«None»

Hикитина Инга

None

"Это начало конца?" - была последняя мысль, которая мелькнула в голове Hика перед тем, как медсестра-анестезиолог ввела в его вену иглу. Тиски сжали его горло и вот он уже не человек, он маленький бит в потоке гигабайтов памяти, он деталь огромного и непонятного механизма, он организм разложенный на миллиарды маленьких частиц и достаточно легкого дуновения, чтоб они разлетелись в разные стороны. И кто-то из-за белой стены зовет его к себе, что-то говорит, но смысл слов до него не доходит...

Hик стоит на Олимпе, он заснежен и величествен, кажется, что достаточно протянуть руку, чтоб дотянуться до вершины. Да, это именно там когда-то восседал великий и развратный Зевс. А теперь здесь стоит он и любуется спокойной красотой гор Олимпа. Вино, выпитое в горной деревушке, ударило ему в голову и душа его наполняется чувством невообразимого счастья, ему хочется раскинуть руки и полететь, но вместо этого он складывает руки рупором и кричит во все горло: "Я так счастлив, я безумно счастлив! Боги, завидуйте мне!"

Голос! Опять этот голос и он слышит: "Вот и все", он открывает глаза и ничего не видит, он не чувствует себя, его нет... Ужас... Мутное серое желе засасывает его...

Hочь. Hик лежит на теплой скале и смотрит на звездное небо, у ног плещется море, а рядом спит любимая девушка. Он видит, как падает звезда, хочет разбудить девушку, чтоб и она посмотрела, но ему жаль тревожить ее сон и он любуется в одиночестве этим зрелищем. Девушка во сне застонала, по щеке покатилась слезинка, он обнял ее и крепко прижал к себе...

Он открыл глаза, перед ним была желтая стена, он понял, что лежит на боку, скорчившись на больничной койке, но собственного тела он не чувствует, слышит какие-то ритмичные удары, потом понимает, что это его часы, пытается посмотреть на них, но все расплывается...

Сегодня он снова на трассе, радостное возбуждение охватывает его, через какие-нибудь сутки, если все пойдет по плану, Hик увидит своих друзей, но это будет потом, а сейчас он полностью поглощен голосованием. Уже через три минуты, останавливается симпатичный красный "Опель". - А можно с вами до Питера? - Ты чего парень обалдел? Я только до Выселок, а это километров 50... - Отлично, меня это устраивает! - Садись быстрее, поговорим по дороге И вот он уже мчится по трассе в красном "Опеле", слушает музыку и рассказывает, молодому водителю, как классно ездить автостопом...

И снова желтая стена, теперь он может различить трещины на ней, его тело начинает возвращаться к нему и вот он уже кончиками пальцев ног может почувствовать спинку кровати, ощутить, что голова его лежит на подушке, а часы уже не стучат так громко. Он смотрит на свою руку, она ему почему-то кажется огромной и волосатой, толстые красные пальцы кажутся ему отвратительными и что-то серое, липкое обволакивает его...

Два дня была оттепель, а сегодня ударил мороз и на склоне можно развить просто оболденную скорость, что он и делает. Ветер свистит в ушах, а склон просто несется на него, подъемник, по которому медленно ползут люди, то приближается, то удаляется, но вот последний вираж и он резко тормозит у подножья, поливая толпу у подъемника струей снега из-под лыж. Сквозь очки он смотрит на склон, оттуда мчится такой же ненормальный лыжник, это его друг. Сегодня они вырвались из города отдохнуть на базе, сейчас они еще покатаются пару часиков, а потом, прихватив с собой пивка и сушеную рыбку, пойдут в баню. "Да классный сегодня денек!" - думает Hик, пристраиваясь к очереди на подъемник...

Теперь он уже лежит на спине, над ним не естественно белый потолок. Операция дает о себе знать, боль пронзает тело, но он ей рад, это гораздо лучше, чем та "вата", в которую погружено его тело. А самое противное это его кровь, точнее как он ее чувствует. Такое ощущение, как будь-то по венам и артериям и даже по самым маленьким капилярам, бежит не жидкая, красная кровь, а перекатываются маленькие и большие, почти прозрачные, кубики...

Искры костра уходят в небо, а небо такое безоблачное, звездное. Hик с друзьями сидит у костра, его жена играет на гитаре и поет, кто-то ей подпевает. Он любуется ею и в душе жалеет об утренней ссоре на пороге, как все же трудно иногда бывает уступить. Приятная усталость разливается по всему организму, чувство глубокого удовлетворения поглощает его, сегодня прощальный вечер, последний порог позади, а завтра уже домой, но сегодня так хорошо, что хочется остановить это мгновение...

В палату входит медсестра, интересуется самочувствием. Он пытается отвечать, но язык не слушается его, а в голове какая-то не естественная пустота, такое ощущение, что вместо головы у него на плечах огромный пустой аэродром. Откуда-то из глубины его молекулярного организма подкатывает тошнота...

Солнечное сентябрьское утро. Hик идет в лицей, но уже не как ученик, а как молодой педагог. Через полчаса он встретить со своими первыми ученикам. Как это будет? Какими они будут? Как его встретят? Сколько вопросов вертится в его голове, но это не омрачает его мыслей, наоборот он весь дрожит от предвкушения нового еще неизведанного...

Он так и лежит на спине, уставившись в отвратительно белый потолок. Ему кажется, что его родители, жена, его друзья, походы, поездки на море, воскресные лыжные вылазки и даже его работа это всего лишь сон, а реальная жизнь эта кровать, эта палата, этот дурацкий потолок и потрескавшаяся желтая стена. А ватное, кажуеся чужим тело, "промытые" мозги, плохое зрение, постоянно подступающая тошнота - это его всегдашнее состояние. Или это конец и его уже нет, вот и какая-то божественная мелодия звучит...

Hик видит женщину, волосы ее распущенны, движения плавные, она медленно подходит к нему и он слышит, как она говорит: "Вот и я, мой хороший!", гладит его по голове и целует. "Боже, так это моя жена, а мелодия, которую я слышал, это всего лишь соседский магнитофон, значит это не конец, это продолжение жизни!"