«Клуб любителей Го»

Клуб любителей Го (fb2) - Клуб любителей Го (Го учит видеть!) 7816K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Игорь Алексеевич Гришин

Игорь Гришин Клуб любителей Го

Истина требует не только жертв, но и Учителя.

С экрана рвались резкие гортанные голоса. Некоторые вызвали во мне нескрываемую симпатию. Некоторые откровенно испугали. Я понимал, что герои, подобные этим, никогда не спросят разрешения на появление. Многие из них обладают не только сильной волей, но и настоящей, а не мнимой свободой. Как можно организовать то, что проявляет себя таким образом?

Немного мистики. Игорь говорил, что каждый человек, которого он встречал на определённом отрезке жизни, стремился открыть клуб любителей Го. Эта мысль показалась мне пафосной и преувеличенной. Я точно знал про себя — я не собираюсь открывать клуб, а тем более клуб любителей какой-то игры. Каково же было моё удивление, когда я вспомнил об этом. А вспомнил я уже после того, как рукопись, став книгой, приобрела именно это название. Получается, я тоже открыл свой «Клуб любителей Го»?

Максим Набоков, выпускающий редактор

издательства «Готовая книга»

Глава 1 Щипцы из хирургической стали

— Почему ты никогда не рассказывал, в какую опасную игру мы играем? — спросил я.

— Во-первых, рассказывал, во-вторых, ты всё равно не поверил бы, и это ничего не добавило бы к ситуации.

Мы стояли на самом краю лесной дороги и мочились на сухие листья, устилающие землю сплошным ковром. Мне нравилось мочиться одновременно с Учителем. Это удавалось не всегда, а только в особые моменты близости с ним. Моменты, возникавшие перед очередным испытанием. Даже после недолгого пребывания в горах моча перестаёт быть просто мочой. Учитель говорит, что она становится могущественным эликсиром, жидкостью способной трассировать мысли!

Начав подъём в восемь вечера, к десяти мы достигли места, которое я описывал в записях, начатых 12 лет назад. Два или три участка показались мне слишком тёмными. Учитель замедлил шаг, опасаясь пропустить нужный поворот. Я чуть не налетел на него со спины. Он сделал замечание, что не обязательно так бережно прижимать его к себе. Я отодвинулся. Ущелье делало поворот, а лесная дорога представляла из себя неровные канавы, заполненные водой. Она резала склон, а по её сторонам высились тёмные деревья. Снизу слышались шорохи. Кто-то громко упал метрах в десяти от нас. Учитель даже не оглянулся, и мы двинулись дальше.

Ещё через двадцать минут, пройдя крутой желобообразной тропой, мы вышли на поляну, а затем, протиснувшись через кусты, оказались у подножия скалы, где я не раз бывал с ним. Ночью эта скала казалась гораздо больше, чем днём. Высоко над ней стояли звёзды, а из ущелья слышался звук падающей воды. Я поискал глазами луну. Её не было. Оставалось предположить, что она скрыта за поросшей чёрным ночным лесом горой, закрывающей половину небосвода. На эту гору мы не ходили никогда. Туда не было троп, а её вершина, по словам Учителя, была сплошь завалена покорёженными ураганом деревьями. Я огляделся по сторонам. Склон состоял из плоских камней, напоминающих небольшие плиты. Они лежали в несколько слоёв. Учитель двинулся вверх, а я загромыхал следом.

— Ты не можешь наступать бесшумно?!

— Что это за место? — вполголоса спросил я.

— Это особое место, — прищурился он, — здесь можно увидеть смерть.

— Как это? — спросил я.

— Говорить об этом сейчас не стоит, — Учитель отвернулся, сделал два шага и посмотрел на что-то невидимое для меня. — Вот, — он понизил голос, продвинувшись ещё на несколько шагов, — ты ляжешь сюда, а я завалю тебя камнями.

Продолжая стряхивать с плеча невидимых клещей, я увидел узкую каменную щель. Было трудно оценить, насколько она глубока, и что находится на дне. Оставалась надежда на шутку. Перспектива оказаться в трещине с земляным полом, да ещё заваленным сверху, никак не входила в мои планы. Учитель снял рюкзак и начал сноровисто отбирать более плоские камни.

— Давай забирайся, и я засыплю тебя, — он не собирался как-либо объяснять мои цели и задачи.

— А что я буду там делать?

— Как что? Ты ляжешь. Я завалю тебя камнями, и оставлю там одного.

— Зачем?

— Чтобы ты умер, и больше не мучился, — ответил он серьёзным тоном. — Ведь ты же собирался прыгнуть со мной со скалы? Что тебе мешает умереть сегодня?

Прыгнуть со скалы! При свете дня! После того, что было до того. Да ещё в компании с ним — это было одно. То, что он предлагал мне сегодня, выглядело несколько иначе. Сейчас я вижу, как высоко было моё доверие к обучению. Отступать было немыслимо. Я снял рюкзак, переодел футболку, и полез в щель. Она оказалась несколько глубже, чем я ожидал.

— Вот, — сказал Учитель, — и протянул мне что-то.

Я машинально принял в ладонь небольшой камушек. Видимо это было всё, что требовалось для того, чтобы встретить свою смерть. Я зажал его в кулаке, и через минуту забыл о нём. Сначала я созерцал силуэт Учителя, трудящегося над каменным сводом, потом перестал видеть что-либо. Превратившись в слух, я попытался определить, что он делает наверху. Мне показалось, что Учитель ушёл по тропе. Так ушёл или не ушёл?

В каменной яме стало темнее. Гудящая тишина буквально навалилась на меня. Я хотел думать о своём положении, но мысли почему-то не шли в голову. Накатила отрешённость. Она могла быть следствием физической усталости после подъёма, хотя я и рассчитывал на более продолжительное и сложное приключение. А отдых пришёл внезапно и просто. Мне не пришлось ни раскладывать вещи, ни разворачивать спальник. Мой рюкзак находился рядом с моей головой, в нём лежала книга, недавно поступившая в магазины Москвы. Книга фонила чем-то, что не было мной. Наличие этой книги казалось здесь лишним и неуместным. Мне стало неловко. Учитель исчез, и явно не нуждался в моей помощи. Про Москву думать не хотелось, пусть ею занимаются мои литературные враги. Я представил, как они вглядываются в мониторы, пытаясь разглядеть моё присутствие. Пусть тратят свои жизни, пока я буду накапливать свою! Я с удовольствием вспомнил, что отключил телефон ещё внизу.

Постепенно я начал использовать не только слух. Все органы чувств объединились. Никогда ещё моё восприятие не было таким объёмным. Я оказался одновременно и внутри и снаружи каменной ячейки. Прорезался голос ручья. Звон сверчков, казалось, поддерживал весь свод других звуков. Появилось ощущение, что сверчки являются несомненной частью целого. Пространство выглядело наполненным и одновременно стройным. Никто из нас, ни сверчки, ни я не могли управлять друг другом! Я не мог приказать им прекратить один ряд и начать другой. Но это и не требовалось. Они останавливали звук именно там, где его нужно было остановить. И начинали там, где его нужно было начать. Сверчки сверлили пространство в различных направлениях. То ко мне, то от меня, то по диагонали, связывающей нас ещё с чем-то. Я чувствовал, что насекомые не просто гарантируют мою безопасность, а создают её. Они поддерживали в порядке целый угол. И это был не механический монотонный и скучный порядок. Это была живая, стройная и невероятно красивая структура! Любой звук в ней мог прерваться в любую секунду. И в тот же момент начаться вновь. По-другому, с нового тона. И с совершенно новой стороны. И при этом всё звуковое здание в целом не утомляло, а странным образом успокаивало.

Незаметно для себя я начал погружаться во что-то вязкое и тяжёлое. Я не сумел отследить точку перехода, потому что давно находился в совершенно другом месте. Это было каменистое взгорье, над которым раскинулось странное беззвёздное небо. Я шёл по этому плоскогорью уже давно и сумел преодолеть значительное расстояние. У меня на сегодня было какое-то дело, но я не мог вспомнить какое именно. Постепенно панорама начала меняться и я почувствовал, что подхожу к городу. Он начинался за цепью небольших холмов, грядами спускавшихся к побережью. Впоследствии я не раз возвращался к этому воспоминанию, пытаясь понять, как я оказался на этих холмах. В непрерывности восприятия находилась странная брешь. Она имела форму разрыва. Что-то вроде оврага, в который моё умозрение проваливалось, едва подходя к нему.

Был самый конец ночи. Время, когда утренние сумерки создают не только неестественность пейзажа, но и неестественность тебя самого. Город, к которому я приближался, не казался мне незнакомым. Я примерно представлял себе, в какую часть я хочу попасть, и лавировал по заросшим тропинкам таким образом, чтобы выйти как можно точнее и привлечь меньше внимания. Послышался лай собаки. К ней присоединилась другая, заставив меня крепче сжать кулак с камнем. Я не помнил, где и когда подобрал его. Возможно, это было ещё на взгорье. Благодаря камню я не чувствовал себя безоружным. Он добавлял мне энергии.

У меня на сегодня было одно дело. Одно-единственное. Но, может быть, моя жизнь прерывалась после него. Поэтому мой дух был чрезвычайно прерывист. Я вёл за руку маленького мальчика. Ему было между семью и восемью. Одетый в собственное кимоно, он шёл сосредоточенно и почти не смотрел вперёд, пользуясь тем, что я крепко держал его тонкую руку. Мальчик не отнимал у меня энергии, как это бывает, когда ведёшь ребёнка. Наоборот, казалось, что детская рука, зажатая в моём кулаке, добавляет мне силы и уверенности.

Мы шли к дому Сигэмото. Задача состояла в том, чтобы привести мальчика. Что делать после, не разъяснялось. Я должен был привести сына главы нашего клана к Сигэмото. Приказ мне как самураю гласил: привести мальчика к Сигэмото, так как наш клан проиграл войну. Войну мы проиграли потому, что исчерпали все ресурсы к её продолжению. Мы потратили на эту войну всё, чем располагали, и поэтому больше не могли её продолжать! Моя задача никак не уточнялась и не расписывалась. Это было необычно. Причиной этого, скорее всего, была общая подавленность. Мне не хватало инструкций, и я не представлял, как вести себя во многих моментах предстоящей процедуры.

Подойдя к дому, я постучал висевшим на верёвке молоточком. Было около пяти утра. Время было выбрано как наиболее подходящее для такого деликатного дела. Нам открыла женщина. Её лицо было худым и морщинистым. Только огромные глаза с тёмными тенями выделялись на нём. Сэнсэй был дома, и почти сразу вышел к нам. Посмотрев на мальчика, он кивнул. Мы разулись и сели у стены. Я ещё раз пожалел, что не имею ни одной инструкции о том, что делать дальше. Самое лучшее было уйти, не заходя в дом. Но я не смог или не успел этого сделать. К тому же я не был уверен в том, что исполнил своё поручение до конца. Я не получил команды ни от Сигэмото, ни от его женщины, ни от собственного сердца. Оно молчало, и я почти не чувствовал его ударов.

Сэнсэй оставался в комнате, а я краем глаза следил за его движениями. Помещение было довольно большим. Его раздвижные сёдзи [1] , видимо, вели в сад, который наверняка располагался за домом. А что если он собирается зарубить мальчика прямо здесь? В этой комнате и на моих глазах? Я моментально взмок от этой мысли. Ведь если это произойдёт, то я не смогу ни вмешаться, ни защитить ребёнка, а ужасное воспоминание вцепится в меня, и будет преследовать всю жизнь! Я срочно нуждался в помощи, но помощь не приходила.

Мальчик продолжал сидеть неподвижно, женщина закрыла его лёгкой ширмой. Мне стало легче. Ребёнок вёл себя как самурай. Он сидел, не издавая ни звука. Наш клан велик, подумал я, если мы можем рожать и воспитывать таких детей! Сигэмото подошёл к ширме и положил на маленький столик листки. Неожиданно я увидел, что это черновики с присвоенными кю [2] . Я успел увидеть фамилию известного писателя. Напротив иероглифов, обозначающих её, стояло 3–4 кю. А на стене я внезапно увидел странную каллиграфию. Было такое ощущение, что кандзи [3] вывела неумелая рука. Но под этой кажущейся неумелостью прятался истинный Мастер. «Общество ценителей смерти» гласило изображение. Моё дыхание перехватило! Я так и знал, что он сделает это прямо в комнате! У меня оставался один маленький миг для того, чтобы изменить хоть что-то. Листки! Этот шанс упускать было нельзя!

— Простите, сэнсэй, — сказал я хриплым голосом, звук которого удивил меня самого. — Эти листки… те, которые Вы держали в руках… Извините, я не хотел, но я заметил фамилию своего знакомого. Я не знал, что он учится в Вашей Школе. Я хочу сказать, что это хорошо, если Танака-сан получит четвёртый или даже третий кю. Он очень, очень достойный человек и прекрасный писатель!

— Вы находите? — спросил Сигэмото.

Казалось, что он только сейчас заметил моё присутствие. Он смотрел, ожидая продолжения выступления. Моя позиция была крайне неустойчивой. «Меч» еле держался в моих руках, а сердце я не чувствовал совсем. Оно провалилось куда-то вниз. Куда-то ниже уровня татами. Я не был знаком с Танакой. И никак не мог быть его другом. Танака — модный писатель, а я — простой самурай. Я представил Танаку в дорогом ресторане, окружённым людьми. А вот он тренируется в кэндзюцу [4] и сам сэнсэй правит его камаэ [5] . Такие люди как Танака платят в школу живые о-канэ [6] . А такие люди как я учатся за выполняемые поручения. Но что мне оставалось делать? Это была единственная зацепка, которую мне протянула судьба. Ведь наши судьбы сегодня оказались пересечены, подобно пересечению, на которое ставится камень Го. И я только что поставил на этот перекрёсток свой камень. Свой чёрный ученический камень! Ведь в Го чёрные ставят первыми. Сигэмото увидел мою постановку. И не смог не начать игру. Ведь он великий сэнсэй. Страшный и безжалостный человек. Стратег, играющий судьбами и камнями.

— Да, я рад за Танака-сан.

Я был обязан теперь называть Танаку, используя приставку «сан», ведь я представился как его друг. При этом я не мог и не имел права этого делать, так как Танака в обращении для меня — сэнсэй. Он писатель. Принятый обществом человек. Сигэмото изучающее смотрел на меня. Казалось, он рассматривает подозрительное насекомое, которое залетело на огонь его лампы. Мне показалось, он решает, что делать. Убить сразу или просто оторвать крылья, чтобы насекомое не билось в стекло и не мешало читать.

— Танака готовится стать настоящим японским писателем, — проскрипел он. — У него есть все шансы создать из своей жизни величайшее полотно. Полотно самурая! Вам нравится его комментарий к кодексу Бусидо?

Мне показалось, что ему совершенно не интересен ответ. Тем не менее, он вежливо ожидал моей постановки. Что ж, подумал я. Если так, то я имею право потянуть время. Я посмотрел на морщинистое лицо, оборудованное щёлочками-бойницами для глаз, и попытался представить себе, как он собирается осуществить задуманное. Это оказалось нелегко. Я заставлял свой дух следовать за умозрением. В конце концов, мне представилось, как он разрубает мальчика пополам. Именно пополам. В этом я увидел ката [7] , которое могло заинтересовать такого человека, как он.

— К сожалению, я не читал комментария Танака-сан, — наконец выдавил я. — Я пока должен работать над самим кодексом. Комментарии к нему — не для таких молодых самураев как я. Извините!

— Жаль, — щёлочки сузились. На какой-то миг мне показалось, что его зрачки встали вертикально, как у тигра. — Жаль, молодые самураи должны тратить как можно больше времени на изучение нового. Когда же изучать новое как не в юности? Вы боитесь попробовать новое?

Его немигающий взгляд с каждым произнесённым словом гвоздями прибивал меня к татами. Я понял, что мне не уйти из этого дома! Это странно, ведь я был свободен. По сути, я исполнил свой гири [8] . Я привёл мальчика туда, куда мне было приказано его привести. К глубокому сожалению, я не получил более детальных указаний от секретаря клана. И именно это было единственным адзи [9] , на котором я сидел сейчас, как килем на мели.

— Я не боюсь, сэнсэй.

— Так попробуйте! Нани-ка атарасии [10] .

— Хорошо, я обязательно прислушаюсь к Вашим словам.

— Это хорошо, что Вы отвечаете мне подобным образом. Когда молодые слушают стариков, империи ничего не угрожает. Вот, возьмите это!

В его руках блеснул предмет, который я не успел разглядеть. Он сделал попытку привстать, но вежливость заставила меня опередить. Поднявшись на одно колено, и сделав несколько небольших полушагов, я приблизился и принял в руку холодный металл. Вернувшись к своей стене, я медленно разжал ладонь, и почувствовал, как сердце ёкнуло. Это были металлические щипцы из тяжёлой хирургической стали.

— Я даю Вам прекрасную возможность попробовать что-то новое и исполнить свой долг самурая! — резко и гортанно выговорил Сигэмото.

Холодный пот добрался до моего лба.

— Я отдаю себе отчёт в том, что Вы принадлежите другому клану и не обязаны выполнять мои приказания. Поэтому я не приказываю Вам. Я предлагаю Вам прекрасный выход. Вы спасёте своё лицо и выйдете из трудной ситуации. Ведь Вы не видите из неё выхода? Так? Котаэтэ кудасай [11] !

Ну вот, сказал я себе. Это случилось. Он поймал меня.

— Что я должен сделать?

— Ничего сложного! Поставьте свой безымянный палец в эти щипцы и откусите его выше второго сустава.

Я был ошеломлён. Я так и знал, что вляпаюсь в доме Сигэмото в какую-то ужасную ситуацию. Не случайно я почти не спал эту ночь, а в предыдущие меня мучили кошмары. И вот он, кошмар наяву! Я держал в руках стальные щипцы, тупо глядя на них. Они были странные. Я сначала не понял, в чём именно заключалась странность. Но потом увидел, что лезвия слишком маленькие для того дела, которое предлагалось к исполнению. Лезвия были слишком маленькие, а сам рычаг, скорее всего, недостаточен, чтобы перекусить кость с первого раза. Было очевидно, что я не справлюсь такими щипцами. Даже если бы эта идиотская идея действительно захватила моё сознание, то это был неподходящий инструмент. Я не смог бы перекусить кость с первого удара, а на второй, третий и так далее у меня могло не хватить ни сил, ни решимости. Я был в ловушке.

С точки зрения логики самурая это был действительно неплохой выход. Я не мог появиться в клане без ребёнка, хотя привести его в этот дом и было моим приказом. Не мог появиться, так как моё появление было бы хуже, чем явление призрака. И стало бы напоминанием произошедшей трагедии. А появиться без ребёнка и без пальца, было ещё «куда ни шло». Сигэмото давал мне выход, но чтобы воспользоваться им, мне не хватало намерения и точного орудия.

— Я не предложил Вам чаю, — произнёс хозяин дома. — Ничто не может являться оправданием невежливого приёма. Я сам заварю его!

Он поднялся, и подошёл к низкому шкафчику красного дерева. Нехорошее чувство прошло внизу моего живота. Этот чай никак не входил в обычный этикет. Здесь было что-то не так. Теперь я не отделаюсь даже пальцем. А скорее всего, мне вообще не выбраться из этого дома. О бегстве не могло быть и речи, так как лицо самурая важнее жизни. Поединок также исключался, так как я был уверен, что он не даст мне ни единого повода. Он полностью управлял всеми ситуациями! Моё воображение послало мне неожиданную картину. Я увидел, как мы сначала пьём чай, я отрезаю палец, потом он разрубает ребёнка моего господина, а затем приказывает сварить из мальчика суп и заставляет меня есть его вместе с ним. Сигэмото повернулся ко мне. В его руках был маленький деревянный поднос с двумя чашечками, чайником и двумя плошками сухой заварки. Голосом он приказал кому-то в доме подать кипятка. Пить этот чай было нельзя! Сигэмото приблизился ко мне и опустился вместе с подносом. Я увидел сухую заварку. Что-то подобное я примерно и ожидал увидеть. Я никогда не видел, чтобы это заваривали в чай!

Это были неизвестные мне ингредиенты. Пока я разглядывал нечто отдалённо похожее на разноцветные сушёные водоросли, мой мозг непрерывно работал, а в моих висках стучала кровь. Я ещё успел взглянуть на женщину, которая несла термос. Моё состояние походило на сновидение. Все события в нём соединялись и разделялись. Женщина, Сигэмото, строго выговаривающий ей. Её безымянный палец замотан марлевым бинтом. Иероглифы на стене. Детский всхлип-вздох. Сухая заварка странного происхождения. Всё это слилось в цветной засасывающий водоворот. Сначала я пробовал в нём плыть, а затем течение подхватило меня и неудержимо понёсло куда-то в сторону и вверх с такой силой, что я понял, что нужно делать. Для нас, японцев, это самое важное. Нерешительность — вот наша беда! Но когда решение принято, японскому действию могут позавидовать другие народы.

Сэппуку [12] допускает помощника. Он нужен для того, чтобы довести её до конца. Ведь умереть от вспоротого живота не так-то просто. Квалификация помощника должна быть очень высокой. Он, находясь сзади и не видя лица, должен определить момент, в который необходимо помочь. Это не отследить хронометрически. То, что является долгим для одного, может быть кратким для другого. А слишком быстрая помощь может свести к позору весь ритуал. Она будет означать, что самурай боялся и заранее попросил избыточной поддержки. Но, тем не менее, помощь допускается, и значит, её можно попросить. В этой комнате есть человек нашего клана. После того, как моё решение созрело, я более не сомневался в нём. Я подойду к ширме, вставлю палец в щипцы, и если после одного-двух ударов у меня ничего не получится, то я протяну палец сыну господина, и он отрубит его своим маленьким мечом!

Я вставил палец, резким движением поднялся с татами, и в несколько шагов достиг ширмы. Затем произошло несколько одновременных событий. Я откинул ширму, нажал на щипцы и увидел, что за ширмой нет мальчика. В этот же момент сильнейший толчок в спину буквально опрокинул меня. Он был подобен врезавшемуся в меня автомобилю. Удар пришёлся между лопаток, и скорее всего, имел цель изменить мою траекторию. Но так как она изначально была сложной, то удар не изменил её, а ещё более усложнил. Я провернулся на месте и упал на то, что находилось за ширмой.

«Это» оказалось старым гобаном [13] , который стоял там, где должен был находиться ребёнок. Моя голова ударилась о разлинованное поле посреди стоящих камней. Чаши, находившиеся рядом с гобаном, опрокинулись, а мои руки, которые летели на уровне головы, вонзились в них. В следующий миг сила, которая толкнула меня между лопаток, дёрнула вверх. Теперь это было похоже на подъёмный кран, который включил лебёдку. Правая рука вцепилась в чашу с камнями, и кран поднял меня вместе с ней. Конструкцию завращало по комнате. Иероглифы, опрокинутая ширма, испуганные глаза женщины. Я не видел только Сигэмото, который видимо и был тем краном, который крутил меня, как хотел. В следующий момент я вылетел из комнаты наподобие снаряда, выпущенного из катапульты. Прорвав лёгкие сёдзи, я попал в ещё не разошедшийся сумрак утра. Хлопнувшись обо что-то с огромной высоты, я понял, что это земля. Я уткнулся в неё лбом и вдохнул ртом и ноздрями. Оттолкнувшись от твёрдой каменистой поверхности, я последним усилием воли перевернулся на спину и увидел над собой тёмный силуэт. В руках чёрного человека был тяжёлый заострённый камень! Вот и всё, подумалось мне.

— Убийца! — крикнул я из последних сил.

Глава 2 Эликсир бессмертия

Ki   [14]  разбудило сознание с восходом. Ягура-сан открыл глаза и обнаружил себя в спальной. Комната была маленькая и тесная, а сны в ней были большими и глубокими. Старость — удивительное состояние. Тебе дан опыт, а для компенсации — особая старческая немощь. Она по кусочку отбирает то, что было завоёвано такой немыслимой ценой. Именно она отделяет тебя от большинства других людей. Отделяет от тех, у которых многое впереди. Поэтому в старости лучше читать «Хагакурэ» [15] , чем бегать по врачам и пить таблетки «для пожилых». Но японские пенсионеры не читают текстов господина Цунэтомо. Они надеются на телевизор и аптеку. Скоро производство «таблеток отсроченной старости» станет основной отраслью японской промышленности, а затем основой японского экспорта.

Ягура-сан немного поворочался в кровати. Нет, его организму больше не хотелось сна. Не было и чувства голода. Ох уж, эти японские пенсионеры! Пить таблетки от галлюцинаций это как пить таблетки от собственного восприятия. Восприятие должно воспринимать! В этом его суть и назначение. Сегодня во сне его снова навещал Учитель. Как таблетка может справиться с этим? Она сделает Учителя невидимым? Для чего? Для того, чтобы Учитель, невидимый при помощи таблетки, подошёл и убил его? Для этого? Учитель и так несколько раз пытался пробраться в его сны незамеченным. Один или два раза в образе матери, а однажды в образе ученицы.

Пожалуй, стоит навестить туалетную комнату. Мочи было немного, но он чувствовал, что она густая и что от неё лучше избавиться поскорее. Для этого нужно было подняться. Ягура-сан вынул из заднего прохода золотую пробочку, положил её в шкатулку в форме дракона и решил дать телу ещё несколько минут, потратив их на медитацию. Его ki ждало разрешения. Получив, оно встрепенулось, поднялось из киноварного поля [16] и заструилось на пол. Это оно проснулось раньше старика-хозяина, и именно оно не дало телу спать дольше. В считанные мгновения невидимые струи заполнили дом, первый и второй этажи. Не обнаружив ни посторонних, ни следов посторонних, ki попросило разрешение выйти в сад. Запах свежести, соединенный с дыханием огромного города, ворвался в сознание. Дом предстал крошечным островком внутри наполненного тугим эфиром океана. Огромного, беспредельного, пугающего. Отделённого от сознания лишь тончайшей мембраной. Эта мембрана и была его жизнь!

Ягура-сан внимательно осмотрел её, ещё раз подивившись тому, насколько она тонка и эластична. Нет, не совсем эластична! Мембрану покрывали многочисленные пятнышки хрупкости. Многочисленные раковинки, напоминающие возрастной пигмент на коже японского старика. И с ними, с этими пятнышками, так просто не справиться, не покрыть кремом Shiseido, который бы размягчил их и сделал менее заметными. Китайцы назвали бы такой крем эликсиром бессмертия. Они всегда были слишком высокопарны, эти китайцы!

Ягура-сан улыбнулся, и его ki, истончившись в миллионы раз, выпрыгнуло с острова Хонсю, и, перелетев море, оказалось на континенте. Он тихонечко поискал им своих китайских друзей, стараясь быть чутким и незаметным. Он не хотел без нужды бросать взгляд в зону, наполненную чужим вниманием. Ведь сегодня у него не было необходимости делать это. Он вспомнил лишь китайское название эликсира и нашёл красивую метафору.

Ki передало сигнал. Китайские товарищи были живы. «Всё совершается как надо, и ничего не происходит иначе, как по намеченному плану». Он не смог отказать себе в удовольствии прочесть эти строки. Какой совершенный язык! Как можно не полюбоваться им? Таким чужим, таким запредельным, таким непреклонно сильным! Подобным языком должны говорить повелители Вселенной, а не торговцы и ремесленники. И в тот момент, когда язык начал оказывать своё действие, за триллионную долю секунды Ягура ki вернуться, и оно последовало за его чутким духом. Вот оно в саду. Вот в комнате. А вот внутри киноварного поля. Ягура-сан закончил утреннюю медитацию. Он приказал телу покинуть постель, и оно по-стариковски шаркая ногами, направилось в туалет.

Главное достижение японской цивилизации не в языке. А в том, что мы создали толчок с подогревом. Ни одна мировая культура даже не приблизилась к этому! Утвердившись на тёплом круге, он напомнил себе старый комплект Го. Подобно довоенному гобану его тело потрескалось и усохло, а «ножки» готовы вывалиться из своих пазов. Продолжая улыбаться сравнению, Ягура-сан не скоро покинул туалетную комнату. А вернувшись, заварил чай, и сейчас пил его, сидя на складном стуле. Сегодня он сделает три заварки. Первую чашку потратит на тело. Вторую — на ум. Он продумает некоторые детали дня. Сегодня важная встреча. Он назначил её своей ученице. Поскольку это его ученица, Ягура-сан назначил место, устраивающее лично его. Это решение он принял вчера. Перед сном. Выбирая из двух учениц, он остановился на Митико. Ягура-сан отправил ей два коротких сообщения: «Кокё», «полдень».

Кокё — дворец Императора, который находится в самом сердце Токио. Парк открыт для платного посещения до вечера. Ягура-сан будет ждать Митико на любимой скамейке, расположенной в верхней части. Митико знает это место. Это предпоследняя скамейка перед калиткой в закрытую область. Последняя скамейка ему нравится больше. Но он сознательно избегает её, так как это может выглядеть намеренно. Митико придёт раньше? Эта девочка даже теперь продолжала волновать его. А ведь прошло уже восемь лет после их первой встречи. Чего только не случилось за эти восемь лет!

Третья заварка стала вершиной утра. Допив, он поднёс пустую чашку к лицу и долго вдыхал ki заваренного листа. Лишь когда ki чая полностью истощилось, соединившись с его ki , и остался запах чайного листа, Ягура-сан закончил чаепитие и поставил чашку на столик. «Восемь лет!» — повторил он вслух, и вздрогнул от неожиданности собственного голоса.

Тикатэцу [17] — лучший способ перемещаться по Токио. И что приятно — недорогой. Это особенно важно для такого пожилого пенсионера, как Ягура-сан. Сейчас около десяти утра, поток офисных работников немного спал, и в вагонах есть свободные места. Ягура-сан доедет до Токио-Эки, а оставшееся расстояние пройдёт пешком. Это решение духа. Во-первых, не очень далеко. А, во-вторых, он, действительно, хочет пройти этот путь своими ногами. Аруйтэмасу [18] , как говорят токийцы. Пожилые таксисты посматривали из своих длинных машин, но он не помахал им тростью и никак не прореагировал на их внимание. Проходящие мимо люди были препоручены сторожевому зрению, а мысли Ягуры были далеко. Митико получит сегодня важное поручение. Ей предстоит поехать в Россию.

Воспоминание об этой стране иголкой кольнуло изнутри и небольшой гримасой отразилось на маске лица. Какая ужасная, страшная страна! Какое несчастье, что судьба Японии по-прежнему связана с ней. Взять хотя бы проблему северных территорий. Идиоты в парламенте считают, что проблема именно в них. А проблема в том, что благодаря нерешённому территориальному спору, Япония обязана поддерживать с Россией постоянную и бессмысленную коммуникацию. Дух сделал неуловимое движение, и Ягура-сан увидел, какой огромной скалой нависает Россия над его маленькой страной. Эта ужасная тень отравляет всё северо-западное направление. Дух пронёсся через дикие и неосвоенные пространства. Сибирь, Уральский хребет, Казань, Москва, Ленинград. Ягура снова оказался в маленьком русском городе. «Егорушка!» — услышал он далёкий и почти забытый голос. «Опять не спится?» — женщина обнимает его и прижимает к груди. Почему там всё такое огромное? Груди, ноги, кулаки, расстояния?

Россия представилась ему мрачным гигантом, который ворочается совсем рядом с его страной. Этот гигант ещё спит. Он спит в огромном бараке. Но когда-нибудь он проснётся. Он обязательно проснётся, и обязательно захочет выйти из своего жилища! Гигант не умеет говорить, но уверен, что все вокруг должны понимать его мычание. Воображение понеслось с невероятной скоростью. Ягура-сан увидел, как гигант шарит рукой в темноте, находит кружку и понимает, что она пуста. Он ищет папиросу, но все папиросы выкурены. Мрачный человек поднимается и выходит наружу. У него большое лошадиное лицо. Мощная челюсть. Ягура-сан слышит его сильную струю. У него ощущение, что эта струя направлена прямо в него! Эта струя очень долгая, у японцев не бывает такой долгой и мощной струи.

Уже в молодости Ягура-сан, чтобы произвести даже небольшую струйку должен был настраивать себя мысленно. Он обязан был представлять, что в туалетной комнате можно не торопиться, что никто не войдёт, что комната заперта. Никто не ожидает снаружи и не следит за тем, что он делает здесь так долго. Уже гораздо позже Ягура-сан нашёл простую и эффективную формулу. Он назвал её «десять тысяч иен». Как только он представлял сумму как свою собственность, моча начинала неспешный разбег. У него всегда было так, поэтому он не мог справить нужду в тех условиях, в которых её справляют эти гиганты. Ягура-сан вздрогнул от воспоминания грязной длинной канавы. Он увидел доски, перекинутые через неё. Перед канавой стоят люди. Некоторые из них ожидают своей очереди, а некоторые — вообще не знают такого понятия. Канава заполнена испражнениями этих людей. Ягура-сан услышал чавкающий звук. Едва услышав его, он оказался там. На этих досках. Вот он сидит, пугливо озираясь по сторонам. На него смотрят люди с лошадиными лицами. Они ожидают своей очереди. Они бы давно уже «прошли», если бы поток опять не застопорил «чурка». Чурка — это он, Ягура-сан.

Воспоминание-видение настолько взволновало дух, что Ягура снял с переносицы очки и начал очищать их круглые толстые стёкла. Протерев, он убрал очки в маленький золотой футляр. Хорошо, что он так быстро попросил дух вернуться! Он отозвал его назад, так как инструкция для Митико не составлена до конца.

— Коннитива, сэнсэй! [19]

— Коннитива, Митико.

— Как Ваше здоровье, Учитель?

— В порядке, спасибо. А как твоё?

— Что станется с моим здоровьем? Я мало забочусь о нём! Мои мысли больше занимает то, что я узнаю от Вас.

Как хорошо, что он Учитель этой девочки. Ягура-сан оглядел её изящную фигурку. На Митико был костюм с шортами, серо-стальные колготки и чёрные закрытые туфли. В ней было много сильной и чистой ki . Именно за эту редкую энергию он выбрал её в ути-носэйто [20] . Он посмотрел на высокое лицо с огромными глазами и вспомнил как он пил эту энергию, прильнув губами к лону. Этому приёму научил его Учитель, который утверждал, что моча девственниц — один из лучших эликсиров жизни и молодости. В следующее мгновение внутренний экран Ягуры разделился на два, и он с удовольствием посмотрел по одному из них, как он пьёт утреннюю росу Митико, а по другому — на тело Учителя. Он разложил его на камнях. Так, чтобы на каждый камень приходилась одна часть Учителя. Пятёрка плотных и пятёрка полых органов были поделены ещё на пять частей. Эти пятёрки были особенно важны, так как именно они питали Учителя энергией. Всеми необходимыми «видами qi [21] ». Ягура-сан увидел себя с окровавленным ножом. А также Учителя, превратившегося в набор небольших красных кусочков.

Он свернул первый экран, и продолжил смотреть на голого японского юношу. Маленький член юноши стоял торчком. Ягура-сан никогда не обольщался по поводу твёрдости своего члена. Такой член не был предназначен для штурмовок вражеских укреплений. Такой член был плохо предназначен даже для того, чтобы писать. Лишь несгибаемый дух Ягуры научил его отдавать мочу. Он научил свой член также, как научил своё тело и ум. Это он научил свой ум собираться. Он сам! Учитель только намекнул ему, что это возможно. А всё остальное ему пришлось делать одному! Он научил свой ум собираться в маленькое тёмное пятнышко. Сначала это пятнышко было лишь тёмным пятнышком. Но позже ум разобрался, как проникать через него. Это было важное открытие, которое заняло годы. Для того, чтобы выйти, нужно что-то оставить. Он научился оставлять, и вслед за этим научился выходить. Выход из пятнышка был подобен вырывающейся из тоннеля струе. В этот момент Ягура-сан испытывал наслаждение, сравнимое лишь с правильным мочеиспусканием. Наслаждение и торжество! Никто из обычных людей не умеет мочиться правильным образом. Они справляют нужду без внимания, и «важные qi» вымываются вместе с уриной. Именно поэтому людям не накопить столько энергии, сколько накопили он и Учитель. Ведь только Ягура, один из трёх учеников, пошёл за Учителем и остался с ним до конца. Один из трёх!

На первом экране появился Харбинский технологический институт. Ягура-сан был здесь японским студентом. А вот его друзья — китаец и русский. Для постороннего наблюдателя это была странная дружба. В период величия Империи Ягура-сан не чурался дружбой с инородцами, как делали это другие японские студенты. Он признавал за своими иностранными друзьями ум и интерес к знаниям, помогал им и оказывал внимание. Учитель жил бедно. Они познакомились в парке на Фэн Доу Лу. Русские называли этот район Мадзиговкой по названию маленькой зловонной речки, протекающей по одной из сторон парка. Экран сначала показал странный четырёхугольный парк, а затем день, когда всё оборвалось. Ещё накануне поползи нелепые слухи о скором приходе советских. Откуда взялись советские? Ведь радио сообщало об успехах японских войск! Наши лётчики и моряки громили американский флот, а на суше случилось что-то внезапное, тревожное и необратимое. Утром японцы начали покидать город. Ягура-сан увидел вмиг повзрослевшие лица своих сокурсников, а затем — танки с красными звёздами. Танки даже сейчас выглядели огромными. А тогда он совсем не ожидал, что боевые машины могут быть такими большими и ужасными. В них ощущалась уверенность матёрого хищника. Эти машины умели убивать, и они уже успели убить своих врагов. Смертный ужас раздавленных противников висел на их громыхающих гусеницах, читался в каждой вещи, притороченной к броне. Танки казались выше домов, и Ягура-сан понял, что его жизнь изменилась.

Пару десятилетий назад он специально взял экскурсию в Харбин, чтобы посмотреть на места своей юности. Группа японских пенсионеров напомнила ему группу японских солдат периода войны. Маленького роста, увешенные фотокамерами и рюкзачками, японцы смотрелись довольно беззащитно среди огромного города, выросшего на берегу Сунгари. Мы всё такие же пехотинцы, как и тогда, подумалось ему. Их повели на башню Дракона, которую китайцы построили неожиданно и быстро. Откуда у китайцев столько денег? — думал он тогда, разглядывая город через прозрачный пол смотровой. Здесь с трёхсотметровой высоты Ягура-сан не узнал местность. Харбин перестал быть русским городом! Он с удивлением смотрел на поля для гольфа, на новые районы, построенные на месте русских кладбищ. На месте одного из них располагался огромный парк аттракционов и аквапарк. Вон там река. Набережная Сталина. Он всмотрелся вдаль, но не увидел скульптуру Вождя русских народов. Японское сердце сладко ёкнуло, неужели китайцы догадались её снести? Надо будет навести справки, подумал он.

При выходе со смотровой галереи вдоль стен коридора торговцы организовали выставку камней на подносе. Надо же так исказить древнее искусство! Президент японского общества ценителей сюсэки [22] — друг Ягуры. Пока члены японской группы щёлкали затворами фотоаппаратов, пытаясь поймать не только камень, но и его китайскую цену, Ягура-сан ещё раз подивился кичливости и грубости харбинских ремесленников. Камни были слишком крупны, слишком вызывающи. Они не создавали ощущения горной страны, в которую должен попасть зритель сюсэки. Вместо этого созерцающий попадал в китайский Диснейленд. А китайский Диснейленд — это место, где могут находиться только китайцы.

На втором экране молодой Ягура собрал камни. Теперь, после того, как каждый из них наполнился кровью и qi Учителя, комплект стал совершенным. Камни стали живыми. Не просто живыми! Они стали Учителем, а Учитель став камнями, получил то, что хотел получить всегда — вечную жизнь. Разве не о вечной жизни он рассказывал своим ученикам? Это слышали все, и Володя, и У. Ягура-сан ещё раз посмотрел на себя, собирающего камни. Он собрал их по цветам, и бережно положил в кожу Учителя. Получились два узелка. Два странных красных узелка. Ягура-сан подошёл к берегу и опустил узелки в воду.

— Вы о чём-то думаете, сэнсэй? У меня вопрос. Можно?

— Конечно.

— Что такое Хаос, сэнсэй?

— Это греческое слово, Митико-тян. С точки зрения людей Запада Хаос входит в состав формулы Человека.

— А что ещё входит в состав формулы Человека?

Ягура-сан взглянул на экран. Кусочки Учителя ещё лежали на земле. Сейчас формулу человека исследовали чёрные мухи. Созданная неведомыми людям и мухам силами она была надёжно защищена и невидима для них. Ведь и мухи и люди смертны. Не правда ли? Он перевёл взгляд с экрана на Митико.

— Входят элементы порядка, зоны хаоса, области жизни. Несколько узлов Дома Смерти. Последние скрыты. Точное их расположение неизвестно. Поэтому с ними нужно особенно долго возиться. Но всё равно всех частей формулы не знает никто!

— Даже Вы?

— Даже я, Митико.

— А почему даже Вы?

— Может быть потому, что формулу человека придумал не я?

Ягура-сан не хотел больше смотреть на экран. Там показывали то, что он видел десятки раз. Он не нашёл того, что искал. Да, остались камни. Но повторить комплект также невозможно, как собрать Учителя из тех кусочков, на которые его пришлось разделить. Почему он может разделить, но не может собрать? Он может, например, разделить Митико. Вот она стоит перед ним, и он может разделить её прямо сегодня. Он открыл экран, на котором белое тонкое тело Митико было приготовлено к разделению.

— Логично. А кто? — спросила Митико.

Но сможет ли он собрать? Восстановить её из кусочков после того, как разделит? Ведь если в нём есть устройства, с помощью которых он может соединить человека с Домом Смерти, то почему в нём нет устройств, которые могут соединить с Домом Жизни? Ягура-сан задумался.

— Может быть, ты? Или твои подружки с Гинзы?

— Ха-ха-ха. Вы опять смеётесь, сэнсэй!

А ведь есть такие устройства! Ягура-сан вспомнил про свой маленький член. Он может быть введён в лоно Митико, и чисто теоретически способен породить в ней новую жизнь. И если эта новая жизнь получится женского рода, то вырастет новая Митико. Точная, а возможно даже, улучшенная копия предыдущей!

— А почему нет? А может быть, это правда, что человека придумали на Гинзе? Может быть в магазине Микимото? А? Ты любишь заходить в него?

Митико фыркнула. Только пожилые японцы могут считать магазин Микимото крутым. Сейчас ей пришла в голову мысль, что её сэнсэй очень стар. Она запомнила её.

— У Хаоса много слуг, Митико. Одна из слуг зовётся Суета. Суета — из высоких иерархий этого Дома. Однако она прячется, камуфлируется под Жизнь. Суета говорит людям: смотрите, вот я и есть Жизнь. Принимайте меня или вы не принимаете Жизнь! Ловко, да? Япония страна Аматэрасу, Митико, но в Японии стало много суеты.

— Как мы, японцы, можем быть над суетой, сэнсэй?

— Го сначала учит смотреть. Верно? Суету надо увидеть, Митико. Понимаешь, о чём я? Суета невидима для обычного человека. Человек не владеет собой, не является хатамото [23] . Поэтому суета сама становится хатамото и начинает владеть человеком.

— А как же тогда человек обучается Мастерству?

— Человек не может овладеть Мастерством, не видя его. Мастерство передаётся от сердца к сердцу. Это не массовая технология, Митико-сан. Ведь обычное человеческое сердце холодно. Кокоро гацумэтай [24] , Митико-сан. Ты никогда не слышала об этом?

— Моё сердце другое, сэнсэй! Таким сделали его Вы!

— Конечно. Ведь ты сэйто [25] . Сердце сэйто не должно быть холодно!

Секунду Митико переваривала услышанное. Как много ей ещё предстоит понять и узнать!

— Давно хотела спросить, ученик сам определяет время своего ученичества?

Ягура-сан снова взглянул на экран. Тонкое белое тело Митико по-прежнему находилось на разделочном столе. Жаль, что Митико не может смотреть вместе с ним, подумал он. Её бы заинтересовал такой опыт. Возможно, ошибка коренилась в том, что он был вынужден сначала убить Учителя. Душа успела покинуть тело, и находилась в стороне от происходящего. Но Учитель вряд ли бы согласился на другие условия. А завлечь его обманом или силой было невозможно. Исследовать Митико, удерживая её душу в теле, была интересная идея, которая раньше не приходила ему в голову. Ягура-сан даже представил себе особенный комплект. Комплект, который бы не только являлся Митико, но и возможно стал бы прибежищем для её души. Сэйто! Он бы назвал этот комплект «сэйто». Как жаль, что ему придётся отправить Митико в Россию! Если бы не это обстоятельство, то он бы взялся за изготовление такого комплекта в самое ближайшее время.

— И да, и нет. Он же только Ученик. Ученик ещё не принадлежит себе, так как не владеет высшими ki . Сэйто в наше время — это самурай. Самурай, но не хатамото!

Они помолчали. Ягура-сан пребывал в задумчивости. Митико поймала на себе взгляд, который показался ей странным. Но в нём было столько внимания, столько интереса к её персоне, что юное сердце застучало. Она огляделась по сторонам, чтобы успокоить его. Скамейка стояла под старыми тенистыми деревьями. Эти деревья были здесь ещё тогда, когда замка Эдо не существовало в проекте.

— Я хочу попросить тебя сделать одно дело, Митико.

Девушка резко оглянулась. Как давно она ждала этого дня! Сэнсэй делает ей предложение, и это предложение может стать самым интересным в её опыте! Она не ошибалась, создание комплекта «Сэйто» могло в корне изменить течение её жизни. Ягура-сан медлил. Сейчас ему совсем не хотелось думать о России. Новая идея, пришедшая к нему сегодня, была необыкновенно притягательна, а главное — касалась интереснейшей темы. Старый самурай оказался парализован силой, превышающей его собственную. Он чувствовал себя школьником, мальчишкой, который имеет шанс совершить нечто такое, на что имеют право лишь взрослые. Родители уехали, и квартира неожиданно стала свободной. Более того, есть кого в неё пригласить. Он не успел додумать, почувствовав странное шевеление. Маленький Ягура-сан задвигался в его брюках и голосовал за продолжение эксперимента!

— Какое, сэнсэй?

«Какое?» — спросил себя Ягура-сан. Что он должен ответить Митико? Попросить её быстро собраться и, заметя следы, исчезнуть с ним? Он представил их, мчащихся на Север. Поезд неотвратимо несётся вперёд и даёт время заранее насладиться тем, что последует. За шесть часов дороги Ягура-сан успеет несколько раз пережить предстоящее, а потом он ещё и совершит его. Он будет наслаждаться каждым мигом! Каждое мгновение станет входом и одновременно выходом. И этих входов будет много! Он увидел, как может действовать в этот раз. Он увидел, как будет поддерживать, продлевать жизнь, исследуя её часть за частью, кусочек за кусочком. Как будет касаться кожей потока. Как соединившись с чужой жизнью, будет совершать повороты, несясь с головокружительной скоростью. И это биение будет совпадать с Дао, пронизывающим живое своими всепроникающими лучами. Боль, соединённая с чужим и его восприятием создадут великолепную триаду, и этой триадой будет руководить он. И только он! Ягура-сан взмок. Он достал носовой платок и дрожащей рукой вытер со лба.

— Что с Вами, сэнсэй? Вы не здоровы?

— Нет, нет, Митико, со мной всё в порядке. Сегодня прекрасный, прекрасный день!

Да, сегодня прекрасный день. Так говорили ушедшие на волнах Божественного потока. Но miti [26] этого дня пролегает через Россиа-нокуни [27] . И он должен отдаться его miti . И если он, Ягура, сегодня упустит или недоглядит что-то, что имеет отношение к этому уровню, то это может стать роковой помехой всему стратегическому плану. Камень ничто, miti игры стоит ста камней. И он не может жертвовать Игрой! Ягура-сан повернулся лицом к Митико, и голосом отдающим команду, произнёс в её распахнутые глаза:

— Ты должна поехать в Россию и разыскать одного человека!

Глава 3 Человек с камнем

— Убийца? — спросил тёмный человек странным и до боли знакомым голосом. — Раньше ты называл меня по-другому. Он продолжал держать плиту в руках, а затем аккуратно положил её на груду таких же камней. Он улыбался так, как мог улыбаться только один человек на Земле.

— Учитель! — простонал я.

Учитель спрыгнул и подхватил меня под плечи. Он взял оба рюкзака, и следил, чтобы я не упал по дороге. Переход потребовал около десяти минут. Мои колени тряслись, и общее состояние было тягостным. В запасном укрытии Учитель достал термос и налил горячего пряного напитка. Мы находились в небольшом гроте с другой стороны скалы.

— Ты должен выпить это. Вернувшийся из Дома Смерти уязвим! — прокомментировал он.

Я доверчиво потянулся к крышке, но в моём кулаке были камни, которые я инстинктивно схватил, барахтаясь в каменной щели. Усмехнувшись, я разжал кулак, чтобы выбросить их. Учитель неожиданно перехватил мою руку, и наклонился над ней.

— Молодец, — усмехнулся он. — Я не сомневался в тебе. Есть люди, для которых некоторые поступки настолько естественны, что не подлежат никакому сомнению!

— Какие поступки? — спросил я, глядя, как он пересыпает в платок камешки, вытащенные из моего кулака.

Он внимательно рассматривал камни, и даже понюхал их. Затем, сложив вместе края платка, завязал тугим узлом. Эта процедура напомнила мне «похороны вырванного зуба». Учитель огляделся и сунул узелок в карман рюкзака.

— Какие поступки?! — усмехнулся он. — Есть люди, которые не могут обойтись без того, чтобы не притащить на себе то, что принадлежит не им. А точнее, притащить то, что им совершенно не принадлежит!

— Что ты имеешь в виду? — я понял, что он заново начинает любимую серию намёков на мою учёность и любознательность.

За долгие годы наших отношений он позволял себе шутить на эту тему бессчётное количество раз. Но сегодня его шутка показалась мне особенно неуместной и совершенно не подходящей к ситуации. Что он имеет в виду? Я действительно захватил какие-то камни на полу пещеры. Возможно в приступе асфиксии. А возможно и клаустрофобии. В том, что именно произошло со мной этой ночью, ещё предстояло разобраться с медицинской точки зрения. Учитель наблюдал за мною одним из взглядов оздоровительной группы. «Обидел — погладил, обидел — погладил», вспомнил я не раз слышанный от него принцип.

— Ладно, ладно, — проговорил он примирительно. — Поговорим про эти камни в другой раз!

— Нет! — запротестовал я, — продолжим говорить про них сейчас! Как только разговор доходит до важного, ты ловко переводишь стрелки, а продолжений потом не бывает вовсе. Поэтому я прошу тебя прямо сейчас объяснить мне, что ты имел в виду, говоря про меня как про человека, к рукам которого часто прилипает то, что ему не принадлежит!

Я перешёл в одно из состояний, которое называл «сварливый». Рефлексируя, я чувствовал низкую энергетику, но перейти в более высокое состояние моментально не мог. Я боролся с собой и видел, как Учитель незаметно и тонко помогает в этой борьбе.

— Откуда я знаю, где я захватил эти камни? — изрёк я, посмотрев на свои руки.

На левой, в районе безымянного пальца, я увидел сильное рассечение. Странно, что я не заметил его раньше. Кровь запеклась, и её натекло достаточно много.

— Наверное, один из камней свода всё-таки упал в темноте, но я почему-то этого совсем не помню, — неуверенно произнёс я.

Он неожиданно серьёзно отнесся к сказанному. Взяв мою руку, он долго вглядывался в порез, а затем достал небольшой флакончик и, смочив его содержимым тряпочку, начал оттирать запёкшуюся кровь.

— Ерунда, — сказал я, — видимо, камень был небольшой, так как, я чувствую, что кость не переломана. Хорошо, что это левая рука, правая всегда нужнее!

— Другой руки быть и не могло, — прокомментировал Учитель последнюю реплику. — Ведь ты побывал в Доме Смерти, а смерть приходит с левой стороны.

— Почему ты называешь каменную щель, в которой я пролежал полночи, «домом смерти»? — спросил я, не вынимая своей руки из его чутких и внимательных рук.

— Я называю Домом Смерти не ту каменную щель, в которой находилось твоё физическое тело, а то место, в котором находилось твоё осознание, — ответил Учитель.

— А откуда ты знаешь, где находилось моё осознание? И почему ты называешь место, в котором оно якобы находилось, Домом Смерти?

— Потому что мы стреляли твоим осознанием именно туда, — его глаза смотрели на меня пристально и не улыбались.

— Что значит, стреляли? — удивлённо переспросил я.

— Стреляли — это значит, что твоё тело удерживалось с помощью каменной щели и свода, подобно стволу орудия. А осознание вылетело из него подобно снаряду. Расположение каменной щели таково, что осознание, вылетающее из тела, бьёт в Дом Смерти. Для более точного попадания я положил тебе в руку маленький камушек. Помнишь, ты зажал его в правом кулаке? Этот камушек подкорректировал твою траекторию, чтобы ты попал туда, куда мы целились. В какой-то момент, уже находясь в Доме Смерти, ты выпустил этот камушек из своей правой руки. Это было опасно! И я учитывал эту опасность. Но у тебя хватило ресурсов набрать в руку что-то, что не уступало по тяжести первому камню. В свойственной тебе манере перестраховываться, ты набрал в руку даже больше того, что было в ней до этого. Именно поэтому ты и примчался назад быстрее, чем добрался туда. Я рассчитывал на что-то в этом роде и поэтому похвалил тебя за то, что ты не обманул моих надежд. Ты же решил в ответ обидеться и залезть внутрь одного из своих любимых состояний. Говоря языком японского Го, это было одно из изящных учикоми [28] , выполненное нами ловко и умело!

Услышанное не помещалось в мой ум. Но сейчас он был занят другим. Произнесённое японское слово открыло какую-то форточку. Из этой форточки в моё сознание начали проникать новые, но вместе с тем знакомые образы. Внутри меня что-то зашевелилось.

— Подожди-подожди! — попросил я, — не так быстро. Я хочу вспомнить всё по порядку. После того, как ты ушёл, я долго слушал ночные звуки и меня увлекли сверчки.

— Я никуда не уходил, — ответил он. — Разве я мог оставить твоё тело на поругание диким зверям и туристам?

Я заспорил о том, что помню звук его удаляющихся шагов. А он продолжал настаивать на своей позиции в нескольких метрах от каменной кучи.

— Ведь если бы я ушёл по тропе, то, как бы смог вовремя вернуться и откопать тебя в тот самый момент, когда тебя пора было откапывать?

Эта мысль показалась мне интересной. А ведь действительно, как он мог оказаться вовремя и откопать меня именно в тот момент, когда я пришёл в сознание? Или проснулся, успокоил я сам себя. Вряд ли он мог слышать моё дыхание, в случае если бы реагировал на его учащение.

— А как ты догадался, что меня нужно откопать? — спросил я подозрительно.

— А что мне было догадываться, — усмехнулся он, — когда твоё осознание влетело сюда с таким стуком? Я думаю, на моём месте любой человек понял бы, что тебя нужно откапывать. Находясь рядом, я тут же принялся за дело, и ты можешь быть уверен в том, что я освободил тебя так быстро, как это было возможно!

Сказав это, Учитель вышел из грота. Он говорил с такой убедительностью, что у меня не было причин сомневаться в его словах. Но всё равно, это никак не подходило для того, чтобы называться объяснением, и не лезло ни в какие ворота. Я слышал, как Учитель мочится на камни. А затем я услышал звуки леса. И увидел, что новый день врывается в меня. Я вышел наружу. Он запахивал куртку. Наши взгляды встретились. Казалось, он говорил мне: «всё происходит именно так, как оно должно происходить. Я не использую тебя в своих интересах. Цели заданы свыше! И нам никуда не деться, не улизнуть. Все перекрёстки очерчены, а звёздные перекрёстки помечены особым светом. И если мы остались живы этой ночью, то всё, что нам остаётся — свободно и красиво шагнуть в новый день. И если этот новый день будет таким же сложным и длинным, как прошедшая ночь, то мы не устанем в нём, не надломимся, не побежим назад, не станем метаться в поисках меньшего или второстепенного».

Не сговариваясь, мы направились в лес. Его наполняли утренние тени от встающего за скалой солнца. Наши ноги шли к источнику, и через несколько минут мы были у него. Я с наслаждением опустил руки в прозрачный мощный поток. Встрепенувшиеся лесные комары не осмелились приблизиться к моему лицу. Я наполнил ладони живой струящейся водой и соединил её с собой. Искрящаяся субстанция вошла внутрь сквозь кожу, волосы, зубы и ладони. Её холод встретился внутри с чем-то горячим и две энергии непротиворечиво соединились. Учитель наполнил стакан и попросил меня выпить его целиком. Я медленно вытянул воду. Появилось ощущение, что вода — единый жидкий кристалл, который перешёл в меня и разошёлся тысячами новых живых кристаллов. Величественные колонны буков возвышались вокруг, а приветливое утреннее солнце золотило огромные пятнистые стволы. Мы сели недалеко от родника. Здесь было обустроенное место. Два толстых коротких бревна и грубый стол между ними. В том, как Учитель расположился на своём бревне, было что-то детское и очень задорное.

— Не хочешь перекусить? — он развязывал брезентовый мешок.

Это была неплохая идея! Здесь надо отметить, что мы редко едим в горах. И никогда не перекусываем утром или днём. Эта традиция установилась давно. Двенадцать лет назад я весьма переживал по этому поводу. Ритм моего пищеварения просто восставал против такого подхода к питанию. Учитель же был неумолим. Он настаивал на том, что принимать пищу в горах днём неправильно, да и не хочется. Удивительно, но постепенно я настолько привык к такому режиму, что входя в лес, уже чувствовал себя сытым. По определению Учителя раньше я передвигался в живой природе с помощью желудка. Желудок вёл меня не только во времени, но и в пространстве. Теперь я понимаю, что отчасти это было так. Более того, я стал наблюдать за некоторыми своими знакомыми, и убедился, что такое «имеет место быть». Один мой знакомый бизнесмен превращал в ресторан любое место, в котором находился. Чем бы он не занимался, разговаривал, слушал, думал, играл, гостевал — всё превращалось им в «приём пищи».

Однажды я сам спустился с гор только для того, чтобы выпить кружку холодного пива. Воспоминание об этом пиве осталось у меня до сих пор. Я был достаточно далеко. В районе Ветреного перевала. Мне так нестерпимо захотелось бочкового пива, что я просто не смог бороться с этим желанием. Через четыре часа я стоял у бочки и держал в руках запотевший полулитровый пластиковый стакан. Я смотрел на него ровно одно мгновение. Я даже не смог себя сдержать. Я выпил залпом. Когда пил, мне было очень приятно. Но через минуту, когда я бросал пластиковый стакан в урну, я спросил себя: «Это всё? Всё что ты хотел?» «Вторую?» — спросила женщина продавец, внимательно разглядывая меня. «Спасибо», — ответил я и ушёл. Удовлетворение этого желания заняло у меня ровно одну минуту. Выпив вожделенного напитка, я больше не хотел ничего. Ни пива, ни гор, ни чего бы то ни было. В городе было жарко, стаями ходили отдыхающие. И я брёл вместе с ними, вооружённый своим горным рюкзаком, таким намеренным и бессмысленным здесь.

Но сегодня мой интерес к продуктам, которые выкладывал на стол «командир орудия», не уменьшался. И ведь было на что обратить внимание! Взять хотя бы деревенское сало. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что это не просто сало. А блюдо, приготовленное руками человека! Учитель заботливо развернул тряпицу, чтобы было видно, как содержимое густо сдобрено чёрным молотым перцем. Такое сало обычно откусывается одним движением зубов, а его тоненькая, но твёрдая шкурка приятно похрустывает на них. Далее в программе был чёрный хлеб, луковица сладкого крымского лука, свежие молодые огурцы. Надо сказать, что любой продукт, который приносится на природу, уже событие. Но что же тогда говорить об особенных продуктах? Приключения ночи окончательно отступили на второй план, я перебросил через бревно вторую ногу, и развернулся к столу. Моё лицо освещала широкая искренняя улыбка.

— Давай перекусим! — Учитель ещё продолжал ковыряться на дне мешка. — Вот, хотел тебя угостить настоящей «Алуштой».

Я хорошо знал это вино, но не стал говорить ему об этом, чтобы не испортить презентацию. Он достал со дна рюкзака заполненную по самую пробку пластиковую бутылочку.

— Я думаю, что ты не раз пробовал это вино из тех бутылок, что продают в магазине. Но это — совсем другое дело. Это настоящая «Алушта», — он игриво подмигнул мне, доставая пластиковый стаканчик.

— А чем, по-твоему, настоящая «Алушта» отличается от той, которую продают в магазинах? — спросил я, протягивая руку.

— Правильной пропорцией, конечно же. Давай попробуем, почувствуешь сам. За твоё возвращение! — он поднял стакан.

Тост немного удивил меня, но я решил списать это на одну из его шуток. Я понюхал, затем пригубил вино, размазав его языком по нёбу. Вино показалось мне необычно терпким.

— Терпкое! — отметил я.

— Такая и должна быть «Алушта». И терпкость ей придаёт сорт саперави. Его должно быть ровно треть или никак не меньше трети!

Мы поговорили о сортах винограда, выпили вино и съели всё, что Учитель достал из мешка. Только за едой я понял, что действительно проголодался. В городе было раннее утро, а здесь казалось, что прошло полдня. Надо было что-то делать дальше. Спускаться вниз не хотелось. Видимо Учитель был того же мнения. Он предложил прогуляться глубже в заповедник, и я не отказался составить компанию.

— А камни? — неожиданно спросил я, затормозив на лесной дороге. — Камни, которые были в моём кулаке, они остались в гроте?

— А какой ценностью они обладают? — Его вопрос застал меня врасплох. Я и сам не понимал, почему я спросил о них.

— Но ведь ты сам привлёк к ним моё внимание? Наговорил загадок, а теперь спрашиваешь меня, какой ценностью обладают камни?

— Ты ещё скажи, что это я положил их в твой кулак, и зажал его твоими пальцами! — его глаза лучились радостью.

Начинается, подумал я.

— Конечно, ты не клал камни в мой кулак, это была полностью моя инициатива. Я сам привёл тебя в горы, забрался в каменную щель, приказал засыпать камнями, потом сходил с ума от переживаний тесного пространства и грезил от недостатка кислорода. Потом я передал тебе камни, а теперь словно маленький мальчик мучаю своего папу вопросами, надёжно ли он их хранит. — Я хотел завестись, но утро было настолько чудесным, а я был настолько расслаблен, что по-настоящему завестись мне никак не удавалось.

— Помнишь, мы когда-то обсуждали с тобой правила Го?

— Конечно, помню, — в моем голосе не слышалось дружелюбие.

— Пятое правило было о том, как камни снимаются с доски. Мы впервые тогда встретились с таким понятием как ход. Ход, согласно пятому правилу, может состоять из постановки камня своего цвета и снятия камня другого цвета, у которого закончились свободные дыхания. Камень, у которого закончились свободные дыхания, снимается с доски. Ты ещё спросил меня, зачем разделять ход и постановку. Не помнишь?

— Почему не помню? Я пока не жалуюсь на память. Я и сейчас думаю, не одно ли это и то же? Зачем усложнять?

От смеха он едва не сложился пополам.

— Действительно, — еле выговорил он сквозь слёзы, — зачем так усложнять! Постановка и снятие, какая разница.

— Конечно разное, — поправил я сам себя, — ход на самом деле может состоять из постановки своего камня и снятия камня противника. Ведь я должен поставить свой камень, а затем вынуть камень противника с того перекрёстка, на котором он оказался окружён. И освободить этот перекрёсток от камня другого цвета. Или даже группу камней противника, — какое-то смутное воспоминание прошло сквозь меня. Я на минуту задумался, постоял неподвижно, а потом двинулся, продолжая начатую мысль, — … или даже группу камней противника. Ты обычно называешь группу камней отрядом. Если эта группа, отряд, твоим языком, лишена всех своих дыханий, никак не связана с камнями своего цвета, то она удаляется с доски. И…, — я почувствовал, что, возможно, делаю научное открытие в теории игры, — это единственный случай до окончания игры, когда мы имеем право прикасаться к чужим камням. Дотрагиваться до них или вообще делать с ними что-либо!

Я уже не был уверен в том, что, произнесённое являлось научным открытием. Скорее всего, это было открытием для меня. А любой человек, знакомый с игрой не понаслышке, наверняка доходит до подобных «открытий». Я незаметно посмотрел на Учителя, пытаясь определить его реакцию на сказанное. Он перестал смеяться, и казалось, внимательно следит за ходом моих рассуждений. Я не заметил с его стороны желания высмеять, хотя с моей точки зрения, я подставился с «открытием» довольно сильно.

— А почему ты опять начал про правила Го? — в моём голосе ещё звучала подозрительность.

— Предполагал, что это может помочь тебе.

— Помочь в чём?

— В том, чтобы разобраться в событиях сегодняшней ночи, например.

— А какое отношение события ночи имеют к игре и её правилам?

— А какое отношение к Игре имеешь ты и твоя жизнь?

Я почувствовал, что пропустил удар. Получалось, что я, ратуя за поиск и стяжание целостности, сам постоянно отделял себя и свою жизнь от того способа постижения, который считал генеральным. А что значит «постоянно отделял»? Это значит, что я был именно отделён. И не постоянно, а всегда. И он поймал меня на этом. Я задумался, и какое-то время шёл молча.

Дорога к этому времени несколько раз обогнула небольшие тенистые ущелья и скоро должна была выйти к огромной котловине главного. Вправо отходил поворот, который вёл на спуск. Однако перед тем как нырнуть вниз, перед самым серпантином, дорога взбиралась на поросший соснами бугор. Это была идеальная смотровая площадка. Мы, не сговариваясь, свернули туда.

Если он заговорил про ход, то в этом есть какая-то невидимая логика, рассуждал я. Куда он клонит и что имеет в виду? Процесс размышления сегодня давался мне особенно тяжело. События прошедшей ночи, казалось, перетряхнули всё моё существо. После того как меня усыпили сверчки я провалился в очень глубокий сон. Я чувствовал его плотную завесу. Но вот что именно это был за сон, я вспомнить не мог. От этого мне было нехорошо. Учитель шёл рядом и изредка поглядывал на меня.

Мы подошли к смотровой. Собственно, никакой смотровой площадки здесь никогда не было. Название этому месту дал я. Лавируя между сосен, здесь можно найти позицию, с которой условно хорошо просматриваются верховья и противоположный борт главного ущелья. Он является отдельным хребтом, который носит очень трогательное название «Жеребёнок». А тёмная вершина слева относится уже к другой горной системе.

— Давно я не смотрел твою спину! Не хочешь показать её?

Сегодня не оставляет в покое, подумал я. Ну что ж, с меня не убудет. Я огляделся по сторонам в поисках ровного местечка. А найдя, с удовольствием опустился животом на горячую сухую хвою, и, прищурив глаза, положил голову на бок. Учитель присел на корточки, и сделал серию поглаживающих движений. Видимо, его больше интересовала левая сторона. Он прошёлся по ней несколько раз, а найдя напряжение в районе лопатки, не колеблясь, засунул туда пальцы.

— Да-да, именно здесь, — промычал я.

— Это связано с твоим сегодняшним сном. Ты, наверное, спал в неудобной позе?

Ещё смеётся, подумал я.

— Я буду тебя чуть-чуть придерживать, а ты по моей команде резко перевернёшься животом вверх.

— А насколько резко я должен перевернуться?

— Переворачивайся через левую сторону настолько резко, насколько сможешь. Но не делай это без команды. Я придерживаю тебя пальцами, почувствуй их давление. Как только я ослаблю нажим, тут же переворачивайся через левую сторону. Это и будет командой. Готов?

Я не стал отвечать, так как был уверен, что он и без слов понял, что я проделаю манёвр так, как он его описал. А сейчас я следил спиной за давлением пальцев. Видимо, он поставил их на какие-то специальные участки. Давление было распределено неравномерно. Я чувствовал вибрацию, идущую вглубь меня. Прошло несколько минут. Я не ослаблял внимания, чтобы не пропустить момент действия. И как только его пальцы оторвались от моей спины, я единым движением перевернулся через левую сторону. Резкое движение, следующее за состоянием неподвижности, вообще-то чревато всякими эффектами. Но такого эффекта я не ожидал совершенно!

Глава 4 Дело сэнсэя Ягуры

— Я хочу попросить тебя сделать одно дело.

— Какое, сэнсэй?

— Ты поедешь в Россию, и разыщешь человека.

— Что от него нужно?

— Выход на наставника. Мне нужен тот, кто учит его Го.

— Получить информацию?

— Найти камни, ученица. Забрать, привезти в Японию. Вот, держи. Это тебе для образца. — Ягура достал небольшой футляр. — Не открывай, это сильнодействующий артефакт! Постарайся не трогать содержимое. Я даю тебе его, так как великие камни способны притягивать друг друга, находясь на расстоянии. Но на ближней дистанции они обладают свойством отталкивать. Поэтому комплект оказался разделён на части. Ты попробуешь помочь мне собрать его воедино. Рассматривай камень аккуратно, не вынимая из чехла. Да, ещё! — Учитель потёр переносицу, — у них может оказаться кожаный гобан.

— Гобан?

— Да, да, гобан из белой кожи! Он гибкий, напоминает кожаный плат.

В задании жило что-то, о чём сэнсэй не решался говорить, и Митико сразу уловила эту скрытую интригу.

— У Вас есть точный план, сэнсэй, или я должна найти Русского сама?

— Ты найдёшь его, это не сложно. Его Учитель — другое дело. Тот крайне осторожен. Я не думаю, что он пользуется сотовой связью или Интернет. Ученик, с которого ты начнёшь, его единственное адзи. Я не могу назвать тебе даже точный регион для твоих поисков. Моё ki говорит мне что-то странное. Как такое может быть, а, Митико? Ты должна будешь разобраться в этом. Будь максимально бдительна, этот человек опасен! — «Брови инопланетянина» сдвинулись к переносице, и Ягура-сан прокаркал голосом старого ворона. — Этот человек крайне опасен, Митико! Я хочу второй раз по вторить тебе это. Мы вместе занимались у Учителя. И он получал великие секреты наравне со мной. Но даже я не знаю, сколько Учитель успел передать ему до момента своей смерти!

Митико побледнела. Всё, что касалось сэнсэй-но сэнсэй [29] , было окутано легендами и являлось запретной темой Школы. Она действительно не ожидала, что поручение, данное ей сегодня, настолько серьёзно.

— Этот человек предал нашего Учителя, Митико! Он предал его дело и меня лично. — Ягура-сан смотрел вдаль, а его губы беззвучно шевелились. — Он предал идеи Вечности и выбрал смерть. Он ушёл от нас, и только я один остался с Учителем до конца. Теперь ты знаешь больше, чем кто-либо в нашем клане!

Воцарилось молчание. Показалась пара гуляющих. Походка, присущая всем иностранцам, создавала впечатление, что люди годами тренировались ходить самым смешным способом. Их ноги вышагивали, поэтому мужчина и женщина походили на странных искусственных птиц. Дерево, под которым сидели Ягура и Митико, иногда посылало на землю капли влаги. Звук цикад заполнял собой пространство этого старинного леса, окружённого со всех сторон мегаполисом Токио. Полицейский проскрипел велосипедом, совершая обязательный объезд территории. Ученик и учитель покинули скамейку и спустились на уровень ниже. Гигантский фундамент донжона Эдоского замка возвы шался слева от них. Он был сложен из гранитных плит, положенных врасклин друг по отношению к другу. Ни одна из виденных Митико европейских крепостей не имела такой сложной и удивительно продуманной кладки. Они подошли к со оружению и, поднявшись на верхнюю площадку, смешались с туристами.

— Говорят, господин Иэясу Токугава играл на этой башне в Го. Это правда, сэнсэй?

— Ота Докан построил первое укрепление, — глаза Учителя заволокла поволока. — Извини, Митико, перемещение во времени требует много энергии, — он откашлялся. — Господин Ота не закончил жизнь по своей воле. Он был красавец! Очень красивый мужчина. А крепость в 1590 году стала официальной резиденцией Иэясу. Тогда же начались и замковые игры. Они были регулярными, вплоть до самой последней, сыгранной за пять лет до реставрации. Лишь один раз, после Великого пожара [30] , игры приостановили. Тогда же сгорела и башня. Да, всё самое хорошее, что можно сделать в Го, было сделано в эпоху Токугава! Эдо стал огромным городом. Гораздо позже стало известно, что его площадь была в три раза больше Рима и в пять раз больше Лондона. Когда после реставрации из Киото переехал Мэйдзи, замок превратился в Императорский дворец. Господин Токугава был великий человек, Митико-сан, но играл крайне редко. Он любил смотреть. Часто ему было достаточно лишь взглянуть на что-либо.

— Не то, что нынешние японские профессионалы. Так, сэнсэй?

— Ты помянула их, чтобы испортить мне настроение от встречи с тобой и башней? А, Митико? — Ягура весело подмигнул девушке. Это была их игра.

— Мне кажется, сэнсэй, что японских профессионалов тяготит какое-то историческое преступление, совершённое их предками. Знающие в Игре тайные тропы, некоторые из них могут до сих пор рассматриваться как неплохие проводники. Го было для них чем-то, чем они наслаждались в тени подземелий. Ловили с его помощью рыбу и ели её сырой!

Этот разговор состоялся днём. От японских профессионалов он незаметно перетёк к русским. Митико хорошо знала их по рассказам сэнсэя. А сейчас, вечером, она знакомилась с их вэб-творчеством, пребывая в зоне русского Интернет. Проходящие по экрану сайты поражали грубостью, аляповатостью и незаконченностью. Сайтов было много, и все они были посвящены японской игре Го. Северные варвары на большинстве своих ресурсов умудрились не только пропустить иероглиф великой игры, но даже писали её название с маленькой буквы и считали лишь логической настольной игрой. Некоторые авторы давали информацию о том, что корни Го лежат в России. Скорость, с которой Митико листала страницы, показалась бы наблюдателю сверхъестественной. Однако это была привычная для неё скорость. Она с детства отличалась быстрым умом. «Умная, как сто китайцев», — говорила о Митико её обасан [31] . А после стольких лет под руководством сэнсэя восприятие Митико только усилилось. Ведь её Учитель был великим человеком!

Русский показался не столько трудным, сколько запутанным языком. В нём не было системы, фразы и предложения строились как угодно. В японском языке каждое слово стоит на своём месте и употребляется в соответствии со значением. У Митико сложилось впечатление, что русские имеют право наделять слова тем смыслом, которым хотят наделить, и ставить их в ту часть предложения, в которую захотят поставить. Особенно ужасными получились японские термины Го, перековерканные до неузнаваемости. Это, скорее всего, объяснялось тем, что японские игроки никогда не приезжали ни в Россию, ни в СССР, а также тем, что русским приходилось переводить через вторые-третьи языки. Таким образом, они стояли в самой конце цепочки смыслов, и транслировали перевранное другими.

Один из ресурсов показался Митико забавным. Несколько русских игроков спорили, с какой буквы писать Го. У одного из них был японский никнейм. Вероятно, русский сам не знал, что он означает. Митико улыбнулась. Это слово использовалось молодыми японцами как синоним слова «задница». Дискуссия заняла несколько месяцев, но привела лишь к тому, что все разругались со всеми. На другом ресурсе русский игрок размещал свои фото. За несколько лет их накопилось изрядное количество. Подозрительным было то, что на каждом из них он запечатлел себя, смотрящего в объектив камеры. На одном фото он был у ручья, на другом на берегу, на третьем он сидел на парапете. Вот он в тёмных очках, а вот держит в руках шляпу.

На одном сайте обнаружилась легенда о происхождении Го. В соответствии с ней в Го в России играли всегда. Однажды несколько русских игроков играли в лесу (Митико была уверена, что в России всегда холодно), и к ним подошёл японский дровосек (Митико никогда не видела японского дровосека). Что это за игра? — спросил японский дровосек. Никто из русских не отвечал, так как не понимал по-японски. Её соотечественник продолжал спрашивать, пока один из русских не показал ему рукой в сторону леса, и не произнёс «гоу, гоу!» Вернувшись в Японию, дровосек рассказал о новой игре, которая называется «го». Эта история показалась Митико очень странной. В ней содержалась некая загадка, и она даже решила поделиться ею с сэнсэем по возвращении. Митико зашла и на wiki , но увидела, что это лишь копипейст с английского с небольшими вставками о Го как виде спорта. Видимо, русское Го связано с чем-то таким, чего я не понимаю, решила Митико. Наконец, она нашла то, ради чего она залезла в эти дебри!

Ноутбук Митико располагался на татами. Её пальцы быстро перебегали по клавишам, напоминая передние лапки богомола. Она внимательно изучала фотографию русского парня, являвшегося первым шагом её задания. Митико была одета в короткую маечку с брительками тёмно-фиолетового цвета. А ещё в комнате находился Микио.

Он был в костюме американского ковбоя.

Глава 5 Katusha

Микио сидел за треугольным рулём тёмно-зелёной Katusha . Эта русская красотка была единственной в Токио. Водителю и пассажирам предоставлялись самые современные технологии аудио, видео, скоростного выхода в Интернет 4-Го от фирмы Yeti ih mat и специальной телефонии от фирмы Blak skalp , а на крыше машины был установлен пластиковый муляж ракетной установки периода мировой войны. Эта опция особенно нравилась Микио и его друзьям, так как муляж мог имитировать запуск реактивных снарядов.

Длинные ноги Микио не годились для спортивных машин. Поэтому кроме стрелки спидометра, он должен был постоянно лицезреть свои коленки в клетчатых твидовых брюках. На них лежал макет пистолета-пулемёта Tomson , который в сочетании с американской шляпой, а также с длинным, сде ланным на заказ пальто, придавал Микио схожесть с Джонни Дилинджером, главным героем фильма «Враги общества». Его сыграл американский актёр Джонни Депп. В этом фильме Микио нравилась спрессованная аура героев, в особенности главного. А название, которое в американском прокате звучало как Public Enemies, увлекало его своими контекстами. Микио надавил на газ, и Katusha взревела красиво поставленным баритоном. Русские постарались придать машине резкий и непохожий голос.

— Сумасшедшая штуковина, Микио! Это просто сумасшедшая херня! — На пассажирском кресле располагался полненький человек небольшого роста, прозванный друзьями «Тоши-коротышка». Настоящее имя приятеля Микио знали только два человека в мире — его мама и бабушка. Для них он навсегда остался маленьким и милым «шалуном Тосио». Задача Тоши сейчас заключалась в том, чтобы вертеть головой и высматривать симпатичных японок. Она осложнялась тем, что симпатичные японки встречаются в Токио крайне редко. При очередном перестроении автомат на коленях Микио подпрыгнул и чуть не разбил экран камеры наблюдения Katusha.

— Слушай, Тоши, — процедил Микио, не поворачивая голову, — я хочу продать сотовый телефон, поможешь мне в этом?

— Сколько ты хочешь выручить за него, Микио-сан?

— Сколько я хочу выручить? — на один миг Микио отвернулся от дороги и взглянул на своего друга. — Я хочу 5 000 000 иен.

— Ха-ха-ха, — рассмеялся Тоши, — даже ни один из телефонов твоего отца не стоит столько.

— Мой стоит больше, — Микио быстро залез рукой во внутренний карман пальто и, вытащив телефон, бросил его приятелю.

— Ого! — удивился Тоши. — Новая разработка папочкиной фирмы? Я не видел такого в продаже!

— И не увидишь, по крайней мере, год. Я хочу за него 5 000 000 иен. Или 50 000 долларов и ни одним долларом меньше.

— А если отец узнает, Микио-сан?

— Ты плохо знаешь моего отца. Я уверен, они приготовили не меньше десяти моделей. И если отец забыл в кабинете одну из них, то возможно только для того, чтобы такие придурки как мы с тобой продали её китайцам.

— А если он забыл не для этого?

— Если он забыл не для этого, то использует для этого. Ты когда-нибудь играл в Го, Тоши?

— Нет, Микио, никогда.

— Это сразу по тебе видно. В Го есть такая особенная стратегия — ёсу-миру [32] . Отец, как опытный игрок в Го, наверняка ею владеет. Но тебе этого не понять!

— Я думал, что Го только для пожилых.

— Для пожилых — да. Но и некоторые молодые яппи сейчас склоняются к этой забытой игре.

— И ты?

— Боку мо [33] .

— Ого! А кто научил тебя?

— Этого я тебе рассказать не могу.

— Можешь не рассказывать, я и так догадался.

— Стал, я смотрю, слишком догадлив, — криво усмехнулся Микио, не поворачивая головы от дороги.

Тоши решил не нарываться. У Микио было несколько запретных углов, и его страсть к Митико была одним из них. Митико много вложила в Микио и его воспитание. До встречи с ней, он был обычным шалопаем. Парнем, который мог снимать только уличных девок. В Митико была какая-то загадка. Тоши видел её всего один раз, но у него сложилось впечатление, что она не та, за кого себя выдаёт. Сложная штуковина, одним словом. Тоши ни за что не согласился бы на секс с такой девушкой. Ты решишься с ней на секс, а ночью она отрежет тебе яйца!

Глава 6 Cигэмото

Резкое движение, следующее за состоянием неподвижности, чревато эффектами. Но такого «эффекта» я не ожидал. Произошло несколько вещей одновременно. Сначала я увидел чёрный силуэт человека. Потом осознал, что человек замахивается на меня чем-то большим и тяжёлым. Затем «это» полетело в мою голову, и если бы я не увернулся, наверняка бы размозжило её. Что за ерунда? Зачем ему потребовалось нападать на меня? Я ошарашено хлопал глазами, сидя на земле. Это было dejà vu. У меня было полное ощущение того, что это уже было в моей жизни! В следующий момент я вспомнил часть своего сна. Но главное из того, что я вспомнил, был Сигэмото. Мне приснился японский учитель Го, который в итоге напал на меня, а потом чуть не убил!

А скорее всего, убил бы, если бы я не выскочил из сна. Мой русский Учитель перестал нападать и сейчас массировал мою спину быстрыми круговыми движениями, сотрясающими тело. Я сидел на земле, пытаясь собрать подробности. Массаж меньше всего способствовал этому. Но мне некогда было спорить или сопротивляться. Я только что вспомнил очень важные детали! Я вспомнил, как во сне пришёл в дом Сигэмото. И что со мной был мальчик. Мальчик, которого я привёл в его дом. Я вспоминал мельчайшие тонкости меблировки и расположения предметов. Жаль, что я был в горах, и не мог записать такого интересного и странного сна!

— Послушай, у меня был очень странный сон! — наверное, таким голосом я разговаривал в детстве.

— Можешь рассказывать, я слушаю, — ответил Учитель голосом родителя.

— Не мог бы ты трясти тише? Мешаешь сосредоточиться!

Как можно подробнее я рассказал, как ночью посетил дом Сигэмото, про палец и щипцы. Теперь это воспоминание настолько прочно сидело внутри, что я опасался, как бы оно не стало навязчивым. Я почти физически ощущал эти ужасные щипцы и то действие, к которому подбил меня японец. Мне было одновременно и жутко и отвратительно!

— Интересно, — прокомментировал Учитель, мысленно созерцая что-то невидимое.

— Что именно?

— Интересно, в какие образы твоё восприятие собрало это событие.

— Событие сна?

— Событие путешествия.

— Какого путешествия?

— Путешествия в Дом Смерти.

— Ты продолжаешь настаивать на своей версии?

— Разве ты не получил подтверждения?

Это было продолжением разговора, начатого в гроте. Надо разобраться со всем этим, сказал я себе.

— Давай поговорим, — начал я, — ты утверждаешь, что прошедшей ночью мы стреляли в Дом Смерти? Так?

— Так.

— Для более точного попадания ты положил мне в руку камушек. Так?

— Разве этого не было?

— Допустим было, но это ещё ничего не доказывает. В самом начале сна я держал камень в руке. Он показался мне увесистым. А потом я не помню никакого камня, так как вёл за руку мальчика. Это был сын главы нашего клана. Вернее того клана, самураем которого я был в сновидении. Так бывает во сне, когда всё неуловимо меняется и находится в состоянии flexible .

— Это и был камень.

— В смысле?

— Ребёнок — это камень. Ты должен был поставить его на доску в Доме Смерти. Что ты и сделал правильно и точно. А твоё восприятие, под влиянием только ему известных образов, очеловечило камень и наделило его незабываемыми чертами. Такими как молодость, сосредоточенность, обречённость. Что, в общем, вполне расшифровывается. Это был твой первый камень, наверное, поэтому это был ребёнок, а не старик. Этот камень должен был остаться на доске. Отсюда — обречённость. Сын главы клана — тоже понятно. Так как это была моя постановка.

— Какая постановка?

— Моя постановка в партии с Большим. Я делал свою постановку в этой Игре.

— Ты делал свою постановку?!

— Да, а в чём проблема?

— А кем был я?!

— Ты был собой, кем ты ещё мог быть? Ты был собой и ещё моей рукой.

— Какой рукой?

— Очередь хода или постановки называет «рукой». По-японски — «тэ».

— Ты использовал меня, чтобы сделать постановку?!

— Почему использовал? Это что, не ученическое дело? Ты же утверждал, что ты мой ученик, и что я могу учитывать это при любых обстоятельствах.

— Да! Но ты мог предварительно объяснить мне мою роль?! Как-то заранее подготовить меня!

— Так я и готовил тебя. Может быть, мы понимаем под подготовкой разное? Что ты понимаешь под подготовкой? Разжевать словами будущее действие? Это неплохая схема, но в ней есть одна проблема.

— Какая?

— В полностью разжёванном действии гаснет первоначальное намерение делать. Я поступил более эффективно — полностью подготовил тебя к тому, чтобы ты смог побыть моей рукой. Я выбрал не самую сложную постановку, даже начинающий мог бы догадаться, куда нужно ставить камень.

— В смысле?

— Что в смысле?

— Что ты имеешь в виду под «куда ставить камень»? Ты считаешь, что я поставил его осмысленно?

— Конечно. Может правда и не осмысленно для себя, зато своевременно и точно.

— Откуда ты можешь это знать?

— Как откуда? Я же сказал тебе, что постановка была не очень сложной. Ты должен был поставить камень так, чтобы лишить последних дыханий и снять с доски пять камней противника. Они были уже под боем, и спасти их было нельзя. Но снять их было важным делом. Если бы ты не снял камни, то мой противник присоединил бы их на следующей постановке к своему отряду. Пять камней были важны, так они разрезали наши силы на доске.

Сказать, что я был потрясён — это не сказать ничего! Хорошенькое дело! Я ещё раз прокрутил в голове те короткие инструкции, которые он дал мне перед закладкой в щель. Особенно меня поражала та легкомысленность, которая касалась камня. Он дал мне его в руку в самый последний момент, и ни единым словом не обмолвился о его важности!

— Я не помню вообще никакой позиции на доске!

— Ясное дело. Позиция сложная, не твоего уровня. Ты бы не разобрался в ней и за год. Поэтому ты даже не воспринял её как позицию. Многие вещи пока скрыты от тебя.

— А как же я мог поставить камень, не видя весь строй камней на доске?

— Но ведь ты поставил его?

— Откуда ты знаешь, что я поставил его точно?

— Но ведь ты принёс пленные камни?

— Какие пленные камни?

— Те, что я вытащил из твоего кулака. Какие же ещё?

Новый разряд потряс изнутри мой ум. На лбу выступил пот. Я был ошеломлён. Но в тот же момент спасительная мысль пришла мне в голову. Это, наконец, включился рассудок. Я перевёл дух. Камни, которые он вынул из моего кулака, были камнями, которые я подобрал на полу пещеры. Таким образом, это первобытная пещерная спекуляция. С её помощью можно облапошить члена племени, но не цивилизованного мыслящего индивида. Мне сильно полегчало, и я улыбнулся. Мне даже не хотелось продолжать. Его теория была цельной и красивой. Разбив её, я мог не оставить ему ничего. Ведь это старый человек. Все годы своей жизни он вложил в то, что сейчас пытается доказать мне.

Я видел разных стариков. Моя научная деятельность покоилась на прочном фундаменте многочисленных сессий с людьми, что-то повидавшими на своём веку. Внезапно я вспомнил пожилого академика, с которым целый вечер говорил про программирование сложных систем. Он страстно верил в свою мечту, но я видел, что его посылки сомнительны. Во время обсуждения он тоже заметил это. Он свернул встречу, попрощался и уехал. Это было грустное воспоминание. Я представил, что меня ожидает повторение той ситуации. Может быть, следует остановиться на этом? Не продолжать? Не просить его показать камни? Ведь это всё равно ни к чему не приведёт. Это никак не изменит ни меня, ни его. Я почти принял решение, но он опередил меня.

— Не хочешь взглянуть на камни, которые ты принёс с собой?

— Ты считаешь, что на них стоит посмотреть?

— Я посмотрел, ты — нет. Собственное зрение — первое с чего надо начинать любое действие.

— Хорошо, — я выжидающе посмотрел на него. — Тогда смотрим? Куда ты их положил?

— Я положил их в твой рюкзак, думал, вдруг ты захочешь на них взглянуть.

Я обыскал пару карманов, и в одном действительно обнаружил платок с камнями. Ещё одно воспоминание пришло мне в голову.

Я вспомнил как однажды в Сиане, столице китайской провинции Шаньси, я зашёл в одну из лавок воскресного антикварного рынка. От пола и до потолка стены лавки были завалены старыми книгами. Продавец встал из-за стола и подошёл встретить потенциального покупателя. Это был старый китаец с длинной белой бородой. Увидев европейца, который почти не говорит на его языке, он решил показать лучшее, что есть у него. Торговец не пытался узнать, что интересует заморского гостя. Он давал сообщение другому миру, проводника которого он встретил. Усадив меня за стол, открыл старый каталог. Перелистывая страницу за страницей, он искал что-то ведомое только ему. Найдя, он развернул книгу, и показал серый кружок с иероглифами, под которым был длинный текст. Я кивнул головой. Удостоверившись, что я включился, он полез в стол. Долго открывая и закрывая невидимые ящики, старик достал этот же кружок, выполненный из яркого белого металла. Я взял «это» в руку. Вещь напоминала монету. А может, и была ею. Меня поразила необыкновенная тяжесть и удивительная сохранность этого предмета. А также великолепные каллиграфические иероглифы. Мне не был знаком ни один из них. Я покрутил вещь в руках и осведомился на счёт цены. Старик зашевелился и снова стал показывать строчки в книге-каталоге. Я попросил написать цену на бумажке. Цифра превышала три тысячи американских долларов. Это была невероятная цена! В моей в сумке лежали парные кубки династии Мин, которые я, проторговавшись не менее часа, купил за 60 долларов. Я уже предвкушал, кому в Москве я подарю эти кубки. Но покупать предмет неизвестного мне назначения я не мог. Хотя, странное дело, он до сих пор стоит у меня перед глазами. Какого он времени? И какое имел назначение? Это так и осталось загадкой. Я вернул «кружок» старику. И прощаясь с ним, задом вышел из лавки.

Я развязал мешочек.

Сделав это, я понял, что назад пути нет. В платке было пять камней. Все они имели вид конусообразных пирамидок. Это была кость. Очень тёмная, очень тяжёлая. Множественные сколы, царапины и трещины казались особыми письменами, которыми сама история говорила с теми, кто держал их в руках. От этих камней-фишек веяло реальной угрозой и ещё чем-то, с чем не хотелось иметь дело. И вместе с этим, в них было нечто притягательное. Что-то такое, чем хотелось обладать.

— Не держи их долго, — он протянул руку за камнями.

— Что это?! — я не пытался сопротивляться.

— Это? — он заворачивал камни-фишки в платок.

— Да.

— Это камни, которые ты притащил с собой. Хорошо, что я сразу положил их в твой рюкзак. Хотя твой рассудок будет сейчас размышлять о том, мог ли я совершить подмену, пока ты пил из родника или перекусывал.

— Не будет.

— Хорошо, тогда мы потратим наше время на что-то другое.

— Как я мог «притащить» эти камни, говоря твоим языком?

— Ты снял их с доски, когда совершал ход.

— Какой ход?

— Ход по постановке своего камня и снятия камней противника.

— Но я не помню, чтобы я совершал ход! Я помню, как упал лицом на гобан. А потом какая-то сила оторвала меня от него. Я мог лишь зацепиться рукой за камни, и они могли случайно остаться в ней.

— Твоё восприятие собрало событие таким образом. Сила, толкнувшая тебя к гобану, и оторвавшая от него — сила времени. Невозможно находиться в Игре больше отведённого интервала. Зависнуть там ты не мог. После постановки и сбора пленных камней тебя вышвырнуло обратно. Так что ты всё сделал правильно.

— Что правильно?

— Что не забыл сделать того, зачем был отправлен. А так же то, что не стал упираться, когда тебя выкидывало в наш мир.

— А в каком мире я был?

— А ты был в своём мире?

— Нет, не в своём.

— Ну, так и назови его «другим» миром. Что в этом сложного?

— «Сложного» в этом то, что я не уверен, что другой мир существует.

— Но ты же был в нём?

— Получается, что был.

— А если был, то тогда что сложного?

Спорить было бесполезно, так как нарушения логики не было. Просто была разная логика. У него — своя, а у меня — своя.

— Твоя непрерывность, — казалось, он прочёл мои мысли, — состоит из слитных и разорванных элементов, а моя — из кусков, связанных слитно и интервально. Целостность по определению больше системы, так как включает в себя и порядок и пятна хаоса.

Про хаос было интересно, но сейчас другое продолжало волновать меня.

— А кто такой Сигэмото? — спросил я.

— Сущность, которую ты наделил именем, — его брови немного поднялись вверх.

— С какой стати Сигэмото — моё имя?

— Имя дало твоё восприятие. Покопайся самостоятельно, и ты найдёшь, откуда оно взялось. Может быть, так звали твоего знакомого японца. Или ты видел это имя в кино.

Имя действительно казалось знакомым. Я задумался, и неожиданно вспомнил. «Мать Сигэмото»! Так назывался роман известного японского писателя. Мне было 17, когда я специально разыскал его в публичной библиотеке на Пушкинской площади. В этом романе описывалась таинственная японская секта. Этой секте приписывались жуткие и немыслимые практики, вплоть до созерцания разложившихся трупов. Существовала особая мистическая книга, текста которой никто не видел. В моём уме вертелось странное словосочетание, звучащее как «мака сикам», но что оно означало, я вспомнить уже не мог. Мне оставалось лишь удивляться тому, как моё подсознание столько лет удерживало в себе эти имена!

— Послушай, а откуда появился порез на моём пальце? — спросил я Учителя после краткого пересказа творения Танидзаки Дзюнъитиро.

— Порез — это на самом деле интересно, — улыбнулся он.

— Расскажешь?

— Расскажу, если моя очередь.

— Я прошу тебя!

— Порез, как ни странно, имеет больше отношения к тому, чем мы с тобой занимаемся.

— А чем мы с тобой занимаемся?

— Как чем? — Учитель испытующе посмотрел на меня. Поскольку я был совершенно серьёзен, то он продолжил назидательным тоном. — Я пытаюсь учить тебя, а ты пытаешься быть учеником. Разве не так? — он заговорщицки подмигнул мне.

— Так! А можно ближе к порезу? — попросил я.

— Идём ближе к порезу. Что там было у тебя про щипцы?

Я как мог ещё раз вспомнил сновидение, больше внимания уделяя тому месту, где страшный японец посоветовал мне отрезать палец специальными щипцами. «Это было просто ужасно», — закончил я свой рассказ.

— Вот видишь, — казалось, он просматривает услышанное. — Ты до сих пор сопротивляешься тому, чтобы стать совершенным учеником. Сопротивляешься тому, чтобы стать моей рукой. И твоё подсознание подсказало тебе ход! А твоё восприятие украсило этот ход впечатляюще прекрасными образами. Я только удивляюсь тому, что «японец» предложил тебе откусить палец, а не отрубить руку. Взять и отрубить её по локоть!

Глава 7 Тиранозавр Рекс

— Не самое доступное местечко, еле добрался! Здесь есть ресторан?

— Уверен, что место лоббировал Мюллер, его офис как раз, хе-хе, по соседству, — прокомментировал мужчина в костюме, похожем на пижаму.

— Что Вы говорите? Мюллер? А он будет?

— Господа! — привлёк внимание к своей персоне высокий господин. — Позвольте начать заседание. У нас не хватает одного… двух членов, но я думаю, что они с минуты на минуту подтянутся. Мы позвали вас в необычное пространство!

— Это станция натуралистов, хе-хе?

— Прошу сосредоточиться! Информация, которую я собираюсь передать, спасёт чью-то жизнь, и эта жизнь может оказаться Вашей. Мы собрались в необычном месте. Это Палеонтологический музей Ран. Со вчерашнего дня музей закрыт на ремонт. В этом же здании располагается одноимённый институт. По соображениям безопасности мы закрыли и его. Территория комплекса охраняется круглосуточно, ближайший сосед — здание Газторга.

— Я же говорил, хе-хе.

Ведущий нацелил на обладателя пижамы очки белого золота.

— С Вашего разрешения я продолжу, — значительно произнёс он.

— Э-э-э! Пока мы не начали разговор. У нас будет возможность поужинать? Я, к сожалению, не успел! — вопрос принадлежал человеку в фиолетовой куртке «Бирюли».

— После того, как мы закончим, будут предложены еда и напитки. Стол будет накрыт в Позднем Палеозое.

— Где?

— В помещении древнейших позвоночных.

— А где мы сейчас?

— В зале Мезозоя. Вокруг нас члены водоёмов Юры и Мела. А в зале Позднего Палеозоя, сотрудники устанавливают столы для ужина в стиле «Лабиринтодонт». Есть ещё вопросы, на которые я могу ответить сразу, чтобы потом не отвлекаться?

— Водка будет? — спросил «фиолетовый» человек.

— «Зверюга».

— Золотая, платиновая?

— Платиновая.

— У меня вопрос! Здесь есть туалет? — реплика принадлежала невысокому подвижному человеку, похожему на одного из известных депутатов.

— Туалет на первом этаже. Вы пойдёте сейчас? Охрана проводит!

— Нет, я подожду.

— Хорошо. Я могу продолжить?

— Продолжайте, Маэстро! — «разрешил» фиолетовый.

К «Маэстро» бесшумно подошёл сотрудник в чёрном костюме и что-то сказал на ухо.

— Господа, Мюллер уже в здании и сейчас присоединится к нам!

— Наверное, пошёл в туалет на первом этаже, хе-хе.

— После приёма новых членов появилась необходимость заново рассказать о Клубе и Игре, — Ведущий вооружился тонкой сигаретой и, чиркнув золотой зажигалкой, взял её на отлёт. — Наш Клуб является клубом клубов, а Игру можно смело назвать игрой игр, так как мы обладаем особыми артефактами, не имеющими аналогов в пределах цивилизации. История появления этих артефактов в современном мире окутана тайной. Я буду говорить лишь о том, что стало доподлинно известно благодаря исследовательской работе Инструкторов и Волонтёров Клуба.

Человек в незаметном костюме и едва заметном галстуке тихо вошёл в зал и занял один из свободных стульев. Несколько присутствующих оглянулись, кто-то кивнул.

— Готовясь ко Второй мировой войне, — продолжил Ведущий, — вожди Третьего рейха организовали уникальные операции по поиску и сбору великих артефактов человечества. Непосредственное руководство экспедициями осуществляло «Немецкое общество по изучению древней германской истории и наследия предков», известное как Ahnenerbe. Широкую огласку получили копьё Лонгина, которым римский центурион нанёс смертельную рану Иисусу Христу, и котёл скифского царя, сплавленный из наконечников стрел лучших воинов. Однако артефакты более ранних эпох остались в тени. Как вы знаете, ставка фюрера была захвачена бойцами ГУКР СМЕРШ в мае сорок пятого года. Группа, зачищавшая бункер, подчинялась лично товарищу Абакумову. Всё, что было найдено в пределах фюрер-бункера, было тщательно собрано и отправлено в СССР. После перестройки режим абсолютной секретности на какое-то время оказался нарушен, и некоторые артефакты исчезли из спецхрана. Я бы не хотел сейчас углубляться в детали, доказывая подлинность предметов, которыми располагает Клуб, ибо лучшим доказательством подлинности является сам артефакт. Но, тем не менее, пару слов я всё-таки скажу. Артефакты, о которых идёт речь, были изъяты бойцами СМЕРШ непосредственно у вождей Третьего рейха. Они оказались в сожжённом теле Адольфа Шикльгрубера, Евы Браун, доктора и фрау Геббельс, и даже у мёртвых детей четы Геббельс. Артефакты, представляющие собой пирамидки из окаменевшей кости, находились в задних проходах обозначенных особ.

— Так и думал, достали, хе-хе, из задницы.

— Скажите, а с какой целью вожди Третьего рейха засунули их себе… э-э-э, в очко? — осведомился человек с красным лицом и запоминающейся лысиной.

— Для того, чтобы вызвать мистические «сумерки богов».

— Нам покажут эти знаменитые кости? Или на них нельзя даже посмотреть? — реплика принадлежала высокому скуластому человеку, в фигуре которого застыло профессиональное спортивное прошлое.

Ведущий, казалось, ждал этого вопроса. Он прервался на полуслове, щёлкнул пальцами и обратился к кому-то на галерее.

— Позовите нашего академика!

— Профессора? — уточнил помощник.

— Да-да, профессора. Господа! Сейчас вы всё увидите собственными глазами!

Одна из дверей зала открылась, и из неё выбежал седой подвижный старичок. Он подслеповато щурился, пытаясь осмотреться.

— Добрый вечер, — обронил он.

— Здравствуйте! — поздоровался Ведущий. — Скажите, уважаемый профессор, из какого материала изготовлены эти предметы?

Я слышал, что они из рога носорога. Каково Ваше мнение? — взяв из рук помощника футляр, он передал его учёному.

— Это не носорог! — моментально ответил старичок.

— Не может быть! А что же это?

— Я бы сказал, что это рог титанотерия, если бы был уверен в этом.

— А кто такой титанотерий? — спросили из зала.

— Титанотерий? — вскинулся старичок-учёный. — Это древний двурогий носорог! Постойте, постойте! Сейчас я одену очки. Эти странные предметы, как Вы их называете, просверлены очень тонким сверлом почти на полную… нет, не до конца, — было видно, как учёный что-то переворачивает пальцем в футляре. — Но это сверление сделано давно! Видимо, тогда, когда кость не была окаменевшей. Вы знаете, кто просверлил эти предметы?

— К сожалению, нет.

— Я могу взять это для детального анализа?

— К сожалению, нет.

— Но эти изделия могут представлять ценнейший научный материал!

— Спасибо, уважаемый профессор, нам было очень важно услышать Ваше мнение, до свидания!

— Но!

— Ещё раз огромное спасибо. Сейчас Вас проводят и отвезут домой! — помощник в чёрном костюме приблизился вплотную к учёному.

— Ну вот, — Ведущий победно оглядел зал. — Вы собственными глазами видели игровые фишки Клуба, а также то, какое впечатление они производят на светил. На чём я остановился? Ах, да. Задний проход — это место наиболее приближенное, географически, так сказать, к самому мощному энергетическому центру нашего организма — первой чакре.

Ведущий поправил фишки и передал футляр помощнику. Глаза присутствующих проводили артефакт, и снова обратились к выступающему.

— Мы храним костяшки в специальных условиях, — продолжил он, обращаясь к залу. — Эти условия исключают изменение температурного режима и влажности. Итак, — он потёр пальцем переносицу, — йоги называют первую чакру muladhara.

— Муда…? — переспросила «пижама».

— Не муда, а мула. Муладхара.

— О, извините!

— Ничего, я понимаю Вас. Поэтому мы называем её ПЕЧь. Это сокращение слов «первая чакра». Вообще, встретив незнакомое слово, мы должны разбираться с ним до тех пор, пока не поймём его значения. Все неудачи в области обучения были совершены людьми, которые пропускали непонятные им слова, — Ведущий закурил новую сигарету, сильно затянулся, и продолжил, выпустив дым в потолок. — ПЕЧь принадлежит стихии «Земля» и располагается в основании позвоночного столба между половыми органами и анусом, — сигарета весьма кстати символизировала работу печи, установленную внутри самого Ведущего. — Йоговские авторитеты утверждают, что тот, кто проник в ПЕЧь, приобретает способность к левитации и не боится физической смерти.

Несколько человек в зале переглянулись, а один из присутствующих, который до этого момента тихо говорил по телефону, сложил трубку и убрал её в карман пиджака.

— Он также приобретает способность контролировать дыхание, ум, семяизвержение, постигает прошлое, настоящее и будущее, наслаждается состоянием превосходства. Но, что означает «проникнуть в печь»? Появилось множество описаний работы с чакрами. Люди ринулись раскрывать их с целью подчинения себе других. Всё это вполне понятно, кому же не хочется тихонько парить над землей, посматривая с высоты на жалких смертных, суетящихся внизу подобно муравьям? Но методики, доступные простым гражданам, приводят либо к физическим, либо к психическим заболеваниям, а часто к тем и другим одновременно. Человек созревает к работе с силами после сорока пяти, да и то, если он достоин этого!

Зал удовлетворённо пошевелился.

— Хотя, что я говорю! — Ведущий сделал искусственную паузу, словно опасаясь, что произнёс лишнее. — Ведь и без индивидуального бессмертия наша с вами жизнь чертовски приятная штука.

— Хотелось бы всё-таки с индивидуальным бессмертием! — фраза принадлежала крепышу в фиолетовом.

— Понимаю Вас, — выступающий улыбнулся. — Тогда давайте вернёмся к первой чакре! Помните легенду об Антее, которого оторвали от земли, в результате чего он потерял силу и был побеждён? Этот миф показывает значение ПЕЧи, отвечающей за количество физической энергии и волю к жизни. Человек, у которого чакра функционирует нормально, ощущает в себе силу и способность жить, он прочно утверждён и экономически. В нём присутствует ощущение, что он «на своём месте». Люди заряжаются его энергией, хотят работать под его руководством. Если же ПЕЧь заблокирована, то человек не производит впечатление сильной личности. Он как бы «не здесь». Вы с нами? — обратился Ведущий к слушателю, который снова углубился в свой телефон.

— Да, да, — спохватился человек небольшого роста.

— Отлично! Мне нужно внимание! Такая личность избегает физической активности, заторможена и имеет болезненный вид. Любовь к своему телу, к жизни берёт начало в этой чакре. Вспомните, как выглядит собака с поджатым хвостом! Она болезненная и слабая, у неё свалявшаяся грязная шерсть. У человека с заблокированной первой чакрой копчик тоже поджат. Когда ваша ПЕЧь начнёт работать, вы, прежде всего, почувствуете, как распрямляется копчик.

— Маэстро! Можно ближе к артефактам? — попросил «спортсмен».

— Мы настолько близки к ним, что ближе некуда. На заседаниях мы разбираемся с теорией, а на играх — практикуем. Поэтому каждый член Клуба на каждой Игре получает костяной камень, который ему вводит в задний проход специальное устройство. Этот камень будет расширять ПЕЧь в течение всей Игры. Он будет вводиться и выводиться, подчиняясь специальному скрипту. Именно это сделает нас способными видеть ход Игры и друг друга. Как только видение будет ослабевать, камень будет вводиться глубже, а как только картинка воспринимаемого мира станет слишком яркой, камень будет немного выводиться.

— Как компьютер определяет степень погружения в новую реальность? — спросила «лысина».

— По мышечным сокращениям. При высокой вовлечённости мышцы сокращаются иначе, чем в обычном состоянии. Датчики снимают показания и передают информацию.

— Почему нельзя ввести камень, и больше его не выводить? Зачем «туда-сюда»? — вопрос принадлежал человеку восточного типа.

— Камень будет введён полностью только одному из игроков. Тому, кто будет «рукой». В случае полного введения камень исчезает, и пропадает в нашем мире. Поэтому каждая Игра затрачивает один артефакт.

— Куда пропадает камень? — удивился «депутат».

— Мы не знаем ответа на этот вопрос. Но Вы будете лично следить за ходом Игры, и возможно именно Вам удастся разгадать секрет! — в голосе Ведущего чувствовалось сомнение в этой возможности.

— ГО учит нас видеть! — человек в фиолетовой куртке всем своим видом демонстрировал, что он в Клубе не новичок.

— Э… ГО… это? — поинтересовался «товарищ с востока».

— Глаз-Очко. Две первые буквы, — быстро пояснил Ведущий.

— Двуликий Анус! — попробовал пошутить фиолетовый человек.

— А чей камень введут лично мне, хе-хе? — вопрос несколько разрядил ставшую густой атмосферу. — Гитлера или Евы Браун?

— Лично Вам введут камень собаки Гитлера. Её звали Блонди.

— Но почему, собственно?!

— Потому, что Вы постоянно перебиваете меня и настроены менее серьёзно, чем все остальные!

— Действительно, давайте серьёзнее! У меня вопрос, — щекастый господин привстал с места.

— Да, пожалуйста.

— Где проводятся Игры?

— Ближайшая Игра состоится здесь, — Ведущий показал рукой на зал и верхнюю галерею. — В соответствии с правилами участник, получивший статус РУКА, что означает «руководитель камней», сам ищет, где следующая Игра будет проведена. Это место нашёл для нас господин Мюллер!

Несколько человек обернулось, а фиолетовый товарищ поднялся и, сверкнув глазами, приблизился к фуршетному столику.

— Господин Мюллер на собственные деньги готовит нам игровую площадку, а также все необходимые ИСы.

— ИСы? — удивились «щёки».

— Игровые стенды. Игровым стендом может быть всё, что угодно. Это зависит от фантазии участника и его финансовых возможностей. Задача стенда — ввести наше осознание в Игру, а затем вернуть на прежнее место. Поэтому ИС жёстко фиксирует тело, гарантируя возврат в начальную точку. Господин Мюллер! Может быть, Вы сами расскажите о предстоящей Игре?

Человек в тёмном костюме поднялся из своего ряда, и вышел вперёд. Все напряжённо молчали.

— Спасибо! — откашлялся приглашённый. — Я не мастер выступать. В этом музее собраны уникальные экспонаты из Монголии и Казахстана. Сегодня вы сможете выбрать понравившийся скелет. Специалисты снимут ваши габариты, вес и установят внутри скелета сервомоторы и органы управления. Игра состоится 31 января. У меня единственная просьба — не занимать Тираннозавра, я облюбовал его ещё в детстве.

— Не вопрос! — прозвучало от стола с закусками.

— Но почему выбрана именно эта дата? — в один голос спросили лысый и щекастый.

— Это мой День рождения, — смутился выступающий.

— О! Я как раз вернусь с островов, — фиолетовый господин так плотно оккупировал столик, что казался уже на островах.

— Я продолжу?

— Конечно, конечно.

— 31 января мы соберёмся в этом зале. Каждый из нас получит инструкцию, — Мюллер оглянулся на Ведущего. — После этого мы разденемся и займём места в грудных клетках ископаемых. Я думаю, что Игра никого не разочарует! Ну, а теперь, я прошу разрешения покинуть заседание. Делегация Газторга сегодня вылетает в Китай. Нет вопросов ко мне лично?

— Нет-нет, — кивнул Ведущий.

— Выбирайте скелеты, а мы сделаем всё, чтобы вам было удобно. До встречи 31 января!

— До встречи! Хорошего полёта! — раздалось несколько голосов.

— Скажите, а где проходили предыдущие Игры, и как выглядели игровые стенды? — спросил один из «новобранцев» после того, как господин Мюллер покинул собрание.

— Выбор площадки для игры дело тонкое и непростое. Поэтому Клуб доверяет его опытным и заслуженным членам. Игровая площадка обязательно должна быть перекрёстком, местом пересечения, разлома.

— Перекрёстком чего?

— Перекрёстком ПВК. Пространственно-временного континуума. Если место не является таковым, Игра становится невозможной, и вся подготовка пропадает впустую.

— Приведите примеры! — потребовал лысый господин.

— Примеры? Удачного или неудачного выбора? Начну с удачных. Один из членов Клуба выбрал магазин «Перекрёсток», и сумел провести Игру в прямом эфире с участием российских СМИ. Я думаю, Вы помните это событие, так как оно получило мощный резонанс.

— Да, да! — раздалось несколько голосов.

— Самой известной неудачей можно считать брутальную сцену в бункере Гитлера, когда «сумерки богов», замышлявшиеся как конец света, привели лишь к исчезновению РУКи.

— А кто был рукой?

— Где?

— В бункере.

— Борман, которого так и не смогли найти.

— А почему фашистским зверям не удался замысел?

— Неудача состояла в том, что бункер уже не был перекрёстом, а стал клеткой для своих игроков. В соответствии с Правилами Игра возможна только на Перекрёстках!

— Как могла возникнуть ситуация конца света?

— Если все игроки становятся РУКой, то камни-кости одновременно вводятся в Игру, что нарушает её правила и ломает пространственно-временной континуум. Именно эту ситуацию вожди Рейха называли «сумерками».

— Я не понял, а что является перекрёстом в этом ангаре?

— Музей не в силах соединить наше время и время гигантских рептилий, но здесь мы можем попытаться пересечь их. Пересечь на один час!

— И что? Мы действительно увидим динозавров? — со стороны могло показаться, что слушатель только сейчас «врубился» в ситуацию. — Я могу лишь обещать, что мы увидим «что-то». За сборку картины отвечает восприятие человека-РУКи. Господин Мюллер идёт на беспрецедентный эксперимент, пытаясь направить подсознание на тему, интересную сознанию. Это называется ТИГР — Тематизация Игры. Но удастся ли задуманное, получится ТИГР в данном случае или не получится, мы узнаем только 31 января.

— Это интригует! — поддержал «депутат».

— Конечно! Иначе игра не стоит свеч. Мы можем увидеть господина Мюллера в виде титанического динозавра, самого страшного хищника за всю историю Земли, а можем, занимающимся сексом с собственной собакой. Гарантий здесь нет!

— Никогда не хотел заняться сексом с собакой, хе-хе.

— Вы, может быть, и не хотели. А Ваше подсознание грезит этим каждый день. Открыть Вам это способно только ГО.

— А откуда появилось такое странное сочетание как «глаз-очко»?

— Всё просто. ОЧКО — это «Организационно Чёткая Командная Операция». Но и само по себе слово довольно интересно. Очко — это око, окоём, глаз. Не случайно главная игра блатного мира носит такое же название. Очко — это третий глаз, который становится доступен члену нашего Клуба. Большинство людей думает, что третий глаз находится на лбу. Но только члены Клуба знают секрет. А некоторые из нас уже видели с его помощью. Кстати! Сегодня вам будет роздан мой роман, который называется «00». Я прошу отнестись к нему как к художественному произведению!

— Я тут подумал вот о чём. Можно? — поднявшийся со стула человек потёр руки и обвёл глазами присутствующих.

— Да, пожалуйста, — Ведущий щёлкнул зажигалкой.

— Если Мюллеру на самом деле удастся превратиться в этого, как Вы его называете? В Рекса?

— Пытаюсь понять Ваш вопрос, — Ведущий закурил, выпустив целое облако дыма.

— Меня интересует, не накинется ли этот Мюллер-Рекс на нас, находящихся с ним там?

— Повторяю, у нас нет никаких гарантий, — Ведущий боролся с сигаретой, которая на какое-то время вышла из его под контроля, — что эксперимент получится именно таким, как я его описал. Господин Мюллер предлагает нам практическое участие в научной гипотезе. Скелеты динозавров в силу своей подлинности могут содействовать тому, что мы с вами действительно перенесёмся в другое время. Но поскольку этого никто никогда не делал, то и гарантий никаких нет.

— Я понимаю, но, есть небольшая доля вероятности того, что мы окажемся в доисторическом мире?

— Да, такая доля есть.

— Так вот, поэтому я и спрашиваю, не нападёт ли на нас Мюллер в роли Рекса, если эксперимент пойдёт так, как он планирует? Ведь он превратится в хищного динозавра и перестанет быть Мюллером?

— В пределе вероятности это возможно. Но не будем забывать, что мы окажемся в том мире также в облике динозавров. Вы можете выбрать себе скелет подобающей длины и высоты, — Ведущий горделиво обвёл глазами зал, в котором возвышались гигантские травоядные зауроподы и хищные тероподы. — Выбирайте тот скелет, в котором Вы будете чувствовать себя в безопасности!

— Тогда я выберу вот этот чёрный. Это, кажется, диплодок, — господин в куртке «Бирюли» покончил с фуршетным столиком и снова присоединился к обсуждению.

— Этот не советую, — улыбнулся Ведущий.

— Почему же?

— Это слепок, и артефактом не является. Он был подарен императору Николаю Второму американцами сто лет назад. Выбрав муляж вместо скелета, Вы рискуете оказаться в мире динозавров в своём собственном теле. Оно Вам надо?

— Спасибо за разъяснение. А где здесь скелеты, а где муляжи? — фиолетовый человек поджал губы и начал придирчиво оглядывать зал.

— Наши специалисты хорошо осведомлены в этом вопросе и помогут сделать качественный выбор.

— Так эти динозавры из разных эпох! — всплеснул руками лысый.

— Это не страшно, так как мы пересекаем разные периоды времени и соединяем их не более чем на час. Я советую приглядеться к скелетам гигантских ящериц из соседних залов. В них придётся, к сожалению, принимать горизонтальное положение, но зато в случае опасности можно быстро спрятаться в заросли. Ещё я прошу сделать так, чтобы у нас была группа крупных скелетов. Это позволит в случае необходимости противодействовать Рексу, и общими усилиями оттащить его, если он и правда бросится на одного из нас. Присмотритесь к скелету вон того утконосого динозавра, — обратился Ведущий к человеку в фиолетовой куртке. — Он высокий и, как я вижу, с довольно крепкими верхними конечностями.

— А какой скелет Вы выберете для себя? — парировал фиолетовый.

— Я уже выбрал для себя скелет гигантского безрогого носорога.

— А почему безрогого?

— Я не хочу ранить никого из присутствующих, — улыбнулся Ведущий.

— Маэстро у меня вопрос! Я вижу здесь много мелких скелетов. Нельзя ли разместить в них моих ребят? — поинтересовался «депутат».

— Каких ребят? — от неожиданности этого заявления «Маэстро» чуть не ожёгся о собственную сигарету.

— Ну, из службы безопасности. Всё равно мелкие скелеты, как я понимаю, останутся без хозяев, а мои ребята помешают Рексу, если он кинется. Хотя бы в ноги ему вцепятся!

— Да он их раскидает! — раздались голоса.

— Конечно, мы можем оборудовать мелкие скелеты под наши службы безопасности, но они не смогут оказаться в одном мире с нами, поскольку в задние проходы им придётся вставить муляжи артефактов. Не забывайте, что главное не скелет! — Ведущий, наконец, «разобрался» с зажигалкой и сигаретой. — Важнейшим звеном является артефакт, который будет вставлен вам, а точнее нам, в очко. Я предлагаю Вам, — обратился Ведущий к небольшому человеку в пиджаке, который задал вопрос о мелких динозаврах, — выбрать скелет птеродактиля. Вы как раз поместитесь в него, а в случае опасности, взмоете вверх или повиснете на ближайшем дереве.

— Но я не умею садиться на деревья!

— А что там уметь? Просто вцепитесь и всё. У Вас будут дополнительные когти на переломах крыльев. Выгодный скелет: два набора когтей и крылья! Думаю, это не сложнее, чем висеть на люстре на банковском саммите.

Присутствующие оценили шутку, и это немного разрядило обстановку.

— Для активизации ПЕЧи, — продолжил Ведущий, — полезно думать над тем, что такое воля к жизни и жизненная энергия. Размышления на эту тему и её совместное обсуждение позволяют разблокировать этот важнейший энергетический центр. Если сессия протекает правильно, то в теле возникает совершенно конкретное чувство облегчения и расширения. Такие же улучшения начинаются и в бизнес-проектах. Кредиты возвращаются в срок и с хорошей прибылью, поступают выгодные предложения на куплю и продажу недвижимости.

— У нас в школе была игра, — неожиданно вступил в разговор восточный человек, — «В Америку за золотом, из Америки с говном». Играли и старшеклассники, и ученики начальных классов. Правил я, к сожалению, не помню. Мы играли на переменах. Нужно было быстро и ловко бежать. В одну сторону — выкрикивая «в Америку за золотом», а в другую — «из Америки с говном». Обратно было труднее, так как по условиям игры бежали на четвереньках. Старшеклассники стояли коридором, и били нам ногами по задницам. Чтобы не получить удар требовалась изрядная ловкость. Я неожиданно вспомнил, как двигаюсь между ними, бубня эту фразу. Удары были очень увесистые, и любая случайная остановка заканчивалась печально.

— Господа! — Маэстро обвёл взглядом зал, и участники, слушавшие это неожиданное выступление, снова повернулись к нему. — Не пора ли перекусить? Мы ждём всех в Позднем Палеозое. Прошу не задерживаться, запланирован коллективный тост! Палеозой, Господа! Поздний Палеозой!

Глава 8 Клуб Нихон Киин

Встреча с Митико прошла по плану. Правда возникла развилка, грозящая изменением игры, но непреклонный дух выдержал это испытание. Он ещё крепок, цуёй [34] ! Столько лет идя к воплощению плана нельзя допустить сбоя. Победа сегодняшнего дня в том, что он не стал изменять траекторию ученицы. Митико — самонаводящийся человеко-снаряд, который возьмёт верный курс и понесётся туда, куда он, Ягура, направил его. Девушка способна позаботиться о себе, раздобыть все необходимые инструменты и средства. Такой воин не будет мучить своего руководителя меркантильными просьбами и лишними вопросами. Жаль только, что таких снарядов не очень много. А если быть честным, то это его лучший снаряд.

Есть и второй. Но энергетика Михо не достаточно устойчива. Может быть, стоит послать её следом? Это согласуется с концепцией «двух глаз». Во взгляде этой девушки есть недосягаемое. Он по опыту знал, что подобная область недоступности — место, из которого может вылезти всё что угодно. Михо способна на многое. И если она, например, решит убить его самого, то Ягура-сан будет беззащитен, ибо не сможет отследить начало действия.

Зайдя в туалет, расположенный в дворцовом саду, он заперся в одной из кабинок. Туалет содержался в образцовом порядке, а главное — здесь всегда было мало людей. Он решил не торопясь обдумать предстоящую встречу в зале любителей Го ассоциации Нихон Киин. Информация, которую он получит сегодня пригодится для миссии Митико. Он специально созвонился с господином Сюсаки, и договорился об игре. Сюсаки-сан один из лучших преподавателей русского языка Токийского университета. Его учебник известен тем, кто интересуется этой темой. А тираж в две тысячи экземпляров полностью раскуплен, и в магазинах давно не найти ни одной книги. По странному стечению обстоятельств Сюсаки-сан носит фамилию знаменитого игрока эпохи Эдо. Хотя сам является носителем всего лишь ама-дана [35] . Ягура-сан поиграет с ним в Го и посмотрит на других игроков. Эта встреча будет вечером.

В кабинке, в которой расположился Ягура-сан, оказался свежий номер газеты «За каждый день!» Надев очки, он с интересом прочёл первую новость: «Десять человек пострадали из-за остановки эскалатора в токийском выставочном центре. Внезапно остановился эскалатор во Всемирном выставочном центре в Токио, который также называют Big Sight, в результате чего упали около 50 человек, из них 10 человек получили ранения, причём один переломал пару костей». Надо держаться за поручень, и вообще поменьше спать на ходу, прокомментировал Ягура-сан. «Несколько человек совершили коллективное самоубийство». Ягуру заинтересовал способ, но об этом в новости не сообщалось. «Фунаки порадовал японскую публику». Ягура-сан не знал, кто это. «Назначены торгпреды в России и Норвегии». И не только торгпреды! Ягура-сан удовлетворённо покряхтел. «Япония прекратила поиски украинских моряков». Ягура-сан не слышал, что у Украины есть флот и моряки. То, что они ещё и пропали, было и правда странно. «Биотуалет на склоне Фудзисан может переполниться из-за наплыва туристов». Эта новость заслуживала чтения. «Министерство по защите окружающей среды волнуется! На Фудзи хлынули толпы туристов, из-за которых может переполниться не рассчитанный на такое количество посетителей биотуалет, установленный на северном склоне горы, которая может стать объектом Всемирного культурного наследия». Странно подумал Ягура-сан, если Фудзи — главный символ Японии, то почему не построить на Фудзи большой и величественный туалет? Как можно обойтись простым биотуалетом в таком важном месте? Следующую новость он не понял, и поэтому прочёл её дважды: «Белый медведь стал председателем кампании за сокращение эмиссии парниковых газов. Участник кампании в костюме белого медведя вручил прошение другому участнику в маске премьер-министра Ясуну Никуда на пресс-конференции, организованной группой в пятницу». От повторного прочтения новость яснее не стала. Ягура-сан свернул газету и спустил воду.

— Ээээ-э…ёй дэсу [36] ! — он произнёс эту фразу намеренно громко. Туалет ответил тишиной. Это означало, что Ягура-сан по-прежнему один. Рай сю [37] он должен переговорить с управляющим Двором Его Высочества, который отличается от Ягуры и Сюсаки тем, что не ездит на метро. И эта встреча будет происходить здесь же, в Кокё.

Ягура-сан не торопясь вымыл руки, и теперь сушил их электрополотенцем. Не вреден ли такой способ сушки? Ведь горячий воздух может обезвоживать кожу и приводить к шелушению? Почему тогда японские туалеты оборудованы электрополотенцами? И почему здесь нет крема, если сушка подобным способом вредна для рук? Мыло есть, а крема — нет. Ягура-сан снова вспомнил про крем  Shiseido . Если  Shiseido дорог, то почему нельзя выложить более дешёвый китайский крем? Разложить его во всех японских туалетах? Мысль о китайском креме приводила к эликсиру бессмертия. День получался длинным. А ведь это только его середина!

Он с сожалением покинул гостеприимное заведение. Горячий воздух, смешанный с гулом цикад, окружил его плотным кольцом, сразу же вызвав испарину. Пожилой господин вынырнул из-за кустов и, быстро взглянув на Ягуру, скрылся в здании туалета. Хорошие туалеты никогда не пустуют! Славно, что он позволил себе сходить в этот. В здании японской ассоциации Го отвратительный туалет. Он маленький, неудачно расположен, тесен. А главное — в нём всегда запах. Это потому, что там редко убирают. По состоянию туалета в Японии узнают, насколько хороши дела организации. А по тому, насколько хороши туалеты в токийском метро японцы узнают, как идут дела в стране. У Ягуры много знакомых. В отличие от большинства японцев он знаком с людьми из разных слоёв. Он доподлинно знает, как японские корпорации сражаются друг с другом за право иметь самый лучший, самый современный, самый комфортабельный туалет! «Тоире ни икитай!» [38] — вот она формула, вот тот приговор, который вынесет тебе твой клиент, если ты не знаешь этого непреложного закона или пытаешься сэкономить на том, на чём экономить нельзя.

Поэтому корпорации отводят под туалет целый этаж. Это нормально. Если здание имеет пять, шесть или семь этажей, то нормально выделить под туалет один из них. Иностранцы могут подумать, что японские клерки проводят в своих офисных туалетах весь день. Это смешно! Самурай бизнеса ходит в туалет крайне редко. Любой японец будет терпеть до последнего, если интересы кайсё [39] требуют его внимания и терпения. Но вот если японец всё-таки получил возможность сходить в туалет, то он должен получить там самое лучшее для удовлетворения своей потребности. И никто не может упрекнуть его, стоять над душой или досаждать!

Сюсаки имел высокий для японца рост, и в молодости был красавцем. В то время я бы смог сделать из него хорошего игрока, подумал Ягура, глядя на своего противника сквозь клубы сигаретного дыма. Но для начала такого ученика нужно отхлестать по щекам. Этого парня мало били, поэтому он такой неустойчивый на доске Го. Ягура представил Сюсаки, лежащим на полу, и себя, сидящим на его грудной клетке. Он замахивается и наносит резкий удар по лицу. Затем смотрит, не мигая. Затем неожиданно бьёт. Надо бить до тех пор, пока тело ученика не начнёт принимать удары без внутреннего спазма. Ягура-сан повертел в пальцах белый камень, и с хлёстким стуком поставил на разрезание двух отрядов чёрных.

— Су-ука! [40] — воскликнул Сюсаки, увидев камень белых.

Ягура улыбнулся. Противник оценил постановку, но не видит всей подоплёки. Ход мастера многозначен. Есть грани, совершенно невидимые до определённого уровня. Некоторые из них соприкасаются лишь с пустотой. Ягура-сан откинулся на спинку стула и посмотрел на своего партнёра.

— Тэсудзи нэ?! [41] — всполошился Сюсаки-сан.

Ягура полуприкрыл глаза. Крупное тело его противника опутывали вереницы белых камней. Они были подобны крепчайшим верёвкам, и тело Сюсаки извивалось, пытаясь их разорвать. Но белые верёвки только сильнее вонзались и ещё больше сковывали движения. Жаль, что Митико не видит эту игру. Она бы не остановилась в такой ситуации! Она знает, как помочь духу освободиться.

«Связать его!» — вот дословный перевод названия Великой Игры, которое используют «наши китайские товарищи». Но это ещё не всё. Связать — значит собрать энергию воедино. А для чего собирается энергия? Для чего, как не для решительного шага? Внутреннее зрение Ягуры дало изображение распростёртого на земле Учителя. Учитель! Он был так прекрасен. Он обладал совершенным духом. Даже связанный, он не казался побеждённым. И что тогда оставалось Ягуре? Ведь он не мог отступить, не мог признать своего поражения! Открыв глаза, Ягура обнаружил Сюсаки, ожидающего продолжения игры и обмахивающегося маленьким белым веером.

— Ватаси-но тэ? [42]

— Хай, хай, [43] — закивал головой Сюсаки-сан. Он ни в коей мере не торопит. Нет, нет! Если нужно подумать, то он готов ждать столько, сколько нужно. И он даже готов отложить игру. Да, да отложить! А почему бы не отложить? Ведь эта партия развивалась очень интересно. Было много сложной борьбы. Почему бы не отложить такую интересную и поучительную игру?

Сюсаки-сан видел, что два белых камня, расколовшие чёрных в центре доски, уже не захватить, так как они либо уйдут, либо выживут на месте. А это означает, что данная область игрового поля, бывшая некогда зоной чёрных, уже не станет его владением. Он ещё раз с тоской посмотрел на камни противника. Ноби [44] белых стоял в центре доски красиво и уверенно, подобно современному боевому самолёту. Ягура-сэнсэй никогда не поставит такие камни «на удачу», можно не сомневаться, захват невозможен. Два белых камня обнажали всю систему слабостей чёрных. Сюсаки-сан даже не предполагал до их появления, что у него столько слабостей в построении. Никакого влияния, одна видимость! Возникшее адзи сводило на нет всё, что он городил в центре доски на протяжении игры.

Ягура оценивающе посмотрел на своего партнёра. Мысль отложить игру была интересной. Что является исходным перекрёстком для такого решения? Сюсаки-сан чувствует, что последнее разрезание окончится для чёрных плачевно? Он огляделся по сторонам. Их игра проходила в комнате любителей центрального Клуба Нихон Киин. «Клуб для пенсионеров» — так называют это место в Токио. За открытыми дверями игровой комнаты располагался прилавок с комплектами и книгами, а сбоку от него целый магазин инвентаря. У любого входящего на второй этаж создаётся впечатление, что это не магазин ассоциации Го, а магазин, который впустил на свою территорию ассоциацию. За прилавками — пожилые женщины, косящиеся на игроков. Игроки постоянно смотрят товар, но ничего не покупают (ясуку-най кара [45] ), и поэтому негативная энергия прямо-таки висит в воздухе.

— У меня ощущение, Сюсаки-сан, что это не магазин при клубе, а клуб игры при магазине, — Ягура-сан взмахнул веером, в знак того, что он не доволен собственным замечанием. — Э! Наверное, сегодня у меня просто плохое настроение и поэтому мне многое кажется негативным. Ягура-сан стал старым брюзгой! Аната-ва коко-дэ нани-окаймасита? [46]

— Иэ! Ягура-сэнсэй говорит дельно! Я купил здесь пару вееров за всё время. У меня такое ощущение уже много лет! Просто не с кем кроме Вас поделиться. Я частенько смотрю на женщин-продавцов и за их натянутыми улыбками вижу, как игроки в Го потеряли свою репутацию! А то, что музей истории Го располагается в полуподвале, не кажется Вам странным? А туалет наверху? Вы были в нём? Да, что я спрашиваю, извините. Может поэтому в музей редко кто заглядывает? Но дело даже не в этом. Артефакты, собранные в музее, должны работать! А не хранится «от глаз подальше». Нэ? [47]

— А Вы знаете, что было на месте офиса Нихон Киин раньше, Сюсаки-сан?

— Я пытался узнать, Ягура-сэнсэй. Но не известно, что было на месте Нихон-Киин, потому что информации не существует. Аримасэн [48] . Я выяснил лишь, что в эпоху Эдо в этом районе были дома для самураев.

— Интересно, наверное, только в нашей стране такой беспорядок? Вы играли в Го в других странах? Я слышал, что Вы играли в Го даже в России. Это правда?

— «Играл» сильно преувеличено, я принял участие лишь в нескольких турнирах.

— Не думал, что это может быть интересно. Но если Вы спрашиваете, то расскажу. Я был на турнире в Петрозаводске, — Сюсаки-сан с удовольствием посмотрел на недоигранную партию, — а также на турнире в Петербурге, где я был в составе группы госпожи Акечи. Оба турнира организовывал господин Ягурцов. Русский. Он же их и судил.

— Как фамилия? — уточнил Ягура-сан.

— Я-гур-цов. Это типичная русская фамилия, заканчивающаяся на «ов». Производная от имени родителя. Например, моё имя Юта. И русская фамилия, производная от моего имени, была бы Юта-нов или Юта-нин, так как иногда добавляется окончание «ин».

— А от моего? — спросил Ягура.

— Ваше имя Года, поэтому русская фамилия была бы Годов или Годин.

— Как интересно!

— Да-да, словообразование — это самое интересное в языке!

— А что значит Годов?

— Дословно перевести сложно, но я попробую. Годов — это что-то, имеющее отношение к календарю, к годовому циклу.

— Вот как!

— Да-да! Это трудно, но интересно. Так Вы просили рассказать про турнир? Русский Ягурцов судил этот турнир, который проходил на берегу очень красивого озера, а гости жили в отдельных домиках. Мы играли на улице, а когда начинался дождь, то в коридоре самого большого барака.

— Вы выиграли, проиграли?

— К сожалению, я сыграл плохо. До воскресенья я выигрывал, а в воскресенье проиграл обе игры.

— Там были сильные игроки?

— Дело, скорее, во мне. Я согласился принять участие в субботней вечеринке. Там, где мы жили, было плохо с едой. Она нигде не продавалась. А в маленьком магазинчике можно было купить только пиво. Русские собрали деньги и устроили барбекю. Я с удовольствием присоединился. Мы жарили на огне сосиски, и это было вкусно. Потом мне предложили присоединиться к крепким напиткам. Поскольку чая всё равно не было, то я подумал, почему бы и нет. Русские заверили меня, что это угощение, и платить не придётся. От угощения неудобно отказываться. Верно? Поскольку все игроки участвовали, то я подумал, что мы будем в равных условиях на следующий день. И эта была моя ошибка. Так как русские могли играть, а я по причине нестерпимой головной боли — нет.

— Как я Вас понимаю!

— Спасибо. Пока мы сидели возле большого костра, господин Ягурцов удивлял тем, что мог ставить бутылку себе на живот, и она стояла вертикально. Все смеялись!

— Если живот плоский, то почему нет? Лёжа это не сложно.

— Да, но он мог сделать это сидя!

— Как сидя?!

— Сидя! Он сидя ставил бутылку на живот, и она стояла!

— Но бутылка не может стоять горизонтально!

— Правильно, но она стояла вертикально. Его живот настолько круглый, что бутылка стоит на нём донышком.

Ягура-сан недоверчиво посмотрел на рассказчика. Он представил себе свой живот. В первый раз этот человек удивил его по-настоящему.

— А сам Ягурцов-сан играл на турнире? Ах, да! Извините, как он мог играть, если он организатор и судья.

— При этом он играл!

— Вот как? Честное слово, Вы удивили меня второй раз.

— Я сам был удивлён.

— И он хорошо играл?

— Нет, не очень хорошо. А в воскресенье он даже проспал второй тур. — Э?! Это можно в России?

— Не знаю. Но если организатор и судья проспал, то, наверное, можно.

— А кто выиграл турнир?

— Парень, который был тотэмо ёппарай [49] . Во время барбекю он упал на землю, его вырвало, и так он остался лежать. Мне нужно было уйти раньше, как предлагал мне один из русских, но я задержался за полночь. Поэтому совсем не выспался и чувствовал себя очень плохо. Я проиграл две последние партии и не выиграл турнир. — Русские переиграли Вас, Сюсаки-сан!

— Это точно! Они переиграли меня и после турнира, когда выставили счёт за спиртное. Огромный русский с красным лицом подошёл ко мне, и в очень невежливой форме предложил оплатить напитки. — Я уверен, что Вы с честью вышли из этой ситуации, красивой которую не назовёшь. А другой турнир?

— Другой турнир был организован лучше, но размещение и игровой зал оставляли недоумение. Но, наверное, в России просто нет игровых залов. В Японии нам сказали, что мы едем в город дворцов и фонтанов Петергоф. Мы все были заинтригованы! Но маленький автобус, вырвавшись из пригородов Петербурга, повернул к одному из пустырей, на котором стояло три муниципальных дома, а в центре «ансамбля» — серое здание круглой формы из бетонных блоков. Оно казалось недостроенным и брошенным строителями. Русские называли это здание «Сайба».

— Какое странное слово!

— Я думаю, это санскрит. Возможно, сокращение от «Саи Баба».

— Вакаримасу! [50] Вас хорошо кормили там?

— Еда была, но стоила очень дорого.

— В России дорогая еда?

— Очень, очень дорогая! Но при этом низкого качества и вкуса.

— Невероятно! Когда я был в России, еда была очень вкусной!

— Но ведь это было давно?

— Несколько десятилетий назад.

— Но вот видите! Мы заказали жареное на мангале мясо, ждали его целый час, но оно оказалось настолько жёстким, что кушать никто не смог. Пластиковые ножи, которые нам выдали в кафе «Сайбы», не могли его резать. А стоило это мясо как мраморная говядина в ресторане на Токё Эки!

— Не может быть?!

— Именно так, сэнсэй. Двух японцев из нашей группы пытались поселить в комнату, в потолке которой была дыра в соседний номер наверху. Хорошо, что госпожа Акечи связалась с организаторами и нам поменяли номера. В тот поселили подростка-чемпиона из Москвы.

— В номер с адзи? Поселили человека?

— Да, поселили, — рассмеялся Сюсаки-сан. — Его отец потом возмущался, что мальчик простыл из-за сквозняка и поэтому проиграл турнир.

— Невероятно! Я даже не знаю, что ещё спросить. А какие туалеты в России сейчас?

— По сравнению с русскими, туалет в Нихон Киин — дворец.

— А игровые условия?

— Играть — глаза сломаешь, лампы тусклые, много перегоревших. Столы очень старые и шатаются. Русские составили их по двое. Доски лежали на стыках, и плясали во время игры, так как столы не удалось выровнять по высоте. А, возможно, там просто неровный пол. Часы, помещённые на трещину, прыгали, и это нервировало игроков. Ещё русские игроки постоянно шуршат камнями в чашах. От этого звука просто невозможно сосредоточиться. Все японцы сыграли неважно, и я тоже не показал хороший результат.

— Не было ли на турнире русских стариков моего уровня игры? — спросил Ягура-сан, тщательно скрывая заинтересованность в вопросе.

— Иэ, нет. Сильно играли лишь несколько русских среднего возраста, но в их игре нет искусства Го. Мне не понравилось за счёт чего они одержали победы. Хотя был один довольно пожилой! Он показался мне несколько не в себе. В прошлом у него был шестой Дан, выданный японской ассоциацией.

— Что было ненормального в этом старике?

— Он слишком много говорил, но в основном о своей личности.

«Не тот!» — отметил про себя Ягура.

Глава 9 Кубок послал!

Ягурцов проснулся в трёхкомнатной квартире на Матроса Железняка. Он снимал её у питерского художника, который несколько лет подряд перебирался в Москву. Квартира, как квартира, бывают и похуже. Раньше здесь обитал второй жилец, пенсионер. В отсутствие Ягурцова он что-то забыл на плите, а сам смотрел телевизор в своей комнате до тех пор, пока не задохнулся. До задней комнаты, которую снимал Ягурцов, ни огонь, ни дым не добрались. Зато сейчас он живёт один, а платит почти столько же, сколько и раньше. Он умеет договариваться с людьми! Этого у него не отнять.

Ягурцов приоткрыл глаз. Голова страшно гудела, во рту пересохло. Сон был неприятный, обычно такие сны означают болезнь родственников. Ему снились бесконечные камни го. Эти камни нужно было грузить, а потом куда-то перегружать. Сначала они были в коробках, а потом, как это обычно бывает во сне, превратились в груду. Это была целая насыпь камней, которую нужно было вычерпать руками. В начале этого процесса он был не один. С ним были Гольцын и Гоменюк. Камни были старые, грязные. Они пахли немытыми волосами. А когда товарищи исчезли, камни надвинулись на него всем бортом, и он начал задыхаться под их зловонной тяжестью. Плохой сон, одним словом. Нехороший.

Ягурцов сел, опустив босые ноги на линолеум, и поискал на подоконнике зажигалку. На нём была белая футболка с надписью  KON-CHI.  Это было названием японской фирмы, выпускающей клей. Футболки бесплатно выдавались на турнирах, где их никто не одевал, но зато в них можно было ночевать. Эти белые невыразительные футболки игроки его ассоциации называли «кончи!» На подоконник, где сейчас находилась рука Ягурцова, были ссыпаны детские игрушки, сделанные в СССР. У хозяина квартиры была коллекция, которая называлась «Советский конструктор игрушечных фаллосов» или сокращённо «СКИФ». Пластмассовые и резиновые красноармейцы в остроконечных будёновках, пупсы размером с женскую ладошку, двугорбые улитки с вытянутыми шеями, крокодильчики — всё, в чём художник увидел сублимацию советской бесполой промышленности.

Зажигалка съехала с подоконника и упала прямо в свёрнутый кусок ватмана. Ягурцов выругался про себя и приподнял бумажную трубу. Ватман тоже был «произведением искусства». В одном из питерских притонов хозяин квартиры увидел, как наркоманы сливают из шприцов остатки над кухонным столом. За несколько лет образовалась приличная корка, представлявшая неповторимый узор. Художник приклеил поверх обоев ватман, чтобы шприцы опорожнялись на новую основу. Через месяц первое «полотно» было готово. За неимением места для экспонирования оно хранилось в углу, рядом с кроватью. Наконец зажигалка была обретена, и Ягурцов закурил. Он затянулся, и, поискав глазами, стряхнул пепел в ватман, постучав сигаретой по краю его вертикальной трубы. Ничего, нормальная квартира!

Хрущовка кирпичная, крепкая. Такие не сносят, а отделывают. Вставляют стеклопакеты, меняют трубы и газовые плиты. Им после пожара тоже сменили плиту. У всех железные двери. У каждой двери — коврик. Стены покрыты масляной краской, а не обуглены как в некоторых домах. Правда, подъезд, лестницы и площадки по четыре квартиры спроектированы словно для лилипутов. Поднимаясь на четвёртый этаж, человек нормального сложения вынужден перешагивать сразу через три ступеньки.

Было утро субботы, и делать было нечего, так как надзирать за таджиками нужно только в понедельник. Не самая правильная работа, когда человеку за сорок! Ягурцов родился в городке Шумерля. Ему каждый раз приходилось объяснять, что Шумерля находится в Чувашии. Рассказывая о своём городе, он доверительно сообщал, что чуваши считают себя прямыми потомками шумеров. А откуда ещё могло появиться такое название? На самом деле городок был основан как железнодорожная станция дороги Москва — Казань. Центральная часть Шумерли даже сейчас представлена зданиями не выше пяти этажей. А в то время, когда из Бодайбо приехала его мать, здесь были только бараки. Мать работала на узкоколейке Шумерля-Речное. Видимо, там она и познакомилась с его отцом. Кто был отец, Ягурцов толком не знал. Мать не хотела распространяться на эту тему. В годы советской власти Шумерлю выбрали как место поселения раскулаченных, а заключённые работали в Шумерлинском и Красночетайском леспромхозах. Оттуда вывозили лес на станции Шумерля и Мыслец. Скорее всего, его отец был одним из ссыльных. Ягурцову говорили, что в нём есть что-то дальневосточное, но он всегда отшучивался, что кроме русской и шумерской, другой крови в нём нет. Мать звали Антонина. Из Бодайбо, главной базы снабжения Ленских приисков, её семья в 1932 году уехала сначала в поселок Чулун, затем в Новосибирск, дальше был прииск Степняк Петропавловской области, а потом уже — город его рождения.

Жизнь Ягурцова протекала в пространственном континууме, образованном Казанью, Нижним, Владимиром, Ленинградом и железной дорогой, объединяющей эти города. Далёкими лучами этого тоннеля были Ростов и Таганрог. Вспомнив о Таганроге, Ягурцов поморщился. Несколько лет назад по дороге в Чебоксары поезд проехал Шумерлю. Ягурцов успел прочесть странный транспарант «Сделаем Шумерлю точкой роста!» Этот транспарант почему-то напомнил ему подмосковное «Петушки голосуют за Президента России!» А ещё одним пространством его жизни было Го. Почему оно прилипло к нему? Этого он себе объяснить не мог. Го в его жизни было случайностью, набравшей вес закономерности. У Ягурцова не было ни природной склонности к Го, ни какого-либо особенного таланта. Играл он не часто и никогда не стремился серьёзно изучить «это дело».

Он медленно протягивал дым, и сигарета постепенно напомнила ему о нескольких «головняках». Первый был связан с турниром, который будет проходить в Москве в следующие выходные. Этот турнир под эгидой посольства Японии называется «Кубок посла». Впрочем, игроки давно прозвали его «Кубок послал». Эта острота связана с тем, что Посол давно не появлялся на турнире. А что Послу там ловить? Смотреть, как несколько одних и тех же товарищей играют из года в год? На месте Посла он бы и сам никогда не пришёл на такой турнир. Но в этом году японцы превзошли самих себя. Он был вынужден собственной рукой вписать в положение строку о том, что разрешены только безалкогольные напитки. Ну, разрешены и разрешены! Зачем это вписывать в положение? Чтобы зубоскалам было о чём поржать? А то, что этот турнир — однодневный? Докатились! Вот, что сделали с турниром, который раньше игрался три дня. И только в последние годы — два. Как он впишет его в сетку федерального агентства?

Ведь это только для японцев турнир любительский. А для российской ассоциации это спортивное мероприятие. И финансирует его федеральное агентство. И поэтому судье полагается оплата проезда. А это хоть и небольшие, но деньги. Да, ещё деньги! Японцы опять заставили его вписать в положение, что турнирный взнос отсутствует. Просто козлы! Как можно проводить турнир без турнирных взносов? Зачем его тогда вообще проводить? Но он был вынужден согласиться. Деньги он, конечно, всё равно соберёт. В положении указан мобильный телефон Карины, а она уж сумеет объяснить участнику, почему он должен сдать деньги и за что. Хорошо ещё, что японцы квотируют турнир, и что вся квота у его ассоциации. И последнее неприятное — турнир будет проводиться в помещении посольства. Проблема здесь не только в том, что не выпить, не покурить. В здание не войдёшь, не выйдешь. А если входишь, просовывай паспорт и жди, пока жёлтая обезьяна его изучит. В последние годы он вообще не любил показывать свой паспорт, и судебные приставы никогда в жизни бы его не нашли, если бы он не указал свои личные данные на сайте ассо циации. А вот по «милости некоторых людей» пришлось указать.

Сигарета потухла, и он задушил её пепельницей. Больше сигарет не было. Неожиданный звонок по городскому телефону прозвучал резко и угрожающе. Ягурцов с опаской посмотрел на аппарат. Приставы? Не похоже! Скорее, международный. Почему-то он решил взять трубку. Ягурцов молча поднёс её к уху.

— Моси-моси, росиа-но го-федересион о-нэгай симасу! [51] — зазвучал в трубке далёкий юный голос.

— Йес! Русиа го федерейшен, — недружелюбно откликнулся он. — Ай эм Ягурцов. Окей, окей! Я. Гур. Цов.

Через несколько минут он разобрался, в чём дело. Звонили из Нихон Киин. Искали другую русскую ассоциацию. Эта ассоциация была ему известна. Даже слишком хорошо известна. Лучше, чтобы этой ассоциации никогда не было. Но она, к сожалению, есть. Конечно же, японцы запутались. Ассоциация Ягурцова имела точно такое же название, но Го в ней было написано с маленькой буквы. А ещё были скобочки, и в них помещалась маленькая буковка «б». Вместе со слогом «го» буковка «б» давала слог «гоб», за что злые языки иногда называли их ассоциацию гоблинской. Лучше бы они называли нас ассоциацией большевиков, — всегда добавлял по этому поводу Ягурцов. Вторая ассоциация писала Го с большой. Как и полагается, кстати. А почему полагается? Почему полагается? Кем полагается? Груздевым полагается? Дальше думать было некогда, японцы просили контакты. Лучше бы они прислали комплекты! Хотя бы штук сто. Сто японских комплектов спонсорской помощи сейчас не помешали бы точно. Саполяк, Попа и Филин продали бы их в своих клубах, а деньги умеют делиться на части. Ягурцов диктовал японцам адрес, и едва не сбился в нём сам, так как придумал его на месте. Пусть ищут, удовлетворённо подумал Ягурцов. Пусть ищут! Он опустил трубку на рычаг, улыбнулся, и набрал номер на мобильном телефоне.

Глава 10 Гора костей дракона

Учитель лучился светом, напоминая Ливанова, играющего Шерлока Холмса. Сходство дополняла кепочка, предохраняющая макушку от клещей. Я тоже пребывал в эйфории. Элементы «японского сна» начали складываться в мозаику. В этой мозаике не было ничего, что не расшифровывалось бы подсказанным им ключом. Почему за ширмой не оказалось мальчика? Потому, что если мальчик был образом камня, то за ширмой мог стоять именно гобан. Я понял, почему я не мог уйти из дома Сигэмото (меня передёрнуло) после своей постановки. Ведь я не снял пленные камни и не исполнил тем самым одно из основных правил Го. Камни, лишённые всех свободных дыханий, должны быть обязательно сняты с доски той рукой, которая лишила их этих дыханий. И Сигэмото пытался даже помочь мне, предложив либо совершить что-то, либо отказаться от того, чтобы быть чьей-то рукой.

— А Сигэмото может появиться в нашем мире? — спросил я Учителя.

— Предлагаю двинуться вниз, а то мы сегодня пересидели в заповеднике, — его способность не отвечать на важные вопросы казалась сверхъестественной. Он завязывал мешок, и, казалось, ни о чём не беспокоился. — Сигэмото проявиться без твоей помощи невозможно!

Несколько секунд я обдумывал услышанное. Я вспомнил, как Сигэмото предложил мне чаю. При этом воспоминании меня снова чуть не стошнило. И то, что мне не захотелось этот чай, было тоже понятно. Я оказался в том мире не для того, чтобы пить! Одно не укладывалось у меня в голове, как камни из того мира оказались в этом. Я решил сделать этот вопрос главным. Но как правильно задать его? Чем конкретнее, тем лучше, решил я.

— Что это за камни, которые я притащил с собой?

— Это камни Го.

— Понятно. А откуда они? Из какого комплекта?

— Так бывает всегда, когда отвечаешь на вопрос прямо, — Учитель улыбнулся. — Это камни Го, из комплекта Го.

Я не понимал! Учитель вскинул брови, и встал во весь рост.

— Расширь планку!

— Что ты имеешь в виду?!

— Призови на помощь свой опыт взаимодействий с Го. Ты же сам рассказывал мне про панораму игр, в которых Го играет игру, вложенную одна в другую. Не помнишь, как говорил, что все эти игры играются одновременно? Одновременно «во всех мыслимых и немыслимых мирах»?

— Так Го это имя собственное? Вот почему я не мог понять! Тебе было бы достаточно указать мне на это. Указать на то, что говоря «Го», ты называешь собственное имя известной тебе сущности.

— Не всегда. Иногда я имею в виду название известной тебе игры.

Ничего, сказал я себе. По крайней мере, я понял, о чём речь. Теперь нужно вернуться к началу!

— Так это камни Го? — я улыбнулся. Если мой последний вопрос будет когда-нибудь записан на бумагу, то ни один читающий никогда не разберётся в том, что именно я спросил.

— Да, — подтвердил Учитель, — это камни Го.

— Хорошо! Если это камни Го, — я интонационно выделил последнее слово, — то откуда они берутся?

— Я показал тебе сегодня, где они берутся, и даже научил, как их брать.

Это было законченным объяснением «в его стиле». Именно то, что он называл словом «знание». Миссия Учителя была исполнена им совершенно. Он показал мне камни Го. Показал где их брать. Научил меня делать это так, чтобы я оставался в живых. Что ещё можно добавить к этому? Оставалось перейти на его волну, и соответственно на его описание мира. Всё остальное было бессмысленным и неэффективным даже с точки зрения коммуникации.

— Я мог сделать это только здесь? В этом гроте?

— Можно в других местах.

— Тебе известны эти места?

— Некоторые — известны, некоторые — нет.

— Назови, — это был классический разговор «двух индейцев».

— Ты сам был в одном из мест.

— Где это?!

— Ты никогда не был в пещере Видящих?

— Пещера Видящих не имеет аналогов, так как она уникальна, — произнёс я нейтральным голосом. Я чувствовал, что я на правильном пути, и что мои усилия могут стоить свеч.

— Почему уникальна? Я знаю подобную пещеру, она расположена в Китае.

— Где в Китае? — мой голос предательски дрогнул.

Учитель мог назвать мне любое из того невероятного количества мест, которые существуют на Земле. Любое место! Но место, названное им, оказалось из тех, что я уже посещал в своей жизни. Оно находится недалеко от Пекина, и я был там на экскурсии. Это известный антропологический памятник. Так называемая «Гора костей Дракона». Впервые я услышал о ней в Национальном музее провинции Шанси. Рассматривая реконструкции синантропов, я заинтересовался историей о пропаже целых черепов в конце Второй мировой войны. В 30-х годах благодаря стараниям немецких учёных были обнаружены черепа древнего человека, находящиеся в многометровом слое золы пещеры, служившей им пристанищем. Раскопки поддерживал Рокфеллер. Все найденные черепа, а их было около пятнадцати штук, были расколоты на мелкие кусочки, но два черепа сохранились почти полностью. Учёные датировали их полумиллионом лет, а затем набавили ещё по двести пятьдесят.

Таким образом, найденные останки принадлежали старейшему из когда-либо обнаруженных человекообразных существ. Его назвали синантропом или китайским человеком. Было установлено, что это существо могло пользоваться огнём, а также обрабатывать камни, создавая из них каменные диски и шары. Камней, обработанных в той или иной степени, на стоянке синантропов было найдено достаточно много. Перед войной работы оказались свёрнуты, а самые ценные находки осенью 1941 года направлены в США. Так вот в чём была роль Рокфеллера! — подумал я тогда. Однако, в чём бы не заключалась роль Рокфеллера, все артефакты пропали довольно загадочным образом ещё на территории Китая. Заинтересовавшись, я предпринял поездку, и собственными глазами осмотрел пещеру, где был обнаружен древнейший человек.

Учитель, выслушав мой рассказ, сказал, что не сомневается в том, что черепа пропали. По его мнению, они просто не могли не пропасть: «Если бы обитатели Чжоукоудяня хотели, чтобы такие как ты видели, как они выглядели, то они оставили бы соответствующие изображения, — прокомментировал он. — Но поскольку они пожелали остаться незаметными, то не стоит удивляться тому, что эта цель оказалась достигнута ими в полной мере».

Я пытался возразить, но он невозмутимо отреагировал на мои протесты. Из его реплик следовало, что пещера, в которую он несколько раз водил меня, просто не разрушена в отличие от пекинской, а синантроп являлся чуть ли не древним игроком в Го. Про древность я не спорил, учёные доказали время китайской стоянки. Разговор с новой силой развернулся вокруг камней и «всего остального». Он спросил меня, не помню ли я точно, в каком слое золы были найдены кости, камни, и в каком количестве. Эти цифры я представлял себе. А именно слой золы — около десяти метров, фрагментов черепов — несколько десятков, обработанных камней — несколько десятков тысяч. Далее он спросил меня, во сколько лет учёные оценивают период проживания синантропа в пещере. Я ответил, что, по мнению учёных, люди жили в этой пещере на протяжении нескольких сотен тысяч лет. Тогда он спросил меня, каким образом на протяжении этих нескольких сотен тысяч лет, определённых учёными по толщине золы, каннибалы-синантропы оставили лишь несколько десятков расколотых черепов? Ты хочешь сказать, спросил он меня, что каннибалы съедали одного сородича за каждые десятьдвадцать тысяч лет? Его ход мысли показался мне интересным, по крайней мере, здесь было что обсудить.

— Они могли жить в лесу, — начал я, — а пещеру использовать как естественное убежище! Для приготовления пищи или в ритуальных целях. Там же, в лесу могли быть их захоронения.

— Чьи же черепа нашлись в пещере?

— Черепа врагов, например.

— Повезло тому, у кого враги случаются раз в десять тысяч лет!

— Как я понял, ты сам был в пещерах Чжоукоудяня?

— Был по наводке Учителя. Там как раз шли раскопки.

«Опа!» — я не ожидал такого улова. «Спокойно, — сказал я себе, — всё самое интересное только начинается!»

— Скажи, — мой голос стал подозрительно мягок, — а кто был твой и соответственно наш общий Учитель?

— Почему ты хочешь узнать об этом?

— Я хочу узнать, потому что чувствую глубокую и мощную традицию, которая проходит через тебя и меня, и течёт куда-то в невообразимое прошлое и невообразимое будущее.

Мне показалось, что моя просьба возымела действие. Он повозился, и похрустел позвонками.

— А как ты представляешь Учителя?

Вопрос предлагал мне игру. А там, где есть игра, бывает и приз! Я попытался представить себе Учителя Учителя. Как он мог выглядеть? Мой ум начал трудиться над картинкой, но ему что-то мешало. Мне не хватало уверенности, что сконструированный им заросший густым волосом пожилой мужчина — именно то, что нужно. Он больше напоминал или индийского факира времён Гурджиева или реконструкцию синантропа, сделанную китайскими учёными. Я попытался передать Учителю эту картинку словами. Он начал смеяться, и я присоединился к нему.

— Ты не представляешь себе, насколько ты далёк от образа! — закончил он, когда смех начал потихоньку стихать.

— Конечно, далёк, — согласился я, — ведь я не проводил с ним столько времени, сколько провёл ты.

Он внимательно поглядел на меня.

— А почему ты считаешь, что я проводил с ним много времени?

— А как ещё ты мог бы научиться всему тому, чем ты владеешь?

— Хочешь, я удивлю тебя?

— Удиви, если сможешь.

— Ни я, ни другие ученики, возможно, никогда не видели его!

— Почему же ты тогда говоришь, что мой образ неверен?

— Потому что я сам долго трудился над ним.

— И тебе удалось его сконструировать?

— Да.

Он помолчал, прислушиваясь к чему-то внутри себя.

— Наш Учитель никогда не действовал прямо.

— А как действовал Учитель?

— Он действовал через других людей. Через учеников, посредников и союзников. Поэтому прямые ученики не только не видели его, но принимали за него кого угодно. Например, таких же учеников как они сами. Я тоже попался на одну из таких удочек, и только десятилетия спустя, мне удалось вычислить его личность.

— И как же он выглядел?

— Он выглядел как молодая красивая женщина! А возможно и был ею!

Глава 11 Воин Miti

Митико находилась на высоте девяти тысяч метров. Только что пролетели русский город Новосибирск. Чёрная кожаная куртка и джинсы настолько точно прилегали друг к другу, что казались комбинезоном. На сухопарых загорелых ногах Митико красовались еле заметные сандалии. Девушка не знала, что в России такие сандалии называют «вьетнамки» или «сланцы». На ближайших к Митико сидениях списанного американцами Боинга не было заметно ни одного русского лица. Российской компании удалось предложить японцам лучшее, а именно — цены. Цены на перелёт Токио-Европа, предоставляемые «Аэропортом-2», были лучше любой рекламы. «Ясуй кара» [52] , — говорили японцы и сразу заказывали билеты. Пассажиры из страны Восходящего солнца готовы были пить отвратительный чай из пакетиков и такой же отвратительный кофе. Магическое словосочетание «ясуй кара» делало русский чай даже вкусным. Японский  JAL  был вытеснен сначала ценами, а потом и расписанием.

Впрочем, здесь были не только японцы. Митико заметила нескольких русских. Они были значительно крупнее японцев. У одного из них, здоровяка с круглой головой, была сильная одышка. По оправам очков можно было сразу понять, что это либо работники русского посольства, либо агенты спецслужб. Что в этой стране, скорее всего, было одно и то же. Даже по тому, как они просили проводниц о том или другом, было видно, что они не платили за билеты. Митико подумала, что могла бы прочесть прекрасную лекцию в службе русской разведки о том, какие можно, а какие нельзя покупать оправы для очков, где и почему. А также свитера, подумала Митико. Свитер не менее красноречив!

Она опустила глаза на экран, и её тонкие пальцы подобно стрекозам замерли над клавиатурой ноутбука. Пожилая японка, сидящая справа от Митико, с укоризной посмотрела на наручные часы «молодой особы» и вздохнула. Часы были действительно чересчур дорогие. Только Микио мог додуматься подарить на День рождения золотой  Mantek Philippe.  Эти часы подходят тем, кому нужно, чтобы каждый встречный и поперечный сразу знал, сколько стоят твои часы. Удивительно, усмехнулась Митико, насколько у нас с Микио разные представления обо всём!

Митико пыталась дописать фантастический рассказ, сюжет которого базировался на недавнем сне. Земная цивилизация во время экспериментов с новыми космическими двигателями столкнулась со странным и необъяснимым эффектом. Внутри двигателя ракеты появилась трещина во времени. Энергетика трещины превышала энергию пространственно-временного континуума цивилизации, а её поведение оставалось совершенно непредсказуемым. Трещина могла начать рвать ткань мира через секунду, через час или через год. В случае её активизации весь мир исчезал в считанные доли мгновения. Трещину невозможно было ни устранить, ни даже подступиться к ней. Поэтому было принято решение запустить в глубокий Космос уменьшенную модель ракеты. Это одноместный космический корабль, который уже прошёл ходовые испытания.

Митико как раз заканчивала сюжет, в котором начальник земной лаборатории сообщает женщине-пилоту, что она отправляется в будущее, и что, скорее всего, она будет единственным следом цивилизации землян во Вселенной. Это совершенно секретная информация, и женщина-пилот получает её, уже находясь в кресле космолёта. Ракета должна стартовать через час. И даже этот час — время, которое учёные, участвующие в эксперименте, оценивают как непредсказуемо долгое. Митико замирает в последнем взгляде двух землян, считывая в нём тот колоссальный объём информации, который проходит между двумя героями.

Самолёт провалился в воздушную яму. Сердце Митико захолонуло. Воздушная трещина — это просто прекрасно! Ей нравился и сон, и рассказ, и сама идея трещин. Трещина — это там, где действует воин-  miti . В трещинах между зданиями. В трещинах между людьми. В трещинах между событиями и мирами пролегает его тропа. И этот miti отличается от doro [53] , которым пользуются обычные люди. Люди пользуются doro, и вязнут на этом пути. И лишь воину-  miti открыты оба направления. Даже больше! Ему открыты три пути. Третий — tikai-miti [54] . Это самая короткая, но и самая крутая из всех возможных троп. Девушка откинулась в кресле, и по-новому оглядела самолёт. Русские показывали отвратительный американский фильм. Почему русские покупают такой тупизм? Они тупицы? Или им платят за то, чтобы они его крутили? «Ясуй кара», всплыл ответ, и Митико улыбнулась.

Она вспомнила, как однажды приняла предложение сэнсэя и уехала с ним в горы Ходака. Что хочет душа молодой девушки? Сильных впечатлений? Хочет замирать от страха? Нет? Не замирать? Девушки хотят кричать «иэ» [55] , вопить от страха! Что неприятнее — страх или боль? Но ведь девушкам не интересны толстые кривоногие японцы с животами, которые лупят их купленными в тайне от жены хлыстами. Почему она хочет настоящего ужаса? Настоящего звёздного ужаса? Пальцы Митико вернулись на клавиатуру и нанесли несколько молниеносных и неуловимых ударов. Взгляд женщины-пилота единственного земного космолёта наполнился глубоким и правдивым ужасом. И этот ужас передала ей она, Митико.

Девушка закрыла глаза, и в её сознании зазвучал гортанный голос сэнсэя: «Задания, вошедшие в этот раздел, появились не случайно. Учитель передал их нам. По этим заданиям готовятся только профессионалы. Сам Учитель, как известно, профессионал самого высокого класса. Всем воинам нашего клана известно, что Учитель — необычайный человек. Учитель обладал абсолютным счётом. И абсолютной памятью. Учитель не был японцем по происхождению. Родом из Южного Китая, он был из очень достойной семьи. Таких мастеров как он, всегда отличала особая жертвенность во имя идеи. Именно такой стала жизнь и смерть Учителя. Все дети, которых он обучил, такие же невероятные существа, как и он сам».

— В России очень древняя и строгая религия», — услышала Митико обрывок японской фразы. Она обернулась, но почему-то не увидела обладателя голоса. А может, ей показалось? И эта фраза возникла у неё в уме? Митико открыла маленькую деревянную трубочку и высыпала на ладонь шесть сахарных шариков для овладения русским языком. Она принимала их почти неделю, по четыре раза в день.

Глава 12 Подвиг Godokoro

Прошла неделя с тех пор, как Ягура-сан встретился с Митико. И почти сутки с тех пор, как Митико вылетела в Россию. Сегодня он встречается на том же самом месте, но теперь с Управляющим Двором Его Высочества. Ягура-сан не любил таких совпадений. Получался классический перекрёсток, а любой перекрёсток всегда непредсказуем, так как во Вселенной в отличие от доски для Го есть видимые, а есть невидимые линии. Но место встречи в этот раз выбирал не он.

Акура Рисэй в силу своего высокого положения являлся хранителем многих японских тайн. Ягура-сан с улыбкой вспомнил, что господин Акура одно время был даже Чрезвычайным и Полномочным Послом в России. Это служило очередным доказательством того, что сегодняшний день был снова «днём Северного Соседа». Темой встречи была ежегодная замковая игра. Ведь это только для профессионалов из Нихон Киин замковые игры закончились с революцией Мэйдзи. А он, Ягура-сан, носящий титул Годокоро Японии, обязан заниматься тем, о чём очень многие люди не имеют даже представления. И его миссию не отменить, пока титул продолжает передаваться в этом мире. Каждую замковую игру нужно тщательно готовить, а точную дату такой игры знает только он.

— Россия сейчас очень изменилась, дорогой Ягура-сан. Но я давно не являюсь специалистом по этой стране, — разговор между старыми приятелями уже начался, и как это водится в Японии, пока не имел отношения к главной теме.

— Я не ожидал, что мы коснёмся этой страны! Она совершенно не интересна мне, я был там всего один раз и то молодым человеком.

— Ах, я понимаю, конечно же — продолжал Акура Рисэй. — Тем не менее, я считаю необходимым предупредить Вас, уважаемый Ягура-сан, что Россия в последнее время быстро меняется, и её опасно считать безнадёжно отсталой страной.

— Что Вы говорите?!

— Именно так. Изменения коснулись пока самых незаметных, но при этом важнейших механизмов. Я желал бы России пройти через ещё одну революцию. Это бы окончательно внесло хаос в русские головы, а Япония получила бы то, что сейчас не ожидает получить. Я имею в виду Курилы и Сахалин, — чиновник вытянул вверх указательный палец. — И бухту Танкан [56] , дорогой сэнсэй. Но пока Япония занималась экономикой, Россия совершенствовала власть. Да, да, мой друг. Сейчас Россия имеет наиболее совершенный механизм удержания власти внутри правящего клана. Никто, ни одна страна не сможет сейчас сравниться с ней в этом. Когда-нибудь в будущем это назовут российской моделью, и внесут в учебники. Наше правительство не может прилагать усилия, если ему постоянно приходится уходить в отставку, а в парламенте невозможно продохнуть от любителей леса, морского дна и зелёных водорослей. Мы вынуждены заниматься этой чепухой, в то время как не решены главные задачи нации. Японии нужна абсолютная система власти, наподобие той, которую удалось построить в России.

Акура-сан посмотрел в сторону Фудзи, затем обернулся к своему собеседнику, и неожиданно произнёс:

— Ягура-сэнсэй! Я без обиняков перейду к делу. Замковая игра этого года должна быть отменена или перенесена по времени.

— Но это невозможно!

— Невозможно провести замковую игру, а не наоборот. У нас с Вами разные зоны ответственности. Так называемая замковая игра — ритуал, имеющий отношение к почти исчезнувшей практике. Мы весьма чтим национальные традиции, но в данном случае это дело государственной важности.

Это был отказ. Безукоризненный и точный японский отказ. А отказ был неприемлем для Годокоро. Это была не только спланированная акция. Это был хорошо продуманный и отлично подготовленный переворот. У Ягуры оставалось всего несколько секунд. Если он сейчас не предпримет точное и сильное наступление, то не переломит ситуацию.

— Это связано с визитом обезьяны?

— Мы с Вами томодати [57] , Ягура-сэнсэй, но не стоит испытывать на прочность старого друга. У американского Президента вполне японская фамилия. А сейчас, когда он избран на второй срок и имеет такую поддержку в стране, его визит представляется чрезвычайно важным. Я прошу Вас, давайте будем прилагать совместные усилия к тому, чтобы этот визит ничем не был омрачён! Да, мы не сможем провести традиционную замковую игру, но зато мы подготовили большее. Мы предлагаем Вам участие в этом. Скажу даже, что мы не обойдёмся без Вашей помощи, мой драгоценный друг. Вместо ритуальной замковой игры, мы проведём другую игру!

— Что Вы имеете в виду? Вы хотите повторения Meireki [58] или чего-либо подобного?

— Мы с Вами не знаем причин пожара  Meireki,  — глаза Акуры Рисэя сузились в еле заметные щёлочки. — Их не узнает никто и никогда, поэтому давайте не будем позволять нашему воображению заслонять горизонт Стратегии! Сейчас я посвящу Вас в совершенно секретный план. Вы, как патриот Японии и японского Духа, не можете его не поддержать. Этот план готовился в течение ряда лет, и теперь может быть исполнен. У нас есть полная эскадрилья пилотов, готовых погибнуть за Великую Японию. Её поведёт в бой сам Микадо!

— Микадо? Но как?

— В том числе с Вашей помощью, сэнсэй! Я вижу, Вы готовы слушать, и план Двора начинает увлекать Вас. Эскадрилья новейших американских палубных самолётов будет управляться японскими лётчиками, которые много лет готовились к миссии, служа в силах Самообороны. Самолёты будут находиться на американском авианосце в рамках программы совместных учений стран тихоокеанского бассейна. Вот почему, — Акура Рисэй твёрдо посмотрел в глаза Ягуре-сану, — нам сейчас нужен хороший и добросердечный приём американского Президента здесь, во дворце. На борт авианосца будет взят японский «зеро», как знак преемственности японской лётной школы. Его двигатель запустит лично Микадо. Находясь в акватории острова Мидуэй, японские лётчики произведут учебный полёт, который неожиданно превратится в боевой по команде «ниитака каяма ноборэ [59] ».

— Каким образом он превратится в «боевой»?

— В комбинезоны японских пилотов будут вмонтированы специальные устройства, которые одновременно введут в задний проход лётчикам камни Го. Эти же устройства будут контролировать глубину вовлечённости в иную реальность. Ведущим станет Микадо. Именно его подсознание, соединённое с «памятью самолёта», выведет авиагруппу на необходимую для удара позицию.

— Вы хотите потопить американский корабль? Но это самоубийство! — Мы хотим потопить не один американский корабль! Мы хотим потопить американский авианосный флот!

— Одной эскадрильей самолётов? Но что это даст?

— Мы потопим его, не в этом, а в 1942 году, уважаемый Ягура-сэнсэй!

— В 1942?!

— Именно. Вам знакомо это? — в руке Акуры-сана появился продолговатый шёлковый футляр.

— Где Вы взяли камни?

— В Музее Нихон Киин.

— Их надо вернуть обратно!

— Ни в коем случае. Именно эти камни будут введены пилотам самолётов, а один — самому Микадо!

— Это безумная затея! Камни опасны! Очень опасны!

— Мы знаем, что эти камни могущественны. Поэтому мы обратились к Вам за разъяснением и помощью. Кроме этого, есть и другая просьба — нам нужны все камни, которые есть у Вас.

— У меня нет никаких камней!

— Это Вы говорите мне?

— У Вас ничего не получится! Как вы окажетесь в 42-м году? Вы можете оказаться где угодно! Скорее — в детских фантазиях принца, чем там, где планируете.

— Не забывайтесь, сэнсэй! — возвысив, Акура-сан моментально понизил голос до доверительного рокота. — Микадо на «зеро» станет «Рукой игры». Мы тщательно проследили историю самолёта. Он был выпущен до 1942 года, числился в палубной авиации Нагумо, и имел множество боевых вылетов. Перед операцией «Мидуэй» самолёт проходил ремонт, и поэтому его не было на «журавлях [60] ». То, что этот самолёт уцелел — надежда и спасение Японии. Именно он, как старая боевая лошадка, вынесет всю авиагруппу на тот перекрёсток, где американцами был совершён перелом в войне. Пользуясь современными средствами уничтожения, наши лётчики атакуют оба американских авианосца до того, как они выпустят самолёты, уничтожившие флот империи. Атакуют и сожгут их вместе с экипажами! Мы успеем это сделать! И тогда, уважаемый Ягура-сан, история повернётся вспять! Япония выиграет войну и станет единственной супердержавой мира!

— Самолёт не был в операции. Ни он, ни Микадо, никто никогда не найдут это место в беспредельном океане Вселенной. Я не дам Вам камней!

— Я не слышал того, что Вы сказали.

— Я сказал, что властью Годокоро Японии, я не дам Вам камней!

— Вы дадите их во имя наших общих предков! Кроме тех камней, что уже находятся в наших руках, камни есть только у Вас и у русских. Русские захватили их в Германии, когда раздавили Гитлера и шайку его психопатов. Камни, захваченные в бункере, имеют японское происхождение. Мы потребуем их через МИД, и я надеюсь, что получим их, так как предложим русским обмен один камень на один курильский остров.

— Зачем русским меняться, если и камни и острова и так принадлежат им?

— И камни и острова принадлежат Японии и только Японии!

— Но разве камни не были захвачены нами в Китае?

— Это Ваши домыслы!

— Я не собираюсь спорить.

— Я тоже. Русские проявили заинтересованность в возврате камней, я считаю это огромной заслугой нашего посольства в Москве, которое вот уже несколько десятилетий проводит специальный ежегодный турнир игроков Го.

— И каковы успехи? Найден хоть один камень? Вывезен из России?

— Пока нет.

— Вы не представляете себе русских игроков, половина из которых обычные пьяницы. Русские просто водят за нос посольство и Вас. Камней у них нет, а если камни и были, то давно потеряны и забыты.

— Я не собираюсь Вас убеждать в чём-либо либо переубеждать. Я прошу у Вас камни. Более того, — глаза Акуры Рисэя сверкнули, — я уверен, что камни находятся где-то недалеко от меня. Я думаю, что они с Вами! Вы бы никогда не оставили такой могущественный артефакт без контроля!

Его друг хорошо подготовился к атаке. Он опытный чиновник, который несколько лет возглавлял самое сложное японское посольство. А у него нет даже времени. Есть только несколько секунд на ход, которым он должен переиграть противника, имеющего тысячекратное преимущество! Казалось, крепость Ягуры уже захвачена самураями Акуры. Их было много, они натянули тетивы своих луков и сейчас стояли на всех узловых перекрёстках. Им была дана подробная инструкция, как обращаться с бывшим владельцем цитадели. Обычного тэсудзи класса «жилистая рука» в этой ситуации было недостаточно. Здесь требовалось очень сильное действие. Действие, которое могло удесятерить его силы, и сделать равным ситуации. Поставить выше американского Президента. Невидимые самураи Акуры Рисэя получили последнюю команду, и Ягура-сан успел её отследить. В тот самый момент, когда они, невидимые ни для кого, кроме ki,  двинулись, чтобы арестовать его, он быстрым движением достал из кармана хакама деревянную бутылочку, опрокинул её содержимое в рот, и бросился вниз головой через ограждение площадки.

— Безумец! — воскликнул ошеломлённый Управляющий Двором Его Высочества. Невидимые самураи Акуры исчезли, и вместо них появились невидимые самураи Ягуры. Они имели вид невероятного и беспрецедентного скандала, который обязательно последует в этой ситуации.

Для туристов, входящих в только что открытый для посещения парк, и теперь находящихся рядом с громадой Донжона, всё произошло внезапно и быстро. Возможно, некоторые из них и не обратили бы внимание на странную коричневую куклу, которая пролетела, и ударилась о траву. Не обратили бы, если бы кукла не кричала в воздухе пронзительно и гортанно. Нет, нет! Это была не кукла! Это был человек. Человек, одетый в традиционное японское кимоно. И сейчас этот человек лежал лицом вниз и не подавал признаков жизни. К нему подбежали. Высокого роста европеец махал рукой, призывая помощь. Японский старик упал с верхней площадки и свернул себе шею! Где полиция? Врачи?! На груди европейца висел большой фотоаппарат, а лицо было багровым. Кто-то ещё бросился к лежащему. Несколько человек делали снимки на мобильные телефоны и фотокамеры. Это был настоящий скандал! Скандал, нарочно устроенный японскими правыми накануне посещения американским Президентом Императорского дворца!

Глава 13 19 видов бизнеса

Ещё в детстве я пытался изучать Го через публикации в «Науке и жизни». Приходя из школы, я ложился на кушетку и долго вглядывался в странные диаграммы. Меня интриговали белые и чёрные кружки, которые соединялись в гирлянды, взаимно перерезающие друг друга. Я откладывал журнал, и брал в руки Гюстава Флобера. Продираясь сквозь неизвестные слова и названия «Саламбо», я руководил армиями Карфагена, строил когорты стрелков и пехотинцев. А затем — снова брал в руки журнал. Чёрные кружки представлялись мне теперь головами африканцев, а белые — касками с плюмажем. Однако я мог лишь грезить, не имея ключа. Отсутствие первого номера делало невозможным понимание второго и так далее. Автор писал «свитком», а скорее всего, вообще не задумывался о методике. Иначе, он бы составил материал так, чтобы каждая публикация содержала отдельный вход. У моего отца, который читал вместе со мной, сложилось впечатление заумности и искусственности игры. В итоге мы не смогли разобраться и продолжали играть в шахматы, от которых изрядно устали.

Вторую попытку предпринял мой знакомый по имени Александр. Ему удалось вновь заинтересовать меня, но с объяснением правил опять вышла неувязка. У меня сложилось представление, что Саша недоговаривает важное, и обыгрывает за счёт этого. Мне никак не удавалось понять, что же нужно делать, чтобы справиться с ним. Он уничтожал любое из моих построений. Я начинал с угла, он приходил в гости, и окружал мои камни. Попытка ставить новые приводила к тому, что каменная лавина двигалась по доске до тех пор, пока не оказывалась съеденной в противоположном углу.

После первых сессий с Учителем я пригласил Александра на игру. Созвонившись, мы засели на квартире. Сколько уроков я успел взять? Три-четыре? Вряд ли больше пяти. Тем не менее, я был уверен, что могу бросить вызов «такому опытному игроку». Действительность превзошла ожидания. Каким-то непостижимым образом, действия Александра стали видимыми. Как и в прошлые наши встречи, он приблизился и поставил камень вплотную. В ответ я усилил свой. Это было понятное и очевидное действие. Почему оно не приходило мне в голову раньше? Саша поставил с другой стороны, а я снова добавил камень, увеличив дыхания. Получившаяся фигура была мощнее белых камней, прилипших к её бокам (Александр всегда брал белые). Мой противник предпринял попытку окружить её целиком. Но теперь я видел, что если буду действовать целенаправленно, то эта затея ему не удастся. Стремясь любой ценой съесть мои камни, он просто не сможет избежать разрывов между своими, успеть заполнить которые нельзя в такой манере игры. Укрепившись, я дождался подходящего момента и контратаковал. Это оказалась неожиданным и крайне разрушительным для белых. К моему неописуемому восторгу, крышка для пленных наполнилась камнями противника. В прежних играх крышка тяжелела камнями моего цвета. Мой товарищ озадаченно смотрел на доску, повторял атаки, а я каждый раз отбивал их, нанося ему потери.

Я многое делал неэффективно, иначе бы игра не продолжалась три часа кряду. Записи у меня не сохранилось, поскольку я не умел записывать. Через несколько дней Александр позвонил с предложением продолжить. Он приехал, и мы сыграли ещё. Он проиграл обе партии, вторую — с небольшим разрывом в счёте. Как ни странно, она оказалась последней. Он отказался от матча и сказал, что Го «его больше не интересует». Это удивило меня, поскольку, во-первых, это была его любимая игра. А, во-вторых, я хотел не только рассказать об Учителе, но и разобрать что-то, объяснив порочность его игровой манеры. Выслушав меня по телефону, он наотрез отказался разбирать партии, заявив, что и так «прекрасно знает свои ошибки и не считает целесообразным тратить на них время». Тем не менее, он нашёл в себе силы поздравить меня с успехом. «Я не ожидал, — сказал он в заключение, — что ты когда-нибудь обыграешь меня. Но поскольку тебе это удалось, я желаю тебе всего самого наилучшего». Учитель посоветовал оставить Александра в покое. Это показалось мне слишком простым.

— Вы сделали друг для друга всё возможное, — сказал он, — и вряд ли что-то добавите. Направь энергию на новое. А закрытые ситуации пусть открываются естественным путём.

Я вспомнил эту историю в самолёте. Поездка к Учителю удалась на славу. Было бы неплохо теперь, чтобы «Аэропорт-2», которым я летел в Москву, не столкнулся с «Аэропортом-1», летящим из Нижнего, Саратова или Новосибирска. Мой сосед достал книгу, и углубился в чтение. «Пакет Чиа» стояло на обложке. Я знал этого автора. Это был китаец, живущий в США, и пишущий книги о влиянии qigun на здоровье. Вскоре появились стюардессы, предлагающие искусственный сок, пакетированный «чай» и конфеты, приготовленные из общей с соком основы. Я отказался от даров авиакомпании и попросил воды. Взяв в руку пластиковый стаканчик, я представил доску Го как матрицу размером в несколько тысяч километров, а самолёты — камнями. Теперь я следил за тем, который представлялся моим. Он начал с угла, и сейчас медленно приближался к противоположному, присоединяя камни своего цвета.

Когда я просил Учителя самому определить то, чем мы занимаемся, он называл это «Го». Мы познакомились 12 лет назад, и хочу сказать, что Учитель не выглядел «ни как девушка, ни как молодая женщина». Он носил один и тот же образ, и никогда не шокировал его сменой. Но мне всё равно было нелегко, поскольку Го для меня оставалось названием японской игры. В то время я прочно держался за свои кластеры. Однажды Учитель «сделал так», чтобы я сам настоял на обучении Го «как игре». В чём был его замысел? Это восстанавливало мою целостность? Предъявив ряд условий, совершенно непонятных для меня, он начал обучение «на доске». Одним из табу было запрещение игры по Интернет.

— Ты хочешь получить пользу или вред? — прокомментировал он моё замечание о лёгком поиске партнёров и необходимости иметь комплект. — Я тебе совершенно серьёзно говорю, не вздумай баловаться с этим! Игроки, которых ты описал, даже не представляют, с чем имеют дело и какой опасности себя подвергают. Практика требует от тебя предельной целостности, нельзя действовать стяжательски, тупо или безалаберно. Можешь быть уверен, что в деле контрэволюции важно, чтобы как можно больше людей получили возможность играть по Интернет. Сначала им «поправили» речь, — Учитель пристально посмотрел на меня, — так чтобы она не имела силы. Затем «подарили» образы, в которых нет их самих. Сейчас люди теряют свою последнюю оборонительную линию, а именно способность мыслить.

— Ты хочешь сказать, что Го по Интернет может отучить людей мыслить? Но каким образом? По-моему наоборот, игра оттачивает мышление!

— Оттачивает три склонности, — он медленно, до хруста в позвонках, провернул голову вправо и влево. — Склонность к подмене, склонность к маниакальности, склонность к гибели. Предлагаю тебе самостоятельно рассмотреть эти идеи. Мышление не надо приучать к состязательности, оно и так слишком любит эту энергию. Вспомни, как некоторые люди сводят любое общение либо к узурпации мнения, либо к спору.

— А каким должно быть мышление? Разве поиск истины не состязателен?

— Поиск «истины для себя» именно таков, но мы за другой поиск. Верно? Мы играем за чёрных и белых! — Учитель улыбнулся. Он не собирался ни развивать тему, ни подыскивать аргументы. — Игра отбирает людей с развитым осознанием. Глупый не приблизится к ней и за версту, так как понимает, что это «не его дело». Размер игры выбирался с учётом матрицы человека. Как тебе это проще объяснить? Пробоина в корабле не должна быть размером с десять кораблей, но и не должна быть слишком маленькой. Пробоина должна быть такого размера, чтобы корабль благополучно и надёжно затонул.

Учитель часто предоставлял мне свободу совершать ошибки, а затем исправлять их. Но в некоторых моментах, например, в случае с Интернет, он был до чрезвычайности категоричен. Я прислушался к его словам, и едва начав игру в сети, полностью прекратил её. Я заметил улучшение многих параметров, а результаты стали стабильнее. Живая игра доставляла мне необъяснимое физическое удовольствие. Поначалу я не придавал значения тому, почему сегодня мы играем одними камнями, а завтра — другими. Мне казалось, что Учитель меняет игровые комплекты по настроению. Но, как я понимаю теперь, всё было гораздо глубже.

История о том, как он подбил меня «пропагандировать» Го, ещё ждёт своего описания. Я сопротивлялся, поскольку справедливо считал себя ниже «поля передачи». Учитель буквально вытолкал меня в новое состояние, подкрепив пинок словом «санкция», и объяснив, что я обязан либо делиться знаниями, либо они переполнят меня и помешают усвоить новое. Модуль Игры проявился и здесь. Во-первых, мы сразу договорились о том, что я буду ставить «камни» исключительно на перекрёстки. Это отсеивало всех, кого Го интересовало как настольная игра. Как ни странно, некоторые из отверженных, тем не менее, вступили в игру камнями другого цвета. Для этого им пришлось измениться, и перейти из состояния «человек-клетка» в «человек-перекрёсток». Эти люди никогда бы не пошли на такие радикальные изменения своей природы и никакие увещевания здесь бы не помогли. Но они совершили трансформу, став в оппозицию (поменяв свой цвет в терминах Игры) лично ко мне и «моему делу». Тех и других должно было быть не более 360 человек. Эта цифра вскрылась позже, хотя изначально лежала на поверхности, так как камней в идеальном игровом наборе именно 360.

Постепенно вокруг меня образовался круг людей, который можно было бы назвать клубом. Круг — понятная геометрическая фигура, имеющая внутреннюю и внешнюю области, центр. Однако у Учителя не было своего круга в моём понимании. Если его геометрическая фигура и существовала, то её очертания оставались загадкой. Наш последний разговор сильно усложнял зарисовку. Учитель Учителя приобрёл черты реальной фигуры, оставаясь при этом фигурой совершенно нереальной. А может мой круг представляет собой колесо? Колесо невидимой повозки? Где существуют другие колёса, оси, ещё что-то? Я хорошо представлял себе нашу пару. Она была частью моего круга, и выходила лучом из центра. Луч, собственно Учитель, был связан с кем-то и чем-то. Постепенно я заметил одну странную вещь. Люди разделялись на две условные категории. Одни оставались в моём круге, и остаются в нём до сих пор. А другие — выходя из него, меняли свою первоначальную траекторию, и начинали своё собственное круговое вращение. Вы ещё услышите истории о том, как люди, пообщавшись с Игорем, не могут не «создавать клубы Го». Удивительное дело, но каждый человек, с которым я контактировал какое-либо время, «вдруг» решал открыть свой клуб любителей Го, невзирая на личный опыт и пригодность делу.

— Так проявляется «человек-перекрёсток», — однажды заявил Учитель, растирая натруженную в горах пятку. — Будь снисходительнее и мягче. Учись этому у меня!

Не понаслышке зная снисходительность Учителя, я начал закладывать критическое отношение к созданию клуба Го во все свои разговоры. Это происходило так. Дождавшись момента, в который моему собеседнику приходила в голову «идея открыть клуб Го», я тут же обрушивался на неё, клея ярлык «неудачной». Человеку, который долго «играл один» в каком-то городе, и который под влиянием встречи со мной «вдруг» решался на то, чтобы открыть клуб, я объяснял, что это не то, с чего он должен начинать. «Почему?» — спрашивали меня. Ну, хотя бы потому, что у вас нет достаточного количества знакомых. «Но, — возражали мне обычно, — я открою клуб, начну знакомиться, расширять контакты, буду приглашать людей».

На доске это выглядит, как две слабые группы камней, между которыми мечется рука игрока, не зная, в какую из них добавить камень, поскольку нужно добавить и туда, и туда. В таких случаях я предлагал заняться наращиванием круга знакомых. Начинать с регулярного общения, ходить на чужие мероприятия, интересоваться культурной жизнью. А ещё лучше начать с изменения некоторых черт характера. Изменения — вот что привлекает внимание! Начать с клуба, если ты сам не являешься клубом, приводит к тому, что идея выгорает и в дальнейшем не может быть использована. Такие клубы обычно начинаются «на кухне», а затем сжимаются до состояния «под лестницей».

Я вспомнил о двух «олигархах», которые сначала входили в мой круг, а затем образовали «собственный клуб Го». У одного из них было 19 видов бизнеса. Это ровно столько, сколько линий на доске. В списке фигурировал чайный, издательский, автомобильный, образовательный, косметический бизнес, завод комбикорма, красок для картриджей и даже мукомольный завод, который появился, когда мой знакомый узнал, что мука поднимется в цене на волне экономического кризиса. В Го он играл примерно так же. За несколько лет он так и не смог понять, что влияние на доске достигается построенными и сильными камнями, а воздействие на игру одиночных и ослабленных камней наносит больше вреда собственному цвету, чем чужому. Он продолжал разбрасывать камни, как герой Ильфа и Петрова облигации государственного займа. Второго «олигарха» я смог научить собирать камни в единый отряд, и на одном этом он уже мог побеждать первого. Этому способствовало владение единственным бизнесом. Человек держался за него мёртвой хваткой, вытеснив старых компаньонов. Это также было ниже уровня стратегии, которая состоит не только в соединении, но и в разобщении камней. Слушая подобные истории, Учитель обычно посмеивался.

Самолёт пошёл на посадку. Капитан поблагодарил за выбор авиа-компании, рассказав о температуре за бортом. Повтор на английском напомнил мне китайцев в Харбине, которые разделили мою фамилию на слоги, а затем сложили их произвольно. Выйдя на трап, я с облегчением вздохнул. Оставалось подождать багаж и позвонить на автостоянку. Мой малыш разогнался почти до 150, пока я размышлял о том, как приятно после перелёта садиться в собственную машину. Не доезжая эстакады через Ленинградское шоссе, я затормозил, едва успев разглядеть голосующую в темноте девушку. Что-то привлекло моё внимание к её хрупкой фигурке с небольшим рюкзаком и пакетами в руках. Она казалась страшно беззащитной под моросящим московским дождём. Неожиданно для себя я принял решение остановиться. «Фигурка» подошла к машине, и прильнула к окну. Опустив стеклоподъёмник, я оторопел. Девушка была не просто азиаткой, она была прекрасна как сама смерть!

Глава 14 А что там в хампи?

Однокомнатку в лефортово, доставшуюся от бывшего мужа, Карина называла «моя малолитражка». Дочь ещё спала, и просыпаться не собиралась. Вика нигде не работала и поэтому проводила своё время так, как считала нужным.

Спать не хотелось. Карина нащупала ногами шлёпанцы и вышла на кухню выпить растворимого кофе. Было утро субботы. Включив чайник, зажгла спичку, затянулась. Звонок Ягурцова раздался неожиданно. Стряхнув пепел, Карина настроилась на разговор. Но разговора не получилось, собеседник начал по-деловому. «Ильич» поведал о турнирном взносе, который надо собрать, невзирая на требование японского посольства проводить мероприятие без входной платы. Пошутил о том о сём, а напоследок поведал о звонке из Токио. Пора принимать меры, Груздев становится слишком известным. И, Кариночка, милая, выясни, что японцы всё-таки хотели от него. Сможешь, сможешь, в тебя я верю!

Ягурцов умел давать задания в шутливой и внешне не обязывающей форме. Закурив вторую сигарету, Карина начала думать о Груздеве. Она видела его всего несколько раз. И даже была у него с дочерью. Груздев интересно рассказывал о Го, и Вика по-настоящему заинтересовалась. То, что Вика проявила интерес к чему-то, само по себе было необыкновенно. Они бы и дальше ездили «на го», если бы Груздев согласился взять Карину на работу. Но он не согласился. Не посчитал её «достойной» стать своим человеком. Сигаретный дым наполнил шестиметровую кухню, Карина подошла к окну и открыла фрамугу. Холодный воздух ворвался вместе с голосами:

— Я тебе, сука, все шины проколю, если ещё раз припаркуешься на этом месте! Я тебя, сука, в асфальт замурую.

Карина захлопнула створку. Старая щеколда раскрошила дерево и никак не хотела входить в паз. Неужели в её жизни ничего больше не будет? Ничего, кроме этой пятиэтажки? Этой ругани во дворе? Ничего, кроме дочери, которая выросла и вспоминает о матери только когда нужны деньги? Не будет другой работы, кроме полставки лаборанта и должности секретаря российской ассоциации го? С окладом в пятьсот долларов в чёрную? Думать об этом не хотелось. Это Груздеву всё слишком легко даётся в жизни! У него и дом, и клуб и путешествия по всему миру. Почему одним людям даётся всё, а другим ничего? Почему они с Викой не могут путешествовать так же, как он? Или вместе с ним?

О Вике думать не хотелось. О Груздеве тоже. Японцы, по словам Ильича, интересовались его адресом. Значит, хотят приехать. Японцы всё делают через официальные инстанции. Поэтому, если нужно помешать японцам увидеться с Груздевым, то надо начинать с японского посольства. А у неё как раз запланирован «заход» по делам турнира. Заодно она сможет «поговорить». Остаётся продумать с чего начать. Японцы как всегда спросят, примут ли участие в кубке другие российские ассоциации. Придётся что-то отвечать. Может, под этим соусом рассказать о Груздеве? А что именно рассказать? Что бы она ни рассказала, это только раззадорит японцев. И реакцию их не поймёшь. Выслушают, покивают головами, а сделают так, как посчитают нужным. Нет, с этой стороны его не ковырнуть. А с какой ковырнуть? Трогать Груздева нужно за то место, которое является для него по-настоящему важным. Только вот что это за место?

Карина подожгла новую «палочку здоровья». Что она вообще знает о Груздеве? Не так уж и много, если разбираться серьёзно. Она знает, что Груздев играет в Го и много рассказывает об игре. Насколько хорошо он играет? Он участвовал в турнирах, но потом резко прекратил. Оценки тех, кто играл с ним раньше, могут быть необъективны. Вроде он иногда мотается куда-то на Украину. Пробить через хохляцкую ассоциацию? Сучко написать? Да ничего они не знают сами. Ещё в долг просить начнут. Да, думать сегодня как-то не клеилось. А не съездить ли на работу? — пришла неожиданная мысль.

Официально Карина работала лаборантом в Палеонтологическом институте РАН им. Ящерова. Платили там скудно. Профессора получали мало и влачили полунищенское существование. По причине такого финансирования даже скелеты древних обитателей Земли как-то похудели и съёжились. Карина несколько месяцев не появлялась в институте, к тому же его неожиданно закрыли на ремонт. Это было даже хорошо, поскольку можно было, наконец, заняться делами. Одно было нехорошо, она оставила в ящике стола загранпаспорт. Хотела заехать сразу, но потом замоталась и забыла. Карина пробовала звонить на вахту, но незнакомый дежурный отвечал, что институт закрыт, и он ничего не знает. Надо было как-то решать этот вопрос. Может, взять и съездить сегодня? С одной стороны — выходной. Но с другой стороны, может оно и к лучшему? У Карины был незаконно изготовленный ключ от служебного входа в лабораторию, подаренный одним из уволившихся инженеров. Если дверь не завалена мусором, то она сможет войти. Ехать далеко, на другой конец Москвы, но она прогуляется, подумает о Груздеве, а заодно, если получится — заберёт паспорт.

Карина не спеша оделась и поехала в институт. По дороге не смогла отказать себе в удовольствии посетить книжный магазин. Выйдя на Полянке, зашла в «Старую Гвардию», и сразу же в уличной витрине её встретил Груздев. Нет, он не пожал Карине руку, и не подмигнул торопясь в метро. Груздев красовался на огромном рекламном баннере «Мистер Го новый роман серии». Карина просто остолбенела от неожиданности. От Груздева её отделяли трое студентов. Они курили и оживлённо матерились между собой. Заметив удивление женщины, один из молодых людей проследил направление взгляда и вместе с ней посмотрел на Груздева. Под баннером красовалась стопка книг. Да, такого Карина не ожидала! Она зашла в магазин. Взяла книгу, отложила. Схватила другую, где на корешке тоже стояло «ГО», означающее Глеб Олегович Панелин. Снова отложила в сторону, и всё-таки решилась купить «Мистера».

За чтением Карина добралась до станции «Юрский парк», названной так в честь основателя Москвы. Подойдя к территории комплекса, заметила у въезда охрану, состоящую из людей в костюмах под куртками. Чёрный «Найн-нах» неожиданно свернул с шоссе и шустро подрулил к проходной. За ним кузнечиком подпрыгивал джип «Гельмут-ваген». Ого, подумала Карина, а ремонт-то идёт полным ходом! Она изменила план идти через центральную проходную и решила попытать счастья со стороны леса. Отогнутые прутья, через которые Карина благодаря хрупкому телосложению раньше легко проходила, оказались на том же месте. Сквозь них охраны не наблюдалось. День был хмурым, с неба капало, а пока Карина присматривалась, пошёл мокрый снег. Она решилась идти. Но только не прямо к зданию, а дугой. Вход, от которого был ключ, располагался со стороны Газторга. Если окликнут, покажу служебное удостоверение, решила она. Через пять минут, обойдя здание, и не встретив никого по пути, Карина вставляла ключ в замочную скважину. Пальцы замёрзли, а дверь оказалась опечатанной. Карина аккуратно оторвала край бумажки, на которой стояло слово «ГО». Гражданская оборона? Совпадение вызвало у неё улыбку. Замок щёлкнул, дверь со скрипом открылась. Темнота тамбура пахла сухим дерьмом. Не зажигая свет, Карина сняла сапоги. В колготках и носках двинулась по лестнице. Бесшумно подойдя к дверям родной лаборатории, услышала быстрый мужской голос. Говорили по телефону.

— Да, да, у меня сегодня заседание. Не знаю, когда вернусь. Не могу сказать точно, садитесь без меня. Да, я постараюсь как можно быстрее. Извини, у меня вторая линия, целую.

— Нет, ещё нет, — снова заговорил тот же голос, обращаясь к другому собеседнику. — Чего я тяну? Я не тяну. Хорошо! Так! Полностью раздеться? Носки снимать? Ладно, ладно, шучу я. А что, все готовы? Один я? Нехорошо. Виноват. Сейчас раздеваюсь и ныряю в аппарат. Ну да, в скелет, в скелет. Я забыл, туалет на первом этаже? Ну, а вдруг? Я быстро, быстро!

Карина отскочила за угол. Дверь лаборатории открылась, и мужчина зашелестел туфлями по лестнице. Всё складывалось удачно. Она вошла внутрь. Спиной к ней стоял скелет птеродактиля, начинённый изнутри аппаратурой, а из дальнего конца лаборатории рабочий стол поманил хозяйку обещанием паспорта, подмигнув старым выдвижным ящиком.

— Внимание всем стендам! — раздался механический голос коммутатора. — Всем участникам Игры, находящимся в скелетах, нажать зелёную кнопку. Повторяю! Всем участникам Игры, находящимся в стендах-скелетах, нажать зелёную кнопку. Ого, подумала Карина, а здесь интересно!

— Начинаю обратный отсчёт времени! Сто двадцать, сто девятнадцать, сто восемнадцать…

Карине было абсолютно ясно, что мужичок, понёсшийся в туалет, не успеет. Ему нужно спуститься, пройти по первому этажу, сделать дело, потом снова длинный коридор, несколько пролётов вверх. Она подняла листок бумаги. Это была подробная инструкция. Раздеться догола, прочла Карина. Включение сервомоторов. Зелёная кнопка. Надо быть дурой, чтобы залезть туда!

— Сто! — произнёс коммутатор. — Девяносто девять…

Карина метнула взгляд на дверь, и начала судорожно срывать одежду. «Будь что будет!» — думала она. «Не надо печалиться! Вся жизнь впереди, вся жизнь впереди, разденься и жди!» — донеслось в такт мыслям из глубины сознания. Она стянула колготки, затем трусы.

— Сорок, тридцать девять, тридцать…

Карина посмотрела на свои заросли. Ужас! А ведь собиралась заняться.

— …восемь, тридцать семь…

Карина нырнула в скелет. Нажав кнопку пуска сервомоторов, почувствовала, как мягкие прочные зажимы обхватили руки и ноги.

— Двенадцать…

Карина нажала кнопку. В нижней части скелета зажужжало, и в её анальное отверстие вошло что-то твёрдое и холодное. Она вздрогнула всем телом, пытаясь вырваться, но зажимы удержали в первоначальном положении. Только этого не хватало! Карина терпеть не могла любителей-задоведов и всегда решительно пресекала любые их попытки.

— Ё-моё! — из открытой двери на неё смотрел мужичок в пиджаке и тёмной рубашке. — Ты откуда, бабонька?!

— Два, один, ноль! — раздалось из коммутатора.

— Эй! Эй! Стойте! — крикнул опоздавший.

Карина затравленно посмотрела на мужичка, но в этот момент произошло что-то из ряда вон. Скелет дёрнуло, а потом перевернуло вверх тормашками. Сердце Карины ушло в пятки, и она впервые в жизни услышала голоса. «Вы должны обязательно съездить в Хампи!» — сказал первый голос. «А что там, в Хампи?» — спросил второй. «Он вообще-то из Баку, где жили его родители. Отец — еврей, мать — русская», — донеслось до неё словно через несколько перегородок. «Женился на женщине с ребёнком, а своя дочь одна!» — эта укоризненная фраза казалась странно знакомой. Она раскололась на большие куски, а затем рассыпалась в цветной калейдоскоп.

Глава 15 Дедушка-э

Я перегнулся и открыл дверь. Залитый осенним дождём мир ввалился на переднее сидение моей машины.

— Нихондзин дэсу ка? [61]

— Хай! Хай! Нихондзин дэсу! [62]

— Намаэ ва нан дэсу ка? [63]

— Митико!

— О!

Почему я сказал «О»? Её голос звонок. Чувствуется энергия. По крайней мере, я угадал национальность. Но ещё бы не угадать! Я узнаю любого японца со спины. С десяти шагов. Я узнаю любого японца по походке. Однажды на закрытом приёме в японском посольстве, после второго бокала коньяка, я позволил себе немного развить эту тему. Как вытянулись лица японских дипломатов! Ничего, пусть вытягиваются, ведь я гуманитарий, а не дипломат или чиновник. Я посмотрел в левое зеркальце, и увидел джип, на скорости 140 километров нёсшийся в облаке брызг. Машину качнуло. Люди, а куда теперь везти себя и эту свалившуюся на меня японку? Учитель, камни и люди древности неожиданно отодвинулись и незаметно ушли на другой план. Я больше не находился в пещере Джоукудяня, и не копался в многометровом слое золы. Сейчас я пребывал в совершенно другом мире. Мире, полном дождя, красок и каких-то странных ожиданий. Я был в Москве!

Надо же! Повезло, так повезло! Мысль лихорадочно работала, ища верный путь. Никакие прямые действия не годились. На любое прямое действие последует неминуемый срыв, и всё приключение закончится не начавшись. Что же делать? Неожиданное, но точное решение вдруг снизошло на меня. Гениально! Мы заедем к деду. Во-первых, я давно собирался заехать к нему. А во-вторых, это самое правильное действие. Почему оно правильное я не стал себе даже объяснять. В конце концов, я русский, и одно это делает меня способным принимать такие решения!

Э… сейчас мы заедем к моему дедушке… э… это по дороге… Вы не будете против, если мы заедем к моему дедушке? Нет? Не будете против? (и зачем собственно против? ведь отличная идея, нет?) Он одинокий пожилой человек. Да-да. Старый, очень одинокий. Фуруй. Ну, да. У него есть я. Мои родители тоже живы. Почему одинокий? (А действительно, почему дедушка одинокий, если у него есть я и мои родители?) Очень интересный (омосирой, так кажется это слово). У него была долгая интересная жизнь (очень долгая и очень интересная!) Всё нормально? Едем? Икимасу? [64] Дедушка-э? [65]

— Хай! Хай! Икимасу! [66]

Ну, наконец-то! Это прекрасно! Просто прекрасно! Слово «прекрасно» сегодня засело мне в голову. И ещё крутился анекдот, который я даже порывался рассказать своей спутнице. Но я бы всё равно не смог, потому что это был анекдот «про Вовочку». Учительница просит детей вспомнить фразу, где используется слово прекрасно. Когда наступает очередь, он вспоминает, что его старшая сестра беременна. И где здесь прекрасно, спрашивает учитель. Я и сам не знаю, отвечает Вовочка, а вот мой папа, когда услышал, сказал: «Прекрасно! прекрасно!»

Она опять за своё! Она извиняется, что так вышло (возможно, просто приступ японской вежливости). Но её автомобиль почему-то не пришёл (и это очень правильно, что он не пришёл). Она не понимает, как вышло, что её никто не встретил (я тоже не понимаю, но не собираюсь разбираться в этом недоразумении, так как меня оно устраивает таким, какое оно есть). У неё тоже есть дедушка (вполне вероятно, японцы — долгожители). И она даже готова выйти из машины и поймать такси (этого не стоит делать рядом с Икеей и «ежами»). Или посидеть в машине (идея в японском стиле). Чтобы не мешать своим присутствием (я бы никогда не смог ей объяснить, почему я еду к дедушке только потому, что она едет со мной). Нет, нет, она действительно готова посидеть в машине (нисколько в этом не сомневаюсь). Ведь дедушка не знаком с ней (а как он мог быть знаком?) И ему захочется поговорить с внуком (это уж точно!!!).

Мы подъехали. По вечерам в этом районе нереально припарковаться. Пожалуй, вот сюда. Нет? Нет, не влезть сюда Мерседесом! Ладно, сюда, пусть задница торчит на дорогу, сейчас самое главное вы играть время! Пожалуйста, вот. Сумки можно оставить. Лучше вообще ничего не делать с ними. Боже, какая у нас грязь! Просто наступить некуда. Почему так? Откуда? Мы входим в подъезд, стёкла которого давно заменены на фанеру. Какие запахи! Хочется просто провалиться от таких запахов. Э… муниципальная квартира. Муниципальная? О! Она знает, что такое муниципальная квартира. Это, наверное, очень хорошо? Да? Да уж, это просто великолепно!

Долго жму кнопку звонка. Только теперь я начинаю осознавать всю рискованность затеи. Знакомое шарканье. Пауза. Как четыре квартиры могут располагаться на такой маленькой лестничной клетке? Мой взгляд падает на металлический крючок, на который вешают хозяйственную сумку, когда ищут ключи от квартиры. Это совсем другой мир. И уже очень скоро он уйдёт туда, откуда нет возврата. В квартире напротив кто-то громко говорит по телефону. Почему такая слышимость? Тонкие стены? Щели между блоками? Ну, наконец-то! Дверь открывается, и мы видим дедушку в клетчатой рубашке и серой шали, повязанной крестом на груди. Моя спутница смотрит на него во все глаза. Сегодня я лучусь неземным светом и радостью. Я обнимаю дедушку и одновременно тру ему ладонью между лопаток.

— Познакомься, дедуля, это…э-э-э… Митико.

— С-дра-вст-вуй-те, — говорит Митико по слогам.

— Как? — спрашивает дедушка.

— Ми-ти-ко. Митико!

Она разувается, и я только сейчас замечаю, что «Митя» босиком. Главное не глядеть на её точёные пальцы, а то я сойду с ума. Вот сюда! Она хочет помыть руки. Это не самая лучшая идея, так как санузел здесь совмещённый. Мы пьём чай в дедушкиной комнате. Мой дед «народный историк». Ценитель исторической и стратегической мысли. Его личная точка отсчёта ленинградский фронт, и с возрастом он всё больше перемещается туда. Дедушка служил в отдельном огнемётном танковом батальоне (сейчас мы даже не понимаем, как это сильно). И участвовал в знаменитой (а кому она знаменита?) синявинской операции. Когда он совсем переместится в ведомую только ему точку этого фронта и этой операции, мы больше никогда не увидим дедушку в нашем слое времени. В разговоре с Митико дедушка придаёт торжественность каждому слову. И конечно, смотрит на неё, как на невесту своего внука.

Я смотрю на Митико немного по-другому, и вижу, что её удивляет, что война давно прошла, но люди её не просто помнят, а ею живут. Я вижу, как её заинтересовали странные слова, которые употребляет дедушка. Её «хай» и «ах» принимаются за чистую монету, но я всё равно слышу удивление сквозь завесу японского внешнего учитывания. Конечно же, она слышала эти слова раньше. Например, слово СТАЛИН. Я начинаю задумываться. Гордость за нашу цивилизацию наполняет меня. Это, наверное, неплохо, что слово СТАЛИН известно в мире?

— Игорь-сан, СТАЛИН-ва нихонго дэ нан то иимасу ка?

Как переводится СТАЛИН на японский? Вот это вопрос! Чтобы такое отморозить? СТАЛИН расшифровывается на русский как Священные Тавлеи Абсолютной Любви и Ненависти. Я начинаю по частям переводить ей этот набор смыслов. Последнее «хай» явно не поддельное. Интересно, а смогла она понять мысль, что сталинская артиллерия вторая по силе после артиллерии династии Цинь? Эта мысль — дедушкин шедевр. Я не возьмусь перевести её на язык самураев. Дед пробует эту мысль вслух с разными слушателями. Сегодня он попробовал её с нами. Это его козырная карта. Сталинская артиллерия так же, как артиллерия Цинь была основной силой на поле боя, где всё кроме неё было второстепенным. Русская армия никогда до Сталина не применяла артиллерию пра вильно. И это удивительно, если об этом задуматься. Например, в Бородинском сражении наибольший урон французам нанесла именно артиллерия, которая была главным преимуществом обоих сторон. И при этом никто не увидел в ней главенствующую роль, способность выигрывать сражения, способность побеждать, сокрушать противника. И эта выдающаяся идея, соединенная с идеями дисциплины и ответственности, а главное — со стахановскими методами труда, сделала Красную Армию по-настоящему непобедимой и великой армией!

Следующим, что вызвало ахи и охи Митико, были железнодорожные войска. «Благодаря гению Сталина, железная дорога, которая с точки зрения Клаузевица (дедушка мастер на такие фамилии) является примером сопротивления, которое должна преодолевать армия, меняет свой знак с «инь» на «ян». Превращаясь из субъекта поражения в субъект победы, и это несмотря на то, что железные дороги подвергались постоянному разрушению, являясь целью для германских атак с самого начала войны». А также находились в состоянии развала ещё до начала войны, добавил бы я от себя. То, что удалось сделать «железному наркому» по фамилии Каганович, дедушка оценивает, как феноменальный вклад в сокровищницу военного искусства. Митико старательно записала фамилию наркома, собираясь, видимо, пробить её через японский Интернет.

Дед разгорячился, мы заспорили по-настоящему. Разговор шёл о Сталинграде и о пленении фельдмаршала Паулюса. Я сказал, что знаю этот подвал, и что там сейчас располагается клуб Го. Го-клуб в подвале Сталинградского Универмага почему-то очень возбудил моего старикана. А пост милиции, который был до него? Я же утверждал, что с моей точки зрения это вполне нормально и отвечает духу времени. Более того, экспозиция музея не пострадала. Любой посетитель может видеть муляжи эсэсовцев, топящих буржуйку сломанными стульями посреди разбросанных детских игрушек. Гости клуба подбросили в экспозицию несколько фишек для Го, но хуже от этого она не стала. Почему бар «Сталинград» может располагаться в этом же подвале, а клуб Го не может? Однако я не стал рассказывать деду про бар «Сталинград», как и о том, что я делал в этом баре. Это уже точно было лишним. А нам было пора уходить. Я обернулся на Митико, пребывающую в странном оцепенении. Она смотрела на деда, а её зрачки были расширены. Я бросил ей несколько японских фраз, но она не слышала меня.

Глава 16 Жизнь Микио Накамуры во имя Японии, секса и бусидо

Прошло несколько дней, как улетела Митико. За это время Микио успел перейти грань, отделяющую здоровые чувства и запредельные. От безысходности он даже решил изучать Го. В их семейной библиотеке оказалось много литературы про эту забытую японцами игру. Библиотека была выдержана в строгом английском стиле, с книжными лестницами и округлым столом, обтянутым зелёной кожей. Микио в халате и белой повязке, изображающей диск восходящего солнца [67] , начал с Ёро Рицу Рё [68] . Этим документом монахам запрещалось играть в азартные и другие игры. Го, однако, не запрещалось. В законе Го называлось ki.

Ki считалось одним из четырёх видов гуманитарных наук, которыми должны владеть члены императорской семьи и аристократы. Таким образом, первое поколение игроков Го состояло из императора и придворных, а монахи составляли уже последующие поколения. Разъяснений о том, как Го попало на самый высокий уровень, Микио найти не смог. Эпизод из жизни императора Дайго [69] , в котором тот играл со священником Кайрэном, встретился ему несколько раз. Неужели со священником больше нечего делать, как играть в Го? Суть истории состояла примерно в следующем.

Император предложил в качестве приза золотую подушку. Эту подушку Микио не смог себе представить, как ни старался. Даже в их доме, несмотря на склонность отца к золотым предметам, не водилось близкого подобия такому изделию. Интересно, что это? Брусок золота в форме подушки, или подушка, сотканная из золотых нитей? Выигрывать подушку Канрэну пришлось неоднократно. Ему никак не удавалось донести её до выхода из дворца. Монаху обязательно хотели помочь, а помощник пропадал с подушкой в дворцовых переходах. Для решения проблемы Канрэн выкинул приз в колодец после очередного выигрыша. Неужели они играли у колодца? Это показалось Микио весьма странным. Впоследствии выяснилось, что Канрэн не выкидывал подушку, а унёс с собой, так как в колодце нашли подделку. История была совершенно неправдоподобна. Впрочем, больше ничего о Канрэне Микио найти не смог, а всё последующее относилось к его последователю, которого звали Никкай.

История ученика была столь же невероятна, как и история учителя. Каким образом ему удалось служить Ода Нобунага, Тоётоми Хидэёси и Токугава Иэясу? Да ещё пережить их всех? Надо быть действительно легендарной личностью! Именно Никкай играл в Го в 1582 году в храме Хоннондзи в Киото. Эта история известна любому японскому школьнику, поскольку господин Нобунага был вынужден совершить сеппуку у гобана, когда его окружили самураи мятежного генерала. А в 1588 году Никкай стал первым среди всех игроков, приглашённых на турнир самим Тоётоми Хидэёси. Господин Хидэёси объявил его сильнейшим, и с тех пор все должны были играть с ним только чёрными камнями или с большой форой.

Если играть в Го, то конечно ради того, чтобы все играли против тебя на форе или на худой конец чёрными! Идея превосходства цвета показалась Микио интересной. В каратэ-до, кендо и айкидо котируется курой иро [70] . В Го всё обстояло наоборот. В последующих упоминаниях имя Никкай стали писать как Дзёдзу, что буквально означало «верхняя рука». Он поселился в пагоде, которая называлась Хонинбо, в старой столице Японии (надо бы съездить посмотреть). Никкай получал стипендию в 20 коку, предоставленную ему Хидэёси. Предки Микио примерно в тот же период времени имели 800 000 коку годового дохода. Улыбка осветила мрачное лицо Микио. Всё-таки, отец в чём-то прав!

В 1603 году, когда Токугава Иэясу окончательно объединил Японию, Никкай получал уже 50 коку дохода и имел 15 слуг. А когда в 1662 году четвёртый сёгун эры Токугава господин Иэцуна объединил всех игроков Го (удивительно, что для того, чтобы объединить всех игроков Го, Японии потребовалось ещё 59 лет), были официально названы четыре Дома Го — Хонинбо [71] , Ясуи, Иноуэ и Хаяси. А ведь, подумал Микио, господин Иэцуна так и не смог объединить всех игроков, ведь четыре дома — это всё-таки четыре дома! В одной из книг утверждалось даже, что домов было больше, и никак не меньше шести. Последующие двести лет ученики и сэнсэи всех японских домов соревновались друг с другом, пытаясь стяжать титул Мэйдзин и должность Годокоро. Микио посмотрел, что означают эти слова. Мэйдзин, как он и думал, означал «великого мастера». А Годокоро — министра Го. Микио задумался. Слово выплывало раньше, но он никак не мог вспомнить где.

— Васурэмасита! [72] — прошипел Микио. — А что означают названия домов?

«Хонинбо» оказалось названием памятника в Киото, где «хон» означало источник, «ин» — проистечение, а «бо» — священнослужителя. «Иноуэ» было фамилией, в котором «и» отвечал за колодец, а «уэ» за верх. «Ясуи» было таким же фамильным иероглифом, в котором «ясу» означал «спокойный», а «и» снова был колодцем. Фамильный «Хаяси» означал лес. Соединить эти сплошные колодцы в одно целое Микио не успел. Запел мобильный телефон, звонил Тоши.

— Микио-сан, не могу громко говорить.

— Давай, говори быстрее.

— Микио, я бы не хотел, чтобы нас кто-то слышал. Аната ва хитоцу десу ка? [73]

— Давай-давай, говори, что у тебя!

— Микио-сан, — Тоши на другом конце продолжал мяться.

Даёт мне время остаться одному, подумал Микио.

— Давай быстрее, я пишу книгу, а ты мне мешаешь!

— Ты пишешь книгу?!

— А ты как думал!

— И как она называется?

— «Жизнь Микио Накамуры во имя Японии, секса и бусидо».

— Ого! Классное название! Не ожидал, что ты пишешь книгу. Микио, у тебя нет второго такого телефона, который, ну тогда… — тихо, но быстро проговорил Тоши, — ты помнишь?

— Второй будет дороже.

— Сколько?

— Десять.

— Такай дэсу ка нэ?! [74]

— Тоши! Ты знаешь, что такое «хонинбо»?

— Нет, а что это?

— Я так и думал, что не знаешь. Если дорого, пусть идут в попу своей младшей сестры. Давай-давай, Тоши, мне сейчас некогда. Десятка и никаких разговоров!

Микио дал отбой. Где я возьму второй телефон? Китайцы думают, что вокруг меня здесь валяются сплошные телефоны! Наследник дома Накамуры не представлял, где он найдёт секретную модель, но то, что он зарядил десятку, было варукунай [75] . Покупатели, скорее всего, не пойдут на такую сумму, а если пойдут, то за десятку можно и постараться. Решив вопрос таким образом, Микио углубился в историю японского Го. Итак, школы Го получили разрешение набирать учеников и выдавать дипломы с указанием силы игры. Годокоро! — вспомнил Микио. Ведь я где-то слышал это слово раньше. Даже Коротышка не смог перебить его звучание. Годокоро, годокоро, это слово напоминало костлявого и неприятного старика. С такими любит знакомиться Митико. Она водит их в ресторан, платит, а потом целует в старческую задницу. Неужели Митико ещё и геронтофил? С неё станется!

Воспоминание о Митико не перебило в нём возмущение по поводу стариков. Годокоро был того же сорта. Это тот, кто ненавидит молодых парней, не даёт им прохода. Такие старики предпочитают устраиваться таксистами, чтобы ездить по городу и совать свой нос в чужие дела. Любой знает, что такси в городе полупустые. А с какой стати? Ты протягиваешь руку, а они даже не останавливаются! Они смотрят на тебя, изучают с ног до головы, но даже не останавливаются, чтобы тебя посадить. Один такой старый господин недавно упал с башни в Кокё. Если двести молодых парней, наширявшись, одновременно упадут с Эйфелевой башни, об этом не напишет ни одна японская газета. А здесь раздули целое событие! «Одинокий старик остановил сползание Японии в колею американской политики!» — передразнил Микио. Да я бы лично подсадил такого старика для «лучшего сползания», находясь с ним на одной площадке!

Микио вспомнил, что он начал писать книгу. Он открыл новый файл и написал: «Я с детства ненавидел стариков и детей». Это будет первая фраза его произведения! На свет должна появиться книга, которая откроет глаза целому поколению японцев. Станет известна всем и каждому. Её первый тираж составит сто тысяч копий. Нет! Двести тысяч копий, и он никогда не согласится на меньшее. Микио ещё раз перечитал фразу. В ней было что-то лишнее, но при этом чего-то не хватало. Что именно? Микио подумал и приписал: «Я с детства ненавидел стариков, детей и собак». Не круто ли? — подумал он. Можно вообще так писать? Он полез на библиотечную лестницу и наугад вытащил несколько фолиантов.

С чего обычно начинаются книги? С каких слов? Микио посмотрел один том, второй, третий. Системы не было. Каждая книга начиналась по-разному, обычно с чего-то умного. Чувствовалось, что авторы просидели зады, прежде чем текст был опубликован. А с чего я ненавижу детей? — подумал он. Ведь мне нравится японский хентай с участием маленьких девочек. А какие именно дети мне не нравятся? Микио задумался, пролистывая одну из английских книг. В стиле карандашной графики малолетние леди в шляпках играли в бадминтон. Он представил их без одежды, что получилось весьма неплохо. На следующей странице пупс с толстыми ляжками держал в руках совочек. Дальше он был нарисован в одних трусах с сачком для ловли бабочек. На этого пупса было противно смотреть в любом виде. Он напоминал карлика, который маскируется под ребёнка. Именно таких детей ненавидел Микио. И ещё этот малыш странным образом напомнил Микио самого себя.

А почему бестселлер должен быть обязательно про меня? Почему он не может быть про что-нибудь другое? Эта мысль поманила новой надеждой. На библиотечном столе накопилось много книг, и большинство были посвящены Го. Микио отбросил в сторону те, которые содержали диаграммы, и отобрал издания, в которых игровых схем было поменьше. Он решил, что будет претендовать на философию и общую теорию Го, и назовёт свою книгу «Записки изучающего Го». Микио схватил ручку и написал новое название на форзаце из рисовой бумаги. Иероглифы не вдохновляли. В них было что-то школьно-гимназическое. Какая-то подростковая недоделанность. Микио начал менять иероглифы, пытаясь выбрать поинтереснее. В некоторых он сомневался в написании, а некоторые, к сожалению, нужно было смотреть в словаре. В результате мучительного компромисса получились «Записки ученика Го».

Го было красивым иероглифом, и избавляться от него не хотелось. Написание напоминало хижину с высокой соломенной крышей. В этой хижине Микио будет в одиночестве изучать Го, и не выйдет из неё до тех пор, пока не изучит игру так, что никто не сможет быть ему конкурентом. Интересно, подумал он, а в какие сословия входили ученики? После небольшого экскурса в этот вопрос Микио узнал, что на одного профессионала в среднем приходилось 280 любителей, половина которых были самураи, одна пятая — монахи, десять процентов — торговцы, а десять — составляли ремесленники и крестьяне. Эти-то куда полезли? Микио мысленно лягнул ремесленников и крестьян. Торговцев в шлёпанцах и с волосатыми ногами он решил оставить за платёжеспособность. Но цифра 280 не казалась велика. Меньше трёх сотен читателей не окупят тираж, и не принесут славы! Значит, Микио предстояло побеждать других профессионалов, и отвоёвывать у них поклонников. Именно этим занималась корпорация его отца, только в других масштабах и на другом рынке. Урождённый Накамура генами чувствовал, что нужно делать!

Надо быть просто сильнейшим, быть вне конкуренции! Тот, кто опережает конкурентов, захватывает главную часть рынка. Что у нас на счёт сильнейших игроков? Начиная с 1644 года, один раз в году, сильнейшие игроки всех четырёх домов собирались для игры перед сёгуном. Эти игры известны как Осиро Го. Кому же известны? — рассмеялся Микио. Последний раз Осиро Го было проведено в 1861 году. Да, давно это было! Микио отложил книгу. А что в этом году было в других странах? Например, в России, в которую улетела Митико? Микио залез в Гугл. В 1861 году в России было отменено рабство, а в Лондоне запущена первая ветка метро. Митико опоздала, злорадно подумал Микио. Рабство там отменено уже полтораста лет, а она поехала туда только сейчас!

Микио представил, как Митико изменяет ему с другими мужчинами, делая их своими рабами. Это были не измены, и это были даже не мужчины. Митико занималась сексом с русскими стариками, медведями, птицами, растениями и даже с неодушевлёнными предметами, которые для неё были одушевлены. Он представил, как она, специально для него, записывает видеосюжеты, но при этом не даёт ему смотреть. Митико хранит файлы на специальном накопителе, который прячет неизвестно где. И если Микио не увидит их, то наестся таблеток. Нет! Он сделает себе сэппуку. Именно сэппуку! Как сделал его кумир Юкио Мисима. От картины собственной смерти Микио перемещался к другим картинам, а от них снова к Митико. Он представлял себе, что он сделает с ней, если она окажется в его власти. Комнаты Микио были отделены от огромного отцовского дома отдельным входом, и семья называла их «квартирой Микио». Прямо под квартирой располагался гараж, где стояла Katusha . Микио спустился в гараж и внимательно изучил потолочную балку. Вот к этой балке он привяжет Митико!

Микио нашёл буксировочный трос и перебросил его через балку. Он свяжет поднятые руки Митико этим тросом, и подтянет её вверх так, чтобы она могла стоять на полу только кончиками пальцев. Микио представил себе, как это положение прорисует мышцы на ногах Митико, и как её ноги ещё более удлинятся. Он решил попробовать это положение на себе. Воспользовавшись стремянкой, Микио закрепил трос на балке, а второй конец превратил в самозатягивающуюся петлю. Слезая и залезая на лестницу, добился положения, при котором едва касался пола. Микио придирчиво оглядел устройство. Вот здесь будет висеть Митико. Он купит специальные хлысты, целую коллекцию хлыстов! Здесь будет видеокамера, которая запишет происходящее.

Микио поднялся за камерой и установил её на штатив. Важно, чтобы она снимала в полный рост. Гараж был маловат для задуманного. Микио отнёс камеру в самый дальний угол, и убрал предметы, мешающие в кадре. Оставалось сделать пробную запись. Наследник дома Накамура включил rec , разделся догола, и просунул руки в петлю. Всё-таки, петля получилась чуть-чуть выше, чем требовалось. А ведь он длиннее Митико! Ничего, для этого и нужен эксперимент. А здорово, что он разделся. Именно сейчас, голым стоя на тёплых плитках гаражного пола, Микио почувствовал, что он может добиться желаемого. В какой-то миг он перестал быть Микио, и превратился в обнажённую Митико, подвешенную в гараже. Он встал на первую ступеньку стремянки, надавил на край верёвки и затянул руки петлёй. Тело закачалось между полом и балкой, и начало вращаться. Ногой он задел стремянку, и та упала с ужасным грохотом. В руках началась неприятная резь, вращение не прекращалось, а пол ощущался только самым кончиком большого пальца. В первое же мгновение Микио понял, что сам не выберется из этого капкана, а в следующее он испытал оргазм.

Глава 17 Лао Ши

Ещё по фото в Интернет я обратила внимание на форму черепа. Когда такой череп в старости покидают волосы, он смотрится весьма благородно. Его японский неправильный, он говорит по-русски, но японскими словами и фразами. «В атаку шива [76] » — это очень, очень смешно! Мы не любим иностранцев, которые пытаются говорить на нашем языке. Если иностранец говорит по-японски, то он должен либо делать это хорошо, либо не делать совсем. А вот его русский мне сразу понравился — простой и точный. Он может сказать «я», и это будет целым предложением.

Он предложил поехать к нему, и я согласилась. Дело продвигалось, и у меня не было причин тормозить. По дороге я думала про Красную Армию, о которой рассказывал о-дзии-сан [77] Русского. Я слышала о Красной Армии и поняла так, что разговор шёл об Италии. Маленькой девочкой я читала о подвигах Красных бригад в чёрно-белых газетах. Эти вырезки делала моя мама, которая умерла совсем молодой. Она сама хотела стать одной из тех, кто борется за социализм с оружием в руках. Я даже рисовала себя и её. Как я несу взрывчатку, а молодые бойцы из нашей бригады смотрят на мои худые плечи. И лишь к середине разговора я вдруг поняла, что речь идёт о России.

Оказывается, в России тоже была Красная Армия!  Akai-iro,  цвета артериальной крови! Я начала представлять себе этот цвет, эту кровь, неотрывно слушая старого человека в перевязанной платком рубашке. Мы оказались в очень странном месте. Повсюду был снег и его покрывала густая алая жидкость. Местами она превратилась в лёд, и мы шли по этому льду. Старик показывал мне что-то. Я понимала всё, что он говорил. За алым полем была замёрзшая река, а за ней город. Город умирал, но не мог преодолеть алую реку. Старик сказал, что подождёт меня здесь, и что я могу сходить. Я огляделась и посмотрела на свои ладони. Это придало восприятию чёткости. На моих ногах были высокие сапоги из войлока. Я побежала к городу, но один раз оглянулась, и увидела, что старик стоит, и, улыбаясь, машет рукой.

У Русского, как и у большинства японцев, свой дом. Он выделил гостиную, и, оставшись одна, я включила ноутбук и воспользовалась русским Интернет. Зайдя в почту, я обнаружила странные заголовки в японских новостных лентах: «Пожилой японец упал с  Tenshu-dai»

«Японский учитель покончил жизнь самоубийством в знак протеста перед посещением американским президентом резиденции Императора»

«Преподаватель Го покончил с собой, спрыгнув с высотной башни в Токио»

«Япония лучше умрёт, чем подчинится иностранному неуважению!»

«Японец встретил своё 100-летие, покончив с собой в Резиденции Императора»

«Последний самурай Японии совершил ритуальное самоубийство в знак протеста против последних решений японского МИД»

«Пенсионеры Японии голосуют собственными жизнями ради присоединения северных территорий»

«Правые дестабилизируют ситуацию в стране»

«Секты отправляют своих адептов на смерть»

Были и фотографии. Большинство плохого качества, но я сразу узнала и коричневое кимоно сэнсэя и его самого. Сомнений не оставалось — это был Учитель. Чем дольше я смотрела снимки, тем больше не понимала происшедшее. Что случилось, если сэнсэй решился на одну из крайних мер? Что вынудило его к такому поступку? Но если сэнсэй мёртв, то я либо становлюсь ронином, либо остаюсь самураем. Я достала футляр и, несмотря на предупреждение сэнсэя, выставила находящегося в нём жителя на перекрёсток. Это был самый странный камень из всех игровых камней, виденных мною до сих пор. Он напоминал пожилого отшельника. Сэнсэй совершенно прав! Такие камни нельзя оставлять в этой стране. Русские не имеют морального права владеть такими объектами. Напротив него, в стиле перекрёстного фусэки, я поставила камень из чаши Русского. Он был японского происхождения, и выточен из белой раковины Хамагури.

Камни объясняли многое, кроме самого важного. Со смертью сэнсэя моя жизнь теряла смысл. С другой стороны, я не выполнила задание, так как не нашла Русского Учителя и кожаной доски. Но что я буду делать со всем этим, если сэнсэя больше нет? Я сидела в дзадзэн [78] . Так прошёл час, а может и больше. В доме не раздавалось ни звука. Наконец, я приняла решение. Мой Учитель умер, и мне больше нечего делать на этом свете! Я вышла на кухню. В выдвижном ящике не оказалось ни одного японского ножа. Поскольку у меня не было с собой кимоно, я решила уйти из жизни нагишом. Взяв один из подозрительных китайских, я нанесла себе порез. Он получился глубокий и неприятный. Но теперь я знала, что ожидать от такого инструмента. Капли крови попали на столик и даже на камень сэнсэя, стоявший на нём.

Тем лучше! Я перевернула левую руку внутренней стороной и глубоко вздохнула. В этот момент раздался резкий стук в стекло. За окном стояла японка,

— Впусти меня! — прокричала она.

— Иэ! Нет! Никто не сможет помешать мне!

Она вынула из-под плаща небольшой свёрток и прижала его к стеклу. Я пригляделась. Это был белый плат, расчерченный для Го. Я вспомнила, что сэнсэй говорил о кожаном гобане, и отперла стеклянную дверь. Вошедшая казалась сильнее меня, а в её глазах я видела металл.

— Чего тебе надо! — крикнула я. — Мой сэнсэй умер!

Подойдя к ноутбуку, японка быстро пробежала картинки, открытые в браузере.

— И ты поверила, что сэнсэй может так просто умереть?!

— Может, представишься?!

— Ши.

— Очень приятно! Что тебе надо? — я не верила этому имени.

Русский, проснувшийся от наших криков, вошёл в гостиную.

— Что здесь происходит!? — воскликнул он.

— Ничего особенного. Пожалуйста, закройте дверь!

Мы говорили очень быстро, и я видела, что Русский не понимает.

— Что происходит? — снова спросил он.

Но меня больше интересовала заявившаяся стерва. Видимо Русский закрыл наружную дверь, так как дуть перестало. Я смотрела на эту выскочку и пыталась понять, что у неё было с сэнсэем и в какой период. Я никогда не видела её среди ути-но-сэйто. В лице этой женщины было что-то не японское.

— Ты японка?

— А как ты думаешь?

— Я думаю, нет!

— Конечно, я русская! — усмехнулась она.

— Ты не русская. Ты — китаянка!

— Да хоть бы монголка. Если бы не я, ты бы уже лежала с перерезанными венами, а твой Русский давал показания в полиции.

— Когда твой сэнсэй умирает, то лучше лежать с перерезанными венами! — закричала я. — Говори то, что ты хотела сказать!

— Сэнсэй послал меня за тобой.

— Допустим.

— Не всё можно говорить вслух.

— Сначала скажи что-нибудь.

— Задание сэнсэя изменяется.

— Сэнсэя больше нет!

— Задание изменяется, и ты должна слушать меня как его.

— Когда ты станешь моим сэнсэем, я буду слушать тебя как его!

Русский смотрел фотографии в моём ноутбуке.

— Что случилось? Кто этот несчастный старик? — спросил он.

Я обернулась и захлопнула крышку.

— Здравствуйте! Мы можем у Вас расположиться? — спросила китаянка.

Какая зараза, подумала я.

— Конечно, конечно, — засуетился Русский. — Чаю?

— Чаю! — попросила-приказала китаянка.

Наглости этой особе было не занимать! Русский вышел на кухню.

— Говори быстрее! Боку ва [79] … — я не собиралась церемониться с нею.

— Сядь, сука! — неожиданно властно приказала китаянка, оборвав мою тираду. — Я здесь по приказу Ягуры-сэнсэя, и не собираюсь терпеть твои истерики! Сэнсэй послал меня за тобой, во-первых, чтобы ты не натворила здесь бед, а во-вторых, чтобы скорректировать твоё задание. Оно меняется. Расскажи Русскому что знаешь и помогай ему. Наставник Русского и Ягура-сэнсэй учились у одного Учителя!

— Учитель Русского — предатель!

— Он никого не предавал. У них вышла размолвка. Вот из-за этого, — китаянка расстелила кожаный гобан поверх деревянного. — Смотри! — она поставила камень сэнсэя, внимательно посмотрев на него. — Это Учитель сэнсэя. Видишь, как высокого я его ставлю? Попробуй сама понять, почему. Вот — сэнсэй. — Она поставила на доску русский камень. — А вот Учитель Русского! — Этот камень снова был из русского набора. — Видишь, как они связаны между собой? Это фусэки. Оно уже сыграно. Остерегайся этого предмета, глупышка, — китаянка погладила кожу гобана. — Только ты не смогла определить, из чего он изготовлен!

— Из чего же?

— Из трусов, которые ты сняла. Посмотри внимательно!

Я потёрла край гобана кончиками пальцев.

— Но это кожа?

— Это кожа человека, моя милая. Кожа такой же дуры!

— Откуда знаешь?! — закричала я.

— Надо было лучше учиться у своего Учителя, а не шляться с парнями!

Эта стерва знает про Микио. Но откуда? Внезапно новая мысль осенила меня.

— Как ты могла оказаться здесь, если самолёт в Москву летает раз в сутки?

— Я могла лететь через Париж. Что ещё?

Вошёл Русский, неся чайный поднос.

— О-тя дэсу! — хлопнула в ладоши китаянка, — мы будем пить этот чай!

— Кто Вы? — обратился Русский к китаянке.

— Моя знакомая! — быстро ответила я.

— Почему ты не скажешь ему, что я знаю твоего сэнсэя?

— О! Вы учились Го? — спросил Русский.

— Да, можно сказать и так. Вы вроде тоже? Предложите Митико, она должна знать правила, — она смеялась мне в лицо. Только сейчас я вспомнила, что я голая. Я ничего не соображала! Появление этой особы вышибло мне мозги!

— Как приятно застать такую интересную компанию, — продолжала китаянка, — я смотрю тут у нас прямо клуб любителей Го!

— Что-то вроде этого, — ответил Русский, он старался говорить по-японски, — мои друзья говорят, что вокруг меня всякий раз собирается Го клуб!

— А! Это здорово! Я хочу посмотреть, чему Вы тут научились. Сыграйте с Митико. Митико, сколько камней форы ты возьмёшь против Русского?

— Я сыграю лучше с тобой, — я больше не могла сдерживаться, — и тогда ты увидишь, сколько камней стоит фора!

— Ха, ха, ха, — её грудь заколыхалась. — Значит, сэнсэй говорил правду, намекнув на то, что ты взяла у него несколько уроков? Они касались Го, а, Митико?

— У тебя есть камни? — резко спросила я Русского.

— Аримасу [80] , — он вытащил две чаши тёмного дерева. Я была в ярости, готовясь растерзать эту шлюху.

— О! Митико хочет бросить мне вызов! Митико, ты оденешься, наконец, или мне тоже раздеться, чтобы условия были равными? Вы что, занимались сексом? Она прямо с порога отдалась тебе, Русский? Произнеся это, она встала во весь рост, и сбросила плащ. Под ним не было белья! Я уставилась на нереальную для японки в принципе, а для её телосложения в особенности, грудь. А также на густой лес. Я не видела таких заросших лесов! Волосы были очень длинные, они стояли веером до половины живота.

— Нравится? — китаянка опустилась животом на кожаный гобан.

Словно во сне я увидела лицо Русского. Оно возвышалось над её холмами. Сука схватила меня за шею и впилась в мои губы своими силиконовыми губами. Я пыталась вырваться, но мне не хватало воздуха! Неожиданно хватка ослабла, и я увидела Русского, который совершал ритмичные покачивания. Китаянка ещё держалась руками за мою шею. Когда Русский тянул её на себя, я чуть не падала с нею на гобан. А когда Русский наддавал, нас обеих отбрасывало обратно. Так продолжалось какое-то время, пока она не перехватилась. Теперь её руки держали меня за талию, а нереальные дыни заскользили по моим бедрам. Всё это напоминало странный механизм, части которого хотят вырваться и разрушить его, но общая сила действия не позволяет выйти из зацепления.

— Это рэнго [81] ! — крикнула китаянка.

Русский делал пульсирующие движения, а его лицо стало отрешённым. Китаянка быстро перевернулась на спину головой к Русскому и открыла рот словно рыба, выброшенная из воды. Теперь она обхватывала руками его талию, а её бедра оказались у меня на плечах. Я увидела горячее ущелье в десяти сантиметрах от своего лица. Из него густым потоком шло что-то сверкающее. От запаха я чуть не потеряла сознание. Китаянка ударила меня пятками в спину, и я полетела туда, где побывал Русский. Я стала губами, языком и ртом одновременно. Невероятный по силе и пряности вкус ошеломил мои рецепторы. Ведь ты же хотела умереть? — мелькнула во мне мысль. Если хотела, то умри прямо здесь, в китайском диснейленде! Я приняла смерть, и вступила на этот miti  с громким криком. В нём слились и дух воина и отчаяние человека. Крик шёл из глубины, но он оказался неожиданно слабым. Я закричала громче. И… неожиданно проснулась в пустыне!

Я проснулась в пустыне. Сравнимые с софитами звёзды светили надо мной. От тёмного песка исходило сияние. Дул холодный ветер. Я сделала неуверенный шаг. Песок был приятный и очень плотный.

— Осторожно! Наступай только на песок! Он специально светится для тебя! — это была китаянка. Она улыбалась в десяти метрах от меня, поэтому я не сразу заметила её. У китаянки было сухое тело и нереально огромная грудь.

— Где Русский?

— Русский отстал по дороге, — она улыбалась в темноте.

— Почему?

— Только ты смогла последовать за мной.

— Мы занимались сексом?!

— Сексом занималась ты. Я была скорее доской, на которой вы делали то, что было в вашем подсознании. Русский мог представлять меня в виде острова. Острова, на котором он хотел бы приобрести участок. Поговоришь с ним утром, ладно?

— Но! …

— Не трать своё время на выяснения, — в её голосе было столько уверенности, что я замолчала. — Пойдём со мной! Нам вон к тем скалам! Ико [82] !

Она повернулась ко мне спиной, и я увидела её узкую талию и выступающие ягодицы. Они были чуть-чуть больше, чем требовалось для совершенной фигуры. Мы шли по направлению к тёмной скальной стене. Я старалась наступать так, как она посоветовала. Это оказалось не очень сложно. Я ставила ногу на светлое, избегая любых затенённых участков. Китаянка шла впереди и чуть правее.

— С тех пор, как я появилась в России, со мной происходят странные вещи!

— Ты встала на перекрёсток, — прокомментировала она, не оборачиваясь.

— Что за перекрёсток?

— Для тебя — двух линий, твоей и Русского.

— А для тебя?

— Для меня больше. Зови меня Лао Ши.

— Лао Ши? Тюгоку го дэ? [83] Старая женщина?

— Да, именно так.

— Сколько тебе лет?

— Не поверишь. Пойдём, ты не продержишься в этом состоянии долго, а я должна показать тебе кое-что, имеющее большее значение, чем мой возраст.

Тёмная громада оказалась выветренным холмом. Песчаные волны набегали на него подобно волнам прибоя, и мои ноги по щиколотку ушли в песок. Из уступа торчал гигантский скелет ящера. На его черепе выделялись два тёмных провала. В этих провалах жил звёздный мрак. Казалось, череп смотрит этими необычными глазами. Третий провал располагался выше и составлял правильный треугольник с двумя первыми. Подойдя к скелету, Лао Ши погладила берцовую кость, которая была толще её бедра.

— Этот вид был последним, кто противостоял хищникам. А здесь, на этом месте, была последняя битва за землю, на которой ты живёшь.

— Что это за битва?

— Твоя битва другая.

— О чём ты?

— О твоей миссии. Я уже говорила, что задание меняется. Но в доме Русского мы собрали мир слишком похожий на твой, и это мешало пониманию. Помнишь, я появилась тогда, когда кровь с твоей руки попала на камень Ягуры?

— Мне кажется, я почувствовала это!

— Конечно почувствовала, но вела себя как девчонка. Не соревнуйся со мной хотя бы здесь! Слушай внимательно, запоминай каждое слово, улавливай каждую мысль. Я — Хранитель Комплекта. Сейчас не важно, кем и когда он изготовлен. Камень, который дал тебе Ягура, его часть. Каждая неправильная постановка переставляет камень из вашего мира в другой.

— Что значит неправильная?

— Совершённая не по правилам Игры.

— Поясни!

— Если во время партии в Го твой партнёр засунет себе камень в рот или в нос, ты сможешь продолжать такую игру?

— Нет, я немедленно прекращу её.

— А если он засунет себе камень из твоего комплекта?

— Я откажусь от такого комплекта!

— А если это комплект твоего Учителя?

— Я накажу такого партнёра!

— И тем самым нарушишь правила игры?

— А есть варианты?

— Есть мастера. Есть мастера, которые умеют не только прекратить такую игру, но и переиграть не нарушая правил! Учитель Русского недавно сделал ход, который вынес из вашего мира камень Комплекта, но вернул пять других. Такие игры становятся легендой, пять камней в своё время выиграл Тот.

— Какой Тот?

— Герой Книги мёртвых.

— Что с того, что кто-то выиграл пять камней?

— Для вашего мира — это много. Это поворачивает время вспять.

Тогда это дало пять дополнительных дней в каждом году.

— А сейчас?

— Сейчас сложнее, так как время вашего мира ускорилось.

— Наш мир — не твой?

— Ваш мир — мир живых. Мой — другой.

— Ты мертва?

— Камень, который тебе дал Ягура, мёртв?

— Это сложно для моего понимания.

— Я предупреждала тебя!

— Почему ты сама не можешь заняться тем, что предлагаешь мне?

— Я не фигурант в вашем мире, а Комплект нужно беречь именно в нём.

— Как я могу беречь его?

— Защищая каждый камень, который принадлежит Комплекту.

— Почему ты не можешь беречь его сама?

— Моя помощь должна быть ограничена, иначе будет нарушен балланс.

— Почему это задание даёшь мне ты, а не сэнсэй?

— Ответ на этот вопрос потребует времени. Более того, ты сама способна разобраться в нём. Скажу одно, твой сэнсэй поступил правильно, послав тебя в Россию. До большой войны, которая разразилась 70 лет назад, камни начали сосредотачиваться в странах-зачинщицах. Эти камни собирались специальными экспедициями. В одной из стран их попытались использовать, чтобы вызвать конец света, когда поражение в войне оказалось неминуемым. Однако этот план был приведён в исполнении слишком поздно. Камни оказались захвачены противоположной стороной. И поскольку их тайна не была раскрыта, они долгое время пребывали в забвении. Однако, пришло время, и нашёлся тот, кто узнал об их возможностях. Этот человек действует из России и Японии, используя стратегию «двух глаз». Он превратил адзи обеих стран в миаи [84] и разыгрывает их одновременно. Камни Великого Комплекта вступили в Игру! Итогом этой игры может стать окончание вашей цивилизации. Твой сэнсэй не знает, кто этот человек. Он думает на учителя Русского, у которого действительно есть несколько камней. Но Русский сэнсэй знает их опасность и, более того, умеет ими пользоваться, а точнее — не пользоваться. Опасность заключается в других камнях.

— Где эти камни?

— В задницах, — Лао Ши рассмеялась, но её глаза остались серьёзными.

— Вакаранай! [85]

— Непонимание возникает всегда, когда говоришь прямо, — улыбнулась Лао Ши. — Это была не метафора. Если бы некоторые люди получили камни в руки, это было бы ещё полбеды. Это было бы просто плохое Го. Но они хотят подключить их к первой чакре. Они хотят не «ставить» камни, а «ходить» с ними по «большой доске». Другой иероглиф — другой смысл. Если камень Великого Комплекта поместить в задний проход, то сознание человека начинает не только собирать миры, но получает возможность действовать в них, смещая ось времён.

— Что хотят эти люди?

— Люди всегда хотят одного — развлекаться. Но находится кто-то, кто хочет единоличной власти и могущества, а если он не получает этого, то он выбирает конец света для всех.

— Кто он?

— Это предстоит выяснить. Запомни одно — он настоящий любитель Го. Эта фраза идеально подходит к нему. Лучшая пара для твоей миссии — Русский. Как только ваша встреча состоялась, я включилась в процесс, так как время неумолимо двинулось, а его не очень много. Ваша встреча — пересечение важных ветвей, которые я готовила на протяжении долгих периодов. Более того, вы — пересечение не только ветвей, но и культур. Ваша цель — не дать игрокам нарушить правила. К сожалению, камни Комплекта уже нельзя передать его создателям. Они ушли так далеко, что их не видно даже с моего перекрёстка.

— Кто они?

— Они не люди, Митико. А большего я не успею тебе рассказать.

Слушай ещё. В мире находятся Чаши Хранителей. Положенные в них камни достать может только тот, кто положил.

— Где находятся чаши?

— В силу разных обстоятельств они отделились от Комплекта. Ты можешь их встретить в самом неожиданном месте, а встретив, не должна проморгать!

— Но как я узнаю их?!

— То, что ты знаешь про Чаши, уже много. Увидишь — узнаешь.

— Но почему ты сама не можешь встретиться с теми людьми, которые могут нарушить Правила? Подобно тому, как сейчас встретилась со мной?

— Потому что они не общаются на той волне, на которой общаемся мы. Наша чакра — восемь.

— А их?

— А их — один. Потому что ты смотришь на мир через очки долга, а они — сквозь око вседозволенности. В этом выражается твоё восхищение перед тайнами мира. Ты готова принять эти тайны, потому что ты хочешь жить и творить в мире. А они хотят гадить в них, ибо хотят иметь мир.

— Лао Ши! Ты будешь помогать мне?

— Помогать, но не делать за тебя. Впереди ждут ловушки, но я надеюсь, что вы преодолеете их. Недаром вы оба так долго и страстно изучали законы игры, — Лао Ши усмехнулась, и, помолчав, добавила. — Внимательно смотри на всё, что ты видишь здесь! Запомни каждую мелочь, здесь нет незначительных деталей!

Я пригляделась к каменистой поверхности, на которой мы расположились. Это были не камни. Выступ состоял из черепашьих панцирей, спрессованных друг с другом, точно суши в ночном наборе продуктового магазина.

— Это именно то, что ты подумала, — она улыбалась в темноте.

— Как называется это место?

— Гибельное место. На монгольском — «говь». Здесь проходит граница между нашими мирами.

— Так ты монголка?

Она хотела ответить, но что-то произошло. Мою собеседницу закрыла песчаная буря. Меня наполнило ветром, и с высоты в несколько сотен метров я увидела пустынную тёмную равнину. Мне показалось, что Лао Ши машет рукой. Я делала судорожные попытки направить тело вниз, к поверхности, но меня поднимало всё выше и выше. Я очнулась на ковре рядом с ноутбуком. Кто-то заботливо прикрыл меня пледом. Я вскочила на ноги, и уставилась на гобан. На нём стояли камни. Дверь в сад была закрыта и завешана тяжёлой шторой.

— Охаёгодзаимасу! [86] — в гостиную вошёл Русский. — О-генки дэсу ка? [87] О! Извините, Вы не одеты.

Я ошеломлённо смотрела на него. В руках Русский держал поднос с небольшим термосом, чайником и двумя чашками. Я подняла плед и завернулась.

— О-тя о хосии дэсу ка? [88] С Вами всё в порядке?

— Аригато, — я не узнавала своего голоса и пока не находила границу между сном и явью.

— Боку ва… сумимасен… юми. Ватаси ва юми-о мимасита [89] .

— О! Юми! Юми, вакаримас. Омосирой дэсу ка? [90] — Русский проявлял неподдельный интерес.

— Тотемо омосирой… омоймасу [91] , — при всём желании я бы не смогла рассказать ему весь «сон».

Меня больше всего интересовало сейчас, где находился Русский во время событий ночи. Я спросила его, спал ли он, и снилось ли ему что-либо. Русский, по его словам, спал. Он рассказал мне свой сон про остров в тёплом море. Там все говорили по-русски, и его это удивило. Ещё там было очень дёшево в уличных кафе и ресторанах. В городе было русскоязычное радио, передававшее тихую приятную музыку, сигналы точного времени и ещё что-то давно забытое. Русский сказал, что ему было очень приятно на этом острове, и это несмотря на то, что там было полно соотечественников. Море было тёплое и очень солёное, а по берегу устроена железнодорожная ветка, по которой ходят маленькие вагончики обзорной экскурсии. На острове можно купить небольшой участок. Даже участки первой линии стоили недорого, и можно было не соревноваться и строить так, как тебе хочется и кажется удобным.

Видимо я слишком пристально смотрела на него во время рассказа. Мой взгляд смутил Русского, и он остановился. Я сказала, что ему приснился русский рай. Он задумался. Ведь у каждого народа он свой, прибавила я. У русских он, наверное, такой. Какой рай у японцев? — спросил Русский. Я ответила, что раньше у нас была идея Великой Восточной Азии. Но эта идея была связана с экспансией и милитаризмом. Потом у нас была идея отыграться за поражение в войне другими методами. Отчасти нам это удалось, но что делать дальше, японцы всё равно не знают. И поэтому теперь у нас нет идеи и нет рая. Странно, что Русский не видел эротических снов, подумала я. А тем более — с моим участием. Но мой сон всё-таки был слишком ярким, и совсем не походил на обычные сны. Я заставила себя на какое-то время забыть о нём.

— Но теперь у нас появилась настоящая цель! — сказала я, глядя в его глаза.

— Какая?!

— Мы должны найти комплект Го, а через него цель Игры.

Я рассказала ему второй сон. Русский слушал очень внимательно и перебивал только тогда, когда не понимал смысл. Мы запнулись на черепашьих панцирях, долго пытаясь найти правильный перевод. Сначала я перевела как «моллюски», затем как «раковины». Наконец мы нашли точное слово. Оно произвело на Русского неожиданно сильное впечатление. Он задумался, а потом попросил ещё раз передать некоторые детали сна. Его интересовало, насколько панцири были большими, плоскими или полукруглыми, а также наличие рисунка.

Глава 18 Cвидетели Олеговы

Жизнь Антонины круто изменилась, когда она первый раз выехала на курорт. Путёвку давало МПС, и когда ей предложили выбрать между «Таёжными далями» и «Железнодорожницей», то Антонина без колебаний выбрала санаторий, находящийся на юге. «Правильно, молодец, таёжные нам уже дали!» — поддержала её каламбуром женщина из профкома. Антонине было за сорок, и впечатление, которое оказала на неё поездка в Крым, было такой силы, что она приняла решение уехать из Шумерли и никогда больше не возвращаться сюда. Володя в это время служил в армии, и она решила написать ему новый адрес, когда обустроится.

Она не рассказывала Володе про отца. Да он никогда и не просил. Лучше ничего, чем знать, что твой отец японский шпион. Отчество она придумала сама. Оно просилось к имени. А всё вместе получалось — Владимир Ильич Ягурцов. С таким именем-отчеством жизнь должна была сложиться хорошо. Володя был больше похож на неё. Крупного телосложения, с широким лицом. Но чувствовалось и много отцовского. Была такая восточная круглость, да и характер оказался посложнее. «Скрытненький он у Вас», — говорили Антонине в школе.

Продав маленький деревянный домик женщине, приехавшей к мужу на поселение, Антонина переехала на берег Чёрного моря, купив однокомнатную квартиру. Недвижимость досталась хорошая, в крепкой кирпичной пятиэтажке на самом верхнем этаже. Дом располагался в центре, недалеко от рынка и универмага. До автовокзала было совсем рядом, а до моря — рукой подать. Как правильно, что она успела до распада СССР! Ведь потом уже стало ни продать, ни купить, всё вокруг захватила мафия. А тех, кто пытался продать свои квартиры, пытали и убивали. Власти никакой уже не было, потому что власть и была мафия. Об этом писали в газетах, показывали по телевизору, хотя и показывать было не обязательно, и так всё было известно.

На новом месте жизнь Антонины пошла гораздо интереснее, чем в «посёлке», как она называла Шумерлю. Сначала она устроилась уборщицей в военный санаторий. Там были старинные корпуса, сделанные при царе. Красивый тенистый парк, а выздоравливали сплошь офицеры. Антонина работала посуточно, поэтому у неё появилось время на осмотр достопримечательностей. Она начала ездить на экскурсии, а уволившись из санатория после перестройки, водить людей сама. Что её всегда удивляло, так это то, что местные плохо знали родной город и его окрестности. Да и местными считать её знакомых можно было весьма условно. Люди перебрались сюда со всех уголков огромной страны. Тамара приехала с Украины. Ольга — с Молдавии.

Отслужив армию, вернулся Володя. Но пожил с матерью немного. Покрутился с месяц, и укатил в Нижний Новгород. Сказал, что решил по вечерам учиться, а работать на автозаводе. Антонина так и не успела Володю ни с кем познакомить. Она хотела взять его в горы, а лучше вместе со старичком-чудаком, который однажды напугал Антонину змеёй. Воспользовался, так сказать, её плохим зрением, насмеялся над женщиной. А зря! Она даже была готова выйти за него замуж. Старичка тоже звали Володя, он был холост, работал слесарем, а в горы ходил каждый выходной.

Сын приезжал редко. Всего, может, пару-тройку раз и приехал. Дела да дела. Большому кораблю — большое плавание! Одно только волновало Антонину — как бы Вавушка не начал пить. Чувствовало её материнское сердце, что есть у Володеньки этот червячок. Да и компания сына не внушала Антонине доверия. Состояла она сплошь из игроков, а игроки — люди ненадёжные. Видела она одного, с проломленным черепом. На всю жизнь осталась метка у человека. А такие метки просто так не ставятся. Ведь игрок — это разве профессия? Так, баловство одно. В последний год Володя работал на стройке. Изменение в судьбе казалось ей важным, и она боялась спугнуть эту перемену. Антонина ставила свечи и заказывала сорокоуст за новую работу сына. Пусть строит подольше! Глядишь, жизнь и наладится. И ещё смущало сердце матери, что не был Володенька женат. Одно время была женщина. Он даже приезжал с нею. Но женщина не понравилась Антонине. Мать с ужасом вспоминала, как предложила дорогим гостям «по стопочке». После этого молодые остановиться уже не смогли. Это событие было настолько сильным, что вытеснило даже имя Володиной сожительницы. Она только помнила её походку и остекленевшие сомнамбулические глаза.

С утра Антонина сходила в храм, потом зашла на рынок. Возвращаясь, еле протиснулась мимо двух активисток из «Свидетелей Олеговых». Женщины были в белых, но каких-то нерусских платках. Держась под руки, они прижимали к груди сумки и книги. Антонина знала, что эта секта собиралась в кинотеатре «Прибой». Отец Георгий после воскресной службы особенно ругал и обличал её деяния. Женщины из «Свидетелей» всегда появлялись парами, и любили площадь перед универмагом. Они попытались дать Антонине бумажку, а когда она отказалась, начали пугать и читать стихи из небольшой замусоленной книжки.

— Женщины! Как вам не стыдно! — начала Антонина. Но, не договорив, махнула рукой. Бесполезно, сказала она себе, и зашагала быстрее.

— Придёт двенадцатый год, тогда узнаешь, что стыдно, что не стыдно! — донеслось ей в спину. — Наступишь на череп! Каждый, каждый! Все до единого наступите!

— Пусть, пусть идёт! — включилась вторая. — Нам жалко тебя, несчастная. Когда тёмная лента обернётся вокруг ноги, тогда вспомнишь, как прошла мимо светлой руки!

Антонина не выдержала, повернулась вместе с сумками, и плюнула на асфальт.

— А! Она ещё плюётся, нахалка! Хамка! — заголосила первая женщина.

— Придёт Тризна! Все плевки вернутся тебе до одного! — добавила её спутница.

Антонина пришла домой, но оставаться не хотелось. Сначала думала вернуться, чтобы сказать женщинам всё, что надо сказать, но внезапно позвонила подруга и пригласила к себе. Тамара работала в центре оздоровительной реабилитации пожилых. Город выделил небольшое помещение, в котором пенсионеры могли собираться по определённым дням. Была запись на бесплатный массаж, а днём группу даже кормили обедом в одном из санаториев. Тамара вела учёт. Работы было немного, зато общения — вдоволь. Десять лет разницы в возрасте не помешали женщинам сблизиться. Они жили в одном доме, где у Тамары с мужем была трёхкомнатная квартира. Антонина положила в сумку баночку кизилового варения, и направилась в центр реабилитации. Она обошла площадь универмага другой стороной, где нотариальная контора и книжный магазин.

— Антонина! Здравствуй! — по глазам подруги было понятно, что в центре сегодня обсуждение.

— Выкладывайте, что у вас тут, — встреча со «Свидетелями» была ещё слишком свежа.

— А вот погляди! — воскликнула Ольга. Она была на пару лет моложе Тамары, но по своему темпераменту казалась ещё младше.

— «Девяностолетний японец пережил падение с башни, перелом шейных позвонков и пробыл более суток в морозильной камере одного из моргов Токио», — вслух прочла Антонина.

— Ой, девочки, бывает же такое? Перелом всех позвонков! Холодильная камера! Морг! А мы-то? Ногу сломаем и уже прощаться начинаем, — запричитала Ольга.

— «Сейчас Ягура Года поправляется в одной из частных клиник. Я чувствую себя гораздо лучше, говорит японский пенсионер», — дочитала Антонина и замерла.

— Чего запнулась?

— Егорушка! — всплеснула руками женщина, вглядевшись в фотографии. Вмиг позабыв про «Свидетелей Олеговых», она ошеломлённо смотрела на подруг, а на её коленях застыла сумка с баночкой варенья из дикого кизила.

— Твой, что ли? — тихо спросила Тамара.

— Мой, — Антонина опустила глаза.

— Где ж ты нашла-то старого такого?

— Да не был он старым. Давно это было.

— А, давно! Но может — обозналась? Может не твой ещё?

— Мой он, девочки. И лицо его, и фамилия. Только постарел сильно. Столько лет-то прошло!

— Сходить на совет к Маме! — Ольга сделала ударение на последний слог. — Ох, господи, никогда, наверное, не научусь выговаривать имя. Около … Околочандра, вот! Он человек опытный, небось, и в Японии бывал, и где только не был. «Я выжил благодаря восьмой чакре», — дочитала Ольга конец статьи. — Ишь, как, чакре. Я же говорю — надо к Маме!

Тангутский Мама (с ударением на последнем слоге) звался Околочандра. В прошлом он был индийским бизнесменом-мафиози, и жил в Дели. Потом бросил своё неблаговидное занятие и встал на праведный путь. Околочандра поселился в городе несколько месяцев назад. Он не курил, ходил во всём белом, и каждый раз пил из новой посуды. Околочандра имел свой ашрам в Агонии (что за страна Антонина не знала), бездонные глаза, а его индивидуальная саньяса стоила тысячу гривен и выше. Директор санатория «Смазка Севера» заплатил однажды Околочандре пять тысяч за себя и жену. Антонине даже показывали фотографии. Ашрам Мамы выглядел как несколько обтянутых тряпками хаток. Ученики на фото собирали траву, а Околочандра объяснял им, как готовить пилюли, смешивая разные смеси. К нему нельзя было притрагиваться, но однажды один залётный москвич, который не знал этого, обнял Маму, и это потом все обсуждали. Ольга ходила к Околочандре, а Антонина хмурилась, слушая её рассказы.

— У православных чакр нет! — строго произнесла она.

— Откуда ты знаешь, что нет?

— Отец Георгий сказал!

— У православных, может, и нет, а вот у япошек — есть! — парировала Ольга.

— Слушай больше своего Вридавая.

— Не Вридавай, а Вридаван! Это такой город, Околочандра рассказывал.

— И что он рассказывал?

— Люди туда приезжают умирать, их там сжигают, а что остаётся — бросают в Ганг.

— О! Господи! Ужас-то, — Антонина прикрыла рот руками.

— Нечего и ходить! Не надо никаких чакр! Твой мужик? — Тамара со свойственной ей прямотой направила разговор на главную тему.

— Мой, — выдохнула Антонина.

— Должна значит поехать к нему! — вынесла подруга суровый вердикт.

— В моём-то возрасте, Тома?

— А что возраст? Что возраст? Твой мужик нашёлся. Чуть не умер, значит, Бог отвёл. В газете вот напечатали. Это что? Случайность? Как думаешь?

— Думаю, нет, Томочка.

— И я так думаю, что нет. Собирайся и езжай к нему. А мы тебе с Олей поможем. Так, Оль?

— Конечно, поможем! Я бы тотчас поехала! — согласилась Ольга. — В Японию — с удовольствием. Вот в Румынию не хочу!

— Подожди, Оль, про свою Румынию! Фотографию сына ему привезёшь. Слышишь меня, Тоня?

— Ой, девочки. И точно. Фотографию!

— Конечно, пусть хоть перед смертью на сына поглядит.

— А Володя у меня японской игрой занимается. Вроде шашек наших, — неожиданно вырвалось у Антонины.

— Вот видишь! — хором ответили Тамара с Ольгой.

— Так он у тебя, что? От этого что ли? — догадалась младшая из подруг.

— Не от этого, Оля, а от японца, — поправила Тамара.

— А я, что сказала?

— Что сказала, то и сказала.

— И ничего я не сказала такого! Чем японец хуже нашего чурки? Лучше же, а не хуже. Уж лучше японец, чем еврей. Я так думаю.

— Оля, всё! — Тамара строго посмотрела на подругу.

— А Володя мой всегда думал, что его отец — чуваш. Я никогда ему не говорила, боялась. Теперь-то, конечно, уж можно. Теперь за национальность не посадят, — вздохнула Антонина.

— Всё сходится, Тоня, — подытожила Тамара. — Поедешь, расскажешь ему о сыне, фото покажешь, может, он твоего Володьку к себе возьмёт. Не маяться же шашками до конца жизни?! Игра хоть и японская, а делом заняться никогда не помешает! А у твоего-то, гляди, наверное, и квартира хорошая или, может, дом?

— Я слышала в Японии у всех дома, — вставила Ольга.

— А вдруг он женат?

— Да с чего это он женат?

— Не знаю. Просто подумала, а вдруг он женат?

— Ты это брось, Тоня! Женат, не женат. Приедешь, познакомишься. Да был бы женат, на фото был бы с женой!

— Точно! — оживилась Ольга. — Ты глянь на фото! Где жена-то?!

Жены на фото не было. На Антонину глядел исхудавший японский старик, с глазами того человека, которого она встретила на станции Шумерля больше сорока лет назад. Значит, решено. Это судьба, а от судьбы никуда не уйдёшь. Володенька уже взрослый, а ей пока силы есть, надо ехать в Японию.

— А языка-то я ихнего не знаю, девочки! — неожиданно всплеснула руками Антонина. — Выйду из самолёта, а куда дальше?

— Что «куда дальше»? Куда все, туда и ты. Я ездила в Китай, к косоглазым. За вещами. И ничего, не потерялась. Наши русские женщины, Тоня, повсюду есть. Иди за ними, куда они идут. Да ты не волнуйся! У японцев везде порядок, не заблудишься. Это у нас ничего не найдёшь никогда. И вот ещё что, Тоня. Слушаешь? Иль думаешь о своём?

— Слушаю, слушаю! — встрепенулась Антонина.

— Вот ещё что. Пока не уехала, научи нас в игру эту играть. Как она хоть называется?

— Го.

— Как?! Г. О.?

— В одно слово, Тома. Просто Го.

— Придумают, же, Го. Хотя, что с них взять, с другой стороны, — Тамара не собиралась отступать, — учи в … Го.

— Вот точно! Тоня! Ну, пожалуйста, — оживилась Ольга. — Научишь? Если научишь, обещаю к Околочандре не ходить!

Антонина растерялась. Володя мало рассказывал ей про своё занятие. Говорил, что для него Го — просто работа. Одна из работ. Что он организовывает турниры, зарабатывает на этом, а сама игра его интересует мало. Ей показалось тогда, что Володя стесняется игры и всёго того, что связано с ней. Он привозил ей публикации. Не свои. Володя никогда ничего сам не писал. Он привозил журнал «Наука и жизнь». Антонина полистала, но ничего не смогла по журналу понять. Но если подруги просят? Ничего, найду в библиотеке. Разберусь, потом научу и их.

— Ну ладно! — улыбнулась Антонина. — Пока буду деньги собирать, покупать билеты, да поездку оформлять, так и быть — научу вас Го. Только одно условие — сначала схожу в библиотеку, сама почитаю наперёд. А то я, честно говоря, забывать начала что там да как. Вот только на чём же вас научить? Ни досочки, ни фишечек этих у меня нет. — А шахматная доска разве не подойдёт? У меня есть! — отозвалась Ольга.

— Ой, не знаю даже. Может, подойдёт, а может — и нет. Там должны быть такие шашечки из пластмассы. Володя показывал какие. Как пуговки они.

— Может, тогда пуговицы и взять? — предложила Тамара.

— А что? Нам же только научиться! — поддержала Оля.

— Почему пуговицы не взять? — согласилась Антонина. — И то, правда, возьмём пуговицы. А с полем что делать? Шахматное не годится.

— Может, сами нарисуем?

— Есть один человек! — задумчиво произнесла Антонина.

— Какой человек?

— Да помните, я рассказывала. Мы с ним в горы ходили, да только смех один вышел, а не горы.

— А! Тот самый?! Со змеёй?

— Да, тот. Володя его зовут. У него руки золотые, что хошь тебе сделает.

— Так попроси его!

— А удобно?

— Конечно, удобно! А что тут неудобного? Расскажешь ему, как это Го изготовить. Он, небось, и не слыхал о таком! Он ещё в наш кружок проситься будет! — обрадовалась Ольга. — А что, девчонки! — её глаза загорелись. — А давайте назовём наш кружок? А?

— Брось дурить, Оль!

— А что такого?

— Да, ничего. Поиграть поиграем, а зачем ещё что-то?

— Права Оля, надо как-то назвать, — неожиданно согласилась Тамара. — Я предлагаю назвать словом «клуб». Я тогда смогу этот клуб в бумаги записать. Глядишь, и денег выпишут нам на чай, на призы. Может через совет ветеранов пропустить? У них и помещение есть. Глядишь, и Феликс мой заинтересуется.

— Точно, Тома!

— Назовём «клуб Го». Пойдёт? Или слишком коротко? Мы — кто? — В смысле?

— Ну, кто мы? Шахматисты? Гоисты? Как назвать?

— Гоисты — как-то не очень.

— Согласна, смешно, как-то.

— Ну, ведь есть же любители шашек, шахмат. Значит, мы — тоже любители? Только любители чего? Го?

— Да, правильно. Так и пиши, Тома. Клуб этих. Любителей Го.

— Клуб Любителей Го?

— Да! Клуб любителей Го.

Антонину в эту ночь посетили необыкновенные сны. Она видела себя молодую, в ситцевом платье в горошек, а Ягурушка махал ей из окна маленького вагона. Вагоны шли по кругу, потому что в этом сне Антонина работала на детской железной дороге. Кругом стояли люди, и все они были узкоглазыми.

— Это наш клуб Го! — сказал кто-то. Поезд загудел и вагоны стали вращаться всё быстрее и быстрее, а Ягурушка всё махал и махал ей из окна.

— Открой мне всю правду, не бойся меня! — вдруг раздался голос, но Антонина почему-то знала, что на него не следует отвечать.

Она продолжала смотреть на карусель.

— Грядущие годы таятся во мгле, но вижу твой жребий на светлом челе! — опять раздался голос. Антонина повернулась, пытаясь понять, кто говорит.

— Лежат благородные кости, — продолжало из темноты.

— Кто говорит?! — крикнула Антонина.

— Их моют дожди, засыпает их пыль, — голос казался странно знакомым. Вместе с ним на Антонину навалилась такая тяжесть, что она начала задыхаться.

— Я вот сейчас милицию позову! Господи помилуй!

— И ветер волнует над ними ковыль! — голосу не всё понравилось в последней фразе.

— Господи помилуй! — воскликнула Антонина ещё раз, и с этими словами проснулась. В комнате было темно, а с улицы шёл свет уличного фонаря. Он напоминал луну, которая светила снизу, а не сверху.

Антонина встала, прошла в красный угол, прочла молитву и выпила полкружки святой воды. А Ольге приснился Околочандра. Во сне его, правда, звали не Околочандра, а странным именем «Самдаши». Самдаши кидал в Ольгу спички, и они, чиркая по её одежде, самопроизвольно загорались. Ольге было щекотно и страшно.

— Прекратите! — крикнула она Околочандре.

— Только если скажешь заклинание!

— Я не помню никакого заклинания!

— Как не помнишь? А заклинание спичек? Заклинание священного города?!

— Го? — неуверенно произнесла-спросила Ольга.

— Нет, — улыбался во сне Околочандра-Самдаши.

— Знаю, знаю! Абишек! — неожиданно для себя вспомнила Ольга. — Абишек! Абишек! Абишек!

Она проснулась с этим неизвестно откуда взявшимся словом.

— Ну, что будем делать? — на Ольгу из темноты смотрел муж. — Разводиться?

— Что ты?! Что ты, Олег!

— Тогда чтоб больше никаких гуру! Поняла меня? Шабаш! — он перетянул на себя одеяло, и отвернулся к стене.

— Поняла, поняла, — закивала в темноте Ольга. Она ещё долго лежала с открытыми глазами. А потом тихо вышла на кухню, и долго стояла перед образом, шепча святые слова. Закончив, Ольга достала из тумбочки в коридоре две кассеты. На одной было написано «Сакральные танцы. Видео-выступление Мастера», а на второй «Лекции Мамы». Ольга завернула кассеты в газету, и положила в мусорное ведро.

А Тамара в эту ночь не видела снов. Её муж, Феликс, вернулся с работы в пионерлагере, и взял её настойчиво и неумолимо. Тамара, конечно же, пыталась сопротивляться, но потом её закружило, понесло, и она потеряла себя и в Феликсе, и в темноте комнаты.

Глава 19 Reiki

Ягура-сан плыл в многометровом слое золы. Ниже висели огромные белые рыбы, и он мог бы, наверное, коснуться их рукой, если бы толкнулся в направлении дна. Но «невидимый» не давал ему этого. Ягура-сан попытался поднять голову и рассмотреть, кто это. «Невидимый» был связан с его Учителем, он делал так, чтобы Ягура-сан постепенно приближался к поверхности. Выше зола была менее густая и не такая чёрная. Ягура-сан сделал несколько слабых движений руками и стал ближе к «невидимому». Неожиданно он осознал, что это его собственное ki . Это было reiki — ki седьмой чакры. Ягура-сан позволил reiki войти, и оно, войдя внутрь Ягуры, занялось включением нижестоящих центров. Ягура-сан наблюдал в цветовом диапазоне, как чакры распускаются, подобно цветам и разгораются, подобно восходу солнца над тёмной поверхностью океана. Он не делал попытки открыть глаза. Объединённое ki , добившись соединения с сознанием, давало чёткую картинку на его внутренний экран. Ягура-сан увидел себя тощим маленьким стариком, лежащим в позе зародыша в огромной комнате.

Эта большая комната не была похожа на его спальню, и он был здесь не один. Кроме него в комнате располагались и другие тела. Это были мужчины, женщины, такие же старики как он. Что они делают здесь вместе? Ki заструилось между телами, и он уже знал, что все люди, находящиеся в комнате, мертвы. Все люди были мертвы, включая его самого. Его тело было холодно, безжизненно и скручено. Только ki было живо, и оно спрашивало, что делать дальше. Ягура-сан предложил ki посмотреть, насколько велики повреждения. Через несколько секунд он знал, что его внутренние органы целы, падение с высоты не оказалось фатальным. Ki обнаружило повреждение в шейных позвонках, которые оказались неестественно вывернуты. Но позвоночник был цел, и ki спокойно проходило по нему. Кроме этого, сердце почти не сокращалось, движение крови было практически остановлено, а температура слишком низка. Ягура-сан вспомнил причину. Он выпил препарат, действие которого с каждой минутой становилось слабее.

Он приказал шестой чакре активизировать сердце. В ответ на его запрос, сердце начало сокращаться быстрее, оно буквально зашевелилось в груди, а кровь двинулась по жилам. Через двадцать минут Ягура-сан попытался выкрутить голову в правильную сторону. Боль казалась подавляющей, и он чуть не потерял сознание. Тогда, найдя направление повреждения, и, пробуя его, он начал давать давление в сторону максимальной боли. Через семь или восемь попыток голова перешла под контроль, а к девятой попытке стала продолжением тела и помощником в действиях. Теперь главным врагом был холод, который не прекращался, а как будто усиливался. В комнате было не просто холодно, а морозно. Ягура-сан открыл глаза, но ничего не увидел. Там, где он проснулся, было темно как в гробу. Только ki могло вести его в таком кромешном мраке. Оно показало выход, но этот выход был заперт снаружи.

Ягура-сан попросил найти такого же старика как он. Он потянул на себя скрюченное худое тело, которое показалось ему легче своего. Подтащив старика к выходу, Ягура-сан громко постучал в дверь чужой головой. На той стороне он почувствовал человека, пребывающего в нерешительности. Ягура ещё раз постучал стариком. Теперь стук был более требовательным. Он добавил ему тональность, не допускающую возражений. Засов на двери щёлкнул, и она стала медленно открываться. Ягура-сан закрыл глаза, и собрал все силы воедино. Как только дверь открылась, он бросил старика в лицо тому, кто стоял за дверью. Раздался сдавленный крик. Не открывая глаз, Ягура-сан принялся раздевать человека, удивляясь, насколько тот тёпл. Других людей поблизости не было. Перед ним лежал пожилой японец, reiki потерявший сознание от испуга. Затащив его в мертвецкую, он не стал запирать дверь.

Беглец примерил на спину голого старика, голова которого уже помогла ему. Ноги не хотели держаться правильно, поэтому Ягура-сан, сняв тело, и максимально раздвинув их своими ногами, лёг сверху, и связал руки и ноги старика поясом, добытым у сторожа. Ягура-сан покряхтел и попробовал подняться. Старик держался неудобно, но путы помогали. Делать было нечего, ведь он твёрдо решил забрать тело с собой. Только если он забирал старика, вся операция получала статус «двух глаз» и становилась стратегической. Так, со стариком на плечах, медленно передвигая ногами и направляя вперёд ki , Годокоро покинул территорию медицинского центра и оказался на улице ночного Токио. Оставалось два дела. Первое — спрятать старика. Второе — найти место, где он будет жить. Жить дальше, подумал Ягура-сан.>

В четыре утра Танака-сан со спиннингом вышел на набережную реки Сумида. На противоположном берегу открывался вид на пивоваренную компанию Asahi с золотым перчиком на пьедестале, напоминающем перевёрнутый мавзолей. Было, мягко говоря, малолюдно. Поэтому Танака-сан с любопытством пригляделся к двум старикам, появившимся под эстакадой. Старики были немного ёппарай [92] . Они обнимались друг с другом, а один показался Танаке голым. Но скорее всего, он был в плавках. Неужели собрались купаться? — с ужасом подумал Танака-сан. Второй старик повязал готовящемуся к прыжку белое хачимаки, и взяв за плечи… нет… не поцеловал и не обнял. А, размахнувшись, бросил с бетонного парапета прямо в Сумиду. Танака-сан ошарашено глядел через реку. Оставшийся старик посмотрел на Танаку, и Танака-сан стал быстро сматывать спиннинг. Он всё понял. Он, Танака-сан, ничего не видел, и не собирается сообщать в полицию. Схватив удочку он, не оборачиваясь, зашагал к дому. Ну и ловля! Чего только не поймаешь в Сумиде! Он чувствовал затылком, как страшный старик стоит на той стороне реки, и смотрит ему вслед.

Ягура-сан стоял на берегу Сумиды на стороне пивоваренной компании. Только что он сыграл две постановки — одну мёртвым камнем, а вторую — тэнуки [93] . Единственное место, куда он мог бы сейчас отправится, была квартира Митико. Идти предстояло долго, но если стоять на месте, то не придёшь никогда. Он развернулся и медленно зашагал вглубь квартала. К семи утра он дошёл до дома и открыл дверь отпечатком пальца. Митико хранила его в базе замка. Войдя в комнату, Ягура-сан снял чужую одежду и повалился на постель. Столько, сколько он прошёл сегодня, было за пределом его сил. Почти сразу Ягура-сан провалился в тяжёлый беспробудный сон.

Глава 20 План игры

— Правильно, что приехал один, — в свитере и лыжной шапочке Учитель напоминал пастора из фильма «17 мгновений весны».

— Я не сомневался, что должен поступить именно так, — на маленькой кухне его городской квартиры даже чайник казался ещё одним человеком. В городе не топили, поэтому Учитель был одет по «законам южной зимы».

— Молодец, ты просто молодец. Скажи мне, как продаётся твоя книга? — он уже заправил заварник и теперь готовился к раздаче кипятка.

— Учитель, неужели продажи книги важнее всего того, что я Вам рассказал?

— Конечно, ведь если твоя книга не будет продаваться успешно, ты не покроешь расходов на бумагу и типографию, потерпишь финансовую и моральную катастрофу. Как после этого ты сможешь бороться за судьбу цивилизации, спасая её от краха? — он посмотрел на меня, раздумывая. — Я не советую тебе и ей ввязываться в это дело!

Мне стало легче, так как теперь я хотя бы знал его точку зрения.

— Эта игра слишком опасна. Я не думаю, что вы оба готовы к ней.

— Спасибо, что сказали мне это. А если мы, тем не менее, решимся вступить в это сражение?

— Тогда Митико должна вступить «в это сражение» одна.

— Без меня?

— Ты точно понял смысл моего сообщения.

— Но, как же?

— Это был твой сон?

— Нет.

— А чей?

— Это был сон Митико.

— А кто даст ей камень? Ты?

— Нет, у Митико есть камень её Учителя.

— Верно. А теперь соедини эти доводы вместе.

— Получается, что это игра её?

— Получается так. Как играет в Го эта девушка?

— Она играет отлично! Самая сильная её сторона в том, что она не увлекается и не бросается в огонь с головой. Она безупречно отыгрывает окончания, и я пока не могу выиграть у неё.

— Это хорошо!

— Что хорошо?

— Хорошо, что отлично. Если девушка неплохо играет в Го, то тогда пусть она входит в Игру через Го.

— Как именно это сделать?

— Пусть она выставляет на доску партию, которая покажется ей близкой. Хорошо подойдут исторические игры, наверняка она знает некоторые наизусть.

— Дальше?

— Дальше нужно выбрать правильное место, обладающее возможностью перехода.

— Что за место?

— Вы должны найти его сами. Найдёте — Митико вступит в Игру, не найдёте — не сможет вступить.

— Как мы можем найти такое место?

— Вы должны искать, если вы решили, что это ваша битва. Ты неплохо описал мне людей, которые играют против человечества. Теперь хорошенько опиши их себе. Если ты собираешься играть с ними, а не с самим собой, то тебе нужно найти пересечение между своей и их игрой. Улавливаешь мою мысль?

В первое мгновение задача показалась не имеющей решения. Но затем внутри головы что-то щёлкнуло, и я неожиданно увидел картинку заснеженной зимней дороги. Это был перекрёсток Ильинского и Рублёвского шоссе. Однажды я простоял на нём минут сорок. ГИБРИД перекрыл светофор, ожидая проезда кортежа. Несколько машин, стоявших впереди, развернулись через сплошную, и укатили пытать счастья на Новую Ригу. Я включил телевизор. Шло выступление Президента. Через десять минут я увидел проносящийся на бешеной скорости кортеж как иллюстрацию своего места в стране, где являюсь гражданином. Потом мы ринулись через светофор подобно бойцам армии генерала Власова, штурмующим горловину Мясного Бора. Я оказался зажат между огромным «Ландкснехтом» и джипом «Лакмус», и едва избежал двойного ДТП. Но теперь эта картинка предстала для меня в новом свете. Я неожиданно понял, где я поймаю за жопу тех, кого поймать нереально. Я возьму их прямо там, на этом самом светофоре. Я быстро представил себе арендованный микроавтобус, в салоне которого Митико расставляет историческую партию. Вот на бешеной скорости проносится кортеж, а Митико ставит камень на пересечение линий! У меня захватило дух от возбуждения и предвкушения.

— Кажется, улавливаю. Хорошо, допустим мы найдём такое место. Что дальше? Что должна делать Митико с камнем?

— А что ты делаешь с камнем, когда играешь в Го?

— Я держу его в чаше. Так ты учил меня.

— Правильно. А где ты держишь камень, когда решился на постановку и выбрал глазами пересечение?

— В руке.

— Молодец, я не сомневался в тебе. Ты держишь камень в руке каким-то особым образом?

— Держу тем хватом, которому научился у тебя.

— Это специальный хват помогает тебе в игре?

— Да, он помогает мне сосредоточиться в последнее мгновение перед постановкой.

— Отлично! Как только Митико выберет пересечение, пусть возьмёт камень в руку, чуть-чуть подержит его, чтобы камень нагрелся, а затем ставит на доску.

— Это всё?

— Это всё. Если пересечение окажется перекрёстком правильных невидимых линий, то всё свершится само собой.

— Какой будет эффект? Ты видишь дальше постановки камня?

— Вижу.

— Что именно?

— Я вижу, что если Митико сделает это, то в твоей и её жизни произойдут большие перемены. Возможно, нам будет трудно или даже невозможно увидеться снова довольно долгое время. Нам или тебе с ней, это не важно.

— Почему?

— Потому что ближайший вход слишком близко.

— Когда?

— 31 января.

— А когда следующий после него?

— Этого никто не знает.

— Даже ты?

— Даже я.

— Мы можем пропустить ближайший вход!

— Когда я говорю «слишком близко», то я имею в виду, что пропустить надо не ближайший вход и не следующий за ним. Когда я говорю «слишком близко», то это означает, что ваша подготовка не достаточна.

Я понял, что он имел в виду. И ещё вспомнил, как однажды спросил Учителя, на какие части делится время. Учитель ответил мне анекдотом про ковбоя, который проспорил и должен быть выпить глоток из плевательницы. Но вместо того, чтобы выпить один глоток, ковбой выпил всё содержимое. «Ты мог не делать этого, достаточно одного глотка», — сказали ковбою приятели. «Я знаю, — ответил он, — я и хотел так, но когда я начал пить, то пошло одной соплёй». Этот анекдот показался мне грубым и неуместным. Я думал над ним несколько дней, а затем решил спросить, является ли время неделимым лично для меня? Учитель ответил, что для меня время действительно делится на части. «На какие части разделено время для меня?» — спросил я. «Твоё время разделено на две неравные части, — ответил он. — Первая часть — это спор. Вторая — питьё из плевательницы».

— Поэтому я и говорю тебе, — закончил Учитель менторским тоном, — после того, как Митико поставит камень на доску большой Игры, может случиться многое. В нашу партию ворвётся другая скорость, и всё придёт в движение. Могут произойти сильные перемены! Ты уже готов к ним?

Глава 21 Траходонт

Карина пряталась в листьях огромного дерева. Длинные когти гарантировали, что она не сорвётся и не упадёт вниз, рискуя сломать костяной клюв. Жилистые перепончатые крылья были сложены за спиной. Карина находилась в засаде. Она сдерживала помёт, который мог выдать её местоположение. Лес наполняли звуки, некоторые были совершенно не знакомы птеродактилю. Поэтому Карина пристально вглядывалась вниз, готовая, либо молниеносно сорваться со своей позиции, либо, перебежав по листьям, забиться ближе к стволу.

Тиранозавр появился неожиданно. То, как он рыскал, ломая подлесок, говорило, что это самка, которая сильно обеспокоена. Приглядевшись, Карина поняла. Хищник искал место для кладки. Это была удача! Яйцо крупного динозавра было именно тем, что интересовало птеродактиля. Но на яйцо Тираннозавра ей посягать не приходилось. Карина следила долго и внимательно. Наконец ящер нашёл то, что искал. Это была огромная куча пожухлых листьев и другого мусора. Тиранозавр разгрёб её своими огромными ногами. Обнажился песок, и ящер начал аккуратно раскапывать его. Движения рептилии стали еле заметными. Послышался скрежет когтей. Карина увидела кладку Тираннозавра, находящуюся меж двух странных брёвен, зарытых в песке. В кладке уже было несколько яиц, но, сколько именно, Карина определить не смогла. Звуки леса стали слабее. За деревьями мелькал силуэт Траходонта, гигантского утконосого динозавра, но Карина не обращала внимания на этого травоядного великана. Самка Рекса присела. Её могучий хвост заслонял от Карины панораму величественного зрелища. У Карины было много собственных кладок, но кладку Тираннозавра она видела впервые! Ящер расставил могучие ноги и напомнил Карине борца сумо. Что такое «сумо», Карина не знала, как и то, откуда ей пришло это слово. Помёт подступил ближе, и она сильнее сжала анус.

Вот оно, свершилось! Самка Рекса поднималась над выкопанной ямой. Взгляд Карины был устремлён на яйца хищника. Сорваться? Она быстро представила себе, как тенью мелькает вниз, и своими цепкими лапами хватает одно из яиц. Промахнуться невозможно! Да, она сможет сорваться и похитить яйцо, но удастся ли с ним взлететь? Нет, не удастся. Реакция Тиранозавра быстрее её кожистых крыльев. Самка собьёт её прямо над ямой. И в тот самый миг, когда она отказалась от этой затеи, а Тиранозавр занёс свою могучую лапу, чтобы прикопать кладку, в яме что-то зашуршало, зафыркало, и раздался механический голос: «Есть прохождение газа на территорию Украины!» Тиранозавр присел на хвост и поднёс одну из лап к своей страшной зубастой морде. Не найдя в лапе того, что искал, он начал смешно ощупывать себя. Может быть, его кусали какие-то мелкие, невидимые для Карины твари? Наконец, ящер нашёл на себе какой-то предмет, и рыкнул в него.

— Что Вы говорите, Тиран Озаврович? — продолжил механический голос.

Ящер снова рыкнул, а затем поднял огромную клыкастую голову к небу и страшно заревел. Карину оглушил этот жуткий вой, она зажала слуховые перепонки и на миг закрыла глазные. Этого мига как раз хватило для того, чтобы произошло невероятное. Тонкая двуногая ящерица выбежала из кустов, скатилась в яму, и схватила передними лапами несколько яиц. Карина оторопела от неожиданности, а затем сорвалась с дерева, нацелившись на тонкое бледное существо. Тёмной тенью Карина неслась на «двуногую», которая покинув яму, со всех ног кинулась к зарослям. Удаляясь от Тираннозавра, Карина краем глаза продолжала следить за чудовищным ящером. Когда до удара когтями по голове «бледной» оставался миг, ящерица повернула в сторону, и это сбило прицел. Затормозив, птеродактиль захлопал крыльями в метре от земли. Двуногая прижимала яйца к груди. Она резко обернулась к Карине и нанесла удар одной из нижних конечностей.

— Киа! — крикнула маленькая бледная ящерица.

Удар пришёлся в грудной отдел, в район зоба. Он оказался настолько неожиданным, что Карина выронила помёт. Бледная не стала продолжать атаку, а наклонилась и зигзагом метнулась в заросли. Гнев бросился в маленькую голову Карины, она потеряла контроль над собой. То, что это была самка, Карина не сомневалась ни на минуту! Хлопая по земле крыльями, птеродактиль устремился в погоню. Кусты снизили скорость, и, сделав два-три резких толчка, она неожиданно запуталась в лианах. Гнев сменился испугом, Карина увидела гигантскую тень. Сомнений быть не могло, тень наклонялась над ней.

— Сколько же в этом лесу сучек! — гнусаво проревел Траходонт.

— Не трогайте меня лапами! Я другого вида! Я птеродактиль! — взвизгнула Карина.

— Мы и не таких птеродактилей птеродактили, — заржал утконосый любитель водорослей, переворачивая запутавшееся тело Карины. Мощный костяной гребень на макушке выделял доминантного самца.

— Что там за шум в кустах? — услышала Карина голос Тираннозавра. — Нашли яйца?

— Ищем, Тиран Озаврович!

— Вентиль?

— Пытаемся перекрыть!

— Давайте, давайте! Этого ещё не хватало. Всех зверей в округе опросили?

— Сейчас опрашиваем.

Карину обдало гнилым болотным дыханием. Она извивалась, пытаясь вырваться. Крылья были расправлены и зажаты на земле мощными передними лапами зауропода. Спиной Карина ощущала горячий песок и покалывание. «Уложил на муравьиную кучу, скотина. Ещё и на мой помёт», — подумала она со злобой.

— Отвали! Не понял что ли? — дело начинало заходить далеко.

— Да что там такое в кустах?! — раздался голос с поляны.

— Лёша кого-то товарит. Он же у нас в образе Траходонта, хе-хе.

— Делать что ли больше нечего? Где Маэстро?

— Был где-то здесь.

— Но мы же не можем Лёше приказывать.

— Хорошо, яйца, яйца ищите! Траходонты! — передразнил Тираннозавр.

— Перекрёсток, это был классический перекрёсток!

— Да понял я уже. Откуда я знал, что раскопаю трубопровод? — услышала Карина удаляющиеся голоса.

— Что, проституток в городе не хватает?! — Карина была возмуена до предела.

— Лежи смирно, за всё заплачено, — засмеялся утконосый толстяк.

Глава 22 Восьмая чакра господина Ягуры

Ни ki , ни человек, который стоял над телом Ягуры, не могли достучаться до его сознания. Совершённое превысило силы организма. Сознание не поднималось из глубины. Эта глубина была горным озером с прозрачной водой. Ягура-сан видел свет, он даже стремился к нему, но свет был недостижимо высоко. Поднявшись, он встретил турбулентные потоки. Его тело страшно трясло, но даже это не приводило к пробуждению.

— Просыпайся, грязный мерзкий ублюдок! Я знал, что найду здесь кого-нибудь вроде тебя! — Микио не переставая тряс голое иссушенное тело.

Да, это был один из тех самых стариков, которым Митико лизала дряхлые старческие задницы. Извращенка и активистка тайного общества извращенцев! О, то, что он увидел в этой комнате, появлялось в самых жутких картинах его воспалённого сознания, кото рыми он намеренно мучил себя, сгораемый ревностью. На постели Митико лежал обнажённый старик, который выглядел так, словно сбежал из морга. Микио набрал номер.

— Тоши!

— Микио, здорово что ты позвонил! Слушай! Люди почти согласны, когда именно они смогут получить телефон или хотя бы взглянуть на него?!

— Тогда, когда заплатят о-канэ! Слушай, Тоши. Плевать на телефон, я нашёл в ЕЁ квартире грязного ублюдка-извращенца. Приезжай немедленно, а то я в одиночку кончу эту мразь!

На другом конце провода произошло замешательство.

— Микио! Сообщи мне адрес. Я же не знаю адреса! И вот ещё что, ты можешь пока ничего не предпринимать? Сядь, выпей чего-нибудь. Там есть куда сесть? Я тебя очень прошу, ничего не делай, я приеду. Просто пришли мне адрес!

Ягура-сан сделал несколько гребков, и увидел Учителя. Учитель плыл ниже и был виден очень отчётливо.

— Привет, — сказал Учитель. — Ты доволен своим планом, Ягура?

— Как Митико? — спросил Ягура-сан.

— Её жизни ничего не угрожает, опасность миновала, — ответил Учитель.

— Вы вмешались в ситуацию? — догадался Ягура-сан.

— Да, мне пришлось немного потрудиться, — подтвердил Учитель.

— Вы переиграли меня, разделив комплект!

— Ведь ты хотел продолжать обучение? Твоё желание было исполнено.

— Да! Но я хотел другого! Я хотел, чтобы Вы учили только меня!

— Так как я учу тебя, я учу только тебя. Кстати, тебя зовут! — Учитель посмотрел куда-то вверх, мимо Ягуры. Оттуда, куда он посмотрел, донеслись глухие голоса.

— Тоши! Посмотри на этого ублюдка! — раздался первый голос.

— Вот это да, Микио. Что ты собираешься с ним сделать? — ответил ему другой.

— Сначала я отдеру эту мразь! — Ягура-сан перестал прислушиваться, и повернул голову к Учителю. Он испытывал сейчас подлинное блаженство, проистекавшее от какого-то неизведанного им ранее единства. Он был и собой, и озером. И одновременно не был ни тем, ни другим. Ощущалось и единство с Учителем. А ведь раньше ему казалось, что их пути давно разошлись.

— Ты собираешься выплыть на поверхность? Или останешься здесь со мной? — спросил Учитель.

— Я пока не решил. Ежегодная игра смогла состояться?

— Да, как ни странно. Тебе удалось добиться взрыва общественного мнения!

— Я рассчитывал на нечто подобное.

— Неплохая игра, ученик.

— Аригато. Скажите, Митико нашла камни?

— И даже видела белый гобан!

— Вы показали его?

— Она увидела его во сне.

— А я могу увидеть его?

— Конечно! Хочешь увидеть сейчас?

— Да, если можно!

— Ты специально послал её, чтобы она встретилась с твоим сыном, Ягура?

— С моим сыном?!

— Ты забыл о нём?

— Я не знаю никакого сына!

— Он тоже не знает тебя, — улыбнулся Учитель. — Твой сын настоящий русский, Ягура! Насколько мне известно — это твой единственный сын. Поэтому твой род прекращается в Японии и переходит в Россию.

Ягура-сан был поражён свалившимся на него известием. Сын? У него есть сын? Этот сын русский? Но Учитель не дал ему сосредоточиться на этой теме.

— Смотри! — крикнул он. — Вот белый гобан!

Учитель расправил руки, и Ягура увидел гобан. Он был нарисован прямо на груди Учителя. Гобан был невероятной красоты и глубины. Грудь Учителя была очень крупная, нехарактерно крупная для людей его типа. Поэтому сетка, нанесённая по ней, казалась объёмной. А поскольку грудь колыхалась потоками воды, то зрелище было абсолютно завораживающим.

— Этот гобан сделан моими руками! — выдохнул Ягура-сан.

— Тогда почему он не в них? Почему он не у тебя?

Ягуре не хотелось ни отвечать, ни вступать в полемику. Зря он заговорил про гобан. Сейчас было не то состояние, чтобы снова ввязываться в давно совершённое.

— Какой чакрой я воспринимаю? — спросил он.

— Восьмой. Она — последняя, — ответил Учитель.

— Я понял. У меня есть возможность вернуться?

— Пока ещё остаётся. Я могу помочь тебе. Восьмая чакра, это всё-таки восьмая чакра!

Учитель улыбался. И Ягура-сан улыбался в ответ.

— Он точно не умер, Микио?

— Нет. Он нажрался чего-то, ведомого только ему и Митико. Прислушайся! Слышишь? Сердце стучит медленно, но это стук сердца!

— Вроде да, действительно стучит.

— Подай мне любой крем из ванной.

— Здесь Shiseido. Подойдёт?

— Какая разница! Давай сюда. Смотри, как возвращают к жизни таких подонков. Сеанс интенсивной реанимации от Микио Накамуры! Если у меня получится оживить этого урода, ты будешь звать меня сэнсэем, Тоши. А я защищу метод медицинским патентом!

— А если он «того»?

— Что, «того»?

— Окончательно отправится на тот свет?

— Никуда он не отправится! Сейчас я достану его оттуда через очко. Ты знаешь, Тоши, что каждый день шесть тысяч девочек теряют свой клитор в результате насильственных операций? Шесть тысяч! Каждый день! В одной только Африке!

— Нет, не знаю. А откуда ты знаешь?

— Надо интересоваться медициной, Тоши. Читать по теме. Проявлять любознательность. Ого! Здесь что-то есть!

— Что это, Микио?

— Сам не знаю. Похоже на пробку в виде пирамидки. Какая гадость! Я же говорил тебе, что он извращенец. Либо Митико учит его извращениям, либо он её. Я возьму это себе.

— Ты уверен?

— Уверен. Держи крем, поставь обратно, он ещё пригодится Митико-сан. Посмотри, как я оформил эту задницу! Я могу даже открыть свой салон. Салон по обслуживанию старых пердунов. Если ты пёрнешь, тебе конец! — Микио хлопнул ладонями по старческим бокам. — Ты поняла меня, старая обезьяна?

Ягура-сан не ответил. Он плыл в прозрачных водах, наслаждаясь невиданным покоем и единством. Наверху послышались сильные всплески и удары по воде.

— Твои друзья стараются ради тебя, Ягура!

— Кто они?

— Это бой-френд Митико. Его зовут Микио, — приглядевшись, ответил Учитель.

— Что за Микио?

— Сын Накамуры иэ Электрик Стэйт Дэжэал.

— А! Я знаю его отца.

— Правда? А вот теперь можешь познакомиться с его сыном. Там есть и второй.

— Кто?

— Тосио Ямасита. Вряд ли знаешь его. Смешной парень, в будущем откроет клуб Го.

— О! Он хорошо играет?

— Вообще не умеет.

— У него есть семья?

— Мама и бабушка. Ничего особенного, но дают ему постоянный наддув в третью и четвёртую чакры.

— А Микио?

— Сложная судьба.

— Много плохой кармы?

— По линии отца.

— Ясно. А что эти ребята делают там наверху?

— Оживляют первую чакру Ягуры-сана, — улыбнулся Учитель. — Это если описывать коротко.

— Вот как? А говорят, что сейчас в Японии растёт плохая молодёжь! Я в их годы не умел такого!

— А я и сейчас не умею, — рассмеялся Учитель.

— Я кончил! Тоши, будешь? — Микио обернулся к своему другу.

— Нет, нет!

— Чего нет? Давай! Давай, пока он тёплый.

— Микио, я прошу тебя — уедем и закончим с телефоном.

— А что там заканчивать? Деньги готовы? — Микио прошёл в ванную Митико. — Это мой первый опыт! — раздался его голос сквозь шум душа. — Послушай его сердце! Как, не ожил?

— Стучит! По-моему чаще, чем раньше!

— Вот! Ведь я говорил тебе! Если он оживёт, ты будешь называть меня Микио-сэнсэй!

Ягура-сан почувствовал изменение в тяжести воды.

— Ты всплываешь! — услышал он голос Учителя.

— Значит, я не присоединюсь к Вам?

— Не в этот раз!

— А когда мы снова увидимся?

— Я всегда жду тебя на восьмой чакре, Ягура! — улыбнулся Учитель. — Я всегда здесь! Чакра номер восемь!

— Стой! Стойте!

— Да? Слушаю тебя.

— Неужели Ваше общение с Митико означает, что она вышла на восьмую?

— Это необходимое условие, ты прав.

— Но как она смогла?!

— Митико сделала важный выбор, узнав о твоём поступке. Она приняла смерть, и свою судьбу как ученика. Это разом выбросило её туда, где она смогла собрать мир, в котором мы находимся. Однако это состояние было непродолжительным. С тобой сейчас происходит нечто подоб… — Учитель не договорил последнюю фразу, но Ягура-сан понял её смысл.

Он смотрел в светло-голубую бездну, в которой скрывался Лао Ши. Ему даже показалось, что Учитель там не один. Словно стайка рыб промелькнула на невероятной глубине. Ягура-сан с сожалением вздохнул и только сейчас заметил течение. Оно несло его в противоположную от Учителя сторону. Он попробовал сопротивляться, но течение лишь усилилось. Оно неотвратимо влекло его к чёрной громаде, возвышающейся впереди. Происходящее становилось похоже на сон. Неожиданно Ягура-сан увидел перед собой тёмную стену, в отверстие которой устремлялась вода. Дыра была забрана ржавой металлической решёткой, её покрывали водоросли и ещё остатки чего-то нехорошего. Отверстие было страшным. Последнее, что успел увидеть Ягура перед тем, как его с нечеловеческой силой ударило о решётку, это цифра 8, нарисованная на стене красной краской.

— Микио! Он просыпается. Валим отсюда.

— Да пошёл он. Почему я должен спешить? — Микио был снова одет в костюм человека-паука, в котором появился в квартире Митико.

— Поехали, поехали! Тебе хочется возиться с этим стариком? Везти его в больницу? Объясняться с ним? С врачами? Ты уже всё ему доказал. Ты опустил его. Ты выиграл, а он проиграл. Ого! Ты видел? Это, наверное, комплект Го?

— Но он ожил?! Он ожил! Не трогай камни!

— Ну, ожил. Почему нельзя посмотреть?

Микио подошёл, и со злостью вырвал камень из руки Тоши. В этот момент Ягура-сан был прижат к прутьям ужасной решётки. Колоссальная масса воды грозила раздавить его тело. И тут он понял, что тела нет, есть только восприятие, и что это восприятие свободно! Ягура-сан преодолел решётку и помчался вглубь тёмного тоннеля.

— Потому что! — ответил Микио. — Потому что ты даже не знаешь, что это такое, а хватаешь здесь всё, что попадается тебе в лапы.

— Почему не знаю?! — от обиды голос Тоши пресёкся. — Это Го, наша национальная игра.

— «Ваша национальная игра», — передразнил Микио. — И что ты знаешь о нашей национальной игре?

— Пока немного, но надеюсь узнать!

— Сначала узнай!

Тёмный канал изогнулся и Ягуру ударили лопасти чудовищного механизма. Его тело, лежащее на постели Митико, резко и конвульсивно вздрогнуло. Микио и Тоши повернули головы.

— Вон как колбасит чувака, — прокомментировал Микио.

— Я, может, хочу научиться. Я, может, заинтересовался!

— Может, Может! Всё может.

— Я открою свой Клуб!

— Ха-ха-ха! Ты откроешь свой клуб? Это я могу открыть свой клуб, потому что я Накамура. И могу взять тебя в него, если захочу.

— Ты зря смеёшься, Микио! Я всё равно найду правила игры и изучу их!

— Ладно, поехали. Валим отсюда.

После страшного удара лопастями Ягура вылетел вверх, обвалил>ся вместе с водопадом, и неожиданно увидел… свет. «Гидроудар в восьмом агрегате!» — услышал он далёкий голос. Но этот голос уже не волновал его. Ягура-сан открыл глаза, и сначала долго не мог узнать место, в котором очнулся. Через час он пришёл в себя, и, найдя глазами телефон, пополз к нему по полу. Добравшись, он сделал два звонка. Сначала Ягура-сан поговорил с неизвестным нам человеком. А затем вызвал врача.

Глава 23 Птеродактиль

Напротив Карины стоял мужичок в костюме и тёмной рубашке. Мир, в котором он жил, был плоским, блеклым и безвкусным. Здесь не было леса, животной опасности, объёмных звуков, запахов, кружащих голову. Даже свет здесь был каким-то поддельным. У Карины заложило уши от ненастоящей и фальшивой тишины. Она презрительно огляделась по сторонам.

— Ты кто, бабонька? — лишь удивление в голосе мужичка было настоящим.

Карина оценила расстояние и прицельно плюнула. Слюны было мало, и она вместо лица попала на рубашку.

— Ты чего?! — возмутился обладатель пиджака. — Охренела что ли? Ты как взялась здесь? Ого, как кости поломаны! Что? Авария?

— Отсылай меня обратно, я ещё не всё сказала этому упырю!

— Обратно? Это я не знаю! Я тебя в аппарат не сажал.

— А я тебе говорю — отсылай. Небось, умеешь, вон инструкция на полу!

— Игра окончена! Начинаем опрос стендов! — громким голосом ожил коммутатор. — Носорог?!

— Да-да, — ответил тихий усталый голос.

— Тиранозавр?!

— На базе.

— Траходонт?!

— Яволь!

— Птеродактиль?! Птеродактиль! Ответьте!

— Мы здесь, — отозвался мужичок, — но у нас форс-мажор!

— У кого «у вас»? В чём дело? — отозвался коммутатор голосом носорога.

— Да вот сам не знаю, Маэстро. Накладочка у нас. Неизвестная науке личность в птеродактиле!

— Не понял.

— Сам не понимаю. Придётся Вам разбираться!

— Ничего не трогайте! Службу безопасности в шестую лабораторию!

— Э! Только чтоб меня не задели. Тут женщина в скелете. На вид лет сорок. Кто — не признаётся.

— Да пошли вы! — зло отозвалась Карина. Надсадно болели руки. Выкрутил-таки, гад, подумала она и отвернулась от мужичка.

Через пятнадцать минут Карина в скелете птицеящера экспонировалась в большом зале. Двенадцать мужчин рассматривали её со всех сторон. Карине было холодно, противно и гадко.

— Это что за мисс-динозавр? Почему без таблички? — попытался пошутить низенький человечек с круглым красным лицом. — Артур, Артур, а я тебя вообще не заметил поначалу. Нет, конкретные впечатления, совершенно конкретные! Я не жалею!

— А я сначала видел только землю! Кто-то из наших, не помню кто, мне говорит, мол, «выше задницу, мы же смотрим через очко»!

— Дим Димыч! Как же получилось, что ты не слетал? — спросил полный крепыш с тёмной шевелюрой на голове.

— А этот утконосый меня изнасиловал! — вынесла вердикт Карина, сама испугавшись своего голоса.

Все замолчали и повернули головы.

— Да кому ты нужна! Ты на себя-то посмотри! — крепыш сложил губы трубочкой и воинственно отвернулся от скелета.

— Кто кого изнасиловал, мы разберёмся позже, расскажите нам, как Вы попали в стенд и соответственно в институт? — произнёс высокий человек в клетчатом френче.

— Я здесь работаю.

— Кем работаете?

— Лаборантом.

— Именно здесь работаете?

— У неё было с собой вот это, — работник службы безопасности держал в руках книгу Груздева.

— «Мистер Го»? Это любопытно! — чувствовалось, что «френчу» хочется открыть книгу, но он сдерживает себя.

— Я секретарь российской ассоциации го! — неожиданно вспомнила Карина.

— Ах, вот в чём дело!

— В ГО есть ассоциация?! — удивлённо спросил один из мужчин.

— Это другое ГО, спортивное, — нехотя пояснил высокий человек. — Спортивное глаз-очко?!

— Господа! В России действительно есть ассоциация спортивного го. Это го, в которое играют пластиковыми камнями на досках из линолеума. Игра идёт на очки. Она не имеет никакого отношения к нашему ГО!

— А! Так вы тоже «го»? — Карина вспомнила печать на двери.

— Вопросы здесь задаём мы!

— Ну, конечно, конечно. Это ты, что ли, носорог? — Карина пристально вгляделась в клетчатого.

— Отвечайте на мои вопросы! Вас послала ассоциация го?

— Нет.

— Спросите у неё, проводятся ли у них турниры! — спросил человек с красным лицом.

— Проводятся, — этот вопрос почему-то показался Карине провокационным. Она висела в мягких, но прочных замках, удерживающих её запястья и голени, а человек, задавший вопрос, располагался сзади. Карина потянула на себя руки, но выиграла всего несколько миллиметров. — Но у нас камни держат в руках, а не в задницах! А тебя я видела по телевизору! — неожиданно воскликнула она. — Это ты реформу придумал?!

— Допустим, а что такое? — в вопросе Карины содержалось нечто, что заставило «реформатора» занервничать.

— Ну, чего таращишься? — Карина повернула голову к соседу краснолицего. — Женских сисек никогда не видел? Только мужские?

«Сосед» смутился, и отошёл за спины коллег.

— Так, а что Вы хотели сказать про реформы, я не понял?! — продолжил человек, уличённый Кариной.

— Подожди, подожди, Тимур. Пусть сначала ответит по существу. Как Вы проникли в институт?

— Через вход.

— Да, но институт закрыт.

— Значит, так закрыт.

— Хорошо, мы разберёмся с этим. Как Вы попали в стенд?

— Это, значит, я пришёл из туалета, а она уже в нём, и на кнопки нажимает!

— Дим Димыч, я обращаюсь к женщине. Скажите, э…, как Вас, почему, на каком основании Вы вмешались в научный эксперимент?

— Этот ваш всё равно бы не успел, он в туалет побежал.

— То, что один из учёных отлучился в туалет, не даёт Вам право участия в том, что Вас не касается. Итак, Вы были в том мире. Вы видели, кто взял яйца?

— А вы, что, учёные что ли? Вроде не похожи. Да, видела, конечно, как не увидеть!

Господин в клетчатом не ожидал положительного ответа Карины. Он подслеповато оглянулся, снял и протёр очки.

— Видели?! И кто же это был?

— Откуда я знаю.

— Постойте, постойте! Но Вы же говорите, что видели? — клетчатый господин сделал ударение на последнем слове. Он держал сигарету особым жестом — на отлёте. Его маленькие твёрдые зрачки хищно вцепились в арестованную.

— Сглазили Игру, если одним словом, — проговорил кто-то из присутствующих.

— И кого Вы видели? — «френч» выдохнул сигаретный дым прямо в Карину.

— Да не знаю я! — чуть не взорвалась она. — Знаю! — Неожиданно для самой себя произнесла женщина, — Это была японка! Сука, она меня ногой ударила! Вот сюда. Прямо в грудь, до сих пор больно.

— Японка? Откуда японка? Почему Вы думаете, что это японка?

— Не знаю почему. Просто вижу, что это японка. Сначала подумала, мол, такая бледная ящерица. Но сейчас понимаю, что на самом деле — это японская шпионка.

— Но почему именно японка? Почему шпионка?

— Не знаю почему.

— А зачем ей яйца Рекса?

— Это Вы у неё сами спросите.

— Да бросьте, Маэстро, женщине, судя по всему, и так досталось! Тебя как звать-то?

— Карина.

— А по отчеству?

— Сергеевна.

— А лет-то сколько тебе? — спрашивающий оглядел фигуру Карины.

— Да идите вы все!

— Да, налицо нарушение секретности, — проговорил до сих пор молчавший человек.

— Точно подмечено, Тира…э…Азарович.

— Охрана! Отнесите… это… эту… Карину Сергеевну… в мою лабораторию. Чтобы больше никаких происшествий! Соберите её вещи, и принесите туда же, — «Клетчатый», которого «мужичок» назвал Маэстро, махнул рукой кому-то наверху.

— Стенд разобрать? — спросил один из помощников.

— Может, меня выпустят? Мне холодно, дайте хоть одеться! Вы же мужчины?!

— Ничего не разбирайте! Дайте ей рюмку водки из рук. Вам дадут одеться, — обратился господин к Карине, — когда Вы ответите на все мои вопросы. И не раньше!

— А что мне отвечать, я уже всё ответила.

— Унесите стенд! — «френч» отвернулся от скелета. — Я благодарю всех участников эксперимента, нас ждёт фуршет в Позднем Палеозое!

— Здесь нет кальяна? — спросил человек, уличённый Кариной.

— К сожалению, нет.

— Я отправлю водителя за кальяном? Ведь мы ещё посидим?

— Конечно, конечно.

— Извините! В Позднем… чего? Сколько времени? Ого! Я уже не попадаю на фуршет! Ничего?

— Нам будет Вас не хватать. Давайте, пойдёмте, перекусим! Вместе отрефлексируем происшедшее. Я почти настаиваю! После Игры необходима рефлексия, просто необходима!

Все проследовали в обеденный зал, но двое попрощались и спустились в холл первого этажа.

— Не туда надо вставлять, — процедил человек в длинном пальто.

— В смысле? — его собеседник отставал на полшага.

— В смысле, что не в жопу. Я думаю, что вставлять нужно в глаз. Глаз — вот интересный вход! — говорящий прищурился сквозь тонкие платиновые очки.

Незаметный охранник аккуратно придерживал дверь.

— В глаз?! Но как?! — первый собеседник уже вышел на улицу, и его ответ оказался смазан хлопнувшей створкой и порывистым движением телохранителя.

Глава 24 Неизвестная Япония

— Моси, Моси! Томосиро Ясука,  NHK.  Ягура-сэнсэй о-нэгаи симасу! [94]

— Ой, Ягор. Опять твои японцы звонят. Подойдёшь? Не слышу! Японцы твои звонят! Откуда я знаю кто. Тебя же! Моськи твои. Сука-несука какая-то.

Ясука Томосиро поняла, что трубку положили рядом с аппаратом. Ничего не поделаешь, придётся подождать. Женщина, поднявшая её, ответила на неизвестном языке. Скорее всего, это русская жена японца, у которого сегодня нужно взять интервью. Японец становился знаменитостью, и поэтому  NHK  решила записать его для «Неизвестной Японии». Темой программы были сюжеты о японских пенсионерах, способных удивить телезрителя. Каждую неделю требовались пожилые чудаки, превозмогающие возраст. Хорошие отзывы получила передача, в которой бабушка управляла минитрактором на рисовом поле. Старушка согласилась сняться в кимоно, которое не одевала со времён молодости. Шон предложил ей попробовать управлять трактором прямо в нём. После небольших уговоров она согласилась, а Шон мастерски отснял сюжет, из которого вся страна узнала о том, как каждое утро пожилая японка выезжает на своё маленькое поле в настоящем кимоно. Майнити [95] , каждый день в одном из своих кимоно! Шесть рабочих дней — шесть кимоно. Идея Шона так увлекла старушку, что та решила действительно одевать кимоно. Шон — великолепный оператор, группе очень повезло с ним! Наконец на другом конце провода зашуршало, и скрипучий старческий голос ответил Ясуке.

— Нет, нет. Если можно, то сегодня! — это был самый важный момент в её работе. Каждый пенсионер, с которым она разговаривает о сюжете, пытается оттянуть съёмку или переложить её на другую дату. Если соглашаться, то не удастся снять ни одну программу. Сегодня старик не готов, завтра — плохо себя чувствует, а через неделю он обычно умирает, и передача не снята. — Поверьте, это очень, очень важно! Вся съёмочная группа уже собралась у Ваших ворот и просит разрешения снимать, — это было не так, но часто помогало и приводило к результату. — Огромное Вам! Мы прервёмся, как только Вам потребуется минута отдыха, — прерываться, конечно, съёмочная группа не будет, каждый час работы стоит месячной пенсии героя передачи. — Конечно, конечно, сэнсэй Ягура. Японские телезрители очень, очень просили нас об этом сюжете. Они ждут Ваше выступление. Мы едем, едем к Вам!

Ух! Ясука перевела дух. Каждый раз приходится собираться как перед кумитэ [96] . Ну, теперь осталось снять. Снять и забыть и про этого сэнсэя и про его бестолковую русскую жену. Сегодня [97] , а это значит, что после работы она будет пить пиво. Сегодня будет много пива, и будет очень весело!

— Шон! Мы едем! Фактура? Дедушка упал с башни в Кокё, потом сутки провёл в морозильной камере морга. Не смейся, такое бывает с теми, кому за девяносто. Потом … Шон! Не перебивай меня, дай договорить. Потом он сбежал из морга, и не придумал ничего лучшего, чем жениться на русской. Мы пишем, что был выписан. В сюжете мы пишем её филиппинкой. Какая разница, всё равно никто не разберётся между русской и филиппинкой, но есть установка, чтобы о русских было меньше. Ну конечно! Это программа о пожилых японцах, а не о пожилых русских. Шон, я прошу тебя придумать что-нибудь интересное. Важно, как зрители увидят эту сцену. Мы повезём его в Кокё? Ну, как зачем? Нам звонили, они интересуются здоровьем этого чудака. Я только сейчас поняла, «ягура» — это же башня! Башня упала с башни. Смешно, да?! Я и говорю тебе про Кокё. Привезём, положим на траву, он расскажет, как упал, и что было дальше. Думаешь, не стоит? Я согласна с тобой!

Известие о том, что к ним едет съёмочная группа, повергла Антонину в шок. Во-первых, она не понимала, куда посадит гостей. В квартире был всего один стул, и тот — складной. Егорушка имел, правда, три табурета, но весьма странных. Они были старые и очень тяжёлые, сделанные из невероятно толстой доски, поверх которой Егорушка налиновал полей для игры. Все табуреты стояли в разных комнатах, поэтому Антонина решила снести их в залу. Чтобы можно было сидеть, она положила на каждый по подушке. На один сядет хозяин, на два других — гости. А сама она постоит. Второй задачей было накормить народ. Слава Богу, что она затеяла блины. Оставалось одеться. Удивительно, но нормальных вещей не было. Было около десятка халатов, которые японцы называют «кимоно», но почти не было брюк. Курток и свитеров не было совсем. Антонина была счастлива, что привезла из России вязаную кофту. Это была великолепная кофта на пуговицах, которую она, уезжая, купила на рынке. Делать было нечего, на Ягурушку сегодня придётся одеть трико. У неё как раз запасная пара. Итак, сверху кофта, ниже трико, а на ноги — белые шерстяные носки, которые она связала сама.

Именно такую картину застала съёмочная группа. Одного взгляда на «сэнсэя» Ясуке хватило, чтобы понять, что старик находится «далеко от телеэкрана». Она с тоской и надеждой взглянула на Шона. Тот пожал плечами. Герой передачи восседал на гобане, и обозревал комнату «взглядом старого индейца». Он был в толстых белых носках, кофте и тапочках. Лысый череп Ягуры воинственно блестел.

— Сэнсэй! О гэнки дэсу ка? — обратилась ведущая к герою передачи.

— Он похитил печать! — ответил Ягура-сан.

— Какую печать? Кто он? — удивлённо спросила девушка.

— Этот парень.

— Парень? Похитил печать? Что за печать?

— Печать Годокоро.

— О! Годокоро? Что это?

— Годокоро — я. А это моя жена! Она русская!

— О! Очень приятно! — Ясука обернулась к Антонине и закивала головой. Антонина смущённо улыбнулась.

— Как Вам удалось не разбиться, падая с башни, сэнсэй Ягура?

— Игра должна была обязательно состояться!

— О! Игра! Вы имеете в виду японскую традицию? Расскажите о ней!

— Лао Ши сказал, что игра состоялась.

— Лао Ши? Он китаец? Это Ваш китайский друг?

— Лао Ши ждёт меня на восьмой чакре.

Ведущая беспомощно посмотрела на оператора. Шон показал рукой, что снимает. Жест означал «нужно просто продолжать задавать вопросы». Кэн, стажёр группы, бестолково топтался в своей фиолетовой футболке с надписью  «ONO»  и огромных кроссовках. Ясука кивнула, её маленький кадычок воинственно выделился на фарфоровой шейке.

— Понимаю Вас! Ваша жена с Филиппин? Вы отдыхали на Филиппинах?

— Манжурия. Отряд Особого Назначения.

— А! Хай! Вы вспоминаете годы войны!

— Мы должны были захватить черепа.

— Черепа наших солдат? Как интересно!

— Это не люди. Черепа пропали. Мы не смогли добраться до них.

— Не люди?

— Иэ! Нет.

— Чьи черепа?

— Лао Ши знает. Только он знает!

— Давайте перейдём теперь к Вам.

— Я не знал, что Лао Ши и есть та самая девушка.

— Ягура-сэнсэй, Вы слышите меня? Как Вам удалось выжить в морозильной камере?

— Моё сердце не стучало.

— Кто отключил Ваше сердце? Врачи?

— Я сам отключил его.

— Вы отключили своё сердце? Сами? Но каким образом?

— Иначе ежегодные игры могли не состояться.

— Какие ежегодные игры?

— Игры Духов.

Ясука Томосиро жалобно посмотрела на Шона. Это было выше её сил. Старик определённо был сумасшедшим. Девушка не понимала ничего из того, что он говорил! Нет, слова она понимала нормально, но смысл в сказанном отсутствовал начисто. Из этой ситуации надо как-то выбираться. Надо, но как?

— Э… Я поняла. Скажите, как Ваше сердце сейчас?

— Что сейчас?

— Сейчас! Оно не беспокоит Вас больше?

— Моё сердце? А что с ним?

Ягура-сан обернулся к Антонине.

— Ах! Я и забыла, заслушалась! — по-русски затараторила Антонина. — А попотчевать дорогих гостей?! Давайте, давайте за стол! Блины, варенье. Отведайте, что Бог послал!

— Что она говорит? — спросила Ясука.

— Это моя жена. Она — русская.

— О! Конечно, я понимаю.

— У меня есть сын!

— Как интересно? Кто он?

— Он русский чемпион по Го.

— Го? Что это? Русская игра?

— Наши проблемы в том, что японцы так и не узнали о Великой Игре, — Ягура-сан устало прикрыл глаза.

— Я знаю, что такое Го! — неожиданно произнёс Кэн.

Все обернулись, стажёр затравленно и беспомощно озирал присутствующих. То, что он совершил, выходило за рамки, и грозило немедленным увольнением.

— Подойди ко мне, сынок, — прокаркал Ягура-сан.

Шон тотчас откатил камеру, Ясука подвинулась, а Кэн приблизился к сумаcшедшему. Ягура-сан не торопясь ощупал голову Кэна жилистой старческой рукой. Найдя еле заметную шишку, он спросил об истории её появ ления. Кэн и сам не знал, откуда шишка. Она была всегда, с детства. Ягура-сан помассировал её пальцем, и заметил вслух, что шишка слегка раздвоена. Он удовлетворённо покряхтел, и еле заметно улыбнулся. Это был редкий знак — двугорбая шишка на затылочной части черепа. Юноша может стать Великим Игроком!

— Как ты узнал о Го сынок? Ну-ка расскажи мне!

— Я смотрел сериал «Захарка и Го». В нём история про мальчика, который нашёл на чердаке старинный комплект, который его русский дедушка привёз с войны в Маньчжурии. В этом сериале мне понравилась прорисовка деталей и главных героев.

— Хорошо, хорошо, мы посмотрим этот сериал иссёни [98] . Ты хочешь научиться Игре? Как русский мальчик?

— Очень!

— Хай. Он останется с нами, Антонина!

— Как скажешь, отец! — кивнула головой русская.

— Как зовут? — Ягура-сан строго посмотрел на стажёра.

— Кэн.

— Ты будешь жить здесь, со мной, — Ягура-сан обвёл руками комнату. — Тебя устраивает моё предложение?

— Да, сэнсэй! — кивнул головой Кэн.

— Су-ука?! — воскликнула Ясука, ища помощи Шона. Шон подал едва заметный знак.

— А блины-то?! — всплеснула руками Антонина. — Отец мой, а блины-то!

Ясука с Шоном отказались от блинов, которые грозили достаться Кэну. Ведущая и оператор собрали оборудование и начали прощаться. Ясука посмотрела на стажера, но он, опустив глаза, остался в доме сумасшедшего старика. А через двадцать минут Ягура-сан добродушно покачивал головой, наблюдая, как юноша уплетает блины, удивляясь такой снеди как сметана. «Сметана цумэтай наа [99] !» — назидательно произнёс Ягура-сан, подняв указательный палец. Кэну выделили небольшую комнату на первом этаже. Он начал с походов за продуктами, что очень упростило жизнь Антонине. Парень хорошо торговался, и постоянно требовал скидки за любой товар. Это самым благоприятным образом сказалось на их семейном бюджете.

Через неделю Ягура-сан, Антонина и Кэн смотрели программу «Неизвестная Япония». Кэн настроил канал на маленьком телеприёмнике, принесённом им неизвестно откуда. Сначала в программе дали сюжет о том, как пожилой японец раскрасил лица манекенов в арендованной витрине китайских вещей. Манекены были раскрашены под менеджеров, бизнесменов и современную молодёжь. Люди, давясь от смеха, осматривали их, а продавец гордо восседал на складном стуле. Последним сюжетом шёл рассказ о сэнсэе. Крупным планом показали дом, перед которым с микрофоном в руках стояла Ясука Томосиро.

— Мина сан [100] ! Има ва [101] мы войдём к удивительному человеку! — начала Ясука.

— Кто эта женщина? — спросил Ягура-сан.

— Сэнсэй! Это Ясука Томосиро, она была у вас, э… извините у нас… неделю назад, — откликнулся Кэн.

— Хай! Вакаримас [102] !

— Сэнсэй ва! О гэнки дэсу ка! — обратилась ведущая к Ягуре, сидящему по другую сторону экрана.

Камера выхватила Антонину.

— Это моя жена! — произнёс Ягура-сан с экрана.

— О! Очень приятно! — Ясука обернулась к Антонине и закивала головой. Антонина смущённо улыбалась с телевизионного приёмника. — Понимаю Вас! Ваша жена с Филиппин? Вы отдыхали на Филиппинах?

— Хай! — Ягура-сан начал было что-то говорить, но камера быстро перешла на Ясуку.

— Ягура-сэнсэй тот самый японец, который случайно упал с башни в Кокё, — затараторила ведущая. — Сейчас, дорогие телезрители, мы, во-первых, убедимся с вами, что ничего плохого для здоровья Ягуры-сэнсэя не произошло, а затем сможем узнать его мнение по поводу этого необыкновенного происшествия. Ягура-сэнсэй, скажите нам. Скажите, как Вам удалось не разбиться, падая с башни?

— У меня есть сын!

— Вы думали о сыне? Как интересно!? Кто он?

— Он чемпион.

— Ха! Какая удивительная судьба! Сын Ягуры-сэнсэя — чемпион по настольным японским играм, — быстро заговорила ведущая. — Скажите, уважаемый Ягура-сэнсэй, Ваше падение с башни не было связано с Вашей политической платформой, Вашими убеждениями, религией?

— Иэ! Нет.

— Ягура-сэнсэй! Спасибо! Это действительно представляется просто невероятным! Мина-сан! Вы смотрите канал NHK. С вами Томосиро Ясука, ведущая программы «Неизвестная Япония». Мы с вами находимся в гостях у Ягура Года, человека, который упал с башни Тэнсю-дай в самом центре замкового комплекса Эдо. После падения с башни Ягура-сэнсэй был отправлен в госпиталь, а по результатам обследования его сердца врачи пришли к заключению, что Ягура Года погиб. Я задаю вопрос герою нашего сюжета! Ягура-сэнсэй! Скажите, как Ваше сердце сейчас?

— Что сейчас?

— Сейчас! Оно не беспокоит Вас больше?

— Моё сердце? А что с ним?

— Ха-ха-ха! Ягуса-сэнсэй любит шутки и юмор в стиле японского дзэн. Скажите, как Вам удалось выжить в морозильной камере?

— Ежегодные игры.

— О! Ежегодные игры! Ягура-сэнсэй имеет в виду ежегодные игры, которые проводит японская ассоциация Нихон Киин. Тысячи пожилых японцев принимают участие в этих соревнованиях из года в год. Ягура-сэнсэй говорит, что именно ежегодные игры помогли ему быть крепким физически и духовно.

— Ежегодные игры, — подтвердил Ягура-сан тем же голосом и с той же интонацией, что и в первый раз.

— Это мои слова? — Ягура-сэнсэй, находящийся по эту сторону экрана, вопросительно повернулся к Кэну.

Антонина улыбалась, она была счастлива, что их с Ягурушкой показали по телевизору. Жаль только, что Тома с Ольгой не смогут посмотреть этот сюжет!

Глава 25 Ирасяй масэ! [103]

31 Января выдалось морозным. Новогодние праздники прошли, и столица русских снова стояла в пробках. Игорь с Митико потратили много времени, чтобы просто выбраться из центра. Настроение в машине было напряжённо-торжественным. Микроавтобус решили не брать, откинутое пассажирское сидение позволяло решить проблему установки гобана. Они напоминали себе маленькую подводную лодку, которая должна тайно торпедировать вражеский линкор.

Линкор не имел названия, а его размеры не поддавались оценке. Роль торпеды выполнял костяной камень Го сэнсэя Ягуры. Сейчас этот камень покоился в футляре, подобно боевой торпеде, пребывающей в кормовом аппарате субмарины. На Ильинском шоссе они оказались в ранних сумерках. Развернулись, прошли намеченный для атаки перекрёсток в направлении Москвы. Остановившись в Жуковке, зашли в пару магазинов. Митико была в шоке от цен и товаров, представленных здесь. Русский был прав, это было особенное место! Сделав поворот в противоположную от города сторону, заново прошли знакомый светофор, а затем, проехав километров пять, снова развернулись. «Не могут не перекрыть! Просто не могут!» — Митико видела, что её спутник волнуется, но пытается скрыть волнение.

Наконец, во время одного из проходов в сторону Москвы, перекрёсток действительно замер. Прошло двадцать минут, затем — ещё десять. Митико, расположившись на заднем сидении автомашины, выставляла на доску партию, сыгранную в Японии в 1933 году. Эта партия была перекрёстком нового и старого стиля игры. Чёрными играл великий Китани [104] а белыми — Маэда-сэнсэй [105] . Три первых камня, выставленных чёрными, располагались в один ряд, и сейчас соответствовали шоссе, перед которым они остановились по требованию регулировщика. Сан Рэн Сэй [106] — так назовут в середине прошлого века это построение, ставшее не только классическим, но и знаменитым. На ближней к Митико стороне доски располагались два белых камня, поставленных Маэда. Они не были симметричны, первый из камней был сдвинут на одну линию к краю игрового поля. Митико взяла в руку камень и вынесла его далеко вперёд. Это была шестая постановка знаменитой партии. Этот белый камень-хосисита [107] весьма напоминал белый седан Русского, уткнувшийся в перекрёсток.

Седьмой камень был чёрного цвета. Он точно соответствовал положению патрульной машины, занявшей позицию, с которой можно было двигаться по любой из четырёх полос. Инструкции, переданные Груздевым, казались предельно ясными. И в то же время, интуиция Митико говорила, что в них пропущена какая-то неуловимая деталь. Она ощущала интервал, и этот интервал ничем не был заполнен. А если интервал не заполнен воином-  miti,  то он непременно будет заполнен Хаосом. Это настораживало Митико, но она попросила интуицию помолчать. Риск в таком деле был неизбежен!

Камень сэнсэя покоился в футляре. Митико должна была взять его по знаку, поданному партнёром. Машина застыла на перекрёстке, и Митико не знала, сколько прошло времени. За тайминг сейчас отвечала не она. Они с Русским понимали друг друга с полуслова, и лишь удивлялись собственной эффективности и слаженности. Митико взяла в руку белый камень и просунула его между «патрульной машиной» и «поперечным шоссе», на котором ожидался кортеж. Это была восьмая постановка игры.

Девятая постановка чёрных укрепила линию шоссе, а десятая — развернула камни белых. Это было именно то направление, куда собирался поворачивать Игорь, и куда они сегодня уже несколько раз успели повернуть. Одиннадцатая постановка чёрных ворвалась в разрыв между восьмым и десятым камнем, и Митико ответила «атари [108] ». Пятнадцатая постановка отсекла белый камень, а семнадцатая — сняла его с доски. К двадцать первому камню чёрные оттеснили белых от «шоссе». Но внезапным двадцать вторым белые вновь оказались на нём, и помчались вперёд двадцать четвёртым. Двадцать шестой камень белых «был почти в Москве», когда на перекрёстке что-то неуловимо изменилось. Пронеслась патрульная машина с сигнальными огнями. Сжимавшие их мастодонты придвинулись.

К этому моменту Митико глубоко погрузилась в Игру, принявшую характер сложнейшего и ожесточённого сражения. Ей удалось выкроить руку, сбить два камня, угрожавшие её отряду, и вернуться к дальнему и опасному углу, где в засаде стоял самый первый камень белых. Видимо прошла ещё одна патрульная машина, синее мерцание за окном могло принадлежать ей. Так, теперь не отвлекаться! Чёрным удалось провести разрезание, но первый камень белых ещё держался. Митико взяла футляр сэнсэя, и закрепила его содержимым перекрёсток два-два. Чёрные поставили камень, но она видела, что угол им уже не захватить. Угол не захватить, но белые должны ответить! В этот момент в игре начало твориться что-то неладное. Камни поплыли, и попытка постановки на пересечение привела к сдвигу всего строя на доске. Митико собрала себя в кулак, но неожиданно камни и доска стали мягкими, и рука провалилась по локоть. Вереницы камней встали вертикально, и теперь больше напоминали траву, чем позицию на доске. Это были заросли, которые она разгребала руками!

Противник, игравший против Митико, и находящийся перед ней, исчез. Она остановилась, не понимая где он, и откуда грозит опасность. Быстрая крупная тень появилась со спины, и девушка молниеносно обернулась. Огромная чёрная птица с лицом человека неслась прямо на неё. Времени на раздумья не оставалось. Митико нанесла боковой удар ногой в грудь странному крылатому созданию. Удар получился отрывистым и гулким, словно выстрел из катапульты. Создание было женщиной! Её лицо хищно изогнулось, и Митико увидела длинный клюв странной формы. От женщины-птицы исходила лавина запахов, и все они были ужасны. Митико развернулась, и опрометью бросилась в заросли. Пробежав несколько метров, она поскользнулась, и покатилась куда-то вниз, прижимая камни к груди. Больно ударившись головой, она на миг потеряла сознание. А открыв глаза, ничего не смогла разглядеть. Было темно. Она замерла, пытаясь понять, где находится. Наконец, она определила, что находится на заднем сидении авто, уткнувшись головой в спинку переднего. Приглядевшись, Митико не узнала автомобиль, а её Русский друг исчез.

— Вот это да! Какая встреча! Ирасяй масэ, Митико! — дверь салона открылась, и Митико увидела Микио. — А я смотрю, кто это забрался в мою красавицу? Как здорово, что ты вернулась! Когда прилетела?

— Только что, — Митико была поражена. Она в Японии? Но как? Каким образом? В её кулаке было что-то зажато, но она не хотела рассматривать «это» при нём.

— Это хорошо, что ты уже здесь. Я думал, ты позвонишь. У нас случились важные вещи.

— Что за вещи? — ей было трудно говорить. Родной язык почему-то давался с напряжением.

— Я смотрю, ты не расположена поболтать со старым другом. Хочешь, можем позже?

— Говори сразу!

— Можно и сразу. С твоим сэнсэем не очень хорошо.

— Откуда ты знаешь?

— Вот видишь, оказывается — знаю. И чтобы ты сразу поверила, я начну с главного. Это плохо, очень плохо, что он не отдал камни.

— Какие камни?

— Не надо, Митико. Какие камни, какие камни! Уверен, ты прекрасно знаешь, что за камни. Ну ладно, Микио твой друг, и он расскажет тебе сам. Сэнсей запалился со своими камнями, и видимо теперь ему крышка. О камнях мне рассказал отец. А отец никогда не болтает просто так. Он сказал, что серьёзным людям в деловых кругах понадобились камни, но что твой сэнсей отказался их отдать. Понимаешь? По правилам Го битые камни ложаться в крышку, — Микио понравилась собственная шутка, но Митико никак не прореагировала на каламбур. — Мы знаем о нём всё. И о его русской жене, и о его русском сыне, — закончил Микио коротко.

— Какой ещё русский сын?!

Заиграла мелодия. Микио отвернулся от двери, достал телефон, но руку не отпустил. Он что-то вкрадчиво объяснял невидимому собеседнику. Это поведение не было похоже на прежнего Микио. Митико разжала кулак. Её сердце ёкнуло при виде трёх тёмных пирамидок. Девушка быстро взглянула на приятеля, и переложила камни в карман. Микио закончил говорить, закрыл трубку, и быстро убрал её.

— А! Ну, конечно, — он подозрительно посмотрел на Митико, но она выдержала взгляд. — Ты, правда, ничего не знаешь о его делишках? Твой сэнсэй был в плену в СССР. Он ничего не рассказывал такого? Нет? Там он познакомился с женщиной, которая родила ему ребёнка. Этот русский бастард тоже занимается Го. Видимо, передалось по наследству. Э! — Микио по-новому посмотрел на Митико. — Ты не к нему ли ездила, Митико-сан?

— Не твоё дело, к кому я ездила!

— Теперь ты не можешь отвечать мне в таком тоне! Хотя, — Микио злорадно прищурился. — Почему, не можешь? Можешь! Можешь отвечать мне именно так.

— Сколько камней сэнсэй отказался отдать?

— Сколько? Три камня. Количество как-то меняет дело? Скажи лучше, у тебя было что-нибудь с этим старым извращенцем? А с его сынком-дебилом?

— Пошёл ты!

— Было или нет? Я вижу, что было! Но вообще ты молодец, что пришла сама. Я не знал, где тебя искать. Микио умеет быть благодарным! Как поездка в Россию? Понравилось?

— Да.

— Немногословно.

— Что твоему отцу нужно кроме камней?

— Не отцу, — Микио нехорошо улыбнулся. — Людям, Митико, просто людям.

— Я задала вопрос.

— Кроме камней — ничего. Даю слово!

— Ты дашь слово, что его оставят в покое, если сэнсэй выдаст камни?

— Конечно, но он отказался. Неужели ты сможешь убедить его?

— Я попробую.

— У тебя мало времени!

— Я возьму у него камни, и сама передам твоему отцу. Пойдёт?

— Я же говорю, что у тебя с ним что-то было! Иначе откуда такая уверенность?

— Так мы договорились?

— Не совсем.

— Что ещё?

— Это для отца. А что для меня?

— Не поняла.

— Что для меня, Митико? Я выдаю тебе важную информацию, достаю денег, спасаю твоего сэнсэя. А что для меня?

— Для тебя ничего.

— Тогда и от меня ничего, хорошо? Без меня ты не выйдешь на отца. Да ты попросту не успеешь, механизм уже запущен!

— Что ты хочешь?

— Тебя.

— Сволочь!

— У меня нет выхода.

— Ты хочешь ночь?

— Я хочу месяц!

— Но…

— Никаких но, Митико! Иначе дедушке и его сынку конец. Соглашаешься?

— Месяц — это невозможно.

— Ещё как возможно! Скажу больше, Митико. Я страстный поклонник хентай. И этот месяц я буду практиковать его принципы. Или так или никак. Это мои условия!

— Скотина!

— Сколько угодно, Митико. Один сэнсэй — один месяц. В придачу русская с сиськами как два телевизора. И ещё один недоумок, который теперь живёт с Ягурой. Я думаю, он взял его вместо тебя. Ну, как? У тебя минута на размышление. Время пошло!

— Хорошо.

— Я не расслышал.

— Я сказала «хорошо».

— Вот это отлично, Митико. Это просто здорово!

— Ты сразу же сделаешь мне билет со свободной датой и новый паспорт!

— Сделаю, не вопрос. Ты хочешь обратно? В Россию?

— Да.

— Ты нашла себе кого-то? Это Ягура-младший? Скажи?

— Не твоё собачье дело. Билет и паспорт. Да или нет?

— Да, хорошо, даю слово самурая. Когда ты принесёшь камни?

— Сегодня.

— Ого! Слушай, Митико. Если дело принимает такой оборот, то я хочу сказать тебе вот что. Отец готов дорого дать за побрякушки. Очень дорого! Может быть, забудем твоего долгожителя и этих русских недоносков? Ты не хочешь просто продать камни отцу? Деньги пополам?

— Нет, я отдам ему их так!

— Ну, как знаешь. Ягура совсем плох. Скорее всего, спятил. Ему недолго осталось, Митико. Может быть, забудем о нём? И вот ещё в знак особого к тебе расположения со стороны Микио!

— Что это? — на ладони Митико лежала золотая пробочка.

— Не знаю. Похоже на печать. Это вещь твоего сэнсэя. Разве она не знакома тебе? А я думал, ты обрадуешься. Можешь передать ему при встрече!

— Где ты её взял?

— Уже не важно, дело сделано. Ну, так как?

— Закрыли тему. Звони отцу и назначай встречу!

— Хорошо, как скажешь. Месяц начинается сегодня, Митико! Прямо сегодня! Ещё немного информации, пока есть пара минут, и дело не завертелось. Мой отец собирается открыть Клуб Го.

— Меня это не интересует.

— Зря, Клуб может получиться интересным. Отец не собирается светиться в этом проекте! Точно не хочешь остаться в Японии? Представь только, у нас с тобой будет свой клуб!

— Я уже ответила тебе.

— А ты могла бы стать мастером Клуба. Смотри, а то отец назначит кого-нибудь с улицы. Тоши, например.

— Что?! Тоши-коротышку?! Ты издеваешься?

— А почему нет? Ведь Мастером Го может стать любой. Любой, у кого есть место мастера Клуба.

— Это подло, Микио.

— Ха-ха-ха! Почему? Ты говоришь так, потому что у тебя нет денег открыть Клуб? А? А у моего отца они есть! И он может сделать так, как посчитает нужным! И если он откроет его в ближайший месяц, ты будешь со мной ходить в этот Клуб играть, а, Митико? Только представь себе это!

Микио плюхнулся на переднее сидение, нашёл в кармане телефон, и набрал номер. Митико ещё раз ущипнула себя. Это был не сон. Она каким-то непостижимым образом вернулась домой. Подсознание сыграло с ней дурную шутку, видимо с  Katusha  Микио оказалось больше проекций. Надо же угодить в такую западню! Митико кусала губы от бессильной ярости.

А вечером этого дня Микио показал Митико свой гараж.

— Не знаю даже, кто для меня более ценен, ты или моя Русская! — Микио погладил капот  Katusha . Его сердце так бешено стучало в груди, что казалось слышным на улице. Митико позволила привязать свои руки к тросу, укреплённому на потолочной балке. По всему было видно, что сооружение уже опробовано в деле. Микио настоял, чтобы Митико надела длинные белые перчатки, белые чулки, кружевной передник и чёрные туфли.

— Подростковые мечты начинают сбываться?

— Тебе не удастся сбить меня с задуманного!

— Если это всё, что у тебя задумано, то мне тебя по-настоящему жаль. — Микио быстро разделся, и сейчас стоял перед привязанной девушкой. — Твой отец собирается использовать камни примерно также? — Эта обидная фраза ударила сильнее, чем ожидалось. — Смотри, как бы твоё сердце не выскочило из груди! — Митико знала, что ярость плохой союзник в амурных делах. — Оно так стучит, что я волнуюсь за тебя! Ведь если тебя хватит инфаркт, некому будет позвонить врачам! Может, вызовем их сразу?

— Подождём вызывать, — зрачки Накамуры-младшего были сильно расширены.

— Эй! Ты наглотался чего-то?

— Видишь моего мальчика Митико?! — ноги Микио были удивительно длинны для японца, а торс и плечи скорее соответствовали европейскому телосложению.

— Я вижу малолетнего любителя комиксов и, как он привык к твоим рукам. Есть такие молодые японцы, Микио, которые вскрывают целлофан и бегло смотрят страницы, пока их не поймают продавцы. Тебя никогда не ловили в магазинах на Акихабара?

— Ты поставила задачу разозлить меня?

— Мне просто смешно.

— Скоро тебе будет совсем не смешно!

— Я заметила, Микио, что когда мне смешно, тебе часто совсем не до смеха! — может быть, я зря злю этого подонка, подумала она. Но остановиться было трудно.

Микио зашёл за спину, в отражении стекла автомобиля Митико видела, как он возится в сумке, стоящей на полу. В его руке что-то болталось, но рассмотреть этот предмет было проблематично. Неожиданный удар ожёг тело, и оно конвульсивно дёрнулось. Жгучая боль ударила в голову, Митико не ожидала, что она окажется такой нестерпимой.

— Ну как?! Смешно? — она поняла, что не может говорить. Боль была такой силы, что все силы ушли на то, чтобы сдержать её. — Молчишь? Говори! Что у тебя было с твоим стариком-извращенцем?

С каждым ударом рука Микио крепла и смелела.

— Что у тебя было с русскими? — Удар. — Для чего ты летала? О чём и с кем ты вела переговоры?

— Мы обсуждали проблемы переселения наших народов, — тело немного онемело, и она, наконец, смогла говорить. Микио желает пообщаться? Почему бы не поговорить с ним? Слово — её оружие в этой ситуации.

— Какое переселение? — удары приостановились.

— Обмен русских с японцами. Меняемся все на все. Срок — три года. Мы получаем большую страну, а русские чистоту и порядок. — Это была идея Игоря, он рассказывал об этом в шутку в первый день их знакомства в Москве.

— В смысле «большую страну»? Я никуда не собираюсь! — он ещё и идиот, подумала Митико.

— За тебя всё давно решено, поедешь как миленький. Все поедут, и твой отец, и ты вместе с ним.

— Кто это решил?!

— На самом верху. Это проект руководства наших стран. Обмен на три года. Имеющий квартиру в Токио, получает квартиру в Москве. В Осаке — в Петербурге. Можно взять необходимые вещи. Можно ничего не брать, а пользоваться вещами, оставленными русскими.

— А почему об этом ничего не сообщается?

— Чтобы не было паники среди населения.

Микио вышел из-за спины, его лицо выглядело недоумённым. Митико прицелилась, и, плюнув, попала ему в глаз.

— Ах, вот в чём дело! Ну, я дурак!

— А у тебя была надежда, что ты умный?

На голые плечи обрушился ливень ударов, но она решила, что лучше умрёт, чем позволит себе закричать. Микио, напротив, хотел воплей, и решил добиваться их всеми доступными способами. Боль, которую сейчас испытывала девушка, казалась невозможной. Микио не соизмерял силу, а Митико не давала ему обратной связи. После каждого взмаха кнута, она готова была реветь, но молчала и лишь извивалась всем телом. Воля ещё подчинялась ей, а тело уже нет. Тело металось, вздрагивало, подпрыгивало и делало другие некрасивые движения. Митико покрылась испариной и потом. Ей казалось, что кожа уже сошла лоскутами, и на спине и ягодицах не осталось живого места.

— Слишком умная? — удар. — Будешь мастером Клуба? — Удар. — Будешь подчиняться?! — Микио чувствовал, что приготовленное блюдо пришлось ему по душе.

Митико начала терять сознание, и неожиданно для себя провалилась под воду. Она слышала, как Микио продолжает стегать по поверхности, но удары теперь не причиняли боли. Митико плыла в прозрачном слое, и неожиданно увидела Лао Ши. Китаянка держалась параллельно, но несколько глубже.

— Ты выдержишь, Митико!

— Да?

— Да, я думаю, что выдержишь. Ты молодец, я горжусь тобой!

Митико улыбнулась, но неожиданно испуг прошёл по её лицу.

— Лао Ши!

— Да?!

— Я отдала им камни!

— Я знаю.

— Я предатель? Я предала то дело, о котором ты говорила?!

— Для чего ты отдала камни?

— Чтобы они оставили в покое сэнсэя!

— Кто подсказал тебе это решение?

— Не знаю. Ответ пришёл из моего сердца!

— Но ведь сердце не может обманывать, Митико?

— Ты думаешь?

— Ты отдала им камни, отнятые у них же. По первой партии счёт три-ноль в твою пользу, а по второй — три-один. В общем итоге, ты впереди!

— Почему три-один?

— Ну, ты же получила назад камень?

— Какой камень?

— Камень в золотой оправе.

— Так это не печать Годокоро?

— Печать, но и одновременно камень. Этот камень хорош тем, что о нём мало кто знает. Он полностью экранирован, и даже вынуть его из оправы не так просто. Поэтому его ценность выше.

— Я верну его сэнсею. А затем я хочу вернуться в Россию!

— Я знаю.

— Как ты думаешь, у меня получится?

— Ты очень этого хочешь?

— Очень! Я влюблена, Лао Ши!

— Я знаю. Я думаю, это хорошо, Митико. Мне кажется, что испытывать такие чувства, это счастье. Я рада за тебя!

— Спасибо! Спасибо, что пришла… что Вы пришли ко мне!

— Это ты! Опять пришла ты, Митико. Помнишь? Я всегда жду тебя. Я всегда здесь! Всегда рядом с тобой!

Глава 26 Tikai-Miti

Первое открытое заседание было назначено на мокуёби [109] . Уже к 18 часам к зданию Клуба стали собираться люди. Они стояли вокруг его витрин, ни одна из которых не была освещена. Шёл дождь, и пришедшие держали зонты. Это были клерки многочисленных офисов, расположенных на Гинзе, студенты, учителя, работники государственных и муниципальных организаций. Токийские таксисты замедляли ход своих длинных лимузинов, чтобы разглядеть это странное собрание. Два или три такси остановились, из них вышло несколько человек в дорогих костюмах.

Ровно в 18: 30 все витрины Клуба вспыхнули ярким неоновым светом, двери открылись, выпустив двух молодых людей в смокингах. Похожие как братья, с волосами, зачёсанными назад, руками, скрещенными на груди и глазами, поднятыми над толпой, они заняли позицию справа и слева от входа. Всем стало ясно, что это Волонтёры Клуба. Кто-то из собравшихся с опаской смотрел на хищные чёрные туфли из дорогой кожи, кто-то спрашивал соседа, можно ли входить. Наконец, решительно настроенный гость сделал попытку приблизиться к дверям. «Братья» не пошевелись. Собравшиеся образовали воронку. Напирали сзади, началась сутолока. Это ещё больше привлекло внимание зевак. Не каждый вечер в Токио происходит что-то интересное!

Прошло полчаса. Ровно в 19:00 «смокинги» превратились в живых людей. Одновременно взявшись за створки дверей, они бесшумно закрыли их. Последней в Клуб удалось попасть молодой японке в яркой жёлтой куртке. Несколько человек замешкались, и теперь стояли в недоумении.

В этот момент тёмно-зелёная спортивная машина остановилась перед входом. Молодая женщина в коже и ботфортах выскочила с пассажирского сидения. С места водителя поднялся молодой человек, одетый как якудза. Выйдя из машины, намеренно хлопнул дверцей и направился к дверям, держа в руках длинный чёрный зонтик, напоминающий катану. Девушка нервно нажала на звонок, пока молодой мужчина что-то говорил по маленькому телефону. Двери не открылись. Более того, в этот момент неожиданно погасли витрины и неоновая вывеска «Клуб Великий Порядок И-Го». Девушка повернулась к своему спутнику и что-то прокричала ему в лицо. Он ответил ей тем же. Тогда она выкрикнула ему оскорбление, которое услышали на противоположной стороне улицы. «Якудза» положил в карман пиджака телефон и наотмашь ударил свою спутницу по лицу. Это было неслыханно! Люди, стоявшие у входа в Клуб, приняли решение ретироваться, и поэтому продолжение скандала никто не видел.

Успевшие войти попали в узкую, освещённую настенными канделябрами, гардеробную. Девушки в белых кружевных передниках и перчатках помогали гостям снять пальто и поставить зонты. Прибывшие снимали обувь и примеряли одноразовые тапочки с эмблемой. Тапочки были сделаны на редкость добротно и навевали мысли о том, что их неплохо было бы забрать с собой. На стенах гардеробной висели тёмные зеркала, здесь же были двери в уборную и несколько картин европейских художников. На одной из них в стиле карандашной графики была изображена худая обнажённая сорокалетняя женщина с жилистыми крыльями за спиной. Её крупный острый нос был неприемлем с точки зрения японского канона красоты. Более подробно разглядеть картины времени не оставалось. Гостей уже звали туда, где должна была состояться речь Инструктора Клуба.

В зале стояли русские антикварные стулья с высокими спинками. Ровно в 19: 20 передняя стена задрожала, и начала расходиться в стороны. Когда занавес раздвинулся, все увидели полного молодого человека, полулежащего в широком кресле. Что-то в его облике было очень подозрительным.

— Коротышка! — прозвучал чей-то удивлённый шёпот.

«Человек в кресле» оглянулся и строго посмотрел в зал. Сцена была освещена розоватым светом, который подчёркивал жирные волосы «полулежащего».

— Кхе, кхе, — откашлялся освещённый человек.

(Зал затаённо примолк.)

— Все, кто пришёл сегодня в Клуб, поступили правильно!

(Оживление.)

— Наш клуб особенный. Все должны это хорошо понимать! Я думаю, вы уже успели заметить некоторые детали, — говорящий улыбнулся и обвёл зал странным взглядом.

В первом ряду сидел высокий японец с тростью. Набалдашник из чистого серебра был выполнен в виде головы лягушки-каппа [110] . Обладатель жирных волос улыбнулся обладателю трости.

— Мы не соревнуемся ни с кем в крутости и дизайне. Мы сосредоточены на том, чтобы понять, где в Го стратегия и что такое стратегия. Мы хотим научиться объяснять стратегию Го десятью разными способами. Десятью! А на меньшее мы не согласны. Мы хотим разобраться, почему чёрные камни — чёрные, а белые — белые, — выступающий еле заметно кивнул высокому японцу в первом ряду. — Но нам нужно понять не только белые и чёрные, но и красные и зелёные камни. Какие камни отвечают за порядок, а какие — за хаос! Кто знает ответы на эти вопросы?

— Но стратегия только для высоких данов? Не так ли? — спросил голос, раздавшийся среди молчания.

— В Го каждый ход — новая стратегия! — Инструктор обвёл глазами присутствующих. Его юношеские бакенбарды победно курчавились, одна из них казалась гуще другой.

— Скажите, каково первое правило Го? — спросил молодой японец аскетического вида.

— Первое правило в том, что в Го с тобой играют двое людей. Это первое и главное правило Го!

— Сумимасэн! — раздался голос из заднего ряда, — Ватаси-ва, Сюсаки дэсу. Сицумон ни котаете кудасай [111] !

Несколько голов повернулось, пытаясь разглядеть того, кто вступил в разговор. Задававший вопрос не был похож на великого игрока прошлого. Скорее, на преподавателя одного из колледжей.

— Да?

— В Вашем клубе будут играть профессионалы?

Молодой человек прошёлся по сцене в своих красных плюшевых туфлях. Зал молчал, тишина становилась давящей.

— Вы сравниваете нас с клубом Нихон Киин? Но что представляет собой клуб Нихон Киин? — Он сделал драматическую паузу, но никто не решился заполнить её своим ответом.

— Группу прилавков в китайском стиле? — Инструктор сделал ещё одну паузу, и обвёл глазами зал. — Так ведь?

Японец с тростью разговаривал с японкой средних лет. Женщина кивала, держа в руках маленькую белую собачку с живыми подвижными глазами. Заметив, что Инструктор нуждается в помощи, господин подмигнул выступающему и, повернувшись вполоборота к залу, заговорил вслух. Большинство присутствующих не поняло, кто говорит и почему. Но его это совершенно не волновало. Он говорил медленно, растягивал слова, создавалось впечатление, что он долго прожил за границей.

— Не могу не согласиться с молодым человеком. Нашему поколению тяжело видеть, как мелочная торговля проникла в некогда могучий и приближённый к традиции организм. Дух наживы и стяжательства вытеснил всё здоровое из некогда знаменитого места. А люди? Что же произошло с людьми? Вы называете их профессионалами? А с какой стати, позвольте Вас спросить? Вы знаете этимологию этого слова?

Говоривший поднялся, и зал подивился его высокому росту. Опираясь на трость, он держался весьма вальяжно, играя роль аристократа-инкогнито. Никто из сидящих не знал «этимологии слова профессионал», поэтому высокий господин продолжил своё выступление, не перебиваемый никем.

— «Профессионал» — слово людей Запада. Оно родилось в недрах католической конфессии. Поэтому возникает вопрос, какое отношение имеет «профессионал» к традиции Го? В чём может быть профессия, когда за пределами дворца за Го рубили головы?

(Молчание зала.)

— Вы говорите, профессионалы! — господин-инкогнито обращался не только к Сюсаки-сану. Казалось, он ведёт диспут со своими старыми идеологическими противниками. — Это руины человеческих существ. Руины, носящие на себе знаки материальной и духовной отверженности. Но история учит эволюции. История учит нас тому, что Великие сущности не исчезают бесследно! Они перемещаются туда, где их ценят и чтут. Клуб Великий Порядок И-Го — место, которое можно создать собственными руками. Я лично решил играть здесь и предлагаю другим присоединиться и оставить всё мелочное, всё преходящее за дверьми этого додзё. Такое же решение принял мой сын. Он намерен посещать клуб вместо занятий в университете. — Господин поискал глазами кого-то в зале, но не найдя, продолжил свою мысль. — Откуда берётся отвага, решимость, мужество? Почему для одних что-то возможно, а других — нет? Я предлагаю думать над этими вопросами. Размышлять над ними. Пусть они помогают нам выйти на истоки понимания. Ведь понимание не даётся автоматически. Это подобно тому, как простое заучивание игровых комбинаций ни к чему не привело японских профессио налов. Все они, все до единого, — выступающий сделал ударение на последнем слове, — потерпели сокрушительное поражение от молодых корейских игроков и что самое страшное — навсегда отказались от дальнейших попыток борьбы! Духовный и энергетический онанизм, внутреннее бессилие, уклонизм, жажда мелкой наживы — вот та питательная среда, в которой расцвели ядовитые бациллы интеллектуального поражения Японии. Прочь толстую мозговую кость! Я спрашиваю вас, вы хотите, чтобы Япония продолжала двигаться по пути деградации?!

— Нет, нет! — раздалось из зала несколько неуверенных голосов.

Выступающий перевёл дух.

— Продолжайте, юноша! — господин с тростью обернулся к сцене. Получив команду, Инструктор вскочил, и заговорил быстро и напористо.

— Почему мы решились на такой акт, а другие не смогли на него решиться?

(Затаённое молчание зала.)

— Я тоже спрашиваю вас! Вы хотите, чтобы Япония стала интеллектуальной и духовной рабыней своих соседей?

— Нет! — раздались более уверенные голоса.

— Вы хотите, чтобы ваших детей и внуков называли слабаками Азии?!!

— Нет!!! — взорвался зал целым хором голосов.

— И я не хочу этого также сильно, как не хотите этого вы! — Выступающий встал во весь свой небольшой рост, а затем резко сел обратно, положив ногу на ногу. В этот момент гости снова обратили внимание на ярко-красные туфли и молодые курчавые бакенбарды. Он массировал брови кончиками указательных пальцев. Казалось, Инструктор устал или испугался произнесённого. Неожиданно он поднялся, и голосом конферансье провозгласил. — Поэтому мы собрались здесь, в этом зале! И именно здесь японская идея начнёт своё новое Восхождение! Здесь, в этом возрождённом Клубе, мы отольём новый гобан, здесь поставим заново отлитые камни!

(Тишина.)

— И ещё пара советов напоследок. Совет первый, никогда не пытайтесь разрезать «бамбу-соединение»! — напутствие совершенно диссонировало с пафосом воззвания, и лишь некоторые из слушателей догадались, что речь идёт об игре на доске, а именно о разделе ката [112] . — Это бесполезно, — продолжил Инструктор Клуба, — и скорее всего, ни к чему не приведёт, — он обвёл взглядом зал, и сделал драматическую паузу. — Далее! Если вы имеете один камень на третьей линии, добавьте ещё один, а затем… — казалось, Инструктор ждёт выкриков с места или неверных подсказок, — а затем, отдайте их оба! Хадзимэ [113] ! Образуйте пары и начните игру между собой!

При этих словах распахнулась ещё одна стена. За ней оказался игровой зал, не похожий ни на один, виденный раньше. В зале не было столиков в привычном понимании этого слова. Не было и кресел, в которых могли расположиться играющие. Гости клуба с недоумением и опаской рассматривали странные тренажёры, представшие перед ними. Это были хитроумные парные конструкции, соединявшие в себе сложный дизайнерский вымысел и мрачную фантазию. Специальные таблички поясняли смысл. Гости клуба превратились в посетителей музея. Они проходили между игровыми стендами, показывали пальцами и читали вслух описания.

Все игровые места символизировали момент подвига пилотов прошедшей войны. Вот конструкция, «застывшая» в момент удара кайтэна [114] в борт эсминца. В ней был запечатлён начинающийся взрыв. Играющий за эсминец помещался выше, и видел игровую доску сверху, а играющий за кайтэн мог лежать и рассматривать её вблизи. Самолёты и катера-камикадзэ, человеко-управляемые бомбы, человеко-торпеды и человеко-ракеты вонзались в разные типы воздушной и морской техники. Все игровые поля были выполнены из толстого прозрачного оргстекла. Неся на себе лазерную разметку 19 на 19 линий, на своей нижней поверхности игровое поле имело 3-D изображение других операционных пространств. Пилотам- камикадзе представали бухты Окинавы и залива Лейте, а также корабли противника, находящиеся в них. А люди-мины и водолазы с шестовыми бомбами видели те же корабли, но снизу. Мир оказывался для них перевёрнутым наоборот. Тон стекла соответствовал либо изумрудной толще океана, либо синеватой дымке неба, а в некоторых игровых конструкциях он напоминал дождевой шквал. Волонтёры клуба предлагали гостям, которые уже определились с выбором тренажёра, пройти в специальные кабинки, и одеть форму американских лётчиков и моряков. Выбравшим же японскую сторону, помимо одежды, предлагались хатимаки и другие специальные аксессуары.

Реакция гостей оказалась разной. Две девушки уже пошли переодеваться. Любитель со странной фамилией Сюсаки возмущался вслух. Кто-то соглашался, жалуясь на «дух шовинизма и милитаризма». Игровые фишки были разных типов и форм. «Камни» американского зенитчика располагались в цинке, и были похожи на толстые крупно-калиберные патроны. А те, что полагались лётчику-камикадзе напоминали комочки риса, слепленные в маленькие пирамидки. Именно они вызвали наибольшее умиление гостей. А наибольшее отвращение вызвали игровые фишки в виде маленьких чёрных скорпионов японского нинзя, пытающего американского офицера ВВС. В качестве 3-D поля ниндзя полагалась карта биологических зон человека, с помощью которой он мог соотносить свою постановку на разметке Го с одной из таких зон.

Силиконовые скорпионы зашевелились словно живые, и Игорь проснулся, дёрнувшись всем телом. Сосед-пассажир посмотрел на него с сожалением и укоризной. Объявили аэропорт Нарита, идти в туалет было поздно. Как он умудрился так глубоко провалиться? Спать, вроде не собирался совсем. Он мог ещё воспринимать графику, виденную на стене гардероба этого странного клуба. Всплыли тёмные сосцы и натянувшие кожу рёбра женщины-полуптицы. Он ещё находился в плену видения, такого живого и вместе с тем такого не реального. Женщина показалась ему знакомой. Марина, Зарина, пробормотал он, силясь удержать детали сна. Но оставшиеся до приземления минуты правильно было потратить на заполнение въездных форм, а не на восстановление призрачного сюжета. «Компания «Аэропорт-2» приносит благодарность за выбор авиакомпании». Стандартный набор фраз, стандартная суета в проходах, обычная экскурсия через первый класс. Нет, не совсем обычная! Вот это да! «Мистер Го» лежал на разложенном сидении, и выглядел покинуто и одиноко. Игорь приостановился и, рискуя задержать поток пассажиров, протянул к нему руку. Здоровяк в костюме и галстуке с укоризной посмотрел на него. «Но это моя книга!» — чуть было не воскликнул Игорь. Он схватил её, но рука предательски дрогнула.

Пройдя шлюз, эскалаторы, и подойдя к визовым терминалам, Игорь попал в поле зрения пожилого низкорослого японца, помогающего пассажирам. Крепыш смерил прибывшего русского цепким профессиональным взглядом разведчика и предложил занять место в одной из очередей. Игорь огляделся. Чуть поодаль стояла совсем маленькая очередь, состоявшая из высокого господина с тростью и шейном платке, коренастого лысого «оруженосца» и женщины, которую он где-то видел. Высокий господин перехватил взгляд, и подслеповато сощурился, разглядывая что-то в экипировке Игоря. Предположение о том, что «Мистер Го» привлёк внимание этого человека, показалось Игорю невероятным. Вскоре очередь развернулась, и троица исчезла из поля зрения. Так, надо сосредоточиться на своём. «Сейчас важно только одно — как можно быстрее найти Митико!» Через минуту он подавал паспорт, а японец в погонах фотографировал русскую сетчатку глаза. Пройдя все необходимые этапы, Игорь оказался в зоне встречающих, и почти сразу увидел тщедушного маленького старика в коричневом кимоно с белым плакатиком, вынырнувшего словно из-под земли. При всём своём желании он бы не смог пройти мимо этого плаката. На нём было начертано  «Tikai-Miti».

Продолжение существует. Игорь Гришин, Остоженка, 2010 год

Приложения

Приложение № 1 Заявление ПП «Газторг» Т. О. Мюллера

Я хочу раз и навсегда пресечь просочившиеся в прессу спекуляции о нецелевом использовании экспонатов Музея палеонтологии Ран им. Ящерова со стороны менеджеров Газторга. Трудно комментировать так называемые факты, в соответствии с которым высший менеджмент ведущей российской корпорации использует скелеты давно исчезнувших животных для поиска и разведки полезных ископаемых. Хочу сказать прямо: ничего этого не было и нет. Мы не закрывали музей и одноимённый институт и никак не препятствовали их работе. Хочу сказать, что подземный ход, якобы существующий между зданиями Газторга и Музея палеонтологии РАН им. Ящерова вымысел чистой воды, а попросту говоря — бред. Стратегическая цель корпорации Газторг состоит в том, чтобы стать лидером среди мировых корпораций, отвечающих за торговлю сырьём. Газторг намерен неуклонно следовать своей стратегической цели, заявленной нами открыто и честно. И мы не хотим, чтобы кто-то или что-то стояло у нас на пути. Два слова об Украине. Специалисты корпорации исследовали территорию этого сопредельного с Россией государства с помощью специальных комплексов универсального нано-сканирования (СКУНС). В результате полученных данных мы пришли к выводу, что во многих пластах пространственно-временного континуума Украины, имеются опасные трещины, через которые природный газ, проходящий через территорию этого государства на основе подписанных контрактов с третьими государствами, бесследно и необратимо исчезает. Трещины в пространственно-временном континууме Украины образуют единую систему весьма сложной конфигурации. Это матрица размерности 19 на 19 линий, которая имеет тенденцию к расширению. Уже сейчас эта матрица способна поглощать до трети добычи всего российского газа, а через 10–15 лет речь может идти о трети мировой добычи этого вида сырья. Единственным действенным механизмом борьбы с этой матрицей-трещиной является объединение учёных всего мира с отключением Украины от любого источника природного газа. Делать это нужно своевременно, обеспечив социальные гарантии населения Украины.

Приложение № 2 Заявление МИД России в связи с сообщениями СМИ о подготовленном японским МИД документе, содержащем формулировку «незаконное присвоение Россией некоторых камней»

Считаем необходимым подчеркнуть, что камни, захваченные советскими воинами в бункере руководителя Третьего рейха являются неотъемлемым военным трофеем Российской Федерации на законных основаниях по итогам Второй мировой войны в соответствии с имеющими обязательную юридическую силу для Токио соглашениями и договоренностями между союзными державами, а также Уставом ООН, который ратифицирован Японией.

СМИ Японии делают не только попытки оспорить принадлежность Германии камней, найденных в телах вождей фашистской Германии, но и спекулируют на тему использования этих камней некоторыми представителями российского бизнес сообщества. Особенно настораживают физиологические подробности, которые смакуют японские журналисты. Российская сторона неоднократно предупреждала о контрпродуктивности подобных действий для двустороннего диалога по проблеме мирного договора, включая аспект пограничного размежевания. Нынешние шаги Токио вступают в противоречие с зафиксированным руководителями Российской Федерации и Японии обоюдным пониманием необходимости создать нормальную, взаимоуважительную атмосферу двустороннего сотрудничества, включая диалог по проблеме мирного договора и пограничного размежевания. Российская сторона готова продолжать соответствующий диалог только в подобном ключе.

МИД России направил соответствующую официальную ноту в МИД Японии. Рассчитываем, что в Токио сделают должные выводы из возникшей в результате его действий ситуации. Со своей стороны Россия привержена развитию отношений с Японией в том конструктивном духе, который характеризует контакты между Президентом Российской Федерации и Премьер-министром Японии.

Приложение № 3 Заявление Адама Нельсона

Американский сенатор  Adam Nelson заявил, что представит на обсуждение комитета по вооруженным силам инцидент с пролётом японских самолётов над американской авианесущей группой во главе с авианосцем «Нимиц». Речь идет о случае, произошедшем у берегов Японии. Японские самолёты пролетели на высоте около 600 метров над кораблями сопровождения «Нимица». Нельсон счёл действия японских пилотов «провокацией» и пообещал обсудить эту историю в Сенате. Тем временем в Пентагоне заявили, что изучают инцидент и пытаются понять, какой смысл вкладывала Япония в пролёт своих боевых самолетов вблизи от американских кораблей. В Белом доме ситуацию комментировать отказались, сказав лишь, что манёвры японских самолётов угрозы не представляют.

Приложение № 4 Расшифровка записи разговора неустановленных лиц

00.10.03

— Что стоит миллиард?

— Вход в Клуб и ход в Игре.

— Я не владею вашей терминологией. Как мне кажется  (неразборчиво)  она не важна  (неценз.).

— Не важна? Сделанный без понимания ход может оказаться самоубийственным!

— Но я слышал, что по вашим правилам самоубийство  (неценз.)  запрещено!

— Видите, как только дело  (неценз.)  коснулось  (неценз.)  жизни, мы сразу  (неценз.)  заговорили о правилах!  (Щелчок.)  Вы правы, самоубийство запрещено Правилами ГО.

— Правилами гражданской обороны?

— Правилами Глаз-Очка.

— Каким образом я смогу ознакомиться с правилами?

— Вступив в Клуб.

— Что я получу за свой взнос?

— Вы сможете участвовать в заседаниях Клуба, получите карту ходов, совершите собственную  (неразборчиво).

— Угу-угу  (чей-то вздох) … Я примерно так себе и представлял, пожалуй, я готов вступить. Я готов оплачивать каждую постановку. Сколько их, Вы говорите, осталось? Около десяти? Я буду платить после каждой постановки.

— Вы заплатите миллиард сразу или никогда не вступите в Клуб!

— Но в том варианте, который я предлагаю, как раз и получится миллиард. А мне не придётся вынимать из бизнеса сразу всю сумму. Ведь 10 процентов годовых дают с каждого миллиарда, хе-хе, целых сто миллионов!

— Я сожалею, но, видимо, я сделал ошибку, пригласив Вас в этот проект. Теперь я вижу, что обратился не по адресу!

— Э-э-э, подождите! Я ещё не сказал «нет».

—  (Громко.)  А я говорю «нет» за Вас!

— Не надо  (неценз.)  говорить за меня, я просто выяснял условия. Неужели я не имею право выяснить все условия заранее? Миллиард сразу! Это огромная сумма!

— Дорого — не вступайте!

— Но, может быть, я хочу вступить!

— Клубу не нужны нерешительные члены. Мы не в бирюльки играем! Глаз-Очко по-настоящему серьёзная игра. И некоторые лишились не только миллиарда, но и жизни. Я не могу привести примеры, так как мой рот заперт Уставом. Я сожалею, что сделал Вам такое значительное предложение!

— Ну, хорошо-хорошо! Я готов вступить и плачу Вам этот миллиард.

— Мне лично платить не надо, я не беднее Вас. Вступаете в Клуб или нет?

— Я же уже ответил, что плачу! Кстати, а есть сезонные скидки? Ну, не знаю, накопительные бонусы. Сейчас всё-таки, хе-хе, экономический кризис. И деньги стали стоить немножко по-другому. Мы со своими экономистами прогнозируем дефляцию как  (неразборчиво).

— Вы со своими экономистами можете прогнозировать всё, что угодно. Вы знаете анекдот про тётю Софу?

— Какой именно?

— «Мама, мама! А кто такой Карл Маркс?» «Экономист». «Как тётя Софа?» «Нет, тётя Софа — старший экономист!»  (неценз.) (Смех.)

— Вход в Клуб стоит один миллиард рублей наличными деньгами. Без всяких бонусов, сезонных и накопительных скидок!

— Наличными?!

— Да, Клуб берёт только наличными.

(Небольшая пауза.)

— Так, а что у нас будет в пересчёте на курс доллара?

— Ничего не будет  (неценз.),  так как Клуб берёт деньги в рублях.

— Но у меня нет столько рублей!

— На нет и суда нет.

Приложение № 5 Комментарий Гоблина

Есть неизвестная науке, но известная автору личность «учитель Игоря». Учитель проводит эксперименты в области восприятия человека, нашпиговывая воздух всевозможными фокусами и теориями. О себе он, как водится, не рассказывает ничего. Не удивлюсь, если он поведает о себе как о бывшем «смершевце», засланном в стан врага, и оставленном на глубокую резидентуру. Просто воздух звенит от крутости нашего героя. Возникает законный вопрос, где были все эти супер-люди, когда стране было так тяжело, и она распалась на целый ряд странных го сударств?

В одной из глав «учитель Игоря» отправляет парня на задание с помощью допотопно собранного устройства, известного в узких кругах как СПУТНИК. «Специальный прибор удержания тела нейронно-информационного комплекса» — это полное название той щели в камнях, которую нам живописуют так загадочно и поэтично. Скажу, что с помощью подобных приборов Красная Армия отправляла не только отдельных бойцов, но и целые разведгруппы. Более того, в истории Отечественной войны, есть эпизод, когда было переправлено более десятка тысяч человек. Для этого была задействована огромная пещера, а точнее, бывшая каменоломня. Но, однако, мы сильно отвлечёмся.

В итоге СПУТНИК выносит Игоря на поверхность. Сейчас его мощный ум будет долго выяснять и врубаться, что и как. И почему его Учителю, если у этого человека действительно благородные и чистые помыслы, не взять и не рассказать всё так, как это имело место на самом деле? А вот нельзя просто рассказать! Как думаете почему? Я помогу вам. Да, потому нельзя, что исчезнет загадка, интрига. Она исчезнет, уйдёт, испарится. Туман — это дорогая вещь. Мы все с вами видели, как делаются деньги на тумане и дурмане. Разводи туман, разведёшь на деньги, вот принцип современных «гуру». Кем бы они ни были, вы всегда узнаете их по походке. Они напомнят вам цаплю, идущую по туманному болоту. Как думаете, где в этой картинке вы? Да, именно там. Не волнуйтесь! Я вместе с вами. Не случайно автор назвал меня «старой жабой, квакающей по ночам».

По мере прочтения главы про эликсир бессмертия передо мной предстал «пожилой, но гордый» японец. Из всей главы наиболее ярко запоминается золотая пробочка. Интересно, она полая внутри или цельная? Если цельная, то она должна получиться весьма тяжёлой. Не представляю себе, как можно таскать такую пробку и не замечать её. А главное — зачем? Фантазии старика зашкаливают все возможные пределы. Тяжело давать советы в такой непростой ситуации. Но мне кажется, ему было лучше остаться после лагерей в СССР. Это определило бы его дальнейшую судьбу, и сделало мужиком. Все эти сюси-пуси на тему возвращения на родину сломали судьбу целого поколения японцев. Великая страна предоставила им великий выбор — перековаться и стать нормальными людьми. Красивые сердечные люди, трудолюбивые и работящие подруги, натуральные продукты, добрые фильмы, коллектив, работа на свежем воздухе. Как можно не увидеть, не разглядеть, просто просрать такую возможность? А главное для чего? Для того, чтобы потом вспоминать и сожалеть всю жизнь? Ради того чтобы один раз поваляться на татами, а потом каждодневно влачить унылое существование в кастово-непроходимом обществе? Никогда не иметь отпуска? Крепкой здоровой струи? В общем, делайте выводы, как говорится, самостоятельно.

В главе, где упоминается клуб Нихон Киин, два японца мирно беседуют о туалетах, русских и игре го. Никогда не видел го, даже не могу предположить что это. Кто-нибудь из читателей видел? Напишите хоть, как выглядит это чудо мысли. Напишите, мой телефон есть в редакции. Хотя бы поржём вместе. Напишите им так. Заинтересовала аннотация гоблина. Мол, дайте адрес, такие сякие, если адреса этого великого человека нет в издании. А ведь нет? Или есть? Переверните книгу, посмотрите сзади. Нет адреса? Я так и думал. Правда мне сразу сказали в издательстве, мол, или деньги или мыло. Я выбрал первое из предложенного. Скажу честно, я социалист, и ненавижу всю эту банду, дорвавшуюся до приватизации. Я не про издательство «Готовая книга». Эти — так, мелкая сошка. Вы знаете про кого я. Каждый день видим их сытые забрала по телевизору. Особенно старается первый канал. Ух, как старается! Ну, ничего, придёт, как говорится время, и, как говорится, близко оно уже. Так, о чём я говорил? Да! Два японца, сидят где-то, я даже не понял где. Один жалуется, что в России ему дали жёсткое мясо и мало показали. А кто он такой, чтобы ему вообще здесь что-либо показывали? Посол северной Кореи? Что он сделал для России? Для наших людей? Диссидент, сволочь и негодяй. Пусть сидит у себя на своей японской кухне. Не понравилось ему! А то, что люди организовали всё, туалеты ему отчистили, гадине? Он видел, как оно было до того? Не видел? А я вот представил себе! Люди сделали всё, что было в человеческих силах. И даже мясо ему поднесли! Не понравилось наше мясо. Почувствуйте все эти интонации, все эти улыбочки. В общем, мог бы ещё написать, да не хочу просто расстраиваться. Читайте сами, теперь вы подготовлены и сможете разобраться, что здесь к чему.

Несколько раз перечитал главу «Тиранозавр Рекс». Что можно сказать? Очень даже правдоподобно. Что характерно, мой институт тоже закрыли. Институт, как говорится, закрыли и даже закрылки убрали. Съездить что ли, посмотреть? А что если там сидит, восседает такая олигархическая задница и забавляется. А что ей? Всё куплено! Всё растоптано, всё опоганено. Все экспонаты ВДНХ выкинуты на снег. Павильон Космос? Бывали в детстве? Так, вот. Все экспонаты, рассказывающие о советских достижениях космической эры, уничтожены. Все до одного! А я вот теперь, знаете, о чём думаю? А что если они не уничтожены? Даже дух захватило от этой мысли!

Митико как герой-воин современной литературы. Или воин-герой? Как правильно? Джи-дай? Этот вопрос хорошо бы задать автору «бестселлера». Итак, Митико. Девушка неплохая, умная и симпатичная. Один минус — связалась не с теми людьми. С её внешними данными можно было стать манекенщицей или найти престижную работу в офисе. А владения Го на её уровне должно хватить, чтобы выступать на турнирах. Можно учить детишек в японских школах. Ведь кому-то надо заниматься с детьми? Почему мы все мечтаем о карьере космонавта, хоккеиста и олигарха, а сами презираем простые и нужные людям профессии?

Глава «Жизнь Микио Накамуры во имя Японии, секса и бусидо». Перед нами такой японский мачо. Такой студент-недоучка, такая золотая молодёжь. Травка, девки, понты. Такие разбиваются на своих спорткарах, а нам потом сообщают об этом в новостях на мыло. ру. А мы жуём всё это, потому что о нас никогда не сообщают и никогда не сообщат. Описание машины меня особенно порадовало и позабавило. Кто-то вообще видел русскую машину? Да и не русская она, я просто уверен в этом. Ни одной запчасти в ней нет русской. А в качестве дизайнера призвали какого-нибудь «автокутюрье» из Италии. И он, такой весь из себя, в чёрных панталончиках и пиджаке на голое тело что-то такое нарисовал карандашиком. Вот, мол, берите, хавайте, платите денежки. А денежки, уверен, не слабые попросил. Это уж, как водится!

Приложение № 6 (для художника-иллюстратора)

Ягура-сан достаточно полно описан в главе. Остальное — воля и воображение иллюстратора.

Микио. У него крупные черты лица, длинные волосы, стройные ноги красивой формы. Бесцветные глаза, напоминающие бельма.

У Тоши смешные юношеские курчавые бакенбарды, грязные волосы, толстые ноги неправильной формы (иксом). Вся одежда с потугами на дорогую марку и оригинальность, но купленная задёшево. Глаза бегающие. Суетлив, нагл, незлоблив.

У Ягурцова короткая стриженная борода. Хитрые глаза. Есть что-то японское, ведь он сын Ягуры-сана. Носит металлические очки. Имеет пивной живот.

Приложение № 7 Краткая справка об Игре, Рааб Адъютер, Европейский центр «Движение», Голландия

Го, или, как мы называем его в Голландии, «Движение» — игра стратегии и тактики. Мне нравится думать, что западные шахматы могут иллюстрироваться единственным сюжетом из Го, а именно борьбой Ko в её сравнительном тактическом значении. Трик-трак походит на выбор цвета или, как говорят японцы, nigiri.  Спортивное мастерство в «Движении» — комбинация нечитабельного выражения игрока покера и нехватки недовольств, которые каждый находит в английском регби. Мы рассматриваем «Движение» как духовное преследование. Поэтому, чтобы продвинуться в «Движении», вы должны быть в состоянии уравновесить свои эмоции с вашими мыслями, вашей логикой и вашим знанием, а поскольку это — интеллектуальное преследование, то вы должны учиться и практически!

Я верю в то, что «Движение» предназначено быть мирной игрой, но, как и в жизни, мир и спокойствие здесь не гарантируются. «Движение», которое преподает школа «Пылающий Гобан», базируется на теории влияния. Это 3/5 нашего учебного плана. Мы учим, что углы в игре являются золотыми (самое ценное), стороны являются серебряными (второе ценное), и центр является бронзовым. Всё это базируется на прочном фундаменте европейской средневековой алхимии.

Мы также учим, что, в то время как влияние важно, есть времена, когда необходимо победить ситуацию, прочитать проблемы жизни и смерти, с которыми всегда сталкиваются в игре «Движение». Проблемы жизни и смерти необходимы и часто более важны, чем основы, и таким образом 2/5 нашего учебного плана базируется на жизни и смерти, взаимной жизни, и борьбы с методами.

Важно отметить, что наша Школа, а также Европейский центр «Движение» основываются, прежде всего, на стратегии и предвидении. Многие из игроков, с которыми я столкнулся, любят бороться в начале игры, игнорируя этикет и традицию для удовлетворения желания избить своего противника. Поэтому все навыки победы над ними могут быть изучены в более медленной манере в школе «Преднамеренной мысли», и как только эти навыки окажутся изучены, более чем возможно сопротивляться таким игрокам и их попыткам.

Приложение № 8 Партия Митико, 31 января, перекрёсток Рублёвского и Ильинского шоссе

Сан Рэн Сэй — так назовут в середине прошлого века это построение, ставшее не только классическим, но и знаменитым. На ближней к Митико стороне доски располагались два белых камня, поставленных Маэда. Они не были симметричны, первый из камней белых был сдвинут на одну линию к краю игрового поля. Митико взяла в руку камень и вынесла его далеко вперёд. Это была шестая постановка знаменитой партии. Этот белый камень-хосисита [115] весьма напоминал белый седан Русского, уткнувшийся в перекрёсток.

Номера постановок с 1 по 50.

Номера постановок с 51 по 100.

Номера постановок с 51 по 100.

Номера постановок с 101 по 150.

Мастер Го

… Для своих соседей Учитель был обычным человеком. Обычным человеком с золотыми руками. Он мог помочь в любом деле. И он редко отказывал тому, кто жил по соседству с его миром. Учитель мог вернуть свет, когда свет тух во всём подъезде. Самое интересное, что свет появлялся даже тогда, когда его при этом не было в городе. Один раз я спросил Учителя, как ему удалось дать электричество, если его нет нигде вокруг, и дома до самого подъёма стоят тёмными. У меня установлен специальный аккумулятор, объяснил он, и его вполне хватает на час бесперебойной работы.

Если кому-то из соседей был нужен болт или ключ на тринадцать, Учитель выдавал им этот предмет. Я понимаю так, что он сделал свои отношения с соседями частью своей практики. А всё, что он делал частью практики, исполнялось им творчески и работало безотказно. Соседи платили ему взаимностью. Уважали и ценили. Мне не доводилось слышать, чтобы кто-то из них распускал нелепые слухи, считал Учителя магом или целителем. Все знали его как Володю, считали хорошим пожилым парнем, который жил здесь всегда. Тружеником, в прошлом слесарем высшего разряда, способным выполнить любое дело.

Пытался ли он приоткрыть вторую половину своей Вселенной? Это вопрос. Одно я знаю точно, что если он когда-либо и пытался, то делал это со свойственной ему одному способностью не привлекать лишнего внимания. Откуда я знаю это? Я слышал от него пару историй, которые можно отнести на сей счёт.

Мне запомнилась очень забавный рассказ о том, как он взял с собой в горы женщину, долго просившую об этом. Скажу сразу, что о походах Учителя знали все. Но у него было железное алиби «прогулок». Он ходил в горы за водой. Да, именно так. За водой. Чистой ключевой водой из горного источника, пользующегося уважением и почётом округи. А действительно, что можно предъявить пожилому человеку, который не хочет или не может пить воду из трубопровода? И которому врачи прописали пить воду без хлорки? Покупать? А откуда у пенсионера столько денег, чтобы покупать воду? И потом, кто сказал, что покупная вода чистая и настолько же полезная, как вода из родника? Это алиби давало ему возможность ходить за водой регулярно, брать меня на роль носильщика воды, а также таскать с собой разные заплечные мешки, в которых, конечно же, были пустые пластиковые бутылки. А что ещё могло в них быть? В этих заплечных мешках? Кроме пустых пластиковых бутылок?

Да! Я собирался рассказать про женщину, которая хотела в горы. Она работала экскурсоводом. Водила группы и индивидуалов. Конечно, я понимаю, что ей было интересно, по каким тропам ходит Учитель, и какие места он посещает. Ведь он начал ходить в горы задолго до неё (она перебралась в город из Чувашии перед самой Перестройкой). Задолго до того, как понятие туризм вообще появилось в здешних местах. Поэтому ей были очень интересны маршруты Учителя. Ведь она может водить по ним других. Людей, которые приезжают сюда из душной, пыльной, переполненной народом Москвы. Людей, которые хотят подняться в красивое и малодоступное место. Посидеть, разжечь костёрчик, попеть под гитару. Она уверена, что он знает множество подобных мест.

Учитель действительно знает множество подобных мест. Но проблема заключается в том, что в местах, которые посещает Учитель, не только малолюдно. В них не разжигают костёрчик, не расслабляются и не поют под гитару. Эти места — для другого. Более того, он никого и никогда не водит по таким местам. Ему не жалко. Просто есть открытые, и есть закрытые места. Закрытые места — это места, которые закрыты. Для посещения. Нет, это не заповедник. Впрочем, заповедник начинается в шести километрах от города, но это никого никогда не смущало. Есть заповедники официальные, и есть заповедники настоящие. Они там, куда человек попадать не должен.

Есть заповедники официальные, и есть заповедники настоящие. Они там, куда человек попадать не должен.

Женщина просит. Что делает Учитель? Учитель выжидает, ищет естественные причины для будущего отказа. Причин не находится, и он берёт ее с собой. Конечно, он берёт ее с собой. Потому что дольше отказывать подозрительно. Неправильно. Она слишком настаивает. Слишком хочет пойти с ним. Она давно хотела посмотреть места, по которым Учитель ходит за водой. Он берёт её с собой, и они идут в горы. Он ведет её прямиком через лес, так как не знает, что такое тропинки и никогда не пользуется тропинками. Мы то с вами знаем, почему сегодня он не пользуется тропинками. Тропинка — нить Ариадны. По тропинке можно прийти не только один раз, но и второй, третий. Любое количество раз. Тропинки есть повсюду. Они есть в самых закрытых местах. Кто протоптал их там? А ведь действительно, даже там их кто-то протоптал. Я их там протоптал! Протоптал, когда тянулся за Учителем, неся свои сто килограмм. Сто килограмм, не считая багажа.

Впрочем, мы отвлеклись. Они уже идут по лесу. Они — это Учитель плюс Антонина. Так зовут женщину-экскурсовода. Она крупная. У неё сильный и громкий голос. Они идут без тропинок, и Учитель объясняет по дороге, почему он ими не пользуется. У него получается очень складно. Слушать его можно непрерывно. Слушаешь, слушаешь. Интересно человек говорит! Прямо невероятно интересно. Заодно он рассказывает о змеях. Змеи — это вообще очень интересная тема. Столько энергии в этих существах! Змея может делать себя незаметной. Может часами находиться в неподвижности, а её окраска точно соответствует тому месту, где она притаилась. Антонина смеется, в здешних местах змей не бывает. Здесь, на южных склонах, нет ядовитых земноводных. Летом — слишком жарко. Слишком сухо. Поэтому змеи не получают достаточного рациона. На южных склонах очень мало насекомых. Другое дело — на скатах, обращённых к северу. Там совсем другая влажность, ведь дождевые облака останавливаются перед главной грядой. Разгружаются, а затем уже идут дальше, к морю. Учитель соглашается с тем, что всё именно так и происходит. Однако парадокс заключается в том, что на своих маршрутах он встречает змей достаточно часто. Не может быть! Да, именно так. Попадаются не только ядовитые, но и совсем редкие твари, которых не встретишь далеко к северу. Почему так? — спрашивает он. Может, ему просто везёт на змей? Ведь есть же люди, которым просто везёт на змей. Никому не везёт, а им везёт. Выходит такой человек со своего дачного участка, и, не дойдя десяти метров до автобусной остановки, точно наступает ногой на змею. Это просто какое-то притяжение! Талант. Врождённое чувство. Может, запах? Может быть, некоторые люди рождаются с таким запахом, который притягивает змей? Антонина смеётся. Она не слышала про такой запах. А змей встречает крайне редко. На своих маршрутах, — уточняет она. Ей водить людей, поэтому змеи ей ни к чему. Она уверена, что путешествие доставит им обоим удовольствие и обойдётся без змей. Одно только смущает её. Сегодня они всё время идут по каким-то кустам. Люди, которых она водит, не очень любят кусты. Они любят живописные склоны. Там, где тропинка вдруг выныривает из-под деревьев, и дух захватывает от величественного вида. Одинокие высоченные сосны. Скалы, стоящие прямо посреди леса. Интересно там, где есть обзор, где можно полюбоваться. Сфотографироваться. Устроить стоянку. Ценятся места, где есть вода. Красивые и необычные источники. Гроты. Ещё люди просят показать пещеры. Пещеры — это всегда притягивает.

А кусты? Кусты — это совсем неинтересно. По кустам только клещей набирать. Учитель говорит ей, что это большая удача и год для кизила очень благоприятный. Она и сама видит, что кизил хорош. Ого! Говорит он. Посмотрите-ка, что здесь! Она не видит, но он просит подойти поближе. Всё равно не видно, ей придется лезть за очками. Это так важно? Да-да! Он уверяет, что очень. Очень просит взглянуть. С самой верхушки рюкзака, из-под верхней молнии она достаёт мешочек с очками. Да где же? Где? Спрашивает она. Он уже сзади, он уже посмотрел. Он пропускает её вперёд. Он показывает рукой. Теперь её очередь увидеть. Это что-то интересное! Вот же, вот! Прямо перед Вами! Это трудно заметить, когда ты не видишь. Листья, ветки, она уже внутри куста. Да вот же, говорит Учитель. В десяти сантиметрах перед своими глазами она видит квадратную змеиную голову, не мигая уставившуюся на неё. Лес оглашает крик. Она отшатывается. Её дыхание перехватывает. Идиот! Она связалась с идиотом! Ничего себе розыгрыш! Это не розыгрыш. Учитель сам потрясён. Он пытался показать крупный кизил, который в этом году на месяц обгоняет все сроки. Он никак не ожидал увидеть здесь змею. Да ещё такую страшную, как эта. Змеи, вообще, не любят кизил и не сидят в кизиловых кустах. Но впечатление всё равно испорчено. Путешествие придётся заканчивать!

Гришин И. А. Мастер Го (The Lord of Go). — М.: Готовая книга, 2009 — 178 с.

...

Автор благодарит Наталью Кириллову за красивые советы и помощь в работе над книгой.

Примечания

1

Рамы из лёгких деревянных планок, заменяющие в традиционном японском жилище окна (япон. — в дальнейшем переводы с японского не оговариваются).

2

Ученическая степень в японских школах боевых искусств.

3

Иероглифы.

4

Искусство меча.

5

Стойку.

6

Деньги.

7

Форма.

8

Долг.

9

Вкус, привкус, возможность (термин японского Го).

10

Что-то новое.

11

Отвечайте, пожалуйста!

12

Ритуальное самоубийство самурая.

13

Утварь для игры в Го, толстый кусок дерева на резных ножках с игровой поверхностью, расчерченной ножом-мечом 19 на 19 линий.

14

Ученики Ягуры-сэнсэя слышали от него о восьми видах ki .

15

«Сокрытое в листве» — мистическое японское произведение, ставшее основой «Кодекса Бусидо», автор основного текста Минамото Цунэтомо.

16

Один из энергетических центров человека.

17

Метро.

18

Пешком.

19

Добрый день, учитель!

20

Домашний ученик.

21

Читается «ци».

22

Камень на подносе.

23

Знаменосец.

24

Сердце холодно.

25

Ученик.

26

Учение, путь.

27

Страну Россию.

28

Вторжение (термин японского Го).

29

Учитель учителя.

30

1657 год.

31

Бабушка.

32

Термин японского Го дословно означающий «ставлю — смотрю».

33

Я тоже.

34

Крепкость.

35

Любительский мастерский ранг.

36

Эх, хорошо!

37

На будущей неделе.

38

Хочу в туалет!

39

Фирма.

40

Вот как!

41

Мастерский ход?! (Термин японского Го).

42

Моя рука?

43

Да, да.

44

Слитная форма двух камней в Го.

45

Потому как не дёшево.

46

Вы покупали здесь что-нибудь?

47

Не так ли?

48

Не существует!

49

Очень пьяный.

50

Понял! (Японцы употребляют это слово не только когда они понимают что-либо, но и когда не понимают.)

51

Ало, ало, российскую федерацию го пожалуйста!

52

Потому что дёшево.

53

Дорога, грязь.

54

Сокращёнка.

55

Нет.

56

Бухта Танкан на Курильских островах — место сбора ударного флота Японии перед ударом по базе Пёрл-Харбор.

57

Друзья.

58

Пожар эпохи Эдо, уничтоживший замковый комплекс.

59

«Взойди на гору Ниитака!» — команда, в соответствии с которой была начата атака на Пёрл-Харбор.

60

Имеются в виду японские авианосцы, сгоревшие в бою у атолла Мидуэй. Два японских авианосца имели в своих названиях иероглиф «журавль».

61

Японка?

62

Да, да, японка!

63

Как зовут?

64

Едем?

65

К дедушке?

66

Да, да, едем.

67

Повязка на лбу — важная часть образа японских воинов.

68

Свод законов, относящийся к 1757 году.

69

Жил с 885 по 930 год.

70

Чёрный цвет.

71

В некоторых источниках пишется как «хонимбо», что связано с особенностями транскрипции.

72

Не помню!

73

Ты один?

74

Но это дорого?!

75

Неплохо.

76

Сильно искажённое японское «я».

77

Дедушка.

78

Поза на татами.

79

Я. Это выражение отличается тем, что «боку ва» говорят о себе только мужчины.

80

Есть.

81

Парная игра в Го, где мужчина образует пару с женщиной и играет против другой пары.

82

Пойдём!

83

Китайский?

84

Рассматривать вместе (термин японского Го).

85

Не понимаю!

86

Доброе утро!

87

Как самочувствие?

88

Хотите чаю?

89

Я… мне… приснился сон.

90

О, сон! Понимаю. Интересный?

91

Весьма.

92

Пьяные.

93

Неожиданный пропуск хода в месте конфликта (термин японского Го).

94

Здравствуйте! Ягура-сэнсэй, пожалуйста!

95

Каждый день.

96

Поединок.

97

Пятница.

98

Вместе.

99

Холодная весьма. Здесь есть игра слов, заключающаяся в близкой фонетике.

100

Господа!

101

Прямо сейчас.

102

А! Понял!

103

Добро пожаловать!

104

Великий игрок Го прошлого века (25 января 1909 — 28 декабря 1975).

105

Японский профессиональный игрок Го.

106

Стиль начала игры, дословно «три в ряд».

107

Подзвёздный (название игрового перекрёстка).

108

Берегись! (термин японского Го).

109

Четверг.

110

Мифическое земноводное, наделённое сознанием и магическими способностями.

111

Извините! Я Сюсаки. Разрешите задать вопрос!

112

Раздел форм.

113

Начинайте!

114

Кайтэн, дословно «Небесная перемена», торпеда, управляемая добровольцем-смертником.

115

Подзвёздный (название игрового перекрёстка).

Оглавление

Глава 1 Щипцы из хирургической стали

Глава 2 Эликсир бессмертия

Глава 3 Человек с камнем

Глава 4 Дело сэнсэя Ягуры

Глава 5 Katusha

Глава 6 Cигэмото

Глава 7 Тиранозавр Рекс

Глава 8 Клуб Нихон Киин

Глава 9 Кубок послал!

Глава 10 Гора костей дракона

Глава 11 Воин Miti

Глава 12 Подвиг Godokoro

Глава 13 19 видов бизнеса

Глава 14 А что там в хампи?

Глава 15 Дедушка-э

Глава 16 Жизнь Микио Накамуры во имя Японии, секса и бусидо

Глава 17 Лао Ши

Глава 18 Cвидетели Олеговы

Глава 19 Reiki

Глава 20 План игры

Глава 21 Траходонт

Глава 22 Восьмая чакра господина Ягуры

Глава 23 Птеродактиль

Глава 24 Неизвестная Япония

Глава 25 Ирасяй масэ! [103]

Глава 26 Tikai-Miti

Приложения

Приложение № 1 Заявление ПП «Газторг» Т. О. Мюллера

Приложение № 2 Заявление МИД России в связи с сообщениями СМИ о подготовленном японским МИД документе, содержащем формулировку «незаконное присвоение Россией некоторых камней»

Приложение № 3 Заявление Адама Нельсона

Приложение № 4 Расшифровка записи разговора неустановленных лиц

Приложение № 5 Комментарий Гоблина

Приложение № 6 (для художника-иллюстратора)

Приложение № 7 Краткая справка об Игре, Рааб Адъютер, Европейский центр «Движение», Голландия

Приложение № 8 Партия Митико, 31 января, перекрёсток Рублёвского и Ильинского шоссе Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg