«На территории Евросоюза не открывать»

Катя Зверева На территории Евросоюза не открывать

Было начало зимы, и совсем недавно выпал первый снег.

Как обычно по вечерам, Женя пила крепкий чай, смотрела на плывущую за окном цветную ленту авто, в неярком свете лампы наблюдала за серым котенком. Смоки был еще совсем мал – серый, обыкновенный в будущем кот, сейчас он казался ей почти что чудом света. Или утопала в глубоком кресле из IKEA, держала на коленях ноутбук; просматривая Интернет, бывала сразу в нескольких городах мира. Минимализм, царивший в комнате, был отличным отражением того, чего хотелось ей в тот момент времени ее пребывания в столице.

Она работала в рекламном агентстве. Даже, кажется, занимала «хорошую» должность. Во всяком случае, денег ей хватало на то, чтобы снимать эту квартирку за мкадом, содержать мини-купер, ходить на камерные, почти домашние, а оттого еще более любимые, концерты «снайперов», Петра Налича и приобретать некоторые приятные мелочи жизни, без которых не обойтись человеку двадцати пяти лет отроду.

Да, и еще: говоря о ней, нельзя не сказать о том, что Женя хотела свернуть горы – это было основным, самым заметным и главным качеством ее личности.

Оле было двадцать четыре, она принадлежала к так называемым «коренным москвичам», у нее были большие красивые глаза, и она не любила быть на виду. У нее был бойфренд, с которым она встречались после работы где-нибудь на окраине Москвы, чтобы было ближе ехать домой. Оля не любила его по-настоящему, он не так уж любил Олю, но их обоих все устраивало: им вдвоем было удобней жить. У Олиного бойфренда была старенькая «Тойота», которую он, наверное, никогда не возил в автомойку.

У Оли не было больших целей в жизни, она не хотела свернуть горы, и на все ей было, по большому счету, плевать.

Они были совсем разные.

Но когда Оле было плохо, она приезжала по серой ветке метро в этот район Москвы, шла недолго пешком, поднималась на пятый этаж. Дверь ей открывала совершенно непосредственная Женя, которая хмуро говорила: «Опять ты?», но, впуская Олю, улыбалась за ее спиной. Оля чувствовала эту улыбку, и не обижалась на Женины слова.

Они говорили о работе, о пробках, об Олином бойфренде, которого Оля не так уж и любила, о новых кофейных чашках из IKEA, которые не удержалась и купила Женя, о курсе валют и о бездарном в большинстве своем столичном рекламном рынке.

Женя тогда еще не стала большой бизнес-леди, Оля еще не нашла мужчину своей мечты. А за окном горели фонари, был двадцать первый век, и они были его не самыми худшими представителями.

– Знаешь, Жень, – говорила Оля, выпивая немного мартини. – Как-то все не так.

Потом она снова выпивала мартини, смотрела в окно и на Женю.

Женя в тусклом свете настольной лампы (Оля: «Ты так любишь эту камерность…», Женя: «Да, отчего-то люблю» ) казалась очень задумчивой.

– Как-то не так, – повторяла Женя. После чего говорила: «А звезды как светили тысячи лет назад, так и светят».

И обе они, допивая мартини Россо, смотрели друг на друга, на темное небо и холодные звезды, которые говорили о приближающихся холодах, снегопадах и долгой зиме.