«Кентавр»

ВАРАКИН Александр

Кентавр

Рассказ

Снилось Кузьмичу, что Кузьмич большой начальник. Телефоны у него, телефоны, и все звонят, не переставая. "Отменить!" - говорит Кузьмич по одному проводу - и там отменяют. "Вменить!" - командует по другому. Там запускают в серию. "А ну, быстро ко мне с докладом!" - и к Кузьмичу с докладом. "А ну, вон!" - уходят вон, а в глазах благодарность: дешево отделались...

Вдруг звонит - тот самый, прямая связь! "Слушаю! Кузьмич у телефона. Да, понял. Есть, товарищ Сталин!"

И Кузьмич просыпался от полноты чувств. И никак не мог вспомнить, о чем же говорил великий вождь. Что "есть", зачем "есть", куда "есть"? "Есть!" - и все.

Поделился с Ивановым-Пузыревым - тоже пенсионер, из соседнего подъезда, - так тот, несмотря на двойную фамилию, не поверил Кузьмичу.

- Брешешь, - сказал Иванов-Пузырев.

Ему такие сны не снились. Да и подозревал Кузьмич за соседом дворянское происхождение: фамилия-то уж больно двойная. Ничего не сказал Кузьмич, отвернулся угрюмо.

А сны продолжались. За всю жизнь Кузьмич не пересмотрел столько снов, как за эти два месяца. Пожалуй, и кинокартин столько не пересмотрел, сколько увидел снов, где вокруг него - телефоны, телефоны, а один - тот самый, прямая связь.

"Слушаю! Я Кузьмич. Есть, товарищ Сталин!"

Запомнил! Кузьмич запомнил сон!

- Это ви, Кузьмич? - мягко, но властно.

- Я Кузьмич, - отвечает он.

- Товарищ Кузьмич, скоро ждите кентавра. Обязательно будет. Ви поняли меня, товарищ Кузьмич?

- Есть, товарищ Сталин! Есть ждать кентавра! - отвечает Кузьмич.

Даже отбой запомнил: сначала щелчок в ухо, будто Иосиф Виссарионович свою знаменитую трубку о телефонную выбил, а потом - жужжание со скрежетом. Кузьмич сперва положил телефонную трубку на аппарат, а уж только после этого проснулся.

Ну, вот. Запомнил. Все полегче.

- Не было такой операции, - уважительно возразил Кузьмичу Иванов-Пузырев. - Мне один генерал рассказывал - у него тоже двойная фамилия, - что такой операции не было. "Кентавр" - это ты сам придумал.

Но "брешешь" не сказал!

Видел же Кузьмич: верит Иванов-Пузырев. Наплевать ему теперь, пускай сосед что хочешь говорит. Главное, поверил. И закурить предложил. Да еще как!

- Давай закурим, - говорит, - товарищ, по одной?

Это слова из песни Клавдии Ивановны.

- Давно бросил, - вздохнул Кузьмич.

А Сталин вот не бросил. Сталин все курил трубку. Добрый такой, как отец. Но не добренький! Строг был всенародный вождь.

- А что ж это за птица такая - кентавр? - задумался Кузьмич.

Надеялся, хоть Иванов-Пузырев подскажет ему, кого же теперь ждать. А сосед не знал. Казалось соседу, что "Кентавр" - название военной операции, во главе с самим Жуковым.

В воскресенье Петька с внуками пришел.

- Сын, - сказал Кузьмич почти шепотом, наклонясь. - Сын, кто такое за зверь это кентавр? Может, еще хуже космополита?

- Тебе, батяня, все "враги народа" мерещатся, - усмехнулся Петька. Компания это советско-американская. Сигареты "Кент" на Армавирской фабрике делают. Или еще что. Ты посмотри: там значок специальный, что по лицензии изготовлено. Есть значок-то?

- Есть, товарищ Сталин! - вспомнил Кузьмич и побагровел: - Дур-рак ты, Петька! Станет... Станет ОН такими пустяками заниматься!

- Да кто "он"-то, бать?

- Кто-кто!.. Дед Пыхто. Не знаешь, и не говори.

- Нет, бать. Ты не включаешь, видать, ни телик, ни радио. Теперь же кругом реклама! Есть еще "Хопер", "Проктёр энд Гамбле". Тоже компании. "Эм-эм-эм" помнишь?

- Уйди с глаз!.. Нет, стой. Разлей-ка еще по чуть-чуть, - перевел на другую тему Кузьмич.

- Дедуль, это человек-лошадь, - нехотя поведал Кузьмичу старший внук Витек. На пробивающемся пушку над верхней губой Витька посеялась начинка от замученного насмерть пирожка. - Баушк! Спасибо! - сказал Витек и вылез из-за стола.

- Ну-ка, постой, - окликнул его Кузьмич. - Это кто там у тебя лошадь?

- Кентавр твой. Еще Стрелец - одно и то же. Мифический.

- Откуда ты взял?

- А мы про Грецию учили. В шестом классе.

Кузьмич рассердился:

- Что про Грецию! Я тебе про кентавра говорю!

- Иди, Витек, иди, мы тут с дедом раскумекаем, - похлопал сына по плечу Петька. - Точно, бать. И я вспомнил. Был такой древнегреческий герой, из пятого, бать, класса. Кентавр назывался, - сказал он, когда Витек убежал следом за братцем во двор. - Здесь вот конь, а здесь вот - человек.

Забыл Кузьмич, что и осерчал:

- А здесь как же?

Задумался Петька...

- Убей, не помню! Это ведь когда было-то! Да и не говорили нам тогда.

- Эх, мало я тебя лупцевал, паразита. Как дошло до дела, вишь, простого школьного урока припомнить не могёшь.

- Да ведь и ты, бать, поди, Древнюю-то Грецию в школе учил. Чего ж сам-то не вспомнил?

- С моей учебы время сколько прошло, во-первых? Не то что с твоей. А во-вторых, никакого человека-коня в наше время в этой удивительной стране не было. Не открыли еще.

- Врешь, - сказал Петька. - Врешь, батя.

- Цыц у мене! - прикрикнул Кузьмич и отправился на скамейку.

- Был. Был такой, - вспомнил Иванов-Пузырев. - Да не помню, как звали. Может, и кентавр, а может, и еще как.

Вздохнул Кузьмич. Значит, был кентавр. Значит, Сталин о нем говорил. Ждать приказал. Но теперь-то ведь кентавров и в помине нету! Если только ископаемый. Что же такое хотел ему внушить отец народов? Кого ждать? Что все это значит?..

- Антихрист. И в Писании сказано: грядет Антихрист. С отметиной во лбу, - завозилась в ночи старуха, когда после долгих раздумий все-таки поделился с нею Кузьмич мучившей проблемой. - А ты чего это взялся поминать его на ночь глядя? - перекрестилась она на образ.

Да, многое изменилось за последние несколько лет. Раньше Кузьмич запрещал ей не только креститься, а и Бога в междусловиях поминать. Боролся люто, бывало, и поколачивал. Теперь вот вроде и самому хочется иногда у того же костерка погреться, да партийная совесть восстает. А с другой стороны, ведь сам-то Сталин тоже был из духовных...

- Ладно, спи, чего уж...

- Дед, а внуки-то у нас совсем большие стали, - поделилась старуха засыпая.

- Да, - сказал Кузьмич.

Если бы Петька с первой женой сразу поладили, да не пил бы десять лет, глядишь, теперь бы внуки университеты позаканчивали. Правда, и внуки-то были бы не те... Так другие. "Чего это мы ее не любим? - удивился Кузьмич. - Она ж Витьки с Вовкой мать!.."

Запутался в рассуждениях и заснул.

И досмотрел свой загадочный сон до конца.

- Это ви, Кузьмич? - спросил вождь вкрадчиво.

- Я Кузьмич! - отчеканил Кузьмич.

- Ждите кентавра. К вам придет кентавр. Скажет, от меня. Ви поняли, товарищ Кузьмич?

- Понял. Есть, товарищ Сталин!

И после отбоя Кузьмич положил трубку на рычаг.

Приказано ждать. Значит, будем ждать кентавра.

А телефоны все звонят - то один, то второй, то пятый. "Ждите указаний", - распоряжается Кузьмич. "Я занят", - грозно ответствует. "Малую деталь заменить большой - и в серию!" - приказывает.

И вдруг - опять прямая связь! Хватает Кузьмич еще не остывшую трубку.

- Это ви, Кузьмич? Кентавра ждете?

- Так точно, товарищ Сталин.

- Ну, ждите, ждите, пока вас не расстреляли.

- Меня? - вспотел во сне Кузьмич.

- Ну, не меня же! А ви не согласны, товарищ Кузьмич?

- Никак нет, товарищ Сталин. Никак не... согласен.

- Ну, раз ви не согласны на расстрел, ми вас повесим, - задумчиво произнес по прямому проводу друг всех Кузьмичей.

- За что же, отец родной! - вскричал Кузьмич и захотел проснуться.

- Не волнуйтесь ви так, - сказал всемирный вождь. - Это ми с Лаврентием Павловичем пошутили. С первым апреля вас, товарищ Кузьмич!

- Есть, товарищ Сталин! Служу Советскому Союзу!

- А против двадцати пяти лет есть ваши возражения? Ми тут, товарищ Кузьмич, посоветовались и решили.

- Вас понял, товарищ Сталин! С первым апреля! - нервно хохотнул Кузьмич.

- И хорошо. Я знал, что ви настоящий работник аппарата. Однако сегодня двадцать седьмое сентября.

Иосиф Виссарионович дал отбой, и Кузьмич проснулся.

За окном едва светало, шел мерзкий осенний дождь. Казалось, это он промочил насквозь три верхних этажа и покрыл старческое чело Кузьмича мелким бисером.

И все-таки за окном начинался новый день.