«Бретёр»

Бретёр (fb2) - Бретёр 1363K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Андрей Всеволодович Акцынов

Андрей Акцынов Бретёр

© Акцынов А. В., 2016

© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2016

* * *

Манифест поколения

Андрей Акцынов написал книгу.

Среди ее персонажей есть и я, потому мне не особо удобно расхваливать эту книгу.

Но вот несколько соображений.

Я не знаю, что он хотел написать, но он описал важнейший для молодого человека любой эпохи процесс поиска своих, своей «банды».

Одновременно получился манифест поколения.

Раньше писали такие книги, называли их «Исповедь сына века» (Мюссе), или «Герой нашего времени» (Лермонтов), или там «Как закалялась сталь» (Островский Николай).

Потом некоторое время не писали таких книг, теперь пишут опять.

В жизни героя книги (сейчас говорят «протагонист», стесняясь называть героем) нацболы и запрещенная партия служат «красной нитью», а в музыке говорят «лейтмотивом».

Ныряя в боковые ходы и ответвления жизни, герой возвращается к ПАРТИИ, хотя бы для того, чтобы посмотреть, что с ней.

Герой отвлекается то на ритуалы религии «бон», то на девушек-вамп, но как стрелка компаса стремится к точке N, так и он стремится неуклонно к партии.

ПАРТИЯ его притягивает, он о ней любопытствует.

Увлекательное повествование приключений молодого человека нашего времени, жизни нашего современника, русского мальчика, и тех джунглей, через которые он с любопытством и часто с удовольствием продирается.

О нацболах уже написан «Санькя».

Теперь о них написан «Бретёр».

Эдуард Лимонов

Пролог

Однажды он твердо решил стать плохим. Хорошие мальчики получают только кости и объедки со стола, а плохие – власть, славу и удовольствия. Из первых выходит генетический мусор, из последних – великие герои и преступники, всегда готовые ввязаться в драку и рискнуть.

Город, который он прямо сейчас наблюдал из окна автомобиля, был плотно нашпигован ментами, солдатами и бронетехникой. Со всех улиц и переулков текли ручейки людей, чтобы влиться в яростный и мощный народный поток. Крепко пахло народным восстанием и гражданской войной. Казалось, что вот-вот прольется первая кровь. Такая атмосфера возбуждала и кружила голову.

Все шли на площадь. Накануне об этом заявили десятки тысяч рассерженных граждан после того, как государство плюнуло им в лицо очередной ложью. Выборы в парламент были грязно сфабрикованы, вся оппозиция задавлена, впереди ждал такой же обман на выборах президента. И вот простые люди, спавшие еще совсем недавно, пробудились, взбунтовались и, повинуясь человеческому гневу, повалили толпой на запрещенный митинг в центр города, рискуя быть избитыми и отправленными за решетку в тот же день. Каждый рассчитывал если не покончить с режимом, то изменить его до неузнаваемости, вдохнуть воздуха и жизни.

У него в голове был примерный план: после митинга всей толпой двинуться к одному из правительственных зданий и стоять там. А дальше… Возможно, дальше случится то, о чем он мечтал с ранней юности, когда стал жадно читать книги про революции, восстания и бунты. Он больше всего на свете хотел попасть в историю, вышибив ногой дверь парадного входа.

Пришло время рассмотреть нашего героя поближе, в увеличительное стекло. В машине в компании трех крепких ребят сидел молодой коротко стриженный парень, короткий чуб приглажен и зачесан назад. Левый край губ слегка загнут наверх, в улыбке просматривается пара больше обычного размера клыков. Нос сломан, потому чуть скособочен в одну сторону. На парне черная кожаная куртка, черные джинсы и белый шарф.

Герой называл себя Бретёром, как-то он услышал это старомодное слово. Оно означало: задира, скандалист и профессиональный дуэлянт. Слово ему понравилось, и с тех пор он стал так себя называть. Не то чтобы это было до конца правдой, просто таковым он себя однажды возомнил. Таковым он хотел себя видеть.

Сегодня, парень, тебя вполне может ждать верная тюрьма, потому что происходящее вот-вот может перерасти в массовые беспорядки, – мелькнуло вдруг у него в голове.

Стать плохим… речь шла о полном перевоплощении, о том, чтобы совершить что-нибудь дерзкое, возможно, даже ужасное, поиграть на стороне зла и посмотреть, что из этого получится. Во зле есть нечто эротическое и красивое.

Жизнь устроена так: каждый день ты движешься в сторону своего страха в поисках запретных плодов. Тебя сильнее всего тянет к тому, чего вначале ты больше всего боишься. Страх очаровывает и предвещает самые сильные страсти в будущем.

Итак, все началось с того, что герой решил стать плохим.

Хулиганы

1

Хулиганы живут в грязных заводских районах – тех, что подальше от метро. Такие места пропитаны копотью и воняют нечистотами. Из труб валит зловонный черный дым и, поднимаясь вверх, растворяется в тяжелом небе. Чтоб существовать в этом полумраке, требуется погрузить себя в наркотический бред, нажираться как свинья или иметь нервную систему как у червей: если разрубить их топором надвое, то обе части будут прекрасно себя чувствовать и поползут в разные стороны.

Он смотрел в окно троллейбуса и видел, как дряхлые промышленные постройки складывались в жутковатый индустриальный пейзаж. Рядом с ним стоял Вася, они ехали к нему домой. Он знал его с дачи, это был самый плохой из его приятелей, взрослые отговаривали с ним дружить. На даче он развлекался тем, что стрелял птиц и препарировал лягушек. И с каким мастерством он это делал! Этим земноводным отводилось столько чести, что ради них возводились целые концлагеря и создавались уникальные орудия массового убийства и геноцида.

– Тут недолго. – Вася виртуозно откупорил пивную бутылку зажигалкой, потом взял его бутылку и сделал то же самое.

Вася зарабатывал деньги тем, что сносил кирпичные стены огромной кувалдой, такая профессия позволяла эффективно укреплять мускулатуру. Несмотря на курение, алкоголь и практически ежедневный прием легких наркотиков, он был крепок и опасен, как мускулистый питбуль. Его глаза не внушали ничего, кроме судорожного беспокойства. Это был взгляд бойцовой собаки, которая перекусывает твое сухожилие и приветливо смотрит на тебя.

Они глотнули пива.

– Ты прикидываешь, вчера Моцарт ехал в троллейбусе с работы… Так вот. Он увидел девушку с негром. Девушка такая красивая блондинка…

– И что?

– Моцарт допил пиво, разбил бутылку об голову девушки, она жопой сползла по ступенькам, а негра ударил розочкой…

Первые несколько секунд он замялся, было не ясно, как на это реагировать. Васе явно доставляло это удовольствие.

– А за что он его?

– Так просто.

– И что с парнем?

– А он не знает. – Вася тут не к месту захохотал. – Он вышел на следующей остановке.

Они приехали в самый конец Кондратьевского проспекта. Тут и там изношенные новостройки, пара ларьков, линия электропередач, уходящая вдаль, в непривычные для города зеленые поля. Они скрылись в глубине дворов, чтобы потом оказаться в большой коммунальной квартире на первом этаже. В маленькой комнате возвышалась детская гимнастическая стенка, валялись походные принадлежности и старые книги. На кровати сидел какой-то пацан в тельняшке, на вид лет шестнадцать, похож на опытного зэка. На руке оторван один палец – неудачный опыт изготовления взрывчатки.

Серый был близким другом, и Васина мать позволяла ему входить в комнату и дожидаться, пока придет сын. Серый недавно начал приторговывать наркотой и уже зарабатывал вдвое больше своего отца, который трудился шофером на овощебазе.

Серый принес траву. Пришло время нарушать первые запреты.

2

Чья-то костлявая рука вынырнула из тьмы и активно шарила по их карманам. В едва освещенном коридоре Бретёр сумел разглядеть суровую серьезную старушку, она шмонала его на предмет принесенного алкоголя, которого у него, конечно, не было. Бабушка Моцарта проявляла энтузиазм и активно интересовалась друзьями внука. Они только что переместились в квартиру к лучшему Васиному другу.

– Ты скин? – спросила бабушка, увидев нового человека на пороге.

Моцарт ежедневно промывал ей мозги. Она знала, что все нормальные парни – скины.

Они с Васей, уже изрядно обдолбанные, напряженно стояли у двери, стараясь, не дай Бог, не расхохотаться или не выкинуть еще что-нибудь неадекватное. Серый к тому времени уже куда-то рассосался. У юных барыг всегда много дел.

Все это время Моцарт, как селезень, чистил свои перья. Происхождение его погоняла восходило корнями в детство и было довольно туманным. Ясно только, что к Венской опере оно не имело никакого отношения. Спустя час он появляется в лощеной и сияющей с преобладанием белого одежде, которая поразительно контрастирует с нищетой и убожеством квартиры, с грудами хлама и болтающейся на проводе лампочкой. Моцарт больше всего котирует тряпье от Fred Perry и Ralph Lauren.

Потом они все трое отчалили на улицу и перемещались на общественном транспорте в неведомом направлении. Через несколько часов он обнаружил, что находится на площади Искусств и пьет пиво в компании музыкантов, панков и еще какой-то шпаны. Вскоре пиво закончилось, и они направились в продуктовый магазин «Находка» напротив цирка, чтобы купить еще.

Вася и Моцарт промышляли воровством, а один их приятель был самым настоящим бандитом – его брали на дело взрослые мужики и он имел пистолет. Товарищи Бретёра оружия, насколько ему было известно, не имели и грабили в основном алкогольные и книжные магазины. Разумеется, они также воровали одежду качественных марок. Иногда они занимались гоп-стопом, но это было чем-то из ряда вон выходящим.

Они прошли внутрь, и перед ними предстали внушительные прилавки, наводненные различным спиртным, включая самые дорогие и утонченно изысканные напитки. Словно под гипнозом, они уставились на роскошные красивые бутылки.

Решение все это украсть родилось у них спонтанно, всех троих попутал черт или кто-то из тех духов-искусителей, кто подстрекает к безрассудству, браваде и прочей необдуманной херне. Вася и Моцарт, бросив взгляд в обе стороны, взяли по две бутылки и спокойно положили их под куртки, уверенно, как матерые рецидивисты. Бретёр запихал свою бутылку в штаны и с дрожащими коленками вместе со всеми проследовал к выходу. То, что все были в говно укуренные и пьяные, лично его никак не избавило от страха.

После того как они миновали кассу, не купив даже какой-нибудь мелочи – наивная самонадеянность, – путь им преградил тучный, как накачанная стероидами горилла, охранник.

– Молодые люди, остановитесь! Можно вас? – Охранник уже держал наготове свои клешни, все было ясно как день.

Из подсобок в полной готовности уже подоспел сводный отряд охраны и грузчиков, чтобы задержать грабителей. Завязалась жуткая потасовка. Моцарт не придумал ничего лучше, как со всей дури ударить обезьяну-охранника по яйцам и с боем пробиваться к выходу. И вот они уже неслись прочь по Караванной улице. Но их было только двое.

Когда они вернулись за Васей – дичайшая глупость, надо было убегать, – то обнаружили его лежащим на полу мордой в пол с заломленными руками. Его держали четверо грубых молодчиков, один с патологическим лицом имбецила давил под лопатку коленом.

Он, в отличие от Моцарта, не стал забегать, а остался на входе в магазин.

Грузчики набросились на Моцарта тотчас же, но первой оказалась миловидная кассирша. Благоразумная, пожилая, она решила принять посильное участие и преградила ему путь, за что тут же получила ногой промеж глаз. БАМС! Через несколько секунд Моцарта скрутили и повалили на пол.

Издалека, спрятавшись за машинами, Бретёр наблюдал, как быстро подъехали менты и увезли его подельников. Сегодняшний день стал днем радикальных нововведений в его жизнь. За несколько часов он сделался начинающим наркоманом и вором. Еще он, видимо, на долгое время лишился своих друзей, если только они его не сдадут – ведь он был с ними.

Нарушать библейский запрет «не укради!» никак не входило в его планы. Он подумал, что один плохой поступок влечет за собой другие и потом они уже следуют друг за другом нескончаемой вереницей.

3

Если вы идете сейчас по Моховой улице в сторону Невского, то навстречу вам идет высокий худой юноша с выразительными и печальными глазами, с тонкой шеей и копной густых волос на голове, на нем длинный серый плащ. Он похож на молодого поэта-девственника, слегка сконфужен и не от мира сего, кажется, что он вот-вот готов заплакать.

Бретёр шел по улице, злобно ругался и пил уцелевшее пиво. Оно было таким же безвкусным, как его жизнь. Тогда он еще не был Бретёром и даже не называл себя так. Это была предыдущая, куда более неудачная версия данного героя.

Как практически любой парень его возраста, он был несчастно влюблен. Это мрачное садомазохистское чувство постепенно раскрывало глаза на мир, жизнь каждый день сбрасывала с себя покровы и обнажала всю свою ужасную естественность.

Эта девочка, тощая как черт знает что, когда она стояла в коридоре, то опиралась на стену или дверь и извивалась, как змея, поигрывая черными бровями и глазами, наполненными туманной похотью. Ее возлюбленный был бандитом, а с Бретёром она делилась своими неясными переживаниями по поводу него: то она его любит, то не любит, то хочет, но не любит, то хрен знает что. Обычный набор случайных женских позывов. Он сделал вывод, что бандит был грубым и тупым животным, лишенным даже отрицательных достоинств. Когда они последний раз с ней встречались, то он ощутил себя сточной канавой для ее эмоций, а под занавес вручил ей свои стихи, предварительно скомпонованные на листе А4. Она – о чудо! – взяла их и положила в сумочку вместе с сигаретами.

Его воспитывали как принца, и он чувствовал себя малопригодным к реальной жизни, она казалась сплошным страданием. В глубине души он, разумеется, понимал, что это совсем не так и это лишь тараканы в голове. Все было в принципе вполне сносно, даже хорошо, просто уготованная ему жизненная колея хорошего парня никак его не устраивала. Если одна часть его неокрепшей натуры любила страдать, находя в этом утонченное удовольствие, то другая часть готовилась взбунтоваться. Мысли сводились к тому, что нужно начинать бунтовать против всего, чего угодно. Только, как это сделать, он не имел ни малейшего представления. Было не ясно даже, с чего начинать.

Когда он шел по улице, то всегда смотрел по сторонам и замечал едва уловимые детали. На Моховой улице расположилось театральное училище и еще набор каких-то техникумов, там всегда толпились люди. Девушки с неряшливыми волосами, сигаретой во рту, богема – это будущие актрисы. Рядом величественные красотки из ПТУ, которые на их фоне смотрелись гораздо более выигрышно, они выглядели более натурально и естественно.

Рюмочную, в которую они заходили с папой, когда он забирал его из школы, уже закрыли. Вот она была на этом месте, большой зал, компания крепких здоровенных мужиков в серых, как асфальт, тяжелых куртках, таинственные сумрачные морды прорисовывались сквозь пелену сигаретного дыма. Сейчас здесь работает какое-то дерьмо, рюмочной нет, но некоторые магазины все же остались в первозданном советском виде.

Странно представить, но он родился в СССР и успел прожить в этой далекой сказочной стране четыре года. Потом он помнил ГКЧП и помнил, как горел Белый дом. «Там же мои гобелены!» – кричала мама. Он родился в семье художников, его мама делала гобелены в Доме Советов. Гобелены его мамы выстояли против предательских пуль и ельцинских танков. Гобелены выстояли, а Советский Союз нет.

4

В школе Бретёр был для всех пустым местом. Несмелый и нерешительный изгой, он мог влегкую сойти за пай-мальчика, но голова уже тогда ломилась от разных недобрых мыслей, которые никак не вязались с прилежанием и воспитанием. Он считал школу инкубатором по воспроизводству кастрированных свиней.

Маленьких злобных детей-зверьков хотели стерилизовать и сделать безопасными для государства. Во всяком случае, такова была задумка. Ему тогда нравились таинственные идеи древних гностиков, которые проповедовали, что общество – это творение дьявола, которому так гораздо удобнее высасывать соки из человечества.

Что было еще более отвратительно, так это то, что школа приучала к извращенному и противоестественному женскому господству, и это несмотря на то, что любая женщина изначально создана для преклонения перед мужчиной. В своем сердце она хочет быть рабыней, а тут должна командовать, а все, включая мальчиков, ей подчиняться.

Вот урок, ждать звонка еще сорок минут. Женщина, которая повелевает тобой это отведенное школьным уставом время, неряшливо одета, разжиревшая или очень худая, нависает над тобой, как скелет динозавра в зоологическом музее, ставит на твою парту массивный кулак.

– Где твоя домашняя работа и где твоя тетрадь? – категорично задает вопрос этот крокодил.

Тетради нет, вместо нее какой-то обглоданный листочек, изрисованный жуткими картинками – элементы гротескного порно и хоррора.

– Что это тут такое? – Ужаснувшись, она отбрасывает его в сторону.

Дрессировщица задает тебе вопрос, и, убедившись, что ты не знаешь, она ставит тебе «два». Наказать одного зверя, чтобы навести страху на остальных, – таковы методы.

Школьный конвейер за редким исключением производит людей двух сортов. Тупоголовые отличники – эти, как хорошо управляемые ослы, готовы выполнять любую работу, в них с детства заложен инстинкт подчинения. Вторая категория – будущие скользкие проходимцы и жулики, они навострились увиливать от работы и энергично водить за нос учителей.

Что касается образования, то весь этот мусор, понятное дело, не нужен, ось абсцисс и ось ординат – вся эта галиматья. Это все делается для того, чтобы детей чем-нибудь занять. Если бы дети во время уроков переставляли скамейки с места на место или лазили по деревьям – это принесло бы гораздо больше пользы.

Единственное оправдание школе – скопление молоденьких женских тел. Они, хоть и упакованные в однотипные костюмы, уже пышут свежей зрелостью – мама еще не научила их пользоваться всеми возможностями гигиены, делать свое туловище стерильным, как кусок мыла из хозяйственного магазина. Сидишь на задней парте, и все эти запахи сбиваются вместе, получается взрывная и сокрушительная вещь… Стоп! – подумал Бретёр. Вечно твои рассуждения скатываются в похоть со всеми вытекающими последствиями. Отставить!

Он вдруг вспомнил, как однажды задремал на уроке и представил такую картину. Он вообразил, что все вдруг встает с ног на голову и школа из воспитательного заведения превращается в чудовищный разнузданный балаган.

Когда звучит звонок, дети наваливаются на учителей, скручивают их и берут в заложники. Все парты переворачиваются, с грохотом падают полки с книгами. Школьницы, даже самые маленькие из них, кое-как наносят макияж, быстро срывают с себя одежду и устраивают на шкафах свои адские танцы. К этому времени кто-то из шустрых мальчиков уже успел поджечь пару автомобилей за окном, туда же летят учебники, карты и прочая школьная утварь.

Школа объявляется государством детей, а учителя становятся рабами. За малейшую провинность наступает телесное наказание или смертная казнь. Ученики делятся на несколько коммун и создают свои базы в разных концах здания, чтобы немного погодя начать беспощадную войну всех против всех…

На этом месте кто-то толкнул его в бок, и он очнулся.

5

Дома он открыл книгу «Дневник неудачника», он был классическим начинающим неудачником и начинал интересоваться глубиной этой темы. Погрузиться в книгу помешал телевизор. Перед ним мелькнули кадры задержания боевиков в лесной заснеженной глуши. Он было подумал, что это Чечня или Дагестан, но голос за кадром переубедил его.

«…задержан в глухой таежной деревне на Алтае. Именно оттуда по версии ФСБ писатель попытался организовать революционное вторжение в Казахстан…»

Первый кадр, показано крупным планом: мощный могучий лес, небольшой отряд войск спецназначения в полной амуниции крадется по заснеженной тропе по грудь в таежном снегу.

Кадр второй: среди снега и деревьев стоит бревенчатая изба, из нее по очереди выводят десяток ребят, руки за голову, кто в тренировочных штанах, кто в тельняшке.

Кадр третий: крепкий, жилистый, наполовину седой мужик с троцкистской бородкой, по виду командир отряда, большие замерзшие очки, спокойно смотрит вперед глазами человека-машины, терминатора.

«Следователи ФСБ объявили его одним из самых страшных террористов современности и выдвинули против него ряд тяжких обвинений: попытка свержения госстроя, государственный терроризм, попытка создания незаконного вооруженного бандформирования…»

Он взглянул на заднюю обложку книги и сделал потрясший его вывод, что автор – интеллигентный, профессорского вида тип с очками и тонкими запястьями – и человек-терминатор из новостей – одно и то же лицо.

Его звали Эдуард Лимонов.

Это не на шутку взбудоражило фантазию Бретёра, и он занялся выстраиванием логических цепочек. Получалось, что только неудачники с самого дна могут возвыситься так высоко, чтобы бросить вызов целому государству. Пасть на самое дно, чтобы воспарить.

Значит, становясь плохим и опускаясь вниз, он двигается в верном направлении.

Закрыв глаза, в сером тумане он увидел своих товарищей, лежащих с заломленными руками на полу, разбитую голову кассирши, грузчиков и ментов. Услышал крики. Их взяли, а ты улизнул… ты мог попытаться их отбить… Все равно он почувствовал прилив сил и гордости: он сделал пусть самый крохотный, но шаг в сторону силы из состояния покорности и трусости. Отныне он решил, нарушая любые запреты, двигаться по направлению к собственному страху, и чем мощнее страх, тем сильнее должна быть скорость.

В долю секунды погода за окном изменилась в такт его безумным идеям: влажный жар позднего лета сменяла здоровая и мощная гроза. Это был своеобразный привет из метафизического мира, нелишне было добавить торжественных декораций и духа трагедии. Высшие силы так реагировали на его новое, неожиданное перерождение.

6

– Нас оставили под подпиской! – сказал Вася.

Они прогуливались недалеко от Гостиного Двора. Через несколько недель они встретились, и он узнал отличную новость: эта проделка почти сошла им с рук. Суд продолжался, однако красивая дама-следователь симпатизировала обвиняемым. Возможно, в глубине души она питала тайную страсть к молодым преступникам. Потерпевшие, несколько охранников и кассирша-героиня с сотрясением мозга, вели себя неорганизованно, путались в показаниях, не появлялись на очных ставках и ругались. Победа была практически в кармане. Про Бретёра никто даже не упоминал.

На улице справа от выхода из метро толпились книготорговцы, со стороны они напоминали городских сумасшедших и бомжей. Они торговали полузапрещенной литературой радикального толка, красно-коричневым коктейлем, излюбленные герои книг – Сталин и Гитлер.

Чуть дальше стояли пятеро парней с флагами и газетами, он сразу узнал нацболов. Они подошли, чтобы рассмотреть всю эту компанию поближе. Красные флаги, черный серп и молот в белом круге, такие же повязки. Газета «Лимонка», которую они держали, по своему внушительному формату больше походила на огромный плакат с гигантской гранатой и рубленым заголовком на обложке, текст можно было прочесть издалека.

– Можно посмотреть? – спросил он и протянул руку к газете.

– Бери! – ответил один из парней.

Вася пролистывал газету, но с куда меньшим интересом, чем Бретёр. Ему же газета понравилась. Она была мощной и жесткой и, казалось, сочетала в себе все темы, которые его интересовали – от фашизма Муссолини и «Красных бригад» до стихов, секса и всего остального. Он купил газету и с довольным видом положил себе под куртку.

– Приходите, сегодня у нас будет собрание! – сказал крупный парень, похожий на казачьего атамана.

– А где? Во сколько?

– В девятнадцать часов у метро «Чернышевская»! – Второй, тонкий, с самым ответственным лицом, тут же по-деловому подключился к разговору.

– Хорошо. Мы будем.

Бретёр прекрасно понимал, что для того, чтобы стать крутым, недостаточно соучастия в пустяковом ограблении магазина. Хороши любые средства. Очень хорошо для этого подходила радикальная политическая организация.

Они спустились в подземный переход.

– Не нравятся мне они, какие-то кислые.

– Да ну, вроде нормальные.

– Это ты сейчас так думаешь. Совки они все одинаковые.

До собрания оставалось несколько часов, они купили на двоих один баллончик с краской и поехали расписывать железнодорожные пути Финляндского вокзала.

Вася придерживался радикально правых взглядов, Бретёр – право-левых. Они писали свои граффити отдельно, на большом расстоянии. Надписи были взаимоисключающими, и пассажиры поезда могли заподозрить шизофрению в голове автора.

Вася писал что-то из серии «СССР – чума XX века!», а Бретёр писал:

Революция!

7

Они стали искать нацболов в толчее людей. Разгневанные толпы народу с криками и воплями просачивались в двери метрополитена и выплевывались из них наружу. На крохотной площадке было массовое столпотворение. Они с Васей только что пришли пешком к метро «Чернышевская» от Литейного.

На выходе справа – неопределенная компания, состоящая из крепких рабочих ребят, нескольких старомодных панков и просто довольно странных людей. Молодые революционеры выглядели экзотично и эклектично.

– Приветствую! Я Барт. – К ним подошел тот самый парень, похожий на казака, и по-отечески пожал им руки.

Они подошли ближе и со всеми поздоровались. Ребята встретили их вполне дружелюбно, вот, дескать, подоспели новые боевики, посмотрим, на что они способны…

Бретёр тогда слабо представлял, как функционирует полузапрещенная партийная ячейка. Чтобы усилить эффект новых, непривычных ощущений, он стрельнул покурить, – и вот уже грубый, едкий дым недорогой сигареты приятно пощипывал горло. Он всегда курил, либо когда очень плохо, либо когда окунался в пугающую и приятную неизвестность.

Дождавшись еще нескольких опоздавших, они организованной группой проследовали за несколькими лидерами.

– А где будет проходить собрание?

– Сейчас все увидите.

Вопреки его ожиданию, собрание проходило не в каком-нибудь маленьком заброшенном ДК – он представлял это почему-то именно так, темный зал с раздолбанными старыми стульями с красной спинкой, – но прямо на улице. Во дворе за углом, рядом с баскетбольной площадкой, – дорога от метро занимала не больше тридцати секунд. За спиной играли в баскетбол две команды дворового хулиганья.

Они сгруппировались у стены в этом дворике. Растворившись в небольшой толпе, он стал слушать, о чем говорят остальные. Почти никто не говорил о революции, все обсуждали нормальные темы, интересующие молодых людей, – драки, быт, попойки, футбол и все что угодно, кроме политики. Ему чрезвычайно нравилось разглядывать их довольно брутальные и подчас злобные морды, от этих грубых морд пахло могучей мощью улицы и революционным запалом.

К стене вышли пять человек.

– У нас сегодня много важных тем, – заговорил центральный. Небольшой, черноволосый, с нагловатой физиономией и харизмой диктатора какой-нибудь далекой азиатской страны.

Это будущий Пол Пот, подумал Бретёр про себя, но не сказал вслух.

– Мы готовимся к муниципальным выборам. От нас по спискам КПРФ будет несколько кандидатов, вы их знаете. – Далее он представил людей по очереди.

Бретёр продолжил активно рассматривать толпу. Было человек сорок. К его удивлению, он смог разглядеть нескольких людей весьма немолодого возраста; как выяснилось позже, среди них был депутат Заксобрания Ленобласти Владимир Леонов.

– Мы будем клеить листовки и разносить газеты…

Весь ход собрания описывать скучно. Естественно, что на повестке не стоял вопрос о немедленном захвате власти и вооруженном мятеже, обсуждались обычные текущие вопросы существования в полуподполье. Так устроена жизнь: ради одного возможного триумфа люди готовы к десятилетиям скуки, монотонной борьбы, а то и того хуже – тягот и тюрьмы.

Вася чувствовал себя явно не в своей тарелке и стоял поодаль от всех. В этом не было ничего удивительного, он говорил, что политический этап для него пройден, и на тот момент занимался куда более радикальными вещами. Помимо регулярных грабежей, он активно боролся с нелегальной миграцией всеми доступными методами, водил дружбу с многочисленной уличной шпаной. Вместе они творили такое, что волосы у обывателя встанут дыбом. Ну, вы, короче, представляете. Если в детстве парень препарирует лягушек, что потом может прийти ему в голову? Страшно даже представить.

– Послезавтра у нас агитация. Кто пойдет?

Народ совершенно однозначно разделился на тех, кто активно хочет во всем участвовать, и тех, кто хочет увильнуть от явно неувлекательного занятия. Бретёр тоже поднял руку. Истина проста: не знаешь, что делать, – делай шаг вперед! По взгляду Васи было видно, что он его не одобрял.

Еще Бретёр знал самое главное. Лимонова недавно выпустили из тюрьмы, доказав только покупку оружия. А значит, история будет продолжаться и скоро начнутся новые приключения.

8

Путин, мы тебя не звали, уходи!

Как только Путина назначили премьером, нацболы вышли с этим лозунгом на улицы столицы. Еще тогда, когда большая часть общества питала по поводу него неясные надежды, только нацболы разгадали невыразительные и тусклые глаза полковника спецслужб.

После Ельцина спасителем мог стать кто угодно; пребывая у руля огромного государства, это ничтожество, алкоголик, натворило массу дел. Страна дышала на ладан и изнемогала от суицидального правления запойного алкаша вместе с его окружением предателей и проходимцев.

В результате закулисной игры группировка олигархов договорилась с группировкой чекистов и на авансцену мировой политики с черного хода поднялся Владимир Владимирович, неприметный сотрудник КГБ, серое лицо, из рабочей семьи.

Все предыдущие преемники были забракованы, они были слишком непредсказуемыми и слишком часто проявляли инициативу. А Путин – лиса, которая прикинулась дичью, – уселся на трон и сидит уже Бог знает сколько, намерив себе тысячелетний рейх.

Теракты и вторая чеченская сплотили людей России, объединили в общем страхе. Путин стал суперменом-мессией, хотя, по сути, был и оставался простым пацаном, правда энергичным и предприимчивым. Он напросился (или приставил КГБ) работать с мэром Собчаком и совсем скоро уже ни много ни мало ворочал всеми внешними связями в мэрии. Чего там Собчак только не делал в то время: распродавал за границу заводы, легализовывал казино – одному Богу известно. Скоро Путин уже работал в администрации президента.

Бретёру он сразу не понравился, но он увидел и признал в нем силу, которой не было у других людей во власти. «У нас новый премьер-министр, странный какой-то, себе на уме!» – так о нем говорили в деревне. Был август месяц, телевизора на даче у них не было. Они тогда не думали, что это надолго.

Пьяный ельцинский балаган сменился путинским застоем. Путин выдавил из страны зловещего демиурга Березовского, который чуть ли не привел его за руку в Кремль (или больше делал вид, что привел). Неожиданно умирает Собчак. Вскоре после этого Путин устраняет из Государственной думы так обласканных властью в прошлом либералов и правит как самый настоящий самодержец, опираясь на мертвую чиновничью массу, сырьевых олигархов и спецслужбы. В руках этих трех новороссийских сословий, всех их жен и челяди оказываются газ, нефть и ход истории. Страна для них становится производным по отношению к энергетическим ресурсам. И если ты не принадлежишь к трем этим кланам, то мне ой как жаль тебя, потому что здесь у тебя, скорее всего, нет судьбы и будущего!

Политическое пространство сузилось до ширины прогулочного дворика в следственном изоляторе.

Сказать, что режим стал людоедским и палаческим, – было бы неправдой, просто всем вдруг стало очень скучно жить. Целое поколение молодежи осознало, что ничего не изменится, что им ничего не светит.

Общество стало мельчать, и посредственность стала господствовать во всех сферах жизни. Эпоха крепких советских героев уже давно прошла, успела лишь законсервироваться в памяти старого поколения. Новой России герой был не нужен, все кругом было пошлым и бесформенным.

9

Обдолбанный Моцарт набросился с кулаками на группу то ли голландцев, то ли фрицев, которые мирно прогуливались в воскресный день. Его с трудом оттащили. Добродушные европейцы были ошарашены таким поведением, они, видимо, редко подвергались внезапным нападениям. А Моцарт иностранцев недолюбливал.

Есть такая отличная вещь, как бутират, лекарство, созданное для того, чтобы облегчить роды женщинам; более дешевые сорта бутирата делают из жидкости для промывания трупов. Пару выпитых пробок превращают тебя в полуовоща-полуобезумевшую обезьяну. Еще под бутиратом дают все женщины, только где найти таких женщин, которые согласятся добровольно пить эту дрянь? От одного запаха можно тут же проблеваться.

Моцарт напал на гостей Северной столицы под бутиратом, такое с ним не может сделать даже алкоголь.

В парадной, где они стояли, где-то на Гороховой, было темно и накурено. Они ждали Гримми. Гримми – типичный представитель золотой молодежи, угодивший в плохую компанию, имел накачанный торс стероидного атлета, черные кудри, которые чуть прикрывали загорелую физиономию плейбоя-итальянца. Но быть плейбоем мешал запойный алкоголизм. Гримми любил напиваться до полнейшего беспамятства и выкрикивать нацистские лозунги. «Восемьдесят восемь!!!» – кричал он однажды, лежа пьяный на земле под скамейкой. Кроме Васи и Моцарта была еще небольшая команда уличных хулиганов и Маркиз, молодой наркоторговец, тринадцати лет. Бутират принес он.

– Ну и вонь!

– А ты не нюхай, ты сразу пей!

Легко сказать «сразу пей!», когда от напитка струится аромат разлагающихся трупов. Он решил сразу не пить, а посмотреть на реакцию других. Согласно его новым правилам, чтобы стать плохим, надлежит попробовать побольше разных наркотиков. Выпили, вроде ничего, добавилось некоторое количество дури, но в остальном все оставалось без изменений. И он тоже отхлебнул.

Есть наркотики для богатых и наркотики для бедных. Для богатых – кокаин, для бедных – спиды и бутират. Спиды, например, жутко грязные, по сути разбодяженные всяким дерьмом, обладают чрезмерным количеством побочных эффектов, не пропорциональных полученному удовольствию. Кокаин не так вреден, после кратковременного взлета он всего на несколько часов погружает тебя в глубокое ощущение собственной никчемности. Героин сейчас пользуется популярностью только у подвальных бомжей и крайне асоциальных личностей.

Первое, что он ощутил, – приятные потоки тепла, которые пронизывали тело, лицо стало чересчур расслабленным и спокойным, как у доброй старушки, которая только что спокойно умерла после приема повышенной дозы лекарств.

И тут вся их невменяемая кампания двинулась на улицу. Первым делом в магазин за алкоголем – одно другому не мешает. Вообразите себе группу обдолбанных хулиганов, которые врываются ночью в продуктовый магазин «24 часа» и – о боже – начинают танцевать! Хулиганы, подогретые бутиратом, под внутреннюю музыку извиваются в танце и синхронно машут руками высоко над головой, как самая настоящая процессия на бразильском карнавале. Тут Бретёра искажает приступ хохота.

Моцарт хватает буханку хлеба в нарезке и начинает с ней на всех нападать. Он бьет Маркиза по физиономии, пакет рвется, и вся буханка разлетается праздничным фейерверком. Моцарт начинает собирать кусочки с пола. Из магазина они вышли никакущие, с невнятной речью и полностью без мозгов. Ты совсем иначе чувствуешь свое тело, оно тебя плохо понимает и как бы вступает с тобой в диалог или в спор.

Когда Одиссей оказался на незнакомом острове, злая волшебница Цирцея напоила его спутников чудесным напитком и превратила их в свиней. Наши герои были ничем не лучше.

Выйдя из магазина, Бретёр обнаружил довольно мрачную картину. Каждый из них стал животным. Он выпил меньше других, и ему худо-бедно удавалось себя контролировать. Кто-то вдруг начинал жалобно мычать и выть, болтаясь в пространстве тряпичной куклой в руках невидимых злых джиннов, кто-то мочился прямо на себя, а Моцарт избивал лежащего на земле и истекающего кровью Гримми, добивал его ногой с разбега.

Никакой ссоры не было, это был просто спонтанный всплеск агрессии. Никто не мог ничего противопоставить, потому что никто не понимал, что на самом деле происходит. Просто какие-то ошметки тел, какие-то червяки, ползающие по гнилому мясу.

10

«Тебе следует покончить с этим дерьмом! Эксперименты с наркотиками следует прекратить!» – подумал Бретёр, придя в себя где-то на третий день. Если трава не влечет никаких последствий, то эта дрянь на некоторое время буквально парализовала его, вялость сменялась всплеском лихорадки с оттенком паники. Он чувствовал себя полнейшей развалиной, ему бы пришлись к месту ходунки. И еще эти ужасные мысли о собственном ничтожестве, они жалили, как разъяренные шершни, словно он только что разорил их гнездо.

На следующий день его ждала агитационная работа. Коммунисты включили нескольких нацболов в свои списки на муниципальных выборах, взамен нацболы участвовали в агитационной кампании коммунистов. Надо было разнести огромную кипу агитационных газет по квартирам нескольких здоровенных многоэтажек, засунуть их в почтовые ящики и в щели между дверьми квартир.

В 9:00 их небольшой нацбольский отряд был практически в сборе. Их было человек десять. Командир Андрей Дмитриев, тот самый, кто, по мнению Бретёра, напоминал диктатора далекой азиатской страны, в пальто и кепке деловито раздавал газеты.

Напарник Бретёра Леша носил небольшие очки и немецкую военную форму, он считался интеллектуалом. Они с ним взмокли, как ездовые лошади на экваториальном солнце, обегав десяток этажей в пяти домах. Но их партийный день еще только начинался. Покончив с агитацией, они поехали бороться с уплотнительной застройкой на проспект Стачек. Члены настоящей народной партии, они не гнушались выполнять самую черную работу на благо простых граждан.

На самом деле простая уличная борьба может быть увлекательной. Смотрите сами. Борьба за сквер и пару-тройку деревьев может превратиться в настоящее революционное восстание в отдельно взятом дворе. Это тот самый прекрасный момент, когда среди обывателей выделяются вожди и уличные трибуны. Роль нацболов в данном случае проста: они подстрекают, подогревают недовольство, радикализируют народ. Так из искры раздувается пламя.

Проспект Стачек – унылое место на окраине, снаружи растут деревья, а во дворах растительность подчас ничтожна, но строительным компаниям на это положить. Сейчас они планируют установить на детской площадке зловещий железобетонный кондоминиум, возможно, как в знаменитом «Метрополисе».

– Наш общий долг встать на защиту нашего сквера! Мы хотим, чтобы здесь играли наши дети! – Бравая мясистая тетка взобралась на горку в центре детской площадки и произносила речь, обильно жестикулируя.

– Да! Да!!! – подхватывала разношерстная толпа местных жителей, сгруппировавшаяся вокруг импровизированной сцены.

Народ в гневе великолепен. Кто-то готов перекусить горло застройщикам и раскроить их черепа прямо сейчас, у немолодого жилистого рабочего дрожат руки.

Дмитриев раздал им повязки и пошел решать вопросы с представителями местного протестного штаба. А они продолжали кричать:

Это наш город!

Это наш город!

Вскоре он залез на детскую лестницу:

– Мы собрались здесь сегодня…

Шла короткая приветственная речь, а в конце призыв:

Перекроем проспект Стачек!

Перекроем проспект Стачек!

Толпа отреагировала радостными воплями. Бретёр посмотрел по сторонам и обнаружил, что они находились в кольце ментов, которые как только, так сразу готовы по свистку броситься в атаку, растерзать их и упаковать по машинам, вот даже на всякий случай подогнали еще и целый автобус. Красные нацбольские повязки действовали на них, как красная лазерная указка на кота. Чуть поодаль стояли с портативными камерами молодые опера. Кто-то из сотрудников начал что-то выкрикивать в мегафон, основное требование, понятно, мол, расходитесь по домам.

– Посмотрите, среди вас находятся экстремисты!..

В ответ народ поддержал нацболов и кто-то даже прикрыл собой. Думали, что их начнут точечно вылавливать из толпы, но пока что они выжидали.

Они стояли с народом одной могучей цепью. Перекрыть широченный, как разлив реки Волги, проспект Стачек целиком в таком количестве невозможно, но им удалось занять целый его рукав. Такие действия попадают под административную статью.

Понятное дело, что правоохранители немедленно организовали объезд, так что их акция не возымела должного эффекта, правда, отдельные тупицы выстраивались перед ними на машинах и бибикали. Небольшая группа ментов – те, которые поавторитетнее, – ставка главного командования, что-то решали, а потом разошлись, глядя на них. Из камер нацболов снимали уже крупным планом, они чувствовали легкий неприятный мандраж.

Все, сейчас будут брать!

Сотрудники кидаются на них, как на амбразуру, выхватывая всех подряд из их цепи; цепь уже разорвана и превратилась в клочья. Кто задержан, кто скоро будет задержан, кто кидается врассыпную. Когда два озверевших мента бросились в аккурат за Бретёром с Лешей, то они резко рванули в сторону и им удалось запрыгнуть в трамвай, менты за ними. Вот они уже бежали по кишке трамвая… потом выпрыгнули в последнюю дверь и уже неслись неведомо куда. Вроде как пронесло.

11

Они еще какое-то время прятались во дворах, пока все не рассосалось. Бретёр медитировал. Когда засыпал, он часто видел яркие, экстремально живые сны, которые никак не может увидеть обычный человек. Во сне он мог ощутить вкус, прикосновение, взмыть в небо и сражаться с джиннами. Иногда он мог чуть задремать и увидеть грезы наяву, чуть позже он узнает, что это не совсем обычный дар.

Прищурившись, он смотрел на город и видел… дымящиеся городские руины, их кривизну и неровность – все это напоминало огромный рот злой хищной старухи. Высотку уродливо перекосило, дворец – с него сошла кожа-штукатурка, а этот, после продолжительной атаки, и вовсе похож на источенный клык, какое-то могучее дикое растение проросло из всех щелей, кое-где разорвав в клочья архитектуру. Отдельные строения полыхали от огня, так что небо наполнено сиянием апокалиптического ужаса. Весь город захвачен и оккупирован их войсками.

Армейские сапоги, АК-47 и еще несколько единиц всякого мелкого оружия – они шествуют с Лешей по городу и время от времени делают несколько залпов в воздух, чтобы подогревать напряжение.

Людей немного, разбросанные тут и там маленькие группки. Кто подвергается немедленному или отсроченному насилию, в зависимости от их сиюминутных предпочтений, их охватывают приступы внезапной жестокости, которая, впрочем, ничем не мотивирована. Такое бывает у полубогов, перед которыми ползают на коленях.

Все население города в их руках. Можно делать с людьми все что угодно. Проводить геноцид или реализовывать общественные утопии самого различного толка.

На центральной площади города установлен праздничный эшафот. Здесь без разбору казнят чиновников городской администрации. Судьи в цветных мантиях – подростки лет по пятнадцать – коротко зачитывают приговор, а палач в черном, как полагается, одеянии приводит в действие исправно работающий механизм гильотины. Время от времени гильотина тупится, застревает в шее жертвы, как десертная ложечка в желе. Тогда палач вытирает пот со лба, берет здоровенный нож и дорезает голову собственноручно. Головы складируются в бочку для мусора, перевязанную красными лентами…

Все, отставить! Бретёр обнаружил у себя внутри странную склонность к насилию и испугался ее. С другой стороны, насилие – это, вне всякого сомнения, проявление жизни, сама жизнь. Брать города, брать женщину – все это насилие.

Он приоткрыл глаза. Город был никем не захвачен и жил в привычном ритме. Что касается гильотин, то ее, конечно, тоже нигде не было. Сейчас это дорогое удовольствие, и ее можно приобрести только во Франции по спецзаказу.

12

– Я в шоке, я просто в шоке! – Рыжая борода нервно расхаживал взад-вперед во время собрания, руки дрожали, а глаза искрились патологической злобой и ужасом. Женя Павленко никак не мог успокоиться.

Вчера в пьяной драке зарезали бывшего гаулейтера петербургского НБП[1] Андрея Гребнева. Вживую Бретёр его никогда не видел, но по рассказам партийцев составил себе портрет крепкого рабочего парня с окраины, дерзкого, безбашенного и заносчивого.

«А ну-ка, все вставайте в строй! А кто не встанет – тому я лично дам в морду!» – кричал на шествии молодой фюрер в кожаной куртке и берете в стиле команданте. На собрании царила атмосфера беспросветного мрака, даже говорили вполголоса. В углу стоял его брат Сид и молчал, его жена плакала.

Когда-то в Питере было два известных гаулейтера: Андрей Гребнев и Дмитрий Жвания, они были антиподы. Первый: ярый националист, предводитель ватаги уличных штурмовиков. Второй: интеллектуал-индивидуалист, тяготеющий к анархизму и разным мелким экзотическим течениям. В свое время в Питере между их сторонниками развернулась настоящая баталия, тогда нацболы захватили крейсер «Аврора» (каждая группа отвечала за определенную часть акции). Борьба за власть, как видите, идет даже в полузапрещенной партии, где дело ну никак не касается денег, а до реальной власти в стране еще ой как далеко.

Гребнев активно нравился Лимонову и в конечном итоге выиграл, но позже стал с трудом выносим из-за наркотиков и отошел от руководства; как-то, когда Лимонов приехал проинспектировать отделение, тот сутки пролежал в соседней комнате, обдолбанный «колесами», и даже не вышел пожать руку вождю. Сейчас в Питере вождя не было, но было коллективное руководство.

Накануне Бретёр бухал в коммуналке у одного рядового старого нацбола, которого за глаза называли Угрюмый, так тот полностью выдал ему весь расклад, от партийных кличек до самых интимных сплетен. Встреча сопровождалась просмотром старых партийных фотографий. Бретёра, понятное дело, больше всего интересовала вылазка отряда Лимонова на Алтай, он до сих пор не понимал, что там на самом деле произошло. Он расспрашивал, но деликатно, чтобы не показаться каким-нибудь ментовским стукачом – ибо члены радикальной партии по понятным причинам люди довольно подозрительные. Выяснилось, что из питерских в отряде был только Сид. Угрюмый сказал, что Сид – личный друг Лимонова. «Вот это да!» – подумал Бретёр.

– Ну, понятное дело, ребята на Алтай не просто так отдыхать ездили! – резюмировал партайгеноссе.

Было ли в действительности оружие? Если да, то сколько автоматов? (Бретёр слышал по телевизору невнятную расшифровку переговоров в программе «Человек и закон: суд над призраком».) Если речь шла об отторжении территорий Северного Казахстана в пользу России, то каким образом? Что мог отряд из нескольких человек? Это же чистое безумие… Завербованный ФСБ предатель Акопян гордо утверждал, что они готовились проводить диверсии и теракты на крупных предприятиях, для чего больше года занимались промышленным шпионажем. Бретёр подумал, что правду про алтайский поход он узнает еще очень не скоро.

После перекрытия проспекта Стачек забрали почти всех, в том числе Песоцкого, у которого было с собой несколько красных нацбольских повязок. Он рассказал, что в отделении их надели полицаи и стали играть в Нюрнбергский съезд в нацистской Германии, они расхаживали взад-вперед и весело кидали зиги.

13

Бретёр шагал в колонне национал-большевиков, и у него в руке развевался огромный красный флаг с черным серпом и молотом. Их колонна двигалась в хвосте общего гигантского шествия в день годовщины Великой Октябрьской революции. Как-то глупо и нелепо, подумал он, что из-за смены календарных стилей Октябрьская революция переехала в ноябрь. Сейчас, как вы понимаете, праздничная демонстрация 7 ноября и наш герой сливаются воедино с этим бескрайним организованным потоком человеческих тел.

Сбор традиционно проходил у БКЗ «Октябрьский» под аккомпанемент советской эстрады, перемежающийся, впрочем, и с мощными песнями, обладающими сокрушительной силой.

«Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой!» Под такую музыку хорошо идти на смерть или, по крайней мере, бросаться в атаку.

Он увидел своих издалека по флагам, с собой он притащил пару товарищей, чем вызвал всеобщее одобрение. Столпотворение было довольно интересным и включало множество странных персонажей в духе какого-нибудь «Сатирикона» Феллини. Царила атмосфера непревзойденного сюра. Старушка с праздничным портретом Сталина соседствовала с толстобрюхим попом, который размахивал своей церковной утварью. Задастые дядьки из КПРФ, любящие тряхнуть стариной, экипировались в свои фирменные шарфы и с видом покровительственной невозмутимости созерцали простой народ. Кого только не было. Помимо реальных организаций из обоймы левых политических сил второй столицы присутствовало неиссякаемое число виртуальных, как будто наспех сколоченных для сегодняшней даты. Пенсионеры были тесно переплетены с молодежью, а также с рабочими, алкашами, люмпенами и просто случайными людьми. Троцкисты, маоисты, анархисты, а также все прочие уже развернули свои угрожающие агрессивные знамена на всеобщее обозрение, демонстрируя если не готовность достать оружие и всех поубивать, то хотя бы затаенную злобу, которая вот-вот способна привести к непредсказуемым последствиям для сытого и спокойного общества.

«Ешь буржуев!» – отличный лозунг, не правда ли? Социальная ненависть, приправленная изрядной долей каннибализма.

Их расставили в колонну, и они одними из последних двинулись, замыкая общий поток. Они шли последними, потому что больше всего раздражали власть, а коммунисты власть не раздражали. За ними шли только анархисты с антифашистами, представляя собой крохотную толпу плохо организованной ребятни.

Во главе, естественно, шли сытые и разрешенные коммунисты, которые ничего лучше в политическом смысле не придумали, как дважды в год выходить на санкционированный карнавал. Что может быть более выгодно режиму, чем ручная, да еще и не семи пядей во лбу оппозиция?.. Тесные сношения с властью превратили коммунистическую партию в неочерносотенцев, в один из оплотов путинского полицейского режима.

Президента – в отставку!

Губернатора – в отставку!

Весело скандировала их колонна. Лозунги, дерзкие, как выстрел без предупреждения в голову, иногда прерывались краткими выступлениями представителей питерской партийной верхушки НБП.

«Мы объявляем сегодняшний день днем русского бунта!» – кричал Барт.

Далее мегафон циркулирует из рук в руки Дмитриева, Песоцкого, депутата Леонова и всех, кто имеет опыт и может внятно сформулировать свои взгляды.

Со стороны само шествие их колонны в чем-то напоминает передвижение военнопленных, потому что их со всех четырех сторон конвоируют менты различных званий и комплекции. Так власть демонстрирует, что готова задушить революцию во младенчестве.

Путин – лыжи, Магадан!

Кричалки от злобного и негодующего стиля иногда скатываются в юмор, озорной и остроумный. Тем временем Бретёр гордо несет флаг и уже обнаруживает себя посередине Невского проспекта. Из окон маленьких кафе на них вылупляются люди различного социального положения и материального достатка, их лица перекошены в гримасе явного недоумения. Слегка испуганы молодые миловидные продавщицы бутиков, их не на шутку взбудоражили красные знамена.

У самого подхода к Дворцовой площади их небольшой отряд устроил торжественную кульминацию революционного праздника. Добрая половина нацболов извлекли из-за пазухи заранее припрятанные фаера, и колонна вся залилась торжественным праздничным светом. И все это на фоне возбужденных и негодующих ментов, которые никак не могут понять, что с ними делать. То ли оставить в покое, то ли немедленно задержать и доставить в отделение, а там избить. Принимают решение не трогать.

На митинг они не пошли, оргкомитет отказался давать слово их лидерам.

Нам нужна другая Россия!

14

Родословная Бретёра была тотально небольшевистской. Прадед по матери – известный и уважаемый начальник вагоностроительных мастерских – был расстрелян революционными рабочими. По отцу и того круче. Все воевали в царской армии, начиная примерно с XVII века. Наиболее близкими были участник Кронштадтского мятежа и главштаба Дикой дивизии барона Унгерна. И еще, что приводило Бретёра в особенный восторг, он приходился прямым потомком брата самопровозглашенного Верховного правителя России адмирала Колчака. Впрочем, он всегда считал героями и белых и красных.

Мысли о съезде партии не покидали Бретёра всю неделю. Стихийное, как пламя, воображение рисовало самые величественные и яркие картины, красные партийные знамена и факельные шествия. Недавно он посмотрел документальный фильм «Триумф воли» Лени Рифеншталь, и его увлекла могучая тоталитарная эстетика.

Из конспиративных соображений на съезд было решено отправляться несколькими группами, используя различные виды транспорта. Их небольшой отряд, одна четверть партийной ячейки, должен был в ночь выехать на автобусе. Вечером он собрал вещи, нацепил охотничью цвета хаки куртку с меховым капюшоном – это потому, что стоял осатанелый холод, – и вышел из дома, чтобы пешком пойти до автобусного вокзала. Денег на предстоящее путешествие едва хватало.

Они выехали в ночь. Бретёр, Андрей Песоцкий, Барт, Женя Павленко и остальные. Среди них был какой-то парень, про которого единственное, что он знал, – это то, что тот вклеил себе в паспорт фотографию Гитлера… С Бретёром рядом сидел довольно молчаливый нацбол Олег Петров, из коротких, обрывочных фраз которого он составил для себя портрет типичного молодого парня из необустроенной семьи. Олег учился в ПТУ на повара. Денег с собой у него было еще меньше, чем у нашего героя.

– Выехали из Питера! – сказал Бретёр маме по телефону.

Мама часто волновалась за него, но никогда не стремилась его контролировать.

– Ты что, совсем мудак?! – Перед ним возникла рыжая борода. Павленко смотрел на него яростными, осуждающими глазами.

– Все нормально. Его же не прослушивают! – крикнул Барт.

Они уносились прочь из города в Москву. Казалось, вся милиция должна быть озабочена только ими и должна бросить все силы, чтобы их поймать. Они, конечно, переоценивали свое значение на тот момент.

Вдоль дороги располагались самые мрачные и таинственные архитектурные сооружения, заброшенные заводы, цеха и кабаки. Вскоре город растворился и место домов заняли жиденькие разнокалиберные деревья. А потом наступила темнота. Самое приятное в ночной дороге – глубоко за полночь выйти где-нибудь на остановке и заказать горячего черного, как русская зимняя ночь, чая у бедняков-торговцев; как только выходишь из автобуса, они сразу набрасываются на тебя, как стая голубей на зерно.

Бретёр включил в плеере свою любимую песню. Она начиналась так:

Я сам себе и небо и луна, Го-олая довольная луна, До-олгая дорога, Да и то не моя. За мно-ою зажигали города, Глупые чужие города, Та-ам меня любили, Только это не я…

Он закрыл глаза и вспомнил момент из детства. Ему шесть лет, папа забирает его из школы, и они выходят из метро «Горьковская». Прямо в саду, на траве, а точнее, на грязи, потому что весна и травы пока нет, играют уличные музыканты.

Рок-группа имеет двух солистов, маленького и длинного. Маленький, с черной шевелюрой на голове, экзальтированно завывает высоким, чуть картавым голосом. На нем зеленая растянутая и разорванная футболка. Длинный, фронтмен, похожий на циркового клоуна, облаченный в сплошь увешанный орденами и брошками черный пиджак, танцует как сумасшедший посередине огромной грязной лужи, так что брызги летят во все стороны прямо на прохожих. Их слушают всего с десяток зевак. Маленький Бретёр был околдован этой музыкой, и они остались слушать концерт до конца. Тогда он впервые заплакал от счастья.

Текст песни «Дорога» группы «АукцЫон» написан бессознательно, но Бретёр видел его смысл для себя таким: человек одинок и заброшен в этот полный призраков и иллюзий мир, и сам он суть такой же призрак. Потому глупо цепляться за что-либо тут. А лучше, удивляясь и очаровываясь, лететь, как во сне, в поисках новых страстей и приключений.

15

Когда радикалы различных калибров и направлений вдруг соединяются в одной оппозиционной партии, то какой власти это может понравиться? Никакой. Такая политическая организация обречена на вечную борьбу, на гонения и тюрьмы, и так до полной разгромной победы над врагом. Ее ждет революция или смерть! Своей кипучей энергией и личным примером Лимонов навсегда привил партии такой воинственный и наступательный дух.

Если Лимонов по типу был кшатрием, то второй отец-основатель Национал-большевистской партии, Александр Дугин, был явный брахман и походил на бородатого волшебника-медиума. Философ-эрудит, он популяризировал идеи интеллектуального фашизма и правых религиозных мыслителей-традиционалистов, таких как Рене Генон и Юлиус Эвола, он открыл для России геополитику и евразийство. Благодаря своему исключительному кругозору этот неисправимый романтик воистину стал первооткрывателем многих духовных тайн.

Что общего между писателем-радикалом и ультраконсервативным философом? Конечно, вера в имперское могущество России и фундаментальная ненависть к Западу. Именно поэтому в качестве партийного праздника Дня русской нации была избрана дата 5 апреля – годовщина Ледового побоища, первой сокрушительной победы России над Западом. Для того времени противостоящий войскам Александра Невского Тевтонский орден был своеобразным аналогом сегодняшнего НАТО.

НБП имела довольно синкретичную идеологию, но при этом вполне здравую и живую. Она соединила в себе социализм и национализм, анархизм и консервативную революцию. Получалось так, что внутри страны, для своих граждан, партия была левой: боролась за права бедных, гражданские и политические свободы. А снаружи, для врагов, партия была правой и выступала за агрессивную внешнюю политику.

Идеология не была жестко сформулирована раз и навсегда и оставляла возможность каждому, абсолютно каждому активисту и сочувствующему поделиться своими собственными мыслями. Газета «Лимонка» стала самым свободным политическим изданием за всю историю страны, в ней помимо анализа актуальных политических событий публиковались и сложные мировоззренческие статьи про Мао Цзэдуна, «Красные бригады», Карлоса Шакала и Чарльза Мэнсона, в ней печатали первые юношеские стихи и обсуждали фильм «Прирожденные убийцы».

В рядах партии свободно уживались между собой начитанные студенты и парни с рабочих окраин, простые работяги и интеллигенты, скинхеды и панки. Последние массово вступали в организацию благодаря третьему отцу-основателю, Егору Летову. Вечный борец с режимом и подпольщик, лидер группы «Гражданская оборона», играющей то грязный панк, то гаражный рок и наркотический психодел, обладал непререкаемым авторитетом в глазах огромной армии своих фанатов по всей стране.

НБП стала действовать стремительно и начала с решения не внутренних проблем, но внешних. Партия активно поддерживала русских в странах СНГ, привлекала широкую общественность к их проблемам, стремилась мобилизовать и организовать их, чтобы те наконец-то нашли в себе силу и храбрость снова, вместе со своими территориями, вернуться в одно мощное большое государство.

Именно нацболы первыми стали открыто говорить о необходимости и неизбежности присоединения Крыма к России. Чтобы сказать об этом во всеуслышание, пятнадцать активистов захватили башню матросского клуба в Севастополе и вывесили растяжку:

Севастополь – русский город!

То есть они были экстремально правы уже тогда, когда это еще не было мейнстримом. За свои убеждения им впервые пришлось отстрадать в тюрьме.

Однако больше всего на постсоветском пространстве русских притесняли не на Украине, но в Прибалтике. Здесь была болевая точка и столкновения были наиболее ожесточенными. Потому, когда нацбол Сергей Соловей вместе с товарищами мирно захватил башню Святого Петра в Риге, чтобы привлечь к этой проблеме побольше внимания, их, как особо опасных преступников, задержал антитеррор. Кстати, до этого еще один будущий участник акции, Илья Шамазов, нелегально пересекающий границу, умудрился выпрыгнуть из поезда на скорости семьдесят пять километров в час. Жизнь нацболов стала походить на настоящий приключенческий боевик в международном масштабе.

Самое настоящее кино началось на Алтае. Оттуда, по мнению следователей, сам Эдуард Лимонов со своими ближайшими подельниками планировал совершить вооруженное вторжение в Казахстан, чтобы присоединить впоследствии к России исконно наши территории с построенными казаками городами и преобладанием русских. Но вместо того чтобы благому делу поспособствовать – оно бы обогатило государство новыми плодородными землями и увеличило население, – спецслужбы, напротив, его пресекли и захватили группу Лимонова, когда она была еще на территории России. Со стороны это выглядело как вопиющий акт предательства.

Храбро воюя на передовой на всех внешних фронтах, партия была вынуждена открыть второй фронт. Внутренний. Против режима. Чтобы привлечь внимание к той или иной общественно значимой проблеме, партия устраивала нечто дерзкое, провокационное, порой выходившее за границы административного права. Ей удавалось делать мощные и радикальные акции прямого действия, находясь при этом в рамках закона. Иначе бы с ней расправились мгновенно.

Они могли закидать яйцами Никиту Михалкова за то, что тот публично поддержал режим Назарбаева, который, по их мнению, был антироссийским. Могли вломиться на либеральную конференцию с криком:

Завершим реформы так:

Сталин! Берия! ГУЛАГ!

Могли кинуть яйцо в генсека НАТО или облить майонезом председателя Центризбиркома Вешнякова. Понятное дело, что власть не собиралась ни регистрировать НБП, ни уж тем паче допускать до выборов в Государственную думу.

Долгие годы нацболы вынужденно держали круговую оборону. Но вскоре и у них стали появляться союзники.

16

Москва в пять утра с трудом выносима. Мерзлые пустынные улицы разворачивают перед тобой свое столичное убожество, недалекое соединение барского стиля с угрюмым советским классицизмом. Москва, ей-Богу, так же несуразна, как дачный поселок для новых русских – один дом пошлее другого, и вся эта пошлость никак не упорядочена. По улицам в дичайшем количестве циркулируют сотрудники милиции. «Здесь что, всегда так или все они нас ждут?» – подумал он. Впрочем, тут же отбросил эту мысль.

Первое, что они сделали с утра, – зашли в самое дешевое кафе и выпили водки, чтобы не промерзнуть. С селедкой на закуску. Что может быть лучше? Это было такое утонченное, изысканное удовольствие для особых русских сибаритов.

Их небольшой отряд передвигался все дальше от центра на периферию Москвы на новом, теперь уже городском автобусе. В дороге он ни разу не сомкнул глаз и был зверски измотан. Но ради любых приключений, как известно, следует отказаться от комфортной жизни.

– Нацболы из Питера приехали!

Они постучались в один из добротно обустроенных подвалов. Это бункер – московский штаб НБП. Им открыла компания крепких провинциальных ребят, пожала руки и запустила внутрь. Подвал был довольно вместительным и состоял из нескольких больших комнат. Общая приемная, кабинет руководства, кухня и другие помещения без конкретного, определенного предназначения. Была даже настоящая казарма!

Везде кипела работа. Рано утром штаб полузапрещенной организации работал в таком нечеловеческом темпе, как будто сегодня в полдень намечено восстание. Взад-вперед расхаживали люди, целые потоки людей с разных городов, раздавались поручения и приказы. Симпатичная девушка с обложки «Лимонки» занесла их фамилии в свой крохотный блокнот, и они счастливо отправились спать на нары.

17

Весь следующий день они провели в бункере. Бункер – это и ночлежка, и Мюнстерская коммуна, и община первых христиан катакомбного периода. В душном мрачном подвале царила атмосфера серьезной духовной борьбы.

Вставай, проклятьем заклейменный!

Так взывал с плаката на стене салютующий гигантский Фантомас.

Нацбольское изобразительное искусство имело свой неповторимый стиль, ловко соединяя в себе элементы соцреализма с имперским урбанизмом и поп-артом, здоровенные постеры в исполнении художников нацболов Лебедева-Фронтова и Беляева-Гинтовта звучали воинственно и агрессивно.

Первая ночь на нарах далась Бретёру не лучше ночи в автобусе, заснуть было невозможно. Рядом с ним лежал пьяный Олег, который своим чудовищным храпом терроризировал всю казарму. Храп звучал как трубный зов перед построением войск. Бретёр бесцеремонно будил его каждые пять минут, но храп всякий раз возобновлялся.

Ночью, где-то в три, когда все, кроме него, спали, один шибко пьяный поднял бучу. Вмиг подоспела группа нацболов оперативного реагирования, скрутила его и выставила на улицу в снег.

Они провели в бункере весь следующий день. Такое впечатление, что они перенеслись в коммунистическую утопию будущего. Ты ешь, спишь, читаешь, разносишь газеты – любое твое действие коллективно, ты больше не наедине с самим собой, ты часть партии.

Я, воин НБП, Приветствую новый день. И в этот час единения партии Я со своими братьями Чувствую мощную силу Всех братьев партии, Где бы они сейчас ни находились. Пусть моя кровь Вольется в кровь партии, Пусть мы станем единым телом. Да, смерть!

Это текст молитвы нацбола.

Лимонова в бункере не было. Бретёр наблюдал за двумя другими лидерами, которые соперничали за второе место в партии. Владимир Абель, еврей из Латвии, был добродушным авантюристом и интеллектуалом. Он любил побухать и был настоящим мастером подпольной работы.

Его антипод Анатолий Тишин не пил вовсе, однако от этого странного бородатого человека с лицом не то клошара, не то священника разило чем-то тяжелым и гнетущим, будто он тащил на своей шее тяжелый камень, невидимый для остальных. Что это был за камень, Бретёр узнает много позже.

Бретёр довольно быстро утомился от коллективной жизни. Он чувствовал себя неловко, когда расхаживал по бункеру одиноким привидением, не зная, чем себя занять. Хотя кругом все бурлило и дел было предостаточно.

На следующий день, перед тем как заехать в гостиницу, у них было время и они посетили мавзолей Ленина. Набальзамированный вождь-фараон лежал себе в склепе пластмассовой куклой, а мощный вирус революции все еще блуждал по планете как ему вздумается.

18

Очень быстро вестибюль наполнился людьми, и вот уже в толпе, окруженный охранниками и журналистами, возник Лимонов в черном военно-морском бушлате. Он раздавал интервью. Бретёру он сразу понравился, он сиял бодростью и оптимизмом. До этого он боялся, что вдруг его кумир при жизни окажется совсем другим, отталкивающим и неприятным. Оказалось, нет. За день до этого Бретёру приснился сон, что они с ним сидят в тюрьме и вместе готовятся к побегу.

Их встречали девочки-нацболки, каждую из которых он знал по фотографиям в Интернете. Одна особенно красивая. Та, что однажды ударила принца Чарльза по морде букетом цветов.

Зал был действительно впечатляющим. Посередине висел гигантский красный нацбольский флаг и огромная растяжка:

Россия – все!

Остальное – ничто!

Лимонов взошел на сцену одним из первых и занял центральное место. Вскоре за длинный, обтянутый черной тканью стол сели еще человек двадцать. Основной дресс-код членов исполкома – черные кожаные пиджаки, черные рубашки, черные джинсы. Лишь Тишин, уничтоживший накануне свою бороду, сиял в белой сорочке и подтяжках в стиле правого хулигана. В таких же подтяжках ходила девочка по кличке Зигги, комендант бункера, которую Бретёр наблюдал накануне. Очень жесткая девочка. Не то что конь с яйцами, просто носорог с огромными металлическими яйцами.

Заиграл партийный гимн, написанный внуком Дмитрия Шостаковича. После чего весь зал залился стихийным кличем и вскинул сжатые в кулак руки:

Да, смерть!

Да, смерть!

Клич символизировал готовность пойти на смерть ради интересов партии. И это были не пустые слова.

Когда Лимонов подошел к кафедре, чтобы начать выступление, зал еще раз зашелся приветственным криком и аплодисментами. Лимонов не так давно вышел из тюрьмы, о чем оповестили все каналы, и, судя по всему, был готов броситься в новую авантюру, однако необходимо было подождать еще какое-то время – несколько лет, пока он находился на условно-досрочном освобождении.

Перед партией стояла масса дел. За то время, что вождь сидел, партия окрепла и возмужала. По всей стране прокатились громкие акции прямого действия, прорывались кордоны милиции на маршах, шли потоки новых людей.

Сегодня на повестке дня стоял вопрос создания максимально широкой коалиции «Россия без Путина» с присутствием всех реально существующих оппозиционных сил. Начать с того, что вступить в союз с либеральными политиками. А для этого партии предстояло стать более сговорчивыми и постепенно отходить от тоталитарной эстетики или, по крайней мере, делать вид.

Пришлось прекратить пугать либералов и показать, что мы, мол, свои и с нами можно договариваться. На смену «Завершим реформы так: Сталин! Берия! ГУЛАГ!» пришли абсолютно демократические требования политических прав и свобод. Партия взрослела и одновременно успевала выполнять свои тактические задачи.

Во время выступления Лимонова в зале громко ревел ребенок.

– Пускай кричит! Громче! Ребенок – это новая жизнь, это здорово! – Лимонов зааплодировал и продолжил.

Новая программа партии, за редким исключением, была составлена из вполне простых, даже популистских пунктов, соответствующих политической обстановке, и могла принадлежать какому-нибудь правозащитному движению.

Вот некоторые из них:

1. Дать свободно развиваться гражданскому обществу в России. Ограничить вмешательство государства в общественную и личную жизнь граждан.

2. Упростить регистрацию политических партий, вплоть до полной ее отмены.

3. Не препятствовать деятельности независимых СМИ. Обеспечить контроль общества за работой правоохранительных органов.

Многие протестовали, но Бретёр вполне принимал все это. Партия становилась более современной, чтобы бороться за власть в реальных условиях.

В зале Бретёр продолжил наблюдение за однопартийцами, которое начал в бункере. В президиуме он увидел того самого Сергея Соловья, который по глазам и лицу, похожему на обтянутый кожей череп, напоминал настоящего террориста. И еще одна деталь: у него была экзотическая форма ушей, как у вурдалака или летучей мыши. Дмитрий Бахур сидел где-то в самом конце зала, как двоечник, и был похож на задиристого парня с промышленной окраины.

Бретёру нравились эти ребята, и он хотел стать таким, как они.

19

После съезда самой радикальной партии в России Бретёра ждали новые приключения: он готовился принять участие в массовой драке. Что значит «готовился»? Имеется в виду психологическая подготовка, времени разучивать удары и приемы не было. На тот момент он был совершенно неразвит физически, это его не останавливало. Он хотел начать себя испытывать, проверять на прочность. Единственное, чему он был кое-как обучен, – двум элементарным ударам с вложением корпуса: оттолкнуться одной ногой и перенести вес на другую, а между этим летит удар.

Вася с Моцартом ждали его на выходе с «Пионерской» среди пары десятков крепких хулиганов – под кепками в мелкую коричневую клетку Burberry блестят глумливые глаза и хищные зубы. В одежде преобладали синие и голубые цвета – символика «Зенита», хотя, собственно, сам футбол здесь всем по одному месту, он рассматривается только как повод для агрессии.

Футбольные группировки нападают не только на фанатов других команд, группировки, или «фирмы», фанатов одного клуба устраивают разборки между собой, чтобы выпустить пар и набраться боевого опыта, – такие встречи более безопасны, потому что они регламентируются.

А если ты ранним утром едешь на Московский вокзал, чтобы вычислить фаната «Спартака», приехавшего на матч, и планируешь покараулить и напасть на него, то такое нападение таит в себе элемент пугающей неизвестности: он может достать нож и изрезать тебя в лоскутки. В Турции, кстати, футбольное хулиганье зачастую использует здоровенные ножи. Это распространенная практика.

О съезде нацболов в этой компании Вася посоветовал не распространяться, было слишком много правых фашиков, они могли не так понять. Для них нацболы – это что-то типа коммунистов или RASH (Red Anarchist Skinhead – красные скины-анархисты).

Пока они ждали, розовый толстяк, размахивая банкой пива, рассказывал про то, как он наелся спидов и стал звонить в пять утра всем своим друзьям и орать в трубку: «Мне так классно! Мне так классно!» Позже утром было уже совсем не классно, под действием наркотиков у него в небывалых объемах уменьшился член, и ему стало казаться, что это на всю жизнь, и его охватила паника.

– Что, очко играет? – Моцарт хлопнул Бретёра по плечу.

Таинственными тропами они двигались в заброшенный заросший парк.

– Это нормально. У всех играет, – сказал Вася. – Главное, бей первым и прикрывай голову. Ты капу взял?

– Мне никто не говорил про капу.

– Тогда воспользуешься моей.

Крупные фанатские группировки контролируются ментами, те, что поменьше, – в свободном плавании.

Их фирма называлась Slob troupe, что переводится как «Парень-труп». Парни хотели быть еще более устрашающими, чем на самом деле, – это в стиле знаменитой «Черной руки» Гаврилы Принципа. Впрочем, эти ребята и вправду могли навести ужас.

Итак, толпа крепколобых фанатов, у многих татуировки на оголенных торсах, браво разминалась перед боем и бинтовала руки. Чуть поодаль девушки с аптечками готовили перекись и повязки. Бретёр тоже сделал вид, что разминался, он стал подражать движениям других.

Другая группировка была поменьше, с менее опытным составом, они долго не выходили на связь. Состав Slob troupe, за исключением Бретёра, представлял собой сборище отборных уличных отморозков с разнообразным боевым опытом. Среди них был один крупный, чуть разбухший борец-кавказец – шея была толщиной с Александрийский столп. Его присутствие никого не смущало, так же как и Бретёра. Пусть парень попробует – одобрительно кивали в его сторону матерые драчуны.

В ожидании драки обстановка накаляется. Если вы дразните вашу сторожевую собаку порцией сырого мяса, то вначале у нее обильно потекут слюни, а потом она может сорваться с цепи и наброситься на вас. Бретёр тоже разделся и стал колотить себя в грудь, как абориген перед охотой.

Слоб-труп!

Слоб-труп!

Не хватало свиной головы, наколотой на палку. Он вдруг почувствовал себя среди подростков на необитаемом острове, как в «Повелителе мух» Голдинга. Кстати, «свиньи» или «мясо» – это на злобном фанатском жаргоне фанаты «Спартака».

Когда только подоспели другие «фирмы», они стояли в полной боеготовности с красными туловищами и звериными глазами. Перед тем, как броситься в бой.

Вся драка длилась минуты две, Бретёр толком не понял, что произошло. Жилистый бритоголовый парень сперва ударил его в скулу, потом виртуозно перебросил через бедро. Все рассредоточились по парам, впереди Моцарт метелил какого-то крепкого спортсмена, со стороны это выглядело столь же грациозно и хищно, как нападение дикого камышового кота.

Бретёр лежал на земле, но не чувствовал себя побежденным, позже ему не пришлось ничего мазать или бинтовать.

20

– Ты еще легко отделался! – Вася сидел напротив Бретёра в накуренном пабе, где они пили пиво. – Моцарелле, вон, как-то раз челюсть вынесли.

– Да, и я несколько месяцев ходил как Ганнибал Лектор! – Моцарт обвел пальцами подбородок. – Здесь стояли две металлические скобы.

– Как съезд?

– Нормально. Народу до фига было.

– Лимонова видел?

– Конечно. Он там выступал первый. Еще Захар Прилепин выступал. Это бывший омоновец, сейчас он тоже известный писатель.

– Тебя это все еще не задолбало?.. – Моцарт отхлебнул пива.

– Да как-то нет, – неуверенно сказал он.

Это было и правдой и неправдой одновременно. По наивности он представлял себе, что работа партийной ячейки будет куда более увлекательной. Хотя что можно было ожидать? Наверное, ему просто очень хотелось стать плохим и он пробовал наобум различные варианты: наркотики, воровство, драка, радикальная партия. Но в глубине души он все еще оставался хорошим мальчиком.

– Сейчас поедем на Гагару! – сказал Вася, допивая пиво.

Гагара – это Гагаринская улица на углу с домом, где жил Бретёр на Пестеля. Там стояла гопническая школа и садик с детской площадкой – она наводнена огромными деревянными скульптурами-истуканами, еще там рядом пешеходная зона у Мухинского училища с неуклюжими каменными скамейками и столами. На этих скамейках их уже ждал в хлам пьяный Гримми и еще несколько странных персонажей. Один из них – Животное – настоящая громадина, туша крепко сбитых мускулов, массивная голова и два передних зуба торчком. Про него рассказывали небывалые истории, как про силача-великана из бродячего цирка.

Животное сидело напротив и злобно хохотало, оно было похоже на откормленного медведя. Вокруг собрались звери помельче, все пили из пластиковых стаканчиков вино с поэтичным названием «Алазанская долина». Только от вкуса этого пойла не веяло ничем поэтичным, это был дешевый спирт, разбодяженный концентратом.

Бретёр отхлебнул глоток и представил, как чудесная некогда долина переживает ядерную зиму, деревья разлагаются под смертоносным кислотным дождем, а всю зелень уничтожает стая саблезубых металлических жуков. Это был вкус ядерного кошмара, техногенного апокалипсиса. Химические соединения этого напитка довольно быстро погрузили его в новую, измененную реальность.

«Итак, что мы имеем? – размышлял он про себя, когда они двинулись в продуктовый магазин за новой порцией. – Хорошего мальчика, который из послушного маменькиного сына решил превратиться в Бретёра, задиру, плохого парня. Ха-ха, это только начало!» – резюмировал он.

Бретёр довольно быстро накидался после всех этих приключений и в пьяном бреду выстраивал концепцию новой жизни. Он что-то вычерчивал в воздухе рукой и в перерывах затягивался сигаретой.

Потом он стал кричать:

– Я вас всех поимею! Я поимею весь мир! Вы меня еще узнаете!

Вдребезги пьяного его доставили домой под утро.

21

План поиметь весь мир он не оставил и на следующий день, когда они снова встретились, чтобы поехать на удельный рынок и закупиться каким-нибудь военным шмотьем времен Великой Отечественной. Бретёр хотел себе нож разведчика.

Кольцо он не купил, но купил настоящий самурайский меч!!! Не то китаец, не то тувинец сидел, скрестив ноги, прямо на асфальте. Картина была столь странной и впечатляющей, что на какой-то момент ему показалось, что китаец был не настоящим, то есть пришельцем откуда-то. Он был одет в совершеннейшие лохмотья. Хулиганье также было в шоке от такого.

Первым делом Бретёр потащил его точить, туда, куда несут точить ножи, к мастеру в оружейный магазин. Выяснилось, что он купил настоящую офицерскую катану начала XX века, стоимость которой во много раз превосходит то, что он отдал таинственному исчезнувшему китайцу. Мастер заточки был в восторге от нее, но не в восторге от того, что все лезвие было покрыто слоями засохшей крови.

Он узнал и кое-что еще, а именно судьбу оружия. Помимо мастера там оказался экстрасенс (экстрасенс в оружейном магазине!), который рассказал много интересного. Он сообщил, что у меча было два хозяина. Первый был японцем и закопал его в землю. Второй, откопавший его при невыясненных обстоятельствах, был уйгуром. Им было убито множество людей, а последние две жертвы – женщины. Возможно, неверные жены уйгура.

Бретёр отнес меч домой и повесил, как полагается, над кроватью. Он верил в то, что предметы могут обладать своей особенной силой.

– А ты не боишься, что тебе после всего этого будут сниться кошмары? – спросил один приятель – Леша Приходько, тот активно не любил все брутальное.

– Нет! Если будут сниться, я мысленно возьму этот меч и уничтожу их! – недолго думая ответил он.

И заснул с ним, вспомнив цитату из любимой книги «Хагакурэ» (кодекс самураев, написанный в XVI веке): «Меч без самурая – оружие еще более грозное, чем меч с самураем. Ибо не знаешь, в чьи руки он попадет».

Бретёр решил, что меч станет символом его личной войны против всех.

Мерлин

1

Ему показалось, что он лежит под землей целую вечность, хотя прошло, скорее всего, только полчаса. Бретёр не был в гробу, потому что если бы это был гроб, то у него в ушах и во рту не было бы такого количества песка. С удивлением для себя он обнаружил, что перестал чувствовать свое тело, которое воспарило в бескрайнем пространстве космической ночи, как известно, если притупить одно чувство, то могут необычайно раскрыться другие. Ровно так обстояло с его воображением, которое вдруг обострилось до предела. Мелькающие картинки перед глазами стали экстремально яркими, они как будто сочились жизнью.

Бретёр вдруг представил все свои страхи, все самое неприятное, те моменты, за которые было стыдно. Неловкие случаи из детства и то, чего он больше всего боялся сейчас. Он вспомнил книгу «Хагакурэ». Кодекс говорил, что каждый день самурай должен представлять свою смерть в самых различных вариациях, так он всегда будет к ней готов. Бретёр уже давно работал над этим и тут же сумел выудить из головы несколько наиболее удачно спроектированных эпизодов.

Эпизод первый. Он стоит на вершине недостроенной высотки. Далеко внизу видны геометрические фигуры скверов и пятна машин, взад-вперед перемещаются тараканы людей. Он прыгает вниз, погружаясь в обволакивающую струю воздуха.

Эпизод второй. Связанный, он на пустыре под жалящим южным солнцем. Вокруг лежат окровавленные трупы, частично объеденные собаками. Его решетят пулями в спину, так что он даже не видит своих убийц. А в это время колдун вуду пронзает иглами его прообраз – специально изготовленную тряпичную куклу.

Эпизод третий. Яма. Жидкая грязь. Двое в черных масках вытаскивают его за шиворот из ямы, опускают на колени, заносят здоровенный нож для мяса и отрезают голову. В это время он слышит отвратительный металлический гул. Возможно, его же слышат контуженные в бою солдаты.

Гул еще стоял у него в ушах, когда над ним появились голоса. Это пришли его откапывать. Когда почувствовал, что слой земли уже совсем тонкий и он в силах встать, резким движением поднял корпус, выныривая из могилы восставшим зомби.

Перед ним стоял Мерлин.

2

Мерлин пришел в его жизнь внезапно. С такой внезапностью в материальный мир вдруг вкрапляются явления мира невидимого и необъяснимого. В мире ведь нет никакого единства, а если и есть, то его центр расположен где-то очень далеко по ту сторону всего, что только можно себе представить. Мерлин был пришельцем с этой темной для человека стороны.

Бретёр, как вы помните, пока только выполз из созданной в счастливом детстве колыбели и был расфокусирован в своих влечениях. Иерархия страстей не была четко выстроена. Он принимался то за одно, то за другое и ничего не доводил до конца. Так вышло и с партией, которую он решил на время оставить. Его новым увлечением стала мистика.

В Москве в книжном магазине «Фаланстер» он купил биографию Алистера Кроули, самого известного мага за последние сто лет, которого называли Зверем и самым плохим человеком на земле. Забавно, что «самых плохих людей на земле» несколько. Кроули участвовал в костюмированных магических церемониях, возводил собственные импровизированные храмы, скитался по Мексике и Тибету, покорял опасные вершины гор. Этот чудак фактически непрерывно потреблял тяжелые наркотики и мог в процессе ритуала заставить одну из своих жен совокупиться с самым настоящим козлом. Вне всякого сомнения, он обладал особыми способностями, одна из них – способность к продолжительной концентрации. Он мог заниматься сексом и играть вслепую в шахматы одновременно. Партнер сидел в соседней комнате и проигрывал. Магическая концентрация отлично действовала на эрекцию.

Другой персонаж, выращенный христианскими мистиками, дервишами и суфиями, грек Георгий Гурджиев, наркотики в таком количестве не употреблял, зато, в отличие от последнего, излагал слаженную, как механизм велосипеда, эзотерическую систему. Он утверждал, что человек – это дерьмо, машина, которая подчиняется внешним влияниям. Он учил, как от них избавиться, используя причудливые специальные упражнения. Одно из упражнений: замереть на длительное время в непривычной для себя позе. Еще он проповедовал, что счастье человека – это когда у него много рабов.

С детства Бретёр верил в Бога и имел с ним не совсем обычные отношения. Очень давно, чтобы маленький Бретёр не засовывал пальцы в розетку, ему объяснили, что там живет «дядя Ток», которого нельзя беспокоить. Еще ему рассказали, что существует Бог, который все видит и всех нас создал. Так Бог и дядя Ток персонифицировались и появились в его сознании. Но если дядя Ток очень быстро его покинул, то Бог остался в его сердце навсегда.

Еще Бретёр считал, что все имеет душу: человек, животное, растение, даже черная дыра или ледяной астероид. Душа – она ведь как сосуд, наполненный силой. У кого-то этой силы много, а у кого-то нет совсем. Вполне возможно, размышлял Бретёр, что смысл жизни человека – увеличить количество этой силы, потому что она может пригодиться в решающий момент. Например, во время конца света или чего-нибудь подобного…

О Мерлине он узнал от своего приятеля Андрея случайно. Тот был старше его на пять лет и часто рассказывал про разные книги, его истории были окутаны особым, таинственным туманом. Учась на факультете журналистики, он готовился защищать диплом на странную и совершенно безумную тему: «Печать теософских и ариософских обществ». Вообразите, что за книги мог читать этот ненормальный человек? Его дед был настоящим цыганом и изобретателем-самоучкой.

Андрей рассказал про самую страшную книгу, которую читал. Страшна она тем, что в ней все реально и все можно применить на практике. Андрей сказал название, имя автора назвать отказался.

Само собой, что после такой интригующей презентации Бретёр немедленно полез во Всемирную паутину, чтобы извлечь саму книгу или хоть какую-то информацию о ней. Предприятие оказалось очень простым, хотя изначально он подумал, что место этой книги в библиотечном спецхране.

Бретёр прочел ее за два часа, она была более чем интересной и почти полностью разрушила его картину мира, все, что он знал до этого. Она повествовала о том, как наполнить себя внутренней силой и скрыто управлять людьми, в ней было много практических упражнений. С другой стороны, по духу книга была пропитана ницшеанством и говорила об идее сверхчеловека. Только речь шла не о философской теории, а о том, как вырастить сверхчеловека на практике. Лицо автора было наделено явными чертами демонизма.

После прочтения книги Бретёр нашел контакты автора, связался с ним и договорился о встрече на следующий день.

Так началась история с Мерлином. Почему Бретёр так назвал его? Дело в том, что Мерлин был полумифическим колдуном, которому приписывали воспитание легендарного короля Артура.

3

В кабинет вошел крупный, наголо бритый мужчина, одетый во все черное. От него веяло чем-то потусторонним и тяжелым, словно невидимый огонь преисподней повсюду сопровождал его на пути. Увесистый череп поблескивал на свету, а глаза распространяли вокруг разряды неясной природы электричества. Тяжелые мочки ушей были чуть оттопырены, как у Будды.

– Здравствуйте! У вас знакомое лицо. – Мерлин представился и протянул руку для приветствия.

– Здравствуйте!

Откуда знакомое – не ясно. Пластика и повадки Мерлина походили на пластику и повадки крупного черного кота. Однажды он увидел такого на площадке между кустов во дворе, он что-то кричал и шипел в компании самцов поменьше.

Мерлин сел напротив и пристально посмотрел Бретёру в глаза. Взгляд был магическим, но немного глумливым. «Прямо сейчас я воспламеню тебя, но сделаю это легко, без усилий», – как бы звучал он.

– Расскажите, откуда вы обо мне узнали?

– Я прочел вашу книгу, читал про вас в Интернете.

– Хорошо! Скажите, какова ваша цель?

– Я хочу стать сверхчеловеком. Вы могли бы научить меня? – произнес он и тут же удивился прямолинейности и безумности своего ответа. На мгновение показалось, что он находится в сумасшедшем доме и разговаривает с доктором. – Я взял с собой деньги!

– Деньги – это все туда. – Мерлин указал на коридор – туда, где за стеной сидела секретарша.

Дело было не в сумасшедшем доме, но в центре парапсихологии, Бретёр не мог и не пытался понять значение этого слова. Помимо психолога Мерлина в центре имелся астролог, психиатр и несколько экстрасенсов.

– А зачем вам это?

Бретёр не знал, что ответить. Ему стало страшно. Он вдруг почувствовал, что стал медленно плавиться под напряжением его взгляда.

– Я хочу быть сильным, хочу быть сверхчеловеком. Сейчас я чувствую себя неудачником, я даже не могу познакомиться с девушкой…

Признаться в последнем было крайне унизительно, но все обстояло именно так. На самом деле Бретёр не собирался это говорить, но подсознание вдруг вырвалось наружу, как течь в корабле, терпящем крушение.

– Когда вы станете сверхчеловеком, все это перестанет вас волновать, а любые самые красивые женщины будут к вам тянуться.

Картина показалась сказочно заманчивой.

– Вижу, вы пока не готовы…

Мерлин достал мобильник и прервался на короткий разговор с девушкой: «Да, моя котиша!..» Голос стал еще ниже и опустился до уровня грудного эротиче ского шепота, слова воспроизводились в замедленном темпе.

– …Ну что?

– Я пока думаю… Я хочу стать интересным человеком…

– Что?! – Мерлин выпучил на него глаза со смесью недоумения и ужаса, так что он даже испугался глупости сказанного.

– Я хочу быть сильным и хочу поиметь этот мир!

– Вот, это уже ближе к делу. – Мерлин взял ручку и аккуратно написал на квадратном листочке: «Сильный, иметь мир, вера в себя, лучше всех». – Я вижу такой алгоритм. Три вещи. Цель, формула, или пошаговая стратегия, и психическое состояние. И еще кое-что. Чтобы это работало, нужно верить! Есть один интересный фильм ужасов. Герой, спасающийся от вампира, хватает со стены крест и направляет на него. Вампир спокойно берет этот крест и вешает обратно со словами: «Чтобы это работало, нужно верить!»

Их встреча закончилась спустя несколько минут. Покинув центр парапсихологии, Бретёр вдруг ощутил небывалый прилив сил. Весь мир вокруг вдруг оказался оглушительно красивым и наполненным. Эффект продлился всего несколько часов.

4

После случая с бутиратом Бретёр во второй раз решил больше не принимать никаких наркотиков. Он решил, что с него хватит. Но тут подвернулся еще один необычный случай. Плюс ко всему накануне он прочитал первые книги Карлоса Кастанеды, герой которых проходит обучение у мексиканского шамана Дона Хуана, в изобилии потребляет наркотические растения – кактусы – и достигает с их помощью самых смелых, головокружительных вещей. Таких, что ясновидение и разговор с животными покажутся по сравнению с ними просто плевой чепухой. Кастанеда безоговорочно свидетельствовал в пользу наркотиков. Теперь Бретёр подумал, что они могут пригодиться не для того, чтобы стать плохим парнем, но для того, чтобы обрести силу.

В традиционном обществе наркотики – отнюдь не смертоносная забава для детей-дебилов, но инициация, то есть посвящение. Шаман с помощью мухомора или любого другого средства – зависит от региона проживания – забрасывает ученика в иную реальность, которая суть та же самая, только вид сбоку. Увидев всевозможные чудеса, неофит преображается и смотрит на мир уже другими глазами. Этот опыт остается с ним навсегда.

У Бретёра не было под боком кактусов, но были два приятеля с таблетками-«колесами». Вася, тот, который был все еще на свободе, с Димой. Моцарта решили не звать. Боялись его тотальной неадекватности. Он ведь выкидывал черт-те что даже в кристально трезвом состоянии.

Дима был опытный наркоман со стажем, профессиональный торчок. Нездоровая худоба и синевато-бледное лицо молодого вампира. Оба уже приняли по полтаблетки и своими движениями напоминали двух бурундуков из мультфильма «Чип и Дейл». Все трое шли по Васильевскому острову вдоль залива по частично покрытому мусором пляжу.

Спустя полчаса они поднялись на грузовом лифте, преодолели пару мрачных лестничных пролетов и оказались на самом последнем этаже большого серого дома. Там располагалась двухэтажная мастерская родителей Бретёра. Такие похожие друг на друга вместительные мастерские раздавал в свое время Союз художников. Мастерская была наводнена картинами, инструментами, печатными станками и всякой прочей утварью, уместной для мастерской.

– Ни хрена себе! – выражал Дима искреннее восхищение, явно подогретое наркотиками.

Они стояли на втором этаже и смотрели из огромных окон. Вдали в пепельно-розовой дымке виднелся центр города, Петропавловская крепость и Исаакиевский. На стенах в два ряда помещалась живопись. На левой стене папины пейзажи, на правой – мамины с масками, цветами и возбуждающими женскими фигурами.

Вася вывалил на стол пакет лимонов.

– Это если кому-то из нас станет плохо!

«Колеса» были чистейшей химией, и лимоны могли непонятным образом нейтрализовать их действие.

Таблетки производились в разных формах, оттенки действия также были различны. Машинки, сердечки, самые ужасающие – пентаграммы и сотни других. Каждая модификация имела свои нюансы, у каждой было множество цветов. Поразительное многообразие! Им достались серые «феррари». Он негодовал, почему не красные? В детстве он больше всего любил именно такие модели гоночных машин.

– Вначале съешь одну, потом через какое-то время вторую, – указал Дима.

Бретёр проглотил сразу обе.

– Ты что, с ума сошел?! Смотри, чтоб тебе потом не стало плохо.

– Да не будет!

5

Бретёр утопал в кресле под звуки каких-то древних песнопений, перемешанных с современными ритмами. Все свои необычные состояния и настроения он любил сопровождать музыкой.

Никаких синдромов наркотического опьянения, впрочем, не наступало. Вася с Димой разошлись по мастерской и стали рассматривать живопись в надежде ускорить очередное погружение в метафизический мир.

– Ты представляешь? Мне очень нравились темные очки Серого. Потом он нюхнул спидов и вдруг сказал: «А давай я просто сейчас тебе их подарю!» – Васино лицо искривилось в гримасе просветления.

– Здорово!

Простые человеческие радости парней с окраины мало заботили Бретёра, он хотел сосредоточиться на собственных ощущениях, и только на них.

– Ты понимаешь, это жизнь такая удивительная… Наркотики дают возможность понять то, что ты не мог понять до этого, хотя, кажется, что это самые простые вещи… – Вася стал излагать банальные, достойные обывателя откровения.

Бретёру вдруг самому очень захотелось поговорить:

– Я думаю, все мы очень многого добьемся в жизни. У меня такое чувство… Я вижу это прямо сейчас…

Он обвел рукой горизонт, подсел к Васе на кресло и по-братски обнял его. Он вообразил свое будущее, и эта картина вдруг показалась сладкой, как сироп, и безоблачной, как небо. Все пространство вокруг постепенно становилось тропически теплым и приятным. Он вспомнил, что в детстве, когда тебе дают чашку теплого молока и ты опускаешь в нее палец, ты иногда представляешь себя самого безмятежно купающимся в этом молоке.

Бретёр снял раскаленную от горячего пота майку. В зеркале он нашел свою фигуру преобразившейся, каждая мышца стала красивой и отточенной, сам себе он стал напоминать ожившую бронзовую статуэтку с антикварного письменного стола. Он играл мышцами перед зеркалом, по очереди напрягая каждый бицепс, затем грудные мышцы и пресс.

– Ты такой накачанный! – Вася выразил восхищение.

Накачанным Бретёр никогда не был, просто с недавних пор стал периодически тренироваться, отжимаясь от пола и поднимая штангу, лежа на кровати. Он начал массировать тело, получая от этого необъяснимое запредельное удовольствие. Только спустя час он прервал сеанс самообожания, чтобы спуститься вниз на разведку.

Обстановка была малоприятная. Дима расположился в туалете. Он то ли блевал, то ли просто корчился от боли. Вася в медленном темпе расхаживал по комнате, издавая невнятные звуки неизвестной породы животного. Все были голыми по пояс, так что вечеринка стала напоминать групповой поход в общественную баню. Бретёр заключил, что «колеса» несомненно стали действовать.

Спустя еще полчаса он обнаружил себя уже полностью иным. Повадки стали дерзкими и мягкими, как у половозрелого леопарда, плечи распрямились. Бретёр расхаживал по мастерской и давал всем какие-то команды. Само по себе это было довольно абсурдным занятием. С таким же успехом он мог командовать палатой для душевнобольных.

– Я сверхчеловек! Я поимею этот мир!

Бретёр четко услышал голос Мерлина и испугался. Мерлин не мог быть в мастерской. Бретёр чувствовал, что его голос исходит откуда-то изнутри и он не в силах противостоять. Он продолжал расхаживать по двум этажам и раздавать всем жесткие команды и поручения.

Импровизированная инициация завершилась с рассветом. После совместного обсуждения впечатлений Дима заявил, что «колеса» были очень сильными и в них даже мог быть подмешан героин. Бретёра пугало совсем не это, но голос Мерлина, который до сих пор стоял в ушах. Он понял, что в очередной раз вляпался во что-то безумное.

6

– Вы нож с собой носите?

– Нет.

– Почему? – Мерлин нахмурил брови и стал похож на злого джинна из бутылки.

– Так это же запрещено, за это могут оштрафовать, – отвечал Бретёр неуверенно.

Было первое занятие по превращению его в сверхчеловека.

– Знаете, в чем отличие свободного мужчины от раба? Свободный мужчина может быть одет как угодно, хоть в лохмотья. Раб тоже может быть одет как угодно. Даже роскошно, если это любимый раб господина. Только рабу всегда запрещалось иметь при себе оружие.

Мерлин достал охотничий клинок и продемонстрировал его.

– К следующему занятию купите себе нож, какой – не важно, важно – чтоб он был.

Мерлин написал на листке бумаги: «Нож». Все сказанное он сам дублировал, так что Бретёру не приходилось самому ничего записывать.

– Кстати, сколько, по-вашему, в мире существует преступлений?

– Сотни, тысячи…

– Нет, всего два. Преступно попадаться и преступно признаваться. Все, больше преступлений нет… Теперь что касается морали. Представьте себе стадо. Есть овечки, которые щиплют травку, есть пастухи, есть собаки, которые их охраняют от волков. И конечно, есть волки. Кто больше всех руководствуется моралью?

– Овцы?

– Так точно! Главные качества сверхчеловека – это сила, коварство, жестокость, упорство. Об этом мы еще поговорим, а теперь смотрите. – Мерлин стал внимательно рисовать маленьких обезьянок разного размера. – Конрад Лоренц и Десмонд Моррис утверждают, что человечество недалеко ушло от обезьян. Посмотрите, как устроено обезьянье стадо. Во главе стоит доминантный самец. Не всегда самый крупный, но самый агрессивный и безбашенный. Ему все подчиняются, он имеет всех самок. Ниже стоят субдоминанты, это самые крупные, самые сильные, которые охраняют доминанта. Еще ниже стоят простые обезьяны, которые собирают фрукты. Еще ниже – старики, дети и женщины. Не находите аналогии с современным миром?

Бретёр смущенно посмотрел вниз. Аналогии он находил, но довольно приблизительные.

– Кто такие субдоминанты? Это силовые структуры, военные, охрана президента и так далее. Кто такие большинство? Те, кто собирают овощи, извлекают полезные ископаемые, работают на заводе «Красный пенис». А доминантные самцы – в правительстве или даже выше. Чем выше в этой иерархии находится человек, тем меньше у него совести, морали и, извиняюсь за выражение, человеческих ценностей…

Бретёр испытал приятную дрожь. Нарушение запретов или морали всегда вызывает приятные эмоции. Он всегда считал, что люди с разной скоростью движутся к запретному, к тому, что нельзя, потому что так веселее.

– Запомните, калечить нашу психику начали с рождения. С детства нам внушали страх и покорность. Вначале это делали родители, потом воспитательницы в детском садике, потом учителя. Кто такие учительницы в школах? Это успешные, богатые дамы, которые ездят на дорогой машине и имеют по два любовника? Нет, это, как правило, слабые и зачморенные тетки, которые чморят детей. Вообще, для любого мужчины подчиняться даже в мелочах женщине – это противоестественно, это извращение… Всем с детства внушали: будь как все, не высовывайся, учили, что драться – это плохо… Потом все эти пословицы и поговорки. Не в свои сани не садись. А кто сказал, что это не мои сани? Куда хочу – туда и сажусь. Семь раз отмерь, один раз отрежь. Пока будешь отмерять второй раз, другой отрежет и убежит…

7

– Наша жизнь – это фильм. Каждый из нас режиссер и главный актер этого фильма, все остальные – статисты. Мы есть то, что мы о себе думаем. Если мы считаем себя дерьмом, то, значит, мы и есть дерьмо. Если я считаю, что я сверхчеловек, значит, так и есть.

Мерлин взял листок бумаги и аккуратно написал краткий текст:

Я сильный!

Я верю в себя!

Я всегда побеждаю!

Я лучше всех!

Я всегда здоров!

Я поимею весь мир!

Я всегда прав!

Я сверхчеловек!

– Читайте!

– Я сильный, я верю в себя…

– Говно! Читайте громче.

– Я сильный, я всегда побеждаю…

– Еще громче! Я СИЛЬНЫЙ! Я ВЕРЮ В СЕБЯ! – Мерлин растянул утрированно низко. Это был вообще не человеческий голос, а звук смещения тектонических плит.

Бретёр повторил громче.

– Это будет вашим домашним заданием. Повторять по пятьдесят раз три раза в день. Наше подсознание не обладает критичностью, туда можно загнать абсолютно любую информацию с помощью многократного повтора. Если человеку десять раз повторить, что он свинья, то на десятый он начнет хрюкать.

Мерлин продолжал смотреть на него сосредоточенными немигающими глазами.

– Вам следует научиться быть агрессивным. Для начала я дам вам два упражнения. Первое: становитесь перед зеркалом. – Мерлин оскалил зубы и зашипел, как дикий камышовый кот. – Это называется кошачий оскал.

Второе упражнение еще более увлекательное и приятное. Когда вы идете по улице, то навстречу вам идут мужские и женские особи. Мужчины мысленно, подчеркиваю, мысленно подвергаются самой жесткой агрессии с вашей стороны. Два удара в голову, бросок через бедро, перерезанное горло – и проходите дальше. Женские особи мысленно подвергаются сексуальной агрессии в самой изощренной форме. По схеме господин – рабыня… Сейчас мы с вами немного погуляем и потренируемся.

Мерлин надел эффектный, чуть театральный черный плащ, и они пошли на улицу. Задача была осуществить последнее упражнение на практике. Когда они шли рядом, у Бретёра сложилось такое впечатление, что он идет при нем как слуга, подстраиваясь под его шаг. Мерлин сам делал упражнение, пристально вглядываясь в прохожих. Если мужчины, как правило, шарахались, пытались пройти побыстрее или незамеченными, то женщины смущенно бросали самые довольные и заинтересованные взгляды.

– Теперь вы попробуйте!

Бретёр приступил с энтузиазмом. На выходе из машины толстяк в розовом галстуке получает удар ногой между ног, а потом локтем в челюсть… Невысокий пожилой мужчина удостаивается бокового в голову…

– Посмотрите, он еще больше ссутулился.

Крепкая тетка в сером плаще подвергается внезапному насилию в позе «Бретёр сзади», при этом все ее серое, никчемное тряпье грубо сдвигается ей на голову… Красивая молодая школьница с не по возрасту большим задом ставится на колени и… И – о чудо! – тут она приветливо посмотрела на Бретёра… Через несколько мгновений он увидел грубую, бесформенную, некрасивую самку…

– Только годные к использованию женские особи! – с ухмылкой проговорил Мерлин, поймав его недоуменный взгляд.

8

Биография Мерлина была окутана тайной, Бретёру удалось узнать лишь кое-какие обрывочные сведения. Он родился в деревушке под Астраханью. Этот город издревле населяли татары-ордынцы, дагестанцы-кумыки и казаки. Все эти агрессивные племена жили одной большой семьей, весело и гордо, как жили их предки. Сам он представлял жгучую смесь кровей: немецкой, татарской, казачьей и еврейской.

Себе на уме он был с детства. Когда ходил в детский садик, то собирал вокруг себя таких же маленьких детей и что-то увлеченно им рассказывал, чем приводил в ужас воспитательниц. Позже, когда учился в школе, он написал в сочинении о том, что считает себя самым умным на земле, за что получил двойку и долго плакал перед своими родителями, которые хотели опустить сына на землю. Впрочем, эти два эпизода недоказуемы и наверняка являются элементами собственной мифологизации, как и то, что у Мерлина якобы два свидетельства о рождении с разными датами и разными городами – Астраханью и Волгоградом.

Мерлин рос крепким здоровым парнем, так что к моменту начала службы в армии в восемнадцать лет в нем было добрых сто килограммов мышечного мяса. Злобный и агрессивный, он начал драться с десяти лет, вынужденно обороняясь от нападений местных хулиганов и ребят постарше. Иногда приходилось пользоваться подручными средствами, например большой металлической трубой. Он записался в секцию борьбы, стал мастером спорта и занял третье место на чемпионате СССР, – значок мастера спорта он иногда носил на пиджаке. Когда он стоял в военкомате, то услышал вопрос: «Борьба, бокс, мастера спорта есть?» – «Есть! Куда, в ЦСКА?» Наивный юноша, видимо, решил, что его определят в спортивный клуб армии. «Гораздо круче!»

«Гораздо круче» оказалось тогда, когда он проснулся наутро после многочасового перелета и увидел за окном бескрайнюю раскаленную пустыню. Мерлин попал в разведку и стал обучаться у того, кого сам потом называл Великий мудрец в звании гвардии капитана. Тот был настоящим зверем, но любил приправлять обучение великолепным армейским юмором: «Человек может все. Вперед, обезьяны!», «Курсант такой-то, то, что вы стреляете лучше всех, – это еще не повод посылать на х…й замполита!».

Во время обучения Мерлин сумел стать мудрее и смог избавиться от многих оставшихся страхов, в том числе от страха высоты. Когда он первый раз прыгал с парашютом, то вцепился в проем с криком: «Я лучше умру, чем прыгну!» На что капитан ответил: «Одно другому не мешает!» – и смачным пинком вытолкнул его вон из самолета вниз.

Другой эпизод. Мерлин едет мимо кишлака во главе танковой колонны. Чтобы ее блокировать, выпустили вперед детей и женщин – их излюбленная тактика; командир кричит по рации: «Мать твою (дальше шла фамилия), только вздумай притормозить! Я тебя первым прикончу!» Мерлин не остановился, и плоть мирных жителей намотало на гусеницы советских танков. Он признался Бретёру, что не испытал никаких эмоций по этому поводу.

Мерлин прекратил службу досрочно при не до конца выясненных обстоятельствах, однако было ясно, что он совершил какое-то военное преступление. Возможно, это была излишняя жестокость по отношению к противнику. Еще есть вариант, что он выстрелил в затылок командиру, которого к нему приставили.

Короче, Мерлин оказался под военным трибуналом, где косил под психа. Скорее всего, это как раз тот самый период, когда он впервые серьезно заинтересовался психологией. Позже Мерлин принял участие еще в нескольких военных конфликтах в качестве добровольца-наемника и в качестве инструктора – это могли быть Сербия, Приднестровье и Нагорный Карабах.

У Мерлина был сын. Это был самый крупногабаритный здоровяк, которого Бретёр когда-либо видел в своей жизни. Он служил в спецназе ВДВ. С такой комплекцией его можно было смело отправить сражаться с инопланетянами.

9

Бретёр усиленно тренировался. Приходилось запираться в своей комнате, чтобы проделывать упражнения с оскалом и самокодирование, для удобства он включал громкую музыку. А то родители точно бы подумали, что их сын сошел с ума! Еще он делал упражнения с осанкой, продолжая отжиматься и тренироваться со штангой. Он старался быть безупречным, как средневековый самурай.

Наступил день следующего занятия. Напротив него сидел Мерлин и поигрывал четками. Четки состояли из бусин и смятых пулек от «макарова».

– Один мой знакомый носил четки из зубов! – прокомментировал Мерлин. – Расскажите про выполнение домашнего задания, какие ощущения?

– Все супер!

– Отлично! Значит, вас уже начинает переть. Сегодня мы займемся вашей ролью… Понимаете, в психологии нет мелочей. Что такое перепрыгнуть пропасть на девяносто девять процентов? Это значит с криком свалиться вниз. Нож у вас с собой?

Бретёр продемонстрировал выкидной недорогой нож маньяка. Мама подарила его, когда он еще учился в школе.

– Для начала неплохо. Так вот. Что такое роль? Ко мне пришел один мужчина и попросил вернуть жену. Передо мной сидел сгорбленный длинноволосый очкарик в джинсах и розовой рубашечке. «А как она тебя столько лет терпела?» Я обычно с мужчинами общаюсь довольно жестко. «Если ты готов мне смело доверять, как Богу, тогда мы ее вернем. Не готов – до свидания!» Он сказал, что готов. «Сколько у тебя сейчас денег? Вперед, в ближайший магазин. Купи черные джинсы, черную рубашку, ботинки на жесткой подошве. Зайди в парикмахерскую и сделай сантиметр на голове. После этого приходи». Когда он пришел, мы с ним час отрабатывали походку легионера по оккупированной территории и еще кое-какие приемы. Через неделю он назначил встречу своей жене. Он сидел в кафе с наглой ухмылкой, изредка цинично разглядывал других женщин… Результат: живут вместе до сих пор. Что изменилось в нем?

– Стал играть другую роль?

– Совершенно верно. Вместо кролика из мультфильма «Винни-Пух» он стал играть роль Небритого мачо. Если вы играете не свою роль, можно определить это сразу. Если самые желанные особи противоположного пола смотрят на вас как на пустое место или на говно, то, значит, вы играете не свою роль.

Бретёр вспомнил, что он неудачник и женщин у него нет совсем, не только желанных, но вообще каких-либо.

– Моя роль – Мудрец-экстремист. Черный костюм, гладко начищенные туфли, стрелочка на брюках, об которую можно порезаться… А кто вы? Ваша роль явно вам не соответствует.

Мерлин неодобрительно посмотрел на его серый свитер и коричневые вельветовые штаны.

– Начнем с цвета. Каждый цвет одежды неслучаен. Красный – попытка привлечь к себе внимание, сексуальная агрессивность. Синий – цвет мечтателей, инфантильный. Фиолетовый – низкая продуктивность интеллекта. Желтый… что у нас желтое? Солнце. Цвет позитива. Зеленый – не путать с армейским милитари – стремление к успеху. Черный – самый жесткий цвет, авторитарность, неприятие чужого мнения. Белый, наоборот, говорит о готовности подстраиваться под других людей. Серый – это эмоциональная пассивность. Коричневый цвет – цвет дерьма, стремления к комфорту. Для мужчины предпочтительно черный цвет, на переговоры иногда можно надевать белую рубашку. К следующему занятию – переодеться!

Бретёр решил не спорить и заткнуться, а заодно прикинуть, где можно взять новую одежду.

– Смотрите. Изначально общество было кастовым. Были брахманы – шаманы, священники, духовные лица. Кшатрии – воины, армия. Вайшья – купцы, ремесленники, торговцы. И шудра – сброд и человеческий мусор. Первоначально все было на своих местах. Потом кшатрии устроили революцию и сместили брахманов. Духовные лица стали подчиняться воинам. Потом во главе стали вайшья – Рокфеллеры, Морганы и прочие олигархи. XX век – век деградации, XXI – будет веком тотальной деградации, где у власти могут оказаться шудры… Пока у власти в России остаются вайшьи, брахманы-попы благословляют им лимузины, а кшатрии работают у них в охране… Это я к чему? Для каждой касты свойственен определенный стиль одежды. Большинство наших сограждан одеваются как шудра. В первую очередь это одежда, которая не требует за собой ухода. Кроссовки и синяя мешковина. Одежда высших каст требует, чтобы за ней следили. Вам подойдет черный костюм и черная футболка, на пиджак можно нацепить какой-нибудь армейский значок. Обязательно черные начищенные туфли. Можно черную куртку и свитер.

Тут Бретёр понял, что именно так ему и хотелось одеваться всю сознательную жизнь, но по каким-то необъяснимым причинам он этого не делал. У него были черные брюки, но он не хотел их надевать, потому что боялся испачкаться в уличной грязи.

10

– Ваша роль – это агрессивный мачо! Со стороны вы должны производить впечатление экстремиста. Для этого хорошо чередовать подчеркнуто интеллигентную речь с армейским сленгом. И иногда невпопад вставлять такие выражения, как «Отставить!», «Десант к высадке!», «Так точно!». Вас должны бояться.

Бретёра никогда особенно не боялись, но и никогда не притесняли и не издевались над ним. Его просто не замечали, и он всегда был где-то в стороне, на обочине. Такое унылое, серое пятно.

– Теперь скажите мне: кого больше всех боятся?

– Преступников…

– Нет, больше всего люди боятся психов. Не самых сильных, не культуристов или спортсменов, а именно психов. Мой тренер по ножевому бою любил говорить, что он скорее бы испугался истеричку с шилом, чем титулованного спортсмена. Однажды я беседовал со своим старым знакомым из МВД и спросил его: «Кого сложнее брать? Спецназовцев, каратистов, граждан с большим лагерным опытом?» На что он мне ответил: «Нет. С этим как раз не так уж сложно. Сложнее брать наркомана после дозы. Вот этого, не покалечив, не взять». Что делал Дон Хуан? Пичкал Кастанеду плодами особого кактуса, в котором как раз содержались наркотические вещества, разгоняющие психическую активность. ЛСД, морфин, кокаин, мескалин разгоняют психическую активность, тогда как алкоголь, напротив, ее тормозит. Только если все время разгонять себе психику, можно довольно быстро угодить в психушку. Мы будем разгонять психику естественным путем, и сейчас мы проведем небольшой метафорический тренинг.

11

Мерлин попросил Бретёра закрыть глаза и заговорил своим привычным низким, гипнотическим голосом. «Представьте, что вы уснули… Вы спите и видите сон и во сне…» Он с головой ушел в совершенно иную реальность, древнюю и шаманскую. Такое впечатление, что он спустился в мир духов, в их подземную страну. «Вы чувствуете, что этот агрессивный зверь – это и есть вы…» Все тело пульсировало, будто по жилам с произвольной скоростью разливались потоки горячей вулканической лавы. Погружение длилось очень долго. Было ощущение, что его, как воздушный шар, надувают горячим воздухом.

– Откройте глаза! На выходе проведите руками по лицу и потрите виски.

– Супер! – сказал Бретёр, покинув свое подсознание.

– Вернемся к теме психической активности. Есть такая техника, которая называется «зэковский кураж». Человек впадает в полубезумное состояние, брызжет слюной, сыплет невнятные отрывочные угрозы. Судя по внешним симптомам, он находится в полуманиакальной фазе психоза. В этом случае болевая чувствительность очень низка и остановить его практически невозможно. Только пулей в голову, и то не сразу. Итак, самое главное оружие бойца – умение разгонять свою психику… Как это делать? Да очень просто. Вспомните состояние, когда вы были максимально взвинчены, взведены, как стальная пружина, будто вас охватило бешенство… Не обращайте внимания на эмоции, просто почувствуйте, как разгоняется ваша психика. Почувствовали?

Бретёр молча перебирал обрывки самых неприятных воспоминаний, но не мог сосредоточиться ни на чем конкретном. Потом вдруг вспомнил случай из детства. Летом он жил в деревне, и, когда ему было лет пять, он все время дрался. Мальчишки постарше организовывали настоящие бои, провоцировали мелких друг против друга. И он все время проигрывал. Крепкие деревенские мальчики превосходили его и к тому же были старше. Но однажды, когда он дрался в очередной раз, вдруг первым ударил соперника ногой в живот, так что тот упал на землю и заплакал. Это случилось первый раз, и это было настоящим триумфом. Вспоминая это, Бретёр всякий раз чувствовал приятную возбуждающую дрожь.

– Да, почувствовал!

– Отлично! Теперь научимся тормозить психику. Представьте себе состояние, когда вы смертельно устали. Когда вы стремились только доползти до кровати, закрыть глаза и отключиться. Представили?

– Да.

– Стоп! – Мерлин щелкнул пальцем. – Это надо научиться делать по собственному желанию. Есть много техник. Например, для разгонки можно в нарастающем ритме стучать руками по столу. Можно представить, что вы – это разгорающееся пламя. Для торможения представляете покрытое льдом озеро, как его медленно заносит снегом… Еще один важный момент. Во время эффективного физического конфликта часто возникает такое ощущение, что все двигаются как бы в замедленном темпе, а один вы с нормальной скоростью. Поймайте это состояние…

Второе занятие медленно подходило в концу.

– Ваше домашнее задание – освоить новую роль. Встречаемся через неделю, в следующий раз у нас будет практика. Приходите в куртке с капюшоном. Помните, все это нужно применять в крайнем случае, только если есть угроза жизни. Если что, нужно сваливать и не ввязываться.

12

Перебирая вещи в папином шкафу, он подумал, что было бы круто найти в нем костюм Бэтмена, и расхохотался. Бретёру была остро необходима другая одежда, чтобы явить миру свой новый образ супермена. Он сумел обнаружить отличную кожаную куртку из Италии, с наплечниками, которые увеличивали фигуру. Папа куртку не носил, она была старой и потертой, и Бретёр экспроприировал ее для своих нужд.

Он расхаживал перед зеркалами и ловил кайф. К куртке добавились черные джинсы и черные туфли, их отыскать было довольно просто. В боковом кармане блестел кончик ножа.

Прическа также видоизменилась. На смену взъерошенной гриве молодого поэта-неудачника пришла стрижка под названием «сантиметр на голове» с добавлением небольшой челки, немного короче, чем у гопника. Он добавил полувоенную походку, чуть выпятил вперед грудь и широко расправил плечи, чтобы занять побольше пространства. Внешне он изменился до неузнаваемости всего за один день. Это была удивительная метаморфоза!

С удовольствием Бретёр отметил, что стал похож на молодого уличного вора. Преступная дерзость, идущая бок о бок с царственными манерами, способна вскружить голову кому угодно, заключил он.

Его уличные друзья перемен не заметили вовсе, лишь Серый высмеял торчащий кончик ножа и походку со словами: «Ты что хромаешь?» Серый ему не нравился. Как-то раз, когда Бретёр напился у Васи и задремал, он услышал, как Серый предлагает обчистить его карманы.

С Васей и Моцартом все было в полном порядке, зато Дима попал в очередную неприятную заварушку и едва остался жив. Началось все с того, что он задолжал денег вышестоящему боссу в уличном наркокартеле. Тот долго терпел, а потом поставил Диму на счетчик и отсчитывал новую сумму за каждый день. Дима решил слиться и перебрался на время в другой район. Это оказалось не лучшей затеей. Когда он шел от бабушки, пил кока-колу и что-то напевал, двое бравых парней засунули его в машину и приставили к горлу автомат Калашникова. Стрелять никто не собирался, но всегда ведь может получиться как в «Криминальном чтиве», и тогда потребуется полдня, чтобы отдраивать машину от мозгов. Сейчас Дима распродает магнитолу и прочий хлам. Машина, в которую затолкали Диму, имела номера Госнаркоконтроля.

Дима не хуже Моцарта умел попадать в переплет. Был случай, когда он забил до смерти и утопил в болоте бросившегося на него говнюка. Тогда он в три часа ночи явился к Бретёру в грязи и в крови, чтобы одолжить немного денег.

Вся компания, кроме него, собралась на детской площадке, чтобы как следует выпить и отметить день рождения Адольфа Гитлера. Вася встал на карусель и начал говорить тост:

– Давайте выпьем за человека, без которого не было бы всех нас! Ура!

Все глухо чокнулись пластмассовыми стаканчиками с теплой водкой, несмотря на то что слова были преувеличением. Бретёр не любил Гитлера и считал его истеричным параноиком. Но он понимал, что парням с заводских окраин нужны свои величественные и страшные герои, вызывающие у цивилизованного общества дрожь.

13

Его друзья были скорее правым хулиганьем, чем настоящими скинхедами. Последние представляли собой не политическое движение, но заимствованную западную субкультуру. Агрессивная молодежь, ненавидящая конформистов-яппи, бастардов-панков и бесполых елейно-сладких хиппи, вывалилась на улицу, чтобы показать себя и задать трепку сытым отличникам с наглаженными воротничками.

Самые первые скинхеды были просто брутальными денди в обтягивающих задницу светлых джинсах. Эта аполитичная фраерская гопота слушала ска и соул. Идеи национализма и расовой нетерпимости появились позднее.

НС-скинхеды обособились от остальных после проповеди легендарного музыканта Яна Стюарта и Британского национального фронта. Тогда появился знаменитый кельтский крест и сипаки с британских окраин перевоплотились в крестоносцев священной расовой войны против евреев, негров, цыган и иных представителей неарийской расы. Война велась также с геями, наркоманами и коммунистической молодежью.

К концу восьмидесятых движение скинхедов появилось в Прибалтике, некоторые его представители были потомками воевавших против нас европейских нациков. В Россию движение пришло после распада Советского Союза и обогатилось многими нюансами местной специфики. Проштудировав биографию Гитлера, попавшего под обаяние германо-скандинавской мифологии, некоторые русские пацаны вдруг увлеклись славянским язычеством, родноверием и прочей сомнительной экзотикой.

Скины на самом деле так и оставались в глубине души политическими пофигистами, и рекрутировать их даже на короткий период в свои партийные ячейки мало у кого получалось. Лучше всего это удалось генералу Баркашову и Русскому национальному единству. Подтянутый, крепкий генерал, экс-телохранитель лидера антисемитского общества «Память», создал несколько полуспортивных-полувоенных лагерей подготовки молодых боевиков. Ребятам было чем заняться. Они тренировались в спортзалах, маршировали, выбивали долги у коммерсантов и ходили в церковь на Пасху (знали ли они, что слово «пасха» происходит от еврейского «песах»?).

Религией РНЕ было все же православие, а не язычество. В свое время РНЕ прославилось тем, что в 1993 году выставило сто бойцов для обороны Дома Советов. По телевизору в то время часто показывали их рукопашные тренировки и построения в импровизированной военной форме, напоминающей нацистскую, – на обывателей это действовало как электрошок. Но вскоре, когда в Москве отказали в проведении съезда, РНЕ постепенно рассосалось. Баркашов был еще к тому же запойный алкоголик, а для лидера партии это плохо приемлемо.

Современные незарегистрированные националистические партии (а их, понятное дело, не разрешают никогда), такие как ДПНИ и «Славянский союз», в попытках призвать в свои ряды скинхедов выглядели смехотворно. Скинхеды не признавали их лидеров и считали за говно, они признавали только улицу. Те могли набрать разве что детей в марлевых, чтобы не палить щи, повязках.

В Питере Бретёр стал замечать скинхедов в начале нулевых, они частенько носили куртки цвета хаки Lionsdale и Fred Perry, под ней кофта с капюшоном. В одежде обязательно присутствовал элемент белого цвета. Вася учил Бретёра вычислять правых и по некоторым другим элементам, в частности по мелкой бело-коричневой клетке Burberry. Эти с иголочки одетые господа могли устроить побоища на рынках с опрокинутыми арбузами, но их проделки, как правило, укладывались в административный кодекс и не дотягивали до уголовного. Идиоту ясно, что даже локально проводить в жизнь НС-идеологию невозможно, все сводится в попойкам после футбола и пустопорожней болтовне.

Но были и те, кто пытался делать это серьезно. Больше всего шуму наделала так называемая боевая террористическая организация Боровикова-Воеводина. Эти чокнутые парни покрошили немало. Самыми известными были убийства таджикской девочки Хуршеды и гражданина Сенегала Самбы Лампсара, который возвращался с вечеринки из клуба, где тусуются цветные. Еще были убиты гражданин КНДР и ученый-профессор, антифашист, были также расстреляны два приятеля Воеводина, которые могли стать ненужными свидетелями.

Дело было раскручено вовсе не следственными органами, но журналистами. Не менее забавно, что глава банды Боровиков, по прозвищу Кислый, был убит в затылок из пистолета Макарова с нескольких метров якобы при вооруженном противодействии милиции. Остальные четырнадцать членов банды получили от семи лет до пожизненного.

Вася говорил, что общался с кем-то из них. Может быть, врал.

Бретёр не понимал скинхедов, но еще больше не понимал антифашистов. Последние, прикрываясь благим названием, на самом деле страдали русофобией и неизвестно из каких альтруистических убеждений подкармливали гастарбайтеров и привозили им одежду, ишачили на них. Они бы еще привели для случки своих матерей и сестер.

Антифашистов иногда убивали. Однажды на выходе из книжного магазина «Буквоед» был убит двадцатилетний студент философского факультета Тимур Качарава, активист кампании «Еда вместо бомб». Люди постоянно убивают друг друга. Не только из-за наживы, но и руководствуясь идеями и нетерпимостью.

14

Партия, которую Бретёр для себя выбрал, на глазах становилась радикальнее и левее. И оно понятно почему. Правительство, прикрываясь заботой о народе и центризмом, по факту состояло сплошь из либералов, дрянных наследников Ельцина. Неизвестно в каком дурном бреду оно надумало лишить граждан последних льгот, заменив их на мизерные денежные пособия, которые еще попробуй пойди получи. Льготы оставались только у самих чиновников. Проведением закона занималось Министерство здравоохранения и социального развития, а непопулярный министр Зурабов сказал в одном из интервью, что примет его, даже если придется надевать бронежилет.

Еще до пятого съезда тридцать нацболов вошли в здание Минздрава в Рахмановском переулке и забаррикадировались в приемной Зурабова, многие приковались наручниками. Самого чиновника в кабинете не было.

Национал-большевики выкрикивали лозунги:

Народу – бесплатную медицину, министров на гильотину!

Зурабов – враг народа!

За наших стариков уши отрежем!

В окнах здания появились красные флаги с серпом и молотом в белом круге и фаера. Нацбол Максим Громов выбросил из окна портрет Владимира Путина, полетели портреты и других официальных лиц. Вторая группа устроила несанкционированный митинг прямо под окнами, в него вливались толпы случайных прохожих.

На ушах стояла вся улица, которая была плотняком обставлена машинами МВД. Бог знает что могло произойти, разбушевавшаяся толпа без особых проблем захватила бы все здание целиком – и тогда грабительский закон приказал бы долго жить.

Весь этот предреволюционный кавардак удалось пресечь лишь спустя несколько часов внушительными отрядами ОМОНа. Они ворвались в здание, распилили наручники – а это, господа, не быстрое занятие – и смачно отколошматили всю ватагу красных пассионариев.

Несмотря на весь сыр-бор, всем вменились лишь административные нарушения.

Власть очухивалась пару суток, пока не решила устроить показательный процесс и наказать уже уголовно. Были схвачены семь человек: несовершеннолетний Гриша Тишин (сын бородатого Анатолия Тишина), Олег Беспалов, Кирилл Кленов, Сергей Ежов, Анатолий Коршунский, Анатолий Глоба-Михайленко и тот самый Максим Громов.

Всех взятых оставили под стражей по статье 213 УК РФ, то есть хулиганство – грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, с применением предметов, используемых в качестве оружия, группой лиц по предварительному сговору. Вину, разумеется, никто не признал. В декабре судья Елена Сташина осудила всю компанию на дичайшие сроки: каждому по пять лет.

В тот же день гособвинитель Сергей Цыркун в перепалке с родителями устроил грандиозную истерику, достойную палаты для буйных. Ее текст сохранился на видеозаписи:

«Бейте, бейте меня! Я же один. Ненавижу вас всех – большевиков! Расстреляли моего деда в семнадцатом году! Коммуняки проклятые! Всех к стенке! Вы, большевики, у власти были, вы моего прадеда к стенке поставили, как буржуя! И глазом никто не моргнул! Ненавижу я вашу власть большевистскую! Поняли? Ненавижу! Коммунисты проклятые! А что вы со страной делали?! А когда вы беременным женщинам саблями пуза рубили?! Вам было жалко?! Вы борцы за классовую идею? Да?! Стреляйте в меня! Повесьте! Ненавижу вас, коммуняки проклятые! Поняли?! Всегда буду вас ногами топтать!»

Сбрендившего чувака турнули из прокуратуры в три дня, а сроки позднее все же снизили до трех и двух с половиной лет.

Там, где тюрьма, зачастую бывает и трагедия. Так неизвестный ублюдок позвонил отцу Беспалова и сообщил, что его сына до смерти замучили на зоне. Нервы отца не выдержали, и он скончался от сердечного приступа. Беспалов с Громовым отбывали срок в печально знаменитом мордовском лагере, который славился пытками и беспределом.

Опытные зэки знают, что чем дальше от Москвы, тем традиции все суровее. Макс Громов, дерзкий нацбол с гонором, так он такого там натерпелся, что позже сам Лимонов назовет его совестью партии.

15

И тут началась настоящая жесть… Они встретились с Мерлином во дворе на Казанской и сразу же сели в старенькую темно-синюю «вольво», чтобы умчаться как можно дальше из центра города. Бретёр сидел в куртке с капюшоном, строя различные догадки, что сейчас будет. Очевидно, капюшон нужен был для того, чтобы где-то его не заметили. Только что ему предстоит совершить? Новое преступление?

Мерлин сам немного нервничал, хотя, скорее всего, это были не нервы, а повышенная собранность. Нервничать Мерлин разучился, проходя срочную службу в Афганистане, война вообще неплохо укрепляет нервную систему, если человек выживает или не становится придурком. Моральные критерии во время войны специфичны. Мерлин учил, что война – это компьютерная игра. Один его приятель ходил в гирлянде из ушей, за что периодически удостаивался порицания капитана: «Отставить резать уши, это не украшает советского десантника!»

Мерлин, как и капитан, был категорически против таких гирлянд, даже в военное время.

Атмосфера была слегка напряженной – такой, как будто его везли на расстрел и ищут подходящее для этого место. Иногда Мерлин разряжал ее философскими сентенциями.

– Запомните! Сверхчеловек всегда найдет, где поспать, что пожрать и кого трахнуть!

Он улыбнулся и промолчал, с первыми двумя пунктами все обстояло неплохо, однако с последним было все не совсем гладко. Сексуальной жизни Бретёр лишен не был, но ее качество тотально не устраивало.

– Смотрите, я не во всем разделяю Льва Гумилева, но во многом он прав. А именно в том, что рельеф местности накладывает отпечаток на психику. Исторически сложилось, что есть те, кто живет на равнине, – равнинцы и те, кто живет в горах, – горцы. В каждом племени культивируются разные черты характера. У равнинцев культивируются трудолюбие, смиренность, покладистость, стадность. У горцев же культивируются агрессия, лихость и удаль. Кто такие равнинцы для горцев? Это добыча и грязь под ногами. Кто такие горцы для равнинцев? Хищные, алчные и жестокие волки… Поэтому запомните: все остальные люди для вас – либо грязь под ногами, либо пища.

Они долго ехали по набережной и почти подъезжали к самому последнему мосту на Неве – вантовому, новейшее и дикое постиндустриальное сооружение, гигантский спрут со многими ответвлениями дорог.

– Что каждый мужчина всегда должен брать, выходя из дома? Нож, паспорт и пачку презервативов… Мы приехали.

Мерлин достал с заднего сиденья еще кое-что.

– Сейчас вас ожидает упражнение, которое называется «Седьмой». Оно направлено на то, чтобы научиться бить первым и не бояться этого. Как нас учили? Ударили по левой щеке – подставь правую, или в крайнем случае бей только после того, как тебя ударили. Всех нас с детства воспитывали так, чтобы мы боялись бить первыми. Сейчас нам с вами предстоит снять этот барьер.

«Твою мать, – подумал Бретёр, – куда я вляпался?» Но отступать уже было поздно.

Услышав суть упражнения, Бретёр опешил настолько, что никаких вопросов у него не было просто потому, что пропал дар речи. Его еще сильнее пробрала дрожь, и слегка заколотились руки.

– Легкий страх – это нормальная реакция. Если бы вы вообще не боялись, я бы подумал, что вы какой-нибудь отморозок с третьей мировой войны. – Мерлин вручил ему носок и ударил ладонью по плечу. – Вперед! Десант, к высадке!

– Поздравляю! Вы выполнили задание с первого раза, на сегодня достаточно!

Чтобы прийти в себя, Бретёр сразу же попросил сигарету. Мерлин угостил «Ромео и Джульеттой» с сигарным табаком. Они ехали обратно и мило беседовали, как старые, закадычные друзья. Переживания совместной опасности сближают.

16

Даже внешне Мерлин представлял собой аномалию. Дело не только в его необычном лице, которое содержало в себе некую мистическую тайну. Еще у него во рту было не два клыка, а четыре, и крепкая затылочная кость закрывала первые два шейных позвонка. Он имел не такие, как у всех, пульс и давление. Мерлин никогда не ходил к врачам, потому что думал, что ему могут вколоть снотворное и оставить для опытов. Однажды он в ужасе признался Бретёру в этом.

Мерлин начал серьезно заниматься психологией после войны. Он поступил на кафедру гипнологии в один из медицинских институтов в Москве и совмещал учебу с работой. А работал он эстрадным гипнотизером.

Как-то раз одна очень красивая девушка пригласила его на сеанс гипноза. На сам сеанс было глубоко наплевать, он знал эти хитроумные трюки назубок, но его интересовала девушка, очень высокая брюнетка с большими губами и большой задницей. Это был его идеал.

Все происходило по схеме. Гипнотизер призвал всех соединить руки и громко вещал в духе того, что ваши руки наливаются свинцом и вы не можете их разомкнуть. Потом резко кричал: «Разомкните руки!» Всегда по статистике находилось процентов десять, кто этого сделать уже не мог. Это потенциальные гипнотики, над которыми можно издеваться вдоволь, по полной программе. Они будут впадать в детство, щипать травку, их можно, ко всему прочему, облить кипятком. Зазевавшись, Мерлин оказался среди этих десяти процентов, и дурень-артист вызывал его на сцену. «Вам хочется спать, ваши веки тяжелеют, вы спите!» – вещал гипнотизер. «Вам хочется спать, ваши веки тяжелеют, вы спите!» – шептал в ответ Мерлин в еще более заторможенном состоянии. Гипнотизер стал говорить еще медленнее и тише. Мерлин еще снизил темп. Наконец гипнотизер рухнул плашмя на сцену, а Мерлин продолжил сеанс до конца вместо него. Со стороны все смахивало на хитроумную и эффектную постановку.

После этого сеанса он познакомился со своим будущим научным руководителем, который подошел и сказал, что все это напоминает почерк Первого мединститута. Есть также слухи, что Мерлин какой-то промежуток времени работал с Кашпировским. Говорили, что позже тот его выгнал со словами: «Наглый юнец! Пошел вон отсюда!»

Не следует забывать, что по времени это были девяностые годы, а сеансы гипноза не приносили сверхприбылей, так что Мерлин занимался криминалом, впрочем, без особого на то желания. По итогам одной криминальной разборки, когда у него взорвали машину прямо под окнами, Мерлин собрал вещи и скоропостижно переехал в Петербург.

В Петербурге Мерлин продолжает сотрудничать с преступным миром (по-видимому, это была Казанская ОПГ), но все больше занимается практической психологией, начинает проводить консультации, создает школу телохранителей. Мерлин много путешествует по местам силы – Тибету, Монголии и Дальнему Востоку.

В одном из таких путешествий по Сибири Мерлин услышал, как один старик рассказывает про шамана, который живет в Ямало-Ненецком автономном округе. На следующий же день он отправился к нему: полдня на самолете, полдня на вертолете, день на машине и три дня пешком – шаман жил в тундре, в вечной мерзлоте. После долгих уговоров шаман взял его на обучение и обучал в течение нескольких месяцев.

Как-то раз Мерлина, укутанного в шкуру, закопали в вечную мерзлоту на два метра глубиной, дышать можно было через тоненькую тростину. А однажды Мерлин смог спуститься в «нижний мир», шаман кормил его особыми грибами. Из «нижнего мира» можно было не вернуться и застрять там навсегда.

После всего накопленного опыта Мерлин написал первую книгу. Если коротко, то основная ее идея сводится к следующему: для того, чтобы успешно действовать в любом силовом конфликте, необходимо определенное психическое состояние, близкое к одержимости, аффекту. В книге даны рекомендации и упражнения, чтобы освоить все нюансы этого состояния и управлять им.

Вторая книга представляла собой набор психических техник, направленных на совершенно различные цели – от укрепления нервной системы и повышения энергетики до скрытого манипулирования и чистого вампиризма. Мерлин утверждал, что книга не должна была выпускаться, а написана как конспект собственных экспериментальных разработок.

Ученики Мерлина были в основном будущие профессиональные экстрасенсы или телохранители. Бретёр был одним из первых его учеников с улицы.

17

Мерлин раскачивал Бретёру психику и давал самые разные задания. Один раз такое: громко исполнить песню в общественном транспорте и собрать милостыню. Смысл задания: преодолеть зависимость от общественного мнения. Это оказалось чертовски волнительно, а хотя, казалось бы, нет ничего проще. Другой раз, когда они шли по улице, Мерлин показал на балкон, где стояла пара влюбленных, и скомандовал:

– Сейчас ты должен помахать мне с этого балкона рукой. Как ты это сделаешь, меня не совокупляет!

С этим заданием Бретёр справился довольно быстро. Он просто нашел соответствующую квартиру и сообщил парочке, что поспорил с приятелем на тысячу рублей, что помашет с этого балкона. Бретёр вышел на балкон, помахал, а потом некоторое время покривлялся, изображая речь Муссолини перед миланцами. Он любил этого брутального, артистичного итальянца.

Бретёр и Мерлин стали называть друг друга на «ты» и теперь встречались в кофейне «Шумли» на Казанской. Как-то раз Бретёр сообщил Мерлину, что он нацбол. Тот отреагировал вполне дружелюбно, но сам имел иную позицию. Политика его мало интересовала, но мыслил он в лучших традициях макиавеллизма, стремился договариваться с властью и всячески использовать власть в своих целях.

– Мне очень нравится фраза из одного фильма. В нем захваченного диверсанта сбрасывают на остров-зону. Он молча сидит на пляже и бросает камешки в воду и ни от кого не прячется. Его находит отряд зэков – с зоны не убежать, и на ней полное самоуправление. Когда к нему подходит самый крупный и озверевший, тот молча встает и сворачивает зэку шею. Минутная пауза. Кто-то спросил: «Я так понимаю, ты тут у нас теперь главный?» И он дает гениальный ответ: «Нет, главный ты, но подчиняешься мне!»

Армейские сослуживцы Мерлина, или «сапоги», как их называли чекисты, осели на многих должностях в силовых структурах и представляли собой могучую силу. Мерлин терпеть не мог демократов, но и не верил в революцию. В девяностых он был в штабе генерала Лебедя.

Бретёра же очень интересовали революционеры и диктаторы. Он был влюблен в их сверхъестественную харизму. Это были настоящие могучие преступники самого высокого ранга, перед которыми преклонялись.

– Нет ничего проще, это все технологии. Можем провести занятие на эту тему!

Для Мерлина не было ничего невозможного.

Обычно он молниеносно давал ответы на любые вопросы. Конечно, это то, что волновало Бретёра, и он даже не мог представить, что все это поддается объяснению. По поводу занятия они договорились на следующий день.

18

– Ты никогда не обращал внимания, что все люди – это дебилы и весь мир дебилен?

Бретёр улыбнулся, потому что всегда подозревал, что так и есть.

– Начинаешь общаться с людьми как с дебилами – и все получается отлично. Общаешься как с нормальным умным человеком – и получается полная ху…ня! Если начать вести с какой-нибудь фройлен умные речи, то она тебе не даст никогда… Дело в том, что я и ты, все мы дебилы. Это великий принцип вседебильности мироздания. – Мерлин звучал значительно и серьезно. – Тот, кто это понимает, всегда выигрывает.

Харизма – это активный дебилизм. Харизматичному человеку плевать, каким его видят, потому что он никогда не смотрит на себя со стороны. Он не делает умное лицо. Он находится в постоянном внутреннем трансе. Окружающие не понимают, что с ним происходит, и выдумывают всякие бредовые догадки якобы о внечеловеческой природе его одаренности.

– А внешность как-то связана с харизмой?

– Никак. Сейчас мы сделаем пару упражнений. Первое. – Мерлин начал барабанить по столу, постепенно увеличивая темп. – Повторяй за мной!

Бретёр начал стучать в ответ.

– А теперь быстрее, еще быстрее! – Мерлин усилил темп до максимума, затем издал протяжный крик и резким движением поднялся с места. – Вот такое состояние у тебя должно быть. Состояние драйва и куража.

Есть еще одно упражнение. Это постоянно звучащая в голове внутренняя музыка, какие-нибудь латинские ритмы.

Он предложил пройтись по комнате, ощущая музыку в ушах. Бретёр представил что-то вроде барабанных ритмов из «Прирожденных убийц».

– Харизматичный человек постоянно испытывает легкое недоумение. «О! О! Ничего себе!» – так он реагирует на внешний мир. Еще он хватает все, что находится под рукой!

Мерлин схватил ручку со стола и изобразил веселую самодовольную обезьяну.

– Большинство погружены в летаргический сон, они все время спят. Но не харизматики. Они никогда не дают другим думать и решать, никогда не теряют инициативу и не спрашивают, в чем дело.

По методике Мерлина получалось, что харизматики – это наэлектризованные ненормальные психи, которые своим безумием подавляют обычных людей. Те, безуспешно пытаясь их понять, начинают слепо повиноваться. Во многих странах есть культ юродивых, бывало, что перед ними ползают на коленях, испытывая запредельный священный трепет. А это всего лишь эффектный трюк, который можно использовать.

– Есть политики-харизматики, а есть другие. Вот Сталин никакой не харизматик или ВВП. Они умные и ведут подковерную игру. Харизматики – это Ленин, Хрущев, Жириновский. Харизма и авторитет – это не одно и то же.

– Получается, что харизматик всегда становится лидером?

– Не всегда. Кто такой лидер, по-твоему?

– Тот, за кем идут все остальные.

– Все верно. А почему идут именно за ним?

– Много причин…

– Не так много на самом деле. Лидер – это первый, кто идет истинным путем. У него есть четкий контур будущего, которого нет у других. Он четко знает, куда наступать, или делает вид, что знает. Если ты хочешь быть лидером, то ты должен показывать, что все на контроле, что только ты знаешь, куда идти, даже если в данный момент не имеешь об этом ни малейшего представления. Тогда люди пойдут за тобой.

– А если это будет обман? – спросил Бретёр.

– Великий Сунь-цзы сказал, что «война – это путь обмана». А политика – это война. Для лидера нужны сила, вера и маршрут. И очень важно, чтобы по этому маршруту за тобой смогли пройти другие. Вспомни ненасильственное сопротивление Махатмы Ганди.

Бретёр закрыл глаза и в струящемся тумане воображения разглядел разгоряченные толпы людей. Он что-то кричал им с трибуны, а они слушали его…

Мерлин щелкнул пальцами звонко, как кастаньеты в кабинете испанского языка в школе, где учился Бретёр.

– Важно понимать: кто всегда становится во главе? Самый умный? Нет. Тот обычно исполняет роль советника. Самый сильный? Нет. Тот обычно возглавляет охрану.

– А кто же?

– Во главе стоит тот, кто больше всех хочет быть во главе!

19

Бретёр вдруг очутился посреди бескрайней, как море, великой степи, сплошь покрытой шумящими высокими травами. Перед собой он увидел чашу, она таинственным образом материализовалась и висела прямо перед ним на невидимых струнах воздушного потока. Черный металлический тяжелый сосуд, а в нем сверкающая и бурлящая темно-красная жидкость, напоминающая кровь. Но больше она походила на некую неземную субстанцию, на чудодейственную протоплазму. В этот момент Бретёр понял, что это сосуд, наполненный кровью Христа, святая чаша Грааля.

Он взял его в руки и начал пить, и тело стало наполняться огненным жаром и тяжестью. Стопы, колени, бедра, живот, спина, руки… Все стало тяжелым, вязким и горячим, как раскаленное железо, словно он запускал к себе внутрь новое живое существо, подселял кого-то другого.

Вдруг подул ветер, дикий, клокочущий и несказанно сильный. Стал больно хлестать по спине и по лицу, произвольно меняя направление. Ветер исполнял свой понятный лишь ему шаманский танец. Хоровод незримых духов хотел вовлечь его в свою страшную пляску, в свой адский круговорот.

Понемногу ветер стал заглушаться топотом. Земля вся задрожала, затрепетала, как младенец, и разразилась ужасным трубным ревом. Он становился все громче и громче. Бретёр огляделся вокруг и увидел, что с обеих сторон на него несутся люди, тысячи, тьмы людей. Теперь в ушах стоял шум ветра, грохот земли под ногами и приближающийся крик. Некуда было деваться, он не мог сбежать. Бретёр оказался в самом центре сражения двух армий, которые неслись друг на друга. Армии прошлого, готовые смести и уничтожить все на своем пути.

Когда они приблизились почти вплотную, он закрыл глаза, и в это время злость, страх и отчаяние – все, что бушевало у него внутри, излилось в нечто неописуемое и жуткое. Теперь они не могли растоптать его…

Вокруг себя он увидел нечто светящееся. Это был некий огромный плотный энергетический кокон. Он рос, распространялся все дальше и дальше, вширь и вверх. Бретёр видел, как набегающие на него с разных сторон солдаты отлетали прочь на десятки метров, поджаренные, как приговоренные смертники на электрическом стуле. Бретёр оказался в центре гигантской шаровой молнии, которую генерировал сам и в совершенстве управлял ею. Он источал сокрушительные волны электричества, которым не было предела.

И сами эти разряды будто имели свою мятежную светящуюся душу.

Все закончилось, и кокон исчез. Вокруг Бретёра с обеих сторон лежали горы окровавленных, поджаренных, покрытых черной коркой трупов. Он удивился тому, что люди напоминали сгоревших в печи свиней и кур. Такой ничтожной и жалкой была их плоть.

А потом все вдруг обрушилось… Земля, небо, обугленные трупы. Он почувствовал, что проваливается в пропасть и сгорает на лету, как крохотный метеорит в атмосфере. Все стало одной бескрайней тьмой…

Бретёр проснулся ночью, сбросил с ног пропитанное потом одеяло и, стоя на коленях, прочел молитву Отче наш. Бретёр был верующим. Джинны невидимого мира не первый раз задействовали его в своих играх.

20

Разгадку своего сна он стал искать в священных книгах. В Библии он выискал такие цитаты: «…душа тела в крови, и Я назначил ее вам для жертвенника, чтобы очищать души ваши» (Левит), «Итак, братия, имея дерзновение входить во святилище посредством крови Иисуса Христа, путем новым и живым» (Послание к евреям), «Пиющий Мою Кровь пребывает во Мне и Я в нем, как послал меня живой Отец, и Я живу Отцом» (Евангелие от Иоанна). Получалось, что распятие Христа – это жертвоприношение, а кровь – элемент инициации. То есть кровь, заполнявшая чашу, которую он увидел во сне, имеет магическую силу.

Бретёр стал просить Мерлина, чтобы научил его магии, но тот уклонялся, говоря, что есть вещи, которыми заниматься нельзя. Нельзя! После любимого слова Бретёр буквально завалил его вопросами про магию, и он сдался.

– Магии не существует, и ее становится все меньше и меньше… Под магией можно понимать все что угодно. Хоть бытовую попытку сотрудничества с нечистой силой.

– А что понимаешь под ней ты?

– Магия основана на воображении и концентрации. Если развить и то и другое, можно воздействовать на объекты живого мира дистанционно. Вот смотри…

Они ехали по улице на джипе. Мерлин сменил старый «вольво» на армейский «лендровер-дефендер», автомобиль представлял собой отрихтованное металлическое ведро.

Мерлин показал на капот голубой машины спереди:

– Какая это машина? Постарайся почувствовать, какая она. Для этого постарайся ощутить ее всем своим телом, всем собой… Ты как бы продлеваешь себя, растягиваешь себя в пространстве…

Бретёр попробовал осуществить замысел учителя.

– Так какая она, эта машина?

– Грязная?

– А еще? Ты не гадай.

– Шершавая.

– Да нет же. Она ХОЛОДНАЯ! Она очень ХОЛОДНАЯ! – Мерлин выпучил глаза.

«Дефендер» Мерлина был нашпигован ножами и прочим оружием, которое вписывалось в рамки закона.

– Я дам еще одно упражнение. Оно такое: мысленно погладить кошку. Ты должен погладить кошку всем собой!

Бретёр уже ничему не удивлялся. Погладить кошку всем собой так всем собой. Дальше он получил еще некоторые упражнения, которые должен в течение недели выполнять самостоятельно. Они касались длительной концентрации на определенном цвете, цифрах и образах. Это была только первая ступень.

Мерлин уделял большое внимание магическому отождествлению. Бретёр получил список обязательных к просмотру фильмов, среди которых оказался мультик-фэнтези «Тяжелый металл – 2000». Сюжет примерно такой. Космическая экспедиция по добыче полезных ископаемых натыкается на залежи сверкающего зеленого вещества, которое, как выясняется, обладает чудодейственной силой. Первый, кто ее находит, перевоплощается в злобного накачанного супермена и вместе с оставшейся командой отправляется колонизировать галактику, по пути расстреливая несогласных. «Ничего, так себе войско! А самый уродливый расселся на моем троне!» – так он высказывается о властителе одной из планет, которую собирался уничтожить.

Вечером Бретёр снова размышлял о чаше Грааля и о крови Христа. Способна ли она дать такую же Силу?

21

Он едва не заплакал, когда Мерлин сказал, что следующая их встреча последняя. Он запрещал называть себя учителем и цитировал монахов Шаолиня: «У меня нет учителя, мой учитель – жизнь!» Бретёр помимо упражнений по магической концентрации получил еще пару-тройку заданий. Одно из них – за один день спровоцировать три драки со случайными прохожими. После «Седьмого» это было парой пустяков.

Мерлин заехал в шесть утра. С ним рядом сидел здоровенный кавказский парень со шрамом на шее. «Дикая дивизия», – назвал его мысленно Бретёр, который имел обыкновение молниеносно придумывать всем клички. Несмотря на нечеловечески раннее время Мерлин был, как всегда, в ударе.

– Вы должны быть замотивированы на поиск силы. Когда мы кого-то подавляем – мысленно приток сил. Когда мы нарушаем нравственные нормы, мораль, закон – мысленно приток сил. Мы должны быть постоянно готовы уничтожить соперника.

По лицу «Дикой дивизии» было видно, что он убивал. Если человек убивал, это у него всегда написано на лице.

– А как же закон кармы? – спросил Бретёр.

– Все у нас в голове. Карма существует, но только в наших мыслях. Можно наступить кому-то на ногу в метро и не извиниться, а потом сдохнуть от мук совести в этот же день. А можно резать, вешать, жечь и грабить и прекрасно по этому поводу себя чувствовать.

Они вышли у железнодорожного Большеохтинского моста, этот гротескный и красивый монстр индустриальной архитектуры перекидывался с одного берега на другой, как огромное металлическое насекомое. Мерлин прихватил с собой из машины альпинистское снаряжение. Он надел на Бретёра жилет и велел перелезть через ограду моста на другую сторону. Как только он это сделал, Мерлин пристегнул сцепку к его груди и скомандовал отпустить руки. Он не смотрел вниз, но слышал монотонный плеск волн где-то далеко внизу.

– А теперь кричи: «Я бессмертный! Я заговоренный! Я всегда побеждаю! Я сверхчеловек!»

Бретёр закричал что было сил:

Я бессмертный!

Я заговоренный!

Я всегда побеждаю!

Я сверхчеловек!

Над собой он видел только нежное, в пастельных тонах утреннее небо и мерзких стервятников – чаек, которые кружили над ним, как над мертвецом. Чайки – это пожиратели трупов. Он испытал сильный животный страх, но этот страх был уже другим, в нем было что-то родное. Когда они ехали в машине, Бретёр подумал, что страх – это как маленький джинн, который сидит у тебя на плече, с ним всегда можно договориться.

– Скажи, а что в твоем представлении дьявол?

– Дьявол – это заклинившие тормозные колодки в твоей голове.

После виса с моста он немного задремал и очнулся уже тогда, когда «дефендер» ехал по извилистой вязкой дороге, словно детская машинка по заброшенной песочнице. Чуть вдалеке раскинулся обширный глубокий карьер, на вершинах окружавших его песчаных гор виднелись бетонные укрепления времен войны.

– Как классно тут было в девяностые. Вначале ведешь допрос с пристрастием, в дотах никто не слышит. А потом зарываешь в песок. – Мерлин ухмыльнулся. – Но сейчас у нас другая задача.

Он прихватил с собой карабин, две лопаты и еще некий инвентарь в пакете. Все трое стали спускаться вниз. Мерлин всегда говорил о смерти со стебом и презрением. Великий мудрец в звании гвардии капитана учил его так: «Смерть всегда глупа. Можно умереть глупо, очень глупо и как баран. Чтобы вы, товарищи курсанты, не дохли как бараны, мы и осваиваем тактико-специальную подготовку». На войне у Мерлина было три контузии, во время одной он совершил обратное сальто.

– Вставайте вперед! – скомандовал он и извлек из чехла карабин.

Бретёр с «Дикой дивизией» должны были исполнять танец сверхчеловека, выкрикивая привычные формулы: «Я бессмертный!», «Я заговоренный!» и так далее. Танец представлял собой аналог зикра, только исполнялся на месте. Над ними на расстоянии метра в этот момент летели пули. Издалека складывалось такое впечатление, что следующая пуля обязательно прох…чит башку насквозь. Бретёр почувствовал, что раз за разом начинает дразнить свою смерть, дергая ее за хвост. Виртуальный джинн на левом плече становился все более домашним и покладистым.

После стрельбы они развели большой костер.

– Я дам вам еще одно упражнение. Делать только тогда, когда вы хотите вызвать экстренный прилив сил. Оно очень простое и очень действенное. Сейчас закройте глаза и установите ровное и спокойное дыхание. Представь те себе бесконечную, всепоглощающую тьму. Бесконечная, безмерная, полная, абсолютная тьма… Тьма вокруг вас, над вами и под вами. Весь мир – это тьма. Вот вы про валиваетесь в нее, вы падаете в нее все глубже и глубже. Вы чувствуете, что пропитывае тесь тьмой и растворяетесь в ней. Безмерная тьма, она поглощает ваше тело, и не остается больше ничего, кроме бесконечной, всепоглощающей тьмы. Бесконечная клубящаяся тьма. Сквозь плотно сжатые веки вы всматриваетесь во тьму. Нет ничего, кроме безмерной тьмы: тьма глядит во тьму. Во тьме вы чув ствуете жар и холод одновременно – неимоверный жар и адский холод. Жар и холод одновременно пронизывают вас. Бесконечная, всепоглощающая тьма стирает все. Остается только «здесь и сейчас». Вы забываете, кто вы, где находитесь, тьма – это и есть вы…

Ощущение было странным. Когда Бретёр попытался одновременно испытать жар и холод, то понял, что вызвал в теле тотально новое ощущение, которое никогда не испытывал до этого. Никак объяснить его было невозможно.

– А теперь на счет три откройте глаза и потрите виски! Упражнение делается пятнадцать минут, сейчас мы просто потренировались. Учтите, что примерно через шесть часов могут быть тяжелый отходняк и упадок сил.

Мерлин немного помолчал, а потом добавил:

– На самом деле это только начало упражнения, только первая часть.

– А что дальше?

– Вы пока к этому не готовы. Если вы начнете его делать, вы можете умереть и остаться в мире духов…

Когда Бретёр поднялся с места, то ощутил энергию в ногах, он с трудом удержался, чтобы не начать бегать и прыгать на месте, как осатаневший ребенок.

– И последнее на сегодня! Похороны воина… Когда шаман закопал меня в вечную мерзлоту, я не был уверен, что он меня откопает, потому что мы с ним поссорились… Когда будете лежать под землей, представьте все ваши страхи, чтобы потом оставить их там.

Надев водолазную маску и трубку, Бретёр лег в свежевыкопанную песчаную могилу. Его стали засыпать землей.

В поисках зверя

1

Последний класс школы и первые курсы института он проводил в борделях – это была вынужденная мера. Дело в том, что Бретёр совсем не умел обходиться с женщинами, а они, напротив, имели над ним магическую власть. Он лишился девственности в пятнадцать лет, но потом последовал затяжной бессрочный провал. Одиночество могло длиться сколь угодно долго, если бы он не оборвал его насильственно.

Леша Приходько был настоящим корифеем в мире публичных домов, но это еще что. Их знакомый, упитанный милиционер, татарин Рафаэль – так тот был гуру в этом вопросе. Он исходил все бордели города, но, как правило, все истории кончались так: «Я ее даже трахать не стал! Мы просто поговорили». Они с Лешей частенько его вышучивали. Сам Приходько, коренастый хохол с черной шевелюрой и вечной щетиной, если отращивал бороду, то походил на моджахеда. По духу он моджахедом не был, но был слегка крейзи и весь целиком состоял из странностей и причуд. За примерами далеко ходить не надо. Более пяти лет Приходько аккуратно состригал свои ногти и укладывал в спичечный коробок. Еще пример: его патологическая страсть к футболкам с абсурдными картинками; на них могла быть изображена карта метрополитена или гигантский улыбающийся калькулятор. Они с Приходькой сошлись на почве музыки. Они постоянно слушали «АукцЫон». И вот еще на почве борделей. Дела у Леши на любовном фронте были немногим лучше.

– В прошлый раз, когда мы ходили с Рафаэлем, я надел черный презерватив и включил канал Discovery, так офигенно: она на тебе скачет, а на большом экране бегают жирафы и опоссумы!!!

Бордель в Питере находился практически в каждом доме. Во всяком случае, складывается такое впечатление. Однажды некий англичанин написал в правительство, что там-то и там-то очень остро стоит проблема проституции. После письма провели проверку, и пришел ответ, что в этом регионе проституции не обнаружили вообще. Мужчина написал ответ: «Идиоты! Ее отсутствие – это и есть самая большая проблема!»

Как-то раз Бретёр встретил в борделе девушку из параллельного класса. Причудливы твои повороты, о, жизнь!

Итак, они с Приходькой поднимаются в глухую темноту по огромной, некогда роскошной лестнице бывшего доходного дома на Фонтанке. Лифт не работает, электричества в подъезде нет, кое-где таинственно сверкают остатки мозаики.

Их встречает радушная хозяйка-мамочка и, приветливо подергивая ляжками, провожает в холл. В коридоре огромное количество девчачьих туфель и резиновых спортивных шлепок для гостей мужского пола. В воздухе душно разит духами, всяческими смазками и бабьим потом.

Для Леши сходить в бордель – то же самое, что сходить в баню или в гости, для Бретёра это что-то глубоко личное, связанное с темной частью его натуры, с духами-искусителями. Перед тем как пойти в бордель, он сражается с ними некоторое время, а потом проигрывает.

В фильмах Тинто Брасса, которые Бретёр смотрел все детство, публичный дом представляет собой настоящий земной рай, но на самом деле это, увы, не так и секс с проституткой – ультрасомнительное удовольствие.

– Ты принял душ?

– Да, я принял душ.

– Нет, ты точно принял душ? – спрашивает тощая блондинка с некрасивой костлявой попой, как у годовалого ребенка.

Бретёр на самом деле помылся, но вся беда в том, что он имел специфический животный запах, одних он околдовывал – это распространялось на всех кошек и некоторых женщин, – а другим, напротив, был противен. Они с Приходькой довольно быстро определились с их кандидатурами из четырех, представленных в наличии. Тот выбрал маленькую девочку-гномика, расплывающуюся в ироничной улыбке. Бретёр предпочел стройную тонкую блондинку, оказавшуюся, правда, при ближайшем рассмотрении излишне тощей.

После двух бестактных вопросов, касающихся гигиены, скелетик выключает свет и заводит музыку – простецкие кухонные напевы перемежаются с комментариями пошляка ведущего. Чтобы окончательно уничтожить даже подобие эротической атмосферы и полностью добить его эрекцию, скелетик начинает заводить пустопорожние разговоры, жалуется на жизнь и одновременно помышляет в грандиозных планах уехать жить в Турцию к своему любимому мужчине – она любит турков. Те тоже падки на блондинок, независимо от красоты, они готовы иметь даже страшных.

Чтобы не потерять эрекцию, в этот момент от него требуются могучая концентрация и сила воображения.

Хитрая алчная блондинка, оттягивающая момент соития различными дешевыми трюками, не возбуждает ну ни капельки, зато его возбуждают две красивые девочки-японки, которые резвятся в розовом саду и целуют друг друга – эти две бестии плотно оккупировали воображение…

Ее тело отзывалось, как труп на манипуляции патологоанатома. Не ясно, за что тут платить? Оставшееся после секса время они посвятили массажу, и он был вынужден выслушивать ее жалобы на жизнь. Сама она, эта девка, на ощупь оказалась сухой и жесткой, особенно задница. Он вспомнил, как грузил в деревне на телегу синтетические мешки с картошкой.

Леше повезло чуть больше, его малявка оказалась более прыткой, но ровно посередине отведенного времени они были вынуждены прервать соитие, чтобы переговорить с ее парнем. «Милый, я сейчас в центре с подружкой, вечером мы приедем!» – врала эта хитрая сучка. Голый Приходько, вспотевшая волосатая грудь, с трудом удержался от хохота.

Бретёр сделал нехитрый вывод, что следует покончить с проститутками и найти нормальную девушку.

2

Собрать бы всех богатых стариков, поставить в одну шеренгу и перестрелять на хрен к чертовой матери! – размышлял Бретёр. А перед этим сжечь их дома и отобрать их женщин, которые принадлежат им не по праву! А лучше раздать девушкам автоматы и заставить добровольно расстреливать своих благодетелей или вручить им ножи, любое оружие на выбор. Когда женщина чувствует, что ей позволяют, она может впасть в запредельную жестокость.

Если уж на то пошло, то лучше быть сторонником всего естественного – пусть лучшие девушки принадлежат самым сильным, красивым, наполненным жизнью, а не грязным старикам, которые нажили свое состояние обманом или просто живут на проценты и преумножают свое состояние. Все перевернулось с ног на голову, и теперь какая-нибудь старая развалина, купающаяся в деньгах, триумфально побеждает в естественном отборе, а здоровое и молодое проигрывает. Так быть не должно! Бретёра угнетало это вопиющее неравенство. Это гадкое извращение, идущее против самой жизни.

Из их девушек наверняка бы получились замечательные шлюхи, но эти вонючие старцы выпивают из них всю жизненную силу, всю чувственность, так что они превращаются в пустышек, потому что чувственность – это такая материальная субстанция, которой можно лишиться навсегда. Трахаются ли они с кем-то еще? Может быть так, что вообще не трахаются, боясь потерять ежемесячное финансирование и дорогие подарки.

Мысленно он представлял таких девушек и кричал им: «Я знаю, как доставить тебе удовольствие! Знаю, как вернуть тебя к жизни!» Но в ответ лишь молчание.

Когда Бретёр шел по улице, то всегда заглядывал в дорогие рестораны и видел какого-нибудь старого пня с очень красивой, экстремально красивой девочкой. Она выше его на целую голову, на ней шуба или что-нибудь меховое, тонкие длинные пальцы в кольцах, манеры изящны, чуть-чуть наигранны. А в глазах мертвая тоска, ее душа в этот момент витает где-то в закутках загробного мира.

Для того чтобы пробудить ее от этого летаргического сна, потребуются экстренные меры: жесткий секс, тупой и без всяких прелюдий, наплевав на все ее возражения. А еще хорошо схватить за волосы и ударить по щеке, крикнув: «Сука! Вот теперь ты в моей власти!»

Бретёр знал несколько таких девочек, он бегал за ними, но безуспешно, наталкиваясь на железобетонную, непробиваемую броню из безразличия и презрения. На самом деле это нормально, потому что любые полученные унижения не проходят бесследно, они укрепляют твою злобную натуру и увеличивают агрессивность.

И так постепенно ты становишься настоящим подонком и сволочью, ныряешь на самое дно, чтобы стать сильнее.

3

Приятный дымок «Ромео и Джульетты» обдает сладкой безмятежной роскошью и как бы окутывает в кокон их столик.

– Это было в Москве до того, как мне пришлось оттуда уехать. – Напротив Бретёра сидел Мерлин, мягко улыбался и весело поглядывал на официанток. – Я шел в красной бейсболке и красном спортивном костюме. Я хотел куда-то сбросить мой тэтэшник. Но, сука, так не хотелось. У него была роскошная рукоятка, ты понимаешь. И вдруг я вижу, как прямо передо мной из белого джипа выходит такая фройлен… высокая, на длинных задних лапах… Я подхожу, кидаю ей в машину ствол со словами: «Пока полежит у тебя! Позже заберу…»

– Она, наверное, охренела? – Бретёра впечатлила эта история. И еще он был рад тому, что Мерлин не исчез, но вновь появился в его жизни.

– А ты как думаешь? После этого я захожу в ближайшую парадную и надеваю черный костюм и брюки со стрелкой, о которую можно порезаться, и мы идем с этой фройлен в ближайшую кофейню, а потом к ней… Понимаешь, там, где я вырос, в Астрахани, все происходит гораздо быстрее. Это то же самое, как пришел из Афганистана… Мне тогда казалось, что все люди в мирной жизни спят.

Мерлин обладал магнетизмом, который особым образом распространялся на представительниц слабого пола. Он умело сочетал в себе кураж боевого советского офицера с хитростями опытного психолога. Бретёр встретился с ним, чтобы поговорить по поводу женщин.

– А какие женщины тебе нравятся?

– Страстные, темпераментные.

– А… знакомо. – Мерлин ухмыльнулся. – Тут в кафе на свою бывшенькую наткнулся. Ее теперь там все время вспоминают. Настоящая Тигра, высокая, сисястая, приехала, выпила все вино, а потом умчалась на роскошном красном «бентли». То есть тебе, как и мне, нравятся сексуально агрессивные томные истерички.

– Да! – Бретёр смутился.

В это время Мерлин презрительно окинул взглядом тинейджершу в рваных джинсах и кроссовках.

– Да уж. Особь ограниченно годная к употреблению по своему прямому назначению… Подумай, какой мужской типаж соответствует женскому типажу, который тебе нравится. Есть разные типажи. Есть типаж «настоящий полковник» – мужчина крупного телосложения, в военной форме или тщательно ухоженном гражданском костюме, гладко выбрит. Немного другая роль – подонок-латинос. Этот, наоборот, носит трехдневную щетину, надевает яркие цветастые костюмы и туфли с острым носиком… Каждый рассчитан под определенный типаж женщин…

– А что рассчитано под мой типаж женщин?

– Тип «агрессивный мачо» вполне подходит. Такие ведутся на безбашенных отморозков, только не перебарщивай. Провели опрос среди женщин: «Какие мужчины вам нравятся?» И все ответили: нежные, добрые, галантные, заботливые. Потом спросили: «Эротические сны снятся?» Конечно, всем снятся. «И какие мужчины там?» Выясняется, что совершенно другие… У женщины с мужчиной два типа отношений. 1. Он такой добрый, такой хороший, и он мне на хрен не нужен. 2. Он гад, сволочь, мерзавец. Я без него жить не могу. Женщины любят психов…

– Что это значит?

– Женщинам нужны сильные эмоции – как позитив, так и негатив. Они влюбляются в то, что не способны понять, и в того, кого не способны контролировать…

– Ты мог бы научить всему этому?

– Конечно. Мы можем начать завтра…

4

В ожидании Мерлина Бретёр расхаживал по комнате и представлял самых красивых, полностью обнаженных женщин, которые совсем скоро должны триумфально проникнуть в его жизнь. Или он должен сам затащить их туда за волосы. Они снова встречались в центре парапсихологии, как в старые добрые времена.

– Первое, что мы разберем, – знакомство. Где можно познакомиться с девушкой?

Бретёр молчит.

– Да где угодно. В университете, в клубе, на улице, хоть в женском туалете. Как с ней познакомиться? Одну минутку…

Мерлин вышел из комнаты и привел с собой миленькую блондинку с ресепшен.

– …Познакомься с ней! Вперед!

Бретёр встал со стула, но тут же его ноги окаменели, сердце застучало, он почувствовал жар и желание немедленно провалиться сквозь землю.

– Ну, вперед!

– Девушка, можно с вами… познакомиться?

– Нельзя, до свидания! – Мерлин ответил за нее.

Бретёр снова оторопел.

– Пойдем со мной… – глядя в пол, сказал он.

– Да, конечно! Пойдет она с тобой. А вдруг ты племянник Чикатило?.. Что мешает тебе сказать следующее: «Девушка, вы такая красивая! Я смотрю на вас и теряю голову, а в ваших глазах и вообще утонул!»

Девушка приветливо улыбнулась. Ей понравилось.

– Теперь ты давай…

5

Весь вечер по заданию Мерлина Бретёр слонялся по городу и знакомился со всеми телками подряд. Со стороны это выглядело смехотворно, пикапер из него, как выяснилось, нулевого класса. Обычные девочки просто шарахались, у других были стандартные отговорки: «Нет, не знакомлюсь!», «У меня есть молодой человек». Самое неприятное, когда какая-нибудь красотка вылупится на тебя с выражением ужаса и отвращения. Ощущения примерно такие, как будто тебя раздели догола и вылили на голову ушат с жидким говном.

За день он насобирал три телефона, но эти, с позволения сказать, девушки были не первого и даже не второго сорта. Это были крупная ширококостная девочка с усами и рыжая а-ля Пеппи Длинныйчулок школьница, два ужасающих экземпляра. Бретёр надеялся, что больше не увидит их никогда.

Вместо борделя они пошли с Приходькой в ночной клуб «Росси», на самой красивой улице города, а возможно, и всего мира. В клубе его визави чувствовал себя куда менее вольготно и возбужденно, чем в публичном доме, и они вместо того, чтобы предаться безудержному куражу и раствориться в танце, отправились пить пиво за угловой столик.

Приходько всей своей позой источал чувство мрачной тоски и нерешительности, а Бретёр лишь резво постреливал глазами в публику в поисках красавиц и тоже тормозил. После серии выпитых кружек они наконец-то переместились на танцпол, где между небольших компаний русских девушек похотливо шныряли импозантные мускулистые мачо – туристы, они их называли «жигало».

«Жигало здесь, жигало там! Жигало здесь, жигало там!» – распевал Приходько и плясал, на нем во все брюхо расплывается футболка с оранжевой наркозависимой белкой и надписью Hi, looser! что значит «Привет, неудачник!». Да они и были неудачниками.

У Леши была своя не самая успешная, впрочем, манера соблазнять женщин: когда некая особа, не важно кто, улыбалась ему в ответ, он начинал исполнять вокруг нее немыслимые танцы – их можно характеризовать как русский народный бурлеск. От его назойливых кульбитов девушки быстро уставали и сбегали. Бретёр был немногим лучше, он подходил к девушкам и начинал шептать ей на ухо выученные сегодня же комплименты, хотя какой «шептать»… «Девушка, вы такая красивая!» – приходилось орать на ухо, кругом была музыка, а басы, словно удары молота по наковальне, пытались разорвать барабанные перепонки.

Девушки либо не знакомились совсем, либо знакомились, но быстро исчезали.

С одной сильно пьяной бестией он сумел потанцевать – танец граничил с прелюдией к грязному сексу, но потом он ненадолго зазевался и увидел, что его подругу утанцевал куда-то жигало в красной рубашке, похожий на современного Арлекина, и она отдавалась ему с такой же пьяной и разнузданной страстью.

Когда он вернулся к Леше, то обнаружил своего геноссе в глубоком гипнотическом трансе. Он созерцал стриптиз. Стриптизерша Карина и ее заброшенная на плечо нога управлялись с Приходькой не хуже Кашпировского. Такое впечатление, что повелительница Карина могла приказать ему: «Убей вон того парня!» или «Возьми бутылку шампанского и разбей себе об голову!». Он бы сделал все что угодно под воздействием сакрального авторитета Карины.

Под утро они ушли ни с чем.

6

На следующий день они решили сменить сценарий и пригласить в гости к Бретёру на квартиру двух подружек Приходьки. Потирая руки, он представлял двух неизвестных малолеток и то, в каком беззащитном положении они окажутся. Малолетки, сопровождаемые геноссе, – он встретил их у метро – оказались невысокого роста, белокожие и какие-то излишне полные, каждая пьяна вдрызг и полна неадекватного энтузиазма и бравады. Картина не предвещала ничего хорошего.

Дома они стали хозяевами колонок, завели какую-то свою музыку и устроили полупьяные танцы, напоминающие возню двух бегемотиков-мультяшек. Из-под кофточки Олеси высовывался белый краешек детского животика. Олеся ему понравилась больше, она была более грудастенькой, источала больше радости к жизни. Олечка же по виду была депрессивным аутистом с уклоном к суициду – он сумел разглядеть первые зачатки.

Попойка шла по своему обычному сценарию. Студентки Мухинского училища притащили с собой две бутылки клюквенной водки, которую Бретёр пил в детстве в деревне наравне с самогоном. Вряд ли два маленьких бегемотика смогут долго удерживать его у себя в желудке, подумал Бретёр.

Обе девочки настолько не представляли собой какой бы то ни было ценности, что они с Лешей долгое время не могли определиться, как их поделить между собой. В результате он какое-то время целовался с Олесей и забавлялся с ее животиком и сиськами, пока Леша вел с Олечкой чудовищные разговоры на очень странные темы. Он спрашивал, может ли она поцеловать задницу или клоаку голубя за двести рублей (офигенная прелюдия, да?). Потом они поменялись, и Бретёр стал лапать Олю за неоформившуюся детскую попу.

Вся эта милая идиллия закончилась, когда их подружки отправились на пару блевать в туалет. Девочки любят посещать туалет вдвоем. Спустя полчаса они вернулись полностью недееспособными, обдавая двух соблазнителей богатым шлейфом клюквенной блевотины. Плюс ко всему напиток отравил их разум, и они стали отчаянно бросать, словно метательные ножи, самые дерзкие оскорбления.

Вряд ли они будут нам еще полезны, подумал Бретёр, к тому же хриплые стоны блюющего за стенкой человека никак не способствовали возбуждению.

– Даю вам минуту на выход.

– Как, ты выгоняешь нас посреди ночи?

– Да.

Не совладав с железобетонной мужской решимостью героя (не зря Бретёр закалял волю и укреплял дух!), малолетние пьяницы ретировались, а Леша остался и назвал Бретёра «сверхчеловеком». Да-да, он употребил именно это слово.

Олечка звонила ему по телефону каждые десять минут чуть ли не всю ночь и выкрикивала разные трогательные гадости. К примеру, такие: «Гори в аду, долбаная сука!!!»

Ночью Приходько прочел свои последние не самые оптимистичные стихи:

О, смерть! Как избавление от людских страданий, Приди ко мне Без долгих отлаганий!

Засыпая, Бретёр стал думать, почему в его жизни нет страстей, когда они так необходимы. Еще он снял со стены самурайский меч и положил с собой рядом в кровать.

7

– Вот, знаете, что еще О. Генри писал, что женщина без веснушек – это как небо без звезд!

Мерлин кокетничал с очередной официанткой в кофейне. У него это выходило легко и непринужденно, в то время как Бретёр пришел жаловаться на свои злоключения.

– Ты слишком хочешь найти женщину и понравиться ей, это делает тебя уязвимым. Кто тебе больше всего нравится из известных актрис или певиц?

– Кайли Миноуг. – Это было вранье, Бретёр сказал первое, что пришло ему в голову.

– Отлично! А теперь представь, что каждый день ты сношаешь одних «миногов», а остальных так, забавы ради… Представь себе сейчас это состояние. И ходи с этим состоянием всегда. Я хочу, чтобы ты наконец понял, что самка – неразумна! Разум самки – отраженный наш разум. Вспомни великий принцип вседебильности мироздания.

– Что ты имеешь в виду?

– Никогда не замечал: идет красивая, ухоженная леди, а рядом с ней идет полное чмо, да еще и таращится на других женских особей, проходящих мимо. Ей с ним гораздо лучше, потому что он дебил. Женщины любят дураков. Ну, или в крайнем случае умных, которые рядом с ней прикидываются дураками.

– Я всегда считал, что женщины хотят общения с интересным человеком.

– Чушь! – Мерлин выпучил глаза. – Им важен только качественный секс и в твоем случае будущий высокий статус!

– А как научиться качественному сексу?

– Начни с самовнушения. Каждый человек стоит столько, во сколько сам себя оценил.

В этот момент раздался звонок по телефону.

– Да, моя хорошая… (следует пауза) о чем ты сейчас думаешь? Надо думать обо мне, потому что остальные десять миллиардов гомо сапиенсов не стоят твоего внимания. Встречаемся сегодня в кофейне на Лесной.

Мерлин кладет трубку.

– Самке никогда нельзя давать возможность думать и решать. Один мой знакомый решил сделать подарок любовнице. Он пришел и сказал: «Вот, у меня есть столько-то денег, хочу купить тебе машину». Они стали мотаться по автосалонам. Выяснилось, что для того, чтобы купить ту машину, которую она хочет, надо добавить еще денег. Он добавил. Потом добавил еще, короче, заработал себе кучу геморроя, а кайфа никакого. Второй приятель поступил по-другому. Он встретился со своей подругой, а потом сунул ей в руки ключи: «Она твоя». Самка завизжала от восторга. С женщинами все должен решать ты. Принимать решения – то, что людей больше всего напрягает. Эту фройлен я склеил на вокзале, большие губы и два метра ростом, она баскетболистка.

Мерлин все время рассказывал о своих девушках и показывал фотки на телефоне. Он любил высоких, иногда чрезмерно высоких брюнеток с обильными задницами. «На что в первую очередь обращает внимание альфа-самец, когда видит годную к использованию женскую особь? Правильно, на задницу!» – проповедовал он.

Несколько раз, когда Бретёр звонил Мерлину, он слышал на заднем плане женские стоны. «Будет ли у меня так когда-нибудь?» – задавал себе вопрос Бретёр.

– Ты слишком напрягаешься по поводу теток, это все хрень. Плюнь и разотри. Не парься вообще ни из-за чего. Кстати, привычные стрессы – это то, что нас больше всего разрушает. А непривычные, наоборот, дают силу.

– А непривычные – это какие?

– Прыжок с парашютом, роман с женой чемпиона по боксу.

– Может, мне тоже прыгнуть?

– Как, ты еще не прыгал?

8

В обмундировании десантника Бретёр уселся в раздолбанный кукурузник, ветхая посудина дышала на ладан, и еще в ней был наклонный пол. Дрожишь, презренное туловище? Ты еще не знаешь, куда поведет тебя мой неугомонный дух!

Неугомонный дух повел его прыгать с парашютом. Туловище стало постепенно привыкать, за последнее время на него обрушилось немало испытаний. Приятеля, с которым он поехал прыгать, парашютиста со стажем, колбасило уже с того момента, как он только садится в маршрутку, – он явно подсажен на адреналин и не может с этого слезть. Он адреналиновый наркоман.

Посудина уже прилично оторвалась от земли, внизу все превратилось в кривые и странные геометрические фигуры, уже не ясно, где они. Вот, блин, тупо было бы сейчас сдохнуть… Через три секунды вы должны дернуть за веревочку, а потом заблокировать второй парашют, если, конечно, первый раскроется. Если первый не раскроется, то второй раскроется ближе к месту приземления – этого хватит, чтобы не переломать ноги. Если сработают оба, то есть шанс запутаться, и может не раскрыться ни один.

– На этом экипаж самолета прощается с вами.

У инструкторов отменный юмор, они летят на высоту четыре тысячи метров, а Бретёр прыгает на километре.

Прыгать в сцепке с инструктором – никакого смысла. Ты не берешь на себя ответственность и фактически не рискуешь.

Бретёр подошел к открытому проему и увидел внизу неясную распростертую бездну.

– Пшел! – Инструктор ударил его по плечу, и вот он уже в свободном падении.

Самый кайф – это, разумеется, приземлиться, ты чувствуешь, что ты сверхчеловек, что у тебя есть яйца и ты ничего не боишься. Плюс идет выброс гормонов, резко прекращает вырабатываться адреналин и зашкаливают эндорфины. Парить в воздухе с раскрытым парашютом – удовольствие никакое, а вот приземлиться – это да, после этого весь мир видится сладким и все зло и все конфликты исчезают, остается одна легкость и сиропная безмятежность, ужасы вокруг больше не касаются тебя.

9

После прыжка его ждал «АукцЫон». Приходько уже час топтался на входе во дворец спорта «Юбилейный» среди толпы разношерстной молодежи, панков, яппи, детей, лохматых девочек-рокеров и черт знает еще кого.

Когда они попали внутрь, то обнаружили, что сцена декорирована огромным детским рисунком с машинками, домами и человечками – напоминает арт-брют (творчество сумасшедших). Сам концерт – это тоже что-то вроде спонтанной вечеринки в сумасшедшем доме, это гипертрофированное безумие, оформленное в музыку. Текст – тут только продолжение музыки, в нем не только нет смысла, нет, этого мало, он направлен на то, чтобы убить всякий смысл во всем, нарушить смысловое восприятие реальности.

Богатство уго-одий… Пас-с-сивное племя… В угоду погоде Посеяло се-е-емена. Я Карлик Нос, мне не до сна…

Сперва на сцену поднимаются музыканты, потом в вечернем пиджаке и оранжевом галстуке на тоненьких ножках-ходулях поднимается двухметровый Олег Гаркуша. Он кривляется, кричит, плюется, в неукротимом ритме, как цыган во время эпилептического припадка, он захлебывается в дичайшем танце… В это время Леня Федоров исполняет свои запредельно высокие экстатические завывания.

О-о… тонут мои глаза, Стынут они в слезах. Звезды-ы на-а ко-осах… О-о… я уже все забыл, Ты уже все сказал. До-ом на ко-ле-сах… Ночь…

Гаркуша начинает бешено кружиться на сцене, размахивая самодельными погремушками и стуча остроносыми ботинками. Начинается цирковое представление-вакханалия.

И тут в толпе вдалеке Бретёр увидел широко смотрящего ему прямо в глаза Зверя.

10

Он всегда давал женщинам имена животных. Это распространенная практика среди многих мужчин. Причем таких животных, которые могут олицетворять собой нечто сексуальное, узко ограниченное количество.

Настю он знал до этого, ее перевели в их группу на журфаке пару недель назад, свежую девочку из Сибири с живыми карими глазами. Вокруг себя она источала мощную природную стихийную похоть, бурлящую, как, может быть, дикая река Ангара, которая текла меж далеких гор и исполинских кедров… Чуть скуластое загорелое лицо, грива русых волос, мелкие пятнышки веснушек. Она была естественной и величественной, как природа.

«Я могу вые…ать всех вас и поработить после этого!» – кричал весь ее облик. Задница была крепко обтянута в красную, как кумачовый флаг, юбку и потому казалась чуть крупнее, чем на самом деле. Бретёр был настолько околдован, что фактически непрерывно пялился на нее и зависал. У них даже случился неприятный разговор.

– У меня что, на лице что-то написано? Что ты постоянно на меня смотришь. – Зверь был непосредственный и не стеснялся говорить, что ему хочется. Голос ее был низковатым, грудным, с легким провинциальным говором.

За этот небольшой период учебы в универе предприимчивая Настя успела обзавестись одним постоянным мальчиком и небольшой группой олухов-поклонников, эти назойливые ребята преследовали ее на каждом шагу. Две признанные примы факультета: тонкая, как впадина между скал, Юлечка, в розовой шубке, похожая на злого чертика из табакерки, и загорелая кубинка (ядра сисек и крепкое тело фитнес-тренерши) – так вот они были явно недовольны новой самкой, которая так бесцеремонно, одним марш-броском колонизирует их территорию.

Женщин они обсуждали с приятелем Саней, которого он знал с восьмого класса. Они вместе поступали, были вместе во всех группах и уже совместно проворачивали кое-какие дела. Внешне он был его полным антиподом. Под безобидным лицом приличного мальчика-ботаника, непременные атрибуты очки и пиджак (в школе он был цвета свеклы), скрывался отпетый авантюрист и начинающий финансовый мошенник, он уже тогда выдумывал гениальные аферы.

После провалов Бретёра на личном фронте он его искренне поддерживал: «Ну что ж, ей не повезло…» К женщинам он относился крайне цинично…

Вместо того чтобы увлечь за собой понравившегося Зверя сразу же, немедленно, Бретёр стал посматривать на нее издалека, не хотел смешиваться с толпой поклонников, но постепенно стал замечать, что она явно ему симпатизировала, периодически бросая взгляды в его сторону. Но, как обычно, он спал, когда нужно было действовать, – идиот.

Впрочем, парашютный прыжок немного встряхнул ему мозги. Встретить эту девушку на концерте «АукцЫона», да еще одну – подарок, явно подброшенный высшими силами. Он устремился к ней, и было видно, что она явно ждала, когда он подойдет. Приходько куда-то напрочь испарился из поля зрения.

– Привет! Пришла на «АукцЫон»?

– А что я еще могу делать на этом концерте?! – Тигр звучал дружелюбно.

– Никогда бы не подумал, что такой девушке, как ты, это нравится.

– Это моя любимая группа, – гордо отвечал Зверь. – Я с ними знакома, с Леней Федоровым. Пойдем. – Она взяла его за руку и потащила сквозь толпу в центр, к месту самой сцены…

Я-а нервный, я верный, пока-а…

Я-а нежный.

Фа-фа, фа-фа, фа-фа, фа-фа-а…

Гал-лю-цино-гены-ы, Юга-а-а-а-а

На-ас до фига,

Накатила суть…

Ага-а…

На-на-на-на-на-на-на-на-н-н-на-на-на…

Вот что звучало со сцены. Ее рука была горячая как кипяток, она была, как полагается на таких концертах, чуть пьяна и резво виляла попой и подпевала. Вот он, настоящий звериный экстаз. Если руки такие горячие, то как же горячо должно быть у нее между ног, стесняясь своих мыслей, подумал он.

11

Первый раз Бретёр увидел полностью голую женщину, когда ему было четыре года. Это произвело сокрушительное впечатление. Когда был маленький, он жил на даче и в сопровождении бабушки ходил на озеро купаться. Бабушка всегда купалась голая, она умудрялась это делать даже в Египте в реке Нил в пятидесятые годы. На бабушку он, понятное дело, не смотрел и отворачивался, хотя она имела вполне себе неплохое тело экс-солистки балета. Но тут купаться пришла жена дирижера, молодая красотка с потрясающей женской фигурой. Бабушка, указав на возраст внука, сказала, что она тоже может смело купаться голой, и та недолго думая немедленно разделась.

Это было что-то!!! Вот от нее маленький Бретёр не стал отворачиваться, и даже сейчас, если он закроет глаза, в деталях вспомнит ее тело, за исключением, правда, лица, время размыло его в памяти. Ее крупные сиськи и треугольник шерстки, там, где должен быть у женщины, он запомнил все эти прелести на всю жизнь. И еще то, как легко и непринужденно она заходила в озеро. Дирижер был заядлым бабником и обладал превосходным вкусом. Иногда его даже посещали мысли найти эту женщину, но разумно предпочел этого не делать. Сейчас, спустя столько времени, она, скорее всего, некрасивая и старая и не понравится ему.

Следующий раз он наблюдал полностью голую женщину через три года, то есть в первом классе, и была это уже не женщина, но маленькая девочка. Его родители и бабушка с дедушкой – все вдруг одновременно оказались в отъезде и оставили его жить с семьей одноклассницы, вместе с ней. Эта Маша была той еще штучкой. Начнем с того, что по квартире она ходила в тоненьких белых трусиках – они были ее ежедневной одеждой. Но самое интересное было потом. А именно после того, как они доделывали все уроки – это проверяла ее мама, и досматривали очередную серию мультфильма «Мишки Гамми» (вы помните, которые пьют особый сок и передвигаются невероятными прыжками). Так вот Маша вдруг сдергивала трусики и бегала вокруг него, не выпуская из комнаты. Любой педофил уже бы сто раз продал душу дьяволу, чтобы увидеть что-то подобное. Почему сейчас девушки просто молча не снимают трусы и не бегают вокруг него голыми? – негодовал он. Многие вещи мы способны оценить по достоинству только спустя много лет.

Его школа находилась прямо в Аничковом дворце, и после нее, перед тем как пойти вечером заниматься в кружки, они с мальчишками бегали по огромному комплексу учебного театра «Карнавал». Он содержал две сцены, несколько гардеробов, три этажа балконов и бесчисленное множество кабинетов. Такой бескрайний и волшебный лабиринт.

Наиболее увлекательные развлечения были одновременно и самыми опасными. Одно из них – выбежать из-за кулис на сцену во время генеральной репетиции или самого спектакля. И улепетывать как можно скорее, потому что за тобой гнались все кому не лень: участники пьесы, звукорежиссеры и еще какое-нибудь мудачье.

Самые острые ощущения касались женских раздевалок, они располагались как-то очень хитро на темной площадке, рядом с причудливой корявой лестницей. Просто подглядывать в замочную скважину – это развлечение для трусов, а они были не из таких. Бретёр с мальчишками делали следующее: дожидались, пока какая-нибудь девочка разденется до трусов, а то и полностью – было и такое! – распахивали двери и врывались туда. Сколько было крика! Тогда он неожиданно для себя обнаружил, что хрупкие молодые красавицы, актрисы или балерины, способны ругаться матом, как матерые солдаты.

12

После концерта, когда они пошли в кафе и атмосфера между ними охладела, хотя вначале казалось, что все идет как по маслу и он движется в верном направлении. Ха-ха! Женщина может поманить тебя доступностью, а потом в последний момент стать холодной, как внутренняя сторона айсберга, потопившего «Титаник». Не следует принимать их игру.

Все пошло как-то не так и не в ту сторону. Бретёр имел теоретическое представление о сексе, он читал Камасутру, книгу даосов и еще какую-то тантру. Он поимел некоторое количество проституток и вполне себе представлял, что и как ему нужно. Но о том, как соблазнять, как склонять женщин к желаемому соитию, он не знал ровным счетом ничего. Он вообще не представлял, что предпринять для этого.

– Как тебе концерт?

– Классно! – Настя извлекла из сумочки телефон и гордо показала фотку с Леней Федоровым. Последнему, судя по взгляду, это фото было по одному месту, и он смотрел, как египетская кошка, в пустоту, в одному ему понятный мир. – Он был такой мрачный. Я подошла к нему на сцену и села рядом. Думаю, что сказать. Потом говорю: «Хвост умер, жалко, да?»

Бретёр усмехнулся и подумал, что сложно было придумать более идиотское начало беседы. Хвост – это Алексей Хвостенко, поэт, авангардный художник и большой любитель выпить, который сочинил песню «Над небом голубым»: соединил стих своего приятеля Анри Волхонского и средневековую сюиту Франческо де Милано. Да, в оригинале она звучит именно так, «над небом», потому что поется в ней про рай. Гребенщиков исполнял народный, немного искаженный вариант, он не совсем понимал, о чем поет. Хвост не вел здоровый образ жизни и действительно недавно умер.

В детстве Бретёру тоже хотелось быть ближе к селебрити. Чтобы пообщаться с участниками рок-фестиваля «Окна открой», они с приятелем преодолели трехметровую ограду с тыльной стороны корпуса, где размещались музыканты. И какое-то время гордо расхаживали среди известных рок-музыкантов. Леня Федоров тогда оставил ему автограф на бумажной тарелке из-под пиццы.

– Ну так и что он ответил?

– Он так на меня посмотрел…

В это время за соседний столик прошел и сел крепкий мужчина-блондин. Она посмотрела на него смущенно и с придыханием, как бы стесняясь. На Бретёра она так не смотрела.

– Извини. У меня слабость к блондинам… Просто у меня была одна история. – Ее глаза устремились влево наверх, как будто она вдруг вспомнила нечто очень приятное.

Уловив его смятение и минутную слабость, она стала рассказывать про других мужчин, про то, как она только что выспалась – она не сказала прямо так, просто он сделал такой вывод – с каким-то известным фигуристом.

Бретёр молчал, потому что не понимал, как на это реагировать, было бы глупо хвастаться сексом с проститутками или выдумывать какие-нибудь еще истории. А под конец встречи его вообще понесло, и он сказал такую чушь, что вмиг стало понятно, что опыт сексуального общения с женщинами у него фактически нулевой. Он сказал, что застежки на женских лифчиках бывают не только сзади, но и спереди и даже сбоку, чем вызвал приступ хохота. Нет, оказывается, сбоку не бывает у этих лифчиков застежек и не было никогда! Мать-перемать!

Первая встреча не привела ни к чему, он посадил ее на такси, а сам ушел домой злой. Что о себе возомнила эта наглая провинциальная девка? Как она смеет так себя вести? Улучшило его настроение лишь то, что далеко за полночь они обменялись слишком близкими, даже полуинтимными эсэмэсками. Погружаясь в сон, он понимал, что это его Зверь и надо несмотря ни на что двигаться в этом направлении.

И он стал двигаться, и делал это так долго и неуклюже, что у любой ординарной самки уже давно пропал бы к нему интерес.

13

В то время Бретёр хотел стать бандитом. Это желание было продиктовано тем, что девушки, в которых он влюблялся, западали на бандитов. Таких случаев было уже несколько. Правда состояла в том, что сейчас вовсе не девяностые, но нулевые и весь криминал сосредоточился в силовых структурах. В Питере существовали несколько именитых авторитетных гангстеров, но это был скорее атавизм, живое напоминание о предыдущей бурной эпохе. Хотя на самом деле он никогда не хотел заниматься криминалом и считал глупостью рисковать жизнью ради материальных благ и понтов. Уж если и рисковать, так за что-то великое.

Они с Саней не испытывали большого желания работать в газете или в журнале, чему учили их на журфаке, потому брались за любую подвернувшуюся работу. Однажды они даже вывезли с детской площадки огромное металлическое сооружение – турник, чтобы потом продать. Денег им всегда катастрофически не хватало. У Васи, Димы, Моцарта, другого лагеря его друзей, деньги не водились никогда.

Все изменилось, когда они познакомились с Леонидом Ильичом. Точнее, первым познакомился Бретёр через Мерлина. Леонид Ильич – это абсолютно загадочная личность, которая заслуживает особого внимания. Следует начать с того, что в возрасте двадцати одного года он сидел в тюрьме за хищение государственного имущества в особо крупном размере, то есть по расстрельной статье. Леонид Ильич работал в некоммерческом фонде, который не имел никаких других целей, кроме расхищения бюджета и воровства, это приносило куда больший куш по сравнению с любым бизнесом. Благодаря ему Бретёр понял, как устроены российская власть и общество.

А устроены они так. Любое телодвижение делается для того, чтобы освоить деньги, и только для этого, любая инициатива. Цель: украсть под видом общественной полезности и значимости, в ход идут самые циничные штуки. Снизу придумывают схему, как украсть, посылают наверх, а потом воруют. Тому, кто наверху, достается самый большой кусок пирога, но и тому, кто внизу, достается – какие-то крошки. Все довольны. Коррупция стала кровеносной системой, пронизывающей всю страну от Москвы до Владивостока.

Леонид Ильич, как полагается опытному коррупционеру, имел пухлые щеки, объемный живот и циничную ухмылку, во рту обычно болталась сигарета. Это еще не все. Сам он был парадоксальным средоточием пороков, не ясно, как они все разом могли ужиться в одном человеке.

Бретёр обратил внимание на одну нестыковку. Масштабы его расхищений были огромны, но сам Ильич мог ходить то в самые неприлично роскошные рестораны, то, не имея почти ни копейки, в кафе «Крысятник». Как-то, когда они там обедали, в общий зал уверенным шагом вышла крупная, вальяжная, уверенная в себе крыса. То он пил дорогущий коньяк из невообразимых роскошных бутылок, то просил купить ему сигарет. В его кабинет без остановки шли люди.

– Привет! Ты можешь сейчас говорить?

– Твой звонок стоит двести пятьдесят тысяч рублей.

Бретёр не понял, что он имел в виду, и повесил трубку. Очень скоро все стало на свои места. Дело в том, что Леонид Ильич оказался игроманом. Не Достоевским, который играл в рулетку, и не мастером блефа, играющим в покер. Он играл в автоматы – самое тупейшее, что можно было себе представить. «Пойду поработаю с фруктами!» – говорил он.

Он застукал их вместе с Саней в «Астории».

– Вы что, мать вашу? У вас все в порядке с головой?

Они молча продолжали играть, как ни в чем не бывало. Позже выяснилось, что вдобавок ко всему оба вынюхали энное количество «рондо», что на жаргоне означает кокс. Ильич куда чаще использовал спиды, а в девяностые – так вообще героин. Саня со своими пятерками на всех экзаменах у него никак не вязался с игроманией и наркотиками.

«Я пошел к Люциферу!» – говорил Ильич, он имел убийственное остроумие, ничего не боялся и называл вещи как они есть.

Они с Саней стали работать на подхвате у Ильича, и у них завелись какие-то карманные деньги. Они вместе ходили на встречи, вели дела, а потом даже вошли в правление нового фонда. Ильич тоже отличался тем, что придумывал всем клички. Зная, что Бретёр был нацболом, он называл его «Патриотические силы».

14

– Зачем тебе быть бандитом? Они все глупые.

Настя сидела рядом с ним в машине, и они ехали по набережной в сторону окраины. Она жила в Обухове. Обухово-е…ухово! – подумал Бретёр, его подруга виделась ему уж очень развратной. Это то место, где он делал упражнение «Седьмой».

– Откуда ты знаешь? Ты трахалась с бандитом?

– А что, если трахалась? – Зверь нагло сверкнул глазами. Это таки было правдой.

Они дообщались и додружились до того, что не спать вместе было просто неприлично. Это не лезло ни в какие стандарты современного общества, даже в XIX веке все текло несколько быстрее. Секса у них не было, но они уже целовались. Сам факт поцелуя ничего не означает, для женщины это такой же пустяк, как прогуляться за ручку в парке – никакой ответственности. Секс – это серьезно, потому что тут много риска. Залететь или заболеть венерическим заболеванием. Сейчас есть презервативы, но коллективное бессознательное женщин, сформированное многими поколениями, не изменишь.

Бретёр взглянул на себя в зеркало и заметил, что он вполне ничего. Выглядит мужественно и убедительно, много лучше, чем еще пару недель назад. Колдовство Мерлина возымело действие.

– Ты что, нарцисс?

– Нет, просто…

– Родители подарили такую красивую машину красивому мальчику?..

Он выругался.

– Да ладно тебе. – Она провела своей теплой рукой по его загривку.

Зверь замечал все его недостатки, как он ни пытался их скрыть. Они лежали перед ним на блюдечке. Зачастую она ошибалась. Машину он купил сам частично на заработанные с Ильичом, частично на одолженные деньги. Он гордился красивыми и мужественными формами пусть подержанного, но БМВ, автомобиль подходил к его характеру. Нарциссом он был, любил посмотреть на себя в зеркало и иногда сам себя высмеивал по этому поводу.

Он ей на ее недостатки не указывал. Она, к примеру, разговаривала как провинциалка, не желая с этим никоим образом бороться.

«Хочу гулять!..» – заиграла детская песенка на телефоне. Она записала на диктофон мелодию, которая воспроизводила ее детская игрушка из Красноярска, где она росла. А ему пришли на ум блатные строчки: «Жена гулящая, тварь настоящая. А братец маленький – карманный вор».

Настя жила в обычной квартире провинциальной девочки, которой высылали мало денег. Скромный, оставшийся от хозяев, без изысков интерьер. Диван и крепкая кровать, наводненные массивными горами одежды и различных габаритов мягкими игрушками. В изобилии были представлены разноцветные кружевные трусы и лифчики.

– Это Олег подарил! – указала она на неопределенное прозрачно-голубое животное, корову-собаку, которое терялось среди гигантских зайцев и медведей. Олег – это мальчик с факультета.

Осмотрев кухню и обнаружив там свежевымытые пузатые коньячные рюмки, а в мусорном ведре горстку окурков, Бретёр не обрадовался. Самка, которую он предпочел, явно пользуется спросом среди грубых и крепких мужчин, подумал он. Стало невесело. Хотя если разобраться по существу, то он хотел именно такую похабную девку.

Она вышла из ванной в голубых, не предназначенных для того, чтобы соблазнять, трусах. Они намеревались спать, завтра рано в универ. Настя и Бретёр уже несколько раз ночевали в одной кровати, в обнимку, как маленькие братик с сестрой, которые вместе боялись, может быть, грозы. Они целовались, но дальше дело не продвигалось. Она сразу же давала отпор, а он не настаивал.

По правде говоря, Бретёр был тогда просто маленьким мудаком. Истина в том, что любую женщину нужно прожать. Она может сомневаться до самого последнего момента. «Может, не надо? Может, не будем? Мы слишком торопимся…»

В эту ночь случился их первый секс, и он оказался провальным. По его вине. Она, наоборот, выполняла все ахи-охи и движения горячо и профессионально. К середине ночи, пока он активно гладил ее, целовал и выслушивал сомнения: «Может, не надо? Что я творю?» Он трактовал эти слова как признание отсутствия в нем самцовых качеств… Так вот к середине ночи весь животный пыл куда-то испарился, и он проделал с ней нечто совсем беспомощное и нестрастное. Ему стало стыдно.

Всю ночь Бретёр не мог заснуть. Разъедала мысль о том, что как мужчина он полное ничтожество и эта их встреча – последняя.

15

Когда он ехал в машине, то, переключая радиостанции, попал на «Эхо Москвы». Он решительно хотел отвлечься от испепеляющих мыслей по поводу себя. Первое, что он услышал, – это быстрый и взволнованный голос ведущего, который зачитывал сводки задержаний. Такое впечатление, что по стране быстрыми шагами шла революция. «Лидеры «Другой России» Каспаров и Лимонов были задержаны за… …Их приняли прямо с поезда, чтобы не допустить на «Марш несогласных»… несколько сотен задержанных по-прежнему остаются в отделениях и жалуются на…»

Новый курс партии на объединение всей оппозиции всех без разбору идеологий приносил свои плоды. Истина состояла в том, что радикалы и либералы были одинаково позарез нужны друг другу. Нацболам было необходимо дружеское отношение окололиберальных СМИ, помощь правозащитников и международная крыша. В то же время либералы прекрасно понимали, что своими кадрами они не обойдутся. Нужны были бравые, смелые ребята, готовые подставляться под дубинки и жертвовать собой. Требовались подстрекатели.

Лимонов и Каспаров сформировали первый в новейшей истории радикальный тандем оппозиции и основали коалицию «Другая Россия». Оба были ультрасами в своей идеологии, два этих злобных типа.

Рассмотрим в увеличительное стекло последнего. Армянский еврей из Баку, самый молодой шахматный гений в мировой истории, имел склочный характер избалованного принца. Этот господин в кепке с лицом наперсточника, гремучая смесь южных кровей, негодовал, как это мать-Россия все еще не припала к его ногам. Он ведь чемпион, а значит, она должна принадлежать ему по всем законам жанра.

Каспаров общался со всеми нагло и по-хамски, как будто раздавал распоряжения будущей прислуге своего королевского двора. Фанаберия никак не подкреплялась политическим талантом. Политика – это не шахматы, как считают профаны. А то нами бы правили шахматисты. Наполеон, как известно, играл в эту игру погано.

Бретёр не смог проехать по Невскому, все было перегорожено. Впереди он увидел несколько рядов ограждений, тучных в полном обмундировании омоновцев и выбившуюся из-под контроля толпу. Весь Невский до Гостиного Двора был занят толпой. Мать-перемать, это что, революция? – подумал он и испытал смешанные чувства. С одной стороны, восторг. Атмосфера ликующих народных масс воодушевляет лучше чего бы то ни было. Еще он чувствовал неловкость и стыд. Вместо того чтобы прорывать кордоны вместе с товарищами, он бесцельно болтается по жизни и переживает из-за того, что не может удовлетворить какую-то девку. Он разозлился на себя. Бретёр никогда себе не простит, если революция пройдет без его участия.

Он кое-как припарковал машину и нырнул в толпу. «Марш несогласных» 3 марта 2007 года выдался самым жарким политическим днем за последнее время. Десятки тысяч граждан столпились на Лиговском у того самого БКЗ. Оттуда же шагал Бретёр 7 ноября с красным флагом на годовщину революции семнадцатого. Санкционировать проход до площади Восстания никто не собирался. Но если критическая масса рассерженных граждан собирается в одном месте, да еще космические силы этому благоприятствуют, то разрешения никто ни у кого не спрашивает. Народ в результате прорвался не только до Восстания, но и вывалил на проезжую часть Невского, разрывая плотины милицейских кордонов.

Лидеры, среди которых он узнал Андрея Дмитриева, расположились прямо на красной башне бывшей в царское время городской думы. Они залезли наверх и по очереди кричали в мегафон. Ликующая толпа отвечала криком в ответ, колыхалось бескрайнее море развевающихся флагов и знамен. В городе витало ощущение свободы.

Это наш город!

Россия будет свободной!

«Марши несогласных» всколыхнули всю Россию, конфликт с властью был раскален до предела – марши были многотысячными и несанкционированными. Людей нещадно избивали дубинками. Оставалось только пронести этот огонь до выборов, чтобы страсти не утихли. До выборов оставалось всего ничего.

16

Бретёр был воодушевлен и взволнован еще несколько дней. Он немного задержался в универе, Саня ждал его в кафе рядом. Когда он зашел в эту фрицевскую забегаловку, то увидел нечто. Он даже не сразу понял, что тут происходит. Саня сидел вместе со Зверем, и они пили водку! И были пьяные.

– Что так долго? Мы тебя ждем. – Настя икнула. Она выпила и начала трогательно икать.

– Что ты с ней сделал? – обратился он к Сане.

Он подумал, что выглядит в этот момент как ее муж. Хотя он ей не муж и вообще неизвестно кто. Прав никаких на нее нет.

– Это все она, я тут ни при чем.

Получается, что она решила напиться из-за их неудачного секса или он слишком преувеличивал значимость своей персоны. То, что Саня имел на нее какие-то виды, – исключено. Их крепкая дружба… никто бы не стал рисковать ради полупьяной, пусть и красивой девки. Впрочем, Саня, накачавшись алкоголем, влегкую способен наброситься на какую-нибудь молоденькую студентку. С ними училась хорошая девочка Ангелина – красивые длинные ноги венчала впечатляющая задница. Так он бедняжку чуть не изнасиловал на танцполе в день первокурсника.

Бретёр посмотрел на Настю и увидел, как она широко, довольно улыбалась молодыми крепкими зубками.

«Как у молодой красивой лошадки», – подумал он.

В ней было что-то от молодой резвой кобылки. Он сел с ней рядом и обнял ее за талию. В ноздри ударил чуть больше обычного ее запах – запах здорового половозрелого животного. Запахи, они ведь управляют миром и отношениями своим невидимым волшебством. У него стал набухать член в брюках.

Член – вообще интересная штуковина, ему нельзя отдавать команды. Замечено, что он куда лучше функционирует, когда мозги не засраны всяким дерьмом, всякими размышлениями. Лучше никаких мыслей, девственная пустота. И еще никаких чувств. Во время любовных полетов, когда ты целиком витаешь в живой светящейся Вселенной, тебе не до того, чтобы е…аться. Вся твоя энергия уходит в бескрайний космос, подпитывая парящих там будд.

– Выпей с нами! Или ты как всегда? Не пьешь и не куришь… ты тепличный мальчик!

Бретёр больно ущипнул ее, так что она взвыла. Эта сучка хамит, теперь еще при его лучшем друге. Наглая провинциалка. В этот момент он не любил ее, общение проходило на животном уровне. Он почувствовал себя орангутангом и ухватил ее за задницу, а затем стал гладить ее попу двумя пальцами там, где она расходится на две половинки. Стало знойно и душно, Бретёр ощутил присутствие новых духов-искусителей.

Пить он не стал.

– Поехали в мастерскую! Там так здорово, шикарный вид и много картин…

– Да, там офигенно. – Саня знал, о чем говорил. Они вместе уже покурили там травы.

Зверь не сопротивлялся, а расплылся в похабной улыбке. Веди меня куда хочешь, только трахни, трахни, наконец!

В мастерской они уже были, понятное дело, без Сани. Бретёр заметил, что он приносил удачу во всяких таких делах, ситуация вдруг складывалась как по маслу. В широком грузовом лифте он спокойно взял Настю за горло, а вторую руку запустил между ног. Это уже никак не вязалось с возвышенными чувствами.

Они очутились внутри. Обойдем вниманием второй этаж и сосредоточимся на первом. Там за кухней у него была своя маленькая комнатушка, размером с половину маленького автобуса, во всю длину которой размещался ветхий раскладной диван, над ним висело гигантское полотнище с Че Геварой – единственное его нововведение в мир родительской мастерской. Предшествующая комнате ванная была сплошь покрыта ржавчиной и застарелой пылью.

Зверь ничего не сказал по поводу обстановки. Нигде не было шелковых простыней, свечей, шампанского – то, как представляет романтику обыватель. Грязь, возможно, даже, наоборот, возбудила ее. Настя вошла в туалет выполнить элементарные женские гигиенические процедуры. Он даже понаблюдал за ней в щелочку.

– Извращенец!

– Я – да!

Вся любовь куда-то исчезла, и перед ним была просто раскрепощенная, развратная самка, которая пьяненькой походкой вышла из туалета в разорванных чулках. Он захотел проявить насилие.

Он драл ее долго и жестко, без изысков, держа за волосы, которые зажимал в пучок. Она подчинялась и сопровождала действие выкрикиванием всяких грязных штучек, чем подогревала в нем все самое животное и грязное. Важен был вербальный контакт.

– Давай е…и! Твою мать!.. Сильнее!.. Вот так! Еще сильнее!.. – кричала она.

Когда все закончилось, он заметил, что ее туловище неестественно размякло и стало как-то по-новому пахнуть. Она вцепилась ему в шею и не отпускала. Инстинкт хищника. Это мое, не смей у меня отбирать! Над ними молча царил величественный и невозмутимый Че Гевара. Hasta la victoria siempre!

17

– Классная! Но вынесет тебе весь мозг! В ней очень сильное женское начало…

Он первый раз показал ее фотку в телефоне Мерлину. С большой гордостью. Мерлин стал его другом и консультантом по всем вопросам жизни. В его суперинтуиции он не сомневался.

– Почему ты так считаешь?

– Я это вижу. У меня было свыше тысячи женщин.

Бретёр заметил, как вздрогнула на слове «тысячи» симпатичная бизнесвумен за соседним столиком. Мерлин сверкнул в ее сторону своей хищной ухмылкой с клыками.

– Женщины – это удовольствие. Они существуют не для того, чтобы на них самоутверждаться. Великий и ужасный сверхчеловек и самка, стоящая на задних лапах. Важно не возводить женщину на пьедестал, а с любой из них общаться как просто с девочкой-давалкой.

– Но она же это почувствует…

– Она и должна это почувствовать. Считай, что это твоя любимая кошка. Тебе приятно ее гладить и сажать на колени. За нее ты всех, блин, порвешь, если кто-то ее тронет. Но в то же время ты не советуешься с ней и не воспринимаешь ее как персону, не стараешься понять ее. Тех, кого уважаем, мы плохо совокупляем. Потому что как можно совокуплять уважаемого?

Бретёр рассказал ему про первый неудачный случай.

– Это ерунда. Не парься. У меня как-то была одна культуристка. Мой организм тоже отказался воспринимать ее как женщину.

– Классное определение! Кстати, ты вообще замечаешь какие-нибудь изменения во мне после наших занятий?

– Конечно замечаю! У тебя даже лицо изменилось. А еще ты стал наглее.

– Это хорошо?

– Конечно. Только в тебе по-прежнему осталось п…здострадание. Но это фигня, со временем пройдет. Важно, чтобы ты всегда принимал решения сам и женщины тебя не использовали. Будь готов отказаться от женщины за пять минут…

Бизнесвумен за соседним столиком окончательно впала в возбужденно-смущенное состояние, глаза ушли куда-то вниз, а на щеке расцвел румянец. Она расплатилась и собиралась уходить. Мерлин встал, элегантно, как джентльмен из ретро-фильма, помог ей надеть пальто, сказал какой-то комплимент и взял телефон.

– Будет моей второй на сегодняшний вечер. Очень интересная особа. Любопытно, каково будет на ней ерзать…

Бретёру тоже иногда нравились женщины постарше, но он этого стеснялся.

– А что, можно и с двумя?

– Они же не будут знать об этом. Хотя недавно было время, когда я жил с двумя сестрами.

– В режиме «групповуха каждый день»?

– Почему «групповуха», скорей amour de trois… Не отвлекайся. Запомни главное: ты должен всегда управлять женщиной и ее контролировать.

– А как это сделать?

– Очень просто. Ты чередуешь эмоциональное состояние. Один раз приходишь в отличном настроении, говоришь ей комплименты и восторгаешься. Другой раз ты приходишь в противоположном состоянии. Ты спокоен, холоден, отношение к ней монопенисуальное, никаких эмоциональных реакций. И все это делаешь абсолютно бессистемно.

– Ок. Попробую. Что еще?

– В каждой женщине есть немного мазо, а в мужчине немного садо… По глазам вижу, что тебе понятно, о чем речь. Хотя я, когда связываю руки женщине, использую галстук…

Его духовный учитель оказался умеренным сексуальным садистом.

18

– Ты представляешь, меня приглашали работать в публичный дом! Говорят, что по выходным ко мне будет ходить сам Боярский! – Зверь ликовал.

Они ехали в машине и заливались от смеха.

– Здорово! Когда ты приступаешь к работе?

– Ты что, с ума сошел?

– Я твой парень и хочу иметь с этого процент. Хотя нет, я лучше буду твоим персональным сутенером. Раньше таких называли «котами». Я буду твоим котом!

Настроение их было беспробудно веселым еще и потому, что они только что заехали к Леониду Ильичу. Помните, сосредоточение всех пороков. Оказалось, что одним пороком больше. Когда они приехали, то застали такую картину. Дверь спокойно открыл крепкий молодой парень. Это еще не все. Он был в одних трусах! Перед тем как открыть им дверь, он гладил свою одежду на гладильной доске. Леонид Ильич ко всему прочему оказался еще и геем! Позже он сам вышел из ванной тоже в одних трусах. Бретёр поспешил ретироваться из этой компании, чтобы Настя его самого не приняла за гея.

Ильич по этому поводу вообще не парился, он любил эпатировать, как-то раз он пришел в военную часть, где пытался снять курсантов для секса. А курсанты, как известно или неизвестно, помимо секс-услуг промышляют еще и воровством. Помимо денег и телефона у Леонида Ильича украли еще и дорогие часы. Он не растерялся, без стука вошел к командиру части и сказал. Дословно текст такой: «Да, я гей! Да, я снимаю ваших курсантов! Но ваш курсант украл у меня часы! Верните!» Часы вернули спустя два дня.

Они заговорили о геях, и оказалось, что Зверь сам недавно развлекался в гей-клубе «Центральная станция» вместе с подружками. У девочек сейчас модно ходить в гей-клубы. Якобы потому, что таким образом они избегают назойливых приставаний мачо-парней. Но на самом деле многие девушки в своих мерзких фантазиях представляют трахающихся друг с другом мужиков и втайне мастурбируют на это.

– Фу, какая ты пошлая. Ты способна говорить о чем-нибудь, кроме разврата?

Бретёр разогнал машину и положил руку ей между ног.

Их секс стал еще более мощным и красивым. Вечер по традиции складывался примерно так. Бретёр с Настей ехали в кино и смотрели фильм. Больше всего он любил фильмы ужасов, когда она закрывала глаза и прижималась к нему. Чем больше эмоции, тем круче, страх, ужас, все что угодно. Секс потом резвее и ожесточеннее. Один раз он вообще поимел ее прямо во время киносеанса.

Потом они гуляли и ехали к ней. Секс стал лучше потому, что он перестал под нее подстраиваться, думать, как лучше, и начал бесцеремонно командовать, стал делать что хотел. Душить ее, если возбуждало, кричать, зажигать яркий свет, иногда даже плевать в нее. Девушки куда больше возбуждаются, если их просто берут, как вещь, и удовлетворяют похоть. Ты самец! Тебе не надо решать ее проблемы, нянчиться с ней, содержать ее или кормить. Этим пусть занимаются самцы рангом пониже.

– А вот Олег, когда ко мне приезжал, пылесосил и выбивал коврики!

– Какой молодец! Мы сейчас позвоним ему. – Он стал имитировать разговор с ее бывшим парнем-однокурсником: – Олег, ты не мог бы сейчас срочно приехать к нам и выбить коврики. Мы е…емся, и у нас катастрофически нет времени!

Пока Настя была в ванной, он взял подаренную Олегом голубую игрушку и ловко отпилил ей голову ножом. Когда она вошла в комнату, голова лежала рядом с туловищем.

– Ты чудовище!

Если говорят, какой ты хороший, значит, ты говно и тебя используют. Если – какой ты мерзавец, значит, ты все делаешь правильно. А если чудовище, значит, тебя хотят и готовы служить тебе.

Бретёр сорвал с нее трусы.

– Я хочу, чтобы здесь была шерстка! – Он был варвар и любил все натуральное, не любил, когда там выбрито или подстрижено.

– Но я же буду похожа на дешевую шлюху!

– Именно это от тебя и требуется!

Не ясно, почему на шлюху. У них-то как раз там все наоборот.

19

Настя уехала в Красноярск и оставила его в компании своих парней. Не их конечно же самих, но их виртуальных духов. Любой, даже опытный мужчина мысленно соперничает с бывшими и будущими пассиями своих возлюбленных. Иногда этот процесс становится невыносимым. На самом деле ревность и всякие такие вещи – просто увлекательная игра разума, такой изощренный мазохизм. Удовольствие не будет таким сладким без боли.

Один ее парень умудрился, как она говорит, оттрахать ее тринадцать раз подряд! Из обрывков ее историй Бретёр установил, что постоянных, как сейчас по-идиотски принято говорить, молодых людей, в которых она влюблялась и страдала, у нее было как минимум с десяток. Это если не считать эпизодических трахальщиков.

А были и такие истории. Однажды Зверь рассказал, что у нее после секса из интимного места пошла кровь. И изрекла самонаводящую фразу:

– Я тут же на всех наорала!

– На кого на всех? На роту солдат? – съехидничал он.

Это девочка уже попробовала групповуху, а он был еще ребенком, «тепличным мальчиком».

По мере того как Бретёру раскрывалась ее темная натура, отношения из страстных и веселых стали постепенно приобретать болезненный и нервный характер. Настя оказалась скандалисткой и собственницей. Она влезала в телефон, закатывала истерики, стремилась контролировать каждый его шаг, ей хотелось, чтобы он приносил ей в жертву все свободное время.

Когда они с Саней ездили на всякие встречи, то Бретёр был злой и нервный. Он злился и курил. Если Саня видел его курящим, то немедленно спрашивал: «Что опять случилось?» Сигареты были индикатором, что произошло какое-нибудь очередное дерьмо.

Однокурсник сообщил Бретёру, что видел Настю с другим человеком на черном «ауди». Он поинтересовался, как выглядела машина. Оказалось, что она была не новой, грязной и раздолбанной. Вывод: у нее есть еще один мужчина, с которым она встречается не из-за денег, а из-за чего-то другого – секса или любви. Если бы только из-за денег, то на это было бы наплевать.

Вопрос финансов стоял для нее остро, и это было понятно. Видимо, не все посланные родителями деньги она тратила по прямому назначению, девочке всегда хочется купить себе что-то красивое, а это может стоить в размере месячной дотации. Само собой, она не брезговала различными осталопами, которые дарят всякие дорогие подарки – одежду, телефоны, в обмен на иллюзию будущих отношений. Таких дураков хватало всегда.

– Почему он купил телефон только тебе? Пусть купит еще и мне. В мою сторону от него не было никаких поступлений за этот месяц! Пусть даст денег на революцию! – Бретёр хотел звучать как циничный мерзавец.

Если они ходили в кафе, то она заказывала себе очень много, чрезвычайно много для хрупкой красавицы. Это для того, чтобы наесться впрок.

Бретёр начал ревновать и заметил, что этот процесс стал превращаться в изощренную пытку. Его сознание барахталось в паутине душевного садомазохизма. Он все время был на взводе. Вокруг все рушилось и дестабилизировалось.

Первое, что бросалось в глаза, – электроприборы. За один день завис мобильный телефон, компьютер, автомат для платежей, заглючила электроника в машине – «дворники» с бешеной скоростью работали безостановочно около двух часов. Бретёр испускал в окружающий мир какие-то нервные импульсы, тот его сон оказался провидческим.

Из-за перепадов настроения невольно, без зловредного умысла он стал следовать модели Мерлина. То был радостный и счастливый, любил и нализывал своего Зверя. То злой и мрачный, за что получил от нее погоняло Волк. Все это изнурительное эмоциональное издевательство друг над другом только укрепило их связь. Хотя он понимал, что их отношения, выходящие из горизонтальной в другую плоскость, стали для обоих невыносимыми.

И еще, очень важно. Она тотально не понимала его, не понимала его партии и его борьбы. Она брала книгу Лимонова «Другая Россия» и вычеркивала отдельные строчки шариковой ручкой. В частности, зачеркнуто было «Семья не может быть основным занятием мужчины. Только партия…»

20

Зверь вернулся в Питер такой красивый, загорелый и пышущий страстью, что Бретёр влюбился в него снова во второй раз. Разве можно было устоять. Это был удар ниже пояса. Они пошли трахаться домой к Бретёру, он жил с родителями в двух шагах от факультета. Стояла осенняя жара; работая с телом друг друга, они больше обычного вспотели. Вспотевшая, она еще сильнее его возбуждала.

Бретёр фанател от запахов и от всего настоящего. Его всегда бесило, когда какая-нибудь помешанная на гигиене самка нещадно вытравляла запахи из своего тела, чтобы ничем не пахнуть. Этим идиоткам следовало бы родиться на свет пластмассовыми куклами. Возможно, душа человека живет в запахе.

После секса он услышал крайне нелепую предъяву в свой адрес:

– Почему так долго?

– А ты что, хочешь быстро? Могу и быстро… – Бретёр уставился на Зверя.

Она лежала на диване совсем голая, в одних сапогах, и была похожа на царицу, которая может себе позволить все что угодно, любое безрассудство. Царица считала, что ввиду ее долгого отсутствия он должен был быстрее кончить от раздиравшего его две недели спермотоксикоза.

По правде говоря, так и было и он ей не изменял. Но было и еще кое-что, а именно разговор с Мерлином. Мерлин научил его двум штукам: контролю дыхания во время этого занятия и усиленной концентрации на удовольствии. Было одно такое упражнение, в результате которого острота чувств усиливалась в разы…

Если Бретёр хранил верность, то по поводу Зверя сказать точно ничего нельзя. Однажды они успели еще раз поругаться по телефону: в Красноярске у нее произошла какая-то стычка с бывшим парнем. Возможно, это была стычка между собой нескольких парней. Девушки часто провоцируют такое.

На день рождения он подарил ей наручники. Дешевые, из секс-шопа. На свою беду, он вообразил себя хозяином и дрессировщиком Зверя. Дело обстояло не так, это были только фантазии. Позже наручники обнаружил ее папа, офицер ФСБ, – некоторое время он жил у нее. Боже, а она рассказывала ему, что ее молодой человек – приличный и из хорошей семьи!

Их личная жизнь снова стала идеалистично-светлой, как у школьников в раю. Нервная тьма, кружившая вокруг их отношений, на время ушла за кулисы. Они снова стали встречаться и любить друг друга со страстью, с какой могли.

Один раз, когда они трахались, то Зверь в припадке чувств схватился за длинное древнерусское полотенце, которое по русской традиции было наброшено поверх маленькой иконы Богоматери в углу. Наследство от хозяйки квартиры. Икона со страшным дьявольским грохотом упала, а они продолжили заниматься этим делом. Это было недобрым знаком.

Все текло вроде бы хорошо. Еженощно, после нескольких раундов секса перед самым сном, Бретёр напускал себе горячую, обжигающую ванну. В ванной он всегда размышлял и мечтал, как хорошо ему, что у него есть такой Зверь, который его возбуждает и любит. Немногим дано такое счастье. В ту ночь они снова заснули обнимаясь.

Идиллия закончилась утром. Они проснулись от звонка по ее телефону. «Хочу гулять!» – заиграло в восемь утра. Никто не хочет гулять в такое время, но Зверь поднялся с кровати в темпе офицера погранвойск и ушел в кухню для приватного разговора. Следующий раз он первый метнулся к ее мобильнику, увидев на нем незнакомое нерусское имя. В панике Зверь подбежал, вырвал у него трубку и выключил телефон.

– Кто это?

– Это по делу.

– Почему ты не могла поговорить при мне?

– Это очень важно. Это касается моей работы. – Настя вдруг не к месту попыталась поцеловать его, а он отстранился.

– Но ты же нигде не работаешь!..

Молча он оделся и скрылся в глубине дворов, хотелось побродить в одиночестве. Это был отличный повод, чтобы уйти на время. Хотя бы даже в воспитательных целях.

21

Бретёр шел по маленькой лесной тропинке, которая причудливо извивалась меж косматых искривленных деревьев, дремучих, непролазных кустов и покрытых мхом камней. Изредка на пути встречались глубокие овраги, приходилось быть начеку, чтобы не свалиться и вовремя перепрыгнуть через них.

Лес жил и дышал жизнью. Шумели насекомые, стрекотали цикады, ползали жуки и гусеницы, летали огромные жужжащие светлячки. Ветер приводил в движение листья на деревьях, колыхались раскидистые, могучие папоротники. Лес источал свой особый душистый запах. Проснувшиеся ночные джинны о чем-то напряженно шептались между собой.

Он вышел на маленькую лесную полянку, в центре нее стоял величественный раскидистый дуб, который был выше других. Звезды и луна за ним светили так ярко, что все было освещено и в небе отчетливо виднелся его очерченный контур.

Настя вышла из-за большого дуба совершенно обнаженная, ее тело будто бы светилось изнутри таким холодным, загадочным лунным светом. Ее ноги, шея, плечи, грудь, мякоть губ – все источало необъяснимое магическое сияние. За ней появилась маленькая шаровая молния, которая не преследовала ее, но была ручной. Она вилась у ее ног, как крохотная собачка, и также источала свет, но не бледный, а желтый.

Бретёр поцеловал Настю, они обнимали и целовали друг друга, и уже оба источали странный космический свет.

Но вдруг Настя сжалась от боли, по всему телу пробежала судорога, затем вторая. Он отстранился. Мощные волны боли усиливались, искажали и сжимали ее. Сама она издала вдруг страшный, не человеческий, но птичий крик:

– А-а-а! А-а-а!!!

Она продолжала кричать, а ее тело рождало что-то страшное, оно будто изрыгало из себя чудовищного зверя. Прямо из нее, окутанная густой, вязкой слизью, выползла огромная жуткая змея. Она стала ползать вокруг них, вздыматься и падать вниз, закручиваться своими кольцами, ударяться о землю и снова взмывать вверх. Они не могли шелохнуться и даже дышать, настолько опасен и страшен был ее мерзкий змеиный танец…

– Князь, я должна сделать это ради вашего же блага! – сказала змея, резким движением метнулась к горлу и укусила…

Бретёр проснулся и обнаружил себя лежащим поперек кровати, голова едва не съехала вниз.

Он не хотел разговаривать с Настей, зная, что она будет звонить. Но когда он все же взял в руки трубку, то помимо с десяток ее пропущенных вызовов увидел вызовы от ее ближайшей подруги. Бретёр насторожился. Раньше такого никогда не было.

В два часа ночи была послана эсэмэска:

«Меня изнасиловали. Позвони!»

Враг государства № 1

1

Нацболы были готовы идти на смерть смело и с гордо поднятой головой. Молодых пацанов преследовали, запугивали, за ними следили, их пытали и убивали. Ни одна оппозиционная партия в Новейшей истории не имела такого количества людей убитыми.

Еще совсем юного Юру Червочкина насмерть забили пятеро. Убийство произошло напротив шоколадной фабрики.

Надежда, мать Юры, вспоминает:

– В сентябре или в октябре он говорил мне о том, что какой-то майор или кто-то из тех, кто их опекает, ему напрямую говорил: «А ты не боишься, что тебя найдут с проломленной головой в подъезде собственного дома?»

Мать не без основания высказала опасения:

– Юр, но ведь они же могут это осуществить?..

А сын ответил:

– Ну и что? Ну умрем за счастье трудового народа!

Юра пожил на этом свете всего ничего, двадцать два года. За это ничтожное время он, отчаянный боец и романтик, успел стать настоящим героем, своеобразной иконой. Всю свою сознательную жизнь он посвятил борьбе за свободу простых людей. Он не боялся конфликта с властью, но провоцировал его.

Вместе с товарищами по борьбе он мог прорываться в Государственную думу, участвовать в запрещенном митинге у «Сургутнефтегаза» или приковать себя наручниками на избирательном участке в знак протеста против лживых выборов.

Червочкин рос активистом полузапрещенной тогда партии в подмосковном городе Серпухове. Нравы ментов очень часто в провинции суровые и палаческие. В период самых агрессивных и лавинообразных «Маршей несогласных» УБОП так и сыпал угрозами в адрес нацболов. Так приятелю Юры менты советовали «приготовить точку для выстрела», а его подруге обещали переломать ноги, как спички, и пророчили, что она упадет под электричку или закончит жизнь в тюрьме.

Накануне очередного марша сотрудники УБОПа силой вывезли Червочкина в Москву, где прессовали в течение пяти часов, а спустя несколько дней задержали уже в Серпухове. Вскоре их с товарищем снова задержали и доставили в местный отдел уголовного розыска и требовали подписки о том, что они не пойдут на ближайший марш в Москве. Соратники Юры слышали, как за стенкой на него кричал сам начальник отдела:

– Я в ваши дела не лезу. Но я не позволю совращать людей, – если кто-то еще вступит в вашу организацию, то я не пожалею своей свободы и жизни, чтобы вас остановить!!!

После этого Червочкин выложил разговор в Интернет в одном из интернет-кафе, с указанием всех имен и должностей, всех, кто ему угрожал. А когда вышел на улицу, то обнаружил за собой хвост из оперов.

Он сообщил об этом по телефону своей невесте и журналисту Алексею Сочневу. Вот что вспоминает Алексей:

– Разговор был коротким. Он сказал, что сейчас у него все хорошо… Но что сейчас за ним хвост. Идут четверо в штатском, двоих из них он знает, они участвовали в допросах. Я сказал, чтобы он был осторожнее. Через несколько минут на него напали…

В милицию позвонила женщина, которая ждала окончания смены на шоколадной фабрике (находилась напротив кафе). По ее словам, нападавших было пятеро. Двое избивали битами, а трое – ногами. Избиение продолжалось три-четыре минуты. В тяжелом состоянии его доставили в больницу, но ни операция головы, ни полное переливание крови не смогло его спасти. Он умер, так и не приходя в сознание.

И мать Надежда, и нацболы, и общественность четко знали имя и фамилию человека, по чьему приказу убили Юру. Знали, но не могли ничего сделать.

2

Активистов оппозиции убивали, но сама она пока не спешила определяться с лидером. Всего их было три. Лимонов, Каспаров, Касьянов. Двое последних столкнулись лбами, как два барана. Каждый хотел стать единым кандидатом на выборах президента.

Недавно уволенный премьер-министр с его зычным баритоном, выправкой и статью, выглядел увереннее, внушительнее, а главное – спокойнее. Он хотел, чтобы кандидат определился в кулуарных переговорах, тогда как Каспаров сам рвался в бой, чтобы провести всеобщие голосования-праймериз на региональных конференциях.

Там Каспаров рассчитывал выиграть и выиграл. Помимо него, в праймериз участвовали популярный в Петербурге отставной военный и экс-депутат ЗАКСа Сергей Гуляев и даже Геннадий Зюганов, который так и не явился. Был и парламентский список.

Коалиция в итоге только проиграла. Касьянов ушел, хлопнув дверью, и решил баллотироваться в президенты сам, своими силами.

– Вот насколько Михал Михалыч меня выше, настолько я его умнее! – Лимонов все это время оставался в тени, эдаким Демиургом, пробуя управлять вздорными и глупыми, как ореховая скорлупа, либералами, однако те всякий раз выкидывали какую-нибудь дурь и портили все дело.

В результате накануне выборов-2008 оппозиция имела высокомерного выскочку Каспарова в качестве кандидата, чей гремучий южный типаж был далек от народа так же, как Москва – от развалин Карфагена. Тройка лидеров включала Каспарова, Лимонова и экс-главу Центробанка Виктора Геращенко. Тогда власть просто выбрасывала многих чиновников на улицу. Сейчас всех их оставляют и прячут в глубоком заднем кармане, как использованный носовой платок. И хорошо, что прячут. От них в оппозиции только лишние сопли и дерьмо.

«Марши несогласных» продолжали шествовать по всей России. Власть не зарегистрировала ни одного оппозиционного кандидата. Касьянова сняли за якобы неправильно оформленные подписные листы (если ты не кандидат от парламентской партии, то тебе предстояло собрать два миллиона подписей за выдвижение, а это архимного). Каспарова ликвидировали под тем предлогом, что инициативная группа не собралась в нужном месте и в нужное время. Бывший фаворит Ельцина Борис Немцов снялся сам. Складывалось такое впечатление, что никто из них не видел себя в роли главы государства. Они в душе даже обрадовались, что появилась возможность увильнуть.

В результате мы получили от власти циничную рокировку. Путин стал премьером, а в президентском кресле оказался последний премьер Дмитрий Медведев. Этот невысокого роста, уютный человек, любитель бадминтона и технических новинок – гаджетов. Народ, ничего не понимая, получил этот милейший тандем. Многим, конечно, не понравились эти выкрутасы.

3

Однажды Бретёр посмотрел фильм «Враг государства № 1» и стал размышлять. Это как же он смог напугать, мать его, правительство, чтобы получить такое имя! Быть просто преступником – это еще ничтожно мало, тут следует быть Великим преступником. Герой фильма Жак Месрин не только грабит банки, бежит из тюрем и убивает полицейских, но и сотрудничает с террористами. Фильм снят по его автобиографии.

Итак, Бретёр, взрослея, ты пришел к тому, чего больше всего боялся в детстве. Агрессивные и безжалостные мерзавцы возымели в твоих глазах особый шарм. Ты боялся их, но стремился быть на них похожим, много позже твое восхищение полностью вытеснило страх. Эстетика отрицательного, эстетика зла – она ведь притягательнее, чем все, что только может быть. С того самого момента она стала управлять тобой. Как известно, личность мы конструируем сами, а вот душа… Это ее чрезвычайно сложно изменить, потому что это дар высших сил.

Так что такое сверхчеловек на самом деле? Это в первую очередь выскочка и ублюдок, размер злодеяний которого не вмещается в среднестатистическую жизнь. Просто вся эта грязь размывается масштабом его величия.

Вот примеры.

Бенджамин Сигел по прозвищу Багси («пучеглазый») начал управлять своей собственной бандой в четырнадцать лет, и к двадцати годам не было ни одного гнусного преступления, которого бы он ни совершил: убийства, рэкет, угоны автомобилей, кражи со взломом, серия изнасилований – далеко не полный список. Этот отморозок сумел стать одним из основателей национального преступного синдиката. Его любовницами были самые красивые актрисы Голливуда класса «А», лучшие из лучших. Женщин чрезвычайно будоражат агрессивные психопаты, если к тому же они имеют много денег и роскошно одеваются… они с математической точностью затрагивают их отвечающий за секс нерв, точку g в их падшей душе.

Идем дальше. Карлос Шакал. Долгое время был первым мировым террористом, выступая за Фронт освобождения Палестины. К самой Палестине он, разумеется, никакого отношения не имел, однако умело организовывал теракты по всему миру, наиболее удачный из которых – захват делегации стран ОПЕК. Незадолго до тюрьмы и пожизненного заключения он стал мусульманином. По его мнению, ислам пришел на смену большевизму.

Вот еще пример: самый могущественный наркоторговец в истории Пабло Эскобар. Не желая смиряться со своей экстрадицией в Штаты, он расстрелял Дворец правосудия в собственной стране. Для этого он специально создал свою террористическую группировку.

Есть и другие враги государства: герои крестьянских войн Разин и Пугачев… Есть бунтари религиозные, такие как Мюнцер и Аввакум. Мюнцер попытался ввести всеобщий рай на земле, каким он его видел. С отменой денег, обобществлением женщин и всеобщим равенством.

Какой, Бретёр, ты делаешь вывод из всего этого? Получалось так, что для того, чтобы обрести величие, герой бросал вызов государству, религии и обществу. Получается, что раньше всех это понял сам дьявол.

Дальше мысли съехали в совершенно неожиданную плоскость… О чем он подумал дальше? О том, что людьми управляют не они сами, но невидимые силы страшного живого космоса, и человек только марионетка в их руках. А все якобы могучие инстинкты, кипучие страсти и все прочее – всего этого нет, потому что человек – машина, которая управляется извне…

Брось, Бретёр, хватит думать об этом. Какой, блин, живой космос, какая машина?!.. Тебя все время заносит в твои метафизические бредни. Пора бы уже опуститься на землю и остепениться. Или хотя бы дисциплинировать свои размышления.

4

– Слышь, ты, ублюдок, мы сейчас взорвем твою машину! – Некий неопознанный мудило позвонил в три часа ночи.

– Кто это?

Гудки…

Бретёр забыл выключить звук мобильника. Последние дни он получал разные пакостные сообщения: «Ссыкло. В туалете, наверное, сейчас сидишь!», «Гнида, мы убьем тебя!». Все это дерьмо жутко бесило, а к любым угрозам в жизни он относился серьезно и все просчитывал.

В то злополучное утро ситуация развивалась таким образом. После обнаруженной эсэмэски он поехал за Настей, которая оказалась в Сестрорецке. По пути он сделал несколько звонков, чтобы разработать два варианта решения вопроса: легальный и нелегальный. Он связался со старым знакомым, адвокатом. По нелегальному: он позвонил Васе и Моцарту, они были готовы на все: хоть отмудохать эту мразь, хоть завалить и закопать где-нибудь на пустыре за гаражами. Там есть очень хорошие места.

Настю он забрал из отделения милиции, где она писала заявление. Она выглядела растерянно. Первое, что бросилось в глаза, – не было ни единого повреждения, никаких следов борьбы, ни синяка, ни царапины, ни разорванной кофты – ничегошеньки. Одета она была в своем привычно красном и вызывающем.

– Не кури! – сказала она.

Бретёр молча достал сигарету.

С ее слов и со слов подруги он попробовал восстановить картину того, что произошло. Все выглядело мрачно, таинственно и подозрительно, как в сериале «Твин Пикс». Помните, убитая Лора Палмер оказалась далеко не ангелочком, которым все видели ее вначале, но исчадием ада, а с каждой серией история все больше походила на запутанную галлюцинацию, разгадка становилась еще сложнее.

Вечером Настя встретилась с мужчиной X. Это он звонил с утра, когда она вырвала и выключила телефон. Мужчина Х был черный, то есть кавказец, и имел свой бизнес. Они поехали за город и вместе покурили травки. Зверь сам признался в этом.

Она утверждает, что он изнасиловал ее в автомобиле. Какие мысли напрашиваются далее? На переднем сиденье сделать это не представляется возможным. А на заднем – тут можно оказаться только по взаимному согласию, как и покурить травы. Факты безоговорочно свидетельствуют, что с Х она была знакома давно и встречалась с ним втайне от Бретёра. Это был запасной вариант, для денег, но не для секса. Сколько было у нее других – неизвестно.

Бретёр не был уверен, что ее именно изнасиловали, она вполне могла поругаться, скажем, с одним из бывших ее мужчин. Или… Тут Бретёру пришла на ум еще одна версия: она работала проституткой и хотела уйти из бизнеса, а кавказец не был с этим согласен. Но тогда ее бы нехило избили со следами. А следов не было.

По пути они заехали к адвокату, она сидела в машине. Адвокат сдержанно объяснил, что доказать в суде при таких условиях ничего нельзя. Решайте, ребята, вопрос сами, как умеете.

Бретёр понимал, что впутался в какой-то триллер с несчастливым концом и что это уже не его фильм. Можно убить того ублюдка, не важно, насиловал ли он ее или просто трахнул. Можно продолжать отношения дальше, но будет только хуже. И он решил, что не вернется к ней никогда.

5

Когда Настя бежала за ним в слезах до дома от факультета спустя три дня после всей истории, то он не оборачиваясь молча маршировал бесчувственным солдатом. Его не растрогала сцена влюбленной в него плачущей девушки, но неожиданно возбудила, ему захотелось мастурбировать. Он ужаснулся себе: каким мерзким дерьмом он стал – возможно ли такое? Может быть, потому дьявольская та змея из сна назвала его Князем. Он вспомнил Ницше, который говорил, что сладость любви в четком ощущении, что мы творим зло.

Но полет над человеческим длился очень недолго, и вскоре его дух впал в крайний декаданс. Бретёр стал страдать, как никогда не страдал раньше. Это была ломка героинщика. Он всей душой и плотью хотел вернуться к своему Зверю и страстно желал его. Но другая часть его натуры говорила: нельзя! нельзя! Это уже не твой фильм, твой уже закончился. Бретёр разрывался на части от ужаса перед своим выбором, ведь он мог вернуться к ней в любую минуту, даже когда она уже его ненавидела.

Все переходит в свою противоположность. Любовь переходит в ненависть, а ненависть влюбленной женщины может воспламенить тебя на расстоянии и сжечь. Ненавидящие девочки овладевают энергетическим пирокинезом. Настя стала его ненавидеть через несколько дней, этим она разорвала его биополе. Они после этого случая не сказали друг другу ни слова. Все было очень хреново, и кошмар только сгущался.

К ее звонкам и звонкам ее подруг он, уже запомнив их телефоны, не подходил, добавились звонки различных мужчин с угрозами и прочим дерьмом. Хотя на угрозы у них никакого морального права не было, ведь это она, ничего не сказав, пошла встречаться с другим. Позвонить и высказать всякую х…ю-муйню – первое, что приходило им в голову. Им хотелось нападения. Некоторые ребята думают, что заслужат благосклонность девушки, если окажут ей такого рода услугу. Это дудки, конечно.

Насторожил его один необычный звонок. Мужчина в возрасте крайне вежливым голосом объяснил ему: ты, парень, поступил неправильно или что-то вроде того. Голос напоминал отставного военного или чекиста. Возможно, это был сослуживец ее папы, который приехал разобраться. Тогда, значит, ее на самом деле изнасиловали и она не врет. Ее ведь уже насиловали один раз, и тоже в машине. Это был ее самый первый секс.

Но было уже поздно. Назад дороги не было. Если ты уж решил быть в этой жизни радикалом с железными яйцами, так уж будь им до конца, иначе смерть.

6

Саму жизненную стратегию Бретёр уже больше не менял. Он хотел стать плохим и одновременно быть великим. Он уже кое-что попробовал для этого. Воровство, наркотики, радикальная партия, обучение у шамана-психолога, вот еще с горячей развратной девкой погулял. Что еще?

А еще он придумал вот какой план: найти самого плохого парня, завязать с ним контакт и втереться в доверие, а потом просто посмотреть, что из этого получится. Бретёр искал теперь не столько банду, сколько какого-нибудь отъявленного негодяя, у которого было чему научиться. Ему было наплевать, он готов был хоть служить этому человеку, хоть носить ему зонт и полировать ботинки.

Естественно, что плохих парней с большой буквы среди знакомых не было, поэтому пришлось выбирать на основе газетных статей, книг и передач по телевизору. Экспромтом.

Первая кандидатура в его списке – лидер самой могущественной в городе преступной группировки Владимир Кумарин. Настоящий крестный отец или, как его называли, «ночной губернатор», – о нем он прочитал в книге «Бандитский Петербург». Вторая часть была полностью посвящена ему. Он владел всей нефтью в городе, мясокомбинатом, ресторанами, магазинами и ночными клубами. После покушения у Кумарина не было одной руки, он носил изящные усы и дорогие костюмы. В заслугу ему ставят то, что он не пустил в Питер черных бандитов.

Бретёр позвонил Леониду Ильичу, и у того оказался выход на Кумарина. Ха-ха! У этого сукина сына имелся выход на всех.

Он встретился с Ильичом в тот же день, и они поехали к нему на квартиру в самом конце Садовой улицы.

Они планировали составить ему письмо, с какой целью и в какой форме – он не имел ни малейшего понятия.

– А где пол? – Бретёр окинул взором квартиру и увидел, что пола нет, вместо него голый серый цемент, от дуновения ветра из окна цементная пыль вздымается вверх. Настоящая цементная буря в пустыне.

– Люцифер забрал.

– А душу он твою еще не забирал?

– Патриотические силы, не выпендривайтесь!

Полы были проиграны в автоматы. Это Ильич поработал с «фруктами».

Предложение, которое они написали Кумарину, было еще более безумным, чем сама идея вот так вот с ним познакомиться. Дело в том, что Бретёр в то время подбирал девочек на конкурс красоты, рассчитывая, грязное животное, совратить их таким нехитрым способом. Они с Ильичом придумали, что, заручившись поддержкой ОПГ, «Патриотические силы», то есть Бретёр, захватит конкурс целиком и станет самым главным. Не очень только понятно, с какой стати Кумарин будет в этом помогать. Еще, помимо этого, Ильич присовокупил к этому предложения по недвижимости от своего партнера.

К сожалению, а может быть, к счастью, их бестолковым планам не суждено было сбыться. Кумарина спустя месяц посадили за рейдерский захват предприятий, а позже предъявили и другие обвинения, в том числе попытку убийства. Его брали как в кино. Для этого в Северную столицу прибыла сверхсовременная группировка московского спецназа.

Он стал прорабатывать другие варианты. В Петербурге оставались фигуры куда менее значительные, потому не могли удовлетворить его полностью.

И тут он совершенно случайно увидел в Интернете своего приятеля Влада из универа, который брал интервью у Эдуарда Лимонова (!). Кудрявый Влад был настоящим живчиком и уже вовсю занимался издательским бизнесом.

В ту же минуту он написал ему ВКонтакте и узнал, что тот прекрасно знает Лимонова, много раз с ним встречался и готов был сообщить мобильный телефон. На такое он даже не рассчитывал. Все произошло за пять минут, и вот он уже, обладая телефоном, расхаживал по комнате, выдумывая повод для встречи. С Мерлином все было проще. Он звонил, чтобы заниматься у него. Вряд ли Лимонов устраивает платные курсы на тему: как стать плохим парнем и поиметь весь мир! Бретёр бешено волновался и спустя полчаса набрал номер.

– Да! – прозвучал, точно выстрел, бодрый высокий голос.

– Алё! Это Эдуард Вениаминович?

– Да, это Эдуард Вениаминович.

– Я хотел бы взять у вас интервью для газеты «Санкт-Петербургские ведомости».

Он ни разу не держал в руках эту газету и вообще не был уверен, существует ли она.

– Хорошо. Когда вы хотите это сделать?

– Послезавтра.

– Договорились. Запишите мой адрес. Нижняя Сыромятническая улица, дом пять, квартира пятьдесят три. Это рядом с Винзаводом. Доезжаете до метро «Курская» и дальше немного пешком. Заблудитесь – позвоните.

– Ок. Давайте в пять вечера, вам удобно?

– Да.

– До встречи!

– До встречи!

Круто! – подумал он. Лимонов сказал ему: «До встречи!»

7

Так сложилось, что они ехали в Москву ночным поездом вместе с Мерлином. Бретёр решил познакомить его со своими друзьями. Их пришла провожать вся банда.

Моцарт и Дима были прежними – злобными циничными раздолбаями. Эти два сукиных сына разгуливали на свободе как ни в чем не бывало и сияли бодростью. А вот Вася сильно потускнел после того, как вернулся из армии.

В детстве, в эпоху концлагерей для лягушек, он разрезал себе руку кухонным ножом, чтобы доказать маме свою готовность отправляться в горячие точки. Но реальная служба в армии превратилась для него в невыносимую тягомотину. Вначале делать было не х…й, потом ломали какие-то стены, потом красили забор, потом его вообще хотели засунуть в часть из одних черных. Правому наци могло прийтись ой как несладко. Пришлось поскорее комиссоваться за лаве. Они с Бретёром созванивались, когда Вася лежал в больничке.

Сразу по приезде он окунулся в наркотический рай, чем окончательно добил свою и без того нездоровую голову. Он превратился в овоща – ноль эмоциональных реакций. Это уже не тот Вася, который весело идет поджигать общежития.

Они долго ждали, и вот Мерлин появился из тумана темным рыцарем. В черном плаще и с черной сумкой. Они обнялись. Бретёр представил ему своих друзей. Мерлин окинул взором всю компанию и тут же выбрал тему для разговора: оружие и нападения на людей. Мерлин, подобно фаустовскому Мефистофелю, имел в запасе несколько образов и мог великолепно по собственному желанию в них перевоплощаться. То шаман, то сорвиголова, то славный малый. Сегодня он был инструктором самых засекреченных войск, Рэмбо и Крокодилом Данди одновременно.

– С собой всегда носите нож, не для самообороны, а для гордости. Нож не носят только рабы. Для самообороны лучше всего подойдет заточенная отвертка. Она входит в тело, как в желе.

Моцарт сладостно улыбнулся. Его больше всех тянуло к жестокости, астрология объясняет это тем, что в его гороскопе сильно влияние сатанинской звезды Алгол (говорят, что это на самом деле целая пара звезд). Это звезда маньяков и мясников.

– Вижу, многие из вас понимают, о чем я говорю. Еще очень хорошо иметь травмат. Здесь лучше всего подходит ОСА. У нее самая мощная ударная сила, потому что в резиновую пулю вмонтирован металлический стержень. Разрешение получить очень просто. Есть еще одна превосходная штука. Китайские металлические шарики. Они заворачиваются в носок – и получается смертоносное оружие. Череп разбивается в два счета. Помните, если вы не клинические идиоты, то это следует использовать только в крайнем случае. Если, к примеру, на вас идут с ножом.

Мерлин начисто развеял представления о том, что следует драться в честном поединке, как доблестные мужи рыцарских эпох, как Дон Кихот Ламанчский. Он был сторонником тотальной эффективности и непревзойденного коварства.

– Рукопашный бой – для уличной драки это абсолютно ничто. Нас учили так: если курсант потерял автомат, пистолет, нож, стропорез, пряжку от ремня и где-то на идеально ровной поверхности столкнулся с таким же мудозвоном из рядов противника, вот только в этом случае нам нужен рукопашный бой. Больше он не нужен вообще.

– То есть использовать подручные средства? – спросил Бретёр. У всех присутствующих был куда более впечатляющий опыт уличных драк.

– Конечно! Все, что попадет под руку: стул, доску с выступающим гвоздем, бутылку… Но можно действовать еще более осмысленно.

– Это как?

– Вообще самому не ввязываться в конфликт. Даю пример. Одному моему ученику назначили стрелку. Вместо того чтобы как благородный герой туда приехать, он позвонил в Госнаркоконтроль и сказал, что там-то состоится стрелка наркомафии. В результате отметелили всех, а разбираться стали уже потом.

Иногда Бретёру казалось, что его учитель Мерлин просто долбанутый на всю голову псих, каких только можно сыскать. Он даже разработал свою науку – «вредологию», чтобы мстить и вредить людям таким вот гнусным и изощренным способом.

8

Они заказали каждому по сто граммов водки с закуской – салатом. Бретёр с Мерлином ехали в вагоне-ресторане, стояла ночь, было душно, и отовсюду пахло испарениями алкоголя. Он смотрел в окно и размышлял о том, что люди – это летящие над бездной призраки, и о том, что настоящие герои уходят и оставляют за собой руины и пустоту, напевая: «За мно-ою зажигали го-ро-да, глу-упые чу-жие го-ро-да…» Вдруг в небе он увидел своего Зверя, голого, с выступающими каплями пота. Несносный суккуб преследовал его, всякий раз обнажая незажившую рану.

– Это твое решение и твой выбор. Если бы ты сказал, мы бы поехали и завалили его. Я на руле, а ты на стволе. Или лучше я на стволе, а ты на руле.

– Ты считаешь, я поступил правильно?

– Правильно, неправильно – всего этого нет. Это все тараканы в твоей голове. Тебе должно быть по фигу на мнение биомассы о тебе… Пойми, что женщина – это просто заготовка, которую ты затачиваешь под себя. Это легко заменяемая деталь.

Бретёр загрустил, для него Настя была ну никак не заменяема. Мерлин поймал его наполненный скорбью взгляд, слезы были уже на подходе.

– Да что тебе далась эта девушка? Что, у нее прям такой запах, что ли, был?

– Ну и это тоже. – Мерлин, как всегда, в точку.

– Да, это важно, согласен. Есть, кстати, несколько важных характеристик для выбора жены. Я разве не рассказывал? Первое: должен очень нравиться ее запах. Второе: она должна быть эмоционально от тебя зависимой. Ты пошутил – она даже еще не поняла, но уже засмеялась. Ты злишься и что-то не понимаешь, и она тут же нахмурилась, сама о том не подозревая. Третье: ты должен быть для нее господином. Для этого сразу после секса ты начинаешь играть в игру господин – рабыня. Вначале все это – просто шутка, а потом это входит в ее подсознание.

Бретёру, однако, было вовсе не до рабынь и господ. Он хотел своего Зверя. Хотел трахнуть и хотел убить одновременно. Они выпили.

– Слушай, а может, они просто не договорились о разделе отношений с другим мужчиной? – Мерлин с ухмылкой излагал совсем уж неприятные догадки.

Мерлин всегда говорил жестко и прямо в лоб, изрядно гиперболизируя ситуацию. Он называл это провокативной стимуляцией мышления.

– Пора тебе поработать кое с чем. Раньше я называл это просто пофигизм, но потом понял, что это психическая устойчивость! – Мерлин произносил это со значением, как будто раскрывает важнейший секрет тайного общества. – Тебе должно быть внутренне по фигу на все. На всю биомассу, на своих близких, на свое здоровье и судьбу. Снаружи ты решаешь ситуацию, а внутри тебе плевать!

– А как этого добиться?

– Очень просто. Помнишь, была такая игрушка ванька-встанька? Вот представь, что твоя устойчивость – это тоже ванька-встанька. Концентрируйся на этом образе. Любой негатив сбивает тебя с ног, но ты не падаешь; и твоя задача – как можно быстрее снова встать на ноги. Сократить период реабилитации до минимума, чтобы это не переходило в депрессию.

– Получается, что депрессия происходит из-за лени и раздолбайства?

– Да, браво! Человек сам все контролирует. Просто для некоторых депрессия – это постоянный кайф. Никто ничего просто так бы не делал, если бы не испытывал удовольствия. Есть одно очень хорошее упражнение, оно помогает избежать депрессии и вообще действует очень классно.

– Какое?

– Оно называется «Идеальный я». Закрой сейчас глаза и представь себя идеальным. Идеальное тело, идеальные мысли. Может быть, ты будешь чуть увереннее, чуть крепче физически… Накрути себя на этот образ и ходи в нем постоянно!

– Ок. – Бретёр закрыл глаза и попытался представить себя таким. Тело, мысли…

Его спина инстинктивно выпрямилась, как у авторитетного комбата, кулаки стали тяжелее и крепче, дух ощутил подъем. Все началось превосходно, но беспощадный суккуб вновь вторгался в голову со своими сиськами, попой и горячим, в поту туловищем. Куда бы сбежать?

– Я тебе уже говорил, что завтра буду общаться с Лимоновым. Он тоже участвовал в обороне Белого дома. Вы могли встречаться. Еще он был в Сербии.

– Круто! Первая книга про негра – это жесть, конечно. Ну да ладно. Спроси его, был он на штурме «Останкино».

– Спрошу.

Когда они вернулись в купе, Мерлин заснул, как солдат после успешно выполненного боевого задания. То есть еще до того, как положил голову на подушку. Как пить дать, ему не являлись в эту ночь чудовища в виде развратных вспотевших девиц.

9

На следующий день Бретёр очутился в пыльном и пустынном районе города. Такой Москву он никогда не видел. Отлично! – подумал он. Действо начиналось в серых индустриальных декорациях какого-нибудь «Сталкера». Покинутые заводы, заводские общежития и прочую промышленную архитектуру крепко стискивали металлические беспорядочные нити железнодорожных и трамвайных путей. Электропровода были натянуты меж в изобилии разросшихся деревьев. Текла тоненькая и тихая, как смерть во сне, речка Яуза. Заводы, впрочем, покинуты были не все и некоторые были переформатированы под офисы. Стоял разгар информационной эпохи, и человечество уже окончательно съезжало с катушек, каждому хотелось стать придатком к компьютеру.

Бретёр был одет в черный пиджак и такую же рубашку. Он стал придерживаться традиций изящного и эстетского мачизма. Пиджак был все же однобортный, как у клерка, брутальный двубортный был пока что недоступен.

По звонку в дверь на улице его встретил охранник и проводил в конспиративную квартиру. Хотя, если учесть могущество современных спецслужб РФ, конспиративной ее можно назвать очень условно – как дань романтичной эпохе революционеров прошлого. Квартира оказалась маленькой и бедной; охранник проводил его в темную, как заброшенный чулан, кухню. Прямо посередине нее на изящных чугунных ножках возвышалась величественная, монументальная ванна, расписанная масляными красками.

– А что вы тут сидите? Проходите ко мне! – Лимонов появился со спины в белой футболке и черной рубашке поверх нее. Энергичный и подтянутый мужик среднего роста, он выглядел много моложе своих лет.

Они пожали руки и прошли в напоминающий келью отшельника кабинет. Религиозное сравнение тут очень к месту. Незадолго до их встречи Лимонов опубликовал книгу «Ереси». В ней он поделился своими ужасающими догадками по поводу вида человеческого и его предназначения: служить Создателям в качестве корма.

– Эдуард Вениаминович, я сейчас ехал с моим другом в поезде. В девяносто третьем он сидел с гранатометом в Белом доме. – Бретёр сразу стал выпендриваться, пробуя с ходу обратить на себя внимание, ему хотелось показаться очень крутым. – Он просил у вас узнать, как именно вы принимали участие во всех этих событиях.

– Я охранял с пистолетом Макарова один из входов Дома Советов. А позже участвовал в штурме «Останкино». Это была, как выяснилось, не лучшая затея. На тот момент я был не столь известен и только что приехал в Россию. Лидеры Руцкой и Хасбулатов оказались трусливы и катастрофически неумны. Я бы, окажись на их месте, действовал иначе.

– А как именно?

– Вместо того чтобы зазывать всех в одно место, следовало рассредоточиться по городу, скорее призвать лояльных генералов и начинать захватывать коммуникации. Есть блистательная книга Курцио Маллапарте «Техника государственного переворота». Она, в частности, повествует об организации революции в семнадцатом и о роли Троцкого. Он убедительно доказывает, что административные здания следует брать в последнюю очередь, только после того, как захвачены вокзалы, почта и все коммуникации. Иначе переворот неминуемо потерпит крах.

Под очками в заурядной оправе поблескивали светло-карие безумные глаза писателя-маньяка. Герой и его гость сидели на кожаных ерзающих стульях у рабочего стола, слева стояла простецкая, как пять копеек, деревянная полка с тремя рядами книг на разных – он успел заметить – языках. Здесь же стояли военные разных войн фотографии и фото с женой и маленьким сыном. После тюрьмы Лимонов обзавелся тонкой и экзальтированной актрисой Катей Волковой, вместе с которой они и сделали сына Богдана.

– Один из пунктов вашей политической программы – перенос столицы в Омск. Что это может дать нашей стране?

– В район Омска. Я убежден, что город необходимо выстроить заново на большой русской реке. У человека сердце находится в центре. То, что наша страна так скособочена в сторону Европы, – недоразумение. Если столица будет в Южной Сибири, то это скрепит нашу страну. Будут построены новые железные дороги и аэропорты. Это будет грандиозный проект со времен Петра Первого. Это и есть настоящая национальная идея, то, что даст миллионам людей рабочие места и смысл жизни.

На стене Бретёр увидел уменьшенную версию нацбольского Фантомаса, того, что висел в бункере, взывающего: «Вставай, проклятьем заклейменный!..»

– В вашей последней книге «Ереси» вы пишете, что человек – это биоробот, Земля – это вольер, а Создатели пожирают нас. Получается, что смысла жизни нет и не может быть?

– Плоть Создателям неинтересна, она им скорее противна. Но им интересна душа. Именно она как раз и является для них энергетической пищей. Вот почему в христианстве и в других религиях культивируется забота о душе. А смысл жизни есть. Человечество должно рано или поздно отыскать своих Создателей, победить их, выведать у них тайну бессмертия и, возможно, съесть.

Старый еретик звучал вдумчиво и серьезно, как пророк древней эпохи, как Симон Маг или хромой Мани, предвидевший черную энергию и черные дыры. На полках помимо книг Бретёр заметил уместные для шамана артефакты – старинные камни, наконечники каменных топоров и каменный член для дефлорации девственниц.

– А бессмертия тоже не существует?

– Человек относительно бессмертен, как вид. Индивидуальное бессмертие – это вульгарно.

10

Биографию Лимонова Бретёр изучил превосходно, так что мог сдавать по ней экзамен. Она представляла собой авантюрно-приключенческий роман с глубокими страстями и даже трагедиями.

Лимонов родился в семье советского офицера. Детство провел в Харькове, где в разные периоды жизни работал на заводе «Серп и молот», писал стихи и грабил магазины (давайте вспомним, что наш герой тоже успел поучаствовать в ограблении магазина!). Один раз по счастливой случайности он не пошел на дело с товарищами, благодаря чему избежал расстрела.

Вскоре Лимонов рванул прочь из города, он всегда обладал сильными и верными инстинктами. Он собрал старый чемодан и уехал в Москву с женой, не имея ни копейки денег. В Москве он сошелся с творческой богемой и проводил основное время общаясь с поэтами и художниками. Писал стихи, а деньги зарабатывал шитьем брюк и костюмов. Отказавшись работать осведомителем КГБ, Лимонов вынужденно уехал в США, прихватив с собой новую жену, Елену, только что уведенную у советского миллионера. Он уезжает, зная, что, скорее всего, не вернется никогда.

В Америке Лимонов едва сводил концы с концами, работая на случайных работах где придется. Если ты не идиот, читатель, то тебе понятно, что денег у неизвестного русского поэта в Америке не может быть много, точнее, их не может быть вообще. Подобный порядок вещей стал тяготить его жену, и она ушла, как она себе представляла, в большое плавание, то есть к более богатым и состоятельным любовникам. Позже ей даже удалось стать графиней, правда, граф через много лет после смерти не оставил ей ни гроша.

В этот момент герой переживает чудовищную депрессию, из-за которой едва не скатывается к гомосексуализму и не совершает самоубийство. Этот период жизни запечатлен в книге «Это я, Эдичка», который близок по духу суицидальным «Страданиям юного Вертера» Гёте, только страшнее, натуралистичнее и современнее. И (важно!) герой в конце остается жив.

Сразу слава, конечно, не пришла, и существовать было все так же трудно. Он перепробовал множество работ, от грузчика и повара до управляющего в доме владельца концерна «Астон Мартин».

Литературная карьера не складывалась в США, но успех неожиданно пришел из Франции. Его издают в том же издательстве, что и маркиза де Сада. Он перемещается в Париж, где живет в центре города, в районе Маре, с русской певицей Наташей Медведевой – она бросила все и переехала к нему из Лос-Анджелеса. В великолепных декорациях праздничного Парижа восьмидесятых разворачивается нормальная жизнь двух гиперстрастных существ, мужчины и женщины. Лимонов пишет, Наташа поет в ресторане «Распутин». Молодая пара то совокупляется, то дерется и ненавидит друг друга.

Очень скоро и это временное счастье постепенно рассеялось. Наташа начала пить и превратилась в законченного алкоголика, тяготеющего к нимфомании, жить с ней все тяжелее. У Лимонова тем временем помимо литературной развилась бурная жизнь политическая. Во Франции он довольно близко сошелся с левыми интеллектуалами всех мастей, посещал собрания. На одном в результате нападения монархистов ему даже сломали нос.

И появилась новая страсть: войны! Он участвовал то в качестве журналиста, то в качестве добровольца в вооруженных конфликтах в Приднестровье, Нагорном Карабахе и Югославии. Подробности всего этого до сих пор до конца не ясны. Большинство из его круга того времени – Радован Караджич, Ратко Младич, Аркан и другие – убиты, осуждены за военные преступления либо исчезли.

Вооружившись военным опытом и опытом долгого пребывания за границей, Лимонов вернулся в Россию, где сразу же оказался в самом центре политических событий. Он участвовал в обороне Дома Советов в октябре 1993 года.

Закономерно, что первым делом по приезде на родину Лимонов сошелся с самыми заметными на тот момент радикальными политиками-патриотами: Анпиловым, Баркашовым и Жириновским, вошел даже в состав теневого кабинета последнего в качестве министра внутренних дел. Государством тем временем начинал управлять Борис Ельцин – дремучая запойная свинья, вскормленная Западом, а также его дрянное семейство на пару с олигархами. Лимонов не имел на тот момент большого влияния, а его союзники то ли по глупости, то ли по трусости профукали все шансы, чтобы что-то поменять в стране.

Тогда Лимонов решил основать свою партию.

11

Ночью перед приговором Лимонов увидел во сне два топора и бусы. И не понял, что это значит. А понял только тогда, когда выходил из лагеря. Два топора – это два года, а бусы – это оставшиеся месяцы. Путем частичного сложения прокурор запросил ему четырнадцать лет, а ближайшему подельнику Сергею Аксенову – двенадцать. Но удалось доказать только приобретение оружия – это четыре года плюс условно-досрочное освобождение (УДО). Бывший адвокат Жириновского Сергей Беляк проявил настоящие чудеса.

В тюрьме Лимонова прозвали Энерджайзером за фанатичный оптимизм и могучую, много выше обычного уровня энергию. Он имел специальные деревянные дощечки, чтобы отжиматься от пола в прогулочном дворике. Он делал это каждый день, когда многие зэки спали. Когда он отжимался, то шепотом повторял:

Выйду – подниму восстание!

Выйду – подниму восстание!

В тюрьме люди либо закисают и гниют, либо воспаряют над телом и страстями. Духовная левитация аккумулирует новую, неведомую простым людям силу.

Лимонов каким-то неизвестным способом умудрялся передавать на волю свои рукописные тексты – вышло много новых книг. Среди них курс лекций «Другая Россия: очертания будущего», набор испепеляющих социальную реальность парадоксальных мыслей и провидческих моделей. Из книги становится ясно, что огромные, как скелет мамонта в зоологическом музее, государства распадутся на множество маленьких воюющих между собой коммун, наподобие коммуны Мюнцера. И что современная семья и школа начисто сжигают в мужчине вирильность, а человеческая сперма – самое непревзойденное чудо на планете и достойна поклонения.

«Российская семья удушает мужчину. Только партия…» Настя как-то зачеркнула эти строчки, когда они ехали в машине. Зверь подчинялся только в постели, а в миру Бретёр ежедневно боролся с ее диктаторскими замашками. Когда Бретёр под конец той встречи попросил Лимонова подписать книжки, то они рассмеялись. Ох уж эти девки!

Еще Бретёр тогда подарил Лимонову нож «Калашников», красивый и довольно дорогой, с ручкой, напоминающей приклад автомата. Эдуард тут же бросился за линейкой его измерять – не холодное ли оружие. На память они сделали фото с топором, который висел рядом с заранее завязанным черным галстуком. В квартире царил воинственный мужской дух: черный галстук, топор и каменный член для девственниц!

12

– Вы вообще политикой интересуетесь или вам по одному месту? – спросил Лимонов после того, как Бретёр высказал что-то ошибочное в плане ситуации в стране.

– Интересуюсь!

Это была уже следующая их встреча спустя несколько недель. По делу. Они встретились уже не как герой с журналистом, но как соратники. За это время много чего произошло. Лужков отсудил у Лимонова пятьсот тысяч рублей за то, что тот в одной из радиопередач сказал: «Все московские суды подконтрольны Лужкову». К нему явились судебные приставы и описали имущество: масляный обогреватель, телефон-факс… и нож черного цвета. Бретёр подумал, что судьба подаренного им ножа может быть экстраординарной. Лимонова вся эта свистопляска даже забавляла, он заранее позвал журналистов и весело рассказывал: «У Карла Мордехая Маркса они описали даже детскую колыбель!» Журналисты: «Ха-ха-ха!» Бретёра только оскорбило, что подаренный им нож приставы оценили в сто рублей. Эти ребята ничего не понимают в ножах!

Лимонов жил духовной жизнью, на мирскую ему было плюнуть и растереть. Из мирской его больше всего волновали политические страсти. Он по-прежнему хотел использовать либералов.

– Они, блин, думают, что без нас они что-то смогут. Хрена лысого они смогут. Немцов в полной заднице. Хакамада там же. У них вообще нет никакого опыта уличной политики. На улице они никто. Ноль.

– А что вы планируете делать? Я с вами. Я готов вас поддержать!

Черная гэбэшная «Волга» была припаркована в крохотном дворике рядом с магазином «Фаланстер», где они договорились увидеться. Бретёр с Лимоновым сидели в машине, неподалеку прогуливалась команда охранников нацболов, экипированных профессиональными рациями. Без рации был только недавно освобожденный Макс Громов.

– Я им уже предложил: триумвират оппозиции. Касьянов, Каспаров, Лимонов. Они пока думают. Я готов занять третье место и идти за их спинами. Партия ступила в это либеральное болото, и она сделала правильно. Мы держали круговую оборону. Нас бы просто растоптали тогда.

– А если они не согласятся?

– Тогда я пойду один.

Лимонов был облачен в панаму цвета как у войск Конфедерации в Гражданской войне США. После выхода из тюрьмы он стал еще ближе к простому народу.

Свое предложение Бретёр написал на листке бумаги, который они потом сожгли. Оно было злободневным и касалось реальных партийных дел.

– Все это очень интересно! – ответил Эдуард и написал свой ответ.

Лимонов подписал ему роман «Укрощение Тигра в Париже»: «Дорогому другу…» Во как! Бретёр притащил книгу в кармане и в двух словах рассказал, как только что расстался со своим Тигром.

– Осторожнее! А то убьют вас на хрен!

– А вы боитесь смерти, Эдуард Вениаминович?

– Я ничего не боюсь. Последний свой страх я потерял, когда в Югославии в атаку ходил… А нет ли у вас девок каких?

– Да вот расстался только что со своей…

– Нет, – дальше он назвал его по имени, – ваших мне не надо. Мне б свою.

13

Такая кандидатура была. Нежная и воздушная, как фея, Аня возрастом ненамного превышала Беатриче. Данте выбрал изумительное имя для своей героини, что может быть лучше, чем «дарующая блаженство». Туловище Ани, в сущности половозрелого, но ребенка, обещало немало будоражащих запретных наслаждений, в особенности для старого опытного солдата. Бретёр познакомился с ней через друзей, Аня снималась голой и вывешивала свои фото ВКонтакте.

Из того, что Бретёр успел прочесть у Эдуарда, многие его книги – это, как известно, репортажи из жизни, он узнал, что все его значимые женщины были крейзи. Он любил экзальтированных сумасшедших красоток, это был его конек, как мужчины и как художника. Он отдавал предпочтение исключительно молодым, потому что после тридцати душа женщины чернеет от психологических травм, цинизма и разочарований. Выбирайте щенков! – таков был девиз.

Зрелая, за тридцать, Катя Волкова была скорее исключением. Остальные девки были лет по двадцать. Бретёр подумал, что если ты враг государства № 1, то в плане общения со слабым полом есть свои преимущества и недостатки. С одной стороны, твоя популярность и харизма Негодяя с большой буквы. С другой, есть и сугубо технические сложности. На улице – наружное наблюдение, пара машин ежедневно. Дома прослушка, нельзя нормально потрахаться – все фиксируется на пленку. Ни шагу без охраны, это минимум три-четыре человека. Не от правоохранителей и киллеров, вовсе нет, а просто от неожиданных нападений отмороженных мудаков, нашистов там, и так далее.

С Волковой, Бретёр сделал вывод, они расстались, но были все еще мужем и женой. После этого было несколько девочек и даже стриптизерша Лена из Петербурга. Она работала в жанре бурлеск – это такой театрализованный ретростриптиз пятидесятых. Лимонов называл ее сгустком черной материи и признавался, что она своим присутствием опустошает запасы его сил, как энергетический вампир. Многие темпераментные красотки являются вампиршами, и с этим ничего невозможно поделать, такая у них планида. Лимонов, склонный к эпистолярному жанру общения, получал от нее такие электронные письма: «Я сейчас приду и разнесу твою долбаную дверь! Я ведь знаю, где ты живешь…» Это начало письма.

Бретёр тоже стал получать от Насти время от времени неприятные сообщения, но до «долбаной двери» было покамест далеко. Она писала о том, что он слабый мужчина и трус, что не может за нее отомстить. Не может, а вот другие смогли. Бретёр продолжал разрываться и чувствовал себя скверно. Хотелось быть злым и безжалостным, но в то же время он понимал, что мстить не за что. Его никак не привлекали лавры обманутого осла, осла с рогами. Даже брошенный Зверь продолжал на расстоянии высасывать душевные силы.

Лимонов рассказал свой случай. Во время своей депутатской кампании – он баллотировался выдвиженцем в Госдуму, Наташа Медведева позвонила и сказала, что ее изнасиловали. Он все бросил и помчался к ней. Певица оказалась спокойной и вполне в порядке, как ни в чем не бывало. Она что, забыла? Девки всегда врут, это их умение, выработанное в процессе эволюции, чтобы защищаться.

Так вот Аней Эдуард, имевший на тот момент в своем сердце вакуум, активно заинтересовался и подписал ей книгу стихов. Само крохотное создание тоже было не прочь познакомиться с известным писателем, до тех пор, пока она не рассказала об авантюре своему нимфеточному парню – это существо никак не одобряло эту затею. Вдобавок ко всему Аня получила реальный или мнимый аппендицит. Встреча не состоялась.

14

Почему Бретёр считал Лимонова врагом государства № 1? А вот почему. Только под государством в данном случае следует понимать не Россию и народ, но путинский режим.

Картина в российской оппозиции была следующей. Зюганов и Жириновский более десятка лет на пару сливали левый и патриотический электорат в канализацию истории. Справлялись с этим великолепно.

А либералы? Что либералы… Либералы в правительстве, такие как Греф и Кудрин, отличались от либералов в оппозиции только доступом к кормушке. Рожи одни и те же. Немцов и другие господа мечтали эвакуировать Путина из Кремля и всей разжиревшей коллективной задницей залезть в его кресло, ничего не меняя, кроме второстепенных нюансов. Никакого демонтажа режима они на самом деле не хотели.

Буржуазные политики, парализованные трусостью напополам со скудоумием, вообще на какой-то момент пребывали в глубокой коме оттого, что Путин поганой метлой выгнал их из Думы, где они сидели уже довольно долгое время. Это Лимонов насильно вытащил их за шкирку из болота и вернул в политику.

Лимонов хотел не только сменить вывеску на лавке, но и опрокинуть с ног на голову всю государственную машину. Он выступал за лозунг:

Отобрать и поделить!

Первым делом он хотел национализировать крупную промышленность, нефть, газ, крупные заводы и предприятия. И еще избавиться от серой, бесформенной, как морская жижа, массы клонов-чиновников, чтобы привести во власть молодую кровь – кадры из молодежи и провинции. Вот это была бы буча! Никто из оппозиции даже в своих самых смелых мыслях не посягнет на такое.

Лимонов был полезен Бретёру. Он пристально наблюдал за ним и учился, замечая многие детали, некоторые из них были недоступны для остальных.

Первое, что бросалось в глаза, – Лимонов вырабатывал кипучую энергию, он неустанно пахал как проклятый. Там, где он появлялся, все всегда начинало бурлить. Наверняка, подумал Бретёр, окружающих на протяжении всей жизни раздражала и утомляла такая сверхактивность. Общество, оно ведь хочет, чтобы ты жил себе незаметно и тихонечко да помалкивал.

С утра Лимонов работал – непрерывно писал, у него выработалась многолетняя привычка в это время молчать и ни с кем не общаться, чтобы не сбиваться и не уходить в сторону. Пустопорожняя праздная болтовня – с утра она неуместна, а самое лучшее время для работы – раннее утро.

Еще один талант Эдуарда: концентрация мышления. Бретёр учился у Лимонова мыслить дисциплинированно и организованно, это как просверливать взглядом одну точку или зажигать сено, используя солнце и увеличительное стекло. Результат будет, но только если будешь прицельно работать в одном направлении.

Бретёр спрашивал у Лимонова советы по поводу жизни: он хотел стать великим, а в лице Эдуарда он получил лучшего наставника. Общий рецепт на большинство вопросов таков: разозлиться! Не мириться с тем, что происходит вокруг, а восстать. Эдуард проповедовал теорию организованного восстания во всех сферах жизни, больше радикализма, больше ада! Тебе что-то не нравится – восстань! Власть щемит и притесняет тебя – восстань! Твоя девочка хочет доминировать над тобой – восстань! Настоящая перманентная революция в действии.

Лимонов на самом деле считал, что человек становится тем, кем осмелится себя возомнить. «Если ты решился, то это уже тридцать процентов от победы», – твердил Эдуард. Он знал, что говорил, этот старый пират.

15

Ныне запрещенная партия обращала на себя внимание радикалов всех мастей, от творческих хулиганов до будущих городских партизан и отморозков. Так в одно и то же время в бункере партии могли оказаться Надежда Толоконникова и Андрей Сухорада. Первая уже через несколько лет в составе Pussy Riot («Бунт женского полового органа») устроит грязный, похабный танец в храме Христа Спасителя, а второй станет создателем группировки приморских партизан. Судьба последнего, впрочем, куда более серьезна и трагична.

Андрей рос трудным подростком в Приморском крае. По словам матери, он с раннего возраста ознакомился с идеями скинхедов и увлекся ими. Однажды с двумя своими одноклассниками он устроил шествие по площади своего поселка. Шествие с флагом, на котором была нашита свастика. Директор школы утверждала, что по натуре он харизматичный лидер и имеет огромное влияние на своих друзей.

В шестнадцать лет он едет покорять Москву с маленькой сестренкой и попадает в бункер НБП, где немедленно приступает к партработе. Нацболы характеризовали его как работящего и дисциплинированного. Он стал участвовать в акциях прямого действия. После штурма бункера, когда их сильно избили, за ними приехал отец (или отчим?), чтобы забрать их из Москвы.

Что началось потом?

Как приехал домой, Андрей собрал своих школьных друзей и новых товарищей, и начались похождения тех, кого позже назовут «приморскими партизанами». Банда отморозков колесила по всему Приморью и совершала нападения на любых представителей власти, по пути не брезгуя грабежами и гоп-стопом. У ребят в голове бушевал безумный и горячий идеологический коктейль, они были и борцами за свободу от угнетателей, и скинхедами, и ваххабитами одновременно.

Их ключевой мишенью стали органы правопорядка. Они убивали милиционеров, расстреливали патрули ДПС, грабили и поджигали участки, угоняли автомобили и похищали оружие. Они путешествовали по городам и скрывались по тайге. Эти чокнутые народные мстители наверняка хотели, чтобы к ним присоединились другие и поддержали их борьбу с властью. В результате пятеро недоучившихся парней, не все толком даже умели стрелять, наделали столько шуму, что на охоту за ними отправилось более тысячи трехсот (!) сотрудников правоохранительных органов, включая спецназ.

Кровавый блокбастер закончился в съемной квартире в Уссурийске. Двое, включая Сухораду, погибли. Трое сдались властям. Незадолго до этого они записали видеообращение. На нем участники банды, размахивая пистолетами, объясняют свою ненависть и хвалятся тем, как убивали и обводили вокруг пальца милиционеров. Андрей заявил, что их не интересует насилие, но интересуют нападения на представителей власти. Они в деталях и подробностях рассказывали о том, как кого убили и зарезали («двумя ножами») и как офицер звал на помощь и кричал «Помогите!».

Оставшимся в живых дали пожизненное. Эти полоумные бросили свой страшный вызов российской системе и, о, ужас, нашли немало сочувствующих.

16

Личная жизнь Бретёра после Насти была расфокусированной. Он шатался по улицам, ночным клубам и вечеринкам в поисках идеальной горячей любовницы, но нигде не мог ее найти. Он не брезговал женщинами различных возрастов и профессий, он знакомился с продавщицами магазинов и на сайтах знакомств. Он предпочитал девушек и женщин простых профессий, желательно из самых низов (они очень хорошие животные). Железное табу было наложено только на проституток.

У него было несколько наработанных фраз, с одной из которых он подходил к девушке знакомиться, была своя приблизительная технология соблазнения, которая, впрочем, часто давала сбои. Иногда периоды хаотичного разгула сменялись неделями монашеской аскезы. Ничто и никто не приносил удовлетворения. С сексуальным удовлетворением было все как раз в порядке, но не было другого. Он никак не мог почувствовать себя снова счастливым.

Оля продавала сумочки в пассаже и имела неуместно роскошную внешность итальянской актрисы, это чаще свойственно простым девушкам. Она была с Украины. Оля первой посмотрела на него, и в тот же вечер они встретились в лобби-баре отеля «Европа», все было театрально и красиво: красные бархатные кресла, мягкие тени, которые чередовались с теплым светом, – царила атмосфера респектабельной роскоши прошлых эпох.

Сама идея тащить девушку в дорогой ресторан – полностью абсурдна и может только навредить, она может воспринять тебя как потенциального спонсора и не давать тебе очень долго, а то и вообще не дать никогда.

В этот раз непростительная слабость не помешала. Черноволосая бестия – большой церковный крест между полуоткрытых грудей – уже сидела у него дома и медленно, но верно накачивалась виски, жарко дышала двумя ноздрями, как лошадь во время спаривания. Бретёр никогда не заставал лошадей за этим занятием, но ему представилось, что происходит именно так. Сам он никогда не пил с женщинами, хотя его иной раз пытались споить. Они мечтают, чтобы ты проявил слабость хоть в чем-нибудь, а потом надавливать на эту точку изо всех сил.

То, что происходило потом, началось как обычный секс с пьяной девушкой, но позже перешло в сакральную мистерию с участием неведомых и уж точно недобрых сил. Как известно, молодые женщины, впадающие в транс, принимали в них центральное участие. Чаще всего мистерии имели оргиастический характер. По-видимому, правильно организованный групповой секс облегчает доступ к состоянию религиозного экстаза.

Оля начала отсасывать еще в ванной и делала это с маниакальным, на грани помешательства энтузиазмом, хотя выпила она совсем немного. Бретёр переместил ее в спальню, туловище было эталоном совершенства – подтянутый каркас мышц крепкого невысокого зверька. Он стал трахать ее сзади и через какое-то время заметил, что ее женские внутренности откликаются уже не на него, не на член, а на что-то уже совсем другое.

Крики стали нечеловеческими и уже ничего общего не имели ни с оргазмом, ни с возбуждением, ни даже с физической болью, как будто нечто потустороннее вторглось в нее и стало безжалостно трахать все ее естество, всю ее душу. Бретёр был тут абсолютно ни при чем.

Когда он развернул ее к себе лицом, то увидел, что глаза закатились наверх, что повергло его в состояние крайнего шока. Он продолжал трахать не останавливаясь, но долго не мог кончить. Страх мешал. Однако он остро ощутил, что должен кончить, потому что прямо здесь и сейчас происходило нечто важное и страшное. Возможно, он проходил инициацию у неких темных сил…

Когда он вернулся из ванной после того, как помыл член, он увидел, что Оля уже не человек, а совсем другое существо. Она орала. В абсолютно бессознательном состоянии она металась по кровати, будучи полностью голой – жопа, сиськи, пи…да.

Он схватил ее за руки, но понял, что не мог ее удержать. Сильная, как разъяренный демон, преследуя неясные для него цели и ведомая потусторонними инстинктами, она ринулась с кровати в коридор, яростно натыкаясь на посторонние предметы и на углы, в то время как он безуспешно пытался ее укротить и обездвижить.

Она рассекла себе бровь, так что кровь брызнула могучим фонтаном, заливая все на своем пути: простыни, пол, стены, зеркало. Везде на полу алели лужи крови.

Вакханалия длилась около часа. Все это время, слушая адские крики, он перемещался вслед за демоном по квартире, страховал во время падений, окатывал ледяной водой. Разумеется, никаких попыток трахнуть ее еще раз в таком состоянии он не предпринял. Было не до секса. Наконец демон без сознания лежал на кровати, дыхания он не слышал. Возможно, демон мертв? – подумал он. Тогда что делать с трупом?

Он лег спать на диване в кабинете; он спал чутко и время от времени бегал на разведку в соседнюю комнату. Когда он зашел в комнату в последний раз, то увидел, что по полу ползала огромная та самая змея и лакала кровь из лужиц:

– Не хотите ли попробовать, мой Князь?

Бретёр пошел в соседнюю комнату за мечом, чтобы разрубить ее.

17

Они поехали зашивать бровь. Змея явилась ему во сне второй раз – особого оптимизма по этому поводу Бретёр не испытывал, ее прошлое появление предшествовало Настиному изнасилованию.

Оля не имела ни малейшего представления о том, что происходило вчера, и вопросительно смотрела на него, стесняясь своего незнания, – он, конечно, не стал до конца раскрывать ей все ужасы, а сказал, что все в порядке и она немного перебрала. После медицинской процедуры он повез ее домой – в страшный район пустых, заброшенных домов. Оля жила в декорациях хоррор-фильмов. Он высадил ее из машины и из своей жизни навсегда.

В тот же день он позвонил Лимонову, чтобы услышать комментарий старого еретика.

– С Наташей такое случалось несколько раз. В таких случаях все обычно выживают, это просто пьяная дурь. Но в жизни все равно есть невидимый мир. Большинство обывателей за водкой его не замечают.

– Я настолько ох…ел, что хотел чуть ли не позвонить вам среди ночи. Слава Богу, мне хватило ума не делать этого.

Кроме рассказов про свои похождения, у него была еще одна цель. Он хотел, чтобы Лимонов взял его на какую-нибудь светскую вечеринку с большим количеством знаменитостей, где он смог бы познакомиться с какой-нибудь очень известной и очень красивой светской львицей, чтобы немедленно совратить ее.

Оказалось, что такая тусовка будет, да, причем совсем скоро, через несколько дней. Лимонов приглашен на церемонию «Человек года» по версии журнала GQ и готов взять его туда, представив в качестве своего сына. По коду black tie это значит либо во фраке, либо в черном костюме с черным галстуком.

Они с Эдуардом задумали еще кое-что. Бретёр должен был познакомиться с девушкой не только для того, чтобы удовлетворить юношеское тщеславие и похоть, это все имелось с избытком, но и для того, чтобы найти денег на восстание. Средств на революцию катастрофически не хватало.

18

Лимонов стоял перед зеркалом, облаченный в черный двубортный фрак и квадратноносые туфли из кожи аллигатора, таинственно поблескивающие, как звезда Альтаир в ночном безоблачном небе какой-нибудь арабской страны (светит ли там вообще Альтаир?). Из простого с виду русского мужика он перевоплотился в рафинированного денди, оставляя далеко позади Карла Логерфельда и все мужское общество эпохи Хельмута Ньютона и журнала Vogue.

– Вы выглядите безупречно, шеф! – сказал Эвертон.

Эвертон – это старейший охранник Лимонова, аккуратный, галантный, подтянутый, похожий на сотрудника ФСО. Он вырос в среде фанатов и избрал парткличку в честь названия любимого английского футбольного клуба. Они сидели в новой квартире Лимонова на Фрунзенской, неподалеку от самого первого бункера партии.

Полной противоположностью Эвертона был Борода. Этот был настоящим казаком, имел густую бороду и по старой казачьей традиции золотую серьгу в ухе, растил пятерых детей. Внешность как нельзя больше подходила под танец с саблями. Ойся, ты ойся… в таком стиле. У него была маленькая фляжка с ядреной семидесятиградусной настойкой, он не расставался с ней никогда.

Еще был Моня. После тюремной отсидки этот богатырского роста блондин освоил профессию карточного шулера. Ее минус заключался в том, что часто приходилось залегать на дно на несколько месяцев, а то и на полгода.

Они вышли на улицу и быстро нырнули в «Волгу», Бретёр был четвертым охранником. Места в машине сзади было очень мало.

– Вначале в «Винзавод»! – скомандовал шеф.

«Винзавод» – это галерея Марата Гельмана. Этого скользкого типа Бретёр не любил. Хитрожопый делец от культуры, злобная сколопендра, запускал процессы гнилостного брожения в искусстве. Маленький мерзавец бросал дрожжи в чужой унитаз и наблюдал, хлопая в ладоши.

В «Винзаводе» их ждало первое мероприятие за вечер – модный показ «Современные валькирии». Автор – Наталья Чернова, нацболка, экс-политзэк и модельер. Длинный бело-кирпичный зал был набит снизу доверху партийцами, друзьями и творческой тусовкой.

Первым пожал им руку Аксенов с карапузом-сыном на плечах. Главный подельник Эдуарда на Алтае был в сером полосатом пиджаке, напоминающем тюремную камеру, – зэк он ведь и в Африке зэк, это остается в крови навсегда.

Все уселись на скамейки вдоль стен, свет погас. Под энергичные бравурные ритмы по залу стали дефилировать девушки-валькирии в эротичных цвета хаки юбках, накидках и топиках.

Нацболы были в большинстве бедные простые ребята, с перспективами в жизни весьма спорными, – а тут такое количество красоток. Отлично! Не все стремятся быть содержанками, но многие имеют здоровые, сильные инстинкты. Их тянет к брутальному.

Звездой вечера оказалась бывшая пассия Лимонова – Лена, автор письма про топор и долбаную дверь. Эта красотка стремительно вырвалась в центр зала и исполнила виртуозный экстатический танец, размахивая в разные стороны обнаженными грудями – лишь соски прикрывали специальные серебристые наклейки. Женщин хлебом не корми – дай раздеться перед большой толпой людей.

– Почему ты совсем не смотрел на меня, Эдуард? – После показа она подошла в их компанию.

– Я развиваю боковое зрение.

Бретёр заметил, что он таки действительно отворачивался.

– А ты послушал песню «Команданте Че Гевара» в моем исполнении? Послушай, пожалуйста! Я сбросила тебе на имейл.

– Послушаю! – Эдуард ответил немного смущенно. Правда состояла в том, что чувства еще не до конца остыли, а он был по натуре влюбчивым, ему было даже немного неловко. В одном Лимонове уживались пламенный юноша и холодный терминатор-маньяк. Они соперничали за его душу.

– Поехали, шеф, а то опоздаем! – Эвертон всегда держал ситуацию под контролем.

19

Они заехали во двор, чтобы Лимонов снова надел фрак. Перед валькириями Эдуард заменил фрак на куртку. Фрак неуместен для «Винзавода», но уместен для GQ. В «Волге» воцарилось молчание.

– Эдуард, вы планируете ударить там кого-нибудь бутылкой по голове? – спросил Бретёр, чтобы как-то разрядить обстановку.

– Еще чего! То был совсем другой случай, я был вынужден это сделать! – Эдуард разозлился, а Бретёру захотелось провалиться сквозь землю. При охранниках Лимонов вел себя строго и агрессивно, иногда даже немного нападал на него.

А случай был такой… Как-то Эдуард был на международном конгрессе писателей, какой-то черт его спросил: «Почему вы защищаете русских, если сами вы нерусский?» За что молниеносно получил бутылкой в голову.

На входе в небольшой московский театр был выстроен роскошный строгий стенд, черные декорации и ярко-красная, как лоно южной девственницы, ковровая дорожка. Стояли металлические ограждения. Обстановку контролировали модные и стильные секьюрити.

Когда они попали внутрь, то погрузились в мир московской буржуазии хай-класса. Вальяжные селебрити, упакованные в дорогостоящие платья, золото и костюмы, вели привычные бессмысленные разговоры. Меж их маленьких компаний фланировали подтянутые, как кадеты, официанты с подносами со «Вдовой Клико» и фуа-гра.

– Эдуард Вениаминович, скажите, что привело вас на этот вечер сегодня? – задает вопрос пытливая журналистка. Это Mtv.

– Я являюсь колумнистом журнала GQ, и они мне хорошо платят.

– Что вы ждете от вечера? В прошлый раз сенсацией стал поцелуй Тины Канделаки и Ксении Собчак… Вот ваш охранник наверняка это помнит.

В этот момент лицо Бретёра разъехалось в широкой улыбке деревенского дурака.

– Я жду, что мне нальют хорошего шампанского. Я наслаждаюсь, пока дают. А то потом еще раз посадят, не попьешь уже…

– Эдик, Эдик, привет! – К ним, вибрируя телесами, приближался полный Алексей Митрофанов.

– Здорово, здорово!

Пионеры российской политики сохранили хорошие отношения со времен создания Национал-радикальной партии, первый съезд которой состоялся у Митрофанова в бильярдной. Они стояли в самом центре зала. Лимонов рекомендовал Бретёру делать так: во время любого мероприятия сразу быстрым шагом проходить в центр и находиться там. «Так больше шансов, что тебя заметят». И не расхаживать из стороны в сторону. «Все равно все вращаются вокруг нас!»

Кто вращался вокруг них?

Бретёр стал выискивать в толпе красивых женщин – свою будущую добычу. Вот тонкокостная грузинка в красном платье, рядом с ней еще более тонкий дяденька, похожий на опереточного злодея, в разные стороны, толщиной с велосипедную спицу, усы. Вот похожий на барбоса, весь в мелко-клетчатом, редактор окололиберальной и околоправительственной газеты. Многие журналисты отлично научились располагать свой зад сразу на нескольких стульях.

Небольшие компании вполне себе симпатичных молодых девиц – они пришли покорять высший свет своей красотой. Те, что постарше, – много хуже. У тех лица обезображены не столько ботоксом, сколько беспросветной тоской. Тоской оттого, что мужчины в высшем свете по большей части бесполые. Чтобы достигнуть хоть какого-то положения в обществе, они прогибаются и идут на уступки, а это выжигает вирильность начисто.

Женщинам же необходимы эмоции, и эмоции полярные. Она хочет такого самца, от которого будет сходить с ума каждый день с утра до вечера! А не этих бесполых, как депутаты, слизняков.

Бретёр не мог определиться с кандидатурой и так ни к кому и не подошел. Он разозлился на себя. Зачем ты тогда выбрал себе погоняло Бретёр? Назвался бы лучше мямлей или размазней! Или дрочером-страдальцем.

Неизвестный фотограф окинул его взглядом, презрительно ухмыльнулся и демонстративно развернулся в другую сторону. Вот сука! «Я стану таким великим, что ты будешь фотографировать дерьмо на подошве моих генеральских сапог…» Хватит, Бретёр! Не следует быть таким злым! Добрее надо быть, добрее!

20

На обратном пути он зашел в магазин, чтобы купить две бутылки виски Black Label и пачку самых крепких и дорогих сигарет «Собрание». Ему хотелось выглядеть мачо в глазах Эдуарда, но он не проявил себя сегодня как мачо, операция «Красивая знаменитость» потерпела крах. Ничего, успокаивал он себя, можно сделать еще неограниченное количество попыток.

Сама церемония оказалась куда скучнее приветственного коктейля. Ее вели два бездарных чернявых олуха, оба неумело пытались подтрунивать друг над другом. Что может быть скучнее, чем два юмориста на сцене, одновременно по очереди вручающие пластмассовые награды второстепенным персонам.

Сам главный редактор российского GQ Николай Усков показался ему вполне себе приятным и интеллигентным, а это практически невозможно для человека либеральных взглядов в принципе. Высшее общество в России тесно связано с Западом, потому оно безбожно космополитично и либерально.

– Здесь у меня кухня, здесь кабинет и спальня, а тут гостиная! – После выпитого шампанского Эдуард был много веселее. Алкоголь явно шел ему на пользу.

Новая квартира оказалась светлее и просторнее, чем та, что в Сырах. Черные стулья, два кожаных кресла, стол, полка и койко-место в кабинете. Вот и все. Бескрайнюю белизну стен лишь иногда нарушали крохотные вкрапления фото – распечаток с принтера. На одной, как Марс, Энгельс и Ленин, – Касьянов, Каспаров и Лимонов.

– Они все еще пока думают! – Лимонов покачал головой.

В кухне он разлил виски и стал жарить стейки, Бретёр принес мясо еще днем. Эдуард профессионально орудовал сковородкой, одновременно изготовляя салат: огурцы, зелень, помидоры с невообразимыми специями. Он был поваром с большой буквы. Вместе со стейками он пожарил чеснок и цукини.

– Твое… – Эдуард чокнулся с ним и отхлебнул глоток виски.

Он впервые заговорил с ним на «ты».

– Прочти Томаса Манна, у него есть такая книжка «Воспоминания авантюриста Феликса Круля».

– А про что там?

– Прочти. Хотя знакомство со знаменитостью не решит все твои проблемы. Займись своим большим делом, а женщины придут сами. Напиши книгу!

Бретёр закурил. Никакого своего дела пока не было, были лишь аферы и громадное количество масштабных задумок. Он был злой и мрачный, но Лимонов вдыхал в него силы. А может, правда книгу написать?

– Буржуазия пошлая. Разве ты не видишь? В Париже у меня была аристократка из древнейшего рода, вот она была настоящая. Она хлебала галлонами дешевое пиво и могла сесть мимо стула. Когда я ей говорил: «Это пойло для клошаров, что ты пьешь?» Она отвечала так: «Ты ничего не понимаешь, Эдуард! Ты НИЧЕГО не понимаешь…»

– А что делать, чтобы понравиться девушке? Как лучше произвести на нее впечатление?

– Очень просто. Для начала подходить первым. Я заметил это еще на танцплощадках в Харькове. Сидят красавицы – не стесняться, подходить и брать за руку. Я сделал наблюдения, что, кто бы первым ни пошел, с тем она и уходит. И второе. Правильно выбрать себе первую девушку. Тогда последующие будут с ней конкурировать, ты станешь еще более интересен для них.

Они еще выпили. Бретёр заметил, что опьянел до такой степени, что стал обращаться к Эдуарду на «ты». Это с такой-то разницей в возрасте. Расчувствовавшись, он признался Лимонову, что его книги сформировали его мировоззрение и он бы не мыслил себя без его биографии.

– Ты самый великий человек, которого я когда-либо встречал!..

Лимонов терпеливо выслушал все эти признания, затягиваясь крепким «Собранием». В трезвом виде он не курил. А что касается выпивки, то Эдуард мог влить в себя нечеловеческое количество алкоголя, целую цистерну. Но сегодня он сам был достаточно сильно пьян.

– Эдуард, если тебя убьют, то я обязательно отомщу за тебя и убью всех!

– А ты не можешь сделать это заранее?

Уже самой ночью, когда была почти полностью опустошена вторая бутылка виски, они подрались. По инициативе Лимонова. В шутку и без ударов по голове. Шестидесяти с лишним, мужик оказался тертым калачом, крепким и проворным.

Где-то под утро Бретёр заснул на диване в гостиной, пьяный и счастливый. Он впервые почувствовал, что этот великий человек стал его другом.

21

– Да, слабоваты мы, конечно…

Эдуард доливал недопитые стаканы обратно в бутылку, набралось там все равно чуть-чуть. По его меркам, они выпили немного. Зато Бретёр принял максимальное количество алкоголя в своей жизни.

Выяснилось, что вчера в драке они умудрились разломать здоровенный деревянный стул. Лимонов признался, что тоже был крепко пьян и вырубился, оставаясь в очках.

Утром к Лимонову вообще лучше не подходить близко, чтобы не нарваться, его все просто бесит. Если ты отвлекаешь от работы, то он готов испепелить тебя. Но сегодня все обстояло иначе. Дело в том, что он получил почту, а там новые разработки безумного ученого из Сибири, инженера Ковалевского, с которым он переписывался еще до тюрьмы.

– Как безумно! Как безумно! – хвалил Эдуард. Это была высшая похвала.

Они разделили стопку бумаги на двоих и стали читать. На тетрадных листочках в клеточку аккуратным прилежным почерком было написано примерно следующее: «Все планеты Солнечной системы (включая Землю) искусственно созданы различными группировками космических энергетических макросуществ… В космосе, а также в земной атмосфере, под землей, на других планетах и на звездах обитают энергетические эфирные существа крупного размера, которых я в своих работах называю Дэвами…» Или вот еще: «Группировка Сил, с энергетикой которой был Иисус Христос, не имеет никакого отношения к созданию человека как вида…»

На втором листочке Бретёр увидел чертежи Вселенной и подробные схемы новейших эфирных космолетов. Живая Вселенная инженера Ковалевского вполне коррелировалась с теорией Лимонова о людях-биороботах и Создателях, которые питаются их душами. Читать такие вещи с похмелья – опасное занятие, потому что мозг может попросту разлететься вдребезги.

Лимонов учил Бретёра мыслить парадоксально. Он разделял спорные теории историков-ревизионистов в том, что не существовало никакого татаро-монгольского ига, а Иисус Христос появился позже на тысячу лет в Константинополе незадолго до Первого крестового похода. Еще он писал, что Сократа не было, а его выдумал Платон, как некую отсылку на сакральный авторитет.

Лимонов изготовил полный молочник (кофейника не было) некрепкого кофе американо и кастрюлю густой, как клей, овсяной каши. Это для Бретёра, утром враг государства не ел совсем.

– Я скоро в Питер собираюсь, там у меня будет презентация книги стихов. Будешь свободен – приходи!

– Конечно приду! Ты можешь остановиться у меня, если что!

– Хорошо, я учту, как там у вас сейчас дела? Ты с питерскими нацболами общаешься?

– Давно их не видел.

– Плохо, что ты не в Москве. Ты мог выделиться. Иди – и мы тебя поддержим. Без партии сейчас в политике делать нечего. А новую партию сейчас не создашь.

– Да, конечно, Эдуард.

Под конец он сказал ему странный комплимент, который заставил его задуматься:

– Ты единственный материальный вокруг… Все остальные прозрачные…

Бретёр забрал подписанные вчера вечером книги и поехал на вокзал. Одна из надписей гласила:

Дорогому другу от дорогого автора!

Чтобы нас всех Дьявол забрал!

Народные бунты

1

Спокойно, Бретёр! Тебе уже ломали нос. Сломали еще раз – ничего страшного. Ну будет кривой, ну и плевать. В этом даже что-то есть. Бретёр делил обезьянник с башкиром, который кое-как устроился спать на своей половине лавки. О, эта лавка! Она была изуверской, потому что на ней можно было разместить только две трети туловища – человеконенавистническое изобретение. Башкир был не особенно чистоплотным, от него попахивало, он был мусульманином лишь по роду, но не по осознанной вере. Бретёр был куда большим мусульманином, чем он.

Прадедушка Бретёра по линии матери был муллой, который странствовал с посохом по землям Туркестана. Однажды он ночевал с молодой девушкой в незнакомом доме и посоветовал ей не спать на незнакомой кровати, потому что «здесь проходит тропа ведьмы». Девушка не поверила и проснулась вся в кровоточащих язвах. Мулла неохотно вылечил ее гипнозом. Она проспала три дня, и все прошло.

Отек постепенно проходил, болела голова, была еще пара каких-то ссадин. На что ты вообще рассчитывал, если перся на запрещенный митинг, где побои гарантированы? Ты рассчитывал на теплый прием – на, получай; двухместное проживание в «номере» – это уже неплохо. В соседнем спят вповалку на полу пять нацболов, они приняли на грудь, потому спят хорошо и крепко богатырским сном.

Бретёр присел на лавку, зажмурил глаза и погрузился в невидимый метафизический мир. Он вспомнил Лимонова и инженера Ковалевского, который утверждал, что Иисус Христос не человек, но посланец космической группировки сил с особой энергетикой. Бретёр вспомнил свой сон про чашу Грааля. Если Христос не человек, то его кровь, собранная в чашу, вовсе и не кровь, но абсолютно точно магическая субстанция иной нечеловеческой природы, как он и предполагал. Все встает на свои места…

– Товарищ командир! Разрешите. – Башкир подозвал клюющего носом дежурного. Ему срочно понадобилось отлить.

2

Отмотаем немного назад.

Лимонов предложил Бретёру вернуться в партию, из которой он никогда не выходил, просто на какое-то время затерялся в не относящихся к делу заботах. «Только партия может быть основным делом мужчины!» Так говорила книга, которую он написал в тюрьме.

Партию НБП запретили в августе 2007 года. Бретёр видел по телевизору такую сцену.

– Ну какая регистрация, какой штамп на лбу нам нужен, что мы и есть самая заметная политическая сила в России? – Лимонов был а ярости. Его по-отечески обнял и увел от журналистов адвокат Беляк.

Партия была запрещена, но политикой Лимонову с соратниками заниматься никто запретить не мог. Все продолжали работать в рамках коалиции «Другая Россия». Со временем бестолковые либералы умудрились потопить и ее, как подводную лодку «Курск». Триумвират оппозиции Касьянов – Каспаров – Лимонов не спешил собираться по вине двух первых ВИПов.

Следующим детищем Лимонова стала Национальная ассамблея. Идея была архипроста. Снова попытаться объединить оппозицию в один большой бурлящий котел. Нацболы вновь стали связующим звеном между ультралибералами и замшелыми левыми, которых представлял молодой, инициативный, но глупый Удальцов. К либералам добавились еще правозащитники. О, об этих проходимцах следует написать отдельно, но несколько позже.

Нацболы стремились объявить Национальную ассамблею альтернативным парламентом. Они держали курс на эскалацию конфликта. План был такой: разозлиться и восстать! Но не тут-то было. Весь остальной кадровый состав на деле оказался пикейными жилетами, трусами и раздолбаями, которые испортили отличный наступательный план бестолковой бюрократической возней. Давайте проголосуем тут, давайте проголосуем здесь, а здесь голосовать не будем! Либералы были готовы потопить всех в собственном дерьме, лишь бы не быть вторыми после нацболов.

Этого напряга не выдержал и Каспаров, который из сообщества радикалов ретировался в «Солидарность» – сугубо буржуазный прозападный клуб, состоящий из коллективного руководства либералов-селебрити: Бориса Немцова, Владимира Милова, Ильи Яшина и других. Каспаров стал плавно двигаться с политической сцены в сторону кулис.

Дураку понятно, что когда движением руководит целая команда равнозначных знаменитостей, то, как в басне «Лебедь, Рак и Щука», ничего хорошего ждать не приходится. Весь свой политический капитал, накопленный в сотовариществе с Лимоновым, Каспаров тут же профукал. В небытие его ко всему прочему подтолкнул арест на несколько суток и давление ментов. Чемпиона напугали. Он не привык к такому обращению с собой.

Идем дальше. По вине все тех же самых пресловутых либералов фактически прекратились «Марши несогласных». «Эдуард Вениаминович, не надо частить!» – вот их аргументы. Когда увеличивался рост людей, когда в темпе снежной лавины росло сопротивление – они говорят: не частить. Полоумные.

Все кончилось тем, что Лимонов, перепробовав все варианты, пошел один, как пророк, окруженный вначале только небольшой группой преданных сторонников. Он вынужденно переформатировал «Марши несогласных» в «Дни несогласных», призывая оппозиционно настроенных граждан участвовать в этот день в любой несанкционированной акции. Собираться в любом месте, где угодно и не предупреждать об этом правоохранителей. Это позволяет 31-я статья Конституции.

3

Революция придет за тобой!

В день, когда Бретёр возвращался из Москвы, он прочел у себя ВКонтакте такое сообщение от питерского нацбола Андрея Песоцкого. На фото изображался бравый парень, стоящий в купе одного из проводников поезда с милицейской дубинкой в руке. По приезде из Питера в Москву его каждый раз принимал центр по борьбе с экстремизмом, потому он был вынужден договариваться с проводниками и ментами о безбилетном проезде.

Когда Бретёр активно участвовал в жизни питерского отделения партии, основные акции были такими: большие митинги во время памятных красных дат (1 мая и 7 ноября), борьба с уплотнительной застройкой и акции прямого действия. За прошедшие годы ребята здорово выросли и набирали все большую популярность в городе.

Песоцкий сидел напротив него в квартире, в которую переехал Бретёр. Он теперь жил отдельно. Песоцкий отличался гиперактивностью, каждый день писал статьи в Интернете и больше всех привлекал новых людей. Иногда ему удавалось даже поставить в строй старых бойцов. Бретёр был немного смущен, ему было неловко, что он болтался без дела столько времени.

– Значит у вас теперь есть помещение?..

– С тех пор как ты ушел, их было несколько. Одно было в самом центре с видом на Петропавловскую крепость, но это продлилось не долго. Сейчас мы собираемся по воскресеньям недалеко от Смольного, нам дают питерские коммунисты. Но мы ищем что-то свое. Сам понимаешь, у нас столько флагов, растяжек. Это неудобно держать дома.

– Значит, в тот же день и в то же самое время?

– Да.

Напротив Бретёра сидел парень, похожий на интеллектуала-профессора. Песоцкий обзавелся эстетской черной бородкой. Он носил клетчатую рубашку, пиджак и джинсы. Был он не профессором, но старшим преподавателем в ФИНЭКе.

Забавно, обычно все, кто занимается экономикой, – сторонники конкуренции, свободного рынка и тому подобной чепухи. А тут преподавателем стал революционер, да еще красно-коричневый. Питерское отделение – оно вообще еще со времен штурмовика Андрея Гребнева было всегда правее. «Национализм – очень популярная идеология! Больше национализма!» – говорил Песоцкий.

– Это то помещение показано в фильме «Революция, которой не было»?

– Да, оно самое. Фильм только получился жутко мрачный. Особенно монолог Дмитриева в конце.

Бретёр смотрел его в Интернете, он оставлял тяжелое, гнетущее впечатление. Картина начиналась с того, как патологоанатом Анатолий Тишин осуществляет процедуры с трупом, а затем едет забирать своего сына Гришу из колонии (выясняется, что тот уже освободился, но не смог связаться в отцом).

Девушка-режиссер ходила со своей камерой везде и снимала революционеров даже спящими – когда Лимонов с товарищами ехал на «Марш несогласных» в плацкартном вагоне. Она подсматривала и подслушивала. Много кадров, где прямо перед ее камерой захлопывается дверь.

Смысл фильма такой: вы напрасно стараетесь, ребята, у вас ничего не получится, вашей революции пи…дец, вы не увидите ее никогда. Идите лучше вскройте себе вены, мудаки!

– Она снимала Дмитриева много раз, но выбрала те кадры, где он самый мрачный и в плохом настроении.

– Как у него, кстати, дела?

– Он сейчас меньше на собраниях появляется, книгу пишет про Северную Корею. Это сейчас его любимая тема, о чем конкретно – не говорит. Возможно, что это биография Ким Ир Сена для серии ЖЗЛ. Они в ЖЗЛ, возможно, даже Пол Пота скоро опубликуют.

– А Гитлера?

– Вот этот пока точно под запретом!

Они засмеялись.

По рассказам Андрея, Бретёр узнал, что в Питере шли те же процессы, что и в Москве, – иногда более медленно и запоздало, а иногда быстрее. Нацболы тесно сблизились с лидером питерского «Яблока» Максимом Резником и Ольгой Курносовой – неряшливая рыхлая тетка представляла в Северной столице интересы Каспарова. Оба дружественно относились к радикалам.

Главным общим успехом всех сил питерской оппозиции помимо «Маршей несогласных» был срыв строительства небоскреба Газпром-Сити – уродливую посудину хотели поставить на набережной в самом центре города. Чего тут только не устраивали. И слушания срывали, и Газпром атаковали, и даже захватывали строительную площадку. Короче, кипела жаркая борьба.

Бретёр продолжил расспросы про известных в партии людей.

– А что Тишин? Давно о нем ничего не слышно.

– Да жил вот у меня недавно. Он сейчас служит в Старой Ладоге священником.

Бретёр вспомнил, как мельком видел Тишина в бункере. Странный человек. Из патологоанатома – в революционера, из революционера – в священники.

– Он сейчас духовный отец многих питерских нацболов.

– И твой тоже?

– Мой нет.

Песоцкий был неисправимым атеистом.

– А что старые нацболы? – Бретёр начал вспоминать тех, кого помнил. – Павлин? Сид?

– Павленко вот с женой расстался недавно. Стал пить много. Мы когда с ним бухали у меня, я разлил пиво по стаканам – кружек не было, – так он кусок стакана откусил целиком. Еще он спьяну залез в тележку из супермаркета и выкатился на проезжую часть во время движения. Так его там чуть не сбили. А Сид… Он стал рассказы писать, а недавно побрил голову и брови.

Общая диспозиция была Бретёру ясна.

Под конец встречи они вспомнили, как приехали на съезд в Москву в 2004-м и как выпили в пять утра водки с селедкой и картошкой.

4

Место на улице Пестеля, где он родился и прожил все детство, казалось после ремонта немного чужим. Родители переехали на Васильевский, и он теперь жил один в квартире о двух комнатах. Стены были обработаны белой рельефной штукатуркой, так на них лучше смотрелась живопись. Он чувствовал себя неуютно при отсутствии картин.

Бретёр, как любой нервный и фанатичный тип, содержал квартиру в экстремальном порядке, просто потому, что его крайне бесил любой штрих небезупречности. Грязная тарелка или чашка – все эти незначительные пустяки попросту выводили из себя.

Во дворе он как-то раз насчитал целых пятнадцать котов! Пятнадцать! Он очень любил кошек и иногда подкармливал сосисками это племя, заметив, что оно имело свою четкую иерархию. Его возглавлял полосатый, как тигр, кошачий король, не самый крупный, но самый задиристый и агрессивный. Подле него обычно крутилась гвардия здоровенных кошек-верзил – это, видимо, служба охраны, а то и личный мини-спецназ. У Бретёра в детстве тоже была любимая кошка Муся, но она погибла в бою с неизвестной деревенской собакой. Больше он никого не заводил. Кошка – это ведь не девка, это серьезнее.

С девками все было из рук вон плохо. Он плюхнулся с разбегу на свою покрытую красным покрывалом кровать и громко, не стесняясь соседки за стенкой, зарычал. Так он избавлялся от накопившей злости к этому миру и несправедливости по отношению к нему, Бретёру. Он вспомнил совет Лимонова: разозлиться.

В Индии же учили совсем не так. В Индии верили в закон кармы, который гласит, что все, что с нами происходит в настоящем, определено нашими добрыми и злыми делами в прошлом. Ты резал, вешал, жег и грабил – получай смерть или тяжелую болезнь. Не в этой жизни, так в следующей. И твои дети получат. Наказание идет не сразу, потому не всегда понятно, как связывать одно с другим. Возможно, он как-то нагрешил с девками в прошлой жизни. Это уж почти наверняка.

Буддизм проповедует смирение, воспарение над мирским, такой всепоглощающий пофигизм. Он учит, что мир может подарить тебе только то, за что ты не зацеплен, на что тебе наплевать. Не жаден, не зависишь от денег – получай их. А если ты алчный, готов удавиться за каждую копейку, тогда ты пролетаешь, извини. И так ты всегда лишаешься того, что больше всего хочешь.

Бретёр интуитивно понимал, что самое правильное – это двигаться в двух противоположных направлениях. Снаружи ты бунтуешь, но внутри ты спокоен, как мумия йогина, замурованная в пещере близ святой горы Кайлас. Так ты не растратишь свою силу понапрасну. Иначе беспорядочными страстями можно сжечь всю нервную энергию раньше положенного срока.

5

Вместо эстетской бородки в стиле Антона Шандора Лавэя, создателя церкви Сатаны, на лице Мерлина сияла более длинная окладистая борода во всю его широкую щекастую физиономию. Борода была без усов. Он походил на злого дровосека-людоеда из иллюстраций к сказке «Мальчик с пальчик».

Они встретились на Сенном рынке. Вечно Мерлин выкидывал что-то экстраординарное, то на заброшенном полигоне встреча, то вот на рынке.

– Пойдем зайдем в одно место! – Он предложил Бретёру подняться по крутой железной лестнице наверх в складское помещение.

Бретёр уже ничему не удивлялся. Перед ним возникла просторная, сплошь покрытая разноцветными коврами комната, на полу на коленях сидело около полусотни людей. И тут до него дошло. Мерлин стал мусульманином.

Быстрым шагом Мерлин присоединился к молящимся и стал совершать намаз под предводительством старого темнокожего араба, который читал молитву громко и нараспев. Сам намаз был предельно регламентирован, помимо текста молитвы, содержал четкое, фиксированное количество различных поклонов и даже поворотов головы. Бретёр в это время стоял у полки с книгами, четками и арабским мускусным парфюмом.

Он уважал верующих и презрительно хохотал над неверующими. Он не очень любил черных, но когда он увидел грубые скуластые лица бородатых среднеазиатских гастарбайтеров – кое-где они были разбавлены кавказцами и славянами, – то увидел в их глазах силу. Их суровые лица напомнили испанский фильм про Франко и гражданскую войну. Сейчас у испанцев лица бабские, как у всех европейцев. Европа – это женщина, а Азия – это мужчина.

Когда намаз закончился, каждый пожал руку двоим соседям спереди и сзади, общая молитва, вне всякого сомнения, сближает людей. Медицина утверждает, что у тех, кто регулярно совершает религиозные обряды, растет уровень мужского гормона тестостерона.

– Смотри, почему мне ближе ислам… – начал Мерлин.

Они перешли в близлежащее халяльное кафе, которое располагалось прямо на рынке, оно напоминало столовую. Халяль – это тоже мясо без крови, как и кошер, разница лишь в некоторых нюансах и в словах, которые говоришь перед тем, как отрезать голову несчастному барашку и пустить ему кровь. Мусульмане говорят «Бисмилля», что означает: «Во имя Аллаха».

– Обрати внимание, когда молятся христиане, поп стоит в центре, спиной к алтарю и лицом к народу. То есть он вещает от имени Бога. Мусульмане же все равны перед Богом, нет никаких посредников, а мулла – это только хранитель мечети.

Мерлин был убежденным ницшеанцем и антихристианином. На одной из первых их встреч он произнес нечто вроде «Конечно, я верю в Бога. Потому что я каждый раз вижу его в зеркале, когда бреюсь». Сейчас он эволюционировал из атеиста в мусульманина. Бретёр подобные изменения только приветствовал, но нападки на христианство не приветствовал никак, хотя считал, что церковь где-то может вести себя скромнее.

Изменились и советы Мерлина:

– Найди молодую жену, лучше из регионов Кавказа. Я поговорю со своими знакомыми в Грозном.

Бретёр пока не был готов к жене из Грозного. Глядя на Мерлина, он вдруг подумал, что из него бы получился блестящий вербовщик исламских террористов.

– А что значит слово «ислам»?

– Ислам означает покорность. Мы становимся рабами Бога, чтобы не поклоняться ничему в этом мире.

Выяснилось, что в Чечне Мерлин обрел еще одного своего учителя – местного девяностолетнего устаза. До этого их было двое: великий мудрец в звании гвардии капитана и шаман. Устаз – это глава суфийского ордена – тариката, он научил Мерлина ритуальным упражнениям суфиев, в первую очередь, зикру.

Бретёр увлекался эзотерикой и разными религиями, но интуитивно больше всего тяготел к христианству. И дело не только в том, что благодаря ему Бог еще с детства стал жить в его сердце. Он считал, что только Христос своим примером показал людям путь. Смысл этого пути – преодолевать всю боль человеческую во имя Божественной воли и спасения. Крест – это ведь символ конца этой жизни, чтобы начать жизнь следующую, вечную.

Бретёр считал, что путь к Богу все равно лежит через людей. Чтобы говорить с Ним тет-а-тет, нужны большие заслуги. Гурджиев говорил так: «Миллионы и миллионы ничтожеств хотят поговорить с мистером Господом Богом напрямую. Но это невозможно. Бог – это то, что стоит прямо над вами в данный момент».

6

Первый митинг Стратегии-31 прошел в Москве 31 января 2009 года на Триумфальной. Общая цель: демонстрация непокорности и права на протест. В течение последующих месяцев эти акции структурировались и упорядочились, превратились в мощное общегражданское движение, объединенное общей борьбой за право собираться свободно и без оружия в любой точке города, на любой центральной площади.

Власть не была намерена терпеть никакой бузы в самом центре, у себя под окнами, но хотела выдавить протест на задворки, в безлюдные улицы и кварталы, где о них не узнает ни одна живая душа. Короче, конфликт понятен.

Первая мощная акция Стратегии-31 прошла уже 31 мая. В качестве места была выбрана Триумфальная площадь, которая отныне стала общим символом всероссийского гражданского протеста. За несколько часов до акции площадь была блокирована КамАЗами, по периметру располагалось с десяток автобусов с милицией и ОМОНом, в восьми крытых грузовиках находились военнослужащие внутренних войск. Самовлюбленная власть всего-навсего играла мускулами, упиваясь собственным могуществом. Но это было только начало.

Эдуард Лимонов до площади не доехал, его черную «Волгу» блокировали около метро «Кропоткинская». Вот как он объяснил суть новой, разработанной им стратегии для оппозиции.

«Стратегия-31» позволяет нам:

1. Обозначить горячую точку в городе, куда мы вызываем граждан отстаивать свои права: одна дата, один час, одна площадь, одна цель – добиться права проводить мирные митинги.

2. Мы экономим на средствах информации, объявив один раз, где и когда собираться, устанавливаем протестную традицию.

3. Граждане, приучившись к площади Свободы (Триумфальной), будут в дальнейшем знать, куда являться в случаях крупных политических ЧП.

4. Вокруг живой борьбы за 31-ю статью Конституции можно объединить самые бесстрашные силы общества, невзирая на партийные различия.

5. Нашему обществу давно нужен единый, однажды поднятый беспартийный неполитический флаг. Мы подняли такой флаг.

6. Мы привлечем таким образом все больше несогласных и протестных сил каждый раз. Видя пример сотен смелых, к нам придут тысячи.

У «Стратегии-31», таким образом, есть единая цель, есть огромная перспектива развития».

Российская оппозиция вступила в совершенно новую эпоху политического противостояния. Ее можно озаглавить как эпоха гражданских кампаний.

Логика была проста. Для победы любым способом было необходимо объединить оппозицию. Идея с политическими коалициями себя исчерпала, опыт показывает, что человеческий фактор, а именно глупость и личные амбиции этому мешают и делают перспективы нулевыми.

Остается другое: гражданская кампания. Это когда известные политические фигуры, а вслед за ними активисты и простой народ поддерживают ту или иную гражданскую инициативу, противоречащую интересам федеральной или местной власти. Короче говоря, находится тот конфликт, который создает четкую красную линию между обществом и властью, помещая всех без разбору оппозиционеров в одну сторону.

Это великолепно усвоил лидер «Левого фронта» Сергей Удальцов, который, судя по всему, все свое свободное время гастролировал по акциям борьбы с уплотнительной застройкой. Он, этот наголо бритый, с остроконечным черепом парубок, посещал все что угодно, где собиралось больше десятка людей, и давал интервью на камеры.

Следующая гражданская кампания была уже экологической: борьба в защиту Химкинского леса под Москвой. На этой волне в политику, впрочем ненадолго, черт принес молодую Евгению Чирикову, та походила на белокурого пионера из советского пропагандистского фильма.

Активисты выступали против строительства трассы Москва – Химки – Петербург, которая должна была пройти через этот лес. Самых непримиримых и последовательных избивали. Так, химкинский журналист Михаил Бекетов за один день превратился в инвалида первой группы. Ну а романтики, романтики хлынули в этот лес, установили палатки и стали бренчать под гитару свои песни.

Были и локальные красочные акции протеста против системы. Так в один прекрасный момент в Петербурге поднялся огромный, высотой с пятиэтажный дом член. Участники арт-группы «Война» нарисовали его прямо на Литейном мосту напротив здания городского ФСБ.

Так рос и крепчал протест в самых разных, подчас причудливых формах. Кремль в это время делал вид, что все отлично и ничего не происходит.

7

Бретёр взял свой купленный у китайца самурайский меч и покрутил в руках. Он бережно погладил лезвие и рукоять. В некоторых предметах живет сила. Она жила в мече.

Может, тебе хватит уже просиживать задницу, а пора ринуться в бой и что-нибудь сделать? Иначе ты сгниешь от ощущения собственного ничтожества. Бретёр разговаривал сам с собой в безапелляционном стиле, как господин со слугой.

Не знаешь, что делать, – объяви войну, это прекрасно мобилизует. Ну совершил ты грабеж, ну сожрал всяких наркотиков, ну познакомился даже с Мерлином и Лимоновым – это еще полная херня, это пока не делает тебя героем. Нацболы вон в тюрьмах сидели за восстановление льгот, фанатичные буддисты сжигали себя на площади Тяньаньмынь, борясь за свободу Тибета, а ты предпринимаешь какие-то робкие телодвижения и ко всему присматриваешься. Может, ты просто трус?

Трусом Бретёр не был и решил отправиться на несогласованную акцию Стратегии-31 в Петербурге. Просто четкое структурирование своей личности требует напряжения. Когда ты следуешь идеалам, какая-то часть тебя сопротивляется. Это всегда насилие над собой.

Суть человека – это постоянная борьба. Потому, если в тебе усиливается что-то одно, одновременно усиливается нечто противоположное, и эти качества вступают в схватку, образуя внутреннюю борьбу. Иисус и Змей ежесекундно состязаются за обладание тобой. Чем дольше ты следуешь за Иисусом, тем более коварное искушение готовит тебе Змей. Вся эта история продолжается на протяжении всех твоих жизней, вплоть до Страшного суда и всеобщей трансформации Бытия…

Человек – это, разумеется, существо не единое. В древности учили, что человек – это экипаж. Тело – это повозка, эмоции – это лошади, а разум – это кучер. Но есть и еще один персонаж – хозяин повозки. Это тот, кто сидит внутри и раздает приказы, куда ехать. Речь идет об идеальном человеке.

Большинство же людей современности выглядят так: кучер спит пьяный, лошади несутся сломя голову черт-те куда, а хозяин не показывается вообще. Человек ни на йоту не способен себя контролировать. Он раб любой внешней мелочи. Чтобы преодолеть это, требуются титанические усилия.

Важное место в мистическом мировоззрении Бретёра занимала астрология. Один знакомый астролог, построив персональную карту его рождения, учитывая точное время и место, обнаружил кое-что выдающееся. Планета Плутон, которая даже и не планета, а скорее далекий маленький астероид, во время его рождения находилась в каком-то особом положении, и это означало следующее. Вот дословный текст: «Гигантская сила, соподчиненная глобальным процессам, которые управляют обществом. Часто выносятся на гребне общественной волны к достижению цели, связаны с партией, группой, обществом. Лидеры, часто проявля ющиеся во время смут и беспорядков. В спокойной обстановке им трудно чего-либо добиться, выбиться к цели, разве лишь в том случае, если придет к цели его партия, потребуется перенапряжение всех сил. В спокойной обстановке такой человек стирается, становится незаметным…»

8

На партсобрании большинство людей были новыми, он узнал только нескольких старых нацболов. На лица, в отличие от имен, память у него была великолепная. Бретёр пожал всем руки, хотя его мало кто помнил. Он удивился, что узнал Андрея Дмитриева. За это время он заматерел и стал более убедителен как лидер. Несколько лет назад его официально избрали гаулейтером, тогда как до этого питерским отделением руководил исполком.

– Сейчас мы готовимся к очередной акции Стратегии-31, которая проходит теперь не только в Москве, но и во многих других городах. – Дмитриев был одет в широкую красную рубашку до колена. – В качестве места мы выбрали площадь у Гостиного Двора. Это одно из самых оживленных мест в самом центре города. Люди здесь гуляют, назначают встречи, выходят из метро. Народу здесь всегда много.

Интриги продолжались. Борьба, она же идет даже среди полуподпольных оппозиционных партий. Ольга Курносова, помните, эта тетка из ОГФ, никак не хотела мириться с местом, которое выбрали нацболы, но хотела проявить инициативу сама. В результате пару раз Стратегия проходила в двух местах, у Гостиного и на Дворцовой площади. Дворцовая площадь – великолепное, лучшее в городе место, но оно годится для массовых манифестаций свыше десятка тысяч человек, но никак не для зарождения гражданской кампании.

Стратегия-31 во многом была вдохновлена ненасильственным сопротивлением Махатмы Ганди. Лимонов был окрылен идеей тотального неповиновения. Он призывал не участвовать в переписи населения, изымать деньги с банковских счетов и любым способом саботировать действия органов государственной власти. Если бы все обладали подобной смелостью, путинская власть не простояла бы и нескольких лет.

– Хочешь глотнуть? – Высоченный крепкий парень в косухе достал фляжку и отхлебнул из нее коньяка.

Фляжка – это отличная вещь, это очень предусмотрительно, подметил для себя Бретёр.

За говорящим Дмитриевым располагался стол, где сидели члены исполкома, не все, но большинство. Многих Бретёр знал с 2004 года, среди них был и Песоцкий. Эти ребята находились под постоянным надзором центра по борьбе с экстремизмом, потому были вынуждены применять повышенную конспирацию. Они встречались каждый раз в разное время и в разном месте. На столе лежала целая кипа материалов к агитации.

Периодически в ячейку внедрялись провокаторы, вычислить которых было довольно просто. Провокаторы предупреждали правоохранителей о несанкционированных акциях. Последнего вычислили после того, как заметили, как он записывает собрание на диктофон. Этот идиот прямо так открыто доставал диктофон и записывал.

Одна из самых успешных акций питерских нацболов прошла в 2006 году и была посвящена столетию Государственной думы. Тогда в доме напротив Таврического дворца, где должно было состояться торжественное заседание с участием всей правящей верхушки, был вывешен транспарант:

Такая Дума – позор России!

Другая группа приковалась наручниками к ограде дворца, скандируя:

Путин, Грызлов – уйдите сами!

Прямо на голову гостям полетел фейерверк листовок, где говорилось, что нынешняя Госдума войдет в историю как худшая в России. Участники были нейтрализованы ФСО, которым наверняка крепко влетело за этот просчет с непроверенным соседним зданием. Там спокойно мог разместиться чеченский террорист или снайпер.

9

У власти точно паранойя. Иначе на кой черт она мобилизовала столько народу?

За несколько часов до акции Стратегия-31 Бретёр и сотоварищи отправились на разведку местности. По периметру площади на Невском и Садовой стояли машины с ОМОНом и милицией и большие автобусы для того, чтобы развезти задержанных по отделениям. Автобусы были такие же, на каких разводят туристов.

Сотрудники разных званий и комплекций мирно покуривали, предвкушая близкое взаимодействие с пассионарной разгоряченной толпой. Народ тут общается с властью самым тесным способом, они дышат друг другу прямо в лицо. Когда тебя тащат за руки, за ноги, а то и за волосы или ты, как говорит Путин, получаешь дубинкой по башке, то власть ближе к тебе, как никогда раньше.

В чем отличие оппозиционной стратегии нацболов от либералов? Очень простое. Нацболы фокусируют внимание общества на неповиновении власти, они радикализируют конфликт. А либералы в глубине души конфликта боятся, для них важно количество людей. Они всегда будут за согласованные акции. «Вот когда нас соберется миллион…» – твердят они. Но если движуха идет на несогласованных, они придут к нацболам. Речь не идет о поддержке и взаимопомощи, их интересует собственный политический пиар. Только и всего.

В кафе на Малой Садовой, где они уселись ждать 18:00, время начала было общим для всех городов, Моцарт заказал две кружки пива сразу. Он делал так всегда. На митинг к красным и буржуям он не собирался, зато собиралась пара их общих знакомых. Первый, которого звали Вася (не тот первый Вася, но уже другой), был настоящим автомобильным гением. Он помогал Бретёру выбирать свой подержанный БМВ. С ним был приятель по качалке – настоящий тяжелоатлет, выращенный на неких китайских не проходящих контроль стероидах. Чудо евгеники обладало космическими мышцами. И всего за пару месяцев. Сам утверждал, что часто ест «курочку». Видать, это какая-то невпрот…бательская курочка, раз она дает такой эффект. Еще он подрабатывает стриптизером. Собралась не самая безупречная компания.

– Ты что считаешь, что вся эта ху…ня чего-то даст? – Моцарт, как бывалый вор и фашист, никому и ни во что не верил.

– Конечно! – Бретёр вспомнил Мерлина, который внушил ему, что только он должен знать Великий путь либо делать вид, что знает. – Мы зададим пример. Люди расхрабрятся и начнут выходить на улицы. К выборам это перерастет в многотысячные акции протеста.

– А ты не думаешь, что буржуи вас схавают?

– Не схавают. Мы их схаваем.

Они двинулись в сторону Гостиного, Моцарт отпочковался по дороге. Вот она, могучая разгоряченная толпа, вот она, как моря буйная стихия. Бретёр, склонный видеть свою жизнь как масштабную и эффектную театральную постановку в пределах всего мира, облачился в белую, как птица лебедь, рубашку.

31 июля. Жара. Резким и энергичным движением, как учил Лимонов, он нырнул в самый центр толпы. Кого тут только не было. И молодежь всех мастей, и неформалы, и крепкие здоровые мужики-бизнесмены, и сумасшедшие старики и старухи с собственного производства художественными транспарантами. И даже какой-то бес в костюме двухметрового голубя.

Он прибился к своим. Два десятка активистов, с Дмитриевым и Песоцким в центре, были облачены в красные футболки с цифрой 31 на белом круге. Это как будто был флаг нацболов, только вместо черного серпа и молота была эта самая цифра. Митинг начинался музыкой-речитативом Noize mc, который написал песню специально для Стратегии:

Ты сидишь в пробке, а они едут под сто. Всыпь властям по 31-е число! Свои косяки они решают за наш счет. Всыпь властям по 31-е число! Лучшая защита – нападение. Поэтому что? Конечно, всыпать властям по 31-е число. Только так можно заставить уважать народ. Москва, Триумфальная, 31-е число. Вместо Норвегии живем в снежной Нигерии. Россия встает с колен? Это суеверие. Пилить бабло с размахом – национальное достижение. Половина всех богатств «нашей» (в кавычках) империи В руках всего у полутора процентов населения. Только «алень» не видит, что в России правит зло. Всыпь властям по 31-е число! Пока тут совсем все коррупцией не заросло. Надо всыпать властям по 31-е число! Все, на что они способны, – это гнать фуфло. Пора всыпать властям по 31-е число! Если мы не стадо, а общество – Питер, площадь Свободы, 31-е число! О том, куда власть должна держать курс, Было написано на Литейном мосту. Конституция РФ, статья 31-я Мы имеем право кипишить, если захотим.

Отличный текст и очень в тему. Бретёр, возможно, выкинул из него много лишнего. Он запомнил только то, что понравилось.

10

Толпа стала сгущаться. Слово взял Дмитриев: – Мы пришли сюда сегодня в защиту тридцать первой статьи конституции, которая позволяет нам, гражданам, жителям Петербурга, собираться мирно и без оружия в любом месте города. Сегодня мы объявляем эту площадь площадью Свободы. Это наш город! Это наш город!

Он стоял за ним и чувствовал, что на них, словно гранатометы на плечах, наставлены тяжелые телекамеры, кругом небывалое количество журналистов. Ревущая толпа скандирует по всей площади, вся она забита бунтующими кричащими людьми. Те, кому не хватило места, стоят на проезжей части.

Это наш город!

Это наш город!

Не успел Дмитриев закончить выступление, как на них сокрушительно разъяренной лавиной кинулись менты. Сперва он с товарищами крепко сцепились друг с другом, но потом цепь была разорвана, и каждый оказался один на один с бескрайним непредсказуемым хаосом.

– Граждане, ваше мероприятие незаконно, просим всех разойтись! – громко крикнул в мегафон молодой сотрудник.

Наверху, на втором этаже было столпотворение оперов-видеооператоров. Они заняли лучшие ВИП-ме ста, чтобы наблюдать зрелище.

Бретёр нырял, уклонялся, снова нырял, отталкивался и в результате выдержал первый приступ правоохранителей. Дмитриева унесли за руки и за ноги, всех остальных несли как придется, разве что не волочили по земле. Из автобусов, куда силой заталкивали самых буйных, доносились крики, как из пыточной.

Позор!

Позор!

Милиция с народом!

Не служи уродам!

Скандировала толпа. Площадь немного поредела, однако был завершен только первый акт пьесы. Большинство ораторов были уже в автобусе, потому Бретёр решил, что сам возьмет слово.

– Давай-давай! Толкни что-нибудь! – сказал Песоцкий. Его тоже пока не задержали.

– Мы собрались здесь, потому что мы русские – свободный народ. И мы хотим жить в свободной стране. – Тут Бретёр стал скандировать уже чисто партийный лозунг:

Нам нужна другая Россия!

Нам нужна другая Россия!

Его подхватила толпа. Он ощутил ни с чем не сравнимые вибрации, которые теплой волной прокатывались по всем нервным волокнам тела. Это был экстаз.

Вдалеке он увидел двух ментов, и один шепнул другому что-то на ухо. Что-нибудь из серии: «Берем вон того белого крикуна!» Они тут же бросились на него и ловко схватили с двух сторон за плечи и поволокли к автобусу. Теперь он не думал уклоняться. Бретёр ощущал, что быть задержанным – его долг.

На входе в автобус, перед тем как его закинули внутрь, он успел получить в морду от тучного мента-тяжеловеса, который крикнул:

– Ты чего, блин?!

Но ему было уже глубоко похрен, это никак не омрачило праздничного воодушевления. А только, наоборот, подогрело. Он успел заметить у него на запястье какой-то бабский жемчужный браслет. Что вообще у этого парня с ориентацией?

Перед тем как получить по морде, Бретёр наблюдал другую великолепную картину. Митинг за свободу собраний проходил теперь не только на площади, но и на крыше автобуса!

– Согласно статье 31-й Конституции, мы имеем право собираться без оружия и митинговать на всех автобусах, включая милицейский! Так, и только так!

Нацбол Равиль вышагивал по крыше автобуса взад-вперед, скандируя то, что приходило в голову, он поднимал вверх кулак правой руки. Адская свистопляска продолжалась до тех пор, пока молодчики не затянули его обратно в люк. Отныне все люки автобуса были под строгим надзором.

Теперь нацбол Олег Петров вскарабкался на ларек и устроил свой митинг там, выкурить оттуда было куда сложнее, чем снять кошку с высокого дерева. Свобода собраний на крышах ларьков! Милиция едва могла контролировать ситуацию.

Если вы думаете, что нацболы остановились на этом, то вы глубоко ошибаетесь. Митинг с громкими криками продолжался и в самом милицейском автобусе и так далее до самого участка.

11

– Пустите мальчика, он хочет маме в Израиль позвонить! – заступилась за Бретёра пышногрудая дама-милиционер, блистая скромными возможностями своего остроумия.

Он хотел позвонить маме, но, разумеется, не в Израиль. В последнее время ей, к сожалению, приходилось за него часто волноваться.

Их привезли в отделение милиции на Васильевском, он успел заметить красивую желтую церковь, но так и не понял, где точно оно находилось. Дмитриева тут же отсоединили и предоставили в распоряжение каких-то парней в гражданском, по-видимому, это был пресловутый центр «Э», что не предвещало ничего хорошего. Хотя Андрей был смелый парень, тертый калач, накануне одного из маршей его подвергали издевательствам и легким пыткам, вынуждая сотрудничать с органами. На него надевали пакет, ну и все прочие сопутствующие удовольствия. Начали снимать штаны и говорить: «Мы, сука, тебя сейчас отдрючим и на пленку запишем!» Он не сдался, как бы не сдался его герой Ким Ир Сен и вся его революционная корейская братва.

В самом отделении, куда привезли Бретёра, собрался настоящий звездный состав нацболов. К Песоцкому и Дмитриеву прибавились Сид и Макс Громов, который теперь обосновался в Петербурге. Сид сидел на скамейке в отличной футболке, на ней Гомер Симпсон душил Барта Симпсона.

Отделения милиции можно классифицировать по скорости оформления протоколов. Их отделение находилось в самом хвосте этого рейтинга. Царила полнейшая неразбериха, хотя проходило всего лишь оформление 20.2 (участие в несанкционированном митинге) и 19.3 (неповиновение законным требованиям сотрудника милиции).

Пока не скинули «фабулу», эти ребята даже не приступали к работе. «Фабула» – это общая выдуманная схема, которая утверждает, что такой-то гражданин находился там-то, выкрикивал то-то и не подчинился законным требованиям милиции. По закону эти господа должны демонстрировать свои удостоверения, но в данном случае обходились без этой формальности. Для удобства «фабула» у всех была одна и та же. Народу было полно, менты шныряли взад-вперед со своими бумажками, кто-то из задержанных безуспешно пытался качать права и грубить. Бретёру на все это было положить, он избрал для себя роль довольного придурка и знай себе молчал в тряпочку. После того как он подписал протокол, ему хотели откатать отпечатки пальцев.

– Благодарю, офицер, жалко вашей краски. Давайте в следующий раз! – Бретёр знал, что не обязан давать отпечатки пальцев, потому что статьи административные, но не уголовные.

– Вздумал выпендриваться. Уйдешь отсюда последним!

– Мне у вас очень нравится, и я не тороплюсь!

– Оставь его. Это же Че Гевара. Он же сам знал, на что идет, – ответила тучная дама.

После оформления протокола его снова закрыли в обезьянник. Бретёр относился к ментам спокойно и где-то даже с уважением. Большинство из них были славными малыми и просто выполняли свою работу, которой и так-то было невпроворот, а тут еще внеплановое массовое поступление разъяренных несогласных, борцов за 31-ю статью Конституции. Он видел, что участок представлял собой модель общества в миниатюре, сколько тут было разных гоголевских и щедринских типажей.

В обезьяннике он увидел еще и либералов, тут они вместе со всеми выглядели куда более пристойно, чем на своих акциях. Андрей Пивоваров – лидер питерского филиала партии РНДС Касьянова – так тот вовсе был похож не на демократа, но на правого футбольного хулигана, только более цивильного, чем Вася и Моцарт, конечно.

Вечером, когда принесли двухлитровую бутылку колы, наполовину разбавленную водкой, стало гораздо веселее. Фрукты, колбаса, сырые сосиски – это напоминало пир в райском саду, не хватало только прекрасных обнаженных гурий. Когда после всего выпитого Бретёр удалился в туалет, то обнаружил, что весь пол по колено залит мочой – в этот водоем можно было запускать большие модели парусных кораблей. У них всегда были проблемы с сантехникой.

Ночью всех рассортировали, и Бретёра отвели спать к башкиру, которому он цитировал Коран на арабском языке. Спать он не мог, лишь только задремать, и то на несколько минут. В суд ехать завтра утром.

Где-то за полночь он проснулся от громкой перепалки Макса Громова с каким-то ментом. Этот наглый бородатый парень в своем сердце все еще был на зоне.

12

– Ну что, тебе наваляли люлей? – Бодрый голос вождя звонко зазвучал в трубке.

– Да, конечно, Эдуард! – Он позвонил ему рано утром из суда, как только дали телефон. До суда они добрались в небольшом автозаке. – Народу очень много, все великолепно. Как у вас?

– У нас тоже все по плану. Сколько у вас задержано людей?

– Ребята говорят – шестьдесят человек.

– О, отлично!

– Дмитриева только куда-то увели.

– Вот это плохо. Сообщи, как что-нибудь узнаешь.

– Так точно!

– Ну а вы чего там сидите?

– Нас в суд повезли. Говорят, пятнадцать суток давать будут за неповиновение.

– Это ерунда. Сутки для джентльмена – это доблесть!

Сутки не дали. Если бы дали, то Макс Громов уже придумал, что всем делать в этом случае. А именно объявить голодовку. Бретёру нравился этот парень, потому что он был всегда сторонником самых радикальных мер.

Судья не оправдал его, но отправил дело в районный суд. Туда обычно никто не ходил, кроме тех, кто хотел поупражняться в полемике. Это всегда заканчивалось штрафом, который приходил по почте.

Придя домой, Бретёр немедленно рухнул в постель. А перед этим вспомнил фразу одного человека по фамилии Муравьев. Он говорил: «Я не из тех Муравьевых, которых вешают. Я из тех Муравьевых, КОТОРЫЕ вешают!»

13

Мент с дамскими жемчужными бусами на руке, который вмазал ему по физиономии, оказался настоящей звездой вечера. Вчерашний митинг стал его бенефисом. Какую-то девку он волок за волосы по асфальту, приправляя этот ритуальный жест нецензурной бранью. Когда робкий патлатый мужчина в красной футболке попытался высказать свое недовольство, этот чудесный господин вернулся к нему и со всего размаху шарахнул по голове дубинкой. И тут он произнес свою коронную фразу:

– Хорьки, бл…дь! Кому еще? – и потащил его в автобус к буйным.

Все конечно же узнали Жемчужного Прапорщика Вадима Бойко. Оказывается, у этого пэпээсника на запястье были не бусы, но четки. Несчастный страдал от повышенного давления. Неудивительно. Если ты имеешь характер долбанутого маньяка, у тебя периодически может расти давление и страдать сосуды.

Бретёр откуда-то из недр подсознания выудил строчки Гребенщикова, которого слушал в дополовозрелом возрасте. Что-то вроде «Жемчужная коза, тростник и лоза. Мы не помним пределов, мы вышли за…». И расхохотался.

Они с Дмитриевым и всей компанией решили найти потерпевших и раскрутить это дело. Сам Бретёр жаловаться на прапорщика не пошел. Во-первых, это не попало на телекамеры, танцующий на крыше автобуса Равиль в своей фирменной тюбетейке в данную минуту привлек их в гораздо большей степени. Во-вторых, жаловаться – это вообще не по-мужски. Пабло Эскобар не жаловался и Карлос Шакал тоже.

Судьба этого жемчужного мерзавца сложилась довольно печально. Сперва ему сделали выговор, потом уволили, потом дали условный срок за хулиганство. Несколько раз его смачно отметелили неизвестные. Еще был эпизод, как этот пьяный олух стрелял в чебуречной в кого-то из ружья. Его звезда бесславно закатилась за горизонт.

Жемчужная коза, тростник и лоза…

14

В России наступала эпоха разгоряченных толп и народных бунтов. После того как запретили НБП, а коалиция «Другая Россия» окончательно распалась, Лимонов забрал свое (своей книги) название и создал новую партию. На съезд съехались члены со всей России, из самых дальних уголков страны. Бретёр был в числе делегатов от Петербурга. Съезд-2010 не был таким помпезным, как 2004, потому что в партийной кассе было куда меньше денег. Это не помешало нацболам договориться о совместных в масштабах всей страны действиях. Еще, что немаловажно, можно было заниматься политикой на вполне законных основаниях. Партия проходит регистрацию, значит, все в порядке.

Вокруг выбранного для Стратегии-31 места в каждом городе формировался свой клуб радикалов всех мастей. Были среди них и прозападные либералы наподобие сумасшедшего Павла Шехтмана, у того было лицо изобретенного Дарвином промежуточного вида между обезьяной и человеком. Либералы снова шли вслед за ненавистным для них Лимоновым. Были вынуждены.

Лимонов зашел немного с другой стороны. Никчемность вождей буржуазных партий, их мелкие амбиции портили все дело, возиться с ними – бесполезный, напрасный труд. Он решил прибегнуть к правозащитникам. Людмила Алексеева – почтенная и авторитетная старушка, председатель Московско-Хельсинкской группы, правозащитник и диссидент, поддержала Стратегию, за ней потянулся целый хвост таких, как Лев Пономарев (движение «За права человека»), а вслед за ними пришли и, не побоюсь этого грозного выражения, политики, парочка Немцов – Яшин.

Константин Косякин – третий заявитель Стратегии – представлял «Левый фронт». Это был крепко сбитый коммунист старой закалки, мастер спорта по боксу, большую часть жизни он проработал горняком. Бретёр знал, что боксеры – это те, кто не представляет свою жизнь без конфликта. Долгое время он был членом КПРФ, эта партия, смирившаяся с режимом и трусливая, конфликт предоставить не могла. Потому он пошел к более молодым и агрессивным.

Количество людей непрерывно росло. Как правило, все проходило по одной и той же схеме. Силы правопорядка задерживали лидеров Стратегии и всех самых неспокойных, доставляли в отделение и оформляли протоколы по 20.2, иногда по 19.3. Менты относились к участникам скорее дружелюбно. Были, конечно, отдельные ненормальные, но в порядке исключения. К Лимонову они все привыкли и относились с уважением. Менты уважают смелых и несгибаемых.

Власть использовала все доступные ей средства, чтобы подавить гражданское сопротивление. Сперва она прибегла к услугам проправительственных молодежных движений, которые устраивали на площади свои спойлерские акции, то День молодежи, то День донора. Эти недоумки были настолько жалкими! Они просто пилили бюджет, им было даже в падлу приглашать туда людей. Их посещали три с половиной человека. Но площадь все равно перекрывали. Заявляли, что, мол, это они первыми подали уведомление. «Россия молодая» и прочее дурачье.

Потом византийская по уровню интриг наша власть додумалась до куда более выгодного варианта. Она закрыла Триумфальную площадь на раскопки! Что она планировала там найти? Обломки древнего Карфагена? Нашли, правда, только горстку каких-то жалких глиняных черепков горшка десятилетней давности, короче, какую-то ничего не стоящую дрянь. Потом площадь вовсе закрыли на строительство подземной автостоянки.

В конечном итоге Алексеева не выдержала прессинга Кремля. Возраст и привычка сотрудничать с властью давали о себе знать. И вскоре бабушка сдалась властям. Но об этом позже.

15

Россия вся стала вдруг бурлить. Голову поднимали самые разные силы. Среди них были и националисты. Бытовой национализм в России был огромен. Футбольное хулиганье (такие, как друзья Бретёра), скинхеды, военные, просто ребята с окраин и куча мужиков и пацанов с разных ступенек социальной лестницы. Все они не любили чужаков.

Конфликты на расовой и национальной почве появлялись сплошь и рядом, как это бывает в гигантской многонациональной стране без идеологии. В Советском Союзе, где каждый был другому товарищем и братом, такого никогда не было. Но и жили зато сравнительно оседло.

Эмоции кипели, да.

Чтобы слить эти эмоции или хотя бы их часть, власть уже не пойми какой срок держала в стенах Государственной думы Владимира Вольфовича Жириновского и ЛДПР. Хотя если разобраться, то название партии – это в принципе полная противоположность национализму.

Другие ребята, помоложе, пытались оседлать национальные эмоции российского большинства, как ковбои седлают дикого буйвола – есть где-то в дремучих штатах такая забава. Но им не удавалось. Ни Поткин, ни Дёмушкин, ни Тор и прочие господа так и не смогли в условиях полицейского государства сколотить хотя бы подобие политической партии. Единственное, на что они способны, – выводить правую молодежь на «Русский марш», как пионеров на утренник. И те их не слушались. Они для них были просто самозванцами.

«Русский марш» в день нового праздника – Дня народного единства 4 ноября – стал таким же 7 ноября и Первомаем, только для правых. Правда, следует отметить, что 1 мая власть уже адаптировала под себя и переварила. Любые толпы народу, если они не идут на откровенный конфликт, – это просто обыкновенный пшик для полицейского государства.

Впрочем, конфликт состоялся, и внезапно. Такие чувства всегда возникают внезапно. После того как уроженец Кабардино-Балкарии Аслан Черкесов убил болельщика «Спартака» Егора Свиридова из травматического пистолета, милиция не спешила с расследованием, чем вызвала бурю негодования футбольных болельщиков и правых всех мастей. 11 декабря 2010 года на Манежной площади состоялся стихийный народный митинг с требованием найти и наказать убийц.

Негодование, расовая нетерпимость, ненависть – все эти чувства закипели в крови и привели к эпизодическим вспышкам гнева и перепалке с обеих сторон. Со стороны молодежи и со стороны в срочном порядке стянутых омоновцев. Никаких массовых беспорядков не было! Все это полнейшая чепуха.

Исход дела оказался парадоксальным. Вот она, злобная гримаса политической системы! Исход заключался в том, что выдуманные беспорядки повесили на трех нацболов, которые оказались не в том месте и не в то время. По записям видеокамер видно, что они не только не участвовали в каких бы то ни было беспорядках, но любыми доступными способами их предотвращали, а именно пытались разнять милицию с протестующими. В итоге это дорого им стоило. Тверской суд Москвы приговорил активистов «Другой России» Игоря Березюка к пяти с половиной годам лишения свободы, Руслана Хубаева к четырем, Кирилла Унчука к трем.

Власть боялась партии как огня и использовала любой предлог для ее шельмования.

16

Перед тем как получить неожиданный удар от власти, «Другая Россия» получила удар от своих новых союзников. Алексеева договорилась о согласованном на мелкое количество человек митинге в обход двух других учредителей, Лимонова и Косякина. Поговаривают, что для этого ее вывезли на автомобиле из санатория, где она лечилась (как иногда представители ОПГ вывозят в лес должников), к самому Владиславу Юрьевичу Суркову. Не допустить нацболов в легальную политику было жизненно важным делом для этой хитроумной бестии. Сурков по-прежнему оставался главной Лисой Патрикеевной внутренней политики. Скрутить в бараний рог старушку для него не составило особого труда. Ее уже давно обрабатывали Музыкантский и другие высокопоставленные чиновники.

В результате 31 октября 2010 года Москва имела два митинга на Триумфальной, санкционированный и несанкционированный. Картина отличалась разительно. Первый походил на театральную постановку в лагере строгого режима. Вокруг Алексеевой на крохотной сцене сгрудились либералы и правозащитники, чтобы дрожащим голосом сообщить якобы о собственной победе и о том, что власть пошла на уступки. Учтиво вещали Пономарев и Борщев. Картинно выступали плейбой Немцов в связке с Яшиным. И… кто бы вы думали – Сергей Удальцов. «Несгибаемый левый» всегда примыкал к большинству, что в конечном итоге его и сгубило. Политика – такая вещь, что иногда стратегически правильно быть против всех.

На несанкционированном митинге творилась обычная давка и неразбериха. После того как власти Москвы занялись кладоискательством, следует напомнить: вся площадь была перегорожена, – и вся драма разворачивалась в небольших коридорах по ее периметру. Народ вращался по кругу, разбиваемый цепями из сотрудников ОМОНа.

Так вот менты свалили Лимонова и попытались занести (!) его на санкционированный митинг Алексеевой и ее друзей. Охранникам пришлось немало попотеть, чтобы отбить своего вождя или, как они его называли, Деда. Под занавес несогласные устроили массовое шествие по Садовому кольцу в сторону Белого дома.

После этого раскол так и не был преодолен, несмотря на все встречи и публичные дебаты. Алексееву стали теперь прессинговать не только чиновники, но и либеральные корифеи от оппозиции. А задача у всех одна: любым способом выдавить из Стратегии Лимонова. Они хотели обезвредить бомбу, изъяв детонатор.

17

Поздно вечером Лимонов приехал к Бретёру с молодой школьницей Наташей. Он утверждал, что она была студенткой Мухинского училища, и, возможно, это так и было. Но по виду это был красивый темноволосый тинейджер.

– Это от тебя там девки выходили? – Лимонов был немного подшофе, всю дорогу он пил дешевый коньяк.

Речь, видимо, шла о Юле-капризуле и ее подружках. Однокурсница Юля-капризуля, которую Бретёр хотел трахнуть на протяжении всего первого курса универа, теперь поселилась не только в его доме, но и аж в его подъезде со своим мужем. Муж был похож на провинциального Ваню-дурачка, который выполнял функции лакея (приди – подай, иди на х…й – не мешай!). Капризуля изрядно похудела от сигарет и попоек с подружками, и Бретёр перестал ее любить. К тому же Зверь в свое время затмил Капризулю многократно.

– Нет, не от меня. Как вы доехали?

– На нашу машину ориентировку послали, – сказал Эвертон.

Бретёр отслеживал перемещение машины вождя по новостям. Где-то посередине дороги их тормознули дэпээсники, изъяли документы и заставили ждать целый час. Кроме Лимонова, молодой пассии и Эвертона был еще старший по охране Миша и Коля Авдюшенков. Колю он знал по книге с примерно таким названием: «Кто есть кто в мире экстремизма». В Москве его повсюду преследовали и умудрились судить по 282-й целых два раза. Но он вопреки логике вещей разгуливал на свободе, как в рубашке родился. Коля увлекался йогой, не пил, не курил и не ел мясо. Возможно, его индийские боги как-то выручали его из передряг.

Бретёр устроил мини-экскурсию по квартире и пригласил всех к столу с вином и мясом. Коля поглощал лишь салаты с оливковым маслом и приправами.

– А мы можем здесь все уместиться, чтобы не ехать никуда?

– Да без проблем, Эдуард.

Бретёр не был готов к приему более двух гостей, но делать было нечего. Он уже ввязался.

– А ты поздоровел! – Лимонов сказал Бретёру лестный комплимент.

Тот постоянно тренировался по тюремной методике Мерлина. У него были проблемы с набором массы. Но иногда он раскачивался и отъедался, делался толстощеким. Он обнаружил, что когда ты полнее, то тебе гораздо проще заснуть.

Они включили цыганско-сербскую музыку из фильмов Кустурицы, которой несказанно обрадовалась Наташа. Потому что сама была наполовину цыганкой и планировала переехать в табор и кочевать с ним. Миша оказался выпускником кулинарного техникума и виртуозно приготовил бараньи отбивные с кровью – любимое лакомство Лимонова наравне с устрицами и татарским бифштексом из сырого мяса. Лимонов приехал на учредительное собрание «Другой России» в Петербурге, которое должно было пройти в знаменитой гостинице «Англетер», где повесился поэт Есенин. Бретёр считал, что партия должна активно демонстрировать силу и могущество, потому собираться в больших и красивых залах в самом центре. Когда он договаривался об аренде, то был настолько хитер, что никто ни о чем не догадался. Хотя это вовсе не означало, что завтра их всех не разгонит ОМОН.

– Эдуард, я хотел бы выпить за то, чтобы мы как можно скорее пришли к власти! – Бретёр предложил тост.

– Да, пора бы уже. Скоро все будет!

Тост ребята одобрили.

Бретёр верил в вождя, вопреки, казалось бы, здравому смыслу. Когда многие уже не верили или отвернулись.

Партия пережила несколько расколов. Последний раскол случился в прошлом году, когда Роман Попков (его Бретёр видел в бункере в 2004 году – тощий и изогнутый кощей), который руководил московским отделением, возомнил себя фюрером. Он писал Лимонову самые безумные доносы на других партийцев. Он утверждал, что ближайший подельник Лимонова по Алтаю Аксенов планирует Лимонова убить. Из партии его выгнали, и он некоторое время балансировал в политическом пространстве, как бумажный кораблик балансирует в океане во время шторма. Его новое движение «Нация свободы» пошло ко дну очень быстро.

Попков стал клеветать на партию в Интернете, вынося на суд троллей-хомячков внутренние секреты. Он попал в компанию разочаровавшихся, среди которых был в прошлом герой Сергей Соловей, захвативший в свое время башню моряков в Риге. Но, перечеркивая партию, они перечеркивали и многие годы своей собственной жизни.

– Все, кто от нас ушел, всё теряли. Жизнь у них дальше не складывалась.

– Это прямо как в исламе. За выход из религии – смертная казнь, – резюмировал Бретёр.

– Не так, но что-то около этого.

– А как ты относишься к исламу?

– С большим уважением, это более мужская религия. Впервые с ним я столкнулся в тюрьме. Мусульмане смелые и дисциплинированные. И хорошо воюют. Хотя, чтобы хорошо воевать, не обязательно быть мусульманином, важна предрасположенность.

– А как ее можно распознать, если человек ни разу не воевал?

– Только на войне распознать и можно. Великий наемник ирландец Майкл Хоаре был каким-то жалким, задрипанным бухгалтером, а король наемников Боб Денар похож на обыкновенного француза из Прованса.

Боб Денар был самым известным солдатом удачи и специалистом по организации государственных переворотов. Отличная специальность, не правда ли? Его коньком была Африка: Габон, Конго, Коморские острова. Именно ему, как утверждают в суде, Лимонов намеревался передать письмо с приглашением «стать партнером» в партизанской войне в Казахстане.

– Его же много раз судили. И вот судья спрашивает: «Вы планировали совершить переворот на Коморских островах. У вас один раз не получилось, второй раз не получилось, и вот вы в третий раз туда поехали… Зачем?» Денар ответил: «Месье, я считаю, что никогда не следует останавливаться на неудачах!» О как! Был в куче горячих точек, а умер в своей постели в возрасте под восемьдесят. А бешеному Майку сейчас под девяносто. Жив до сих пор и снимается в кино.

Тинейджер Наташа разместилась у Лимонова на коленях. Она пила немножко, потому что, как всякий ребенок, могла быстро запьянеть. Впрочем, Эдуард довольно быстро уволок ее в постель.

18

– Эдуард Вениаминович, а помните, вы нам говорили, что в 2000 году мы будем с вами уже в Кремле сидеть? – Старый партиец Сид ухмыльнулся. Все шли за вождем, несмотря на то что не все планы до конца сбывались.

Вечером они с товарищами по борьбе сидели в небольшом кафе в районе Старо-Невского. Конференция прошла отлично, пришло прилично народу, и никто ее не разогнал. Пришла стриптизерша Лена – тоже записалась в «Другую Россию».

Потом была презентация книги стихов в магазине «Буквоед». Стихи у Лимонова на разные темы в духе позднего классицизма. Он учил Бретёра, что в языке прозаическом или поэтическом, не важно, всегда должна быть шероховатость, зазубрина, иначе глаз проскользит по тексту, как по пустому месту, и ничего не заметит.

В стихах, как и в ранних романах, во всем пульсирующем многообразии присутствовала эротика и порно. Бретёр запомнил такие строчки: «А у тебя такая грудь! И тесный в попу путь!» Что тут можно еще добавить? Тесный в попу путь.

– Мы будем сидеть в Кремле, но позже. Я доведу вас до победы, раз я взялся за это дело! – Лимонов сидел в центре стола, окруженный нацболами и друзьями.

Каждый хотел подойти к нему и выпить с ним. Бретёр гордился, что у него уже много раз была такая возможность.

– Когда мы с Эдуардом Вениаминовичем были на Алтае, – Сид продолжал рассказывать старые истории, – он такой сидит и вдруг говорит: «Нам надо срочно похитить какого-нибудь американца! Похитить и сделать ему на лбу татуировку: «НАТО вон!»

Все в зале: ха-ха-ха!

Бретёр подумал, что Лимонов очень странный мужик, которых он не встречал никогда. Он одновременно был и предельно расчетливым, и тотально сумасшедшим. Он не играл и не изображал, ему был глубоко похрен эпатаж, он действительно был таким.

Были не только нацболы, но и члены их семей. Все ждали, когда придет тесть Влада Ивахника. Он был протодьякон. Как вдруг со входа послышался зычный бас-профундо:

Жило двенадцать разбойников, Жил Кудеяр атаман. Много разбойники пролили Крови честных христиан! Господу Богу помолимся, Древнюю быль возвестим! Так в Соловках нам рассказывал Инок честной Питирим.

– Очень приятно! Отец Александр! – представился статный зрелый мужчина крупного телосложения с седой бородой. Протодьякон носил белый пиджак, шарф и темные в стиле Микки Рурка очки.

– Зовите меня просто отец Эдуард!

19

Бретёр верил Лимонову. Он стал ходить на Стратегию-31 в Питере и винтиться. Один раз он даже купил для своей речи огромный сверхмощный мегафон. Выступление, правда, длилось секунд тридцать, не больше. Постепенно это стало рутинным делом, гражданской обязанностью. Он был на многих акциях, но было куда больше ребят, которые были на всех или почти на всех. С собой Бретёр часто приводил друзей и новых людей.

Песоцкий завел себе жену Машу, так эта фигуристая девица кричала и винтилась больше всех. Она была красивой и агрессивной, Андрею приходилось периодически усмирять ее. Она зарабатывала тем, что лепила из глины маленьких ми-ми-ми-зверюшек и одновременно смотрела ужасные фильмы про вампиров, она любила вампиров. Еще она не любила некоторые народности и некоторые республики. «Я бы, на хрен, подорвала их атомной бомбой!» Она была очень славной.

Дмитриева в тот раз отсоединили и увели не случайно. На тринадцать нацболов завели уголовное дело по 282-й статье за участие в экстремистской организации НБП. По делу проходили Андрей Дмитриев, Андрей Песоцкий, Владислав Ивахник, Равиль Баширов, Олег Петров, Игорь Бойков, Алексей Зенцов, Вадим Мамедов, Алексей Марочкин, Андрей Милюк, Роман Хренов, Александр Яшин и Сергей Пороховой (последний вскоре переехал в Финлянию). Идиоту ясно, что дело было полностью сфабриковано центром «Э».

Оно основывалось на показаниях завербованных гопников-провокаторов, установленной в партийном штабе прослушке и данных о задержании парней на акциях Стратегии-31. Вся история была шита белыми нитками. Следствие говорило, дескать, ребята принимают участие в запрещенной партии НБП, за что должны быть наказаны тюрьмой. Дмитриеву могли пришить чуть ли не пять лет за организацию. Но правда состояла в том, что ребята участвовали в политической борьбе вначале в рамках коалиции, а потом в партии «Другая Россия». Документы были поданы на регистрацию, так что с законодательной точки зрения придраться было невозможно.

Скорее всего, их просто повесили на крючок. Дело в том, что все они были под подпиской, а любая административная статья – задержание на несогласованном митинге и т. д. – привела бы их прямиком в прославленные «Кресты». Большинство из них вынужденно перестали посещать Стратегию-31. Но не все.

Накануне акций самых известных и засвеченных пасли менты, наружка стала вполне себе обычным явлением. А один раз они устроили настоящий штурм: попытались взять приступом коммунальную квартиру на Маяковской в бывшем доме Хармса, где жили около пяти нацболов: Громов, Хренов, Равиль и другие. Ребята не открыли дверь и не сдались, распевая:

Врагу не сдается наш гордый «Варяг»!

Борьба продолжалась.

20

Бретёр вместе с Мерлином посещали духовных учителей в медресе и синагоге. Медресе – это духовная школа мусульман. Их было несколько по городу, и располагались они в съемных квартирах, непосвященный человек попасть туда не мог, если он, конечно, не врывался туда с обыском в составе вооруженной группы. Бретёр с Мерлином изучали имена Аллаха под руководством бородатых полных мужчин из Саудовской Аравии, у них у всех был какой-то специфический южный запах. Белый человек так не пах.

Иногда получалось так, что они с Мерлином ехали прямо из медресе в синагогу на лекции Арье Бродкина по мистической каббале. К старому ребе практически никто не ходил, хотя он излагал совершенно потрясающие странные вещи. Он говорил, что в псалмах Давида содержатся скрытые рекомендации к духовным упражнениям и что всеми самыми прекрасными наслаждениями в нашей жизни нам следует делиться с Богом и мы должны развить в себе постоянное ощущение Его присутствия.

Бродкин учил концентрации на именах Бога (это стыковалось с тем, чему Бретёра учили в медресе). Ты отходишь от собственного «я», а направляешь все мысли в сторону Бога. Он учил посвящать Богу все наши телесные удовольствия. И сексуальные соответственно тоже.

Занятия по магии, которые они иногда проводили с Мерлином, стали теперь уже совсем другими. В его концепции теперь появился единый Бог.

– Смотри. Что такое магия? Это возможность влиять психическими процессами на реальность…

Они снова сидели в кафе.

– Всевышний не может призывать поклоняться никому, кроме себя. Значит, если мы хотим осуществить наше желание, мы должны совершить его во имя Всевышнего. Итак, мы создаем цель, концентрируемся на ней – мы с тобой это уже изучали. Получается, что мы сформировали образ и мысленно передали его на волю Создателя.

– А какой образ можно сформировать?

– Все, что ты захочешь. Если это не противоречит воле Создателя, то ты сможешь это получить!

21

Если разобраться, то ислам в глазах многих людей выглядит как вполне революционная, бравая религия. Кого-то это пугает, а кого-то завораживает. Его смелые средневековые идеалы некоторые пытаются осуществить даже в большой и холодной России.

Одно время Бретёр пересекался с представителями НОРМа – движения русских мусульман под руководством Салмана Севера. Движение было относительно русским, потому что Салман был поляк. Имя он взял после принятия ислама. Группа очень быстро рассыпалась после первых атак центра «Э», и все они в полном составе перебрались в Турцию. А должны были идти в тюрьмы. Чтобы родить новое революционное течение, должны быть мученики, много мучеников. Так было и с первыми христианами, и с нацболами.

Север был знаком с Мерлином, у которого тоже через какое-то время начались проблемы с центром «Э». Дома у него провели несколько обысков. Книги его теперь тоже были запрещены с необычной формулировкой. Якобы они «воздействуют на подсознание людей, вызывая в них склонность к созданию бандформирований, агрессии и развивают тягу к власти».

Вернемся к политическому исламу. Главным его идеологом в России был философ Гейдар Джемаль. С ним Бретёра свел приятель Паша, которого он называл Дон Кихот. По духу и лучезарному взгляду он напоминал восторженного рыцаря Средневековья. Он был чистейшим революционером-идеалистом и был вхож практически во все движения, так или иначе направленные против власти. Этот чудак ратовал за то, чтобы Россия превратилась в черную дыру для всего человечества, чтобы она опрокинулась сама и опрокинула вместе с собой все вокруг. Паша был очень умным. Во многом потому, что не учился ни в каком вузе.

Внешне Джемаль очень походил на Мерлина, только он был с седой бородой, тучный и старше лет на двадцать. Так мог бы выглядеть какой-нибудь немолодой султан Османской империи. Он носил черный свитер и черную кожаную жилетку. Джемаль был членом южинского кружка группы вместе с Евгением Головиным и Юрием Мамлеевым, а Александр Дугин был его учеником. Джемаль был блестящим эрудитом, знатоком ислама, эзотерики и мистики.

Они встретились в холле гостиницы.

– Гейдар Джахидович, у меня к вам такой вопрос, – начал Бретёр. – Вы говорите, что Бог вложил в человека частицу Духа Божьего (частицу Рух’улла), благодаря которой он осознал сам себя, свое нетождество в окружающем мире. Но получается, что именно это он ощутил после того, как вкусил запретный плод через Змея? Так кто подарил человеку сознание, Бог или Змей?

– Яблоко – это символ сопричастности мировому древу бытия. Жрецы – это те, кто дают всем откусить это яблоко, чтобы приобщиться к этому бытию. А пророки хотят как раз противоположного.

– А что хотят пророки?

– Бытие – это камень. Помните, Артур вынимал меч из камня. Для пророков это бытие – ошибка, фундаментальный негатив, то, что нужно преодолеть. Бытие – это Дьявол, или Иблис, отраженный в бескрайнем количестве зеркал. Затем Господь посылает первопророка Адама – не путать с первочеловеком – на землю наместником. Ангелы возражают против этого и не хотят признать его. Но у Адама есть кое-что, чего нет у них. А именно частица Духа Божьего, точка нетождества с этим миром. Он осознает, что я – это я. Тогда как Иблис не может осознать этого. За Адамом приходят другие пророки – Моисей, Иса и последний пророк, печать пророков, Мухаммед (да благословит его Аллах и приветствует).

– Получается, что пророки восстают против этого бытия?

– Да, они приносят не мир, но меч. Они восстают против общества, которое создают и контролируют жрецы. А общество на самом деле – это энергетические ресурсы для Иблиса. В древних мистериях наш мир символизировало яйцо, которое обвивает змея. Змея – это Иблис. Тот, кто держит нас в этом бытии.

– А что же остается человеку?

– Только героическая смерть.

Любви секретные владения

1

O, rose thou art sick Seduce… let loose The vision and the void… Blood sickle… honey suck… In little children’s heavy heads My dreams erupt While in my bed Innocence is dripping red In dreams I walk with you In dreams I talk with you In dreams… You’re mine All of the time… Sweet tortures fly on mystery wings Pure evil is when flowers sing My heart Me heart is a rose… This is mad love Oh, this is mad love In love’s secret domain…

– Давай послушаем что-нибудь другое! – сказал Леша, устав от музыки, которая играла у них в машине. Песня Love’s secret domain[2] звучала как зловещий ритуал поклонения темным силам.

– Тебе не нравится Coil?

– Нет! Это, какая-то сатанинская песня, и она давит на мозги. Выключи!

2

Если бы эти черные были бы хоть чуточку поумнее, то они подождали бы их не у подъезда, а на улице, перегородив все выезды со двора. Благодаря их глупости он остался жив, его даже не успели избить.

А ситуация развивалась вот как.

22:00. Бретёр с Лешей катаются по городу на его черном БМВ. И видят роскошную и величественную брюнетку с подругой. Бретёр быстро с ними знакомится, и они вместе едут в какое-то кафе, он соблазняет ее, умудряется трогать ее под столом.

23:30. По дороге в ночной клуб «Росси» (рай, наполненный давалочками из провинции) они встречают друзей парня брюнетки, все они выходцы с южных республик. Выясняется, что у нее очень строгий муж, который бьет ее и издевается над ней. И не дает никакой свободы!

00:00. Все четверо отрываются в клубе. Танцуют, кричат и пьют. Тут стоит сказать, что раньше в ночных клубах Бретёр всегда вел себя как полный мудак, как Шарапов из «Места встречи изменить нельзя». Он что-то заказывал и сидел у бара, глазея по сторонам, как чекист на первом задании. Но с точки зрения соблазнения это было полностью неэффективно. И теперь он каждый раз, когда оказывался в клубе, сразу бросался в центр танцпола, как нажравшийся водки пятиклассник. Девушки любят, когда ты отрываешься по полной.

02:00. Они везут ее домой на Московский. (Где твоя интуиция, остолоп? Самка, что ли, выключила ее?)

02:30. Они заезжают во двор. Подруга уходит наверх. Приходько сидит в машине и играет в телефон. Он всегда занят этим во время самых ключевых моментов в жизни. Бретёр с брюнеткой целуются на улице, и он идет провожать ее до подъезда.

02:45. Дойдя до парадной, он слышит громкий топот. Отбрасывает девку и как угорелый бежит к машине и дает по газам. Все было так быстро, что играющий в телефон Приходько даже не успел ужаснуться происходящему. За ним бежала толпа черных, слышался могучий русский мат.

02:46. Он на полном ходу мчится в незнакомый двор. Черные продолжают бежать. Он заезжает на детскую площадку. Но детская площадка никак, мать ее, не предназначена для езды крупных легковых машин типа седан. В результате он раскурочил себе весь бок машины, дверь и крыло. После многочисленных прыжков с поребриков подвеска тоже была разбита. Дело в том, что подвеска у БМВ абсолютно не предназначена для прыжков.

03:00. Хвоста за ними не было. Бретёр кое-как вырулил со двора и пустился наутек, стараясь ехать самыми непредсказуемыми шизофреническими путями. Мандраж, как это обычно бывает, стал постепенно переходить в эйфорию, и они пожали руки и обнялись, насколько это было возможно сделать за рулем на скорости. Они их сделали, сосунков!

3

– Интересно, во сколько тебе обойдется этот поцелуй? – Приходько закурил и достал Бретёру сигарету.

Хотя в такой ситуации больше бы подошел косяк. Мерлин говорил, что в Афгане травка очень хорошо шла после боевых заданий.

– Тысяч тридцать, как минимум. Самый дорогой поцелуй в моей жизни.

Набережная Невы в этом месте была безнадежно угрюмой и пустынной, косматые деревья и кусты спускались под самый низ и отмокали в грязной воде. Стояла зловещая и сакральная, как во время древних языческих мистерий, луна, как во время шабашей.

Бретёр вдруг понял, что они находятся совсем недалеко от дома Насти, он все еще любил своего Зверя.

– Я отойду ненадолго.

Он стал блуждать между трех практически одинаковых Рабфаковских переулков. Жила ли она там до сих пор, было непонятно, скорее всего нет. В последние дни их знакомства она делала себе ремонт в новой квартире в строящемся доме в Купчине.

Бретёр решил быть фаталистом. Если он сейчас ее встретит, то, значит, это судьба и они снова будут вместе. Он не мог понять, хотел ли он этого снова или нет.

Полнолуние, оно ведь бьет по мозгам, все сходят с ума. На улицы из своих квартир-коробочек выползают сумасшедшие и кричат, как дикие звери. Луна требует их к себе, а вид человеческий, как известно из Гурджиева, создан для того, чтобы кормить луну. Мы – это всего лишь корм.

Как часто бывает, сильные, более плотные мысли, привязанные к запахам и физическим ощущениям, вытесняют более слабые. Он вспомнил своего Зверя, извивающегося как змея в постели в поту, кричащего: «Е…и меня, е…и сильнее!» После этого он стал приучать всех своих пассий ругаться матом в постели. Это превосходно раскрепощало.

Он вспомнил железную высокую кровать и то, как они трахались у зеркала-туалета, заставленного всякой девчачьей ерундой, кремами, духами и дезодорантами, – все это интенсивно вибрировало. Вспомнил рухнувшую к их ногам икону. Он до боли хотел своего Зверя и мучился от этого так сильно, что было даже страшно.

Бретёр внезапно похолодел, и все его суккубические фантазии растворились, как сахар в горячем черном кофе. Вдалеке возник таинственный силуэт, от него веяло каким-то нечеловеческим, инопланетным холодом, у Бретёра встали волосы на загривке.

Это был человек-призрак – «Седьмой». Тот, которого он ударил по голове по заданию Мерлина. Значит, он остался жив и все ок. Перед тем как раствориться во тьме едва освещенного переулка, Седьмой прошествовал перед ним и, как показалось, взглянул прямо в его глаза. Во взгляде было прозрачное, зеркальное спокойствие. Неожиданно он понял слова Джемаля о том, что наш мир – это Иблис, отраженный в бескрайнем количестве зеркал. Он прочувствовал это на своей шкуре…

В этот момент кто-то резко дернул его за плечо. Это был Приходько.

– Ты меня достал! Поехали отсюда к чертовой матери!

4

Говно! Не тридцать тысяч рублей, а сорок – он позвонил автогению Васе и проконсультировался. Эта сучка не настолько классно целуется, чтобы отдавать за ее поцелуй такие деньги. Вчера ночью бедняжка наверняка огребла от своего мужа-тирана. Интересно, изуродовал ли он ей лицо?

Бретёр вышел на балкон, чтобы полюбоваться утренним солнцем, осенними деревьями и услышать приветственный кошачий крик. Растерзанная машина была припаркована не во дворе, но на улице и далеко от дома. Таковы были меры предосторожности. У парадной никто не ждал, в дверь никто не ломился.

Он жив, начинается отличный новый день, что может быть лучше. Бретёр включил на полную громкость «АукцЫон» и стал танцевать.

Все вертится, а-а-а… Все вертится, и-и-и… Летят журавли-и, Кричат журавли-и, Дождались, дождали-ись! Повезло, повезло-о! Все вертится, а-а-а… Все вертится, о-о-о-о-о-о!!!

От этой песни разило оптимизмом на грани помешательства.

Итак, что у нас по программе дальше? После танца-зарядки переходим к водным процедурам. Бретёр был убежденным фанатом контрастного душа, это взбадривало тело и наполняло разум кипучим энтузиазмом. Все достижения, все успехи в работе возможны только с утра. Так учил Эдуард.

На завтрак, как обычно, овсяная каша, бутерброд с сыром и чай. Кашу, которую изготавливал каждое утро, в детстве он не любил. Мама с бабушкой каким-то хитрым способом вживили в подсознание ежеутреннюю необходимость в овсянке. Завтрак кончался чашкой черного чая с лимоном и двумя кусочками фашистского, восемьдесят восемь процентов какао, шоколада. Многолетняя схема была продумана до мелочей.

Завтрак проходил под аккомпанемент новостей и разворотов «Эха Москвы». Эти шизоидные ультралибералы не только в совершенстве компостировали мозги, но и имели самую сиюминутно быструю и актуальную подачу новостей, слушать можно было только их. Правда, их гаденькие акценты заставляли Бретёра иной раз разозлиться. Разозлиться – это тоже хорошо. Джемаль хорошо сказал, что «только абсолютный апокалиптический ужас способен прервать могущество тотального сна».

Бретёр полез во Всемирную паутину, чтобы узнать оппозиционные новости. По сравнению со вчерашним днем ничего нового не оказалось. Разгоряченные толпы возбуждающихся все так же собирались во многих точках России на Стратегию-31, шли другие политические акции, медленно, кое-как двигалось дело питерских «другороссов» – в нем, скорее всего, были заинтересованы не самые верха, но оно было инициативой местных эшников.

Он сел на кожаный диван, чтобы предаться медитации, или, как он называл это сам, «духовным упражнениям», таковых было бесчисленное множество вариаций. Иногда он делал упражнение самураев: представлял свою смерть в самых разных обличьях, старался вообразить ее максимально реально и во всех подробностях. Именно это он проделывал, когда Мерлин закопал его в землю.

Были и другие упражнения. Например, аутогенная тренировка или релаксация под музыку. Этому Бретёра научил гипнотизер Геннадий Гончаров, невысокий мужчина с ласковым голосом и рыжей челкой. Бретёр однажды жил целую неделю у него в подвале в Москве.

Релаксация оказалась вовсе не таким простым занятием и имела несколько этапов. Вначале по очереди расслабляешь все мышцы, потом в них ощущаешь тяжесть и тепло, далее как бы расслабляешь внутренние органы, успокаиваешь мысли и фактически засыпаешь. И в этом состоянии полуяви-полусна можно как раз внушить себе фактически все что угодно… Он вспомнил, что Мерлин учил его кодировать людей во сне, это было довольно элементарно и работало. Что же касается Гончарова, то он постоянно занимался медитацией и йогой, еще он был сыроедом-вегетарианцем. Йогу и сыроедение Бретёру привить не удалось, зато он стал ежедневно медитировать и ловить от этого кайф.

Бретёр помнил, что основа магии – это острота и сила воображения. Он закрыл глаза и поэтапно погрузил себя в состояние приятной дремы. Больше всего его удручало отсутствие в жизни любви к страстной и роковой женщине, потому он решил представить ее во всех красках. Но четкость и концентрация сегодня оставляли желать лучшего. Он представил какой-то облаченный в красное силуэт, красные губы и чулки, все было в дыму, как перед концертом, где работали специальные машины по производству искусственного дыма…

– Хочешь ее? – произнес несанкционированно вторгшийся в воображение Змей.

Тут Бретёр услышал громкий стук диких барабанов. Так звонил мобильный телефон.

5

– Приветствую! Сегодня мы идем на конкурс красоты «Мисс Санкт-Петербург». У нас будут отличные места!

– Яволь! Идем, конечно!

– Тогда заезжай за билетами в «Серебряную страну».

«Серебряная страна» – это там, где московский спецназ брал Владимира Кумарина, криминального авторитета № 1 в городе.

Это звонил новый приятель Богдан. Они с Богданом стали посещать светские мероприятия, в надежде познакомиться там с красивыми девушками. Уровень дешевых ночных клубов перестал устраивать Бретёра, и он решил замахнуться на нечто большое, на радикальный прорыв в сфере страсти.

По дресс-коду его обычно никуда не пускали; сейчас не принято носить черный пиджак, черную футболку и черные начищенные ботинки – считается, что ты либо охранник, либо провинциальная беднота. Зато если ты лощеный старик или гомик, одетый как полное чмо, то тогда перед тобой распахнуты двери всех лучших заведений города.

Но выход из положения был найден. Приятель Богдана, который был в курсе всех вечеринок, звонил организаторам и представлялся их личным промоутером, он расписывал их как очень важных персон, то они депутаты, то они сыновья олигархов – многие идиоты велись на эту чушь, и на некоторых тусовках им даже предоставляли слово.

Богдан был метрового роста, с наивной мордашкой школьника из деревни – была такая сказка «Филиппок», носик-пуговка, а на голове вьются светлые кудри, как у ангелочка. Таким обычно продают алкоголь только после предъявления паспорта. При этом он обладал дичайшей фанаберией, вел себя как наследный принц и всем видом подчеркивал свою значимость. Любой процесс в мире, все что угодно – ничто не происходило без его личного участия, везде он являлся идейным вдохновителем и организатором. В действительности все то было чистым блефом и пустопорожним трепом.

Манера общения Богдана с женщинами была тотально неэффективной, он наводил на них ужас. Как-то они сидели в ресторане с панорамой на Казанский собор и к ним подошла знакомая Бретёра фотомодель с длиннющими ногами и объемной, закрепленной на них попой (в свое время он попытался ее трахнуть, но эта затея потерпела крах еще на предварительной стадии). Богдан за две минуты умудрился так вынести ей мозг, что на ее лице появилась страшная гримаса, она сигнализировала о полном недоумении и панике. Богдан рассказывал что-то о Дональде Трампе и о своей тесной дружбе с олигархами.

Ильич, а Богдан впервые возник именно у него в офисе, называл Богдана нарколепсичкой, потому что на того мог неожиданно напасть сон в любое время дня и ночи. Последний раз, когда они сидели с какими-то девицами, Богдан спал полчаса прямо за столиком, чтобы потом проснуться и неожиданно сказать:

– У меня дома живет большой кот! – сказать и вновь потом вырубиться.

Большинство их выходов в свет ничем не заканчивалось. Иногда Бретёр обменивался с кем-то парой фраз. Ему никто не нравился, либо просто не складывалась ситуация, либо было отвратительное настроение. Да, очевидно, что все будоражащие воображение знакомства складываются неожиданно, страсть приходит и уходит, руководствуясь своими неизвестными и необъяснимыми законами.

6

Когда расплачивался за два билета, он в шутку достал купюру с Че Геварой, она всегда лежала в кошельке. В холле его встретила красотка-организатор, окутанная в черные меха и кружева. Она выглядела бледной и немного усталой. Днем вампирши всегда чуть ослаблены и не в форме – днем ты не пьешь кровь, зато вот ночью…

Конкурс начался не ночью, но поздно вечером. Они с Богданом нарядились в моднейшие костюмы с галстуками и принялись покорять светское общество, в котором они знали ноль целых хрен десятых человека. Сперва они какое-то время стояли в центре (так учил Эдуард, вы помните), потом принялись с авторитарным, важным видом прогуливаться взад и вперед по холлу казино-гостиницы. Интерьер оказался кричаще пошлым, он отражал самые смелые представления о роскоши недалекого идиота из провинции, особенно удручающе смотрелись крохотные позолоченные бюстики героев Античности. Весь этот бордель назойливо и утомительно сверкал золотом.

Публика по составу была такой же, как и в Москве на GQ, только не было селебрити. Зато была целая команда загорелых в солярии стариков с нездоровыми, обработанными скальпелем хирурга и косметикой физиономиями. Местный олигархат смотрелся как ожившее собрание кукол мадам Тюссо.

Молодых девок было довольно много, но Бретёр не любил моделей. От них никогда не пахло сексом. За годы переодеваний, показов, торговли лицом и формами туловища, демонстраций срежиссированных томных поз из них все выветривалось напрочь. Где есть живая могучая похоть, там нет никакой постановки и мишуры, она только мешает. Однако не все модели выдыхаются, как разлитые по мостовой духи, некоторые – те, которые самые психопатки, сохраняют свою животную притягательность…

Остальная часть публики была просто малоинтересующим его сбродом, состоящим из журналистов, неясных бесформенных дам и бутербродников, которые пришли поглазеть на телок.

Их усадили за большой круглый стол во втором ряду от подиума. Стол ломился от всевозможной обильной пищи. Когда ты наблюдаешь за полуголыми юными девицами в платьях и мини-купальниках, из которых едва не вываливаются сиськи, и при этом поглощаешь тунца, нафаршированного утиной печенью или другой крепко жирной начинкой, то ты невольно вспоминаешь уничтоженные Господом города Содом и Гоморру. Женские тела, совмещенные с гастрономическими деликатесами, открывают двери в мир крайностей и самого изощренного разврата.

Богдан в такой обстановке чувствовал себя как сыр в масле. Бретёр в качестве хохмы рекомендовал ему представляться не сыном олигарха, но представителем семьи царей Романовых. Белокурый паренек из Волгограда обладал такой характерной для древнего аристократа белой кожей. Он взял это на вооружение.

За столиком с ними оказался племянник известного миллиардера, вокруг которого все носились и оказывали знаки внимания. Он был рыж, некрасив и невыразителен, но пользовался огромным успехом.

Шоу-программа была довольно тусклой и предсказуемой, разве что ведущий был настолько нелеп в своем леопардовом фраке, что никак не дотягивал по уровню даже до этого конкурса. Он был бы более уместен для свадьбы в каком-нибудь привокзальном кабаке.

Когда Бретёр встал из-за стола, то увидел свою вампиршу в дальнем углу зала, она была много живее, активнее и ярче, губы ее стали цвета крови. Она пристально смотрела на Бретёра, охотница, одновременно беседуя с другим организатором, полумужчиной с косой-хвостом. Кошачьи глаза ее светились могущественным животным магнетизмом, так что он молча отправился в ее сторону. Наверное, потому, что приближалась ночь.

– Вы такая красивая, с ума сойти! – Он родил заученную, повторенную множество раз фразу.

– Спасибо! Вы тоже ничего! – Она окинула взглядом его фигуру.

Он поцеловал ее руку, как это делали джентльмены XIX века, когда Великобритания еще была великой колониальной империей. Бретёр обожал комплименты в свой адрес, это всегда возбуждало.

– Я так понимаю, будет еще и after-party, так что мы еще увидимся там!

– Да, конечно, приходите.

Бретёр удалился, заметив что дикая кошка спокойно и терпеливо смотрела ему прямо в глаза; он шел с ощущением триумфа, как будто захватил крупный город в гражданскую войну. Он любил прямолинейных смелых девок, которые мысленно говорят: «Я хочу! Я молча беру и не стесняюсь, потому что это надо Мне!» Он назвал ее Морганой.

Триумф быстро закончился, когда ни на какую after-party Моргана не явилась. Они с Богданом исходили этот гламурный, забитый, как очередь в кожный диспансер, клуб вдоль и поперек, на кого только не натыкаясь. В это время победительницы конкурса – он даже забыл, кто там вообще победил, – танцевали новомодный танец гоу-гоу на барной стойке меж стаканов с коктейлями «Мохито» и бутылок. Ее не было.

Какой же, Бретёр, ты кретин! Любую бабу нужно брать в оборот как только так сразу и не отпускать! А не так: встретимся потом, не торопим события и вся эта прочая херня. А то вдруг ветер подует в противоположную сторону, сломается ноготь, и все, прощай твоя любовь навеки.

7

В тот Новый год в Питере выпало столько снега, что прямо на проезжей части улицы Пестеля, где жил Бретёр, располагались невообразимой величины снежные сугробы, – все это напоминало ледниковый период. Замерзшие глыбы льда, целые горы и плоскогорья и, возможно, даже пещеры с ледяными сталактитами – в них вполне можно было поселить привычную к заснеженной тундре живность, к примеру детенышей снежного барса.

Губернатор Валентина Матвиенко не имела ни малейшего понятия, куда девать такое количество снега, – запас химикатов-растворителей давно иссяк, снег просто вывозили прочь на грузовиках, как закоченевшие трупы в блокаду. Зато она активно разрабатывала план по уничтожению, как она говорила, «сосулей» с помощью новейшего сверхмощного инфракрасного лазера. Наверняка она долго и серьезно смотрела научно-фантастические фильмы. Было так холодно, что отмораживалось все, включая задницу, потому Бретёр был вынужден носить сейчас, как бы это изящнее выразиться, трико. Кальсоны звучат уж совсем по-стариковски и к тому же архибуржуазно.

Моргана безвозвратно исчезла, все ее координаты были неведомы. Видать, он недостаточно качественно медитировал на образ роковой красавицы в темно-серой дымке или преследовавший его Змей-Иблис снова спустил его желания в тартарары. А это, вне всякого сомнения, была именно Моргана. Красногубая вампирша, величественная королева вампиров.

В один из первых дней нового года он излил всю накопившуюся концентрированную похоть в ничего не подозревающую тридцатисемилетнюю воспитательницу детского садика. Некоторые вещи хорошо делать просто из хулиганства, друзья.

О, эти воспитательницы! Более распущенных и откровенно развратных девок сыскать просто невозможно. Никто из них не принадлежит к породе стеснительных женщин из ряда тех, что сосут член с закрытыми глазами.

Ее наверняка воодушевили последовательные соития во всех комнатах квартиры, включая кухню и туалет, все это напоминало игру по станциям на уроках физкультуры.

Это был чисто секс, без эмоций, разговоров и даже элементарных норм приличия. В воспитательнице не было величия, увы, зато оно исходило от демона-суккуба, который являлся то в образе Насти, то в образе Морганы. Последняя начинала постепенно вытеснять первую.

Бретёр прогуливался, как боксер из «Криминального чтива», в желтом халате и пил собственного изобретения молочный коктейль из творога и сока. Когда он залез Вконтакт, воспитательница еще была в душе.

Непонятно как, Моргана нашла его и добавила в друзья. Он сразу же набрал ее номер (был в открытом доступе), не дожидаясь, пока его подруга выйдет из ванной. Теперь он понял, что должен действовать без промедления, и назначил встречу сегодня же через час. Оставалось только выпроводить подругу, немного отдохнуть и высохнуть.

8

Все приключилось так, что сразу после НГ оппозиция объединилась невольно, из-под палки и в изоляторе временного содержания. Практически все основные лидеры были арестованы 31 января. Лимонова взяли прямо в собственном дворе на Ленинском проспекте, якобы тот на всю улицу ругался матом и отталкивал сотрудников правоохранительных органов. С ним поехал охранник Моня (как свидетель). Немцова и Яшина взяли на согласованном митинге на Триумфальной, стало быть, они пришли к Алексеевой. На несогласованном взяли Константина Косякина. С Красной площади со своего митинга приволокли националистов Тора и Дёмушкина. Впечатляющий состав, не правда ли?

Всех растасовали по разным камерам, но все имели возможность общаться друг с другом. Такое впечатление, что власть сама намекала: ребята, вам пора объединяться, давайте!

Популярность Немцова вдруг взмыла в Интернете до небывалых, сказочных высот, он снова вошел в политику с того света. В защиту осужденных шла активная кампания: одиночные пикеты, баннеры, растяжки. Немцова, Яшина, Лимонова, а заодно и Моню объявили узниками совести – российские либералы имели неплохие связи в Amnesty International. Все объединились! Наконец-то! Это была настоящая эйфория.

Причин для объединения было предостаточно. Уже тогда было совершенно понятно, что грядущие выборы в Государственную думу будут полностью несвободными. Минюст отказал в регистрации партиям «Другая Россия» и «РОТ-фронт» (партия Удальцова и Тюлькина) и готовился отказать «Партии народной свободы» (ПАРНАСу), которую возглавляли Касьянов и Немцов, – эти двое пока еще тешили себя надеждой.

Политические предложения последнего вообще, мягко говоря, были полнейшей чепухой.

– Эдуард Вениаминович, а давайте мы выйдем на марш и все наденем маски Путина!

– Я, Борис Ефимович, маску Путина не надену!

Либералы желали демонтировать режим, но были, в сущности, еще детьми. Это не мешало им быть беспринципными проходимцами.

Что касается Удальцова, то он был мастером плагиата. Сперва он содрал под копирку с НБП свой АКМ, позже эволюционировавший в «Левый фронт». Потом он слизал со Стратегии-31 свои «Дни гнева» (проводились по каждым двенадцатым числам месяца). Слизал подчистую, даже заявителем по аналогии с правозащитницей Алексеевой оказался правозащитник Лев Пономарев, тот еще пронырливый, скользкий тип.

Народу было вдвое меньше, зато финансирование, по слухам, было гигантским – помогала оппозиционная Лужкову окололиберальная олигархия. «Дни гнева» на самом деле были направлены лично против Лужкова, муссировались в первую очередь социальные проблемы, повышение оплаты ЖКХ, льготы. Выдвигалось требование расследовать деятельность всего московского правительства.

Удальцов имел смелый, пробивной характер, но был глупой, неотесанной деревенщиной. Он в совершенстве овладел двумя блистательными методами политической борьбы. Он все время куда-то прорывался и объявлял сухие голодовки. Прорывы и голодовки. Он голодал каждый свой административный арест. Бедняга ни в малейшей степени не щадил свой желудочно-кишечный тракт. Это профанировало саму идею голодовки.

Ну а что националисты? Они пока только отправлялись в политическое плавание и были полководцами без полков.

9

Моргана сидела во всем обтянутом и красном, сверкая глазами сексуально-агрессивной Малифесенты. Он сел напротив, упакованный в черный свитер и черный кожаный пиджак. Они присмотрелись друг к другу и поняли, что из них может выйти отличная powerful couple героев какой-нибудь трагической гангстерской саги.

– Привет! Как ты меня нашла?

– На билете стояло твое имя и фамилия. Мне стало любопытно, я всех знаю, а тут вдруг ты нарисовался. – Моргана рассматривала его.

На мгновение Бретёр почувствовал себя мальчиком по вызову, которого заказали и готовились купить. Это было странным, новым ощущением, которое чуточку щекотало нервы.

– А ты почему не участвовала в конкурсе?

– Потому что я организатор.

– Я думал, что этот, который с важным видом с косой ходил. Хвост…

– Хвост у меня в подчинении.

Блин, она была настоящей начальницей! Только теперь он разглядел это в ее манерах, одежде и каблуках.

– Ты всегда первая знакомишься с мужчинами? – Бретёр решил ее немного попровоцировать.

– Это ты ко мне первый подошел. Хотя если я не хочу, то ко мне вообще не подойти. Сейчас, извини…

Она произвела разговор по телефону, и все встало на свое место. Было видно, что да, начальница.

– А чем ты занимаешься?

– Политикой.

– Ну… – Она присмотрелась. – На единоросса ты не похож. На коммуниста тоже. ЛДПР?

– Нет.

– А что тогда? Я теряюсь в догадках.

– Я нацбол.

10

Бретёр жил сразу во многих измерениях. В одном была революция и политическая борьба. В другом – вечеринки, женщины и связанные с ними авантюры. Было еще мистическое измерение, где творилось черт знает что. Равновесие миров было столь хрупким, что могло нарушиться в любой момент.

Он потянулся за телефоном, чтобы прочесть эсэмэску. «Сегодня премия журнала «Гламур». Ты приглашен?» А он, собственно, уже сидел на ней. Никто, конечно, его не приглашал, потому что на кой бес он там нужен. Они с Саней проникли туда очередным обманом.

Саня уже навострился зарабатывать нехилое количество лаве, он планировал обогатиться за счет предстоящих выборов: он работал с политтехнологами «Единой России». В его лексиконе вообще не было слова «зарабатывать», он говорил «с…дить». «Там-то я с…у столько-то», – оповещал этот маленький циничный негодяй о своих планах. Хотя он был вовсе и не маленький, высокий и пополневший – результат сочетания вин с гастрономическими блюдами. В приход к власти «Другой России», партии Бретёра, он пока что не верил.

У Сани в жизни было всего три принципа. Не изменять жене. Не есть лук и чеснок. И никогда не платить за себя. В остальном он руководствовался текущей ситуацией. Еще он начал носить шляпу пятидесятых годов, Бретёр называл его Безумным шляпником.

Среди читателей журнала «Гламур», или как он там назывался, оказалось достаточное количество голубых и даже травести – весь этот серпентарий никак бы не одобрил Леонид Ильич. Он был геем сам, потому терпеть не мог других геев. «Зачем мне эти пидовки?! Я хочу дикую собаку динго!» Он предпочитал атлетичных курсантов. Бретёр предложил ему присоединиться к их компании, но тот «работал с фруктами» в подпольном казино. Не следует забывать, что Ильич находился на круглосуточной службе у Люцифера.

– Вон она пошла, смотри! – Бретёр с гордостью улыбнулся.

Королева вампиров вторглась в центр зала, рассекая пространство крепкими, могучими сиськами, они еще больше увеличились в размерах. Это был настоящий стояк грудей. Саня был просто ошеломлен.

Бретёр отправился в центр зала к героине своего будущего фильма, чтобы заявить свои права на нее и увести в укромное место с тенями и приглушенным светом. Сделать это было из рук вон нелегко.

– Как ты тут оказался?

– Это мой настольный журнал. Я его читаю вместе с биографией Гитлера.

Бретёр смекнул, что социальное неравенство, тотальное несовпадение их окружений и внутренних миров, радикальная поляризация – все это усиливало нарастающие волны сексуально-магнитного напряжения между ними. И стал этим пользоваться.

– Пойдем, познакомлю тебя с моими друзьями. – Моргана взяла его под руку, таким образом отсортировав от Сани. Она хотела продемонстрировать Бретёра своим подружкам.

Подруг и друзей он тут же мысленно разделил на два аквариума: возможных союзников и будущих врагов. Если девушка приводит тебя в свое общество, это не есть хорошо. В такой ситуации ты должен, как паяц, нравиться и развлекать не только ее, но всех вместе. Из союзников была чуть располневшая татарочка Нелька, экс-модель. Кандидатом во враги стал жуликоватый богатей-денди, он говорил тонюсеньким голоском и ежеминутно использовал расческу. Для них для всех Бретёр был пришельцем с Марса.

– А где же племянник миллиардера? – спросил он и заметил, как попрятал свои глаза богатей-денди, он предпочел бы сунуть себя в футляр на какое-то время.

– О, это целая история! – Моргана оживилась.

Племянник миллиардера, как выяснилось, оказался несовершеннолетним бежавшим из детдома авантюристом. Рыжий прохиндей гастролировал по городам матушки России, подделывая письма, и жил в самых роскошных гостиницах. Тактика была стара как цивилизованный мир. Его выдала переписка ВКонтакте.

– Мне звонили охранники из «Серебряной страны». Они стали его прессовать и угрожали вызвать ментов. А он им отвечает: «Мне всего пятнадцать. Вызывайте, и я им расскажу, что вы мне продавали алкоголь!» Пришлось отпустить.

– Да, молодец парень! – одобрила баскетбольного роста модель.

– Молодец, молодец! – согласились все.

А что богатей-денди? Во время «Мисс России» он не отходил от него, был внимателен, как курица-наседка к своему яйцу, рассчитывая, наверное, на продвижение своего бизнеса в нефтяную сферу.

За всякими разговорами он совсем позабыл друга Саню. Тот стоял у припасов с алкоголем и съестным и был крепко пьян. Видно, что ему требовались недюжинные усилия, чтобы удержаться на ногах. Казалось, что один тычок пальцем – и он с грохотом рухнет, как бы мог рухнуть несгораемый шкаф.

Вскоре они Саню вообще оставили и переместились в какой-то неизвестный бар.

– Это называется модное место!

– Здорово! Мы в деревне вообще устраивали дискотеку в гараже. Там стояла такая телега…

Модное место на языке гламура – это там, где тусуется самая высочайшего класса публика, но при этом помещение может напоминать сквот, сарай или подвал с наркоманами.

– Вы такие красивые, поцелуйтесь! – скомандовал им какой-то опущенный алкоголик с барной стойки.

– Это сын такого-то. – Моргана назвала фамилию директора известного городского музея.

Он хотел ее поцеловать, но не хотел выполнять команды алкаша.

Модное место было набито людьми, которые, уже прилично накидавшиеся, слетелись с других party. Громкая музыка, мешавшая коммуницировать между собой, сращивала всех вместе, переплавляла в единый организм. Все вынужденно интимно соприкасались.

Когда он поцеловал Моргану – в танце он с жадностью набросился на вампиршу, то вместе с удовольствием и тщеславием испытал кое-что еще, какие-то новые вибрации.

Бретёр почувствовал себя животным, которое вступило на запретную территорию. Это «нельзя» было еще большим «нельзя», чем когда бы то ни было. Все его лицо было окровавлено красной помадой.

11

Раз, два, три!.. Бретёр пересчитывает бриллианты на золотых украшениях своей женщины. С маниакальным сладострастием он перебирает в руках изделия самых дорогих ювелирных марок: серьги, браслет, клинок-крест Gavella на шею – все это вмещало пятьдесят шесть камней. Драгоценности подарены олигархами, их обладательница нежится в постели в красном шелковом халате, голая попа торчит кверху. Моргана не выносит трусов и, когда приходит домой к Бретёру, сразу же от них избавляется.

Времени девять утра, он ставит на плиту кастрюлю с овсянкой, включает новости по радио, начинается обычный день. Время от времени он заглядывает в спальню, чтобы удостовериться, спит или нет Моргана. В случае, если она проснется, он собирается немедленно на нее напасть.

Демон не любит утро и не любит просыпаться, ночь – его стихия. Она редкое и опьяняющее соединение роковой порочности с чем-то магическим, такие встречаются в роли могущественных злых волшебниц. Естественно, что утром их чары не столь сильны, зато после полуночи они являют миру все свое великолепие, всю свою колдовскую мощь.

Моргана – директор модельного агентства, сама бывшая модель, победительница многих конкурсов красоты, что безумно льстит тщеславию и подогревает похоть. Эти два важнейших инстинкта часто мешают друг другу, но когда они сливаются воедино, то обретают сокрушительную силу.

Спальню Бретёра украшают темно-красные плотные шторы, как в борделе. Когда они завешены утром, то этот розовый полумрак наделяет комнату особым очарованием мрачного сюрреалистического фильма. Хочется пролежать там весь день, слушая гудки автомобилей и весь этот городской шум, свидетельствующий о том, что в городе вовсю кипит жизнь и все спешат на работу. Все, но не они.

– Ауч! – вскрикивает Демон, после того как он медленно подкрадывается, чуть приподымает халат и кусает ее за задницу.

Она может урчать, рычать, повизгивать и вообще издавать всю гамму звуков, соответствующих большой кошке. Демон не открывает глаза, делая вид, что спит, хотя довольная ухмылка сообщает, что нет, уже проснулась.

Идиллию нарушает телефонный звонок, который действует на нее подобно вылитому на голову тазу с ледяной водой. Моргана мгновенно вскакивает и выбегает в коридор. Все переговоры она ведет именно там, рассматривая себя в большое зеркало.

Это звонит начальник, по-видимому учредитель агентства, у которого уже с утра имеется целый список неотложных поручений. Она называет это трудовой оргазм. Речь идет о модельных показах и кастингах или о какой-нибудь конкретной девушке и ее продвижении. Бретёр предпочел не заглядывать глубоко в ее бизнес. Так же он поступил и с ее жизнью, он был сыт по горло от ревности к Насте, хотелось отдохнуть.

Во время переговоров, несмотря на ее слабые протесты, он продолжает ее тискать, чтобы потом увести обратно в спальню и трахнуть. Нагло и без особых прелюдий, потому что чем больше тебе нравится женщина, чем она красивее, тем больше агрессии и бесцеремонности по отношению к ней ты проявляешь.

Великолепно с самого утра почувствовать себя сытым и удовлетворенным животным и при этом зарычать от восторга. Такова природа, торжество жизни, и он приветствовал ее своим утренним рыком.

Идиллия длится уже пару недель. Для ничем не омра ченного периода блаженства это слишком большой срок, так что скоро, видит Бог, все должно закончиться, но это уже не имеет никакого значения. Если ты хотя бы раз приоткрыл двери в райский мир наслаждений и безмятежности, то будешь тосковать по нему вечно.

12

Вечером он, короткостриженый нацбол в черной кожаной куртке, вторгается в ее эффектный офис-лоджию на Невском. В окнах виднеются обожаемые им крыши города, желтые, кое-где разрушенные дома, прилепленные к домам темно-серые башни лифтов.

Бретёр никогда нигде не работал, то есть не сидел во всяких офисах и учреждениях, потому от повышенной концентрации женских туловищ становилось душно, хотелось расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки. Он привык, что женщины существуют для любви и для секса, а не для того, чтобы сидеть вместе с мужчинами в душных кабинетах и заниматься всякой пустопорожней, бессмысленной ерундой. Хотя нет ничего более умилительного, когда это прелестное существо с объемной задницей и сиськами с важным видом что-то делает. Умилительнее разве что наблюдать, как девушки плывут в бассейне.

Он проходит к ее столику, целует в щеку и садится сзади. Моргана-начальница сидит в центре за большим столом, непрерывно раздает распоряжения, говорит по телефону, потом опять раздает новые распоряжения. Он незаметно трогает ее, так чтобы не видели другие.

Бретёр ловит кайф оттого, что для всех остальных она командирша, а для него просто самка, которую он может взять в любой момент. Он даже может трахать ее на столе при всех, на глазах моделей и фотографов. Вокруг нее ходят красивые высокие худышки приятных форм, нежные и хрупкие. Сбоку сидит подруга Нелька, виляет крепкими бедрами и что-то строчит на клавиатуре. Рядом сидит глянцевая модель мальчик Данечка, высокий рост и округлая задница. Данечка вывешивает в Интернет свои фото в женском белье.

– Сейчас, сейчас! – виновато говорит Моргана.

Потом они уходят домой, иногда сидят в кафе. Выводить девушек в рестораны – это занятие для праздных толстожопых придурков, это все ни к чему. Только домой! К тому же денег у него по-прежнему немного, а время мачо-нацбола – дорогая штука, его следует ценить и использовать максимально эффективно и строго по назначению.

Когда она выходит из ванной, он заваливает ее на кожаный диван в гостиной. Он трахает ее сзади, потом сверху. При объемной груди у нее совсем детская попка, как у юной девочки, притом что сама она архетип всего женского – не Ева, но Лилит.

Женщина всегда хочет подчиняться. Если девушка имеет общественное положение, влияние, если она начальница, то она агрессивно хочет подчиняться. Она хочет найти наглого ублюдка, который, не имея на это ни малейшего права, будет бить ее по щекам, заставит целовать ноги, лизать задницу, сосать член. Она хочет, чтобы какой-нибудь говнюк подчинил ее и обладал ею, чтобы он вовлек ее во что-то плохое и грязное, трахал и использовал в своих целях перед тем, как вышвырнуть. Женщины только и мечтают упасть на колени перед каким-нибудь очередным подонком.

– Меня так возбуждает, когда ты мной командуешь! Когда ты говоришь: «Встань так!», «Сделай так!»…

Бретёр охотно усвоил командирский стиль.

Главное в сексе – это ее глаза. Когда ты ее трахаешь, она их никогда не закрывает, она пожирает ими тебя. В этом есть что-то глубоко серьезное и религиозное. Если бы сейчас стояли другие времена, она вырезала бы его сердце, как Клеопатра, а может быть, и съела потом.

Ночью они смотрели кино по ноутбуку. Герои фильма Алехандро Ходоровски «Священная гора» собрались с разных планет в одном месте в теократической республике, чтобы отправиться сквозь время в чарующий сказочный мир искать Бога. Фильм выглядит как непрерывный развернутый магический ритуал.

– Грей мою попу!

Она лежит под одеялом все в том же красном шелковом халате и высовывает свою голую попу, попа мерзнет. Он лежит рядом в одурманенном бреду и полусне – после секса он погружен в транцендентную медитацию, как вдруг накатывает новая волна возбуждения… Бретёр силой ставит ее на четвереньки. Иногда он мысленно располагает на другом углу кровати фантом какой-нибудь ее подружки, например Нельки, чтобы подогреть возбуждение.

Моргана владеет виртуозной техникой. Она совершенно открыта, ничем не брезгует и не стесняется.

Моргана может возбудить его сколько угодно раз. Рассказывать, как она это делает, – преступление. Если все женщины узнают об этом, то они поработят мужчин за считаные дни. В мире ведь идет непрерывная война полов, и не стоит предавать свое племя.

Перед сном Моргана говорит ему комплимент, самый сильный в его жизни:

– Ты так трахаешься, что я не удивлюсь, если ты захватишь власть!

13

Сильнее всего мужчина подсаживается на игру и растущее чувство опасности.

– Почему ты не спрашиваешь про мои шрамы?

Он стеснялся спросить. Когда она сидела на кухне, то он заметил, что правая ее рука вдоль и поперек испещрена глубокими шрамами.

– Ты резала себя вены?

– Да, еще я наглоталась таблеток, но меня откачали.

– Что случилось?

– Моего мужчину убили прямо у меня на глазах.

– Как?

– Не хочу сейчас рассказывать. В другой раз как-нибудь расскажу.

Бретёр вдруг замер, сидя на стуле, и расфокусированно взглянул в никуда. Он почувствовал, как снова становится частью чужой игры, куда более опасной и непредсказуемой. Это и возбуждало, и пугало.

Мир Морганы – ту виртуальную модель, которую он вообразил, – населяли богатые бизнесмены, банкиры, драгдилеры, порнорежиссеры и криминальные авторитеты. Она соприкасалась со Злом и Пороком во всем их манящем величии и мерцающем великолепии. Моргана была знакома даже с самим Кумариным.

– Он, можно сказать, спас мне жизнь…

– Серьезно? Я очень хотел с ним познакомиться, но у меня не получилось.

– А я познакомилась. Я танцевала в «Голден доллс», они часто к нам приходили. Один раз к нам пришли «солнцевские», они очень сильно напились, схватили меня и других девочек и потащили наверх. Никто не мог ничего сделать. Они тушили об нас сигареты. Мы думали, что нас сейчас изнасилуют по кругу и убьют. И тут вошел он.

– Что он сделал?

– Он стал на них орать. Я никогда не видела, чтобы он орал. Все тут же успокоились. Я потом всю ночь дрожала, а он отпаивал меня коньяком.

– У тебя что-то было с ним?

– Нет. Мне было восемнадцать лет. Он много раз приглашал меня, но делал это достойно. Я понимала, что если что-то будет, то я смогу быть только его женщиной, и все.

Любопытство Бретёра во много раз превышало разумные пределы. Он не стремился показать, дескать, я самый важный и крутой в твоей жизни, детка, а все остальное меня не интересует.

– Муж твой тоже занимался криминалом?

– Немного и поначалу. В девяностые они с приятелем подхоранивали людей на кладбище. Но потом его на несколько суток подвесили вниз головой. Он сказал, что, когда так висишь, это всю охоту отбивает напрочь.

– Ты вены резала из-за него?

– Нет, это был совсем другой человек. Когда я с ним встретилась, я просто молча собрала вещи и ушла от мужа.

14

В середине ночи, когда он собирался греть попу Морганы и спать, к нему явились Моцарт и Дима, оба пьяные и все в крови, как сбрендившие мясники из фильма ужасов.

– Блин, жесть, ну вы даете!

– На нас с Мо набросились, какое-то малолетнее хулиганье. Я никогда не видел таких безбашенных. У тебя есть лаве?

Бретёр пошарил в карманах и тут же сообразил, что он в желтом боксерском халате, карманы в котором не предусмотрены.

– Ща, парни, посмотрю…

– Нас чуть не убили, кстати.

Моцарт вечно попадал в переплет, дьявольские звезды не давали ему покоя, похоже, круглые сутки.

Выяснилось, что на них набросился какой-то молодняк, когда они пили коньяк в одной из недостроенных высоток в районе Рыбацкого. Только самые злобные джинны могут завести в этот район. С ними был третий – того вырубили сразу. В ответ Моцарт набросился на них с ножом и покрошил двоих. Дима вклеил другому.

– Ты хоть не убил его с концами?

– Откуда я знаю? Ты такие глупые вопросы задаешь. Мы смылись, потому что менты сразу подъехали. Кореша по ходу забрали нашего.

– А он на вас не выведет?

– Не, не выведет. Он нормальный парниша. Он ходит в форме НАТО и всегда при себе имеет три ножа.

У Моцарта своеобразное представление о нормальности. Бретёр протянул им деньги. Несколько тысяч, что было.

– Спасибо!

– Э-э-э… здравствуйте!

В коридор в коротеньком халате вышла Моргана.

– Здравствуйте!

Проснувшийся хищный зверь захотел посетить Контакт.

15

– Иногда бабы е…т пожестче мужиков! – сообщила Моргана Бретёру с вызовом.

В рамках экспериментов по познанию темной стороны себя Моргана участвовала в лесбийских оргиях. Говорит, что с двумя мужчинами она не пробовала. Да, конечно! Врет, наверное.

Случай с кровавой дракой ее не удивил. На нее саму один раз напали, и она в ответ тоже ударила ножом, как Моцарт.

– Я шла ночью одна. За мной шел какой-то черный. Потом он резко подбежал и дернул меня за ворот шубы, стал душить. Я не оборачиваясь полоснула его ножом. Потом я целую неделю сидела дома и смотрела криминальную хронику.

Бретёр еще раз восхитился Морганой, своей женщиной. Они роскошно оделись, потому что ехали на вечеринку с оргиями. Не с лесбийскими, но с обычными. Бретёр немного волновался, но в целом был легок на подъем и охотно впутывался во всякие бе зумства.

На следующее утро Моцарт пошел сдаваться властям.

– Ты с ума сошел?

– У меня нет другого выхода.

Он сам сделал непростительную глупость. Как такое вообще могло прийти в голову? Мо позвонил своему подельнику, которого схавали, да еще сделал это, бестолочь, с домашнего телефона. В результате через час к его квартире и работе (магазин военного снаряжения) подъехали полицаи. Дело было серьезным. Если второй отделался относительно легко, то первый порезанный валялся в больничке едва живой и боролся за существование.

Он лишился нескольких метров кишечника, львиная доля внутренних органов была повреждена. Брюхо превратилось в кровавое месиво. Моцарту могла светить 121-я статья (нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших за собой смерть, умышленно и в составе группы лиц). А это все десять лет тюрьмы. Бретёр, впрочем, смог мобилизовать ему хорошего адвоката.

Перед оргией они направились на день рождения то ли ее подруги, то ли друга, то ли их всех вместе или на день их свадьбы. В центре стояло огромное фото в большой раме, автор – здесь же сидящий модный фотограф, важный и с бородой. На фото пара: кучерявый мужчина, похожий на пуделя, и юная супруга с голой грудью. Вы представляете, что нравы богемы достаточно распущенны. Вид девушки на фото – бледный и немощный, как будто она состоит в тоталитарной секте.

Зато пудель, напротив, сверхэнергичный: возможно, он питается ею. Он обегал всю публику с непревзойденной хохмой: приложение для нового айфона было устроено так, что с экрана можно было снюхивать виртуальный кокаин. Бретёр подумал, что перед этим пудель наверняка нюхнул настоящего.

Вокруг них с Бретёром сгруппировались неизвестные и известные ему телки. Была подруга-баскетболистка. Он тупо пялился на окружающих и молча сидел одиноким чужаком. Так в американских фильмах выглядят зэки, которые замышляют побег из тюрьмы. Он смог заметить солиста группы «Странные игры», который напоминал европейского офисного клерка.

Избранные со дня рождения перетекли на оргиастическую вечеринку Loshadka-party. Бретёр представлял всякие такие штуки совершенно иначе, помните, он же из семьи художников и с хорошим вкусом. Он думал, что окажется в финальной части «С широко закрытыми глазами» Кубрика и дело будет происходить если не в замке, то в роскошном старом особняке. Мужчины будут в костюмах и масках, женщины в масках и обнаженными, будут шествовать таинственные незнакомцы в красных мантиях и шептать что-то на латыни, будет грегорианский хор.

Все было с точностью до наоборот. Они очутились в мерзейшем гадючнике, набитом уродливыми дегенератами-детьми. Дети – полумальчики-полудевочки в разноцветных драных костюмах – носились по сцене и имитировали половой акт. Кругом царило уродство. Но не извращенно красивое уродство, скажем, в стиле «капричос» Гойи, а пошлое уродство обывателей. Нет ничего страшнее, когда простые люди выставляют свои сексуальные причуды напоказ. Все происходящее было тотально асексуальным. Следовало уносить ноги как можно скорее.

Дома Моргана была зла.

– У тебя все равно ничего не получится с твоей партией. Ты бы мог заняться бизнесом. Я бы могла тебя с кем-нибудь познакомить. Там были очень влиятельные люди.

– Где, на «Лошадке-пати»?

– Ты понял где.

– О чем вы шептались с фотографом, когда отходили?

– О тебе спрашивал. Сказал, что ты похож на порноактера. Я ему все рассказала. А он такой: «Ах вот оно что? Так он у тебя нацбол».

Бретёр утащил ее в кровать, чтобы проявить свои порноактерские способности, хоть было и тяжело: он заболевал, чувствовал температуру. Фотограф сказал лестный комплимент.

После секса ее нападки продолжились, неожиданно она вдруг стала против него.

– Какой ты вообще революционер? – Она захохотала. Когда они лежали голые в постели, это было вовсе неуместно. – Ты просто маленький мальчик. Лимонов твой уже старый. Вы ничего не можете сделать.

– Да неужели?

– Вот Путин. Спокойно, тихонечко, незаметно. Прикинулся слабым и всех обманул. Я бы действовала как Путин.

Женщины все такие умные! Она бы действовала как Путин…

– У вас ничего не ПО-ЛУ-ЧИТ-СЯ! – произнесла Моргана по слогам.

Бретёр разозлился, залез на нее сверху и стал душить. Где-то он уже это слышал.

16

Ночью он перестарался, когда ее душил, потому что утром она едва могла говорить и кашляла. Тогда он не придал этому значения. Еще она залезла в его переписку ВКонтакте, он почему-то все еще переписывался с Одержимой (которая металась тогда в крови), называя ее Пантеркой. Бретёр слег с температурой, и она уехала в Москву без него.

– Ну и иди к своей Пантерке! – вопил утром разъяренный Демон.

Впрочем, Моргана видела, что все это несерьезно, потому ее довольно быстро утомило симулировать истерику.

Перед Москвой она поехала к своему брату. Ее брат был неустроенным обсосом. Если верить ее словам, то он все время ныл и плакался ей в жилетку. А она была вынуждена терпеть всю эту слезодавильню и выслушивать эти стенания. Один раз он подвозил ее на машине и наблюдал, как Бретёр с Морганой целовались. Сперва он подумал, что это ее экс-ухажер.

Первое время, когда она была в Москве, Бретёр за нее не переживал и не волновался. Обычная рабочая поездка. Моргана везла своих девушек на российский конкурс красоты. Все вроде нормально. Но когда она задержалась на неделю, стало понятно, что она ускользает от него.

– Почему тебя так долго нет? Ты что там, е…ешься?

– Ха-ха-ха! – В трубке смех, причем не только ее. – Эльвира, расскажи, как мы тут с тобой е…емся!

Эльвира – ее подруга и порноактриса, которая снималась у самого Рокко Сиффреди. Сейчас она организует ему порнокастинги и поставляет девочек олигархам. Ее отец был из семьи набожных мусульман, а она в припадке бунта против его авторитета хотела выколоть себе на руке татуировку со словом из трех прописных букв. Сама Эльвира снимала мужиков в стриптиз-барах. Вряд ли она способна повлиять на Моргану в лучшую сторону и привить ей мораль.

– Приезжай к нам! У нас тут так здорово! Москва – это рай. Я решаю здесь все свои дела на раз-два-три. Приезжай, мы будем жить вместе у Эльвиры. Даньку поселим в другой комнате…

В уравнении всплыло еще одно неизвестное.

– Так Даня там тоже с вами живет?

– Да… – Она замолчала, поняв, что явно сболтнула лишнего.

– Ок, я приеду.

– Ой, мне Данька сейчас звонит… – Она произнесла это с искрящимся восторгом.

17

Бретёр ждал Мерлина возле мечети, пока тот осуществлял общий Джума-намаз. За это время у него несколько раз спросили документы. Полиции было чуть меньше, чем на несогласованном митинге. Мусульман боялись так же, как и несогласных.

Мерлин вышел в компании нескольких разного возраста бородачей. Такой же крепко сбитый мужчина в черном. Бретёр хоть и не был мусульманином, но Мерлин считал, что по духу он тоже мусульманин, и называл его братом.

– Пойдем прогуляемся немного! Как ты, брат? Хвались…

– Все нормально. Есть у меня только к тебе пара вопросов. Ты, кстати, как?

– Хвала Аллаху! Жив-здоров и на свободе. Ну, я весь внимание.

В этот момент Бретёр почувствовал, как хорошо, что у него есть такой учитель-друг, который развивает его духовно.

– Что случилось? Тебя послали на…

Мерлин, несомненно, обладал даром ясновидения.

– Нет, но ситуация к этому движется.

– Запомни, все женщины одинаковы. Дырка у всех вдоль. Не бывает тех, у которых поперек.

– Ты понимаешь… – Дальше Бретёр сокрушался по поводу того, что она, видимо, начала встречаться с мальчиком-моделькой.

– Скажи, у меня есть на груди значок «советчик трахальщиков»?

– Нет, только значок «мастер спорта СССР». – Он висел у него всегда.

– Правильно, потому что я не советчик трахальщиков. Пойми, что любой выбор женщины – это абсурд.

Она неразумное существо… Все, что она бы ни сделала, это будет таким же абсурдом… Два американо, пожалуйста!

Они заказали кофе в «Идеальной чашке».

– Пойми, наконец, что женщина – взаимозаменяемая деталь. А если у нее сразу много мужчин, то она подобна канализации… У меня один раз не было женщин полгода, а потом все было нормально.

– Да ладно.

– Да, просто в моей картине мира секс – это не главное. К тому же не забывай, что, когда человек все время сексуально удовлетворен, ему ничего не хочется. Он безопасен для общества. Он раб. А если удовольствие сопряжено с трудностями, то гораздо больше накала страстей.

– Получается, единственный способ, чтобы не быть рабом, – это воздерживаться?

– Не совсем так. В человеке есть инстинкт раба и инстинкт господина. Чтобы не быть рабом кого-то или чего-то в этом мире, мы переносим все свое рабство за его пределы. Мы становимся рабами Аллаха. Если ты боишься только Создателя, то в этом мире ты не боишься ничего.

В словах Мерлина звучала Сила. Он стал настоящим религиозным проповедником.

– Все в нашей жизни происходит по воле Аллаха. Один мой знакомый умер после пореза. Другой не умер после того, как в него выстрелили из пистолета в упор. Воистину Аллах велик. Если Он считает, что ты уже выполнил свою миссию, то тебе уже пора на тот свет и никто тебя не спасет.

Эгоцентричный Бретёр решил перевести тему на себя.

– А каких качеств мне сейчас больше всего недостает, по-твоему?

– Ты очень изменился с нашей первой встречи. Не только внешне. Ты стал совсем другим. Но тебе важно еще кое с чем поработать. Есть такая важная вещь, как готовность. Это психическое состояние, при котором выполнение действия становится возможным. Готовность – это очень важно. В первую очередь это наличие реально подготовленных сценариев на любой случай жизни. Вот скоро начнется веселуха, ты к ней готов?

– Какая веселуха?

– Я всегда говорю так. У нас есть ВВП и оккупационная вражеская администрация, на которую ВВП пока находит управу. Если что-то изменится, то Россия окажется в хаосе. И тогда сильнее окажутся те, между кем крепче связи и у кого на руках больше всего оружия.

Мерлин немного помолчал и добавил:

– И помни. Сверхчеловек – это дух. Так называемой физической реальности не существует потому, что весь мир дан нам только в ощущениях, и с нашим уходом весь мир для нас кончится… А он все ближе. Смерть идет за нами по пятам с рождения.

Только к концу встречи Бретёр стал замечать, что Мерлин немного на взводе. Пару дней назад у него в больнице умер отец, и сегодня он встречался с сыном, чтобы тот отвез урну с его прахом в Волгоград, где похоронена мать.

– Я подхожу к нему и говорю: «На! Это дед! Он немного уменьшился в размерах, зато не пи…дит!»

18

Он предчувствовал, что от поездки в Москву не следует ожидать ничего хорошего. Мы получаем не то, что и как думаем, а то, что чувствуем. В поезде он слушал «АукцЫон» и ни с кем не разговаривал. Это был долгожданный новый альбом, записанный с самыми известными и крутыми в мире авангардными музыкантами. Альбом был красивым, шизофреническим, но чуть перегруженным звуками.

Го-голова в петле, А ужин на столе… Ты моя беда! Го-голова летела По параболе, Что за ерунда? Думать нелегко, Верить тяжело, Все, что не было со мной, Было и прошло-о-о… Если труден твой путь, То тебя заберут куда-нибудь. И будет день за днем… Где-то там ты забудешь о нем…

Вскоре плеер накрылся. Бретёр давно замечал, что если начинает злиться, то все восстает против него: другие люди, погода, даже механизмы и электроника. Биополе входит в конфликт со всей Вселенной. Лучше сидеть тихо и не высовываться.

В Москве он заехал в дорогую гостиницу и заказал себе номер люкс, ему хотелось праздника. Он спустился на первый этаж, занырнул в бассейн и пошел греться в сауне. Мрачные мысли никуда не испарились, а, напротив, преследовали всюду. Черные тучи сгущались, как в личной жизни, так и, судя по всему, в жизни политической.

Моргана явилась к нему с опозданием на два часа. Без косметики, в каком-то сером рубище и спортивных штанах. Первое, что пришло на ум: слава Богу, что он в этот день не поехал ночевать и пить вино к Эдуарду. Бретёру было стыдно, если бы к нему приехало такое злобное серое существо. Он вдруг впервые осо знал, что она его старше: ей было уже почти тридцать. Такое впечатление, что Моргана специально хотела вызвать отвращение.

– Что с тобой?

Моргана закурила. Бретёр терпеть не мог курящих, но так и не смог ее отучить.

– Сегодня во сне мне было так плохо. Мне снилось, что ты долго бежал за мной, а потом набросился на меня и стал душить.

– В тот раз я перестарался. Сорри.

Бретёр вдруг почувствовал, что перед ним сидит уже не Моргана, а другой человек. Вся ее колдовская харизма растворилась в едком сигаретном дыму. Декорации трагической оперы рассыпались.

– Эльвира ждет меня в машине! Поехали!

– Я не собираюсь никуда ехать. Я хочу тебя, пойдем.

– Но она ждет. У нас там важные дела.

– Да, хорошо! Только перед этим поднимемся наверх, пошли, подождешь меня там.

Это был хитрый ход, который ничего не дал. Когда Бретёр стал целовать ее в лифте, она не отвечала, ее душа выветрилась из туловища. В номере она стала сопротивляться, жестоко и злобно. Ее борьба сообщала решительное «нет».

– Я не хочу сейчас! – Моргана вдруг издала какие-то совершенно новые и неприятные звуки.

– Не хочешь – иди, я тебя не держу. Я с тобой никуда не поеду.

Она взяла сумку и ушла.

Вот сука, вот тварь! – подумал Бретёр. Данечка ей, блин, звонит. Эльвира ее ждет… Несколько раз он громко выругался и ударил кулаком в стену. Одним глотком Бретёр опрокинул пузырек виски из мини-бара и принялся перебирать номера московских знакомых.

Еще через час, когда он опустошил почти весь минибар, пришел фотограф Артем, автор самых лучших его фото. Бретёр считал Артема гением. Как у всякого гения, у него был довольно сложный и сумасбродный характер. Депрессия была его перманентным творческим состоянием. Он принес еще бутылку виски, на этот раз полноценного объема.

– Сука, я убью тебя! Убью! – кричал Бретёр и стучал кулаком.

Полночи Артем был вынужден выслушивать это дерьмо, пока Бретёр не отрубился.

19

Тебе стоило просто играть с ней, а вместо этого ты вел себя предсказуемо, как мудозвон! Женщина хочет, чтобы с ней играли и обманывали, иначе она сбежит от кого угодно. Так она развивается.

Глубокая ночь. Бретёр проснулся, лежит на кровати и вновь пытается уснуть. Он беседует с джиннами невидимого мира. Ему очень хреново.

Того, что ты плохой парень или просто мудак, который косит под плохого парня, явно недостаточно! Ты должен быть не просто высокомерным мудозвоном, но ЧУДОВИЩЕМ! Ты должен стать долбаным графом Дракулой! Вспомни Ницше. Он говорил, что любовь напоминает пытку или хирургическую операцию, где один из двоих всегда палач или хирург. Величайшая неповторимая сладость любви основана на уверенности, что мы творим зло. И мужчина и женщина знают от рождения, что вся сладость во зле… Сейчас она хирург, а ты – туловище, и ее скальпель ползает где-то глубоко у тебя внутри. Но хирургом должен быть ты!

Ты, мать твою, должен не только поработить ее тело, но и всецело поработить ее душу, съесть ее на обед. Душа, она как Вселенная, она поглощает не только светлую, но и черную энергию. Душа питается эмоциями.

Ты хотел стать плохим, но ты вел себя как хороший мальчик, как отличник, как тупая дрессированная собачка. Делал все, как ей было приятно. А так ты просто стал очередным мальчиком-игрушкой в ее коллекции, toy-boy.

Ты был жестким только в сексе, только во время него ты ее пи…дил и давал негатив. Позитив ей и так дарят большинство мужиков-ослов, ей нужен негатив, больше жести и негатива!

Бретёр перевернулся на другой бок. Болел живот, и голова просто раскалывалась, как колокол в день святого праздника. В другой комнате, благо люкс включал две комнаты, спал Артем.

Он вдруг представил ее крепко связанную. Она лежит на полу, а он прямо у нее перед глазами е…ет одну из ее подружек. Дело происходит в подземелье древней монашеской обители, горят свечи, на каменном полу кое-где лежат кости давно погибших монахов. Он смотрит ей в глаза и видит, как ужас и сладострастие безраздельно властвуют над ней. Она испытывает оргазм без прикосновения, оргазм, граничащий с религиозным экстазом.

Вдруг его снова скручивает, и фантазия распадается на отдельные сгустки.

Она должна была конкурировать и бороться за тебя. Вместо этого ты конкурировал за нее с ее воображаемыми мужчинами, как ты это делаешь всегда. А ты бы мог трахать девок прямо у нее перед носом, ее подруг… Эта сучка должна была все время стоять на коленях перед тобой!.. Но теперь, увы, все кончено. Ты ее уже не поставишь на колени.

Последний джинн шепнул ему на ухо:

– Ты должен стать законченным мерзавцем и чудовищем, хотя бы потому, что ты очень, до безумия любишь женщин… Тебе стоило просто играть с ней!

20

– Красавица девка, завидую!

Чтобы продемонстрировать фото Эдуарду, Бретёр залез в Интернет.

Он явился к вождю вечером вместе с четырьмя бутылками чилийского вина. В Интернете была выложена самая мощная ее фотосессия: красные губы, черные, выше колена сапоги, чулки. Моргана в самом своем убийственном воплощении.

– Нечему, Эдуард! Мы, по ходу дела, скоро расстанемся. Она заявила, что хочет жить в Москве.

– Ну а какая тебе разница? Она же для тебя просто половая партнерша.

– Но я люблю ее, Эдуард. Сейчас она, наверное, будет встречаться с мальчиком-моделью, своим подчиненным.

– В определенный момент женщины хотят себе выбрать мужчину послабее. Вот Наташа тоже стала встречаться с Сергеем – Боровом, который был большой такой бабой в штанах. Она хотела быть главной. И что из этого вышло? Ни х…я не вышло. Вышла смерть.

После этого Эдуард пригласил его в кабинет, чтобы показать фото своей новой девки. Дело было в новой съемной квартире на Ленинском: белые стены и такой же минимализм. На фото в серебряной рамочке в виде сердечка (скорее всего, она подарила) стройная высокая девушка стоит вполоборота с татуировкой где-то в районе попы.

– Это Фифи. Смотри, какая худая, как из Освенцима! – Лимонов произнес это с нескрываемым восторгом, он любил худых.

Бретёр не очень жаловал худых, но этот экземпляр показался ему интересным.

– Да, супер! Красотка! Как ты с ней встретился?

– Очень просто. Через Интернет. Я увидел, что она написала комментарий в Интернете: «С кем бы я познакомилась, так это с Лимоновым». Я немедленно дал команду своим ребятам-охранникам: «Найдите и приведите!» И привели довольно быстро.

Фифи – это творческий псевдоним, такие короткие и пикантные имена давали парижским путанам в прошлом теперь уже столетии. Французская эстетика была Лимонову не чужда, он ведь жил в Париже столько лет.

– Твое! – Они чокнулись бокалами.

Париж сейчас стал другим, Бретёр это заметил: он был в этом самом красивом городе несколько раз, один раз с интервалом в десять лет. За это время европейская глобализация постепенно вытравляла старый французский флер. Ощущение праздника, которое царило в восьмидесятых и в начале девяностых, растворялось. Современный Париж тосклив до невозможности, он битком набит пенсионерами и цветными.

– Недавно со мной произошел вообще смешной случай, – начал Лимонов. – Одна девка брала у меня интервью и позвала в свою квартиру. Охрана там все проверила, вроде никаких камер, прослушек. Девка стала брать интервью, а вопросы как-то быстро кончились. Подозрительно. Потом вдруг пришли ее подружки. И одна говорит: «У нее завтра свадьба, не хочешь ее трахнуть?» Я: «Сейчас подумаю!» Пошел в сортир, отлил, подумал. «Да, хочу!» Подружки не уходят. Я: «Брысь отсюда!»

– Симпатичная?

– Да такая, средняя, с брекетами. Вообще, это, конечно, на провокацию похоже. Но поживем – увидим. Может, потом всплывет где-нибудь.

– Как дети твои? Читают твои книги?

– Да что там. Они маленькие еще, кричат, не понимают ничего. Пришел вот к ним недавно. Богдан выбегает и кричит: «Папа, давай драться! Папа, давай драться!» А я взял и быстренько закатал его в ковер. И все, лежит… Спрашиваю: «Ну что, хочешь еще драться с отцом?» – «Нет, – кричит, – не хочу!»

С Катей Волковой он давно расстался и не стремился возобновлять с ней отношения.

– Она приезжает из своего Гоа, я ее встречаю, а ее два часа обыскивают. Я говорю: «Ну ты же понимаешь, ты же моя жена!» Она: «Это не из-за этого!» Она достала пузырек и говорит: «Они искали вот это. Не нашли». Я: «У тебя же малолетние дети. Ты что, ИДИОТ?» – Он так и произнес в мужском роде «идиот».

– Серьезно?

– Да, она сумасшедшая!

– С другой стороны, у тебя все женщины были сумасшедшие.

– А я сейчас стал мудрее. Зачем тратить на них столько энергии? Фифи вон в сексе круче всех моих предыдущих женщин. Она так кончает! Так кончает! – Он повторил. – Интересно, это моя последняя девка или будет еще?

К этому времени они уже успели опустошить три с половиной бутылки. У Бретёра стало куда легче на душе, но он все еще хотел вернуть Моргану. Глубоко за полночь они на двоих закурили имевшуюся у Лимонова сигару.

21

– Мы никогда не сдадимся! – кричит Бретёр журналистам. – Мы будем маршировать, пока вы тут все не сдохнете!

Его ведут четверо полицейских, на него наставлены все телекамеры, ярко светят прожекторы. На улице ночь, но лица людей освещены.

Свободу!

Свободу!

Скандирует народ.

Спереди и сзади ведут других нацболов, его товарищей. На площади нескончаемая толпа, периодически зажигаются фаера, летят коктейли Молотова. Где-то сбоку горят несколько зданий.

Приводят в участок. Постепенно он обнаруживает, что это вовсе не участок, а какое-то медицинское учреждение, больница может быть. Появляются тонкогубые сотрудники в бело-зеленых халатах.

– Вы должны принять лекарство! – Из кабинета выходит старуха медсестра с лицом, напоминающим мумифицированный череп, такие можно обнаружить в древних гробницах. В руках ее гигантский шприц.

Бретёр вырывается и бежит в нескончаемый лабиринт комнат, но его тут же ловят два огромных санитара.

– Ведем его к главврачу! Главврач уже ждет!

Его приводят в кабинет, где растут деревья. В центре сидит Моргана, абсолютно голая, на ней лишь черные длинные сапоги. Она подходит к нему и шепчет на ухо:

– Я надеюсь, ты понимаешь, что теперь мы должны тебя убить!

Бретёр подходит к ней, начинает ее душить, а потом силой заталкивает в мусоропровод. Одной рукой он ее держит, второй достает нож и отрезает ей голову, произнося какой-то текст на арабском. Но потом он ее жалеет и ставит голову на место. Целует.

Она:

– Ты умеешь нравиться женщинам! У тебя такая энергетика! – и падает вниз.

Бретёр резко вздрогнул и проснулся от внезапного грохота. На Ленинском столкнулись три машины. Он понял, что все еще в Москве. Время 8:30 утра. Лимонов уже встал и работает вовсю.

Змеи

1

Вокруг тебя тьма, клубящаяся бескрайняя тьма, всё – это тьма, и ты сам тьма… Тьма пожирает тебя, она заползает тебе в рот и растворяется в тебе. Во тьме ты чувствуешь жар и холод, адский жар и сильнейший холод…

Бретёр открыл глаза. Он медитировал в кафе неподалеку от Триумфальной. Это одно из самых мощных и опасных упражнений, которые дал Мерлин. Если делать правильно, то возникала эйфория круче, чем после бутирата и «колес». Только ты великолепно себя контролируешь и сознание кристально чистое, как под коксом.

Ты помнишь, Бретёр, что сегодня тебе нельзя винтиться. Твой долг выйти на Триумфальную, но постарайся не попасться ментам. Ты не ВИП-персона, чтобы твое задержание вызвало мощный общественный резонанс. Но главное то, что сегодня все только начнется, а основные события будут разворачиваться очень скоро. Он не знал, какой будет революция, но ощущал, что воздух теперь пахнет по-другому.

Трусливые овечки пошли на выборы в Госдуму, ученые овечки пошли за этими выборами наблюдать. Хули там наблюдать, когда вся оппозиция, все партии («Другая Россия», «РОТ-фронт», ПАРНАС) не допущены до выборов! Эти чокнутые намереваются прийти на участки, чтобы выискивать вбросы, а потом жаловаться в подконтрольный суд. Это такие фискалы-шкодники, любители мелких гадостей!

Он вспомнил притчу. Жил-был колдун. У него были овцы, которые все время разбегались, он не мог ничего с этим поделать. Тогда он вспомнил, что он колдун, и заколдовал овец. Одной овце он внушил, что она священник. Второй – что она полицейский. Третьей – что она судья. Четвертой – что она бургомистр. С тех пор овцы перестали разбегаться.

В целом все шло по плану.

Стратегия-31 добивалась не только гражданских, но и вполне конкретных политических задач. Нацболы создали болевые точки сопротивления режиму по всей стране. Теперь в день выборов и после каждый гражданин знает, куда идти, не требуется никакой агитации и рекламы. А народу будет больше в сто раз, а то и в тысячи.

Главная задача теперь в том, чтобы застолбить место, сфокусировать протест в одной точке в городе. Выйти на одну площадь, как в важный религиозный праздник, идти в большой намоленный храм. Не допустить, чтобы бестолковые эпигоны и спойлеры растаскали протест по своим уголкам.

Спойлеры в Интернете уже появились. «Левый фронт» ни с того ни с сего вдруг призвал несогласных с выборами выйти 4 декабря аж на Красную площадь, на сайте был вывешен баннер, в аккурат скопированный с эмблемы Стратегии-31. Идея была крайне бестолковая и опасная. Ну придет туда десять, максимум двадцать человек, дело не в этом. Просто граждане не увидят единства оппозиции, а увидят какую-то сумятицу. Им это не понравится!

А что с буржуями? У буржуев, между прочим, все было нельзя сказать что гладко. Дело в том, что группировку фаворитов Ельцина и иже с ними экс-чиновников (Немцов, Касьянов, Илларионов) потихонечку вытесняли младотурки с бескрайней паутины Интернета (Навальный, Кац, фотограф Варламов – прическа: рыжий горящий куст на башке). Блогер Навальный предложил еще одну идиотскую идею: голосовать за любую партию, кроме «Единой России». Хорошенькое предложение. Так они смогут великолепно повысить явку на выборах, а власть только этого и хочет. Такое впечатление, что эту мысль внушила ему администрация Кремля.

Нацболы призывали не ходить на выборы вообще, а сразу же выходить на площади городов, чтобы собраться там и не расходиться.

Почему Бретёр оказался на этот раз в Москве? Потому что он почувствовал могучее дыхание истории именно там. Питер в политическом плане был все-таки провинцией.

2

18:00. Народу не так много, как на рядовой акции Стратегии. С чего это вдруг? Неужели эти политические либеральные бездари сумели все сорвать и нашлись идиоты, которые отправились наблюдать за выборами вслед за ними? Господи, Твоя воля! Бретёр был уже в самой толпе.

Ваши выборы – фарс!

Ваши выборы – фарс!

Менты придумали хитрую тактику. Они не шли на людей, выстроившись свиньей, но рассекали их на маленькие группы, и шествовали по Триумфальной площади по кругу, и гнали их прямиком в пасть автозаков. Все это напоминало торжественный обход святыни.

Раньше Бретёр не любил толпу, но сейчас он великолепно чувствовал себя бок о бок с народом. Рядом шел какой-то сплошь покрытый шерстью человек с черной бородой, известный гражданский активист. Он был в ярости, по устрашающей бороде стекала слюна. Рядом еще черт-те кто. Хипстерша в фиолетовой шапке, молодежь, какая-то братва.

Россия без Путина!

Россия без Путина!

Лимонова молниеносно задержали на подходе к площади. Процедуру лично курировал крупный усатый полковник. Это было самым ответственным заданием в его жизни.

– Ну что, Деда сдали. Теперь посмотрим, что будет! – произнес охранник Борода.

Бретёр прибился к своим, к нацболам. Некоторых он сразу не узнал, особенно Колю Авдюшенкова – тот весь был обернут в огромный капюшон. Он был мастером конспирации и маскировки не хуже Сталина-Джугашвили. Рядом стоял неистовый Игорь Щука, недавно его на Стратегии крепко, до потери сознания отмудохали менты, но ему, судя по всему, было на это глубоко насрать. Неубиваемость – для нацболов первичный половой признак.

– Хотите? – Борода незаметно достал из кармана куртки пузырек со своей ядреной настойкой и предложил остальным.

3

– Бл…дь, да они с ума там, что ли, посходили! Да они же просто, мать их, молодцы! Сегодня я люблю их! Я просто их обожаю! – Бретёр веселился от счастья.

Он залез в Интернет и увидел там отличную новость. Либералы то ли подчинились флюидам нацболов, то ли побоялись опозориться, но выкинули кое-что из ряда вон выходящее. Свой тошнотворно скучный согласованный митинг на Чистых прудах они превратили в оголтелый несогласованный марш на Лубянскую площадь.

Что они намеревались сделать, эти наглые засранцы? Может, они хотели захватить цитадель российской политической системы – здание ФСБ? Для Путина и сподручных – это как замок «Аламут» для ассасинов и старца Горы.

Толпы шли между машинами (там очень тесно) и по машинам и орали. Все зачинщики беспорядков арестованы за неповиновение сотрудникам полиции. Десять суток впаяли Яшину и Навальному. Младотурки сегодня выше всяких похвал.

На сутках оказалась еще и целая группа нацболов. Среди них Дима Колесников, или Колесо. Лично Бретёр Колесо не знал, но с виду тот напоминал профессионального молодого вояку – у него были длинные офицерские усы и баки. Несколько дней назад к нему в квартиру по альпинистским канатам (!) спустились бойцы спецназа, ворвались в ванную, сломали нос и чуть не выбили челюсть. У парня во рту была зубная щетка. Если спецназ рано утром штурмует твою квартиру в стиле фильма «Матрица», то ты чего-то стоишь в этом мире.

И, о, боги, свершилось: на следующий день все решили выйти на Триумфальную площадь! Дозрели, наконец!

Даже самые трусливые, даже самые завсегдатаи лакеи власти, как Явлинский и Митрохин, заявили, что выйдут на площадь, как полагается, в 18:00 и будут требовать свободных выборов и свободу для своих заключенных.

Бретёр снова оказался в толпе. На этот раз на площади творился настоящий фарш. Количество рассерженных граждан увеличилось в десятки раз, только что на глазах задержали Лимонова и Немцова. Рядом волокли какую-то светскую львицу в шубе, она сыпала отборными матюгами, как сержант.

– Моя шуба! Вы испортите мою шубу! – кричала она. Ее звали Божена Рынска.

Ей стоило, подумал Бретёр, явиться на митинг в наряде от-кутюр или в свадебном платье, чтоб десятиметровый подол несли лакеи-карлики.

Полиция с народом!

Не служи уродам!

Стояли целые легионы в блестящих касках – можно использовать как зеркало – нерушимая стена отборных, крепких головорезов. У них на подхвате сотрудники поменьше и еще дружная команда санитаров-дружинников, как в совке. Но это еще не все, друзья. Кремлевская администрация и лично Владислав Юрьевич Сурков пустили в ход особое секретное оружие: движение «Наши».

Они где-то откопали несколько сотен дегенератов, нарядили их в идиотские костюмы и вручили, глаза бы ваши этого не видели, барабаны. Это было шествие сбежавших из сумасшедшего дома. Бедные полицаи вынуждены были не только отлавливать самых буйных несогласных – на всех автозаков теперь уже не хватало, – но и оберегать это трогательное шествие от толпы.

Это какой-то караул!

Хотя караул – это просто слово вчерашнего дня по отношению к тому, что происходило на площади в тот день. Если так пойдет и дальше и Триумфальная останется общим местом и символом протеста, то мы обязательно победим, и очень скоро, подумал Бретёр. Скоро, в считаные дни!

Всего в тот день на Триумфальной задержано 569 (!!!) человек. Вдумайтесь в эту фантастическую и безумную цифру.

4

За несколько дней до этого.

Мерлин:

– Тебе сейчас только остается отличиться, как харьковский хлопец, тогда мне вообще кранты!

Мерлин имел в виду знаменитого «харьковского стрелка», после занятий с великим гуру тот обрел настоящие крылья, небывалую смелость. В своем родном Харькове он на пару с отцом стал расстреливать сотрудников местного МВД. Парень почувствовал себя настоящим Сверхчеловеком, а остальные были для него биомассой. «Макаров», «стечкин», «сайга» – это все далеко не полный арсенал их семейного картеля.

Бретёр собрался устроить особую тренировку в преддверии грядущих событий. Для этого он даже притащил Моцарта, Диму и Васю, того, который автогений. Впрочем, он не был абсолютно уверен, что весь этот отряд отправится с ним штурмовать Москву.

Мерлин был, как всегда, великолепен, он выступал в роли военного инструктора и мудреца-проповедника одновременно:

– Запомните! Вы ИЗБРАННЫЕ! Одержимость – это гарантия вашего успеха! Всех остальных людей вы должны воспринимать как биологический объект, как говно, как биомассу. Люди делятся на тех, кому можно, и тех, кому нельзя. Вы – те, кому можно!

Те, кому можно, выстроились на поляне перед учителем. Редкие забредшие сюда собаководы старались обходить стороной всю их угрожающую компанию.

– Любое ваше действие вы делаете во имя великой цели! Мы начнем с самого ключевого момента, а именно: с состояния. Этого легкого транса, бессмыслия или великой пустоты. Вы пребываете в полной прострации, но при этом вы активны, динамичны и деятельны. Сейчас я продемонстрирую вам одно упражнение.

Мерлин был настоящим безумным гением. Казалось, у него было упражнение, чтобы подтвердить каждую фразу. Он учил:

– Собранность, сосредоточенность и готовность к смерти. Вы должны быть постоянно готовы к смерти и никогда не думать о поражении. Победа или поражение, свобода или тюрьма – вас это не должно совокуплять. Как говорил Кришна: «Уравняв с поражением победу, сражайся!» Теперь перейдем к другим упражнениям. Вы двое, выходите сюда!

Дальше Мерлин показал несколько специфических приемов для особых ситуаций, рассказал, как по возможности избегать задержаний и как вести себя в отделении.

– Веселуха все равно скоро начнется! Может, уже на днях. А может, через несколько лет! Для этого у вас всегда должно быть… – Мерлин назвал, что должно быть. – Оно гораздо эффективнее. Задача: охватить максимальную площадь…

Он продолжал давать дельные советы:

– Лица должно быть не видно. Лучше всего для этого подойдет кепка и капюшон. В рюкзаке хорошо бы иметь запасной комплект верхней одежды, другого цвета и не похожего на ваш.

К концу вечера Мерлин просто загонял всех своими упражнениями. С Бретёра сошло семь потов.

– Но ты забыл рассказать нам самое главное… как мы будем делать то, о чем я тебе говорил?

5

– Ты лучше ко мне сейчас не приезжай, а то нас тут всех сразу вместе повяжут. У меня на улице полно оперов. Езжай сразу на площадь! – Лимонов звучал взволнованно.

– Хорошо, так точно, Эдуард!

Новость первая. Сорок тысяч человек (!!!) заявили о готовности выйти на площадь Революции 10 декабря. Заявка на триста человек была подана задолго до выборов семьей Удальцовых и некоей Матюшкиной (движение «Солидарность»). «Левый фронт» в то время подавал заявку чуть ли не раз в неделю, рассчитывали они, ну, скажем, даже не на сотни, а на десятки человек. А тут ба – и сорок тысяч! День обещал быть жарким.

Новость вторая. Плохая. «Эхо Москвы» и другие ультрабуржуазные СМИ начали массированную пропаганду, направленную против митинга. Вместо этого они предлагали всем отправиться на Болотную площадь.

Дело было явно нечисто и пахло закулисным заговором. Если площадь Революции находится в самом сердце города, рукой подать до Кремля, то Болотная – на острове, связана с материком несколькими мостами. Власти выгодно сконцентрировать толпу в этом загоне.

С площади Революции можно двинуться к зданию Госдумы и стоять там, пока итоги выборов не будут аннулированы. С Болотной площади нельзя было двинуться никуда. Представим, что народ на площади и сотрудники правопорядка – это две противоборствующие армии. Так вот, позиция на Болотной тотально невыгодна по всем статьям, это подтвердит любой полководец.

Бретёр был в Москве не со своим хулиганьем (они отказались поехать), но с другими, более подготовленными людьми, на них он вышел, когда выполнял задание Эдуарда. Один обладал столь выдающимися габаритами, что его брали сниматься на характерные роли в кино, он играл даже в «Брате-2». Всего их было трое. Бретёр старался мобилизовать всех в Москве, кого мог.

В голове он имел несколько различных сценариев развития событий. Наготове были еще люди, которые в любой момент могли подключиться. Важно только, чтобы все пришли именно на площадь Революции, а не в этот созданный властью капкан.

Он прекрасно понимал, что сегодня, именно сегодня, есть шанс изменить все!

6

Ну что, Бретёр, кем ты стал? Добился того, чего хотел?

Он вспомнил тот день, когда решил стать плохим и двигаться к собственному страху, тогда началась гроза. Некие силы дали ему знак, только что за силы – неизвестно.

Гордись!

Из плаксивого мальчика, который писал трогательные стихи, ты проделал путь до борца и пламенного революционера. Вспомни, ты ведь призывал всех собираться на несогласованных митингах и идти к государственным зданиям. За это можно схлопотать по «организации массовых беспорядков», дружок. Что только не произошло с тобой за последнее время. Кражи, наркотики, задержания на митингах, плохие страстные красотки, знакомство с колдуном Мерлином, дружба с врагом государства № 1… Ты доволен этим? Он ответил себе, что да. Доволен.

В машине, в которой они ехали, было очень тесно. Шел пакостный мокрый снег. Москва превратилась в одно сплошное укрепление, как если бы враг собирался брать ее штурмом.

Везде стояла внушительная бронетехника, омоновцы в касках и без, менты поменьше, подразделения курсантов. И была армия! Бретёр никогда не видел на улицах раньше такого количества военных самых разных родов войск, только разве что на параде в День Победы.

Что-то назревало, возможно, что-то решающее и кровавое. Раз на улицах происходило такое. Отовсюду шли люди, народ, на площадь Революции валила бескрайняя толпа. Наступал великий октябрь, но если не октябрь, то февраль.

Бретёр двигался в толпе вместе с националистами с черно-желто-белыми флагами. Рядом шел Поткин, похожий на офисного менеджера, и недавно вышедший из тюрьмы Иван Миронов: он отбывал наказание за попытку покушения на Чубайса. Миронов сидел в тюрьме с самим Владимиром Кумариным. В камере он, если верить книге «Замурованные», стал близким другом ночного экс-губернатора Петербурга.

Они двигались в общем потоке, и тут до Бретёра дошло. Народ идет не на площадь, а с площади. Сотрудники полиции организовали прямой коридор от площади Революции до Болотной, об этом объявили в мегафоны. Были даже автобусы. Он вспомнил, что об этом говорили еще накануне по «Эху Москвы». Кремль, полиция, «Эхо» – они действовали заодно. Людей нельзя было остановить. «Куда же вы идете? Куда? Вы просрете революцию!» – хотелось крикнуть им вслед.

У памятника Марксу Бретёр увидел Лимонова, вокруг него сгруппировались около трехсот нацболов, гражданских активистов и радикалов. Бретёр подошел стрельнуть сигарету у парня в капюшоне и понял, что это Захар Прилепин.

– Здорово, старик! – Это был Макс Громов.

– Здорово, здорово! – Он узнал его, простого русского мужика с бородой, такого настоящего народного типа.

Лимонов выступал с маленьким мегафоном. С четырех сторон стояли охранники. Коля Авдюшенков, Моня, Борода и другие.

– Сегодня трагический день для России. Я благодарю тех, кто остался здесь со мной, самых верных, самых отчаянных, самых смелых! Сегодня здесь мы отстаиваем честь всей оппозиции. Мы как триста спартанцев!.. – Писатель с мировым именем, он всегда использовал в речи яркие образы и сравнения.

Все это время с площади уводили людей. Не только менты, но и ВИП-персоны оппозиции и просто ВИП-персоны. Раньше всех явился Немцов в обнимку с Чириковой, они долго пытались выстроить небольшую колонну и наконец все же увели с поля сражения пару десятков неотесанных дезертиров.

Что ж вы, суки, делаете, мать-перемать! Остановитесь!

Был и сам Алексей Алексеевич Венедиктов, он наблюдал за отводом людей с поля боя, а потом ушел и сам. Была Тина Канделаки. А эта хрупкая наивная красотка как тут оказалась? Ее же могут затоптать вовсе. Таким девочкам лучше сидеть дома.

Маленький мегафон циркулировал между Лимоновым, Прилепиным, Громовым и Шаргуновым. Выступил и адвокат Сергей Беляк. Были все свои. Когда мегафон дошел до Бретёра, он тоже произнес краткую речь:

– Болотная площадь – это место казни Пугачева. Оно символизирует крах свободы. Мы будем стоять на площади Революции, и мы никуда отсюда не уйдем!

Мы никогда не пойдем на уступки этой власти. Пускай сегодня мы в меньшинстве, но история докажет нашу правоту!

Лимонов обернулся, Бретёр стоял точно за ним.

Триста спартанцев честно провели митинг от звонка до звонка и разошлись. Настроение у всех было крайне поганым. В таком настроении хорошо стрелять по вражескому городу из тяжелых орудий.

7

На Болотной в тот день все пребывали в настроении противоположном, то есть в пузырящейся эйфории. Происходящее напоминало праздничный шоу-концерт. Группа авторитетов оппозиции, укравшей победу не только у радикалов, но и у самих себя, расположилась на сцене, пригласив туда еще с несколько десятков пикейных жилетов, случайных людей и самозванцев.

Решающий для истории России день они решили превратить в капустник с участием своих близких друзей. Кого здесь только не было. Ведущий НТВ Леонид Парфенов, автор стилизованных под старину детективов Акунин, светская львица (она же ведущая «Дом-2», она же дочь мэра Собчака) Ксюша Собчак в какой-то кацавейке. Что здесь делают все эти люди?

– Нас собралось сто тысяч человек! Нас здесь сто тысяч! – самодовольно вещал Немцов со сцены.

Он, вечно благожелательный Рыжков, экс-офицер конторы Гудков, Чирикова и сотоварищи были страшно довольны. Недовольной выглядела Стася Удальцова. В отсутствие мужа на нее всем скопом надавили и заставили перенести митинг сюда. Мужа Сергея выпустили, но тут же снова посадили.

Микрофон был захвачен и подконтролен. Его даже не дали самым мирным, даже почти либеральным националистам, которые тоже на свою беду приперлись на Болотную, чтобы дружно разделить поражение со всеми. Им оставалось только кричать что-то вдалеке и размахивать флагами.

Все выглядело как победа, но по сути это был провал. Важные исторические события – это всегда трагедия, это боль. Так было и будет. Революции не дела ются с воздушными шариками в руках. Если хочешь сменить режим, следует смело, очертя голову, идти вперед сквозь огонь, стремиться к трагедии. Иначе нельзя.

В это время либеральные младотурки (Яшин, Навальный) отсиживались в изоляторе и отращивали бороды: бриться там нельзя. Они были капельку смелее либералов-номенклатурщиков, потому такая обстановка дел вряд ли была им по душе. Но они не могли ничего сделать, и им пришлось молча согласиться.

То же самое пришлось сделать и Удальцову, он к тому же был изрядно измотан сухими голодовками и больницами, выглядел так, как будто его только что доставили из вражеского плена, где с пристрастием пытали. Он был белый и худой, как призрак.

Под конец митинга на Болотной приветственное слово произнесла маленькая губастенькая школьница, борец за права геев и лесбиянок. Короче, вы понимаете, в чьи руки постепенно утекал протест. В те, в чьи никак не должен был.

8

За несколько дней до этого их предали.

После 6 декабря и массовых задержаний на Триумфальной всем стало окончательно ясно, что протест радикализируется и, стало быть, уходит к радикалам. Подобная картина никак не могла устраивать ни буржуазию, ни власть. Ситуация выходила из-под контроля. Негодование закипало, и все ждали десятого числа.

7 декабря. Группа либералов собрались в кафе «Шоколадница», чтобы договориться об общих действиях, чтобы увести протест у радикалов и возглавить самим. Или чтобы это, по крайней мере, таким образом выглядело.

8 декабря. В то время как заявители Удальцова и Матюшкина весь день торчали в здании правительства Москвы на Новом Арбате, реальную судьбу митинга решали за их спинами совсем другие люди (те, кто накануне договаривался в кафе, и некоторые другие).

Заговорщики собрались в кабинете вице-мэра Горбенко на Тверской. Со стороны якобы оппозиции выступал хитроумный вельможа Алексей Венедиктов, главный редактор основного рупора либералов «Эха Москвы», журналист-политрук с «Эха» Сергей Пархоменко, компания постных, как баланда, политиков: Рыжков, Гудков (позже этот простофиля заявил, что не помнил, был там или нет). Плюс Немцов на телефонной связи (читай, на его мнение и так всем положить) из Нижнего Новгорода. Со стороны власти сам вице-мэр, глава ГУВД Москвы Владимир Колокольцев, еще один чиновник из мэрии Василий Олейник.

Власти, конечно, были очень благодарны Венедиктову, который сам первым вышел на связь с Горбенко и предложил свои услуги по решению вопроса, чтобы не допустить давки, «свалки» или «новой Ходынки». То есть чтобы не допустить революции. Он же мобилизовал команду проверенных ультралибералов, которые выступили от имени всей оппозиции.

Ключевой фигурой в переговорах был чиновник администрации президента некий Громов, который, подобно тени отца Гамлета, то возникал, то исчезал, то появлялся в кабинете, то вновь удалялся. Слив протеста контролировался на самом высоком уровне.

Все были крайне довольны собой. Власть – потому что только что слила готовящуюся революцию в унитаз. Либералы – потому что украли протест у радикалов и народа и на какое-то время стали королями масс. Свою пиррову победу они будут чествовать еще какое-то время.

Вот как комментирует предательство оппозиции и те позорные дни уже знакомый нам святая простота Сергей Пархоменко: «В какой-то момент родилось понимание, что народу десятого числа будет много. Тогда и произошло первое осмысленное организационное собрание. И оно решало первый сложный вопрос о переносе митинга с площади Революции на Болотную площадь. Это была некоторая ответственность, которую надо было взять на себя, потому что разные идиоты типа Лимонова надеялись устроить на площади Революции большую бузу… Было понятно, что нам немедленно скажут, что мы наймиты и предатели… И мы вступили в отношения с мэрией, совершенно неформальные, потому что, хочу напомнить, заявка на десятое число была подана не нами (!), она была подана группой, я бы сказал, технических сотрудников «Солидарности» (вранье. – Авт.). Поэтому формально мы не могли вести с мэрией никакие разговоры. Однако мы воспользовались некоторыми неформальными возможностями, некоторыми знакомствами и подали в мэрию сигнал: тут есть группа людей, не тех, которые являются заявителями, а тех, у которых есть мозги».

Этот недалекий человек открыто признался, что был произведен рейдерский захват митинга, с целью угодить власти и не допустить до него нацболов. Митинг был захвачен людьми, «у которых есть мозги».

9

В то время как либералы ложились под власть, нацболы искали новые формы конфронтации с режимом. Для конфликта всегда нужен повод. Повод протестовать против итогов выборов один: нерегистрация партий оппозиции («Другая Россия», «РОТ-фронт», ПАРНАС). А вовсе не те нарушения, которые сумели выискать наблюдатели-энтузиасты. Нарушения – это пшик по сравнению с тем, что оппозиция была не допущена к выборам в полном составе.

Повод опротестовать выборы президента тоже один: недопуск к выборам оппозиционных кандидатов в президенты. Осознал это только Лимонов, который заблаговременно объявил о своем выдвижении. Само собой, что в условиях полицейского государства рассчитывать на регистрацию было невозможно. Но нужен был конфликт!

Буржуазные лидеры, их у нас пруд пруди, заняли выжидательную позицию, если не сказать замешкались. Ни Касьянов, ни Каспаров, ни Рыжков – никто не горел желанием участвовать в выборах. Боялись. Хвалился лишь Немцов, который уговаривал избираться вначале Навального, а потом музыканта Юру Шевчука.

Лимонов в довесок ко всему использовал свое выдвижение для того, чтобы скомпоновать и озвучить свои идеи по преобразованию в стране. По величию и масштабам программа напоминала курс Петра I, только с ориентиром не на Запад, а на Восток.

Центральная мысль: перенос столицы в Южную Сибирь в район Омска, чтобы сбалансировать географический, экономический, инфраструктурный и политический перекос России к Западу. Нужны были новые рабочие места, а также заселение Сибири, включая Дальневосточную, чтобы остановить экспансию Китая. Помимо этого, Лимонов предложил программу массового строительства дешевого жилья и чрезвычайные меры по развитию сельского хозяйства.

Что касается политической части, то речь шла о немедленном возвращении страны в демократический режим. Он хотел сменить состав Верховного и Конституционного суда, отменить пресловутую 282-ю статью за экстремизм, упростить унизительную по форме регистрацию политических партий.

В качестве президентской кампании Лимонов планировал поездку по всей стране в плацкартном вагоне, как Солженицын.

Этим планам не суждено было сбыться. На следующий день после санкционированного митинга на Болотной, где силы правопорядка вели себя предельно вежливо и корректно, было запланировано собрание инициативной группы по выдвижению в президенты Эдуарда Лимонова. То есть первый этап регистрации.

Когда участники стали подходить к гостинице «Измайлово», оказалось, что все здание захвачено ОМОНом и полицией. Не попасть. Организаторы были к этому готовы, и регистрация происходила в небольшом, специально пригнанном фургоне. По этой причине им позже и отказал ЦИК, у которого, впрочем, было великое множество вариантов для маневра.

10

Второе предательство либералы уже совершили по инерции, без кулуарных сговоров, вискаря и совместных попоек с чиновниками. Тон был уже задан: сотрудничество с властью в любых возможных формах. А лидерами стали те, кто этот диалог обеспечивал.

После рейдерского захвата протестного движения горсткой героев буржуазии наверх как грибы после дождя стали вылезать самые ничтожные комические персонажи. Артем Троицкий в костюме гондона, авторы второсортной дерьмовой беллетристики, ведущие телешоу. Весь этот сброд, исполняющий затянувшуюся пошлую оперетту, внушал отвращение. Люди с плохим вкусом – это премерзкое зрелище.

Самопровозглашенные ушлепки вопили со сцены:

– Мы не хотим революций! Мы не хотим революций!

Им нравилось купаться во внимании толпы, они хотели, чтобы их бенефис продолжался вечно. К тому же администрация президента, эти искусные многоопытные шулера, принялись водить их за нос. Они предложили им создать рабочую группу по проведению политической реформы. Человеку даже с небольшим политическим опытом известно, что для того, чтобы похоронить любое дело, лучше всего создать рабочую группу или комиссию. Все гарантированно накроется, будет кирдык.

Ситуация после выборов президента в аккурат напоминала картину декабря 2011-го. Это было, мать его, дежавю. Стася Удальцова совместно с другими учредителями подали заявку на Лубянскую площадь в день после выборов – 5 марта. Место было выбрано крайне удачно. Дело в том, что Центризбирком на Большом Черкасском переулке находится от Лубянки буквально в двух шагах. Соответственно разумно собраться на площади и двинуться прямо туда, чтобы требовать переноса выборов с участием всех кандидатов от оппозиции. Отказали ведь не только Лимонову, но и Явлинскому.

Но власть вновь нагнула либералов, используя проверенные и зарекомендовавшие себя кадры. Митинг в срочном порядке перенесли подальше, с глаз долой, на Пушкинскую площадь. Это вроде бы и центр, но от Кремля, Думы и ЦИКа много дальше, ближе к линии Садового кольца.

Вот как власть объясняет свое решение устами новоявленного мастера слива протеста Пархоменко: «Кончайте паниковать. Приходите все. Места на Пушкинской – не на половине Пушкинской, как обычно, а на целой, да еще и с перекрытой Тверской, – хватит. А с бульварами – тем более». «С бульварами тем более»! Гляньте, какой мудак! Паниковать как раз было самое время.

За несколько дней до этого на каком-то мероприятии Бретёр подошел к Ксюше Собчак и прямо в лоб спросил ее:

– Вы пойдете на следующий митинг оппозиции?

– Конечно! – Светская львица улыбнулась.

– А на несанкционированный пойдете?

– Нет, только на санкционированный; а что, будет еще несанкционированный?

– Да. Туда придут нацболы… Лимонов…

Слово «нацболы» подействовало, как если бы Бретёр неожиданно достал электрошокер и ударил бы ее током. Светская львица отшатнулась в ужасе.

После срыва митинга на площади Революции буржуазная оппозиция успела провести еще один митинг на проспекте Сахарова и шествие. Массовость впечатляла, да. Но честными выборами даже и не пахло. Власть стала проводить свои контрмитинги на Поклонной горе, основным организатором которых был политтехнолог, бывший режиссер театра Левандовского господин Кургинян – во время своих выступлений обильно источал слюну. Были там и Проханов, и давно отмежевавшийся от нацболов философ Дугин. Последнему очень хотелось стать еще одной подпоркой действующему режиму. Но режим справлялся и без него, подпорки были не нужны.

Их митинги были еще более массовыми, и удивляться тут нечему. Чтобы нагнать народ, у власти было несопоставимо больше ресурсов.

11

Бретёр прекрасно понимал, что на Лубянке будет поражение, но он должен был выполнить свой гражданский долг. Кто-то, пусть немного, несколько сотен человек, должен был нести знамя протеста.

Чтобы разведать обстановку, он пришел за полчаса. Из торгового центра вся площадь как на ладони, везде стоят металлические заграждения, в несколько рядов полиция в касках. Площадь оккупирована.

На выходе он встретил несколько нацболов и лимоновских охранников, которые пришли пораньше, как он, на разведку. Самый здоровый – Коля Медведев, боксер и участник боев без правил. Рядом Илья, чемпион по борьбе, судя по угрожающему выражению лица и охвату плеч, родом с Кавказа.

Бретёр:

– Ну что, брать будут?

Коля:

– Конечно, куда денутся!

Лимонов появился ровно в назначенные девятнадцать часов, он всегда был точен и ненавидел, когда кто-нибудь опаздывал. В окружении еще двадцати нацболов. Бретёр и другие присоединяются и идут за ними. Лимонов выходит на площадь и движется прямиком к Центризбиркому на Большом Черкасском. Он окружен журналистами, мелькают фотовспышки.

– Мы пришли сюда ради того, чтобы прийти. Если бы все те, что стоят сейчас на Пушкинской, были бы сейчас здесь, было бы все в порядке.

На площади суматоха, кто-то выкрикивает лозунги и вывешивает растяжки. Идет дым. Жуткая давка.

На ходу у него берут интервью:

– Что принесет Путин для России?

– Будет все то же самое…

– Вот он, вот он! Забирай!..

Десять здоровенных омоновцев хватают вождя и уволакивают в автозак, один из них его душит. Потом начинают брать остальных участников, гражданских активистов и журналистов. На площади остаются только самые отпетые, самые несгибаемые радикалы всех идеологий. Звучат лозунги:

Остановим диктатуру!

Остановим диктатуру!

Наиболее злые, взобравшись на гранитный поребрик на выходе из метро, вопят:

Мы вас ненавидим!

Мы вас ненавидим!

Через полчаса площадь полностью зачищена от протестующих. Товарищи отбивают Бретёра, он уходит с площади и решает двигаться на Пушкинскую. Они курят по дороге и быстро идут к митингу соглашателей. На всех улицах стоят колонны полицейских.

В это время с трибуны Пушкинской радостно кричали:

– Нас собралось здесь более двадцати тысяч человек!

Гордиться нечем. Это уже гораздо меньше, чем сто тысяч на Болотной и Сахарова.

Вдруг на сцене зазвучал взволнованный высокий голос:

– Кто здесь власть?

Народ:

– Мы!!!

– Кто здесь власть?

Истерика протестантского проповедника Навального была постановочной и выглядела как первая стадия белой горячки. Предводителя хомячков было не заткнуть.

– Как ты достал орать! – вслух произнес Бретёр.

Какая вы к черту власть, если Кремль указывает вам стойло, говорит, где собираться и в каком количестве?! Посмотрите на себя! В глубине души все прекрасно понимали, что это полный провал.

Под конец Удальцов (да-да, он снова с либералами!) и сын сенаторши депутат Илья Пономарев, чтобы не ударить в грязь лицом и хоть как-то спасти лицо, решаются на дерзкий, но изрядно запоздалый спектакль. После митинга они и небольшая группа их сторонников залезают в фонтан и говорят, что мы, мол, никуда отсюда не уйдем, пока итоги выборов не будут аннулированы.

Жаль, что была зима, а то у них была возможность стать десантниками на день ВДВ. Они говорят, что разобьют палаточный лагерь. Их быстро зачищают, не особо церемонясь. Х…ли махать кулаками после драки.

Стало окончательно ясно, что протест проигран. Все. Абгемахт.

12

– Как ты, брат? – вечером позвонил Мерлин. – С тобой все хорошо?

– Спасибо, хреново.

– Что значит хреново? Ты жив, здоров и на свободе?

– Это да.

– Разве это не главное?

– Вообще, ты прав, конечно.

– Не забывай, мир вокруг героя превращается в трагедию. Вот вы с Лимоном что думали? Вы же знали, что либералы – это просто жидкое дерьмо. Ты же сам чувствовал, что они сговорятся с властью и вас предадут.

– Чувствовал, да.

– То, что мы чувствуем, то и происходит.

Было херово, да. Еще потому, что он был совсем один, без братвы – те остались дома, Моцарт же вообще был под подпиской. Все его хулиганье совершенно непригодно для политики, они каждый день ловят на свою жопу ху…ву тучу приключений, потому управлять ими просто невыполнимая задача. Люди вообще не способны сами себя контролировать, не они что-то делают, а с ними все случается. Никто не отдает себе отчет в том, что творится вокруг.

После митинга он заехал к Леониду Ильичу. Тот обосновался у метро «Белорусская», жилище старого педе напоминало разбомбленные руины и выглядело как мрачная дворницкая, населяемая тенями.

– Здравствуйте, скинюшечка! Заходите! РЕ-ВО-ЛЮЦИЯ! – Чудище вышло в засаленном шелковом халате.

– Привет!

С тех пор как Ильич переехал в Москву, его звезда плавно стала угасать. По мере того как терял деньги и влияние, он все больше говорил о собственной значимости и важности. Количество переговоров с министрами увеличивалось в разы, росло количество новых невообразимых проектов. Ильич занимался продажей труб для международных газопроводов и постройкой собственного наукограда, младшей сестры «Сколково». Это занимало уйму времени, но денег не приносило. Плюс, как обычно, привычные расходы на разовый секс и служение Люциферу: игровые автоматы, несмотря на запрет, в Москве были повсюду. Сама Москва – это один большой игровой автомат.

– Ты, скинюша, бездельник! Займись чем-нибудь! – Ильич любил поучать. – Книгу, что ли, напиши!

– Ага, напишу обязательно. И посвящу ее тебе!

– Вон Пруша действует, а ты нет.

Пруша – это погоняло Сани. Пруша в самом деле действовал, несколько недель назад он блестяще захватил инвестиционную компанию, в которой некоторое время работал сам, самых сговорчивых он позвал к себе, а остальные оказались за бортом. Первых учредителей он просто кинул, не оставив им ни копейки денег. Он позвал их всех на встречу и сказал, что никому денег не даст и все могут уматывать отсюда подобру-поздорову на все четыре стороны. Взрослые мужики были обуты по полной программе, они сперва даже не поняли, что происходит, и были в замешательстве. Сане, как и Бретёру, было двадцать пять лет.

Что касается Бретёра, то вся беда в том, что за время политической борьбы вместе с нацболами, общения с Лимоновым и мистических опытов с шаманом Мерлином деньги, как что-то из низшей природы, перестали его интересовать. Слишком грубая субстанция. К тому же они у него водились не так чтобы очень много, но на все хватало. Он не понимал, как можно целыми днями сидеть за компьютером в офисе, проверять почту, писать письма и искусственным голосом говорить: «Здравствуйте, это такая-то компания. Мы вам недавно звонили. Только у нас для вас есть очень выгодное предложение» или «Вы хотите заключить сделку сейчас? Давайте договоримся о личной встрече…». Яппи, мать их. Саня, впрочем, был гораздо умнее всех этих яппи. Хотя обычно происходит так, что, если человек заточен под заработок денег, он очень быстро становится тупейшим мудаком с одной извилиной. Алчность выжигает к чертовой матери интеллект. Но это не про Саню.

– Все равно мы скоро придем к власти!

– Да ладно вам, хватит нести чушь! – Ильич почесал волосатый живот.

– Так и будет, вот увидишь.

– Ага, а ваш Эдичка станет президентом. Но он же сосал член у негра! Там все блестяще описано, почитай.

Ильич попытался развязно приобнять Бретёра за плечи, но тот достал нож и полоснул его по руке. Бретёр был очень зол.

13

– Сейчас Толя подойдет, лучше держись от него подальше. – Лимонов варил кофе в турке, которую подарил Бретёр.

Он подумал, что его вождь больше не должен варить кофе в молочнике, как раньше.

– Как скажешь. А кто это?

– Да это старый наш товарищ… Буржуи, суки, все изговнили. Сейчас главное – дать им скорее обанкротиться. Это будет очень скоро, вот увидишь.

– А что делать нам?

– Наращивать мускулы партии. Без партии никуда.

– Я не помню, рассказывал ли тебе… я Ксюшу Собчак приглашал к нам на митинг на Лубянку, так она на слове «Лимонов» в ужасе от меня отшатнулась, как ошпаренная.

– Ой, это ерунда! Она на самом деле вполне разумная девка, они все с интересом ко мне относятся. Я был у нее на передаче пару дней назад. И говорю такой: «Лижи ботинок!» Она сразу потерялась, не знала, что ответить. Твое! – Он поднял бокал вина. – Выпьем за Россию без предателей!

Они чокнулись.

– Я недавно с Гейдаром Джемалем общался. Ты с ним знаком, как я понимаю?

– Да, и очень давно. Мы много раз встречались. Будь с ним осторожен. Джихадыч по-восточному хитрый человек. Мне рассказывали, что у него на квартире арестовали русских, сбежавших с Гуантанамо…

Звонок в дверь. Они вышли в коридор. Там была та же обстановка, тот же набор предметов, что во всех квартирах Эдуарда до этого. Две пары черных ботинок, бушлат, кепка, старая пыжиковая шапка – одна из немногих вещей, что осталось от покойного отца. В ней Эдуард ходил на митинги зимой.

На пороге Бретёр узнал Тишина, он был с товарищем.

– Эдуард Вениаминович, мы тут в Москве ненадолго… Решили к вам зайти.

– Бога ради, проходите.

Тишин выглядел как настоящий священник, только что без рясы. Жизнь за последнее время стала не легче, а только тяжелее. Поскольку РПЦ, как любая структура в России, бюрократизирована, то для того, чтобы перевестись в желанную церковь в Петербурге, ему было необходимо собрать огромное количество бумаг. А чтобы не умереть с голода, ему приходилось работать грузчиком в магазине IKEA в две смены.

– Ну что, Толя, думаете?

– Да, Эдуард Вениаминович, мракобесие какое-то… Бесовщина. Я недавно встречался с Кинчевым и Охлобыстиным. Я думаю, нам бы хорошо провести с ними какой-нибудь совместный митинг. Я бы мог с ними поговорить. И с Кургиняном тоже. Я считаю, что он человек довольно неглупый, не такой, каким его многие видят.

– Ну, у либералов шансов нет никаких, сейчас это уже очевидно… А Рыжкова вы видели? Я секунды две посмотрел, и меня чуть не вытошнило.

Охранка или черт знает кто, ну кто-то в общем занялся дискредитацией оппозиции по полной программе. У бедолаги Рыжкова камера была вмонтирована в телевизор. Она зафиксировала эпизод, как он мастурбирует, а второй свободной рукой держит некий документ, видимо резолюцию комитета за честные выборы, который собирался передать президенту.

Лимонов, кстати, сам попался на компромате, только выглядело все куда более традиционно и пристойно. Девушка с брекетами, бравшая интервью, оказалась завербованной проституткой. Ее, ну, или там была целая группа, оказывается, отодрал не только Лимонов, но и добрая половина оппозиционной тусовки. Поткин и даже Шендерович. Остроумные монтажеры смонтировали ролик так, будто Лимонов и Шендерович одновременно лежали на одной кровати. «Вот суки! Вот козье племя!» Это взбесило Эдуарда больше всего. Если разобраться по существу, то это полнейший идиотизм. Мужик семидесяти лет трахает молодую девку. Да такое можно вставлять в предвыборный ролик!

– Сейчас они готовят компромат на всю оппозицию. Мне кто-то рассказал, что этим занимается Африка Бугаев, которого на Куршевеле поймали с наркотой…

Когда Тишин ушел, Бретёр спросил:

– А почему ты сказал мне, чтобы я держался от него подальше, ведь он столько сделал для партии?

– А ты разве не знаешь, какие он дал на меня показания по Алтайскому делу?

– Какие?

– Самые неудовлетворительные. Он написал: «Группа людей с рюкзаками собрались в бункере, потом выехали… В рюкзаках было то-то и то-то…» Я сам читал написанное его рукой. Беляк едва смог вытянуть эти показания на тройку.

– А почему он так сделал?

– На него надавили, и он был не готов. Не думаю, что он хотел предать меня, как Акопян.

14

В вагоне-ресторане на обратном пути к Бретёру подсел настоящий урка и на полчаса погрузил его в кровавый провинциальный триллер.

– Когда я попал в тюрьму, то не спал три ночи подряд. Боялся, что меня укокошат. В тюрьме нельзя вести себя как пай-мальчик. Если что-то, то сразу бьешь ответ либо говоришь: «Обоснуй!»

– А как еще вести себя в тюрьме? – Бретёра это очень интересовало.

– В тюрьме за тобой очень следят, за тем, что ты делаешь, что и как ты говоришь. Внимательно спрашивают, как ты обходишься с женщинами. Если ты им лижешь, то ты не мужик и тебя можно опустить.

Он вспомнил, что по версии Лимонова все обстояло несколько иначе: в камере с тобой происходит только то, что с тобой решила сделать администрация.

– А сидел за что? – Бретёр понимал, что идет на риск. За такой вопрос спокойно могут послать или дать по башке.

– Мы наркобарона завалили. Карен был болен СПИДом, он сидел на героине, который продлевал ему жизнь.

– А что, героин может продлить жизнь? – усомнился Бретёр.

– Да, может. Так вот Карен был весь такой высохший. У него была огромная трость. Если нажмешь на кнопочку, то из набалдашника вылетало лезвие. Он подсадил на наркотики кучу людей. Я выстрелил в него из дробового ружья, когда он вышел на балкон. Несколько дробин попали в сердце.

Они выпили по рюмке водки. Уркаган вышел в Бологом, на его место села пухлая блондинка, такой бесформенный, обкормленный пирожными хомяк. Улыбчивая хомячка, дочь дальнобойщика, была приветливой и веселой. Она сразу заказала себе три бутылки пива и орехи. И тут же перешла к делу.

– Я не могу жить без орехов, – сообщила она, – и мне плевать, что говорят другие. Мой дом похож на… на…

– На дупло Чипа и Дейла?

– Да!

Они вместе захохотали.

Без криминальных историй опять же не обошлось. Выяснилось, что недавно приехали какие-то белорусы, посадили ее в машину и завезли в район гаражей, чтобы всем вместе изнасиловать. Она чудом выкарабкалась и всю ночь бежала по полям. Она рассказала своим друзьям из Купчина, и те быстренько нашли их и прибили. Закопали в этих же полях.

Бретёр любил свою страну. Разную. Даже такую темную ее сторону.

Поздно ночью, на выходе с поезда, пьяный, он запел:

Привет, немытая Россия, Гори, гори, моя звезда…

15

– У тебя здесь не хватает только крепостных музыкантов! Здесь можно снимать порнофильмы. Самые элитные! – Лимонов приехал в новую квартиру Бретёра вместе с адвокатом Сергеем Беляком и охранниками. Он приехал поддержать питерских нацболов на суде и выступить в их защиту.

– Я их тут и снимаю, Эдуард. А потом продаю, чтобы заработать деньги на партию!

Бретёр переехал на новое место недалеко от Таврического садика. Там все было декорировано в классическом ретро-стиле, пылал настоящий живой камин. На стенах висели картины родителей, что создавало ощущение чуть старомодной роскоши.

– Вы привыкайте, привыкайте! – Лимонов расположился у горящего камина с бутылкой виски Jack Daniels.

– Отличный прием, спасибо! Как говорится, хорошо, когда хорошо! – Беляк принес с собой в подарок здоровенный фолиант-фотоальбом собственной работы под названием «Девушки партии».

Известный адвокат, из пятерки лучших в России, был не только адвокатом, но изобиловал другими талантами. Он был фотографом, поэтом и занимался музыкой. Из известных рок-музыкантов он сколотил свою группу под названием «Адвокат Беляк» и записал уже множество дисков.

Он, несомненно, обладал чувством эстетического вкуса, что проявлялось и в выборе клиентов. Лимонов, Жириновский, нацбол Владимир Абель, вор в законе Тюрик – и это далеко не полный список. В чем-то ему мог бы позавидовать знаменитый адвокат дьявола Жак Вержес. Сергей имел крепкие татуированные руки и вел себя интеллигентно и вальяжно, так ведут себя уважаемые доны в американских фильмах. Сам он и в шутку называл себя сибаритом и даже предводителем партии сибаритов.

– Включай, скорей! – скомандовал Эдуард, и все уселись у телевизора, скоро должен был начаться фильм «Анатомия протеста».

Профукав два неоспоримых шанса на площади Революции и Лубянке, отколовшаяся от нацболов часть оппозиции продолжала ерепениться, когда все уже было закончено. Это было уже не борьбой за власть, но истеричными конвульсиями. Это началось еще после знаменитого стояния в фонтане на Пушкинской и продолжилось 6 мая на «Марше миллионов».

Во время санкционированного шествия на Болотную площадь – в этот раз власти разрешили использовать только половину площади – Удальцов с Навальным устроили сидячую забастовку перед кинотеатром «Ударник», они хотели срезать маршрут. Все это привело к тому, что позже назовут массовыми беспорядками. Крепкие ребята пошли с ОМОНом врукопашную, полетели булыжники и бутылки. Бошки были расквашены у тех и других.

Всего после митинга задержано свыше шестисот человек, чуть больше, чем 6 декабря на Триумфальной. С одной стороны, Бретёру очень хотелось в тот момент быть там… Но, с другой, он понимал, что это уже ни к чему не приведет и шанс упущен. Никто не хочет садиться в тюрьму за просто так. После этого болотный протест деградировал до народных гуляний в скверах и песен под гитару. «Грушинским фестивалем» власть не напугать.

Все это было Бретёру уже известно. Но тут на экране возникает Сергей Удальцов. Плохое качество записи свидетельствует о том, что это оперативная съемка. Удальцов сидит рядом с неким толстобрюхим неряшливым грузином по имени Гиви Таргамадзе, тот полулежит на диване. Обстановка напоминает номер в дешевой гостинице. Сергей курит одну за одной, видно, что очень нервничает. И неспроста.

Речь идет о совершенно фантастических и ужасающих вещах. Гиви обещает Удальцову неплохой куш за организацию массовых беспорядков от Калининграда до Владивостока, создание лагерей боевиков, привлечение чеченских террористов и захват колокольни (!) Ивана Великого в центре Москвы…

Все выглядит столь безумно, что сперва сложно поверить своим глазам и ушам. Это как впервые увидеть обрушение двух башен-близнецов 11 сентября. Сергей сидит истуканом со своими подельниками и выслушивает грузина, как своего наставника. Черт, как можно было попасться на такой вот фигне!

– Да уж! Не слабо… – Лимонов, как бывалый казак, закрутил ус.

Беляк:

– Тут он такого наговорил… хватит на целый букет статей, включая измену Родине!

Ясно, что этот фильм был прелюдией и подготовкой общественного мнения перед арестами и зачисткой оппозиции. Неужели борьба, которую народ начал на Триумфальной, должна была закончиться вот так?

Совсем под вечер к ним явилась хрупкая и высокая Фифи, девушка Лимонова. Как и Бретёр, она оказалась фанаткой «АукцЫона», даже ездила за ними по городам. Он в очередной раз завел свою любимую «Дорогу».

– О, так это отличная песня! Я же слушал, когда сидел! – сказал Эдуард.

Они прослушали весь альбом «Птица» на редчайшей оригинальной виниловой пластинке, которую Бретёр раздобыл с огромным трудом.

А ночью Эдуард вышел в кухню, чтобы что-то отрезать, может быть кусок хлеба, и порезался. Да так, что кровью залил почти полстола. Он вытер стол тряпкой, но все равно остались кровавые подтеки.

– Эдуард! – спросил Бретёр. – А что с вами была на Алтае тогда? Почему тебя тогда арестовали?

– Потому что испугались. Все было немного не так, как представлялось в СМИ, мы были хорошо подготовлены и готовы ко всему…

И потом Бретёр наконец услышал то, что произошло на Алтае в то время. От начала и до конца.

– Значит, вас тоже предали? – спросил он после долгого рассказа.

– Нас предали, однозначно! Конечно!

16

Когда Бретёр ложился спать пьяный, то сны становились еще более яркими и красочными, с пугающим сюрреалистическим оттенком. Вот и сейчас, после того как перебрал виски, он вновь приоткрыл дверь меж двух миров.

Во сне к нему явились две его женщины. Настя и Моргана, они лежали на накрытом обеденном столе. Тарелки и блюда ломились всевозможной горячей пищей, а их вспотевшие тела мерцали во мраке и отражались в серебряных столовых приборах.

– Ты не нужен нам! Убирайся вон! – крикнула Моргана, и ее голова нырнула куда-то Насте между ног.

– Дерьмо! Ты слабак! – крикнул второй Зверь. – Ты ничего не можешь!

Бретёр взирал на них через щель между высокими дверями. Он открыл дверь и стал медленно подходить к столу. Как только он подошел совсем близко, настолько, что мог детально разглядеть все физиологические подробности сцены, ему на плечи бросилась змея и стала душить…

Он очнулся в постели от удушья и прошел в кухню. В доме все спали. Лимонов, Фифи, охранники. Беляк пошел ночевать в гостиницу «Октябрьская». На столе были немытые тарелки и бутылки.

Днем, когда все ушли, он обо всем рассказал Мерлину. Про своих бывших пассий, которые занимались любовью, и про змею.

– Не майся херней! Лучше трахни кого-нибудь! Желательно с большой жопой. Это лучшая психотерапия.

– Я серьезно. Творится черт знает что. Я во сне все время вижу змей, которые говорят со мной. Я не хочу оказаться в дурке раньше времени.

– Все там будем. Когда великий мудрец в звании гвардии капитана изрек в мой адрес: «Вас я обязательно сдам в дурдом!» – то я ответил: «Товарищ капитан, там нас с вами и оставят!»

– А помнишь, ты говорил про погружение во тьму, про то, что это только первая часть упражнения?

– Да, помню.

– Я хочу сделать его до конца.

– Ты можешь сдохнуть! И не факт, что оно исцелит тебя. – Мерлин вдруг стал очень серьезным. – Когда я его делал с шаманом, он мне так сразу и сказал, чтобы я ни на что не рассчитывал и был готов к смерти.

– Я готов к смерти!

– Ты уверен?

– Да! Я готов к смерти!

17

Взбудораженный сном, где две его любовницы трахались друг с другом, он вдруг в бессознательном возбуждении набрал ее номер, и она ответила. На заставке звучала мрачная неизвестная мелодия, для него она символизировала сумрачную безысходность любви.

Моргана была все так же чужой. Перед тем как ее вые…ать, он собственноручно облачил ее в роскошное белье Agent Provocateur, черные шелковые трусики и корсет-каркас, выпячивающий вперед сиськи. Когда она стояла во всей этой сбруе, то напоминала королеву разврата и королеву зла.

– Как я тебе? Нравится? – Она дернула себя за набухший сосок.

Бретёр схватил ее за горло и повалил на кровать.

Она никогда не проявляла инициативу, не хватала за член сама, не дразнила. Моргана больше всего любила подчиняться. Любила, чтобы обладали ею. Она обожала стоять на коленях и целовать ему руки. Не потому, что любила его, а потому, что хотела, чтобы ею владели, чтобы ее силой загоняли в самый низ.

Она ненавидела трахаться сверху, она хотела быть только снизу. Ниже всех. Ее заводила идея упасть на самое дно и чтобы на этом дне ее просто уничтожили. Ее возбуждала смерть, собственный распад.

– Ну, сука, ну, тварь! – Он ненавидел ее.

Когда он ее трахал, из него вырывались слова ненависти к ней, самые грязные и мерзкие слова. С ней он хотел испытывать все только грязное и плохое. Когда он кончал в нее, ему больше всего хотелось схватить нож и точно в этот момент перерезать ее горло. Так он ее ненавидел и так любил. Больше всего на свете он мечтал пустить ей кровь во время оргазма.

Он душил ее, бил, издевался над ней во время секса, он бросал ее на кровать и бил ногой по лицу. Ее тело было в полном его распоряжении, но душа все время ускользала, словно просачивалась сквозь пальцы в бездну. Душа была в этот момент не с ним, но в плену у других, неведомых ему сил. Она была такая любимая, но такая далекая и чужая.

Всего у нее было три попытки самоубийства. Это наследственное. Как-то раз, когда Моргана пришла домой из школы, то увидела в кухне повешенного отца. Такие вещи не проходят бесследно.

– А как ты потеряла девственность?

– Я была очень расчетливой девочкой. Мне было тринадцать лет, и я знала, что у моей старшей подруги был мальчик бандит, ему было двадцать пять. Она сказала, что он очень хорош в сексе. И я сама затащила его в постель.

– Сама, в тринадцать лет?

– А что… Я так решила.

Про расчетливость – это чистая правда. Мама с детства воспитывала ее, чтобы сделать образцовой женой олигарха. Она научила ее прекрасно готовить, сервировать стол, научила светскому этикету, вкусу, хорошим манерам, красиво одеваться… Но в одном она просчиталась. Что ее дочь была слишком сильно крейзи, она была просто отмороженной на всю голову.

Когда она вышла замуж за владельца крупной автомобильной компании (она утверждала, что у него на даче висели подлинники из Эрмитажа), то бедняга чуть не спятил. Пожилой итальянец был вынужден во много сотен раз выше допустимого перегружать сердечно-сосудистую и нервную систему.

Моргана могла без предупреждения уехать путешествовать автостопом, еще она могла отсасывать член у его шофера и запалиться на этом. Итальянец все время плакал. Чуть ли не каждый вечер он ревел и стоял на коленях перед ней, он клялся ей в любви и молил не быть такой с ним.

– Один раз я просто расхохоталась над этим недоноском!

Мама не виновата, она не могла все учесть.

Потом у Морганы случился нормальный брак с владельцем охранного агентства, крупным и статным. Она любила больших мужчин. Но потом в один день все закончилось… Когда она шла по улице, к ней подъехала машина, опустилось стекло.

18

– Лучше не связывайся со мной. Пойми, что я плохая. Я алчная, для меня важны только деньги, на все остальное мне плевать. Потрахались, и хватит. Это все равно не приведет ни к чему хорошему…

– А что было дальше?

– Дальше он просто спросил, как проехать. Я села в машину и показала дорогу. Это было в Петергофе. Через несколько дней я просто собрала все вещи и ушла к нему, я оставила мужа с ребенком и ничего им не сказала.

Возлюбленный Морганы оказался сыном известного криминального авторитета и беспредельщиком, он был чемпионом по боксу в тяжелой категории. Жизнь его была похлеще любого гангстерского фильма. Незадолго до встречи его выпустили из «Крестов», где он жил как настоящий король.

– Он все время скрывался. Мы разъезжали по проселочным дорогам, по самой жопе мира. Он за меня людям ноги расстреливал. Если мне кто-то что-то не так отвечал, он мог пойти и отстрелить ноги… Один раз меня очень возбудило это. И мы тут же в машине занялись любовью. Тогда я получила самый мощный в своей жизни оргазм.

Бретёр созерцал свою любовь, такую величественную и такую страшную. Ему стало казаться, что он не дотягивает до нее.

– А как он был в постели?

– С ним я просто улетала неизвестно куда. Хотя он не делал ничего особенного. И до этого меня полностью устраивал муж…

– И как все закончилось?

– В Москве с ним и его отцом все считались. Но тут он приехал в Питер и влез в какую-то крупную тему с недвижкой. Вел он себя так же, как в Москве, он вообще был безбашенным. Естественно, его убили. Расстреляли в упор, когда мы выходили из машины. – Моргана говорила холодным и отстраненным голосом. – В этот день я наглоталась таблеток и порезала себе вены в ванной. Но меня спасли.

Раздался телефонный звонок, и она, поправляя на ходу трусики, выскочила в коридор.

– Я обещала своему брату, что сегодня приеду! Мне нужно к брату!

19

Только к концу дороги он узнал, что этот ее брат вовсе и не брат, а друг, которого она называет братом. Перед этим они уже успели проехать около ста километров к северу от города и заехали в «Ленту».

– Что ты будешь пить?

– Ничего.

– Мужчины должны пить водку!

– Нет, тогда я возьму пива… – Пассаж про водку его насторожил, они раньше никогда вместе не пили, и тем более у нее никогда не появлялось желание его споить.

По дороге Моргана много курила.

– У меня скоро день рождения, может, уедем куда-нибудь? – Она вдруг сверкнула девственно невинными глазами.

– Хорошо, давай уедем! – Бретёр был не против.

Он вспомнил, что она часто рассказывала про «брата», который очень ранимый и которого она все время успокаивает.

– Артем, он как девчонка. Мы с ним как брат с сестрой, мы очень давно друг друга знаем. Он много раз видел меня голой, а я его. Так что ты не обращай на это внимания.

– Он что, твой любовник? Может, мне вас оставить?

– Нет, вначале у нас что-то такое начиналось. Но потом я встретила его в ресторане с какой-то старой женщиной. Он альфонс. И к тому же очень слабенький. Меня такие не возбуждают.

Бретёр успокоился, раз не возбуждают. Была уже глубокая ночь. «Брат» Артем, когда они приехали, встретил их на четырехколесном самоходном скутере, на таких обычно ездят по пустыне. Дорога к нему была с трудом проходимой. Ветхий, почти разрушенный деревянный дом стоял прямо у берега реки и напоминал лицо старого, изуродованного шрамами человека. На стене при входе под небольшим навесом висели многочисленные инструменты, бензопилы и молотки.

– Привет, сестра! – Артем был крепким, коренастым, смазливым парнем. Такие обычно работают в эскорте для состоятельных дам.

– Привет, брат!

Они прошли внутрь и сели к столу, на столе стояла большая, только что вынутая из холодильника бутылка водки. Вся эта обстановка напрягала Бретёра, напрягало еще и то, что придется остаться здесь на ночь, потому он решил, что разумнее будет ему понравиться и играть «своего парня». Артем тоже вел себя крайне дружелюбно и подчеркнуто вежливо. Так ведут себя проститутки-клофелинщицы, перед тем как опоить тебя этой дрянью, обчистить твои карманы, а потом выставить какой-нибудь твой орган на продажу.

– Тема, у тебя есть Интернет?

– Для тебя все что угодно, сестра!

Брат ушел услужливо шелестеть проводами. Он был крепок и силен физически, но внутри, судя по потухшим, грустным глазам, был депрессивной бабой.

И у Бретёра дома, в перерывах между сексом и сигаретами, Моргана постоянно зависала в Интернете. Судя по всему, «брат» был в курсе ее бизнеса.

– Смотри, эта девочка предлагает себя за пятьдесят тысяч. Пишет, что она чистая. Что думаешь?

«Брат» посмотрел на фото:

– Да, ничего такая. Ты можешь накрутить нехило. Она прям как маленькая принцесса…

– А что значит «чистая»? – спросил Бретёр.

– Девственница, – равнодушно ответил «брат».

– Супер! Ты прав! Я знаю, кому ее предложить… – Моргана начала лихорадочно набирать номер телефона. – Здравствуйте, у меня для вас есть то, что вы просили… Очень молодая девушка, чистая…

Ее бизнес выходил далеко за рамки модельного агентства. По факту она занималась сутенерством, поставляя молодых отборных девочек самым богатым людям города. Цены варьировались в зависимости от запросов и пожелания клиента.

Лучшими из лучших были очень молодые провинциалки, они самоотверженно кидались в кровать к любому богатому уроду даже за самый скромный куш. Они хотели денег и счастливой судьбы. Тех, у кого было еще меньше комплексов, она давала своему партнеру, порнорежиссеру. С этого, правда, приходилось иметь денег куда меньше.

Девственницы – это очень дорогой, востребованный товар.

Бретёру вдруг стало больно и очень мерзко на душе. Спокойный «брат» в это время хлопнул рюмку водки:

– А что это ты ничего не пьешь? Хочешь водки?

– Нет, спасибо, попозже…

Он еще какое-то время терпел это. Сидел и насильно для себя изображал простого, всем довольного парня. Потом, когда они оказались наедине, он крепко сжал ее за руку и сказал:

– Пойдем!

Он хотел трахнуть ее в комнате на втором этаже, «брат» только что постелил им кровать. Он думал, что это сможет как-то изменить ситуацию.

– Не трогай меня! – Она вырвала руку. – Я не хочу сейчас! Мы же не спать сюда приехали. Я еще хочу сходить в баню. Пошли с нами!

– В баню, в три часа ночи?

– Да. Я люблю ночью!

– Я никуда не пойду, я пойду спать! Пойдем со мной! – Он еще раз попытался схватить ее за руку.

– Пошел на х…й! – Она вдруг закричала: – Проваливай отсюда, мудак!

Бретёр лег в кровать в комнате наверху, баня была видна в окне. Он не знал, что делать. Избить ее прямо здесь, уехать или подождать, пока она отойдет и поднимется к нему наверх. Он выбрал подождать. Заснуть, естественно, он не мог. Боль в его душе распространялась, как чернильное пятно на мокрой бумаге.

Без движения он пролежал несколько часов и спустился вниз. Было уже почти светло. Бретёр пошел к бане.

Услышав шум какой-то возни, он насторожился. Когда он заглянул в крохотное окно, то его будто окатили кипятком. «Брат» с «сестрой» занимались кровосмешением. Он хлюпал в ней членом, а она медленно раскачивалась взад-вперед, опираясь на лавку. После парилки она выглядела более крупной, располневшей и красной, как сваренный рак. Действо было привычным и монотонным.

Понаблюдав картину с полминуты, Бретёр поднялся наверх за оставшимися вещами, сел в машину и рванул что есть силы прочь.

Сперва он дрожал от злости, но спустя какое-то время сердце забилось медленно и спокойно, и он почувствовал странное ощущение полета. Его партию предали бывшие союзники, его самого только что предала любимая женщина. Все что только что разрушилось на глазах, и ему стало так легко и так хорошо от этого.

Он опять включил свою любимую песню:

…О, зона! Ожидает напряженно Беспросветная… Я сам себе и небо, и луна, Голая, довольная луна, Я летаю где-то, Только это не я…

Бретёр представил, что летит по земле призраком и ничто его здесь больше не держит. Мир отныне перестал быть материальным. Его «я» словно выбралось из тела. Еще он подумал, что зона, о которой поется, – это иной мир, загробный. Это рай.

20

– Я, конечно, достаточно встречал в жизни психопатов, но таких, которые возят в машине самурайский меч, – ни разу! – Мерлин ухмыльнулся, извлек его из ножен и стал рассматривать лезвие.

Бретёр положил его в машину, возомнив, что он из киллеров из фильма «Kill Bill». В багажнике у него лежали дрова, лопата и спальный мешок.

Дорогу на Медное озеро Бретёр за столько времени уже забыл. Картину омрачала луна, она мелькала в окнах его БМВ и таращилась, как голодный зверь в поисках пищи. Бретёр больше не переживал и не сожалел ни о чем, он был спокоен, как святой.

По команде учителя он повернул с трассы на кривую извилистую дорогу, включил дальний свет. Подвеску автомобиля пришлось изнасиловать ради такого.

– Ты пойми, смысл жизни в том, чтобы следовать воле Всевышнего. Но на этом пути встречается множество препятствий, – проповедовал учитель. – Суть человека – это борьба, преодоление. Самый первый этап – это победить дерьмо внутри себя, трусость, алчность, жадность, зависимость от всего материального и духовного… Духовные ценности тоже могут заслонить от нас Бога. А потом начинается джихад внешний – борьба с врагами единобожья, с язычниками. А потом…

– А что будет с человеком после смерти? – неожиданно спросил Бретёр.

– С человеком – ничего, его душа распадется. А для сверхчеловека борьба продолжится… Есть интересный парадокс. Он звучит так: движение к Богу – это движение против Бога. Представь Бога в виде точки и исходящей из нее прямой – это луч творения. Мы находимся на этой прямой, и вдруг мы решаем двигаться в другую – противоположную сторону.

– Получается, что Бог не хочет, чтобы мы шли к Нему?

– И да и нет. Бог хочет, чтобы мы шли к Нему, преодолевая препятствия. На пути между Богом и человеком есть и другие существа, более тонкого мира. Энергетические существа… Так считает мистический ислам и некоторые другие эзотерические учения.

Бретёр еще раз вспомнил инженера Ковалевского, чьи аккуратные записи в тетрадных листочках он читал у Лимонова.

– Тормозни вот здесь, дальше пойдем пешком…

Они спустились по склону песчаного карьера на то место, где Мерлин когда-то закапывал его в землю. Там валялись банки, бутылки и еще какой-то мусор. Все поросло густой травой.

– Узнаешь? – Мерлин отвернулся в сторону, чтобы ответить на эсэмэску.

– Конечно! Здесь ты меня закопал несколько лет назад. Надеюсь, ты не собираешься меня опять закапывать?

– Нет, на этот раз кое-что покруче! Но сначала разведем костер.

Когда они развели костер, Мерлин долго читал молитву. Бретёр сидел у огня, вглядывался в огонь и пил воду. Он был спокоен. После того, как отпустил свой страх, позволил себе его испытывать, страх попросту исчез.

– Ты готов погрузиться во тьму?

– Да!

– Змея в твоем сне – это не случайность. Мы одновременно пребываем в двух мирах, и сон – это зеркало невидимого мира. Змея – это символ всего дерьма, что есть сейчас в тебе, всех твоих страхов, все, что не отпускает тебя и тащит вниз. Змея непрерывно жалит тебя… Если ты от нее не избавишься, то она убьет тебя.

– Помнишь, я тебе рассказывал про еще один мой сон. Где я выпил чашу святого Грааля. Про змею я кое-как понял, а вот тут…

– Смотри. На самом деле во время Тайной вечери апостолы пили настоящую кровь Спасителя, а вовсе не вино. Они пили кровь, чтобы приобщиться к нему и пойти его путем. Змея и кровь Христа – это два разных пути в разные стороны… Религии единобожия – это попытка вернуться обратно в рай. А змея – это символ изгнания из рая и бунта против Бога.

21

Учитель опоил Бретёра горькой вяжущей жидкостью и приказал лечь на землю и закрыть глаза.

– Полное расслабление… Твои руки полностью расслаблены, пальцы, кисти, предплечья и плечи. Расслабляются ноги, стопы, голени и бедра… Ты чувствуешь, как расслабляется твоя спина, шея, грудь и живот… Расслабляется голова, щеки, брови, расслабляются мышцы глаз. Ты начинаешь чувствовать тяжесть в руках и в ногах, руки и ноги наливаются свинцом. Они настолько тяжелые, что их невозможно поднять… Ровное и спокойное дыхание. Вдох, выдох, пауза…

Когда Бретёр перешел на расслабляющее дыхание – он пробовал его и раньше, – то едва смог удержаться, чтобы не заснуть. Засыпать было нельзя! Таковы правила.

– Вокруг тебя тьма, бескрайняя, беспросветная, всепоглощающая тьма. Нет ничего, кроме одной великой тьмы. Она вблизи и вдали, спереди и сзади, и она внутри тебя… Ты чувствуешь, как она медленно вползает в тебя, проникает внутрь, как она расходится по твоим жилам и сосудам, входит в твои мышцы, кости, во все твое тело. Ты сам становишься тьмой. Тьма внутри тебя, тьма снаружи, и ты сам тьма. Нет ничего, кроме всепоглощающей тьмы. Во тьме ты чувствуешь жар. Адский жар преисподней, адский, ни с чем не сравнимый жар, боль, сильная боль… И резкий, такой же пронизывающий холод. Жар и холод. Ты чувствуешь жар и холод одновременно. Адский жар и невыносимый холод.

Руки задрожали, все тело стало трястись, бешено заколотилось сердце: это дерьмо стало действовать.

– Во тьме ты падаешь! Ты летишь вниз в свободном падении, ты летишь, как метеорит, вторгающийся в атмосферу, часть тебя сгорает на лету… Наконец, ты приземляешься вниз…

Бретёр ощутил резкую боль в затылке, а потом полностью перестал чувствовать тело…

Он стал видеть все вокруг большими горящими пятнами, которые постепенно структурировались и приобретали более четкие очертания. Чувства зрения и слуха стали острее многократно, как у хищной птицы, но ими следовало овладевать заново.

С высоты птичьего полета он посмотрел вниз. Внизу в песчаном карьере у костра находились две фигуры. Сначала он принял их за двух крупных майских жуков или других насекомых. Он медленно приближался к земле, и фигуры постепенно обретали человеческое обличье.

Первый сидел скрестив ноги. Тяжелый и массивный. Луна поблескивала на гладко выбритом крупном черепе. Второй лежал без движения. Каждый испускал вокруг себя некое свечение, сродни переливающемуся газовому облаку.

В воздухе над ними парили энергетические существа, которые непрерывно высасывали этот исходящий свет. Огромные мерцающие в темноте змеи. Целый клубок жутких стеклянно-металлических змей вился в воздухе. Змеи шипели, жалили, чавкали и издавали другие мерзкие звуки. По их отравленным зубам и языкам стекал яд.

Большие пылающие звезды, черные дыры, черная материя – вся эта живность, обитающая в космосе, превратилась в змей, совокуплялась, пожирала и жалила друг друга. Вселенная стала одной гигантской змеиной колонией.

– Бог, что мне сделать, чтобы найти Тебя?

Глаза Бретёра внезапно открылись. Они как будто созерцали ту, другую, темную сторону мира. Учитель подошел к нему, несколько раз ударил по щеке и попробовал прощупать пульс на сонной артерии. Назад из своего путешествия он так и не вернулся, духи оставили его себе или Бог.

Бретёр был мертв. Мерлин устремился к машине за лопатой. Нужно было избавиться от тела и поскорее убираться отсюда.

Сноски

1

Национал-большевистская партия (НБП), которая упоминается здесь и далее, запрещена законом 7 августа 2007 года. (Примеч. авт.)

(обратно)

2

О, роза, вы истощены! О, искушение… Дать волю Видению и пустоте… Кровавый серп… Меда глоток… Младенцев головы тесны, В них извергаю эти сны, Когда в моей постели Невинность истекает алым… Во снах гуляю я с тобой, Во снах я говорю с тобой, Во снах И ты со мной Все время. На крыльях тайн сладкий мучительный полет… Зло девственно, когда цветок поет. А мое сердце, Сердце – это роза… Это безумная любовь, Это безумная любовь – В любви владениях секретных… John Balance. Love’s secret domain.Текст песни группы Coil. Перевод автора. (обратно)

Оглавление

Манифест поколения

Пролог

Хулиганы

Мерлин

В поисках зверя

Враг государства № 1

Народные бунты

Любви секретные владения

Змеи Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg