«Путешествие из Санкт-Петербурга на Селигер»

Путешествие из Санкт-Петербурга на Селигер (fb2) - Путешествие из Санкт-Петербурга на Селигер 545K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Зяма Исламбеков

Зяма Исламбеков Путешествие из Санкт — Петербурга на Селигер

Посвящается всем непьющим и некурящим мужикам бывших республик Советского Союза…

Книга печатается с разрешения автора, любезно предоставившего оригинал–макет рукописи. Все перепечатки без разрешения автора категорически запрещены!

Рассчитана на людей с чувством юмора и «советской родословной». Детям в возрасте от 3 до 7 лет — рекомендуется в качестве книжки–раскраски.

Использовать книжку следует только по прямому назначению. Минздрав России предупреждает: СОДЕРЖАЩИЙСЯ НА КАЖДОЙ СТРАНИЦЕ СВИНЕЦ СПОСОБСТВУЕТ ВОЗНИКНОВЕНИЮ РЯДА РАКОВЫХ ЗАБОЛЕВАНИЙ, ОСОБЕННО ПРЯМОЙ И, МОЖЕТ БЫТЬ, ДАЖЕ ДВЕНАДЦАТИПЕРСТНОЙ КИШКИ. Кроме того, туалетная бумага отечественного и импортного производства в пересчете на погонные метры не намного дороже испачканных свинцом книжных листов.

Совет читателям с буйным воображением, пытливым умом и беспокойными ногами — Не старайтесь найти автора! Ему и самому достаточно непросто живется на белом свете. Вот и пишет он о наболевшем, до боли знакомом и близком… Писал, пишу и буду писать!

В ближайшее время выйдут в Свет и другие шедевры, посвященные простым российским обывателям. Готовится к изданию комедийно–приключенческий роман Зямы Исламбекова «Так уж бывает…» И не удивительно, если на экранах телевизоров Вы, дорогой читатель, увидите до боли знакомые персонажи этого или других произведений Зямы Исламбекова.

Текст и художественное оформление, рисунки — Зямы Исламбекова, 2007

От автора

Сегодня уже трудно сказать, было это или нет, но то, что все сюжеты и герои не вымышлены, это уж точно!

По профессии я — слесарь–сантехник и этот романчик у меня не первый. В своих более ранних литературных опусах я отмечал, что в результате перестройки заработки стали нерегулярными, часто шальными. Да и клиенты пошли не те. Приходишь, к примеру, в квартиру, а там такое… Иногда даже не поймешь, зачем вызывали. Случаи, когда начинаешь путать туалет с ванной или кухней стали типичны в моей профессии. Уже нет у «новых русских» привычных туалетов, нет убогих ванночек и кухонек до 5 м. Часто, очень часто, на вызовах к клиентам приходится надевать тапочки и слова «пожалуйста», «извините», и всякую другую ерунду употреблять вместо мата, т. е. через слово.

Я в жизни кем только не работал. Был и электриком, и плотником, и даже медбратом, хотя образование — 8 классов. Время теперь такое, что даже депутаты, не говоря уж о …

Читатель, извини, сорвалось, вдруг! Сев писать этот роман, дал зарок — ни слова о политике и ни слова из моего родного лексикона. Вместо мата будут вполне приличные слова. Вот и думаю, теперь, а я ли все это написал?

Когда я рассказал о своих мучениях и мытарствах Петровичу — тоже слесарю из нашего ПРЭО, то он посоветовал мне заняться сексом или кончить пить. Пробовал. Ничего не помогает. Если бросаешь пить, то на баб уже не тянет, а если завязываешь с женщинами, то можно просто спиться. Вот и получается, что надо заниматься чем–то другим. Детьми заниматься мне не надо, т. к. всю жизнь ими не занимался, а они выросли и в жизни теперь преуспевают. Жена моя — Катенька — на самофинансировании и хозрасчете. Молодец, еще и мне нет–нет, да и поможет. Вот и выходит, что кроме писательства у меня выбора больше–то и не было. Сейчас все пишут. Пишут ведь не только в туалетах и на заборах?

Помню, попал я как–то в милицию, по–пьянке, и заставили меня написать на работе объяснительную. Написал, а начальник и говорит:

— Да, Зяма, ты прямо как писатель. Складно врешь!

Ну, писатель, не писатель, а слова эти мне в душу запали крепко, т. к. был я тогда почти трезвым. С той поры и пишу. Даже когда нет сил, заставляю себя и уж три–четыре главы за вечер «выдаю» легко.

А ведь именно так начиналось повествование в одном из моих ранних романов…

Глава 1. Зарождение коварного плана

Если у мужика есть очки, то это ещё не значит, что он умный или даже умеет читать…

Из наблюдений адвоката Монзикова А. В.

Обычно современные российские писатели стараются интригу закрутить с самых первых строк. Более того, в 90 % печатной продукции события разворачиваются за рубежом, а все действующие лица имеют иностранные фамилии и имена.

Как–то раз, будучи на отдыхе в Сочи, я имел честь пообщаться с одним весьма популярным писателем, фамилии которого я не раскрываю по этическим соображениям, т. к. это может отпугнуть от него многомиллионную читательскую аудиторию, падкую на его романы. Писатель сидел на берегу моря за большим деревянным столом в драных шортиках и видавшей виды клетчатой рубахе. То и дело он вглядывался вдаль, держа при этом в левой руке банку с пивом, а в правой — недорогую сигарету. По правую руку от него лежали две стопки толстенных книг, среди которых я сразу обратил внимание на большой энциклопедический словарь, атлас мира, толковый и орфографические словари. Ноутбук писателя был дополнен выносными мышкой и клавиатурой. Писатель довольно шустро обеими руками набивал текст своего романа, то и дело отвлекаясь на отдыхавших неподалёку симпатичных женщин.

Я задавал ему вопросы и писатель охотно отвечал лишь на те, которые не несли какой–либо значимой смысловой нагрузки. Когда он встал из–за стола, то к моему удивлению рост его оказался ещё меньше росточка нашего Президента.

Наивно полагать, что успех того или иного романа определяется гениальностью автора. Если здесь провести аналогию с красивой девушкой, то никто не будет оспаривать того факта, что её судьба зависит исключительно от того, с кем и как она будет жить. Ведь красота и ум — вещи несовместимые. Бывают симпатичные и умные женщины, хотя в процентном отношении таковых крайне мало. Но вот истинных красавиц, обладательниц незаурядного ума, пусть даже и женского, природа ещё ни разу на свет не производила. О мужчинах теоретически можно судить по другим критериям, т. к. мужская красота кардинально отлична от женской. Если мужчина не чёрт, то он уже красавец. А если у него есть деньги, много денег, то за него надо держаться руками и ногами.

Большая часть романистов — люди обделённые и ущербные. Им, как правило, не повезло в любви, они маленького росточка и тщедушны, любят приврать и пофантазировать. Кто–нибудь видел Оноре де Бальзака? Человек, описавший человеческие страсти, пороки и радости, знаток мужских и женских душ, повелитель сердец! И при этом он был сутулым и картавым коротышкой.

Не буду хвастать и скрывать от вас, дорогие мои читатели, но я не такой! Да и герои мои не вымышленные люди, а живые, реальные, которым я лишь немного поменял имена и фамилии, дабы не портить им их имиджа и не нарушать их жизненных ритмов и циклов. И если кто–нибудь со мной не согласен, то, пожалуйста, закройте на этой странице книгу и больше никогда не читайте моих романов и повестей, т. к. в них вы не найдёте ни вымысла, ни полёта мысли или фантазии. Более того, вы будете чувствовать какую–то ущербность от того, что в моих произведениях практически нет ненормативной лексики. И это — заслуга не цензоров и корректоров, а исключительно моя, т. е. простого человека, который не только разговаривает, но и думает матом, и который от этого сильно страдает, поскольку непросто подбирать синонимы нескольким десяткам крепких слов и выражений, достаточных для полноценного общения в современной России.

Мои герои бывают и на Украине, и в Грузии, и в Прибалтике. И везде их принимают и понимают прекрасно. И по–русски они говорят с использованием того набора выражений, который пока отвергает цензура и классическая литература. Именно последнее обстоятельство позволяет меня причислять к классикам литературного жанра, работающим в сложных, новых, геополитических условиях.

Критики и недруги! Не пытайтесь найти изъяны в моём творчестве! Лучше создайте что–нибудь значимое, полезное и интересное, но только своё.

Да, чуть не забыл, 23 августа 2006 г. по какому–то центральному каналу, возможно даже, по России, поздним вечером интервьюировали писательницу Татьяну Устинову. Я лично с её творчеством не знаком, поскольку неоднократно вынужденно слушал её комментарии в программе Час суда с Павлом Астаховым. Программа интересная, сам Павел Астахов — душечка, а Татьяна Устинова постоянно лепит какого–то горбатого, извините за выражение! Всякая ахинея, да ещё с таким апломбом, что невольно начинаешь соглашаться с теми, кто считает всех баб дурами. А ведь если разобраться по существу, то разве можно дуру назвать дураком? А бабы этого не понимают, дуры! Моя жена, Катенька, перечитала все детективы Татьяны Устиновой и говорит, что пишет она превосходно, как будто Агата Кристи. Что Дарья Донцова ей в подмётки не годится. А я, между прочим, и Дарью Донцову не читал. Более того, я вообще женских романсов не пою и не читаю их белиберду, потому что есть масса прекрасных мужицких произведений, которые не успеваешь читать… Да и вообще, мне больше нравится писать, чем читать!

И вот здесь я готов принести свои искренние извинения слабому полу, но согласитесь, что, говоря об Устиновой и о женщинах в целом, это, скорее всего, выглядит несколько преждевременно. Дело в том, что по телевизору писатель Устинова сама раскрыла свой секрет, а именно, она заключила контракт с издателем на кругленькую сумму, вероятно, такой же прибабахнутой, как и она, согласно которому Танечка Устинова в течение 20 лет (!) должна будет носить одни и те же очки и одну и ту же причёску! Как говорится, комментарии излишни! Так вот, я в свою очередь готов заключить контракт о том, что в течение 20 лет я буду носить трусы и майку. Только трусы и майки будут мужскими, а не одними и теми же! Более того, я бы хотел ещё и застраховать этот контракт на кругленькую сумму, поскольку давно уже не молод, да и всякое в жизни может случиться…

Уважаемые спонсоры, издатели и просто насосы! Я — готов!

*****

Итак, было около 7 часов утра, когда юниор Вова вскочил на своего хозяина и начал исступленно облизывать лицо, руки, которыми Виктор Иванович тщетно прикрывал свой нос и подбородок. Лабрадор лизал и прикусывал, топтался и засовывал морду под подушку, одеяло, руки… Собачьи любовь и преданность трудно описать. И это не оттого, что у меня нет ни образования, ни собаки, а потому, что собака, в отличие от людей, любит всем своим существом. Дрожь тела и помахивание хвостом, яростное лизание и лай, топтание на месте и прыжки в сторону, стремительный бег и замирание на месте… Кто читал произведения Ги де-Мопассана или Дж. Даррелла, те помнят, как одного тянуло на баб, а другого на природу. Эти величайшие писатели описывали сцены так, словно были участниками–летописцами тех событий. Настоящий талант в том и проявляется, что об обыденных вещах мастера художественного жанра пишут так красиво и обстоятельно, что читатель начинает чувствовать свою причастность к событиям, которые, возможно, были просто выдуманы.

Любовь к животным воспитывается и прививается с пелёнок. Дети, видя отношение сверстников и взрослых, начинают адекватно реагировать ещё в дошкольном возрасте на контакты с нашими младшими по разуму братьями. К сожалению, любителей природы и животных в мире гораздо меньше тех, кому это всё либо безразлично, либо омерзительно.

Практически невозможно не только понять, но и представить любовь к пауку или змее. Несколько проще обстоит дело с котами или псами. Так вот, семья Захаровых относилась к т. н. собачникам, которых в Москве и Петербурге превеликое множество. Говорят, что друзей не выбирают, а дружба не продаётся. И это так, да не так! Своего щенка Захаровы приобрели за €1000. Имущества в шестикомнатной профессорской квартире Вова за годик своего проживания попортил на сумму, достаточную для покупки нового жигуля или недорогой иномарки. Это только наивные люди полагают, что если собака гладкошёрстная, то в доме будет чисто. Ха–ха–ха! И это ещё мягко сказано. Шерсть будет везде! Она будет даже в клавиатуре ноутбука, спрятанного в герметичный сейф, она будет на зубной щётке, лежащей в стакане в ванной. Шерсти будет столько, что можно будет раз в месяц вязать носки и при этом чесать собаку не придется. Надо будет только тщательно подметать и убирать шерсть ото всюду.

Вова в полтора месяца писался и какался в квартире по нескольку десятков раз, выказывая пристрастия то к кухне, то к спальне, то к комнате младшего сына Никиты, где тогда ещё в здоровенной клетке проживал хомяк Фреди. К двум месяцам отроду Вова выгрыз пару ниш в бетонных стенах коридора, куда можно было ставить небольшие вазочки с цветами. Обгрызены были ручки комодов, ножки стульев, табуретов. Своеобразно облагородились обои, разодранные куски которых валялись повсюду. Обувь стала убираться к головным уборам. Достаточно было оставить ботинки или тапочки на 5 минут, как можно было смело выносить на помойку остатки былой роскоши. Даже специальные пластиковые заглушки у шкафов, скрывавших крепёжные болты, были обгрызены и покорёжены так, словно стая голодных крыс провела знакомство с интерьером в поисках пищи.

Наивно полагать, что собака в доме гадит и крушит всё подряд в течение всей своей жизни. В трёхмесячном возрасте щеночков начинают выгуливать. Месяцам к 4–5 у них начинают меняться зубы. Молочные, острые как нож и мелкие от природы, зубы чудесным образом исчезают, растворяются, а на их месте вырастают здоровенные клыки. Полностью собачья пасть наполняется постоянными зубами к полугоду. Кстати, именно к 5–6 месяцам щенки начинают проситься на улицу. Если в послеродовый период щенок ест 5–6 раз в день, то в 6 месяцев уже только 3 раза, а к 8–9 месяцам его кормят два раза в сутки.

Однако не стоит задача из читателя сделать собачника. Просто о собаках не принято писать так много и по–доброму, как будто у большинства писателей нет настоящих, преданных и добрых друзей?!

Собачники понимают, что в детстве и юности собаки от избытка чувств ластятся и к хозяевам, и к посторонним. Внешне это выглядит так, будто животное радо первому встречному. На самом деле это далеко не так. Собачий век, а у лабрадоров — это лет 11–12, короток и стремителен. До 12 месяцев щенок крупной собаки набирает 90 % своего веса. К трём годам он начинает матереть, т. е. у него разрастается грудная клетка, он становится более поджарым, хотя и набирает остальные 10 % своего максимального веса. Именно с 3 до 8 лет у собаки расцвет сил и умственных способностей. Лабрадор–ретривер способен в зрелом возрасте выполнить более 200 команд, но особенно остро собака чувствует интонации и настроение хозяина. В семье может быть много взрослых и детей, но только один из них будет истинным хозяином, приказы и команды которого будут приоритетно выполняться любимцем.

Хозяин Виктор Иванович практически не гулял с Вовой и не кормил его дважды в день. Всё это с успехом делали его жена и взрослая дочь. Нет, разумеется, изредка глава семьи занимался с собакой, но в основном все тяготы по содержанию пса лежали на супруге, тянувшей всё домашнее хозяйство, и отчасти на студентке 4 курса госуниверситета, которая гуляла вечерами с Вовой и которая при этом выполняла отдельные родительские поручения, в основном — Виктора Ивановича.

— Вова, хороший мой! Ну, прекрати, ну не надо! — спросонья гундосил Виктор Иванович, который, скорее был рад, нежели недоволен любвеобильным поведением любимца семьи.

— Вова! А ну пошёл вон! — кричала Нина Сергеевна, по голове которой топталась 45-килограмовая туша ласкового Вовы.

— Кончай орать! Не трогай собаку! Хватит с ним разговаривать! Хочешь спать — спи…, — сонно ворчал Виктор Иванович, поглаживая своего лабрадора–ретривера, которому вот–вот должен был «стукнуть» год и два месяца.

— Так, Вова, а ну пошли к Марише, — и Нина Сергеевна, по–купечески властно, вывела из спальни молодого кобеля, путавшегося под ногами так, словно было многолетнее расставание и вот, наконец–то, хозяйка и собака встретились.

А тем временем девица Мариша, не обремененная какими–либо семейными хлопотами, беспробудно спала в своей спальне до тех пор, пока Виктор Иванович или Нина Сергеевна не разбудят любимую лоботряску для того, чтобы она могла позавтракать вместе с кем–то из них и погулять с Вовой.

Да, родительская любовь безгранична и слепа, особенно у матерей бальзаковского возраста!

— Ну, дайте же мне поспать! — истерично кричал Виктор Иванович и выхватывал женину подушку, которая затем превращалась в накрывало для головы.

— Оставь сейчас же мою подушку в покое! — кричала Нина Сергеевна, которая в ночной рубашке и шерстяных носках стремительно выпроваживала Вову из большой спальни.

Парадокс, но Вова не хотел спать с кем–либо другим, кроме супругов Захаровых. Вова ходил хвостиком то за Ниной Сергеевной, то за Виктором Ивановичем, суточный маршрут которого пролегал через туалет, ванну, кухню, кабинет и спальню.

Профессор Виктор Иванович мог днями не выходить на улицу, просиживая до середины ночи за своим компьютером. Бывший спортсмен был одним из самых крупных учёных Санкт — Петербурга. Его величие объяснялось не только наличием двух докторских степеней и тремя дипломами о высшем образовании, но и крупным телосложением. В свои 45 лет он весил 150 кг, при росте в 183 см. Даже в одежде он производил впечатление скорее штангиста–борца, нежели обычного толстяка. А когда в бассейне или на море он нырял в воду, то публика замирала от быстрых и техничных гребков кролем или баттерфляем — любимым стилем теперь уже бывшего мастера спорта.

Можно очень много рассказывать о докторе Захарове — приколисте и оптимисте, живущем «на все сто», но не следует забывать и о том, что именно в это субботнее августовское утро терпению Виктора Ивановича пришёл конец и он принял волевое решение — ехать на Селигер.

— Ну, всё! С меня хватит! Ты сама напросилась на то, чтобы я всё бросил и уехал на Селигер, — не то проворчал, не то нервно, но решительно Виктор Иванович бросил реплику вслед уводящей из спальни собаку жене. Именно так или почти так было принято решение о безотлагательной поездке на машине туда, куда ежегодно ломятся туристы со всей Московской и прилегающих к Селигеру других областей России.

Не прошло и недели с момента прилёта Виктора Ивановича и Никитки с юга, где они почти месяц отдыхали и загорали на Черноморском побережье Кавказа, как профессор Захаров почувствовал новый прилив сил и энергии для своего отдыха вне семьи на Селигере.

Виктор Иванович был специалистом широкого профиля. Не было в его жизни такого, чего бы он не знал. Это была ходячая энциклопедия. Все, кто хоть раз имели счастье общения с профессором Захаровым отмечали не только его феноменальный ум и эрудицию, но и ту легкость, с которой он мог общаться на понятные собеседнику темы на равных и в дружеской манере.

Любая профессия на человека накладывает свой отпечаток. Занятие спортом, поразительная начитанность и великолепные ораторские способности дополнялись искромётным юмором и богатой фантазией. В Советском Союзе не все профессии были известны или почётны. К проституткам или бандитам раньше общество относилось с нескрываемым презрением. Спекулянтов также никто не жаловал. Зато сейчас, когда независимой России скоро исполнится 20 лет с момента развала СССР, люди умственного труда стали зарабатывать и котироваться гораздо меньше, чем представители грубой физической силы.

Гинекология, сексопатологи, проктология,… Проктолог. Что это?

*****

Читатель, наверное, недоумевает, откуда я знаю такие подробности о профессоре и его молодых приятелях. Всё очень просто, с Антоном я познакомился в его авторемонте. Вот уже как четыре года, я знаю Антона и его слесарей, которые чинят машины и которые, кстати, не раз ремонтировали обе машины профессора. Именно там, в авторемонте, я и познакомился с Виктором Ивановичем, которого, кстати, очень хорошо знает Монзиков Александр Васильевич. Примерно через полгода после нашего первого знакомства, ко мне за помощью обратился Виктор Иванович, у которого дома засорился стояк в туалете и которому местные водопроводчики ничего не могли сделать. Мужик без холодной воды сидел уже с неделю. Да и я у него возился несколько дней. И всё время, пока я ему переделывал его систему, он мне рассказывал свои истории, которые я и решил описать в этом романе.

*****

Антон лежал на своём двуспальном диване и просматривал очередной эротический сон, навеянный приятным знакомством с очередной пассией, которую он подцепил в недорогом кабаке и которую, да простят меня читательницы, отработал в туже ночь, когда заиграла приятная мелодия на мобильном телефоне. Звонил Виктор Иванович. Значит, уже было 10 утра, т. к. до этого времени телефон повесы всегда был выключен. До чего же всё–таки дошёл прогресс?! Сам телефон выключается, сам включается…

Антон автоматически взял трубку, поднёс к уху и нажал на кнопку. По голосу практически не возможно было определить, чем был занят Зубровский, хорошо контролировавший свой приятный по тембру баритон. Несколько несовершенная дикция, картавость компенсировались приятными манерами и врождённым чувством такта, что вдобавок к высокому росту и большому члену, размеры которого всегда были очевидны, очаровывали с первых минут знакомства представителей слабого пола.

Виктор Иванович относился к другой половине человечества и, будучи проктологом, общался преимущественно с мужчинами, страдавшими по мужской части, болезнями прямой кишки и хирургическими заболеваниями других отделов толстого кишечника. Антон не был его клиентом, он был давним приятелем, с которым профессор играл на бильярде, ездил за грибами, отдыхал заграницей, релаксировался в ресторанах и кабаках.

Женская психология не поддаётся здравому смыслу. Любая женщина в каждом мужчине видит в первую очередь потенциального спутника жизни. Цель одна — заарканить в сети, выйти замуж, родить ребёночка и заниматься его выращиванием. Здесь очень много аналогий с детскими играми в куклы. Мужчины, напротив, любую женщину начинают оценивать по пятибалльной шкале, отдавая приоритеты постели и сексу. Главная цель в жизни любого здорового, полного сил и энергии мужика — перетрахать всех баб. Цель эта благородна, но избыточна. Это понимают далеко не все, но стремятся ко всеобщему траху большинство самцов.

Не надо строить больших иллюзий на этот счёт. Милые женщины! Не все из вас проститутки или дамы лёгкого поведения! Но процент последних сильно растёт за счёт молоденьких, неопытных и легковесных дурочек, наивно полагающих, что за один вечер знакомства можно создать крепкую семью и устроить своё будущее с симпатичным или денежным кобельком.

Все мужики делятся на людей слова и дела. Антон был из второй половины. Он очаровывал очередную дурочку, затаскивал её в постель и делал своё дело так, словно это была последняя в жизни возможность, последний шанс. Бабам это нравилось. Они прикипали к нему, а он, бедолага, терял всяческий интерес. Увы, но это даже мне, до боли знакомо, хотя мой сексуальный опыт гораздо скромнее.

Антон не любил обсуждать свои победы и тем более, распространяться о неудачах. Почему–то, вдруг вспомнился забавный анекдот о поручике Ржевском и графе Болконском.

— Поручик!

— Н-да, да, граф!

— Простите, Вы такой многоопытный в амурных делах …

— Ну, разумеется, граф, — без ложной скромности ответил поручик.

— А как Вы считаете? — начал вопрос с нескрываемой робостью Болконский. — Могла бы вот эта дама, хм … — несколько растерявшись и смутившись, вдруг запнулся граф. — …взять у Вас в рот? — с трудом закончил Болконский.

— Однозначно да! — решительно ответил поручик, лишь мельком бросив взгляд на шедшую им навстречу симпатичную даму средних лет.

— А вот эта? — продолжил расспрос Болконский и посмотрел в сторону другой, не менее привлекательной особы.

— Тоже да! — был утвердительный ответ поручика Ржевского.

— А вот эти две дамы? — не унимался граф.

— Помилуйте, как же со спины я могу определить? — изумился поручик. — Однако, минуточку, — и поручик быстро сначала обогнал, а затем обошел мать и дочь, важно дефилировавших по Невскому проспекту. — Обе возьмут! — с нескрываемым чувством победы утвердительно ответил поручик.

— Удивительно! Но как Вы это определяете? — изумился граф.

— А я смотрю … если у них рот есть, то куда они на х… денутся? — с уверенностью ответил Ржевский.

Болконский с восхищением и нескрываемой завистью смотрел на поручика.

— Антон, доброе утро! — не менее приятным по тембру бархатистым баритоном приветствовал Виктор Иванович. — Не разбудил?

— Доброе, — был кратким, как обычно, ответ Антона.

— Антон, а как ты относишься к вопросу бракосочетания? — начал издалека профессор.

— Положительно! А что, есть варианты? — быстро ответил Антон.

— Варианты всегда есть.

— Это радует, — ответил Антон.

— Как прошла ночь? — начал издалека Виктор Иванович.

— Как обычно. А что? — поинтересовался Антон.

— А не пора ли нам съездить на Селигер? — оставил без внимания последний вопрос Виктор Иванович.

— О, как! — Антон даже приподнялся на диване, а затем плюхнулся на подушку. — А какие будут предложения? — с интересом спросил Антон.

— Выезжаем в понедельник вечером на твоей машине, — кратко, по–военному бросил профессор.

— А другие варианты есть? — спросил Антон. — Может быть лучше на Вашем шаране?

— Можно и так, но поедем на твоём лексусе, — Виктор Иванович решил сразу же отсечь другие схемы путешествия на Селигер.

— Понятно, а кто ещё с нами поедет? — спросил Антон.

— Можно будет взять с собой Витю, да? — начал рассуждать профессор.

— А женщин можно будет взять с собой? — продолжал задавать вопросы Антон.

— Женщины будут там, — с некоторым огорчением ответил Виктор Иванович.

— А где этот, как его там, Селигер?

— В Тверской, 460 км на машине, — ответил Виктор Иванович.

— А от Москвы сколько? — спросил Антон.

— 420. А сколько от Владивостока или Мухосранска я малость подзабыл, — пошутил Виктор Иванович.

— Нет, я — это, ну, чтобы было понятно, что к чему, … — стал, как бы, оправдываться Антон.

— Так, Антон, а если с нами ещё двое поедут? Ты не против?

— А Никитка поедет? — спросил Антон.

— Надо у Нины Сергеевны уточнить, — Виктор Иванович посмотрел на часы и добавил, — Я сейчас должен на дачу съездить. Там ещё кое–что надо поделать, а потом у меня есть дела в городе… — с неопределенностью сказал профессор.

— Да, я вот ещё что хотел спросить, это самое, значит, — Антон пытался задать важный вопрос, но сформулировать его без мата у него не получалось. — А мы, это самое, значит, когда вернёмся и где там будем жить?

— С носа возьмут по 1000 руб., питание — за свой счёт. Жить будем в коттедже со всеми удобствами. Ещё вопросы будут?

— Нет, так, в общем–то, всё понятно, просто, это самое, я что хотел ещё спросить, а сколько нас всего народу будет? — Антон говорил спокойно, и могло создаться впечатление, что к поездке он готов.

— Антоша, давай мы на эту тему поговорим, когда в понедельник я вернусь с дачи, а?

— Ну, да, конечно, — ответил Антон.

— Тогда всё, конец связи? — спросил Виктор Иванович.

— Ну, да. В общем, мы всё решили. Это самое, значит, я или Вы позвоните мне, когда вернётесь, ладно?! — Антон готов был уже повесить трубку, как по второй линии ему позвонил Витёк — товарищ по бизнесу, тот самый, который должен был составить им компанию на Селигер. — Сейчас, не кладите трубочку, я отвечу на звонок? — и Антон нажал на удержание вызова.

У Антона был МТС, а у Виктора Ивановича был ТЕЛЕ‑2. Оба оператора мобильной связи были достаточно популярны в определенных кругах, к которым принадлежали Антон и Виктор Иванович. ТЕЛЕ‑2 в шутку называли ТЕЛЕ‑3, по количеству базовых станций, т. к. от Питера далее 15–20 км связи на ТЕЛЕ‑2 уже не было. Связь была паршивенькой, но зато и самой дешёвой. МТС пришли в Питер в 2002 г. и стали настоящим конкурентом Мегафону — другому сотовому оператору связи, который давал максимальный спектр услуг и наилучшее качество связи во всём Северо–западе России.

Скайлинк — преемник оператора мобильной связи Дельта Телеком — зарекомендовал себя как молодой, перспективный и … хреновый поставщик услуг мобильной связи. За относительно небольшие деньги Скайлинк позволял Виктору Ивановичу безлимитно общаться по мобильнику и с пациентами, и с домочадцами, и с приятелями, которых у профессора–проктолога было превеликое множество. Но на это лето Виктор Иванович опять приостановил обслуживание с тем, чтобы его никто не беспокоил, особенно с работы. У него были все операторы связи кроме Мегафона, которому он почему–то не доверял. В городе Виктор Иванович был на ТЕЛЕ‑2, а на даче, расположенной в начале Карелии, т. е. примерно в 80 км от Санкт — Петербурга, работали и МТС, и Билаин одновременно.

*****

Витя звонил Антону не просто так, а по делу. Надо было согласовать ряд рабочих моментов, от которых зависело очень многое. Бизнес и Антона, и Виктора сводился к элементарной автоспекуляции. Ребята скупали у населения битые и старые машины, давали через ИНТЕРНЕТ соответствующую информацию и затем продавали автохлам, получая в среднем 50–100 % прибыли от каждой операции. Иногда сделка растягивалась на недели, иногда длилась несколько часов. В месяц на двоих у них выходило 10 — 15 тыс. долларов. Развитие бизнеса шло не очень быстро, т. к. жили ребятишки на широкую ногу. Оба были холосты, бездетны, без какого–либо образования и серьезных планов на будущее. Нет, планы–то, разумеется, были, но такие неопределённые, такие непостоянные и такие нереальные, что правильнее было бы говорить, что их не было. На питание у каждого выходило в месяц от 1500 до 2000 долларов. Ещё какие–то деньги надо было платить за съёмное жильё, за бензин, туда–сюда и т. д. На развитие бизнеса оставалось совсем ничего. Им было трудно. А кому сейчас легко?

— Антош, привет? — Витя был уже на ногах и в своём стареньком Мерседесе пытался пробиться через автопробку в центре города. Поток машин стоял практически на месте. «Либо ДТП, либо гаишник регулирует светофором. Одно из двух», подумал Виктор. Уже через полчаса мытарств нашла подтверждение вторая версия.

— Привет Вить, — спокойно ответил Антон. — А я тебе уже собирался звонить.

— А чего случилось? — удивился Виктор.

— Да так, ничего особенного, просто, это самое, сейчас я закончу разговор по второй линии, ладно? — сказал Антон и нажал клавишу удержания вызова. А Виктор Иванович тем временем давно уже отключился и в трубке Антона опять было слышно дыхание Виктора, который слушал музыку, курил и что–то напевал в своей машине, медленно покидая центр города.

— Алё, — вышел на связь Антон.

— Да, Тоша, я готов, — ответил Виктор.

— К чему ты готов? — спросил Антон и оба приятеля одновременно рассмеялись, настроение у обоих вдруг моментально улучшилось. — Слушай, это самое, я только что разговаривал с толстым…, — но договорить Антон не успел, т. к. его перебил Виктор.

— Это с Эдиком–то, что ли? — вставил Виктор.

— Да нет, с профессором, — уточнил Антон и оба друга опять громко рассмеялись.

— Ну и что ему надо? — спросил Виктор.

— Предлагает съездить оттянуться на Селигер, на пару–тройку дней, — ответил Виктор.

— А это где? — спросил Виктор. — В Болгарии, что ли?

— Да нет, это где–то в этом самом, ну, как его?! — Антон вдруг забыл название области и стал правой рукой делать какие–то круговые движения, отчего мухи, сидевшие на простыне, взлетели и стали навязчиво нарезать круги то над головой, то над всем телом сразу, тщетно пытаясь при этом спариться.

— А, это в Финляндии?! — вспомнил Виктор и следом заметил, что у него нет туда визы.

— Да какая в жопу Финляндия, дятел? Это — в Тверской! — Антон говорил по телефону и одновременно гонял назойливых мух, оживших после того, как он вспомнил название Тверской области.

— А сколько туда ехать?

— Он говорит, что 400 с х… км.

— Ни х… себе, ближний свет?! — прокомментировал Виктор.

— Да нет, идея–то нормальная, только он предлагает ехать на моей машине, — Антон впервые за весь разговор несколько оживился.

— Во, бля лажа–то какая, а? А чего он на своём аппарате не хочет, а?

— Да х… его знает, чего он икает! — и приятели опять громко рассмеялись.

— А тёлок с собой берём? — спросил Виктор.

— Не, не берём! Там возьмём, — и опять оба залились молодецким смехом.

— Ну, чего?! Тема–то кайфовая, да? А когда ехать–то? — спросил Виктор.

— Да в понедельник, если он ничего не поменяет, — Антон решил встать и взять из холодильника баночку холодного пива.

— Слушай, Тош, а чего мы там будем делать–то, а? — спросил Виктор.

— Чего, чего? Забыл что ли, что мы делали в Сочи с ним? — спросил Антон.

— А что и его малой с нами поедет? — спросил Виктор.

— Да нет, только мы втроем, — и Антон открыл банку пива.

— Слушай, тема–то путёвая, да? — заметил Виктор.

— Ну, да! — сказал Антон и сделал большой глоток пива.

Друзья болтали по телефону ещё минут пять, пока не приняли окончательного решения насчёт поездки на Селигер. Ехать, пить, гулять и трахать… А что, были ещё варианты?

Глава 2. Сборы

…Наиболее существенными из характеристик культуры эпохи постмодерна представляются следующие:

1) осознание глобальных проблем современности, являющихся искусственными, т. е. порожденными активностью человека;

2) невозможность дать содержательный ответ на глобальные проблемы вследствие эпистемологического релятивизма;

3) эпистемологический релятивизм, который определяет мультикультурность современного общества или культурный релятивизм (хотя и сам обусловлен им в силу обратной связи);

4) все это проблематизирует обыденную картину мира, которая виртуализируется: реальность «ускользает», материальное и идеальное меняются местами.

И. Л. Честнов — д. ю. н., проф.

Медики, юристы, экономисты, математики, музыканты,… Сколько в мире существует ещё закрытых профессиональных союзов? О проктологии простому обывателю в России мало что известно. Пожалуй, гомосексуалисты и те мужики, кому за 40, чаще других имеют счастье познакомиться со специалистом в резиновой перчатке, обильно смазанной вазелином.

Любая реклама обычно начинается с того, что если вас беспокоят: затруднения при опорожнении кишечника, чувство дискомфорта в анальном канале, выделение слизи из анального канала,

кровотечение из анального канала, боли при дефекации,

анальный зуд, значит, добро пожаловать к проктологу!

Как–то раз я ремонтировал сантехнику в квартире, где гуляли гинекологи. Это было ужасно! Все разговоры так или иначе сводились к П…е! Сначала были тосты и байки за прекрасный пол, затем за прекрасные места у милых дам, а после того, как стали обновлять закуски и доносить очередную порцию спиртного, язычки развязались, стали материться, а затем и …

Можно только гадать о корпоративных пьянках и застольях проктологов. Читатели с буйной фантазией и богатым сексуальным опытом, скорее всего много меньше другой части, обделённой подобными качествами и преимуществами. Однако ясно, что профессиональные темы здесь затрагиваются.

Всё это я буду описывать ниже, поскольку путешествие на автомобиле было в оба конца и большей частью музыкальный приёмник не мог поймать ни одной радиостанции, а какие–либо музыкальные CD-диски были забыты дома. Любая трезвая мужская компания всегда начинает беседу на нейтральные темы, но и они, как известно, не вечны. И тогда каждый начинает рассказывать различные байки и смешные истории из своей профессиональной деятельности. Ну, как? Есть смысл прочитать о том, кого и как осматривал Виктор Иванович, например, во время недавнего своего отпуска в Египте? Или лучше начать с Сочи, где он отдыхал с Никитой и где тоже у него были самые разные пациенты?

А начну я всё же с того, что в понедельник, в 17.00 Виктор Иванович вернулся с дачи домой. Погода в Санкт — Петербурге стояла не по сезону летняя: была середина августа, воздух парил, на небе ни облачка, вода в Неве была около 20 °C. Вова был какой–то квёлый. Возможно, езда на бешенной скорости в сочетании с автомобильными многочасовыми пробками — это и многое другое — было тяжёлым испытанием для молодого кобеля. Жена и сынуля вели себя смирно. Как ни странно, Нина Сергеевна больше молчала, что на неё было совсем не похоже. Обычно в семье она строила свои отношения с домочадцами на истеричном крике. Её постоянно что–то раздражало. В магазине её мог вывести из себя какой–нибудь нерусский, на улице портилось настроение от солнца или обилия людей, от грязи в городе и т. д., и т. п. Семья знала демона, чёрта в юбке, а на работе она была кроткой, как ягнёнок. Все знакомые пели Виктору Ивановичу дифирамбы в адрес жены, наивно полагая, что женщины бывают либо приятными, либо неприятными. А ведь стервозность в том и проявляется, что настроение и поведение меняется моментально и оно всегда непредсказуемо.

Несколько раз Нина Сергеевна прикрикнула на сына, ещё раз десять были выпады в адрес любимой собаки, ну и, разумеется, мужу досталось как обычно.

— Ну, всё, достала ты меня! — не вытерпел очередного выпада Виктор Иванович.

— Это как же я тебя вдруг достала, а? — парировала Нина Сергеевна.

— Да ты и мёртвого можешь в могиле достать своими криками! Что же ты всё время орёшь, а? — продолжал возмущаться Виктор Иванович.

— Это я‑то ору? Да ты сам орешь, будь здоров как! Ты же не можешь спокойно разговаривать?! Ты же всё время орёшь, как баба истеричная!

— Да, правильно мне друзья говорят, что у холостяков проблем меньше, чем у несчастных женатиков!

И так длилось минут пятнадцать, пока не приехали к подъезду, у которого на скамейке сидели бабули.

— С дачи? — поинтересовалась любопытная соседка.

— Да вот решили вернуться на пару дней в город, — елейным голосом, с очаровательной улыбкой ответила Нина Сергеевна. — Да и у мужа есть кое–какие дела в городе…

— А, ну да, ну да, — поддакнула первой ещё одна сердобольная соседка–бабуля.

Вещи разгрузили быстро, а собака ожила и стала носиться взад–вперед, выказывая восторг и соседкам, и хозяевам, и случайным прохожим, которые с опаской проходили мимо здоровенного кобеля, подпрыгивавшего так высоко, что становилось страшно от учащенного дыхания и разинутой пасти, из которой торчали здоровенные клыки, в грозности которых никто никогда не сомневался.

— Так, я поехал на АЗС, надо заправиться, — буркнул Виктор Иванович и через несколько секунд был таков.

— Вова, а ты чего, как не родной? А? Ну–ка давай пописаем с тобой, — и Нина Сергеевна повела на коротком поводке собачку к кустам.

— Мама! Я порисую на твоём компьютере, хорошо? — спросил Никитка у Нины Сергеевны скорее просто так, зная, что и без спроса у него будет прекрасная возможность засесть за мамин компьютер и поиграть на нём в какую–нибудь игрушку.

Из гаража Виктор Иванович шёл прогулочным шагом. В левом ухе отчаянно работала гарнитура, телефон лежал в барсетке. Со стороны казалось, что мужик был немного того: сам с собой разговаривает, идёт неспешно и то и дело жестикулирует. А тем временем Виктор Иванович давал ценные указания Антону по программе отъезда на Селигер.

— Тоша! Ты скажи мне, пожалуйста, готов ли ты с Витьком к выезду из города в 10.00?

— Я‑то готов, только, это самое, у Вити завтра будут семейные дела и он освободится только к обеду.

— Так у него, оказывается, есть семья? — несколько удивился профессор. — Я почему–то думал, что у Витьки не может быть семьи, — несколько иронично заметил Виктор Иванович.

— Да нет, это самое, у него завтра похороны: кто–то из его родственников попросил его покатать на машине по городу. Вот он и будет завтра при делах, а к обеду он уже освободится и нам надо будет его только забрать.

— Погоди, я так и не понял, мы завтра на какой машине выезжаем и во сколько?

— Ну, это самое, часа в три?! — то ли спросил, то ли ответил Антон.

— Антон, а ты хорошо умеешь считать до десяти? А?

— В смысле? — не понял подвоха Антон.

— До десяти вечера. Где мы, по–твоему, будем в это время, а? — спросил с издёвкой Виктор Иванович. — И на базе в 10 вечера, наверное, уже будут спать, да?

— Почему? — только и смог из себя выдавить высокорослый Антон.

— Расстояние в 450 км мы за сколько часов преодолеем, как ты думаешь, а? — и Виктор Иванович сделал непередаваемый, но весьма и весьма выразительный жест, на который с удивлением обратили внимание пассажиры, ожидавшие свой автобус на остановке.

— Ну, я думаю, что часов за 5 мы доедем, — высказал предположение Антон.

— За 6 и то в лучшем случае, и при том, если за рулём буду сидеть я, — с уверенностью заметил Виктор Иванович.

— Так, а во сколько тогда, это самое, надо нам выехать, чтобы успеть на базу? — спросил Антон.

— А что, Тоша, я, по–твоему, буду ещё и считать, да? — язвительно спросил Виктор Иванович.

— Нет, но, это самое, я даже не знаю, как и поступить, если Виктор освободится только в три.

— Ладно, давай ты за мной заедешь к 12.00 и мы с тобой сделаем шопинг. Хорошо?

— А чего так рано–то? Может в два?

— Слушай, я не буду тебе рассказывать о том, что до магазина надо ехать какое–то время, что какое–то время уйдёт на покупку, а какое–то время надо зарезервировать на погрузку жрачки в машину и движение по городу. Я доходчиво объясняю, а? — Виктор Иванович опять сделал какой–то немыслимый жест и идущая ему навстречу девушка, остановилась, ткнув себя пальцем в грудь, вопросительно посмотрела на профессора.

— Ну, ладно, это самое, я всё понял, — Антон, по всей видимости, произвёл несложные в уме вычисления, но ему был непонятен профессорский механизм подсчёта временных затрат. — Так–то оно так, это самое, вот, но, может быть, это самое, я за Вами заеду в половине второго, а?

— Ладно, компромисс — в 12.30, — дал легкую слабину Виктор Иванович.

— Это самое, значит, тогда утром созваниваемся, да?

— Да, — было последнее, что Антон услышал от Виктора Ивановича.

Всю ночь профессор смотрел по НТВ выступление боксёров. Обычно в это время гоняют какой–нибудь фильм, разбитый на части идиотской рекламой, но только не спорт. Выработанная в последнее время привычка, помогла Виктору Ивановичу автоматически завести будильник на телевизоре на 10.00. Также автоматически, с помощью команды «таймер» он и выключал телевизор, под который каждый вечер засыпал. Ему было практически всё равно, что смотреть, лишь бы не рекламу. Опции PIP и PAP вместе с таймером были для профессора ключевыми. С помощью первой — картинка в картинке — можно было контролировать продолжительность рекламы таким образом, чтобы сразу же после неё можно было вернуться к своей передаче, своему сюжету. А таймер позволял выключать телевизор без участия самого спящего или чем–то занятого телезрителя. Мульки эти он освоил ещё тогда, когда большие по размеру телевизоры стоили как сегодня жигули. Третьей функцией — картинка и картинка — когда на экране отображается две программы одновременно, профессор пользовался нечасто.

Мариша ещё спала, когда Нина Сергеевна с Никиткой уехали в город за деньгами (ей одна из государственных структур должна была кругленькую сумму за какую–то особо ценную услугу). Поскольку у сына были ещё летние каникулы, а Нина Сергеевна пребывала в очередном отпуске, то она решила взять с собой сына и в который раз прогуляться с ним по центру города.

— Эй, лодырь! — именно так обратился проктолог Виктор Иванович к спящей красавице, своей дочери.

— Ну, что ещё? — сквозь сон пробурчала Марина.

— Давай вставай! Сейчас позавтракаем и ты поедешь на свой последний экзамен.

— Мне ещё рано, — проворчала сонная красавица.

— Мне тоже ещё рано, но надо сходить на почту, помыться, собраться и быть готовым к отъезду.

— А ты что, куда–то уезжаешь? — спросила абитуриентка экономического вуза у папаши, которого она давненько не видела, то он с Никитой был на Кавказе, то на даче, то допоздна играл на бильярде…

— Да, на Селигер.

— А мама знает?

— Разумеется. Поэтому она и Никитку забрала с собой, — с некоторым раздражением ответил Виктор Иванович и пошёл завтракать.

После лёгкого завтрака: яичница–глазунья из двух яиц, маленький бутербродик с сыром Виола, маленький бутербродик с красной икрой, три печенушки и 400 грамм кофе с молоком, Виктор Иванович отправился за компьютер. Проверив электронную почту, он распечатал карту Селигера и подготовил автомобильную схему движения, на которой обозначил ключевые ориентиры и контактные телефоны лиц, которым в процессе движения надо было позвонить.

В половине двенадцатого утра Виктор Иванович принял душ и позвонил Антону.

— Антон, доброе утро!

— Доброе, — бодрым голосом ответил Зубровский.

— Как настроение?

— Бодрое. А как у Вас?

— Волнуюсь за судьбу нашего предприятия, — пошутил профессор.

— А что так–то? — спросил Антон.

— Да время уже почти 12, а Германа всё нет и нет.

— Какого Германа? — удивился Антон. — Что, с нами ещё кто–то едет? Ох, сейчас, подождите, пожалуйста, отвечу на вторую линию, — и Антон нажал кнопку «удержание вызова». Ждать пришлось менее минуты. — Это самое, значит, так что мы решили? — продолжил разговор Антон.

— Пора выезжать. Понял?

— А не рано ли? — спросил Антон. — Мы ведь Витьку должны будем забрать в три часа?!

— А ты сейчас где? — поинтересовался Виктор Иванович.

— А я, это самое, сейчас чаю попью и выезжаю к Вам.

— А вещи собрал в дорогу?

— Да какие вещи? Чего там мы будем делать–то, а?

— Плавки, шлёпанцы, корзину для грибов, сапоги взял?

— А, ну так–то да, только, это самое, значит, а где мы будем это всё делать?

— А ты вообще–то зачем на Селигер едешь?

— А? Ха–ха,… — Антон сразу же рассмеялся и затем добавил, — водочки попить, погулять… Да?

— Через сколько ты будешь у меня? — спросил Виктор Иванович.

— Минут через тридцать, — ответил Зубровский.

— Т. е. через 30 минут я буду ждать тебя внизу, да?

— Нет, имеет смысл побыть дома. Я после переезда позвоню, — уточнил Антон.

— Хорошо.

Ехать надо было с Поклонной горы на Комендантский проспект, где жил Виктор Иванович. Расстояние было километров 8, но предстояло преодолеть две пробки, между которыми находился железно–дорожный переезд. Когда Антон этим маршрутом ездил с Виктором Ивановичем, бывшим в молодости таксистом и раллистом, то проблем с ГАИ у него практически не было. Виктор Иванович имел такой серьёзный и внушительный вид, что, предъявляя всякий раз своё медицинское удостоверение врача скорой помощи и сообщая конфиденциальным шепотом о том, что он едет на ДТП, гаишники отдавали ему честь и почтительно освобождали проезд для частной машины, где находился проктолог.

Виктор Иванович по характеру был достаточно решительным и несколько авантюристичным мужчиной. Уверенный в себе, но не наглый, Виктор Иванович мог решить абсолютно любой вопрос, подобрав ключик к бандиту или милиционеру, чиновнику или обыкновенной зануде.

Ровно в час дня Антон, прибывший на сверкающем чистотой лексусе, модель 300GL, забрал Виктора Ивановича и приятели отправились в Ленту — гипермаркет, где было всё необходимое для путешествия на Селигер.

Виктор Иванович в голове держал стандартный набор всего необходимого для пикника сроком 3–4 дня и компании из трёх и более мужиков.

Там, в Ленте, за каких–то полчаса удалось купить:

— арбузик на 11 кг,

— два лимончика,

— 5 кг ровных, красных помидор,

— 1 кг свежего перца,

— разную свежую зелень,

— два батона и один кирпичик хлеба,

— два кекса,

— набор одноразовой посуды,

— салат Оливье, чуть менее 1 кг,

— банку шпрот,

— палку копчёной колбасы,

— пол батона докторской колбасы,

— головку сыра Ламбер,

— две банки сметаны,

— большую пачку сливочного масла,

— четыре больших пакета чипсов Эстрела,

— два больших пакета сушёных кальмаров,

— пачку чая (25 пакетиков),

— килограммовую пачку рафинированного сахара,

— маленькую упаковку мелкой соли в пластиковой баночке,

— 6 литров сока,

— 10 банок пива,

— три литра водки.

Возможно, было и ещё что–то, но самое основное — набор на сумму в 2350 руб. со скидкой по карте — я указал. Всё это приходится подробно описывать для тех, кто любит оттягиваться на природе и также, как и Антон с Виктором Ивановичем, затаривается в магазинах типа Ленты, Карусели, О, Кея, Метро, Пятёрочки, Магнита и пр.

Ровно в 14.50 машина подъехала к автостоянке, где их дожидался Виктор, давно готовый с ними отправиться на Селигер.

Глава 3. Дорога на Селигер

Армянское радио спросили:

— Что такое хуйня?

— Представьте себе: Ницца, море, пальмы, женщины… А все остальное — это хуйня!

Из наблюдений Бори Брайнта

В 15.15 по Московскому времени Антошкин лексус тёмно–зелёного цвета под управлением самого Антона, с профессором Захаровым и Виктором Куркулиным, взял путь на озеро Селигер. Пока компания выезжала из Санкт — Петербурга, все трое то и дело отвечали на телефонные звонки или сами, вспомнив неожиданно о каком–то срочном деле, кому–то звонили, часто даже одновременно. В машине играла приятная музыка, которая скорее служила обычным музыкальным фоном, нежели была специально тематически подобранной для столь дальней поездки.

Дело в том, что двумя неделями ранее Антон и Виктор вернулись из автокруиза по Кавказу, куда они ездили вдвоём на прокатном Мерседесе–кабриолете. Именно в пос. Дагомысе они случайно встретили отдыхавших в одноименном оздоровительном комплексе при Управлении делами Президента РФ Виктора Ивановича с сыном Никитой. Кстати, Виктор Иванович тогда сильно поспособствовал молодым повесам разместиться в дорогом номере, на который администрация отеля сделала солидную скидку, поскольку обоих представили аспирантами самого профессора Захарова. Кстати, тех читателей, которых интересует т. н. «совдеповский» отдых на Кавказе, я отсылаю к роману «Путешествие из Санкт — Петербурга в Дагомыс». В романе, кишащем схемами, рисунками и фотографиями, в популярной форме даётся описание быта абхазцев, армян, адыгов и убыгов — коренных жителей черноморского побережья Кавказа, а также удивительной по красоте уникальной природы. И на этом фоне выведены образы всех наших главных героев, а также выдающихся гостей и жителей большого г. Сочи.

Из города, примерно за полчаса, удалось добраться до восточного полукольца окружной дороги, где средняя скорость движения возросла до 60 км/ч. Больших пробок днём почему–то не было, а заторы на 5–10 минут каждый удавалось преодолевать благодаря большому водительскому опыту Антона и умелым штурманским советам Виктора Ивановича, удобно расположившегося на переднем сиденье. Виктор практически всё время висел на телефоне, разруливая ситуации по бизнесу, то и дело, меняя свою трубку на трубку Антона и наоборот. Звонившие Антону и Виктору клиенты предлагали на продажу Жигули, Опеля, Ауди, Мерседесы, Форды, Нисаны,… Торговались из–за 100–200 долларов. В разговоре иногда Виктором сумма сделки уменьшалась в 2, а то и в 3 раза относительно той, которую хотел получить владелец за свой автомобиль. Как только компания выехала на Московское шоссе, Виктор Иванович сменил оператора мобильной связи. ТЕЛЕ‑2 ещё обслуживал г. Тосно, что в 60 км от Санкт — Петербурга, а далее эта чудесная связь пропадала. Билаин и МТС в Ленинградской области работали уверенно, их–то и подключил на свои трубки профессор Захаров. Примерно за 15 км до г. Тосно машины на 40 минут встали. Из–за сужения проезжей части — велись дорожные работы: три полосы движения переходили в одну, а затем дорога расширялась снова до двух полос движения в каждом из направлений пути, особо нервные водители по обочине пытались объехать длинную вереницу машин, которых было очень и очень много. На Москву шли фуры и автоклавы с новенькими иномарками. Интересно, какие машины шли в Санкт — Петербург? Да те же самые, только автоклавы были пустыми, а что находилось в гружёных фурах, знали лишь сами водилы, да гаишники, снимавшие свою мзду с автоперевозчиков. Цены на бензин прыгали в зависимости от принадлежности АЗС к той или иной компании.

Еще при Советской власти был изобретён интересный способ освоения бюджетных средств с помощью масштабных асфальтных работ. Суть этого способа сводится к тому, что хороший по качеству асфальт периодически вскрывается и покрывается всевозможными по форме и размерам заплатами. Из прекрасного полотна в считанные дни получается великолепная, вся в заплатах, дорога. Мероприятие это дорогостоящее и весьма перспективное, поскольку уже через год, а может быть и раньше, заплаты начнут превращаться в естественные ямы и выбоины. И прекрасный когда–то ранее асфальт стремительно превращается в стиральную доску, в военный полигон, где место лишь специальной технике, да вездеходам. В конце концов, такую дорогу в скором времени опять приходится ремонтировать за счёт налогоплательщиков и на радость тем, кто обслуживает эту, теперь уже ставшую «долбанной», дорогу. Процесс этот — постоянный, имеющий циклический, иногда даже сезонный характер. Я, к своему несчастью, наблюдал подобную картину во всех без исключения уголках необъятной России, которая издавна славится двумя бедами — дорогами и …

И если никому нет дела до всеобщего бардака в России, значит это так надо?! Или просто руки не доходят до этого?! Или чего–то всё–таки у кого–то там где–то не хватает?!

Последние два десятилетия Российское телевидение характеризуется всепроникающей и навязчивой, тупой и беспардонной рекламой. А в писательском жанре эти приёмы называются ни чем иным, как лирическими отступлениями. Эти новации эпистолярной литературы писатели всего мира используют веками! Вот, дорогой читатель, Вы сколько книг в своей жизни прочли? Одну, две или пять? Больше? Или чуть меньше? А ведь об этом никогда не задумывались! Да? И от этого ещё никто не умер и даже никто не страдает!

Странно, однако, но получается, что каждый писатель может не только излагать свои мысли, но и пропагандировать чужие идеи и взгляды. За деньги или так?! Чаще всего, так!

Даю плодотворную идею ныне здравствующим писателям, испытывающим литературный запор, или кризис жанра — попробуйте сочетание научной и специальной литературы с комиксами или книжками–раскрасками для детей… Правда здесь таится некоторая опасность — не перейти грани между литературным запором и словесным поносом. Везде надо соблюдать чувство меры! Издателям можно наладить выпуск уже изданных произведений в форме комиксов, рассчитанных на современную молодёжь. Тогда можно рассчитывать на рост художников–карикатуристов и тех, кто от переделок захочет перейти к самим оригиналам. Россия вновь станет самой читающей и культурной страной!? Тьфу ты, бред какой–то…

Погода стояла превосходная: ярко светило солнце, небо было безоблачным, безветрие и по–летнему жарко. Было ощущение того, что находишься не в северных, а в южных широтах.

Чем дальше мужская компания отъезжала от Санкт — Петербурга, тем сильнее менялась растительность. Исчезли сосны–великаны, появились зелёные луга, окаймлённые раскидистыми берёзами и тополями. Трава становилась всё выше и выше. Убогие деревенские домики, брошенные ещё совсем недавними селянами, попадались на пути всё реже и реже.

На трассе E95 — Санкт — Петербург — Москва то и дело попадались гаишники, прятавшиеся в кустах и работавшие по скорости или линии разметки. Иногда они ссылались на установленный где–то там знак «Ограничение скорости», иногда шкурили водителей за осевую. Выбор средств, впрочем, как и методических приёмов отбора денег у водителей, был однообразен и скуден. Примерно половину постов ГАИ машина проехала безостановочно. Это было обусловлено тем, что, либо инспекторам было лениво досматривать идущий транспорт и самих водителей, либо они были чем–то заняты, например, курили или вели «юридические беседы» с другими водителями.

Проезжая на большой скорости пост ГАИ у деревни Ушаки Ленинградской области, Виктор Иванович вспомнил замечательный бородатый анекдот про гаишников.

Инспектор ГАИ на трассе останавливает за превышение скорости Мерседес черного цвета с тонированными стёклами. Подходит к водительской дверце, она закрыта. Обходит всю машину, дёргая поочерёдно за дверные ручки, все двери закрыты. А на требование открыть двери и выйти из машины никто не реагирует. Вдруг у передней правой двери на половину приспускается стекло. Инспектор быстро к нему подходит, засовывает в салон голову, и в этот момент стекло поднимается наверх, блокируя полностью шею и голову инспектора. Тут же следом выходят из машины амбалы и молча, словно сговорившись, стягивают с гаишника штаны и начинают по очереди его трахать. Затем быстро рассаживаются в машине по местам, приспускают стекло — гаишник освобождает голову, и быстро уезжают. Растерянный гаишник ошалело крутится на одном месте, а мальчик, стоящий рядом с ним, заливается от дикого смеха.

— Эй, мальчик! Ты номер видел? — спрашивает гаишник у ребёнка.

— Нет, дяденька! Я даже в цирке такого номера никогда не видел, — заливаясь от усиливающегося смеха, с большим трудом выдавливает из себя мальчик.

От анекдота Антон и Виктор взорвались от хохота, поскольку один из гаишников на посту крутился вокруг своей оси, а неподалёку проходили маленькие цыганята.

Когда смех начал стихать, Антон решил поддержать начатую профессором тему и выдал свежий анекдот, от которого у Виктора Ивановича даже брызнули слёзы из глаз.

Два давних друга–сослуживца по армии решили поженить своих молодых детей. Иван выдал свою дочь Нину за сына Минаса Ашота. Через месяц, после свадебного путешествия молодых, у Ивана состоялся с дочерью разговор следующего содержания.

— Ну, как, доченька? — спросил с лукавой улыбкой Иван у Ниночки, обнимая её за талию. — Скоро сделаешь меня дедушкой?

— Да нет, папочка! — и Ниночка начала плакать. — Ашот меня не любит!

— Почему, девочка моя? — начал было успокаивать любимую дочь Иван.

— А он меня трахает только в попу, — смущённо заметила Ниночка.

— Ну, доченька, ведь, наверное, не только в попу? — с надеждой спросил взволнованный отец.

— Нет, папочка, только в попу! — и Ниночка ручкой показала на попу. — Раньше у меня дырочка была с копеечку, а теперь с пятак! — и Ниночка снова залилась слезами.

Взбешённый от гнева Иван сразу же отправился к Минасу.

— А, Иван, дорогой, заходи! Как я рад тебя видеть?! — обрадовался Минас приходу своего друга.

— Что же это получается, Минас? — с порога без всяких обиняков начал свою атаку Иван. — Твой Ашот трахает мою Ниночку только в очко!

— Ну, ничего! Дело молодое, ребятки ещё неопытные…, — стал успокаивать друга Минас. — Ничего, ничего, Ниночка привыкнет, а Ашотик найдёт и другую дырочку. Не всё сразу, дорогой, не всё сразу!

— Какую другую дырочку? — кричал возмущённый Иван. — Раньше у неё была дырочка с копеечку, а теперь стала с пятак, — не унимался Иван.

— Э! Ты мелочный какой?! Из–за пяти копеек такой шум поднимаешь, а?

Все трое смеялись громко и долго, то и дело, хватаясь руками за животы.

— Антон, а что это все анекдоты у нас про голубых, а? — спросил Виктор Иванович и снова прыснул со смеху.

— А, это самое, значит, это же просто так, — стал, было оправдываться Антон, который, как и остальные всё ещё находился под впечатлением последнего анекдота.

— Может, вам что–нибудь рассказать о запорах? — со смехом в голосе предложил профессор.

— В смысле? — спросил Виктор.

— А то, что если вам, оболдуям, не нравятся мои анекдоты, то я вас побалую маленькой, интересной лекцией.

— Опять про жопы и кривые члены? — с ужасом в голосе спросил Антон, который профессора, в отличие от Виктора, знал много лучше, да и не первый день.

— Нет, друзья мои, только про попочки и про то, что с ними бывает у плохих мальчиков.

Виктор прыснул со смеху, а Антон лишь слегка улыбнулся. Ожидания Антона оправдались, лекция была обстоятельной, нудной и долгой.

— В развитии геморроя играют роль недостаточное количество пищевых волокон в диете, запоры и натуживание при дефекации. Болезни способствует длительное пребывание в положении сидя, когда расслаблены мышцы промежности и отсутствует естественная поддержка анальных валиков. — Виктор Иванович похлопал по ноге Антона и затем продолжил. — Способствуют возникновению и усугубляют течение геморроя: сидячий, малоподвижный образ жизни, горячие ванны, ожирение, курение, запоры, тяжелая диарея, длительный кашель, подъем тяжестей, беременность, роды, опухоли прямой кишки. — Виктор Иванович сделал паузу, посмотрел на Виктора и затем продолжил. — Лечение геморроя, дорогие вы мои, — занятие крайне важное, поскольку в противном случае он просто не даст вам спокойно жить. Но, как известно, болезнь лучше предупредить, чем лечить, поэтому давайте остановимся, справим нужду, а далее я приведу вам основные правила, которые нужно соблюдать, чтобы избежать проблем с геморроем.

— Вы что, серьёзно? — с недоверием спросил Виктор.

— А как же!? Это — должен знать каждый! — важно заметил проктолог.

— И про беременных женщин!? — добавил Антон и оба молодых человека рассмеялись.

После минутной стоянки, освободив мочевые пузыри от всего того, что было каждым выпито ещё утром, компания села в машину и тронулась дальше в путь. Виктор Иванович посмотрел на Виктора, который собирался, было, кому–то звонить, и продолжил: «Обратите внимание, друзья мои, что приведенные мною рекомендации необходимо соблюдать и людям, больным геморроем, так как они являются неотъемлемой частью любого лечения этого заболевания».

— Да–да, это — точно! — сказал Антон и начал смеяться.

— Путёво излагает, — с восторгом заметил Виктор и тоже рассмеялся.

— Путёво, путёво! Ты сейчас станешь сам либо пердуном, либо серуном или засранцем! — продолжал смеяться Антон.

— Ну–ну, а дальше–то что? — наивно спросил Виктор.

— А дальше — больше! — сказал Антон и новая порция смеха снова всех взорвала.

— Точно, — с улыбкой заметил Виктор Иванович и далее продолжил. — Если по роду бизнеса ты, Витя, или ты, Антон, много сидите, то раз в час вам надо делать 5–10‑минутный перерыв для ходьбы или других физических нагрузок. Мягкое кресло лучше заменить жестким. Профессиональным водителям не следует находиться за рулем более трех часов подряд. В пути надо делать перерывы, во время которых активно двигаться.

— Надеюсь, меняться местами не будем? — спросил Антон и все трое рассмеялись.

— Это — как ты хочешь, деликатно заметил Виктор Иванович. — Витя, между прочим, прими к сведению, что нужно регулярно укреплять мышцы живота, чтобы улучшить кровообращение в малом тазе. Возможен следующий комплекс упражнений…

— А мне тоже надо укреплять мышцы таза? — спросил Виктор и обнял за шею своего приятеля.

— Иди в жопу, мудак! — грубо ответил Антон своему приятелю. — Ты мне мешаешь слушать!

— Да ладно тебе… Уже и обнять нельзя? У, противный! — съерничал Виктор, подражая голосом какому–нибудь голубому из западного кинофильма

— Сейчас после лекции профессор проверит твой проход! Да? — и Антон снова рассмеялся.

— Какой проход? — сразу не понял Виктор.

— Задний, мудила, задний! — давясь со смеху, ответил Антон.

— Да ладно тебе пи…ть! Что, правда? — с улыбкой, несколько недоверчиво спросил Виктор.

— А как же?! — ответил Виктор Иванович. — Витя, стоя со скрещенными ногами, ты должен ритмично напрягать мышцы ягодиц и заднего прохода.

— Чтобы тебя можно было трахать! — весело добавил Антон.

— Куда? — удивился Виктор.

— Туда, тормоз, туда! — сказал Антон и снова разразился гомерическим хохотом.

— Друзья мои, не пошлите! — попытался успокоить смеявшуюся молодёжь Виктор Иванович. — Лучше запомните, что сидя на стуле с жестким сиденьем, спина должна быть выпрямлена, корпус слегка подан вперед, ритмично напрягайте мышцы заднего прохода.

— Прохода? — и Антон опять рассмеялся. Виктор начинал дёргаться взад–вперёд от раздиравшего его хохота.

— Лежа на спине с согнутыми в коленях ногами и упором на ступни, которые располагаются на ширине плеч, опираясь на ступни и плечевой пояс, отрывайте от пола и поднимайте таз. Лежа на спине, попеременно поднимайте прямые ноги.

— Вот так, да? — Антон постарался выпрямиться, отчего машина резко вильнула в сторону. Повезло, что не было встречного транспорта.

— Слушай, потом будешь упражняться! Ты давай за дорогой следи, а то нам и клизму не надо будет вставлять, если с тобой в ящик сыграем, — заметил Виктор.

— А ты, это самое, не расстраивайся! Ты ещё многого не знаешь, — и Антон опять затрясся от смеха.

— Точно, — и профессор продолжил свою мини–лекцию. — Лежа на спине с приподнятыми прямыми ногами, ноги следует разводить в стороны, а затем свести и перекрестить, как ножницы.

— А с девушками можно такие упражнения делать, а? — игриво спросил Антон.

— Можно. И с девушками, и с мальчиками, и без них, — профессор вдруг стал серьёзным и замолчал.

— Так, ну–ну, — вставил Антон, решив возобновить рассказ Виктора Ивановича. — Дальше–то что, а?

— А дальше — лежа на спине с приподнятыми ногами, выполняйте движения ногами, как во время езды на велосипеде. Лежа на спине, ноги, согнутые в коленях, плотно прижимайте к животу. Из положения лежа лицом вниз с упором на колени, ладони и локти поочередно в обе стороны поворачивайте таз так, чтобы ягодицы касались пола.

— Клёво, Тоша! Теперь нам и бабы будут не нужны! — сострил Виктор.

— А прикинь, приводишь домой тёлку и начинаешь с ней этим заниматься, — Антон опять начал дико смеяться.

— Балбесы, — вставил Виктор Иванович. — Эти упражнения тренируют ягодичные мышцы, анальный сфинктер и мышцы брюшного пресса, улучшают местное кровообращение и отток крови из органов таза, стимулируют кишечник, способствуют отхождению газов. Упражнения следует выполнять по 10–15 раз 2–3 раза в день.

С другой стороны, перенапряжение мышц в этой области противопоказано. Поэтому нельзя делать силовые упражнения. Не пойдут на пользу езда на велосипеде, конный спорт.

— А бильярдом, профессор, можно заниматься? — с улыбкой спросил Антон. — Или это опасно для, как там его, прохода?

— Смейтесь, смейтесь, — Виктору Ивановичу, почему–то, было не до смеха. — Многие вот так же смеются, а потом локти кусают.

— Через жопу, — добавил Антон и теперь уже все трое засмеялись надолго.

— Так что, всё, что мы закупили в Ленте, теперь надо будет выкинут? — спросил Антон.

— Возможно, — задумчиво сказал профессор. — Кстати, в питании следует придерживаться той диеты, которая не вызовет ни расстройства кишечника, ни запора. Это ведь означает, что нужно есть поменьше мучного и молочного (кроме кисломолочного). Следует добавлять в пищу отруби, есть больше овощей. Ежедневно обязательны бифидосодержащие кефиры и т. п. Питье минеральных вод усиливает двигательную активность кишечника.

— Виктор Иванович! А Вы, похоже, это самое, давно не постились, а? — снова пошутил Антон.

— Пост и диета — разные вещи, хотя в чём–то ты даже прав, — согласился профессор.

— О, смотрите какая тёлка классная! Ничего себе! — восторженно заметил Виктор и пальцем показал на девушку, стоявшую на автобусной остановке. — Давайте её с собой возьмём, а? — и Антон вместе с Виктором громко рассмеялись.

Виктор Иванович сначала не понял, чем был вызван столь бурный смех, но, спустя несколько секунд, также начал улыбаться.

— Интересно, это самое, а много будет девушек на Селигере? — спросил Антон у Виктора.

— Да, реально?! — не то спросил, не то ответил Антон.

— Да ну вас к чёрту, — не выдержал профессор и отвернулся в сторону своего бокового стекла.

— А мы и Вам найдем, — постарался успокоить профессора Антон. — Вы, это самое, значит, каких больше любите, а?

После этих слов молодёжь долго и сильно смеялась.

— Вас ни хрена ничего не интересует, — в сердцах заметил Виктор Иванович. — Балбесы некастрированные!

— А сколько стоит кастрация? — спросил Виктор.

— Таких как вы стерилизуют бесплатно, — зло ответил Виктор Иванович.

— А как определяют в медицине таких и не таких? — спросил Виктор и молодёжь опять громко засмеялась.

— А кастрируют, это самое, значит,… — хотел, было что–то спросить Антон, но не успел закончить фразу, т. к. Виктор быстро нашёл ей окончание.

— Через жопу, — вставил Виктор и теперь уже смеялись все трое.

— Да, чего только не узнаешь в поездке на Селигер!? — несколько задумчиво, но, на самом деле — с иронией, заметил Антон. — Очень интересная лекция, очень. А Вы, это самое, значит, только об одной дырочке знаете, или столько же ещё о другой? — спросил и рассмеялся так сильно, что машину стало бросать из стороны в сторону.

— Да я только начал вам, балбесам, рассказывать, но вам же это абсолютно не интересно!

— Не, не, нам это очень и очень, это самое, — и Антон опять начал смеяться.

— Если можно, расскажите, пожалуйста, ещё, только не надо про обрезание, ладно? — вставил Виктор, которого раздирал смех так сильно, что он еле его сдерживал.

— Так, а на чём же мы остановились? — не поняв шутки, спросил Виктор Иванович. — Ах, да, вспомнил. Итак, подмывайтесь ребята прохладной водой после каждой дефекации. Учитывая, что при нормально работающем кишечнике ежедневный стул должен быть утром, это вполне реально. Кстати, говорят, что у жителей сельских районов в Средней Азии не бывает геморроя, поскольку они с детства приучены к подобной гигиенической процедуре.

— А на Селигере сейчас прохладная или, это самое, значит, не очень вода? — бросил реплику Антон.

— Не злоупотребляйте слабительными, — не обращая внимание на провокацию, продолжил профессор. — Вовремя консультируйтесь с доктором для постановки правильного диагноза. Геморрой не страшен, если, конечно, не запускать болезнь. Иначе неминуемы осложнения — частые кровотечения, воспаления и язвы, что может, в свою очередь, привести к необратимым изменениям в тканях. В некоторых случаях, списывая симптомы ректального рака на геморрой, больной слишком поздно узнает об истинном диагнозе.

— Виктор Иванович! А Вы можете сейчас посмотреть Антона? Он сегодня жаловался на свой геморрой, — пошутил Виктор.

— Да, и его надо тоже проверить, — добавил Антон.

— Опять? — только и спросил Виктор Иванович.

— Не, просто, это самое, как его? — пытался задать очередной вопрос Антон, но из–за смеха, вырывавшегося наружу, он не мог закончить фразу. — А самодиагностика может выявить геморрой?

— Ты чего, идиот, что ли? Как ты в жопу–то к себе сам залезешь? — удивился Виктор.

— Действительно, — начал Виктор Иванович, — здесь надо быть внимательным и бдительным, и, разумеется, не следует заниматься самодиагностикой. Здесь не надо дожидаться осложнений и не надо экономить на своем здоровье. Лечение геморроя в клинике состоит из нескольких визитов к врачу с интервалом приблизительно в 3–7 дней. Каждое посещение врача отнимает у пациента не более получаса. При этом лечащийся полностью сохраняет свою трудоспособность и ведет активный образ жизни.

— Эх, жалко, — заметил Антон.

— А чего тебе жалко? — спросил Виктор.

— Да жалко, что только раз смогу, это самое, протестировать свою жопу на озере, — с поддельной грустью в голосе ответил Антон. — А так бы только и тестировался! — сказал и опять рассмеялся во весь голос.

Вдруг у Антона зазвонила трубка. Это был очередной потенциальный покупатель, присмотревший для себя машину и готовый купить её, но за меньшие деньги. Торг был из–за 100 баксов.

— Слушай, ты мелочный какой! Из–за пяти копеек такой шум поднимаешь!? — ответил Антон упёртому покупателю. Приятели словно взорвались от смеха.

— Чего вы там ржете? — недоумевал покупатель.

— Да ты, это самое, значит, не бери в голову, — начал было объяснять Антон.

— Бери выше, — вставил в разговор Виктор искромётную реплику, от которой компания опять пришла в неописуемый восторг.

На другом конце провода покупатель слышал дикий смех, причину которого он понять не мог. Единственное с чем он увязывал столь бурную реакцию на свой звонок это было его предложение о снижении продажной стоимости автомобиля.

— Ладно, чёрт с тобой, я согласен, — вяло ответил покупатель.

— Чего? — не расслышал Антон.

— Чего, чего? Живу я здесь! — снова вставил реплику из известного всем анекдота Виктор. Гомерический смех повторился.

— Да ну вас в жопу, — со смехом ответил Антон и набрал номер телефона своему менеджеру по продажам автомобиля.

— Вадик! Ты, это самое, значит, как дела? — спросил Антон у менеджера по продажам автомобилей.

— Да, в принципе, всё нормально, только тут всё мужик меня достаёт с этим пассатом, хочет ломануть меня на сотку баксов, — Вадик сам начал рассказывать о мужике, только что звонившим Антону.

— Витя, возьми трубу, поговори, — и Антон протянул Виктору телефон, по которому тот дал указания Вадиму о продаже иномарки за объявленную сумму.

Лексус въехал в населённый пункт Новгородской области Крестцы, где местные жители промышляли нехитрым бизнесом. Прямо вдоль дороги стояли торговки с самоварами и детскими колясками, приспособленными под тепловые контейнеры с горячими пирожками. Пирожки были с капустой, картошкой, рисом, мясом, повидлом, творогом, яблоками и ещё с чем–то, но все было по 20 руб. Горячий чай в пластиковом стаканчике, вставлявшемся в импровизированный подстаканник — пластмассовую кружку, стоил 15 руб.

Путешественники остановились у скучавшей семейной пары и сделали заказ на 230 руб. Аппетит сделал своё дело. Паршивенькие по качеству пирожки были проглочены в считанные минуты, после чего машина тронулась дальше в путь.

Я не стал описывать выносные развалы вдоль дороги с посудой и мелкими поделками из глины и фарфора, изготовленные местными умельцами, поскольку об этом будет сказано несколько ниже. Пожалуйста, немного терпения,…

В районе населённого пункта Ижицы, Новгородской области, машина сошла с трассы Е-95 и взяла путь на небольшой городок Демянск. Дорога на удивление была в хорошем состоянии и почти безлюдна. То ли две, то ли три маленькие деревеньки попались на пути следования, которые ничем особенным не выделялись. Обычные полуразвалившиеся дома, где жили пенсионеры, грунтовые дороги и покосившиеся плетени–заборы. Молодёжи или коров, петухов, кур, лошадей никто из путешественников не заметил, хотя они были ещё трезвыми и не успели побаловаться даже пивком, лежавшим на заднем сиденье автомобиля.

Помнится, в одном из своих романов я описывал прибалтийские деревеньки, где большая часть домов — маленькие каменные дворцы. Аккуратные, красивые, двух–трёхэтажные кирпичные дома с ухоженной территорией, … А что в России, что на Украине — какая–то нищета! Обидно, блин! Если отбросить дома новых русских, то получается, что основная масса народа проживает в искусственно хреновых жилищных условиях. При этом абсолютное большинство населения даже и не подозревает о другом качестве уровня жизни. Парадокс!?

Перед самым въездом в г. Демянск машину остановили гаишники. Один из них сидел в машине, а другой неспеша подошёл к остановившейся напротив спрятанной в кустах милицейской пятёрке Жигулей. Маленький толстенький гаишник с очень серьёзным лицом приблизился к Антону и начал свою юридическую беседу.

— Добрый вечер! ГАИ бртыр–тырпт–дын–кырбыр–да, — представился инспектор–колобок.

— Добрый, — без особой радости промямлил Антон. — Что случилось, что Вы нас, это самое, значит, остановили, а? — чуть более решительным тоном спросил Зубровский.

— Превышение скорости, — утвердительно буркнул себе под нос инспектор Новгородской ГИБДД.

— А сколько я ехал, — спросил Антон.

— Быстро, очень быстро.

— А точнее?!

— Документы, — теперь уже нахально потребовал гаишник.

— Пожалуйста, — и Антон протянул инспектору большую пачку квитанций, чеков и засаленную записную книжку.

— Что это, а? — спросил инспектор и с недоумением уставился на ворох бумажек, которые протянул водитель.

— Так, а это, это самое, значит, документы, — спокойно ответил Антон.

— Какие ещё на х… документы? Ты чего, пидор, шутки со мной шутить что ли вздумал, а? — гаишник то ли кричал, то ли ещё лишь повышал тон разговора.

В этот момент Антон посмотрел на Виктора Ивановича, безучастно наблюдавшего за происходящим. Обычно он что–то показывал гаишникам вне зависимости от того, кто был за рулём и гаишники если и не извинялись за вынужденную остановку транспортного средства, то без промедления отпускали водителя с пожеланием счастливого пути. Здесь же ситуация выглядела диаметрально противоположно.

Инспектор с пачкой квитанций и чеков в одной руке и с замусоленной, потёртой записной книжкой в другой руке быстрым шагом направился к служебной машине, где по–прежнему всё ещё восседал другой колобок–инспектор.

— Тош, а что ты ему сунул, а? — спросил Виктор, который в момент остановки, удобно развалившись на заднем сиденье, играл в какую–то игрушку на своём мобильном телефоне и, соответственно, упустил некоторые детали разговора.

— Да ху. ю всякую разную. Чеки, квитанции, телефоны там всякие. А что? — Антон был в приподнятом настроении и, видимо, хотел подразнить гаишников, поскольку никакого превышения скорости с его стороны не было, а было элементарное разводилово со стороны гаишников.

Читателю может, наверное, показаться, что я не люблю женщин, гаишников или черножопых? Я люблю томатный сок, красивых девушек и мороженое. А ещё мне нравятся фильмы с Антонио Бандеросом и Андреем Мироновым. Вот!

Ерунда, да? А вы что, ожидали что–то нечто от простого сантехника–водопроводчика? Да? А когда читаете произведения Владимира Кунина, вам ведь не кажется, что он пишет не о чём? А почему же для меня вы так высоко подняли планку и почему так критично воспринимаете каждую мою фразу? Ведь я имею всего лишь только 8 классов совдеповского образования! И за свои трояки ни я, ни кто–либо другой за меня не платили.

Примерно с минуту гаишники обсуждали сложившуюся на дороге ситуацию, пока не приняли своего решения. Один с пистолетом, а другой с автоматом наперевес неспеша направились к лексусу с питерскими номерами.

— А ну вылезайте все трое из машины! — скомандовал гнусавым голосом гаишник с автоматом.

Первым вылез из–за руля Антон, затем Виктор и спустя ещё несколько секунд Виктор Иванович.

— Так, руки на капот, лицом к машине, ноги в стороны, — скомандовал всей троице автоматчик и ткнул стволом в бок Виктору, который был из всех троих ближе всего к нему. — Быстро!

— Будете нас трахать? — спросил Антон и вся троица разразилась громким смехом.

— Чего? — с недоумением спросил первый гаишник и переглянулся сначала со своим напарником, а затем с возмутителем спокойствия Антоном.

— А ну–ка быстро, бля, оружие на землю, карманы вывернуть! — заорал бабским голосом второй гаишник.

Троица стояла как вкопанная. Пауза длилась секунд 5–6, не более. Затем Виктор несколько растерянно сделал небольшой поворот головы в сторону второго гаишника, стоявшего с автоматом в полуметре от него, но как следует разглядеть его не успел, т. к. тот со всего маха нанёс левой ногой удар между ног, отчего двадцатичетырёхлетний юноша даже не пикнул, а, ударившись о машину, потерял сознание и рухнул наземь.

Первым пришёл в себя от увиденного Виктор Иванович, который сделал нечто подобное, что и автоматчик, только с первым гаишником. А вот здесь, дорогой читатель, надо включить на полную всё своё воображение.

Представьте себе мужчину ростом 183 см и весом в 150 кг, одетого в светлого цвета просторные брюки и бобочку, свободно висящую на достаточно широких плечах. Про кулаки говорить не имеет смысла, поскольку на запястьях милицейские наручники не застёгиваются. В молодости Виктор Иванович свободно мог подтянуться на турнике только три раза, да и то обратным хватом. Мало? А я разве не сказал, что три раза на любой руке, нет?

Пару слов о ногах. Если молодой человек, занимавшийся не один год и плаванием, и штангой, и ещё несколькими силовыми видами спорта и имевший спортивные разряды м. с. или около того, мог элементарно просто сделать по 100 пистолетиков (приседание на одной ноге без отрыва пятки от пола), затем и удвоил свой вес вместе с возрастом, то уж сила–то с годами, наверное, не намного уменьшилась, а?

То ли удар Виктора Ивановича был сильным и точным, то ли сыграл фактор внезапности и неожиданности, но бедный гаишник отлетел метра на два и упал плашмя наземь. Антон, до которого обычно всё доходило чуть медленнее, чем до обычного человека, не растерялся и повторил движение Виктора Ивановича. Однако удар его был не столь точен и пришёлся он не на пах, а на приклад автомата, который с силой ударился в подбородок гаишника. Инспектор выронил из рук автомат и схватился за лицо. Автомат тем временем болтался на ремне на шее. Виктор Иванович молча наблюдал за происходящим. Антон ударил ещё раза три гаишника кулаками по лицу, пока тот не понял, что его элементарно бьют. Тогда он попытался привести в боевую готовность свой автомат, но это было неправильно, т. к. он потерял драгоценное время для атаки. А Антон, потерявший всякую надежду на свои руки, решил снова попробовать удар ногой, который был скорее слабым, чем сильным, но зато оказался прицельно точным. Гаишник сознания не потерял, но и на ногах более стоять не мог. Упав на асфальт, сержант стал корчиться от боли и вопить так громко, что валявшийся у машины Виктор стал приходить в сознание и проявлять интерес к жизни.

— Антон, возьми у ребят оружие и отнеси его в машину, — спокойно посоветовал профессор, у которого сильно ныла нога от незапланированного удара в пах.

— А может, это самое, значит, не будем отдавать это самое, а? — спросил Антон.

— А зачем тебе оружие, а? — спросил Виктор Иванович. — Ты что — уголовник?

— Да нет, это самое, значит, я просто решил подумать, что им–то оно тоже вроде бы как ни к чему, а? — Антон стоял в нерешительности и медлил с принятием решения.

— Так, оружие в багажник, а этих красавцев надо посадить в машину, — властно распорядился профессор.

— Сейчас я им хоровод устрою, — сказал очухавшийся Виктор и стал раздевать сначала одного, а затем другого гаишника.

Вдвоём с Антоном они обнажили обоих колобков менее, чем за минуту, после чего на каждого одели наручники таким образом, что каждый из них обнял одну и туже сосну.

Антон тщательно обтёр оружие, чтобы на нём не осталось следов, собрал свои чеки и квитанции, записную книжку. Разбросанную милицейскую одежду аккуратно собрал и сложил на заднее сиденье Жигулей.

Не имеет смысла передавать угрозы и оскорбления гаишников в адрес путешественников, поскольку все они носили ярко выраженный уголовно–циничный характер.

— Так, ребята, — обратился спокойный с виду профессор к кружившимся вокруг сосны гаишникам. — Зря вы так работаете. Ох, зря! Может быть имеет смысл вам уволиться, а?

— Да пошёл ты, пидор вонючий! Мы тебя сейчас так уделаем, что ты жить на этом свете не захочешь, гандон штопаный! — не унимался бывший автоматчик.

— Так вы на нас сердитесь, да? — миролюбиво поинтересовался Виктор Иванович, у которого нога начинала болеть всё сильнее и сильнее. — А мы вас хотели простить. Мы же не уголовники, в отличие от вас.

— А тебя, боров, я на х… у себя видал! Понял? — продолжал истошно вопить бывший автоматчик.

— О, а я знаю, что надо с ними делать, — с недоброй улыбкой на ещё совсем недавно испуганном лице сказал Антон. — Только нужен вазелин и фирменная перчатка доктора.

— Ты, что, собираешься их трахать? — с явным испугом или даже ужасом спросил Виктор.

— Ну, да. А ты что, не будешь? — с лёгким смешком поинтересовался Антон.

— Плохие новости, ребята, — вмешался в разговор Виктор Иванович. — У меня нет ни вазелина, ни перчатки.

— Так что, теперь, значит, мы трахать этих ублюдков не будем? — ни то с удивлением, ни то с огорчением спросил Виктор.

— Не волнуйся, будем–будем, ещё как будем, — сказал Антон и направился к своей машине.

— Возьми ещё аптечку, а то в первый раз всегда идёт кровь. А вместо вазелина можно использовать сметану, — дал ценный совет профессор.

Он вдруг вспомнил, как в студенческие годы он с друзьями развлекался над пьяницами. Было ему тогда 18–19 лет и учился он в Первом медицинском институте. Как и многие его сверстники, избыточная энергия и извращенная фантазия молодости находила выход в хулиганских действиях.

На мотоциклах друзья подбирали пьяниц, валявшихся в непотребном виде у метро или в сквериках, и затем вывозили в Парголово, где в 70‑ых годах не было ни дач, ни тем более высотных домов. Бросив на траву полумёртвое тело, шутники какали алкоголику в штаны, застёгивали их и … прятались в кустах. Через какое–то время бедолага начинал приходить в сознание. Обосранный, чёрт знает где, … Было от чего придти в отчаяние! А как бы вы реагировали на кучу дерьма непотребных размеров в своих трусах, головную боль и … густой лес вокруг?

— Чего–то не могу найти свистки, — посетовал Антон, рывшийся в милицейских шмотках. — Ведь не жезлы же им засовывать?!

— О, а ты понтово придумал им впендюрить эти штучки! — с восторгом заметил Виктор.

— Смотрите, чтобы они только не пукнули, когда вы будете им засовывать, — и Виктор Иванович прыснул со смеху.

— А разве не Вы будете им засовывать их свистульки? — удивился Виктор.

— Нет, друзья, ваша идея, ваша реализация, — профессор трясся от хохота не меньше, чем и его приятели, зато гаишники притихли от ужаса и внимательно следили за столь неожиданным ходом событий. — Единственное, чем я могу вам помочь, это своевременной консультацией.

— И медицинской помощью, — добавил Антон, у которого от смеха всё валилось из рук.

— Патронов на таких уродов жалко! — Виктор хотел со злости ударить по заднице своего обидчика, который вырубил его одним ударом.

— Интересно, а если до свистка им засунуть туда ещё их патроны, они не взорвутся? — стал вслух рассуждать Антон.

— Наверное, могут, — деловито заметил Виктор. — Они же наверняка будут тужиться.

— Так, ну у меня всё готово, — радостно заметил Антон, когда нашлись оба свистка.

Гаишники в ужасе смотрели то на Антона, то на более агрессивного Виктора, которые принесли к сосне всё необходимое и готовы были в любую секунду начать свои пытки.

— Надо им как–то ноги связать, а то вон как они шустро бегают вокруг сосны, — заметил Виктор.

— Толстый! Ну, скажи им, чтобы они не делали это! — молил о пощаде и взывал к милосердию первый гаишник.

— Да ты, дружок, не волнуйся! — успокаивал гаишника Виктор Иванович. — В первый раз больше страшно, чем больно. Поверь мне, я знаю, что говорю. Ты, самое главное, не тужься. Тогда не так будет больно. Понимаешь меня, сладенький! — и Виктор Иванович погладил гаишника по заднице.

С ошалелыми гаишниками случилась самая настоящая истерика. Они начали бегать вокруг сосны, орать, звать на помощь и одновременно выкрикивали угрозы в адрес всех троих и каждого в отдельности. Руки их были разодраны в кровь, которая струилась с такой силой, что под ногами стало образовываться кровавое месиво из песка и земли, перемешиваемого голыми ногами.

— Вот что, поглумились и хватит! — вдруг резко заметил Виктор Иванович. Он взял из машины киянку, да–да, ту самую, которой рихтуют битые машины, и отточенным движением нанёс по темечку несильный удар сначала одному, а затем и другому гаишнику. — Вот так вот, — ласково прокомментировал свои действия профессор.

— Так, а я не понял, — удивился Антон. — А мы что, не будем им засовывать патроны и свистки?

— Будем, будем, но в другой раз, — сказал Виктор Иванович. — Ты что — уголовник? Или тебе проблем захотелось? А? Давай–ка лучше помоги их отстегнуть от наручников. Ноги им пристегнём, а руки я им обработаю йодом и перевяжу. А‑то могут быть неприятности, сепсис.

— Сифилис? — переспросил Виктор.

— И сифилис тоже, если мы отсюда через пять минут не уедем, — пошутил Виктор Иванович.

— Так, Антон, ты вот что лучше сделай, спусти–ка им парочку колёс. Ладно! Да не ножом, а так, просто.

— А я бы им ножом проткнул, и не пару, а все пять, — заметил добренький Виктор.

— Не надо беспредельничать! Ребята и так получили урок на всю жизнь! — Виктор Иванович уже начал бинтовать вторую руку первому гаишнику.

Не прошло и пяти минут, как дело было сделано. Можно было трогать в путь дальше.

— Витёк, а сметану и пакеты ты ребятам оставляешь? — поинтересовался Виктор Иванович. — Может быть, мы с собой возьмём? Мне, почему–то кажется, что сметанку они есть не будут!

— Уж пару лет, да? — добавил Антон.

— А может и пожизненно, — заметил Виктор Иванович и под шумный смех компании машина тронулась в путь.

Маленькое лирическое отступление. Помните, когда были живы Юрий Владимирович Никулин и популярнейший артист эстрады Михаил Евдокимов, большим успехом пользовались телепередачи, где известные артисты рассказывали смешные истории и байки, которые затем вся страна обсуждала и разбирала по косточкам?! Так вот, если кто сомневается в истинности последней истории, то напрасно, т. к. ещё в самом начале романа я сказал, что все события имели место быть. Да и соответствующие фотографии у меня имеются. Да и какой мне смысл что–либо придумывать, когда впереди будут ещё такие истории, которые вам и не снились!

Демянск. Маленький, чистенький, провинциальный городок Новгородской области, который удалось проехать за пять минут. Он появился внезапно и быстро исчез. Жизнь в нем течёт размеренная, никто никуда не торопится. Молодёжи в городе мало. Все памятники, а на глаза попались только два, связаны с Великой Отечественной войной. Известно, что немец занял эти территории довольно быстро и легко, зато партизаны в лесах пошуровали на славу. Дороги в этих местах в основном грунтовые, а асфальтовые все требуют ремонта, хотя скорость движения по ним у компании была около 100 км/час. До города Осташкова оставалось не так и много пути, но почему–то не было ощущения близости ни Волги, ни озера Селигер.

Когда началась грунтовка, сокращавшая около 200 км пути, то возникла идея сходить в лес по нужде. Остановив машину прямо в лесу — по обе стороны грунтовой дороги стоял удивительной красоты смешанный лес — первым, кто наткнулся на грибы, был Антон. Вдоль дороги росли маслята, подберёзовики, маховики и сыроежки. Между делом за время, необходимое для захода в лесок «для отлива», да простит меня интеллигенция, и обратной дороги к машине, удалось набрать целый полиэтиленовый мешок благородных грибов.

Не помню, писал я о том, что в Санкт — Петербурге тогда была засуха и вокруг города горел торфяник, или нет, но в этом месте уже прошли дожди и пахло грибами.

А когда через 30 км кончилась грунтовка и начался асфальт, вдали несколько раз сильно громыхнуло и начали сверкать молнии, которых становилось всё больше и больше.

Наших путешественников уже поджидала жительница г. Осташкова, которая вместе с мужем пряталась в Жигулях, пережидая сильнейший летний ливень. Не разминуться помогли мобильные телефоны. Дело, правда, несколько осложнялось тем, что на границе Новгородской с Тверской области не работает ни один из существующих сотовых операторов связи и лишь за несколько км до места встречи сначала заработал Би–лаин, а следом за ним и МТС и Мегафоном. Как впоследствии выяснилось слева по ходу движения не раз появлялся и затем исчезал, и снова появлялся и опять исчезал Селигер, а база, до которой оставалось рукой подать всё не появлялась и не появлялась. Наконец обе машины свернули с шоссе налево на дорогу к селу Бараново и через 6 км оказались на базе отдыха Сокол у села Заречье.

Глава 4. База отдыха

Одно из самых насыщенных слов в русском языке. В моем понимании слово «бдядь» — это всегда комплимент для женщины, но никак не оскорбление. Вот слово «телка» вызывает у меня омерзение, это–то и есть оскорбление для женщины. Но блядь…

Я вкладываю свой смысл в это слово. Мне всегда очень жалко тех женщин, которых нельзя назвать «блядь». Блядь — это женщина, которая рождена быть женщиной, которая чувствует себя женщиной и которая ни на секунду не забывает, что она — женщина. Я не знаю слов, равных слову БЛЯДЬ по количеству значений, оттенков. Это слово обладает таким богатством красок, такой палитрой, что мне проще проиллюстрировать это на конкретных примерах.

В. Даль, словарь 1903 года издания

Вокруг росли здоровенные сосны. От только что прошедшего дождя пахло свежестью и хвойным ароматом. Красота была неописуемая. Всюду по сторонам горели огни, луна бросала свет на Селигер, казавшийся таким огромным и спокойным. Солнце уже давно село за горизонт, а звёзды только–только стали выползать из–за туч, которые прямо на глазах исчезали вместе с каплями на деревьях и кустах.

Путники разместились в отдельном двухэтажном деревянном коттедже со всеми удобствами. В люксе на первом этаже была средних размеров веранда, где стояли четыре удобных металлических стула, стол и здесь же находилась лестница на второй этаж. Из веранды попадаешь сразу на кухню–холл — чисто русское изобретение, нигде в мире такой планировки вы не встретите — откуда можно сразу попасть в маленькие комнатки, в каждой из которой стояло по 2 кровати, и совмещённый стоячий душ, раковина и унитаз, над которым висел здоровенный бойлер с горячей водой.

Виктор Иванович принял коттедж, записал контактные телефоны директора базы, администратора и милой дамы бальзаковского возраста, проявившей к ним трогательное внимание и заботу по встрече на шоссе и размещению на базе отдыха. Разложив свои вещи из большой дорожной сумки прямо на кровати, Виктор Иванович принялся накрывать на стол. За каких–то 5 минут на столе оказалась литровая бутылка водки, помидоры, огурцы, свежий перец, зелень, лук, лимончик, колбаска, сыр, сок и хлеб с маслом. Более того, стояли стопочки и стаканчики, а вся перечисленная выше закуска чудесным образом была нарезана и по–мужски отсортирована.

Через 10 минут с момента приезда компания подняла свой первый тост за встречу на озере Селигер. Рюмки были 50-граммовые, тостов было много, а литровую бутылку уговорили быстро–быстро.

Оставив на столе весь срач, компания пошла купаться. По прямой до озера было не более 50 метров и друзья, петляя и останавливаясь, ориентируясь по горящим фонарям и свету в окнах близлежащих домов, то и дело справляя по пути малую нужду, за 10 минут дошли до берега озера, на котором, почему–то, не было людей. Первым в воду залез Виктор Иванович. Купание шло голышом. Вторым полез Виктор, а Антона просто не пустили, поскольку была реальная опасность не найти своих вещей. Вы спросите почему? Элементарно, Ватсон! Когда пьяные заходят впервые в незнакомом месте в воду и проплываю несколько метров вперед, то в 100 % случаев они выходят на берег, если на нём никто не остался, в другом месте. Далее начинаются поиски влево–вправо, лишённые какой–либо логики и здравого смысла, заканчивающиеся либо победной песней, либо — и это бывает достаточно часто — мордобоем. Надо сказать, что ни Виктор, ни Антон купаться вообще не хотели. Просто Виктор Иванович умел всех зажечь. У него был особый ленинский дар — подать пример, заинтриговать, увлечь, а дальше он в нужный момент всегда ретировался прочь. Но в тот поздний вечер многое было иначе. Литр водки ослабил способности профессора, и полностью подавил индивидуальность у Виктора и Антона.

Искупавшись в тёплой воде, компания отправилась бродить по территории базы.

Увидев горящие огни кафе, Антон ринулся вперёд, забыв о своих попутчиках. Пьяную процессию замыкал бодренький Виктор Иванович, который после купания несколько протрезвел, но был ещё в том состоянии, когда лучше сидеть и лежать, чем даже медленно шагать по ровной дороге.

На базе был небольшой досуговый центр, состоявший из кафе, где фирменным блюдом было разливное пиво, и небольшого спортивного зала, в котором располагались два теннисных стола, три стола для игры в Пул и три стола для игры в русский бильярд.

Петербуржцы выбрали самый большой стол русского бильярда. Виктор в течение часа наблюдал за тем, как его закадычного друга под орех разделывал вальяжный Виктор Иванович. Играли в Американку на форе в 4 шара. Виктор Иванович забивал 6 шаров, затем счёт доводил до 6:3 в свою пользу, а затем подряд забивал седьмой и последний восьмой шары. Один раз фокус ему не удался и Антон выиграл со счётом 4: 3. Зато последние три партии были со счётом 8:0, 8:0 и 9:0 соответственно. В последней партии случайно вместе с последним шариком закатился ещё и т. н. дурачок. За время, разумеется, платил проигравший.

Игравший за соседним столиком маркёр, пристально наблюдал за Виктором Ивановичем, в котором он увидел картёжного шулера, бильярдного каталу и ещё чёрт знает кого, только не профессора, доктора биологических и доктора медицинских наук.

После бильярда очень хотелось спать. Однако это было трудновыполнимо по причине неопределенности планов действий Антона и Виктора, активно искавших на свои жопы приключения.

Даже и не знаю, надо ли описывать эту забавную историю, которая приключилась с пьяной компанией сразу же по выходу из бильярдной или нет? Дело в том, что перед кафе находилось множество скамеек, на которых разместились влюблённые парочки, целые семьи и просто небольшие компании, в одну из которых и попали Антон и Виктор.

Лёша и Вова приехали на отдых на подержанной пятёрке. Жигулёнок их стоял на автостоянке, расположенной почти под окнами двух основных пятиэтажных корпусов.

ВНИМАНИЕ! Описание базы отдыха Сокол не носит цели рекламы или антирекламы! Всё, что читатель найдёт в книге полезное или вредное для самого себя является лишь следствием моих, т. е. авторских наблюдений и может не совпадать ни с программой действий Президента, Правительства, того или иного губернатора и т. д. Автор заранее приносит свои извинения национальным меньшинствам, социально–развёрнутым сексменьшинствам, представителям отдельных профессий и слоёв населения, а также женщинам, старикам и детям!

Не стоит принимать всерьёз отдельно выдернутый факт или весь роман целиком. Не надо, бля! Пожалуйста, не надо!

А наша гвардия оставила свой Лексус прямо у крыльца люксовского коттеджа. Москвичи вели себя слишком уверенно, если не сказать даже, хамовато. Когда к группе громко спорящих молодых людей подошёл Виктор Иванович, шум стих и воцарилась тишина.

— Добрый вечер, — приветствовал честную подвыпившую компанию благодушный Виктор Иванович.

— О, какой пельмень! — восторженно ответил на приветствие полупьяный Вова. — Вова, — представился молодой человек профессору. — А тебя как зовут? — спросил Вова и пустил сигаретный дым прямо в лицо Виктору Ивановичу.

— Да сиди, сиди. Не надо вставать, — заметил коварный Виктор Иванович, который со всей силы сжимал протянутую Вовой руку. Кости хрустели так сильно, что Вова издал ни то вопль, ни то страшнейшее ругательство. Он попытался, было привстать, чтобы высвободить свою зажатую в тисках руку, но Виктор Иванович левой рукой прямо пригвоздил наглеца к скамейке. — А приятеля твоего как зовут? — поинтересовался профессор, всё ещё продолжая сжимать стальными пальцами руку москвича.

— Лёха, — беззаботно представился другой москвич и легкомысленно протянул для приветствия руку.

Виктор Иванович отпустил Вову и что было сил стиснул руку Лёхи. У парня посыпались искры из глаз. Дыхание перехватило, несколько секунд, пока рука его находилась в объятиях богатыря, Лёха ничего не видел. Он уже начал терять сознание от боли, когда Виктор Иванович разжал свои пальцы и присел на свободное место.

Первым опомнился Вова. Он начал лебезить перед Виктором Ивановичем, делать ему дешёвые комплименты по поводу богатырской силы, но профессора это мало беспокоило.

— Ну, Вова, рассказывай, какие новости на базе? Как организован досуг, как идёт массаж и какие перспективы по отдыху у тебя с другом и у нас, прибывших на недельный отдых!? — Виктор Иванович говорил спокойно и авторитетно.

— Ну, батя, ты даёшь?! А как же тебя зовут, а? — начал беседу Вова.

— А ты сам–то догадайся, — Виктор Иванович взглянул на корчившегося от боли в руке из стороны в сторону Лёху. — Кстати, мою собаку зовут Вовой, как тебя, приятель!

— А ты не хами, бля! — взъерепенился Вова.

— Да ты не суетись, парниша, — успокоил москвича Виктор Иванович. Он положил правую руку на шею Вове и, что было силы, потянул того к себе. Молодой человек где–то нашел упор и тщетно стал сопротивляться обеими руками. Через 3, максимум 4 секунды голова Вовы оказалась прижатой к профессорской груди.

— Слушай, ты, амбал! Ты завязывай свои шутки, понял?! — теперь у Вовы болели и правая рука, и шея, и нос, которым он ударился о грудь Виктора Ивановича.

— Вова, а что у тебя есть хорошего, а? — Виктор Иванович пребывал в прекрасном расположении духа и ему было интересно понаблюдать за тем, как в считанные секунды короли жизни москвичи станут их слугами. Долго ждать не пришлось.

— Мужики, а вы водочку пить будете? — спросил Вова.

— Угости, — только и ответил Виктор Иванович.

— Тогда я сейчас сбегаю? А? — и Вова пулей побежал в номер, откуда быстро вернулся с початой литровой бутылкой и примитивной закуской: Краковской колбасой, помидорами и хлебом.

Из одного стакана по очереди выпили за знакомство, за дружбу, за каждого в отдельности, причем, за Виктора Ивановича пили 5 раз. Когда водка закончилась, Антон с Виктором и москвичами пошли на дискотеку, а Виктор Иванович отправился в свой коттедж, благо идти было пару минут.

Быстро раздевшись и расстелив постель, Виктор Иванович лёг спать, но через 5 минут он уже обнимал, в прямом смысле этого слова, унитаз, куда активно блевал минут 10, если не более. Его выворачивало на изнанку, глаза готовы были выскочить из орбит.

Закончив эту неприятную акцию, почистив зубы и как следует, умывшись, Виктор Иванович не стал заводить будильник, а просто взял и завалился спать.

Во сколько пришли Антон и Виктор профессор не знал. А между тем программа отдыха у них была гораздо насыщеннее, нежели у проктолога. В самый разгар ночи молодёжь завалилась на дискотеку, где было около сотни танцующих девиц и парней, находившихся в разной степени опьянения.

Дрыгаться и дёргаться ребята не могли, силы уходили на глазах. За полчаса ребята раз пять выходили на свежий воздух. Это давало некоторое облегчение, но затем опять они шли в прокуренный зал, где под оглушительную музыку 50 девиц, страшных как смерть, и такие же 50 парней, что были под стать им, тряслись и дёргались в ритм рэпа, диска и рока. Попытка склеить девиц на ночь не увенчалась успехом. Когда в 3 часа ночи на дискотеке включили свет и выключили музыку, ребята окончательно поняли, что лучше всего для них — это было идти спать.

Придя в коттедж, Антон лёг не раздеваясь на кровать в соседней с Виктором Ивановичем комнате, а Виктор практически сам, без посторонней помощи, сумел залезть на второй этаж, раздеться и завалиться спать на первую попавшуюся кровать.

Кровати были удобными, было тепло и тихо.

Виктор Иванович и Антон храпели попеременно, а Виктор во сне разговаривал и пел песни.

Первым проснулся профессор. Он долго не мог придти в себя. Голова гудела, лоб и затылок болели так сильно, что на ум не приходило ни одной мысли. Однако после того, как профессор умылся и испил горячего свежего чая, состояние резко улучшилось и Виктор Иванович решил побриться.

После бритья он разбудил молодёжь, приготовил им поесть, а сам отправился на встречу с директором, апартаменты которого располагались на первом этаже главного корпуса.

Ивана Ивановича на месте не оказалось и Виктор Иванович отправился осматривать достопримечательности базы.

Эта экскурсия длилась минут 20, после чего Захаров предпринял вторую попытку визита к директору базы отдыха, которая на сей раз увенчалась успехом.

Директор базы произвёл на профессора приятное впечатление, однако, было абсолютно непонятно, почему его звали Иваном Ивановичем? Я боюсь распространяться на эти щекотливые темы, поскольку национальный вопрос в России до конца ещё не решён. И, тем не менее, Виктору Ивановичу показалось, что именно у Ивана Ивановича он может что–нибудь попросить.

— Иван Иванович, мы приехали из Санкт — Петербурга и хотели бы отдохнуть так, чтобы можно было потом вспоминать наш отдых только с хорошей стороны, — начал свою речь Виктор Иванович.

— Да, Виктор Иванович, я Вас прекрасно понимаю, — заметил директор.

— Не могли бы Вы посоветовать нам программу отдыха, — слегка улыбаясь, спросил Виктор Иванович. — Нам были бы весьма полезны Ваши рекомендации.

— А на сколько суток Вы приехали?

— Да пока трудно сказать, но не более, чем до конца недели. Сегодня же среда?!

— А успеете всё посмотреть и отдохнуть? — участливо поинтересовался Иван Иванович.

— А мы уже начали активно отдыхать, — несколько уклонился от прямого ответа Виктор Иванович.

— А, понятно, — сказал и сделал некоторую паузу Иван Иванович. — Ну, я думаю, что надо Вам будет пройти на второй этаж, где вывешены экскурсионные маршруты и где расположена столовая…

— Так, хорошо.

— Ну, а что непонятно будет, можно будет и ещё раз…

— В каком смысле? — решил уточнить Виктор Иванович.

— В смысле, можно будет определиться прямо на месте.

— Понятно. А как насчёт оплаты за коттедж? — поинтересовался Виктор Иванович.

— А, я сделаю Вам небольшую скидочку.

— Благодарю Вас.

— Сейчас можно будет пройти к администратору. Она Вас оформит. А затем в кассу.

На этом и закончилось общение с директором базы, построенной на 700 мест ещё в 1962 г.

*****

Когда Виктор Иванович вернулся в коттедж, молодёжь заканчивала завтрак, а на часах было ровно 12.00. Погода стояла чудесная. На небе были кое–где перистые облака, ярко светило солнце. Ветра практически не было. Кроме пения птиц и где–то далеко–далеко игравшей музыки был слышен дятел, с упорством долбивший соседнюю сосну.

А знаете ли вы, отчего умирают дятлы? От сотрясения мозга! А отчего, например, умер Бальзак? От огурцов. Он слишком много ел огурцов. Эту и другую ценную информацию я узнал от одной экстрасенсши, которая, например, могла стирать ластиком облака. А ещё она умела взрывать облака на небе обычной гранатой. Что интересно, с виду — обычная, даже весьма миловидная дама, а на самом деле — экстрасенс. Правда, некоторые люди более категоричны в своих суждениях, называя просто и точно — дура. И лишь медики знают симптомы шизофрении, которая у всех без исключения людей, так или иначе, проявляется.

В 12.30 троица начала осмотр территории базы отдыха Сокол. Оказалось, что 90 % отдыхающих составляли москвичи и жители области. Селигер был расположен на севере т. н. средней полосы России, что гарантировало комфортную летнюю погоду и мягкую зиму со снегом и лёгкими морозами. Туристический сезон начинался в начале июня, когда семьи с детьми могли приезжать на отдых без особого комфорта и удобств. Как утром выяснилось, в коттедже не работал телевизор на первом этаже, хотя ещё вечером его включали и он даже показывал цветную картинку со звуком. Не подавал никаких признаков жизни и большой холодильник, куда ещё вечером поставили все скоропортящиеся продукты. Двухконфорочная электроплита работала лишь при воткнутом в розетку проводе, режимы не регулировались. Из всех ламп и светильников в каждой комнате работала только одна, да и то ватт на 40 — это максимум. Электрочайник был сломан, но воду ещё кипятил. Кондиционера, разумеется, не было. Два электронагревателя работали примерно, как и электроплита. Они прекрасно нагревали помещение, но включать их, почему–то, не хотелось. Зато кровати и бельё были превосходны. Спать на них было удобно, а одеяла были лёгкими и тёплыми.

Чтобы читатель мог лучше себе представить Селигер, следует взглянуть на любую географическую карту, на которой он обязательно будет отмечен. Озеро Селигер достаточно большое по площади — 165 км 2. Максимальная глубина его — 38 метров, а преобладающие глубины — 6–8 м. На 63 островах, из которых самый большой — остров Хачин, растительность та же, что и на материке. На Хачине шесть населённых пунктов, из которых 5 — действующие деревни. Ох! Не хочется мне давать описание красот Селигера! Если я на 300 страницах попытаюсь выказать всеобщее восхищение мировым наследием, да–да, мировым, т. к. аналогов такой красоты нигде в мире нет, то резко изменится жанр моего романа. Да и среди спонсоров у меня нет ни одной туристической фирмы, раскручивающей тему Селигера… А вот анекдот на эту тему я всё же расскажу.

Дело было в конце 70‑х годов, когда один молодой провинциальный инженер отправился в служебную загранкомандировку, да не просто заграницу, а в Париж. Через неделю, вернувшись домой, его мама ещё с порога стала расспрашивать о впечатлениях от Парижа.

— Ну, сынок, как там? Расскажи, а?!

— Да, мамань! Париж — это!!!

— Ну, ну, сынок?

— Вообщем так, мамань! Привезли нас на эту Эйфелеву х. ню, поднялись мы, на х… бля, на самую верхотуру. И бля на х… — полный п….ц! Налево смотрю — ох. ть не встать, направо — еб. ь колотить, а прямо — ну чтоб твою мать! — сынок рассказывал и активно жестикулировал. — Ой, мамань? А что это Вы плачете, а?

— Обидно, сынок! Красота–то какая?!

О Селигере многие рассказывают примерно также, ну разве что ненормативной лексики бывает побольше.

Пятью метрами ниже коттеджа располагалось одно из двух на базе кафе, рядом с которым находился небольшой рынок. Цены на рынке были Московские, а продавцы фруктов и овощей — граждане «кавказской национальности». Интересный термин в 80‑ых годах придумали советские лингвисты?! Я сколько не думал о том, как может быть национальность кавказской, так и не понял ничего?! Наверное, я — тупой! Была на базаре и рыба. Копчёный угорь шёл по 1200 руб. за кг. Монополия цен была налицо. Походив по торговцам рыбы, ребята купили дыньку на 460 руб. (90 руб. за кг). После того, как дыньку отнесли домой, Виктор Иванович предложил купить билеты на экскурсию в Свято — Ниловскую пустынь. Ценообразование экскурсионных билетов было тайной мадридского двора. Так, например, взрослый билет стоил 180 руб., а детский — 130 руб. Во всём мире существует единая ценовая политика, согласно которой все экскурсанты делятся на: детей и пенсионеров — скидка от 50 до 100 %, инвалидов — скидка 100 %, учащихся — скидка 50 % и всех остальных, т. е. взрослых. Виктор Иванович купил один детский и два взрослых билета.

По пути к дальним двум магазинчикам, расположенным в 500 метрах от въезда на базу, компании случайно повстречался местный юноша, руководивший прокатом лодок и катеров. Вёсельная лодка на час стоила 100 руб., на два часа — 200 руб., на три часа — 300 руб., на сутки — 400 руб. Та же самая лодка, но с подвесным моторчиком в 2,2 л. с. на сутки стоила 2700 руб., с мотором 5 л. с. — 3000 руб., а катер Прогресс или Казанка с мотором 10 л. с. — 4000 руб. В 13.30 дня кроме моторных лодок и водных двухместных велосипедов ничего не было. Взывание к совести или благородству и милосердию юноши также результатов не дало. В итоге, за 10 минут канюченья уболтать юношу на выдачу лодки не удалось, однако он пообещал с утра дать компании вёсельную лодку с правом выбора.

Глава 5. Обед в зелёном кафе

Что самое главное в танке? Один скажет, что гусеницы, другой скажет: пушка, третий–броня и т. д.

Так вот: самое главное в танке — не бздеть!

Загадка

До отправления теплохода Байконур оставалось полтора часа. Имело смысл пообедать. Антон решительно высказался на этот счёт, не оставив никому права выбора.

— Ну, что, это самое, значит, пора идти на обед? — Антон с лёгкой иронией взглянул сначала на Виктора, а затем на Виктора Ивановича.

— Так мы же недавно позавтракали? — удивился Виктор Иванович.

— А, ну да! Тош! А? — отреагировал Виктор.

— Не, ну, это самое, я ведь не настаиваю, — парировал Антон. — Только, это самое, значит, я пойду, а вы — как хотите. Колхоз — дело добровольное.

— От коллектива отрываться не будем. Обедать, так обедать. Да? — заметил без особого энтузиазма Виктор Иванович. — Только, надеюсь, без фанатизма!

— А, ха–ха! — рассмеялся Антон.

Зеленое кафе имело несколько другое название, но почему–то именно так оно ассоциировалось у всех отдыхающих. Зал был отделан светло–зелёным пластиком с вставленными через панель белыми, или даже грязно–белыми из–за вкраплений мраморных жилок панелей. Аккуратные неяркие накладные светильники, прикреплённые к несущей стене вместе с окнами напротив создавали уютную, дружественную атмосферу. Интима в кафе не было из–за простого дизайна и примитивной мебели, но вот лёгкий музыкальный фон и отсутствие посетителей настраивали редких клиентов на хороший аппетит и времяпровождение. Меню изобиловало блюдами, скорыми в приготовлении. Пельмени домашние. И сразу же пять различных способов приготовления: отварные, жареные, со сметаной, с маслом, с бульоном.

— А пельмени из чего? — спросил Антон у официанта.

— Так, а домашние! Из мяса, конечно! — сначала удивился, а затем уверенно выпалил официант. — Будете заказывать?

— А рыбные пельмени есть? — спросил Виктор.

— Тоже будете заказывать? — вежливо спросил Олег — именно так звали официанта.

— Нет, просто интересно. А что ещё есть поесть? — спросил Виктор и положил на стол толстое меню.

— Так, а много чего есть! Водочка, например, есть неплохая, — Олег пытался определить, кто же в этой троице старший, но так и не мог правильно сориентироваться.

— Ладно, — прервал некоторую паузу Виктор Иванович и сделал свой заказ. — Борщ из свежей капусты, яичницу из трёх яиц с жареной картошкой, луком и грибами, с мелко порезанной ветчиной, только яйца чтобы были как в глазунье.

— Понятно, — ответил Олег. — Овощную нарезку надо?

— Можно, только помидорчиков и перчика побольше, а остального поменьше. Да? — Виктор Иванович уже изучил меню и пытался сделать заказ таким образом, чтобы ничего не упустить из вида.

— А хлеба сколько кусочков? — спросил Олег.

— А я буду харчо и пельмени с супом, — вклинился в разговор Антон.

— О! И я — то же, — заметил Виктор.

— И, это самое, значит, ещё пару салатиков, — Антон обвёл приятелей лукавым взглядом и затем спросил, — И, это самое, как его…

— Литр? — с простым наивным взглядом Олег посмотрел на Антона, затем на Виктора Ивановича и опять на Антона.

— Ох, не нравится мне всё это! — ответил Антон.

— А какая водочка у тебя есть? — подключился к разговору Виктор.

— А есть разная, — Олег повернулся к стойке и показал на внушительную выставку–продажу спиртных напитков.

— Ладно, давай литр Стандарта, — принял решение Виктор Иванович.

— Ох, не рекомендую я вам стандарт. Лучше возьмите бриллиант. Цена та же, зато пьётся…, — Олег закатил глаза к потолку и изобразил на лице такую приторно–сладкую улыбку, что троица единогласно согласилась. — А запивать, чем будете? Минералочкой, соком, кампотиком?

— А, минералка какая есть? — спросил Виктор Иванович.

— Так, а разная есть. Есть и Аква, есть и наша местная, …

— Давай, значит, Пепси. Да? — Виктор Иванович вопросительно посмотрел на Антона с Виктором. Оба кивнули в знак согласия. — Литр.

— Или три по 0,6? — спросил Олег.

— Литр, — снова сказал Виктор Иванович.

— И сока принеси какого–нибудь хорошего, — добавил Виктор.

— Какого? Томатного, апельсинового, виноградного? — Олег улыбался так, словно был самой невинностью.

— Яблочного, литр, — сказал Виктор. — И давай там пошустри, а то мы через час отплываем. Понял?

— А водку и селёдку можно нести уже сейчас, — вдогонку добавил Антон.

— Так, а селёдку тоже? — удивился Олег.

— Да, нет, это я так, в шутку, — рассмеялся Антон.

— А, понял, подыграл ему Олег и ушёл исполнять заказ.

Приготовлено было всё примерно за час. Нельзя сказать, что было очень вкусно или просто плохо, но пельмени и Виктору и Антону очень понравились. Водка легла на закуску легко. И 1800 руб. за обед — именно столько скомандовал Олег — нисколько не удивили Антона, оплатившего общий счёт.

Глава 6. Свято — Ниловская пустынь

Лингвистический ряд. Персоны с месячным доходом до десяти миллионов называются промеж собой «господами». Граждане, зарабатывающие пару миллионов, зовут друг друга словом «коллега». Лица, получающие на руки не больше четырехсот тысяч, твердо придерживаются обращения «товарищ». Люди, живущие на сто тысяч «грязными», откликаются на междометия. И только профессиональные бомжи называют друг друга по имени–отчеству.

Виктор Шендерович, М.: 2006.

В 14.45 экскурсионный речной теплоход Байконур причалил к базе отдыха Сокол. Троица петербуржцев только–только закончила дневную трапезу в зелёном кафе и неспешно отправилась к теплоходу.

Торопиться вовсе не следовало, поскольку стоянка была не менее 5 минут, а идти спокойным шагом было максимум 2 минуты. Вдруг Виктор Иванович увидел девицу в белых брюках, спешащую к дальним магазинам. Почему–то он решил, что она идёт к теплоходу, и, соответственно, все трое отправились за ней. Идти было не просто, водочка давала о себе знать. Всем троим было неясно, зачем надо идти с такой большой скоростью? Через 7–8 минут гонки за девушкой в белом компания оказалась среди небольшой толпы, ожидавшей на площади у двух магазинчиков прихода теплохода.

Всего по Селигеру ходит несколько абсолютно одинаковых пассажирских теплоходов, но лишь два из них следуют по маршруту г. Осташков — база отдыха Сокол — остров Городомля — Нилова Пустынь и т. д.

Двухпалубный речной теплоход с осадкой чуть более метра носом заходит на берег, спускает трап, пассажиры сходят и заходят. Затем трап поднимается, даётся задний ход, разворот и вперёд. Два дизельных двигателя по 150 л. с. каждый за час работы расходуют при скорости 10 узлов около 20 литров солярки. Просто, дёшево и удобно. 15 сентября озёрная навигация сворачивается, т. к. осенью на Селигере делать особенно нечего. Да и начинается она лишь после майских праздников. Хороших, современных катеров на озере практически нет. Рыбу промышленным способом уже давно не ловят, т. к. рыбаки–туристы, которых летом и зимой здесь видимо–невидимо, рыбу–то и извели. Практически не водится теперь на Селигере угорь. Всё, что продаётся под брэндом Селигерский угорь — есть ничто иное, как угорь, выловленный с озера Стерж. В близлежащих Верхневолжских озёрах, где туристов чуть меньше, рыбы чуть больше, хотя природа ничем не отличается от той, что на Селигере.

Экскурсовод, вероятнее всего — одинокая, страдающая манией величия словоохотливая бабуля, не умолкала в течение 4-ёх часов всей экскурсии. На теплоходе было 2 палубы. На верхней, открытой, под навесом, расположились петербуржцы. Виктор с Антоном не знали чем себя занять. Ни бутылочное отечественного производства пиво с чипсами, ни тщетные поиски девиц–экскурсанточек не могли улучшить настроения, омрачённого нудными рассказами профессора, который и на теплоходе говорил о вещах, приводивших в смятение ребят. Они знали прозорливого и всезнающего проктолога как исследователя человеческих поп, но кто бы мог подумать, что об этом можно говорить часами, сутками?!

— Эх! Сейчас бы удочку, да поблеснить бы, — мечтательно произнёс Виктор, глядя на многочисленных рыбаков, мимо которых шёл теплоход.

— Особенно часто проктит поражает заядлых рыбаков и охотников, а также автомобилистов, — неожиданно вдруг заметил Виктор Иванович.

— А что такое проктит? Тоже бяка, связанная с жопой? — спросил Виктор.

— Проктит, парапроктит — это болезнь, встречающаяся в основном у мужчин …, — начал, было, рассказ Виктор Иванович, но его перебил Антон.

— А можно об этом чуть позже, а? Честное слово, надоело, об одном и том же и так подробно! — возмутился Антон.

— Ладно, слушайте тогда про Селигер, — с обидой заметил Виктор Иванович.

— Да уж лучше про эту хуету, чем про всякие страшилки с жопами и пиз…и! — сказал Антон и пошел на корму теплохода, где гулко ревели двигатели и оттого народа практически не было.

Виктор Иванович смотрел вдаль и мысленно про себя отмечал загадочность русской души. На Западе из Селигера давно бы сделали международный курорт, а в России эти места не только не развивают, но и элементарно засирают. Дикая красота прибрежных лесов всюду нарушена мусором и следами порубленных или полусожженных деревьев. Остатки всякой гадости и следы человеческого пребывания коробили ранимую профессорскую душу. Было больно и обидно оттого, что никто не хотел ничего делать. На рынке торговали азербайджанцы, а те, которые предоставляли примитивные прокатные лодки небогатым туристам, баньки или мопеды — хотели в одночасье стать миллионерами. Об этом и о том, что ждёт великую Россию в обозримом будущем, думал Виктор Иванович.

Так, под лёгкий ветерок, прекрасный пейзаж, однотонный трёп экскурсовода в полупьяном мозгу профессора–проктолога возникал рой мыслей, каждая из которых могла бы лечь в основу прекрасного сюжета к сценарию кинофильма, спектакля или, быть может, даже целого романа.

Слева по борту, примерно в километре от теплохода, появился большой, красивый монастырь. Виктор Иванович начал вслушиваться в скрипучий голос экскурсовода, сообщавший пассажирам следующую информацию.

Нилова пустынь, (Ниловская), мужской монастырь на острове озера Селигера, Осташков НИЛО — СТОЛОБЕНСКАЯ ПУСТЫНЬ в честь Святого Богоявления. Мужской общежительный монастырь. Находится на острове Столобный (или Столобное) и частью на полуострове Светлица озера Селигер, в пяти километрах севернее г. Осташкова.

Столобный остров до начала XVI в. был необитаем и покрывался густым лесом. В 1528 г. поселился на нем смиренный отшельник, будущий прославленный святой — прп. Нил, прозванный, впоследствии, Столобенским. По пришествии на Столобный остров с места своего начального подвига, реки Серемхи (или Черемхи, что в нынешнем Ржевском уезде, Тверской губернии), прп. Нил ископал себе в случившейся горе пещеру, где и зимовал первую зиму. Затем он выстроил келью и часовню для молитвы. Проводя дни и ночи в молитве, он не позволял себе и на минуту прилечь на ребрах, но, стоя, облокачивался на деревянные крюки, вбитые в стены кельи его, и в таком положении пользовался кратковременным отдыхом. Среди необычайных подвигов, молитвы, поста и бдения прп. Нил скончался 7 декабря 1555 года. Его 27-летняя подвижническая жизнь на Столобном острове, блаженная кончина и чудеса от нетленных мощей, последовавшие вскоре после преставления его, послужили причиною основания на острове монастыря, а имя преподобного дало название обители — Нилова пустынь.

Теплоход причалил к берегу, и туристы посыпали на берег. До входа на Столбный остров было не более 100 метров. Слева располагались три палатки с сувенирами на религиозную и «Селигерскую» темы. Всевозможные поделки из дерева, коры и рыбьих голов, иконы и платки, карты и видеокассеты, DVD-диски про Селигер,…

— Надо бы что–нибудь купить, а? — посоветовался Антон с Виктором Ивановичем и Виктором, разглядывавшем не столько товар, сколько полуобнажённую грудь молоденькой продавщицы.

— После, после, — сказал Виктор Иванович запыхавшимся голосом. Он с трудом поспевал за группой в своих резиново–пластмассовых сланцах и видеокамерой в правой руке, а в левой была небольшая сумочка, где лежали телефоны, фотоаппарат, документы, деньги и ещё какая–то ерунда, отягощавшая и без того нелёгкую сумочку.

— Так, а ты никуда не уйдёшь, пока мы туда–сюда, а? — спросил Виктор у девчушки, торговавшей в палатке сувенирами, и залихватски подмигнул ей.

— Витя! Заканчивай клеить бедную девушку, — бросил Виктору Антон и улыбнулся не то приятелю, не то миленькой продавщице.

Девица оказалась не из робкого десятка. Она лишь улыбнулась и продолжила разговор с подошедшим к ней покупателем.

Пройдя по деревянному мосту, по которому взад–вперёд ездили малотоннажные грузовики, экскурсанты оказались у входа в монастырь. Точнее, сам монастырь находился на некотором возвышении острова. Лицевую сторону и часть внутреннего двора монастыря активно реставрировали. Гасторбайтеры из Азиатских республик, хохлы и молдаване что–то копали, скребли стены, мешали растворы и штукатурили обветшалые своды ворот и арок. Строителей было много.

Остановившись перед южными воротами, экскурсовод продолжала сообщать то, что было написано в любом буклете, которыми торговали местные жители. Было странно, что кроме русских торговцев церковной утварью не было ни азербайджанцев, ни других представителей бывшего СССР.

Основателем монастыря на месте подвигов прп. Нила был иеромонах Герман, из братии ближайшего к острову Столобному Рожновского монастыря. Он вместе со странником–холмогорцем Козьминым, построил на острове первую деревянную церковь во имя Богоявления Господня, с приделом во имя св. Василия Блаженного. К нему стали присоединяться многие, желавшие подвизаться под его руководством, и начали строить себе деревянные келии. Поэтому иеромонах Герман в 1594 году испросил у патриарха Иова разрешение устроить на Столобном острове иноческую обитель с общежительным уставом. Так открылась Нилова пустынь. При приемнике игумена Германа, — Нектарии, монастырь начал быстро возвышаться и процветать, особенно благодаря покровительству и вкладам Московских царей. В 1629 г. боярин Б. Лыков подарил монастырю соседний остров Городомлю. Но потом, с середины XVIII века начался упадок Ниловой пустыни. В 1665 г. сгорели все деревянные постройки. С 1764 года она числится за штатом. Нилова пустынь по зданиям своим и в настоящее время, после десятилетий разрухи, может быть причислена к лучшим обителям России. Посреди монастыря находится собор, великолепное четырехугольное здание новейшей архитектуры, во имя Богоявления Господня, с двумя престолами. Внутри собор богато отделан и украшен (начало постройки датируется 1671 г., окончание работ по отделке — 1833 г.). Другой храм — больничный, во имя Всех Святых, бывший до 1833 года соборным. Третья церковь — во имя св. Иоанна Предтечи и Покрова Богородицы — построена на месте пещеры, ископанной преп. Нилом. В соборном храме открыто покоятся мощи преп. Нила, открытые в 1667 году. В 1676 г. завершено строительство каменной стены. В ХIХ в. были построены набережная, Архиерейская пристань (1813 г.), Светлицкая башня (1863 г.), трапезная, братские корпуса. Монастырь имел Гостиный и Конюшенный дворы, доки, кузни, мастерские, больницу, гостиницу, школу, два парохода, подворья в Москве, С. — Петербурге. К монастырю была приписана Вселуцкая Ново — Соловецкая пустынь (основана в 1701 г., в 30 км от г. Осташкова). В начале ХХ в. Нилова Пустынь являлась наиболее посещаемой, по количеству паломников, российской святыней и второй в мире, после Гроба Господня.

— Ох, не могу я больше этой хрени слушать, — сказал Антон Виктору и приятели отправились бродить по острову.

— Да, помнишь, наш Валька рассказывал, как монахи на Валааме, или не на Валааме? — вдруг засомневался Виктор. — Да, по–моему, на Валааме, тоже ни хрена не работали, а только от армии косили,…

— Пидоры вонючие, — сказал Антон и оба громко рассмеялись.

— А, точно! — согласился Виктор.

— Слушай, это самое, значит, а как там, Валька, ещё чего–то, а? — пытался вспомнить Антон рассказ их общего приятеля, который прославился тем, что нигде не работал, жил исключительно в своё удовольствие и который здорово разбирался в электронике.

— Ой, я, кажется, в какую–то срань вляпался, — неожиданно возмутился Виктор. — Вот, уроды, бля! Срут где хотят, пидоры вонючие!

— Точно, — поддакнул Антон и рассмеялся, увидев вокруг минное поле из коровьих лепёшек.

— Слушай, а наш профессор–то тащится?! Смотри, как на камеру–то снимает! А? Оператор хренов, — пошутил, как мог Виктор.

— А он всегда с камерой и фотоаппаратом ходит, — добавил Антон.

— А чего–то я у него фотика не видел? — удивился Виктор.

— А в телефоне?!

— Лажа какая–то! Чего можно на телефон снять? Вон, у меня, бля, тоже есть камера в телефоне, а х… толку–то?!

— Сравнил жопу с пальцем, — заметил Антон. — У него два мегапикселя. Я фотки его видел, тема верная.

— Чего, серьёзно? — усомнился Виктор. — И нормально катит?

— Ну, да! И можно, это самое, значит, туда столько фоток забить, что ты на свой фотик, это самое, слышь, за год столько не засадишь.

— А чего он по деньгам тянет? — поинтересовался Виктор.

— А хрен его знает?! Штук 10–15, если не больше?!

— Да, понтово такой телефон надыбать. Приедем, я себе тоже такой сделаю, — мечтательно сообщил Виктор.

— А, ну–ну, — с издёвкой заметил Антон. — А свой куда денешь? Ты же его совсем недавно взял?!

— Ну и чего? — удивился Виктор.

— Да нет, ничего, — заметил Антон. — Под ноги лучше смотри, — сказал и перешагнул здоровую коровью кучу дерьма.

— Вот сволочи! Срут где хотят! Уроды! — опять взорвался Виктор, который в очередной раз вляпался в коровье дерьмо.

Виктор Иванович ни на шаг не отходил от экскурсовода. Он совал, чуть ли не в лицо ей свою видеокамеру, что, в конце концов, ей надоело, и она стала от него шарахаться в разные стороны. Какая–то дама лет 40, с крашеными в белый цвет волосами, худощавая, невысокого роста, одетая в джинсовый костюм, всё время следовала за Виктором Ивановичем. Она внимательно следила за экскурсоводом и тем, как Виктор Иванович налету схватывал информацию, оперативно наводя свою камеру то на Монастырь, то на место, о котором в данную секунду шла речь. Даже невооружённым взглядом было видно, что профессор приглянулся даме и она не прочь была с ним познакомиться.

В 16.20 экскурсия по монастырю подошла к концу и туристы, словно полчище голодных тараканов, бросились врассыпную, кто куда. До отхода теплохода оставалось чуть менее 40 минут и можно было побродить по небольшому острову, посмотреть сувениры, сфотографироваться на память.

У торговых палаток, что стояли вблизи теплохода, Виктор Иванович нагнал своих приятелей, которые, как и он, с интересом рассматривали сувениры.

— А сколько стоит вот эта рыба? — Виктор Иванович показал на голову щуки с разинутой пастью, прикрепленную к куску деревянной подставки.

— 700, — был ответ девушки, внимательно разглядывавшей потенциального покупателя.

— А час назад Вы говорили, 600, — с серьёзным видом заметил Виктор Иванович.

— Когда это, час назад? — удивилась продавщица.

— Сегодня, — уточнил Виктор Иванович. — А карта Селигера, сколько?

— Да не могла я сказать 600, — недоумевала продавщица. — 700!

— Да, ладно, чёрт с ней, 600 так 600, — успокоил Виктор Иванович. — Вон, у конкурентов, чуть больше этой, и 500. Да? А карта–то, в какую цену?

— Это у Серёги, что ли? — спросила продавщица. — Да у него меньше, чем за 900, таких рыб нет!

— А Вас как зовут? — спросил Виктор Иванович и ласково посмотрел девушке в глаза.

— 70, — ответила продавщица.

— Что, 70? — удивился Виктор Иванович.

— 70 рублей, карта, — уточнила девушка.

— А, ну это — понятно. А зовут–то Вас как? — повторил свой вопрос Виктор Иванович.

— Лена, — ответила девушка и чуть не уставилась на Антона, наблюдавшего за этим странным разговором.

Виктор Иванович подошёл к соседу по коммерции и стал искать рыбий сувенир. У Сергея такого не было, т. к. ещё утром он продал все три какому–то москвичу. А кроме москвичей других туристов практически и не было! Разговор получился в форме нескольких вопросов и достаточно несложных ответов.

Вернувшись к Лене, Виктор Иванович обратил внимание на то, что Антон и Виктор стояли у так называемой границы между двумя соседними торговыми палатками — Лениной и другой продавщицы, у которой было даже несколько рыбьих головы.

— Так, Леночка, — начал Виктор Иванович решительно, но обходительно, свой разговор с продавщицей, — у Серёги голова, действительно, чуть дороже, но такая красивая, такая красивая! М-ух! — Виктор Иванович даже причмокнул от удовольствия.

— Ну, и? — не могла взять в толк продавщица.

— Давай, солнышко, посчитаем, сколько будет сдачи с 500 рублей, если я возьму рыбку, карту и диск?

— Чего? — пыталась сообразить симпатичная девушка, укладывая в пакет названые товары своего ларька.

— Ладно, сдачи не надо! — великодушно заметил Виктор Иванович.

Когда профессор с покупкой в руках проходил мимо Антона и Виктора, видевших всю сцену с начала до конца, девушка чего–то записывала в свою тетрадь.

Приятели от такой борзости были в шоке. А продавщица Лена просто ничего не поняла. Я же специально не раз отмечал, что она была смазливенькой?!

Пройдя мимо Байконура, приятели поднялись в горку, где находились два сельских магазинчика. Идея купить что–нибудь поесть — принадлежала Виктору Ивановичу, который и купил две сладких булочки — одну себе и одну на двоих ребятам, три круглых палки Краковской колбасы — по палке на брата, и полутора–литровую бутылку местной минеральной воды — гадость редкостная! Уже чуть позже, Антон докупил там же две бутылки пива и пакет чипсов. Но это было чуть позже, когда Виктор Иванович практически садился на борт теплохода.

Да, сначала троица обошла небольшой луг, где и располагались магазинчики, и где на отшибе стояла палатка рыбака. Рыбак торговал исключительно рыбацким барахлом.

Виктор — рыбак–любитель, прямо замер при виде спиннингов, удочек и всякой другой ерунды, которые ни Антону, ни Виктору Ивановичу на фиг были не нужны. Выбрав несколько блёсен, крючков и самый дешёвый спиннинг, Виктор взял деньги у Антона — он был у него казначеем, и счастливый донельзя, отправился в продуктовый магазин. Ну, а дальше — вы знаете, чем всё закончилось.

Сидя в кормовой части теплохода, уплетая за обе щёки колбасу с булочкой, мужички наслаждались отдыхом. Удивительно, все трое проголодались! Виктор Иванович первым закончил трапезу, а ребята насытились и половиной того, что им отводилось. Выпив по бутылочке пива, Антон и Виктор стали благодушнее и уже, было, готовились детально обсудить планы на вечер и ближайшую ночь, как вдруг Виктору пришла замечательная идея — поблеснить прямо с кормы теплохода.

— А ты думаешь, поймаешь чего–нибудь? — недоверчиво поинтересовался Антон.

— Ну, да, — был ответ молодого рыбака–любителя. — Вон, мужики в лодках, они тоже на блесну ловят, — и Виктор показал рукой на троих рыбаков в моторной лодке.

— Так, это что это вы собираетесь делать, а? — спросил Виктор Иванович, который после перекусона прекрасно себя чувствовал.

— Да, это самое, значит, Виктор собирается угря поймать, — без тени иронии ответил Антон.

— Ой, извините, — подключилась к разговору дама, давно наблюдавшая за троицей, особенно за Виктором Ивановичем, ещё с того момента, когда проктолог — единственный из всех экскурсантов, снимавший на видео всю экскурсию, ей чем–то приглянулся. — А что, вот так запросто можно на удочку поймать угря? Это такого большого, копчёного?

— Копчёного, верчёного, кручёного, — сострил Виктор. — На спиннинг, — и он деловито потряс им, словно это была бесценная, незаменимая вещь, — можно поймать здесь любую рыбу, даже щуку или сома, только надо реально всё…

— Ну, чего, ты, это самое, имеешь информацию по рыбе, а? — спросил с иронией Антон. — Ты знаешь места рыбные, а, рыбачёк?

— А чего тут знать? Вон, смотри! — и Виктор залихватски бросил метров на 60 блесну.

Практически сразу же после броска зазвонили одновременно телефоны у Антона и Виктора. Антону звонила его очередная девушка из Санкт — Петербурга, а Виктору — какой–то потенциальный покупатель машины. Разговоры были важные, но и бросить рыбалку Виктор не хотел. Он зажал трубку между ухом и плечом так, чтобы можно было и блеснить, и разговаривать, и готовить ещё крючок с наживкой — краковской колбасой. Антон теребил новые чётки и ласково ворковал со своей подругой.

Виктор Иванович отошёл в буфет, где рассчитывал купить чипсы, и рядом оказалась лишь дамочка, проявившая желание подержать спиннинг.

— А что будет, если клюнет рыба? — живо поинтересовалась дамочка, двумя руками вцепившаяся из всех сил в спиннинг.

— Надо будет её подсекать и ни в коем случае нельзя будет отпускать спиннинг из рук, рыба может оказаться крупной, — заметил Виктор и далее продолжил торг по телефону.

После нескольких минут разговора Виктор поблагодарил дамочку и принял у неё из рук спиннинг. Он быстро смотал леску, катушка крутилась великолепно. Поправив крючок, он ещё раз забросил блесну. Теперь блесна полетела чуть в сторону от курса. Расчет был на то, чтобы уменьшить хоть как–то скорость блеснения.

— Извините, пожалуйста, — обратилась дамочка к Виктору, — а можно я ещё раз попробую порыбачить?

— Ну, попробуйте, пожалуйста, — сказал Виктор и аккуратно передал спиннинг дамочке.

Она стояла прямо у самой кормы теплохода, когда Виктор решил покурить и повернулся к мужчине, что курил метрах в трёх от них. Именно в этот момент блесна зацепилась за что–то и толстая, крепкая леска, которая была на спиннинге, натянулась с такой силой, что дама не успела ничего вымолвить, и мигом, словно стрела, вылетела за борт теплохода. Всё произошло так быстро, что никто ничего не понял. Первым закричал профессор, подошедший в тот момент, когда дама перелетала за борт.

— Ох, бля, сейчас спиннинг утопит, — забеспокоился Виктор.

— Да х… там с ним, с этим спиннингом еб…м, — успокоил Антон. — Прыгать надо, тётку спасать. Ох, не хочется мне совсем купаться…

— Так, дайте–ка я прыгну, — попросил расступиться небольшую толпу народа, который стал собираться на самой корме.

Профессор в одних трусах сиганул какой–то раскорякой прямо в воду. Никто так потом и не понял, в том числе и Виктор Иванович, действовавший интуитивно, без какого–либо плана, когда и как смог профессор с такой скоростью раздеться? Расстояние между дамочкой и прыгнувшим в озеро профессором было метров 200. Теплоход уже остановился и начинал на месте разворачиваться, чтобы вплотную приблизиться к пассажирам, барахтавшимся в воде.

А вода была ещё тёплая, градусов 18–19, не меньше. Да и солнышко светило так, что казалось, будто лето было в самом разгаре. Тем более было непонятно, отчего дама лишь пыталась держаться на воде, а практически уверенно шла на дно.

Виктор Иванович, в прошлом известный пловец, решил, извините, выпендриться, и поплыл своим любимым стилем — баттерфляем. В результате раз пять, а то и больше, с него сползали его семейные трусы. С большим трудом доплыв до утопающей, он так устал, что, спасая дамочку, сам чуть не утонул. Но самое комичное было то, что никто никогда не видел спасателя, плывущего к утопающему таким сложным стилем. Было бы не менее забавно понаблюдать за пловцом, спешащим к жертве стихии на спине?!

Вытаскивали дамочку без сознания, а обессилевшего в конец проктолога, еле дышавшего и также наглотавшегося воды, минут десять, т. к. тушу в 150 кГ затащить на палубу теплохода было ох, как трудно!

В суете никто и не заметил, как чудесным образом куда–то подевалась одежда Виктора Ивановича?! Кому надо было брать обноски на бегемота? Вероятнее всего, толпа смела всё за борт без всякой задней мысли. Виноватых не было, как, впрочем, не было и самой одежды.

На берег Виктор Иванович спускался босиком, замотанным в несвежую простынь, с видеокамерой в руках и сильнейшей икотой.

Дамочка спасителя не дождалась, т. к. добрые люди — такие же экскурсанты, как и она, только сухие — её быстренько увели в номер. Одежда на ней была мокрая, да и состояние её оставляло желать лучшего.

— Ну, что, обмоем купание? — спросил Антон и весело посмотрел в сторону кафе, которое виднелось сквозь сосны.

— И спасение красавицы, — добавил Виктор с лёгким смешком в голосе.

— И пропажу вещей, — мрачно выдавил из себя Виктор Иванович.

— А много денег пропало–то? А? — поинтересовался Виктор.

— Конечно много! — с улыбкой ответил Антон. — Кто же сейчас признается в том, что денег не было?

— Денег действительно пропало много, но не в этом дело, — Виктор Иванович задумчиво посмотрел на теплоход, всё ещё стоявший у берега. — Одежда. Сама одежда — вот, что мне сейчас необходимо!

— Так, это самое, а это не то? — и Антон рукой показал на простынь.

— То, то, конечно то. Этим мы будем твою машину обтирать, — решил поддержать шутку Виктор Иванович.

И троица поплелась к коттеджу, где были вещи и где было относительно комфортно и тепло. Уже дома Виктор Иванович вдруг вспомнил, что на теплоходе всегда кто–нибудь из команды делает осмотр палуб и помещений. Найти применение одежде проктолога кроме как для протирки машин или мытья полов было сложно из–за гигантских размеров.

— Да, сходили на экскурсию, — заметил Виктор.

— А ты–то чем недоволен? Снасти купил, на теплоходе покатался?! Чего ещё–то хотел, а? — сказал Антон и рассмеялся.

Вдруг в дверь кто–то постучал. Это был матрос с теплохода, который принёс какой–то пакет.

— Эй, мужики! — сиплым прокуренным голосом спросил матрос Антона и Виктора, вышедших на веранду открыть дверь. — Это не ваши шмотки, а?

— О! Виктор Иванович! Тут, это самое, Ваша одежда нашлась! — радостно воскликнул Антон. — Ну, теперь обмоем эту находку…

Нет смысла описывать всю сцену радости и веселья по поводу найденных вещей, т. к. самым забавным, а не столько важным — здесь было то, что Виктору Ивановичу принесли ещё какую–то грязную футболку и старые разодранные кеды.

— А это ещё что такое? — удивился своим новым обноскам Виктор Иванович. Он посмотрел с изумлением на матроса, затем спросил, — а что, я одновременно могу носить обе пары обуви?

— А чёрт вас, москвичей, знает, — выкрутился матрос. — Да, такое дело следовало бы и обмыть…

— А это, батя, ты путёво подметил! — обрадовался Виктор.

— Ну, что ж, давайте обмоем, — несколько растерянно заметил Виктор Иванович. — Только вот эту ерунду вы с собой заберите, — и Виктор Иванович сунул не свои вещи матросу, который пытался среди прочего найти стакан или что–то в этом роде.

*****

Девушка красивая Лежит в кустах нагой… Другой бы изнасиловал, А я лишь пнул ногой. Олег Григорьев

Прошло недели три, а может быть и больше, как я снова принялся описывать события на Селигере. Работы было много. Были какие–то ночные вызовы, потопы в домах, халтуры у новых русских и т. д. и т. п.

Вероятно, суета, связанная с текучкой и неразберихой у меня на работе, отразилась и на сюжетной линии самого романа. Нет никакого желания описывать пьянство и трёп питерской троицы, который мало информативен. А поговорка «Что у пьяного на языке, то у трезвого на уме» здесь не применима, т. к. пьянство длилось с утра и до самой ночи.

Многие читатели–эстеты справедливо заметят, что жизнеописание пьяных и порочных людей мало интересно. И это ещё мягко сказано! Однако замечу, в современном кинематографе, например, нет ни одного фильма (!), где бы не было сцен с выпивкой, куревом и всякой там любовью (постель не обязательно показывать).

Как–то раз я с ребятами попал в кино. Перед сеансом мы прилично вмазали и мурнёвый фильм нам показался весёлым и интересным. Вспоминается, например, сценка, когда он и она остаются на ночь в одной комнате. До этого девица томно смотрела на своего кавалера, который от робости всё время грыз ногти на руках. Спрашивается, а чем они занимались (по фильму, разумеется) всю ночь, если в конце фильма они женятся? Вот то–то и оно! Они, скорее всего, читали вслух интересную книгу…

Виктор Иванович чуть было не вышел вслед за Антоном и Виктором на крыльцо коттеджа, когда неожиданно перед ним возникла чудесно спасённая им дама.

Она возникла из ниоткуда. Крашенная блондинка со вздёрнутым носиком и несколько обвислой грудью сильно благоухала духами и каким–то дорогим шампунем. Волосы были тщательно причёсаны, отчего создавалось впечатление какого–то экзамена или чего–то в этом роде, когда надо подать себя с наилучшей стороны. Одежда была чуть более нарядней, чем обычная повседневная, но не та, в которой ходят в театр или на важную работу, на свидания или в гости. Это было то, в чём женщине, которой уже за 40, удобно и не стыдно бывает показаться на людях.

— Здравствуйте, — и дама протянула ручку так, словно она ждала не то пожатия, не то поцелуя. — Меня зовут Ольга, — с легкой улыбкой и несколько кокетливо представилась незнакомка. — Вы меня сегодня спасли… и вот я решила зайти и Вас поблагодарить ещё раз, — окончательно вдруг смутилась дама.

— А, ну, раз так, то, пожалуйста, проходите в дом, — любезно ответил Виктор Иванович. — Витя! Вы идите, а я вас, может быть, догоню, — крикнул с крыльца дома вслед медленно ковылявшим молодым людям Виктор Иванович.

— Я, наверное, не вовремя? — скорее для проформы, нежели искренне, спросила Ольга.

— Нет, что Вы!? Всё правильно Вы сделали, что зашли ко мне. Я же — доктор, — важно представился профессор–проктолог. — Виктор Иванович.

И профессор, подхватив даму под левый локоть, повёл её в холл, где были гора грязной посуды, остатки пищи и где срочно требовалась генеральная уборка.

Ольга, недолго думая, сразу же включилась в работу. Она очень быстро сообразила, где можно помыть посуду и куда следует отнести продукты. Буквально через 15 минут был наведён идеальный порядок. Виктор Иванович счастливо улыбался от того, что в доме появилась хозяйка, пусть и временно, но ведь хозяйка же, и что теперь было уютно и не надо было никому марафетить?!

— Ну, вот! — Ольга несколько неловко осматривала жизненное пространство, и, прибывая в лёгкой растерянности, не знала, как продолжить разговор. — Вот, собственно, и всё…

— Ой, спасибо Вам огромное! — Виктор Иванович сиял от радости. — Вы даже не представляете, как я рад, что случай свёл нас вместе! Очень, очень рад! Большое Вам спасибо!

— Ну, что Вы?! Что Вы?! — Ольга начинала жеманничать. — Я просто сделала то, что Вы сделали бы, но чуть позже?!

*****

А тем временем Антон и Виктор зашли на дискотеку. Танцевать под музыку для малолеток, слушать бредни Децела и ему подобных друзья не хотели, но именно здесь можно было зацепить тёлочек и интересно скоротать вечер или даже ночь.

Почти в самом дальнем углу, опираясь на стены, полустояли, полутоптались под громкую музыку две подвыпившие девицы. Их конвульсивные движения свидетельствовали, скорее, не о чувстве такта и ритма, а о лошадиной дозе принятого спиртного.

— О! Смотри–ка, вон там, видишь двух тёлочек? — и Виктор показал в сторону ошалевших от неистово грохотавших ритмов, спиртного и духоты двух блондинок.

— Будем брать, — решительно ответил Антон. — Только, это самое, надо бы их это…, — закончить фразу не успел, т. к. девицы оказались уже рядом.

— Здравствуйте, девочки! — первым поздоровался Виктор.

— Здравствуйте, ребята, — ответила та, что была повыше.

— Я — Виктор, а это — Антон, — не без гордости представился девицам Виктор.

— А я — Наташа, а её зовут Татьяна, — кокетливо ответила более высокая крашеная блондинка.

— Ну, что же, пошли? — спросил Антон у девушек и взял под локоть Наташу.

— А куда мы пойдём? — спросила Татьяна.

— А мы сейчас выйдем, да? Посмотрим на воду, на луну, на звёзды, а там видно будет …, — Антон немного покачиваясь из стороны в сторону проводил к выходу всю компанию. Он не спешил, но из–за того, что ростом он был выше всех, шаг оказался быстрым.

До воды было метров 50. На небе ярко светила полная луна, звёзд было много. Где–то вдали гремела музыка. Видимо, другая дискотека также зажигала молодёжь, которая ловила последние летние деньки на Селигере. Был абсолютный штиль и метрах в пяти–шести от берега то и дело плескалась рыба.

— Оба на, рыбка–то как плещет, а? — с изумлением заметил Виктор.

— Ой, а это — что? Рыба, да? А какая? — Татьяна была поражена, видимо тем, что в озере водилась рыба.

— Ну, что, это самое, будем рыбу ловить или как? — спросил Антон.

— Ой, а давайте рыбу половим? Половим, а потом пожарим, а?! — с надеждой спросила Татьяна.

— Можно и так, — заметил Антон и с усмешкой взглянул на Виктора. — Ну, что, это самое, значит, тогда пошли?

— Куда? — спросила Наташа.

— А туда, — ответил Антон, и показал рукой в сторону коттеджа, где они оставили профессора со спасённой женщиной.

— А зачем? — изумилась Татьяна.

— А ты случайно не в милиции работаешь? — пошутил Антон.

— Нет, а почему ты решил, что я из милиции? — спросила Татьяна.

— Да так, вопросов много задаёшь, — ответил Антон.

— Нет, я работаю в фирме, которая …., — но закончить фразу она не успела, т. к. Виктор, обняв её за талию, повёл вслед Антону, который вместе с Наташей в обнимку шёл к коттеджу.

Девчата даже ничего толком и не сообразили, как оказались у дома, откуда доносились дикие женские стоны и вопли. Девушки замерли словно вкопанные, а Антон решительно поднялся на крыльцо и открыл незапертую на замок дверь.

— Давайте, поднимайтесь, — пригласил Антон остальных и решительно отправился на кухню.

*****

— Оленька, — обратился к женщине Виктор Иванович, — разрешите мне Вас так называть?

— О, да, конечно, — обрадовалась Ольга.

— Знаете, а Вы очень похожи на одну мою давнюю знакомую, с которой …, — и тут, вдруг, профессор осёкся. Но Ольга этого не заметила, или сделала вид, что не заметила. Она как–то хотела подвести Виктора Ивановича к теме любовных игр или что–то вроде того, поскольку чувствовала влечение к большому, ещё не старому мужчине, чудесным образом спасшего её на озере, но не знала как.

— А кофточку снимать? — как бы невзначай спросила Ольга, уже расстёгивавшая верхние пуговицы.

— Да, безусловно, — ответил Виктор Иванович.

Не прошло и пяти минут, как Ольга оказалась абсолютно нагой перед профессором, готовым осмотреть даму, как это он делал каждый день на своей работе.

— Ну-с, прилягте, — сказал Виктор Иванович и слегка похлопал женщину по ягодице. Попа оказалась весьма упругой и приятной. Именно поэтому профессор попытался погладить ещё раз, маскируя своё желание под профессиональный жест врача, направлявшего на кушетку больную…

Внезапно покрасневшая от стыда Ольга, легла на спину, сомкнув свои чуть пухленькие ножки, несколько кокетливо прикрывая ладонями свои обнажённые прелести. Дама пыталась понять, почему Виктор Иванович не раздевается и почему он медлит? Почему не набрасывается на неё и не пытается овладеть обнаженной женщиной? Неужели она не в его вкусе? Неужели она такая страшная, что он не видит в ней женщины? Или, может быть, он импотент?

— Оленька! Давайте–ка ложитесь на живот, — прервал чехарду мыслей Виктор Иванович, который зачем–то включил, а не погасил свет.

— На живот? — удивилась Ольга.

— Да, да, — несколько волнуясь, произнёс Виктор Иванович. — И я Вам помогу принять нужную позу, — затем добавил профессор.

— Так? — спросила Ольга, решившая вдруг, что Виктор Иванович её готовит к сильнейшей любовной атаке. Женщина волновалась. Она ещё ни разу не вступала в половой контакт с другими мужчинами, кроме своего мужа, который был на 12 лет её старше и который давно не справлял своих супружеских обязанностей.

— Ой, извините! Я только руки помою и мы начнём, — сказал Виктор Иванович и вышел из комнаты.

Ольга еле дышала. Она волновалась и ей было немного страшно от предстоявшей сцены любви, которую она уже мысленно прокручивала в своём воображении.

Виктор Иванович быстро сполоснул руки и особенно их не вытирая, взял из пачки начатый кусок сливочного масла. Он стал его разминать так, словно скульптор мял кусок глины. Волосатые руки сделались жирными и противными.

— Оленька, не волнуйтесь! Всё будет нормально! Только не напрягайтесь! Хорошо? — Виктор Иванович заворожено смотрел на аппетитную попочку. — Пожалуйста, чуть привстаньте и постарайтесь максимально выгнуть спину. Да, вот так вот. А коленки поставьте пошире. Не волнуйтесь.

Дама, да простит меня читатель, просто встала раком, оттопырив свою задницу так, что любой нормальный мужик без раздумья засадил бы ей по самые не горюй!

И вот в этот момент Виктор Иванович начал засовывать свою лапищу женщине в сфинктер. Ольга от неожиданности вскрикнула, а когда ладонь полностью исчезла в заднем проходе, женщина потеряла сознание.

Очнулась Ольга после того, как Виктор Иванович, закончив своё медицинское обследование, вместо нашатыря сунул даме свои вонючие носки.

— Извращенец! — закричала Ольга, вскочившая с кровати с такой прытью, словно её обожгло кипятком или в задницу укололи иголкой.

— Да что случилось, Оленька? — недоумевал Виктор Иванович.

— Пошёл вон, козёл! — и Ольга вытолкнула растерявшегося от такой реакции профессора.

Говорят, что быстрее всех одеваются лишь солдаты в армии. Это так, но Ольга была шустрее, много шустрее. Не прошло и минуты, как она пулей вылетела из комнаты, сметая всё на своём пути, и ринулась к выходу. Вероятнее всего, она бы благополучно миновала оказавшегося на её пути профессора, которого она грубо оттолкнула в сторону, если бы не одно досадное недоразумение — Виктор Иванович, чтобы не упасть, ухватился рукой за дверь, на которую со всего маха налетела Ольга. Словно подкошенная, бедняжка рухнула на пол.

Во второй раз дама оказалась на кровати Виктора Ивановича. Из носа текла кровь, на лбу сияла шишка, дама лежала в одежде без чувств, а Виктор Иванович не понимал, как это всё произошло?!

*****

Антон первым вошёл в дом, следом зашла Наташа. Виктор и Татьяна практически одновременно вошли в дверь, оба были строенными, а проём был широким.

— Здравствуйте, профессор, — поздоровался Антон с Виктором Ивановичем, который только–только вышел из ванны с намоченным для Ольги полотенцем. — Это — Наташа, а это — Татьяна, — представил обеих девиц Антон.

Девушки без доли смущения протянули свои очаровательные ручки для приветствия, но Виктору Ивановичу было не до того, Ольга уже более 20 минут находилась без сознания, из носа фонтанировала кровь, а шишка на лбу превратилась в здоровенную гематому.

Молодые люди разошлись по комнатам: Антон с Наташей оккупировали соседнюю комнатушку с комнаткой Виктора Ивановича, а Виктор с Татьяной поднялись на второй этаж. Уже через 5 минут послышался шум, возня и приглушённые девичьи стоны. Молодёжь развлекалась, а Виктор Иванович продолжал приводить в чувства Ольгу.

Через полчаса тщетных усилий Виктор Иванович в трусах и майке, держа в руках окровавленное полотенце, весь потный и бледный вышел в коридор. Практически одновременно с ним в ванну прошмыгнула нагая Наташа. Антон, лёжа на кровати, курил дамскую сигаретку.

— Ты что, охренел? — возмутился Виктор Иванович. — Куришь в комнате?

— Да я так, не в затяжку, — быстро парировал Антон, гася тоненькую сигаретку о тумбочку.

— Ещё не хватало нам всем сгореть!? — продолжал ворчать Виктор Иванович.

— А у Вас нет резинок? — переключил тему разговора Антон.

— Каких ещё резинок? — не понял Виктор Иванович.

— Ну, таких, — Антон засмеялся, видя, что профессор не следит за ходом его мысли.

— А, этих? Нет, нету… А ты у Витьки возьми, — предложил профессор.

— Да он сам у меня брал, — с лёгкой грустью заметил Антон.

— Тогда поменяйся с ним, — съерничал Виктор Иванович. — Не хочешь меняться, постирай его или помой хлоркой.

Оба громко рассмеялись.

— Ну, а как у Вас дела? — поинтересовался Антон. — Женщина оказалась, это самое, значит, девственницей? — пошутил Антон, разглядывавший окровавленное полотенце в руках Виктора Ивановича.

— Нет, просто она немного странная, — задумчиво ответил Виктор Иванович.

— Так, а в чём, собственно, она это? Ну, странная–то почему? — продолжал расспрос Антон.

После того, как Виктор Иванович рассказал Антону о том, как он её осмотрел и как она ушиблась головой, Антон, чтобы не будить весь дом, уткнулся лицом в подушку и в такой позе громко смеялся минут 5, пока в комнату не вошла голенькая Наташа.

Девушка решительно выключила свет, залезла к Антону под одеяло и несколько нахально спросила у профессора: «Извините, а можно мы останемся вдвоём?»

— А, ну да, конечно, — пролепетал Виктор Иванович и вышел из комнаты.

*****

Ольга лежала в его постели. Она сладко спала, не чувствуя ссадины на лице и обильной потери крови. Виктор Иванович разобрал вторую кровать и лёг спать.

Если раньше у него и были какие–либо мысли о женщине Ольге, то теперь в голове крутились идиотские стихи Олега Григорьева:

Девушка красивая в кустах лежит нагой,

Другой бы изнасиловал, а я лишь пнул ногой!

«Бред. Полный бред! Что за ерунда лезет в голову? И эти голубки… Когда они, наконец, угомонятся?» — целый рой мыслей пронесся в голове профессора, после чего он провалился во сне в какую–то яму, где было много–много лабиринтов, ходов и всякой другой фигни.

Глава 7. Профессорский сон

Это не дождь шумит,

Это не гром гремит,

Это в глазах слезой

Радость моя блестит!

Из эвенкской рыбачьей песни про геолога, оленя и кита

Вокруг были разбросаны какие–то грязные, рваные, разных размеров вещи. Было очень темно, но сверху, сквозь тучи, то и дело пробивался лунный лучик света. Было мокро и липко от какой–то слизи, покрывавшей все предметы и вещи. Скользко и сыро. Пахло чем–то протухшим со сладким привкусом. Какофония звуков была разбавлена редкими ритмичными ударами типа ударов в барабан «там–там». Ноги шли неохотно по скользкой земле, если это вообще была земля?! Стены лаза–тоннеля двигались и дрожали. Создавалось впечатление, что это какой–то живой организм, дышавший размеренно и тихо, т. к. небольшой гул то и дело смолкал, а затем с такой же цикличностью нарастал. Это повторялось каждый раз с той же силой, что и ранее.

С потолка свисали какие–то мерзкие куски слизи, которые подрагивали и были похожи на остатки живых существ, лишённых органов и конечностей. В природе такое не встретишь, но наверняка это где–то есть, как есть и Бог, в которого верят люди и с высшим образованием, и без такового, мужчины и женщины, молодёжь и старики. Никто никогда не видел вживую Бога, но каждый верующий с ним разговаривает и знает, что Бог есть!

Вот и сейчас было ощущение того, что Виктор Иванович шёл по каким–то живым тропам туда, откуда доносился глухой треск и куда дул лёгкий ветерок. Идти было трудно. То и дело профессор спотыкался о какие–то непонятные предметы, появлявшиеся и исчезавшие на его пути. Видимость была ограничена. Смотреть можно было только вперёд. Назад дороги не было, а боковые стенки тоннеля были такими мерзкими и ужасными, что профессор пытался даже и не думать о них.

Всё время Виктор Иванович касался рукой чего–то липкого и противного. Интуитивно он понимал, что простое вытирание рук ничего не даст, надо всё как следует продезинфицировать и вымыть, но как это сделать? Надо было терпеть и двигаться вперёд.

Неожиданно стало трудно дышать. Голову зажали тисками, а руки и ноги стали ватными и тяжёлыми. Кричать было трудно.

Над головой что–то пролетело.

Мышь? Орёл? Ерунда какая–то. Игла. Шприц. Ложка над свечкой с порошком, превращавшимся в мутноватую коричнево–жёлтую жидкость. Вдруг какая–то девица закатала ему рукав на левой руке и стала искать вену, чтобы сделать укол этой самой дряни.

— Не надо! Не надо! — кричал потный и обессиленный Виктор Иванович.

— Надо, надо, — полушепотом отвечала прыщавая девица, которая только тыкала и тыкала грязной иглой в вену, которой не было видно.

— Ой, больно мне, больно!

— А мне, думаешь, не больно?

— А тебе–то почему больно?

— А х… его знает, почему…

— Не ругайся, блядина, — сделал замечание Виктор Иванович, терявший сознание от боли.

Игла пронзила руку, вошла в ягодицу и стала, как змея двигаться по телу к голове. Сначала было больно, затем внутри что–то лопнуло, после чего из живота стал выходить воздух. Стало тепло и комфортно. Покой, радость, видения ушли прочь…

Солнышко припекало. Где–то рядом лежала кошка или маленькая собачонка, прижавшаяся к Виктору Ивановичу. Было очень хорошо…

Глава 8. Рыбалка

В морях и океанах,

Есть много рыбаков,

О них в своих романах

… … … … … улов.

Красивая блатная песня об Одесском кичмане

Было 12 часов дня. Татьянка и Наташка уже давно ушли восвояси. Антон с Виктором заглянули в комнату, где постель профессора была вся в крови. Его смятая подушка и одеяло валялись на полу, а на верхней половине простыни проглядывали три больших красных пятна. На соседней кровати лежал Виктор Иванович, источавший страшный запах. Он обосрался. То и дело профессор морщил нос, он ещё не проснулся, но и сна практически не было.

— Доброе утро, Виктор Иванович! — громко приветствовал Антон своего старшего товарища.

— Доброе, — ответил проктолог и как ни в чём небывало посмотрел на молодых людей, стоявших в дверях.

— А Вы, случайно, не обосрались, Виктор Иванович? — лукаво спросил Виктор и затем вдруг рассмеялся с такой силой, что даже согнулся в три погибель.

— Да, действительно, — несколько сконфуженно ответил профессор, засунувший правую руку в трусы. — А где наши женщины? — поинтересовался профессор.

— А они пошли в лабаз за противогазами, — сострил Антон.

— Нет, серьёзно?

— Да хрен их знает, — Антон был скорее удивлён, нежели огорчён подобным развитием событий.

— Так, друзья! Вы тут погуляйте немного, а я приведу себя в порядок, — попросил профессор.

— Хорошо. Мы, это самое, значит, пойдем в Зелёную радость и закажем что–нибудь поесть?! Да? — Антон говорил серьёзно, а в глазах по–прежнему бегали весёлые искорки смеха.

— По–сути, надо бы чего–нибудь того! Да? — поинтересовался Виктор.

— Только водки не берите! — Виктор Иванович не вставал с постели и ждал, когда ребята уйдут.

— А сколько заказать? Ноль семь? Как обычно? Или ноль пять? — Антон был в хорошем расположении духа.

— Чай! Только чай, — сказал Виктор Иванович и встал с постели.

Ещё в постели проктолог смекнул, что обделался он жидкой фазой. Однозначно, трусы надо было стирать, а вот простынь не пострадала.

Через полчаса Виктор Иванович присоединился к ребятам, которым только–только принесли заказ.

Завтрак прошёл без водки. Официант Олег всё время что–то говорил, что–то приносил и уносил. Ели много и медленно. Время тянулось долго. Надо было идти на рыбалку, а ни Виктор Иванович, ни Антон этого не хотели. И лишь Виктор был настроен по–боевому.

За еду опять рассчитался Антон. Не торопясь, компания отправилась к лодке. Пока профессор с Антоном шли к жалкому подобию пристани, Виктор сбегал в дом и принёс спиннинг, две сети по 120 метров каждая, шесть пакетов под рыбу и фотоаппарат.

Как ни странно, но лодка оказалась не занятой. Выбора большого не было, но вряд ли другие лодки были лучше той, которая была спроектирована и построена ещё в советские времена.

Погода стояла хорошая. Был лёгкий ветерок, солнышко то и дело выглядывало из–за туч, которые даже не намекали на дождик. Купальщиков было мало, не сезон. Зато праздно шатающихся вдоль берега и рыбаков можно было встретить практически повсюду.

Как–то само собой получилось, что Антон оказался на носу, а Виктор со спиннингом — на корме. На вёслах уверенно наяривал Виктор Иванович. Поначалу ему даже льстило то обстоятельство, что именно ему первому выпала честь грести и он делал это с высокой техникой и достаточно рьяно. Однако через час быстрого хода руки онемели, заболела спина, да и энтузиазм упал до ноля.

Примерно через 30 минут хода был пойман на спиннинг здоровенных размеров окунь. Виктор мастерски подсёк тушку и все трое резко оживились. Разговоры пошли исключительно о рыбалке.

— Да, нам бы, это самое, значит, ещё бы немного таких бы жирных и можно было бы и покоптить, — мечтательно констатировал Антон.

— Ну, хотя бы штучек 10, да? — конкретизировал Виктор Иванович.

— Да, реально было бы в тему! По сути говоря, если мы — это, ну, поставим сети, то мы может и возьмём штучек десять или двадцать, — заметил Виктор.

— А где мы будем ставить сети? — спросил Виктор Иванович.

— А вон там, — и Виктор показал рукой на плёс, что виднелся в 4–5 км от их лодки.

— А так далеко–то зачем, а? — удивился Антон.

— Так, а, это самое, тут слишком много этих, — сказал Виктор и с напряжением уставился на воду, ожидая очередной поклёвки.

— Кого этих? — переспросил Антон.

— Рыбачков, — вяло ответил Виктор, который был поглощён блеснением очередного окуня или щуки.

— Ну, и…? — продолжил расспросы Антон.

— Да они, блядины, сети наши будут сечь! — уверенно констатировал Виктор.

— Да ладно? — усомнился Антон.

— Точно–точно! К гадалке не ходи, — Виктор говорил уверенно и несколько раздраженно. Было видно, что ему сейчас важнее представлялся сам процесс рыбалки, нежели рыбацкие разговоры.

А тем временем Виктор Иванович стоически работал вёслами. Он с лёгкой завистью смотрел на развалившегося в носовой части лодки Антона, который пил баночное пиво и любовался красотами Селигера. Ему было интересно наблюдать за своими приятелями, один из которых усердно работал вёслами, а другой фанатично забрасывал блесну. Виктор то и дело закидывал вдаль блесну, а рыбы всё не было и не было.

Рыбаки знают, что днём, как правило, рыбу не ловят. Лучший клёв либо на рассвете, либо на закате, когда она шарит и рыскает, когда от неё идут круги по воде. Но Виктору на всё это было наплевать, а остальные из тройки были просто в неведении.

Когда троица всё же добралась до маленького острова, в камышах которого прятались рыбаки, Виктор заметил рыбака, отчаянно закидывавшего блесну к камышам и вытаскивавшего оттуда с интервалом минута–две по окуню.

— Во, мужик даёт! А ну–ка давайте–ка к нему подойдём, а?! — Виктор увидел серьёзного рыбака и решил с ним перетереть тему.

— Я, разумеется, не против, только мне ничего не видно, — заметил Виктор Иванович. — Направляйте. Ну?!

— Так, немного правее, — сразу же откорректировал Антон. — А теперь, это самое, чуть–чуть вот так вот, — и Антон показал правой рукой новый курс, т. е. чуть левее того, что был взят ранее.

— Так, да? — спросил Виктор Иванович, которому вдруг захотелось искупаться. Было достаточно жарко, хотя ветер и усилился, да и облака на небе стали плотнее.

— Да, да, — безразлично ответил Антон и принялся открывать шестую банку пива.

Было непонятно, почему пиво только входило в организм, не вызывая никаких эффектов? Внешне Антон выглядел трезвым, хотя и чуть утомлённым от полулежачей позы на носу лодки.

Рыбачёк кидал в плёс с такой интенсивностью, что было ясно, работает фанат рыбалки.

— Ну, как, клюёт? — начал разговор Виктор.

— Да, пошла тема, пошла! — ответил рыбак, у которого примитивная алюминиевая плоскодонка с двухтактной десятисильной Ямахой раскачивалась из стороны в сторону от резких движений туда–сюда.

— А у Вас какой номер? — спросил Виктор.

— А вот, — и рыбак протянул свой нехитрый спиннинг Виктору, который сразу же обратил внимание на блесну.

— А блесна–то понтовая! — заметил Виктор. — Наверное, дорогая?

— Да нет, просто такой здесь ни у кого нет. Это я из Москвы привёз. Там весной на Горбушке по случаю я наборчик себе организовал, — похвастал рыбачёк. — Вот, смотри–ка, — и он протянул Виктору коробку с крючками и блёснами, отчего у молодого человека загорелись глаза.

— А лишних на окуня или щучку нет? — поинтересовался Виктор.

— А ты на что ловишь? — спросил рыбак.

— А вот, — и Виктор показал свои снасти.

— Слушай, а чего у тебя такая леска, а? Надо бы немного потоньше…

— Да нормально. Вон какого красавца только что взяли, — похвастал уловом Виктор и показал здоровенного окуня, бившегося в пакете.

— О! Вот это, да! — только и молвил москвич.

— Ладно, уступлю тебе за 140 руб. вот эту штуку. Можно на неё и на щуку, и на окушка. Тройничёк что надо. В принципе, я думаю, что и подлещик должен на неё клюнуть. А вот на эту хорошо пойдёт лещ, — и рыбак протянул Виктору две разных по виду блесны.

— У меня есть 500 руб. Сформируем комплект, а? — без промедления предложил Виктор, не особо торговавшийся по цене за каждые блесну и крючок, которые предлагал москвич.

Минут 10 эти двое обсуждали тему ловли рыбы на Селигере, после чего вдруг москвич заметил, что ему надо идти на дальний кордон, где котлы кипят и где только там надо пробивать тему, пока она есть. Моторка быстро завелась и помчалась прочь на предельной скорости, дав хорошую волну, от которой Виктор Иванович чуть не выпал за борт. Его так и подмывало сделать прыжок в воду, благо он сидел в одних лишь плавках, но перспектива залезания в лодку его пугала и он с грустью смотрел на воду, где могла быть не только рыба, но и он сам — турист из Санкт — Петербурга.

— Ну, пора и сети ставить, — решительно воскликнул Виктор. — Тоша, давай–ка поставим здесь одну, а вон там вот — другую.

Первую сеть ставили около часа. Леска плохо расправлялась, постоянно путалась. Зато вторую сеть поставили за 15 минут.

— Так, Витя! Давай–ка садись на вёсла, а я покидаю спиннинг, — решительно скомандовал Виктор Иванович.

— А может, всё же Вы погребёте, а я буду кидать? — робко предложил Виктор.

— Можно и так, но чуть позже, — сказал проктолог и уверенно освободил своё место.

Виктор грёб быстро, с брызгами и так плохо, что его приходилось всё время корректировать. Когда проктологу «работа с гребцом» надоела, он просто перестал обращать на него внимание. И буквально через пару минут лодка врезалась в заросли камыша. С большим трудом троица отчалила от берега и вышла на большую воду, однако ситуация вскоре повторилась. И так было всё время, пока на вёслах был Виктор. Антон находился в носовой части и первым принимал на себя удары камыша. Когда его терпению пришёл конец, то он сам, заметьте (!), сам предложил Виктору отдохнуть пока он будет грести. Шило поменяли на мыло. Брызг стало меньше, но и скорость упала практически до ноля, да и лодка шла какими–то галсами. То ли пиво, то ли поднявшийся ветер, то ли неправильное распределение веса по всему корпусу лодки привело к потере управления, но, в конце концов, за вёсла опять сел Виктор Иванович.

Да, отдых принимал однобокую направленность. Надо было что–то делать. И решение было найдено.

Глава 9. Осташков

…русский человек без чуда не может…

Н. А. Бердяев

С 1434 г. известны Осташковские деревни. Город Осташков появился на российских картах с 1770 года, а Виктор и Антон узнали об Осташкове лишь в августе 2006 г. и только благодаря тому, что вечером надо было посидеть в кабаке, а «зелёная радость» больше к себе не манила.

Было не ясно, будет — не будет дождь, т. к. в Санкт — Петербурге погода в течение дня меняется раз по 10. Но именно питерская погода и полнейшая скукотища подвигли троицу на марш–бросок длиною в 32 км.

Близился ужин, время — 18.00, дождик то накрапывал, то выглядывало солнышко. Антон неторопливо вёл машину, в салоне тихонько играла музыка, Виктор то и дело отвечал на входящие звонки, а Виктор Иванович пытался вспомнить — где находится одна из пирамид А. Голода.

— Друзья мои, — не выдержав затянувшейся паузы, обратился Виктор Иванович скорее к Антону, нежели к Виктору, трепавшемуся по мобильнику с каким–то непонятливым покупателем его битого автомобиля. — Город расположен на Валдайской возвышенности, на полуострове в южной части озера Селигер, в 190 км к западу от Твери.

— А, это самое, а какой город–то? — спросил Антон.

— Осташков, — уточнил проктолог.

— Какой Осташков? — включился в разговор Виктор.

— Да Осташков, Осташков, — ответил Антон и слегка улыбнулся.

— А!? А я, это самое, думаю, чего такой Осташков? А это — Осташков, — Виктор начал было догадываться, что речь идёт о городе, но тут, как назло, зазвонил телефон.

— Город, Витя, открывается с Осташковского плеса весь сразу, и, если бы не высокие колокольни церквей, его застройка смотрелась бы скучной, — продолжил Виктор Иванович. — Осташков — один из немногих городов, сохраняющих панораму, сложившуюся к середине прошлого столетия.

— А Вы–то откуда эту хрень знаете? — удивился Антон.

— Так это же нам экскурсовод говорила, — ответил профессор.

— Во, бля, память! — и Антон громко начал смеяться. — То–то я смотрю, что где–то я это уже слышал?! А это — экскурсия номер 2! — и опять Антон рассмеялся, заразив своим залихватским смехом и Витю, и Виктора Ивановича.

— Так, ну и чего там с Осташковым–то? — первым задал вопрос Виктор.

— Расположен на полуострове в южной части озера Селигер. Пристань. Ж. — д. станция на линии Великие Луки — Бологое, на автодороге в 199 км от Калинина. 25 тыс. жителей (1974). Кожные заводы, швейная фабрика, мясокомбинат, пивоваренный завод; рыбозавод. Механические, финансовые, ветеринарные техникумы. Краеведческий музей. Организационный центр массового туризма на озере Селигер; турбазы. Среди памятников архитектуры: Воскресенская церковь (1689), Троицкий собор (1697), Знаменская церковь (с 1673, перестроена в 1860‑х гг.) с отдельными чертами «нарышкинского барокко». В 1772 г. И. Е. Старовым был составлен план Осташкова (осуществлен в конце 18 — начале 19 вв.), в связи с которым было возведено более 150 «образцовых» классицистических строений, — продолжал своё повествование Виктор Иванович.

— Ни х… себе Вы, бля, даёте! — выказал восторг эрудиции профессора Виктор.

— А это я сам впервые читаю в путеводителе, — и Виктор Иванович показал ребятам карту–путеводитель, которую он успел прикупить на базе.

Тут неожиданно слева по ходу движения показалась пирамида. Она стояла почти одиноко метрах в 15 от шоссе, где была небольшая автостоянка и где бойко шла торговля сувенирами и «заряженной водой».

— Такое же есть под Москвой, на Рижском шоссе, — констатировал Виктор Иванович. — Создатель пирамиды, архитектор по фамилии Голод, утверждает, что его детище в радиусе 50 км благотворно влияет на все: экологию, флору, фауну и людей….

— То–то я думаю, что это у меня, вдруг встал, зараза! — сострил Антон. Все дружно рассмеялись.

— А у меня — ничего, — заметил Виктор Иванович.

— Может, как у этого самого, ну, как у, блин, как там его, ну? — Антон пытался вспомнить фамилию известного в начале 90‑ых годов телешарлатана Кашпировского А. М., но на ум пришла фамилия Алана Чумака. — Или, это самое, значит, Чувачка? Алана, бл… Точно, Алана Чумака!

— О! Точно, они, бл… тему–то прокачали что надо! Бабла тогда срубили ёб твою мать! — Виктор активно включился в разговор.

— А как второго–то чувачка звали? Не помните, а? — Антон тщетно пытался вспомнить фамилию Кашпировского.

— Да х… то с ним! Помнить ещё всяких там гандонов, — возмутился Виктор.

— Кашпировский, Анатолий Михайлович. Он ещё депутатом Государственной думы был, — уточнил Виктор Иванович.

— А это–то ему для какой балды надо было? — спросил Антон.

— Деньги. Деньги, деньги и деньги. Только деньги и власть, — несколько задумчиво, но с уверенностью изрёк профессор.

— А, это самое, проктологи там есть? — не то с издёвкой, не то с иронией поинтересовался Антон.

— Врят ли, — выдавил из себя сквозь одолевшую вдруг зевоту Виктор Иванович.

— А что, им так некогда или в жопах ковыряться доходнее и интереснее? — не унимался с расспросами Антон.

— Не, руками шуровать в жопе, мне кажется, что не очень! — с лёгкой уверенностью вставил Виктор.

— А чем очень? — спросил Виктор Иванович и от зевоты перешёл на громкий смех.

Антону также стало весело. Припарковав у обочины автомобиль, все трое быстро вышли из него и подошли к палатке, где торговали копчёной рыбой, сувенирами и маленькими пирамидками. Цены были атомными.

— Девушка! А почему так дорого всё у Вас? — поинтересовался Виктор Иванович.

— Почему дорого? Не дорого, — уверенно ответила продавщица, которой на вид было лет 40–45. — А сколько Вы думаете должны стоить заряженные вещи?

— Да, цены у Вас заряжены раза в два, как минимум, — заметил Антон.

— У меня весь товар был в пирамиде. Он — с энергетикой, — с гордостью парировала колкость продавщица.

— А если мы заряженные деньги Вам дадим, цена уменьшится? — спросил Антон с серьёзным лицом.

— Не поняла?!

— Ну, у нас тоже деньги заряжены, — уточнил Антон.

— А при чем здесь деньги? — удивилась продавщица. — Деньги–то зачем заряжать?

— А чтобы к рукам не прилипали, — с каменным лицом ответил Антон.

— А?!

— Так сколько у Вас будет копчёный угорь за заряженные деньги? — спросил Виктор.

— Да 1500, как и был, — ответила продавщица.

— Так что, зарядка денег не работает? — спросил Антон.

— Нет, конечно! — решительно ответила продавщица.

— Так, а что же ты нам лапшу вешаешь про заряженный товар, а? За это можно и по репе получить! — возмутился Виктор.

Женщина испугалась. Она поняла, вдруг, что сама себя выдала. Ребята оказались не дураками, а с такими разговаривать, вообще не стоит.

— А раз Вы такие умные и всё знаете, то для вас у нашей фирмы есть подарок, — и продавщица быстро достала небольшой полиэтиленовый пакетик с рисунком пирамиды.

— О! Вот это — правильно! — сказал Виктор и быстро–быстро засунул в него тушку копчёного угря грамм на 900.

Хвост сильно торчал, т. к. пакетик был мал для озёрного деликатеса, а у продавщицы глаза округлились, челюсть отвисла. Она молча наблюдала за тем, как Виктор деловито взял у Антона ключи от иномарки, открыл багажник и кинул в него пакет с рыбой. Закрыв машину и поставив её на сигнализацию, Виктор вернулся к продавщице, которая молча наблюдала за развитием событий. Из шока она вышла лишь тогда, когда троица перешла дорогу и остановилась у рекламной вывески перед входом в пирамиду.

— А! Помогите, грабят! — заверещала продавщица. — Милиция! Милиция!

— Дуркует баба, — оценил ситуацию Виктор.

— Вон, вон они! — вытянутой рукой продавщица указала на зашедших в пирамиду грабителей.

Маленького росточка мужичёк в кожаной курточке и милицейской рубашке, в штанишках цвета хаки, подбежал к Виктору Ивановичу и грубо схватил его за локоть правой руки.

— Тебе чего, мальчик? — невозмутимо спросил профессор.

— Что? Мальчик? — оторопело переспросил ряженый.

— Чего тебе, а? — переспросил Виктор Иванович, который при этом очень резко сбросил с себя цепкие пальцы мужичка.

Виктор Иванович повернулся к мужику лицом. Сквозь шорты и майку на ряженого милиционера, а надо было ещё догадаться, что он — милиционер, был направлен богатырских размеров живот. Сверху вниз проктолог пронзал леденящим душу взглядом местного охранника бизнеса. Сделав небольшой шаг вперёд, Виктор Иванович с силой пнул своим животом мужичка, который отлетел назад метра на два и чуть не упал. При этом с обеих сторон, чуть сзади стояли Антон и Виктор.

Молоденькая девчушка — продавщица заряженной воды в пирамиде — наблюдала за происходящим, скорее с интересом, нежели с тревогой. Врят ли крупных размеров, солидной наружности, с дорогой видеокамерой мужчина в шортах и майке, одним словом — турист, представлял опасность для кого–либо? Да и те двое молодых людей, у обоих были дорогие цифровые аппараты, также не вызывали опасения у продавщицы из пирамиды.

— Вась! Ты чего? — спросила девушка у шибздика, получившего такой сильный отпор животом.

— Да нет, я, наверное, ошибся, — нашелся, что ответить ряженый. — Извините…, — промямлил мужичёк и, пятясь, вышел из пирамиды.

Вся пирамида была заставлена упаковками минеральной воды в пластиковых полуторалитровых бутылках. Складированные упаковки в 10 рядов стояли вдоль стен, а несколько упаковок были подвешены за верёвку к самой вершине пирамиды. Внутри было сыро и холодно.

— Девушка, — обратился к продавщице Виктор Иванович, — а Вы сами–то пробовали эту заряженную воду?

— Я — нет, но вот очень много людей её покупают целыми упаковками.

— А почему Вы не пробовали? — не унимался Виктор Иванович.

— А я только третий месяц работаю, а раньше я работала в одной фирме, которая …, — девушка вдруг замялась и стала поправлять причёску. Она достала расчёску и зеркальце. Быстрыми, умелыми движениями продавщица заряженной воды стала расчёсывать красивые густые светло–русые волосы.

— Так, ну, это — понятно! А водку можно зарядить в этой пирамиде? — спросил Антон.

— Ой, а я даже и не знаю, — неуверенно ответила девушка. — Наверное, можно. Надо попробовать.

— Водку? — спросил Антон.

— Нет, зарядить её, — слегка растерялась продавщица.

— А, понятно. А я думал, что водку. А Вы водку пьёте? — продолжал задавать вопросы Антон.

— Водку? Нет, я вообще ничего такого не пью, — не без гордости ответила девушка.

— А какое Вы пьёте? — Антон подошел поближе к девушке и пристально посмотрел ей в глаза.

— Антон! Прекрати мучить барышню, — вмешался Виктор Иванович.

Девушка была благодарна за подоспевшую помощь. Она радостно сообщила, что кислотная среда становится щелочной, а щелочная среда — кислотной, т. е. меняется что–то там в структуре и все, кто понимает в этом, использует это полезное свойство пирамиды. Ещё девушка сообщила, что пирамида раньше была выше, но после того, как её пытались сжечь, она стала чуть ниже и сейчас она 22 метра, а вот раньше, когда она была выше, зарядка воды шла быстрее.

— А аккумуляторы можно в пирамиде заряжать? — Антон опять начал приставать к девушке с вопросами.

— Какие аккумуляторы?

— Ну, разные, там, автомобильные, в фотиках, в плейерах,…

— Ой, а я не знаю, — честно призналась девушка.

— А что Вы знаете, чего мы не знаем? — пытал своими вопросами Антон.

— Слушай, отстань от неё! Видишь, не знает девушка о всех чудесах пирамиды, — оборвал допрос Виктор Иванович.

И вдруг он сразу вспомнил одну из сотен публикаций о пирамидах, которых было много и которые не давали людям покоя. Нет смысла описывать ироничный комментарий Антона и Виктора долгого рассказа Виктора Ивановича, поскольку теряется весь смысл информации, а вот квинтэссенцию — это да.

Итак, московский журналист Сергей Лесков в «Известиях» от 14.06.2000 г. написал очередную статейку под названием «Не умереть от Голода» в рубрике «Народная тяга к завоеваниям науки сметает все препятствия» сообщал, что в 10.15 гражданин Волошин Сергей Николаевич, 1964 г. р., житель Москвы, этим летом работавший поваром в детском лагере, вышел за его ограду. Поутру болела голова и першило во рту, что повар ставил в вину исключительно магнитным бурям, терзавшим в последние дни земную атмосферу. Для поправки самочувствия он решил воспользоваться способом, рекомендованным приятелями. И отправился повар к Пирамиде…

А далее он пишет, пирамида — это исполинский, высотой 44 метра конус, который соорудил на 38‑м километре Новорижского шоссе инженер Александр Голод. Это уже 17 пирамида, воздвигнутая на территории СНГ. И самая большая — в два раза выше той, что стоит у озера Селигер. Было бы глубоким заблуждением считать, что цель строительства состоит в посягательстве на лавры Хеопсов и Хефренов. В тот день, когда корреспонденты «Известий» прибыли осмотреть достопримечательность, на месте оказался сам инженер Голод.

— Селигер, — сказал пирамидостроитель, — перестал цвести, вокруг забили ключи, о которых забыли старики. Над Северным полушарием стала затягиваться озоновая дыра. С удвоением высоты пирамиды ее воздействие увеличивается в миллион раз. Локатор улавливает над пирамидой ионный столб в несколько километров. Он мощнее всех электростанций планеты. Это неопровержимые факты, но наука пока не может их истолковать.

Что там египетские Гизы! Паломники берут приступом строение Голода — карабкаются по холмам, бредут полями. Люди верят: Пирамида исцеляет. Это праздник святого Йоргена, перенесенный из дремучих веков. Мы видели семью из 4 человек, которая приехала из Мордовии. Они сидели на лавочке и сосредоточенно поедали заряженные пряники, запивая их заряженной водой. Заряженные продукты продаются здесь же — вода по 15 рублей за бутылку, пряники по 35 рублей. Многие покупают заряженную гальку по 10 рублей за камушек и набивают ею карманы. Доход Александр Голод предполагает направить на строительство новых пирамид.

— Один глоток воды, которая пару часов была в Пирамиде, — говорит инженер, — и гарантия от онкологии. Исцелились уже сотни тысяч людей. Пирамида меняет структуру пространства и гармонизирует его. Через 5–7 лет исчезнут рак, СПИД, туберкулез, грипп, гепатит. Через 15 лет человек будет жить до 100 лет. Проблема Чечни тоже решится, если там поставить пирамиду.

Нас окружает плотное кольцо страждущих. Они смотрят на кумира восторженными глазами и ловят каждое его слово. Подкатило испанское телевидение. Потом какие–то важные люди — и строитель ловко, как гусар, поцеловал даме ручку, в которую тут же вложил заряженные каменья. Нечто подобное приходилось видеть несколько лет назад на выступлениях Кашпировского. Тот хоть врачом был. Александр Голод блестяще повторил старый трюк, даже не утруждая себя знанием медицинской терминологии. Время течет, а слова Бердяева о том, что русский человек без чуда не может, не стареют. (Справедливости ради надо признать, эффект пирамиды замечен во многих лабораториях, но он неоднозначен и пока не изучен.)

— Говорят, радиус действия Пирамиды 35 километров, — обращается к Голоду дама в парике и почему–то босая. — Наш дом находится на расстоянии 34 километров. Достает ли до нас ее сила?

— Пирамида день ото дня набирает силу, — обещает Голод. — Она рассчитана на 150 километров. Но за продуктами приезжайте сюда.

Пирамиду круглосуточно стерегут дюжие охранники. Очевидно это самые здоровые и гармоничные люди на свете. Удержаться от знакомства с ними невозможно — это живое воплощение идеи Пирамиды. «Мы оздоровились невероятно», — подтвердив нашу догадку, охранник нацепил черные очки. «Какие системы организма работают особенно хорошо?» — не унимались мы. «Все системы работают отлично». — «Жить вы собираетесь долго, как Адам?» — «И все это время, — оскалился охранник, будем сторожить пирамиду».

Кроме охранников в поле воздействия Пирамиды постоянно находятся инспекторы дорожно–патрульной службы. Пирамида сооружена на изгибе федеральной магистрали Москва — Рига, где машины несутся с бешенной скоростью, но аварий не было никогда. Когда возникла Пирамида, аварии стали рядовым событием. Бывали случаи, когда машины пробивали ограждение и сваливались с моста. В выходные здесь дежурит несколько инспекторов ДПС. «Не знаю, стал ли я здоровее, — сказал майор Александр Кузнецов. — Но что такое выходной, я, как и другие инспекторы, забыл».

Командир первого специализированного полка ДПС Вячеслав Мамот в недоумении, … запрещает остановку на магистрали. Но люди бросают автомашины и идут к Пирамиде. «Во Франции есть критерий: 15 минут стоянки на автобане — и ты труп, — говорит полковник. — Что делать с пешеходами, которые бегут через магистраль, просто не знаю. Это кабанья тропа». Его бомбардируют прошениями уважаемые люди, даже космонавты (особенно тот, что видел в иллюминаторе летающие тарелки), и пишут, чтобы он своим буквоедством не мешал распространению передовых научных идей. «Везде есть правила движения, даже в космосе, — рассуждает полковник Мамот. — Пока законы не научимся уважать, так и будем жить в анархии и хорошие дороги нам не нужны».

…Сергей Николаевич Волошин перелез через ограждение и прямиком через федеральную магистраль побежал к Пирамиде. И хотя до поста ДПС было метров пятьсот, инспекторы услышали испуганный всхлип тормозов и тут же — глухой и мягкий удар. Через 30 минут в бессознательном состоянии с разбитой головой повар был доставлен в больницу города Дедовска.

Пирамида же продолжала гармонизировать пространство.

А другой московский корреспондент — Пётр Образцов, в 149-ом номере «Известий» от 11.08.2000 г. провёл, как ему кажется, журналистскую экспертизу, назвав свой опус «Поможет ли пирамида Голода избавиться от курения?».

«Экспертиза» уже проводила изучение свойств пирамиды изобретателя Голода и показала, что никакими чудесными свойствами эта геометрическая фигура не обладает. Недавно в деле о пирамидах наметился неожиданный поворот.

В редакцию попал любопытный документ — «План научной работы» Московского издательско–полиграфического комбината под длинным названием «Исследование воздействия четырехгранной пирамиды и матриц конструкции Голода А. Е. на уменьшение вредных параметров, излучаемых компьютерами, телевизорами, микроволновыми печами, а также на улучшение состояния здоровья человека». Исследование должно проводиться комбинатом совместно с самим Голодом. Про пирамиду этого изобретателя на Рижской трассе «Известия» уже писали 18 февраля и 19 июня этого года, а вот «матрица» достойна отдельного разговора.

Для начала мы вынуждены привести фразы из описания, составленного нарочито сложным, псевдонаучным языком. Итак, «информационная матрица» пирамиды Голода представляет собой «конструктив из двух полистироловых деталей», заполненных «веществом, прошедшим цикл фазовых превращений внутри Большой Пирамиды с постоянным изменением оси поляризации». Для удобства крепления две детали (размером с рублевую монету. — Авт. П. Образцов) являются «самоприклеивающимися». Информационная матрица, согласно описанию, гармонизирует места отдыха, положительно воздействует на патологии тела человека и на воду. Как и сама большая пирамида, матрица якобы обладает мощным антистрессовым воздействием и уменьшает вредное влияние компьютеров, телевизоров, радиотелефонов и СВЧ-печей.

После знакомства с таким описанием может показаться, что розничная цена 913 рублей за такую чудодейственную штуковину — сущие пустяки. Однако эти деньги стоит приберечь на что–нибудь более полезное. Центр электромагнитной безопасности уже исследовал влияние этой матрицы на излучение компьютера Samsung с монитором Multiscan 100 sf, а также радиотелефона Philips Aeon. Никакого изменения электромагнитного излучения, например, высокочастотного, отмечено не было, и вообще прилепленная к компьютеру матрица никак не влияла на его характеристики.

В сущности после исследований центра никакого «Плана научной работы» можно уже и не составлять. Однако еще до проведения каких–либо измерений авторы ожидают (и это записано в «Плане») повышения степени подготовки студентов, уменьшения количества курящих и улучшения состояние здоровья студентов. Саму научную работу будут проводить путем «замера полей у компьютера», анонимного опроса студентов и «закрепления информационной матрицы на седьмом позвонке».

Своим курьезным «Планом» комбинат и А. Е. Голод пытались заинтересовать Комитет здравоохранения Москвы. Понятно, что если бы Голоду удалось получить какие–то официальные подтверждения положительного влияния матрицы, то ее можно было поставлять в различные учебные заведения. Каждый предприниматель знает, что госзаказ — это самый выгодный бизнес! Однако в письме председателя комитета А. П. Сельцовского в адрес колледжа осторожно сказано, что убедительные подтверждения влияния пирамид отсутствуют.

После эксперимента Центра электромагнитной безопасности мы перечитали тексты Голода и, кажется, обнаружили причину неэффективности матрицы, а заодно и большой пирамиды. Изобретатель пишет, что «основание пирамиды эффективно при наличии воздушно–сухого режима его содержания в Достаточно толстом слое». Однако внутри пирамиды довольно влажно и попахивает, как бы это выразиться, продуктами жизнедеятельности местных дворняжек. Как пояснил нам один из адептов гармонизации, в пирамиде довольно тепло и собаки любят пролезать в нее для ночлега.

Поэтому, по крайней мере, до высушивания основания пирамиды, от покупки информационной матрицы Голода советуем воздержаться, а издательско–полиграфическому комбинату предлагаем перестать заниматься чепухой.

— А, это самое, значит, а если Вам в жопах начать ковыряться здесь, прямо в пирамиде, то, наверное, будет очень и очень прикольно? — с нескрываемой иронией поинтересовался Антон у профессора.

— Видишь ли, друг мой, в жопе можно ковыряться, как ты справедливо выразился, везде, но как специалист, я советую дилетантам этим не заниматься! — Виктор Иванович сначала не понял шутки, но затем, увидев реакцию молодых людей, даже улыбнулся.

— А, это самое, Вы сделаете меня специалистом? — продолжал Антон.

— О! И меня, — добавил Виктор.

— Вас, ребята, уже сделали ваши родители, я же могу только подправить.

— А девушку подправите? — не унимался Антон.

— О чём это вы тут говорите? — включилась в разговор продавщица.

— Да, так, ерунда… Просто, это самое, надо Вам сейчас раздеться, чтобы наш профессор смог Вас посмотреть, — и Антон серьёзно посмотрел на растерявшуюся девицу.

— Вы, что, шутите?

— Нет. А что, ты не хочешь провериться? — спросил Антон.

— Это не больно! Сначала будет немножко того, а потом даже очень и очень, — обрадовал бедняжку Виктор.

Все трое внимательно разглядывали девицу, которая вдруг покраснела и стала слегка дрожать.

Антон с Виктором стояли почти в центре пирамиды, а профессор пытался прочитать этикетку на одной из упаковок с родниковой водой, стоявшей у стены.

Недолго думая, девушка схватилась за верёвку, конец которой свисал рядом с ней, и изо всех сил дёрнула, да так, что от сильного рывка сама чуть не поскользнулась. Не прошло и секунды, как сверху на ребят полетела упаковка с заряженной водой. Антон толкнул Виктора, а Виктор с силой оттолкнулся от своего приятеля, в ноги которому с грохотом и взрывом упали бутылки.

Девица, увидев, что прицельного «бомбометания» не случилось, решила повторить свой «выстрел». Она, было, уже схватилась за другой конец верёвки, но её остановил Виктор Иванович.

— Не надо! Не надо так реагировать на плоский юмор! Мы сейчас уходим, — Виктор Иванович отпустил руку девушки, у которой от сильного зажатия кисть побелела.

— Вы мне руку сломали! — закричала продавщица.

— Не надо так драматизировать! Смочите руку заряженной водой и всё быстро пройдёт, — посоветовал профессор.

— Придурки! — только и выдавила из себя девчушка.

Когда троица вышла из пирамиды, то у Антона и Виктора все брюки были мокрыми, проктолог не пострадал.

— Ой, а что это у вас, ребята, все брюки, извиняюсь, мокрые? — удивился мужчина, который вёл на экскурсию свою семью в пирамиду.

— А это мы от страха, того… Понимаете? — ответил Антон.

— Чего того? — спросил мужчина и замер как вкопанный. Его жена и маленький сын с ужасом разглядывали мокрые брюки ребят, то и дело, бросая взгляд то на пирамиду, то на молодёжь, то на Виктора Ивановича, который невозмутимо снимал на видеокамеру живописную панораму вокруг пирамиды.

— Ох, Толя! Не нравится мне твоя затея! Пошли–ка лучше отсюда подальше, пока с нами ничего не случилось, — нервно сказала женщина, схватила за руку ребёнка и быстро направилась к стоявшей у дороги машине.

Мужик, Толя, наверное, недолго думая, развернулся и пошел догонять свою семью, тем более, что ключи от машины были у него.

В Париже лет 30 назад, когда смертная казнь была еще не отменена, стояли две или три гильотины. Одна, большая, постоянно находилась в столице. Другие, маленькие, гастролировали по всей Франции. Говорят, было очень удобно. Я предлагаю сделать и у нас, но не гильотину, а пирамиду на колесах. Небольшую, метра четыре на четыре в основании и метров восемь высотой. Принимает Госдума бюджет — пирамида тут как тут. Проходят важные вопросы в Совете Федерации — пирамида рядом. Полетели наши коммивояжеры в Европу или Америку выбивать очередной транш — карманную пирамиду на стол переговоров. И так далее.

До Осташкова оставалось менее 20 км пути.

А вот теперь–то, дорогой читатель, начинается самое интересное и непонятное. Антон включил приёмник, который не ловил ни одной радиостанции. Мобильные телефоны бездействовали. Было крайне тоскливо от такой изоляции. Все трое молчали, но думали об одном и том же. И вдруг, о чудо! Из динамиков вдруг раздался голос диктора, который, по всей видимости, только начал радио–эфир.

Эпоха научно–технического прогресса, кажется, окончательно разучила нас удивляться чему бы то ни было, но безграничный океан неизведанного порой являет нам такие диковинки, перед которыми даже у всесильной науки опускаются руки.

Взять хотя бы свойства такого обыкновенного объекта, как пирамида. Уже несколько лет один мой знакомый, по–разному комбинируя, держит лезвия безопасной бритвы под картонной пирамидкой: «Говорят, они там самозатачиваются, но я что–то не могу найти нужного положения». Недавно мы узнали, что нашелся серьезный исследователь, взявшийся объяснить, что такое пирамида? Обыкновенная объемно–пространственная структура, или нечто большее? Генеральный директор НПО «Гидрометприбор» Александр Голод уже давно строит пирамидальные сооружения различной конфигурации. Информация в прессе, освещающая его деятельность, становится все более сенсационной.

По результатам опытов А. Голода, пирамида обладает удивительными свойствами: над ней возникает «ионный столб», непрозрачный для локаторов систем ПВО; побывавшее в ней пиво свежеет, вина приобретают выдержанность, отведавший «пирамидированной» водки становится убежденным трезвенником. Конечно, проверить обоснованность таких утверждений непросто, но для скептиков припасен эффектный фокус: вода, налитая в пластиковую емкость и простоявшая в пирамиде довольно долго при низкой температуре, не замерзает. Стоит же служащему пирамиды слегка ударить по бутылке, как жидкость на глазах у телезрителей за считанные секунды превращается в лед. Что это: воздействие пирамиды, или какое–то другое волшебство?

— Во, бля, лечат! А? — возмутился Антон. — Сегодня же заеду в кабак и ё… водки грамм… — но договорить он не смог, осёкся. — Чёрт, я же за рулём.

— Тоша, ты, это самое, не волнуйся! — успокоил приятеля Виктор, — мы поможем. Да? — и все трое засмеялись.

— А интересно, есть здесь гаишники? — спросил Антон.

— Так мы же пили за то, чтобы ни мента, ни гвоздика! — пошутил Виктор.

Опять все трое дружно засмеялись.

Вдруг из кустов выскочил, словно ошпаренный, гаишник. Первое впечатление было то, что это был рапирист, наносящий укол своим оружием. Движение было точным и вместе с тем неожиданным. По крайней мере, в Петербурге так не работают.

Антон быстро среагировал и остановил машину прямо у ног лихого гаишника. Второй с радаром прятался в кустах.

— Здравствуйте! — произнёс приветствие маленького роста худенький инспектор ГИБДД. — Инспектор ГИБДД бла–бла–бла, — а ни фамилии, ни названия подразделения разобрать дальше было невозможно.

— Здравствуйте, — без энтузиазма ответил Антон и стал искать документы.

— Быстро Вы тут на своей машинке летаете, — констатировал инспектор.

— Хотелось бы быстрее, да Виктор Иванович не разрешает, — кротко ответил Антон.

— Какой Виктор Иванович? — насторожился инспектор.

— Виктор Иванович. Да Вы его наверняка знаете… Его все знают, — продолжал Антон.

— Может и знаю… Так, документы, пожалуйста…

— А что, собственно говоря, случилось–то?

— Известно, что — скорость.

— А, скорость?! Скорость — это серьёзно! Ладно, скорость, так скорость, — Антон пытался переломить ситуацию, как говорится, на корню, но пока не знал, с чего начать. — Командир! А хочешь на ровном месте пятихатку срубить?

— Это как это?

— Я тебе дам пятьсот бакинских если ты меня обуешь, а ты мне дашь пятьсот, нет штуку, если меня не тронешь. Годится?

— Давай, — и гаишник начал с жаром потирать ладони, предвкушая большие деньги.

Антон вышел из машины и с большой иронией глянул на инспектора, который был ровно на две головы ниже и на пять голов, как минимум, тупее.

— Вот мои права, вот техпаспорт, а вот моя непроверяйка, — Антон доставал из внутреннего кармана кожаной куртки свои документы. До непроверяйки дело не дошло, т. к. инспектор понял, что обмишурился на 1000 долларов США. — А вон и Виктор Иванович.

Последняя фраза была ключевой, т. к. именно теперь инспектор понял, что с ним сыграли очень злую шутку. Как–то надо было выходить из положения, но как? Такого он ещё ни разу не видел. В чистом виде разводилово. Обычно он мог из невиновного сделать нарушителя, из умного и интеллигентного — убогого и раздавленного,…

— Ладно, командир! Давай сюда мои документы, бери своего напарника и поехали с нами в кабак. Я тебя состыкую с Виктором Ивановичем, он тебе карьеру подправит. Считай, что тебе крупно повезло, что ты с ним встретился. Ты понял?

— А нам ещё пять часов надо работать до конца смены, — промямли только что бравый и наглый инспектор.

— Ты — придурок, или где? — удивился Антон. — Я тебе предлагаю нас сводить в хороший кабак в знак нашей возможной дружбы, а ты, мудак, упускаешь, это самое, значит, сам из своих рук. Так, да?

— Ну, ладно, ладно. Сейчас я Виталика сориентирую, — и инспектор направился быстрым шагом к прятавшемуся за кустами напарнику.

О чём они шептались, что такое говорил первый второму — это и не важно. Но уже через пару минут две машины выдвинулись в город Осташков.

Гаишники ехали первыми, то и дело сбавляя скорость, чтобы не потерять питерцев.

А тем временем в лексусе стояла самая обыкновенная ржачка. Все трое дико смеялись над провинциальной милицией, которая купилась на откровенную галиматью. Виктор Иванович вспомнил Гоголя, который создал актуального и поныне Ревизора.

Слегка успокоившись, Антон прибавил громкость радиоприёмника, из которого опять донеслась всё та же радиостанция с той же ахинеей про пирамиды.

Интервью давал Николай Владимирович Классен, заместитель директора по науке Института Физики Твердого Тела РАН.

— Жидкость, достаточно однородная и не содержащая каких–либо механических включений, может быть охлаждена до температуры намного ниже точки замерзания.

Если же мы внесем возмущение в эту среду, к примеру, ударим сосуд, то жидкость преодолеет энергетический барьер и перейдет в стабильное состояние, проще говоря, — затвердеет. На подобном эффекте основан принцип действия «камеры Вильсона», используемой физиками–ядерщиками.

Утверждаю, что подобные опыты, демонстрируемые в качестве подтверждения феноменальных свойств пирамиды, абсолютно не доказательны.

— «Феномен пирамид» раскручивается по всем правилам коммерческого проекта, — заметил Виктор Иванович. — Спорадические публикации на протяжении «подготовительного» периода, потом — мощный выброс информации с привлечением солидной прессы и центрального телевидения. Сейчас уже пришла пора стричь купоны: по более дешевым телеканалам (дециметровым) транслируются рекламные ролики, в которых я несколько раз видел самого г-на Голода, перечисляющего достоинства своего изобретения, а его собеседница — ведущая, замирающим от восхищения голосом предлагает приобрести уменьшенную керамическую копию большой пирамиды, заказав ее по телефону фирмы–дистрибьютора. Цена пирамидок — 5000 рублей (для льготных категорий — от 3500 до 4000 руб.).

— Это самое, что — серьёзно? — спросил Антон и причмокнул языком.

— А то! Делают эти пирамидки на заводе, производящем электроизоляторы. Какова себестоимость этих вещиц, разумеется, не моё дело. Реклама есть реклама, но знаю точно, что Генеральный директор НПО «Гидрометприбор» еще до окончания строительства пирамиды на Рижском шоссе в программе «Час пик» заявил, что в зоне ее воздействия окажется вся планета. Пидор, бля! — вдруг грязно выругался Виктор Иванович, а затем после небольшой паузы продолжил, — В информационном выпуске ТСН, например, утверждалось, что «энергия», идущая в пирамиду из «космоса», может быть как «положительной», так и «отрицательной».

— Ерунда какая–то, — только и сказал Антон.

— Такой подход можно объяснить либо крайней безответственностью по отношению ко всему населению Земли, либо заведомым блефом, — прокомментировал Виктор Иванович. — Однако, в тех же «новостях» перечислены солидные исследовательские институты, подтвердившие факт воздействия пирамид экспериментально на некоторые вещества. В своих попытках выяснить в названных учреждениях подробности проведенных испытаний я натолкнулся на стремление избежать однозначных ответов, либо вообще дистанцироваться от всего, что связано с этим проектом. С сотрудником одного из институтов у меня состоялась любопытная беседа.

— По пьянке? — поинтересовался Виктор.

— Ну, разумеется, что не на сухую, — ответил профессор.

— Так, ну–ну, — решил поторопить Антон, которому было крайне интересно узнать, чем вся эта история закончилась.

— Если вы намерены говорить о научных изысканиях господина Голода, то боюсь, разговора не получится из–за отсутствия предмета для разговора, — сказал Виктор Иванович.

— Нет, ну а чем же всё–таки эта Байда кончилась? — Антон очень хотел услышать всю историю до конца.

— Заместитель директора Гематологического научного центра РАМН, Владимир Городецкий, считает официальную ссылку на участие Центра в эксперименте совершенно не правомерной. Он говорил, например, что не исключено, что его сотрудники привлекались к опытам, но если это и делалось, то, безусловно, в частном порядке.

— Вот жук! А? — только и молвил Виктор.

— Да, это тебе не бабам сиськи крутить! — важно констатировал Антон.

— Другой представитель медицины, главный врач участковой больницы в Павловской Слободе Владимир Седов имеет непосредственное отношение к проблеме, так как значительная часть его пациентов проживает невдалеке от «заколдованного места». Владимир Гаврилович сдержан в суждениях, — продолжал повествование Виктор Иванович. — Общая картина заболеваний не сильно отличается от обычной. Смертность, особенно среди пожилого населения, несколько снизилась по сравнению с 1998 годом, но это можно с некоторой долей цинизма объяснить тем, что кому положено было умереть, уже умерли раньше… Эпидемия гриппа тоже оказалась не такой страшной, как ожидали. Те же, кто посещал пирамиду, держат дома камни, воду, — отмечают улучшение самочувствия. Был случай излечения от мочекаменной болезни: камни благополучно вышли естественным путем.

— Каким путём? — спросил вдруг Виктор.

— Естественным путём, — ответил Антон.

— Через жопу, что ли? — решил уточнить Виктор.

— Сам ты через жопу, мудила из Тагила, — ответил Антон.

— Для переломных моментов жизни общества характерен повышенный интерес к мистике, к загадочным природным аномалиям, — Виктор Иванович вошёл в раж, его было уже трудно остановить. Он рассказывал так, словно читал лекцию студентам своего университета. — Например — повальное увлечение спиритизмом в начале двадцатого века. Спрос рождает предложение: даже самые бредовые идеи буйно расцветают, попадая на плодородную почву экзальтированного сознания, готового воспринимать любые «чудеса». Вопрос о том, какова природа конкретного явления — экстрасенсорика ли, эксперимент ли профессионала–психотерапевта или фокусы дилетанта — часто бывает второстепенным.

Антону уже порядком надоела затянувшаяся лекция о каких–то там пирамидах, и он незаметно для Виктора Ивановича прибавил громкость радиоприёмника. А там, увы, всё расхваливали и расхваливали пирамиды Голода. Профессор тотчас же умолк, обратившись в слух. Он внимательно слушал, то и дело кивая или поднимая указательный палец вверх, невольно акцентируя внимание на очередную реплику из радиоприёмника. По лицу блуждала коварная улыбка, свидетельствовавшая об истинных чувствах и пренебрежительном его отношении ко всей этой галиматье.

В нашем случае человек, узнавший из рекламы, что пирамида обладает «антистрессовым» воздействием, действительно может, получив этакий духовный паллиатив, почувствовать себя лучше. Но точка зрения психиатрической медицины такова, что любая пропаганда, массовое тиражирование подобных методик и применение их ко всем желающим недопустимы: слишком высок процент обострений и побочных эффектов.

В свое время доктор психологических наук В. Лебедев подвел итог деятельности Анатолия Кашпировского на основании нескольких тысяч писем телезрителей, смотревших сеансы популярного «психотерапевта». 63 процента из них жаловались на резкое ухудшение состояния, а из 15 процентов, казалось бы, исцелившихся после сеансов, 13–14 вскоре вновь испытали обострения заболеваний в более резкой форме. Особенно чувствительна к такого рода воздействиям детская психика.

— Вот, вот, это — правильно! Чистой воды шарлатанство! Вот, Антон, на чём надо делать деньги, — философски заметил профессор.

— А на чём? — Антон повернулся к Виктору и залихватски ему подмигнул.

— Ты на дорогу лучше смотри, а то…, — не успел закончить фразу Виктор Иванович.

— А то что? — спросил Антон.

— Впилишься сейчас в гаишничков и не будет тогда у нас праздничных посиделок в Осташковском кабаке, — мрачно констатировал Виктор Иванович.

— Ничего страшного, — успокоил Антон. — Тогда на похоронах погуляем. Да?

— Кстати, водитель, обычно, остаётся после ДТП инвалидом, — обрадовал Виктор Иванович.

— Это его родственники погибших делают? — пошутил Антон.

— Нет, это он сам себя делает, — ответил Виктор Иванович.

— Так, это самое, когда сам себя, это же, ну, как его, онанизм? — и Антон с Виктором громко рассмеялись.

— Вы, балбесы, лучше послушайте, что по радио говорят, — и Виктор Иванович ещё прибавил громкость приёмника.

«Обследовано 2015 школьников… Во время сеансов отмечаются непроизвольные движения, истерические реакции, галлюцинаторные феномены, другие психические нарушения… 42 процента впадают в гипнотический сон. После сеансов у 7 процентов детей выявлены различные формы психической дезадаптации. Четко наметилась тенденция повышения внушаемости и увеличение истерической реакции… В результате телесеансов некоторые дети впадали в состояние каталепсии при одном виде фотографии Кашпировского».

«Эти сооружения стоят на Валдае, в верховье Волги и других великих российских рек. Строят пирамиды из материала, не проводящего электричество, без единого гвоздя, как старинные русские храмы, — с придыханием звучит из телевизора, — Александр Голод считает, что пирамида ни больше, ни меньше — гармонизирует само пространство и все, что в нем находится». К слову сказать, в старину, не только на Руси, случалось строить без единого гвоздя здания совершенно различных типов. Объяснялось это, в первую очередь, дороговизной скобяных изделий, изготавливавшихся кустарным способом. Что же касается магии пространства, то действительно, испокон веков пирамидальная форма воспринималась как высший символ гармонии мироздания, основополагающих стихий природы, некоего священного абсолюта, «Абсолютного Разума».

Ярким проявлением подобных космологических воззрений явились циклопические культовые сооружения древних. Гигантские усыпальницы царей Египта выглядят загадочными посланцами ушедших времен, несколько нелепыми в своем предназначении — поймать, удержать любой ценой ускользающее всемогущество, преклонение подданных, все то, что так дорого в этом мире, за пределами которого нет надежды… С высоты третьего тысячелетия совершенно спокойно воспринимаются научные выкладки о том, сколько сотен тысяч жизней было заклано на алтаре безумного строительства, о нечеловеческих условиях существования в государстве, вся экономика которого была подчинена маниакальному стремлению одного человека урвать себе хоть немного земного «бессмертия».

— Всё! Больше не могу этого слушать! — сказал Антон и выключил приёмник. — У меня после этого очень плохое предчувствие.

— Какое? — спросил Виктор.

— Либо я стал импотентом и трезвенником, либо я сегодня буду в жопу пьяным, — изрёк Антон.

— Опять вы о своих мозговых центрах заговорили, — неудачно пошутил Виктор Иванович.

Ребята слегка обиделись. Но пауза была недолгой. Машина на большой скорости прямо влетела в провинциальный городишко.

В отличие от Санкт — Петербурга, здесь было чисто и немноголюдно. Зелёный лесной массив плавно перешёл в большие городские деревья. Было забавно наблюдать на аляповатые рекламные вывески и плакаты, ориентированные то ли на местных жителей, которые только и думают о бизнесе и рекламе, то ли на многомиллионных туристов? Бред, да и только. В Осташкове и книг то никто толком не читает. Театров нет, музеи — только краеведческие. Достаточно открыть любой справочник или путеводитель, где среди достопримечательностей выделяют иключительно Воскресенский собор (1689 г.), Троицкий собор (1697 г.), т. н. Дом Ратуши (1720 г.), комплексы Знаменского монастыря (основан в 1673 г.) с Вознесенским собором (1730–48 гг.) и Житенного монастыря (основан в 1716 г.) со Смоленской церковью (1737–43 гг.) и колокольней (1751 г.). Ещё есть пристань и набережная. Во–от!

А ведь заграницей давно бы сделали туристическую Мекку из такого чудного и живописного места как Осташков. Российское православие + международный сервис — это могло бы кормить не только Тверскую область, но и всю Россию. Чем, каким местом думают наши чиновники?

Узкие улицы, петляющие туда–сюда, малоэтажные дома, …

Как и в любом российском городе, в Осташкове на рынке, в магазинах и кабаках заправляли кавказцы. Азербайджанцы были повсюду. То ли у русских нет мозгов, то ли желания работать, но весь ресторанный бизнес держится на выходцах с Кавказа. Это примерно так, как на евреях наука, здравоохранение, культура, искусство, крупный бизнес. Кстати, хорошие писатели, в большинстве своём, — не выходцы с Кавказа, а представители славных династий, фамилии которых оканчиваются на ич, штеин, берг, ович и т. д.

Ребята не запомнили, а я и не знаю названия расширяющегося вверх и вширь азербайджанского кабака, где все официантки — русские, а хозяин — естественно, оттуда. Название короткое, незамысловатое, но ни с одним из русских слов оно не сочетается. То ли Асхен, то ли Азех, какая разница? В городе, разумеется, помимо ул. Тимофеевской, ул. Володарского, Ленинский проспекта есть и ещё несколько, но вот точного адреса даже Виктор Иванович назвать так и не смог.

Когда гаишники зашли в ресторан, то к ним сразу же вышел кавказец среднего роста, небритый, одетый как и все «чёрные» в кожаный пиджак, чёрные брюки и светлую рубашку. На ногах красовались остроносые дорогие полуботинки, чем–то смахивавшие на сапоги–скороходы. Достаточно уверенный в себе, источавший сильный запах дорогого мужского одеколона, Рафшан по–братски поздоровался со стражами порядка, а затем подошел к питерцам.

Первым, кому была оказана честь подержаться за руку хозяина кабака — был Виктор Иванович. Зная, что всё радушие у кавказцев показное и как русские не жалуют вниманием представителей горных республик, оскорбительно называя их черножопыми, так и те отвечают взаимной неприязнью к представителям бытового национализма, Виктор Иванович своей лапищей с силой сжал маленькую, худенькую ручку Рафшана. Бедняга даже вздрогнул от неожиданности и боли, но тут же лицо опять расплылось в улыбке, ещё большей и ещё лучезарней, обнажившей два ряда золотых зубов.

Я приношу заранее искреннее сожаление и извинения по поводу незаслуженно оскорблённых националистическими псевдо–литературными изысками в адрес не титульных наций России. Пожалуйста, простите меня, если сможете! Я — хороший, только не описать истинного положения дел я не мог. Вероятно, это примерно так же, как в том анекдоте, где скорпион кусает черепаху, перевёзшую его с одного берега на другой и на прощание, вместо спасибо, говорит: «Вот такое я говно!»

Недалеко от кабака находилось ОВД г. Осташково, а через дорогу начинался парк «Свободы». Здорово, да?

Серёгу и Виталика Рафшан знал не первый год. Отношения между ними были выстроены по принципу «ты — мне, я — тебе». Гаишники очень любили вкусно покушать и попить на халяву водочку. А друзья и многочисленная родня Рафшана имела административную индульгенцию на дорогах района. Кстати на подкормке у Рафшана были и другие милиционеры. Более того, с некоторыми из них Рафшан устраивал пикники на природе, да такие, о которых тебе, читатель, и не снилось.

Пока Серёга обсуждал меню, Виталик предложил питерцам осмотреть красоты города. За 40 минут все четверо объехали на лексусе практически весь г. Осташков. В городе почему–то мало было молодёжи и бездомных собак?! Да и уличная торговля шла как–то вяло…

— Виталик, а ты давно в ГАИ работаешь? — спросил Антон.

— Да, скоро будет 5 лет, — не без гордости ответил гаишник.

— А, это самое, как там его, — Антон пытался вспомнить имя второго, — Серёга тоже ветеран?

— Да, он почти десять лет, — с лёгкой завистью в голосе промямлил Виталик. — В прошлом месяце было девять с половиной, — уточнил гаишник.

— Оба–на! А вы чего, это самое, дни до пенсии считаете? — удивился Антон.

— Да нет, просто за десять лет медаль полагается, — мечтательно произнес Виталик.

— Это за песок, что ли? — спросил Виктор.

— Сам ты за песок, — обиделся Виталик. — За выслугу лет. За 10, за 15, за 20 лет. Понял?

— А, ну да, ну да, — и Виктор пару раз понимающе кивнул головой.

— Да, это на целый тост тянет, — вставил прекрасный афоризм Антон.

— Так, а ты, типа того, тоже, что ли будешь? — спросил Виталик.

— Не исключено, — философски заметил Антон.

— Да, водочка у Рафшана что надо! — и Виталик слегка улыбнулся.

— А мы на катере сегодня пойдём? — спросил Виктор у предвкушавшего славный отдых в кабаке гаишника.

— Каком катере? — удивился Виталик и тупо уставился на Виктора.

— Ну, я не очень хорошо понял о каком катере шла речь, — спокойно ответил Виктор, — Серёга, да? Он сказал, что можно будет порыбачить и, это самое, значит…

— Что, серьёзно, что ли? — ещё больше удивился Виталик.

— Ну, да. Можно это, как его, ну, на катере пойти к нам на базу, а завтра вернёмся и заберём машину? Да, Тоша? — Виктор импровизировал прямо на ходу.

— Не исключено, — рассудительно заметил Антон.

— Оба–на! Тогда надо заехать на базу и сдаться, — сказал Виталик и достал мобильник, по которому начал звонить своему напарнику. — Серёга! Слушай, а нам ведь надо сейчас сдаться, а то потом будет вломно. Нет, ты позвони Петровичу, или пусть Рафшан ему скажет, что он нас припахал, а то Петрович может на меня наехать. Ладно?

— Ну, как, Виталик, всё путём? — спросил Виктор и похлопал по плечу сидевшего справа от него гаишника.

— Ага.

Виктор Иванович молча наблюдал за развитием событий. Ему было настолько интересно, что он даже забыл о том, что уже два дня не звонил домой, и что совсем забыл о семье, о своём любимце Вове.

Глава 10. В кабаке

Две маленьких сардиночки кита по жопе хрясь,

А ну–ка, толстожопенький, как нам к царю попасть?

Фрагмент из Баллады о Садко

Было 19.00, в зале играла музыка, официантки суетились перед гаишниками так, словно обслуживали как минимум министра МВД. Рафшан издали наблюдал за своими гостями. Он понимал, что Серёга может быстро вырасти благодаря Виктору Ивановичу, которого тот представил так круто, что круче и быть не могло!

А ведь чуть менее года тому назад Рафшан также услаждал одного своего крышу–милиционера, который из простого постового в одночасье стал заместителем начальника уголовного розыска г. Осташкова. Круто? Да?

На столе, накрытом белоснежной скатертью, уже стояли:

 Шесть приборов,

 Шесть маленьких пиалочек с маринованными грибочками,

 Шесть тарелочек с рыбным ассорти (копчёный угорь, филе форели слабой соли — нарезка, спинки от вяленого леща),

 Шесть тарелок с овощным салатом (помидоры, огурцы, свежий перец, свежая капуста, яблоко и груша),

 Две тарелки с горячим лавашем,

 Два литровых графина с охлаждённой водкой,

 Шесть бутылок, теперь уже контрабандной, с минеральной водой Боржоми,

 Специи (соль, перец, горчица, хрен).

И, как только гости присели за стол, музыка смолкла и на маленькую сцену вышла симпатичная крашеная блондинка с орлиным носом и два человека–оркестра. Раздался «живой звук». Скорее всего, это была азербайджанская песня. Мелодия была приятной, громкость была высокой, но не настолько, чтобы мешала перекрикиваться за столом.

После третьего тоста подошёл Рафшан. Он поинтересовался у Виктора Ивановича и Сергея качеством обслуживания.

— Всё хорошо, — несколько сухо ответил Виктор Иванович.

— Рафшан, присаживайся к нам, — пригласил за стол Сергей.

— Ребята, спасибо, но у меня дела, — вежливо извинился хозяин. — Я ещё подойду к Вам.

— А мы хотели выпить за Вас, за Вашу семью и Ваше гостеприимство, — лукаво подмигнув, нарочито громко сказал Виктор Иванович.

После этих слов Рафшан понял, что перед ним сидит не просто здоровяк–весельчак в шортиках и маячке, а серьёзный чиновник, оттягивающийся в кругу молодняка, что называется, «по полной программе».

У стола прислуживала одна официантка, то и дело подливавшая спиртное и минералку. А другая курсировала между столом и кухней.

— Друзья мои! — Виктор Иванович встал и поднял почти полную рюмку водки. — Предлагаю выпить за хозяина ресторана, за его здоровье и здоровье его родителей, которые весьма своевременно сначала произвели на свет, а затем правильно воспитали прекрасного, симпатичного и мудрого сына! Тост контрольный, — и после этих слов Виктор Иванович, выпив залпом, перевернул вверх дном свою рюмку. А рюмки то были по 75 грамм каждая.

— Ох! Чувствую я, что сегодня я уже за руль не сяду, — не то с радостью, не то с сожалением молвил Антон.

— Друзья мои! — Виктор Иванович быстро взял ситуацию под контроль и встал опять с наполненной до краёв рюмкой. — Предлагаю выпить за жителей города Осташков. Мы пьём этот божественный напиток, открытый миру замечательным российским учёным — Дмитрием Ивановичем Менделеевым, за вас — Сергей и Виталик, и за Вас — Рафшан, и за Вас, — и профессор жестом дал понять, что поднимает рюмку за ансамбль, прекрасно исполнивший две новые азербайджанские песни.

— Вы, Виктор Иванович, очень мудрый и опытный человек, — похвалил профессора Рафшан, который после двух полных рюмок враз забыл о своих делах и активно стал закусывать.

— Милочка, — обратился Виктор Иванович к официантке, — принесите нам, пожалуйста, пи…, — окончание фразы скрылось за текстом песни и музыкой, последовавшей за последним тостом.

А попросил Виктор Иванович следующее: принести шесть больших бокалов с пивом, водкой и пепсиколой (в равных пропорциях). Но в один бокал он попросил налить вместо пива и водки 300 грамм виноградного сока.

Разговаривать под музыку было невозможно. После пятого тоста Лена, так звали официантку, принесла на подносе шесть пол–литровых бокалов с ядрёной, термоядерной смесью. Первым взял свой бокал Виктор Иванович. А далее по очереди разобрали остальные.

— Друзья мои! Каждый из нас в жизни проходил испытания, — в этот момент закончилась песня, и Рафшан подал знак ансамблю сделать перерыв. — Одних проверяли на прочность враги, других — судьба, но бывают моменты, когда хочется самому испытать себя на прочность. — Виктор Иванович сделал небольшую паузу и обвёл всех присутствующих внимательным взглядом.

— Будем глотать ножи и вилки? — вставил Антон, который каждый тост отрабатывал как контрольный.

— Нет, будем соревноваться, а поможет нам квалифицированное жюри, — интригующе заметил Виктор Иванович.

— А кто жюри? — опять перебил профессора Антон.

— А жюри будут Сергей и Виталий! И вот почему!? Именно они квалифицированно могут определить степень алкогольного опьянения и кому как не им отранжировать всех присутствующих?!

— А, это самое, жопа от ранжирования болеть не будет? — пошутил Антон.

— Если будешь так себя вести, непристойно, то будет, — Виктор Иванович интригующе посмотрел на Рафшана, а затем на гаишников. — Лет тридцать тому назад, а может и больше, была такая телепередача, ДЕЛАЙ КАК Я. Помните?

— А мы тогда ещё не родились, — опять вклинился Антон.

— Так вот, — не обращая внимание на Антона, продолжал Виктор Иванович, — я предлагаю всем попробовать то, что было со мной в Швеции, когда меня остановили полицейские за езду в состоянии опьянения.

— А что, такое было? — быстро выкрикнул Антон.

— Что именно? Опьянение или Швеция? — вопросом на вопрос ответил Виктор Иванович.

— Так это же, по–моему, было в Греции? — задал очередной вопрос Антон.

— В Греции, мой друг, всё есть! — сказал Виктор Иванович и ему дружно зааплодировал весь зал. Оказывается, все, кто находился в зале пристально наблюдали за столиком, где сидела такая разношёрстная компания.

— Профессор! Пожалуйста, нельзя ли покороче? — вдруг не выдержал Виктор.

— Хорошо! Не можете слушать, тогда просто повторите то, что сейчас сделаю я. Тому, кто быстрее всех сможет сделать тоже самое, будет ценный подарок! — Виктор Иванович взял большим и указательным пальцем левой руки кусочек лаваша, а самой рукой до этого он крепко зажал свой бокал. В правой руке оказалась рюмка водки, которую он залпом опрокинул. И сразу же после водки в один присест он выпил целый бокал, после чего откусил лаваш, а оставшийся кусок занюхал. — Вот и всё! — торжественно произнёс профессор.

— Фигня какая, — цинично заметил Сергей и следом повторил тоже самое.

Остальные сделали тоже, что и первые двое, практически одновременно. Первым начал отчаянно кашлять Сергей. Дольше всех держался Антон, но и он всё же закашлялся.

— Ну, что, слабаки? Приза никому не досталось, — Виктор Иванович смотрел на скрюченных в неестественных позах людей, которые ещё совсем недавно с насмешкой смотрели на профессора. Ситуация поменялась в корень.

Через несколько минут дьявольских мучений, первым очухался Антон.

— Что это было, а? — Антон говорил сильно подсевшим голосом.

— Это было то, что валит с ног практически любого, — спокойно молвил профессор. — Однако наш конкурс ещё только начался.

Виктор Иванович вышел из–за стола и залез на сцену. Он вытянул вперёд обе руки и продемонстрировал с закрытыми глазами носо–пальчиковый тест. Кончика носа профессор с первого раза коснулся сначала указательным пальцем правой, а затем и левой руки.

Раздались бурные аплодисменты. В зале собралось около 40 человек. Большая часть посетителей пришла по звонку. Дело в том, что кто–то, а я догадываюсь кто именно (!), пустил слух, что в ресторане находится очень крупный столичный чиновник, который отдыхает в компании гаишников и своих охранников.

Уже под пристальным взором всех присутствовавших Виктор Иванович поставил ноги в одну линию, друг за дружкой, и стал делать шаги взад–вперёд, великолепно держа равновесие без отрыва ног от пола.

— Есть ли среди присутствующих желающие повторить этот смертельный номер? — громко спросил Виктор Иванович.

Практически все пожелали сделать это незамедлительно. Хорошо, что профессор успел сойти со сцены, иначе бы его просто снесли оттуда.

Официантки принесли горячее. Подали небольшие порции чебуреков и шашлыков. И начали подносить люля–кебаб с зеленью.

— А водки ещё сколько принести? — спросила у Виктора Ивановича Леночка.

— А у нас ещё осталось на один тост, — ответил профессор, — А больше тостов может и не быть. Сейчас Вам надо помогать Вашей подружке в приготовлении термоядерной смеси — пиво, пепси и водка. Всего по одной трети.

Девушка кокетливо улыбнулась и пошла на кухню. По пути её то и дело перехватывали посетители, требуя принести им бокалы с тем же, что были у VIP-гостей.

Вдруг к Виктору Ивановичу подошёл невысокого роста молодой человек, одетый в джинсуру.

— Добрый вечер! — поздоровался Кирилл. — Я — начальник речного вокзала и порта, — не без гордости сообщил молодой мужчина Виктору Ивановичу.

— Профессор Захаров, Виктор Иванович! — представился новому знакомому проктолог.

— Очень приятно! А Вы здесь надолго? — поинтересовался Кирилл.

— Думаю, что ещё пару дней буду, — несколько неопределённо ответил профессор.

Разговор был практически ни о чём. Кирилл сунул полупьяному профессору визитку, которую Виктор Иванович небрежно засунул в боковой карман своих шорт.

Профессор жевал и слушал. Он то и дело поддакивал, кивал головой и жевал, жевал, жевал. Еда была очень вкусной. Остальные за столом боролись с силой тяжести и с силой равновесия. Мозги их абсолютно ничего не соображали. Осоловелые, едва мигающие, полуоткрытые глазки смотрели в одну точку. При этом у каждого была своя точка — это либо тарелка, либо что–то из стоявшего на столе. Самым слабеньким оказался Виктор. Он то и дело клевал носом в остывший и нетронутый шашлык.

За каких–то 10–15 минут у профессора набился визитками битком его карман шорт. Рафшан держался молодцом. Он ничего не ел, не пил, а лишь тщетно пытался встать из–за стола. Картина была ещё та.

Антон что–то бубнил себе под нос. Было весело, но только профессору, который проводил свои медицинские опыты над своими приятелями.

— Извините, пожалуйста, — вдруг к профессору обратилась молодая, не лишённая изюминки, женщина. — Вы — профессор? Доктор?

— Да, мадам, — с достоинством ответил Виктор Иванович.

— Меня зовут Елена, я жена Рафика, — почти трагическим голосом сообщила прекрасная незнакомка.

— Очень приятно, очень …, — Виктор Иванович галантно встал и слегка поклонился. Затем он придвинул стоявший рядом с ним стул и любезно пригласил даму присесть.

— Вы знаете, у Рафика через час должна быть очень важная деловая встреча. Не могли бы Вы его протрезветь? Очень Вас прошу! — и женщина готова была заплакать, но профессор её остановил, успокоив и обнадёжив, как он это прекрасно делал со всеми, с кем общался.

— Можно его поставить на ноги, но способ этот непростой. Потребуется немного денег и пару помощников.

— О деньгах не беспокойтесь, сколько надо, столько и будет!

— Тогда позовите мне, пожалуйста, свободных официанток.

— А все свободны. Посмотрите, — и женщина показала глазами на зал, где не было ни одной трезвой рожи. После тестирования водкой–пивом–пепсиколой все посетители еле сидели.

— Очень хорошо! Тогда можно будет прекрасно поработать. Кстати, услуга эта будет платной. Стоит ровно три тысячи плюс расходы на лекарства. Согласны?

— Так, Лена! Впиши в каждый счёт по 4000 рублей. Поняла?

— Да, хорошо. Всё сделаю, — послушно ответила официантка.

— Итак, на каждого потребуется:

 5 таблеток фенолфталеина, он же в простонародье — пурген,

 Марганцовка, две упаковки на всех,

 Касторка,

 Пять медицинских грелок,

 Десяток клизм, желательно больших,

 По три литра на человека кислого молока,

 По три варёных вкрутую куриных яйца,

 По две больших отварных картофелины,

 Да, и по три таблетки бисептола.

Аптека оказалась открытой. Удивительно, но всё, что было заказано, удалось купить. Через двадцать минут Виктор Иванович взял первого в работу. Им оказался Рафшан.

Двое охранников и супруга раздели догола аморфное тело уже бесчувственного хозяина жизни, положили в ванну и стали наблюдать за тем, как профессор профессионально начал клизмить мужика. Закачав примерно 3 литра обычной водопроводной воды, Виктор Иванович приказал посадить на унитаз подопытного, а ему подать следующего. Конвейер заработал.

Примерно шесть человек были в первом обороте. Нет надобности перечислять поименно всех клиентов? Да, правильно. Это были именно они, наши друзья.

В Антона и гаишников проктолог закачал чуть больше, чем в Виктора и Рафика. Когда один слезал с горшка, другой занимал освободившееся место. Клизмирование проходило в три этапа. После первого каждому начинавшему трезветь насильно вливали касторку с марганцовкой, давая запить кислым молоком.

Чтобы молоко скисло, в него добавляли свежевыжитый лимон. Этой бурдой набивали организм до тех пор, пока не начиналась рвота. При этом следует учесть, что одновременно проводилось второе клизмирование.

Если кто не знает, то обычно проходит минут 5–7 после клизмирования, когда из организма всё начинает выходить обратно наружу.

Вся процедура рассчитана на 60 минут. Расчетное время уменьшить невозможно, как нельзя, например, слишком ускорить промывку двигателя, или время приёма пищи.

Предпоследняя фаза предполагает поедание хороших натуральных адсорбентов — отварной картошки и варёных яиц. Далее следует запивка кислым молоком (ускоряется расстройство желудочно–кишечного тракта). Последнее клизмирование. Подмывание. Стакан слабого раствора марганцовки и 5 таблеток бисептола, две таблетки, через 10 минут ещё две и минут через 10–15 последнюю таблетку. Ничего не следует пить и есть. Голова будет болеть, но полностью возвращается координация движений, мыслительные процессы активизируются.

Примерно через полтора–два часа захочется есть и спать. После сна будет немного мучить жажда. Пить категорически не рекомендуется.

Сильнейшее алкогольное отравление выводится исключительно промыванием желудка и выведением алкоголя из крови. А держится алкоголь в крови не менее трёх суток.

Профессор закончил работу лишь к полуночи. Тем временем гаишники, Антон и Виктор сладко спали в подсобном помещении на старом кожаном диване.

За один вечер Виктор Иванович неплохо заработал — сто тридцать пять тысяч рублей. Деньги ему аккуратно упаковали в свёрток, который положили в пакет.

Когда в первом часу ночи Виктор Иванович попытался разбудить Антона с Виктором, то последний его просто–напросто послал на х… Молодые люди не хотели никуда ехать, и лишь благодаря помощи охранников, удалось посадить сладкую парочку на заднее сиденье в машину. Виктор Иванович сел за руль, завёл двигатель и поехал на базу.

Ярко светила луна. На небо высыпали звёзды. За окном было свежо. Маленькая щель в левом окне приятно освежала утомлённое лицо доктора. Настроение у Виктора Ивановича было приподнятое, коммерческий эффект был очень и очень кстати.

За 40 минут, а может быть и меньше, машина подъехала к коттеджу. Ребята крепко спали. И тогда Виктор Иванович принял единственно правильное решение — он оставил открытыми стёкла и ребят в машине, а сам пошёл спать в дом.

Первым от холода проснулся Виктор. Его всего трясло. Он долго не мог сообразить, где находится. Но, в конце концов, он поднялся к себе в комнату и моментально заснул.

Антон проснулся спустя час. Ему было также холодно, но ко всему прочему его сильно мучила жажда. В доме он нашёл две бутылки пива, которые выпил залпом и которые его очень обрадовали.

Глава 11. И снова рыбалка

Друг мой! Друг мой! Не пытайся достоверно

изобразить нас! Лучше говори, преувеличивая.

Джером К. Джером

В семь утра Виктор Иванович проснулся от заведённого в телефоне будильника. Виктор также проснулся и был готов идти на рыбалку, а вот с Антоном начались проблемы. Мало того, что его с пива пронесло и он повторил вчерашний профессорский подвиг, так он ещё и не хотел идти на рыбалку.

— На х… мне эта ваша грёбаная рыбалка!? То шахматы, то это еб…й бильярд, то эта в п…у рыбалка! Да я приехал сюда не на рыбалку, а отдыхать! — возмущённо кричал Антон, когда профессор с Виктором пытались стянуть с него одеяло.

— Вставай, засранец! Пора на рыбалку! — Виктор был безжалостен к своему другу.

— Мы же договорились, что сутра идём на рыбалку. А ты нас подводишь, — возмущался профессор.

— Да ради бога, идите! Я же вас не держу! — истерично кричал Антон. — Для меня утро сегодня начнётся не в 11.30, а на час–два позже, т. к. вы меня разбудили ни свет ни заря!

— Ладно, Витя! Пусть этот серун лежит и думает над своим поведением, а мы пойдём на рыбалку, — сказал расстроенный Виктор Иванович.

У их лодки стояли двое молодых людей. Они искали вёсла, которые Виктор ещё вчера унёс в коттедж. Когда два наглых москвича, это выяснилось несколько позже, увидели истинных владельцев лодки, то тот, что был пониже ростом, первым обратился к Виктору Ивановичу.

— Доброе утро!

— Доброе, — вяло ответил Виктор Иванович.

— А это Ваша лодка?

— Наша, — ответил Виктор.

— А вы когда её собираетесь сдавать?

— А что такое? — вопросом на вопрос ответил Виктор.

— Да мы просто хотели покататься по озеру, — уверенным тоном ответил москвич.

— Так вы, это, сходите на пристань и возьмите в прокате лодку, — посоветовал Виктор.

— А мы уже там были. Лодок свободных нет.

— Ну, на нет и суда нет, — мрачно пошутил Виктор.

— А давайте мы с вами пойдём? — наивно предложил москвич.

— Давайте, — ответил Виктор, но, заметив, как ребята обрадовались, добавил, — только вы по берегу, а мы по озеру, на вёслах.

— Слушайте, а давайте мы будем на вёслах и вас покатаем! — вдруг предложил москвич.

— А нам это надо? — спросил Виктор у профессора.

— Ребята, мы ведь идём на рыбалку. Рыбалка — вещь серьёзная и опасная, — Виктор Иванович уже залез в лодку и ждал, когда Виктор сделает тоже самое.

— Подождите, подождите. Мы — не рыбаки, но очень бы нам хотелось погрести. Пожалуйста, возьмите нас с собой, — взмолился нахальный москвич.

— Молодые люди, сейчас без десяти восемь. Рыбачить мы будем как минимум до пяти–шести вечера. Сколько будем стоять, а сколько грести — никто не знает. Да и разговоры у нас будут совсем не детские, — Виктор Иванович говорил, а тем временем Виктор тщетно пытался сдвинуть с берега лодку.

— А если мы возьмём с собой гитару, пиво и закуску? — не унимался москвич.

— Да хоть водку, — вставил Виктор, но ребята всё поняли буквально, и второй паренёк прямо рванул в сторону своего корпуса.

Не прошло и десяти минут, как он радостный, сильно вспотевший и задыхавшийся прибежал к лодке. В одной руке он держал большую сумку, в другой — гитару.

Ровно в 8.05 вчетвером рыбачки с москвичами взяли курс на остров Хачин. Виктор Иванович сидел на корме, Денис — на вёслах, а Виктор и певец–говорун Олег — в носовой части.

Как оказалось, ребята были весёлыми, компанейскими и не наглыми. Оба прекрасно работали вёслами, но ещё лучше играли на гитаре. Олег пел песни своего сочинения, а Дениса всё время тянуло на блатную тему.

Лишь в 10.45 на блесну Виктор поймал средних размеров окуня. Первый дневной улов решено было обмыть. Кушать и выпить хотелось всем, благо водки с собой взяли много. Закуска была, как сказал Виктор, слабенькая. Пять палок Краковской колбасы, головка сыра Ламбер, десятка полтора свежих помидор, пяток огурцов, две луковицы и три свежих красных перца. Были крабовые палочки и чипсы под пиво. А пива взяли ровно десять банок.

После клизмирования Виктор всё время ёрзал туда–сюда. Несмотря на то, что он хорошо протрезвел, память отказывала ему в развитии вчерашних событий, начиная с 20.00, т. е. примерно после пятого тоста. Именно это обстоятельство и позволило профессору разыграть заядлого рыбака.

— Витя, а ты помнишь, как вчера вечером ты танцевал с гаишниками белый танец? — спросил Виктор Иванович.

— Какой белый танец? — удивился Куркулин.

— А потом с Виталиком ты ходил на пристань, — продолжал издеваться Виктор Иванович. — Вас долго не было…

— Что, серьёзно? — спросил Виктор.

— А ты сам–то помнишь, как ты приставал к Антону и как вы чуть не подрались из–за вечерней прогулки?

— Это что, правда? — уже взволнованно спросил Виктор.

— Я не знаю, но твои брюки и сейчас в крови, — несколько печально констатировал проктолог. Он вдруг вспомнил, что кому–то из первых пациентов клизмой порвал несколько сосудов. Он ведь был тоже выпивший, а работал он в антисанитарных, экстремальных условиях.

— А у Вас жопа не болит? — несколько неуверенно спросил Виктор.

— Нет, не болит. А у тебя что, болит?

— Ага. И кровь, кажется, немного идёт, — огорчённо заметил Виктор.

— А раньше такого не было? — спросил Виктор Иванович.

— А чего, я похож на голубого? — изумился Виктор.

— А ты чего, голубой, что ли? — подключился к разговору Денис и прекратил игру на гитаре.

— Мужики! Так меня этот пидор, что ли, оттрахал? — с ужасом на лице спросил Виктор, всматриваясь внимательно проктологу в глаза.

— Слушай, Вить, — едва сдерживая себя от смеха, начал Виктор Иванович. — Такое по пьянке иногда бывает. Меня–то там не было, а что с тобой мог сделать гаишник, я не знаю. Но это, вообще–то, как наркотики. К этому человек быстро привыкает и чем дальше, тем ему больше этого хочется. Ты вот лучше скажи мне, тебя на мужиков не тянет?

После этой фразы Виктора вырвало. Его начало мутить с такой силой, что возле лодки появилось большое пятно, словно в озеро сбросили мазут. Когда лодка отошла от блевотины метров на 40, в пятне заплескалась рыба. Словно на прикормку она стала выходить на остатки человеческой пищи.

Денис стал яростно играть на гитаре, а москвич-Виктор вдруг остановился и спросил: «О, как клюёт! Может, тихонечко вернёмся назад?»

— Ты что, рехнулся? Будешь из блевотины брать рыбу? — возмутился Денис. — Меня сейчас самого начнёт тошнить, а ты такое предлагаешь!

— Дать тебе пакет? — спросил Виктор Иванович.

— Зачем?

— Чтобы озеро не загрязнять, — пошутил профессор.

Все дружно засмеялись. Незаметно для себя рыбаки раздавили литр водки. Закуска тоже шла хорошо. Единственный, кто был грустным и неразговорчивым, это Куркулин. Было видно, что парень о чём–то думает. Ему было хреново и физически и морально, т. к. перспектива стать голубым не по своей воле могла надломить любого, даже сильного духом, а Виктор, увы, таковым не был.

— А вот и наши сеточки, — сказал профессор и показал рукой на поплавок, показывавший один из концов длинной сети.

— Сейчас проверим, — сказал Виктор и начал профессионально, очень быстро перебирать леску.

Улов был хорошим. Были видны то тут, то там разрезы на сетке, которую кто–то до них уже проверил, сняв большой улов. Из сетки достали 19 окуней, два подлещика и одного щурёнка.

— Да, это надо обмыть! — скомандовал Виктор Иванович. — Наливай. Денис! Ну, ты что тормозишь, а?

— Водку? Пиво? — спросил Денис.

— Водку, только водку, родимую, — радостно уточнил Виктор.

Минут десять трепались о том, как ловят рыбу в Подмосковье, на Байкале, на Чёрном море, на Балтике.

Вдруг, Виктор–москвич сел на вёсла, а Денис под редкие, но сильные гребки начал громко петь под гитару. Все удивились, что Виктор Иванович прекрасно знал слова и довольно неплохо подпевал вторым голосом. А исполняли они Балладу о Садко и морском царе.

Купцы далёкой Индии

Решили спекульнуть.

Купив гондонов дюжину,

Отправилися в путь.

Припев:

Hу и ну, ну и дела,

(Здесь просто Денис провёл 3-раза по струнам)

Вот это спекуль, вот это да!

(А это проговаривал сиплым голосом)

Но день вдруг не задался,

Ветрила начал дуть.

На море шторм поднялся,

Кораблик стал тонуть.

Припев:

Hу и ну, ну и дела,

Вот это шторм, вот это да!

Сильней, не утихая,

Бушует Океан,

Как х… в пи… болтает

Кораблик по волнам.

Припев:

Hу и ну, ну и дела,

Вот это качка, вот это да.

В каюте класса первого

Садко — желанный гость,

Он бегает по палубе,

Вбивая х. м гвоздь.

Припев:

Hу и ну, ну и дела,

Вот это орган, вот это да!

Вот бросили все жребий,

И стало всем легко –

Нырять в пучину блядскую

Досталося Садко.

Припев:

Hу и ну, ну и дела,

Вот это жребий, вот это да!

Садко зашел в каюту,

Достал одеколон,

А для царя морского –

Пердячий граммофон.

Припев:

Hу и ну, ну и дела,

Вот это добрый, вот это да!

Садко с женой прощается:

«Ты сука не блядуй»

И вывалил на палубу,

7‑ми метровый х…

Припев:

Hу и ну, ну и дела,

Вот это тема, вот это да!

Садко идёт на палубу

И в Океан — бултых!

Мелькнула жопа с яйцами

И Океан затих.

Припев:

Hу и ну, ну и дела,

Вот это жопа с яйцами, вот это да!

Сидит Садко на дне морском,

Колотит жопой грязь,

А сзади потихонечку,

Е..т его карась.

Припев:

Hу и ну, ну и дела,

Ох как еб… вот это да!

А вот Садко, как вкопанный,

На дне морском стоит:

Пред ним, ебалом хлопая,

Плывёт сам Рыба–кит!

Припев:

Hу и ну, ну и дела,

Вот это рыбка, вот это да!

Садко, не долго думая,

Его по жопе — хрясь!

Скажи–ка, блядь поганая –

Как мне к царю попасть?

Припев:

Hу и ну, ну и дела,

Вот это блядь поганая, вот это да!

Кит пёрднул оглушительно –

Доедем как–нибудь.

Поссал, посрал, и тронулись

Они в далёкий путь.

Припев:

Hу и ну, ну и дела,

Вот это рыбка, вот это да!

А вот ещё картиночка,

Достойная пера — Малюточку–сардиночку

Е..т два осетра.

Припев:

Hу и ну, ну и дела,

Ох как еб… вот это да!

На этом месте Денис забыл слова, а Виктор Иванович не стал больше петь, а театральным голосом продекламировал несколько куплетов:

Матрос, на бочку взгромоздясь,

как следует пробздясь,

Завёл он речь такую:

«Товарищи матросы!

Нам царь морской забыл

подать на папиросы!

Ах, негодяй! Ах, он — подлец!

Пошли — насерим во дворец!»

Пришли, насерили, ушли.

В тот час царь с царицею по садику гуляли…

«Бэла! Бэла!

Не ты ли поднабздела?»

«Как смеешь ты

вести подобный разговор:

Ведь у меня уже

четвёртый день запор!»

«Не верю! Не верю!

Велю казнить засерю!»

Так пала она из–за кучки говна,

Величиной …с индийского слона.

…

— Да, Виктор Иванович! Никак не ожидал от Вас, что можете, вот так вот, запросто?! — не то с восторгом, не то с удивлением заметил Виктор.

— А ты думаешь, что я родился профессором и сызмальства учёный? Да я и по стойотрядам мотался, и медичек пользовал, и…

— А в жопах у них ковырялись? — перебил Виктор и грубо засмеялся.

— Да, Витя. Твоё хамство и твоя тупость не знают границ!

— Да я, это самое, только поинтересовался, а Вы уже так, вот…

— Ты бы лучше книги бы читал, — назидательно посоветовал Виктор Иванович.

— А вот эти стихи, значит, это самое, в какой книге написаны? — как ни в чём не бывало, спросил Виктор.

— Стихи эти я знаю со школьной скамьи. Это, скорее всего, устное творчество. Но автор известен.

— Да ладно? — удивился Денис.

— Иван Семенович Барков (1732–1768), дворянский сын, русский поэт и переводчик. Родился он зимой в 1732 году, а скончался от беспробудного пьянства в 1768 году.

— Ничего себе?! — удивился Виктор. — Откуда Вы это всё знаете?

— Если интересно, могу прочесть вам, ребята, маленькую лекцию об авторе этих и других замечательных строк? — спросил Виктор Иванович.

— А чего он ещё написал–то? — поинтересовался Виктор–москвич.

— Ой, да много чего. Луку Мудищева, например, — несколько растерянно ответил Виктор Иванович, который внимательно смотрел на воду, где, по всей видимости, попался на крючок жирный окунь. — Вон, смотри, какой красавец! Давай его сюда, — скомандовал Виктор Иванович.

Окунь был крупным. Он яростно бился, тщетно пытаясь соскочить с крючка. Так вот и в жизни: одни наживку заглатывают, другие её подкидывают. Кто–то учится на чужих ошибках, а кто–то на своих. Интересна перефразированная поговорка: дурак учится на своих ошибках, а умный учится всегда.

— Виктор Иванович! А расскажите, пожалуйста, про этого поэта, — попросил Виктор–москвич.

— Ну, так вот, значит, — начал профессор свою короткую, минут на 40, лекцию. — Закончил Иван Семёнович семинарию, затем состоял при российской академии наук последовательно: студентом, наборщиком, переписчиком, переводчиком.

— Что, значит, состоял? — перебил профессора Виктор.

— Работал. Состоял — это значит, работал, — объяснил Виктор Иванович. — Барков переводил преимущественно античных авторов, но растратил свой талант и силы неумеренным пьянством.

— Водочку любил, да? — спросил Виктор.

— А кто же её не любит? — усомнился Денис.

— Вы будете перебивать или слушать? — не выдержал профессор. — В 1762 году Иван Семёнович перевел на русский язык сатиры Горация, в 1764 году — басни Федора. Барков написал также «Житие Князя Антиоха Дмитриевича Кантемира», приложенное к изданию его «Сатир», изданных в 1762 г. Барков владел свободным, гладким и легким стихом, не уступая в этом отношении даже лучшим поэтам современникам Ломоносову и Сумарокову.

— Ничего себе?! А чего, они, типа, тоже могли такое? — спросил Виктор.

— Не понял? — удивился Виктор Иванович.

— Ну, это самое, как его, — пытался оформить мысль Виктор, но не мог вспомнить подходящих слов, — Ну, это самое, значит, они что, тоже такую байду лабали?

— Да, они тоже были реальными пацанами, — съязвил профессор.

— А, понятно, — и Виктор пару раз кивнул головой.

— Воздавая должное Баркову как поэту и переводчику, следует сказать, что громкую всероссийскую славу он приобрел своими, по выражению Митрополита Евгения Болохвитинова, «срамными» непечатными произведениями. Эти стихотворения расходятся по всей России в списках около двух столетий. Слава их так велика, что родился особый термин для произведений такого рода — «барковщина».

— А, это самое, как его? — начал вспоминать Виктор, — Баркашов — это не тоже самое, а?

— Ну, а ты сам–то как думаешь? — вопросом на вопрос ответил профессор.

— Ну, я не знаю, — неуверенно молвил Куркулин.

— Да, стихи у него были классные! — Виктор–москвич сделал сильный гребок и приподнял вёсла над водой, словно выполнил команду «Сушить вёсла».

— Однако, — продолжил Виктор Иванович, — кроме сквернословия, следовало бы отметить у Баркова простонародный юмор, реалистическую манеру и крепкий язык. В той борьбе, которая шла в литературе против высокого стиля, Барков тоже сыграл свою роль.

А вот умер Иван Семёнович в состоянии психического припадка в момент запоя, утонув в нужнике, перед смертью отметив свою судьбу в эпитафии: «Жил грешно и умер смешно». «Сочинения и переводы» его изданы в Петербурге в 1872 г. под редакцией некто Венгерова.

— В Венгрии, что ли? — решил переспросить Виктор.

— Дурень, в России, — язвительно ответил Денис, — это — Фамилия такая. Да, Виктор Иванович?

— Да, Денис, — спокойно поддакнул профессор. — Кстати, друзья, издание Венгерова сильно искажено опущенными местами. Полное издание без купюр и искажений вышло в Риге, в 1932 г. Полное собрание непечатных произведений Баркова хранится в Публичной Библиотеке Имени Ленина и имеет название «Девичья игрушка».

— Сейчас, между прочим, нет такой, — важно заметил Денис. — Российская государственная библиотека. Вот как она теперь называется! — не без гордости сообщил москвич.

— Да, правильно, — Виктор Иванович вдруг захотел рассказать ещё про Баркова и его творчество, но заметил, что его уже никто не слушает. — На Воздвиженке она, да?

— Наверное, — неуверенно ответил Денис, коренной москвич.

Часам к пяти водка и пиво закончились. Из закуски остался лишь маленький кусок колбасы, да чипсов на дне пакета. Руки у гребцов начинали болеть, а на ладонях появились мозоли. Пора было заканчивать рыбалку.

Подплыв к берегу, рыбаки заметили скучавшего и несчастного Антона. Как потом оказалось, он всё время бегал в туалет. Диарея поработила желудок настолько, что бедняга только и думал, как бы ему не обделаться.

У Виктора Ивановича были кое–какие лекарства, но эффект от них мог наступить лишь через пару часов.

Вытащив на берег лодку, условились встретиться в 20.00 у их коттеджа, чтобы закоптить рыбку. Москвичи обещали захватить с собой водку и девок.

Глава 12. Копчёная рыбка или лекарство от жизни

Лучше синица в руке, чем утка под кроватью.

Народная мудрость

К восьми вечера москвичи пришли с гитарой и теми же девицами, Наташкой и Татьянкой, которых они попробовали накануне и которые им понравились.

Девушки были в той же одежде, что и на встрече с Антоном и Виктором, вели себя непринужденно и раскованно, словно были знакомы очень и очень давно.

— Ну, что, профессор, — решил пошутить Антон, — вроде бы все в сборе. Правда, это самое, нет только Вашей дамы?!

— О, точно! — быстро отреагировал Виктор.

— Да, уж, — задумчиво произнёс Виктор Иванович. — Она, наверное, сидит одна в номере и отходит от ужаса, который испытала в тот страшный день.

— Отходит, отходит, — повторив интонацию, добавил Антон и рукой показал в сторону женщины, наблюдавшей за компанией и прятавшейся за большими соснами. — Это она?

— Вот так номер? — удивился Виктор Иванович.

Костёр разожгли из досок, выломанных из полуразрушенных летних домиков, которые бездействовали после перестройки и лишь занимали место на базе отдыха.

Было темно и облачно. Дождь ещё только собирался, в воздухе пахло грозой.

Рыбы было на два захода, водки — дня на три, а Наташка с Татьянкой — на пять мужиков, из которых один мог лишь профессионально осматривать и диагностировать.

— Татьяна, — Антон позвал девушку к костру, на который поставил коптильню, — а пошли со мной в дом, я тебе кое–что покажу?!

— А что там? — спросила девушка.

— А увидишь, — ответил Антон и тут же обратился к проктологу. — Виктор Иванович! Вы, это самое, засеките 17 минут. Я тут с девушкой отойду, а Вы, если можно, проконтролируйте, пожалуйста, процесс. Хорошо?

— А ты пошёл показывать свой новый прибор? — быстро догадался профессор. — А успеешь за 15 минут?

— Не исключено, — весело ответил Антон и, взяв Татьяну за руку, повел за собой в дом.

Никто толком и не понял, что произошло. Наташа нарезала помидоры, москвичи сервировали, Виктор смотрел на костёр, а Виктор Иванович руководил молодёжью.

Через 17 минут профессор дал команду Денису, и тот снял коптильню с огня. Костёр разошёлся не на шутку. Пламя было таким сильным, что, казалось, горит дровяной склад.

Минут десять ушло на перезагрузку коптильни.

— Так, Витёк, ну–ка сходи в дом за солью, — скомандовал Виктор Иванович. — Нет, не ты, а другой. Надо же соль принести, а ты в доме не бывал и не знаешь, что где лежит.

— А кто где лежит–то? — удачно пошутил Денис.

— Я схожу за солью, — вдруг вызвалась Наташа и решительно зашагала в дом.

Виктор и Наталья зашли в дом, оставив дверь открытой. Прошли 5, а затем и 10 минут. Было по–прежнему тихо и никто из коттеджа так и не вышел.

Начали есть рыбу. Вкуснятина была ещё та! Копчёный окунь оказался слегка недосоленным, но в сочетании с зеленью, огурцами и помидорами, с душком ольхи и вишни, горяченький — это было райское наслаждение.

Водку почти не пили. Москвичи всё время косились на коттедж, ерзая на задницах так, словно сидели на углях. Уже и вторая порция рыбы закоптилась, а весёлой четвёрки всё не было и не было.

Виктор посмотрел на небо, взял гитару и начал аккуратно выводить старинный русский романс «Отойди от моей кобылы». Слова были настолько знакомы, что как–то само собой получилось, родилось маленькое трио. Денис не только подпевал, но и постукивал вилкой по тарелке, стакану и рюмке. А Виктор Иванович сначала тихонечко, а затем всё сильнее и сильнее начал отбивать ритм руками по столу.

Сейчас трудно объяснить, то ли совпало, то ли песня подействовала, но все четверо практически одновременно вышли из дома. Выходили молча. Очерёдность была следующей: Антон, Виктор, Татьяна и Наталья. Причём девушки опустили глаза вниз и шли как–то вяло, неуверенно, а Виктор то и дело правой рукой что–то поправлял в штанах, но не спереди, а то ли сзади, то ли даже с правого бока. При этом он чуть подпрыгивал и издавал тихий странный звук, похожий на старческое кряхтение.

— Ну, что, как идёт процесс? — поинтересовался Антон, который сразу взял себе большого окуня на тарелку, налил водки и начал глазами искать соль на столе.

— А соли так никто и не принёс, — иронично заметил Виктор Иванович.

— А что, девчонки, пойдём ещё раз, поищем? — предложил Антон девицам, которые то и дело поправляли на себе одежду, волосы,…

— И без соли неплохо, да? — заметил Виктор Иванович.

— Что–то у меня голова заболела, — пожаловалась Татьяна и только собралась выйти из–за стола, как её остановил Денис и вежливо, но с силой посадил обратно за стол.

— У меня есть хорошие таблетки от головы. Вот, — и он протянул девушке невскрытую упаковку импортного лекарства.

— А это что? — спросила Татьяна. — Так темно, что я ничего не вижу. А Вы не посмотрите, что это за лекарство такое? — и девушка передала упаковку Виктору Ивановичу.

— Так, давайте–ка прочитаем аннотацию.

Действующее вещество — калия цианид. Фармакологические свойства: Цианистый калий ® относится к группе блокаторов тканевого дыхания. Путь введения — пероральный.

— Какой–какой путь? — спросил Антон.

— Через жопу! — быстро вставил Виктор и громко загоготал.

— А вот и нет, — ответил профессор, — через рот. Эффект наступает через 5–15 секунд и продолжается неограниченное время. При пероральном применении взаимодействует с HCl желудка с образованием HCN и KCl. Хорошо всасывается в ЖКТ.

— А ЖКТ — это жопа? — опять сострил Виктор.

— ЖКТ — это желудочно–кишечный тракт. Понял? — Виктор Иванович делал вид, что читает по бумажке. Получалось это так естественно, что все внимательно слушали, прекратив жевать и пить. — Приём алкоголя и сладкой пищи замедляет всасывание препарата и наступление эффекта. Препарат равномерно распределяется в крови, связываясь с глюкозой, солями Са 2+ и серусодержащими соединениями. Легко проникает в клетки, где оказывает свой биологический эффект.

— Так что, пить нельзя? — перебил Антон.

— Если дослушаете, то всё сами поймёте, — посоветовал профессор и продолжил, — Период полувыведения — 30–40 лет. Препарат выводится с мочой, калом, гниющими тканями. Хорошо проникает через биологические барьеры, долгое время сохраняется в разложившихся тканях и досках гроба. В цинковых гробах сохраняется практически неограниченное время.

— Да, классная штучка! — цокая языком, сказал Виктор.

— А теперь, друзья мои, самое интересное, — Виктор Иванович сделал маленькую паузу, во время которой обвёл взглядом всех сидящих. Лица были сосредоточенными, никто не шевелился, внимание было максимально. — Показания к применению: Цианистый калий ® применяют для лечения хронической, длительно не прекращающейся жизни в любой фазе заболевания. Также назначается при маниакально–депрессивном психозе в депрессивной фазе для осуществления суицидальных действий, хроническом прогрессирующем невезении на поздних стадиях.

— Ох! Ни х… себе! — выпалил Виктор, который всё воспринимал за чистую монету.

— В хирургии применяют при острых разрывах близких отношений, душевной травме, острой потере смысла жизни. Как препарат выбора назначается для терапии любых заболеваний и осложнений во всех стадиях. — Виктор Иванович опять сделал паузу, после которой продолжил «чтение», но чуть тише, чем раньше. — Способ применения и дозировка: Цианистый калий ® назначают внутрь в начальной дозе 0,12 г. Препарат рекомендуется принимать по 1 капсуле, 1 дозированному порошку или 1 чайной ложке за 30 минут до еды. Стойкий клинический эффект наблюдается в 95–100 % случаев. При отсутствии желаемого эффекта дозу следует увеличить.

— Ох, ёб твою…, — только и выдавил из себя Денис, который был в шоке от того, что он услышал. Его реакция была, пожалуй, самой сильной. Гитара выпала из рук, парень ссутулился, нижняя челюсть отвисла, пошла слюна, потекли сопли и слёзы. Парень стал подёргиваться.

— Противопоказания. Цианистый калий ® противопоказан при запущенной неизлечимой жизни, частых приступах оптимизма, изменении течения маниакально–депрессивного психоза на маниакальную фазу, общем удовлетворительном самочувствии. Hе рекомендуется назначение препарата беременным и кормящим женщинам, а также детям до 16 лет.

— Да, бля, — была реакция Виктора.

— Слушайте дальше, ребята, — профессор входил в раж. Он хотел достичь максимального эффекта от своей шутки, и, похоже, ему это удалось на все сто. — Совместимость с другими препаратами: Цианистый калий ® совместим со всеми препаратами, включая препараты суицидинового ряда: Застрелин ®, Гильотин–форте ®, Венвскрывин–ретард ® и т. п. Hесовместим с Удавином ® ввиду схожести механизма действия.

У всех был самый настоящий шок. В мёртвой тишине профессор нёс свою галиматью, вешал «лапшу на уши» тем, кто недоучился или мог лишь плоско шутить, кто кроме примитивных соитий и распития спиртного не знал других радостей в жизни. Профессор изощрённо мстил.

— Побочные эффекты, — продолжал «читать» профессор, то и дело, переворачивая бумажку, имитируя так естественно, что любой иллюзионист позавидовал бы. — При назначении Цианистого калия ® возможны следующие побочные эффекты: Головокружение, головная боль, металлический привкус во рту, спазм мышц, ощущение нехватки воздуха, цианоз, судороги, повышение тонуса глазных яблок вплоть до экзофтальма, непроизвольное прикусывание языка, мочеиспускание и дефекация. При появлении вышеуказанных симптомов проконсультируйтесь у своего лечащего врача. По мере наступления терапевтического эффекта, побочное действие препарата может проходить самостоятельно. Форма выпуска: Цианистый калий ® выпускается в виде белого кристаллического дозированного порошка с привкусом горького миндаля по 0,12 г. в упаковке, капсулах для раскусывания по 0,12 г., 41,7 % водного раствора в ампулах по 1 мл. для приёма внутрь.

Для большего эффекта профессор начал было доставать из упаковки лекарство, но девицы громко закричали: " Нет! Не надо!»

— Ну, не надо, так не надо, — успокоил Виктор Иванович публику, которая была на взводе и которая могла сорваться в любой момент. — Хранение. Список А. Хранить в защищённом от света месте. Срок годности не ограничен. Принимать только по назначению врача. Отпускается по рецептам. Рекомендован Государственным Фармакологическим комитетом незалежной Украины, 1999 г.

Профессор закончил «читку», положил упаковку на стол. Как только он это сделал, все разом отпрянули от упаковки и с ужасом стали смотреть на «лекарство», которое чуть не приняла Татьяна. Минуту сидели молча, после чего у девушек началась истерика. Они начали рыдать и голосить, а молодые люди, все, как один, не знали, что им было делать.

На этом, в принципе, можно было бы и поставить точку, поскольку дальше события развивались следующим образом.

Виктор Иванович молча взял со стола упаковку лекарства и неспешно направился к костру. Проходя мимо края стола, незаметно для всех, он взял в руку полупустую пластмассовую рюмку (с остатками водки), которая была не задействована в пьянке, и … бросил в костёр, а лекарство положил во время разворота в карман. Со стороны всё выглядело так, словно в костёр полетело «лекарство». Водка дала интересный эффект — она оживила пламя, а пластмасса дала копоти. Молодёжь смотрела на то, как в костре сгорает «лекарство от жизни».

Денис ничего не мог понять. Он тупо смотрел на костёр и думал о том, что только что мог убить, сам того не ведая, ни в чём неповинную девушку. Жуть! Просто жуть.

На нервной почве у Антона возобновилась диарея. Он вдруг почувствовал сильнейший приступ, который парализовал всё его естество. Он хотел было встать, но живот так скрутило, что даже оторвать задницу от скамейки он просто не смог. Надо было изо всех сил контролировать свою попу. Хорошо, что другим было не до него. Спустя минуту, Антон медленно, опираясь левой рукой о стол, осторожно перешагнул скамейку, на которой он и ещё трое сидели за столом, и гусиными шажками засеменил в коттедж. Поднимаясь по ступенькам, он вдруг почувствовал, что потерял контроль над своими органами.

Запасных брюк и трусов у Антона не было. Закрывшись в туалете с ванной, бедняга начал стирку. Но беда не приходит одна. Оказывается, воду, которую отключили ещё в десять часов утра, так и не дали. В унитазном бочке вода закончилась ещё днём. Что делать Антон не знал.

Минут 15, а может и более того, молодой человек просидел в туалете. То и дело он то садился на стульчак, то слезал с него. Понос был таким сильным, а приступы такими частыми, что на глазах невольно появились слёзы.

— Тоша! — обратился через дверь Виктор, проводивший девиц и москвичей почти до самого корпуса, где они жили, — Ты случайно, не обосрался? Чего–то говнецом попахивает? А?

— Пошёл на х..! — выкрикнул обозлённый Антон.

— Значит, я оказался прав, — ни то себе, ни то Виктору Ивановичу негромко заметил Виктор.

— Ох, ну и воняет же у нас! — ужаснулся зловонию профессор.

— Один человек, а набздел, словно рота новобранцев на первом армейском учении, — пошутил Виктор.

— А ты разве служил? — удивился профессор.

— Нет, — несколько виновато ответил Виктор, — но Тошка рассказывал, как в его части салапоны в штаны ходили, когда делали свои первые прыжки с парашютом.

— А, так, значит, Антон у нас сегодня сделал прыжок? — пошутил Виктор Иванович. — Антон! Ты Армию вспомнил или неудачно прыгнул?

— Воду отключили, уроды! — только и выдавил из себя засранец.

— Не печалься, — Виктор Иванович уже придумал, как спасти ситуацию. — А где у тебя запасные штаны и трусы?

— Ничего нет, — с горечью ответил Антон.

— А плавки?

— Плавки есть, а зачем они?

— Скажи Виктору, он тебе их передаст, — и профессор кивнул головой Виктору, собиравшемуся идти наверх «на боковую».

— Кто педераст? — возмутился Виктор, толком не разобравший последней фразы профессора.

— Да ты — педераст! — выкрикнул Антон из–за двери своему приятелю. — Возьми в моей машине, это самое, значит, в багажнике, или, это самое, на заднем сиденье, в пакете лежат…

— Слушай, уже никого на улице нет! Сходи сам и возьми, что тебе надо, — ответил обиженный Виктор и пошёл спать.

— Витя! А кто на улице будет срач убирать? А? — возмутился профессор.

Но Виктор сделал вид, что ничего не слышит, и спокойно раздевшись, завалился спать.

Антон, посидев ещё минут 5–7 в туалете, выполз оттуда в ботинках–говнодавах, чёрном свитере, с обнажёнными гениталиями. В правой руке он держал свои брюки и трусы, а в левой — мыльницу с мылом. Ноги и задница испачкались также сильно, как и весь стульчак с большим фрагментом пола.

Пока Антон искал плавки, Виктор Иванович нашёл пустое ведро и вдвоём они отправились к озеру, где устроили постирушки и подмывание. Селигер цвёл. Вода в озере была тёплой, но грязной. Отдыхающие были ещё на дискотеке или в баре, а те, кому это было не надо, давно спали.

В два часа ночи Антон и Виктор Иванович уже давали сильного храпака. Профессору снились армейские казармы, Антону — римские инквизиторы, пытавшие грешников и вероотступников, а Виктору, как обычно, снились голые бабы.

Глава 13. Исток Волги

Два килограмма говна плюс два килограмма повидла дают в итоге четыре килограмма говна.

Дмитрий Быков, поэт, журналист, очень милый, добрый человек, но по духу — хулиган (в лучшем смысле этого слова)

Проснувшись в 8.00, Виктор Иванович решил проверить наличие воды в туалете. Как ни странно, вода была. Её, между прочим, теперь было много–много. Во–первых, она была в самом озере, во–вторых, она была на полу, т. к. Антон ещё ночью забыл выключить кран, а уходила из раковины вода очень плохо из–за засора в сливной системе. В-третьих, вода была в виде идущего на улице сильного дождя. Уже эти четыре фактора не радовали профессора, который хотел действовать, действовать, и ещё раз действовать. Оба гаврика сладко спали.

За полчаса Виктор Иванович принял душ, позавтракал и слегка прибрался на кухне и в ванной.

— Витя, подъём! — скомандовал профессор сладко спавшему уклонисту от любого вида работы.

— А, доброе утро, — быстро проснувшись, ответил хорошо выспавшийся Виктор.

— Как спалось? — поинтересовался Виктор Иванович.

— А, ну, это самое, в принципе, значит, ну, ничего, так вроде бы, — философски ответил молодой человек.

— Давай вставай! После завтрака мы должны съездить на исток реки Волги. Готов?

— А смысл?

— Посмотреть! Это же интересно!

— А, ну да, ну да, — согласился Виктор. — А Антошка спит или уже того? Ну, в смысле, позавтракал?

— Нет, все ждём тебя. Давай вставай и пошли завтракать.

— А, хорошо. Я сейчас это… А что у нас на завтрак?

— А чего бы тебе хотелось?

— Ну, я в принципе не знаю, но может можно сходить как вчера в зелёную, это самое, значит, радость?

— А том что? — спросил Виктор Иванович.

— Ну, там можно и, как говорится, перекусить. Да?

Виктор быстро встал и оделся. Через пять минут без домкрата и подъёмного крана Виктор и профессор пытались поднять сонного Антона. В конце концов, после долгих и нечеловеческих усилий им это удалось.

Одежда почти высохла, желудок был пуст, Антону очень хотелось есть. К кафе питерцы подъехали на машине, хотя идти было очень близко, но шёл очень сильный ливень. Чтобы согреться, заказали немного водки. На улице ни с того ни с сего вдруг сильно похолодало. Пить хотели и Виктор, и профессор, да и Антон недолго ломался. В конце концов, дело кончилось тем, что в общей сложности на троих питерцы уговорили 750 грамм дорогой водочки под лёгкую закуску.

Профессор угостился яичницей из четырёх яиц, пирожком с капустой и чёрным чаем из 200-граммовой чашки. Остальные радовались пельменям и пиву.

— Ох! Что теперь–то будем делать? — спросил Антон, сев за руль. — Может, не поедем, а пойдём спать?

— В смысле? — спросил Виктор.

— Ну, это самое, можно сейчас вернуться домой, поспать, — начал провоцировать компанию Антон, но развить своё предложение он всё же не успел, т. к. Виктор Иванович быстро перехватил инициативу и решительно сказал, что теперь у Антона есть два варианта: либо дать ему руля, либо вести машину самому.

— Ну, уж дудки, — быстро отреагировал Антон.

Дождь усиливался с каждой минутой. С неба лило как из ведра. Тучи скрывали солнце, и было почти темно. В машине мягко работала система климат–контроль. Под песни Владимира Высоцкого выехали на шоссе. Встречных или попутных машин не было. Отъехав километров на 20 от базы, Виктор заметил первым, что дождя–то, практически, уже и нет. А, ещё удалившись от базы километров на 10, питерцы въехали в сухой лес, над которым сквозь облака светило августовское солнце. Чудеса, да и только.

Проехав Гущу и маленькую деревушку Свапуще, машина рванула к населенному пункту Волговерховье, что находится у самой границы Тверской области с Новгородщиной. Удивительно было то, что не попадались на глаза добротные каменные дома. Кругом была какая–то убогость. Многие любят русскую деревню. Но для горожан жизнь в таких условиях — каторга. В 21-ом веке до фига мест в центральной полосе России, где цивилизация прошла стороной. Нищета и … Даже не подобрать должных слов, чтобы описать то, что также входит в понятие Родина. Ведь Родина — это и луга, и поля, и леса, и моря, и люди …

По пути к истоку реки Волги машина дважды останавливалась, и оба разы мужики находили грибы. Больше всех нашёл Виктор. У него были и белые, и маховики, и маслята. Антон взял только четыре больших белых гриба, а Виктор Иванович собрал такой разносорт, что трудно сказать, каких грибов было больше.

Когда машина подъехала к истоку, который эксплуатировали человек 15 местных жителей, то погода опять разладилась. Яркое солнце прощалось с летом, пробегая сквозь низкие грозовые тучи. Поднявшийся откуда–то ветер, неприятно остужал тело, в воздухе хорошо пахло свежескошенной луговой травой. Справа от грунтовой дороги, упиравшейся в разбросанные каменные блоки, стояла торговая палатка, продавщица которой немногочисленным туристам предлагала по атомным ценам сувениры, стоившие в самом Осташкове в 2–3 раза меньше. Народный промысел здесь практически не наследил. Несколько видов деревянных ложек, кружек, гребней–чесалок, да фотографии, буклеты, открытки и карты — вот, собственно говоря, и всё, на что первым делом обратили внимание туристы из Санкт — Петербурга.

Засняв сувенирную утварь, продавца с палаткой и большую панораму на фото–видео и телефонную фотокамеру, ребята отправились к истоку Великой реки Волги. Читатель, не поверишь, но самой реки, почему–то, здесь не было, зато был мостик, и была часовенка, в центре которой стоял колодец с торфяной водой бурого цвета. Внутри работали двое, но уж больно вяло и так медленно, что сначала показалось, будто они отдыхают.

— Интересно, а эту воду можно пить? — поинтересовался у местных Виктор Иванович.

— Да, батя, можно, — твёрдо ответил рабочий.

— Мужик! — обратился к работяге Виктор. — Хочешь сотку баксов заработать, а?

— Да, — быстро ответил рабочий и выпрямился так, словно он нёс караульную службу у Московского Кремля. — А что надо–то?

— А ты иди сюда, — Виктор взял в руки верёвку, привязанную к ведру, лежавшему на дне колодца, и начал выбирать её, пока не дошёл до ведра. — Вот, это самое, значит, смотри, — Виктор аккуратно стал переливать мутную жидкость из ведра в большую железную кружку, стоявшую на первом кольце колодца. — Выпьешь и заработаешь. Понял, да.

— Не, я пить не буду, — сказал работяга и стал пятиться назад, словно ему предлагали выпить отраву.

— Погоди, — включился в разговор Антон, — ты же сам только что говорил, что вода полезная и вкусная, да?

— Не, просто я уже выпил, — отнекивался мужик.

Виктор Иванович смеялся во весь голос. Его включённая видеокамера дрожала и содрогалась вместе с пузом, выпиравшим из под майки. Цветастые шорты сильно съехали вниз, видок у профессора был ещё тот!

— Ну, что, мужик, ты попал, — сказал Виктор и стал подходить к работяге, оказавшемуся на голову ниже него. — Не хочешь, значит, по–хорошему, будет, это самое, значит, по–плохому. В следующий раз будешь знать, как мозги еб…! А ну, быстро, давай пей! — и Виктор решительно протянул полную кружку бедняге, испугавшемуся крутых парней.

Взяв трясущимися от страха руками кружку, бедолага, не долго думая, залпом выпил всю воду. Затем он поставил кружку на деревянный пол и сел на корточки. Наступило молчание. Однако не прошло и двух минут, как начались рвотные позывы. Едва сдерживаясь, мужик выскочил из часовенки и прямо с мостика блеванул так, словно это были какие–то комбинированные съёмки в американском фильме ужасов. Протяжный рык, переходящий в стоны, то и дело сменялся чахоточным кашлем. Когда, наконец, наступила тишина, то Виктор обратил свой взор на второго мужика, всё это время тихонько сидевшего и молча наблюдавшего за экзекуцией над своим напарником.

— Так! А ты чего сидишь, а? — Виктор поднял кружку и сунул её работяге в правую руку. — Давай, делай так же, как твой кореш! — приказал Виктор ещё более мелкому мужику, в руках у которого был молоток.

— А чего я‑то? — удивился рабочий. — Валерка же выпил…

— И ты выпьешь, да? — не унимался Виктор. — Или ты меня не понял?

— Понял, понял, — сказал мужик и сам подошёл к ведру с водой, зачерпнул полную кружку воды, выдохнул воздух из груди, перекрестился и залпом выпил. — Ну, вот! — с гордостью похвастал смельчак. — А, это, как его? Вы мне денег дадите за меня и за Валерку–то?

— На лекарства? — с издёвкой спросил Антон, — или на похороны? А?

— Не понял? Какие похороны? — удивился мужик.

— Какие, какие? — передразнил Антон. — Твои, брателло, твои и Валеркины. Понял, да?

— А… Теперь понял, — грустно сказал мужик и медленно поплёлся к выходу.

Все вышли на свежий воздух. Валерка то наклонялся вперёд, делая опасные движения над перилами мостика, то распрямлялся, то слегка приседал, то даже привставал на цыпочки. Это надо было видеть! Второй мужик подошёл к нему и спросил: «Ну, как ты? А?»

— Ох, хреново мне! Очень, блин, хреново!

— А?! А мне ничего, — промямлил мужик.

— А ты, это самое, не переживай, — успокоил Антон, — тебе сейчас тоже будет чего.

— В каком смысле? — спросил мужик, и затем добавил, — думаешь, тоже будет того?

— Ну, естественно! — уверенно ответил Антон. — Сначала помутит–помутит, а затем и коньки отдашь.

— Смотрите–ка, на него не действует, — удивился стойкости мужика Виктор.

— Ладно, садисты, — вмешался в разговор Виктор Иванович. — Мне надоели ваши шалости, пошли.

— А как же, это самое, а? — Виктору очень хотелось посмотреть, как местные жители будут себя чувствовать, испив самой чистой воды, как они утверждали ещё пятнадцать минут тому назад.

Вдруг второй мужик, державшийся молодцом, почувствовал лёгкие колики в животе. На лице появилась гримаса. За какие–то считанные минуты боли усилились настолько, что он начал дёргаться и извиваться словно уж на сковородке. Затем конвульсивные движения дополнились рвотными явлениями. Антон смотрел на всё это с чувством глубокого удовлетворения. Он не был садистом, но не любил, когда его нагло обманывали. Если у Валерика уже наступило облегчение, и слегка болел лишь живот, то у его подельника состояние было много хуже. Бедолагу выворачивало наизнанку так, словно он проглотил дюжину змей, тщетно пытавшихся выбраться наружу. Змеи жалили изнутри, ползали и шуровали так, словно фарш при выходе из мясорубки. Жуть, да и только!

— Тош, а они не сдохнут? — вдруг спросил Виктор, который начал беспокоиться уже не за здоровье, а за жизнь обоих мужиков.

— А с какого х… они должны откинуться? — вопросом на вопрос ответил Антон. — Знаешь, это самое, сколько они разного дерьма в своей жизни выпили? Ого–го!

— Точно? Ты уверен? — усомнился в правильности ответа Виктор.

— Ну, естественно, — Антон выражал стопроцентную уверенность. Он держался так, словно он был доктором, профессором, крупным учёным.

— Вам, мужики, надо бы клизмочку поставить, да марганцовочкой свои желудки попромывать, — посоветовал мужикам Виктор Иванович.

— Вот, мужики, мы вам сейчас мозги промыли, — Виктор говорил спокойно и убедительно, — а в следующий раз за такое мозгоёбство будем наказывать посильнее. Понятно?

— Да, начальник, понятно, — закивали головами мужики.

— Да они сидели? — изумился Виктор Иванович. — Бог ты мой?!

— Да и не один раз, да? — спросил Антон у Валерия.

— Три раза, — сказал Валерий и для пущей убедительности показал три вытянутых пальца на правой руке, которые были в татуировках.

— Ну и дела!? — покачал головой профессор.

— Вить! — Антон был в некоторой растерянности. — Может, дадим этим дурикам немного денег, а? На лечение…

— Можно, — согласился Виктор. — Рублей по сто?

— Дайте им пятьсот на двоих. Они дней пять будут дома валяться, пока там всё не продрыщат. Бедные домочадцы! С такими говнюками вынуждены прозябать, — и Виктор Иванович слегка покачал головой.

— На, вот, держи, — Антон сунул в руку Валерки бумажку с изображением 500 рублей. — Пошли отсюда. Больше не могу смотреть на этих уродов.

— Спасибо Вам, мужики, — благодарили за деньги эти двое, которые, наверняка, надолго запомнят вкус и целебные свойства столь рекламируемой местными жителями полезной воды.

На небольшом пригорке величаво красовался сильно обветшалый пятикупольный собор. Красивое издали, выстроенное из красного кирпича здание стояло недостроенным с советских времён. Собор святой Ольги замышлялся как женский монастырь. Начинали его строить, как говорится, всем миром ещё в 1912 году. Сначала Первая мировая война, затем революция, а после и советская власть не позволили достроить прекрасное строение. В годы Второй мировой войны немцы устроили склад и зданию ущерба не нанесли. А вот начать реставрацию попытались в конце 90‑ых годов. И денег набрали, и материал, да только как–то не пошло дальше дело.

Поднявшись на 26 метров и позвонив в колокола, питерцы с чувством глубокого удовлетворения начали фотографировать прилегающие окрестности. Виды были изумительные. Каждый отснял кадров по 20, не меньше, пока не созрел к мысли, что более здесь делать нечего и надо возвращаться на базу.

На пути к машине, рядом с маленькой деревянной церквушкой, троицу поджидала разгневанная монахиня лет 65, державшая в правой руке мобильник, а в левой руке небольшую икону.

— Вы, что же, это, окаянные, устроили на всю округу трезвон–перезвон, а? — начала своё наступление матушка.

— А мы, матушка, получили знамение свыше! — решительно ответил Виктор Иванович, вытянувший вверх указательный палец на правой руке.

— Какое ещё знамение? — удивилась монашенка.

— Свыше, матушка. От самого…, — Виктор Иванович был очень серьёзен, что несколько контрастировало с его фривольным видом: цветастые шорты, висевшие под животом, грязная и замусоленная майка некогда бежевого цвета, дорогая видеокамера, мобильник и красивый, зелёного цвета кофр, где находились цифровой фотоаппарат. Виктор Иванович не «тянул» на верующего, а был типичным представителем атеистического большинства, с которым всё время борется церковь.

— Неужели сам Господь Бог дал знак? — с изумлением спросила матушка.

— Сам, — слукавил Виктор Иванович.

— Но всё равно, больше так не делайте! — назидательно добавила матушка. — Ведь со всей округи скоро люди съедутся сюда, а что я им скажу?

— А Вы им молитву прочтите, да успокойте, — посоветовал профессор.

— Ну да, ну да, — растерянно стала повторять матушка, которая вдруг почувствовала, что её нагло обманывают, но уличить в обмане, а уж тем более воспротивиться ему она не могла.

Минут десять, а может быть и того меньше, матушка рассказывала столичным гостям о том, как плохо реставрируется храм, как никто не помогает, как туристы норовят сделать что–либо скверное, и т. д., и т. п.

Отъезжали от истока реки Волги с большим разочарованием. Было горько и обидно от того, что не могут у нас в стране развить туриндустрию. Не могут извлекать деньги там, где они просто лежат на поверхности, как это делают в других странах мира. Ну, ладно государство не видит ничего, но почему у местных жителей то нет никаких идей на этот счёт?

Каждый народ заслуживает своего правителя… Да?!

Отъехав километров на 10 от монастыря, троица увидела примитивный рекламный щит, возвещавший о парном молоке, твороге, сметане и свежих деревенских булочках.

— Ну, что, друзья? Откушаем творожка, а? — спросил Виктор Иванович, который очень любил деревенские молочные продукты.

— Можно, — согласился Виктор.

— А за чей счёт банкет–то, а? — спросил с улыбкой Антон. — Это, что, отмечаем прощание с Селигером? Да?

— Это, Антон, прощай голод, здравствуй сытость! — оптимистично ответил Виктор Иванович.

Небольшое фермерское хозяйство — два двухэтажных дома, коровник, свинарник и здоровенный сарай, стояло чуть поодаль от остальных полуразрушенных и убогих домов, где доживали свой век старики. На весь десяток домишек, расположенных по правую сторону грунтовой дороги было три фонарных столба, на которых весели рукописные объявления. Во дворах копошились женщины, а старики либо парно курили, либо просто сидели на скамейках.

Когда Лексус подъехал к ферме, то к машине сразу подошла девушка, по всей видимости, работавшая с землёй. Она особо не улыбалась, но была скорее приветлива, нежели безразлична к незваным гостям.

— Добрый день! — приветствовала молодая хозяйка. — Желаете молочка, творожка?

— Добрый! — первым ответил Виктор Иванович. — А скажите, пожалуйста, можно ли у Вас перекусить?

— Ой! А мы не кормим, — несколько растерялась девушка.

— Да нам бы, это самое, значит, ну, творожка, сметанки, молочка там, но, это самое, как там его, здесь, без выноса, — пытался оформить мысль Антон.

— Мы бы прямо здесь хотели бы покушать, — добавил профессор.

— А это можно. Сейчас я Вам принесу.

Пока девушка была в доме, троица успела сфотографироваться на память с обоими хряками, оказавшимися очень ласковыми и приставучими. Свиньи всё время что–то рыли, что–то искали и всё время лизали мужиков, выказывая им особые поросячьи знаки внимания. А когда девушка принесла три глубоких тарелки–миски, до краёв наполненных деревенским творогом со сметаной, три литровые банки с молоком и три больших сдобных булочки, то откуда–то прибежали кошки. Самый наглый кот первым попытался добраться до творога Виктора Ивановича, но тот оказался гораздо сообразительнее своих приятелей, т. к. всё ему принесённое он поставил на крышу автомобиля.

— Да, фактурно! — заметил Антон после того, как почти весь творог был проглочен в один присест.

— А тема–то реальная, да?! — сказал Виктор и погладил хряка, примостившегося у ног благодетеля, который то и дело подкладывал ему булочку.

— Интересно, сколько с нас возьмут за эту вкуснятину? — поинтересовался Антон.

В этот самый момент девушка подошла к своим гостям и поинтересовалась: «Что–нибудь ещё желаете?»

— Нет, спасибо. Всё было очень и очень вкусно! — ответил Виктор Иванович. — Сколько мы Вам должны?

— Двести девяносто рублей, — тут же выпалила хозяюшка.

У неё и сдача была приготовлена заранее, как будто она всё рассчитала с самого начала.

— Интересно, а как складывается ценообразование? — уже в машине начал разговор Антон. — Если бы она сказала 300 или 330, то я бы всё понял, но на троих 290?

— Сорок плюс сорок — рубль сорок. Спички брали? Нет! Тогда с Вас рубль сорок две, — пошутил Виктор Иванович.

— А деваха–то классная, да? — оценил молодую хозяйку Виктор.

— Лучше москвичек? — сёрничал Виктор Иванович.

— Ну, это самое, я её не проверял в деле, — и Виктор громко рассмеялся.

Настроение у всех было хорошим, несмотря на то, что слабый дождик давно уже превратился в настоящий ливень.

Приехав на базу, всех потянуло в сон. Первым завалился профессор, Виктор был последним, т. к. он решил выпить баночку холодного пива, которое оставалось в холодильнике со дня приезда.

Глава 12. Четвёртый, кажется, вечер

Рыбак рыбака видит издалека, а рыбачка или морячка знают, что такое качка

Из наблюдений адвоката Монзикова

Проснувшись в 16.00, когда дождь давно закончился и ярко светило солнце, Виктор Иванович решил узнать у своего тёзки о ближайших планах.

— Ну, чем мы сегодня займёмся? — поинтересовался профессор у Виктора, который тоже проснулся, но не мог понять, что происходит у него в животе.

— Да, это самое, чего–то я не могу просечь, чего со мною такое, это самое, блин, — Виктор раскрыл одеяло и обнажил вздутый живот на тощем скелетообразном теле. — Вот! Что это?

— А ты не пробовал в туалет сходить? — поинтересовался Виктор Иванович.

— Да я и не знаю, в принципе, это самое, тема–то какая–то мутная, — несколько нерешительно ответил Виктор. — О! Вот это да! — неожиданно Виктор вскочил с кровати и в одних трусах ринулся в туалет на первый этаж, где, как ни странно, восседал Антон.

— Тош, давай открывай! — завопил Виктор, истерично дергая ручку в туалет.

— Сейчас, подожди чуть–чуть, я закончу и ты сделаешь…

— Давай вылезай, ёб…й карась! Я сейчас, бл…, обосрусь! — вопил Виктор.

— А ты не нервничай. Ты, это самое, попробуй успокойся, — посоветовал Антон и издал такую трель, что Виктор Иванович на втором этаже от неожиданности даже вздрогнул.

— Ты, мудак! Ты ещё издеваешься надо мною?! — Виктор продолжал дёргать за ручку, согнувшись втрипогибель и корчась от боли так, словно его пытали раскаленным утюгом.

— Вить, да ты не нервничай! Я тоже терпел–терпел, да и засел, это самое, вот, — пытался успокоить друга Антон.

— Ну, всё! Пи…ц тебе! Сейчас я схожу и тогда мы с тобой поговорим. Понял меня, а? — это были последние слова, которые с трудом выдавил из себя Виктор, принявший волевое решение — выйти на улицу и в кустах сделать то, что Антон делал в комфортных условиях.

В это время к соседнему коттеджу подъехала новенькая маздочка с московскими номерами. Из машины вышли две девушки и двое молодых людей. Они собирались остановиться в коттедже, примыкавшем к тому, где проживали петербуржцы.

Кастелянша или как там её, Лена, расхваливавшая красоты Селигера, места отдыха, жилищные условия и всякое такое, открывала дверь, когда Виктор, скрючившийся от боли в нескольких метрах от крыльца новых постояльцев вдруг снял трусы, присел и выдал такую канонаду, что слышно было даже Антону, заканчивавшему свой процесс.

— Эй, засранец! Иди, я уже всё, — прокричал с крыльца Антон, который искренне хотел помочь другу.

Из кустов опять раздался грохот орудия, а затем дважды пропищала скрипка. Затем раздался вздох облегчения и шорох в кустах, а спустя несколько секунд, как ни в чём небывало вышел Виктор, ноги которого были в поносе, а руки он пытался вытереть листьями, которые заменяли ему бумагу.

Девицы остолбенели. Они смотрели на крыльцо, куда вышел Антон и Виктор Иванович, которые проживали с засранцем в одном коттедже.

— Нет, ребята! Я здесь не останусь, — начала вопить москвичка.

— Ой! А что такое? — удивилась Лена.

— Жить рядом с ними? — и девушка показала на соседний коттедж. — Да я лучше на улице буду жить, чем с такими вот уродами…

— А Вы зря так говорите, — вступилась Лена за отдыхающих. — Очень приятная компания, из Петербурга, между прочим!

— Откуда, откуда? — изумилась вторая девица.

— Из Санкт — Петербурга, — ответила Лена.

— Ну, уж если они из Петербурга, то мы то тогда откуда? — артистично спросила скорее саму себя, нежели кастеляншу истеричная москвичка.

Виктор Иванович не стал вмешиваться в разборки Виктора с Антоном. Он лишь достал из холодильника палку твёрдого копчения колбасы, свежие огурец с помидором и начал делать себе «неправильный» бутерброд.

— Так, а может, мы не будем всякую хуету есть, а нормально поедим в кафе? — спросил Антон у Виктора Ивановича, который заканчивал приготовление себе «неправильного» бутерброда.

— Вы как хотите, а я пойду перед дорогой проверю сети, — сказал Виктор, уже переодевшийся в полувоенную униформу и готовый идти на рыбалку. — А Вы пойдёте со мной? — обратился он к профессору.

— А ты помнишь, что скоро начнёт темнеть? — вопросом на вопрос ответил профессор.

— Да мы, это, только туда и немного обратно, — успокоил Виктор профессора, сделавшего свой первый укус бутерброда.

— А кто на вёслах у вас сегодня? — поинтересовался Антон.

— Ну, это самое, как обычно, — ответил Виктор.

— Что, значит, как обычно? — возмутился профессор. — Я сегодня буду держать курс и блеснить.

— Не, я не против, просто я не могу. Мне нельзя, — невозмутимо заметил Виктор.

— Это ещё почему же тебе нельзя? — удивился профессор.

— Так, а у меня же мозоли, — Виктор протянул обе ладошки, на которых отчётливо намечались мозоли.

— Ну и что? — профессор в ответ показал свои мозоли, которые хоть и не кровоточили, но были гораздо «солиднее» и внушительнее.

— Так, ладно! Вы тут, это самое, разбирайтесь, кто где и кем там будет, а я пойду перекушу и подготовлю программу на вечер, — и Антон отправился в кафе.

Примерно через 20 минут профессор с Виктором были на середине заводи, когда на блесну был пойман маленький судачок.

В сети попались 7 окуней и две плотвы. Это был последний улов.

— А что если мы докупим чуть–чуть окушков? — предложил Виктор профессору, когда в потёмках они причалили к берегу.

— А где ты хочешь прикупать рыбу? Уже вся торговля свернулась, — профессор говорил медленно и вяло, он устал.

А на рынке шла бойкая торговля. Два килограмма окуня и один судак обошлись в 100 рублей. Надо было коптить рыбу.

— О, Тошка, хорошо, что ты нашёлся, — обрадовался Виктор приятелю, который изнывал от безделья в ожидании рыбаков.

— Давай, начинай готовить рыбу, а я пойду, это самое, по дровам разберусь, — Виктор действовал по–военному решительно и быстро.

Виктор Иванович накрыл на стол традиционный овощной набор: помидоры, огурцы, красный перец и хлеб. Водку вынули из холодильника в последний момент, когда коптильню поставили на огонь и засекли время.

Как бы совершенно случайно соседи–москвичи выползли из коттеджа и направились мимо троицы непонятно куда, впереди были кусты и смотреть там было нечего.

Почувствовав ароматный запах рыбы, девицы забыли о дневном инциденте и стали с надеждой поглядывать то на коптильню, то на Антона с Виктором, то даже на профессора.

— А вы рыбу коптите? — первой не выдержала Лариса, которая обратилась к Антону, снимавшему с огня раскалённую докрасна коптильню.

— Да. А у Вас нет желания составить нам компанию? — галантно пригласил к столу Антон.

— Ой, а нас четверо, — сказала Вика, подруга Ларисы и слегка хихикнула.

— А мы всех четверых и приглашаем, — не задержался с ответом Виктор.

— Серёжа, ты не против? — спросила Вика скорее формально, нежели получить вообще какой–либо другой ответ, кроме как утвердительного на такое неожиданное приглашение всей компании к столу.

— А никто не играет на бильярде? — спросил Виктор Иванович Сергея, сидевшего напротив него. Какого же было его удивление, когда он услышал хвастливое заявление пьяного Викиного жениха.

Было 22.20 когда закончилась вторая литровая бутылка водки и в ход пошла третья. Приняв с москвичами на ход ноги по стопарю, Виктор Иванович отправился втроем на бильярд, оставив на Виктора с Антоном обеих москвичек, которые были сильно пьяны и начинали хохотать невпопад.

А вот и хроника последних счастливых минут большой компании:

22.30: Антон с Виктором предложили девицам посмотреть их коттедж. Девушки кокетливо отказались, но уже через минуту (!) обе были в доме у питерцев.

22.35: Первая пристрелочная партия Виктора Ивановича с Сергеем в пирамиду закончилась со счётом 8:6 в пользу москвича. Виктор Иванович сразу же предложил сыграть по 100 руб. Сергей согласился, но уточнил, по сто руб. за шар. Говорили громко. Шутили. Заказали коньяк. Когда началась игра, то в бильярдной воцарилась тишина.

22.40: Лариса и Вика абсолютно голые пытаются выяснить отношения с нагими Антоном и Виктором, которые погасили свет и начали в темноте своё наступление на «неприступные крепости».

23.55: Сергей проиграл профессору все 5 партий на бильярде и 11600 руб. денег.

01.25: Лариска и Вика были обе «отработаны». Менялись партнёрами и позы были самые–самые…

Виктор Иванович легко заработал за пару часов пьянки 10000 руб. Остальные деньги были пропиты и великодушно отданы за игровое время.

До коттеджа шли с частыми остановками. То москвичи хотели справить малую нужду, то вдруг начинали рассказывать про своих жён–невест, то, вдруг, Сергей вспоминал свои бильярдные партии с Женькой Сталевым, которого он недавно драл так, что тот потом многим проигрывал…

Виктор Иванович так и не понял, девицы были невестами или жёнами? Ясно было одно, обе оказались московскими блядями. Когда кто–то где–то начинает рассказывать о том, что есть женщины «недотроги», верные и стойкие, то я сразу же вспоминаю трёх русских сказочных богатырей (с нерусскими фамилиями), которые в современной интерпретации воспитывались на пиве «Толстяк».

Да, фантазия человеческая — безгранична.

Вот и подходит повествование к своему логическому завершению. Читатель может заметить, что язык — на двоечку, сюжет — вообще отсутствует, герои — люди порочные, да и одно лишь враньё…

Сразу же возражу такому взыскательному критикану. Во–первых, все персонажи — люди реальные и они живут и работают в Санкт — Петербурге. Во–вторых, все факты имели место быть. Правда, справедливости ради, кое–что опущено, поскольку нет, например, смысла мусолить любовные сценки или то, как девицы впадают в грех…

Совсем недавно я с семьёй ходил в Пушкинский театр на Ревизора, по Гоголю. Постановка Мейерхольда. Если бы не водка в буфете, то вечер был бы испорчен напрочь. Хлестакова играл неказистый лысый сорокалетний актёришка с дефектами речи. Говорить о других актёрах даже не буду, т. к. всё в целом не соответствовало ни авторскому замыслу (Гоголя, разумеется), ни здравому смыслу. Как сказал сидевший рядом со мной «продвинутый» подросток, «бред, полная шизофрения». А в зале не было свободных мест. И этому факту легко найти объяснение: в питерские театры ходят лишь приезжие, где вообще ничего нет! Да и имидж Северной столицы давит, ох как давит!

Я раньше тоже думал, что если он — профессор, то у него всё не как у всех. А оказывается, что доктора, профессора и прочие там академики — такие же, как и мы, с такими же чувствами и помыслами люди. А кто–нибудь видел, например, как писает Президент? Нет? Да Вы что?! А знаете, что он делает, когда писает? Нет? Да Вы что?!

Я не уверен, что большая часть читателей бывала на международных конференциях или на съездах. Так вот, всё это здорово, но конец везде один и тот же — пьянка. И если в романе нет сцен пьянства и разврата, то либо автор — дилетант, либо цензура была очень жёсткой.

Глава 13. Обратная дорога

Как показали Лазарь Борисович Меклер и Розалия Григорьевна Идлис, элементарные аминокислотные остатки, кодируемые взаимно комплементарными квазиэлементарными тринуклеотидными кодонами, комплементарны друг другу и своим квазиэлементарным тринуклеотидным антикодоном.

(Из введения учебника по Естествознанию для студентов первого курса технических вузов)

Ровно в 11.00 Виктор Иванович расплатился в кассе базы отдыха за всё проведенное время и в 12.00 коттедж был сдан Лене, которая увидев оставленный питерцами срач, пришла в ужас. Столько грязи и такого беспорядка она давно не встречала. А москвичи даже и не вышли. Либо они спали, либо уже были где–то на экскурсии…

Отъехав от базы на 8 км, левое заднее колесо взорвалось. Начался дождь. Антон с Виктором мастерски поставили лысую запаску и через 30 мин. машина двинулась в сторону Санкт — Петербурга.

Головы у всех были тяжелыми. Тяжёлую сложившуюся ситуацию спасал музыкальный фон. Тем для разговора часа три–четыре не было вообще. Антон внимательно всматривался в пустынную дорогу, Виктор в полудрёме теребился в мудях, а Виктор Иванович ёрзал на заднице из стороны в сторону, пытаясь хоть чем–то себя занять. Розенбаума он не любил, а другой музыки в машине не было. И лишь когда Лексус выехал на Трассу Е-95 Москва — Санкт — Петербург, компания оживилась.

Перекусив на трассе пирожками с чаем, путники вдруг наткнулись на развалы вдоль дороги поделок из глины, фаянса и керамики. Статуэтки, вазочки, пепельницы, бюсты, дворцы и башенки,…Чего там только не было. Выбор был богатый, но и цены кусались очень сильно. Что интересно, чем ближе подъезжали к Питеру, тем погода становилась лучше и лучше. Дождя здесь и в помине не было, а солнышко грело хорошо.

Как–то упустил я из виду то, что в машине у Антона стояла радиостанция, рассчитанная на дальнобойщиков. Это очень полезно для тех, кто ездит по федеральным автотрассам, возит грузы, ездит парно или колонной. Можно переговариваться, обмениваться информацией, предупреждать о засадах гаишников или бандитов.

За 30 км до Тосно стало ясно, что впереди стоит многочасовая пробка. Именно благодаря рации, многолетнему водительскому опыту и смекалке Антона, затор в 11,5 км (из–за аварии на трассе, где одновременно столкнулось 6 машин и погибло 11 человек, проезд был закрыт в обоих направлениях) удалось преодолеть почти за полтора часа.

Был конец августа. Погода в Санкт — Петербурге стояла великолепная, ещё по–летнему жаркая. И зачем надо было ехать чёрт знает куда и чёрт знает зачем?

Послесловие

Каждый пытливый ум должен знать, где есть начало и где есть конец! Но бывает и так, что нет ни начала, ни конца…

Из философских наблюдений адвоката Монзикова А. В.

Я как–то похвастал своим на работе об очередном романе, дал им почитать некоторые главы. Меня сильно критиковали. Я расстроился и недели три, а может и того более, пил.

А в декабре я делал небольшой ремонт системы в Лидере (пр. Энгельса, д.154), самой большой бильярдной Европы. Видел профессора. Он был слегка пьян, играл с каким–то мужиком, меня и Петровича он не заметил. Играл по–крупному. Ему сильно везло. Забивал не часто, но и партнёр давал ему играть. Я за игрой наблюдал в общей сложности минут 10, да и то это так, хождение туда- сюда, разговоры с Сергеем Васильевичем, главным инженером Лидера. Кстати, тот хорошо знает профессора, тоже играл с ним и говорит, что больше ему проигрывал, чем выигрывал у него. А вся администрация заведения «игровая». А что им ещё делать, как не играть на бильярде в рабочее время?

Профессор был в свободной одежде, которая хорошо обнажала открытые загорелые части тела. Наверное, отдыхал где–нибудь в Египте или на Мальдивах?!

Антон с Виктором планируют поездку в Таиланд. А я недавно начал собирать материал для нового романа, который обязательно напишу в ближайшее время. Жанр не мой, но история там — просто суппер! Я расскажу, как в Санкт — Петербурге убивают из–за жилья. Как орудуют религиозные секты и милиция, которая должна всех защищать, а на самом деле, она коррумпирована и преступна. Всё, всё напишу и расскажу.

P. S. После этих строк у меня родилась гениальная идея — создать новый, кардинально другой по стилю и содержанию роман века «Так уж бывает…» И если кому–то понравилось моё произведение, то настоятельно рекомендую познакомиться с моим новым шедевром! До новых встреч, друзья мои!

Искренне Ваш,

Зяма Исламбеков

Оглавление

Зяма Исламбеков Путешествие из Санкт — Петербурга на Селигер

  От автора

  Глава 1. Зарождение коварного плана

  Глава 2. Сборы

  Глава 3. Дорога на Селигер

  Глава 4. База отдыха

  Глава 5. Обед в зелёном кафе

  Глава 6. Свято — Ниловская пустынь

  Глава 7. Профессорский сон

  Глава 8. Рыбалка

  Глава 9. Осташков

  Глава 10. В кабаке

  Глава 11. И снова рыбалка

  Глава 12. Копчёная рыбка или лекарство от жизни

  Глава 13. Исток Волги

  Глава 12. Четвёртый, кажется, вечер

  Глава 13. Обратная дорога

  Послесловие Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg