«Это всего лишь сон»

Ольга Юнязова Это всего лишь сон

Оксана

Темно-синее небо, раскрашенное багровыми закатными облаками, навевало невыносимую тоску. И тем не менее зрелище было невероятно красивым. Оксана не могла оторвать взгляд от пылающего горизонта. Ослепительный солнечный диск резал глаза и сквозь слезы казался пламенем, а облака были похожи на дым.

«Дым! У меня аллергия на дым, – вспомнила Оксана, – сейчас начнется приступ удушья! Надо уходить отсюда…»

Она развернулась и бросилась убегать. Но ноги словно проваливались в вязкую болотную грязь и залипали в ней. Тело двигалось как в замедленном кино. А дым уже настигал и обволакивал Оксану. Она пыталась кричать, звать на помощь, но вместо крика из горла вырывался сухой астматический кашель. Стоящие вокруг люди в серых лохмотьях завороженно глядели в сторону источника дыма. До нее никому не было дела… Она упала на колени и дернула за юбку какую-то женщину. Но женщина, не отводя глаз от пламени, протянула руку и сказала: «Посмотри туда!» Оксана хотела обернуться, но невероятный ужас сковал ее тело. Дышать стало невозможно, она почувствовала, что умирает…

* * *

Елена Сергеевна привыкла спать очень чутко, постоянно прислушиваясь к звукам из комнаты дочери. Малейший кашель – и она на автопилоте, не успев толком проснуться, бежала через всю квартиру, чтобы проверить, все ли в порядке, успела ли Ксюша дотянуться до ингалятора, не надо ли вызвать «скорую». На этот раз, заглянув в комнату дочери, она увидела, как та судорожно шарит по тумбочке в поисках лекарства и даже уже не кашляет.

Спокойно, отработанным движением Елена Сергеевна нажала кнопку телефона, на котором был запрограммирован номер «скорой», и начала оказывать дочери первую помощь.

Телефон сам дозвонился и включил запись текста, где указывались адрес, фамилия, возраст, причина вызова, ну, в общем, ответы на все вопросы, которые в таких случаях задают на том конце провода. Дежурный обычно высылал к ним машину, не дослушав до конца, – этот адрес уже знали почти все водители платной «Скорой помощи».

Через восемь с половиной минут в комнату вбежала медсестра с уже приготовленным шприцем, а следом два санитара с удобными носилками. Елена Сергеевна сдала вахту у постели дочери, посмотрела на часы и пошла на кухню готовить завтрак. Если приступ удастся снять, не увозя Оксану в реанимацию, то ничто не удержит эту противную девчонку в постели и, отлежавшись немного, она поедет в офис.

Но носилки пригодились. Санитары осторожно пронесли девушку мимо кухни. Рядом шла медсестра, придерживая портативную систему искусственного дыхания и капельницу.

«Слава богу, – подумала мать, – теперь хоть полечится. Всех денег не заработаешь…»

Выходя из квартиры, медсестра спохватилась:

– Ой, Елена Сергеевна, дайте мне Оксанин сотовый, а то она опять будет психовать, когда дышать начнет. Придется, как в прошлый раз, за ним ехать.

Елена Сергеевна сходила в комнату дочери и вынесла сотовый телефон и ноутбук, с которыми Оксана никогда не расставалась.

Запирая дверь, она еще раз подивилась современной технике: замок открывался автоматически, когда нажимали кнопку автовызова «Скорой помощи», и сразу же загорался свет в коридоре и комнате Оксаны. Если бы такая техника была пять лет назад, то, наверное, Василий, отец Оксаны, был бы жив до сих пор.

После смерти Василия Сергеевича его бизнес перешел дочери, которая до этого работала секретарем у отца.

Из милой услужливой секретарши она тут же превратилась в бизнес-стерву, чем страшно разочаровала и удивила заместителя и компаньона отца, который уже приготовился было занять президентское кресло. Через некоторое время она просто выжила его из компании, честно выкупив у него все акции.

Но вместе с предприятием Оксане досталась в наследство и болезнь. Конечно, диагноз «астма» у нее был с детства, но проявлялся недуг не агрессивно: весной были сопли и слезы от буйного цветения, зимой – аллергия на шубы подруг. А после смерти отца вдруг стали обнаруживаться новые и новые аллергены, дышать становилось все труднее, начались серьезные приступы по ночам.

Тогда Оксана и установила «кнопки скорой помощи» дома и в офисе, обратилась в самую хорошую и дорогую клинику в городе и поставила перед врачами задачу вылечить ее во что бы то ни стало, при этом не укладывая в больницу.

Врачи делали все возможное, но астма прогрессировала с чудовищной скоростью. Ездить на курорты и проходить стационарное лечение Оксане было некогда, поэтому ингалятором она пользовалась так же часто, как телефоном.

Оксана была просто одержима бизнесом, с азартом захватывала все новые области рынка и теснила конкурентов.

Елена Сергеевна боялась, плакала и умоляла дочь начать лечиться как следует, пока Оксану в первый раз не отвезли в реанимацию. Тогда Елена Сергеевна всю ночь простояла на коленях, глядя в угол, где должна была бы висеть икона. Она не знала молитв, но молилась о спасении дочери своими словами, какие приходили в голову.

Через неделю Оксана вернулась из больницы и с усиленным рвением взялась за работу. По вечерам она ходила по квартире, ругая нерадивых сотрудников по телефону и пшикая в рот ингалятором.

Сердце Елены Сергеевны сжималось от каждого покашливания дочери, от каждой одышки. «Ты совсем не думаешь обо мне, – причитала несчастная мать. – Что я буду делать, если ты отправишься вслед за отцом?!» – «Перестань каркать! – грубо отвечала бессердечная дочь. – У меня все под контролем». Но сама продолжала относиться к своему здоровью с преступной беспечностью.

Через некоторое время Елена Сергеевна привыкла к страху. Он стал для нее естественным и неотъемлемым чувством. Она отправляла дочь в реанимацию, как в командировку. Она оборудовала иконостас в углу, выучила молитвы и начала регулярно ходить в церковь, заказывать молебны во здравие Оксаны. Решила, что уйдет в монастырь, если с дочерью что-нибудь случится.

Здоровье Оксаны от всех этих процедур лучше не становилось, но самой Елене Сергеевне жить стало легче и спокойнее.

«Я еще жива?» – это первая мысль, которая всегда появлялась у Оксаны, как только она приходила в сознание после приступа. Разлепив веки, она увидела уже привычную белую палату. Рядом с ней попискивало какое-то оборудование, а у окна на табуретке сидела медсестра и болтала по сотовому телефону. Оксана собрала размазанное по стенкам черепа сознание в кучку и прислушалась к разговору.

– Оксана Васильевна не может сейчас подойти к телефону, у нее важная встреча. Как только она освободится, сразу же вам перезвонит. Представьтесь, пожалуйста…

«Интересно, с кем же это у меня такая важная может быть встреча?» – подумала Оксана, понимая, что сочинять продолжение вранья все равно придется ей.

Медсестра, заметив, что ритм пищания приборов изменился – пациентка очнулась, – быстро закончила разговор и подошла к кровати:

– Я уже позвонила вашему секретарю и попросила отменить все встречи на ближайшую неделю.

В ответ Оксана кивнула и провалилась обратно в темноту.

Александр

Примерно в то же время в том же городе, но совсем в другой больнице в длинной очереди томился еще один герой этой истории. Ему было больно, подташнивало, кружилась голова, и было трудно дышать. Болело в области печени и позвоночника, ныло колено. Он сидел у кабинета участкового терапевта в обществе унылых пенсионерок.

Если бы ему не было так плохо, то, возможно, было бы стыдно: молодой, спортивного телосложения парень сидит, как калека на паперти среди нищих и убогих.

Конечно, он сам виноват – мог бы лежать сейчас в госпитале ветеранов войн, лечиться за счет государства. И это было бы справедливо. Но он лишил себя этой справедливости. Потому что считал оскорбительным ходить по чиновникам и доказывать им свое право на пенсию, бесплатное лечение и прочие льготы, положенные ему как участнику боевых действий. Ему казалось, что каждый скучающий в кабинете толстый чиновник просто обязан знать все о его боевых заслугах и связанных с ними контузии, ранении и гепатите. Он приходил в ярость, когда его заставляли заполнять какие-то анкетки, приносить какие-то справочки. И все это сопровождалось таким же сидением в очередях.

И вот, когда унизительный путь уже был почти пройден и оставался последний кабинет, его терпение внезапно лопнуло. Уже стоя на ковре перед лощеным, гладким чиновником, который, громко посапывая, неторопливо искал в огромной стопке ветеранских корочек его документы, он почувствовал, как поднимается из желудка к горлу неконтролируемая волна ненависти. «Неудивительно, что в коридоре такая огромная очередь», – подумал он, и в голове загудело от злости. Мелодичный телефонный звонок остановил работу пальчиков-сосисок. Чиновник с удовольствием откинулся на спинку кожаного кресла и заговорил о чем-то с невидимой собеседницей.

Дальше все было как во сне. Мышцы заработали сами, не принимая во внимание мнение разума. Взбесившееся тело схватило телефон, вырвало его из розетки и вдарило по блестящей переносице. При этом оно сказало все, что этика и мораль пытались скрыть в закромах души. Потом оно скинуло со стола лежавшие аккуратной стопочкой корочки и со словами «Да подавитесь вы своими льготами!» выбежало из кабинета.

После этого он несколько дней с ужасом ждал, когда за ним придут и посадят его за злостное хулиганство, но никто не пришел. То ли чиновник благородно решил не подавать в суд на психа, то ли не смог вспомнить его фамилию…

Размышления прервались, когда подошла его очередь на прием. Участковый терапевт мельком взглянула на вошедшего и сказала:

– Фамилия.

– Ведьмин. Александр Ведьмин.

– На что жалуетесь? – как автомат произнесла она, найдя и открыв карточку.

– Живот болит. Голова кружится. Кости ломит…

– Все ясно, – оборвала она его и начала что-то быстро писать. – Раздевайтесь пока. Ложитесь на кушетку.

Александр снял рубаху и лег. Врачиха тонкими острыми пальцами больно надавила ему на живот. Он вскрикнул.

– Одевайтесь, – бросила она и села дописывать в карточку.

Когда Александр оделся и подошел к столу, врачиха оторвалась от своей писанины и изрекла диагноз:

– У вас либо гастрит, либо язва, либо печень. Гепатитом не болели?

– Болел.

– Ну, вот видите! Такие болезни бесследно не проходят. Придется сдать анализы для точной постановки диагноза. Но все анализы у нас делаются платно… если, конечно, у вас нет льгот. – И она вопросительно посмотрела на Александра.

– Нет. Льгот нет, – ответил Александр.

Еще минут пять терапевт торопливо заполняла какие-то бумажки, потом отдала их со словами:

– Подойдете в администратуру, там вам подробно расскажут, куда, во сколько и сколько стоит. А вот рецепт обезболивающего на первое время. И еще кое-какие укрепляющие витамины. Остальное будем выписывать после установления диагноза.

Когда скучающая медсестра объяснила Александру, сколько это стоит, вопросы «куда» и «во сколько» отпали сами собой. Таких денег у него не было. Да и, если честно сказать, у него никаких денег не было.

С работой ему не везло. Или работе не везло с ним. Нигде он не мог продержаться дольше испытательного срока. Почему-то по жизни его просто преследовали глупые начальники и их подобострастные секретарши. Они раздражали его, а он раздражал их. В результате они продолжали делать свои бессмысленные дела, а он вновь оказывался безработным.

Обезболивающее тоже не вписалось в его бюджет. Выйдя из аптеки, Александр сел на ступеньки крыльца. Боль становилась невыносимой. Проходящие мимо люди смотрели на него кто с брезгливостью, кто с жалостью.

«И что теперь делать? – возник в голове вопрос. – Идти на поклон к владельцу разбитого носа за своими льготами или лечь и подохнуть в муках в своей малюсенькой квартирке?» Первый вариант вызывал невыносимую тоску, второй – ужас. Ужас и тоска были разные по вкусу, но одинаковые по силе, и сделать выбор между ними Александр не смог бы.

Значит, должен быть третий вариант… Он вспомнил слова своего прадеда, у которого в детстве гостил каждое лето: «У Бога не бывает безвыходных ситуаций». От этого боль слегка утихла и на душе посветлело. Показалось, что он уже нашел заветный третий вариант, хотя на самом деле в его голове еще не было никакого дельного плана. Но Александр встал со ступенек и пошел в сторону дома.

Придя домой, он уже знал, что надо делать. И действовать начал сразу же, пока не включился «трезвый рассудок». Он набрал номер агентства недвижимости из какой-то газеты, которые бесплатно разносят по домам.

– Здравствуйте, я хочу сдать квартиру на длительный срок. Но чтобы официально, с договором и уплатой налогов.

В агентстве заинтересовались: спрос на однокомнатные квартиры в этом районе значительно превышал предложение. Уже через полчаса у него был агент с проектом договора. Александр наспех прочитал документ – неофициально он мог бы сдать квартиру в два раза дороже.

– А могли бы вы, за отдельную плату, сами отчитаться за меня в налоговой?

Агент улыбнулся и кивнул:

– Легко. Тысяча рублей в год.

– Вот и замечательно. Пропишите это в договоре. А то, что останется после уплаты налогов, перечисляйте мне на сберкнижку.

– Хорошо, как скажете. Запишите, пожалуйста, вот в этой графе место своего фактического проживания после сдачи квартиры.

– А это зачем? – удивился Александр.

– Ну как же! Мало ли что может случиться! Могут возникнуть вопросы, которые мы не сумеем решить без подписи владельца жилплощади.

Александр задумался. Адрес прадеда он не знал. Помнил только покосившийся дом на окраине и название деревни.

– Ну, пишите: деревня Трёшка. Там спросите, где жил Ефим Ведьмин. Вам кто угодно покажет.

На следующий день, уладив все юридические моменты и получив аванс, Александр собрал свои нехитрые пожитки и отправился на вокзал.

«Трезвый рассудок» включился, когда поезд набрал скорость. Вновь нахлынула волна одиночества и безысходности. Куда он едет? Кто его там ждет в этой глухой деревне? Прадед давно на кладбище, и он, Александр, не знает даже, где искать его могилу. Цел ли дом? А может, уже давно отдали участок деда каким-нибудь дачникам? Ну а если даже и ждет домик своего наследника, что дальше? Он ляжет и умрет в муках в глухой деревне? Кстати о муках… Александр прислушался к своему телу. Ни в одном месте не ощущалось боли, как будто бы рукой сняло все болячки. «Удивительно… и обезболивающее не пригодилось. Хорошо, что забыл купить», – подумал Александр и уснул под монотонный стук колес.

Пробуждение

На следующий день Оксана открыла глаза и почувствовала, что дышится относительно легко, да и аппаратура уже не пищала над ухом. «Значит, кризис прошел», – подумала она и сразу начала вспоминать список дел, которые у нее сорвались и которые надо было как-то восстанавливать.

Она никогда не оформляла больничных. Никто из ее работников, партнеров и клиентов не знал об астме. Никто, кроме троих. Первая – это ее секретарша Соня, получавшая двойной оклад за умение молчать о делах начальницы плюс приличные премии, если приходилось выкручиваться и придумывать правдоподобные объяснения отсутствию Оксаны. Второй – водитель, а заодно и механик трех ее автомобилей Алексей, бывший одноклассник. Они дружили до пятого класса, поэтому он с детства знает про астму. Его она не стесняется. Ну и еще уборщица Нина Николаевна – их бывшая классная руководительница.

Однажды она позвонила Оксане и предложила купить губную помаду. Голос ее дрожал, и слова из себя она выдавливала с трудом. Оксана с Алексеем заехали к ней после работы, и выяснилось, что их любимая учительница связалась с каким-то сетевым маркетингом, под гипнозом «лидеров» закупила большую партию товара и теперь совершенно не знает, что с ним делать.

– Ксюша, это очень хорошая косметика, – с улыбкой на лице и слезами в голосе без умолку повторяла изрядно постаревшая учительница.

– Нина Николаевна, у меня аллергия на косметику, – сказала Оксана, с грустью глядя на несчастную торговку.

– Ах, да, я и забыла, – расстроилась та. – А ты, Алешенька, может быть, для жены возьмешь?

– Спасибо, Нина Николаевна, только я уже давно развелся.

– Ай-яй-яй! Несчастье-то какое, – запричитала учительница, и было непонятно, кому она сочувствует – то ли Алексею, то ли себе.

– Нина Николаевна, а давайте я просто куплю у вас всю косметику и выкину ее на помойку, – предложила Оксана, – только с условием, что вы бросите этот бизнес.

Нина Николаевна сначала оживилась, но, услышав вторую часть предложения, сразу скисла.

– А как же мне жить-то на одну пенсию? У детей и внуков на шее висеть? Или идти уборщицей работать?

– А почему бы и не поработать уборщицей? – сказала Оксана. – Чем плохая профессия? Вот мне сейчас в офис позарез нужна хорошая уборщица. У меня усилилась аллергия на пыль, поэтому убирать надо два-три раза в день. И дома мама уже не справляется сама с уборкой.

Нина Николаевна энтузиазма не проявила. Тогда вмешался Алексей:

– Нина Николаевна, а еще у нас есть вакансия оператора клининговых устройств.

В глазах старой учительницы появилась заинтересованность.

– А я справлюсь? Там же, наверное, сложная техника?

– Да что там сложного? Нажимаешь кнопку и пылесосишь, – захохотал Алексей. – «Клининг» – это «уборка» по-английски.

Нина Николаевна тоже развеселилась.

– А что? Скажу детям, что устроилась в хорошую фирму начальником отдела клининга! Пожалуй, я согласна.

В палату вошла медсестра.

– Ой, Оксана Васильевна, вы проснулись. Сейчас я сделаю вам укол, а потом расскажу, кто звонил и чего спрашивал, хорошо?

– Юля, а может, пойдешь ко мне секретарем работать? – улыбнулась Оксана.

– Ничего не имею против. Буду вашим секретарем на время «командировок». Мы с Соней уже придумали легенду: вы узнали о возможном срыве поставок товара и срочно уехали в Загорск. Поэтому все звонят вам на сотовый, но вы постоянно заняты решением проблем, а я – ваша секретарша, которую вы наняли для работы в загорском филиале.

Юля выбросила использованный шприц в корзину для мусора и достала тетрадку со списком звонков и вопросов.

Через час Оксана уже обзвонила всех и скучающе уставилась в окно. На лазурном небе были вычерчены тонкие узоры ветвями прозрачных еще берез. Едва-едва подернулись зеленой дымкой стоящие поодаль тополя. Начиналась весна. Но для Оксаны начинался сезон тяжелых обострений. Прошлая весна была тяжелее на порядок, чем позапрошлая. Чего ждать от этой?

Можно, конечно, взять отпуск и уехать, как советует лечащий врач, к Мертвому морю. Но беда в том, что она совершенно не может бездельничать. Как только ее разум освобождается от вечных проблем, связанных с нелегким бизнесом… хотя он никогда не освобождается. И дома вечером, и в выходные, и даже в отпуске в голове постоянно крутятся проблемы. А если проблем нет, она начинает их себе придумывать и искать пути их решения. Поэтому она никогда не отдыхает по-настоящему. Стоит только на секунду отвлечься от мыслей о бизнесе, как на нее накатывает волна какого-то необъяснимого беспокойства. Ей кажется, что она теряет контроль над ситуацией, что драгоценное время тратится бессмысленно, жизнь проходит впустую. В итоге отпуска, которые она себе все-таки иногда устраивает – больше по требованию врачей, чем по собственному желанию, – превращаются для нее уже в конце первой недели в пытку развлечениями и свободным временем.

Возможно, кто-то скажет, что так не бывает. Бывает, но обычно этого не видно. Разве что глаз опытного психолога заметит болезненную суету во взгляде, а простым людям неведомы муки трудоголика. Но и тот самый опытный психолог не знает, как лечить эту болезнь (а это, без сомнения, тяжелая болезнь, можно даже назвать ее эпидемией века), – и не потому, что она неизлечима. Просто-напросто заболевшие не подозревают, что в них что-то разладилось, и уж точно никогда не обращаются за помощью. А поскольку за решение проблемы никто не платит, то и решать ее нет смысла…

В палату вошла высокая красивая женщина в белом халате – лечащий врач Оксаны, кандидат медицинских наук. Она села на табуретку рядом с кроватью и грустно посмотрела на свою подопечную:

– Ну что, Оксана Васильевна, открываем новый сезон?

– А что, Анна Даниловна, у вас есть какие-то другие предложения?

– Все мои предложения вы принимаете в штыки. А я, между прочим, ответственна за вашу жизнь. Я выписала вам преднизолон…

– Я не буду его принимать. Я от него тупею и толстею.

– От него все тупеют и толстеют, но по крайней мере живут.

– Я не буду…

– Жить?

– А что, все так плохо?

– Хуже уже некуда. Пора оформлять инвалидность. У вас аллергия практически на все, на что она только может быть. Каждый раз все сложнее заставить вас дышать, дозы лекарств уже максимальные, а весна еще даже не началась.

Оксана обреченно посмотрела в окно. Еще пара дней – и березы зацветут. При одном только воспоминании о набухших почках и распустившихся сережках дышать стало труднее.

– Вам просто необходимо уехать, – продолжала Анна Даниловна. – Есть путевка в один чудо-санаторий для астматиков, в соляных пещерах. Только там возможно создать изоляцию от всех видов аллергенов. Я считаю, что для вас сейчас это единственный выход. Хотя бы на время цветения, а еще лучше – на все лето. Идеальный вариант – на два-три года.

– Две недели. Больше я просто не могу себе позволить.

– Скажите, Оксана Васильевна, а если вы умрете, кто будет продолжать ваш бизнес?

Этот вопрос часто вставал перед Оксаной, но она старалась его не замечать, гнала от себя, как назойливую жирную муху. Теперь же проигнорировать его стало невозможно, он все-таки сформулировался. Оксана задумалась. Наследников у нее нет, мама, конечно же, не потянет. Многочисленные замы и начальники отделов? Она начала перебирать их в памяти, но почувствовала сопротивление души. Никто из них не владел общей картиной бизнеса, да и не был достоин получить такое наследство. Но отлаженный механизм не должен в одночасье заглохнуть, значит, наследника все-таки выбрать необходимо. Итак, кто? Соня? Возможно… Она в курсе всех дел, а кто владеет информацией, тот владеет всем. Лёха? Он тоже может. Он знает, пожалуй, даже больше, чем Соня. Он возит Оксану по всем делам, а Оксана имеет привычку размышлять вслух. Лёху она считает почти братом, поэтому нисколько не боится при нем проговаривать свои планы и подводить итоги. Ему известно не только состояние дел, но и характеры всех ее партнеров и клиентов, их слабые и сильные стороны. К тому же в отсутствие Оксаны Алексей и Соня всегда неплохо справлялись с руководством компанией от ее имени.

– Не знаю, – озабоченно ответила Оксана. – А почему вы спрашиваете? Неужели я действительно могу умереть? Как-то никогда об этом всерьез не думала.

– Надеяться надо на лучшее, но пусть уже ваш возможный наследник начинает потихоньку учиться управлять. Обидно будет, если предприятие, которое создал ваш отец, да и вы вложили в него всю свою душу, будет просто разграблено.

Оксана откинулась на подушку.

– Я подумаю.

– У вас осталось очень мало времени, чтобы подумать, – сказала Анна Даниловна и вышла из палаты.

Деревня деда

Александр добрался до Трёшки без особых проблем. «Надо же! – думал он, проезжая огромные поля на маленьком автобусе. – В городе все изменилось до неузнаваемости, просто другая страна, а здесь, в глуши, – все так же».

В деревню попасть можно было только одним путем – через реку по навесному пешеходному мостику, поэтому по Трёшке машины не ездили. Перед мостом была стоянка, на которой автомобили ожидали своих хозяев-дачников.

«Прошлый век!» – восхитился Александр, увидав такое скопление доисторических моделей. «Копейка», «412-й», «круглая» «Волга», ну и несколько «четверок» и «двоек». Когда-то деревня была очень даже богатой, но роскошь обветшала и состарилась. Хотя нет: вот почти новый джип.

Пройдясь по деревне, Александр заметил и здесь серьезные изменения. Вот этот зияющий пустыми окнами двухэтажный дом раньше был сельской администрацией. Сейчас на нем висела табличка «Частная собственность! Сруб не разбирать». Вон там была колхозная ферма, на ее месте стоит огромный особняк, даже, можно сказать, терем, обнесенный добротным и красивым заборчиком. Наверное, принадлежит владельцу джипа.

Да, деревня тоже изменилась. Возможно, он бы и не нашел участок прадеда, если бы не знал, что дом находится на самой окраине возле мелкой речушки, которая впадает в большую Реку.

С замиранием сердца Александр подошел к этому месту. И похолодел: огромного дома с сеновалом на участке не было. На его месте чернела яма, бывшая когда-то погребом. Рядом с ямой стояла маленькая свежесрубленная банька, на которой висел новенький замочек. На огороде уже были подготовлены несколько грядок.

Участок явно занят какими-то дачниками.

Александр присел на порожек баньки. К горлу подкатил ком.

И куда же теперь идти?

Нет, ему и в голову не пришло, что он сделал глупость. В голове завертелся план дальнейших действий: на деньги от сдачи квартиры в деревне можно снять какой-нибудь домик. Ну, а если не выйдет, то весну – лето он проживет в лесу – рыбачить будет, ягоды собирать, грибы, съедобные травы… Придется напрячь память и вспомнить, чему его обучал дедушка…

Дедушка! Надо же, вспомнилось это слово. Александр звал прадеда «дедушкой» лет до шести, а тот его – Саней или Саньком. Потом Саня повзрослел, и прадед стал звать его Александром, а тот его соответственно дедом. Значит, распознавать травы и прочим премудростям своего ремесла дед обучал внука лет до шести, а потом Саньке это стало не интересно – появились велосипед, магнитофон, рыбалка, друзья, девочки-соседки. И он целыми днями и ночами пропадал где-то в бездне летней деревенской жизни и деда видел только за завтраком и ужином.

С ностальгической болью в сердце Александр оглядывал знакомый дворик. Огромная яблоня уже наливала почки. В конце участка зеленел молодыми листочками вишневый сад – Александр вспомнил, как они с дедом снимали первый урожай с маленьких вишенок. Среди деревьев стояли дедовы старые колоды. Пчелы жужжали, собирая пыльцу с ольхи, которая уже цвела по берегам речки…

– Это кто это тут к нам пришел?! – услышал он грозный голос и вынырнул из детских воспоминаний.

Перед ним стояла красивая полная женщина с добрым знакомым лицом. Где он ее видел?…

– Да я вот тут решил к деду на могилу сходить, ну и на его участок заглянул. Детство вспомнил. А это, значит, ваш теперь участок?

Женщина вгляделась в лицо Александра и всплеснула руками:

– Санька, да неужто ж это ты? Вот уж не ждали!

Он захлопал глазами как в детстве:

– А вы кто? Я что-то вас не помню.

– Ха-ха-ха! – залилась звонким смехом женщина. – Вот бы я удивилась, если бы ты меня узнал! Ха-ха-ха! – Она даже запрыгала от радости.

За последние несколько лет ему никто так сильно не радовался. Да и такое прыганье в исполнении толстой тетеньки не часто увидишь. Он невольно начал улыбаться и подхихикивать, перебирая в памяти «фотографии» всех знакомых соседок. Нет, он ее не помнил… внешне… но смех… смех… Рая!!!

У Александра перехватило дыхание. Рая! Он даже испугался, что сейчас потеряет дар речи, как это бывало с ним в детстве, стоило ему встретить на улице красавицу Раису. Она гостила у родителей в деревне всего один месяц за лето – в августе. В остальное время у нее были экзамены и практика. Она называлась красивым и таинственным словом «студентка», когда Сашке было лет десять-тринадцать.

– Рая!

– Вспомнил, ну надо же!

– Рая, твой смех почти не изменился, – сделал Александр неуклюжий комплимент, и Рая снова засмеялась:

– А сама я? А? Какова? – И начала ходить и кружиться перед ним, как модель на подиуме.

Саня с трудом сдерживал улыбку. Он не знал, что надо говорить в тех случаях, когда годы явно не украсили женщину.

– А сама ты стала еще прекраснее! – И он расхохотался. Он уже давно так не хохотал. Из глаз хлынули слезы, не пролитые по дедову участку и собственной горькой участи.

Рая уселась рядом с ним на крылечко.

– Ну хорош ржать-то! – оттопырив губу, сказала она. – На себя посмотри! Тоже не красавец!

– Почему это я не красавец? – удивился Александр, утирая слезы. – По-моему, очень даже…

– Не. В детстве лучше был. Черный от загара, волосы выгоревшие, коленки ободранные, оводами искусанный. Как выйдешь утром, так вся улица оживала. А сейчас? Ты давно себя в зеркале-то видел? Ты же зеленый весь. Печень, что ли, больная?

– Ого! А что, прямо вот так сразу видно?

– А что в этом удивительного?

– Не знаю. В больнице чтобы диагноз поставить, на такую сумму анализов выписали, что… – И Александр махнул рукой, не желая вспоминать.

– Ну ты нашел, где лечиться! – поддержала тему Рая. – Кабы я лечилась в больницах, так давно бы уже дети мои сиротами остались. Да слава богу, надоумили люди добрые. Вот и дедушка твой покойный, царство ему небесное, Ефиму Андреичу, уж ведь совсем старенький был, а и то помог мне, кляче дохлой, к жизни вернуться. Я ж ведь уже к себе на третий этаж без лифта подняться не могла. Два шага шагну – и сяду, отдыхаю. Это в тридцать-то лет! В поликлинике у меня вот такая книжка была со списком неизлечимых болезней.

– Да где ты их набраться-то успела?

– А, – Рая махнула рукой в точности как Александр, – зачем вспоминать-то где? Я тебе лучше расскажу, как я от них избавилась…

Рая приехала в деревню к старенькой матери, как обычно, в августе. И с порога начала оправдываться, что редко навещает: здоровье совсем подкосилось, ходит на процедуры разные, готовится к операции – камни в почках обнаружили.

Мать выслушала, покачала головой и сказала:

– А давай Ефиму тебя покажем, может посоветует чего.

– Ой, мама, да что мне уже можно посоветовать-то? – возмутилась Рая, но к старику соседу все-таки заглянула попроведать.

Дед Ефим грелся на солнышке возле дома. Раю он не узнал – глаза уже были почти слепые, да и память все время путалась.

– Здравствуйте, дед Ефим, – привычно поздоровалась Рая и присела рядом с ним на скамеечку. – Как здоровье ваше?

– Спасибо, внученька, здоровье хорошее.

Рая даже опешила. Старику почти сто лет, а у него здоровье – хорошее! Глаза не видят, ходит уже еле-еле, а не жалуется. После такого ответа заводить шарманку о своих болячках было как-то неловко. Но другой темы для разговора она с ходу не нашла. Когда сидеть молча стало уже невмоготу, задала новый вопрос:

– Может, помочь вам чем-то надо?

Дед на секунду задумался и кивнул:

– Ну, коли хочешь помочь, то натаскай в баню воды. Баню хочу истопить.

От такого ответа Рая обалдела еще больше. Она рассчитывала на скромное «Спасибо, внученька», после чего можно было бы с чистой совестью сказать: «Ну, тогда до свидания», – и спокойно уйти. Но отступать уже было неудобно.

«Вот ведь дура! И кто меня дернул за язык?!» – проклинала она себя, прилаживая на плечах коромысло.

Притащив два ведра воды, Рая схватилась за сердце. Этот факт каким-то образом оказался замеченным слепым знахарем. Он медленно встал, подошел к сидящей на пороге бани Раисе, двумя пальцами пощупал пульс на ее шее и сказал:

– Э-э-э, да ты ж совсем больная! Какая уж от тебя помощь? Тебе самой помощь нужна. – После этого он сам принес еще два ведра воды. Потом затопил баню и присел рядом со все еще не отдышавшейся Раей. – Сейчас я тебя в баньке выпарю да расскажу, как дальше лечиться.

– Да что вы, мне нельзя греться! – испугалась Рая.

– Нельзя. Но в моей бане под моим присмотром – можно. Да ты не бойся, я слепой, тебя не сглажу.

Рая решила, что дед Ефим баню натопит совсем немного, поэтому согласилась. Баня действительно оказалась холодной. Рая залезла на полку, и дед начал хлестать ее веником. При этом он что-то тихонько приговаривал. Ритм ударов был размеренный, медленный, слабое тепло разливалось, обволакивая тело, и Рая слегка задремала. Проснулась она, когда ритм ударов вениками уже напоминал ритм шаманского бубна и продолжал нарастать. Дед по-прежнему что-то говорил, причем голос его звучал громко, заполняя собой все пространство парилки. Рая открыла глаза – вот это было зрелище! Старик, в одних трусах, пританцовывал, закрыв глаза, под свой собственный речитатив, напоминая современного рэпера. На вытянутых руках он держал два огромных веника и взмахивал ими, как барабанными палочками, а она, Рая, получается, была вместо барабана. Баня нагрелась до максимальной температуры, кожа ощущала жар только что отошедшего от каменки пара. Рая хотела закричать, что ей строго-настрого запрещено греться в бане, но не рискнула прервать старика в его экстатическом танце. Пусть будет что будет, решила она и отдалась на волю деревенского знахаря, перестав сопротивляться ритму и звукам. Сколько это продолжалось, она не помнит, конечно, но закончилось все опять медленными спокойными ударами в уже остывшей парилке.

Когда Рая вышла из бани, ей показалось, что все краски мира стали более яркими и насыщенными, все звуки – более четкими… Она вновь ощутила запахи и вкусы остро, как в детстве. И спала в ту ночь как младенец.

Утром, пошевелив прояснившимися мозгами, она поняла, что процедура явно пошла ей на пользу, и сразу же кинулась к деду Ефиму.

Дед Ефим уже ждал ее с чаем из каких-то трав. Он велел ей натаскать воды для следующей вечерней бани.

На этот раз три ведра Рая притащила, даже не запыхавшись. Это было просто чудо! Скажи ей кто – не поверила бы.

Весь отпуск Рая постигала банную науку деда Ефима на собственной шкуре. Та температура, которая в первый день показалась ей невыносимой, через неделю стала начальной температурой бани и ощущалась как едва тепленькая. «Пока ты больная, – говорил дед Ефим, – надо входить в холодную баню и выходить из холодной бани, а нагревать и остужать ее постепенно. А вот когда станешь здоровой, тогда не грех и резкими перепадами душу потешить».

Еще дед Ефим показывал ей растения, из которых надо делать веники. «Ну вот что у нас народ, окромя березы, никаких банных трав не ведает?! – возмущался он. – Береза, она, конечно, дерево целительное, да ведь любая болячка жить хочет и к одному и тому же лекарству быстро приспосабливается. Менять надо венички-то. А березкой опять же будешь париться, когда вылечишься. А сейчас я тебе прописываю пихту, крапивку, сныть опять же незаслуженно забытую».

Услышав Раину просьбу дать ей слова того наговора, который он в бане читает, дед задумался и почесал затылок: «Так нет никакого наговора. Просто болтаю, что в голову придет». Рая поняла, что главный свой секрет он открывать не хочет, и не стала к нему приставать больше.

На работу Рая вернулась как новенькая. На операцию не согласилась, в больницу ходить тоже перестала. Каждую субботу торопилась к матери в деревню. Так и затянула ее дачная жизнь.

Когда дед Ефим умер, хоронить его собралась не только вся Трёшка, а и все окрестные деревни. Говорят, даже из райцентра приезжал какой-то начальник.

– И только внука родного не было на этих похоронах, – с тоской произнес Александр.

– Ай, не терзай себя, – махнула рукой Рая. – Все ж понимали – ну как ты оттуда, из армии, приедешь? Не близкий свет…

– А почему он умер? – спросил Александр. – Ты ж говоришь, что абсолютно здоровый был.

– Да кто же его знает, – пожала плечами Рая. – Накануне он обошел всю деревню, как будто прощался. Подойдет, поздоровается, потолкует, совет какой-нибудь даст. Потом говорит: «Ну что ж, люди добрые, счастливо вам оставаться! А мне пора», – и к другому в гости идет. А на следующий день гляжу – нет его на скамеечке. Зашла в дом, а он лежит… и всё.

Они помолчали, и Рая начала отвечать на основной вопрос, который был у Александра:

– А участок деда Ефима я на свою старшую дочь оформила, чтобы какому-нибудь пришлому не достался. Жалко же и пчел, и такой сад в чужие руки отдавать. Так что, если ты когда-нибудь захочешь стать дачником, мы его мигом на тебя переоформим, ты не сомневайся.

– А что с домом случилось?

– Да, вот дом пришлось на дрова разобрать. После смерти хозяина он на удивление быстро начал гнить. Решили раскатать его, жить-то в нем уже опасно было, а места много занимал. Вот мы его и разобрали всей деревней да в печах сожгли – пусть уж идет вослед за хозяином. А кирпичи от печи тоже по дачам растащили.

– Ну и слава богу. Мне работы меньше, – улыбнулся Александр.

– А ты что, и впрямь решил дедов участок под дачу оформить?

– Да нет, Рая, я сюда жить приехал.

Немой вопрос повис в воздухе.

– Не могу я жить в городе больше. Не могу! Ненавижу я их всех. Сдал квартиру и решил сюда перебраться.

– А здесь-то ты что делать будешь? Ну ладно летом – это понятно, а зимой как?

– Не знаю пока. Что-нибудь придумаю. Но в город возвращаться не собираюсь. По крайней мере, пока не научусь любить врагов своих.

– Что, с какой-нибудь мафией проблемы? – шепотом полюбопытствовала Рая.

Александр рассмеялся:

– Ой, Рая, если бы с мафией или с какими-нибудь моджахедами, то это была бы не проблема. Там все понятно: бей, стреляй, удирай. У меня с обычными, нормальными людьми проблемы, понимаешь?

– Нет, не понимаю.

– Ну и не дай бог тебе это понять. – Александр огляделся. – А ты правда мне этот участок отдашь?

– Да конечно! Для тебя и держали его. Вот баню взамен старой поставили. Только она тут пока летним домиком служит. Если вправду решишь зимовать, надо будет печку сложить.

– И сколько я тебе за нее должен?

– Да ты что! – Рая опять замахала руками. – Ничего не должен. Мы же каждый год вашу вишню на рынок отвозим килограмм по сто… А еще яблоки. Да еще мед! А работы-то – только собрать. Так что еще кабы не я тебе должна осталась.

Александр почувствовал, как счастье разливается по жилам. Ну надо же! Вот так, внезапно, вдруг оказывается, что ты обладатель целого состояния! Он и думать не думал, что дед ему оставит такое наследство.

Монастырь

Оксана уезжала в соляной санаторий прямо из больницы. Уезжала без багажа, в чем была. Ей сказали, что в санатории выдадут все необходимое, а больше туда ничего вносить нельзя в целях сохранения стерильности воздуха. До санатория с ней ехала медсестра Юля, на всякий случай с небольшим чемоданчиком медикаментов и приборов. Соня провожала начальницу, в десятый раз внимательно выслушивая все наставления и напоминания.

– Да не переживайте вы, Оксана Васильевна, – твердила секретарша, – все работает как часы, никто и не заметит вашего временного отсутствия.

Алексей завел двигатель «мерседеса», и все отъезжающие захлопнули дверцы автомобиля. Поехали.

Оксана с тоской оглянулась – ее мама молча стояла и улыбалась, посылая дочери вслед крестное знамение.

Первый шок был у Оксаны, когда она увидела сам санаторий. Ее предупреждали, что он располагается в соляных пещерах. Но не до такой же степени! Над землей в этом санатории был только вход, где пациентку приняли две пожилые нянечки, напоминавшие сердобольных монашек. Одежду у нее забрали и выдали длинное платье из неокрашенного льна.

Второй шок Оксана испытала, когда обнаружила, что сотовый телефон, который она отказалась отдать «монахиням», не ловит никакую сеть. И даже везде доступное «только SOS» здесь не мигает.

Третий шок, и наверное, самый сильный, она почувствовала, оставшись одна в полутемной комнате размером около шести квадратных метров. Сюда ее привела молчаливая медсестра и, пожелав спокойной ночи, удалилась.

«Как! Уже ночь? Но ведь прошло еще так мало времени. А приехали мы, кажется, в разгар дня…» Но эта загадка осталась без ответа.

Посидев на жесткой кровати, застеленной бельем из того же некрашеного льна, и посмотрев в одну точку, Оксана решила сходить на разведку. Она приоткрыла тяжелую деревянную дверь и выглянула из «кельи».

Едва освещенный коридор уходил в бесконечность и терялся в темноте. Стояла жуткая тишина. Оксана пошла по коридору. На пути попадались закрытые двери, но коридор не кончался. Тогда она решила пойти в другую сторону. Та же вереница закрытых дверей.

Весь ужас был в том, что она не помнила номер своей комнаты. А вдруг ее дверь захлопнулась и она теперь обречена до самого утра бродить, как привидение, по этому бесконечному коридору?

Все это напоминало сон. Черно-белый унылый и скучный сон. Такие сны часто снились ей. Она блуждала по какому-то серому лабиринту и не могла найти выход. Постепенно стены лабиринта начинали сужаться, и приходилось вставать на четвереньки, чтобы продвигаться дальше, потом ложиться на живот и ползти. Заканчивалось все тем, что она застревала в слишком тесном лазе пещеры. Просыпалась она после таких снов обычно в реанимации.

Но сейчас-то все было наяву… Хотя… Оксана засомневалась в том, что это явь, когда обнаружила, что потолок становится все ниже и ниже. Вот уже затылок задевает свод пещеры. Двери больше не попадаются на пути. С обеих сторон – серые шероховатые стены…

«Интересно, – подумала Оксана, – а как мне убедиться в том, что это не сон? Может быть, это самый настоящий сон?»

Она вспомнила, что в таких случаях люди себя щипают. И осторожно ущипнула себя за руку. Боли не было. Тогда она ущипнула посильнее. Вроде бы больно, но боль какая-то тупая, может потому, что «монахини» заставили обстричь ногти? Она со всей силы ущипнула себя за руку. Теперь сомнений уже быть не могло – это сон.

Оксана стояла посреди серого коридора, боясь пошевелиться. Мысли путались. С одной стороны, осознавать, что ты спишь и видишь сон, удивительно интересно. С другой – а что же теперь делать? Попытаться проснуться? Но тогда исчезнет это редкое чудо – осознанное сновидение. С третьей – Оксана знала, что сны про серый лабиринт заканчиваются приступом, значит уже пора звать на помощь медсестру.

А как? Вот так вот взять и заорать: «На помощь! Помогите, задыхаюсь!»? Но она чувствовала себя прекрасно, дышалось легко… Вдруг это все-таки не сон? Будет глупо, стоя в ночной рубашке в коридоре, перебудить всех среди ночи.

И тогда Оксана решила пойти в сторону снижения потолка и посмотреть, чем же это закончится. Она вновь двинулась по коридору, повторяя про себя, чтобы не забыть: «Это сон, я сплю, это всего лишь сон, мне это просто снится».

Коридор действительно становился уже и ниже. Вот уже пора вставать на четвереньки, если хочешь двигаться вперед. Узкий лаз зиял чернотой – дальше освещения не было.

«Может, не надо туда идти? – подумала Оксана. – Что я там забыла?» Она села на пол и начала вспоминать: а что же обычно заставляло ее заталкивать свое тело в узкий лаз? За ней никто не гнался, никто не вынуждал ее лезть в темный тесный проход. Зачем же тогда каждый раз она в нем застревала? И надо ли ей это сейчас?

Посидев и подумав, Оксана решила пойти обратно. Снова на пути стали попадаться закрытые двери. Которая из них вела в ее «келью», было неизвестно. «И долго я буду так ходить?…» Она остановилась. Перед ней была дверь. «Может быть, моя?» – предположила Оксана и осмелилась войти.

Дверь легко открылась, Оксана заглянула внутрь. На койке лежала женщина в льняной рубахе, такой же, как у нее. «Наверное, это я сплю…» Оксана подошла поближе к постели. В темноте черты лица было не разглядеть. «Бред какой-то! Как я могу спать и стоять рядом одновременно? Это не моя комната», – и Оксана собралась уходить. Но стоило ей повернуться, как за спиной прозвучал голос:

– Куда это ты?

Внутри у Оксаны все похолодело: «Сейчас решит, что я воровка, или еще что-нибудь». Она медленно оглянулась и вздрогнула от неожиданности.

Женщина сидела на кровати нога на ногу, как обычно любила сидеть Оксана. На ней был деловой костюм, туфли на высоком каблуке. На столе перед ней стоял ноутбук.

– Извините, – залепетала Оксана, – я ошиблась дверью. Я потерялась…

Женщина встала и посмотрела на нее строгим взглядом с прищуром.

– Да уж. Ты действительно потерялась, безответственная девчонка, – проговорила она медленно низким, грудным голосом. – Или ты думаешь, что кто-то должен выполнять твою работу вместо тебя, пока ты тут развлекаешься?!

– Но я… Но мне… Врачи… – сбивчиво начала оправдываться Оксана.

– Не смей перебивать меня! – повысила голос женщина и приблизилась вплотную к ней.

Когда лицо стало различимо, Оксана четко разглядела, что это она сама. Волна серого ужаса накрыла ее, она развернулась и бросилась прочь из комнаты. Выскочив за дверь и увидев уходящий вдаль коридор, вспомнила, что это сон, прижалась к стене и приказала себе: «Проснуться! Я должна проснуться!» Тряхнула головой и…

…села на кровати в своей комнате.

Оглядевшись, ощупав свое тело, на всякий случай ущипнув себя за руку, Оксана наконец убедилась, что действительно проснулась.

Встав и осторожно выглянув за дверь, она обнаружила, что в конце недлинного, всего несколько метров коридорчика дремлет перед монитором дежурная медсестра.

Оксана нырнула обратно в комнату. Сердце все еще бешено колотилось, испытанный ужас от встречи со своим двойником все еще отзывался холодом в области груди и шеи, но по спине уже побежали мурашки успокоения.

С удовольствием прислушиваясь к тому, как ручейки тепла проникают во все напряженные мышцы, Оксана легла на постель и уснула.

Скука

Проснувшись утром, она по привычке стала вспоминать день вчерашний, чтобы начать планировать сегодняшний. Нет, конечно, слово «планировать» здесь не подходит: планы у Оксаны были записаны в ежедневнике на пару недель вперед, а по утрам она лишь составляла образ предстоящего дня. В полудреме перед окончательным пробуждением просматривала «картинки» будущих деловых встреч, представляла, какое будет настроение у собеседника и как он отреагирует на ее предложение. И если ей казалось, что в этом «кино» что-то не так, она готовилась к решению проблемы заранее. Оценивая образ дня, выбирала подходящие для него костюм и автомобиль, а также придумывала, какие надо купить подарки секретаршам и бухгалтершам тех кабинетов, которые ей предстоит посетить.

Сегодня «картинка» была абсолютно серой. И завтра тоже, и послезавтра…

«О боже! Как долго я смогу это выносить? – Оксана прикинула и поняла, что ей по силам не больше трех дней бездействия, потом начнется тяжелая ломка. – Может быть, начать изучать французский язык? Или, например, наконец-то освоить шахматы? Надо посмотреть, чего там Лёха мне собрал».

Встав с постели, она заглянула в небольшую сумку, которую ей разрешили взять с собой. Там были ноутбук и пачка дисков. Оксана начала просматривать их: электронные учебники английского и французского, несколько музыкальных альбомов и несколько игр.

Она никогда раньше не играла в компьютерные игры, но верный друг детства Лёха был их страстным поклонником. Он подобрал несколько игрушек, учитывая особенности характера и ума Оксаны.

С тоской осмотрев весь этот арсенал для убийства времени, она решила ознакомиться с ним поближе после завтрака.

Столовая в этом подземном санатории представляла собой круглую комнату, посреди которой стояли несколько столиков. За каждым столиком были закреплены по два человека – «пары» подбирались по набору аллергенов.

«Интересно, – подумала Оксана, усаживаясь за свой столик, – и кто же тот несчастный, которому, так же как и мне, нельзя ничего, кроме овсянки?»

Когда медсестра-официантка принесла кашу и Оксана уже начала лениво ковыряться ложкой в тарелке, к ней подсел этот самый «несчастный».

Мельком взглянув на него и сухо поздоровавшись, Оксана вернулась к еде. Но привыкшие к постоянному контролю ситуации мозги уже «просчитывали» соседа. Образ, оставшийся в памяти от беглого взгляда, аккуратно раскладывался на составляющие и анализировался.

Напротив нее сидел мужчина лет шестидесяти – шестидесяти пяти. Когда-то темно-каштановые, волосы сейчас были изрядно изъедены сединой; длинные и, кажется, собраны в хвостик. Такая же, почти седая борода дополняла портрет. По одежде ничего нельзя было сказать – обычная, из неокрашенного льна, как у всех в санатории.

«Не бизнесмен, – сделала вывод Оксана, – скорее представитель какой-то творческой профессии, может быть художник или музыкант».

«Не бизнесмен» в это время получил свою порцию овсянки и едва слышно забормотал молитву. Это еще больше утвердило Оксану в ее предположении. Среди людей ее круга очень редко… да можно сказать, почти никогда не встречались такие набожные. Заниматься благотворительностью в адрес церкви у них считалось делом чести, но этим все отношения с ней и заканчивались. Самые эксцентричные освящали новые автомобили и офисы, но это было опять же в порядке благотворительности. Все-таки богатые люди не могут расставаться с деньгами просто так, а тут хоть какая-то польза.

Сосед закончил молиться, когда она уже доела кашу. Пожелав ему приятного аппетита, Оксана пошла к себе.

Знакомство

Игрушек хватило примерно на месяц.

Оксана даже представить себе не могла, что способна так увлечься столь бесполезным занятием. Она с удовольствием строила новые города на новых захваченных территориях виртуальной земли. Она посылала в бой легионы и занималась мирной политикой с тем же азартом, с каким составляла бизнес-планы и списки поручений для менеджеров в реальной жизни. С утра до вечера она создавала свою империю с перерывами на лечебные процедуры, завтрак, обед и ужин. В столовой же без особого внимания, опять-таки скорее по привычке, изучала своего соседа.

Она обнаружила, что он очень похож на ее отца. Не внешностью, конечно (отец никогда не носил бороду и длинные волосы), а голосом, манерами, мимикой и жестами.

«Надо же! – думала Оксана. – И болезнь, и даже диета та же. Не наш ли он какой-нибудь дальний родственник?» Но заговорить с ним ей было неудобно, да и она очень торопилась вернуться в свою «келью», чтобы продолжить игру.

А потом игры кончились, точнее, играть в них стало уже неинтересно. Оксана научилась легко побеждать компьютерных врагов и вырастила свою империю до максимально возможных параметров. Все остальные игры были очень похожи на первую, только с другими персонажами и графикой.

И вот опять наступило утро, когда она не увидела смысла предстоящего дня.

Тогда она открыла компьютерный учебник французского языка. Ей с детства нравилось мелодичное звучание французской речи, и она очень любила французские песни. В школе она изучала английский, так почему бы сейчас не выучить французский? Оценив объем самоучителя, она обрадовалась, поняв, что на до конца срока ей точно хватит пищи для разума.

Но изучать язык – это не детские игры. Оксана занималась с утра до обеда с удовольствием, но после четырех мозги уже напрочь отказывались принимать новую информацию и просто отключались. Поначалу она валялась на кровати, глядя в потолок и слушая музыку, но однажды решила все-таки выйти вечером ненадолго к людям.

В санатории были предусмотрены несколько комнат для развлечений. В первой сидели в основном женщины и смотрели по телевизору какой-то сериал. В другой было более оживленно – там показывали футбол, и мужчины активно «болели». Невольно пробежав по ним взглядом и не найдя своего соседа по трапезам, Оксана потеряла интерес и к этой компании.

Третья комната была оборудована различными спортивными тренажерами. Оксана, обычно не любившая никаких лишних движений, сейчас очень обрадовалась. Тело устало от постоянного сидения и лежания, поэтому она несколько минут резво покрутила педали велотренажера, потом пробежалась по беговой дорожке и, напоследок качнув пресс пару раз, решила, что на сегодня хватит, а с завтрашнего дня надо будет начать активно приводить себя в форму (а то за последние годы она слегка раздалась в объемах).

Перед тем как вернуться к себе, Оксана заглянула и в последнюю комнату, которую называли библиотекой. На самом деле книг в этой комнате не было, ведь где книги – там и пыль, а пыли здесь быть не должно. Сейчас «библиотека» была почти пустой, так как все население санатория собралось у телевизоров.

За столиком, спиной к двери, одиноко сидел Оксанин бородатый сосед и сосредоточенно играл в шахматы сам с собой. Он даже почесывал загривок, обдумывая следующий ход.

– Не скучно? – спросила Оксана.

Шахматист вздрогнул и обернулся. Увидев Оксану, он заулыбался:

– Да нет, не скучно, но все равно буду рад вашему обществу.

Оксана не знала, что делать дальше. В шахматы играть она умела на уровне первого класса – помнила, как ходят фигуры, и всё.

– Может быть, составите мне компанию? – пригласил бородатый более настойчиво.

– Только играю я очень плохо, – предупредила она.

– Я тоже. Решил вот от нечего делать на старости лет разобраться в тактике и стратегии.

– Ну что ж, давайте разбираться вместе. Первую партию они провели молча. Партнер действительно оказался слабым – Оксана выиграла. Расставляя фигуры заново, она решила наконец познакомиться.

– Меня зовут Оксана.

– А меня… – Мужчина на секунду задумался, как будто вспоминая свое имя. – Василий Сергеевич.

– Надо же! – воскликнула Оксана и уставилась на него широко раскрытыми глазами.

– Что? – не понял новый знакомый. – Что в этом такого удивительного?

– Так звали моего отца, – ответила Оксана и подумала: «А вдруг это опять сон?» Она медленно оглянулась вокруг и тихонько ущипнула себя за запястье под столом.

– Ну, бывают совпадения, – улыбнулся собеседник, вспоминая, куда надо поставить ферзя.

– Да что-то слишком много совпадений.

Ферзь застыл над шахматной доской, а Василий Сергеевич заинтересованно посмотрел на Оксану.

– А какие еще совпадения? – спросил он.

– Во-первых, вы на него очень похожи голосом, мимикой, жестами. Во-вторых, он тоже был астматиком. Если вы еще скажете, что у вас фамилия Власов…

– Нет. Фамилия у меня другая. И все равно это не повод, чтобы так пугаться.

– А с чего вы взяли, что я испугалась?

– Не знаю. Мне так показалось.

– Ну, я действительно немного испугалась, – облегченно рассмеялась Оксана. – Я подумала, что мне это опять снится.

Василий Сергеевич вернул ферзя обратно на стол.

– А что, кошмары снятся? – участливо спросил он.

И тогда Оксана поведала ему удивительный сон, который приснился ей в первый день пребывания в санатории. Зная, как скучно выслушивать сны, она подробно описала только те два момента, когда вдруг во сне поняла, что спит, а потом встретилась с самой собой.

– До сих пор не могу понять, почему я так перепугалась? Я же знала, что это сон, но почему-то все равно было очень страшно.

Василий Сергеевич пристально смотрел на Оксану.

– Знание подвластно разуму, – произнес он медленно. – А страх – это эмоция. Эмоции разуму не подвластны.

– Ну как это неподвластны? – возразила Оксана. – Ведь если я точно знаю, что тигр, например, сидит в прочной клетке, разве я напугаюсь его грозного рычания?

– А разве нет? – улыбнулся Василий Сергеевич, взглянув на нее искоса, с хитринкой, как это делал папа, когда собирался устроить что-то неожиданное.

– Да нет, конечно! – уверенно заявила Оксана и вдруг вскрикнула и, с грохотом уронив стул, отбежала от столика.

Через секунду она, поняв, в чем дело, начала хохотать. По столу, тихо цокая лапками, ползал игрушечный заводной паук.

– Ну что, Оксана Васильевна, неужели ваш разум мог предположить, что в этой пещере живут тропические пауки?

– Нет, конечно, но это же было неожиданно.

– А разве ты ожидала во сне встретить саму себя?

– Да, действительно, – задумалась Оксана, возвращаясь за столик. – И все равно удивительно, что я испугалась.

– Удивительно то, – став серьезным, сказал Василий Сергеевич, – что ты во сне осознала, что спишь. Или ты специально тренировалась для этого?

– А что, эту способность можно натренировать?

– Не у всех получается, но можно. Я, например, тренировался несколько лет.

– Ого! И что, получилось?

– Начало получаться. Но редко. Несколько раз в год. Причем на одной неделе несколько снов, а потом опять долгий перерыв.

– А я не тренировалась. У меня само по себе получилось как-то.

– Завидую. – Василий Сергеевич наконец поставил ферзя на доску.

И тут, видимо, закончился футбол. В библиотеку ввалились несколько радостных мужиков и уселись играть в преферанс, шумно обсуждая итоги матча.

В шахматы играть уже не хотелось, а продолжать разговор не было возможности из-за шума.

– Ну ладно, до встречи за завтраком, – сказала Оксана, вставая. – Завтра еще поиграем, хорошо?

– Буду счастлив, – кивнул Василий Сергеевич и тоже встал.

Вернувшись в свою комнату, Оксана села на кровать, поджав ноги, и начала подробно вспоминать сон двухнедельной давности. Как получилось, что такое неординарное событие в ее жизни чуть было не осталось незамеченным? Чтобы упорядочить информацию, она решила описать этот сон, как обычно описывала для дальнейшего анализа важные происшествия в мире бизнеса.

Она открыла ноутбук и задумалась, с чего начать. Потом пальцы сами застучали по клавишам, а на экране поползли тонкие строчки:

«Первая моя мысль была: «Как! Уже ночь? Но ведь прошло еще так мало времени». На самом деле приехали мы уже часов в семь вечера. Пока меня оформили, пока главный врач ознакомился с моей историей болезни и провел инструктаж – вот и ночь наступила. Но во сне я «помнила» все совершенно по-другому. Откуда взялась «ложная память?» Очевидно, что мой мозг это для себя придумал. Но зачем?

Зачем я решила выйти в коридор? Этому не было никаких причин, кроме любопытства.

Почему мысль о том, что я могу потеряться, возникла не на пороге комнаты, а уже когда я потерялась? Разве подобное поведение свойственно мне в реальности? Я всегда продумываю возможные варианты затруднений до начала действия. Во сне была какая-то другая Я.

Почему я вспомнила свои давние сны про серый лабиринт, тогда как события предыдущего дня напрочь стерлись из памяти? Я помнила и некоторые другие сюжеты из реальности, например реанимацию.

Почему я побоялась позвать медсестру, хотя уже была уверена, что сплю? Как будто стеснялась разбудить людей, спящих в моем сне.

Почему я не полезла по обыкновению в узкий лаз? А точнее, почему раньше я в него постоянно лазила? Зачем?

Главное: почему Вторая Я, которую я встретила в комнате, меня так ругала? Можно предположить, что я ругала себя за то, что бросила фирму. Но тогда почему я так перепугалась? Ведь с тем, что фирма остается без моего контроля, я смирилась и успокоилась. Или не до конца все-таки?

Сила страха… Я давно уже ничего так не боялась. Сравнимо со страхом ребенка перед строгим учителем… Даже нет… Возможно, сравнимо со страхом первобытного человека перед богами и стихиями. Это был не логический страх, как перед налоговым инспектором, когда заранее знаешь максимальную величину штрафа, но не хочешь его платить. Это можно назвать страхом «мистическим», когда хочется упасть на колени, закрыть голову руками и молить о пощаде. Но откуда там взялся этот страх? Я знала, что сплю, что могу увидеть все что угодно. Я даже готова была увидеть себя спящую. Да и ничего такого угрожающего мне Вторая Я не сказала. Подумаешь, немного пожурила…

Кто может ответить на эти вопросы?

Психолог? Священник? Кто еще?…»

Деревня

Александр сразу же начал вникать в основы деревенской жизни. Под чутким руководством Раи он подготовил еще несколько грядок и засадил их семенами, которыми с ним щедро поделилась та же Рая. «Вот бы никогда не подумал, что с таким удовольствием буду ковыряться в земле!» – усмехался он, аккуратно сажая свеклу. Он не стеснялся задавать вопросы по земледелию, с интересом изучал «Лунный календарь садовода», планируя, когда будет высаживать капусту, когда полоть грядки. Две недели пронеслись, как один день, в радостном творческом труде.

Тем временем по Трёшке поползли слухи, что внук Ефима Ведьмина приехал в деревню жить. Мимо его участка любознательные граждане протоптали тропинку – всем дачникам, а особенно их дочерям и женам внезапно захотелось искупаться в самом неудобном месте мелкой речушки. Люди шли на экскурсию – посмотреть на внука уже ставшего легендой знахаря. Они видели его то копающим грядку в глубине участка, то осматривающим старые пчелиные колоды, то читающим какие-то книжки.

Никто почему-то не решался подойти и просто поздороваться и познакомиться. Наверное, потому, что население деревни давно уже было не деревенским, а отдыхающим летом на даче. Александр даже рад был такой стеснительности народных масс, так как разговаривать ему сейчас ни с кем не хотелось – он был погружен в освоение нового, а главное, так понравившегося ему дела.

Народ же, снедаемый любопытством, после купания в реке шел прямо к Рае, которая охотно выдавала свои домыслы за чистую правду и щедро одаривала ими всех жаждущих знаний.

Через две недели несколько окрестных деревень уже знали, что Александр Ведьмин, вернувшись из «горячей точки», внезапно обрел дар своего деда Ефима к целительству. Поэтому послал ко всем чертям всех врачей и решил лечить себя самостоятельно. Одновременно у него возникли проблемы с городскими бандитами, которые хотели, чтобы Александр стал одним из них, потому что он владел боевыми искусствами. Но Александр отказался, даже побил кое-кого и, чтобы отстали, решил скрыться в деревне. «Мафия» не отступила и продолжает искать Александра, чтобы все-таки обратить его на свою сторону или, если он не согласится, может быть даже убить.

Сердобольные старушки, слушая в пятый раз пересказ этой истории, хватались за щеки и качали головой. Девушки хватались за сердце и помещали имя Александра в список своих кумиров. Мужики уважительно молчали и украдкой поглядывали на топор, мол, если сунутся, мы тоже не лыком шиты.

Александр же, ничего не подозревая о своей славе, ползал по грядкам, пропалывая только что проклюнувшуюся морковку и радуясь тому, что здесь все так просто.

Ел он в основном каши из риса, гречки и овсянки. Это было дешево купить, легко приготовить, вкусно и сытно есть. Кашки он приправлял большим количеством ранней зелени, на удивление легко вспомнившейся из уроков деда. Лопух, сныть, одуванчик, сурепка и много еще трав, названия которых он забыл, зато помнил их по виду и вкусу.

Прочитав в справочнике по лекарственным растениям о траве зверобой, помогающей и от желудка, и от печени, он решил не мудрствуя лукаво пролечить на всякий случай и то и другое. Зверобой в необходимом количестве обнаружился среди прочих трав на сеновале его летнего домика. Сначала он аккуратно доставал из общей массы нужные травинки, потом ему это надоело, и он решил, что будет пить чай просто из сена. То ли это было правильным интуитивным решением, то ли рисово-овсяная диета сказалась, но боль в животе, которая иногда еще давала о себе знать, как-то быстро успокаивалась, являясь все реже и реже.

Вопросы

Оксана с первых же дней пребывания в санатории взяла себе за правило приходить в столовую чуть позже, чем сосед, чтобы не присутствовать на его молитве. Но на этот раз ей не терпелось встретиться с ним побыстрее, чтобы задать накопившиеся за ночь вопросы. Ей почему-то казалось, что он должен знать на них ответы.

Стоя у дверей столовой, Оксана едва дождалась, когда Василий Сергеевич возьмется наконец за ложку. Подойдя к столику, она поздоровалась не как обычно, сухо и официально, а уже по-дружески.

– Здравствуй, Оксана Васильевна, – с улыбкой отозвался сосед, – ну как спалось? Кошмары не мучили?

– Да нет, спасибо, кошмары не мучили. А вот спалось не очень.

– Бессонница?

– Вопросы… Мучили вопросы. Пыталась искать на них ответы, но… – Оксана развела руками. – Теперь только на вас вся надежда.

– Ну что ж. Почту за честь, если смогу чем-то помочь. Приглашаю вас в свою «келью» после завтрака, продолжим вчерашнюю беседу.

Комната Василия Сергеевича не сильно отличалась от комнаты Оксаны. Разница была только в том, что вместо ноутбука на столе стояла большая, деревянная, похожая на старинную икона – Богородица с младенцем Иисусом на руках.

Василий Сергеевич перекрестился, войдя, и сел на застеленную кровать. Оксане же предложил присесть на стоявшую возле стола табуретку.

– Ну, слушаю. Что ты хотела спросить?

Оксана вдруг почувствовала себя как-то неуютно. Одно дело, когда тема поднимается случайно в процессе игры в шахматы, другое – когда особый разговор надо как-то начинать. Все вопросы, которые были такими актуальными во время ее ночных размышлений, вдруг показались совершенно бессмысленными сейчас.

– Скажите, а откуда у вас этот паук, которым вы меня вчера напугали? – спросила Оксана и ужаснулась: стоило напрашиваться к человеку в гости, чтобы спросить подобную глупость.

Василий Сергеевич рассмеялся:

– Контрабанда, пронес втайне от санитарок-привратниц.

– А зачем? Вы ведь уже не в школьном возрасте, чтобы пугать девчонок…

– Нет, конечно. Я взял его, чтобы пугать себя.

Теперь рассмеялась Оксана, но недоумение в ее глазах стало еще заметнее.

– Шутите?

– Да нет. Я серьезно. Это сложно объяснить. – Василий Сергеевич вытащил из-под столика сумку, засунул в нее руку и достал шевелящегося мохнатого паучищу – точную имитацию то ли тарантула, то ли каракурта. Подержал его на ладони и протянул Оксане.

Она поморщилась, обдумывая, стоит ли брать мохнатую игрушку в руки.

– Не бойся, бери, – сказал Василий Сергеевич, – он из инертного материала, на него аллергии быть не может.

Оксана протянула руку, и паук, шевеля лапами, переполз с руки хозяина на ее ладонь. По спине пробежал легкий озноб, и очень захотелось положить игрушку на стол. Но Оксана справилась с брезгливостью и даже поднесла руку поближе к лицу, чтобы получше разглядеть это чудо. Паук реагировал на малейшее покачивание руки – его лапы и даже лапообразные челюсти начинали шевелиться.

Отлично зная, что это игрушка, Оксана все-таки ощущала жуткую неприязнь к этой твари и, немножко подержав паука, осторожно положила его на стол. Как мокрая собака отряхивает с себя воду, так и она стряхнула с себя чувство брезгливости и посмотрела на Василия Сергеевича.

– Ну что? Нужно еще объяснять или сама все поняла? – спросил он.

– Объяснять нужно.

– Тогда сформулируй, пожалуйста, вопрос.

Оксана задумалась. Сформулировать вопрос, оказывается, не так-то просто. Можно спросить: «Почему чувства не подвластны разуму?» – но это все равно что спросить, почему… ну, например, вода мокрая. На такой вопрос ответа быть не может – и это Оксана понимала даже своими еще только начинающими настраиваться на верную волну мозгами. То, что чувства не подвластны разуму, – теперь очевидно. Это было очевидно и раньше, но Оксана просто не смотрела в эту сторону. Ей некогда, да и неинтересно было копаться в себе. Более того, она даже не предполагала, что такие вопросы вообще существуют.

А вот сейчас, в тишине, бездействии и молчании, вопросы, которые давно уже существовали, начали проступать, как изображения на фотобумаге, погруженной в ванночку с проявителем.

Ассоциация с фотобумагой отбросила Оксану в детство. Когда ее отец еще работал обычным инженером на заводе, у него было редкое хобби – фотоохота.

Идею ему подсказал Шарик из мультфильма про Простоквашино, и отец так ею увлекся, что купил очень дорогой по тем временам фотоаппарат и часто по выходным ходил с ним в лес «охотиться» на зверей. А по вечерам в будние дни они с Оксаной вдвоем, закрывшись в ванной, при свете красной лампы печатали фотографии.

Тогда перед Оксаной открывался целый мир животных. Вот белочка прыгает по ветвям, вот она уже ближе, а вот уже видна ее мордочка. Вот лисичка застыла, выгнув спину, испугавшись охотника. Вот зайчик удирает – только лапы и хвостик удалось папе заснять. Вот глухарь важно позирует перед объективом…

Оксана очнулась. Воспоминания эти создавали очень теплые и приятные ощущения, но сейчас-то она не для этого сюда пришла – она должна сформулировать вопрос. Оксана подняла глаза – Василий Сергеевич терпеливо ждал.

– Я не знаю с чего начать, – вздохнула она, – такое ощущение, что я сгораю от любопытства, но не знаю даже, что́ есть предмет моего любопытства. Вопросов множество, но они не имеют смысла по отдельности, а все вместе составляют нечто неконкретное, типа «А почему оно так?» Как будто бы я держу в руках запутанный клубок всяких тайн и не могу найти ту ниточку, за которую надо потянуть, чтобы его распутать.

Потом Оксана немного помолчала и сформулировала вопрос:

– С чего начинать? Где эта ниточка?

С чего начинать

Василий Сергеевич крякнул и почесал затылок, точь-в-точь как ее отец, когда она приносила ему какую-нибудь непонятную задачку по физике.

– Да-а-а, Оксана Васильевна, вопросики у вас, однако… – И он тяжело вздохнул. Немного подумав, продолжил: – Для начала отвечу вопросом на вопрос: а зачем тебе все это надо? Догадываешься ли ты, что ждет тебя в процессе распутывания этих, как ты их назвала, «тайн»? Или ты думаешь, что это просто способ занять время, которого у тебя сейчас в избытке? А знаешь ли ты, что, потянув за эту «ниточку», ты уже не сможешь смотать клубок обратно и будешь вынуждена распутывать его до конца? И чем дальше ты будешь его распутывать, тем более запутанным он будет становиться. И только дойдя до конца, ты найдешь ответ на вопрос «А почему оно так?» И говорят, что ответ этот поражает своей удивительной простотой и становится смешно оттого, что понадобилось преодолеть столько препятствий, чтобы его найти.

– А кто говорит? Значит, кто-то нашел этот ответ?

– Испокон веков люди ищут этот ответ, и, разумеется, есть те, кто нашел.

– Ну и почему бы им тогда не поделиться этим ответом с другими? – спросила Оксана, уже понимая, что спрашивает глупость.

Василий Сергеевич рассмеялся:

– Они делятся. Только ответ этот так прост, что не нашедшие его самостоятельно воспринимают его как пустые слова.

– Ну и что же это за слова?

Василий Сергеевич серьезно и даже грустно посмотрел на Оксану и отвел глаза.

– Я не могу тебе этого сказать.

– Почему? Вы не знаете?

– Знать-то знаю, но… Пока я тоже воспринимаю это как пустые слова. Я еще не нашел ответ сам. К тому же моя вера, – он посмотрел на икону, – точнее, ее основные постулаты считают этот ответ ересью. Но я, на беду свою, когда-то потянул за ниточку из чистого любопытства, и сейчас в душе моей идет непримиримая война двух разных идеологий.

Оксана с недоверием усмехнулась.

– Ты, наверное, думаешь, – продолжил Василий Сергеевич, заметив эту усмешку, – что я напускаю таинственности, чтобы посильнее заинтриговать тебя?

– Ну, если честно, именно так я и думаю. Он улыбнулся и покачал головой:

– Да, да. Вот именно так меня и затянули в эту историю. Воистину предупреждает Святое Писание, что любопытство – один из старейших пороков человечества. Именно из любопытства откусила Ева то самое яблоко.

Оксана расхохоталась от пришедшей ей в голову мысли:

– Так, значит, вы сейчас выступаете в роли Змея-искусителя! А я соответственно в роли Евы. Прикольно!

– Забавно! – согласился искуситель. – Так вот и я о том же говорю, что в моей душе как будто бы битва идет. Днем я молюсь: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь, да не введи нас в искушение, да избави нас от лукаваго», а ночью… – Он махнул рукой.

– А ночью вас мучает любопытство, – закончила за него Оксана.

– А ночью я ищу ответ на вопрос, за одну только формулировку которого меня положено сжечь на костре инквизиции.

– Ну и нагнали вы жути, Василий Сергеевич. Успокойтесь, на дворе двадцать первый век, инквизиция уже в далеком прошлом.

– Э-э-э, девочка моя. Инквизиция, она здесь, – он постучал себя по груди, – и здесь – добавил, показывая на голову.

Они немного помолчали. Тишину нарушила Оксана:

– И все-таки с чего начинать?

Василий Сергеевич улыбнулся (наверное, именно так улыбался Сатана, наблюдая, как Ева тянется за яблоком).

– А ты уже начала. Как сейчас молодежь говорит, «ты попала».

– Хорошо, – оживилась Оксана, – раз уж я все равно «попала», то сформулирую вопрос более конкретно: что вы можете сказать мне о моем сновидении? Можете расшифровать хотя бы, что это было?

– Ну, можно попробовать, – пожал плечами Василий Сергеевич. – Только давай договоримся так: все, что я буду тебе говорить, ты будешь воспринимать всего лишь как мои предположения, но ни в коем случае не как Истину. А потом наедине сама с собой проанализируешь мои предположения, и если не найдешь в своей душе никаких противоречий, то возьмешь их на заметку для дальнейших исследований.

– Хорошо, – кивнула Оксана. – Договорились. Это будет несложно, потому что мне вообще не свойственно принимать что-либо на веру. Я всегда полагаюсь только на логические обоснования или, если их нет, на статистические данные.

– Эка завернула. А попроще можешь объяснить старику это свое свойство?

– А что тут сложного? – Оксана на секунду задумалась. – Ну, например: если мне скажут, что все предметы падают на землю, я поверю, потому что по статистике из ста предметов ни один не улетит вверх. Но если мне скажут, что Земля излучает гравитацию, то я не приму это на веру бездоказательно, ведь неизвестно, излучает она ее или, наоборот, поглощает. И пока кто-нибудь или что-нибудь не докажет мне, что гравитационные лучи именно излучаются, а не поглощаются Землей, я не буду строить никаких жизненных установок на этой информации. Тем более что мне это не очень-то и надо, вполне достаточно того, что на предметы гравитация действует, притягивая их к земле.

– Что у тебя было по физике в школе? – засмеялся Василий Сергеевич.

– Четверка. Но вы не отвлекайтесь от темы. – И Оксана начала вспоминать список вопросов по своему сну, который составила вчера. – Ну, во-первых: почему во сне некоторые события из реальной жизни вспоминаются правильно, как были, а другие – просто придумываются?

– Мне кажется, – после небольшой паузы ответил Василий Сергеевич, – во сне все события придумываются. Просто все, что способен придумать наш мозг, так или иначе основывается на тех образах и событиях, которые когда-либо были ему ведомы. Часть образов, из которых сновидение составляет свою мозаику, берется из реальных событий недавнего прошлого, а часть – из каких-нибудь давних, забытых. И на базе всего этого сознание сновидений придумывает новые события.

– Хорошо. Но зачем мозг придумывает эти события?

– Потому что он хочет, чтобы они произошли.

– То есть мне очень хотелось побродить по длинному серому коридору и натерпеться в результате страха?

– Выходит, что так.

– Бред какой-то. – Оксана явно осталась неудовлетворена ответом.

– Ну, может, и бред. – Василий Сергеевич смиренно пожал плечами. Помолчав, он спросил: – Оксана, а ты когда-нибудь каталась на «американских горках»?

– Ну да, один раз в детстве каталась. К нам в город приезжал чешский луна-парк.

– И как, понравилось?

– Да, понравилось, но какое это имеет отношение к моему сну?

– Сейчас поймешь. А что тебе понравилось на «американских горках»?

– Что понравилось? – Немного подумав, она заулыбалась и закивала: – Получается, что понравилось именно испытывать страх. Там еще была «комната страха», карусели разные, где дух захватывало.

– Значит, теперь ты понимаешь, что твоей душе в небольших количествах страх необходим.

– Вот это да! – удивилась Оксана. – Но зачем душе страх?

– А это уже следующий вопрос. И поверь, найдя ответ на него, ты встанешь перед следующим вопросом, и так – бесконечно.

– Да уж! Заманчивая перспективка! Хорошо, я потом подумаю над этим вопросом, а теперь вопросы дальше по списку: зачем в своих снах я иногда залезаю в узкий лаз и начинаю в нем задыхаться? Ну, или другие еще бывают сны, когда я задыхаюсь от дыма, а потом просыпаюсь в больнице. Причем если от источника дыма я пытаюсь убежать, спастись, позвать на помощь, то в узкий лаз я почему-то лезу добровольно. Мне страшно, я не знаю, зачем я туда лезу, но знаю, что должна… Но вопрос в другом: как получается, что я начинаю задыхаться от воображаемого, приснившегося мне дыма?

– Да, я понимаю, у меня тоже так бывает, только я обычно тону в болоте, – улыбнулся Василий Сергеевич. – Я размышлял над этим вопросом и позволю себе поделиться с тобой своими мыслями. Я думаю, что сон можно видеть не только с начала, но и с конца.

– Это как? – Глаза Оксаны расширились от изумления.

– Попробую объяснить. – Василий Сергеевич секунду помолчал, подбирая пример. – Представь, что ты заходишь на кухню и видишь на полу лужу воды. Что ты будешь делать?

– Возьму тряпку и вытру.

– Да? И ты даже не попытаешься выяснить, откуда вода взялась?

– Ну конечно, попытаюсь, – засмеялась Оксана, – пожалуй, сначала осмотрюсь, откуда вода, а потом пойду за тряпкой.

– Хорошо. И куда ты посмотришь в первую очередь?

– Проверю, не разморозился ли холодильник, не течет ли из раковины, не капает ли от соседей сверху.

– Ага. Значит, вероятнее всего холодильник?

– Нет, пожалуй, вероятнее всего соседи сверху.

– А почему не холодильник?

– Ну, потому что холодильник у нас очень хороший. Даже если на сутки свет отключат, он будет держать холод. А соседи могут – они нас однажды уже топили.

– Хорошо, но раз у вас такой хороший холодильник, то почему ты его все-таки внесла в список возможных причин лужи, причем на первое место?

– Потому что раньше, еще в старой квартире со старым холодильником, у нас постоянно была лужа на кухне, когда мы холодильник размораживали. И из трубы, бывало, текло.

– Ага, значит, холодильник уже давно новый, но первая мысль о причине лужи все-таки связана с ним?

– Н у, получается так. Хотя это не логично.

– А теперь давай проследим ход твоих мыслей: ты выходишь на кухню и сталкиваешься с результатом – лужей. Ты начинаешь искать причину и вспоминаешь свою старую квартиру с текущими трубами и холодильником. Но потом понимаешь, что, вероятнее всего, это соседи забыли выключить воду. Твое воображение рисует картинки из прошлого, чтобы объяснить причину лужи, с которой ты столкнулась сейчас. Вот так же и во сне: ты начинаешь задыхаться от аллергической реакции на что-либо. Твое спящее сознание начинает искать причину неполадок и ищет ее именно в прошлом. Оно вспоминает какие-то события, которые могли стать причиной удушья. А природа сна такова, что любая мысль, любое воспоминание мгновенно создают образ. А когда ты просыпаешься, ты восстанавливаешь хронологию сна. Сначала были события, потом они привели к результату – начала задыхаться. Но на самом деле все было наоборот. Я понятно объяснил?

– Почти. Непонятно одно – я никогда не лазила ни по каким пещерам и не задыхалась от огня.

– Странно. Дети очень любят где-нибудь лазить. Разве ты не лазила, например, под диван в детстве?

Этот вопрос разбудил воспоминание, от которого у Оксаны всегда бежали мурашки по телу. Однажды она с другими детьми во дворе играла в прятки. Пока Галя считала до двадцати, надо было спрятаться. Оксана увидела лежащую на земле трубу. Соображать было некогда – счет уже подходил к семнадцати, и она быстро нырнула в круглое отверстие и затихла. Но как только она оказалось в трубе, надо сказать – достаточно просторной для детского тела, на Оксану навалился дикий страх, после чего она очень быстро вылезла обратно и была сразу же застукана.

Вспомнив эту историю, Оксана снова ощутила прикосновение того жуткого леденящего чувства зажатости и скованности.

– Ну, вот тебе и ответ на твой вопрос, – подытожил Василий Сергеевич, выслушав Оксану. – Ты никогда не лазила по пещерам и не задыхалась от дыма, потому что ты этого боишься, причем смертельно боишься! Это не тот приятный карусельный страх, это страх иного качества, и потому ты никогда не позволяла себе испытывать его даже в играх. А во сне первое, что ты вспоминаешь, когда чувствуешь опасность для жизни, – это пещера или дым.

– Но откуда у меня взялся этот страх?

– А вот это вопрос, ответ на который я могу дать, только согрешив. – И Василий Сергеевич, вздохнув, виновато посмотрел на икону. – Получается, что в одной из прошлых жизней ты умерла в огне, а в другой застряла где-то в узком лазе. Может быть, тебя завалило в подземном ходе, когда ты пыталась выбраться… Ну, да что гадать…

– В прошлой жизни? – оторопела Оксана.

– А что, ты разве никогда не слышала о теории реинкарнации?

– Ну, что-то слышала, но воспринимать это серьезно может, по-моему, только… – Она замолчала с открытым ртом, глядя на собеседника.

– Идиот, – закончил ее мысль Василий Сергеевич.

– Ну, в смысле…

– Да ладно, не оправдывайся. Кстати, согласно христианским догматам, реинкарнация – это именно заблуждения язычников и еретиков. И я был бы просто счастлив, если бы ты разубедила меня в ее существовании, логично объяснив, почему ты все время видишь сны, как умираешь в дыму или в пещере, а я все время тону в болоте, хотя никогда не жил на болотах и предки мои не из болотистых местностей.

Они еще немного посидели молча. Оксана переваривала услышанное. У нее еще не все вопросы из списка были заданы, но она чувствовала, что на сегодня хватит.

Как и предупреждал Василий Сергеевич, вопросов стало только больше, и Оксана ощущала, как ее душа прогибается под их тяжестью.

– Я, пожалуй, пойду, – сказала она несчастным голосом, вставая с табуретки. – До встречи за обедом.

Реинкарнация

Обед Оксана проспала. Проснувшись за пару часов до ужина и прокрутив в памяти утренний разговор, она удивилась тому, что ничего из услышанного уже не кажется ей невероятным и удивительным. За несколько часов сна вся информация аккуратно разложилась на полочках сознания и сейчас воспринималась как давно знакомая и привычная.

«Реинкарнация, – вспомнила она так поразившую ее тему. – Прошлая жизнь…» Логически ее разум по-прежнему отвергал эту теорию и считал ее религиозными заблуждениями отсталых народов, но вектор любопытства уже серьезно сместился в эту сторону.

Она села на кровати, включила компьютер и открыла составленный вчера список вопросов. Немного подумав, создала таблицу: в левую колонку поместила вопросы, а в правую, напротив вопросов, внесла полученные на них сегодня ответы. После этого дописала в левой части таблицы новые вопросы, возникшие в результате получения ответов.

«Интересно, какого размера табличка у меня получится, когда я наконец дойду до последнего ответа, который настолько прост, что его даже невозможно произнести?» – подумала она.

За ужином Василий Сергеевич участливо спросил Оксану, почему она не пришла на обед.

– Вы представляете, я уснула! – радостно ответила Оксана. – У меня было такое ощущение, что за тот час, что мы с вами проговорили, моя голова переработала суточную дозу информации. Я едва дотащила ее до своей комнаты, в смысле – новую информацию, и даже не сумела записать в дневник, так хотелось спать. А проснувшись, я решила, что надо проработать тему реинкарнации.

– Это как? – решил уточнить Василий Сергеевич. – Что значит «проработать»?

– Это значит, что надо собрать максимум информации по этой теме, очень хорошо ее обдумать и уже тогда определиться – верю я в это или не верю.

– Ясно. И с чего же ты начнешь прорабатывать тему? – улыбнулся Василий Сергеевич.

– Разумеется, с вопросов к вам, за неимением других источников информации.

– Буду рад помочь.

– Вопрос первый: что вы знаете о переселении душ? Откуда, из каких источников? И какие доказательства эти самые источники приводят?

Василий Сергеевич сосредоточенно уставился в пол и начал отвечать, как отличник на уроке:

– Источников много, если хочешь, я потом дам тебе список литературы. Но сейчас я не буду их все перечислять. Хорошо? – Получив согласие Оксаны, он продолжил: – Теория реинкарнации, или, как ты ее назвала, «переселения душ», – это очень древнее учение. В наше время оно сохранилось в основном в Индии и буддийских странах. Но раньше почти повсюду на земле существовали разные религии, учившие, что смерть человека – это всего лишь сон, и каждая новая жизнь – это новый день души. Так считали и в Египте, и на территории сегодняшней России, и североамериканские индейцы, и африканские папуасы, и аборигены Австралии. Научно этой темой занимался Карл Густав Юнг – швейцарский психолог. Пожалуй, доказательства феномена реинкарнации есть только у него. Он вводил людей в глубокий гипноз и заставлял их вспоминать прошлую жизнь. Результаты его исследований показали, что люди могут вспомнить свои прошлые имена, описать эпоху и страну, в которой они жили, а некоторые даже начинали говорить на незнакомом для них в этой жизни языке.

– Интересненько, интересненько! – пропела Оксана. – А почему потом все народы вдруг решили, что это неправда?

– Ну, они-то, может быть, ничего не решили, но решили за них. В Россию пришло христианство, огнем и мечом уничтожив остатки языческой ереси вместе с хранителями этой теории – волхвами и ведунами. Индейцев практически уничтожили новые американцы, разумеется, разрушив и их культуру. Египетская цивилизация исчезла, и на ее территории сейчас мусульманская страна. А ислам, как и христианство, не признает реинкарнацию. И только Индия, несмотря на длительную колонизацию католической Англией, сумела сохранить ведизм. Да еще буддисты продолжают верить в переселение душ. Только в этих религиях несколько разные правила перевоплощения.

– И в чем разница?

– У индусов считается, что, воплощаясь вновь и вновь на Земле, душа совершает духовное восхождение, совершенствуется, обучается, и в конце концов, когда она постигает всю мудрость мира, ее цепь воплощений заканчивается и душа растворяется в Атмане – так они называют Божественный Океан, куда уходит все и откуда все появляется. Закончить цепь воплощений – это основная задача тех, кто исповедует индуизм.

– Так же, как наша задача – сначала закончить школу, потом институт и так далее? А потом тихо уйти на пенсию…

– Ну, примерно так. Душа может, если будет хорошо учиться и выполнять все уроки, пройти свое обучение за несколько жизней, но может, если будет нерадивой, и оставаться на второй год, и даже откатываться назад.

– Как это – назад?

– Ну, помнишь, у Высоцкого: «А если туп, как дерево, родишься баобабом». Считается, что если при жизни уподобляешься животному, то можешь опять возродиться в облике животного.

– Ясно, а буддизм что говорит по этому поводу?

– У буддистов все несколько иначе, я бы даже сказал – несколько сложнее. Согласно учению Будды, душа может воплотиться в следующей жизни не в одного человека, а сразу в нескольких, в зависимости от количества качеств души. И уже отрабатывать эти качества не в одном теле, а в разных.

– Ой. Как это?

– Ну, здесь пример со школой уже не подойдет. – Василий Сергеевич почесал загривок. – Смотрела фильм «Маленький будда?»

– Нет, не смотрела.

– Ну, будет возможность – посмотри. История о том, как один буддийский лама воплотился сразу в троих детей. В одном он воплотил свою мудрость, в другом – свою гордыню, а в третьем – свое озорство, желание похулиганить. Но кроме этого, три разных человека могут воплотиться в одно тело, согласно буддизму. И цепь перевоплощений закончится только тогда, когда все человеческие качества будут уравновешены и доведены до совершенства. То есть, по мнению буддистов, воплощается не одна цельная душа много раз, а разные составные части разных душ воплощаются многократно в разных комбинациях.

– Да уж. Действительно несколько сложнее, – согласилась Оксана. – Ну а что думали о реинкарнации в Древней Руси?

– Об этом осталось очень мало информации. Я бы даже сказал – никакой официальной. Сейчас многие пытаются реанимировать древнее учение русов, но кому из них верить? Все древние книги, если они и были, уничтожены, а если какие и остались, то до сих пор хранятся где-то в тайниках. И если даже какие-то находятся, как, например, «Книга Велеса», тут же объявляются фальшивками. Одно могу сказать: у русов считалось, что воплотиться вновь можно только в своих потомков. Поэтому очень большое значение придавалось чистоте и силе рода. Прадед оставлял наследство одному из правнуков и завещал обычаи рода, чтобы вернуться через много лет в правнуке своего правнука. Благополучие будущей жизни зависело не только от того, какое наследство ты оставишь после себя, но и от того, смогут ли твои потомки сохранить его и приумножить, а это в свою очередь зависит от того воспитания, которое ты им дашь, и наук, которым их обучишь. Поэтому очень сильны были на Руси традиции рода и очень долго пришлось разрушать эти древние суеверия. По неофициальным данным, аж до восемнадцатого века сохранялась на Руси древняя вера в некоторых деревнях.

Василий Сергеевич замолчал и вновь посмотрел на Оксану взглядом ученика на экзамене в ожидании следующего вопроса.

Оксана задумчиво глядела куда-то на угол столика.

– Знаете, Василий Сергеевич, – проговорила она медленно, – мне стыдно признаться, но я не читала Библию, поэтому следующий мой вопрос, возможно, покажется вам глупым. – Оксана подняла глаза и посмотрела на собеседника с грустным прищуром. – А что, Иисус Христос прямо вот так и сказал своим ученикам, типа «идите и передайте этим язычникам, что они заблуждаются, что не существует никаких перевоплощений и все мы живем только один-единственный раз»?

Василий Сергеевич явно не ожидал такого вопроса. Он по привычке почесал затылок.

– Да в том-то и дело, что ничего конкретного по этой теме Иисус не говорил. Он учил о любви к ближнему своему, о любви Отца нашего к детям своим, о Царствии Божием, но о переселении душ, согласно каноническим Евангелиям, он не говорил ничего. Ни за, ни против. Хотя…

– Что? – Оксана насторожилась, как кошка, услышавшая шуршание мышки в углу.

Василий Сергеевич поколебался, обдумывая, стоит ли продолжать эту тему.

– Понимаешь, как православный христианин я обязан трактовать этот эпизод совершенно иначе, но если рассматривать его с точки зрения обычной человеческой логики… – Он опять замолчал в сомнении.

– Василий Сергеевич, а вы не трактуйте, вы просто перескажите мне этот эпизод, а я уже буду рассматривать его с точки зрения своей логики.

Василий Сергеевич улыбнулся:

– Ну да ладно, семь бед – один ответ… – И стал рассказывать: – Тебе, наверное, известно о том, что до того, как Иисус начал проповедовать, в земле Израиля был еще один великий проповедник – Иоанн, который крестил народ в Иордане, за что получил прозвище Иоанн Креститель.

– Василий Сергеевич, – перебила его Оксана, – мне абсолютно ничего не известно.

– Ну, тогда слушай и не перебивай, – строго велел он, – буду тебя просвещать. Еще Ветхий Завет – это древнее иудейское учение – повествует о некоем пророке Илии, который жил и проповедовал для народа Израиля. Согласно Писанию, он закончил свою земную жизнь не смертью, а уходом во плоти к Отцу нашему Небесному и обещал вернуться на землю, чтобы указать на Сына Божьего, который должен явиться, чтобы спасти народ Израиля. И вот в одной благочестивой семье случилось чудо. Бесплодной долгое время жене явился ангел и возвестил о скором рождении сына, который будет проповедовать среди народа. Ребенок родился, вырос и начал проповедовать, как и было предсказано. Его проповеди были настолько интересны и возвышенны, что ученики его решили, будто он и есть тот самый Илия. Сам же Иоанн – так звали проповедника – отрицал это, потому что, как обычно и бывает, не помнил своей прошлой жизни.

И вот однажды, когда он проповедовал возле реки Иордан, Иисус оказался среди людей, слушавших его. После проповеди Иоанн обычно крестил своих слушателей в реке, погружая их в воду. Подошел к нему для крещения и Иисус. Когда Иоанн погрузил его в воду, дух святой сошел с небес на голову Иисуса, и это заметили многие из собравшихся. А Иоанн возвестил им: «Я крещу вас водой, а вот тот, кто пришел крестить вас духом святым».[1] После этого крещения Иисус начал проповедовать в Галлилее. Иоанна же Крестителя потом казнил царь Ирод, но это уже другая история.

Иисус не кичился своим божественным происхождением и не говорил никому о том, что он Сын Божий. Но ученики его, да и множество других людей, слушавших его проповеди и видевших чудеса, которые он творил, уже и сами догадывались, что он именно тот, о ком толковали ветхозаветные пророки.

И вот однажды ученики Иисуса оказались свидетелями того, как учитель их разговаривает на горе с пророками Моисеем и Илией. Иисус попросил их никому об этом не рассказывать, пока он не закончит свою земную миссию. Но тогда у них возник вопрос: «Как же книжники говорят, что Илии надлежит придти прежде?» На что Иисус ответил: «Но говорю вам, что Илия уже пришел, и не узнали его, а поступили с ним, как хотели; так и Сын Человеческий пострадает от них». И поняли тогда ученики его, что говорил он об Иоанне Крестителе.[2] – Василий Сергеевич закончил рассказ и посмотрел на Оксану.

Оксана сидела, подперев голову рукой.

– Интересно, – проговорила она, выдержав небольшую паузу после окончания повествования. – И как же еще можно трактовать эту историю, кроме как реинкарнацией Илии в новое тело и явлении его миру как Иоанна Крестителя?

– Ну, во-первых, мудрые отцы церкви считают, что раз Илия не умирал, то и явление его не может быть реинкарнацией.

– Но раз Иоанн рожден женщиной и был вначале обычным младенцем, значит Илия не мог прийти иначе, чем родившись.

– Да, но Иоанн Креститель не признается церковью как новое воплощение Илии.

Оксана откинулась на спинку стула и искоса посмотрела на Василия Сергеевича; губы ее растянулись в ехидную улыбку.

– Мне, конечно, абсолютно все равно, что думают ваши «мудрые отцы», Василий Сергеевич, и вы уж, пожалуйста, на меня не обижайтесь за них, но… В данной христианской трактовке нет логики, а значит, она для меня не является доказательством. А вот слова самого Иисуса доказательством являются, если, конечно, я принимаю за аксиому его божественное происхождение. Хотя раз уж многоуважаемые «отцы» слова Иисуса о том, что Иоанн – это и есть Илия, расшифровали как шутку, то, может быть, и обо всем остальном Иисус тоже шутил?

– Замолчи сейчас же, негодная девчонка! – Василий Сергеевич сморщился, как от зубной боли, и замахал на Оксану рукой. – Грех такое не только говорить, но и слушать.

– Ну, вам, может быть, и грех, а мне не грех, – усмехнулась Оксана, – потому что я не крещеная и согласно Конституции Российской Федерации имею право на свободу вероисповедания. Получается, что если я выберу буддизм, к примеру, то вера в реинкарнацию не будет для меня грехом, а если выберу христианство, то будет? Бред какой-то! Так не должно быть! Ведь законы гравитации едины для всех народов и континентов, независимо от того, думают ли там, что Земля стоит на трех китах или вращается вокруг Солнца. Бог ли создал человека или человек произошел от обезьяны, но строение тела и внутренних органов у всех людей одинаковое, независимо от того, поклонники ли они теории Дарвина или потомки Адама и Евы. Законы физики этого мира для всех едины, значит и духовные законы тоже е-ди-ны. И вместо того чтобы спорить, все религии должны прийти к единому мнению и прекратить уже эту идеологическую войну за обладание душами людей! В этой войне никто никогда не победит, кроме самого Сатаны!

– Да я понимаю, – отозвался Василий Сергеевич, грустно улыбаясь. – Я же предупреждал тебя, что у меня на почве этих противоречий существует тяжелый внутренний конфликт…

И тут они заметили, что их разговор на слегка повышенных тонах привлек внимание других людей, которые в это время находились в столовой. Обоим стало слегка неуютно, и они начали быстро есть уже остывшую кашу.

После ужина они пошли в библиотеку «поиграть в шахматы».

– Скажите, а почему верить в переселение душ у христиан считается грехом? – спросила Оксана, сделав традиционный ход Е2-Е4. – Что в этом такого ужасного? По-моему, здесь нет никаких противоречий. Вера в реинкарнацию ничуть не мешает праведному человеку любить ближнего своего и стремиться в Царствие Божие. Вы же сами говорили, что сначала человек учится в земной школе, а когда все уроки пройдены, он уходит в Абсолют, или как его там…

– Атман. – Василий Сергеевич тоже сделал ход.

– Ну да. Может быть, у них, у индусов, это называется Атман, а у нас – Царствие Небесное. Какая разница-то?

Василий Сергеевич воззрился на Оксану с удивлением и восхищением одновременно. Потом покачал головой и изрек:

– Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное.

– Не поняла… – Оксана вопросительно уставилась на собеседника.

– Это изречение Иисуса. Я все время думал, что значит «нищие духом» и почему их есть Царствие Небесное. А теперь понял.

– Что?

– Нищие духом – это значит «ничего не понимающие во всех этих богословских премудростях». А Царствие Небесное им обещано, потому что в своей простоте и неосведомленности они более мудры, чем армия «духовнобогатых» книжников и фарисеев. – Василий Сергеевич откинулся на спинку стула. – Ты права, девочка моя, но таковы правила игры. И эта игра повторяется снова…

– Какая игра?

Василий Сергеевич грустно покачал головой:

– Твой ход, Оксана.

Что искать?

Александр копал яму в дальнем конце огорода. Тяжелая земля поддавалась неохотно. Постоянно попадались крупные камни, за которые цеплялась лопата, переплетение корней тоже мешало копать. Жалко было обрубать корни старой яблони, и Александр задумался, что же теперь делать.

– Бог в помощь, внучек, – услышал он знакомый голос за спиной и обернулся.

Опершись на посох, в нескольких метрах от него стоял дед Ефим.

– Чего ищешь? Клад, что ли, какой?

– А, дед, привет! – обрадовался Александр. – Давненько тебя не видел. Да вот ищу… А что же я ищу-то?… Во даю! Пока копал, забыл, чего искал.

– А почему именно здесь ищешь?

– А где надо искать?

– Так чтобы понять, где искать, сначала нужно определить, чего ищешь!

– Логично. – Александр воткнул лопату в землю и пошел в сторону деда, снимая перчатку для рукопожатия. – Ну, как поживаешь?

– Поживаешь! – усмехнулся старик. – Скажешь тоже!

Сделав несколько шагов, Александр с удивлением заметил, что расстояние между ним и дедом не уменьшается.

– А, точно, дед, я и забыл. Ты же умер. Ну и как там у вас?

– Да спасибо, потихоньку. Прабабка твоя… точнее, моя привет тебе передавала, просила, чтобы ты непременно нашел…

– А что найти-то надо, дед?

Дед открыл было рот, чтобы ответить, но вместо человеческого голоса из его горла вырвался оглушительный петушиный крик…

Александр проснулся. В соседнем дворе голосил петух.

«У, птица, проклятая! Не могла одну минуту повременить, – с досадой подумал Александр. – Чтоб ты сдохла!»

Он сел на кровати и попытался вспомнить сон. Но вместо этого в голове возникло другое воспоминание.

Дед уже снился ему однажды. Было это в армии, когда Александр служил по контракту. Снилось ему, что он идет по дороге, а на обочине на небольшом земляном холмике сидит дед. Александр, увидев его, остановился и удивленно спросил, что он здесь делает и как здесь оказался. Дед встал, обнял Александра и сказал: «Да вот, внучек, приехал вместо тебя службу нести, а ты теперь будешь вместо меня служить». – «Да ну, дед, о чем ты говоришь?! Какой из тебя вояка?!» – попытался возразить Александр, но дед показал ему на холмик: «Не суди по внешнему виду», – развернулся и пошел. Александр собрался было догнать его, но прозвучала команда «Подъем».

День не обещал никаких проблем. Надо было провести плановую разведку трассы. В команде с саперами Александр шел по дороге, внимательно осматривая окрестности.

Вдруг на обочине один из ребят заметил небольшую насыпь. Земля была свежая – кто-то здесь покопался сегодняшней ночью. Внешне холмик выглядел безобидным, но сапер решил на всякий случай проверить – достал металлический щуп и начал втыкать его в землю.

Александр вспомнил сон и дедово предупреждение, бросился останавливать товарища, но было поздно. Прогремел взрыв. Сапер был изрешечен, Александру тоже хорошо досталось – многочисленные осколочные ранения брюшной полости, ноги и головы. Потом госпиталь, операция по извлечению осколков, заражение крови. Два месяца в бреду и кошмаре.

Когда его состояние стабилизировалось, лечащий врач сказал, что теперь Александр должен очень долго жить, потому что после таких ранений мало кто выживает.

Разумеется, ни о какой дальнейшей службе и речи быть не могло, и Александр вернулся в родной город, где узнал, что прадед его Ефим Андреевич Ведьмин скончался два месяца назад.

Совпадение? Тогда Александр даже не задумался об этом. Он просто в одиночку помянул деда, выпив бутылку водки, и забыл. А сейчас вспомнилось.

Вот ведь как. Получается, что дед вместо него умер? И кому теперь он, Александр, вместо деда «служить» должен? И что далёкая прапрабабка просит его найти?…

Он вылез из-под одеяла и вышел во двор. Солнце уже наполовину выкатилось из-за горизонта. Утренний воздух был наполнен свежестью, ароматом цветов и птичьим свистом.

С тех пор как переселился в деревню, Александр полюбил утро. В городе же это было самое ненавистное время суток. Его раздражали утренние звуки – дребезжание будильника, свисток чайника, шум заводящихся автомобилей, и даже птицы, невинные забавные воробьи, навевали на него невыносимую тоску. Он не мог оторвать голову от подушки, кутался в одеяло, чтобы еще хоть чуть-чуть забыться, не слышать, не жить. Поэтому все время опаздывал на работу.

Сейчас ему некуда было спешить, и он с наслаждением вдыхал утреннюю жизнь, медленно, полной грудью, подставив лицо восходящему солнцу и кожей ощущая вибрацию пчелиного гула.

Впитав в себя утра столько, сколько смогли вместить его нервы, Александр потянулся и приступил к зарядке. Его мышцы постоянно требовали работы, поэтому в укромном уголке сада он оборудовал спортивный зал: вкопал столбики и прибил перекладину – получился турник; из старого кожаного автомобильного кресла сделал боксерскую грушу; вместо гантелей приспособил старинные чугунные утюги. Все необходимое для спортзала он нашел на местной свалке.

После того как «груша» была жестоко избита, Александр побежал к речке. Окунувшись в ледяную воду, он посчитал утренний моцион законченным и, вернувшись на огород, начал искать, чем бы ему заняться. Грядки были безупречно чистыми, лишняя трава везде скошена, забор полностью отремонтирован, ну просто абсолютная безработица.

«А не сходить ли мне на рыбалку?» – подумалось Александру, тем более что на днях он соорудил вполне приличную удочку из ивы. Леску и крючки он нашел на той же свалке. Конечно, пришлось повозиться, распутывая леску, так как выбросили ее, разумеется, не аккуратно смотанным клубочком. Полдня Александр распускал мелкие узелочки и петельки. И не то чтобы ему очень хотелось порыбачить – нет. Он получал какое-то странное удовольствие от самого процесса распутывания лески, как будто распутывал детективную историю.

Но раз уж снасти есть, почему бы не порыбачить? Александр взял лопату и пошел в дальний конец огорода копать червей. Тяжелая земля поддавалась неохотно. Постоянно попадались крупные камни, за которые цеплялась лопата, переплетение старых корней тоже мешало копать…

Дежа вю. Александр удивленно замер. Нет, конечно, он не знал этого французского выражения, которое означает «уже видел», но состояние было знакомо ему с детства. Это состояние, когда тебе кажется, что все, что сейчас происходит, ты уже когда-то видел и знаешь, что случится через секунду. А через секунду он должен услышать голос деда: «Бог в помощь, внучек». Голоса, конечно, он не услышал, но сегодняшний сон вспомнился ему с необычной яркостью.

– Так что найти-то надо, дед?

И снова закричал соседский петух.

Накопав червей, Александр пошел на Реку, в то место, где еще в детстве они рыбачили с друзьями. Усевшись на берегу, он закинул свою самодельную удочку и уставился на поплавок. В детстве рыбалка была одним из любимейших его занятий. Мало кто из пацанов мог вынести хотя бы час сидения у реки, если не было клева. Санька же просиживал с удочкой с утра до вечера и возвращался домой в прекрасном настроении даже без единой рыбки.

Поплавок, едва заметно покачиваясь, ввел Александра в другое знакомое состояние, которое на востоке называют медитацией. Там существует большое количество монастырей, куда отдают мальчиков, чтобы мудрые монахи научили их правильно медитировать. У буддистов считается, что, не овладев медитацией, человек не сможет постичь Истину Жизни, а значит, не сумеет удачно закончить цепь воплощений. Здесь, в России, искусством медитации легко овладевает каждый рыбак.

Серебряная речная рябь мерцала и гипнотизировала, сознание сжалось в точку и замерло на конце поплавка, в душе воцарилось молчание, и эго растворилось в природе… Ах, если бы этот несчастный пескарь не клюнул, то вполне вероятно, что этим утром Александр достиг бы просветления. Но…

Клев оказался хорошим, и часам к двенадцати Александр натаскал рыбы на добрую уху. Он уже сматывал удочку в предвкушении роскошного обеда, когда сзади услышал незнакомый голос:

– П-привет, Саня!

Александр обернулся и не поверил своим глазам. Это же Вовка Кузнецов! Худенький мелкий Вовка превратился в огромного упитанного дядьку, но несмотря на это, Александр сразу узнал его. В детстве они часто рыбачили вместе. Саня любил ходить на рыбалку именно с Вовкой, потому что тот был очень молчаливым из-за серьезного заикания. А на рыбалке тишина – самое ценное качество.

– Привет! – обрадовался Александр. – Ты как здесь?

– Да вот. Пришел порыбачить. – Владимир степенно разматывал леску фирменной длинной удочки с автоматической катушкой и прочими удобными наворотами.

– А я уже на уху наловил!

– Кто рано встает, тому Бог подает.

– А ты не заикаешься, Володь…

– Деду твоему спасибо. Вылечил.

– Слушай, а сегодня же вроде бы не выходной. Ты что, в отпуске, что ли?

– Да нет. Живу я здесь и работаю.

– Здесь?

– Видел дом, где раньше ферма была? Это мой. Держу породистых молочных коз. Каждое утро литров по сто парного молока доставляю в город, развожу по домам постоянных покупателей. Вечерняя дойка идет на производство сыра. Ты ел когда-нибудь настоящий козий сыр?

– Нет.

– Ну, тогда приглашаю к нам на ужин. Там и поговорим.

– Спасибо. Сегодня же зайду, коли не шутишь.

– Летом у нас ужин в девять часов. Будем ждать.

Радуга

Александр с полным ведерком рыбы в прекрасном настроении шел по своей улице к дому и вдруг услышал громкие женские причитания.

Приостановившись, он начал прислушиваться, чтобы понять, откуда доносится крик и куда бежать на помощь. Подойдя поближе к источнику шума, Александр увидел душераздирающую картину. На земле лежал петух. Это был самый главный петух на улице. Ну, и без всяких сомнений, самый красивый в деревне. У него были ярко-синяя, отливающая неоновым блеском расцветка, высоченный красный гребень и хвост, в котором присутствовали перья нескольких цветов, за что и звали петуха не просто Петя, а Радуга. Дачники приводили своих гостей сюда на экскурсию, полюбоваться на такое чудо.

И вот сейчас этот красавец лежал на земле, а обступившие его дачники с искренним сожалением смотрели на ревущую хозяйку. «Радуга, петушок ты мой золотой, – убивалась она, – да как же это так получилось?»

– А что случилось? – тихонько спросил Александр одного из стоявших поодаль мужчин.

– Да я сам только подошел, – отозвался тот, – говорят, лиса.

– Лиса? – удивленно переспросил Александр. – Я думал, такое только в сказках бывает… В страшных сказках.

Вблизи посмотреть на загрызенного петуха у него не хватило духа, поэтому он быстро прошел мимо. Настроение сильно испортилось.

Придя домой, Александр сел на крылечко и, привалившись спиной к двери, закрыл глаза. Сердце сжалось. Он вспомнил свое утреннее проклятие в адрес разбудившего его петуха. Конечно, нельзя придавать этому серьезного значения, но все равно… Надо же, как быстро исполнилось его желание! Хотя он и не желал этого на самом деле…

Как бы он хотел сейчас вернуться туда, в утренние часы, и не произнести этих слов в своих мыслях. Но слово вылетело… И сейчас совесть мучила Александра с такой силой, как будто не лиса, а он сам загрыз несчастного радужного петушка.

С тяжелым сердцем Александр начал чистить рыбу, но тут же бросил. В теле ощущались слабость и апатия. Аппетит пропал. Делать ничего не хотелось.

«Не пропадать же рыбе», – подумал он, взял ведро и пошел к Рае.

– Рая, привет! – закричал Александр, войдя во двор. – Я рыбы принес твоим кошкам.

Кошек у Раи было четыре, поэтому подарок оказался очень кстати. Она вышла из дома и попыталась улыбнуться Александру, как обычно. Улыбка получилась кривая и грустная.

– Привет, заходи. Слышал про Радугу? Так жалко… особенно Машу… так плачет, прямо сердце разрывается. Любила она своего красавца.

Слова эти еще раз резанули по сердцу Александра.

– Да нет, Рай, пойду я. Хочу к деду на могилу сходить, а то вот уж месяц почти как живу здесь, и ни разу еще там не побывал. А сегодня мне дед во сне приснился…

– Да, сходить, конечно, надо, да только как же ты могилу-то найдешь без провожатого?

– Да, поди, найду…

Рая все-таки завела Александра в дом, взяла бумагу и карандаш и набросала карту, как идти на кладбище и как потом искать могилу. Закончив подробные объяснения, она, прежде чем отдать бумажку Александру, поинтересовалась:

– А ты хоть ел сегодня?

– Утром завтракал.

– Знаю я, как ты завтракаешь. Корень лопуха, наверное, выдернул, об штаны вытер и сгрыз.

– Ну, примерно так, – улыбнулся он.

– Садись, я тебе супу налью.

– Да нет, Рая, я пойду.

– Куда ты пойдешь? До кладбища через лес по прямой километров пять, а если по дороге, то и все десять будут. Пока не поешь, карту не отдам, – отрезала Рая и спрятала клочок бумаги за пазуху.

Александр пожал плечами и покорно уселся за стол. Проглотив первую ложку, он понял, как же на самом деле был голоден.

Могила прадеда

Дорога на кладбище заняла не более часа. Но потом возникла непредвиденная трудность. Дело в том, что Рая перепутала и на карте вместо могилы деда Ефима указала могилу своей матери. Александр постоял там несколько минут, помянул добрую соседку и пошел бродить между оградками, читая надписи на памятниках.

Кладбище было достаточно большим – здесь уже почти сто лет хоронили людей из четырех деревень. Вероятность случайно найти могилу деда была очень мала.

Уже отчаявшись и собравшись возвращаться в деревню, Александр заметил вдалеке человека, сидящего возле какого-то памятника, подошел и тихонько окликнул его:

– Подскажите, пожалуйста…

Человек обернулся. Это был глубокий старик, лет восьмидесяти.

Александр подошел поближе:

– Здравствуйте. Вы случайно не знаете, где могила Ефима Ведьмина?

– Отчего ж не знаю? – сказал старик. – Знаю, конечно.

– Ну слава богу, – облегченно вздохнул Александр, – а то я уж думал, не судьба мне сегодня…

– А тебе зачем? – нахмурился старик. – Зачем тебе могила-то его?

– Как зачем? – удивился Александр. – Навестить хочу деда.

Старик внимательно оглядел его с головы до ног и спросил:

– А ты что, внук его, что ли?

– Ну, вообще-то да. Правнук.

– Родной?

– Ну конечно родной, а что, если не родной, то не покажете, что ли?

– А чем докажешь?

– А зачем вам доказательства? Старик вздохнул.

– Да на другом конце кладбища его могила. Мне туда с моей скоростью тащиться час.

– А вы не тащитесь, вы просто объясните, как найти.

– Легко сказать – «объясните»! – Старик задумался. Помолчав немного, он сказал: – Объяснить не смогу, проводить смогу. Только долго это у нас получится. Так как, говоришь, тебя зовут?

– Александр.

– Точно. Был у него внук Санька.

Старик с кряхтением поднялся со скамейки и пошел по дорожке. Александр медленно двинулся за ним. Скорость старика была полкилометра в час. Через пять минут пути они преодолели восемь метров, и тогда Александр решился предложить ему свою помощь.

– А давайте я вас посажу себе на спину, и вы будете мне говорить, куда идти.

– А давай, – без церемоний согласился старик. – Только, чур, ты меня потом обратно принесешь на то же место, откуда взял. Договорились?

Александр, кивнув в знак согласия, взвалил сухонького старичка себе на закорки и резво зашагал в ту сторону, куда тот указал пальцем.

Вскоре указующий перст поменял направление, и Александр свернул с протоптанной тропинки. Через несколько минут старик скомандовал: «Стой». Александр остановился и поставил наездника на землю.

– Ну вот и пришли. Здравствуй, Ефим Андреич, – заговорил старичок, обращаясь куда-то вверх. – Вот, внука к тебе привел.

Александр тоже посмотрел вверх, но не увидел там ничего, кроме лоскутков неба между густыми кронами берез.

Старик открыл калиточку невысокой оградки и вошел внутрь, приглашая Александра.

Могила была ухожена, оградка покрашена, на земляном холмике росли разные цветы. Тюльпаны уже отцвели, сейчас распустились ирисы и уже набирали бутоны лилейники. На памятнике висела недешевая табличка с фотографией деда, именем, датами рождения и смерти.

Ровно сто лет без нескольких дней прожил на земле его прадед.

Старик уселся на скамеечку возле могилы и замер. Александр присел рядом.

– А кто за могилой ухаживает? – поинтересовался он у старика.

– Да все помаленьку, – отозвался тот. – На похороны администрация денег выделила, а уж украшения все эти, – он повел рукой, – от благодарных исцеленных.

– И что, многих он исцелил?

– Да, почитай, всех.

– Как – всех?

– Да что я, считал, что ли? – заворчал старик. – Какая тебе разница?

Некоторое время они сидели молча. Потом Александр опомнился:

– А что-то я даже цветов с собой не принес…

– Да слава богу, что хоть сам наконец явился, – все так же ворчливо отозвался старик. – Цветы-то твои ему на кой? У него там, – он снова поднял глаза к небу, – такие цветы, небось…

– А вы его друг?

– Я его ученик.

– Ученик?! – Александр оживился. – Значит, дед передал вам свои знания?

Старик тяжело вздохнул:

– Он-то передал, только я поднять и унести не смог.

– Почему?

– Да бог его знает почему. И вот ведь как получается! – Старик возмущенно принялся излагать Александру свою беду: – Пока Андреич рассказывает, все понятно, а как один остаюсь – ничего не помню, а что записать успел – не понимаю, как будто абракадабра какая-то. Бегу опять к нему. Не успею задать вопрос – опять все понятно. Только один останусь – опять ничего… – Он устало махнул рукой. – Никак не пойму, как такое может быть, хотя Андреич мне и это объяснял. Правду говорят – рожденный ползать… – И старик снова махнул рукой.

Они еще немного помолчали. Потом старик стал рассказывать:

– В пятидесятом году я закончил институт сельскохозяйственный по специальности ветеринар. А здесь в те времена богатый колхоз был. Фермы разные – и коровы, и свиньи, и куры… Вот и направили меня сюда по распределению. Ну, с работой-то я справлялся, никаких нареканий от начальства не было. И вдруг приходит из района телеграмма: «В области ящур, принять все меры для нераспространения эпидемии». Ой! А это такая беда! Сама-то болезнь не смертельная, ну если только молодняк покосит, а вот заразная – жуть. Если одна корова заболеет, почитай, все стадо уже заразилось. А раньше ж как было: ради спасения большего меньшее подлежит уничтожению. У ветеринаров приказ: если заболела одна корова, то все стадо забить и кремировать с целью нераспространения… И тут у нас в стаде корова заслюнявила… В общем, все симптомы налицо. Собрались мы с председателем колхоза совет держать, а что тут уже советоваться, я его к худшему готовлю, чтобы он не надеялся даже. И тут приходит из крайней деревни Ефим и прямо к нам на совещание без стука. «Я, – говорит, – могу попробовать спасти стадо». Ну, председатель, естественно, обрадовался, но я-то с высшим образованием, понимаю, что не может человек темный из деревни решить проблему, против которой наука пока бессильна. А председатель ему говорит: «Спаси, Ефимушка, Христа ради». А я ж партейный! Какого такого тут еще Христа ради? А потом думаю: «А откуда этот выскочка вообще про ящур узнал?» А оказывается, жена председателя с утра уже к нему сбегала. Ох, как я тогда разозлился! Ответственность-то за эпидемию на мне, а они за-ради прибыли своей будут рисковать. А Ефим мне и говорит: «Дай мне два дня, а там ясно будет, смогу я или нет». А два дня – это же в такой ситуации огромный срок! И за эти два дня могут всем троим срок влепить нешуточный за вредительство. Да еще и врагами народа объявить. Времена-то какие были! Ох, и натерпелся я страху!

– И что? Спас дед стадо? – вернул Александр рассказчика в русло повествования.

– Ну, он или не он, я не знаю. Но ни одна корова у нас больше не заболела.

– А как он их лечил-то?

– А он их не лечил.

– Как это?

– А вот так. Он взял заболевшую корову и два дня сидел рядом с ней, положив на нее руки и закрыв глаза. И сидел он так, пока она не издохла. А когда она копыта-то откинула, он вышел и говорит: «Все, за остальных коров можете не волноваться». А как я могу не волноваться? Я волновался, по нескольку раз на день все стадо осматривал, но ни одна корова больше не заболела. А в соседних колхозах все стада подчистую сожгли, согласно инструкции… А когда все успокоилось, я пошел к Ефиму со своим профессиональным интересом. Что, спрашиваю, ты там корове подыхающей на ухо два дня нашептывал? И почему вирус не стал распространяться? Ну, он мне честно все и рассказал.

– И что? – Александр от нетерпения заерзал на скамейке.

Старик достал из кармана пачку папирос, медленно закурил и, выпустив клуб дыма, сказал:

– Так я ж говорю тебе, что ничего не понял. Тогда мне в этом стыдно было признаться, я ж ветеринар с высшим образованием, а он кто? Знахарь деревенский. Выслушал я его рассказ и из уважения к его возрасту сделал вид, что все понятно. Домой пришел, что вспомнил – записал в тетрадь. Думал, посоветуюсь потом с коллегами, обсудим. Да так и не решился. Побоялся, что засмеют. Потом с другими вопросами ходил к Ефиму. Он всегда помогал, даже научить меня пробовал.

– А тетрадь эта у вас сохранилась? – с надеждой спросил Александр.

– Лежит где-то…

– А вы можете ее мне отдать?

Старик поглядел на Александра с улыбкой:

– А отчего ж не отдать? Мне она уже не пригодится.

Зеленая тетрадка

Вернувшись домой, Александр сразу же взялся читать содержимое зеленой ученической тетрадки. Все оказалось не так-то просто. Во-первых, почерк у ветеринара, как у всех бывших студентов, был испорчен конспектированием. Но его можно было разобрать, а вот сам смысл текста оставался туманным.

«По мнению знахаря Ефима, в природе существуют различные бестелесные формы жизни, которые можно назвать «духами земли», но чаще их называют «демонами». Для своего существования они должны периодически подпитываться энергией. Генерировать энергию могут только существа, имеющие материальное тело, поэтому бестелесные вынуждены паразитировать на них. Для этого у «бестелесных» есть разные способы, один из которых проявляется в мире как вирусы. Вирус внедряется в животных или людей, выбирая носитель, максимально подходящий для генерирования энергии необходимого «демону» качества. Выполнив свою задачу, накопив энергии, «бестелесные» покидают тело жертвы. Если силы жертвы достаточно, чтобы «накормить демона» досыта, то жертва выздоравливает, если нет – погибает. В случае с ящуром, как сказал знахарь Ефим, «демону» необходимо количество энергии, которое может дать стадо коров около трехсот голов, мучаясь болезнью в течение двух недель. Но так как коровам спокойно болеть не дают, а уничтожают зараженных особей, пока болезнь даже не проявилась, то «демон ящура» создает все новые и новые очаги заражения, урывая энергию частями, пока не успели заметить больных животных. Но свои «шестьсот недель болезни» ящур все равно возьмет. По мнению знахаря, если бы одному стаду дали спокойно переболеть, то эпидемия не пошла бы дальше. Уничтожая же заболевшую скотину, люди только увеличивают ареал распространения эпидемии.

Свои действия по спасению колхозного стада Ефим объяснил так: взяв заболевшую корову и «соединившись с ней душами», он вычислил «качество боли» и «силу страдания», которую создает вирус. Сознательно сгенерировав в своей душе необходимое для «демона ящура» количество энергии нужного качества, он отдал ему эту энергию, проведя ее через нервную систему больной коровы. Для генерирования энергии, равной шестистам корово-неделям, Ефиму понадобилось тридцать два человеко-часа. После этого «демон» «наелся» и ушел на несколько лет. Заражение других коров ему не потребовалось.

Запись сделана со слов деревенского знахаря Ефима Ведьмина. Терминология рассказчика изначально была несколько иной, но в процессе объяснения этого феномена он подстроился под терминологию, понятную мне. Объяснить, как он сумел «вычислить качество боли» и «сгенерировать необходимую демону энергию», Ефим не смог, сказав, что «у нас нет общих понятий для передачи знания и начинать обучение надо с простых вещей».

В гостях у друзей

Дальше Александр читать пока не стал. Во-первых, устал разбирать мелкий трудный почерк, во-вторых, сначала надо было уложить в сознании уже прочитанное, в-третьих, он почувствовал, что ужасно хочет есть. А есть было нечего.

И тут он вспомнил про приглашение на ужин к Володе Кузнецову. Посмотрел на часы и побежал в гости.

По ту сторону красивой резной калитки Александра встретил огромный пес, свободу которого ограничивала не внушающая доверия цепочка, прикрепленная за кольцо к натянутой вдоль тропинки стальной проволоке. Мохнатый сторож вежливо сидел и предупреждающе рычал густым басом.

Александр на всякий случай остановился и замер. «Интересно, и долго я буду так стоять?» – подумал он, аккуратно осматриваясь в надежде увидеть хозяев. Робкая попытка возобновить движение в сторону дома была отмечена грозным рыком и заставила Александра замереть вновь. Тогда он попытался пойти в сторону калитки – результат оказался тот же, только рычание приобрело интонацию «Последний раз предупреждаю!»

«Нормальненько поужинал! – засмеялся про себя Александр. – Как бы самому не стать собачьим ужином. Ну, Вовка…» Но присмотревшись внимательнее, он понял, что собачка «блефует» – она не сможет помешать ему пройти. По приблизительным расчетам, ей до тропинки не хватит метра полтора.

Осознав это, Александр спокойно двинулся мимо пса к дому. Сделав несколько шагов, он услышал звон цепи и негромкий одиночный «гав» хриплым басом. Душа похолодела, спина густо покрылась мурашками, шея уже приготовилась к встрече с острыми зубами волкодава, колени проявили постыдную слабость и начали подкашиваться.

Добравшись до крыльца, Александр чувствовал себя счастливчиком, которому удалось перейти через минное поле и остаться живым. Он устало опустился на ступеньку и прислонился к резному столбику, слушая, как колотится сердце.

Пес, очевидно не привыкший к такому неуважению, сидел на до звона натянувшейся цепи и продолжал гипнотизировать гостя.

Вдруг дверь распахнулась, и на крыльцо выскочил мальчишка лет семи, удивительно похожий на Вовку в детстве. Увидев незнакомца, он сделал круглые глаза и юркнул обратно в дом. Через минуту вышел сам Владимир.

– Саня, привет! Ты как тут оказался?

– А ты, когда меня на ужин приглашал, кого хотел накормить? – отозвался Саня. – Меня или собачку свою? Вот и ходи к вам в гости после этого…

– Так ты почему не позвонил? Там же табличка на калитке: «Осторожно – злая собака. Звоните» и стрелочка, которая указывает на кнопочку.

– Да? Не заметил как-то.

– Ну ты даешь! – расхохотался Владимир. – Ладно, проходи уж. Валерьяночки?

– Да не помешает, пожалуй. – Александр поднялся и вошел в дом. – Вот бы никогда не подумал, что могу так напугаться собаки, которая сидит на цепи. Теряю квалификацию.

Владимир, продолжая хохотать, провел друга по просторному, со вкусом обставленному холлу и дальше, вверх по винтовой лестнице.

На втором этаже располагалась столовая с красивым резным круглым столом посередине. Вокруг стола стояли стулья с высокими спинками, как в фильмах про заграничных аристократов. Только столовые приборы на столе расставлял не лакей в ливрее с полотенцем через плечо, а стройная светловолосая женщина в ярком сатиновом сарафане. Когда Александр и Владимир вошли в комнату, женщина обернулась, и Александр не поверил своим глазам.

– Галка!

Подруга детства кокетливо встряхнула сверкающими длинными локонами, ну прямо как в рекламе шампуня, и встала в позу фотомодели перед объективом.

– Ну как?

– Слушай! Встретил бы на улице – ни за что бы не узнал.

– Так ты меня уже восемь раз встречал и ни разу не узнал.

– Да ты что?! Если б я тебя встретил, точно бы обалдел от восхищения, даже если бы не узнал. А я что-то не помню, чтобы в нашей деревне встречал таких красавиц.

– Ну, во-первых, по деревне я в таком виде не хожу, – сказала Галина, вернувшись к сервировке стола, – я все больше в калошах и комбинезоне, и волосы под косынкой.

– А во-вторых? – Александр присел на краешек стула, боясь испачкать его своими пыльными штанами.

– А во-вторых, – вступил в разговор Владимир, – ты даже полуметровую табличку перед носом не видишь. – И снова расхохотался. – Представляешь, Галек, он мимо Князя прошел.

– Да ты что?! – Галина восхищенно посмотрела на Александра. – А что ты удивляешься? – перевела она взгляд на мужа. – Он же внук Ефима Андреича! Наверное, его дед обучил своим штучкам.

– Да если бы обучил, – продолжал веселиться Владимир, – то он бы не сидел, держась за сердце, бледный как мумия, на нашем крыльце, где я его и нашел.

– Н-не т-ты, а й-й-я! – раздался голос из угла.

Все дружно обернулись. Обхватив острые коленки, в кресле сидел тот самый пацаненок, удивительно похожий на Вовку в детстве.

– Кстати, Сань, знакомься: мой сын Владимир Владимирович. А это… – Владимир на секунду задумался, посмотрев на Александра. – Как тебя представить?

– Дядя Саша. – Он протянул руку Вовке-младшему.

Тот соскочил с кресла и хлопнул пятерней по ладони Александра.

– М-можете звать меня п-просто В-вовка.

– Договорились.

– Володя, беги зови сестер к ужину, – сказала сыну Галина.

И Вовка, кивнув, умчался. Александр перевел взгляд на Владимира и Галину.

– Володя тоже заикается, – поняла вопрос Галина, – но в отличие от отца в детстве, он этого абсолютно не стесняется. И даже изобрел свой способ говорить достаточно быстро. Все уже привыкли и воспринимают его речь как… просто речь с каким-то иностранным акцентом.

– С ума сойти! – покачал головой Александр. – Если бы мне кто-то в детстве сказал… что Галка и Вовка поженятся…

Галина засмеялась:

– А я-то как удивилась, ты даже не представляешь!

В те далекие времена, когда Санька гонял по Трёшке на велосипеде и слыл всеобщим любимцем, в деревне каждое лето гостила еще одна знаменитая дачница – Галя. Она была ровесницей Александра, а значит, года на четыре старше Вовки, своего, как оказалось, будущего мужа. Худая, очень коротко стриженная, белобрысая, глазастая Галя вместе с мальчишками гоняла на велосипеде, рыбачила, лазила по деревьям, плавала в реке, короче, предавалась всем прелестям деревенских каникул. Внешне от мальчишки ее отличала разве что верхняя часть купальника, абсолютно бесполезная в ее случае, но неизменно надевавшаяся для купания.

Несмотря на свою пацанскую внешность, Галя обладала удивительной женской харизмой, что делало ее предметом тайного обожания всех, и деревенских и дачных, мальчишек, включая Саньку и Вовку.

Но если Санька был одним из Галиных «фаворитов», то Вовку она просто не замечала. Поэтому Вовка, спокойно и молчаливо бегавший везде как хвостик за Санькой, тихонько слушал их детские философские беседы и никого не раздражал своим присутствием. Вот такое у него было уникальное свойство.

Через пару минут Вовка-младший вбежал в комнату и уселся к столу. Вслед за ним вошли две восхитительные красавицы лет пятнадцати, абсолютно одинаковые внешне, но в разных платьях.

– Маша и Даша, – представила их Галина.

Красавицы одновременно сделали реверанс, кокетливо сверкнув огромными синими глазами в сторону Александра, и грациозно заняли места за столом.

Галина разложила еду по тарелкам.

Александр заерзал на своем стуле. Ему было жутко неловко. Во-первых, было страшно брать начищенную вилку грязными руками, во-вторых, в своей давно не стиранной одежде он выглядел среди всего этого великолепия нищим на празднике у богачей. А когда напротив него расположились две синеглазые блондинки, потрясающе похожие на свою мать, он просто потерял остатки аппетита.

Масла в огонь подлила одна из близняшек:

– Мама, а почему это нам нельзя в рабочей одежде за стол, а нашему гостю можно?

– Да еще и с немытыми руками, – добавила вторая, сморщив нос.

Галина, уже успевшая положить в рот кусочек еды, перестала жевать и замерла, обдумывая вопрос. Едва заметно хихикнув, она посмотрела на Александра озорным, в шутку извиняющимся взглядом. Потом дожевала и, проглотив, сказала:

– Понимаете, девочки… Да, действительно, почему? Володя, проводи, пожалуйста, Александра к умывальнику.

Пока мужчины преодолевали не очень короткий путь из столовой в ванную комнату, Александр шепнул Владимиру:

– Ну и доченьки у тебя! Предупреждать же надо!

– Что, надо было повесить табличку: «Осторожно, красивые девчонки»? Так ты бы ее все равно не заметил, – расхохотался Владимир.

– Слушай, по-моему, они великоваты для твоих дочерей, – прикинул Александр, отмывая руки с мылом.

– Ну, начина-ается арифметика! – протянул Владимир, а потом сказал твердо: – Мои это дочери! Если, конечно, не рассматривать некоторые генетические формальности.

– Понятно. – Александр вытер руки о белое махровое полотенце и внимательно посмотрел, не осталось ли на нем серого пятна.

– Собственно, они меня на Галине и женили.

– Как это?

– Пошли, потом как-нибудь расскажу эту романтическую историю.

Вернувшись к столу, Александр показал девчонкам руки, как дежурному в школьной столовой, и сказал:

– Извините, барышни, переодеться мне пока не во что.

– Ну, ладно, – разрешила одна из девушек, – В следующий раз оденетесь подобающе.

Александр, на всякий случай убедившись, что вилки здесь держат в правой руке, приступил к еде. Содержимое тарелки он проглотил, даже не заметив, что там было. Утолив первый голод, обратил внимание на различные салатики и деликатесики, стоявшие посреди стола, и, наложив в тарелку всего понемножку, с удовольствием продолжил трапезу. Уже забытый вкус копченой скумбрии, еще не знакомый вкус красной икры, а это что? Салат с креветками. М-м-м, какая вкуснятина!

– Слушайте, ребята! У вас сегодня праздник, что ли? Или это у вас каждый ужин так?

– Да нет, не каждый, – отозвалась Маша или Даша. – Иногда вместо красной икры – черная.

– А иногда никакой нет, – подхватила ее сестра. – Это когда мы ее уже видеть не можем…

И обе девушки в унисон пропели:

– Прокля-а-ту-у-ю-у-у!

Услышав это слово, Александр вздрогнул. Сразу вспомнился убитый проклятием Радуга. Видимо, его реакция не осталась незамеченной, потому что девчонки мигом замолчали.

– Это же из «Белого солнца пустыни», – начала оправдываться одна из сестер. – Вы что, не смотрели, что ли?

– Да нет, смотрел, конечно…

– А что вы тогда так побледнели? – удивилась другая.

– А я разве побледнел? – Александр посмотрел на Владимира, потом на Галину.

– Ну, вообще-то да, – кивнула Галина. – Что случилось, Саш?

Александр задумался, стоит ли сознаваться в своем преступлении или… Да какая связь между словом, в сердцах даже не сказанным, а подуман-ным, и нападением лисы на петуха? Никто ж не отнесется к этому серьезно. И вообще непонятно, почему он сам решил взять на себя ответственность за действия какой-то рыжей хищницы.

– Да ничего не случилось, с чего вы взяли?

– Ну ладно! – вмешался Владимир. – Чего пристали к человеку? Ешь, Сань, не отвлекайся.

Но Александр уже наелся. Даже более того – в желудке ощущалась неприличная тяжесть от обжорства.

– Ой, спасибо, ребята, накормили. Не могу больше. – И он откинулся на спинку стула.

– Как?! – возмутился Владимир. – Даже козьего сыра не попробовал!

– Ой, нет! – Александр сделал страдальческое лицо. – Заверните мне с собой, пожалуйста.

Поняв, что ужин закончен, близняшки встали, синхронно сделали изящный реверанс и выпорхнули из комнаты. Вовка-младший тоже пошел куда-то по своим делам. Галина начала убирать со стола.

– Рассказывай, Сань, – коротко произнесла она, складывая тарелки в посудомоечную машину.

– Что рассказывать? – насторожился Александр.

– Ну, мы же целую вечность не виделись! Неужели нечего рассказать? – И она посмотрела на него своим сканирующим взглядом, от которого даже в детстве не могла укрыться никакая ложь.

– Ой, долго рассказывать. – Александр почесал в затылке. – Закончил школу, поступил в институт, закончил институт, забрали в армию, потом остался служить по контракту, был ранен, комиссовали. В городе не получилось приспособиться к новым условиям жизни, сдал квартиру, переехал в деревню, решил здесь остаться.

– И чем планируешь заниматься? – спросил Владимир.

Александр пожал плечами.

– Ну, летом огород, пчелы, грибы, ягоды… А зимой… Не думал пока. Ну, чем-то дед ведь здесь занимался.

– Ты не сравнивай, Сань. У деда дом был с печкой, хозяйство, куры яйца несли, уже быт был налаженный, да и лечил он… К нему постоянно народ отовсюду ехал, даже иногда очередь была возле калитки. А ты?

– Да если честно, я пока в эту сторону даже не думал. – Александр озабоченно поглядел в окно. – А ведь правда, зима-то не за горами…

– Ну, если не думал, то давай сейчас вместе и подумаем, – предложил Владимир. – Пришло время, когда нам в хозяйстве понадобились помощники, не успеваем уже своими силами. Заказов все больше и больше становится. Работником я тебя называть не хочу, как-то не нравится мне это слово, а вот прошу, чтобы ты нам помог. А мы тебе за это соответственно поможем и дом построить, и быт наладить.

– А в чем работа… то есть помощь заключается? – заинтересовался Александр.

– Ой, ну это так вот сразу и не расскажешь. Давай постепенно. Будешь приходить, вживаться потихоньку. Сейчас-то мы сами справляемся. Козы пасутся себе тихонько, девчонки их доить успевают, я молоко развожу. Разве что вот поможешь потом кормов заготовить.

– Сенокос – это пожалуйста, это я люблю.

– Да нет, сено мы покупаем, – объяснил Владимир, – но козам, кроме сена, еще веников надо заготовить березовых, осиновых…

– Ну, это тоже могу.

– А вот осенью у коз начнется детородный период, и тогда придется решать, увеличивать поголовье или всех козлят продавать. Если возьмешься нам помогать, то будем расширяться. А это значит строительство новых стойбищ, и так далее…

Предложение Владимира не вызвало у Александра того неприятного чувства потери свободы, которое он испытывал каждый раз, приходя устраиваться на работу. Даже наоборот – появилось ощущение избавления от проблемы зимы, о которой он пока даже задумываться боялся. Но на всякий случай он решил не давать сразу окончательного согласия, а последить за своими внутренними реакциями на мысли об этом предложении. Александр слишком хорошо знал себя и не хотел, чтобы однажды его отношения с этой милой семьей испортились, как неизбежно случалось со всеми его предыдущими работодателями.

– Я подумаю, – сказал он. – Но скорее «да», чем «нет».

Галина тем временем закончила убирать со стола и подсела к мужчинам, подперев голову рукой. Она с детства обладала удивительным женским даром, которого после нее Александр не встречал ни у одной женщины. Каким-то чудом она умудрялась общаться со множеством ребят, да так, что каждый из них считал себя избранным, но никогда не возникало неурядиц, связанных с ревностью или обидами. Вот и сейчас она согревала Александра полным любви взглядом, но это не было тем женским кокетством, от которого мужья обычно начинают нервничать.

– А ты что, Сань, не был женат?

– Представь себе, не получилось, – грустно усмехнулся он, – да и слава богу. Какой из меня муж? Так, декоративный мужчина.

– Что ты такое говоришь?! – возмутилась Галина. – Ну-ка немедленно возьми свои слова обратно!

Она вскочила со стула и сделала движение, как будто бы поймала повисшую над собеседниками реплику и протянула ее Александру. Он, подыгрывая, сделал вид, что взял «слова» из ее рук и засунул себе обратно в рот.

– Вот так вот! – успокоилась Галина. – А то ляпнул тоже!

– А что, разве неправда? – удивился Александр. – Дожил до тридцати трех лет, а ни дома нет, ни денег, ни семьи, ни здоровья. Одни только внешние данные. Кому такой мужчина нужен? Разве что в стриптизе танцевать.

– Замолчи немедленно! – Галина стукнула по столу ладонью со всей силы.

– Да что с тобой, Галь? – Александр смотрел на нее, явно не понимая, почему подруга детства так разозлилась.

– Володя, да объясни же ему! – со слезами в голосе крикнула Галина.

– Слушай, Сань, – вступил в разговор Владимир, – ты разве не знаешь, что любые слова, даже сказанные в шутку, сбываются?

Александр посмотрел на Владимира настороженно, потом перевел взгляд на Галину.

– Ну что ты так на меня смотришь? – ехидно спросила она. – Все с нами нормально, а истину эту нам дедушка твой объяснил, царствие ему небесное. И вот это все, – она повела вокруг себя рукой, – появилось потому, что однажды мы с Володей просто сказали: «У нас будет все, что нам надо для достойной жизни. И жить мы будем долго и счастливо и нарожаем еще троих детей».

– И где же еще двое? – оглядываясь вокруг, пошутил Александр.

– Не переживай, успеем, – улыбнулась Галина. – И не уходи от темы. Немедленно возьми свои слова обратно.

– Ну ладно, беру-беру. – И снова Александр вспомнил о Радуге. – Слова, говоришь, сбываются? А вот с этого места поподробнее, пожалуйста.

– Не ерничай, – серьезно сказала Галина, – это факт, уже сотню раз проверенный.

– Сто один…

– Что?

– Сто один, говорю, раз проверенный.

– Ну, тем более… А что ты имеешь в виду?

– Слышали, что сегодня лиса петуха загрызла?

– Ой, конечно, слышали. – Галина изменилась в лице. – Так Марию Федоровну жалко. Так она этого петуха любила. А какой был красавец!

– Так это, получается, я его убил.

– Что? – Галина удивленно захлопала глазами. – Это как?

И Александр рассказал им утреннюю историю. Исповедь принесла небольшое облегчение душе. Закончив, он поднял глаза на Галину, потом перевел взгляд на Владимира. Выражение лица у него было как у преступника, написавшего чистосердечное признание и ожидающего вынесения приговора.

– Вот это скорость! – шепотом произнесла Галина.

На приговор ее заявление не было похоже. Скорее это было восхищение.

Владимир просто покачал головой и похлопал в ладоши.

– Тебе нужны еще какие-нибудь доказательства? – спросил он.

– Вы что, воспринимаете это серьезно? – криво улыбнулся Александр.

– А ты что, думаешь, это все хаханьки? – Галина вскочила и забегала по комнате. – И кто это говорит! Внук деда Ефима! Да ты же своим бесконтрольным языком полдеревни погубить можешь! Ты же обезьяна с гранатой! Ты опасен для общества с таким подходом к своим способностям!

– Каким способностям? Вы о чем, ребята? – залепетал Александр. – Нет у меня никаких способностей!

Галина села напротив и посмотрела на него как на психа:

– Нет способностей, говоришь? А с какой это стати лиса из леса – заметь, не голодной зимой, а почти летом! – приперлась на середину деревни, чтобы загрызть петуха?

– Ну, бывает…

– В сказках – да, бывает, а вот у нас в деревне первый раз за всю историю.

Александр задумался.

– А вы считаете, что эти способности передаются по наследству? – спросил он.

– Нет! Эти способности так, просто с неба на людей падают! – возбужденно воскликнула Галина.

– Но все равно же, наверное, учиться надо?

– Конечно, надо. Что толку от инструмента, которым ты не умеешь пользоваться?

– Ну, наверное, любой человек может овладеть этим инструментом, если захочет.

– Ты думаешь, Володя не хотел? Только что-то прикосновением рук, как твой дед, лечить так и не научился.

– А зачем лечить?! – возмутился Владимир. – У нас же никто не болеет!

– Ну, ладно, – опомнилась Галина. – Это я так, к слову.

– Хотя, конечно, – подтвердил Владимир, – многому я так и не научился, хотя старался. Теоретически вроде бы понятно, а практически… не получается.

– Володя, я согласен стать твоим учеником, – сказал Александр, – если ты мне сможешь рассказать, что тебе понятно теоретически. А уж практически я сам как-нибудь попробую.

– Вот-вот, правильно, – обрадовалась Галина, – а то к нам в деревню все еще народ по старой памяти едет, а знахаря-то нет уже. Ты бы его и заменил потихоньку.

Эта идея песней отозвалась в душе Александра, пробежала мурашками по спине и свернулась клубочком вокруг сердца, создав в груди необычное тепло и комфорт.

Но Александр грустно вздохнул:

– Да куда там других лечить. Себя бы вылечить.

– А что с тобой? – спросил Владимир.

– А! Целый букет. И желудок, и печень, и все остальное тоже. – Александр махнул рукой.

– Ну, во-первых, надо не так говорить.

– А как?

– «Я абсолютно здоров, только желудок немного барахлит да печенка внимания требует. Ну и еще по мелочам…»

– Ага, по мелочам… – Александр вспомнил перечень диагнозов, с которым он выписался из госпиталя.

– Что ты о себе думаешь, тем ты и являешься, – медленно произнес Владимир. – Считай, что я уже начал преподавать тебе теорию. Если ты думаешь, что ты больной, то ты подпитываешь болезнь. Если думаешь, что здоровый, подпитываешь здоровье. Ты можешь сколько угодно лечить болезнь, но она от этого будет только сильнее.

– Так что, получается, что лечить не надо?

– Получается, что не надо.

– Не понимаю. Но вы же сами говорите, что дед – лечил.

– Ну неправильно говорим, извини. Он ИСЦЕЛЯЛ.

– А какая разница?

– Исцелять – означает «возвращать целостность», а лечить… Даже и не знаю, что это слово означает. – Владимир задумался. – Наверное, что-то от слова «лечь»…

– И помереть, – добавила Галина. Владимир строго посмотрел на жену. Галина снова сделала движение рукой, как будто поймала слово, вылетевшее из уст, и затолкала его обратно, потом прожевала и выплюнула.

– Больше не буду, – пропищала она голосом Пятачка из мультика. И погрозила пальцем Александру: – Вот видишь, заразилась от тебя пессимистическим отношением к жизни. Ладно, я пойду, еще куча дел у меня.

Князь

Оставшись одни, Владимир и Александр некоторое время посидели молча. У них с детства хорошо получалось молча дружить. Потом Александр сказал:

– Проводи меня до калитки.

– А что, самому еще раз слабо? – улыбнулся Владимир.

– Спасибо, не хочется.

– Так Князь не достанет до тропинки, там система надежная.

– Все равно. Слушай, я же никогда собак не боялся, даже если они вообще без привязи, а тут… Просто всю душу твой пес из меня вынул.

– Так он ведь на это и обучен.

– На что?

– На психологическую атаку. А прикоснуться к человеку он никогда не посмеет.

– То есть ты хочешь сказать, что твой пес гипнотизирует жертву?

– Ну, гипноз – это несколько другое понятие. Правильнее сказать: он возбуждает в человеке вибрации страха.

– Это как?

– Как бы тебе объяснить, чтобы в двух словах, но понятно?… Ты когда-нибудь смотрел фильмы ужасов?

– Ну конечно, смотрел.

– Помнишь, какие моменты там самые жуткие?

Александр задумался, вспоминая.

– Когда кто-нибудь идет по какой-нибудь темной комнате, и…

– И?…

– Играет страшная музыка.

– Точно!

– А когда уже маньяк начинает всех крошить бензопилой, весь зал облегченно вздыхает и успокаивается.

– Абсолютно точно! – И Владимир продолжил объяснение: – Князь обучен своим негромким рычанием создавать «страшную музыку». Ты знаешь о том, что собаки по запаху могут почуять человеческий страх?

– Ну да. Дед в детстве говорил: «Ты, – говорил, – Сань, собак не бойся, они кусают только тех, в ком страх чуют. Раз боится, значит что-то натворил». Так ведь я с детства собак и не боюсь, и они ко мне действительно равнодушны.

– Ну, вот поэтому ты и проигнорировал табличку про злую собаку.

– Наверное…

– А Князь может не просто чуять страх человека перед собакой, он вычисляет твой страх вообще и начинает генерировать частоты, воздействующие на тот страх, который в тебе есть. Вот ты, когда на крылечке сидел, о чем вспоминал? Александр мысленно вернулся на крылечко и остолбенел:

– Ого! Вот это да! Я же вспомнил о минном поле… И кто эту собачку обучил таким штучкам?

– Я. – Владимир скромно поковырял паркет носком тапка. – Считай, что это применение на практике той самой теории.

– О-бал-деть! – Александр чувствовал, как перед ним открывается тайная дверь в иной, не знакомый ему до сих пор мир. И мир этот манил его к себе все сильнее и сильнее.

– Он еще не такое может. Пойдем, покажу. Владимир и Александр вышли во двор. Князь скучал возле своей будки, сделанной в форме старинного княжеского терема, только в миниатюре. Увидев хозяина, он оживился, но с места не двинулся. Расстояние до пса было метров пятнадцать.

– Смотри, что сейчас будет. Александр приготовился смотреть.

– Встать, – сказал Владимир тихо.

Какой бы ни был слух у собаки, услышать шепот на таком расстоянии она может едва ли. Но Князь встал.

– Теперь голос, – сказал Владимир. Причем говорил он это больше для Александра.

Пес громко гавкнул.

– Лапу.

Князь поднял лапу.

– Другую.

Пес поменял лапу.

– Ко мне.

С грохотом бряцающей цепи Князь рванул в сторону хозяина. Через три секунды он резко затормозил в двух метрах от них.

– А теперь смотри, – продолжал представление Владимир. – Лапу.

Пес громко гавкнул.

– Голос.

Пес улегся, положил голову на лапы и закрыл глаза.

– Не понял, – пробормотал Александр.

– Да нет, все он правильно понял.

– Это я ничего не понял, – уточнил Александр.

– А-а-а! – Владимир засмеялся, погладил пса по мохнатой голове. – Он выполняет команды, ориентируясь не на голос, а на образы, которые я представляю. Я могу управлять им, даже находясь вне зоны его видимости, но это сложнее. Для меня сложнее.

– О-бал-деть! Этому тебя тоже дед научил?

– И да, и нет. Он научил меня основам, а это частный случай. Это я уже сам додумался.

– Ну ты, Володь, даешь! Да это же… открытие в дрессировке животных!

– Никакое это не открытие. Все известные дрессировщики этим давно пользуются. А открыл этот метод, кажется, Дуров, потом секрет передавался только по династии.

– А ты взял и разгадал?

– Ну, вроде того. Только мало понять, надо научиться этим владеть.

– Научишь?

– Тебя? Легко. Если будешь хорошо учиться.

– Буду.

– Ну, тогда давай, до встречи.

– Пока. – И Александр пошел к себе на окраину.

Встреча

Власова, вас к телефону, – окликнула Оксану медсестра, – зайдите в кабинет к главному врачу.

Оксана вскочила и побежала по коридору в ту сторону, куда указала девушка.

Коридор закончился лестницей, которая вела вниз. Спустившись на один этаж, Оксана обратилась к молодому человеку в серой льняной униформе:

– Подскажите, где здесь кабинет главного врача?

– Оксана Власова? – поинтересовался санитар.

– Да.

– Вам вниз, на первый этаж.

– А мы на каком?

– На шестом.

– Спасибо.

И Оксана пошла вниз, отсчитывая этажи. По мере спуска ступеньки расширялись. На втором этаже она уже шла по парадной лестнице, застеленной красным ковром и огороженной лакированными резными перилами из черного дерева. Положив руку на перила, Оксана заметила на своем пальце кольцо с прекрасным фиолетовым камнем. Опустив взгляд, она поняла, что одета в сверкающее темно-синее вечернее платье.

«Ну слава богу, – подумала Оксана, – а то неудобно появиться в приличном месте в том наряде, который был на мне до этого».

До первого этажа оставался один лестничный пролет, но уже был виден сверкающий зал, украшенный колоннами, картинами и огромной хрустальной люстрой. Звучала музыка. Какие-то люди общались между собой, держа в руках фужеры с вином.

Оксана замедлила шаг, слегка робея от вида всего этого великолепия. Группа мужчин в смокингах о чем-то весело беседовали, стоя ближе других к лестнице. Она подошла к ним и спросила, где здесь кабинет главного врача. Мужчины удивленно посмотрели на нее и рассмеялись.

– Новенькая? – спросил один из них.

– Наверное, – ответила Оксана.

– Ну, добро пожаловать! – улыбнулся он.

И мужчины вернулись к обсуждению какой-то интересной темы, не обращая больше на Оксану внимания.

«Какие невежливые», – подумала Оксана и поймала себя на мысли, что она сейчас, наверное, очень похожа на Алису в Зазеркалье. «Боже мой, так это же снова сон! – осенила ее догадка. – Ну конечно! Мне же никто не должен звонить, я на больничном!» И тут же забыв о телефоне, Оксана решила получше рассмотреть окружающий ее мир грез. Оглянувшись по сторонам, она пришла в восторг от того, как реально все выглядит. Даже мелкие трещинки на старинных картинах можно было заметить. Вот только беда – она разучилась читать. Названия картин и фамилии авторов хоть и были написаны на знакомом ей языке, распадались на бессмысленные буквы.

Бросив попытку прочитать фамилию Айвазовского (и так ведь понятно, кто автор этого шедевра), Оксана подошла к фонтану с мраморной статуей.

Журчание воды было как настоящее. Струйка сверкала в свете люстры, переливаясь всеми цветами радуги. Это было восхитительное зрелище! Никогда в реальности Оксана не видела такой красивой воды.

Подставив ладонь под струю, она ощутила приятную шелковистую прохладу. «Странно, почему во сне холод ощущается, а боль – нет?» Но от размышления над этим вопросом ее отвлекла прекрасная музыка. Обернувшись, она увидела скрипача в черном фраке, который, закрыв глаза, извлекал чарующие звуки из инструмента великого мастера Гварнери. «Откуда я знаю, что это именно Гварнери? А почему, например, не Страдивари? Или Амати? Нет, это именно Гварнери! Боже, какая музыка!» Оксане захотелось закружиться в танце, но, оглядевшись, она убедилась, что никто не танцует, и ей стало как-то неудобно танцевать в одиночку.

«Но почему я опять стесняюсь? Ведь это же мой сон, и все эти люди мне всего лишь снятся! Ведь я здесь хозяйка, а они лишь плоды моего воображения! – подумала Оксана, но танцевать все-таки не стала. – Когда проснусь, я поразмышляю над причиной своей стеснительности, – решила она, – а пока я просто их порассматриваю».

Ее внимание привлек молодой человек в белом костюме, стоявший в одиночестве в дальнем углу зала. «Ого, какой красавчик! В реальной жизни я бы даже глаза на него поднять побоялась. Ну, если бы, конечно, он не был одним из моих работников».

Напомнив себе на всякий случай, что это сон, Оксана направилась в сторону понравившегося ей мужчины. И чем ближе к нему она подходила, тем сильнее колотилось ее сердце. Подойдя почти вплотную, она начала бесцеремонно его разглядывать.

Молодой человек, заметив такой откровенный интерес к своей персоне, слегка смутился и отвел глаза.

«Да, – подумала Оксана, – вот это тот, за кого я хотела бы выйти замуж, точнее, его точная копия, нарисованная моим сознанием. Только почему он такой стеснительный?»

– Молодой человек, давайте потанцуем, – сказала она и испугалась своей смелости.

Он смутился еще больше и ответил с легкой хрипотцой в голосе:

– Я бы с радостью, но под такую музыку… я не умею.

– Ладно, – продолжила атаку Оксана, – тогда давайте прогуляемся по парку.

– А здесь есть парк?

– Конечно! – сказала Оксана, придумывая, где бы ей в своем сне организовать дверь, ведущую в парк.

Дверь нашлась почти сразу. Она была прямо рядом с ними – высокая, двустворчатая, со стеклами, через которые виднелась уходящая в даль аллея.

Совсем осмелев, Оксана взяла парня за руку, открыла одну створку, и они вышли в парк. Свежий морозный воздух ворвался в легкие, а потрясающая красота – в душу. «Боже мой! – подумала Оксана. – Да как же это я только могу себе представить такое?»

Заиндевевшие, словно хрустальные, деревья искрились и сверкали в лунном свете, бросая ажурные тени к их ногам. «Только бы не забыть, что это сон», – подумала она и взглянула на своего спутника. Он восхищенно смотрел на звезды и был просто до неприличия красив.

И тут Оксана почувствовала, что еще чуть-чуть – и в ее груди произойдет взрыв. Причем взрыв этот будет совершенно реальным и очень болезненным, а может быть, даже смертельным. Ее сердце не могло больше вмещать в себя эту красоту, красота прибывала как кровь, и пора уже было начинать ее выталкивать, но как это сделать, Оксана не знала. Она видела, как ее кавалер медленно поворачивает голову в ее сторону. Еще чуть-чуть – и его глаза встретятся с ее глазами, и тогда она получит очередную порцию восхищения, которая, возможно, станет для нее последней.

И Оксана вырвала свою руку из его ладони и бросилась обратно во дворец. Вбежав в двери, она стремительно пересекла зал и помчалась вверх по лестнице.

В районе третьего этажа она проснулась.

Открыв глаза, Оксана попыталась сесть на кровати, но жуткая боль в груди помешала ей это сделать. Она предприняла еще одну попытку, но даже малейшее движение отзывалось между ребрами острым кинжалом. Тогда, превозмогая боль, она медленно дотянулась до кнопки вызова медсестры.

Через минуту в комнате оказалась заспанная дежурная. Оксана с трудом шепотом объяснила ей, что случилось. Медсестра, сделав испуганное лицо, побежала за доктором. Через несколько минут в комнату ворвался лечащий врач Оксаны с какими-то приборчиками. Проведя исследования, он с недоумением пожал плечами и сказал:

– Сердце в порядке. Оксана Васильевна, если бы вы были школьницей, то я бы решил, что вы симулянтка, но, зная вас, вынужден признать, что не понимаю, в чем дело. Покажите еще раз, где болит?

Оксана, с трудом подняв руку, показала самую больную точку в области груди.

– Странно, – произнес врач, – пока не могу понять причину боли, но ясно одно: ваша жизнь вне опасности, Оксана Васильевна, поэтому я покину вас до утра, если вы не возражаете. Помочь, к сожалению, я вам ничем не могу, обезболивающие препараты вам противопоказаны.

Оксана закрыла и открыла глаза в знак согласия.

Утро

Утром доктор еще раз осмотрел Оксану, измерил все, что только можно было измерить, послушал стетоскопом и даже поставил градусник. Температура его немного удивила – 35,7. Все остальное было в полном порядке. Потерев в задумчивости морщинистый лоб, он поставил диагноз:

– Все хорошо. Скорее всего, защемило какой-нибудь нерв в позвоночнике. Возможно, вы неудачно повернулись во сне. Просто полежите денек, и все пройдет.

До обеда Оксана лежала не шелохнувшись, вспоминая чудесные подробности своего сна и размышляя. Потом дышать стало легче, она даже села на кровати и открыла ноутбук, чтобы записать некоторые мысли, но тут в дверь постучали. Осторожно, медленно набрав в грудь воздуха, Оксана сказала:

– Входите, Василий Сергеевич.

Дверь открылась, и в комнатку действительно вошел ее новый друг.

– Как вы догадались, что это я?

– А кто же это еще может быть? Врач стучит и, не дожидаясь ответа, входит, дежурная вообще не стучит…

– Понятно. А я вот, не дождавшись вас ни к завтраку, ни к обеду, решил узнать, что случилось. Признаться, я даже испугался, что вы уехали не попрощавшись.

– Да вы что! Я здесь до конца весны. – Оксана тяжело вздохнула и сморщилась от боли.

– Что с вами случилось? – участливо спросил Василий Сергеевич.

И она рассказала ему свой сегодняшний сон, имевший столь неприятные последствия.

Василий Сергеевич слушал с большим интересом. В процессе повествования он нервно теребил бороду, чесал затылок и выказывал другие признаки крайнего возбуждения.

– Ну, и что вы по этому поводу думаете? – спросила Оксана, закончив рассказ. – Что в одной из прошлых жизней я умерла от счастья?

Василий Сергеевич улыбнулся и потрясенно покачал головой:

– Оксаночка, это просто чудо! Такой длинный и такой яркий осознанный сон. Не удивительно, что анахата не выдержала!

– Что не выдержало? – удивилась Оксана, услышав незнакомое слово.

– Ах, извините, вы же еще новичок. С терминологией не знакомы. Я объясню, если позволите.

– Да уж пожалуйста, объясните! Только сначала скажите, что это вы, Василий Сергеевич, снова со мной на «вы» перешли. Вроде бы уже давно вы ко мне на «ты» обращаетесь.

– На «ты»? Я обращался к вам на «ты»?… Удивительно… Н у, извините.

– Да нет, Василий Сергеевич, меня это вполне устраивало. Как-то проще было, а сейчас все так официально…

Василий Сергеевич немного подумал и сказал:

– Нет, я не могу говорить вам «ты». Возможно, вы очень выросли за эту ночь, Оксаночка Васильевна.

– Ну да ладно, как вам удобно, – согласилась Оксана. – Теперь рассказывайте, что у меня не выдержало.

И Василий Сергеевич начал рассказывать…

Энергия

– Восточная медицина считает, что по человеку течет энергия Космоса, как электричество по проводам. Но в отличие от электроэнергии этот ток невозможно зафиксировать никакими современными приборами. Считается, что через каждого человека он проходит с разной интенсивностью, и сила этого тока, так же как и сила электротока, зависит от разности потенциалов и энергопроводности тела человека

– Позвольте сразу вопрос, – перебила Оксана «докладчика».

– Конечно, Оксаночка, все, что непонятно, спрашивайте сразу.

– А зачем эта энергия течет по человеку, и главное, куда она течет?

Василий Сергеевич немного помолчал, а потом сказал:

– Вы знаете, Оксана, об этом я как-то не задумывался и нигде в книгах не встречал конкретного ответа на этот вопрос, но… опять же, если провести аналогию с электричеством: куда течет электроэнергия через электроприбор, ну утюг, например? И зачем? Очевидно, что электроэнергия нужна для того, чтобы утюг мог выполнять свою основную задачу – нагреваться. А после того как ток прошел через спираль утюга, он уходит обратно в розетку, только уже в другую дырочку. Отсюда вывод: энергия жизни течет через человека для того, чтобы человек жил и выполнял свое предназначение. Проходя через тело, космическая энергия трансформируется в другие виды энергий, необходимые для реализации предназначения человека.

– Ладно, тогда от чего зависит энергопроводность человека и что такое «разность потенциалов»?

– Хороший вопрос. Но чтобы на него ответить, нужна отдельная лекция. Вы запомните его, а потом я расскажу, а то я так и не отвечу на вопрос, что с вами случилось. Договорились?

– Конечно, продолжайте.

– Человек имеет семь энергетических центров, которые на Востоке называют «чакрами». На самом деле их не семь, а значительно больше, но основных – семь. Ну, чтобы было понятнее: цветов в радуге семь, но весь световой спектр – это миллионы оттенков, и никогда не вычислишь, где же кончается красный и начинается оранжевый. Так же и с энергиями: их существует огромный спектр, но человечество для простоты разделило их на семь. Это понятно?

– Пока понятно, – отозвалась Оксана, устраиваясь поудобнее.

– Так вот, – продолжил Василий Сергеевич, – существуют семь энергетических центров, которые выполняют функции трансформаторов космической энергии в энергии человеческой жизни. Энергия Космоса имеет очень высокое напряжение, настолько высокое, что, попади она в нервы человека нетрансформированной, человек просто погибнет.

– Как если радио включить в розетку двести двадцать вольт? – улыбнулась Оксана, вспомнив подобный казус из своего детства.

– Приблизительно… Итак, энергия Космоса улавливается седьмой чакрой, – Василий Сергеевич показал место на голове в области темечка, – и проводится по позвоночнику до копчика, где располагается первая чакра, которая трансформирует энергию Космоса в энергию жизни. Она так и называется – чакра жизни, уж вы извините, не буду вас грузить названиями на санскрите.

– Да, да, – закивала Оксана, – давайте как-нибудь обозначим их все по-русски.

Василий Сергеевич улыбнулся и продолжил:

– После того как энергия Космоса, трансформированная в энергию жизни, попадает в энергетическое тело, человек начинает жить. Начинает биться сердце, запускается дыхание, включаются все функции организма. Но энергия первой чакры делает человека всего лишь живым. А для того чтобы стать Человеком разумным, ему предстоит еще долгий путь восхождения и трансформации энергии жизни в энергию удовольствия, воли, любви, творчества и… даже не знаю, как назвать шестую энергию… – Василий Сергеевич задумался.

– Ну, ладно, – поторопила Оксана, – вы рассказывайте дальше, название мы ей потом придумаем. И что такое энергетическое тело? Тоже отдельная лекция?

Василий Сергеевич кивнул и продолжил:

– Каждая энергия, которая включается в человеке, требует от него… как бы это правильно сформулировать?… совершенствования нервной системы, увеличения прочности нервов, повышения их сопротивления. Если организм не может выдержать высокие вибрации какой-либо энергии, человек регулирует силу тока. Но если по какой-то причине регулировка не успевает сработать, то «вылетают предохранители», что и произошло, похоже, в вашем случае. На восточном «жаргоне» это называется «взрыв анахаты», а по-нашему можно сказать – сердце не выдержало.

– Но врач сказал, что с сердцем все в порядке.

– Ну, потому и в порядке, что вы, Оксана, вовремя остановились и всего лишь маленькая часть энергии любви прорвалась из позвоночника в тело. Еще немного, и мог бы быть инфаркт.

– От любви? Вот уж не думала, что это такая болезненная энергия.

– Да, с непривычки это больно. Любить – это не так просто, Оксаночка! Любовь – это величайшее божественное искусство, это самая необходимая человеку энергия, это… – Василий Сергеевич замолчал, подбирая слова, а потом грустно сказал: – Бог послал Сына Своего, чтобы научить людей любить, и даже Его мало кто понял. Разве по силам мне объяснить то, что не удалось Ему?

– Но может быть, все-таки попытаетесь?

– Ну, попытаюсь, конечно, только это тоже отдельная длинная лекция.

Оксана сосредоточилась и сформулировала следующий вопрос.

– Тогда давайте разберемся с понятиями «энергопроводность нервной системы» и «вибрации энергий».

– Ну, давайте попробуем, – улыбнулся Василий Сергеевич, – опять же по аналогии с электричеством: чтобы проводить большие объемы электрической энергии, например для передачи от электростанции в город, используют толстые медные провода. Электропроводность их очень велика, потому что сопротивление меди достаточно низкое, и тем не менее, находясь под напряжением, они создают вибрацию. Слышали, наверное, как гудят высоковольтные линии?

Оксана кивнула, Василий Сергеевич продолжил:

– Для нагревательных приборов используют более тонкие проводники из металла с более высоким сопротивлением. Например, стальные спирали в электроплите. Такая спираль способна провести тока меньше, зато она создает более высокую вибрацию, чем звук, – тепло. Ну а для создания самой высокой вибрации – света – используют тонюсенькие нити из тугоплавкого вольфрама. Току такая нить проводит совсем чуть-чуть, зато излучает свет. Эти проводники незаменимы каждый на своем месте, но абсолютно бесполезны, если использовать их не по назначению. Медь не сможет дать свет, потому что при силе тока, достаточной для свечения, просто расплавится. По стальным проводам гнать большие объемы электричества нельзя – провода будут слишком сильно нагреваться. Вольфрам… ну, тут тоже все ясно. Да?

– Да, конечно.

– Хорошо. Теперь представьте себе электроприбор, который способен и гудеть, и нагреваться, и светиться, и даже излучать радиоволны, в зависимости от необходимости.

– Для этого в нем должно быть встроено несколько отдельных систем: электрозвонок, нагревательная спираль, электролампочка и радиомаяк.

– И еще компьютер, который регулирует подачу напряжения на эти механизмы, включение и выключение их в нужный момент и много еще чего…

– Погодите, я стараюсь понять, к чему вы ведете. Вы пытаетесь сказать, что человек имеет несколько уровней вибраций…

– Совершенно верно, и за каждую из вибраций отвечает своя чакра, или энергетический центр, если по-русски.

– Ну, давайте будем говорить «чакра» – это короче.

– Договорились. Так вот: в нашем странном приборе электричество сначала идет через звонок, заставляя его звенеть, потом попадает на нагревательную спираль, потом на лампочку и в конце на радиоизлучатель. Если напряжения достаточно для того, чтобы работали все составляющие одновременно, то прибор функционирует на полную мощность, но если напряжения не достаточно, то приходится использовать только какую-то часть прибора, ну, например, только звонок или только лампочку. Бывает и так, что напряжения хватает, но его не может выдержать нагревательный механизм и рискует перегореть. Тогда вся цепь выйдет из строя. И для спасения целого приходится жертвовать частью – компьютер дает сигнал трансформатору снизить напряжение в цепи до устранения неполадок в системе обогрева. Тогда получается что? Потенциал больше, чем реализация, и часть этого потенциала приходится использовать впустую, а часть системы при этом не задействована. Это понятно?

– Не совсем, но я стараюсь. А теперь, пожалуйста, все то же самое применительно к человеку, а то я уже теряю суть.

– Итак… Человек имеет семь приемников-излучателей энергии. По-русски их можно назвать: жизнь, удовольствие, воля, любовь, творчество… шестому мы пока название не придумали, но это тот самый компьютер, и седьмая чакра – это та самая космическая «розетка».

– Ой, как все сложно…

– Наоборот. Если разобраться, как оно все устроено, то жить становится намного проще, потому что начинаешь понимать многие процессы, которые с нами происходят.

– Например?

– Например, что такое страх, ревность, брезгливость и как от них избавиться.

Оксана заглянула внутрь себя и убедилась, что все эти качества у нее есть и доставляют ей немало неприятностей в жизни. Избавиться от них было бы неплохо.

– Василий Сергеевич, – сказала она, – а давайте начнем все с начала и по порядку. Про каждую чакру в отдельности и как можно подробнее.

– Хорошо, – согласился Василий Сергеевич, – но должен предупредить: я буду рассказывать так, как понял сам. Я перечитал множество всякой литературы на эту тему, и во многих источниках информация, мягко сказать, не совпадает. Поэтому я свел все в некую единую систему для себя, упростил терминологию и додумал то, о чем не нашел в книгах. Если вы согласны принять эту информацию в таком вот нетрадиционном виде, то я с удовольствием поделюсь ею с вами.

– Я согласна. Давайте начнем.

Василий Сергеевич вошел в состояние преподавателя у доски и начал лекцию:

– Человек сотворен по образу и подобию Бога, своего Отца и Создателя. И являясь подобием Отца, человек совершенен. Но совершенство его возможно только тогда, когда весь механизм души и тела отлажен и работает без сбоев и помех. Для того чтобы отладить этот совершеннейший механизм, необходимо знать принципы его устройства. Я уже говорил, что своей седьмой чакрой человек принимает космическую энергию, поэтому седьмую чакру мы назовем космической. Она может взять из Космоса столько энергии, сколько человек способен трансформировать и провести через себя.

В идеале человек должен излучать определенное количество каждой из энергий, получившихся в процессе переработки энергии космической. Если баланс энергий нарушается, то включается программа, регулирующая работу чакр. Эта программа очень проста и в то же время сложна: она отслеживает потребность человека в той или иной энергии, в зависимости от ситуации, и дает сигнал чакрам генерировать эту энергию. Человек воспринимает этот сигнал как желание и стремится реализовать его. Но если желание по какой-то причине реализовать невозможно, то чакра посылает сигнал об опасности, который человек воспринимает как страх.

Страх – это сигнал о невозможности реализовать желание, и первое, что должен сделать человек, – это найти и устранить причину невозможности. Если причина не может быть устранена или сигнал об опасности игнорируется человеком, то включается режим автоматического устранения опасности. Опасности, но не причины! Человек в данном случае теряет контроль над своими действиями и живет как бы на автопилоте. Этот режим характеризуется повышенным нервным возбуждением, и его можно назвать злостью. Наверное, вы замечали, что злой человек постоянно всего боится, а трусливый становится злобным. Страх и злость неразлучны.

А теперь давайте рассмотрим этот механизм на примере каждой из чакр.

Трансформацией космической энергии в энергию жизни занимается первая чакра, которая расположена в области копчика. Желания, которые она генерирует, связаны исключительно с процессом жизнеобеспечения физического тела. А именно: желание дышать, есть, пить, выводить отходы, поддерживать тепловой баланс и целостность физической оболочки. Первая чакра контролирует процесс жизни ежесекундно. Если все в порядке, то желания не проявляются и человек о них даже не задумывается, направляя энергию на другие, более высокие задачи. Но если возникает желание первой чакры, то человек бросает все дела и занимается исключительно решением своих низших задач. И это обосновано, потому что, только имея здоровое физическое тело, человек может выполнять свое предназначение.

Если же исполнение желания невозможно, то человек начинает страдать и в конце концов станет защищать свою жизнь, отбросив все принципы этики и морали. Чем сильнее воля человека, тем дольше он способен терпеть страдания и не выходить за рамки человеческой этики. Но перед угрозой смерти ломается любая воля.

Давайте на примере, чтобы было понятнее: человек хочет есть. Он заканчивает работу и идет обедать. Если еды нет, он идет ее искать. Какое-то время он терпит, испытывая голод, но когда голод начинает угрожать жизни, человек превращается в зверя и способен украсть еду или убить животное, чтобы его съесть. Разумеется, речь идет об очень сильном голоде, который в современном мире люди практически не испытывают.

Сытый человек может сколько угодно осуждать поведение голодного, но сам он, будучи доведен до смертельного голода, поступит так же, потому что, когда включается программа защиты жизни, все другие программы выключаются, или, точнее, начинают работать исключительно на первую.

Другой пример: человек встречается с диким зверем, который хочет есть. Опасность включает в человеке ресурсы организма, которые в обычном состоянии человек сам задействовать не может. В этом же состоянии человек способен перемахнуть через трехметровый забор, залезть на дерево или убежать со скоростью олимпийского чемпиона. Когда все уже позади, он зачастую не может вспомнить, как все произошло, потому что сознание в тот момент было отключено и тело работало на автомате. Но если спастись бегством нельзя, то включается активная защита – агрессия, и человек пытается уничтожить источник опасности.

Мы часто чувствуем желания первой чакры, однако мало кто знает, что такое страх первой чакры. Но вам, Оксана, он хорошо известен.

– Да, когда задыхаешься. Казалось бы, пора уже привыкнуть, но каждый раз ужас такой, что можно сойти с ума.

– Давайте пойдем дальше. Остальные чакры работают по этому же принципу. Желание второй чакры – получение всех видов удовольствия. Человек должен в полном объеме получать удовольствие для всех органов чувств: от вкуса еды, запахов, звуков, красоты и тактильных ощущений. Конечно, излишества вредны, но удовольствия в необходимых количествах работают для наполнения тела определенными видами энергий. Без них жизнь будет неполноценна. Если человек не получает хотя бы одного из необходимых удовольствий, то вторая чакра включает сигнал об опасности. Но этот сигнал человек воспринимает не так болезненно, как угрозу жизни, поэтому его легче проигнорировать, и частенько люди доводят себя до «злости второй чакры», которая проявляется как брезгливость.

Да, да, Оксаночка, брезгливость – это сигнал об огромном дефиците энергии второго уровня в энергетическом теле человека. И решить эту проблему можно очень легко, просто позволив себе маленькие радости жизни – вкусную еду, приятные запахи, настоящую, живую красоту и естественные звуки.

Но чаще современный человек пытается решить проблему брезгливости методом устранения из жизни раздражающих его вещей. Таким образом проблема не решается, а только усугубляется, потому что это не восполняет недостаток энергии. Чувство брезгливости создается внутренним состоянием, а не внешними образами. Тут важно отметить такой момент: я не случайно сказал живую красоту и естественные звуки. Дело в том, что… ох, об этом тоже нужна отдельная лекция, а то я сейчас уйду от темы и не расскажу о других чакрах. Давайте по порядку.

Третья чакра – чакра воли. Желание этой чакры – испытывать признание и уважение. Если человеку начинает казаться, что его недостаточно уважают, значит по какой-то причине возник дефицит энергии воли. Включается сигнал об опасности – этот страх многим из нас знаком как робость, неуверенность в себе. И если человек ищет причины своей неуверенности во внешнем мире, он с легкостью их находит. Ему кажется, что в его состоянии виноваты те, кто более удачлив, более богат, более красив, и много еще каких «более» он может назвать. Подобные поиски не приносят успокоения третьей чакре, а только усугубляют ее страх, который проявляется агрессивно в виде зависти, жадности, раздражительности.

Если у человека достаточно силы, то он начинает захватывать власть над другими людьми, думая, что таким образом добьется признания и уважения. Но чем выше он взбирается, тем больше его ненавидят менее удачливые захватчики, и настоящего уважения, того, которое так необходимо третьей чакре, он так и не получает.

Если же в свои силы человек не верит, то он старается найти себе сильного покровителя, с помощью которого надеется получить энергию власти и уважения. Для этого приходится служить покровителю, отдаваться в его власть. Таким образом человек отказывается от проявления своей воли и становится невольником. А это лишь увеличивает дефицит энергии воли, вызывая в человеке агрессию, которую он изливает на более слабых, а при удобном случае направит ее и на своего покровителя.

Оксана с ужасом слушала это повествование. Ей казалось, что Василий Сергеевич рассказывает про нее. Она вспоминала путь своего восхождения к должности президента компании. Сначала она была под покровительством отца, который вел постоянную скрытую войну со своими как бы партнерами, которые подобострастно улыбались ему в лицо на оперативке и злобно обсуждали его в комнате для курения.

После смерти отца Оксана поняла, что или она их, или они ее. Она полностью заменила состав руководства компании на «своих людей», но в последнее время и на их лицах она тоже начала замечать гримасы лести, которые говорили о том, что за ними пытаются скрыть обиду, зависть и ненависть.

– И что же делать?! – воскликнула Оксана. – Как вернуть себе волю? Как вернуть волю тем, кто ее лишился?

– Ах, если бы я знал ответ на этот вопрос! – покачал головой Василий Сергеевич. – Теоретически все просто: надо выполнять только свою волю и никогда не навязывать своей воли другим. Но разве это возможно в современном мире?

Но давайте пойдем дальше.

Четвертая чакра генерирует энергию любви. Дефицит этой энергии создает у человека страх одиночества и невообразимую тоску. Ощутив этот страх, человек начинает искать того, кто будет его любить.

Но чтобы любить, необходимо генерировать энергию, а не просто создавать видимость любви с помощью приятных слов и действий. Рано или поздно фальшивка будет обнаружена, и дефицит энергии заставит вновь начать ее поиск.

Человек, способный излучать любовь, может осветить жизнь многих людей, дать им радость и смысл. Но если он не научит их самостоятельно генерировать эту энергию, они останутся навечно зависимыми от него как от источника тепла и света. А любая зависимость лишает человека воли, даже если виновник этой зависимости искренне любит всех вокруг и желает всем только добра.

– Значит, получается, что, излучая любовь, человек порабощает тех, кто попадает в область действия его лучей, а не излучая, сам живет в тоске и зависимости? Какой кошмар!

– Даже научившись излучать любовь, избавившись от страха одиночества и окружив себя множеством обожающих тебя людей, ты все равно остаешься одинок, если рядом нет человека, равного тебе по энергетике и по способности любить.

– Обожающих… только сейчас до меня дошел смысл этого слова. Обожать и обожествлять – это же от одного корня! Люди, обожающие кого-то, заменяют этим кем-то Бога для себя. А раньше я думала, что любить и обожать – это одно и то же. А получается, что нет: любить – значит излучать энергию, а обожать – значит брать ее у предмета обожания. Но как научиться любить, излучать энергию и при этом не порабощать других людей, не делать их зависимыми от себя? Должен же быть какой-то способ!

– Конечно, должен. Я ищу его, но… пока безуспешно.

– Я тоже начну искать, – сказала Оксана. – Продолжайте. Дальше пятая чакра.

– Пятая чакра должна излучать энергию творчества. Чтобы было понятно, начну с примера: помните, с каким удовольствием в детстве вы строили песочные дворцы, собирали машинки из конструктора, выжигали?

– Я рисовала, шила куклам наряды и вышивала крестиком.

– Ну, конечно, вы же были девочкой, в отличие от меня, – улыбнулся Василий Сергеевич. – Вы помните то состояние, которое создавалось в процессе этих, казалось бы, нудных занятий?

– Конечно! Это было очень увлекательно. Иначе кто бы меня заставил?

– Вот это и была энергия творчества. Желание пятой чакры – создать себе состояние увлеченности делом. Если желание не выполняется, возникает страх, который проявляется как… что? – Василий Сергеевич посмотрел на Оксану, предлагая ей самой придумать название страху пятой чакры.

– Скука?

– Совершенно верно! Скука – это бич современного общества, да и не только современного. Если человеку не хватает сил, чтобы генерировать эту очень высокочастотную энергию, он начинает искать ее легкой добычи и, разумеется, находит ее источники во внешнем мире. Вы уже догадались, что может спасти от скуки?

Оксана задумалась и нерешительно процитировала:

– «Хлеба и зрелищ».

– Точно!!! Как вы это удачно вспомнили! Обнищавший народ требовал хлеба и зрелищ, потому что эти энергии легче всего выклянчить у власть имущих. А сейчас гениальнейшее открытие двадцатого века – телевидение – сделало зрелища доступными и дешевыми. С одной стороны, это замечательно, но с другой стороны, у большинства людей практически не осталось стимулов учиться генерировать энергию творчества. Люди зависимы от сериалов, комедийных шоу и прочего телемусора, да простят меня их продюсеры.

Но зрелища не могут создать всего спектра необходимой энергии творчества. Они могут удовлетворить лишь малую часть потребности пятой чакры, поэтому человек все-таки страдает от своей нереализованности, болезненно реагирует на течение времени, ощущает, что жизнь проходит впустую. Чтобы заглушить это чувство, он пытается «убить время», и это хорошо получается с помощью алкоголя и наркотических веществ. Снять человека с наркотика возможно, но дать ему смысл жизни, если он утрачен… – Василий Сергеевич с сомнением покачал головой. – Не хочу говорить, что это невозможно, но я не знаю, каким образом это сделать.

Шестая чакра… Ее функции… Вот тут я едва ли смогу понятно объяснить. Шестая чакра генерирует энергию познания и развития. Желания шестой чакры – любопытство и улучшение качества жизни. Именно шестая чакра движет учеными, которые готовы впроголодь сидеть в своих лабораториях в поисках ответов на вопросы. Именно шестая чакра побуждает ребенка разбирать игрушку с целью понять, как она устроена. Именно шестая чакра заставляет писателя или поэта со злостью рвать или жечь свои произведения, если им кажется, что они недостаточно совершенны.

– Тогда, может быть, назовем ее чакрой разума?

– Чакра разума… Да, это определение ей подходит, если правильно и полно раскрыть само понятие «разум». Но пойдем дальше. Страх шестой чакры – остановиться в своем развитии, сделать хуже, чем раньше, точнее – не сделать лучше. Этот страх испытывают не многие, потому что на фоне страхов нижележащих чакр он просто незаметен. Но это не значит, что его нет. Так же как и любой другой страх, он создает соответствующий уровень злости, который проявляется как ненависть к себе, людям, миру, и в результате – нежелание жить. И тогда человек начинает тяжело болеть и медленно угасать.

– А почему медленно?

– Да потому, что существует первая чакра, задача которой – поддерживать жизнь. Каждая чакра делает, как может, свою работу, иногда входя в конфликт с другими: первая борется за жизнь, излучая страх смерти, а шестая создает причины для угасания, излучая страх жизни. Вторая чакра желает удовольствия, а пятая, увлекшись каким-нибудь делом или, что еще хуже, сериалом, экономит время на приготовление еды и кормит тело наспех какой-нибудь лапшой из рекламы.

– Но должен же быть механизм возвращения человека к нормальному функционированию и слаженной работе всех чакр!

– Конечно, должен, и я уверен, что он есть, но… я его пока не нашел. Хотя…

– Что?

– Если сразу воспитывать ребенка правильно, то можно не разрушить божественный механизм.

– А как это – правильно?

– Как правильно, знает только Бог, но давайте попробуем проследить весь путь развития ребенка. Вот он родился. Все человеческие качества у него лишь в зачаточном состоянии. Человечек испытывает только потребности тела – кушать, какать, дышать. Значит, работает только первая чакра. Через некоторое время ребенок начинает разбираться, что приятно, а что нет, что вкусно, а что невкусно, что красиво, а что…

Хотя для ребенка некрасивого не бывает – с одинаковой радостью он будет рассматривать и цветок, и таракана. Значит, заработала вторая чакра. Это происходит примерно в месяц или чуть раньше, у каждого индивидуально. Если не нарушить процесс самообучения ребенка получению удовольствия, то он сам научится генерировать весь необходимый спектр энергий второго уровня.

– А как его можно нарушить? Василий Сергеевич грустно усмехнулся:

– А вы никогда не слышали, как мамочки кричат на детишек: «Не трогай! Это кака!», «Брось бяку!», «Не тащи в рот!», «Где опять твои руки?» В результате ребенок, безоговорочно веря своей маме, начинает думать, что удовольствие – это плохо, стыдно, вредно, и так далее. Мама, желая малышу только добра, обрезает ему почти все источники получения энергии второго уровня.

Оксана улыбнулась, ярко вспомнив заботу мамочки о ее, Оксанином, здоровье.

– Но нельзя же позволять детям тащить в рот что ни попадя!

– Конечно! – развел руками Василий Сергеевич. – Потому и сложно создать условия для идеального воспитания.

– Надо будет поразмышлять на эту тему, – отметила Оксана. – Но пока давайте пойдем дальше. Третья чакра…

– Она включается, когда ребенок в первый раз говорит: «Я сам!» или «Это мое!» Чакра включилась и требует самореализации и уважения. Ребенок желает, чтобы им гордились, восхищались. И очень важно, чтобы чувства эти были настоящими, без фальши.

Если бы знали бабушки и тетушки, насколько опасны для развития воли ребенка всякие «уси-пусеньки» или фальшивенькие восторги по поводу плохо рассказанного стишка. Надо ставить перед ребенком посильные задачи и искренне хвалить, если он справился. А если не справился, объяснять, помогать, учить, но не хвалить.

Еще третья чакра отвечает за чувство собственности. Ребенку необходимо знать, что у него есть СВОЕ: свои игрушки, своя кроватка. И никто не вправе потребовать от него поделиться с товарищем или сестрой, если он сам того не захочет. Щедрым становится человек, у которого все есть и которому ничего не жалко. Если же в детстве у него постоянно все отнимали из благородных побуждений научить щедрости, то, даже став баснословно богатым, он останется скупым и жадным.

А еще ребенку в это время хочется проявлять самостоятельность, казаться взрослым. Он хочет сам завязать шнурки, сам съесть кашу и еще много чего «сам». Но что чаще всего слышит ребенок в ответ на «Я сам»?

– «Ты еще маленький», – грустно усмехнулась Оксана.

– К сожалению, это так. Эта фраза никак не способствует повышению самооценки ребенка. Но сколько раз в своей жизни он слышит ее в разных проявлениях? «Не трогай – сломаешь», «Не бегай – упадешь», «Нельзя, потому что нельзя», и никаких объяснений, почему. Третья чакра не может в таких условиях научиться полноценно генерировать энергию воли, потому что эту самую волю постоянно подавляют своей «заботой» самые близкие люди. Остается одно: начать агрессивно защищаться, что проявляется в бурных капризах. Бунт опять же беспощадно подавляется, и к совершеннолетию мы получаем либо безупречного невольника, либо безнадежного бунтаря.

– Или идеального рабовладельца, – улыбнулась Оксана, вспомнив, что именно желание вырваться из-под неусыпной опеки мамочки заставило ее принять решение, что она во что бы то ни стало возглавит отцовскую фирму.

– Да, Оксаночка, я же говорил вам, что человек со сломанной волей либо ищет себе покровителя, либо сам захватывает власть. Но обе эти дороги ведут, к сожалению, в тупик.

– Так что же получается, что ребенку в три года надо все разрешать и потакать всем его прихотям?

– Нет, конечно! Это тоже не способствует развитию его воли. Если на каждое его «хочу» будет моментальное «на», то его воля атрофируется, так же как мышцы, которые не нагружают работой.

– И так нельзя, и этак плохо. А как? – развела руками Оксана.

– Во всем надо уметь чувствовать гармонию. Хотя это легко только сказать… – вздохнул Василий Сергеевич. – Четвертая чакра включается в возрасте от тринадцати до шестнадцати лет. До этого времени ребенок должен получать энергию любви, а точнее – жить в поле любви. Это поле должны создавать его родители, воспитатели, учителя и вообще все, что окружает ребенка. И я уже, наверное, начну повторяться, но очень важно, чтобы любовь эта была настоящей. Тогда процесс включения четвертой чакры пройдет естественно и удивительно приятно.

Человек начинает влюбляться, причем сам объект любви не важен, важно состояние. Это время грез и фантазий, и желательно, чтобы они не стали реальностью. Потому что любая действительность всегда менее романтична, чем можно себе нафантазировать, и реальные отношения в этом возрасте всегда приносят разочарования. Именно поэтому дети стараются влюбиться в кого-нибудь недосягаемого или нереального: певца, артиста, героя книги или кино. И поэтому первая любовь всегда несчастна, если дети пытаются «любить по-взрослому», как Ромео и Джульетта. Если же, не дай бог, в период включения четвертой чакры ребенок вкусит запретного плода… ну вы понимаете, о чем я… то вообще беда.

– Почему?

– Потому, что тогда вся энергия, которая направлена на запуск четвертой чакры, схлынет и выплеснется через вторую. В этом случае энергии на запуск четвертой уже не останется. И человек остановится в своем развитии и на всю жизнь будет обречен на тоску, одиночество, ревность и медленную деградацию.

– Не может быть! – превозмогая боль в груди, воскликнула Оксана. – Не может быть, чтобы не было способа исправить эту ошибку! – Она закрыла глаза. Эта информация возбудила в ней бурю эмоций. Хотя с чего бы? Лично ее эта ошибка подросткового периода не коснулась. Ей даже стыдно было признаться подругам, которых у нее почти не было, что, дожив до своих двадцати девяти лет, она все еще девственница. Из глаз хлынули слезы.

Василий Сергеевич истолковал эту вспышку по-своему.

– Ну не расстраивайтесь вы так, Оксаночка, я тоже считаю, что должен быть способ восстановления энергетики, и мы обязательно найдем его! Когда я сказал «обречен», я имел в виду, что остановится естественное развитие и для повторного запуска четвертой чакры надо будет проводить какие-то дополнительные мероприятия. Вполне вероятно, что современная психология уже имеет эти методы.

Оксана вытерла внезапные слезы и засмеялась:

– Ничего не понимаю, что это со мной происходит? Вообще-то я не «вкушала», как вы изволили выразиться, «запретных плодов» в детстве, поэтому мне-то волноваться не о чем. Но сама мысль о том, что прошлые ошибки невозможно исправить, вызвала во мне какой-то протест, как будто бы какая-то часть меня закричала: «Не верь этому!»

– Конечно, конечно! Давайте поменяем формулировку: если вовремя не запустится четвертая чакра, то человек будет страдать от одиночества до тех пор, пока не найдет способ вновь запустить собственный генератор энергии любви.

– Вот так гораздо лучше. Теперь пятая чакра, когда запускается она?

– Пятая запускается одновременно с третьей, а шестая – одновременно со второй. Я уже говорил вам, что шестая чакра отвечает за процесс развития и познания, а пятая – за творчество. Как только ребенок начинает изучать вкусы, цвета, запахи и звуки, можно сказать, что шестая уже работает. Когда ребенок играет, он вовсю использует энергию творчества. Вспомните хотя бы элементарные игры в «дом», когда дети распределяют роли, кто будет папой, кто мамой, и проигрывают сцены из семейной жизни. Это же театр! Вот вам и творчество. Они строят дворцы из песка, лепят из пластилина, наряжают кукол. В это время дети развивают пятую чакру. Очень важно не прерывать этот процесс, не отвлекать ребенка от его игры.

К сожалению, современное общество, которое придумало режим дня, не учитывает потребность ребенка довести творческий процесс до конца. Если пришло время обеда и сна, ребенка бесцеремонно отрывают от его занятий, считая их не важными. Это не лучшим образом отражается на творческих способностях человека, не говоря уж о том, что причиняет ребенку настоящие страдания.

Но надо заметить, что детское творчество всегда строится на подражании взрослым. Дети не создают своего, они используют то, что уже есть. Именно поэтому ребенку необходимы сказки, мультики, песенки, картинки. И очень важно, чтобы образы, которые «потребляет» ребенок, были качественные, гармоничные, красивые. Детские книжки должны быть оформлены по высшему классу, в них, как и в мультфильмах, абсолютно недопустимы примитивизм и посредственность.

К совершеннолетию гармонично сформированная чакра творчества должна превратиться в генератор идей. Конечно, созреют эти идеи немного погодя, но в двадцать лет человек начинает работать на создание своего, неповторимого, индивидуального, нового. А шестая чакра отслеживает, чтобы это было еще и полезно, стимулирует творческий процесс, заставляет формулировать новые вопросы и ставить новые задачи. И до тех пор пока идет развитие человека, он не стареет.

– А если пятая чакра не сформирована, что тогда?

– Тогда мы получим, возможно, неплохого ремесленника, который в лучшем случае сможет делать прекрасные копии картин, строить дома и делать любую работу, которой его обучат. Но не творить.

– А в худшем?

– А в худшем мы получим лентяя и алкоголика.

Василий Сергеевич закончил говорить, и в комнате воцарилось молчание. Несколько минут они посидели, думая каждый о своем. Молчание нарушила Оксана:

– Даже не знаю, как я буду жить дальше, узнав эту информацию. Получается, что в моей жизни все неправильно, все надо менять. Неудивительно, что я такая больная.

– Но вот что я вам должен сказать: постарайтесь не менять резко образ жизни. Сломать уже созданную систему непросто, но можно, если сильно постараться, а вот создать из обломков новую еще труднее. Все, кто пытался поменять свою жизнь, разрушая старые устои, неизбежно оказывались в еще более тяжелом положении. Строить новое надо аккуратно. С любовью в сердце, с творчеством в душе, с волей и разумом.

А найти в себе эти качества можно в любом мире и в любом деле. Разрушать старое надлежит только тогда, когда новое уже построено и старое просто потеряло смысл. Да и не придется ничего разрушать, потому что все, что не имеет смысла, исчезает само. Поэтому мой вам совет: живите, изучайте жизнь, совершенствуйте ее и стройте новую, не разрушая прежней. Начните с себя.

После этих слов Василий Сергеевич встал и попрощался с Оксаной.

Дрожь

На следующее утро Александр проснулся в невероятно хорошем настроении. Он попытался вспомнить, что ему снилось, но ночные видения уже растворились в памяти, и от сна осталось только чувство необычайного восторга и радости. Душа просто ликовала!

А может быть, это из-за вчерашних событий? Обретение новых, а по сути старых друзей, встреча со стариком ветеринаром и чтение его зеленой тетрадки – все эти события обещали крутой поворот. И за поворотом ощущалась жизнь, полная тайн и поиска ответов на интереснейшие вопросы, жизнь, полная приключений.

Душа нетерпеливо звенела, как в детстве, когда мама пообещала сводить его в луна-парк и прокатить на всех каруселях, качелях и аттракционах. Он тогда еле-еле дождался выходных. В самом же парке его постигло жуткое разочарование: трехминутное катание на «американских горках» после часа стояния в очереди не принесло никакого удовольствия. Само ожидание было значительно увлекательнее.

Реальные карусели не шли ни в какое сравнение с теми фантазиями, которыми маленький Саша развлекал себя всю неделю. Поэтому он предложил маме сэкономить время и деньги и пойти домой.

С тех пор Александр не раз убеждался в существовании закономерности: чем больше ожидаешь, тем сильнее разочарование. Самая красивая реклама предлагала бессмысленные товары, самые красивые девушки оказывались скучными и надоедливыми.

Вот и сейчас чувство восторженного ожидания чуда понемногу начало перерастать в ожидание горького разочарования. Александр с опаской взглянул на зеленую тетрадку. Что там, на следующей странице?

Отогнав назойливое предчувствие, он взял тетрадь и вышел на улицу. Наспех умывшись, ритуально поколотил «грушу», пару раз подтянулся и улегся в траву разбирать мелкие каракульки дедова ученика.

Почерк уже стал привычным, и читалось легко.

Первое занятие дед Ефим начал с объяснения понятия «дрожь».

«Все в мире дрожит. Само слово «дрожь» показывает, что существует дрожь разной величины. Например, если говорить «д-д-дрожь» – это дрожь крупная, а если «др-р-рожь», то уже мельче, а «дрож-ж-жь» – еще мельче. Все в мире имеет свою дрожь. Каждый камень, каждое дерево, каждый звук и каждый цвет обладает своей неповторимой величиной дрожи. В мире существует бесконечное количество разных типов дрожи, и каждая из них обязательно имеет свой материальный носитель. Именно поэтому в мире такое разнообразие камней, растений, животных, насекомых, которые излучают и поглощают тепло, цвет, звук, запах и вкус. Все это можно назвать одним словом – «дрожь».

Чем более высокоразвито существо, тем больше видов дрожи оно может излучать и принимать. (Переведя на современный научный язык, это, наверное, можно назвать спектром вибраций.)

Для упрощения дальше я буду писать, как понял, применяя современную терминологию.

Каждое вещество имеет свою уникальную теплопроводность, звукопроницаемость, светоотражение, запах и вкус. Все эти пять видов «дрожи» для одного вещества подобны, но находятся в разных «октавах», и зависят они от химического состава их носителя. Совокупность свойств вещества знахарь назвал «душой вещества».

Камень в своем составе имеет небольшой набор химических элементов, поэтому его спектр вибраций невелик, растение – более высокоорганизованно и имеет более богатый химический состав и спектр вибраций, животное может излучать и поглощать еще больший спектр. И только человеку доступны все виды вибраций, если, конечно, человек развил в себе способность их различать и воспроизводить.

Для примера Ефим напомнил, что каждый человек имеет голос, а поют все по-разному. У одного голос высокий, у другого низкий, но мало кто может хорошо петь в диапазоне от баса до сопрано.

Задача человека, по мнению знахаря, – максимально расширить диапазон восприятия и излучения вибраций (дрожи). По мнению знахаря, человек в идеале способен различать и излучать весь спектр вибраций, которые могут излучаться Вселенной.

Этого не происходит по нескольким причинам, главная из которых в том, что утерян способ правильного воспитания детей и на земле почти не осталось людей, способных естественным образом передать это умение.

Во взрослом возрасте шанс выровнять и расширить свой спектр вибраций значительно уменьшается, потому что вследствие неправильного питания и поведения в человеке нарушается баланс химических элементов, что приводит к серьезным расстройствам системы приема и создания вибраций. А разве можно научиться играть музыку на расстроенном инструменте?

Для примера Ефим принес балалайку и продемонстрировал такой опыт: он громко запел, а потом резко замолчал. Балалайка, лежавшая на расстоянии трех метров от Ефима, продолжала звучать. Это эффект резонанса, который нам показывали еще в школе на уроках физики.

«Видишь, – сказал Ефим, – не только струна может создать звук определенной высоты, но и звук способен вызывать дрожь струны. Точно так же дрожь, создаваемая «струнами» родителей, воспринимается «струнами» ребенка. Каждая эмоция имеет свою дрожь. Если родители живут в полной гармонии с Богом, то и ребенок естественно вырастет таким же. Но если родители «расстроены», то и у ребенка все разладится».

После этого Ефим немного покрутил колок балалайки и снова, положив ее на скамейку, запел ту же ноту. Балалайка осталась безмолвна.

Человек имеет очень большой набор «струн», и в этом его можно сравнить скорее с арфой, чем с балалайкой. Если все «струны» настроены правильно, то человек способен чувствовать дрожь Вселенной, улавливать эмоции и мысли, когда-либо произведенные человечеством, а при особом умении даже определять, кто и когда их произвел, и более того – изменять их, если они «звучат» фальшиво.

Для примера знахарь снова взял балалайку, ущипнул расстроенную струну и, пока она звенела, повернул колок. Струна, не переставая вибрировать, повысила звук до нужной ноты.

На мой вопрос, как же настроить человеческие струны, Ефим ответил, что эта настройка может продолжаться бесконечно, потому что нет предела Божественной гармонии. Но для начала надо настроить основные струны: сперва чувства, затем эмоции и потом уже ум. Наоборот не получится, потому что для работы ума нужна вибрация, которая производится чувствами и расходуется на излучение эмоций. Поэтому, чтобы хватило сил понять многое из того, что он, Ефим, может рассказать, надо научиться усиливать вибрацию чувств и не тратить ее при этом впустую. Но чтобы этому научиться, надо задействовать ум. Получается замкнутый круг.

Следовательно, начинать обучение надо с очень простых вещей и постепенно настраивать свой организм на восприятие все более сложных понятий. Некоторые вещи придется делать, не понимая, зачем ты их делаешь, но со временем все станет понятно.

И Ефим дал мне задание, которое я должен выполнять в течение двух недель».

Александр перевернул лист, рассчитывая прочитать задание деда и приступить к его выполнению. Но описания задания он не обнаружил. Страничка была исписана какими-то обрывками мыслей и исчеркана. Ну, например, такая заметка: «Задняя стенка не строится». Или: «Потолок становится все ниже и ниже». Или вот еще: «Стены качаются. Все время обваливается левый передний угол». А в самом низу листа подведена жирная черта и написано размашистым почерком: «Не могу понять, зачем я трачу время на занятие этой ерундой! Похоже, Ефим решил надо мной поиздеваться, наверное, не желает делиться секретами».

«Интересно, он что, сарай строил?» – подумал Александр. Следующая страничка была пуста, как и все остальные за ней.

Да, ненадолго хватило терпения ветеринара постигать науку деда. Но любопытство Александра не желало мириться с мыслью, что он так и не узнает, что же было дальше. Какое задание дал дед своему ученику?

Взяв тетрадку, он пошел к Кузнецовым в надежде, что Владимир сможет объяснить ему, что за сарай дед заставил строить ветеринара.

Дойдя до калитки с предупреждением о «злой собаке», Александр решил воспользоваться звонком. Через пару минут калитку открыл Вовка-младший. Увидев нового знакомого, он обрадованно запританцовывал, приглашая войти.

– Папа дома? – спросил Александр, с интересом поглядывая в сторону Князя, который спокойно сидел возле своего терема и хитро улыбался.

– П-папы нету. Он м-молоко ув-вез. Еще не в-вернулся.

– Ж-жаль. А к-когда он о-обычно возвращается? – Александр вдруг, сам того не желая, начал разговаривать, подражая Вовке, и испугался, что Вовка решит, будто он дразнится, и обидится. Но мальчик весело расхохотался:

– И в-вы т-туда же!

– Куда?

– З-заик-каться! В-все, к-кто со мной разговаривает, т-тоже на-ачинают з-заикаться.

– А почему?

– Не знаю. Н-но это п-проходит, в-вы не п-пу-гайтесь.

– Ладно, не буду пугаться. Так когда папа приедет?

– Не знаю, п-по разному б-бывает. М-может, через час, м-может, к в-вечеру.

Александр задумался. Перспектива сидеть и ждать его не прельщала. Любопытство мучило.

– У тебя есть велосипед?

– К-конечно!

– Можешь одолжить до вечера?

– П-пожалуйста!

И Вовка убежал куда-то, оставив Александра один на один со псом-телепатом. Князь, видимо, уже знал, что Александр «свой», и не проявлял по отношению к нему никаких пугающих действий.

Александр решил покомандовать удивительной собакой. «Встать!» – произнес он про себя.

Князь даже ухом не повел, продолжая сидеть.

Александр попробовал еще несколько команд, но пес оставался «глух».

Через пару минут появился Вовка с велосипедом и вручил транспортное средство Александру.

– Т-только надо руль и си-иденье п-поднять.

Александр начал подкручивать сиденье, а Вовка посмотрел в сторону Князя. Пес встал и подбежал, позвякивая цепочкой. Мальчик потрепал его за ушами.

– А тебя он тоже слышит без слов? – спросил на всякий случай Александр.

– К-конечно.

– А меня почему-то не слышит. Вовка загадочно усмехнулся:

– А в-вы п-просто неп-правильно команды п-подаете. Вы п-просто слово п-произносите, а он реагирует на ж-желание. В-вам п-папа п-по-том объяснит.

– Н у, ладно. Тогда давай, до вечера.

Александр выехал за калитку и направился в соседнюю деревню к старику ветеринару.

Первое упражнение. «Кубик»

Владелец зеленой тетрадки сидел на завалинке в тенечке, оперевшись на посох, и предавался своим старческим мыслям. Александр спрыгнул с велосипеда и поздоровался.

Старик не сразу узнал своего нового знакомого, поэтому, слегка кивнув, продолжил созерцать курицу, которая копала лапой землю.

Александр стоял в раздумье, глядя на мечтающего старика и не зная, как начать разговор. Тем более что в прошлый раз он даже не удосужился узнать его имя.

– Э-э-э… Извините, пожалуйста…

Старик оторвался от курицы и перевел удивленный взгляд на Александра.

– Здравствуйте! – повторил тот. – Я Саша, правнук Ефима Ведьмина, у меня появились к вам вопросы.

– А-а-а, Санёк, здравствуй! – Старик явно не торопился приходить в сознание. – Рад тебя видеть.

Было ясно, что вчерашнюю встречу он не помнит и принимает «Санька» за кого-то из соседских пацанов, которые постоянно здороваются с ним, проезжая мимо. Положив велосипед на землю и присев рядом со стариком на скамеечку, Александр решил освежить память собеседника.

– Ну, помните, я вас вчера домой на спине принес с кладбища? И вы мне вот что отдали. – Он достал из-за пояса зеленую тетрадку.

Эти слова вернули старика в реальность, и он заулыбался:

– Ну, конечно, помню! Я знал, что ты вернешься! Только вот смогу ли я на твои вопросы-то ответить?

– Сможете! Для начала: как вас зовут? А то даже не знаю, как к вам обращаться.

– Ну, зови дед Иван или Иван Семенович. Как тебе больше нравится.

– Хорошо. Иван Семенович, записи в тетрадке заканчиваются на том, что дед дал вам какое-то задание, которое вы, похоже, не выполнили. Но мне все равно хочется знать, что это за задание было.

Старик сморщился, напрягая память, потер лоб и взял тетрадку из рук Александра. Открыв ее на последней исписанной странице, он долго глядел на текст, а потом сказал:

– Принеси-ка очки из комнаты. Они на столике возле кресла, которое перед телевизором.

Когда Александр вернулся из дома, ветеринар уже восстановил события пятидесятилетней давности. Взяв очки, он почесал ими затылок, потом покусал дужку, наконец надел, посмотрел на Александра, в тетрадь, снял очки и начал рассказывать:

– Молодой я был, самонадеянный. Хотел, чтобы мне сразу всю информацию выложили, как в институте, а я бы ее записал и стал бы великим ученым. А дед твой выдавал мне знания в час по чайной ложке да все какими-то сказками да заданиями. Вот дал он мне тогда задание построить мысленно комнату, чтобы все стены в ней были на одном расстоянии от моего сердца и пол с потолком на том же расстоянии. Короче говоря, кубической формы. И чтобы я представил, что стены этой комнаты из суперпрочного материала, а главное, что никто, кроме меня, в нее войти не может и я в ней единственный хозяин. И должен я был «сидеть» в этой комнате каждый день четыре раза по пятнадцать минут. А где же я тебе столько свободного времени найду?!

Старик снова нырнул в воспоминания. На лице его мелькнули эмоции раздражения и обиды. Вернувшись из прошлого, он продолжил рассказ:

– Да и не получалось у меня ничего. «Домик» мой представлялся хлипким, стены все время шатались, задняя стенка вообще не строилась, потолок то взлетал вверх, то опускался. Я деду твоему пожаловался, что ничего не выходит, на что он мне ответил: «Так, Ваня, если бы ты с первого раза это смог сделать, то зачем бы тебе нужны были две недели? На то я тебе и дал столько времени, чтобы у тебя получилось. Старайся!» Ну, я старался. Только не регулярно у меня получалось «сидеть» в своем домике. Как назло, сразу столько работы навалилось, что я лишь под вечер вспоминал про задание. А начинал вечером делать да засыпал. Вот и вся учеба. Пришел я через две недели к Ефиму и заявил, что все у меня получилось, комната со стенами из железобетона, стены ровные, я – точно посередине. Дед твой посмотрел на меня и сказал только одно слово: «Врешь!» Развернулся и ушел в огород. Я было за ним, да тут меня пчела как долбанула прямо в губу. Ну, я и понял, что, пока не выполню задание, мне здесь более делать нечего.

– И что? – с надеждой спросил Александр. – Выполнили?

– Да вроде бы, – с сомнением пожал плечами Иван Семенович. – По крайней мере, две недели как честный ученик старался. Будильник заводил, чтобы не забыть. И вправду, через две недели уже кубик сам выстраивался и стены были прочные. И что интересно: начальство со мной стало как-то уважительно разговаривать, и жена ворчать бросила, и даже собаки соседские на меня не гавкали. Пришел я к деду твоему снова, он посмотрел и говорит: «Ну вот, теперь можем дальше продолжать».

– И что?

– Что?

– Ну, дальше-то он что рассказывал?

– Да я уж и не помню. Вот если бы ты вопрос задал, я, может быть, и вспомнил бы что-нибудь, а так…

– Ну ладно, и на том спасибо, – сказал Александр, вставая. – Для начала буду выполнять дедово задание с домиком. А там, глядишь, и вопросы появятся.

Первым делом он заехал к Кузнецовым вернуть транспортное средство, ну и, разумеется, в надежде, что Владимир уже дома.

На этот раз открыла ему Галина. Выглядела она не так романтично, как вчера за ужином, но все равно была удивительно красива в сером рабочем комбинезоне и косынке.

– Привет, Сань, – обрадовалась она. – Заходи.

– Владимир вернулся? – поинтересовался Александр, нерешительно остановившись возле калитки.

– Нет, еще не вернулся, но скоро должен.

– Ладно, я тогда забегу ближе к вечеру. У меня к нему есть вопросы, – сказал Александр, заводя велосипед во двор.

– Нет, зайди сейчас, Сань, – настойчиво попросила Галина, – у меня есть к тебе разговор.

– Что за разговор может быть у красивой замужней женщины к молодому красивому неженатому парню во время отсутствия мужа дома? – шутливо спросил Александр.

Галина улыбнулась:

– Не обольщайся! Разговор сугубо деловой.

– Ну ладно, если деловой… – Александр пошел по тропинке к дому.

Но Галина, окликнув его, показала другую тропинку, которая вела в сторону. Александр свернул на нее, и через минуту они оказались на козьей ферме.

Здесь царила удивительная чистота, не было никакого неприятного запаха, который сопровождает места содержания животных. На другом конце достаточно большого помещения ловко орудовали лопатками для чистки стаек сестры Маша и Даша. Движения их были грациозны и синхронны.

Галина предложила Александру сесть на низенькую скамеечку для дойки коз и сама села рядом на такую же. Он ожидал, что сейчас будет первая вводная лекция по козоводству, но Галина завела речь совсем о другом:

– Сань, у нас в семье есть проблема, которую Владимир совершенно не желает даже видеть, не говоря уже о том, чтобы решать.

– Что за проблема? – Александр слегка напрягся. – И чем я могу помочь?

– Не знаю, чем ты можешь помочь, но когда ты появился в деревне, у меня затеплилась надежда. Ты не заметил, что наши девочки серьезно больны?

– Больны?! Маша и Даша? Нет! Абсолютно не заметил! И чем же?

Галина покрутила пальцем у виска и грустно посмотрела на Александра. Этот жест он понял не сразу, но Галина пояснила:

– Они психически больны.

Александр с недоверием уставился на нее, потом перевел взгляд на девчонок. На их миленьких личиках не было ни малейших признаков душевной болезни. Он даже испугался, что это у Галины не все дома.

– Галь, по-моему, с ними все в порядке…

– Да, пока они вместе, болезнь не видна. Но стоит только развести их в разные комнаты, как уровень их интеллекта сразу падает. Они даже читать не умеют порознь. Они ничего не умеют, когда не вместе. Если убрать Машу из зоны видимости Даши, на обеих нападает сначала дикий страх, а потом полное отупение.

– Первый раз слышу о таком заболевании!

– К сожалению, такое встречается у близнецов. Врач-психиатр, у которого мы состоим на учете, сказала, что в большей или меньшей степени все близняшки зависимы друг от друга, но у нас очень тяжелый случай. Это как бы один человек в двух телах, причем Маша играет роль одного полушария мозга, а Даша – другого.

– И кто левое, кто правое?

– Не знаю. Более того, я не знаю, кто из них Маша, а кто Даша, и боюсь, что даже они сами уже не помнят кто из них кто.

– Как это?

– А вот так. У них одна память на двоих, одна жизнь, одна душа, только тела два.

– Да уж… – Александр был огорошен такой новостью. – Сиамские близнецы наоборот.

– Да. У тех две души в одном теле, а у нас два тела на одну душу.

– Но как такое могло произойти?

– Не знаю. Поэтому и говорю, что на тебя вся надежда.

– На меня? – Александр испуганно посмотрел на Галину. – Спасибо, конечно, за доверие, но боюсь, я не знаю, что делать.

– Я понимаю, Сань, что ты еще не знаешь всех своих возможностей, но я верю, что ты найдешь способ помочь моим девчонкам.

– Но, Галь…

– Я видела сон.

– Сон? – Александр вдруг вспомнил свой сон и слова прадеда: «Прабабка… просила, чтобы ты непременно нашел…» – И что там было, во сне?

– Мы с тобой и с Вовкой сидим на скале. Ну, помнишь, где мы часто прятались от всех остальных, когда хотели спокойно поболтать? И вдруг я вижу, что к нам подбегает Дашка – во сне я точно знаю, что это Дашка, – и обращается к тебе: «Дядя Саша, там Маша, скорее!» Мы бежим к обрыву и видим, что Машка висит над пропастью, цепляясь за корни.

– И что, я ее вытащил?

– Не знаю. Я проснулась. Но понимаешь… Во сне их было двое, а в жизни – только одна, но в двух телах.

– А что говорят психиатры?

– Они говорят, что слишком поздно заметили эту аномалию. Если бы спохватились лет в пять или шесть… А теперь надо привыкнуть к тому, что девочки всегда будут вместе. А замуж они тоже выйдут за одного?! – Галина закрыла лицо, и по рукам ее потекли слезы.

Александр подождал, пока она успокоится, и спросил:

– А как у них отношения со сверстниками?

– А никак. – Галина вытерла слезы. – Им никто не нужен, они всегда вместе, они самодостаточны и не нуждаются в общении с кем-либо. А если с кем-то и разговаривают, то только вместе или по очереди, как вчера за ужином. В школе у них знаешь какая кличка?

– Двое из ларца, одинаковы с лица? Галина улыбнулась:

– Нет. Их зовут Графини Вишни.

– А что? Красиво!

– Саш, о нашем разговоре Володе знать не стоит. Он старается не замечать эту проблему. Врач сказал, что это нормально. Мужчинам свойственно не замечать того, против чего они бессильны. Володя очень любит девчонок, но его способностей хватает только на то, чтобы дрессировать животных.

– Понятно. – Александр немного помолчал и спросил: – А заикание сына тебя не волнует?

– Волнует немного, но не так. Логопед, который занимался с Володей, сказал, что у ребенка нет никаких видимых причин для подобного дефекта. Володя просто почему-то не желает говорить правильно, как будто ему нравится заикаться, как будто он таким образом создает свой неповторимый имидж. Пробовали лечить его по методу деда Ефима, но он и минуты помолчать не может, не говоря уж о целой неделе. Ну, мы от него и отстали. На его общении с друзьями это никак не сказывается, на учебе тоже. Когда ему надоест заикаться, он сам перестанет.

– А что за метод деда Ефима? – заинтересовался Александр.

– А как он Володю-то вылечил, не знаешь?

– Откуда же мне знать?

И Галина поведала эту семейную историю.

Однажды летом, приехав на каникулы к бабушке, Вовка первым делом запрыгнул на велосипед и помчался к Саньке. По своему обыкновению, он около часа торчал у калитки, потому что просто не мог, не умел кричать, звать и привлекать к себе внимание иначе, как просто ожидая, когда это внимание на него обратят.

Через какое-то время на пороге дома появился Санькин прадед. Заметив Вовку, он сказал:

– А друг-то твой этим летом не приедет, даже и не жди. В институт он поступать собрался. Так что ближайшие пять лет ты его точно не увидишь, а то, может, и все десять.

Услышав эти слова, Вовка ощутил, как ужасная волна тоски и одиночества захлестнула его сердце. Так мало людей в мире было доступно ему для общения, и Санька был одним из тех, кто связывал его с жизнью деревенских пацанов. Он начал обреченно разворачивать велосипед, чтобы уехать…

Дед Ефим почуял, что с парнем что-то не ладно.

– Эй, подожди-ка, подойди ко мне! – крикнул он вослед уже набиравшему скорость Вовке.

Тот затормозил, развернулся и подъехал вплотную к калитке.

– Зайди-ка, – приказал дед Ефим мальчишке, разглядывая его своими проницательными глазами, и Вовке показалось, что луч какого-то невидимого прожектора шарит у него между ребер.

Как обычно робея, Вовка вошел в калитку и встал по стойке «смирно». Дед сел на лавочку и еще некоторое время просто рассматривал его с ног до головы. Потом спросил:

– Что случилось? Ты почему так расстроился? Детство кончается, и с этим надо смириться.

Вовка по своему обыкновению молчал, хлопая длинными ресницами. Дед же продолжал сверлить его взглядом:

– Ну что, язык проглотил? Скажи хоть что-нибудь! Может, передать что Александру? Может, пожелаешь ему удачно поступить?

Вовка не проронил ни слова, а на ресницах уже заблестели предательские капельки.

– Э-э-э, дружище! Так не пойдет! – заявил дед Ефим. – Ведь ты же его не отпускаешь, ты же его держишь! Он же из-за тебя может экзамены в институт завалить!

В глазах Вовки мелькнул испуг. Конечно, Санька был ему очень сильно нужен здесь, но не такой ценой.

– Ну что ты молчишь? Ты немой, что ли?

– З-з-за-аи-ка, – пропел Вовка.

– А-а-а, понятно! – с облегчением вздохнул дед. – И Санька, значит, выполнял функцию твоего посредника в общении с миром?

Вовка грустно кивнул.

– Ну что же, значит, придется вылечить тебя.

Эта перспектива Вовку не очень-то обрадовала. Он вспомнил скучные занятия с логопедом, не давшие больших результатов. Что толку от того, что на занятиях он может почти ровно читать текст, если в жизни все остается по-прежнему?

– Ну-ка подойди ко мне! – позвал дед Ефим, и Вовка послушно приблизился к строгому старцу.

Дед недолго думая развернул мальчика к себе спиной и стал легонько массировать ему спину в районе лопаток. Потом его пальцы ощупали шею и начали спускаться вниз по позвоночнику. Затем дед повернул его опять лицом к себе и положил руку ему на грудь. Некоторое время он будто прислушивался, после чего вздохнул и сказал:

– Сможешь неделю вообще не говорить? Вовка пожал плечами и кивнул.

– Так вот: с этого момента ты должен молчать. Ни звука! Если что-то надо сказать – пиши на бумажке. Понял?

Вовка опять кивнул. В глазах его появились интерес и надежда.

– Через неделю будешь говорить не хуже Александра, – обнадежил его дед. – Приходи ко мне каждый день, когда время будет, но помни: ни звука, а то ничего не получится.

Вовка радостно закивал. С легким сердцем он запрыгнул на велосипед и поехал домой.

Молчать для него было делом обычным. Его бабушка даже и не заметила, что за неделю внук ни слова не произнес.

Каждый день Вовка начинал с поездки к деду Ефиму. Дед клал его на лавку и делал массаж. Иногда замирал, приложив ладонь к Вовкиным ребрам, пояснице, шее и будто прислушиваясь. Время от времени просил сделать глубокий вдох и задержать воздух в легких или наоборот – остановить дыхание на сильном выдохе. Это, конечно, было сложнее, но Вовка старался как мог. В конце недели знахарь взялся массировать голову и уши Володи. И вот однажды, прослушав его во всех местах ладонью как стетоскопом, дед Ефим тяжело вздохнул, потом поставил мальчика на ноги, резко встряхнул, держа за плечи, и громко приказал:

– Говори!

– Что говорить? – спросил Володя и сам удивился спокойному течению голоса.

– А что есть сказать, то и говори.

Володя растерянно посмотрел на деда Ефима и произнес:

– Я могу говорить? Я могу говорить. Но я совершенно не знаю, о чем говорить. Спасибо, дед Ефим.

– Да пожалуйста. Как хоть зовут-то тебя?

– В-володя.

– Ну вот что, Володя, ты больше не заикаешься, поэтому научись правильно произносить свое имя. Оно у тебя западает, потому что ты его хорошо отрепетировал, когда заикался. Понятно?

– Понятно, – улыбнулся Вовка. – А как у вас это получилось? Меня же врачи вылечить не могли!

– Да врачи не то лечили. Но вот что я тебе скажу, дружище: вылечить-то я тебя вылечил, только причину твоей болезни так и не понял. А это плохо. Заикание твое было как бы мостиком между тобой сейчас и тем, что было раньше. А я мостик-то этот разрушил. Поэтому тебе будет сложнее найти свои корни.

Вовка не придал особого значения этим словам деда Ефима. Зачем ему какие-то там «корни», если он теперь, как все нормальные ребята, может спокойно выражать свои мысли?

Дед присел на завалинку и продолжал говорить, но уже больше сам с собой:

– Вообще-то так делать нельзя, если совсем по правилам. Но кто сейчас живет по правилам-то? Вообще-то я должен был тебя научить самостоятельно решать свои проблемы, а я, видишь, поступил как проще. Самому-то всегда проще сделать, чем другому растолковать. Да и мал ты еще для науки-то. А детство в молчании провести – это же беда! Но давай договоримся: как школу закончишь, так приедешь обязательно ко мне на обучение.

Институт троечнику Вовке не грозил, поэтому он с удовольствием пообещал деду Ефиму, что, как только закончит школу, приедет в деревню и будет целый год учиться у знахаря.

Галина закончила историю. Александр продолжал сидеть, глядя в пол, а точнее, куда-то в себя. Потом он поднял на нее глаза и сказал:

– Так ведь совершенно очевидно, что Вовка-младший заикается исключительно для того, чтобы удержать тот самый «мостик», связывающий отца с его «корнями».

– Да? – удивилась Галина. – Надо же. А ведь такая простая мысль ни разу не пришла в голову никому из нас. Значит…

– Если Владимир найдет причину своего заикания, то Володя тоже перестанет заикаться.

– А как же ее искать-то?

– Не знаю пока, – и Александр поднялся с низенькой скамеечки, разминая затекшие ноги.

Галина тоже встала, и тут в дверь заглянул Вовка-младший:

– Мама, там папа вернулся. Привет, дядя Саша. Скоро обедать будем? – И снова скрылся за дверью.

Галина и Александр так и остались стоять с раскрытыми ртами: в этой короткой речи Володя не сделал ни одной запиночки.

– Что это было? – удивленно спросила Галина, глядя на Александра.

Он был удивлен не меньше. Но что-то подсказывало ему, что радоваться еще рано.

Когда они вышли во двор дома, увидели, что Володя-младший что-то взахлеб рассказывает отцу, заикаясь точно так же, как раньше.

– Я думаю, это был знак, что ты все правильно понял, – сказала Галина Александру. – Останешься с нами пообедать?

– А почему бы и нет? – согласился Александр.

Пообедали все быстро и скромно: суп, второе, компот. После обеда Александр с Владимиром остались в столовой.

– Я смотрю, Галина уже начала вводить тебя в курс дела, показала ферму? – начал разговор Владимир.

– Да. Только я вообще-то не на коз приходил смотреть, вопрос у меня к тебе есть.

И Александр вкратце рассказал другу о зеленой тетрадке деда Ивана, о сегодняшней встрече с ним и поинтересовался, не знает ли Владимир, что это за упражнение такое с построением воображаемого «дома».

Владимир улыбнулся и покачал головой:

– Да, мое обучение тоже начиналось именно с этого.

– И что? Какие результаты?

– Да почти никаких, – пожал плечами Владимир. – Начальства у меня не было, ворчливой жены тоже, а собаки на меня с детства не лаяли.

– Значит, ты никаких изменений не заметил?

– Практически нет… Но следующее упражнение на меня произвело сильное впечатление.

– Расскажи…

– Расскажу, когда ты закончишь двухнедельный курс «построения дома», как ты его назвал. И давай не халтурить…

– А ты думаешь, мне надо это делать? У меня ведь тоже ни жены, ни начальства. Да и собаки на меня… – Александр осекся, вспомнив Князя.

– У тебя сейчас нет ничего, что могло бы вызвать разруху в твоем «доме», но это не значит, что «стены» у тебя не шатаются. Разве у тебя не было проблем в городе?

– Хм… Были, и еще какие!

– И, говоришь, печень больная? И желудок?

– Да.

– Так вот этот «кубик» как раз для того и нужен, чтобы укрепить силу воли, «струны» которой находятся в солнечном сплетении. И печень с желудком рядом с ним. Не видишь связи?

– Если честно, не вижу. Какая связь между желудком и волей?

– Объяснить я не смогу. Да и дед Ефим этого не объяснял. Он сказал, что ответы на вопросы будут приходить изнутри, когда внутри будет достаточно света, чтобы их увидеть. И еще он сказал, что любое знание, пришедшее к человеку снаружи, забудется и только то, что человек найдет в себе сам, останется с ним навсегда и будет служить ему вечно. Поэтому он почти ничего мне не объяснял, а только задавал вопросы и разными способами помогал мне найти ответ. Вот ты прочитал в тетрадке про «дрожь». Что ты понял?

Александр задумался. Читать было интересно, и все казалось понятным, а сейчас в голове остался только образ балалайки, которая продолжает звенеть… И что толку от этой информации?

Еще ему вспомнилось, что дети воспринимают вибрации родителей и начинают им подражать. Это объясняло, почему Володя-младший так упорно продолжал заикаться, несмотря на то что его отец уже считался исцеленным. Значит, во Владимире все еще живет заика. Но где же он прячется? В сидящем перед Александром успешном предпринимателе, имеющем шикарный особняк и недешевый джип, не было и следа от затюканного молчаливого мальчишки. Александр даже испытывал легкую робость при общении с другом детства… Да, видимо, первое упражнение сделать ему все-таки надо.

– Ну что ж, убедил, – сказал Александр, вставая. – Я вообще-то и сам собирался уже взяться за это задание, но решил на всякий случай с тобой проконсультироваться. Н у, я пойду?

– Подожди! – Владимир вспомнил что-то важное. – Дед Иван сказал тебе, что, прежде чем строить «кубик», надо провести «оси координат»?

– Нет, – нахмурился Александр. – Какие еще оси?

– Ну, помнишь, как на уроках геометрии: лучи вверх, вниз, влево, вправо, вперед и назад. А точка пересечения у тебя в сердце, оттуда лучи исходят. Дед Ефим велел перед каждым упражнением эти лучи представлять. Говорил, что это очень важно, только не объяснял почему. – Владимир тоже встал и протянул Александру руку. – Ну, вот теперь все пока. Приходи когда захочешь. Мы всегда рады тебя видеть.

Красота

На следующий день Оксане стало легче. Боль в груди почти прошла и напоминала о себе только при резких движениях и глубоких вдохах. Поэтому она решила не ждать завтрак в комнате, а пойти в столовую.

Открыв кран, чтобы помыть перед едой руки, Оксана удивленно замерла, засмотревшись на струйку воды. Вспомнился восхитительный фонтан, который она видела во сне. Но, оказывается, в обычном умывальнике вода течет не менее красиво. Даже в тусклом свете матового плафона струйка рассыпается на хрустальные искорки, которые, разбиваясь о керамическую раковину, создают ласковое журчание.

Оксана подставила ладонь под струю, наслаждаясь шелковой прохладой и вслушиваясь в щелканье капель-кастаньет. Надо же! Каждый день она могла любоваться этой красотой и даже не знала об этом!

Ее созерцание прервал истерический писклявый голос:

– Девушка, если вы уже помыли руки, то дайте другим умыться!

Оксана обернулась. Перед ней стояла худощавая дама с тонкими покосившимися губами и острым носом. Этакая классическая Шапокляк.

– Я еще не умылась, – сказала Оксана и взяла в руки мыло.

Пока она умывалась, дама стояла у нее над душой и с упоением ворчала о том, что молодежь пошла такая-то и разтакая-то, и что время не берегут не только свое, но и чужое, и что воду тратят попусту, хотя мировые запасы пресной воды не безграничны. Неизвестно, до каких глобальных катастроф у нее могло бы дойти, если бы Оксана не закончила умываться и не ушла.

Но встреча с Шапокляк не осталась бесследной. Откуда-то возникло раздражение, губы Оксаны обиженно поджались и слегка покосились.

Усевшись за стол, она даже не взглянула на своего соседа.

Василий Сергеевич моментально заметил произошедшие в ней перемены.

– Что, сильно болит? – участливо поинтересовался он.

– Что?… Ой, здравствуйте! Извините, я так разозлилась, что забыла поздороваться.

– И что же послужило причиной такой злости? – удивленно спросил Василий Сергеевич.

– Да мымра тут одна воспитывать меня вздумала. Тоже мне воспитательница! Время я у нее, видите ли, отняла.

– Воспитывать? – Василий Сергеевич улыбнулся. – Это хорошо. Даже и не знаю, почему это вам так не понравилось.

– С детства ненавижу, когда меня воспитывают.

– Оксаночка, да вы только вслушайтесь в само это слово! «Воспитывать» – это же значит «питать», но медленно, постепенно, позволяя самостоятельно, естественным образом впитывать живительную энергию еды, воды, любви и знаний, которые дают воспитатели.

– Действительно! А я никогда не замечала истинного смысла этого слова. Для меня воспитатель – это злобная старуха, которая заставляет давиться манной кашей, ставит в угол за любую шалость и следит, чтобы я не дай бог не перевернулась на левый бок во время сон-часа.

– Да, трудное детство… – Василий Сергеевич ласково улыбнулся. – И тем не менее слову больно, когда его используют не в его истинном смысле.

– Слову больно? Это шутка или метафора? – не поняла Оксана, и в глазах ее загорелось любопытство. Раздражение от недавнего инцидента растворилось в предчувствии новой увлекательной лекции.

Василий Сергеевич сделал загадочное лицо и начал медленно пережевывать овсяную кашу.

После завтрака Оксана пригласила его к себе в комнату для продолжения разговора.

Слово

– Метод общения с помощью звуков существует не только у людей, но и у многих видов животных, – начал рассказ Василий Сергеевич. – Но у них этот способ коммуникации ограничен строением гортани. На земле нет ни одного животного, у которого речевой аппарат был бы приспособлен для создания такого количества звуков, которое доступно человеку. О чем это свидетельствует?

– О том, что в процессе эволюции человек развил у себя способность говорить.

– Ах, Оксаночка, не думал, что вы поклонница теории Дарвина.

– А что, разве у меня был выбор?

– Ну, по крайней мере, сейчас он у вас есть. Давайте задумаемся: если все виды животных, согласно теории Дарвина, изначально имели одинаковые условия для развития, то почему обезьяна научилась пользоваться орудиями труда, развила у себя речевой аппарат, придумала себе одежду, очень сложный социальный строй и многое другое, что помогло ей стать человеком, а медведь, например, ничего такого не совершил?

– Ответ очевиден: у обезьяны были к этому задатки, а у медведя – нет.

– Правильно! Отсюда вывод: Бог создал существо, изначально способное к развитию. А другие твари не способны изменить образ своей жизни. Это объясняет, почему за несколько тысячелетий человечество из первобытного стада превратилось в цивилизованное общество, а медведи так и остались медведями. Существуют, правда, разные теории. Например, что изначально человечество было очень высокоразвитой цивилизацией, даже более развитой, чем сейчас…

– Да, я слышала красивые легенды об Атлантиде и Гиперборее. А вы считаете, что это все неправда?

– Ну почему же? Я считаю, что это очень даже правда. И тому есть огромное количество доказательств, которые официальная наука по каким-то причинам не желает замечать, хотя любой человек с нормально развитой логикой, сопоставив многие факты из различных источников, увидит, что это так. Но…

– И что же это за «но»?

– Существуют столь же неоспоримые археологические доказательства того, что десять-пятьдесят тысяч лет назад человечество жило стадами, одевалось в шкуры зверей и размахивало каменными топорами. Но даже в столь диком состоянии человек был способен на мелкую работу пальцами, позволяющую шить одежду и делать оружие. Более того, я уверен, что он имел речь и письменность.

– Ну, насчет развитых рук я с вами соглашусь, но с чего вы взяли, что человек уже тогда мог говорить и писать?

– Во-первых, я считаю, что наскальные рисунки можно считать первой письменностью.

– Почему это?

– Ну, а с чего бы взрослые люди стали тратить столь ценное время (ведь им надо было много «работать», чтобы выжить) на роспись стен в пещерах, если не для того, чтобы научить молодых людей искусству охоты, объяснить, от какого зверя чего ожидать. Ведь если бы это было просто искусство для красоты, то в наскальных рисунках присутствовали бы деревья, солнце, реки… А если вы помните, там, как правило, мамонты, тигры, антилопы и прочие животные. Да и зачем нужно рисовать примитивные картинки в темной пещере, если вокруг столько прекрасных разноцветных пейзажей? По-моему, абсолютно логично предположить, что это наглядные пособия для обучения. Ну, разумеется, если мы берем за аксиому, что человек изначально создан разумным. Постепенно картинки трансформировались в схематические изображения и стали иероглифами или рунами. Со временем понятий становилось все больше и письменность упростилась – появились буквы, обозначающие звуки, чтобы можно было записывать слова.

– Логично. Но как вы определили, что первобытный человек уже имел речь?

– Очень просто: ископаемые черепа того времени подтверждают, что речевой аппарат так называемого первобытного человека был так же развит, как и наш. Тогда человек мог издавать то же разнообразие звуков и слов, что и сейчас, и было бы нелепо предположить, что он не использовал имевшуюся у него возможность для передачи информации. Конечно, в языке первобытного человека было меньше понятий.

– Да, пожалуй, не могу не согласиться с вами, – задумчиво произнесла Оксана. – Так значит, то, что буква «ж» похожа на жука, – это вовсе не случайность?

– Надо же! Вы это заметили!

– Конечно. Еще в детстве, когда училась читать. Я так и запоминала буквы: О похоже на рот, когда произносишь этот звук, З – на змею, Д – на дом, К – на коня, который встал на дыбы…

– Вот видите! Если, будучи ребенком, вы, просто изучая буквы, придумывали образ для каждого звука, то не логично ли предположить, что когда человек изобретал речь, то в каждом звуке он закладывал образы и звуки природы?

– Логично.

– А это значит, что и слова придумывались не просто случайным образом, иначе люди не смогли бы их запомнить. Каждое звукосочетание несет в себе какое-то понятие, из которого впоследствии составляется слово. Понятий становится больше, но названия им даются на основе уже существующих. Люди давно уже забыли смысл, который заложен предками в каждом звуке и в каждом звукосочетании, тем не менее каждое слово продолжает воздействовать на генетический код потомков, подобно тому, как оно воздействовало на своих создателей.

– А при чем здесь генетический код?

– Ой, Оксаночка, сейчас мы с вами уйдем в дебри генетики.

– Давайте уйдем! Хотя бы вкратце…

– Ну, хорошо.

Пока Василий Сергеевич, подыскивая понятное объяснение, пребывал в задумчивости, перед мысленным взором Оксаны возникла и быстро пронеслась такая картинка: орлиное гнездо, орлица что-то гулко воркочет над яйцом, яйцо отвечает ей писком. Мощным клювом птица-мать разбивает скорлупу, и на свет появляется мокрый птенец. Действие сопровождается голосом ведущего передачи «В мире животных»: «Несмотря на то что эта молодая орлица впервые выводит потомство, она безошибочно определяет время, когда птенцу пора появляться на свет. Днем раньше или днем позже – малыш может не выжить. Точное время она узнает по звуку, который издает птенец…»

– Каждое животное имеет свой набор звуков, который передается из поколения в поколение на уровне инстинктов, – принялся наконец излагать Василий Сергеевич. – Этими звуками животные предупреждают друг друга об опасности, привлекают партнеров для продления рода, угрожают врагу. Эти звуки как бы генетически запрограммированы в животных. Человек – более высокоорганизованное существо, но это не означает, что низшие инстинктивные программы в нем не работают. Поэтому, если человек произносит звукосочетания, предназначенные не для тех целей, для которых он их использует, могут возникнуть серьезные сбои в его жизненных программах, ведущие к серьезным гормональным нарушениям.

«Представьте себе, – продолжал телеведущий в мысленной передаче Оксаны, – что было бы, если бы птенец вздумал заговорить с матерью на каком-нибудь молодежном сленге. Для него это могло бы кончиться смертью…»

– Правильно ли я поняла, что если подменить смысл какого-либо древнего слова, то внутренние подсознательные импульсы человека, слышащего или говорящего это слово, будут одни, а сознательные – другие, что неизбежно приведет к разрушению психики и ко всем остальным вытекающим отсюда последствиям?

– Почти правильно.

– Почему почти?

– Потому что я сам не совсем понял, что вы сказали, но чувствую, что вы недалеки от истины. Давайте попробуем разобрать эту теорию на вашей утренней практике. Вы назвали женщину, которая вас разозлила, воспитательницей. Изначальный смысл этого слова скрыт в звукосочетаниях «вос», «питать» и «тель». Чтобы понять значения этих звукосочетаний, надо вспомнить все слова, их содержащие. «Вос» или «воз» – это звукосочетание можно найти во всех словах, так или иначе связанных с подъемом, ростом, строительством, движением. Восход, восстание, воскресение…

– Воск, – добавила Оксана первое, что пришло в голову.

– Ну, правильно, воск – это природный строительный материал, из которого пчелы возводят свои дома-соты.

– Точно, – обрадовалась Оксана, – хотя совсем не подумаешь, что между этими словами есть связь.

– Далее «питать» – это мы с вами уже разобрали. Сможете найти слово, где звукосочетание «пит» никак не связано с питанием?

Оксана несколько секунд подумала и изрекла:

– Питон и питух.

– Ну, «петух» – это скорее от слова «петь», хотя и питаться им тоже можно, – улыбнулся Василий Сергеевич, – а вот слова «питон» не было у наших предков, потому как змеи эти здесь не жили. Слово это явно иностранного происхождения, так что в данном случае мы его рассматривать не будем. Перейдем к звукосочетанию «тель». Я думаю, этот суффикс произошел от слова «делать», хотя здесь прослеживается связь и со словом «тело».

И что мы имеем? Вы испытываете почти ненависть к человеку, который просто немного поворчал рядом с вами, но, судя по вашему выражению, «вырастил» вас, «выкормил» и «выучил» – «повоспитывал». К тому же в вашем подсознании прочно стоит образ не очень хорошей детсадовской няни, которую вы продолжаете воспринимать как воспитательницу.

Совершенно ясно, что слово «воспитательница» в данном случае вы употребили в переносном смысле, но… ваши генетические программы и инстинкты этого не понимают. Таким образом вы даете сигнал вашему подсознанию, что вы не желаете больше расти, развиваться, восходить, питаться и тому подобное, поскольку эти действия не вызывают у вас никаких эмоций, кроме злости. Вы свертываете эту программу и соответственно останавливаетесь в своем развитии.

– И что же мне теперь делать? – с ужасом спросила Оксана. – Что, вот так вот, из-за одного слова, я теперь обречена?

– Ну нет, конечно! – рассмеялся Василий Сергеевич. – Не из-за одного слова. Таких извращенных, искалеченных слов в нашем многострадальном языке великое множество. Берите любое, вычисляйте его изначальный смысл и смотрите, соответствует ли он тому смыслу, который вы вкладываете в это слово сегодня. Если нет, то это слово разрушает ваш генетический код и ведет к вырождению.

– Вот так вот прямо все ужасно, да? – недоверчиво покачала головой Оксана. – Еще немного, и мы вымрем?

– Ну вот зачем вы говорите такие гадости, Оксаночка? – весело отозвался Василий Сергеевич. – Будьте оптимистичнее! Скажите: «Еще немного, и мы исцелимся!» Ведь вы же теперь будете более ответственно относиться к словам, постепенно возвращать им утраченный истинный смысл. Правда?

– Правда, – улыбнулась Оксана. – А не могли бы вы для начала привести еще несколько примеров «искалеченных» слов? Чтобы я лучше усвоила материал.

Василий Сергеевич почесал затылок.

– Даже не знаю, с чего начать. Ну, вот хотя бы…

Раб

– Что вы чувствуете, Оксана, услышав слово «раб»? Какой образ стоит за этим словом?

На лице Оксаны возникло выражение брезгливости и жалости. Ей представился тощий негр на плантации тростника. Потом она увидела вереницу связанных людей, одетых в лохмотья. Они куда-то брели, подгоняемые бичами стражников. Затем воображение нарисовало невольничий рынок, где людей покупали и продавали, заглядывая им в рот и ощупывая мускулы. И наконец, перед ее мысленным взором предстала аллея крестов, на которых были распяты участники восстания рабов под предводительством Спартака.

– Плохой образ, – подытожила Оксана. – Жалкий, полный безнадежности и отчаяния, постыдный и гадкий образ.

– А теперь попробуйте найти хотя бы одно другое слово со звукосочетанием «ра» или «ар» в корне, которое обозначает позор, безнадежность, отчаяние и вообще что-нибудь плохое.

Оксана задумалась. В основном в голову лезли «хорошие» слова: работа, радость, радуга, рассвет, рай, правда, аршин, арии, ракушка, рано, гора, вера, брат, сестра. Но и «плохие» слова были: рана, кара, ураган, брак, драка. Только ничего похожего на состояние неволи в них не было. Даже наоборот.

– Правильно, – кивнул Василий Сергеевич, когда Оксана озвучила свои размышления. – Изначально слог «ра» для русского народа обозначал только понятия, имеющие священный смысл. В Древней Руси никогда не было рабства, поэтому и самого слова для него быть не могло. Было понятие «слуга» – от слова «служить», то есть «выполнять какую-то работу по поручению». Но слуга всегда был вправе уволиться и перестать быть слугой. К тому же он по своей воле выбирал для себя вид деятельности, связанный с выполнением чужих поручений. Более того: служить князю было очень почетно, потому что сам князь считался не господином, а слугой народа. Пленных, которых привозили с войны, на Руси называли «полонянами», но не рабами. И даже когда фактическое рабство возникло на Руси с введением крепостного права, невольных людей стали называть крепостными, но опять же не рабами.

– Действительно. Я однажды на уроке истории задала учителю вопрос, чем отличается их рабовладельческий строй от нашего крепостного права. Так он ничего не смог ответить вразумительного.

– «Раб», – продолжил Василий Сергеевич, – это было священное слово, означавшее на Руси только одно: «человек, который служит Ра».

– Подождите! – недоумённо воскликнула Оксана. – Ра – это же египетский бог!

– Но это не означает, что бога с таким именем не могло быть на Руси.

– Но почему же тогда о нем ничего не известно? Мы знаем Перуна, Даждьбога, Велеса, Рода… Но Род – это же не Ра…

– Дело в том, что Ра – это не совсем бог, понимаете? Это… энергия. В «Книге Велеса» говорится, что Ра-река течет в Ирии, разделяя Сваргу небесную и Явь. Я думаю, что Ра – это космическая энергия, то самое «электричество», которое течет через человека. Звук «б» означает «быть». РаБ – это тот, кто в бытии проявляет Божественную энергию. Вера древних русов была намного сложнее, чем мы привыкли думать.

– Хорошо. Приму пока это на веру, – кивнула Оксана. – Продолжайте.

– Итак. Раб Божий проявляет на земле Божественную волю, осуществляет через свое бытие желания Творца. Отсюда возникло слово «работать» – то есть творить то, что Бог еще не сотворил, но продолжает творить руками человека. Люди возводили прекрасные терема, выращивали сады, ковали плуги, пекли хлеб и выполняли множество другой работы, которая делала их жизнь более красивой, более приятной, более человеческой. И все это они делали, повинуясь собственному желанию, но не приказу. Каждый выбирал для себя ту работу, которая казалась ему полезной и увлекательной. С удовольствием отдавал творец плоды своего труда обществу, которому он служил, и с гордостью называл себя рабом Божьим.

Кроме того, русы считали себя потомками своих богов. Они называли себя внуками Даждь-бога или сыновьями Рода.

Сейчас среди людей существует скрытая идеологическая война. Одни обвиняют других в том, что те якобы подменили понятие Сын Божий на Раб Божий, а те в свою очередь обвиняют первых в гордыне и попытке приписать себе родство с Богом.

– И все-таки, Василий Сергеевич, в словах «раб Божий» есть что-то унизительное, – высказала свое мнение Оксана. – Именно поэтому мне неприятно посещать службы в церкви, как бы моя матушка меня ни агитировала. Какое-то у них там сплошное «рабство», хоть и «Божие». Значительно приятнее ощущать себя дочерью Бога, хотя, возможно, это и не скромно.

– Ну что ж, не смею настаивать, – пожал плечами Василий Сергеевич. – Но скажите, Оксана, вы действительно думаете, что все, что вы делаете, вы делаете только по своей воле и воля Бога никак на вас не влияет?

– Не знаю, как-то никогда на эту тему не задумывалась. Наверное, все-таки влияет.

– Ну а почему бы тогда не называть вещи своими именами? А унизительно это звучит потому, что мы сами унизили божественный смысл великого слова. Но именно этого и добивались те, кто внес в русский язык кошмарную путаницу.

– А кто эти «те»? – опасливо спросила Оксана.

– У них нет имени, Оксаночка, да и их самих нет как таковых.

– Но путаницу-то они все-таки создали!

– Дослушайте до конца, – спокойно попросил Василий Сергеевич. – На самом деле ничего не мешает человеку быть сыном Бога и рабом Божьим одновременно. Кто такой «сын»? Это человек, рожденный тобой, воспитанный тобой, любимый тобой и любящий тебя. А кто такой «раб»? Это человек, выполняющий твою волю, реализующий твои замыслы и проявляющий твое творчество. Что может быть почетней и желанней, чем по собственной воле продолжать творить то, что замыслил твой Отец? Ведь это совсем не то же самое, что подчиняться другому человеку.

Ну, например, в Египте невольники построили великие пирамиды. Они реализовали замыслы жрецов, воплотили творчество архитекторов и выполнили волю фараона. Вот только на египетском языке слово, которым называли невольников, предназначенных для тяжелого физического труда, не содержало в своем составе священного слога «ра». И ни в одном другом языке в слове «невольник» нет слога «ра». И только в России по какому-то чудовищному недоразумению божественный слог оказался запятнанным позорным смыслом, означающим потерю человеком воли, а с ней своего человеческого достоинства.

– И что же теперь делать?

– Да теперь уж ничего не поделаешь. Просто надо это осознать и не употреблять больше слово «раб» для обозначения невольников. Просто надо вернуть слову его изначальный смысл! Если человек выполняет чужую волю, то он невольник. Человек, который по своей воле выполняет чужие задания, – наемник, волонтер, слуга, а человек, который по своей воле и своему творческому порыву воплощает чужой замысел, – помощник. И только человек, который по своей воле с творчеством в душе воплощает свой замысел, может считаться Рабом Божьим. Если мы очистим священный слог «ра» от позорного пятна, то в нашу жизнь вернется Радость – это когда энергии Ра достаточно. Работа снова станет ради творчества, а не ради куска хлеба. И тогда наступит великий рассвет, и проснется племя ариев, и вспомнится древняя вера.

Несколько минут Оксана обдумывала все услышанное. Ей вспомнилась песня, которую пели студенты в подземном переходе возле вокзала. Она даже остановилась тогда, чтобы дослушать ее до конца. Слова песни звучали как пророчество, которое сегодня исполнилось: «Знакомые слова откроют новый смысл, и свежая трава опять пробьется ввысь…» Дальше она не помнила, но мелодия осталась в памяти. «Надо будет снова зайти в тот переход, – решила Оксана, – может быть, найду этих ребят и смогу еще раз услышать их песню».

– Значит, все, что мы делаем, творим, придумываем, – вернулась она к теме разговора, – это все не наше? Это все принадлежит Ему? А мы всего лишь Его проявление в мире материальном и сами по себе мы ничего не значим?

– А что, Оксаночка, вас не устраивает такое положение вещей?

– Честно говоря, как-то не очень приятно это осознавать, – грустно сказала Оксана. – Ведь если моя мама родила меня, вырастила, воспитала, это же не означает, что теперь всю свою жизнь я должна выполнять ее волю! Я этому всячески сопротивляюсь, а она в свою очередь всячески пытается заставить меня делать то, что хочет она.

– В случае с Богом все наоборот, Оксаночка.

– Как это?

Василий Сергеевич опять на минуту задумался.

– Представьте себе, что мы с вами литературные персонажи. Что существует некий автор, который сочиняет книгу про нас. Сейчас он сидит и описывает нашу с вами беседу.

– И что?

– Как вы думаете, если это так, то вы существуете? Или вас нет?

– Если это так, то меня нет.

– А кто же тогда сказал вот это вот «меня нет»?

– Автор книги.

– Но люди, читающие книгу, не видят самого автора, а видят только тех, кого он описывает!

И все свои мысли, сомнения и выводы автор высказывает через своих героев, через события, которые с ними происходят. Писатель не может проявиться для читателя иначе, чем через своих героев. Автор книги – бог для своих персонажей. От него зависит, будет ли книга про нас с вами увлекательной или, наоборот, скучной. Каждый герой имеет свою судьбу, свой характер, и не в его власти что-либо изменить в книге, задуманной автором, даже самого себя. Вот здесь действительно полное бессилие. Если тебя придумали дурачком или злодеем, ты ничего не можешь с этим сделать, ты будешь играть эту роль от корки до корки, если, конечно, автор не пожелает изменить твой образ. И читатели будут любить тебя или ненавидеть, но эта любовь или ненависть – заслуга автора. И когда книга написана, в ней уже ничего невозможно исправить, и сколько бы раз читатель ни перечитывал написанное, оно никогда не изменится, как бы мы с вами того ни хотели. Но в Книге, которую пишет Он, все наоборот: каждый персонаж способен влиять не только на свою судьбу, но и на всю Историю. Великий Автор придумал только буквы и основные правила (законы физики, химии, биологии), но основной процесс творчества по написанию Книги он отдал нам. Книга, которую пишет Он, – живая, и даже Он не знает на сто процентов, какое решение примет тот или иной персонаж. От каждого решения любого героя зависит, что будет дальше.

– Значит, мы, проявляя свое творчество, проявляем и Его творчество; выполняя свою волю, выполняем и Его волю. И все это – осуществление Его Великого Замысла.

– Ну а в таком варианте, Оксана, вам больше нравится быть рабой Божьей?

– Ну, в таком, пожалуй, да, – улыбнулась она.

Славяне

Когда Василий Сергеевич ушел, Оксана тут же открыла свой ноутбук и включила словарь-переводчик. Она никогда не принимала на веру то, что можно проверить. Вот и сейчас ей не терпелось узнать, действительно ли в других языках в слове «невольник» нет слога «ра». И вот что она обнаружила. Слово невольник:

английский – slave, captive, serf;

французский – esclave, captif, serf;

испанский – esclavo, cautivo, siervo;

итальянский – schiavo, servo;

немецкий – Sklave.

Да, действительно, слога «ра» не было нигде, хотя слова оказались созвучны во всех языках. Еще Оксана обнаружила, что captive переводится еще и как «пленник», а serf – «крепостной».

Но ни в одном языке слово «невольник» не имеет сходства со словом «работа» или «труд»:

английский – work, labour;

французский – travail, labeur;

испанский – trabajo, labor;

итальянский – lavoro;

немецкий – Arbeit.

Зато в этих языках в некоторых словах, обозначающих работу, есть слог «ра» или «ар».

Теперь Оксане стало абсолютно ясно, что налицо явная подмена понятия. Но кто, а главное, зачем сделал это? И зачем нас с детства заставляли твердить: «Мы не рабы, рабы не мы», написанное во всех букварях? Не для того ли, чтобы запрограммировать на священное слово позорный смысл, ослабить в сердцах наших любовь к работе и творчеству, а потом объявить на весь мир лентяями и пьяницами?…

Кстати! Оксана вздрогнула от слова «ослабить». Созвучие «сла» встречается в некоторых словах, обозначающих понятие «невольник» в других языках. Неужели это просто совпадение, что «славяне» и «невольники» оказались созвучны? Кто нас так назвал?

Оксана упала на подушку, с трудом сдерживая слезы. Необъяснимая обида захлестнула ее душу. Обида и бессилие, сходное с тем, которое она испытывала во время приступов астмы.

Страх

Дождавшись времени обеда, Оксана поспешила в столовую, чтобы поделиться своим открытием с Василием Сергеевичем.

Он внимательно выслушал ее эмоциональный рассказ, грустно улыбаясь и покачивая головой.

Когда она закончила, он спросил:

– А можно узнать, как на других языках пишется слово «страх»?

От этого вопроса Оксана опешила. Она ожидала, что он разделит ее негодование, возмутится, начнет искать виноватых и наконец-то расскажет ей, кто же такие эти «те», о которых он один раз заикнулся. А он отнесся к ее рассказу очень спокойно и даже слегка равнодушно.

– Можно, конечно, а вам зачем? – с нескрываемой обидой в голосе сказала Оксана.

– Возможно, в этом слове зашифрован ответ на ваш вопрос.

– Какой вопрос?

– Кому было надо ослабить Русь.

– А при чем здесь страх?

– Ну, вы послушайте это слово: в нем тоже есть звукосочетание «ра».

– Точно! Это слово тоже обозначает негативное понятие и содержит звукосочетание «ра». Странно, что оно не пришло мне на ум, когда я вспоминала слова со слогом «ра». Вы хотите сказать, что и оно имеет искаженный смысл?

– Возможно. Но я пока не уверен.

После обеда они снова пошли в комнату Оксаны и выписали все слова, обозначающие «страх» в пяти языках:

английский – fear, fright, terror, dread;

французский – peur, terreur, crainte,

frayeur; испанский – miedo, temor, pavor, julepe;

итальянский – paura, timore, terrore;

немецкий – Angst, Furcht, Grauen.

Изучив получившуюся табличку, Василий Сергеевич произнес:

– Так я и думал.

– Что? – нетерпеливо заерзала Оксана.

– Во всех этих языках слово «страх» имеет различные звукосочетания, несмотря на то что некоторые слова образованы от одного корня, например pavor и paura, temor и timore, terrore и terreur.

– И что это означает?

– Это означает, что все боятся по-разному. Каждый народ испытывает то чувство опасности, которое генетически передали ему предки. У англичан страх созвучен со словом fire – «огонь», и со словом dream – «сон, видение».

– А у французов – со словами «кранты» и «фраер», – засмеялась Оксана.

– Возможно, эти сленговые слова к нам пришли от них, – улыбнулся Василий Сергеевич. – Но интересно, что и в том и в другом есть слог «ра». А вот у испанцев страх, miedo, созвучен со словом «грязь» – mierda.

– Ой! А у немцев, смотрите, страх, Furcht, очень похож на «складку» – Furche, «борозда», «морщина»… в одну букву различие. Какая связь между страхом и бороздой?

– Не знаю, но гораздо интереснее в данном случае созвучие немецкого Grauen с прилагательным Grau – «серый». О чем говорят все эти странные совпадения?

– О чем?

– О том, что, расшифровав русское слово «страх», мы поймем, чего боялись наши предки.

– Ну, так давайте же его расшифруем!

– Давайте. Начнем со звукосочетания «ст». Вспомните все слова, где есть эти звуки.

– Станция, стойло, стоянка, стена, стол, стул, станок…

– То есть все, что так или иначе относится к отсутствию движения, остановке, стоянию, – прервал ее Василий Сергеевич. – Этих слов очень много, не нужно их все перечислять. Попробуйте вспомнить те, которые, имея звуки «ст», не относятся к «стоянию».

Оксана задумалась ненадолго и продолжила:

– Стремя, стремление, струя, стрела, струна, стриж, строка, стружка, стряпня…

– Хорошо. А теперь найдите во всех этих словах нечто общее, и тогда вы увидите смысл и душу звукосочетания «стр».

Оксана задумалась надолго. Через некоторое время она робко, как ученица на экзамене, не до конца уверенная в своем ответе, произнесла:

– Во всех этих словах есть скорость, движение… кроме, пожалуй, стряпни и стружки.

– Ну почему же? «Стружка» произошла от слова «строгать». А это занятие, требующее движения. А «стряпня» – это древнее сленговое слово, означающее «приготовить что-нибудь наскоро».

– И что дальше?

– А дальше смотрите: от «ст» – стояния, до «стр» – стремления, только один звук «р», или «ра», о чем это свидетельствует?

– Ну не мучайте, говорите!

– Что в мире материальном движение возможно только при взаимодействии энергии Ра с чем-то статичным, стабильным. Только отталкиваясь от чего-то, можно развивать скорость.

– Интересно, значит, в звукосочетании «стра» зашифрованы скорость, движение, развитие, основанные на стабильности и традиции…

– Можно сказать еще «стабильность движения». И после этого звукосочетания в слове «страх» идет звук «х».

– Так. Слова со звуком «х»: хорошо, хоровод, хотеть, хоронить, хранить, худо, храм, хребет… Никакой связи между ними нет.

– На самом деле есть общее в этих словах, если присмотреться, но давайте попробуем произнести этот звук отдельно и посмотреть, какие образы возникнут в душе.

Оксана закрыла глаза и выдохнула: «Х-х-х-х-х…»

Ей представилось поле. Осеннее поле, с которого убран урожай. Ветер носил по нему солому. Чувство законченности и засыпания. Выдоххххх…

Открыв глаза, Оксана поведала о своем видении Василию Сергеевичу. Он удовлетворенно покачал головой:

– Согласен с вами. Итак, к чему мы пришли? Оксана вопросительно взглянула на него и неуверенно произнесла:

– Окончание движения? Окончание развития и скорости? Окончание постоянной радости?

– Получается, так… Значит, наши предки боялись одного: засыпания, окончания своего движения и развития.

– То есть они боялись смерти?

– О нет! – Василий Сергеевич улыбнулся. – При их вере в то, что они воплотятся в своих потомков, бояться смерти было бессмысленно. Но возможно, они боялись, что их род прекратится или, что еще хуже, потомки остановятся в своем развитии и забудут веру и традиции предков.

– Что мы и сделали, – с досадой подхватила Оксана.

Василий Сергеевич грустно пожал плечами:

– У вас, Оксана, еще есть шанс все исправить.

– А у вас?

– А я, к сожалению, слишком увяз в существующем состоянии. Боюсь, что я могу только мечтать о том, чтобы у вас все получилось, и молиться за вас.

Оксана покачала головой:

– Но вы так и не ответили на мой вопрос.

– Какой?

– Кому надо было ослабить Русь?

– Оксаночка, но это же очевидно: тому, кто не хотел развиваться, тому, кто хотел остановиться в своем движении и, чтобы не отстать от других, остановить и всех остальных.

– И кто же это?

– Да мы все. Все понемногу. Да вот и я, например, тоже. Я боюсь менять то, что меня не устраивает в моей жизни, потому что существует очень много того, что меня устраивает, и оно тоже может разрушиться, если начать что-то менять…

– Оксана Васильевна, – в комнату заглянула медсестра, – вас к телефону. Говорят, что это очень важно. Зайдите в кабинет к главному врачу.

Оксана в некотором недоумении вышла из комнаты.

Вернувшись, она уселась на кровать и посмотрела на Василия Сергеевича глазами, полными отчаяния.

– Что случилось, Оксаночка? – с искренней заботой спросил он.

– Случилось так, что мне придется срочно вернуться на работу. У них там проблемы. За мной уже выслали машину.

– И что, вы там такая важная шишка, что без вас никак? – усмехнулся Василий Сергеевич.

– Я там самый главный начальник, – вздохнула Оксана.

– Видимо, плохой начальник.

– Это почему? – возмутилась Оксана.

– Да потому, что, когда работа построена естественно и гармонично, начальник практически не нужен. Он только контролирует и иногда корректирует процесс. А если без начальника начинаются проблемы, значит, это и не начальник, а лошадь ломовая, которая тянет на себе воз и ни с кем не хочет делиться ни ответственностью, ни властью, ни соответственно деньгами.

Эти слова больно резанули Оксану.

– Да что вы знаете о моей работе?!

– Практически ничего. Но если хотите, можете рассказать о ней, я с удовольствием выслушаю.

Оксана грустно улыбнулась:

– Вы что, работаете психологом?

– С чего вы взяли?

– Это у них основной вопрос: «Хотите об этом поговорить?»

– Нет, Оксана, я не психолог, но в мои обязанности тоже входит выслушивать людей.

– И кто же вы, если не секрет?

– Я священник.

Возникло молчание, которое через несколько секунд нарушила Оксана:

– Вот это да! А я так неуважительно отзывалась о ваших коллегах и вообще о церкви. Извините…

– Да ничего, я привык.

– Как – привыкли? Как вы могли к этому привыкнуть? У нас ведь народ очень любит церковь.

– С чего вы это взяли, Оксаночка?

– Как с чего? Да взять хотя бы мою маму. Она с утра до вечера готова торчать в храме и меня туда все время затащить пытается.

– А вот если взять Пушкина, Толстого, да и просто русские сказки, то не очень-то там нашего брата жалуют. Все норовят выставить этакими пузатыми да жадными бездельниками да по лбу нащелкать.

Оксана засмеялась:

– Не переживайте, Василий Сергеевич, купцов народ тоже не очень жаловал. А я отношусь именно к купеческому сословию. Так что мы с вами в одной лодке… Но на чем мы с вами остановились? У меня осталось так мало времени, а вы еще так много обещали мне рассказать…

Возвращение

Перед отъездом Оксана зашла в комнату Василия Сергеевича, чтобы попрощаться и взять список литературы, который он обещал для нее составить. Они грустно посмотрели друг на друга.

– В пионерском лагере мы обычно обменивались адресами и обещали писать друг другу письма, – сказала Оксана.

– Ну и что, писали? – улыбнулся Василий Сергеевич.

– Одно, два, потом все прекращалось, затягивала новая жизнь, новые друзья. Все забывалось. Но я не хочу, чтобы забылось то, что было здесь.

Василий Сергеевич покачал головой:

– Боюсь, что писать друг другу письма у нас не будет времени.

– Это точно. Поэтому я и не прошу ваш адрес. Но я надеюсь, что через год мы снова встретимся здесь в период цветения деревьев. Да?

– Замечательно. Я согласен.

Они немного помолчали, глядя друг на друга, и Оксана развернулась, чтобы уйти. Уже на пороге она услышала:

– Спасибо вам, Оксаночка. Благодаря вам я перестал чувствовать себя одиноким.

На обратном пути Оксана готовилась к погружению в рабочие будни. Она изучала документы, разговаривала по телефону с партнерами и продумывала стратегию выхода из создавшегося кризиса.

Когда они въехали в город, от монастырских стен ее недавней обители Оксану отделяла не просто дорога в несколько сотен километров, а огромная психологическая пропасть. Оксана-философ уснула, к жизни вернулась Оксана-бизнесмен.

Войдя в офис, она окинула всех взглядом, который снова приобрел характерную жесткость. Работники, как кролики под гипнозом удава, замерли там, где этот взгляд их настиг. Оксана заняла свое место в президентском кресле и начала внеплановую оперативку, посвященную ее возвращению из отпуска.

– Ну, Софья Александровна, объясните мне еще раз, почему я вынуждена была прервать свой отпуск и срочно вернуться?

Соня встала. Вкратце все было так: конкуренты выбросили на рынок товар намного дешевле того, который поставляла их компания. В результате реализация их товара временно приостановилась, и по этой причине на счет не поступили деньги, которые планировалось отправить на погашение кредита. В итоге на погашение кредита пошли средства из фонда заработной платы и всем сотрудникам задержали выдачу денег.

– Проблема в том, – вздохнула Соня, – что люди требуют зарплаты немедленно и отказываются работать, пока долг не будет погашен.

– Что, забастовка?

– Да, уже неделю.

– Замечательно! А вам не пришло в голову снизить цены на наш товар?

– Это вопрос к Сергею Юрьевичу.

Оксана перевела взгляд на начальника отдела реализации.

– А что я мог сделать? – возмущенно заговорил тот. – Отдел маркетинга сообщил мне об этом демпинге слишком поздно. Да и для того, чтобы снизить цены, пришлось бы объехать все магазины и поменять накладные. Во-первых, это двойная работа, за которую нам никто не заплатит, а во-вторых, главный бухгалтер не одобрила бы этого.

Оксана перевела взгляд на главного бухгалтера.

Юлия Петровна, женщина с одутловатым лицом, злобно поджала губы и немедленно набросилась на начальника отдела реализации:

– Но вы ведь не обращались ко мне с этим предложением! Откуда вы знаете, что я не одобрила бы?!

– Да потому что это была ваша инициатива – задрать цены до максимума, мотивируя тем, что на рынке у нас нет конкурентов! – расшумелся Сергей Юрьевич. – А они взяли да появились!

– Но вы ведь не сообщили мне об их появлении!..

Оксана хлопнула по столу рукой.

– Прекратите препирательства! – крикнула она, потирая отбитую ладонь. – Какой смысл сейчас искать виноватых? Надо дело спасать! Вы, Юлия Петровна, срочно посчитайте минимальную цену на этот товар, а вы, Сергей Юрьевич, снаряжайте менеджеров в магазины на переоценку товара.

– Но…

– Что еще?

– Весь персонал бастует! Пока не выплатят зарплату, никто не пошевелит и пальцем.

– То есть как? – Оксана изобразила крайнюю степень удивления. – Но если нет денег, как мы сможем выплатить зарплату, пока не начнется реализация?

В кабинете воцарилась тишина. Оксана обвела взглядом всех начальников отделов. На их лицах не было и следа озабоченности. Кто-то смотрел в окно, кто-то на Оксану, кто-то на часы.

– Юлия Петровна, а бухгалтерия тоже бастует?

– Да, и бухгалтерия тоже, – качнула двойным подбородком Юлия Петровна.

– И вы, видимо, тоже?

– Я? Ну-у… э-э-э…

– Понятно. – Оксана окинула взглядом других начальников отделов. – А есть здесь кто-нибудь, кто не бастует?

– Я не бастую, – донесся из угла голос ее верного шофера.

– И я, – подняла руку Соня, с надеждой оглядывая всех присутствующих.

Больше никто руку не поднял.

Оксана закрыла глаза и откинулась на спинку кресла. Несколько минут она размышляла, после чего задала вопрос главному бухгалтеру:

– Какая сумма задолженности по зарплате?

Юлия Петровна назвала цифру.

– Алексей, продавай мой «мерседес», должно хватить. Дамы и господа, деньги будут…

Все обрадованно зашуршали.

– …на расчет! – закончила фразу Оксана. – Все, кто желает получить деньги, должны написать заявление об уходе по собственному желанию. София всех рассчитает.

В кабинете наступила гробовая тишина. Такого поворота событий никто не ожидал. Все продолжали сидеть на своих местах.

– Дамы и господа, я прошу донести эту весть до ваших подчиненных, – нарушила молчание Оксана. – Кто откажется писать заявление по собственному желанию, будет уволен по статье за невыполнение служебных обязанностей.

– Вы блефуете, Оксана Васильевна, – с презрением бросила Юлия Петровна. – Нельзя уволить всех сразу. Это равносильно уничтожению собственной компании.

– А с чего вы взяли, Юлия Петровна, что я не собираюсь ее уничтожить? – радостно воскликнула Оксана. – Я не понимаю, как раньше эта гениальная идея не пришла мне в голову! Мне надоело каждый день видеть ваши жадные и ленивые физиономии! Я хочу освободиться от вас и освободить вас от себя. Всё, дамы и господа! Оперативка закончена, все свободны! Алексей, поехали домой. – Она встала и вышла из кабинета.

Тем временем в деревне…

Александр сидел под деревом в позе «лотос», прислонившись к шершавому стволу и закрыв глаза. Но лицо его не выглядело умиротворенным, как это обычно бывает у человека медитирующего. Скорее, оно отображало страсти, бушующие в душе молодого человека.

Вот уже несколько дней Александр сражался со своим «кубиком». Сначала он вообще не мог сосредоточиться на упражнении, его постоянно отвлекали разные пустые мысли. Стоило только, например, ему «нарисовать» образ стен, как какая-то лохматая серая сущность мультяшной внешности вламывалась, а точнее, прорывалась сквозь них, как сквозь бумагу, и начинала заливисто хохотать противным скрипучим голосом и показывать пальцем на него, сидящего посередине ненадежного укрытия. «Ой, посмотрите на Ведьму! Ха-ха-ха! Он возомнил себя великим знахарем! Ой, держите меня!» – и сущность падала, держась за живот, и принималась кататься по маленькой хрупкой комнате, производя в ней еще бóльшие разрушения.

Своим поведением эта тварь напоминала Александру противного соседского мальчишку, который в детстве все время задирал его и смеялся над ним. Кончилось тогда все тем, что Санька, будучи еще дошколенком, разбил нос весельчаку, не посмотрев, что тот выше его на голову.

Но приструнить таким же образом серую тварь не получилось. После каждого удара в нос она с ревом убегала куда-то вдаль, а стоило отстроить стенки заново, опять проламывала их и начинала издеваться с новой силой.

Александр рассказал об этом явлении Владимиру, был осмеян и получил короткую рекомендацию: «Сам разбирайся со своими внутренними тварями!»

Александр разобрался. Решение пришло неожиданно в виде тележки с кирпичом и носилок с цементом.

Во время студенческих каникул он ездил работать в стройотряд, поэтому хорошо знал, что надо делать. Взяв из воздуха, прямо как в мультике, мастерок, ловко выложил стены кубика из кирпича, залил пол цементом, навесил потолок из прочных дубовых досок и уселся в центре.

Не прошло и минуты, как серая тварь снова попыталась ворваться в его убежище, но вместо победного хохота Александр услышал из-за стенки жалобное поскуливанье. Очевидно, тварь обломала когти о прочную кладку. После этого лохматая сущность еще немного поскреблась, пытаясь найти слабое место в стенках, но через некоторое время удалилась с громким рыданием и обиженными угрозами.

После этого Александр уже мог спокойно выстраивать свой «кубик» четыре раза в день. Но начались другие проблемы.

Во-первых, сильно заболела спина, потом началась головная боль. А через неделю занятий взбунтовалась печень со всеми вытекающими отсюда последствиями.

«Последствия» вытекали буквально: жуткие рвота и понос сопровождались высокой температурой и ознобом. Состояние было очень похоже на желтуху, которой он заразился в армии. А с этой заразой шутки плохи.

Александру было не столько плохо, сколько страшно. Он лежал под яблоней и вспоминал, как валялся в госпитале под капельницей. Каждый час его состояние проверяла симпатичная медсестра, брала анализы, ставила уколы. Раз в день его посещал главный врач и с озабоченным видом интересовался его самочувствием. Тогда Александр знал, что его жизнь в надежных руках советских медработников, что за нее несут ответственность опытные врачи, и поэтому был спокоен. А сейчас…

Рая напоила его каким-то отваром, после которого ничего не изменилось. Она пожала плечами и сказала: «Ну, если раковая шейка не помогла, значит само пройдет». Этот оптимистический прогноз не добавил Александру спокойствия, и он попросил Раю сходить за Владимиром.

Владимир пришел через пару часов, спокойно сел возле измученного Александра, заглянул ему в глаза и сочувственно спросил:

– Ну что, брат, колбасит?

У Александра не было сил, чтобы сострить в ответ, поэтому он просто кивнул, с надеждой глядя на друга.

– Ничем помочь не могу, – развел руками Владимир, – это у тебя ломка, побочный эффект от первого упражнения… Да, да. Не удивляйся. У меня тоже было обострение хронических заболеваний, когда я его делал. Горло заболело и ухо. Дед твой мне тогда сказал, чтобы я не волновался, а главное ни в коем случае не прекращал делать упражнение. А болезнь сама пройдет.

Это известие успокоило Александра, и оставшуюся неделю он честно строил «кубик» в перерывах между сном под яблоней и походами в туалет.

Не блеф

– Ну, Ксюха, ты даешь! – выразил свое восхищение Лёха, когда они отъехали от офисного здания. – Классно ты их! Перепугались, засуетились, начальники хреновы! Сейчас как миленькие отменят свою забастовку и побегут пинать подчиненных.

– Как отменят? – Оксана удивленно посмотрела на Алексея. – Ты что, хочешь сказать, что это начальники отделов ее организовали?

– А ты что думала, что это бунт народных масс? Конечно начальники! И бухгалтерша во главе этой банды.

– Подожди, подожди… Это твои домыслы или ты это точно знаешь?

– Ой, Ксюха! Где-то ты сильно умная, а где-то такая наивная, что я прямо удивляюсь. Ну сама подумай! Как простые работники могли организовать забастовку? И из-за чего? Из-за недельной задержки зарплаты? Да они и дольше ждали, первый раз, что ли?

– Действительно…

– По-моему, все это было специально сделано, чтобы появился повод выставить тебе ультиматум от начальников отделов, а ты взяла и обломала их. Ну, молодчина!

– А чего они хотели-то?

– Как чего? Повышения зарплаты, наверное.

– Так для этого можно было просто собраться и вежливо попросить, а не пилить сук, на котором сидят. Нет, что-то здесь не то…

– Да какая разница, чего они хотели? Теперь уже точно ничего не хотят. Теперь они полгода будут как шелковые.

– Какие полгода, Лёш? Ты что, не слышал? Они все увольняются. Либо по собственному, либо по статье. И это не блеф. Я серьезно.

Алексей, забыв о дороге, уставился на Оксану:

– Как это – серьезно? Ты что, с ума сошла?

– Смотри куда едешь! – заорала Оксана. – А то кому мой джип разбитый нужен?

– Ты что, серьезно собралась его продавать?! – Алексей резко затормозил посреди улицы. Включив сигнал аварийной остановки, он уронил голову на руль. Раздался громкий протяжный вой автомобильного гудка. – Ксюха, – простонал Алексей, – скажи, что ты шутишь!

– Лёш, что с тобой? – удивилась Оксана. – У меня остаются еще две машины, мне их что, солить, что ли?

– Да ты ничего не смыслишь в машинах! По сравнению с этой те твои тачки – жалкие клячи! Это же… Это же не машина, это же верный конь, это же зверь! – И Алексей начал гладить внедорожник, как живое существо, по рулю и приборной доске.

Оксана уже привыкла к эксцентричному поведению своего одноклассника, поэтому спокойно наблюдала эту истерику.

– Лёха, хватит дурачиться. Поехали.

– Оксана, скажи, что ты пошутила, а то я умру прямо здесь!

– Ничего с тобой не случится, я не пошутила. Ну на самом деле, зачем мне такой мощный автомобиль, если в городских пробках он ездит с той же скоростью, что и моя старенькая «копейка»?

– Зато как он идет по трассе!

– Как? С той же скоростью, что и другие, – сто двадцать километров в час. Хотя выжмет и двести, но у нас нет дорог, Лёш, по которым можно так разогнаться.

– Но это же внедорожник!

– А мы что, часто ездим по болотам? Или по деревням?

– Но, Оксана… Ты не продашь его за ту цену, которую он реально стоит.

– Ну и ладно. Половины вполне достаточно, чтобы выдать людям расчет.

– Ты что, всерьез решила закрыть фирму?

– Вроде бы я объявила об этом еще в офисе. Ты что, спал?

– Я думал, что это просто… Ксюха, что они с тобой сделали в этом санатории?

– По-моему, они меня оживили.

На следующий день Оксана явилась на работу как обычно. У кабинета ее уже ждала целая очередь посетителей.

Первой вошла Юлия Петровна, главный бухгалтер. Ласковым голосом с модельной улыбкой она сообщила, что цена товара снижена до возможного минимума, все прайсы пересчитаны и уже отданы в отдел реализации.

С такой же улыбкой Оксана сказала:

– Благодарю вас, Юлия Петровна. Вижу, вы смогли убедить свой отдел задержаться после работы. Это очень благородно с вашей стороны, что перед увольнением вы решили оставить дела в порядке.

Улыбка сползла с лица Юлии Петровны, потом снова попыталась залезть обратно. Получилось кривовато.

– Оксана Васильевна, ну зачем же так-то? Все же прекрасно понимают, что совершили ошибку. Зачем же доводить дело до полного краха?

– Я не собираюсь ничего доводить, Юлия Петровна. Я собираюсь продать свой бизнес какому-нибудь более энергичному коммерсанту. Я устала. Я хочу заняться чем-нибудь другим.

– Ну, так и продайте свой бизнес вместе с нами, – быстро предложила Юлия Петровна.

– Я не торгую… людьми. Извините. Если новый владелец фирмы пожелает взять вас на работу, то…

– Но вы не имеете права увольнять всех нас!

– Это почему? Вы отказались выполнять свои обязанности, из-за вашей халатности фирма понесла убытки. Почитайте трудовой кодекс. И если вы сегодня не напишете заявление, то можете считать, что со вчерашнего дня вы уволены по статье и зря пришли на работу. И передайте всем остальным за дверью: если они стоят там, чтобы сообщить мне, что работа уже сделана, то они опоздали.

Юлия Петровна вышла, хлопнув дверью. Очевидно, она не передала стоящим в очереди сотрудникам просьбу Оксаны, потому что подобный разговор пришлось повторить несколько раз в разных вариациях:

– Оксана Васильевна, но я не участвовала в забастовке…

– Что-то я не видела вчера вашей руки, когда спросила, кто не участвует. Вы что, спали на оперативке? Пишите заявление.

Или:

– Оксана Васильевна, я раскаиваюсь. Простите меня. У меня на иждивении жена и двое детей.

– Жаль. Теперь жене придется устроиться на работу. Но и у вас будет больше шансов найти новое место, если вы напишете заявление по собственному желанию.

Когда все бунтари уже отметились и разбрелись по своим отделам писать заявления, в кабинет робко вошла высокая девушка. Оксана мельком взглянула на нее и спросила:

– Что-то я вас не помню. Вы новенькая?

– Надеюсь, – сказала девушка.

– Не поняла. Что значит «надеюсь»?

– Я хочу устроиться к вам на работу.

– Спасибо, но я продаю дело. Обращайтесь к новому владельцу.

– Интересно, как можно продать дело?

Оксана подняла глаза на странную гостью.

Что-то неуловимое заставило Оксану задержать на ней взгляд, а задержав его на несколько секунд, она поняла, что не хочет, чтобы эта девушка уходила.

– Очень просто. Берешь и продаешь. Лицензии, базы данных, договоры, помещения, ну и остатки товара, разумеется.

– Это называется «продать фирму», – возразила девушка. – Но как продать дело?

– А разве это не одно и то же?

– Для меня нет.

– Интересно. И что же для вас «дело»?

– Дело… – Девушка задумалась. – Это реализация творчества души, это наполнение времени, а значит жизни. Это игра, постановка задач и решение их. Дело – оно как котенок или жеребенок. Рождается, живет, любит своего хозяина. Дело – это неотъемлемая часть того, кто его создал. А фирма – это результат дела. Можно продать фирму как результат сделанного вами дела, но само дело продать нельзя. Тот, кто купит вашу фирму, станет делать с ней свое дело, а вы свое дело делать перестанете. Или начнете делать какое-то другое, более интересное на данный момент для вас дело.

– Красиво сказано. Вы философ? – улыбнулась Оксана.

– Нет. Я бухгалтер.

– Я обязательно взяла бы вас на работу, но…

– Я знаю, что у вас сейчас трудности. Поэтому согласна работать бесплатно.

Оксана округлила глаза:

– Так не бывает. Какой в этом смысл?

– Смысл есть. Могу попытаться объяснить, если вам любопытно.

– Давайте! – И Оксана поудобнее устроилась в кресле.

– Я закончила институт, экономический факультет. В своей дипломной работе я предложила новую экономическую модель предприятия.

– Ну, замечательно! Надеюсь, вы защитили диплом на «отлично»?

– Что такое это «отлично», если отличную модель никто не желает воплощать в жизнь?

– Почему же?

– Да потому, что каждое предприятие живет своей размеренной привычной жизнью и ничего не желает в этой жизни менять. Потому что молодой специалист, особенно умный и инициативный, представляет серьезную угрозу специалистам предпенсионного возраста.

– А вы, значит, и есть тот самый умный и инициативный? – усмехнулась Оксана.

– Да, возможно, я выгляжу самоуверенно и глупо. Но я хочу увидеть, как моя модель будет работать в реальном мире. Понимаете, я вложила столько творчества в эту идею, я вынашивала ее как ребенка, просчитывала. А оказалось, «надеть» на предприятие, не перестроив психологию персонала. И поэтому, когда моя сестра Соня рассказала мне о вашем решении всех уволить, я отважилась рискнуть и предложить себя одну взамен всей вашей бухгалтерии и экономического отдела. И абсолютно даром.

– Нескромно…

– Да. Мой муж достаточно зарабатывает, чтобы я могла себе это позволить. Я хочу воплотить в реальность свою идею. Думаю, что для этого мне понадобится примерно полгода.

– А потом?

– А потом будем договариваться заново. Если ничего не выйдет, вы сможете продать свою фирму, а если моя модель заработает, то поговорим о моей зарплате.

– Хорошо. Но прежде чем окончательно согласиться, мне хотелось бы посмотреть на вашу модель в теории.

– С удовольствием! – воскликнула девушка и принялась доставать из портфеля какие-то бумаги.

– Стоп, стоп, стоп! – остановила ее Оксана. – Вы что, хотите начать прямо сейчас?

– А зачем тянуть-то?

Оксана помедлила немного и нажала кнопку селектора:

– Соня, никого ко мне не пускайте.

Несколько часов Оксана вникала в оригинальную идею экономической стратегии предприятия. Она и представить не могла, что все может быть настолько просто, красиво и эффективно. Новая знакомая так увлеченно рассказывала о своем детище, так эмоционально и убедительно отвечала на вопросы, что, когда июньское солнце покатилось за горизонт, Оксана уже не представляла свою дальнейшую жизнь без этой многообещающей игры.

– Вы приняты на работу, – сказала она в одиннадцать часов вечера, когда вопросов у нее больше не осталось. – Завтра с утра пишите заявление.

– Зачем же с утра? Давайте прямо сейчас.

– Но уже поздно, Соня ушла…

– Никуда она не ушла. Сидит ждет меня.

Оксана выглянула в приемную и увидела занятную картину: Алексей лежал на стульях и читал книжку, Соня за столом заполняла трудовые книжки бывших работников предприятия, а напротив нее в кресле развалился незнакомый длинноволосый парень в джинсах с дырами на коленях.

– Всем привет, – сказала Оксана. – Хочу представить вам нашего нового бухгалтера-экономиста. Кстати, я даже не знаю, как ее зовут…

– Алёна, – сообщили хором Соня, Лёха и незнакомый парень.

– Очень приятно, Алёна, – обернулась Оксана к девушке, которая вслед за ней вышла из кабинета. – А может быть, тогда вы сразу же меня познакомите и с этим молодым человеком?

– Конечно, – улыбнулась Алёна. – Это мой муж Павел. Кстати, очень хороший программист. Я хочу, чтобы он написал программу для нашей новой экономической модели, потому что стандартный бухгалтерский софт здесь не подходит.

– Замечательно, – одобрила Оксана. – И сколько вы, Павел, хотите за составление этой программы?

– Да вы что?! – возмутился Павел. – Для Алёнки я все делаю даром! Тем более что я программу уже написал, осталось только обкатать и настроить.

– Но если вы оба хотите работать бесплатно, кто же будет вас содержать?

– Да придумаем что-нибудь, – пожал плечами Павел.

– Соня, оформляй обоих на ставки начальников отделов. Всё. Хочу спать. Поехали, Лёха.

Дома Оксану ожидала расстроенная мама.

Оксана ничего не сказала ей о своем вчерашнем решении продать фирму, но кто-то уже позвонил ей и доложил. Несчастная Елена Сергеевна, зная упрямый характер дочери и не надеясь отговорить ее от этой затеи, стояла перед иконами и громким театральным шепотом причитала:

– Ой, Господи, помилуй нас, грешных, вразуми Ксюшку, не дай ей наделать глупостей. Ведь если она дело отцовское загубит, то по миру нас пустит. А ей на лечение какие деньги нужны огромные…

Оксана послушала мамину импровизацию и сообщила:

– Мамуля, Бог тебя услышал. Я решила фирму не продавать. У нас есть что-нибудь поесть?

– Правда? – обрадовалась Елена Сергеевна. – Ой, Господи, слава Тебе! Услышал рабу свою Елену. Суп на плите.

– От кого ты узнала? – спросила Оксана, наливая себе суп.

– Да какая разница? Главное, что сказали люди добрые, сообщили…

– Ну, это твоим добрым людям никак не помогло. Я их все равно уволила.

– Что, всех? А кто ж у тебя работать-то будет?

– Рабы Божьи, мама.

– Как это?

– А вот так. Наконец-то Бог меня услышал и послал мне в помощь своих Рабов.

– Опять богохульствуешь. – Елена Сергеевна махнула рукой и пошла спать.

Второе упражнение. «Кристалл»

К концу второй недели «домик» Александра окончательно перестал шататься и съезжать вперед, стенки приобрели прочность и надежность, а серая тварь, потеряв всякую надежду на успех, больше не совалась и даже не давала о себе знать злобным поскуливанием и поскребыванием.

Болезнь тоже ушла, оставив как напоминание о себе бледность и синеву под глазами да еще заострившиеся скулы и слабость в ногах. Но эта слабость не помешала Александру ровно на пятнадцатый день своих занятий отправиться на ужин к Кузнецовым с целью узнать о втором упражнении.

После ужина, за которым Александр почти ничего не ел, они остались с Владимиром в столовой, и Владимир начал рассказывать:

– Теперь тебе надо сломать прочные стены твоего убежища и вместо них построить прозрачный, тонкий, как бы хрустальный дом. Но только форма его уже должна быть не кубической, а… кажется, это называется октаэдр. Ну, как будто две пирамиды срослись между собой основаниями. Твое сердце должно находиться точно в середине этого кристалла, и из него через все вершины октаэдра должны уходить лучи в бесконечность.

– Прямо урок геометрии какой-то…

– А ты думал, все так просто? Слушай дальше. Потом ты должен представить, что в твоей груди горит солнце и что свет от него наполняет этот кристалл. И когда свет уже не сможет поместиться внутри стенок, ты через вершины кристалла по лучам выпустишь его в Космос.

– Подожди. Как свет может не поместиться внутри прозрачных стенок? И как я могу выпустить его сквозь вершины кристалла?

– Понимаешь, Сань, для твоего воображения нет ничего невозможного. Да, в физическом мире свет проходит сквозь прозрачные стенки, а в твоем упражнении он должен от них отражаться и возвращаться обратно к тебе. И он должен иметь плотность, и он должен не помещаться внутри твоего кристалла. А выпускать через вершины – это совсем просто. Видел лазерные лучи в фантастических фильмах? Вот такие же и излучай. Делать упражнение надо так же четыре раза в день в течение двух недель.

– Слушай, Володь, а дед не объяснял, зачем это нужно? Я, конечно, доверяю ему и не думаю, что это может принести мне какой-нибудь вред, но все равно. Если пьешь лекарство, то надо хотя бы знать для чего оно. А еще хотелось бы знать, какие побочные эффекты у этого лекарства.

Владимир рассмеялся:

– Да, извини, не предупредил тебя сразу о побочных эффектах. Но я даже предположить не мог, что у тебя все так запущено. Чем больше всякой заразы в организме, тем сильнее реакция. Эти упражнения корректируют твое энергетическое тело. А в гармоничной ауре многим паразитам жить невозможно. Вот они и бунтовали, пытались тебя остановить. Но ты не испугался и довел дело до конца, и организм их всех из себя повышвыривал. А из физического тела они через понос да температуру ушли.

– Ну, спасибо, успокоил. Но все равно хотелось бы знать, каких результатов ожидать после этого «кристалла». Помнишь, ты говорил, что второе упражнение на тебя произвело сильное впечатление.

– А ты никаких результатов не ожидай. Просто делай. Дед Ефим сказал, что это упражнение зажигает сердце.

– Как у Данко?

– Какого Данко?

– Ну, ты что, не помнишь легенду про Данко, который зажег свое сердце и осветил людям путь, вывел их из тьмы, а сам умер, и какой-то козел его сердце раздавил потом. В школе учили.

– Я в школе плохо учился, – поморщился Владимир, – но что-то помню. У нас в пионерском лагере один отряд назывался «Данко», и они на линейке каждое утро орали девиз «Зажги свое сердце, отдай его людям». Такая ерунда! Сердце надо зажечь внутри себя и людям его не отдавать. Для себя его надо зажечь, понимаешь?

– Как-то противоречит это нашему социалистическому воспитанию.

– Вот поэтому и надо заново все выстраивать. Социалистическое образование было нацелено на создание безликой народной массы. Пойми: человек, не имеющий в груди горящего сердца, болен, безволен, одинок и никому не нужен. Но сердцу свойственно загораться, особенно у молодых. Может быть, для того и был создан этот девиз и вколачивался в головы детей, чтобы они подсознательно вырывали свои сердца и бросали их в толпу на растоптание. Нет, светить надо в первую очередь себе, а уж если света будет излишек, вот тогда и поделиться можно.

– Все равно. Как-то эгоистично. Не укладывается в голове.

– А ты посмотри с другой стороны. Давай возьмем, к примеру, козу. Она отдает нам излишки питательных веществ в виде своего молока, но от этого она только получает удовольствие. А если она отдаст нам свое вымя, то кому от этого будет польза? Коза без вымени никому не нужна, и вымя без козы тоже абсолютно бесполезно. Трудно поменять заученные с детства установки, но это необходимо. Вот только если люди начинают менять их не изнутри, а снаружи, получаются извращения разные.

– Например?…

– Ну, например, проявления карьеризма, жадности. Человек пытается заполнить внутреннюю пустоту, но это не приносит удовлетворения. «Жить для себя» человек понимает как «отобрать у другого», но это только усугубляет одиночество и внутренний холод. Если же человек начинает «гореть для себя», то своим светом он освещает и обогревает близких людей, поэтому люди сами готовы все ему отдать, чтобы только оказаться поближе к нему.

– Ну, так это один из способов захвата власти!

– Можно сказать и так, только в первую очередь надо захватить власть над собой. А когда власть над собой будет в твоих руках, тебе уже не захочется власти над другими.

– Почему?

– Да потому что власть над собой… не позволяет другим владеть тобой. А власть над другими делает тебя зависимым от этих других и дает им власть над тобой.

– Что-то ты меня совсем запутал, – признался Александр.

– Вот поэтому твой дед почти ничего мне и не объяснял, чтобы не запутывать. Он просто давал упражнения и говорил, что, когда моя душа настроится на нужный лад, она сама начнет «вспоминать знания». Вот тогда ее уже никто не сможет запутать.

– А почему же ты так гладко излагаешь, если он не объяснял?

– Сам размышляю, думаю, читаю книги, выясняю, что об этом разные учителя говорят. Знаешь, что я заметил?

– Что?

– Что понять можно только то, что твоя душа уже готова понять. Ведь для того, чтобы вместить какое-то знание, надо иметь определенный объем свободной памяти, а чтобы его осмыслить, необходимо достаточное количество оперативной памяти. Но и то и другое абсолютно бесполезно, если твой компьютер не имеет источника питания. Так вот «горящее сердце» – это и есть тот самый источник питания твоего компьютера, а все остальные параметры – это твоя генетика.

– Володь, ты сейчас совсем абракадабру какую-то несешь. Я ж ни черта не понимаю в компьютерах.

– Как? – Владимир посмотрел на Александра как на динозавра доисторического.

– Ну, вот так. Не было у меня такой возможности.

– Да ты что, парень! – возмутился Владимир. – На дворе двадцать первый век, а ты не знаешь, что такое компьютер?!

– Володь, да у меня даже телевизора нет.

– Слушай, договорись с Вовкой-младшим, он тебя с большим удовольствием познакомит со своим железным другом. Хорошо?

– Ладно, договорюсь. Но сейчас переведи для меня то, что ты сказал, на какой-нибудь другой язык.

– Гм-м, «переведи»… Вообще, человек создал компьютер по образу и подобию своему. Но компьютер намного примитивнее человека, поэтому на его примере очень просто объяснить, как работает человеческое сознание… Трудно объяснить еще проще… – Владимир задумался ненадолго, потом засмеялся и спросил: – Ты сможешь съесть арбуз?

– Смогу, конечно, – удивленно улыбнулся Александр.

– Целиком?

– Нет. По кусочкам.

– Правильно. Но даже кусочки его ты будешь откусывать, потом пережевывать и только после этого проглатывать.

– И что?

– А то. Истина, или полное знание, – это арбуз. Сколько ты сможешь его съесть за один раз, определяется объемом твоего желудка. А время, за которое ты сможешь его съесть, определяется объемом рта и скоростью работы челюстей.

– Так. И что?

– А то, что, когда ты съешь последний кусок арбуза, первый из тебя уже выльется, и в результате весь арбуз, а в нашем примере – истина тебе не доступна. Ты можешь видеть ее только частями.

– Ой! – Александр почесал затылок. – Что-то я уже потерял нить.

– Ладно, Сань. Иди делай упражнение, а то у тебя на понимание сил нет. Какой толк впихивать в тебя арбуз, если у тебя челюсти не жуют?

Новая экономическая модель

Вернувшись на следующий день в офис и устроившись в своем кожаном крутящемся кресле, Оксана лениво включила компьютер. Первый раз в жизни она чувствовала, что работать ей не хочется. В голову лезли воспоминания о «монастырских каникулах», о вопросах, ответов на которые она пока не нашла, о разговорах с Василием Сергеевичем.

Вдруг она встрепенулась и достала из сумки лист бумаги со списком книг, которые он посоветовал ей почитать. Пробежав глазами названия, она нажала кнопку селектора:

– Соня, там Лёха еще не уехал?

– Нет, – услышала она в ответ, – вот он здесь у меня сидит.

– Пусть зайдет.

Через пару секунд в дверях появился Алексей. Оксана протянула ему список:

– Лёш, съезди, пожалуйста, в книжный магазин, купи для меня эти книги.

– Без проблем. – Алексей развернулся, чтобы идти выполнять задание.

– Подожди… Сядь, пожалуйста.

Он присел на краешек кресла для посетителей.

– Сядь поудобнее, я хочу с тобой поговорить.

На лице Алексея отразились настороженность и беспокойство. Очень уж необычным тоном завела Оксана этот разговор.

Обычно они общались двумя способами, вернее, это были две крайности. Первая: Оксана отдавала приказы ледяным тоном и игнорировала его шутовские ответы типа «Да, ваше высочество!» или «Есть, товарищ генеральша». И вторая: Оксана общалась с ним как с другом детства, бестолковым пятиклассником, голосом капризной отличницы, которая помогает ему учиться в обмен на то, что он таскает ее портфель и угощает мороженым. Был еще третий способ, но к полноценному общению он не имел отношения. Это когда Оксана размышляла вслух, изредка обращаясь к нему за поддакиванием. В такие моменты он спокойно мог думать о чем-нибудь своем, вовремя реагируя на остановки в ее речи кивком или словами «да, конечно».

Сейчас, судя по незнакомой интонации Оксаны, разговор предстоял неординарный. Алексей не очень любил серьезные разговоры, поэтому весь напрягся.

– Лёш, – начала Оксана после небольшой паузы, – почему ты на меня работаешь?

Глаза Алексея расширились от удивления.

– Как почему? Работа у меня такая – на тебя работать. Ты мне деньги платишь.

– И все? Только из-за денег?

В груди у Алексея сильно застучало.

– Ксюш, ты чего? – побледневшими губами проговорил он.

– Ничего, просто спрашиваю, – пожала плечами Оксана. – А тебя зарплата устраивает?

– Ну-у… я бы не отказался от повышения, но в общем-то и так ничего. Хватает.

– Скажи, а если тебе предложат другую работу с зарплатой в два раза выше?

– Это кто это такой щедрый? – криво улыбнулся Алексей, не понимая, чего от него хочет Оксана.

– Да не важно. Допустим, кто-то предложит.

Алексей нахмурился и после напряженной паузы сказал:

– Откажусь.

– Почему? – то ли обрадовалась, то ли удивилась Оксана.

– Потому что это наверняка сыр в мышеловке. Обычным шоферам столько не платят. Если предложат такую зарплату, значит будут иметь в виду еще какие-то услуги, которые я, возможно, выполнять не захочу.

– То есть ты хочешь сказать, что если ты не захочешь что-то делать, то ты не будешь этого делать ни за какие деньги?

– Ксюха! – Алексей вскочил. – Чего ты от меня хочешь?!

– Я хочу понять. Ты у меня невольник, наемник или помощник?

Алексей на несколько секунд замер, а потом свалился обратно в кресло с облегченным вздохом:

– Фу-у-у, а мне уж какая только фигня в голову не полезла!

– Интересненько, интересненько! – прищурилась Оксана. – И какая же это «фигня» полезла тебе в голову?

– Ой, Ксюх, даже не спрашивай, мне уже стыдно.

– Ты что, решил, что я хочу сделать из тебя своего высокооплачиваемого любовника?

После этой фразы Алексей закатил глаза и медленно скатился с кресла под стол, а Оксана расхохоталась звонким заливистым смехом, которого Алексей не слышал, пожалуй, с пятого класса.

Насмеявшись и вытерев слезы, она заглянула под стол:

– Извини, вылезай, я совсем не это имела в виду.

– Правда? – Из-под стола показалась взъерошенная Лёхина голова.

– Правда. Просто в санатории я познакомилась с одним мужчиной…

– Да ты что?! – восторженно заорала голова. – Ксюха, ты познакомилась с мужчиной? Неужели?

– Это не то, что ты думаешь, – повертела пальцем у виска Оксана. – Он мне в отцы годится. Так вот он мне сказал, что все работающие люди делятся на три группы: невольники, наемники и помощники. Невольник – тот, кто вынужден выполнять любое задание хозяина. Наемник – тот, кто за деньги готов делать только то дело, которое ему нравится. А помощник – это тот, кому дело нравится настолько, что он ощущает его своим, видит в нем возможность реализации своего творчества и поэтому готов просто помогать, бесплатно. Когда к нам пришли Павел с Алёной, я поняла, что такое помощники. Когда Василий Сергеевич мне про это рассказывал, я думала, что в нашем мире третий вариант не возможен, а оказывается… В общем, я решила узнать, к какой категории относишься ты.

Алексей выслушал речь Оксаны и серьезно сказал:

– Я, наверное, все-таки больше наемник, чем помощник, хотя… Знаешь, если бы ты заявила: «Все, Лёха, не могу больше тебе платить, иди ищи другую работу», то я бы предложил тебе вот что: «Ксюха, давай я буду по вечерам бомбить на одной из твоих машин, а днем просто помогать тебе, если понадобится».

Оксана улыбнулась:

– Знаешь, возможно, на время внедрения этой новой Алёниной системы придется воспользоваться твоим предложением.

– Ну и ладно. Слушай, а в чем хоть эта система заключается?

– Ну, если в двух словах, то все люди, которые работают в фирме, становятся помощниками друг для друга. Больше не будет «невольников», им в этой модели просто нет места.

– Ого! Это как?

– Да оказывается, очень просто. Просто, как все гениальное.

– Все работают бесплатно?

– Нет. Все работают на себя. И получают столько, сколько могут заработать. Больше никто никому не платит жалованье.

– То есть ты всех менеджеров переводишь на процент от прибыли?

– Так они и раньше были на проценте. Но это не делало их свободными… Ой, ну это долго рассказывать. Мне Алёна несколько часов свой диплом защищала, а ты хочешь, чтобы я тебе за пять минут рассказала. Узнаешь постепенно. Все, езжай в книжный.

– Ладно, поехал! – Алексей бодро вскочил и умчался.

Оксана встала и подошла к окну. С улицы на нее смотрел мир, наполненный новыми красками и смыслами. Оксана улыбнулась ему, прижавшись лбом к гладкому стеклу.

– Ну что? Начинаем РАботать? – И она подмигнула кому-то в небесной выси.

В ответ Он подмигнул ей, на секунду спрятав Солнце за белым прозрачным облачком.

Конец первой книги

Примечания

1

[i] См.: Евангелие от Марка,1:8.

(обратно)

2

[ii] См.: Евангелие от Матфея, 17:1-13.

(обратно)

Оглавление

Оксана

Александр

Пробуждение

Деревня деда

Монастырь

Скука

Знакомство

Деревня

Вопросы

С чего начинать

Реинкарнация

Что искать?

Радуга

Могила прадеда

Зеленая тетрадка

В гостях у друзей

Князь

Встреча

Утро

Энергия

Дрожь

Первое упражнение. «Кубик»

Красота

Слово

Раб

Славяне

Страх

Возвращение

Тем временем в деревне…

Не блеф

Второе упражнение. «Кристалл»

Новая экономическая модель

Реклама на сайте