«Анжелина и холостяки»

Анжелина и холостяки (fb2) - Анжелина и холостяки 1256K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Брайан О'Рейлли

Брайан О'Рейлли Анжелина и холостяки Роман с едой. Рецепты Вирджинии О'Рейлли

Беспроигрышная комбинация из приятного легкого чтения и фантастически вкусной еды. Kirkus Reviews

Простая, но красивая история и удивительные итальянские рецепты. Ну разве можно пройти мимо книги, где первая глава называется «Грезы в темном шоколаде»! Great Thoughts

...

Одинокая женщина и целая толпа холостяков, усмиренная ее кулинарным талантом. Чуточку старомодно, невероятно обаятельно и очень вкусно. Fresh

...

Этот роман заслуживает почетного места среди моих любимых поваренных книг! История, сплетенная с оригинальными и простыми рецептами, вызывает и слезы, и слюноотделение. BookHounds

...

Книга, полная теплого сияния и оптимизма. Красавица Анжелина преодолеет горе, глядя, как мужчины наслаждаются ее стряпней… Но на пустой желудок книгу лучше не читать! For the Love of Books

...

Двойное удовольствие: светлая, поднимающая настроение история и восхитительные описания невероятно вкусных блюд. RT Book Reviews

Глава 1 Грезы в темном шоколаде

— Идеально, — прошептала Анжелина.

В теплом полумраке кухни она аккуратно вынула их, слегка прижала ладонью каждый. И вот они лежат рядком на чисто выскобленном деревянном столе — идеально поднявшиеся, ровненькие, одного размера. Легкий аромат темного шоколада таял в воздухе и на ее пальцах.

Тихое потрескивание нагревающегося металла раздалось за спиной. Она не выключила духовку, а дверцу чуть приоткрыла, и теперь жар постепенно наполнял комнату. Мягко ступая в своих толстых шерстяных носках, она пересекла кухню и повернула выключатель. Анжелина уже прикрывала дверь, но теплая волна шоколадного запаха напоследок ласково окатила ее лицо и плечи. Она глубоко вдохнула, откинула назад непослушные черные волосы и на всякий случай затянула потуже пояс на платье.

Впереди ждет важное дело.

Торт «Шоколадные грезы Франжелико» [1] .

Каждый раз, осваивая новые рецепты, Анжелина мысленно шаг за шагом проходила весь процесс. И вот сейчас задумалась над словом «грезы». Она не любила давать рецептам столь экстравагантные имена. Предпочитала практичные названия, сообщающие, что именно потребуется для приготовления, и не более того. По важным случаям она всегда пекла торты, но этот, к двадцать первому дню рождения ее племянницы Тины, должен стать самым особенным. Этот торт должен запомниться.

Она представила, как рассмеется Фрэнк, когда она поставит перед ним тарелку с большим куском и торжественно объявит замысловатое название. И веселиться он будет в первую очередь потому, что это так на нее непохоже. Хорошо, что ей до сих пор, после пяти лет супружества, удается удивлять его. Она представила, как он откусывает первый кусочек, — ох, скорее бы.

Вот тут-то он все поймет.

Анжелина отдавала себе отчет, почему так носится с этим тортом, — да, конечно, она вкладывает в него всю свою нежность, стараясь сделать его красивым и вкусным, но этим тортом она хочет доказать мужу нечто важное. И тут нет никакого тщеславия. Лишь справедливость и сухие факты. Ей нужно быть уверенной, что ее муж осознал реальное положение дел. И самое главное, она должна быть уверена, что он понимает: искусство кулинарии к еде имеет отношение лишь постольку-поскольку Талант готовить — это особенность характера.

Несколько недель назад их с Фрэнком пригласили на обед к Винсу Кунио. Винс, местный подрядчик, руководил своим бизнесом, и вот уже четыре года Фрэнк и Анжелина работали у него: Фрэнк краснодеревщиком, а Анжелина — секретаршей и время от времени бухгалтером.

Винсу было уже под шестьдесят, а его пышногрудой женушке Эми лет на двадцать меньше; не требовалось особой внимательности, чтобы углядеть на ее плече шрам от косметической операции по увеличению форм. В семнадцать лет она сбежала из родных краев в Неваду, воспылав страстью к женатому мужчине вдвое старше нее. Вернулась спустя четыре года, ничего никому не объяснила, а вскоре окрутила Винса. Эми была одновременно и местная, и приезжая — так случается, когда взрослая женщина пытается вновь поселиться в своей детской, обдумывая абсолютно взрослые проблемы среди детских игрушек и школьных наград.

Все четверо были хорошо знакомы и даже дружны; все они выросли в Южной Филадельфии, хотя и в разное время. Но Анжелина ни на миг не забывала, что нельзя быть настолько наивной, чтобы рассчитывать на тесную дружбу с собственным боссом. Сейчас вы одна большая счастливая семья, а в следующий момент ты случайно перешла тебе неведомую границу — и в отношениях мигом образовался ледок. Нельзя быть на равных с человеком, который выписывает тебе зарплату.

Субботняя вечеринка удалась, Винс и Эми пригласили помимо Анжелины с Фрэнком еще две пары. Все начиналось вполне невинно: напитки и несколько блюд с закусками — замороженные профитроли с крабами и коктейльные сосиски, чипсы и соусы к ним. Обед в старом добром семейном стиле — миска салата, хороший бифштекс, печеная картошка со сливочным соусом и сваренная в пароварке брокколи, плавающая в магазинной сырной подливке. Они откупорили пару бутылок вина, чересчур дорогого для такого случая, и мило беседовали о погоде, шансах местной хоккейной команды и трудностях Винса с получением разрешения на постройку террасы в его доме на побережье.

Потом настало время кофе и сладкого. Торт был замечательный — белая глазурь с изящными шоколадными разводами, в центре клубника, покрытая шоколадом, а по бокам все обсыпано слегка обжаренной миндальной стружкой. Даже не пробуя, Анжелина знала, что и на вкус торт прекрасен. Она сразу узнала стиль — кондитерская «Толлерико», а старый мистер Толлерико свое дело знает. Мужчины жадно набросились на сладкое.

— Вот это да, Эми. — Фрэнк всегда был скор на комплименты, и это в нем очень нравилось Анжелине. — И как эта штука называется?

— Итальянский ромовый торт.

— Ты сама испекла? — удивился Фрэнк.

— Ну разумеется, — заявила Эми.

Вот так оно и случилось. Лгунья, подумала Анжелина.

Торт, вне всяких сомнений, был из кондитерской «Толлерико». Анжелина знала это наверняка, словно на нем стояла подпись автора. Она узнала оформление, аромат и, возможно, смогла бы даже написать его рецепт. Вообще-то она и сама могла придумать рецепт торта, даже получше.

Анжелина почувствовала, как краска заливает шею. Нельзя просто так спустить это дело, из принципа, но и увещевать Эми перед всеми немыслимо. Может, ее нужно лишь слегка подтолкнуть и она сама признается? Не поднимая глаз, Анжелина спросила:

— Масляный крем просто восхитителен. Вы взбивали яйца с горячим сиропом или сначала сделали заварной крем?

Любому, кто способен испечь подобный торт, известно, который из методов дает более стабильную эмульсию, способную сохраниться в холодильнике, если вы готовите торт заранее, хотя бы за день до прихода гостей. Она была абсолютно уверена, что Эми такие подробности неведомы.

Взгляд у Анжелины был на редкость пронзительный. Ей частенько говорили, что она нервирует малознакомых людей своим пристальным взором, поэтому она сознательно не поднимала глаз от тарелки, выслушивая ответ.

— Да просто делала, как обычно, — после заметной паузы легкомысленно бросила Эми.

— Ах, вот как.

Попалась, подумала Анжелина.

Принимать похвалы за торт, который ты не сможешь приготовить, даже если от этого будет зависеть твоя жизнь, — вполне в духе Эми. Она соврала бы любому, кто спросил ее; случайно первым оказался Фрэнк. Но то, как она это сказала — кокетливо, игриво, будто флиртуя с ее мужем прямо у нее на глазах, да еще и соврав предварительно… это как погладить кошку против шерсти. Анжелина почувствовала, что против шерсти погладили лично ее.

«Впрочем, возможно, если быть до конца честной, я просто ревную», — подумала Анжелина. Не к Эми, разумеется; это было бы просто смешно, да и несправедливо по отношению к Фрэнку. Она, скорее, ревновала к тому, что ее мужу торт чьего-то приготовления мог понравиться больше, чем ее собственный. А тот факт, что это был торт от Лгуньи Эми, лишь усугубил ситуацию.

По дороге домой она рассказала Фрэнку о жульничестве, но, как и подозревала, он отнесся к этому легкомысленно.

— Представь, что тебе нужна пересадка сердца и твой врач Эми заявляет, что сможет это сделать, но на самом деле она педикюрша. Как думаешь, ты выживешь? — возмущалась Анжелина.

— Дорогая, не стоит убеждать меня, что Эми никудышная повариха. Это вовсе не тайна.

— Мужчины ничего не понимают! — в притворном гневе воскликнула Анжелина.

Ей нравилось изображать чрезмерное негодование и веселить этим Фрэнка, а он обожал, когда она это делала.

Но она все равно намерена доказать ему кое-что. Анжелина любила мужа и потому решила раз и навсегда продемонстрировать разницу между тортом из кондитерской и домашним, особенно изготовленным ее руками. Именно этот торт должен стать неопровержимым доказательством.

Анжелина приняла душ, спустилась в кухню, где специально не стала включать свет. Ей нравилось, как выглядят коржи в ярком свете полной луны. Деревянная ложка торчала из небольшой кастрюльки, где в ликере «Франжелико» покоились измельченные лесные орехи, а рядом стояла миска с густым бархатистым кремом, который она приготовила заранее. Анжелина уложила первый корж на блюдо. Еще прежде она сбрызнула коржи ликером, так что теперь они благоухали фундуком и шоколадом. Она ловко намазала кремом первый и посыпала сверху измельченными орехами. Положила сверху второй — еще крем, еще щепотка ореховой крошки.

Создавая новый рецепт, Анжелина всегда стремилась подчеркнуть оттенки вкуса, добавляя то, что усиливает основной аромат, услаждает нёбо и возбуждает воображение. На этот раз она выбрала душистые молодые орехи. Она слышала, что какой-то композитор якобы сказал, что секрет мелодии — в паузах между звуками; в кулинарии точно так же — все решают мельчайшие детали.

Очередной корж торта укладывался на предыдущий, как будто шоколадное затмение накрывало лунный диск, в эту ночь превратившийся из банального сырного кругляша в изысканный сливочный крем. Вскоре шестой, и последний, корж занял свое место. Анжелина чуть отступила, проверяя симметричность формы, и принялась за украшение.

Она перелила смесь из молока, масла и шоколада, стоявшую на плите, в большую миску, добавила щепотку соли и каплю настоящего ванильного экстракта и начала медленно взбивать ее венчиком, подсыпая сахарную пудру.

Потом перенесла миску на стол и включила электромиксер.

Плотные конусы — вспомнила она, когда лопасти ожили в ее руках.

Впервые ее мать, Эммалин, доверила ей миксер, когда Анжелине исполнилось семь…

— Плавно вращай его, пока не образуются плотные конусы, — наставляла мать.

Анжелина была еще очень мала и не понимала, что это значит, но решительно взялась за дело, энергично взбивая сливки. Она полагала, что мама, как всегда, скажет, когда пора остановиться.

— Ма, это уже «плотные конусы»? — спросила она через пару минут.

— Нет пока, — заглянула в миску мама.

— А сейчас? — полминуты спустя.

— Пока нет.

Звякнул таймер духовки. Вынимая пирог, Эммалин неосторожно ухватила противень полотенцем и немного обожглась. Она тут же сунула руку под холодную воду а Анжелина все продолжала взбивать. Так и получилось, что Эммалин упустила нужный момент и выключила миксер гораздо позже.

Они вместе склонились над миской. Эммалин окунула палец, попробовала на вкус.

— Упс, ты взбила масло.

Анжелина тоже сунула палец в миску, лизнула. Сладко, но это не взбитые сливки. Каким-то чудом она умудрилась сделать масло.

Они приготовили вторую порцию, и Эммалин объяснила дочери таинственную связь между сливками и маслом, используя сказочные образы, понятные семилетней девочке. Эммалин была француженкой; отец Анжелины женился на ней и увез в Штаты после войны. И она великолепно готовила. Свое глубинное понимание всего, что имело отношение к кулинарии, она передала дочери — вместе с цветом глаз и образом мыслей.

Погрузившись в воспоминания о матери, Анжелина и не заметила, как приготовила глазурь. Она вскарабкалась на высокий деревянный табурет, устроилась на нем, поджав ноги, как привыкла еще подростком. Несколько артистичных движений специальным ножом с широким лезвием — и вот уже торт царственно поблескивает глянцевой красновато-коричневой мантией.

Она взяла плитку белого шоколада и овощечисткой принялась снимать тонкую светлую стружку. Когда на столе образовалась солидная горка, Анжелина отложила инструмент, зачерпнула пригоршню, чуть помедлила, разглядывая поверхность торта, — так гольфист оценивает направление удара. Один изящный взмах руки, и волшебный снег из белых сладких завитков покрыл торт — каждый упал точно на свое место.

И только после этого она удовлетворенно вздохнула и занялась уборкой. По мнению Анжелины, из всех удовольствий, что дает жизнь, именно приготовление торта доставляет наибольшую радость — если вы, конечно, понимаете, что к чему.

Прибравшись в кухне, она открыла свою книгу рецептов.

Когда Анжелине исполнилось пятнадцать, мама подарила ей «Осваивая искусство французской кухни» Джулии Чайлд и том «Larousse Gastronomique» [2] . Анжелина изучила книги во всех подробностях. После окончания школы она начала записывать свои собственные рецепты и продолжала это и поныне. Измельченные орехи были новой идеей — следовало зафиксировать ее немедленно.

Она накрыла торт стеклянной крышкой и поставила его в холодильник. Налила «Франжелико» в две аперитивные рюмочки и понесла их наверх.

...

Торт «Шоколадные грезы Франжелико» 16 порций

Заварной крем

— 3 чашки цельного молока

— 9 столовых ложек кукурузного крахмала, просеять

— 3/4 чашки сахара

— 5 яиц

— 5 столовых ложек охлажденного сливочного масла, нарезанного кубиками

— 1 1/2 чайной ложки ванильного экстракта

Шесть шоколадных коржей

...

— 1 1/2чашки муки

— 1 чашка подслащенного какао-порошка

— 3 чайные ложки разрыхлителя

— 2 1/4 чашки сахара

— 15 яиц, комнатной температуры

— 6 столовых ложек сливочного масла, комнатной температуры

— 3/4 чашки молока, комнатной температуры

Ореховая начинка

— 2 1/2 чашки сахара

— 1 чайная ложка винного камня (крем тартар)

— 1/2 чашки ликера «Франжелико»

— 1 1/4 чашки лесных орехов (пересыпать орехи в пластиковый пакет и тщательно измельчить их деревянным молотком)

Шоколадная глазурь и украшения

— 1/2 чайной ложки соли

— 2 столовые ложки ликера «Франжелико»

— 1/2 чайной ложки ванильного экстракта

— 2 чашки сливочного масла

— 1 чашка густых сливок

— 1 чашка какао-порошка

— 6 чашек просеянной сахарной пудры

— 1 плитка белого шоколада для стружки или Уг чашки готовой белой шоколадной стружки

Приготовление крема

Вылейте в большую миску 7/8 чашки молока. Постепенно всыпайте кукурузный крахмал, непрерывно помешивая, как при приготовлении жидкого гипса. Добавьте половину (7/8 чашки) сахара и яйца, размешайте до однородной массы.

В кастрюле с толстым дном смешайте оставшиеся 2 и 5/8 чашки молока с оставшимися 7/8 чашки сахара, размешайте до полного растворения, 2 — 3 минуты. Продолжайте помешивать на небольшом огне до температуры 70 — 74 °С, измеряйте термометром, снимите с огня. Постепенно, по одной столовой ложке, добавляйте в яичную смесь горячее молоко, непрерывно помешивая (21 — 24 столовые ложки), — это необходимо, чтобы выровнять температуру, дабы яйца не сварились. Затем добавьте получившуюся смесь в оставшееся молоко и вновь подогрейте на небольшом огне до 70 °С (будьте бдительны, поскольку при 77 °С яйца свернутся), энергично помешивая деревянной ложкой, пока смесь не начнет загустевать. Подержите на огне минуту. Потом снимите с огня, вбейте сливочное масло и добавьте ванильный экстракт. Вылейте в миску, остудите до комнатной температуры, затем поставьте в холодильник не менее чем на 4 часа.

Приготовление коржей

Разогрейте духовку до 200 °С. Выложите пергаментом дно шести форм для выпечки.

Просейте вместе муку, какао-порошок и разрыхлитель несколько раз, чтобы удалить комочки и насытить смесь кислородом. Взбивайте в большой миске, электрическим миксером на большой скорости. Очень медленно подсыпая сахар, взбивайте яйца, пока они не приобретут нежно-лимонный оттенок и слегка не загустеют — 5 — 10 минут, в зависимости от мощности миксера. Добавьте Уз мучной смеси во взбитые яйца, тщательно перемешайте. Повторите дважды, всякий раз тщательно вымешивая предыдущую порцию, прежде чем добавить следующую. На слабом огне, в кастрюльке с толстым дном, растопите сливочное масло в молоке. Добавьте молочно-масляную смесь к тесту, тщательно перемешайте. Распределите тесто поровну в шесть форм, разровняйте ложкой.

Выпекайте, пока верх коржа не начнет пружинить при нажатии, или проверьте готовность зубочисткой (она при протыкании коржа должна остаться сухой), — 10 — 15 минут. Выньте коржи из духовки, тонким ножом отделите от стенок формы. Оставьте остывать на 10 минут в формах, затем переверните каждый корж на тарелку и снимите пергамент. Дайте коржам полностью остыть.

Приготовление ореховой начинки

Предварительно разогрейте духовку до 180 °С.

Смешайте сахар с винным камнем в посуде с толстым дном. Добавьте, постоянно помешивая, «Франжелико» и 1/2 чашки воды, держите на слабом огне, пока сахар не растворится, около 10 минут. Перестав помешивать, держите на огне до тех пор, пока смесь не приобретет консистенцию кленового сиропа, минут 5. В это время выложите орехи на противень и обжарьте их в течение 5 минут. Всыпьте орехи в сироп, снимите с огня и немного остудите.

Чтобы не испачкать блюдо, пока вы будете оформлять торт кремом и глазурью, оторвите шесть 12-дюймовых квадратиков вощеной бумаги, сложите их вчетверо, чтобы получились клинышки. Небольшое количество орехов в сиропе выложите в центр блюда — они будут надежно держать нижний корж. Разложите бумажные клинышки по окружности блюда, как лепестки цветка. Затем уложите на место нижний корж, смажьте его ореховым сиропом (примерно пятая часть, 2 — 3 столовые ложки), равномерно распределив лопаточкой по поверхности, а затем проделайте то же самое с пятью из шести коржей. (Самый красивый корж оставьте напоследок, для завершения торта.) Оставьте коржи пропитываться сиропом, пока вы готовите глазурь.

Приготовление глазури В большой кастрюле с толстым дном растворите ваниль и соль в «Франжелико». Поставьте на слабый огонь, добавьте сливочное масло, половину сливок и всыпьте, просеивая, какао-порошок. Постоянно помешивая, подержите на огне 3 минуты, пока масло не растворится. Снимите с огня и перелейте в большую миску. Тщательно взбивая миксером, всыпьте сахарную пудру. Продолжайте взбивать до образования мягких гребней. Остудите глазурь до комнатной температуры.

Оформление торта Разделите охлажденный крем на пять равных частей. Укладывая пропитанные сиропом коржи один на другой, промазывайте их кремом, распределяя лопаточкой, на дюйм отступив от края коржа. Покройте глазурью верх и боковые поверхности торта. Овощечисткой или сырной лопаточкой снимите стружку с белого шоколада и украсьте ею поверхность торта. Держите в холодильнике до подачи.

Фрэнк вошел в спальню, натягивая чистую белую футболку. Анжелина любила смотреть, как он одевается, как вырисовываются мышцы под тканью футболки или, что гораздо приятнее, высвобождаются из-под нее. Он провел рукой по волосам, уже начинающим седеть, сейчас чуть влажным после душа. Фрэнк был старше Анжелины на шесть лет. С возрастом он становился все привлекательнее — еще и потому, что в совершенстве освоил искусство владения собой. Ему пришлось много работать, чтобы обеспечить себя, но работа никогда его не утомляла. Она успокаивала, держала в форме, учила концентрироваться на том, что происходит в жизни именно сейчас, в данный момент, на этом этапе. Фрэнк точно знал, что самообладание со временем сполна окупается. По-настоящему дурных привычек у него не было, хотя до свадьбы он курил, — но со временем Анжелина убедила его бросить.

Фрэнк был практически лишен тщеславия и самолюбования. Но сегодня вечером, заметив, что жена наблюдает за ним, устроил небольшой спектакль, разглядывая себя в профиль в большом зеркале и демонстративно похлопывая по животу.

— Ого, — громко удивился он. — Похоже, я прибавил в весе.

Анжелина рассмеялась и подхватила игру:

— Можешь себе это позволить, при твоей-то нервной работе.

Она протянула ему рюмку с ликером. Они чокнулись, сделали по глотку. Фрэнк присел на краешек кровати.

— Мне определенно не следует так наедаться, как сегодня за ужином, — вздохнул он. — Но не сумел с собой справиться. Слишком вкусно. Если так будет продолжаться, я в конце концов буду весить пятьсот фунтов. А когда меня будут показывать в цирке как самого толстого человека в мире, ты будешь приходить на меня полюбоваться.

Привстав на колени, она скользнула по кровати в его сторону.

— Не беспокойся, дорогой, я отращу пышную бороду, и мы будем выступать вместе.

Он весело рассмеялся, и она нежно обняла его сзади.

— За те пять лет, что мы женаты, ты не прибавил и пяти фунтов. И потом, я же понимаю, что делаю. Неужели я рискну твоей роскошной внешностью?

— О, так мы не только вкусно готовим, но еще и умеем польстить? Как это мне так повезло с тобой?

— Это мне повезло.

— Нам обоим повезло.

Они поцеловались, и, как всегда, Фрэнк помедлил, давая ей возможность решить, когда закончить поцелуй.

Анжелина счастливо вздохнула — это была одна из множества мелочей, от которых совершенно теряешь голову. Она устроилась поудобнее на подушке. Фрэнк улегся на спину задумчиво почесал грудь.

— Сегодня днем был странный звонок, — сообщила Анжелина.

— Странный чем?

— Какая-то дама из банка спрашивала Винса. Я поинтересовалась, по какому вопросу, прежде чем переключить звонок, а она сказала, что «задаток не поступил на счет компании».

— И что? Возможно, он просто не успел вовремя перевести деньги на нужный счет.

— Нет, речь шла не о чеке. По крайней мере, я так думаю. Она ясно сказала — «задаток». Значит, это прямой взнос от подрядчика. И тогда дело плохо.

— Чем именно?

— Если у Винса есть подрядчик, который не внес задаток, или, упаси боже, не один такой, он вполне может потерять бизнес. Серьезно. Раз в квартал я просматриваю документы, он очень рискованно ведет дело. Слишком любит покупать дорогие дома на побережье и возить Эми на курорты.

— Может, дамочка имела в виду «чек».

— Возможно. Хотя я чувствовала бы себя спокойнее, если бы у нас было чуть больше сбережений.

— Если ты так переживаешь, можем отменить вечеринку.

Взглянув в его глаза, она поняла, что Фрэнк искренне сочувствует. Его можно было читать как раскрытую книгу.

— Нет уж, это твоя единственная племянница, — нежно пожурила она. — Ты ей как отец, и она тебя обожает. Тине исполняется двадцать один. Угощение я приготовлю сама, и получится совсем недорого, к тому же я уже все купила.

— Все-таки если тебя это тревожит, то я мог бы помочь. — Перевернувшись, он взбил подушку и улыбнулся.

— Ну, не знаю, может, тебе позвонить Эми. И она примчится с куском торта, чтобы тебя утешить.

Он весело расхохотался.

— Нет уж, мне вовсе не нужен торт Эми. Я бы предпочел кусочек…

— Да как ты смеешь! — в притворном ужасе воскликнула Анжелина.

Она нежно взъерошила волосы Фрэнка. Он потянулся ей за спину, погасил настольную лампу. Затем нырнул под одеяло, и они страстно и томно растворились друг в друге — как всегда.

02.00.

Фрэнк беспокойно ворочался уже больше часа. Потом притих и уставился в потолок. Жена мирно посапывала рядом, свернувшись клубочком, чуть касаясь его ногами под одеялом.

— Анжелина, — прошептал он.

Она перевернулась, подтянула одеяло под подбородок.

— М-м?

— Я не могу уснуть.

— Давай подогрею тебе молока.

— Не надо, не вставай, я сам. А ты спи, ладно?

— Угу. Торт не трогай, это на праздник, — пробормотала она. — Люблю тебя.

— И я тебя люблю.

Анжелина поглубже зарылась в теплое гнездышко, оставшееся от него на кровати. Засыпая вновь, она точно знала, что он обязательно попробует кусочек ее торта. Улыбнувшись, она простила его. Разве можно устоять перед таким лакомством.

...

Спускаясь по лестнице, Фрэнк слегка покачнулся. Левую руку покалывало, он несколько раз сжал и разжал кулак, восстанавливая кровообращение. Весь день у него ныли плечо и лопатка — странно, потому что он вроде бы не поднимал в последнее время ничего тяжелого. После сорока жизнь катится под уклон, припомнил он чью-то фразу.

Холл он пересек, не включая свет. По опыту Фрэнк знал, что яркий свет в коридоре, в отличие от шепота в темноте, обязательно разбудит Анжелину.

Обычно Фрэнк довольно легко засыпал, но в последние месяцы сон у него разладился. Отец страдал бессонницей, и Фрэнк помнил, как в детстве слышал шаги отца, бродившего по дому, когда все остальные уже крепко спали. Яблочко от яблони недалеко падает — пришла на ум еще одна поговорка.

Кухню заливал лунный свет, так что и здесь можно было обойтись без электричества. Да и вообще, яркий свет посреди ночи словно капитуляция перед бессонницей. Сначала свет включаешь, телевизор — это только вопрос времени, ну а потом история ясна: он проснется разбитый и замерзший на диване, с ощущением покинутости.

Фрэнк открыл дверцу холодильника и замер: торт в теплом сиянии лампочки стоял на верхней полке, точно на пьедестале, — во всем своем великолепии. Фрэнк вдохнул аромат шоколада, дразнящий, соблазнительный.

Он благоговейно приподнял торт, перенес его на стол, снял стеклянную крышку и опустил рядом — предельно аккуратно, даже сам не услышал ни звука. Упершись ладонями в столешницу, наклонился, снова вдохнул запах. Если прежде и была пусть слабая, но надежда на самообладание, этот божественный аромат уничтожил ее начисто.

Фрэнк давно разработал технологию посягательства на торты Анжелины. Поймали его лишь однажды (или, по крайней мере, он так думал), и потому он был вполне уверен в ее действенности. Нужно взять самый большой нож, отрезать тонюсенький ломтик, а потом просто тщательно замазать щель кремом и глазурью, которые Анжелина всегда оставляла в холодильнике для окончательной отделки перед подачей.

Он на цыпочках, точно крадущийся дикий кот, подобрался к буфету, достал тарелку и стакан. Вынул из холодильника кувшин с молоком и неловко, с громким стуком, опустил его на столешницу рядом с тортом. Едва не уронил, рука будто онемела. Нужно действовать аккуратнее, не то перебудит весь дом. Он пошел за ножом и вилкой. Вилка выскользнула из руки, с громким звяканьем упала на пол — Фрэнк раздосадованно скривился.

— Это просто смешно, — пробормотал он. Наклонился за вилкой.

Словно горячий гранитный осколок вонзился в грудь.

Комната погрузилась во тьму, точно диафрагма схлопнулась в фотокамере. Боль острым шипом пронзила ребра, сбивая с ног, и он тяжело осел на пол, пытаясь устоять хотя бы на четвереньках. Пока зрение медленно возвращалось, Фрэнк думал только о том, чтобы подняться на ноги.

Почему-то казалось, что если ему не удастся подняться сейчас, то он уже никогда не сможет встать. Фрэнк протянул руку, нащупывая стул, ухватился за сиденье и попробовал опереться на него. Тут его настигла вторая волна боли. Голова запрокинулась и со стуком ударилась о столешницу. Сквозь туман полыхнуло пламя. Фрэнк закричал бы, но не смог сделать вдох.

Какой-то неожиданно острый рефлекс подбросил его на обе ноги. Его пошатывало, он почти терял сознание от недостатка кислорода, от мучительной давящей боли в груди, а теперь еще и от удара головой. Происходящее было ни на что не похоже, казалось нереальным; Фрэнка качало из стороны в сторону, он пытался уцепиться за что-нибудь для опоры.

Взгляд остановился на торте.

Шедевр Анжелины в ореоле лунного света, окруженный сияющей дымкой, манил к себе, поблескивая глазурью. Фрэнк снова пошатнулся, но каким-то чудом сумел опуститься на стул, и теперь вожделенная цель находилась на расстоянии вытянутой руки.

Словно ребенок, он потянулся через весь стол, зачерпнул пальцами это сладкое, ореховое, хрустящее, сочное лакомство и отправил его в рот. Умиротворенно улыбнулся. Абсолютное шоколадное счастье.

Его последний вздох был вздохом чистого наслаждения.

Глава 2 Жизнь продолжается

Анжелина проснулась от ощущения пустоты в постели — внезапно, точно ее толкнули. За окном темно, луна скрылась. Сначала она подумала, что Фрэнк задремал внизу на диване перед включенным телевизором. И спустилась в гостиную с одеялом, которое он вечно забывал. Но диван был пуст, и она решила проверить кухню. Еще от порога она заметила торт на столе и тут же разозлилась. Раздражение усилилось, когда она увидела вмятину сбоку.

Что он себе позволяет? Войдя в кухню и разглядев в темноте мужа, задремавшего рядом с тортом, Анжелина смягчилась. Фрэнк казался таким милым и смирным. Так и уснул сидя. Придется его разбудить, чтобы проводить, полусонного, обратно в кровать.

В приступе паники, который затянулся на несколько минут, она разбила стакан и порезала руку. Но все же сумела набрать 911 и прокричать что-то про «мой муж»; после она так и не смогла вспомнить, что именно говорила. Осколки стакана удалось собрать, но руки при этом тряслись так сильно, что времени ушло немало. Порез оказался неглубоким, и кровь остановилась сама собой.

Сколько времени она ждала, неизвестно; может, двадцать минут, а может, и двадцать часов. Знала только, что рыдала так страшно, что испугалась, не разорвется ли что-нибудь у нее в груди. Плакать она перестала, но тут же подумала, как бы ее не стошнило. Добравшись до ванной, она слегка успокоилась. Умылась горячей водой, но не решилась взглянуть на свое отражение в зеркале.

Потом вернулась в кухню. Хотелось прикоснуться к нему — не попрощаться, нет, но убедиться… она нежно стерла крошки торта с его губ… уже почти утро, на подбородке успела пробиться щетина. Взъерошила любимые волосы, на ощупь они были все такими же. На миг задержала руку на его плече. Отошла и беспомощно посмотрела в окно. Она не хотела оставлять его одного.

Вскоре прибыла «скорая». Приехал полицейский, Кенни Девин, — именно он принял ее звонок, а с Фрэнком они учились в одной школе. На первый взгляд Кенни был слишком толстым и неповоротливым для полицейского, но любой, кто играл с ним в футбол, мог подтвердить, что на самом деле он подвижный, как ртуть, и при этом жесткий, как двухдолларовый бифштекс. Осторожно взяв Анжелину за руку, он увел ее из кухни, пока уносили тело. А потом приготовил ей чашку чая, который она так и не выпила, и сидел рядом до самого утра. Кенни был знаком с семьей и сам позвонил матери и братьям Фрэнка, чтобы сообщить им трагическую новость. Он подождал, пока Анжелина оденется, и отвез ее к свекрови прямо в патрульной машине. Анжелина осталась там вплоть до похорон.

Мама Джиа, мать Фрэнка, оградила Анжелину от наплыва посетителей, объявившихся на пороге, едва разнеслась весть о смерти Фрэнка. В дом впустили лишь Джо, ее второго сына, отца Ди Туччи, похоронного агента из конторы «Ди Грегорио» и парочку близких подруг Мамы Джиа — те понимали, когда надо говорить потише, когда побыть в комнате с родными, а когда лучше уйти. Организацию похорон взяли на себя Джо и его жена Мария, а выражения сочувствия и предложения помощи от соседей Джиа принимала сама.

Заботы помогали Джиа справиться с горем и чувством утраты. Она была уверена, что внутренние силы, вера и жизненный опыт поддержат ее, она сумеет пережить даже страшное несчастье — потерю сына. И больше беспокоилась об Анжелине, чем о себе. Джиа опасалась, что та Анжелина, с которой можно было воскресным днем после мессы поболтать обо всем на свете над кастрюлей с минестроне, исчезла и больше уже не вернется.

На следующий вечер, вся в черном, накрыв голову черным кружевом, Анжелина, чувствовавшая себя больной и измученной, ждала машину, которая отвезет их с Джиа в «Похоронную контору Ди Грегорио». Ей казалось, что она сама вот-вот покинет этот мир.

«Судьба настигает тебя, — думала она. — Судьба настигает тебя, и в ее распоряжении землетрясения, наводнения, пожары и внезапные смерти. Ты можешь попытаться противостоять, но это бесполезно». Но если бы она знала, что муж среди ночи спустится вниз и никогда больше не поднимется обратно по этим ступеням, она бы рухнула на колени и со всей страстью, до разрыва сердца, молила бы о землетрясении, наводнении или пожаре.

Жизнь и прежде наносила ей удары исподтишка. Сразу после того, как она поступила в кулинарную школу, тяжело заболела мать, и Анжелине пришлось отказаться от своих планов. Три года она ухаживала за Эммалин, пока в конце концов та не ушла — тихо, мирно, во сне. В следующие полгода у ее отца, Ральфа, начала развиваться тяжелейшая деменция, а два годя спустя инсульт унес и его. Она никогда не жалела о времени, отданном уходу за стариками, — она любила родителей, с нежностью хранила воспоминания о них, и здоровых, и уже больных. Но к тому моменту, когда оба умерли, сама она растеряла все свои амбиции и мечты. А потом встретила Фрэнка, и радостей совместной жизни с ним было более чем достаточно для счастья.

На церемонии Грегори Ди Грегорио, директор похоронной конторы, почтительно приблизился к Анжелине. Не за горами был его девяностый день рождения, но старик встречал его с прямой спиной, ясными глазами, аккуратно подстриженной пышной шевелюрой, уложенной по моде его молодости. Его сыновья, неизменно учтивые и обходительные, усадили Анжелину со свекровью в небольшом алькове, рядом с молодым приходским священником. Мистер Ди Грегорио хранил в памяти истории длинной череды семейств, прошедших через врата его заведения.

— Миссис Д\'Анжело, позволите присесть к вам на минутку?

Обернувшись, Анжелина чуть плотнее натянула черную шаль, покрывавшую плечи.

— Разумеется, мистер Ди Грегорио. И благодарю вас. Все выглядит замечательно.

— Спасибо на добром слове. Я очень сочувствую вам. Ваш муж был прекрасным человеком, я хорошо знаком с его семьей. Нам всем будет его не хватать.

Анжелина уже не в первый и не в последний раз заметила, что никто из обращавшихся к ней не называет Фрэнка по имени. Словно люди инстинктивно чувствуют, как больно ей это слышать.

— Я потерял свою жену, Флоренс, еще в молодости, — продолжал он. — И сорок лет живу один. Никогда больше не женился. Когда начинаю тосковать по ней, я читаю молитву, и сразу становится легче. Не могу сказать наверняка, что она меня слышит, но что-то в этом все же есть. Те, кого мы любим, навсегда остаются в наших сердцах, но жизнь продолжается. Да, жизнь продолжается. Если вам что-нибудь понадобится, миссис Д\'Анжело, пожалуйста, дайте знать мне или моим мальчикам, хорошо?

— Да, непременно. Спасибо вам.

Анжелина и вправду была признательна мистеру Ди Грегорио. Рассказом о своей жене и жизни после ее смерти он отвлек ее от происходящего, чего наверняка и добивался.

Мистер Ди Грегорио кивнул на прощанье и вернулся на свой пост у дверей. Ей захотелось окликнуть его и сказать, что да, ей действительно кое-что нужно. Не мог бы он или, может, его сыновья отправить ее назад во времени, примерно на неделю? Она бы уговорила Фрэнка сходить к врачу и обязательно спустилась вместе с ним в кухню той ночью и успела вовремя позвонить в «скорую помощь», сумела бы изменить хоть что-то.

Анжелине казалось, будто она покидает собственное тело, как описывают люди, пережившие клиническую смерть. Она, правда, пока жива, но если они с Фрэнком были истинными супругами, то есть по сути одним целым, тогда она, вероятно, ощущает сейчас, что такое смерть, испытывает в эту секунду его чувства. И если все так, то смерть — это холод, тьма и одиночество.

Со своего места Анжелина видела, как мистер Ди Грегорио пожимает руки Джо, брату Фрэнка, его жене Марии, их дочери Тине. Тина — длинноволосая красавица брюнетка, с пушистыми ресницами, которые так чудесно подчеркивали карие глаза, в обычное время сияющие любопытством и жизнелюбием. Анжелина и Тина всегда были близки, несмотря на разницу в возрасте. Анжелина после случившегося несчастья еще не виделась с девушкой и потому встала и подошла поздороваться. Тина бросилась к ней и обняла.

— О господи, тетя Анжелина… — И слезы потоком хлынули из уже и так зареванных глаз.

— Да, дорогая.

Мария лишь тихонько промокала платочком глаза. Джо обнял сразу обеих, Анжелину и Тину. Он был бледен и выглядел измученным. Анжелина крепче прижала к себе Тину, поправила ей волосы.

— Поверить не могу, что его больше нет.

— Да, Тина, я понимаю.

Джо отступил, сунул руки в карманы.

— Как ты, Энджи?

— Нормально. — Анжелина отвела взгляд. Она боялась разрыдаться и сосредоточилась на том, чтобы утешить Тину, которая плакала сейчас за всех сразу.

— Вот так все время, с тех пор как узнала, — пробормотал Джо.

— Она любила его. — Анжелина нежно поцеловала девушку.

— Мы все его любили. Он был лучшим братом на свете. — Голос Джо дрогнул. — Тина очень хотела повидаться с тобой, но сейчас нам, пожалуй, пора домой.

— Ты придешь завтра на службу? — сквозь слезы спросила Мария.

— Конечно. Давайте я вас провожу.

Взяв Марию под руку, Анжелина проводила родственников до выхода, расцеловала Тину в обе щеки, пожелала доброй ночи. Потом вернулась в главный зал. Справа на стене, почти в самом углу, она заметила портрет мистера Ди Грегорио и его жены Флоренс. Подошла поближе.

На фотографии оба были молодые и счастливые. Миссис Ди Грегорио ослепительно улыбалась, и Анжелина представила, как мистер Ди Грегорио сказал что-то забавное, чтобы рассмешить жену перед съемкой, — какой чудесный момент, подумала Анжелина, его и вправду стоило запечатлеть.

Они с Фрэнком писали друг другу записочки. Однажды, когда они собирались куда-то пойти вместе, она выложила несколько джемперов разного цвета, на выбор, а сверху положила записку: «Выбор за тобой». А он с обратной стороны написал: «Думаю, я выбираю тебя!» Она хранила этот листок в своей тумбочке. И сейчас жалела, что не сберегла все записки. Слезы вновь подступили к глазам.

В этот момент две молодые соседки, Анна и Натали, остановились неподалеку, не заметив Анжелины. Было в их тоне что-то такое, от чего у Анжелины мигом высохли слезы.

— Умираю, хочу курить, — сказала Анна.

— Через минуту пойдем, — отозвалась Натали. — Сейчас только Дэнни договорит с Майком Де Никола, я просила его поторопиться.

— Терпеть не могу такие мероприятия. Уж слишком печально все это.

— Ага, но от них никуда не денешься.

— Какая жалость, такой молодой. И такой красавчик. Да и она просто прелесть.

— Прелесть? Скорее, интересная. А вот он, да, неотразим был. — Натали понизила голос: — И погляди, с чем она осталась?

— В каком смысле? — не поняла Анна.

— Ну, сама подумай. Пять лет женаты, а детей нет?

— Может, им просто не везло.

— Ага. Или ему повезло где-нибудь еще… улавливаешь, о чем я? Он мог бы и получше стараться… — Натали говорила тихо, но не настолько, чтобы Анжелина не могла расслышать. — Знаешь, что я тебе скажу? Я знаю, мой Дэнни, конечно, не святой. Но зато у меня есть любовь моих деток.

— Ты же их мать.

— А теперь, когда Фрэнка больше нет, — продолжала Натали, — что осталось у Анжелины? Ни-че-го.

Тут Анна глянула через плечо Натали и замерла. Она схватила подругу за руку, останавливая, но было поздно.

— Saccente… donnaccia! [3]

Оказывается, разговор слышала не одна Анжелина. Крепкая пожилая дама, Мэри, приятельница Джиа, нависла над сплетничающей парочкой ангелом мести. Поза ее была откровенно угрожающей, мощные кулаки упирались в еще более мощные бедра.

— Анжелина! — рявкнула Мэри, простирая руку.

Анжелина шагнула вперед. Щеки Анны вспыхнули ярко-малиновыми пятнами, а Натали вскинула ладонь ко рту, не сумев подавить тоненький вскрик:

— О господи!

Анжелина приблизилась, с трудом сдерживаясь, чтобы не залепить ей пощечину. В похоронном зале повисла соответствующая месту тишина.

Анжелина заговорила, и голос ее звучал ровно, холодно и твердо — настоящий лед:

— Зачем ты здесь?

Натали окаменело молчала. Даже если она и хотела сбежать, проскочить мимо Мэри было невозможно.

Анжелина подступила уже вплотную:

— Зачем ты явилась сюда, коли так гнусно думаешь обо мне и моем муже? Зачем?!

Натали опустила голову.

— Отвечай! — потребовала Анжелина.

— Я не… я… прости, — залепетала Натали.

Вокруг уже собирались люди, лицо Натали сделалось серым. Слухи о том, что именно она ляпнула на похоронах, будут циркулировать еще много дней, а возможно, и лет. Анжелина не сомневалась, что уж лучшая подруга Анна позаботится об этом: для некоторых женщин сплетни дороже верной дружбы. Отчасти утешившись этим соображением, Анжелина смирила гнев, но не прежде, чем нанесла финальный удар.

— Посмотри мне в глаза! — велела она.

Сделав над собой громадное усилие, Натали подчинилась.

— Думаешь, мы с мужем не хотели ребенка? — Перед ее глазами встал Фрэнк, баюкающий в сильных руках младенца, завернутого в кипенно-белое одеяльце. — Больше жизни. Но теперь его нет… — Голос Анжелины дрогнул. Но она справилась с собой, перевела дыхание. — Зато знаешь, что у нас было? Любовь друг к другу. То, чего у тебя не будет никогда, Натали.

Кто-то, взяв Анжелину под руку, увел ее. Мэри, удовлетворенная тем, что последнее слово осталось за Анжелиной, перешла к активным действиям и вытолкала Натали за дверь.

— Sparisci [4] , — проворчала она. — Вон отсюда.

Разделавшись с Натали, Мэри повернулась к ее подружке.

— А я-то чем виновата? — попыталась защититься Анна.

Мэри характерным движением принялась закатывать правый рукав на платье. Анна прекрасно знала, что такое итальянская бабушка из Палермо, и не рассуждая стремительно бросилась к двери.

Выходя на улицу, Анжелина понимала, что поступила верно, сказав то, что сказала, — о них с Фрэнком. Даже Натали это западет в память надолго.

Муж гордился бы ею. Больше всего на свете Анжелине хотелось рассказать ему обо всем.

Но Фрэнка больше не было.

Глава 3 Страччиателла и Грозовые Облака

Похороны шли своим чередом, но Анжелине казалось, что все это происходит не с ней. Джо и Тина прочли молитвы, отец Ди Туччи произнес прекрасную проповедь, из которой Анжелина практически ничего не запомнила. На кладбище был и военный почетный караул, поскольку Фрэнк демобилизовался из армии капралом. В самом конце церемонии Анжелину охватила нервная дрожь: один из молодых солдат протянул ей флаг, которым был покрыт гроб, — гроб, который несли с таким почтением и аккуратностью, по-военному четко и дисциплинированно. А когда самый молоденький солдатик, почти мальчик, заиграл на рожке печальную мелодию, Анжелина впервые с того момента, как обнаружила Фрэнка в кухне, осознала, что потеряла его навсегда. К счастью (и по настоянию Мамы Джиа), семейный доктор мистер Витали дал Анжелине добрую порцию успокоительного. В результате остаток дня прошел для нее словно в легком тумане. Поминки устроили у Мамы Джиа, но Анжелина не съела ни кусочка. Она легла и проспала практически весь день до вечера. Проснувшись, поклевала салат, выпила стакан имбирного эля, а потом безучастно смотрела какие-то старые фильмы по телевизору. После полуночи Джо отвез ее домой. Они с Тиной уложили ее в постель и ушли, когда она, приняв таблетку, провалилась в глубокий сон без сновидений.

Утром Анжелина сидела в ночной рубашке, халате и тапочках, тупо уставившись в чашку. Стоял солнечный теплый день, но она никак не могла согреться. На часах уже одиннадцать, а она едва добралась до кухни. По привычке сварила кофе, но тяжело опустилась на стул, с тоской осознав, что автоматически приготовила кофе на двоих.

Фрэнк был настоящим кофеманом. С утра выпивал две чашки крепчайшего напитка и выходил из дома с термосом в руках, который, Анжелина точно знала, к обеду уже опустеет. Позже он обязательно где-нибудь в городе выпивал еще чашку-другую. Занимаясь домашними делами по субботам, Фрэнк после ланча готовил себе большой кофейник и до заката успевал опустошить его. Добравшись в своих воспоминаниях до воскресенья, Анжелина остановила себя. Она не в силах была думать о Фрэнке в прошедшем времени.

Послышался деликатный стук в заднюю дверь, потом в замке повернулся ключ и в кухню вошла Мама Джиа с двумя сложенными хозяйственными сумками под мышкой. Джиа никогда не пользовалась парадным входом — парадная дверь для гостей и священников, а не для семьи; к тому же так она сразу оказывалась в нужном месте — на кухне, где происходят основные события. Не говоря ни слова, Джиа подошла к окну, подняла жалюзи, впуская солнечный свет. Она была довольно крупной женщиной; волосы ее почти полностью поседели, а на носу примостились очки в золотой оправе. Джиа слегка прихрамывала, пару лет назад ее начал беспокоить артрит. Сыновья настаивали на операции по замене тазобедренного сустава, но она считала нелепой и абсолютно бесполезной саму идею — всего-то и неудобства, что походка слегка изменилась, не о чем говорить.

Кому удавалось стареть без мелких неудобств? Да, немного побаливает в сырую или холодную погоду, и, может, ходить стала чуть медленнее, но ее силе и решительности могли позавидовать даже женщины вдвое моложе.

— Дорогая моя, — удивилась Джиа, — а что это ты не одета?

Обычно в субботу утром они с Анжелиной отправлялись по магазинам — в любую погоду, каждую субботу за последние четыре года.

— Не знаю, Ма. Что-то я устала. Хочешь кофе? — тихо проговорила Анжелина. Громче — не было сил.

— Не вставай. — Джиа налила себе кофе, присела, насыпала в чашку свои обычные три ложки сахара. — Так ты собираешься в магазин или как?

Анжелина задумчиво поглаживала кофейную чашечку.

— Нет.

— Почему?

— Не хочется.

— С чего это?

Анжелина отставила чашку, выпрямилась на стуле. Раздражение, которое вызвал этот вопрос… нет, повторение этого вопроса… рассеяло туман. Ее это неожиданно задело.

Джиа знала, что делает, этого она и добивалась. Анжелина несколько раз стиснула зубы, прежде чем заговорить.

— С чего бы? Не знаю. Может, потому, что у меня только что умер муж. Возможно, поэтому.

— У тебя муж, у меня — сын.

Анжелина обмякла на стуле. А она вообще-то посочувствовала Джиа, которая потеряла сына, любимого старшего сына? Кажется, нет.

— Да, Ма. Прости. Я не хотела грубить.

Джиа сняла очки, положила их на стол, потерла красные вмятины на переносице.

— Отец Фрэнки, он умер молодым. И мой отец, его дедушка, тоже умер молодым. Поплачь немного, помолись о нем, храни память о нем в своем сердце и продолжай жить.

Анжелина ушам своим не верила — настолько спокойно, размеренно, даже устало говорила Джиа. Неужели ее ожидает то же усталое смирение, просто «помолись и живи дальше»? Продолжать жить ради чего? Она что, должна просто печально кивнуть, благосклонно принять утрату, встать и начать уборку в доме? Как она может хранить память о нем в сердце, если сердце разбито? Боже правый, да она не уверена, переживет ли вообще сегодняшний день, не говоря уже о будущей неделе, будущем годе, да и вообще справится ли с этим хоть когда-нибудь. Анжелине жаль было Джиа. Но себя она жалела еще больше.

— Я что, уже должна утешиться после смерти мужа? — мрачно буркнула она. — Ради всего святого, мы же только что похоронили его. И я не собираюсь по магазинам, потому что в доме полно продуктов, приготовленных для праздника, который, разумеется, теперь не состоится, но еды у меня достаточно, чтобы накормить целую армию.

Джиа задумчиво помешала свой кофе.

— Скажи, Джиа, за что мне это? Это наказание? Что я сделала? Была слишком счастливой? Потому что люди не должны быть настолько счастливы? Почему это произошло?

Джиа отхлебнула кофе, нацепила очки.

— Почему? — повторила Анжелина.

— Хорошо, не ходи по магазинам, если не хочешь.

Анжелина затихла. Она понимала, что Джиа желает ей добра. Сама она, пожалуй, не смогла бы поступать так же, доведись им поменяться ролями.

— Мне все равно, Ма, — устало вздохнула Анжелина. — Мне все равно, даже если никогда больше не встану к плите.

— Ты завтракала?

— Кофе пила.

— Я приготовлю тебе что-нибудь. — Джиа поднялась из-за стола, громко скрипнув стулом.

— Я не хочу есть.

Джиа достала из шкафа фартук, туго затянула его на талии.

— Хочешь, просто сама не понимаешь. Только супчик, немножко brodo [5] .

При упоминании о супе в животе у Анжелины громко заурчало.

— Ну ладно.

Джиа зажгла газ, достала кастрюлю. Раздавила ножом два зубчика чеснока, мелко порубила их и обжарила в оливковом масле, добавив кусочек сливочного. Всыпала немного муки, подрумянила в масле, чуть посолила, потом увеличила огонь и медленно влила чашку куриного бульона из холодильника, помешивая, пока суп не загустел. Затем взбила в миске два яйца с пригоршней тертого пармезана и аккуратно влила смесь в суп, где та превратилась в аппетитные золотистые пряди.

Джиа выбрала большую керамическую плошку, налила в нее суп, посыпала свежемолотым черным перцем и поставила перед Анжелиной — вместе с ложкой и салфеткой.

— Страччиателла. Для тебя.

Анжелина склонилась над плошкой. Душистый пар окутал ее лицо, прикрытые глаза. Она взяла ложку, нехотя подцепила кусочек яичной смеси, а Джиа вернулась к своему кофе — с равнодушием опытной матери, которой безразлично, будет съедено приготовленное ею или нет.

Анжелина украдкой покосилась на свекровь и занялась супом; невозможно устоять перед ароматом поджаренного хлеба и острым запахом чеснока, смешанными с живительной, целебной силой настоящего куриного бульона. Она прихлебывала ложку за ложкой, и тепло разливалось внутри живота, в носу и даже по поверхности шеи.

Джиа добавила еще сахару в кофе.

— Не знаю, известно ли тебе, но я была замужем прежде, еще до отца Фрэнка.

— Ты была замужем до Джека? — изумленно посмотрела на нее Анжелина.

— Да, была, — улыбнулась Джиа. — Меня, пожалуй, можно назвать фронтовой женой. Его звали Дэнни. Он, конечно, не был так хорош собой, как мой Джакомо. Откровенно говоря, похож он был скорее на Эрнеста Боргнайна [6] , но человек был очень хороший. Очень добрый. И танцевал неплохо, да. Вот чего я никогда не могла добиться от Джека, так это чтобы он потанцевал со мной.

— И что же произошло?

— Ушел на фронт и не вернулся. Погиб под Анцио. Там его и похоронили. Я как проводила его, так больше и не видела.

— Почему же ты никогда про это не рассказывала?

— В те времена это была обычная история, — пожала плечами Джиа. — Многие парни не вернулись домой. И девушкам оставалось два пути: говорить об этом до конца дней или не говорить никогда.

— Джиа, мне так жаль…

— Да не переживай. Мы прожили вместе восемь месяцев, и этого более чем достаточно. А потом я встретила Джека и опять влюбилась. Все было по-другому должна сказать, но не хуже. У нас родились мальчики, они выросли и стали мужчинами. Потом Мария вышла за Джо, появилась Тина, ты вышла за Фрэнки. То, что случилось, может, и неправильно, но хорошее не длится вечно. Я что хочу сказать — я дважды вдова, как видишь. Так что если захочешь поговорить с кем-нибудь, кто в этом понимает, можешь обращаться ко мне.

— Спасибо, Джиа. Но сейчас я даже думать об этом не могу.

— Понимаю, о чем ты, дорогая. Но это не повод не одеваться.

В рассказе Джиа было нечто такое, от чего Анжелине показалось, что, пожалуй, она сумеет пережить сегодняшний день. История Мамы Джиа каким-то образом объясняла, что, насколько бы мрачными ни казались перспективы, назавтра обязательно появится шанс.

— Ладно, — кивнула Анжелина. — Оденусь, обещаю. Но сначала доем суп.

Джиа безмятежно сложила ладони, опустила на стол. Одним из самых больших удовольствий для нее было наблюдать, как человек ест.

— Вкусно?

— Очень.

— Но я не могу каждый день приходить и готовить тебе, — заметила Джиа. — Надеюсь, ты не намерена уморить себя голодом?

— Я возьму себя в руки. Мне нужно только пару дней. — Анжелина вылила в ложку остатки бульона. — Даю слово, через неделю прогуляюсь с тобой по магазинам.

— Договорились. Ладно, я пошла домой. Тебе ничего не нужно?

— У меня все есть. Спасибо, что заглянула. — Анжелина с благодарностью сжала руку Джиа.

Джиа поднялась, взяла в ладони щеки Анжелины, расцеловала ее.

— Mi raccomando [7] . Давай-ка одевайся и займись делом. Нечего киснуть.

...

Страччиателла (римский суп с яйцом) 2 порции

Ингредиенты

— 1 столовая ложка оливкового масла

— 1 столовая ложка сливочного масла

— 2 крупных зубчика чеснока, мелко порубленные

— 2 столовые ложки муки

— 1/2 литра куриного бульона

— 2 яйца

— 1/4 чашки тертого пармезана

— соль и свежемолотый черный перец по вкусу

Способ приготовления

В кастрюле с толстым дном на слабом огне разогрейте оливковое масло, пока оно не начнет тихонько закипать. Растопите сливочное масло в оливковом, добавьте чеснок и, часто помешивая, обжаривайте две минуты. Постепенно всыпьте муку, обжаривайте, часто помешивая, пока мука не подрумянится. Постепенно влейте куриный бульон, доведите до кипения. Взбейте яйца с пармезаном в небольшой миске и понемногу добавляйте эту смесь в кипящий суп — туда, где пузырьки, чтобы яйца распределялись красивыми прядями.

Снимите с огня и приправьте солью и перцем по вкусу.

Анжелина приняла душ и оделась, хотя для этого понадобилось некоторое время. Она выбрала синюю льняную юбку в складку и белую блузку с мелкими защипами — вообще-то слишком нарядную для субботнего безделья дома. Обычно она так одевалась на работу, если предстояло важное мероприятие. Одежда делает женщину, полагала она. И не хотела рисковать — на случай, если вдруг Джиа вернется.

Проходя мимо телефона, она заметила мигающий огонек сообщения. Включив, с удивлением услышала голос Винса. Они с Эми пребывали в одном из своих бесконечных отпусков и пропустили похороны. Наверное, Винс звонил с извинениями.

— Анжелина, понимаю, сегодня суббота, но не могла бы ты прийти в офис, и поскорее? Мне необходимо немедленно с тобой встретиться. У меня деньги для тебя, так что, пожалуйста, приходи прямо сейчас. Спасибо.

Вот уж странно так странно, подумала она.

После смерти Фрэнка она и не вспоминала о работе. Отец Ди Туччи позвонил секретарше Винса, Сьюзан, объяснил отсутствие Анжелины. Сьюзан держала оборону в офисе, пока Винс с Эми развлекались на Сент-Барте. Они должны были вернуться только вчера поздно вечером, так что Анжелине и в голову не пришло сообщать начальству о своих обстоятельствах.

Анжелина села в автобус, идущий до конторы на Орегон-авеню, устроилась у окошка и прижалась пульсирующим лбом к прохладному стеклу. Собиралась гроза. Филадельфия — город, состоящий из разных районов. Названия некоторых из них, например улица Ювелиров, Рыбный рынок, Пивной квартал и Старый город, говорят сами за себя. А вот Карман Дьявола или Кингсэссинг — кто знает, откуда они взялись? В Южной Филадельфии вы найдете такие местечки, как Белла-Виста, Маркони-Плаза и Итальянский рынок, где ни слова не услышите по-английски. В Южной Филли своя иерархия ценностей: семья, церковь и соседи — именно в такой последовательности. Анжелина всегда считала, что очень здорово быть родом отсюда.

Автобус кружил по городу свернул на ухабистую Пассьюнк-авеню по направлению к стадиону. Если вы из Южной Филли, всегда объясняла приезжим Анжелина, вы произносите «В-пах-юнк», а не «Пассьюнк», дабы передать то витиеватое оскорбление дорожному планированию, в результате которого авеню пересекает хотя бы раз каждую улицу в каждом районе. Когда они проезжали мимо «Джино» и «Пэт Стейк», арены самой долгой и жаркой войны в истории фаст-фуда, Анжелине пришло в голову, что здешние жители относятся к чизбургерам с той же серьезностью, с какой иные — к проблеме Западного берега реки Иордан. Живущие здесь не только имели собственное мнение обо всем на свете, но вдобавок обязательно хотели знать ваше. Ее мать, родом из французской провинции, даже за много лет так и не смогла привыкнуть к этому.

— Детка, — говорила она, бывало, Анжелине, — в Южной Филли ты должна знать определенно, кто ты такая, иначе тебе обязательно объяснит это кто-нибудь другой.

Анжелина добралась до места, поднялась на древнем лифте на нужный этаж, открыла старомодную стеклянную дверь с надписью «Кунио Констракшн», очень похожую на вход в контору Сэма Спейда из знаменитого фильма.

В комнате все было перевернуто вверх дном: столы завалены коробками, бумагами, одна из стопок свалилась, и папки разлетелись по всему полу. В туалете зашумела вода. Дверь открылась, вышел Винс, вытирая руки.

На фоне всего ужаса, творившегося в офисе, его лицо казалось апогеем кошмара: Винс выглядел просто чудовищно.

— Прости, что вызвал тебя, Анжелина. Я не спал всю ночь. Не мог найти накладные, потому и позвонил, но уже сам отыскал. Написал сообщение Фрэнку, но он не ответил. Глаз сегодня не сомкнул, и, кажется, плохо соображаю. Мы выходим из игры.

Анжелина застыла, ничего не понимая.

— Вчера поздно вечером, когда я вернулся, меня дожидались двадцать сообщений от юриста. Достаточно, чтобы покончить с этим.

— Что произошло? — Анжелина сделала несколько неуверенных шагов.

— Я выжат досуха. Мне не заплатили последнюю половину за самый крупный контракт в нашей истории. И, по словам моего гениального поверенного, я бессилен.

— Не понимаю. Почему они не заплатили?

— Этот ублюдок вложил все свои наличные в новый проект в Атлантик-Сити. Я могу судиться с ним следующие полвека, но никаких гарантий, что нам удастся хоть что-нибудь вернуть. — Он протянул ей конверт.

— Что это?

— Выходное пособие. Прости, это все, что я могу. Фрэнк член профсоюза, он крепко стоит на ногах. У вас все будет хорошо.

Она машинально взяла конверт, взглянула на Винса сквозь набежавшие слезы.

— Винс, Фрэнк умер.

Винс ждал, что Анжелина начнет кричать, обвинять, разрыдается, поэтому ее слова не сразу дошли до его сознания.

— А? Фрэнк — что?

На Анжелину вдруг обрушилось ощущение абсолютного одиночества.

— Фрэнк умер. Сердечный приступ среди ночи. Два дня назад мы его похоронили. Тебе никто не сообщил?

Винс тяжело опустился в скрипящее вращающееся кресло.

— Я… у нас с Эми проблемы. Я хотел, чтобы мы побыли вдвоем, только она и я. Там, где мы были, даже телефон не работал. Умер?

— Да.

Больше сказать нечего.

Винс сидел, уставившись в пол. Анжелина раскрыла конверт. Сто долларов потертыми десятками и двадцатками, перекочевавшими сюда, похоже, прямо из заднего кармана Винса.

— Сто долларов? Винс, после четырех лет работы — что я должна думать, когда ты суешь мне сотню наличными?

Эми неслышно проскользнула в офис и успела расслышать только последний вопрос Анжелины.

— А тебе что, этого недостаточно ? — возмутилась она.

Анжелина обернулась. На Эми был блестящий голубой топ, открывающий руки, покрытые гавайским тропическим загаром, слегка облупившимся на щеках и веснушчатых плечах.

— Угомонись, Эми, — устало буркнул Винс.

Но Эми продолжала, словно не слыша его:

— Моя жизнь разрушена. Бизнесу конец, брак развалился, а ты волнуешься из-за сотни долларов? Поищи другую работу , Анжелина…

— Эми, — Винс поднялся на ноги, — я сказал, уймись!

Он подошел к ней и, ухватив за плечи, потащил через всю комнату. Оглядываясь на Анжелину, он что-то злобно прошептал жене. Когда он отпустил ее, на загорелой коже остались бледно-желтые следы пальцев.

Эми покосилась на Анжелину, коротко вскрикнула и выскочила из комнаты. Стук каблучков дорогих босоножек эхом разнесся по коридору.

Винс не двинулся с места, опустил голову — воплощение поражения.

Анжелине больше всего хотелось оказаться подальше отсюда. Она затолкала конверт в сумочку, на прощанье тронула плечо Винса и вышла, не оглядываясь.

Домой она вернулась в полном изнеможении. Небо набухло чернотой, но гроза все никак не начиналась. Мир застыл в напряженном душном ожидании. Во рту после всего случившегося остался мерзкий кислый привкус. С тяжелым вздохом Анжелина бросила на диван плащ и сумочку и побрела наверх, с трудом ориентируясь в пространстве, словно по ошибке зашла в чужой дом.

Если уж на прошлой неделе она беспокоилась о деньгах, то сегодня ситуация стала гораздо, гораздо хуже. Она смутно помнила о страховом полисе на небольшую сумму и профсоюзной страховке и по дороге домой решила, что ей ничего не остается, кроме как сесть и разобраться с этими документами, — и чем скорее, тем лучше. Перед шкафом Фрэнка она помедлила, глубоко вдохнула, решительно распахнула дверцу и включила свет.

Все бумаги хранились в обувных коробках, часть — в его шкафу, часть — в ее. Опустившись на четвереньки, она порылась на полках. Перебирая вещи, она касалась одежды, все еще хранившей его запах, — нет, здесь нельзя задерживаться надолго.

Первая коробка не содержала ничего интересного, если не считать, что все это принадлежало Фрэнку: корешки старых билетов на бейсбол, стопки монеток, аккуратно завернутые в бумагу, швейцарский армейский нож, ошейник собаки, которая была у него в детстве. В уголке коробочки от «Фратто» она обнаружила чек на ее обручальное кольцо. От руки написано: «Обр. кольцо 1 карат».

После свадьбы Фрэнк рассказал ей, как однажды подслушал разговор двух секретарш в офисе. Одна из девушек похвасталась, что у нее колечко в «три четверти карата», и его поразило в тот момент, насколько неправильно это звучит, словно процент от сделки. И подумал тогда, что его жена ни за что не будет носить дроби.

Во второй коробке хранились именно те документы, которые она искала, — закладные, свидетельство о браке, профсоюзный страховой полис на сумму около восьми тысяч. Она разобрала бумаги на официальные, юридические и остальные, потенциально важные, решив внимательно просмотреть их позже.

И этим все заканчивается? Пять обувных коробок и стопка бумаг?

В последней коробке Анжелина нашла пачку фотографий. Сидя на полу, она принялась перебирать снимки. Начала снизу, переворачивая одну карточку за другой. Семейные фото, память о давних празднованиях Рождества и дней рождения. Здесь была фотография первого кота Фрэнка. Надпись на обороте рукой Фрэнка: «Это мой кот» — заставила ее улыбнуться. Сам Фрэнк на фото гордо стоял рядом с котом, в джинсах и белой футболке, такой худенький и серьезный, но милый — уже заметен мужчина, которым он станет. В середине стопки нашлась фотография, на обратной стороне надпись: «Девушка, на которой я женюсь!»

Анжелина перевернула фото. Фрэнк и Анжелина, лет шесть-семь назад, в купальниках на пляже Авалона. Она помнила тот день, они тогда впервые уехали за город вдвоем. Попросили каких-то девчонок сфотографировать их вместе. Ели моллюсков и спагетти, до полуночи пили божоле в какой-то закусочной, названия которой она не запомнила. Она не могла глаз отвести от него, как не может и сейчас. На фотографии они склонили головы друг к другу, он обнял ее за плечи, и она почти почувствовала тепло солнца на их коже, тепло их объятий. Он написал дату на обороте — как всегда, когда хотел сохранить в памяти важное событие.

Она сумела вдохнуть, только когда раздался звонок в дверь. Анжелина раздраженно вскочила и спустилась в прихожую. На пороге она с удивлением увидела Дотти из соседнего дома, та ласково улыбалась, протягивая кастрюльку — вероятно, горячую, потому что держала она ее прихватками.

— Привет, Энджи. Вот, принесла тебе перекусить. Ты занята?

Дотти, пухлая и добродушная, была постарше Анжелины, в ее соломенных волосах уже пробивалась седина. Бездетная вдова, она известна была своим добрым нравом, никогда не сплетничала и готова была снять с себя последнюю рубашку для ближнего. «Я теперь тоже вдова, — подумала Анжелина. — Две вдовы стоят на пороге».

— Нет, нет, я совсем не занята, Дотти, входи, пожалуйста.

Дотти решительно шагнула через порог, показала взглядом на кастрюльку:

— Может, я отнесу это в кухню? Еще горячее.

— Конечно, проходи.

В кухне Дотти поставила кастрюлю на плиту, на крошечный огонь. Анжелина молча села за стол.

— Оставлю на маленьком огне, чтобы ты потом поела теплого.

Дотти подсела к Анжелине, придвинула стул поближе. Анжелина смотрела на фотографию, которую так и не выпустила из рук, но перевернула ее, когда Дотти села рядом, — не хотела сейчас обсуждать снимок.

— Как ты, дорогая? — Дотти сочувственно тронула ее за руку.

Целых пять секунд — тишина.

А потом плотина рухнула и Анжелина зарыдала.

— Боже мой, бедняжка, иди сюда. — Дотти привстала, прижала голову Анжелины к своему плечу, выудила из кармана смятый платок. — Поплачь, поплачь. Отпусти все, вот так.

Дотти обращалась к ней, как к маленькой девочке, но именно это сейчас нужно было Анжелине, и она была благодарна, и все плакала и плакала.

— Ох, Дотти, мне так грустно. Так грустно! Я даже скучать по нему не могу, потому что все жду — вот он сейчас войдет в дверь, — всхлипывала Анжелина в паузах между приступами рыданий. — Такая печаль на всю жизнь? Не думаю, что… это когда-то прекратится. Знаешь… если это навсегда, тогда уж лучше прямо с моста…

— Господи…

— Или уплыть в океан…

— Боже милостивый.

— Я просто суну голову в духовку…

— Ну-ка, высморкайся. — Дотти прижала платок к носу Анжелины, та громко фыркнула, а потом рассмеялась, а потом они обе помолчали, не совсем понимая, что делать дальше.

Анжелина вновь начала плакать, но уже тише, без стонов и рыданий.

Дотти достала пачку носовых платочков, Анжелина промокнула глаза.

— Ну вот, — вздохнула Дотти. — Теперь полегче?

— Кажется, да.

Дотти повела ее в гостиную.

— Послушай, милая, — начала Дотти, — я сейчас дам тебе три таблетки аспирина, промою тебе глазки теплой водичкой, и ты ляжешь на диван.

Анжелина шмыгнула носом и послушно кивнула.

— Я посижу с тобой, пока ты не уснешь. Супчик оставлю на плите. Когда проснешься, поешь, и готовить не надо.

— Хорошо.

Дотти устроила Анжелину на диване, отыскала плед, укутала ее. Потом задернула шторы, напоила Анжелину аспирином, вручила влажный тампон для глаз.

— Я знаю, это тяжело, но поверь, со временем все наладится, — приговаривала она, прижимая тампоны к глазам Анжелины и поправляя подушки.

— А он какой?

— Ты о чем, дорогая?

— Суп. Какой суп ты принесла?

— Эскароль, с эндивием [8] .

— Спасибо, Дотти.

Через несколько минут Анжелина выключилась, будто лампочка. Дотти тихонько отложила журнал, подобрала с пола влажные салфетки, включила маленькую лампу на столике в коридоре, чтобы Анжелина не проснулась в темноте. Хорошо поплакать и хорошо поспать — вот что ей сейчас нужно.

Дотти на цыпочках выбралась за дверь, аккуратно защелкнула замок и оставила мирно посапывающую Анжелину.

Глава 4 В часы предрассветной тоски

Анжелина проснулась глубокой ночью. Плед сбился комком, и ноги у нее замерзли. Она медленно приходила в себя, восстанавливая в памяти события, приведшие ее на диван. Ночь. Суббота. Она что, проспала весь день? И проголодалась. Что она готовила на обед? И где Фрэнк?

Голова болела, глаза опухли, во рту пересохло. Придется вставать. Она набросила на плечи плед и поплелась в кухню.

Суп Дотти все еще стоял на плите. Анжелина выпила воды, потом поднялась наверх и почистила зубы. Переоделась в старый джемпер и пижамные штаны, включила обогреватель. В кухне Анжелина налила суп в тарелку, присела, попробовала.

— Ох.

Склонившись над тарелкой, Анжелина принюхалась. Потом щедро сдобрила суп перцем, попробовала еще раз. С перцем, как ни странно, стало еще хуже. Захотелось даже почистить язык ложкой.

— Ох, Дотти, благослови Господь тебя за доброту, но…

Она вылила содержимое тарелки в раковину. Туда же отправились остатки супа из кастрюли. Анжелина приготовила себе сэндвич — ржаной хлеб, тонкий ломтик soppressata [9] , помидор и капля майонеза. Это был самый тихий ужин в ее жизни.

Анжелина долго стояла под душем — таким горячим, что едва можно вытерпеть. Когда вода в нагревателе закончилась, она плотно завинтила скрипучие краны, выбралась из старой чугунной ванны и завернулась в белый хлопковый халат.

Иногда, если Фрэнк собирался в душ следом за ней, она рисовала на запотевшем зеркале забавные рожицы. Сейчас лишь провела пальцем по стеклу — просто черточка, которой никто не увидит.

Слабость осталась, но зато она согрелась и немного успокоилась; расчесывая волосы, присела на скамеечку в ногах кровати. Анжелина осознавала, что это ее первая по-настоящему одинокая ночь, и была готова, что все, чего она коснется, на что упадет взгляд, будет напоминать о нем.

Она погасила свет и забралась под одеяло. Лежала с открытыми глазами, но ни сон, ни слезы, ни печаль, ни облегчение, ни воспоминания о детстве или жизни с Фрэнком, ни мысли о новой работе или беспокойство об отсутствии денег — ничто, даже новые рецепты, не приходило в голову.

Некоторое время она слушала тиканье будильника, потом поднялась и задернула шторы, чтобы не мешал лунный свет. Легла, как следует подоткнула одеяло, в чем не было ровно никакой необходимости, и попыталась уснуть.

Тик-так, тик-так.

Анжелина схватила будильник, унесла его в ванную и сунула под стопку полотенец в шкафчике. Но продолжала слышать его даже сквозь плотно закрытую дверь. Откинув одеяло, Анжелина села в кровати. И тут ее настигло откровение.

Выскочив из кровати, она прямо босиком бросилась в кухню — вот он. Его перенесли на кухонную стойку, но он все еще оставался здесь — сверкающий глазурью, отвергнутый и забытый, с жуткой раной сбоку. Идиотский, прекрасный, вероломный торт, на который у нее были такие грандиозные надежды. Она сняла стеклянную крышку.

Распахнув заднюю дверь кухни, Анжелина решительно прошагала к бетонной загородке, за которой они держали мусорные баки. Подняла металлическую крышку ближайшего бака, и все великолепие «Шоколадных грез Франжелико», за исключением крошечного кусочка, поместившегося на пальце, глухо шлепнулось на дно. Изо всех сил грохнув крышкой, она так же решительно вернулась в кухню.

Оглянулась вокруг. Горячая волна гнева обожгла шею.

Анжелина наконец-то начала осознавать, какое сумасшедшее количество еды хранится в доме: перец, баклажаны, помидоры, прошутто, цыпленок, baccala [10] , что-то молочное, зелень, сыры — для праздника, которого не будет.

Кончено. Больше никаких праздников. Всему этому место в помойке.

Анжелина занялась холодильником. Вышвырнула прямо на стол пакет со свежей треской. Баклажаны покатились по столешнице и замерли на самом краю. За ними последовали кусок говядины, свинина и колбасы, цыпленок — все аккуратно завернутое в белую хрустящую бумагу. Каждый сверток Анжелина изо всех сил шмякала об стол. Она вытащила и опрокинула обе емкости для овощей. Роскошный перец, лук, морковь с чудесными зелеными хвостиками, цуккини, сельдерей, бело-розовые головки чеснока, пучки петрушки хлынули разноцветной лавиной.

Анжелина порылась в кладовой, достала большое пластиковое ведро. С коротким треском распахнулась крышка, и продукты полетели в ведро. Анжелина швыряла их с такой яростью, словно стремилась навеки выбросить из своей жизни.

Из кладовой донесся глухой удар: большой пакет муки на полке завалился набок. Это наглое ленивое движение разозлило ее. Она схватила пакет и взгромоздила на стол. Оказалось, сверху пакет был приоткрыт, и, когда Анжелина хлопнула им об столешницу, пушистое облако, взлетев, осело на ее ресницах, лице и волосах.

Она растерянно закашлялась, замахала руками. А потом увидела свое отражение в металлической дверце холодильника, которую регулярно полировала до блеска.

И рассмеялась.

Рассмеяться вот так — словно дернуть за кольцо запасного парашюта. Безудержный глубокий хохот, который отдается в животе, спине, сотрясает плечи, и даже слезы наворачиваются на глаза. Анжелина в изнеможении рухнула на спасительную опору столешницы. Надо же, а ведь она уже успела позабыть, что такое смеяться по-настоящему.

Чистым посудным полотенцем она утерла глаза, смахнула с лица муку. Все еще хихикая, аккуратно вынула продукты из ведра и разложила на столе.

Приближалась полночь, но Анжелина знала, что делать. Она не пойдет спать.

Она хочет и будет готовить.

Большой мерной кружкой она налила теплой воды в металлическую миску, добавила щепотку сахара и размешала пачку дрожжей.

Спустя несколько минут, переодевшись в джинсы и рубашку, Анжелина вернулась в кухню, закатала рукава, подобрала волосы и приготовилась к работе. Окунула палец в миску с дрожжами, попробовала на вкус. Удовлетворенная результатом, отмерила муку и всыпала ее в опару, добавив немножко соли. Двумя руками принялась месить, наслаждаясь теплым хлебным ароматом. Она месила, переворачивала, похлопывала в привычном, усвоенном еще в детстве ритме, пока бисеринки пота не выступили на лбу.

Сжимая тесто, она всякий раз изо всех сил пыталась выдавить воспоминания о Фрэнке. Потом, позже, она будет помнить все и будет лелеять эти воспоминания, но сейчас слишком больно.

Довольно скоро получился солидный, размером с футбольный мяч, шар теста, который Анжелина бережно уложила обратно в миску, накрыла полотенцем и отставила в сторону. Затем хладнокровно оценила возможности плиты, мысленно прикидывая последовательность действий, — ей потребуется шесть конфорок и две духовки.

Большая кастрюля для соуса — на позицию. Ножи к бою. Зажечь огонь.

Она называла свою плиту Верной Старухой. Ее отец, Ральф, отыскал и установил это гигантское чугунно-фаянсовое произведение «Печной Компании Релайбл» [11] в маминой кухне лет тридцать назад, еще до рождения Анжелины, когда они с Эммалин переехали в собственный дом и только начинали семейную жизнь. У плиты имелось шесть мощных газовых конфорок, две большие духовки, гриль, отдельная решетка для жарки и маленькая духовка для разогревания блюд. «Печная Компания Релайбл» прекратила выпускать кухонное оборудование еще в тридцатые годы, но свое лучшее изделие они производили до последнего дня. Верная Старуха никогда не подводила. И вселяла уверенность.

Плита стала единственным наследством, доставшимся ей от родителей, и вместе с Анжелиной переехала в этот дом после того, как они с Фрэнком поженились. Как жаль, что родители не дожили и не увидели Фрэнка. Он был таким чудесным, познакомил со своей семьей так, чтобы все сразу поняли, насколько он любит и уважает ее. И дал ей возможность встретить новых родственников на ее собственной территории, на ее условиях. Анжелина вспомнила, как в первый раз готовила для них и как нервничала, подавая «красный соус» детям итальянской матери…

Внимание.

Исходный пункт — красный соус, соус tomate , как говорила мама, — мамин соус. Крупная белая луковица, два стебля сельдерея, большая морковка, пучок петрушки — quattro evangelistas , «четыре евангелиста» итальянской кухни.

Анжелина нарезала лук, морковь и сельдерей, измельчила красный сладкий перец и петрушку — до крупной крошки, похожей на влажный песок. Отломила пять зубчиков чеснока, раздавила, очистила, порубила — чуть крупнее, чтобы чеснок подчеркнул вкус соуса, но не погубил его.

Оливковое масло булькнуло трижды, проливаясь в разогретую кастрюлю, туда же отправились «евангелисты» , соль и перец и только затем чеснок — чтобы не пригорел. Постепенно, помешивая, добавила томатную пасту. Пока смесь закипала, Анжелина отщипнула пригоршню сухих трав из висящих в кухне пучков — розмарин, базилик, тимьян, орегано, — растерла их в ладонях прямо над кастрюлей, глядя, как они крошечными зелеными снежинками сыплются вниз.

Она вдохнула аромат, оставшийся на пальцах. И сразу вспомнилось детство, родители: как она помогала маме готовить соус, как обнимала вернувшегося с работы папу и аромат свежих трав смешивался с запахом его одеколона.

Анжелина плеснула красного вина, в недрах кастрюли удовлетворенно зашипело, и туда хлынул водопад рубленых pomodoros . Она еще приправила соус, позволила ему вскипеть, а потом убавила огонь, чтобы смесь лишь слегка побулькивала.

Бабушка Нонна, мать ее отца, сама готовила томатную пасту из плодов, которые выращивала в собственном саду. Она, бывало, приносила Эммалин домашние консервы, а потом женщины могли часами сидеть, попивая пиво и закусывая его корнишонами с сыром эдам. Единственным человеком, с которым Эммалин могла выпить пива, была Нонна.

Анжелина заторопилась. Поставив кастрюлю с каннеллини для классического тосканского супа с белой фасолью, она выбрала красный и зеленый перцы, разрезала пополам, удалила сердцевину, слегка смазала оливковым маслом и положила в духовку запекаться. Можно было подрумянить перцы прямо на газовой горелке, но медленное запекание проявляло мельчайшие оттенки вкуса, а время — что ж, похоже, в ее распоряжении все время мира.

А сейчас, пожалуй, пора заняться цыпленком. У нее для такого случая имелась большая объемная гусятница, за которой когда-то пришлось ехать на рынок к эмишам. Она аккуратно затолкала под кожу цыпленка кубики сливочного масла, приправленные растертой петрушкой, шалфеем, тимьяном и перцем. Масло растает и пропитает мясо, пронизывая его ароматом трав до самых костей. Поверхность цыпленка она сбрызнула белым вермутом и еще немного добавила в жаровню.

Когда-то давно, раскрывая Анжелине тайны приготовления цыпленка — как зажарить его, чтобы внутри он остался невероятно нежным и сочным, а кожица при этом приобрела нежно-коричневый оттенок ореховой скорлупы и похрустывала, как картофельные чипсы, — мать сказала: «Против правильно зажаренного цыпленка не устоит ни один мужчина. Когда ты вырастешь и надумаешь выйти замуж, проблема запросто решится при помощи цыпленка». Похоже, она пошутила лишь отчасти: ровно через три недели после того, как Анжелина впервые поджарила цыпленка для Фрэнка, он сделал ей предложение.

Поставив птицу в духовку, Анжелина налила себе бокал вина.

— Что-то здесь слишком тихо, — вслух произнесла она, только чтобы услышать звук собственного голоса. — Очень тихо! — прокричала Анжелина.

Она толкнула дверь в гостиную, в углу которой стоял старый музыкальный центр. Порывшись в пластинках, вытащила потрепанный конверт, любимый диск ее отца, под который он любил танцевать с Анжелиной, когда та еще пешком под стол ходила. «Избранные хиты Луи Примы» [12] .

Она опустила иглу на пластинку и прибавила громкости, чтобы было слышно в кухне.

«Анжелина, обожаю тебя…» — проникновенно выводил Луи. А потом «Нью Орлеан Гэнг» подхватывал ритм, и Король Луи пел: «Дважды ем я антипасти, весь в твоей, красотка, власти, Анжелина … »

Пора готовить свежую пасту. В ритме музыки Анжелина разбила три яйца в центр горки из муки самого мелкого помола, принялась подмешивать муку в клейкую середину. При помощи специальной ручной машинки для пасты она превратила тесто в тончайшие длинные пластины, раскладывая одну за другой, пока вся поверхность стола не оказалась застелена ими. Потом взяла mezza luna [13] и аккуратно нарезала широкие полоски пасты для нового блюда, которое хотела попробовать. «Лазанья по-провансальски» — итальянские и французские сыры, сушеные помидоры, прованские травы и свежий базилик. На этот рецепт она возлагала очень серьезные надежды.

Анжелина начала собирать лазанью. Смешала сливочный нефшатель, рикотту и натертый острый пармезан, добавив яйцо, чтобы масса стала однородной. Уложила пластины свежей пасты в форму для лазаньи, смазала сырной смесью, сверху разбросала свежий базилик, орегано и сушеные помидоры. Она работала быстро, но предельно сосредоточенно.

«Я просто жиголо, куда бы я ни шел…» — продолжал петь Король Луи.

Второй слой пасты она покрыла грюйером и сыром «бурсен» с травами. Третий слой — как первый. Для четвертого, и последнего, слоя она использовала остатки «бурсена» и немного créme fraiche [14] , зачерпнула густого томатного соуса из кастрюли и завершила процесс, посыпав лазанью тертым грюйером. И отставила форму в сторону, переживая прилив естественной гордости мастера.

Но дело еще не закончено.

Анжелина надрезала, посыпала мукой и обжарила большие ломти говяжьей лопатки, подрумянив их со всех сторон. Именно ради таких случаев, когда раскаленный жир попадает на сковороду, она убрала из кухни пожарную сигнализацию. И вот уже она заливает мясо бутылкой бургундского, предоставляя ему тушиться à la bourguignonne [15] , — очередной привет Эммалин.

Теперь Анжелина носилась по кухне как угорелая. Пластинка Примы закончилась, но в ней больше не было нужды. Анжелина занялась хлебом.

Сняла полотенце с миски, где отдыхало тесто. Оно поднялось, увеличившись втрое. Анжелина обмяла его, раз за разом с удовольствием похлопывая, разделила на части, принялась делать жгуты и заплетать их. Плетение косичек — это, пожалуй, один из первых освоенных ею навыков: в детстве у нее всегда были длинные волосы. И вот уже тесто превратилось в три большие плетеные булки. Их не стыдно было выставить в настоящей парижской boulangerie [16] . Она даст хлебу время расстояться и отправит его в печь перед самым рассветом, как сделал бы каждый уважающий себя boulanger [17] .

Она приготовила «наполеон» из баклажанов — великолепное блюдо, сочетающее в себе островатую нежность подкопченной моцареллы и ореховый вкус обжаренных в панировке баклажанов, хрустящая корочка которых оттеняла бархатную мякоть внутри. Сняла кожицу с печеных перцев и разложила их на блюде с шариками свежей моцареллы, помидорами черри, свежим базиликом и сбрызнула все это бальзамическим уксусом. Смешав фарш из телятины, говядины и свинины с розмарином и чесноком, она налепила маленьких фрикаделек, обжарила их в чугунном котелке и отправила купаться в посудине с томатным соусом.

Фрэнк, абсолютно беспомощный в кухне, отчего-то всегда рвался помогать ей лепить фрикадельки. И потом, когда гости собирались за столом, хвастался, что приготовил блюдо сам.

Анжелина подумала, что до конца своих дней, готовя фрикадельки, будет вспоминать Фрэнка, и с удивлением поняла, что улыбается.

Дальше очередь baccala marechiara — треска с соусом из помидоров, каперсов, оливок, чеснока и петрушки, облегченная версия puttanesca [18] . Она выложила треску в форму, полила сверху соусом marechiara и поставила в духовку, чтобы рыба пропеклась и расслоилась. После она выложит ее на блюдо с лингвини, щедро сдобрив оливковым маслом и свежемолотым черным перцем.

С восходом солнца Анжелина вынула из печи хлеб, и аромат его окутал весь дом. Она приготовила блюда с салатом и зеленью; шарики дыни, обернутые прошутто; грандиозную закуску из разных видов колбас, сыров и оливок. И еще роскошную вазу с разноцветными фруктами. Цыпленок вынут из духовки, бургиньон продегустирован, лазанья остывает, побулькивая, на большом столе. Анжелина помешала суп и выключила плиту.

Следующие сорок минут она посвятила сервировке. Этот банкетный стол выглядел как кулинарная фантазия, достойная центрального разворота в «Bon Appetit».

Закончив с уборкой, Анжелина остановилась и окинула долгим внимательным взглядом дело рук своих. Удовлетворенно вздохнув, она завернулась в старенький плед, допила вино и уснула прямо на диване, так и не стерев муку со щеки. Ее волосы уютно пахли домашней едой, которую готовили ночь напролет.

И в тот краткий миг на грани сна и бодрствования она почувствовала себя прежней.

Глубоко и безмятежно Анжелина спала не больше часа — до того момента, как нагрянули Мама Джиа и Тина. Накануне вечером Тина тихо отпраздновала день рождения в обществе родителей и нескольких самых близких друзей, а утром зашла к бабушке, чтобы вместе идти в церковь. Теперь они вдвоем явились к Анжелине.

Джиа была решительно настроена помочь своей невестке вернуться к обычной жизни. Сегодняшний день был даже важнее вчерашнего; просто неразумно сидеть день-деньской, вспоминая прошлое. Прошлое закончилось, как вчерашний обед.

Задняя дверь оказалась не заперта, Джиа с Тиной вошли в кухню. Замок тихо щелкнул у них за спиной, и обе замерли как вкопанные. Тина ахнула.

— Cos’e tutto questo? — прошептала Джиа. — Что это такое?

— Бог мой… — пролепетала Тина.

Они подошли к столу, как туристы приближаются к национальной святыне, — медленно, чтобы ничего не упустить.

Джиа приподняла крышку кастрюли с тосканским супом, одобрительно потянула носом:

— Пахнет очень неплохо.

— Шутишь? Пахнет просто невероятно, — возмутилась Тина.

— Лазанья… melanzane… pappardelle… baccala … да здесь куча еды.

Тина склонилась над большой корзинкой с хлебом:

— Боже правый, хлеб еще теплый.

— Фрикадельки в красном соусе… — продолжала список Джиа.

— Ты только взгляни на цыпленка. Красота. Для кого все это?

— Не представляю. А где Анжелина?

Тина приоткрыла дверь и просунула голову в гостиную:

— Мама Джиа, погляди-ка сюда.

Они полюбовались мирно спящей Анжелиной и осторожно прикрыли дверь. Джиа сбросила жакет и закатала рукава.

— Давай, дорогая, — распорядилась она. — Нам с тобой надо прибрать всю эту еду. А потом сварим кофе и подождем, пока проснется Анжелина.

К двум часам дня все три женщины, Анжелина, Тина и Джиа, сидели за кухонным столом. Джиа пила кофе со своими обычными тремя ложками сахара, поставив перед Анжелиной и Тиной поздний завтрак — яичницу-болтунью, румяные тосты, сосиски и жареные помидоры. Обе жадно принялись за еду.

— Умираю от голода, — чуть виновато призналась Анжелина. — Кажется, за работой нагуляла аппетит.

— Мне, наверное, стоит каждый день приходить и готовить для тебя, чтобы ты не голодала, — буркнула Джиа.

Тина оценила шутку и весело расхохоталась.

— Никогда в жизни не видела столько еды, — сообщила она. — Мы еле сумели закрыть холодильник. Неужели всю ночь готовила?

— Что случилось? Забыла, что вечеринка отменилась, а? — поинтересовалась Джиа.

Анжелина робко улыбнулась.

— Никак не могла уснуть. Нужно было чем-нибудь заняться, а тут все эти продукты, ну я и начала готовить.

— Журнальчик почитать не могла? — фыркнула Джиа.

— Похоже, я немножко увлеклась.

— Увлеклась? Да в чуде с пятью хлебами не было такого количества съестного.

— Тетя Анжелина, что ты собираешься делать со всем этим богатством? — спросила Тина. — Все ведь может испортиться.

— Не сметь выбрасывать еду! — отрезала Джиа.

— Конечно, я не собираюсь ничего выбрасывать, — согласилась Анжелина. — Но что же делать? Ты не возьмешь домой немножко?

— Я могу что-нибудь забрать, — предложила Тина.

Джиа решительно отодвинула кофе и поднялась на ноги:

— Мы раздадим это соседям. Цыпленка я возьму для молодой миссис Сантагвида. Бедная девочка, пятеро детей, и еще малыш родился.

— А суп я могу отнести священнику.

— Отличная мысль, — одобрила Джиа. — Но сначала отлей мне немножко в кастрюльку, я прихвачу домой. Пахнет и вправду замечательно.

Анжелина встала, распахнула холодильник и, уперев руки в бока, хладнокровно осмотрела плотно забитые полки, словно генерал перед началом главного наступления.

— Что ж, заканчивайте болтовню, девочки, — скомандовала она. — У нас впереди много дел.

...

Наполеон из баклажанов 6 порций

Ингредиенты

— 2 крупных баклажана

— 1 чашка молока

— 1 чашка рисовой муки или обычной муки

— 1 чайная ложка майорана

— 1 чайная ложка сушеного базилика

— 1/4 чайной ложки молотого черного перца и еще щепотка для панировки

— 2 — 3 яйца, взбитых со столовой ложкой воды

— 1 чашка просяной муки или панировочных сухарей

— 1 чашка оливкового масла ( не extra virgin). Примерно 2 — 3 столовые ложки для смазывания грибов портобелло [19] , 1 столовая ложка для их обжаривания, 1 столовая ложка для обжаривания белых грибов, 2 — 3 ложки для обжаривания баклажанов с обеих сторон, в 2 — 3 приема

— 6 — 8 грибов портобелло, вымытых и почищенных. Пластинки внутри шляпки удалите чайной ложкой

— 1 столовая ложка сушеного розмарина, растертого в порошок

— 1/8 чайной ложки соли

— 1 столовая ложка сливочного масла

— 6 унций (примерно 3 чашки) больших белых грибов, помытых, очищенных и порезанных на ломтики толщиной 0,5 сантиметра

— 2 головки шалота, мелко порубленные

— 2 зубчика чеснока, мелко порубленные

— 1/2 чашки томатной пасты

— 1/2 чайной ложки душистого перца

— 6 — 8 столовых ложек сметаны

— 1 фунт подкопченной свежей моцареллы, нарезанной ломтиками в 1/2 см толщиной

— 1/2 фунта сыра грюйер, порезанного лопаточкой для сыра

— 1/2 чашки crème fraiche

— 6 — 8 веточек свежего базилика

— соль по вкусу

Способ приготовления Нарежьте баклажаны ломтиками (поперек) примерно в сантиметр толщиной и немного посолите с каждой стороны. Порезанные баклажаны выложите на несколько сложенных вместе бумажных полотенец. Сверху также накройте бумажными полотенцами. Придавите тяжелой миской или кухонной доской, на которую положены несколько консервных банок. Дайте полежать 30 минут. (Это позволит удалить горечь из баклажанов и немного подсушит их, так что при жарке они не впитают чересчур много масла.)

Приготовьте все необходимое для панировки. Налейте молоко в неглубокую посуду, например блюдо для пирога. Смешайте муку с майораном, базиликом и щепоткой (1/16 чайной ложки) молотого черного перца и рассыпьте смесь на тарелке или рабочей поверхности. В отдельную неглубокую посуду вылейте яичную смесь. Расстелите большой лист вощеной бумаги для выкладывания панированных баклажанов. Окуните ломтик баклажана в молоко, потом в муку, стряхните излишки муки, потом опустите ломтик баклажана в яичную смесь, а потом в просяную муку или панировочные сухари. Складывайте панированные баклажаны на вощеную бумагу. Оставьте баклажаны подсохнуть на 30 минут.

Пока баклажаны подсыхают, смешайте в небольшой миске растертый розмарин, соль и 1/4 чайной ложки черного перца. Смажьте портобелло 2 — 3 столовыми ложками оливкового масла и натрите их смесью розмарина и перца. Растопите в большом сотейнике сливочное масло в столовой ложке оливкового масла. Когда масло начнет закипать, поджарьте грибы портобелло с обеих сторон, пока они не пустят сок (по 3 — 4 минуты с каждой стороны). Переложите портобелло на тарелку, а сок перелейте в отдельную огнеупорную кастрюльку.

В ту же сковородку долейте еще ложку оливкового масла и обжарьте шалот, чеснок и белые грибы на среднем огне, часто помешивая, чтобы не пригорало, пока грибы не начнут истекать соком, но сохраняя при этом форму (5 — 8 минут). Щипцами или шумовкой переложите грибы на тарелку (чтобы остыли до комнатной температуры), а шалот, чеснок и оставшийся в сковороде сок перелейте в кастрюльку с жидкостью от портобелло.

Когда панированные баклажаны высохнут, вымойте сотейник, налейте масло, чтобы оно покрывало дно (2 — 3 столовые ложки) и разогрейте на среднем огне. Когда масло начнет пузыриться, выкладывайте баклажаны. Обжаривайте, не трогая их, 2 минуты, чтобы панировка закрепилась на их поверхности. Переверните и обжаривайте точно так же с другой стороны, добавляя масло по необходимости, затем переложите на бумажные полотенца, чтобы удалить излишки масла. Обжаривайте баклажаны порциями, протирая сотейник и доливая свежее масло после каждой порции (примерно 3 порции на 14-дюймовую сковородку).

Разогрейте духовку до 180 °С.

Добавьте томатную пасту и душистый перец в кастрюльку с грибным соком, чесноком и шалотом.

Прежде чем составлять «торт», отложите 3/8 чашки сметаны для украшения. Широкую огнеупорную посудину (подойдет, к примеру, форма для лазаньи) смажьте сливочным маслом. Каждый «наполеон» укладывайте слоями — портобелло, ломтик моцареллы, ломтик баклажана, столовая ложка томатной смеси, 4 — 5 ломтиков белых грибов, еще один ломтик баклажана, столовая ложка сметаны, чайная ложка томатной смеси и два ломтика грюйера (2×4 дюйма). (Если остались еще баклажаны, выложите их на противень.) Накройте посуду фольгой и запекайте до готовности (сыр должен расплавиться, а вся конструкция плотно держаться вместе — примерно 30 минут). Потом снимите фольгу и оставьте в духовке еще на пять минут. (В это же время запеките остальные баклажаны.) Достаньте из духовки и оставьте на 5 минут остывать.

Способ подачи Аккуратно выложите каждый «наполеон» на отдельную тарелку. Сверху положите немного crème fraiche, гарнируйте стеблем базилика. Оставшиеся баклажаны подайте отдельно. Великолепным дополнением станет холодное шардоне.

Глава 5 Предложение мистера Купертино

Тина прошла мимо школы, за церковью повернула направо, через железную калитку попала в крошечный дворик священника и бедром отодвинула щеколду, потому что руки были заняты большой кастрюлей супа. Да, газону, пожалуй, не помешает хорошая прополка. Когда она училась в школе, по весне монашки выбирали хороших девочек из пятого класса для помощи в саду, а хорошие мальчики выдергивали сорняки на газоне.

Локтем надавив на кнопку звонка, Тина пробралась за кружевную занавеску, а навстречу по коридору, шаркая шлепанцами, уже спешил падре Ди Туччи, в черном свитере грубой вязки. Завидев ее, он приветственно раскинул руки и широко улыбнулся, когда Тина протянула ему кастрюлю. Священник благословил девушку, и та поспешила по следующему адресу.

У Сантагвидасов хозяйка дома Джинни, слишком хрупкая и юная для матери шестерых детей в возрасте от десяти месяцев до двенадцати с половиной лет, потеряла дар речи, когда на ее пороге внезапно появилась Джиа с огромным жареным цыпленком, контейнером соуса, горой ризотто и зеленой фасоли — вполне достаточно для всей семьи и ровно в то время, когда пора начинать готовить обед. После краткого объяснения Джинни принялась смеяться так, словно выиграла в лотерею, и пригласила Джиа выпить кофе, пока цыпленок, прикрытый листом фольги, разогревается в духовке.

Джиа вытащила из высокого детского стульчика малютку Рози и пристроила ее на своих широченных коленях. Еще двое малышей возились у ее ног, трехлетний мальчик уцепился за юбку и протянул ручонки, чтобы его тоже взяли на коленки. Джиа махнула Джинни, чтобы та спокойно пила кофе, — сама она и так уже была на вершине блаженства.

Тина добралась до второго пункта своей программы. С глубоким сотейником в руках она поднялась на крыльцо дома Каппуччио и позвонила в дверь. Миссис Каппуччио, милая старушка, жила вместе со своим внуком Джонни, чьи родители скончались несколько лет назад.

Дверь открыл Джонни. Высокий, стройный, с добрыми голубыми глазами, он был тихоней, но очень симпатичным, по крайней мере по мнению Тины. На заднем дворе кто-то играл в мяч.

— Привет, Джонни.

— Привет, Тина.

Тина смущенно протянула ему посудину:

— Это для тебя и твоей бабушки. Тушеная говядина, моя тетя Анжелина приготовила. Она очень хорошо готовит. Просто разогрей в духовке, и все.

— Ух ты. Вот это да. Спасибо. Классно выглядит. Передай спасибо миссис Д’Анжело, ладно?

— Хорошо.

Тина повернулась и медленно спустилась по ступеням.

— Пока, Джонни.

Ей нравилось произносить его имя, а Джонни нравилось слышать, как она его произносит.

— Пока, Тина.

Джонни шагнул в дом, а Тина пошла дальше по улице, но при этом оба умудрялись не отводить глаз друг от друга, пока Тина не повернула за угол.

За следующие пару часов Анжелина распределила еду по соседям, пока, наконец, не осталась одна лазанья. Анжелина помнила давешнюю доброту Дотти и хотела отблагодарить ее особо. Она набросила жакет, подхватила форму с лазаньей и поспешила к соседке.

— Анжелина, что это у тебя? — встретила ее на пороге Дотти.

Анжелина с улыбкой сунула форму ей в руки:

— Дотти, ты вчера принесла мне суп и вообще очень помогла, и вот я испекла для тебя лазанью.

— Господи, какая красота. Но тебе не стоило беспокоиться. Как тебе суп?

— Уже закончился.

— Чудесно. Не хочешь зайти?

— Нет, мне пора бежать, но спасибо, Дотти, большое, еще раз.

— Не за что, дорогая. — Дотти увидела кого-то за спиной Анжелины. — Ой, погоди минутку, я должна вас познакомить. — И сбежала по ступеням, прямо с лазаньей в руках.

Анжелина обернулась. Пожилой мужчина медленно шел по улице, уткнувшись в газету. Слегка лысеющий, среднего роста и телосложения, одетый просто, но со вкусом — от коричневых кожаных туфель до бледно-голубого кашемирового кардигана, видневшегося из-под пальто «в елочку». Он все время то опускал, то приподнимал очки, словно пытался обрести компромисс между безудержным стремлением немедленно получить информацию и необходимостью не сбиться с дороги и ни на что не наткнуться. Мужчина был так поглощен чтением, что едва не прошел мимо своей двери, но, почувствовав, что за ним наблюдают, вовремя поднял взгляд и заметил двух поджидающих его женщин.

— Бэзил, — окликнула его Дотти. — Я хочу тебя кое с кем познакомить.

Бэзил перевел взгляд с Дотти на Анжелину:

— О, приветствую.

— Анжелина, это мой брат Бэзил Купертино. Он только что вышел на пенсию и теперь будет жить вместе со мной. Это Анжелина, соседка из дома напротив, я тебе о ней рассказывала.

— Как поживаете, мистер Купертино? — протянула руку Анжелина. — Добро пожаловать в наши края.

— Счастлив познакомиться с вами, очаровательная юная леди. И искренне соболезную, я слышал, вы потеряли мужа.

Анжелина на миг потупилась. При слове «муж» она вздрогнула. На какое-то мгновение даже пожалела, что пришла. Но потом все же посмотрела в глаза мистеру Купертино, и это чувство растаяло без следа. Он, кажется, славный дядька.

— Спасибо, — от души ответила она. — Фрэнк был замечательным.

Мистер Купертино едва заметно улыбнулся.

— И очень мудрым, если женился на такой красавице. А что это за изделие?

— Анжелина принесла нам лазанью, — пояснила Дотти.

Мистер Купертино внимательно посмотрел на блюдо, потом на Анжелину:

— Очень любезно с вашей стороны.

— Пустяки. Надеюсь, вам понравится.

— Зайдете на чашечку кофе? — предложил он.

— Мне пора идти. Но все равно большое спасибо. Может, как-нибудь в другой раз?

— Отлично, — учтиво кивнул он, наконец-то засовывая очки в карман.

— Ну ладно, — засуетилась Дотти. — Пойду поставлю в духовку. Спасибо, Энджи.

Бэзил последовал за Дотти, на прощанье еще раз дружески помахав свернутой в трубочку газетой. Дома Анжелина подумала, как, должно быть, довольна Дотти, что ей теперь есть с кем разделить трапезу.

Прошло несколько дней. Анжелина наконец-то смогла относительно нормально выспаться и теперь суетилась по хозяйству. Она гордилась тем, что пол в ее кухне настолько чист, что с него можно есть, как с тарелки, — у грязи не было ни малейшего шанса. И вот когда она, опустившись на четвереньки, претворяла в жизнь свою философию чистоты при помощи жесткой щетки и ведра горячей мыльной воды, раздался звонок в дверь.

Анжелина задержалась еще на несколько секунд, оттирая особо упрямое пятно, но звонок не умолкал. Она поднялась на ноги, бросила щетку в ведро и резко распахнула дверь, даже не сняв фартука и желтых резиновых перчаток.

На пороге стоял Бэзил Купертино, с пустой формой из-под лазаньи в руках.

— О, привет, мистер Купертино.

Она стянула перчатки, сунула их в карман фартука. Мистер Купертино все молчал. Анжелине вдруг показалось, что он мысленно оценивает ее размеры.

— Здравствуйте, Анжелина. Сестра отправила меня с этим, — он показал взглядом на блюдо, но не сделал попытки передать его Анжелине. — Вернуть, — добавил он после долгой паузы.

Анжелина не могла понять, следует ей забрать у него форму или подождать. Мужчина, похоже, не спешил расставаться с посудиной.

— Вот, пожалуйста. — Он все же нехотя протянул пустую форму.

— Спасибо, мистер Купертино. Не стоило беспокоиться, я и сама могла забежать к вам.

— Ну, теперь в этом нет нужды.

Он сунул руки в карманы и стал похож на человека, ожидающего автобус. Или просто чего-то ждущего.

— Поверьте, мне это совершенно не трудно.

Анжелина взялась за дверь:

— Что ж, спасибо еще раз…

— Мне это было приятно.

— Тогда ладно.

— Рад был помочь, — продолжал он.

Он не сделал ни малейшей попытки уйти и всячески демонстрировал, что у него определенно что-то на уме. Анжелина не в силах была побороть собственное хорошее воспитание, так что выбора не оставалось — придется на время отложить возвращение к благородной борьбе с несуществующей грязью.

— Не желаете зайти на чашечку кофе, мистер Купертино?

— Да, — робко произнес он и тут же принялся старательно вытирать ноги. — Да, с удовольствием. Благодарю вас.

Он сразу прошел в гостиную, Анжелина за ним.

— Я как раз заканчивала уборку в кухне.

— Вы что-то готовите? — с откровенной надеждой спросил Бэзил.

— Пока нет. Но у меня есть свежесваренный кофе, если вы не против…

— Это было бы чудесно.

И Бэзил без раздумий направился в кухню. Дома, стоящие плотным рядом вдоль улицы, строились по одинаковому проекту, так что он прекрасно знал, куда идти. Фрэнк кое-что переделал: пристроил эркер и немного расширил кухню, чтобы устроить в ней кладовую и освободить место для Верной Старухи и большого деревянного стола. Но все равно жилища Анжелины и Дотти были настолько похожи, что мистер Купертино сразу почувствовал себя как дома.

Пока Анжелина прибирала ведро, он прохаживался по кухне, при этом вовсе не нервно, а как человек, который покупает новый дом и просто прикидывает размер помещения. Он потрогал столы, восторженно отозвался о связках трав, которые Анжелина развесила для сушки, задал несколько толковых вопросов о примечательной плите, о ее происхождении, мощности и прочем в этом роде. Наконец уселся за кухонный стол, и Анжелина поставила перед гостем чашечку с еще дымящимся кофе.

— Какой вы предпочитаете? — поинтересовалась она.

— Просто черный.

Анжелина присела напротив. Неожиданно он передумал:

— Хотя, пожалуй, не найдется ли у вас капельки молока?

— Разумеется.

Но, прежде чем Анжелина успела двинуться с места, Бэзил подскочил и бросился к холодильнику.

— Пожалуйста, позвольте мне. — Он открыл дверцу, и голова его скрылась в глубине холодильника.

Секунды шли, Анжелина, недоумевая, подсказала:

— На верхней полке.

— Да. Да, вижу. Боже правый, — после продолжительной паузы отозвался Бэзил.

Он вынырнул из холодильника заметно повеселевший.

Вернувшись за стол с бутылкой молока, добавил немного себе в чашку, отхлебнул и заметил:

— У вас очень чистая кухня.

Прозвучало это скорее как вердикт, нежели просто мнение или комплимент.

Анжелина отпила кофе и улыбнулась:

— Моя мама всегда говорила, что в чистой кухне гораздо проще готовить вкусную еду.

Это лирическое замечание, кажется, помогло ему окончательно расслабиться. Он одобрительно вздохнул.

— Я всю свою профессиональную жизнь провел в такой же старомодной обстановке.

— А чем вы занимались? Не сочтите меня любопытной… — добавила она с легкой иронией.

Сложив руки на груди, он смерил ее невозмутимым взглядом бизнесмена.

— В течение сорока лет, вплоть до последнего времени, я занимался страховой деятельностью. Последние десять лет возглавлял отдел. В мои обязанности входила оценка рисков в крупной страховой компании. Порой я с точностью до месяца мог предсказать, как долго проживет человек после выхода на пенсию. И доживет ли он до нее вообще.

— Правда? — поразилась Анжелина.

— В моем распоряжении, разумеется, всегда имелось достаточно информации, но, полагаю, я обладаю и определенным чутьем. Актуарные таблицы многое могут рассказать, но крайне важен и человеческий фактор. Если у человека есть хобби или внуки, если у него есть основания для долгой жизни, я добавляю времени к своим расчетам. Ну и конечно, с практической точки зрения немалое значение имеют и средства к существованию.

— Непростое дело.

— И вот теперь я на пенсии. — Бэзил опустил голову. — И буду жить у своей сестры.

Анжелина собралась уже рассказать, какая Дотти замечательная соседка, как ее все любят, но он опередил ее, заговорив первым и сразу перейдя к делу:

— Вы не станете возражать, если я поведаю вам, ради чего хотел бы жить, Анжелина?

— И что же это такое, мистер Купертино?

Он отодвинул чашку, наклонился вперед:

— Страсть.

— Страсть?

— Вот именно, Анжелина. Страсть.

Анжелина неловко поерзала на стуле — что-то здесь не так, но его внезапное волнение заинтриговало ее.

— В течение сорока лет, — продолжал он, — почти до сегодняшнего дня, я был поглощен цифрами. Да, я читал — в основном газеты и все такое, время от времени ходил в кино, но все это никогда по-настоящему не задевало меня за живое. Но теперь я намерен посвятить себя творческой стороне жизни. Я хочу читать поэзию — серьезную, ту, что выдержала испытание временем. Хочу ходить по музеям и изучать живопись — Пикассо и Ван Гога, чтобы постичь душу, скрытую за простым холстом и красками. Хочу слушать симфоническую музыку, ходить в оперу, слушать Майлза Дэвиса и Луи Армстронга, покупать пластинки «Битлз». Все, что упустил в жизни, я хотел бы пережить сейчас, если получится. Я хочу испытать настоящую страсть, подлинные чувства.

Он помолчал, дожидаясь ее реакции. По мере того как он говорил, глаза Анжелины все больше округлялись.

— Неужели? — все, что она смогла выдавить.

— Именно так. — Бэзил еще больше подался вперед. — И мне необходимо было поговорить с вами, Анжелина, поскольку именно благодаря вам я впервые испытал подлинное чувство.

— Мистер Купертино, я, может, не совсем понимаю, о чем идет речь, но вам не кажется, что я слишком молода для вас?

Он вежливо, но слегка удивленно рассмеялся.

— Дело не в вас лично, дорогая. Всему причиной ваша лазанья .

— Моя лазанья?

— Лазанья . — Бэзил мечтательно прикрыл глаза. — Никогда прежде не понимал, как прекрасно звучит это слово. Ла-а — за-а — нья-а . Клянусь, я чувствую ее вкус, стоит лишь произнести чарующие звуки. Три дня я ел вашу лазанью. Три восхитительных дня. И с каждым кусочком все мои чувства перерождались. И чем дольше я ее ел, тем вкуснее она становилась. Анжелина, ваша лазанья стала самым ярким чувственным опытом в моей жизни.

— Очень рада, что вам понравилось.

Бэзил выудил из кармана очки, водрузил на нос.

— Итак, давайте перейдем к делу. Анжелина, как обстоят ваши дела после кончины супруга?

Она не ждала такого вопроса, но постаралась поддержать его профессиональный тон.

— Не думаю, что вас это касается.

— Простите меня, это было бестактно. Прошу, позвольте начать еще раз. Вообще-то я пришел с предложением.

— Не совсем понимаю вас, мистер Купертино, но, откровенно говоря, вы меня заинтриговали.

— На это я и надеялся, — посмотрел он из-под очков. — Вот мое предложение: я хотел бы, чтобы вы готовили для меня, и готов платить за это. Моя сестра Дотти прекрасный общительный человек, но чертовски плохая повариха.

— Какая жалость, — сочувственно посмотрела на него Анжелина.

— Вы бы сочувствовали мне еще больше, если бы попробовали ее pasta fagioli [20] . Итак, я хотел бы заказать у вас завтраки и обеды, шесть раз в неделю, с одним выходным по вашему выбору. Я готов приходить к вам, так что никаких хлопот с доставкой не будет. Меню полностью на ваше усмотрение.

— Будете приходить ко мне?

— Конечно. Разумеется, если это удобно?

— Звучит вполне разумно.

— За это я буду выплачивать ежемесячно, вперед, сумму, написанную здесь.

Он вынул из кармана сложенный листок и передал его Анжелине. Она развернула, посмотрела, вновь сложила и опустила на стол перед собой.

— Не стану скрывать, мистер Купертино, мне не помешала бы финансовая поддержка, чтобы свести концы с концами. И на ту сумму, что вы указали, я могла бы кормить вас очень хорошо. Но как отнесется к этой идее Дотти? Мне не хотелось бы задеть ее чувства.

Бэзил кивнул, явно удовлетворенный вопросом.

— Она выходит на работу, в ночную смену, поэтому мне все равно придется самому заботиться о себе. Я обсудил с ней эту проблему, и она обеими руками за.

Анжелина помолчала, привыкая к новой идее. Бэзил терпеливо ждал и, решив, что подходящий момент уже настал, спросил:

— Мы договорились?

— Да. Договорились.

Мистер Купертино встал, они обменялись рукопожатием.

Успешно завершив переговоры, мистер Купертино надел пиджак, и Анжелина проводила его к выходу. Уже на тротуаре он обернулся и игриво уточнил:

— Увидимся за завтраком? Завтра в восемь?

— В восемь в самый раз. Не опаздывайте.

— Я никогда не опаздываю.

Анжелина закрыла дверь и прислонилась к ней, улыбаясь. Не слишком ли поспешно она согласилась? Сумма, указанная мистером Купертино, была чрезвычайно щедрой. Даже не потеряй она работу, от такого предложения невозможно отказаться. Ее охватило легкое волнение, в котором присутствовал и оттенок гордости. Ему ведь понравилась ее стряпня, верно?

«Поздно, пути назад нет, — подумала она. Сделка есть сделка». Значит, пора идти по магазинам. Пока Анжелина одевалась, образы будущих завтраков и обедов стремительно проносились в сознании, словно кто-то листал страницы кулинарной книги. Начать, пожалуй, лучше с чего-нибудь небольшого, но оригинального — с классического варианта завтрака.

И наверное, нужно купить рамочку для рецепта лазаньи.

...

Лазанья по-провансальски 12 порций

Ингредиенты

— 2 столовые ложки оливкового масла (1 для жарки и 1 для лапши)

— 2 головки шалота, нарезанные мелкими кубиками

— 2 зубчика чеснока, мелко порубленные

— 1 банка (16 унций) рубленых помидоров

— 1 чайная ложка мелко порубленных листьев свежего розмарина (с одной крупной веточки)

— 1 столовая ложка мелко порубленных листьев тимьяна (6 — 12 веточек, зависит от их пышности)

— 1 столовая ложка мелко порубленной петрушки (примерно 12 стебельков)

— 2 мелко порубленных свежих листа шалфея

— 1/2 чайной ложки соли

— 1/4 чайной ложки молотого черного перца

— 1 пачка пластин для лазаньи (16 — 20 пластинок)

— 2 чашки рикотты

— 4 унции пармезана; половину натереть, чтобы получилась примерно 1 чашка, а половину нарезать на 24 кусочка (4×0,5 см)

— 8 унций сыра нефшатель, нарезанного кубиками

— 2 крупных яйца, взбить

— 1/2 стакана мелко порезанных свежих листьев базилика, половина — в томатный соус, половина — для посыпки, плюс 12 стебельков для украшения

— 2 столовые ложки свежих листьев орегано, мелко порубленных (6 — 12 веточек)

— 1 1/2 чашки вяленых помидоров в масле, нарезанных соломкой

— 2 чашки тертого сыра грюйер

— 3 унции сыра бурсен с травами

— 1/2 чашки crème fraiche

Способ приготовления Вскипятите большую кастрюлю подсоленной воды для пластин лазаньи.

Для приготовления томатного соуса разогрейте столовую ложку оливкового масла на среднем огне в небольшой кастрюле, обжарьте шалот и чеснок до прозрачности. Добавьте рубленые помидоры, розмарин, тимьян, петрушку, шалфей, соль и перец, перемешайте. Вскипятите, потом убавьте огонь до маленького и оставьте медленно кипеть, чтобы ароматы смешались, но так, чтобы помидоры не превратились в пюре (примерно 20 минут). Следите, чтобы соус не пригорел.

Сварите пластины для лазаньи, «аль-денте» (10 — 15 минут). Слейте воду и переложите в большую миску. Полейте оставшимся оливковым маслом, чтобы пластины не слипались; остудите.

В лазанье будет 4 слоя, но с двумя различными сырными начинками. Одна из них будет состоять из рикотты, тертого пармезана, нефшателя и яйца для связывания компонентов воедино. Смешайте в миске рикотту и пармезан, вмешайте половину порезанного нефшателя, вбейте яйца.

Разогрейте духовку до 180 °С.

Положите 5 — 6 пластин так, чтобы они частично заходили друг на друга, в форму для лазаньи. Выложите половину яично-сырной смеси и разложите половину ломтиков пармезана и половину из оставшихся кубиков нефшателя ровным слоем. Посыпьте двумя столовыми ложками свежего базилика, половиной свежего орегано, разложите сверху 1/2 стакана вяленых помидоров, накройте еще 4 — 5 пластинами лазаньи.

Другая сырная начинка будет состоять из грюйера и бурсена. Распределите половину грюйера по второму слою лазаньи, а сверху выложите половину бурсена. Сверху разложите еще 1/2 чашки сушеных помидоров. Для третьего слоя повторите процедуру первого (сырно-яичная смесь, ломтики пармезана, нефшатель, травы и помидоры). Для последнего (верхнего) слоя поверх пластин лазаньи выложите оставшийся бурсен, crème fraiche, а сверху полейте томатным соусом и посыпьте оставшимся грюйером.

Выпекайте, накрыв фольгой, в духовке 30 минут, затем уберите фольгу и оставьте в духовке еще на 10 минут. Выньте из духовки и дайте постоять минут 10, прежде чем разрезать на 12 порций. Посыпьте сверху 1/4 чашки свежего рубленого базилика. На каждую тарелку рядом с лазаньей положите веточку свежего базилика.

Глава 6 Яйца Бенедикт для Бэзила

Бэзил Купертино был человеком разборчивым и подходил к жизни крайне методично. С финансовой стороны он тщательно подготовился к выходу на пенсию, но понимал, что для того, чтобы в полной мере насладиться преимуществами свободного времени, требуется планирование совсем иного рода. Он полагал, что в ближайшие годы мог бы путешествовать, к примеру, по Италии, посетить Флоренцию или Рим, но вскоре решил, что подобные приключения лучше предпринимать лишь эпизодически. Он достаточно хорошо знал себя и понимал, что путешественник из него неважный — он никогда не любил нарушения привычного порядка вещей, который неизбежен, если придется собирать вещи и тащиться в какую-нибудь неведомую страну. Полностью от этой идеи он все же не отказывался, но не ставил ее во главу угла. С практичностью, достойной восхищения, Бэзил Купертино постановил, что удовлетворится приключениями духа.

В Филадельфии есть мирового уровня музей, симфонический оркестр, величайшая библиотека, Нью-Йорк и Вашингтон в двух шагах, а там музей Метрополитен, Национальная галерея, Линкольн-центр, Смитсоновский институт. У него будет время осмотреть все это и получить удовольствие — но сейчас он начнет с того, что, без сомнения, можно назвать лучшим кулинарным опытом его жизни, и, что еще замечательнее, на регулярной основе, дважды в день, шесть раз в неделю.

Что же касается всего остального, существует только настоящее. Он начнет с классики. Выйдя от Анжелины, Бэзил сразу отправился в публичную библиотеку, заполнил карточку читателя и погрузился в изучение литературных сокровищ. Ничего эзотерического для начала. Он начнет путь с серьезных произведений, таких как «Божественная комедия» или «Илиада», чтобы его литературные и эстетические мышцы постепенно окрепли. Шекспир не годится. Бэзилу хотелось чего-то философского, но вместе с тем увлекательного: книги о подлинных чувствах, настоящей поэзии, чтобы и действие там тоже присутствовало. В конце концов он выбрал Сервантеса. На следующее утро, выходя из дома без трех минут восемь, он положил в карман томик «Дон Кихота» из серии «Классика» издательства «Пингвин». Через две с половиной минуты он уже стучал в дверь, и еще тридцать секунд оставалось в запасе.

— Приветствую, мистер Купертино, — встретила его Анжелина. — Ого, да вы точно вовремя. Входите же.

Оказавшись в тепле гостиной, Бэзил тут же учуял волнующие ароматы, исходящие из кухни. Он прошел вслед за Анжелиной в столовую, где для него уже было приготовлено место за обеденным столом. В центре стола красовался букетик африканских фиалок, а рядом с тарелкой стоял стакан со свежевыжатым апельсиновым соком.

— Присаживайтесь. — Анжелина вышла и тут же вернулась с кофейником. — Не хотите включить телевизор или, может, музыку? — предложила она, вновь скрываясь в кухне.

— Нет, благодарю, у меня с собой книга.

— О, а что вы читаете?

— «Дон Кихот», ну, знаете, «Человек из Ла-Манчи».

Анжелина появилась на пороге, с ловкостью опытной хозяйки сбивая что-то в стальной миске.

— Ой, обожаю этот мюзикл. Это тот, где «Несбыточная мечта»?

— Совершенно верно.

Звякнул таймер, и Анжелина умчалась обратно. Бэзил попробовал кофе, который сам по себе стоил потраченных денег. Хозяйка поставила перед ним маленький фарфоровый молочник и сахарницу, но сегодня Бэзил пил черный кофе.

Анжелина поднялась в полпятого и вся извелась. Несмотря на усталость, она всегда с трудом засыпала, если на следующий день предстояло какое-нибудь серьезное дело, а сегодняшнее, безусловно, относилось именно к таким. Она редко, практически никогда не сомневалась в себе, если это касалось кухни, особенно на своей собственной территории, но сегодня все иначе. На этот раз ей платят за то, что она готовит для другого человека, причем незнакомого, а это совсем не то же самое, что кормить друзей или родственников, которые щедры на комплименты при любых обстоятельствах. Сейчас же неизвестно, чего ждать. Все утро она бродила по дому, пила кофе, принялась за дело в половине восьмого и без десяти восемь уже подгоняла себя.

Почему, во имя всего святого, на завтрак для незнакомого мужчины она готовит блюдо со шпинатом? Что, если он терпеть не может шпинат? Что, если голландский соус свернется? Господи, ну почему она не могла начать просто с яичницы-болтуньи, с беконом и тостами?

Она опустила мизинец в миску с соусом, и тот желтым бархатом окутал палец. Анжелина нервничала, но действовала проворно и уверенно. Движением опытного «медвежатника» бережно извлекла из горячей воды яйца, сваренные «в мешочек» без скорлупы, осторожно уложила каждое на основание из маффина и бекона. Шелковистая струйка голландского соуса, мелкий дождик петрушки, свежемолотый черный перец, обрамление из протертого шпината. Теперь присыпать паприкой. Готово.

Бэзил не успел дочитать страницу, как Анжелина уже подавала завтрак. От стоявшей перед ним тарелки поднимались тонкие струйки душистого пара.

— Боже… — выдохнул Бэзил. — Это шпинат? Как называется это блюдо?

Сердце Анжелины замерло.

— Это яйца Бенедикт по-флорентийски.

Он наклонился ниже и глубоко вдохнул аромат.

— Вы не любите яйца Бенедикт? — встревожилась Анжелина.

— Не знаю. Никогда не пробовал. А из чего это сделано?

Анжелина коротко вздохнула.

— Это яйца, сваренные без скорлупы, подаются на английских маффинах с канадским беконом, под голландским соусом. И еще я припустила шпинат с мускатным орехом и пармезаном. Это рецепт моей мамы, она всегда готовила это папе на пасхальный завтрак. Надеюсь, вам понравится.

— Пахнет прекрасно. Благодарю вас.

— Приятного аппетита. — И она вышла из комнаты.

На стене столовой висело маленькое зеркальце в узорчатой рамочке, просто игрушка, которую она получила в качестве приза за песенку на каком-то шуточном конкурсе. Зеркальце случайно оказалось в очень удачном месте — Анжелина могла подглядывать за мистером Купертино, не выходя из кухни.

Бэзил взял вилку и нож и осторожно одним движением разрезал яйцо, бекон и хрустящий, идеально подрумяненный маффин. Золотистый желток, не слишком жидкий и не слишком плотный, потек извилистым ручейком, смешиваясь с густым голландским соусом, чуть присыпанным копченой паприкой. Он подцепил вилкой яйцо, бекон, хлеб, добавил пюре из шпината и аккуратно поднес ко рту эту художественную композицию.

Прошло целых двенадцать секунд, прежде чем он выдохнул и издал громкий стон. Анжелина уже слышала этот звук прежде. Точно так же постанывал ее папа каждое пасхальное воскресенье, и так же стонал Фрэнк, впервые попробовав это блюдо.

— Изумительно! Великолепно! — воскликнул Бэзил. — Неужели каждый день будет начинаться вот так?

Анжелина пристально смотрела на яркий солнечный свет, бивший в кухонное окно. Старый детский способ сдержать слезы. Плакать нельзя, она не сумеет объяснить Бэзилу, что случилось.

— Не желаете еще кофе? — крикнула она.

— Да, пожалуйста.

Анжелина бросила быстрый взгляд в зеркало, прошла в столовую, наполнила чашку.

— Я очень рада, что вам понравилось. — Уверенность уже почти вернулась к ней. — Но знаете, если будете завтракать так каждый день, вы избалуетесь. И растолстеете. Завтра получите овсянку. С капелькой клюквенного варенья.

— Уже жду с нетерпением. — В его глазах блеснуло предвкушение гастрономического блаженства.

Анжелина оставила гостя заканчивать завтрак, а сама занялась хозяйственными делами. Бэзил отказался от попыток читать, поскольку восхитительная еда поглощала все его внимание. Он медленно смаковал каждый кусочек, но все равно через несколько чересчур коротких минут завтрак подошел к концу.

Анжелина в два счета вымыла посуду, а Бэзил все цедил свой кофе. Она объявила, что ей пора по магазинам, но прежде Бэзил вручил чек за первый месяц, как теперь он знал наверняка, длительного и счастливого сотрудничества. Он церемонно подал ей пальто, и они вместе вышли из дома.

...

Яйца Бенедикт по-флорентийски 4 порции

Канадский бекон

— 1 чайная ложка рапсового или оливкового масла

— 4 ломтика канадского бекона толщиной в полдюйма

Шпинат в сливках

— 1/2 чашки жирных сливок

— 1/4 чайной ложки тертого мускатного ореха

— 1 чашка натертого на мелкой терке пармезана

— 1 фунт свежего шпината, замоченного в соленой воде и затем высушенного

— соль и свежемолотый черный перец по вкусу

Яйца-пашот

— 4 яйца

— 1 столовая ложка уксуса

— 2 английских маффина, разделенных пополам

— 1/8 чайной ложки паприки

— сливочное масло, по необходимости

Голландский соус

— 2 яичных желтка

— 1 столовая ложка охлажденного белого вина

— 1/16 чайной ложки соли (щепотка)

— 1/2 чашки сливочного масла (см. ниже), растопленного, но не кипящего

— сок 1/2 лимона

Приготовление канадского бекона В сковороде разогрейте масло. Слегка обжарьте ломтики канадского бекона с каждой стороны. Снимите с огня и накройте сковородку крышкой, чтобы не остыли.

Приготовление шпината в сливках В кастрюле с толстым дном разогрейте сливки с мускатным орехом, убавьте огонь и уварите сливки на три четверти, в течение примерно 5 минут. Следите, чтобы не пригорало.

Готовьте шпинат на пару, до размягчения. Шпинат не должен потерять ярко-зеленый цвет.

Снимите сливки с огня и тщательно смешайте с пармезаном, осторожно добавьте к шпинату. Накройте крышкой, чтобы смесь не остывала, и отставьте в сторону.

Приготовление яиц-пашот

Прежде чем заняться голландским соусом, приготовьте яйца, поскольку соус не может долго стоять, а будучи горячим, он сам разогреет яйца, если они успеют остыть.

...

Добавьте 1 столовую ложку уксуса в небольшую кастрюлю слабо кипящей воды. Выливайте яйца в кипящую воду по одному, чтобы они не слиплись в комок.

Яйца должны быть приготовлены так, чтобы белок был твердым, а желток оставался мягким. В идеале яйца должны свободно плавать на поверхности воды. Но если одно из них все же утонет, не пытайтесь вынуть его сразу же, а дайте свариться почти до готовности. Когда яйца будут готовы, выньте их из кастрюли деревянной или пластиковой ложкой и поместите в другую кастрюлю с водой, нагретой до 65 °С, накройте крышкой и оставьте на пять минут, пока будете готовить соус, потом выложите яйца на бумажное полотенце.

Поджарьте и намажьте маслом маффины.

Приготовление голландского соуса Смешайте желтки, вино и соль на водяной бане (следите, чтобы желтки не сварились), взбивайте 2 минуты, затем постепенно начинайте вливать растопленное масло тонкой струйкой, продолжая взбивать, пока соус не загустеет (важно: если соус загустеет раньше, чем вы добавите все масло, не добавляйте остальное, это может испортить продукт). Вмешайте лимонный сок и снимите с огня.

Способ подачи Выложите шпинат в сливках по периметру каждой тарелки. В центр тарелки положите смазанный маслом маффин, сверху ломтик канадского бекона и яйцо. Полейте яйцо голландским соусом и посыпьте паприкой.

Едва они спустились с крыльца, как к ним подлетел запыхавшийся пятилетний малыш Доминик. Его мать, стоявшая неподалеку, беседовала с почтальоном. Она помахала, показывая на своего маленького курьера, который нетерпеливо припрыгивал перед Анжелиной.

— Здрасьте, миссис Д’Анжело!

— Привет, Доминик. Парень, да ты вырос!

— Ага, знаю. А это ваш папа? — Он грозно ткнул пальцем в Бэзила.

— Нет, милый, это не папа. Это мой друг мистер Купертино, он теперь живет напротив.

— Ага, — принял к сведению Доминик. — Мама просила передать вам, что миссис Каппуччио хочет, чтобы вы к ней зашли.

— Прямо сейчас?

— Да.

— Хорошо, передай, что я уже иду. Только не упади.

Он помчался с известием к маме, Анжелина повернулась к Бэзилу:

— Ну, мистер Купертино, хотите на обед что-нибудь особенное?

— Да я и за миллион не смог бы придумать яйца Бенедикт.

Анжелина рассмеялась, одобрительно похлопала его по плечу:

— Увидимся в семь.

Через минуту она уже стучалась к Каппуччио. Дверь открыл Джонни. Помог снять пальто, взял у нее сумочку, аккуратно повесил все в стенной шкаф. Джонни всегда немножко стеснялся Анжелины. Он был славным мальчиком, а ей нравилось слегка поддразнивать его, но она всегда выжидала несколько минут, пока парнишка привыкнет к ней.

— Работаешь сегодня, Джонни?

— Ага. То есть да. Сейчас уже ухожу. Может, принести вам что-нибудь?

— Нет, спасибо, милый. Маленький Доминик сказал, что твоя бабушка хотела меня видеть?

— Поднимайтесь наверх, она в своей комнате. Я скажу, что вы здесь. — Он шагнул в сторону лестницы и громко крикнул: — Ба! Миссис Д’Анжело пришла!

Сверху донесся слабый старческий голос:

— Думаешь, тебя на Сицилии услышат?

Чуть покрасневший Джонни обернулся к Анжелине.

— Простите, — пробормотал он. И вновь заорал во всю мощь своих юных легких: — Я ухожу на работу!

— До свидания! — весело отозвалась бабушка таким тоном, что прозвучало это как ласковое «Скатертью дорога!», и Анжелина не смогла сдержать улыбки. — Анжелина, ты ко мне поднимешься?

— Здравствуйте, миссис Каппуччио. Уже иду!

— Спасибо, что заглянули, миссис Д’Анжело, — поблагодарил Джонни, уже выходя. — Я, э-э, мне надо…

— Ступай, я за тобой закрою. Удачного дня.

Парень торопливо выскочил за дверь, а Анжелина поднялась на второй этаж. Она много раз бывала в этом доме, но никогда не заглядывала в спальню миссис Каппуччио. Она знала, что старушке с возрастом становится все труднее проделывать путь на первый этаж и обратно. Крутые лестницы были одним из существенных недостатков типовых коттеджей в Южной Филли, с годами они просто выматывали душу.

В комнате миссис Каппуччио витал неповторимый аромат маленькой-хрупкой-старушки: выдохшиеся духи, нотки камфоры, благовония — все вместе создавало уютный мускусный запах, усиливающийся, когда включали отопление. То есть постоянно. По всей комнате расставлены иконы и картинки на религиозные темы: Иисус Пылающее Сердце, образ Божьей Матери Фатимской, Мария и Иосиф склонились над колыбелью с младенцем Иисусом.

Миссис Каппуччио сидела в кровати. Она казалась совсем крошечной и старой, но волосы, почти не тронутые сединой, заплетены в длинную роскошную косу, лежащую поверх черно-оранжевого пледа. Старушка улыбнулась Анжелине, продемонстрировав ровные белоснежные зубы, и похлопала ладошкой по одеялу:

— Здравствуй, Анжелина. Присядь-ка рядом.

Анжелина пристроилась на краешке кровати.

— Как поживаете, миссис Каппуччио?

— У меня-то все в порядке, дорогая. Прости, что не смогла прийти на похороны.

— Ничего страшного. Хорошо, что Джонни пришел.

Миссис Каппуччио умиротворенно откинулась на подушки. Ей было приятно каждое упоминание о внуке.

— Там, где появляется Тина, обязательно будет и мой Джонни, — многозначительно заметила она.

— Да уж, полагаю, вы правы.

— Это тяжелый момент, — продолжала миссис Каппуччио. — Но хорошо, когда похороны устроены правильно. Приходят люди, утешают, помогают, и тебе полегче. Когда мой Билли умер, церемонии продолжались три дня. Все собрались, полный комплект.

— Три дня — ничего себе.

— Мой Билл, он всегда считал, что церковь — важная штука. Видишь все эти ерундовины вокруг, кресты да статуэтки? Это все его. Он был просто помешан на Иисусе Христе и Его Матери. А мне так больше по душе картинки с собачками и птичками.

— Собачки и птички — тоже неплохо, — согласилась Анжелина. — Так о чем вы хотели со мной поговорить?

Миссис Каппуччио еще немного повозилась, устраиваясь поудобнее. Убедилась, что внимание Анжелины полностью в ее распоряжении, и заговорила:

— Так ты, значит, кормишь братца Дотти?

Анжелина с удовольствием наблюдала выражение легкого торжества, мелькнувшее на лице миссис Каппуччио, — мол, несмотря на возраст и постельный режим, она по-прежнему в курсе событий, происходящих в округе.

— Откуда вы знаете? — добродушно изумилась Анжелина. — Я же только нынче утром начала.

Миссис Каппуччио продолжала как ни в чем не бывало, словно речь шла о совершенно обычном деле:

— Дотти пару раз в неделю приносит мне свой куриный суп. Она и рассказала. Ей кажется, что это отличная мысль. Сама-то она готовить не любит — ничего, кроме супа.

— И как вам ее куриный суп?

— Приходится есть, она приносит его прямо в спальню, так что не увильнешь. Так вот, раз уж ты все равно будешь готовить, я хочу, чтобы ты взяла в долю и моего Джонни. У него хорошая работа, он запросто сможет платить.

До Анжелины дошло не сразу. Это последнее, чего она ожидала, но, учитывая ее нынешние обстоятельства, предложение казалось очень привлекательным. К следующему вопросу Анжелины миссис Каппуччио была готова.

— Но как же вы?

— За меня не переживай. Я переезжаю в райское местечко. Не могу больше ползать по этим лестницам, поэтому перебираюсь в «Пансион Пылающее Сердце». Уже обо всем договорилась.

— Какая жалость.

— Не о чем тут жалеть. Тамошняя мать-настоятельница — в прошлом Маргарет О’Хили. Моя лучшая школьная подружка. Мы вместе бегали за мальчишками, но подцепить ухажера удавалось только мне. Наверное, поэтому она и подалась в монашки. — Старушка весело захихикала, вспомнив юность. — Теперь она сестра Бартоломью Огненный Меч. Все вокруг ее до смерти боятся, но я уверена, что Мэгги будет очень хорошо заботиться обо мне.

Итак, все устроилось идеальным образом.

— Ну конечно, я позабочусь о Джонни, — сказала Анжелина. — Присылайте его.

Они договорились о деталях. Джонни придет на ужин прямо сегодня, ровно в семь.

— Ты славная девочка, Анжелина. Не сделаешь одолжение, пока не ушла, дорогая?

— Разумеется, что именно?

— Не могла бы ты приготовить мне сэндвич и чашечку чая? И вылей этот чертов суп, а?

Анжелина обследовала холодильник, отыскала ржаной хлеб, кусок копченого окорока и полфунта швейцарского сыра. Она прикинула, чего бы ей самой больше всего хотелось, если бы пришлось почти все время проводить в кровати, и сразу поняла — остренького . Еще один рейд в холодильник, и в распоряжении Анжелины немножко индийского чатни, который она смешала с каплей кетчупа и майонезом, получив некий экзотический вариант соуса «Тысяча островов». Обнаружив в буфете баночку кислой капусты, Анжелина поняла, что победила. На чугунной сковороде она приготовила канадский сэндвич по-деревенски, заварила крепкий чай, добавила в чашку два кусочка сахара, немного молока и, поставив все это на поднос, отнесла наверх в спальню.

Потом они целый час болтали, как старые подружки, а заодно Анжелина выясняла, что именно предпочитает на обед Джонни. Заметив, что миссис Каппуччио немного устала, Анжелина распрощалась, пообещав зайти на неделе, посмотреть, как идут дела. Она оставила миссис Каппуччио мирно дремать, напоследок еще раз заглянула в кухню и аккуратно захлопнула за собой дверь.

С чеком от мистера Купертино в кармане Анжелина отправилась в банк. Подумать только, лишь вчера она согласилась готовить для мистера Купертино, но только утром со всей очевидностью осознала, какой виток совершила судьба. Денег, которые он так щедро заплатил ей, будет достаточно, чтобы выбрать лучшие продукты и готовить изысканные блюда, и все равно это будет выгодно. Но что касается серьезного дохода, тут все не так просто. Даже с учетом небольшой страховки, оставшейся от Фрэнка, на эти деньги долго не продержаться. Едва она подумала об этом, под ложечкой засосало.

Не далее как прошлой ночью ей пришло в голову, что гораздо выгоднее было бы готовить не только для одного человека. Конечно, ей и без того нелегко было бы отказать мистеру Купертино, а Джонни вообще просто чудесный паренек, но при этом она прекрасно понимала, что, помимо человеческих отношений, последнее предложение существенно облегчало ее финансовое положение.

Потом она сообразила, что, прежде чем соглашаться на второго «клиента», неплохо было бы посоветоваться с мистером Купертино, первым и, будем откровенны, гораздо более выгодным с финансовой точки зрения.

Что, если он откажется? Она дала себе слово не откладывать это дело в долгий ящик и при первой же возможности обсудить с ним.

Несмотря на яркое солнце, на улице было прохладно. Положив деньги в банк, Анжелина неторопливо двинулась в сторону магазинчика «Итальянская гастрономия Сакко». Проходя знакомой улицей, она так же неторопливо размышляла: «Сардинам в банке просторнее, чем домам на Таскер-стрит».

В восьмом классе у нее была подружка, Линда Спинелли, которая жила как раз на Таскер. Они с Анжелиной любили намазать маслом белый хлеб, разогреть сковородку и сделать шоколадный сэндвич с батончиком «Херши», а потом по очереди откусывали от него, прижимаясь ухом к электрической розетке в кухне, чтобы подслушать послеобеденный скандал соседей. Каждый житель Южной Филли хотел быть в курсе всех дел ближнего своего, но при этом все гордились, что принадлежат к приличному обществу. Крыльцо каждого дома сияло чистотой, как свежевымытая тарелка. Все хозяйки этого района считали крыльцо лицом собственного дома.

Анжелина вошла в лавку Сакко, звякнул колокольчик. Семейное предприятие предлагало роскошные сыры и салями, домашнюю пасту и свежайший хлеб; сколько Анжелина себя помнила, на этом углу всегда располагался магазин. Где-то в его недрах старик с женой готовили супы и салаты, пирожные и мороженое, а их сын, по прозвищу Мистер Сак (хотя никто никогда не сказал бы ему этого в лицо), которому было уже за шестьдесят, обслуживал покупателей и вместе со своими сыновьями, Донни и Сэлом, готовил сэндвичи. Анжелина взяла номерок и в ожидании очереди принялась рассматривать бутылки с оливковым маслом, расставленные на полках. Вскоре Донни выкрикнул ее номер, и она поставила на прилавок свою корзинку.

— Привет, Донни.

— Как поживаете, миссис Д’Анжело?

Они сразу перешли к привычному деловому ритму. Донни мог запомнить не записывая порядка четырнадцати позиций, но всегда держал за ухом огрызок карандаша, на всякий случай. Анжелина читала свой список, а он ловко орудовал ломтерезкой.

— Мне нужен сыр, полфунта проволоне…

— Готово, что еще?

— …полфунта моцареллы буффала…

— Готово, что еще?

— Капикола, фунт, прошутто, полфунта…

— Готово, что еще?

— …оливки калабрийские, перчики фаршированные… мама сама делает?

— Совершенно верно. Это все?

— И большую буханку хлеба. Теперь все, спасибо, Донни.

— Прошу. — Первый пакет, с сыром, завернутым в белую вощеную бумагу, оказался на прилавке еще прежде, чем Донни закончил говорить, а он уже упаковывал остальное.

Анжелина махнула рукой мистеру Сакко, внимательно наблюдавшему из-за прилавка:

— Привет, мистер Сакко.

Старик смотрел пристально, но ласково, не так, как на остальных.

— Привет, дорогая, как поживаешь? — проворчал он.

За спиной Анжелины звякнул колокольчик, и, к ее удивлению, в лавку вошел Джерри Манчини. Завидев его, Анжелина невольно улыбнулась. Они с Джерри знакомы с незапамятных времен: вместе учились еще в школе Святой Терезы — до того, как ее закрыли и всех перевели в школу Святого Джо. Он был на год старше; из тех парней, которые вроде и не ухаживают за тобой, но вечно крутятся рядом, и с ними всегда весело. Темноволосый, кареглазый; отлично сложен, при этом никогда не занимался спортом. А еще Джерри никогда не заправлял рубашку в брюки, никогда толком не причесывался, но ему это ужасно шло и всегда сходило с рук, потому что учителя его тоже любили. Сам он, конечно, страшно гордился собой, — по крайней мере, в школе. Анжелина не могла припомнить, когда же они виделись в последний раз. Выглядел он отлично.

Джерри, не замечая Анжелину, подошел к прилавку:

— Привет, Донни.

Донни, не прерывая работы, молча поднял голову в знак приветствия.

— Привет, мистер Сак, — ухмыльнулся Джерри. Если бы взглядом можно было прикончить на месте, мистера Сакко уже арестовали бы за убийство. Джерри прекрасно понимал, что делает, и откровенно наслаждался презрением старика. Но тут он все же обернулся.

— Господи, Анжелина!

— Привет, Джерри.

Он дружески обнял ее.

— Привет, как ты? — Судя по искреннему сочувствию, прозвучавшему в голосе, он уже знал про Фрэнка.

— Я… нормально.

— Я только вчера узнал. Просто не верится. Ужасное горе. Ты как, держишься?

— Я в порядке. Просто очень грустно.

— Фрэнк, — сказал Джерри. — Он был из тех парней, на которых всегда смотришь снизу вверх, если ты понимаешь, о чем я.

Анжелина кивнула.

— И не только потому, что ты решила выйти за него.

Анжелина улыбнулась и опустила голову. Джерри понял, что лучше оставить ее в покое, и деловито окликнул продавца:

— Эй, Донни, помнишь тот билет?

— Ну и что с ним? — Донни положил на прилавок очередной сверток.

— Я угадал номер.

— Повезло.

Джерри ухватил с полки пакетик с чипсами, раскрыл и аппетитно захрустел.

— Эй ты, везунчик, — рявкнул мистер Сакко, — будешь брать что-нибудь или так зашел, потрепаться?

— О, разумеется, я кое-что куплю, мистер Сакко, — отозвался Джерри. — Но сначала обслужите миссис Д’Анжело.

Анжелина уже укладывала свертки в корзинку.

— Я уже все, твоя очередь.

Джерри, не переставая чавкать, задумался на секунду.

— Ладно, хм… фунт салями и буханку хлеба? Пожалуй, еще кока-колы.

Мистер Сакко недовольно покачал головой, как будто Джерри попросил у него телефон дочери, и принялся нарезать мясо.

— Это на завтрак, обед или ужин? — поинтересовалась Анжелина.

— И то, и другое, и третье. Зависит от того, в какое время я буду есть.

— Взрослый человек, а так и не научился готовить себе нормальную еду? — пожурила Анжелина.

— Да ладно, — отмахнулся Джерри. — Готовить-то я умею. Просто не знаю, как сделать это съедобным.

Мистер Сакко звонко шлепнул на бумагу последний ломтик салями, будто муху прихлопнул.

Анжелина внезапно представила, как Джерри опускается в кресло перед мерцающим экраном телевизора. И сидит в полном одиночестве, смотрит дурацкое шоу и печально вгрызается в сухой сэндвич с салями, запивая его кока-колой.

— Тебе нужно нанять женщину, чтобы готовила. — Анжелина сама удивилась собственным словам.

— Думаешь?

— Уверена.

— Точно?

— Абсолютно.

Джерри просиял.

— Не радуйся, — погрозила пальцем Анжелина. — Просто я готовлю еду на заказ, только и всего. Ты вполне мог бы приходить обедать у меня.

— Анжелина-повариха, ты приглашаешь меня на обед?

— И на завтрак. Я подаю еду дважды в день, но за деньги. Это коммерческое предложение.

— Каждый день? — Джерри заинтересовался всерьез.

— Каждый день, кроме субботы.

Джерри облокотился на прилавок. Сам он, может, и не признался бы в этом, но Анжелина готова была поспорить, что он клюнул.

— И во что это мне обойдется?

Теперь оставалось только вытянуть рыбку.

— Знаешь, приходи сегодня вечером, попробуй, и если тебе понравится еда, то я скажу, сколько это стоит.

— Слыхали, мистер Сакко? — Джерри никак не мог оставить старика в покое. — Бесплатная дегустация, чертовски заманчиво…

Мистер Сакко пробил чек для Анжелины и сунул его в пакет. Он сунул бы куда-нибудь и Джерри, найдись мешок побольше.

— Ну как?

— Послушай, если после всех этих лет ты наконец-то приглашаешь меня на обед, как я могу отказаться?

Джерри победно посмотрел на Донни, который только выразительно закатил глаза, протягивая Анжелине сдачу.

— Итак, увидимся в семь? — Она подхватила сумку с прилавка.

— Это настоящее свидание, — вздохнул Джерри.

— Пока, ребята.

Выходя из магазина, Анжелина ощутила легкий укол вины, как будто флиртовала с другим мужчиной за спиной у мужа. Джерри, видимо, почувствовал ее настроение и проводил к выходу, почтительно придержав дверь. На прощанье он по-дружески коснулся ее плеча и сказал:

— Я правда очень рад, что встретил тебя сегодня, Анжелина. И я искренне сочувствую твоему горю.

— Спасибо, Джерри. Увидимся.

Она немножко нервно дернула дверь, но, пройдя полквартала, успокоилась. Только что она впервые приняла самостоятельное деловое решение.

Вежливо закрыв дверь за Анжелиной, Джерри обернулся к мистеру Сакко:

— И что вы об этом думаете, мистер Сак?

Мистер Сакко предупреждающе поднял ладонь:

— Заткнись и гони деньги.

Глава 7 Голод — лучшая приправа

Анжелина немного опаздывала.

Все утро она просматривала свой кулинарный дневник, вносила поправки в рецепты, вспоминала хорошие идеи, делала пометки на полях и потом перепечатывала их на старенькой пишущей машинке. Анжелина частенько делала карандашные зарисовки или наброски блюд, которыми гордилась, и вклеивала их в свой дневник. Она любила рисовать и даже прослушала несколько дизайнерских курсов в колледже. Зарисовка мельчайших складочек на пластинах лазаньи или попытка отразить на бумаге блики света на кожице баклажана помогали ей по-новому взглянуть на вещи. Не однажды рисунки вдохновляли ее на новые решения или рецепты, которые иначе никогда не пришли бы в голову.

Для сегодняшнего вечера она выбрала рецепт, любимый отцом, — брачиола из телятины под соусом piccata. Рулетики из тонких ломтиков телятины с начинкой из пармезана, петрушки и ветчины, поджаренные в оливковом масле. Анжелина купила у Сакко чудесную прошутто, и это идеальный способ продемонстрировать ее качество. Для пикантности она добавит лимонный сок и каперсы, соус обогатит сухим вермутом, а сверху блюдо неплохо бы присыпать лимонной цедрой. Телятину она подаст с лингвини, заправленными оливковым и сливочным маслом, а на гарнир — молодую спаржу.

...

Брачиола из телятины под соусом piccata 6 порций

Ингредиенты

— 3 фунта бескостной телятины, нарезанной ломтями

— свежемолотый черный перец, по вкусу

— 1/4 фунта прошутто, нарезанной на 24 кусочка

— 1/2 чашки свежей рубленой петрушки

— 4 унции пармезана, 1 1/2 чашки натереть, остальное нарезать мелкими кубиками

— от 3 столовых ложек до 1/2 чашки рапсового масла, по необходимости

— 2 головки шалота, мелко порубленные

— 1/2 чашки сухого вермута

— 2 чашки куриного бульона

— 1/2 чайной ложки говяжьего бульонного концентрата (бульонный кубик)

— 2 столовые ложки муки из белого риса или обычной муки

— 1 свежий лимон, снять цедру, потом выжать сок

— 1/4 чашки каперсов

— 1 фунт сваренных лингвини, приправленных оливковым маслом, свежемолотым черным перцем и мелкорубленой свежей петрушкой (на гарнир)

— 1 фунт приготовленной на пару спаржи (на гарнир)

Способ приготовления Заверните телятину в пищевую пленку, посыпав черным перцем. Тщательно отбейте до толщины в 1/8 дюйма. Порежьте телятину на куски 4 на 6 дюймов, всего должно получиться 24 кусочка. На каждый кусочек мяса положите ломтик прошутто, посыпьте чайной ложкой петрушки и столовой ложкой тертого сыра. Сверху положите несколько кусочков сыра. Сверните кусочки мяса в рулетики, загните боковые стороны и закрепите зубочистками (пересчитайте зубочистки, чтобы не забыть собрать их все). Телятину скорее всего придется подрумянивать партиями. Для каждой партии разогрейте на среднем огне в большом сотейнике по 2 столовые ложки масла. Когда масло начнет шипеть и пузыриться, выложите рулетики из телятины, обжарьте примерно по минуте с каждой стороны. Переложите рулетики на противень, выньте зубочистки и накройте противень фольгой.

Разогрейте духовку до 150 °С. В том же сотейнике разогрейте 1 столовую ложку масла на среднем огне и обжаривайте шалот до прозрачности, часто помешивая, чтобы не пригорело, примерно 2 минуты. Влейте в сотейник вермут и дайте алкоголю выпариться. Добавьте куриный бульон и доведите до слабого кипения. Добавьте бульонный кубик, потом аккуратно всыпьте муку. Уменьшите огонь до среднего и проварите 5 — 10 минут, до загустения соуса. Уменьшите огонь до совсем слабого и добавьте лимонный сок. Полейте мясо соусом. Накройте, поставьте противень в духовку и запекайте, пока телятина не станет нежной и не пропитается соусом (50 минут — 1 час).

Способ подачи Разложите по тарелкам лингвини. Вокруг макарон аккуратно уложите по 3 — 4 рулетика телятины. Полейте телятину и макароны на каждой тарелке 3 — 4 ложками соуса. Посыпьте чайной ложкой каперсов и щепоткой лимонной цедры. По периметру тарелки положите несколько стеблей спаржи.

Начать лучше всего с супа, который идеально контрастирует с телятиной. Она остановилась на чудном супе-пюре из сладкого картофеля с мятой — немного риса для густоты, золотистый изюм в качестве яркого акцента и свежая мята как завершающий штрих. Ну а на десерт просится пирог. Сегодня за ее столом впервые окажутся Джонни и Джерри, и для Джерри она фактически устраивает рекламную акцию, поэтому все должно быть на высоте. Она добавила в список покупок «груши, черешню, душистый перец, маленькую бутылочку водки». Пирог подведет итоговую черту.

Отыскать свежую мяту и черешню оказалось непросто. Она безуспешно зашла в четыре места, так что в конце концов пришлось ехать на автобусе на рынок. Компромисс в виде сухой травы и консервированной ягоды даже не обсуждался. Но в итоге все отлично устроилось, она купила, что хотела, и успела даже заскочить в павильон специй за гвоздикой, испанским шафраном (раз уж на него была скидка), кардамоном в зернах (его больше нигде не купишь) и мацисом (потому что она никогда его не пробовала).

Вернувшись домой, Анжелина сразу занялась супом, поскольку уже выбивалась из графика. Она приготовила пирог, поставила его в духовку и занялась брачиолой: отбила каждый кусочек почти до прозрачности, чтобы мясо таяло во рту. Анжелина работала проворно, как всегда, и к приходу мистера Купертино все было готово — вот только стол она накрыть не успела.

— Мистер Купертино, — она энергично распахнула дверь, приветствуя его, — рада вас видеть, заходите. Я хотела вас кое о чем спросить.

Бэзил степенно вошел в кухню, пока Анжелина торопливо вынимала пирог из духовки.

— Дело вот в чем, — сказала она, отставляя пирог в сторонку. — Не хотели бы вы обедать в компании?

Бэзил внимательно посмотрел на Анжелину, потом на пирог, опять на Анжелину, как будто предельно серьезно анализировал ее предложение.

— Компания — это гости? — проницательно поинтересовался он. — Или, рискну предположить, компания означает расширение вашей клиентской базы?

— Угадали, еще пара платных посетителей. Холостяки — вроде вас. Расширение, ну, как вы это сказали…

— Прекрасно! — Бэзил явно обрадовался.

— Правда? — с облегчением выдохнула Анжелина.

— Ну конечно! Никто не любит есть в одиночестве. Чем больше народу, тем веселее.

— Ну и слава богу, — рассмеялась Анжелина. — А то они придут уже сегодня, — И начала выставлять на стол посуду.

— Кого мы ждем?

— Джонни, он живет на нашей улице, и Джерри Манчини, отличный парень, тоже из нашего района. Мы вместе учились в школе.

— Дотти познакомила меня с Джонни, — сказал Бэзил. — Славный парнишка. Убежден, мы прекрасно поладим. И мне будет с кем поговорить о вашей кухне. Кстати, что вы готовите?

— Суп-пюре из сладкого картофеля, телятина Piccata с лингвини, а на десерт пирог с грушей и черешней. Вы ведь едите телятину?

— Даже не беспокойтесь!

В дверь постучали.

— Это, наверное, Джерри…

— Я открою, — поспешил к дверям Бэзил. — И не волнуйтесь, я ем все, что вы готовите. И кстати, жутко проголодался. А, как говорил Сервантес, «голод — лучшая приправа на свете».

— Отлично, потому что я наготовила целую гору всего!

Бэзил впустил Джерри, Анжелина представила мужчин друг другу. Откупорила бутылку кьянти и, пока они дружески болтали в гостиной, вернулась в кухню. Помешала суп, достала тарелки, приборы, бокалы. Готовая брачиола дожидалась в духовке, оставалось сварить пасту и подать блюдо.

— Джонни не появился? — окликнула она гостей.

Джерри выглянул в окно:

— Пока нет. Хотя, погоди-ка, я, кажется, соврал.

За стеклянной дверью возникла тень, и Бэзил впустил паренька:

— Добро пожаловать, Джонни.

— Спасибо, мистер Купертино. О, привет, Джерри.

Джонни снял пиджак и повесил на спинку кресла в гостиной.

— Вы как раз вовремя, молодой человек, — заметил Бэзил.

Джерри по-свойски хлопнул парня по плечу:

— Обед почти готов. Помыл руки перед едой?

— Да, я дома вымыл руки, — закивал Джонни.

— А за ушами мыл?

Джонни задумался чуть дольше, и Джерри успел хихикнуть.

— Да ну тебя, Джерри, — улыбнулся Джонни.

— Он просто шутит, малыш, — успокоил Бэзил. — Не обращай внимания.

Анжелина влетела в столовую с блюдом закусок — колбасы, сыр, оливки, фаршированные перчики.

— Привет, Джонни. Присаживайтесь, ребята, сейчас все подам.

— Анжелина, пахнет невероятно, — крикнул ей вслед Джерри.

Бэзил занял облюбованное место, Джерри устроился напротив. Джонни уже готовился присесть во главе стола, но Джерри деликатно остановил его:

— Слушай, Джон, сюда не надо. Это место Фрэнка. Садись рядом со мной.

— Ой, простите.

Джонни почтительно задвинул стул на место и сел рядом с Джерри. Анжелина расставила тарелки, и мужчины занялись закусками.

Неожиданно в дверь позвонили.

— Кто это может быть? — крикнула из кухни Анжелина. — Вы не могли бы посмотреть, мистер Купертино?

Бэзил встал из-за стола, отложил салфетку и направился к двери. На пороге стоял здоровенный детина, сложив на груди руки, как хорист-переросток, — чисто выбритый, в опрятном, но недорогом костюме. Он был такой громадный, что закрывал собой почти весь дверной проем, но при этом терпеливо ждал, пока к нему обратятся.

— Чем могу быть полезен? — осведомился Бэзил.

— Добрый вечер, сэр. Меня зовут Филипп Розетти. Это дом миссис Д’Анжело?

— Совершенно верно.

Детина кивнул и обернулся к длинному черному «кадиллаку», припаркованному у тротуара. Улыбнулся и поднял вверх большой палец, явно обращаясь к человеку, чей силуэт виднелся за стеклом автомобиля. Тот махнул рукой в ответ.

Молодой человек откашлялся, неловко переступил огромными ножищами.

— Джентльмен в том автомобиле, мой дядя, Дон Эдди Франджипани, хотел бы поговорить с миссис Д’Анжело, не согласится ли она на минутку присесть к нему в машину?

Бэзил выслушал и важно проговорил:

— Если вы готовы подождать, я выясню.

— Да, я могу подождать. Благодарю вас.

Бэзил прикрыл дверь, Филипп не шелохнулся. Джерри и Джонни выскочили из-за стола и подглядывали из-за задернутых штор.

Появилась Анжелина, вытирая руки фартуком:

— Кто это был, мистер Купертино?

— У вас гость, — слегка удивленно сообщил Бэзил.

— Черт побери, — выдохнул Джерри. — Знаешь, кто это? Дон Эдди.

— Кто это такой? — Анжелина начинала злиться. — Что за человек является в чужой дом прямо во время обеда?

— Ты никогда не слышала про Дона Эдди? — изумился Джерри. — Сколько лет ты живешь в этих краях, Анжелина?

— Перестань издеваться, суп стынет. Кто этот тип?

— Ну… это особенный парень.

— Когда вы говорите «парень», — вступил в беседу Бэзил, — вы ведь не имеете в виду тех самых парней? — Он многозначительно прижал палец к носу.

— Не совсем. — Джерри прекрасно понял намек. — Сам по себе он не из тех парней, но он у них как бы на общественных началах, в том смысле, что те самые парни, они его ценят, потому и называют его «Дон», хотя на самом деле он, конечно, не такой.

— Не какой? — уточнил Джонни.

— Не из тех самых парней.

Терпение Анжелины стремительно иссякало.

— Да о чем вы, во имя всего святого, толкуете?

— Послушай, — сказал Джерри, — этот парень, Эдди, он вырос вместе с Главным Парнем, вы прекрасно понимаете, о чем я.

Джонни, Анжелина и даже Бэзил согласно кивнули.

— Итак, — продолжал Джерри, — Эдди, кажется, в детстве спас жизнь тому парню, или, по крайней мере, так говорят. И Главный Парень присматривает за Эдди. Эдди никогда не хотел неприятностей, руки у него чисты. Но они все равно его любят — он выслушивает их, поддерживает, дает хорошие советы, да просто им нравится, когда он рядом. Они ему доверяют. Он такой… особенный.

— И… что ему от меня нужно? — Анжелина начинала понимать ситуацию.

— Он хочет поговорить с вами, — сказал Бэзил.

— Ты должна пойти, — настойчиво повторил Джерри.

— Куда пойти?

— Он хочет, чтобы вы сели к нему в машину поговорить, — напомнил Бэзил.

— Придется пойти, — убеждал Джерри. — Это необычная ситуация. Это шанс.

— Шанс на что?

— В том-то и дело — неизвестно. Поэтому и надо пойти.

Анжелина с тревогой покосилась на входную дверь, потом обеспокоенно посмотрела в сторону кухни, где дожидался готовый обед.

Джерри ободряюще похлопал ее по плечу:

— Ступай. Я буду присматривать за тобой из окна.

Джонни и Бэзил выжидательно смотрели на нее. Анжелина раздраженно закатила глаза, сорвала фартук, сунула его Джерри:

— Ладно, хорошо! Я пошла. Мистер Купертино, не могли бы вы выключить огонь под кастрюлей с супом?

— Можете на меня положиться, — заверил Бэзил.

Он распахнул дверь, за которой все так же стоял Филипп, не сдвинувшийся ни на дюйм. Увидев Анжелину, он кивнул и помог ей спуститься с крыльца.

— Удачи, — прошептал вслед Бэзил.

Фил вежливо открыл дверцу автомобиля, Анжелина скользнула на синее замшевое сиденье и оказалась лицом к лицу с Доном. На вид ему было ближе к восьмидесяти. Гладкие седые волосы идеально уложены, словно он только что вышел от парикмахера. Пальто из верблюжьей шерсти с белой гарденией в петлице. Глаза, заметила Анжелина, идеального оттенка безоблачного неба.

Он заговорил — доверительным и успокаивающим тоном:

— Здравствуй, Анжелина. Как поживаешь, дорогая?

— Здрасьте.

Она не могла так просто простить ему, что прервал обед.

— Меня зовут Эд Франджипани, и я рад наконец-то познакомиться с тобой.

— Очень приятно, мистер Франджипани. — Она пожала протянутую руку.

— Пожалуйста, Анжелина, зови меня, как все, Дон Эдди.

— Прошу прощения, мистер Франджипани, не хочу торопить вас, но у меня полон дом гостей, и я как раз готовилась подавать еду на стол…

— А, я слышал, что ты прекрасно готовишь.

— Слышали, вот как? — Она скрестила на груди руки.

— Да, я о многом слышу. Но независимо от этого я собирался зайти познакомиться с тобой.

Анжелине стало интересно:

— Познакомиться со мной, но почему?

— Из-за твоего мужа, Фрэнки.

— А откуда вы знаете моего мужа? — с подозрением спросила она, постаравшись скрыть напряжение. Но безуспешно.

Дон Эдди чуть подвинулся, чтобы оказаться точно напротив.

— Я был с ним немного знаком. И очень любил его. Он много работал, отличный товарищ. Я тут бываю частенько, знаешь? Беседую с людьми, после работы или в перерывах. Они мне рассказывают о жизни.

Приятное тепло в салоне, дурманящий аромат гардении, напевный голос Дона Эдди убаюкивали ее.

— Что рассказывают? — чуть слышно спросила Анжелина.

— Я хочу повторить историю о тебе, которую мне однажды рассказал Фрэнк.

— Обо мне?

Теперь эти голубые, как у Синатры, глаза были устремлены прямо ей в душу.

— Пару лет назад ты попала в небольшую автомобильную аварию, верно?

— Не совсем, — качнула головой Анжелина, — авария случилась с автобусом. Меня отвезли в больницу, но никакой травмы не обнаружили, просто небольшой шок. Никто вообще не пострадал. Но почему Фрэнк рассказывал об этом?

— Я люблю слушать всяческие житейские истории, — улыбнулся Дон Эдди. — Сам я никогда не был женат, детей у меня нет. Мы как-то разговорились с ребятами — о трудных днях, тяжелых моментах в жизни. «Вы помните самый страшный момент в своей жизни?» Один рассказал, другой. А Фрэнки, смотрю, сидит тихий такой. Ну, я потом отвел его в сторонку, он мне и рассказал эту историю. Как ему позвонили из больницы, а потом он искал тебя в приемном отделении и увидел женщину, похожую на тебя. На ней было такое же пальто, вокруг нее суетились врачи, и она вся была в крови. И сначала он подумал, что это ты, что ты тяжело ранена. И вот эта мысль, что он может тебя потерять, и была самым страшным моментом в его жизни.

— Он никогда мне об этом не говорил, — прошептала Анжелина.

Дон помолчал.

— Дело в том, что он плакал, когда рассказывал мне эту историю. И когда я услышал о его кончине, почувствовал, что должен прийти и рассказать, что твой муж любил тебя настолько сильно, что не стеснялся плакать перед стариком, говоря о тебе.

На глаза Анжелины навернулись слезы, Дон Эдди взял ее за руку, протянул белоснежный носовой платок. И она всхлипывала у него на плече, уткнувшись прямо в дорогущее пальто.

Анжелина сумела взять себя в руки, напоследок еще разок шмыгнула носом и, с благодарностью глядя на Дона Эдди, предложила:

— Не хотите зайти на обед? Я много приготовила.

Дон Эдди хихикнул, и Анжелина поняла, что имел в виду Джерри, называя этого деда «особенным».

— Я рад, что ты пригласила меня. У нас с Филом был свой повар, неплохой, но в ближайшее время он не сможет нас обслуживать, хм, от трех до пяти лет. А я слышал, что ты прекрасно готовишь, вот мы и подумали предложить тебе попробовать. По рукам? Возьмешься?

Анжелина расхохоталась, и Дон Эдди постучал пальцем в стекло. Фил, терпеливо дожидавшийся снаружи, открыл дверцу и проводил Анжелину к входу в дом. Потом точно так же сопроводил Дона Эдди.

Новых гостей тут же усадили за стол, и Дону Эдди с Филом даже досталось немного закусок. Суп был подан огненно-горячим. Все принялись за еду, сначала осторожно, чтобы не обжечься, но вскоре тишину нарушало лишь позвякивание ложек о тарелки. Анжелина упивалась этим мигом — сосредоточенным молчанием гостей, наслаждающихся ее стряпней. Потом Джерри, который дипломатично усадил Дона Эдди рядом с собой, завел с ним разговор, как со старым приятелем, и все вновь оживились. Даже Джонни принимал участие в беседе. Только Фил не раскрыл рта вплоть до финального: «Большое спасибо, миссис Д’Анжело, и спокойной ночи». Но Анжелина готова была поклясться, что ему понравился обед. Решающую точку поставил пирог с грушей и черешней. Анжелина проводила каждого до дверей, и каждый благодарил ее. Джерри помог убрать со стола и ушел последним. Провожая его, Анжелина достала из кармана фартука стодолларовую банкноту:

— Погляди, что я нашла под тарелкой Дона Эдди.

Джерри присвистнул:

— Клево.

— Но я не могу это принять. Это слишком много. Нужно вернуть.

— Ни в коем случае! Анжелина, даже не думай. Пойми, он решил платить тебе именно так. Он не из тех, кому ты можешь выставить счет. И не переживай, он не станет вручать тебе каждый раз по сто долларов. Предоставь ему самому решать, сколько платить. Поверь, это будет правильно.

— Ты уверен?

— Абсолютно. И не вздумай возвращать ему эти деньги. Умоляю. Пообещай мне.

— Ладно, ладно. — Ее развеселила серьезность Джерри. — Вообще-то он очень приятный дядька. Ну, так ты придешь завтра?

— Безусловно.

— Пока, Джерри. — Она придержала для него дверь. — Приятно было вновь встретиться с тобой. Спасибо, что заглянул.

— Спасибо, что пригласила. — Сунув руки в карманы кожаной куртки, он сбежал по ступеням, махнул ей на прощанье: — Доброй ночи, Анжелина!

Она смотрела ему вслед и вдруг почувствовала в животе странную тянущую боль. Только вернувшись в кухню, она сообразила, в чем дело.

Да она просто проголодалась. У Анжелины за весь день ни крошки во рту не было.

...

Суп-пюре из сладкого картофеля с мятой 6 — 8 порций

Ингредиенты

— 1 столовая ложка рапсового масла

— 2 зубчика чеснока, мелко порубленного

— 2 головки шалота, мелко нарезанного

— 1 кварта овощного бульона

— 2 1/2 фунта сладкого картофеля, очищенного и порезанного на маленькие кубики

— 1/2 чашки белого риса

— 1 щепотка молотого чили

— 1 чайная ложка корицы

— 2 чайные ложки соли

— 1 чайная ложка молотого черного перца

— 1 чашка крупного светлого изюма, промытого, высушенного и порезанного

— 1/2 чашки мелко порубленных свежих листьев мяты и 8 небольших веточек мяты

— 1/2 чашки фундука

— 1 свежий лайм, снять цедру и выжать сок

— 1/2 чашки сметаны

Способ приготовления Разогрейте рапсовое масло на среднем огне в большой кастрюле. Когда оно начнет закипать, обжарьте чеснок и шалот до размягчения, часто помешивая, чтобы не пригорело, примерно 1 — 2 минуты. Влейте овощной бульон и 4 стакана воды, доведите до кипения и добавьте рис, картофель, чили, корицу, соль и перец по вкусу. Опять доведите до кипения, уменьшите огонь до совсем небольшого, накройте крышкой и дайте повариться примерно 20 минут. Снимите с огня и подождите 5 минут, прежде чем снимать крышку.

Разогрейте духовку до 180 °С.

Вручную растолките картофель, потом взбейте блендером содержимое кастрюли. Добавьте изюм и опять поставьте кастрюлю на огонь примерно на 5 минут. Снимите с огня и добавьте рубленую мяту.

Разложите фундук на противне и поставьте в духовку на 3 — 5 минут, потом положите в полиэтиленовый пакет и растолките скалкой.

Способ подачи

Разлейте суп по глубоким мискам, сбрызните поверхность супа примерно 1 чайной ложкой лаймового сока. Аккуратно положите ложку сметаны в центр каждой миски и присыпьте цедрой лайма. Вокруг сметаны рассыпьте кольцом толченый фундук. Украсьте веточкой мяты.

Пирог с грушей и черешней 6 порций

Ингредиенты для начинки

— 1/2 свежего лимона (снять цедру и выжать сок)

— 3 крупные твердые груши «бартлетт»

— 2/3 чашки сахара

— 1 чайная ложка молотой корицы (половина — для груш, половина — для черешни)

— 1/4 чайной ложки соли (половина — для груш, половина — для черешни)

— 1/8 чашки виски

— 1 пинта (примерно 1 фунт) свежей черешни, очищенной от косточек и порезанной на половинки

— 6 небольших зернышек кардамона, очищенных от шелухи и размолотых

— 1/2 чашки фундука, раздробленного скалкой

— 1 столовая ложка коричневого сахара

— 1 столовая ложка сливочного масла

Ингредиенты для теста

— 3 чашки муки и еще немного для посыпки ткани

— 1/8 чайной ложки соли

— 4 столовые ложки холодного сливочного масла

— 4 столовые ложки кулинарного жира

— 1/4 — 1/2 чашки воды, если понадобится для теста (держите под рукой стакан с ледяной водой)

— 1 яйцо, взбитое

Топпинги

— 2 унции желтого или белого мягкого чеддера, нарезанного тонкими ломтиками

— 1 пинта ванильного мороженого

— свежая мята

Способ приготовления начинки

Вылейте половину лимонного сока в большую миску. Порежьте груши в длину на четверти (не счищайте кожицу), удалите серединку. Порежьте на клинышки 0,5 сантиметра толщиной и выложите в миску с лимонным соком, чтобы сок полностью покрывал груши и те не потемнели на воздухе. Добавьте 1/3 чашки сахара, 1/2 столовой ложки корицы, 1/8 чайной ложки соли и 1 столовую ложку виски. Тщательно, но аккуратно перемешайте.

В другой миске соедините черешню с оставшимся сахаром, солью, столовой ложкой виски и кардамоном.

Способ приготовления теста

Положите муку и соль в миску кухонного комбайна с насадкой для теста, добавьте масло и жир и перемешайте смесь до консистенции крупной крошки. Затем осторожно добавляйте ледяную воду и понемногу взбивайте, пока смесь не станет однородной. Не усердствуйте, чтобы тесто сохраняло чуть слоистую структуру. Если воды добавить слишком много, оно станет чересчур вязким. Перенесите тесто в миску и аккуратно скатайте его в шар. Разрежьте этот шар пополам.

Расстелите чистую ткань или кухонное полотенце, посыпьте мукой. Положите половину теста на ткань, прикройте и раскатайте в круг диаметром 11 дюймов. Та к же поступите со второй половиной теста. Один из коржей, верхний, сделайте немного меньше, используя перевернутую форму для торта. Выложите нижний корж в форму, аккуратно распределив тесто.

Приготовление пирога Разогрейте духовку до 200 °С. Смешайте фундук с коричневым сахаром и посыпьте полученной смесью нижний корж. Выложите ложкой грушевую начинку на корж, сверху выложите черешневую начинку. Сверху посыпьте лимонной цедрой. Разделите столовую ложку масла на четыре части и выложите масло поверх начинки. Накройте пирог вторым коржом, загните края нижнего поверх верхнего, плотно залепите. Смажьте пирог взбитым яйцом и ножом прорежьте шесть отверстий в верхнем корже, «звездочкой». Поставьте пирог в духовку на лист фольги, чтобы капли сиропа не испачкали духовку. Выпекайте, пока пирог не подрумянится, 45 — 55 минут.

Прежде чем подавать, остудите до комнатной температуры.

Способ подачи Разрежьте пирог на шесть частей. Положите каждый на десертную тарелку, украсьте шариком ванильного мороженого или парой ломтиков чеддера (сыр можно подплавить, ненадолго поставив кусочек пирога в духовку). Украсьте веточкой мяты.

Глава 8 Что может быть лучше коробки бифштексов?

Анжелина и припомнить не могла, когда еще в жизни она была настолько занята, как в следующие несколько недель. Удивительно, но новые обязанности заполняли практически все ее время. Пятеро мужчин обедали у нее шесть дней в неделю, а некоторые еще и завтракали. Бэзил был надежен, как ее старая плита: ровно в восемь на завтрак, в семь, как штык, — на обед. Он добровольно возложил на себя обязанность заходить за Джонни, поскольку они жили почти по соседству, а Джонни с готовностью воспринял его привычку к пунктуальности. Джерри заявил, что его обычный завтрак — это «Колгейт» и кофе, но всегда благоразумно осведомлялся, а что все-таки ожидается, и являлся с утра, если подавали нечто особенное. Забавно, как он всегда оказывался поблизости в День Бельгийских Вафель. Дон Эдди и Большой Фил тоже начали заглядывать на завтрак и вскоре уже не пропускали ни одного утра.

Кстати, завтрак оказался гораздо более серьезным делом, чем ожидала Анжелина, — возможно, потому, что она сама поставила перед собой задачу удовлетворять индивидуальные потребности своих «клиентов». Большая кастрюля овсянки всегда пыхтела на плите, и в любой момент Анжелина готова была испечь стопку блинчиков, но вот остальные блюда она готовила на заказ. Уже через неделю она прекрасно знала не только предпочтения мужчин, но и разобралась, что каждому из них полезно. Мистер Купертино любил особенные омлеты, а однажды она приготовила ему яйца Meurette , и яйцо-пашот под красным винным соусом, на ломте хрустящего французского багета имело огромный успех. На следующий день Анжелина компенсировала изысканное лакомство простой кашей и свежими фруктами с йогуртом или творогом. Джонни обычно насыпал большую миску хлопьев, заливая их целым океаном молока, поэтому Анжелина старалась держать для него достаточный выбор разных сортов мюсли, но не слишком сладких. Дон готов был до конца своих дней поглощать на завтрак яйцо всмятку и тост с маслом, но Анжелина неуклонно заставляла его съедать и маленькую порцию овсянки. Большой Фил был основным потребителем ее сытных фирменных блюд — яичницы-болтуньи, тостов, картошки, жареного бекона, иногда сэндвича с ветчиной. Догадавшись, что парень стесняется попросить добавки, Анжелина сама нагружала его тарелку по собственному разумению.

По воскресеньям в десять утра, когда все возвращались из церкви, Анжелина накрывала большой закусочный стол, на котором бывали копченый лосось и бейгли, сосиски, помидоры, запеченные с пармезаном, мясной хлеб (правда, только один раз), бекон, свежевыжатый сок, горячее печенье и фруктовые маффины или домашний штрудель. По заказу Джерри и мистера Купертино она готовила омлет. А к пяти часам все вновь собирались на воскресное жаркое и прочее, что полагается на семейном обеде.

Анжелина продолжала демонстрировать сногсшибательную творческую активность в изобретении обеденных меню и гордилась, что до сих пор ни разу не подала одну и ту же закуску дважды. Хотя мистер Купертино время от времени просил повторения особенно полюбившихся ему блюд. Деньги в конце каждой недели были поистине даром Господним. Джонни и Джерри платили наличными, и она исправно вручала им счет. Дон, в своей манере, более чем щедро расплачивался за себя и Фила, и Анжелина тщательно записывала, сколько получила от него, — потихоньку, просто на случай, если он вдруг спросит.

Анжелина уже начинала подумывать, что будь у нее еще парочка постоянных клиентов — и финансовых трудностей можно вообще не бояться. Места за столом еще остались, да и стулья найдутся, а готовить на две-три порции больше — никакой разницы, если только для кошелька.

Дни становились все короче, но в ее крошечном огородике по-прежнему росли тимьян, шалфей, душица, лаванда и прочие травы; горшки с базиликом она внесла в дом на прошлой неделе, а скоро надо будет убрать и розмарин. Двор выходил на юг, и практически все росло там великолепно. Лавр, возможно, не приспособлен к климату Филадельфии, но отлично переживал каждую зиму и уже превратился в небольшой пышный куст. Сегодня на вечер Анжелина прикупила пару отличных бараньих ног, которые собиралась приготовить со свежими травами — в первую очередь с лавандой. На гарнир она планировала «фриттату рататуй» — кабачки и цуккини, обжаренные с шалотом, кориандром, чабером и запеченные со взбитыми яйцами, как гигантский открытый омлет, вдобавок украшенные цветками цуккини.

В кухне оглушительно пахло специями, когда Анжелина закончила толочь душистый перец в большой ступке. Она взяла ножницы, набросила теплую кофту и вышла в сад. Нежно провела ладонью по верхушкам растений. Ей нравилось чувствовать упругие стебли, нравилось, как они начинают благоухать при прикосновении. Она нарезала лаванды, зимнего чабера, добавила несколько веточек кориандра, и тут вдруг с улицы донесся жуткий грохот.

— В бога душу!.. — заорал мужской голос.

Анжелина сунула пучок трав в карман фартука и выскочила на улицу. Светловолосый мужчина стоял перед огромным старомодным кофром, раскрывшимся прямо на тротуаре. Вокруг валялись штаны, рубашки и прочее тряпье, а вдоль дороги уже летели, вырвавшись на свободу, какие-то бумаги. Кофр как будто взорвался.

Бедный парень совершенно растерялся — он метался, не зная, что хватать в первую очередь, куда бежать. Бросившись на помощь, Анжелина все же не могла не заметить, что незнакомец необычайно хорош собой. Порыв ветра выхватил из чемодана еще пару сорочек и поволок по асфальту. Анжелина пустилась вдогонку и заметила невдалеке мужчину в твидовом пиджаке, который проворно ловил бумажные листы. Быстрый, как кошка, — просто загляденье. Анжелина завороженно наблюдала, как он подцепил последний лист кончиком зонтика.

Блондин сердито зарычал, пытаясь затолкать одежду обратно в сломанный кофр.

— Что произошло? — спросила Анжелина, поймав его растерянный взгляд.

— Катастрофа.

— Вот уж точно. Вы что, сбросили эту штуку с крыши?

Мужчина махнул рукой в сторону дома Дотти:

— Я приехал раньше. Искал ключ от двери, на минутку приподнял чемодан. А он вдруг как полетит вниз по перилам — словно корабль по стапелям. А когда он врезался в пожарный гидрант, то просто взорвался!

И он удивленно раскинул руки, словно сам себе не верил. Оба неловко замолчали, как двое незнакомых людей на свидании вслепую. Анжелина прервала паузу, наклонившись за очередной парой носков и черным джемпером, сунула их в чемодан.

Хорошо одетый проворный джентльмен уже приближался к ним, складывая подобранные бумажные листы в аккуратную стопочку.

— Сэр, — церемонно начал он, — полагаю, мне удалось спасти ваши бумаги.

— Благодарю вас, — обрадованно выдохнул блондин.

Он уложил бумаги в чемодан, придавив их сверху черным кожаным несессером. Прошло всего несколько минут, и вот трое незнакомцев стоят над кучей развалившегося багажа.

— Огромное спасибо, что пришли на помощь. Я вам очень признателен, — повторил блондин, после того как джентльмен помог ему защелкнуть замки на чемодане.

— У вас много черной одежды, — заметила Анжелина.

— Ну, этот цвет стройнит, — улыбнулся он и протянул руку: — Я Гай Мариано.

— Анжелина.

Он был немного выше ее ростом, широкоплечий, тщательно выбрит. Первое впечатление о его внешности при ближайшем рассмотрении более чем подтвердилось: парень был бы слишком красив, если бы не нос, который, вероятно, в детстве пару раз ломали. А в уголках глаз, когда он улыбался, появлялись очаровательные лукавые морщинки.

— Очень приятно, — сказал Гай и протянул руку джентльмену.

— Меня зовут Петтибон. Рад познакомиться. — Он пожал руки обоим, а затем вручил визитные карточки, возникшие словно ниоткуда. Анжелина прочла: Д. УИНСТОН ПЕТТИБОН, ВЕДУЩИЙ БАЙЕР, «ДЖОН ВАНАМЕЙКЕР».

— И зачем вы пытались забраться в дом к Дотти? — поинтересовалась Анжелина. — Ну, то есть, конечно, это не мое дело…

— Дотти — моя тетушка. Я поживу у нее некоторое время.

— Как странно, — пробормотал мистер Петтибон.

Гай и Анжелина недоуменно обернулись. Джентльмен потянул носом морозный осенний воздух, как ищущий след ретривер, но, заметив их взгляды, поспешно пояснил:

— О, простите, я вовсе не имел в виду, что странно жить с родственниками. Просто мысли вслух. Я почувствовал запах лаванды. И еще кориандра и, кажется, свежего душистого перца.

Анжелина растерянно вытащила из кармана пучок трав:

— Вы смогли учуять вот это?

— Разумеется. И похоже, упустил зимний чабер.

— Вы почти ничего не упустили. Травы я срезала только что, но перец остался в кухне.

— В кухне? Вы готовите со свежей лавандой?

— Собираюсь.

Петтибон принялся тихонько постукивать по тротуару наконечником зонтика. Тоненькие карандашные усики под крупным римским носом изогнулись, из-под темных аристократических бровей блеснули любопытством темно-серые глаза.

— Боже правый! Видите ли, я гурман-любитель. Мне крайне интересно, что вы планируете готовить с применением лаванды.

Анжелина вдруг увидела в этом джентльмене потенциального клиента.

— Если у вас есть минутка, я могу показать вам рецепт.

— Время у меня найдется, — заверил мистер Петтибон.

— Может, подождете со своим чемоданом у меня? — обратилась Анжелина к Гаю. — Мистер Купертино придет ко мне на обед, так что к вечеру вы наверняка попадете домой. Это в самом крайнем случае.

— С удовольствием, — согласился Гай. — Но вы уверены, что мы не помешаем?

— Абсолютно.

— Возьмем его вдвоем? — сунув зонтик под мышку, спросил мистер Петтибон.

— Простите?

— Кофр. Вы возьметесь с одной стороны, я с другой.

— А, отлично.

Ухватившись за ручку багажа, мужчины поспешили за Анжелиной.

Вскоре Гай сидел за столом с чашкой кофе, а мистер Петтибон, сложив руки за спиной, занял пост рядом с Анжелиной, которая мастерски мариновала вторую баранью ногу.

— Я люблю пряные травы, — поясняла она. — Вроде розмарина или лаванды, особенно если готовлю баранину. Мясо пропитывается их ароматом, и вы ощущаете вкус, еще даже не попробовав ни кусочка.

— О да, это уже пахнет восхитительно, — воскликнул Петтибон в восторге. — Истинно французская домашняя кухня. В великолепном исполнении.

— Эй, вы ничего не слышали? — Гай вопросительно взглянул на них.

— Что именно? — удивилась Анжелина.

— Какой-то стук?

— Нет, ничего.

— Ну ладно. — Гай поднялся и присоединился к ним. — И все-таки, мистер Петтибон, как вы узнали, что лежит в кармане у Анжелины?

— Я не экстрасенс, ничего подобного, — улыбнулся Петтибон. — Просто кроме всего прочего я еще и парфюмер. Закупаю парфюмерную продукцию для крупного магазина. У меня исключительно чувствительный обонятельный инструмент, — постучал он по кончику носа, — в смысле, я профессиональный нюхач.

Анжелина понимающе улыбнулась.

— Но я никогда прежде не встречала вас в нашем районе, мистер Петтибон.

— Знаете, забавно получилось. Изменили маршрут автобусов, и мне пришлось выйти на этой улице. Чему я очень рад.

Гай отсалютовал ему кофейной чашкой:

— И мне сегодня тоже повезло. Ужасно было бы потерять эти бумаги.

Анжелина закончила натирать мясо травами, вымыла руки.

— А что это за бумаги?

— Я, некоторым образом, работаю над книгой.

— Ой, так вы писатель?

— Не совсем. — Гай смущенно опустил голову. — У меня сейчас образовалась пауза в карьере.

— Мне это знакомо. — Теоретически Анжелина тоже находилась в положении безработной, хотя в данный момент дела ее шли неплохо. Она вынула нож из подставки. — И надолго вы сюда?

— Пока не знаю. На некоторое время.

Анжелина принялась нарезать цуккини — сначала вдоль, потом тоненькими косыми ломтиками.

— Знаете, мистер Мариано…

— Гай.

— Гай, — кивнула Анжелина. — Что касается питания, вы можете, к примеру, обедать здесь.

— В самом деле?

— Поскольку ваша тетушка Дотти работает по ночам, ваш дядя, мистер Купертино, завтракает и обедает у меня шесть дней в неделю.

— Вы пробовали минестроне тетушки Дотти? — расхохотался Гай, сразу все поняв.

Анжелина тоже хихикнула, чуть виновато.

— В любом случае, это совсем недорого. Я готовлю еду для нескольких джентльменов из нашей округи — ну, чтобы свести концы с концами, потому что мой муж… он… ушел от нас. Он умер.

— Печально слышать, — сочувственно проговорил Гай.

Анжелина припомнила, как года два назад Фрэнк неожиданно привел к обеду гостей — своего кузена Ника и старика по имени Карлос, который был каким-то начальником, кажется. Фрэнк помчался купить вина, а Анжелина вот так же мило болтала с ними в кухне, угощала кофе, пока готовила… что же она готовила? Салат «Цезарь», маникотти и… малиновое парфе.

Она на миг представила, что это Фрэнк пригласил Гая и мистера Петтибона, а сам просто выскочил в магазин за бутылочкой вина. Они как раз из тех людей, кого муж не отказался бы видеть за своим обеденным столом.

— Мои соболезнования, — искренне сказал мистер Петтибон.

— Спасибо, — прошептала Анжелина. Но, взяв себя в руки, деловито выставила в его сторону кончик ножа и шутливо начала: — Раз уж мы заговорили об этом, мистер Петтибон…

— Обеденный клуб? — Он не колебался ни секунды. — Превосходно! С удовольствием присоединяюсь!

— Хорошо. — Анжелина повернулась к Гаю: — А вы?

— Я бы не отказался. Если уж дяде Бэзилу нравится…

— Отлично. — И Анжелина пробормотала себе под нос: — Теперь у меня полный комплект.

В дверь громко постучали.

Через стекло Анжелина разглядела парня в форме посыльного. Рядом с ним, на ручной тележке, громоздились четыре большие белые коробки.

— Как поживаете, мэм? Доставка мяса.

Опустив нож, Анжелина отворила. Парень вкатил коробки прямо в кухню, вытащил папку со счетом.

— Что это такое? — растерялась Анжелина.

— Вы просто должны расписаться за мясо, мисс.

— Какое мясо? — Анжелина заглянула в список, который держал парень.

Тот бодро прочитал:

— У меня тут свинина для жаркого, говядина, пара окороков, сосиски, бекон, фарш из говядины, свиные отбивные, несколько телячьих ножек, телячьи отбивные, цыплята. И еще он велел доставить вам приличную коробку стейков.

— Вы ошиблись адресом. Я не заказывала никакого мяса. — Анжелина снова просмотрела лист заказа. — И даже если так, куда, черт возьми, я все это положу?

Входная дверь широко распахнулась, и два крепких парня протиснулись в кухню с очередным здоровенным ящиком. Анжелина оцепенела, а парни опустили ящик, грохнув им о пол прямо у ее ног.

— Простите, мэм, — запыхавшись, проговорил потный посыльный, — что немножко задели дверь. Холодильник в подвал?

— Что?! — вскрикнула Анжелина.

— Отнести мясо в подвал, мэм? — уточнил посыльный.

Очередной звонок, на этот раз в парадную дверь.

— Господи помилуй, а это еще кто? — простонала Анжелина. И резко вскинула руки в стороны, жестом рефери, разводящего боксеров по углам: — Никому не двигаться. Пожалуйста.

Сопровождаемая Гаем, она решительно промаршировала через гостиную и рывком распахнула дверь.

На пороге стоял сияющий Дон Эдди. С небрежным изяществом он снял свою фетровую шляпу, протянул ее Филу, замершему позади. И важно прошествовал мимо Анжелины, потирая руки — точно в радостном предвкушении.

— Все доставили? — вопросил он, не скрывая ликования от того, что появился в самый нужный момент и сейчас все разъяснит.

Анжелина еще закрывала дверь за Филом, а Дон Эдди уже кружил по кухне, приветствуя посыльных, как старых друзей, вернувшихся с войны. Он пожимал руки Гаю и Петтибону, словно кандидат в мэры, когда в дверях возникла Анжелина. Скрестив руки на груди, она притопывала ногой, пронзая Дона Эдди взглядом ледяным настолько, насколько сумела изобразить.

Достаточно было посмотреть на надпись ОБОРУДОВАНИЕ на громадной коробке — и все становилось ясно.

— Что это вы придумали? — грозно спросила Анжелина.

Дон, обведя взглядом мужчин, точно это были его боевые товарищи, в поддержке которых он не сомневается, невинно вопросил:

— А что? Привез вам немного свежего мяса, только и всего.

— И холодильник?

— Ну а где же вы будете его хранить? Анжелина, здесь много всего, — добавил он, как будто сама она не заметила.

Анжелина больше не притопывала ногой, но руки не разжала.

Дон воззвал к милосердию суда:

— Прошу тебя, прими это в качестве подарка, Анжелина. Подарка для твоего нового бизнеса. Идет?

Анжелина на миг стиснула губы, а потом обняла старика:

— Идет. Спасибо.

— Ита-а-к, — пропел Дон, — а теперь поговорим. Как насчет кофе?

Мистер Петтибон уже чувствовал себя как дома: достал чашки, снял с плиты кофейник и подал кофе Эдди, пока Фил повел рабочих в подвал выбирать место для нового оборудования.

Гай стоял, привалившись к холодильнику, и широко улыбался.

— Что? — вызывающе спросила у него Анжелина.

Он пожал плечами, и она невольно улыбнулась в ответ.

— М-да, — протянул Гай, — от коробки бифштексов невозможно отказаться.

...

Баранья нога с лавандой и фриттата рататуй 6 порций

Ингредиенты для баранины

— 3 — 4-фунтовая нога барашка без костей, очищенная от пленок

— 1 чайная ложка соли

— 1/4 чайной ложки свежемолотого черного перца

— 1 чайная ложка молотого душистого перца

— 1 столовая ложка свежей лаванды, очень мелко порубленной

— 2 столовые ложки рапсового или оливкового масла

Также понадобится

— 2 ярда кулинарной нити или толстой нитки из натуральных волокон

— 2 — 3 одноразовые тонкие бамбуковые шпажки (скрепить мясо)

Ингредиенты для фриттаты рататуй

— 3 столовые ложки рапсового или оливкового масла (1 ложка для обжаривания лука и чеснока, 2 — для кабачков)

— 1 крупная красная луковица, порезанная кубиками

— 2 больших зубчика чеснока, мелко порубленных

— 1 небольшой цуккини, порезанный на ломтики толщиной 2 — 3 мм

— 1 небольшой кабачок, порезанный на ломтики толщиной 2 — 3 мм

— 1 столовая ложка свежей кинзы, мелко порубленной

— 1 чайная ложка сушеного чабера, размолотого в порошок

— 12 взбитых яиц

— 2 унции грюйера, порезанного сырной лопаточкой на тонкие ломтики

— 6 столовых ложек crème fraiche или сметаны

— 6 маленьких веточек свежего базилика

— 6 цветков цуккини (по желанию)

— соль и свежемолотый черный перец по вкусу

Ингредиенты для белого соуса с шалотом

— 4 головки шалота, почищенные и порезанные на четвертинки

— 1/4 чайной ложки соли

— 1/4 чайной ложки молотого черного перца

— 1 чайная ложка свежего тимьяна

— 1/8 чашки сухого белого риса

— 1 чашка говяжьего бульона

— 1/4 чайной ложки приправы для птицы

— 3/4 чашки мелкозернистого творога

Способ приготовления баранины На 15 минут замочите мясо в кастрюле с холодной водой, в которой размешана столовая ложка соли, потом достаньте, просушите бумажными полотенцами. Смешайте соль, перец и душистый перец и тщательно натрите внешнюю поверхность мяса. Положите в холодильник хотя бы на два часа.

Разогрейте духовку до 180 °С. Равномерно натрите лавандой внутреннюю поверхность мяса. Перевяжите мясо ниткой и при необходимости скрепите шпажками. Не забудьте их пересчитать, чтобы проверить, все ли вы извлекли. И проследите, чтобы они не торчали наружу и не обуглили мясо. Разогрейте масло на среднем огне в большом сотейнике, который можно будет поставить в духовку. Подрумяньте мясо со всех сторон, обжаривая по 2 — 4 минуты с каждой.

Поставьте мясо в духовку. Если хотите оставить его красным внутри, пеките по 25 минут на каждый фунт до внутренней температуры 54 °С. Для средней прожарки — 30 минут на фунт до температуры 63 °С, для хорошо прожаренного — 35 минут на фунт до температуры 71 °С.

(Фриттату начинайте готовить за 45 минут до готовности мяса. Соус — за 30 минут до подачи.)

Выньте мясо из духовки и дайте ему «отдохнуть» 5 минут. Срежьте нитку и выньте шпажки, прежде чем нарезать мясо.

Способ приготовления фриттаты Разогрейте столовую ложку масла на среднем огне в небольшой сковороде. Обжарьте лук и чеснок до прозрачности, 2 — 3 минуты, часто помешивая, чтобы не пригорело. Переложите на тарелку.

В той же сковороде разогрейте оставшиеся две ложки масла. Следите, чтобы масло покрывало все дно сковородки. Быстро выложите концентрическими кругами ломтики цуккини и кабачка, чередуя их так, чтобы края ломтиков перекрывали друг друга. Сверху разложите обжаренные лук и чеснок и посыпьте кинзой и чабером. Накройте сковороду крышкой и усильте огонь до среднего. Готовьте, пока кабачки не станут мягкими, примерно 10 минут (когда будете проверять готовность кабачков, постарайтесь не нарушить порядок их укладки).

Залейте овощи взбитыми яйцами, посыпьте солью и перцем. Накройте крышкой и оставьте на 5 — 10 минут, чтобы яйца «схватились». Потом снимите крышку и тонкой лопаточкой аккуратно отделите края фриттаты от стенок. Поставьте сковороду в духовку (к мясу) примерно на 10 минут, чтобы яйца окончательно затвердели.

Выньте сковороду из духовки и покройте ломтиками грюйера. Накройте крышкой, чтобы сыр растаял.

Способ приготовления соуса Вскипятите говяжий бульон с 3/4 чашки воды, шалотом, солью, перцем, тимьяном, рисом в кастрюле с толстым дном. Убавьте огонь до слабого и дайте медленно покипеть 25 минут. Взбейте блендером в пюре, добавив приправу для птицы и творог.

Перед подачей разогрейте соус на слабом огне.

Способ подачи Нарежьте баранину равными ломтями. Разрежьте фриттату на 6 частей. Разложите по тарелкам. Полейте мясо 1 — 2 ложками соуса. На рататуй выложите по столовой ложке crème fraiche и посыпьте свежим базиликом. Украсьте цветками цуккини.

Глава 9 Проделки судьбы

Шло время, сменялись блюда и тарелки, мужчины привыкали друг к другу, и обеденный клуб Анжелины все больше напоминал дружное семейство. Порой неотложные дела мешали кому-то явиться на ужин (но ни один не пропустил трапезы, не предупредив об этом заранее, так что Анжелина всегда знала, на сколько человек готовить). Гай и мистер Петтибон идеально вписались в компанию. Бэзил не только рад был общению с племянником и расширению круга собеседников, — он откровенно смаковал рассуждения Петтибона о кулинарных шедеврах Анжелины, профессиональные, квалифицированные и очень подробные.

Пришел ноябрь, Анжелина готовилась к предстоящей череде праздников — День благодарения, Рождество, Новый год, день рождения Фрэнка, ее собственный день рождения. Впервые все это без Фрэнка. Она боялась, что не справится с неизбежной депрессией и страхами. Оставалось только молиться и надеяться на лучшее. И готовить.

Кухня Анжелины превратилась в кулинарную мастерскую. Она начала варить классические бульоны, а этот процесс обычно занимает целый день. Все свободное время она выдумывала и проверяла новые рецепты и соусы, готовя сначала понемножку, прежде чем предлагать гостям за обедом. Обычно она накануне просила Петтибона или Бэзила продегустировать, а следующим вечером, непосредственно перед обедом, добавляла приправы, корректируя вкус.

Иногда ей казалось, что она проводит у плиты круглые сутки. И ей это нравилось. Анжелина кружила по кухне, как акула в аквариуме, — помешивала, нарезала, пробовала, мыла; держала под рукой свой кулинарный дневник, педантично, с научной точностью записывая результаты своих экспериментов; поочередно бросалась то к плите, то к раковине, то к столу. Хлопоты помогали отвлечься от горьких воспоминаний, тень которых никогда не оставляла ее.

Ноябрь и неминуемое наступление зимы означали для Анжелины долгое, неспешное, греющее душу приготовление простых, но великолепно продуманных и проверенных веками тушеных блюд — мясо, которое томится в душистом бульоне и соусе, пока не начнет отделяться от костей, смешиваясь с собственными соками.

Фрэнк очень любил оссобуко, но для них это было слишком дорого и потому на столе появлялось не часто. Но сейчас, для гостей, которые щедро платят за свой обед, она, конечно, готовила его. Впрочем, подавая одно из любимых блюд Фрэнка, когда того уже нет рядом, чтобы полакомиться, Анжелина чувствовала себя неловко, словно изменяла ему.

Она тут же прогнала печальные мысли, напомнив себе, что Фрэнк всегда с радостью угощал друзей и гордился кулинарным талантом жены. А эти парни ему точно понравились бы, и он, конечно, хотел бы, чтобы они попробовали лучшие блюда в исполнении Анжелины. И она решила, что сегодня постарается приготовить вкусно как никогда — в честь Фрэнка.

Но, поскольку сам он попробовать это не сможет, то и она, из солидарности, не станет.

Полдня Анжелина тушила телячьи ножки в домашнем курином бульоне — с вермутом, шалотом, чесноком и сухими травами. Она сделала домашнюю лапшу и еще неделю назад замариновала овощи. Когда телятина отдала свой легкий, но характерный вкус булькающему соусу, а мясо уже прощалось с костями, Анжелина процедила жидкость. Потом аккуратно добавила яйца и сливки, чтобы соус приобрел густоту и блеск, освежила его соком лимона, прежде чем полить густой ароматной жидкостью большие тарелки с лапшой. Напоследок она щедро посыпала блюдо петрушкой и каперсами.

...

Оссобуко с яичной лапшой и каперсами 8 порций

Ингредиенты

— 8 кусков телятины по 6 — 8 унций, нарезанных для оссобуко (толщиной в полтора дюйма, с мозговой косточкой)

— 1/2 чайной ложки мускатного ореха

— 3 столовые ложки рапсового или оливкового масла ( не extra virgin)

— 2 головки шалота, мелко порубленного

— 1 крупный зубчик чеснока, мелко порубленный

— 1 чашка сухого вермута

— 1 кварта куриного бульона

— 12 горошин перца

— 4 крупные веточки свежего тимьяна

— 2 лавровых листа

— 2 свежих листа шалфея

— 1 крупная морковь, очищенная и порезанная мелкими кубиками

— 2 столовые ложки сливочного масла

— 4 яичных желтка

— 1 фунт яичной лапши или феттучини

— 1/2 чашки жирных сливок

— 1 свежий лимон, снять цедру и выжать сок

— 2 столовые ложки каперсов

— 1 столовая ложка мелко порубленного свежего укропа

— 2 столовые ложки мелко порубленной свежей петрушки

— соль и свежемолотый черный перец по вкусу

Способ приготовления Промойте телятину и обсушите бумажными полотенцами. Посыпьте каждый кусок с двух сторон солью, перцем и мускатным орехом. Разогрейте одну столовую ложку масла на среднем огне в большом сотейнике и обжарьте мясо 2 — 4 минуты с одной стороны. Добавьте вторую ложку масла, переверните телятину и обжарьте с другой стороны, потом переложите на тарелку. В том же сотейнике, добавив оставшееся масло, на среднем огне обжарьте шалот и чеснок до прозрачности, часто помешивая, 1 — 2 минуты. Влейте вермут, выпаривайте примерно 5 минут. Добавьте куриный бульон и опять положите телятину в сотейник. Убавьте огонь до слабого и добавьте перец горошком, тимьян, лавровые листья и шалфей. Закройте крышкой и тушите на слабом огне примерно 2 часа.

Обжарьте морковь в сливочном масле до мягкости, часто помешивая. Переложите в миску, накройте крышкой и отставьте в сторонку.

Когда телятина будет готова, поставьте воду для лапши.

Аккуратно переложите телятину на тарелку, следя, чтоб куски не развалились, и накройте, чтобы мясо оставалось горячим. Процедите бульон из-под мяса в небольшую миску, протрите сковородку и вылейте бульон обратно. Увеличьте огонь до среднего и дайте жидкости увариться, пока не останется примерно 1 чашка (около 10 минут).

В небольшой миске взбейте желтки, пока не побелеют.

Отварите лапшу до готовности.

Когда жидкость в сотейнике выпарится, убавьте огонь до среднего и вбейте сливки. Снимите сковородку с огня и постепенно, по 1 столовой ложке, добавьте соус в миску с желтками, взбивая. Когда добавите к желткам половину соуса из сотейника, вылейте всю миску целиком в сотейник и тщательно размешайте. Добавьте лимонный сок и каперсы, поставьте на средний огонь и, постоянно помешивая, готовьте, пока смесь не загустеет и не достигнет температуры 74 °С, примерно 5 — 7 минут (измерить температуру можно кондитерским термометром).

Слейте воду из лапши и смешайте ее с морковью в масле и укропом. Закройте крышкой, чтобы не остывала.

Способ подачи На каждую тарелку положите немного лапши и кусок телятины. Полейте телятину 1/4 чашки соуса и посыпьте чайной ложкой рубленой петрушки и щепоткой лимонной цедры. Хорошо подать к телятине и лапше зеленую фасоль, приготовленную на пару и заправленную сливочным маслом и обжаренным рубленым чесноком.

На десерт Анжелина подала яблочный татен и кофе.

— Анжелина, — задумчиво начал мистер Петтибон, потягивая свой декаф. — А позвольте спросить, как вы готовили соус? Сделали льезон?

— Да, конечно, — удивилась Анжелина.

— Льезон? Вы что, серьезно, мистер Петтибон? — изумленно воскликнул Бэзил. — А я-то думал, так называется то, что я проделывал с Луизой О’Доннел, когда нам было по пятнадцать лет.

Джерри чуть не подавился кофе. Анжелина расхохоталась и шутливо шлепнула его по плечу.

— Угомонитесь, — ласково пожурила она. — Мистер Петтибон абсолютно прав. Если поспешить и нагревать слишком быстро, вместо соуса вы получите яичницу-болтунью.

— Точно, — согласился Петтибон. — А лимонная кислинка и каперсы — кстати, великолепный выбор — оттеняют маслянистость сливок, и совсем не чувствуется жирного привкуса. Просто волшебно.

— Как всегда, — констатировал Гай.

Джерри лишь тихонько аплодировал.

— Мистер Петтибон, — заметил Бэзил, — вы вполне могли бы стать кулинарным критиком. Откуда в вас эта страсть к поварскому искусству? И должен сказать, вы очень образованны в этой области.

— Я немного учился. По счастью, я вырос в семье, где ценили хорошую кухню и прекрасно готовили. Мой отец был психологом, работал дома. У мамы, к сожалению, было неважно со здоровьем, поэтому кухней занимался, как правило, он и со временем увлекся этим делом. Отец предпочитал блюда, не требующие особых затрат времени и средств, особенно преуспел в китайской кухне, как ни забавно.

— Китайской? — потрясенно переспросил Джонни. — А я думал, что это вообще невозможно готовить дома, только купить на вынос.

Теперь уже хохотали все, хотя и рассудили, что юноша, возможно, отчасти прав.

Всю неделю Джонни оставался после обеда и помогал мыть посуду. Ни слова не говоря, просто возник однажды рядом и взялся за дело. Анжелина не стала привлекать внимание к новому обстоятельству, понимая, что парень и так стесняется. Она очень ценила его помощь, но все же чувствовала себя неловко, оттого что позволяет ему работать.

Все, кроме Дона Эдди и Фила, уже ушли, и Джонни начал убирать со стола.

— Анжелина, — окликнул Эдди. — Дорогая, не могла бы ты подрумянить пару кусочков хлеба для меня и положить на тарелку вон те косточки?

Анжелина сразу поняла, чего он хочет, и уже через минуту принесла подогретые мозговые кости и тосты. Эдди потер руки и черенком вилки принялся выскребать на тарелку сочный костный мозг. Потом намазал его на ломтик хлеба и дальше смаковал каждый кусочек. Фил терпеливо сидел в соседнем кресле с «Дейли ньюс» в руках.

— Знаешь, — похрустывая тостом, сказал Эдди, — когда я был мальчишкой, моя мать, Роза, бабушка Фили, готовила иногда телячьи ножки и всегда сберегала для меня косточки. Я был самым маленьким, братья и сестры обычно расправлялись с едой быстрее, а для меня она всегда приберегала лакомство напоследок. С тех пор как она умерла, я никогда больше такого не пробовал.

— От чего она умерла? — спросила Анжелина.

— Рак. Фил был ее единственным внуком. Он жил с ней, пока учился в школе, и после, когда его родители умерли. Для моей матери этот малыш был светом в окошке.

Анжелина заметила, что при этих словах газета в руках Фила опустилась на пару дюймов. Она готова была поклясться, что видела, как тот вытер глаза. Анжелина скрылась в кухне, потом неслышно возникла за спиной у Фила:

— Фил, хочешь кусочек?

Она проворно застелила салфеткой его колени и вручила онемевшему Филу вилку и тарелку с косточками и хлебом.

— Спасибо, миссис Д’Анжело. Большое спасибо.

— Приятного аппетита.

Обернувшись, Анжелина увидела, как парень орудует вилкой с таким же энтузиазмом, как Эдди, и на душе у нее стало тепло. Вплоть до сегодняшнего вечера она и не замечала, как внимательно тихоня Фил прислушивается ко всему, как он бывает порой задумчив.

Фил и Дон ушли, Анжелина начала мыть посуду, а Джонни вытирал.

— Знаешь, Джонни, ты вовсе не обязан помогать мне. Это все-таки часть моей оплаченной работы.

Джонни продолжал старательно тереть тарелки.

— Я не могу уйти и оставить вас наедине с этой посудой, миссис Д’Анжело. Кроме того, если бабушка узнает, она меня со свету сживет. И будет права.

— Как ей живется в пансионе?

— Замечательно, — улыбнулся Джонни. — Она там как пчелиная королева.

— Раз уж ты такой хороший мальчик, я испеку печенье, и ты отнесешь гостинчик для нее и сестер-монахинь.

— О, она обрадуется.

Три тарелки он вытер молча. Анжелина все пыталась заглянуть ему в лицо. Парнишка определенно пытался собраться с духом и спросить о чем-то.

— Вообще-то, — решился наконец Джонни, — я искал возможность поговорить с вами наедине.

— Правда? — как можно более спокойно, чтобы не смутить юношу, спросила Анжелина. — И о чем же?

— О любви.

Анжелина давно догадалась, к чему он клонит, но не сдержалась — состроила глазки и кокетливо проговорила:

— Джонни, тебе не кажется, что я слишком стара для тебя?

И добилась своего — щеки парня ярко вспыхнули. Для усиления эффекта Анжелина игриво подтолкнула его бедром.

— Я… я не… совсем не это имел в виду, — заикаясь, пролепетал Джонни.

— Ой, вы только посмотрите! — хихикнула она. — Да я знаю, малыш, прости, это я тебя дразню. Я понимаю, о чем ты.

— Да, я… про Тину.

— Ну конечно, про Тину. И что ты хочешь узнать?

Джонни поставил на полку последнюю сухую тарелку, очень серьезно посмотрел на Анжелину и, будто по секрету, сообщил:

— Я без ума от Тины.

Анжелина отобрала у него полотенце, вытерла руки и весело улыбнулась:

— Думаю, эта тайна известна всем, Джонни. Вы же оба глаз не сводите друг с друга с того самого дня, как познакомились.

— Ну вот у меня и вопрос. Мы с ней встречаемся, и я думаю, Тина именно та девушка, которая мне нужна, и мы понимаем друг друга, и вообще, но когда же пора… ну, уже пора…

— Делать предложение?

— Да, — выдохнул Джонни с облегчением.

Анжелина сложила руки на груди, задумчиво прислонилась к шкафу. Мысли ее обратились к событиям безмятежных солнечных дней ее собственного романа.

— Ответ заключается в том, что все произойдет само собой. Ты сам поймешь, что настал подходящий момент. Просто поймешь, и все.

— И все?

— Фрэнк говорил, что, прежде чем сделать мне предложение, он три недели носил кольцо в кармане.

— Да ладно!

— Ждал нужного момента.

— И как это было?

«Должно быть, Тине до умопомрачения нравятся в Джонни вот эти его искренность и чистота», — подумала Анжелина.

— Это очень личное, — ответила она. — Но он все сделал правильно. И у тебя получится. Поверь мне.

Джонни аккуратно развесил полотенце на просушку.

— Хорошо, я воспользуюсь вашим советом. Я просто пойму, что пора.

Она почти увидела, как эта мысль укладывается у него в голове. Джонни и Тина идеально подходили друг другу; какое счастье, что они встретились. И неважно, как, где и когда они поженятся, неважно, сколько радостей и бед им придется пережить, это все равно будет самым захватывающим событием в их жизни. Я готова отдать что угодно за еще один день жизни вместе с Фрэнком.

Она коротко обняла Джонни:

— Поймешь. Поверь. Но ты ведь будешь по-прежнему помогать мне мыть посуду?

— Ой, да, конечно.

Следующим днем была, к счастью, суббота, и Анжелина проспала до одиннадцати. Проснулась с тяжелой головой, вялыми руками и ногами, и ей потребовалось целых полчаса, чтобы выбраться из теплой уютной постели.

Анжелина очень редко спала подолгу, особенно до такого времени, но сегодняшнюю слабость она объяснила стрессом и усталостью — она ведь работала без отдыха изо дня в день, и это после того, как много лет готовила только на двоих. К середине дня Анжелина почувствовала себя совершенно разбитой и надеялась только, что ничем не заболела. Решив не волноваться понапрасну, она сварила суп из картофеля с пореем и почти весь день провела, свернувшись калачиком на диване.

Примерно в четверть пятого в дверь постучали. Это оказался Гай.

— Привет, — широко улыбнулся он.

— Привет. Вы в курсе, что сегодня суббота, да?

— Разумеется.

— Сегодня я не готовлю. Суббота — выходной.

— Совершенно верно, — охотно согласился он.

Анжелина давным-давно смирилась с мыслью, что мужчины крайне редко — точнее, почти никогда — сразу переходят к делу.

— Что ж, — вздохнула она, — тогда увидимся завтра?

Последующая пауза затянулась, и, чтобы не длить неловкую ситуацию, Анжелина уже готова была закрыть дверь, но он все-таки заговорил:

— Послушайте…

Она придержала дверь и вежливо переспросила:

— Да?

— Я, э-э, хотел спросить, вы заняты сегодня вечером?

— Я?

— Сегодня в доме прихода торжественный вечер. Бэзил сказал. И я подумал, не захотите ли вы пойти. На вечер, в смысле.

— С вами?

— Да нет, это не приглашение на свидание, ничего такого… Но я… мы просто могли бы пойти туда вместе.

Она поразмыслила. Вообще-то неплохо для разнообразия выбраться куда-нибудь, на людей посмотреть.

— Хорошо, — в итоге согласилась она.

— Отлично.

Анжелина приняла приглашение, миссия выполнена, Гай спустился было с крыльца, но вдруг торопливо взбежал обратно:

— Да, а во сколько?

— По-моему, это вы должны мне сказать.

Он растерянно глянул на собственное запястье, где не оказалось часов, и неуверенно предложил:

— Может, в семь?

— Идет. Увидимся.

Из-за занавески она наблюдала, как Гай торопливо переходит улицу. Пока она считала, что это не свидание, все было в порядке, но сейчас ее мучило раскаяние. Может, следовало все тщательнее обдумать? Но с другой стороны, что плохого в том, чтобы немного развеяться? Ничего, решила она, и пошла в кухню за тарелкой горячего супа.

Зал в подвальном этаже церкви Святого Иосифа был отделан фанерой, а зеленый ковер на полу видел лучшие времена еще много лет назад. Но здесь было тепло и уютно — отчасти благодаря деталям интерьера вроде удобных мягких кресел, подаренных прихожанами. А если развесить разноцветные флажки и шарики, место и вовсе становилось идеальным — для танцев, к примеру, или лотереи для сбора средств на неотложные нужды.

Анжелина с Гаем вошли в зал вместе, дружески болтая. Здесь уже собралось множество народу: старики, которые всегда участвовали во всех церковных мероприятиях, их дети и внуки, домохозяйки, приготовившие сэндвичи и напитки, «Рыцари Колумба», предлагавшие бутылочное пиво и лотерейные билеты. Дэнни Де Фино отвечал за музыку: одни и те же мелодии в одной и той же последовательности — всякий раз, когда в ход шла его винтажная коллекция винила.

Бэзил сразу заметил их, приветственно обнял Анжелину.

— Анжелина, вы все-таки пришли. Отличная работа, Гай. Я и не подозревал в тебе таких способностей. — Он дружески хлопнул племянника по спине.

Анжелина метнула грозный взгляд в его сторону, и Бэзил стушевался.

— И что это означает?

— Мне показалось, что вы слишком часто сидите дома по субботам, — смущенно объяснил Бэзил. — И не надо так на нас смотреть, идея принадлежит Дотти, — и, кстати, неплохая идея. Я очень рад, что вы пришли.

— А давайте я принесу нам что-нибудь выпить. Анжелина, пунш подойдет? — оживился Гай.

— Лучше газировки. Спасибо.

Гай поспешил к буфету, осторожно пробираясь между танцующими парами, а Анжелина подошла к Бэзилу.

— Простите, — начала она тихо. — Вы, видимо, забыли, что я только что потеряла мужа. И не надо устраивать мне свиданий, мистер Купертино, — особенно с моими клиентами.

Бэзил чуть раскачивался в такт музыке.

— Это вовсе не свидание. Это выход в свет.

— Свет, тьма, ерунда какая.

— Этические проблемы? — Бэзила определенно забавляло ее недовольство.

— Да, если угодно. — Анжелина слегка повысила голос, чтобы подчеркнуть важность своих слов.

— Даже если оставить в стороне этические проблемы, — все так же пританцовывая, продолжал Бэзил, — не думаю, что вы ему интересны.

— Что вы имеете в виду? Почему это? — Анжелина почувствовала себя уязвленной, хотя Бэзил сказал именно то, что она желала услышать.

— Не в том смысле, что это вообще невозможно. Но я знаю его с детства, и он не из тех, кто очертя голову бросается на поиски приключений. Откровенно говоря, нерешительность — его отличительная черта. Он не мог выбрать спортивную секцию, не мог решить, где учиться, не был уверен, выбирая службу, не был уверен, оставаясь там. Единственное, в чем я лично убежден, — он нерешителен.

— О чем это вы?

— Именно поэтому он здесь, — подвел итог Бэзил. — Из-за своей нерешительности.

— Не понимаю…

Чуть наклонившись, Бэзил проговорил, понизив голос:

— Это касается его учебы в семинарии.

— Он священник? — изумленно вытаращила глаза Анжелина.

— Пока нет. Он учился на священника в семинарии Святого Чарльза. И за два месяца до окончания бросил учебу и явился сюда.

— Но почему он ушел?

— Сам удивляюсь. Думаю, засомневался, что хочет стать священником.

Вернулся Гай с пивом и бутылочкой газировки.

— Фрикадельки выглядят довольно привлекательно. Не хотите перекусить? — предложил Гай, протягивая Анжелине содовую.

— Без меня, — отозвался Бэзил. — Я уже съел три сэндвича с фрикадельками. По субботам я ем только для того, чтобы жить. Во все остальные дни я живу, чтобы есть. — Он галантно поклонился Анжелине. — Пойду-ка поищу партнершу для танцев. Надо же развеяться.

И удалился, неожиданно грациозно пританцовывая…

Узнав, что намерения Гая вовсе не носили романтического оттенка, Анжелина расслабилась. Она пробовала закуски и напитки, слушала бородатые шутки стариков, болтала с подружками, которых не видела, кажется, тысячу лет. Гай почти не отходил от нее, хотя многие женщины явно не прочь были с ним пофлиртовать.

Анжелина несколько растерялась, когда заметила, как некоторые шепчутся, поглядывая в их сторону. Может, она слишком рано появилась на людях? Эмоционально она не готова была стать предметом досужих сплетен. Анжелина напряглась, когда Тери Д’Орацио, которая вечно бог весть что плела обо всех подряд, направилась в их сторону.

— Привет, Анжелина. Приятно удивлена, что ты тут, — прощебетала Тери, небрежно кивнув Гаю. — Я хотела спросить тебя кое о чем. (Анжелина затаила дыхание.) Не могла бы ты испечь свой знаменитый вишневый чизкейк для следующей благотворительной ярмарки?

Анжелина выдохнула.

— О да, конечно, для ярмарки, да.

— Отлично. Ты сегодня очаровательна. — Она приобняла Анжелину, кокетливо улыбнулась Гаю и отошла.

— Вы побледнели, все в порядке? — заволновался Гай.

— А, да, простите. Просто… кажется, с меня довольно общества. Не хотите сбежать отсюда?

— Запросто. Сматываемся.

На улице было свежо. Совсем не поздно, около половины десятого, и люди — влюбленные парочки, подростки — спешили куда-то или просто прогуливались. Анжелина вдруг поняла, что с тех пор, как умер Фрэнк, она никуда, кроме магазинов, не выходила — как будто не могла оторваться от плиты.

Она покосилась на Гая. Великолепный профиль.

— Пожалуй, мне следует поблагодарить вас, что вытащили меня из дома, — заметила она.

— Идея принадлежала Бэзилу, но, не скрою, мне было очень приятно участвовать в ее осуществлении.

— Так вам, значит, неловко быть священником? — закинула удочку Анжелина.

Гай сначала не понял, о чем она, но быстро сообразил, что к чему.

— Потому что я бросил семинарию?

— Ну да. Не представляю, с чего бы человеку уходить, если уж он туда поступил.

— Вы удивитесь.

— Так почему все-таки?

Он задумался, словно надеялся отыскать простой ответ на вопрос, над которым давно мучился.

— Трудно объяснить. Знаете, я ведь достаточно поздно поступил в семинарию. Закончил колледж, служил в морской пехоте, потом работал в паре мест, прежде чем принять решение.

— Так что же заставило вас собрать тот знаменитый кофр и явиться к Дотти? Что-то случилось?

— Вы будете смеяться, — покачал он головой.

— Не буду, обещаю.

— Понимаете, в семинарии очень мало свободного времени, постоянно приходится учиться — латынь, догматика и так далее. Спрашивают довольно строго, режим суровый, и в какой-то момент я почувствовал, что мне нужна пауза. Сел в поезд и поехал в Вашингтон. Я просто хотел побыть в одиночестве, зайти в Аэрокосмический музей, погулять, проветрить голову.

— Это в Смитсоновском институте, да?

— Верно. Был солнечный день, я прогуливался у Национального молла, а мимо проезжала женщина в голубом «корвете» с поднятым верхом. Я не рассмотрел толком ее лицо, но она точно была молодая и симпатичная, и ее длинные волосы развевались на ветру. Все длилось несколько секунд, она мелькнула и унеслась дальше, но картинка засела у меня в голове. Я все думал и думал о ней, она вклинивалась во все мои размышления, даже в молитвы. И тогда я начал спрашивать себя, действительно ли я готов принять на себя обязательства, которые налагают данные обеты. Я словно чувствовал груз предстоящих лет, а я ведь даже еще не начинал служения.

— Но вы всего лишь человек.

— Я считал, что Церковь позволяет надеяться на большее, — печально усмехнулся Гай. — Так что, похоже, я просто пытаюсь разобраться с этим.

— Разобраться с чем?

— Возможно, в жизни нет ничего такого, что я себе вообразил.

— Правда? А я ведь тоже пытаюсь понять, ради чего можно жить.

Они замедлили шаг, остановились. Гай, посмотрев куда-то за спину Анжелины, широко улыбнулся, как человек, которого внезапно постигло озарение.

— А вот сейчас и выясним. — Театральная пауза. — Взгляните.

В окне дома на противоположном углу красовалась вывеска, написанная от руки и обвитая рождественской гирляндой:

...

Гадание по руке — по картам — чтение мыслей. Мадам Сусатска .

Анжелине трудно было объяснить свои колебания человеку, который родом не из здешних мест. Чем дальше к югу от Саут-стрит, тем больше будет в окнах подобных объявлений; предсказатели судьбы работали здесь, не выходя из собственного дома. Большинство считали это безвредной забавой одиноких старушек, желающих немножко подзаработать. Но когда Анжелине было лет двадцать, женщина, к которой время от времени обращалась мама, — седая как лунь старушка по имени Лейла — предсказывала будущее Анжелине и, закончив, протянула ей листок, на котором были написаны всего два слова: «Мечты откладываются», а на следующий год Эммалин слегла, и Анжелине пришлось остаться дома, чтобы ухаживать за ней, потом за отцом, так все и вышло. Не то чтобы Анжелина верила в эти штуки всерьез, но и не относилась к ним легкомысленно. Однако Гаю все было в диковину, его это так интриговало и забавляло… в общем, они зашли.

Внутри жилище Мадам Сусатски ничем не отличалось от привычного устройства большинства домов в этом районе. Разве только в гостиной не так часто прибирались, да по дивану и креслам были разбросаны разноцветные ткани — некоторые расписаны, как батик, а иные блестели, как шелк. На столиках и над батареями располагалась внушительная коллекция благовоний, разных форм и размеров, и ароматы пачули, «Жасминового Дождя» и «Тыквенного Пирога» наполняли комнату, делая ее одновременно таинственной и простецкой. Карточный стол по центру комнаты при необходимости легко складывался. Но сейчас он был покрыт шалью с изображениями звезд и луны.

В комнату торопливо вошла хозяйка с двумя чашками чая. На одной красовался Гарфилд, на другой — персонажи из мультика «Байки с дальней стороны». Дама давно уже миновала средний возраст. На ней был цветастый халат поверх джинсов, на ногах — пушистые домашние шлепанцы. Свет забавно играл в кудрявых волосах цвета пробкового дерева. Из косметики заметны были только яркие зеленые тени для век, а массивные серьги, казалось, позаимствованы из люстры, висевшей в столовой. Следом приплелся жирный пес и лениво шлепнулся на тряпичный коврик.

— Ну вот, детки, — низким прокуренным голосом проговорила гадалка, — чашечка хорошего чаю помогает поднять настроение. Как вас зовут?

— Это Анжелина, а я Гай.

Дама заняла свое место за столом и повела руками, словно собирая некую психическую энергию.

— Меня можете называть Клэр. Клэр Войянт.

При виде их недоуменных лиц она расхохоталась:

— Шутка! Чтобы разрядить обстановку. В хорошем настроении легче концентрировать энергию. Я Сандра. А вы оба такие милые.

Анжелина принюхалась к содержимому чашки:

— Что это такое?

— Травяной чай, дорогая. Пустырник и ромашка. Помогает снять напряжение.

— От чего?

— Вы ведь недавно потеряли кого-то, правда? — спокойно заметила Сандра. — У вас замутнение вот здесь, на сердце. — И она легонько постучала себя по центру груди.

Анжелина почувствовала, как по рукам побежали ледяные мурашки. Именно в том месте она острее всего чувствовала свое горе.

— Итак, — продолжала Сандра, — предсказание стоит пять долларов или восемь за двоих, если вы пара.

Анжелина тут же пришла в себя и торопливо уточнила:

— Нет, мы не пара.

— Об этом буду судить я, дорогая. — Сандра смерила ее ледяным взглядом и резко бросила на стол перед Гаем колоду Таро: — Снимите карту.

Прошел час, чашки с чаем опустели, но Гай с Анжелиной продолжали нервно следить за руками хозяйки.

Сандра открыла Королеву Жезлов и взглянула на Анжелину:

— Ты что, повариха, дорогая? Или садовница?

Анжелина, все так же испуганно, кивнула.

Сандра вздохнула, покачав головой:

— Тебе хорошо бы подумать об отдыхе. Может, не стоит постоянно заниматься одним и тем же. Если все время работать и никогда не развлекаться, можно стать очень скучной девочкой!

И она захохотала. Ни Гай, ни Анжелина ее не поддержали.

Карты ложились на стол линиями, созвездиями, крест-накрест. Короли и дамы с жезлами, рыцари с золотыми кубками, смерть в черной мантии и тот бедняга, вечно висящий вниз головой, он появлялся вновь и вновь.

Сандра перевернула очередную карту, Шута, испытующе посмотрела на Гая:

— Ты на перепутье, а, красавчик?

Больше она ничего не добавила, так что Гай вынужден был ответить.

— Можно сказать и так, — робко пробормотал он.

— Пытаешься принять решение?

— Вроде того.

— Не надо. Ты не готов.

— Да, мэм.

Вскоре лист бумаги, лежавший перед Сандрой, покрылся странными каракулями, длинными запутанными нумерологическими вычислениями, карандашными стружками и даже сигаретным пеплом.

— Это нечто, — бормотала Сандра, черкала карандашом, энергично стирала написанное и умудрилась даже протереть дыру в бумаге. Послюнив палец, как смогла прилепила на место оторвавшийся клочок.

— Что там? — Нервы Анжелины уже не выдерживали напряжения.

Сандра почесала голову, потом стремительно перелистнула блокнот и на чистой странице принялась лихорадочно писать, как студент, судорожно заканчивающий контрольную работу со звонком.

— Я могла бы сказать, что ты скоро встретишь симпатичного незнакомца, — ответила Сандра не прерываясь. — Но это уже произошло.

Она подмигнула Гаю и улыбнулась. Закончив писать, вырвала листок из блокнота так резко, что Анжелина подпрыгнула от неожиданности.

— Итак, вот как это работает. — Сандра сурово нахмурилась. — Я напишу предсказание, и вы обязаны отнестись к нему серьезно. Я ведь не просто так беру деньги, а? Я не шучу. И вы не смейте играть с Сестрой Сандрой. Понятно?

Гай нервно сглотнул.

— Ага, — согласился он.

— Вот и хорошо. Славный мальчик. Вот это для вас обоих. Держи, детка. — Она сложила вчетверо исписанный листок бумаги и протянула его Анжелине. — Сделайте одолжение, прочитайте это вместе, когда доберетесь до дома.

Меньше всего на свете Анжелина мечтала о такой вот записочке.

— Не могли бы вы просто сказать…

— Нет. Доверься старухе. И не бойся. С вас восемь баксов.

На обратном пути листок, кажется, прожег дыру в кармане Анжелины. Это было даже хуже, чем в тот день, когда она возвращалась из школы с запиской от директора, — она прогуляла школу, чтобы получить книгу с автографом Джулии Чайлд. Но тогда дело того стоило.

Когда до их улицы оставалось всего несколько кварталов, Анжелина уже не в силах была томиться в неизвестности. К счастью, ее дом был первым.

— Ну вот, мы на месте. Теперь можно прочитать?

— Придется, — сказал Гай. — Или впустую потеряем восемь долларов.

— Ладно, но читать нужно обязательно вместе. Это очень серьезно.

— Договорились. Начинайте, когда будете готовы.

Анжелина вытащила записку из кармана.

— У меня руки дрожат. От холода, наверное.

— Не волнуйтесь, я с вами, — успокоил Гай.

Она развернула листок.

Гай подошел ближе, и в свете уличного фонаря они прочли одну-единственную строчку, выведенную витиеватым почерком Сандры:

...

Вы будете держать в своих руках новую жизнь.

Но пока оба осознали только, что крепко держатся за руки. Испуганно взглянув друг на друга, они поспешно отступили на безопасное, фута на четыре, расстояние. Монахини в школе могли бы ими гордиться.

— Что ж, вечер получился забавным, — констатировал Гай.

— Я тоже. В смысле, да, получился. Забавным.

— Тогда до завтра?

— Да, завтра воскресное жаркое.

Анжелина поднялась на ступеньку крыльца, Гай шагнул в сторону своего дома.

— Спокойной ночи.

— Пока.

Уже от своего порога Гай обернулся. Анжелина, стоя на крыльце, махнула ему рукой. Ночной бриз слегка растрепал ее волосы, непослушная прядь прилипла к щеке. Ему почудилось, что он все еще стоит рядом с ней.

Анжелине показалось, что он качнулся в ее сторону, словно собираясь сбежать по ступеням вниз и броситься к ней. Дыхание перехватило.

Гай махнул в ответ, и каждый скрылся за своей дверью.

Не надо шутить с Сестрой Сандрой.

Глава 10 Семь сакральных рыбин

В магазине «Наполито» женщины, молодые и пожилые, проталкиваясь к прилавку, приветствовали друг друга, громко обсуждали новости, выкрикивали свои заказы. Снаружи рыбная лавка «Наполито» ничем не отличалась от сотни других таких же магазинчиков в округе. Внутри же все было проще простого — хозяин не предпринимал ни малейших усилий для рекламы или удобства покупателей. Ни столиков, ни стульев, ни еды на вынос, никаких картинок на стенах или меню, никаких тебе рыбацких сетей над головой с запутавшимися в них муляжами морских звезд или ракушек. Белоснежные стены, цементный пол и стеклянные витрины, где во льду лежит свежайшая рыба.

Уже наступил декабрь, и для похода по магазинам Анжелине пришлось надеть теплые ботинки на плоской подошве — еще и потому, что последнее время у нее побаливали ноги и поясница, должно быть, от долгого стояния у плиты. Проблему с ногами она решила, перейдя на обувь без каблуков и время от времени делая перед сном ножные ванны с солью. Как говаривала Эммалин, самое практичное решение всегда самое лучшее.

Остановившись в дверях, Анжелина потянула носом воздух — как делала всякий раз, оказываясь здесь, это входило в обязательную программу. «Наполито» торговал рыбой, но ей никогда не удавалось почувствовать ни малейшего намека на рыбный запах. Как и запаха моющих средств или ароматизаторов. Здесь пахло чистотой и, может, еще чуть-чуть морем.

Гай предложил составить компанию, чтобы помочь потом дотащить сумки, но у Анжелины нашлась сумка на колесиках, и она решила отправиться за покупками одна. Нельзя сказать, что у нее остался неприятный осадок после визита к прорицательнице Сандре. Они с Гаем отнеслись к ситуации со здоровым юмором, и вообще при свете дня все выглядело гораздо проще. Но все же эта история не отпускала Анжелину. Она хранила записку с предсказанием в своей тумбочке и почти каждый вечер перечитывала ее вновь и вновь.

Анжелина тряхнула головой. Слава богу, что у нее так много дел.

Приближался Рождественский сочельник, и в планах у нее был Ужин Семи Рыб.

Семь Рыб — это традиция их семьи. Отцу Анжелины во многом повезло в жизни, и одна из таких удач — в том, что его жена и мать подружились. Обе любили готовить, но совершенно не соперничали в кухне, а, напротив, восхищались друг другом и обожали друг у друга учиться. Та к что Анжелина получила от них не только удвоенную порцию знаний и умений, поскольку обе оказались наставницами от природы, но и прекрасный опыт отношений. Нонна ввела традицию празднования сочельника ужином, состоящим из классических итальянских рыбных блюд, — традицию, которую она унаследовала от своей матери, выросшей на юге Италии. В те времена строго соблюдали пост по пятницам и перед католическими праздниками, и число рыбных блюд, подобно семи таинствам, было символичным.

Анжелина и Фрэнк всегда проводили канун Рождества у Мамы Джиа, вместе с его братом Джо, Марией, женой Джо, и Тиной. Джиа была хозяйкой вечеринки, Анжелина с Марией активно помогали ей, но никаких вопросов по поводу того, кто главный в кухне Мамы Джиа, не возникало.

Фрэнк с Анжелиной приходили первыми. Анжелина и Джиа скрывались в кухне, а Фрэнк готовился к поединку с братом. Это был тот единственный раз в году, когда они раскладывали шахматную доску. Фрэнк никогда не мог бессмысленно торчать у телевизора, поэтому пока они играли, разрабатывая сложные стратегии, успевали еще и ставить записи на старом катушечном магнитофоне. К прекрасной подборке рождественских мелодий — разумеется, Синатра, Джонни Матис и любимый Джиа Перри Комо — они добавляли «Эверли Бразерс», Отиса Реддинга, даже немного Элтона Джона, под которого Мария с Тиной начинали приплясывать в кухне. А вот Нэт Кинг Коул звучал только на следующий день, когда Анжелина и Фрэнк праздновали Рождество вдвоем.

Когда партия заканчивалась, Фрэнк неслышно возникал за спиной жены, чтобы «проверить», как идут дела на кухне, нежно целовал ее в шею и потихоньку таскал оливки с блюда с закусками. И даже сейчас она почти физически почувствовала легкое покалывание его щетины и аромат хорошего вина. Вот этого предвкушения внезапного появления любимого ей больше всего не хватало в сочельник.

В этом году Анжелина предложила всем собраться у нее на праздничный ужин: родственники, «клуб холостяков», Дотти, миссис Каппуччио. Она хотела, чтобы в доме было как можно больше народу, потому что не представляла, как сумеет проснуться в рождественское утро одна в пустом доме.

Анжелина пропустила вперед в очереди миссис Скардуццо. Она всегда старалась подгадать так, чтобы ее обслужил сам Анжело, маленький старенький торговец рыбой, который работал в «Наполито» уже задолго до того, как малютка Анжелина сравнялась ростом с прилавком.

Однажды, несколько лет назад, она заказала заранее большой кусок филе лосося. Продавец, какой-то новичок, уже упаковал рыбину к ее приходу. Но дома, развернув сверток, Анжелина была неприятно поражена, почувствовав запах вчерашней рыбы; не тухлой, нет, но не такой свежей, какую она привыкла покупать в «Наполито». Но пока она растерянно стояла над рыбой, обдумывая, что же делать дальше, в дверь постучали. Это был Анжело — с другим куском рыбы, который он со старомодным церемонным поклоном вложил в руки Анжелины, вместе с полной стоимостью покупки и самыми искренними извинениями, что «из-за небрежности бестолкового мальчишки рыба, которую собирались скормить кошкам, попала в руки клиента, который к тому же, как ему известно, знаменит своей великолепной кухней». Она бурно благодарила, попыталась вернуть деньги, но Анжело молча вскинул руку, останавливая ее, еще раз поклонился и удалился. С того дня и навеки для Анжелины не было другого человека, кроме Анжело, если дело касалось морепродуктов.

Она пропустила вперед еще одну покупательницу, дожидаясь, пока он освободится.

— Привет, Анжело, с Рождеством! — радостно поздоровалась она.

Он поднял голову, и высохшее морщинистое лицо расплылось в широченной улыбке:

— Buon Natale, Angelina, buon Natale [21] .

По поводу заказа она звонила заранее, поэтому уже все было подготовлено, но Анжело имел обыкновение лично упаковывать покупки на глазах у клиента. Он предпочитал еще раз напоследок лично проверить каждый кусок рыбы, который продает.

— Моя baccala готова? — спросила Анжелина.

— Baccala — она такая соленая, потому что Господь придает вкус нашему миру.

Каждый сорт рыбы, подаваемый на праздничный стол, имел свой символический религиозный смысл, и сейчас Анжелина с Анжело прошлись по списку, словно повторяя евхаристическую молитву.

— Моллюски и устрицы? — вопрошала Анжелина.

— Потому что Господь наша защита, — отзывался Анжело.

— Кальмары?

— Потому что Господь, простирая руки свои, находит тебя повсюду.

— Электрический угорь?

— Потому что Слово Господне достигает слуха стремительно, как вспышка молнии.

С каждым благословением на прилавок опускался новый бумажный сверток.

— Корюшка?

— И последние станут первыми, когда наступит Царство Божие.

— И камбала?

— Глаза Господа всегда открыты. — Анжело комично прищурил один глаз.

Анжелина уложила свертки в корзину, пожала руку Анжело:

— Спасибо, Анжело, счастливого Рождества!

— Ciao , детка. Buono Natale.

Старик, послав на прощанье воздушный поцелуй, занялся следующим клиентом.

...

Маринованный угорь на лепешках из риса арборио 6 порций

Маринованный угорь

— 1/4 чашки соевого соуса

— 1/4 чашки бальзамического уксуса

— 1/4 чайной ложки кайенского перца

— 1/4 чашки оливкового масла

— 1 фунт филе пресноводного угря, нарезанное кусками 1×2 дюйма

Рисовые лепешки

— 1 кварта говяжьего бульона

— 3 столовые ложки оливкового масла

— 1 средняя луковица, мелко порубленная

— 2 чашки риса арборио

— 1 чашка светлого качественного портвейна

— 2 чашки тертого сыра азиаго (от куска весом в 4 унции)

— 3/4 чайной ложки молотого черного перца

— 1/2 чайной ложки сушеного орегано

— 1 свежий лимон, снять цедру и выжать сок

— 1 1/2 чайной ложки острого соуса (можно больше, если вы любите острое)

— 2 столовые ложки мелко порубленных листьев базилика

— соль по вкусу

Приготовление угря Смешайте соевый соус и бальзамический уксус в миске. В другой небольшой миске вмешайте кайенский перец в оливковое масло. Затем, непрерывно взбивая, тонкой струйкой влейте масло с перцем в смесь соевого соуса и уксуса, чтобы получилась эмульсия. Положите филе в пластиковый контейнер и залейте получившимся маринадом. Закройте и поставьте на ночь в холодильник (минимум на 8 часов). (Если филе не помещается в контейнер одним слоем, периодически переворачивайте кусочки, пока они маринуются.)

Незадолго до подачи смажьте сковороду для гриля маслом и поставьте на средний огонь на 3 — 5 минут. Обжарьте угря в сковороде для гриля до готовности, примерно по 3 минуты на сторону.

Приготовление рисовых лепешек Начинайте готовить рис примерно за 40 минут до подачи. Вскипятите в большой кастрюле говяжий бульон и 2 стакана воды, потом убавьте огонь до слабого, но так, чтобы вода продолжала слабо кипеть. В большой кастрюле разогрейте на среднем огне оливковое масло, обжарьте лук до прозрачности, 2 — 3 минуты. Добавьте сухой рис арборио и размешайте его с маслом. Обжарьте рис до золотистого цвета, примерно 3 минуты, часто помешивая. Добавьте портвейн и перемешивайте, пока он не впитается в рис. Начинайте добавлять говяжий бульон, по 1/2 чашки, каждый раз давая бульону впитаться в рис. Постоянно помешивайте, чтобы рис не приставал к дну кастрюли. Когда добавите таким образом половину бульона, влейте оставшийся бульон разом и продолжайте помешивать, пока вся жидкость не впитается в рис. Рис должен остаться «аль-денте», не допускайте превращения его в кашу. Весь процесс занимает около 20 минут. Сложно, но оно того стоит. Когда весь бульон впитается, а рис готов, но остается твердым, вмешайте тертый сыр, добавьте перец, орегано, соль по вкусу, накройте крышкой и снимите с огня.

(Начинайте жарить угря, когда рис уже будет готов.)

Способ подачи

С помощью формы выложите рис ровными круглыми лепешками на 6 тарелок. Сверху положите 1 — 2 кусочка угря, сбрызните чайной ложкой лимонного сока и 1/4 чайной ложки острого соуса, украсьте базиликом и щепоткой лимонной цедры.

Салат «Цезарь» с корюшкой в кляре 6 порций

Крутоны

— 1/2 багета, порезанного маленькими кубиками

— 1/4 чашки оливкового масла

— 1 чайная ложка сухого молотого чеснока

— соль и свежемолотый черный перец по вкусу

Корюшка в кляре

— 3/8 чашки рисовой или обычной муки

— 1/2 чайной ложки разрыхлителя для теста

— щепотка соли (1/16 чайной ложки)

— 3/4 чайной ложки рапсового масла

— 1 яйцо

— 3/8 чашки молока

— 1/4 чайной ложки молотого черного перца

— 1 литр рапсового масла (2 — 4 литра, если вы используете фритюрницу)

— 1 фунт корюшки, потрошеной, очищенной от костей, каждая рыбка разрезана в длину на половинки (на фунт получится примерно 3 дюжины половинок)

Салат и заправка

— 1 большой кочан салата ромэн, промытого в подсоленной воде и обсушенного

— 2 больших зубчика чеснока, очищенного и порезанного на четвертинки

— 1 пастеризованное яйцо (которое можно использовать в пищу сырым без вреда для здоровья)

— 1/2 чайной ложки вустерского соуса

— 1/2 свежего лимона, снять цедру и выжать сок

— 1/2 чашки оливкового масла extra virgin

— 1 чашка мелко натертого пармезана и еще немного для украшения

— соль и свежемолотый черный перец по вкусу

Приготовление крутонов Разогрейте духовку до 250 °С. Вылейте в миску оливковое масло, выложите кубики хлеба, посыпьте чесноком, солью и перцем и встряхните. Выложите хлеб на противень и держите в духовке, пока не подрумянятся, примерно 5 минут. Выньте из духовки и остудите.

Приготовление корюшки В маленькой миске смешайте муку, рахрыхлитель и соль, хорошо перемешайте. Влейте рапсовое масло, яйца и молоко, добавьте черный перец. Разогрейте масло на среднем огне в большом сотейнике, пока оно не начнет кипеть, или, если используете фритюрницу, до 190 °С (или в соответствии с инструкциями производителя). Обмакните рыбешку в кляр, опустите в горячее масло, обжарьте каждую с двух сторон до золотистого цвета (20 секунд с одной стороны и 10 — с другой). Выложите на бумажные полотенца и остудите до комнатной температуры.

Приготовление салата и заправки Удалите жесткие «хребты» салата, а мягкие зеленые листья порвите руками на небольшие куски.

В работающий блендер добавляйте по очереди зубчики чеснока, яйцо, вустерский соус и лимонный сок. Тонкой струйкой медленно влейте оливковое масло. Вылейте заправку в отдельную миску и смешайте с тертым сыром. Приправьте черным перцем (и, при необходимости, солью, хотя сыр прибавит солености).

Непосредственно перед подачей смешайте в миске латук с лимонной цедрой, полейте заправкой.

Способ подачи Положите на каждую тарелку салат и посыпьте крутонами. Украсьте сырной стружкой и положите вокруг салата 5 — 6 корюшек по периметру тарелки.

В канун Рождества Анжелина большую часть дня провела в хлопотах; около пяти пришли Джиа и Тина помочь на кухне. Мистер Купертино прибыл в пять тридцать и занялся баром, а к семи собрались уже почти все: Джерри, мистер Петтибон, Дотти, Джо и Мария, Фил и Дон Эдди.

Последними прибыли Гай и Джонни, они внесли по ступеням миссис Каппуччио в кресле-каталке. Старушке становилось все труднее передвигаться, но выглядела она вполне бодро и в радостном возбуждении ждала встречи со всеми.

Анжелина и Тина встречали гостей в дверях.

— Как все прошло? — тихонько спросила у Гая Анжелина, а Тина повезла миссис Каппуччио в гостиную.

— Откровенно говоря, у нас с Джонни были небольшие проблемы с тем, чтобы усадить ее в кресло. Ну, понимаете… в смысле, за что ее можно взять, — признался Гай.

Анжелина хихикнула, но все же слегка смутилась.

— Вы ведь шутите? — уточнила она.

— Боюсь, что нет. Мы пережили не лучшие моменты. Но потом появилась сестра Бартоломью, стукнула меня палкой, заставила наклониться, миссис Каппуччио ухватила меня за шею, и я отнес ее в такси. Они обе хохотали над нами с Джонни.

— Вы встретились с сестрой Бартоломью? — вытаращила глаза Анжелина. — И какая она?

Гай задумался, потирая ушибленную руку.

— Грозная, — сформулировал он наконец.

А в кухне дым стоял коромыслом. Первое блюдо, вариация на тему французского рецепта, известного со времен Эскофье, Baccala Brandade . Анжелина сделала нежнейший фарш из трески, молока, оливкового масла, перца и свежемолотого мускатного ореха. Раздавила пару головок слегка обжаренного чеснока, сбрызнула лимонным соком, посыпала свежей петрушкой и подала в качестве закуски с деревенским хлебом и кусочками питы. Под шипучее просекко.

Вторым шло любимое блюдо матери Анжелины «Ангелы верхом» — очищенные устрицы, обернутые тонкими ломтиками прошутто и слегка обжаренные, на ломтиках хлеба, смазанного пряным сливочным маслом. При обжаривании моллюски слегка скручиваются, напоминая крошечные ангельские крылья. Анжелина подчеркнула свежий вкус устриц, капнув на каждую анчоусной пасты и васаби. Любимые с детства рулетики и вправду были божественны на вкус.

Третьим на столе появлялся маринованный унаги на гриле — пресноводный угорь на рисовых лепешках. Анжелина замариновала его на весь день, а перед подачей быстро обжарила на гриле, прежде чем выложить на крошечные рисовые лепешки в обрамлении сыра азиаго.

Далее следовал салат «Цезарь» с горячей, обжаренной в масле корюшкой. Отец Анжелины любил похрустеть маленькими серебристыми рыбешками, как картофельными чипсами. Сегодня Анжелина подавала их порционно, выложив поверх зеленых горок салата.

К пятой перемене Анжелина еще накануне приготовила большую кастрюлю средиземноморского супа из моллюсков, собственную версию манхэттенского чаудера. Два последних блюда: кальмары, фаршированные пармезаном, с лингвини и томатным соусом, и основное горячее — жареная камбала под соусом из кориандра.

Атмосфера напоминала кухню хорошего ресторана в обеденные часы.

— Тина, милая, — кричала Анжелина, — ты не принесешь тарелки из-под салата?

— Уже, вон они стоят, — отзывалась Тина.

Джиа сняла с плиты здоровенную кастрюлю и, поднатужась, приподняла ее над раковиной.

— Я сливаю лингвини для кальмаров.

— Давай, — распорядилась Анжелина. — Тина, достань две большие миски и приготовься раскладывать пасту. Я несу кальмаров.

— Готово. — Тина вытаскивала уже вторую миску.

Джиа встряхнула лингвини и заправила их оливковым маслом и перцем, пока Анжелина раскладывала кальмаров и поливала их соусом.

В кухне было жарче, чем обычно, — вероятно, потому, что Верная Старуха работала без перерыва. Джиа с Тиной подавали суп, а Анжелина налила себе стакан ледяной воды, прижала его на минутку ко лбу, потом выпила залпом.

— Анжелина, мы с тобой несем кальмаров, — предложила Джиа. — Тина, а ты ступай сядь рядом с Джонни и поешь чего-нибудь наконец.

— И сними фартук, — напомнила Анжелина. — И надень свой замечательный белый джемпер.

Тина чмокнула Анжелину в щеку:

— Уже иду! — И выскочила из кухни.

Джиа помогла раскладывать кальмаров.

— Анжелина, а ты не собираешься присесть и поесть?

— Нет, Ма, у меня в желудке как-то странно — напробовалась, пока готовила это все. А ты?

— Я никогда не сажусь, — отрезала Джиа, подхватывая миску.

Пир шел горой, звучали рождественские песни, и самый дух Рождества царил за столом. Все болтали, смеялись, радостно аплодировали каждому новому блюду. Тина поцеловала Джонни в щеку и устроилась за столом рядом с ним, мистер Петтибон немедленно налил ей вина.

Когда Анжелина и Джиа появились в дверях с огромными блюдами пасты с кальмарами, Дон Эдди воскликнул «Оооо!», мистер Петттибон — «Браво!», а остальные громко захлопали. Анжелина шутливо поклонилась и поспешила обратно в кухню, пока Джиа и Дотти раскладывали пасту.

То, что произошло дальше, стало семейной легендой.

Дотти обходила гостей с левой стороны стола. Когда дошла очередь до Тины с Джонни, Джонни чуть отодвинул свой стул, чтобы Тину обслужили первой. Дотти щедро зачерпнула лингвини, но едва они шлепнулись на тарелку Тины, как несколько капель соуса pomodoro , столкнувшись с твердой поверхностью, красными искрами взлетели в воздух и забрызгали белоснежный кашемировый свитер.

Тина ахнула.

Ни секунды не раздумывая, Джонни выхватил из кармана пиджака носовой платок. Вместе с платком на свободу вырвалось обручальное кольцо и закружилось в воздухе.

Гости, онемев, следили за его полетом. Кольцо приземлилось на скатерти, еще какое-то время крутилось, посверкивая маленьким бриллиантом, наконец в последний раз дрогнуло и замерло.

Джонни, словно во сне, осторожно взял кольцо, посмотрел Тине прямо в глаза.

Джиа молниеносно сунулась в кухню и шепотом позвала Анжелину:

— Иди скорей, Джонни собирается делать предложение!

Анжелина бросила полотенце, метнулась к двери и встала рядом с Джиа. Все взгляды были прикованы к юной паре, замершей в центре комнаты.

Джонни обернулся к собравшимся, словно ища у них поддержки и последних инструкций. Джерри, поймав его взгляд, сделал ладонью такое движение, словно придавливал что-то. Джонни медленно опустился на одно колено.

Джиа одобрительно кивнула Джерри.

— Тина, — неожиданно ясно и спокойно произнес Джонни. — Обещаю любить тебя до конца своих дней, если ты окажешь мне честь стать моей женой.

Со слезами на глазах, ни секунды не колеблясь, Тина ответила:

— Да, Джонни, я согласна.

Джонни надел кольцо ей на палец, и Тина бросилась в его объятия. Оглушительные аплодисменты, объятия, рукопожатия и похлопывания по спине — общий восторг охватил компанию. Вино лилось рекой, звучали тосты, звенели бокалы в радостном хоре неожиданного праздника.

Глаза Анжелины закатились, и она рухнула на пол, потеряв сознание.

Веки дрогнули раз, другой, но даже через двадцать минут, к приезду доктора Витале, Анжелина так и не пришла в себя. Доктор жил в нескольких кварталах отсюда и столько лет был их семейным врачом, что Джиа была абсолютно уверена: доктор Ал бросит все и примчится, даже в Рождественский сочельник.

Мужчины бережно перенесли Анжелину на диван в гостиной, укутали пледом. Все в напряжении толклись рядом, пока доктор Витале щупал пульс, осторожно приподнимал ей веки, светил специальным фонариком в глаза, а потом достал из своего черного чемоданчика ампулу с нашатырным спиртом. Разломал ее прямо под носом Анжелины, и та мгновенно распахнула глаза и попыталась сесть.

— Кто-нибудь, выключите духовку.

Джерри с облегчением рассмеялся — она не только очнулась, но ровно на том самом месте, где упала в обморок. Джонни обнял Тину за плечи, а Дон Эдди шумно выдохнул.

— О духовке я позаботилась, дорогая, — успокоила Джиа. — Как ты себя чувствуешь?

— Голова кружится. — Анжелина никак не могла окончательно прийти в себя. — У меня закружилась голова, и я… а что случилось?

— Вы упали в обморок, — испуганно ответил Бэзил.

— Напугали меня до полусмерти, — сказал Гай, подскочивший на помощь первым.

Щеки Анжелины постепенно обретали цвет, и взгляд прояснился, когда она посмотрела на Джонни с Тиной.

— Тина, ты согласилась?

Тина вытянула руку, и Анжелина, приподнявшись на локте, смогла наконец-то рассмотреть кольцо.

— Теперь оба немедленно обнимите меня.

Тина, а вслед за ней Джонни наклонились и бережно обняли ее. Анжелина напоследок крепко стиснула руку юноши, как бы давая понять, что он все сделал правильно.

Доктор Витале вытащил из чемоданчика свой стетоскоп.

— Анжелина, не могли бы вы немного наклониться?

— Конечно. — Она осторожно села, чуть склонилась вперед.

Доктор Витале около минуты внимательно выслушивал ее, потом сложил стетоскоп, убрал его обратно в чемоданчик, поднялся, поправил галстук, подошел к Джиа. Они о чем-то пошептались, Анжелина услышала, как Джиа сказала: «Да, сейчас».

Обернувшись к остальным, она махнула фартуком в сторону столовой и скомандовала, хлопнув в ладоши:

— Tutti a tavola! Все за стол, быстро. Ужин стынет.

Когда Джиа говорила таким тоном, люди обычно не спорили. Все послушно вернулись в столовую, прекрасно понимая, что доктору нужно поговорить с Анжелиной наедине.

Доктор присел на диван к Анжелине, ласково похлопал ее по плечу.

— Анжелина, когда вы были у меня в последний раз?

Анжелина задумалась. Это все равно как вспоминать, когда вы исповедовались. Трудная задача, если вы не грешили всерьез и не болели по-настоящему.

— Не знаю, кажется, в прошлом году, когда болела гриппом.

Доктор достал часы из жилетного кармана, посмотрел, сунул их на место.

— Но вы, надеюсь, навестите меня в ближайшее время?

Анжелина не понимала, что происходит. Доктор Витале всегда умел ее успокоить. Сейчас они словно болтали о погоде, и доктор предлагал лимонада с шоколадным печеньем.

— Нет, я просто устала, вот и все.

Доктор молчал.

Анжелина начала волноваться, даже слегка испугалась.

По лицу доктора ничего невозможно понять.

— Что-то не так?

— Ну, я бы так не сказал.

— Тогда в чем дело? — Анжелина взяла себя в руки.

— Видите ли, — улыбнулся доктор, — судя по тому, что сердце у вас только одно, а не два, вы ждете ребенка.

— Что?

Доктор Витале подождал, пока Анжелина осознает новость, и только после этого заговорил. Он вполне мог претендовать на Нобелевскую премию за умение общаться с больными.

— И по моему разумению, — уточнил он, — ждете уже около четырех месяцев.

Сквозь шум в ушах Анжелина расслышала звон бокалов, доносившийся из соседней комнаты. Хорошо, что доктор отослал всех в столовую.

Она опустилась на подушку, руки нерешительно скользнули к животу. В голове стремительно пронеслись события последних месяцев, и все странности получили объяснение, все встало на свои места. Анжелина поняла — он прав. Боже.

— Боже, — произнесла она вслух. — У меня будет ребенок от Фрэнка.

Глава 11 История с пирогом

Еще в детстве Анжелина узнала это странное чувство. Каждое лето она с родителями ездила на океан, в маленькое бунгало на берегу Дом принадлежал пожилой одинокой тетушке отца. Обычно она сдавала его курортникам, но всегда оставляла в резерве пару недель для родственников, которые могли пожить там бесплатно. Целых две недели они загорали, плескались в прибое, ели крабов, тунца и соленые ириски, и домой Анжелина возвращалась загорелой, цвета этой самой ириски. И вот наступал момент, когда замирало дыхание: папа поворачивал ключ в двери.

После двух недель отсутствия она словно впервые видела собственный дом. Невероятно волнительное переживание. Пока родители вносили чемоданы, она пробегала по комнатам, замечая массу новых подробностей: картины на стене, на которые прежде не обращала внимания; свежий запах, исходящий от ковров, которые мама дважды вычистила перед отъездом; немыслимых размеров старая кухонная плита — и, наконец, она взлетала вверх по лестнице, в свою спальню, бросалась на кровать и крепко прижимала к груди старого потрепанного льва, с которым спала с самого детства. В действительности ничего не изменилось, но в эти краткие мгновения привычная повседневная реальность казалась абсолютно новой и незнакомой.

Лет в тринадцать это чувство пропало, а вскоре умерла тетушка, дом продали, но вот сейчас она ощутила ровно то же самое, причем с такой силой, что слова вымолвить не могла. Все осталось прежним, и все изменилось.

Джиа всплеснула руками, услышав от Анжелины новость, и стиснула ее в объятиях таких сильных и стремительных, что обе чуть не свалились с дивана. Они всплакнули было, но тут же успокоились, и Джиа прочла коротенькую благодарственную молитву.

— Кому рассказать? — разволновалась Джиа. — Тина точно должна узнать. И Джо с Марией.

Анжелина с улыбкой кивнула, она все еще чувствовала сильную слабость.

— Конечно, Ма, расскажи всем, пожалуйста, а я лучше пока пойду прилягу.

Джиа помогла ей подняться, набросила на плечи шаль.

— Пойдем, дорогая, я тебя провожу. И обо всем позабочусь, не волнуйся. Доктор Ал, не останетесь перекусить?

— Нет, благодарю вас, Джиа. — Доктор поднялся. — Мне пора домой, к жене. Приведете ко мне Анжелину послезавтра, хорошо?

— Непременно, — заверила Джиа.

— Спасибо, доктор. — Анжелину все еще пошатывало.

— Не беспокойтесь, Анжелина. — Доктор надел пальто, подхватил свой чемоданчик. — Все будет хорошо. Отдохните как следует. Доброй ночи.

Анжелина так и уснула, не раздеваясь, под толстым теплым одеялом. Но вот она открыла глаза. Лунный свет освещал комнату. Снизу доносились раскаты хохота, перемежаемые аплодисментами. Похоже, там продолжали праздновать. Она не представляла, сколько времени проспала. Анжелина завернулась в плед и босиком пошла вниз.

Из столовой послышался очередной взрыв смеха: должно быть, это Джерри шутит, как всегда к месту и остроумно.

Повернув за угол, Анжелина увидела человека, сидящего во главе стола, спиной к ней. Ничего подобного раньше не случалось. Она подошла ближе, он обернулся и улыбнулся ей.

Фрэнк, в рубашке и галстуке, а перед ним — большой ломоть шоколадного торта. Остальные гости за столом, не обращая на нее внимания, продолжали оживленно беседовать друг с другом.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она.

Фрэнк весело рассмеялся, чуть склонив голову набок — как всегда, когда хотел ее поддразнить.

— Как это ты не догадалась, что беременна?

Он подтрунивает над ней, но взгляд полон любви — и вместе с тем заботы и участия. Для Анжелины это как разговаривать с самой собой, с лучшей своей частью.

— Ты что, не заметила никаких перемен в своей… своем… ну, ты понимаешь, — продолжал Фрэнк.

— В моем — чем? Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Я работала на износ, забывала поесть, и, кроме того, если ты вдруг позабыл, последнее время я сплю одна. Так что отнесла все недомогания на отсутствие…

— Отсутствие чего?

Она заметила лукавый огонек в его глазах. Поэтому, прищурившись, отчеканила:

— Я… была… занята.

Фрэнк понимал, когда лучше сменить тему.

— Ты забывала поесть, хотя все время готовила, но теперь тебе придется хорошо питаться. Ты должна есть за двоих. — Фрэнк встал и направился в кухню. Она последовала за ним, подождала, пока он отодвинет для нее стул и жестом предложит сесть. — Устраивайся. Я сейчас приготовлю тебе что-нибудь. Тебе надо поесть.

Мгновенно придя в себя, Анжелина распахнула глаза.

— Привет. — Джерри подтащил стул поближе к кровати, включил настольную лампу. — Тебе надо поесть, — повторил он.

— Что ты сказал? — Анжелина села, облокотившись на подушку.

— Я принес тебе поесть.

Джерри отошел к двери и вернулся с подносом. Плошка с супом, тарелка с разными соленьями и стакан имбирного эля. Джерри поставил поднос на тумбочку:

— Вот, перекуси.

— А что там?

— Ничего особенного. Куриный бульон с вермишелью, немножко перчика. Я обычно готовил такое для младшего брата, когда он не ходил в школу.

— Я и не знала, что у тебя есть брат.

— Был. У него еще в детстве обнаружили рассеянный склероз. Он умер, когда ему было тринадцать.

— Боже мой. Прости, я не знала.

— Ничего… Он был замечательным парнем. Видела бы ты его на бейсбольном поле, еще до болезни. Отличный был мальчишка. — Джерри присел на стул рядом с кроватью.

— Как его звали? — Анжелина зачерпнула бульон, подула.

— Кевин. Ну, как суп?

— Горячий. Отлично, — с благодарностью сказала Анжелина.

— Надо было бросить туда кубик льда, чтобы немного остыл. Итак, все, кроме Джиа, разошлись, но передавали тебе свои поздравления. Как ты себя чувствуешь?

— Нормально. Как ни странно.

— Ты отлично держишься.

Анжелине было тепло и уютно, горячая жидкость скользила по пищеводу, казалось проникая глубоко внутрь тела. Такое чувство бывает, когда влезаешь в старый растянутый свитер. Но все же что-то ее тревожило. А да, странно и очень непривычно — в ее спальне другой мужчина.

Она села чуть ровнее, поправила подушку.

— Спасибо, Джерри.

Джерри тоже посерьезнел.

— На здоровье. Я пойду вниз. Джиа собирается здесь ночевать, а я покручусь тут еще немного, помогу прибраться. Зови, если что понадобится.

— Еще раз спасибо, — сказала вслед ему Анжелина.

— Не за что. С Рождеством, Анжелина.

В столовой Джерри обнаружил Гая. Джиа поставила на стол три кофейные чашки, три маленькие рюмки и бутылку анисовки.

— Я думал, ты ушел, — буркнул Джерри, усаживаясь на свое место.

— Джиа предложила выпить. — Гай разлил по рюмкам вязкую лакричную настойку. — Твое здоровье.

Мужчины чокнулись, сделали по глотку.

— Salute , — отозвался Джерри.

— Как она? — спросил Гай.

Джерри улыбнулся:

— Она молодцом.

— В смысле, как она себя чувствует? Ты спросил?

— Ну разумеется, спросил. Она в порядке.

— Я загляну утром, — пробормотал Гай себе под нос. — Уверен, ей захочется об этом поговорить с кем-нибудь.

— А я уверен, что кухня завтра не работает. — По лицу Джерри сложно было понять, что он имеет в виду.

Гай спокойно посмотрел прямо в глаза Джерри:

— Что это означает?

— Я только что сказал, что она прекрасно себя чувствует, вот и все. И не думаю, что ей нужны утренние визиты.

— Слушай, я желаю Анжелине только добра.

— И я тоже.

— Кофе готов. — В дверях возникла Джиа с кофейником и пристально посмотрела на парней.

Джиа устроилась напротив, Гай передал ей рюмку, Джерри положил сахар в кофе — оба на некоторое время отвлеклись друг от друга. Джиа задумчиво подула на свой кофе, дождалась, пока все внимание обратится на нее.

— Я выросла с двумя братьями и кучей их приятелей, — начала она. — Так что, скажу вам, я все вижу и все понимаю, ясно?

Лица у мужчин были слегка виноватые и одновременно упрямые.

— Я хорошо знаю Анжелину, — продолжала Джиа. — И если уж кто и может с таким справиться, так именно она. Но это серьезное испытание, с какой стороны ни глянь. Моя задача — и ваша тоже — сделать так, чтобы она знала, что не останется в одиночестве. Но ей сейчас нужны друзья, а не любовники. Capisci? [22]

— Мы ведь просто хотим помочь, — пробормотал Гай.

— Да, мы все хотим помочь. Не стоит беспокоиться, Джиа, — добавил Джерри.

— Я и не беспокоюсь, — вздохнула она. — И иду спать.

Джиа проводила гостей до двери, обняла обоих на прощанье и с последним «buono Natale» заперла дверь. Задергивая шторы, она видела, как Джерри и Гай поговорили о чем-то, потом пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны.

Они не годились ей даже в сыновья — слишком молоды, но Джиа понимала, что тем не менее это взрослые мужчины с собственным жизненным опытом, о котором она понятия не имеет. И неизвестно, что означало это рукопожатие — перемирие или сигнал «пусть победит сильнейший». Но все же она достаточно хорошо знала их, чтобы быть уверенной: оба порядочны, и надеялась в глубине души, что в этой ситуации они будут руководствоваться лишь одним чувством по отношению к Анжелине — уважением.

Шли недели, Анжелина привыкала к новому образу мира. Завтраки и обеды продолжались по расписанию, хотя меню стало несколько проще, спокойнее, полезнее, — а еще ей гораздо больше помогали по кухне. И прежде внимательные и вежливые, ее клиенты все разом стали исключительно предупредительны. На стол теперь накрывали все вместе, как в большой семье, а уж прибрать или помыть посуду ей и вовсе не позволяли.

Тина и Джиа заходили гораздо чаще — якобы для того, чтобы убедиться, что Анжелине не нужна помощь, но скрытый смысл их визитов был очевиден. Джиа просто распирало от гордости и предвкушения — еще бы, сразу и беременность Анжелины, и свадебные хлопоты Тины. Здесь она была в своей стихии — готова раздавать советы и прийти на помощь в любую минуту. Тина же определенно собиралась поразить своего будущего мужа кулинарным искусством и отчаянно стремилась выведать у Анжелины секрет ее красного соуса.

Поэтому вскоре после Нового года они выбрали воскресный день, и Анжелина вытащила на свет старую мясорубку, с помощью которой заодно можно было набивать колбасы. Джиа вызвалась доставить от мясника хороших свиных кишок, несколько фунтов замороженной свиной корейки и шеи, поблескивающей белоснежным жиром, и четырехфунтовый кусок говядины. Не каждый день извлекали из кладовой старую мясорубку для приготовления свежих домашних колбасок и фрикаделек, но и Джиа с Анжелиной не каждый день объединялись для благого дела передачи Фамильных Рецептов следующему поколению.

Джиа терпеливо объясняла Тине, как правильно промывать кишки, потом Анжелина показывала, как готовить соус: сначала белый лук и мелко рубленный сельдерей, свежая петрушка и ярко-красный сладчайший перец; добавить побольше чеснока (нарезанного чуть крупнее); посолить, приправить растертым красным перцем и свежемолотым черным; притушить на хорошем оливковом масле и оставить на слабом огне; щедро посыпать сухими травами (горсть орегано, розмарина и базилика); не скупясь, шлепнуть густой томатной пасты; держать на огне еще некоторое время, пока все ингредиенты окончательно не смешаются в единое целое; влить большую банку консервированных рубленых помидоров и чашку красного вина (лучше всего санджовезе или бароло); еще раз приправить, в конце добавив свежие травы; довести до кипения, потом уменьшить огонь — и заняться своими делами.

— И все? — разочарованно уточнила Тина.

— И все. И повторять процесс примерно… лет десять подряд, — сказала Джиа.

— Позже, когда усвоишь принцип, сможешь внести собственные поправки, — добавила Анжелина.

Джиа с Тиной размололи свинину для колбасок, Анжелина рассказала Тине, какие пряности и в каких пропорциях кладет в колбасу. В холодную погоду артритные суставы Джиа совсем ее не слушались, поэтому набивали колбаски Анжелина и Тина. Они добрались уже до половины второй кишки, как вдруг лицо Анжелины приобрело неповторимый светло-зеленый оттенок незрелого банана.

— У-ох, — выдохнула она и бросилась вон из кухни, прижимая полотенце к лицу.

Хлопнула дверь туалета, и послышались характерные звуки извергаемого назад обеда. Спустя несколько минут бледная, измученная Анжелина осторожно вернулась в кухню.

— Я не смогу, — расплакалась она.

Джиа нежно обняла невестку за плечи, пока Тина судорожно отмывала руки.

— Не волнуйся, дорогая, — ворковала Джиа, — все будет хорошо.

Анжелина в отчаянии взглянула на нее заплаканными глазами.

— Что, если я не справлюсь, Джиа? С ребенком. Как я буду жить без Фрэнка? — Выговорив имя, она всхлипнула.

И разрыдалась, горько и безутешно, рухнув на стул. Тина обняла ее, сунула в руки носовой платок. Джиа тем временем налила в стакан холодной воды, бросила туда маленькую щепотку соли, выдавила лимонный сок и велела Анжелине выпить маленькими глотками.

Дождавшись, пока Анжелина немного успокоится, Джиа наклонилась к ней и тихо произнесла:

— Ты сможешь. Мы здесь, чтобы помочь тебе. Все мы. Ты ведь знаешь это, а? В глубине души точно знаешь?

— Да, я знаю. — Анжелина прижала руку к груди.

Джиа с улыбкой одобрительно похлопала Анжелину по плечу, выпрямилась и подчеркнуто серьезно добавила:

— Есть еще одна важная вещь, о которой нельзя забывать.

— Какая? — шмыгнула носом Анжелина.

— Эти бедные мужчины. Они все одиноки. Если ты перестанешь их кормить, они непременно помрут с голоду.

Анжелина, а вслед за ней и Тина весело расхохотались.

Джиа довольно ухмыльнулась. У нее в рукаве припрятано еще несколько сюрпризов. Никто этого не знает, но, если захочет, она может быть чертовски уморительной.

Раза два в неделю к Анжелине заглядывал Бэзил, поболтать о том о сем. Обычно о музыке, которую он слушал, или картинах, которые успел посмотреть, или о книге, которую читал. Анжелина называла это про себя «Час Культуры с Купертино» и ждала его даже с большим нетерпением, чем сладостей, которые Бэзил всегда приносил с собой. Как-то раз в морозный вторник он явился в пальто, твидовой кепке, сжимая в руках коричневый бумажный пакет. Анжелина поскорее провела его в кухню.

— Что это у вас? — улыбнулась она, предвкушая.

— «Масляные хрустяшки», — объявил он, выуживая из пакета сюрприз. — Мой любимый сорт мороженого.

— Ой, обожаю его. Сто лет уже не ела.

— Мне нравится название. «Масляные» — это понятно, а вот при чем тут «хрустяшки»… Кстати, а почему все же хрустяшки?

— Неизвестно. Сейчас достану вазочки.

Она принесла большую ложку, две поменьше, блюдца, и они занялись содержимым коробки, пока Бэзил излагал тему дня.

— Я только что дочитал «Сирано де Бержерака». Ох, ну и история. И какой финал! Знаете?

— Это тот парень с большим носом? Конечно.

— Верно, парень с большим носом. Он был влюблен в прекрасную женщину, Роксану. Она была любовью его жизни, но он так и не решился объясниться с ней, потому что все время думал о размерах своего носа. В смысле, он считал, что она отвергнет его из-за внешности. Или того хуже — поднимет на смех.

— Выходит, он был таким робким, потому что стеснялся своей внешности?

— Нет, вовсе нет. Как раз наоборот. Он был самым решительным и храбрым человеком на свете. Прекрасно фехтовал, разбирался в кулинарии…

— Неужели?

— Да, его лучший друг был кондитером. А еще Сирано — великий поэт; точно вам говорю, стихи так и сыпались из него. Он не хотел, чтобы Роксана страдала в одиночестве, и свои лучшие строки он написал для одного симпатичного молодого человека, Кристиана, который ухаживал за ней. И тому удалось завоевать сердце красавицы.

— Она вышла замуж за Кристиана?

— Нет. Кристиан погиб на войне. И Роксана двадцать лет оплакивала его, пока наконец не узнала, что на самом деле это Сирано любил ее все эти годы и она любила его. Но разумеется, слишком поздно, поскольку он умер.

— Ой, какая грустная история.

— Грустная, да. Великая любовь жила рядом с ней, в любой момент можно протянуть руку — и вот она. Но она предпочла ничего не замечать. Сделала свой выбор, не выбирая. Очень сильная вещь.

Оба помолчали, положили себе еще мороженого.

— Ну а как проходит ваша беременность? — нарушил молчание Бэзил.

— Замечательно, — рассеянно ответила Анжелина, мысли ее все еще были заняты Сирано.

— Непривычное для вас состояние, да?

— Вы даже не представляете насколько.

— Трудно быть одной.

— Я не одна. — Анжелина ласково коснулась руки Бэзила.

— Вы понимаете, о чем я. Я не знал вашего мужа, но все говорят, он был прекрасным человеком.

— Это правда.

— Я просто хочу сказать — когда родится ваш чудесный малыш, все постепенно наладится. Может, вам стоит вновь задуматься об этой стороне жизни?

— Какой стороне? — осторожно переспросила Анжелина.

— Вы могли бы позволить себе подумать о спутнике жизни.

Анжелина откинулась на спинку стула, скрестила руки на груди; ей совершенно не хотелось обсуждать эту тему, особенно сейчас, когда она едва свыклась с мыслью о своей беременности. Но Бэзил говорил настолько искренне, что она поняла — его предложение вызвано исключительно беспокойством о ней. Он говорил, как мог бы говорить отец, будь он жив, и она была достаточно разумна, чтобы оценить его участие. Анжелина вновь взялась за ложку.

— У вас вполне могут быть поклонники. Возможно, они уже есть, — настаивал Бэзил.

— Не думаю, — усмехнулась она, похлопав себя по животу.

— Просто я хотел сказать, что не все мужчины в вашей жизни такие старики, как я или Эдди, или совсем мальчики вроде Джонни.

Она тут же вспомнила о Гае, которого наверняка имел в виду Бэзил, и следом в памяти возникла картинка его первого появления — как они собирали по всей улице разлетевшуюся одежду. Но тут Анжелина зачерпнула очередную порцию ледяных «Масляных хрустяшек», и мгновенно застывший мозг вытеснил образ.

— Мистер Купертино, я ценю ваше отношение, но, поверьте, сейчас мне совершенно не до этого.

— Сейчас-то конечно. Я лишь хотел напомнить, что порой самые важные и ценные вещи находятся прямо перед нами и нужно лишь дать себе шанс их заметить.

— Вполне возможно, — пробормотала она. — Когда-нибудь.

— Когда-нибудь так никогда и не наступает. Вспомните — Роксана и Сирано.

— Но может, это должно произойти само собой.

— Анжелина, — Бэзил с улыбкой качнул головой, — вы надеетесь, что в один прекрасный день идеальный мужчина просто постучится в вашу дверь?

Анжелина весело рассмеялась, зачерпнув еще мороженого.

— Вы же вот постучали.

Анжелина готовила свежую порцию красного соуса. На обед предполагалась «телятина пармиджана», с пастой, свежим хлебом и салатом. Она оставила соус на маленьком огне и занялась оформлением сегодняшнего десерта. Волован — по-французски это слово означает «надутый» — был испечен заранее. Легкое и воздушное, как летний ветерок, пирожное Анжелина собиралась подать в виде пышного, чуть хрустящего торта. Основа остыла, образовав светло-коричневый глянцевый гребень по краю блюда. Анжелина вынула из холодильника миску со сливочным кремом, наполнила им кондитерский шприц. Осторожно, не повреждая золотистый купол, она наполнила кремом внутреннее пространство волована. Потом поставила на плиту сливки и шоколад для приготовления ганаша, которым торт будет покрыт сверху.

...

Бостонский пирог из слоеного теста с заварным кремом 6 — 8 порций

Заварной крем

— 1 1/2 чашки цельного молока

— 9 столовых ложек кукурузного крахмала, просеять

— 3/4 чашки сахара

— 6 яиц

— 1 1/2 чашки жирных сливок

— 2 стручка ванили или 3 столовые ложки ванильного экстракта

— 6 столовых ложек холодного сливочного масла, нарезать кубиками

Волован (слоеный корж)

— 2 пласта слоеного теста, полностью разморозить, чтобы избежать растрескивания

— 1 яйцо, взбить (для смазывания)

Крем из взбитых сливок

— 2 чашки жирных сливок

— 2 столовые ложки сахара

— 2 чайные ложки ванильного экстракта

Ганаш (шоколадная глазурь)

— 1/2 чашки (примерно 4 унции) несладкого темного шоколада для выпечки или мелко поломанная плитка

— 1/3 чашки жирных сливок

Необходимые приспособления

— кисточка для выпечки

— кондитерский мешочек или шприц со средней звездообразной насадкой

Приготовление заварного крема Налейте 3/8 чашки молока в большую миску, аккуратно добавьте просеянный крахмал и взбивайте, пока все комочки не растворятся. Добавьте половину сахара (3/8 чашки) и яйца, взбивайте до образования однородной массы.

Поставьте кастрюльку с толстым дном на небольшой огонь, влейте в нее оставшееся молоко и добавьте оставшийся сахар (3/8 чашки). Непрерывно помешивайте в течение 2 — 3 минут, пока сахар полностью не растворится. Добавьте жирные сливки и зерна ванили (или ванильный экстракт). Если вы используете натуральную ваниль, то можно добавить и стручки. Постоянно помешивая, нагрейте до температуры 71 — 74 °С (температуру можно измерить кондитерским термометром). Постепенно, по одной ложке, добавляйте теплое молоко в яичную смесь, постоянно помешивая. Это необходимо для того, чтобы температура не стала слишком высокой и яйца не свернулись. Когда половина молока (примерно 24 ложки) будет израсходована, влейте яичную смесь в кастрюльку с оставшимся молоком и снова нагрейте до 71 °С на медленном огне (будьте осторожны, так как при температуре 77 °С яйца начнут сворачиваться). Помешивайте деревянной ложкой до тех пор, пока не почувствуете, что она начинает вязнуть и жидкость загустела. Оставьте на огне еще на минуту. Снимите кастрюльку с плиты и вмешайте в получившуюся массу холодное масло, давая каждому кусочку раствориться, перед тем как добавлять следующий. Остудите заварной крем до комнатной температуры (примерно 15 минут) и поставьте в холодильник хотя бы на 4 часа (лучше на 8 часов или на ночь). Удалите кусочки ванили, если они там были.

Приготовление волована Испеките волован в день подачи пирога, но заранее, чтобы он успел полностью остыть. Перед тем как начать, полностью разморозьте слоеное тесто, чтобы оно не потрескалось. Обычно на это уходит 45 минут. Поставьте противень в середину духовки и разогрейте ее до 200 °C. Используйте только 9-дюймовые формы для выпечки, смазав сливочным маслом только дно.

Разложите пласты теста на слегка присыпанной мукой ткани или разделочной доске и раскатайте их так, чтобы можно было вырезать два круга. В качестве трафарета используйте перевернутое блюдо для пирога. Ножом для пиццы вырежьте круг из теста диаметром около 11 1/2 дюймов (отступайте на 1 дюйм от намеченного контура).

Из второго пласта теста вырежьте круг меньшего диаметра (примерно 9 дюймов), четко следуя контуру. Затем из этого куска вырежьте кольцо шириной примерно 1/2 или 1/4 дюйма, исходя из высоты вашей формы для выпечки. (Остатки теста можно заморозить до следующего раза.)

Уложите больший круг в смазанную форму так, чтобы тесто слегка покрывало бортики. Смажьте все взбитым яйцом. Аккуратно выложите полоску из теста поверх круга, скрепляя по периметру. Смажьте яйцом поверхность и этого кольца. Проколите кольцо из теста в нескольких местах вилкой, насквозь, до пласта теста под ним. Выпекайте в духовке 20 — 25 минут, до золотистого цвета. Дно должно подняться и по форме напоминать купол.

Выньте корж из духовки и дайте ему полностью остыть.

Приготовление крема из взбитых сливок В большой миске смешайте жирные сливки, сахар и ваниль. Миксером взбейте все до образования плотных гребней, затем хорошо охладите.

Наполнение пирога кремом Тонкой бамбуковой палочкой проткните 8 дырочек вокруг «купола» и одну — в центре. Наполните кондитерский шприц заварным кремом и наполните им пирог.

Вымойте и высушите шприц и аналогичным образом добавьте крем из взбитых сливок.

Приготовление ганаша и украшение пирога Положите шоколад в небольшую огнеупорную миску. В маленькой кастрюльке доведите сливки практически до кипения. Влейте их в миску с шоколадом. Подождите несколько секунд и осторожно помешивайте резиновой лопаточкой до тех пор, пока шоколад полностью не растает. Если шоколад тает слишком медленно, поставьте миску на водяную баню.

Полейте глазурью поверхность наполненного кремом пирога. Остудите и дайте глазури затвердеть (примерно 10 минут). Как следует охладите пирог, как минимум — в течение 4 часов.

Способ подачи Нарежьте пирог острым ножом с зубчиками так, чтобы слоеное тесто не раскрошилось. Подавайте с кофе или эспрессо.

Она как раз слизывала с пальцев остатки шоколадной массы, когда в заднюю дверь постучали. Гай, с небольшим свертком в руках.

— Привет, я тут проходил мимо.

Заметив торт, он застыл как вкопанный.

— Что это вы готовите? — спросил он почти с благоговением.

— Ах, это? — Анжелине польстила его реакция. — Торт. Я назвала его «Бостонский волован с кремом».

— Ух ты… Выглядит потрясающе.

Гай стоял как завороженный еще какое-то время, потом все же вспомнил, зачем зашел.

— Это вам, — протянул он Анжелине свой подарок.

— Не стоило, что вы… — Она торопливо вытерла руки, развернула пакет, присела. Книга Хайди Маркофф «Первый год». — Ой, как это мило с вашей стороны. — Она радостно продемонстрировала ему обложку, словно оба видели книжку впервые.

— Говорят, это лучшая книга, — заметил Гай. — Подарок женщине, у которой все есть.

Она на секунду прижала книгу к груди, как делала всякий раз, когда Фрэнк дарил ей очередной кулинарный трактат. Ей нравился запах, нравилось ощущение совершенно новой книги, которую еще ни разу не раскрывали. Анжелина потянулась, вскинув руки над головой, пока в шее не щелкнуло тихонько. Она улыбнулась и опустила руки на округлившийся живот.

— Что вы такое говорите — все есть. Взгляните — у меня будет ребенок, но мужа-то нет.

Гай подтянул стул, уселся на него верхом, охватив руками спинку.

— Это же не ваша вина, и не ребенка.

— И кто же тогда за это отвечает? Ваш прежний босс?

— Господь? — пожал плечами Гай. — Он большой шутник. Пути его неисповедимы.

— Не утешает. Ну а вы почему решили податься в священники?

Уже произнося эти слова, Анжелина пожалела о них. Она не хотела, чтобы Гай подумал, будто она сует нос не в свое дело или, того хуже, нападает на него. Но тут же поняла, что и в самом деле хочет знать ответ.

— В смысле, — поспешно добавила она, — после того, как вы служили в армии. И вообще, почему вы вдруг решили стать священником?

Гай молчал, словно беседуя сам с собой. Закончив таинственный внутренний диалог, он заговорил:

— Я был специалистом по «религиозной программе». Работал под началом капеллана, коммандера Стентона — католического священника и очень яркого человека. Вместе с ним я поездил по свету и видел своими глазами, что это значит для парней, которые служат вдалеке от дома, которым пришлось пройти через то, к чему нельзя быть готовым, какое невероятное значение для них имеет простая месса. «Когда появляется капеллан, наступает воскресенье», — бывало, говаривал Стентон.

Я участвовал в отпевании лейтенанта морской пехоты, убитого в бою; его товарищи поставили импровизированный памятник — винтовка, ботинки, шлем и его солдатский жетон. После коммандер Стентон побеседовал с каждым из тех ребят, и, поверьте, они задавали ему нелегкие вопросы. Но он каким-то образом находил правильные слова, а если не мог — молился вместе с ними, и этого оказывалось достаточно. Он действительно помогал, я видел. И вот, когда я демобилизовался и пытался понять, что, черт побери, делать дальше, я все никак не мог выбросить из головы коммандера Стейтона. В Церкви много проблем, но это одна из немногих организаций, которая изначально создана, чтобы творить добро. Ну я и решил, почему, собственно, не попробовать. Может, и я на что полезное сгожусь.

— Но теперь у вас сомнения, — напомнила Анжелина.

— Да, но, уверен, в конце концов все разрешится.

— Господь об этом позаботится?

— Кто знает, чем Господь сейчас занят. Однако мне нравится думать, что ему все-таки небезразлично.

Анжелина положила ногу на ногу, вздохнула.

— Если это так, почему он забрал Фрэнка прямо среди ночи, как раз в тот момент, когда уже был зачат ребенок, которого мой муж так ждал? По мне, это очень несправедливо.

Гай не спешил отвечать.

— Возможно, пришел его час. А у вас осталась частица Фрэнка. Не только в сердце, но и здесь, в вашей кухне, и скоро эта частица будет уплетать спагетти, сидя за этим самым столом. В нашей компании.

Она улыбнулась, представив это собрание дядюшек, которых обретет ее будущий малыш.

— Возможно, это дар Господа вам, — продолжал Гай. — Помимо прочего, лучшее, что у нас есть, — вера, что некто присматривает за нами откуда-то сверху.

— Я рада, что он послал мне вас, друзья. Не представляю, что бы я без вас делала.

— А может, Господу нравится, как вы готовите, — улыбнулся Гай.

— Все может быть. — Анжелина поднялась и убрала торт в холодильник.

— Еще рано, — Гай взглянул на часы, — почему бы вам не прилечь на часок? А я пока приберусь тут и присмотрю за соусом. Обещаю не устраивать пожара.

— Спасибо. Пожалуй, я так и сделаю. — Анжелина развязала фартук и торжественно вручила его Гаю. Уже выходя из кухни, она обернулась: — Гай?

— Да?

— Очень приятно было с вами поговорить. И еще раз спасибо за книгу.

Гай пустил воду, собираясь заняться посудой, как вдруг Анжелина с криком влетела обратно в кухню. Он подскочил к ней:

— Что такое?!

— Боже мой… — лепетала она.

— Что? Что случилось?

— Я… он как будто… кажется, он умер, — громко прошептала она.

— Кто?

Ухватив Гая за рукав, Анжелина потащила его в столовую и ткнула пальцем в направлении полутемной гостиной.

Неподвижная фигура Дона Эдди неловко развалилась на диване. Высохшие сморщенные руки неестественно вытянулись по бокам. В сумеречном освещении кожа его казалась пепельно-серой, подбородок слегка отвис, все тело как-то мучительно склонилось вбок, но при этом он оставался совершенно, абсолютно недвижим. Анжелина с трудом сдерживала слезы.

Он ведь был гораздо старше остальных и в последний раз, когда они виделись, накануне вечером, показался не совсем здоровым. Сколько времени он уже здесь? Она даже не слышала, как он вошел. Боже, этого не может быть . Неужели она потеряла и его тоже.

— О нет… — выдохнул Гай.

Анжелина прижала ладонь к губам. Гай медленно прошел через гостиную, беспомощно оглянулся.

Анжелина застонала и разрыдалась.

И тут Дон Эдди шевельнулся и открыл глаза. Анжелина взвизгнула, Гай отскочил и упал, опрокинув кофейный столик.

— Боже правый! — воскликнул он.

— Иисус, Мария и Иосиф! — вторила Анжелина.

— Что случилось? — удивился Дон Эдди.

Одновременно с досадой и облегчением Анжелина шваркнула новую книгу на обеденный стол.

— Когда вы, черт побери , появились? — рявкнула она.

Дон Эдди поправил галстук и выпрямился в попытке собрать остатки солидной светскости.

— Филу нужно было к дантисту, и он подбросил меня сюда. Я вошел через парадную дверь, никого не застал, ну и присел на минутку. И кажется, случайно задремал.

— Наверное, я была во дворе, когда вы появились.

Гай медленно поднялся и начал собирать журналы, рассыпавшиеся по полу.

— Вы в порядке? — разволновался Дон.

— Да, все хорошо, спасибо.

Дон Эдди с трудом воздвигся на ноги, подошел к Анжелине, ласково взял ее за руку:

— Я понял, что произошло, детка. Ты не первая попалась на это. Порой я действительно похож на покойника, когда крепко засыпаю.

— У меня из-за вас чуть инфаркта не случилось, — пожаловалась Анжелина.

Сердце постепенно возвращалось на свое место. Эдди выглядел таким несчастным и подавленным, что его хотелось крепко обнять. Что она и сделала, и оба сразу почувствовали себя гораздо лучше.

Анжелина медленно поднялась по лестнице на несколько ступеней, обернулась на оставшихся в гостиной мужчин.

Как все эти люди оказались у меня в доме?

Сейчас, впрочем, они больше напоминали маленьких озорных мальчишек, которые явно намерены набедокурить, едва она выйдет из комнаты.

— Так, мне не нужны новые неприятности, — строго сказала Анжелина. — Присматривайте тут друг за другом. Разбудите меня через час.

Дверь в спальню захлопнулась, Гай и Эдди переглянулись.

— Чашечку кофе?

— Не откажусь.

Обед заканчивался, беседа лилась легко и непринужденно и, как бывало всегда, если за столом собрались все, незаметно свернула к обсуждению еды. Мистер Купертино подцепил на вилку последний кусочек телятины, намотал пасту, изящным движением собрал остатки соуса с тарелки и отправил все это в рот.

— Клянусь, — произнес он, прожевав. — Никогда в жизни не ел ничего подобного. Эта женщина умеет заставить телятину присесть в реверансе и буквально упросить вас отведать ее. И всякий раз perfecto .

Он поцеловал кончики пальцев.

— И это чередование вкусов, — добавил мистер Петтибон. — Изысканно, тонко и в то же время смело. А как она обращается со специями… Уверяю вас, она истинный поэт.

— Ага, — поддакнул Джерри. — И порции всегда такие большие.

Джонни громко рассмеялся.

Гай заговорщически наклонился над столом.

— А на десерт, — шепотом сообщил он, — будет торт. С кремом.

— Не шутите так, прошу вас, — дрожащим голосом пролепетал Бэзил.

— Точно, я видел собственными глазами. Она назвала его «Бостонский волован с кремом».

Бэзил нервно промокнул салфеткой лоб и приветственно поднял свой бокал:

— Джентльмены, убежден, это будет величайший кондитерский шедевр в вашей жизни.

— Верно, верно! — подхватил Петтибон.

— Salute! — подвел итог Джерри, и бокалы радостно звякнули.

Не прошло и секунды, как из кухонной двери выглянула Анжелина:

— Десерт все будут?

Утвердительное мычание, в котором слышались и откровенный восторг, и сладострастное предвкушение. Анжелина появилась на пороге с большим подносом, уставленным пластиковыми стаканчиками с желе. В гробовом молчании она поставила перед каждым по порции.

— Что это? — изумился Бэзил.

— Клубничное желе, — сообщила Анжелина.

Фил и Дон Эдди взяли ложки и невозмутимо занялись сладким.

Гай, собравшись с духом, решился спросить:

— А что случилось с тортом?

— С каким тортом?

Гай уже ничего не понимал.

— Торт, «Бостонский волован с кремом», — пролепетал он.

— А, — рассеянно махнула рукой Анжелина. — Я его съела.

— Но почему? — только и смог выдавить абсолютно подавленный Бэзил.

— Проголодалась.

Она выставила на стол последнюю креманку и улыбнулась:

— Кто-нибудь желает кофе?

— Вы что, съели целый торт? — переспросил Гай.

Глаза Анжелины грозно блеснули.

— Это ради ребенка, — холодно пояснила она.

— И совсем ничего не осталось? — с надеждой спросил Бэзил.

— Один кусочек.

— А можно мне?

— Нет.

— Ну пожалуйста…

Анжелина начала терять терпение.

— Мистер Купертино, я не могу угостить вас и отказать всем остальным. Кроме того, я намерена съесть его сама, на десерт.

И гордо удалилась.

Бэзил и Гай скорбно разглядывали дрожащий десерт.

— А вот интересно, кто будет крестным отцом? — задумчиво проговорил Дон Эдди.

В полном молчании, сопровождаемом лишь позвякиванием ложечек, мужчины размышляли над этим вопросом.

Глава 12 Плотный ужин с чаем и дружеская поддержка

Середина февраля — как середина океана. Анжелина томилась в ожидании дальнего берега весны. Уже две недели держались жуткие холода. Вдобавок Анжелина не слишком хорошо себя чувствовала, поэтому целых пять дней не выходила из дома. Она припомнила книжку Джейн Остин, которую читала в школе; там одна из героинь в похожей ситуации точно так же торчала дома, и все судачили о ее «положении». Теперь Анжелина поняла, что они имели в виду.

В целом дела обстояли неплохо. Малыш прекрасно развивался, толкал ее, словно говоря «привет», в любое время дня и ночи. Иной раз, замечая себя в зеркале, она должна была признать, что выглядит чудесно, но ровно сегодня отчего-то стало не по себе. Анжелина чувствовала себя огромной и неповоротливой, а под свитером как будто ворочался гигантский мяч.

Она уже изучила в подробностях каждую трещину в полу, каждое пятнышко на обоях на каждой стене каждой комнаты в доме. Вдобавок сегодня была суббота, и, значит, никто не придет, и по телевизору ничего интересного, хотя она его практически не смотрит, и еще она проголодалась, но никак не поймет, чего бы хотелось поесть. Анжелина изнывала в замкнутом пространстве.

Она поплелась в кухню, свое единственное убежище, сделала себе пару сэндвичей. Поджарила итальянский хлеб, нарезала бекона, помидор, вареное яйцо, добавила несколько тоненьких колец красного лука, положила сверху пару сардинок и несколько листиков салата, в завершение щедро смазала ломти хлеба майонезом. Потом приготовила большую чашку мятного чая и уселась обедать.

Как только Анжелина доела последний кусочек второго сэндвича, в дверь постучали. Стряхнув с ладоней крошки, она побрела к дверям. Даже если это всего лишь почтальон, ему придется задержаться на чашку кофе и кусочек пирога, пусть и не захочет.

— Джерри! — радостно воскликнула она.

— Привет…

Она втащила его в дом и захлопнула дверь.

— Брр! Боже, какой холод! — Она даже спрятала ладони под мышками. — Когда же это закончится? Как я тебе рада! Я как раз пила чай, но с удовольствием сварю тебе кофе. Хочешь кусочек пирога? Испекла на завтрак сегодня…

— Прибереги его, — усмехнулся Джерри. — Не хочу я никаких пирогов.

— Ты должен попробовать, — Анжелина подтолкнула его поближе к столу.

— Погоди! — рассмеялся Джерри. — Ты сейчас занята?

— Не очень . Перестань, это не смешно.

— Отлично. Тогда одевайся.

— Одеваться? Зачем это?

— Мы с тобой выходим в свет, ты и я.

— Но куда?

Анжелина с трудом сдерживала нарастающий восторг.

Прежде чем ответить, Джерри сунул руки поглубже в карманы и спрятал нос под толстым шарфом.

— Ну, мы тут скинулись с ребятами, и меня выбрали делегатом.

— Делегатом для чего?

— Мы отправляемся за покупками для малыша.

Ровно через пятьдесят семь секунд Анжелина стояла перед Джерри, укутанная с ног до головы: теплые ботинки, пальто, шарф, шапка и перчатки. Она даже успела прихватить из буфета горсть овсяного печенья с изюмом и сунула его Джерри, когда они выходили за дверь. На улице дожидалось такси с включенной печкой, в салоне было тепло и уютно.

Анжелина была взволнована и заинтригована. Унылое затворничество чудесным образом превратилось в увлекательную экспедицию.

Путешествие в центр города, мимо декоративной балюстрады мэрии, привело их к парадному входу в «Ванамейкер» [23] . Они вошли в главный вестибюль, миновали золотого орла и монументальный орган, но только когда направились к эскалатору, ведущему в детский отдел, Анжелина начала осознавать, что до заветной даты оставалось всего два месяца, а она безнадежно не готова.

Несколько мягких игрушек и размышления о детской одежке — не в счет. Анжелина внезапно оказалась лицом к лицу с фактом: она легкомысленно пренебрегала важнейшими вещами — во что одеть малыша, как обставить детскую. Непростительное пренебрежение mise en place [24] .

Ребенок должен был родиться в апреле, и она отложила все покупки до родов, пока не выяснится, кто это будет — мальчик или девочка. Но, внимательно осмотрев полки с младенческими одежками, она не обнаружила никаких гендерных различий — никаких тебе громадных грузовиков или прекрасных принцесс. И тут же набрала целую кучу крошечных штанишек, рубашечек, маечек, трусиков, комбинезончиков, носочков, свитеров и футболочек, складывая их в послушно протянутые руки Джерри.

— Ой, Джерри, посмотри! — Она показала ему очаровательную ярко-красную пижамку с кроликом на груди.

— Думаешь, у них найдется мой размер? — Джерри присоединил пижаму к остальным вещам.

Они перешли в отдел детской мебели, где Анжелина немедленно метнулась к прелестной деревянной кроватке. Но радость тут же погасла… как только она увидела ценник.

— Берем, — постановил Джерри.

— Нет, — вздохнула Анжелина, показывая ему цену. — Это чересчур дорого.

Джерри ласково вынул ярлычок из ее пальцев, перевернул его.

— Когда будет чересчур дорого, я тебе скажу, — твердо проговорил он. — Мне велели потратить все, до последнего цента. Мы берем эту кроватку.

Анжелина, не в силах сдержаться, радостно взвизгнула. Они разыскали продавца, сообщили, куда доставить покупку, и продолжили исследование магазина.

В отделе игрушек Джерри почувствовал себя увереннее. Анжелина битых полчаса провела в секции развивающих игр, тщательно выбирая полезные забавы и книжки. Она взяла «Спокойной ночи» и «Сказки Матушки Гусыни» с роскошными иллюстрациями. Сердце дрогнуло при виде репринтного издания «Маленького принца» — эту книгу мама читала ей, наверное, тысячу раз. Анжелина все еще вспоминала Эммалин, когда из-за угла показался Джерри — в детской ковбойской шляпе, с бейсбольной битой, перчаткой, футбольным мячом и игрушечным ружьем.

— Я все предусмотрел — будет мальчик, — деловито пропыхтел он.

— В таком случае, — рассмеялась Анжелина, — лучше бы нам поскорее выбраться отсюда, пока ты не отыскал еще и клюшки для гольфа.

Джерри, нагруженный пакетами с детской одеждой, договорился о доставке всего остального: детская кроватка, высокий стульчик, пеленальный стол, манеж, колыбелька, детские качели, коврик с Винни-Пухом, постельное белье, матрас, подушки и одеяла. Итоговым приобретением стал ослепительно-белый медведь, практически в натуральную величину, с красной ленточкой на шее, который, подобно знаменитому игроку после победы в матче, шествовал к выходу, восседая на плечах Джерри.

— Анжелина!

Анжелина обернулась. К ним спешила знакомая фигура — безукоризненный костюм-тройка, в жилетном кармане часы с цепочкой и белая бутоньерка в петлице.

— Мистер Петтибон! — обрадовалась Анжелина. — Я и забыла, что вы здесь работаете.

— О да, работаю. Я главный байер в отделе косметики и парфюмерии. А вы здесь что делаете?

Джерри, не давая Анжелине рта раскрыть, подхватил мистера Петтибона под локоть:

— Привет, Петтибон, рад вас видеть. Мне вообще-то нужно у вас кое-что спросить. Подождешь минутку, Энджи?

— Конечно.

Джерри оттащил мистера Петтибона в сторонку, чтобы Анжелина не могла их расслышать. Он говорил, Петтибон молча кивал, потом оба вернулись к Анжелине.

— Я не знал, что вы соберетесь в магазин именно сегодня, — сказал мистер Петтибон. — Я бы встретил вас прямо у входа. Анжелина, чеки у вас с собой?

— О да, — Анжелина похлопала по сумочке, — Джерри велел сохранить — на случай, если что-нибудь придется вернуть.

— Не могли бы вы передать их мне? А я оформлю свою двадцатипроцентную скидку, как менеджер. Это займет всего несколько минут.

— Это возможно? — изумилась Анжелина.

— Ну разумеется. И это касается всего, что вы надумаете покупать, юная леди. Итак, где вы планируете пообедать?

— «Хоги-шоп» за углом? — с надеждой спросил Джерри.

— Только не сегодня.

Петтибон проводил их до лифта и далее на девятый этаж, в «Хрустальный чайный зал».

Невероятного размера зал, где целые мили столиков покрыты безукоризненно белыми льняными скатертями; в центре каждого стола вазочка с букетиком цветов, сверкающие серебряные приборы, вокруг столов — мягкие стулья с позолоченными высокими спинками. По залу с аристократическим изяществом проворно скользят официанты в черных фраках, разнося блюда, накрытые блестящими металлическими крышками. Под каждой из них — соблазнительные изысканные закуски. Звяканье ножей и вилок, звон хрусталя и фарфора дополняла классическая мелодия в исполнении струнного квартета, разместившегося на небольшом возвышении у дальней стены. Анжелина не могла отвести глаз от громадной роскошной люстры — одной этой детали достаточно было, чтобы поднять настроение.

Петтибон подвел их к важному метрдотелю в смокинге:

— Гэри, познакомься, это Анжелина и Джерри. У вас найдется для них свободное место? Они мои гости.

Гэри улыбнулся, едва заметно кивнул:

— Разумеется, у нас найдется место. Желаете пообедать или просто выпить чаю?

Анжелина онемела, поэтому Джерри пришлось взять инициативу в свои руки.

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, — начал он, — но, похоже, мы хотели бы…

— …выпить чаю, — опомнившись, прощебетала Анжелина.

Пока Гэри искал для них подходящее место, Анжелина обняла и расцеловала мистера Петтибона:

— Мистер Петтибон, огромное вам спасибо за все.

— Анжелина, полагаю, сейчас как раз подходящий момент начать называть меня Дугласом.

— Спасибо, Дуглас, — улыбнулась она.

Он широким жестом обвел зал:

— Прошу, приятного аппетита.

— Спасибо, Дугги, — вмешался Джерри. — Ты классный.

— Дугги? — приподняла брови Анжелина.

— Может быть, остановимся на Петтибон ? — сдержанно предложил мистер Петтибон.

— Неплохая мысль, — не стал спорить Джерри; мужчины обменялись рукопожатиями и распрощались.

Джерри и Анжелину ждал столик в центре зала. Метрдотель отодвинул ей стул, развернул салфетку и положил рядом с тарелкой роскошное меню в кожаном переплете. Анжелина не могла прийти в себя от волнения.

— Джерри, все это так удивительно. Ребята, вы просто бесподобны.

Джерри, едва заметно улыбнувшись, любовался сияющим лицом Анжелины.

— Ты это заслужила, — произнес он. — Да и парнишка тоже.

— Откуда ты знаешь, что это парнишка? Может, родится маленькая балерина.

— Не спорь и начинай красить детскую в голубой цвет. У меня предчувствие.

— О, тогда дело решенное, — расхохоталась Анжелина.

— Говорю тебе — я никогда не ошибаюсь.

Официант принял заказ. Анжелина поудобнее устроилась на стуле.

— Джерри, так ты занимаешься строительством, верно? Я тоже работала в строительной фирме.

Джерри чуть подвинул букет в центре стола, чтобы лучше видеть Анжелину.

— Ага, я ремонтирую дома. Покупаю задешево, делаю ремонт, привожу в порядок и продаю с прибылью. Такая вот идея. В прошлом году продал три штуки, так что дела идут неплохо.

— Ух ты, вот это да.

Принесли «эрл грей», Анжелина некоторое время помешивала ложечкой в чашке, прежде чем перейти к следующей теме.

— Можно я задам вопрос. — Она посмотрела прямо в глаза Джерри: — Ты сегодня был такой милый, так возился с игрушками, а сам не собираешься все же найти девушку и жениться?

— Не-а, — хохотнул Джерри, бросая в чашку пару кусков сахара. — Это не для меня. Я слишком привык к холостяцкой жизни.

— А что ты имеешь против брака?

Джерри одним глотком осушил изящную чашечку из китайского фарфора, тут же налил еще.

— В целом, ничего. Но… знаешь, старики развелись сразу после смерти моего брата.

— Прости.

— Да, честно говоря, они никогда особо не ладили.

— Печально.

— Пожалуй. И знаешь, что меня особенно доставало? Галстук.

— Какой галстук? — не поняла Анжелина.

— Отцовский галстук. Он работал продавцом и каждый божий день нацеплял этот галстук, уходя на работу. Надевал, едва встав с кровати, и снимал, ложась спать. Даже по выходным он его таскал. Сколько себя помню, он всю жизнь делал то, что от него требовали, — взвалил весь мир себе на плечи и волок, пока тот его не доконал окончательно. И галстук этот всегда казался мне его уздой, кандалами.

Анжелина не могла разобрать, чего больше звучало в его словах — восхищения или разочарования.

— Он умер пару лет назад. И вот я рассматривал старые фотографии мамы с папой, еще до свадьбы. Никаких галстуков. Ни одного фото молодого отца в галстуке. И я все понял.

Анжелина не решилась пошутить, уж слишком серьезен был Джерри.

— Выходит, ты не любишь галстуки.

— Просто не готов надеть на себя эту штуку.

Но Анжелина все же хотела окончательного подтверждения.

— Никто же не говорит, что ты обязан носить галстук, — примирительно сказала она.

— Ну и ладно.

— Только в день свадьбы. Тут, пожалуй, лучше надеть.

— Вероятно, — усмехнулся он. — Ради своей единственной я, может, и надел бы галстук. Увидишь на мне галстук — и сразу все поймешь, договорились?

— Договорились. — Анжелина, скрывая улыбку, поднесла чашку к губам.

Как раз вовремя подоспел официант с тележкой, на которой красовался серебряный поднос с чайными сэндвичами всех форм и размеров — с маринованной рыбой и куриным салатом, с копченым лососем, мягким сыром и веточками кресса, перемежаемые крошечными лепешками, разноцветными тарталетками и птифурами. На стол официант торжественно водрузил вазочку взбитых сливок, свежее масло и блюдо клубники, глазированной шоколадом.

— Приятного аппетита, — прошелестел он, удаляясь.

— Боже правый! — выдохнула Анжелина. — Какая красота!

— М-да… — Джерри явно не разделял ее восторга. — Мне казалось, мы заказывали сэндвичи?

— Но это и есть чайные сэндвичи. — Она подхватила миниатюрный кусочек ржаного хлеба с муссом из лосося. — М-м-м, вкуснотища.

— Ни картошки тебе, ни маринованных огурчиков, — пробурчал Джерри.

Анжелина потянулась за следующим сэндвичем — с салатом из цыпленка-карри.

— Мужчины ничего не понимают. Попробуй только. Он попробовал, одобрительно кивнул:

— Да, пожалуй. Вкусно. Еще восемьдесят три такие штучки — и по дороге домой нам не придется заскакивать за чизбургером.

Анжелина рассмеялась, но подумала, что, вообще-то, чизбургер — неплохая идея.

В конце концов, они ведь едят за троих.

...

Сэндвичи к чаю по-филадельфийски 4 — 6 порций

Правила приготовления отличных сэндвичей

— Используйте только свежий хлеб.

— Приготовьте разные по вкусу и цвету начинки и добейтесь кремообразной консистенции.

— Срезая корочку с сэндвичей, используйте острый нож с зубчиками, который не будет крошить хлеб. Делайте это, когда они уже будут готовы.

Хлеб

— 1 буханка свежего белого хлеба

— 1 буханка свежего ржаного хлеба

— 12 — 18 небольших веточек петрушки для украшения

Начинка из водяного кресса и сливочного сыра

(зеленая, с легкой горчинкой, которая прекрасно сочетается со сладковатым вкусом сыра)

— 4 унции взбитого сливочного сыра

— 1/2 чашки свежего водного кресса, мелко порубить

— щепотка соли

— щепотка черного перца

Начинка из яичного салата

(желтая, с горчично-солеными нотками)

— 2 яйца вкрутую, очистить горячими и остудить

— 1/2 чайной ложки сухой горчицы

— 1 столовая ложка майонеза

— щепотка паприки

— соль и свежемолотый черный перец по вкусу

Свекольная начинка с сыром маскарпоне (розовая и сладковатая)

— 2 унции сыра маскарпоне

— 1 консервированная свекла весом в 4 унции, слить жидкость, обсушить бумажным полотенцем и нарезать мелкими кубиками

— щепотка соли

— щепотка молотого черного перца

Начинка из курицы с карри

(желтоватая, пикантная на вкус)

— 2 куриные грудки весом по 6 унций

— 1 чайная ложка карри

— 2 столовые ложки майонеза

— 1 столовая ложка свежей петрушки, мелко рубленной

— 1 стебель сельдерея, мелко рубленный

— соль и свежемолотый черный перец по вкусу

Начинка из салата вальдорф с тунцом

(слегка красноватая благодаря яблоку и сладковатая на вкус)

— 2 банки тунца в собственном соку, весом по 6 унций, слить жидкость и тщательно размять

— 1 красное яблоко с кожурой, убрать сердцевину и семечки, нарезать мелкими кубиками и сбрызнуть лимонным соком

— 2 столовые ложки майонеза

— 1 столовая ложка толченых грецких орехов

— 1/2 чашки белого винограда без косточек, разрезать вдоль на тонкие ломтики

— щепотка черного перца

— соль по вкусу

Приготовление сэндвичей с кресс-салатом и мягким сыром Смешайте сыр с кресс-салатом в небольшой миске. Посолите и поперчите.

Приготовление сэндвичей с начинкой из яичного салата Порежьте яйца на ломтики, затем мелко порубите. Смешайте в небольшой миске яйца, горчицу, майонез, соль и перец. После того как положите начинку на хлеб, посыпьте паприкой.

Приготовление сэндвичей с начинкой из свеклы и маскарпоне В небольшой миске вилкой разомните сыр, а затем с помощью деревянной ложки или резиновой лопаточки тщательно перемещайте его с кусочками свеклы. Приправьте солью и перцем по вкусу.

Приготовление сэндвичей с начинкой из курицы с карри Тщательно натрите куриные грудки карри с обеих сторон. Положите их в глубокую сковородку и залейте водой, чтобы она покрывала курицу. Постарайтесь не смыть приправу. Тушите на среднем огне до готовности (мясной сок должен быть прозрачным, а мясо легко прокалываться вилкой), выложите на блюдо и охладите до комнатной температуры. Порубите на мелкие кусочки и поставьте в холодильник на пару часов. Смешайте с майонезом, сельдереем и петрушкой, приправьте солью и перцем.

Приготовление сэндвичей с начинкой из салата вальдорф с тунцом Смешайте в небольшой миске размятый тунец, яблоко, майонез, грецкие орехи, соль и перец. Намажьте получившуюся массу на хлеб и украсьте ломтиками винограда.

Приготовление сэндвичей Намажьте слой начинки толщиной около 1/4 дюйма на кусок белого или ржаного хлеба и накройте следующим куском (можно делать любое количество слоев по своему усмотрению) и срежьте хлебные корки. Если вы делали сэндвичи из хлеба прямоугольной формы, то разрежьте их по диагонали на 2 треугольника. Сэндвичи из хлеба овальной формы (обычно ржаного) можно разрезать примерно на 6 небольших квадратиков.

Глава 13 Снежная ловушка и Предопределенность

Теплый чистый песок струился между пальцев, солнце слегка припекало шею, но это было даже приятно, как глоток ледяного джина с ломтиком лайма, покалывающий кончик языка. Она сидела на крохотном клочке суши, шириной с улицу перед ее домом; слева — хрустальная чистота лагуны, справа — океанская лазурь. Белые гребешки волн, приплясывая, соперничали за ее внимание с чайками, лениво парившими над головой. Голова Фрэнка прорезала водную гладь, и вот сам он, обнаженный по пояс, восстал из волн, сжимая в руках трепещущего ярко-красного лобстера. Точным движением лобстер был отправлен в котелок, висевший над огнем, к двум другим своим собратьям.

Фрэнк опустился на песок рядом с ней. Загорелый, и пахнет от него солью, морским ветром и кокосовым маслом.

— Давай поскорее займемся этим, детка. — Он запрокинул голову, и ветер запутался в его темных волосах. — Ты слишком долго ждешь меня, совсем истосковалась.

— Ты не представляешь, насколько прав, — вздохнула Анжелина.

Он наклонился и поцеловал ее.

Пронзительно зазвенел будильник, звук напоминал нечто среднее между корабельным гудком и скрежетом металла по стеклу. Анжелина проснулась и, вздыхая, выползла из-под одеяла. Она все так же тосковала по Фрэнку, но уже пора было ставить овсянку на плиту. Скоро придут мужчины, будет с кем поговорить, и ей станет легче.

С началом третьего триместра ее беременности друзья приняли коллективное решение, что ей пора сворачивать свои кулинарные упражнения и постепенно сосредоточиться на подготовке к родам. Сначала об этом заговорила Джиа, потом Тина, а следом и все, собирающиеся за столом Анжелины, поддержали идею. Джентльмены сами позаботятся о себе некоторое время, до крестин, а уж там, бог даст, Анжелина вернется к своим обязанностям, «насколько позволит материнство».

Джерри, после их грандиозного шопинга, настоял, чтобы она даже не думала благодарить своих клиентов — ни по отдельности, ни за общим столом, — поскольку, как он пояснил, некоторые вложили больше денег, чем остальные, и не хотят, чтобы кто-нибудь почувствовал себя неловко. И вообще, как сказал Джерри, это их «мужские дела». Хотя невозможность хотя бы отчасти выразить благодарность тяготила Анжелину, она пообещала вести себя как ни в чем не бывало и уважать чужие желания. Не поймешь этих мужчин и сложные отношения между ними.

Анжелина посещала акушерку, рекомендованную доктором Витале, Ли-Анн Фитцпатрик — маленькую энергичную азиатку, вышедшую замуж за ирландца — рентгенолога. У нее был настоящий дар нести пациенткам покой и уверенность, вкупе с профессиональным здравомыслием, мудростью, опытом и отличным чувством юмора. Она близко к сердцу приняла ситуацию Анжелины, поскольку и сама, до своего второго брака, воспитывала дочь в одиночку. И Анжелина полностью доверяла ее советам. Она честно целых две недели проходила на подготовительные курсы — сначала с Джиа, а потом, когда упражнения стали уж слишком тяжким испытанием для старческих коленей, с Тиной.

Весь последний месяц, восьмой в ее беременности, Анжелину изводили периодические ложные схватки, пугавшие ее. Все уверяли, что нет никаких оснований для беспокойства, но после одного из таких эпизодов Анжелина с доктором Фитцпатрик оказалась под дверью приемного отделения больницы Ханнемана в три часа утра. Акушерка постаралась обратить все в шутку, заверив, что она все равно собиралась на пробежку пораньше утром, но Анжелина чувствовала себя истеричной мамашей, понапрасну поднимающей панику.

Как-то утром, когда Анжелина с помощью Джиа «вила гнездо» — прибиралась и готовилась к своей последней полноценной «рабочей» неделе, неожиданно заявился Бэзил Купертино. Открыв дверь, Анжелина не сразу сообразила, почему это на лице Бэзила застыла гримаса печальной досады.

— Привет, — неуверенно приветствовала она.

— Привет, — уныло отозвался он.

— Все в порядке?

Он молча протянул маленькую кастрюльку, прикрытую крышкой.

— Что это?

— Суп.

— Вам лучше войти.

Они молча проследовали в кухню, где Бэзил поставил кастрюлю на плиту. Анжелина зажгла огонь.

— Что случилось? — все же спросила она.

Бэзил опустился на стул.

— Понимаете, в последнее время я только и рассказывал, что о потрясающих блюдах, которые здесь попробовал. Наверное, я увлекся. Вы же меня знаете.

— И чем это обернулось?

— Не лучшим образом. Сегодня утром моя сестра приготовила это… этот суп. И хочет знать, что вы о нем думаете.

Оба уставились на кастрюлю, в которой что-то утробно булькнуло, разогреваясь.

— И что за суп?

— Гороховый с ветчиной.

Анжелина нехотя поднялась, достала из буфета две ложки, две крошечные тарелки и плеснула в каждую немного супа от Дотти. Осторожно, как будто они могли взорваться от неловкого движения, поставила тарелки на стол.

— Вы не должны этого делать, — испуганно пробормотал Бэзил. — Я просто скажу, что вам понравилось, и все.

— Я не хочу заставлять вас лгать.

— А я не хочу повредить ребенку.

— Перестаньте, это просто смешно.

Анжелина решительно взяла ложку. Бэзил нервно подскочил и налил в стакан чистой воды, дабы при необходимости немедленно очистить небо.

Джиа, возившаяся наверху, именно в этот момент вошла в кухню, увидела пустой стул, тарелку супа на столе и свободную ложку. И немедленно плюхнулась за стол.

— А, zuppa ! — Зачерпнула, подула.

— Постойте! — сдавленно воскликнул Бэзил за ее спиной.

— А, привет, мистер Купертино, не заметила вас, — и Джиа, причмокнув, сунула ложку в рот.

Анжелина и Бэзил, застыв, могли только наблюдать. Джиа зачерпнула еще ложку, и еще, прежде чем они оправились от потрясения.

— Ма? — осторожно начала Анжелина.

— Чего?

— Как тебе суп?

— Вкусно.

Анжелина решилась попробовать.

— На что это похоже? — взволнованно спросил Бэзил.

— На гороховый суп.

Бэзил тоже зачерпнул из кастрюли:

— И правда.

— А вы думали, это что? — удивилась-таки Джиа.

— Этот суп сварила Дотти, — сообщил Бэзил.

Джиа недоверчиво прищурилась.

— Понимаете, — задумчиво протянул Бэзил, — я наблюдал за ней, когда она начала варить суп, и она внимательно читала рецепт на упаковке с горохом. Никогда прежде этого не делала.

— Может, ей просто нужно было ваше одобрение, — предположила Джиа. — Думаю, Дотти не по себе стало от того, что вы без умолку восхищаетесь искусством другой женщины, мистер Купертино.

— Кто, я? — растерянно заморгал Бэзил. — Да я просто живое воплощение дипломатии.

— Ха! Да вы говорите об Анжелине так, будто именно она изобрела спагетти.

— Порой мне трудно сдержать свое восхищение, только и всего.

— Ага, но дело в том, что любая женщина желает, чтобы каждый мужчина в ее жизни считал, что никто на свете не готовит лучше, чем она. Анжелина не даст соврать.

— Власть вкусной еды может сравниться только с властью хорошего секса, — скрестив руки на груди, торжественно произнесла Анжелина.

— Это всего лишь слова, — отбивался Бэзил.

— Вы должны гордиться, что мы с Джиа открыли вам эту страшную тайну, известную каждой женщине, но о которой мужчины даже не подозревают. Пока не станет слишком поздно.

— Чувствую себя лазутчиком за линией фронта.

— Только представьте, — продолжала Анжелина, — вот вы встретили женщину, полюбили ее. Думаете, она не захочет готовить для вас? И вы, может быть, бросите нас ради нее. Или она заставит вас бросить нас. Я бы точно заставила.

— И я, — поддакнула Джиа.

— Никогда не рассматривал вопрос с этой точки зрения, — задумался Бэзил.

— Что ж, я буду молиться о вас, мистер Купертино, — сказала Джиа. — Вы из тех, кто может разорваться пополам, выбирая между женщиной и лазаньей.

И вот настал последний совместный обед. Анжелина окрестила его «Обед Благодарности», полагая, что все поймут, что именно она имела в виду. Она подала домашние колбаски с картофелем и тушеной капустой в свежевыпеченном хлебе. Колбаски она приготовила без кожицы, из цыпленка со свининой, приправила тмином и шалфеем, а стенки порционных хлебов выложила ломтиками проволоне. Блюдо получилось не только сытным, но и по-настоящему домашним, странным образом умиротворяющим. Обед имел грандиозный успех, а мистеру Купертино Анжелина даже отправила в подарок свою фирменную лазанью, чья «песня сирены» привела первого гостя за ее стол, — чтобы облегчить, как он сам сказал, «переход к холодной индейке».

...

Колбаски из курицы и свинины с тмином и шалфеем, в хлебных горшочках 8 порций

Хлебные горшочки

— 2 столовые ложки сахара

— 2 пакетика (по 1/4 унции) свежих быстродействующих дрожжей

— 8 чашек муки и еще немного, чтобы замесить тесто

— 2 столовые ложки соли

— 1/2 чашки растопленного масла и еще немного, чтобы смазать формы

— 1 фунт сыра проволоне

Необходимые приспособления 8 горшочков, которые можно ставить в духовку. Подойдут горшочки для приготовления лукового супа.

Домашние колбаски

— 1/4 чашки рапсового масла (1 столовая ложка для обжарки овощей и 3 — для колбасок)

— 1 красный сладкий перец, удалить семена и порезать мелкими кубиками

— 4 свежих листа шалфея, мелко порубить

— 3 головки шалота, мелко порубить

— 1 большое яблоко, например сорта Cortland или Braeburn, кожуру не счищать, но удалить сердцевину и нарезать маленькими кубиками

— 1 фунт куриного фарша

— 1 фунт свиного фарша

— 2 чайные ложки соли

— 1/2 чайной ложки черного перца

— 2 чайные ложки семян тмина, 1 чайную ложку оставить нетронутой, а 1 ложку смолоть в порошок в мельнице для специй или истолочь в ступке

— 1/2 чашки муки из сорго или проса

— 1/4 чайной ложки кайенского перца

Тушеная капуста

— 1 столовая ложка рапсового масла

— 1 столовая ложка сливочного масла

— 3 больших зубчика чеснока, мелко порубленных

— 16 мелких картофелин (около фунта), почистить

— 1 большой кочан зеленой капусты, убрать кочерыжку и порезать широкой соломкой

— 3 большие моркови, почистить и нарезать мелкими кубиками

— 1 чайная ложка молотого красного перца

— 1 чайная ложка соли

— 1/8 чайной ложки свежемолотого черного перца

— 3/8 чашки свежего укропа, мелко нарезать

Приготовление горшочков Растворите сахар и дрожжи в 3 чашках теплой воды температурой 38 — 46 °C, измерив температуру кондитерским термометром (в более горячей воде дрожжи погибнут, а в холодной не будут работать). Дайте дрожжам подняться. Если с ними все в порядке, то через 15 минут на поверхности воды появится пена, похожая на пивную. Если за 30 минут этого не произошло, значит, дрожжи погибли и надо попробовать еще раз с новым пакетиком. Насыпьте муку в кухонный комбайн с двойными лезвиями и добавьте соль. (Это можно сделать в два захода, в зависимости от объема чаши комбайна). Не выключая кухонный комбайн, аккуратно тонкой струйкой влейте дрожжевую закваску и продолжайте взбивать до состояния однородной массы. Переложите тесто в большую миску, накройте пищевой пленкой и дайте ему подняться, чтобы оно удвоилось в объеме. (Это займет от 30 минут до часа. Тесто достаточно поднялось, если вы можете сделать вмятину пальцем и она не разгладится.)

(Тем временем займитесь колбасками.)

Обомните тесто и дайте ему снова подняться. (Давая тесту второй раз подняться, вы делаете его более нежным. Имейте в виду, что оно не поднимется так же сильно, как в первый раз).

Разогрейте духовку до 200 °C.

Смажьте каждый горшочек сливочным маслом. Разделите тесто на 8 частей и положите каждый кусок на кухонную доску, слегка присыпанную мукой. Раскатайте каждый кусочек в форме круга, аккуратно растягивая его в стороны и встряхивая, потом скатайте в шарик и уложите в горшочек. Повторите процедуру с каждым куском теста. Смажьте тесто растопленным маслом и выпекайте до образования золотистой и хрустящей корочки (примерно 30 — 35 минут). Готовность проверьте, постучав, — звук будет звонким. Выньте горшочки из духовки и дайте им остыть 5 — 10 минут.

Пока хлеб еще теплый, аккуратно срежьте верхушку и уберите лишний мякиш, чтобы внутри было достаточно места для тушеной капусты, картошки и колбасок. (Мякиш можно использовать для приготовления хлебных крошек для другого блюда.)

Выложите дно хлебного горшочка несколькими ломтиками сыра проволоне. Сыр расплавится и станет вкусной преградой между хлебом и мясной подливой, так что горшочек не размокнет.

Приготовление домашних колбасок Поставьте сковороду на средний огонь и разогрейте 1 столовую ложку масла. Обжаривайте красный перец, шалфей, шалот и яблоко, постоянно помешивая, до тех пор, пока перец не станет мягким, а лук — прозрачным, примерно 5 минут. Переложите овощи в большую миску и дайте остыть.

(Тем временем займитесь капустой.)

Добавьте свиной и куриный фарш, соль, перец и семена тмина в остывшую овощную смесь и тщательно все перемешайте.

Смешайте муку сорго с молотым тмином и кайенским перцем и посыпьте получившейся смесью сухую ровную поверхность.

Скатайте из мяса шарики диаметром в 1 дюйм или колбаски длиной в 2 дюйма и диаметром в 1 дюйм и обваляйте их в муке с пряностями.

Разогрейте оставшееся масло в большой сковороде на среднем огне и, когда оно начнет шипеть, обжарьте колбаски со всех сторон. Не переворачивайте их в течение одной минуты, чтобы дать специям пропитать мясо. Шумовкой переложите колбаски в кастрюлю с тушеной капустой.

Приготовление тушеной капусты с картофелем В глубоком сотейнике объемом в 6 кварт разогрейте на среднем огне рапсовое масло и добавьте сливочное. Постоянно помешивая, поджарьте чеснок в течение 2 — 3 минут. Обжарьте картофель в чесночном масле. Добавьте капусту, морковь и 4 чашки воды. Приправьте красным перцем, солью и черным перцем. Убавьте огонь и оставьте тушиться на медленном огне.

(Возвращаемся к колбаскам.)

Готовьте под крышкой на медленном огне до тех пор, пока капуста и картошка не станут мягкими, а колбаски не приготовятся. Это займет от 45 минут до часа.

Способ подачи Поставьте на тарелку горшочек с хлебом внутри. Положите внутрь тушеную капусту, 1 — 2 картофелины и пару колбасок. Посыпьте рубленым укропом и накройте крышечкой из хлеба. Разложите дополнительные колбаски и картофель по краям тарелки. Оставшуюся капусту, колбаски и картофель подайте в большой супнице.

Раз в несколько лет март набрасывался на город разъяренным львом и заваливал снегом по самые крыши. После снежной бури жизнь в Южной Филли, с ее узкими улицами и стоящими вплотную домами, полностью замирала. Но такого снегопада, как в этом году, не видали уже лет двадцать. Около полудня полетели первые снежинки, к вечеру снег усилился, затем на пару часов стих, до приближения следующего атмосферного фронта в полночь, а потом снег валил до самого рассвета, словно откуда-то сверху его швыряли огромной лопатой.

Анжелина всю ночь не сомкнула глаз: ее опять измучили нерегулярные схватки. На рассвете она улеглась в теплую ванну, что принесло некоторое облегчение, и часам к шести ей все же удалось задремать. Когда же в семь она проснулась, мир вокруг уже скрылся под снегом. Выглянув в окно второго этажа, Анжелина увидела только сугробы, в которые превратились припаркованные на улице машины. Крыльцо каждого дома напоминало огромный кусок белоснежного зефира.

Анжелина включила отопление, оделась, позавтракала парой яиц всмятку и тостами. Сегодня она планировала заняться детской, и Гай любезно согласился помочь.

В детскую Анжелина переоборудовала свою мастерскую. Одну стену она уже покрасила и даже накануне установила кроватку. Она постелила на пол тряпки, приволокла из чулана стремянку и достала банку с краской.

Окно было приоткрыто, чтобы запах краски быстрее выветрился, а для усиления эффекта Анжелина включила вентилятор. Сама она укуталась, как капуста, в несколько слоев одежды — две футболки, термобелье, а сверху еще пара теплых рубашек Фрэнка. Внизу хлопнула дверь. Она заранее велела Гаю не церемониться и сразу подниматься наверх, чтобы ей не бегать лишний раз туда-сюда по лестнице.

— Привет! — весело крикнул он, отряхивая снег с ботинок. — Есть кто дома?

— Я наверху, в детской!

Гай, красный с мороза, в толстом лыжном свитере, ввалился в комнату.

— Боже милостивый, я всего лишь перешел улицу, а уже потерял двух псов из упряжки.

Анжелина улыбнулась ему со второй ступеньки стремянки.

— Спасибо, что заглянули. Мне и вправду нужна помощь. Нужно поскорее закончить эту комнату, не то малышу придется поселиться в ящике комода.

— Это вам спасибо, что позвали. — Гай все никак не мог согреть руки. — Сейчас только почувствую вновь пальцы и возьмусь за кисть.

Анжелина осторожно спустилась на пол, вручила ему валик.

— Я приготовлю чай.

— Нет-нет, я все сделаю сам и принесу.

Он поспешил в кухню, Анжелина потерла ладонями поясницу, медленно потянулась, движение тут же отозвалось болью в спине.

— И печенье прихватите, — крикнула она вслед Гаю.

Через несколько минут засвистел вскипевший чайник, и Гай уже наливал кипяток, как вдруг услышал грохот и звук падения. Он вылетел из кухни и рванул по лестнице вверх. Полупустая банка с краской валялась рядом с упавшей стремянкой, и ярко-голубой ручеек струился по предусмотрительно подложенной тряпице. Анжелина, одной рукой придерживаясь за детскую кроватку, безуспешно пыталась подняться на ноги.

— Что случилось? — бросился к ней Гай.

На первый взгляд с Анжелиной все было в порядке, но, опустившись рядом с ней на колени, Гай заметил, как сильно дрожат ее руки.

— Я свалилась с лестницы, — выдавила она и, инстинктивно прижав руки к животу, вздрогнула. Потом провела ладонями по бедрам и почувствовала, что одежда промокла. — Боже, у меня воды отошли. Кажется, начались роды.

Гаю эта новость совсем не понравилась.

— Не может быть, еще рано. До срока ведь целых две недели, да?

Она скривилась от боли, дыхание перехватило.

— У меня всю ночь были схватки. Я думала, это очередная ложная тревога, но, похоже, на этот раз все по-настоящему.

— Хорошо, хорошо, поднимайтесь, я отвезу вас в больницу.

Анжелина посмотрела на него, и ее объял откровенный ужас, от которого холодело в груди и дыхание замирало — как будто идешь среди ночи по темным улицам в самом бандитском районе города.

— О нет, только не это, — прошептала она. — Похоже, у нас серьезные проблемы.

— Да в чем дело?

— Если бы ты всю жизнь прожил в нашем районе, — объяснила Анжелина, изо всех сил стараясь, чтобы голос ее звучал ровно и спокойно, — ты бы знал, что в такой снегопад ни одно такси даже близко подъехать не сможет, пока улицы не расчистят.

Гай почувствовал, как и его начинает охватывать паника.

— А если вызвать «скорую помощь»?

— Если это не летающая «скорая», считай, мы застряли здесь надолго.

— Можешь добраться до кровати?

Анжелина с трудом присела, протянула руку:

— Попробую, помоги мне.

К началу следующей схватки они успели добрести до кровати. На этот раз боль была настолько сильной, что Анжелина сжалась, как смятый конфетный фантик, и вцепилась в Гая изо всех сил, чтобы не упасть.

У Гая даже колени подогнулись — от тяжести ее тела и внезапной пронзительной боли в руке. Он не представлял, что делать — помочь ей выпрямиться, или, наоборот, уложить на кровать, или все-таки опустить на пол. Он чувствовал, как мучительная судорога прокатилась по ее телу.

Анжелина подняла к нему покрасневшее, залитое слезами лицо:

— Гай, я боюсь.

— Я тоже, — честно сказал он.

И тогда Анжелина рассмеялась. Он действительно испугался. И рядом с ним она внезапно почувствовала себя увереннее.

— Мне дышать нечем, дай платок, — попросила Анжелина.

Гай порылся в тумбочке и ловким движением карточного шулера извлек из упаковки несколько салфеток. Анжелина высморкалась, Гай помог ей присесть на краешек кровати.

— Я знаю, что делать, — решительно заявил он. — Вскипячу воды и принесу старых газет.

В попытке подбодрить его Анжелина пошутила:

— Ну конечно, малыш захочет почитать комиксы и выпить чашечку чаю.

Тут она резко побледнела, точно кто-то потянул за поршень, отсасывая кровь от лица. Гай застыл, не решаясь отойти ни на шаг и в то же время готовый броситься по первому сигналу, как бегун на старте.

— Позвони доктору Фитцпатрик, — распорядилась Анжелина. — Номер рядом с телефоном внизу.

— Отличная мысль. Ты только никуда не уходи.

Анжелина сбросила кроссовки. Да неужели? И куда, интересно, я могу сбежать?

Без лишних вопросов Гай исчез, и Анжелина осталась наедине с мыслью о том, что, похоже, ребенок появится на свет в той же постели, где был зачат. Закружилась голова, мир потерял четкие очертания — ей показалось, что все это происходит не с ней. Анжелина сердито тряхнула головой, прогоняя наваждение.

«Возьми себя в руки, Анжелина, — твердо сказала она себе, — это реальность, реальнее которой не бывает».

— Итак, малыш, — произнесла она вслух. — Теперь мы остались с тобой вдвоем. Давай постараемся ничего не испортить.

При звуках ее голоса ребенок повернулся, и страх гремучей змеей вновь вполз в душу. Если что-то пойдет не так, она просто не переживет этого.

Капли пота выступили на лбу, шее, поползли по спине и груди.

Явилась еще одна, не менее ужасная мысль: Гай увидит ее нагишом.

Анжелина стиснула зубы. Ужасно, но иного пути нет. «Единственный способ преодолеть неприятность — это пройти через нее», — утешила она себя. И вообще, она не собирается валяться безвольной камбалой. Анжелина стянула одну за другой рубашки, но новый приступ боли в пояснице скрючил ее пополам. Она сползла на пол и встала на четвереньки, надеясь таким образом снять напряжение в спине. Не помогло.

Раз уж она все равно стоит на четвереньках, нужно постараться сделать несколько движений тазом, как учили на курсах. Она шумно дышала носом во время следующей схватки, и это, по крайней мере, позволило ей не терять самоконтроль.

Гай, пропавший, казалось, навеки, наконец-то вернулся и приволок с собой таз кипятка, вчерашний «Инквайр», рулон марли, ножницы и кучу прочих мелочей, которые выгреб из аптечки.

— Анжелина! — испуганно воскликнул он, увидев ее на полу. Таз с водой он поставил у изножья кровати, свалил рядом остальное барахло. — Почему ты на полу?

— Пожалуйста… не задавай вопросов, — прошипела она сквозь стиснутые зубы.

— Ты в порядке?

— Нет!

Она сама не ожидала услышать такой дикий, почти звериный, болезненный вопль. Боль ослепляла, лишала разума. Казалось, все нутро выворачивается наружу.

— Помоги мне, — простонала она. — Помоги!

Анжелина пыталась сохранить рассудок. Нужно помнить о дыхании, так? На курсах постоянно твердили о дыхании, но она не в состоянии его контролировать. Слишком больно.

Вот опять. Когда бесконечный приступ все же прекратился, Анжелина почувствовала, как что-то влажное и теплое стекает по подбородку. Гай влажной салфеткой вытер кровь, сочившуюся из прокушенной губы.

Потом он откинул одеяло и помог Анжелине взобраться обратно на кровать. Она вытянулась на спине, утопив мокрую голову в подушке.

— Принеси чистые полотенца… из шкафа… в холле.

После следующей схватки Анжелине удалось стянуть с себя белье, прежде чем Гай вернулся с охапкой полотенец.

— Ты дозвонился до доктора? — спросила она.

— Нет. В смысле — да. Я оставил сообщение для доктора Фитцпатрик, но смог поговорить с доктором Витале. Его жена дала мне его рабочий телефон. Он позвонил по 911 и постарается добраться сюда как можно скорее. Я рассказал ему, что у тебя ночью были схватки; он сказал, что, похоже, у тебя полное раскрытие и скоро начнутся потуги. Не волнуйся, он объяснил мне, что делать.

— Господи… — Анжелина рефлекторно сжалась перед неотвратимостью следующего спазма.

Гай, склонившись над кроватью, посмотрел ей прямо в глаза:

— Доктор велел попытаться пощупать, где ребенок. Сейчас я попробую это сделать, хорошо?

Она кивнула. Гай откинул одеяло, положил ладонь на живот. Прикосновения были мягкими и уверенными. И она совсем не смущалась. Сейчас они были вместе.

— Знаешь что? — вдруг сказал Гай.

— Что? — Она задышала часто-часто.

— Все будет хорошо.

— Я знаю…

«Знаю» переросло в долгое «ууу!». Когда жесточайшая схватка закончилась, Анжелина в отчаянии посмотрела на Гая, судорожно сглатывая в попытке унять нервное стаккато дыхания.

— Я не смогу! — разрыдалась она.

— Сможешь.

— Нет!

— Ты сможешь. Послушай меня. Немножко подожди, потом начинай тужиться. Если не тужишься, просто дыши, идет? Жди и дыши. Я знаю, ты сильная. Ты справишься. Слышишь?

— Да. Ладно, — выдохнула она.

— Ты чувствуешь, когда пора тужиться?

— Что? — Она с трудом понимала, что он говорит, но сам звук голоса помогал.

— Ты чувствуешь, когда пора?

— Кажется, да. Вот… Ооооууу….

Голова запрокинулась, волна дикой боли прокатилась по животу, и она сумела натужиться. И через минуту вновь. И еще раз. Анжелина вся дрожала и чувствовала себя совершенно истерзанной. Вот бы потерять сейчас сознание или уснуть. Скорее бы все закончилось, как и чем угодно, лишь бы кончилось.

— Отлично, — сказал Гай. — Ты молодец. Последняя была долгой и медленной, верно?

— Похоже, — слабо отозвалась она.

— Итак, ты теперь поняла, на что это похоже, верно?

— Не уверена…

— Медленно и плавно, как будто нажимаешь на педаль газа… отпускаешь сцепление…

— Я не могу.

— Можешь, конечно можешь, — нежно настаивал Гай. — Дыши, отпускай сцепление, мягко вперед, потом чуть назад. Ты необыкновенная женщина, Анжелина. Я знаю.

— С-спасибо…

Боль вернулась, медленно и плавно. Она пыталась контролировать процесс, но неумолимая сила раздвигала внутреннее пространство ее тела, словно шар, полный горячей воды, готовый в любой миг лопнуть. И в верхней точке этой боли, когда она не в состоянии была вынести еще хоть миг, Анжелина натужилась изо всех сил.

— Боже правый, — выдохнул Гай. — Я вижу головку. Слышишь, Анжелина? Я ее вижу, ты справилась, уже почти все.

Анжелину охватило отчаяние. В глазах мелькали вспышки света, она, кажется, теряла сознание. Все, больше она не может. Последняя потуга — это конец.

— Неправда, — простонала она. — Это никогда не кончится.

— Я вижу головку, говорю тебе, еще немножко.

— Ты врешь.

Гай схватил ее руку и прижал к промежности.

— Ничего я не вру. Вот, чувствуешь?

Анжелина испуганно вскрикнула и рассмеялась.

— Ой, я чувствую. Я его чувствую! Мой малыш!

Неведомо откуда нашлись силы для финального рывка. Малыш рассчитывал на нее, надеялся, что она выпустит его в этот мир, и она не могла подвести его.

Новые и новые потуги сотрясали Анжелину, она словно провалилась в туннель бесконечных страданий, не представляя, что ждет ее на другом конце, и ей было безразлично, где он, этот конец. Она просто слушала команды Гая «Тужься!» — и тужилась. И оказывается, у нее осталось еще достаточно сил. Теперь процессом управляла сама природа, и они лишь подчинялись ей, ради великого чуда жизни.

— Оооооххх, — в последний раз простонала Анжелина, и вдруг ее сотрясла невероятная, оглушительная дрожь освобождения.

— Господь всемилостивый и милосердный! — вскрикнул Гай. — Да! Вот он, я держу его! Да это мальчик!

Анжелина, задыхаясь, откинулась на подушки. Гай завернул ребенка в чистое полотенце и держал его неловко, словно буханку хлеба. У Анжелины в глазах потемнело, комната подернулась легкой дымкой.

— Как он? — спросила она. — С ним все хорошо? Он нормально дышит?

Гай уставился на малыша. Холодок пробежал вдоль позвоночника.

— Не знаю.

У Анжелины хватило сил только приподнять голову.

— Что? Как не знаешь? — в панике крикнула она.

— Я… не пойму…

Анжелина зашлась в рыданиях.

— Боже, Боже, помоги мне, почему он не дышит? Гай беспомощно смотрел на нее, прижимая новорожденного к груди.

— Что мне делать?

— Ты должен крестить его, — в мучительном отчаянии простонала Анжелина.

Гая словно обухом по голове ударили.

— Я? Но я не могу.

Анжелина уже была на грани истерики.

— Ты должен! Умоляю! Обязан крестить моего ребенка!

— Постой, я позвоню!

Она не успела сообразить, что происходит, как Гай аккуратно опустил малыша на кровать и выскочил за дверь.

— Вернись! — взвизгнула она.

Гай уже влетел обратно.

— Постой, я вспомнил. — Он стремительно, но нежно подхватил младенца под коленки, приподнял его и крепко хлопнул по попке.

— Йа-ааааа!

Анжелина смеялась и плакала одновременно. Крошечным легким требовался лишь небольшой толчок, и малыш удовлетворенно реализовывал открывшиеся возможности. Гай перевязал пуповину и передал сына в руки Анжелине. Ощущение крошечного тельца, звук его голоса мгновенно перенесли ее из глубин отчаяния в состояние абсолютного счастья.

— Прямо юный доктор Килдер [25] , — виновато улыбнулся Гай. — Забыл шлепнуть новорожденного.

Анжелина не могла отвести глаз от комочка новой жизни, похныкивающего у нее в руках.

— Привет, малыш. Какой ты красивый. Да, верно, ты плачешь, бедняжка, — приговаривала она, нежно поглаживая крошечную головку.

Гай смотрел на них и плакал, не скрывая слез, — да и не смог бы, даже если бы хотел, потому что не в состоянии был оторваться от нее.

— Анжелина, я сейчас вернусь. Только попробую дозвониться до доктора Витале.

Измученная и обессиленная, она тем не менее казалась абсолютно умиротворенной. А потом посмотрела на Гая так, словно хотела запомнить и сохранить его образ в самой глубине души.

— Да, поблагодари его. И, Гай… спасибо тебе .

— Всегда к твоим услугам.

Гай вышел, и вновь все внимание Анжелины сосредоточилось на младенце, который уютно устроился у нее на животе, под теплым одеялом. Он сучил кулачками. Анжелина дала ему палец, и малыш с готовностью ухватился за него. Анжелина подумала, что никогда в жизни не видела ничего более хрупкого. Она ласково пересчитывала крошечные пальчики на ручках и ножках, потом поднесла его к груди, и кроха тихонько зачмокал. Реденькие волосенки, сморщенные ушки — он был похож на маленького старичка. Анжелина прижала его к себе чуть крепче и наконец-то внимательно взглянула в его лицо.

Мальчик был точной копией своего отца.

К огромному облегчению Гая, доктор Витале прибыл уже через полчаса, а спустя несколько минут подоспела и «скорая». В больнице их ждала доктор Фитцпатрик, Анжелину с малышом устроили в послеродовой палате. В тот же день ее навестили Джиа и Тина в сопровождении Джонни, а следом явились Джерри, Бэзил и Петтибон — как три волхва, с подарками: цветы, белоснежный конверт для младенца и игрушечная пума. Звонил Фил с поздравлениями от себя и Дона Эдди, который слег с тяжелой простудой. Медсестра принесла ребенка, и он был торжественно представлен «дядюшкам». Потом все чествовали Гая за мужество, проявленное «на поле боя», а от Бэзила ему даже досталась роскошная кубинская сигара. Засыпала Анжелина с чувством полной уверенности, что они с малышом окружены надежными друзьями и о них обязательно позаботятся. И когда он станет постарше, она расскажет ему чудесную историю его появления на свет.

Через месяц все собрались в баптистерии церкви Святого Иосифа. Здесь были и столующиеся у Анжелины мужчины, и Джиа, и ее подружка Мария. Анжелина держала ребенка. Фотографию Фрэнка поставили на деревянный пюпитр рядом с крестильной свечой.

— Кто его крестные, Анжелина? — спросил отец Ди Туччи.

— Джо и Мария, отче.

Джо с женой выступили вперед и встали рядом с Анжелиной. Чуть позади, держась за руки, стояли Тина и Джонни.

— Как зовут этого ребенка? — продолжил обряд отец Ди Туччи.

— Фрэнсис Ксавье Д’Анжело, — ответил Джо.

— Фрэнсис, — торжественно возгласил священник. — Чего ты просишь у церкви Господа нашего?

— Получить крещение, — отозвался Джо.

— Прими знак креста на чело свое и сердце свое.

Отец Ди Туччи перекрестил лобик и грудь малыша, благословил его и всех собравшихся.

— Аминь, — подтвердил Джо.

Отец Ди Туччи, окунув палец в елей, коснулся ребенка.

— Помазую тебя этим священным елеем во имя Господа нашего Иисуса Христа.

— Аминь.

Отец Ди Туччи взял щепотку соли с тарелочки, поднесенной служкой.

— Фрэнсис, приемля соль эту, обретаешь способность распознать добро. Господи, обрати взор свой на раба твоего Фрэнсиса, познавшего вкус соли сей. Даруй ему в достатке пищи духовной, каковой возжаждает он во славу Твою.

Анжелина задумалась: соль — самая главная приправа, она придает вкус пище, сохраняет ее от порчи, она необходима в каждом блюде, что бы ты ни готовил. Анжелина присутствовала на десятках крестин, но совершенно не помнила этой части церемонии. Наверное, ты слышишь эти слова, только когда готов их услышать, — решила она.

— Фрэнсис, — вопросил отец Ди Туччи, — желаешь ли ты принять крещение?

— Да, — ответил за него Джо.

Отец Ди Туччи приподнял бутылочку со святой водой, капнул на голову Фрэнсиса и в каменную крестильную чашу, над которой его держали.

— Фрэнсис, крещаю тебя во имя Отца и Сына и Святого Духа…

— Аминь.

Повысив голос, отец Ди Туччи широко распростер руки:

— Ступай с миром, Фрэнсис, и да пребудет с тобою Господь.

— И со духом твоим.

— Аминь, — произнес хор голосов.

Анжелина посмотрела на фотографию Фрэнка, потом на ребенка.

Его глаза, его губы, его подбородок. Она тосковала по Фрэнку каждый день и каждый час, но теперь, когда у нее есть Фрэнсис, тоска стала менее мучительной и в ней даже появилось нечто светлое.

Анжелина обвела взглядом родных и друзей. Кажется, они не прочь хорошенько подкрепиться.

Глава 14 Фриттата и Большие Деньги

Ребенок привнес в жизнь столько радости и столько новых забот, что это могло бы окончательно раздавить Анжелину, учитывая, через что ей уже пришлось пройти, но, как ни странно, с каждым днем она становилась все сильнее и энергичнее. Фрэнсис, хотя и родился на две недели раньше срока — и при более чем необычных обстоятельствах, — оказался исключительно крепким и здоровым (а по мнению его матери, так просто идеальным). Он, правда, не сразу привык спать всю ночь напролет, но Анжелине никогда не требовалось долгого сна.

Материнство оказалось для нее таким же естественным и гармоничным, как подливка для картофельного пюре, и она быстро вошла в привычный рабочий ритм. Но что ее всерьез удивило, так это урон, который появление ребенка нанесло домашнему бюджету. Кормила она малыша грудью, однако памперсы оказались очень дорогими, да в придачу детский шампунь, кремы, присыпки и притирки, а из крошечных комбинезончиков и носочков малыш стремительно вырос. К лету придется полностью обновить весь его гардероб.

Зато теперь ей было с кем поговорить. Анжелина обращалась к Фрэнсису, и он тут же поворачивал головку на звук ее голоса. Внимательно смотрел на нее огромными карими глазами, а она вздыхала и встряхивала головой, отгоняя непрошеные мысли. Малыш был лучшим слушателем на свете, и Анжелине так много нужно было ему рассказать.

Она говорила и говорила — купая его на ночь, укладывая спать; и когда он открывал глаза по утрам, и когда они вместе возились в кухне — он в своих качельках, она — у плиты. Она рассказывала ему бесконечные истории о его отце, дедушках и бабушках, о рецептах блюд, которые готовила; Анжелина сочиняла для него сказки и все время напоминала малышу, какой он на самом деле умница, и красавец, и какой он милый, и что она его просто обожает. Возможно, пара месяцев такого восхищения — и у него разовьется непомерное самомнение, но Анжелину это нисколько не тревожило. Они даже как-то танцевали вместе под музыку Луи Прима.

Каждый день около полудня приходила Джиа, отпускала Анжелину по магазинам, и скоро это стало любимым развлечением заботливой бабушки. Хорошо, что первые месяцы жизни малыша пришлись на лето. Можно было сидеть около дома, глазеть на окрестности, гулять с коляской или просто валяться на лужайке за домом и любоваться закатом. Когда Фрэнсису исполнилось пять месяцев, Анжелина практически вернулась в прежнюю форму и приняла приглашение Джонни и Тины съездить на пляж — позагорать и помочить ножки Фрэнсиса в океанском прибое.

Мужчины с радостью вернулись к домашним обедам Анжелины, хотя Джонни теперь появлялся не так регулярно: Тина начала экспериментировать на родительской кухне (и пока успешно). Первая общая трапеза состояла из телячьих медальонов и равиоли с начинкой из орехов пекан под тыквенным соусом. Анжелина приготовила двойную порцию, справедливо полагая, что друзья истосковались по ее стряпне.

Джерри ел, как маленький мальчик, — кончиком ножа приоткрывал каждую равиолину, выковыривал начинку и съедал ее отдельно. Так детишки выедают крем из серединки пирожного. Анжелина смотрела и улыбалась. У каждого из них были свои маленькие причуды и привычки: Петтибон обычно ел молча, не отвлекаясь от тарелки, и только в самом конце подробно и обстоятельно излагал свои восторги; Дон Эдди всегда делал небольшой перерыв, «чтобы распробовать как следует и растянуть удовольствие»; Фил ел быстро и потом смущенно смотрел на свою опустевшую тарелку, сообразив, что остальные едва добрались до середины; Бэзил педантично собирал на вилку все ингредиенты блюда, перед тем как отправить ее в рот, — все вкусы должны были присутствовать в каждом кусочке. Гай останавливался, как только утолял чувство голода, а вот Джонни очищал тарелку до блеска. Но сегодня вечером гора равиоли растаяла без следа задолго до того, как Анжелина подала на десерт канноли с рикоттой и шоколадом.

...

Медальоны из телятины и равиоли с начинкой из орехов пекан под тыквенным соусом 6 порций по 8 равиоли в каждой

Тыквенный соус

— 1 тыква весом в фунт

— 1 столовая ложка масла канола

— 2 головки шалота, мелко нарезать

— 1/2 чашки белого вина

— 2 чашки куриного бульона

— 1 столовая ложка свежих листьев тимьяна, мелко порубить

— 1 лавровый лист

— 1/4 чайной ложки молотого душистого перца

— 1/4 чайной ложки молотой гвоздики

— 3 стручка кардамона, удалить шелуху и смолоть в мельнице для пряностей

— 1/2 чашки жирных сливок

— 2 столовые ложки свежих листьев базилика, мелко порезать

— соль и свежемолотый черный перец по вкусу

Тесто

— 4 чашки муки

— 4 яйца, комнатной температуры

— 2 чайные ложки оливкового масла

Начинка для равиоли

— 1 чашка орехов пекан

— 2 — 3 столовые ложки оливкового масла extra virgin

— 1/4 чашки светлого изюма без косточек

— 1/8 чайной ложки соли

— 1/2 чайной ложки черного перца

Медальоны из телятины

— 3 фунта телятины, порезать на медальоны по 2 дюйма

— 1 чашка муки

— 1 чашка молока

— 2 — 3 чашки панировочных сухарей, если необходимы

— 4 — 6 яиц, для смазывания

— 1/2 чашки рапсового масла, для жарки

— 1 кусок сливочного масла, для жарки

— 2 столовые ложки свежей петрушки, мелко порубить

— соль и свежемолотый черный перец по вкусу

Подготовка тыквы

Заранее, даже дня за три до подачи блюда, подготовьте тыкву. Разогрейте духовку до 160 °C. Застелите противень алюминиевой фольгой и запекайте тыкву целиком — до тех пор, пока она не будет легко протыкаться ножом. Это займет около часа.

Остудите тыкву, чтобы ее было можно брать руками, срежьте верхушку и удалите семена и сердцевину. Извлеките мякоть и оставьте в дуршлаге, чтобы стекла вся жидкость. Взбейте пюре из мякоти в кухонном комбайне или блендере. Используйте одну чашку этого пюре. Остальное можно хранить в холодильнике, чтобы испечь пирог или для других блюд.

Приготовление теста Горкой насыпьте муку на чистую и сухую поверхность. Сделайте углубление в горке, разбейте туда первое яйцо и добавьте 1/2 чайной ложки оливкового масла. Осторожно начните перемешивать яйцо с мукой, используя вилку. После того как вмешаете одно яйцо, заново сформируйте горку, сделайте углубление, разбейте еще одно яйцо и добавьте 1/2 ложки масла. Повторите то же самое с третьим и четвертым яйцом. Замесите тесто руками — так, чтобы их тепло придало ему эластичности. Месите до тех пор, пока не почувствуете, что сделали однородную массу. Обычно для этого требуется порядка 400 движений. Оберните тесто пищевой пленкой и оставьте его на 30 минут.

Приготовление равиоли Насыпьте орехи пекан в блендер и, не прекращая молоть их, тонкой струей влейте оливковое масло, чтобы получилась паста. Переложите ее в миску и добавьте изюм. Посолите и поперчите по вкусу.

Приготовьте мисочку с водой, чтобы смачивать и лепить тесто. Разделите тесто на три части и работайте только с одной, остальное тесто должно оставаться в пленке, чтобы не засохло. Разделите кусок теста пополам. Используйте машинку для приготовления пасты, чтобы раскатать его как можно тоньше. Положите пласт раскатанного теста на разделочную доску, слегка присыпанную мукой. Чайной ложкой разложите начинку (по пол-ложки), оставляя интервалы в 4 дюйма. Опустите пальцы в мисочку с водой и смочите тесто вокруг начинки. Накройте все еще одним пластом теста и аккуратно прижмите вокруг мест с начинкой, чтобы склеить пласты. Будьте осторожны: не нажимайте на начинку и не порвите тесто. Используя нож для пиццы, вырежьте квадратики равиоли. Положите каждый на поверхность, присыпанную мукой, и как следует залепите края. Накройте равиоли чистым кухонным полотенцем и оставьте на 30 минут. Тем временем приготовьте соус.

Приготовление тыквенного соуса Разогрейте масло в большой сковороде на среднем огне. Добавьте шалот и поджаривайте его, постоянно помешивая, до прозрачности, в течение 2 минут. Влейте вино, дайте большей его части выкипеть. Затем добавьте куриный бульон, тимьян, лавровый лист, душистый перец, гвоздику и кардамон, уварите до объема 1 чашки. Это займет примерно 15 минут. (Самое время начать отбивать мясо.)

Процедите соус в большую миску и вымойте сковороду. Добавьте в соус тыквенное пюре. Снова перелейте на сковороду, протирая соус через сито. Добавьте сливки и прогрейте на среднем огне. Приправьте по вкусу солью и перцем, накройте крышкой, разогрейте непосредственно перед подачей.

Приготовление медальонов из телятины Заверните телятину в пищевую пленку и тщательно отбейте мясо. Это придется сделать в несколько заходов.

(Самое время процедить соус.)

Смешайте муку с солью и перцем и распределите на ровной поверхности, к примеру, на листе пергаментной бумаги. Окуните отбивные в молоко, чтобы увлажнить их, и обваляйте в муке, стряхнув излишки.

Распределите панировочные сухари на ровной поверхности. Взбейте яйца в глубокой миске. Окуните мясо в яйца, а затем обваляйте в сухарях.

Разогрейте 2 столовые ложки рапсового масла в большой глубокой сковороде на среднем огне и растопите там же 2 столовые ложки сливочного масла. Обжарьте мясо с обеих сторон примерно по 2 минуты, чтобы дать панировке схватиться и не растрескаться. Мясо нужно обжаривать в несколько заходов, каждый раз добавляя на сковороду по 2 ложки рапсового и сливочного масла. Выложите мясо на бумажные полотенца, чтобы удалить излишки жира. Накройте мясо алюминиевой фольгой, чтобы оно не остывало. (Накрытое мясо можно недолго держать в духовке, если она разогрета до совсем невысокой температуры.)

Как варить равиоли Вскипятите большую кастрюлю воды.

Посолите кипящую воду. Опускайте равиоли в кипяток по несколько штук за раз, уменьшая огонь и отваривая их до готовности, примерно 5 минут. Извлеките равиоли шумовкой и выложите на блюдо.

Способ подачи Положите несколько кусочков телятины в центр каждой тарелки. Вокруг телятины выложите по 6 — 8 равиоли. Полейте равиоли примерно 1/4 чашки соуса и посыпьте свежим базиликом. Мясо украсьте рубленой петрушкой.

Чудесным солнечным днем, вскоре после воссоединения ее «обеденной группы», Анжелина вернулась домой из похода по магазинам и, доставая почту, обнаружила большой конверт с печатью «МЭРИЯ ФИЛАДЕЛЬФИИ». Она небрежно бросила его в корзинку с покупками и толкнула входную дверь.

В суете, разбирая сумки, провожая Джиа и хлопоча на кухне, Анжелина совсем забыла про конверт и вспомнила о нем только посреди обеда, когда пробегала мимо телефонного столика. Все одновременно перестали жевать и обернулись на громкий вскрик Анжелины, которая сжимала в руках листок с крупным заголовком «ОТДЕЛ ЛИЦЕНЗИРОВАНИЯ И КОНТРОЛЯ».

Приказ о запрещении противоправных действий и квитанция на штраф в пятьсот долларов. В графе «Комментарии» от руки приписано: «Нелицензированная деятельность по организации общественного питания».

Для Анжелины, которую ни разу не штрафовали даже за неправильную парковку, это было равносильно удару под дых. Она беспомощно протянула листок Бэзилу, тот прочел, передал дальше и угрюмо пробормотал:

— Бюрократическая ловушка. Я должен был предположить.

Анжелина следила, как друзья читают уведомление, и глаза ее наливались слезами. Ее жизнь так сильно изменилась, и мысль о том, что уютное очарование ее маленького кулинарного клуба не вечно, с каждым днем пугала все больше. Но такое развитие событий невозможно было предугадать, эта официальная бумажка наносила удар по эмоциональным связям, родившимся за ее обеденным столом.

Джерри нарушил затянувшееся молчание:

— У нас тут не общественное питание. Мы семья.

Выходит, кто-то неизвестный и невидимый шпионил за ней, может, даже подглядывал в окна или через забор. Анжелина почувствовала себя беззащитной. Надо же, этот тип не только следил за ней, но не поленился пройти лишнюю милю, чтобы донести на нее властям.

Обед закончился в траурном молчании. Гости разошлись, Анжелина прибралась, уложила Фрэнсиса и отправилась в кровать сама, подавленная и опустошенная, дабы провести ночь со своим поражением.

Ворочаясь без сна, Анжелина не могла отделаться от отчаяния и мыслей о том, что все пошло прахом. Почему всякий раз, чем бы она ни занималась, обязательно из-за угла подкрадывается нечто, выбирает самый счастливый момент и набрасывается именно тогда, когда она совершенно не готова? Во мраке ночи ядовитой змеей приполз самый жуткий страх — что она исчерпала последние резервы силы. Она похоронила мужа, потеряла работу, но выжила, начав кормить этих замечательных добросердечных людей, — неважно, нравилось ей это или нет. И родила ребенка. Может, на этом все и закончится? Слезы струились по вискам, подушка постепенно намокала.

«Как мне не хватает Фрэнка», — думала она. Он всегда был ее опорой — они оба всегда были друг у друга. И сейчас ей больше всего был нужен именно он, особенно из-за ребенка… Мать частенько говорила: «Хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах». Но ведь она всего лишь хотела сохранить статус-кво, хотя бы до первого дня рождения Фрэнсиса. А вместо этого какое-то жуткое муниципальное «агентство» запрещает ее «деятельность». Придется искать работу, другого выхода нет. И значит, оставлять малыша на Джиа или подростков, подрабатывающих бебиситтерами, и надеяться на лучшее. Удача не на ее стороне. Анжелина чувствовала, что петля захлестнула ее под колени и теперь медленно волочет в зыбучие пески.

В детской заплакал Фрэнсис. Прижимая к себе малыша, целуя его, баюкая, она надеялась, что он не почувствует ее печали и отчаяния. Возвращаясь к себе, Анжелина размышляла о чудесах в жизни, о счастливых финалах. Такого не бывает. Длань Господня не может опуститься с небес и вытащить тебя из пламени; она лишь переворачивает тебя с боку на бок, чтобы ты поджаривался со всех сторон.

Лифт вознес Анжелину на одиннадцатый этаж административного здания, где располагался Отдел лицензирования и контроля. Через два дня после получения вызова в муниципалитет ей позвонила дама, назвавшаяся Харди, и назначила встречу, чтобы «обсудить создавшееся положение». По телефону дама показалась суровой и абсолютно бездушной.

По здравом размышлении Анжелина пришла к выводу, что эта мисс Харди не может позволить себе всерьез переживать по поводу проблем незначительных людей, ежедневно проходящих перед ней. В противном случае у нее просто не хватило бы сил дожить до конца рабочего дня. Анжелина понимала, что является лишь одной из бесконечной череды безликих фигур, которые сознательно, случайно или по ошибке обращались в беспристрастное муниципальное агентство, и это угнетало ее еще больше.

Последние четыре дня она не сомкнула глаз. Прошло больше года со смерти Фрэнка, но в эти ночи она ощущала его отсутствие острее, чем когда бы то ни было. Готовила она без прежнего вдохновения, почти автоматически, и клиенты все чувствовали. Это заметно было по их тарелкам. За столом почти все время молчали. Друзья, очевидно, впали в уныние, поскольку ничем не могли помочь Анжелине.

— Миссис Д’Анжело?

Секретарша, крупная женщина с распухшими коленями, вызвала ее, прервав грезы, в которые Анжелина успела погрузиться, сидя в приемной. Поднявшись с холодной металлической скамьи, Анжелина прошла следом за секретаршей мимо череды столов и оказалась перед дверью, за которой, судя по косо висевшей дешевой табличке, и работала Корделия Харди.

Глубоко вдохнув, Анжелина шагнула через порог. Небрежным движением брови мисс Харди указала на стул, Анжелина послушно села. Бессонными ночами, готовясь к этой встрече, она раз за разом повторяла разумные аргументы, но здесь, в тесном аскетичном кабинете, все они казались жалкими, неубедительными и даже смехотворными.

Мисс Харди закончила просматривать папку с документами, отложила ее в сторону и взяла новую из стопки, возвышавшейся на столе.

Анжелина едва заметно качнулась вперед, пытаясь разглядеть, что там.

— Миссис… Данжело? — Мисс Харди произнесла фамилию в одно слово.

— Правильно Д’Анжело, — немедленно отреагировала Анжелина — из опасения, что дело с самого начала может пойти по неверному пути.

Сохраняя ледяное молчание, мисс Харди изучала материалы папки. Затем подняла голову и протянула длинную тонкую руку:

— Вы принесли чек?

Анжелина вытащила из кошелька чек на пятьсот долларов, который предусмотрительно положила сверху. Передавая чек, она чувствовала себя униженной. Мисс Харди спокойно и уверенно приняла его. Она явно привыкла получать разного рода бумаги от других людей.

Анжелина откашлялась.

— Мисс Харди, я хотела уточнить насчет… тут говорится, вот фраза про «немедленно прекратить»…

Мисс Харди подняла взгляд, взяла чек обеими руками, как будто собиралась его съесть. Она, похоже, наслаждалась ситуацией, и у Анжелины от ужаса приподнялись волоски на шее.

— Вам ведь известно, что вы не имеете права использовать собственный дом в качестве ресторана, правда, дорогуша?

Анжелина опустила глаза. Она подумала о своих клиентах, своих друзьях. Они поддерживали ее на плаву, и не только в смысле финансов. Каждый из них заслужил место за ее столом. Они дорожили обществом друг друга. Они рассказывали друг другу о делах и трудностях, о том, как прошел день и чем они занимались в выходные. На смену одиноким ужинам пришло счастье общей трапезы и дружеской компании; они сумели обмануть одиночество и, вопреки всему, стали настоящей семьей, — семьей, которую нужно защищать…

Анжелина услышала тихий звук рвущейся бумаги.

Мисс Харди аккуратно разорвала чек пополам. А потом еще раз пополам, и еще, и подвинула кучку бумажных клочков к Анжелине.

— За вас вступились. Я аннулировала штраф, и дело закрыто. Можете идти.

Анжелина не шевельнулась. Она смотрела на останки чека, а мисс Харди — на нее, ласково и внимательно. Медленно закрыла папку и убрала ее в стол.

— Кто? — сумела вымолвить Анжелина.

— Сестра Бартоломью.

Судорожно роясь в собственной памяти, Анжелина не могла вспомнить, кто же это.

— «Пансион Пылающего Сердца», — пришла на помощь мисс Харди. — Она была моей учительницей в седьмом и восьмом классе. Позвонила мне…

Пансион . Джонни все рассказал бабушке, и старая миссис Каппуччио в очередной раз доказала, что ее касаются абсолютно все дела в округе; может, она и стала немощна, но, если надо вступиться за правое дело, способна быть чрезвычайно влиятельной фигурой. На пару с бывшей Мэгги О’Хили они спасли ситуацию.

— Я не могу отказать сестре Бартоломью, — сказала мисс Харди. — Полагаю, никто не может. И мне действительно есть чем заняться, кроме как «измываться над славной женщиной, которая просто пытается свести концы с концами».

Анжелина сгребла в сумочку обрывки чека, мисс Харди встала, чтобы проводить ее до двери.

— Но знаете, дорогая, — сказала она напоследок, — я хотела бы пообещать, что подобное не повторится впредь, однако, увы, не могу. Может быть, вам все же подыскать нормальную работу?

— Я… конечно подумаю об этом. — Так трудно смириться, что удача преходяща. — Спасибо вам большое.

Оказавшись на улице, Анжелина заметила, что даже солнце, кажется, сияет ярче. Она входила в это здание, готовясь к худшему, а выходит с возрожденной верой в чудеса, которые случаются, когда их меньше всего ожидаешь.

Одно она знала наверняка: некие достойные пожилые дамы в скором времени получат в подарок громадный торт.

Солнечным августовским утром Анжелина подавала завтрак всей компании: мистеру Купертино, Джонни, Джерри, Дону Эдди, Филу, Гаю и мистеру Петтибону. Насколько всем было известно, грозовые тучи рассеялись чудесным образом столь же внезапно, как и собрались, и вновь пришло время голубого неба, яркого солнца и вафель с голубикой.

Анжелина выставила на стол четыре фриттаты, нарезанные клинышками: карамелизованный шалот и рикотта; помидоры-черри, свежий базилик и моцарелла; бекон, чеддер и брокколи; печеный чеснок и тертый пармезан. А вдобавок полную сковороду жареной картошки и свежие сладкие булочки. Все уже попробовали по первому кусочку и начинали второй, Фрэнсис накормлен и усажен в свое кресло-качалку.

— Ребята, а вот и кофе. — Анжелина наполнила чашки, обойдя вокруг стола. Поставила кофейник, сняла фартук, отодвинула стул Фрэнка и уселась во главе стола.

Насколько помнили мужчины, она никогда прежде, даже в Рождество, не садилась за стол вместе со всеми, не говоря уж о том, чтобы занять именно это место — нечто вроде домашнего мемориала, чтимого всеми собравшимися. Мгновенно стихли причмокивания, прихлебывания, тихие разговоры. Анжелина решительно положила на стол ладони, словно открывая собрание.

— Что-то все притихли, — заметила она.

Мужчины молча смотрели на нее, ожидая продолжения.

Анжелина задумчиво глянула на потолок, собралась с духом и выпалила:

— Я хотела бы поговорить со всеми вами, раз уж мы сегодня здесь собрались. Речь пойдет о будущем.

— А что такое? — не выдержал Джерри.

Анжелина была благодарна, что хоть кто-то из слушателей нарушил тягостное молчание.

— Во-первых, как, думаю, вам всем известно, эта история с муниципалитетом напугала меня до полусмерти. И честно говоря, после рождения ребенка я все чаще задумывалась о будущем. Это ведь нормально, правда? В смысле, теперь нужно думать не только о себе, я отвечаю и за его будущее тоже.

Бэзил согласно кивнул, Петтибон отхлебнул кофе.

— Мы с Фрэнком, когда говорили о ребенке, всегда мечтали, что у него будет все самое лучшее: он пойдет в хорошую школу, будет ездить в детские лагеря, когда-нибудь поступит в хороший колледж. Я вот о чем — так больше не может продолжаться. Джентльмены, у меня есть к вам предложение. Деловое предложение.

— И какое? — не выдержал мистер Петтибон.

— Ресторан. Я хочу открыть ресторан и предлагаю вам вложить средства в это предприятие. В меня.

— Хм… — после очень долгой паузы промычал Бэзил. — Это серьезный шаг, Анжелина.

— Понимаю.

— Каким ты его видишь? — спросил Гай.

— Небольшой семейный ресторанчик. Мест на сорок. Я уже присмотрела помещение, бывший ресторан «Сколари» на Десятой улице. Закрылся полгода назад. Но все кухонное оборудование сохранилось. Нужен небольшой косметический ремонт и мебель. Думаю, за два-три месяца мы могли бы справиться.

— Ты когда-нибудь занималась бизнесом, Анжелина? — скептически осведомился Дон Эдди.

— Я все подсчитала. Знаю, во что обойдутся продукты, аренда, какие налоги, какая нужна заполняемость, чтобы предприятие окупалось. В конце концов, то, чем я занимаюсь здесь, с вами, — разве это не бизнес? Будь живы мои родители, я, конечно, советовалась бы с ними. Но у меня есть вы. Итак, что скажете?

Она сама удивилась, что так коротко сумела сформулировать проблему. Но ответная пауза затянулась настолько, что, казалось, не предвещала ничего хорошего.

Бэзил сдержанно откашлялся.

— Не следует принимать никаких решений, пока не увидим помещение.

— Надо посмотреть, что там за место, прежде чем начинать действовать, — согласился Джерри.

Они как будто совещались друг с другом, исключив Анжелину из обсуждения.

— Ну, не знаю… — покачал головой Дон Эдди. — Ресторанный бизнес — жесткая штука…

Анжелина не решалась поднять глаза, не представляя, куда может завести этот разговор. Может, им надо поговорить наедине, без нее. Она уже отодвинула стул, чтобы встать.

— Я в доле.

Вот этого никто не ждал. Фил.

Анжелина вскинула голову:

— Что?

Фил неспешно сложил салфетку, поднялся во весь свой гигантский рост, подождал, пока все, включая маленького Фрэнсиса, обратят на него внимание.

— Я в доле. У меня накоплено девять тысяч на черный день, и я хочу вложить их в это предприятие. — Он посмотрел на Анжелину: — Миссис Д’Анжело, я бывал в каждом ресторане, в каждой закусочной в нашей округе, но никогда и нигде не пробовал такой вкуснятины, как у вас. Ни разу в жизни. И никогда не встречал такой замечательной женщины. Для меня большая честь обедать за вашим столом, и я благодарен вам за возможность участия. В общем, я в доле.

Фил сел на место. Анжелина растерянно улыбнулась, с надеждой глянула на его дядюшку. Долго ждать не пришлось.

— Эй, я не говорил, что не участвую. — Эдди как будто даже обиделся на такое предположение. — Я обедал в «Сколари», он и в лучшие времена вам в подметки не годился.

— Откровенно говоря, Анжелина, — задумчиво проговорил Бэзил, — выйдя на пенсию, я подыскивал возможность вложения сбережений.

Джерри громко расхохотался:

— Что ж, похоже, все любят хорошо поесть.

Мистер Петтибон, приподняв кофейную чашечку, произнес тост:

— В ресторане Анжелины этот город наконец-то сможет узнать, что такое настоящее меню!

Встревоженный Джонни повернулся к Анжелине:

— Я должен посоветоваться с Тиной. Я очень хочу помочь, но я отложил деньги на свадьбу и…

— Джонни, — прервала юношу Анжелина, — я хочу, чтобы первым банкетом в моем ресторане был твой свадебный обед. Я приготовлю такое, чего свет еще не видел, и с огромной семейной скидкой.

— Считай, что заказ получен, — широко улыбнулся Джонни.

— Значит, решено. — Дон Эдди решительно встал, хлопнул Фила по плечу: — Шевелись, Филли. Надо кое с кем встретиться насчет лицензии на алкоголь.

Следом поднялись и остальные.

— Надо посмотреть помещение. Кто со мной? — предложил Бэзил.

— Я могу, — отозвался Джерри.

— А я загляну туда после работы, — бросил взгляд на часы Петтибон.

Анжелина, обойдя вокруг стола, расцеловала каждого. Остановившись перед Филом, она поднялась на цыпочки и обхватила ладонями его лицо.

— Мальчик мой, для человека, который почти всегда молчит…

Он наклонил голову, и Анжелина нежно поцеловала его в лоб. Парень смутился, но ему явно было очень приятно.

Анжелина одела Фрэнсиса, и вместе с Джерри и Бэзилом они съездили посмотреть место для будущего ресторана. Когда же она вернулась домой, на крыльце сидел Гай.

— Привет.

Анжелина присела рядом, Фрэнсис тихо посапывал у нее на руках.

— Привет, рада тебя видеть. Я как раз собиралась заглянуть к тебе, когда малыш проснется.

— Как все прошло?

— Отлично. Место обоим понравилось, а у Джерри сразу появились идеи насчет того, как его можно украсить, — ну, как бы придать характер. Мистер Купертино уже завтра начнет собирать нужные документы.

— Здорово. Слушай, прости, что я промолчал сегодня утром.

— Все в порядке. Я и не рассчитывала, что ты сможешь вложить какие-то деньги — ты же сейчас сидишь без работы. Но надеюсь, все же останешься с нами.

— Вообще-то у меня есть кое-какие сбережения, — Гай задумчиво облокотился на ступеньку. — Я тут пытаюсь писать понемножку.

— Вот это да. И что же ты пишешь?

— Роман.

— И как продвигается?

— Не так плавно, как предполагалось. Персонажи получились интересные, но они как-то ничего не делают. Просто разговаривают, и все.

— Кто-то из них должен оказаться в опасности.

— Извини?

— Ну, твои герои, наверное, просто сидят и разговаривают, потому что боятся нос высунуть наружу, чтобы не вляпаться в неприятности. Зато с неприятностями все становится гораздо интереснее.

Гай задумался, а Анжелина представила, как он сейчас мысленно перебирает героев романа: этот повис на краю отвесной скалы, цепляясь кончиками пальцев; этот оказался в снежном плену после сошедшей лавины.

— А ты, пожалуй, права, — улыбнулся он.

Анжелина, обрадованная тем, что смогла вызвать у него улыбку, осмелела и решилась задать вопрос, повисший в воздухе еще с их прошлой беседы.

— Можно я спрошу кое о чем?

— Валяй.

— В тот день, когда родился Фрэнсис, когда я подумала, что он не дышит, почему ты отказался его окрестить? Ты же знаешь, как это делается.

— Знаю, — кивнул Гай. — Но я не готов был смириться с тем, что он не выживет. Наверное, свято верил, что мы обязательно что-нибудь придумаем.

— Мы?

— Да.

— Ты и вправду спас нас в тот день, меня и Фрэнсиса. И в первую очередь, конечно, меня.

— Это был лучший день в моей жизни. Лучшее, что я сделал. И сделал бы вновь не раздумывая.

Кажется, он хотел сказать что-то еще, что-то очень важное. Но сил не хватало.

— Да уж, но лучше не надо, в смысле, не слишком скоро, ладно? — пошутила Анжелина.

Гай печально улыбнулся. Момент был упущен.

— Гай, я никогда не смогу отблагодарить тебя за тот день, но хочу, чтобы ты знал: если потребуется, я всегда приду на помощь.

На этот раз он не отвел взгляда.

— Для меня это самые важные слова на свете, — тихо сказал он.

Она нежно поцеловала его в щеку, теплое дыхание коснулось уха, шеи, но Анжелина уже поднялась и, обняв его на прощанье одной рукой, вошла в дом.

Гай отправился к себе, и все тревоги и опасения так и остались невысказанными.

Глава 15 Первая любовь

Говорят, открытие ресторана — это как премьера на Бродвее. Нужно найти инвесторов — в идеале таких, кто с готовностью вложит деньги и не будет надоедать советами. Необходимо место — подходящей площади и создающее правильное настроение. Нужны самые лучшие и надежные люди, в противном случае ваше предприятие продержится не долго и не доставит вам удовольствия. Вы должны точно рассчитать время: если откроетесь чересчур поспешно и представите публике дурную еду или плохо отрепетированное представление, молва уничтожит вас, прежде чем критики успеют открыть рты. Но и затягивать с открытием нельзя: вечер, когда заведение не работает, это упущенные деньги. Учитывайте вкусы публики: если вы подадите икру и фуа-гра людям, которые жаждут пиццы с пивом, вас разнесут в пух и прах. Учитывайте собственные вкусы: умеете петь и танцевать — ставьте мюзикл. Умеете готовить — подавайте свои любимые блюда. И вы всегда должны быть на высоте, поскольку оценивать вас будут по вашему последнему выступлению и последнему поданному блюду.

Аренду, с помощью Бэзила, удалось оформить очень быстро. А еще он помог купить с большой скидкой кухонное оборудование, включая вполне исправный гриль и чудовищных размеров плиту с одной неработающей горелкой. Из трех духовок одна нагревалась только до семидесяти пяти градусов, но морозильная камера исправно охлаждала продукты, канализация не засорялась, так что, с учетом всех плюсов и минусов, можно было начинать дело. Дон Эдди, как и обещал, получил лицензию на продажу алкоголя и даже составил список знакомых поставщиков, которые, безусловно, предложат ей скидки, выгодные кредитные условия и обеспечат быструю доставку товара.

Джиа с Тиной быстренько организовали посменное дежурство с маленьким Фрэнсисом, освободив Анжелине время для работы, — миллионы деталей требовали ее личного присутствия и руководства.

И вот все финансовые вопросы урегулированы, документы, подтверждающие долю каждого партнера, подписаны, и Анжелина получила ключи от своих новых владений. До риелторской конторы, где были расставлены последние точки в последних документах, ее провожал Гай.

На обратном пути каблучки Анжелины стучали по асфальту все быстрее и быстрее, а по мере приближения к заветной двери она практически перешла на бег. Выудив из конверта ключ с бирочкой «ГЛАВНЫЙ ВХОД», она торжественно продемонстрировала его Гаю и предложила:

— Может, скажешь что-нибудь по-латыни? Благословишь или что-то в этом роде.

Он задумался.

— В такие моменты в голову приходит только одно. Bovina sancta.

— И что это значит?

— Священная корова.

Анжелина рассмеялась, с облегчением вздохнула и повернула ключ в замке. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь ветхие шторы, освещали просторное пыльное помещение. Она, разумеется, уже бывала здесь раньше, но впервые рассматривала это место критическим хозяйским взглядом. Гай мгновенно заметил разницу.

Анжелина медленно прошлась по залу, словно проверяя плотность, цельность и размеры каждой половицы. Пахло плесенью. Анжелина наклонилась, провела пальцем по закопченному плинтусу. С некоторым сомнением растерла между пальцами грязь, как старатель, выискивающий следы золотой жилы. Выпрямилась, отряхнула ладони и, уперев руки в бедра, обозрела пространство с новой позиции.

— Ну как? — осторожно спросил Гай.

— Нужна генеральная уборка.

— Я готов, — прищелкнул он каблуками.

— Что ты, я вовсе не это имела в виду, — смутилась Анжелина.

— Нет, именно это. Просто ты сама пока не поняла. — Гай вышел на середину зала, как бейсболист в центр поля. — Это будет отличная игра.

К удивлению Анжелины, Гай оказался просто находкой — с подлинным профессионализмом он отмыл, отчистил, отскреб, выровнял и отполировал каждый квадратный дюйм помещения. Дисциплина и порядок, к которым его приучали и в морской пехоте, и в семинарии, оказались очень кстати — приведение ресторана в божеский вид стало для Гая то ли военной операцией, то ли крестовым походом. Он находил грязь в таких местах, о которых Анжелина и не подозревала, куда, казалось, не могла дотянуться рука человека. Он превратил полы главного зала в ослепительное зеркало, отмыл потолок. Спустя четыре дня напряженной работы помещение сияло чистотой.

Но наибольшее удовлетворение Анжелина испытала от хирургической стерильности кухни. Когда Гай закончил свою устрашающую санитарную кампанию, здесь можно было есть прямо с пола, и никто бы и глазом не моргнул.

И у Джерри ресторан выявил такие способности, каких Анжелина в нем раньше не замечала. Он досконально вникал в детали и демонстрировал незаурядный творческий подход. Джерри оказался мастером на все руки. Он поставил изящные решетки на окна, смотревшие на улицу; с помощью приятеля превратил уродливую лесенку у входа в удобные полукруглые ступени; немного расширил дверной проем, и теперь вход в ресторан — массивные деревянные створки, медные ручки — выглядел торжественно, но вместе с тем гостеприимно. Вдобавок он установил у подножия лестницы стилизованный «под старину» электрический фонарь, который, словно маяк, виден был за три квартала.

Анжелина частенько замирала на месте, завороженная тем, как ловко он работает, а потом ругала себя за рассеянность.

Она сотни раз обошла магазинчики с посудой и прочими мелочами для ресторана, придирчиво выбирая каждую тарелку, бокал, вилку, кастрюлю, венчик, горшок, блюдо и медную сковородку. По сходной цене купила подержанный стационарный миксер и отыскала пару классических блендеров, два по цене одного. Столы и стулья достались из одного недавно разорившегося сетевого магазина. Анжелина решила: пускай мебель будет разномастной — это сразу придаст залу вид эксцентричный, но домашний.

Дуглас Петтибон как-то на выходных посетил вернисаж в Ламбертвилле и привез оттуда несколько полотен работы местных художников. На распродаже в Ярдли он присмотрел также большое зеркало в позолоченной раме, которое прекрасно поместилось бы за барной стойкой. Зеркало было немедленно приобретено, а когда Джерри установил его, обшарпанный бар сразу приобрел очарование старого Голливуда.

Интерьер был практически завершен, и Анжелина сосредоточилась на насущной проблеме — кто будет изо дня в день подавать еду в ее ресторане. Она расспросила знакомых и нашла су-шефа Пепино Делла Нотте, который прежде работал в «Сколари», еще до того, как ресторан перешел в руки младшего Сколари. Надежный источник сообщил, что Пепино был самым талантливым поваром в городе и ушел, униженный и оскорбленный, когда сыночек старика Сколари уничтожил заведение, начав покупать готовые супы и соусы, замороженные гамбургеры, а в меню закусок появилась печеная картошка с плавленым сыром.

Говорят, последней каплей для Пепино стал день, когда, войдя в кухню, он увидел длинный ряд микроволновок. Он собрал ножи, завернул их в свой фартук и молча вышел.

Анжелина отыскала его через приятеля своего приятеля и пригласила заглянуть к ней в ресторан около полудня, поговорить. Ровно в двенадцать Пепино распахнул дверь служебного входа. Плотный, коренастый, даже, пожалуй, маленький, подумала Анжелина. Но двигался уверенно и плавно, как человек, привыкший работать у раскаленной плиты. Он снял кепку, пожал руку Анжелине. Ладонь у него была мозолистая и безупречно чистая. Профессиональные шрамы от порезов и ожогов красноречиво свидетельствовали о долгой работе с острейшими ножами рядом с огнем. Смуглолицый, начинающий седеть Пепино спокойно смотрел в глаза Анжелине.

— Вы, должно быть, Пепино, — приветствовала она его.

Он молча кивнул.

— Может, чашечку кофе?

Он лишь пожал плечами.

Она поставила на стол две дымящиеся чашки и после обмена формальными любезностями начала рассказывать, что именно хотела бы подавать в своем ресторане. У нее есть множество великолепных рецептов, и, по ее мнению, меню должно постоянно обновляться. Для начала следует сосредоточиться на простых, проверенных временем блюдах, которые она сама любит готовить и которые исключительно выгодны. Это, разумеется, филе миньон, которое можно подавать с различными соусами; а вот лобстера и крабовое мясо лучше оставить на вторых ролях, в качестве дополнения к пасте, например, или к соусу, или в начинку равиоли, но не подавать цельного лобстера «по рыночной цене». Цыпленок Cacciatore [26] по-провансальски — это облагороженный вариант классического деревенского блюда, объединивший ее любовь к экзотическим грибам, сушеным помидорам и свежим травам, и при этом главный ингредиент — более чем доступное куриное мясо. Еще она хотела бы подавать фаршированную свиную вырезку в пикантном соусе с гарниром из батата и зеленого горошка, по сезону, — выглядит блюдо роскошно, а на вкус как будто весь семейный обед в День благодарения собрали на одной тарелке.

Что касается супов, то в этом вопросе Анжелина была настоящей энциклопедией, и они обязательно станут одним из специалитетов заведения; закуски, неожиданные и замысловатые, будут гармоничным переходом к основной части обеда. Десерты поначалу будут попроще — пироги и печенье, которые всегда нравились ее холостякам, может, с домашним мороженым и тарелкой фермерских сыров.

Пепино слушал молча, но очень внимательно. Анжелина говорила медленно, подбирая слова, ведь она впервые обсуждала свои планы с профессиональным поваром, человеком, который почти всю сознательную жизнь работал на профессиональной кухне.

Она ждала его одобрения и чувствовала себя увереннее всякий раз, когда он кивал, соглашаясь. Они допивали уже вторую чашку кофе, когда Анжелина вдруг предложила:

— Вы уже обедали, Пепино? Может, приготовите что-нибудь и мы перекусим прямо здесь?

Глаза у него были такие темные, что Анжелина не была уверена: эта мелькнувшая в них искорка означает озорное изумление, понимание того, что ему брошен пускай вежливый, но вызов, или все дело просто в игре света. С достоинством тореадора Пепино поднялся, снял пиджак, неспешно повесил его на спинку стула и прошествовал к холодильнику, где Анжелина хранила мясо, травы, масло, лук, морковь и еще много всякой всячины.

Она заметила, как он мимоходом тронул стол — робко и нежно. Выбрав необходимое, Пепино вернулся к разделочному столу и погладил деревянную доску — Анжелина так гладила по головке своего малыша, укладывая спать. Большой поварской нож лежал рядом с доской.

— Можно взять, мисс?

— Конечно.

Он сполоснул руки и начал раскладывать продукты, но вдруг лицо его расплылось в широкой улыбке.

— Тут у вас… так чисто! — рассмеялся он.

Анжелина с облегчением присоединилась. Пепино, похоже, успокоился и расслабился. Работая, он рассказывал о своем прошлом в «Сколари». Не столько о людях, сколько о всяких мелочах, кулинарных шутках, специфических кухонных подробностях — вроде недостаточной высоты гриля, сколько времени нагревается сковорода, на какой полке в холодильнике хранить грибы, чтобы они оставались сухими. Он всегда любил приходить пораньше, чтобы проверить, как прибрались в кухне накануне, не забыли ли чего, в тишине и покое составить список продуктов, подумать; потом, когда доставят продукты, посмотреть, что именно привезли, дабы спланировать суп дня; а потом он бланшировал помидоры, томил чеснок в оливковом масле, который можно будет намазать на хлеб, готовил соусы на вечер.

Продолжая рассказывать, Пепино нарезал и переложил в металлическую миску конкассе, ловко очистив от кожуры и зернышек три помидора и оставив их мариноваться в оливковом масле вместе с нарезанной кубиками морковкой, петрушкой и чесноком. Разогрел в сковороде оливковое и сливочное масло, быстро сполоснул дюжину креветок. Выложил овощи в сковороду, плеснул туда белого вина, а сам тем временем аккуратно вынул из креветок черную нитку, оставив головы. Поставил на маленький огонь вторую сковороду, протерев ее большим зубчиком чеснока, налил немного оливкового масла и подрумянил четыре больших ломтя багета. Посолил соус, щедро посыпал перцем, добавил шафран, щепотку кайенского перца и немножко коричневого сахара. Переместил креветки в соус, перевернул и, едва они порозовели, выложил на тарелку. Облагородив свой импровизированный beurre blanc [27] кусочком сливочного масла, он выложил на блюдо поджаренный хлеб, сверху креветки и ароматный соус, который не стал протирать, сохранив грубую «деревенскую» структуру. В довершение посыпал мелко рубленным зеленым луком и петрушкой.

Анжелина налила в два бокала белого вина, которое Пепино использовал для соуса, — восхитительно сухое, кисловатое пьемонтское Gavi di Gavi , — и они чокнулись, прежде чем приняться за еду. Креветки были приготовлены идеально. Они съели их целиком, с наслаждением высасывая сладкую мякоть из головок, до последней капли собрали соус кусочками кростини, которые аппетитно похрустывали снаружи, оставаясь нежными и сочными внутри.

Покончив с едой, Анжелина официально спросила Пепино, не хотел бы тот работать в ее ресторане.

— Да, мисс. Хотел бы. Очень.

Пепино рекомендовал Анжелине своих племянников: Томаса — в качестве мойщика посуды, поваренка и вообще помощника — и Майкла, который мог заниматься баром и быть на подхвате практически в любом деле. Анжелина наняла еще двух официанток, Пегги и Лизу. Пегги, постарше, имела уже двадцатилетний опыт, а Лиза чудесно улыбалась, отлично ладила с людьми и страстно желала учиться. Последней Анжелина отыскала даму-метрдотеля. Миссис Филдинг, жившая за углом, до пенсии работала в знаменитом отеле «Бельвю-Стратфорд»; она согласилась прервать заслуженный отдых отчасти ради интереса, но в основном, потому что они с Анжелиной буквально с первой встречи заговорили, как старые подружки.

За неделю до открытия Анжелина возилась в кухне, дорабатывая рецепт зобной железы с артишоками и белой тосканской фасолью, когда рядом неожиданно возник Джерри, с двумя пластиковыми стаканами лимонада и большим бумажным пакетом.

— Здорово, Шеф. Помнишь, ты как-то говорила, что тебе нужны здесь часы?

— Привет, — улыбнулась Анжелина. — Все время забываю купить, хотя сто раз на день смотрю на это пустое место на стене.

— Угадай, что я принес. Взгляни-ка. — И он вытащил из пакета большие круглые старинные часы, классической формы, с белым циферблатом и простыми черными цифрами.

— Отлично. То, что надо.

— Но угадай, где я их раздобыл.

— И где же?

— Они из нашей школы Санта-Тереза.

— Не может быть!

— Точно тебе говорю. Я нашел их в подвале Сан-Джо, вместе с остальным хламом. Они прежде висели в библиотеке, там сзади написано. Когда меня в третьем классе оставляли после уроков, это были самые медленные часы в мире. Клянусь, они тикали раз в час.

— Нормальные часы, не выдумывай. Просто малолетние преступники не умеют определять по ним время.

— Это точно. Ладно, я принес тебе лимонаду. — Джерри поставил на стол большой стакан.

— Спасибо.

— А я пока схожу за стремянкой и повешу для тебя эту игрушку.

— Ты молодец! — крикнула Анжелина вслед.

Джерри вернулся с алюминиевой стремянкой и принялся устанавливать ее под тем местом, где предполагалось повесить часы.

Анжелина разогревала в сотейнике масло из виноградных косточек, чтобы обжарить мясо. Все внимание ее было обращено на сотейник. Она хотела опустить мясо ровно в тот момент, когда масло начнет пузыриться, но еще не гореть. Для этого необходима только сосредоточенность. Да еще немного практики.

— Ой-ей!

Анжелина вскинула голову. Ножка лестницы скользнула по полу, и Джерри едва успел спрыгнуть, но стремянка с грохотом рухнула на пол. Рука Анжелины дернулась, и большой палец задел край раскаленного сотейника.

Джерри мгновенно оказался рядом:

— Покажи, скорее!

— Черт побери! — Слезы брызнули из глаз. В самом чувствительном месте, где палец примыкает к ладони, уже краснело пятно ожога. — Не трогай!

— Все будет хорошо, погоди минутку. — Джерри выплеснул лимонад из стакана и сунул в рот кубик льда. Потом, взяв руку Анжелины, нежно приник губами к ее ладони и бережно коснулся места ожога.

Он словно чувствовал, когда потянуть в себя теплую жидкость, выпустив в обмен прохладу льда. Боль постепенно отступала. Спустя несколько секунд ледяной поцелуй отозвался трепетом облегчения во всей руке, шее, спине.

— Ох.

— Легче? — поднял глаза Джерри.

— Да, — выдохнула она. — Гораздо лучше. Думаю, ничего страшного.

Он ласково отер слезы с ее щеки.

— Все в порядке?

— Да, спасибо.

В этот момент в кухню вошла Джиа с Фрэнсисом на руках. Увидела упавшую стремянку, дымящееся в сотейнике масло и Анжелину с Джерри, которые стоят посреди кухни, держась за руки и глядя друг другу в глаза.

Она многозначительно откашлялась, постаравшись, впрочем, чтобы это не прозвучало осуждающе.

Оба разом обернулись к ней. Джерри выпустил руку Анжелины и торопливо принялся собирать кубики льда в полотенце.

— О, привет, Джиа.

— Привет, Ма.

— У вас тут все в порядке? — осведомилась она.

Джерри протянул Анжелине полотенце, и та тщательно обмотала им ладонь.

— Лестница упала, а я обожгла руку. И Джерри приложил лед. — Анжелина чувствовала, что краснеет.

— Угу.

— Это старый прием, меня мама научила, — оправдывался Джерри. — Отлично помогает.

— Мне уже гораздо лучше, — заверила Анжелина.

Джиа выдержала паузу — с неподражаемым выражением лица матери, которая уже сто раз видала подобное.

— Ну а мы с Фрэнсисом гуляли и просто заглянули проверить, как тут идут дела, — произнесла она наконец.

— Дела идут отлично, — заверил Джерри.

— Просто замечательно, — эхом отозвалась Анжелина. — Сейчас приберу здесь, намажу чем-нибудь ожог и приготовлю нам поесть.

— Вот и ладно, — сказала Джиа. — Мы посидим пока на улице.

— А я все-таки повешу часы. — Джерри поднял стремянку и подтащил к стене.

Джиа, словно патрульный, обошла кухню, мимо Анжелины, которая рылась в аптечке в поисках неоспорина и пластыря, на миг задержалась рядом с Джерри, метнув в него пронзительный взгляд. Джерри ответил невиннейшей из своих улыбок.

— Главное, что никто не пострадал, — констатировала Джиа, величественно выплывая за дверь.

Солнечным октябрьским днем перед входом в бывший ресторан Сколари на Десятой улице собралась небольшая группа людей. Анжелина, Джонни и Тина, Мама Джиа с малюткой Фрэнсисом на руках, Дон Эдди и Большой Фил, Джерри и Гай, мистер Купертино и мистер Петтибон — событие было исключительно семейным.

Полотнища ткани скрывали вывеску, которую Анжелина заказывала лично. Веревку, которая скрепляла ткань, она сама держала в руках.

— Все собрались? — спросил, озираясь, Бэзил.

Тина быстро пересчитала собравшихся по головам:

— Все на месте.

Анжелина выступила вперед.

— Позвольте сказать несколько слов. Сегодня первый день жизни нового ресторана, и без всех вас этого никогда бы не случилось. Поэтому я хотела, чтобы вы все пришли сюда и увидели его название.

— Должно быть, «Анжелина» , — предположил Джонни.

— Брось, Джонни. — Джерри дружески толкнул его в плечо. — Не гадай, а то все испортишь.

— Простите, — смутился Джонни.

— Прошу вас, — продолжала Анжелина, — приходите сюда обедать, в любое время, рассказывайте о ресторане своим друзьям, знакомым, всем подряд, и начинайте прямо сегодня. И…

— Тетя Анжелина, — взмолилась Тина, — ну пожалуйста, я не могу больше ждать!

Анжелина улыбнулась, подняла руки над головой.

— Ладно. Итак…

Она потянула веревку, ткань медленной волной стекла на землю, открывая взорам золотые буквы на оливковом фоне. Теперь все могли прочесть новое название заведения:

...

Il Primo Amore

Раздались аплодисменты, радостные крики, и Анжелина просияла.

— Какая прелесть! — воскликнула Тина.

— «Il Primo Amore». — Бэзил словно пробовал слова на вкус. — Почему вы выбрали такое название, Анжелина?

— Есть такая итальянская поговорка: Il primo amore che non dimenticate mai . Первая любовь никогда не забывается.

— Выходит, ты назвала ресторан в честь Фрэнка, — сказал Гай.

— И Фрэнсиса. И еды, которую готовила для всех вас. Когда я кормила свою семью, кормила своих друзей, это было для меня очень значительным делом.

Джиа вручила Анжелине ребенка, и та махнула рукой, приглашая всех:

— Заходите, друзья. Выпьем кофе с сэндвичами. А потом я буду ужасно занята. Сегодня вечером у нас все столики заказаны.

Первые три недели прошли в напряженной работе и бесконечном улаживании мелких проблем: как правильно расставить столы, чтобы быстрее убирать и обслуживать, как регулировать температуру духовок — всех тех бесконечных деталей, которые необходимо учесть, чтобы подать клиенту отличное блюдо. Анжелина искренне старалась для начала упростить меню, но все равно у них с Пепино было дел по горло, пока они учились работать как одна команда. Пепино обладал безошибочным инстинктом и буквально чувствовал рецепты Анжелины. Слова «переваренный» или «недожаренный» отсутствовали в его кулинарном словаре.

Самой большой — и главной — проблемой было соответствие ожиданиям клиентов. Каждый вечер собирался полный зал, и добрая молва, если не сказать слава, стремительно распространялась. Редко когда новый клиент не сообщал между делом Пегги или Лизе, что ему «посоветовал это место приятель» или что он зашел «посмотреть, о чем это все судачат».

Джиа с охотой и радостью взяла на себя заботы по дому, а при необходимости ее подменяла Тина. Вскоре они, Анжелина и Фрэнсис нашли оптимальный вариант совмещения домашней жизни и рабочего графика, и ближайшее будущее обещало относительную стабильность. «Il Primo Amore» был закрыт по воскресеньям, понедельникам и в середине дня, но в остальные дни, и особенно по пятницам и субботам, работы бывало столько, что это вселяло оптимизм относительно судьбы нового бизнеса. Дон и Фил сразу стали завсегдатаями, как и мистер Купертино, и остальные инвесторы — у всех были серьезные скидки, что немаловажно, учитывая, что обедали они в ресторане почти каждый вечер.

Как-то в воскресенье утром, в середине ноября, Анжелина и Фрэнсис наслаждались обществом друг друга, когда неожиданно позвонил мистер Петтибон:

— Анжелина, простите, что беспокою в ваш выходной день, но не позволите заглянуть к вам, буквально на минутку? Мне необходимо посоветоваться по важному вопросу. — Голос звучал тревожно.

— Разумеется, Дуглас, конечно. А в чем дело?

— Объясню при встрече. — И он, не прощаясь, повесил трубку.

Спустя двадцать минут запыхавшийся Дуглас Петтибон стоял на пороге. Он сбросил пальто, не забыв церемонно сказать «здравствуйте» Фрэнсису. Одет он был в джинсы и старый свитер.

— Дуглас, я и подумать не могла, что когда-нибудь увижу вас в джинсах, — удивилась Анжелина.

Он посмотрел на нее убийственно серьезно и сообщил:

— В этой одежде я стою у плиты.

История постепенно прояснялась. В двух словах, сегодня вечером у Петтибона гости, а он не знает, что приготовить на ужин.

— Я в крайне затруднительном положении. Этот человек мне очень нравится. И мой гость разбирается в хорошей кухне, а я, честно говоря, кажется… слегка переоценил свои кулинарные способности.

— Слегка?

— Думаю, — подчеркнул он, — слегка.

— Сейчас я принесу книгу с рецептами, — сказала Анжелина. — Ждите в кухне. — И уже с лестницы крикнула: — Как ее зовут?

— Простите? — не расслышал мистер Петтибон.

— Как зовут вашу подружку?

— О, — зарделся он. — Лесли.

— Не переживайте, Лесли не забудет этот вечер.

Анжелина заварила чай. После нескольких минут энергичных обсуждений они устроились за кухонным столом и принялись разрабатывать план кампании. Анжелина хотела составить меню, не требующее особых навыков, но вместе с тем гармоничное и сбалансированное, сочетающее изысканные вкусы и текстуры, — в то же время не слишком эксцентричное. Не стоило забывать, что Дуглас должен был еще успеть купить нужные ингредиенты и все приготовить.

С первых минут стало ясно, что человек неплохо разбирается в кулинарии. Он делал пометки в своем блокноте, задавал толковые вопросы, а пару раз даже предложил неожиданные дополнения к нескольким рецептам, которые Анжелина записала на полях.

Она решила, что начать лучше с кукурузного биска с крабовым суфле. Пюреобразная текстура этого супа ласкает небо, словно нежная замша — полированную поверхность, а горка крабового мяса в центре тарелки, теплого, с оттенком майонеза и кориандра, мгновенно дает понять гостю, как вы рады его приходу.

Основным блюдом будет филе-миньон в соусе гранмарнье, на гарнир картофельно-каштановое пюре и зеленая фасоль с миндальными хлопьями. Со времен Казановы романтические свидания предварялись дерзкими, необычными блюдами, но на классической основе. Анжелина посоветовала Петтибону поджарить мясо до состояния medium rare, потом положить сливочное масло и подержать на огне еще пять минут.

На десерт следует подать флан с карамелью из сотерна: бархатистый, умопомрачительно нежный крем, а в финале — головокружительный восторг тающей на языке карамели. Когда дело дошло до десерта, мистер Петтибон почувствовал себя увереннее, но суп и соус к мясу ввергали его в панику. Анжелина проверила кладовую, и выяснилось, что все ингредиенты для супа у нее есть, так что они решили сварить его вместе. Что до соуса — Анжелина пообещала, что будет сама руководить процессом приготовления.

Анжелина быстро поняла, что если мистер Петтибон и преувеличил свои кулинарные способности, то совсем чуть-чуть. Пока они разбирались с супом и репетировали изготовление соуса, Анжелина успела заметить, что Дуглас обладает врожденным чувством точных пропорций, температуры, времени, чего требует по-настоящему хорошая кухня. Обжаривая шалот, он не перемешивал его, пока тот не станет идеально прозрачным и мягким. А когда добавлял специи, «пригоршня» всегда была одинакового размера и точно соответствовала двум «щепоткам».

— Дуглас, а вы и вправду отлично разбираетесь в этом деле, — с восхищением проговорила Анжелина, когда последняя, точно отмеренная порция кайенского перца отправилась в кастрюлю.

— У меня достаточный опыт, и, по чести сказать, в кухне я чувствую себя более чем уверенно. Но я никогда не видел, чтобы кто-нибудь так искусно составлял меню, как вы, Анжелина. То, как блюда следуют одно за другим и каждое следующее дополняет предыдущее, — о, я очень многому научился от вас. За вашим столом я впервые познал, как десерт может завершить череду вкусов, открытую супом. Когда я впервые пришел сюда, это было что-то вроде наркотика. А ваши соусы… Бог мой, ваши соусы…

Петтибон говорил и говорил, и к концу их совместной работы он поведал ей свою тайну, известную лишь нескольким людям на свете. И Анжелина сразу замыслила некий план, который позволит вскоре раскрыть эту тайну всем знакомым.

Между тем суп был окончательно готов, а Дуглас успокоился и вернулся к своим привычным старомодно-обходительным манерам.

— Вы вдохновили меня, Анжелина, — сказал он, пряча листок с записями в карман. — Огромное вам спасибо. Вы спасли меня.

Она проводила его к выходу, вручила контейнер с супом.

— Расскажите потом, понравилось ли Лесли.

— Обязательно.

— Да, и займитесь фланом сразу же, как вернетесь домой, он еще должен остыть.

— Понял. — И Петтибон заспешил прочь по улице.

Анжелина прикрыла дверь и еще некоторое время улыбалась, представляя важного и чопорного мистера Петтибона в роли влюбленного.

И все же он вновь заставил ее задуматься о любви.

...

Флан с карамелью из сотерна 6 порций

Ингредиенты

— 3/4 чашки сахара (1/2 чашки для карамели и 1/4 — для заварного крема)

— 1/4 чашки вина, Sauternes или Monbazillac

— 3/8 чайной ложки молотой корицы

— 1 чашка концентрированного молока

— 1/2 чашки сгущенного молока

— 1/2 чашки цельного молока

— 1 чайная ложка ванильного экстракта

— 3 яичных желтка

Необходимые приспособления 6 формочек для флана, смазанные маслом, или чашечки для заварного крема (они должны вмещать в себя полчашки и быть около 3 дюймов в диаметре)

Приготовление Разогрейте духовку до 160 °C.

Распределите 1/2 чашки сахара ровным слоем по дну небольшого сотейника. Залейте сахар вином. (Держите под рукой посудину с ледяной водой, в которую можно будет опустить сотейник, чтобы моментально прекратить процесс готовки.) Чтобы остудить формочки, приготовьте вторую посудину, наполненную ледяной водой так, чтобы она наполовину закрывала формочки. (Эта же посудина станет водяной баней для выпечки.) Поставьте пустые формочки на нее. Помешивайте сахар и вино на среднем огне до тех пор, пока сахар не начнет пениться. Не давайте сиропу кипеть, пока сахар полностью не растворится. Возможно, вам придется для этого снимать сотейник с огня. После того как сахар растворился, не перемешивайте больше сироп, так как в нем могут появиться кристальные прожилки. Закройте сотейник крышкой и дайте сиропу закипеть на среднем огне, кипятите примерно 2 минуты. Снимите крышку и продолжайте кипятить, пока сироп не начнет темнеть. Когда он приобретет темно-янтарный цвет, снимите сотейник с огня и поставьте в противень с ледяной водой. Делайте это быстро (и очень осторожно, чтобы не обжечься раскаленным сахарным сиропом). Налейте по чайной ложке карамели в каждую формочку и круговыми движениями распределите карамель по бортикам. Добавьте щепотку корицы (1/16 чайной ложки) на дно каждой формочки и поставьте их обратно на противень с ледяной водой.

Налейте концентрированное, сгущенное и цельное молоко в кастрюлю средних размеров с толстым дном и добавьте ваниль. Медленно доведите до кипения на среднем огне, затем дайте остыть до комнатной температуры. В большой миске взбивайте яичные желтки, пока они не превратятся в однородную массу лимонного цвета, затем постепенно добавьте оставшуюся 1/4 чашки сахара, постоянно взбивая, пока не увидите, что масса снова меняет цвет. Сделайте льезон, используя половину молочной смеси, — добавляйте по одной столовой ложке за раз, постоянно взбивая. (Это позволит сравнять температуру жидкостей и не даст яйцам свернуться.) Потом влейте оставшуюся молочную смесь.

Перелейте заварной крем в формочки с карамелью и поставьте их на противень. Сделайте водяную баню, налив горячую воду на противень так, чтобы она наполовину покрывала формочки. Следите, чтобы вода не попала внутрь. Держите заварной крем в духовке до тех пор, пока нож для масла не будет легко втыкаться и выходить абсолютно чистым, примерно 90 минут. Аккуратно снимите формочки с водяной бани, дайте им остыть до комнатной температуры и уберите в холодильник как минимум на 4 часа.

Способ подачи

Перед самой подачей на стол выньте формочки с фланом из холодильника и дайте им немного согреться. Аккуратно подденьте края ножом для масла, а затем переверните флан на десертные тарелки.

Суп-пюре из сладкой кукурузы с суфле из крабов 6 порций

Суп-пюре из сладкой кукурузы

— 2 столовые ложки сливочного масла

— 2 столовые ложки рапсового масла

— 1 большая белая луковица, порубить

— 3 стебля сельдерея, порубить

— 2 кварты куриного бульона

— 1 большая ветка свежего эстрагона

— 2 лавровых листа

— 1/2 чайной ложки испанской паприки

— 1/4 чайной ложки кайенского перца

— 1 чайная ложка порошка карри

— 1 чайная ложка соли

— 1/2 чайной ложки молотого черного перца

— 1 чашка белого риса

— 2 фунта замороженной сладкой кукурузы

— 1 свежий лимон, снять цедру и выжать сок

— 2 столовые ложки свежего базилика, мелко нарезанного

Суфле из крабов

— 4 столовые ложки майонеза

— 1/2 чайной ложки молотого кориандра

— 1 большая ветка свежего тимьяна, листья отделить от стебля и мелко нарезать

— 1 большая ветка свежего орегано, листья отделить от стебля и мелко нарезать

— 1 фунт готового прессованного мяса крабов, отделенного от панцирей

— 1 чайная ложка приправы Old Bay (для морепродуктов)

— 1 столовая ложка рубленого свежего чеснока

— соль и свежемолотый черный перец по вкусу

Приготовление супа В большой кастрюле на среднем огне растопите сливочное масло в рапсовом, обжарьте лук и сельдерей, постоянно помешивая, до прозрачности лука. Добавьте куриный бульон, эстрагон, лавровый лист, паприку, кайенский перец, карри, соль, перец, рис, кукурузу, 1 чашку воды и доведите до кипения. Уменьшите огонь, накройте крышкой и варите 20 минут, не открывая. Снимите с огня и дайте настояться 5 минут, прежде чем снять крышку. Откройте, помешайте, чтобы рис не слипался, и вновь поставьте на средний огонь. Продолжайте варить до тех пор, пока кукуруза не станет абсолютно мягкой и все пряности не отдадут свой вкус. Это займет около 10 минут. Удалите эстрагон и лавровый лист. Снимите с огня и сделайте пюре прямо в кастрюле, используя погружной блендер. Если необходимо, добавьте воды, чтобы достичь консистенции густого супа. Приправьте по вкусу солью и перцем и оставьте на самом маленьком огне.

Способ приготовления суфле из крабов В миске средних размеров смешайте майонез, кориандр, тимьян и орегано. Аккуратно положите крабовое мясо в соус, стараясь, чтобы куски не разломались. Приправьте солью и перцем.

Способ подачи

Разлейте суп в широкие миски. Положите по шарику из крабового мяса (сделайте его ложкой) в центр каждой, присыпьте приправой Old Bay, лимонной цедрой и рубленым чесноком, сбрызните лимонным соком и посыпьте поверхность супа рубленым базиликом.

Филе миньон в соусе гран-марнье с пюре из картофеля и каштанов и зеленой фасолью 4 порции

Стейки и соус

— 4 стейка из говяжьей вырезки весом по 4 — 6 унций

— 2 столовые ложки сухого чабера, смолоть в порошок или истолочь в ступке

— 5 столовых ложек несоленого сливочного масла, порезанного кубиками

— 1 столовая ложка оливкового масла (не extra virgin)

— 1 головка шалота, мелко порубить

— 2 зубчика чеснока, мелко порубить

— 1/2 чашки ликера Grand Marnier

— 1 чашка крепкого говяжьего бульона

— 2 лавровых листа

— соль и свежемолотый черный перец по вкусу

Зеленая фасоль с миндалем

— 2 столовые ложки сливочного масла

— 1/2 чашки миндальных хлопьев

— 1 фунт свежей зеленой фасоли, почистить и нарезать

— соль и свежемолотый черный перец по вкусу

Картофельное пюре с каштанами

— 4 крупные картофелины, почистить, нарезать кубиками и положить в кастрюлю с водой так, чтобы она их покрывала

— 4 столовые ложки сливочного масла

— 1/2 чашки консервированных каштанов, мелко нарезать, плюс 4 целых каштана для украшения

— 1 чашка жирных сливок

— соль и черный свежемолотый перец по вкусу

Приготовление стейков Сполосните мясо и обсушите бумажными полотенцами. Посолите и поперчите по вкусу, натрите чабером. Оставьте мариноваться, пока готовите соус и овощи.

Непосредственно перед подачей на стол разогрейте гриль или сковороду-гриль на среднем огне.

Выложите стейки на гриль или сковороду-гриль и положите на каждый кусок по 1 ложке сливочного масла. Жарьте 5 минут не трогая, чтобы дать пряностям пропитать мясо. Переверните стейки, положите еще по ложке масла и жарьте еще 5 минут. Отставьте на 5 минут, пока разогревается соус.

Приготовление фасоли В большой глубокой сковороде растопите сливочное масло на среднем огне и обжаривайте миндаль примерно 5 минут, пока не появится легкий ореховый аромат. Переложите миндаль в небольшую миску и накройте, чтобы он не остывал. (Используйте эту же сковороду с маслом, чтобы готовить соус.)

Приготовьте фасоль на пару, чтобы она стала мягкой, но сохранила при этом ярко-зеленый цвет. Это займет примерно 5 минут.

Перемешайте миндаль с фасолью и приправьте солью и перцем. Накройте крышкой, чтобы не остыло.

Приготовление соуса гран-марнье В сковороде, в который вы обжаривали миндаль, разогрейте оливковое масло на среднем огне и обжарьте шалот и чеснок, постоянно помешивая, в течение 2 — 3 минут, пока лук не станет прозрачным.

Добавьте в сковороду ликер и дайте большей его части выкипеть. Это займет около 3 минут.

Добавьте говяжий бульон и лавровый лист и выпарите жидкость до половины. Обычно на это требуется 8 — 10 минут.

(Сейчас самое время варить картофель.)

Процедите соус, слейте его в кастрюльку и укройте так, чтобы он не остывал.

(Слейте картофель.)

Пока стейки доходят, осторожно нагрейте соус, но так, чтобы он больше не закипал. Снимите его с огня и вмешайте 2 оставшиеся ложки сливочного масла. Дайте каждому кубику раствориться, прежде чем класть следующий. Посолите и поперчите соус по вкусу.

Приготовление картофельного пюре с каштанами Отварите картофель до готовности, примерно 10 минут. (Пока картофель варится, можно заняться соусом.) Разогрейте духовку до 80 — 90 °C.

Слейте воду, обсушите картофель и добавьте сливочное масло в кастрюлю, чтобы оно растаяло. Добавьте каштаны, накройте кастрюлю, чтобы содержимое не остывало. (Тем временем приготовьте фасоль на пару.)

Разомните картофель и каштаны сначала вручную, мялкой, добавьте сливки и взбейте миксером. Приправьте солью и перцем по вкусу, накройте крышкой и поставьте в духовку, чтобы блюдо оставалось горячим.

(Как только овощи готовы, пора жарить мясо.)

Способ подачи Налейте немного соуса в центр каждой тарелки и выложите сверху стейк. Вокруг мяса выложите пюре и зеленую фасоль. Украсьте целым каштаном.

Глава 16 Пирожки, шампанское и Croquembouche [28]

В день своей свадьбы Джонни Каппуччио поднялся ни свет ни заря, в шесть утра. После отъезда бабушки в пансион в доме стало пусто и тихо, но Джонни уже привык к одиночеству Ему совсем не трудно было помогать ей спускаться по лестнице, подавать еду, прибирать, но все-таки хорошо, что за ней присматривают весь день; ей спокойно и не нужно волноваться, что его не окажется рядом в нужный момент, или, хуже того, — будто из-за нее он лишается того, что якобы интересно молодым мужчинам.

Дом, в котором Джонни прожил всю жизнь, был давным-давно выкуплен дедушкой. И миссис Каппуччио, переезжая в пансион, решила переписать его на имя внука.

— Джонни, — сказала она, — я старая больная женщина и скоро умру. А ты уже взрослый мужчина и славный мальчик, я хочу, чтобы у тебя был свой дом. Рано или поздно ты, конечно, и так получишь его, но к чему откладывать. Однажды ты решишь жениться, и нехорошо, если вы с невестой будете беспокоиться о крыше над головой. В тот день ты скажешь бабушке спасибо.

— Бабушка… — Джонни чувствовал, как краска заливает лицо. — Я… не знаю, что сказать.

— Ну вообще-то, ты можешь сказать спасибо уже сегодня.

Он стиснул бабушку в объятиях, и она удовлетворенно отправилась готовить его любимый завтрак — яичницу с беконом и толстые ломти обжаренного итальянского хлеба с патокой.

Два дня назад Джерри, Гай и Бэзил устроили для Джонни мальчишник, куда пригласили парней с его работы и еще нескольких приятелей. Они собрались в таверне «Красный Петух» — играли на бильярде, пили «Баллантайн», закусывая сэндвичами с бужениной, проволоне и перцем.

Джонни никогда не был любителем выпивки, хотя мог, конечно, иной раз опрокинуть кружечку-другую пива. Поэтому в мальчишнике его гораздо больше привлекала возможность поболтать с приятелями — о жизни вообще и семейной жизни в частности.

В час ночи Джерри, Джонни и Гай стояли у стойки бара, подняв стаканы с виски.

— За любовь, — предложил тост Гай.

— За любовь, — подхватили Джерри и Джонни.

— Джонни, — окликнул их Бэзил от бильярдного стола, — иди сюда, мальчик, я покажу тебе, как загнать девять шаров подряд.

— Увидимся, ребята. — И Джонни поспешил получить урок от мастера.

Гай и Джерри молчали, облокотившись на стойку, из динамиков неслась мелодия «Десперадо». Приятели сделали по глотку, наблюдая, как Джонни и Бэзил катают шары.

— А ты, Джерри, — нарушил молчание Гай, — когда женишься?

— Даже не знаю. Все говорят, у моих родителей был очень печальный опыт. Так что уж как получится. В браке слишком многое ставишь на карту. В конце концов, если не класть голову на плаху, ее и не отрубят, верно? Ну а ты сам?

— Я тоже пока не пойму, — сознался Гай.

Каждый погрузился в собственные мысли, стаканы медленно пустели.

— Ладно, я пошел. — Гай протянул Джерри руку.

— До субботы. Большой будет день.

Гай бросил на стол двадцатку, махнул на прощанье Джонни и Бэзилу и, уже уходя, обернулся:

— Послушай, Джерри.

— Чего?

— Если все же решишь подставить шею под топор, дай знать.

— Ты будешь первым, кто об этом узнает, — заверил Джерри.

Свадебная церемония назначена была на пять часов пополудни, а сейчас, ранним утром, Джонни решил прогуляться по окрестностям — в последний раз в качестве холостяка.

Вот здесь, на углу, он впервые увидел Тину, ей тогда было семнадцать, а ему двадцать. С тех пор он ни разу не взглянул на другую девушку, и даже само это место стало для него особенным.

Проходя мимо церкви, он вспоминал, как украдкой поглядывал на Тину во время каждой мессы. Он вернулся мысленно в тот день, когда впервые сумел подкараулить ее у выхода; они спустились вместе по ступеням церкви и так и пошли вместе дальше, прямо до порога ее дома, хотя Джонни жил ровно в противоположном конце района. А потом было еще много-много таких встреч.

Джонни заглянул в булочную «Тоскани», купил пару жареных пирожков. Как-то летом Тина подрабатывала здесь, и Джонни, как по расписанию, заходил каждый день и всегда заказывал одно и то же. И частенько находил в пакетике лишний пирожок или шоколадный эклер.

Он гулял целый час, и, куда бы ни глянул, все напоминало о Тине либо было связано с ней. Обратно он шел мимо дома Анжелины и вдруг понял, что именно в тот момент, когда он начал столоваться у миссис Д’Анжело, между ним и Тиной что-то произошло. Словно кто-то шепнул одновременно им обоим: «Да».

Вернувшись домой, он собрал чемодан для поездки в Поконос, надел смокинг. В три часа заехал его шафер — Джерри.

Джонни весь день думал только об одном, он дождаться не мог, когда их с Тиной наконец-то объявят мужем и женой.

И вот свершилось.

После церемонии Тина попросила фотографа сделать специальный снимок: Дон Эдди, мистер Петтибон, Бэзил, Джонни, Фил, Джерри и Гай, трое впереди, четверо сзади — гордо улыбающиеся дядюшки в парадных костюмах. Позже, поместив его в рамочку с медной табличкой внизу «КЛУБ ХОЛОСТЯКОВ», Тина подарила снимок Анжелине, которая торжественно повесила его у себя в кухне, прямо рядом с плитой.

Банкет устроили в соседнем с рестораном зале, владелец которого как раз сдавал его для подобных мероприятий. На этот вечер Анжелина наняла несколько дополнительных официантов, поскольку ожидалось больше шестидесяти гостей. Народ начал прибывать около половины седьмого. По залу уже были расставлены блюда с закусками, канапе, сырами. Гостям предлагали шампанское и прочие напитки. Подружка Тины, выпускница художественного колледжа, вырезала из льда фигуры двух голубков, и Анжелина выложила вокруг них целую гору охлажденных креветок.

Джерри когда-то прямо взахлеб рассказывал ей про «гору креветок», которую он видел в детстве на чьей-то свадьбе. Его отец объяснил тогда, что это символизирует пожелание удачи и счастья молодоженам. Джерри это настолько врезалось в память, что Анжелина решила попытаться воссоздать его мечту.

Вместо оркестра Тина и Джерри пригласили ди-джея, но все-таки раскошелились на скрипача, который играл во время обеда. Все приглашенные были либо родственниками, либо близкими друзьями жениха и невесты, поэтому пожелания и поздравления звучали искренне и сердечно, как и положено на свадьбе.

Торжественный обед начался ровно в семь, открывали его тарталетки с гребешками, тушенными в белом вине, — идеальное сопровождение для шампанского.

Пепино и Томас раскладывали по тарелкам салат — традиционный шпинат с беконом, заправкой из меда и бальзамического уксуса. Пробегая мимо, Анжелина мельком глянула через плечо Пепино и поинтересовалась:

— Как там новый шеф-кондитер, Пепино?

— Вроде неплохо, Шеф. Пирожные выглядят великолепно, никогда в жизни такого не видел. Magnifico! [29]

Бэзил возник в дверях:

— Анжелина, выйдите на минутку! Там произносят тосты.

— Иду! — На ходу снимая фартук, она поспешила в зал.

Банкет был в разгаре. Сияющие Тина и Джонни восседали во главе стола, по бокам от них — подружка Тины, Алисия; счастливые родители, Джо и Мария; миссис Каппуччио; отец Ди Туччи и сестра Бартоломью, похожая на Гарри Трумэна в монашеском платье.

За ближайшим к ней столом сидела Мама Джиа — вместе с Гаем, который держал на коленях Фрэнсиса. Анжелина послала им воздушный поцелуй. Дон Эдди поднялся из-за стола, подошел к Анжелине, держа в руках два бокала с шампанским.

— Дон Эдди, какой счастливый день! — Она расцеловала его, принимая бокал.

— О да, Анжелина, счастливый, — громогласно согласился он. — Прекрасное место, и невеста — красавица. Просто чудесно! Великолепный праздник!

— Большое спасибо, что оплатили шампанское для банкета.

— Пустяки, — он смущенно отмахнулся, — они славные ребята. А мне просто повезло, купил с большой скидкой. Кстати, хватило шампанского?

— Двадцать четыре ящика на шестьдесят персон? — прыснула Анжелина. — По четыре бутылки на человека — да, полагаю, вполне достаточно!

Бэзил за спиной Анжелины замахал руками, делая знаки Джерри, — мол, он с трудом сумел вытащить ее из кухни. Джерри все понял, взял вилку и громко постучал по краю бокала, привлекая внимание. Гости тут же дружно закричали «горько», требуя, чтобы Джонни поцеловал невесту, что тот и поспешил сделать, с огромным удовольствием.

Затем Джерри призвал к тишине.

— Друзья, послушайте. Во-первых, давайте возблагодарим Господа — за прекрасную погоду в этот день, за возможность собраться вместе и поздравить Джонни и Тину с их праздником. Отец Ди Туччи!

Отец Ди Туччи поднялся с места, прочел молитву Господню, благословил всех собравшихся и новобрачных и передал слово шаферу.

— Спасибо, отче, — начал Джерри. — Мой отец, мир праху его, говаривал, бывало, что секрет хорошего брака — это сочетание чувства юмора и короткой памяти. У него не было ни того ни другого, но это уже другая история.

Дружный хохот в ответ.

— Я тут написал целую речь, но, наверное, не стану ее читать, потому что, глядя сегодня в церкви на Тину с Джонни, подумал совсем о другом. Вот смотрю я, как они друг к другу относятся, и понимаю, как они важны друг для друга, и знаю, что они всегда будут друг о друге заботиться. А это самое главное. Бывают времена хорошие, бывают тяжелые, но пока вы заботитесь друг о друге, вас ничто не остановит, никогда. — Джерри поднял бокал: — А если вам когда-нибудь понадобится помощь, мы все будем рядом. За Джонни и Тину! Salute!

Одобрительные крики, аплодисменты, звон бокалов. Зардевшаяся Тина нежно сжала руку Джонни, и первая волна океана шампанского от Дона Эдди схлынула в приливе добрых пожеланий.

Анжелина обежала вокруг стола, расцеловала жениха с невестой, обняла шафера и поспешила обратно в кухню. Диджей поставил «Чериш», и Джонни с Тиной вышли на середину зала для своего первого танца.

Гай передал малыша Фрэнсиса бабушке и вместе с Бэзилом подошел к Джерри, поздравить с отличной речью.

— Прекрасно, молодой человек, — похвалил Бэзил. — Просто прекрасно.

— Думаю, ты попал в самую точку. — Гай дружески пожал руку Джерри.

— Спасибо. Я ведь действительно составил целый список — шуточки в основном. Но вдруг пришла в голову эта мысль и показалась такой правильной — вот я и сказал, что думаю.

— Они это никогда не забудут, — заверил Бэзил. — Это было сказано от всей души.

Джерри отпил шампанского, провожая взглядом Анжелину, которая уже скрылась за дверью кухни.

— Анжелина прекрасно выглядит, да? — И поспешно добавил: — Я ведь ее сто лет не видел. И вас, ребята, тоже, кстати.

— Кажется, наша мужская компания распалась, а? — заметил Гай.

— Как она справляется с малышом? — спросил Джерри.

— Замечательно, — успокоил его Бэзил. — Мальчишка растет как на дрожжах.

— Она обо мне вообще не вспоминала?

Бэзил внимательно посмотрел на приятелей. Гай, казалось, предпочел бы оказаться сейчас в другом месте, а Джерри напоминал школьника, который уже протянул руку за тетрадкой с двойкой.

— Кстати, — не выдержал Бэзил, — не далее как вчера она спрашивала, не знаю ли я, куда ты пропал.

— Работы много было, — несколько чересчур небрежно бросил Джерри. — А вам, ребята, повезло, живете прямо напротив. И вообще.

Бэзил задумчиво водил пальцем по краю бокала, заставляя его едва слышно петь.

— Ты, поди, все время там торчишь. — Джерри посмотрел прямо на Гая.

Гай, покосившись в сторону Бэзила, неловко переступил с ноги на ногу.

— Нет, вовсе нет. Даже довольно редко.

— Джерри, тебе следует заходить почаще, — предложил Бэзил. — Она много работает в ресторане. И уверен, будет рада видеть тебя.

— Да, пожалуй, — словно размышляя вслух, согласился Джерри. — Что я, в самом-то деле, особого приглашения жду? Но она так занята, и с рестораном, и с ребенком, не хотелось мешать.

— Ты определенно не помешаешь, — заверил Бэзил и незаметно пихнул локтем в бок племянника.

— Да, конечно, не помешаешь, — судорожно проглотив шампанское, добавил тот.

— Ну надо же, — усмехнулся Джерри. — Веду себя как подросток. Пойду-ка приглашу Джиа на танец. Еще увидимся, ребята.

Джерри отошел, а Бэзил уставился на Гая взглядом сфинкса.

— Что? — делано возмутился тот.

Бэзил только покачал головой и отправился искать партнершу для танца.

Лиза и Пегги собирали посуду из-под салата, пока Анжелина лихорадочно пересчитывала тарелки с главным блюдом, на выбор: говяжья вырезка с горгонзолой в соусе бароло; филе цыпленка с диким рисом, сухофруктами и соусом амаретто; лосось с фисташками и клюквой под соусом куантро. В качестве гарнира — овощной жульен, а к рыбе и говядине еще и запеченные ньокки.

— Тесто для ньокки просто идеально, Пепино. Как там с лососем?

— Последняя порция на подходе, Шеф, — доложил Пепино. — Мясо и цыпленок готовы. Мы все успеваем, мисс.

Еще сорок минут стремительной работы — и готовы шестьдесят тарелок, каждая из которых могла бы украсить обложку кулинарной книги. Внезапно музыка зазвучала громче, Анжелина обернулась — кухонная дверь приоткрылась, Бэзил приглашал ее в зал и, судя по выражению лица, твердо намерен был заставить ее танцевать.

— Анжелина, дорогая, могу я пригласить вас?

— О нет, — улыбнулась Анжелина. — Я на работе!

Пепино ласково подтолкнул ее к двери:

— Ступайте, мисс. Все уже почти готово. Вернетесь, когда будем подавать десерт. Ступайте, потанцуйте.

— Уверены?

— Абсолютно, Шеф! — ухмыльнулся Пепино. — Вперед!

— Ну ладно. Спасибо, Пепино!

Анжелина вымыла руки, сбросила фартук и вышла вместе с Бэзилом. Первые пару секунд она еще чувствовала себя немного неловко в рабочем жакете среди гостей, но, едва заиграла музыка, расслабилась. А Бэзил и вправду оказался великолепным танцором.

— Только один танец, потом мне надо возвращаться в мою кухню.

— Каково это — произносить «моя кухня» в качестве профессионального шеф-повара, а?

— Невероятно. Но знаете, думаю, без всех вас у меня бы ничего не получилось. Вы, ребята, всегда заботились обо мне. Не могу забыть историю с приданым для малыша. Джерри тогда заехал за мной, и мы купили кроватку, одежду и вообще все, а когда он сказал, что это вы все вместе собрали деньги, я едва не расплакалась… и сейчас еще слезы наворачиваются.

Дотти, с четвертым по счету бокалом шампанского, возникла рядом, радостно ухватила Анжелину за руку:

— Анжелина! Зачем ты танцуешь с этим стариком? Тебе нужен кто-нибудь молодой и симпатичный!

Бэзил моментально принял оскорбленный вид, и Анжелина прижалась к нему теснее.

— Дотти, ну кто может быть симпатичнее вашего брата? Бэзил, не отпускайте меня!

Дотти, счастливая, устремилась к следующей цели, а Бэзил с Анжелиной продолжили танец.

— Вы впервые назвали меня Бэзилом.

— Ведь мы же теперь партнеры по бизнесу, так что если вас это устраивает…

— Более чем. Кстати, мы с Дотти хотели узнать, а какие у вас планы на Рождество?

— Надеюсь, — Анжелина скользнула взглядом по залу, — вплоть до рождественских каникул мы будем работать. У нас масса заказов. А потом я хотела бы как можно больше времени провести с Фрэнсисом.

— Может, отпразднуете Рождество вместе с нами? Мы с Дотти были бы очень рады и вам, и Фрэнсису.

— А Гай?

— Вероятно, и он будет.

— Спасибо. Но… не знаю. Наверное, нам с малышом лучше остаться дома — побыть друг с другом, в тишине и покое.

— Анжелина, — слегка нахмурился Бэзил, — это совсем на вас непохоже.

— Я подумаю, ладно? Подумаю и отвечу, хорошо?

Мелодия закончилась, Бэзил галантно поклонился, и Анжелина заметила, как Пепино от дверей пытается поймать ее взгляд.

— Минутку. — Анжелина подняла большой палец, показывая Пепино, что поняла. — Я должна сделать одно объявление.

Отобрав у диджея микрофон, Анжелина вышла на середину зала, подозвала к себе Джонни и Тину.

— Минутку внимания, пожалуйста! У нас на столах еще много еды…

— И выпивки! — не утерпел Джерри.

— Надеюсь, вам понравилось…

Шквал аплодисментов был ответом.

— А сейчас я хотела бы сделать подарок молодоженам, который должны увидеть все. И еще у меня есть сюрприз, тоже для всех вас.

При упоминании о сюрпризе все притихли.

— До сегодняшнего дня я не хотела об этом говорить, но у «Il Primo Amore» появился свой шеф-кондитер. Он не смог воплотить в жизнь свою первую любовь, потому что после окончания школы должен был заботиться о маме, но все же он учился кондитерскому ремеслу во Франции в школе «Кордон Блю» в самом Париже . Он maitre patissier [30] , мастер своего дела и вообще просто замечательный. Это он приготовил свадебный торт, который, думаю, вызовет общее восхищение. И мы дарим этот торт Джонни и Тине — с любовью, от всех нас!

Грянули фанфары, заиграл марш, и официантки распахнули двери.

Дуглас Петтибон, в белоснежной форме, в щегольски сдвинутом набекрень поварском колпаке, выкатил на специальном столике поразительный, великолепный кондитерский шедевр, подобного которому не видел в своей жизни никто из собравшихся. Грандиозный croquemboushe — башня из профитролей, каждый из которых наполнен сливочным кремом и обсыпан сахарной пудрой, а все вместе скреплены шоколадом и ароматными сверкающими нитями карамели в роскошный конус, увенчанный фигурками жениха и невесты. Chef de Patisserie Петтибон покрыл свой шедевр блестящей глазурью из белого шоколада, украсил крошечными марципановыми розочками и посыпал золотой пылью.

Джонни решительно выступил вперед и долго энергично жал мастеру руку. Тина, оправившись от потрясения, просто бросилась ему на шею. Петтибон раскланялся, а потом украдкой вручил молодоженам еще один подарок — маленький фруктовый кекс, тоже покрытый белой глазурью и с фигурками наверху, чтобы сохранить его до празднования первой годовщины свадьбы.

— Есть такой обычай, — прошептал он. — И на счастье.

Дуглас Петтибон выслушал первые в своей жизни овации, а потом заиграла музыка и, хлопая в ладоши и пританцовывая, все запели хором «Finiculi, Finicula!».

Анжелине пришлось почти кричать в самое ухо Петтибону:

— Итак, ваша тайна раскрыта.

— Да, и я благодарен вам, Анжелина. Мечта стала реальностью.

— Я думала, сегодня мы увидим Лесли…

Петтибон взял Анжелину за плечи, немного развернул ее и показал на стройного, элегантного, очень красивого джентльмена средних лет в смокинге с зеленой бутоньеркой.

— Я представлю вас чуть позже, — пообещал он. — Он жаждет познакомиться с вами.

— Дуглас, я так рада за вас. Эй, но вы так и не рассказали, как прошел тот знаменитый обед?

Петтибон улыбнулся — и трудно сказать, чего было больше в этой улыбке, ангельского или дьявольского.

— Именно тот обед решил все дело.

...

Говяжья вырезка с горгонзолой под соусом «Бароло» 6 порций

Соус «Бароло»

— 4 столовые ложки несоленого сливочного масла (2 столовые ложки для жарки, а 2 нарезать кубиками и держать в холодильнике — для завершения приготовления соуса)

— 2 головки шалота, мелко нарезать

— 2 больших зубчика чеснока, мелко изрубить

— 1 большая ветка свежего орегано, листья оборвать и мелко нарезать

— 1 1/2 чашки вина «Бароло» (к примеру, Sordo 2007, Pio Cesare 2004 или Renato Ratti 2004)

— 2 лавровых листа

— 1 1/2 чашки говяжьего бульона

— соль и свежемолотый черный перец по вкусу

Мясо

— 6 кусков филе миньон весом по 4 — 6 унций

— 2 столовые ложки (примерно по 1 унции) сыра горгонзола, порезать на 6 частей

— соль и свежемолотый черный перец по вкусу

Приготовление соуса

В большой сковороде растопите 2 столовые ложки масла на среднем огне. Добавьте шалот, чеснок и орегано и жарьте 2 — 3 минуты, постоянно помешивая, пока лук не станет прозрачным. Влейте в сковороду вино, добавьте лавровый лист и уварите жидкость на 2/3. На это уйдет около 8 минут. Добавьте говяжий бульон и снова уварите на 2/3. Снимите с огня, накройте крышкой и держите в тепле, пока вы жарите стейки.

Прямо перед подачей на стол подогрейте и процедите соус. Снимите с огня и вмешайте 2 оставшиеся ложки холодного сливочного масла, порезанного на кубики. Добавляйте их по одному, давая каждому раствориться. Приправьте солью и перцем по вкусу.

Приготовление стейков Разогрейте духовку до 200 °С и нагрейте сковороду для гриля или гриль до 135 °C. Приправьте стейки солью и перцем и обжарьте с каждой стороны по 4 минуты, не трогая, чтобы образовалась корочка. Дальше продолжайте готовить на свое усмотрение до необходимой степени прожарки. Для средней степени прожарки внутренняя температура мяса должна составлять около 45 — 46 °С (ее можно измерить специальным термометром для мяса). Жарьте примерно по 7 минут с каждой стороны, в зависимости от толщины стейка. Переложите стейки на пергаментную бумагу, сделайте небольшие надрезы на каждом и положите внутрь горгонзолу. Поставьте в духовку примерно на 2 минуты (но не больше 5!), чтобы сыр расплавился. Выньте из духовки и дайте «отдохнуть», пока заканчиваете соус.

Способ подачи

Налейте 2 ложки соуса «Бароло» в центр тарелки и выложите сверху стейк.

Лосось в фисташках с клюквой под соусом из ликера «Куантро» 4 порции.

Клюква

— 1 свежий лимон, снять цедру и выжать сок

— 1 столовая ложка сахара

— 1/2 чашки сушеной клюквы

Лосось

— 4 куска филе лосося весом по 4 — 6 унций

— 3 столовые ложки рапсового масла

— 2 головки шалота, мелко нарезать

— 1 чашка сухого белого вина

— 1 свежий лимон, цедру потереть на терке, выжать сок

— 1/4 чашки ликера «Куантро»

— 1/2 чашки фисташек, поджарить в духовке в течение 5 минут при температуре 120 °С, положить в полиэтиленовый пакет и раздробить скалкой

— соль и свежемолотый перец по вкусу

Гарнир: картофельный гратен; вареная на пару спаржа со сливочным маслом

Приготовление клюквы Смешайте в небольшой кастрюльке 3 столовые ложки воды, лимонный сок и сахар. Доведите до кипения на среднем огне. Добавьте клюкву и цедру и вновь доведите до кипения. Выключите огонь, накройте крышкой и настаивайте в течение 10 минут. Снимите крышку и остудите соус до комнатной температуры.

Приготовление лосося Натрите рыбу солью и перцем. На сковороде средних размеров разогрейте столовую ложку рапсового масла на среднем огне. Обжаривайте шалот, постоянно помешивая, 1 минуту, пока он не станет прозрачным. Переложите лук на тарелку. Увеличьте огонь и добавьте оставшееся рапсовое масло. Когда масло разогреется, обжарьте филе рыбы в течение 3 — 4 минут, кожей вверх, до образования корочки. Переверните и обжарьте рыбу с другой стороны. Через 2 минуты влейте 1/4 чашки вина. Еще через 2 минуты переложите филе на блюдо, сбрызните лимонным соком и накройте, чтобы рыба «дошла».

Снова положите лук на сковороду, влейте оставшееся вино, выпарите до объема 1/2 чашки, на среднем огне. Это займет 3 — 5 минут. Следите, чтобы не подгорело. Процедите соус, вымойте сковороду и влейте соус обратно. Добавьте ликер и дайте жидкости загустеть, чтобы получилось около 1/4 чашки соуса. На это потребуется около 2 минут.

Способ подачи

Положите в центр каждой тарелки филе лосося, полейте его 2 — 3 чайными ложками теплого соуса, сверху посыпьте 1 — 2 столовыми ложками фисташек, чтобы они покрывали всю поверхность. Рядом положите столовую ложку клюквы и украсьте ее лимонной цедрой. На гарнир подайте картофельный гратен и 3 — 4 стебля спаржи, приготовленной на пару. К этому блюду отлично подходит белое французское вино.

Филе цыпленка в ореховой панировке с сухофруктами и диким рисом под соусом из ликера «Амаретто» 6 порций

Дикий рис с сухофруктами

— 2 1/2 чашки неконцентрированного куриного бульона

— 1 1/2 чашки дикого риса разных сортов (смесь длиннозерного коричневого, неочищенного черного, сладкого коричневого и т. д.), ненадолго замочить в холодной воде (ее стоит сменить 3 — 5 раз) и тщательно промыть проточной водой

— 3/4 чашки смеси сухофруктов (курага, яблоки, груши, чернослив, смородина), порезать на кусочки размером в 1/4 дюйма

— 1 столовая ложка несоленого сливочного масла

— 1 1/2 чайной ложки соли

— 1/2 чашки орехов кешью, раздробить (положите их в пакет и растолките скалкой)

Филе цыпленка

— 1 чашка обжаренных грецких орехов (примерно 4 унции)

— 1/2 чашки просяной муки или муки из сорго

— 6 куриных грудок без костей и кожи, весом около 6 унций каждая

— 2 взбитых яйца

— 1/2 чашки молока

— 2 — 4 столовые ложки рапсового масла, для жарки

— 3 — 6 столовых ложек несоленого сливочного масла, для жарки

— сок 1 свежего лайма

— соль и свежемолотый черный перец по вкусу

Соус «Амаретто»

— 1 столовая ложка рапсового масла

— 1 головка шалота, мелко порезать

— 1/2 чашки ликера Amaretto di Saronno

— 1 1/2 чашки некрепкого куриного бульона

— 1/4 чашки жареного миндаля (примерно 3 унции), порубить

— 2 столовые ложки холодного несоленого сливочного масла, порезать кубиками

— соль и свежемолотый черный перец по вкусу

Приготовление дикого риса с сухофруктами Вскипятите куриный бульон и 1 1/4 чашки воды в кастрюле средних размеров. Положите рис, сухофрукты, масло и соль. Снова доведите до кипения, уменьшите огонь, накройте крышкой и варите, не открывая, 50 минут.

Снимите с огня, дайте постоять в течение 5 минут, посыпьте кешью и перемешайте.

Приготовление цыпленка в ореховой панировке В блендере или кухонном комбайне измельчите грецкие орехи и перемешайте с просяной мукой. На время отставьте в сторону.

Посолите и поперчите филе цыпленка, заверните в пищевую пленку и тщательно отбейте мясо. Распределите смесь из муки и орехов на чистой ровной поверхности или насыпьте ее в глубокое блюдо. Смешайте яйца с молоком, окуните каждую грудку в эту смесь и обваляйте в муке с орехами.

Разогрейте духовку до 180 °C. В большой сковороде на среднем огне растопите 2 столовые ложки сливочного масла в 1 столовой ложке рапсового и обжарьте филе, не переворачивая первые 4 минуты. Благодаря этому специи пропитают мясо, а панировка образует корочку и не будет растрескиваться. Добавьте еще по одной столовой ложке масла и обжарьте мясо с другой стороны точно таким же образом. (Возможно, вам придется обжаривать цыпленка партиями.) Выложите на противень. Запекайте в духовке, пока мясо не станет нежным, а сок, выделяющийся при прокалывании вилкой, — прозрачным. На это потребуется 25 — 35 минут.

Приготовление соуса из ликера «Амаретто» Готовьте соус в той же сковороде, в которой вы обжаривали цыпленка. Разогрейте масло на среднем огне, обжарьте шалот, постоянно помешивая, до тех пор, пока он не станет прозрачным. Влейте в сковороду ликер и дайте большей его части выпариться. Это займет примерно 3 минуты. Добавьте куриный бульон и уварите жидкость наполовину. На это потребуется 5 минут. Снимите соус с огня, процедите и верните на сковороду, добавьте миндаль и уварите на среднем огне до объема 1/2 чашки.

Снимите сковороду с огня и небольшим венчиком или вилкой вмешайте в соус сливочное масло, давая каждому кубику раствориться, перед тем как добавлять следующий. Приправьте солью и перцем по вкусу.

Способ подачи В центр каждой тарелки положите 3/4 чашки риса. Сверху выложите филе цыпленка, полейте соусом и сбрызните чайной ложкой сока лайма.

Глава 17 Рождественские подарки

На этот раз в сочельник не устраивали Обеда Семи Рыб. В этом году праздник пройдет тихо — вовсе не потому что перестали чтить традиции или нет праздничного настроения. Но у всех оказались свои планы. Петтибон переехал к Лесли; Дон Эдди и Фил отправились навестить старшую сестру Дона, Ронни, которая жила за городом; Джонни и Тина пригласили Джо, Марию, Джиа и миссис Каппуччио на семейную пасту с фрикадельками. Они, разумеется, звали и Анжелину с Фрэнсисом, но Анжелина решила провести последние дни перед Рождеством с сыном. Праздник попадал на четверг, так что она закрыла «Il Primo» во вторник, поставила дома елку, нарядила ее и успела даже пробежаться по магазинам.

Себе она подарила каждую свободную минуту, проведенную со своим малышом. Родным пообещала, что обязательно навестит их в Рождество, ближе к вечеру, когда все будут обмениваться подарками, веселиться и все такое. Но ей крайне необходимо было сейчас стать своим собственным Сантой — возможно, выпить бокал шампанского за Фрэнка, отдохнуть, послушать рождественские гимны, отпраздновать вместе с Фрэнсисом. Лучший способ — не гнаться за вечно ускользающим будущим, а хотя бы на один день остановиться и подумать, что же предлагает это самое будущее.

Бэзил весь день покупал рождественские подарки и вернулся домой уже в сумерках сочельника. Но здесь его ждала лишь записка от Дотти, сообщавшая, что сестра ушла купить ветчины к празднику, а Гай — в «Нэшнл». Бэзил вздохнул, вновь набросил пальто и решил тоже прогуляться до закусочной, съесть кусочек пирога.

Последние недели Гай вызывал у него серьезную тревогу. Он совсем притих, редко бывал дома. Когда Бэзил спрашивал, где тот пропадает, Гай только вздыхал или отвечал, что работал в библиотеке или гулял. Возможно, сейчас, подумал Бэзил, как раз удобный случай поговорить начистоту.

В закусочной было необычно тихо. Он сразу заметил Гая, тот задумчиво сидел над чашкой кофе.

— Вот ты где, — хлопнул он племянника по плечу, присаживаясь рядом.

— Привет, — равнодушно ответил Гай.

Официантка принесла меню, Бэзил сделал вид, что внимательно изучает его, заметив между делом:

— Тебя в последнее время почти не видно.

— Много времени провожу в библиотеке, — пожал плечами Гай.

— Да, и гуляешь. Это я понял.

Кофе остыл, и Гай сделал знак официантке.

— Отличное место, чтобы провести Рождественский сочельник. — Бэзил отложил меню в сторонку.

— Просто хотел посидеть и подумать.

Появилась официантка с кофе для Гая.

— Мне тоже кофе, пожалуйста, мисс, и кусок орехового пирога, — попросил Бэзил, потом сел поудобнее, положил руки на стол. — Посидеть и подумать, говоришь? Дома тоже есть стулья.

— Мне еще и пирога захотелось.

— Ну хорошо. И о чем же ты тут думал?

— О Рождестве. О Младенце Иисусе. О будущем.

— Ага. — Бэзил удовлетворенно крякнул, когда перед ним поставили тарелку с пирогом. — Кстати, о будущем. Может, пригласишь завтра Анжелину на обед? Я уже пытался, но, думаю, одинокая женщина с ребенком не сможет отказать тебе в светлый праздник Рождества.

— Она в Рождество остается одна? — поднял глаза Гай.

— Да, я тоже считаю, что это плохая идея.

Гай молчал.

Бэзил отодвинул пирог. Суховат, но зато кофе горячий и крепкий.

— Тебе ведь нравится Анжелина?

Гай оживился.

— Очень. Бэзил, я никогда не встречал таких женщин. Именно о ней я думал все это время.

— И…

Губы Гая сжались в тонкую линию.

— Но меня влечет и та жизнь, которую я оставил. Когда я был рядом с ней, особенно в тот день, когда родился малыш… Я никогда не рассказывал тебе, но сначала мы подумали, что с ребенком несчастье, что он не дышит. И она попросила меня окрестить его.

— И ты? — поразился Бэзил.

Гай на краткий миг словно вернулся в тот день, услышал крик и мольбы Анжелины.

— Нет. Не было необходимости. С малышом все оказалось в порядке. Но я понял, насколько это важно было для нее. Насколько важна ей именно душа ребенка.

Бэзил кивнул; Гай затронул очень глубокие проблемы, и сегодня ночью они звучат особенно пронзительно.

— Понимаю, некоторым мужчинам неловко встречаться со вдовами, особенно когда есть маленький ребенок. — Бэзил отхлебнул кофе.

— Дело не в этом. Совсем нет. Просто в моей голове больше вопросов, чем ответов. Мне нравится Анжелина, и то, что я помогал ей в родах, было самым сильным и волнующим переживанием в моей жизни. Но у меня куча вопросов — о вере, о себе самом. Кто я такой, где я должен быть, чтобы сделать именно то, что должен. А ей, наверное, необходим человек, который не мучается сомнениями день и ночь. Ей нужен тот, кто будет жить ради нее, заботиться только о ней, на ее условиях.

Бэзил почувствовал, что пришло время говорить откровенно.

— Гай, наверное, она заслуживает просто доброго мужчины с добрым сердцем, который будет рядом и будет любить ее и ребенка. Условия? Их можно обсуждать. Если хочешь услышать мое мнение, ей нужно жить дальше, и тебе нужно жить дальше. Но если не сделать первого шага, ничего не произойдет. Ты должен сделать выбор, Гай. В противном случае кто-то другой сделает его за тебя.

Гай мрачно кивнул, соглашаясь.

Появилась официантка, поставила перед Гаем белую картонную коробочку, перевязанную бечевкой.

— Кстати, мне предложили работу, — сообщил Гай.

— Правда? — Бэзил с трудом скрыл удивление.

— Ага, в одной местной газете, редактором и журналистом. Неплохое жалованье, учитывая, что газета не из важных. Многочасовые оттачивания пера в библиотеке, может, и принесут плоды.

— Ты намерен принять предложение?

Гай громко рассмеялся, сообразив вдруг, как он ответит.

— Еще не решил.

Теперь смеялся и Бэзил.

— Ладно, раз уж мы заговорили о деньгах, — отсмеявшись, вспомнил он. — У меня к тебе вопрос. На свадьбе Анжелина рассказала мне, как Джерри возил ее в магазин за детским приданым, и поблагодарила за то, что мы вскладчину оплатили все это. Я не стал ей ничего говорить, но, вообще-то, я не давал никаких денег, а ты?

— Нет, Джерри ничего такого не предлагал.

— Мне тоже. Я расспросил остальных, но и к ним он тоже не обращался.

— Выходит, Джерри сам, в одиночку, сделал такой подарок?

— Получается так.

Гай перевел взгляд на дверь, потом опять на Бэзила, как будто услышал звон колокольчика и увидел, как в дверь входит некто, хорошо знакомый. И все изменилось, что-то внутри него щелкнуло и встало на место — как последняя деталь невероятно замысловатого пазла.

Гай резко встал:

— Я должен идти. У меня важное дело.

— Когда вернешься домой? — Бэзил озадаченно смотрел на него снизу вверх.

— Не знаю. — Гай оделся, подхватил коробку со стола.

— Гай, послушай старика, когда-нибудь тебе все же придется принять собственное решение.

Гай опустил ладонь на плечо Бэзила, заглянул ему прямо в глаза:

— Знаешь, я только что это сделал. С Рождеством!

Ясным рождественским утром Анжелина слушала церковные колокола. Вчера вечером она укутала Фрэнсиса и пошла вместе с ним на ночную мессу — свою любимую службу в году. В церкви всегда удивительно красиво, и все мальчики-служки участвуют в мессе в своих красно-белых одеждах, и поют в эту ночь торжественнее обычного. Фрэнсис, впрочем, мирно проспал всю службу.

Они с Фрэнсисом позавтракали вместе, а потом Анжелина отнесла его в гостиную, и малыш широко распахнул глаза при виде коробок, свертков всех цветов, форм и размеров, которые Анжелина выложила под елкой накануне ночью. Несколько штук она раскрыла сразу, а остальные оставила на потом, чтобы растянуть удовольствие.

На рассвете Анжелине приснился Фрэнк, и она очень удивилась. Ничего такого не случалось уже месяца два, хотя она вспоминала о нем каждый день, и по нескольку раз, особенно когда смотрела на Фрэнсиса.

Во сне Фрэнсис был постарше, лет пяти, и они с Фрэнком возились в мастерской. Сооружали, кажется, школьную парту, как раз для первого класса. Фрэнк учил Фрэнсиса, как правильно держать молоток, как забивать гвоздь, как держать его ровно и крепко. Она наблюдала за ними некоторое время, а потом сказала:

— Я и не знала, что вы здесь, ребята.

— Конечно, мы здесь, — отозвался Фрэнк. — Ведь тут здорово. Я всегда буду здесь, если понадоблюсь тебе.

— Правда, он прелесть? — спросила она.

— А как же иначе? Ведь он наш сын.

На этом месте она проснулась.

Анжелина с Фрэнсисом посмотрели «Чудо на 34 улице», Анжелина — в сотый раз, а Фрэнсис — в первый. Она расплакалась, когда Крис Крингл заговорил по-голландски с маленькой сироткой, а Фрэнсис захныкал, когда пришло время обедать. Она накормила его пюре из баночки, а сама съела сэндвич с жареным сыром и помидором. У Анжелины не было абсолютно никаких планов на ужин — такого не случалось давным-давно, но, как ни странно, она ощущала удивительное облегчение. Пустяки, позже она приготовит что-нибудь простенькое, а вечером они с малышом пойдут к Тине и Джонни — на святочное торжество, с бабушкой Фрэнсиса и остальной родней.

Они сидели на полу, распаковывали подарки, тихо напевал Бинг Кросби, и вдруг раздался звонок в дверь.

Сквозь занавеску Анжелина разглядела только тень — человек держал в руках какую-то коробку. Наверное, это Бэзил отправил к ней бедняжку Гая с благотворительной миссией. Или сам, собственной персоной, явился еще раз с приглашением.

— Боже милостивый, кто это может быть? — шепнула она Фрэнсису. — Наверное, Санта вернулся за добавкой печенья! Пойдем скорее, посмотрим.

Подхватив малыша на руки, она поспешила к двери.

— Джерри! Что ты здесь делаешь?

Джерри озирался, словно проверяя, туда ли он попал. Под мышками он держал подарки, а в руках — большую огнеупорную форму, прикрытую сверху. Он улыбнулся, один из свертков начал медленно сползать, Анжелина едва успела подхватить его и затолкать на место.

— Рождество же! Вот я и решил навестить тебя. И маленького.

Анжелина с улыбкой ждала продолжения.

— Я тут поговорил с нашим общим другом… и узнал, что вы в Рождество остались вдвоем. А у меня для вас были подарки, вот я и… ну, вот и я!

Анжелина рассмеялась:

— Заходи. Фрэнсис, смотри, кто пришел!

Джерри вошел, уронил подарки на диван, повернулся к Анжелине:

— Я бы и раньше пришел, но… — Он застенчиво протянул ей форму.

— Что там?

— Я подумал, что ты не должна готовить еще и в Рождество, поэтому все сделал сам.

Более действенного способа поразить Анжелину не существовало.

— Ты сам приготовил?

— Ага. Не пугайся.

— Что там?

— Стракотто . Итальянское жаркое. Я отыскал мамин рецепт и с самого утра сегодня торчал на кухне. Вышло неплохо. Надеюсь.

Анжелина перехватила Фрэнсиса поудобнее, и Джерри приподнял крышку, демонстрируя Анжелине свое изделие. Она внимательно посмотрела, принюхалась, попробовала пальцем соус и внезапно снова рассмеялась.

— Что тут смешного?

— Это ты готовил?

— Ну да.

— Просто идеально .

— Не следует так откровенно удивляться.

Теперь смеялись оба. Они обменялись своей ценной ношей — Анжелина забрала кастрюлю, а Джерри взял на руки ребенка.

— Спасибо тебе большое, — проговорила Анжелина. — Просто не знаю, что сказать. Я рада, что ты пришел. Но ты как-то изменился.

Он лишь пожал плечами, сбросил куртку и усадил Фрэнсиса на диван. Анжелина отнесла еду в кухню и вернулась в гостиную с бутылкой красного вина и двумя бокалами.

— Будем праздновать.

— Праздновать — что?

— Рождество. И знаешь, это ведь первый раз, когда ты пришел сюда просто в гости, один.

— Да ладно, не может быть.

— Совершенно точно, — улыбнулась Анжелина, разливая вино.

Джерри уселся на диван, а Фрэнсис уютно устроился у него на коленях. Как мило они выглядят вместе, подумала Анжелина, как старые приятели. И подсела к ним поближе. Бокалы, соприкоснувшись, издали чистый хрустальный звон. «С Рождеством!» — прозвучало одновременно.

— Ты не собираешься открывать подарки? — спросил Джерри.

— Не-а, хочу просто посидеть в тишине минутку.

И тут до нее наконец дошло.

— Вот в чем дело!

— Ты о чем?

— Галстук! На тебе галстук!

Джерри, словно сам только что заметил, небрежно отмахнулся:

— Ах, это? Подумаешь, что такого? Я ведь из церкви, только и всего.

— Что, правда из церкви?

— Да ладно тебе, — усмехнулся он. — Сегодня же Рождество! И я знаю, как ты относишься ко всем этим условностям, вот и…

— Я просто хотела сказать, что галстук очень красивый. Как насчет музыки?

Джерри подбросил малыша вверх, весело потормошил его:

— Что скажешь, Фрэнсис? Как насчет музыки, а?

На другой стороне улицы Гай прикрыл за собой дверь. Он только что попрощался с Бэзилом и Дотти. Гай смотрел на дом Анжелины. В освещенном окне видно было, как взлетает вверх-вниз малыш Фрэнсис, и, кажется, даже слышно, как заливисто он хохочет. Время от времени мелькала макушка Джерри.

Гай потуже намотал шарф, ухватил ручку своего старого кофра и покатил его к автобусной остановке. Сам Гай редко прислушивался к чужим советам, но умел их давать — и был рад видеть, что Джерри последовал-таки его подсказке.

Анжелина между тем поставила свою любимую рождественскую мелодию, которую приберегла напоследок, — «Рождественская песня», Нэт Кинг Коул. Пластинка начала вращаться, игла опустилась. Прозвучало мелодичное вступление, и бархатный голос запел : «Каштаны жарятся в огне…»

Анжелина, обернувшись, смотрела на Джерри, который пришел именно к ней в Рождество, который приготовил обед специально для нее и теперь играл с ее маленьким сыном. Надев галстук.

Она не могла найти нужных слов.

Это как будто заснуть под елкой и проснуться рождественским утром. Неизвестно, что увидишь, открыв глаза.

Анжелина подошла к дивану, села. Поцеловала Фрэнсиса в лоб, но не стала забирать его у Джерри.

Если бы сейчас за окном пошел снег, подумала она, было бы просто идеально.

Ой, смотри-ка, он уже идет.

...

Стракотто (итальянское жаркое в горшочке) 6 — 8 порций

Ингредиенты

— 3 — 4 фунта говядины, задней части

— 3 больших зубчика чеснока, слегка раздавить и разрезать вдоль на половинки

— 1 чайная ложка сухого орегано

— 1 чайная ложка сухого тимьяна

— 1/2 чайной ложки сухого розмарина

— 1/2 чайной ложки соли

— 1/4 чайной ложки молотого черного перца

— 2 столовые ложки рапсового масла

— 1 большая белая луковица, порезать мелкими кубиками

— 2 чашки белых грибов, почистить и порезать на 4 части

— 1 1/2 чашки сухого красного вина

— 2 большие моркови, очистить и порезать ломтиками в 1 дюйм

— 1 стебель сельдерея, порезать на кусочки в 1 дюйм

— 2 лавровых листа

— 2 столовые ложки томатной пасты

— 2 чашки говяжьего бульона

— 1 банка консервированных томатов весом в 29 — 32 унции

— 1/2 чайной ложки семян сельдерея

— 1/2 чайной ложки семян фенхеля

— 6 средних картофелин (1 1/2 — 2 фунта)

— 2 столовые ложки несоленого сливочного масла, порезать кубиками

— 2 столовые ложки свежей петрушки, мелко нарезать

Приготовление Промойте мясо для жаркого и обсушите бумажными полотенцами. Сделайте надрезы на мясе и нашпигуйте чесноком. Смешайте орегано, тимьян, розмарин, соль и черный перец и растолките в ступке. Натрите мясо смесью трав.

В большом сотейнике (вместимостью не менее 4 кварт) разогрейте столовую ложку рапсового масла на среднем огне. Обжарьте мясо со всех сторон, не переворачивая по 3 минуты, чтобы специи отдали ему свой вкус. Когда мясо обжарится, на время отложите его на блюдо.

Добавьте оставшееся масло в сотейник, обжарьте лук, постоянно помешивая, в течение 2 минут, до прозрачности. Добавьте грибы и обжаривайте их около 7 минут, пока они не пустят сок. Влейте 1/2 чашки красного вина и дайте большей его части выпариться. Затем добавьте морковь, сельдерей, лавровый лист и томатную пасту. Добавьте говяжий бульон, томаты, семена сельдерея и фенхеля, оставшееся вино и доведите до кипения на среднем огне. Положите мясо в сотейник, убавьте огонь, накройте крышкой и тушите 2 — 2 1/2 часа, пока мясо не будет легко прокалываться вилкой. Следите за тем, чтобы оно не разварилось.

За 20 минут до готовности мяса очистите картофель и нарежьте тонкими ломтиками (1/4 дюйма) в жаркое. Накройте крышкой и тушите до готовности.

Выложите мясо на блюдо. Уберите лавровый лист и шумовкой переложите морковь, сельдерей, томаты и картофель на то же блюдо. Укройте, чтобы не остывало.

Перелейте жидкость, в которой тушилось мясо, в чистую огнеупорную емкость, сполосните сковороду. Снимите ложкой или слейте жир, который будет собираться на поверхности жидкости, и процедите то, что осталось, обратно в сковороду — для соуса. Уварите оставшуюся жидкость на среднем огне так, чтобы получилась примерно 1 чашка. Это займет 5 — 8 минут. Непосредственно перед подачей на стол снимите соус с огня и аккуратно вмешайте в него сливочное масло, давая каждому кусочку раствориться, прежде чем добавлять следующий. Приправьте солью и перцем по вкусу.

Способ подачи Острым ножом нарежьте мясо кусками толщиной в 1 дюйм. В центр каждой тарелки положите примерно полчашки картофеля, сверху — кусок мяса и немного моркови и сельдерея. Полейте соусом и посыпьте свежей петрушкой.

Примечания

1

Франжелико — монах-бенедектинец, живший в 17 веке, в честь которого назван известный ликер. В 20 веке компания «Барберо» заинтересовалась рецептами Франжелико и стала восстанавливать их по крупицам. В результате был получен напиток — ликер «Франжелико». Рецепт держится компанией в строжайшей тайне, известно только, что в состав входят минеральная вода, отборные лесные орехи, миндаль, смесь диких ягод, цейлонская корица, сладкие цветы апельсина. — Здесь и далее примеч. перев.

2

Знаменитая кулинарная энциклопедия.

3

Сплетница… шлюха (ит.).

4

Убирайся прочь, вон отсюда (ит.).

5

Бульон (ит.).

6

Американский киноактер.

7

Пожалуйста, прошу тебя (ит.).

8

Эндивий (эскароль) — салатный цикорий, иногда используется для приготовления супа.

9

Сорт итальянской салями.

10

Соленая высушенная треска.

11

Reliable ( англ. ) — надежный, верный, безотказный.

12

Знаменитый в 1930 — 1950-х годах американский певец, композитор, актер.

13

Большой нож в форме полумесяца.

14

Очень нежный сливочный сыр, по консистенции напоминающий сметану ( фр. ).

15

Мясо, несколько часов тушенное в красном вине ( фр. ).

16

Булочная ( фр. ).

17

Пекарь, булочник ( фр. ).

18

Островато-соленый томатный соус ( ит. ).

19

Портобелло — разновидность шампиньонов.

20

Макароны с фасолью ( ит. ). Традиционное итальянское блюдо.

21

Счастливого Рождества! ( ит. )

22

Ясно? Понятно? ( ит. )

23

Один из первых универмагов в США и первый в Филадельфии, известный своими роскошными интерьерами.

24

Поварской термин, означающий предварительную подготовку всех ингредиентов, необходимых для приготовления блюда ( фр. ).

25

Герой популярного в 1960-х годах телесериала «Доктор Килдер», рассказывающий о сложностях жизни студента-медика.

26

По-охотничьи ( ит. ).

27

Классический белый соус ( фр. ).

28

Классический французский торт в виде пирамиды из профитролей. Подается по самым торжественным случаям.

29

Великолепно! ( ит. )

30

Шеф-кондитер ( фр. ).

Оглавление

Глава 1 Грезы в темном шоколаде

Глава 2 Жизнь продолжается

Глава 3 Страччиателла и Грозовые Облака

Глава 4 В часы предрассветной тоски

Глава 5 Предложение мистера Купертино

Глава 6 Яйца Бенедикт для Бэзила

Глава 7 Голод — лучшая приправа

Глава 8 Что может быть лучше коробки бифштексов?

Глава 9 Проделки судьбы

Глава 10 Семь сакральных рыбин

Глава 11 История с пирогом

Глава 12 Плотный ужин с чаем и дружеская поддержка

Глава 13 Снежная ловушка и Предопределенность

Глава 14 Фриттата и Большие Деньги

Глава 15 Первая любовь

Глава 16 Пирожки, шампанское и Croquembouche [28]

Глава 17 Рождественские подарки Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg