«Похищение»

Семен МАЛКОВ Две судьбы-3 Похищение

Часть I КРОВАВЫЙ БИЗНЕС

Глава 1 Хирург в законе

Сквозь решетку тюремной камеры был виден лишь небольшой кусочек неба. Но его яркая синева только усиливала тоску. Заключенный Башун, по кличке Костыль, приземистый крепыш с бычьей шеей и голым черепом, мрачно взирал на окно, еле сдерживаясь, чтобы не зарычать от бессильной злобы и отчаяния.

— Бросили меня, суки, гнить здесь заживо! Седой уговаривал взять все на себя, а теперь бросил? — бормотал он, непроизвольно сжимая пудовые кулаки. — Замочу падлу, если вырвусь на волю!

— Зря ты яришься, Костыль! Охолони! — подсел к нему на нары костлявый и длинный сокамерник Серега Фоменко, получивший прозвище Хирург, который, будучи на воле санитаром «скорой помощи», получил срок за участие в преступлениях по удалению внутренних органов у жертв автомобильных аварий. — Сам же говорил, что твой пахан не из тех, кто бросает своих в беде.

Хирург уже заканчивал отсидку, когда Башуна перевели к нему в камеру. Примерно одного возраста, они быстро сошлись, так как хитрый и вкрадчивый Фоменко, ценя силу «накачанного» бандита, умел его вовремя остудить, не раз спасая от опасных последствий бешеного нрава. В отличие от своего друга он в предвкушении скорого освобождения был в последнее время в приподнятом настроении.

Ободряюще взглянув на унылое лицо Костыля, Серега продолжал:

— Ты, главное, держись! Как только выйду, я сразу с ним свяжусь и все узнаю. И если окажется, что Седой не слишком озабочен твоей судьбой, — он сделал паузу, решив привести наиболее веский аргумент, — то, когда узнает, чего мы с тобой здесь задумали, выполнит свое обещание!

— Может, что из этого и получится, — оживился Башун, в маленьких карих глазках которого вспыхнули огоньки надежды. — Твой бизнес сулит большие бабки. Седой перед этим не устоит! Тем более что твой шеф уже на свободе и снова взялся за старое.

— В том-то и дело! — скосив глаза на сокамерников, понизил голос Хирург. — С медицинской стороны будет все в ажуре. И старые связи с потребителями сохранились. Седому нужно лишь поставлять нам «клиентов».

— Не пойму только, как твоему шефу разрешили снова оперировать, — в голосе Костыля прозвучало сомнение. — Это после отсидки в тюряге-то?

Фоменко весело расхохотался.

— А он, оказывается, и не сидел вовсе. Сработала апелляция, поданная на решение суда. Освободили якобы за недоказанностью его участия. Наверное, немало бабок отвалил на «подмазку» судейских чинов.

— Выходит, мы с тобой вроде козлов отпущения? — покачал головой Костыль. — Наши паханы на воле гуляют, а мы за них нары полируем!

Однако в преддверии освобождения ничто не могло испортить Фоменко хорошего настроения.

— Не знаю, что за человек твой пахан, Костыль, но мой шеф Власыч меня на произвол судьбы не бросил, — удовлетворенно произнес он. — В том, что мне скостили срок, — его заслуга. Блин буду! Да и нужен я ему для дела.

— Вот то-то и оно, — вновь насупил брови Башун. — Ты своему шефу нужен, а на мне, видно, Седой крест поставил. Забыл и думать!

— А я тебе говорю: не кипятись! Сначала все выясни, а потом уже суди, — мягко сказал Фоменко, положив руку на его плечо. — Подумай, может, стоит черкануть ему маляву. Я, как только выйду, передам.

В разговорах об обмане Седого Башун кривил душой. В действительности все было иначе. Василий Коновалов, получивший кличку Седой потому, что был альбиносом, еще находясь в КПЗ, уговорил Башуна взять на себя роль главаря банды. По существу он был прав, так как на «дело» их подбил именно Костыль, по вине которого всех повязали.

— Ты нас втравил в это рисковое дело, хотя я в нем резонно сомневался. Уговорил всех — тебе и отвечать! — заявил Седой Башуну перед допросом. — Мусора будут знать, что ты — всему голова. С братвой я договорился: они в один голос это подтвердят.

Седой сверху вниз властно посмотрел на приземистого Костыля и, сделав паузу, многозначительно добавил:

— А мне, если пораньше выйду, легче будет и тебя вытащить из тюряги. Это железный уговор.

— Это каким же способом? — проворчал Башун не в силах возразить против его доводов.

— Обычным. Мусора-то продажные, — презрительно ухмыльнулся Седой. — Подкупим охрану и устроим побег по дороге в суд или обратно. Так что не унывай! — ободряюще добавил он. Мы с тобой еще не одно дельце сообща провернем.

Больше поговорить друг с другом им уже не удалось, так как их развели по разным камерам. Увиделись они лишь на очной ставке, где Башун так же, как и на предварительном следствии, взял все на себя, подтвердив, что он — главарь их преступной группы, а Седой скромно изображал рядового подельника. И вскоре все, кроме Башуна, очутились на свободе по амнистии.

Узнав об этом, Костыль чуть не сошел с ума, сожалея о своей оплошности. Его злоба и отчаяние все усиливались, так как время шло, а никаких признаков того, что Седой о нем помнит и что-то предпринимает, не было. «Ну и пенку я дал, согласившись на его требование! — убивался бандит, кляня себя последними словами. — Это верно, когда Бог хочет наказать, то отнимает разум!»

Шли месяцы, и Башун уже не сомневался, что главарь банды нисколько не озабочен его судьбой. Ему было невдомек, что Седой не выполняет своего обещания из-за затяжки следствия и передачи материалов в суд, так как всех фигурантов по этому делу, кроме главного обвиняемого, амнистировали.

— Наверное, смеются сейчас надо мной, суки позорные, — задыхаясь от бессильной злобы, пожаловался Костыль другу Сереге. — Сами жируют на воле, а мне тут отдуваться за всех? Даже ни разу пожрать ничего не прислали. Курва буду, если не отплачу им за это!

— Да уж, такое не прощают! — согласился с ним Хирург, но тут же добавил: — Хотя то, что не носят передачи, как раз говорит о намерении Седого тебя скоро отсюда вызволить.

— Нет, прав я, Серега! — мрачно качнул головой Башун. — Если б Седой готовил побег, то дал об этом знать. Теперь только ты можешь помочь мне выбраться отсюда, — голос его прервался, — и то, если наш хитрован заинтересуется тем, что мы ему предлагаем. Тогда без Костыля ему не обойтись! Уж больно брезгуют наши братки мокрухой.

— Да, работы для тебя будет много, — согласился с ним Хирург. — Если мы развернем наше дело, как хотим, то одними трупами погибших в авариях никак не обойдешься. Нужные органы для заказчиков придется добывать!

— Вот и я о том же, — хладнокровно заявил Башун. — А где их взять, как не у бомжей и детишек? Сам же ты мне это растолковывал.

Он недобро усмехнулся.

— Представь, даже бомжей замочить не каждый согласится, хотя очистить от них город — очевидная польза.

— Ты и ребенка так же… запросто? — со спокойным интересом взглянул на друга-сокамерника Фоменко, а про себя подумал: «И впрямь, этот мясник нам сгодится».

Несмотря на безобидную внешность и мягкие вкрадчивые манеры, Сергей Фоменко, он же заключенный по кличке Хирург, был маниакально-бессердечен и жесток. Еще ребенком он неприятно поражал своих родных пристрастием отрывать крылья у бабочек, убивать лягушек и мучить животных. А когда поступил в медицинский, то удивлял товарищей тем, как охотно и хладнокровно препарировал трупы на занятиях по анатомии.

Трудно сказать, была ли у него эта аномалия врожденной. Вполне возможно, что бездушие и жестокость развились у ребенка в ответ на мучения, которым подвергался он сам с малых лет. Злая и коварная женщина, на которой женился отец после смерти его матери, чего только не изобретала, чтобы досадить и сделать жизнь нелюбимого пасынка совершенно невыносимой. Сережа пробовал на нее жаловаться, но, к торжеству мачехи, это всегда кончалось поркой.

Испытывая отказ во всем и постоянные унижения, юный Фоменко вырос с ненавистью к ним обоим и озлобленным на весь мир. Чтобы иметь карманные деньги, он подрабатывал санитаром на «скорой». Вид людских страданий и окровавленных трупов нисколько его не пугал. Наоборот, ему доставляло злобное удовлетворение сознавать, что кому-то не повезло больше, чем ему.

Нехватка денег и желание перещеголять более благополучных товарищей привели к тому, что он легко согласился на преступное предложение ассистента с кафедры анатомии красавчика Власова. Как оказалось, тот давно приметил длинного и тощего студента, который на занятиях с видимым удовольствием потрошил «жмуриков».

Холеный блондин с аккуратным косым пробором, он подошел к ловко орудовавшему скальпелем Сергею и, немного понаблюдав, небрежно бросил:

— А у вас, Фоменко, явные способности к хирургии. Их нужно развивать. Не желаете мне помочь провести вскрытие после занятий? Вам это будет полезно.

— Буду рад, Леонид Андреевич, — сразу же согласился польщенный его вниманием Сергей. — Скажите только, во сколько и где мне быть.

— Встретимся в пять возле морга клинической больницы, — понизив голос, уже как своему, ответил Власов. — И не надо афишировать нашу встречу. Потом поймешь, почему. И прошу без отчества: я ведь не на много старше. Зови просто Леонидом.

К месту встречи Фоменко явился без опозданий. Минут через пять подошел и ассистент. Высокий и статный Власов одет был щеголевато.

— Молодец, что пришел, — просто сказал он. — Думаю, ты не пожалеешь об этом. Тебе ведь не приходилось еще участвовать в официальной экспертизе?

Сергей лишь скромно промолчал, и они прошли внутрь мрачного здания.

— Сегодня я пригласил тебя, чтобы показать, как надо удалять внутренние органы, подлежащие трансплантации, — доверительно объяснил ассистент Сергею, когда они переодевались перед тем, как пройти в препараторскую. — Уверен, что через несколько таких сеансов ты сможешь делать то же самостоятельно.

«Вот оно в чем дело, — смекнул Фоменко. — Очевидно, потребовался дешевый помощник для операций по трансплантации. Но почему выбор пал на меня, студента, когда столько молодых хирургов, мечтающих подработать? — сразу же заподозрил он. — Тут дело нечисто!» Однако вслух, как бы сомневаясь, скромно произнес:

— Я понимаю, что для меня это просто здорово — поскорее стать настоящим специалистом в такой интересной и перспективной области. Но сумею ли оправдать ваше доверие и не напортачить? Слишком велика ответственность. Честно признаюсь, Леонид: страшновато!

— Не бери в голову, — снисходительно улыбнулся Власов. — Ты быстро набьешь руку, хватка у тебя есть. А бояться не надо — отвечать тебе не придется.

— Как же так? — не понял Фоменко. — Сам же говоришь, что буду оперировать самостоятельно.

— Ну да, — подтвердил ассистент и пояснил. — Только неофициально. Отвечать за все буду я.

— Но тогда почему ты доверяешь это делать мне? — поразился Сергей. — Какая нужда тебе так рисковать?

Прежде чем ответить, Леонид пристально посмотрел на Фоменко, как бы взвешивая, не рано ли того посвящать и, решившись, процедил:

— На внутренние органы для трансплантации сейчас большой спрос. У меня есть постоянный заказчик. Но с донорами дело обстоит туго. Ты подходишь по двум причинам. Во-первых, работая на «скорой», имеешь доступ к «бесхозным» трупам, а во-вторых, способен произвести операцию.

— Но кто же позволит мне это делать? — несогласно покачал головой Сергей. — И притом я же рискую головой! А говорил, что ответственность будет на тебе.

— Не робей, Серега! Тебе отвечать не придется, — цинично осклабился ловкий ассистент. — Делать операции и оформлять документы официально буду я сам. Но донорские органы нужно извлечь своевременно, а мне это не успеть.

— Тогда понятно. — Фоменко вытер со лба выступивший пот. — Значит, моя задача вовремя сделать операцию, а приедешь и все оформишь ты?

— Вот именно, — с самодовольной усмешкой подтвердил Власов. — Все будет о’кей! Скоро, Серега, станешь состоятельным человеком. А сверху, будь спок, нас прикроют: большие люди участвуют в этом деле.

Стоны и крики, доносившиеся из спальни, были такими пронзительными, что мамаша Седого, Прасковья Ильинична Коновалова, приехавшая из деревни навестить сына, испуганно перекрестилась. «Подрались они, что ли? — было первое, что пришло ей в голову. — Не забил бы до смерти зазнобу мой бугай! Жаль девку, такая уж она из себя ладная».

Крупная женщина с суровым выражением лица и загрубевшими, натруженными руками, Прасковья Ильинична мгновение колебалась, зная крутой нрав сына, но, поскольку вопли не прекращались, обеспокоенно подошла к закрытой двери. Осторожно ее приоткрыв, она стыдливо замерла. Несмотря на прожитую жизнь, интимный опыт матери Седого был небогат. Рано овдовев, некрасивая доярка растила сына одна. Трудилась с утра до вечера — тут не до мужиков, да и мало их было.

— Во дают! — возбужденно прошептала она, не в силах оторвать глаз от шибко порнографической сцены, видеть которую ей еще не доводилось. — Ужели так и надо? — изумленно выпучила она глаза, чувствуя стыд, но в то же время упиваясь чужим сладостным действом и испытывая жгучую женскую зависть.

Покойный муженек Прасковьи Ильиничны был тихим с виду запойным пьяницей и, хоть во хмелю был охоч, но силенкой не отличался, и радости от этого она видела мало. А спьяну он ее частенько бивал, и, когда муж погиб, перевернувшись на тракторе, вдова не больно-то горевала; женского счастья с ним она не испытала.

Опомнившись, Прасковья Ильинична прикрыла дверь и сделала это вовремя, поскольку ее сынок издал мучительный стон, перестал двигаться и блаженно отвалился на бок, часто дыша, как после тяжелой работы. Будучи по своей природе краснолицым, альбинос Седой был совершенно багровым и, несмотря на мощную накачанную стать, выглядел обессиленным.

Его неутомимая любовница Настя, полногрудая брюнетка с роскошной фигурой, напротив, выглядела свежей и игриво ластилась к нему, словно была готова начать все сначала. «Ну и похотливая сучка! Может сутками трахаться, — устало подумал Седой. — Но хороша телка! Этого у нее не отнимешь».

— Отдыхай, Настена! Ишь, какая ты ненасытная, — вслух добродушно пожурил он ее. — Давай-ка лучше вместе помозгуем над тем, что предлагает Костыль. Ведь ты у меня баба смышленая.

— Так и поверила, будто тебя интересует мой совет, — продолжая к нему ластиться, рассмеялась Настя. — Знаю, что тебе от меня нужно. Давай-ка оживай!

— Напрасно ты так думаешь! Не всякий раз, но сегодня мне нужен твой совет, — не без иронии возразил ей любовник. — Разве не слыхала поговорку: если не знаешь, как поступить, спроси женщину?

— Ну и что, поступишь так, как я скажу? — искренне удивилась Настя.

Вместо ответа Седой расхохотался.

— Ты, дурочка, не дослушала поговорки, — давясь от смеха, произнес он. — В ней сказано: внимательно выслушай женщину и сделай наоборот. Выйдет то, что надо!

— Вот видишь, я так и знала, что говоришь не всерьез, — ничуть не обиделась Настя. — Ну ладно, о чем ты хотел посоветоваться?

— Костыль из тюряги весточку прислал. Злится на меня, что сам-то вышел, а его там бросил. Я ведь обещал ему помочь освободиться.

— Если хочешь знать мое мнение: пусть там и сгниет! — не задумываясь, выпалила Настя. — Этот отморозок снова всех подведет под монастырь. На нем много крови! Он опять втянет нас в мокрые дела.

Седой снова расхохотался.

— Это ты верно сказала, — признал он успокоившись. — И у меня на этот счет были сомнения. Но теперь я знаю, что делать. Постараюсь поскорее устроить ему побег. Поступлю наоборот тому, что советуешь, — вновь ухмыльнулся он.

— И напрасно, Вася, — обиженно надула губки Настя. — На кой хрен тебе нужен этот мокрушник? Неужто нельзя проворачивать дела, не убивая людей?

— Костыль в тюряге закорешил с одним зеком из бывших медиков, — серьезно сказал Седой, — Хирургом кличут. Так тот предлагает заняться выгодным делом. Куда доходнее, чем наш гоп-стоп!

Настя продолжала обиженно молчать, и он пояснил:

— В чем сейчас наша главная проблема? Сама знаешь: в реализации добычи. Даже за бесценок. Не говоря уже, что на этом нас как раз мусора и ловят!

— Так что же, Костыль с этим зеком придумали лучший способ?

— Они предлагают совсем другое, Настена. Мы будем добывать такой товар, за который заказчик будет сразу выкладывать большие бабки. — Седой решил до поры не говорить ей всей правды. — И без Костыля мне в этом деле не обойтись.

— Поступай, как знаешь, милый. — Настя сладко потянулась. — Я же говорила: не бабьего ума это дело.

Твердо решив заняться более приятным, чем серьезные разговоры, она умело принялась ласкать любовника, и тот, ощутив новый прилив сил, заключил ее в свои медвежьи объятия.

Записку от Костыля-Башуна передал Седому по просьбе Фоменко бывший зек, осужденный вместе с ним по одному делу, но освобожденный на месяц раньше. Он был в курсе этой затеи и являлся заинтересованным лицом, надеясь принять в ней участие. На мятом листе, вырванном из школьной тетрадки, торопливым, неровным почерком было написано следующее:

«Здорово, Седой! Не больно-то ты торопишься сдержать данное мне слово. Но я не сомневаюсь, что у тебя, „законника“, оно верное, и терпеливо жду. Со мной в камере сидит хороший кореш. Кликуха Хирург. Через месяц должен выйти. На воле зашибал много зелени по доходному делу, которое предлагает нам. Все связи у него сохранились, и дело много лучше того, чем мы с тобой промышляем. Он у тебя будет и все изложит.

Пока лишь намекну, что нужно добывать запрещенный медицинский товар, за который иностранные заказчики очень щедро расплачиваются зеленью. Дело верное, и со сбытом нет проблем. Но не думай, Седой, что обделаешь его без меня.

Так что скорей вызволяй своего верного кореша Костыля!»

Дважды перечитав записку, Седой некоторое время молчаливо рассматривал посланца — мозглявого мужичонку, как бы решая, стоит ли с ним продолжать разговор, но все же спросил:

— Ты просто курьер или что знаешь по этому делу?

— Мы с Хирургом работали вместе. Я помогал ему в морге, так что в курсе.

— Тогда расскажи, в чем суть!

— Моя роль была слишком маленькая. Как говорится, на подхвате, — немного стушевался мужичонка, но, желая набить себе цену, добавил: — Однако, пожалуй, суть изложить смогу.

Он сделал паузу, собираясь с мыслями.

— Если коротко, то речь идет о торговле внутренними органами покойников, которые нужны для богатых больных. Эти операции сейчас широко практикуются, но клиники испытывают острый недостаток материала.

— И откуда они берут этот «материал»?

— Частично от добровольных доноров — близких родственников больных, но в основном из тел неопознанных покойников, бомжей и жертв автокатастроф.

— Так. Значит, чтобы клиники не испытывали недостатка «материала», надо побольше покойников со здоровыми органами. Правильно я тебя понял? — остро взглянул на мужичонку Седой. — И если их нет, то нужно сделать? За это вам дали срок?

— Вроде того. Но я человек маленький и не в курсе всего, — сжался под его взглядом мужичонка. — Говорю же, что был у них на подхвате. Вот Хирург — тот все знает, и связи все у него. Он скоро сам к вам явится.

Поняв, что больше ничего от него не добьется, Седой решил на этом закончить разговор:

— Ну ладно, пусть придет Хирург. Скажешь своим, что интерес к делу у меня есть. Но моя братва должна знать, что нам будет причитаться. Как говорится, стоит ли игра свеч?

Однако чем больше Седой думал о предложенном новом деле, тем больше оно ему нравилось. «Бешеные бабки на этом загрести можно, хотя и риск велик, — зажигаясь алчным огнем, прикидывал он в уме плюсы и минусы. — Да что этого бояться? И так всю дорогу рискуем головой!»

В тот же день он поручил своему подручному Рябому, по паспорту Прохору Рябову, вплотную заняться подготовкой побега Башуна. Тем более что вскоре должен был состояться над ним суд.

Через пару недель в очередной день, положенный для свиданий, заключенному Фоменко сообщили, что к нему пришла родственница Анастасия Линева. Разумеется, таковой у него не было, по догадливый Серега искусно изобразил радость. «Значит, клюнул Седой на наше предложение, — сразу сообразил он. — Интересно, с чем пришла эта баба?»

— Ну, Костя, живем! — поспешил обрадовать он друга. — Твой пахан прислал на разведку какую-то Линеву. Ты ее знаешь?

— Говоришь: Линева? — припоминая, протянул Башун, так как своих подельников знал в основном по кличкам. — Это он Настю, что ли, прислал?

— Угадал. Анастасию, — утвердительно кивнул Фоменко. — А кто она такая?

— Живет он с ней. Шикарная телка! — в голосе Костыля была зависть. — Она и в делах ловкая, не только в постели, — заключил он с похабной ухмылкой.

Но хитрому и осторожному Хирургу это не понравилось.

— Напрасно Седой ей так доверяет, — с сомнением покачал он головой. — Бабы, сам знаешь, думают чем… Даже самые умные. Предают, суки!

— Я о том же всегда ему толковал, — согласно кивнул Башун, — и она меня за это ненавидит.

— Значит, между нею и тобой контры? Наверное, поэтому Седой прислал ее на свидание ко мне, а не к тебе?

— Навряд ли, — возразил Башун. — Наши с ней контры делу не помеха. Думаю, что к тебе он ее прислал, — в его голосе прозвучала надежда, — чтобы не светить нашу с ним связь. Видать, все же готовит мой побег!

Пробудившаяся надежда его взволновала, и он возбужденно продолжал:

— Ты хотя бы намеками попытайся узнать у нее, Серега: что они затевают? На когда примерно это наметили? Хочу знать, сколько мне здесь еще париться!

— Это само собой, — постарался успокоить его Фоменко. — Первым делом с ней о тебе поговорю. Я тебя, Костя, не предам! Да и для нашего будущего бизнеса ты незаменим, сам знаешь.

Однако ушлому Костылю его заверений показалось мало, и он угрожающим тоном предупредил:

— Передай Седому на полном серьезе, что если он меня отсюда не вытащит, то я ни перед чем не остановлюсь. Всех заложу!

— Ты что, в своем уме? — испуганно отшатнулся от него Фоменко. — Ведь тебе самому тогда не жить!

— А на кой х… мне такая жизнь? — злобно выругался Башун. — Вы там гулять будете, а мне на нарах гнить? Так, что ли?

— Давай сначала узнаем, как обстоит дело, — мягко остановил его Серега, дружески положив руку на плечо. — Думаю, что принесу тебе добрые вести.

Как всегда, ему удалось вовремя предотвратить припадок ярости Костыля.

— Ладно, послушаем, что скажет Настя, — сквозь зубы пробурчал он, немного успокаиваясь. — Но я не шучу! Так и передай Седому. Если бросит меня здесь, я и из тюряги его достану. А выберусь — замочу!

Мрачно нахмурясь, Костыль отвернулся к стене. Хирургу-Фоменко тоже больше нечего было ему сказать, и он молча стал ждать, когда конвоир отведет его на свидание с Настей.

Плавно покачивая крутыми бедрами, Настя уверенно прошла в довольно мрачную комнату для свиданий с заключенными. Ничто здесь ее не смущало — носить передачи своим подельникам и посещать их в тюрьмах было для нее привычным делом. Давно зная силу своей женской привлекательности, она все же с удовольствием ловила на себе горячие взгляды охранников, полные чувственного вожделения.

И действительно Настя была неотразима! Высокая брюнетка, с большими синими глазами, пышнотелая, но очень складно скроенная, с тонкой талией, она выглядела очень сексуальной и соблазнительной. Сожительство с главарем преступной группы позволяло ей иметь все лучшее, и это делало ее беззаботной и самоуверенной, что еще больше подогревало мужской интерес.

Такой самодовольной и благополучной Настя Линева была не всегда. До встречи с Седым она было пошла по рукам, как дешевая проститутка. В общем-то произошла банальная история. Стоило высокой красивой девочке обрести женственность, как ее соблазнил отчим, горячо любимый матерью. Не в силах с ним расстаться, та во всем обвинила дочь и выгнала ее из дому.

Насте тогда шел лишь пятнадцатый год, она заканчивала школу, и выручила ее лишь любовь одноклассника Дениса, с которым она встречалась. Сын крупного дипломата, работавшего за границей, он жил в комфортабельной квартире один и был вполне самостоятельным парнем.

Когда Настя рассказала ему, не открывая, разумеется, всей правды, что разругалась с матерью и ушла из дому, Денис, не долго думая, предложил:

— Ну что же, живи у меня, раз так случилось. Нельзя уступать предкам в принципиальных вопросах! Вот закончим школу и, может, поженимся. Того, что мне присылают, хватит нам на двоих.

Девушке в ее отчаянном положении ничего не оставалось, как согласиться, и она поселилась у Дениса. Шила, однако, в мешке не утаишь, и когда об этом узнали в школе, разразился скандал. Само собой, сообщили родителям обоих, но если Настины даже не явились для объяснений, то Денисовы отреагировали очень остро, потребовав от сына немедленно порвать с непрошеной гостьей.

К чести юноши, он не поддался давлению своих «предков», пригрозив, что бросит школу накануне выпускных экзаменов, если они не оставят его в покое. В ответ на истерику срочно прилетевшей домой матери он твердо заявил:

— Успокойся и передай отцу: я не собираюсь пока жениться ни на Насте, ни на ком-нибудь еще. Вы правильно говорите, что мне этого делать еще нельзя. Но и Настеньку в обиду я не дам! Она моя любимая девушка, и деваться ей пока некуда. Ты должна это понять, мама!

— Но так же нельзя, сыночек! — не обращая внимания на присутствие Насти, взмолилась мать. — Ты что же, не думаешь о последствиях? Я тебя воспитывала ответственным и порядочным человеком! Ваша связь предосудительна!

— Не будь ханжой, мама! — спокойно парировал ее упрек Денис. — Сейчас не прежние времена, и молодежь сексуально раскрепощена. Добрачные связи — обычное дело, а мы с Настей уже не дети.

Таким образом, благодаря Денису и положению его родителей скандал удалось замять, но Насте окончить школу так и не довелось. Устав от молчаливой вражды его родителей и тяготясь своим унизительным положением у них в доме, она изменила своему бой-френду с молодым фирмачем, с которым случайно познакомилась в магазине.

Франтоватый Илья, несмотря на молодость, был плешив и не блистал красотой, но ездил на шикарной иномарке и сорил деньгами. Как-то в очередной раз поссорившись с Денисом, измученная постоянной экономией, Настя согласилась на предложение Ильи пойти в дорогой ресторан. Ее кавалер был щедр, красиво ухаживал, они вкусно поели, крепко выпили, и произошло неизбежное — она оказалась в его постели.

Сексуальный опыт у Насти фактически отсутствовал. В ее жизни были лишь Денис, как оказалось, не очень умелый мальчик, и отчим, от близости с которым в воспоминании осталась только боль. С ними она еще ни разу не ощутила себя женщиной. Поэтому Илья для нее стал подлинным открытием. Невзрачный на вид, он оказался искусным любовником, сумевшим довести ее до исступления. В его объятиях Настя впервые испытала высшее блаженство и узнала, что такое женское счастье.

Увлекшись Ильей, она ушла к нему от Дениса, написав в короткой записке, что полюбила другого. Чтобы не видеть бывшего бой-френда и не объясняться, перестала ходить в школу. Но ее счастье с нежно любимым Илюшенькой было недолгим. Оказалось, что он не в ладу с законом и ему пришлось скрыться «за бугром». Взять с собой любовницу он не мог, но жалеючи пристроил к своему не менее богатому другу.

Наверное, так продолжалось бы и дальше, не повстречай Настя на банкете в ресторане, куда пришла со своим покровителем, Василия Коновалова — Седого. Он сразу покорил ее своим богатырским обликом, тем более что старый партнер был довольно инфантильным. С тех пор они стали неразлучны.

«Да уж, сказочно хороша! — мысленно восхитился Фоменко-Хирург, завидев Настю в комнате для свиданий. Он сразу понял, что эта статная брюнетка она самая и есть. — Ничего себе бабу Седой отхватил! Невольно обзавидуешься». Проворно усевшись против нее на стуле и приторно улыбаясь, он спросил:

— Вас Седой ко мне прислал? Что хорошего скажете?

— А вы Фоменко, он же Хирург? Я не ошибаюсь? — вопросительно взглянула на него красивая брюнетка.

— Ну да, кем же мне еще быть? — в том же игривом тоне подтвердил Фоменко. — Зовите меня просто Сергеем.

— Хорошо, Сергей. Слушайте меня внимательно, — не принимая его легкого тона, по-деловому сухо сказала Настя. — У нас мало времени.

Под ее холодным взглядом Фоменко стушевался, и она продолжала:

— Мне поручено вам передать, что Коновалов видит перспективу в предлагаемом деле и согласен обсудить его более подробно при встрече. А пока хочет проверить, на какой базе оно основано.

— О чем речь? — не понял ее Фоменко. — Какая еще база?

— Речь идет о «крыше» и заказчике, — так же деловито пояснила Настя. — Кроме того, его интересует: является ли заказчик постоянным, есть ли посредники? Короче, насколько солидно организован этот бизнес.

— Не слишком ли много он сразу хочет знать? Ведь сбыт — это не его функция, — попытался уйти от ответа Хирург. — Дело вашего шефа — поставлять нужный товар по заявкам заказчика.

В красивых глазах Насти зажглись злые огоньки:

— Шеф отлично понимает, что на его долю выпадает самая грязная и опасная работа. Он даже и разговаривать с тобой не станет, если не откроешь карты!

Он сделал паузу и, подумав, сказал:

— На все его вопросы отвечу через пару недель при встрече. А сейчас я хочу знать, что делается для того, чтобы вызволить Костыля и в чем причина затяжки? Ведь без него в этом деле не обойтись.

— Задержка вышла из-за того, что затянулось следствие. Все произойдет, когда его повезут в суд, — коротко объяснила Настя. — Скажи Костылю, что нужные меры принимаются. Его известят, когда придет время.

Немного поколебавшись, Фоменко решил все же передать угрозу Башуна.

— Хочу, чтоб вы знали, что он на пределе. Седой должен его выручить, иначе всем будет плохо. Костыль не раз говорил, что заложит его, если Седой не выполнит своего обещания. А то и замочит. Не вам мне доказывать, что с Костылем шутки плохи!

— Да, мы его хорошо знаем, — хмуро ответила Настя. — Но можешь передать ему, что зря бесится. Коновалову он нужен, а для нового дела тем более!

В это время всем объявили, что свидание окончено, и она, небрежно кивнув Хирургу-Фоменко, направилась к выходу.

Глава 2 Кровавый бизнес

Хирург, Сергей Фоменко, вышел из тюрьмы в начале апреля. Был погожий весенний день, повсюду дружно таяло, журчали ручьи. Выйдя за ворота, он поневоле остановился, щурясь от яркого солнечного света и наслаждаясь чувством долгожданной свободы. Сергея никто не встречал, торопиться было некуда, и поэтому он не стал брать такси, а просто влился в поток пешеходов, с интересом наблюдая за поведением людей на воле и обдумывая свои ближайшие планы.

«Первым делом мне надо будет повидать Леонида, а затем с его помощью связаться с Юрием Львовичем. Интересно, удалось ли Седому добраться до нашего профессора? Сохранил ли старик своих заказчиков и „крышу“ в министерстве? Если нет, то придется искать выход», — не спеша размышлял он, бодро шагая в суетливой толпе. Его часто толкали, обгоняя, но он на это даже не реагировал.

— Наверное, перед тем, как встречаться с Седым, сначала стоит проверить, все ли звенья нашей цепочки сейчас дееспособны, — наконец решил он вслух.

Но тут Хирург вспомнил пышную грудь и крутые бедра Насти, и все деловые мысли сразу вылетели у него из головы. Ему нестерпимо захотелось женской ласки, которой он был лишен столько лет. Причем сейчас, немедленно. Сергей понимал, что проще всего «снять» проститутку, но это было совсем не то, чего требовала душа. Он жаждал не удовлетворения похоти, а любви!

У Сергея Фоменко не было своего жилья. Он как раз собирался купить себе квартиру, перед тем как его осудили. А проживал он у своей любовницы — разведенки Софы, торговавшей на мелкооптовом рынке. Недолго думая, к ней он и отправился, хотя отлично знал, что Софа ему изменила и у нее сейчас кто-то другой. «А ведь не прогонит меня, примет, — мысленно убеждал он себя. — Пошлет на х… своего фрайера!»

Надо сказать, что основания для такой самоуверенности у Сергея были. Она сама, разомлев после бурно проведенной ночи, говорила ему, что лучшего мужчины у нее никогда не было. Сладко потягиваясь и глядя на него влюбленными глазами, она беззастенчиво признавалась:

— Да уж! Повидала я мужиков, но такого, как ты, Сержик, даже и не ожидала встретить. У тебя бесценный дар природы, — весело хихикала она. — Можешь им торговать!

Фоменко и сам знал, что необычно силен, но комплименты, которые ему отпускали женщины, всегда были приятны, а от Софочки вдвойне, потому что она не только была хороша в постели. Помимо этого достоинства, она обладала еще многими другими: вкусно готовила, была веселой, душевной и заботливой.

И все же при виде знакомого обшарпанного кирпичного дома ему стало не по себе. Едва справляясь с волнением, он нажал на кнопку звонка ее квартиры. Ему повезло — Софа оказалась дома. Появилась она в накинутом на плечи халатике, и вид у нее был заспанный. Узнав Сергея, изумленно всплеснула руками и в замешательстве только хлопала ресницами.

— И давно тебя выпустили? — только и сказала она, выйдя из оцепенения.

— Ты одна или у тебя твой фрайер? — вместо ответа с деланной небрежностью произнес Фоменко, входя в прихожую. — Мне все известно, Софа, но, как видишь, я к тебе пришел!

— Ну и молодец, Сержик! Правильно сделал, — уже спокойно одобрила она его, будто все, что произошло, было в порядке вещей. — Я ведь тебе не жена и клятв верности не давала.

Они оба помолчали, с интересом разглядывая друг друга, словно изучая, что в них изменилось с того времени, когда виделись в последний раз. Несмотря на потрепанный вид и утреннее неглиже, Фоменко нашел, что его бывшая подруга стала как будто еще привлекательнее. «Наверное, это мне кажется с голодухи, — подумал он, стараясь себя успокоить. — Сейчас мне любая желанна!»

Горящий взгляд Софы также говорил о том, что она отнюдь не разочарована появлением бывшего любовника. Видно, он, как и раньше, вызывал у нее сексуальный интерес, и она желала восстановить прежние отношения. Она с улыбкой предложила:

— Пойдем-ка на кухню! Я тебя чем-нибудь покормлю, и надо же выпить за твое освобождение. Как-никак, мы с тобой немало времени провели вместе, и нам есть что вспомнить.

Теперь уже Хирург-Фоменко нисколько не сомневался, что вновь обрел кров и любовницу. Есть ему еще не хотелось, но и отказываться он не стал. Конечно, им надо хорошенько вспрыснуть его возвращение! Но вызывала досаду мысль, что постель еще не остыла от постороннего мужика.

— Ну что же, идея хорошая! — одобрительно кивнув головой, бодро произнес он, опуская на кушетку свой вещевой мешок. — Только сначала приму душ и еще попрошу тебя, Софочка, сменить постельное белье. Начнем все по-новому!

Несмотря на апрельскую теплынь, в маленькой гостиной сауны было жарко натоплено. Завернув в махровые простыни свои красные, распаренные тела, Василий Коновалов и его правая рука, Иван Пронин, известный среди своих как Проня, покряхтывая от удовольствия, пили из литровых кружек пенистое пиво. Перед ними на столике красовалось большое блюдо с вареными раками.

— Ну так что ты узнал про этого Хирурга? Он вот-вот должен ко мне прийти, — скосил белесые глаза на подельника Седой, продолжая обсасывать клешню. — Его на днях выпустили из тюряги, но он что-то не спешит показываться.

— Наверное, загулял братан, — благодушно отозвался Проня. — Понятное дело, дорвался до воли!

— Так что же ты о нем узнал? — настойчиво потребовал Седой. — Как считаешь: ему можно доверять?

— Вполне. Надежный кореш, — уверенно произнес Пронин и, прожевав, привел добытые им факты: — Этот Фоменко, во-первых, умеет держать язык за зубами. Когда их повязали, никого не выдал!

Он сделал паузу, отпивая из кружки, и с уважением добавил:

— Во-вторых, он не только поставлял покойничков, но сам же их и потрошил. Мне сказали, что тот, кто должен был это делать — молодой врачишка Власов, охотно перевалил свою работу на него. Я его видел: эдакий пижон-чистоплюй, — презрительно скривил он губы. — Видно, боялся ручонки замарать.

Его информация, похоже, удовлетворила Коновалова.

— Ну что же, такой человек будет нам полезен, — допив свое пиво и вновь наполняя кружку, заключил он. — А что, этот Власов совсем пустое место? Я хотел бы с ним поговорить до встречи с Хирургом.

— Насколько я понял, он доброго слова не стоит. Загребущ, но сачок: не очень любит работать. Однако, похоже, что без него не обойтись.

— Это почему? — поинтересовался Седой.

— Он — связующее звено между заказчиками и исполнителями, — объяснил Проня. — Эти все ученые медики, кому нужны органы для пересадки, видите ли, не желают иметь дело с криминалом. Он же, Власов, нами не брезгует.

Сказанное задело Седого за живое. Он так двинул по столу своим пудовым кулачищем, что со звоном подпрыгнули кружки, расплескав пиво.

— Ну и подлые твари! Будто сами под статьей не ходят. А то, что они делают, не криминал? Покупают и продают краденые человеческие органы! Будто не знают, каким путем их добывают, — его и так красное лицо стало багровым. — Делают свой бизнес на крови, а нами брезгают, суки! Да они хуже нас!

— Само собой! — согласно кивнул Проня. — Мы хоть не изображаем из себя честняг. Эти же двурушники трубят, будто спасают здоровье больных, а нас заставляют губить здоровых людей. Да еще наживаются на этом!

Он, не спеша, наполнил свою кружку пивом и хмуро добавил:

— Со мной этот их главный, профессор, и говорить не захотел. Пижон Власов объяснил мне, что старик должен быть вне всяких подозрений. На нем вроде весь их бизнес держится. Молодчик признался, что когда Хирурга и другую мелкоту, — Проня криво усмехнулся, — повязали мусора, то старого хрыча они не выдали, чтобы не погубить все дело.

— Значит, у него все нити в руках? Это он с нами будет рассчитываться?

— Не знаю. Больше мне ничего выяснить не удалось, — развел руками Проня. — Я понял только, что расплачивается за товар какая-то посредническая фирма. А сама выдает бабки или они идут через профессора — неизвестно.

— Ладно, Проня, допивай пиво и давай собираться! — Василий Коновалов сбросил с себя простыню и поднялся. — Не забыл, что у нас в шесть стрелка? А подробности этого дела я выясню у пижона Власова и Хирурга.

Поводя широкими плечами и играя рельефными мышцами, Седой нагишом проследовал к вешалке с одеждой, а довольно хилый Проня проводил его статную мощную фигуру завистливым взглядом.

Причина, по которой Сергей Фоменко до сих пор не пришел к Седому, оказалась очень простой. Получив отставку, любовник Софы — Борис, здоровенный охранник автостоянки, так его «разукрасил», что понадобилась целая неделя, чтобы физиономия Хирурга приняла приличный вид и он смог появиться на людях.

Виновата в этом оказалась его Софочка, не удосужившаяся хотя бы сообщить своему секс-партнеру, с которым встречалась последний год и накануне провела ночь, что решила сменить его на другого. Она считала, что он ушел дежурить на двое суток, но случилась внеплановая замена, и Борис вернулся к своей возлюбленной. Ее он не застал, зато открыв своим ключом дверь, обнаружил в квартире незнакомого тощего мужика, вышедшего из ванной в его халате и тапочках.

— Ты чего это тут делаешь? — обомлел Борис, грозно надвигаясь на невесть откуда взявшегося гостя. — А ну скидавай мой халат! Совсем оборзел, что ли?

Фоменко сразу догадался, кто он такой, и не на шутку струхнул при виде звероподобного детины. Понимая, что силы у них далеко не равны, он попытался разрешить конфликт мирно.

— Не кипятись, парень, давай-ка мы лучше познакомимся, — скороговоркой предложил он, пятясь обратно в ванную, и, надеясь в случае чего, там укрыться. — Я Сергей, муж Софы. В тюрьме сидел. Слыхал, наверное?

— Врешь, гад! Нет у нее мужа! — взвыл, уяснив ситуацию, Борис и, хотя весил больше центнера, броском успел ухватить за полу халата соперника, пытавшегося захлопнуть дверь. Халат с треском порвался, но ему удалось вытащить Фоменко из ванной. Увидев, что тот голый, охранник пришел в ярость. Бывший омоновец, он стал умеючи молотить своего врага и наверняка превратил бы его в отбивную, если бы из магазина не вернулась Софа.

— Ты чего это вытворяешь в моем доме? — с ходу завопила она во все горло, так что было слышно на другой стороне улицы. — Прекрати немедленно, а то вызову милицию!

Она схватила Бориса за куртку, пытаясь оттащить от его жертвы, а когда ей это не удалось, бросилась на кухню. Схватив массивную скалку, она вернулась и изо всех сил огрела охранника по голове. Охнув, он отпрянул от соперника и изумленно обернулся.

— Софочка, как ты могла? — тяжело дыша, упрекнул он неверную подругу. — Мы ведь с тобой хорошо ладили.

— А ты что, меня зафрахтовал, кобель гладкий? Попользовался и хватит! — агрессивно накинулась на него Софа, памятуя, что нападение — лучшая защита. — Да твоего духа здесь бы не было, если б Сережу не упекли в тюрьму! А ты вместо благодарности его калечишь? По какому праву? Ты мне не муж! — привела она свой излюбленный довод.

Софа перевела дыхание и, зная лютый нрав бывшего омоновца, снизила тон.

— Ладно, Боря, отваливай! Я тебе клятву верности не давала. Ведь силой все равно ничего не добьешься. Сам знаешь, что сердцу не прикажешь, а Сережу я давно люблю.

— Хороша же твоя любовь! — с горечью бросил ей Борис, заметно остывая. — Сережа на нарах томился, а ты в это время с мужиками в постели кайф ловила? Сука подлая, вот ты кто!

Он было замахнулся, чтобы дать ей пощечину, но одумался и, ничего больше не сказав, схватил свою сумку и выскочил из квартиры, хлопнув дверью на прощание так, что задребезжали стекла.

«А ведь и правда он дешевый фрайер, — заключил в уме Седой, изучающе глядя своими белесыми глазами альбиноса на сидевшего напротив Леонида Власова. — Верно определил его Проня». Самодовольная красивая рожа и весь холеный щеголеватый вид этого белоручки не вызывали у него доверия.

— Ты мне все же понятней объясни: на чем вас прихватили мусора, — резким тоном потребовал он и добавил: — Говорить лучше откровенно, если хочешь, чтобы мы пришли к какому-нибудь решению.

— Мы попались на том, что использовали как доноров умерших, не имея на то разрешения, — ответил Леонид, робея перед громилой явно бандитского вида, хоть и облаченного в дорогой костюм. — Фоменко оперировал их в морге, а один из служащих, сменщик нашего человека, об этом настучал.

— Так где же гарантии, что и нас не повяжут за это? — нахмурился Седой. — Или вашим шефам удалось раздобыть разрешение?

— На официальное разрешение нечего и рассчитывать. И в моргах орудовать больше нельзя — иначе тюрьма! — честно признался Власов. — Именно поэтому решили прибегнуть к вашей помощи.

— Ну и в чем же она состоит? — вперил в него свой ледяной взгляд Седой. — Говори, парень, не стесняйся.

Видя, что врач боязливо оглянулся по сторонам, он небрежно бросил:

— Не трепыхайся! Здесь нет подслушки, и разговор наш не записывается. Эта компра обоюдная.

— Вашим людям придется, — понизил все же голос Власов, — добывать донорские органы, а их обладатели, — замялся он, — должны исчезнуть бесследно.

— Понятно, — с мрачной иронией процедил Седой. — Значит, наша задача похищать и мочить этих «доноров», а вы будете их потрошить.

— Нет, мы их оперировать не будем, — подчеркнуто серьезно возразил Леонид. — Я же сказал: доноры должны исчезнуть. Нам нужны только органы.

— Так кто же их будет потрошить? Я, что ли? — не выдержав, рыкнул на него Седой. — Ты издеваться надо мной вздумал?!

— Оперировать будет Сергей Фоменко, который собирается работать, как он мне сообщил, вместе с вашим человеком, Костылем, — он усмехнулся. — Недаром Серегу прозвали Хирургом. Но если потребуется, я окажу ему помощь, — уже серьезно добавил он. — Разумеется, неофициально.

— Выходит, мне придется иметь дело с тобой? — нахмурился Коновалов.

Он немного помолчал, мрачно размышляя, и, презрительно смерив взглядом молодого хлыща, заявил:

— Нет! Так дело не пойдет! Ну что с тебя взять в случае неустойки? Твою шкуру? А чего она стоит?

Седой поднялся во весь свой богатырский рост, и Леонид тоже невольно встал со своего места, испуганно ожидая, что последует дальше: лицо альбиноса побагровело и не предвещало ничего хорошего. Однако вопреки его опасениям, главарь банды лишь хмуро бросил ему в лицо:

— Иди и передай своим шефам, что такая туфта Коновалову не подходит! Дело очень рисковое, связано с мокрухой, и я соглашусь на него только за большие бабки. В нем посредники мне не нужны. Переговоры буду вести лишь с первыми лицами! С теми, кто платит бабки!

— Но заказчики желают иметь дело только с профессором, под его гарантии качества, — все же попытался спасти положение Леонид. — Ведь они платят нам десятки тысяч долларов! Никого больше они не признают!

— А мне твой профессор до фени! — грубо рявкнул Седой. — Пусть выдает им гарантии. С ним одним разговаривать не буду. Выводи меня на представителя фирмы-заказчика, тогда будет дело!

— Хорошо, я передам это шефу, — вкрадчиво заверил его Власов, протягивая на прощание руку. Но Седой не удостоил его рукопожатия и лишь проводил холодным взглядом.

Леонид Власов припарковал свой видавший виды «БМВ» на площадке перед стальными воротами красивого особняка, вылез из машины и, поправив и без того образцовый пробор, подошел к домофону.

— Это я, Леня, Юрий Львович, — сообщил он, услышав знакомый хрипловатый голос профессора. — Прибыл, как мы с вами договорились.

Калитка автоматически открылась, и Власов прошел на территорию особняка профессора. Тщательно вытерев ноги, он вошел в прихожую и через просторный холл проследовал в богато обставленную гостиную. Патрон его уже ждал, облаченный в домашнюю куртку из верблюжьей шерсти и покуривая неизменную короткую трубку. Это был невысокий толстяк с окладистой шотландской бородкой и проницательным взглядом из-за золотых очков.

— Присаживайся, Леня, и выкладывай, о чем вы договорились с Коноваловым, — доброжелательно произнес он, указывая рукой на кресло рядом с собой. — Ну что, стоит иметь дело с этим бандитом?

Власов удобно расположился в глубоком мягком кресле и, преданно глядя в глаза своего патрона, доложил результаты визита к Седому.

— Начну с главного, Юрий Львович. Коновалов — один из уголовных авторитетов, «вор в законе», известный в криминальных кругах по кличке Седой. Крут, но осторожен, рисковать зря не любит, и моя с ним встреча это подтвердила.

Профессор внимательно его слушал, и он продолжал:

— Думаю, что при помощи нашего Сергея Фоменко он обеспечит поставку донорских органов в нужном ассортименте и количестве. Наш бизнес его заинтересовал, — цинично усмехнулся Власов. — Чувствуется, что «мочить» для него — привычное дело. А бомжей и беспризорных детей в городе хватает.

Заметив, что патрон брезгливо поморщился, он спохватился.

— Простите, Юрий Львович, больше не буду! Знаю, что вы не одобряете мой цинизм. Но ведь именно эти объекты послужат исходной базой. От этого никуда не деться.

— Так о чем вы все же договорились? — снова спросил профессор.

— Пока Седой осторожничает, — доложил Власов.

— Значит, нет результата? — строго взглянул на него патрон.

— Результат будет, Юрий Львович! — заверил его подручный. — В принципе он согласился. Но настаивает на личной встрече с вами и с представителем фирмы-заказчика. Не хочет иметь дело с посредниками.

— Но ты, надеюсь, объяснил, почему это нежелательно? — недовольно произнес профессор. — Лично я с ним встречаться не намерен. Не хватает, чтобы меня видели в обществе бандита!

— А если устроить его встречу с нашим заказчиком, — предложил альтернативу Леонид. — Ведь Коновалов официально возглавляет частное охранное бюро, и его можно представить как нашего компаньона. Если дадите добро, я их деловую встречу организую.

— А без этого никак нельзя поладить… с этим… Седым? — неприязненно сморщившись, спросил патрон. — Ты сказал ему, что мы гарантируем оплату?

— Само собой, Юрий Львович! Но наши гарантии его не удовлетворяют. Он заявил это категорически!

Ненадолго воцарилось молчание, во время которого профессор напряженно размышлял, по затем, приняв решение, сказал:

— Ну что же, придется провести конфиденциальную трехстороннюю встречу представителей фирмы-заказчика, лаборатории-поставщика и охранного бюро, — он сделал паузу и добавил: — Заказчику я объясню, почему это необходимо.

— Значит, вы решили принять в ней участие, Юрий Львович? — удивленно поднял брови Леонид.

— Ни в коем случае! — решительно заявил профессор.

— Тогда я ничего не понимаю, — пожал плечами его помощник.

— А чего тут понимать? Ты, Леня, и будешь представлять сторону поставщика.

Юрий Львович тщательно выбил пепел из трубки и встал с дивана, давая понять, что их разговор окончен. Тут же поднялся и Власов.

— Да, вот еще что, Леня, — остановил его жестом руки хозяин. — Пусть наше решение передаст Седому, — он снова непроизвольно поморщился, — Сергей Фоменко. Перед этим хорошенько его проинструктируй!

Леонид Власов и Сергей Фоменко контактировали только по телефону, а если надо было встретиться, то выбирали для этого укромные уголки, обычно на скамейке какого-нибудь парка. Вот и на этот раз они как бы случайно оказались на одной лавочке Сретенского бульвара.

— Ну что, договорился с Коноваловым о встрече? — спросил Власов, делая вид будто читает газету. — Что-то ты больно с этим затянул.

«Был бы у тебя такой же фингал под глазом, ты тоже ни с кем не вел бы деловых переговоров», — подумал Фоменко, но вслух дружелюбно ему ответил:

— Дело ведь серьезное, Леня. Хотелось лишний раз с тобой посоветоваться. Ты, наверное, получил указание от патрона? — добавил он, вскинув глаза к небу.

— Мы, кажется, договорились это не обсуждать, — Власов приосанился, невольно выпятив грудь:

— Запомни: официально сторону поставщика возглавляю я! И вести все переговоры патрон поручил мне. Сам он ни в чем участвовать не будет. Для связи с заказчиками у него свои каналы.

— Ладно, знаю, что ты важная шишка, Леня, — усмехнулся Фоменко. — Говори, чего он велел мне передать.

— Коновалову ты предложишь следующее. В деле участвуют три стороны: первая — заказчик, подающий заявку на то, что ему нужно, и производящий оплату. Это одна из фирм по экспорту-импорту медицинского оборудования.

Вторая — исполнитель заказа, выдающий готовую продукцию и гарантирующий ее качество. Эту роль выполняет моя лаборатория медицинских препаратов. И, наконец, третья — выполняющая безопасную и своевременную поставку, так сказать, полуфабрикатов — это бюро Седого. Профессор договорится с заказчиком об оплате наличными, которая будет выдаваться, как только я подтвержу получение нужного материала.

— Это совсем другое дело! — повеселел Хирург. — Так мы с Седым запросто договоримся. Остается только уладить вопрос, кому сколько бабок от заказчика достанется? Но по этому пункту с бандитами можно будет поторговаться.

Очевидно, посчитав, что все вопросы исчерпаны, Власов свернул газету.

— Не бери это в голову, Сергей! — с важным видом сказал он. — И эта проблема нами уже решена. Оплата будет не менее 50 процентов. Не потребует же Седой себе больше половины?

Власов сделал движение, собираясь подняться, но Фоменко его остановил.

— Погодь, Леонид! В этом деле есть еще один момент, о котором я хочу вас предупредить. Если Седой не примет мое условие, наша свадьба не состоится!

— Что еще за условие? — выразил недовольство Власов, снова открывая газету. — Чего тебе, мало? Где еще такие бешеные бабки заработаешь?

— Бабки здесь ни при чем. Речь совсем о другом.

— О чем же еще? — непонимающе пожал плечами Леонид.

— Все очень просто, — немного нервничая, объяснил Фоменко. — Для успеха дела нужно вытащить из тюряги подельника Седого по кличке «Костыль», с которым я сидел.

— А без него ты работать не сможешь? — иронически скривил губы Власов. — Брось, Серега, не смеши! Какой же ты после этого Хирург?

— Ну все! Вы меня достали! — не выдержав, вспылил Фоменко. — В белоснежных халатиках ходить будете, а мне органы у мертвецов добывать «в нужном количестве и нужного качества», — передразнил он Леонида. — А подумали, каково это сделать? Без Костыля ничего не выйдет!

Его вспышка была такой неожиданной, что у Власова вытянулось лицо.

— Чего это ты взбесился, Серега? — изумленно произнес он.

— Что толку тебе объяснять, ведь все равно не поймешь, — мрачно буркнул Фоменко. — Мы с тобой в разных весовых категориях.

Он резко поднялся со скамьи и, уходя, бросил:

— Скажи патрону, что все его предложения Седому будут переданы. Но без Костыля на меня не рассчитывайте!

Такое решительное и дерзкое поведение всегда тихого и покорного Хирурга было для Власова в новинку, и, шокированный этим, он еще долго смотрел вслед уходящему Сергею.

На следующий день в назначенное время Сергей Фоменко пришел в контору охранного бюро «Выстрел», под вывеской которого орудовала братва Коновалова-Седого. Контора располагалась в запущенной квартире на первом этаже старого деревянного дома. В ней было грязно и почти отсутствовало современное оборудование. При виде этого беспорядка и запустения сразу возникало ощущение, что деятельность бюро весьма подозрительна. Тем более что и работников было лишь трое: бандитского облика охранник, похожий на бухгалтера старик, что-то считавший на калькуляторе, и молодая красотка-секретарша. Ею была Настя.

— Ага, появился! Проходи, тебя ждут, — бросила она вместо приветствия, увидев вошедшего Фоменко. — Только не будь многословным. Коновалов этого не любит.

В небольшой комнате, заменявшей Седому кабинет, было душно, несмотря на открытое окно. Пепельница полна окурков, дым висел коромыслом. За простым канцелярским столом громоздился глава «бюро», а на стульях у стены сидели еще двое: его ближайшие сподвижники — коренастый накачанный Рябой и довольно хилый Проня. Оба с интересом воззрились на Хирурга.

— Чего это тебя так долго не было? До свободы дорвался? — хмуро спросил Коновалов, внимательно рассматривая его холодными водянистыми глазами.

— Это точно. Баба тут меня заждалась, — с деланным простодушием «признался» хитрый Серега, решив не открывать истинную причину. — Но теперь я готов заняться делом. Хорошенького понемножку, — по-свойски ухмыльнулся он.

— Значит, хочешь поработать вместе с моей братвой? И предлагаешь стоящее дело? — жестким тоном спросил Седой, глядя ему в глаза, словно хотел прочесть его тайные мысли. — Костыль за тебя поручился. Говорит, ты надежный кореш.

«А ему палец в рот не клади. Хитрован! — отметил в уме Фоменко. — На Костю кивает, а сам и без него все проверил». Но вслух деловым тоном сказал:

— То, что предлагаю, принесет нам большие бабки, и я не подведу. Можете не сомневаться! Костыль все обо мне знает.

— Ладно, выкладывай! — предложил Седой. — А потом поговорим.

За дни вынужденного безделья Фоменко все хорошо продумал. Поэтому сразу же бойко заговорил.

— Думаю, вы уже разобрались, за что нам будут отстегивать бабки. Я скажу о том, в чем состоит наша работа, — он сделал значительную паузу, — в которой без меня вам не обойтись.

— Давай поконкретней о том, что предстоит делать, — нетерпеливым тоном прервал его Седой.

— Основной работой братвы будет отлов бомжей и беспризорных мальцов, которые нужны для дела, — хладнокровно вымолвил Фоменко-Хирург. — Нам нужны только здоровые. Поэтому, если будет не хватать, придется искать повсюду подходящие объекты с целью похищения.

— Ну а в чем твоя роль? — подал голос Рябой. — Это мы и сами можем.

— Это вы сможете, — спокойно ответил ему Хирург. — Но заказчику требуются не люди и не трупы, а лишь их органы. Для этого вам нужен я.

Возникла пауза, во время которой все молча размышляли.

— Ладно, пошли дальше, — нарушил молчание Седой. — Ежу понятно, что на нас взваливают всю опасную, грязную работу. Но в чем тогда роль чистоплюев-медиков, если потрошить «клиентов» придется самим? Зачем они нам нужны, раз то, что нужно заказчику, мы будем добывать самостоятельно?

— У нас этот товар никто не примет, — объяснил Хирург. — И дело не только в этом. Проверить, довести его до кондиции и выдать сертификат в соответствии с современными требованиями могут только «чистоплюи-медики».

— И сколько они за это хотят оттяпать? — спросил Проня. — Ведь делать всю основную работу и рисковать головой придется-то нам!

— Без них наша работа ничего не стоит, — урезонил его Фоменко. — Операции очень ответственные, и без сертификации материал для них никто не возьмет. Партнеры предлагают работать исполу, и это справедливо.

— Допустим, — решил прекратить спор Седой. — Но выходит, что с заказчиком имеют дело они, и мы целиком от них зависим. Это нам не подходит!

«До чего же умен старик. Все предусмотрел», — с восхищением подумал Фоменко о профессоре и поспешил успокоить будущего шефа.

— Мне удалось с ними договориться, — для пущей важности приврал он, — что наша половина будет нам выплачиваться налом сразу после сдачи заказанного в лабораторию.

— Это меняет дело, — одобрительно наклонил голову Седой. — Но где гарантия, что так и будет?

— С заказчиком согласовано, что оплата наличными за нашу часть работы будет предусмотрена в трехстороннем договоре, как предоплата за конечный продукт, — заверил его Фоменко. — Таким образом, мы не будем зависеть от медиков, и отвечать перед заказчиком в случае чего придется им самим.

Рябой и Проня одобрительно хмыкнули, но Седой все еще колебался.

— А куда мы денем весь этот отловленный «материал», пока он не понадобится заказчику? Где и как его содержать? Где потрошить? Ты подумал об этом? — жестко вперил он белесые глаза в Хирурга.

— Конечно, подумал, — не замедлил с ответом тот, с радостью сознавая, что Седой фактически уже принял положительное решение. — Но считаю, что это вопросы, которые мы решим в рабочем порядке.

— Ну что же, тогда будем считать дело заметанным, — поднялся со своего места Коновалов. — Можешь передать своим ученым-медикам: я готов обсудить условия договора!

В маленьком ресторанчике «На Лесной», который фактически принадлежал Коновалову и использовался им для отдыха братвы и бандитских сходок, было накурено и шумно. За большим столом, составленном из пяти-шести поменьше, сидело более двух десятков человек. Съедено было уже немало, а выпито еще больше. Бурно обсуждали, стоит ли вместо привычных грабежей и рэкета заняться новым, более доходным делом.

— Ша! Дайте сказать, — гаркнул Рябой, стараясь перекричать общий говор. — То, что дело это ходовое и на него большой спрос, — ежу ясно! Но и хлопот много больше, — понизил он голос, убедившись, что подельники его слушают. — Что мы будем делать с этими бомжами, особенно с пацаньем? Где их прятать? Их ведь не только стеречь, но и кормить надо!

— А и правда, где мы сможем укрыть столько народу, чтобы никто ничего не заподозрил? — поддержал его жилистый верзила по кличке Фитиль. — Нам же привычно иметь дело с одним-двумя клиентами, да и на хате, где мы их держим, больше пяти не поместится. Еще, что ли, пару квартир по соседству арендовать?

— Нет, в городе этого делать нельзя! На детишек обратят внимание соседи, — решительно заявил рассудительный Проня. — Придется прятать весь этот кагал в ближнем Подмосковье на какой-нибудь уединенной даче.

— С бомжами такое проделать можно, а вот пацанву там не утаишь. Шустрый народец, — выразил сомнение смуглый бандит с черными навыкате шальными глазами, прозванный за это Цыганом. — Кто-нибудь из местных обязательно их обнаружит и стукнет властям.

— Наркотой одурманим, будут сидеть тихо, как мыши, — возразил ему Проня. — Меня беспокоит другое: их же мочить и потрошить надо. Не так ли, Седой? — его голос резко прозвучал в наступившей тишине, и все посмотрели на своего главаря. — Ну и как эту чистую работу делать на заброшенной даче? Думаю, этот парень, Хирург, не согласится!

Седой ответил не сразу. Хмуро оглядев подельников, он пренебрежительно покачал головой.

— Не о том толкуете! Само собой понятно, что это дело потруднее того, чем привыкли заниматься. А вы думаете, такие бабки сами на нас с неба свалятся?

Всем своим видом показывая, что в отличие от них им все уже продумано, он медленно и членораздельно, как учитель школярам, разъяснил:

— Почему, даже несмотря на мокруху, меня привлекает это дело? Да потому, что оно намного выгоднее и безопаснее!

— Допустим, что выгоднее. Но чем же оно безопаснее? — не выдержал Фитиль.

— А тем, что как ни пугаем мы родственников, требуя выкупа за заложников, они все равно стучат мусорам, — таким же ровным голосом ответил ему Седой. — Ну кому нужны бомжи и беспризорники? Властям они поперек горла.

— Ты хочешь сказать, что их и искать мусора не будут? — согласно кивнул головой Фитиль. — Ведь и правда, никому их не жаль. Бомжи — те вообще конченые люди, а бездомные пацаны такое же отребье: сызмальства пьют и нюхают наркоту.

— Теперь понял? — с видом превосходства взглянул на него главарь. — Их хоть пачками мочи, никому до этого нет дела. А мусора лишь спасибо скажут!

Немного помолчав и снова нахмурившись, он добавил:

— Меня в этом деле не трудности беспокоят, а вы, братки! Справитесь ли со своей задачей? Это не та клиентура, с которой мы раньше имели дело!

— А в чем разница? — скривил губы в мрачной ухмылке Цыган. — Бомжи и пацанье покруче, что ли, будут?

— В том-то и дело, братва, что ни ногами их пинать, ни утюгом гладить, ни отбивать у них ничего нельзя! — наставительно произнес Седой. — Иначе вся наша работа пойдет насмарку.

— Это почему? — в один голос удивились его подельники.

— Да потому, что бабки нам отвалят только за здоровую начинку нашей клиентуры! Чего же тут не понимать?

— Выходит, у нас будет вроде как скотобойня? — осклабился Фитиль. — А мы станем мясниками?

— Вот я и боюсь, что хреновые из вас мясники, — мрачно усмехнулся Седой. — Кто и правда мясник — это Костыль, но он пока в тюряге. Вся надежда на его кореша Хирурга, однако этот потрошитель один не управится!

— Брось, Василий! Цыган, если надо, кого хошь замочит, да и у Фитиля рука не дрогнет, — обиженно проворчал Рябой. — Но ты прав: Костыль нам нужен. Пора его из тюряги вытаскивать. Я этим займусь вплотную!

Братва одобрительно зашумела, а Проня, чтобы разрядить возникшее напряжение, плеснул водки в свой бокал и, высоко подняв его, предложил:

— Давайте-ка бухнем по полной за новое фартовое дело! Светлая башка у тебя, Седой. Я не о волосе, — весело подмигнул он, — а о том, что в черепке. С ним, братва, мы не пропадем!

Все охотно переключились на выпивку, и шумное застолье возобновилось.

Глава 3 Княжны Юсуповы

Несмотря на то что было прожито почти полвека, Михаил Юрьевич Юсупов, высокорослый, атлетического сложения мужчина, выглядел молодцом. В нем, как говорится, чувствовалась порода. И не только в мужественной стати, красивой посадке головы, соразмерности и гармонии движений, а во всей свободной и уверенной осанке. Причем это не было случайным, так как происходил он из старинного княжеского рода, чем нимало гордился.

Михаил Юрьевич по-прежнему руководил частным детективным агентством и, сидя в небольшом, но уютном и современно оборудованном кабинете своего офиса, задушевно беседовал со своим старым другом и верным помощником Виктором Сальниковым, выросшим в одном с ним арбатском дворике.

— У меня, Витек, серьезная проблема, — хмуря брови, делился с ним Юсупов. — Моя благоверная отправилась с концертной группой на гастроли, и некому присмотреть за дочурками.

— Что-то не похоже это на Свету, — выразил удивление Сальников, — чтобы она уехала, не позаботившись о близнецах? Быть такого не может!

— Само собой, — подтвердил его друг и начальник. — В ее отсутствие за ними должна была ухаживать бабушка. Но супруг Веры Петровны, старый профессор, с инфарктом попал в больницу, и теща находится там неотлучно.

— Надо же, какое стечение обстоятельств! Ведь и сестра Светочки, Варя, вам помочь не может, — сокрушенно покачал головой Виктор. — Она еще не скоро вернется из-за границы?

— Ее муж, Никитин, — главный специалист Всемирной организации здравоохранения, и его контракт с ВОЗом окончится лишь через три года, — с уважением к знаменитому родственнику ответил Юсупов. — Так что вернутся они из Женевы еще не скоро.

Он ненадолго умолк и огорченно добавил:

— Дашенька, сноха, тоже сейчас с пузом ходит. Она не сможет возиться с девчонками. Ей надо лечь в клинику на сохранение: ведь наследника древнего рода носит! — тон его был шутливым, но в глазах мелькнула гордость. — Сын со мной согласен.

— Ну и к чему вы с ним пришли? — с интересом спросил друга Сальников. — Что советует Петя? Он ведь у тебя предприимчивый бизнесмен.

— Да уж, этого у моего Петра Михайловича не отнимешь! Он конструктивно мыслит, — довольным тоном произнес Юсупов. — Сын считает, что нужно срочно нанять к сестрам няньку, которая будет обиходить их дома, а забирать малышек из школы мы с ним будем поочередно.

— Это, конечно, выход, — согласился Виктор, однако в его голосе прозвучало сомнение. — Но разве легко найти подходящую домработницу? Если поспешишь, неизвестно на кого нарвешься!

Михаил Юрьевич на мгновение задумался, но затем решительно произнес:

— А что еще прикажешь делать, Витек? Придется рискнуть! Девчонкам нужен уход. Светочку же тревожить и срывать ей гастроли я не стану, — теплым тоном признался он другу. — Разумеется, она все бросит и прилетит домой. Но такого успеха у нее давно уже не было, и в душе останется горечь.

— Сколько же еще времени продлятся эти гастроли? — озабоченно взглянул на друга Сальников. — Ты подумал о том, что будет, если неотложные дела и вас с Петром сорвут с места?

— С гастролей Светочка вернется лишь через месяц. В школе я договорюсь, чтобы девочек пока оставляли на продленку, — как бы успокаивая сам себя, ответил Юсупов и дружески ему улыбнулся. — А в случае чего подстрахуешь нас ты, Витек! Девчонки тебя любят.

— Это они добрые — в свою мать, — пошутил Виктор. — Просто жалеют меня, безногого инвалида.

— Ладно. Не прибедняйся! — с любовью взглянул на него Юсупов. — Не знаю, что бы я делал без твоей помощи.

Он взглянул на часы, глубоко вздохнул и добавил:

— Ну вот вроде на душе полегчало. Теперь можно и делами заняться. Скажи там, Витек, секретарю, чтобы пропустила ко мне тех, кому назначено.

Жена Петра Юсупова, бывшая манекенщица Даша, была так хороша собой, что даже заметная беременность нисколько не снижала ее очарования. Большой живот, разумеется, подпортил фигуру, талия у нее исчезла, но широкие платья, которые она теперь носила, это искусно скрывали. Чувствовала она себя прекрасно и, узнав у мужа, что им с отцом никак не удается найти подходящую няню для его малолетних сестер, не задумываясь, предложила:

— Давай, Петенька, я поживу пока у твоих и позабочусь о близняшках. Хотя бы до тех пор, пока меня не положат в клинику. А за это время вы наверняка подыщете им какую-нибудь няньку.

— Никак решила соблазнить моего батю, пока он на холостом положении? — попробовал отшутиться Петр. — Ни за что не позволю!

— А что, он еще очень даже ничего! — весело рассмеялась Даша. — Жаль только у меня из этого ничего не выйдет. С моим-то пузом! Да и мамочке твоей он больно предан. Однолюб Михаил Юрьевич. Не в пример тебе, — добавила она с легким упреком.

Сказав это, Даша явно намекнула на то, что Петр в отличие от отца, который был верен своему чувству к жене и никогда не изменял, порвал с ней, Дашей, накануне свадьбы и едва не женился на другой. И, хотя это произошло по роковому недоразумению и закончилось для них благополучно, забыть такое она до сих пор не могла.

Разумеется, Петр Юсупов не испытывал ни малейшей ревности. И не только потому, что внешне мало чем уступал Михаилу Юрьевичу. Природа создала его почти точно по образу и подобию отца. Одного с ним роста, будучи так же хорошо физически развит, он выглядел не столь мощным, как отец, но зато намного моложе и стройнее. Петя не знал никого благороднее и порядочнее своего отца. Да и в Даше ничуть не сомневался.

— Похоже, ты меня никогда не простишь, Дашенька, — опечалился он, понимая причину ее упрека и чувствуя застарелую вину. — И будешь права! То, что я как последний идиот попался тогда на провокацию подлецов и поневоле причинил тебе горе, простить невозможно.

— Но ты не больно-то и стараешься! — с обидой произнесла Даша. — Последнее время ты ко мне невнимателен. Неужели из-за этого? — указала она пальцем на выпирающий животик. — Думаешь, я не заметила, как с тобой флиртует новая секретарша?

— Ну, это уже слишком! — возмутился Петр. — Мы с тобой очень мало виделись, потому что я все время был в разъездах. При чем здесь секретарша? Да я на нее никакого внимания не обращаю!

— Зато все остальные видят, что она перед тобой стелется и трясет грудью, — со злой насмешкой заметила Даша. — «Доброжелатели» мне об этом сообщили, как и о том, что грудь у нее ненатуральная.

— Брось, Дашенька! Ты к Инге несправедлива, — с досадой покачал головой Петр. — Девушка просто очень старается, дорожит новым местом. Вот и немного заискивает перед своим патроном.

— Ладно, замнем, — смягчилась Даша. — Но будь с ней поосторожнее, патрон! Если лукавишь, у нас возникнут большие проблемы.

Она уже успокоилась и деловито предложила:

— Позвони по мобильному Михаилу Юрьевичу и предупреди, что я останусь у них присматривать за Оленькой и Надей. Сегодня же, как привезем их с тобой из школы. Пусть купит продукты: он лучше знает, чего нет дома.

Петр сделал протестующий жест, собираясь было возразить жене, но она его решительно остановила:

— Не трать слова понапрасну, Петя! Ты сам понимаешь, что это необходимо. Светлана Ивановна вернется нескоро, а до летних каникул еще больше месяца. Лучше постарайся поскорее найти сестрам няню.

Не став слушать его возражения, Даша пошла собирать вещи, которые надо было взять с собой, а Петр, с досадой махнув рукой, стал набирать по сотовому телефону номер мобильника отца.

— Папа, могу тебя обрадовать, — стараясь скрыть свое недовольство, сказал он, услышав характерный низкий голос отца. — Пока мы не найдем для девчонок подходящую няньку, у вас поживет и за ними присмотрит Даша. Она сама на этом настояла и уже собирает свои вещички. Отправится вместе со мной, когда я поеду в школу за сестричками.

— Как у нее со здоровьем? — обеспокоился Михаил Юрьевич. — Не повредит это наследнику нашего рода? Не очень обидится, — пошутил он, — на нас с тобой будущий маленький князь?

— Даша чувствует себя хорошо и говорит, что побольше двигаться ей лишь полезно, — заверил его сын, и усмехаясь поинтересовался. — А почему ты уверен, что родится мальчик, а не девчонка?

— Потому, что наш славный древний род охраняет сам Господь Бог! — вполне серьезно ответил ему Михаил Юрьевич. — Зная, что мы готовы отдать жизнь за Россию, он в первую очередь посылает нам мужчин. Так появился ты, когда я пропадал в Афгане, так будет и впредь!

— Значит, с нами Бог, папа? Это хорошо, но, как говорится, о земном самим нужно позаботиться, — с легкой иронией заключил Петр. — Даша просила тебя купить необходимую еду. Считает, ты лучше знаешь, чего не хватает в твоем холодильнике.

— Пусть не берет в голову! Об этом я позабочусь, — прогудел в трубке голос отца. — А сейчас попрощаемся. Мне надо закруглять дела.

Когда крутой джип Петра Юсупова припарковался вблизи ворот красивого особняка, в котором помещалась частная средняя школа, первоклассницы Надя и Оля уже ждали, высматривая сквозь щели витой ограды. Завидев, сразу же побежали к выходу. Брат вышел им навстречу, а Даша, глядя на них из машины, залюбовалась своими юными золовками.

Девочки-близнецы были чудо как хороши! С золотистыми кудрями и ярко-синими глазами, румяные и ладненькие, они обе пошли в свою красавицу мать. Они родились намного позже своего брата, появившегося на свет незваным, после того как Михаила Юрьевича послали на войну в Афган. Прошло немало лет, пока он, вернувшись из плена, смог жениться на матери своего сына. Считая Михаила погибшим, она вышла замуж, и он долго не знал, что это его ребенок.

— А я вам, сестренки, по плюшевой собаке купил. Они в машине, — объявил Петр и добавил: — Белого пуделя для тебя, Оленька, и чао-чао для тебя, Надюша.

Девочки были названы в честь Ольги Матвеевны, покойной матери Михаила Юрьевича, и Надежды, трагически погибшей сестры Светланы Ивановны. Подхватив на руки, Петр без видимых усилий понес девочек к машине.

— Ну что, плохо дома без мамули? — спросил он, любовно прижимая к себе близняшек. — Могу обрадовать. До ее возвращения с вами побудет тетя Даша. Вы ведь не против?

— Еще бы! Мы любим Дашеньку! — в один голос весело закричали близняшки; они не называли жену брата тетей, и это ей нравилось. — А когда она родит ребеночка? Скоро? — живо поинтересовались они, видимо, уже неплохо разбираясь в этом вопросе.

— В свое время, — строгим тоном ответил Петр, не считая нужным поддерживать их интерес к этой теме. — Вам что, собственной компании недостаточно?

— Значит, если родится девочка, то будет нам племянницей, а если мальчик — племянником? — спросила более серьезная Оля.

— Совершенно верно, — подтвердил брат, опуская обеих на землю, так как они уже достигли цели. — Но до этого еще далеко.

Открыв заднюю дверцу джипа он подсадил и передал сестер Даше, которая тут же принялась их нежно обнимать и целовать. Петр вывел сияющую лаком громоздкую машину из узкого переулка и влился в сплошной поток попутного транспорта, направляясь к старому дому на Патриарших прудах, в котором он вырос.

Этот в свое время элитный дом, который, как и многие другие, был возведен в застойные времена взамен сносимых в тихом центре Москвы, по-прежнему красовался напротив гостиницы «Марко Поло». Конечно, он во многом уступал современным престижным зданиям, давно не знал ремонта и вместо вахтера его охранял лишь домофон, но превосходил все же многие другие по удобству планировки квартир.

С трудом найдя место для парковки, Петр помог вылезти Даше и сестрам, запер машину, и они веселой гурьбой направились к сверкающему зеркальными стеклами подъезду дома.

Вера Петровна Розанова, пожилая дама с гладко зачесанными седыми волосами и привлекательным добрым лицом, приехала к мужу в клинику, как обычно, одной из первых. Инфаркт профессора явился полнейшей неожиданностью не только для всех друзей и знакомых, но и для семьи. Стараясь шуткой подбодрить больного, Игорь Иванов, друг детства Степана Алексеевича, во время первого его посещения посетовал:

— Ну, Степа, ты и даешь! Всегда поступаешь вопреки правилам. Когда был молодым, поражал нас тем, что как двужильный пахал, несмотря на постоянную нервотрепку и стрессы. Теперь же вдруг свалился, хотя делаешь физзарядку, на даче закаляешься и дома, как ни у кого, счастливая обстановка.

Он подмигнул своему другу и напомнил старый анекдот:

— А ведь сам знаешь, что все болезни от нервов и лишь одна от удовольствия. Хотя, пожалуй, теперь их две, — весело добавил он, видя, что губы больного тронула слабая усмешка, — СПИД еще появился. Но хоть это тебе не грозит!

Профессор Розанов лежал все так же полузакрыв глаза, но его бледное лицо порозовело, что было признаком улучшения самочувствия.

— Ведь люди, которые верят, что долголетия могут достичь только жители гор и у нас они обитают лишь на Кавказе, крупно ошибаются! — бодро продолжал Иванов. — Я в этом убедился, когда из газет узнал, что нашли двух аж по сто пятидесяти лет в сыром и полном смога Лондоне. Оказалось, что оба — садовники. Ну как тут не поверить, что главное — это беречь нервы!

— Это моя вина, что у Степочки инфаркт, — покаялась Вера Петровна дочери, позвонившей сразу же, как узнала о болезни отца. — Прошляпила, когда он пожаловался, что сильно устает. Посоветовала поменьше работать в саду. А это, оказывается, — всплакнула она, — к нему инфаркт подкрадывался.

— Не казнись, мамочка! Все равно назад ведь не вернешь, — чтобы успокоить ее, посоветовала Светлана Ивановна. — Папа крепок, как никто, в его возрасте. Вот увидишь, он обязательно выкарабкается!

— Нет, дочура! Я ведь знала, что он сильно переживает по работе, хоть и виду не показывает, — горевала она, утирая слезы. — Он ничего мне не говорил, и я не расспрашивала, чтобы не бередить ему душу. А зря!

— Почему же? — не поняла ее дочь.

— Да потому сердце у него прихватило, что все носил в себе! А если бы со мной поделился, то ему непременно полегчало б! — перестав плакать, убежденно заявила Вера Петровна. — Но, видит Бог, я не уйду из больницы, пока не вытащу оттуда Степочку!

— Но как тогда мне быть с Оленькой и Надюшей? — всполошилась Светлана Ивановна. — Кто же с ними останется, если ты будешь все время в больнице?

— Придется тебе вернуться домой! — сухо ответила ей мать. — Я люблю внучек, но и мужа не могу оставить без ухода в таком положении. И не говори мне, что в больнице без меня справятся! — повысила она голос. — Будто не знаешь, какой там теперь уход!

— Но я не могу этого сделать! Меня некем заменить, и наши гастроли будут сорваны, — тяжело вздохнула Светлана Ивановна. — Я, как-никак, все еще примадонна, и театр понесет большие убытки.

Однако Вера Петровна лишь грустно покачала головой:

— Ничего не поделаешь, доченька! Это — меньшее зло. Я знаю, что в своем сердце ты хранишь верность Ивану Кузьмичу. Но не забывай и того, что твой отец все же Степан Алексеевич!

Светлана Ивановна смущенно понурилась, так как мать попала в ее больную точку. Хотя она уже давно звала профессора Розанова папой, но при этом ясно сознавала, что никогда в душе не будет считать его своим отцом. Таким для нее до конца дней останется покойный отчим Иван Кузьмич Григорьев, который с самого рождения любил ее и вырастил как родную дочь.

Вера Петровна вышла замуж за ее отца, Степана Алексеевича, лишь спустя пять лет после смерти Григорьева. Профессор Розанов не был виноват в том, что дочь росла, его не зная, и сам до поры о ней не ведал. Прекрасный человек, которого всю жизнь любила мать, он все же не стал для Светланы Ивановны тем, кем был, — ее родным отцом. Так получилось, и с этим ничего нельзя было поделать!

— Вы уже пришли? Ранняя пташечка! — радушно приветствовал Веру Петровну дежурный врач клиники, встретив у входа в палату. — А у меня для вас хорошие новости. Ваш муж — молодец, идет на поправку. Кризис уже позади!

— А говорить мне с ним можно? — робко подняла на него Вера Петровна свои чудесные серые глаза. — Уж больно тяжело видеть его безмолвно лежащего с полузакрытыми глазами.

— Говорите сколько угодно, только не на грустные темы, — улыбаясь, разрешил врач. — Сегодня он уже совсем не такой, каким вы видели его вчера. Сам просит подать то, что ему требуется.

И правда, стоило Вере Петровне войти в палату, как муж ее сразу заметил и слабо улыбнулся. По-видимому, с нетерпением ждал, когда она появится. Он ничего не сказал, лишь указав глазами на стул возле кровати, и она на него присела.

— Ну ты сегодня уже нормально выглядишь, Степочка. Доктор говорит, что пошел на поправку, — сказала Вера Петровна, ласково гладя его большую руку, лежащую поверх одеяла. — Если будешь их слушаться, то побыстрее выпишут, — от себя добавила она. — Просто не представляю, как без тебя управлюсь на даче, дорогой. Так что ты уж постарайся!

— До нормального еще далеко, но буду стараться, — медленно выговаривая слова, слабым голосом произнес Степан Алексеевич. — Что, здорово я вас всех подвел?

— О чем ты, дорогой? У нас все в порядке, — бодро заверила его супруга. — Тебе не следует беспокоиться.

— Брось, Веруся, я же знаю, что подвел, — так же тихо продолжал он. — Раз ты здесь, то за внучками смотреть некому.

— Вот ты и не прав, Степочка! — Вера Петровна слегка сжала его руку. — За Олей и Надей будет ухаживать Даша. Она уже временно перебралась на Патриаршие. Пусть тебя это больше не заботит!

Предупреждая вопрос, который прочитала в глазах мужа, она добавила:

— Дашеньке это не повредит, но Михаил и Петенька подыскивают для наших внучек подходящую няню. Сам знаешь, дело это непростое и быстро его не сладишь. Ведь кому попало девочек не доверишь!

Вера Петровна с любовью посмотрела на небритое, но все равно красивое и мужественное лицо Розанова, и, чтобы поднять его настроение, заверила:

— А насчет дачных дел не сомневайся: я с ними сама управлюсь! Не я, что ли, в деревне выросла? Чай не забыла, как лопату и вилы в руках держать. — Она перевела дыхание и деловито перечислила. — Компост в теплицы я уже заложила, рассада подготовлена. Так что на Первомай и Победу все будет посажено.

Снова прочитав в глазах мужа немой вопрос, Вера Петровна решила больше не лукавить и призналась:

— С плодовыми деревьями и кустарниками я, Степочка, одна не управлюсь. Вот поправишься, сам все в саду сделаешь. Мне это не по силам. А за остальное можешь не беспокоиться!

Немного поразмыслив над тем, что еще должно его заботить, она добавила:

— На дачу ездить буду с нашими соседями. Мне и Воронины предлагали, и Фридманы. Им ничего не стоит попутно меня подобрать и высадить у метро.

Заметив, что муж нахмурился, она сразу догадалась, в чем дело.

— Знаю, дорогой, что ты не любишь одалживаться, — мягко сказала она, вновь погладив его по руке. — Но Михаила и Петеньку просить об этом не хочу. Они слишком заняты своими важными делами. Пусть заботятся о Даше и внучках!

Степан Алексеевич, видимо, был еще очень слаб и, умиротворенный ее неторопливыми ласковыми речами, непроизвольно задремал. Убедившись, что он ее больше не слушает, Вера Петровна поправила на нем одеяло и достала из сумки книжку, которую начала читать еще в троллейбусе.

Мощный «БМВ» Седого с его подручным Цыганом за рулем резко затормозил у невзрачного здания, в котором помещалось охранное бюро «Выстрел». Из передних дверей машины, пригнув головы, вылезли рослые Седой с Цыганом, а из задней выкатился маленький Проня и вслед за ними вошел в дом.

В знакомой обшарпанной конторе находилась лишь Настя, которая, со скучающим видом, сидя за секретарским столом, читала книжку. Кивнув ей, Седой и Проня прошли в кабинет, а Цыган развалился рядом на стуле. Зазвонил телефон, и Настя лениво подняла трубку.

— Шеф сейчас занят, а кто его спрашивает? — хорошо исполняя свою роль, отозвалась она деловым тоном. — А, это ты, — узнала она голос Хирурга. — Говори, что нужно, я ему передам! Хорошо, перезвони ему минут через сорок.

— Ну ты и артистка, Настя! Тебе бы на сцене играть: такой талант пропадает, — смеясь, заявил ей Цыган, когда она положила трубку. — Я просто загляделся, как ты из себя секретутку разыгрывала.

— А ты на меня не заглядывайся! Не по сеньке шапка! — отрезала Настя. — Пора бы понять, что здесь тебе ничего не обломится.

В ответ на ее отповедь красавец Цыган лишь нагло усмехнулся.

— Это почему же? — подсев поближе, спросил он, понизив голос и глядя в упор своими шальными глазами. — Разве я хуже Седого?

— Смотри, доиграешься! — предупредила его Настя. — Не боишься, что я ему это передам?

— Ну прям напугала, — ничуть не смутясь, усмехнулся Цыган. — Не будет Седой из-за телки ссориться с корешом. Он не против групповухи. Давай устроим на днях, — наклонясь к ней, добавил он горячим шепотом, — веселую компанию в баньке? Не пожалеешь!

От такого нахального натиска Настя растерялась, и ухажер, решив, что она поддается его чарам, попытался втихомолку запустить ей руку под юбку.

— У тебя что, совсем крыша поехала? — опомнившись, прошипела Настя, как ужаленная вскакивая с места. — Ишь, руки распустил! Я не шучу, скажу Василию, если не перестанешь приставать.

— Да брось корчить из себя недотрогу, — тоже вскочив и приблизившись вплотную, горячо выдохнул ей в лицо Цыган. — Будто не знаю, что Седой тебя под клиентов подкладывает, когда того дело требует! Им можно, а мне нельзя?

— Сам знаешь, то для дела, а не ради забавы. Так что садись и забудь об этом думать, — решительно отстраняясь, бросила ему Настя. — Мне никто, кроме Васи, не нужен!

Неизвестно, чем бы у них это закончилось, если бы из кабинета не вышел Проня. С удивлением взглянув на стоящих друг перед другом тяжело дышащих Настю и Цыгана, он сказал:

— Ссоритесь, что ли? Нашли время базарить! Пойдем, тебя зовет Седой, — кивнул он Насте с загадочным видом. — Предстоит интересное дельце.

В кабинете Василий Коновалов с задумчивым видом уставился в лежавшие перед ним на столе какие-то справки. Когда Настя вошла, он, не глядя на нее, бросил:

— Садись! Надо обсудить серьезное дело.

Однако его темпераментная любовница вместо этого зашла ему за спину и, приобняв так, чтобы почувствовал ее горячее тело, шепнула на ухо:

— Дела могут ведь и подождать, Васенька! Мы уже дня три как не виделись. Сначала приласкай, я по тебе соскучилась!

— И я не против, но немного погодь, Настена, — мягко, но решительно сказал Седой, высвобождаясь из ее объятий. — Сначала решим наши дела, я отпущу Проню и Цыгана, а потом мы с тобой, — он плотоядно посмотрел на нее своими белесыми глазами, — потрахаемся досыта.

— Ладно, пусть будет по-твоему, — с трудом успокаиваясь, согласилась Настя и, вспомнив о звонке Хирурга, сообщила: — Кстати, о деле. Тебе чего-то хочет передать Фоменко насчет трехстороннего совещания с медиками. Я сказала, что ты занят. Через полчаса он перезвонит.

— Ладно. Посмотрим, что выйдет из этого рая, — проворчал Седой. — Поговорим о привычном нашем деле.

Вздохнув, Настя с кислым видом уселась в кресло, и Седой, глянув в лежащие перед ним бумажки, продолжал:

— Проня тут дельце одно надыбал. Внедрить в дом с богатыми детишками нашу няньку. Ею будешь ты!

— Понятно, — коротко отозвалась Настя. — А кто они такие?

— Родные сестры очень состоятельного молодого бизнесмена. Он владелец ряда высокодоходных предприятий по добыче и переработке золота и цветных металлов. Ему ничего не стоит отвалить нам целую кучу бабок!

— Ну и что конкретно от меня требуется?

— Предложить свои услуги в качестве няни. Они дали объявление, — объяснил Седой и успокаивающе добавил: — Девочки уже большие, школьницы, учатся во втором классе. Ну как?

— Сойдет. Не впервой, — согласно кивнула Настя и поднялась с кресла. — Мне что, позвать твоих?

Когда она вернулась в сопровождении Цыгана и Прони, Седой коротко приказал своим подельникам:

— Отправляйтесь, и чтоб к завтрему Настя знала все о семье Юсуповых, а главное, о характере этих девочек-близнецов. Тянуть с этим нельзя: нам могут перебежать дорогу.

Стоило подручным закрыть за собой дверь, как Седой схватил Настю в охапку и усадил на край стола, нетерпеливыми руками стягивая с ее ног колготки. Долго сдерживавший желание, он торопился и грубо вошел в нее, рыча от удовольствия. Его пылкая любовница, крепко обхватив за спину, активно ему помогала, и вскоре их крики и стоны свидетельствовали о том, что они забыли обо всех делах на свете.

Обнаружив на белье подозрительные пятна, Даша не на шутку обеспокоилась. «Неужели и эта беременность окончится неудачно? — горестно подумала она. — Наверное, наш брак с Петей не угоден Богу, раз он не хочет благословить его ребенком». Родить мужу сына было самой заветной ее мечтой, тем более что знала, с каким нетерпением ждет Михаил Юрьевич появления продолжателя своего древнего русского рода.

— Зря я сегодня тащила с рынка такие тяжелые сумки. Дура набитая! — вслух выругала она себя. — Мне беречься надо, а я проявляю легкомыслие! «Придется все же лечь в клинику на сохранение, если не хочу потерять ребенка. Но как же я брошу Оленьку и Надю? — с отчаянием подумала она. — Ведь их совершенно не на кого оставить!»

Мучительно размышляя над тем, как ей теперь быть, Даша пришла к выводу, что единственный выход — это попросить свою мать побыть с девочками до приезда с гастролей Светланы Ивановны. Дело осложнялось тем, что Анна Федоровна Волошина была далеко от Москвы. Уезжая надолго в экологическую экспедицию, муж взял ее с собой, пристроив в качестве поварихи.

— Попробую все же с ней связаться! Они там вполне обойдутся без нее, — наконец решила Даша. — Здесь мама нужнее. И за девочками присмотрит, и мне поможет сохранить своего будущего внука. — В том, что у нее родится мальчик, она почему-то была уверена.

Однако и здесь ее ждала неудача. Когда Даше с трудом удалось связаться по радиотелефону с центральной базой экспедиции и добиться, чтобы позвали маму, Анна Федоровна наотрез отказалась.

— Я тебе сочувствую, доченька, и очень хочу внучонка, но ты ошибаешься, считая, что мне можно так просто взять и уехать. Здесь никто толком не умеет готовить, и они без меня пропадут, — извиняющимся голосом объяснила она. — Да и папа не совсем здоров, подцепил какую-то лихорадку.

— Но как же я, мама? Разве для тебя опасность, которой подвергается твоя дочь, не важнее этой экспедиции? — возмутилась Даша. — Вот уж чего я никак не ожидала!

— Ну конечно, важнее, — чуть не плача, подтвердила мать и все же добавила: — Но у тебя, доченька, в Москве есть все, чтобы получить самую лучшую помощь. А им здесь, кроме меня, помочь некому.

Голос ее прервался, и было слышно, как Анна Федоровна всхлипнула.

— Что касается твоих маленьких золовок, то Михаил Юрьевич и Петя найдут выход, — убежденно произнесла она. — Не беда, если и посидят с ними немножко дома, оставив на время свои важные дела.

На этом их разговор прервали, и огорченная Даша не стала больше пытаться его возобновлять. «А мама, пожалуй, права, — поостыв, подумала она. — Мне надо ложиться в клинику. Михаил Юрьевич и Петя найдут выход!» Поразмышляв над этим еще некоторое время, Даша по мобильному позвонила мужу.

— Петенька, постарайся приехать сюда, на Патриаршие. Мне нужно срочно с тобой посоветоваться, — попросила она, когда он взял трубку и добавила: — Этого нельзя сделать по телефону.

— А что стряслось? — тревожно спросил Петр, не слишком скрывая своего недовольства. — И если срочно, почему нам нельзя это обсудить прямо сейчас?

— Вот приедешь и все узнаешь! — сухо ответила Даша. — Так тебя ждать?

— Хорошо, выезжаю, — так же сухо ответил он, прекращая связь.

«Да, сильно изменился ко мне Петя. Усталостью и деловыми стрессами это не объяснишь, — мысленно горевала Даша в ожидании приезда мужа. — Видно, у него ко мне охлаждение. Неужели из-за того, что между нами стала редкой близость? Неужто лишь секс способен нас крепко связывать друг с другом?»

Долго огорчаться ей не пришлось, так как в прихожей громко хлопнула входная дверь, возвестившая о прибытии Пети.

— Ну, так в чем тебе нужен мой совет? — спросил он, стремительно входя в гостиную, где ожидала его Даша.

— Утром пошла кровь, — коротко сообщила она ему. — У меня, по-видимому, осложнения, и мне надо срочно лечь в клинику.

— Ну вот! — сокрушенно произнес он. — А как же Оленька и Надя? Отец сообщил, что улетает на пару дней в командировку.

— Так и знала, что у тебя на первом месте буду не я, а твои сестры, — убитым голосом произнесла Даша, отводя от него глаза. Обида захлестнула ее, и она вспомнила слова матери. — Ничего страшного. Оставишь на время свои важные дела и посидишь дома!

— Ты не понимаешь, о чем говоришь! — в свою очередь обиделся на нее Петр. — Если бы я мог их бросить! Ведь каждый раз речь идет о суммах со многими нулями! Представляешь, какие будут убытки?

— Для меня дороже всего наш ребенок! Я надеялась, что и для тебя тоже, но видно ошиблась, — бросила ему в лицо горький упрек Даша. — Найдешь выход, раз ты такой деловой!

— Да я уже его нашел! Напрасно спешишь расстраиваться, — не уловив всей глубины ее обиды, возмутился Петр. — Сегодня мне звонила по объявлению вроде бы подходящая девушка. На днях с ней можно будет встретиться, и, возможно, проблема сестер сама собой решится.

Его сообщение немного успокоило Дашу.

— А зачем медлить? Почему тебе бы сразу с ней не договориться? — спросила она, все еще недовольным тоном.

— Прежде чем с ней встречаться, надо выяснить: кто она такая. Это сможет сделать отец, когда вернется, — объяснил Петр. — Ведь любую с улицы к нам в дом пускать нельзя! Придется и тебе немного обождать.

Кажущееся равнодушие мужа к ее состоянию и судьбе их будущего ребенка переполнило чашу обид в сердце Даши.

— Ладно, вы с отцом можете проверять няньку, сколько хотите, а я завтра же ложусь в клинику, — решительно заявила она мужу. — Сейчас же отправлюсь в консультацию за направлением. Так что на меня больше не рассчитывайте!

Сказав это, Даша вышла из гостиной, оставив Петра в мрачной задумчивости. Впервые, с тех пор как они поженились, в их отношениях появилась серьезная трещина.

Если бы ему не пришлось везти Дашу, как она решила накануне, в одну из лучших гинекологических клиник столицы, Петр Юсупов непременно дождался бы отца, чтобы основательно проверить девушку, предложившую свои услуги в качестве няни для Оленьки и Нади. Но, оставшись один на один со своими малолетними сестрами, он чувствовал себя так, будто у него руки связаны, и это лишило его обычной осмотрительности.

Когда девушка, назвавшаяся Зинаидой Трофимовной Шишкиной, позвонила ему снова, он, вместо того чтобы отсрочить «смотрины» на пару дней, предложил ей, не откладывая, приехать к нему в офис.

— Ситуация неожиданно изменилась, — без обиняков объявил ей Петр. — Это вынуждает меня поторопиться в выборе няни для моих сестер. Если подойдете, то вам придется сегодня же приступить к работе. Вас это устроит?

— Вполне, — лаконично ответил ему приятный грудной голос, очень похожий на голос Даши. — Так получилось, что я очень нуждаюсь в деньгах.

— Тогда, Зинаида Трофимовна, приезжайте к двум часам в мой офис на заводе «Цветмет», — предложил Петр. — Это на Даниловской. Там вам каждый покажет, где он находится. Пропуск будет заказан.

Будущая няня его сестер явилась точно в назначенное время.

— К вам просится на прием какая-то молодая особа, — заглянув в кабинет начальника, сообщила секретарша Инга — длинноногая инфантильная блондинка в такой мини-юбочке, что было непонятно, как она может что-либо прикрывать. — Вы ей назначали? — спросила она, явно надеясь, что это недоразумение.

Поскольку подтверждение последовало, она с недовольным видом ретировалась, и в кабинет легкой походкой вошла копия Даши, лишь с той разницей, что волосы были потемнее и фигура более пышной и соблазнительной, несмотря на скромную одежду. Петр был так поражен, что некоторое время молча рассматривал визитершу, забыв пригласить ее присесть. Ему не верилось в реальность происходящего и чудился в этом какой-то подвох.

Наконец, оправившись от удивления, он невнятно пробормотал:

— Присядьте, Зинаида Трофимовна, и немного расскажите о себе. Главное, что меня интересует, откуда вы родом и имеете ли опыт обращения с детьми?

«А ему я здорово приглянулась, аж онемел, — самодовольно подумала Настя. — Ну что же, для хозяина он даже очень ничего! Мужик богатый и внешне привлекательный. Недурно будет его подцепить!» Вслух же, скромно опустив глаза, сообщила:

— Я из Казахстана. Русские сейчас оттуда бегут. Вот и я приехала, чтобы тут найти свое счастье, но устроиться на работу трудно. Из-за материальной нужды не окончила школу. С детьми я обращаться умею — помогала воспитательнице детсада. Деньги нужны, чтобы самой одеться и помогать матери. Спрашивайте, у меня секретов нет! — подняла она на Петра голубые глаза, и он вздрогнул — так они были похожи на глаза Даши. — И пожалуйста, зовите меня просто Зиной, а то я чувствую себя старухой.

— Ну что же, первое впечатление от нашего знакомства у меня неплохое, Зина, — переходя на «ты», откровенно объявил ей Петр, — хотя надо бы узнать о тебе побольше. Но нам сейчас не с кем оставлять сестер, и еще, — дружески улыбнулся он, — ты удивительно внешне похожа на мою жену, которая находится в больнице. Посмотрим, какая ты в деле!

«Так вот почему он при виде меня обалдел. Значит, я в его вкусе, а женушка хворая, — мелькнуло в голове у Насти. — Это облегчает задачу затащить в постель богатенького, но он о моих планах не должен подозревать!» Поэтому вслух она с деланным смущением спросила:

— Выходит, вы меня берете? А какие будут условия?

— С испытательным сроком, — уже по-деловому объявил ей Петр. — Желательно с проживанием до приезда моей матери, а потом можешь быть приходящей, по собственному желанию. Два выходных, как у всех. Ты только работай прилежно, а условия будут самые лучшие. Такие, какие назначишь сама!

— И двести долларов сможете в месяц? — навскидку назвала запредельную сумму Настя, сама удивляясь своему нахальству.

— Будешь получать пятьсот! Лишь бы я был спокоен за сестер, — спокойно заверил ее Петр. — А сейчас поедешь вместе со мной знакомиться с твоими подопечными. У них в школе как раз окончились занятия.

«Вот поразится Даша, когда увидит в Зине свою копию, — весело думал он за рулем джипа по дороге в школу, время от времени бросая взгляд в зеркало на сидящую сзади Настю. — Это будет для нее тем еще сюрпризом!» Ему, чистому в мыслях, даже в голову не приходило, что жена вряд ли обрадуется появлению в семье Юсуповых равной ей молодой красотки.

Глава 4 Седой действует

Воскресный день выдался пасмурным и дождливым. В широко распахнутое окно спальни дул порывистый холодный ветер, но разгоряченные тела Седого и Насти это приятно освежало и помогало быстрее восстановиться после бурно проведенной ночи.

— Ну и охочая ты сучка, Настена, — со свойственной ему грубостью, но вполне благодушно пробормотал Седой, похлопав ее по бесстыдно обнаженному розовому заду. — Мне вроде силенок не занимать, но чувствую себя вымотанным, как после тяжелой работы.

— Сам вовсю старался, никто тебя не заставлял, — лениво отозвалась его неутомимая любовница, свободно раскинувшаяся на постели с удовлетворенной улыбкой на лице.

— Так рядом с тобой разве уснешь? — проворчал Седой, но видно было, что и сам он доволен проведенной ночкой. — Хорошо еще, что у тебя только два дня выходных.

Он помолчал и самодовольно произнес:

— А знатную ксиву мы тебе раздобыли, Настена! Эту девку-наркоманку мои парни затрахали до смерти и схоронили так, что никогда не найдут. И по фотке, что мы переклеили на паспорте, тебя не разыщут. На ней ты — черненькая, а та была блондинкой. Так что краситься тебе не придется.

Седой немного подумал и добавил:

— Хотя, как знать, может, и побудешь еще некоторое время в няньках. Тебе ведь немало «зеленых» новый хозяин отвалил? — его толстые губы насмешливо растянулись, но белесые глаза сохранили холодное выражение.

— Это почему же, Васенька? — не поняла его Настя. — Днем у них дома никого нет, ключи от квартиры у меня. Так зачем же тянуть?

— Сейчас мы не сможем провернуть этот киднеппинг. У нас просто не хватит сил одновременно сделать два дела. Ведь знаешь поговорку, — осклабился он, — «за двумя за яйцами погонишься — ни одного за яйца не поймаешь!»

Это насмешило Настю, но она все равно ничего не поняла.

— О каком втором деле толкуешь? — удивленно посмотрела она на любовника. — И зачем мне тогда сидеть в няньках?

— Братва сейчас будет занята вызволением из тюряги Костыля, — объяснил Седой. — Стало известно, что скоро должен состояться суд, а это самый удобный момент для побега. Рябой вплотную им занимается.

Настя сникла, и он, чтобы ее подбодрить, добавил:

— А ты, Настена, пока мы это провернем, отдохни на дармовых харчах, да и «зеленых» подгреби до кучи. Разве лишняя штука баксов тебе помешает?

— Ничего себе отдых! Полдня готовить еду, а всю вторую половину с двумя девчонками вожжаться, — проворчала Настя. — Но ты прав: баксики и в Америке деньги. Хоть не зря страдать буду! Да и, по правде сказать, эти близняшки чудо как хороши!

— Что, такие красивые соплячки? — с интересом скосил на нее глаза Седой.

— На редкость, Вася! — восхищенно подтвердила Настя и добавила: — Кроме того, из разговоров хозяев я усекла, что они вроде какого-то старинного рода. Из князей, что ли. Такое может быть? — с сомнением покачала она головой.

Однако на Седого это не произвело впечатления.

— В жизни все бывает, — равнодушно отозвался он. — Какое это сейчас имеет значение? Главное, получить за них хорошие бабки!

— Может, пощадишь их, Вася, когда выкуп получишь? Уж больно красивые девчушки! — вздохнула Настя, прижимаясь к нему пышной грудью, так как вновь ощутила страстное томление. — Мне будет их жаль.

— Что-то ты больно жалостливая стала! В нашем деле — это помеха. Пора тебя списать, — как бы шутя бросил ей Седой, но в его голосе послышалась скрытая угроза. — Однако где я найду такую охочую телку? — смягчил он тон, так как у него тоже снова возникло острое желание. — Уж больно хороша ты, Настена, в постели!

С этими словами он обхватил ее своими волосатыми лапищами, перевернул на спину, и им стало не до разговоров.

Прохор Рябов приехал на встречу с помощником начальника конвоя тюрьмы Шевчуком в грязноватый ресторанчик на краю города, везя маленький кейс, туго набитый пачками долларов. Место и время встречи выбрал сам Шевчук. Видно, чувствовал там себя в безопасности.

Рябой вышел на него довольно сложным путем. Изучая обстановку в этой тюрьме и вокруг нее, он зацепился за два удачных побега, совершенных заключенными. Одного по блатным каналам удалось разыскать, и тот за приличные бабки открыл, кто ему тогда помог. Остальное уже было, как говорится, делом техники. И теперь у них предстоял решающий разговор.

Как и было условлено, Рябой вошел в ресторан один, без сопровождающих. Его братва осталась в большом подержанном «форде», припаркованном в пяти шагах от входа. В довольно большом зале, оборудованном в полуподвале старой кирпичной двухэтажки, дым висел коромыслом, а на небольшой эстраде под фонограмму трясла силиконовой грудью и вертела оголенным задом довольно зрелая девица.

Шевчук его уже ждал за угловым столиком, без видимого интереса посматривая на то, что вытворяла девица. Это был громоздкий, тучный детина с выпирающим животом, одетый в мешковатый, плохо сидящий на нем костюм. Любой мог легко догадаться, что это либо переодетый мент, либо кадровый военный.

— Вот, что меня задержало, — вместо приветствия и извинений сказал Рябой, садясь рядом с ним и прихлопнув ладонью по кейсу, который положил к себе на колени. — Он дорого стоит! Как, здесь надежное место?

— Нет вопроса! Хозяин мой друг, — коротко ответил конвойный. — Разговор может быть откровенным. Ни жучков, ни видеокамеры здесь нет. Водку пьешь?

Перед ним на столике, сервированном на двоих, красовались графин и три блюда с салатом, мясным и рыбным ассорти. Шевчук наполнил рюмки.

— Давай выпьем, Рябов, за то, чтобы мы с тобой не зря провели здесь время, — предложил он. — Думается, что мы поладим.

— Еще бы! Стал бы я сюда тащить это. — Рябой снова похлопал по кейсу. — Можешь не сомневаться, здесь ровно половина, как договаривались.

Они выпили, неторопливо закусили, и разговор принял деловой характер.

— Я все устрою так, — вполголоса сообщил конвойный, — что сопровождать вашего Башуна, когда его повезут на «воронке» в суд, буду я, и еще двое, один из которых мой проверенный в деле помощник.

— А второй что, ненадежен? Он не подведет? — встревожился Рябой.

— В том-то вся и закавыка. Уволили моего второго помощника. По пьянке, — мрачно произнес Шевчук. — А с новым и говорить не стоит: заложит начальству!

— Как же с ним быть? Придумал, что делать? — нахмурился Рябой.

Тучный Шевчук откинулся на стуле, вытер потный лоб и шею несвежим платком и, глядя на него хитрыми заплывшими глазками, заверил:

— Само собой! Свое дело знаем. Не первый год замужем, — усмехнулся он и предложил: — Давай выпьем, Рябой, за успех моей задумки. Она тебе понравится!

— Это можно, — согласно кивнул тот, наливая себе и ему из графина. — Но сначала хочу послушать, что ты придумал.

— Хорошо, пусть будет так. — Шевчук поставил на стол рюмку. — Мой план совсем простой и основан на совместных с тобой действиях.

— Ты это о чем? — насторожился Рябой. — За что же мы тебе даем такие бабки, если придется самим рисковать шкурой?

— Только за то, что выполним мы с напарником, — спокойно ответил Шевчук. — Без нас вам ничего не сделать!

— Ладно, согласен, — сдался Рябой. — Так в чем состоит твой план?

Прежде чем начать, Шевчук шумно вдохнул в себя воздух…

— По дороге в суд у «воронка» спустит шина. Об этом позаботится мой напарник. Он же с шофером станет менять колесо. Вы будете следовать за нами. Место выберем такое, чтобы никто не помешал, — четко и толково излагал он свой план. — Как только они начнут работу, нападете и вырубите обоих. Не церемоньтесь, чтобы было правдоподобно, и обязательно их свяжите!

Он снова шумно набрал в себя воздух и продолжал:

— В это время заключенный Башун, который нами будет предупрежден, нападет на новичка конвойного и станет душить его своими наручниками. Я, конечно, изображу с ним борьбу, чтобы это видел новичок и потом засвидетельствовал.

— А что, если новичок окажется крепким орешком? — усомнился Рябой. — Тебе же придется ему помогать, и тогда у нас ничего не выйдет!

— Куда ему против вашего Костыля, хоть он и крепкий парень! — отмахнулся Шевчук. — Я позволю, чтобы ваш кореш его слегка придушил, а потом вырублю, и он о дальнейшем не вспомнит. Меня тоже огреете и свяжете. После этого можете смываться.

Он немного подумал, как бы припоминая, не забыл ли чего, и добавил:

— Все это нужно проделать в темпе, не более чем за десять минут. Тогда наше дело будет в шляпе. У меня еще не было осечек! Ну, какое твое мнение?

— Фартово придумано! — с уважением взглянув на толстяка, одобрил его Рябой. — Так у нас непременно все будет о’кэй! Можешь быть уверен: мы не подведем.

— Тогда давай выпьем за это! — вновь поднял свою рюмку Шевчук.

На этот раз они дружно выпили по полной и еще долго обсуждали детали предстоящего «мероприятия». Закончив свою встречу с Шевчуком, довольный ее результатом, Рябой вернулся к ожидавшей в машине братве, однако кейса в его руках уже не было.

Трехстороннее совещание не только не разочаровало Василия Коновалова-Седого, но еще больше укрепило его веру в перспективность нового дела.

Лысоватый холеный брюнет в золотых очках и дорогом костюме, представлявший фирму «Здоровье», был деловит, скуп на слова, и Седой не сомневался, что имеет дело с солидным и надежным заказчиком.

— В клиентуре, готовой немедленно и щедро оплатить то, что ей требуется, у нас недостатка нет, — информировал он своих предполагаемых партнеров по бизнесу. — Это в основном зарубежные заказчики: крупные клиники и богатые частные лица. В случае неудачных операций, — сделав значительную паузу, добавил он, — ожидать от них каких-либо претензий вряд ли придется.

— Но как нам известно, у вас имеется и отечественная клиентура? — спросил его Леонид Власов, представлявший лабораторию-поставщика. — Не потянут они нас в суд, если сочтут, что потерпели неудачу по нашей вине?

— Этого опасаться не следует, — уверенно ответил фирмач. — В договоре с ними будет оговорено, что поставщик за последствия операции не отвечает. Ваше дело — вовремя предоставить нам качественный материал, имеющий, — он строго взглянул на Леонида поверх очков, — сертификат международного образца. Это — непременное условие!

Власов достал из красивой кожаной папки какой-то документ и показал его представителю заказчика.

— Такой вас устроит? — спросил он с самоуверенным видом. — Наши клиники довольствуются этими сертификатами, и к моей лаборатории до сих пор от них претензий не поступало.

Фирмач стал рассматривать документ, и Власов счел нужным добавить:

— Мы не первый год препарируем донорские органы для трансплантации, и можете не сомневаться, делаем и оформляем все на международном уровне. Это вам подтвердят наши крупные специалисты, известные во всем мире!

— Я знаю. Нам гарантировал качество ваш профессор, — коротко бросил будущий заказчик, продолжая рассматривать документ.

Не найдя в нем изъянов, он одобрительно кивнул головой, вернул сертификат Власову и, бросив взгляд в сторону Седого, попросил:

— А теперь объясните, в чем состоят функциональные обязанности бюро господина Коновалова. Из проекта договора это не совсем ясно. Как мы поняли, половина стоимости заказа в виде предоплаты предназначается ему. Хотелось бы знать, — сделав паузу, не без ехидства добавил он, — за какую работу?

Седой собрался было ему ответить, но его опередил, бросив выразительный взгляд, Власов.

— Наша лаборатория испытывает постоянный дефицит донорских органов, необходимых отечественным клиникам, — в стиле доклада на научном симпозиуме стал объяснять он фирмачу. — А вам их потребуется значительно больше, и согласно договору мы будем обязаны обеспечить немедленное выполнение всех заказов.

Он сделал паузу и, бросив самодовольный взгляд на Седого, внушительно продолжал:

— Как вы понимаете, это архитрудная задача, и обеспечение достаточного донорского фонда является наиболее важной половиной всей работы. Функцией бюро господина Коновалова будет поиск и содержание потребного количества доноров, особенно детского возраста. Это очень трудное дело!

— Но при чем здесь охранное бюро? — проницательно взглянув на Седого, спросил фирмач. Он, видно, начал догадываться о сути этого «дела». — Ведь такая функция более присуща медикам, а не силовым структурам.

— Без силовых методов здесь не обойтись! — снова опережая открывшего было рот Седого, объяснил Власов. — Необходимо будет не только создать приемники для содержания постоянного резерва из доноров взрослого и детского возраста, но и охранять их от конкурентов.

— А где вы возьмете столько детей? — удовлетворенный ответом, заинтересовался заказчик.

На этот раз счел необходимым вмешаться Седой.

— У нас в городе сейчас много беспризорных детей. Их мы и думаем использовать, — откровенно объяснил он фирмачу. — Эти пацаны сбежали сюда из разных мест, у них нет родителей или это пропащие люди. Детвора ютится по чердакам и подвалам, попрошайничает и никому не нужна.

Заметив, что холеный фирмач при этом поморщился, Седой решил немного приукрасить картину:

— Эти беспризорные дети становятся добычей преступников и извращенцев, рано приучаются к наркотикам и пьянству. Они обречены на гибель, а мы с вашей помощью создадим детские приемники и позаботимся, чтобы у них было все, что нужно в их возрасте!

Умный фирмач снова бросил на Седого острый взгляд, словно видел его насквозь, но объяснение показалось ему подходящим, и он одобрительно сказал:

— Ну что же, если вы организуете детские приемники, будет совсем неплохо! Мы даже согласны дополнительно финансировать эту благотворительную, — подчеркнул он, — акцию. Тут у нас будет свой особый интерес. Мы получаем много заявок от богатых иностранцев на усыновление детей.

«А что, и на этом можно сделать большие бабки! — промелькнуло в предприимчивом мозгу Седого. — Надо взять это на заметку и обсудить с ним при следующей встрече. Торопиться не стоит — нельзя мешать одно с другим», — решил он, покидая заседание.

Богатый особняк Юрия Львовича находился в престижной загородной зоне Москвы за кольцевой автодорогой. Был теплый погожий вечер, уже летали майские жуки, и профессор в простой джинсовой куртке подстригал кусты роз в своем саду, когда его личный секретарь доложил ему, что прибыли Власов и Фоменко.

Профессор уже много лет был вдов, детей не имел и постоянную прислугу не держал. Готовила ему и следила за чистотой в доме дальняя родственница, приезжавшая три раза в неделю. Разогревал еду и обслуживал его молодой телохранитель, выполнявший также роль личного секретаря. В этой связи злые языки подозревали старика в мужеложстве, но других поводов для обвинения его в нетрадиционной сексуальной ориентации не было.

— Проводи их в гостиную, Андрюша, — сказал Юрий Львович, опуская на землю секатор. — Я только вымою руки и к ним приду. Пусть пока там покурят.

Когда профессор, освежившись в великолепно отделанной ванной, вошел в гостиную, его молодые сподвижники курили, удобно расположившись в мягких креслах и наслаждаясь настоящими гаванскими сигарами из деревянной коробочки, любезно выставленной хозяином на журнальном столике.

— Я пригласил вас для того, — без предисловий властно объявил им он, удобно устраиваясь напротив них на диване, — чтобы мы сразу же решили все деловые моменты. Раз договор уже подписан, нам надо обсудить вопрос о распределении доходов. Нет возражений?

Возражений, естественно, не последовало, оба молча смотрели на патрона, ожидая, что он им, как обычно, объявит свои решения.

— Как мы с тобой, Леня, уже условились, мне будет причитаться половина чистого дохода от выполнения заказов поставщиком, — заявил Юрий Львович. — Вы оба с этим согласны?

Хирург-Фоменко промолчал, а Власов приниженно поспешил его заверить:

— Ну конечно! Мы же понимаем, какие у вас будут расходы, чтобы к нашему бизнесу не было пристального внимания налоговиков и правоохранительных органов.

— Хорошо, что все понимаете! — удовлетворенно качнул головой профессор и добавил: — Но не забывайте и того, что без меня не видать вам сертификатов как своих ушей! Только мой авторитет избавит вас от вопросов о происхождении поставляемых органов для трансплантации.

Он сделал паузу и, обращаясь к Фоменко, с усмешкой произнес:

— А ты чего молчишь, Сережа? Может, считаешь, что уменьшается твоя доля и мы тебя мало ценим? Ошибаешься!

Хирург хотел возразить, но патрон жестом его остановил:

— Погоди! Я уверен, ты правильно понимаешь мою роль в деле. Хочу лишь, чтобы знал, что и я ценю тебя как незаменимого партнера. Поэтому, кроме того, что тебе достанется от Коновалова, у Власова также будешь получать десять процентов от чистой прибыли. Это тебя устроит?

— Да это больше, чем я надеялся, Юрий Львович! — непроизвольно вырвалось у Фоменко. — Не сомневайтесь, я со всем согласен. Ведь знаю на практике, что щедро платите тем, кто вам помогает.

— Будешь получать столько, сколько тебе и не снилось, — снисходительно улыбнулся ему патрон. — Смотри, чтобы у тебя не закружилась голова! В этом деле нам всем надо соблюдать особую осторожность.

Профессор немного помолчал и перешел к следующему вопросу.

— Теперь обсудим еще одну щекотливую сторону нашего взаимодействия с бандитским, иначе его не назовешь, — презрительно сложил он губы, — бюро Коновалова.

— Так в договоре вроде бы это все прописано, — выразил удивление Власов. — Мы ведь решили, что предварительно законсервированные органы ко мне в лабораторию будет лично доставлять Сергей, — кивнул он на Хирурга, — чтобы не посвящать лишних людей.

— Кто это «мы»? Вы с Фоменко? — резко возразил профессор. — Этого делать ни в коем случае нельзя!

— Почему? — в один голос воскликнули его подручные.

— А сами что, не соображаете? — рассердился на них Юрий Львович. — Я же и раньше требовал, чтобы о вашей связи никому не было известно. А сейчас, когда надо фабриковать липовые истории происхождения донорских органов, особенно важно скрыть, что их извлекает Фоменко. Сережа должен быть строго законспирирован!

После такой отповеди его сподвижники сникли. Возникло продолжительное молчание, которое нарушил Власов.

— Так что же вы предлагаете, Юрий Львович? — спросил он, преданно глядя на своего патрона. — Мы все сделаем, как скажете!

— Коновалову нужно срочно взять шефство над каким-нибудь приютом и внедрить туда своего человека. Тогда всех будущих доноров можно оформлять через этот приют. Улавливаете идею? — с видом превосходства посмотрел он на помощников.

Фоменко и Власов смущенно молчали, и он продолжал:

— Доноров он будет держать в другом месте. Там же их прооперирует Сергей. Но все должно официально оформляться через приют подставным человеком! И их направление на исследование, и на операцию. Подписывать все будешь ты, Леонид, как бы не зная никакого Фоменко.

Решив, что на этот раз высказал все, Юрий Львович достал из ящичка сигару, не спеша закурил и строго посмотрел на Власова и Фоменко.

— Надеюсь, теперь вам все ясно? — он сделал паузу и, поскольку вопросов не последовало, заключил: — Ну тогда завтра же отправляйтесь договариваться с Коноваловым. Простите, что не предлагаю выпить — у меня диета.

В дверях гостиной сразу возник секретарь, словно подслушивал за дверью. Хирург и Власов поднялись и вслед за ним пошли к выходу.

В очередной день, отведенный для свиданий, заключенный Башун уныло сидел на нарах, обхватив бритую голову руками, и никого не ждал, когда глазок на двери камеры приоткрылся, и голос надзирателя объявил:

— Костыль, к тебе пришли. Чтоб через пять минут был готов!

Не успел он привести себя в порядок, как дверь камеры открылась, и в нее вошел высокий и массивный конвойный. Его напарник остался стоять снаружи, а верзила быстро обыскал Башуна и, повелев заложить руки за спину, вывел его в коридор. Между двумя конвоирами он проследовал через анфиладу внутренних переходов тюрьмы, миновал множество постов, где перед ними, звеня ключами, отпирали решетчатые двери, пока не достиг помещения, предназначенного для приема посетителей. Как он и ждал, в комнате свиданий сидел Хирург, приветственно помахавший ему рукой.

— Ну, Костя, могу тебя обрадовать, — бодро сказал он, когда Башун занял свое место напротив него за стеклянной перегородкой, — дело сделано! Уже подписан договор, и скоро начнем действовать. Все вышло так, как мы планировали!

— Мне-то какая от этого радость? — мрачно бросил ему бывший сокамерник. — Я, что ли, из тюряги смогу в этом участвовать? — повысил он голос закипая.

— Погоди расстраиваться! Остынь! — как всегда, вовремя осадил его Хирург. — Сначала выслушай, что скажу. Конечно, не открытым текстом, — он сделал знак глазами, — но ты меня поймешь.

«Неужели у Седого что-то вытанцовывается? — подумал Башун, и в душе у него вновь вспыхнула надежда. — Скорее бы, а то я здесь загнусь!»

— Тогда не тяни резину, Серега, говори, что хотел! — поторопил Башун. — Сам понимаешь, что мне невмоготу!

— А для чего же я к тебе пришел? — укоризненно взглянул на него Хирург. — Наберись терпения и внимательно слушай!

Бросив быстрый взгляд по сторонам, как бы проверяя, наблюдают за ними или нет, он сообщил:

— Как тебе обещал, условием своего участия в деле я поставил работу в паре с тобой, и Седой это принял. Он уже сделал все, что необходимо.

«Хотелось бы знать что? Но Серега, конечно, сказать не может», — мысли Костыля заметались. Вслух же он только коротко спросил:

— А когда это будет?

— Ты знаешь, что твое дело уже передано в суд? — не отвечая на его вопрос, со значением посмотрел на него Фоменко.

— Знаю, а что? — не понял Костыль. — Когда еще он состоится!

— Очень скоро! Так что, готовься. — Хирург снова бросил взгляд по сторонам. — Вот тогда все решится!

— На суде, что ли? — все еще не понимая, сделал кислую мину Костыль.

— Немного раньше, — зло процедил Хирург.

Поскольку Башун молча уставился на него, туго соображая, он сжалился над другом и добавил:

— Ладно, не ломай себе голову, Костя. Тебе сообщат, что и как. Очень скоро!

— Если так, то у меня будет просьба, — не веря и в то же время желая поверить в долгожданное освобождение, пробормотал Башун.

— Говори, я все сделаю! — заверил его Фоменко.

— Подыщи мне на всякий случай какую-нибудь надежную хату. А то мне некуда податься. Ты же знаешь, — напомнил ему Костыль. — Я рассказывал, когда сидели.

— Нет вопроса! Сегодня же этим займусь, — бодро заявил Фоменко и, бросив взгляд на настенные часы, закруглил разговор:

— Ну все, держи хвост пистолетом! А пока прощевай, наше время вышло.

«Значит, Седой не обманул. Братвой уже все подготовлено, — допер все-таки Костыль, шагая между конвоирами назад в камеру. — Конечно, они найдут способ передать, что мне надо делать».

Вернувшись со свидания с Костылем, Сергей Фоменко был удивлен, застав дома свою сожительницу Софу. Торгуя на загородном мелкооптовом рынке, она, как правило, возвращалась оттуда поздно, и ему часто приходилось ждать ее дотемна. Софа была явно расстроена, и причина этого оказалась простой: она потеряла работу.

— Представляешь, Сержик? Этот чернож…й козел, мой хозяин, просрочил аренду, и у нас отобрали контейнер. И когда Москву избавят от этих азеров? Все рынки захватили! — она аж кипела от злости. — Деньги гребут лопатой, а за аренду платить им душа не позволяет. До того жадные!

— Нехорошо, Софочка, ругать своего работодателя, хоть и бывшего, — обняв, шутливо укорил ее Фоменко. — Ведь признайся: неплохо на нем руки погрела.

Однако его юмор до нее не дошел, и он в утешение добавил:

— Не горюй! Скоро тебе совсем работать не придется. Бабки на меня сами с неба будут падать. Ей-ей!

— А до этого зубы на полку положим? — всхлипнула Софа, высвобождаясь из его объятий. — Пойдем на кухню, я тебя покормлю! Голодный, небось?

«Пожалуй, нам на руку, что моя подруга сейчас без работы, — осенило Сергея, когда, сидя напротив и глядя на ее хмурое лицо, он с аппетитом уминал жареную картошку со свиной тушенкой. — Вот Софу-то и надо пристроить в какой-нибудь приют, и тогда с оформлением медицинской липы у нас будет все в ажуре. Баба она смышленая и с этим делом справится!»

Прожевав, он сыто откинулся на стуле и, как бы размышляя, сказал:

— А тебе так уж хочется, Софочка, снова надеть на себя ярмо? Может, стоит немного передохнуть?

— Нет уж! Не привыкла я сидеть сложа руки, — отрицательно покачала головой Софа. — Буду искать работу!

— Ну что же. Думаю, смогу тебе помочь, — бодрым тоном произнес Фоменко. — Нам для дела надо взять шефство над приютом для бездомных, и туда понадобится человек, — туманно объяснил он, не раскрывая всех карт. — Тебя устроит такая работа?

— Мне это без разницы. Лишь бы платили побольше! — беззаботно ответила Софа. — Надеюсь, не г…но выносить за бомжами?

— Что ты, как можно? — рассмеялся Сергей. — Ты там будешь вроде начальства.

Он вспомнил о поручении Костыля и сказал:

— Ладно, Софочка, успокойся: без работы ты не останешься. Все у нас будет о’кэй! Лучше скажи, — бросил он на нее веселый взгляд, — нет ли у тебя симпатичной подруги, которая захотела бы приютить у себя подходящего мужичка?

— Представь себе, есть, причем самая лучшая, — повеселев, ответила Софа. — Но вот вопрос, подходящий ли у тебя мужичок?

— А квартира у нее отдельная? Семья большая? — заинтересовался Фоменко.

— Квартира у нее своя, двухкомнатная. Недавно купила, — охотно переключилась на более приятную тему Софа. — Живет, сколько ее знаю, одна с маленькой дочерью. Говорит, что развелась с мужем, — усмехнулась она, — но, думаю, врет.

— Это почему же? — заинтересовался Сергей.

До чего же неискренна женская дружба! Софа весело на него посмотрела и не без ехидства объяснила:

— Ты бы ее видел! Уж больно здоровущая баба. Наверное, такого калибра, что найти по себе никого не может. И меня просила познакомить с кем-нибудь, — и насмешливо добавила: — О ком будут хорошие отзывы.

— А почему я ее не знаю, раз она твоя лучшая подруга? — удивился Сергей.

— Потому и не знаешь, что вполне бы ей подошел! — рассмеялась Софа. — Ни с кем делить тебя, даже с лучшей подругой, я не собираюсь!

— Напрасно опасаешься, — в тон ей шутливо заверил Фоменко. — Я тебя, такую шуструю, ни на кого не променяю! Тем более на бабу-лошадь!

Софа с сомнением окинула его взглядом, но объективности ради сказала:

— Положим, не такая уж она лошадь. Просто крупная, дородная женщина, — и уже более серьезно поинтересовалась: — Так что, думаешь, управится с ней этот твой мужичок?

— Уверен! Можешь рекомендовать, — заверил Сергей. — Невысокого роста, но силен! Накачан, как тяжелоатлет.

— Так у них вся сила уходит в мышцы, — усомнилась его умудренная личным опытом сожительница. — И потом он, наверное, ниже ее ростом!

— Ну и что с того? В постели сравняются, — цинично ухмыльнулся Фоменко. — А насчет калибра не сомневайся: у него подходящий!

Снова став серьезным, он спросил:

— Ну а чем занимается эта твоя подруга, и как ее зовут? Чувствую я, что их свадьба состоится.

— Зовут ее Катериной. Она заведует детдомом и живет припеваючи. Всегда шикарно выглядит. Как видно, немало имеет, обжимая сиротинок, — не скрывая зависти, сплетничала Софа. — Вот только на мужиков ей не везет.

— Заведующая, говоришь? — обрадованно переспросил ее Фоменко. — Ценный кадр! — заключил он. — Обязательно их познакомим.

«Похоже, нам здорово фартит, — очень довольный тем, как складываются обстоятельства, — подумал он. — Если Костыль с ней поладит, никого больше нам и искать не придется! И Софу к ней пристроим — для связи и контроля. Надо об этом сообщить Седому и профессору».

— Ну что же, Софуля, тебя нужно срочно утешить, — обняв и поднимая ее со стула, вкрадчиво предложил он. — Уж больно ты сегодня настрадалась! Не пора ли нам немного размяться?

Он повернул ее к себе и по замаслившимся глазам сожительницы понял, что она, как всегда, с охотой примет его предложение.

Подъезжая к офису фирмы «Здоровье» в своем представительском и мощном «БМВ», Василий Коновалов не без удовольствия оглядел солидный, современно отделанный фасад здания в тихом арбатском переулке. С таким партнером по бизнесу приятно было иметь дело. «Ну что же, может, так я и в большой бизнес сумею просочиться, — размечтался матерый рецидивист. — Хорошие пошли времена! Раньше об этом и думать было нечего!»

Машину, в которой, как обычно, за рулем сидел Цыган и сзади — Проня, он оставил на служебной стоянке, а сам не спеша прошел в сияющий мрамором и медными деталями вестибюль. Кабинет директора акционерной компании «Здоровье» находился на верхнем этаже, и, поднимаясь в лифте, Седой еще раз продумывал то, что собирался сказать этому лощеному фирмачу. Когда Василий позвонил ему накануне, тот сразу узнал нового партнера и охотно откликнулся на его предложение.

— Вы правильно поняли, господин Коновалов, что нас весьма интересует возможность оперативно и без проволочек получать детей нужного возраста для передачи клиентам, желающим их усыновить. Но прежде чем об этом говорить, — он сделал паузу, — я хотел бы знать: вы что же отказываетесь от нашего предыдущего договора?

— Ни в коем случае, и, более того, я сделаю все, чтобы лаборатория работала бесперебойно и ваши заказы выполнялись своевременно. Дело в другом.

Он помолчал, перебирая в уме наиболее весомые аргументы, и с прозрачным намеком сказал:

— Моя часть работы по нашему договору, как вы хорошо понимаете, очень опасна, поскольку связана с правонарушениями, — здесь он нарочито сделал паузу, — и поэтому неизвестно, окупятся ли связанные с ней потери и издержки.

— Но какое отношение к этому имеет новое предложение? — не понял его собеседник.

— Самое прямое! Совещание показало, что ваша фирма — солидный заказчик, а не в моих правилах терять ценных клиентов, — соловьем заливался Седой. — Вот почему, не зная, как пойдет наш бизнес по подписанному договору, я с большим интересом отнесся к вашей заявке на усыновление детей. Этот бизнес нам хорошо знаком, — беззастенчиво врал он, — и такие заказы моему бюро выполнить проще.

— Выходит, это дело вам знакомо? — оживился фирмач. — Могли бы вы более подробно меня проинформировать, какими возможностями располагаете для выполнения наших заказов?

— Вы получите ответы на все интересующие вас вопросы, — заверил партнера глава охранного бюро «Выстрел», — но, разумеется, не по телефону.

Заказчик пожелал безотлагательно встретиться на следующий же день, и вот Седой прибыл к нему на переговоры.

— Итак, первым делом нас интересует ваша связь с медицинскими и детскими учреждениями, — деловито взглянув на часы, произнес директор, проницательно глядя на своего партнера поверх золотых очков. — Короче, по каким каналам к нам будут поступать дети и кем оформляться необходимые документы?

«А вовремя мне Хирург рассказал об этой Катерине, — усмехнулся про себя Седой. — Сейчас я фрайеру лапшу на уши повешу!» Он был готов к этому вопросу и хорошо все продумал.

— Вы уже знаете о моих прочных связях с медиками, — спокойно и уверенно врал главарь бандитов. — Поэтому все дети, от которых отказались в родильных домах и больницах, при необходимости поступят в мое распоряжение. Безупречные документы, — он подчеркнул это, — будут оформлены на них там же.

Директор «Здоровья» одобрительно кивнул головой, и Седой продолжал врать с еще большим апломбом.

— Однако главной моей базой поставки детей на усыновление будет детдом, которым заведует наш человек и над которым наше бюро шефствует. Из числа его питомцев мы сможем подобрать такого ребенка, какой нужен заказчику, и документы будут оформлены так, — он победно взглянул на фирмача, — что не подкопаешься!

— Но вряд ли у вас там всегда найдется именно такой, какого нам закажут клиенты, — усомнился все же в его словах директор «Здоровья». — Почему вы так в этом уверены, господин Коновалов?

Однако и на такой каверзный вопрос у Седого был заготовлен ответ.

— Для выполнения любого заказа мне нужно будет только заранее знать требования вашего клиента, — искусно изобразил он уверенность. — Мои люди уже приступили к учету беспризорных детей, которых в Москве великое множество. Из них мы подберем таких, каких нужно.

— А подойдут эти отбросы моим клиентам? — с сомнением покачал головой директор. — И потом беспризорные дети не имеют никаких документов.

— Напрасно беспокоитесь! — не задумываясь, так как и на это ответ был готов, разубедил его Седой. — Мы заранее из приемника переведем их в детдом. Там детей приведут в порядок и оформят все необходимые документы.

— Ну что же, у меня пока больше нет вопросов, — выразил удовлетворение фирмач. — Я думаю, теперь мы можем обсудить с вами финансовую сторону дела.

«Вот это здорово! Значит, дело будет, — обрадованно подумал Седой и в душе усмехнулся. — Лучших я буду ему продавать — так куда проще! А остальных, коих не возьмут, пускай Хирург с Костылем потрошат в свое удовольствие».

Глава 5 Проблемы молодых

В больничном халате, но благоухая дорогими духами, и с красиво причесанной головой, Даша Юсупова спешно подошла к столику, на котором находился радиотелефон, как только услышала вызов междугородной. Она ждала звонка матери, которой послала вызов на переговоры.

— Ну как ты там, родная? У тебя что-нибудь не так? — услышала она ее голос, заглушаемый многочисленными помехами. Видно, в переговорном пункте маленького поселка у озера Байкал, вблизи которого находился лагерь экологов, не было хорошей связи.

— У меня все не так. Мне тебя очень не хватает, мама, — не скрывая горечи, пожаловалась Даша. — Я чувствую себя такой одинокой!

— Но почему? Что у вас там происходит? — встревожилась Анна Федоровна. — У тебя же, доченька, чудесный муж. Вы же так любите друг друга!

— Никто меня не любит! — всхлипнула Даша — болезненное состояние давало себя знать. — Даже вы с папой! Неужели нельзя приехать, хоть ненадолго?

— Я же говорила тебе, что нужна здесь папе и остальным. Он еще не вполне здоров, но все-таки, — голос матери наполнился теплотой, — убедил меня бросить все и проведать тебя. А ты еще упрекаешь нас, Дашенька!

— Значит, прилетишь и побудешь со мной? — обрадовалась дочь. — А когда и надолго ли?

Анна Федоровна на секунду замешкалась, и Даша испугалась, что прервалась связь, но мать неуверенно ответила:

— Скорее всего через недельку. С билетами плохо, да и папе еще немного надо окрепнуть. Но долго я с тобой побыть не смогу. Вот разберусь, что с вами происходит, и вернусь обратно!

— Ладно, пусть хоть так, — печально вздохнула Даша. — Но все же не пойму, — в ее голосе прозвучала обида. — Папа часто надолго уезжал в экспедиции, а ты работала или сидела дома. И ничего! А теперь, когда мне нужна, почему-то не можешь побыть со мной хотя бы до родов.

Мать снова замялась и, видно решившись на откровенность, резко сказала:

— Ну ладно, коли вынуждаешь! Не тороплюсь к тебе, чтобы не навредить! Неужто вы сами с Петей не разберетесь? Он же отличный парень!

Анна Федоровна перевела дыхание и призналась:

— Я ведь могу сгоряча и дров наколоть! Особенно если мне покажется, что и впрямь он тебя обижает. Ты ведь меня хорошо знаешь! И ему, и его чванливым родителям не спущу! Без меня вам легче помириться, — убежденно добавила она. — Недаром пословица говорит: милые бранятся — только тешатся.

— Нет, мама! Похоже, на этот раз все серьезнее, — с горечью возразила Даша. — Я очень боюсь, что из-за ссор и обиды не смогу нормально родить. Вот почему ты так нужна мне здесь, рядом! Только твои любовь и поддержка помогут мне все это выдержать!

— Ну ладно, доченька, не расстраивайся так. Скоро увидимся! А пока лечись прилежно, чтобы подарила нам внучонка! — мягко наставляла ее мать и робко добавила: — Может, все же ты несправедлива к Пете?

Вместо ответа Даша лишь тяжело вздохнула:

— Когда приедешь, все тебе расскажу, мама. Не могу больше носить это в себе. Тогда поймешь, что я права!

— И правда, разве можно о таком говорить по телефону, — согласилась с ней Анна Федоровна и спохватилась: — Ой, доченька, насколько же мы наболтали? Это же пропасть денег!

— Да не беспокойся об этом, мама! — успокоила ее Даша. — Мною все будет оплачено и, кроме того, передай папе, что все расходы по перелету и прочему я полностью беру на себя. У меня же богатый муж, и пока мы с ним еще не расстаемся.

— Типун тебе на язык! Не смей об этом даже думать! — прикрикнула на нее мать. — Ребенок еще не родился, а ты уже готова оставить его без отца?

Она аж задохнулась от гнева.

— Все! Ничего не хочу от тебя больше слышать! Вот прилечу, мы с тобой серьезно поговорим. И линию занимать нельзя так долго.

Анна Федоровна в сердцах со звоном повесила трубку на рычаг, а Даша еще долго сидела, грустно размышляя над словами матери и своим, как ей казалось, безрадостным положением.

Петр Юсупов резко отодвинул рукой ворох документов, лежавших перед ним на рабочем столе, и устало откинулся на высокую спинку своего кресла.

— Запарился я сегодня, — пожаловался он стоящему рядом исполнительному директору «Цветмета» Виктору Казакову, своему однокашнику по институту и ближайшему помощнику. Казаков, длинный и поджарый очкарик, в тщательно отглаженном костюме, типичный «белый воротничок», собрал принесенные на подпись бумаги, аккуратно уложил их в кожаную папку и хотел было идти, но Петр его остановил.

— Погоди, дружище! Присядь, — предложил он, указывая жестом на кресло. — Что-то муторно на душе, а поделиться не с кем.

— А какие проблемы? Дела наши как будто в порядке, — внимательно посмотрел тот на друга сквозь толстые стекла очков. — Что-нибудь на семейном фронте?

— Угадал! Не ладится у меня с Дашей. Все идет не так, как надо, — с горечью выложил Петр то, что лежало на сердце. — Перестали вдруг понимать друг друга.

— В чем же это выражается? Ты сам-то как это объясняешь? — с сочувствием спросил Виктор, понимая всю серьезность того, что мучает его шефа.

— Да просто я перестал для Даши существовать! Она почему-то забыла, что я — ее муж и живой человек, — в сердцах воскликнул Петр. — К ней притронуться нельзя, отказывает мне в физической близости, — пожаловался он, понизив голос, и тут же снова возмутился: — И при всем этом меня же обвиняет, что стал к ней невнимателен!

— Ты, наверное, слишком остро реагируешь на ее теперешнее состояние, — предположил Виктор. — Не учитываешь, что у беременных женщин изменяется психика. Природный инстинкт заставляет их все мысли и все внимание уделять рождению ребенка.

Но его трезвое замечание не утешило друга.

— Это можно понять, но каково мне? Будто я не хочу ребенка! — обиженно произнес Петр. — Ведь без него нет настоящей семьи, да и отца хочется порадовать: он ждет не дождется продолжателя нашего рода. Но не такой же ценой? — снова вскипел он. — Ведь Даша всегда была так нежна и заботлива, а теперь этого нет в помине!

— Вот родит, понянькается с ребеночком, и все будет по-прежнему. Уверяю тебя! — постарался успокоить его Казаков. — Знаю по своему опыту.

Виктор всего год назад женился на своей секретарше, после того как она от него забеременела, успел стать отцом и говорил это со знанием дела.

— Только не надо меня утешать, как маленького, — раздраженно бросил ему Петр. — Сам же признавался, что у вас с ней бывало и на седьмом месяце, а моя отказывает мне, как забеременела! Убедила себя, что это повредит ребенку!

— Просто у тебя более ответственная жена, — постарался снять напряжение Виктор. — И потом сам знаешь, — пошутил он, — это зависит еще от темперамента.

— Вот именно! — вполне серьезно согласился с ним Петр. — Не тот, видно, у моей жены темперамент. Ну что ж, пусть тогда пеняет на себя, — мрачно добавил он, — если найду ей замену. Я не чурка холодная!

— А что? Это мысль! — весело подмигнув, поддержал его Казаков, посчитавший, что это все же выход из сложившегося положения. — Ведь, как говорится: быль молодцу не в укор.

Видно, и Петр решил, что достаточно пооткровенничал со своим другом, так как встал со своего места, разминаясь и давая этим понять, что их разговор по душам окончен.

В ожидании приезда Петра Юсупова с сестричками после окончания уроков в школе Настя Линева, она же Зина Савкина, прибирала в квартире, фальшиво напевая модную песенку. С детства ей, как говорится, слон наступил на ухо, но петь она очень любила. Закончив уборку в гостиной, Настя присела отдохнуть у журнального столика и стала от нечего делать перелистывать семейный альбом, который накануне откуда-то извлек и рассматривал Петр.

Снимки ее заинтересовали. На них она сразу же узнала хозяина дома по его удивительному сходству с сыном и нетрудно было догадаться, что красивая блондинка рядом с ним это, естественно, мать Петра. Так как она уже знала, что Светлана Ивановна примадонна театра, то завистливо прошептала:

— Да уж, все при ней: и талант, и наружность, и мужик что надо! Но только Бог одной рукой дает, а другой отнимает. — На лице у нее появилась злорадная усмешка. — Посмотрим, как ты запоешь, когда исчезнут твои дочки!

«Интересный какой бугай! Пожалуй, помощнее моего Васи будет, — решила Настя, любуясь на богатырскую стать Михаила Юрьевича, — Однако Седого ему не одолеть, у того всегда перо наготове». Она долго рассматривала фотографии, сравнивая Петра с отцом. «А что, оба мужика хороши! — мысленно заключила любительница приключений. — Папаша хоть и заматерел, еще очень даже могет! И Петруша ему вряд ли уступает. С обоими стоит попробовать!»

Самовлюбленной и наглой, ей даже в голову не приходило, что кто-нибудь может устоять перед ее чарами. Во всяком случае до сих пор от нее еще никто не отказывался. Твердо решив, если удастся, затащить в постель и отца, и сына, Настя захлопнула альбом как раз в тот момент, когда стук двери и веселые голоса в прихожей возвестили, что Петр привез близняшек домой.

Изобразив бурную радость, Настя кинулась их встречать в прихожую, и, расцеловав Оленьку и Надю, наградила Петра сияющей улыбкой:

— А я вас заждалась! Очень скучно без малышек, — она вся источала радушие. — Мойте руки, я всех вкусно накормлю! — весело сказала она и бросила на Петра многообещающий взгляд. — Вы ведь еще побудете с нами, Петр Михайлович?

— Нет, есть я не хочу. Уже днем пообедал, — отказался он. — Как следует освежусь под душем. Целый день об этом мечтаю! Все некогда было.

— Хорошо, Петр Михайлович, — глядя на него влюбленными глазами, ответила Настя. — Мойтесь в свое удовольствие, а я покормлю девочек и принесу вам чистое белье. Можно мне взять его у вашего папаши?

— Молодец, Зина! Ты правильно мыслишь, — одобрил ее предложение Петр. — Конечно, возьми у отца, хоть мне оно великовато. Это здорово — одеть на себя все свежее!

Он ушел принимать душ, а Настя повела Олю и Надю на кухню. Девочки основательно есть не захотели, и она, напоив их чаем с печеньем, отправила во двор поиграть с другими детьми. Затем, найдя в бельевом шкафу чистые майку и трусы, прихватив также купальную махровую простыню, она пошла отнести это Петру.

Дверь в ванную была приоткрыта, и Настя остановилась на пороге словно завороженная. Петр с наслаждением плескался под душем, подставляя свое прекрасно сложенное тело под тугие холодные струи, и она залюбовалась его мужественной красотой. Мгновенно приняв бесшабашно-авантюрное решение, она скинула халат, и с лихорадочной быстротой стащила с себя нижнее белье. Оставшись в чем мать родила, нисколько не стесняясь, повесила принесенное и подошла к ванной.

Петр смотрел на нее загоревшимся взглядом, понимая и не понимая, что происходит. Ему надо бы рассердиться на ее распущенность и наглость, тут же выгнать вон, а может, и отказать от места. Но он не мог оторваться от ее призывно колышущейся полной груди и неудержимо влекущих к себе роскошных бедер. И она, убедившись, как быстро реагирует на нее его солидный мужской орган, смело перешагнула через бортик ванны и прильнула к нему всем телом, крепко обняв и впившись в губы жарким поцелуем.

Будучи не в силах ей сопротивляться, изголодавшийся по женской ласке, Петр жадно сжал в объятиях нежданную добычу и, прямо под душем, стоя, овладел ею. Настя не только позволила ему делать все, что хотел, но вскоре сама взяла инициативу в свои руки, и они забыв о времени с упоением наслаждались друг другом, пока их не образумил звонок в прихожей. Это вернулись с гуляния девочки.

Бросив на Петра заговорщицкий взгляд, Настя набросила на голое тело халат и выскользнула из ванной, а он так и остался стоять под душем, плохо соображая, но машинально прибавив горячей воды, будто желал смыть с себя грязь. Он находился в полном смятении чувств. С одной стороны, он все еще пребывал под впечатлением небывало острого наслаждения после бурного секса с Настей, но, с другой — его нестерпимо мучила совесть. Ведь он изменил Даше, предал ее и свою любовь!

Действуя машинально, как сомнамбула, Петр быстро оделся и выбежал из дома, даже не попрощавшись с сестрами. Влез в свой джип, но не двинулся с места. Он был не способен что-либо делать, не знал, как ему теперь быть. У него было ощущение, что все разом рухнуло и он потерял самое дорогое, чем обладал в жизни. Вот уж никогда не думал, что так легко и просто изменит Даше — той, кого считал единственной из женщин, которую он способен по-настоящему любить и которая создана только для него одного.

— Она сама виновата в том, что я не удержался. Это физиология! — стараясь хоть как-то оправдать себя, вслух бормотал он. — Должна была понимать, что это случится, раз отказывает мне в близости. Но совесть подсказывала ему, что все эти аргументы несостоятельны. Надо было ехать домой, но Петр не мог себя заставить переступить порог своей квартиры. Ему казалось, что он осквернил их с Дашей жилище. Куда же ему теперь было податься?

Выйдя из оцепенения и по привычке взглянув на часы, Петр Юсупов нашел выход и воспрянул духом. Было еще около пяти, и он мог успеть в больницу к деду. В критические моменты своей жизни, когда бывал в затруднении, он, как ни странно, советовался не с родителями, а с ним и бабушкой, которая растила его с малых лет. «Я все равно собирался заехать туда, чтобы его навестить, — облегченно подумал он, зная, что они-то сумеют успокоить его и подсказать, как быть. — Вот и посоветуюсь с ними, поскольку бабушка наверняка находится там же».

Однако Петр ошибся. Когда он прибыл в больницу и вошел в палату к профессору, бабушки там не оказалось. Степан Алексеевич, гладко выбритый, сидел в кресле и просматривал свежую прессу. По всему было видно, что больной успешно идет на поправку. Завидев внука, он отложил газету и, поздоровавшись, сказал:

— Садись, Петенька! Бабушка тоже скоро будет. Поехала на базар за свежими фруктами. Рассказывай, как живешь, как дела у Дашеньки?

Упоминание имени жены больно кольнуло Петра в самое сердце, но он не подал виду, сел в кресло рядом с дедом и, указав на пакет с купленными по дороге гостинцами, мягко произнес:

— Вот привез тебе, дедушка, немного деликатесов. Там икра, рыбка горячего копчения, свежий карбонад. В общем то, что ты любишь и чего больным здесь не подают. Правда, и фруктов я тоже прихватил, — как бы извиняясь, добавил он. — Жаль, что не предупредил! Бабушке не пришлось бы зря мотаться.

— Ничего, внучек, это добро не пропадет, — благодарно улыбнулся профессор Розанов. — Мне, как больному, много витаминов требуется. Да и медперсонал угостить не грех. На их зарплату они немногое могут себе позволить.

— А ты, дед, по-прежнему за всех переживаешь? Считаешь, что наша жизнь устроена не так, как надо, и правительство мух не ловит? — шутливым тоном, но с явным неодобрением заметил внук. — Не поэтому ли у тебя инфаркт?

— Вполне может быть. Во всяком случае, так утверждают врачи и мои друзья, — серьезно ответил Степан Алексеевич. — Ведь я всегда следил за своей спортивной формой. А вот нервы подводят.

— Значит, надо беречь нервы, дед! — тоже серьезно посоветовал ему Петр. — Не стоят того пробравшиеся к власти чинодралы и демагоги, чтобы из-за них ты губил свое здоровье. Живи в свое удовольствие, занимайся любимой наукой и не думай о мировых проблемах!

— Легко сказать! — несогласно покачал седой, но по-прежнему красивой, как у актера, головой профессор Розанов. — Разве я могу плодотворно заниматься педагогической наукой, не говоря уже о мировых проблемах, которые, между прочим, тоже заслуживают того, чтобы о них думали?

Он помолчал, как бы сомневаясь, стоит ли продолжать вредный для себя разговор, но все же не удержался.

— Вот ты, Петя, предлагаешь мне махнуть на происходящее рукой. Но к чему тогда мы придем? Ты думал об этом? — Профессор строго посмотрел на внука. — А мне больно смотреть на то, как вырождается народ, гибнет государство!

— Ну зачем смотреть так мрачно на вещи, дедушка? Не слишком ли строго ты обо всем судишь? — сделал протестующее движение Петр. — Давай сменим тему разговора. Тебе вредно волноваться!

— Нет, позволь объяснить тебе мою позицию, коль об этом зашел разговор, — возразил Степан Алексеевич. — Обещаю сохранять спокойствие.

Петр лишь осуждающе покачал головой, и он продолжал:

— Я обязан протестовать именно как педагог, ибо в основе наших бед лежат просчеты в воспитании людей. Приведу наиболее характерные факты.

Он сделал небольшую паузу и стал перечислять.

— Начнем с самого вопиющего. Трое бездушных властолюбцев в одночасье разрушили великую державу, по крупицам, ценой большой крови, собранную нашими предками за тысячелетие. Их не смутило то, что они предали своих соотечественников, оказавшихся вдруг за границей, разбили сотни тысяч семей.

Взглянув на внука, чтобы проверить его реакцию, профессор продолжал:

— Теперь о пороках, которые вскрыла война в Чечне. Разве не предательство то, что сепаратистам оставили столько оружия? А не бессовестность и измена, когда за мзду через посты пропускали бандитов, а генералы продавали им военную технику, которая применялась потом против наших солдат?

Он снова прервался, ожидая реакции Петра, но тот молчал.

— И последний факт, переживая из-за которого, я, может, и заработал инфаркт. Случай с атомной подводной лодкой. Чем бы ни объясняли официально, людей не спасли потому, что кто-то из высоких чинов опасался либо выдать военные секреты, либо отвечать за потерю лучшей субмарины. Это ли не бездушный эгоизм, не предательство героев-подводников?

Разволновавшись, Степан Алексеевич шумно перевел дыхание и заключил:

— Все это, Петя, свидетельствует, что наше общество поражено, как никогда раньше, эгоизмом, бездушием и предательством. И виной этому — упущения в воспитании людей, по сути, провал педагогики! А как ему не быть, — поднял он глаза на внука, — когда наши учителя находятся в жалком положении, получая нищенскую зарплату? Молчишь? Значит, понимаешь, что я прав!

Петр сознавал, что в словах его деда много правды, но он преуспел в жизни и не был настроен ее критиковать. Чтобы покончить с этой неприятной темой и перейти к волнующей его проблеме, он мягко произнес:

— И все же зря ты так волнуешься. Побереги здоровье! Что ты один можешь сделать? Многие уже осознали, что страна пропадет, если наука будет в загоне. А я так давно это понял. Разве мало оказал помощи своей отрасли?

— Значит, повезло горнодобывающей промышленности, — полушутя ответил Степан Алексеевич. — Не больно-то гордись! И в твоем воспитании есть пробелы.

— Это какие же? — обиделся Петр. — И почему об этом я узнаю только сейчас?

— Не все делаешь для людей и общества, что можешь, — с упреком произнес профессор. — А не говорил потому, что не пришлось мне тебя воспитывать.

— Но у меня люди получают много больше, чем у других, и всем научным и учебным учреждениям нашей отрасли я помогаю, — с досадой возразил Петр. — Что же еще я должен сделать?

— А сам не можешь сообразить? — рассердился профессор. — Кто еще способен сейчас поддержать науку и искусство, как не вы, промышленники-толстосумы, если государство этого не делает? Получаете огромные доходы, а пожертвовать часть их на пользу общества не желаете!

Этот упрек показался Петру несправедливым.

— Кому надо — помогаю, но швыряться деньгами и подкармливать халявщиков не собираюсь! — резко ответил он. — Подачками делу не поможешь, а энергия и талант всегда пробьют себе дорогу!

— Не скажи! В истории достаточно обратных примеров, — уже более спокойно возразил Степан Алексеевич. — Но дело-то в другом. Ведь у нас и признанные таланты находятся в жалком положении. Почему их труд ценится так низко? Почему все блага должны доставаться удачливым бизнесменам? Это чревато, — с тревогой добавил он, — расколом в обществе и неизбежным взрывом!

«Ну вот, дед сел на своего конька, — уныло подумал Петр. — Так мне с ним не удастся поговорить о своем деле». Но все устроилось естественным образом: в дверях показалась, держа в руках полные сумки, его бабушка, Вера Петровна.

Несмотря на шесть с лишним десятков лет, Веру Петровну все еще можно было назвать привлекательной женщиной. Ее умеренная полнота при хорошем росте не портила природной статной осанки, седая голова была, как всегда, гладко причесана, а по-прежнему ясные серые глаза смотрели на мир спокойно и доброжелательно.

— А, Петенька? — радостно улыбнулась она, опуская сумки. — Как хорошо, что ты приехал! Я уже собиралась тебе звонить: очень волнуюсь за внучек!

— Ну и зря! С ними же новая няня, — поспешил успокоить ее Петр. — Она сразу поладила с обеими. Сестренки на нее не жалуются.

— Это меня и беспокоит, что новая и незнакомая, — озабоченно произнесла Вера Петровна, присаживаясь, чтобы передохнуть. — Кто такая, мы ведь толком так и не знаем. Ты же, Петя, без отца справок о ней не наводил? — с немым упреком взглянула она на внука.

Петр молча кивнул, и она продолжала:

— Говорит, что из Казахстана. А по-хорошему ли оттуда уехала? Нет ли за ней чего? Можно ли ей доверять дом и детей? Все это меня очень беспокоит!

— Так дело же сделано, бабуля! — недовольно проворчал Петр. — После драки кулаками не машут. Может, ты и права, но мне пришлось рискнуть. Подвела нас Даша. Если б немного повременила с больницей, Зину мы бы проверили.

— Ладно! Я с этой девушкой сама разберусь. Вот только дед еще немножечко окрепнет. — Вера Петровна с любовью посмотрела на мужа. — Он у нас молодец, быстро поправляется. Ты расскажи лучше о Дашеньке. Как у нее самочувствие, настроение?

«Ну наконец-то! Теперь можно поговорить о том, о чем хотел, — облегченно подумал Петр. — Попытаться вместе найти выход из создавшегося положения».

— Самочувствие Даши вполне удовлетворительное, а вот настроение плохое, да и у меня, признаться, оно прескверное! — решив пойти на откровенный разговор, хмуро произнес он. — Рушатся у нас с ней отношения!

— Вы что же поссорились? — обеспокоенно спросил Степан Алексеевич. — И это тогда, когда Дашеньке, в ее положении, нужно особенно беречь здоровье? Тебе следовало бы сейчас быть к ней снисходительней, Петя!

— А что я могу поделать, когда она постоянно мной недовольна? Все время придирается и вообще ведет себя так, будто и не жена мне вовсе! — прорвало Петра. — Я с ней не ссорился, но и не согласен терпеть такое к себе отношение!

— В чем же все-таки оно выражается? — внимательно посмотрела на внука Вера Петровна. — Может, объяснишь нам яснее?

— Ладно уж, скажу все, как есть, — понурив голову, произнес Петр. — Даша стала относиться ко мне, как к чужому, думает только о будущем ребенке. Не любит она меня больше, — стыдясь, признался он. — Совсем чурается, не подпускает к себе, хотя это, я знаю, в ее положении можно.

Возникла неловкая пауза, которую первой нарушила Вера Петровна.

— Мне кажется, ты все преувеличиваешь, Петенька! Видно, Даша уж очень боится потерять ребенка, — своим чутким сердцем она поняла, в чем дело. — Мы же знаем, что она тебя любит! Неужели тебе так трудно потерпеть, пока все не останется позади?

— Да, трудно, — преодолевая стыд, заставил себя признаться Петр. — И главное, не понимаю, почему я должен терпеть? Думаю, Даша меня разлюбила, раз ее совсем не заботит мое физическое состояние и самочувствие!

— Ты не прав, Петенька! — решительно встала на защиту невестки его бабушка. — Просто она не придает этому значения, зная, что ты сильный человек. Такой, как твой отец! Ведь смог же он терпеть это, находясь столько лет в плену? А тебе, как Даша думает, ждать совсем недолго.

— Это разные вещи: воздержание в плену и те обстоятельства, о которых идет речь, — неожиданно встал на сторону внука Степан Алексеевич. — Мне лично не нравится поведение Даши, и по-мужски я Петю понимаю.

— Она меня сама толкает в объятия других женщин, которым я нравлюсь, — поощренный его поддержкой, осмелел Петр. — И пусть потом пеняет на себя, если и у меня чувство к ней угаснет.

— Не угаснет, — усмехнулся профессор. — Это у женщин измена мужу — целое событие, а у мужчин — эпизод, который лишь вызывает сознание своей вины и желание ее поскорее загладить.

— Ну уж нет! — категорически возразила им Вера Петровна. — С обеих сторон измена — это предательство, которое нельзя прощать! Просто так ничего не происходит. Если супруги докатились до этого, значит — любви конец!

Она проницательно подняла свои ясные глаза на внука и, как бы догадываясь о том, что дело зашло дальше, чем он им открыл, предупредила:

— Если ты, Петя, начнешь изменять Даше, то знай: кончится все разрывом! А так как ты ее все-таки любишь, с твоей стороны это будет просто безумием — разрушить свое семейное счастье и потерять ребенка! Крепко подумай, прежде чем сделать роковой шаг!

Если Петра Юсупова мучили угрызения совести, то Настя Линева, наоборот, пребывала в отличнейшем настроении. Поначалу она мечтала поскорее сделать свое дело и смыться, но то блаженство, которое она испытала от близости с молодым хозяином, все изменило. Теперь любовница главаря бандитов отнюдь не намерена была торопиться.

Познав, несмотря на молодость, много мужчин, Настя считала, что сильнее и изощреннее Седого у нее еще любовника не было. Да и Петр, хоть природой не обижен, ему в этом уступал. «Почему же он так мне нравится? — озадаченно думала она, с удивлением ощущая, как в ее зачерствевшем сердце шевелится чувство, похожее на нежность. — Ведь он форменный сосунок против Васи».

И все же, хоть и с трудом, до нее дошло, в чем дело. Насте очень нравилась властная натура Седого, даже его грубость. Она никогда не любила лебезящих, слюнявых ухажеров. Но, как оказалось, несмотря на богатый сексуальный опыт, она просто не знала настоящей мужской ласки, нежного и чуткого отношения к себе как к женщине.

Ее любовник Василий всегда делал только то, что хотелось ему, не считаясь с желаниями и эротическими фантазиями Насти. Зато не столь искусный Петр, стараясь доставить максимальное наслаждение партнерше, охотно выполнял все ее пожелания, и испытанное ею блаженство было несравнимо! Понимая, что их связь продлится недолго и, даже в мыслях не собираясь расставаться с постоянным любовником, она все же решила понаслаждаться с новым столько, сколько удастся.

«Надо приготовить ему что-нибудь вкусненькое и угостить, когда заедет за девчонками, — подумала Настя, стоя у плиты и стряпая им завтрак. — Похоже, так сладко, как со мной, ему еще ни с кем не было. Такого от жены не дождется, — самодовольно ухмыльнулась она. — Наверняка захочет повторить: я мужиков знаю!» В эту минуту пособница бандитов начисто забыла о том, какая жуткая участь ожидает Петиных сестер.

Можно представить ее разочарование, когда вместо Петра, чтобы отвезти Олю и Надю в школу, приехал длинный и худой, как жердь, очкарик. Хотя он солидно выглядел и был хорошо одет, Настя долго ему не открывала и вряд ли впустила бы в дом, но в это время раздался звонок телефона.

— Доброе утро, Зиночка! — довольно сухо поприветствовал ее Петр. — Я говорю из своего офиса. У меня здесь с утра важное совещание, поэтому Олю и Надю в школу доставит мой друг Виктор Казаков. Девочки его знают. Может быть, — после небольшой паузы добавил он, — если меня задержат дела, он же сегодня привезет их домой.

«Все! Значит, моего сладкого Петеньку я сегодня не увижу, — со злой иронией подумала Настя, догадываясь об истинной причине его поведения. — Переживает, что изменил своей жене! Мальчик решил дать задний ход. Но никуда ты от меня не денешься, мой миленок!» Она впустила в квартиру Виктора, собрала девочек в школу и, закрывая за ними дверь, попросила его:

— Передайте Петру Михайловичу, чтобы позвонил мне, когда освободится. Скажите, что это важно. Возможно, мне срочно придется уехать.

Хитрый расчет Насти оказался верным. Не успела она прибрать в квартире, как позвонил Петр.

— Мне сказал Казаков, что ты просила позвонить. Что за срочное дело, Зина?

— Матери чего-то от меня понадобилось. Просит приехать, — нахально соврала Настя. — Вот не знаю, как быть. Наверное, придется, — голос ее притворно дрогнул, — взять расчет. Подвела я вас, Петр Михайлович? — изобразила она тихую грусть. — Ужас, как не хочется расставаться с девочками, — и, как бы забывшись, добавила интимным тоном: — И с тобой!

Как она и ожидала, Петр растерялся. Его не устраивало не только то, что вновь вставала проблема с сестрами. Он понял, что не готов расстаться с Зиной, ибо снова испытывал страстное желание насладиться интимной близостью с ней, и ему больно сознавать, что оно теперь не осуществится.

— Это так внезапно, Зина, что не знаю, как быть, — невнятно пробормотал он. — Давай лучше я приеду, и мы спокойно все обсудим.

— Хорошо, я согласна, Петр… Михайлович, — с интимным придыханием произнесла Настя, с трудом сдерживаясь, чтобы не выдать свое торжество. — Ты только не задерживайся, — уже откровенно подчеркивая их интимную связь, тихонько попросила она. — Буду с нетерпением ждать!

Само собой понятно, что, когда Петр приехал, никаких объяснений между ними не последовало. Настя встретила его в одном халатике, кроме которого на ней ничего не было. Он был распахнут, и ее соблазнительная нагота предстала перед «миленком» в полной красе.

— Пойдем я все объясню, — жарко поцеловав, только и сказала она, увлекая в спальню, где предусмотрительно была расстелена постель. Разумеется, после такого приема, Петр уже помышлял лишь о том, как поскорее заключить ее в свои объятия, и они не мешкая занялись тем, к чему стремились.

Петр целиком отдался своей новой страсти, теперь они встречались по два раза в день, как на Патриарших, так и в его квартире. Угрызения совести Петра больше не мучили: он убедил себя в том, что одной женщины для его темперамента мало. «Ну что же, ее ля ви, как говорят французы, — мысленно твердил он себе, чтобы успокоить совесть. — Пусть Даша меня извинит. От нее не убудет! Главное, чтобы ничего не знала и была спокойна».

Но по вечерам, когда ложился спать, на Петра все же нападала грусть и ему становилось жаль их большой чистой любви. Тогда он вспоминал все самое лучшее, что было между ним и Дашей, и ему было мучительно больно сознавать, что отныне все это утрачено навсегда.

— Неужели наша любовь уже кончилась и былое счастье не вернется? — с горечью шептал он засыпая. — Однако, как ни жаль, ничего вечного на свете нет!

Василий Савельевич Волошин, представительный мужчина с вьющейся рыжеватой шевелюрой и такой же курчавой бородкой, провожая жену в аэропорт, был недоволен, что Анна Федоровна не отправила Петру телеграмму, чтобы предупредить его о своем прилете. Известный защитник окружающий среды, идеалист, он считал непорядочным то, что она решила тайком устроить зятю унизительную проверку.

— Ты не права, Аня, — мягко выговаривал он ей, когда они ожидали начала регистрации рейса. — Это не дело — то, что ты затеяла! Вот увидишь: Петя очень обидится, когда узнает. Не честнее ли просто с ним поговорить и все выяснить?

— Как же, так он мне все и выложит начистоту, — возразила Анна Федоровна, убежденная в своей правоте. — Постарается успокоить, скроет истину! А нужно обязательно узнать, Васечка, так ли Петя к ней изменился на самом деле? Ведь дочь может и преувеличивать. Беременные часто зря нервничают.

Она тяжело вздохнула и озабоченно произнесла:

— Не знаю, что буду делать, если Петя ее обижает. Вот уж правду говорят, что не приносит богатство счастья! И чего люди с жиру бесятся? — укоризненно покачала она головой. — Был бы он простым работягой, весь в заботах о семье, не смотрел бы на сторону. А то наверняка кого-то завел, раз Дашенька на него жалуется!

Сердце матери верно подсказывало ей причину охлаждения зятя к дочери. Но Василий Савельевич был с ней не согласен. Будучи сам однолюбом и обожая свою красавицу дочь, он просто мысли не допускал, что Петр мог изменить ей и тем более разлюбить.

— Все ее жалобы на почве беременности, — убежденно заявил он. — Петя очень порядочный парень, безусловно, любит Дашеньку, и ему, как деловому человеку, недосуг заниматься глупостями. Думаю, что ее недовольство, — успокаивающе добавил он, — объясняется тем, что он или не понимает, или из-за своей занятости просто не может уделять ей много внимания, которое так необходимо беременной женщине.

— Дай-то Бог! — молитвенно подняла глаза к небу Анна Федоровна. — Хорошо, чтобы так все и оказалось. Но я не смогу убедить Дашеньку, если сама не удостоверюсь в этом! — упрямо добавила она. — Мне надо поговорить с Петей, посмотреть, как он живет.

В это время объявили регистрацию рейса, и Волошин, подхватив ее чемодан, повел жену к стойке. Когда уже был сдан багаж и пассажиров пригласили на посадку, он вместо напутствия лишь попросил:

— Только не пори горячку, Анюта! Сделай все, чтобы спасти их брак!

Анна Федоровна согласно кивнула головой и в толпе других пассажиров поспешила на посадку в авиалайнер. В считанные часы полета от Иркутска до Москвы она только и думала о том, что ее ждет дома и как ей быть в той или иной ситуации. Мать Даши понимала, что нельзя допускать разрыва дочери с мужем, особенно в тот момент, когда та ожидает ребенка. Но, зная свой горячий характер, справедливо опасалась, что у нее не хватит выдержки.

Прилетев в Москву, Анна Федоровна первым делом побывала в своей квартире, наскоро вытерла в ней пыль, и только после этого собралась ехать к дочери в больницу. Однако, поразмыслив, она передумала и отправилась к зятю. «Прежде чем говорить с Дашей, выслушаю, что скажет мне он, — решила она. — Тогда мне легче будет судить: права она или нет».

Верная своему замыслу, Анна Федоровна не стала звонить Петру, чтобы предупредить о своем визите, а прямиком поехала на их с Дашей новую квартиру, которую они купили всего полгода назад. Ключи у нее имелись, так как еще до отъезда на Байкал ей приходилось помогать дочери в уборке этих роскошных апартаментов, справиться с которой в одиночку Даше было тяжело.

Квартира молодых Юсуповых находилась в роскошном доме современной постройки в районе Чистых прудов. Она имела два уровня: на нижнем были прихожая, просторный холл, гостиная, столовая и кухня, а на верхнем — кабинет хозяина, три спальни и санузлы. Обстановка, оборудование и отделка квартиры отвечали самым высоким требованиям.

Приехав на метро, так как была очень экономной, Анна Федоровна пешком добралась до дома и, немного полюбовавшись на его шикарный фасад, вошла в подъезд. Запоры были хитрые и сложные, но она с ними быстро разобралась, открыла стальную дверь и удивленно остановилась на пороге: с верхнего этажа доносились звуки, как ей показалось, двух голосов — мужского и женского.

«Неужели это Даша вернулась домой из больницы? — недоумевая, подумала Анна Федоровна. — Почему же тогда не дала мне об этом знать? Ведь мы разговаривали с ней накануне». Пожав плечами, она спокойно разделась и поднялась по изогнутой лестнице с красивыми резными балясинами на второй этаж, чтобы заявить о своем приходе.

Звуки голосов раздавались из просторного санузла, где находилась джакузи. Дверь туда была распахнута и, немного поколебавшись, Анна Федоровна в нее заглянула. То, что она увидела, сразило ее наповал! Прямо в джакузи, сидя по грудь в мыльной пене, Петр и Даша (хотя нет — похожая на нее чужая девушка!) с визгом и хохотом бесстыдно занимались любовью. Такое она видела только по телеку и то выключала, не перенося порнографию.

Придя в себя, Анна Федоровна, некоторое время пребывала в смятении, не зная, что же ей делать. Оправдались худшие ее опасения! «Выходит, Дашенька права, — с горечью констатировала она, чувствуя, как в душе поднимается волна гнева. — Ах ты, сукин сын! Ну, я тебе устрою веселую жизнь!»

Анна Федоровна Волошина была женщиной не робкого десятка, умевшей постоять за себя и за честь своей семьи. Настроившись самым воинственным образом, она решительно вошла в сверкающее кафелем и никелем помещение и громко потребовала:

— А ну, сластолюбцы, кончайте свое безобразие! — и презрительно глядя на перепуганные лица Петра и незнакомой девки, которые, онемев и вытаращив глаза, смотрели на невесть откуда взявшуюся свидетельницу их интимных забав, добавила: — Тебя, Петр, я попрошу одеться, а твоей шлюхи, чтоб через десять минут и духу здесь не было! Я подожду в гостиной. Глаза бы мои не глядели на этот срам!

Сказав это, Анна Федоровна спустилась по лестнице вниз, а «сластолюбцы», которые уже пришли в себя, понимающе переглянулись и вылезли из джакузи.

— Ну и кислый у тебя видок, — глядя на Петра, усмехнулась Настя, к которой уже вернулась обычная наглость. — Что, здорово тебе достанется от старухи? Это мамаша твоей женушки? — догадалась она. — Неужто так ее боишься?

— Помолчи, Зина, — угрюмо оборвал ее Петр, который лихорадочно пытался сообразить, как ему выйти из постыдного, чреватого роковыми последствиями положения, в котором он оказался. — Немедленно одевайся и уходи! Не знаю теперь, как выпутаться! Ты что, не понимаешь?

Настя, конечно, все понимала и весело подумала: «Неужто дурачок полагает, что я буду ему сочувствовать? Мне-то на руку, если останется холостым!» Но вслух, заговорщически подмигнув и отдав ему честь, отрапортовала:

— Слушаюсь, начальник, и немедленно исчезаю!

Нарочно покрутив перед ним своими роскошными формами, она, едва обтеревшись полотенцем, натянула на себя белье и платье, взяв в руки босоножки, кубарем скатилась с лестницы и выскочила из квартиры. Петр не спеша оделся, продолжая думать над тем, как ему выкрутиться, и уныло отправился к теще.

Анна Федоровна уже успела немного остыть. И хотя она полностью разделяла боль и обиду Даши, а поведение зятя было непростительным, их разрыв накануне рождения ребенка казался ей еще более ужасным. С таким финалом она никак не могла примириться, и это настраивало ее на компромисс.

— Ну так что, ты больше не любишь Дашу и решил с ней расстаться? Такой вывод я должна сделать из увиденного? — с ходу набросилась она на зятя, лишь тот появился на пороге гостиной. — И это — когда скоро появится на свет ваше дитя? Вот уж не думала, что ты такой бессердечный негодяй!

Петр молча слушал ее стоя, понурив голову, как провинившийся ученик, и не в силах ничего сказать в свое оправдание. Это придавало надежду.

— Чего же ты онемел? Объясни мне, что происходит! — со свойственной ей грубоватой прямотой потребовала Анна Федоровна. — Я ведь своими глазами убедилась, что Дашенька права, жалуясь, что ты к ней охладел. Теперь знаю и причину этого!

Так и не придумав подходящего вранья, Петр мысленно махнул на все рукой.

«Эх была не была! — отчаянно подумал он. — Лучше скажу ей правду. А там пусть судит сама!»

— Я понимаю, как все плохо вышло, но вы ошибаетесь, Анна Федоровна, — тихо, но твердо сказал он. — Я не разлюбил Дашу, а то, что видели, хоть и непростительно, произошло только по ее вине!

— То есть как по ее вине? Хочешь сказать, что она тебе тоже изменила? — опешила теща. — Не может такого быть! Я знаю свою дочь! Не лги!

— Вы опять меня не поняли! Совсем не об этом речь, — все еще не поднимая головы, с досадой произнес Петр. — Даша вынудила меня… к этому тем, что отказала мне… в близости… сразу, как только забеременела. А я — живой человек… мужчина, — с вызовом добавил он, впервые подняв на нее глаза. — С этим ей нужно было считаться!

— Вот оно в чем дело, — дошло наконец до тещи. — Жена не выполняет супружеский долг, и ты завел… любовницу, — с насмешкой протянула она, но уже более миролюбиво, — кстати, очень похожую на Дашу, что говорит в твою пользу. А потерпеть немножко не мог?

Петр на этот насмешливый упрек ничего не ответил, лишь снова опустил голову, а Анна Федоровна, немного поразмыслив, заключила:

— Ладно, спущу тебе на первый раз. Не хочу встревать в ваши отношения, и Даше ничего не скажу, так как ей ни в коем случае нельзя нервничать. Разбирайтесь сами с этой грязью. Но я бы на ее месте не простила мужу измены, какая бы ни была на то причина. Бог терпел и нам велел!

Глава 6 Удачный побег

Получив из тюрьмы сообщение Шевчука о том, что Костыля повезут на суд в понедельник к девяти утра, Василий Коновалов срочно созвал подельников, несмотря на субботний вечер.

— Времени у нас слишком мало, — объяснял он, выслушивая недовольные речи и возражения, так как у многих нарушались личные планы. — Зато заодно попаримся и бухнем в теплой компании, — успокаивал он их. — Что-то редко мы стали собираться вместе. — Телки понадобятся? Ладно, с этим там разберемся. По настроению.

Бандитская сходка, как всегда, состоялась в баньке и сопровождалась обильным возлиянием. Ввиду ответственного и важного дела на этот раз решили обойтись без женского общества. Даже Цыган, который считал сходку без групповухи неполноценной, и тот об этом не обмолвился.

— Ладно, вот провернем это дельце и гулять будем по полной программе, — одобрительно заявил он подельникам, когда они, раскрасневшиеся после парилки, сидели вокруг дубового стола, тесно уставленного бутылками водки, пива и закусками. — А сейчас вдарим по полной, чтоб сопутствовал фарт!

Его охотно поддержали, и, после того как опрокинули по стакану и пожевали, Цыган, сверкнув своими шальными глазами, доложил подельникам:

— У меня с братками все в полной готовности! Стволы в порядке и еще берем на всякий случай «муху» и пару гранат. Засаду устраиваем в двух кварталах от суда, в переулке. Там тюремный «воронок» уж точно проследует, деваться ему больше некуда!

— Скольких ставишь в засаду? — спросил старший по этой операции Рябой. — Не подведут твои салаги?

— Обижаешь, братан, — зло покосился на него смуглый красавец. — Все трое, что со мной в засаде, хоть у нас недавно, проверены в деле. Курчавый и Филин — из омоновцев, в Чечне воевали по контракту, а Косой, известно: бывалый гоп-стопник.

Решив, что с ним все ясно, вмешался Седой.

— Ну что ж, молодчик, Цыган! Действуй по плану! А кто у тебя поведет от тюряги «воронок»? — обернулся он к Рябому. — Кого посадил на «бээмвэшку»?

— Поведет Фитиль. Он в этом деле ас, и воронок не упустит, — с уверенностью доложил тот. — И еще троих беру из его бригады. Ты братков Фитиля знаешь: не подведут!

— А почему его нет здесь? Сам бы доложил, готов ли? — нахмурился Седой. — Я же велел тебе всех собрать! — грозно посмотрел он на Проню.

— Потому и нет, что свою бригаду собирает, — понурившись, оправдывался перед ним Проня. — Только утром его разыскали. Но ты не беспокойся: Фитиль знает, что ему делать, и своих подготовит.

Низенький и тщедушный, он обвел подельников хитрым взглядом узких, как щелки, глаз и самодовольно сообщил:

— Мы вот что придумали. Когда «воронок» попадет в засаду, Цыган со своими вырубит и свяжет шофера с охранником. Тогда из «бээмвэшки» выскочат остальные, а Рябой влезет в машину, чтобы помочь Шевчуку вывести Костыля. Фитиль и еще трое оградят «воронок» от зевак, чтобы никто из них не стукнул в ментовку.

— Ну ты загнул! Как же ему это удастся? — с недоверчивой ухмылкой спросил Цыган и убежденно добавил: — От мусоров нас спасут только быстрота и натиск!

— А Фитиль с бригадой изобразят оперативников ФСБ. У них и ксивы ихние припасены, — объяснил не ему, а Седому Проня. — Лохи это проглотят.

— Хитро придумано! Так и сделаем, — одобрил его ловкий замысел главарь, но добавил: — И все же Цыган прав. Операцию надо провести в темпе, иначе могут и повязать. План — это хорошо, но жизнь всегда вносит поправки!

Седой по очереди пристально посмотрел на своих ближайших подручных, словно оценивая каждого, на что тот способен, и удовлетворенно подытожил:

— Теперь вижу, что все готовы и каждый знает свой маневр. Если сработаем четко, уверен в успехе! Я лично с Фиксатым и Читой буду держать свою тачку под парами и в случае чего вас подстрахую.

Он наполнил свой стакан водкой так, что она перелилась через край, и все последовали его примеру.

— Выпьем, братва, за то, чтобы всегда мы стояли друг за друга! И ничего не пожалели для выручки тех, кто из нас попадет в беду. Вот так, как мы делаем для нашего верного кореша Костыля!

Его тост всем пришелся по душе, подельники одобрительно зашумели и дружно опрокинули свои стаканы. Все было готово к решающей операции.

На этот раз Рябой и Шевчук встретились как бы случайно, зайдя перекусить в «Макдоналдс». У конвойного начальника был довольный вид, и Рябой понял, что организация побега Костыля идет успешно.

— У нас все готово! Большого труда стоило устроить так, чтобы по графику дежурств день суда пришелся на мою смену, — доложил он своему заказчику, когда они уже расположились за столиком в чистеньком зале популярного заведения. — Меня беспокоит лишь новый напарник моего помощника. Уж больно он непредсказуемый парень.

— А что так и не удалось его сблатовать? — отозвался Рябой. — Из идейных?

— Не очень-то! Был оперативником, но в чем-то проштрафился, к выпивке пристрастие имеет. На этом я попытался с ним закуначить, — он сделал паузу, с усмешкой взглянув на собеседника, — но отступился, побоявшись с ним связываться. Продать может!

— Почему ты так решил? — поднял на него глаза Рябой.

— Я навел справки и выяснил, что от него избавились, так как стучал на свое начальство, обвинял в коррупции. Представляешь, какого кадра мне подсунули? Но я тоже от него избавлюсь! — помрачнев, заключил Шевчук.

— Ну так чего тянуть? Взял бы и заменил на другого, — выразил недовольство Рябой. — Он же нам все дело испортит! — добавил он с беспокойством.

— Не так-то легко от него избавиться, ведь только прислали, — объяснил ему тюремщик. — Но ничего он нам не испортит! Мы ведь вдвоем с Костылем с ним справимся, не сомневайтесь, — поспешил он успокоить заказчика. — Меня тревожит совсем другое.

— Другое? — непонимающе поднял брови Рябой.

— Как бы он меня не заподозрил и потом не выдал, — объяснил Шевчук, — раз такой… к начальству… неласковый.

Он еще больше помрачнел и заверил Рябого:

— Но и тут вам беспокоиться нечего! Я за ним прослежу и, если что-нибудь заподозрю, — он сделал многозначительную паузу, — то ликвидирую… с помощью уголовников. Это уж моя забота!

Рябой согласно кивнул и поинтересовался:

— Костыль уже обо всем предупрежден? Знает, что ему нужно делать?

— Нет еще. С этим спешить не надо, — объяснил Шевчук. — Может на радостях выболтать кому-нибудь в камере. А там есть подсадные утки. Я и то в нашем заведении не всех знаю.

— Понятно, — снова кивнул Рябой. — А когда проинструктируешь?

— Накануне суда, в ночь, как заступлю на дежурство, — ответил Шевчук. — Все будет сделано как надо, можете быть уверены! Вы, главное, готовьте валюту, — снова повеселев, самодовольно произнес охранник, всем видом показывая, что не сомневается в конечном успехе.

Уверенность Шевчука передалась и его заказчику.

— За этим дело не станет, — не замедлил с ответом Рябой. — Вторую половину получишь на следующий день, как освободим Костыля! «Хрен ты у нас больше получишь, — про себя усмехнулся он, так как знал, что на сходке было решено „кинуть“ охранника. — Итого, что получил, тебе хватит с избытком!»

Но тюремщик оказался хитрее, чем они предполагали.

— Нет, так дело не пойдет! — твердо заявил Шевчук. — Мне что же, бегать потом за вами? Или все получу сполна, или играем отбой!

А ты хочешь получить все авансом? — не скрывая злости, спросил Рябой. — Нет! Сначала стулья, а потом расчет!

Однако Шевчук был непреклонен.

— Вот мои условия, — объявил он, тяжело глядя на того, кто хотел его надуть. — Ваш человек передает мне оставшуюся половину, перед тем как заступлю на дежурство. Если этого не сделаете, то все отменяется! — он немного подумал и добавил: — Аванс я тогда вам верну за вычетом того, что пришлось потратить на подмазку.

— Ладно, пусть будет по-твоему, — понимая, что обмануть ушлого тюремщика не удастся, сдался Рябой. — Получишь свои бабки! Но смотри, если подведешь, — лицо его исказилось от злобы. — Мы ведь тебя и под землей достанем!

Среди заключенных в камере, где находился Башун, царила предгрозовая атмосфера. К ним поместили новенького — рыхлого лысого мужчину средних лет, о котором стало известно, что он бывший воспитатель интерната и осужден как педофил. Блатные, которых здесь было большинство, о чем-то шушукались, враждебно поглядывая на растлителя детей, который пугливо забился в дальний угол в предчувствии расправы. Ему было известно, что таких, как он, презирают даже зеки, и пощады от них ждать не приходится.

«Опустить задумали, петуха из него сделать, — догадался Башун. — Так ему и надо, падле! Значит, ночью устроят представление — еще одним гомиком станет больше, — мысленно усмехнулся он, но тут же обеспокоился. — Не нужен мне этот скандал. Чего доброго, гад загнется, и следствие над всеми учинят!» С тех пор, как Башун узнал, что суд уже назначен и близится побег, будучи любителем таких забав, он перестал принимать в них участие — опасался осложнений.

Последние дни Костыль жил в ожидании инструкции, что ему надо делать, но ее все не было. От внутреннего напряжения у него пропал аппетит, и он, постоянно испытывающий голод, с трудом заставлял себя поесть. «Не хватает еще, чтобы ослаб. Силенки нужны для побега! А он, чую, состоится, — подбадривал он себя. — Я нужен Седому для дела. Поэтому уж он расстарается!»

Костыль не ошибся. Когда закончился ужин и тюрьма стала погружаться в сон, блатняки схватили несчастного педофила и стали над ним издеваться. Сначала они поставили его к параше и по очереди на него помочились, затем заставили убрать вонючую лужу, и подонок молча терпел. Но потом его стали избивать, и он истошно завопил, а когда нагнули и спустили штаны, орал уже так, что мог разбудить мертвого.

Тюремщики знали, что делают с педофилами, и обычно не принимали мер для защиты негодяев, но тут вынуждены были вмешаться. В камере появились охранники. Блатные сразу отпрянули от своей жертвы и с невинным видом уселись на свои места.

— Что случилось? Из-за чего шум? — равнодушно спросил сухопарый пожилой охранник, хотя вид избитого педофила, все еще стоящего со спущенными штанами, вполне красноречиво говорил сам за себя.

— Да этот сученок на параше засиделся. Решил, что у себя дома, — нарушив всеобщее молчание, с ухмылкой ответил коренастый рецидивист, весь исколотый похабными татуировками. — Пришлось стаскивать с нее силой. Ну дали пару раз, чтоб не сопротивлялся!

— А ты чего скажешь? — с откровенным презрением бросил охранник пострадавшему. — Почему разорался? Штаны-то натяни, пакостник!

— Переведите меня в другую камеру! — визгливо взмолился педофил. — Сами видите: здесь меня убьют!

— Может, тебя в детскую колонию поместить? — Язвительно ответил охранник. — Ничего, терпи, коли заслужил, не подохнешь! А вы, гаврики, — для порядка одернул он блатных, — не слишком усердствуйте. Ишь, как распустились! Заключенный Башун! — повернувшись к Костылю, скомандовал он. — Вставай и руки за спину! Пойдешь к старшому.

— А я-то тут при чем? — растерянно пробормотал Башун поднимаясь. — Нужна мне эта мразь! Я к нему даже не прикасался!

— Отставить разговорчики! — по-военному прикрикнул на него сухопарый. — Пойдем, начальник разберется!

«Неужели они что-то пронюхали о подготовке побега? — шагая между конвоирами по тюремным коридорам, в панике думал Костыль. — Ведь то, что меня забрали из-за этого детолюба, — туфта! Они даже толком не разбирались!»

И действительно, когда его привели в тесный служебный закуток к дежурному начальнику, а это был Шевчук, сразу выяснилось, что он угадал и расправа над педофилом здесь ни при чем. Отпустив второго охранника и оставив только сухопарого, тучный верзила-начальник вместо разноса неожиданно по-свойски подмигнул Костылю.

— Догадался, зачем тебя привели? Садись и слушай внимательно! Времени у нас мало, — торопливо сказал он и, поймав взгляд, брошенный Башуном на его помощника, объяснил: — Это свой человек, не бойся!

Он поплотнее прикрыл дверь, грузно опустился на свое место за маленьким столом и окинул довольным взглядом мощную мускулатуру заключенного.

— Так вот, завтра все и состоится. Тебя отобьют свои по дороге в суд, — без предисловий, коротко объявил он и, предупреждая вопросы, которые порывался задать тот, остановил его жестом руки: — Погоди! Сейчас скажу все, чего тебе надо знать.

Он еще раз оценивающе взглянул на Костыля и кратко ввел в курс дела.

— Завтра утром тебя повезут в «воронке» на суд. Ты будешь в наручниках. Сопровождать будут трое: я, Данилыч, — кивнул он на сухопарого, — и тот, что стоит в коридоре. Тот — не наш человек и ничего не подозревает.

Видя, что на лице Костыля отразилось сомнение, он его успокоил.

— Его мы нейтрализуем, и в этом ты нам поможешь. По дороге в суд машина будет остановлена. Как — тебя не касается. Мой помощник Данилыч выйдет, чтобы помочь шоферу. Второй, салага, будет сидеть рядом с тобой. Тут ты и начнешь действовать.

Костыль напряженно слушал, и он продолжал:

— Окольцуешь руками его горло и придушишь наручниками. Понял? Парень он крепкий, но ты сильнее, справишься. Я для блезиру вроде как приду ему на помощь, чтобы видел это, пока в сознании, и потом засвидетельствовал.

— Хитро! А если я не смогу его осилить? — не выдержал Башун. — Что тогда?

— Придется мне незаметно его оглушить. Но ты потом не забудь добавить своими наручниками, — предусмотрительно потребовал от него Шевчук, — чтобы остались от них следы!

Он с тревогой взглянул на часы и заторопился:

— Вот и все. Нужно закругляться, чтобы ничего не заподозрили. Ты меня там тоже хорошенько огреешь наручниками по башке, свяжешь обоих нашими же ремнями, и тебя заберут свои.

Шевчук откинулся на стуле и заключил:

— Будь в боевой готовности к девяти и не сомневайся: все у нас получится! Наша смена до полудня, и заменить нас не могут. Да и твоя братва, уверен, не подкачает.

В то утро выдалась отличная солнечная погода. Ровно в девять, как обещал Шевчук, дверь камеры открылась, и заключенного Башуна под конвоем повели по длинным коридорам во двор тюрьмы к ожидавшему там «воронку». Прежде чем посадить в кузов, на него надели наручники, а затем поместили на лавке между двумя охранниками: сухопарым Данилычем и здоровенным молодым парнем, его напарником, на полголовы выше Костыля. Толстый Шевчук забрался в кабину к водителю, и машина выехала за тюремные ворота.

Никто, кроме Шевчука, не обратил внимания на то, что сразу же за этим от противоположного тротуара отъехал потрепанный с виду, но мощный «БМВ» и устремился вслед за тюремным «воронком». Движение в столице было уже в разгаре, то и дело по дороге возникали пробки, но, ловко лавируя в потоке попутного транспорта, «бээмвэшка» не слишком отставала от «воронка».

— Ну ты же у нас и мастер вождения! — одобрительно бросил коренастый Рябой сидящему за рулем «БМВ» долговязому Фитилю. — Тебе можно в гонках участвовать.

— А что? Это мы могем, — не выпуская изо рта сигареты, ухмыльнулся Фитиль, самодовольно скосив на него глаза. — Гублю я с вами свой талант! — И резко рванул машину вперед, чтобы успеть проскочить на желтый сигнал светофора.

В это же самое время Цыган, припарковав невзрачную с виду обшарпанную «Ладу» в проходном дворе узкого переулка за два квартала до здания суда еще с тремя крепкими парнями, готовился встретить «воронок» в условленном месте. Чтобы исключить всякие случайности, они заранее приготовили запрещающий знак «кирпич» и установили его в еще более узком параллельном переулке, также ведущем к суду, хотя знали, что «воронок» там не поедет.

Когда закончили приготовления, Цыган скомандовал подельникам:

— А теперь, братки, пора рассредоточиться! Ты, Косой, встань у таксофона и делай вид, что звонишь. Ты, Филин, бери «муху» и тащи ее на чердак. Там как раз твое законное место, — усмехнулся он и добавил: — Если увидишь, что дело пошло не так, как надо, и «воронок» уезжает, то сразу пали по кабине, не стесняйся! Мы с Курчавым останемся здесь.

Цыган и его подельник по кличке Курчавый, с веснушчатой бандитской рожей и, правда, с кудрявой, как у барана, светлой шевелюрой были одеты в рабочие комбинезоны. Взяв сумки с инструментами, они заняли позицию у открытого канализационного люка, имитируя трудовую деятельность и в то же время не спуская глаз с поворота, из-за которого должен был показаться ожидаемый ими объект.

«Воронок» уже почти достиг цели, и Шевчук, завидев переулок, куда им надо было свернуть, незаметно от водителя достал из кармана и зажал в руке толстое шило. Все им было тщательно продумано заранее.

— Ты не заметил, что машину ведет влево? Похоже, приспустила шина заднего колеса, — с озабоченным видом произнес он. — Как свернем в переулок, остановись на минутку! Я выйду и взгляну. А то, не дай Бог, спустит до обода.

— Да ничего, вроде не заметно, — ответил ему молоденький водитель, совсем еще мальчик, но, немного проехав по переулку, машину все же остановил в тенистом месте у старых тополей.

Не мешкая, удивительно шустро для своего веса, Шевчук вылез из машины, подскочил к левому колесу и воткнул в него шило до упора. Из шины тут же пошел воздух, и она на глазах стала спускать.

— Прокол левого заднего, Сева! — крикнул он водителю, подойдя к кабине. — Придется поменять. Сейчас я пришлю тебе Данилыча в помощь. Чтоб сделали побыстрее!

Взяв инструмент, шофер вылез из кабины, а Шевчук зашел сзади и, постучав, позвал своего помощника:

— Данилыч, выходь! Надо Севе помочь запаску поставить! А я тебя подменю, пока вы там возитесь.

Запертая изнутри дверь кабины арестантов открылась, и сухопарый Данилыч спрыгнул на землю, а его место возле Костыля занял Шевчук, заперев за собой дверь. Шофер с Данилычем споро поддомкратили машину, сняли спустившее колесо и стали ставить запаску. Они не обратили внимания, что неподалеку затормозила подержанная «бээмвэшка».

Цыган с Кучерявым этого только и ждали! Сделав знак Косому, они в два прыжка подскочили к работающим и, оглушив рукоятками пистолетов, крепко связали и заклеили им рты скотчем так, что те, если б даже пришли в себя, не смогли и пикнуть. Все это происходило на глазах у удивленных прохожих. Некоторые, наиболее смелые, пытались узнать, в чем дело. Но подоспевшие Фитиль со своими подельниками, показывая к месту и не к месту красные книжечки, отгоняли любопытных. Полдела было сделано!

В это время в тесном кузове «воронка» шла жаркая схватка. Костыль сделал все, как ему было сказано. Стоило Шевчуку сменить Данилыча, он сразу через голову обхватил шею молодого охранника закованными руками и попытался его задушить. Тот захрипел и стал отчаянно сопротивляться, стараясь разжать железную хватку бандита.

— Держись, Вадик! — громко крикнул его начальник, навалившись на Костыля и делая вид, что с ним борется, а на деле помогая потуже сдавить горло бедняге.

— Хватит! Он уже готов, — остановил он бандита, когда охранник потерял сознание. — Не бери лишнего греха на душу. Все идет путем!

Шевчук наспех связал своего подчиненного, достал из его кармана ключик от наручников и снял их с Башуна. Снаружи застучали в дверку кабины, и он бросился ее открывать. Но то ли из-за спешки, то ли из-за охватившего его нервного мандража он с излишней силой нажал на дверь, и старый замок заело. Произошло первое непредвиденное осложнение.

— Чего вы там чухаетесь? Помощь не нужна? — крикнули снаружи, и Костыль узнал голос Рябого. — Пошевеливайтесь!

— Дверь открыть не можем! С замком что-то, — прокричал он в ответ. — Нужна монтировка или вороток! Давай я тебя сменю, — предложил он вспотевшему от усилий тюремщику. — У меня силы побольше.

— Тут силой не возьмешь, — прохрипел Шевчук, бесполезно пытаясь повернуть рукоятку заевшего замка. — Смазать бы его, да времени у нас нет.

— Дай все же я попробую, — грубо схватил его за руку Костыль. — У тебя ничего не выходит! Если сломаю, братва снаружи поможет.

— Не сможет — дверь бронированная, — с отчаянием в голосе возразил Шевчук и осекся, заметив, что охранник Вадим очнулся и смотрит на них круглыми от ужаса глазами. Он же все слышал! Это было уже второе осложнение. Похоже было, что удача от них отвернулась.

— Ладно, пробуй, — махнув рукой, бросил Костылю Шевчук, и подскочил к лежащему на полу подчиненному. «Что же мне с ним делать? Он меня заложит, как пить дать! Его не купить, — молотком стучало у него в мозгу. — Нельзя ведь допустить, чтобы стал свидетелем!»

И Шевчук решился. Он никогда еще никого не убивал своими руками. Ему было невыносимо на это пойти, но теперь казалось, что у него нет выбора.

— Прости, Вадим! Зря ты очнулся, — вслух пробормотал он, обливаясь потом, достал острый нож, который по тюремной привычке всегда имел при себе и, зажмурившись, чтобы не видеть глаза Вадима, всадил ему в грудь.

Нервное потрясение было так велико, что убив, своего сослуживца, Шевчук продолжал стоять над ним, как истукан, не в силах пошевельнуться. Из транса его вывело то, что Костыль открыл-таки замок, и в кабину ворвались Рябой с Цыганом. Времени для поздравлений не было, и, выразив свою радость лишь тем, что похлопали Костыля по плечу, они наскоро связали тюремщика.

— Захватите нож и выбросьте по дороге! Да посильнее дайте мне но кумполу, — успел прохрипеть Шевчук, перед тем как они заклеили ему рот.

Сделав то, о чем он просил, бандиты расселись по машинам и разъехались, уверенные, что все прошло гладко и их никто не преследует.

У судьбы свои, неведомые никому законы, и ее превратности могут опрокинуть даже детально разработанные планы. Так вышло и на этот раз. Пенсионер Игнат Павлович после инсульта уже пятый год не вставал с инвалидного кресла. Зрение у него тоже было слабое. Он был дальнозорким, но быстро уставали глаза. Поэтому ему трудно было читать и смотреть телевизор. Большую часть дня он проводил у окна, а в летнее время на балконе, с интересом наблюдая за тем, что происходит на улице.

Игнат Петрович всю жизнь проработал на авиационном заводе, но его, как передовика производства и уважаемого человека, ряд лет привлекали в качестве народного заседателя в суде. Будучи участником разбирательства уголовных дел, он помнил обстоятельства многих преступлений. Поэтому, наблюдая с балкона необычное происшествие у стоявшего напротив микроавтобуса, похожего на тюремный «воронок», бывший заседатель отметил ряд несуразностей, которые его насторожили.

Его не удивило, что вооруженные люди в штатском, которых он принял за оперативников, оглушили, грубо бросили на землю и связали двух пассажиров машины, очевидно, преступников. В порядке вещей он посчитал и то, что эти опера отгоняли зевак, тем более видел, как они предъявляют удостоверения. Но преступников следовало увезти, а они этого не сделали! Кроме того, они почему-то стали взламывать заднюю дверь машины, а потом вместе с арестованным обратились в бегство.

— Это же бандитский налет на тюремную машину! И им удалось освободить преступника, который в ней находился, — осенило Игната Павловича. Не мешкая более, он потянулся за трубкой телефона и сообщил обо всем, что видел, в милицию.

Не прошло и десяти минут, как к месту происшествия прибыли работники правопорядка и сразу же двое из них появились в квартире у старого инвалида. Они попросили его повторить все, что он рассказал им по телефону, и задали еще ряд вопросов.

— Главное, что нам хотелось бы у вас узнать, — это приметы преступников, — внимательно выслушав, попросил старший из них в форме майора милиции. — Вы не запомнили хотя бы номер одной из машин, на которых они уехали?

— Одеты все они были в ничем не приметное штатское платье, — ответил Игнат Павлович и, вспомнив, добавил: — Хотя, похоже, на двоих была рабочая роба. А вот номера их машины не разглядел, — огорченно взглянул он на майора. — То ли далековато стояла, то ли из-за грязи. И вообще она такая неприглядная, обшарпанная.

— Ну это уже кое-что! — оживился майор. — Может, марку машины запомнили? Вы в них разбираетесь?

— Немного понимаю. При слушании уголовных дел доводилось разбираться, — ответил Игнат Павлович, напрягая память. — По-моему, это «БМВ», — не совсем уверенно произнес он. — У нее облицовка радиатора — такая узенькая и как бы из двух половинок.

— Молодец, дед! Так оно и есть! — обрадовался майор и, не медля ни минуты, передал приметы машины по мобильной связи. — Мы задействовали операцию «Перехват», и это должно помочь. У них и вторая машина тут во дворе стояла — подержанный «жигуль», — уходя, объяснил он Игнату Павловичу.

Старый инвалид так и не узнал, как сильно он помог милиции, потому что уже через полчаса патрульный сержант обратил внимание на похожую обшарпанную «бээмвэшку», лихо мчавшуюся по набережной Москвы-реки в сторону Нагатино. Решив проверить, он приказал ей остановиться, но машина лишь прибавила ход.

Началась погоня в стиле крутых боевиков. У бандитского «БМВ» был мощный двигатель и управлял им Фитиль, славившийся, как классный автогонщик. Однако милицейский «форд» с молоденьким сержантом от него не отставал. Движение по набережной было не слишком плотным, но гонка преследования получилась такой, что острых ощущений хватило всем с избытком!

Визжа тормозами, то и дело на грани столкновения с шарахавшимся от них транспортом, машины неслись друг за другом, и, как ни старался Фитиль, делая подчас цирковые трюки, он никак не мог уйти от погони — сержант бесстрашно повторял за ним все его номера, как истый каскадер. И все же, сумев выжать из «БМВ» больше того, на что машина была способна, Фитиль начал отрываться от преследователя. Расстояние между ними резко увеличилось. Бандиты радостно загалдели и разом умолкли: впереди из-за ремонта дороги образовалась пробка.

— Ничего, братва, прорвемся! — бесшабашно заверил их Фитиль. — Есть выход!

Действительно, если справа все было перегорожено строителями и их техникой, то слева, между забитой транспортом проезжей частью дороги и чугунным ограждением набережной было достаточно места, чтобы проехала легковушка. Туда, не снижая скорости, и устремился Фитиль. «Бээмвэшка» влетела на тротуар и понеслась, обгоняя остальной транспорт, сгрудившийся в узком месте.

Но бандитам фатально не повезло! Они уже были близки от выхода из горловины, как прямо перед их носом из потока медленно двигавшихся машин на тротуар набережной вскарабкался какой-то нахальный джип. Наверное, он тоже спешил и не видел, что сзади на большой скорости приближается машина. Фитиль мгновенно дал по тормозам, но было уже поздно! Столкновение стало неизбежным.

Удар был очень силен! Джип отбросило вправо, и он протаранил сразу несколько машин, плотно двигавшихся друг за другом. Что касается «БМВ», то его резко развернуло влево, и он, потеряв управление, пробил чугунное ограждение набережной и свалился в Москву-реку. Фитиль погиб сразу при столкновении. Сидевший рядом с ним Рябой и еще один из бандитов, получив тяжелые травмы и потеряв сознание, захлебнулись в кабине. Но двое бандитов сумели выбраться из тонущей машины, и их вытащили из воды.

Однако это был первый и последний успех милицейской операции. Незаметный старенький «жигуленок» от них ушел, и, к особенному огорчению начальства, не удалось поймать и вернуть в тюрьму бежавшего заключенного.

С наслаждением отмывая тюремную грязь в горячей ванне, Башун все еще не мог поверить в реальность происходящего. Неужели сбылись его чаяния и он снова на свободе? Неужели это происходит не во сне, а наяву? Неужели сверкающая кафелем ванная и шикарная квартира, куда его привела сожительница Хирурга Софа, не мираж, а действительность?

Он еще не знал, как плачевно закончилась для Рябого, Фитиля и еще троих братков организация его побега, как дорого обошлось бандгруппе Седого вызволение своего подельника Костыля из тюрьмы. Неприметный старый «жигуль», ведомый Цыганом, легко ушел от милицейской облавы и благополучно привез его на квартиру Софы, где их уже поджидал Серега-Хирург. Цыган сообщил ему по мобильнику, что все в порядке, и он везет к нему, как было условлено, бывшего сокамерника.

— Собирай на стол! Примем по стакану, чтоб и дальше так фартило, — весело повелел он Сергею на подъезде. — Нас пятеро. У тебя хватит водяры?

— Хватит! Вот закуси маловато для такой оравы, — так же весело ответил тот. — Может, прихватите по дороге, если хавать охота?

— Обойдемся! Рукавом занюхаем, мы привычные, — рассмеялся Цыган. — Хотя повод хороший, рассиживаться нам не придется. Как бы хвост не прищемили мусора по горячим следам, — став серьезным, объяснил он. — Седой наказал сдать тебе Костыля на хранение и рвать когти. Но засосать по стакану успеем: душа просит!

Он сделал паузу, припоминая, чего еще наказывал ему главарь, и добавил:

— Но на своей хате тебе Костыля держать нельзя. Ему сразу надо куда-нибудь нырнуть, и желательно поглубже. Иначе мусора на него через тебя выйдут. Они его сейчас всем скопом искать будут.

Фоменко и сам этого боялся. Поэтому заранее принял меры, и они с Софой решили поселить Башуна у ее знакомой Катерины. Софа с ней уже условилась, что та приютит его как временного жильца. А получится у них интимная связь или нет — покажет будущее. Но чтобы знакомить их так скоропалительно? «Это может все испортить, — недовольно подумал Сергей. — Уверен, что Катерина от Костыля будет в восторге, но спешка здесь не нужна».

— Надо посоветоваться с Софой, — вслух пробормотал он. — Посмотрим, что она скажет. Думаю, риск невелик, если он у нас и побудет пару дней. Уж больно тупые эти менты!

Однако его сожительница восприняла все очень серьезно.

— Мне здесь только милиции не хватает! Прав твой Седой. Умный мужик, потому и на свободе гуляет, — решительно заявила она. — Вас с ним, Сержик, никто не должен видеть вместе. В случае чего ты ничего не знаешь!

Софа немного подумала и предложила:

— Пусть сразу его увезут куда-нибудь. А я потом познакомлю с Катюшей, и он у нее заляжет на дно.

— Как же тогда быть? Не могу я сразу его выставить, — попробовал сопротивляться Фоменко. — Надо же дать ему перевести дух, помыться хотя бы. И потом, некуда им его сейчас заховать.

— Ну тогда придется сразу отвезти к Катьке. Она разрешит — уж больно хочет мужика, сама мне призналась, — нашла выход Софа. — Я сама доставлю к ней вашего Костыля на такси. Вот только позвоню, чтобы оставила мне ключи у вахтера.

— Ее что же дома не будет? — поразился Сергей. — Как же ты к ней привезешь и оставишь в квартире незнакомого человека?

— Ты же за него ручался, — усмехнулась Софа. — Да и если что возьмет, от нее не убудет. Все ему простит, лишь бы очень старался! Но ты ведь говоришь, он способный мужичок?

— Может, лучше будет все же подождать, пока она заявится? — не воспринимая шутки, недовольно пробурчал Фоменко. — Скоро ведь конец рабочего дня.

— У нее в детдоме ревизия. Допоздна, — подмигнув, объяснила Софа. — Надо ведь умаслить взяточников. Но придет под хмельком и наверняка недовольная ими. Твой друг ее и утешит!

Вот как получилось, что Костыль блаженствовал в полном одиночестве в роскошной квартире Софиной подруги Катерины, совершенно незнакомой ему женщины. Серега-Хирург ему без обиняков обрисовал условия, на которых ему предоставлена «хата», и каким способом он должен завоевать расположение ее хозяйки. Но это нисколько не смутило уверенного в себе бандита. Он был даже рад, что не надо терять времени на поиски подходящей сожительницы. В отношениях с женщинами у него был только один принцип: нет некрасивых, бывает лишь мало водки!

Приняв контрастный душ, Башун вылез из ванной и стал обтираться пушистым махровым полотенцем. Приземистый и коренастый, весь заросший черной шерстью, с длинными руками, он напоминал гориллу. Вспомнив напутствие, которое, уходя, ему высказала Софа, самодовольно ухмыльнулся.

— Ты уж нас с Сержиком не подводи, постарайся ублажить Катерину как следует. Мы ее обнадежили, — заявила она ему с присущей ей беспардонностью. — Тогда будешь здесь кайфовать! Уж Катюша для тебя расстарается. Пожалуй, впечатление производишь, — добавила она с заблестевшими глазами, по-женски взглянув на его мощную фигуру, от которой веяло звериной силой.

— А ты сомневаешься? — похабно осклабился Костыль. — Можешь сейчас меня проверить!

— Ишь, губу раскатал! Мне моего Сержика вполне хватает, — осадила его Софа скорее кокетливо, чем обиженно. — Ты лучше для хозяюшки силы сбереги. С ней их тебе много потребуется. Смотри, не выдохнись раньше времени.

— Не сомневайся, заботливая, — бросил на нее насмешливый взгляд Костыль. — Меньше сорока минут не работаю.

— Ладно, посмотрим, что Катерина скажет, — фыркнула Софа и, уходя, громко хлопнула дверью.

Башун на это лишь самоуверенно ухмыльнулся. От природы туповатый, с замедленной реакцией, он и в сексуальном плане был сильно заторможен. Даже попадавшиеся ему ненасытные бабенки редко его выдерживали, так как, чтобы утолить свою похоть, он не давал им роздыху всю ночь. «У меня-то силенок хватит, вот выдержит ли она? — мысленно усмехнулся Костыль. — Хотя, судя по тому, что говорят Хирург и Софа, ей это как раз и требуется».

Наконец-то судьба ему улыбнулась! Все складывалось наилучшим образом. И Седой его не подвел — долгожданный побег состоялся! И Хирург по-дружески расстарался — устроил ему не только отличную хату, но и такую бабу, о которой он мечтал, томясь за решеткой тюрьмы. А впереди ждало новое доходное дело, которое принесет им всем кучу баксов. Вот это будет житуха!

Часть II ПОХИЩЕНИЕ

Глава 7 Дела семейные

Самолет крымского рейса прилетел точно по расписанию. Михаил Юрьевич Юсупов вместе с сыном с нетерпением ждали, когда появятся его пассажиры. Но вот в радостно оживленной толпе показалась высокая блондинка, выделявшаяся величественной, истинно царской осанкой. Светлане Ивановне давно уже перевалило за сорок, но она все еще сияла яркой женственной красотой. Лишь при ближайшем рассмотрении были заметны предательские морщинки у глаз и рта, умело скрытые макияжем.

Багажа у нее с собой не было. Поэтому, вручив огромный букет роз и вдоволь расцеловав и пообнимав, мужчины с двух сторон взяли ее под руки и повели к ожидавшей их на стоянке машине.

— Ну рассказывайте скорее: как самочувствие папы? Как он выглядит? И как управляется с Оленькой и Надей эта новая домработница? — сразу забросала их вопросами Светлана Ивановна, уютно устроившись между мужем и сыном на просторном заднем сиденье лимузина. — Ей можно доверять?

— Обо всем тебе расскажет Петя, — извиняющимся тоном ответил Михаил Юрьевич, обняв своей сильной рукой и крепко прижимая к себе жену. — Я ведь сам только прилетел, бросив все дела на помощника. Сыну одному пришлось управляться с домашними проблемами.

— Дедушка у нас просто молодец! — пришел ему на выручку Петр. — Выкарабкался из обширного инфаркта. Врачи заверяют, если будет соблюдать щадящий режим и беречь свои нервы, проживет до ста лет — организм у него крепкий! Так оно и будет, потому что наш дед — ученый, да и бабушка теперь над ним будет квохтать как наседка, — закончил он на оптимистичной ноте, чтобы успокоить мать.

— Ну а какое у вас мнение об этой Зине? Вы не ответили на мой вопрос, — в голосе Светланы Ивановны была скрытая тревога. — Девочки ею довольны, но что она за человек? Что известно о ее прошлом?

— К сожалению, пока ничего, — честно признался Михаил Юрьевич. — Мне самому недосуг было этим заниматься. Поручил Сальникову — он досконально все выяснит. Но девица родом из Казахстана, что тормозит проверку. Поначалу вроде бы все сходится с тем, что она о себе сообщила.

— А ты, сынок, почему молчишь? — насторожилась Светлана Ивановна. — С ней что-нибудь нехорошо?

«Слишком хорошо, — сконфуженно подумал Петр, — но как сказать об этом матери? Хотя, как женщина, она об этом быстро сама догадается».

— Пришлось взять ее без проверки, когда Даша легла в больницу, — осторожно ответил он. — Но Зина очень старается и, — немного замявшись, все же добавил он, — мне она нравится.

Некоторое время в салоне лимузина царило молчание, так как после долгой разлуки супруги Юсуповы блаженствовали, тесно прижавшись друг к другу. Их взаимное чувство с годами лишь крепло. Наконец, испытывая неловкость перед сыном, Михаил Юрьевич спросил:

— Как долго ты с нами пробудешь? До самого дня рождения близняшек?

— Что ты, что ты, Мишенька! Я ведь и вырвалась всего на пару дней потому лишь, что приболел наш первый герой-любовник, и спектакли вынужденно перенесли, — спускаясь с неба на землю, со вздохом ответила Светлана Ивановна. — Вот только решим, как организуем праздник для наших дорогих малышек, хотя бы немного разберусь с домашними делами — и обратно.

— А потом, всего через пару недель, снова вернешься? — не скрывая своего недовольства, проворчал муж. — Так весь твой заработок уйдет на одни перелеты!

Тем временем лимузин Петра подрулил к родному дому Светланы Ивановны на Патриарших прудах и остановился посредине узкого переулка, так как места для парковки не было. Хозяин с водителем почти одновременно выскочили из машины и помогли выйти все еще очаровательной примадонне. Вслед за ней не спеша вылез и массивный Михаил Юрьевич.

— Ночевать буду у себя. Заедешь за мной в полдвенадцатого, — наказал Петр водителю и вслед за родителями направился к дому.

В уютной квартире Юсуповых, где Светлана Ивановна прожила большую часть жизни и родила своих детей, все было готово к приему хозяйки. Олю и Наденьку по поручению Петра из школы привез домой Казаков. А отличный стол был накрыт при активной помощи Насти умелыми руками Веры Петровны. Она специально приехала с дачи на электричке, чтобы встретить дочь и принять участие в семейном совете.

Юные княжны дежурили у дверей, и только в них показалась мать, бросились к ней и повисли на шее. Казалось, объятиям и чмоканью не будет конца, однако, вдосталь натешившись, Светлана Ивановна нашла мудрый способ успокоить своих дочек.

— А я привезла вам подарки из Крыма. Думаю, будете довольны, — поставив их на ноги, таинственно улыбнулась она. — Мне кажется, вы обе как раз об этом меня просили.

— Что ты нам купила? Панамки? — в один голос вскрикнули Оля и Надя. — Будь добренькой, покажи!

— Намного лучше! То, что делают только там, — сохраняя на лице загадочное выражение, ответила им мать. — Но придется вам потерпеть, пока все не выйдут из-за стола. Вы хорошо вымыли руки? — находчиво перевела она разговор на деловые рельсы. — Если нет, то бегом в ванную!

Разочарованно вздохнув, девочки пошли выполнять ее команду.

Шел уже пятый час, и все изрядно проголодались. Поэтому, наскоро приведя себя в порядок, дружно собрались за столом. Когда выпили за приезд хозяйки, за ее здоровье и успехи, естественно, разговор пошел о предстоящем семейном празднике — дне рождения Оли и Нади.

— Мы со Степаном Алексеевичем уже обсуждали этот вопрос и предлагаем устроить день рождения внучек у нас на даче, — первой проявила инициативу Вера Петровна. — Выслушайте меня внимательно! По нашему общему мнению, — это самый лучший вариант, и вот почему.

Она перевела дыхание и продолжила:

— Погода стоит чудесная, и по прогнозу — изменений не ожидается. Места у нас для всех хватит. Устроим два стола: один — общий на террасе, а другой — для шашлыков в саду у мангала. Бассейн мы уже собрали. Природа ожила, скоро лето полностью вступит в свои права!

Вера Петровна обвела всех ясным взглядом своих серых глаз и, задержав его на внучках, с энтузиазмом заключила:

— А для наших виновниц торжества, кроме подарков, мы подготовим веселую программу праздника, которую завершим вечером у костра или у камина, глядя по обстановке. Ну, какие будут мнения?

Возникла пауза, во время которой все размышляли, пока Михаил Юрьевич с сомнением в голосе не произнес:

— Это выглядит заманчиво и очень бы все упростило, так как на даче можно собраться всем, за исключением лишь заграничных родичей. Однако, — немного помешкав, бросил он извиняющийся взгляд на тещу, — нельзя ставить семейный праздник, который так ждут наши малышки, в зависимость от капризов погоды. А что будем делать, если она вдруг испортится?

— Мне тоже кажется, что рисковать не стоит, — как всегда, поддержала мнение мужа Светлана Ивановна. — Это будет ужасно, если капризы погоды испортят нам праздник. С великим трудом сюда вырвусь, и вдруг — такая неудача!

Поглядев на приунывших девочек, которых, по-видимому, очень соблазнило предложение выехать на природу, она бодро добавила:

— Считаю, что не нужно слишком мудрить. Мы отлично все устроим и у себя дома! Ведь все прошлые дни рождения проходили весело. Разве не так, дочули?

— Не-е, мамочка, — осмелилась возразить Оля. — Не хочется нам, как всегда. На даче у дедушки лучше!

— А ты, Наденька, тоже так считаешь? — с улыбкой спросила у второй дочери Светлана Ивановна, видя, что та, посмотрев на сестру, потупила взгляд. — Говори же, не стесняйся.

— Тоже, — еле слышно пролепетала Надя. — Неохота дома.

Петр, который заранее настроился поддержать любое решение старших, не собирался участвовать в их разговоре по поводу дня рождения сестер. Но когда возник спор, у него родилась плодотворная идея. Он решил, что пришла пора высказаться и ему.

— У меня тоже есть предложение, которое может понравиться сестричкам и решит все наши проблемы, — выждав благоприятный момент, вмешался он в разговор. — Оно необычное и дорого обойдется, но сразу хочу предупредить: все затраты никого, кроме меня, не касаются! Это мой подарок сестрам, и он мне по карману.

— Ладно, говори, что предлагаешь, — немного покривившись, поскольку никак не мог привыкнуть к богатству сына, сказал Михаил Юрьевич. — Мы понимаем, что тебя это не разорит.

— Я исхожу из того, что маме трудно удрать с гастролей, а без нее праздник невозможен, — начал Петр, посмотрев на мать, как бы прося ее поддержки. — Вот что может испортить все дело, а вовсе не погода! — он сделал паузу и продолжал: — Поэтому предлагаю устроить день рождения Оленьки и Нади там же — в Ялте. Среди чудной природы и уже наступившего лета. Вода в море теплая, и детям можно купаться! А как все устроить, я сейчас расскажу.

Его предложение было столь неожиданным, что повергло всех в шок. Такой вариант никому и в голову не приходил! И старшие, и сестренки смотрели на Петра, широко открыв глаза, не в силах произнести ни слова. Он же совершенно невозмутимо продолжал:

— Я сниму для этого номера и банкетный зал в ресторане гостиницы у самого моря. Представляете, как будет здорово? Сколько разнообразных развлечений для наших девчонок? Тут и пляж, и катание по морю, и многое другое.

Предупреждая естественный вопрос, он поспешил всех успокоить.

— Вижу, что вам кажется, будто это слишком далеко, а путешествие туда — целая проблема, и не для всех она может быть решена. Но вы ошибаетесь!

Все снова непонимающе посмотрели на Петра, и он четко объяснил:

— Я все организую так, чтобы это короткое путешествие было для всех не только легким, но и приятным. Доставлю в аэропорт и обратно. Полетим на зафрахтованном мною частном самолете. Недолгий перелет никого не утомит. Даже дедушку, так как хорошие эмоции никому еще не повредили. Все с этим согласны?

Первой из оцепенения вышла Светлана Ивановна.

— А что? Совсем неплохо придумано, — как бы еще размышляя, вопросительно взглянула она на мужа, так как никогда не шла вразрез с его мнением. — Правда, выглядит немного фантастично, по ведь нашему сыну по силам осуществить это, Мишенька? И почему бы ему не подарить праздник своим сестрам?

— Я вовсе не против! Ведь красиво жить не запретишь, — осознав, что вариант, предложенный сыном, вполне реален, одобрительно отозвался о нем и Михаил Юрьевич. — Петя вправе потратить свои честно заработанные деньги с истинно аристократическим размахом. А еще, — он иронически усмехнулся, — некоторые не верят в генетику!

Его решительная поддержка положила конец спорам, и все, даже малышки, наперебой заговорили, обсуждая детали предстоящего путешествия и внося свои предложения.

Даша Юсупова занимала отдельную палату-люкс в одной из лучших клиник столицы. Это, по сути были, комфортабельные апартаменты, состоящие из удобной спальни с широкой постелью, трюмо и гардеробом; гостиной, в которой был новейший телевизор, посудная горка с баром и холодильник; и роскошного санузла, блистающего чистотой, красивой отделкой и дорогим современным оборудованием. Когда вошел Петр, она расчесывала свои густые светло-русые волосы и, увидев в зеркале мужа, радостно улыбнулась.

— Ну вот и ты, Петенька! Я уж думала, забыл обо мне за делами, — с легким упреком сказала она, поднимаясь к нему навстречу. — Тебя не было три дня. Ты куда-нибудь уезжал?

— Куда я могу уехать, когда привязан к дому, словно цепью? — вручив ей цветы и опустив на подставку пакеты с гостинцами, ответил Петр, против воли кривя душой. — Отец ведь только вчера домой вернулся. Пришлось смотреть за сестрами.

— Так ведь за ними смотрит новая няня, — не скрывая недовольства, возразила Даша. — Ты же говорил, что она справляется.

— Это так, но этого недостаточно, — непроизвольно покраснев, ответил Петр.

— Ладно, не оправдывайся, — смягчилась Даша. — Очень уж скучно мне здесь в больнице без тебя, Петенька, — грустно добавила она, бросив на мужа любящий взгляд. — Мама в счет не идет, да и уедет скоро.

— Ты сама решила, что так тебе будет лучше, — проворчал Петр. — Вполне бы могла побыть это время дома, вместе со мной.

— Опять ты за свое, — нахмурив брови, с досадой произнесла Даша. — Будто я легла в больницу ради своего удовольствия!

Но, соскучившись по мужу, она не могла на него долго сердиться и, взяв себя в руки, примирительно сказала:

— Не будем, Петенька, снова толочь воду в ступе. Ты ведь знаешь, что я это сделала, боясь потерять ребенка. Мы ведь все хотим, чтобы он появился на свет? Лучше расскажи, — решила она «сменить пластинку», — как вы встретили маму? Как думаете отпраздновать день рождения Оленьки и Нади?

— Мама еле оттуда вырвалась всего на пару дней. Выглядит, как всегда, блестяще! — охотно переключился Петр на более приятную тему. — А что касается наших планов на день рождения моих сестричек, то готовься: сейчас ты будешь удивлена. — На его лице появилась довольная улыбка. — Тебя ждет сюрприз!

— Наверное, что-нибудь экстраоригинальное придумал старый профессор? — попыталась догадаться заинтригованная Даша. — Он ведь у нас ученый педагог.

— Вообще-то было на этот счет и у них с бабушкой подходящее предложение. Однако, как ни странно, на конкурсе лучшим оказалось мое! — Петр победно взглянул на жену. — Я и сам не ожидал от себя такой прыти.

— Ну и что же ты придумал? — широко раскрыла глаза Даша.

— А мы все вместе отправимся отмечать день рождения Наденьки и Оли к маме в Ялту! — уверенный, что обрадует, объявил ей Петр. — Маме очень трудно удрать с гастролей, а так все устроится. Конечно, стоить это будет уйму денег, но зато какой устроим для всех праздник, особенно для малышек! Ну, как тебе это нравится? — спросил он у нее, ожидая изъявления восторга.

Пораженная его сообщением, Даша молчала, и Петр не дождавшись ответа, недовольно спросил:

— Ты чего это онемела? Опять что-нибудь не так? Ну разве плохо придумано, или тебе денег жалко? — начал сердиться он. — Мы можем позволить себе такие расходы.

— Да при чем здесь расходы? — выйдя из транса, с досадой произнесла Даша. — Ты по-прежнему не хочешь понять, что для меня сейчас важнее всего рождение нашего ребенка! Как же я смогу отправиться в Ялту? Ведь это такой риск!

— Ну какой же это риск? — вспылил Петр. — Я специально найму для перелета небольшой комфортабельный самолет. Доставлю всех в аэропорт и в гостиницу. Даже дедушка после инфаркта согласен участвовать. Почему же ты не можешь?

— Потому, что в дороге всякое может случиться, Петенька, — мягко, но с непреклонной решимостью возразила ему Даша. — А я для того и в больницу легла, чтобы исключить всякие неожиданности. Ты прости, но для меня сейчас мой ребенок дороже всего на свете!

— И меня в том числе? — мрачно посмотрел ей в глаза Петр, одновременно испытывая обиду и разочарование. — А еще укоряешь, что я к тебе охладел!

— Ты мне по-прежнему дорог, Петенька, — извиняющимся голосом, словно прося пощады, произнесла Даша. — Но сейчас то, что у меня внутри, — она выразительно приложила ладошку к своему животу, — требует к себе больше заботы и внимания. Наверное, это — природный инстинкт, как ты считаешь?

— Считаю, что это — сверхмнительность, эгоизм и пренебрежение своими семейными обязанностями. Вот что это! — выйдя из себя, яростно выкрикнул Петр. — Посоветуйся с врачами, если хоть сколько-нибудь любишь меня и моих родных! Уверен, что со стороны медицины не будет никаких препятствий!

Боясь, что сгоряча наговорит лишнего и они всерьез поссорятся, — он усилием воли взял себя в руки и хмуро сказал:

— Сейчас мне лучше уйти. А ты подумай над моими словами!

Петр хотел еще что-то добавить, но, передумав, махнул рукой и направился к двери. Даша молча смотрела ему вслед, с горечью сознавая, что в отношениях с мужем ее ждут тяжелые испытания.

Хотя в офисе Петра Юсупова ожидало много дел, на работу он не поехал, а завернул на Патриаршие пруды для того, чтобы проститься с матерью. Светлана Ивановна улетала вечерним рейсом. Проводить ее собирался Михаил Юрьевич на своей машине. Поэтому сына они попросили побыть это время дома вместе с сестрами.

Мать он застал за сборами в дорогу. Стоя перед зеркалом и оглядывая себя со всех сторон, Светлана Ивановна примеряла свое черное вечернее платье.

— Как оно на мне выглядит? — повернулась она к Петру, и добавила объясняя: — Нужно будет взять его с собой для заключительного банкета.

— На мой взгляд, ты в нем смотришься эффектно, — искренне восхитился он. — Его цвет отлично контрастирует с золотистыми волосами и синими глазами, подчеркивая твою необыкновенную красоту, мама.

— Не льсти! Я и так знаю, что ты меня любишь, — запротестовала Светлана Ивановна, но было очевидно, что слова сына доставили ей удовольствие. — Хотя и правда, похоже, что это платье мне идет.

Она бросила взгляд на открытый чемодан и сказала:

— Проходи в гостиную и подожди меня там! Сейчас я уложу платье, быстро переоденусь и к тебе приду. Расскажешь, как себя чувствует Даша.

Петр покорно отправился в гостиную, плюхнулся в кресло и наугад включил телевизор. Показывали какой-то крутой боевик, но он смотреть его не стал, поглощенный своими мыслями. «Надо все же маме рассказать о неладах с Дашей. Ведь шила в мешке не утаишь, — уныло подумал он и вздохнул. — Она наверняка очень огорчится, что у нас испортились отношения, и особенно если Даши не будет с нами в Ялте».

Предчувствия его не обманули. Первый вопрос, который Светлана Ивановна задала, придя в гостиную, был о Даше.

— Ну как себя чувствует будущая роженица? Когда собирается подарить нам твоего первенца? Надеюсь, не обижается, — озабоченно добавила она, — что я не успела ее навестить? Ты хоть догадался за меня извиниться и объяснить, что не было времени даже на то, чтобы как следует пообщаться с дочурками.

— Не беспокойся, Даша на тебя не обижается, она сейчас думает только о себе и о будущем ребенке, — не скрывая своего недовольства, заверил ее Петр и мрачно добавил: — А вот ты на нее, я уверен, скоро обидишься!

— Это почему же? — удивленно вскинула на него глаза Светлана Ивановна. — Заботиться только о рождении ребенка в ее положении вполне естественно.

— Но не в такой степени! У нее это граничит с помешательством, — в голосе Петра сквозило раздражение. — Представляешь, мама, она даже отказывается поехать вместе с нами в Ялту, чтобы отпраздновать день рождения Оли и Нади.

— Досадно, конечно, — лицо у Светланы Ивановны приняло расстроенное выражение. — Для малышек это будет огорчительно — так любят они Дашеньку, да и не только для них.

Она немного молча погоревала, но ее доброе и чуткое сердце сумело понять невестку.

— Ну что тут поделаешь, сынок? Пусть поступает так, как считает безопаснее и лучше для своего будущего малыша. Ты должен понять ее состояние и не осуждать Дашеньку за это! — твердо сказала она, обратив на Петра все понимающие глаза.

— Я возмущен ее поведением, мама, — потеряв самообладание, честно признался Петр. — Даша с самого начала повела себя как эгоистка. Я ведь тоже хочу ребенка, но не согласен из-за этого лишаться жены. А Даша совершенно не считается со мной как с мужчиной!

— Вот, значит, за что ты на нее обижен, — сочувственно покачала головой Светлана Ивановна. — Пожалуй, она, и правда перестраховываясь, поступает по отношению к тебе слишком сурово. Но будь справедливым, Петя! — призвала она к его совести. — Ведь она также сурова и к себе! Дашенька любит тебя, сын, я это знаю!

— Ты уж слишком ее защищаешь, — горячо возразил матери Петр. — Просто Даша — холодный и эгоистичный человек. Делает только то, что ей нужно, не считаясь с чувствами и здоровьем других. Но я терпеть этого не намерен!

Светлана Ивановна проницательно посмотрела в глаза сына и осуждающе покачала головой.

— Что-то мне подсказывает, Петя, что ты уже не стерпел. Неужто из-за обиды стал изменять Даше? То-то мне показалось, что эта домработница Зина строит тебе глазки, — голос у нее дрогнул. — С огнем играешь, сын!

— Не преувеличивай, мама! Так уж и с огнем, — раздраженно возразил Петр. — Разве я обязан безропотно сносить капризы жены? Почему должен пренебрегать собственными интересами?

— А потому, что если Даша узнает, то тебе этого не простит! Подумай о том, сынок, — по-матерински предостерегла она его, — в каком положении окажешься, когда потеряешь семью, а главное — женщину, предназначенную тебе судьбой.

— Можно подумать, что на ней свет клином сошелся, — несогласно проворчал Петр. — Вот Даша как раз это о себе возомнила! Будто она — единственная, будто я не найду ей замену.

— И как давно ты так думаешь? — подозрительно посмотрела на него Светлана Ивановна. — Помнится, совсем недавно ты убеждал нас с отцом, что, кроме Даши, для тебя женщин не существует, что вы созданы Богом друг для друга!

— Видно, я заблуждался, мама. Теперь, хоть и поздно, прозрел, — мрачно произнес Петр.

— Уж точно прозреешь, сынок, когда потеряешь свое счастье, — с горечью предупредила его Светлана Ивановна. — Вот тогда, и правда, может оказаться слишком поздно!

Придвинувшись к сыну, она положила ему руку на плечо, и так они долго сидели молча, с грустью размышляя о сложившейся ситуации. Из задумчивости их вывел бой настенных часов.

— Что же я делаю? Папа уже скоро привезет малышек, а я еще не собрана, — спохватилась Светлана Ивановна и, обратившись к сыну, строго наказала: — Ты, Петенька, главное, не горячись! Проверь свои чувства, продумай все хорошенько. Как говорится: семь раз отмерь, один раз отрежь! Ошибка тебе слишком дорого обойдется. А я надеюсь на лучшее. Бог милостив!

Внеочередной выходной, неожиданно выпавший Насте Линевой благодаря приезду хозяйки, не принес ей, однако, большой радости. Проснувшись поутру рядом с Василием Коноваловым, она впервые за два года их любовной связи почувствовала себя неудовлетворенной. Всего за несколько встреч с Петром она уже привыкла к его чуткому отклику на ее страстные фантазии, и примитивных, хоть и доставлявших наслаждение мужских ласк Седого ей стало мало.

— Уже успела переспать с молодым хозяином? Ну и что, ублажил тебя этот фрайерок? — криво усмехнулся Василий, когда Настя попросила и его исполнить свою прихоть. — Нет уж, давай без фокусов! Пусть слабаки изгаляются, а от меня и так бабы млеют!

Зная крутой нрав своего любовника, Настя решила судьбу не испытывать и с фантазиями больше не приставала, однако при воспоминании о том райском блаженстве, которое испытывала с Петром, все же, несмотря на проведенную бурную ночь, испытывала какой-то физический дискомфорт. «Встретиться, что ли, напоследок еще разок с Петей? — лениво подумала она, чувствуя, как сердце наполняет тоска. — А что это даст? Ведь все равно придется рубить концы!»

— Нет, это не дело! Надо заводить кого-то еще, чтобы был не хуже, — вслух пробормотала она, покосившись на спящего Василия. — Но спешить не стоит.

— Ты о чем, Настена? Сама с собой разговариваешь, что ли? — открыв один белесый глаз, с удивлением спросил пробудившийся Седой. — Чем ты так с утра озабочена?

— Значит, есть о чем думать, чего опасаться, — уклончиво ответила ему Настя, похолодев от страха. «Неужели он разобрал, что я сказала? Тогда мне конец! — мысленно ужаснулась она. — Ведь я знаю Седого: он и виду не подаст, но внутри затаится и, когда сочтет нужным, зверски отомстит!»

Но ее опасения были напрасны. Василий сквозь дрему слышал лишь неясное бормотание, проснулся в охочем настроении и был не прочь возобновить любовную игру. Сделав обычную попытку перевернуть партнершу на спину, к своему вящему удивлению, он встретил сопротивление.

— Да что с тобой, Настена? — спросил отвалившись, больше из любопытства, чем из-за недовольства. — То готова меня до смерти умотать, а сегодня сама на себя не похожа. Уж не заболела ли?

«Надо ему срочно лапшу на уши повесить, чтоб ни о чем не догадался, — мысленно усмехнулась Настя. — А впрочем, — мелькнула у нее дельная мысль, — мне не надо ничего и придумывать. Сообщу ему то, что есть». Вслух же она, приняв озабоченный вид, сказала:

— Надо мной тучи сгущаются, Вася! Пора уже мне оттуда делать ноги, не то у нас все сорвется. Ей-ей! Я не преувеличиваю.

Уловка Насти сработала безотказно. Седой сразу охладел к сексу.

— А ну-ка, рассказывай, что у тебя там происходит? — властно потребовал он. — Нам упускать этот товарец никак нельзя!

— Мне кажется, в чем-то они меня заподозрили. Наверное, проверку учинили, и что-то не сошлось. Отец девчонок ведь из этих ищеек — детектив! — для пущего эффекта округлила она глаза. — Он-то, хитрован, и виду не показывает, но я это по хозяйке поняла. Она лишь прилетела и сразу же на меня эдак подозрительно посмотрела, как на своего врага. А я ведь стараюсь, за ее дочками хожу!

— Да, что-то здесь не так, — согласился с ней Седой. — Наверное, детектив на тебя, то есть на эту Шишкину, получил данные из Казахстана. Думаю, что они, — скривил рот он в усмешке, — не очень ему понравились.

— Так что же мне делать, Васенька? — испуганно вскинула на него глаза Настя. — Он же может меня привлечь за подлог документов!

— Успокойся! До этого дело не дойдет, — Седой ободряюще похлопал ее по голой ляжке. — Видно, фотку Шишкиной они не получили. А мы тем временем стибрим их девок, — злорадно осклабился он. — Тогда пусть разоблачают.

— Надо бы ускорить это дело, — все еще беспокоясь, попросила его Настя. — Да и у девчонок занятия в школе кончаются. А тогда их отправят на дачу.

— Само собой! У нас почти все готово, — чтобы ее успокоить, заверил Седой. — Вот Костыль обеспечит им место в детдоме, и провернем это дельце!

— О каком ты детдоме, Васенька? Это что-то новое, — с интересом спросила Настя, прижимаясь к нему и вновь испытывая страстное томление. — Ты мне об этом ничего не говорил.

— А его нам устроили Костыль с Хирургом, вернее, его заведующая. Такая, знаешь, бой-баба. Своя в доску! — довольным тоном поведал ей Седой. — На нее вполне можно положиться. Костыль с ней уже спит, и она ему предана как собачонка.

— Тогда все понятно, милый. — Настя была уже полностью во власти своего страстного желания и сама перевернулась на спину, увлекая за собой партнера. — Давай-ка займемся теперь более приятным делом!

Проводив жену в Ялту, Михаил Юрьевич Юсупов на следующее же утро вновь улетел в командировку завершать начатое служебное расследование. Вера Петровна была на даче, и за сестрами в школу пришлось ехать Петру. Настроение у него было отвратительное, так как перед вылетом отец ему позвонил и сообщил крайне неприятные сведения об их няне.

«Как же мне теперь быть с Зиной? Неужели придется ее уводить и навсегда расстаться? — спрашивал Петр себя и не находил ответа. Ему не хотелось верить, что данные, полученные отцом, — это правда. — Конечно, если это так, то девочек доверять ей нельзя. Но не похожа она на наркоманку! Я-то их достаточно знаю, — убеждал он себя. — Вот поговорю с ней, и выяснится, что все это чистейшее недоразумение!»

Отгремела гроза, но все еще шел дождь, и Оленька с Надей ждали своего взрослого брата в школьном вестибюле. Как всегда, расцеловав малышек, Петр взял их в охапку и бегом доставил к своему джипу. Всю дорогу до дома он не переставал раздумывать над запутанной ситуацией, в которой оказался волею судьбы, но больше по своей вине. Увещевание матери немного отрезвило его, он отнюдь не готов был порвать с Дашей, но острое физическое наслаждение от встреч с Зиной крепко держало его в плену, и было невыносимо жаль от нее отказаться.

Когда они прибыли на Патриаршие пруды и гурьбой ввалились в квартиру, Зина была уже там и занималась уборкой, добросовестно работая пылесосом. Но Петр заметил, что вид у нее озабоченный, и она не только не кокетничает с ним, как обычно, а, наоборот, прячет от него глаза. Он подождал, пока она закончит свои дела и устроит девочек играть в их комнате, и только тогда спросил:

— Ты, похоже, чем-то расстроена? Надеюсь, я здесь ни при чем?

— Конечно, нет, — отрицательно качнула головой Настя, — если не проговорился родителям о том, что мы с тобой… — изобразив смущение, она умолкла, в то же время выразительно глядя на своего любовника. — Но почему тогда они против меня так настроены?

— С чего это ты взяла?

— Что я, по-твоему, слепая? — изобразила обиду Настя. — Ведь видела, как твоя мать на меня враждебно смотрела, да и отец все время сверлит подозрительным взглядом.

«Наверное, пора поговорить нам начистоту, нечестно играть с ней в прятки!» — подумал Петр и откровенно признался:

— Вообще-то у отца для этого есть основания. Ему сообщили, что ты состояла на учете как наркоманка. Это верно? Не бойся, Зиночка, сказать мне правду! — мягко, но настойчиво потребовал он. — Я постараюсь тебя понять.

— Это недоразумение, Петя, — находчиво соврала Настя. — Меня поставили на учет по ошибке, за одну компанию с дружками-наркоманами, которых загребли менты. Да разве ты сам не убедился, что я не колюсь и не курю?

«Что верно — то верно! Видно, Сальников получил неточные сведения, и отец скоро избавится от своих подозрений», — обрадованно подумал Петр и, чтобы снять возникшее напряжение, бодро заявил:

— Ну тогда чего ты расстраиваешься, раз это недоразумение? Все выяснится, и отношение к тебе с их стороны будет только хорошее! А я компенсирую тебе эти неприятности большой премией, — посулил он, чтобы загладить вину своих родителей. — Такой, какую пожелаешь сама!

Однако примирение с ним не входило в планы Насти. Собираясь на днях «сделать ноги», ей надо было подготовить для этого почву.

— Купить меня хочешь? Не выйдет! Не продажная, — нарочито грубо отрезала она. — Я с тобой связалась потому, что люб, а не из-за денег! А ты вот, значит, как обо мне думаешь?

— Да брось, Зина! Я же предложил от души, а вовсе не поэтому, — смешался от ее неожиданной резкости Петр. — Зачем же скандалить? Не хочешь, и не надо.

— Вы, богатенькие, нас, нищих, в грош не ставите, топчете наши чувства, — продолжала разыгрывать свой спектакль Настя. — Думаете, за деньги все можно купить? Нет уж! Я у вас не останусь! — повысила она голос. — Уйду, как только подыщу другую работу. Хочу любви и уважения, а не быть у тебя подстилкой!

— Ну ладно! С меня хватит! — на этот раз вышел из себя Петр. — Надеюсь, Зина, ты остынешь и пожалеешь, что так со мной говорила. А сейчас я должен уехать по своим делам.

Сказав это, он резко повернулся и пошел проститься с сестрами, а Настя, как только за ним закрылась дверь, прыснула со смеху. «Ну и молокосос, совсем еще пацан, хоть и большими делами ворочает, — весело подумала она. — Такого нетрудно обмануть. Все принял за чистую монету. Но как он на меня смотрел! До того нравлюсь, аж брюки на нем шевелились, — цинично ухмыльнулась она. — Ну погоди, молодчик, будет у тебя еще праздничек! Самой очень хочется».

Настя прислушалась и, когда хлопнула входная дверь, пошла в детскую к своим подопечным. Сидя рядом за низким и длинным письменным столом, похожим на парту, девочки усердно делали заданные уроки. При виде своей красивой няни обе приветливо ей улыбнулись, а более серьезная и активная Оля заботливо предложила:

— Посидите с нами, тетя Зина. Передохните хоть немножко. Вы все трудитесь да трудитесь!

— Ах ты моя золотая головка! — подойдя сзади, Настя обняла Оленьку, сама удивляясь своему порыву и чувствуя, как в ее зачерствевшее сердце закрадывается нежность к этой доброй и ласковой девочке. «Как жаль будет все же, если вас обеих, таких хороших, погубят наши головорезы! — с искренним огорчением подумала она. — Жестокая это штука — жизнь!»

Глава 8 Костыль вступает в игру

Прошло не более двух недель, как Константин Башун, иначе беглый зек по кличке Костыль, поселился в квартире заведующей детским домом Екатерины Воронцовой, а он уже чувствовал себя в ней полноправным хозяином. И на то у него были более веские основания, чем там ордер или прописка. Объяснялось все тем, что солидная и внешне, и по складу характера уже «повидавшая виды» женщина влюбилась в этого неказистого, грубо сколоченного, ниже ее на целую голову мужика, совершенно, как девчонка.

Нельзя сказать, что ей всю жизнь не везло. Было время, когда студентке первого курса пединститута Катюше тайно завидовали многие подруги. Принятая в баскетбольную секцию, она близко познакомилась с лучшим игроком мужской команды старшекурсником Артемом, по которому сохли как студентки, так и сотрудницы института. Ее соперницы были взбешены, когда всем красоткам он предпочел скромную долговязую девчонку.

Артем ко всему оказался порядочным парнем. Когда неопытная Катя от него забеременела, он сразу же согласился жениться. Все у них было ладно, и дело шло к свадьбе, но произошла трагедия. Кроме баскетбола, у Артема было еще одно увлечение — горы. Как заядлый альпинист, он каждые каникулы проводил там, совершая восхождения, и погиб, сорвавшись в пропасть.

Вот с тех пор Екатерина Воронцова, по сути, больше не ведала счастья. Из-за маленькой дочери ей пришлось бросить институт и пойти работать. На мужчин ей просто фатально не везло! Видно, Артем был так хорош, что все, с кем потом она встречалась, не выдерживали с ним никакого сравнения. Ее преследовали сплошные разочарования.

Увидев у себя дома приземистого увальня с голым черепом, маленькими злыми глазками и длинными, как у гориллы, руками, Катерина, несмотря на лестные рекомендации, авансом выданные ему Софой, не только не испытала приятных эмоций, но была уверена, что ее ожидает очередное фиаско. И все же надежда снова испытать женское счастье заставила ее рискнуть. Она уже давно не была той застенчивой девушкой, как когда-то, и приветливо улыбнулась невзрачному незнакомцу.

— Ну что же, постоялец, давай знакомиться! Хотелось бы, чтобы ты оправдал рекомендации, на которые не поскупились Сережа и Софа! Тебе хоть сказали, как меня зовут?

— Можешь не беспокоиться, Катюша! Оправдаю! — с присущей ему наглой самоуверенностью заверил ее Башун. — Я знаю, что тебе не везло на мужиков. Но мне и не с такими… дамами, — он сделал паузу, бесцеремонно смерив взглядом ее внушительные габариты, — доводилось управляться. — Вот выдержишь ли ты? Я ведь надолго был лишен женского общества.

— Ловлю тебя на слове, — игриво рассмеялась Катерина, инстинктивно чувствуя исходящую от него мужскую силу и преисполняясь верой в удачу. — Но нам надо сначала как следует подкрепиться и выпить за знакомство. Как ты на это смотришь?

— Пожрать и выпить перед этим делом никогда не помешает, — с усмешкой заметил Башун так, словно они были давно знакомы. — Хотя, похоже, ты уже где-то порядочно набралась.

— Пришлось напоить ревизоров, — в тон ему по-свойски призналась Катерина. — Потом ко мне полезли, козлы. Но без толку, лишь аппетит разожгли. Пойдем на кухню, ты в этом убедишься!

После обильного ужина так же по-свойски и без церемоний она расстелила широкую постель в спальне и заключила многообещающего партнера в свои могучие объятия. И то, что случилось, превзошло самые смелые ее надежды. Этот невзрачный мужичок оказался на редкость силен и неутомим, не давая ей роздыху всю ночь. Во время короткой паузы уже под самое утро, совершенно изможденная, но счастливая, она, взглянув на его торчащую мужскую плоть, изумилась:

— Он что у тебя, Костик, все еще может?

— А ты сомневаешься? Такая у меня конструкция, — с гордостью подтвердил Башун. — Я не трепался, что меня не каждая выдержит. Считай, Катя, что тебе повезло! — насмешливо бросил он партнерше, на лице которой сияла блаженная улыбка. — Цени, пока жив!

Естественно, что после этой ночи, принесшей ей долгожданную женскую радость, Катерина готова была расстелиться перед своим замечательным любовником, выполняя малейшие его желания. Само собой, она охотно согласилась принять участие в преступном «деле», предложенном Седым, не задумываясь о последствиях. Заведующая детдомом давно уже «ходила под статьей», совершая хищения, а обещанный ей куш был так велик, что стоило пойти на риск.

Поминки по Фитилю и Рябому по православному обычаю состоялись на девятый день в ресторанчике «На Лесной». Заведение по этому случаю закрыли для посторонних. Посредине зала был составлен длинный стол, вокруг которого собралась вся братва из группы Седого. Сам главарь возвышался в центре стола, справа от него сидел «мозговой центр» — Проня, а слева — впервые расположился Костыль.

— Ну что же, братва! Дорогую цену нам пришлось заплатить за то, чтобы вызволить нашего кореша, — кивнул Седой на сидящего рядом подельника, — но таков уж наш закон: ничего не жалеть и всегда стоять друг за дружку!

Седой жестко посмотрел на притихшую братву и предупредил:

— А тем, кто не готов все отдать за товарища и слишком дорожит своей шкурой, среди нас не место! Вот Рябой и Фитиль — это были люди! — он сделал паузу и поднял свою стопку. — Давайте их помянем как положено! Пусть земля будет им пухом!

Подельники одобрительно зашумели и, не чокаясь, дружно опрокинули свои стопки. Рябого и Фитиля все уважали, и их потеря для банды была ощутима. После того, как закусили, слово взял Проня.

— Нам будет очень недоставать Рябого. Прохор, как никто, мог организовать любую операцию, предусмотреть в ней каждую мелочь. Да и без Фитиля туго придется. Такого водилу надо еще поискать! Он мог бы стать классным автогонщиком. Да что теперь говорить! — с досадой махнул он рукой и, обратив узкие щелки глаз в сторону Башуна, добавил: — Костыль должен ценить, что за его волю отдали жизнь такие кореша, и стать их достойной заменой. Вечная им память!

Поминальные тосты продолжались, водка лилась рекой, и вскоре из-за шума голосов трудно было разобрать, о чем шли речи. Но стоило заговорить Цыгану, как подельники сразу стихли.

— А я считаю, что цена, которую мы заплатили за Костыля, слишком большая! — резко сказал он, поднявшись и вперив в него свои шальные глаза. Он уже был сильно пьян. — Не заменить ему Рябого, да и не стоил он этого! Забыли: из-за кого нас всех тогда загребли? Кто нас тогда подвел под монастырь?

Поднялся неимоверный шум. Костыль вскочил с места как ужаленный и рванулся к Цыгану, его схватили за руки. Назревал скандал. Чтобы утихомирить братву, пришлось вмешаться Седому.

— Ша! — гаркнул он, подняв свою ручищу. — Нашли время и место для разборки! Это на поминках-то! Слушайте сюда, — он выдержал паузу и, когда все утихли, назидательно произнес: — Фитиля и Рябого уже не вернешь. Да и Цыган не прав. Дело, за которое нас тогда повязали, предложил Костыль. Ну и что с того? — обвел он подельников холодными белесыми глазами. — Оно было выгодное, и сходка его одобрила. Мы всю дорогу рискуем, по острию ножа ходим! Разве не так?

— He ожидал я, Цыган, от тебя такого! — с места выкрикнул Башун. Он уже немного успокоился и его отпустили. — Мы с тобой еще разберемся!

— В любое время. Я тебя не боюсь! — встал во весь рост Цыган, но пошатнулся — пьян был в стельку. Его тут же подхватили под руки Филин с Косым. Они оба были трезвее своего бригадира.

— Уведите Цыгана от греха подальше! — обернувшись к Проне, недовольно бросил Седой. Его хмель не брал, и он сохранил трезвую голову.

Проня поднялся, подошел к Курчавому, что-то ему шепнул, и вскоре Цыган и его братки из ресторана исчезли. А шумное застолье продолжалось, и через пару часов многие из подельников Седого уже не помнили, ради чего они здесь собрались.

Оставив подельников бражничать в ресторане, Василий Коновалов вместе с Прониным и Башуном решили завершить встречу в парной, а заодно и обсудить там свои ближайшие планы. Находясь еще под хмельком, они сели в шикарный «БМВ» Седого, и он быстро доставил их в знакомую сауну, где они, вдоволь нахлеставшись березовыми веничками, полностью протрезвели.

— Вот теперь, когда ты снова с нами, самое время начать новое дело, — сказал Седой Башуну, когда, кончив париться, они, завернувшись в простыни, уселись за стол в предбаннике. — Как у тебя с Катериной? Она готова принять наших первых клиентов?

— С ней полный порядок! — с самодовольной усмешкой заверил его Башун. — И детишек примет, и подростков. Ревизоры у нее в кармане, так что все будет шито-крыто. Но вот, — замявшись, сделал он паузу, — с бомжами дело иметь не хочет. Не ее профиль. Боится засыпаться!

— А их мы отправим на дачу в Малаховке. Так что ей не о чем беспокоиться, — заявил Седой. — Но детей надо оформлять как своих, чтобы у них в случае чего документы были в полном порядке.

— Что ты имеешь в виду? — не понял его Башун. — Зачем это им документы? Наоборот, ту липу, что на них временно заведут в детдоме, потом нужно будет уничтожить!

— Погоди, Костыль, не суетись, — жестко взглянув, остановил его Коновалов.

— Ты еще не знаешь всего, что я затеваю. Сейчас все поймешь. Кроме подряда на поставку «товара» медикам, у нас наметилось, — он сделал значительную паузу, — еще одно выгодное дельце.

— Вот оно как? — недовольно отозвался Башун. — А стоит ли гнаться сразу за двумя зайцами?

— Стоит! — властно отрезал Седой и, смягчив тон, добавил: — У нас появился солидный заказчик, готовый отвалить кучу «зелени» за живых детишек. Зачем же нам разводить мокруху, когда и так можно их выгодно сбыть с рук?

— Но ведь ты не отказываешься от работы с медиками? — обеспокоенно спросил его Костыль. — Неужели вся подготовка к ней проделана нами зря?

— Да ты что? У нас же с ними трехсторонний договор подписан, — успокоил его Седой. — Одно другому не только не мешает, а, наоборот, помогает. Сопляков, которые не подойдут для продажи, — мрачно усмехнулся он, — будешь потрошить.

Главарь с видом превосходства посмотрел на своего подельника и снисходительно объяснил:

— Новое дело намного выгоднее и безопаснее того, что мы делали до сих пор. При взятии заложников наибольший риск связан с получением выкупа. Потом все же приходится их ликвидировать, что тоже часто выводит на нас мусоров. А тут, — он победно взглянул на понурившегося Костыля, — мы сразу получаем за них бабки — и с концами!

— Так что, это дело у вас уже налажено? — сдался тот. — И моя доля предусмотрена?

— Само собой! Ты теперь заменишь Рябого, — беспрекословным тоном заявил Седой. — Готовься к проведению операции. Она нами уже подготовлена. Хотя, — презрительно скривил он губы, — может, ты теперь решил стать медиком?

— А что это за операция? — уже по-деловому заинтересовался Костыль. — Кого похитить-то надо?

— Двух богатеньких соплячек, — так же деловито ответил Седой. — Мы сначала готовили, как обычно, киднеппинг. Но когда появился новый заказчик, я счел, что более выгодно ими торгануть. Уж больно хорош товар!

Сочтя, что сказал для начала о деле достаточно, он решил на этом закруглить разговор.

— Ладно, пора нам немного расслабиться. Проня! — обернулся Седой к молча слушавшему их подручному. — Расскажешь потом Костылю подробно о том, что ему надо делать. А пока что открой-ка шампанского! Позолотим им выпитую водочку.

Субботнее майское утро выдалось на редкость жарким и солнечным. После бурно проведенной ночи Константин Башун разоспался, и когда он, наконец, открыл глаза, шел уже одиннадцатый час. Его любвеобильная партнерша была уже на ногах и, судя по тому, как гремела посудой на кухне, готовила завтрак. Он хотел было перевернуться на другой бок, но тут дверь спальни распахнулась, и вошла Катерина Воронцова, держа в руках поднос с горячим кофе и румяными тостами.

— Проснулся, мой труженик? Что, головка бобо? — разулыбалась она, увидев, что он растирает ладонью висок. — Слишком перебрал вчера, милый. Уж больно хорош был, когда пришел. Но поработал исправно, не обижаюсь.

Катерина довольно хихикнула, но тут же заботливо добавила:

— Выпей кофейку с лимончиком, полегчает! Может, опохмелиться хочешь?

— Я и думать об этом не могу, — скривился Башун. — Зря пил напоследок шампанское. Водяры много могу засосать, а вот если с вином мешаю — всегда башка на утро трещит. Давай чего принесла, — сказал он, садясь на постели и принимая у нее поднос, — у меня быстро это проходит.

Пока ее сожитель поправлял здоровье, Катерина присела на край постели, с любовью на него глядя и думая, чем бы еще ему угодить.

— Ты полежи подольше, котик, отдохни после вчерашнего, — ласково предложила она. — Наверное, теперь запряжешься в дела?

— Да уж, Катюша, отдыхать скоро мне будет некогда, — дожевывая, отозвался Башун. — Дело предстоит денежное, можно сказать, золотая жила. Мы с тобой загребем на нем немало!

Он уже почувствовал себя вполне сносно, и ему захотелось с ней поговорить и поделиться своими мыслями.

— Тебе тоже отведена важная роль, Катюша, — сказал он ей доверительным тоном. — Ведь, по сути, у тебя будет детский приемник для нашей клиентуры.

— Мне, котик, ваш Проня все вроде объяснил, но я не совсем понимаю, — как бы размышляя, произнесла Катерина. — Для чего нужно оформлять документы на тех, кого вы поместите ко мне временно, на короткий срок?

— Новые документы нужны сиротам и бездомным по двум причинам, — словно учитель первоклашке объяснил ей Башун, — чтобы их не смогли разыскать родственники, если спохватятся, и, главное, чтобы их можно было выгодно продать. Клиенты много не отстегнут, если бумаги не будут в порядке, а без документов так вообще не возьмут.

Он немного помолчал, как бы вспоминая, что еще хотел сказать, и добавил:

— Не знаю, говорил ли об этом Проня тебе, но мне долго растолковывал. Тех, кто предназначен для наших клиентов, надо особенно хорошо обиходить. Чтобы покупателю показать «товар лицом»! Да, еще, — вспомнив, назидательно поднял он палец, — не забудь приготовить приемную для показа им нашего «товара».

— Об этом не беспокойся! Им вполне подойдет мой кабинет, — заверила его Воронцова и озабоченно произнесла: — Боюсь только, Костенька, что нам мало не будет, если все же попадемся. Уж точно светит небо в клеточку!

— Мне, может, и да, а тебе-то чего бояться? — успокоительно бросил ей Башун. — Проня же объяснил, что детей примешь как бы из милости, а отдашь по письму благотворительной организации. Этой липой и отчитаешься! Во всяком случае, — он взглянул на нее с откровенной насмешкой, — ты рискуешь не больше, чем сейчас, обжимая детдомовцев.

— Ну ты и скажешь, Костик, — обиженно надула губы Катерина. — У меня с отчетностью полный порядок — которая уж ревизия проверяла. Да и в случае чего условным сроком можно отделаться. А тут, — с сомнением покачала она головой, — похуже может обернуться!

«Что-то бабенка слишком пугается. Как бы не дала задний ход, — озабоченно подумал Костыль. — Надо срочно ее приободрить!» Для этого у него был лишь один испытанный метод и, окинув взглядом ее аппетитную дородную фигуру, он ощутил готовность к действию.

— Да что это мы все о делах да о делах, Катюша? Брось сомневаться, все будет о’кэй! — с деланной бодростью произнес он, откладывая в сторону поднос. — Не лучше ли нам поразмяться?

— Ого! А ты, вижу, уже совсем здоров, — оживилась Катерина, с вожделением глядя на простыню, встопорщившуюся у него выше колен. — Я совсем не против! Это лучше, чем заниматься пустыми разговорами.

Не теряя времени, она сбросила с себя халат, оставшись в одной сорочке, и с неестественной для ее веса и габаритов легкостью взобралась на постель, усевшись верхом на своего любовника.

— Ты лежи спокойно, котик, лишь немного помогай, — нежно шепнула она ему в ухо, беря инициативу в свои руки. — Не дай Бог, у тебя снова головка заболит!

О деле они в этот день больше не говорили.

Приступив к подготовке порученной ему операции по киднеппингу и узнав, кого хотят похитить, Константин Башун был вне себя от изумления. Это надо же такому случиться? Опять судьба сталкивает его со старыми обидчиками, отцом и сыном Юсуповыми!

«Ну уж теперь я вам отомщу по полной программе, — злорадно подумал он. — Век будете помнить меня, когда замочу девчонок! На этот раз я одержу победу! Враз за все со мной расплатитесь: и за тюрягу, и за то, что лишили меня рыжья». Никогда не забудет Костыль, как из его рук уплыли золотые самородки, которые он уже считал своими. До сих пор воспоминание об этом приводит его в ярость. Ведь это он мог разбогатеть, а не сопляк Петр! То, что золото было добыто не им, а этим «сопляком», ничуть не обременяло совесть бандита.

— Не дам Седому продать их девчонок. Ни за что не оставлю в живых! — злобно пробормотал он, приняв решение пойти против воли своего главаря.

«Ну что же, если не согласится, тем хуже для него. Пусть тогда не рассчитывает на мою верность и преданность, — мрачно решил он про себя. — Придется обманом добиться своего!» Эти мысли настолько взбудоражили бандита, что он решил поделиться ими с зашедшим его навестить Сергеем Фоменко.

— Седой задумал лишить тебя, Хирург, работы, — с ходу ошарашил его Башун, не успел тот снять с себя куртку, промокшую под лившим с утра дождем. — Не знаю, как его и отговорить! Ведь мы только что все наладили, а теперь вряд ли выполним обязательства по договору. Может, что присоветуешь?

— Ты лучше скажи, в чем проблема? — озабоченный его сообщением, предложил Фоменко, проходя вместе с ним на кухню. — У тебя найдется, чем промочить горло? — щелкнул он себя по торчащему кадыку. — Для успокоения нервов.

— Найдется, присядь, — согласно кивнул ему Башун, доставая из холодильника початую бутылку и две стопки. — Сейчас все узнаешь.

Он выставил на стол миску с остатками салата, нарезал на куски полбатона и, усевшись напротив Хирурга, налил себе и другу водки.

— Седой нашел покупателей на наш живой товар. Считает, что сбыть детишек усыновителям безопасней и выгодней, чем их мочить и прятать концы в воду, — с циничной откровенностью изложил он суть дела. — Нам же собирается отдавать то, что не годится для продажи.

— Пожалуй, эдак мы не сможем выполнить все заказы на детские органы, — расстроенно отозвался Фоменко-Хирург. — Вот видишь, я был прав: надо выпить для успокоения.

Друзья опорожнили посуду, и Башун решился изложить свой план.

— Я попробую уговорить Седого сделать как раз наоборот. Продавать усыновителям только тех, кто не нужен для выполнения заказов на органы. Договор-то нас к этому обязывает! — зло сверкнул он исподлобья маленькими глазками, — Ну а если не согласится, — он мрачно усмехнулся, — будем действовать обманом.

— Это как? — поднял брови осторожный Фоменко. — Не понял я что-то.

— Да лепить горбатого ему будем! — выплеснул свою злобу Костыль. — Всех, кого нужно, я непременно замочу! А для Седого придумаем всякие байки. Или прятать от него их будем. Катюша нам в этом поможет. Что на это скажешь?

— Пожалуй, нам ничего другого не остается, — подумав, согласился Хирург. — Ему трудно будет нас проверить. Ведь деток отбирать будем мы, и Катерина с нами заодно. Вот только, — озабоченно посмотрел он на друга, — как быть с теми, кого нам доставит братва? Проня, тот наверняка будет вести учет!

— Мы и в этом случае их проведем! — самоуверенно бросил Костыль. — Кому надо устроим болезнь или другое, от чего они загнутся. Например, как сейчас с девчонками-близнецами.

У Хирурга-Фоменко от любопытства заблестели глаза. Он уже знал о предстоящем киднеппинге, заранее предвкушая, что скоро получит отличных доноров для выполнения предстоящих заказов.

— Интересно, что ты задумал? — вопросительно посмотрел он на Костыля. — И давай-ка пропустим еще по одной — душа просит!

Они выпили, закусили, и Костыль открыл ему свой замысел.

— Все очень просто! Я подобью Седого, прежде чем продать, получить за них выкуп. Он жадный и на это клюнет. А потом, — его губы злобно искривились, — я замочу девчонок «при попытке к бегству». Так обставлю этот спектакль, что он ничего не заподозрит! Ну как тебе, нравится?

— Да у тебя, Костыль, просто криминальный талант! — искренне восхитился Фоменко. — С тобой интересно иметь дело.

Его одобрение привело Башуна в хорошее расположение духа, и он вновь потянулся к бутылке, чтобы продолжить задушевный дружеский разговор.

На следующий день утром Константину Башуну позвонил Проня и велел срочно приехать в офис «Выстрела». Когда он, поймав «левака», туда прибыл и явился в кабинет шефа, у Седого уже сидели Проня и Настя.

— Присаживайся поближе, — без предисловий предложил Седой, указав рукой на свободный стул. — Ситуация такая, что надо ускорить операцию, и в нашем распоряжении остается не более недели.

Он подождал, когда Башун сядет рядом с остальными, и объяснил:

— Поскольку Насте, может, и не удастся с тобой за это время связаться, вам надо скоординировать свои действия. Главное, вы должны договориться, где ты со своими должен ее ждать, и по какому сигналу подъехать, чтобы забрать ее с соплячками.

Башун согласно наклонил голову, и Седой повернулся к Насте.

— Расскажи ему, что мы с тобой порешили. А лучше покажи на этой схеме, — он пододвинул к ней толстый лист бумаги, на котором было что-то начерчено.

Все сгрудились над этим рисунком, и Настя стала водить по нему пальцем.

— Вот здесь находится подъезд школы, а здесь — калитка в ограде, — показала она Костылю. — Ты должен ждать на машине за углом вот в этом переулке. При мне будет детский горн, и как только подам сигнал, сразу подкатывай к калитке. Действовать надо быстро, иначе нам может помешать охранник школы. Он из ментовки и, чем черт не шутит, вдруг чего-нибудь заподозрит?

— Думаю, Костыль, тебе все понятно, — вмешался главарь. — Теперь ты доложи, как идет подготовка? Всех подобрал, кто тебе нужен? Кого посадишь за руль?

— Хочу взять с собой Филина. Он метко стреляет, а кулаками я сам любого уделаю, если придется отбиваться. Вот с водилой… — тут Башун замялся, — я еще не решил. Надо бы взять Цыгана, да сам знаешь… не ладим мы с ним.

— Вы это кончайте — с враждой! У нас у всех общее дело, — грозно нахмурился главарь. — Проня! — приказал он подручному. — Поговори с Цыганом! Передай, если будет задирать Костыля, я ему это не спущу!

Пронин послушно кивнул, и Седой вновь обратился к Башуну:

— Значит, за руль посадишь Цыгана! Он у нас лучший после Фитиля. Умеет уйти от погони! Кто тебя из тюряги доставил? — в его голосе был укор. — Никак успел уже забыть? Ладно, все! — заключил он. — У тебя есть какие соображения?

«Надо сейчас попробовать с ним договориться. А то когда ж еще? — подумал Башун. — Потом будет поздно», — и решительно произнес:

— Есть одно предложение. Очень выгодное!

Проня и Настя с интересом на него посмотрели, а Седой откинулся в кресле и, пристально уставившись белесыми глазами, велел:

— Давай выкладывай свое выгодное предложение!

— Брат этих девчонок — очень богатый тип. — Начал Костыль бойким тоном. — Думаю, что Настя, — кивнул он на нее, — уже в этом убедилась. А я его давно знаю. Этот фрайер реально способен нам пол-лимона «зеленых» отвалить! Надо быть лопухом, чтобы отказаться!

По алчно загоревшимся глазам Седого было видно, что названная сумма его впечатлила, но, немного подумав, он с усмешкой глядя на Башуна, возразил:

— Нет, на это идти не стоит! Или ты, Костыль, уже по нарам соскучился? На них тебе лучше, чем на Катерине? Короткая у тебя память, — осуждающе покачал он головой. — Но я не забыл, кто нас повязал два года назад. Ведь я и тогда тебя предупреждал, что с этими Юсуповыми связываться опасно.

— Тогда зачем снова с ними связался, раз так их боишься? — грубо, не скрывая злости, бросил ему в лицо Костыль. — Они, что же, простят тебе своих девок?

— Сравнил хрен с пальцем! — так же грубо рыкнул в ответ Седой. — Откуда они узнают, кто умыкнул их соплячек? А этим выкупом к нам тянется нить, за которую можно ухватиться. Неужто ты такой тупой и ничего не сечешь?

— Я не тупее других, и память у меня в порядке! — ответил Костыль с вызовом. — Тогда нас повязали потому, что выследили. Это могут сделать и сейчас, если сядут мне на хвост. Так что нечего трусить! Пол-лимона «зеленых» на дороге не валяются.

— Это кто трусит? — грозно вперил в него водянистые глаза Седой, медленно поднимаясь с кресла. — Ты на кого хвост задираешь, падла?

Сжав кулаки поднялся и Костыль. Еще мгновение, и произошло бы непоправимое, но вовремя вмешался шустрый Проня. Быстро вскочив и встав между ними, он визгливо крикнул:

— Вы что, мужики, ума лишились? А ну, успокойтесь! Нам нельзя ссориться!

Опомнившись, Коновалов и Башун, тяжело дыша, опустились на свои места, а умный Пронин взял инициативу в свои руки.

— Напрасно ты насыпался на Костыля, — с укором, но почтительно обратился он к своему шефу. — Ведь тебе дело предлагают. — Сделал паузу и, незаметно подмигнув Башуну, чтоб молчал, вкрадчиво добавил: — Если все провернуть с умом, то и богатенького фрайера тряханем и девок выгодно сбудем. Отчего же нам не рискнуть?

— Да я разве против пол-лимона баксов огрести? — Седой уже остыл, и его вновь стала одолевать жадность. — Но нас уже разок из-за Костыля мусора повязали, — как бы оправдываясь, объяснил он подручному. — А кому охота снова наступать на те же самые грабли?

— Ты забыл, что за битого двух небитых дают, — хитро прищурился Проня. — На этот раз Костыль учтет прошлые ошибки и не подведет. Сработаем чисто!

— Ну ладно, подумаю, — сдался Седой. Сразу согласиться ему не позволяло самолюбие. — Сначала надо заполучить этих соплячек, а там посмотрим. Ты иди, Костыль, — бросил он Башуну, — и займись этим делом! А ты, Проня, раз уж стал на его сторону, — с усмешкой взглянул на подручного, — отправляйся и придумай, как безопасно получить за них выкуп.

— Зря ты, Вася, поддался этому живодеру! — прорвало Настю, как только за Башуном и Прониным закрылась дверь кабинета. Ну и хитрюга Проня! Всегда подпевает и нашим и вашим!

— А у тебя что, есть на это свое мнение? — насмешливо, но в то же время с интересом вскинул на нее белесые глаза Седой. Он все еще был зол на строптивого подельника и ему было по душе подтверждение своей правоты.

— Да подведет тебя Костыль снова, как пить дать! Уж точно на нас ментов наведет! — убежденно бросила ему Настя. — Тогда пожалеешь, что послушался Проню, да поздно будет! Костыль девчонок убьет!

— С чего ты взяла, что он их замочит? Я его предупредил, что они заказаны, — нахмурился Седой. — Пусть только попробует ослушаться!

— Он же неуправляем, Вася! Ты что не убедился в этом сегодня? — стояла на своем Настя. — И притом кровожаден, как вурдалак, — с ненавистью добавила она. — Ему убивать одно удовольствие!

— Ну и что с того? Кто-то должен делать и эту грязную работу, — ответил Седой. — Но я не пойму, почему тебя это так волнует, Настена? — пристально посмотрел он ей в глаза. — Раньше мокруха тебя не шокировала.

«А ведь и правда: раньше со мной такого не было. Неужели я так раскисла из-за этих девчонок?» — подумала Настя, удивляясь самой себе и в то же время сознавая, что так оно и есть на самом деле. Не желая того, она прикипела душой к Оленьке и Наде, и ей невыносима была мысль, что их лишат жизни.

— Слишком хороши эти малышки, Вася, чтобы их убивать, — решилась все же признаться любовнику Настя. — Поэтому меня это волнует. Будто хотят погубить кого-то из моей родни.

— Зачем же понапрасну беспокоиться? Я же сказал: замочить их не дам, — со снисходительной усмешкой заверил ее Седой. — Твоим соплячкам ничто не угрожает. Будут жить припеваючи у богачей за океаном!

— Не доверяй Костылю, Васенька! — взмолилась Настя. — Он тебя непременно обманет! Мне говорит об этом моя женская интуиция. Этот подлый мокрушник все сделает по-своему, и ты же видел, что он тебя не боится!

«Может, Настена и права. Такое вполне может случиться, — мрачно подумал Седой, вспомнив свою недавнюю стычку с Костылем. — Он способен полезть на рожон». Но признать, что его авторитет поколеблен, Седой не мог.

— Ты, Настя, говори, да не заговаривайся! — одернул он любовницу, бросив на нее тяжелый взгляд. — Знаешь ведь, у меня с теми, кто «не боится», — скривил рот в злобной усмешке, — разговор короткий. Живыми закопаю!

Понурый вид Насти говорил, что она по-прежнему не верит Костылю ни на грош. И Седой, чтобы ее приободрить полушутя добавил:

— Но раз ты так доверяешь своей интуевине, то я, пожалуй, поручу Цыгану следить за каждым шагом Костыля и пусть выведает его тайные планы. Они давно в контрах, и красавчик, — он ехидно усмехнулся, — охотно подставит ножку мокрушнику.

Решив на этом закончить разговор, он встал и, напустив на себя важность, сказал на прощание:

— Ладно, Настена, больше об этом не беспокойся! Иди и делай, что тебе поручено! Хотелось бы с тобой пообщаться, — притворно вздохнул он, чтобы ее не обидеть, — но никак не могу: нужно ехать по важному делу. Если с Костылем будет что-то не так, Цыган даст тебе знать, — крикнул он ей уже вдогонку.

Глава 9 Измена Насти

Получив секретное задание от своего главаря, Сашка Цыган испытывал двойственное чувство. Он был рад разоблачить Костыля, которого не любил и считал виновником целого ряда их неудач. Но в то же время ему претило то, что для этого придется кривить душой и «настучать» на товарища. Настроение было муторное.

— Я уверен, что ты прав, и этот гад нас снова подведет, — покривившись, сказал он главарю, когда они сидели один на один в кабинете Коновалова. — Но трудно мне притворяться. Мне легче замочить падлу, чем это!

— Вот этого как раз делать не надо! — жестко произнес главарь. — Мне и так тяжело бороться с отмороженной братвой, за самовольство хочу наказать Костыля, а тут и ты еще с ним сцепишься!

Он бросил тяжелый взгляд на смуглого красавца и усмехнулся.

— Еще неизвестно, как для тебя это дельце обернется. Вполне можешь попортить свой фейс, и бабы любить не будут. Оставь его лучше мне, — добавил он с мстительным блеском в глазах. — Я проучу Костыля, как идти против моей воли. Да так, чтобы другим было неповадно!

Цыган больше главарю не перечил, но решил все же комедию не ломать, а постараться выведать тайные замыслы своего недруга исподволь. «Лучше всего — это сблизиться с его дружком Хирургом. Вот у кого можно все узнать, — решил он. — Надо только суметь его разговорить». И случай ему вскоре представился.

Опасаясь «засветиться» в общественных и людных местах, Башун предпочитал проводить все совещания с подельниками на квартире у Екатерины Воронцовой. И на этот раз он пригласил Цыгана, чтобы обговорить с ним все детали предстоящей операции, и особо — маршрут ухода от возможного преследования. «Напрасно я согласился на участие красавчика в этом деле, — сверлило его голову резонное сомнение. — Как бы чего у нас с ним не вышло. Сейчас опять начнем спорить». Когда раздался звонок в прихожей, он пошел открывать и был недоволен, что вместо ожидаемого Цыгана увидел своего друга Фоменко.

— Ты чего это с утра заявился? — не скрывая досады, пробурчал Башун. — И почему рожа кислая? Ко мне сейчас Сашка Цыган должен прийти. У нас с ним деловой разговор.

— Вчера с Софочкой перебрали, голова у меня трещит. В общем, поправить здоровье надо, — без обиняков признался Хирург. — Она сейчас без работы, да и у меня, как знаешь, с бабками туго. Одним словом, выставляй, что у тебя есть! Я вам с Цыганом не помешаю.

«Налить, что ли, ему стакан? — подумал Костыль, но тут же отказался от этой мысли. — Нет! Тогда от него уже не отделаешься. А мне ни к чему, чтобы он присутствовал при нашем разговоре. Будет помехой — у нас с Цыганом до всякого может дойти!» Поэтому вслух возразил:

— Ничего не выйдет, Серега! Спиртного в доме — хоть шаром покати, да и с Цыганом у меня крутой разговор намечается. Ты не усидишь, встревать будешь и помешаешь мне с ним разобраться. Могу лишь дать на выпивку из тех, — он самодовольно ухмыльнулся, — что подкинула мне Катюша за труды праведные.

— Ладно, как-нибудь перебьюсь, — не скрывая обиды, отказался Фоменко. — Не хватало еще, чтобы Катерина содержала двоих. Да меня Софа загрызет, если об этом узнает!

Он гордо повернулся и, не удерживаемый Башуном, вышел, раздумывая над тем, где бы ему опохмелиться. Решение этой проблемы настолько завладело его мыслями, что, выйдя из дома, он не заметил подъехавшего на машине Цыгана. Так бы они и разошлись, если бы Сашка, выскочив из нее, не окрикнул:

— Эй, Хирург! Ты чего шатаешься? Часом, не заболел?

— Здорово, Цыган! Угадал, болею я, — узнав его, хмуро отозвался Фоменко, — Вот надеялся поправить здоровье у друга, а он меня выставил на улицу, — не сдержав обиды, пожаловался он. — Иди, он тебя ждет!

Сообразив, что за болезнь мучит с утра Хирурга, как и то, что его друг не дал ему опохмелиться, сообразительный Цыган обрадовался неожиданной удаче. «Выходит, что обиделся он на Костыля. Это мне на руку! — пришла ему в голову дельная мысль. — Надо ковать железо, пока горячо!»

— Ничего, обождет! Дело не такое срочное, как у тебя, — дружески улыбнулся он «страдальцу». — Его можно и отложить. Тебя ведь Серегой кличут?

— Ну да, Сергеем, — подтвердил Фоменко и с надеждой спросил: — А у тебя есть что мне предложить?

— Само собой! Меня тоже эта болезнь часто мучит, — весело подмигнул ему Сашка. — Поедем в наш кабак, я там тебя быстро вылечу!

— А как быть с Костылем? Он же тебя ждет, — удивился Фоменко, — Сказал мне, что у вас с ним важный деловой разговор.

— Это верно, разговор важный, но пару часиков подождать может, — небрежно бросил Цыган. — Я это беру на себя! Позвоню из кабака и скажу, что задержался из-за того, — он снова весело подмигнул Хирургу, — что друга надо было срочно выручить. Разве не так?

— Все так, — благодарно взглянул на него Фоменко. — Поедем поскорее! — уже не в силах терпеть, поторопил он Цыгана. — Век не забуду!

В ресторан «На Лесной», несмотря на неурочный час, их пропустили, так как Цыгана там хорошо знали. Проблем с выпивкой не было, а закуски им особо не требовалось. Официант быстро приготовил столик в укромном уголке, и, когда водрузил на нем запотевший графинчик с водкой, глаза у Фоменко ожили, и даже голова стала болеть меньше.

— А я-то считал, что вы с Костылем такие кореша — водой не разольешь, — счел нужным подлить масла в огонь Цыган в ожидании, когда им принесут закуску. — Чего это вдруг он для тебя водяры пожалел?

— Наверное, его Катерина ругает за то, что часто забегаю выпить, — стараясь скрыть злость, сказал Фоменко и, как бы оправдывая приятеля, добавил: — Мы ведь с ним оба сидим на шее у своих баб, пока не войдем в дело. А Седой что-то все тянет.

— Да уж, вам не позавидуешь. Тем более, — Цыган сделал паузу, решив вызвать Хирурга на откровенность, — что наш пахан, похоже, решил изменить курс не в вашу с Костылем пользу.

— Он, что же, задумал отказаться от подписанного договора? — болезненно морщась, всполошился тот. — Ведь был же двумя руками «за»!

Цыган насмешливо на него взглянул и, налив водки себе и Хирургу, «добавил уголька»:

— По моему разумению, Седой не собирается ни отказываться от него, ни выполнять. Дело-то новое и очень рискованное. А вот похищение пацанья за хорошие бабки ему кажется выгоднее и намного безопаснее.

— Вот, значит, он как? Решил нарушить соглашение? — залпом опрокинув стопку и сразу почувствовав себя лучше, возмутился Фоменко. — Но и мы не пальцем деланы. Не позволим ему дать задний ход!

«А рыбка клюнула! — мысленно порадовался Цыган. — Сейчас он мне кое-что выложит». Вслух же, с деланным пренебрежением, чтобы посильнее завести Хирурга, иронически улыбаясь, произнес:

— Да ну? Что же такое вы ему сделаете? Кукишь в кармане покажете? Или он, может, испугается медиков и их заокеанских партнеров?

— Напрасно смеешься! Мы знаем, что делать в этом случае, — залпом выпив новую порцию и утратив свою обычную осторожность, мрачно заявил Фоменко. — Костыль предвидел такой поворот и не отдаст ему тех, кто нам нужен для дела.

— И как же он надеется обмануть Седого? — язвительно скривил губы Цыган, подзуживая Хирурга. — Думает, что за ним не проследят? Ведь вам обоим мало не будет, когда все выйдет наружу! — с фальшивым сочувствием добавил он. — Как вы это себе представляете, голуби?

Явное пренебрежение к нему и Костылю, жалостливый тон Цыгана задели за живое самолюбивого Фоменко.

— Да мы все сделаем так, что комар носа не подточит, — в сердцах выложил он то, что на холодную голову никогда бы не открыл Цыгану. — И разумеется, без свидетелей! Костыль вовремя замочит нужную клиентуру, и выглядеть будет все так, словно те отдали концы вполне естественно!

— Все это ваши фантазии! — оскорбительно рассмеялся ему и лицо Цыган, снова наливая по полной. — Никогда вы с ним на это не решитесь. Побоитесь расплаты! Давай уж лучше продолжим твое лечение, Хирург! — с дружеским видом предложил он, поднимая стопку. — Так будет вернее!

Но это еще больше оскорбило Фоменко.

— Зря мне не веришь, Сашка! Я не из тех, кто зря треплет языком, — он даже не стал пить, отставив свою стопку. — Совсем скоро сам убедишься в этом!

— Может, вы и этих девок, что сейчас умыкнем, не отдадите? — решив довести игру до конца, с явной насмешкой поинтересовался Цыган. — Ведь Седой их уже на корню запродал.

— Само собой, — на полном серьезе подтвердил Хирург. — На них у Костыля свои виды. Похоже, старые счеты с семейкой Юсуповых.

Но он уже почувствовал неладное в том, с каким интересом Цыган задает вопросы, и пожалел о сказанном. Опасливо раздумывая над этим, медленно выпил свою стопку и с деланным спокойствием произнес:

— Хотя мы с Костылем все обставим так, что никто ничего не докажет, — Фоменко пристально посмотрел в шальные глаза Цыгана, которые у того сразу забегали, — я попрошу тебя, Сашка, о нашем разговоре никому ни гу-гу! Чтобы не было в наших рядах раздору. Все равно выгода всем одна!

— О чем речь! Буду нем как могила, — поспешил заверить его коварный друг. «Как бы не так, — в то же время злорадно подумал он, разливая остатки водки. — Пусть только Костыль выкинет фокус, все сразу станет известно. Тогда уж ему точно будет хана!»

Сделав вид, что его этот вопрос больше не интересует, Цыган посмотрел на часы и заторопился.

— Ну все, друг Серега! Похоже, ты неплохо поправил здоровье? — он весело подмигнул Хирургу поднимаясь. — Если хочешь, оставайся здесь, а мне пора ехать к Костылю. Он меня уже заждался!

— Посидел бы, да карман пустой, — со вздохом сказал Фоменко, тоже вставая из-за стола. — Спасибо тебе, Сашка! За мной должок.

Он уже вполне сносно себя чувствовал и последовал за Цыганом к выходу из ресторана.

— Так вот, значит, что эти суки задумали? — мрачно усмехнулся Седой, когда Цыган сообщил ему о том, что выведал у Хирурга.

— Ну что ж, дадим им сделать по-своему? Как ты считаешь? — с холодной злобой уставил он свои водянистые глаза на доносчика. — Ведь нам с тобой это на руку?

— Почему на руку? — не понял его Цыган. — Они же замочат девок и сорвут тебе сделку! Да и мне какой прок от этого?

— Неужели не сечешь? — с видом превосходства ухмыльнулся Седой. — А кому нахальный и строптивый Костыль стал поперек горла? Кто считает, что пора с ним кончать, потому что стал слишком опасен? — спросил он, сдерживая ярость, и сам же ответил: — Ведь мы с тобой оба хотим этого! Поймав же на обмане, мы законно справим по нему отходняк.

— А не в убыток это нашей братве? Многие будут недовольны, — засомневался Цыган. — Ты сам превозносил его роль в деле с медиками. Даже убеждал всех, что Костыль в нем незаменим!

— Ну и что с того? Братва ненавидит тех, кто обманывает своих, — отмел его возражение Седой. — А убытка никому не будет! За соплячек получим солидный выкуп. И дело не пострадает, — с усмешкой взглянул он на подельника. — Костыль, конечно, известный мокрушник, но ты, Цыган, мало в чем ему уступаешь. Сам ведь вызывался его заменить. Или уже забыл?

Цыгану крыть было нечем, и он понуро замолчал, а Седой, немного поразмыслив, с недовольным видом добавил:

— Вот только с Настей может выйти осложнение.

— Это почему? — Цыган при ее упоминании поднял голову, и в его шальных глазах появился интерес. — Она же Костыля не переваривает и будет только рада, если мы от него избавимся.

— Я не о том, — поморщился Седой. — Она баба, а сам знаешь, какие эти сучки жалостливые. Одним словом, привязалась к соплячкам, пока с ними нянькалась. Просила их пощадить, и я ей обещал, — хмуро объяснил он. — Теперь понял, в чем дело?

— Да уж, может тот еще тебе скандальчик закатить! Она — баба с характером, — сообразив, что тревожит главаря, согласно кивнул Цыган, но в его голосе прозвучала скрытая радость. «А что? Не простит она Ваське, если не сдержит слова и девчонки погибнут, — с надеждой подумал он, так как давно уже мечтал отбить у него любовницу. — При первой возможности сообщу, что он сознательно ее обманул. Настя ему не спустит, и у меня появится шанс!»

— Между прочим, ты заметил, как она изменилась? Какая-то озабоченная, нервная стала, — не скрывая недовольства, спросил Седой. — Ведь раньше за ней не наблюдалось, чтобы она была слишком чувствительной?

— По мне, так она уж слишком тобой всегда озабочена, — невесело рассмеялся Цыган. — А я предпочел, чтобы мной. Почему спрашиваешь? Неужто меж вами нелады? — удивленно поднял он брови, втайне надеясь, что так и есть на самом деле.

— Что-то не та стала Настена, как прежде, — нехотя признался ему Седой. — Наверное, придется сменить телку. Но ты, Сашка, — остро взглянув, небрежно бросил он, — не очень-то губу раскатывай! Я это еще не решил.

— Да мне что? Я ведь подождать могу, — постарался шуткой снять возникшую напряженность Цыган, отводя в сторону свои шальные глаза, чтобы скрыть от Седого блеснувшую в них радость.

Настя Линева была вне себя от злости, еле сдерживаясь, чтобы не швырнуть о стену что-нибудь из посуды. А объяснялось это тем, что сорвалась задуманная ею «прощальная гастроль»! Не желая самой себе признаться, она жаждала всем своим существом хотя бы еще разок напоследок насладиться близостью с Петром, снова испытать непривычный восторг от его нежной чуткости так непохожей на грубость и эгоизм ее прежних любовников.

Привыкшая к тому, что никто из мужчин не может устоять перед ее чарами, Настя и мысли не допускала, что Петр откажется от новой интимной встречи. Но обнаружилось, что у него характер намного тверже, чем ей казалось. Когда она, будто ни в чем не бывало, обняла его, воспользовавшись тем, что они осталась в квартире одни, он мягко, но решительно отвел ее руки.

— По-моему, Зина, ты сама прошлый раз положила конец нашим прежним отношениям, — холодно глядя на нее, сказал Петр и, нахмурив брови добавил: — Не снимая с себя вины за то, что поддался страсти, все же считаю, и ты не вправе была предъявлять мне претензии, так как знала, что я женат и мы ждем ребенка.

— Да какие у меня претензии, Петенька? Это же я так, сгоряча, — попыталась исправить положение Настя. — Не бери в голову! Нам же хорошо вместе!

— Нет, Зина, к этому возврата нет! — твердо заявил Петр, стараясь казаться спокойным, так как все еще испытывал к ней страстное влечение. — Ты тогда вполне ясно выразила, о чем думаешь. Того, что хочешь, я дать тебе не могу!

— Вот, значит, как? Совесть мальчика заела? — не выдержав, сорвалась на крик Настя. — Стало жаль своей болявой женушки?

Но на Петра ее вспышка не произвела впечатления.

— Не надо скандалить, Зина! — спокойно попросил он. — Это ни к чему нас не приведет. Того, что было, уже не вернуть. Нам ведь хорошо было вместе? Так давай же не будем ссориться!

— Ты хочешь все забыть, а я не собираюсь! — яростно выкрикнула Настя. — И не надейся, что останусь у вас после этого!

— Ну что же, делай, как хочешь, — холодно произнес Петр и, повернувшись, чтобы уйти, требовательно добавил: — Но в любом случае не будем больше говорить на эту тему!

— Значит так — попользовался мной, а теперь — под зад коленкой? — истерично крикнула ему вслед Настя. — Ну смотри! Ты еще об этом пожалеешь!

Не обращая внимания на ее вопли и проклятия, Петр вышел, а разъяренная Настя еще долго бегала по квартире, швыряя все, что попадало под руку, вымещая таким образом свою боль и досаду. «Да что же со мной происходит на самом-то деле? — поразилась она, немного придя в себя. — Может, свет клином сошелся на этом сосунке? Чем же он меня так околдовал?» — спрашивала она себя и не находила ответа. Ей было невдомек, что секрет волшебной власти этого «сосунка» заключался в его врожденном преклонении перед Женщиной.

Вот в таком жутком состоянии и застал Настю телефонный звонок Цыгана.

— Отчего у тебя голос какой-то кислый? — удивился он, привыкший к тому, что она всегда самоуверенная и дерзкая. — Болеешь, что ли?

— Да не больна я, Сашка, просто настроение паршивое, — неожиданно тепло отозвалась Настя, чем еще больше его поразила. — Никому-то я не нужна, никто меня не любит!

— Это как же так? А про меня забыла? — с жаром возразил Цыган. — Не говорю уже о нашем атамане, у которого я тебя никак отбить не могу.

— Значит, плохо стараешься, — многообещающе произнесла Настя, чем сразила его наповал. Ее вдруг неудержимо потянуло к красавцу Цыгану, страстно захотелось найти утешение в его объятиях. «Петя потерян, и Василий мне уже не опора, — мысленно решила она. — Сашка — вот кто меня в случае чего сможет от него защитить. Больше некому!» И со всей нежностью, на какую была способна, призывно добавила: — Ты бы приехал! Очень хочется тебя видеть.

— А разве к тебе можно? Не зашухерят? — даже растерялся от такой приятной неожиданности Цыган. — Соседи не настучат хозяевам?

— Да не бойся ты! — с досадой бросила Настя. — Мне здесь оставаться-то всего несколько дней. Ты же что-то хотел передать? Вот и совместишь полезное с приятным, — цинично рассмеялась она. К ней уже вернулась прежняя наглость.

— Тогда через полчаса буду! Адрес знаю, — не скрывая охватившей его буйной радости, пообещал Цыган и добавил горячим шепотом: — Встречай в чем мать родила!

Ожидающее ее новое интимное приключение как рукой сняло с Насти нервный стресс. К тому моменту, когда прибыл Цыган, она уже успела принять душ и разобрать хозяйскую постель. Увидев предмет своих давних мечтаний в одном прозрачном халатике, сквозь который просвечивает голое тело, Сашка с ходу весело заявил:

— Давай, Настенька, сначала займемся приятным делом, а полезное оставим на потом!

Небрежно сбросив с себя кожаную куртку, рослый и сильный красавец сгреб ее в охапку и легко, как пушинку, на руках отнес в спальню, дверь в которую была широко распахнута. Там он аккуратно положил свою ношу на постель, быстро скинул с себя одежду и заключил Настю в свои мощные объятия. Цыган знал по опыту групповух, что не уступает Седому, был уверен в своих силах, но ему хотелось превзойти своего соперника и, вопреки обыкновению, он повел с ней любовную игру.

Ища утешения после утренней неудачи, Настя действовала активно, но сравнение с Петром было не в пользу Цыгана, и это снижало наслаждение от секса. Однако ее новый любовник и, правда, не уступал Седому, и, чтобы укрепить их связь, она, вспомнив хитрости своей прежней «специальности», несколько раз искусно изобразила, что испытывает высшее удовольствие.

— Знаешь, Сашенька, чего я боюсь больше всего? — сказала она ему, ластясь, когда с блаженной улыбкой, он лежал рядом, отдыхая от бурного секса. — Это того, что когда Седой о нас с тобой узнает, — голос у нее дрогнул, — то он в своей манере затаится и отомстит внезапно — так, чтобы не смогли защититься. И конечно, сначала расправится со мной!

— Не волнуйся, Настенька. А я что же дурнее его? — покровительственно притянул ее к себе Цыган. Он настроен был благодушно. — Если что-нибудь по отношению к тебе выкинет, будет иметь дело со мной. Он что, купил тебя? Ты полезный член нашей команды и вольна распоряжаться собой! Вся братва будет на нашей стороне. Им и так многие недовольны.

— Тогда смотри в оба, Санек, — успокаиваясь, попросила Настя. — Знаешь ведь, какой он хитрый. Давай его перехитрим! — повеселев, предложила она. — Пусть пока ничего не знает. Не считаешь, что нам надо лучше познакомиться? Хватит тебе отдыхать!

— Это ты дело говоришь, — охотно откликнулся Цыган. — Я завсегда готов! Но все-таки прежде в двух словах скажу то, что хотел, когда позвонил. Обманул тебя Седой, пообещав пощадить твоих девчонок! Сам мне сказал, что позволит Костылю их замочить. Так что правильно делаешь, наставляя ему рога.

— Неужели, Санечка, их никак нельзя спасти? — всплеснула руками Настя. — Их так жаль! Они не только хороши собой, но удивительно добрые девчонки.

— Думаю, что еще не поздно попробовать уговорить Седого изменить решение, — постарался успокоить ее Цыган. — Он ведь почему ими жертвует? — доверительно объяснил он. — Хочет подловить Костыля на обмане и с ним покончить. Как оказалось, и ему он стал поперек горла.

— Тогда почему ты думаешь, что его удастся уговорить? — усомнилась Настя.

— Да жаден он больно, — презрительно ухмыльнулся Цыган. — На этом надо и сыграть! Он ведь уже запродал этих девчонок. А с местью Костылю можно и погодить.

Заметив, что Настя все еще огорчена, он, приобняв ее, пообещал:

— Но ты не грусти! Мы с тобой сорвем их планы. Говорю же, не дам тебя в обиду. Скоро убедишься, что Цыган во всем покруче Седого будет!

С этими словами он перевернул партнершу на спину и со всей присущей ему энергией принялся доказывать, что его обещания — не пустые слова.

Сообщение Цыгана о смертельной опасности, угрожающей ее подопечным, несмотря на его бодрые заявления, настолько обеспокоили Настю, что всю ночь проворочавшись в постели, наутро она решила срочно переговорить с Седым и напомнить ему о данном ей обещании. Дождавшись, когда Олю и Надю их брат отвезет в школу, она выскочила из дому и помчалась в офис «Выстрела».

— Заходь, Настена! — обрадовался ей Коновалов, когда она приоткрыла дверь его кабинета. — Легка же ты на помине! Мы как раз о тебе говорили с Проней, — кивнул он на сидевшего рядом помощника. — Тут у нас возникла одна проблема, и ты поможешь нам ее решить.

— И у меня проблема, вот и приехала, — стараясь за шутливым тоном скрыть, что трусит, натянуто улыбнулась Настя. — Это личный разговор, — кивнула она на скромно потупившегося Проню.

— Знаю твою проблему. Никак соскучилась? — плотоядно ухмыльнулся Седой, подмигнув Проне. — Но мы с тобой, как всегда, решим ее опосля, наедине. А пока послушай, о чем скажет мой начальник штаба.

Настя покорно опустилась на стул, и Проня своим тихим голоском посвятил ее в суть того, что их беспокоило.

— Беда в том, что твои девчонки уже большие и все хорошо понимают, — сразу взял он «быка за рога». Наверняка усекут, что их похищают, и поднимут шухер! Вот что может сорвать операцию. Тогда и охранник станет опасен, да и мусора, которых он вызовет, могут всех повязать!

Оба, и Седой, и Проня, с беспокойством взглянули на Настю, но она лишь снисходительно усмехнулась.

— И вы так ничего не придумали? — самодовольно бросила она им. — Считайте, что этой проблемы не существует! Я ее давно решила.

Главари банды с удивлением воззрились на нее, а Настя бойко объяснила:

— В том-то и дело, что девчонки уже большие, и провести их не так легко! Им, чтоб поверили, нужна сногсшибательная легенда: романтичная, но обязательно и правдоподобная.

— Ну и такую ты придумала? — не выдержал Седой. — Не тяни, выкладывай!

— А как же? Разумеется! — победно взглянула на него Настя. — Хотя это было непросто. Помогло то, что затеяли сами Юсуповы.

— Что же они затеяли? — подал свой голосок Проня.

Настя для пущей важности сделала паузу и, усмехнувшись, продолжала:

— Скоро день рождения близняшек, и Юсуповы решили справить его в Ялте, где на гастролях находится их мамаша. Туда они и отправятся всем кагалом на частном самолете, который зафрахтует богатенький сынок.

— Ну и что с того? — ничего не понял Седой. — Давай, Настена, ближе к делу!

— Не гони коней, Василий! Пусть продолжает, — вновь подал голосок Проня. — Кажись, до меня дошло. Здорово придумано!

Приободренная его похвалой, Настя открыла свою поистине фантастичную задумку.

— Я перед девчонками разыграю спектакль. Примчусь в школу и сообщу, что все их родичи погибли в авиакатастрофе! Мол, брат повез их в Ялту показать, как там все устроил, а самолетик упал в море! Он был частным — поэтому пока об этом не объявили. А мне нужно отвезти их в детский приемник милиции.

— И что, они этому поверят? — выразил сомнение Седой.

— Еще как! — уверенно заявила Настя. — Девчонки присутствовали на семейном совете, и все знают насчет Ялты.

— Ты им скажешь, что у них погибли все родичи? Я тебя правильно понял? — спросил внимательно слушавший ее Проня. — А как же их матушка? И разве у них нет других родственников?

— Я и это предусмотрела, — с видом собственного превосходства ответила ему Настя. — Самолетик упадет на обратном пути, когда в нем будет и артистка. А единственная их родня — это тетка матери, которая находится с семьей далеко — аж в Женеве!

Ненадолго воцарилось молчание, так как Седой и Проня переваривали то, что напридумала Настя. «Надо сразу же выяснить у них все насчет девчонок, — сообразила она, глядя на их озабоченные лица. — Пока они тепленькие!»

— Кстати, эта история должна нам пригодиться также при сбыте двойняшек Юсуповых с рук, — предложила она, будто бы ничего не зная об изменившихся планах Седого. — Если они поверят, что остались круглыми сиротами и некому о них позаботиться, то охотнее согласятся отправиться к приемным родителям за океан. Так легче будет соблазнить их романтикой и новой роскошной жизнью.

— Ну это второй вопрос, надо сначала их заполучить, — уклонился от прямого ответа Седой. — Как считаешь, Проня, приемлемо то, что она предлагает? — спросил он своего помощника.

— Думаю, это именно то, что надо! Молодец, Настя! — решительно заявил «начальник штаба». — Давайте на этом и остановимся. А доставим девчонок в детдом к Воронцовой. Там и будет наш детский приемник, — деловым тоном предложил он. — Катерину впутывать не станем, а вот Софу, подругу Хирурга, заставим сыграть ментовскую воспитательницу.

— Тогда все! Считаем вопрос решенным, — властно заключил Седой и, подмигнув Проне, добавил: — Ты иди, продумай детали, а мы тут с Настеной займемся другой проблемой.

Бросив на своего начальника понимающий взгляд, Пронин вышел, плотно закрыв за собой дверь кабинета, и Седой с Настей остались наедине.

— Ну, теперь можем и пообщаться. Соскучился я по тебе, Настена, — встав со своего места, расплылся в улыбке Седой. — Все время дела да дела! С бабами повожжаться некогда. Ей-ей, говорю правду, — рассмеялся он, подходя к ней и заключая в свои медвежьи объятия. Он стиснул ее огромными ручищами так, что она, уже отвыкнув, чуть не задохнулась и, усадив, как всегда, на стол, нетерпеливо прохрипел: — Давай скидавай поскорей споднее, а то на ширинке молния разъедется!

«И что же мне могло в нем раньше нравиться? — тоскливо подумала Настя, как всегда, выполняя все, что он хотел, но на этот раз не испытывая привычного удовольствия. — Грубый красномордый мужик, потом воняет. Цыган — тот хоть красивый!» Такая необычная ее индифферентность не осталась незамеченной партнером.

— Да что с тобой, Настена? — недовольно проворчал он. — Тебя сегодня не узнать — ты словно неживая! Завела себе еще кого? — вперил в нее свой ледяной взор. — Тогда чего ко мне прискакала? Говори, живая останешься! — криво усмехнулся он.

«Так я тебе и сказала! За дуру меня принимаешь? — презрительно подумала Настя. — Ты не говоришь мне всей правды, не жди ее и от меня». Но вслух с деланной грустью сказала:

— Прости меня, Вася, за то, что у меня сегодня нет настроения! Я ведь не за этим к тебе пришла. И не потому, что завела себе другого, — она сделала паузу, не зная, как ловчее перейти к разговору по существу. — Мне сказал Цыган, что Костыль решил поубивать моих девчонок, и ты вроде на это согласен.

Седой ей не ответил, и Настя осторожно ему напомнила:

— А как же тогда, Васенька, твое обещание? Ты им жизнь обещал сохранить! Значит, передумал продать их богатым американцам?

— Что-то слишком много ты стала задавать вопросов, Настена, — грозно сдвинул брови Седой. — Лучше бы как следует делала свое бабье дело! Не суй свой нос, куда не следует!

— Вот ты, Васенька, как заговорил, стоило мне напомнить, что не держишь своего слова, — все еще контролируя себя, но постепенно закипая, упрекнула его Настя. — Почему же не указал мне на бабье место, когда вы с Проней не могли решить проблему, и понадобился мой совет?

— Ты что же испытывать мое терпение сюда пришла? — взорвался Коновалов. — Забыла, что ли, с кем говоришь? Вот, Костыль это забыл, и увидишь, скоро по нему справят отходняк!

— Значит, для тебя все одно — что Костыль, что я? — окончательно выйдя из себя, подбоченилась Настя. — Тогда не взыщи, Вася: кончилась, видно, наша с тобой любовь! Для тебя это не потеря — стоит свистнуть, и рядом будет другая. Но и с меня больше не требуй верности!

Такое от нее Седому слышать еще не приходилось! От ярости он покраснел как рак и показалось, что сейчас его хватит удар. Он хотел было придушить Настю на месте, но, вспомнив, что на ней завязана вся операция, вовремя одумался. «Нет, сейчас никак нельзя этого делать. Расправлюсь с ней после, — мстительно подумал он. — А сейчас лишь выдам аванс!»

Сдержав себя, Седой приблизился к ней вплотную и, кривя душой, хрипло произнес:

— Благодари Бога, что я к тебе так привязан, Настя. Только поэтому оставляю на первый раз твою наглость без серьезных последствий. Ведь сама знаешь, что никто не смеет так со мной говорить! — тяжело на нее взглянув, он неожиданно отвесил звонкую пощечину. — А это получай, чтобы впредь помнила свое место!

Успокоив таким образом свои нервы, Седой снова уселся за стол, а Настя, оглушенная его ударом, на подгибающихся ногах и плохо соображая, вышла из кабинета. Лишь очутившись на улице, она окончательно пришла в себя. «Все расскажу Сашке! — решила она вне себя от обиды и гнева. — Уж он-то за меня отомстит этому борову!» В этот миг она без всякой жалости начисто вычеркнула из памяти целых два года своих бурных любовных встреч с Василием Коноваловым — Седым.

— Так он, значит, над тобой снасильничал? — и без того смуглый, аж почернел лицом Цыган, когда Настя, беззастенчиво привирая для усиления эффекта, рассказала ему о том, как подло обошелся с ней Седой у себя в кабинете. — И это из-за него у тебя щека опухла?

— А я, Сашенька, зашла к нему только за тем, чтобы попытаться спасти своих девчонок. Он же мне это обещал! Ну что я плохого ему сделала? — жаловалась ему Настя на своего бывшего любовника, стараясь из мести возбудить к нему ненависть. — Вот как он мне за все отплатил! Неужели и ты способен со мной поступить так же?

Она всхлипнула, вытащила платок и сделала вид, что вытирает несуществующие слезы. «Я знаю Василия. Он затаил злобу, и не так еще расправится со мной, если Цыган меня от него не избавит, — страшась будущего, подумала она. — Только он не боится Седого, да еще Костыль. Но мокрушник не в счет».

Настя сидела рядом с Цыганом в его машине, припаркованной неподалеку от скверика на Патриарших прудах. Он примчался к ней, как только она ему сообщила, что произошло в кабинете Коновалова и, конечно, сразу же принял ее сторону в конфликте с их главарем.

— Вот уж не ожидал от него такого! Он же «законник», уважать себя должен. Зачем ему насильничать? К нему телки и так липнут, — недоумевал Цыган, не в силах поверить в подлость своего главаря. — Настя! Ты мне точно все рассказала? — строго вскинул он на нее свои шальные глаза. — Я ведь, если правда, этого ему не спущу!

— Да Бог тому свидетель! — перекрестилась Настя. — Ну сам посуди: зачем мне вас зазря ссорить? Я и не собиралась с ним иметь ничего… такого. Клянусь тебе чем хочешь, Сашенька! Ни к чему мне теперь это… после тебя, — добавила она, игриво скосив на него глаза.

— Ну ладно, убедила, — приняв трудное решение, наконец, произнес Цыган, мрачно сверкнув шальными глазами. — Я с ним напрямки разберусь! Скажу, что теперь ты моя и чтоб убрал от тебя лапы. А если не уберет, пусть тогда пеняет на себя!

Заметив, что Настя облегченно вздохнула, он хмуро добавил:

— Но ты не спеши радоваться! Сейчас мне свару с Седым затевать нельзя. Он запросто на меня братву натравит. Скажет, что не вовремя склоку затеял, да еще, чего доброго, свалит на меня всю вину в случае провала нашей операции.

— А пока ты собираешься, он со мной и расправится, — вновь пригорюнилась Настя. — Что же мне делать, Сашенька? Может, спрятаться пока где?

— Да нетрухай так, подруга! Не тронет Седой тебя до поры, — твердо заверил ее Цыган. — Во всяком случае, пока не умыкнем твоих девчонок. Ну а потом я от тебя не отойду ни на шаг!

Чтобы успокоить любовницу, он протянул длинную руку и, притянув к себе, впился ей в губы. Разгорячившись, дал волю рукам и овладел бы ею прямо в машине, если бы они находились в менее людном месте. Но Настя, которую ласки возбудили не менее его самого, заметив, что в окна машины заглядывают прохожие, быстро опомнилась.

— Будет тебе, Сашенька! Нельзя! Люди же смотрят, — решительно воспротивилась она. — Потерпи, милый, до вечера!

— Ладно, твоя взяла, — согласился он, тяжело дыша и с трудом успокаиваясь. — Мне-то наплевать на этих лохов, но раз тебе так неприятно… Что же делать, Настенька, если я на тебя спокойно смотреть не могу, а уж когда ты рядом… — добавил он, как бы оправдываясь, — голову теряю!

— Ишь ты, какой горячий, — бросила на него ласковый взгляд Настя, поправляя прическу. — Потому мне и нравишься. Но все же скажи, — вновь озаботилась она, — что ты намерен делать, чтобы от меня отвязался Седой?

Цыган уже полностью обрел присущую ему самоуверенность и ободряюще пообещал:

— Как только заполучим девчонок и все будут довольны, у меня будет прямой разговор с Седым. Тебе в нашей разборке участвовать не надо. — Он сделал паузу и, нахмурясь, добавил: — Я его предупрежу, что у нас с тобой серьезно, и если от тебя не отстанет, то ему это с рук не сойдет! А он меня хорошо знает, — сверкнул шальными глазами Цыган. — Что сказал, то сделаю!

— Неужто, Сашка, ты его совсем не боишься? — недоверчиво посмотрела на него Настя. — Он же никому не прощает, кто идет против него. И всегда мстит исподтишка.

— Кто боится, тому лучше нашим делом не заниматься! — немного рисуясь, ответил Цыган. — Но, само собой, опасаюсь. Думаю, все же я не последний у нас человек, и не станет он со мной базарить, извини Настенька, из-за бабы. Их на всех хватает!

— А мне все же не верится, что нам это сойдет с рук, — с сомнением покачала головой Настя. — Седой отомстит тогда, когда мы и ждать перестанем!

— Значит, придется с ним все время быть начеку! — Цыган небрежно тряхнул кудрявой головой. — Для меня это дело привычное. И тебе советую то же самое!

Он включил зажигание и завел мотор. Потом обернулся к Насте.

— Иди и перестань трухать! — бросил он ей на прощание. — Сообща мы с тобой с Седым справимся. Не сомневайся!

Глава 10 Хитроумный план

Решив, что подготовка к похищению девочек Юсуповых в основном завершена, Василий Коновалов провел у себя в офисе «Выстрела» узкое совещание, на которое были вызваны только Проня, Костыль, Цыган и Настя. Из-за нее и время было выбрано — в полдень, когда была более свободна и ее не могли хватиться. Но все равно, провозившись с уборкой и приведением себя в порядок перед зеркалом, она по женской привычке опоздала и, войдя в кабинет, застала всех уже в сборе.

Поздоровавшись, Настя приготовилась к выговору, но Седой лишь хмуро на нее взглянул и, обратившись к остальным, бросил:

— Теперь можно начинать! Давай ты первым, Костыль! Расскажи, как все организовал, — кивнул он Башуну. — Со всеми подробностями.

— Значит, завтра, в два часа дня, мы с Цыганом и Филином будем ждать их в машине за углом школы. До калитки Настя с девчонками должна дойти сама, чтобы не вызвать подозрений у охранника или у кого-нибудь из учителей, — ровным голосом начал Костыль, словно докладывал о простом, обычном деле. — Тут мы подкатим, я и Филин выскочим, чтобы быстрее посадить их в машину, а Цыган рванет с места, — он сделал паузу, припоминая, не пропустил ли чего, и добавил: — Намеченный маршрут, которым доберемся до детдома, вам известен.

— А какие меры вы приняли, чтобы избавиться от погони, если кто-то все же поднимет тревогу? — обратив к нему щелки узких глаз, резким голоском спросил Проня. — Ты этим сам занимался или поручил Цыгану?

— Мы с ним вместе все организовали, — ответил Башун, — но выполнять будет его бригада. Пусть сам и доложит.

Все посмотрели на Цыгана, и он, тряхнув черными как смоль кудрями, самодовольно сообщил:

— В двух пунктах выбранного маршрута я создаю препятствия для погони и в одном — готовлю подставу, где мы пересядем на другую машину, чтобы без помех добраться до места. Это лучше посмотреть на схеме.

Вытащив из кармана кусок кальки, он положил его Седому на стол, и все над ним склонились, а Цыган принялся объяснять:

— Вот здесь, если за нами увяжется хвост и мы не сможем от него оторваться, будет дежурить Косой на дорожном катке и, пропустив нас, загородит им путь, отсекая погоню. — Он повел шальными глазами на подельников, как бы ожидая похвалы, и продолжал: — Если нашу машину все-таки засекут и снова увяжется погоня, вот здесь, — ткнул пальцем в крестик на схеме, — перед проходным двором будут ждать Курчавый с моими ребятами. Пропустив нас, подворотню запрут. Если погоня попытается взломать замок, они ее задержат. Устроят спор или драку под видом бдительных прохожих.

— А зачем тебе подстава, раз уйдешь от погони? — непонимающе подняла на него глаза Настя. — Боюсь, что мои девчонки не поймут, почему меняем машину, и заподозрят неладное.

— Это для подстраховки, Настя, — снисходительно объяснил Цыган. — Если ту машину засекут, то понадобится другая, чтобы без проблем добраться до цели. А твоим девкам просто скажем, что машина сломалась. И никаких проблем! — заключил он, победоносно оглядев всех своим горячим взглядом.

— Ну что же, толково придумано. Вижу, вы времени зря не теряли, — одобрительно наклонил голову Седой. — Уверен, что все у тебя, Цыган, получится, и, как всегда, ты благополучно доставишь наш товарец, — его губы тронула циничная ухмылка, — до места назначения. Теперь пусть Костыль доложит, — повернулся он к тому, — как готова к его приему Катерина.

— У Катюши полный порядок, — довольным тоном заверил главаря Башун. — Сам лично не проверял, чтобы не засветиться, но все, что она мне рассказала, подтвердила Софа — сожительница Хирурга, которую вы знаете.

Он сделал паузу, ожидая вопросов, но их не последовало, и Костыль ровным голосом продолжал:

— Все организовано солидно, так как решено Воронцову зря не подставлять. Софа сварганила липовое заявление якобы от родственников девочек-сироток, и Катюша как заведующая оформила подлинные документы, с которыми, — он цинично усмехнулся, — по липовому письму «благотворительной организации» их и передадут «ее представителю», чтобы потом мы с Хирургом «прооперировали». Так что моя хозяйка останется вне подозрений. Пусть мусора потеют, разыскивая изготовителей «липы»!

— А почему ты так уверен, что вам с Хирургом дадут их оперировать? — не выдержав, спросила его Настя, стараясь не глядеть на Седого. — Разве не знаешь, что усыновители за них уплатят много больше?

— Не больше того выкупа, который мы за них скоро получим, — хладнокровно возразил ей Башун. — Поэтому то, что добудем мы с Хирургом, будет вроде дополнительного навара. А замочить их надо! — жестко взглянул он на Седого. — Эти девки уже большие и в случае провала могут стать свидетелями.

«Так он убедит Седого, и мы с Настей проиграем, — сообразил Цыган. — Пора мне вмешаться, не то будет поздно!»

— Ты, Костыль, не лепи нам горбатого! — как всегда, резко набросился он на своего противника. — Как же они смогут стать свидетелями, если мы упрячем их за океан, да еще под другим именем? Ты что нас за фрайеров держишь? Думаю, братва не одобрит, если из-за того, что обожаешь мокруху, мы лишимся кучи «зеленых», которую предлагают за девок! А ты что молчишь, Проня? — изобразив возмущение, обратился он к тому за поддержкой.

Почувствовав, что его демарш произвел на главарей ожидаемое впечатление, Цыган бросил на Настю выразительный взгляд и умолк. А ушлый Проня, поняв, что отмолчаться не удастся, осторожно сказал:

— Правда, как всегда, находится где-то посередке. Думается мне, — бросил он взгляд в сторону Седого, — что надо сделать так: сначала забрать этих девчонок и получить за них выкуп; потом одну отдать Костылю и проверить, что нам даст их мокрушный бизнес; а вторую, — скосил он глаза на Цыгана, — сбыть за океан и посмотреть, какую выгоду мы поимеем от этого. Так все будут довольны!

Ловкий дипломат, Пронин сделал правильный ход. Костыль, Цыган и Настя было недовольно загудели, но Седой, вскинув вверх свою ручищу, прекратил начинающийся спор.

— Ша! Нечего делить шкуру неубитого медведя! Проня дело говорит, — бросил он одобрительный взгляд в сторону своего помощника. — Если все получится, скорее всего так и сделаем. А пока готовьтесь к завтрашнему дню!

Все, кроме него, поднялись и направились к выходу, но, когда были уже в дверях, Седой окликнул «начальника штаба»:

— Погоди, Проня! Нам с тобой надо еще кое-чего обсудить.

Оставшись наедине со своим помощником, Василий Коновалов некоторое время сверлил его тяжелым взглядом водянистых глаз, но, почувствовав, что пауза слишком затянулась, недовольно сказал:

— Чего же ты, Проня, не докладываешь о том, что придумал, чтобы обеспечить безопасное получение выкупа? Ведь в прошлый раз нас повязали как раз из-за никудышной организации передачи выкупа. Они смогли нас выследить.

Он мрачно насупился при воспоминании, как повязали всю его банду, и признался:

— Я, может, не так бы беспокоился, если бы опять не пришлось иметь дело с этими проклятыми Юсуповыми. Уж больно хитры оба: и отец, и сын. И столь же опасны! Но, с другой стороны, — мстительно сощурил глаза, — мне уж больно охота поквитаться с ними!

— Главная мысль состоит в том, — сообщил Проня, — чтобы не захватили нашего человека, который придет за выкупом.

Седой утвердительно кивнул, и Проня продолжал излагать свой замысел:

— Поэтому я сразу отказался от обычного способа получения выкупа. Машин к месту встречи мы посылать не будем, чтобы исключить слежку за тем, кто получит бабки. Я понятно говорю?

— Не очень, — угрюмо отозвался главарь. — Как же он оттуда смоется, этот наш человек? — насмешливо скривил он губы. — По воздуху или бегом?

— А ты, Василий, почти угадал, — впервые позволил себе улыбнуться Проня. — Примерно так он оттуда и смоется.

— Ты что смеешься надо мной? — вспылил Седой.

— Не кипятись, Василий! Разве я себе такое позволю? — укоризненно покачал головой Проня. — Мы пошлем за бабками бывшего спецназовца. Проверив бабки, он по тросу взберется на крышу дома и таким же манером спустится по другую его сторону. А там уже его будет ждать машина. Теперь все ясно?

— Так кто же даст твоему спецназовцу свободно удрать с бабками? — насмешливо посмотрел на него Седой. — Наши клиенты наверняка позаботятся об этом. Пошлют с кейсом спецназовца почище твоего!

В узких глазах Прони мелькнул самодовольный огонек.

— Я и это предусмотрел, Василий, так как ты совершенно прав, — спокойно ответил он вкрадчивым тоном. — Если посланец окажет жесткое сопротивление и сумеет хоть немного задержать нашего, то все пропало! Мусора, которые будут сидеть в засаде, могут его схватить.

— Ну и что же ты придумал, чтобы это предотвратить? — нетерпеливо спросил Седой.

— A мы поставим условие, чтобы выкуп привезла баба, — хитро прищурился Проня. — Ну хотя бы мамаша этих девчонок. Она актриска, и можно ничего не опасаться. А то еще, — хихикнул, — пришлют какую-нибудь каратистку!

— Но ты же слышал, что она на гастролях в Ялте! Срочно вызовешь, что ли, ее оттуда? — скептически взглянул на него Седой. — Да ее удар сразу хватит, как только об этом узнает.

— Сама сразу прилетит, — уверенно возразил Проня. — А если с ней кондрашка случится, все равно потребуем, чтобы прислали какую-нибудь родственницу.

Это звучало убедительно, и возникла пауза, во время которой Седой обдумывал предложение своего помощника.

— Ну ладно, согласен, — все еще озабоченно произнес он. — Но ведь Юсуповы обязательно потребуют показать им девчонок, прежде чем отвалят нам бабки. Ты об этом подумал?

— А как же? — успокоил своего шефа Проня. — Пришлось попотеть, соображая, как тут быть, но я нашел подходящий выход.

— Говори, какой! Чего резину тянешь? — одернул его Седой. — На нервы мне действуешь!

— Да ты не торопи меня, Василий, вопрос-то серьезный, и говорю тебе, я еще не все продумал, — осмелился возразить ему Проня. — Я ведь чего опасаюсь? Этот мокрушник Костыль сразу прикончит ту девчонку, что мы ему отдадим, а пока не получим выкуп, обе должны быть целехоньки.

— Ты что же собираешься их предъявить? — нахмурился главарь, выражая свое несогласие. — На это идти никак нельзя! Запросто могут выследить, где мы их прячем!

— Конечно, нет! Я еще в своем уме, — усмехнулся Проня. — Снимем на видеопленку и покажем родителям.

— Тогда не пойму, что тебя беспокоит, — удивленно поднял брови Седой. — Думаешь, Юсуповы на это не согласятся?

— А куда они денутся? — насмешливо сложил губы Проня. — Выбора-то у них не будет. Но они наверняка посмотрят, какая дата стоит на пленке! Вот меня и беспокоит, что Костыль поторопится замочить свою девку и испортит все дело. Понял, Василий?

Седой одобрительно кивнул головой.

— Ну что ж, ты молодец, Проня! Я со всем согласен. Ступай продумывай детали, а я предупрежу Костыля, чтобы до получения бабок ничего не выкинул!

Всю ночь шел дождь, и лишь к десяти утра лучи солнца, наконец, пробились сквозь тучи. Войдя в спальню, Екатерина Воронцова застала своего сожителя все еще нежившимся в постели. Первые горячие страсти уже прошли, и между ними установились ровные, почти супружеские отношения.

— Ну, неутомимый труженик, хватит лениться, — весело бросила она Башуну, который при виде ее с хрустом в суставах потянулся в постели. — Завтрак уже готов, а ты все валяешься. Не забыл, что к нам скоро придут Сергей с Софой? Она мне уже звонила.

— Сейчас встану. Я и сам уже собирался, — зевнув, соврал Костыль, который об этом даже не думал. — Иди накрывай на стол! Я только приму душ и побреюсь. — Но есть мне еще неохота, — добавил он, откинув одеяло и опуская ноги на пол.

— Ладно. Попьешь пока кофейку с тостами, а поедим, когда придут гости, — согласилась Катерина. — Все равно надо будет с ними посидеть и угостить.

Она ушла на кухню, а Башун, быстро умывшись, вскоре явился туда же.

— Мне, Катя, некогда будет особенно с ними рассиживаться. Ведь сегодня сама знаешь, какой предстоит трудный день, — напомнил он ей. — Поэтому я так долго валялся, чтобы получше отдохнуть перед делом. Так что поговорим, немного бухнем — и все! Да и тебе надо быть на работе.

— А я что, не понимаю этого, котик? — сверху вниз нежно взглянула на своего низенького сожителя крупногабаритная хозяйка, наливая ему в чашку горячий кофе. — Посидим накоротке, выпьем за удачу — и адью! Я бы их и не пригласила, если б не надо было отдать Софе ментовскую форму. Она же ей сегодня нужна!

— Это верно, — подтвердил Костыль и поинтересовался: — А где тебе удалось ее достать?

— У охранника детдома. У него жена — лейтенант, в ОВИРе работает, — кратко пояснила Катерина. — Вот я и попросила одолжить форму на пару дней. Она с Софой примерно одной комплекции.

— А не заподозрят они неладное? — обеспокоился Костыль. — Не хватает только, чтобы нас прихватили через этих мусоров!

— Можешь не волноваться! — заверила его Катерина. — Я объяснила, что взяла форму для хорошей знакомой, тоже лейтенанта, всего на один день, пока ее находится в чистке. В общем, попросила выручить, и они сразу согласились, не задавали никаких вопросов. Этот охранник у меня работает давно, и мы с ним, — добавила, запнувшись, — хорошо ладим.

Она не стала объяснять, что не только ладит с охранником, но долгое время с ним спала и, кроме того, периодически доплачивает за труды «черным налом».

От дальнейших вопросов ее выручил вызов домофона. Это пришли Фоменко и Софа. Костыль пошел их встречать, а Катерина убрала грязную посуду и заново накрыла на стол.

Внешне Сергей Фоменко и Софа забавно контрастировали. Хирург выглядел особенно длинным и тощим рядом со своей невысокой пухленькой партнершей. Но эта кажущаяся дисгармония совершенно не отражала их горячей сердечной привязанности друг к другу. А она проявлялась во всем: и в том, как Софа заботливо сняла и повесила его куртку; как предупредительно он приставил к столу стул, помогая ей сесть, и во многом другом.

Зная, что времени у него в обрез, Костыль быстро наполнил рюмки водкой и, подняв свою, предложил выпить за успех дела и за то, чтобы все сошло гладко.

— Думаю, что Катюше и Софе надоело не меньше, чем мне и тебе, — сказал он, как бы обращаясь к Фоменко, — что мы сидим без дела и в карманах у нас пусто. А нам с Хирургом разве приятно быть на иждивении у своих баб? — на этот раз сверкнул он глазками-угольками в сторону женщин. — Но теперь все! Начинается новая жизнь! Мы с Серегой вас еще свозим с шиком прогуляться на Канары. Верно я говорю? — вновь обернулся он к подельнику.

Фоменко утвердительно кивнул головой, они выпили по полной, закусили, и Катерина не удержалась от вопроса:

— Давно хотела спросить, котик, почему ты называешь Сережу Хирургом? Он же, насколько знаю, не врач. Разве не так, Софа? — она недоуменно посмотрела на подругу.

— Это прозвище, но его мне дали по делу, — с важным видом ответил сам Фоменко. — Я еще студентом начал делать сложные операции, и меня привлекли в помощь преподавателям, заметив мои способности.

Он было умолк, но потом с гордостью добавил:

— И хотя институт мне пришлось бросить, но оперировать могу почище иного дипломированного хирурга. Мне они доверяли делать то, что боялись сами, и у меня все получалось!

— Тогда, может, ты из моего Костеньки тоже сделаешь хирурга? — пошутила хозяйка. — Вы ведь вместе теперь будете работать? А Котик очень способный — можете мне поверить! — начиная хмелеть, хихикнула она.

— В этом деле, согласен, ему равных нет, — в тон ей весело подтвердил Сергей. — Но хирургия, Катюша, посложнее будет. Хотя и здесь нужен природный дар, — добавил он, подмигнув Костылю, — и, конечно, практика.

Взглянув на часы, тот заторопился. Снова быстро наполнил рюмки, и Софа тут же предложила выпить за свой артистический дебют.

— Мне никогда не доводилось играть не только в театре, но и в драмкружке. И способностей не было, да и не тянуло вовсе, — призналась она. — Но чувствую, что с ролью ментовской воспитательницы справлюсь. Можете не сомневаться!

Пока остальные закусывали, Софа вышла из-за стола и вскоре вернулась в полном милицейском параде. Она даже свои пышные волосы затянула сзади в тугой пучок. И хотя чужая форма была ей немного тесновата, выглядела вполне натурально.

— Ну кто здесь плохо себя ведет? — приняв строгий вид, обвела Софа взглядом сидящих за столом, и, не удержавшись, прыснула со смеху.

Остальных тоже развеселил ее маскарад, но Костыль, отсмеявшись, еще раз взглянул на часы и решительно встал из-за стола.

— Все! Мне уже пора, — сказал он, с сожалением глядя на недопитый графин и недоеденную закуску. — Вы можете тут погудеть еще немного, а мне надо идти. Труба зовет!

Нахлобучив кепку на свой голый череп, Башун пошел к дверям, а остальные, войдя в хмельной раж, напутствовали его звоном своих рюмок.

Несмотря на груду неотложных документов, ожидающих его подписи, Петр Юсупов, вернувшись в свой офис после тяжелого разрыва с Зиной, никак не мог заставить себя заняться делом. Угрозы разъяренной любовницы не выходили у него из головы. Какое-то шестое чувство тревожило его душу, предупреждая о надвигающейся опасности.

«Нет, не сгоряча она обещала мне отомстить, — стучала в висках тревожная мысль. — Что-то определенное задумала. Но что она может сделать? Поджечь квартиру, украсть какие-нибудь ценности или навредить как-то иначе? Зина не глупа и знает, что меня этим не проймет, — резонно отверг он эту версию и мысленно похолодел. — Сердце подсказывает, что у нее на уме нечто более жуткое. Аж не по себе делается!»

Так ломая над этим голову, Петр просидел за своим столом битый час, пока не пришел к выводу, который взволновал его еще больше. Интуиция и логика подсказали ему, что жертвами Зининой мести скорее всего станут его малолетние сестры. Эта ужасная догадка настолько выбила его из колеи, что, как всегда, в таком состоянии он обратился к Виктору Казакову, чтобы облегчить душу и получить добрый совет.

Старый друг явился, отложив все дела, по первому его зову. Зная, что нужно сначала дать Петру высказаться, он, не задавая вопросов, сел в кресло и, обратив на него внимательные глаза за толстыми стеклами очков, приготовился слушать.

«Наверное, у Пети опять затруднения на личном фронте, — про себя решил он, близкий к истине. — Ох, уж этот проклятый любовный треугольник!»

Искренняя преданность ему Казакова и постоянная готовность прийти на помощь всегда действовали на Петра успокаивающе, и он тепло произнес:

— Спасибо, Витя, что пришел, бросив дела. Я знаю, как ты загружен и что ведешь важные переговоры. Но что стоят любые дела, когда речь идет о судьбе, а может быть, и о жизни детей? — с волнением обратился он к другу. — Разве я не прав?

— Разумеется, прав, но ты все же скажи, что случилось, — сочувственно произнес Казаков. — О каких детях идет речь?

— О моих сестрах! — с горечью и тревогой объяснил ему Петр. — Мне пришлось порвать с Зиной отношения, о которых ты знаешь. И она угрожает отомстить!

— А при чем здесь твои сестры? — не понял Виктор. — Она же тебе угрожает, а не им? Я думаю, — логично предположил он, — что она намеревается настучать о вашей с ней… — он запнулся, подбирая слово, — связи Даше. Вот, как надеется она тебе отомстить!

— Если бы так! — мрачно возразил Петр. — Я бы это пережил и считал заслуженной карой. Но Зина знает, что ни этим, ни материальным ущербом меня не проймет. Боюсь, Витя, что она со зла что-нибудь дурное сделает с девчонками, — не скрывая своего страха, признался он. — Так говорит мне предчувствие. У нее темная душа, я только теперь это осознал, и, поверь, она на такое способна!

— Что-то верится в это с трудом, — с сомнением покачал головой Казаков. — Но все равно, если есть хоть один шанс, что она может пойти на такое преступление, — твердо заявил он, — нужно немедленно изолировать от нее Оленьку и Надю!

— Вот над этим я как раз и ломаю голову, — тяжело вздохнув, сказал Петр. — С одной стороны, чувствую, что надо так и сделать, но с другой, — он растерянно посмотрел на друга, — ну как я могу ее так грубо выставить после наших… — замялся, — отношений? Ведь, может, я зря ее подозреваю? Тем более она сама заявила, что вот-вот уйдет. Только подыщет новое место.

Но Казаков с ним не согласился.

— А если твои опасения обоснованны, Петя? Разве можно так рисковать? — в его глазах за стеклами очков застыла тревога. — Это же твои родные сестры. Ты никогда не простишь себе, если с ними что-нибудь случится!

— В том-то и дело, что пока с ними ничего не должно случиться, — убежденно ответил Петр. — Зина ничего им не сделает до своего ухода.

— Но почему ты так в этом уверен? — недоуменно поднял брови Виктор.

— Не уйдет она, пока не получит расчет, — привел убедительный аргумент Петр. — Пятьсот баксов на улице не валяются! Так что не обязательно выгонять ее, как нашкодившую собачонку. Можно обождать, пока подыщет работу. Но вот что потом делать?

— Как что? Уволить и запретить видеться с сестрами! — уверенно посоветовал Казаков. — Без стеснений пригрозить, что если ослушается, то ей несдобровать.

— Ошибаешься ты, Витя! — не согласился с ним Петр. — Зина не из робкого десятка. Что-то в ней есть темное, зловещее. А девочки ее любят, доверяют.

— Значит, надо их разубедить, открыть глаза и категорически запретить с ней общаться! — твердо стоял на своем Казаков. — А поговорить с ней и предупредить о последствиях должен не ты, а Михаил Юрьевич. Уж он-то сумеет ее как надо застращать!

— Не знаю. Все это противно и низко, — несогласно покачал головой Петр. — И если мои подозрения необоснованны — несправедливо и жестоко по отношению к Зине. Придется подождать, когда вернется отец, и посоветоваться с ним.

Он все еще оставался во власти сомнений.

Завершив очередное расследование на выезде и прилетев домой, Михаил Юрьевич Юсупов был удивлен, застав домработницу Зину в мрачном настроении. Обычно веселая и кокетливая, она лишь хмуро поздоровалась с хозяином и продолжала работать пылесосом. Когда, разобрав чемодан и приняв душ, он пришел на кухню, чтобы перекусить, она все так же хмуро поставила на стол еду и при этом не произнесла ни слова.

«Что-то здесь произошло. Неспроста Зина молчит и хмурится, — мысленно заключил Михаил Юрьевич. — Но если бы случилось что-то серьезное, то сын мне сообщил бы, — успокоил он себя, решив: надо будет все же у нее спросить. Может, обиделась на Петю или на девочек?»

После еды, подождав, когда она уберет со стола, он мягко поинтересовался:

— А почему, Зина, ты такая хмурая? У тебя неприятности?

Но она, ничего не ответив, отошла к мойке, гремя посудой и всем своим видом показывая, что не намерена объясняться. Однако, желая узнать причину такого непонятного ее поведения, Михаил Юрьевич поднялся и, подойдя сзади, мягко взял за плечи и повернул к себе лицом.

— На меня-то за что ты сердишься, Зина? По-моему, я тебя ничем не обидел, — сочувственным тоном спросил он, глядя на нее своими теплыми карими глазами. — Если кто-нибудь угрожает или несправедливо с тобой поступил, то, поверь, я сумею за тебя заступиться!

«Теперь и этот ко мне лезет, — со злым удовлетворением подумала Настя, неверно истолковав побуждения Михаила Юрьевича. — А что? Он мужик еще что надо! Стоит попробовать, — пришло ей в голову, так как прикосновение его сильных рук вызвало у нее чувственное томление. — И заодно наклепать на поганого сыночка».

— Ах, Михаил Юрьевич! — нежданно бросилась ему на грудь Настя, причитая и всхлипывая, хотя слез, разумеется, у нее не было. — Как же мне не горевать? Ухожу я от вас, хотя так привязалась к малышкам. Вы один только относитесь ко мне хорошо, — бросила на него нежный взор снизу вверх, недвусмысленно прижимаясь пышной грудью. — Только вы настоящий мужчина!

«А она явно хочет меня соблазнить, — сообразил Юсупов, тоже ощутив, что его охватывает чувственное волнение. — Необходимо сразу вправить ей мозги, — беря себя в руки, решил он, — чтобы не было дальнейших поползновений».

Он мягко, но решительно от нее отстранился, дав этим явно понять, что не намерен поддаваться на провокацию и ему не нужна любовная интрижка. Но тем не менее сочувственно спросил:

— Я все же хотел бы знать, Зиночка, причину, по которой ты от нас уходишь.

«Ага! Значит, я его не интересую. Рано же он состарился, — сообразила Настя, как всегда, трактуя происходящее в свою пользу. — Ну что же, пусть тогда ходит голодный. Такого никогда не поимеет от своей старухи! Не хочет удовольствия, получит порцию яда, — злобно подумала она. Уж я не пожалею грязи для его сыночка!»

И, приняв скорбный вид, Настя пожаловалась:

— Если я бедная девушка, разве можно со мной обращаться, как с собачонкой? Разве я так уж плоха по сравнению с женой Пети? — возопила она, жалея себя и чувствуя, как на глаза наворачиваются настоящие слезы.

— Погоди, Зина! При чем здесь мой сын и его жена? — насторожился Михаил Юрьевич. — Петя плохо с тобой поступил?

— Еще бы! Стала бы я иначе проливать слезы? — продолжала разыгрывать из себя скорбящую жертву Настя. — Пока жена в больнице, я была ему нужна, а сейчас решил со мной порвать! Видно, она оттуда скоро выйдет, — закрыв лицо руками, она изобразила, будто рыдает.

— Ты хочешь сказать, что между ним и тобой… — Михаил Юрьевич аж задохнулся от гнева при мысли, что это правда. — И давно это началось?

— Почти сразу, как только я к вам пришла, — с фальшивой стеснительностью, не отнимая рук от лица, но следя за реакцией Юсупова сквозь пальцы, ответила Настя. — У вас дома и у него на квартире. А вы разве не замечали?

Конечно, он замечал! И Светлана Ивановна приметила, что домработница строит глазки и заигрывает с их сыном. Но, зная его чистоплотность и порядочность, они не допускали мысли, что он способен изменить Даше. Да еще в тот момент, когда она должна была родить долгожданного наследника. Михаил Юрьевич весь кипел от негодования.

— Ладно, Зина! Похоже, что наш сын поступил с тобой дурно. Я сожалею об этом, — взяв себя в руки, хмуро произнес он. — Обещаю: ему это не сойдет с рук! Однако ты и сама понимаешь, что нам придется расстаться. Тут уж ничего не поделаешь, — строго взглянув на нее, добавил он. — Но ты не горюй и спокойно подыскивай новую работу. Петр тебе помехой не будет!

Вечером накануне дня операции Цыган встретился со своим подельником Косым, чтобы проверить, все ли у того готово и нет ли каких проблем. Перед ним была поставлена сложная задача.

Надо было раздобыть дорожный каток, чтобы в нужный момент перекрыть им путь возможной погоне. Когда красавец Сашка на своей новенькой «ауди» подкатил к Чистым прудам, где у них была назначена встреча, подельник уже ждал его в своей машине.

Увидев подошедшего бригадира, Косой открыл переднюю дверцу, Цыган уселся рядом с ним на соседнее сиденье и, не теряя времени, спросил:

— Ну как, не подведет тебя работяга, который обещал одолжить каток?

— Ни в коем разе! Мы с ним обо всем полюбовно договорились, — заверил бригадира Косой.

Он сделал небольшую паузу, оглядываясь по сторонам, словно их кто-то мог подслушать, и доложил ситуацию:

— Этот мой корешок работает на соседней улице. Они укладывают на ней асфальт и там же у них находится бытовка. В ней вся ихняя бригада любит бухнуть. Я у них уже свой человек. Снабжаю водярой. В их распоряжении два катка, и один на полдня отдадут мне за три пузыря. Если нагрянет начальство, — усмехнулся он, — то скажут, что отогнали в ремонт или соврут что-нибудь еще. Ребята бывалые — выкрутятся!

— Ну а если вдруг они передумают? Ведь все может случиться, — на всякий случай спросил Цыган, проверяя его смекалку. — Что будешь делать тогда?

— А у меня еще одна бутылка шнапса на этот случай заготовлена. С клофелином, — хитро прищурив, скосил на него здоровый глаз подельник. — Они свалятся в бытовке, и я угоню каток!

— Спецовку у своего кореша достал? — напомнил ему Цыган. — Без нее никак нельзя на катке разъезжать! Могут заподозрить неладное.

— Кореш-то мне свою дал, но она мне великовата. Уж больно смешно я в ней выгляжу, — ответил Косой. — Мы с ним в разных весовых категориях.

— Подгонять по фигуре уже времени не осталось! — забеспокоился Цыган.

— Я у его друга одолжил еще одну робу, — успокоил его Косой. — Он примерно моей комплекции.

— Ладно, братан. Вижу, на тебя можно положиться! — одобрительно кивнул Цыган. — Не забудь только установить там стандартное заграждение и дорожные знаки. Все должно выглядеть натурально! Как только пропустишь меня, сразу же все снова перегородишь! — строго наказал он Косому и с интересом спросил: — Кстати, где тебе удалось все раздобыть?

— В двух кварталах от нашего переулка. Там перекладывают теплотрассу, и всю улицу сплошь загородили. Я увез с одного места, никто и не пытался мне помешать, — с усмешкой взглянул тот на своего бригадира. — Так сейчас берегут государственную собственность.

Цыган немного помолчал, как бы проверяя в уме, что ему надо еще узнать у подельника, и в заключение спросил:

— А сколько с тобой еще там будет наших?

— Мне помогают Пашка Булыга и новенький, — ответил Косой. — Делают все, что скажу. Я ими доволен. Со строителями или ихним начальством мы справимся, — подумав, заверил Косой. — А с мусорами не стоит и пытаться, не то сразу повяжут. В случае чего будем ваньку валять, лепить им горбатого, чтобы помешать и затянуть время.

— Ну тогда все! У тебя, похоже, полный порядок, — довольным тоном заключил Цыган. — Будь готов!

Крепко пожав руку подельнику, он вышел из его машины, сел в свою и покатил дальше — проверять готовность засады Курчавого. До начала операции оставалось уже меньше суток.

Глава 11 Похищение

Утром того проклятого дня, когда произошло несчастье с его сестрами, Петр Юсупов проснулся в отвратительном состоянии духа. Ночью он плохо спал, а когда наконец к нему пришел сон, то приснился такой кошмар, что его прошиб холодный пот. Вроде бы он повел маленьких сестричек с собой в лес по грибы, и они заблудились. Погода была солнечной, и поэтому он не взял компаса, а когда зашли подальше, где попадалось больше грибов, все небо покрылось тучами, и ориентироваться ему пришлось по мху на деревьях. Это и подвело!

Оленька и Надя очень устали, еле шли и жаловались брату, что хотят пить и есть. Они не догадывались, что брат заблудился, а он не решался им в этом признаться.

Увидев наконец просвет между деревьями и обрадовавшись, что лес кончается, девчушки бросились к опушке, и раздался отчаянный крик — они провалились в глубокую яму, вырытую охотниками для ловли крупного зверя. Заглянув туда, Петр убедился, что обе целы, но очень напуганы, они плакали и кричали.

Петр проснулся в холодном поту от собственного крика. Придя в себя и осознав, что это был лишь сон, он с облегчением пробормотал:

— Ну, слава Богу, что не наяву! Наверное, это нервы у меня расшалились.

Все еще в подавленном настроении, он встал, направился в ванную и только под струями холодного душа окончательно обрел себя, оделся, позавтракал и отправился на работу. «Сегодня же навещу сестер, — решил он, уже сидя за рулем своего джипа. — Ночной кошмар, безусловно, вызван моим беспокойством за них. Скорее бы вернулся папа!» Он не знал, что его отец уже прилетел и находится дома.

Рассердившись на сына, Михаил Юрьевич Юсупов решил не звонить и не встречаться с ним, пока все не обдумает и не определит их дальнейшие взаимоотношения. Прощать Петру безобразное поведение, по его твердому мнению, было недопустимо. Поэтому не позвонил ему вечером, не позвонил бы и утром этого дня, если бы Михаила Юрьевича не заставили чрезвычайные обстоятельства. Было около десяти, и он у себя в офисе уже закончил просматривать деловые бумаги, когда раздался вызов междугороднего телефона. Звонил Сальников из Актюбинска, куда выехал по одному из расследуемых дел.

— У меня плохие новости, Миша! Тут кое-что удалось раскопать, — в его голосе звучала тревога, — относительно вашей домработницы. Она действительно наркоманка и, кроме того, состояла на учете в милиции за проституцию. В ее деле отмечено, что отправилась к нам — в Москву. Но главное, — подчеркнул он, — я добыл фотографию, на которой эта Зина совсем не похожа на ту, что выдает себя за нее и находится у тебя дома! Ничего себе история?

— Ты меня просто убил, Витя, — опешил Юсупов и, вскочив как ужаленный, быстро спросил: — Особые приметы у нее есть? Ведь будет отпираться! Старое фото еще не аргумент. В любом случае я немедленно изолирую от нее дочек!

— Только одна — крупная родинка на правом бедре, — сообщил Сальников. — И твоя Зина русая, а та — блондинка.

— Еду домой, — вслух принял решение Юсупов. — Спасибо тебе, Витек.

Положив трубку, Михаил Юрьевич было направился к дверям, но на полпути остановился. «Что же, я полезу к ней под юбку? — брезгливо подумал он. — Нет уж! Пусть лучше это сделает мой сынок — ему, видно, привычнее. А может, и так знает ее примету?» И он снова взял трубку телефона.

— Здорово! Ты уже прилетел? — обрадовался Петр, услыхав голос отца.

— Еще вчера, — не здороваясь, сухо ответил Михаил Юрьевич. — Должен сообщить тебе кое-что неприятное.

— А что случилось? — встревожился Петр. — С кем-нибудь нехорошо, папа?

— Даже очень нехорошо! С твоей любовницей Зиной, — гневно произнес отец. — Она не та, за кого себя выдает!

— Не может… быть, — упавшим голосом пробормотал Петр, хорошо сознавая, что это — правда. «Значит, предчувствие меня не обмануло».

— Вот ты это и проверишь. Немедленно! — приказал сыну Михаил Юрьевич. — У нее на правом бедре особая примета — большая родинка. Тебе, наверное, это известно?

— Не знаю, — сгорая от стыда и угрызений совести, пролепетал Петр, хотя тут же вспомнил, что такой родинки у Зины не видел.

— Не теряя ни секунды, отправляйся к ней и проверь это до моего приезда! — беспрекословным тоном наказал отец. — Я отдам распоряжения сотрудникам и тоже поеду домой. Там и поговорим!

Михаил Юрьевич хотел было заняться делами, но не смог. Вызвав секретаря, он передал ему подписанные бумаги, спустился на лифте и сел в свою машину, раздумывая, как быть с самозванкой. Он двинулся домой, надеясь, что сын прибудет туда раньше него. Однако знакомого джипа он не увидел и, припарковавшись, стал ждать приезда Петра.

Но вот машина Петра влетела в их переулок, бросив ее у подъезда, сын вбежал в дом, не оглядываясь и ничего не замечая вокруг. Буквально через несколько минут он выскочил обратно, охваченный тревогой, быстро сел в машину и резко тронулся. Выглянув из окошка, Михаил Юрьевич окликнул сына, но тот, очевидно, его не услышал. Тогда и он, рванув с места свой мощный «бьюик», устремился вслед за ним, стараясь не упустить из виду. «Наверное, едет в школу, — сразу догадался он. — Куда же еще?»

В условленное время Настя Линева, не испытывая ни малейших угрызений совести, подъехала на такси к школе. Изобразив на лице тревогу, она вбежала в вестибюль и потребовала срочно привести девочек Юсуповых. Персонал ее уже знал и за ними сразу послали.

— Что, стряслось чего-то у них дома? — поинтересовался пожилой охранник Савелий Петрович, до пенсии служивший в милиции. — До конца уроков недолго ведь осталось.

— Беда, Петрович! Родители в аварию попали, — всхлипывая, поделилась она с ним. — Сын сейчас там, а меня за ними прислал. Мать хочет видеть своих дочек.

Тут привели Олю и Надю. Девочки, увидев свою няню со страдальческим выражением на лице, бросились к ней с вопросом:

— Что случилось, тетя Зиночка? Ты за нами?

— Поедем скорее, бедненькие мои, — жалостливо причитая, прижала их к себе Настя. — Я вам все объясню по дороге.

— А как же наши ранцы? — в один голос спросили девочки.

— Ничего с ними не будет, — отмахнулась Настя. — Не пропадут!

И ничего больше не объясняя, взяв их за руки, потащила к выходу. Но она все же была плохой актрисой, и многое повидавший милиционер инстинктивно почуял неладное. Он собрался было их задержать, но, не найдя предлога, взял телефонную трубку и позвонил бывшему сослуживцу в районное управление.

— Иван Никитич, — поздоровавшись, попросил он его. — Тут такое дело — сразу и не объяснишь. Надо срочно проверить автоаварию. Пострадавшие — Юсуповы. Записал? Отзвони мне, как выяснишь, в школу. Я тебе этот телефон давал.

По мере ожидания ответа его охватывало все большее беспокойство. Он знал, что школьницы-близняшки Юсуповы из состоятельной семьи, и особенно богат их взрослый брат. «Неужели ему некого было послать за сестрами, кроме молодой няньки? — возникло резонное сомнение. — Ведь, когда он не мог приехать сам, за ними всегда приезжал его помощник. Нет, что-то здесь не клеится! Как я сразу об этом не подумал?» — мысленно выругал он себя.

В это время снаружи развивались драматические события почище крутого боевика. Когда Настя, ведя Оленьку и Надю, вышла из здания школы и направилась с ними к ограде, в конце переулка показался джип Петра. Машина встала — спустило переднее колесо. Петр заметался, решая: менять колесо или идти за сестрами. Тем временем из-за угла школы выехала «БМВ», двое дюжих молодцов, Петр толком их не разглядел, втащили внутрь Олю и Надю, и «бээмвэшка» быстро тронулась к выезду на центральную улицу.

Петр сначала онемел, но потом с громким криком стремительно бросился вслед похитителям. Догнать их он, конечно, не смог. В отчаянии он остановился, наблюдая, как они выезжают из переулка и пытаясь сообразить, что ему делать. Все это видел так же буквально влетевший в переулок Михаил Юсупов. Резко притормозив, он только крикнул сыну: «Садись!» Тот мгновенно рванул на себя дверь, прыгнул в машину, и они устремились в погоню за похитителями.

— Синий «БМВ» с помятым сзади бампером, — только и смог выдавить из себя Петр, приводя в норму дыхание.

— Передайте срочно по «02» о похищении и приметы машины преступников, сохраняя самообладание, отдал распоряжение по мобильнику Михаил Юрьевич своим сотрудникам. — А ты, Петя, возьми себя в руки, — мягко одернул он его, желая немного подбодрить. — Не падай духом! Мы догоним этих негодяев!

В этот тяжелейший для обоих момент он отпустил сыну все его грехи.

Сидя рядом с Настей и незнакомым мужчиной на заднем сиденье «БМВ», Оленька и Надя с недоумением и страхом озирались вокруг, не понимая, что происходит, и с ужасом думая о том, живы ли их родные. Будучи достаточно большими, они знали, к чему приводят автомобильные аварии. Они видели, что в конце переулка бежал и кричал какой-то высокий парень, похожий на брата, и менее робкая Оля, удивленно подняв глаза на няню, спросила:

— А это не Петя там бежал? Ты же сказала, что все они погибли, — и она снова горько заплакала, хотя ей все еще не верилось, что они с сестрой осиротели.

— Конечно, нет, бедняжка моя, — почти искренно обняв и прижав к себе, нагло соврала Настя. — Я же сказала вам, что самолет упал в море, и все утонули. Там очень глубоко и вытащить никого не удалось.

— Но, может, кому-то удалось спастись, просто их еще не нашли? — перестав плакать, с надеждой спросила Оля. — Ведь папа и Петя отлично плавают!

— Все еще возможно, дорогая моя девочка, — ласково ответила Настя, которой было их жаль, особенно Олю. — Но прямо скажу: шансов на это мало.

— А куда мы едем и кто эти люди? — шепотом спросила смелая Оля.

— Я же говорила: в детский приемник милиции. Надо решить, кто о вас с Наденькой теперь будет заботиться, — беспардонно врала ей Настя. — А эти дяди — милиционеры, только не в форме.

Оленька было умолкла, но, немного подумав, спросила:

— Но ведь у нас еще осталась бабушкина сестра тетя Варя. Она нас любит и не бросит! — убежденно произнесла она, посмотрев на сестру. — Ведь это правда, Наденька?

— С ней уже говорили по телефону из милиции, — продолжала свое вранье Настя. — Она не сможет сюда приехать и взять вас в Женеву. У нее самой ведь большая семья.

Тем временем мощный «бьюик» Юсупова, который не упускал из виду похитителей, стал к ним приближаться, и Цыган, взглянув в зеркало заднего вида, заметил погоню.

— Кто-то все же поднял шухер, — тревожно бросил он сидевшему рядом с ним Костылю, прибавляя газку. — Или в школе, или тот тип, который за нами бежал. Ты же его заметил?

— Дело хреновое! Это значит, что наш номер засекли, и теперь мусора устроят облаву, — всполошившись, ткнул пальцем в зеркало Башун.

— Неужто это один из Юсуповых нас засек и гонится за нами? — Цыган удивленно скосил глаза на подельника.

— Думаю, так и есть. Или не вовремя приехал за девками в школу, или они хватились Насти, — озабоченно предположил Башун. — И, конечно, уже подняли на ноги мусоров. Значит, теперь нам хана!

— Не трухай, Костыль, прорвемся, — хмуро бросил ему Цыган, уверенный, что и на этот раз выйдет сухим из воды. — Главное, без паники! Ты ведь знаешь, я принял меры, чтобы избавиться от погони.

С большим искусством и отчаянной лихостью он гнал свой «БМВ», лавируя в сплошном потоке транспорта по намеченному маршруту, и сумел немного оторваться от преследователей. Вот уже он достиг боковой улицы, в конце которой была засада Кучерявого, визжа тормозами, с ходу повернул в нее, но, взглянув в зеркало, увидел, что вслед за ним туда въехала и серебристая машина.

— Ну что ж, не подведи нас, каточек! — злобно пробормотал Цыган, завидев, что улица перегорожена и его подельники на месте. Он резко снизил скорость, приближаясь к узкому проезду.

Михаил Юрьевич тоже еще издали увидел сужение дороги.

— Вот тут мы их и достанем! — обрадованно бросил он сыну, передав пистолет, и на полной скорости устремился к узкой горловине, настигая похитителей. — Как приблизимся, — приказал он ему, — сразу стреляй по колесам!

Но ловушка Цыгана сработала! Как только «БМВ» миновал проезд, оставленный строителями, его сразу перегородил асфальтовый каток, и ему пришлось так резко затормозить, что Петр сильно ушиб голову, чуть не разбив лобовое стекло.

— Ты что же делаешь, болван? — выскочив из машины, вне себя от ярости набросился Юсупов на слезшего с катка одноглазого водителя. — Я же мог в тебя запросто воткнуться! Разве не видел? А ну, убирай свой каток!

— Чего разорался, дядя? Сам гляди в оба! — нагло ухмыльнулся ему в лицо Косой, незаметно сделав рукой знак подельникам, чтобы подошли ближе. — Мне до тети фени твои заботы! У нас свои дела.

— Значит, ты нарочно загородил дорогу? — догадавшись и еле сдерживаясь, чтобы не свернуть шею негодяю, буквально зарычал Юсупов. — Убирайся с дороги, если хочешь быть цел!

— Ах ты старый козел! Еще мне и угрожаешь? — мигнув подошедшим подельникам, прошипел Косой и замахнулся. — На тогда, получай!

Однако привычный к таким ситуациям Михаил Юрьевич уклонился от удара бандита, и так двинул его в челюсть, что сразу нокаутировал. Двое остальных тут же набросились на него, показав себя искусными бойцами, Но подоспевший Петр помог отцу справиться с ними, и через мгновение все трое лежали в глухой отключке, плохо соображая, что же произошло.

— Садись в машину, а я отгоню каток! — крикнул Юсупов сыну, не обращая внимания на возмущенный ропот очевидцев драки, которые приняли их за бандитов, и жалели «строителей».

Не теряя времени, он взобрался на каток и, убрав с дороги, на ходу прыгнул в свою машину. Набирая скорость, они стремглав понеслись к выезду на основную магистраль. Однако, когда Юсуповы на нее выскочили, похитителей уже и след простыл.

Припарковав машину к бордюру, отец и сын Юсуповы минут десять находились в шоке. Первым пришел в себя Михаил Юрьевич.

— Ничего, Петя, еще не все потеряно! — постарался подбодрить он сына. — Может быть, негодяев уже засекла милиция? Сейчас мы это узнаем, — добавил, нажимая на кнопки сотового телефона. — Во всяком случае, бандиты выйдут на связь с нами, когда потребуют выкуп.

— Я все отдам, папа, лишь бы они вернули наших малышек живыми и здоровыми, — откликнулся Петр, который тоже уже оправился от шока.

— Нисколько в этом не сомневаюсь! — бросил ему отец и с напряженным вниманием стал слушать сообщение сотрудников. — Они их, кажется, засекли! — воскликнул он, с надеждой взглянув на Петра. — Похожий синий «БМВ» преследует патрульная машина милиции. Надеюсь, они-то преступников не упустят!

Действительно, радоваться тому, что они удачно ушли от погони, Костылю, Цыгану и Филину пришлось недолго. Остановившись на красный свет на одном из перекрестков, Костыль заметил, что постовой милиционер, внимательно поглядев на их машину, быстро достал рацию и передал какое-то сообщение.

— Похоже, Цыган, мусора нас обнаружили. Думаю те, что гнались, разглядели наш номер и передали по рации, — вновь всполошившись, мрачно предупредил Костыль подельника. — Как считаешь, смогут нас перехватить ихние патрули? — спросил он, доставая на всякий случай пистолет.

— Не бойся, уйдем! И на этот раз покажем хрен с прибором, — самоуверенно заявил тот, уповая на приготовленную подставу. — У меня для мусоров, как ты знаешь, есть еще один сюрпризик.

И когда к ним скоро прицепился новый хвост в виде мощного милицейского «форда», Цыган, увеличив скорость, погнал машину к тому проходному двору, у которого он выставил другую засаду во главе с Курчавым. Неожиданно для преследователей свернув в узкий боковой переулок и непрерывно сигналя так, что шарахались не только пешеходы, но и встречные машины, Цыган понесся по нему, все больше увеличивая свой отрыв. Тем более что «форд» проскочил поворот и вынужден был дать задний ход.

Но милицейский патруль оказался упорным и умелым. Взглянув в зеркало, Цыган с досадой заметил, что сзади вновь появился «форд». И хотя проходной двор находился уже совсем близко, Цыган на этот раз сильно испугался, так как впереди нигде не видно было ни Курчавого, ни его людей.

— Ну и ну! Куда же они, блин, все подевались? — нервно бросил он Костылю.

— Неужто в чем-то прокололись и всех повязали? Да не может этого быть! — тут же отверг он это предположение. — Курчавый слишком хитер, чтобы мусора его на чем-нибудь подловили.

И действительно, впереди из подворотни вынырнула знакомая фигура с пышной кудрявой шевелюрой, и Цыган сразу успокоился. На глазах у близкой уже погони он, резко притормозив, въехал в проходной двор, двое подельников Курчавого закрыли створки ворот, а он сам навесил и запер на ключ пудовый амбарный замок. Сделав это, хотел было нырнуть в подъезд, но его остановил окрик из затормозившей рядом милицейской машины.

— Эй, парень, ты зачем запер ворота? Открой немедленно!

— А зачем? Я же нарочно запер, чтобы не ездили всякие, — изображая из себя простака, затеял препирательство с милиционером Курчавый, чтобы выиграть время. — Ездиют и ездиют, а у нас во дворе ребятишки играют. Задавют еще кого, чего доброго!

— Слишком много болтаешь! Открывай, тебе говорят! — приказал лейтенант, и пока бандит возился со старым замком, делая вид, что тот у него заел, распорядился по мобильнику, очевидно, другой патрульной машине: — Ловите «БМВ» на параллельной улице, — он назвал адрес и, усмехнувшись, уверенно бросил своему напарнику: — Думают от нас уйти, гады. Как бы не так! Сейчас им будут кранты!

Действительно, почти сразу на соседней улице появился другой мощный милицейский «форд», который участвовал в облаве, и остановился на обочине, карауля синий «БМВ». Проехавший мимо старенький «жигуленок», в котором находились три бандита, Настя и похищенные девочки, у сидящих в «форде» милиционеров интереса не вызвал. А когда открыли ворота, первый патруль с досадой обнаружил в проходном дворе синюю машину, за которой он безуспешно гнался.

— А у нас снова неприятность, — сделав недовольный вид, сказала Настя, когда синий «БМВ» остановился возле видавшего виды старого «жигуля» желтого цвета. — Наша машина сломалась, и здесь нас уже ожидает другая, в которую мы все должны перебраться. Так всегда бывает, когда шофера слишком сильно гонят! — для пущей убедительности добавила она и, подхватив Олю и Надю, подняла их с сиденья. — Я бы наказывала водил за это!

— Да, девочки, придется нам пересесть в другую тачку, — с любезной улыбкой, на которую только был способен, сказал Цыган, помогая Насте усадить их в салон «жигуля». — Вы уж нас извините, что так получилось. Скоро будем на месте.

И действительно, не прошло и четверти часа, как они подъехали к довольно красивому и опрятному детдому, которым заведовала Екатерина Воронцова. Как было условлено заранее, встретить вновь прибывших вышла не она сама, а Софа в милицейской форме.

— А, приехали наконец! Проходите, дорогие деточки, — приветствовала она Наденьку и Олю с умильной улыбкой. — Вы тоже пройдите с нами, — предложила она Насте, делая вид, что они между собой незнакомы. — Девочки вас знают и не будут так стесняться. Не правда ли, малышки? — спросила она у них, наградив ласковым взглядом.

Ее приветливый вид, несмотря на строгую форму с погонами, успокоил Олю и Надю, которые поначалу испуганно жались к Насте, и они все вместе прошли вслед за Софой в уютную светлую комнату, уставленную детскими игрушками, которую Воронцова отвела под приемную для маленьких «клиентов». Когда они шли, из всех дверей выглядывала любопытная детвора, и это немного успокоило девочек и даже заинтересовало.

— Милые детки! Слушайте меня внимательно, — между тем мягко обратилась к ним Софа, разыгрывая сострадательную милицейскую даму. — Так получилось, что некоторое время вам придется пожить в этом превосходном детском доме. Наше государство всегда заботится о своих маленьких гражданах, не оставляет их в беде! — с пафосом, сама удивляясь своим актерским способностям, заявила она, усадив Олю и Надю рядом с собой на небольшой удобный диванчик.

Сделав паузу, чтобы припомнить, что еще должна была сказать, она с печальным и сострадательным видом нравоучительно произнесла:

— Как ни тяжело, но вам, мои милые, надо будет привыкнуть к своему новому положению. Без родительской ласки и заботы. Мы все очень вам сочувствуем, но что поделать? — риторически возвела она глаза к небу. — Такова Божья воля! Это он дарует нам счастье и посылает тяжкие испытания, но верьте, дорогие мои, вместе мы преодолеем вашу беду!

Наденька было снова начала плакать, но ее остановила Оля, тихо спросив:

— Но почему вы так говорите? Тетя Зина сказала, что на море еще ведутся поиски спасателей и окончательно ничего неизвестно. Может, кого-нибудь еще найдут? — на этот раз заплакали они обе.

— Слезами горю не поможешь, милые мои деточки, — повысила голос Софа, бросив на Настю злой взгляд. — Конечно, хорошо бы кого-нибудь там спасли, но, к сожалению, это не реально. Однако вам не надо отчаиваться! — по-матерински прижала она их к себе. — Здесь вам будет совсем неплохо, а мы приложим все силы для того, чтобы вы снова росли в семье.

Видя, что обе перестали плакать и, не понимая, но с надеждой уставили на нее свои синие глаза, Софа важно произнесла:

— Мы, то есть милиция, постараемся разыскать всех ваших родственников по линии отца и матери. Мы знаем, что некоторые из них живут за границей, и очень богаты. Да и вы, мои миленькие, не будете им обузой, так как вас ожидает неплохое наследство, — добавила она медоточивым голосом. — Вам нужно только пережить это огромное горе и потерпеть некоторое время неудобства.

— Вы ведь знаете, что происходите из аристократического рода, представители которого живут за границей? — спросила молчавшая до этого Настя. — Вам говорили об этом родители?

— Конечно, знаем от папы и мамы, — за обеих ответила Оля. — Мы с Наденькой по папе происходим от князей Юсуповых и очень старинного боярского рода Стрешневых. Но какое это сейчас имеет значение? — совсем по-взрослому спросила Оля, серьезно подняв на Настю свои синие глаза. — Дворянские титулы ведь у нас в стране отменены.

— Тем не менее представители вашей фамилии за рубежом этим очень горды, и, мы думаем, они не оставят в беде своих юных родственниц, — вмешалась Софа и многообещающе добавила: — Мы обязательно свяжемся с ними и вас об этом оповестим!

Она поднялась, чтобы на этом закончить разговор, и сказала:

— Ну что же, мои милые княжны, сейчас я вас провожу в комнату, где вы будете жить, пока мы не сможем вас получше устроить. Вам надо хорошенько отдохнуть, чтобы легче пережить свое горе! Тетя Зина пойдет с нами, уложит спать, и там вы с ней проститесь.

— Вы бы только видели спектакль, что я разыграла перед этими дурочками! — весело рассказывала Софа подруге, Костылю и Хирургу о своем актерском дебюте в роли инспектора милиции по делам несовершеннолетних. — Слышали бы тексты, которые я произносила. «Наше государство о вас позаботится, дети», — с пафосом продекламировала она. — Ну а утешала их не хуже мамаши.

Они сидели за столом в красиво обставленной кухне квартиры Воронцовой и отмечали удачное завершение преступной операции обильной попойкой.

— Если б это не было компрой, надо было бы все записать на пленку и показывать по телеку, — блестя глазами, самодовольно продолжала Софа. — Посмотрели бы в ментовке — сразу взяли бы к себе в штат, — прыснула она со смеху. — Ей-ей не вру! Можете спросить у Насти, она тому свидетельница.

— Что и говорить! Ты свою партию провела здорово! — похвалил ее Костыль, вновь наливая в качестве хозяина всем по полной. — Но я попрошу вас выпить за моего водилу Цыгана. Фартовый мужик оказался, хоть мы с ним и не ладим. Только благодаря ему ушли сегодня от погони!

— А что, эти девочки и взаправду княжеского рода, как сказала мне Настя? — спросила хозяйка, намазывая на хлеб с маслом толстый слой красной икры, которую очень любила. — В это вполне можно поверить — такие они красивые и складные. В них чувствуется порода!

— Так оно и есть, — равнодушно подтвердила Софа. — Они сами мне об этом сказали. Уже большие и все о себе знают.

— Вот поэтому с ними надо покончить, как только получим выкуп, — нахмурившись, бросил Костыль, снова наполняя рюмки. — Они могут нас выдать, если не замочим. Напрасно Седой этого не понимает!

— Неужели тебе их ничуть не жаль? Не слишком ли это жестоко, котик? — томно подняла на него глаза Катерина.

— А чего их жалеть, этих паразитов-богачей? — злобно ответил Костыль. — Сто раз правы большевики, уничтожив их как класс. У них разговор был короткий: «Аристократ? Дворянин? К стенке!» Это они из принципа их мочили, а мы, — повеселев ухмыльнулся он, — поступаем более умно: ради того, чтобы за них получить большие бабки и ментов оставить с носом!

— Да брось ты подводить идею под мокрое дело, — не выдержал его демагогии Фоменко. — Наши бабы, Костыль, так и так все узнают. Или думаешь, что они нас с тобой продадут? — он уже изрядно захмелел. — Пусть знают правду: мы за этих сопливых получим столько «зеленых», что на целый год хватит! Чего еще надо?

Не дожидаясь Костыля, он налил себе водки, а тот миролюбиво сказал:

— Ну чего злишься, Хирург? Большевиков это я так приплел — для красного словца. Но ты же знаешь, что с отцом девок и их братом у меня старые счеты, — напомнил он другу, — и этим я отомщу им за все! Давайте же выпьем, чтоб так оно и было! — предложил он, подняв свою рюмку.

— И чем они так тебе досадили? — спросила Софа, когда они выпили и закусили. — Сержик мне об этом ничего не говорил.

— Из-за отца этих девчонок я два раза сидел, а их брат поступил со мной еще хуже, — со жгучей ненавистью в голосе коротко объяснил ей Костыль. — По его милости я остался нищим, хотя мог бы быть несметно богат!

— Да брось ты заливать! — недоверчиво взглянула на него Софа. — Неужто так было на самом деле?

— Этот его сынок, Петр, увел у меня из-под носа богатую золотую жилу, к которой я подбирался целых пять лет, кормя в тайге комаров, — ничуть не обижаясь, злобно объяснил Башун. — Я же был геологом и, не перебеги он мне дорогу, у меня могла бы быть совсем другая судьба!

— Тогда я своими руками задушу этих сопливых девчонок, чтобы отомстить за моего дорогого котика, — заявила Катерина, глядя на него нежным взором и испытывая, как ее охватывает сладкая истома. Один вид этого неандертальца вызывал у нее сексуальное возбуждение, а выпивка усилила волнение в крови.

Не выдержав, она удивительно легко для своих габаритов и веса вскочила на ноги и, подойдя сзади, наклонившись, нежно обняла Костыля так, что его голый череп полностью утонул в ее полной груди.

— Пойдем, котик, я тебя уложу баиньки, — горячо дыша, ласково предложила она. — Не стоит нервничать! У тебя и так был очень тяжелый день, и надо хорошенько отдохнуть!

— Намек прозрачный: дорогие гости, не надоели ли вам хозяева? — натянуто улыбаясь, сказал Фоменко, с хмельным сожалением оглядывая стол, на котором оставалось еще много выпивки и закуски.

— Ты, Катюша, с нами не церемонься! Свои люди, не без понятия, — в тон ему бросила подруге Софа. — Мы с Сержиком, хоть и не молодожены, как вы, но и нам охота, — она цинично усмехнулась, — этим заняться. Пойдем домой! — позвала она его, вставая. — Видишь, им не терпится.

Вздохнув, Фоменко поднялся и молча последовал за ней, а Софа уже в дверях обернулась, с сексуальным интересом наблюдая, как подруга, расстегнув на Костыле рубашку и брюки, умело его ласкает, и они оба постанывают от удовольствия.

— Ты с нами вовек не расплатишься за своего котика! — весело крикнула она Катерине на прощание.

Глава 12 Подлецам везет

Вернувшись домой, Михаил Юрьевич и Петр Юсуповы ни о чем не могли думать, кроме спасения Оленьки и Нади из рук похитителей. Но, как говорится: два ума хорошо, а три лучше! Поэтому, еще находясь в пути, они сообщили об ужасном происшествии с детьми Вере Петровне и Степану Алексеевичу, и те немедленно выехали с дачи, чтобы вместе посовещаться, как быть.

Ждать их пришлось довольно долго, и, пока они не прибыли, отец с сыном перенервничали, ломая голову и придумывая каждый разные способы счастливого решения этой ужасной проблемы. Обнаружилось, что у них к ней совершенно разные подходы. Сходились они только в одном: пока не будет найдено подходящее решение, ни в коем случае нельзя сообщать о похищении девочек матери. Оба сознавали, что безнадежная ситуация ее может убить. У нее просто не выдержит сердце!

Но вот хлопнула входная дверь, и в гостиной, где они сидели с черными от горя лицами, появились не менее взволнованные бабушка с дедушкой. Старый профессор тяжело дышал, а у Веры Петровны были заплаканы глаза — видно, что всю дорогу проливала слезы. Степан Алексеевич молча плюхнулся на диван, а она, подойдя к зятю, с ходу потребовала:

— Рассказывай, Миша, как такое могло произойти? Я до сих пор не могу поверить в реальность случившегося. Все кажется, что это жуткий сон и я сейчас проснусь!

— К несчастью, это не сон, дорогая Вера Петровна, — морщась, как от боли, скорбно произнес зять. — Мы безответственно взяли на работу отвратительную мерзавку, впустили в наш дом ядовитую змею и сейчас пожинаем плоды своей преступной халатности! Нам с сыном нет оправдания!

— Нет, это не так, бабушка! — резко перебил его Петр. — В том, что похитили моих бедных сестричек, вина целиком моя, а не папы! Он был слишком занят и доверился мне, считая, — голос у него от волнения прервался, — что я разумный и зрелый человек. Но выходит, что зря! Я не оправдал его доверия, — он сокрушенно покачал головой, и в глазах его застыло отчаяние.

— Напрасно казнишь себя, Петя! Не так велика твоя вина! — возразил Михаил Юрьевич. — Она лишь в том, что по молодости неразумно увлекся этой красивой мерзавкой и поэтому излишне ей доверял. А это как раз входило в планы преступников, и ты попался на их удочку! Теперь я в этом уверен!

И без того подавленные происшедшим, Вера Петровна и Степан Алексеевич были окончательно сражены.

— Выходит, Петя, ты не внял нашим советам и завел любовные отношения с этой… — профессор запнулся, подбирая приличное слово, — бандиткой, в то время как жена находится в больнице? Не ожидал! — он осуждающе покачал красивой седой головой. — Ты ведь не глуп. Я согласен с отцом, что бандитской шайкой, в которую она входит, такой вариант был предусмотрен.

— А я что, отрицаю свою вину? — нервно вспылил Петр. — Но не нужно и преувеличивать! Ни в какую шайку Зина не входит. Все произошло, потому что я одумался и порвал с ней. Она обещала мне отомстить — вот и выполнила свою угрозу. — Он сделал паузу и добавил: — В жизни ей пришлось хлебнуть всякого, зналась она и с бандитами. Они, верно, ее и надоумили выбрать такой ужасный способ, — самолюбие не позволяло ему признать, что он так оплошал.

— Ошибаешься, сын! — разгорячился и Михаил Юрьевич. — Вот увидишь, следствие покажет, что она член банды похитителей и именно с этой целью к нам подослана. Ты же знаешь, она совсем не та, за кого себя выдавала. Поэтому виноват только я! Как отец и тем более детектив, я не должен был подпускать эту гадину к дочерям без основательной проверки!

— Значит, вы оба считаете, — подняла свои ясные серые глаза на мужа и зятя до сих пор только слушавшая их Вера Петровна, — что эта негодяйка и нанялась к нам с целью похищения малышек? Тогда, Петенька, ты не должен винить себя за это, — повернулась она к любимому внуку. — У тебя благородная душа, и ты не мог предугадать такой мерзости!

Чуткая и отзывчивая, Вера Петровна выдержала паузу и мягко предложила мужчинам:

— Давайте лучше обсудим, что нам следует предпринять, и как, — ее голос прервался от волнения, — сообщить о похищении деток Светочке? Ведь нельзя же держать ее в неведении? Но боюсь, что произойдет еще одна трагедия!

— Мы с Петей общего мнения: пока не найдем Оленьку и Надю или не узнаем планы похитителей, ничего говорить ей нельзя, — опустив голову, сказал Михаил Юрьевич. — Иначе мы Светочку угробим.

— Но она вот-вот позвонит, и что ты ей скажешь? — с сомнением посмотрела на зятя Вера Петровна. — Будешь обманывать?

— Ничего другого не остается. Ложь во благо — не ложь, — хмуро подтвердил он. — Если спросит, где дочки, то скажу, что гуляют или с вами на даче.

— Ладно, Веруся, не донимай зятя! Ему и без того тошно, — вмешался Степан Алексеевич. — И, кроме того, он прав! Светочке пока говорить не стоит. Я хочу знать, известно ли чего-либо о похитителях и что Михаил с Петей намерены предпринять.

— Ну, тогда наберитесь терпения и выслушайте, что мы с сыном надумали, — Михаил Юрьевич поднял голову и посмотрел на родителей жены так, словно просил у них совета и поддержки. — У меня и у Пети на этот счет разные мнения. Поэтому вы поможете нам принять верное решение! Пожалуй, начну я.

Он откинулся в кресле и прикрыл глаза, как бы еще раз обдумывая то, что собирался предложить для спасения дочерей.

Пауза затянулась. По напряженным лицам профессора и Веры Петровны было видно, что они с нетерпением ждут, что скажет зять, но он все молчал, словно еще раз взвешивал в уме все «за» и «против» задуманного. Наконец Михаил Юрьевич глубоко вздохнул и, как бы решившись, сказал:

— Мой план основан на силовом варианте освобождения Оленьки и Нади, так как за него голосуют весь мой жизненный опыт и статистика подобных преступлений. Трагические последствия похищений хорошо известны: получив выкуп, бандиты убивают заложников, чтобы ликвидировать свидетелей.

— Я этого, Мишенька, не переживу, — не выдержав, всхлипнула Вера Петровна, глотая слезы. — И Светочка тоже!

— Вот почему, по моему убеждению, нельзя допустить передачу негодяям выкупа, — мрачно глядя в одну точку, изложил свой план старший Юсупов. — Стратегия спасения дочек должна состоять в том, чтобы всячески тянуть с передачей им денег, одновременно требуя ежедневного подтверждения того, что девочки живы и здоровы.

— Ну хорошо, но как же ты их спасешь? — не выдержал напряжения Степан Алексеевич. — Бандиты ведь их надежно упрячут и если раскусят твою двойную игру, то уж точно погубят наших малышек!

— Надо все сделать так, чтобы не раскусили! Мы это сможем и тогда спасем, — с мрачной уверенностью ответил Михаил Юрьевич. — За это время мы обязаны установить, кто такие похитители, и узнать, где они прячут Олю и Надю!

Снова воцарилось мрачное молчание, сопровождаемое лишь всхлипываниями Веры Петровны, которое вновь нарушил профессор.

— Ну а что предлагаешь ты, Петя? — с надеждой взглянул он на внука. — Почему не согласен с отцом, который намного опытнее тебя? Неужели придумал что-то получше?

— У меня просто другой подход, так как я знаю мир бизнеса, — без апломба, но с верой в свою правоту объяснил Петр. — Папа привык рисковать, и у него, как правило, все получается. Но вдруг выйдет осечка? — голос его дрогнул, и он с тревогой обвел всех глазами. — Я же хочу исключить риск! Договориться с похитителями, чего бы мне это ни стоило.

— Но разве возможно договориться с бандитами? — выразила сомнение Вера Петровна. — Они тебя, Петенька, непременно обманут!

— Киднеппинг, бабушка, это тоже бизнес, хотя и преступный, — убежденно ответил ей Петр. — Им занимаются с той же целью — в погоне за наживой. И я предложу им много больше того, что запросят. Но поставлю условие: гарантию возврата сестричек!

— А они тебя все равно надуют! Нельзя же быть таким наивным, — с горьким упреком бросил Михаил Юрьевич сыну. — И деньги потеряешь, и сестер своих не вернешь! — он покачал головой и добавил: — Не считай их глупее себя. Не будут они рисковать свободой ради лишних денег!

— Нет! Я уверен, что это сработает! Ведь известно: то, чего нельзя купить за деньги, можно получить за очень большие деньги, — горячо сказал Петр. — Вот увидите: жадность их одолеет, когда сверх выкупа я предложу им миллион долларов!

— Неужели, Петенька, ты сможешь дать им такую огромную сумму? — поразилась Вера Петровна. — И это тебя не разорит?

— Думаю, что нет, хотя наверняка поставит в очень тяжелое положение, так как придется использовать все оборотные средства и золотовалютные резервы, — неуверенно ответил ей внук. — Но какое это имеет значение, когда на карту поставлена жизнь Оленьки и Надюши?

Несколько минут все молчали, мрачно размышляя. Потом Вера Петровна осторожно сказала:

— Прости, Мишенька, но мне кажется, что план, предложенный Петей, как-то надежнее. Риск остается, — не удержавшись, она всхлипнула, — и все же, если бандиты соблазнятся огромной суммой, мы получим наших малышек обратно. Бандиты ведь ходят по краю пропасти, — привела, на ее взгляд, убедительный довод Вера Петровна, — а тут им светит такой куш!

— Главное все же, не давать похитителям денег, пока не будет надежных гарантий вызволения наших девочек. В этом прав Миша, — убежденно высказал свое суждение профессор. — Только это поможет сохранить им жизнь. Петин план мне тоже по душе, но он сработает только в случае, если бандиты в качестве аванса получат мало денег. Но вот согласятся ли они на это?

Глаза у Степана Алексеевича оживились, словно его осенила подходящая идея, и он предложил:

— Я думаю, лучше всего — это совместить оба плана, использовав наиболее эффективные средства. Сначала надо затянуть переговоры под видом торга, используя приманку увеличения выкупа, а за это время для верности сделать все то, что считает нужным Миша. — Профессор с трудом перевел дыхание и продолжал: — Бандитов надо убедить, что обман не пройдет, и если они хотят получить миллион наличными, то должны в обмен отдать заложниц, а пока довольствоваться небольшим авансом. На этом стоять твердо, иначе ничего не получится! — устав от напряжения, он откинулся на спинку дивана.

Снова возникло тягостное молчание, вызванное размышлениями над его предложением. Наконец, Вера Петровна нарушила его, мягко обратившись к зятю и внуку.

— Пожалуй, то, что высказал наш дорогой профессор, — бросив одобрительный взгляд на мужа, сказала она, — больше всего дает надежду на успех. Недаром он у нас ученый-психолог, — попробовала улыбнуться, но у нее не получилось. — Попробуйте сделать так! Идея хорошая, и вы сможете ее осуществить! — с жаром произнесла она, с надеждой глядя на задумавшихся Юсуповых.

— Ну что же, недаром пословица говорит, что истина всегда находится где-то посередине, — словно очнувшись, но все еще как бы размышляя, сказал Михаил Юрьевич. — Наверное, мы так и поступим. Приезжай завтра с утра ко мне в офис, — обратился он к сыну, — и мы разработаем конкретный план действий. Как раз и Сальников сообщит нам, что ему удалось узнать в милиции.

Он поднялся, разминая затекшие мышцы, и предложил:

— А теперь, наверное, нам неплохо бы попить чайку или чем-нибудь подкрепиться. Как вы считаете, Вера Петровна? Поухаживаете за нами, холостяками? — с вымученной улыбкой посмотрел он на тещу.

— О чем речь, Мишенька? — встрепенулась она, легко для своего возраста вставая. — Пойдемте на кухню! Я вас сейчас покормлю.

Виктору Степановичу Сальникову сразу же, как только вернулся из командировки в Казахстан, пришлось вплотную заняться розыском похитителей Оли и Нади в постоянном контакте с органами милиции. Симпатичный, еще не старый инвалид, потерявший ногу в Афгане, он так и не обзавелся семьей, и поэтому большинство расследований на выезде приходилось на его долю.

— Вот что мне удалось выяснить на сегодняшний день, — сообщил он своему шефу и другу Михаилу Юрьевичу и Пете, сидя напротив них в небольшом, но уютном кабинете генерального директора детективного агентства. — Сначала доложу то, что узнал в милиции, а потом уж свои соображения.

Он поудобнее устроился в кресле, выставив вперед свой протез и, нахмурив брови, продолжал:

— Ничем порадовать вас пока не могу. Менты, как вы знаете, упустили преступников и располагают лишь одной ниточкой, которая может к ним привести. Это машина, брошенная похитителями. Но и та, как заявил ее владелец, была у него угнана, что подтверждается поданным им заявлением. Однако тут есть зацепка, — в голосе Сальникова послышалась надежда.

— Какая? — в один голос выдохнули оба Юсупова.

— Этот «пострадавший» при проверке оказался рецидивистом, дважды сидел и, по данным милиции, он входит в банду нашего старого знакомца Седого, — со значением сделал паузу Виктор. — Так что, возможно, это его рук дело!

— Милиция приступила к разработке Седого? — спросил Михаил Юрьевич.

— Нет, так как не видит веских оснований, — пожал плечами Сальников. — А я на этом не настаивал.

— Почему же, Виктор Степанович? — не понял его Петр.

— Для того, чтобы сохранить жизнь твоим сестрам! — резко бросил Сальников. — Менты только все испортят! Неужто не понятно?

— Ты прав! Мы сами возьмем Седого под колпак, — одобрил его шеф. — Куда аккуратнее их! Значит, думаешь, это он снова за нас взялся? — гневно прищурив глаза, взглянул он на друга и помощника. — Видно, битому неймется. Отчаянный, негодяй!

— Полагаю, что он, — утвердительно кивнул рыжеватым чубом, в котором уже было полно седины, Виктор. — Но подбил Седого на это, думаю, знаешь, кто? — сообщил он ему сенсационную юность. — Твой алтайский недруг и его подельник Башун, недавно бежавший из тюрьмы. Видишь, как все сходится?

Михаил Юрьевич лишь согласно кивнул головой, и Сальников продолжал:

— Я как узнал об этом, сразу подумал: ну кто еще мог выбрать для похищения именно твоих дочек? И знаешь, Миша, — с тревогой добавил он, — это здорово осложняет дело! Ведь к обычному шантажу тут примешивается личная месть!

— Миллион долларов, который я им предложу за сестер, должен их утешить! — подал голос молчаливо слушавший их Петр. — Надеюсь, это будет достаточная компенсация за причиненные нами неприятности?

— Не слишком рассчитывай на это, Петя! — отрицательно покачал головой Сальников. — Коварство и жестокость бандитов не поддаются пониманию. Твой жирный куш, конечно, сыграет нам на руку, но следить за ними придется в оба. Эти отморозки сделают все, чтобы нас обмануть!

— Согласен! Давайте подумаем, как нам выйти на банду Седого и ее «хаты»? — прервал их спор Михаил Юрьевич. — У тебя есть что предложить, Виктор?

— Для этого у нас только два пути, — как бы рассуждая, произнес его верный друг и помощник. — Нужно срочно сделать то, что не смогли менты: разыскать скрывающегося Башуна и эту вашу Зину, которые приведут нас в логово бандитов. Но в обоих случаях, — он понурил голову, — это очень трудная задача, так как уверен, что они живут под чужими именами.

— И мы ее обязательно решим! Деваться нам некуда, — твердо заявил Михаил Юрьевич, веря в счастливую судьбу. — Ты, Виктор, возьмись за розыск этой «Зины», которая наверняка входит в ближний круг подельников Седого. Ты, Петя, помоги ему в этом и, как только похитители выйдут на связь, начни с ними переговоры, — распорядился он. — А я тем временем найду нашего «заклятого друга» Башуна.

Он поднялся, высокий и мощный, излучая уверенность в достижении успеха, и лица у Петра и Сальникова просветлели.

— Ну что же, теперь — за дело! Будем держать постоянную связь и собираться для совета и корректировки плана, — напутствовал он их, провожая из кабинета.

Выйти на след Костыля Михаилу Юрьевичу помогли опыт расследований и природная сообразительность. Понимая, что искать преступника, скрывающегося под чужой фамилией, в таком мегаполисе, как столица, все равно что иголку в стогу сена, он перебрал в уме все практические приемы и, наконец его осенило. «Надо проверить, не было ли у Башуна друзей среди сокамерников? Ведь он долго просидел в тюрьме, — с пробудившейся надеждой подумал он. — Если это так, с кем-нибудь из них он мог сохранить связь!»

Узнав, где сидел Костыль и телефон начальника тюрьмы, он туда позвонил и, представившись, сказал:

— Мое агентство ведет расследование дела, связанного со сбежавшим от вас заключенным по фамилии Башун. Мы щедро заплатим за любую информацию, которая помогла бы, если не разыскать, то хотя бы установить с ним связь, — пообещал, стараясь заинтересовать начальника. — Не могли бы вы ее нам предоставить или рекомендовать кого-нибудь из своих служащих?

— Отчего же? Это можно, — любезно отозвался собеседник. — Один наш очень опытный сотрудник из охраны следит по моему заданию за взаимоотношениями наших зеков, и думаю, что он сможет оказать вам нужную помощь. — Начальник тюрьмы, конечно, имел в виду Шевчука, который был с ним в дружбе и часто преподносил ценные подарки.

— Тогда будьте уж так добры и передайте, чтобы он позвонил ко мне в офис по этому телефону, — попросил его Юсупов, назвав свой номер. — Поверьте, что он останется нами доволен и, думаю, — мягко добавил он с прозрачным намеком, — что вы тоже.

Через полчаса ему позвонил Шевчук, Михаил Юрьевич тут же послал за ним машину, а еще через полчаса толстый охранник уже входил к нему в кабинет.

— Сначала скажите мне, для чего вам понадобился этот Костыль, то есть сбежавший заключенный Башун? Вы помогаете его ловить? — не успев присесть, с плохо скрытым беспокойством спросил охранник. — По телефону спросить об этом было неудобно.

— Мы не милиция, и нам это ни к чему, — почуяв неладное, не стал открывать ему правды Юсупов. — Просто нужно с ним срочно связаться и за хорошую плату получить сведения по одному очень важному делу. Так вы сможете мне в этом помочь?

— Пожалуй, смогу, — немного поколебавшись, ответил Шевчук, на которого современное оборудование офиса и сам гендиректор агентства произвели солидное впечатление. — Однако хочу предупредить, что вам это недешево встанет, — добавил он, нагло взглянув ему в глаза. — Сами понимаете, сведения закрытые, да и начальник не так просто отпустил меня в рабочее время.

— Не беспокойтесь, мы надеемся на дальнейшее сотрудничество с вами и не будем скупиться, — заверил его Юсупов. — Итак, что вы можете мне сообщить о том, как найти Башуна?

— С ним, как вы понимаете, связи нет, и нам неизвестно, где он находится, — осторожно, обдумывая каждое слово, произнес Шевчук, боясь сболтнуть такое, что могло бы его разоблачить. — Но я помогу найти человека, который дружил с Костылем, был освобожден и наверняка держит с ним связь.

— И кто же этот человек? Он проходил по одному делу с Башуном? — Юсупов открыл блокнот, чтобы записать данные. — Наверное, из одной с ним преступной группировки?

— Совсем нет. Хирург — такая у него была кличка — проходил по другому делу. До тюрьмы они с Костылем не знали друг друга. Но в камере были неразлучны. И когда медик вышел на свободу, то продолжал держать с ним связь. Приходил в дни свиданий, и прочее, — пояснил Шевчук.

Он сделал паузу и, хитро взглянув на Юсупова, добавил:

— Мне показалось, что их связывает не только дружба. Похоже, они вместе задумали какое-то воровское дельце. Вот почему я уверен, что через этого типа вы непременно выйдете на Костыля, — заключил Шевчук и, достав из кармана шпаргалку, продиктовал: — Зовут его Сергеем Фоменко, а впрочем, вот здесь все записано: и его адрес, и номер уголовного дела, — сказал он, передавая бумагу Юсупову. — Из него вы узнаете, с кем он был связан на воле, и легко отыщете.

— Ну что ж, вы нам очень помогли, — довольным тоном отозвался Юсупов и, вырвав листок из блокнота, что-то быстро на нем написал. — Пройдете с этим к главному бухгалтеру, — сказал он, протянув листок Шевчуку. — Надеюсь, сумма гонорара вас удовлетворяет?

Толстый охранник, пробежав глазами записку, молча поднялся, но по яркому румянцу, выступившему на его лоснящемся щекастом лице, было видно, что оплата за информацию намного превысила то, на что он рассчитывал.

Розыски Насти завели Виктора Степановича Сальникова в тупик. Разумеется, никакой «Зины Шишкиной», похожей на ту, что помогла похитить Олю и Надю, он отыскать не смог. Однако логика опытного оперативника подсказала ему, что преступницу нужно искать под другим именем среди подельников Седого. Через милицейские источники удалось узнать, что шайка этого «законника» действует под вывеской охранного бюро «Выстрел», а он сам его возглавляет.

Виктор Степанович, не теряя времени, под видом заказчика отправился в офис «Выстрела», но ни Насти, ни Седого там не застал, а переговорил лишь с Проней, представившимся заместителем начальника. Поторговавшись с ним для виду, Сальников ушел ни с чем, договорившись, что на следующий день придет на прием к его шефу. Он не мог знать, что Насте велели здесь не показываться, пока не закончат дело с похищением.

Его хитрые разговоры с рыжей девицей, сидевшей в приемной начальника на месте секретаря, также не принесли никакой полезной информации. Изображая весельчака и откровенно заигрывая, он задал ей вопрос вроде бы в шутку, но с далеко идущей целью:

— Слышал, что ваш шеф обожает брюнеток. Почему бы вам не покраситься, чтобы ему это было по душе?

— Кто это вам сказал? — возразила девица, кокетливо стрельнув в него глазами. — Наш Коновалов тот еще кобель, — снизила она голос до полушепота, — но любит светленьких. Брюнетки — это исключение, — не говоря всей правды, фыркнула она и призывно улыбнулась симпатичному, щеголеватому клиенту. — А рыженькие вас совсем не интересуют?

Отпустив ей пару дежурных комплиментов и не скрывая, что разочарован, Сальников покинул офис «Выстрела». В розыске пособницы похитителей ему пока не везло, зато неожиданная удача выпала на долю его напарника.

Валяясь у себя дома на постели, как приказал ей главарь, Настя, деятельная по своей натуре, изнывала от тоски, не зная, чем заняться. Читать она не любила, к музыке была равнодушна, а телек не смотрела из-за надоедливой рекламы. Цыган приходил к ней под вечер, а днем одолевала скука. Поэтому она очень обрадовалась, когда позвонила Софа и сказала:

— Мне надо с тобой встретиться и поговорить. Дело неотложное!

— А Седой на нас не взъестся? Он же запретил мне из дому нос высовывать, — для порядка возразила Настя. — Боится, что меня зашухерит кто-нибудь из моих бывших хозяев.

— Насколько знаю, эти господа общественным транспортом не пользуются, — язвительно заметила Софа и предложила выход. — Давай встретимся около входа в твое метро, и никто из них тебя не застукает. Я как раз и звоню тебе снизу, из вестибюля. Жду через пятнадцать минут!

Настя быстро оделась и, не приводя себя в порядок — не к кавалеру спешила — выбежала на улицу и быстрым шагом направилась к Сухаревской площади, где у метро ее уже ожидала Софа.

— Ну, что тебе от меня надо? — подходя, спросила у нее Настя.

— Сегодня Седому звонил фирмач. Есть покупатели на Олю. У Катерины устроят смотрины, и девчонку надо к этому подготовить, — коротко и деловито объяснила Софа. — Мне потребуется твоя помощь.

— А в чем именно?

— Ты должна придумать, что ей надо сказать, чтобы вела себя хорошо и не заартачилась, — четко поставила задачу Софа. — Это для начала, — усмехнулась она, — а там будет видно по ходу пьесы.

— Хорошо, я подумаю, — согласно кивнула Настя. — Сочиним ей сказочку про заграничных родственников. А когда смотрины?

— Через пару дней. Так что у тебя есть время до завтра. Я позвоню, — так же лаконично ответила Софа и озабоченно добавила: — Но учти, главная трудность в том, что сестры не хотят расставаться. Придумай, как их убедить!

Она уже повернулась, чтобы спуститься в подземный переход, но в этот миг произошло непредвиденное! Неподалеку раздался громкий окрик:

— Зина! Неужто это ты?

Сначала Настя никак на него не среагировала, справедливо сочтя, что к ней это не относится, но затем в ее мозгу как током дернуло: «А что, если это он?», и, скосив глаза в сторону, откуда раздался крик, она обомлела. У обочины, около своего джипа стоял Петр и махал им только что купленной газетой.

Решение пришло мгновенно. Не говоря ни слова и не оборачиваясь, Настя схватила недоумевающую Софу за руку и увлекла в подземный переход к входу в метро.

— Задержись немного у входа, а мне надо смыться! — срывающимся голосом бросила она растерявшейся подельнице. — Я потом все объясню! — и, не заходя в метро, бросилась к другому выходу из перехода, но не выбежала наружу, а спряталась за одним из торговых киосков.

Петр так сразу ничего и не сообразил. Высокая блондинка, очень похожая на Зину, не отозвавшись, что было понятно, вдруг почему-то вместе с маленькой подругой стремительно скрылась в подземном переходе, словно испугавшись его окрика. Это было подозрительно, и Петр, расталкивая людей, ринулся вслед за ними. Однако у входа в метро он настиг только ее пухленькую подругу.

— Куда подевалась Зина? — схватив ее за плечо, резко выдохнул он, озираясь по сторонам и проникаясь мыслью, что снова упустил мерзавку. — Говори скорее, не то плохо будет! В метро убежала?

— Ты чего пристаешь, козел? Какую еще Зину выдумал? — завизжала Софа, до которой дошло, что произошло и кто он такой. — А ну отцепись, а то заночуешь в милиции!

На ее крик стали останавливаться прохожие. В сторону Петра посыпались угрозы. «Зину я упустил! Как же задержать эту?» — с отчаянием подумал он, и продолжающиеся угрозы вызвать милицию подсказали ему выход.

— Ну и зовите ментов, я ее не отпущу! — заявил он добровольным защитникам. — Она ко мне в карман залезла, воровка, а я ей должен прощать?

— Врет, подонок, со зла! — истошно завопила от неожиданности Софа. — Стал меня лапать, а я не далась. Чего смотрите на него, боитесь, что ли? Мужики вы или нет? — стыдила она своих заступников.

Те угрожающе двинулись на Петра, но у него был такой свирепый вид, что они в нерешительности остановились. Никто не хотел начинать первым. Но тут из дверей метро показался низкорослый молоденький милиционер, которого буквально силой тащила за собой какая-то старушка.

— Что происходит, граждане? — спросил он толпу, почему-то не обращаясь к Петру, который продолжал держать притихшую Софу. Она была уже не рада, что затеяла этот скандал.

— А вот этот тип пристает к девушке, — раздались голоса в толпе, которая на глазах поредела, собираясь полностью растаять.

— Я поймал ее за руку! Она лезла ко мне в карман, — коротко объяснил Петр, покраснев от непривычной лжи.

— Врет со зла, паскудник, — прошипела Софа, с ненавистью глядя на своего обидчика. — Пусть покажет, что я у него украла!

Но милицейский мальчик был совсем неопытным и не знал, как поступить.

— Ладно, граждане, расходитесь! — с начальственной важностью бросил он зевакам. — А вы, — властно кивнул он Петру и Софе, — пройдете со мной в комнату милиции. — Там составим на вас протокол.

— Правильно! Там разберемся, — поддержал его Петр, которому только этого было и надо.

Не успела Софа выразить свое возмущение, как, подхваченная с двух сторон Петром и милиционером, очутилась в комнате милиции. Там, немного повыламывавшись, Петр перед ней извинился, ее отпустили, а он, откупившись солидным штрафом, узнал, что хотел: кто она такая и где проживает. Это его немного утешило.

На следующий день, как и было договорено, Настя отправилась на встречу с Софой, вполне довольная собой. Поразмыслив вчера вечером, она придумала, на ее взгляд, подходящие аргументы, которые помогут убедить маленькую Олю согласиться поехать в Америку к приемным родителям. Когда сожительница Хирурга позвонила и, волнуясь, назначила ей встречу в кафе, которое находилось на первом этаже ее дома, Настя самодовольно рассмеялась.

— Да что ты так переживаешь, Софочка? Неужто очень боишься, что попадет от Седого, если не сумеешь уговорить девчонку? Успокойся! Я придумала такое, — заверила она ее, — что у нас с ней проблем не будет.

— Ты угадала. Мне не по себе, — нервно произнесла Софа, — но совсем по другой причине. Непонятно, почему это ты так спокойна? Забыла, что вчера произошло?

— А чего из-за этого расстраиваться? Он же меня не застукал и как следует не разглядел. Ты же сказала и ему, и в милиции, что меня совершенно не знаешь, а разговаривала с торговкой, которая навязывала свой товар, — постаралась ее успокоить Настя. — И сама говорила, что Петр потом успокоился и даже перед тобой извинился. Разве не ясно, что поверил? Я же перекрасилась в блондинку, и он такой меня не знал!

— Хорошо бы так, но мой Сержик опасается, что мы влипли, — расстроенно сказала Софа. — Ведь теперь этот Петр знает, кто я такая, и если не поверил, то может выследить!

Такой вариант таил в себе угрозу, и, осознав это, Настя испуганно замолчала.

— Ладно, обсудим это при встрече, — закончила разговор Софа. — Видишь, как опасно тебе выходить из дому? Поэтому встретимся в вашем кафе. Тебе ведь нужно лишь спуститься по лестнице да пробежать тридцать метров. И все же будь осторожна!

Небольшое кафе «Астра» было отделано с роскошью в расчете на богатую публику, и цены там были соответствующие. Когда Настя, проведя не менее получаса перед зеркалом, вошла туда в полной красе, Софа уже сидела в углу за маленьким столиком и с ходу на нее набросилась.

— Ты что же так расфуфырилась? На свидание, что ли, пришла? — упрекнула, неодобрительно прищурив глаза. — Неужели не соображаешь, что не должна бросаться в глаза, раз тебя разыскивают?

— Хватит поучать, не маленькая! — огрызнулась Настя. — Лучше скажи, заказ сделала? А то без этого здесь нельзя.

— Заказала кофе с сочниками. А ты есть, что ли, хочешь? Ведь только из дома, — удивленно взглянула на нее Софа.

— Есть нет, а вот выпить бы не отказалась. — Насте захотелось расслабиться. — Ну так что, рассказать, какую лапшу я придумала для нашей дурочки?

— С выпивкой перебьешься, и твою лапшу разжуем потом, — не поддержала ее Софа. — Куда важнее обсудить, насколько опасен для нас с Сержиком твой Петр, если он все же меня выследит.

Ее недружелюбное поведение и поучительный тон разозлили Настю. Она подождала, когда уйдет официант, который принес им заказ, и презрительно усмехнулась:

— Не пойму, вы-то чего с Хирургом так трясетесь? Тебе предъявить ментам пока нечего, и он вышел по чистой. Это нам с Костылем светит небо в клетку, если поймают!

— Неужели не ясно, что из-за тебя я оказалась у них под колпаком, а мы с Костылем намертво завязаны, — понизив голос, нервно объяснила Софа. — Стоит его с нами засечь — мы с Сержиком горим ярким огнем!

— Чего же вы с ним хороводитесь, раз так боитесь? — презрительно бросила Настя. — Ведь, как я понимаю, Костыль у Катерины на нелегальном положении, а вы с ним часто встречаетесь. Думаешь, вас никто не видел и не могут стукнуть в ментовку?

— Ну и что? Костыль живет у Кати на законном основании, зарегистрирован в милиции как Георгий Шилов. У него надежная ксива. Можешь звать его Жорой, — усмехнулась Софа. — И если поймают, мы ничего не знаем. Кому известно, что они с Сержиком были в одной камере?

«Значит, он теперь — Шилов? Теперь ты у нас в руках, Костыль! — злорадно подумала Настя, сразу сообразив, каким образом можно избавиться от этого ненавистного мокрушника, если им с Цыганом понадобится. — Стоит нам только стукнуть — и ты снова окажешься за решеткой».

— Ну а теперь — куда хуже! — не скрывая страха, объяснила Софа. — Если нас выследят как твоих соучастников и прихватят вместе с Костылем, тогда нам уж точно не отвертеться! Пойдем под суд вместе с ним!

— Ладно, перестань скулить! На нервы мне действуешь, — грубо оборвала ее Настя. — Зачем паниковать раньше времени? Вот увидишь, Юсуповы от тебя отстанут, — чтобы успокоить, заверила она подельницу. — Только держись твердо — не знаю ее, и все! Лучше послушай, какую сказочку я сочинила, чтобы ты уговорила Олю.

И пододвинув стул, чтобы ее лучше слышала Софа, принялась рассказывать об американских родственниках Юсуповых, за которых собиралась выдать девочке богачей, желающих стать ее приемными родителями.

— Нет, я не согласен! То, что ты предлагаешь, слишком сложно и потребует много времени, а у нас его кот наплакал! — возразил Михаил Юрьевич Юсупов, выслушав план действий, разработанный Сальниковым.

Они вместе с Петром находились в его кабинете и с утра обсуждали, как им быстрее выйти на похитителей, проследив связь с ними Софы. В том, что она входит в их шайку или является пособницей, сомнений не было. Наблюдение за ее квартирой сразу установило, что она сожительствует с Хирургом-Фоменко. Теперь всем было ясно, что Петр не ошибся, и «блондинкой» была сбежавшая домработница.

— Ты прав, что я сумею-таки взять обоих за бока и все из них вытрясти, но не учел, — продолжал Михаил Юрьевич, — сопротивления, которое они, безусловно, окажут. Хирург, как я выяснил, — твердый орешек и его подруга тоже та еще стерва! — убежденно добавил он. — С ними придется повозиться, прежде чем они откроют рот.

— А что ты предлагаешь, папа? У тебя есть лучшая идея? — волнуясь, подал голос Петр. — По-моему, Виктор Степанович нашел верный путь, как нам поймать Костыля и от него узнать, где прячут Олю и Надю. Что же еще можно сделать?

— Для этого у нас есть только одно эффективное средство, — уверенно ответил ему отец. — Установить за Фоменко и его сожительницей слежку, чтобы привели нас к Костылю-Башуну. А для ускорения нам с Виктором надо взяться за это самим. Мы поопытнее других наших сотрудников.

Он взглянул на Петра и Сальникова, как бы ища одобрения, и они молча кивнули в знак согласия.

— Тогда сделаем так, — оживился Михаил Юрьевич. — Я продолжу разработку Фоменко. Мне уже удалось выйти на других фигурантов его уголовного дела и установить, с кем он контактирует. Так что наблюдая за ним и не упуская из виду тех, с которыми держит связь, — зажигаясь азартом, открыл он свой план, — я найду Костыля, — в сердцах стукнул кулаком по столу, — и очень скоро!

— Значит, я так понимаю, Миша, что мне надо незаметно проследить за его подругой, Софой, которая вывела бы нас на Костыля или непосредственно туда, где прячут наших девочек, — проницательно посмотрел на него из-под свисающего непокорного чуба Сальников. — Ведь она или эта мерзавка Зина наверняка как-то связаны с маленькими заложницами. Разве я не прав?

— Ты верно все понял, Витек, — одобрительно кивнул ему Михаил Юрьевич. — Именно это внушает мне надежду на скорый успех в поисках дочек. Ведь не мужики же будут возиться с маленькими девочками? За ними нужен женский уход, и бандиты понимают, что пока не получат выкуп, дети должны быть в порядке, — убежденно добавил он.

— И для этого используют их обеих! — тоже зажигаясь его уверенностью, подхватил Сальников. — Конечно, ты прав! Тем более что Зину наши девочки знают, и думаю, что ей доверяют, так как эта прохиндейка чем-то задурила им головы.

— То, что мы знаем об этой Софе, говорит, что она бессовестная и ушлая баба, и наверняка, Витек, постарается тебя обмануть, если заметит слежку, — серьезно посмотрел на друга Михаил Юрьевич, но тут же его губы тронула улыбка. — Хотя не думаю, что ей это удастся. Не тот случай!

— Постараюсь оправдать ваше доверие, начальник! — шутливо отдал ему честь Сальников. — Не может того быть, чтобы она оказалась похитрее меня.

Михаил Юрьевич и Петр дружно рассмеялись, настолько нелепым казалось такое предположение. Все трое были уверены, что сумеют превзойти бандитов умом и находчивостью. Но они не учли решающую роль, которую в этом может сыграть Господин Случай!

Виктор Степанович Сальников вот уже второй час незаметно сопровождал Софу по городу, заходя вслед за ней во все магазины, где она делала покупки. Ей и в голову не приходило, что внешне ничем не приметный, обычного вида работяга, на которого не обратила бы внимания ни одна сексуально озабоченная женщина, это сыщик, ведущий за ней слежку.

— Ты бы, Софочка, купила чего-нибудь вкусного на зуб положить, — попросил за завтраком Фоменко. — Вчера днем забежал домой пожрать, а холодильник совершенно пуст. Хорошо, что хлеб был да чищеная картошка в кастрюле. Ее и сварил.

— А чего удивился? Без денег ничего ведь не отпускают! Вот пойду сегодня и закуплю все, что надо. На целую неделю! — ответила Софа в своем бесшабашном стиле. — Ты вчера подкинул мне бабок, и пожалуйста, — будет у нас, что поесть. Куплю и вкусненькое, и то, что еще больше любишь, — насмешливо взглянула она на сожителя, — пару литровок прозрачной!

Накануне в связи с успешным началом нового бизнеса Хирург получил от Прони солидный аванс, который после мучительных колебаний вручил своей сожительнице. Альфонс со стажем, привыкший жить за счет женщин, он не баловал их щедростью, но Софа пока не зарабатывала, и в доме было шаром покати! Теперь она смогла сделать необходимые закупки.

— Когда вернешься домой-то? К Седому зайдешь? — спросил он у Софы перед ее уходом. — Пора и тебе получить аванс!

— А чего мне делать у этого альбиноса? — обернувшись, бросила она. — Я ведь сейчас в штате у Катерины. Это он с ней рассчитываться будет. Но у них в детдоме аванс еще нескоро.

— Ты туда, что ли, направляешься? — спросил Фоменко. — Неужели она тебя загрузит работой?

— Нет, я к ней ненадолго. Мне надо лишь морально обработать твоих пациенток, — цинично усмехнулась Софа. — Хотя думаю, что они все же к тебе не попадут. Слишком хорош «товар»!

Она отперла дверь и уже с лестничной площадки крикнула:

— К обеду вернусь! Обмоем начало твоего богатства.

На почве безденежья Софа последнее время редко посещала магазины. Вот почему она, сама того не ведая, так долго мурыжила Сальникова, таская за собой не только в продовольственные супермаркеты, но и в магазины модной одежды. Там она ничего в этот раз не купила, но кое-что присмотрела для себя, и своего Сержика.

Покончив с магазинами, Софа, так и не заметив за собой слежки, прямиком отправилась в детдом Катерины, повторяя про себя и боясь опустить нужные детали легенды, придуманной Настей для того, чтобы удалось разлучить сестер-близняшек.

«Значит, этот богатый американец — дальний родственник их отца, потомок бежавших от революции князей Юсуповых, — мысленно зубрила она эту сказку, удивляясь хитроумности подельницы. — Узнав о постигшей их беде, он хочет им помочь, но сперва возьмет только одну для того, чтобы лучше познакомиться и привыкнуть. Если Оля понравится, примет и Надю. Если нет, то вернет назад, к сестре».

Целиком поглощенная этой думой, Софа проделала весь путь до детдома сначала на троллейбусе, а потом два квартала пешком. И ни разу не обратила внимания на сопровождавшего ее в поездке скромного «работягу». Но, когда шли пешком, она инстинктивно почувствовала беспокойство. Ей показалось что-то знакомое в человеке, который сошел вслед за ней с троллейбуса и, поотстав, не спеша двигался в том же направлении, что и она.

Уже подойдя к опрятному зданию детдома, где в комнате «для приемов» находились разыскиваемые Сальниковым заложницы, ее вдруг осенило. Виктора Степановича подвела его инвалидность. Несмотря на отличный протез, он все же слегка прихрамывал, и это помогло Софе вспомнить, что она видела похожего человека по крайней мере еще в двух местах. И конечно, поняла, что это — не простое совпадение.

«Хрен тебе в сумку! — грубо выругалась она про себя, остановившись и лихорадочно думая, как теперь быть. — Ну я и раззява! Чуть-чуть все не погубила». И решение пришло само собой. Для вида подумав немного еще и будто бы что-то вспомнив, она изобразила досаду и повернула обратно, уводя Сальникова от цели его поисков.

Непостижимая и изменчивая фортуна по непонятным причинам оказывала покровительство преступникам.

Часть III УСПЕХ НАПОЛОВИНУ

Глава 13 Воровские разногласия

Константин Башун ехал к своему главарю в офис «Выстрела», настраиваясь на решительную схватку. Он целиком еще был под впечатлением телефонного разговора, состоявшегося у него накануне с Хирургом, и с трудом сдерживал душившую его злость.

— Нужно кончать, Костя, с двойной игрой, которую затеял твой Коновалов, — по голосу Фоменко чувствовалось, что он сильно расстроен. — Днем у меня была встреча с Власычем, и он велел передать Седому, что порвут с ним договор, если не начнет действовать. Поступили заказы, а они не могут их выполнить!

— Погоди, Серега! А при чем здесь я? Почему твой Власов сам не предъявит претензии Седому? — удивленно возразил Башун. — Он ведь представляет одну из сторон, подписавших этот договор.

— Да говорил он с Коноваловым, и не один раз, — раздраженно ответил Хирург. — Но толку от этого никакого — тянет волынку. Может, отдаст нам все-таки девчонок Юсуповых? — с надеждой добавил он. — Попробуй навалиться на него!

От аванса, выданного им Седым, у обоих уже ничего не осталось, и Костыль прибыл в офис «Выстрела» в самом что ни на есть боевом настроении. Когда вошел в кабинет начальника охранного бюро, там, кроме хозяина, как обычно, находился его помощник Пронин.

— Ну садись, выкладывай, чем недоволен, — небрежно бросил Седой, но в его глазах застыла настороженность. — Я это по твоему голосу понял.

— Хочу знать, думаешь ты выполнять договор с медиками или нет? — с ходу обрушился на него Башун. — Зачем водишь их за нос?

— С чего это ты взял? — потемнев лицом, вперил в него ледяной взгляд Седой. — Не забывайся, Костыль! Я ведь тебя предупреждал.

— Да не базарить я пришел! — раздраженно бросил Башун. — Но и без гроша в кармане сидеть не согласен, когда бабки сами идут в руки. Почему не отдаешь нам с Хирургом девчонок?

— Ты не прав, Костя, — как всегда вовремя, своим тонким голоском погасил начинающуюся перебранку Проня. — Не останешься ты без бабок! Ведь получил аванс? А как хапнем за этих девочек выкуп, то твоей доли хватит на целый год фартовой житухи!

«Сказать им, что ли, о моей мести Юсуповым? — немного успокоясь, подумал Башун, и тут же отказался от этой мысли. — Нет, не поймут! Для них существуют лишь собственные интересы».

— Да разве не я предложил взять за них выкуп? — проворчал он, решив все же не сдавать своих позиций. — Но что из этого выйдет, еще неизвестно, а медики предлагают верные бабки. Мы же все равно их живыми не отдадим? — привел он, как ему казалось, убедительный аргумент.

— Это так, — согласно кивнул главарь, — но спешить не стоит. Проня! — сделал знак он помощнику. — Объясни Костылю, почему с заказом медиков нам нужно немного обождать.

Сказав это, Седой про себя усмехнулся. «Хрен ты у меня получишь, а не этих соплячек! Наверное, продам обеих. До чего же оборзел — аж с кулаками на меня лезет. Почему так рвется их замочить? Да он просто садист! — с презрением подумал он о своем подельнике. — Надо с ним кончать, без него лучше будет».

— Значит, так, Костя, — тихим голосом объяснил Пронин. — Пока не предъявим требования и не получим от родственников выкуп, трогать девчонок нельзя. Сам знаешь, что на видеопленке, которую мы им предъявим, — он сделал значительную паузу, — имеется дата, и, значит, обе должны быть в полном порядке. Понятно? — поднял он свои щелочки-глаза на строптивого подельника.

Убаюканный его вкрадчивой речью, Башун молча почесал бритый затылок, и Седой, решив на этом закончить с ним разговор, поднялся.

— Ну все, Костыль! Надеюсь, тебе ясно, что торопиться с заказом медиков не стоит. Иди и не волнуйся! Скоро набьешь все карманы «зелеными», — скривив в усмешке губы, добавил он напоследок. — Девать их будет некуда!

— Ты мне так и не сказал, отдашь или нет девчонок Юсуповых? — уже сделав шаг к двери, обернулся к нему Башун.

— Поживем — увидим, — уклончиво бросил ему вслед Седой. — Сделаем, как нам будет выгодней!

«Значит, решил меня обмануть, — уходя, мрачно подумал Башун. — Но и я не фрайер! Все будет по-моему, — мысленно решил он. — Даже если придется, хитрый альбинос, схватиться с тобой насмерть!»

Изменив Василию Коновалову, Настя с согласия своего нового любовника Цыгана продолжала иногда с ним встречаться, боясь ему отказать, пока не настанет подходящий момент. И он наступил раньше, чем они оба предполагали. Седого, не пропускавшего ни одной юбки, хозяйка которой ему приглянулась и отвечала взаимностью, все же по-прежнему влекло к бывшей возлюбленной.

Подобное случилось и в этот раз. Проведя ночь с похотливой, но ленивой в постели дамочкой, так называемой бизнес-леди, которая явилась к нему в офис «Выстрела» по вопросу охраны своей фирмы и прельстилась исходившей от него мужской силой, Василий с тоской вспомнил горячие ласки Насти. «Паши вот на таких, — недовольно подумал он, уходя поутру от бизнесменки. — Так вела себя, будто наняла работника».

— Надо повидаться с Настеной, восстановить наши теплые отношения, — вслух пробормотал он, спускаясь в лифте роскошной новостройки. — Нечего пачкаться со всякими!

Занимаясь текущими делами, Седой в течение дня несколько раз вспоминал о ней, испытывая непреодолимое желание, и, не выдержав, отдал распоряжение своему помощнику Проне:

— Пошли машину за Настей! Она сейчас не у дел, пусть займется продажей девчонок Юсуповых, — пояснил он. — Неохота мне отдавать их мокрушнику, раз он передо мной хвост задирает! И свою зазнобу хочу порадовать: ей почему-то жаль этих соплячек.

— Понятно, баба есть баба. Чего с них взять? — привычно поддакнул своему шефу Проня. — А что ты конкретно хочешь ей поручить?

— Дашь ей машину, чтобы съездила на фирму. Пусть уговорит купить и эту вторую княжну — Надю, — коротко объяснил Седой. — Если потребуется, устроит смотрины девчонки в детдоме.

— Но тогда об этом может прознать Костыль, — обеспокоился Проня. — Он ведь снова будет возникать, Вася!

— А мы все свалим на Настену, — хитро подмигнул ему Седой. — Вот и стравим его с братками, они ведь за нее горой! — и, став серьезным, добавил: — Мне это на руку, раз решил с ним разделаться.

— В этом ты прав, — одобрил его Проня. — Но мне кажется, Насилий, что тебе зазнобу все же пора сменить, — тихо добавил он.

— Это почему же? — подозрительно взглянул на него Седой, так как знал, что его помощник зря слов на ветер не бросает.

— Потому, что твоя Настя слишком уж привечает Цыгана, — не глядя на шефа, тонким голоском сказал Проня. — Сам знаешь, что красавчик давно к ней шары подкатывает. Но раньше она давала ему от ворот поворот.

— А теперь что? Говори, не бойся! Знаешь ведь, что я ее не ревную, — натянуто усмехнулся Седой. — Не жена она мне, и потом — для хорошего кореша ничего отдать не жалко.

— Тебе видней, как с ней быть, — покорно склонил голову Проня. — Но все же, Василий, если они с Цыганом спелись, поменьше ей доверяй!

Он ушел выполнять задание главаря, а Седой задумался, впервые ощущая, что намек помощника на измену Насти его глубоко задел. Ведь сколько раз он подкладывал свою любовницу под «нужных людей», и никогда это не задевало его самолюбия и даже нисколько не волновало! А сейчас он испытывал, как в душе поднимается мутная волна озлобления и против Насти, и против Цыгана.

Но Василий Коновалов был слишком хитер и коварен, чтобы выдать свои истинные чувства. Поэтому, когда вошла его испытанная любовница, сверкая красотой, кокетливо выставив грудь и покачивая крутыми бедрами, он широко улыбнулся, охваченный вожделением. «Разберемся потом, — мелькнула в голове мстительная мысль, отходя на задний план. — Уж больно хороша телка!»

— Ты что-то похолодала ко мне, Настена! Лишний раз и не позвонишь, — мягко пожурил он ее, изобразив, как мог, приветливую улыбку. — А я тут тебя не забыл, хочу вот поручить дело по душе. Помнишь, о чем меня просила?

— Ну что ты, Вася? — с лица Насти исчезло настороженное выражение, и она повеселела. — Я всегда у тебя по первому зову.

— Ладно, это мы проверим после, — глядя на нее с откровенным вожделением, ухмыльнулся Седой. — Ты просила не отдавать твоих девчонок Костылю. Разве не так?

— Разве что-то изменилось? Ты же обещал одну Костылю?

— Могу и передумать! Если будешь себя хорошо вести, — полушутя ответил Седой и серьезно добавил: — Мне мокрушник, может, не нравится еще больше. Но, чтобы ему отказать, нужна альтернатива!

— Чего-чего? — не поняла Настя. — Ну и словечки знаешь. Ты у нас, Вася, прямо ученый!

— Ничего мудреного. Это значит — встречное предложение, — с важным видом объяснил Седой. — Если на девчонку Костыля найдется такой же купец, как на ее сестру, я ему тогда… вот, — сделал он похабный жест, — что покажу. Для того тебя и пригласил.

— А я подумала, что для другой надобности, — бросила на него насмешливый взгляд Настя и, привычно возбудившись при воспоминании о страстных свиданиях с ним в этом кабинете, подошла вплотную и прижалась пышной грудью.

Вместо ответа Седой резко обхватил ее своими огромными ручищами и, вне себя от охватившей его страсти, поволок к видавшему виды продавленному дивану.

— Погоди, ненормальный, дай мне джинсы снять, — горячо шепнула ему Настя, тоже сгорая от жгучего желания. — Под ними ничего нет — знала ведь, что тебе нужно.

— Не пойму, что за баба наша Настя? Не больная она на это место? — сделав похабный жест, спросил хитрый Проня у Цыгана с таким простецким видом, будто ему невдомек, что тот питает к ней страстные чувства.

— А почему ты так думаешь? — зло повел на него шальными глазами Цыган.

— Да разве сам не видишь? — с наивным выражением лица объяснил тот, чтобы спровоцировать красавца на откровенность, — Уж я-то знаю, как наш шеф ее огуливает, а она и другим не отказывает. Ей, наверное, все мало? Эта как болезнь называется?

— Ты, сморчок, брось языком трепать! — пришел в ярость Цыган. — Не то вырву его из твоей вонючей пасти, и в ж… засуну! Не посмотрю, что состоишь в холуях у Седого!

— Ну вот ты, Сашок, и обиделся, — миролюбиво посетовал Проня, продолжая свое подлое дело. — Значит, правду говорят, что и с тобой она тоже крутит. Но я, ей-Богу, не вру! Только сегодня сам ее привозил к нему… как холуй, — зло стрельнул на Цыгана узкими глазками. — А что делать, коли приказано? Ну они там и давали! Ну и крику было! Мне аж за дверью не по себе стало, — подлил масла в огонь.

— Вот даже как? Значит, Седой опять над ней снасильничал? — еще больше разъярился Цыган. — Ну я с ним сейчас поговорю! Настя нужный нам человек, а не телка, над которой можно издеваться!

— Не похоже было, чтобы насильничал, — спокойно возразил Проня. — Она, по-моему, от бабьего удовольствия орала. Как всегда, — не без ехидства добавил он своим тихим голоском.

Не в силах его больше слушать, потеряв над собой всякий контроль, Цыган ворвался в кабинет к своему ненавистному главарю. У него был такой безумный вид, что Седой, как обычно, сидевший за столом, даже приподнялся.

— Что стряслось, Сашка? — изумленно воззрился на него своими водянистыми глазами.

— А ты чего выделываешь с Настей? — крикнул ему в лицо Цыган. — Зачем над ней насильничаешь? Это беспредел!

— Неужто она сама тебе так все объяснила? — недоверчиво покачал головой Седой, снова садясь и будто бы не обращая больше внимания на то, что его соперник взбешен и еле владеет собой. — Обманывает она тебя, кореш, — добавил с сочувствием больше похожим на издевку. — Все у нас было, как обычно, по взаимному согласию.

— Врешь, Седой! Я ей верю, а не тебе! — вне себя крикнул Цыган. — Оставь ее в покое! По-хорошему говорю!

— Зачем же так горячиться из-за бабы? — сдерживая гнев, поскольку дорожил подельником и знал его отчаянный нрав, поморщился главарь. — Бери ее себе за ради Христа-Бога! Еще раз говорю: не насильничал я! Да разве мы впервой этим с ней занимались?

— Сам знаю, что не впервой, — хмуро бросил Цыган, успокаиваясь. — Но теперь она моя, Седой, и ты это учти! Иначе разойдутся наши пути-дороги.

— Крепко она забрала тебя в сети, кореш, — с деланным спокойствием покачал головой главарь, не выказывая, что в душе у него кипит злоба. — Но Настя это умеет. Раз так, можете гулять, голуби! — заключил он, отводя от Цыгана глаза, и угрюмо добавил: — Однако за то, что пыталась нас поссорить, я ее накажу.

— Говори прямо, что хочешь с ней сделать! — снова нахмурился Цыган, сжав кулаки. — Но знай: я ее в обиду не дам!

— Опять ты за свое, — с досадой поморщился Седой. — Я же сказал: гуляйте! Передай только, что отменяю задание, которое дал ей насчет второй девчонки Юсуповой. Тут уж на меня не обижайтесь!

Когда вечером Сашка Цыган рассказал Насте о своем крутом разговоре с их главарем как о своей победе над ним — о согласии больше не вставать между ними, она с сомнением покачала головой.

— Думаю, радоваться нам еще рано. Я знаю Василия: он затаил на нас зло, но этого не показывает. Пока мы ему нужны, — вздохнув, убежденно произнесла она. — Напрасно ты ему веришь!

— Может, ты и права. Придется ухо держать востро, — согласился Цыган и, вспомнив об угрозе Седого наказать Настю, спросил: — А что за задание он тебе дал? Ты ничего мне об этом не говорила.

— Этим он и купил меня, Сашенька, иначе я ни за что бы ему не далась! — с видом невинной жертвы и бессовестно привирая, ответила Настя. — Знал, подлец, что мне жаль девчонок и хочу спасти их от Костыля.

— Так что же он тебе поручил? — нетерпеливо перебил ее Цыган.

— Поехать к фирмачам и добиться, чтобы нашли покупателя на мою вторую княжну, Наденьку, — объяснила ему Настя. — Сказал, что тогда у него будет резон отказать Костылю. По-моему, Седой тоже ненавидит мокрушника.

— Знаю. Он задумал с ним покончить, — спокойно, как о ничего не стоящем пустяке, подтвердил Цыган. — Но пока затаился. Как паук плетет паутину и ждет подходящего момента. — Он сделал паузу и угрюмо добавил: — Мне жаль, Настя, но у тебя ничего не выйдет. Девчонку ты не спасешь!

— Это почему же? У меня все получится! Я уговорю фирмачей — вот увидишь! — с энтузиазмом воскликнула Настя.

— Седой велел тебе передать, что отменил задание. В отместку за то, что нас с ним стравила, — насупив брови, просто объяснил Цыган. — Так прямо и сказал!

Видно, Настя уже настроилась отвоевать Наденьку у Костыля, и ответный удар, нанесенный ей Седым, попал точно в цель. Она сразу как-то поникла, и некоторое время оба молчали. Потом Цыган, бесшабашная натура которого не переносила тоски, чтобы приободрить подругу, сказал:

— Ну и чего ты из-за этого так расстраиваешься? Дочка она тебе, что ли? Да и Седой, может, еще передумает. Видишь, у него семь пятниц на неделе!

— Нет, не передумает, — с мрачной убежденностью возразила Настя и самолюбиво добавила: — И я Седого больше об этом не попрошу. У меня есть и другой путь спасти девчонку!

— И какой же? — повеселев, усмехнулся Цыган. — Задушить Костыля в объятиях?

— Почти угадал, — не принимая его юмора, серьезно ответила Настя. — Насчет объятий ничего не получится, потому что я на дух его не переношу. Но ты попал в точку, так как я собираюсь заложить этого мокрушника. Не станет Костыля — не будет и проблемы. Разве не так?

— Претит мне стукачество! Стоит ли тебе мараться, Настенька? — брезгливо поморщился Цыган. — И братва узнает, не простит. Давай я его лучше замочу!

— Не бери в голову, Сашка! Что я, в ментуру стучать собираюсь? — успокоила его Настя. — И тебе марать руки об эту падаль не стоит! Я хочу навести на него Юсуповых, и они нас от Костыля избавят. Это уж точно!

Принятое решение воодушевило Настю. У нее вмиг поднялось настроение, а вместе с ним проснулись и чувственные эмоции. Она бросила на любовника горячий взгляд, и тот мгновенно откликнулся на ее призыв. Цыгана давно уже тяготил этот разговор, и, вскочив с места, он нежно обнял свою зазнобу, поднял на руки и как драгоценную добычу понес в спальню.

Разбирая деловую почту, Петр Юсупов сразу приметил среди солидных конвертов с отпечатанными адресами и типографскими штампами совсем простенький, надписанный от руки неровным почерком. «Наконец-то они прислали свои требования», — подумал он, чувствуя, как часто застучало у него сердце. Его ничуть не удивило, что похитители направили их ему, а не отцу. Понимал, на чье богатство зарились, готовя свое преступление.

Быстро схватив конверт и резко отодвинув в сторону кипу писем, он вскрыл его и убедился, что ошибся: письмо оказалось от Зины. В нем говорилось:

«Петя! Я знаю, что ты меня проклинаешь за то, что сгоряча натворила, когда так жестоко со мной порвал после наших незабываемых встреч.

Пишу тебе не для того, чтобы оправдываться! Теперь, когда боль обиды уже не та, что толкнула меня на ужасную месть, сама понимаю, что нет и не может быть мне прощения за совершенное преступление!

Я хорошо сознаю, что никогда уже не испытаю счастья вместе с тобой, и возврата к прошлому нет. Но сейчас, когда я одумалась и меня мучит совесть, мне хочется, насколько возможно поправить то, что наделала, потеряв от горя рассудок. К несчастью, вернуть вам Оленьку и Надю уже не в моих силах, но сообщу то, что знаю, и надеюсь, это поможет их спасти.

Когда я в ярости думала о том, как бы отомстить, мне встретился один тип, которого знала раньше. Это — нехороший человек, Петя! Он бежал из тюрьмы и скрывается под чужим именем. Я его только что узнала — Георгий Шилов. А кличка у него была Костыль. Оказалось, что он связан с теми, кто ворует людей, и он враг и тебе, и твоему отцу. Вот как мир тесен! Это он все организовал, а мне уже нельзя было идти на попятный. Иначе бы он меня убил!

Девочек я с тех пор не видела. Знаю только, что подлецы будто бы хотели их продать за границу, когда получат выкуп. Но верить этому Костылю нельзя! Он может их убить. Это — мокрушник со стажем! Найдите его, пока не поздно!

Я понимаю, Петя, что не заслуживаю пощады. И все же прошу меня ему не выдавать. А я обязательно сообщу сразу, если что-нибудь узнаю о твоих бедных сестричках. Да простит меня когда-нибудь Бог! Зина».

Прочитав письмо, Петр испытал двоякое чувство. Гневное негодование на преступницу, сделавшую жертвами своей мести ни в чем не повинных девочек, странным образом смешалось с самолюбивым удовлетворением, что оказался прав, и Зину толкнула на это не подлая корысть, как соучастницы банды, а ее несчастная любовь к нему и жажда мести.

Выйдя из оцепенения, Петр Юсупов, не теряя времени, позвонил отцу.

— Это уже кое-что, — выслушав его взволнованное сообщение, обрадованно сказал Михаил Юрьевич. — Не знаю, совесть у нее заговорила или причина в чем-то другом, по, думаю, она скоро снова выйдет с тобой на связь, и это может нам здорово помочь.

Он на мгновение прервался, размышляя, и добавил:

— Если установит контакт, пообещай ей, что не будем преследовать, и сули золотые горы, лишь бы помогла найти и вернуть наших малышек!

— Само собой, папа. Я уже об этом подумал, — ответил Петр. — Ты считаешь, она не побоится? Поверит?

— Ее к этому, видимо, вынудят обстоятельства, — высказал предположение Михаил Юрьевич. — И поверить ей придется, если выбора нет.

— Ты сам установишь адрес, где укрылся Башун, или мне этим заняться?

— Мне это проще сделать. Занимайся своими делами, а я буду держать тебя в курсе. Все! Не будем терять времени, — заключил Михаил Юрьевич, прерывая связь.

Чтобы установить адрес Воронцовой, по месту жительства которой был зарегистрирован «гражданин Шилов», ему потребовалось не более пятнадцати минут. Он хотел было вызвать к себе Сальникова, но передумал и, предупредив секретаря, быстро спустился к машине. Подъехав к красивой восьмиэтажке в переулке, примыкающем к Тверской, с трудом нашел место для парковки, и решил прежде всего переговорить с жильцами дома.

Дело было привычным, и, представившись оперуполномоченным милиции, он завязал разговор со словоохотливыми старушками и мамашами, гулявшими с детьми во дворе дома.

Как вскоре выяснилось, большинство из опрошенных видели невысокого человека, по-видимому, проживавшего в квартире Воронцовой.

— А вы знаете хозяйку квартиры? Кто она такая, и почему сдает ее в наем? — продолжал расспросы Михаил Юрьевич. — Она материально нуждается?

— Да что вы! Она ведь всегда хорошо выглядит и одевается, — в один голос заявили соседки. — Мы ее знаем, так как эта Воронцова заведует детдомом, куда поместили сынишку наших жильцов, погибших в автокатастрофе.

— А вот и она сама идет, — воскликнула одна из них, указывая на вышедшую из подъезда громоздкую, тучную даму. — Можете у нее спросить.

Михаил Юрьевич быстрым шагом настиг Катерину и, показав удостоверение в красных корочках, вежливо сказал:

— Прошу извинить, гражданка Воронцова, но я должен задать вам несколько вопросов относительно вашего жильца.

— А в чем дело? — остановившись, спросила она, заметно побледнев, несмотря на толстый слой макияжа.

— Да ничего особенного. У нас перерегистрация приезжих, — с равнодушным видом объяснил Юсупов. — Мы послали Шилову повестку, а он почему-то не явился. Заболел, что ли?

Но ушлую Воронцову трудно было провести. «Не больно-то похож ты на посыльного, — испуганно подумала она, правильно ценив слишком солидный вид „опера“. — Ищут они моего котика!» И, не растерявшись, с деланным спокойствием бросила:

— А кто его знает! Он у меня больше не живет. Отказала ему, — находчиво соврала она «сыскарю». — Обещал оплатить за месяц вперед, но обманул. А мне одной трудно растить ребенка. Сами понимаете!

— Не знаете, куда переехал Шилов? Ведь, наверное, обещал отдать долг? — на всякий случай спросил Михаил Юрьевич, хотя заранее предугадывал ответ. Нутром чуял фальшь в ее поведении.

— Да я уже простилась со своими денежками, — с наигранным раздражением махнула рукой Катерина. — Как же, расплатится он, держи карман шире! Не надо было мне, дуре, пускать к себе этого проходимца!

— Понятно. Еще раз извините за беспокойство, — так же вежливо завершил с ней разговор Михаил Юрьевич, как и начал.

Но про себя подумал: «Она явно испугана и лжет. Наверное, с ним спит. Надо установить наблюдение!»

Катерина Воронцова только внешне сохранила спокойствие, разговаривая с «опером». Разволновавшись, она еще с дороги позвонила домой, где, ничего не подозревая, отсиживался ее «котик».

— За тобой вовсю охотятся менты, а ты себе и в ус не дуешь! — с испугу резко обрушилась она на своего возлюбленного. — Они ищут Шилова, понимаешь?

— Значит, установили, что это липа, — после минутной паузы упавшим голосом отозвался Башун. — Придется мне от тебя срочно линять, Катюша!

— А разве нельзя и так обмануть ментов? — возразила Воронцова, которую не устраивала подобная перспектива. — Ведь они ищут Шилова, и я им сказала, что выгнала его за неуплату.

— Это ты правильно сделала, — уже бодрее похвалил ее Башун. — Но увидишь, они не отвяжутся! Могут нагрянуть к нам с проверкой, — озабоченно добавил он.

— Значит, тебе срочно нужны новые документы, котик, — волнуясь, сказала Катерина. — Ты их сможешь раздобыть?

— Новая ксива не поможет! Мусора сразу усекут, что это тоже липа, — отвел ее предложение Башун. — Тут нужно что-то другое придумать. Надо исхитриться получить подлинные документы. Но как это сделать?

Он долгую минуту лишь сопел в трубку и, ничего не придумав, заключил:

— Ладно, давай с тобой пока поразмыслим. Думаю, что сегодня мусора у тебя больше не появятся. За это время, может, что и придет в голову.

Однако первой осенило не его, а Воронцову. Придя на работу, она больше ни о чем не могла думать, и подходящая идея не заставила себя ждать. Обрадовавшись, сразу стала звонить домой и после третьего раза, как было условлено, Башун взял трубку.

— Котик, кажется, я нашла выход! — задыхаясь от радостного возбуждения, сообщила ему Катерина. — У тебя будут подлинные документы, если мы с тобой быстренько зарегистрируемся! Ты не возражаешь?

— Да я хоть с чертом зарегистрируюсь, лишь бы ментовку обмануть, — сразу оценив ее хитрую идею, весело пошутил Башун, но тут же, скиснув, добавил: — Но ведь ни старый паспорт, ни эту липу в загс не предъявишь!

— Но почему? — возразила Катерина. — На этого Шилова, как я поняла мента, розыск ведь не объявлен. Они только лишь что-то подозревают.

— Ты снова права, Катюша! — воспрянул духом Костыль. — В загс они пока не сунутся. Тупым мусорам это и в голову не придет!

— А там ты возьмешь мою фамилию, — весело подхватила Воронцова, — и они пусть ловят ветер в поле!

Она вдруг замолкла, о чем-то думая, и озабоченно произнесла:

— Но как нам преодолеть бюрократию, чтобы провернуть все это побыстрее? Ведь у них в загсе определенный срок.

— А это уж предоставь мне! Я найду подходящий предлог, так как у них есть разные лазейки, чтобы ускорить регистрацию, — успокоил ее Башун. — Так что готовься, Катюша, втихую отпраздновать нашу свадьбу!

Он помолчал и уже совсем весело пошутил:

— Значит, скоро в твоей квартире появится новый жилец — законный супруг господин Воронцов. Ничего не скажешь, очень красивая фамилия, куда лучше прежней! Мне надо срочно подыскать новый парик и маленькие усики, чтобы ей соответствовать, — хохотнул в трубку. — Да чтоб соседи не скоро обнаружили подмену.

Георгию Шилову, которым представился Башун в загсе, и правда, удалось оформить брак с Екатериной Воронцовой с астрономической быстротой под предлогом отъезда за границу, который подсказали ему сами служащие за хорошие деньги. Свою женитьбу они отметили в узком кругу вместе с Софой и Сергеем Фоменко, но зато упились, как говорится, до «положения риз».

Кульминацией их домашнего празднества было появление новоиспеченного господина Воронцова в неузнаваемом гриме, который он уже успел приобрести и освоить. В самый разгар попойки, выйдя вроде бы по нужде, он появился в новом обличье, вызвав сначала дружный хохот, а потом и восхищение. Перед глазами изумленной публики предстал малознакомый молодой человек, внешность которого не только не отталкивала, но вполне могла считаться приличной.

Модные туфли на толстой платформе делали рост господина Воронцова значительно выше, чем у прежнего жильца Катерины. Новый светловолосый парик с аккуратным пробором был совсем не похож на черные космы Шилова, стянутые сзади резинкой. А красивые светлые усики щетинкой скрадывали неприятное впечатление от длинного, свисающего на верхнюю губу носа.

В общем, приятели повеселились от души, наелись и напились вволю, а наутро, честно отдав должное благоприобретенной супруге добросовестным трудом в постели, Костыль, как никогда почувствовал себя уверенно. Приняв холодный душ и опохмелившись, несмотря на возражения Катерины, он решил отправиться в офис «Выстрела» для серьезного разговора с главарем.

— Теперь, имея на руках настоящие документы, я не так завишу от Седого, — объяснил он ей свое намерение. — Если с ним не договорюсь, как только получу свою долю, пошлю его к… — он хотел грубо выругаться, но сдержался — жена все же, — к едрене Фене!

Невольно приосанившись, он вскинул на нее маленькие глазки, в которых горел азарт, и открыл свой план:

— Мы организуем свою фирму и сами будем поставлять медикам наш товар. Ты же слышала, как мы вчера об этом толковали с Хирургом? Седой нам только мешает, а доля его больше, чем у всех! — злобно добавил он.

— А получится ли у нас без него? — усомнилась Катерина, но чувствовалось, что ее тоже одолевает жадность и она целиком на стороне мужа.

— Почему же нет? — убежденно произнес Башун. — Вся связь с медиками у нас, операционную для Хирурга оборудовали у тебя в подвале, наших доноров будем держать тоже в твоем детдоме. Что же, мы их сами раздобыть без Седого не сможем? — вопросительно стрельнул в нее черными глазками. — Как бы не так! Если своих сил не хватит, найду сколь угодно помощничков!

— И не побоишься мести Седого? — опасливо покачала головой Катерина. — Он и его братва тебе этого не простят!

— Волков бояться — в лес не ходить, — махнул рукой Башун. — Все под Богом ходим. И Седой ни от пера, ни от пули не застрахован. Любого замочу, кто на меня полезет! Они Костыля знают!

Видя, что Катерину не успокоил, он постарался это исправить.

— Но ты не пугайся заранее! Я постараюсь добром с ним договориться. Так сказать, попрошусь на откуп. Известно, лучше худой мир, чем добрая ссора. Ему это будет выгодно!

В таком боевом настроении Башун прибыл в офис «Вымпела», но Седого там не застал. Зато в его кабинете, как всегда, находился Пронин, сидя за столом шефа и перебирая деловые бумаги.

— Заходи, Константин! Чего встал в дверях? — приветливо бросил он Костылю, но его щелки-глаза смотрели настороженно. — Может, я чем смогу помочь?

«А ведь и так Седой всегда делает то, что подсказывает Проня, — подумал Башун. — Послушаем-ка сначала, что он скажет на мое предложение». Вслух же, присев возле стола и скрывая, что волнуется, как бы колеблясь, произнес:

— Да не знаю, может, и стоит с тобой это обсудить? У меня тут возникло одно, на мой взгляд, полезное предложение.

— Выкладывай его, не стесняйся! — с любопытством уставил на него узкие глазки Проня. — От моего совета оно хуже не станет.

— Вот ты был свидетелем, как мы схватились с Седым из-за того, что не отдает нам с Хирургом тех, кто нужен, чтобы выполнить заказ медиков. И он нам их так и не отдал. Ведь это правда? — тяжело взглянул он на Проню.

Но «начальник штаба» Седого на это не отреагировал, и Башун продолжал:

— Этот бизнес, как ты знаешь, предложили мы с Хирургом, и у нас есть обязательства перед медиками. А у нашего шефа сейчас другие планы. Может, более полезные, не спорю. Но мы с Хирургом свои планы менять не хотим!

— Ты что же, решил Седому не подчиняться? — насторожился Проня, поняв, куда он клонит. — Головой рискуешь, Костыль! Думаешь, братва поддержит? Ошибаешься! Забыл, кто тебя вытащил из тюрьмы?

— Да ничего я не забыл! — с досадой возразил Башун. — Просто не хочу быть в его руках марионеткой. Ведь нам можно полюбовно договориться, к взаимной выгоде. Вот я и пришел для этого.

— Ну тогда говори, чего предлагаешь? — нахмурился Проня.

— Хочу получить согласие Седого, чтобы моя бригада вместе с Хирургом выполняла заказы медиков самостоятельно, — перешел к делу Башун. — Ничем другим мы заниматься не будем. Но и помощи не попросим. Пусть Седой, — он выдержал паузу, — сам установит, сколько от стоимости заказа нам отстегивать в общак. Однако вести дела будем сами. По-моему, это всем на руку!

Он замолчал, вопросительно глядя на Проню, но «начальник штаба» не торопился с ответом. Наконец, видимо, обдумав предложение Костыля, тихим голосом, но уверенно заключил:

— Думаю, Седой не пойдет на это. И не потому, что невыгодно. Он расценит твое предложение как желание отколоться, дезертировать. И братва так поймет. Если тебе это разрешить, Костыль, что у нас тогда начнется? — прищурив и без того узкие глазки, зло взглянул он на подельника. — Молчишь? Видно, до самого дошло, что не туда загнул!

Снова возникла длительная пауза, так как сраженный его логикой, Башун не нашелся, что на это ответить. Но в заключение хитроумный помощник Седого неожиданно сказал:

— Но кое в чем, Костыль, ты прав, и я на вашей с Хирургом стороне. Так, как сейчас, дела вести нельзя! Девчонок надо было отдать вам. И я тебе говорю, одну из них получишь сразу, как только в наших руках окажется выкуп! Со второй, — он театрально развел руками, — у нас ничего уже не получится.

— Это почему? — упрямо набычился Костыль. — Ведь можно кого-нибудь еще предложить усыновителям.

— Ну зачем тебе ссориться с шефом? Ведь он обещал фирмачам именно эту княжну, — не задумываясь, соврал Проня. — Братва не поймет, почему из-за твоей прихоти мы должны упускать выгоду. Все! — решил он подвести черту под их разговором. — Смирись с этим и не базарь! Нам сейчас светят огромные бабки, и распри совсем ни к чему.

Башун молча поднялся и вышел из кабинета, но по его мрачному лицу, на котором застыло выражение тупого упрямства, трудно было сделать вывод, что миротворческие уговоры Прони увенчались успехом.

Глава 14 Щедрые заказчики

В полдень Василию Коновалову позвонили из офиса посреднической фирмы и пригласили на совещание к исполнительному директору. Шефа на месте не было, и трубку взял Пронин. «Ага! Значит, крупный заказ хотят сделать, — сразу сообразил помощник Седого и порадовался. — Пора уже. Бабки нужны!»

— Хорошо, мы ему это передадим, — ответил он бодро и поинтересовался. — А по какому вопросу совещание?

— Поступил заказ из Штатов от солидного клиента на усыновление ребенка. Необходимо обсудить условия и сроки его выполнения, — коротко ответил ему женский голос, очевидно, секретаря директора. — Ждем его к половине третьего.

Получив сообщение, Пронин, не теряя зря времени, по мобильному связался с Седым, который все еще забавлялся в постели с очередной пассией, и передал приглашение фирмы «Здоровье».

— А они больше ничего не сказали? — спросил его шеф, решительно отстраняя волосатой ручищей грудастую блондинку, которая с недовольным видом тянула его к себе. — Я имею в виду требования заказчика.

— Узнаешь все на совещании у директора. Но хочу предупредить, Василий, — озабоченно сказал «начальник штаба», — что если им требуется грудной, то нам его придется еще поискать. Да и неизвестно, есть ли у Воронцовой подходящий малыш? Если заказ срочный, постарайся убедить их взять нашу княжну!

Он замялся, сомневаясь, надо ли говорить, но все же добавил:

— Девчонку надо сбыть с рук еще и потому, что ее наверняка замочит Костыль, если сейчас выгодно не продадим!

— Думаешь, осмелится? Не понимает, что тогда ему амба? Мокрушник ума еще не лишился, — несогласно бросил Седой, хотя сознавал, что тот вполне на такое способен, и все же добавил: — Но сопливую княжну постараюсь продать в первую очередь, если предложат подходящую цену.

Несмотря на бурные протесты пышной дамы, его богатой клиентки, которая явно рассчитывала, что их свидание продлится весь день, Коновалов ее покинул, быстро собрался и к назначенному времени прибыл в офис «Здоровья». В кабинете исполнительного директора, кроме знакомого ему лощеного фирмача, находился еще один солидный господин, по внешнему виду — иностранец.

— Знакомьтесь! — представил их друг другу директор. — Это наш американский партнер, мистер Ричардсон, — с почтением указал он на солидного господина, который приподнялся в кресле с любезной улыбкой. — А это, — указал он на вновь прибывшего, — бизнесмен Василий Коновалов, который будет непосредственным исполнителем вашего заказа, если мы придем к соглашению. Ведь наша фирма, — улыбнулся он, — лишь посредник в данной сделке.

— Тогда давайте перейдем к ее существу, — без предисловий деловито сказал американец. — Как у нас говорят, время — деньги! Я представляю фирму, оказывающую услуги богатым бездетным семьям в решении их проблем, — сообщил он Коновалову, говоря по-русски почти без акцента. — И сюда прибыл лично, чтобы помочь в этом одному миллиардеру, который согласен на любые затраты, — подчеркнул он последнее, остро взглянув на обоих из-под густых бровей.

— А почему вы ищите ребенка в России? — так же прямо и по-деловому спросил у него Седой.

По-видимому, американец ждал этого вопроса, потому что, не задумываясь, дал ответ, словно он у него был уже готов.

— Наш клиент платит большие деньги, и ему не нужны осложнения, которые возможны, если мы возьмем ребенка у себя. Кроме того, иностранные дети, не владея языком, более покорны и лучше приживаются в новой семье. Россию мы выбрали потому, что всему миру известна красота вашего народа.

Так же лаконично и четко высказал он требования заказчика.

— Мои клиенты — пожилая чета, и совсем малолетние дети им не подходят, с ними слишком много возни. Пол ребенка тоже не имеет значения. Но возраст должен быть таким, чтобы еще оставалась возможность положительно повлиять на его воспитание и образование. Короче, у них в доме есть все, кроме юного существа, с кем можно было бы общаться и получать от этого радость, которая им не дана. Но уже сформировавшиеся подростки им тоже не подходят.

Он сделал паузу и сказал главное:

— Мы заплатим немалую сумму, которую согласовали с вашим посредником, если ребенок будет соответствовать тому, что сказано, и еще двум условиям. Во-первых, он должен быть красив, здоров и обладать хорошей наследственностью, а во-вторых, должен быть хорошо воспитан, и притом — обязательно круглым сиротой. Как видите, — с сочувствием взглянул на своего подрядчика, — задача у нас с вами совсем не простая!

«До чего же фартит, — обрадованно подумал Седой. — Ведь это как раз то, что надо!» Но, решив набить себе цену, выдержал значительную паузу и только тогда медленно и важно произнес:

— Пожалуй, смогу вас обрадовать. Есть у нас на примете вполне подходящая девочка семи-восьми лет. Совсем недавно осиротела и находится в детском доме. Она очень красива, вполне здоровая и хорошо воспитана, даже немного владеет английским. А насчет наследственности можете сами судить: по отцу происходит от бывших русских князей.

— Приятная неожиданность. Неужели все это правда? — оживился американец. — Нашему клиенту это должно понравиться! Мы демократическая страна, но иметь в семье аристократку и у нас престижно! А с документами у нее все в порядке? И как насчет родственников?

— То, что она княжеского рода, — это подлинный факт! Все нужные документы у вас будут, — заверил его Седой. — Родственников нет. Ну а если кто найдется, им ее у вас будет уже недостать.

— Что правда, то правда, — с удовлетворенным видом согласился американец. — А когда можно будет на нее посмотреть? — деловито спросил он.

— На днях мы это вам устроим, — с важным видом ответил Седой и задал вопрос, который давно вертелся на языке: — Сколько вы нам за нее предложите?

— Вот эту сумму, — вместо американца ответил фирмач, протягивая ему лист бумаги, на котором в ряд выстроились цифры со многими нулями. — Вычтите из этого лишь десять процентов нашего гонорара.

По красным пятнам, сразу выступившим на лице, и его алчно заблестевшим глазам было видно, что предложенная сумма на много превзошла ту, на которую рассчитывал Седой, но он сдержал свои эмоции и, поднявшись, с деланным спокойствием заключил:

— Ну что ж, это подойдет. На днях дам знать, когда и где устроим смотрины.

В качестве приемной для знакомства усыновителей с детьми Екатерина Воронцова вначале предполагала использовать свой кабинет заведующей. Но поскольку его пришлось бы переоборудовать, она передумала и отвела для этой цели другое помещение — библиотеку. Туда принесли кушетку и пару мягких кресел, постелили ковер и заполнили все свободные места красивыми дорогими игрушками.

В это уютное помещение, располагающее к доверительной беседе, накануне визита заказчиков «милицейская воспитательница» Софа привела маленькую Олю, чтобы привыкла к обстановке и была готова к разговору с важными гостями. Усадив девочку на кушетку и расположившись напротив нее в кресле, она мягко произнесла:

— Ну вот, Оленька, кажется, удалось отлично устроить твою судьбу. Ты даже не ожидаешь, какое тебе светит прекрасное будущее!

В ярко-синих глазах девочки на мгновение зажглось любопытство, но они тут же померкли, и она тихо спросила:

— Значит, никому так и не удалось спастись? И нет больше надежды?

— Нет, моя бедненькая сиротка! — уверила ее Софа, изобразив на своем лице горячее сочувствие. — Никого даже вытащить не удалось. В том месте слишком большая глубина. Считают, что все погибли при ударе самолета о воду.

Она сделала паузу, сама удивляясь тому, как ловко умеет врать, и с жаром продолжала:

— Да, вас с сестрой постигла тяжкая трагедия, но Бог милости, и твоя судьба, Оленька, благодаря нашим усилиям счастливо определилась. Я уверена, что скоро мы так же хорошо устроим и Наденьку.

И хотя Оля промолчала, убедившись в том, что она внимательно ее слушает, Софа продолжала:

— Ты знаешь, что родственников папы у нас в стране не остаюсь. Они либо погибли от репрессий, либо эмигрировали. Вот мы и послали запросы во все концы света. И что же ты думаешь? — лицо ее изобразило фальшивую радость. — Получили ответ! Из Соединенных Штатов!

— Из Америки? — глаза Оленьки округлились от изумления. — От кого же?

— От родственников со стороны твоей бабушки, имя которой ты носишь! — продолжала самозабвенно врать ей Софа. Эту легенду она отработала вместе с Настей. — Ее родичи Стрешневы бежали от революции за границу, переведя туда свой капитал, и их дочь потом вышла замуж за американца.

— Какая же она мне родственница? — с сомнением вырвалось у Оли. — Кто же она мне будет? И почему до сих пор молчала?

— Она тебе вроде троюродной бабушки, но ничего о вашей семье не знала, — без запинки ответила Софа. — И хотя уже забыла наш язык, но любовь к родине и фамильную гордость в душе сохранила.

Обманщица сделала паузу, чтобы перевести дыхание, и с облегчением завершила свою лживую историю истинной правдой:

— Сейчас они с мужем живут там в красивом курортном городке Уэст-Палм-Бич. Очень богаты, но совсем одиноки: детей и близких родственников у них нет. Приглашают тебя пожить у них!

— А где он находится… этот… Палм-Бич? — заинтересовалась Оленька. Она не запомнила полного названия города, но оно ей понравилось. — Наверное, на юге Калифорнии?

— Нет, как раз наоборот — на юго-западе Штатов, во Флориде, — обрадованно подхватила Софа, уверовав, что уговорила девочку. — Говорят, что там красота — просто неописуемая! А их вилла — настоящий дворец с мраморным бассейном и всем прочим. Как в кино!

Не сдержав эмоций, Софа вскочила с кресла и подсела к девочке, обняв ее за худенькие плечи.

— Теперь ты, Оленька, знаешь все и готовься завтра встретить здесь гостей! Твои родственники — пожилые. Поэтому поручили повидаться с тобой и поговорить доверенным людям. Постарайся же, — строго посмотрела на притихшую девочку, — произвести хорошее впечатление!

Софа сочла было, что все в порядке, но Оля неожиданно отказалась.

— Спасибо вам и всем, кто о нас заботится, но одна, без Наденьки, я никуда не поеду! — тихо, но решительно заявила она, опустив золотоволосую головку. — Я свою сестричку не брошу!

«Ну мы и дуры! — мысленно выругала себя и Настю Софа, так как этот очевидный вариант они не предусмотрели, полагаясь на то, что девочку соблазнит сказочная экзотика, которую она видела в кино и на телеэкране. — Как же мне ее уговорить? — она растерялась, не в силах придумать подходящий аргумент. — Что же надо сказать?»

Так и не сообразив, что ответить Оле, она не нашла ничего лучше как ей пообещать:

— Ладно, деточка, не волнуйся! Мы постараемся и это уладить. Им, конечно, трудно будет привыкнуть сразу к двоим. Слишком уж хлопотно! Ты ведь уже большая и это понимаешь? — с укором сказала вставая. — Но мы попробуем все же уговорить! Ты только завтра не капризничай…

— Так ты говоришь, что девчонка зафардыбачилась? — недовольно посмотрел на Проню Седой, когда тот сообщил, что Оля согласна поехать к своим новым «родственникам», но не хочет разлучаться с сестрой. — Я так и не понял: можем мы приглашать американца или нет?

— А чего откладывать? Ее обработали как следует! Надо лишь предупредить, что будет просить, чтобы вместе с ней поехала и ее двойняшка, — заверил шефа Проня, и, подумав, добавил: — Ты бы спросил их, Василий, может, согласятся и на вторую? И бабок больше бы огребли.

— Это здорово все осложнит и затянет. И потом — мы же обещали вторую Костылю, — возразил Седой. — Не лучше просто как-то обмануть эту девчонку?

— На худой конец, и это сгодится, но потом у нас могут возникнуть проблемы с заказчиком, — озабоченно ответил Проня. — Лучше все же их предупредить. Может, клюнут? А Костыля, — с усмешкой добавил он, — предоставь мне. Уж как-нибудь я с ним это улажу.

«Начальник штаба» и на этот раз оказался прав. Когда Василий Коновалов созвонился с заказчиками и, пригласив на смотрины, обмолвился о возникшем препятствии, к его удивлению, они отнеслись к этому с большим интересом.

— Мистер Ричардсон спрашивает, так ли хороша вторая, как и первая? — спросил его фирмач после короткой паузы, во время которой он успел сообщить новость американцу.

— Точная копия первой, — заверил Седой, но спросил: — А не затормозит это нашу сделку?

— Ни в коем случае! — ответил посредник. — Мы немедленно свяжемся с нашим заказчиком, и если он не согласится, то найдем и других, не менее подходящих. Так что можете обещать девочке, что ее желание пусть и не сразу, но будет выполнено.

— Это вы ей скажете сами сегодня, во время встречи, — повеселев, заключил Седой. — Ждем вас в шесть в детском доме. Запишите его адрес!

Даже с учетом современных достижений связи, он и представить не мог, что всего через час, когда над чудесным городком Уэст-Палм-Бич только вставало жаркое южное солнце, переговоры с заказчиком, мистером Генри Фишером, уже состоялись и, по сути, принесли положительный результат.

Генри Фишер, коренастый пожилой мужчина с широким добродушным лицом и большой плешью в рыжеватых вьющихся волосах, обладал заурядной внешностью, и вышел, так сказать, из самых низов. Да и разбогател, занимаясь не высокими технологиями, а совсем не почитаемым бизнесом — уборкой мусора и бытовых отходов. Может быть, именно по этой причине ему так понравилось, что предложенная русская девочка не только хороша собой, но и обладает аристократической родословной.

Звонок мистера Ричардсона из Москвы застал хозяев одной из самых роскошных вилл города во время легкого раннего завтрака. Несмотря на солидный возраст, а может быть, именно поэтому, супруги Фишеры большое внимание уделяли своему здоровью, и только вернулись с утренней пробежки.

— Знаешь, Салли, нам предлагают взять сразу двоих: вместе с этой девочкой Олей — также и ее сестру-близнеца, — сообщил Фишер супруге, отложив в сторону трубку. — Говорят, обе одинаково хороши!

Глаза его жены Сары, худощавой крашеной блондинки с подтянутой спортивной фигурой, расширились от удивления.

— Ну и ну, Генри! — эмоционально воскликнула она. — Мы с тобой не знаем еще, как получится с одной, а тут придется иметь дело сразу с двумя! Удастся ли нам справиться с ними? — усомнилась она. — По-моему, это может плохо кончиться.

— А чего мы теряем, Салли? — резонно рассудил бизнесмен. — Не получится, значит, так суждено! Мы же сознательно решили рискнуть ради нового интереса в жизни? Только представь себе: у нас в доме будут расти сразу две настоящие русские княжны! Разве не интересно? Кто из наших друзей и знакомых может этим похвастать?

— Ты прав, дорогой, но опасаюсь, что это чересчур осложнит нашу жизнь, — со вздохом произнесла Сара. — И потом боюсь, что общение с сестрой помешает девочке к нам привыкнуть.

— Наоборот, она не будет так тосковать, и они обе быстрее к нам привыкнут. Если, конечно, будем к ним хорошо относиться, — убежденно возразил Фишер.

— Это ты верно говоришь, Генри, но все-таки, — настаивала на своем супруга, — давай примем пока только одну. И если с ней поладим, то возьмем к себе и ее сестру. Заплати там, сколько надо, чтобы она пока пожила в России и ни в чем не нуждалась. Ты знаешь, как это уладить.

Блестящий черный лимузин Седого резко затормозил перед офисом «Выстрела». Из машины вылез глава бюро и быстрым шагом направился в свой кабинет, где его уже с нетерпением ждал Проня.

— Ну, каковы результаты этой сделки? — спросил он, блестя узкими глазками от радостного возбуждения, лишь только шеф вошел в кабинет.

— Вот уж не думал еще вчера, что так хорошо все закончится, — плюхнувшись в свое кресло и отдуваясь, с довольным видом произнес Седой. — Особенно во время смотрин, когда девчонка заартачилась. Хорошо еще, что она им так понравилась, что хором пообещали вслед за ней привезти сестру.

Он взглянул на Проню и презрительно ухмыльнулся.

— Эти лохи ведь и за вторую соплячку нам заплатили! Ты мог предположить такое? Ну и фрайера! Будто теперь они ее получат.

— Не такие уж они фрайера, — весело возразил Проня. — Знают, что никуда от них не денешься, если собираешься и дальше вести с ними дела. Но это хорошо, что заплатили авансом, потому что ни бабки, ни девку мы им теперь не отдадим. Придумаем форс-мажорные обстоятельства. Чтоб не предъявляли претензий.

— Как ты сказал? — непонимающе воззрился на него Седой. — Это что еще за форс… — запнулся, — какие-то обстоятельства?

— Независящие от нас причины, — с деланной скромностью, чтобы не обидеть шефа, объяснил Проня. — Ну вроде пожара там или наводнения. Для бизнеса — это обычное дело.

— Выходит, мы можем отдать ее Хирургу с Костылем, а им лепить горбатого: мол, погибла при пожаре? — сообразил Седой. — Ну и башка у тебя, Проня! Цены ей нет, — похвалил он помощника.

— Цена у всего есть, — вполне резонно заметил Проня, и в его щелочках-глазах зажглись алчные огоньки. — Ты лучше скажи, сколько тебе отвалили и что из этого приходится на мою долю? — спросил он и усмехнулся. — Тогда станет ясно, как меня ценишь.

Седой весело рассмеялся. Чувство юмора ему было не чуждо.

— А ты забыл разве, что чем меньше будешь знать, тем дольше проживешь? Сколько отвалили — коммерческая тайна. А тебе причитается только от этой сделки — пятьдесят штук баксов! Разве плохая цена, если учесть, что целые дни портки просиживаешь в кабинете?

— Ну, это еще не значит, что я меньше других рискую, Василий, — вяло возразил Проня. — Однако цена меня вполне устраивает, и я не прочь получить «зелененькие» на руки.

— Толково сказано! И я им сказал то же, — одобрительно кивнул головой шеф. — Фирма «Здоровье», через которую проходит оплата, перечисляет ее на счета клиентов, но я потребовал выдать нам аванс, то есть половину, наличными.

Коновалов расплылся в улыбке и хлопнул ладонью по объемистому кейсу, который принес с собой и который теперь лежал перед ним на столе.

— Вот они, наши «зелененькие», — почти ласково произнес он, открыв его и любуясь на аккуратные пачки долларов в банковской упаковке. — Сейчас и тебе, Проня, отстегну твою половину!

Им и раньше иногда перепадал крупный куш после удачного преступного промысла, но оба: и главарь, и его помощник, не могли оторвать жадных глаз от вожделенного богатства.

Хирург, обеспокоенный отсутствием заказов от медиков, уже было собрался связаться со своим старшим партнером, как тот позвонил ему сам.

— Поступил крупный заказ, — коротко объявил Власов. — Надеюсь, вы готовы к работе? Помещение для этого оборудовали? — Он заметно нервничал. — Нам этот заказ упускать нельзя!

— У нас-то все в ажуре. И медкабинет оборудовали, чтобы оперировать прямо на месте, и подходящие объекты есть, — немного привирая, ответил Хирург. — А вот куда ты пропал — это загадка, — высказал он недовольство. — Почему от вас нет заказов? Так дело не пойдет!

— Почему? По кочану! — разозлился Власов. — Сам ведь знаешь, что вы у нас — на подхвате! Не заказывали потому, что пока управлялись сами.

Он перевел дыхание и язвительно бросил:

— Ты, Серега, что же, вообразил, будто и взаправду хирург? Раз и навсегда запомни: будешь и впредь делать только то, что мы скажем. И тогда, когда сами не управимся.

— Вот как ты, Ленчик, заговорил? Раба себе нашел? Значит, вы — беленькие, а мы — черненькие? — вспылил самолюбивый Фоменко. — Вы там будете сливки снимать, а мы — лапу сосать, пока не облагодетельствуете? Не о чем нам тогда говорить! — в ярости крикнул он и швырнул трубку.

«Зря я погорячился! Что теперь буду делать? — быстро остыв, запаниковал Хирург. — Не свою же подпольную фирму открывать?» Но, видимо, и Власову не была нужна ссора, и он тут же позвонил снова.

— Ладно, Серега, не лезь в бутылку! Извини, если чем обидел, — миролюбиво сказал он. — Не время сейчас ссориться. Дело-то серьезное, и больших бабок стоит. Но об этом нельзя по телефону, — сделал паузу. — Жду тебя через час у Большого театра!

Не дожидаясь ответа, Власов положил трубку, а Фоменко, обрадованный тем, что все обошлось, быстро собравшись, отправился к месту встречи. Когда он туда прибыл, Леонид, как всегда, щеголевато одетый, уже сидел на лавочке, делая вид, будто читает газету. Увидев Сергея, он сразу поднялся и пошел рядом с ним вдоль фонтана.

— Срочно нужна почка от здорового подростка. Сможешь добыть в течение недели? — быстро спросил он и усмехнувшись добавил: — Получите столько, что полгода вам лапу сосать не придется!

— За неделю не берусь, а вот за две, думаю, что смогу, — прикинув в уме их с Костылем шансы, ответил Фоменко. — У нас там есть подходящий донор, но с ним могут возникнуть проблемы.

— Хорошо, пусть будет так, — угрюмо согласился Власов. — Придется потянуть время. Деваться-то нам некуда!

Он сразу же ушел, а обрадованный Хирург прямо с дороги позвонил домой Башуну.

— Лед тронулся, Костя! Пробил наш час, и мы начинаем дело! — возбужденно объявил он ему. — Только что виделся с Власычем и получил от него срочный заказ. Нужна эта девчонка!

— О чем речь! Не волнуйся, сделаем так, как мы решили, — хладнокровно заверил друга Костыль. — Они могут подождать хотя бы пару дней? — деловито спросил он.

— Дают нам не больше недели, — соврал на всякий случай хитрый Фоменко. — Думаешь, успеем? — с сомнением спросил он.

— А чего же не успеть? Нам только надо пошевелить мозгами, какой для нее придумать несчастный случай, — спокойно ответил Костыль.

— Ладно, чего-нибудь да придумаем, — приободрился Фоменко. — Нам нельзя упустить этот заказ. Власыч сказал: куш — что надо!

Наутро в чистенькую детскую спальню на шесть коек, где вместе с другими девочками находились Оля и Надя, пришла заведующая Воронцова в сопровождении худого длинного мужчины в белом халате, белой шапочке и в больших темных очках, закрывавших глаза. В нем лишь с трудом можно было узнать Сергея Фоменко.

— Девочки! — строго сказала им Катерина. — Этот дядя — доктор, который будет брать у вас анализы, так как сейчас бушует эпидемия заразного заболевания. Вы ни на что не жалуетесь, но провериться все же не мешает. Поэтому сразу после завтрака, — повысила она тон, — всем надо будет пройти в медкабинет!

— Не бойтесь, малышки, я вам больно делать не буду, — заверил их «доктор». — Только проверю, нет ли сыпи и посмотрю горлышко.

— Ну вот, Сергей, я свое дело сделала и умываю руки, — заметно волнуясь, сказала ему Воронцова, когда они шли по коридору к ее кабинету. — Что дальше намерен делать? Смотри, не подведи меня!

— Да не трясись ты так, Катерина! — ободряюще взял ее за руку Фоменко. — Я же сразу переведу эту Надю в «карантин», который оборудовал в подвале без твоего ведома. В случае чего держись твердо: ты ни о чем не знала!

— Но нас же видели вместе? — не успокаивалась Воронцова.

— И что с того? Мало ли проходимцев шляются по детским учреждениям? — с усмешкой взглянул на нее Хирург. — Оправдаешься той «липой», которую я тебе якобы предъявил.

В дальнейшем все шло по его сценарию. Осмотрев для порядка всех детей, чтобы не вызвать подозрений у персонала, он, разумеется, нашел «опасные симптомы» у маленькой Наденьки и немедленно перевел ее в оборудованный им в подвале «временный изолятор».

— У меня нет еще полной уверенности в том, что девочка действительно больна. Поэтому пусть пока побудет здесь, — объяснил он нянечкам и Оленьке, которая ходила за ним как тень, беспокоясь за свою сестричку. — Если отправлю в больницу, то она там уж точно заболеет.

— А что все-таки с ней? — спрашивали они у «доктора», и он, пожимая плечами, отвечал всем одно и то же: — Похоже на ветрянку, но я не уверен. Во всяком случае, пока не выясню, пусть полежит отдельно от остальных детей.

Это звучало убедительно, вскоре все от Хирурга отстали, и он по сотовому позвонил Башуну.

— Послушай, Костя, я девчонку уже изолировал и собираюсь завтра начать подготовку к операции. Прошу тебя, — его голос прерывался от волнения, — не теряя времени, добиться согласия Седого. Иначе у меня ничего не получится! Честно признаюсь тебе: я его боюсь!

— Вижу, ты уже наложил в штаны, — презрительно рассмеялся Костыль. — Чего так испугался? Ведь мне отвечать, а не тебе! Свалишь все на меня!

— Нет, я не смогу! — взмолился Хирург. — Прошу тебя: поезжай и договорись! Он у себя в конторе, мною проверено.

«Да он в истерике от страха, — презрительно подумал Костыль о своем друге и пособнике. — Ничего не поделаешь, придется снова идти на поклон к Седому. Хирург — хитрый, его не проведешь!»

Нацепив на голову парик и приклеив усики, без которых не выходил теперь из дому, он отправился в офис «Выстрела», заранее настраиваясь на тяжелую схватку со своим главарем. Но, к его удивлению, на этот раз все обошлось мирно.

— Ну что же, валяйте, орелики! — равнодушно бросил ему Седой, когда он сообщил о срочном заказе и о том, что они с Хирургом уже поместили Надю в «изолятор» для подготовки к операции. — Пусть это будет нашим почином в бизнесе с медиками. Только не спешите!

— Это почему же? — настороженно взглянул на главаря Костыль. Он все никак не мог поверить, что тот пошел ему навстречу. — Ведь заказ срочный!

— А ты послушай, что тебе Проня скажет, — Седой кивнул в сторону своего помощника, который, как всегда, сидел поблизости в кресле. — У него на этот счет есть дельные соображения.

Костыль тупо уставился на Проню, а тот, не глядя на него, будто размышляя, произнес:

— Как бы медики нас ни торопили, но, думаю, девчонку губить еще рано. Не то придется об этом пожалеть!

— Да ты что? — буквально взвился Костыль. — Они такие бабки нам отваливают! И договор же у нас с ними! С выкупом еще неизвестно как выйдет, а тут верняк!

Он еще не знал, что за Надю Седой получил немалый задаток.

— А чего это ты так злишься? Успокойся и выслушай, что тебе говорят, — невозмутимо продолжал Проня своим тонким голоском. — Я же тебе обещал и Седой подтвердил — девчонка будет твоя! Но не раньше, чем получим выкуп! Мы их с сестрой еще не сняли на видик.

— Хреновина это все! Чего ты Проню всегда слушаешь? Какие-то съемки выдумал, — в ярости подступил Костыль к Седому. — И без этого получим выкуп, никуда Юсуповы не денутся!

— Хватит базарить, Костыль! — грозно рявкнул на него главарь. — Запомни хорошенько, что сказал Проня, и Хирургу передай! Если ослушаетесь — живыми закопаю!

Но Костыль не был бы самим собой, если бы его можно было запугать. Он круто повернулся и, не сказав ни слова, вышел из кабинета. Все внутри у него клокотало от злобы. «Я раньше тебя замочу, проклятый альбинос!» — яростно бормотал он, твердо решив поступить по-своему.

В день отъезда сопровождать Олю в Соединенные Штаты в детдом прибыл мистер Ричардсон с помощницей Мэри Коннори. Эту молодую ирландку, своего секретаря, он привез с собой специально, чтобы ухаживать в пути за маленькой девочкой. Она раньше работала стенографисткой у американского бизнесмена, часто вместе с ним посещала Москву и могла говорить по-русски на бытовом уровне.

Пока будущую юную путешественницу умывали и собирали в долгий путь, он вместе с Прониным и Воронцовой, запершись у нее в кабинете, занялся проверкой сопроводительных документов. Весь набор этих фальшивок был выполнен на самом высоком профессиональном уровне, так что невозможно было отличить их от подлинных. Хотя был и один настоящий документ — ходатайство американской благотворительной организации, которую представляла фирма мистера Ричардсона.

Ловкий и предусмотрительный Проня, проконсультировавшись с юристами и потратив кучу денег, сумел подготовить все, что требовалось. Тут были копии всех документов, по которым сестер-близнецов Юсуповых поместили в детдом, копии постановлений органов власти, удовлетворивших просьбу американцев и разрешивших отъезд сироты за рубеж и даже «подлинник» свидетельства о рождении близнецов.

После того как весь пакет документов был тщательно проверен и передан мистеру Ричардсону, все стороны подписали соответствующий акт, и Воронцова распорядилась привести Олю. Девочка была чистенько одета, аккуратно причесана и, несмотря на заплаканный вид, радовала глаз своей красотой.

— Ну что ты, глупенькая, так расстраиваешься? — с доброй улыбкой обратился к ней мистер Ричардсон. — Ведь знаешь, что и твоя сестричка скоро последует за тобой. Твой дядя Генри и тетя Сара уже заплатили много денег, чтобы здесь ее никому не отдавали. Теперь все зависит от тебя, малышка. Ты должна с ними подружиться!

— А если я им не понравлюсь? Тогда Наденьку не возьмут? — глаза у Оли вновь наполнились слезами. — И я ее больше никогда не увижу?

— Вот ты опять за свое! — мягко пожурил ее американец. — Я же тебе прошлый раз все объяснил и повторяю снова, — беззастенчиво соврал он девочке. — Если им не понравишься, то мы вернем тебя обратно, и вы опять будете вместе!

— Он назвал миссис Фишер Сарой. Они что, евреи? — толкнув в бок, шепотом спросила Воронцова у сидящего рядом Прони. — Хотя в Америке все богачи из ихнего племени, — язвительно сложила она губы.

— Может, так, а может, нет. Имя еще ни о чем не говорит, — так же тихо ответил ей всезнающий Пронин. — Сара, Салли — очень распространенное там имя, взятое из Библии. Хотя фамилия смахивает на еврейскую. А чего тебя это так трогает?

— Да я просто подумала, что в этом случае ерунда получается, — усмехнулась Воронцова. — Концы с концами у нас не сходятся!

— Это почему же?

— А потому, что мы их выдаем Оле за ее родичей. Разве не так? — насмешливо посмотрела она на Проню. — Хороши родственнички для русской княжны!

— Брось, Катерина! Будто не знаешь, что это — сказочка, придуманная лишь для того, чтобы сбыть девку с рук, — зашипел на нее Проня. — Уймись, не дай Бог, нас услышат.

В это время принесли дорожную сумку с Олиными вещами, и американцы сразу заспешили.

— Пожалуй, нам уже пора! — спохватился мистер Ричардсон, взглянув на часы. — До вылета осталось всего несколько часов.

— Я хочу проститься с Наденькой! — опустив голову, тихо, но твердо сказала маленькая Оля. — Она не может сюда прийти. Пожалуйста, позвольте мне к ней сбегать, — просительно посмотрела она на американцев. — Я очень быстро!

— А что с ней такое? — насторожился Ричардсон. — Она что, заболела?

Воронцова было открыла рот, чтобы объяснить, что Наденька в карантине, но ее опередил находчивый Пронин.

— Да вовсе она не больна! Просто ее сейчас обследует врач, — успокоил он американца. — Через десять минут Наденька будет здесь, и мы даже снимем на память, как вы с ней попрощаетесь, — добавил он, обращаясь к Оле и доставая принесенную видеокамеру.

Поскольку Воронцова растерянно молчала, Проня, бросив на нее злобный взгляд, бодро воскликнул:

— Ну, чего же мы ждем? Давайте скорей сюда Наденьку! Она же совершенно здорова. А доктор пускай пока займется другими детьми.

Таким образом за Наденькой немедленно послали. Неисповедимая Судьба сжалилась над маленькими княжнами. Сама того не подозревая, Оленька спасла жизнь своей сестре.

Накануне вечером Сергей Фоменко так и не смог дозвониться к Костылю, чтобы узнать, чем кончились переговоры с Седым. Выйдя из кабинета Седого, Костыль направился в ресторанчик «На Лесной», чтобы успокоить расшалившиеся нервы и утопить в вине гнев и досаду. Домой он вернулся лишь поздней ночью, в полубесчувственном состоянии, к большому неудовольствию жены Катерины.

Только наутро Хирург смог связаться с подельником. «Господин Воронцов» к этому времени уже немного проспался и, несмотря на головную боль, бодрым тоном, значительно приукрашивая факты, объявил:

— Все, Серега, начинаем работу! Седой в присутствии Прони дал «добро». Отдает нам девчонку. Я даже не ожидал, что мы с ним решим это миром.

— Вот, значит, почему тебя весь вечер не было, — высказал догадку Хирург. — Наверное, отметили восстановление старой дружбы. Где заседали? В сауне?

— В нашем кабаке «На Лесной», — не стал открывать ему правды Костыль, твердо решив выполнить заказ вопреки воле главарей банды. — Пришел ночью, и Катюха на меня до сих пор злится.

— Значит, я могу приступать? — с надеждой спросил Хирург.

— Хоть завтра! — уверенно бросил ему Костыль. — Можешь обрадовать своих коллег-медиков. Не забудь им сказать, — жестко добавил он, — что это я, а не Седой, их сторонник, и только на меня они могут рассчитывать, если хотят, чтобы наш договор выполнялся!

Окрыленный тем, что все утряслось и скоро он отхватит изрядный куш за своевременное выполнение заказа, Сергей Фоменко помчался в детдом и, засучив рукава, начал подготовку своей маленькой пациентки к операции. Он был выдержан, хитер и умел, когда надо, мог быть мягким и вкрадчивым. Поэтому Наденька безропотно позволяла делать с собой все, что нужно было этому «доктору».

Ему понадобилось не более двух часов, чтобы подготовить инструменты и наркоз. Но когда он уже собирался надеть на Наденьку маску, произошло непредвиденное: в запертую дверь подвальной комнаты громко постучали!

Хирург сразу же отложил в сторону маску и, подойдя к двери, недовольно спросил:

— Чего надо?

— Доктор! Тут приехали и немедленно требуют привести к ним Надю! — задыхаясь от быстрой ходьбы, сообщила посланная нянечка. — Мне велела передать вам заведующая.

— Но это сейчас невозможно! Я провожу обследование, — с перепугу закричал Фоменко, но когда до него дошло, какой опасности подвергнется, если сюда придут, то быстро добавил: — Я ее сам могу привести, но не раньше чем через пятнадцать минут.

Нянечка ушла, а Хирург лихорадочно стал соображать, как ему поступить. «Хорошо еще, что я не успел ничего сделать. Тогда произошла бы катастрофа! — мысленно ужаснулся он. — Но ведь засвечиваться мне тоже нельзя! Что же делать?»

Однако долго мучиться ему не пришлось. Снова раздался резкий стук, и срывающийся на крик тонкий голос Прони потребовал:

— Открой дверь, Фоменко, да по-быстрому!

Голос помощника Седого спутать с кем-либо было трудно, и Хирург, замирая от страха, повернул ключ в замке. В комнату сразу ворвался Проня, запер дверь и, схватив его за отвороты халата, не обращая внимания на Надю, завопил:

— Ты что же это делаешь, ублюдок? Не терпится выпотрошить? Как посмел?

— Да я… да мне… Костыль, — пролепетал Хирург, у которого душа ушла в пятки, — сказал, что можно. Мол, Седой разрешил! — добавил он окрепшим голосом, так как говорил правду.

— Вот, значит, как, — беря себя в руки, бросил Проня. — Ну ладно! Мы с Седым разберемся! И если врешь — готовь белые тапочки!

Он подошел к Наденьке, которая продолжала лежать, испуганно тараща глаза и понимая лишь, что взрослые дяди из-за чего-то ссорятся.

— Пойдем со мной, девочка! — сказал, с трудом изобразив на лице умильную улыбку. — Я отведу тебя к твоей сестре.

Хирург услужливо кинулся, чтобы помочь ему снять Надю с хирургического стола, но Пронин остановил его резким движением руки.

— Сам управлюсь, — бросил, словно выплюнул, презрительно глядя на потрошителя. — Вряд ли мы с тобой теперь поладим!

Он обхватил Наденьку маленькими жилистыми ручками и легко поставил на пол. Потом сам же помог ей надеть платье, причесал и повел попрощаться с сестрой.

Глава 15 Ультиматум бандитов

— Вот, что я сочинил, — сказал на следующий день Пронин, протягивая Седому листок бумаги, на котором было начертано всего несколько строк — текст ультиматума похитителей. — Пора уже передать это Юсуповым. Видеокассета готова, и ее можно им предъявить.

— А сможет ли богатый сынок собрать так быстро пол-лимона зелени налом? — усомнился главарь, пробежав написанное глазами. — И вообще, есть ли у него столько?

— Есть и втрое больше! — уверенно ответил Проня. — Я навел справки. Ничуть не сомневаюсь, что и нал они уже для нас приготовили, — усмехнулся он. — Ведь не дурные и ждут не дождутся, когда предъявим им требования.

Седой с уважением посмотрел на своего хитроумного помощника и, вернув ему бумагу, одобрительно произнес:

— Добро! Звони этому молокососу и назначай встречу. Вот, только сомневаюсь, согласятся они послать с выкупом мамашу? Она вроде бы еще в Ялте?

— Прилетит! Все бросит ради своих дочек, — заверил его Проня. — Ну а если найдут кого-нибудь еще, то какая нам разница?

— Нет! На это соглашаться нельзя! — категорически возразил Седой. — Либо она, либо другая близкая родственница, чтобы они не сделали подставу!

— В этом ты прав, Василий, — согласился с ним Пронин. — Так я им и скажу!

— Ну а кого ты решил послать на встречу с этой бабой? — спросил у него главарь. — Кого-нибудь из наших бывших спецназовцев?

— Таких, чтобы отбились от кого угодно, у нас хватает. А вот чтобы ловко и быстро карабкались по стенам — кот наплакал, — посетовал Проня. — Я говорил с каждым, и никто толком этого не умеет, хотя их специально обучали. Может, поручим забрать бабки Костылю? — вопросительно посмотрел он на шефа. — Или ты ему не доверяешь?

— Бабки-то ему доверить можно. Я и сам хотел предложить, чтобы мы их временно схоронили в сейфе у его Катерины, — раздумчиво протянул Седой. — И подготовка у него для этого есть: геологом был, по скалам лазил!

— Ну так что: поручим? — осторожно спросил Проня, зная ненависть главаря к их мокрушнику. — Между прочим, он сам напрашивался.

— Не хотелось бы, — поморщившись, признался Седой. От верного помощника у него секретов не было. — Это укрепит его авторитет среди братвы и помешает мне его убрать! Тебе ясно?

Они оба немного помолчали, размышляя, но затем Пронин, видимо, не найдя другого решения, осторожно сказал:

— Думаю, придется на это пойти, Василий. Бабки слишком большие, чтобы ими рисковать! А Костыль справится. И отобьется в случае чего и по стене мигом вскарабкается. Если же он подведет, — его узкие глазки хитро блеснули, — мы натравим на него братву и замочим, даже в тюряге.

Пронин знал, как убедить своего главаря! Седой одобрительно хмыкнул и, внешне не выказывая своих эмоций, с важным видом бросил:

— Пожалуй, так и сделаем. Ты просто у нас, как шахматист, Проня, — похвалил подельника. — Рассчитываешь все на несколько ходов вперед!

В этот же день в офисе у Петра Юсупова раздался телефонной звонок, и тонкий голос попросил связать его с руководителем концерна.

— А кто его спрашивает? Представьтесь, пожалуйста, — отвечала телефонистка.

— Скажите, что звонят насчет его сестер, — пропищал голосок.

Немного удивившись, диспетчер передала это секретарю, та — своему шефу, и Петр немедленно схватил трубку. «Вот оно и началось! — с волнением подумал он. — Наконец-то будет ясность».

— Юсупов слушает, — произнес он твердо. — Что вы хотите мне сообщить?

— Новокузнецкую улицу знаете? — вместо ответа спросил топким голосом неизвестный. — Тогда запишите адрес. Возле этого дома вас с завтрашнего дня, ровно в десять, будет ждать наш человек. Невысокий, в спортивном костюме. Ему отдадите пятьсот штук баксов в прочной сумке и получите своих девчонок! Порядок передачи сообщу через полчаса, — заторопился шантажист. — Ждите звонка!

Не раздумывая, Петр по мобильной связи разыскал отца и сообщил, что похитители объявились.

— Все ясно: будет звонить с другого таксофона, — выслушав, мрачно произнес Михаил Юрьевич. — И все же постарайся, сколько будет возможно, затянуть с ним переговоры. Может, нам удастся засечь, — в его голосе прозвучала слабая надежда. — Я немедленно свяжусь с друзьями из ФСБ.

Распорядившись, чтобы его больше ни с кем не соединяли, Петр с нетерпением стал ждать нового звонка, и вскоре он последовал.

— Слушайте внимательно! Эти требования обязательны! — пропищал тонкий голосок. — Выкуп пусть привезет женщина: мамаша или близкая родственница. Мы всех знаем. Никаких обменов на месте! Заложниц получите, когда у нас будут бабки!

— А какие гарантии, что мы их получим? — быстро спросил Петр, боясь, что бандит прервет связь.

— Девчонки живы и здоровы. В этом убедитесь, когда посмотрите посланную вам видеозапись, — пропищал голосок. — А самих получите ровно через час после передачи выкупа. Запишите адрес!

— Еще одну минуту! У меня есть встречное предложение! Я вдвое увеличу выкуп! — запомнив, где будет встреча, буквально крикнул в трубку Петр, чтобы заинтересовать бандитов и продлить телефонный разговор.

Но ему удалось это лишь наполовину. Проню сразу заинтриговал его посул удвоить выкуп, но он был достаточно осторожен, чтобы не попасть в ловушку.

— Хорошо! Послушаем, что предлагаете. Ждите звонка, — торопливо ответил он, снова прерывая связь.

«Ловкие негодяи! Трудно нам с ними придется», — удрученно подумал Петр, набирая номер отца, чтобы посоветоваться, как быть дальше.

— Ну как? Не удалось прицепить к нему хвост? — на всякий случай спросил, хотя и был уверен в неудаче. — Я сделал все, что мог, но он оказался хитрее.

— Я этого ожидал. Мы повторим попытку, когда он снова тебе позвонит, — постарался успокоить его отец. — Ты хорошо все продумал, что ему скажешь? Сомневаюсь, что они на это купятся, раз такие хитрые и осторожные!

Когда Проня позвонил снова, Петр ему с ходу выложил то, что должно было, по его мнению, разжечь в бандитах алчность:

— Предлагаю вам не полмиллиона, а миллион долларов наличными! Деньги уже готовы!

Его расчет оказался верным. Завороженный огромным кушем, плывущим им в руки, Проня молчал, и Петр с воодушевлением продолжал:

— Думаю, вы знаете, что мы не простаки. Обмануть нас, как других, получив выкуп и не вернув заложниц, вам не удастся! Но я своими сестрами дорожу и их жизнь оцениваю вдвое выше!

— Ладно, все понял, — опомнившись, заторопился Проня. — Говорите скорее, что предлагаете?

— Мое условие: сохранить жизнь и вернуть невредимыми сестер! Риск для вас в этом есть, но миллион долларов того стоит! Пожертвовать же, не зная, как поступите, могу лишь сравнительно небольшой суммой, а все остальное отдам только в обмен на наших девочек.

— О какой сумме идет речь? — деловито перебил его Проня. — И какие гарантии даете, что получим остальное?

— Сумма немалая: сто тысяч баксов, — сдерживая радость, так как почувствовал, что бандит клюет на приманку, ответил Петр. — А в качестве гарантии мы оформим через посредника какую-нибудь фиктивную сделку, по которой я выплачу вам требуемую неустойку. Ваша безопасность будет обеспечена!

— Ладно, подумаем! Лимон «зелени» — это аргумент, — торопливо согласился тонкий голосок. — Сегодня же дадим ответ.

Только Петр положил трубку, по сотовому ему сразу позвонил отец.

— Удача, сынок! Мы установили, кто тебе звонил, и за этим мозгляком уже наблюдают, — обрадованно сообщил Михаил Юрьевич. — Но сам понимаешь, что брать его нельзя — слишком велик риск! — Он сделал паузу и с надеждой добавил: — Но теперь мы начнем действовать!

Был конец рабочего дня, и, не дождавшись обещанного звонка похитителей, Петр Юсупов собрался ехать домой и распорядился, чтобы вызвали его машину. «Ничего, они обязательно дадут знать о своем решении, — успокаивал он себя. — Им наверняка известны номера всех моих телефонов». И оказался прав, так как похитители связались с ним по сотовому в тот момент, когда он уже садился в поданный к подъезду лимузин.

— Ваше предложение принято, — объявил все тот же тонкий голосок. — Встреча с нашим человеком переносится на день, а завтра к вам подъедет посредник для составления задним числом договора и акта о приемке заводом «Цветмет» вторсырья на оговоренную сумму. Согласны?

— Возражение лишь одно, — твердо сказал Петр. — Я подпишу его и произведу расчет только в обмен на своих сестер!

— Это само собой разумеется, — подтвердил Проня. — О деталях договоритесь с посредником.

Получив это сообщение, Петр с дороги незамедлительно связался с отцом. Михаил Юрьевич был еще в своем офисе и пригласил его заехать туда.

— Мы тут как раз сидим с Виктором и обмозговываем план действий. У него есть новая информация, — сообщил он сыну. Вместе все и обсудим.

И действительно, Виктор Степанович привез важные сведения. Слежка, установленная за Воронцовой, а теперь и за Прониным, неожиданно выявила, что они в сговоре. Только за один день «хиляк», как его прозвали сыщики, трижды посетил ее детдом, не имея к нему никакого отношения. С учетом того, что у нее до этого скрывался бежавший из тюрьмы Костыль, этот факт давал основание Виктору Степановичу для решительных выводов.

— Теперь уже нет сомнения, что похищение наших девочек совершено при участии этого бандита Костыля, — высказал он свое мнение. — Упомянутый в письме Зины «плохой человек», скорее всего он и есть. И Башун, и работник охранного бюро Пронин — члены одной шайки!

— Ты уверен в том, что если мы захватим Пронина, то сможем узнать, где прячут детей, и освободить Оленьку и Надю? — волнуясь, спросил у него Петр.

— Конечно! Это — самый верный способ, — убежденно ответил Сальников, но добавил: — Если удастся его сломить и «расколоть».

— Не сомневайся! Он у меня все скажет! — с жестким блеском в глазах заверил сына Михаил Юрьевич. — Даже отпетые бандиты дорожат своей шкурой!

— Будь уверен, Петя, твой отец и мертвого может заставить говорить, — мрачно усмехнулся Сальников. — Однако риск все же есть, если об этом как-то прознают бандиты, — озабоченно добавил он.

— Риск есть в любом случае. В этом весь трагизм нашего положения, — хмуро бросил Михаил Юрьевич. — И по-моему, нет иного выхода, как попытаться немедленно схватить Пронина!

Некоторое время все трое молчали, напряженно размышляя, но Петр прервал его, решительно заявив:

— Нет! Я против этого! Слишком много риска!

— Значит, ты все-таки за свой вариант? — несогласно покачал головой Михаил Юрьевич. — Ведь разоришься, сын, и, главное — понапрасну, так как в этом случае риску еще больше!

— Но почему же? Не понимаю! — резко бросил Петр, убежденный в своей правоте. — Разве то, о чем я договорился, не позволяет мирно получить наших девочек обратно?

— А ты надеешься, сын, что они выполнят договор? Не знаешь бандитской натуры? — не в силах держать себя в руках, раздраженно воскликнул Михаил Юрьевич. — Конечно, твой миллион их прельстит и они постараются его хапнуть, но наших малышек все равно не отдадут!

— Отец прав, Петя! Риску будет значительно больше потому, — счел нужным добавить Сальников, — что, завладев такими большими деньгами, им надо будет хорошо спрятаться от правосудия. Они постараются обрубить все концы, чтобы не осталось никаких свидетелей, — опустив голову, скорбно добавил он.

— С этим можно было бы согласиться, если бы вы учитывали преимущество, которое дает мое предложение, — не сдавал своих позиций Петр. — А оно в том, что риск значительно уменьшается именно из-за «морковки», которую я буду держать перед носом осла, — я имею в виду жадность главарей банды.

Видя, что завладел вниманием отца и Сальникова, он уверенно продолжал:

— Я понимаю, что негодяи сделают все, чтобы нас обмануть, но мой расчет строится на том, что пока не получат этот крупный куш, они не тронут наших девочек! И мы сможем, — он взглянул на отца и Виктора Степановича, как бы прося у них одобрения, — за это время получить дополнительные данные о том, где находятся Оля и Надя, и получше подготовиться к их освобождению.

Его доводы были убедительными, и после непродолжительного молчания Михаил Юрьевич, с уважением взглянув на сына, заключил:

— А что? Дельно рассуждает Петя! Ты согласен со мной, Витек? Мы ведь и правда, не совсем готовы, чтобы применить силовой прием против Башуна. Предложенный план позволяет выиграть драгоценное время!

— Вполне согласен! — одобрительно склонил голову Сальников. — Так и будем действовать. Нам остается решить, — напомнил он, — кто пойдет передать выкуп, раз ты не хочешь вызывать сюда Светлану.

— Выбор у нас небольшой, — мрачно отозвался Михаил Юрьевич, — да и срок — всего один день. Надо поговорить с Верой Петровной и Дашей.

— Давайте сначала я попробую уговорить жену, — предложил Петр. — Она моложе бабушки, и нервы у нее покрепче. Думаю, не откажется.

На этом они и порешили, после чего разъехались по своим одиноким квартирам.

Только что врач закончил очередное обследование, и у Даши было отличное настроение, так как ее беременность развивалась вполне благополучно. Об этом она радостно объявила Петру, который дожидался результатов в уютном холле перед ее палатой.

— Представляешь? Оно уже живет там, крохотное существо, — изумляясь происходящему внутри нее таинственному процессу, сказала Даша, приложив руку мужа к своему животу. — Его можно видеть с помощью приборов, врачи думают, что у нас будет мальчик. Неужели тебя это не радует?

— Ну конечно же! Как же может быть иначе? — заверил ее Петр. — Мне очень даже хочется поскорее стать отцом, хотя я совершенно не умею обращаться с детьми. Теперь ты довольна?

— Ты все шутишь, Петя, а я говорю серьезно! — мягко упрекнула мужа Даша. — Пора тебе задуматься о том, как будешь воспитывать своего сына. Это не менее важно, чем твои служебные дела!

«Надо поговорить с ней о главном, — решил Петр, который только и думал о том, как уговорить ее передать похитителям выкуп. — Сейчас наиболее благоприятный момент!»

— Дашенька, для меня сейчас ничего не может быть важнее вызволения от бандитов моих сестер! И разве тебе безразлична их судьба? — мягко сказал он, взяв жену за руку и усаживая рядом с собой. — Я просто не могу думать ни о чем другом!

— Как ты можешь такое говорить, Петя? — возмутилась Даша. — Я же люблю близняшек всей душой! Но что толку это обсуждать? — печально склонила она голову. — Мне остается лишь надеяться на счастливый исход. И сердце подсказывает, — добавила с искренней надеждой, — что все обойдется!

— Тут не надеяться надо, а действовать! — хмуро произнес Петр и, слегка сжав ее руку, наконец горячо высказал то, что хотел и никак не решался сказать.

— Именно сейчас необходима твоя помощь, Дашенька! — в голосе Петра звучала мольба. — Только ты можешь нас с отцом выручить, так как мы в очень трудном положении!

— Меня не нужно об этом просить, Петя! — укоризненно посмотрела на него Даша. — Но чем я-то могу помочь?

— Нужно, чтобы завтра ты передала похитителям выкуп. Я его уже приготовил, — коротко изложил Петр суть дела. — Это небольшой чемоданчик с деньгами. Вся операция займет не более четверти часа. Время встречи — десять утра.

— Ну это ведь может сделать любой! — недоуменно подняла на него глаза Даша. — Почему именно я должна…

— Похитители поставили обязательным условием, чтобы выкуп был передан им кем-либо из женщин нашей семьи, желательно мамой. Это понятно, они опасаются засады, и для встречи им безопаснее иметь дело со слабой женщиной, чем с сильным противником.

— Значит, между вами может произойдет схватка? — испуганно спросила Даша. — А как же тогда я смогу так быстро вернуться в больницу? Если вообще после этого, — она укоризненно покачала головой, — останусь жива!

— Ты за кого меня принимаешь? Я же не идиот, — возмутился Петр. — Сказал же, никакая опасность тебе не угрожает! Поскольку на этот раз мне удалось уговорить папу выкупить наших малышек, заплатив за них бандитам много денег. Никаких схваток с ними не будет!

Он сделал паузу и, предупреждая неизбежный вопрос, мягко добавил:

— Я решился попросить тебя только потому, что у нас с папой нет выбора. Мама далеко, и он до сих пор держит ее в неведении, боясь, что не выдержит сердце. Остается бабушка, но и с ней из-за возраста на нервной почве тоже что-нибудь может случиться! Ты же, Дашенька, — с надеждой тепло поглядел ей в глаза, — намного моложе и здоровей, чем они.

Зная, как жена заботится о рождении их первенца, Петр справедливо ожидал от нее если не отказа, то во всяком случае сопротивления, но, как ни странно, Даша сразу же согласилась.

— Хорошо, Петенька, я сделаю все, что нужно, — вздохнув, тихо произнесла она, хотя материнский инстинкт упорно предупреждал ее об опасности. — Конечно, мне надо поехать на эту встречу, а не твоей маме и не Вере Петровне.

Приняв решение, Даша, ободряюще посмотрела на мужа и добавила:

— Я уверена, Петенька, что все у нас закончится благополучно: и моя вылазка из больницы, и возвращение домой наших дорогих близняшек! Итак, жду тебя завтра, — улыбнулась ему на прощание.

Говоря это, она очень хотела надеяться, что все так и будет. Однако непредсказуемая судьба решила послать им новое испытание.

Прямо из больницы Петр Юсупов отправился в ресторанчик «На Лесной», где похититель, позвонив еще утром, назначил встречу со своим посредником. Войдя в небольшой зал этого заведения, он по описанию, сделанному Проней, быстро отыскал глазами приметного толстяка в пестром велюровом пиджаке, который не спеша прихлебывал из большой кружки пиво в укромном уголке справа от пустой эстрады.

— Можете говорить обо всем, не боясь, что нас подслушают, — без церемоний и не представившись, сказал толстяк, как только Петр присел за его столик. — Это вполне надежное место.

— А чего мне, собственно, опасаться?

— Не скажите! — вкрадчивым говорком объяснил толстяк. — Вы нисколько не меньше заинтересованы, чтобы в милиции не узнали о наших переговорах. Ведь тогда все пропало!

Петр промолчал, понимая, что посредник прав, и тот продолжал:

— Я юрист по образованию и конфиденциально оказываю услуги по щекотливым вопросам всем, кому это нужно. В данном случае выступаю от имени бригады сборщиков металлолома, прибывших с периферии. Но кто стоит за ними, — добавил он, остро взглянув на собеседника, — не знаю и знать не хочу.

— Покажите мне подготовленные документы! — потребовал Петр. — Сами понимаете, что такая крупная сделка должна быть оформлена аккуратно, чтобы не возникло ненужных вопросов.

— Можете не сомневаться! Не первый год замужем, — доставая пачку бумаг, самодовольно усмехнулся толстяк, показав целую выставку золотых зубов. — Документы оформлены надлежащим образом: и печати, и нотариальные копии подлинные. Так что, — заверил он, — при любой проверке сойдут.

— Ладно, посмотрим! — согласился Петр, принимая у него пакет документов.

Быстро пробежав глазами представленное посредником, он убедился, что все оформлено с большим профессиональным мастерством. «Ну и грамотные пошли преступники, — поразился он. — Огорчительный факт! Ведь для того, чтобы разоблачить изготовителей фальшивок, нужно быть еще большим профессионалом». Но вслух сказал:

— Пожалуй, здесь имеется все, что подтверждает законность сделки. Копия лицензии сборщиков, опись и сертификаты их продукции не вызывают явных сомнений. Договор также соответствует принятым образцам и составлен вполне грамотно.

Он с усмешкой взглянул на толстяка:

— По всему видно, что вы способный профессионал. Вам не жаль, что свой талант расходуете таким образом?

— Представьте, нисколько! — ухмыльнулся толстяк. — Честным трудом столько не заработаешь. Значит, согласны подписать? — спросил уже деловым тоном.

— Да, подпишу в таком виде, — согласно кивнул Петр и подчеркнуто жестко добавил: — Но только получив взамен то, за что в действительности плачу такую огромную плату!

— Хорошо, я передам это дословно своему заказчику. Но сами понимаете, что мне невдомек, — с хитрой улыбкой ответил посредник, — о чем вы говорите.

Оставив Петру копии для более подробного изучения, он собрал в кучу остальные бумаги и уложил в свой кейс.

— Не удостоите чести выпить со мной по рюмочке за удачное завершение этой сделки? — повеселев, предложил маклер и сделал знак официанту, чтобы тот подошел к их столику.

— Не удостою, — серьезно ответил Петр.

Бросив на толстого маклера презрительный взгляд, Петр повернулся к нему спиной и направился к выходу из ресторана.

— Ну вот мы и договорились, Василий, — удовлетворенно сказал в тот же день Пронин своему главарю, когда они, сидя у него в кабинете, в последний раз тщательно обсуждали предстоящую операцию по получению выкупа. — Завтра, дай Бог, получим нехилый авансец, а там, глядишь, и лимон «зеленых» нам отвалят.

— Жадность фрайера сгубила, — угрюмо бросил ему Седой. — Всем нутром чую, что они нас на этом хотят купить. Начнут мочалу тянуть, чтобы получить своих девок, и могут всех повязать!

— Может, и так, но мы их перехитрим! — уверенно произнес Пронин, и в его узких глазах зажглись азартные огоньки. — Не боись, Василий! И девчонок им не вернем, и лимон оттяпаем!

— Легко сказать, да сделать это непросто, — вздохнул Седой. — Боюсь, как бы ты не перехитрил сам себя. Без соплячек они тебе лимон не выложат. Ведь не идиоты же!

— Это уж точно! — спокойно подтвердил Проня. — По тому, как вели переговоры, очень даже умные. Но мы их все равно проведем, — с ухмылкой взглянул он на Седого. — Вот увидишь!

Проня сделал паузу и открыл свой план.

— Лимон целиком заиметь, конечно, нам вряд ли удастся, но большую его часть мы получим. И вот каким образом. — Он снова хитро взглянул на своего главаря. — Мы потребуем, чтобы всю сумму или больше половины положили в банковский сейф на предъявителя. Ведь письменный договор — это лишь формальная гарантия, а не бабки!

— А как мы их потом оттуда получим, если не отдадим заложниц, — усомнился Седой. — Там нас как раз и прихватят!

— Не успеют! — заверил его Проня. — Сделаем так. Пригласим с ключом от сейфа якобы для обмена на девок, захватим посланца и немедленно завладеем бабками. Если все провернем в темпе, будет полный порядок! Дело это рисковое, по и цель того стоит, — убежденно заключил он.

— Ты думаешь, они на это купятся? Ведь сам говоришь, что ни не дураки, — с сомнением покачал головой главарь. — Не используют встречу для захвата?

— У нас от этого мощная защита, — хитро прищурился Проня. — Уж слишком дорожат своими девками! Мы предупредим, что если словчат, то сразу обеих замочим, и будь спок, Василий, они сделают все так, как скажем!

Это убедило Седого. Он немного подумал и одобрительно сказал:

— Ладно, так и сделаем! Ты все по уму придумал, Проня. А как Костыль, — перешел он к главному вопросу. — Хорошо подготовился к завтрему?

— Все сделано в лучшем виде, сам проверил, — довольным тоном доложил помощник. — На крыше будет дежурить Курчавый. Он скинет трос сразу же, как только Костыль получит бабки, и поможет ему быстрей подняться.

— А не устроят они все же там засаду? — обеспокоенно спросил Седой. — Вы не заметили ничего подозрительного?

— Мы каждый день ведем наблюдение — пока все чисто. Но они и не пойдут на это! — убежденно бросил Проня. — Хотят получить девчонок живыми!

— Где их будет ждать наша машина? За рулем Цыган?

— Само собой. Лучше его у нас нет, да к тому же фартовый, — коротко ответил Проня. — Машина будет ждать за углом в переулке по другую сторону соседнего дома. Они перебегут по крышам, но спустится вниз один Костыль, а Курчавый отвяжет трос и через чердак проникнет на лестничную клетку.

— А его не повяжут? Зачем такие сложности? — несогласно взглянул на него Седой. — Разве не лучше спуститься обоим и дать деру?

— Я уверен, что преследования не будет, но все же принял меры на этот случай, — спокойно объяснил ему «начальник штаба». — Курчавый отвяжет трос, чтобы не заметили, куда бежал Костыль. А сам незаметно укроется в снятой им квартире. Даже на улицу выходить не понадобиться.

— Да уж! Выдумки тебе не занимать, Проня, — не сдержал своего восхищения Седой. — Не знаю, что бы я без тебя делал!

Взглянув на часы и считая, что главное они уже обсудили, Седой поднялся.

— Ладно, поеду! У меня ответственная встреча, — с важным видом сказал он своему помощнику. — А ты свяжись с Костылем и вместе с ним еще раз проверь готовность остальных.

«Знаю, что у тебя за встреча. Очередная баба. Ну и кобель!» — мысленно усмехнулся Проня, но внешне не повел и бровью.

— Все будет сделано в лучшем виде. Не сомневайся, Василий, — заверил он шефа, провожая его преданным взглядом.

Однако уже в дверях тот остановился:

— Да забыл тебя спросить: кого они посылают с бабками?

— Беременную сноху вместо мамаши, — с усмешкой ответил Проня. — Артистка еще на гастролях. Ей, верно, ничего не сказали, — предположил он. — Иначе бы сразу прилетела.

— Тогда порядок! — успокоенно бросил Седой и вышел из кабинета.

Установленная Виктором Сальниковым слежка за квартирой Воронцовой быстро обнаружила, что у хозяйки появился постоянный жилец — ее законный супруг Георгий Михеевич. Внешне он очень напоминал прежнего — Башуна, но был выше ростом и обладал пышной блондинистой шевелюрой.

— А хозяйка своих вкусов не меняет, — усмехнулся Сальников, делая очередной доклад шефу. — Муж на полголовы ниже ее. Но вот что странно, — замялся он, как бы припоминая. — По-моему, его зовут так же, как прежнего.

— Константином, что ли? — сразу насторожился Михаил Юрьевич. — Неужели ты думаешь… — у него даже глаза округлились от изумления. — Нет, этого быть не может, — отрицательно покачал головой. — Уж слишком велика была бы наглость!

— Но сам посуди, Миша! И того все звали Жорой, и этот ее муж Воронцов Георгий Михеевич. Я ведь не Костыля имею в виду, а того, чьим паспортом он воспользовался, — пояснил Сальников, заметив, что шеф недоумевающе пожал плечами. — Кстати, как думаешь, почему этот тип принял фамилию жены? Очень подозрительно!

Виктор Степанович на минуту задумался и решительно заключил:

— Нет! Слишком много совпадений. Что-то здесь не так! Я почти уверен, что этот Воронцов и есть сбежавший Башун, он же Шилов, он же рецидивист по кличке Костыль. Жаль, что никогда не видел его в лицо, — посетовал он. — Иначе бы обязательно опознал.

— Ты уверен в этом? — с сомнением произнес Михаил Юрьевич, рассматривая фотоснимки мужа Воронцовой, сделанные их сотрудником. — Уж я-то Башуна узнал бы! И в тайге с ним встречался нос к носу, и здесь, в Москве.

Он повертел в руках снимки и отрицательно покачал головой:

— Нет, не похож! Лишь немного напоминает складом фигуры.

— Но все же, Миша, тебе надо лично за ним понаблюдать из нашей машины, — подумав, предложил Сальников. — Я уверен, если это Костыль, ты его узнаешь!

— А что это сейчас нам даст? — не согласился Юсупов. — Завтра уже отвезем бандитам задаток и постараемся не упустить посланца. Он и будет, — с надеждой взглянул на друга, — той ниточкой, которая поможет распутать клубок!

— Не слишком на это уповай, Миша, — резонно заметил Сальников. — Они ведь тоже ребята не промах и постараются нас провести. Что тогда?

— Тогда и займемся вплотную Башуном, — отрезал Михаил Юрьевич, решив на этом закончить спор. — Ничего другого нам не останется!

Но не тут-то было. Сальников не отступал.

— Нет, Миша! Тогда уже будет поздно, — твердо заявил он и, взглянув на часы, поднялся. — Ты сейчас поедешь с нами к дому Воронцовой и своими глазами полюбуешься на ее муженька. Если это будет и правда Костыль, — голос его звучал требовательно и жестко, — то у нас будет ниточка куда надежнее, чем посланец, которого мы наверняка упустим!

Помощник Михаила Юрьевича редко позволял себе с ним такой тон, и шеф уже хотел было его одернуть, но, осознав, что Сальников прав, смягчился.

— Ладно, Витек, твоя взяла! — сказал он, тоже вставая. — Поехали! Но почему ты думаешь, что мы сейчас его застанем?

— А он через сорок минут придет домой обедать, — повеселев, объяснил Сальников. — Мы уже неплохо знаем его расписание дня. Наверное, Воронцова, — усмехнулся он, — недурно готовит.

И действительно, долго ждать мужа Воронцовой им не пришлось. Не прошло и четверти часа, как к подъезду дома подошел плотный блондин в легкой спортивной куртке и полотняных джинсах.

— Это он! — толкнул локтем Михаила Юрьевича Сальников. — Ну как: похож?

— А что? Пожалуй, ты прав, Витек, — вглядевшись в «Воронцова», задумчиво протянул Юсупов. — Не только похож, а это точно Башун, — уже уверенно добавил он. — Только нацепил парик, наклеил усы и даже походку изменил. То, как утка, переваливался с боку на бок, а сейчас словно на пружинах подпрыгивает.

— Так это понятно: видишь, на каких платформах ходит? Вот почему он и ростом выше кажется, — усмехаясь, объяснил Сальников. — Ну что, Миша, может, стоит нам взяться за него вплотную? — вопросительно скосил он глаза на шефа. — Это же — верняк!

— Честно скажу, руки чешутся спустить шкуру с этого негодяя! — признался другу Юсупов, глядя вслед входящему в подъезд Костылю. — И я разделяю твое убеждение. Взявшись за Башуна, мы скорее найдем наших девочек.

— Тогда что же тебя держит, Миша? — вырвалось у Сальникова. — Время же драгоценное теряем!

Михаил Юрьевич посмотрел на друга, и впервые тот прочитал в глазах своего железного шефа неуверенность, граничащую со смятением.

— Очень боюсь ошибиться, Витек! — честно признался он. — А вдруг Петя прав, и можно спокойно получить обратно Оленьку и Надю за деньги? С Башуном же огромный риск, — голос его дрогнул. — Страшно подумать, какие грозят нам последствия, если бандиты узнают, что мы схватили подонка. Этого я себе никогда не прощу!

— Не верю я, что у Пети выгорит то, что затеял, — с мрачным упорством стоял на своем Сальников, — Слава Богу, знаю психологию бандитов. Все равно нам придется раскалывать Костыля, но может оказаться слишком поздно!

Некоторое время они сумрачно молчали, пока Михаил Юрьевич не принял окончательного решения.

— Все! Поехали отдыхать, Витек, — деловито распорядился он. — Завтра нам предстоит тяжелый день. Пока будем действовать по намеченному плану!

Глава 16 Трагическая неудача

Утром в день передачи выкупа Михаил Юрьевич Юсупов встал с головной болью. Всю ночь его мучили какие-то кошмары, он не выспался и скверно себя чувствовал, несмотря на ярко светившее солнце и прекрасную теплую погоду.

Однако, приняв холодный душ и растеревшись жестким полотенцем, он пришел в норму, выпил чашку черного кофе с бутербродом и был готов к действию.

Первым ему позвонил Сальников.

— У нас все готово, Миша, — доложил он шефу. — Ждем посыльного на четырех машинах. Две припаркованы на Новокузнецкой и еще две — в переулке за углом дома. По две в разных направлениях. Таким образом, как только он повезет выкуп, куда бы ни отправился, за ним тотчас последует наша машина. В пути ее нагонят остальные и, сменяя друг друга, проводят до места.

— Хорошо, действуйте! — напутствовал его Юсупов. — Удачи тебе, Витек!

Не успел он положить трубку, как позвонил Петр.

— Папа! Звоню с дороги, — предупредил он. — Мы с Дашенькой едем к тебе. Хочу, чтобы ты проинструктировал ее на всякий случай. Деньги со мной.

— Не слишком ли это рискованно, сын? Ты ведь без охраны? — обеспокоился Михаил Юрьевич. — Отобьешься, если нападут?

— Со мной, кроме Даши, никого нет, но я вооружен, — ответил Петр и, чтобы успокоить его, добавил: — Меня сопровождает машина с телохранителями. Они пособят в случае чего.

— А не переполошатся из-за этого бандиты? — еще больше встревожился отец.

— Не беспокойся, папа! Они мною предупреждены и не возражают против этого. Сто тысяч баксов — большие деньги!

— Это так, но все равно странно, — выразил сомнение Михаил Юрьевич. — Ведь похитители очень осторожны, и такая покладистость — не в их стиле.

— В данном случае им нечего бояться, так как знают, что меня охраняет не милиция и что я сам заинтересован, чтобы все прошло гладко и жизнь моих сестер не подвергалась опасности, — объяснил Петр.

Вскоре он вместе с Дашей уже входил в просторный холл родной квартиры.

Михаил Юрьевич обнял и расцеловал свою красавицу сноху.

— Как себя чувствуешь, будущая мамаша? — отстранившись и осматривая ее изменившуюся фигуру, справился он. — Вид у тебя цветущий!

— Да бросьте, Михаил Юрьевич! Не надо меня утешать, — небрежно махнула рукой Даша. — Я знаю, что расплылась и подурнела. Но что поделать — природа того требует! Надеюсь, что это временно, — с улыбкой добавила она.

— Молодец, правильно рассуждаешь! — похвалил ее свекор. — Все нормальные женщины через это проходят и становятся еще привлекательнее. Спасибо тебе за то, что пришла нам на помощь! — в порыве благодарности он снова горячо обнял Дашу.

— Ого, папа, какие нежности! Я ревную, — шутливо запротестовал Петр, — Да и поосторожней с ней надо! Дашенька охотно помогает спасти малышек потому, — добавил, тепло взглянув на жену, — что их любит и они ей не чужие. Ты лучше расскажи, как ей надо вести себя и что делать.

Они прошли в гостиную, уселись за журнальный столик, и Михаил Юрьевич коротко объяснил Даше нюансы ее задачи.

— Первое, что тебе нужно помнить, когда подойдет тот, кто соответствует описанию, — это молча выслушать пароль. Ты ведь его помнишь?

— «Погода у нас хорошая, а на юге лучше», — заученно произнесла Даша, и он продолжал:

— Потом ключиком отпереть цепочку на руке и передать ему инкассаторскую сумку, — напомнил Михаил Юрьевич. — Сделав это, можешь повернуться и уйти.

— А если все-таки возникнут непредвиденные осложнения, — вмешался Петр. — Как ей тогда быть?

— Если к тебе подойдет не тот, кого ждем, или возникнут сомнения, тогда ты, Дашенька, — предупредил сноху Михаил Юрьевич, — должна попытаться какими-нибудь вопросами или уловками немного затянуть время. — Например, сделать вид, что не можешь открыть замочек цепочки. Благодаря этому микрофону, — указал он на брошку, приколотую к ее платью, — мы это услышим и сразу придем к тебе на помощь!

— Но этого не должно произойти! — снова вмешавшись, заверил жену Петр. — Я все организовал так, Дашенька, чтобы исключить всякие неожиданности!

Он взглянул на часы и заторопился.

— Все! У нас уже нет больше времени. Пора ехать!

— С Богом! — напутствовал их, провожая, Михаил Юрьевич. — Я тоже отправлюсь туда минут через двадцать.

— Мне все же, Петенька, немного не по себе, — призналась Даша, когда в его джипе они уже катили в сторону набережной Москвы-реки, собираясь пересечь ее и вдоль обводного канала выехать на Новокузнецкую. — Вроде бы чего проще: передала мешок с деньгами из рук в руки, повернулась и ушла. Но никак не могу успокоиться — страшно!

— Ну чего ты опасаешься? — не отрывая взгляда от дороги, бросил Петр. — Мы же тебе объяснили, что все должно пройти спокойно.

— Но это же придет бандит, Петя! От них всего можно ожидать, — понурив голову, боязливо произнесла Даша.

— Да брось ты эти мысли! — стараясь придать голосу строгость, потребовал Петр. — Не съест он тебя! Его интересуют только деньги. Получит их и уйдет! Тебе вовсе не нужно волноваться.

Тем временем его машина, свернув с набережной канала в кривой переулок, выехала на Новокузнецкую улицу. Припарковав джип недалеко от места встречи, Петр помог жене выйти, и Даша не спеша отправилась к дому, где ее должен был ждать посланец похитителей. Инкассаторскую сумку она крепко держала в левой руке, примкнув к ней цепочкой еще в дороге.

Константин Башун, топтавшийся уже десять минуту подъезда, еще издали заметил приближающуюся к нему Дашу. Он узнал ее по фотографиям, которые накануне передал ему Проня. Такую красотку не узнать было трудно! Несмотря на расплывшуюся фигуру, что внешне скрадывалось широкой спортивной курткой, бывшая манекенщица двигалась легко, а макияж и пышные длинные волосы делали следы беременности на ее лице почти незаметными.

Не выдержав напряжения, Костыль сделал несколько шагов ей навстречу и сказал, как выдохнул, слегка перепутав текст пароля:

— Сегодня хорошая погода, но на югах она получше!

Услыхав знакомую фразу, Даша уже было вытащила из кармана ключик, но, повторив в уме слова пароля, насторожилась, отметив несоответствие. Отступив инстинктивно на шаг назад, она вспомнила инструкцию свекра и попросила:

— Повторите, пожалуйста снова то, что сказали!

— А зачем тебе это? — не понял туповатый Костыль и грубо потребовал, протягивая руку. — Давай сюда мешок, да поживее!

— Вы неверно назвали пароль, — не сумев ничего придумать, тихо, но твердо ответила Даша. — Не могу без этого отдать. Будьте добры, повторите!

Но Костыль, в детстве сидевший по два года в каждом классе, ничего уже другого не помнил.

— Еще чего! Сказал все, что надо. А ну, отцепляй мешок, — свирепо выкатил он глаза, — Не то мозги вышибу!

— Ладно, только не кричите! Сейчас отдам, — не на шутку испугавшись, пролепетала Даша, лихорадочно вспоминая, что ее учил делать в этом случае Михаил Юрьевич. — Вы меня так напугали, что забыла, куда положила ключик, — нашлась, что ответить, суетливо шаря по карманам.

— Сейчас так врежу, что сразу вспомнишь, где он лежит! — приходя в ярость, крикнул Башун, сделав угрожающий шаг вперед.

Все это слышали помощники Михаила Юрьевича, сидевшие вместе с ним в ближней машине. При первых же признаках опасного для Даши изменения ситуации они приготовились немедля прийти к ней на помощь. Возникшую заминку видел и спрятавшийся за трубой на крыше дома подельник Башуна Курчавый, который, насторожившись, приготовил трос, чтобы сразу сбросить его вниз, как только понадобится.

Но совершенно неожиданно для них там оказался еще один заинтересованный свидетель, который в этот момент находился к месту действия значительно ближе остальных и перепутал все карты!

Красавица блондинка Кира, которая несколько лет вместе с Дашей работала манекенщицей в фирме модной одежды и все это время с ней тесно дружила, возвращалась домой от матери, которая проживала по причудливому стечению обстоятельств как раз на Новокузнецкой улице. Последний год Кира, заключив выгодный контракт, находилась безвыездно за границей. Беспечная эгоистка, привыкшая жить в свое удовольствие, Кира меняла любовников по мере того, как они ей надоедали.

Прибыв накануне из далекой Австралии, где уже наступили зимние холода, Кира, воспользовавшись чудесным летним днем, решила навестить свою мать и прогуляться по родному городу, который, будучи коренной москвичкой, очень любила. Узнав от матери новости о семейных делах и одарив ее заморскими подарками, она налегке вышла из дома, но, пройдя не более ста метров, остановилась как вкопанная, не веря собственным глазам. Прямо напротив нее, на другой стороне улицы стояла и о чем-то спорила с отвратительным приземистым мужиком не кто иная, как Даша! Они не виделись больше года, лишь изредка переписывались. Зная, что подруга в больнице, она намеревалась навестить ее там — и вдруг такая встреча!

Кира стояла, не желая мешать разговору Даши с незнакомцем и надеясь, что подруга ее заметит. Она не слышала, о чем шла речь, но, судя по всему, они явно ссорились. Мужик что-то требовал, а Даша не соглашалась! Затем она, поддавшись его требованиям, стала отстегивать от руки сумку, очевидно, с деньгами, и этот вымогатель вырвал ее у Даши с такой силой, что беременная подруга, потеряв равновесие, неловко свалилась на землю, ударившись головой о кирпичную стену дома. Это было уже слишком!

— Ах ты урод! Что вытворяешь, подонок? — завопила Кира и, стремительно перебежав улицу, мертвой хваткой вцепилась в незнакомца, который почему-то оставался на месте. Рослая и сильная, она так крепко ухватила его за куртку, что бандит никак не мог от нее вырваться.

— Тебе что, курва, жить надоело? — свирепо рявкнул на нее Костыль, не в силах справиться с невесть откуда взявшейся безумной бабой. — Отстань! У нас свои дела.

— Негодяй! На помощь! — не отпуская его куртки, продолжала вопить Кира, вне себя от вида лежащей на земле подруги, по-видимому, потерявшей сознание: — Человека убили!

Находясь в горячке, она была невменяема и думала лишь о том, чтобы не упустить подонка, не замечая, что со всех сторон бегут к ней на выручку здоровенные мужики.

«Придется мочить эту суку, — мрачно подумал бандит. — Иначе повяжут!» И, выхватив пистолет, трижды в упор выстрелил в Киру, убив наповал. Выпустив из рук куртку, она упала навзничь, а Костыль одним махом подскочил к стальному канату, мигом пристегнулся к нему, щелкнув карабином замка, и Курчавый помог ему вскарабкаться на крышу невысокого дома.

Такой вариант не был предусмотрен, и ошеломленные преследователи на полпути остановились.

— Немедленно вызвать «скорую»! Оцепить здание и блокировать все входы и выходы! — придя в себя от неожиданности, скомандовал Михаил Юрьевич, который уже со стыдом и горечью осознал, что бандитам удалось его провести.

Подчиненные бросились выполнять его распоряжения. Забравшись на крышу дома и обежав его окрестности, они, естественно, ничего не обнаружили. Из двух подъездов никто, кроме жильцов, не выходил, и прятавшихся там тоже не было. Бандитов и след простыл. Вместе с деньгами.

Прибывшая машина «скорой помощи» нашла у Даши, уже успевшей прийти в себя, легкое сотрясение мозга. Петр хотел было отвезти жену на своей машине, но она несогласно покачала головой.

— Пусть меня доставит обратно «скорая». Так будет быстрее, — сказала Даша. — И еще, Петя, — нахмурив брови, добавила она со слезами на глазах. — Я никогда не смогу тебя простить, если потеряю ребенка!

Петру нечего было сказать в свое оправдание, и он молча пошел к машине, чтобы поехать вслед за женой в больницу. А Михаил Юрьевич вместе с другом Сальниковым, остро переживая постигшую их неудачу, остался для объяснений с милицией, прибывшей в связи с убийством злосчастной Киры. Непостижимы воистину человеческие судьбы! Ну кто мог предположить, что этой беззаботной красавице предначертан такой скорый и ужасный конец?

Несмотря на то что получение выкупа не обошлось без мокрухи, Василий Коновалов решил отметить воровскую удачу обильной выпивкой в тесном кругу «виновников торжества». Половину куша по его заданию Башун спрятал в сейфе заведующей детдомом, а вторую — распределил между участниками, оставив аж тысячу баксов на гульбу.

По этому случаю в ресторанчике «На Лесной» за столом, ломившимся от всего лучшего, что только имелось в меню, собралась компания в двенадцать человек. Седой, естественно, возвышался посередке, рядом с ним сидели Проня и Костыль, а далее Катерина, Цыган с Настей, Софа с Хирургом, жена Прони, новая любовница главаря и Курчавый со своей сожительницей.

После двух часов празднества выпито ими и съедено было уже немало. Все немного подустали от танцев, и, когда дамы отправились приводить себя в порядок, мужчины присели передохнуть, и разговор, естественно, зашел о продолжении начатого дела. Завел его сам главарь.

— Ну что же, голуби мои, отхватили мы с вами порядком. На время хватит, чтобы штаны поддержать, — насмешливо оглядел он всех своими холодными водянистыми глазами. — Может, стоит еще ощипать этих лохов? Вот уж не знал, что их так легко купить! Опасался, что раскусят нашу хитрость.

— Надо было видеть, как они растерялись, когда я втащил Костыля на крышу, — весело вытаращив глаза, поддержал главаря Курчавый. — Наверное, сидели, спрятавшись, ожидая, когда он отправится с бабками, чтобы прицепить хвост. И откуда их столько высыпало? — подивился он. — Я с крыши видел только мужика пузатой, который ее дожидался в джипе.

— Неужели они эту бабу выпустили для того, чтобы помогла меня повязать? — с сомнением взглянул на Седого Костыль. — Уж больно хороша она для спецназовки, даже мочить было жалко, — пьяно ухмыльнулся он. — Но вцепилась в меня профессионально. Сильная, стерва!

— Вряд ли. А зачем им это было надо? — вместо главаря ответил ему Проня. — Похоже, что эта дуреха сама нарвалась на свою погибель. Совсем случайно! Какая-то знакомая пузатой.

— Не скажи! — возразил Костыль. — Беременная нарочно мне лишние вопросы задавала, словно тянула время, дожидаясь, когда эта в меня вцепится.

— Тогда объясни, зачем им понадобилось тебя хватать? — разозлился Проня. — Они же своих девок хотели вернуть, а теперь у них все рухнуло!

Туповатый убийца не нашелся, что на это сказать, но за него ответил умный Хирург.

— Думаю, они изменили свой план. Раскусили, что по-хорошему заложниц не получат, — предположил он. — И свои бабки терять не захотели!

— Решили, что им удастся меня расколоть? — презрительно усмехнулся Башун и с мрачным самодовольством добавил: — Но для этого сначала надо было взять меня живым. Так я им и дался!

— Нет, что-то здесь не вяжется, братцы, — не согласился Проня. — Юсуповы не из тех, кто пожалеет бабок, чтобы выручить своих из беды! Уверен, что осечка произошла случайно! А бросились они не Костыля вязать, а беременную спасти.

Курчавый, до сих пор молча прислушивавшийся к разговору, поддержал Проню.

— Все так и было! Им их девчонки нужны, а не Костыль, — решительно заявил он. — За бабки получить их было надежнее. Не стали бы они рисковать!

Уже порядком пьяный, Цыган, пристукнув кулаком по столу, резко бросил:

— Зачем бодягу разводить! Ведь решили уже с них обещанный лимон урвать? Вот и надо жать до конца. Уверен, что они не отступятся!

— А что? Правильно, — счел нужным вмешаться главарь. — Почем мы знаем, что у них на уме? Скорее всего это случайность, и Юсуповы сами не рады тому, что вышло. Сделаем так: Проня завтра свяжется с богатеньким сыночком и все выяснит. Согласны?

Никто не возражал, и воцарилось молчание, которое нарушил Хирург.

— Мне Проня не дает обработать девчонку, а у нас горит заказ! В детдоме заменить ее некем, — пожаловался он, глядя на Седого. — Как же мне быть?

— Я же сказал: ты ее получишь! А медики обождут, — снова вместо главаря ответил его помощник, злобно сверкнув узкими глазками. — Ишь, как не терпится тебе ее выпотрошить!

— Не торопись, Проня! — остановил его Седой. — Или забыл, что мы продали эту соплячку? Вряд ли нам стоит терять выгодных заказчиков. И даже шансов на получение лимона от Юсуповых у нас не будет, если отдадим ее Костылю с Хирургом!

— Их и так нет! — резко возразил Башун. — Его уже порядком развезло. — Вы ведь тю-тю! Уже отправили одну в Америку. Что предъявите Юсуповым за лимон? — пьяно осклабился он, насмешливо глядя на своих главарей.

«Похоже, мокрушник прав, — подумал Седой. — Какой теперь толк от одной девчонки? Юсуповым ведь подавай обеих!» И он вперил свои белесые глаза в помощника, как бы требуя ответа. Но тот, хоть и был пьян, не растерялся.

— Я об этом уже думал. Еще когда отправляли первую, — с самодовольным видом сообщил он подельникам. — Все дорогу будем лепить им горбатого! Если снова потребуют доказательств, покажем оставшуюся. А о второй скажем, что заболела. Мы ведь все равно их не вернем!

— А как же нам быть с заказом медиков? — не отступал от своего Фоменко. Ему, обычно осторожному, как выпьет — море было по колено. — Они не могут больше ждать!

— Да что такое: на этой соплячке свет клином сошелся? — рявкнул на него Седой, который пил больше всех, не пьянея. — Почему не нашли ей замену? Слушай, Цыган! — требовательно посмотрел он на смуглого красавца. — Ты же мне говорил, что Косой с Филином подобрали уже нескольких пацанов. Почему не доставишь в детдом?

— Спроси это у Костыля! — зло бросил Цыган. — Думаешь, им удовольствие вожжаться с чумазыми?

— Катерина говорит, что для них там еще нет места, — угрюмо буркнул Башун. — Она уже освободила бельевую, но надо сделать ремонт.

— Какой на… ремонт? — матерно выругался Седой, аж побагровев от злости. — Передай своей бабе, — поглядел на него так, словно был готов съесть живьем, — чтобы завтра к обеду там стояли нары. А ты, — приказал он Цыгану, — привози туда свою пацанву!

— Надеюсь, Хирург, что у тебя теперь по уши будет работы, — ехидно заметил Проня. — И ваши медики будут довольны, и наш общак аж распухнет от «зелени»! Предлагаю выпить за такую заманчивую перспективу!

Это было сказано вовремя, и разрядило обстановку. Все сразу заулыбались и вновь потянулись к бутылкам.

Новенький «форд» Цыгана лихо подкатил к типовому многоэтажному дому, где обитала Настя, и, въехав на тротуар, затормозил у самого подъезда. Заметно пошатываясь, так как были пьяны, они вылезли из машины и, войдя в холл, направились к лифтам.

— Удивляюсь тебе, Сашка, как ты в таком состоянии можешь нести тачку? — поддерживая любовника, более пьяного, чем сама, восхитилась Настя, когда стояли в ожидании лифта.

— А я и с завязанными глазами смогу вести, и даже без сознания, — хвастливо заявил Цыган, крепко обхватив своей здоровенной ручищей ее разгоряченное выпивкой и танцами тело и от этого постепенно приходя в более энергичное состояние.

Со смехом и шутками они поднялись в ее уютную однокомнатную квартиру. Пылкий любовник было сразу потащил Настю к неубранной еще с полудня постели, в которой они резвились вплоть до ухода в ресторан, но его ожидало разочарование.

— Прости, Сашенька, но у меня, кажется, началось, — без стеснения заявила ему Настя, обнаружив явные признаки очередных «критических дней». — Как ни жаль, но придется тебе, милый, немного попоститься.

— Да наплюем на это, Настенька! — взмолился Цыган, испытывая, как всегда, жгучее желание. — Может, пойдем в ванную и там…?

— Брось, Сашка! В последний раз, что ли? — решительно воспротивилась его партнерша. — Если совсем не можешь терпеть, то иди домой!

Однако подуставшему после буйного веселья в ресторане Цыгану тащиться ночью к себе не хотелось. «Как знать, может, сменит гнев на милость? Охочая же баба!» — мысленно усмехнулся он, а вслух дружеским тоном сказал:

— Вот еще! Мне и без этого с тобой хорошо, Настенька. Только давай попьем кофейку, чтобы успокоиться, — с улыбкой добавил он. — Думаю, и тебе это нужно.

Она быстро вскипятила чайник, достала с полки сахар и растворимый кофе и, когда сели друг против друга за маленький столик, неожиданно сказала:

— Все, Сашок! Отслужили мы Седому! Думаю, нам с ним больше не по пути. Ты со мной сейчас согласишься!

— Что-нибудь новое или опять к тебе пристает? — насторожился догадливый Цыган, окончательно трезвея. — Надо же! А в ресторане он так натурально миловался с нашей Галкой, что мне показалось даже, будто ты ревнуешь.

— Ну ты и скажешь! Было бы к кому ревновать. Эта Галка — пустое место, — презрительно бросила Настя. — Только и годится на то, чтобы лохам клофелин в водку подмешивать. А в постели толку от нее мало!

— А откуда ты знаешь? На пару работали? — решил подзавести ее Цыган.

— Еще чего! — со злостью фыркнула Настя, ибо чувства юмора у нее не было. — Сам же Седой так о ней отозвался.

— Значит, он все-таки не успокоился и к тебе снова лезет? — и без того смуглое лицо Цыгана стало темнее тучи.

— А ты думал, он тебе так меня и уступит? Он просто не захотел пока с тобой разбираться! — продолжала ему «пудрить мозги» Настя.

— Ну и падла! А уверял, что не будет встревать между нами, — Цыган стукнул по столу так, что подпрыгнули чашки и сахарница. — Теперь пусть молится Богу!

— Вот этого я и боялась! — сделала протестующий жест Настя. — Нет, Сашок, ты не должен марать об него руки! Я сама сделаю так, что он больше не будет нам помехой.

— Что, все же решила его заложить? — неодобрительно мотнул головой Цыган. — Ни к чему это стукачество. Замочат тебя, Настя, когда откроется. Потому что — западло, и даже я не смогу заступиться!

— Не беспокойся, Сашок! Я и не думаю доносить на него в ментовку, — хитро усмехнувшись, объяснила она ему свой замысел. — Я наведу на них с Костылем папашу и сына Юсуповых, и те их надолго упрячут в тюрягу!

Смышленый Цыган на лету усек суть ее идеи и умолк, размышляя. Очевидно, не все ему в ней понравилось, поскольку уже через пару минут угрюмо спросил:

— А не пилим мы с тобой сук, на котором сидим?

— Ты это о чем, Саш? Костыля и Седого пожалел? — вскинулась на него Настя. — Сам же хочешь обоих взять к ногтю!

— Это совсем другое! Неужто не понимаешь? — с досадой произнес Цыган и, как малому ребенку, ей объяснил: — Если я обоих замочу по-честному, то братва меня поймет, даже Проня. Будет вместо Седого он или другой, но кормушка-то сохранится! А если заложишь и будет суд — тогда всему делу конец!

— Ну и что? О чем жалеть-то? — пошла ва-банк Настя. — Седой или Проня, а все равно их дело для нас закончится тюрьмой! Много ли они тебе отстегивают, Сашок! Может, богатым стал? Я тебе говорю: нам с ними не по пути!

Видно, подобные мысли и раньше одолевали Цыгана, потому что он бросил на Настю любопытный взгляд и нетерпеливо предложил:

— Выкладывай наконец, что задумала! А то все ходишь вокруг да около.

«Вот он и готов, — обрадованно подумала Настя. — Пришла пора сказать ему все!» — и, как бы колеблясь, дипломатично произнесла:

— Не знаю, одобришь ли, Сашок, но мне кажется, что не стоит нам больше пахать на Седого и Проню. Короче: надо перейти под более сильное крыло!

— И к кому же ты лыжи навострила? — не выдержал любовник. — Надеюсь, у тебя к нему только деловой интерес? — ревниво добавил он.

— К Калите — Ивану Ремизову, у которого ты два года был водилой, — ошеломила его Настя. — Надеюсь, не станешь ревновать меня к старику? И что ты зря время теряешь у Седого? Может, проштрафился?

— Теперь понимаю, — успокоился Цыган и коротко объяснил: — Ушел от Ивана, потому что пришлось временно «лечь на дно». А потом меня подобрал Седой. Но Иван тогда еще не был Калитой! Теперь же согласен: наш шеф перед ним мелкота. У Ремизова наверху все схвачено!

Он немного подумал и несогласно покачал головой:

— Нет, уходить нам пока нельзя! Иван, конечно, меня возьмет, да и тебя тоже. Однако глупо так фрайернуться: отчалить, не получив свою долю зеленых за уже проделанное. Ты в своем уме, Настенька?

— В своем, и ты сейчас в этом убедишься! — азартно заверила она. — Мы свое возьмем, и с лихвою!

— И каким же это образом?

— Все нам оплатит сынок Юсупова — Петр! На много больше того, что сможем получить от Седого, — с алчным блеском в глазах уверенно заявила ему Настя. — Предоставь это, Сашок, мне! Нам достанется этот лимон, а не ему!

— Тогда — совсем другое дело! Если у тебя все получится, можно податься и к Калите, — повеселев, согласился Цыган. — Но спешить, Настенька, мы не будем!

Звонок Прони по мобильному телефону застал Петра Юсупова в офисе отца. Они вместе с Сальниковым находились в кабинете Михаила Юрьевича, пытаясь найти выход из создавшегося положения, но так и не пришли к общему мнению. Петр считал, что еще не все потеряно и ему удастся свой план довести до конца, а его оппоненты были за то, чтобы, не теряя времени, пойти на захват Костыля, которого узнали на видеосъемке, сделанной скрытой камерой. Поэтому выход на связь похитителей был очень кстати.

— Мы пришли к выводу, что пострадавшая женщина появилась случайно и создала опасную обстановку не преднамеренно с вашей стороны, — вкрадчиво заявил знакомый тонкий голосок. — Надеюсь, вы подтверждаете это?

— Разумеется! Трагическое вмешательство подруги жены, оказавшейся там случайно, все испортило! — не сдерживая эмоций, горячо заверил его Петр. — У нас и в мыслях такого не было! Мой договор с вами остается в силе!

— Тогда сделаем так, — Проня по-прежнему торопился, боясь, как бы его не засекли и не схватили. — Вы положите в банковский сейф пол-лимона из тех, что нам должны по договору. Затем вместе с ключом от него прибудете в условленное место, где получите одну из сестер. Когда выплатите остальное, вернем вам и вторую.

— Когда и где встреча? — взволнованно спросил Петр.

— Ждите! Я перезвоню, — пропищал голосок и прервал связь.

— Что он сказал? — вскочив с места, в один голос спросили отец и Сальников.

— Предлагают обменять за полсуммы одну девочку и обещают таким же образом нам вернуть вторую, но позже, — коротко ответил Петр. — Позвонят снова.

Этот вариант ими не обсуждался. Михаил Юрьевич и Сальников опустились на свои места, и все трое задумались, ожидая повторного звонка похитителей.

— Странно это все же, — озабоченно произнес Виктор Степанович, первым нарушив молчание. — Почему не сразу обеих? Ведь для бандитов повторный контакт означает лишний риск!

— Согласен, — поддержал друга Михаил Юрьевич. — Здесь кроется какая-то хитрость бандитов! Но вот какая? — сощурил он глаза, напряженно стараясь разгадать эту загадку.

— А я думаю, они просто хотят подстраховаться и проверить нашу честность, — возразил Петр. — Получив от нас половину обещанного по договору, они убедятся, что нет подвоха, и успех будет полный!

— Если бы это было так, то лучше в данной ситуации ничего не придумаешь, — задумчиво произнес многоопытный Сальников, которого одолевали сомнения. — Однако, Петя, мне кажется, что твой отец все же прав: они ведут с нами какую-то подлую игру. Я это нутром чую!

Он на секунду умолк и убежденно добавил:

— Да не могут они так рисковать! Уж больно куш большой, чтобы верить, будто все легко обойдется! Это же матерые рецидивисты, а не наивные дети! Не полезут они повторно в капкан, получив полмиллиона баксов!

— Как ни тяжело это говорить, — мрачно нахмурившись, с горечью заключил Михаил Юрьевич, — я тоже пришел к выводу, что не только повтора не будет, но и сейчас они вознамерились нас просто «кинуть»!

Он скорбно умолк, но, вспомнив о повторном звонке, встрепенулся.

— Ты, Петя, обязательно поставь условием передачи им ключа от сейфа возможность убедиться воочию, что обе наши девоньки живы и здоровы. Иначе не соглашайся! Сердцем чувствую: игра идет нечестная.

И тут вновь позвонил Проня.

— Значит, так. Встреча состоится на тридцать втором километре кольцевой автодороги в полдень, — четко продиктовал он. — Девчонка будет сидеть в нашей машине. Получите ее и расписку в уплате за первую половину суммы по договору в обмен на ключ от сейфа. Это вас устраивает?

— Согласен, но с одним условием, — сухо ответил Петр. — Вместе с Надей в машине должна находиться и Оля, чтобы мы могли убедиться, что она в полном порядке. Только тогда вы получите ключ от сейфа!

— Нет! Так у нас ничего не выйдет, — блефовать Проня умел. — В машине будет только одна Надя! И предупреждаю: чтобы никаких фокусов! Если попытаетесь действовать силой или притащите мусоров, мы ее сразу замочим!

— Но что вам мешает привезти сразу двоих? — не выдержав, крикнул в трубку Петр. — Неужели это не стоит полмиллиона долларов?

— Стоит, но мы этого сделать не можем, — жестко отрезал Проня и привел заранее заготовленный им лживый довод: — Ваша Оля здорова, но находится на карантине: есть подозрение на инфекцию. И так, прошу ответить, — заторопился он, — согласны вы на наши условия или нет?

Петр было растерянно замялся, но, увидев, что отец и Сальников жестами выразительно дают понять, чтобы он соглашался, внезапно охрипшим от волнения голосом коротко ответил:

— Ладно, пусть будет по-вашему.

Медленно опустив трубку на рычаг, Петр почувствовал себя совершенно раздавленным. Ему теперь уже было ясно: его план спасения сестер оказался несостоятельным! И не столь было жаль выброшенных огромных денег, как упущенного по его вине драгоценного времени.

— Не падай духом, Петя, мы тебя не виним, — мягко сказал Михаил Юрьевич, заметив подавленное состояние сына. — Уж на что вроде знаем психологию этих отморозков и то понадеялись: а вдруг у них найдутся остатки совести и вернут нам девочек, соблазнившись огромными деньжищами. Так хотелось спасти их, не идя на отчаянный риск!

Но Петр ничего не ответил, лишь безнадежно махнул рукой, и Михаил Юрьевич его строго одернул:

— А ну-ка возьми себя в руки! Раскисать сейчас нельзя! Просто на твоем плане нам надо поставить крест и срочно подумать, как будем действовать дальше.

— Отец прав, Петя, — поддержал друга Сальников. — Ты, я нижу, и сам уже понял: на встречу с ними ехать не стоит! Девочек они нам добром не отдадут, — с суровой прямотой высказал свое убеждение. — Мало того, что хапнули у тебя за здорово живешь столько баксов, теперь хотят самого поймать в сети. До чего же ненасытные и наглые мерзавцы!

Его возмущение передалось Петру и вывело его из транса.

— Значит, нам ничего не остается, как пойти на силовой вариант? Захватить Башуна и узнать у него, где прячут Олю и Надю? — встряхнувшись, словно сбрасывая сон и мрачно поглядев на отца и Виктора Степановича, спросил он и недоуменно добавил: — Тогда зачем вы сейчас велели мне согласиться на встречу с бандитами?

— Чтобы выиграть время, Петя! — просто объяснил ему Виктор Степанович. — Пусть думают, что мы клюнули на их удочку. А мы за эти четыре дня должны найти и освободить наших девочек!

— И мы их непременно найдем! — с железной решимостью подхватил Михаил Юрьевич. — План мой прост. Мы с Петей выслеживаем и берем в оборот Башуна на его квартире, а ты, Витек, — с надеждой посмотрел он на друга, — вплотную займешься его супругой Воронцовой.

Он сделал паузу, что-то прикидывая в уме, и раздумчиво произнес:

— Сдается мне, что альянс у них неспроста. Уж больно удобное место детдом для того, чтобы укрывать похищенных детей. Постарайся-ка как следует там шурануть. Сердцем чувствую, что вот-вот выйдем на след наших малышек!

— Будь уверен, Миша, сделаю все, что смогу, и даже больше, — стараясь приободрить друга, заверил его Сальников. — Если потребуется, переверну там все вверх дном. Однако у нас, — он с сочувствием посмотрел на Юсуповых, — есть еще одна неотложная проблема.

Они недоумевающе переглянулись, и Михаил Юрьевич спросил:

— Ты это о чем, Витек?

— Нельзя больше Свету держать в неведении, Миша, — решительно заявил Сальников. — Она должна знать о происходящем!

Мужественное лицо Михаила Юрьевича исказила гримаса страдания.

— Никак не могу ей об этом сказать! Сделать это — все равно что ее убить, — простонал он. — Света ждет, что вот-вот мы все нагрянем к ней, чтобы справить день рождения дочек, и вдруг — такой сокрушительный удар. А у нее — больное сердце!

— Но так же нельзя! Разве будет лучше, если она узнает от чужих людей? — с горечью возразил ему Петр. — Мама должна быть с нами в эти решающие дни!

— А как ей сообщить? По телефону? Или телеграмму отбить? — с мрачным отчаянием покачал головой Михаил Юрьевич. — С ней же сразу станет плохо, и никого из близких не будет рядом! Ты хоть понимаешь меня, Витек?

— Еще как понимаю, Миша, — горячо выразил солидарность с ним Сальников, считавший жену друга идеалом и оставшийся холостым, так как не встретил подобную ей. — Но что посоветовать, не знаю! — понуро добавил он.

— Наверное, лучше всего будет, если я слетаю за мамой в Ялту, — нарушив молчание, ненавязчиво предложил Петр. — Мама не будет удивлена, так как решит, что я прибыл для организации дня рождения, и мне удастся подготовить ее к худшему. Не пройдет и суток, как она будет дома!

— А что? Это выход! — словно ожил Михаил Юрьевич. — Молодец, сын! Как же я сам до этого не додумался? — радостно взглянул он на Сальникова. — Ведь Петя сумеет найти для матери слова, которые смягчат удар и поддержит ее в эту трудную минуту.

Не в силах сдержать бурных эмоций, Михаил Юрьевич вскочил с места, подошел к сыну и крепко его обнял, по-мужски скупо выражая ему свою любовь и благодарность.

Глава 17 Сплошные неприятности

То, чего больше всего опасалась Даша Юсупова, — случилось! Ночью под влиянием происшедшего и особенно нелепейшей гибели подруги Киры у нее началось кровотечение, и врачи вынесли роковой приговор: это выкидыш. Она потеряла ребенка!

Когда со всеми предосторожностями ей об этом сообщили, Даша едва не потеряла сознание от горя и острой боли в сердце. «О Боже! За что ты меня так наказываешь? — мысленно говорила она, проливая слезы и не понимая, чем же вызвала его гнев. — Разве я заслужила такую ужасную кару? Почему лишаешь счастья?»

Потеря долгожданного ребенка казалась ей величайшей несправедливостью судьбы, которую она ничем не заслужила. А утрата надежды на осуществление самой заветной мечты — решающим поражением в жизни. Находясь в состоянии, близком к истерике, Даша потеряла аппетит и впала в депрессию.

— И чего мне все завидуют? Я обычная неудачница! Чему завидовать-то? Красивому мужу? Богатству? — выплакав все слезы, горестно шептала она. — Ну какое же семейное счастье без ребенка?

Постепенно ее разочарование и отчаяние обратились на мужа. Чтобы вновь обрести душевное равновесие, Даше требовалось установить причину своей фатальной неудачи! Не зная за собой существенных грехов, она должна была найти виновника Божьей немилости, и он отыскался в лице Петра.

«Ну конечно, из-за Пети на нас так разгневался Господь! Это его он счел недостойным, чтобы одарить наследником, — пришла к горькому выводу Даша. — Разве я виновата в том, что случилось? Петя — вот, кто меня вытащил из больницы, и вообще мало заботился о рождении собственного ребенка! Разве мог осудить меня Господь за то, что старалась помочь спасти Оленьку и Надю?»

Решение пришло само собой.

— Нет! Теперь я не смогу любить его так, как прежде. Никогда уже не буду с ним счастлива, — вновь залилась слезами Даша, поневоле вспомнив неземное блаженство, испытанное в его объятиях. — Разбитый кувшин заново не склеишь.

Немного успокоившись, она взяла трубку телефона и продиктовала краткий текст телеграммы отцу и матери. В ней говорилось: «У меня произошло несчастье. Как никогда, нуждаюсь в вашей поддержке. Хочу вернуться домой. Даша».

Когда Петр перед отъездом в аэропорт позвонил в больницу, чтобы узнать о самочувствии жены и сказать о том, что улетает в Ялту за матерью, ему с прискорбием сообщили о происшедшем у Даши выкидыше, и, как он ни добивался, чтобы его с ней соединили, ответ был один:

— Ее здоровью ничто не угрожает, но больная — в тяжелой моральной депрессии и не хочет ни с кем разговаривать.

— Но я ее муж! И через час улетаю, — возмутился Петр.

— Она запретила соединять ее с вами, — не без ехидства в голосе ответил ему врач. — Вам не следует настаивать: это может ухудшить состояние больной.

Вне себя от огорчения Петр швырнул телефонную трубку, подхватил дорожную сумку и, в сердцах хлопнув входной дверью, спустился к ожидавшему его «лимузину». Всю дорогу в аэропорт он думал о постигшем их с Дашей несчастье, но не склонен был ни в чем себя винить. «Это все превратности судьбы. Такая уж сейчас для нашей семьи несчастливая полоса! Зря Даша так убивается, — по-мужски он не сознавал ни ее состояния, ни глубины ее горя. — Мы с ней очень молоды и у нас еще будет столько детей, сколько захотим!»

Мысли Петра вновь обратились к предстоящей тяжкой встрече с матерью и ожидающим его новым неприятностям.

— Жаль, конечно, что Дашенька так сильно все переживает, — чтобы себя приободрить, вслух произнес он. — Но выкидыш — не трагедия, и у нее это скоро пройдет. А вот для мамы и всех нас угроза потери наших дорогих малышек — это ужасное испытание! Но уверен: все кончится хорошо!

— Все, Васенька! Потеряли мы внука! — горестно всплеснула руками Анна Федоровна, прочитав телеграмму дочери. — Боюсь, что и жизнь у Дашеньки с Петей теперь пойдет прахом.

— Это почему же? — непонимающе взглянул на жену Василий Савельевич, поднимая с полу упавшую телеграмму. — Будут у них еще дети! Разве у нее что-нибудь не так? Здесь об этом ничего не сказано, — добавил он, бегло прочитав текст.

— Не в этом дело! Хотя, как знать, вполне могут быть осложнения. Видишь, она пишет: «произошло несчастье», — расстроенно ответила Анна Федоровна, ткнув пальцем в телеграмму. — Но все обстоит еще хуже, чем ты думаешь! Зная твой вспыльчивый нрав, я тебе не говорила, что Дашенька мне жаловалась на Петю.

— Да не может того быть! — поразился Василий Савельевич. — Он отличный парень со всех сторон! Такого мужа еще поискать! Чем же она недовольна?

— Не спеши осуждать дочь, — сурово посмотрела на него Анна Федоровна. — Видно, богатство портит человека!

— Но не такого, как Петя, — убежденно возразил Василий Савельевич. — Может, это наша дочь пресытилась богатством?

— Ладно! Чтобы зря не грешил на Дашеньку, скажу всю правду, — брезгливо поморщившись, решилась Анна Федоровна. — Хоть и противно ворошить грязь. Я надеялась, что все у них обойдется.

Она тяжело вздохнула и открыла, в чем дело.

— Последнее время Петя был холоден с нашей дочерью, не оказывал ей должного внимания в ее положении. Дашенька даже сказала, что он был против того, чтобы легла в больницу, и можно было подумать, — с возмущением посмотрела на мужа, — что он совсем не хочет ребенка!

— Так это же обычная история с женщинами в ее положении, — с сомнением произнес Василий Савельевич. — Обыкновенная мнительность беременных.

— Ошибаешься, Вася! Я, по-твоему, дурочка, что ли? — рассердилась на него супруга, но взяла себя в руки, и объяснила: — Мне тоже поначалу так показалось, но потом своими глазами убедилась, что все правда!

— Что правда? — с тревогой посмотрел на нее Василий Савельевич.

— А то, что изменял Дашеньке твой отличный парень! — зло бросила Анна Федоровна. — Завел любовницу, когда отвез ее в больницу, а может, даже раньше. Даже устроил эту шлюху к родителям под видом домработницы.

— Не могу поверить! — вырвалось у Василия Савельевича, так он был поражен услышанным от жены. — Это невероятно!

— Это истинная правда, дорогой, — с горечью подтвердила свои слова Анна Федоровна. — Я сама застукала Петю с любовницей, но ничего не сказала об этом дочери. По понятным причинам!

— Ты у меня умница, Аннушка! — бросив любящий взгляд, одобрил жену Василий Савельевич. — Поступила правильно: в тот момент иначе было нельзя. Но теперь — другое дело! — в его глазах появился воинственный блеск. — Едем к дочери. Мы ей сейчас очень нужны. Бери все, что у нас есть, и отправляйся за билетами!

Волошину не впервой было сражаться за правду. Он сжал кулаки и непримиримо бросил вслед уходящей жене:

— Мы покажем этому богатому сосунку и всей его аристократической родне, как обижать нашу дочь!

Столица встретила чету Волошиных густым туманом, видимость была очень плохая, и самолет вместо Домодедова посадили в аэропорту Шереметьево-1.

Добравшись до дому и оповестив по телефону дочь о своем прибытии, Анна Федоровна занялась уборкой квартиры, а Василий Савельевич стал обзванивать своих коллег по работе, решая накопившиеся за время его командировки вопросы.

Переделав множество дел и с трудом дождавшись приемных часов, они с волнением вошли в роскошные больничные апартаменты дочери. Даша, сидя у окна в кресле, с грустным видом смотрела что-то по телевизору, но, увидев родителей тотчас его выключила, встала и, радостно улыбаясь, вышла навстречу.

— Спасибо вам, дорогие, что сразу отозвались на мое горе! — расцеловав отца и мать, со слезами на глазах поблагодарила их Даша. — Я так одинока! Как жаль, что у нас нет в Москве родственников!

— Ты что такое говоришь? А как же твоя мужняя родня? Не говоря уже о нем самом, — нахмурился Василий Савельевич.

— У них, папа, случилась беда похлеще моей и им сейчас не до меня, — слезы у Даши полились ручьем. — Бандиты похитили Оленьку и Надю, моих маленьких золовок, — рыдая объяснила она. — Со мной из-за этого… все… случилось, — слезы душили ее, — а мою подругу… Киру… бандиты… уби-или! — жалобно всхлипнула она и, прильнув к отцу, уткнулась мокрым лицом в его широкую грудь, как в детстве, ища у него защиты и утешения.

Немного успокоившись и усадив родителей, она коротко рассказала им обо всем, что произошло, и ради объективности добавила:

— Теперь вы понимаете, почему я не в обиде на родных Пети за то, что не оказывают мне внимания. Светлана Ивановна на гастролях и от нее скрывают похищение дочерей, опасаясь, что не выдержит сердце. Остальным же сейчас просто не до меня!

Анна Федоровна, слушая дочь, понимающе молчала, а прямодушный отец все же спросил:

— Тогда объясни, почему предъявляешь претензии к Пете, раз он занят сейчас спасением своих сестер? Он же не виноват в том, что случилось из-за нелепого вмешательства твоей несчастной подруги? Это была роковая случайность!

— Нет, папа, это он виноват в том, что произошло, и в моем несчастье, — с мрачной убежденностью произнесла Даша. — И я хочу от него уйти!

— Ну ладно, доченька, коли так, — согласно кивнув, ласково произнес Василий Савельевич. — Всякое в жизни бывает, кончается и любовь. Может, Петя тебе в чем-то другом досадил, — осторожно коснулся больной темы, — но в случившейся с тобой беде, по-моему, он не виноват.

— Еще как виноват! — прорвало Дашу. — Это же он увез меня из больницы, чтобы передала бандитам выкуп. Свою маму он оберегал, а обо мне и не думал! А для чего я туда легла, разве он не знал? — и она снова горько разрыдалась.

— Но ты же сама сказала, доченька, что иного выхода не было и тебе ничего бы не угрожало, если бы не фатальное появление Киры? — вмешалась мать. — Ты знаешь, я на твоей стороне, но будь справедливой!

Даша перестала плакать, но с мрачным упорством произнесла:

— Нет, мама, это Петя во всем виноват, и я его не прощу! Он не должен был вытаскивать меня из больницы. Обязан был найти другой выход! Почему он так заботился о здоровье матери и бабушки, а о моем нет? — гневно подняла она на родителей заплаканные глаза. — Да просто потому, что не хотел, чтобы у нас был ребенок! Поэтому возражал, когда решила лечь на сохранение. Теперь вы меня понимаете?

Родители удрученно молчали, так как сказать им на это было нечего. «Как хорошо, что она не знает об измене Пети. Тогда было бы еще хуже, — уныло подумала Анна Федоровна, так как здоровый прагматизм у нее все же взял верх. — Надо охладить ее пыл! Может, еще не все потеряно? Не так уж плох мой зять».

— Вот что я скажу тебе, доченька! — вкрадчиво сказала она, ласково взяв ее за руку. — Ты у нас серьезная девочка, и раз так решила, значит, для этого есть основания. Мы с отцом на твоей стороне, и захочешь вернуться — милости просим! Но все же не спеши рубить с плеча.

— Ты это о чем, мама? — недовольно взглянула на нее Даша. — Оправдываешь его, что ли?

— Нет, Петя перед тобой виноват, — убежденно ответила Анна Федоровна. — Но совершенного в природе нет, доченька! И как знать, уйдя от него, встретишь ли человека лучше? Ведь ты же его все еще любишь?

Ее мягкий тон и веские доводы, видно, поколебали решимость дочери.

— Не знаю, может, ты и права, мамочка, — удрученно призналась ей Даша. — Разом из сердца былого счастья не выкинешь!

— Но боюсь, что не смогу любить Петю так, как прежде.

— Значит, я верно тебе советую, — оживилась Анна Федоровна, развивая успех. — Не спеши ссориться с мужем! Пусть сначала разрешатся волнения из-за похищения его сестер. Искренно надеюсь, что все закончится благополучно! За это время проверишь свои чувства, и потом вы с ним разберетесь.

— Соглашайся, доченька! Мы ведь тебе добра желаем, — вмешался Василий Савельевич, решив подвести итог тягостному разговору. — Но знай: какое бы ты ни приняла решение — на нас сможешь опереться, как на каменную гору!

А в солнечном Крыму, когда приземлился рейс из Москвы, был жаркий полдень. Петр Юсупов прямо из аэропорта на такси отправился в одну из лучших гостиниц Ялты, где разместилась труппа театра Светланы Ивановны. В номере примадонны не оказалось, так как было обеденное время, и ее в числе других ведущих артистов спонсоры пригласили в ресторан. В какой именно, никто не знал, и он остался дожидаться возвращения матери в вестибюле, достав книгу и удобно расположившись в глубоком кресле.

Однако читать Петр не мог. Его одолевали мысли о предстоящей встрече и боязнь, что не сумеет сообщить о семейной трагедии так, чтобы это обошлось для матери без непоправимых последствий. Еще накануне вечером и всю первую половину дня он напряженно подыскивал слова, которые помогли бы не вызвать у нее шока, но так ничего и не придумал. И, только когда увидел, как она, веселая и оживленная, входит в гостиницу в окружении своих коллег и почитателей, его осенила подходящая идея.

Положив книгу, он встал, и Светлана Ивановна его сразу заметила.

— Петенька! Наконец-то прилетел, — обрадованно воскликнула она и, обернувшись к спутникам, извинилась. — Прошу у всех прощения, но приехал мой сын, — указала она на него, — и я вынуждена вас покинуть.

Поклонники бурно запротестовали, но Светлана Ивановна их оставила, расцеловала сына и, взяв под руку, повела к себе в номер.

— Ты приехал для организации семейного праздника? А потом вернешься за остальной гоп-компанией? — сияя довольной улыбкой, щебетала она в полной уверенности, что иного быть не может. — Но почему тогда у тебя кислый вид? — заметила она его состояние, и улыбка на ее лице погасла. — Возникли какие-то осложнения?

— Да, мамочка! Наши планы пришлось отменить, — печально, но без трагизма в голосе сказал Петр. — Осложнения намного серьезнее, чем ты думаешь.

— А что случилось? — остановившись и испуганно глядя на сына, потребовала ответа Светлана Ивановна. — Неужели у дедушки опять… — она хотела произнести слово «инфаркт», но оно застряло у нее в горле. — Хотя нет, — сообразила, меняясь в лице, — об этом можно было сообщить по телефону, и вы не стали бы отменять праздника.

Петр, опасаясь, что ей сейчас станет плохо, торопливо сказал:

— Ради Бога, мамочка, не пугайся так заранее! Ничего ужасного пока еще не произошло, — так решил он смягчить ей удар. — Пойдем к тебе в номер, присядем, и я расскажу о том, что у нас случилось. Для этого ведь и прилетел!

— Ты хоть намекни, а то не дойду до номера, — взмолилась Светлана Ивановна, но послушно последовала за сыном. — Неужели Мишенька снова ранен? — горько вздохнула она. — На нем уже живого места нет!

Но Петр по дороге ей больше ничего не сказал. «Пусть немного поволнуется, теряясь в догадках, — резонно рассуждал он. — Это должно подготовить маму к худшему». Лишь когда они наконец оказались в ее люксе и присели на мягкую кушетку, он, сумрачно опустив голову, сказал:

— В нашей семье, мамочка, случилось ужасное происшествие! Лучше бы ранили меня или папу, — голос у Петра дрогнул, и он на всякий случай придвинулся к матери, обняв ее своей сильной рукой. — Эта негодяйка — домработница Зина, — он снова запнулся, так тяжело было сообщить ужасную весть, — похитила Олю и Надю! Мы сейчас их… ищем, — у него не хватило духа сказать, что девочки в руках бандитов.

Понурившись, Петр горько повинился перед матерью.

— Это все из-за меня так вышло! Я привел к нам в дом преступницу! Нет мне прощения, мама, — на его глазах выступили слезы, но он тут же яростно тряхнул головой. — Но я жизни не пожалею, чтобы вернуть наших малышек! Мы с папой и Виктором Степановичем все делаем для этого!

От ужасной вести у Светланы Ивановны пропал дар речи, но сознание того, какое горе испытывают сейчас сын и муж, помогло ей справиться со своей болью.

— Перестань, Петенька! Ты же не мог знать, что так обернется, — чуть слышно отозвалась она, все еще не в силах поверить в реальность происшедшего. — Не пойму только, за что нас преследует судьба? — горько посетовала она. — Ты ведь знаешь, что нам с папой досталось от нее немало!

Петр мысленно поблагодарил Бога. «Кажется, мне удалось смягчить первый удар. Похоже, мама его выдержала», — подумал он, и это его приободрило.

— У меня билеты на вечерний рейс, и мы еще можем на него успеть, — тихо сказал он, вопрошающе взглянув на мать. — Ты сможешь? — ласково взял ее за руку. — Если нет, улетим завтра утром.

— Летим немедленно! — решительно заявила Светлана Ивановна, материнская душа которой уже жаждала включиться вместе со всеми в спасение ее дочерей. — Я лишь оставлю записку. Гори все огнем!

Она проворно собрала необходимые в пути вещи, но внезапно остановилась и обиженно спросила:

— Но почему вы мне сразу об этом не сообщили? Как можно такое скрывать от матери?

— Я все тебе объясню по дороге, — обернувшись, торопливо бросил ей Петр, который уже выходил из номера. — Мне нужно еще успеть уладить твой отъезд с администрацией гостиницы и получить паспорт. Буду ждать тебя в холле!

Дома на Патриарших прудах на семейный совет собрались родные и близкие Юсуповых. Когда Светлана Ивановна с Петром и встретившим их в аэропорту Михаилом Юрьевичем вошли в свою квартиру, их там уже с нетерпением ждали родители и Сальников, бывший в семье своим человеком.

— Какое ужасное несчастье! — первой со слезами на глазах обняла дочь Вера Петровна. — Кто бы мог подумать, что такое случится? Не плачь, родненькая, этим не поможешь, — ободряюще произнесла она, видя, что и у Светланы Ивановны по лицу потек ручей, смывая тонкий слой макияжа. — Теперь, когда мы вместе, спасем наших девочек!

— Будь мужественной, доченька! — в свою очередь крепко обнял и поцеловал Светлану Ивановну старый профессор. — Ничего еще не потеряно! Мишенька, Петя и Виктор Степанович делают все возможное, чтобы наши крохи поскорее были дома! Они уже ведут переговоры с похитителями. Ты ведь знаешь?

— Да, что мы об этом с места в карьер! — спохватилась Вера Петровна. — Вы же, наверное, проголодались с дороги? — вопросительно взглянула она на дочь и внука. — Пойдемте на кухню! Там все и обсудим.

— Я сегодня обедала, да и аппетита нет, — отрицательно покачала головой Светлана Ивановна и, бросив взгляд на сына, добавила: — А вот Петю покормить надо. Он с утра ничего не ел.

— Вот и посидим все за столом, — решительно скомандовала Вера Петровна. — Многие проголодались, а ты, доченька, если не захочешь есть, просто побудешь с нами вместе и немного отдохнешь с дороги.

Все прошли на просторную кухню некогда элитной квартиры, где у Веры Петровны был накрыт стол, и вскоре на нем уже аппетитно дымилось ее коронное блюдо — домашнее жаркое. Несмотря на тяжелое настроение, все принялись за еду, и даже Светлана Ивановна позволила матери положить себе на тарелку немного тушеной картошки, которую любила с детства. Еще в самолете Петр рассказал ей о неудаче своего плана вызволить Олю и Надю, соблазнив преступников большими деньгами.

— Конечно, преступники — это подонки общества, но все же люди и дорожат собственной шкурой, — убежденно изложил свое мнение Сальников. — Поэтому с ними можно говорить только с позиции силы!

Он на миг прервался, вытирая салфеткой губы, и уверенно продолжал:

— Вполне согласен, что Миша должен, не теряя времени, подготовить захват Башуна, однако в первую очередь нужно действовать мне! В случае успеха это намного уменьшит опасность, угрожающую девочкам.

Видя, что Михаил Юрьевич сделал ему знак замолчать, выразительно поведя глазами в сторону жены, он несогласно покачал головой.

— Нет, Миша, больше ничего скрывать нельзя! Света теперь с нами и должна быть в курсе всего, — твердо произнес он. — Опасность в том, чтобы о захвате Башуна как-то не узнали бандиты, чего избежать очень трудно!

— Ты хочешь сказать, Витя, что они… тогда… могут… что-нибудь… сделать… — голос у Светланы Ивановны прерывался от волнения. — Могут даже… убить?

— Да, Светочка! Опасность для них очень велика, и ты должна знать это, — не обращая внимания на жесты и гневные взгляды друга, упрямо открыл он ей суровую правду. — Вот почему Петя готов был заплатить бандитам любые деньги, и мы с Мишей согласились, хоть и знали наперед, что ничего не получится.

— А сейчас, Виктор, получится? — подняла на него глаза, полные слез, Светлана Ивановна. — Ты уверен в этом?

— Уверен, если мы сделаем все так, как задумали, — оптимистично заверил ее Сальников. — И сначала я попытаюсь, не вызывая подозрений у похитителей, отыскать Олю и Надю в детдоме. Мы с Мишей считаем, что шансы на успех есть, и в этом случае с ними все будет в порядке!

— Можно и мне участвовать в спасении моих девочек? — Светлана Ивановна уже приободрилась и готова была действовать. — Я умру, если буду оставаться от этого в стороне!

— Нет, Светочка! Тебе нельзя так рисковать, — сразу решительно возразил ей Михаил Юрьевич. — Подумай о том, что случилось с Дашей и ее подругой.

Светлана Ивановна растерянно замолчала, а Петр успокоительно сказал:

— Мы тебя будем постоянно держать в курсе дел, советоваться в критических ситуациях и призовем на помощь, когда потребуется, — мягко заверил он ее. — Мы без тебя никак не обойдемся!

— А как самочувствие Дашеньки? — сочувственно спросил обожавший жену внука Степан Алексеевич. — Она все еще убивается?

— Врачи сказали, что ее здоровью ничего не угрожает, но она не хочет меня видеть и даже разговаривать, — честно признался Петр. — Считает виновником того, что потеряла ребенка. Но я, — сердито добавил он, — с этим не согласен!

— Но как же так, Петенька? — ради справедливости вмешалась бабушка Вера Петровна. — Это ты же ее уговорил пойти вместо меня и мамы?

— Ну и что? Она сама признала эту необходимость, — убежденно возразил ей внук. — И ничего бы с ней не случилось, если бы не непрошенное вмешательство ее подруги Киры, что стоило бедняге жизни!

— Хоть мне очень жаль Дашу и потерю неродившегося внука, но я тоже считаю, что ее претензии к Пете необоснованны, — встал на сторону сына Михаил Юрьевич. — А то, что она третирует его в тот момент, когда мы все силы отдаем для спасения наших девочек, меня просто возмущает!

— Ты прав, Мишенька, — поморщилась Светлана Ивановна, как всегда, согласная с мужем. — Я по-женски ее понимаю и очень сочувствую, но мне это тоже не нравится. Она, хоть и пострадала, недостаточно предана нашей семье!

— Попав в беду, мы просто не в состоянии постичь всю глубину горя Даши, — старый профессор и тут был к ней справедлив. — Но и я считаю, что ведет она по отношению к Пете и ко всем нам не по-родственному, — заключил он и вопросительно посмотрел на жену. — Ты как считаешь, Веруся?

— Чего уж там! Не имеет права Дашенька на нас обижаться, — согласилась с ним Вера Петровна.

Вернувшись к себе домой и проверив автоответчик, Петр Юсупов удивился, узнав, что ему звонил отец Даши. «Значит, Василий Савельевич в Москве. А может, и моя теща вернулась? — безрадостно подумал он. — Уж точно, песочить будут за дочь! Наверняка она на меня пожаловалась». Постыдное воспоминание о том, как Анна Федоровна «застукала» их с Зиной, окончательно вывело его из душевного равновесия.

— До чего же неприятный предстоит разговор, — скривившись, будто проглотил кислое, проворчал себе под нос Петр и потянулся к трубке. — Да никуда от этого не деться!

Его звонок застал супругов Волошиных за вечерним чаем.

— Это ты, Петя? — голос Василия Савельевича звучал миролюбиво. — Мы тут с моей благоверной чаевничаем. Я тебе перезвоню через четверть часа.

«Похоже, что Даше хватило ума не вмешивать родителей в наши ссоры. И у матери достало здравого смысла меня не выдавать», — успокоился было Петр, но вспомнив, что тесть с ним не поздоровался, понял: тяжелого объяснения ему не избежать.

Так и вышло. Когда Василий Савельевич ему отзвонил, то сразу ошеломил:

— Ты чего же натворил, парень, что от тебя жена уходит? Дашенька просит, чтобы мы забрали ее из больницы домой!

«Значит, теща меня не выдала. Это Даша дурит, — отметил в уме Петр. — Ну что же, пускай уходит, — сердито решил он. — Может, тогда одумается!» Но вслух с достоинством ответил:

— Не вижу за собой такой вины! Но, если не хочет жить вместе, ей нечего вас стеснять и нервировать, — возмущенно повысил голос. — Наша квартира — в ее распоряжении! А я пока поживу вместе с родителями. Честно скажу, — взорвался он, — мне сейчас не до ее капризов! Вы знаете, что произошло с моими сестрами? А Даша, как сказали врачи, вполне здорова!

— Ты так считаешь, Петя? — разгневался тесть. — Тогда вижу, что Даша права! Я очень сочувствую вам в постигшей беде и от души надеюсь, что с девочками будет все в порядке. Но при любом раскладе у нормального человека на первом месте — жена! Значит, не любишь по-настоящему нашу дочь! — в ярости крикнул Василий Савельевич и швырнул телефонную трубку.

— Плохой у вас получился разговор! — сочувственно посмотрела на него Анна Федоровна. — Ты, главное, не горячись, Васенька, — мягко урезонила она мужа. — Дай молодым самим меж собой разобраться.

— Разговор хуже некуда, — мрачно проворчал супруг. — Петя дал ясно понять, что, наоборот, он сам и вся родня обижены на Дашу за то, что «капризничает» в то время, как под угрозой жизнь его сестер. Это очень серьезно, Аннушка!

Но боевой характер взял верх над прагматизмом его супруги.

— Вот значит, как! — ее глаза аж сверкали от гнева. — Наша бедная девочка по их вине лишилась ребенка, о котором так мечтала, а эта семейка на нее еще и обижается. Разве не она бросилась им на помощь, отчего и пострадала? Какая несправедливость! — расплакалась она. — Дашенька права! Пусть от него уходит! Она еще будет счастлива!

— Успокойся, дорогая! Теперь уже я тебя призываю не горячиться. — Василий Савельевич встал и, подойдя, обнял жену. — Никакой трагедии не вижу! Да, между Дашей и Петей произошла серьезная размолвка и им временно стоит разойтись. Пусть проверят свои чувства! Если разлюбили — тогда развод. Они молоды и могут найти новое счастье.

Он ласково погладил ее широкой ладонью по седеющим русым волосам.

— Мне понравилось только то, что Петя держится благородно. Аристократ как-никак, — недобро усмехнулся. — Оставляет Даше их квартиру. И она не должна отказываться. При таком богатстве ему нетрудно делать красивые жесты!

— Вот она жизнь, Васенька, — пригорюнилась Анна Федоровна. — Лишь только любовь, а вовсе не богатство приносит людям счастье!

— Ну почему ты такая капризная? — с фальшивой доброжелательностью успокаивала Софа плачущую Наденьку. — Вот твоя сестричка — та умница! Не хнычет все время, как ты, а уехала и спокойно ждет, когда… — она замялась, подавившись собственной ложью, — ты к ней присоединишься.

— Ска-азали, что и я пое-еду ско-оро, — жалобно растягивая слова, продолжала безутешно рыдать девочка, — а обману-ули. Почему меня… здесь де-ержат… одну?

Разговор происходил в «операционной» Хирурга, куда Софа примчалась по поручению Пронина, которому Воронцова сообщила, что к ней вот-вот нагрянет комиссия из собеса. Этот сюрприз ожидал заведующую, как только утром она пришла на работу.

— Звонил Алексей Ильич из собеса и предупредил, что к нам скоро пожалуют представители какого-то благотворительного фонда, — возбужденно передала ей заместительница. — Выбрали нас по его рекомендации. Хотят спонсировать нам немалые денежки!

Этот Алексей Ильич, мздолюбивый старичок из собеса, был давно знаком Катерине, но она, разумеется, не знала, что его звонок был хорошо проплачен Сальниковым. Узнав об этой тревожной новости, Проня не проявил особого беспокойства.

— Ну и что с того? Тебе со спонсорами возиться не впервой, — хладнокровно отреагировал он. — Смотришь, еще и бабок подгребешь, Катюша! Ты лишь на всякий случай, — порекомендовал, немного подумав, — вытащи из своей картотеки все бумаги, касающиеся девчонок Юсуповых. И еще, — добавил уже озабоченно, — спрячь понадежнее Надю! Я пришлю Софу тебе в помощь.

— Думаешь, все же это может быть связано с их розыском? — обеспокоилась Воронцова. — Вообще-то похоже на ментовскую хитрость.

— Нет, в ментовку Юсуповы не сообщали. Слишком трясутся за жизнь своих девок, — успокоил ее Проня, но добавил: — А меры предосторожности все же надо принять! Они никогда не лишние.

— Может, от девчонки лучше поскорее избавиться? — боязливо предложила Катерина. — И Хирург, и Костя на этом настаивают.

— До вторника этого делать нельзя! — отрезал Проня. — Так и передай своим потрошителям.

Вот почему «милицейской воспитательнице» Софе пришлось в срочном порядке заняться маленькой Надей. И уговаривала она девочку довольно ловко.

— Ну пойми, малышка! Как же мы можем сейчас отправить тебя к сестре, когда ты находишься в карантине? — вкрадчиво убеждала Надю. — Без справки о здоровье не пропустят через границу! — самозабвенно врала она. — Но очень скоро все анализы будут закончены, и полетишь за океан!

— Но мне доктор уже не делает анализов. Сколько же мне еще здесь лежать? — Наденька всхлипнула и умоляюще посмотрела на «милицейскую тетю». — Я же хорошо себя чувствую!

— Да, ты здорова, моя маленькая, — с приторной улыбкой подтвердила Софа. — Я и пришла, чтобы повести тебя на прогулку. К остальным детям тебе еще нельзя. А со мной можно! Хочешь, поедем ко мне и попьем чаю в домашней обстановке? С вишневым вареньем!

Соблазн был велик, но дети особенно чутки к фальши в поведении взрослых. Наденьке надоело лежать в четырех стенах, но в этой тете ее что-то пугало.

— Нет, не хочу, — сама толком не понимая, почему, отказалась она от заманчивого предложения. — Никуда не пойду! Пусть доктор закончит анализы!

Софу настолько тяготил этот их фальшивый разговор, что нервы у нее не выдержали.

— Глупая девчонка! — рассердилась она на Надю. — Тебе лучше хотят сделать, погулять зовут, а ты здесь решила валяться? Ну, пеняй на себя! Сейчас позову доктора, и он сделает тебе успокоительный укол, — зло бросила она, вставая. — Чтобы тут нюни не разводила!

«Ну что ж, пришлю сюда Сержика, чтобы ее усыпил, — мысленно решила Софа, выходя и запирая за собой дверь. — А потом пусть нянечка увезет спящую девчонку в изолятор. Ничего другого не остается!»

Виктор Степанович Сальников, одетый в свой лучший костюм и в больших роговых очках, придававших ему солидный и респектабельный вид, прибыл в сопровождении двух сотрудниц детективного агентства. Одна из них, пожилая строгая дама из бухгалтерии, должна была помочь ему в проверке документов по поступлению новеньких. У второй, молоденькой, задачей было, изображая секретаря, зорко наблюдать за окружающим, высматривая среди детей, похожих на похищенных, и те места, где их могли бы спрятать.

— Первым делом мы хотели бы ознакомиться с финансовыми документами, — с важным видом заявил Виктор Степанович встретившей их Воронцовой. — Сами понимаете, прежде чем пожертвовать вам значительную сумму, мы должны убедиться, что она будет использована по целевому назначению. Хотим также посмотреть, сколько вами расходуется на каждого ребенка.

Воронцова, не возражая, провела их в свой кабинет, туда принесли папки с документами, и вскоре опытная бухгалтерша обнаружила несоответствие, которое едва не привело к успеху.

— Вот здесь у вас не совпадает количество детей, — сказала она, протягивая сомнительные документы заведующей. — В сумме, приходящейся на каждого, оно одно, а по списочному составу — меньше. Объясните, пожалуйста, почему занижается сумма, выделяемая каждому ребенку?

«Послать, что ли, подальше этих въедливых спонсоров? — злобно подумала Катерина. — Тоже мне ревизоры!», но ее алчная натура взяла верх, и она спокойно объяснила:

— Это происходит всякий раз, когда от нас выбывают питомцы. Бухгалтерия просто не успевает пересчитывать. Поверьте, ничего злонамеренного в этом нет, и наши дети хорошо питаются. То, что остается, тратится на них же, но, как вам известно, — добавила, умильно глядя на спонсоров, — средств катастрофически не хватает!

— Но все же это непорядок! — выдерживая свою роль, выразил недовольство Сальников. — Сколько детей не отражено в ведомости? Кто они и куда выбыли?

— Да всего один ребенок! Стоит ли об этом говорить? — не смогла сдержать раздражения Катерина. — Фамилию не помню. Перевели по чьему-то ходатайству в другой детдом, — предусмотрительно соврала она, боясь назвать данные Оли.

Виктору Степановичу надо бы потребовать принести документы выбывшего ребенка, но подходящего предлога не было и подвело то, что отправили одного, а не двух. «Не стоит зря раздражать заведующую. Это может вызвать у нее подозрения, — резонно подумал он, — тем более впустую. Если б отправили наших, то сразу обеих. Наверняка их прячут среди остальных детей». Опытному детективу и в голову не пришло, как близок бы был к цели, если бы выяснил все же, кого «перевели в другой детдом».

— Хорошо, давайте теперь посмотрим, как вы содержите детей и в чем они нуждаются, — изобразив на лице любезную улыбку, сказал Сальников. — Покажите нам все ваши помещения!

Воронцова повела их по коридорам детдома, заходя во все комнаты и давая необходимые пояснения. Разумеется, Олю и Надю они нигде не обнаружили. Попытки разговорить детей также не увенчались успехом. Им удалось лишь выяснить, что одну из девочек изолировали от остальных с подозрением на инфекционное заболевание.

— Но в изоляторе, который вы нам показали, никого не было, — стараясь не выдавать, что заподозрил неладное, спросил Виктор Степанович. — Где же эта больная?

— У нас в подвале имеется процедурный кабинет и ей там делают очередные анализы, — спокойно объяснила Воронцова. — Вы ведь видели, что нам не хватает помещений.

— Надо посмотреть, чем вы там располагаете, — тоном, не допускающим возражений, предложил Сальников. — Будет виднее, сколько средств нам придется выделить дополнительно.

«Что-то уж слишком скрупулезно они все изучают, — интуитивно почуяла опасность Воронцова. — Неужели все же ищут девчонок?» Но вслух любезно ответила:

— Пожалуйста, если вас это интересует. Обождите меня здесь, я только схожу за ключами от помещений!

Она поспешно прошла в свой кабинет и позвонила Софе.

— Ну как, эта Надя с тобой? А то они хотят осмотреть подвал.

— Нет, мне уговорить ее не удалось. Я попросила Сержика, чтобы усыпил.

— Плохо! Позвони ему, чтобы немедленно перевел в изолятор, — находчиво распорядилась Катерина. — Они там уже были и не вернутся. Показывать им ее нельзя! А вдруг они из ментовки? Сечешь?

— Чего уж тут не понять? Задержи только их, сколь удастся!

Воронцова так и сделала. Вернувшись к «спонсорам», она, не спеша, провела их по подвальным помещениям, а когда подошли к тому, которое интересовало Сальникова, спящую Наденьку нянечка и высокий санитар уже поднимали на носилках вверх по лестнице.

— Это несут больную? — спросил Виктор Степанович, сделав непроизвольное движение, чтобы догнать уходящих. — Куда это они ее?

— Обратно в изолятор. Я же вам говорила, — хладнокровно ответила Катерина и, блефуя, предложила: — Если хотите с ней поговорить, то потом можем туда зайти. Но тогда уж с детьми вам нельзя будет общаться!

«А что это даст? Не может эта девочка быть одной из наших. Где же тогда вторая?» — мрачно подумал Сальников, а вслух с деланным спокойствием ей ответил:

— Пожалуй, не стоит! Лучше мы еще раз пройдемся по вашим помещениям и поговорим с детьми.

Его железная логика сыграла с ним злую шутку. Успех был очень близок, но не повезло! Полоса неприятностей продолжалась.

Глава 18 Успех наполовину

Как всегда, перед важной операцией в субботу Василий Коновалов собрал на сходку своих ближайших подельников в маленькой сауне, расположенной в глубине Сокольнического лесопарка. Дело предстояло нешуточное. Им нужно было не только успеть в считанные часы получить из банковского сейфа очень крупную сумму валюты, но перед этим захватить живым сильного противника и заставить его отдать ключ. А в том, что запросто это не получится и предстоит смертельная схватка, никто из них не сомневался.

В охотку попарившись, как говорил Проня, «для прочищения мозгов» и, после этого изрядно выпив и закусив, Седой с Костылем и Цыганом неторопливо обсуждали нюансы предстоящей встречи с Юсуповым на кольцевой автодороге, стараясь предугадать все возможные осложнения…

— Этот фрайер силен и опасен. Испытал на собственной шкуре, — предупредил подельников Костыль. — Но кто опаснее вдвойне — его батя!

— Чем же это? Его пуля, что ли, не берет? — презрительно скривил губы Седой.

— Представь себе, в точку попал, — без тени юмора подтвердил Костыль. — Он, прежде чем стал частным детективом, разделался с самим Козырем! Разве не слыхал о таком? Большой был авторитет! А еще раньше Юсупов как диверсант в Афгане отличился. Пуля его не берет — он будто заговоренный!

— А ты откуда все о нем знаешь? — насмешливо бросил Проня, но в его узких глазах читался живой интерес. — И чем, думаешь, будет опасен, если на стрелку приедет не он, а его пацан?

— Я же сказал: это тот еще диверсант! Чего-нибудь нам подстроит, — сердито взглянув, резко ответил ему Костыль. — А знаю о нем не понаслышке. Это из-за него нас тогда повязали, и в тюряге братва Козыря о нем многое порассказала. Он им здорово досадил!

— Хватит нас стращать! Ну, чего он может подстроить? — грубо прервал его Седой. — Говори, раз так хорошо знаешь его повадки!

Башун с неприкрытой ненавистью посмотрел на своего главаря.

— Нечего на меня цыкать — не из трусливых! Не стращаю, а говорю для пользы дела, — вспылил он. — Старший Юсупов многое чего может, — все же ответил, взяв себя в руки, — и прежде всего не даст нам уйти, если нападем на сына! Это же дураку ясно, — вызывающе взглянул на Седого. — Но может, твой хитрован Проня что-то против этого придумал?

— А как, по-твоему, папаша Юсупов нам помешает смыться? — миролюбивым тоном спросил более благоразумный «начальник штаба». — Неужто нападет и устроит бой, — добавил со скрытым ехидством, — прямо на людной дороге?

— И у тебя, умника, котелок хуже стал варить, — прорвало Башуна. — Да ты же сам указал им точное место встречи! И времени дал достаточно, чтобы к ней подготовиться.

— Ну и что с того? — с деланным спокойствием поднял брови Проня, но в его голосе послышалась тревога, так как уже понял, чего опасается Костыль.

— Да непременно засаду устроит и заминирует пути отхода! — не выдержав, вмешался догадливый Цыган. Он решил, что настало время выступить против этой авантюры, чего требовал и план, составленный им с Настей.

— И ты, я вижу, струхнул? — с насмешкой посмотрел на него главарь. — Можно ведь изменить место встречи. Еще не поздно!

— Ты за кого нас держишь, Седой! — намеренно вспылил Цыган, посчитав его насмешку хорошим предлогом для ссоры. — То Костыля позорил, а теперь меня? Перед кем задаешься?

Словно в бешенстве, он вскочил и грохнул по столу кулаком.

— Все! На меня не рассчитывай! Я и раньше был за то, чтобы отдать девок и получить обещанный лимон. Но ты послушал этого жадюгу, который как курва, — с презрением посмотрел на вжавшего голову в плечи Проню, — хочет и пышку съесть, и на х… сесть. Теперь сам полезай за руль, — гневно бросил он главарю, — а то всегда за наши спины прячешься!

— Ты что сказал, падла? А ну повтори! — Седой мгновенно выскочил из-за стола и, сжав пудовые кулаки, подступил вплотную к Цыгану, красный как рак от злости. — Я тебя проучу!

Всего несколько секунд эти верзилы молча стояли друг против друга, дрожа от ярости, а затем, не дождавшись ответа, Седой с плеча нанес Цыгану такой сокрушительный удар, что тот, отлетев в угол, упал на пол, ударившись головой об лавку. Другой на его месте так и остался бы лежать без чувств, но тренированный бандит быстро очухался и вскочил на ноги. В два прыжка подбежав к вешалке с одеждой, он непонятно откуда достал выкидной нож и вновь бросился на противника.

Оба рослые, с мощной мускулатурой, в одних плавках после бассейна, они внешне казались равными по силе. Но Коновалов не был бы главарем банды, если бы не мог доказать превосходства в драке. Ловким приемом он обезоружил Цыгана. В одно мгновение подобрав нож, он замахнулся, чтобы его прикончить, но и тому ловкости было не занимать. Он умело уклонился от удара, да так, что Седой потерял равновесие и грохнулся на пол.

Цыган хотел было продолжить схватку, но, увидев, что очнувшиеся от шока Проня и Костыль бросились на помощь своему главарю, верно оценил обстановку и, схватив одежду, босиком выпрыгнул в открытое окно.

Когда к ней ночью прибежал полуодетый Цыган со здоровенным фингалом под глазом и рассказал о том, что произошло в сауне, Настя Линева даже не стала изображать жалость, а с откровенной радостью сказала:

— Ну теперь, Сашок, начнем действовать! Правильно сделал, что сбег! Они тебя там бы втроем укокошили. Давай сделаю примочку, чтобы кровоподтек рассосался. А то, — пошутила, — всю красоту твою портит.

Проворно сбегав на кухню и добыв лед из холодильника, она завернула его в полотенце и, усадив любовника в кресло, наложила повязку ему на лицо. Цыган позволил ей все это над собой проделать и, придерживая полотенце рукой, мрачно произнес:

— Теперь мне лучше с нашей братвой не встречаться! Не простят мне этого!

— Ну и что? Мы ведь знали, на что идем! — успокоила его Настя. — Спрячься пока где-нибудь и веди переговоры с Калитой. А я и сама разберусь с Седым. Упеку их с Костылем в тюрягу надолго! — заверила она его, азартно блестя глазами. — И «зелененьких» у Юсуповых подгребу!

Однако Цыгана в угрожавшей его жизни критической ситуации не слишком волновали вопросы наживы.

— Ты напрасно так спокойна, Настенька, — озабоченно наморщив лоб, охладил он ее пыл. — Думаешь, Седой и братва оставят тебя в покое? Будут следить в оба, чтобы поймать меня здесь. Могут и силу применить!

— Неужто я похожа на дуру, Сашок? — небрежно бросила Настя. — Как влезут, так и слезут! Пальцем не тронут!

— Это почему же? — недоверчиво посмотрел на подругу одним глазом Цыган, так как второй был закрыт повязкой.

— Да потому, что у меня в надежном месте их погибель хранится, — злорадно усмехнулась Настя. — В почтовом пакете, готовым к отправке в ментовку. Как узнают, сразу от меня отцепятся!

— Пожалуй, так и будет, — успокоенно произнес Цыган и, полушутя, добавил: — А ты опасный человек, Настенька!

— Обычная самозащита, — самодовольно улыбнулась ему Настя. — Действует безотказно! Я об этом позаботилась сразу, как порвала с Седым.

— Но меня запросто замочат. Поэтому, не теряя времени, мне надо рвать когти! — отнимая от лица полотенце, сказал Цыган. — Забегу домой за вещами и нырну в одно укромное местечко. И тебе лучше о нем не знать.

Он встал и без нежных прощаний, как был в домашних кожаных тапочках, пошел к двери.

— Когда дашь о себе знать? — бросила ему вслед Настя.

— Связь будем держать по телефону. Первый раз не отзовусь. Во второй раз буду говорить, если скажешь: «Все в порядке», — обернувшись и прикрывая рукой подбитый глаз, ответил Цыган. Даже сейчас ему не хотелось представать перед любовницей в неприглядном виде. — «Алло» или любой другой отзыв будет означать, что у тебя засада.

Лишь только за ним закрылась дверь, Настя схватила трубку и набрала номер домашнего телефона Петра Юсупова. Несмотря на позднее время, он еще не ложился, так как недавно вернулся от родителей.

— Зина, это ты? — встревоженно воскликнул он, узнав ее голос. — Говори скорее, что с Оленькой и Надей? — голос его прервался. — Они еще… живы?

— Пока живы, — Настя заранее решила не щадить нервы Юсуповых. — Но эти сволочи Олю уже продали кому-то за бугор, а жизнь Наденьки в опасности, так как отдают ее медикам для какой-то чудной операции, — запнулась она, делая вид, будто плохо осведомлена, — трансплантацией называется, что ли?

— Да что ты говоришь? — пришел в ужас Петр, не желавший верить в то, что услышанное, — это правда. — Они же договаривались встретиться через два дня и за полмиллиона отдать Надю. А потом вернуть и Олю!

— Прости, Петя, но я никогда не думала, что ты такой лопух! — почти искренне укорила его Настя. — Вот подлецы этим и пользуются! Сначала сто штук баксов хапнули за здорово живешь, теперь пытаются и лимон обманом выманить. Да они и не собирались отдавать, — фальшиво всхлипнула, — наших девочек. Почти сразу их продали!

Она сделала паузу, изображая, что плачет.

— И меня обману-ули, — лживо пожаловалась ему, горестно растягивая слова. — Костыль заверя-ал, что их обеих вернут вам за деньги. Нет, не могу говорить — совесть заеда-ает!

— Прошу тебя, не вешай трубку! — отчаянно взмолился Петр. — Обещаю, Зина, что будешь нами прощена и получишь деньги, предназначенные бандитам, если поможешь вернуть наших девочек!

— А чем я могу помочь? — с деланной грустью произнесла Настя, мысленно радуясь тому, как успешно осуществляется ее план. — Да я на все готова, только скажи!

— Первым делом помоги спасти Наденьку! — не задумываясь, выпалил Петр. — И постарайся узнать, кому продали Олю. Ты поняла?

— Насчет Оленьки пока ничего не знаю, но постараюсь, Петя! Может, смогу, — осторожно пообещала Настя. — А вот для спасения Нади даю точный адрес. О ней все известно проклятому мокрушнику Костылю. Знаю наверняка, что она — в его руках. Но, чтобы спасти, вам надо поспешить! Могу дать его адрес.

— Этого не требуется, так как мы о нем все знаем, — торопливо «закруглился» Петр, понимая, что ему нужно, не медля, связаться с родителями. — А пока будем заниматься с Костылем, ты действуй, Зина! В накладе не останешься!

«Уж само собой, придется тебе раскошелиться, дружок, — положив трубку, очень довольная, как все хорошо у нее получилось, подумала хитрая мошенница. — И Наденьку ты получишь, и Костыля вместе с Седым в тюрягу засадишь! Потому что коротышка его ненавидит и выдаст».

— Ай да Настенька, ай да умница! Правильно сделала, что ничего не сказала про Олю, — вслух похвалила она себя. — Ведь они сразу бы взялись за Василия, а так я первая у него выведаю, кому ее запродали!

Решив, что за успех обязательно надо выпить, Настя, фальшиво напевая модный шлягер, открыла бар и, налив полный бокал выдержанного коньяка, осушила его до дна.

Михаил Юрьевич и Светлана Ивановна уже засыпали, когда позвонил сын и, волнуясь, рассказал о том, что сообщила Настя. Понимая, что уснуть после этого ему уже не удастся, отец мягко предложил:

— Знаешь, Петя, садись в машину и приезжай! Думаю, ты тоже, как и мы с мамой, спать сейчас не сможешь. Сообщение Зины вынуждает пересмотреть планы и ускорить захват Башуна, — по его тяжелому дыханию чувствовалось, как он взбудоражен. — Вот и обсудим втроем, чем прямо с утра займемся.

Уговаривать Петра не требовалось. Он быстро спустился вниз, бегом устремился к припаркованному поблизости джипу и на большой скорости погнал его по опустевшим ночным улицам. Ехать было недалеко, и не прошло получаса, как машина затормозила у подъезда родного ему с детства дома. Родители, оба в ночных пижамах, его уже ждали, сидя в гостиной.

— Значит, эта мерзавка не сказала, кому отдали Оленьку? — спросила мать, едва он вошел. — Не верю ей ни на грош! Она знает, но почему-то не хочет говорить.

— Я ей пообещал достаточно, мама! У любого бы развязался язык, — заверил Петр. — И она постарается выведать это у бандитов!

— Как ни тяжело сознавать, что Оленька у чужих людей, но все же, — в свою очередь постарался успокоить жену Михаил Юрьевич, — ее жизни не угрожает опасность. И мы сделаем все, чтобы вернуть нашу дочь домой! Сейчас, дорогая, — нахмурил он брови, — нам нужно решить, что предпримем завтра для спасения Наденьки.

Минуту все молча раздумывали. Потом Михаил Юрьевич сказал:

— Нет сомнений, что завтра утром мы должны захватить проклятого Башуна в его квартире. Для этого почти все готово. Негодяй ни о чем не подозревает, его караулит там мой человек. Лишь одна недоработка, — мрачно признался он. — Не нашли способа проникнуть в квартиру, чтобы захватить бандита врасплох!

— Но Виктор Степанович такой артист, папа! Неужто не сможет сыграть кого-нибудь, например сантехника? — удивленно посмотрел на него Петр. — И Башун с ним нигде не встречался!

— Мы с Виктором такой вариант наметили сразу, но он, к сожалению, теперь отпал, — отрицательно покачал головой Михаил Юрьевич. — Костыль и правда его не видел, зато знает супруга — мадам Воронцова. А ждать, когда ее не будет дома, у нас времени нет!

Снова возникла томительная пауза, но тут у Светланы Ивановны возникла дельная мысль.

— Если я правильно поняла, вам, чтобы легче проникнуть в квартиру, нужен способный артист? — решительно заявила она, сверкнув зажегшимися огнем синими глазами. — И у меня есть подходящий человек, который не подведет!

— Ты кого это имеешь в виду? — в один голос спросили муж и сын, перебирая в уме ее близких друзей и коллег, которых хорошо знали.

— Ну разумеется, себя! Разве я плохая актриса? — с укоризной ответила Светлана Ивановна и на протестующий жест мужа горячо добавила: — Погоди, Миша! Я не собираюсь ни с кем драться! Выслушайте, что предлагаю!

Но Михаил Юрьевич был категорически против. Взглянув на сына и поймав его одобрительный взгляд, он твердо сказал:

— Нет, Светочка, мы не позволим тебе лезть в это пекло! Нет сомнения, ты прекрасно сыграешь свою роль, но подвергнешь себя слишком большой опасности! Бандит, которого мы должны взять, — именно тот, кто хладнокровно убил ни в чем не повинную Киру.

Он сделал паузу, подыскивая убедительные слова, и решительно добавил:

— Ты не имеешь права так рисковать! И мы не можем этого допустить! Что станется с нами, если произойдет несчастье? Что мы все — без тебя?

Однако, при всей доброте и нежности своей души, Светлана Ивановна имела отважный и решительный характер. И она не уступила доводам мужа.

— Разве я такая безрассудная, Миша, и не понимаю, что опасно, а что нет? — ее синие глаза смотрели с укором. — То, что пришло мне в голову, можно проделать вполне безопасно, и это поможет решить вашу задачу. Сначала выслушайте, а потом уж возражайте.

Муж и сын, недовольно ворча, подчинились, и Светлана Ивановна открыла свой замысел.

— Самое разумное — это прийти к ним под видом новой соседки. Всякие там «представители» администрации или общественности могут их насторожить и вызвать подозрение, — убедительно начала она. — Буду говорить с хозяйкой квартиры и уверена, что бандит ко мне даже не выйдет.

— Ну пожалуй, что так, — удивленно, но в то же время одобрительно хмыкнул Михаил Юрьевич. — А что дальше, Светочка?

— Не мудрствуя, под обычным предлогом «протечки», предъявлю претензии, что они меня заливают, и уведу посмотреть, где текут краны, — продолжала она, дав волю фантазии. — Постараюсь сразу заговорить ее так, чтобы входная дверь осталась незапертой.

Придуманное Светланой Ивановной было вполне подходящим, и мужчины растерянно молчали, не зная, как им на это реагировать. Воодушевленная своим успехом, она привела решающий довод:

— Когда вы ворветесь в квартиру, я сразу изображу обморок от испуга и уверена, что Воронцова, забыв обо мне думать, побежит узнать, в чем дело. Тут вы ее и задержите как соучастницу преступника.

Муж и сын переглянулись — это был выход, а Светлана Ивановна, победно взглянув, добавила:

— Ну скажите, какая грозит мне опасность, если сделать все так, как я предлагаю? Какие могут быть осложнения?

Но муж и сын молчали и, похоже, не знали, что ей ответить.

Однако Светлана Ивановна ошибалась, решив, что все уже решено. Михаил Юрьевич выдержал паузу, чтобы обосновать свои возражения.

— Ну ладно, разберем твой вариант, — мягко предложил Михаил Юрьевич. — Он очень неплох, но построен «на трех китах», а это, как давно доказала наука, — иронически улыбнулся, — неверный фундамент!

— Говори, Миша, по делу, — не приняла его иронии жена. — Какие «три кита»?

Улыбка сошла с лица Михаила Юрьевича, и он нахмурился.

— Самый первый — то, что тебя могут узнать оба, так как, если даже никогда не видели, наверняка изучили внешность родителей заложниц по фотографиям.

— Даю опровержение! — тут же отвела его довод супруга. — Грим все исправит. Вот увидишь: даже ты меня не узнаешь! Петя будет свидетелем.

— Допустим, хотя и сомнительно, — неохотно согласился Михаил Юрьевич и продолжал: — Второй кит: ты считаешь, что Воронцова не знакома с нижними соседями. Но она живет в доме более двух лет. А что, если ты ошибаешься?

Но и этот веский аргумент не смутил Светлану Ивановну.

— Я ухватилась за «протечку» как за самую естественную причину внезапных визитов соседей. Кроме того, ты ведь сам рассказал, что всех опрашивал, и как оказалось, за исключением одной, ее никто не знает! — объяснила она.

— Ладно, пожалуй, это не будет препятствием, — задумчиво произнес Михаил Юрьевич. — Я вспомнил, что, на наше счастье, соседи в квартире под Воронцовой недавно сменились и сделали ремонт. Это нам на руку! А все жильцы подъезда сняты скрытой камерой, и фото новой соседки имеется.

— В чем же тогда состоит третья опасность для мамы? — не выдержал Петр. — Никак не пойму, что ты имеешь в виду.

— Все построено на встрече с хозяйкой квартиры, а не с бандитом Костылем, — отрезал отец. — Утром же она вполне вероятна, так как Воронцова может выйти в магазин.

— В этом случае, мы не пустим туда маму, пока не вернется хозяйка! Чего проще? — возразил ему Петр. — И тогда она, как задумала, будет иметь дело только с ней. Ведь не станет же Костыль «светиться» из-за таких пустяков?

Михаил Юрьевич недовольно посмотрел на сына.

— Ты не понимаешь главного: мы не можем тянуть с операцией, сознавая, что с каждой минутой возрастает нависшая над Наденькой опасность, — хмуро объяснил он. — Если Воронцовой долго не будет, придется пойти на штурм!

Какое-то мгновение все молчали, понимая, чем грозит этот крайне опасный вариант, и, не выдержав, Светлана Ивановна вскочила с места и подсела к мужу.

— Придется мне все же рискнуть, Мишенька, — сказала она, просительно заглядывая ему в глаза. — Неужели думаешь, что я не сумею разыграть даже бандита, если это надо? Тогда грош мне цена, как актрисе! Ведь Костыль, хоть он и преступник, но все же мужчина.

— Тем более! — непримиримо отрезал Михаил Юрьевич. — На это не согласен!

Было похоже, что они зашли в тупик, но обстановку разрядил, как всегда, находчивый Петр, предложив приемлемый компромисс.

— Так как у нас времени остается мало, давайте поступим так, — мягко обратился он к отцу с матерью. — Примем за основу вариант, предложенный мамой, ибо он наиболее надежен. Но если Воронцовой не будет, тогда нам с папой остается одно: рискнуть всем и захватить Костыля, не дав ему опомниться!

Петр встал, разминая затекшее тело, и, подойдя к родителям, протянул руки, помогая подняться.

— Пойдемте отдыхать! Хорошо бы на пару часиков вздремнуть, — настойчиво позвал он. — Завтра нам предстоит неимоверно тяжелый день.

Операция по захвату Костыля началась с того, что в половине девятого утра в дверь квартиры соседей, проживающих под Воронцовыми, позвонил гражданин средних лет, приятной наружности. Вежливо извинившись за беспокойство, он показал подлинное удостоверение ФСБ, в котором предписывалось оказывать предъявителю всяческое содействие, и, когда его впустили, объяснил:

— Мне поручено предупредить вас о небольшой нашей акции, которая будет проведена в квартире, расположенной над вами. Предстоит обезвредить опасного преступника, бежавшего из тюрьмы и по подложным документам ставшего мужем гражданки Воронцовой.

Сделав небольшую паузу, Сальников (а это был он) для убедительности достал газовый пистолет и добавил:

— Пока его не обезопасим, мне придется побыть с вами. Это вооруженный бандит-рецидивист, и он, вероятно, попытается бежать через окно.

— Но у них же седьмой этаж, а ниже пятого нет балконов, — не на шутку испугавшись, усомнился хозяин — маленький толстячок в очках и с бородкой, в дорогом махровом халате. — Неужели решится на такой смертельный номер?

— А чего ему терять? — небрежно ответил Сальников. — Но скорее всего бандит попытается спрыгнуть со своего балкона на ваш и бежать через эту квартиру, — чтобы нагнать страху, он демонстративно поставил пистолет на предохранитель. — Есть еще вопросы? — холодно взглянул он на интеллигентного толстячка.

— Можно мы вас на врэмя оставим? — вместо мужа робко спросила до смерти перепуганная хозяйка — миловидная брюнетка, по акценту, похоже, «кавказской национальности». — Мы вам здэсь будем только мешать!

Разумеется, Сальников дал согласие, и обрадованные хозяева поспешили укрыться в спальне, а Сальников остался в гостиной наблюдать за дверью и окнами, выходившими на просторный балкон. Это была прелюдия, за которой сразу же последовало первое действие, где основная роль была отведена Светлане Ивановне.

Как она и обещала мужу и сыну, в миловидной черноволосой даме, которая вышла из машины неподалеку от дома Воронцовой, не было ничего, чтобы хоть немного напоминало хорошо известную широкой публике внешность солистки музыкально-драматического театра. Маленькую и сутулую женщину (была Светлана Ивановна без каблуков и шла, сгорбившись, подгибая колени под длинной юбкой), черноокую, благодаря контактным линзам, как цыганка, никто не признал бы в ней величественную, белокурую и синеглазую примадонну, даже если бы она предъявила паспорт!

Войдя в подъезд, где ее уже поджидал сотрудник агентства мужа, Светлана Ивановна поднялась вместе с ним в лифте на седьмой этаж. Скинув с себя ему на руки длинную накидку, под которой оказался домашний халат, она вышла на лестничную площадку и профессиональным жестом растрепав черные кудри, резко позвонила в дверь квартиры Воронцовых.

Константин Башун еще валялся в постели, но Катерина по привычке была уже на ногах и на кухне готовила завтрак. Разозлившись на незваный ранний визит, она выскочила в прихожую и, открыв глазок, грубо спросила:

— Это кто там названивает? Мы никого не ждем!

— Откройте немедленно! Я ваша соседка с шестого этажа, — взмолилась, утирая слезы, всклокоченная брюнетка в халате нараспашку, действительно очень похожая на проживающую под ними женщину, которую Воронцова пару раз мельком видела. — Вы нас заливаете, а мы только сделали ремонт!

— Да не может этого быть! У нас новая сантехника, — растерянно возразила Катерина, но, открыв замки, впустила соседку. — Могу показать, чтобы своими глазами убедились, — сгоряча предложила она брюнетке и тут же пожалела об этом, испуганно подумав: «А не забыла я закрыть кран, приняв ванну?»

От этого она растерялась еще больше, начисто забыв о незапертой двери, а «соседка» уже тащила ее за руку осматривать санузел и кухню. Пока все шло по сценарию, и вот-вот можно было начинать второй акт.

Михаил Юрьевич, Петр, и еще два таких же мощных детектива из агентства Юсупова были наготове и, убедившись, что путь им открыт, бесшумно проникли в квартиру. Захват Костыля напоминал традиционные сюжеты криминальной хроники лишь на завершающем этапе. Скользя вдоль стен, как тени, четверка мужчин стремительно осмотрела квартиру и нашла бандита безмятежно валяющимся в постели.

— Ты чего там топчешься, Катюша? — крикнул Костыль, увидев, что приоткрылась дверь. — Я жрать еще не хочу!

«Пора! В атаку!» — сделал условную отмашку Михаил Юрьевич, и все четверо с дикими криками, чтобы ошеломить бандита, ворвались в спальню и одновременно на него навалились. Башун так обалдел от неожиданности, что не смог оказать сопротивления и когда стал соображать, то уже был крепко связан и сидел на полу, прикованный наручниками к батарее отопления.

На шум в открытую дверь спальни влетела с перекошенным от страха лицом Воронцова, но, увидев ужасную картину и сразу все поняв, к общему изумлению, не растерялась, а попыталась сбежать. За ней никто сразу не погнался, так как четверка была занята усмирением бандита, который пришел в себя и в бешенстве дергался как припадочный. Она была уже в прихожей, когда ей путь преградил вошедший Сальников.

— Это… вы?! — мгновенно его узнав, только и сказала пораженная как громом Катерина и огромным бесформенным кулем бессильно опустилась на пол.

С помощью одного из сотрудников Виктор Степанович привел ее в чувство. В холле он встретился со своим шефом, провожавшим домой упиравшуюся жену.

— Но я хочу сама в глаза посмотреть этому подонку. Плюнуть ему в лицо! — умоляла Светлана Ивановна мужа, охваченная противоречивыми чувствами. — Он мне все скажет! Ведь человек все же. И его мать родила, — тут же сменила она тон. — Если надо, на колени перед ним встану!

— Ни к чему это, Светочка, — мягко уговаривал ее Михаил Юрьевич. — Мы с ним лучше тебя поговорим. Поезжай домой! — потребовал он более жестко. — Тебе нельзя здесь оставаться. Представь себе, какой будет скандал, если сюда явится милиция? Плакала твоя безупречная репутация! Ты отлично сделала свое дело, но теперь мешаешь!

— Мне не до репутации, когда на карту поставлена жизнь дочери, но раз мешаю — уеду! — обиженно бросила Светлана Ивановна и вышла на лестничную площадку, где ее уже ждал провожатый.

— Пока все идет путем, Витек, — облегченно вздохнул Михаил Юрьевич. — Теперь займемся подлецами! Я не я буду, если подонок у меня не заговорит. Есть одна плодотворная идейка, — с надеждой подмигнул другу. — А ты займись мадам Воронцовой. Ну, кто из нас раньше их расколет?

Михаил Юрьевич был уверен, что добьется успеха раньше своего хитроумного друга. Для этого у него было основание — домашняя заготовка, которую он обдумывал все последние дни и разработал в деталях. Но подходить к ней надо было не сразу, а предварительно обработав бандита.

— Ну что, Башун, неужто не узнаешь? Выходит, позабыл, чем кончилось для тебя подлянка, которую тогда против нас устроил? — с трудом сдерживая ярость, презрительно спросил он бандита. — Соскучился по нарам?

Ответом ему был поток матерной брани. Костыль снова отчаянно задергался, и на губах у него выступила пена. Не обращая внимания, Михаил Юрьевич спокойно пододвинул стул и уселся напротив бандита.

— Думаю все же, что в тюрьму тебе неохота, — тяжело глядя на Костыля, как бы рассуждая, произнес он. — Ведь с учетом побега тебе закатают пожизненно! Наверное, стоит с нами договориться? Мы не менты и ловить тебя не обязаны!

Заготовленная приманка подействовала. Башун перестал дергаться и вперил горящие ненавистью глазки в своего старого врага. «Сейчас будет сулить мне золотые горы за своих девок, — сразу разгадав тактику Юсупова, злобно подумал он. — Пообещает отпустить, но обманет, сука. Сдаст мусорам!»

Михаил Юрьевич сделал паузу и все так же неспешно продолжал:

— Сам понимаешь, что о жалости к тебе не может быть и речи. Попадись мне при других обстоятельствах, то я, — непроизвольно сжал кулаки, — сам бы оставил от тебя мокрое место. Но дело касается моих дочерей, и это дает тебе шанс. Используй его! — с напором сказал он бандиту. — Если дорога свобода.

— Значит, отпустишь меня, если получишь своих девок? — злобно прохрипел Костыль, всем своим видом показывая Юсупову, что и не думает ему верить. — Я не фрайер, чтобы клюнуть на такую дешевку!

— А что ты теряешь, если клюнешь? — привел заготовленный контраргумент Михаил Юрьевич. — Не договоримся, то сдам тебя ментам, но перед этим, — он так свирепо взглянул на бандита, что тот поежился, — посчитаюсь с тобой за все! Сам понимаешь: им тогда мало от тебя достанется!

Костыль молча сопел, отлично сознавая, что так и будет, а Юсупов, смягчив тон, продолжал внушать ему задуманное.

— Но если допустить, что, получив назад своих дочек, я сдержу слово, то всего этого ты можешь избежать! Да еще получить от нас денег! — повысил он голос. — Ты об этом подумал? Только круглый идиот не воспользуется такой прекрасной возможностью!

— Но ведь врешь, не простишь ты мне этого, — прохрипел Костыль, отрицательно мотая головой. — Получишь девок и сдашь мусорам!

— А ты что, ребенок малый? — почувствовав, что бандит заколебался, усилил натиск Михаил Юрьевич. — Продумай безопасные условия их передачи и то, как смоешься, получив деньги. Это уж от тебя зависит!

— Сладко поешь! Другому, может, и поверил бы, — пробормотал Башун, но было видно, что он колеблется. — Добреньким прикидываешься. Будто не распознаю волка в овечьей шкуре!

— Ты прав, я не добренький и на компромиссы с бандитами не иду. Но и не прикидываюсь, — пустил в ход свой последний аргумент Михаил Юрьевич. — Ну как не понимаешь — тут особый случай! — горячо и искренне заверил он Башуна. — Какой ты ни есть, но если бы у тебя были дочки, то в этом не сомневался!

Казалось, что успех близок. На потном лице Костыля появилось задумчивое выражение. «А что, и правда, я теряю? — лихорадочно размышлял бандит. — Не соглашусь, меня отдадут мусорам. Это уж точно! Соглашусь или сделаю вид, что согласен, — все-таки что-то мне светит». Но отказаться от сладкой мести, вернув Юсупову похищенных дочерей, было выше его сил, и это решило дело.

— Врешь, падла, кинуть меня задумал, — с бесстрашной наглостью бросил он своему врагу. — Да и не повернуть все вспять: обе дочки твои приказали долго жить, — хрипло рассмеялся, наслаждаясь отчаянием, исказившим лицо Михаила Юрьевича, и не думая о расправе, которая неизбежно за этим последует.

— Нет! Это ты мне все врешь, мразь, — потеряв над собой контроль, громовым голосом крикнул Юсупов так, что в комнату ему на подмогу вбежали Петр с одним из агентов. — Я вобью тебе в глотку твою подлую ложь!

Вскочив в ярости с места, он схватил за грудки и так дернул к себе негодяя, что у Костыля затрещали суставы вывернутых рук, которые были прикованы к батарее, и он отчаянно завопил. Опомнившись, Юсупов его отпустил, и бандит плюхнулся на пол, потеряв сознание от боли.

— Ничего-то у меня не вышло, Петя! — обескураженно признался он сыну. — Теперь придется вышибать признание силой. Ты не смотри, что у него такой дохлый вид, — добавил он, заметив, что сын косился на бесчувственного бандита. — Уже через несколько минут оклемается!

Михаил Юрьевич глубоко вздохнул, словно набираясь духа перед новым тяжелым этапом работы, и наказал сыну:

— Возвращайся к дяде Виктору и помоги ему. Здесь зрелище не для тебя. Теперь — слово за ним, — с надеждой добавил он. — Чувствую, что сегодня Витек положит меня на лопатки!

У Виктора Степановича поначалу дела тоже продвигались плохо. Ушлая Воронцова сразу выбрала верную тактику защиты.

— Да что вы говорите? — изображая, что страдает, застонала она, выслушав требования и посулы Сальникова. — Разве я знала, что мой котик преступник? Я же его любила! И Жора ко мне хорошо относился, но ничего не рассказывал!

— Но неужели в его поведении у вас ничего не вызывало подозрения? — пристально поглядел ей в глаза опытный сыщик, стараясь разгадать фальшивую игру. — Разве вас не насторожило то, что решил сменить фамилию?

— Нисколечко, — правдиво ответила Катерина, искусно разыгрывая из себя прямодушную, простую бабу. — Моя фамилия покрасивше будет. Он так и сказал.

— Это чем же? — удивленно поднял брови Сальников. — Шилов тоже ничего.

— Да что вы, разве можно равнять? — забыв о страдании, кокетливо взглянула на него Воронцова. — Моя фамилия звучит и красиво, и аристократично!

— А вы дворянского происхождения?

— Вполне может быть, — приосанилась Катерина, — но точно не знаю. Шилов первый на это клюнул. Я ведь долго не была замужем, — простодушно призналась она следователю. — Может, поэтому не приставала к нему с лишними вопросами.

Это звучало убедительно и расположило Сальникова в ее пользу. «Наверное, Воронцова не знала правды о своем муже. Башун — ловкий негодяй! — подумал, глядя на открытое лицо и солидный вид заведующей детдомом. — Намучившись одна, она, не задумываясь, делала все, о чем попросит „ее котик“. Придется зайти с другого конца: узнать, под каким предлогом он спрятал у нее наших девочек», — мысленно решил он.

Решение было верным. Лишь Виктор Степанович заговорил о похищении Оленьки и Нади, у Воронцовой забегали глаза, в голосе появились фальшивые ноты, и ему стало ясно, что она если не активная участница преступления, то уж точно пособница бандитов. Катерина была плохой актрисой, и он взялся за нее покрепче.

— Ладно, тогда скажите, кого из детей вы поместили в детдом по просьбе мужа, — без перехода резко обрушился он на Воронцову. — Когда и кого именно?

— А что, Шилов брал за это взятки? Ему еще добавят срок? — попробовала она морочить ему голову, выигрывая время, чтобы решить, что для нее лучше: все отрицать или открыть правду о пропавших девочках. Умная и хитрая, Катерина понимала, что в последнем случае рискует меньше. По документам у нее все было чисто, а свидетельства бандитов можно было бы представить как оговор из мести за помощь следствию.

Если же попытается скрыть правду, и все откроется, так как обнаружить следы пребывания Оли и Нади в детдоме не слишком сложно, то ей наверняка грозит тюрьма и немалый срок. Эти переживания настолько очевидно читались на озабоченном лице Катерины, что, не выдержав, Сальников мягко сказал:

— Будет вам мучиться, Воронцова! Говорите всю правду. В этом случае я вам твердо обещаю: вместо того чтобы сесть в тюрьму как соучастница бандитов, вы будете только свидетельницей.

Располагающий вид Виктора Степановича и его заверение помогли ей окончательно решиться, и Катерина, опустив глаза, спросила:

— А что вы хотите от меня узнать? Я скажу все, что знаю!

— Прежде всего о разыскиваемых нами сестрах-близнецах Юсуповых, — на этот раз жестко потребовал ответа Сальников. — Они еще у вас или уже выбыли? На каком основании поступили, а если выбыли, то куда? И почему, — он сделал паузу, остро взглянув на поникшую Воронцову, — во время посещения детдома я не обнаружил их следов?

— Боже мой! Теперь мне все понятно, — изображая удивление, воскликнула Катерина. — Наверное, у бедных сироток нашлись родственники и хотят забрать их к себе? Но у меня осталась только одна из них, а вторую перевели в другое место. Что же вы мне сразу тогда не сказали? — с фальшивым упреком подняла она на следователя глаза, в которых таилась скрытая насмешка.

— Почему я никого из них не обнаружил? — сдерживая гнев, спросил Сальников.

— Извините, — смешалась Воронцова, мысленно ругая себя за то, что рассердила следователя. — Вы могли бы обнаружить только одну из них, Надю, которая находилась в изоляторе. А Оли уже не было. Но все их документы, — торопливо добавила она, — у нас имеются.

В этот момент в гостиную вошел Петр и что-то сказал Сальникову на ухо.

— Сходи за отцом! Он срочно нужен здесь, — велел ему Виктор Степанович, не выдавая бушевавшей у него в душе бурной радости. «Да! Это уже успех, — думал он, счастливый, что хоть немного сумеет утешить старого друга. — Пусть еще неизвестно где сейчас наша маленькая Оля, но ведь Наденька-то нашлась!»

Сразу поняв сердцем, что другу удалось добиться успеха Михаил Юрьевич вихрем ворвался в гостиную, крикнув ему прямо с порога:

— Говори, что узнал!

— Наденька в детдоме, в изоляторе. Прошлый раз ее увели перед моим носом, — радостно улыбаясь, сообщил ему Сальников. — Надо срочно за нею послать!

— Поедет Петя, — с загоревшимися глазами распорядился Михаил Юрьевич и, остановив взгляд на Воронцовой, добавил: — Разумеется, вместе с заведующей.

— Но вы мне объясните, — запротестовала для вида ушлая Воронцова, хотя уже догадалась, что он — отец похищенных девочек, — на каком основании?

— Вам все объяснят по дороге в детдом, и когда привезут обратно, — бросил ей Михаил Юрьевич. — Есть что-то еще? — нахмурился он, видя, что она в нерешительности остановилась.

— Я ведь не такая дурная и уже поняла, что над девочками Олей и Надей совершено преступление и мой муж… в нем… замешан, — запинаясь, произнесла Катерина, приняв мучительное для себя решение. Последние минуты она только и думала: говорить о деньгах бандитов в ее сейфе или нет? Жадность толкала ее к тому, чтобы скрыть, но она вовремя сообразила, что не сможет объяснить, откуда у нее столько валюты. А в том, что сейф заставят открыть, можно было не сомневаться!

— Ну и что с того? Что это меняет? — нетерпеливо спросил Михаил Юрьевич.

— Да, видите ли, муж… то есть… Шилов… — по-прежнему мялась она. — В общем, он попросил меня положить в сейф большую сумму денег… в валюте! А я к ним, — поспешно заверила Катерина, — не имею никакого отношения.

— Хорошо! Вы своевременно об этом сообщили, — одобрительно кивнул ей Михаил Юрьевич. — Привезете их вместе с документами Оли и Нади Юсуповых!

Петр и еще один сотрудник агентства повели Воронцову к машине, а сам он вернулся к Башуну, который пришел в себя и тихо скулил, донимаемый болью в вывихнутых суставах рук. Когда вошел Юсупов, он осыпал его бранью.

— Ты, костолом, еще за это ответишь! По закону — за членовредительство! — в перерывах между матом пригрозил он. — А как выйду, блин буду, замочу!

— Тебе, гад, до тюряги еще дожить надо, — презрительно бросил ему Юсупов. — Радоваться должен, что шею не свернул, а ты о руках беспокоишься. Однако хочу тебя порадовать, — решил он морально добить подонка. — Заложила твоя женушка своего котика. — Сейчас привезет сюда и Наденьку, и деньги, которые ты прятал у нее в сейфе. Правильно делает! Зачем ей отвечать за тебя, ублюдка?

— Врешь, падла! Не могла Катюха так сделать! — взвыл в полном отчаянии Костыль, не желая ему верить и в то же время сознавая, что все сказанное — это правда. На него страшно было смотреть. Лицо побагровело, глаза выкатились из орбит, на губах пена. Было такое впечатление, что вот-вот его хватит удар!

Михаил Юрьевич не был жестоким по натуре, видал картины и пострашнее, поэтому вышел, не желая смотреть на страдания заклятого врага, пытавшегося лишить его дочерей. Но и облегчать их не стал. А когда сын привез Воронцову и Наденьку, приказал запереть супругов в спальне до передачи их милиции, с которой не торопился. Это было его местью!

Что касается дочери, то ее он сразу отправил домой. Фоменко после визита «комиссии» пичкал Наденьку снотворным, и девочка была в полудремотном состоянии, так и не узнав ни отца, ни брата. Очевидно, решила, что видит их во сне.

В это время за закрытой дверью спальни Воронцовых шел последний акт разыгравшейся драмы. Теперь уже свои проклятья Костыль изрыгал на убитую горем и не знающую куда от него деться Катерину.

— Сука позорная! Продала меня с потрохами! — бился он на привязи, в бешенстве забывая об острой боли в плечевых суставах. — Когда выйду, одного дня не проживешь!

— А что мне было делать, котик? — оправдывалась она, как могла. — Я сказала, где девчонки, чтобы не так лютовали. Ведь они все равно бы в детдоме концы нашли! И ваши деньги в сейфе. Тебе легче будет, если и меня упекут в тюрьму?

Говоря это, Катерина подошла к нему, желая как-то помочь, но Костыль изловчился и смачно плюнул, стараясь попасть в лицо, но промахнулся, и она от него отпрянула.

— Напрасно злишься, котик, — миролюбиво сказала Катерина, отойдя все же в дальний угол. — Подумай и сам поймешь, что я тебе пригожусь, если останусь на свободе.

«А на что она теперь может пригодиться?» — уныло подумал Костыль, и тут его осенило. Он вспомнил об универсальной отмычке, которую всегда носил с собой, спрятанной в лацкане пиджака. Пиджак висел в платяном шкафу, и при обыске, который провели очень бегло, ее как будто не нашли.

— Какой толк нам будет друг от друга, Катюха, ежели меня посадят? — сразу успокоившись, насмешливо произнес он. — Ты мне сейчас помоги.

— Да я с радостью, котик! — оживилась Воронцова, но подойти побоялась. — Только скажи, что мне делать.

— Быстро достань из шкафа мой коричневый пиджак и дальше выполняй все, что скажу, — приказал Костыль и продолжал командовать по мере того, как она делала то, что он требовал. — Вытащи из лацкана спрятанную внутри длинную булавку. Теперь любым, что найдешь, перережь ремни на ногах.

Катерина нашла большие ножницы и освободила от пут ноги мужа.

— Чего еще надо? — спросила она, задыхаясь от волнения, так как догадалась о том, что задумал ее котик. — Неужто надеешься отсюда сбежать?

— Сейчас сама все увидишь! — азартно бросил Костыль и, взяв с ее помощью в зубы отмычку, дотянулся до замка наручников и стал потихоньку его ковырять. Однако ничего не вышло, и сообразительная Катерина пришла ему на помощь.

— Дай мне попробовать, — предложила она и, повторяя то, что до этого делал он, довольно быстро добилась успеха.

— Теперь доставай все простыни, что у тебя есть, и мы с тобой их свяжем, — не теряя времени, велел Костыль, растирая плечевые мышцы и морщась от боли.

— Что с тобой? Потянул? — испугалась Катерина. — Как же будешь спускаться?

— Проклятый Юсупов руки вывернул. Он мне за это еще заплатит! — злобно бросил ей муж, помогая вязать узлы. — Не бойся, подстрахуюсь! Мне не впервой.

Но на этот раз опытный скалолаз Башун роковым образом ошибся. Сделав из простыней самодельный канат, он выскочил на балкон и, закрепив конец, стал быстро спускаться с двадцатиметровой высоты, еле справляясь с жуткой болью, пронизывающей при каждом движении.

На крайний случай им из старой простыни была сделана страховка, которая должна была удержать от падения. Она-то и подвела. Примерно между пятым и шестым этажом Костыль испытал настолько сильный болевой шок, что на миг потерял сознание. Руки у него разжались, и он на страховке заскользил вниз с возрастающей скоростью. Задержать должен был очередной узел, но произошло непредвиденное.

Несмотря на низкий рост, бандит весил около центнера, и дряхлая простыня его не выдержала! Инерция была так велика, что, когда страховку задержал узел каната, ее рвануло, и простыня лопнула. Костыль из нее выпал, и как снаряд полетел вниз. Он уже очнулся, высота была небольшой, и бандит попытался сгруппироваться, чтобы спастись при ударе об землю.

Однако судьба уже свершила над ним приговор. На пути его падения оказался бетонный козырек подъезда. Костыль отчаянно дернулся, чтобы увернуться, но размозжил о его край голову и упал на землю уже бездыханным. Весь этот ужас наблюдала, перегнувшись через край своего балкона, Катерина Воронцова. Она оказалась единственным человеком, который искренно оплакивал смерть этого негодяя.

Дома на Патриарших прудах в детской у кроватки Наденьки собрались все родные и близкие семьи Юсуповых. Прилетела из Женевы и сестра ее бабушки Варвара Петровна. Не было только Даши и ее родителей. Пока все еще сонную девочку осматривал известный профессор-педиатр, все молчали и лишь вполголоса обменивались короткими репликами в ожидании его заключения.

Наконец врач, закончив свое обследование, авторитетно заявил:

— Ребенок совершенно здоров, но его организм слишком перегружен снотворным. Никакой опасности нет. Необходимо лишь в течение недели в точности соблюдать данные мною предписания. Их вам сейчас передаст мой ассистент.

Обрадованные его оптимистичным заключением, родственники вопросами его не донимали, и он вскоре ушел вместе с ассистентом, провожаемый Петром, который устроил и оплатил этот визит. Остальные с нетерпением ожидали в детской, когда Наденька очнется, так как профессор заверил, что ее сознание должно проясниться.

До сих пор с девочкой происходило странное. Еще с того момента, когда вышла из машины около своего дома, девочка озиралась кругом с таким видом, будто ей все это мерещится. Когда же к ней бросилась мать, то она в ужасе отпрянула от нее, как от привидения, и заплакала, закрыв личико руками.

— Бедная моя малышка! Она в здравом уме? — расстроенно бросила Светлана Ивановна матери. — Что с ней сделали эти бандиты?

— Нужно немедленно ее обследовать! — тоже встревоженная состоянием Нади, посоветовала ей Вера Петровна. — Пусть Петенька срочно привезет хорошего педиатра.

И теперь, когда выяснилось, что никакой угрозы здоровью Наденьки нет, у всех отлегло от сердца. Ждали только ее пробуждения, которое, как обещал профессор, должно было наступить через несколько минут. Но вот, наконец, девочка зевнула, сладко потянулась и открыла глаза. Но что такое? Увидев своих близких, она, зажмурившись, тряхнула головкой, словно отгоняла мираж, вновь открыла глаза и испуганно спряталась под одеяло.

Все переглянулись, ибо прогноз профессора не оправдывался.

Однако Наденька снова робко выглянула из-под одеяла и, убедившись, что видение не исчезает, тонким голоском жалобно произнесла:

— А что, я тоже умерла?

— Да что с тобой, доченька? — не выдержав, наклонилась над ней Светлана Ивановна. — Почему так говоришь? Ты не умерла, ты живая и у себя дома!

— И вы все живые? — поразилась Наденька и, отбросив одеяло, приподнялась на постели, внимательно оглядывая присутствующих. Вдруг ее личико осветилось радостью. — Выходит, вас спасли?

— Она бредит, Миша! Профессор ошибся. У Наденьки что-то с головой, — с горечью шепнула мужу Светлана Ивановна, — но мы ее вылечим!

— Погоди, дай мне разобраться, — слегка сжал ее локоть Михаил Юрьевич и, наклонившись к дочери, серьезно спросил: — А почему ты сначала решила, будто мы все умерли и, только увидев тетю Варю, убедилась, что это не так?

— Потому, что ее не было в самолете, когда вы упали в море!

Все недоуменно переглянулись, а Михаил Юрьевич также мягко и спокойно поинтересовался:

— Тебе это, наверное, приснилось?

— Да что ты, папочка, какой сон? — удивленно возразила ему Наденька. — Нам тетя-лейтенант из милиции сказала, что с самолетом, которым вы летели из Ялты, случилась авиакатастрофа. Какое счастье, что вы все спаслись! — просияла она. — А как теперь обрадуется наша Оленька! Надо ей немедленно сообщить!

— А где она, доченька? — улыбаясь, чтобы не выдать своего беспокойства, тут же спросила Светлана Ивановна. — Ты знаешь?

— Во Флориде, у каких-то богатых американцев, вроде бы наших дальних родственников, — беззаботно ответила Наденька. — Они и меня обещали взять к себе жить. Только позже.

— Обманули детей! Но ты ее больше не расспрашивай, — шепнул жене на ухо Михаил Юрьевич. — Мы все узнаем позже и обязательно вернем Оленьку домой! — полный оптимизма, заверил он ее, нежно прижав к себе сильной рукой.

Он уже понял, что с ними произошло и под каким предлогом бандитам удалось увезти дочерей из школы. Сделав всем выразительный знак глазами, Михаил Юрьевич ласково погладил Наденьку по кудрявой головке и мягко сказал:

— Ты нам обо всем подробно расскажешь после обеда! А пока полежи и хорошенько отдохни. Мы теперь никогда не расстанемся!

Понимая, что сейчас ее нельзя эмоционально перегружать и необходимо дать ей возможность вновь привыкнуть к домашней обстановке, все покинули детскую. Мужчины отправились в гостиную обсудить планы своих дальнейших действий, а женщины стали собирать на стол, чтобы отпраздновать чудесное спасение Наденьки.

Итак, Наденька, счастливая и улыбающаяся, оказалась у себя дома, рядом с родными — живыми и здоровыми! Ее опасная эпопея окончена, и все страдания и страхи остались позади. Но это был успех лишь наполовину, ибо судьба ее сестры-близнеца Оли оставалась пока неизвестной.

Стало быть, конец этой истории — еще впереди.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст, Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Оглавление

Часть I КРОВАВЫЙ БИЗНЕС

  Глава 1 Хирург в законе

  Глава 2 Кровавый бизнес

  Глава 3 Княжны Юсуповы

  Глава 4 Седой действует

  Глава 5 Проблемы молодых

  Глава 6 Удачный побег Часть II ПОХИЩЕНИЕ

  Глава 7 Дела семейные

  Глава 8 Костыль вступает в игру

  Глава 9 Измена Насти

  Глава 10 Хитроумный план

  Глава 11 Похищение

  Глава 12 Подлецам везет Часть III УСПЕХ НАПОЛОВИНУ

  Глава 13 Воровские разногласия

  Глава 14 Щедрые заказчики

  Глава 15 Ультиматум бандитов

  Глава 16 Трагическая неудача

  Глава 17 Сплошные неприятности

  Глава 18 Успех наполовину Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg