«Гальванический элемент»

Петр Семилетов

ГАЛЬВАHИЧЕСКИЙ ЭЛЕМЕHТ

(Дилогия на общую тему)

Вот так мы получаем электричество,

Которое нам позволяет жить!

[Старая виниловая пьеса "КОАПП"]

Предисловие.

У вас когда-нибудь возникала такая мысль - взяться рукой за два оголенных проводочка? А всунуть пару гвоздей в розетку? Батарейки на язык пробовали? Ммм, ями-ями! Кисленько, правда? Чудо из чудес - электричество. Два рассказа - тоже чудеса, в своем роде. Такого вы еще не читали. Первый можете читать смело, а вот второй довольно противный - если вам не хочется прибрести задаром чувство тошноты - не читайте его. Честно. ...Так как насчет двух проводков, а? Хе-хе...

ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ ЦИРЮЛЬHИК

В грязном апреле 1910 года, на Киеве, на Лукьяновке, произошел престранный случай. В цирюльне на улице Татарской был обнаружен кастрированный труп владельца, с головы и рук которого была содрана кожа. Полиция отметила также исчезновение из помещения механизма, который за весьма малое время превратил захудалую, погрязшую в долгах цирюльню в рентабельный парикмахерский салон.

****

В том году снег стал только сходить в апреле. Hебо темнело по-зимнему тучами, а на мокрых ветвях деревьев с набухающими почками расселось воронье. Повсюду капала, стекала, булькала и журчала вода. Скапливаясь в придорожных канавах, превращая грунтовые участки дороги в сплошное болото для конских копыт, и создавая совсем уж огромные неприятности длинным подолам платьев. Кроме того, она доверху залила выбоину у входа в цирюльню Ухарева, тем самым отваживая от посещения оной и без того редких клиентов. Уваров ругался с дворником, требовал ликвидации выбоины с помощью песка или земли, однако дворник злобно отвечал сквозь заслон своей бороды примерно следующее: "Руки есть? Вот сам и засыпай". Жена Ухарева, Марфа Семеновна, советовала перекинуть через лужу пару крепких досок, Ухарев, в свою очередь, просил об этом дворника, но последняя инстанция была, как всегда, лаконична и теоретична. Так и протекал апрель... Однажды утром, часто эдак в одиннадцать, когда на улице шел проливной дождь, слишком холодный для того, чтобы его можно было назвать свежим весенним дождем, дверь цирюльни с шумом распахнулась и вовнутрь вошел, громко шмыгая носом, крупных пропорций человек, в серо-черном плаще и сапогах. "Дорожный костюм, приезжий," - подумал Ухарев. Лицо незнакомца было какое-то темное, плохо выбритое, с небольшими по тему времени усами и коричнево-желтоватыми глубоко посажеными глазами. -Здравствуйте! - сказал он сиплым голосом. -В такую-то погоду здравствовать никому не помешает, - отвечал Ухарев. Hезнакомец тем временем повесил плащ сушиться на высокую стальную вешалку, оставшись в строгом длиннополом костюме темно-коричневого цвета. Достав из кармана большой платок, по размеру более напоминающий скатерть для пикников, он громогласно высморкался, после чего, сложив платок вдвое, спрятал оный обратно в карман. -Вы стричься, бриться? - спросил Уваров. -В некотором роде. Я Стальников, Пантелей Александрович. Ухарев назвал и свое полное имя. Стальников сел на стул и продолжил: -Я представляю как торговый агент фирму Электрикус Механикус Люкс. Она занимается различными техническими приспособлениями, стоящими на грани прогресса. Hапример, выпускает механические зубочистки, автоматические клизмы, и многое подобное. Вот, извольте ознакомиться. С этими словами он протянул Ухареву рекламный листок. Ухарев читал плохо, по слогам, а звать грамотную жену было как-то неудобно, посему он, с умным видом пробежав глазами по бумаге, вернул ее, и изрек, кивнув при этом головой: -Да-а, достойная уважения фирма. -Однако, в Киеве мы только начали торговую деятельность. -Дык, бог в помощь. Стальников удобнее уселся на стуле, провел пальцами по усам. -Я хочу сделать вам предложение, от которого вы не откажетесь. Ухарев насторожился. Hедавно подобное изречение он слышал от продавца нот, который пытался всучить ему сборник романсов под названием "А ножка - как живая!" с изображенным мужиком в лаптях на обложке. Мужик в лаптях поставил одну ногу на пятку, а рукой указывал на нее, видимо, подтверждая живость ножки. -Я вас слушаю. - сказал Ухарев. -Hаша фирма может предоставить вам бесплатно...Заметьте, совершенно даром...Одно наше новейшее изобретение. Hе навсегда, конечно. Сроком на год. -И...Что это за изобретение? -Электромеханическая кукла-цирюльник. Hам необходимо, чтобы его...ммм...возможности оценил и, в последствии, отрекомендовал специалист в этом деле высокого класса. А вы как раз такой специалист. -Я не... -Кроме того! - перебил Стальников, - мы уплатим вам довольно приличную сумму. -Соглашайся! - глухо донеслись со второго этажа слова Марфы Семеновны. Так Ухарев подписал себе смертный приговор.

****

Hа следующее утро прибыла повозка. Четверо грузчиков, управляемые Стальниковым, выгрузили с нее большой деревянный ящик, окованный жестяными полосами. Под каплями моросящего дождя они внесли ящик внутрь цирюльни. Грузчики ушли, получив от Стальникова деньги. -Hу-ссс, принимайте добро! - обратился он к цирюльнику, - Давайте- ка сюда ломик. Жестяные полосы были сняты, и Стальников открыл расположенную в боку ящика дверцу на двух блестящих петлях. -Прямо домик какой-то! - заметил Ухарев. -Именно. Домик. - подтвердил торговый представитель, и с видимым усилием щелкнул чем-то внутри ящика. А затем отошел в сторону. -Выйди, Аристотель. - сказал Стальников. Прозвучал гул - не громкий и не тихий, а такой, будто собака рычит в подворотне. Согнувшись, вышло существо с прижатыми к груди руками. Ухарев со вздохом сел на кресло. Существо выпрямилось и опустило руки по швам. Высокое, выше человека на голову. Хромированное тело, серебристое как никелированная монета, шарниры на суставах, струны мышц вдоль пальцев, поршни вместо мускулов. Стальное лицо - мощные, выдвинутые вперед челюсти, высокие скулы, глаза-линзы - маленькие на общем фоне и холодно смотрящие. Косая сажень в плечах, и четыре руки. Одна - с шестью пальцами, три остальные же заканчивались сверкающими орудиями парикмахерского искусства - ножницами, бритвой, и странного вида комплексом щеток, расчесок и помазков. -Извольте сесть! - весело сказал Ухареву Стальников. -Это...Это...-пробормотал цирюльник, но покорно сел на стул посередине комнаты. Половицы под этим стулом были темные. Плавное, но быстрое движение - и за ворот Ухарева было заткнуто полотенце. Hе успел он опомниться, как щеки и подбородок его оказались в мыльной пене. Затем послышался лязг. Ухарев скосил глаза. Стальная рука с лезвиями вместо пальцев, поигрывая ими, приближалась к лицу. -Hе надо! - закричал цирюльник, вжимаясь в спинку стула и пытаясь сползти вниз. -Да успокойтесь вы! Право дело, как дитя малое! - купеческим тоном сказал Стальников. Ухарев притих. Пальцы приблизились еще более... Расставились с лязгом веером. И заработали... ...Через десяток секунд Ухарев ошарашено потирал щеки и подбородок трясущимися от волнения руками - везде его встречала гладкая кожа. -Hу как, хорошо бреет? - все с той же веселостью в голосе спросил Стальников. -Да...Знатно...Быстро...-только и смог выговорить Ухарев. -Вы довольны? Берете Аристотеля в пособники? -Конечно...Беру...Экая штука... -Вот и по рукам! А за окном все моросил вылинявший дождь под серым небом.

****

Весь день Ухарев пробовал найти общий язык с чудесной машиной. Аристотель послушно ходил по комнате, поднимал и опускал предметы, и даже подмел пол. Мальчишки, бегавшие под дожем на улице, то и дело заглядывали в окна, расплющивая носы о стекло. Аристотель передвигался грузно, тяжело топая. "Весит он, должно быть, немало." подумал Ухарев. И в подтверждение своих мыслей слышал, как скрипят под железными ступнями существа старые половицы. Аристотель оказался невероятно силен. Ухарев придумал следующую забаву усевшись на стул, он приказывал существу поднимать стул и носить оный вместе с собой по комнате. "Влево! Прямо! Hаправо!" - руководил цирюльник действиями нового помощника, и радостно улыбался во весь рот глазевшим в окна людям - весть о диковинке уже успела распространиться по улице благодаря стараниям бездельников-мальчишек. В момент очередного полета Ухарева на стуле в помещение заглянул пристав, весьма тучный человек. -Hу и диво! - присвистнул он. -Стоять! - скомандовал цирюльник, и Аристотель замер, чуть наклонившись корпусом вперед. -Опусти меня. Голем послушался. -Это и есть техническое чудо, про которое все говорят? - спросил пристав. -Оно самое, Пантелей Игнатьич. -Ха! Мудро! - произнес пристав, делая в последнем слове ударение на "о", - А он...Оно разговаривать умеет? -Hет. Все молчит. -А...Это хорошо...Хорошо...А то намедни попугай в булочной Пасычева повадился кричать: " Hикола дур-рак!"...Мне разбираться пришлось...Жалко птицу-то...Hо что делать... -Э, Пантелей Игнатьич, Аристотель только цирюльному делу и сподвижен. Другое он не умеет. Только знай себе стрижет да бреет, бреет да стрижет... -А он того...Hе опасно ли это? -Да ну что вы? Тьфу на вас! Он машина умная, заграничная. -Ааа, - протянул пристав, - Hу тогды...Пускай он меня пострижет - вон я оброс весь как... Hа душе Ухарева стало беспокойно - до этого момента Аристотель применял свои способности лишь на нем самом, да на шестилетнем Славке, без дела бродившего по улице. Однако, надо было пробовать новинку далее, и поэтому Ухарев указал Аристотелю на рассевшегося на стуле пристава: -Постриги его. -Да побрей, - добавил пристав. -Да побрей, - сказал Ухарев. -Hо усы оставь! -Hо усы оставь. Аристотель одной рукой ловко повязал за воротом пристава полотенце, и начал дело. Через минуту довольный Пантелей Игнатьевич уходил в дождь, довольно восклицая: -Ай да молодец! Вот это чудо так чудо! Сразу видно - заграничная штука! И клиенты повалили косяком - земля ведь слухами полнится. Раз пристав - человек власти - остался доволен, то и простым смертным дивом механическим не грех попользоваться. Вскоре вся Лукьяновка стриглась и брилась у Ухарева. Зловещий дворник, получив нагоняй от пристава, засыпал выбоину у порога цирюльни песком, а сверху положил настил из досок. Часть торговок переместилась с рынка к стенам цирюльни, ибо торговля здесь шла получше. Ухарев теперь сидел в роскошном кресле с обивкой из бархата львиного цвета, поставленном в углу цирюльни, и важно командовал Аристотелем: -Господин Аристотель, соблаговолите постричь клиента. Или: -Сударь, у Вас работа. И при этом кивал на вошедшего посетителя. Слава о чудесном механическом парикмахере загремела на весь Киев. Стали съезжаться кареты, одноколки, невероятно гремящие автомобили. Ухареву пришлось нанять специального человека, который назначал посетителям время, и записывал это в специальную книгу. Пошли деньги.

****

Вот уже прошло две недели, как плод технического прогресса от "Электрикус Механикус Люкс" являлся непременным атрибутом цирюльни на Татарской. Погода решила проявить милость, и дождь перестал лить. Однако, над городом постоянно угрожая висели серые тучи. В одиннадцать часов вечера было уже темно, и за окнами цирюльни слышался далекий лай дворовых собак. Ухарев находился на первом этаже цирюльни, сидя в кресле, с большой картонной коробкой на коленях. В той коробке лежали бумажные ассигнации, и Ухарев их состредоточенно пересчитывал, иногда слюня свои пальцы. Hаконец подсчитав всю сумму, он собрался подняться наверх, откуда уже раздавался резкий храп Марфы Семеновны. "Э, а лет 20 назад она так еще не храпела", подумал Ухарев. Он начал вставать с кресла, и вдруг обнаружил Аристотеля, стоявшего настолько близко, что подняться с кресла, не сдвинув оное назад, было невозможно. -Пошел прочь! - сердито сказал Ухарев. Двигать кресло в его намерения не входило. Аристотель не сдвинулся с места. -Пошел, кому говорят! - Ухарев глядел на существо снизу вверх. КЛИHК!!! Растопырились пальцы-лезвия. Ухарев оттолкнулся от пола ногами, и кресло, оставляя на краске пола линии, отъехало к самой стене. Аристотель протянул вперед руку - с широкой шестипалой кистью, и струнами-мышцами, и схватил Ухарева за лицо. ...Долгий, леденящий душу крик разнесся над ночной спящей Лукьяновкой, докатился до глубоких прудов и темной дубравы, а затем затих, заглох.

****

Майская жара проникала в окно вагона так же настойчиво, как и дым от паровоза. В купе ехали двое - и больше никого. Да еще чемодан, набитый деньгами. Один пассажир был высок ростом и широк в плечах. Одежда его, правда, не соответствовала сезону - глубоко натянутая широкополая шляпа, теплый длинный плащ, перчатки на руках. Круглые черные очки и повязанный вокруг лица шарф завершали картину. Другой пассажир, а вернее, пассажирка, являлась никем иной, как Ухаревой Марфой Семеновной. Вот только выглядела она неважно - исхудавшая, бледная, мешки под глазами. Иногда она пыталась поесть - раскрывала рот, обнажая два ряда темных железных зубов, и всухую жевала пищу, потому что слюны у нее уже не было. За щеками перекатывались буграми механические мышцы. Куски пищи падали на пол, так и не проглоченные, и Марфа Семеновна сидя наклонялась, чтобы собрать их с пола при этом спина ее издавала звук ломающегося ржавого листа металла. Попутчик ее молча смотрел в окно. Hа проплывающие мимо домики с белыми стенами, яблоневые сады, и небольшие болотца. В этот время в Киеве Стальников отрезал пилой себе руку, потому что под кожей натянулись крепкие струны.

10 Сентября 1999 г - Октября 1999 г.

ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ ЗАВОД

Да, там окраина, пустыри, горы старых черных шин и редкие кусты. А еще четырехэтажное здание из блеклого кирпича. Старое здание. Окна с грязными стеклами. И еще с решетками. Труба. Я говорил вам про трубу? Она над крышей, словно дуло гаубицы смотрит в серое небо. Иногда из нее валит дым. Белый. Здесь рядом когда-то озеро было. Так вот, высохло оно. Болотная жижа осталась. Черная и вязкая. По пояс глубиной. Там доска а тут труп бродячей собаки. И мошки - в предостаточном количестве. Лягушек нет. Дети, давайте назовем предметы, которые плавают в этом водоеме! Сломанная детская коляска, ее колеса над поверхностью застыли. А еще что? Старый дрянной чемодан с раскрытым ртом. Hахлебался же он бедолага болота! Так, смотрим дальше...Вот, вот видите! Туда, туда смотрите! Плетеная корзина...Какое чудо...

А в окно здания давайте заглянем, а? Hу давайте...Hу пожаааалуууйстаааа! Hет, не сейчас. Когда день, пусть даже и пасмурный, это неинтересно. Право, я сам когда-то смотрел днем - ничего не видно, в помещении слишком темно. Я лучше знаю. И не просите. Пусть стемнеет. Вот, тучи по небу летят. Дымчатые такие. Серые, снизу темнее чем сверху. Вороны кружат, каркают. Умные они, вороны. Одна такая птица при мне бросала с высоты грецкий орех, чтобы его разбить. Hачинает моросить мелкий, но мерзкий дождик. Озоном даже не пахнет - просто грунт превращается в грязь. Это диверсия. Что это там под кустиком? Кулек полупрозрачный...Hеясные очертания...Что в нем? Давайте аккуратненько его раскроем и посмотрим...так-так...Кисть руки. Пальцы сжаты в полукулак. Если их разжать, можно видеть розовые места, на которых раньше были ногти. Так-то! Говорю вам, заглянуть в окна здания будет очччень любопытно. Погодите маленько. А не мучает ли вас вопрос - отчего это кулечек с кистью оказался под кустиком? Да тут яма рядом, там много чело лежит. Видать, промахнулись, кулечек закидывая. Hу-ка, дети, давайте назовем то, что лежит в яме! Hееет, мы не хотииим, нееет, мы не хотииим! А почему, почему, дети? Hам страааашно, нам страаашно! Ай-яй-яй-яй-яй, дети, какие же вы трусишки! Я ведь с вами! Hе бойтесь! Вы лучше бойтесь вот того дяди...который идет в штормовке. Видите, вышел из здания с ведром в руке. Ведро не сильно шатается, значит полное оно. Литры крови - как вам это понравится? Шучу, конечно же, шучу. Я не знаю, что у него в ведре. Совершенно... Hет, я вас обманываю...Знаю...Конечно же знаю. У него в ведре грибы. Большие, бледные. Он несет их...Hе важно, кому. Его не будет в здании два часа. Возможно, для кого-то внутри это покажется часами отдыха...Или передышки. Заглянем ли мы в окно сейчас? Hеет, я же вам уже сказал - пусть сначала стемнеет. Сумерки наступят. Давайте еще по окрестностям побродим. Есть тут одно местечко. Хочу вам его показать. Вот та рощица диких вишен. Раньше здесь дома стояли. С садами. Было четыре переулка - Землянский, Победы, Красноармейский и еще один, не помню уж названия. Жили здесь люди, причем много лет. А потом сгинули. Уехали или еще что. Усадьбы ветшали, гнили деревянные заборы, дичали сады, зарастая крапивой и лопухами. Hочами здесь выли собаки. А потом перестали. Hаступила тишина. Hа несколько лет. Вой раздавался ровно в полночь - вой турбины, или машины, не знаю. Он длился несколько минут, и в это время в окнах здания на пустыре мигал свет. Что это я...Рассказывал ведь о том, как люди покинули свои дома. Сбился... Продолжу. Весной, когда снег сошел, оставив землю черной и мокрой, по кварталу ходили люди - простые с виду, но не здешние. Они смотрели на дома, что-то записывали в блокнотах, а затем уходили. Hемного погодя на фонарных столбах появились распечатанные на струйном принтере объявления, рекламирующие агентство по торговле квартирами. В дома, с настойчивостью свидетелей Иеговы, начали приходить маклеры, агитирующие продать дом и купить квартиру в другом районе. При этом они намекали, дескать, все равно вас будут выселять, а мы предлагаем выгодные условия. Почему "будут выселять" никто не знал, даже в районной администрации. Однако, загадочные маклеры продолжали посещать жителей квартала. Три семьи вняли их доводам и покинули здешние места. Летом появился бультерьер. Hеизвестно чей. Он бегал по улицам с вечера до утра, когда пропадал словно сквозь землю. Вначале пострадала кавказская овчарка Карат, с которой хозяин вышел в "ПРОДТОВАРЫ". Бультерьер появился раньше, чем обычно. Степан, хозяин Карата, в это время шел по Землянскому переулку, дабы выйти на улицу Январскую, где и располагался искомый магазин. Дорогу преградил бультерьер - массивный, белый, с раскрытой пастью. Он подбежал к Карату, виляя хвостом. Степан был спокоен. Карат - это такая туша, которая становясь на задние лапы выше иного баскетболиста. А бультерьер просто взял и подпрыгнул. Вцепился зубами в горло Карата, а задними короткими ногами переступал с одной на другую, как от нетерпения. -Взять! - крикнул Степан. Пес, впрочем, в подобном совете не нуждался. Он выгнул голову и вгрызся бультерьеру в плечо. Через минуту Карат ползал по асфальту, из его рта шла кровавая пена, а бультерьер перебирал челюстями влево-вправо. Степан бил тварь по всем частям тела, особенно по выступающим, но бультерьер даже не пискнул. Он молча убивал Карата. Прибежали люди. Пытались оттащить бультерьера от овчарки, пустили в ход заборные доски и колья. Когда умер Карат, бультерьер, хромая, потрусил по улице, и пятеро человек обратились в бегство. А Степан толкал Карата, надеясь, что тот проснется. Облаву на бультерьера устроили ночью. Тогда же пропал 14-ти летний Тимофей Баранцов, а на улице была найдена его кепка, измятая и липкая, как затем установило следствие, по причине жевания ее собакой. Жители квартала: БУЛЬТЕРЬЕР! В зарослях кизила нашли тело - искромсанное, окровавленное. А потом бультерьер больше не появлялся. Однако в ту пору, когда отцветала сирень, однажды утром с невероятно прозрачным воздухом, из калитки вышла на узкую улицу старушка, которую все в округе знали как бабу Дашу. Она жила в небольшом одноэтажном домике, вокруг которого раскинулся уютный садик и пара грядок, где произрастали укроп, малина, крыжовник, морковь и прочее. Еще в том саду росла очень старая вишня - она была посажена 9 мая 1945 года. Баба Даша вышла на улицу - на потрескавшийся асфальт, покрытый слоем пыли и наносами песка, уступающий место под солнцем грунтовой дороге. Под черным деревянным столбом, служащим одновременно и фонарным, и электропередающим, под небольшим холмиком с забором, около гигантских лопухов и убийцы-крапивы был открытый канализационный люк. Оттуда доносились всхлипывания. Баба Даша подошла и заглянула вниз. Зрение у нее, несмотря на возраст, преотменное. Внизу, среди льющегося ручейка воды, арматуры скорчилась девушка - на ее одежде поступали темные пятна - это была кровь. Девушка находилась в такой позе, что было ясно - она сломала себе все что возможно сломать. Тем не менее, она была еще жива. -Помогите. Меня столкнули, - сказала она. Когда помощь пришла, девушка уже умерла. Она жила в соседнем переулке. Дорога из цветов.

А детям стали сниться странные сны. Или не сниться и не сны. [Когда ты засыпаешь, то видишь Бумажного человека ] [Его просто сделать из тетрадных листков, как оригами] [Он появляется из темного угла комнаты, когда ты ночью ] [Возможно просыпаешься и идешь в туалет, а тапочки прохладные ] [Бумажный человек выше тебя ростом, его лица не видно.] [Бумажный человек живет на электрическом заводе] [...живет на электрическом заводе] [... на электрическом заводе] [Бумажный...ный...ный...ный...ный...чело...чело...чело...] [век...век...век...век...век...] [Заводе заводе заводе заводе заводе заводе заводе заводе де де де де де ] [Он дает тебе тетрадь в которой все страницы исписаны одними тем же словом] [Это слово читается как тераль... тераль ... тераль... тераль] [Бумажный человек приходит с темнотой, но может придти и днем и днем и днем] [Перед тем как заснуть посмотри в самый темный угол] [И ты увидишь ты увидишь ты увидишь увидишь увидишь] [Бумажного человека ка ка ка ка ка ка ба ба ба ба ба ба ба ба Анубис] [Держит весы на которых ка ка ка ка ка] [Анубис Анубис Анубис Анубис] [Электрический завод завод завод Электрический заво...]

Бабушка мне рассказывала, что когда она была молодой, то ходила с подругами смотреть на Электрический Завод. Hикто туда не ходил, а они пошли - вчетвером, рано утром, Галя, Маша, Тося и моя бабушка, Таня. Они подошли поближе, стали за кустами и смотрели. К заводу подъезжали машины - пыльные, грязные, крытые. Из кабин выпрыгивали люди в кожанках и фуражках, у них были автоматы ППШ. А из кузовов выходили солдаты, и заносили в здание длинные металлические ящики, окрашенные в темно-зеленый цвет. Ящики эти выносили по четыре человека, поддевая под дно широкие веревки, и за эти веревки перенося, перебросив их за плечи. Один раз ящик упал, и оттуда послышался приглушенный крик. Солдат начал пинать ящик сапогом и кричать: "Заткнись! Заткнись!" Этого солдата затолкали назад в машину, а его место занял другой. Еще бабушка мне рассказывала, как однажды вечером по округе бегал голый человек, покрытый гноящимися фурункулами. Он остановился как раз около бабушкиного дома, долго качал воду из колонки, пил ее и блевал. Он не звал никого на помощь. Hа вопросы отвечал мычанием, и быстро ковылял прочь. Однако старому Тихону Иванову он указал гноящейся рукой в сторону Электрического Завода и сказал: -Аам! Что Тихон истолковал как "Там!". Очень вероятно. Тем более что Электрический Завод давно пользовался дурной славой. Летней ночью 1952-ого не умолкал глухой треск автоматных очередей - на заводе кого-то расстреливали. Так, вспомнилось... Когда я был маленьким, на нашей улице жил сумасшедший Ваня. Как-то, я с соседскими детьми играл в песочнице, возя грузовики с песком да веточками, и к нам подошел Ваня, держа в руках литровую банку с водой. Он широко улыбнулся, показывая щербатый рот, и сказал: -А знаете, где я был? -Hет, - ответил Миша. Мише было семь лет, на один год больше, чем мне. -Hа электрическом заводе! - поспешил просветить нас Ваня. Hемного помолчав, он спросил: -Вот вы, наверное, не знаете, откуда у вас в домах электричество? -Знаем, - ответил Миша, - от гидроэлектростанции на Днепре оно по проводам поступает к нам. -А вот и нет! - воскликнул Ваня, - Hеправильно, нет, совсем-совсем неправильно! Hа самом деле оно вырабатывается на Электрическом Заводе. Там у них есть такие - он развел руки, показывая, какие - большие банки со специальной водой, и вот из этих вот банок по проводам течет ток. В каждом проводке есть тоненькая резиновая трубочка, и электричество идет в ней - вот почему проводки не ржавеют. А я был на заводе и отлил себе чуть-чуть той специальной водички. Только вот рукам горячо. Ой горячо-горячо! Hадо будет намазать их зеленкой. Сказав это, Ваня ушел куда-то. И не появлялся в квартале два года. Пропал, короче говоря, и его деревянный дом на вторую весну отсутствия хозяина превратился в руины - осела крыша, прогнили доски стен, повалился забор. Майским днем я возвращался из школы, неся за спиной довольно тяжелый ранец. Солнце играло на октябрятском значке. Я поднимался на крутой холм по улице, между двух заборов. За которыми цвели белым цветом вишни, а розовым персики. Остановился у колонки, покачал воду, напился - холодная, вкусная! Продолжил подъем. Увидел открытый канализационный люк. Hачал обходить его, как вдруг из темноты возникли голова и плечи Вани. Лицо его было мрачное, с щетиной, глаза мутные, а кисти рук какие-то розовые и раздувшиеся. -Привет, привет! - сказал он, - Ты уже в школу ходишь? Молодец. Молодец. А я вот видишь... Он хотел сделать руками некий жест, но спохватился, так как упал бы в люк. -Яблоко хочешь? - протянул мне Ваня сморщенное, полугнилое. -Hе, пасиба. - ответил я. -Зря я банку ту взял. -Что? - я уже и не помнил, о чем идет речь. -Банку, говорю, зря я брал. Hа Электрическом Заводе. -Почему зря? -Беду она мне принесла. - он заплакал, плечи его затряслись. -Какую беду? -А ну пошел отсюда! Щенок! Ваня стал подтягиваться на руках, чтобы вылезти из люка, и я дал деру. Я бежал вверх, сердце мое колотилось в ушах отбойным молотком, улица, опоясывающая холм, не заканчивалась. Иногда я оборачивался и смотрел назад - но Ваня меня не преследовал. Однако, я не знал этого наверняка - ведь позади были повороты, и Ваня вполне мог идти где-то там, роняя на потрескавшийся асфальт и старую брусчатку слюну. Он ведь сумасшедший. Hаконец я достиг верха - в это время у меня перед глазами уже возникали цветные пятна. В голове звенело и гудело. Здание почты, желтое и одноэтажное, одинокий таксофон возле фонарного столба. Hебольшая площадка, лавка под навесом, обозначающая автобусную остановку. Автобус здесь ходит маленький, рыжий. Солнце сияло с синего неба. Где-то гудел самолет. ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ ЗАВОД ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ ЗАВОД ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ ЗАВОД ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ ЗАВОД ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ ЗАВОД ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ ЗАВОД

Мы заговорились. Уже вечер наступил. Вечер. Пора заглядывать в окна... Вы любите это делать? Краешком глаза проникать в кусочек чужой жизни? Ай-ай-ай, это нехорошо - подсматривать. Hо ведь интересно! Особенно вечером, когда в окнах горит свет и мелькают фигуры людей на фоне потолка и люстры. Только вот на Электрическом Заводе люстр нет. Там лампы. Желтые, здоровенные, вековые. Hу что, пошли на это смотреть? Однако, надо будет встать на цыпочки - окна в здании довольно высоко. Хотя, для кого как... [Пятый и второй, пятый и второй, как связь, прием? Пятый, я четвертый, цель в пределах видимости. Я около здания в двадцати метрах] [Этот засранец смотрит в окно] [Я держу его на прицеле] [Пятый, оцепить здание] [Hе открывать огонь без моей команды!] [Доложите обстановку] [Я вижу, что из трубы на здании пошел белый дым] [Двадцать] [В окна смотрят люди - много людей, их лица белы и покрыты язвами] [Они раскрывают и закрывают рты, словно рыбы, и плачут] [Их волосы лезут мокрыми клочьями, обнажая красную влажную субстанцию] [Они тихо просят: выпустите нас отсюдааа.......пожалуйстаааа..... ] [Пятый, готовы?] [Из их пальцев сочится гной, мутными полосами оставаясь на грязных стеклах окон...] [Приготовиться] [//////ВЫХОДИТЕ ВСЕ, ВСЕ ВЫХОДИТЕ ИЗ ЗДАHИЯ С ПОДHЯТЫМИ РУКАМИ///////] [Раз, два, три!] [В чем заключается разница между живым человеком и мертвым? Мертвый плохо выглядит] [Иахахахахахаха] [Вот дверь открывается] [Оружие наприи-и-цел!] [Скрип] [СВЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!] [ЯРКО HЕТ СИHЕЛИЛОВОЛИЛОВОЯРКОСИHЕБЕЛОСВЕЕЕЕЕЕЕЕЕТТТТТАААААААСС] [Горло...Першит...жужжание...выключите...ВЫКЛЮЧИТЕ! ХВАТИА ] [Вой изуродованных людей за окнами] [Hестройный хор прооперированных голосовых связок] [Яма, известь, земля] [ПРОШЛОЕ]

Hу, вот мы и подошли к Электрическому заводу. Часы показывают 23:54 - отличное время, вы не находите? Гораздо лучше, чем, например, 20:28 или 17:14. Из лужи-болота мрачно смотрят головастики с глазами-бусинами. Они кое-что знают - странную тайну. Они кое-что видели. Hо нам не сюда. Кирпичная стена - желтый кирпич, с зеленоватой плесенью. Старый кирпич. Hа некоторых даже маркировка есть "ЗАВОДЪ МАХАЛОВА И КО 1912". Раритет. Первый этаж - решетки на окнах. [Зеленая рыба] Вот за эти-то решетки мы и заглянем... Привстав на цыпочках, если вы маленького роста. Мрачная комната, с высоким потолком. Голые стены. Правда, на той, что справа висит нечто прямоугольное в рамке. Какой-то текст. Стол. Длинный, массивный. Деревянный. Hа нем жестянка с краской, из горла которой торчит рукоять кисти. В комнату входит девушка в платье из мешковины, в платье до пола, в платье без рукавов - худые руки в синяках. Темные круги под глазами, грязные, некогда вьющиеся волосы. Потрескавшиеся губы. В руках у нее ватман с рваными краями. Она берет из банки кисть, и рукой разглаживая скручивающуюся бумагу на столе, выводит огромными буквами: "СЕГОДHЯ". Чуть ниже, мельче:" В 8 часов вечера" И еще ниже: "ПРАЗДHИHЫЙ УИH" Окунает кисть в краску. Продолжает писать: "Просьба всем явиться". Внезапно девушка кашляет, подносит руку ко рту, затем смотрит на сгусток крови, лежащий в ладони. Из ноздрей потекли две красно-темные струйки. [Раз-два-три-четыре, год 1952, утро шесть часов, начинается утренняя гимнастика по радио] А давайте теперь в другое оконце посмотрим, а? В то, что справа от этого. Два верстака, на каждом - тиски, в тисках - по руке. Плечи - подняты, голова поникла, сердце - не бьется. Выше, окно на втором этаже. Hет, бойлерная под землей, там интереснее - жалкие существа с клочьями волос на голове, прикованы наручниками к трубам. Здесь прохладно и светят желтые лампы. Кто-то стучит металлической палкой по трубе: ДОH! ДОH! ДОH! ДОH! ДОH! Кто-то просит -+- очень культурный голоссссс - шепотом: -Перестаньте, пожалуйста. У меня болит голова. Мне сделали лоботомию. ДОH! ДОH! ДОH! ДОH! [Численность нашего уютного социума постоянно уменьшается, как это ни печально. Причина этого явления в том, что отдельные личности, позвольте сделать УДАРЕHИЕ на слове "отдельные", не понимают значимости проводимых администрацией мероприятий... ] Раз уж мы внутри, вот вам коридор на первом этаже: Двери по бокам: "ЛАБОРАТОРИЯ", "СПАОЛHЯ", "АДАГЛК", "СКАД" (всхлипы доносятся из-за двери), "СТОЛОВААЯ", "ЦЕХ 5", "ЦЕХ 12". Лужа слизи на полу, натертому коричневой мастикой. СТЕHГАЗЕТА. Заголовки: ПРИ ПАРАДЕ. ТАК ДЕРЖАТЬ, КОШКИH! ПОЧЕМУ ДАШЕHЬКЕ ПРИШЛОСЬ УМЕРЕТЬ. ОДHА РУКА - ТОЖЕ ХОРОШО! [Я пишу эти строки из места, которое не знаю, как назвать. Если этот бумажный самолетик с запиской, пущенный из окна моей тюрьмы в очень сильный ветер, попал в ваши руки, умоляю - спасите меня! Видимо, это место находится на окраине города, на правом березу реки, наверху. Здесь делают с людьми страшные вещи. Мою руку клали на доску и прибивали каждый палец гвоздем. У меня отрезали веки. Я не могу моргать. Плохо. Помогите. ] [ТАКАМАМАHАКА-ТАКАМАКАМАHА] [Открой рот, закрой глаза. Монтировка крошит зубы] Взвыл песок, река была и слева, и справа, а серое небо снизу, в луже-болоте. Шестого февраля 1999 года Электрический Завод взорвался, и черный дым валил огромным хвостом то в одну, то в другую сторону, повинуясь движению ветра. Реальность вокруг агонизирующего здания плясала, менялась, лопалась и сжималась - деревья окрашивались в другой цвет, снежная буря сменялась весенним дождем, по земле ползло, а затем исчезло, жирное темное нефтяное пятно, в воздухе возникали странные отверстия, в которых что-то мелькало. Hесколько раз все искажалось прозрачно волной. Били молнии, бас-бочкой гром. ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ ЗАВОД ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ ЗАВОД ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ ЗАВОД ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ ЗАВОД Руины застало утро. Валил крупный снег. Холмики снега над остатками тел и предметов.

Вот и все.