей, но они уже обречены на горькие жизненные неудачи. Почему? Потому что если у этих детей все складывается хорошо, то папаша может сказать: «Я счастлив!» Какое же это в таком случае проклятье? А ведь родитель именно проклят. И счастья ему не видать. Значит, его детям не может повезти. Удача улыбнуться им не может.

У дьявола иначе не бывает – если уж его позвали, он непременно придет. И если он уж пришел, то берет человека за руку и уводит на темную сторону, где нет ничего хорошего.

Дьявол никогда не оставляет без внимания тех, кто к нему взывает.

В тетрадях Б. об этом свидетельствует каждая история.

7

Человек, фамилия которого была Ду-с, не любил думать на неприятные темы. Он был романтик. Ему нравилось мечтать, фантазировать, воображать себе всяческие чудеса.

Когда у него родился сын, он сначала обрадовался, а потом огорчился. Он огорчился переменам в своей жизни, которых совсем не желал.

А не желал он таких перемен, которые мешали ему фантазировать, рисовать в своем воображении удивительные сцены и пейзажи. Он привык свободно распоряжаться своим временем, улыбаться, радоваться жизни, ходить по улицам, помахивая портфелем, неслышно напевать мелодии.

О таких людях говорят, что они вечно молодые. И Ду-су нравилось слышать это о себе.

Он имел красивое телосложение и приятные черты лица.

Женщины находили, что он весьма интересный мужчина. В одной парикмахерской, например, его приветствовали, как знаменитость. И он ходил туда стричься как можно чаще. Вообще он был из тех людей, которым не безразлична их наружность.

Ему нравилось гулять по улицам.

Целью этих прогулок было обратить на себя внимание. Ду-су нравилось, когда на него смотрят. Все знают, что это безобидная человеческая слабость, как обожание соленых орешков. Или как мечтание. А Ду-с как раз любил проводить время еще и в грезах. Он, бывало, придет на бульвар, сядет на лавку и погрузится мечты.

Однако он при этом не переставал замечать, что него смотрят прохожие, особенно женщины.

И ему нравилось думать вот о чем: «Что же из этого выйдет? Может быть, выйдет что-то замечательное? Например, мне встретится хорошенькая женщина. Потом мы станем супругами. Потом у нас будет все удивительно хорошо…»

Следует напомнить, что, мечтая о хорошенькой женщине, Ду-с был женатым молодым отцом.

Но ему не нравилось его положение. Его расстраивало то обстоятельство, что все уже определилось, что у него уже есть семья.

Он все чаще думал об этом, как о недоразумении.

Ему хотелось взять и выбросить из головы людей, которые являются основными фигурами этого недоразумения. Но сначала он желал удалить их от себя.

И вот однажды Ду-с на это решился, развелся с женой, бросил сына и переехал в другой район города.

Там он почувствовал себя очень хорошо.

Последнее время у него часто портилось настроение, потому что некоторые люди вмешивались в его жизнь, а теперь ему все время весело. Он с восторгом гуляет по улицам. Заходит в кафе. Заказывает кофе, пирожное. Он любит сладкое.

И хотя Ду-с понимал, что у человека нет возможности знать свое будущее, он все-таки думал, что ему кое-что известно.

Недавно он встретил хорошенькую женщину, служащую банка, и понравился ей. Она даже сразу приняла его ухаживания.

Поэтому Ду-с вообразил, что ему известно его будущее. Во-первых, он знает, что у него будет красивая жена, и они станут жить в просторной квартире, поскольку у нее именно такая квартира. Ее папа был генерал и любил, чтобы вокруг было много пространства.

Во-вторых, Ду-с чувствует, что ему будет хорошо. Его избранница легкая по характеру, любит смеяться. Предыдущая жена тоже была легкая по характеру, но у этой женщины все сошлось именно так, как и нравится Ду-су.

Но Ду-с, конечно, ошибался: он не знал своей судьбы. Все, что он воображал себе, было иллюзиями.

Он понятия не имел о том, что рядом с ним не ангелы, а бесы, которые не помогают человеку, а вредят ему.

Встав на темную сторону, он оказался во власти дьявола. Его судьбой распоряжался теперь дьявол.

Как всегда бывает, дьявол решил сыграть злую шутку. Он показал Ду-су, какое его ждет будущее. Но Ду-с, конечно, ничего не понял, и поэтому не сделал никаких выводов.

Дьявол показал ему, какой он глупый человек, хотя Ду-с считал себя умнее прочих. Например, даже очень сложный кроссворд поддавался ему всего за полчаса. Но это Ду-су все равно не помогло.

Как-то раз он очутился на конюшне. Случайно пришел со своим знакомым, на десять минут. Стал смотреть на лошадей, читать их имена на специальных дощечках. Вдруг к нему подошел конюх и говорит: «Имена вам ничего не скажут. Давайте я вам расскажу, кто тут у нас и что».

И он принялся Дус-у рассказывать:

«Это только кажется, что все кобылицы похожи. Но это не так. Они все разные. Вот эта, например, слишком любвиобильная. Вон та – недотрога. А вот очень славная дамочка. Знаете, почему? Она улучшает породу. Даже от плохих жеребцов у нее рождаются прекрасные жеребята. А вот противоположный случай: эта кобылица породу ухудшает. Даже от хороших жеребцов у нее рождается скверное потомство. Одно мучение…»

Ду-с не знал, зачем он очутился на конюшне, и даже не думал об этом.

Он представлял это себе лишь как случайность.

А это была его судьба.

…Новая жена родила ему двух дочек. Обе они так нравились Ду-су, что он даже сочинил по этому поводу оду, которая начиналась так: «У меня появились дочурки, крошечные фигурки. Миниатюрные снегурочки, мои дочурочки…» Он красиво переписал эту оду на тонком картоне, нарисовал изящную виньетку и повесил на стену.

Он очень гордился.

Ему было совершенно неизвестно, что его дочки пришли в этот мир вовсе не для того, чтобы радоваться. А наоборот, страдать.

Его жена оказалась из тех женщин, которые, ничего о себе не зная, производят физически неудовлетворительное потомство. Как сказали бы конюхи – «ухудшают породу».

Ду-с, гордившийся своей привлекательной наружностью и здоровьем, получил от своей жены двух дочек, не похожих ни на него, ни на их мать.

Они родились с недостатками: сколиозом, плохим зрением и нарушением обмена веществ.

Сколиоз – это искривление позвоночника. А нарушение обмена веществ выразилось в склонности к полноте.

Когда дочки стали подрастать и достигли возраста пяти лет, Ду-с впервые растерялся, когда не нашел у них приятных черт лица. Он ждал, что эти черты вот-вот появятся, а они не появились.

Он стал утешать себя тем, что нужно подождать еще немного.

Ведь если у него приятная наружность и такая же у его жены, то дети обязательно должны ее унаследовать.

Но этого почему-то не было.

Дочки Ду-са не росли подвижными детьми, им мешали сколиоз и очки с толстыми линзами. И еще они были полненькими девочками. Когда все дети играли во дворе, они играли дома, на ковре.

Они были очень привязаны к матери. Ходили за ней по всей квартире.

Когда девочки пошли в школу, Ду-с не знал, что думать. Он видел, что к ним никто не торопится подойти, чтобы подружиться. Никто не приглашает их в игру и даже просто в разговор. Им задают только короткие вопросы. Поговорить с ними стремится только учительница, но они отвечают ей неохотно, негромко и стесненно.

Дочки Ду-са не завели ни подруг, ни друзей и после школы поскорее шли домой.

Там они продолжали играть на ковре или ходили за матерью.

Им нравилось быть рядом с ней, когда она занималась домашними делами. Но помогать они не могли: от какого-либо труда, особенно мытья полов и стояния у плиты, у них начинала сильно болеть спина.

Вдруг Ду-с стал замечать, что его жена стесняется своих дочерей.

Она не звала их с собой, когда отправлялась в магазин за покупками. На улице не разговаривала с ними и всегда шагала чуть впереди. Не обнимала их и не целовала.

Однажды, когда девочки уже спали, она показала Ду-су их домашние тапочки и сказала: «Видишь, как расплющились. Это потому, что у твоих дочерей толстые, тяжелые ноги».

Ду-су это не понравилось: «Почему ты называешь дочерей моими? Они и твои тоже. А ты их стесняешься!»

Вдруг жена Ду-са произнесла: «Мне надоело, что я постоянно готовлю, стираю, делаю другую домашнюю работу. Наши дочери мне не помогают, у них сколиоз. Я еще молода. Я хочу бывать в театрах, в кино, в ресторанах. Хочу, чтобы на меня смотрели. А еще мне иногда кажется, что это не мои дочери. Будто их подсунули вместо моих».

Ду-с был поражен. Он обнаружил, что его жена не только стесняется своих детей, но и не любит их.

А девочки продолжали играть на ковре. Даже когда им исполнилось по тринадцать лет, они играли в своей комнате, как маленькие.

К этому времени Ду-с находился в продолжительной ссоре со своей женой.

Она не желала его слушать и поступать, как ему хотелось. Она курила, долго разговаривала по телефону, неохотно занималась домашними делами и часто задерживалась у подруг до глубокого вечера.

А в один зимний вечер она сбежала.

Дочкам Ду-са было уже по шестнадцать лет. Это были полные, сутулые, близорукие девушки, привязанные к своему дому. Кроме школы они никуда не ходили. Даже в районную библиотеку. Они все время находились дома. Читали, играли в карточные игры, смотрели телевизор.

Ду-с понял, что его жена сбежала, когда нашел записку: «Дальше справляйся сам. И почаще читай свою оду».

Однако поверить в это ему было нелегко. Он пошел искать жену, расспросил знакомых, а те охотно рассказали, что она уехала в южный город с каким-то кавалером.

Тут Ду-с очень огорчился. Он пришел домой, трясясь от обиды. Выпил валерьянки. Почему случилось такое предательство?

Больше всего его расстроило то обстоятельство, что его жена прервала их совместную жизнь по своему усмотрению. Ни с кем не посоветовалась. Просто взяла и удалилась. Как говорится, разрубила узел. Даже не попрощалась.

А Ду-с разрубить узел не мог. поскольку ему некуда было идти. И он обижался и злился.

«Мама вас бросила! – сказал Ду-с дочерям. – Видите, какая она оказалась нехорошая женщина. Сбежала!»

Ду-с поразился и изумился, когда дочери ничего ему не ответили. Они только почесали шеи и пошли пить чай.

Он тоже пошел в свою комнату и долго ходил из угла в угол. Что ему теперь делать? Как они будут жить без хозяйки?

Квартира у него большая, просторная. Но в ней неуютно. Пыльно. Дочери не могут заниматься приборкой, потому что у них появляются боли в спине. Готовить они не умеют. Только читают и играют в карточные игры. Когда их отец чихает от пыли, они почему-то смеются. А когда он по этому поводу злится, уходят к себе и запираются.

Ду-с объявил день генеральной приборки. Распахнул окна, поставил стулья на столы, отнес ковры на улицу и хорошенько их выбил. Потом избавился от пыли и вымыл полы.

Он работал весь день, а его дочери только занимались карточными играми и пили чай. Обед они ему не приготовили. В магазин не сходили. Даже не спросили, устал ли он.

После приборки Ду-с занялся стиркой и совсем выбился из сил.

Когда он почувствовал, что от усталости и нервного напряжения у него дергаются веки, дочери пришли к нему узнать, когда им подадут ужинать.

Ду-с приготовил еду. Сходил в магазин за едой назавтра.

Когда он вернулся с покупками, дочери уже поужинали и стали смотреть телевизор. Грязную посуду они положили в раковину. Заглянув в кастрюлю и в сковороду, Ду-с увидел, что ему ничего не оставили.

Дочери не подумали об отце и все съели.

Ни Ду-с, ни его жена не имели такого аппетита. Дочери могли есть целый час, непрерывно жуя. Уничтожали все, что было на столе и в тарелках. Потом уходили в свою комнату и пили чай с печеньем.

К восемнадцати годам они выглядели в два раза шире своего отца. У них стали портиться зубы. Появилась неряшливость. Однажды Ду-с почувствовал запах табачного дыма, заглянул к дочерям и увидел, что они курят.

«Что это такое? – спросил он. – Почему вы курите?»

«Сейчас многие женщины курят, – сказали дочери. – Посмотри сам по телевизору».

Ду-с понял, что его дочери видят жизнь не на улицах, а в квартире, на экране телевизора. Они почти никуда не выходят.

Окончив школу, они не стали учиться дальше. И не проявили интереса к какому-либо полезному занятию.

Ду-с ни разу не слышал, чтобы они рассуждали о заработке. Когда он спросил дочерей, почему они бездельничают, обе сейчас же ответили, что из-за сколиоза и толстых линз их возможности очень ограничены. С такими недостатками будто бы никуда не возьмут. Ни о какой службе или работе не может быть и речи.

Ду-с злился, но ничего не мог сделать.

Дочери каждый день портили ему настроение.

Они не мыли посуду. Не стирали. Выпивали за день по десять чашек чаю и съедали килограмм печенья. На полу валялись их зубочистки, обертки от конфет и даже окурки. Стены в квартире пропитались табачным дымом.

Всюду, где появлялись дочери, Ду-с находил мусор.

Он перестал заходить в их комнату. Ему было скучно, но разговаривать с дочерьми ему не хотелось. Они некрасиво смеялись, чесали шеи, подмышки, зевали, жевали, курили и громко плевали на пальцы, когда перелистывали страницы или играли в карты.

Ду-с чувствовал себя усталым и расстроенным от постоянных переживаний.

Он давно разлюбил своих дочерей и теперь мучился от того, что жил рядом с ними. Если бы он мог сбежать, как его жена, то сбежал бы!

То есть он тоже поехал бы на юг, к морю. Там ему было бы хорошо. Он пил бы кофе, сваренный по-турецки, белое легкое вино, ел бы фрукты, виноград, каждый день занимался бы физкультурой, плавал, бегал на различные дистанции.

Он еще не старый человек, и некоторые незнакомые женщины по-прежнему поглядывают на него на улице.

Ду-с стал фантазировать. Он сделает вот что: разменяет большую генеральскую квартиру на две маленьких. В одной поселятся дочери, а в другой у него начнется новая жизнь. Он очень устал, ему нужен покой и душевный отдых, и все это даст ему приятное одиночество.

Приятное одиночество – это такое состояние, когда находишься один, но постоянно устраиваешь новые знакомства.

В отместку своей жене и для собственного душевного равновесия Ду-су хотелось знакомиться с хорошенькими женщинами и приглашать их в театры, музеи, на прогулки по набережным.

Однако быстро выяснилось, что без согласия жены он не может затеять размен квартиры.

Расстроившись, Ду-с написал ей письмо, передал через знакомых, но ответ не получил. Оказалось, его жене безразлично, что с ним происходит.

Тогда Ду-с разозлился и решил, что настало время действовать, и отправился в юридическую консультацию.

Но там ему объяснили, что в случае развода при дележе имущества будут учитываться интересы всех сторон. Говоря простым языком, генеральскую квартиру придется делить на четверых и каждому достанется лишь по одной комнате.

Ду-с не хотел быть владельцем комнаты в чужой квартире. Он посчитал, что это невыгодно.

Он думал, что гораздо выгоднее быть владельцем комнаты в своей квартире.

Ду-с стал отделяться от дочерей. Избегал разговоров с ними. Делать им замечания оказалось бессмысленным занятием. Оно не приносило ровно никаких результатов. Дочери его как будто не слышали, а на его просьбы почти ничего не отвечали, только чесали шеи или подмышки.

Ду-с купил холодильник и маленькую электрическую плиту и стал готовить себе отдельно, в своей комнате.

Дочери тоже стали варить себе какую-то еду, в самой большой кастрюле.

Они жили на средства своего отца, потому что не зарабатывали сами, и Ду-са это раздражало, а когда дочерям исполнилось по двадцать лет, стало раздражать еще больше.

Однажды ему сделалось совсем нехорошо, и он сказал дочерям: «Больше я вас содержать не буду. Живите на свои средства. Даже с вашим сколиозом вы вполне можете работать курьерами, почтальоншами или продавщицами лотерейных билетов».

Тут же он испугался, потому что дочери разозлились. Таких сердитых и недовольных гримас он у них еще не видел.

Они затопали ногами, замахали руками.

Они стали сопеть, фыркать и называть отца «гадина».

Этого Ду-с совершенно не мог предвидеть. Собственные дети назвали его гадиной!

После этого случая жизнь Ду-са совершенно испортилась.

Он неохотно возвращался домой. Направляясь в свою комнату, он словно пробирался по вражеской территории. Дочери будто воевали с ним – нарочно громко разговаривали, шумели, дымили сигаретами, пускали дым в его сторону или в щель под его дверь.

Ду-с не мог забыть случай, когда они разбросали у его двери раскисшее мыло, и он поскользнулся, упал и больно ударился плечом.

Он был не просто раздосадован этим происшествием, а ошеломлен.

Как можно устраивать такие ужасные козни собственному отцу?

Он приходил на работу и только за своим рабочим столом избавлялся от напряжения. Им было даже замечено, что на работе ему лучше мечтается. Дома из-за громких голосов дочерей, табачного дыма и общей унылой атмосферы к нему приходят необычно тусклые идеи.

Однажды в отдел, где работал Ду-с, явился директор и сказал, что и отдел, и вообще учреждение закрываются. Статистика теперь государству обходится слишком дорого. Статистические учреждения нужны, но в гораздо меньших количествах. Все сотрудники могут прямо сейчас отправляться домой.

Вернувшись к себе, Ду-с стал пить валерьянку. Он хотел даже напиться вина. Ему было очень страшно за свое будущее. Он не молод и ему нужны средства. А где их искать? Он никогда не думал об этом так, как сейчас. Может быть, только в молодости, но тогда он был уверен в своей личности. Он тогда нравился людям. и это было большое преимущество.

Его дочери нанялись курьерами. Он не расспрашивал их об этом, не выяснял подробности. Но теперь у него появилась такая потребность – ему хотелось спросить у них совета.

Он готов был тоже наняться на курьерскую службу, это дело показалось ему подходящим, поскольку ему нравилось ходить по улицам.

И все-таки он не решился пойти к дочерям, потому что видел, какие они чужие. Родные доченьки!

В самом деле, какой-нибудь незнающий человек сказал бы, что у этих молодых женщин другой отец, а не Ду-с. Они на него не похожи – крупные, с толстыми, тяжелыми ногами, сутулые, в больших некрасивых очках. А Ду-с подтянутый, стройный, спину держит всегда прямо.

Ду-с устроился курьером без помощи своих дочерей, стал много ходить пешком и ездить в общественном транспорте.

Но эта работа оказалась скучной и однообразной, и не такой уж легкой. Ду-с сильно уставал. От усталости он тихо ругался и становился раздраженным.

Он совсем перестал улыбаться из-за усталости. Ежедневные радости – где они теперь?

Ду-с радовался теперь все реже и реже.

Это постепенно убеждало его в том, что светлая сторона его жизни куда-то исчезла. Больше нет удовольствий. И развлечений никаких нет. Одни только однообразие и одиночество.

А вскоре пришла другая беда: Ду-с обнаружил, что постарел. Лицо его изменилось, лицо, которым он гордился, перестало сиять.

Как же это могло случиться?

По его собственным расчетам, стариком он должен был стать только в преклонном возрасте, в девяносто лет. Потому что такие, как он не стареют. У таких, как он всегда сияющее лицо и молодые глаза…

Ду-с вертелся перед зеркалом, как женщина. На его лице появились некрасивые морщины, неровности и пятна. Какое коварство судьбы!

Он был подавлен.

Он не знал, что предпринять. Позади были годы привлекательной наружности, безмятежное время, а что впереди? Неужели плохое настроение и головные боли?

Ду-с этого очень боялся. Из всех бед, свалившихся на него, нынешняя, связанная с лицом, показалось ему особенно чудовищной.

Он пошел в магазин, принес оттуда бутылку вина и до вечера разговаривал сам с собой, жаловался и задавал вопросы.

Он уже не был уверен в своей способности понравиться хорошенькой женщине. Теперь он был уверен даже в обратном. Жизнь, богатая приятными событиями, сложилась у кого-то другого, а не у него. Было время, когда он выслушивал множество похвал, но на этом все и закончилось.

«Неужели это все?» – думал Ду-с.

Вино разжигало в нем нехорошие предчувствия.

Он выпил все вино и вдруг рассердился и забегал по комнате, забыв о том, что прежде он всегда умел владеть собой.

Всю жизнь он старался мыслить предельно ясно, избегая туманностей, а сейчас он думал, что ясность – это очень плохо. Она его пугала. Ему хотелось скрыться в каких-нибудь странных, запутанных рассуждениях и обещаниях.

Но что он мог себе пообещать?

Ду-с услышал за дверью возню дочерей и разозлился еще сильнее. И даже запылал от ненависти.

Схватив ботинок, он выскочил за дверь и закричал: «А! Вот вы где, подлые! Ну, я вас проучу!»

Молодые женщины, однако, ничуть не испугались.

«А! Бей этого гадину!» – закричали они.

Ду-с набросился на дочерей с ботинком, а они били его руками. Ладони их были широкие и тяжелые, как разделочные доски. Ему досталось больше, чем им.

Он кричал, что они ему ненавистны, и уже давно, и, может быть, поэтому дочери подбили ему глаз, повредили губу и исцарапали лицо.

Укрывшись в своей комнате, Ду-с поглядел на себя в зеркало и не смог удержать слез. Его побили родные дочери!

Он еще не знал, что его жизнь теперь станет вовсе невыносимой. Что, живя в одной квартире с дочерьми, он узнает ад.

Выйдя следующим утром из своей комнаты, он прочитал на стене корявую надпись: «Будь ты проклят, гадина!»

Так дочери выразили свою неприязнь и ненависть. Но это было еще не все.

Они внезапно выскочили в коридор и вылили на голову Ду-са прокисший вермишелевый суп, прямо из кастрюли. И тут же снова укрылись за своей дверью.

Их гадкий, противный смех до конца уничтожил в сердце Ду-са слово «дочери». Он поклялся, смывая в ванной жирную, дурно пахнущую слизь, что больше никогда не произнесет этого слова даже всуе. Даже про себя. И даже во сне. Вот как!

С этого дня у него нет дочерей!

Ах, если бы он знал, что вечером на него выльют кастрюлю жидких помоев!

Когда это случилось, он выскочил из дома и в страхе не решался вернуться.

Он бродил во дворе и сидел на лавках, дрожал, качал головой, бормотал и нервно жестикулировал. Ему было невыносимо тоскливо и гадко.

До вчерашнего дня Ду-с ни с кем не дрался. Ни разу в жизни не принимал участия ни в одной стычке, потому что с юных лет насилие было ему противно.

Он не имел никакого понятия об этом. Как можно бить человека, причинять ему боль и унижение?

Вот как он рассуждал всю жизнь.

А теперь он избитый и униженный. И кем!

Оду, посвященную дочерям, он уничтожит, разорвет в клочья. Так он ответит на то, что с ним случилось, хотя, конечно, это его мало утешит. Он хотел бы наказать своих обидчиц страданиями.

«Вот было бы хорошо, если бы их посадили в тюрьму! – подумал Ду-с. – Да, да, чтобы их арестовали и увезли».

От этих мыслей ему делалось легче.

Он дождался, когда в комнате его дочерей погаснет свет, и только тогда вернулся к себе.

Теперь он бросался к двери и прислушивался к шорохам.

Страх перед новым унижением сделал его очень подозрительным. Это было чрезвычайно неудобно, мешало сосредоточиться даже на самых простых, обычных делах.

С юности он стремился к различным удобствам, а теперь лишился даже привычного комфорта.

Впервые побрившись не в ванной, а у себя в комнате, Ду-с выругался: «Это черт знает что такое! Это глупость!»

За дверью было тихо. Дочери ушли на службу.

Ду-с выгладил и надел рубашку. Повязал галстук. Надел пиджак. Сунул ноги в начищенные ботинки.

Он гордился тем, что из прочих курьеров выделяется не только осанкой, но и внешним видом. Всегда аккуратно одетый, выбритый и причесанный. В кармане пиджака – свежий платок и расческа, в другом кармане – маленькая записная книжечка и сувенирный карандаш, чтобы записывать мысли и впечатления.

Вдобавок у него красивый кожаный портфель.

Ду-с несколько раз повернулся перед зеркалом, вышел из комнаты и не успел сделать и двух шагов в коридоре, как из кухни выбежали дочери и плеснули ему в лицо жидкими помоями.

Злые, коварные, жестокие, они снова затаились и ждали, чтобы совершить эту подлость!

Ду-с не пошел на службу. Его трясло. Он дрожал от страха. Плакал от обиды. Еще никто не унижал его так беспощадно, изощренно и отвратительно. Плеснули в лицо жирными, мерзко пахнущими помоями с рыбьей требухой!

Его тошнило. Он распахнул окно и стал вдыхать свежий воздух, а в голове у него разразилась настоящая гроза. Он хрустел зубами – так ненавистны были ему две эти полные, сутулые особы в одинаковых мужских очках, которые живут с ним в одной квартире. Ах, если бы они сейчас умерли! Отравились бы, задохнулись или утонули!

Да, он желает им смерти и ничуть не смущается этого!

Они, конечно, не умрут. Но он не опустит руки, а отправится с заявлением в милицию. Засудит двух подлых негодяек!

Ду-с, впрочем, не знал, как ему выйти на улицу. Ведь он боялся даже высовываться в коридор.

Он стал глядеть на дерево за окном и подумал: «Вот где спасение!» В детстве он никогда не разделял таких развлечений своих сверстников, как беганье по крышам или лазанье по деревьям, а сейчас ему очень хотелось очутиться на дереве и воспользоваться им как лестницей.

Ду-с взобрался на подоконник, рассчитал, как нужно прыгнуть, чтобы оказаться на дереве, и прыгнул.

Ему было страшно, но он все-таки прыгнул.

На его крики и стоны прибежали люди, и один из них повез Ду-са на своей машине в больницу.

Упав с высоты третьего этажа, Ду-с сломал обе ноги и руку.

В больнице его поместили в шестиместную палату, принесли на обед суп, кашу и кисель, но от тоски он не мог есть. Его охватило уныние. Ему хотелось зарыдать, и он зарыдал бы, если бы не стеснялся.

Как бы ему хотелось уснуть и проснуться уже здоровым!

Он не спал всю ночь, неслышно бормотал и всхлипывал. Почему с ним приключилась этакое несчастье? Откуда оно взялось, такое огромное?

Он не пьяница, не сквернослов, не лентяй, не невежда. Каждый день, обращаясь с людьми, он проявляет столько любезности, что некоторые хвалят его тут же, не сходя с места.

А внешняя привлекательность – разве последнее дело?

Каждую ночь Ду-с рассматривал свою жизнь, как картину. Некоторые фрагменты разглядывал особенно пристально, те, что были наиболее приятны.

Как много дел в его жизни заканчивались благополучно! Когда же все изменилось? Вероятно, в тот день, когда обнаружилось, что его дочери непривлекательны, ленивы и неряшливы. Пожалуй, они были еще детьми.

Ду-с стал винить жену и дочерей – только они, и никто другой, виноваты в его гибели. Ведь он был счастливым человеком, наслаждавшимся жизнью, а теперь сражен ударом судьбы.

Ду-с отдыхал днем, а ночь отводил для размышлений. Ему было очень одиноко. Никто его не навещал, не приносил домашней еды, книг и газет.

Но однажды в полдень в палату пришла какая-то дама, присела на стул возле молчаливого старичка со сломанным бедром, почитала ему вслух статью из газеты, очистила яблоко, поправила одеяло, а потом стала смотреть по сторонам и остановила взгляд на Ду-се.

Она глядела на него, как на интересную вещь.

Ду-с лежал с открытыми глазами – ему не спалось. И он, конечно, не мог не заметить такое любопытство в свою сторону.

«Ах, какой мужчина!» – прошептала дама.

Она была немногим моложе Ду-са, с простыми лицом и волосами, но симпатичной вежливостью и открытостью.

Ду-с подумал: «Кто эта дамочка?» А она взяла и присела на стул рядом с ним.

«Вы удивительный человек, – сказала она вдруг. – И не спорьте. Вам нельзя спорить. Давайте поговорим о чем-нибудь отвлеченном. Вам нравится осень?»

Они поговорили об осени, литературе, чаепитии на веранде, варенье.

Дама пришла и на следующий день, но уже не к старичку, а к Ду-су. Принесла ему ряженку и свежие булки.

Ду-с принял их с благодарностью, а когда дама назвала свое имя – Полина Ромашкова, с восторгом воскликнул: «Как чудесно! Как красиво!»

Ему хотелось еще больше понравиться своей новой знакомой.

И хотя она не была хорошенькой женщиной, Ду-с радовался удаче. Он уже давно страдал от того, что им никто не интересуется.

Он осыпал Полину Ромашкову комплиментами. И она всегда возвращалась.

Ежедневно Ду-с пил ряженку и ел свежие булки, потому что ничего другого его новая знакомая не приносила.

Старичка выписали, и Ду-с пожалел, что не расспросил его о Полине Ромашковой. Он только догадался, что она ему дальняя родственница.

А ему хотелось знать, есть ли у нее дом или квартира, какое у нее образование, куда она ходит на службу. Обо всем этом он еще не решался расспросить ее лично.

Разговаривая, они постепенно приходили к согласию. И день за днем Ду-с твердил себе, что с ним случилось нечто необыкновенное. Им серьезно заинтересовалась дама! Все не так уж плохо!

Ночи, например, у него теперь только для сна, как раньше.

Он перестал хмуриться и бормотать. Он теперь все чаще улыбается. А те толстые особы в некрасивых очках, которые ему так ненавистны, вспоминаются уже не чаще трех раз в неделю.

Откуда проистекают его душевный подъем и прежняя уверенность? Из слов одной замечательной дамочки, Полины Ромашковой, сказавшей однажды удивительные слова: «Ну, теперь я вас не отпущу!

Слышите? Как только вы поправитесь, заберу вас к себе!»

Это очень понравилось Ду-су. Сердце его запело.

О, как умеют некоторые женщины замечательно обращаться с мужчинами! Это. несомненно, умные и опытные особы. Спасительницы. Хвала им!

Ду-с с удовольствием повторял эти слова утром и перед сном.

У Полины Ромашковой он начнет жить так, как мечтал все последние годы. По утрам, за чашкой кофе, они будут обсуждать прочитанные книги. Заведут привычку ежедневно гулять по городу, кормить белок в парке. Летом поедут к морю.

Ду-су не терпелось выписаться из больницы.

Он уже ходил с помощью костылей. Врач говорил ему: «Задержитесь еще на неделю или на две», но только потому, что ничего не знал о его жизни.

Ах, если бы доктор знал, как хочется Ду-су уюта и покоя! Тогда бы, наверное, он сам отвез его к Полине Ромашковой.

И вот, наконец, Ду-с покинул больницу. Со своей новой знакомой поехал на такси к ней домой. Она его бережно поддерживала. Подавала ему костыли.

Они поднялись на четвертый этаж пятиэтажного дома. Тут, на площадке, Ду-с почувствовал неприятный запах и подумал, что соседи из квартиры напротив, вероятно, неряшливые люди.

И вошел в жилище Полины Ромашковой…

Ужас парализовал его. В висках застучала кровь. В ушах раздались щелчки.

В невероятно грязной, заваленной мусором квартире царил смрад. Везде на полу вдоль стен лежали и стояли старые, замызганные, изношенные вещи: стулья, кресла, кастрюли, детские коляски, зеркала, цветочные горшки, мягкие игрушки, абажуры, дамские туфли, сапоги и шляпы.

Ду-с догадался, что этот хлам, эту дрянь принесли с улицы, и от страха и отвращения не мог пошевелиться.

Он никогда не видел так много тараканов.

Ему хотелось закричать, завопить как можно громче и ударить Полину Ромашкову костылем. Как он мог угодить в эту навозную яму?

Полина Ромашкова улыбалась. Ей-то, наоборот, было очень хорошо.

Она вытащила из кучи хлама дамскую шляпу, надела ее и повернулась перед зеркалом.

«Тебе нравится, мой дорогой майский жук? Я буду называть тебя майским жуком. Ты не против? Почему ты молчишь? Все эти забавные вещи и твои тоже – бери, что хочешь. Погляди, сколько кукол. Они такие смешные! А вон там – музыкальные пластинки. А там – посуда. Обними же меня! Ну!»

Ду-с был поражен, как никогда прежде.

«Вы – сумасшедшая! – истерично произнес он. – Умалишенная! Оставьте меня в покое навсегда!»

Полина Ромашкова удивилась. А потом громко захихикала.

И пожала плечами.

«Ну и иди себе откуда пришел, – сказала она спокойно. – И не такой уж ты замечательный. И вовсе не майский жук, а дурак».

Ду-с нервно засуетился и, перебирая костылями, отправился на улицу.

Там он кинулся на дорогу. Он хотел вернуться в больницу, к доброму доктору.

Какой-то сострадательный незнакомец на личном автомобиле отвез несчастного, но на лечение Ду-са не приняли – сказали, что раз уж он выписался, то ничего изменить нельзя.

Ошеломленный таким поворотом судьбы, Ду-с стоял на тротуаре, открыв рот.

Он был еще слаб и не мог передвигаться без костылей, и в таком вот ужасном положении ему совершенно некуда было идти!

Его никто не ждал, он никому не был нужен. Судьба послала ему коварную жену, скверных дочерей, потом подослала сумасшедшую женщину с явно вымышленным именем. Как он не разглядел, что перед ним психически нездоровая особа?

Ду-с смертельно испугался. Впервые в жизни испугался так сильно, что стал заикаться.

Раздавленный ужасом, он побрел домой. К счастью, он жил недалеко.

Позвонив у двери, Ду-с затрясся от страха. Дочери выглянули в проем и нахмурились. Их толстые губы недовольно выпятились. Жирные, лоснящиеся пальцы зашевелились, как щупальца.

«Чего тебе надо, гадина?» – спросили женщины.

«Доченьки, пустите меня домой!» – жалобно простонал Ду-с.

«Теперь мы здесь хозяйки, а ты – убирайся. А если хочешь остаться, то вот тебе условие: будешь делать все, как мы скажем. И только попробуй возразить! Иначе мы тебя изобьем. И каждый день будем бить. Понятно?»

Дочери оказались жестокими и жадными. Они кормили отца только консервами и крупой. Хлеб давали только черствый.

А когда он избавился от костылей и вернулся на курьерскую службу, потребовали отдавать им половину всех его денег.

Вскоре они завели привычку покупать к ужину вино. Опьянев, ругались между собой и проклинали жизнь, а также отца и мать.

Ду-с очень боялся дочерей, особенно их кулаков и свирепых гримас. Ему казалось, что от них даже пахнет злобой и жестокостью. По вечерам он замирал и бледнел от ужаса. Ведь он не мог укрыться от этих недобрых женщин – они запретили ему запираться на замок, а однажды и вовсе выломали замок и выбросили.

Несколько раз, выпив достаточно много вина, дочери били Ду-са без причины. Просто так.

И Ду-с погрузился в длительную меланхолию. Он почти совсем перестал разговаривать. И уже не читал книг и газет, не слушал радио и не смотрел телевизор.

И не ухаживал за своей одеждой.

Он только лежал и смотрел в потолок. Кривая, нездоровая улыбка искажала его лицо.

8

Закончив писать историю Ду-са, я вышел на улицу прогуляться. В солнечный день меня всегда распирает от удовольствия, но сегодня я молчалив и задумчив.

Я думаю о дьявольщине. Какая ужасная судьба у этого Ду-са! Наверное, он не знал, что существуют дьявольские поступки, и попался.

В то же время его возмущали нехорошие действия других людей. Он был недоволен, например, поведением жены и особенно дочерей. Их поступки его злили и очень оскорбляли.

Однако он так и не спросил себя: «Быть может, я сделал что-то нехорошее и теперь расплачиваюсь?»

Ду-су не нравилось думать о себе плохо, это его сильно огорчало.

Еще, вероятно, он не верил в существование дьявола, и отсюда проистекала его самонадеянность.

Он полагал, что существует сам по себе.

Всегда найдутся те, кто тоже так думает. Им кажется, что они целиком и полностью распоряжаются своей жизнью.

Но знающие люди всегда возражают: «Человек не может быть сам по себе – он либо с Богом, либо с дьяволом. Человек не бывает один. Иначе не было на свете везения и невезения, и не существовало бы сердечного покоя и дьявольских козней. Да и человека бы не существовало!»

А одна простая женщина, продавщица яблок, нашла вот такие слова: «Человек никогда не бывает один. Ведь он не может не мыслить! А если он мыслит, то либо в одну, либо в другую сторону. В хорошую или в плохую. Все мы порой думаем и так, и этак, но всегда нужно просить прощения, и нельзя совершать плохие поступки. Некоторые плохие поступки вызывают дьявола, и тогда он приходит и творит свои козни».

Прочитав тетради Б., я увидел, что дьявольские козни в них повсюду.

Я решил спросить у обычных людей, что это такое. Некоторые говорили, что им ничего об этом неизвестно. А другие кое-что слышали и даже приводили примеры и давали наставления.

«Дьявол любит козни и стоит на этом, – сказала одна дама. – И против него нет силы, если только не раскаяться, не пойти в церковь и не просить у Господа о прощении. Но не все люди так делают. Потому что дьяволу невыгодно, когда человек думает о раскаянье. Он этого не допускает. Когда он рядом, люди не понимают своей вины или не видят ее глубины и не стремятся себя осудить. А уж чтобы исправиться – тем более. И оттого некоторые люди пребывают во тьме и мучениях до конца своих дней. Ну и, конечно, после, в аду».

В одной из тетрадей я нашел историю некого Ф., который не мог прийти к раскаянью и вовсе не понимал своей вины, и даже страдая и мучаясь он не мог подумать о себе плохо.

Это, наверное, любимая из дьявольских козней – не дать человеку почувствовать себя виноватым и попросить прощения.

9

Этот Ф. когда-то носил очки, бороду и был геологом, то есть специалистом по разведке полезных ископаемых. Ездил в экспедиции и ходил в маршруты.

Как-то раз он вышел из своей палатки гладко выбритым, и все другие геологи тут же воскликнули: «Надо же, как неожиданно!»

Все были удивлены, кроме одной особы, Олечки. Так ее называли за хорошенькую внешность, за красивые глаза и стройные ноги.

И эта Олечка действительно нисколько не поразилась, когда увидела Ф. без бороды, потому что именно ей захотелось, чтобы этой бороды больше не было.

Когда Ф. принес ей букет полевых цветов и стал признаваться в чувствах, она спокойно сказала: «Для начала вы должны знать, что я не люблю бородатых мужчин. Для меня это не признак мужественности. Только верующие могут носить бороду или те. кому это необходимо».

Спустя три месяца Олечка согласилась остаться с Ф. навсегда, то есть стать его женой. Через год у них родилась дочка.

А еще через год Ф. бросил их обеих и уехал далеко на север. И даже ни одного письма не написал, и не послал ни одной открытки. Но что же такое с ним приключилось?

«Не сошлись характерами!» – сказал он знакомым.

За этой фразой, как известно, могут скрываться сто причин. И у Ф. тоже была причина: он был очень самолюбив, причем настолько, что страдал от этого физически.

Он невероятно мучился, когда его не хвалили. А если его ругали, он почти умирал. Внутри у него все холодело, руки опускались, ему хотелось убежать, скрыться. К нему приходили растерянность и уныние.

Поэтому Ф. изо всех сил старался предупреждать подобные случаи. Он стал невероятно пунктуальным, не опаздывал ни на пол ми нуты. Угождал всякому, кто был сильнее, умнее или выше по положению, потому что от каждого из таких людей исходила основная угроза его самолюбию.

Со стороны могло показаться, что Ф. очень деликатный и воспитанный человек, но это было не так. Он играл эту роль из-за страха быть неоцененным, непризнанным или униженным.

Он невероятно боялся конфликтных ситуаций.

И это превратило его в обычного подхалима, который борется за похвалу и всячески избегает критики.

Как раз поэтому он ничего не требовал, не повышал голоса, не топал ногами и не бил по столу кулаком.

Он и дома вел себя так же. Но если на работе, в коллективе, он страдал молча, скрывал обиды, то перед женой он ничего не прятал и надувался открыто.

А это происходило нередко, даже очень часто, потому что его жена не умела попусту нахваливать людей и вообще не любила лести.

Она, как выяснилось, была из тех женщин, которые не стремятся во всем угождать своему мужу, потакать его слабостям. То есть она не захотела обслуживать его характер.

Тут следует уточнить, кем был Ф. Он был посредственностью. Другими словами, он все делал обыкновенно, или «средне», как обычно говорят люди.

Некоторые все делают плохо, другие – только хорошо. а Ф. все делал посредственно.

Но самолюбие его при этом было именно гигантским, и вот из-за этого-то несоответствия он и мучился.

Будь его самолюбие таким же средним, как способности, все было бы иначе.

Но Ф. любил, чтобы о нем говорили хорошо по поводу любой мелочи. А жена его не хвалила. Например, за аккуратно нарезанный хлеб. Или за то, что он с базара принес дыню.

Жена его даже иногда ругала: «Погляди, как ты наследил! Почему, придя с улицы, ты не снял обувь?»

Однажды он обиделся так сильно, что стал ходить из угла в угол и бормотать, а затем скрылся в комнате и не выходил оттуда до утра. Весь вечер и всю ночь, отвернувшись к стене, просидел на стуле.

Что же вышло?

Он рассказал жене старый случай, а она взяла и ответила: «Ты рассказываешь мне это уже в пятый раз. Стыдно! Неужели не можешь рассказать что-нибудь новенькое?»

Многие знают, что женщины по своей природе тянутся к интересным людям, умеющим удивить, рассмешить и вообще всячески развлечь.

Ф., разумеется, тоже это знал и был уверен, что он именно такой человек. Хороший и интересный рассказчик. И нисколько не замечал, что рассказывает одно и то же.

И вот ему об этом сказали – просто, по-житейски, по-свойски, не публично, без свидетелей. А он обиделся так сильно, что двенадцать часов просидел на одном месте. Жена звала его ужинать, просила не сердиться, один раз даже попросила прощения, и все безуспешно.

Ф. отошел от обиды только утром.

Но вскоре после этого он стал думать, что у него плохая жена. Скверная. Нехорошо относится к мужу. Хорошая жена обязана обслуживать характер своего супруга, а тут этого нет. Ужасно!

А женщина, о которой здесь идет речь, была умная и трезвая и не могла позволить, чтобы слабости ее мужа разрастались и расцветали. Ведь если слабостям потакать, именно так и выйдет.

Ей был бы противен слабый мужчина. И поэтому она и не торопилась нахваливать Ф. из-за каждой мелочи, льстить ему и не замечать, что он постоянно рассказывает одно и то же.

Ей хотелось, чтобы Ф. изменился – обратил внимание на свои дурные привычки и расстался с ними.

Но вышло по-другому.

Ф. обижался все чаще, и обиды в нем все накапливались и накапливались. Он жил с болью. Наконец это вылилось в разочарование, да такое большое, что Ф. решил сбежать от жены подальше – в другой город в другой части страны.

«Она злая, эта женщина, – говорил он себе. – Унижает и оскорбляет меня».

Унижением и оскорблением Ф. считал отсутствие ежедневной похвалы и тот факт, что ему делают замечания, указывают на ошибки.

Для начала он показал жене свое холодное отношение – отправился в экспедицию и не сказал, куда именно. В походе ухаживал за студенткой, а когда она уехала, увязался за поварихой.

Ему хотелось женского внимания. А повариха сказала: «Странно! Ведь вы женаты. А кидаетесь ко мне и трещите тут, как холостой, не окольцованный дятел».

Ф. очень обиделся. Надулся так, что едва не треснул. Убежал в лес, вышел к реке и долго бродил по берегу, проклиная повариху.

После этого он стал питаться отдельно от всех, ел одни консервы, демонстрируя этим неприязнь к женщине.

Вернувшись из экспедиции, Ф. не пошел домой, а остановился у знакомых. Неделю он жил у них, а потом сел в поезд и отправился на север.

Север! Это понятие связано не только с географией, которую как предмет проходят в школе, но и с географией человеческих судеб. Такая география не менее обширна и занимательна. И Ф. стал частью этого удивительного и любопытного предмета.

Он слышал, и неоднократно, что некоторые люди едут на север, чтобы забыться. Что иные на севере лечат свое разбитое сердце. И что на север едут именно в поисках перемен, и не просто сменить обстановку, а изменить жизнь навсегда. И ему понравилось размышлять об этом.

Ведь как раз о переменах он и думал все последнее время. Но каких ему хотелось перемен?

Поскольку он был уверен, что ужасно ошибся, женившись на Олечке, то ему захотелось начать все сначала, с чистого листа. То есть он рассуждал так: «Ошибка молодости! С кем не бывает! Уеду, забуду, выброшу из головы, как нелепый случай».

Ф. желал для себя легкости и спокойствия. Все это он рассчитывал получить на новом месте, и то, и другое ему должны были дать новые знакомства.

Он прибыл в молодой северный город в прекрасном настроении. Поехал в такси, потом прошелся по центральной улице. Зашел в кафе.

Ему сразу же пришлось по душе, что вокруг молодые и светлые лица, и люди приветливы и открыты. Заговорив с каким-то вежливым человеком своего возраста, он быстро нашел в нем товарища. Новый знакомый показался ему волшебником.

«Если тебе негде остановиться – прошу ко мне, жена будет не против, а даже рада, – сказал новый знакомый. – Поживешь пару дней, а там обязательно устроишься. Я тебе помогу. У меня есть кое-какие хорошие знакомства».

Этого любезного северянина звали Павел, и он не только повел Ф. к себе домой, но и понес его чемодан.

Их встретила обаятельная женщина. Она улыбалась. Побежала ставить на плиту чайник, резать хлеб, сыр и колбасу.

«У нас есть прекрасная раскладушка, – сказала она. – Некоторые наши друзья почитают ее больше диванов и двуспальных кроватей».

«Ах, что за город, что за люди!» – с восторгом подумал Ф.

На следующий день, гуляя по городу, он неожиданно повстречал давнего знакомого.

«Вотты где, оказывается, – сказал Ф. – На севере! А я и не знал, что ты здесь».

«Скоро исполнится год, – ответил знакомый. – Живу себе в удовольствие, женился. А ты привез сюда и жену с дочкой?»

Ф. не переставал улыбаться. У него было прекрасное настроение. Услышав про жену, он не спрятал улыбки. Зачем? Для него это – прошлое. Далекое и туманное, как средневековье.

«Нет, я один, – сказал он. – А семья, знаешь ли, вырванная страница. Начну все сначала, можно сказать, прямо с этого самого места, где стою. Вот возьму и шагну отсюда в новую жизнь – и пусть она меня радует и удивляет. А все, что было прежде, – забуду. Нет, уже забыл!»

Он не стал рассказывать знакомому о своих планах. Не сказал о своей мечте, о которой, стоит заметить, вообще никто не знал.

Ф. имел такую мечту, что обычные люди, узнав о ней, наверное, улыбнулись бы.

Он мечтал стать адъютантом какого-нибудь влиятельного, могущественного человека, крупного руководителя. Чтобы блистать и сиять рядом с ним.

Вот тогда бы он запомнился каждому, потому что у него есть для этого множество дарований.

Во-первых, он умеет быть очень преданным. Во-вторых, он невероятно исполнительный, обязательный. Пунктуальность – его основная черта. Было бы только кому служить и ради чего.

Ф. мечтал найти себе всесильного хозяина, чтобы вооружиться его именем. Пусть бы его звали, к примеру, Иван Григорьевич. И пусть о его грозном характере и могуществе ходили бы легенды.

Вот, например, Ф. прибывает по поручению своего шефа в какую-нибудь организацию. Входит в вестибюль, поднимается по лестнице. Лицо его не задумчивое и не строгое, а наоборот, открытое. Движения уверенные. Когда он поднимается по лестнице, все расступаются. За спиной негромкие голоса: «Личный помощник Ивана Григорьевича!»

В приемной его встречают с трепетом. Из своего кабинета к нему выходит руководитель.

И Ф. начинает говорить. Речь льется так уверенно и легко, что все поражены.

«Иван Григорьевич поручил мне изучить проблему на месте. Потрудитесь прямо сейчас провести совещание с заведующими отделов. Я буду присутствовать. У меня мало времени…»

В ответ – безоговорочное согласие, ни намека на возражение.

Ф. имел средние способности, но почему-то думал, что не способности, а преданность и пунктуальность и есть основные качества всякой личности.

Он словно забыл, что все можно делать обязательно и в срок, но обыкновенно, «так себе». И что без компетентности, смелости и решительности пунктуальность и преданность имеют мало значения. А порой даже не замечаются.

Но ему нравилось фантазировать. Особенно о том, что он «личный помощник» и по поручению посещает различные организации и департаменты.

Идея о причастности к какой-нибудь высокопоставленной, влиятельной персоне ласкала его воображение.

У него был простой план: понравиться руководителю своей услужливостью. Ведь он это умеет – услужить.

Разве можно не заметить такую яркую особенность? Совершенно невозможно, потому что она бросается в глаза.

С этими мыслями Ф. и надеялся приступить к работе на новом месте.

«Волшебник» Павел повел его к своему приятелю, тоже геологу. «Где вы работали?» – спросил геолог.

Ф. быстро рассказал, о чем его спросили, а затем вскочил и бросился к небольшому конторскому шкафчику, где за стеклом хозяин дома разложил различные минералы.

«Ах, до чего же славная коллекция! – воскликнул Ф. – Удивительная! Невероятно интересная!»

В ответ геолог пообещал оказать всяческое содействие. Было видно, что он очень рад и даже погрузился в блаженство. «Завтра же приходите в экспедицию. Возьмите все ваши документы и приходите», – были его слова. И Ф. снова подумал: «Ну что за город! Что за прекрасные здесь люди!»

На улице он стал нахваливать все сразу – дома, газоны и прохожих, используя, впрочем, самые обыкновенные обороты и сравнения.

И каждую минуту он просил у Павла прощения: «Ты уж прости, что я тебя обременяю – такого замечательного человека!»

Деликатности, как ему казалось, не может быть много.

Хотя это была не деликатность, а обычная лесть.

Когда он в условленный час отправился в экспедицию, знакомый геолог ждал его на крыльце.

«Извините, что забыл поинтересоваться, – сказал геолог. – У вас есть семья?»

«Была, а теперь нет, – ответил Ф. – Развожусь. Как говорится, прошлая история, вычеркнутая глава. Те люди не имеют для меня теперь никакого значения. Никогда к ним не вернусь. Надеюсь завести новую семью, другую…»

Если бы геолог мог видеть, что сейчас, в эту самую минуту, происходит в пространстве вокруг Ф.! Он тогда бы испугался, убежал и спрятался.

Но геолог ничего особенного не замечал. Потому что присутствие дьявола невидимо.

Дьявол приходит к человеку незаметно – ни шороха, ни колебаний воздуха.

Ф. был окружен дьявольскими помощниками, бесами. И они уже взялись тянуть его на темную сторону. Туда, где нет везения, где бессмысленно иметь мечты, где надежды мертвы и неподвижны. В тусклый, унылый мир с тяжелыми ухабистыми дорогами.

Но геолог, разумеется, ни о чем подобном не думал и сказал: «Прошу за мной в отдел кадров».

И через полчаса Ф. поступил на работу по своей специальности.

Он вошел в просторный кабинет, где за столами работали его коллеги, геологи, назвал имя, фамилию, а также город, откуда приехал. В ответ его тепло приветствовали.

Он сел за свободный стол и подумал: «Как хорошо!»

И тут за дверью раздался какой-то шум. Кто-то громко разговаривал и смеялся.

А когда дверь распахнулась, все увидели большого, высокого человека с шапкой густых волос и с наглым, нахальным лицом.

Он вошел в кабинет, как в пивную.

«Ну, что новенького? – спросил он, бросая портфель в угол. – Или новенькое не про нас?»

«Лучше расскажи, Веня, про командировочку, – сказал кто-то. – Отдохнул или поработал?»

Но Веня молчал, потому что с любопытством разглядывал новичка, то есть Ф. Глядел на него, как рыбак на крупного налима или как моряк на только что выкрашенный, сияющий якорь.

Ф. вышел из-за стола и представился.

«А я Вениамин Купапов, – сказал Веня. – Фамилия редкая. А ты где работал до этого? Откуда приехал?»

Ф. побледнел. Его очень обидело такое обращение – сразу на «ты».

Он всегда боялся бесцеремонности, и вдруг это случилось.

«Так где же ты работал? – прогремел Веня. – На Луне что ли?»

Ф. тихо назвал место. Руки его похолодели. Ему стало не по себе.

«О! – сказал Веня. – Я тоже там работал. А тебя почему-то не помню. А может, ты врешь? Врешь, наверное. Вот скажи, ты знал Чулейкина?»

Ф. первый раз услышал такую фамилию.

«Вот брехун! Ну до чего же брехун! – весело заорал Веня. – Чулейкина там вся округа знает, все собаки и все черти лесные. Чулейкин бутылку портвейна через нос выпивает. Это его лучший номер. На гитаре пальцами ног играет. А год назад он полдня в бочке просидел, закатанный случайно, и не задохнулся.

А ты его не знаешь! Да не работал ты там, и даже носа не показывал. Враль! Сказочник!»

У Ф. поднялась температура. Его кожа горела, будто ее натерли перцем.

Такого унижения он не мог себе представить даже отвлеченно, как происшествие с другим человеком.

Он медленно опустился на стул и стал растерянно шевелить руками. И у него вдруг понизилось зрение. А сердце забилось не просто сильно, а яростно.

Это случилось с ним впервые.

А Веня махнул рукой и презрительно фыркнул: теперь все ясно, все понятно!

А что же остальные? Они только усмехнулись. Им предстояло узнать, какой Ф. замечательный человек, какой он деликатный и воспитанный, да еще какой хороший и серьезный рассказчик, а теперь лишь ухмыляются. И ни одного слова в защиту!

Ф. вскочил и выбежал из кабинета.

Это было лучшее, что ему оставалось. И он всегда так делал, когда его оскорбляли. И теперь он отправился на улицу и быстро зашагал в неизвестном направлении, не оглядываясь.

Он остановился, лишь когда улица закончилась. Это была окраина города.

Ф. не знал, куда идти, но возвращаться в геологоразведочную экспедицию он не желал – это место не для него. Ни под каким видом он не станет работать там, где его оскорбили бесцеремонностью и грубыми словами. Он испытал ужас перед этим омерзительным человеком, Вениамином Купаповым. Но больше этого не повторится.

Потому что он покинет экспедицию и поступит в другое место.

В этом ему поможет Павел, замечательный северянин, настоящий друг и товарищ.

Ф. пошел к Павлу, в магазин спортивных товаров. Павел служил в этом магазине продавцом.

«Помоги мне, пожалуйста, устроиться в другое место, – попросил Ф. – Я не хочу, не могу работать в экспедиции. Там плохо. Невыносимая атмосфера. Люди очень плохие, ужасные люди».

Павел растерялся, потому что не имел привычки к таким неожиданностям.

Различные заметки в газетах отмечали рост сознательности в трудовых коллективах, а его новый знакомый Ф. только что сообщил об обратном случае. Его, вероятно, плохо приняли. Равнодушно, холодно. Или, может быть, прямо сказали, что такого человека не хотят видеть в своем кругу. Впрочем, разве так бывает?

Павел чувствовал себя виноватым.

Он позвонил по телефону другому своему знакомому, а потом сказал Ф., что все устроилось. Одной солидной организации требуется горный инженер. Можно отправиться прямо сейчас или завтра. Или даже через день.

«О, мне это нравится! – воскликнул Ф. – Я хочу работать в солидной организации!»

«Труднее всего будет забрать твои документы из геологоразведочной экспедиции, – сказал Павел. – Ведь там шутить не любят. Спросят, почему такие прыжки – пришел и сразу уходишь? Но ты не беспокойся. Это я возьму на себя».

«Чудесный человек этот Павел», – подумал Ф.

Через день он поступил на работу в солидную организацию. Его приняли хорошо. Вежливо спросили, где он работал раньше. Ф. так же вежливо рассказал о своей предыдущей работе.

Он внимательно разглядывал новых сослуживцев, ища среди них отрицательную личность. Какого-нибудь хама. А для чего же он это делал?

Ему казалось, что он вполне может предупредить выходки местного грубияна, если прямо скажет ему: «Я вижу, что вы здесь самый темпераментный, самый сильный и смелый человек, выдающаяся персона. И поэтому сразу хочу спросить – нельзя ли сделать так, чтобы ваши нападки обошли меня стороной?»

Ф. взял это из одной книги. Там было написано, что искренность порой эффективнее физической силы и что иногда она обезоруживает даже самых недружелюбных людей.

Но «выдающуюся персону» и прочие восхваления Ф., конечно, добавил от себя. Он еще в детстве узнал, что лестью можно размягчить самое жесткое сердце, и что хамы и грубияны такой подход очень ценят. Нужно только опередить нахалов, не позволить им сделать свое черное дело.

И вот Ф. с тревогой смотрел по сторонам, но грубияны не появлялись.

Наоборот, он видел перед собой только добрые, открытые лица. Какой-то человек, поздоровавшись, вежливо приподнял шляпу. А другой сказал с восторгом: «Вы к нам горным инженером? Добро пожаловать! Работа здесь очень интересная».

Ф. подумал, что с этим человеком ему следует подружиться.

В обеденный перерыв он встретил его в буфете и заговорил с ним. Выяснил, что он инженер и приехал на север три года назад. Женат, имеет двух детей.

«Вы кажетесь мне очень умным и интеллигентным, – сказал Ф. – Скажите, какой тут коллектив? Какие люди – хорошие?»

«Очень хорошие! – был ответ. – Да вы и сами скоро в этом убедитесь. Вот не пройдет и недели, как всех узнаете и останетесь довольны».

Ф. успокоился. И стал присматриваться к руководителям.

На исходе первой недели он действительно почти всех узнал, и ему показалось, что лучше места он еще не видел.

Он давно искал такую легкую, дружелюбную атмосферу, и наконец нашел.

«Ну вот, совсем другое дело!» – объявил он Павлу, и продавец из магазина очень обрадовался и весь день ходил радостный. Это было в среду, а в четверг уже все изменилось.

Утром, когда Ф. направлялся к своему рабочему месту, в коридоре к нему подошел нарядно одетый человек.

Ф. знал, что это персональный водитель директора, и поздоровался с ним.

«Вы здесь работник новый, и Люба Туманкова вас еще не знает, – сказал водитель. – Может быть, только видела, но не разговаривала. Верно? Поэтому она обязательно вас выслушает. Пожалуйста, пойдите к ней – она служит в бухгалтерии – и преподнесите вот эту коробочку. Французские духи. Преподнесите и скажите: «Это вам от Гоши Вошкина, он очень сожалеет о вчерашней ссоре. Он готов искупить свою вину чем угодно. Простите его!» И можете сразу уходить. А потом зайду я. Люба должна оценить мое раскаянье… Она думает, что я легкомысленный, потому что у меня простая фамилия, но я ей докажу… Впрочем, сейчас это к делу не относится. Очень прошу, проявите великодушие – не откажите в просьбе!»

Ф. понравились последние слова Гоши Вошкина, и он подумал о нем, как о хорошем человеке и еще о том, что даже эта забавная фамилия его совсем не портит.

Он с удовольствием отправился в бухгалтерию, спросил, кто тут Люба Туманкова, и повторил перед ней все слова в точной последовательности, потому что и сам ценил точность.

В ответ женщина засмеялась.

«Ну и ну! – сказала она другим женщинам. – Слышали? Гоша Вошкин!»

А потом обратилась к Ф.: «Да вы напутали! Он не Вошкин, а Ложкин! Зачем же вы переврали фамилию? Нехорошо это, некрасиво. Запомните: Ложкин».

Ф. не любил неточностей и считал себя очень исполнительным. По этой причине он и вступил в спор – бросился защищать свое достоинство.

«Я ничего не переврал! – сказал он, бледнея. – Ваш Гоша так и сказал: Вошкин. Наверное, волновался, поэтому и оговорился».

Люба Туманкова не сказала в ответ: «Ах, какая деликатная ситуация! Нужно немедленно обо всем забыть и ни в коем случае не вспоминать при Гоше».

Нет, она этого не сказала. Наоборот, она стала громко возмущаться.

«Вы только поглядите на него! – закричала она. – Да где это видано, чтобы люди коверкали свою собственную фамилию? Глупости! А вы очень упрямый – не умеете признавать ошибок. Я таких не люблю. Не возьму у вас духи, не хочу! Заберите их и идите туда, откуда пришли. Пусть Гоша пришлет кого-нибудь поприличнее, а не прохиндея».

Ф. испугался и выбежал из бухгалтерии.

Его еще ни разу в жизни не называли прохиндеем.

Это было для него в высшей степени оскорбительно.

Он пробежал по лестнице мимо Гоши Ложкина, никого не видя и не слыша.

Не останавливаясь, он добрался до рабочего кабинета, бросился за свой стол и в сильном волнении стал перебирать бумаги. Все, кто были в кабинете, принялись смотреть на него с большим любопытством. И Ф. сделалось еще хуже.

«Что с вами? – спросили его. – Что у вас случилось?»

Ф. не знал, как рассказать об ужасном происшествии. Он был очень растерян. Но тут в кабинет вошел Гоша Ложкин.

«Ну и удружил ты мне, приятель! – крикнул он Ф. – И откуда ты взялся на мою голову? Хотел помириться с Любой, а она говорит – прислал прохиндея! И это после ссоры! Я – Ложкин. Запомнил? Ложкин. А если кто Вошкин, так это, наверное, ты сам. Понял? Эх, нелепый ты человек. Анекдот, а не геолог».

И снова Ф. выбежал на улицу и быстро зашагал без оглядки.

И опять, очутившись на окраине города, он принял решение уйти из солидной организации как можно скорее.

Там, где его у всех на глазах назвали прохиндеем, нелепым человеком да еще анекдотом, он не задержится ни на минуту.

Ф. чувствовал обиду и боль, гнев и стыд, и ему хотелось возмущаться, но прилюдно он не умел это делать. Он боялся, что ему ответят. Обругают, высмеют, придумают прозвище.

Когда он быстрым шагом вошел в спортивный магазин, Павел вдруг обо всем догадался и даже испугался.

«Что? Что ты хочешь сказать? – спросил он. – Почему у тебя такое бледное лицо?»

«Умоляю, помоги мне устроиться в другое место! Умоляю, бесценный мой друг, не откажи мне! Я не могу там работать, не хочу, для меня это совершенно невозможно!» – так говорил Ф. Павлу, который и сам неожиданно побледнел, словно его тоже оскорбили.

Подумав, Павел сказал, что Ф. засчитают прогул, так как он самовольно покинул рабочее место. Это нехорошо. Кроме того, это навредит репутации – из-за отметки в трудовой книжке.

Потому что в этом документе будет записано, что такой-то гражданин был принят на работу и уволен по собственному желанию в течение одной недели.

Этакое отношение к труду никому не понравится. Подумают, что скандалист или слишком легкомысленный работник. Или даже нарушитель дисциплины.

«Может быть, останешься в солидной организации?» – спросил Павел.

Но Ф. был тверд: «Ни за что!»

И снова Павел все устроил. Он даже постарался сделать так, чтобы Ф. не уволили по собственному желанию, а перевели на работу в другое учреждение.

На новое место Ф. поступил не геологом, а инженером по технике безопасности.

Сначала он очень волновался. И поэтому часто оглядывался. Его терзали навязчивые мысли о том, что в любую минуту с ним может случиться неприятность. Повстречается какой-нибудь хам, разгильдяй. Какой-нибудь словесный разбойник выскочит на него, как хищный лесной зверь.

Но все эти опасения быстро рассеялись.

Ф. даже подумал, что произошло чудо. Он был счастлив. Он смеялся вместе со всеми, хлопал себя по колену и придумывал шутки.

Он сказал Павлу: «Это самое лучшее место, какое я когда-либо видел!»

А все потому, что в коллективе поразительным образом очутились два странных, нелепых человека, и все насмешки доставались им.

Одного прозвали Гуделка, из-за привычки постоянно что-то бормотать себе под нос. Это был неловкий и неряшливо одетый жалкого вида человек. Другой же, наоборот, наряжался слишком ярко и пестро, но при этом нелепо. Его называли Светофор Иванович. И это был тоже своеобразный северянин.

Светофор Иванович неутомимо рассказывал чрезвычайно запутанные, никогда не происходившие истории, которые никто не слушал. Он отчаянно хотел дружбы и внимания. Но истории были слишком бессмысленные. А манера их рассказывать – совершенно никудышная.

И все только смеялись, и никто не настаивал на том, чтобы положить этому конец.

Пожалуй, все были очень рады, что им выпала такая удача – улыбаться и смеяться каждый день.

Ф. не выглядел жалко или странно, не произносил нелепостей и не бормотал под нос, и его с удовольствием пригласили присоединиться к общему веселью.

Ему это пришлось по душе.

Зная Светофора Ивановича только третий день, он позволил себе его высмеять. «Да что вы говорите! – громко воскликнул он, когда рассказчик оказался с ним рядом. – Это грандиозно! Похоже на сочинения писателя Абракадаброва. Не читали? Ну как же! Он писал чистую, подлинную абракадабру!»

Его шутку немедленно похвалили.

И Ф. стал думать над новыми шутками, испытывая состояние, близкое к спортивному азарту.

Через неделю его пригласили в ресторан на банкет.

Один инженер в обеденный перерыв подошел к нему и сказал: «Примите мое приглашение отпраздновать юбилей – пятьдесят лет. Да, да, представьте себе, я прожил уже полвека. Каково! Впрочем, об этом мы поговорим на банкете, который я устраиваю в самом лучшем ресторане города. Окажите любезность – приходите».

«Ах, как замечательно!» – подумал Ф.

На банкете он выпил вина и про себя запел от удовольствия.

Однако это длилось лишь несколько минут, пока в ресторане не появилась знакомая массивная фигура.

Она плыла, эта фигура, по залу, нагло и хищно глядя по сторонам. И на ее верхушке торчала некрасивая мохнатая волчья шапка.

Ф. не успел ничего предпринять, чтобы облегчить свою участь. Он только икнул от неожиданности.

Это был Веня Купапов. Его интересовала какая-то компания в глубине зала, однако он до нее не дошел.

Такие люди всегда ждут случая, и случай ему взял и выпал.

«А, Веня! – вдруг закричал юбиляр и вскочил с места. – Давно не виделись! Давненько. А мне. видишь ли, исполнилось пятьдесят. Срок немалый. Вступаю в могучие лета, как говориться. Полстолетия! Так что прошу выпить за мое крепкое здоровье до глубокой старости».

Веня Купапов не позволил себя упрашивать. Схватил фужер, налил себе коньяку и отправил по назначению.

И увидел побледневшего Ф.

«Ну! Знакомые личности! – закричал он так громко, что прибежали официанты. – Сказочник Вралкин-Сочинялкин! Вот встреча! Вы знаете, что это за тип? Он еще не лил вам в уши свое вранье? Значит, не вечер! Погодите. Этот субъект такое сочинит, такое придумает, что не только уши, но и носы заткнете. Лгунишка первой категории. Барон Мюнхгаузен. Я сразу его узнал, как только увидел. Спрашиваю: «Если ты утверждаешь, что работал в той местности, знаешь ли ты Чулейкина?» А он чуть не лопнул от смущения. Вот так я его и вывел на чистую воду. А вы держитесь. Еще не то от него услышите».

Все стали улыбаться и смотреть на Ф.

«Ну вот, теперь у нас появилась троица! – сказал кто-то. – Гуделка, Светофор Иванович и Ф. Разве мы не об этом мечтали? Вот и сбылось! Где еще могут похвастаться таким ансамблем? Цирк! Можно смело печатать входные билеты!»

Смех, раскатившийся над столом, ударил Ф. в самое сердце.

«А ну, наврите что-нибудь, – сказал кто-то другой. – А мы посмеемся».

Ф. так растерялся, что наклонился и стал заглядывать под стол – будто туда только что закатилось его счастье.

Он слышал, как над ним посмеиваются, и сильно дрожал. Его только что оговорили! Ведь он ничего не сочинял, а всего лишь сказал, что фамилию Чулейкин слышит впервые.

Ему хотелось убежать.

«Смотрите, делает вид, будто не к нему обращаются, – снова сказал кто-то. – Значит, все верно – лгунишка, боится правды».

Из-за боязни оказаться неубедительным Ф. ничего не мог ответить, а только вскочил с места и бросился вон.

Другой бы человек сказал Вене Купапову: «Похоже, ты давно и серьезно болен, Веня. У тебя все смешалось в голове. Ты выдумываешь и сочиняешь быстрее, чем бабочка машет крыльями, и люди, которых никогда не было на свете, у тебя как живые. Ведь нет никакого Чулейкина, и никогда не было. Чем ты докажешь нам, что он существует? Этими твоими базарными воплями? Так это не доказательства, дружище. Ты предъяви что-нибудь серьезное, существенное, чтобы можно было разглядеть и пощупать. А орать и кривляться мы все умеем».

То есть другой бы человек заставил Веню Купапова оправдываться. Поставил бы его в такое положение, в какое Веня сам привык ставить.

Даже если Чулейкин и существует, другой человек спросил бы: «А где доказательства? Слов – мало, и фотографии не годятся, и даже свидетели могут ничего не говорить, потому что не поверю. Пока не предъявишь самого Чулейкина. А до тех пор ты обыкновенный болтун, хоть и кажешься солидным».

Он увязал бы Веню Купапова в трясине суеты и словопрений.

А кто-нибудь сказал бы иное: «Послушайте, Купапов, сразу видно, что вы многое в жизни упустили. Ну, ничего, это поправимо. Идите прямо сейчас в книжный магазин, купите книжку «Правила хорошего тона», полистайте, прочтите страниц этак тридцать. Вам откроется масса полезного. И вы вырастите до размеров личности. Вы узнаете, что нельзя с малознакомым человеком обращаться как с давним, с детства, приятелем. Нельзя тыкать и кричать «врешь!». И что задавать вопросы следует вежливым тоном, если рассчитываешь получить ответ. И что расспросы в первые минуты знакомства – это так же невежливо, как дышать в лицо винным перегаром».

Словом, другие люди взялись бы себя отстаивать. Проявили бы смелость. И тем самым обязательно привлекли бы кого-нибудь на свою сторону.

Но в том-то было и дело, что Ф. не был способен на такие речи. У него не хватало смелости.

А дьявол всегда устраивает козни, учитывая те или иные особенности конкретной личности.

То есть, если бы Ф. не боялся нападок бесцеремонных людей, дьявол придумал бы что-нибудь другое.

Вот почему Ф. получил именно публичные унижения – их он боялся больше всего на свете.

Что же было после этого?

Ф. побежал к Павлу, а тот исказился в лице. Испугался и изумился.

«Помоги мне, пожалуйста! Я не могу оставаться в этом коллективе, не хочу», – начал Ф., но продолжить не смог.

«Оставьте меня в покое! – закричал Павел. – Уходите. Я вас устроил в общежитие, вот и идите туда. А сюда дорогу забудьте! Я с ненормальными людьми дел не хочу иметь и не имею!»

Павел твердо решил разорвать знакомство с Ф. и поэтому перешел на «вы».

«Верно, Пашенька, этот человек сумасшедший», – донесся из комнаты голос жены Павла. Она побоялась выходить в прихожую.

Ф. сильно смутился и побежал в общежитие.

Невероятно: его назвали сумасшедшим!

Он не спал всю ночь, вздыхал и дрожал. Он испытал огромное потрясение, которое сильно ударило по его нервной системе.

Ему хотелось кому-нибудь пожаловаться, но у него не было друзей. Павел его предал, бросил, указал на дверь. Какое коварство!

Как он мог называть этого северянина чудесным человеком и волшебником?

Утром, чувствуя себя очень уставшим, Ф. отправился на работу. Впрочем, ему было страшно туда идти. И тревога его росла с каждой минутой.

Появившись на рабочем месте, Ф. убедился, что его опасения оправдались.

Все смотрели на него с каким-то недобрым любопытством и ожиданием. Некоторые ухмылялись.

Никто не поздоровался с ним с прежней доброжелательностью. Все только кивали. Даже инженер, который пригласил его на банкет по случаю своего юбилея, не подошел к нему, а только кивнул.

От огорчения у Ф. стали путаться мысли. И он вдруг стал тереть лоб и что-то тихо забормотал.

Неожиданно к его столу подошел Гуделка и сказал: «У меня есть горячий чай в термосе. Да. И пирожки с капустой. Хотите пирожков? Они хорошие. Сейчас я вам принесу».

«Смотрите-ка, вот они и подружились! – сказал кто-то, когда Гуделка ушел за чаем и пирожками. – Не хватает только Светофора Ивановича».

Всех это заинтересовало.

Наконец появился Светофор Иванович. Он вошел в кабинет как всегда быстрым шагом и сразу же направился к Ф.

«Что вам нужно?» – испуганно спросил Ф.

«Мне ничего не нужно, – сказал Светофор Иванович. – Но вы послушайте. Когда я работал в одном краю, далеко отсюда, я знал человека, который тоже утверждал, что бывал в одной местности. Но когда его попросили назвать приметы некоего Нестора Ракушкина, он не смог этого сделать. Конечно, он назвал бы, если бы знал Ракушкина, но дело в том, что они не были знакомы. То есть нет, не так… Они были знакомы, только тот человек не хотел выдавать это знакомство… Хотя, если разобраться, он мог это сделать, но почему-то молчал. Нет, не то чтобы молчал, а делал вид, что все это не имеет к нему совершенно никакого отношения. Ну, я не совсем, конечно, правильно говорю, хотя, если разобраться, так оно и было, только имеются некоторые различия с тем, что происходило там, и с вашим случаем, то есть когда вы тоже не захотели выдавать знакомство. Понимаете? Это почти одна и та же история, с той только разницей, что вы говорите одно, а я видел другое, потому что так всегда и происходит в жизни. Вы согласны?»

Ф. очень не нравился исходящий от Светофора Ивановича запах нафталина и хозяйственного мыла, но не это доставляло ему муку. И даже не его речь, которая была, как всегда, сильно запутана.

Его пугало то, что происходило вокруг.

Все другие работники внимательно наблюдали за ним, и было видно, что они ждут какого-то момента.

И вот они громко и весело засмеялись. Потому что вернулся Гуделка и протянул Ф. чай и пирожки.

«Цирковое трио! – завопил кто-то. – Ах, до чего же иногда весело бывает в жизни!»

Остальные тоже что-то кричали.

Через несколько минут Ф. уже бежал по улице.

На него снова обрушилась непредвиденная беда. Мука! Горе!

Вот уже в третьем месте его принимают за кого-то другого. Сначала его назвали сочинителем и бароном Мюнхгаузеном, потом прохиндеем, а затем причислили к странным, нелепым людям.

Почему некоторые люди отрицают ценность такой вещи, как уважение личности? Почему?

Почему же?

Вдруг Ф. осенило: нужно уехать, покинуть север! Потому что этот край не для него. Кому-то здесь хорошо, кто-то даже счастлив, но только не он.

Ф. очень понравилась такая идея.

Он как будто нашел решение трудной проблемы.

Он уедет из этих краев подальше, и все забудется. Ведь жизнь нужно прожить спокойно и счастливо. Разве нет? Конечно, да.

Ф. стал потирать руки. Ему нужна помощь – немедленно. Поэтому он будет действовать как можно быстрее, чтобы поскорее убраться из несчастливого злополучного города.

Разговаривая с самим с собой, да еще с горячностью глубоко убежденного человека, Ф. быстро шагал по тротуару. Любопытных взглядов прохожих он ничуть не стыдился. Ведь этот город он уже не считал своим. Все вокруг было чужое.

Как ни в чем не бывало, он пришел к Павлу в магазин.

«Как, это вы? – изумленно спросил Павел. – Я же сказал вам: оставьте меня!»

«Помоги мне в последний раз. – сказал Ф. – И больше ты меня не увидишь. Я уезжаю отсюда навсегда. Навечно. На всю оставшуюся жизнь!»

Через три дня Ф. покинул север – отправился к двоюродному брату в Барнаул.

Этот двоюродный брат, которого звали Юрий, как-то раз, три года назад, пригласил его: «Приезжай в наш город! Поживешь, поработаешь, женишься!»

Ф. тогда не хотел принимать это приглашение, потому что Юрий казался ему скучным человеком, но теперь он рассуждал иначе: почему бы не поехать? Поеду!

Конечно, ему придется рассказывать о себе – о семье, о работе. Но он не станет противиться и расскажет, что неудачно женился и теперь готов попробовать снова.

Может быть, он и в самом деле женится. Вдруг ему попадется хорошая женщина?

О севере он рассказывать не будет. Никто и никогда не узнает о том, что произошло с ним на севере.

И вот он поехал в поезде, в уютном купе, с хорошими попутчиками. Они угощали его домашней едой. И у него не было никакого чувства неловкости.

Они, кроме того, сказали, что им очень нравятся такие люди, как Ф. Ведь он геолог, мужественный человек, романтик. Что они слышали о геологах? Что эти отважные энтузиасты с рюкзаком и геологическим молотком проходят горы и низины, тайгу и тундру, степи и пустыни, по вечерам сидят у костра и делают записи в полевой книжке, и обо всех природных богатствах страна узнает от них, от геологов.

«Наверное, вы много повидали и испытали», – сказали Ф. попутчики.

И Ф. ответил: «О, да!»

Он рассказал несколько случаев, которые сам слышал когда-то от знакомых геологов. А одну историю он три года назад прочитал в журнале.

Но сейчас он выдал эти случаи как эпизоды своей жизни.

«Ну и ну! – восклицали попутчики. – Надо же! Какой вы все-таки бесстрашный, замечательный человек!»

Ф. сейчас же перестал думать о том. что случилось с ним на севере – выбросил из головы, как далекий печальный зимний день.

«Ну вот, все и наладилось. – подумал он. – А дальше будет еще лучше».

За окном невдалеке бежала узкая речка. Дикие ее берега блистали чистотой. Вокруг было красиво и даже как будто торжественно.

Ф. вдруг вообразил, что это символично. Живописная речка – словно новая полоса его жизни, такая же сверкающая и чистая.

Он обрадовался и развеселился. И внезапно ему захотелось угостить попутчиков шипучим вином в вагоне-ресторане.

Но этот человек не знал, что рядом с ним находится дьявол, которого он вызвал одним своим весьма нехорошим поступком.

Неожиданно в дверь постучали, и в купе просунулась голова проводника: «Вас трое? Так-с. Значит, одно место свободное. Это хорошо».

И в купе вошел еще один попутчик, небольшого роста, но с крупной головой и толстой шеей. От него пахло пивом и рыбой.

«Куда едем? – спросил он всех сразу. – На юг? Деньги транжирить? А я наоборот, еду с юга. То есть я еду с востока, а туда прибыл с юга. Красиво отдыхал на морском курорте, пока карманы не опустели… Вот и уехал. Хотел сто рублей занять у одного кореша, а он, гад. куда-то подевался. Впрочем, это чепуха. Деньги я достал в другом месте – потому что я если чего затеваю, то непременно этого добиваюсь».

Крупноголовый пассажир представился: «Максим Шукилин».

На вид ему было около сорока пяти лет.

Он поглядел в окно, потом на дверь, а потом заметил на руке Ф. часы и закричал: «Не может быть! Вот удача! Такие же котлы, как у меня! Ну, фортуна!»

В порыве радости он с размаху хлопнул себя по колену.

Ф. почувствовал, как страх рождается у него в затылке и течет вниз по спине.

«Слушай, друг, – сказал Максим Шукилин, – понимаешь, какая штука, какой курьез: такие же часы я по дурости пропил в Геленджике. А они – подарок жены. А она, если узнает об этом, устроит скандал. А ее мамаша только этого и ждет. Ты ведь знаешь этих мамаш. Продай! То есть продиктуй мне свой адрес, и я обещаю, что когда приеду, деньги вышлю телеграфом. Ну, договорились?»

Ф.растерялся.

«Вижу, ты ничего не понял, – сказал Максим Шукилин. – Повторяю: ты мне даешь часы, а я тебе высылаю деньги, и не почтой, а телеграфом, чтобы быстрее вышло. Только запиши подробный адрес. Понял? По рукам?»

«Я не хочу продавать часы, – тихо сказал Ф. – Они мне самому нужны».

«Ну ты и сволочь! – крикнул Шукилин. – Человека выручить не хочешь! Видал я таких. Но ты еще не знаешь Шукилина. Я клянчить не умею. Упрашивать не научился. А ну, погляди мне в глаза. Ты что, желаешь, чтобы на меня беда свалилась? Настоящие мужчины должны выручать друг друга, а ты как себя ведешь? Как гнида последняя? А с гнидами как поступают? Тебе это известно?»

Ф. съежился и побледнел от страха, будто слова Максима Шукилина со свистом хлестали его по щекам.

Попутчики молчали, отвернувшись к окну. А затем они объявили, что отправляются в вагон-ресторан и вышли.

Когда дверь за ними закрылась, Шукилин схватил Ф. за воротник.

«Ты меня не зли, гаврик, – сказал он. – Это я тебе хороший совет даю. А то всю оставшуюся жизнь жалеть будешь. Давай выручай меня, и спокойно доедешь до места назначения. Понял? Иначе тебя родные не узнают и потребуют показать паспорт».

От ужаса у Ф. задергались веки. Он мог бы сейчас признать, что убедительнее всего на него действует большая физическая сила и угроза расправы. Но почему так – ему неизвестно.

Шукилин взял часы и стал улыбаться.

«Эх, люблю такие моменты! – сказал он. – Когда кажется, что все, погиб, пропал навсегда, и вдруг – неожиданное избавление. Каково? Часы словно с неба свалились. Чудеса! А ты тоже радуешься за меня? Правильно. Впрочем, погоди радоваться. У тебя есть блокнот и карандаш? А ну, доставай и пиши: «Я, такой-то, от всей души преподнес в дар Максиму Шукилину свои часы марки «Полет». Число, подпись». И передай эту расписочку мне. Для твоего же спокойствия, очкарик. Видишь, как я о тебе забочусь? А то всякие могут сложиться ситуации… Но деньги я тебе все равно вышлю, как обещал. Я же не грабитель!»

Максим Шукилин выглянул в коридор, крикнул: «Эй, моряк, сигареточку не одолжишь закурить?» и вышел.

Ф. подумал, что нет на свете человека несчастнее его.

Он взрослый мужчина, а ему хочется плакать!

Речка за окном исчезла. Вместо нее потянулся высокий, темный и унылый лес.

Ф. стал вздыхать и сутулиться. Ему было так жаль себя, что если бы он знал, что в купе никто не войдет, он бы разрыдался.

Он обиженно твердил себе, что совершенно естественная потребность каждого человека – быть уважаемым другими людьми, а тут в последнее время в этой области одни изъяны. И какое-то странное повторение явлений.

Он нервно кусал губы. Как хорошо было утром, и как чудесно складывался день, пока в купе не вошел четвертый попутчик! Ужасно некультурный и подлый человек. И теперь остаток дня испорчен.

«Больше не буду разговаривать с этим негодяем Шукилиным, что бы ни случилось, – подумал Ф. – Лучше умру».

Он вскочил. Ему захотелось в вагон-ресторан – присоединиться к своим славным попутчикам. Все утро, когда они замечательно разговаривали, его сердце наполнялось ликованием. Великолепное ощущение, самое лучшее на свете. Пусть же оно вернется.

Внезапно Ф. испугался. Он представил себе, что Шукилин пирует сейчас в вагоне-ресторане со случайными знакомыми, и в страхе затоптался у двери.

Но тут попутчики вернулись, и явился и Шукилин.

От него пахло уже не пивом, а водкой. Но что такое: этот несносный хам схватил свои вещи и засобирался!

«Всем до свидания и приятного пути! – сказал он, будто всегда был вежливым человеком. – Переезжаю отсюда в другое купе. Там преферанс, вино и даже бабенка. Прощайте. А тебе, очкарик, отдельное спасибо за часы. Э, ты что, дуешься? Максим Шукилин таких явлений не одобряет. Брось! Ты едешь целым и невредимым, поэтому, наоборот, должен веселиться. Приедешь, родные обрадуются, за стол посадят, напоят, накормят, спать уложат. Очки протрут тряпочкой. Что тебе еще нужно? Ну, пока. Не кисни».

Шукилин унес с собой бутылку лимонада, купленную Ф. на вокзале.

Ф. почувствовал, как страх покидает его грудь, горло и голову. Ему теперь свободнее дышится. Даже пальцы его не так холодны.

И снова их трое – то есть опять они будут замечательно разговаривать.

«Что хорошего заказали в ресторане? – спросил Ф. – Котлеты? Жаркое?»

Попутчики молчали.

Наконец один из них потрогал подбородок и ответил: «Вы не геолог. Геологи – отважные люди, не боятся ни диких зверей, ни сомнительных личностей, потому что не раз подвергали свою жизнь опасности. А вы трус. Струсили. Этот тип забрал у вас часы, оскорблял, а вы ему даже не возразили. Фантазер вы, а не геолог».

У Ф. потемнело в глазах. Он схватил чемодан и выбежал в коридор. Поезд как раз подходил к маленькой станции.

Через пять минут состав уже снова мчался вперед, а Ф. остался на перроне.

Его плечи тряслись от досады и обиды, и уши пылали так, будто у него был жар.

Он думал о том, почему в его жизни происходит столько поразительно гадких вещей.

Разумеется, он мог бы догадаться об этом и назвать истинную причину, не будь он во власти дьявольских козней.

А эти козни как раз заключались в том, что Ф. думал о себе как о несправедливо страдающем человеке. Почему судьба его бьет? Она могла бы бить кого-нибудь другого. Например, Веню Купапова, Шукилина или какую-нибудь другую наглую, бесцеремонную личность.

Ф. чувствовал сильную слабость от своих глубоких переживаний. Колени его просто-таки подгибались.

Ему хотелось где-нибудь посидеть, успокоиться и даже забыться.

Он отправился в станционный буфет.

Ему пришли в голову слова «весьма умеренная обстановка», когда он очутился в буфете. Здесь было уныло, неуютно и пахло чуланом, а не гастрономией.

Буфетчица показалась ему некрасивой из-за бесцветного лица и слишком длинного носа. Он купил у нее чай, бутерброд с колбасой и подумал, что никогда бы не связал жизнь с такой женщиной. И хотя он отметил ее аккуратное телосложение, все равно решил, что на нее нельзя любоваться.

Ф. считал это очень важным – чтобы женщина была симпатичная. Ему очень нравилось глядеть на таких женщин.

Поэтому он без сожаления повернулся к буфетчице спиной, когда стал пить чай.

Но дьявол, как известно, любит все устраивать наоборот. Если нужно одно, он подсунет другое.

Впрочем, иногда, очень редко, люди догадываются о том, что дьявол посылает им козни, и стараются облегчить свою участь. А именно вот чем: не мечтают, не строят планов, не питают надежд. С равнодушием смотрят на вещи. И к завтрашнему дню относятся с ледяным безразличием. Их жизнь становится тусклой и безрадостной.

Такие люди мало разговаривают, почти не улыбаются и часто находятся в задумчивости. Ни к чему не стремятся и ничем не интересуются. В общем, ведут себя так, будто уже утонули в страданиях и почти что умерли.

Они живут в вечном мраке вдали от света и радостей, и дьявол, видя это, перестает посылать им козни. Он думает, что дело уже сделано.

Так рассказывают об этом некоторые осведомленные, наблюдательные и опытные личности.

Но к Ф. это пока не имело никакого отношения.

Ведь он до сих пор еще жил мечтами, надеждами и различными красивыми фантазиями. Продолжал размышлять о хорошей, приятной жизни: о «личном помощнике», симпатичной женщине и уважительном отношении к своей персоне.

Вот если бы кто-нибудь дал ему хороший совет! Например, такой: «Берегитесь. В вашем положении решительно нельзя мечтать и строить планов. А уж утверждать, что такая-то женщина некрасива и поэтому не для вас, и вовсе опрометчиво. Потому что дьявол любит устраивать с людьми самые злые шутки».

Но этого не могло случиться. Поскольку у Ф. уже не было везения.

И вот стоило ему снова подумать о том, что у буфетчицы совершенно неинтересная внешность, как женщина вышла из-за буфетной стойки и неожиданно осыпала его комплиментами. Ни с того ни с сего вылила на него сладкий словесный сироп.

«Должно быть, вы столичный житель. – сказала она. – Такой видный мужчина! И лицо у вас умное и мужественное. И как удивительно вам идут очки! Но почему вы здесь? Наверное, отстали от поезда? До чего же вы стойко держитесь – будто ровным счетом ничего не случилось. Я еще никогда не встречала таких мужчин. Ах. какая счастливая у вас жена! Везет же некоторым женщинам!»

Пережив в своей семейной жизни полную безнадежность относительно похвал и комплиментов. Ф. до сих пор страдал от этого.

Поэтому сладкая речь буфетчицы подействовала на него, как целебная микстура.

Он выпрямил спину и высоко поднял подбородок. Ему даже хотелось закричать: «Еще. еще! Пожалуйста, продолжайте!»

Его лицо порозовело, глаза засветились, пальцы наполнились теплом и сделались мягкими.

«Я не житель столицы, но учился в тамошнем институте. – гордо сказал Ф. – А стойкость – основа моей профессии. Я геолог».

«Ах, я всегда мечтала связать жизнь с таким мужчиной! – воскликнула буфетчица. – Я бы с радостью отправилась бы за ним куда угодно, хоть в тайгу, хоть в пустыню или в горы».

Женщина принесла из кладовой несколько бутылок свежего пива, сыр и каравай теплого хлеба. И стала так заботливо обслуживать Ф., что у него даже голова закружилась от удовольствия.

Он пообещал себе, что впредь будет ценить маленькие станции. Поскольку сейчас ему очень приятно.

Его словно переубедили.

«Вы мужественный, интересный и таинственный мужчина, – сказала буфетчица. – Я с радостью сварю вам кофе».

Два часа пробежали как десять минут.

Когда на станцию прибыл пассажирский поезд, Ф. попрощался с буфетчицей и подумал, что вот и закончился прекрасный момент его жизни. Он уедет и никогда не вернется сюда. Момент был чудесный, но к таким женщинам, как эта буфетчица, такие мужчины, как он не возвращаются. Она добра и услужлива, но, увы, некрасива.

Стоит отметить, что когда в его голове были эти самые мысли, все уже было решено.

Дьявол уже все решил насчет Ф. А бесы, его верные слуги, уже потирали свои лапы.

Ф. поехал в Барнаул, и там попал на свадьбу. Очутился за праздничным столом, рядом со своим братом Юрием. Сводная сестра Юрия вышла замуж и устроила большое застолье. Громко играла музыка, хлопали пробки бутылок и падали к ногам танцующих пар. Улыбки освещали зал, как лампочки. Было очень весело. Ф. ел с большим аппетитом и с удовольствием пил вино.

Его ожидания полностью оправдались. Здесь, в Барнауле, он чувствовал себя хорошо.

Но разве бесы зря находились за его спиной?

Вдруг в зале появилась чрезвычайно привлекательная, эффектная женщина и выбрала себе место за столом рядом с Ф. И сказала ему: «Вы приезжий? Я вас прежде не видела. Люблю смотреть на новые лица!»

У Ф. захватило дух. Он стал волноваться.

Он выпил большой фужер вина, но оно почти не подействовало.

Все же он набрался смелости и бросился ухаживать за красавицей. Развлекал ее разговорами, подавал ей сладости и старался коснуться ее руки.

Они танцевали три раза. И к тому времени, когда объявили медленный танец, Ф. уже твердо решил, что не упустит такую эффектную женщину.

Он опекал ее, как жених, которому она согласилась вручить свою жизнь.

Какие-то люди шептали: «Остановись, парень, иначе пожалеешь», но Ф. слушал лишь свое сердце. А оно кричало: «Это судьба! Не упусти ее!»

Ф. позвали на улицу – освежиться. И холодным вечером, в желтом свете фонаря, его высекли розгами. Он лежал на лавке, а четверо крепких людей держали его руки и ноги.

Его выпороли, как воришку, который забрался в дом и был пойман с поличным. Брюки спустили до колен.

«А вот не надо было упрямиться, – говорил кто-то густым басом. – Сказали – «остановись», значит, нужно было остановиться. А теперь крики и слезы. И почему некоторые взрослые люди настырны, как дети?»

Пьяный смех раскатывался над Ф., и это были не только мужские, но и женские голоса.

Потом раздался голос Юрия.

«Ну, хватит, – сказал Юрий. – Что он вам, мальчик? Отпустите его. Завтра он уедет, обещаю».

Но Ф. уехал через час.

Была ночь. Поезд мчался в кромешной темноте. Попутчики Ф. спали, а сам он стоял в тамбуре, плакал и с ужасом вспоминал порку.

Это было самое сильное оскорбление в его жизни.

Трудно описывать волнение человека, переживающего глубокую личную драму. Отметим лишь, что Ф. испытывал состояние, близкое к помешательству.

Наверное, он сошел бы с ума от горя, если бы вдруг не вспомнил маленькую станцию и буфетчицу с длинным носом.

Он сейчас же наложил одно на другое – доброжелательность на уютную атмосферу, комплименты на обслуживание, и буфетчица вышла у него безупречной женщиной.

Он задергался, засуетился и даже завыл. Он готов был выпрыгнуть из поезда на ходу, потому что сердце его едва не выскакивало из груди от потрясения.

Ф. был потрясен открытием: ему нужен человек, который его пожалеет, и будет ценить, хвалить и обслуживать, и такой человек есть! Буфетчица!

Что же он в таком случае делает в поезде, мчащемся совсем в другую сторону?

…Ф. приехал на маленькую станцию и сразу отправился в буфет. И уже через пять минут рассказывал буфетчице небылицу: в поезде на него напали два хулигана, два бандита, и он нокаутировал обоих. Теперь его ищут дружки тех хулиганов. Через три дня, конечно, все забудется, но где провести это время?

Ф. и сам не знал, зачем придумал такую странную историю. Но все вышло, как он хотел. Женщина и жалела его, и восхищалась им, и гладила руку.

«Я была бы очень рада, если бы вы остановились у меня, – сказала она. – Ах, я была бы счастлива! Такой удивительный мужчина в моем доме! Ведь я мечтаю о вас с той минуты, как только увидела…»

Ф. поднял голову и оглянулся. Ему показалось, что в воздухе разливается благоухание райских цветов.

Он поселился у буфетчицы, прожил два месяца, а спустя это время и вовсе остался у нее.

Сделался ей гражданским мужем.

В маленьком городке не было ни одного учреждения. связанного с геологией, но Ф. рассматривал это обстоятельство как положительное. Ему больше не хотелось быть геологом.

Буфетчица, которую звали Клавдия, помогла своему гражданскому супругу устроиться пожарным инспектором.

И Ф. стал посещать различные организации, проверяя, готовы ли они дать отпор пожару. Новая должность представлялась ему очень значительной.

Хорошо ли ему жилось? Терпел ли он оскорбления и нападки?

Ничего подобного не было. Однако всего через месяц Ф. серьезно заволновался, потому что его самолюбие все равно очень страдало.

Кроме оскорблений, он не переносил еще и безразличия к себе. А здесь с ним случилось именно это. Он встретил просто-таки полное равнодушие к своей персоне.

Приходя в какое-нибудь учреждение или организацию, Ф. старался подыскивать самые любезные фразы, но они почему-то не действовали. Все глядели на него с равнодушием. На вопросы отвечали неохотно. Не приглашали сесть, ни о чем не расспрашивали.

Несмотря на усилия, Ф. не добился к себе внимательного отношения, а через него и уважения. Таков, конечно, был дьявольский замысел, еще одна из известных его козней.

Шли месяцы, но ничего не менялось.

Повсюду Ф. воспринимали, как человека, который случайно оказался рядом и вот-вот уйдет навсегда, исчезнет.

С ним не затевали житейских разговоров – даже о погоде. Говорили только о деле.

В одном учреждении какой-то весельчак обежал все кабинеты, рассказывая смешной случай, вычитанный в газете. Не пропустил даже незнакомых посетителей. И все смеялись, кроме Ф.

Ф„наоборот, сильно побледнел от огорчения. Потому что смешливый гражданин, три раза повстречав его в коридоре, так и не сказал ему ни слова.

Мечтая о величии и таинственности, Ф. получил безразличие.

Наконец он оставил должность пожарного инспектора и перешел на другую работу, но вскоре бросил и это место. Потом он работал на строительстве и в цеху обработки дерева, на пищевой фабрике и в управлении дорожного хозяйства, и ото всюду ему пришлось бежать, так как его почти не замечали.

Он был очень удивлен и подавлен.

Чуть ли не каждое утро, просыпаясь, Ф. перечислял свои достоинства: он деликатный, терпеливый, уравновешенный, обязательный и пунктуальный. Какой замечательный набор положительных свойств! Но это совершенно не производит впечатления на местных жителей. Не вызывает у них ну просто никакого интереса.

Может, это из-за очков? Может быть, из-за манеры негромко говорить? Из-за привычки всегда быть вежливым?

Ф. не знал ответов. И это омрачало всю его жизнь.

С ним не обсуждали событий, не делились мыслями, не рассказывали анекдотов, не расспрашивали о прошлом. Никуда его не звали и ничего не предлагали.

Только буфетчица Клавдия по-прежнему хвалила его всякий день, утром и вечером. Осыпала комплиментами. Лила на него сладкий словесный сироп.

Правда, Ф. уже давно заметил, что она говорит одно и то же. То есть другие слова она почему-то не использует.

Ему пришло в голову, что она не умная. Ограниченная. Поэтому он ее никогда не полюбит. Ему нравятся ее похвалы и то, как она его обслуживает, но ничего больше.

Ему стало тоскливо. И он решил поехать на юг, к морю, без буфетчицы.

Однако стоило Ф. покинуть маленький город, как с ним приключилась неприятная история. В поезде у него украли чемодан. И он, ужасно расстроенный, вернулся домой.

Он хотел очутиться на морском берегу и окунуться в поток мечтаний, а вместо этого снова оказался рядом с буфетчицей.

Чтобы утешить Ф., она бросилась его нахваливать, но он вдруг сильно разозлился и закричал: «Ты говоришь всегда одно и то же! Как будто вычитала в какой-то книге и выучила. Неужели у тебя в запасе больше ничего нет?»

Клавдия не обиделась на эти довольно досадные слова, а только растерялась. И с этого дня перестала нахваливать гражданского мужа.

Она лишь говорила «хорошо» и «замечательно».

Вскоре Ф. пожалел об этом, потому что он уже привык к лести, а ее больше не было, ни утром, ни вечером. И сколько бы раз он не намекал Клавдии, что ей следует вернуть похвалы, – а он делал это по-особому вздыхая, – все оставалось по-прежнему. И снова Ф. впал в тоску, и снова ему захотелось уехать.

Но как только он покинул буфетчицу и маленький город, на него снова свалились неприятности. Сначала его оскорбили и унизили в дороге. А потом, когда он приехал к своему приятелю по институту, ему пришлось вступить в схватку на кулаках.

Он приехал к приятелю в Томск, а тот встретил его настороженно. Ф. удивился: «В чем дело? Ты что, не рад?»

Через минуту ему все стало ясно. Потому что из комнаты вышла жена приятеля, улыбающаяся красавица.

Ф. изумился: такую женщину он видел на киноэкране, то есть жена его приятеля похожа на актрису Викторию Федорову!

От зависти у него свело скулы. Он опешил и побледнел. Вместо радости в нем вспыхнула досада.

«Тебе следовало бы предупредить о приезде. – сказал приятель. – Ведь мы не ждали гостей, и у нас были кое-какие планы. В общем, мы собрались уезжать – на курорт».

Ф. не просто огорчился, а закипел. Злоба забулькала в нем и вырвалась наружу.

До сих пор он боялся конфликтных ситуаций, а теперь его схватила и понесла какая-то неведомая злая сила.

«А разве ты сам не действовал без предупреждения? – закричал Ф. – Поглядите-ка на него! Забыл? Так я напомню! Кто однажды полез в форточку к рыжей парикмахерше Зинаиде? Знала ли она о твоем визите? Глупости! Этого не было, и не могло быть! О, как она кричала: «Что вы делаете, студент Бишуков, уходите, вы меня пугаете!» Но разве тебя это остановило? Ты рвался к перепуганной женщине и орал: «Бросьте, Зиночка, от меня все равно нет спасения! Никуда вам не скрыться! Страсть – она как весна, крушит и ломает даже самый толстый лед!»

Ф. кричал это не столько приятелю, сколько его жене.

В ответ приятельский кулак больно ударил его в сведенную скулу. А второй кулак – в глаз.

Ф. не удержался на ногах и упал, но тут же вскочил и кинулся на обидчика. От злости и обиды ему хотелось разорвать Николая Бишукова.

Почему такая прекрасная женщина досталась не ему, то есть Ф., а другому?

Бывшие приятели дрались в прихожей, а женщина наблюдала за ними и болела за мужа.

«Врежь ему хорошенько, Коля, – спокойно сказала она. – Он дрянь, а не мужчина».

Николай Бишуков оказался сильнее и выбросил Ф. из квартиры на лестницу.

Ф. кинулся бежать и услышал вслед слова женщины: «Вы непорядочный тип! Скандалист! Никогда больше не появляйтесь здесь, иначе муж еще не так с вами разделается!»

Ничего не оставалось, как вернуться к буфетчице.

Сидя на кушетке в просто убранной гостиной, Ф. размышлял о странной и жестокой логике: здесь, в маленьком городе, у него складывается тихая и унылая жизнь, без происшествий, наполненная лишь тоской и однообразием, но стоит ему покинуть город, как с ним незамедлительно случаются ужасные происшествия. Выходит, отсюда нельзя уезжать?

Ф. так боялся ужасных происшествий, что сразу же согласился со своим неожиданным выводом.

Но кто же виноват в его несчастьях?

Как все самолюбивые люди, Ф. искал причины в ком угодно, только не в себе.

Он готов был лгать, искажать факты, комбинировать ситуации, лишь бы не признавать себя виноватым. Это было бы для него очень болезненно.

Вот и теперь он стал думать, что в его несчастиях виноваты бывшая жена, север, брат Юрий и буфетчица Кладвия.

Особенно буфетчица – она как будто заманила его в заколдованное место.

Потому что, если разобраться, ему здесь живется плохо, в этом маленьком городе. Поскольку здесь нет почета и уважения.

«Меня тут не замечают! – зло прошептал Ф. – В чем дело?»

Он принялся ругать буфетчицу. И скоро это стало его ежедневной привычкой.

Сначала он ругал ее про себя, а затем и вслух. И чем тоскливее ему было, тем чаще он ругал женщину. Называл глупой и некрасивой. Один раз даже сказал, что она «его погибель».

Когда он это произнес, лицо буфетчицы сильно побледнело, на нем появилась гримаса боли и вины.

Она надела пальто и куда-то ушла. Ночь Ф. провел один.

Он долго не ложился спать и думал о себе, о том, что наступившая в его жизни пора жестоких страданий все еще продолжается. Какая-то ужасная мгла поглощает все его светлые мечты и желания. Где возвышенная красота, как говорят поэты? Где падающие с неба звезды? Кругом только грубые истины.

Он твердил себе, что счастье, несомненно, в том, чтобы жить согласно мечте. А его мечта заключается в «личном помощнике» крупного руководителя. Но откуда этому взяться в таком маленьком городе? Тут нет крупных предприятий. Соответственно нет и крупных руководителей.

О том, что по его вине произошла какая-то глубокая драма, Ф., разумеется, не думал.

На следующий день, вернувшись с работы, он нашел на кухонном столе записку.

В ней буфетчица Клавдия обращалась к нему на «вы». «Вы можете оставаться здесь сколько захотите, – написала она. – А я уезжаю к матери. После того, что вы мне сказали, нам больше невозможно проживать вместе. Это решено мной навсегда. Я вас разлюбила. Прощайте».

Ф. ходил по квартире и ругался, как на базаре. Будто его обокрали. Или обсчитали.

Нервничая, он вынул из холодильника колбасу, сыр, котлеты, пирог с ягодами и все это съел. Выпил вина.

Он не знал, что ему делать. Привычка к хорошему обслуживанию заставляла его сильно волноваться. Кто будет кормить его обедами и обстирывать? Кто будет гладить утюгом его брюки?

Поскольку Ф. был один и ругать ему было некого, он принялся мечтать. Мечтания его успокаивали.

Лежа на кушетке, он представил себе заднее сиденье персонального автомобиля некоего могущественного человека. Эта влиятельная фигура любит, чтобы его помощник всегда был рядом, и поэтому Ф. сидит справа. Они едут обедать в ресторан.

В ресторане они заказывают только самую лучшую еду – котлеты по-киевски, семгу, пироги с куриной печенкой, стерляжью уху, и все это им подают невероятно быстро.

Официанты боятся допустить какую-нибудь оплошность и сильно волнуются. Это впечатляет других посетителей. Некоторые из них не могут скрыть зависти, однако они завидуют именно Ф.

Только на него они и смотрят.

Ф. очень нравилось представлять себе, что он заметен и интересен. Еще он желал бы, чтобы о нем ходили слухи, как о таинственной личности.

Ему хотелось быть блистательным адъютантом такой персоны, которую бы называли «хозяин города».

Размечтавшись, он вскочил с кушетки и закричал куда-то в потолок: «Ну же, помогите! Пусть моя мечта осуществится! Сделайте, как я хочу! Пожалуйста!»

Этот порыв случился с Ф., конечно, из-за выпитого вина и переживаний. Он думал, что обращается к небесам и что его обязательно услышат.

Но вместо небес его услышали бесы. Они просто великолепно его услышали. И стали, как всегда, ухмыляться и потирать лапы.

Утром, явившись на службу, Ф. получил распоряжение отправиться на торговую базу.

Когда он шел по коридору тамошней конторы, его окликнули: «Это вы привезли акт согласования? Очень хорошо. Идите прямо к директору».

Ф. любил смотреть на директоров, поэтому обрадовался. Но появившись в директорском кабинете, он вдруг спиной почувствовал что-то нехорошее. Какую-то угрозу.

За столом сидела директорша и внимательно разглядывала своего посетителя. Она почему-то неожиданно им заинтересовалась.

Это была крупная женщина в парике и темном велюровом платье. Ее массивные золотые серьги напугали Ф. Потом его напугали ее толстые запястья и почти мужские кулаки. Еще минуту назад ему было спокойно и радостно. А теперь он растерялся. Потому что директорша торговой базы разглядывала его в упор, как копченый окорок.

«Мне поручили доставить вам акт согласования, – пробормотал он. – Вот он».

«А ну, подойди сюда, – сказала директорша. – Ты что же, вот так спокойно ходишь по улицам? То есть я хочу знать, чей ты, такой складный очкарик? Женат? Семья есть? По виду ты не здешний, но и уехать не можешь. Мне это нравится. Брось бормотать, я этого не люблю. Говори четко: имя, возраст и здоров ли».

Ни о чем подобном Ф. не читал даже в книгах. И в кино не видел.

Он собрался возразить: «Послушайте, что это за тон? Ведь я не ваш подчиненный!», но тут женщина резко ударила ладонью по столу.

Ф. вздрогнул и испугался. Назвал имя и прочее – все, что просили.

Выслушав его, директорша улыбнулась.

«Так я и знала, – сказала она. – Недаром мне снилась белая птица. А ну, сядь и слушай меня, котик. Сейчас поедем в ресторан, пообедаем в отдельном кабинете. У меня будешь, как колбаса высшего сорта – благоухать и прыскать. При мне узнаешь, что такое счастье. Эх, сегодня определенно положительный день! Бумажку свою брось вот сюда, забудь он ней. Думай только обо мне и своей жизни – она у тебя теперь будет роскошная, пышная».

Когда женщина вышла из-за стола, Ф. не решился ей возразить. Его напугала ее почти мужская фигура.

Вдруг директорша схватила его за руку и притянула к себе.

«Люблю таких плюшевых тигренков, – проговорила она, глядя Ф. прямо в глаза. – За это мы и выпьем. И поговорим о дальнейшем, подробно. Это нужно и мне, и тебе, я же вижу. Ты запутался…

Ничего, котик, я все распутаю».

Первый раз в жизни Ф. поплелся за женщиной, которая держала его за руку, как ребенка.

У нее была грузная, тяжелая походка. И такие же тяжелые духи.

При ходьбе на ее толстой шее плясали бусы. Огромные туфли скрипели, как солдатские сапоги, и бортами, как лодки на воде, кивали то в одну, то в другую сторону.

Во дворе стоял служебный автомобиль, шофер дремал, сунув руки за голову.

«Вези обедать, – сказала ему директорша. – И не в кафе вези, а в ресторан, Коля».

Она мало разговаривала с водителем и смотрела на Ф. Взгляд у нее тоже был тяжелый. И Ф. не отважился сказать ей, что ему нужно вернуться на работу. Он боялся, что в ответ она его оскорбит.

В ресторане им подали самую лучшую еду – телячий язык, зразы, уху из осетрины и мясо в соусе. Официанты подавали быстро и ловко. Наливали коньяк в тонкие цветные рюмочки.

Директорша не пьянела. Ела только мясо.

Ф. побоялся уточнить, что он пьет только вино. Ему пришлось пить коньяк. И у него быстро закружилась голова.

«Работу свою завтра же бросишь, – сказала директорша. – Трудиться будешь у меня, кладовщиком. Домой сегодня не поедешь. И завтра тоже, и вообще никогда. Водитель Коля заберет твои вещи, а ты напишешь ему что забрать. У меня заживешь, как этот окорок в подливе. Утонешь в прелестях жизни.

Ф. сконфузился.

«Ты что. недоволен? – спросила директорша. – Хочешь меня разозлить? Не советую. Ты еще жизни не видел, и как приличные люди живут, не знаешь. Я тебе шелковые простыни постелю. У меня везде фарфоры голубые, как небеса. А все. что стеклянное, то хрусталь. Я тебе на футбол разрешу ходить. Слышишь? А если будешь обожать меня, машину куплю, «Жигули».

Директорша потребовала называть ее Наденька, и понежнее.

«А ну, повтори», – сказала она.

Ф. уже давно страшился ее тяжелого взгляда и сказал: «Наденька».

Через полчаса он очутился у нее дома.

Здесь были кожаные диваны и разноцветный лакированный паркет, антикварные комоды и восточные ковры. Мебели было много, и она красиво блестела темным блеском.

Но Ф. томился страхом и не смотрел кругом. Он хотел убежать.

К тому же с хозяйкой дома не произошло никакой перемены – она осталась властной директоршей.

Ф. приготовился сказать этой странной женщине о резкой противоположности их характеров, а также вкусов и взглядов. Однако рот его будто окаменел. И когда Наденька посадила его рядом с собой на диване, он только подумал: «Как же это так? Как же так?» и ничего не произнес.

Наденька сказала, что его ждет неслыханное счастье.

«Вам, мужчинам, трудно приходится, потому что многого нужно добиваться, – медленно проговорила она. – Чтобы мы, дамы, принимали вас всерьез. Но к тебе, котик, это больше относится. Твое дело – лишь страдать по мне. Обожать, быть без ума. Остальное – не твоя забота! У меня в соболиной шубе ходить будешь, как боярин, коньяком ноги мыть, как богатый дурак. Я тебе даже баловаться позволю – всякие там преферансы и бильярды. Только люби меня. Но учти: я мстительная, никого никогда не прощаю. Если что, растопчу в пыль. Жизнь поломаю навсегда, как сосульку».

Ф. был оскорблен полным отсутствием изящества в этой женщине, а теперь и ее угрозами.

Он был крайне возмущен. Внутри у него все кипело.

Но как человек неспособный преодолеть страх перед большой физической силой, он не решался выступить. И поэтому только растерянно что-то бормотал.

Им овладела крайняя нерешительность. И он остался у Наденьки и прожил три дня.

Потом она сама повезла его на квартиру буфетчицы Клавдии, где позволила положить в чемодан лишь костюм, бритву и документы.

Надо сказать, что, едва переступив знакомый порог, Ф. испытал сильное душевное волнение.

Он понял вдруг, что совершил ужасную глупость. Какую? Не дорожил привязанностью буфетчицы, думая, что такими привязанностями не дорожат. Теперь же было поздно. Теперь он принадлежал Наденьке. Страх словно стальным канатом привязал его к этой женщине.

Жизнь его сделала поворот…

На этом можно было бы закончить историю некоего Ф., поскольку в ней уже не было ничего оригинального. События были так похожи, что вряд ли следует о них рассказывать.

А все потому, что Ф. никак не мог уразуметь той истины, что в его положении совершенно нельзя мечтать и строить планы.

Но он мечтал, и его мечты оборачивались неприятностями, всегда одинаковыми. Ведь его мечты были одни и те же – о почете, всеобщем уважении и таинственной славе. Бесы, как всегда, все переворачивали с ног на голову.

И все-таки мы еще кое-что расскажем об Ф„и еще об одном человеке. Именно о нем, о новом персонаже, настало время рассказать.

О маленьком мальчике, а потом подростке…

До того, как у Ф. появился сын, он жил в небольшом городе вместе с Наденькой и ужасно мучился. Это длилось целый год.

Все это время он обдумывал план побега, так как жизнь его была невыносимой.

Наденька сделала его не только своим гражданским мужем, но еще слугой и сопровождающим. Он таскался с ней по городу, носил сумки и другие вещи, иногда шагая впереди, иногда плетясь сзади.

Наденька, бывало, подзывала его свистом.

Она была разочарована и говорила знакомым, что Ф. не тот, кого ей хотелось бы держать у себя. На это знакомые всегда отвечали, что она сама не знает, чего хочет.

Но Наденька знала. И четко формулировала: «Это должен быть такой мужчина, который одновременно крутого нрава и покладистый, сильный и слабый, бурный и тихий, чтобы я каждый день воевала с ним и побеждала».

Ф., по ее мнению, был слабачком. Однако от себя она его почему-то не отпускала.

Она купила ему красивую одежду и элегантную обувь на свой вкус. Увидев эти наряды, Ф. ужаснулся. Бледно-бежевые костюмы, лакированные туфли и желто-песочное пальто носили заезжие артисты, а ему надевать это было решительно неприлично.

Он очень страдал, так как всюду привлекал к себе совсем не то внимание, о котором мечтал. Ему хотелось скрыться от глаз и насмешек, потеряться в толпе.

А насмешки были!

«Где отхватил такую красотку?» – бросали вслед Ф. местные жители, когда он тащился за Наденькой по улице или через площадь.

Или: «Она тебе кто – мамочка или хозяйка? Чего молчишь, дружок? Впрочем, и так видно, кто тебя бьет и кормит».

Ф. боялся Наденькиных угроз и скандалов. Он почему-то думал, что она способна опозорить его на всю область.

Спустя год он сбежал. Уехал в товарном вагоне.

Приехал в такой же небольшой городок на западе страны к родной тете и пожаловался ей на неудачную жизнь. Рассказал о себе. В целом, без подробностей.

Тетя была пожилая и к тому же болела. Ей также приходилось несладко. Все давалось нелегко. Но удовольствия в ее мечтах были скромными – посидеть у самовара с хорошим рассказчиком, поесть пряников, конфет и варенья. То есть она находила радости в мелочах. И Ф. взял и подарил ей самовар и новую посуду.

А она в ответ сказала: «Если хочешь, оставайся и живи у меня. Мне все равно скоро в могилу, может быть, через месяц. Или через два».

Она скончалась через три недели, во сне. В ее маленькой квартире Ф. стал жить один. С новым самоваром и посудой.

Вскоре он женился на сотруднице местного краеведческого музея, и в этом браке родился мальчик. Назвали его Петя.

Как и каждый из нас, Петя не мог знать своей судьбы, и как все дети, он о ней даже не задумывался.

Однако уже с малых лет ему стало не везти. В детском саду именно в его группе очутился странный, неуравновешенный ребенок, который почему-то дразнил и задирал только одного мальчика, Петю, а другие дети ему были безразличны.

Этот странный, неуравновешенный малыш оскорблял Петю взрослыми выражениями, лил на него суп и компот, делал подножки. Его перевели в другой детский сад, но от этого Пете стало лишь немного легче. Потому что его репутация была испорчена. Его запомнили, как бледного слабачка, и так же к нему и относились.

Но разве он не мог защитить себя?

Увы, он унаследовал от отца боязнь конфликтных ситуаций, и поэтому только бледнел и опускал руки, В школе, в первом классе, один из учеников вдруг вылил ему на голову кувшин воды. Для смеха.

Откуда этот озорник взял, что для такой глупой проделки нужно выбрать именно Петю, никто не знал.

Петя тоже не мог ничего объяснить.

Озорник преследовал его своими выходками еще около месяца, а затем неожиданно сменил школу.

Пете сделалось легче и спокойнее, вскоре у него даже появился товарищ, но когда он перешел в следующий класс, внезапно все повторилось. Другой мальчик, который прежде был тихий и рассеянный, стал бойким – ему вдруг потребовалось внимание остальных учеников. Особенно девочек. Это была его цель.

Выбрав для достижения своей цели Петю, он словно взбесился. Видимо, так много ему потребовалось внимания. Пете, бывало, доставалось от него по три раза на дню.

Это длилось полтора месяца.

Потом и этого сорванца перевели в другую школу. И снова Пете стало легче жить, и опять недолго.

Если бы Петя обладал мышлением взрослого человека и умел бы делать соответствующие выводы, он обнаружил бы вот какую странную закономерность: когда ему хорошо, весело, беззаботно, вскоре появляется некто и причиняет ему вред.

То есть стоит ему, Пете, начать радоваться жизни, радости тут же улетучиваются. На их место приходят неприятности.

Какой-нибудь озорной мальчик унижал и оскорблял Петю как раз тогда, когда тот этого не ждал.

И к пятому классу в нем поселился страх. Он стал бояться своих одноклассников и сделался услужливым и податливым, как собака при строгом хозяине. Подавал мальчикам их портфели. Делал за них работу. Звонче всех смеялся на их шутки.

Он думал, что так ему будет легче жить, безопаснее.

Но из-за этого у него окончательно испортилась репутация. Никто не различал в нем даже малую личность. Все видели в нем только крайнюю слабость характера и пустоту.

Мальчику жилось очень трудно, однако со временем он к этому привык.

Он даже привык к тому, что за короткие минуты радости ему приходится расплачиваться.

Как это происходило?

Если, к примеру, он шел через красиво увядающий осенний парк, и его приятно волновала эта живописная картина, вскоре с ним случалась неприятность. Всего через десять минут.

Откуда-то появлялся незнакомый озорник, хватал его за воротник и требовал показать, что лежит у него в карманах. Или он падал в яму с водой. Или его хватали за чуб и трепали, перепутав с другим мальчиком. И еще много чего неприятного с ним могло произойти.

Однажды он увидел в продовольственном магазине голубя, прохаживающегося по полу вдоль полки. Он сразу догадался, как эта птица тут очутилась – стоило ему только поглядеть на приоткрытое окно витрины. Затем он неожиданно позавидовал голубю: вот кому не бывает трудно! И с удовольствием стал фантазировать.

Он представил себе, что живет в магазине игрушек, и что он маленький, а игрушки гигантские – каждая выше человеческого роста. Кукольный домик – величиной с дом. Грузовик – как натуральный, и такая же космическая ракета.

От этих фантазий ему стало очень хорошо. Он радовался и улыбался.

Через три минуты ему пришлось за это заплатить.

Какой-то человек схватил его за руку и сказал: «Вот и поймал воришку! А ну, пойдем со мной, посмотрим, что ты украл. Довольно мы от тебя натерпелись!»

Это оказался заведующий магазином, и он повел Петю в свой кабинет. За ним пошли трое работников и пятеро посетителей.

В кабинете он грубо потребовал у перепуганного Пети вывернуть все карманы и даже снять ботинки.

«Куда же ты спрятал краденое? – озадаченно спросил заведующий. – Чепуха какая-то. А ну, снимай брюки!»

Вдруг появилась сутулая бабуся с тросточкой и проворчала: «Что же вы его упустили? Зачем же я за ним следила? Я же вам сказала – хватайте воришку, а вы что? Почему не схватили?»

«Схватили, а у него ничего нет», – сказал заведующий. И вдруг понял, что обознался, ошибся.

Он лишь немного покраснел. А бабуся стала говорить, что подлинный воришка – рыжий мальчик, а не блондин. И он уже пять минут как свободно расхаживает по улице и насмехается над ротозеями. Над заведующим и другими работниками.

Заведующий от досады выругался и махнул рукой. И ушел куда-то, не сказав Пете ни слова извинений.

Петю молча выпроводили на улицу, и только.

Такие случаи – когда его напрасно обижали и не извинялись – происходили с ним часто. Взрослого человека это, конечно, возмутило бы. Он, может быть, закричал бы или полез в драку. Или швырял бы тухлые яйца, принеся их потом из дому.

Петя ничего подобного не мог затеять, потому что не умел рассуждать о своей жизни. Такие слова, как «что же это за мучение!» не приходили ему в голову. Он все принимал как есть. Не сопротивлялся. А только постоянно тревожился.

Он был боязливый мальчик, слабый по духу.

Но разве мало таких мальчиков, которые вовсе не храбрецы? Однако всяческие неприятности обходят их стороной, и о том, что они не смельчаки знают только они сами. И никто больше.

Потому что судьба их бережет.

Почему же Петю судьба не берегла?

Рядом с ним находился дьявол и устраивал ему всяческие козни. И он рос затравленным, как маленькая собачка. Замолкал перед всеми, почти не разговаривал. Не умел отстаивать свое мнение.

Можно сказать, ему не везло сразу за троих.

Его отец мог бы дать ему множество наставлений о том, где проявлять силу, а где слабость. Слабость, например, следует проявлять как тонкость души, в порывах восторга перед прекрасным. А силу – в виде стойкости и упорства перед различными трудностями, какими бы они ни были.

Общие эти фразы каждый отец раскрывает, разумеется, по-своему. В силу своих способностей.

Однако Ф. ничего такого не раскрывал перед своим сыном Петей.

Он вообще не затевал с ним разговоров об устройстве жизни, и даже таких слов, как «бодрее, сынок, нужно шагать в будущее», ни разу не произнес. К грустному виду Пети он относился равнодушно.

Потому что он не мог думать одновременно о двух людях сразу – о себе и своем сынишке. Ведь он продолжал непрерывно размышлять о своей персоне.

И даже когда его жена неожиданно тяжело заболела, оставила семью и отправилась жить в деревню, чтобы поправляться на краю леса, его привычки не изменились.

Надо сказать, что к этому времени Ф. завел привычку постоянно рассказывать о себе. Он еще по-прежнему мечтал стать помощником влиятельного человека, а вслух уже говорил об этом как о факте из своей жизни.

Он придумывал такие случаи, которые, на его взгляд, ему очень подходили и выглядели вполне правдоподобными.

Ф. любил придумывать ошеломляющие истории.

«На севере, чтобы вы знали, много разнузданных типов. – рассказывал он, – и нужно быть очень решительным. чтобы отстоять свои честь и достоинство. Одного подлеца звали Веня Купапов. Хам и разгильдяй первой статьи! Грубиян и нахал! Да еще огромный, как дверной проем. И вот однажды он называет меня нехорошим словом, так ему, можно сказать, захотелось. Или он решил меня проверить. Или еще что. В общем, оскорбил меня публично, у всех на глазах, но я и бровью не повел. А только говорю: «Ты случайно не захватил из дому подушку? Чтобы было не больно падать?» И сразу после этого сокрушительно бью его кулаком в челюсть. Он издал странный звук «хэо» и повалился на спину. Падая, сломал искусственную березу в кадушке, опрокинул стол, раздавил стул. И у него лопнули брюки. Смех стоял, как в цирке».

Другой случай был о невыдержанном человеке по фамилии Шукилин: «Это произошло в купе поезда, в тихий, уютный полдень. Мыс попутчиками вели приятную беседу на научную тему – я рассказывал кое-что о геологии, и вдруг появился еще один пассажир и говорит: «Я, представьте себе, Максим Шукилин. Доброго всем пути!» С этой минуты мы поехали вчетвером, как положено. И что же? Сначала этот Шукилин вел себя тихо и даже скромно, а потом увидел мои часы и как закричит: «Отдай их мне, я за них любые деньги заплачу! Вот, смотри, бери сколько хочешь!» И вынул толстую пачку десятирублевых купюр. Паяц! Хотел взять меня на широкий жест, на эффектную сцену! Но я говорю: «Глупостями последний раз занимался в детстве, в возрасте пяти лет, а с тех пор мне этим увлекаться вредно и скучно». И делаю вид, что нас в купе по-прежнему трое. Но Шукилин, как истинный негодяй, хватает меня за рукав и вопит: «Что, деньги мои презираешь? Или, может быть, меня? А ну, отвечай, иначе я с тобой прямо здесь разделаюсь!» Ну, я и ответил – ребром ладони по его бледной шее. От такого моего удара люди обычно падают в обмороке. И Шукилин именно туда, в обморок, и свалился. А когда пришел в себя, откашлялся и говорит: «Извините, я вел себя недостойно, невыдержанно. Прошу простить. И прошу всех пообедать со мной в ресторане – приглашаю по случаю моего раскаяния и глубокого к вам уважения».

Свои истории Ф. рассказывал работникам ремонтной мастерской, потому что работал в ней приемщиком.

Работники были люди пожилые, малоразговорчивые. Но слушали охотно.

Ф. нравилось, что они не задают таких вопросов, на которые он не может ответить. То есть они не стремятся что-либо опровергнуть, поставить под сомнение. Ему это очень подходило.

Он считал, что публика подобралась хорошая. И с каждым месяцем заходил все дальше.

Он был в своих рассказах то известным геологом, то личным помощником могущественной персоны, то боксером-нокаутером.

Однажды он услышал о себе такой отзыв, какой мог ему присниться только во сне. Его назвали значительным. «Вы среди нас самая значительная личность!» – сказал один из работников мастерской, самый пожилой мастер. А зачем ему захотелось произнести эти слова, он не объяснил.

Возможно, он хотел сделать Ф. приятное.

Весь день Ф. ликовал и еще два дня провел в возбужденном состоянии.

Но если бы он мог видеть бесов, которые его окружали, он, может быть, догадался бы, что все не так уж хорошо, а даже очень плохо.

И приготовился бы к расплате за эти свои вспышки восторга. Или сразу погрузился бы в печаль – чтобы бесы его не тронули.

Однако бесы как раз на том и стоят, что они невидимы.

Но знающие люди говорят, что ощутить присутствие дьявола можно, если решительно признать свои ошибки, начать укорять себя, сокрушаться и просить прощения.

То есть нужно искренне раскаиваться.

И тогда, оглянувшись назад, на прожитую жизнь и все случившиеся в ней неприятности, можно легко догадаться, что все неприятности, произошли при участии темных сил. Станет ясно, что дьявол был рядом.

Не стоит и сомневаться, что кающемуся человеку, безусловно, помогут. Сначала эта помощь будет заключаться в том, что человек незримым образом получит разъяснение, почему в его жизни происходит так много неприятностей. Он вдруг догадается, за какой проступок несет наказание.

Потом к нему придет понимание того, что всякие неприятности и прочие жизненные трудности теперь нужно встречать не только безропотно, но даже с радостью.

То есть нужно ликовать по поводу всего, что омрачает жизнь, что делает ее трудной и даже совершенно несносной.

Следует также осознать свою мизерность и ничтожность. Кающийся человек должен считать себя ничтожным насекомым, и тогда дьявол понемногу начнет оставлять его и однажды совсем уйдет из его жизни. И бесы тоже уйдут.

Дьявол не любит, когда кто-то радуется трудностям, да еще благодарит за них.

Ему очень неуютно рядом с теми, кто признает свои ошибки, заблуждения и скверные поступки.

Ему хорошо лишь там, где люди унывают, тоскуют и терпят неудачи, но по-прежнему не желают искать причины этих бедствий в себе.

Дьявол всегда с теми, кто не умеет просить прощения. Он таких людей обожает.

И когда он рядом с ними, они этого не чувствуют. Потому что такова его главная примета: когда он поблизости, люди не верят в него, считают его выдумкой, предрассудком или суеверием, или еще чем-то несерьезным. Как раз это ему и на руку.

И он никогда не отказывается от своей власти над человеком. Никогда не забывает устраивать козни.

Если человек получает деньги, дьявол забирает у него здоровье, и тогда деньги не приносят счастья, так как их не на что тратить, кроме докторов.

Если у кого-то хороший дом, наполненный красотой и блеском, дьявол забирает у него друзей и близких, и тогда человек остается в одиночестве в своем красивом доме и мучается от того, что никто не хвалит его достижений.

То есть, дьявол не забирает ценности, а делает так, что эти ценности не приносят ничего, кроме печали.

А иногда он забирает все. Стоит только человеку чего-нибудь пожелать и начать действовать, дьявол примется мешать и вскоре все расстроит. И желание не только не сбудется, а еще и обернется тяжелыми потерями.

Но больше всего дьявол любит, чтобы человек развеселился и подумал, что у него в жизни все хорошо, и тут же расплатился за это жестоким разочарованием.

Это у дьявола любимая игра.

Так вышло и с Ф.

После того, как он обрадовался тому, что его назвали значительной личностью, не прошло и трех дней, как он полностью потерял прежнее уважение.

С ним случилось дьявольское происшествие.

Он оказался по делам в другом городе, а на обратном пути зашел в привокзальный буфет и купил пива и сосисок.

Ему нравилась такая еда – пиво и сосиски. У него было прекрасное настроение. Вдобавок он читал интересную книгу.

Вдруг кто-то сказал: «Прошу прощения, великодушно извините, не составите ли мне компанию? У меня сегодня день рождения, а я, видите ли, приезжий, никого здесь не знаю. Возвращаюсь домой, на восток. Вот только навещу своего дядю и сразу и отправлюсь. Прошу вас, выпейте со мной коньяку!»

Ф. увидел перед собой скромного и грустного человека и пожалел его.

Выпил с ним три рюмки хорошего коньяку.

И внезапно, очень неожиданно, ему тоже стало грустно и даже тоскливо. Ему даже улыбаться не хотелось. Какая-то странная печаль опустилась на его лицо, а потом еще проникла и в сердце.

Ф. собрался уйти, но тут незнакомец заговорил о себе и рассказал историю своей жизни. Это был рассказ о том, как в продолжение долгих лет ему решительно ни в чем не везло. Одни только неудачи сыпались ему на голову, как снежные хлопья.

Обман, коварство и прочее.

Ф. слушал и удивлялся: как похожа его собственная жизнь на жизнь этого незнакомца!

И ему тоже захотелось рассказать свою подлинную историю.

Он подумал: «Ведь я вижу этого человека первый и последний раз в жизни. К тому же он не знает, из какого я города. Пусть думает, что здешний. Так оно будет лучше».

И он взял и все рассказал – обо всех своих несчастьях на севере, о Вене Купапове, о Шукилине, о том, как его выпороли, о буфетчице, директорше Наденьке и даже о первой жене.

«Вот видите, и у вас жизнь тоже не сложилась, – сказал незнакомец. – Но почему? Почему некоторым людям везет, они живут легко и радостно, а мы с вами мучаемся?»

Ф. не знал, какова причина его несчастий.

Однако он размышлял сейчас не об этом. Он сильно жалел о своем поступке – он просто места себе не находил, оттого что выложил незнакомому человеку те подробности своей биографии, которых стыдился.

При этом Ф. удивлялся: как это вышло? Ведь всякий обычный человек освобожден от обязанности рассказывать о себе то, что его не возвышает, а принижает. А он взял и рассказал. Как будто его кто-то заставил!

Ф. был в отчаянье. Ему захотелось убежать, скрыться и немедленно забыть о странном незнакомце.

Он так и сделал – наскоро попрощался, выбежал на перрон и скрылся в толпе.

Вернувшись в свой город, он быстро успокоился. На следующий день пришел на работу, и вдруг… увидел того самого незнакомца.

От изумления он даже закричал: «А! А-а!»

Незнакомец тоже удивился: «Это вы? Вот так встреча!»

Потом он сказал: «А вот и мой дядя» – и указал на того работника мастерской, который назвал Ф. значительной личностью.

Ф. так сильно побледнел, как еще ни разу не бледнел в жизни.

У него закружилась голова. Заныла поясница. Даже заболело горло.

Он очень сильно испугался. Даже зашатался. Ему сделалось нехорошо, в глазах потемнело, руки повисли, а ноги подкосились. Ему бросились на помощь, усадили на стул и дали воды.

А незнакомец куда-то ушел. И когда он удалился, Ф. охватило сильное смятение. Он не знал, что делать. Он очень боялся, что этот странный человек расскажет своему дяде подлинную историю его жизни – то, о чем никто и никогда не должен был услышать.

«Что же это такое? – нервничая думал Ф. – Откуда он появился на мое несчастье?»

Бесы, конечно, очень радовались такому повороту событий. Ведь это они все устроили.

Мысли скакали в голове Ф. необыкновенно быстро. Он думал обо всем сразу: нужно предупредить пожилого мастера и броситься на поиски его племянника, и объявить сейчас, заранее, что все это было шуткой, розыгрышем.

Разволновавшись, Ф. даже упал со стула.

А через минуту он снова не усидел на месте, потому что увидел, что пожилой мастер как раз и отсутствует, ушел со своим родственником.

Не поверив, Ф. вскочил и нервно спросил – правда ли, что эти двое ушли вместе.

Оказалось, что это так. И Ф. стал ждать, кусая губы и время от времени дергая головой. Прошел час, и еще двадцать минут, и вот наконец пожилой мастер вернулся.

Он вошел в мастерскую, закрыл за собой дверь, сразу же поглядел на Ф. и усмехнулся. И еще покачал головой.

Ф. мгновенно почувствовал себя очень больным.

Он не мог работать, так ему было плохо. Его пугала угроза разоблачения. Разоблачение казалось ему раскаленной лавой, которая вот-вот прольется ему на голову.

Когда он смотрел на пожилого мастера, тот, конечно, не мог этого не заметить, и один раз громко сказал: «Ну и ну! Как же можно было предлагать нам такое вранье?»

Ф. вскочил и бросился на улицу.

Он прибежал домой и зачем-то закрылся в ванной. Ему было так стыдно, что он даже подумал о самоубийстве.

Он весь дрожал и покрылся холодным потом, словно его собрались заживо сжечь на костре.

Но могло ли ему повезти? Оставили бы его в покое? Могла ли история с появлением племянника пожилого мастера закончиться для него благополучно?

Не стоит надеяться на удачный исход дела тому человеку, который однажды своим поступком воззвал к дьяволу. Дьявол никогда не оставляет без внимания тех, кто к нему взывает. И всегда является.

А явившись, устраивает жизнь человека по своему усмотрению.

Поэтому Ф. снова получил сильный удар судьбы.

Незнакомец не задумываясь рассказал своему дяде все то печальное и ужасное, что открыл ему Ф. из своей биографии, а пожилой мастер распространил это затем в мастерской.

Появившись на рабочем месте, Ф. сразу обо всем догадался и от испуга зашатался, как пьяный.

«Какая же вы теперь значительная личность? – воскликнул пожилой мастер. – Вас, оказывается, публично выпороли. Как это можно было допустить? Эх вы! А Шукилин? А Купапов? Зачем же вы нас так долго вводили в заблуждение? Для чего? Ведь мы вам верили!»

Ф. увидел всеобщее изумление и бросился бежать.

Он больше не вернулся в ремонтную мастерскую, а устроился в другое место, но случившееся сильно повлияло на его поведение.

Он стал молчалив и печален. Уголки его рта опустились, как у постоянно недовольного человека. Глаза потускнели. И даже ногти на руках огрубели и потемнели, будто их покрыли какой-то темной пылью.

Именно это всегда и нужно дьяволу – чтобы человек забыл о радостях жизни, об улыбках, смехе и особенно о внутреннем покое.

Дьявол любит, когда человек становится печальным, мучается от постоянной досады или стыда и проклинает жизнь.

Ф. замкнулся в себе. Читал книги, слушал радиопередачи, смотрел телевизор и ни в какую компанию уже не стремился.

И даже фантазировал он теперь редко.

Однажды он увлекся шахматными этюдами и так глубоко погрузился в это занятие, что совсем перестал замечать, что происходит вокруг.

Как-то раз ему сказали: «Обратите внимание на вашу жену. Она сошлась со странными людьми. Они какие-то странствующие сектанты. Один из них называет себя господином неба и всей земли и обещает вашей жене не только выздоровление, но и бессмертие. Она пригласила их жить в своем доме на краю леса, готовит им, стелет постели, а господину неба и земли даже моет ноги. Скорее всего, это плохо для нее закончится. Так как она забыла, что такое истинная вера и что другой у нас быть не может».

Но у Ф. как раз в это время появился товарищ по шахматным этюдам, и он побежал в этом направлении без оглядки, как по широкой дороге. У него давно не было хорошего товарища. А точнее сказать – никогда.

Поэтому размышлять о каких-то сектантах ему было недосуг.

После работы он хватал шахматную доску и шел к своему приятелю по этюдам. И они играли до глубокой ночи, и, кроме этого, конечно, разговаривали.

Однако Ф. уже не рассказывал о себе небылиц. Правдивых историй он тем более не рассказывал. Он стал очень осторожным. Вообще ничего не говорил о своей персоне, ни хорошо, ни плохо, словно в его жизни не случалось ровным счетом никаких событий. И так вышло, что его приятель по шахматам ни о чем и не спрашивал.

Он был для Ф. идеальным товарищем. Вежливый, скромный человек. Хорошо воспитанный. Обращался к нему на «вы».

Ф. это очень нравилось, и он думал: «Что за великолепие! Какое замечательное знакомство!»

Конечно, это был дьявольский замысел. Дьявол позволил иметь Ф. хорошего товарища, чтобы отвлечь его от некоторых событий. В это же самое время он послал товарища и его сыну Пете. Но какого! Таинственного и зловещего человека.

Его звали Олесь. На вид – подросток, даже ребенок. Он признался Пете, что это имя появилось у него недавно. Но взялось оно не просто так, не от скуки, а пришло с небес.

Однажды в ясный летний полдень, когда он стоял на поляне, сверху ему прошептали: «Олесь». А раньше его звали по-другому – Янко. Но и это имя было не настоящее, а тоже «небесное».

Олесь пришел с сектантами и выглядел, как Петин ровесник. То есть как двенадцатилетний мальчик. Только он был бледнее и тоньше, и на его лице никогда не видели румянца.

Всем своим видом он вызывал жалость. Одними только тонкими запястьями он мог заставить чувствительных людей заплакать.

Впрочем, это приносило ему не вред, а немалую пользу: он просил у людей деньги, и ему подавали.

Когда он познакомился с Петей, у него в руках была какая-то коробка, скрытая под тканью. Он сказал: «Пойдем отсюда куда-нибудь. Например, в овраг. Тут есть овраг?»

Это происходило в доме Петиной мамы, на краю леса. Олесь взял Петю за руку. Кисть его была твердая, слабая и холодная.

Петя не привык возражать. Он, надо сказать, вообще не привык сопротивляться. Поэтому он сразу пошел с Олесем.

Ведь у него не было товарища, и он страдал от одиночества.

Когда в овраге Олесь раскрыл коробку, в ней оказались пирожные.

«Ешь, – сказал он. – Только никому не говори, что мы тут ели. Впрочем, я знаю: ты очень хороший, поэтому не скажешь».

Петя никогда не видел таких мальчиков, как Олесь. В школе тот не учился. Ходил по улицам когда вздумается. Покупал себе пирожные и съедал их в лесу или овраге. О себе никому из взрослых не рассказывал – чем был занят весь день и каковы планы на завтра. А его об этом и не спрашивали.

Петя рассказал, как ему живется: мама живет отдельно, болеет и надеется выздороветь, а папа занят шахматами, завел переписку с такими же любителями, как и он сам. Обменивается этюдами. Каждый день пишет письма. Когда сочиняет их, жестикулирует, разговаривает сам с собой. И ему, Пете, скучно. Когда он приходит домой из школы, сразу делает уроки, потом едет к маме. Иногда остается дома и читает книжку. И никого у него нет – ни приятеля, ни собаки, ни птицы. Хорошего мало. Но он к этому привык…

Олесь слушал Петю, не меняясь в лице.

Наконец он казал: «Вот видишь, какая жизнь? А хочешь, чтобы все изменилось? Чтобы вот таких пирожных было в тысячу раз больше? И чтобы только светло и весело было? Каждый день – одни только игры и смех! Я знаю такое место, где все это есть. Там лучше, чем ты можешь себе представить. Сказочные города и природа! Повсюду конфеты и мороженое! И все тебя любят и ценят! Я как раз туда собираюсь… Могу взять и тебя с собой. Поедешь?»

«А где это?» – спросил Петя. Он был очень сильно удивлен.

Олесь ответил не сразу, а выждал две минуты.

Глядя Пете в глаза, он произнес: «Это там, на небе. Но ты не бойся. Не нужно бояться! На небо отправляются многие, но они не туда попадают. Они вообще исчезают. А мы особенные! Мы попадем в сказочный город, там хорошо, весело, вечный праздник… Хочешь – ешь конфеты, шоколад, пирожные. Хочешь – апельсины. Мороженого там – горы. Делать ничего не нужно… Никто там не трудится. И ни за что там не наказывают. Там вообще нет плохого. Ну, тебе нравится?»

Петя был растерян. Он каждый день читал какую-нибудь книжку, но о том, о чем сказали ему только что, услышал впервые.

Растерявшись, Петя не знал, что ответить. Как попадают на небо? Разве можно туда попасть?

Он вдруг испугался. Ему захотелось уйти. Но Олесь взял его за руку и стал по-приятельски улыбаться.

«Ты догадался, как попасть в сказочный город? – спросил Олесь. – Отвечай, не бойся. Произнеси это, и сразу станет легко и хорошо».

«Я не знаю», – смущенно сказал Петя.

Олесь не отпускал его руку и ждал. А Пете хотелось вырваться и убежать.

«Нужно умереть, – ласково сказал Олесь. – Но только не так, как умирают все, а без страха, с радостью! Смеясь, улыбаясь! И сразу попадешь в сказочный город. Это проверено! Оттуда нам передают вести… Мальчики, которые туда отправились, рассказывают, как там хорошо. Там счастье! А тут – что? Погляди, какая тут жизнь: плохо, тоскливо, обижают, бьют, требуют. Здесь все злые, жадные, коварные. Никто тебя не любит! А в небесном городе голубые дома и розовые деревья! Всюду радость и счастье! Что ты на это скажешь? Поедешь со мной?»

Олесь говорил с Петей, меняя интонации. Начав речь ласково, он закончил ее тоном человека, которого притесняли, унижали, всячески обижали.

Петя вспомнил свою жизнь. Что он видел хорошего?

Может быть, и случалось хорошее, только это были ничтожно короткие мгновения.

Он одинок, ему невесело. Ему трудно.

В последнее время ему стало еще труднее, потому что мама сильно переменилась. Она словно стала другой. Больше не разговаривает с сыном Петей, как раньше. Она его будто не замечает. Он приезжает к ней и подолгу сидит в углу на стуле. Ему нечем заняться. Никто его ни о чем не спрашивает.

С недавних пор мама не предлагает ему пить чай с вареньем, как это всегда бывало. Она даже не зовет его обедать.

Она увлечена чтением из какой-то тетради. Только и делает, что негромко читает. Прочитав, начинает сначала.

Бывает, Петя сидит на стуле до вечера, потом прощается с мамой и уходит. Едет домой. Так проходят дни, недели, месяцы.

Дома он тоже один. Самостоятельно готовит себе еду на ужин. Варит макароны, добавляет в них масло и сахар. Пьет чай с молоком и ванильными сухарями. Читает книжку и ложится спать.

Его папа возвращается домой ночью. Иногда он весел, смеется, потирает руки, разговаривая сам с собой. С ним всегда шахматная доска и блокнот с этюдами.

Петя подумал, что очень хотел бы, чтобы жизнь его изменилась. Но если нужно умереть, то какая же это жизнь? Это смерть!

Он сказал об этом Олесю.

«Нет, нет! – ответил Олесь. – Ты говоришь это потому, что многого не знаешь. Умирают навсегда те, кто делают это обыкновенно – в печали, в страхе, в метаниях. Даже те, кто умирают внезапно, тоже делают это обыкновенно. Но вот что самое главное: чтобы попасть в небесный город, нельзя быть взрослым! Вход туда разрешен только таким, как я и ты. Мальчикам до четырнадцати лет! И мы не умрем как все, а попадем в счастливую страну, в счастье! Потому что когда мы будем прыгать вниз, мы будем хохотать. смеяться!»

«Для этого нужно прыгать?» – спросил Петя.

Олесь объяснил. Они заберутся на крышу какого-нибудь многоэтажного дома или на заводскую трубу – на всякой заводской трубе есть лестница.

Они прыгнут оттуда, смеясь, ликуя, крича от радости. И тогда – уже через минуту – попадут в сказочный город.

И будут потешаться над теми, кто остался в обычной жизни!

«Здесь очень плохо, тоскливо, мерзко. – сказал Олесь. – Я не могу здесь больше оставаться. Не хочу. Мне пора в сказочный город! Знаешь, как он называется? Счастье! Да, да, он так и называется – Счастье! Я буду бегать, прыгать и веселиться, купаться в сказочной реке, подниматься на прекрасные холмы, валяться в мягкой золотой траве и есть одни сладости. Каждый день только пирожные и конфеты, шоколад, печенье и мороженое. Пить – только лимонад. Я выберу для себя самый красивый дом, поселюсь в нем и буду жить в наслаждении. Сколько? Вечность! А тут, внизу, пусть и дальше течет эта унылая, серая, ничтожная жизнь, в которой только обман и злоба. Пока не поздно, можешь отправиться со мной. Но, может быть, ты мне не веришь? Поверишь! Потому что завтра я покажу тебе кое-что. У меня есть доказательство. Весточка оттуда – из города Счастье, от одного мальчика!»

Последние слова Олеся взволновали Петю.

Он, конечно, сомневался, что можно попасть в сказочный город. Ведь он никогда прежде о нем не слышал.

Но какую весточку предъявит Олесь? Неужели это письмо?

«Никому не рассказывай о нашем разговоре, – сказал Олесь. – Никому не говори о сказочном городе – в первую очередь взрослым. И всем остальным тоже».

Петя пообещал.

Через день, возвращаясь из школы, он увидел Олеся на улице. Странный мальчик жалобно просил у прохожих деньги, и ему подавали. Некоторые женщины доставали из сумок еду.

Принимая эту еду с благодарностью, Олесь ее потом выбрасывал. Швырял в канаву.

Петя стоял за деревом и наблюдал за Олесем. И увидел, как Олесь тоже укрылся за деревом и там вынул сигареты и закурил.

Через минуту Олесь заметил Петю и с недовольным и даже злым лицом подбежал к нему и закричал: «Ты что, следишь за мной? Я рассержен! Сейчас ты плохой мальчик! Впрочем… Ты ведь ничего против меня не задумал?»

Петя всегда боялся гнева и недружеского тона, поэтому напугался и сейчас.

Как всегда в таких случаях он побледнел и растерянно забормотал. И Олеся это успокоило.

«Нет, все-таки ты хороший, – сказал он. – Хороший. А жизнь плохая, верно? Ну конечно! Сейчас мы с тобой пойдем и купим шоколаду. Я шоколад люблю до беспамятства. Могу есть его бесконечно. А ты?»

«Мне редко покупают шоколад, – сказал Петя. – Обычно у нас на столе варенье».

Мальчики пошли к магазину.

Вскоре они ели шоколад – каждый по большой плитке. Петя был очень рад.

Неожиданно Олесь снова взял его за руку и сказал: «Почему ты не спрашиваешь про доказательство? Я его принес. Оно лежит в кармане. Сейчас ты его увидишь. Но сначала ты должен ответить, хочешь ли ты отправиться в сказочный город? Или ты желаешь остаться в этой ничтожной жизни? Тут вон как плохо. Люди ходят злые, не улыбаются. Желают друг другу только несчастий. Вот попробуй у них что-нибудь попросить. Подойди к любому, и пусть он даст тебе денег. Увидишь! Тебя могут ударить. Или скажут: «А ну иди прочь отсюда, а то позову милиционера!» А там, в сказочном городе, над всем этим насмехаются! Потешаются! Там смеются над этой глупой, плохой жизнью. И мы тоже будем смеяться – каждый день. Ты будешь жить в красивом и опрятном доме, а рядом будут расти чудесные розовые деревья. Делай что хочешь! Целый день ешь сладости, смотри мультфильмы и всякие приключения… Книжки только с картинками… Хочешь купаться – пожалуйста, купайся хоть весь день. А хочешь, иди в лес, гуляй сколько вздумается. Знаешь, какой там лес? Сказочный! Необыкновенный! И везде одно только счастье. Нравится?»

«Атам есть книжки про Тома Сойера и Гекльберри Финна?» – тихо и задумчиво спросил Петя.

Он представлял себе сказочный город.

Из-за того, что он был одинок, его воображение развилось быстрее, чем у других мальчиков. Ведь он был вынужден развлекать сам себя.

Ему понравилось думать о сказочном месте, где одно только счастье. Олесь как будто бы пересказал ему содержание какой-то замечательной книжки, написанной именно для детей. Упоминания о взрослых в ней нет. Дети живут в удивительном городе и все до одного счастливы.

О том, что Олесь склоняет его к обыкновенному самоубийству, Петя не догадывался. Ведь он не был взрослым.

Наконец Олесь вынул из кармана сверток и стал медленно разворачивать.

Показалась плоская дощечка. Одна ее сторона была гладкая. И на этой гладкой стороне было написано: «Здесь очень хорошо».

Надпись сделали не чернилами и не карандашом, а выжгли солнечным лучом, пропущенным через увеличительное стекло. Но только не как обычно, а так, словно солнечный луч был слабый и рассеянный.

На дощечке написали будто солнечной пылью, поэтому она выглядела таинственной и загадочной.

«Видал? – спросил Олесь. – Это прислали оттуда, из сказочного города. А знаешь, как? Эта доска не свалилась с неба, как ты можешь подумать. Нет! Она лежала у всех на виду – обычный кусок дерева. Был солнечный день. Мы собрались вокруг и смотрели на эту доску, потому что накануне нам прислали известие: «Ждите в полдень во дворе у той скамейки, которая возле колодца». И мы собрались в указанном месте. А эта доска лежала как раз на скамейке. И вдруг на ней стала медленно появляться надпись, буква за буквой – детской рукой. Видишь? Это написано рукой мальчика, живущего на небе! Весточка из города Счастье! Разве теперь можно в него не верить?»

Петя был изумлен. Ах, если бы он имел привычку рассказывать своему отцу о том. что нового он узнал в последнее время! Но такой привычки у него не было, потому что его отец иногда спрашивал лишь об успеваемости и выполненных заданиях.

Ф. был равнодушен к сыну. И равнодушен к детям вообще, так как дети все хорошее принимают как должное, без похвалы. Они лишь говорят «спасибо». А Ф. этого было мало.

Но почему дети так делают? Потому что им так положено.

Потому что они еще не знают цену вещам. Не знают. что такое ежедневный труд и усилия.

И это хорошо, что они этого не знают. Иначе они стали бы рассуждать как взрослые, и мир был бы совсем другим. Это был бы мир без детей. Без детских игр, фантазий, шалостей и, конечно, детского смеха.

Но Ф. не задумывался об этом. Он считал, что иметь дело с детьми – пустое занятие, поскольку они не в состоянии оценить поступок. В их глазах нельзя быть ни успешным, ни остроумным, ни влиятельным.

Ведь дети различаюттолько добрых людей и злых, обыкновенных и странных.

От них нельзя услышать: «А вы, оказывается, грандиозная личность! Просто-таки удивительный человек, персона!» Им даже и слова-то такие не известны.

Вот поэтому некоторые взрослые, такие, как Ф., которые очень любят похвалы и комплименты, к детям совсем безразличны.

Им хочется каждый день слышать о себе приятные отзывы, а с детьми это невозможно.

Им хочется блистать и сиять – а тут какие-то несмышленые существа, не способные оценить качества отдельной, конкретной личности.

Поэтому Ф. смотрел на своего сына, как на комод или диван. То есть как на вещь. И по этой причине не завел привычки разговаривать с Петей на различные темы. Зачем?

И Петя тоже ничего не рассказывал отцу.

А его мама стала как будто чужой, незнакомой тетей. Продолжительная болезнь изменила ее характер – она стала верить всему, что говорят ее новые знакомые, сектанты. Они дали ей тетрадь и сказали: «Читай заклинания, и вылечишься». И она бросилась читать, увлеклась и забыла о своих обязанностях перед сыном.

Ведь известно: в беде человек податлив, как воск.

Именно о беде Олесь однажды и заговорил с Петей: «Погляди, как ты живешь, бедный мальчик. Очень плохо, даже невыносимо. Никому не нужен, никем не любим, без друзей, без радостей, без праздников. Твое место не здесь. Нет! А только в сказочном городе. Из беды – в Счастье! И тянуть с этим нельзя, уж поверь мне. Уютнее пристанища для нас не найти… Ведь и я такой же: я тоже несчастен и всегда в беде. Пора нам отправляться домой, в наш сказочный город! Ты согласен?»

Петя слушал очень внимательно и представлял себе свою жизнь. Многое из того, что сказал Олесь, было правдой.

Пожалуй, он действительно в беде.

И Петя тихо сказал: «Да. Я согласен».

Олесь положил руку ему на плечо и стал говорить о том, как они попадут на небо, в сказочный город. Подходящая заводская труба с лестницей нашлась, то есть искать ее не нужно. Она недалеко, за рощей. Там небольшой завод, и в его заборе всегда найдутся несколько лазов, поэтому завтра же, ранним утром, на рассвете, они попрощаются с ничтожной жизнью.

Но почему на рассвете? Потому что сторожа в этот час спят.

И вот, когда взойдет солнце, они оставят этот мир. И сделают это радостно!

«Так рано мой папа еще дома, – сказал Петя. – Как же я выйду на улицу?»

Олесь ответил: «Я все продумал… Завтра воскресенье, поэтому ты сейчас иди домой и напиши отцу записку, что останешься на ночь у матери. Он и успокоится. А ты будешь не у матери, а со мной. Ночь пролетит быстро! А утром мы уже будем смеяться от счастья и играть в разные игры. И объедаться шоколадом и пирожными. И смотреть вниз – сюда, на землю, и насмехаться над этими глупыми людишками».

Петя пошел домой и написал отцу: «Ночевать останусь у мамы».

А потом подумал и написал родителям письмо: «До свидания, мама и папа. Я ухожу с Олесем в сказочный город Счастье. Он находится на небе. Там живут только дети, и мне там будет хорошо. А здесь мне уныло, меня здесь никто не любит. Олесь нашел место, откуда мы будем прыгать. И когда мы прыгнем, то не умрем навсегда, а попадем в сказочный город, потому что сделаем это радостно, улыбаясь и смеясь. Вспоминайте меня. Ваш сын Петя».

Это письмо Петя свернул в трубку и положил в сахарницу, подумав, что за завтраком, сварив себе кофе, отец найдет его и прочтет. Но когда это случится, Петя будет уже в сказочном городе!

Ни о своих школьных товарищах, ни об учителях Петя не вспомнил. Потому что он не любил школу.

На ночь они с Олесем укрылись в сарае, где лежало сено, и никто их не видел и не искал.

Оба не спали, а тихо разговаривали.

«Теперь тебе всегда будет только хорошо, – сказал Олесь. – В сказочном городе по-другому не бывает. Знаешь, какая там трава? Как пух! Не то что это сено. Но завтра ты сам все увидишь, когда прыгнем. Надеюсь, ты не жалеешь? Не передумал? Главное – ничего не бояться. Все нужно делать радостно, с большим желанием – и на трубу забираться, и прыгать. Ты согласен?»

«Да, – сказал Петя. – А кто прыгнет первый?»

«Ах, нельзя так спрашивать! – воскликнул Олесь. – Мы оба прыгнем одновременно. Если хочешь, я буду держать тебя за руку».

«Нет, я сам прыгну», – ответил Петя.

Спать ему не хотелось. Но все-таки под утро он задремал.

Выпала роса, стало влажно. Над землей висел легкий туман. Утро выдалось не солнечное, и оттого оно показалось Пете унылым. Проснувшись, он почувствовал страх. Радости никакой не было, и Петя даже подивился, как можно радоваться желанию прыгать с заводской трубы. От страха он побледнел. И Олесь это заметил и сказал: «Видишь, какой нехороший, какой пасмурный и печальный день. Но для нас это не имеет значения. Мы отправляемся в Счастье! Там всегда светит солнце. Там нас ждут другие мальчики, которые приготовили нам подарки. Горы сладостей! И самые веселые игры! А ты такой бледный… Улыбайся, радуйся, потому что в жизни у тебя больше не никогда не будет печали!»

Они пошли через рощу к заводу.

Нашли в заборе лаз и очутились на территории.

Олесь указал на кирпичную трубу заброшенного цеха, стоящего в отдалении, и тут вынул дощечку с надписью «здесь очень хорошо» и сказал Пете, что как только они доберутся до сказочного города, немедленно пошлют родным весточку. Возьмут солнечный луч и выведут надпись на скамейке или на заборе, или даже на подоконнике! Подойдет отец Пети к окну, а его сын в это же мгновение и напишет на подоконнике: «Мне здесь очень нравится».

После этих слов он взял Петю за руку и повел к трубе.

А в это время Ф. проснулся и бодро вскочил с постели. Сегодня он пробудился раньше обычного на целый час. Он задумал прибраться в квартире, причем непременно до завтрака. Вытер пыль и даже вымыл полы, красиво расставил и разложил различные предметы.

Он решил пригласить на завтрак приятеля по этюдам и непрерывно представлял себе, как они будут пить кофе и играть в шахматы.

Все это он затеял после того, как прочитал записку от Пети: «Ночевать останусь у мамы». Ему это очень понравилось. Он уже давно хотел пригласить своего шахматного приятеля, чтобы показать, какой он хороший, гостеприимный хозяин и особенно как хорошо умеет варить кофе.

И вот любитель шахмат пришел. Сел за стол, накрытый красивой скатертью, похвалил изящную атмосферу завтрака, взял в руки чашку и сказал: «Позвольте, пожалуйста, сахар».

Ф. всплеснул руками и бросился к сахарнице: «Ах, сию минуту!»

Он сделал так много в это утро – прибрался, сварил кофе, приготовил омлет, сырники, переложил варенье из банки в хрустальную вазочку, разложил салфетки, но забыл поставить на стол сахарницу.

Он схватил ее, не обратив внимания, что из нее торчит какой-то свернутый в трубку листок.

Зато гость сразу заметил этот листок и взял его в руки. Ему подумалось, что такова идея хозяина дома: здесь, в свернутом листке, неизвестный и очень сложный шахматный этюд.

Он улыбнулся, развернул бумагу, прочитал написанное, и улыбка его тут же исчезла. Он нахмурился. И даже немного побледнел.

«Это писал ваш сын? – спросил он. – Невероятно! Вы читали, что тут написано? Это же предсмертное письмо! Где сейчас ваш мальчик? Почему вы сидите? Скорее узнайте, куда он пошел и с кем! Звоните в милицию!»

Гость вскочил.

А Ф. так сильно растерялся, что уронил кофейник.

«Я ничего не понимаю, – сказал он, прочитав письмо. – Какой-то Олесь… Что происходит? Петя поехал к своей маме… Но зачем он это написал? Вы думаете, ему угрожает опасность?»

Приятель по шахматам бросился к телефону.

…Когда милиционеры постучали в дверь дома Петиной мамы, им открыл Олесь. Он был спокоен и безмятежно курил сигарету. Хозяйка дома сидела в углу со своей тетрадью.

Курящий мальчик удивил всех, однако то, что он сказал, удивило еще больше.

«Почему вы так смотрите? – холодно спросил Олесь. – Может быть, вы думаете, что я ребенок? Вот мой паспорт. Глядите».

Оказалось, что Олесю восемнадцать лет. В паспорте также было написано, что он Михаил Олегович Слухов.

Миша Слухов выглядел, как подросток.

Он пояснил: «Отставание в физическом развитии. Но разве законом это запрещено? Или у вас свои законы?»

Его спросили, где Петя. Также об этом спросили Петину маму. Но она пожала плечами. От чтения тетради ей стало только хуже, и она постоянно находилась в сильной задумчивости.

В доме больше никого не было.

«Ах, Петя? – наконец сказал Олесь. – Этот безумный мальчик? Он сошел с ума. Знаете, повидал я таких. Ведь я и сам бывал в психиатрической больнице. Поэтому сразу понял: Петя – странный паренек. На вид обычный пионер, но в голове у него хаос, неразбериха. В последнее время он говорил какую-то абракадабру. А вчера пришел и говорит: «Хочу забраться на заводскую трубу – встречать рассветное солнце». Ну, каково это слышать? Впрочем, я ему не родственник. И поэтому подумал: пусть лезет. А потом все-таки решил вмешаться и объявляю: «Брось дурить, парень, это тебе не шутка – штурмовать старую кирпичную штуковину. Если сорвешься вниз – конец. Ведь она, эта труба, как семиэтажный дом… Но куда там! Безумные дети сложнее безумных взрослых. И он пошел к этой трубе, о которой я говорю, упорно и упрямо. Вот как все было».

Олесю показали Петино письмо.

Другого человека это письмо, наверное, взволновало бы, но Миша Слухов, называвший себя Олесем, остался равнодушен.

Он молча затушил сигарету о подошву своего ботинка и пожал плечами.

«Зачем же Петя, по-твоему, это написал? – спросили его. – И где он сейчас? Где эта заводская труба?»

Олесь ответил: «Ваш Петя – маленький негодяй. – А если вы ему поверили, то идти против меня вам нет никакого смысла. Вы мне ничего не сделаете. Я психически больной человек, не здоровый. За свои поступки не отвечаю».

Все-таки он сказал, куда именно пошел Петя.

А Петя в эти минуты находился в больнице. Однако он очутился там не после падения с высоты. С ним вышел другой несчастный случай.

Он на заводскую трубу не взбирался.

Когда Олесь взял его за руку и подвел к трубе, он вдруг очень испугался, вырвался и побежал.

Бежал он без оглядки и не зная куда – так сильно ему было страшно. Выбежал на какую-то дорогу, по которой как раз проезжал самосвал.

И тяжелый грузовик сбил Петю, и его хрупкое детское тело осталось лежать на дороге.

Водитель закричал от ужаса, но быстро пришел в себя и спустя несколько минут уже мчался с Петей больницу.

Там мальчик скончался.

…Ф. вернулся домой изможденный от пережитых потрясений и испытаний.

Он принял таблетки от головной боли, потом выпил травяного чаю. А потом еще – рюмку коньяку. Но ему все равно было не по себе, очень неуютно и страшно.

Ему хотелось утешений – чтобы кто-нибудь взялся его успокоить приятными словами и вообще хорошей речью, и рассеял, хотя бы немного, его обиду на жизнь.

Ф. считал себя обожженным жизнью: судьба к нему слишком несправедлива!

Он ходил из угла в угол и бормотал: «Ужасно! Невыносимо ужасно! Почему меня так сильно бьют и при этом со всех сторон? Я никого не обидел! Не украл, не убил! И даже словами – даже речью никому не причинил вреда!»

Бормотание Ф. походило на причитание. Иногда он всхлипывал. А бесы, конечно, как им и положено, хохотали над этим.

Но Ф. не верил в бесов, чем еще больше забавлял этих низких созданий. Он вообще не верил в существование темных сил. Он лишь знал, что существует справедливость и несправедливость.

С несправедливостью, по его мнению, должны сталкиваться лишь плохие люди, всякие хамы, дебоширы, воры и прочие скверные личности. А хорошие люди заслуживают уважительного, приятного отношения.

Ф. считал себя хорошим человеком, и усомниться в этом не мог – ему было бы это неприятно.

Доставлять себе неприятности он не привык. Его рациональная система этого не допускала. Чтобы навредить самому себе – на это он никогда бы не согласился.

Но разве признание своих ошибок – это вред? Умные люди говорят, что это всего лишь осознание своей истинной величины. Так сказать, движение к естественной и разумной скромности.

Однако Ф. всю свою жизнь искал причины своих неудач не в себе, а в окружающем мире. Именно поэтому он позвонил своему приятелю по шахматам и принялся жаловаться.

«Вот какая несправедливость! – стал говорить он. – Ведь я очень страдаю. Жизнь моя черна и ужасна.

Какой-нибудь негодяй живет куда лучше моего, потому что пребывает в покое и радуется. А на меня вечно проливаются неудачи. Опасности подстерегают меня на каждом шагу. Сами можете видеть, как незаслуженно я получаю удары судьбы!»

Приятель по шахматам подумал и сказал: «Нет, вполне заслуженно. Вы плохой человек. Вы ищите утешения. А вам бы следовало ругать себя, хотя бы потому, что вы плохой родитель. Скверный отец. Невнимательный и равнодушный. Я таких людей не люблю. Вы мне неприятны, и знакомство с вами мне теперь омерзительно!»

Ф. не поверил своим ушам. И так громко закричал, что в дверь постучали соседи. Кто-то из них сказал: «Вот ведь как переживает человек из-за гибели сына!»

…Через неделю Ф. спрашивал у бабушек на рынке, нет ли у них народного рецепта от нервной болезни, какой-нибудь чудесной травы или цветка. Он похудел и дергал подбородком. Ему казалось, что бабушки знают рецепт спасительного отвара, но утаивают его. Он ходил и бормотал: «Отвар, отвар. Где взять отвар?» Дома у Ф. на столе и на подоконнике стояли банки с отваром и лежали сушеные цветы и травы. Но ему было этого мало.

«Отвар, отвар, – бормотал он. – Я выпью отвар и успокоюсь. Мне будет легко и радостно».

Ф. был в здравом рассудке. Он не сошел с ума. Он лишь нашел себе новое занятие взамен шахмат, а шахматы сделались ему безразличны.

Ф. радовался этой перемене. Ему нравилось думать, что за отваром к нему будут приходить нуждающиеся люди и хвалить его. Он станет известным лекарем, специалистом по нервным расстройствам.

«Отвар, отвар», – быстро шептал он и нервно перекладывал с места на место пучки и охапки.

У него дрожали руки, как у пьяницы.

10

Работая над этой книгой, я узнал много печальных историй – больше, чем за всю мою жизнь.

И все эти истории были похожи тем, что они не могли не произойти. То есть это не случайность, а неизбежность.

Когда-то я интересовался случайностями – счастливыми, коварными и прочими – и расспрашивал различных людей, откуда, по их мнению, эти случайности берутся. Многие отвечали сразу и охотно: «Не знаю». Один человек дал мне такой ответ: «Это неспроста». А другой рассказал свою жизнь, состоящую сплошь из случайностей.

И только верующие люди знают, что не бывает на свете никаких случайностей, а бывает Божий промысел и дьявольские козни. «Не грешите, – говорили они. – а если уж согрешили, плачьте и раскаивайтесь. И вас простят, и не произойдет с вами ничего плохого. И упаси вас Бог вызвать дьявола каким-нибудь ужасным поступком!»

Я решил расспросить знающих людей именно об этом – почему, если человек бросает своего ребенка, особенно в младенчестве, это дьявольщина, а не что-либо другое.

– Ах, разве вы не понимаете? – сказали мне. – Дети – это Божий дар, это благодать! Ведь недаром говорят: «Бог дал деток». И когда люди бросают своих детей, это самая что ни на есть черная неблагодарность. Господь отворачивается от таких людей, оставляет их, и тогда является дьявол, потому что пусто место не бывает. Человек не может быть один – он либо с Богом, либо с дьяволом.

– Вот оно что: черная неблагодарность, – сказал я. – Значит, это преступление против Бога. А все, что против Бога, то ради дьявола. Теперь понятно, почему бросить своего ребенка – это дьявольщина.

Тут знающие люди стали говорить мне, что иногда Господь посылает человеку нездорового ребенка, с физическими или умственными отклонениями, и это есть испытание.

– Однако мы не можем судить о том, зачем Господь испытывает того или иного человека, – сказали знающие люди. – Его пути неисповедимы! Мы знаем лишь, что прошедшего испытание ждет награда. Однако Господь в любом случае позаботиться о больном ребенке – именно поэтому повсюду на свете существуют специальные дома, где больных детей принимают, если от них отказались родители. И если кто-то отказался от больного ребенка – это не дьявольский поступок, а лишь слабость, и такому человеку следует в жизни постоянно раскаиваться и сожалеть о своей слабости. Кающихся Господь не оставляет. Но не дай Бог быть замешанным в черной неблагодарности!

Я вернулся домой и подумал, что эта книга о черной неблагодарности и ее последствиях.

Но не обо всем еще рассказано – впереди еще много печальных историй, и поэтому я пишу:

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ

Оглавление

Предисловие

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg