«Хорошее дело браком не назовут»

Елена Муравьева Хорошее дело браком не назовут

Старые песни о главном

Поводом к настоящей статье послужило легендарное событие: в 1288 г. в Шотландии вступил в силу закон, согласно которому 29 февраля женщина имела право сделать мужчине предложение руки и сердца, а он обязан был согласиться либо заплатить штраф 100 фунтов. Избежать наказания мог только нищий.

Однако, даже в этом, казалось бы, феминистском жесте Фемиды, права мужчин–холостяков были соблюдены. Вышедшим на «охоту» дамам надлежало надевать под платье ярко–красную нижнюю юбку и выпускать край ее на всеобщее обозрение, что позволяло потенциальным мужьям вовремя сориентироваться и скрыться.

Другие нормативные акты в отношении матримониальных игр и в давние, и в более поздние времена и вовсе забывали об интересах слабого пола, обслуживая выгоды исключительно сильного.

Цена вопроса

Так повелось на заре цивилизации, лишившей женщину равных с мужчиной прав и превратившей фактически в предмет купли–продажи. Отцы и мужья не смогли прийти к общему мнению лишь по одному вопросу: кто кому должен платить. С одной стороны, папа терял работницу и рисковал снижением доходов семьи. Соответственно, супруг, взяв в дом нахлебницу, нуждался в средствах на ее содержание.

В итоге, возникло два тренда. На востоке (в основном) родственники женщины получали от родственников мужчины определенный объем благ — калым (махр). На западе брачная традиция обязывала семью женщины выплатить приданое.

Восток — дело тонкое

Принято считать, что дамы на востоке подвергаются дискриминации, однако это не совсем так. Требования ислама во многом направлены к пользе слабого пола и, таким образом, с помощью «пряника» удерживают женщин в подчинении.

К примеру, воспитание детей — это обязанность обоих супругов. Развод допускается, но как последний, неотвратимый выход. Внебрачные связи однозначно запрещены, более того, заслуживают сурового наказания.

А теперь самое интересное…

Коран рекомендует мусульманским мужчинам иметь одну жену, но позволяет привести в дом до четырёх. В христианской традиции подобное считается аморальным. Но религиозные законы не возникают с кандачка. В их основе всегда лежит реальная потребность общества. Многоженство — не исключение и защищает «разведенок» и вдов от лишений. Ведь оставшись без мужа, женщина может не иметь средств к существованию. Законный же брак обеспечивает ей уверенность в будущем, так как мусульманин обязан одинаково содержать всех жен и не выделять особо ни одну.

Кстати, на востоке установки «должен–обязан» применительно к мужчине» — непременный атрибут жизни. Среднестатистический набор требований насчитывает десятки позиций, в том числе и такую: «увидев, что она сидит в уединении огорчённая, потерянная, необходимо тут же спросить о случившемся. Примите самое активное участие в разрешении её проблем. Говорите ей о том, как вы её крепко любите, и что тоже огорчены и сожалеете о случившемся. Нужно успокоить её словами, которые ей будет приятно слышать».

Чтобы характерно, мужчина вынужден выполнять эти предписания. Ведь жена — дорогое удовольствие.

Чтобы обзавестись семьей, восточный мужчина должен собрать «мехр» или «махрийе» — достаточно большую сумму (десятки, а иногда сотни тысяч долларов), которая переходит в собственность жены и становится ее финансовой гарантией на случай развода.

«Мехр» (не везде, но часто) выплачивается самой невесте и без ее позволения не может быть потрачен мужем или родственниками. Причем, этими деньгами жена может даже купить себе развод.

Это еще не все. Согласно шариату мужчина обязан содержать жену и своих детей. Женщина таких обязательств не имеет, она не должна ни работать, ни отдавать деньги в общий котел и т. д. Более того уже по светским законам, принятым, к примеру, в Иране (сегодня никто не хочет считаться угнетателем женщин!) дамы имеют право требовать от мужа дополнительную оплату за бытовые услуги.

Однако бесплатный сыр выдают только в мышеловках. Финансовая и социальная идиллии становятся уделом восточных дам при соблюдении главного условия: покорности. Это качество воспитывают с детства и стимулируют во взрослой жизни. Если не брать в расчет экстремальные варианты, то мужья на востоке весьма ограничены в возможностях наказать свою вторую половинку. Они могут запретить женам выходить из дома, вправе принудить к близости, не исключено и рукоприкладство. Весьма специфическое по нашим меркам. Иранцу позволено три раза ударить супругу палочкой по ладони, не оставляя при этом следов, сделав перед тем несколько предупреждений. Еще из средств «рекомендованы» легкий шлепок и полотенце без узлов. Тем ни менее, женщины принимают, доказанную не силой, а заботой и уважением, мужскую доминанту.

И все равно…иногда дают сдачи.

Если мужчина еще не выплатил «махрийе» полностью (рассрочка предусматривается), то обиженная жена в праве потребовать немедленного внесения всей суммы. Также жена иногда подает в суд претензию о том, что супруг не содержит ее надлежащим образом или предоставляет средства в недостаточном количестве. Как правило, суд принимает решение о принудительном взыскании с мужа причитающихся сумм.

Древняя Европа

Теперь потолкуем о приданом и последствиях использования этого финансового механизма.

В древнем Риме, положившем основу европейскому юридическому праву, муж мог пользоваться приданым, которое приносила жена, во время брака, но при разводе или смерти супруги обязан был вернуть все. Если же мужчина умирал прежде, то жена имела право получить приданое в полном объеме от родни мужа. Столь жесткие правила вынуждали древних римлян осторожно относиться и к полученному приданому, и к самой женщине.

Кстати, если муж не мог вернуть приданое, то становился должником и выплачивал проценты. В древней Греции — 18 годовых.

Без вины виноватые

Однако уже с раннего средневековья приданое перешло в собственность мужа. Он был вправе свободно распоряжаться им при жизни и после смерти жены, если в семье имелись дети. При этом он сам мог не давать денег на содержание семьи, или мог, к примеру, выгнать супругу из дома, купленного на ее средства.

Толкователь закона Блэкстоун указывал: «По закону муж и жена являются одним человеком, таким образом, женщина перестает существовать как юридическое лицо и действует только по протекции мужа». Это значило, что в день свадьбы молодая жена, которая до того имела право владеть и распоряжаться собственностью по своему усмотрению, теряла это право и приравнивалась к несовершеннолетним, душевнобольным и лицам вне закона.

Не имея контроля над собственностью, женщина становилась заложницей мужского своеволия. Опекун мог промотать ее состояние. Супруг — потратив приданое, с помощью грубого шантажа (мужья бросали семью без средств к существованию, отправляли жен в исправительный или сумасшедший дом, били, не позволяли видеться с детьми, убивали) добраться до собственности жены, отданной в управление попечителям.

Власть и церковь смотрели на любые проявления мужской жестокости сквозь пальцы и лишь в крайних случаях порицали насилие.

Впрочем, и мужчина на этом брачном торжище имел свою «цену». Мужа выбирали по размерам выплат, которые он должен был оставить на содержание женщины в случае своей смерти. Позже стала оговариваться и сумма на женские карманные расходы. Не редки были случаи, когда молодых мужчин родители заставляли жениться на богатых старухах.

Прагматичный век

У брачных законов была и есть еще одна практичная сторона.

Государство и церковь, являясь монополистами и конкурентами в вопросах регистрации брака, всегда навязывали семье какие–то условия. Но народ неизменно находил возможность устроить личные дела в обход правил. Так предприимчивые англичане в начале XVIII века превратили фиктивные узы Гименея в бизнес.

Обычно предприятием владели священник и владелец таверны. «Святой отец» (обычно низложенный священники или поп–арестант) получал оговоренную сумму, а торговец — все, что удавалось выкачать из женихов.

Дома бракосочетаний (их было около сорока) располагались у реки Флит Дитч в Лондоне и работали очень активно. Мальчишки–посыльные носились по городу и предлагали услуги. Возле самих контор дамы хватали мужчин за рукава и спрашивали: «Сэр, не хотите ли зайти и жениться?»

Столь странные обычаи объяснялись весьма просто. Официальные услуги по оформлению брака в туманном Альбионе в те времена стоили дорого и были весьма формализированы. А Флит за умеренную плату сочетал браком и скрывал любые грехи: преждевременную беременность, долги, многоженство, близкое родство между женихом и невестой или желание вдовы утаить от нового мужа свои доходы и т. д.

Вот запись из одной пасторской книжки: «Они четыре года жили как муж и жена, но ухитрились испросить свидетельство без даты» или «Женщина была на последних сроках беременности и учинила драку с не пожелавшим закрыть на это глаза свидетелем».

Не отличалась особой правомочностью и брачная клятва. Согласно канону, который редко соблюдался, жених, к примеру, должен был сказать: «Я, Джон, беру тебя, Мари, в жены». Однако, если в ответ звучало: «Я, Мари, беру тебя, Джона, в мужья, если мой отец даст на то согласие», то расчетливая барышня в будущем могла отказаться от обязательств перед супругом.

У истоков свободы

Ситуация в семье стала радикально меняться по мере урбанизации экономики.

Пока тяжелый сельский труд требовал объединенных усилий, молодая чета жила вместе с родителями, в «большой», состоящей из трех–четырех поколений патриархальной семье. Однако к середине–концу XIX века эта традиция уже устарела. Молодые не желали подчиняться и требовали свободы и собственного экономического пространства.

Даже если муж отправлялся на заработки в город, женщина не возвращалась в его/свою родительскую семью. Она рассчитывала на собственные силы и справлялась, становилась юридически и материально независимой. Д. Жбанков в 1890 г. так описывал положение женщины на севере Европейской России: «Привыкшая обходиться одна, без мужской власти и помощи, солигаличанка (жительница уезда в Костромской губернии) вовсе не похожа на забитую крестьянку земледельческой полосы: она независима и самостоятельна, хозяйка в доме не только без мужа, но и при нем…»

Влияние городов

Именно в мегаполисах институт семьи претерпел серьезные изменения.

Перепись 1897 г. в России показала новый социальный тренд: холостые мужчины и незамужние женщины, жившие в городах, стали преобладать над состоящими в браке. Это значило, что впервые за время наблюдений, люди не желали заключать законные союзы.

Модифицировались и роли полов. Женщины больше не считали нужным подчиняться отцам и супругам. Имея возможность прокормить себя и детей, они желали самостоятельно выбирать партнеров и строить максимально комфортные отношения.

Мужчины тоже стали вести себя иначе. Без контроля церкви и общины, обязывающих брать на себя ответственность за женщину и потомство, они пустились во все тяжкие.

Современники той поры говорили о захлестнувшем русскую жизнь (в Европе творилось то же самое) разврате. В одной из статей отмечалось (1895 г.): «В настоящее время можно наблюдать тот факт, что одни только женщины и притом не особенно многие, во всей строгости соблюдают законы брачной жизни; что же касается мужчин, то они поголовно нарушают брачные законы и обеты…«Наука страсти нежной» так укоренилась в сознании, что на верную своему мужу жену смотрят, как на отставшую от века».

Общую картину падения нравов усугубляли и внебрачные дети. Таковыми считались те, чьи родители не вступили в церковный брак. По данным статистики в самом большом мегаполисе империи — Петербурге почти каждый третий ребенок появлялся на свет вне брака. Исправить эту критическую ситуацию могли лишь либерализация законов о браке и долгожданное равенство перед законом женщин и мужчин.

Выхода нет?

Однако, когда к началу XX века законодательство практически всех стран уравняли права полов, и даже добралось до детей, о правах которых ранее никто и не помышлял, положение только ухудшилось.

Казалось бы, все хорошо! Никто никого не обижает. Живи, плодись, радуйся. Ан, нет. Сегодня семья оказалась в тупике.

Семья не желает регистрировать свои отношения и предпочитает свободное сожительство законному союзу. Семья не желает рожать и воспитывать детей. Семья не в состоянии установить равновесие между мужскими–женскими и семейно–профессиональными ролями, рвет связь между поколениями, не поддерживает родственные отношения, теряет рычаги управления своими членами.

Все это говорит о падении престижа традиционного брака.

Но…не стоит отчаиваться. Все встанет на свои места. Социум все равно, как обычно, найдет управу на свои ячейки и заставит индивидуумов обслуживать общие интересы. Ведь только имея семью, человек становится уязвим, и, стало быть, управляем.

по материалам «Википедия» (), «Демоскоп weekly» (), Muhtasar.narod.ru

Оглавление