«Рассказы»

Олег Булатов

РУССКИЙ ЧЕТ (Дневник виртуального знакомства)

Лирика

ШИЗОФРЕНИЯ

Олег Булатов

День первый (знакомство)

0 часов 30 минут

В Web нужно идти поздно - только тогда есть шанс получить приемлемую скорость. Мне еще хорошо, у меня Россия-Он-Лайн, но все равно лучше ночью. Вот я и иду. Мой бывалый USR Sportster 14.400 (по простому "шпрот") натужно набирает номер. "Вход в сеть". Модем бешено мигает всеми лампами, скорость удовлетворительная, я начинаю "ползать" по ссылкам.

Так, здесь я уже был. И здесь. И здесь. О! Что-то новенькое, похоже порнушка. Так, это - не интересно, это - слабовато. Фу, какая гадость! А вот, вроде ничего (браузер пошел грузить картинку). Откуда картинка? Из Штатов, вестимо! Пока грузит, можно и осмотреться - драгоценное время IP соединения не будет потрачено зря - к многим мегабайтам порнухи на диске прибавится еще одна JPG-картинка.

Хорошая команда - New Window, как я ее люблю. Картинка "качается", а я дальше по Webу пошел. Пошел пошел, и зашел...

0 часов 46 минут

...И зашел на -msu.net. Какой-то сайт под названием "Кроватка". Что за кроватка? А, да это, оказывается, чет (chet)! Да еще и русский!

Что нужно сообщить о себе, чтобы поболтать с сетевым народом? Как меня зовут? Пожалуйста! Мой испытанный ник (nickname - прозвище): "Профессор Мориарти". Ура, я в чете. В чет-комнате находятся: Сникерс, Маша, GreenLady, Стрелок, Мастодонт, Сантехниксон, Муравейчик и прочие...

0 час 50 минут

...Профессор Мориарти: Привет Стрелок, Маша и Сникерс (satisfaction)! Как диля?

СТРЕЛОК: Маша давай познакомимся поближе.

Сантехниксон: Привет Профи (хоть я и не попал в список) :)

Профессор Мориарти: Здоровка, Сантехниксон!

Маша: Пр.Мор., а вы знаете, что случилось на самом деле с Холмсом, когда он поехал на водопад?

Профессор Мориарти: Да, мой заклятый враг погиб там! А о чем на Кроватке идет гниловатый базар?

Snickers!!: Муравейчик!, привет! Т-999+1,, привет! Профессор привет! Кес ке это - сатисфэкшн? Меня этим словом уже 2 раза пугали?

Профессор Мориарти: У вас, Маша, другая point of view?

Профессор Мориарти: сатисфакшн - это когда испытываешь чувство глубокого удовлетворения...

Сантехниксон: Мориарти - вьюпойнт... Так короче

Входит mr X: Ребята, а я вам не помешаю?

Маша: Пр. Мор., вы были его школьным учителем, а он ездил лечиться от пристрастия к кокаину.

СТРЕЛОК: Народ, я сижу в И-нете за 3$ посоветуйте чего-нибудь подешевле!!! Как я понял, Маша, ты новенькая, я тоже. Чем занимаешся в свободное время?

Маша: СТРЕЛКУ: Ну как тебе сказать...

Профессор Мориарти: Может напишем заново историю Щерлока Х°льмса? Ну ты и "гонишь", Маша...

mr X: Я тут первый раз, и ничего не знаю. Вот и пытаюсь как-нибудь разговор завязать...

Профессор Мориарти: Стрелок, легко - сиди за 2 бакса...

maverick: стрелок хочешь за 0.6 бакса

Профессор Мориарти: Аукцион начался! Стрелок, хочешь я тебе за Инет еще и доплачивать буду? Кто меньше?

Мастодонт (очнулся): Музыка, власть и нереальность - вещи от которых прет. Кто нибудь поспорит со мной?

Профессор Мориарти: Я!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Must to don't - ты не прав. Прет от женсчин!

Мастодонт: prof, женсчины - это ЯД

Snickers!!!: СТРЕЛОК: не, серьезно я подключался за $80, пользованиие - $200 в месяц с 24 часа в сутки или $60 - 6 часов в месяц(+$4 за каждый лишний час)

Профессор Мориарти: Мастодонт, ты не знаешь классики! Мама - это ЯД (Крематорий). Сникерс - такие деньги за Интернет - ты что, миллионер?

Сантехниксон: Проф, где Сникерс живет - там, я думаю, это совсем недорого...

Профессор Мориарти: А женщины - это вкуууусно!

Snickers!!!: Профессор, ну платил не я а фирма, а живем мы в такой глуши, что вам и не снилось!!

GreenLady: Профессор Мориарти - а ты страшный людоед, похоже...

Профессор Мориарти: А, фирма... Так это фигня. За меня тоже фирма платит - бартером. IP в обмен на куриные окорочка...

Маша: ПМ, а какую музыку ты слушаешь?

Мастодонт: Каждый сам решает - что ему нравится...

Профессор Мориарти: Крематорий, Чайф, Агата, БГ, Чижжж, Ноль, и музыка некоторых моих друзей наркоманов-поэтов-алкоголиков...

Профессор Мориарти: Мастодонт - это не спор... Тухло...

Маша: ПМ, Чайф - это хорошо.

Профессор Мориарти: Я тоже всегда испытываю чувство глубокого удовлетворения, когда слушаю русский рок... (кстати ты, Маша - это тоже хо-ро-шо... :-))

Системное сообщение: "Маша просит частной беседы с вами, Профессор Мориарти". Маша и Профессор Мориарти уединяются...

1 час 20 минут

Личный чет (приватный) - это здорово. Это когда никого лишнего нет, когда можно пообщаться наедине... Мы знакомимся. В чете это процесс долгий. Уходит вверх длинная лента реплик, каждый пытается узнать как можно больше о собеседнике. Музыка, интересы, работа, внешность, возраст...

Узнав что-то о человеке, ты не всегда можешь быть уверен - правда это или нет. В течении нескольких часов ты можешь признаваться в любви девушке под чарующим именем Лолита, а все закончится репликой "Ну ладно, пошутили и хватит. Меня зовут Вася...". Поэтому поток вопросов бесконечен. "Сетевая" Маша, по ее словам, работает в каком-то СП, ездит на "Фольксвагене" и живет в одном районе со мной. Видно, у нее плохой провайдер или линия - время от времени она "падает" т.е. соединение разрывается. Тогда я жду - иногда минут по пять - пока она не дозвонится на чет снова...

Я рассказал о себе уже почти все, а она никак не хочет признаваться, сколько ей лет и давать свой телефон. Зато согласилась прислать свою фотографию, которая "лежит" на каком-то сервере в Сети. С трепетом ожидаю, гадая - уж не пришлет ли мне Маша фотку с какого-нибудь порно-сервера. Фотография приходит, на ней - обнаженная симпатичная девушка лет 20. Качество съемки - любительское. Похоже на правду! Я в ответ прислать ничего не могу - у меня в Сети фотки не лежат... Но Маша, похоже, мне и так верит...

2 часа 40 минут

...Маша: Ну, как я тебе на фотке?

Профессор Мориарти: Я балдею. Я пухну и тащусь...

Профессор Мориарти: Ну так скольки тоби годын?

Маша: Это еще что, у меня и лучше есть..

Профессор Мориарти: Девица, красавица, сколько тебе лет, а?

Маша: (недовольно) А что, на фотке не видно? И вааще, девушкам таких вопросов не задают...

Профессор Мориарти: По фотке - лет 20... Прости, но уж очень интересно...Признайся, симпотная...

Маша: Не-а, не скажу... Я буду таинственной незнакомкойневидимкой... А чего тебе во мне больше всего нравится? Только чессно?

Профессор Мориарти: Буду по любовнически краток: лицо, ноги и грудь... (Большими буквами) И ВААЩЕ ТЫ ВСЯ....

Профессор Мориарти: Можно я тебя поцелую? Виртуально...

Маша: А куды?...

3 часа 15 минут

Виртуальный секс - это очень оригинальное ощущение... Во-первых, ты партнера не видишь, и должен фантазировать. Во-вторых, нет никаких психологических и моральных барьеров, сняты все комплексы - краснеть не перед кем.

В Интернете масса сексуальных четов, но заниматься виртуальным сексом на них - скучно. Почему? Да потому, что все идут туда с одной мыслью и занимаются одним и тем же, и в придачу четы эти, как правило, англоязычные. Т.е. в перспективе до партнера добраться нельзя - он на другом конце океана. А вот заниматься таким делом в приватном русском чете на публичном серевере, куда люди идут просто поболтать о том о сем - это другой разговор. Там есть хотя и маленький, но реальный шанс в конце-концов познакомиться "вживую". И это придает необычайную остроту ощущениям...

4 часа 30 минут

Мы вынуждены попрощаться. И ей и мне завтра рано вставать, и нужно хоть часа два поспать... Договариваемся встретиться на "Кроватке" завтра в 0 часов.

Короткий и неспокойный сон. Снится (почему-то) внешность Сникерса, губы шепчут: "Ну вот, Маша опять упала"...

День второй (в ожидании чуда)

Весь день - в сомнамбулическом состоянии. Глаза красные, руки трясутся, с окружающими хочется общаться письменным способом. Постоянно ловлю себя на том, что поглядываю на часы...

Ночь. 0 часов 20 минут

Я на "Кроватке". Маши здесь нет! Какой удар для холостяцкого сердца! Скрепя его, я терпеливо засоряю побличный чет ярко-красными надписями: "Где ты, Маша? Я жду тебя!", "Никто не видел здесь Маши?"

Завсегдатаи узнают меня (за вчерашний день я перезнакомился со всеми). Постоянно получаю сообщения от них типа "Маша здесь была, но только что ушла на другой чет - "Диван"

(). Начинается беготня по четам, причем я постоянно оказываюсь там, где Маша "только что была, но вышла". Наконец, в час ночи, я "ловлю" ее на "Кроватке".

Профессор Мориарти: Ур-р-ра! Наконец-то! Где ты была?

Маша: Ур-р-ра! Я тебя искала! А ты где был?

Профессор Мориарти: Я тебя искал...

3 часа 10 минут

Разговор бесконечен - вопрос следует за вопросом, реплика за репликой. Обсуждается все и в то же время ничего. Проговорив два часа понимаешь, что так толком ничего и не сказал...

...Мы принимаемся рассказывать друг-другу частушки. На полчаса чет превращается в длинную полосу образцов народного творчества, изредка разбавляемую репликами типа: "А эта как тебе?" и "А вот это ты не слышал? "...

4 часа 24 минуты

На сайт заходит мой старый-добрый друг. Мы, находясь в приватном чете, замечаем его. Я знакомлю его с Машей, и разговор продолжается. Внезапно кто-то под кличкой Bad Boy начинает нагло хамить в чете. Его ядовито-зеленые реплики, написанные здоровенными буквами, напоминают плевки. Первое инстинктивное (но неверное) желание берет верх - я начинаю хамить в ответ.

Я отлично понимаю, чем мне это грозит (в чете "Кроватка", как и во многих других, употребление нецензурной лексики в публичном разделе карается просто - sysadmin выкидывает хамов и запрещает им доступ к чету), но все же ввязываюсь в перепалку:

Bad Boy: Маша, здорова, корова! Ты похоже редкая ~!@#$%^, у тебя ~! @#$%^*...

Профессор Мориарти: Эй ты, Bad Boy! Пошлое, низкое пресмыкающееся, отныне я буду называть тебя желтой лягушкой и земляным червяком, да-да, земляным червяком!

Bad Boy: Проф, ~!@#$%, ~!@#$%, ~!@#$%. :-Q

Профессор Мориарти: Сам ты ~!@#$%, пресмыкающееся!

...Через минуту бурного обмена "колкостями" все заканчивается - мне выдается сообщение "Вы были отключены от чета". После безуспешных попыток вернуться я понимаю, что больше на него войти не смогу. Похоже, sysadmin отключил и Машу - ее на чете тоже нет. Единственное утешение в кровавой матерной битве погиб и Bad Boy...

День третий (разлука)

С утра до вечера продолжаются безуспешные попытки войти на "Кроватку" или найти Машу в других чатах. Ощущение ужасное, самочувствие паршивое. С некоторым удивлением обнаруживаю, что действительно по уши, что называется, влюбился...

Наравне с паршивым настроением губы почему-то постоянно пытаются насвистывать "Старый клен, старый клен, старый клен стучит в окно...", и сердце бьется как-то по весеннему учащенно... Маши нет нигде, никто ее не видел... Проклиная все, прошу "четеров" передавать ей, что каждый вечер буду ждать на "Диване".

День четвертый (поют сердца)

0 час 10 минут

"Диван", длинная безрадостно-серая полоса реплик уползает вверх. Изредка появляются знакомые клички, но Маши нет. Только в разлуке понимаешь, как дорог для тебя человек... Опустошение...

0 час 25 минут

"Диван", попытка войти на "Кроватку", еще три других чета. Все безнадежно, ее нигде нет... Я один в бесконечно огромном пространстве Сети, несмотря на толпы окружающих меня Стрелков, Мангов-Мангов, Канистр, Оль и Ирин... Время бесконечно, оно тянется, как прилипшая к подошве ботинка жвачка...

1 час 13 минут 43 секунды

Она! О Боги, это она! Знакомый "ник" неторопливо ползет снизу вверх по экрану. Счастье! Оркестр, туш! И большими, самыми большими, самыми яркими буквами я ору на весь чет:

Профессор Мориарти: Машенька, любовь моя, зравствуй!

Маша: ПРОФЕССОР! НАКОНЕЦ-ТО!

3 часа 15 минут

Боже мой! Как в чете летит время... Вроде только парой-другой фраз обменялись, а уже два часа прошло. За окном - снег и одинокий пьяница кричит что-то радостное. А в Интернете - Маша, которая все время "падает" из-за плохого соединения. И каждое ее падение начинает восприниматься, как маленькая смерть. В правом (общем) окне я тогда начинаю дико "орать" т.е. писать большими буквами: "Машенька, ты где? Приди, родная". Если не "орать", тогда заново вошедшая в чет Маша не сможет меня "зацепить" для приватного разговора...

4 часа 10 минут

...Я все пытаюсь упросить Машу дать мне свой телефон. Она колеблется и отшучивается. Но я упорен, я обещаю ей любовь до гроба, джентльменское поведение и луну впридачу...

Профессор Мориарти: Маша, ну дай телефончик, я (честно) буду звонить только в случае крайней необходимости... Мне бы голос твой услышать, солнце моеее!

Маша: А друзьям своим давать его не будешь?

Профессор Мориарти: Даже под пыткой не скажу. Я буду молчать, как партизан...

Маша: Ну ладно, дам. Завтра в 15.00 звони мне, лубовничек...

Ура, начало положено! Я услышу ее голос! Я наконец-то пообщаюсь с ней древним, уже не актуальным, не модным, но таким милым способом - я поговорю с ней...

День пятый, последний (самый счастливый)

Люди... Я - самый счастливый человек на свете! Я договорился о свидании! Слушайте все: сегодня я встречаюсь с Машей на станции метро Третьяковская, у старого, покрашенного серой краской полотера, который стоит в конце платформы, если ехать со стороны Беляево...

P.S. Все сетевые псевдонимы участников этой истории изменены, чтобы не компрометировать их Интернет-обладателей. Описываемые события и адреса, где они проходили - подлинные...

P.P.S. Вполне возможно, что наблюдательный читатель, несмотря на все предосторожности, предпринятые автором, сможет встретить и узнать в Сети героев этой истории - роман продолжается...

Лирика

* * * Есть грустное в бездвижии листвы, Лежащей под плитой бетонной снега. Лежать когда-то также будем мы, Мой милый друг, приятель, мой коллега .

Я вижу то, к чему сейчас ты слеп, Предвижу хоровод нелепый судеб, И верь - всему финалом будет склеп, И дальше склепа - ничего не будет.

Поэтому спеши, мой милый друг, Спеши оставить след на этом снеге, Не жди, когда замкнется жизни круг, Нам головы свернув в неспешном беге.

-- О.Б., 1996, октябрь.

ВЕНЧАНИЕ

Алых роз беспробудный сон Покрывалом тяжелым пал. В тон с червленою темью корон Золотится лица овал.

Густо-масляный блеск кольца, Свечи щепчутся вдалеке... Все с начала и до конца Мы с тобою - рука в руке.

Тело кинуто в сладкий страх, Тонких рук обжигает лед Томно-вязким толчкам в висках Так созвучен молитвы мед...

Лик священный сокрыл оклад Свет лампады издалека... Наш союз нерушим и свят Узаконена страсть греха.

? О.Б, 1996, сентябрь.

* * * Фиалок алых вал, Пахучих и красивых Девятый вал... Огромный глукий зал, Цепь коридоров длинных Я просто спал...

Оборками шурша, В вечернем платье, Ты вышла в сад Как ветренна душа, Как зыбко счастье, Как близок ад...

На томный жаркий лоб, Лаская брови, Дрожа слегка, Легла - белее молока И жарче крови Твоя рука...

? О.Б, 1995, март.

* * * Сегодня, на пике ночи, Утихла дня круговерть, И тихо ступая очень Ко мне заходила Смерть.

Стояла у изголовья, Мне волосы теребя Шептала, горя любовью: "О, как я хочу тебя!"

И две пустоты чернели Под белой дугой бровей И ангелы где-то пели, Все жалобней, все грустней...

? О.Б, 1996, ноябрь.

* * *

Все. Было уж поздно. Дико, Тяжелым гранитом плеч, Держа на груди гвоздику, Он должен был в лоно лечь...

Безмолвно глотая чувства, Стояла кругом семья И в памяти было пусто... И "Жутко!.." - подумал я. ....

О.Б, 1997, март.

* * *

Сегодня мы должны были заняться Этим. Он должен был сделать со мной... то, что всегда делают с такими, как я. Я не хотела покидать свое удобное ложе, не хотела чувствовать Его торопливые, но такие чуткие и уверенные пальцы. Мне казалось, что Это будет осквернением меня. Я боялась...

Но вот пришел тот самый момент, наступления которого я так не хотела. Вначале я почувствовала Его пальцы, которые нетерпеливо прошлись по всему моему телу. Потом я стала влажной, и запылала яркой, стыдливой краской. Потом Он сжал меня так сильно, что я чуть не закричала от боли, я почувствовала, что какая-то неведомая сила поднимает меня в воздух и несет, несет куда-то...

Прикосновение к листу было неожиданным и пугающим. Все мои чувства, мысли, вся влага и краска легли на белый лист бумаги и застыли там навсегда, запечатлев мои и Его переживания. Я - кисточка. Я - женщина.

Олег Булатов, 1995 год

ПРИТЧА О ЛИСТЬЯХ

На одном старом-престаром дереве, которое стояло в городском парке, глубокой осенью осталось только два листа. Всех их собратьев давно сорвал ветер, и они либо пустились в долгое путешествие по городским улицам, либо попали в осенние костры, либо были банально втоптаны в грязь незадачливыми прохожими. Но наши листья были особенно крепкие, и все еще держались рядом, на одной из самых длинных веток старого дерева. Оба они были давно и безнадежно влюблены друг в друга, и каждый из них по многу раз с нежностью рассматривал прожилки, переливы желтых красок и морщинки загнутых краев на своем соседе. Но ни тот, ни другой лист никак не могли решиться рассказать друг другу о своих чувствах, потому что им то мешали их собратья, то слишком громко в ветвях шумел озорник-ветер, то их заставлял плакать грустный осенний дождь.

И вот, одной холодной осенней ночью, когда первый снег только-только начал укутывать белым саваном кладбище опавших листьев, и одевать деревья в привиденческие наряды, один лист (вероятно, наиболее смелый) наконец-то решил рассказать другому о своих чувствах. Вокруг было очень красиво, небо было темно-темно-синего цвета, и на нем, как алмазы в сокровищнице, переливались звезды, а рядом с веткой горел старый парковый фонарь. Лист долго трепетал на ветке, стараясь приблизиться к предмету своей любви, а потом заговорил. Он поведал другому листу, как долго и тайно любил его, как следил за каждым его движением и ревновал к ветру, звездам, и даже к старому глупому парковому фонарю... Второй лист с нежностью слушал это признание. Ему так хотелось ответить на него такими же сильными и красивыми словами, но он не нашел их, и сказал банально:

- Я тоже люблю тебя!

А первый лист не понял его. Ему казалось, что за простыми словами стоят примитивные чувства, и он сказал, что не верит второму. Тот пустился в обьяснения, начал говорить еще и еще, старался сказать о своей любви все красивее и красивее, но тут налетел ветер, и сорвал оба листа с ветки. Он разметал их в разные стороны, и они так и не смогли понять, что такое любовь...

Олег Булатов, 1996 год

ШИЗОФРЕНИЯ

Серый дождь вел за окном свою надоедливую, слякотную жизнь. Природа медленно умирала как тяжело больной человек, и, цепляясь грязножелтыми, в красных язвенных пятнах, лиственными руками за ветки деревьев, медленно оседала на волглую землю. Непросыхающие стены домов с грязными, неряшливыми швами уныло заглядывали Ей в глаза своими похотно-любопытными окнами. Это была Осень.

Боже, почему ты разделил год на четыре части? Зачем эти переходы от лета к зиме и обратно? Зачем нужны эти проклятые осень и весна, давящие душу и рвущие ее на части своей чудовищной сутью, сутью змеи, меняющей свою кожу?

В такое время Ей становится то страшно, то Ее охватывает беспричинная, всесокрушающая злоба, то апатия. Но самое страшное - тоска. Жуткая, беспричинная, глубокая и беспросветная, как ночь на кладбище. Этой тоске нет конца, она как вампир, сосущий соки из Нее, опустошающий Ее душу. Единственное спасение тогда - карандаш, листы белой, как больничные халаты, мелованной бумаги и тушь. Все, все - и злоба, и апатия, и страх, и, что самое лучшее, тоска, легко и просто сбрасываются туда - в пучины белой страны, и выступают на ее поверхности черными фигурами. Тогда становится легче, правда ненадолго, но легче.

Вот оно опять. Тоскливо, тоскливо до боли, до слез в иссохших глазах, до спазма в груди - тоскливо до смерти. Быстрее, быстрее, пока измученное тело не забьется в судорогах, к столу. К бумаге, к белому прямоугольному лекарству.

Последняя мысль: как хорошо, что здесь постоянно дают новую бумагу!

* * *

Доктор посмотрел на посетителя строго и в то же время снисходительно.

- Господи, пятый рисунок! И все за десять минут! Поразительно...Пробормотал, посмотрев растерянными глазами на Доктора, посетитель. - И так каждый день? неужели она не устает?

Доктор еще раз посмотрел в смотровое окошечко на двери с номером 15 и взяв посетителя за локоток, повел его по коридору.

- Она рисует каждый день осенью и весной, во время циклов обострения шизофрении. Естественно, она устает, но припадки, случающиеся с ней, если она не рисует, истощают ее намного больше. Ее уже невозможно вернуть к нормальному состоянию, к тому же болезнь продолжает прогрессировать. Мы держим ее на нейролептиках, давая их лошадиными дозами, но это очень мало помогает. С такой нервной нагрузкой ей остался год до слабоумия, не больше.

- Но Доктор, вы понимаете, она гениальна! Вы должны вылечить ее. Я сам, как вы знаете, неплохой художник, я достаточно компетентен, чтобы сказать - ее рисунки превосходят все когда либо виденное мной! Они настолько мастерски выполнены, в них заложены такие великолепные идеи, что их можно поставить в ряд с произведениями таких мастеров, как Дали, Гойя, Гоген...

- Дорогой мой, смею уверить вас, в нормальном состоянии она будет не более гениальна в живописи, чем я. Она начала рисовать с первыми приступами шизофрении, и закончит рисовать с последним таким приступом. Ее гениальность заключается в ее болезни, шизофрения пробудила в ней способность к живописи, и шизофрения стоит за каждым ее рисунком. Теперь они стояли перед дверями лифта, и Доктор старательно поглядывал на часы, всем своим видом намекая, что ему пора, но Художник никак не мог уйти.

- Выходит, ее болезнь - гениальность?

- Я бы сказал иначе: ее гениальность - болезнь. И эта болезнь сконцентрирована в каждом ее рисунке. Она сбрасывает излишнее нервное напряжение на бумагу, высвобождая в рисунок свою нервную энергию, которая иначе привела бы ее к припадку. Для нее Это - просто способ борьбы с проявлениями болезни. Чтобы это понять, достаточно посмотреть на ее работы - они настолько наыщены шизофренией, что можно сказать: эти рисунки - переложенный на бумагу алгоритм нервного расстройства. Да, кстати, я думаю, вы изучали ее рисунки довольно долго?

- Да, я примерно по полчаса изучал каждый.

- Вы, вероятно, почувствовали после этого себя не в своей тарелке?

- Д-да, доктор, у меня было ощущение, как будто я стал воспринимать иир по-другому. Минут через сорок это прошло. А что это было?

- Это был, если можно так выразиться, отзвук болезни автора в вашей голове. Алгоритм нервного расстройства, заключенный в ее работах, настолько совершенен и реалистичен, что если человек рассматривает их долго и при этом обладает неустойчивой нервной системой, то у него есть довольно много шансов стать сначала шизоидом, а потом и шизофреником. Это, конечно, только теория, на практике мы еще не сталкивались с такими случаями, но все возможно.

- Доктор, вы знаете, у меня к вам просьба. Один мой друг, писатель, очень хочет познакомиться с вашей пациенткой. Можно ли это устроить?

- Нет мой друг, зто абсолютно невозможно. Мы и так нарушили порядок, позволив вам зто посещение. Вы же все понимаете. Это психическая лечебница особого режима и всякие посещения здесь запрещены. Так что о вашем друге не может быть и речи. Сюда можно попасть, хе-хе, лишь очень серьезно заболев. Да, кстати, ие забудьте вернуть нам рисунки...

* * *

Она изможденно откинулась на спинку стула. Напряжение медленно отступало, оставляя в Ней чувство опустошения. На ослепительно белом листе просыхала тушь, знаменуя появление еще одной застывшей части черно-белой жизни. Той жизни, куда ушла вся тоска и боль, незаметно растворившись в двуцветных силуэтах людей. Мир, вид на который открывался в окно рисунка, был сложнее и умнее того, в котором жила Она.

Чувствовалось, что в том мире тоска, боль и апатия не имеют того значения и той сути, которую они имели здесь, в зтой комнате с белой жепезной кроватью и обитыми мягким материалом стенами. Ей хотелось туда. Туда, в те черно-белые просторы Ее страны. Ей хотелось бродить по тем полям, хотелось плавать в тех морях и разговаривать с теми людьми.

Хотелось, но это было невозможно.

Она рассеянно посмотрела на стол, заваленный рисунками, на стены, на потолок и улыбнулась. Все было хорошо. Тоска отступала. Но что-то мешало ей уйти совсем. Что-то противное, мокрое и шуршащее. Она посмотрела за окно. Там, пропитывая землю влагой, шел Дождь. Он тупо бился в окно, пытаясь проникнуть и сюда, в Ее комнату. Он стучался и шуршал, шуршал, ШУРШАЛ! Нет! У Нее сейчас лопнут барабанные перепонки от этого шуршания.

Она резко выпрямилась на стуле и схватила карандаш. Подумала и отбросила карандаш, схватив сразу перо и окунув его в баночку с тушью. Рисовать! Рисовать ТОТ мир. Быстрее!

Практически бездумно она начала рисовать. Скорее! Сбросить Туда дождь, тоску, боль...И тут ей пришло в голову, что можно все сделать наоборот: тоску, дождь, боль - оставить здесь, а самой попасть Туда, в тот мир.

Надо только оставить там для себя место!

Рисунок был уже почти готов - поле где-то недалеко за городом, и дорога, уходящая вдаль. В пейзаже было только одно белое пятно - женский силузт...

* * *

Доктор был поднят с кушетки в ординаторской, куда он прилег вздремнуть, влетевшим в комнату санитаром. Санитар сообщил, что палата под номером 15 пуста.

- Вы что, пьяны, друг мой?

Доктор быстро шел по клинике. Пустой коридор, длинный ряд ламп "дневного" света, белая дверь с смотровым окошком. Доктор, проклиная косоглазого санитара, заглянул в окошко. Стол, заваленный рисунками, стены, потопок, белая кровать, привинченная к полу, окно, и никого. Тушь разлита по белому стулу, перо лежит на полу. И ни души.

Непослушные руки набирают код на замке, дверь открывается. Последняя надежда исчезает. Побег. Непонятно каким образом, но побег. Быстрая проверка: окно, замок на двери, стены, даже вентиляционная решетка. Все цело, но больной нет. Палата 15 свободна. На столе рисунок - поле, дорога, и молодая женщина бредет куда-то... Тушь еще не просохла. Непонятно...

- Оставайтесь здесь. Я пойду, напишу обьяснительную. Если что-то смогу обьяснить. Сообщите на вахту, пусть проверят всю клинику. Она должна быть где-то здесь...

Опять коридор, опять лампы. Усталость, слабость и растерянность, такая непозволительная для врача. Доктор в раздумьи остановился у двери в ординаторскую.

Подошла сестра. Стоит, чего-то ждет. Не решается заговорить.

- Что вам?

- В приемный покой поступил новый пациент. Из диспансера. 0ни там поставили ему шизофрению, бред преследования. Похоже, на этот раз они не ошибпись. - Замечательно... Вот и 15 освободилась, похоже... А кто такой?

- Художник иакой-то. Все о черно-белом мире что-то говорит. Дорисовался, бедолага...

За окном шел дождь, и холодные капли падали на опадающую листву старых кленов...

23 октября 1994 года.