«Боевой стимул»

Владимир Мельник

Боевой стимул

Всякий знает, что способна сделать с человеком ярость. Hа многое способен человек, когда адреналин неожиданно вскипает в крови, глаза наливаются красным, а кулаки непроизвольно сжимаются, чтобы убивать, калечить, ломать и крушить все, что угодно, на своем пути. Говорят, ярость может привести к очень печальным, подчас трагическим последствиям. Перед вами обычная житейская история о том, что однажды произошло с Вениамином Петровичем Зинин, в один прекрасный ноябрьский вечер.

* * *

Вениамин Петрович Зинин с юных лет слыл человеком вспыльчивым. Вспыльчивым и даже немного нервозным, если можно так сказать. Его легко было вывести из себя какой-то простецкой ерундой, да так, что в припадке буйства Вениамин Петрович совершенно переставал себя контролировать. Природа наделила его вполне атлетическим телосложением и довольно-таки немалой физической силой, а потому еще с молоду его спорить с ним побаивались, а предпочитали избегать. Молодой Вениамин это чувствовал и это его тоже, надо сказать, весьма раздражало, хотя о своих мыслях он предпочитал никому не говорить. К недостатку в общении Вениамин Петрович успел вполне привыкнуть: он стремился компенсировать его работой. Работал Вениамин Петрович литейщиком на заводе Вторсталь и даже получал некоторую зарплату, которой хватало на содержание его небольшой семьи: тихой и запуганной жены и недоношенного сына. Впрочем, недоношенность свою сын, как казалось, никак не выдавал: патологий у него никаких не наблюдалось, а некоторая его флегматичность могла показаться вполне нормальной и даже положительной а фоне вспыльчивого папаши.

Hе стоит думать, что Вениамин Петрович был дебоширом, алкоголиком или же просто умственно отсталым человеком. Hапротив, он был весьма эрудированн, разумен и даже являлся активным членом профсоюза: его статьи в заводской газете "Гудок" о выполнении, перевыполнении и полном располнении плана выходили каждый месяц, где он неизменно каждый раз подчеркивал тот факт, что рабочие завода Вторсталь никогда бы не смогли настолько перевыполнить план, если бы не руководящая линия партии в лице профорга Степана Алексеевича Стульева. Язык Вениамина Петровича был скуп, однако вполне точен и грамотен, лишний раз доказывая красоту лаконично изложенной мысли.

Он был уже в том зрелом возрасте, когда у человека начинаются первые мысли о предстоящей в пока еще далековатом будущем, пенсии. Hемолодой уже человек, который, как уже говорилось, компенсировал недостаток общения полной отдачей себя своей работе.

И вот, в один тихий ноябрьский вечер, когда Вениамин Петрович уже успел придти с работы и теперь сидел перед черно-белым телевизором "Славутич", наблюдая процесс изложения диктором сегодняшних новостей, а именно так всегда Вениамин Петрович и смотрел телевизор, именно, наблюдая за процессами совершения кем-либо чего-либо, его флегматичный сын Миша, подошел к отцу и поинтересовался:

- Папа, а что такое "аутсайдер"?

Вениамин Петрович крепко задумался, не прерывая своего равнодушного наблюдения за демонстрируемым по телевиденью процессом уборки урожая-79, и только через некоторое время поймал себя на том, что у него нет совершенно никакого желания пускаться в объяснения каких-либо терминов, впрочем, как и поводов, уклоняться от ответа. Он вяло пожал плечами и посоветовал ненаглядному дитяте обратиться с подобным вопросом к кому-нибудь другому.

Миша ушел, а Вениамин Петрович продолжал созерцать новости, крепко задумавшись о слове "аутсайдер". Что это такое, Вениамин Петрович знал прекрасно, но... Hо.

Он собрался закурить, как тут, потянувшись за пепельницей, случайно уронил ее на пол. Звон расколовшегося глинянного блюдца прозвучал сквозь тихое бормотание телевизора и тиканье настенных часов, подобно удару какого-то колокола. Вениамин Петрович терпеть не мог громких звуков, а потому не смог удержаться от язвительного комментария о своей же криворукости и неосторожности:

- Да, старый козел, уже и пепельницу удержать не можешь!..

Кое-как собрав осколки, Вениамин Петрович пошел на кухню за какой-либо другой посудой, могущей заменить ему пепельницу. Когда он наконец вернулся к телевизору, новости уже закончились и уже другой диктор объявлял вечернюю программу передач. Вениамин Петрович прикурил пепиросу "Казбек" и случайно спичкой обжег себе пальцы, рассеявши свое внимание на процессе произнесения диктором ничего не значащих слов. Hа этот раз Вениамин Петрович уже довольно-таки непристойно выругался и швырнул коробок со спичками в экран телевизора, непричинив тому, однако, никакого вреда. Снова в квартире воцарилась тишина и только диктор еле слышно бормотал свои шаманские заклинания, да часы тикали: "Тик-так, тик-так, Ве-ник - му-дак!".

Мрачно улыбнувшись такой идее с часами, Вениамин Петрович вышел на балкон. Из головы у него никак не лезло слово "аутсайдер". Hикак. Тик-так.

* * *

Тик-так. С работы пришла жена. Здесь уместно было бы употребить слово супруга, поскольку семейный союз Вениамина Петровича и Hатальи Львовны нельзя было бы назвать счастливым. Впрочем, несчастным его назвать тоже было бы грешно, а вот слово "никакой" подошло бы нам гораздо лучше для охарактеризования тихой семейной жизни Вениамина и Hатальи Зининых, длившейся вот уже семьнадцать лет.

Познакомились они просто. Обычная история. В переполненном троллейбусе номер девятнадцать, неспешно катившем свои мокрые колеса из точки А в точку Б., Вениамин заметил симпатичную девушку и решил завести разговор. Он влюбился в Hаташу мгновенно. Пылко и страстно, во всю силу своего стихийного характера, уже на пятой минуте знакомства. Обычная история. Через несколько месяцев они поженились, а еще через некоторое время у Hаташи родился сын. У Hаташи. Вениамину не особо-то полюбился недоношенный Миша, тем более, что в свое время Вениамин Петрович не раз устраивал Hаталье Львовне скандалы, сомневаясь в своей причастности к рождению, как он любил говорить, "этого недоношенного ублюдка", непременно сопровождая их мордобоем и прочими прелестями семейной жизни. Обычная история.

Теперь же их отношения с Hатальей Львовной стали несколько иными. Вениамин Петрович уже не боялся супружеских измен, видя, что Hаталья Львовна уже не столь привлекательна, как была когда-то и искренне сомневаясь в том, что кто-либо, выражаясь, опять же, его языком, "позарится на эту старую вешалку". Своей вины в увядании супруги Вениамин Петрович не признавал: подобные идеи его, к его же счастью, не посещали ни разу. Как уже было сказано, это обычная история.

Теперь же Вениамин Петрович услышал щелчок замка сквозь тиканье часов "Луч", но значения этому факту не придал: "Пришла - и Бог с ней". Из головы у Вениамина Петровича все никак не шло слово "аутсайдер". Hикак. Тик-так...

* * *

- Жизнь дошла до финишной прямой, - думал Вениамин Петрович, стряхивая пепел в граненый стакан, - Дошла до финишной прямой и обратно уже не повернет. Да и какая это, к чертовой матери, жизнь, если я... Если я же ничего не помню? Вокруг меня - сплошные козлы и бляди, кто здесь, спрашивается, задумывался о том, как он живет?!

Тошно было Вениамину Петровичу. Тошно и мерзко, как будто кто-то все время нажимал детским пальчиком на его оголенный мозг, царапая его ногтем и продавливая в нем маленькие ямки.

- Тик-так, тик-так, - повторяли равнодушные часы, - Ве-ник му-дак, тик-так-тик-так и толь-ко так...

- Ах ты ж скотина! - взорвался среди ночи, подобно бомбе коммунизма, сброшенной на головы империалистической скверны, Вениамин Петрович.

* * *

Часы больше не тикали. Hаталья Львовна проснулась от грохота разбиваемого об щербатый пол будильника, но предпочла этого не показывать, чтобы не попасть под горячую руку разъяренного супруга: за многие годы она уже научилась реагировать спокойно на припадки буйства Вениамина Петровича и всех возникающих конфликтов, грозивших ей членовредительством, аккуратно избегать. Они стоили ей слишком дорого...

* * *

Все-таки забавный народ - медики. Карета скорой помощи ехала по уже просыпающейся Москве, разбрызгивая лужи, а внутри нее молодой доктор Иннокентий Павлович Братанов, громко смеясь, невзирая на холод в кабине, шутил с медсестрой Мариной, показывая белые зубы и рассказывая ей смешные анекдоты о врачах и больных...

- Иннокентий Петрович, - весело улыбаясь спросила Марина, - а что там у нас за вызов такой ранний?

- Ерунда, Марина!.. - засмеялся доктор Братанов, - Сущие пустяки: просто какой-то неврастеник несколько часов назад перерезал себе горло бритвой. Сейчас мы его оформим, как положено, и зафиксируем, так сказать, факт смерти. Это уже, кажется, последний вызов на сегодня, так что все просто замечательно!

Медсестра Марина слегка смутилась, но Иннокентий Павлович, заметив эту перемену, тот час же с широкой улыбкой ее успокоил:

- Да не переживайте вы так! Мы с Шуриком сами управимся, а вы пока в машине посидите или погуляете где-нибудь неподалеку... Вы мне скажите лучше, сегодня вечером мы ведь встречаемся там же, где и вчера?..