«Склон»

Дмитрий Соловьев

СКЛОН

Часа три ночи... Что писать? Не хочу хронику... Хочу чтоб поняли, что у нас внутри было. А потом пусть и судят. Поднимаю трубку, набираю международный. Трубка тяжелеет... Я звоню матери Сергея, и знаю, что надо спросить сейчас... Спросонья, но узнает... Я сразу к делу -- мол, что надо написать, и хочу о Сереже... В трубке тишина. Ответ грубый и короткий -пиши. Объясняю, о чем писать хочу. Она требует -- не указывай ни фамилий, ни дат, напиши так, чтоб каждый своего брата, сына, мужа видел -- чтоб кожей ощущал себя. Я недоумеваю, я ж не писатель -- если как исповедь написать -кто ж это читать будет... В трубке слезы: "Димочка, ну ты же все помнишь, просто пиши то, что знаешь, -- пиши то, что важно, что рвет внутри". Гудки... Я напишу, выверну себя наизнанку но напишу... Сережи не стало через месяц после того эпизода, о котором я напишу.

-----------------------

Пот -- сплошной ручей, едкий, как керосин -- глаза жжет углями... Бежать, бежать, бежать... Саднит бедро, рассеченное бедро, но надо бежать... Рядом бежит Серега, он в норме, да и пловец -- и бегает как электричка...Там, наверху, двое духов приковали семерых наших ребят на пологой стороне, и мы должны бежать быстро. Духи пытались достать, но склон крутой и с перепадами, слева зеленка, да и зигзагом в разброс идем -- по двоим, движущимся противоположно, трудно попасть. Ритм надо менять. Но куда его ритм, когда легкие уже как полиэтиленовый пакет, и вдруг простреливать прекратили... Это плохо, не так что-то... У меня остался один рожок -- на бегу зашвыриваю Сереге -- он целый, он -- дойдет. Интуиция подсказала еще, как увидел шевеление в зеленке -- вот почему не стреляют. Если они сейчас чуть спустятся и зайдут сзади -- писец. Что делать... Легкие выворачивает, бедро саднит сильнее...

Серега матом орет:

-- Ты, что сукой меня считаешь, ты же пустой!

-- Что ж ты орешь!..

Показываю ему по склону, потом на зеленку... Сквозь зубы цежу -- "Беги дурак, беги-и-и-и! Там ребята ждут..."

Придется импровизировать... Горло горит как печь, все в пузырях... Вижу, Серега уже пошел -- быстро и грамотно. Дойдет! Чувствую прилив. Ну, спаси и сохрани... Рву к зеленке, бросаю под ноги автомат -- ну и хер с приказом не бросать -- там семеро, а это сейчас железяка, если не брошу у духов -- их потом будет девять... Сейчас выход только купить их на игру в труса-десантника, для них я желанный "трофей"... Это для них экзотика -- они десантуру боятся и знают -- просто так не поверят... Ну, надо убеждать... Ору как сумасшедший: "Заебали суки! Хочу домой! На хер почки рвать, заебало мясом быть... Всех ненавижу!" Пусть решат, что уехала крыша -- в это поверят. Впрыгиваю в зеленку. Рассеченное бедро -- сука, на сломанную ветку, чувствую, как слезла повязка, и что теплое течет по колену. Бежать! Надо бежать... Бежать в сторону, чтобы у Сереги был шанс...Серега парень молоток -- он крепкий...

Слышу треск в метрах тридцати сзади, потом еще... Как будто трое -- не справлюсь никак -- ослаб, да и нога не слушает. Двух еще можно, но не трех... Главное бежать, чтобы их растянуть -- если схватят втроем, то мне крышка, боекомплект по нулям -- уже вторые сутки... Страшно... Но там Серега, хер его знает, что он обо мне подумал если слышал, что я орал... Ведь суки сзади не стреляют -- хотят взять... Пидоры... Вот пропаду и прослыву трусливой сукой... Но ведь там семь и Серега, и если они будут жить, то я хоть петухом согласен... Теперь главное рассчитать -- как двух порешить -- а потом нож в брюхо, потому как третий может повязать, сил уже нет... Слышу шаги сзади... И русское -- "Ну что, пидор, -- отбегался?" Прыжок на спину, в сторону и в сторону... нож легко оказывается в руке -разворот через плечо, и всем телом в удар... Нож пробил ему голень насквозьон орет, а я рычу... Как пес... все руки в крови -- бью ногой по его здоровому колену... Он падает на меня, и я вижу лицо -- молодое, грязное и искореженное болью... Сука! Сжимаю локоть на его шее -- и в этот момент прорывается ненависть, заглушающая желание жить. "Сука!" -- ору я и слышу, как хрустят его позвонки... Это все длилось от силы пять секунд -- но я наслаждался... Стоп -- там второй, бросаю тело в сторону и вскакиваю на ноги, опершись о ствол... Вот он второй -- в пяти метрах приостановился, глянул на труп своего и закружил... Где третий? Холодок пробегает по спине -- разгадали...

...Сережа... Сереженька, если бы я мог сейчас заорать громом, чтобы ты знал -- он у тебя сзади... Ору изо всех сил -- "Сережа, сза-а-а-ди-и-и-и... спина смотри!.."

Там, наверху, стреляют по нашим... Раздаются две характерных коротких очереди -- почти одна в одну Серега, -- так стреляет десант, и тишина на пригорке -- только слышно, как наши иногда простреливают -- очень глухо -- с другой стороны -- потом опять длинная... Это значит, он дошел, и подает мне знак, что идет вниз... Серега, сиди, пацаны поднимутся... А парень, сукин сын, все танцует вокруг меня -- заметил ногу, и улыбается... Калаш отбросил назад метра на четыре... Дурак... Но моя радость быстро прошла -- по тому, как он перехватил нож, я понял, что он с ним обращаться умеет... Если я сейчас двинусь и потянусь к своему -- кинет -- между нами метра три и со своей ногой мне не уклониться... Ору опять изо всех сил "Серега -- не иди!" -- ведь если Серега пойдет вниз к нашим -- он его снимет с верхушки, забравшись вслед за ним, если пойдет ко мне -- он его срежет снизу...

Чеченец отбросил нож и с акцентом сказал -- "Ну чо, на понт взять тебя, Ваня?..." Он допрыгнул ко мне и попытался ударить в живот, я ушел к нему ближе и получился только пинок -- хватаю его шею и пытаюсь достать его рыло лбом -- попадаю... Но он, сука, крепкий попался -- рванулся вниз и меня повалил -- орет и рычит -- уперся коленом, а у меня уже сил нет... Он вскочил на ноги, а я на четвереньках -- ни хера не вижу, и пытаюсь встать. Он приложился всем ботинком -- зубная крошка и кровь забили горло -- ну все -- кранты... Он бьет по крестцу, и я уже не могу встать... Он, сука, смеется... Сегодня его взяла -- но наши ребята уйдут -- пусть мое тело будет сегодня для них забавой... "Ну что ж ты не бьешь, сука" -- рычу ему -- а он -- "тебе жить хуже будет, пидор"... Ну уж нет -- грызть буду, но живой не дамся -- рука лезет в складки: там фотография жены -- я ушел через два месяца после свадьбы... "Добей, сука" -- прошу его... Он видно решил, что я лезу за камнем или ножом -- хуй его знает, и перевернул меня ногой -- ударил по руке носком, и ее фото легло в метре от меня... Подобрал и смеется -"Что ж ты ее с собой не взял?"...

И тут у меня просто уехала крыша -- я схватил его за колено, подобрался и распрямился ногами в пах... его согнуло, он откатился... пополз к автомату -- встал на четвереньки... "Убьет" -- радовался я... но тут его голова треснула, как арбуз, после автоматной очереди... Я ничего не вижу -- муть в глазах -- но голос Сережки... Родной, не оставил, не забыл... Чувствую, как он щупает меня -- "Димка, ты как, потерпи, сейчас ребята будут"... А я ему все про третьего -- третий был -- где третий... Он -- "Да слышал я, как ты орал -- на ремни я его пустил -- ты так орал, что он по-моему уссался...." -- различаю через муть, что его рука как плеть висит... "Серега, ты чо?" -"Норма -- а ты, дурень, молчи -- у тебя башка с дыню размером..." У меня слезы по щетине, держусь за Сергея и душа орет истерикой "Живы!!! ЖИВЫ!!!..."...

"Сережа", -- опомнился я -- "Фото -- Наташино фото". Серега аккуратно опустил меня на землю и быстро нашел его, и бережно вложил мне в руку... "Ты не переживай, я ей слово дал, лично -- вернуть тебя домой"... Я провалился в пустоту...

Сережи не стало в том самом бою, когда мне порвало ноги. Сергей всегда лез вперед всех. Из всех нас -- Васьки, Игоря, Сереги и меня -- вернулся только я...

Васька подорвал себя вместе с духами, лежа с оторванными ступнями -- мы пытались его вытащить, но не смогли...

Игоря мертвое тело разрезали на куски, а голову вставили в баскетбольный мяч и проткнули штырем -- у него была наколка "Космонавт"...

Сережу прошило в спину, когда уходили от сгоревшей колонны, он так и лежал на склоне, и только орал, отстреливаясь -- "Тяните Димку, тяните...." Он так лежал, обескровленный, на склоне, когда духи шили его от злобы очередями...

Смерти Сережи я не видел -- я был без сознания -- мне долго не решались сказать. Сказал потом "батя", и про тело сказал... Я как сейчас помню, как комок подкатил к горлу и его разрывало на части, помню, как слезы заливали подушку, как ушла боль в разшмотанных ногах... Меня гнуло на койке дугой, я хотел жрать железную спинку, кулаки сжимались так, что ногти превратились в сплошной кровоподтек.... "Как же так, Серега..." -- ребята в палате отвернулись -- все понимали..

Я хотел стать атомной бомбой, человеком снарядом, чтобы меня сбросили на центр Грозного, и чтобы я жег своей ненавистью -- сжигал их кожу, палил мясо и слышал как они кричат... Но я был калекой... На третьи сутки я замолчал... Я не разговаривал две недели... Ни с кем... Потом прошла ненависть, и осталась злость на самого себя... У меня отрезали половину моей души -- ноги это ерунда -- я стал инвалидом другого рода... С Сережей ушел тот Димон -- готовый всегда и везде и как надо, -- я думаю, он и сейчас с Серегой вместе -- по ту сторону бытия...

А я здесь -- вставший на ноги кусок плоти... Но пустоту заполнила Наташа -- заполнила любовью, а не жалостью, -- прощала битые стаканы и непонятную злобу... Однажды я смотрел в зеркало в ванной и начал крушить все -- там я видел себя -- а Сереги там не было... Она не сказала ни слова, а через неделю утром в воскресенье в нашем зале висел фотопортрет Сереги и меня и подпись -- "Друг, мы вместе..."

Я так и опустился -- а она мне сказала -- "Ты перед ним в ответе -- за каждый вздох и слабость, за каждую жестокость..." И я пошел в тренажерный зал, я выл, но грузил ноги... Сейчас я даже не хромаю... Моего сына будут звать Сережей...

И когда кто-то говорит об этой войне -- пусть не поднимает голоса -- а говорит нормальным тоном, потому как услышать могут Серега, Вася и Игорь.