«Рыночная цена счастья»

Овчинников Виталий Рыночная цена счастья

СОЦИАЛЬНО ЭРОТИЧЕСКАЯ ДРАМА ДЕВЯНОСТЫХ ГОДОВ

КНИГА ПЕРВАЯ

MEMENTO MORI

(ПОМНИ О СМЕРТИ)

"Помните о смерти, ибо смерть является величайшим благом для всего живущего на Земле"

Филосовская фраза.

"Не дай Вам Бог жить во

Времена Великих исторических потрясений"

Философская фраза

ЧАСТЬ 1-я

ПРОЗА ЖИЗНИ ВО ВРЕМЕНА СОЦИАЛЬНЫХ

КАТАКЛИЗМОВ

"Жизнь – есть способ существования белковых тел. . Жизнь – это физиологическое существование человека и животных"

Выписки из философского словаря

.

Предисловие

– Слушай, "Палыч", а ты людей убивал?

– Да, приходилось.

– Просто так убивал? От делать нечего?

– Просто так я не умею убивать.

– Тогда что ж – за деньги?

– Да, за деньги…

– Убивать за деньги – это же бесчеловечно?!

– Может быть, но – это моя работа…

– Работа – убивать людей?!

– Да, моя работа – убивать людей. Ведь я – киллер. А киллер – это убийца. Но убийца – по должности. А не по своей человеческой сути. Как человек, как личность – я не люблю убивать. Убивать мне приходится по своей должностной инструкции.. Меня приняли на работу в качестве специализированного убийцы. Убийцы по заказу. Так ска-зать – по вызову. Есть девочки по вызову; есть мальчики по вызову.. Они оказывают сек-ксуальные услуги, выполняют сексуальные заказы. А я – убийца по вызову, по заказу. По сути – мы одно и то же. Отличаемся только деталями выполняемой работы. Причем, ра-боты нам навязанной по контракту., Работы – обязательной, но не – любимой. Точнее, не обязательно – любимой.Противно, конечно, бывает, противно, но – платят-то – хорошо.

– А меня ты смог бы убить?

– А почему бы и нет, если закажут…

– Если – закажут?!.

– Ну, а как же иначе? Я же просто так не убиваю. Убить – это моя работа…

– А за сколько бы ты меня смог убить?

– Слушай, Олег Юрьевичь,, кончай ерунду городить. Здесь все зависть от того, как тебя закажут.

– Не понял, объясни.

– А что здесь может быть непонятного!!! Если тебя закажут, как начальника отдела нашей фирмы – это одно! Если, как мужа твоей сбежавшей жены – это другое! Ес-ли просто, как Олега Юрьевича, кому-то где-то помешавшему в чем-то – это третье, со-вершенно непохожее на первых два… Что здесь может быть непонятного?!

Элементар-нейшие вещи!. Дуракам – и то яснее ясного!.

– У вас что – расценки за услуги?!

– Ну, расценки – не расценки, а ясность полная уже – есть…

– Так за сколько ты бы меня согласился убрать?

– Слушай, кончай, Олег, этот идиотский разговор. Зачем ты его затеял?!

– А затем, чтобы заказать тебе собственное убийство..

– Тебя убивать я не стану даже за миллион долларов…

– А за сколько бы согласился?

– Слушай – пошел ты.. к этой самой…матери..

– Подожди, "Палыч", а если я – серьезно…

– Что – серьезно??!!!

– Серьезно попрошу тебя меня – убрать. За сколько – согласишься.?!

– Ну, если серьезно – на миллион ты не тянешь.. Мелковат слишком.. Не та фигура, за которую ведут торг.. Но – тысяч на пятьдесят, пожалуй – потянешь. И то – с натяжкой, с грома-адной натяжкой.. Больше на то, чтобы конце спрятать. А так – красная цена тебе тысяч десять, ну – двадцать. Двадцать пять. Не больше..

– Хорошо, Палычь, я тебя даю двадцать пять тысяч долларов наличными И ты убери меня… Очень и очень убедительно прошу. Только попроще, чтобы без осо-бых му-чений.. Мучиться жить – это я уже проходил. И это мне уже до чертиков надое-ло. До не-возможности. Не хватало, чтобы и умирать еще в муках.

Странное ощущение испытывал Олег, глядя на свои счета в банке, когда сни-мал деньги с банкомата на повседневные расходы. Счета росли невероятно. И никакой связи между своей деятельностью в этом банке и своими, постоянно растущими счетами он не видел и не находил. При всем своем желании. Связи не было никакой. Деньги на его счета просто сыпались с неба. Сыпались независимо от его усилий или же результа-тов его работы Сыпались и сыпались в буквальном смысле этого. слова. И их количест-во совершенно от него не зависело. Ни от его возможностей, ни от его желаний… Поэтому на все эти деньги он смотрел совершенно – равнодушно. Не мог смотреть иначе. Никак не мог. Они были не его, а непонятно чьи. Хотя и считались – его. В общем – чужие. Чужие деньги. Не его. Не им заработанные. А кем-то ему для чего-то подброшенные. И

"подбрашиваемые". Причем, "подбрашиваемые" постоянно. Каждый месяц.

Каждой вто-рой пятницей каждого текущего месяца. А потому – унизительные. Дурно и препротивно пахнувшие…

Он был не такой уж и дурак. Он прекрасно понимал суть происходящих вокруг него дел. Все-таки два высших образования. Одно

– техническое, МЭИ-шное, по советс-ким меркам- очень и очень престижное.. Другое – экономическое. Пусть даже и заочное. Он его получил в памятные девяностые, когда фирма, на которой он работал в знамени-тых Подлипках – рухнула. И надо было всерьез думать, как дальше жить. Он устроился по знакомству менеджером в какую-то брокерскую фирму, которая занималась "черт знает чем", а точнее – продавала за рубеж все, что можно было продать. Успешнее всего шла продажа металлолома. Где его можно было брать? Да где угодно! В одном Подмосковье стояло полу работающими или совсем неработающими сотни заводов и предприятий. Ес-ли не больше. На всех заводах – тысячи единиц бездействующего оборудования. Никому не нужного. И самого-самого разнообразнейшего. И нынешние владельцы этих предприя-тий, если только подобных людей можно было бы назвать владельцами, было согласно их продать или просто уступить за бесценок кому угодно. Чтобы хоть что-то еще сорвать со своей бездействующей и вконец умирающей недвижимости и положить в собственный карман. Лишь бы только за "наличку". Так было проще.

Проще для всех. И для фирмы, и для хозяев предприятий. Им, "новым хозяевам", так было проще прятать концы. Когда на-личка, да еще из рук в руки, то потом уже не страшны ни налоговики, ни милиция, ни ни-какие новомодные современные аудиты, а по старому – просто ревизоры…

Командовали фирмой два брата близнеца Николай и Павел, два крепких, широко-плечих и коротконогих молодых человека, крутолобых и бритоголовых, с насмешливым прищуром светло-серых, ничего не выражающих и каких-то пустых, словно бы искус-ственных, нечеловеческих глаз. Оба – москвичи, бывшие инженеры, закончили в свое время СТАНКИН и работали оба на "Красном пролетарии" в цехах старшими мастерами.

Их отец работал в одном из Министерств Союза, занимавшемся электронной про-мышленностью. Как раз той самой, что рухнула в середине 90-х в одночасье. Слишком уж далек был уровень выпускаемой в стране электронной техники, включая бытовые теле-визоры, от международного уровня. И громадные корпуса знаменитого объединения

"Ру-бин" оказались никому не нужными, и были проданы с молотка за унизительно мизерную цену, практически за даром.. Новые хозяева этой недвижности были людьми практичны-ми и быстренько организовали демонтаж всего существующего в корпусах технологичес-кого оборудования, чтобы сдавать освободившиеся площади под офисы различным тор-говым, посредническим и представительским фирмам, которых расплодилось в те годы в Москве "видимо-не видимо".

Естественно, что сдавались под офисы и склады только лишь рабочие площади помещений в бывших производственных корпусах, то есть, сте-ны и воздух в стенах, а ремонт и благоустройство этих помещений оставался уже за сами-ми арендаторами. Потому что воздух Москвы для арендаторов стоил очень и очень доро-го. При этом, чем ближе к историческому, географическому и политическому центрам столицы – тем дороже.и дороже.. А корпуса бывшего "Рубина" находились в очень выгод-ном районе Москвы. Пусть не в самом центре, но очень близко от него И подъездные пути удобны.. Как раз то, что именно и нужно для торговых и представительских офисов..

Москва тех времен перестала производит товары и вовсю начала торговать. При-чем, торговать не своим чем-нибудь отечественны, а обязательно – импортным. За рубеж везли сырье: металл в виде металлолома, лес, уголь, нефть и газ. А з рубежом покупали в основном продовольственные товары, одежду, парфюмерию, бытовую электро- и сантех-нику. Причем, брали за рубежом все подряд, самое низкосортное и давно уже вышедшее из употребления, Подчистили и подгребли все товарные помойки Европы.

Главный принцип российских новоявленных торгашей в то время – попроще, по-дешевле и побыстрее. Все то, что не подходит для избалованных европейцев, для родных земляков – сойдет. Не дворяне, не баре -проглотят и это! Да еще и спасибо скажут А так как свое собственное производство подобных товаров было в стране уже практически сов-сем свернуто, то объемы закупок за рубежом росли невероятно. И фирм посреднических для организации подобных закупок требовалось все больше и больше. И каждой подобной фирме, естественно, требовались площади под офисы, под складские помещения.

Вот тут-то и выплыли новые хозяева "Рубина" со своими великолепными многоэтажными корпу-сами бывшего Советского производства бытовых телевизоров и оборонной электроники.. Причем, корпусами современными, отапливаемыми, светлыми и просторными. Надо толь-ко постараться побыстрее освободить эти корпуса от старого исторического хлама – нену-жного теперь никому технологического и производственного оборудования. И – все! И пожинай плоды, балдей на лаврах,. греби с арендаторов плату за помещения! Не жизнь на-ступает, а – сплошная малина. Ничего не делаешь – а деньги гребешь лопатой! Ура-а-а!

Для этой цели на "Рубине" была создана специализированная фирма со штатом свыше сотни работников, которые-то и должны были порезать на определенные мерные куски все металлическое в заводских корпусах, предназначенное ранее для производства Советской электроники, рассортировать, упаковать, погрузить в вагоны и отправить за рубеж в качестве металлолома. Объем предстоящей работы – колоссальнейший.

Одного черного металла было запихано в эти заводские корпуса – несколько тысяч тонн.. А еще- "цветнина"! Медь, алюминий, титан, нержавейка, "спецспоавы". Конвейеры, конвейе-еры, целые километры конвейеров по всем этажам; многометровые трубчатые термичес-кие печи и тоже с конвейерами, различного рода магазинные питатели, вакуумные уста-новки, километры воздуховодов и электрокабелей и бог знает еще чем, не слишком уж понятным для непосвященного человека, были напичканы эти многоэтажные громады за-водских корпусов. Плоды напряженного когда-то труда тысяч советских инженеров и ра-бочих, а теперь – никому вот не нужное. А потому – под нож, под лом, под газовый и плазменный резаки. Смена эпох! Ломай, круши – революция пришла! А революция, пусть даже и бархатная, не кровавая – всегда рушит. Всегда! Но не всегда успевает научиться строить и восстанавливать. Потому что строить и создавать – гораздо труднее, чем ломать и вовсе не так эффектно.

Отец устроил обеих своих сыновей в эту фирму в качестве прорабов.

Они -то и руководили всеми этими работами по очитки бывших производственных корпусов от всех видов их прежней производственной деятельности. И, надо сказать, что справились они с этой, не так уж и простой работой, не плохо. Не плохо. Даже – больше. Они оказались не просто руководителями среднего звена, добросовестно, выполняющими поставленную пе-ред ними задачу. Не-ет,.они оказались мыслящими руководителями. И сделали из всего происшедшего с ними очень даже далеко идущие выводы. Для себя, конечно же. А вы-воды были просты до гениальности. Зачем работать на какого-то дядю, когда можно ра-ботать на себя. Действительно – зачем?!..

С помощью отца они организовали свою фирму, закрытое акционерное общество с ограниченной ответственностью под названием ЗАО

"Промметалл" и заключили ряд кон-трактов на производство демонтажных работ по изъем бездействующего оборудования на других объектах

Москвы. Благо, что спрос на подобные работы в Москве был огром-ный и постоянный. И как только закончилась зачистка корпусов на "Рубине", они пере-ехали с частью бывших своих рабочих на новый объект. И – пошло, поехало. Фронт ра-боты фирмы непрерывно расширялся, перекинулся на Подмосковье и далее – на Евро-пейскую часть России.

Фирма богатела и расширялась.

Методика работы ребят с клиентурой особым многообразием не отличалась. Они приезжали на завод, договорившись заранее с руководством, чаще всего с Генеральным директором, о встрече, и предлагали ему кругленькую сумму за вывоз с территории пред-приятия бездействующего у него оборудования. Быстренько составлялся перечень этого оборудования, заверялся актами о его списании и… работа начиналась. Очень даже часто эту бумажно-канительную работу по составлению списков и оформлению актов списания оборудования руководство предприятий доверяло самой же фирме, производящей вывоз этого списанного оборудования. То есть, самим братьям Так это руководство было обра-довано неожиданно свалившимися на их голову дармовыми этими деньгами, что совер-шенно не касалось их деятельности на своей территории. Что ребятам было и надо. Имея в арсенале "наличку", они делали на предоставленных им площадях все, что хотели, что считали для себя нужным и необходимым. Поэтому объемы вывозимого ими с предприя-тий металлолома обычно на много превышал разрешенный. Но это уже никого особенно и не интересовало.

Все – были довольны. Все – были рады. Металл за рубеж тек рекой. И деньги на счета фирмы – тоже..

Особенно прибыльной для фирмы была их работа на бывших

"химхаводах" стра-ны. Здесь шла речь о "нержавейке" и цветных металла. А они за рубежом ценились очень даже здорово! И здесь братья не считались ни с чем. Шли на все, чтобы обанкротить еще теплящиеся предприятия и потом просто-напросто их купить. А став их собственником, закрывали производство и увольняли еще оставшихся рабочих. Власти смотрели на все происходящее равнодушно спокойно.

Что поделать – рыночная экономика.! А рынку всегда сопутствует постоянный передел собственности. Этим рынок и живет. Правда, они, эти представители власти, не знали или не хотели знать, что в цивилизованных странах передел собственности никогда не происходит хаотично, и идет всегда при жесточайшем контроле государства. И никогда не противоречит интересам самого этого государства.

Но…есть же народная мудрость, говорящая о том, что нет на свете более глухого человека, чем тот, который не хочет слышать. Так и здесь. Власть ничего не хотела видеть там, где ее представителям выгодно было ничего не видеть. Так братья остановили Реу-товский,

Доргомиловский, Рязанский и целый ряд других крупных химических произ-водств Центральной России. Не получилось у них ничего с

Воскресенскими и Новомо-сковским химическими заводами. Зато они приобрели мощнейший Архангельский химии-ческий и Архангельский целлюлозно-бумажный комбинаты. Сколько они оттуда вывезли металла – сам Бог, наверное, не знает. Но – много! Очень много! Пароходами вывозили. И страшно подумать – сколько вывезли! Потому что на обеих этих комбинатах работало в Советское время свыше 50-ти тысяч человек! Таковы это были громады!

А потом они через министерского папу узнали о предстоящем закрытии по требо-ванию НАТО громадного подземного хранилища ракетного топлива и ядерных боеголо-вок для баллистических ракет под

Костромой. Немного подсуетились и почти за так при-обрели его.

Хранилище это даже не стали взрывать. Точнее – взорвали основной и запас-ной железно-дорожные въезды. Взорвали так, что НАТО-вские спутники зарегистриро-вали взрывы. Но аварийный въезд – остались. И даже осталась аварийная автономная электростанция. Это была сумасшедшая удача – несколько тысяч тонн нержавеющей ста-ли, алюминия, меди, титана, никеля в виде трубопроводов и емкостей! Не считая обыкно-венной "черняшки" и десятков километров

"электрокабелей"! Такое бывает раз в жизни! Упустить тако шанс – для этого надо быть круглым идиотом! Если – не хуже!. А они иди-отами не были никогда. . Вот тогда-то и попал к ним Олег. Случайно. Знакомый еще по

Подлипкам один коллега инженер туда устроился после закрытия их экспериментального цеха. Знакомый имел рабочую специальность

"газоэлектросварщика" и занимался резкой металла при де-монтажных работах. Резал всем, чем придется. И газом, и сваркой, и "плазмой".И даже кислородным копьем, если бетон надо было располосовать Работа была тяжелая, доста-точно грязная и вредная, но заработок был по тем временам даже очень неплохой. И он был доволен. И рекомендовал туда

Олега.

А.время для Олега тогда было очень трудное. С новой работой ничего стоящего не получалось. Перебивался случайными заработками.

Даже грузчиком приходилось в ма-газинах подрабатывать.. Ведь есть-то хотелось почему-то каждый день. Жена, с которой он связал свою жизнь еще со студенческих лет, махнула на все рукой и пошла к подруге на рынок. За товаром ездили сначала в Польшу, затем – в Турцию. С отчаяния Олег ки-нулся в экономический институт Ведь рыночная система – это же экономика, экономика и еще раз экономика.Во всяком случае, ему тогда так казалось С налета он сдал вступи-тельные экзамены на одни отлично и был зачислен. И от жутчайшего душевного смяте-ния, от страшной тоски, от элементарного ничего неделания и наличия большого коли-чества свободного времени он рванул общий курс досрочно аж за три года вместо поло-женных по закону пяти.

Вот тогда-то он и встретил этого бывшего своего помощника по

Подлипкам, ко-торого когда-то учил писать НИР-овские отчеты и заявки на предварительные изобрете-ния. Тот и предложил Олегу пойти к ним на фирму. Олег, не раздумывая, дал согласие. Ему больше ничего и не оставалось. Выбора-то у него н е было никакого. Альтернатива полностью отсутствовала Хорошо хоть сюда, если, конечно, возьмут.

С Олегом побеседовали. Сначала Главный инженер фирмы, потом прораб, руково-дящий работами на "Красном пролетарии", родном когда-то заводе братьев.Что ж, видно, дошла очередь и до этого завода. Он уже с полгода, как стоял. Пару месяцев Олег прора-ботал в цехах "Красного пролетария", руководил бригадой рабочих, занимающихся де-монтажем и вывозкой оборудования с территории завода. Работа была не трудная, с ней Олег спокойно справлялся. Ведь он когда-то, еще в Советские времена, после института поработал в

Подлипках и мастером цеха, и старшим мастером и даже начальником экспе-риментального участка. С людьми он ладить умел. При необходимости мог спокойно и отматерить и заставить делать любого именно то, что необходимо было в данный момент сделать.. Лодырничать на работе, сачковать или же садиться себе на шею никому никог-да не позволял. Работой и ходом событий в своем коллективе управлял спокойно..

Наверное, обо все этом наверх доложили. И его вызвали в офис фирмы. Один из братьев. Павел долго беседовал с ним.. И затем направил Олега под Кострому на подзем-ное ракетно топливное хранилище начальником объекта.

Олег был к этому времени уже совсем один. Жена ушла от него. Это был для не-го удар страшный. Потому что от него ушла женщина, которую он любил; ушла от него женщина, ставшая его первой, еще со студенческих лет, любовью; ушла от него женщи-на, с которой он когда-то сыграл в красном уголке студенческого общежития молодеж-ную свадьбу, ушла от него женщина, которой он за всю их совместную жизнь так ни разу и не исхитрился изменить. Не исхитрился не потому, что не было такой возможнос-ти, а просто потому, что не испытывал подобной необходимости. Ушла после пятнадцати лет совместной и ничем таким особым не омраченной жизни..

А ушла жена к какому-то рыночно-торговому боссу, под крышей и на кровати которого она начинала свою новую жизнь в рыночной системе страны и теперь успешно ее продолжала. Настолько успешно, что она даже отказалась от претензий на их совмест-ную двухкомнатную квартиру в Подлипках, полученную ими от завода еще молодыми специалистами. Но это Олег так думал, когда размышлял об уходе жены.

Как же оно про-изошло на самом деле, он не знал. Узнает, но..потом, потом, гораздо позже. И поймет, что никаких оснований для плохих и грязных мыслей о собственной жене у него не было сов-сем.

Жизнь-штука не всегда предсказуемая, и ее обстоятельства для них обеих сложились так, что каток проклятых девяностых прошелся по жене гораздо более основательно, чем по нему самому и разбросал их по совершенно разным углам этого мира.. Причем, ее угол оказался далеко, далеко не только от Олега, но даже и от той страны, где они оба родились и выросли. Оказался он аж в самых Арабских Эмиратах!. А угол Олега – это убогая и примитивная "двушка", которой они были рады до смерти после окончания института и которую им дали тогда потому, что жена была уже на шестом месяце беременности пос-ле окончания нститута. Руководство завода тогда пошло им навстречу и предоставило через "Совет молодых специалистов" необходимую жилплощадь. Пусть не новую, пусть за счет переселения. Пусть даже и

"хрущевку".Но это все же была отдельная двухком-натная квартира в кирпичном пятиэтажном доме на втором этаже. И в прекрасном, бла-гоустроенном районе совсем недалеко от городского парка..

Но с беременностью у жены ничего хорошего не получилось.

Беременность про-текала тяжело и на седьмом месяце ее положили в больницу на сохранение. Но сохранить ребенка не удалось.. Произошел выкидыш. И врачи констатировали печальный вывод – детей у нее не будет никогда. Что-то в ее организме было не так и детей она не сможет вы-нашивать. На пятом-шестом месяце беременности ее организм будет отторгать ребен-ка. Всегда. Ребенок для ее организма – инородное, чужое тело. Три раза они пытались об-мануть природу. И три раза у жены происходил выкидыш. После чего они примирились с судьбой. Но ребенка из детдома брать не решились. Жена – не соглашалась. Ни в какую. Она была человеком крайностей. Раз уж природа не дает им своих, то и чужие дети не нужны. Они никогда не станут для нее своими. Может, она была здесь и права. Ведь дети – это, в первую очередь, женское дело. И если женщина не принимает чужих детей, то лучше с ней согласиться. Значит, чужие для нее всегда останутся чужими. А в семье – это страшно. С детьми, в первую очередь, и чаще всего общается женщина. А не мужчина. Дети – ее сфера жизни и сфера ее обязательных интересов Мужчина в таком деликатном деле, чаще всего – посторонний, если не совсем случайный человек.

И они остались жить вдвоем. Кстати – не так уж и плохо жили.

Действительно, права оказалась пословица, говорящая, что нет худа без добра. И раз уж их природа обде-лила радостью общения с детьми, то они потянулись друг к другу. Общая беда сблизила и объединила их, сделала их чуть ли не единым целым. И стали они, в полном смысле слова – не разлей вода. В свободное от работы время они всегда были вместе. Всегда и везде. И по магазинам вместе ходили, и отпуск вместе проводили, и в кино, и в театры, и на празд-ники, и в гости – только вдвоем, и только вместе. Про них шутили, что они и помрут-то вместе, в один день и час и хоронить их придется тоже в одном гробу.

Самое странное, что примерно так они и думали оба. И никогда не сомневались в своей правоте. Не сом-невались до тех пор, пока жизнь не влезла своими не слишком чистыми руками в их се-мейные и человеческие отношении в те самые, печально знаменитые 90-е годы.

Годы смятения, развала и разрухи, когда рухнула не только Великая когда-то страна Советов, но и начали разрушаться сами основы общечеловеческих взаимоотношений между людь-ми, и в первую очередь – между мужчиной и женщиной.

В бывшем Советском общество, воспитанное на светлых идеалах

Коммунизма, где человек человеку всегда должен быть товарищем и другом, стали активнейшим обра-зом пропагандироваться и насаждаться законы животного мира, по которым человек че-ловеку – всегда волк и только волк, и в котором поэтому всегда должны выживать только лишь сильнейшие представители человечества. А остальные – либо погибать, либо при-служивать сильным мира сего. Поэтому человеческое общество

– это хозяева и подчинен-ные. Хозяева определяют политику общества и наслаждаются его благами, а подчиненные – обслуживают их и выполняют их пожелания. Ну, а мужчина и женщина – это всего лишь самец и самка. И отношения между ними – чисто физиологические. Для продолже-ния рода, для секса, для получения физиологического наслаждения И больше ничего.. И вообще, жить надо для наслаждения, для кайфа, для балдежа. А работают пусть – другие, те, которые слабые, которые ниже нас, те, который – "черные". Черные не по цвету кожи – а по своей человеческой сути. И всяким там чувствам, сантиментам, слезам, слюням и соплям в этой новой жизни – места нет.

Только лишь необходимость и только лишь це-леесообразность. Жизнь – суровая штука. Вспомните "побасенку" про курятник А пото-му – "клюй ближнего, с… на нижнего и лезь вверх". Наверх! Только наверх! Ибо толь-ко там настоящая жизнь! Все остальное – лишь жалкое и убогое существование. Поэто-му – наверх, наверх, наверх! Любой ценой! Даже самой жестокой и бесчеловечной. Цель всегда оправдывает средства.

Если, конечно, удалась. Но надо сделать все – чтобы уда-лась. А если удалась, то ты – победитель! А победителей не судят! И не судили никогда!. Для победителей законы – не писаны. Потому они и победители, что живут по собствен-ным законам, а не по общечеловеческим.. По собственным представлениям о добре и зле.

Добро есть то, что мне идет на пользу; а зло есть то, что мне – вредит И все! И – баста! И – хватит об этом…

Обстановка в квартире была у Олега самая обычная, еще советская.

На мебель-ные гарнитуры у молодых специалистов денег тогда конечно же не имелось. Да их еще надо было найти, эти мебельные гарнитуры.

Будь они ГДР-овские или Чешские, или Югославские, или же, самые, ходовые – Финские.. Эти страны покупали у нас по дешевке лес, делали из него обыкновеннейшие древесные опилки, а уж потом, из этих опилок пре-ссовали древесностружечные плиты, так называемые ДСП, наклеивали на них цветной пластик, окрашенный под ценные породы дерева и изготавливали из этих ламинирован-ных плит мебель. Самую разнообразную. И довольно красивую. И эту мебель они нам же и продавали, но только теперь уже за сумасшедшие деньги. А для себя они мебель пред-почитали делать уже только из досок. Потому что мебель из ДСП-шных плит как-то не слишком хорошо пахла. И у европейских жителей от этого запаха почему-то начинала бо-леть голова. А болеть голова начинала потому, что из ее плит в процессе эксплуатации начинали потихонечку выделяться пары формальдегидных смол, которыми пропитыва-лись плиты при их изготовлении. А у

Советских жителей от таких мелочей голова – не болела. У Советских голова болела совершенно от других забот, главная из которых была одна – где достать?! Не важно – что, не важно – какое, важно – где?!

А о вкусах, полез-ности, удобствах или красоте – разговаривать уже не приходилось. Главное – чтобы бы-ло. А все остальное – не имеет никакого значения…

Поэтому Олег перед поездкой в Кострому особенно так уж мельтешить о сохран-ности своего имущества в квартире не стал. Нечего у него было брать. Все обычное, все стандартное, все то, что спокойно можно было бы купить в обыкновенных отечественных магазина..Кроме

"видака", да телевизора Они были японские. Но модели – ширпотребов-ские и особой ценности не представляли. Поэтому Олег мудрить не стал. Он запер дверь квартиры, а ключ отдал соседке. На всякий случай. Мало ли что может быть в этой жизни Пусть хоть иногда, да заглядывала. Тем более, что отношения с этими соседями были у него хорошими в течении многих лет. Они тоже были когда-то молодыми специалистами и заселились практически вместе. И соседка чисто по-женски жалела Олега. Когда от него ушла жена. Она даже пробовала подыскать Олегу замену ушедшей жене.. Но ничего не получилось. Олег оказался мужчиной с претензиями. Ему не нужна была просто женщина, ему нужны были еще и чувства. А где их возьмешь в наше время? Чувства на дороге не валяются. И в магазине или на рынке их не купишь. Чувства – это как раз то самое, где сам человек бессилен. Чувства, они – либо есть, либо их нет И ничего другого природа в отношениях между людьми не придумала. Просто между людьми.

А что же говорить о мужчине и женщине?! Здесь даже с простыми симпатиями – проблема. А с симпатиями долго не проживешь. Хотя японцы вот всерьез утверждают, что браки по расчету, по дого-воренности – самые прочные. И потому – безнравственно строить брак на чувстве любви партнеров друг к другу. Слишком уж непрочная получается основа для будущих семей-ных отношений. А семья – это ячейка государства. Ее моральная, нравственная и эконо-мическая составляющая. Поэтому брак – это только взаимный расчет и только взаимная договоренность. Все остальное – отвергается.

В принципе, – они правы, эти "замудреные" японцы. Когда мужчина и женщина друг к другу равнодушны, то им, по сути, и делить-то нечего.

Их ведь ничего, кроме брачного контракта не связывает. Поэтому им все равно, как они живут, как они одеты, как обща-ются друг с другом, как занимаются друг с другом сексом, если вообще им занимаются. Они – чужие друг другу. Между ними – глухая, непробиваемая стена взаимного непони-мания. Они – не нужны друг другу. Они, как разные планеты с разными, непересекающи-мися орбитами. Их жизнь, их интересы во всех сферах жизни, не оговоренных брачным контрактом, не соприкасаются никак.. Поэтому и претензий друг к другу у них быть не может. Неоткуда взяться им, этим претензиям. Потому что точек соприкосновения-то у них – нет. Но разве тогда – это жизнь?! Кому – как. Для одних жизнь по взаимной дого-воренности – это нормальная, спокойная, уравновешенная и предсказуемая во всех своих проявлениях жизнь. Такая, какую и надо.

Для другого жизнь с нелюбимым человеком – это катастрофа, это нечто такое, что гораздо хуже тюрьмы или темницы, это крах всей его философской и нравственной основы жизни, это – почти что смерть.

Если не сама – смерть. Только лишь продленная…

Олег отдал ключ соседке. И уехал в Кострому. Уехал с чистым сердцем и со спо-койной совестью. Когда нечего терять, то и беспокоиться-то не о чем. А терять ему уже было нечего. Все, что можно, он в этой жизни уже потерял. И любимую жену, и люби-мую работу, и Родину, и свою цель в этой жизни. Но подожди, подумай – так ли уж все?! Родина у тебя ведь – осталась. Насчет Родины – это ты загнул, загнул! Конечно, это уже не та прежняя, великая держава, которую все в мире боялись и ненавидели, но все же это твоя родина, пусть маленькая, слабенькая, чуть ли не сломленная, но все же она – для тебя родная; это то самое место на земле, где ты родился, жил, учился, где полюбил, познал ра-дость общения с женщиной, эта ведь

Родина у тебя – осталась?! Осталась. Конечно, оста-лась И никуда она от тебя не делась. И не денется. Потому что Родина – всегда с тобой.

В твоем сердце она, в твоей душе.

А насчет любимой работы – это понятие слишком уж абстрактное и не так оп-ределенное, как нам иногда кажется на первый взгляд.. И пора нам уже понять одну элементарнейшую истину, что любимой работы не бывает вообще Ведь работа – это на- вязанная тебе откуда-то извне и добровольно принятая тобой обязанность, да еще усилен-ная собственной твоей ответственностью за выполняемое тобой дело, а потому – всегда и всегда насилие над тобой и некая принудиловка. То есть, все такое, этакое, и не слиш-ком приятное, когда ты совершенно не свободен в своих желаниях. и тебе приходится по утрам куда-то обязательно идти, и идти не просто так, когда у тебя есть возможность или желание идти, а когда это нужно кому-то другому, совершенно постороннему для тебя человеку, твоему хозяину, нанявшего тебя для работы на него. И причем – обя-зательно что-то делать, и делать не то, что тебе хотелось бы делать самому, а делать то, что нужно этому твоему хозяину, тебе абсолютно чужому и не слишком даже приятному человеку и делать независимо от собственного настроения, от собственного желания, от собственного самочувствия.. И, чаще всего – делать всегда одно и тоже. Сегодня, завтра, послезавтра, через месяц, через год. Делать, делать и делать. О какой уж тут любви может идти речь? В лучшем случае – лишь о привычке.

Профессиональной при-вычке. А профессиональная привычка – это уже рефлекс, почти что автоматизм. И мы начинаем работать, совершенно не думая о самой работе, о ее смысле.. И работаем, витая мыслями где-то в своих, не слишком понятных даже для себя каких – облаках.

Как в одной известной притче, мы, в основном, кладем кирпичи на стены какого-то здания, но не строим сам храм. Редко кому из нас удается в своих делах видеть даль-нюю, конечную цель собственного труда. Чаще всего, мы захлебываемся в ежедневной текучке каких-то своих, сиюминутно-срочных дел, даже и не дел, а делишек, но не видим общего своего результата. И не потому, что не хотим, или не можем, а просто потому, что не получается заглянуть вперед. Мельтешим уж слишком. А мельтешим потому, что жизнь заставляет мельтешить.

Мелочная она у нас какая-то, эта жизнь. Но другой, альтер-нативной жизни у нас с вами нет. Не бывает ее, другой-то. Во всяком случае – у нас, у обычных людей. Она у нас есть такая, какая есть Вот так-то оно и получается на самом деле, если уж разбираться. И при чем здесь любовь? В разговорах о работе ей места нет и не может быть. Любить можно только человека. Мужчину. Или женщину.. Или ребен-ка. И все.

Ни на что другое наша с вами любовь не способна. И не стоит больше трепать это слово. Оно – святое…

Наверное, можно было бы любить творческую работу. Актерам, писателям, музы-кантам, точнее – людям искусства, а не каким-то там простым гражданам земли. Ну, еще может быть – политикам, ученым. И то, если ты успешный политик.и успешный ученый. Но…что здесь надо будет тогда считать – работай?. Бесконечные репетиции у актеров с безуспешными попытками постичь замысел режиссера, если он, конечно же, существует наяву, а не в его абстрактных и не в совсем еще определившихся замыслах; этот часами непрекращающийся оскорбительный мат и жуткое психологическое давление на актеров, делающих все, по мнению режиссера, не так, как надо. А как, по его мыслям надо – он и сам еще толком-то не знает. Он, видите ли – в творческом поиске. Или работа на сцене под непрекращающиеся овации на премьере, (если – удача!), и все более и более стихаю-щие со временем, хотя ты, вроде бы, все делаешь не хуже, чем раньше. Или эта конкурен-ция друг перед другом, выливающаяся в беспощаднейшую борьбу за роли, по своим по-следствиям еще более страшную, чем межвидовая борьба животных в джунглях? Так где она, эта любимая работа? У ученых? А ты думаешь, корпеть годами над пробирками или еще над какими-нибудь приборами,, не получая в итоге ничего, кроме обыкновеннейшей чепухи – приятно?!

Учти – нобелевских лауреатов – единицы, а ученых во всем мире – тысячи и тысячи. Так же, как и писателей. Быть такой, как Донцова или Устинова – это значит выдавать на гора каждые два-три месяца по книжке. Извини, но это же каторжный труд!. Здесь не только нельзя говорить о любви к своей работе, здесь, наверное, пора уже начинать разговор о ненависти к свое работе. Сколько книг у Толстого? У великого писа-теля Толстого? Не знаешь? И я не знаю. Но думаю- не больше десятка. Он написал всего несколько книг, чтобы стать мировым писателем. А у них – чуть ли не по сотне! Это уже – конвейер. А ты знаешь, что работу на конвейере мужчины не выдерживают, ломаются психологически и начинают делать брак? А женщины, ничего, работают спокойно. Го-дами.. Вот так и здесь. Их продукция – это уже не литература. Это – штамповка. Кон-вейерная штамповка. Образец массовой культуры. Приспособленной под массового, не-думающего читателя. Своеобразная фабрика детективов. Точно такое же, как концертное шоу под фонограмму. Когда исполнители только рот разевают под музыку и бегают по сцене, размахивая руками.. Многим зрителям нравиться. Так и здесь – многим читате-лям нравиться. Если только их можно называть читателями. Но это уже – нюансы….

Поэтому, как ни крути, остается одно – жена. Женщина.. Ну, а если речь зашла о женщине – это уже посерьезней. Здесь обыкновеннейшим

"бу-бу" не отделаешься. Отно-шения между мужчиной и женщиной – это та сама жизненная ось, вокруг которой враща-ется вся история человечества. Не даром французы говорят "шерше ля фам", когда что-то в их жизни происходит невероятное. Причина всегда одна и только одна

– она самая, Жен-щина. Все вокруг нее и ради нее. И конечно же, уход жены – событие не может не быть для тебя невероятным. Но ты все-таки пораскинь мозгами-то. Прикинь, что такого осо-бенного произошло в твоей жизни? Жена ушла. Ну и что? Подумаешь, трагедия- жена ушла!.

Открой глаза, посмотри вокруг – жены уходят и приходят. Обычнейшее в нашей жизни дело. Так на обычное дело надо и реагировать обычным способом Что, у тебя на этой женщине свет клином сошелся?

Го-осподи-и, сколько женщин вокруг! Самых раз-ных, на любой вкус! И красивых, и не красивых, и очень красивых, и не очень, и умных, и дур обыкновеннейших. Всяких – полно!. И "зацикливаться" на какой-нибудь одной из них ни в коем случае не стоит. Право – не стоит. Развод – это нормальное дело, одна из форм существования семьи. Посмотри – некоторые вон по несколько раз разводятся и по несколько раз вновь женятся. И – ничего, ходят "балдежные", живут в свое удовольствие, поплевывая по сторонам. Да еще любовниц заводят..

А их жены – любовников И никакой трагедии из подобной чепухи не делают. А ты-ы-ы? Рот раззявил, слюни распустил. Тьфу! Срамота одна.

Смотреть противно.

ЧАСТЬ 2-я

ЕГО ВЕЛИЧИСТВО СЕКС

"Секс – это наркотик. Чем больше ты его имеешь, тем больше его хочется. И конца здесь нет. Концом здесь может стать только сама смерть…".

Из разговора нескольких подвыпивших женщин

"В нашей стране секса – нет!"

Из телевизионной передачи конца 80-ых годов.

…. Ехать в Кострому из Москвы удобно. Сел вечером, в 10-ть двадцать в поезд "Моск-ва-Кострома", а утром, в 7-мь пятнадцать уже

– в Костроме.. Поезд идет ночью. Лежи на полке и "кемарь" себе на здоровье. Отдыхай от забот сегодняшнего дня и думай о пред-стоящем своем будущем. А оно у тебя – туманнее туманного. И ничего впереди нет опре-деленного. Ни намека на ясность. А жить заботами только лишь одного дня Олег не умел, да и не хотел. Старый библейский принцип о том, что, если тебе в жизни еще светит зав-тра, то наверняка завтра же найдется и повод для раздумий про этот новый для тебя день. Поэтому не надо никогда отчаиваться и не надо ни о чем загадывать заранее. Будь счаст-лив тем, что у тебя есть сегодня.

Именно – сегодня! Сейчас. Лови мгновения, пока они прекрасны. Пока они – мгновения. Пока не исчезли.. А будет новый день, обязательно бу-дет для тебя в этот день и пища.. Не важно какая, духовная она или биологическая, не важно от кого, но…будет, будет, будет. Мир, ведь, не без добрых людей. Помогут. Не обидят. Ну, а если и обидят при этом – ничего, мы люди не гордые, вторую щеку подста-вим. Пусть без удовольствия, без радости (мы же – не мазохисты!), но…подставим. Поду-маешь, событие какое – по физиономии получил!

Ну и что?! За битых – двух не битых те-перь уже дают. А может – и больше.Кто знает?! Весь вопрос только – где?! И как потом жить на земле, если ты – битый. Некоторые вон утверждают, что лучше умереть стоя, чем жить на коленях. И – умирают с гордо поднятой головой. А другие – живут, даже "опу-щенные" в тюрьмах живут. И – ничего.

Несчастными себя не чувствуют. Наоборот – до смерти рады тому, что остались живы. Остались живы несмотря ни на что и вопреки всему. И смеются в душе над теми, кто не пожелал покориться и гниют теперь в земле. Те – гниют, а эти – живы. Так кто же из них прав?! Кто?!

Для Олега правы были те, кто не пожелал покориться. В душе он навсегда остал-ся юношей-максималистом и подлаживаться под обстоятельства не желал. Слишком уж противно было. А то, что ему было противно, он делать не желал. Но под каким соусом. И отвергал заранее все эти пустые разговоры о том, что не стоит, мол, ни над чем таким в жизни голову ломать. Надо просто жить и стараться наслаждаться жизнью. Ведь жизнь нам дается всего один раз и не стоит ее растаивать на бесполезную чепуху. Знай в жизни одно: будет день – и будет пища! Сама библия о том говорит! Самая мудрая книга на све-те! А – ты-ы-ы?! А что – он? Как ни странно, но библию он дома имел, Ее он купил на од-ном из бесчисленных московских книжных развалов в середине 90-х годов. Тогда нача-лось массовое издание всей той литературы, от влияния которой Советская власть тща-тельно охраняла Советского читателя. А теперь вот это все книжное варево хлынуло на неподготовленного Советского человека мутнейшим и зловоннейшим потоком,. заполняя и загаживая все вокруг.

Новоиспеченные издатели швыряли на головы обалдевших чита-телей всю грязь Земли, накопленную кровавыми десятилетиями двадцатого века.

Швы-ряяяли все, что могла только выдержать книжная бумага.. Начиная от обыкновеннейшей порнографической литературы и кончая самыми заурядными националистическими и на-цистскими изданиями. Издателями двигал чисто торгашеский интерес. Идеологией здесь никакой и не пахло. Они спешили поскорее заполнить пустые ниши книжного рынка, отображающие примитивно-низменные склонности человеческой натуры, физиологичес-кий секс, насилие, жестокость, мистику, оккультизм, астрологию и т.д. и т.п.. Они шли на все, чтобы с грязной пены книжного торгашеского варева сорвать барыши, сколотить себе капитал.

Что будет потом с этой, отравленной ими страной – их не интересовало. Для них этого самого "потом" не существовало. Они жили по принципу – после нас хоть потоп, хоть трава не расти… на этой проклятой богом и преданной ими Русской земле.

И вот как-то тогда Олег увидел в подземном переходе около метро

"Детский мир" на книжном лотке в одном ряду с "Майн кампф" Адольфа

Гитлера, "Дневниками" Гесса и "Эммануэль" Арсан массивный черный переплет, на котором крупными злотыми буквами было написано "Библии".

Олег был типичнейшим Советским человеком, родившемся и выросшим при Со-ветской власти со всеми вытекающими отсюда последствиями, будь они минусовыми или плюсовыми. В Бога он, естественно, не верил.

В дьявола, черта и во всякую туманную мистику – тоже..В институте изучал "Диалектический материализм", изучал всерьез, счи-тая материалистический подход к жизни единственно верным и правильным для любого нормального, современного человека. К религиозным концессиям относился скептически, никогда в жизни "Библию" или

"Коран" в руках не держал И не собирался. Считал для себя совершенно ненужным. И даже – бесполезным. Пустая трата времени Хотя он был активнейшим книголюбом и потихонечку собирал себе библиотеку. Но эти книги для него не были книгами, достойными внимания.. И он собирал в основном классику. Причем, мировую классику. Другую литературу он за литературу не признавал.. Однако здесь он не смог удержаться и взял в руки "Библию". Почему именно библию – трудно сказать. Просто потянулась рука к этой книге. Ни Гитлер, ни Гесс его не интересовали. А "Эмма-нуэль" у него уже была. Она досталась ему в последний год Советской власти, когда тре-вога уже висела в воздухе и явственно чувствовалось время наступающих перемен. Пере-мен к лучшему, как казалось тогда. Потому что надоели до невозможности, в печенках у всех уже сидели эти талоны на продукты и дефицитные промтовары, появившиеся не в войну, а в мирное время, в победившей войну стране; эти дурацкие визитки на право стояние в московских очередях и сами эти километровые очереди в магазинах и в завко-мах предприятий, активно занявшихся, не без пользы, конечно же для себя, распределе-ниием продовольственных и промтоварных благ среди своих работников

И вот тогда-то в Москве кто-то решил издать "Эммануэль". Это решение было зна-менательным. Знаменательным хотя бы тем, что в стране, строившей новое общество с но-вой моралью и новой моделью общественного и личного поведения своих граждан вдруг издают подобную книгу.. Книгу, запрещенную в большинстве цивилизованных стран из-за ее неподобающе откровенных и красочно описанных сцен половых актов не только между одним мужчиной и одной женщиной, но и, между группами мужчин и женщин одновременно. И если ее издают в

СССР, значит что-то в стране изменилось на самом вер-ху. Система надзора и контроля за мыслями и действиями Советских людей начинает тре- щать и выходить из строя. Если только не сломалась уже совсем. . Эта была очень знаменитая книга, причем – скандально знаменитая. Олегу она была известна. Точнее, он знал о ее существовании и знал, что книга эта почти что порно-графическая, и что написала ее женщина, жена одного французского посла. Кстати, по отзывам ее современников, очень сдержанная и целомудренная женщина.

Эта книга – как бы крик ее души, точнее – тела, а еще точнее – .нереализованных и тщательно спрятанных от людских глаз фантазий ее души и тела. Она выплеснула, не стесняясь на бумагу, все то, о чем даже боялась мечтать в своих буйных эротических фантазиях.

Выплеснула – и стала знаменитой. Печально знаменитой. Новый

Герострат. Только в юбке.

Олег все это знал понаслышке. Но читать эту книгу он, естественно, не читал.. По той простой причине, что эта книга у нас не издавалась. А на заводе Олег был членом пра-вления заводского общества книголюбов. И вот как-то в начала 92-го года по обществу книголюбов прошел слушок, что в Москве наконец-то появилась

"Эммануэль", правда, очень ограниченном тиражом. В свободной продаже ее конечно же не будет, а пойдет она по парткомам и обществам книголюбов. На их общество было выделено всего лишь де-сять экземпляров. Один из них достался Олегу. И он никому не говорил, чего это ему стоило. А стоило это ему бутылки отличного Советского коньяка марки "Ереванский", отданной им председателю их общества книголюбов и одновременно – члену парткома за-вода. Отданной им без колебаний. Потому что очень хотелось заиметь эту самую книгу.. .. И вот она у него в руках. Красочно оформленный переплет с красивой обнаженной женщиной с закинутой назад головой, тело которой обвитой множеством странных, ка-ки-то… нечеловеческих рук

Женщиной, попавшей в руки дьявола. Понятна логика ху-ожника. Женщина и дьявол слишком уж близки друг к другу по своей сути, чтобы им можно было бы доверять,. Поэтому женщина, поддавшаяся зову своей плоти – это уже и есть сам дьявол, пришедший к нам из "преисподнии".

Потому что страсть эту удовлетво-рить невозможно, если она не одухотворена любовью. Ведь сексуальные возможности женщины несопоставимо выше мужских. И ни один на свете мужчина физически в сексе не сможет никогда полностью удовлетворить даже одну женщину.

Если конечно, эта жен-щина сама не захочет признать себя удовлетворенной.. А для этого нужно, чтобы она – просто-напросто полюбила этого мужчину, ее партнера по жизни, а не по сексу. Потому что, если этот мужчина станет ей партнером по жизни, тогда он станет ей и партнером в сексе.. Вот тогда-то ей и будет достаточно того

"мизернейшего" секса, который в состо-янии дать ей современный мужчина.. .Олег усмехнулся заданной примитивности издательской мысли, раскрыл книгу и начал пробегать глазами текст. И тут же обомлел. Его бросило в жар. Он испуганно огля-нулся и спрятал книгу. Ее нельзя было читать на людях. Ее можно было читать только од-ному, наедине с самим собой. И то – при закрытых дверях. Слишком откровенно. Даже больше, чем слишком. Так нельзя писать о физических отношениях между мужчиной и женщиной. Это – бесчеловечно.

Ведь "Эммануэль" – это подробнейшее описание сексуальных похождений моло-дой красивой француженки, приехавшей к мужу-дипломату в Таиланд и с головой оку-нувшейся в мир чувственных наслаждений таинственного и загадочного Востока. Причем, описания эти даются на уровне физиологических ощущений от различных видов половых актов между мужчиной и женщиной, между женщиной и женщиной, между многими жен-щинами и мужчинами одновременно. Зачем? Для чего?

Чтобы показать животную сущ-ность человека?. Но человек и есть животное. Только на самой высокой ступени развития жизни на земле.

Во всяком случае, так в свое время учили в школе и в институте самого Олега. И он был совершенно согласен с подобной точкой зрения.

Она была для него нормальной и абсолютно естественной. Ничего оскорбительного или унизительного для себя от своего животного происхождения он не находил. У него и мысли-то такой никог-да не возникало…

Но на страницах этой книги человек превращается в примитивнейшее двуногое жи-вотное., занятого лишь проблемами естественных физиологических отправлений своего собственного организма. Он, этот человек, ест, пьет, спит, оправляется и занимается сек-сом.

Инстинкты у него такие. А сексом он занимается с кем угодно и как угодно. Лишь бы только получить свою долю физиологического наслаждения. Еда, сон, туалет и…секс. И больше ничего другого.

Мужчина здесь – это "гомо пеникус", а женщина – "гомо вла-галикус", а не какой-то там примитивный и никому теперь не нужный "гомо сапиенс". Книга определяла сексуальные физиологические наслаждения единственным смыслом существования человека на земле Поэтому жить надо только для секса и ради секса. Все остальное в этой жизни не имеет никакого значения. Секс, секс, секс и еще раз – секс.

Поражало, что такую книгу написала женщина. Молодая красивая женщина, с тон-ким, одухотворенно лицом истинной парижанки и насмешливым прищуром тщательно подведенных загадочных глаз. Что ее заставляло написать подобную книгу? Это что, опи-сание ее личных похождений, может быть, только несколько приукрашенных, или же это у нее – сплошной вымысел? Так сказать, игра больного или воспаленного воображения женщины, неудовлетворенной в сексе и оттого чересчур уж помешанной на сексе? Или все-таки, это. какие-то ее внутренние, нереализованные в обычной жизни комплексы? Что-то такое, этакое, тайное и сверх сокровенное, о чем боятся признаться даже самому себе, не то, чтобы говорить об этом с очень близкими тебе людьми, и что навечно остает-ся в темных и запыленных от редкого посещения тайниках ее женской души? У всех – остается и потихонечку умирает. А у нее – нет. Вот потому-то. она, наверное, взяла, да и выплеснула всю эту свою смердящую в душе погань на бумагу. Выплеснула и что ж – очистилась? Вряд ли. Слишком уж просто тогда получается Хотя в жизни все может быть. Ведь душа человека – это поле битвы черных и светлых заложенных в ней сил И победителя однозначного здесь нет. Иногда побеждают черные силы, иногда – светлые. И так всю жизнь. Тогда что ж, секс это темная часть нашей души? Или тоже – вперемешку, не поймешь, где – что. Иногда вырывается темная, даже – черная, иногда и светлая. А книга тогда – это черная часть ее души. Если так, тогда : получается, что за такой ее эле-гантной и притягательной женской внешностью скрывается обыкновеннейшая шлюха и самая заурядная, патологически развратная бабенка? Так, что ли? Не-ет, что-то не верить-ся. Что-то не вяжется в подобных рассуждениях. Не сходятся концы с концами. Не так все просто в нашей жизни. Ой – не так!…

Но все равно, читать подобную книгу – то же самое, что ночью смотреть в осве-щенную супружескую спальню через незанавешенное окно. Даже не смотреть, а – подсма-тривать Потому что смотреть – стыдно. Интересно, конечно же, хотя ничего нового для себя там не увидишь, И невозможно увидеть. Все знакомо до жути. Ты с женой то же са-мое в спальне делаешь. Но все равно хочется смотреть. Все равно очень интересно, жутко интересно, хотя и…неловко, неудобно, стыдно. Даже одному – и то стыдно. Перед собой стыдно.. Ведь это их личное, интимное дело. Оно, это дело, всегда во все времена дела-лось не на людях. и не при людях. Почему, трудно сказать. Но – только наедине друг с другом. Поэтому смотреть, подсматривать за ними – нельзя. Не положено. Лучше – отой-ди или глаза закрой.А если рядом еще и люди, то тогда хоть сквозь землю проваливайся. Поэтому книжку эту спрячем и оставим до лучшего времени. До дома. Так спокойнее. Се-бе – спокойнее. И оправдываться ни перед кем – не надо..

Дома Олега ждала на столе записка:

– Олежка, милый, я – в парикмахерской. Вернусь через час, не раньше. Кушать – в холодильнике. Там суп, картошка с мясом. Внизу – помидоры и огурцы. Приятного тебе аппетита..

Целую. Твоя Юлия.

Олег быстренько поел, убрал за собой и даже помыл посуду. Хотя, если разобрать-ся, посуду он мыл довольно часто. Он не любил, когда раковина на кухне была завалена грязной посудой. Какой-то дискомфорт на душе. Но жена спокойно могла после еды за-няться своими делами, оставив мойку посуды на потом.. Но это "потом" чаще всего оста-валось за Олегом. Жена тогда подходила к нему, обнимала его и целовала со словами:

– Спасибо, мой родненький! Спасибо, мой хорошенький! Спасибо тебе за то, что оберегаешь свою любимую женушку от такой неприятной ее обязанности..

Затем он лег на диван в большой комнате и раскрыл книжку. Он любил читать ле-жа. Так удобнее и комфортнее. Легче входить в мир книги. Пусть не настоящий, пусть вы-мышленный мир, пусть, порой даже какой-то абстрактно виртуальный, но такой притяга-тельный, что забываешь все вокруг и уходишь туда весь целиком без остатка. И возвраща-ешься назад, в этот наш грешный и не слишком уж приятный мир, лишь закрыв послед-нюю страницу. И то не сразу. Иногда даже с трудом и грустью. Потому что тот, вымыш-ленный и целиком выдуманный мир, почему-то всегда оказывался гораздо лучше и инте-реснее своего родного, настоящего.

Олег прочитал одну страницу, другую, третью. Читалось легко.

Перевод был хоро-ший. Но затем началось такое, отчего Олега бросило в жар, а сердце застучало оглуши-тельно громко. Дальше пошло детальнейшее описание эротических ласк и самого полово-го акта, который совершала героиня романа со своим соседом по креслу в самолете Снача-ла с одним, прямо в этом же кресле, а затем с другим, но уже в туалете. И пошло дальше поехало… Половые акты шли один за другим. С мужчинами, с женщинами, с самой со-бой. Самые самые разнообразнейшие половые акты. И философские размышления на те-мы секса, совершаемые партнерами героини непосредственно перед половыми актами, во время самих половых актов, и после них…

Олег не заметил, как проглотил полкниги. И здесь раздался стук открываемой две-ри. Олег очнулся, возвращаясь к реальности и тут только заметил, что у него наступила эрекция. Господи! Докатился!

Надо же, у здорового, сорокалетнего мужика, причем, же-натого мужика, у мужика, ведущего нормальную полову жизнь сл своей женой, от чтения эротической книжки наступила эрекция, т.е. встал член Как у сопливого пацана, впервые в жизни рискнувшего раскрыть "Жизнь" или

"Милого друга" Мопосана. Тогда у него то-же прерывалось дыхание, начинало ходуном ходить сердце и наступала такая мощная эрекция, что приходилось усиленно мастурбировать, чтобы сбросить это нахлынувшее и никак не желающее проходить возбуждение.

Но это было тогда. У мальчишки. А сейчас-то зачем?! Получается, что он себя контролировать не может? Чушь какая-то! Он встал с дивана и молча чертыхнулся. Спор-тивные брюки, в которых он чаще всего ходил дома., спереди очень так характерно отто-пыривались.

Срамота! Что жена подумает?! Он скорее лег опять на диван и прикрыл опас-ное место книжкой, перевернув ее на пустую, не разрисованную часть обложки..

Жена вошла в комнату. Увидев лежащего на диване Олега, она спросила:

– Ну, как?

И повернулась несколько раз перед ним, демонстрируя свою новую прическу. При-ческа была "сногосшибательной" и очень шла ей. Хотя, на взгляд Олега, ей шла любая прическа. Олег с удовольствием смотрел на нее. Ему нравилось смотреть на нее. Он лю-бил смотреть на нее.

Жена у него была действительно красивая. И он любил ее. Очень лю-бил. И никто на свет ему так больше не был нужен. Только она одна. Невысокая, строй-ная шатенка с узенькой, чуть ли не осиной, гибкой талией, тоже узкими, но четко обрисо-ванными, выразительными бедрами, небольшой, высокой и остро торчащей вперед дев-чачьей грудью;. громадными, всегда широко раскрытыми и будто постоянно удивляющи-мися, голубыми глазами с длиннющими, слегка загнутыми вверх ресницами; большим губастым ртом на удлиненном иконописном лице с несколько великоватым для такого ли-ца мясистым носом. Жену звали Юлия. И это имя очень шло ей. Она и должна была быть именно

Юлией. Энергичная, страстная. напористая, до невозможности эмоциональная, да-же в некотором роде немного – взбалмошная, она очень нравилась мужчинам. И моло-деньким, еще зеленым юнцам, и взрослым, уже твердо стоящим на земле, вполне сложив-шимся, состоятельным мужчинам. И она знала об этом. Не могла не знать. Как и любая другая женщина на ее месте. И ей нравилось, что она нравиться мужчинам. Это ощущение постоянного к себе мужского внимания, делало ее свободной, раскованной и уверенной в себе и еще более неотразимой не только в мужских, но и женских глазах, придавало ей необъяснимо притягательный шарм всеобщего обожания. .Как сейчас говорят, она бы-ла очень и очень сексуальна. И это помогало делать ей свои дела на работе. Она довольно быстро стала продвигаться по служебной лестнице после приезда с мужем на завод в ран-ге молодого специалиста. И перед развалом Союза она уже занимала должность началь-ника "техбюро" в отделе Главного технолога.

Олег смотрел на свою жену, на ее новую прическу, на ее веселое, оживленное и такое для него красивое и дорогое лицо, и сексуальное желание вспыхнуло в нем с неодо-лимой силой, разом отозвавшейся в его уже эрегированном члене. Книжка, лежавшая на нем, дрогнула и приподнялась. Олег испуганно положил на книжку руку.

Жена остановилась, улыбка сошла с ее лица. Она недоуменно посмотрела на Оле-га., заметила его красное лицо, учащенное дыхание, и эту вдруг ожившую ни с того, ни с сего книгу у него на животе и встревожено спросила:

– Олег, что с тобой? Тебе нездоровиться?

– Красивая ты у меня! – вырвалось у Олега.

– Правда? – улыбнулась Юлия.

Она подошла к дивану, села рядом с Олегом и взяла в руки книгу.

Заметив оттопы-ренные штаны Олега, улыбнулась, положила на это место руку, слегка сжала ладонь, ощущая в руке напряженную мужскую плоть, и шутливо строго спросила:

– Это от чего?

И здесь ее взгляд упал на название книги. Она радостно воскликнула:

– Ой, "Эммануэль"! Откуда?!

И ехидно добавила:

– Так это ты от книжки так возбудился! А я-то, глупенькая, подумала, что от ви-да своей любимой жены с новой прической!

– От тебя…От тебя…От кого же еще! – засмеялся Олег и привлек ее к себе.

И они прямо здесь же занялись сексом. Причем, командовала и управляла дей-ствииями Олега она, Юлия. И вообще в последнее время вся инициатива в сексе посте-пенно перешла к его жене. Почему так произошло, Олег не понял, но…подчинился. И подчинился с охотой.

Без напряга.

Затем она сходила в ванную, привела себя в порядок, забрала у

Олега "Эмману-эль" и ушла в спальню, сказав ему:

– Прошу твою жену не беспокоить. Она занята. А насчет ужина – пофантазируй на кухне сам. Не все же мне у плиты стоять…

Олег не возражал. Чего-чего, а готовить-то он умел. И первое, и второе, и третье. Даже блины с пирогами мог бы состряпать при желании. Сказывалась общежитейская студенческая школа. Да еще – стройотрядовская.. Студенты того времени могли все. Даже невозможное. Они жили в общежитиях на полном материальном

"самообеспечении".. По той простой причине, что на одну стипендию в

Москве прожить было невозможно. Вот и приходилось молодым вертеться.

И все необходимое для жизни добывать себе самому. Большинству студенческой молодежи даже в то, Советское время надеяться было не на кого. Потому студент вынужден был рассчитывать только на себя. И еще – на товарищей, такую же голь, как и он сам. Из дома помогали тогда редко кому. Да и держались те, обес-печенные, особняком.

Потому и был тогдашний студент мастером на все руки, как гово-риться, " и швец, и жнец, и на дуде дудец" А приготовить ужин?

Какие проблемы?! При-готовим! Даже если в холодильнике ветер гуляет.

А он у них все-таки пустым не бывал. Жена ухитрялась откуда-то все необходимое для жизни доставать. Она была членом про-фкома завода и отвечала как раз за продовольственное обеспечение его работников. И кое что, естественно, прилипало к ее рукам. Не могло не прилипнуть.

Быть в воде и не замо-читься – невозможно. Тогда и воду-то лезть не стоит…

Жена читала "Эммануэль" весь вечер. А ночью, во время занятий сексом, сделала Олегу минет Впервые в жизни сделала. Раньше об этом даже мысли в голову не приходи-дило. И не могло придти.. Такие сексуальные действия считались в Советском обществе неприличными для нормальной, тем более, замужней женщины. А вот сейчас она реши-лась.

Решилась сама. Видно, начинало уже сказываться влияние "Эммануэль".

В их семье началась сексуальная революция.. И зачинателем, и движущей силой этой революции оказалась женщина, его жена, его красавица Юлия…

Сперму она проглотила.. И тут же удивленно воскликнула:

– Боже, какая прелесть! Вкуснятина – необыкновенная! Это сколько же добра пона-прасну вылилось из тебя за годы нашего с тобой замужества?! Сколько же я удовольствия упустила! Кошмар – просто!

Она покачала головой и рассмеялась. Затем поцеловала Олега в губы и прошептала ему с напускной, а может и нет, страстью:

– Ох и пососу же я тебя теперь?! До последней твоей мужской капельки!

С тех пор минет, как и сам оральный секс, стали неотъемлемой частью их сексу-альной жизни. А дальше – больше. Видимо, эту самую

"Эммануэль", его Юлия штудиро-вала основательно. И все, что она там вычитывала про секс она пыталась внедрить в их сексуальную практику.

И внедряла настойчиво и целеустремленно. В постели теперь вла-ствовала только она одна. Олег же все больше и больше становился лишь инструментом для удовлетворения ее все растущих сексуальных аппетитов, для получения наибольшего сексуального наслаждения.. Тем самым инструментом, который находился в ее руках и которым она пользовалась все увереннее и увереннее., и все… разнообразнее.

И вот как-то вечером, когда они легли в постель, Юлия сказала Олегу:

– Сегодня займемся анальным сексом. Я все приготовила.

Олег молча пожал плечами. Анальным, так анальным. Какая разница!

Он уже ниче-му не удивлялся в постели. И не сказать, чтобы охотно,, но все же поддерживал жену во всех ее нынешних сексуальных новациях.

Поддерживал – всегда. Не запротестовал и не возмутился ни разу. Да и не перечил ей никогда. Бессмысленно было ей в такие моменты перечить. Глаза у нее уже горели яростным ожиданием новых сексуальных впечатлений, новых пиков сексуальных наслаждений. И становиться в этот момент у нее на пути – зна-чит, становиться ее недругом, ее врагом. Да и в нем самом тоже начало расти и развивать-ся какое-то собственное, пусть даже и несколько гаденькое любопытство к действиям Юлии в постели. Порок всегда отличался соблазнительностью…

Юлия взяла со своего туалетного столика тюбик с какой-то мазью, наклонилась к лежащему на спине Олегу, взяла рукой его член и тщательно смазала мазью его головку. Затем встала на четвереньки, прогнув талию, выпятила вверх попу и положив груди на кушетку, приняв, так называемую, колено локтевую гинекологическую позу, часто ис-пользуемую при анальном сексе. После чего сказала Олегу:

– Давай Олежка, Только потихонечку. Не спеши.

Как ни странно, но все получилось нормально, как надо, без особых сложностей. И каких-либо неприятных ощущений от необычной позы и непривычных действий друг дру-га, ни Олег, ни Юлия не испытали.

Единственное, что сковывало Олега – это чересчур уж сильное обжатие члена в анусе. И вытекающая отсюда невозможность контролировать се-бя. и регулировать продолжительность полового акта, чем всегда отличался Олег. Поэто-му кончил он довольно быстро. Значительно быстрее, чем раньше, при обычных видах секса.. Но Юлия была довольна. Она нежно поцеловала Олега и сказала:

– Здорово, Олеженька! Очень здорово! Берем на вооружение. А ты у меня – моло-дец. Все схватываешь на лету.. Просто – суперменом в сексе становишься.. Бабы узнают – украдут. Надо мне теперь быть на чеку…

Олег ничего не ответил. Ему не понравился анальный секс. Было здесь нечто про-тивоестественное, какая-то – ненормальность, вызывающие в душе элементарнее непри-ятие подобного вида сексуальных отношений с любимой и уважаемой тобой женщиной.. А Юлия была довольна. Она уже вошла во вкус постоянного обновления и усложнения их супружеских постельных отношений.. Все традиционное и давно привычное в сексе ее пе-рестало устраивать. Ей требовалась новизна И она снова нашла ее..:

Как-то ночью, отдышавшись немного от очередного сексуального безумства своей никак не желающей затихать эротической фантазии, она негромко проговорила. глядя в потолок блестящими даже в ночи глазами:

– Слушай, Олежка, а что это мы с тобой все одни, да одни в нашей супружеской постели?

– Ты о чем это, Юль? – не понял ее Олег.

– . Я о том, Олеженька, – сказала она, повернувшись к нему лицом и легонько пос-тукивая согнутым указательным пальцем правой руки по его лбу, – что хватит нам с то-бой одним кувыркаться в постели,. Не пора ли нам еще кого-нибудь пригласить для заня-тий сексом.

Совместных занятий сексом…

– Да ты что, Юль?! – ошеломленный Олег даже подскочил на кушетке и сел, оша-рашено глядя на свою жену, – Как можно?!

– Эх, Олежка, Олежка, – рассмеялась Юлия, – какой же ты у меня еще дремучий. Замшелый совсем. Ведь секс нам природой дан для радости, для удовольствия.. А не только для выполнения супружеских обязанностей. А секс втроем – гораздо лучше, чем секс вдвоем. Так зачем же нам проходить мимо радостей жизни? Представь себе только на минутку, что сейчас нас в постели не двое, ты и я, а трое. Двое мужчин и одна я, жен-щина, с вами. Или две женщины и один ты., мужчина. Сколько новых ощущений!. Сколь-ко новой радости!. Сколько нового удовольствия! Сколько нового наслаждения! Так зачем же нам отказываться от положительных эмоций в жизни?. Ведь живем-то мы всего лишь один раз. И никакая это не измена. В цивилизованных странах это называется групповой секс. На западе он широко применяется среди супружеских пар. Там даже на время мужь-ями или женами меняются. И ничего. Только крепче еще семья становиться.:.

– И что же, ты меня тоже собираешься на кого-нибудь поменять, так? – Олег смот-рел на Юлию и ничего не понимал. Он видел, что она не шутит, что все сказанное ею сей-час – это всерьез. А раз всерьез, значит, она от своего не отступиться ни за что. Значит, ему надо будет соглашаться. Но представить свою Юлию в объятиях другого мужчины ему было невозможно. И в то же время где-то подспудно гнездилась мыслишка, именно мыслишка, а не сама, мысль: мыслишка о том, что наконец-то он увидит свою Юлию тра-хающейся с другим.. И ему было очень интересно, до жути, до чертиков интересно уз-нать, как же его Юлия будет себя вести в сексе с другим.?! Как?! Как?!

Также, как с ним, или – иначе?! А если ей с тем другим будет лучше, чем с ним?! Тогда – как?! Оставит его своим любовником и начнет постоянно бегать к нему?! Сбегает, потрахается и – назад, снова к нему, к своему мужу?! Тогда, может, и вправду, пусть уж лучше вместе иногда, в открытую, втроем, чем втайне, потихонечку, где-то с тем – вдвоем Господи! До чего я докатился, если всерьез обдумываю подобные бредни!

Услышав слова Олега, Юлия радостно всплеснула руками:

– Ай, да Олежка! Ай, да молодец! Хорошо, я согласна. Давай и это сделаем. И как можно быстрее. Ведь все от нас только зависит. Было бы желание. А желание, как я понимаю, есть у нас обоих.. Поэтому не будем ничего откладывать в долгий ящик. А нач-нем-ка сразу с третьего партнера. У меня ест кое кто на примете. Поговорим – проверим. Так кого сначала приглашаем – мужчину или женщину? А,

Олежка, кого?

– Откуда я знаю, – буркнул Олег. Он был в полной растерянности от натиска Юлии и совершенно не представлял, как себя вести в данную минуту.

– Знаешь, знаешь, – рассмеялась довольная Юлия, – Все ты знаешь.

Для тебя ко-нечно же лучше, если третьим нашим партнером будет женщина. Ты здесь один мужчина, а у тебя в постели сразу две женщины. Балдеж да и только! Мне конечно же лучше, если третьим будет мужик. Я – одна, а у меня в постели сразу два мужика.

"Офанареть" можно от такой ситуации! Ощущений – море! Да что там море, океан, не меньше!. Аж голова сразу закружилась. Только вот с мужиком не ошибиться. Подбор должен быть очень и очень серьезный, чтобы потом волосы на себе не рвать. Ну, это я на себя возьму. В мужи- ках я разбираюсь. Не ошибусь!. Поэтому, Олежка, чтобы было без обиды, давай-ка мы с тобой этот фант лучше разыграем

Юлия наклонилась к своему туалетному столику, пошарила там немного, затем поднялась и повернулась к Олегу, выставив перед ним два плотно сжатых кулачка:

– Смотри. В одной руке – пуговица; в другой – ничего. Если тебе попадется пуго-вица – я приглашаю третьим мужчину. Если в руке ничего не будет – значит, приглашаем женщину. Согласен?.

Олег пожал плечами в знак согласия и ткнул пальцем в одну руку.

Юлия разжала ее – там лежала пуговица. Юлия довольно рассмеялась и замахала перед собой сжатыми кулачками::

– Ура-а! Моя взяла! Первым приглашаем мужчину!

Она легла на спину, закинула за голову руки, сладко-сладко потянулась и даже выгнулась дугой над кушеткой:

– Э-э-эх-х, ну и оторвусь же я!

Затем снова плюхнулась на спину, полежала немного в задумчивости, потом тя- жело вздохнула и с сожалением проговорила:

– Не-ет, с мужиком вряд ли что получится в этот раз. Повременим немного. И начнем ка, пожалуй, с семейной пары. Здесь немного попроще. У меня есть на примете одна. Вполне приличная семья.

Должны согласиться. Завтра с ними и поговорю. Чего нам ждать, а? Как ты считаешь, Олежка?:

Она потянулась к нему, обняла и поцеловала в губы. Затем отстранилась, внима-тельно посмотрела в глаза и сказала:

– А я еще хочу..

Юлия была женщиной энергичной. Своих целей она привыкла добиваться. И уже в пятницу, после работы, за ужином она сказала:

– Олег, завтра вечером к нам придут гости. Семейная пара. Для совместного сек-са. Вроде те, что надо. Ты, пожалуйста, приготовься::

Олег приготовился. И внешне, и внутренне. И вечером в субботу он, чисто выб-ритый, благоухающий новым "парфюном", в черном костюме с белой шелковой рубаш-кой и серым в полоску галстуком, встречал в коридоре гостей. Пара была действительно симпатичной. Она -

"полноватенькая" брюнетка, но не жгучая, как смоль, а просто тем-ная, с пухлыми чувственными губами, несколько тяжеловатым армянским носом и черны-ми, бездонно влекущими глазами женщины Кавказа.

Олег помог ей снять плащ и смотрел на нее уже не на как обычную, незнакомую или полу знакомую ему женщину, а как на свою будущую партнершу по сексу и постели. или вне ее.Звали девушку, точнее – женщину, Мариной. Она была в серой шелковой коф-точке с глубоким декольте, подчеркивающим соблазнительную выпуклость ее больших, высоких, едва прикрытых грудей с глубокой ложбинкой между ними и красоту длинной гибкой шеи, над которой покачивались небольшие золотые сережки с поблескивающими камушками в середине. Кофточка свободно ниспадала на черную плиссированную юбку, только чуточку не достающую красивых полных коленей и таких же, сексуально прив-лекательных ног.

Она понравилась ему. И он понял, что тоже понравился ей. Значит, вечер не дол-жен быть тяжелым для них обоих.. Ну, а ночь, есть ночь.

Ночью все кошки серы, а женщи-ны все хороши.. Банально – но так.

Ночью все гораздо проще. Особенно, если есть еще эффект новизны и некоторой сексуальной симпатии, которые поддерживают интерес друг к другу независимо от места встречи, будь то кресло самолета, или автобуса, полка поезда или кровать квартиры.

На мужчину, он, естественно, не смотрел. Точнее, старался не смотреть. Однако не смотреть не мог. По той простой причине, что он, этот посторонний мужчина, будет се-годня трахать его жену. Как и где все это будет происходить, он не знал. Сценаристом и режиссером этого странного сексуального действия была его жена. Его незабвенная и горячо любимая Юлия.

А проходило все до жути знакомо и до тошноты – банально. Накрыли стол, сели, выпили, поговорили, включили музыку, потанцевали.

Танцевали и медленные, старые. парные танцы, и быстрые – современные. Потом еще раз сели, снова – выпили, снова по-говорили. снова потанцевали. Вечер шел своим обычным, хорошо знакомым порядком, своим чередом. Потом женщины куда-то исчезли, а Олег с

Сергеем, так звали мужа Мари-ны, сидели за столом, разговаривали и курили. Сергей работал на их заводе. в отделе мон-тажа руководителем группы, и у них нашлись общие дела. общие знакомые и общие темы для разговора. Они так увлеклись беседой, что не заметили возвращения женщин. И тут их окликнули. Голос был Юлии. Она проговорила:

– Дорогие наши мужчины! Не пора ли вам вспомнить и о нас, о своих половин-ках? Ну ка подойдите, пожалуйста, к нам.

Мужчины обернулись. Обе женщины сидели на диване, что стоял вдоль попереч-ной капитальной стены большой комнаты их хрущевской

"двушки", и смотрели на них. Мужчины встали и подошли к ним. Юлия продолжала командовать:

– Олег, ты встань напротив Марины, а ты, Сергей – подойди ко мне.

Олег встал около Марины и посмотрел на нее сверху вниз. Через вырез декольте он видел ее полные, налитые женской силой груди, удобно устроившиеся в лифе. Она глянула на него снизу, заметила направление его взгляда и улыбнулась. Ей было приятно, что он так на нее смотрит и она не скрывала своего удовольствия. Затем ее руки поднял-ись к ремню его брюк и начали его расстегивать. Олега бросило в жар. Он понял, что, что действия началось Он смотрел на Марину сверху, на ее колыхающиеся под кофточкой груди, на ее ловкие руки, которые быстро расстегнули ремень и быстро спустили брюки вниз, затем то же самое сделали и с трусами, высвободив его уже набухающий и быстро поднимающий член и мощное сексуальное желание начало охватывать его. плоть. Краем глаза он видел, что его Юлия уже сняла брюки и трусы с Сергея и сделала это гораздо быстрее, чем Марина.

Почему, интересно? Знакомая операция? Или – что?.:

…Марина взяла член в руку, наклонилась к нему, поцеловала головку и направила его в рот. То же самое сделала и его жена. с членом Сергея. Только член Сергея поразил Олега своими размерами. Ничего подобного он в своей жизни не видел. Хотя в банях бы-вал частенько. Дома у родителей ванной комнаты не было. И мыться еженедельно они с отцом и братом ходили в баню. И студентом он постоянно мылся в общей студенческой душевой. Видел мужские члены и большие, и маленькие, и толстые, и тонкие. Всякие. Но таких, как у

Сергея – не видел. Длиннющий, сантиметров 25-ть, не меньше, толстый, он производил впечатление даже на него, мужчину. Что уж тут говорить про женщин?! В об-щем, половой гигант Подлипок!. В музей таких на всеобщее обозрение! Ясно теперь, по-чему Юлия выбрала эту семейную пару. Она не пару выбирала, она – член себе выбирала. После

"Эммануэль" ее, видать, на крупненькое потянуло. Впечатлений особых захоте-лось. Ведь женщины на работе все о своих мужиках знают. Кто с кем живет, кто с кем и как гуляет, у кого какой член – все обо всех известно. Непонятно только – откуда?. Хотя нет, понятно. Сами же женщины и рассказывают. Не терпится похвастаться, если пове-зет на такой член, как у Сергея. Мужики и то меньше о подобных вещах говорят. Хотя разговоры о парне с большим членом у них на заводе шли. Есть, мол, один такой в мон-тажном цехе. Бабы на него просто кидаются. Чуть ли не в очередь за полгода на него запи-сываются.

Та-ак, та-ак, теперь понятно в чем дело!.Да после такого члена секс с ним для Юлии будет абсолютно не интересен! Он не сможет ее теперь никогда удовлетво-рить! И будет теперь она постоянно к Сергею бегать. Натрахается сначала с ним, получит от него свою порцию удовольствия. А потом уж к Олегу, к своему законному му-жу, супружеский долг исполнять Мн-да-а-а! Си-ту-а-ци-я!

Он не мог себя заставить не смотреть на свою жену с огромным членом чужого мужчины во рту. Ему было интересно смотреть, страшно и интересно одновременно И в то же время он видел, что Сергей не смотрит на свою собственную жену во время минета, что Сергею уже не до жены, он был занят только Юлией и смотрел только на Юлию.

А Юлия делала свое дело старательно, ловко и умело, с явным, совершенно не скрываемым удовольствием. Она даже "прижмурила" глаза, чтобы не отвлекаться на ме-лочи, и чуть-чуть постанывала во время процесса, сладострастно выгибая при этом спину в такт собственным движениям и чуть ли не мурлыкал от наслаждения. И напоминала она в этот момент избалованную домашнюю кошку, которую хозяин гладит по спине. Видно было, что ей очень и очень приятно, что минет делать

Сергею ей нравиться, что она до-вольна, что она – блаженствует…

После процедуры открытого, совместного минета вечер продолжился в своем обычном порядке. Они снова сели за стол, снова пили, снова ели, снова танцевали, потом опять пили и ели и где-то к одиннадцати вечера начали закругляться. Открытого секса они больше друг перед другом не демонстрировали, не суетились, не мельтешили и не стреми-лись уединиться парами для быстренького трахания, оставив секс на потом, для постели, когда они, наконец, поменяются партнерами и разойдутся по отдельным комнатам, чтобы уж основательно и серьезно заняться удовлетворением друг друга.

Такое и случилось к ночи. Юлия с Сергеем ушли в маленькую комнату, в их супру-жескую спальню, что выглядело в глазах Олега довольно-таки символично, А Олег с Ма-риной остались в большой.

Внутренние стены в их хрущевке были тонюсенькие и очень скоро Олег с

Мариной услышали сладостные стоны Юлии и зычный рык Сергея. Олег же не спешил. Ему мешали и отвлекали эти нескончаемые стоны его жены, трахающейся с чужим мужиком в соседней комнате, и не просто там с каким-то обыкновенным мужиком, а с владельцем огромного члена, намного превышающего член его самого, мужем лежа-щей с ним женщины..

Поэтому он не спешил. Он инстинктивно понимал, что сейчас не-вольно между ними, двумя мужчинами, происходит своеобразное сексуальное соревно-вание. И ему очень не хотелось опростоволосится перед

Мариной и показать себя в ее глазах обыкновеннейшим сексуальным

"лохом". Он долго целовал и ласкал свою парт-нершу, и делал это не без удовольствия, исцеловал ее всю,, с головы до ног, И когда, нако-нец, вошел в нее то не успел сделать и нескольких "фрикций", как Марина, задрожала под ним, изогнулась дугой, и, вцепившись в его спину руками, прижимая его к себе с неверо-ятной силой, закричала громка и протяжно, каким-то визгливо высоким голосом, словно заверещала. Оргазм у нее был мощный и длительный. Она потом долго лежала молча, плотно прижавшись к Олегу, уставшая, взмокшая, довольная и счастливая. Затем прошеп-тала ему чуть слышно:

– А ты хороший, ласковый. Спасибо тебе. Со мной такого еще никогда не бывало.

– Не может быть! – искренне удивился Олег, – У твоего мужика ведь член чуть ли не в два раза больше, чем у меня! Как можно нас с ним сравнивать?!..

– Причем здесь член? – усмехнулась Марина, – Член Сергея – это больше его беда, чем достоинство. Он так убежден в неотразимости своего члена для любой, увидевшей его в натуре женщины, что сразу же пускает его в ход, как только женщина разденется перед ним. И не утруждает себя ни в чем. Он не ласкает женщину. Зачем? Такой член и так все сам сделает. Он не умеет ласкать женщину. Он умеет только трахать. И больше – ничего. И трахает всегда грубо, примитивно, скучно, думая только о себе, а не о женщине, которая с ним. А ты – совсем другой., – Марина крепко обняла Олега, крепко и нежно поцеловала в губы, – ты – ласкаешь женщину и чувствуешь ее состояние. А тогда размер члена не имеет никакого значения. Тогда член – это лишь спичка, зажигающая огонь внутри жен-щины.. Ты только вошел в меня, а уже вспыхнула, загорелась и…полетела в рай.. Ведь я уже была готова вспыхнуть. Ты подготовил уже меня.

Эти слова шептала Марина, целуя его. Целуя коротко, слегка, словно пощипывая губами. Целуя губы, щеки, нос, шею, грудь, потом спускаясь ниже и ниже. И Олег почув-ствовал, как желание вновь охватывает его, отзываясь во вновь проснувшемся члене. И он, возбужденный и возбуждаемый, посторонний и абсолютно чужой для нее мужчина, совершенно забыл в этот миг о своей жене, тоже трахающейся с чужим мужчиной в со-седней комнате, и не слышал уже ее блаженных стонов. Он был занят в этот миг другой женщиной, своей случайной партнершей по сексу, армянкой по крови, Мариной

Утром они встали поздно В одиннадцатом часу. Сказалась трудная для обеих пар ночь. После напряженного секса обе пары спали, как мертвые. Но утром, пусть даже и поздним, встали свежие, отдохнувшие.

Какие их годы! Молодость есть молодость! Физии-ческие силы восстанавливаются легко. Они позавтракали и, не мудрствуя особенно, пое-хали в Москву, в ЦПКиО, в парк Горького. Отдохнуть и развеяться.

Ехали парами. Олег с Мариной, Юлия с Сергеем. Обе женщины жались к своим партнерам..Значит, ночь для каждой пары прошла не бесследно.

Значит, этой ночью они обе были удовлетворены. Секс у обеих пар получился такой, как надо В парке они пробыли до самого вечера. А по-том, уставшие, вернулись в свои Подлипки. Но здесь пути их не разошлись, а продолжи-лись. Юлия с Сергеем поехали в их квартиру, а

Марина повезла Олега в свою. Сексуаль-ный эксперимент продолжался….

Квартира у Марины с Сергеем была однокомнатная, сталинская. В кирпичной пяти-этажке, на последнем, пятом этаже. Квартира была хорошая. Большущий широкий кори-дор. Почти – прихожая. Большая, метров 15-ть. кухня., громадная ванная комната с ок-ном во двор и огромной, двухметровой, если не больше, ванной; и сама жилая комната чуть ли не двадцать метров площадью Да еще стены толстые претолстые, ни капли звука не проходит от соседей. Можно кричать, можно петь, можно включать современную му-зыку – никто ничего из соседей не услышишь.

У Марины в холодильнике нашлась початая бутылка "Столичной" и бутылка полу-сладкого "Арбатского". Ну, естественно, кое что из самого необходимого съестного,, из чего можно спокойно приготовить ужин для двоих. И Марина сразу начала хлопотать на кухне, а Олег пошел в ванную комнату, чтобы обмыться и привести себя в элементарней-ший порядок.

Ванная комната Олегу понравилась. Таких он еще не видел. Это не была ванная, в обычном понимании этого слова, а, именно, ванная комната, чуть ли не ванная кварти-ра., предназначенная не для выполнения неких, обязательных для каждого цивилизован-ного человека санитарно гигиенических водных процедур, а для чего-то гораздо больше-го. Для некого священнодействия с водой, связанного с телесным и духовным омовением, для выполнения таинственного религиозного обряда или ритуала над своим телом и своей душой, осуществляемого с помощью воды и различных составляющих атрибутов..

Здесь все для того. И эта громадная ванная с рукоятями на боковых стенках, в кото-рой могут спокойно разместиться два человека, конечно же, мужчина и женщина; и боль-шой продолговатый умывальник с бронзовыми, витиеватыми, наверняка, старинными, кранами; которых

Олег никогда в своей жизни и не видел. И шикарный унитаз, и рядом с ним стоящее биде; и громадное, во всю стену, зеркало вдоль ванной, вмазанное в плиточ-ную облицовку. Все классное, комфортное, все ласкает глаз и радует душу. Таких ванных комнат Олег никогда не видел. Не то, что эти убогие клетушки, как у него в хрущевке и у миллионов других граждан нашей великой страны светлого, но такого далекого почему-то до сих пор – будущего. И в которой Олегу даже пришлось разобрать стенку между ван-ной и туалетом, чтобы поставить стиральную машину.

Олег включил воду, отрегулировал температуру, разделся, взял с собой большое банное полотенце, приготовленное Мариной, и зашел на кухню. Марина, оживленная, рас-красневшаяся и красивая, хлопотала у плиты. Олег подошел к ней, обнял и поцеловал в шею. Марина повернулась к нему лицом, обвила его шею руками, прижалась на мгнове-ние к его обнаженному телу, глянула ему в глаза и сказала:

– Я к тебе попозже приду. Ладно?

– Ладно, – ответил Олег и поцеловал ее в губы. Коротко и нежно.

Она, действии-тельно, нравилась ему, как женщина. Мягкая, добрая, ласковая, красивая и женственная до умопомрачения. К ней хотелось прижаться поплотнее, уткнуться лицом в ее грудь и выплакать все свои человеческие и мужские горести. И невзгоды. Разом выплакаться и разом очиститься. В ней было много материнского, домашнего тепла и уюта. Наверное, из нее получилась бы хорошая мать, хорошая хозяйка, хорошая жена хорошему мужу. А она со своим мужем вот чем занимается!

Зачем? Для чего? Интересно у них эта первая попыт-ка? Или – нет? Но спрашивать ее про подобные вещи, конечно же, нельзя. Неудобно.

На-верняка, инициатива идет, все-таки, не от нее, а от мужа. Но если не от нее, а от мужа, значит, его Юлия на мужа и выходила в своих поисках семейной пары для совместного секса. Но почему именно – на него, а не на кого-то другого. Из-за величины его члена? За-хотелось большого члена попробовать? А что тут такого?! Вполне естественное желание женщины, исследующий секс по рекомендациям такой книги, как

"Эммануэль". Бр-р-р-р! Хватит об этом, этак можно черт знает куда зайти в своих рассуждениях. Иногда, все-та-ки, лучше не лезть туда, куда не просят, и не переступать запретного порога. И во время остановиться. Иногда в жизни и есть самое главное – это. во время остановиться. Себе же дешевле станет.

Олег забрался в ванную. Балдежь! Как в бассейне. Даже поплавать можно при же-лании исхитриться.. Дверь в ванную комнату отворилась.

Вошла Марина. Она была уже полностью раздета. Выглядела она прекрасно. Великолепный образец цветущей, здоровой женщины. Именно женщины, а не задрипанной девицы с подиума. Высокая полная грудь.

Пусть даже немножко и отвислая из-за своей величины, но очень даже соблазнительная и аппетитная. Полные, хорошо сформированные бедра, плавно переходящие в такие же пол-ные, удивительно красивые ноги; небольшой, по "женски" мягкий и выпуклый живот с аккуратно подстриженным и подбритым лобком. Настоящая женщина, ладная женщина, которую приятно обнимать, приятно целовать, приятно ласкать и с которой хочется зани-маться сексом. . Марина открыла тумбочку, стоящую около стиральной машины, достала банку с яркой этикеткой, открыла ее и высыпала оттуда в ванну немного цветного какого-то по-рошка, взболтала воду. Затем вернулась назад к тумбочке, поставила банку на место и взя-ла оттуда пластиковую бутылку с прозрачной жидкостью, открыла пробку и плеснула не-много приятно пахнущей жидкости в ванную.. Снова нагнулась и взболтала воду. По воде пошла зеленоватая густая пена и запахло пряным запахом хвойного леса. Марина постави-ла бутылку на место, закрыла тумбочку и вернулась к ванне. Нагнулась и плеснула водой на Олега. Затем засмеялась и шагнула в воду..

Они сидели в ванной напротив друг друга и молчали. Сексом в ванной Олег никогда не занимался. И не знал, как его здесь надо делать, с чего начинать. Не встречались ему в жизни такие ванные, в которые можно было бы забраться вдвоем с женщиной. Но вот сей-час он сидит в ванной с красивой женщиной, с которой ему, в общем-то, приятно зани-маться сексом и хочется заниматься сексом, несмотря на то, что у него есть жена, которую он любит и которую всегда желает.

Так, что же получается, что одно другому не мешает? И физическая измена не есть измена, как таковая а просто-напросто, приятное времяпро-вождение с понравившейся тебе на время женщиной.

Марина поняла причину этой, внезапно возникшей паузы и подалась к нему. И секс в ванной прошел нормально. Марина снова получила оргазм. Только оргазм был не бур-ный, не мощный, с криками, стонами, слезами, рыданиями, временным даже отключением сознания и долгими конвульсиями взбудораженного женского тела, не желающего никак успокаиваться.. Как это у них бывало в постели за время их такого недолгого взаимного знакомства. Здесь же оргазм был тихий, нежный, и ласковый. Она лишь молча прижалась к нему, обвила его тело руками, прижимая к себе как можно плотнее, и затихла в этой по-зе, словно замерла и даже затаила на время свое дыхание, как будто пыталась растворить-ся в Олеге и стать на мгновение одним с ним целым.

За ужином они немного выпили и хорошо покушали. На ужин Марина приготовила жареную картошку с тушеным мясом. Которое у нее уже было приготовлено заранее и его надо было лишь разогреть в духовке. Ко всему этому она еще приготовила салатик из све-жих огурцов, помидоров и красного болгарского перца, политых майонезом. Было вкусно и сытно, хоть и приготовлено на скорую руку.

После ужина Марина быстренько помыла посуду и они легли спать.

Олег впервые в своей жизни лежал в чужой квартире, на чужой супружеской постели, с чужой женщи-ной, чужой женой. Ощущение было новым, необычным и немного даже пикантным. Хотя Олег и знал, что муж ее не заявится среди ночи и не помешает им заниматься друг другом.

И Олег опять не спешил, опять долго и нежно ласкал ее роскошное тело, ласкал до тех пор, пока она не застонала от избытка возбуждения и сама не начала заправлять в се-бя его член. Только тогда он вошел в нее. А, войдя, не стал двигаться, и лежал на Марине недвижно, продолжая ласкать ее губами и руками, И двигаться под ним уже начала са- ма Марина, начала потихонечку, медленно, затем все быстрее и активней, и, обхватив его ногами и руками, начала с чудовищной силой прижимать к себе, судорожно дергая тазом и чуть ли не вдавливая его в себя, пока наконец не зашлась в бурном и долгом экстазе. Он лишь только немного подыграл ей, чтобы подстроиться к ее движениям и попытаться кончить одновременно с ней. И у него все получилось. Кончили они одновременно и дол-го еще в стенах этой

"сталинки" звучали истовые крики женщины и мужчины, сумевшие доставить друг другу максимально возможное для них сексуальное наслаждение…

А после оргазма, отдышавшись и придя в себя, Марина вдруг уткнулась в грудь Олега и расплакалась:

– Ты чего это, Марина?! – удивился Олег.

– Я не хочу, чтобы ты уходил, – всхлипывала она у него на груди,

– Я хочу, чтобы ты остался со мной. А Сергей пусть уходит к твоей

Юлии. Это ей нужен большой член Сер-гея. Вот пусть она и забирает его со своим хозяином вместе.. А мне нужен ты. Мне с то-бой хорошо.

Я никогда в жизни ничего подобного не испытывала. У меня никогда таких оргазмов не было.

Олег молчал. Он не знал, что ответить Марине на этот ее эмоциональный всплеск отчаяния. На этот ее внезапный нервный срыв.

Он не думал о своем отношении к Марине. Не до того просто было. Как женщина – она ему нравилась. Как партнер по сексу – тоже. Ну, а насчет остального другого – ничего. Полное и окончательное ничего.

Любил он все-таки свою Юлию. Да, вздорную, взбалмошную, крикливую, лживую, а сейчас еще и сек-суально озабоченную, буквально помешанную на сексе и, наверное, в душе – развратную. Но…его женщину. Марина

– хорошая женщина. Очень хорошая. Спорить здесь не о чем. Но она, к сожалению, не его женщина. И кто знает, почему мы любим одних, вроде бы нам совершенно не подходящих и абсолютно не нужных нам людей; с которыми нам пло-хо, с которыми мы постоянно несчастливы и не любим тех, кто нам подходит, кто нам ну-жен и с кем бы нам хорошо и комфортно… .. Марина долго лежала у него на груди, вздыхая, всхлипывая и судорожно вздрагивая всем своим, далеко не маленьким телом.. Потом все же потихонечку успокоилась. А, ус-покоившись, приподнялась, внимательно и испытывающее посмотрела Олегу в лицо и легонько поцеловала в губы, затем перевернулась на спину, легла рядом с

Олегом и ска-зала совершенно спокойным и твердым голосом:

– Прости меня, Олег. Не бери во внимания мои слова. Это я нечаянно. Так, сорва-лось что-то с души. Бывает, копиться, копиться что-то на сердце, а потом раз – и покати-лось все вниз. Так и у меня сегодня. Ведь мы с тобой сегодня расстаемся. А я что-то при-вязалась к тебе. Ты и вправду хороший. И я бы смогла быть тебе хорошей женой.

Той са-мой, какая тебе нужна. Верной и заботливой. Твоя Юлия не будет тебе верной. Я не знаю, изменяет ли она тебе сейчас. Но то, что изменять будет – это ясно. Это по ее глазам видно. Вы, мужики, слепые, ничего не видите, кроме того, чего вам хочется увидеть. А мы бабы – зрячие. Мы видим то, чего еще и нет на свете, но может уже свершиться. Мы – сердцем смотрим, а не только глазами. Поэтому нам, бабам, всегда виднее. Ведь твоя Юлия к Сер-гею давно присматривалась. То, что у него член большой – бабы на работе знают.

Такие вещи не скроешь. И пригласила она нас, как семейную пару, только из-за его члена. Она сама мне сказала, когда пришла ко мне со своим предложением. Я конечно же – на дыбы! Дико показалось! Как это

– мужьями поменяться?! А она спокойно так сказала. Не высту-пай. Я все равно с ним трахнусь. Мне хочется с ним трахнуться. Я хочу попробовать его большой член. Так пусть это все произойдет у тебя на глазах, чем где-нибудь тайно. А взамен, для компенсации, я тебе своего Олега даю. Я посмотрела на тебя – ты мне понра-вился. Вот тогда-то я и дала согласие. И чувствую, не прогадала. Только вот тоскливо мне теперь будет. Ой, как тоскливо! Но зато теперь хоть что-то в моей жизни значимое поя-вилось. Будет о чем вспомнить. А то так – одна лишь пустота и никчемность. Так что, Олежка, спасибо за приятные минуты. Поверь, пожалуйста, женщина такие вещи никогда не забывает. Не сможет забыть. Даже если бы и захотелось.

Утром, в понедельник, Олег проснулся рано. Глянул на часы – начало шестого. Ра-но. Можно было бы еще "спокойненько" поспать, но не хотелось. Чувствовал он себя вполне отдохнувшим и свежим, несмотря на бурную сексуальную жизнь последних дней. Рядом сладко посапывала Марина, свернувшись калачиком, подсунув свою ладонь себе под щеку и "выпячив" вперед пухлые, ярко-красные, совсем зацелованные им ночью гу-бы. Одеяло сползло с ее плеч, открыв тяжелые, прижатые друг к другу груди с коричне-выми и такими сочными на вид бутонами сосков, что их сразу же захотелось поцеловать.

Потянуло курить. Но он не решался вставать, чтобы не разбудить лежащую рядом женщи-ну, которая за эти дни стала для него пусть не так уж и близким, но совсем даже не без-различным человеком. Пусть не родным, пусть не дорогим, но только не безразличным. И это уж точно. Как она плакала вчера вечером у него на груди? Что это – всерьез или всего лишь симптом минутной слабости, легкого, ничего не значащего каприза, вызванного со-жалением о конце приятного спектакля, разыгранного двумя скучающими супружескими парами для создания иллюзии разнообразия собственной семейной жизни и искусственно-го "подхлестывания" их затухающего интереса друг к другу. Так или нет? Если так, зна-чит, у Юлии интерес к Олегу, как к собственному мужу, как к мужчине, как к личности начинает пропадать и она "прибегнула" к подмене сексуальных партнеров с помощью приглашенной семейной пары с самыми благими намерениями. Она захотела обновить их семейные отношения и через подобное сексуальное разнообразие вызвать у них друг к другу новый интерес, но более высоком уровне, чем раньше.. Что ж, может оно и так. Мо-жет, действительно, и попыталась. Кто знает?. Кто знает?. Только благими намерения-ми, говорят, выстлана дорога в ад. И куда ж теперь приведет их с Юлией эта, выбранная ею дорога.?.Куда?..

Олег вздохнул и перевернулся на другой бок. Марина пробормотала что-то не-разборчивое во сне, протянула руку вперед, нащупала Олега и обняла его. уткнувшись ли-цом в его спину. Вот оно, одно из следствий их безумного эксперимента. Правду говорят, что, посеяв ветер, следует ожидать бури. Нельзя играть на чувствах людей.

Чревато и да-же очень. Ладно, что аморально и безнравственно.

Последствия здесь могут быть слиш-ком уж непредсказуемыми. Кто бы мог тогда подумать, что Марина за эти несколько дней так привяжется к Олегу?. Если уж не говорить о чем-то большем. Еще вопрос – как там

Юлия с Сергеем? Может, она в нем как раз и нашла именно то, что искала, сама того не сознавая, всю свою жизнь, чего ей и не хватало для полного семейного счастья. Большой член, интенсивную сексуальную жизнь и… А не надо больше никаких "и". Если есть пер-вые две составляющие семейных отношений между мужчиной и женщиной, то остальные и не понадобятся. Ой, ли?! Ой, ли?! А как же тогда Марина?

Ведь она согласна поменять своего "полового гиганта" на тебя, самого обыкновенного и ничем не примечательного в сексе мужчину? Вот именно. Вот именно. И попробуй, пойми их, этих женщин…

Так в полу мыслях, в полудреме, в полусне и полузабытьи Олег лежал, лежал и зас-нул вновь. Проснулся он от прикосновения чьих-то рук. Он открыл глаза. Над ним стояла, склонившись, Марина, уже умытая, причесанная, готовая на "понедельничьи" трудовые подвиги, очень и очень красивая. Она трясла Олега за плечо и говорила:

– Олег, Олег, вставай! Пора на работу…

Олег мотнул головой, окончательно просыпаясь. Он действительно отключился тог-да. под утро, когда перевернулся на бок. И спал последние эти утренние мгновения, как убитый. Марина нагнулась к нему, поцеловала в лоб и сочувственно сказала:

– Никак не отойдешь? Умаялся за эти дни со мной…

Олег рассмеялся и вскочил с постели:

– Да, нет, Марин, все нормально. Я уже отошел. И запомни – с тобой я не маялся. С тобой я наслаждался. И спасибо тебе за эти счастливы часы с тобой. Я рад, что судьба свела нас с тобой. Пусть даже и так необычно.

Он говорил эти слова искренне. Он привязался к Марине. С ней ему было хорошо. Спокойно, уютно, комфортно. Как на курорте или в санатории. Не было тех волнений, тех переживаний,:тех эмоций и чувств, того надрыва, того постоянного беспокойства и отча-яния, что довлело всегда над ними у них с Юлией. И кто скажет, что для человека важнее, тихий, домашний уют, наполненные умеренностью и спокойствием или же неодолимая, все поглощающая и все на своем пути сметающая страсть, возникающая порой между мужчиной и женщиной. Что?

Для кого – как. Для кого – как.

И представить свою жизнь без Марины Олег спокойно мог. Нет и нет, что ж тут поделаешь! На нет, как говориться, и суда ведь нет! Жаль. конечно, но…переживем как-нибудь. Обойдемся. Не смертельно. А вот без Юлии он свою жизнь представить не мог. Не получалось. Начинало гудеть в голове и бешеный стук сердца затмевал разум и созна-ние.

Без Юлии для Олега жизни не было и не могло быть. А без Марины все шло бы сво-им обычным путем. Может, только легкое сожаление. И все.

Пожалуй, да – все! А жаль. Очень даже – жаль. Хорошая женшина..

Олег пошел в ванную, почистил зубы, умылся. Новую зубную щетку и новое туа-летное мыло Марина уже приготовила заранее. И полотенце – тоже. Вот только электро-бритва была а не новая, а старая, "мужина". .Не учла Марина в своих приготовлениях. Осечка вышла. Поэтому

Марина, почувствовав, замешательство Олега, недоуменно вер-тевшего в руках электробритву Сергея и никак не решавшегося включить ее, подошла к нему, забрала из рук злосчастную электробритву и подала ему безопасную бритву с пач-кой новых лезвий, купленную уже давно как-то по случаю неизвестно для чего:

– Совсем еще новая. Никто ей не пользовался.

И Олег побрился этой бритвой. Сто лет так не брился. Еще со студенческих времен, когда после летнего стройотряда они с соседом по комнате купили себе по электробрит-ве. Неизменной для тех времен

"Москве". Купили и были очень довольны. До чертиков в голове – довольны.. И с тех пор он до сегодняшнего утра брился только электробритвами. И не жалел об этом..

Позавтракали они вместе. Ели омлет с жареной колбасой и сырники с чаем. Потом оделись и вышли из дома.. До проходной завода было сравнительно недалеко. Минут двадцать спокойной ходьбы. От собственной квартиры до проходной Олегу было немнож-ко побольше. С полчаса ходьбы.

Они шли и молчали. Обоим было грустно. Они шли рядом. Но не вместе. Потому что у обеих среди заводчан было много знакомых и каждому из них не хотелось публично обозначать свои отношения.

Непонятные даже для них самих. Так зачем же путать сюда еще и знакомых? Ну, ладно, трахнулись несколько раз. И даже не без взаимного удоволь-ствия.. Но, как уверяют французы, секс – это еще не повод для знакомства. Секс – это все-го лишь один из способов для удовлетворения физиологических потребностей организма, для отправления сексуальной, так сказать, нужды человека, где партнер выступает в роли соответствующего сексуального инструментария.

Своеобразная секс-игрушка в виде дву-ногого роботизированного комплекса с программным управлением, снабженного:

"фалло-имитатором", вибратором или же – силиконовым влагалищем с силиконовыми грудями.. Правда, не всегда понятно, как этой программой пользоваться, как настраивать ее и как управлять. Поэтому приходиться работать вслепую Иногда хорошо получается, если уга-даешь. Иногда – плохо. Но чаще всего почему -то – плохо. Поэтому и приходится исполь-зовать партнера в виде унитаза при поносе. Какая разница – какой он, унитаз, лишь бы был в нужную минуту под боком. И не был бы он, этот унитаз, в данную минуту – занят. И все! И больше от него ничего уже и не требуется.

Но все равно, все равно, жалко расставаться. Какая-то искорка взаимной симпатии и взаимного притяжения между ними за эти дни все же проскочила. И очень жаль, что эта искорка скоро погаснет. И они вновь станут друг для друга совершенно чужими. и со-вершенно посторонними в этом мире людьми.

А с Юлией Олег встретился только лишь вечером. После работы. Олег несколько задержался в дороге и Юлия пришла домой первой.Она была в прекрасном настроении, весела и довольна, и встретила своего мужа в малюсеньком коридоре их "двушки" с улы-бающимся лицом, крепко обняла, поцеловала, а потом внимательно и как-то даже "испы-тывающе" посмотрела ему в глаза и неловко пошутила:

– А я уж грешным делом подумала, что ты после секса с такой знойной южанкой, как Марина, уже и не захочешь возвращаться домой.

Олег ответил на ее поцелуй и на ее объятия. Ответил с удовольствием, радостью и некоторым даже волнением. И он поддержал шутливый тон Юлии:

– Это мне надо было опасаться, а не тебе! Потому что у меня, как у мужчины, сразу же вопрос возникает. После трахания таким громадным членом, захочешь ли ты вернуть-ся назад, к своему мужу с его малюсеньким членом?:

Юлия засмеялась. Засмеялась легко и радостно:

Эх, Олежка, Олежка! Какой же ты у меня еще глупенький! Запомни, пожалуйста, что достоинство мужчины не в том, что у него болтается между ног и иногда еще встает для выполнения своих обязанностей, а кое в чем другом. Ты думаешь, я не слышала, как вопила от наслаждения Марина в твоей постели?! А ведь она приучена к сексу с большим членом. Так чем же ты ее так пронял, если у тебя, как ты говоришь, маленький по сравне-нию с Сергеевым, член, а?..

Олег хотел было сказать, что тоже не глухой и прекрасно слышал сладостные крики и стоны Юлии за стеной. С ним, своим мужем, она никогда не кричала так в сексуальном экстазе. Значит, все-таки величина члена для женщины имеет значение. Причем, не так уж и малое значение, как хочется им нас порой уверить. Хотел сказать, но не сказал. Зачем? Он был рад, что жена его встретила радостно, что у них, после этого сексуального экспе-римента, все вроде бы нормально, и даже- хорошо.

Он еще раз ее обнял и поцеловал крепко-крепко. И почувствовал, как желание охва-тывает его, что он сам и все его тело соскучились по телу его женщины, его жены, его Юлии. И она почувствовала желание

Олега и разом ответила не его поцелуй. И тогда Олег поднял ее на руки и понес в большую комнату, на их большой семейный диван. Можно было с полной уверенностью и со спокойной совестью сказать, что первый их сексуаль-ный эксперимент прошел успешно. Он не разрушил их семейных отношений, а еще боль-ше укрепил их. Им по прежнему хотелось друг друга.

..

Третий партнер для их семейного секса, мужчина, появился на следующую пятни-цу. Юлия спешила, словно пыталась наверстать упущенное, и зря времени не теряла.. После обеда Юлия позвонила ему на работе и предупредила, что сегодня она немного задержится и появится дома не раньше семи вечера. Причем, появится не одна, а с мужчи-ной, которого она пригласила для их группового секса. Ужин готовить будет не надо, так как они привезут все необходимое с собой и сообразят что-нибудь на месте. Так оно и по-лучилось. В седьмом часу вечера в дверь позвонили. Олег открыл. На пороге стояла Юлия с высоким крупным мужчиной кавказского типа. В руках мужчина держал две большие полные сумки. Олег посторонился, пропуская их. Мужчина перешагнул порог, поставил сумки на пол, протянул Олегу ладонь и громко сказал с небольшим грузинским акцентом:

– Здравствуй, Олег. Меня зовут Отар.

Они быстро разделись. Затем Отар подхватил сумки и направился на кухню, гром-ко и безапелляционно заявив по дороге:

– Я – грузин. А грузин – бог на кухне. И никто грузину на кухне мешать не дол-жен Иногда позволяется женщине помогать ему на кухне.

Но только – помогать. Не боль-ше. Потому, Юлия Константиновна, я вас приглашаю на кухню в качестве помощника. А когда грузин на кухне – другой мужчина там не нужен. Другой мужчина там – лишний.Поэтому

Вы, Олег, подождите нас в комнате.: .Олег пожал плечами и пошел в комнату смотреть телевизор.

Подумаешь, собы-тие какое – ужин приготовить! Сколько шума из-за чепухи. Хочется делать – делай! Кто тебе мешает?! Но Олег ошибся.

Ужин был шикарный. Стол ломился от яств. В основном – восточных,

Кавказских.. И венчала стол – большая плетеная бутыль с вином.

Конечно же – "Мукузани"! Какое еще другое вино может быть из

Грузии?. И конечно же – настоя-щее, истинно грузинское "Мукузани", приготовленное по старинным домашним рецеп-там, передаваемым из поколения в поколение, истинное "Мукузани", а не какая-нибудь примитивная подделка, что продают в Московских магазинах, да и

Грузинских – тоже.

Хозяином за столом был Отар..Он раскупорил бутыль, разлил вино по бокалам, встал и произнес тост:

– Настоящий грузин, если он мужчина, пьет только вино. Вино придает мужчине силу и приносит с собой хорошее настроение. А если у мужчины хорошее настроение, то ему нужна – женщина. Потому что истинный мужчина без женщины жить не может Ему всегда нужна женщина.

Каждую секунду, каждую минуту, каждый час и каждый день его жизни.

Поэтому я поднимаю тост за самую прекрасную женщину на земле, за хозяйку этого дома, за несравненную Юлию.

Они выпили, закусили. Закусили основательно, потому что было уже сравнительно поздно и они все трое основательно проголодались. А потом снова слово взял Отар. Он главенствовал за столом полностью и безоговорочно. Закусив, он закурил. Закурил и Олег, хотя курил он, в общем-то, мало. Больше после выпивки или по настроению. И то, чаще всего – на работе. Дома курил редко. И. ему спокойно хватало пачки сигарет на день. А то и на два…Отар выпустил изо рта несколько колец, потом сказал:

– Давайте, Юлия Константиновна, оговорим условия. Чтобы не было потом ни у кого обиды или недоразумений. Так вот, я – за групповой секс! Я совершенно согласен с Вами, Юлия Константиновна, что для одной женщины одного мужчины – мало. Нужно хотя бы – двух. А лучше всего – трех. Ну, ладно, об этом – потом. Но вы так же знаете, Юлия

Константиновна, что я предпочитаю жесткий, даже – грубый секс. Не садомазо-хизм, нет, но на грани его. Сладенький, мягонький секс я не принимаю и не воспринимаю. Для меня это – фарс. Лучше уж тогда я сам себя удовлетворю, онанизмом позанимаюсь с каким-нибудь порно журналом в обнимку. С моей точки зрения, секс должен быть – как сражение, как борьба, как битва И секс я принимаю в любом виде. И вагинальный, и анальный, и оральный. И все их комбинации. И еще я люблю секс двух мужчин с одной женщиной. сразу. Как говориться, двумя членами во все, извините уж меня, Юлия Кон-стантиновна за прямоту, Ваши дырки. И, как Вы еще знаете, Юлия Константиновна, я люблю кончать на лицо.Мне важно видеть, как моя сперма брызнет Вам в лицо, а Вы по-том, головкой члена размажете сперму по всему Вашему лицу. Для меня это – высший кайф.. Понятно? Так Вы согласны с моими условиями, дорогие супруги? : Олег молча пожал плечами. Ему было все равно.А Юлия, глядя на него, утверди-тельно кивнула головой:

– Конечно же, Отар, мы согласны. Раз уж мы решились на подобный шаг, то мы за-ранее согласны на все ваши предложениями. Единственно, что нас не устраивает – это садо-мазохизский секс. К нему мы не готовы. Во всяком случае – пока..

– Ну, раз вы согласны, тогда нам всем надо раздеться. Что это за секс, если все партнеры – одеты!. Это издевательство над природой и здравым смыслом!

Самое странное в этом разговоре, точнее в этом длинном и пространном монологе Отара заключалось в том, что Юлия постоянно поддакивала ему и кивала ему головой в знак своего согласия, когда он говорил ей "как Вы знаете, Юлия Константиновна". По-лучалось, что она знала об особенностях сексуальных действий Отара. Спрашивается – от-куда? Да оттуда. Из своей с ним сексуальной практики. Потому что она была его любов-ницей. Вопрос только – давно ли? Во всяком случае

– вряд ли давно. Ведь и оральным и анальным сексом они с Юлией стали заниматься совсем недавно. И сразу было видно, что эти виды секса ей раньше были не знакомы.. Кому было видно? Тебе? А ты что, специа-лист большой в вопросах секса? Ведь после свадьбы с Юлией у тебя не было ни одной женщины, кроме нее! Так что – извини! Думаешь

– притворялась, а теперь – надоело? И ей теперь захотелось попробовать секс сразу со своим любовником, и со своим мужем вместе?!. Для остроты ощущений. Здорово! Ничего не скажешь – здорово! Одним уда-ром сразу двух зайцев. Но – зачем?! Потешить собственное самолюбие? Насолить своему мужу?!.Не похоже. Но… Кто знает…Кто знает, что может скрываться з а благочестивым фасадом эффектной и красивой молодой женщины, если попытаться зайти за этот фасад?! Поэтому, лучше не надо. Не надо.

Но эта мысль Олегу пришла потом, гораздо позже, когда он прокручивал в голове все самые знаменательны факты своей жизн с

Юлией. И потом – одному. И вот только тогда до него дошло, что Юлия с Отаром разговаривали тогда в его присутствии практи-чески открытым текстом, а он ничего не заметил. Как слеп и глух он тогда был. Ведь даже потом, когда началось их сексуальное представление, не возможно было не заметить по реакции Юлии на сексуальные действия Отара, что они, эти действия, Юлии были знако-мы и не являлись для нее неожиданными, как на самом деле должны были бы быть.

А действия эти были столь эффектны и знаменательны, что повергли

Олега в нас-тоящий шок. От которого он затем никак не мог избавиться. Для начала они все разделись до гола. Двое мужчин и одна женщина. Отар оказался сильно волосатым и длинноруким, как настоящий орагнгутанг. Волосы росли у него не только в промежности, на животе и груди, как обычно у мужчин. Волосы росли у него и на спине, и на руках, и на ногах. Причем, волосы были густые, черные, длинные и даже кудрявились. По сравнению с ним Олег был просто-напросто голеньким. Волосы у него были лишь в промежности и на жи-воте. И больше – нигде.

Ну, а обнаженная Юлия была абсолютнейшим совершенством.

Тоненькая, гиб-кая с умопомрачительно точеными бедрами, небольшими, торчащими вперед и совершен-но не отвислыми грудями, бесподобнейшего рисунка длинными ногами, мягким, выпук-лым и обольстительным до головокружения, чисто женским животиком с узенькой полос-кой подбритых волос на лобке, она смотрелась великолепно. В теле – ни жирники. Но и не было у нее этих мужеподобных, рельефно выпячивающихся мышц на теле, все упруго гладко, с мягкими, завораживающими глаз переходами. Словом не женщина, а настоящее – загляденье. Не женщина, а – мечта….

Отар, как только увидел Юлию обнаженной, то будто взорвался, а член его мгно-венно вздыбился и окаменел. Слава богу член у него был обыкновенный, как у всех обыч-ных мужиков, и не больше, чем у Олега.

Правда, толстоват слишком и на головке члена какая-то дурацкая татуировка. Но это уже – мелочи. Как говориться, дело вкуса.

Видать, сидел за что-то.. Они после лагеря все татуированы. И на члене, и на заднице татуировки ставят. Где угодно, лишь бы поразить, выделиться. Хоть чем-нибудь, да показаться не таким, как все. А татуировки – это самый простой путь к известности и в какой-то степе-ни, к самовыражению. Хотя и самый примитивный.. . Отар обхватил Юлию своими длинными руками, притянул к себе, стал ее жадно целовать и лапать везде и всюду. Он щупал, гладил, мял, тискал ее груди. бедра., ягоди-цы, спину, живот, промежность.

Затем, он упал перед ней на колени, откинулся назад, опершись бедрами о согнутые голени,, раздвинул ей ноги и поставил ее прямо перед своей головой и…

И началось что-то неописуемое, настоящий сексуальный шабаш, сексуальное бе-зумиеа, а, может – самая начтоящая сексуальная оргия или даже какое-то сексуальное представление, которое ставил невидимый режиссер силами трех актеров для невидимой публики. А как еще можно было охарактеризовать или холтя бы назвать то сексуальное

"действо", которое они с перерывами выполняли на протяжении почти всей ночи? Да никак, кроме как всеобщим сексуальным их помешателством или же тщательно сплани-рованной и великолепно проведенной сексуальной акцией.. Причем, с Юлией в основном работал

Отар, который, повидимому, и являлся тем сакмым режиссером..

Сексуальной фантазии его не было границ. Сексуальной энергии – тоже.

Член его поднимался, как за-веденный, при одном лишь взгляде на

Юлию, И она сразу же охотно подчинялась ему, шла ему навстречу. А он вертел Юлией, как хотел, вытворял с ней все, что только по-зволяла ему его необузданная или нереализованная до сих пор сексуальная фантазия.

Он обзывал ее грязными матерными словами, комментируя ее сексуальные дейст-вия, делал ей больно, выкручивая соски и щипая за грудь до синяков; он хлестал ее до багровости на коже ладонью по ягодицам, и даже таскал по комнате за волосы. И она – не противилась, с удовольствием поддаваясь ему.. И он трахал, трахал, трахал ее.. Тра-хал всеми известными человечеству способами. .Неутомим и деятелен был до невоз-можности. Оба они были взмылены, мокрые от пота и спермы, чуть ли не запалены, но довольны и счастливы… Олег же подступал к Юлии лишь тогда, когда Отар отды-хал. Или тогда, когда они трахали ее вдвоем, сразу двумя членами, делая из своих го-лых тел своеобразный сэндвич или бутерброд с Юлей посередине. Причем, двойной секс, секс сразу двумя членами, очень быстро вызывал у Юлии сильнейший оргазм. Всего лишь несколько совместных движений и она уже готова, уже заходится в ис-тошном крике и ходуном вся начинает ходить между двумя мужскими телами, зажавши-ми ее содрогающееся в сексуальном экстазе молодое и красивое женское тело…

Зачем Олег все это делал совместно с Отаром, и почему позволял ему вытворять черт те что с Юлией, он так и не смог себе объяснить.

Ни сразу, во время этого сексуаль-ного действия, ни потом, когда от него остались лишь одни воспоминания и их семейная жизнь вновь вошла в свое привычное русло, ни потом, когда Юлия уйдет от него. Эта его мужская, странно гаденькая, наблюдательная позиция осталась необъяснимой для не-го самого до конца его дней. Понять и объяснить себя здесь он не мог, хотя и пытался.. Поднималось что-то такое темное и не слишком приятное в собственной натуре, отчего его самого бросало в дрожь. И он сразу же прекращал копаться в собственном нутре. Сли-шком уж неприятные вещи начинали вдруг обнаруживться в его душе. Ведь, если любишь женщину, то ни в коем случае, не сможешь отдать ее другому!. Не сможешь! Ни за что! Ни за какие деньги!

Потому что из всех женщин Земли она одна единственная нужна тебе.

Только одна она – и больше никто из женщин. И как ее после этого отдать другому, пусть даже и на время?!. Как?! Не-воз -мож-но! Душа не позволит! А если за какие-то вшивые "зелененькие" все-таки и рискнешь – то потом жизть станет тебе невмоготу. И ты ее вы-держишь такой жизни. Не получиться у тебя, как бы ты не хотел этого.. Ибо

Любовь – сильнее нас с тобой..Сильнее. И нет на свете силы, которая смогла бы победить лю-бовь. Не придумала природа. Не смогла ничего противопоставить настоящей Любви. Ничего. Весь вопрос – намерянно это она сделала или случайно у нее так получилось? Никто не знает.

И- слава Богу, что не знает… -..

Но все-таки это надо было видеть. Потому что понять это было совершенно не-возможно. Во всяком случае – Олегу, ее мужчине..Он читал где-то, что у некоторых женщин нервные клетки, контролирующие чувство боли в мозгу, находится слишком близко от нервных клеток чувства наслаждения. И порой их нервные импульсы пута-ются или переплета-ются друг с другом. И тогда боль может стать наслаждением, а наслаждение – болью. Вот именно из таких-то и получаются "садомазохисты", если не пытаться бороться с подобными проявлениями собственной психики. Получается, что у его Юлии есть такие наклонности. И Отар откуда-то про них знает. Или же он яв-ляяется именно тем мужчиной, кто разбудил в ней эти спящие до поры наклонности и использовал в своих целях.. Странно, муж – не знает, а чужой, посторонний мужчина – знает. Почему бы?. А потому, что мужья, обычно, слишком мало знают о сексуальных пристрастиях своих жен. Слишком мало. Как ни странно это звучит.

Говорят, что есть своя прелесть в ощущении процесса нравственного падении че-ловека, когда человек отбрасывает все сдерживающие его нормы и правила поведения, становится свободным от всех своих внутренних обязательств по отношению к себе и своим близким и начинает катиться вниз. Ощущение вседозволенности опьяняет и кру-жит голову. Никто мне теперь не указчик. Полная личностная свобода – что хочу, то и де-лаю, как хочу, так и живу. И – отвалите от меня все те, кто собирается меня учить или нотации мне читать. Сами – знаем, сами – разберемся. Не маленькие. Не лыком шиты.. Все – так, все именно так и есть. Но… есть только одно маленькое "но". Падая, невоз-можно остановиться. Не за что ухватиться, чтобы задержать падение. Не за что,. даже, если и пытаешься, если – хочешь.Чтобы подняться, подняться вновь, надо, все-таки сна-чала – упасть. И при этом, ухитриться еще не разбиться. И уж потом, когда почувству-ешь опору под ногами, можно попытаться подняться. Если не разбился, конечно. Уже. И если силы еще есть, чтобы подняться. И, конечно же – желание подняться…

Смотреть, как его Юлия, трахается с Отаром, смотреть на все эти их сексуальные выкрутасы, было мучительно и стыдно, хотя и очень – - притягательно. Но видеть при этом довольное и даже счастливое лицо

Юлии, слышать ее сладострастные крики, видеть ее извивающееся в сексуально экстазе тело под Отаром – было страшно. Начинало прихо-дить понимание того, что здесь что-то не так, что они с Юлией вступили на путь, идущий в никуда, что это не просто попытка разнообразить и оживить их увядающие сексуаль-ные отношения, и что сегодня ночью произошло нечто совсем другое и непоправимое, что они с Юлией перешли какую-то незримую границу дозволенности в своих человечес-ких и семейных отношениях, что эта их семейная жизнь теперь дала мощную трещину. и вряд ли найдется на земле сила, способная предотвратить или остановить процесс раз-рушения. Потому что с этой знаменательной ночи они перестали друг друга уважать. Или – начали друг друга не уважать. Не уважать взаимно, как мужчину и женщину. Юлия Олега, как мужчину, за то, что он не сможет доставить ей такое же мощное сексуальное наслаждение от секса, как Отар. А Олег Юлию, как женщину, за то, что она не желает удовлетворится в сексе возможностями одного лишь Олега, своего мужа.

Но все это будет потом, потом, когда придет настоящее понимание происшедше-го. Действительно, большое видеться на расстоянии. Как правы бывают поэты!. Как пра-вы!. Лицом к лицу – лица не увидать.

Никоим образом. И лишь потом Олег понял, что он натворил, поддавшись на уговоры Юлии. Да какие это были уговоры?! Так, несколько фраз, брошенных вскользь. Сексуальные фантазии, которые для большинства женщин так и остаются фантазиями. И ничего страшного от этого не происходит. А он решил попы-таться воплотить эти женские фантазии.

Зачем?!. Чего добивался?! Ведь обманываются те, кто хочет обмануться. Легко – падать. Трудно – подниматься. Проще сказать – да! Очень сложно, порой, сказать – нет! Но со слова – Нет!, – начинается человек. А он тогда не смог сказать это самое – Нет! Не смог потому, что самому захотелось…Чего – захотелось!? В грязи

"поизмазаться", посмотреть, что же из всего этого получиться.

Любопытство заи-мел свое на этот счет, грязненькое такое, низменное, подленькое любопытство. Ну, что ж, за чем пошел, то и нашел. И винить здесь некого. Только самого себя…

Успокоились они только под утро. Все трое выдохлись намертво.

Оргия подошла к своему концу из-за отсутствия физических сил у ее участников. "Груповуха" закончилась. Вымотались они все.. А раз вымотались, значит, все прошло так, как надо. Все – получи-лось. И они завалились спать. Отар с Юлией ушли в супружескую спальню. Олег остался в большой комнате..Спали до самого обеда Первой встала Юлия и пошла на кухню гото-вить завтрак.. Потом поднялись мужчины.

Умылись, побрились, привели себя в порядок и сели за стол. Выпили по бокалу вина., поели. Отар пить не стал. Он был на машине. Он был за рулем. Потом Отар встал, попросил минутку внимания и произнес небольшую за-вершающую события, речь:

– Спасибо. дорогие мои коллеги, за эту чудесную ночь!. Ничего подобного в сво-ей жизни я еще не испытывал. Особая благодарность – хозяйке этого дома и виновнице этого сексуального праздника.

Юленька, милая. Ты была великолепна! И мне очень хо-телось бы, чтобы эта бесподобная ночь имела бы продолжение. Чтобы мы все вместе еще бы разок встретились в это квартире в такой же непринужденной и располагающей к сек-суальным удовольствиям атмосфере…

Олег с Юлией зааплодировали его словам. И заопладировали совершенно искрен-не. Но если аплодисменты Юлии еще можно было понять и оправдать, то зачем вторил ей Олег – это был вопрос вопросов.. Тот самый вопрос, который он себе потом будет много раз задавать и не находить ответа. А затем Отар оделся и ушел. Они остались вдвоем. Юлия посмотрела на заваленный яствами стол, на гору грязной посуды в раковине, не-довольно сморщилась, махнула рукой и решительно сказала:

– Слушай, Олежка, у меня нет никакого желания всем этим сейчас заниматься. Да-вай отдохнем сначала, а потом уже – за дело.

И они завалились спать. Даже в ванную никто из них не пошел. Не до того было. Спать легли в своей семейной спальне, на своей семейной постели. Юлия и простыни-то менять не стала.. Хотя она только что спала на этой постели с Отаром. Но им сейчас было не до подобных тонкостей. Ведь они сами сейчас были не лучше этих простыней. Поэтому сексом они конечно же не занимались.Сыты были по горло.. Они просто легли и заснули. Точнее – отключились. Им надо было прийти в себя после этой сумасшедшей ночи. И спа-ли они до вечера…

А потом встали и занялись наведением порядка в своей квартире.

Прибрались, по-мыли посуду и затем уже, как бы очистившись, с легкой душой и чистым сердцем приня-ли ванну. Естественно, что не вместе, а по очереди. Ванная – не та, что в квартире Мари-ны.. Сначала Юлия, а потом и Олег. И пока Олег блаженствовал в ванной, Юлия сменила постельное белье на их супружеской постели и приготовила легкий ужин. Они выпили по бокалу Отаровского вина, покушали, немного посидели у телевизора за вечерними новос-тями и легли спать в свою обновленную, в прямом и переносном смысле слова, супружес-кую постель. Легли на чистые, подкрахмаленные простыни, с чистой совестью, чистой душой и чистыми телами. И спокойно занялись сексом.

Причем, опять же по инициативе Юлии и под контролем Юлии. Словно ей было мало того, что она получила прошлой но-чью от двух мужчин сразу. Или же она это сделала намеренно, проверяя Олега на элемен-тарную мужскую порядочность. Как, мол, мой Олег не потерял после вчерашних сцен шо-кирующего "трахания" собственной жены чужим мужиком сексуального ко мне интере-са? Не побрезгует ли он теперь после Отара, не оттолкнет? Все оказалось нормальным. Не побрезговал, не оттолкнул. И единственное, что она не разрешила Олегу делать в эту ночь – так это ласкать ее груди. Они были синие от щипков Отара, а соски – даже припух-шие. На недоуменный взгляд Олега, Юлия беспечно махнула рукой. Ничего страшного – пройдет!..Не обращай внимания!

Кто знает, может оно и так?! Но…В общем, никаких "но". Надо принимать дейст-виительность такой, какая она есть на самом деле, а не в ваших розовых мечтах.. Разве можно понять этих нынешних женщин, с головой окунувшихся в море сексуальных насла-ждений, которое открыла им только начавшаяся, но уже во всю забурлившая в Росси сек-суальная революция?..Думаете – можно? Счастлив Ваш Бог, если Вы так думаете.

ЧАСТЬ 3-я

ИИЛЮЗИИ СЕМЕЙНОГО СЧАСТЬЯ

НА ФОНЕ БЕСКОНЕЧНОСТИ КОСМОСА

"Не возвращайтесь на пустые пепелища,

Зачем Вам память прошлых лет?!"

Стихи неизвестного поэта.

А в понедельник на работе Олега вызвали к начальству и приказали оформить ко-мандировку в Байконур по срочному заданию. Союз уже развалился. Космодром стал чу-жим, казахским и дела на космодроме шили "тоскливенько". Программа освоения космо-са была практически свернута. Ценнейшее оборудование на объектах космодрома растас-кивалось. И руководство Королевской фирмы принимало лихорадочные меры по вывозу с космодрома хоть каких-то видов еще сохранившегося оборудования. для последующей установки его на российских, еще пока действующих космодромах в Плисецке и Копъяре.

Олег и попал в группу из пяти человек, которая направлялась в

Байконур для решения и практического осуществления этой непростой в нынешнее время задачи.

Вылетели они в Байконур этой же ночью и к обеду уже поселились в центральной гостинице столицы космодрома, "Космограда", бывшего

"Ленинск-9". Олег в Советское время часто бывал в Байконуре. Тогда эти командировки считались очень престижными.. И посылали туда далеко не всех, а самых лучших и самых нужных специалистов, будь они рабочими или ИТР-овцами. Условия командировки были льготными и очень выгод-ными. Одни суточные чего стоили – целых 4,2 рубля, вместо обычных 2,6 рублей: номера в гостинице – только 1-го класса; транспорт – самолет или купе. Плюс ко всему, еще и ко-эффициент к зарплате за время командировок – k = 2,0. Так что – жить можно!. И совсем даже неплохо. Сейчас все эти условия обещали сохранить. На словах. Что же будет на са-мом деле – покажет будущее. И еще начальство пообещало хорошую премию в случае ус-пешного выполнения задания. Поэтому в командировку Олег поехал с удовольствием. Он всегда был легок на подъем. Ему нравилось ездить. Ведь поездка – это новые люди, новые места, новые впечатления. Короче – новая жизнь.

Чего сидеть безвыездно на одном месте и старательно протирать штаны и делая каждый день одно и тоже? Тоска смертная! Этим можно будет позаниматься и в старости. А молодым – надо ездить. И жить на всю катуш-ку! Поэтому – вперед, вперед, вперед! Труба – зовет! . Олег пробыл там почти три недели. Вернулся, отчитался и через пару дней-сно-ва в командировку, на этот раз в Плисецк.. И там почти две недели. Жизнь вмешалась в их сексуальные эксперименты, отложив их на неопределенное время. Так, во всяком слу-чае, казалось

Олегу. Или хотелось казаться.. Что же делала Юлия в его отсутствие – он не знал. И мог только догадываться. А по ночам, в гостинице, на клоповых простынях, расче-сывая горевшее от их укусов тело, не мог прогнать из памяти Юлию, сосущую громадный член Сергея или извивающуюся в оргазме под Отаром. Не мог. Никак не мог. Здесь его воля и его желания были бессильны. Здесь властвовали силы, ему не ведомые и не завися-щие от него. Но встречала его Юлия из командировок ласково, нежно и по ночам активно занималась с ним сексом, требуя от него еще и еще, пока он не падал без сил. А она потом благодарно целуя его, говорила серьезным голосом:

– Я из тебя высосу все твое мужское до последней капелюшечки, чтобы ты там да-же глаз не смог бы поднять на женщин. Не то, чтобы желать их.

Олег смеялся и уверял в ответ, что там, куда он сейчас летает, и куда летал раньше, женщин практически нет. Там только лишь одни мужчины. Но Юлия не верила ему или делала вид, что не верит. Но все равно Олегу ее слова были приятны..

Командировки эти "разительнейшим" образом отличались от его предыдущих ко-мандировок на отечественные космодромы. Олега до невозможности поразило запусте-ние, царившее в Байконуре. Плисецк еще как-то держался. В Плисецке было еще ничего. Но зато и масштабы

Байконура и Плисецка были друг с другом практически несопостави-мы.

Поэтому и следы разрухи больше бросались в глаза, больше ранили сердце. И было бы гораздо проще, если бы раньше сюда не ездил, если бы не видел, каким он был тогда, этот знаменитейший космодром, краса и гордость страны. .А сейчас город производил жалкое впечатление. Был грязный, пыльный, замусорен-ный до невозможности. Декоративные кустарники, тянувшиеся вдоль тротуаров и отгора-живающие плотной живой стеной людей от транспортных артерий города, были почти полностью выломаны, порублены или "повысохли". А пирамидальные тополя, липы и каштаны, которыми были засажены дворы, практически полностью посохли. Раньше по городу были проложены системы трубопроводов, через которые осуществляли полив все-го посаженного в городе: деревьев, кустарников, цветов и обыкновенного травяного пок-рова. Теперь вместо труб ямы и канавы, прорытые повсюду и через которые, вероятно, выламывали на продажу лежащие там когда-то трубы. Такое же безрадостно-унылое впечатление производил и городской "Парк

Космонавтов", протянувшийся вдоль мут-ных, желтых вод стремительной

Сыр-Дарьи. Парк, былая гордость города, посаженный когда-то его горожанами во время их бесчисленных субботников, взращенный и взлеле-янный ими на безжизненной песчаной почве, стал теперь обыкновеннейшим полу диким лесом. Чуть ли не половина деревьев в парке была вырублена, поломана, а из оставшейся половины – половина засохла. А от былых густейших декоративных кустарников,

"окон-туривающих" парковые аллеи и дорожки, остались одни лишь жалкие остатки. Хорошо еще, что памятник маршалу Неделину сохранился. Но второй памятник освоения космо-са, свидетельство еще одной трагедии Байконура, находился в катастрофическом состоя-нии.

Этот памятник никому в стране не был известен, потому что в тот раз среди погиб-ших не оказалось никого из больших чинов, только рядовые солдаты да гражданские ин-женеры наладчики, да несколько обычных офицеров, самый старший из которых оказался всего лишь полковником.

И пусть их было почти семьдесят человек, говорить об этой тра-гедии в стране не стали. Не зачем. Только их родители, жены, да родные получали из во-енкоматов стандартные серые бланки со стандартной же фразами:

"Ваш сын (отец или брат) погиб при исполнении служебных обязанностей тако-го-то числа, такого-то месяца и такого-то года.

Выражаем Вам свои искренние соболезно-вания." : Командир воинской части N….

Что ж бывает. Бывает. Такова "се ля ви" Когда строят подобный ракетный щит Родины, трудно обойтись без жертв. Если уж рубят лес – то щепки летят обязательно.. А не рубить лес нельзя. Нужен лес государству. Нужен. Значит, щепок будет много. Ну, а кто попадет в список "щепок" – это уж как у кого карта ляжет. Какая у кого судьба.

Какая у кого – доля…

Господи, а какой был раньше город! Красавец! Зеленый, чистый, ухоженный до умопомрачения, чуть ли не вымытый, а потом заодно и – отутюженный. Образец Соци-алистического подхода к градостроительству в экстремальных природных условиях, аб-солютно не подходящих для нормальной жизни человека,. Когда главной задачей проек-тировщиков и строителей является создание максимально комфортных условий для жиз-ни его жителей. Так было – тогда. В прошлом, антинародном тоталитарном режиме. И что стало теперь, в демократическом народном государстве?! Когда и власти-то по су-ществу в город нет..Одна лишь демократия, А если и есть власть, то не поймешь – какая. В основном

– для себя и своих родственников. "Разительнейшая" перемена произошла за эти годы!!!. Пример того, до чего могут дойти люди, брошенные своим родным госу-дарством на произвол судьбы, оставшиеся без власти и средств существования…

Поселили их всех в одном большом шестиместном номере.. Номер оказался пустым и его отдали им полностью. Номер выглядел конечно же

– убого. Такие номере и раньше-то считались номерами ниже среднего.

И предназначались, в основном, для рабочих и младших инженерных работников. А что уж говорить о нынешних временах! Облуплен-ные стены, потрескавшийся желтый потолок, разбухшие, еле закрывающиеся рамы окон с дребезжащими, не подмазанными стеклами; деревянный пол с подвижными, ходящими буквально ходуном и противно скрипящими половицами с облупившейся, когда-то светло коричневой краской; перекошенные, еле закрывающиеся серые двери. Хорошо хоть холо-дильник в номере был работающий. А телевизора, естественно, не было. Телевизор стоял в холле этажа около дежурной по этажу. Что, в общем-то было не так уж и плохо. Только времени на просмотр телевизора у них, как выяснится впоследствии, не окажется совер-вершенно. Им будет – не до телевизора.

Но командировка есть командировка. Это – не курорт, не санаторий и даже не дом отдыха.. Поэтому рассчитывать здесь на какие-нибудь приличные условия для жизни – глупее глупого. Люди приезжают в командировку работать. Делать порученное им дело. И побыстрее, и получше. Поэтому в командировках люди, чаще всего,. не работаю, а про-сто-напросто – вкалывают. Если не сказать как-нибудь "похлеще".

А в гостиницу люди возвращаются только лишь спать. Ну, перекусить еще; ну, выпить с усталости, напряже-ние нервное снять.. Так – зачем им комфорт?. Абсолютно – не нужен. Нужно, как говори-ли тогда, всего лишь койко-место. Да туалет более-менее приличный. Неплохо бы еще – душ. После работы помыться, привести себя в порядок. И – все. И больше – ничего. А то избалуются, привыкнут и домой не захотят ехать..

Когда-то в магазинах Байконура был неплохой по Советским временам выбор това-ров. И продовольственных, и промышленных. Мясо, колбасы, молочные продукты можно было купить практически свободно и неплохого качества. Олег всегда привозил домой из Байконура пару каталок сырокопченой колбасы неизвестно какого производства, но вкус-ной, очень даже вкусной. Неплохо было и с промтоварами, особенно с одеждой и обувью. Но здесь Олег был "пас". Привез он как-то кофточку шерстяную, конечно же импортную, из такой тонкой-претонкой шерсти, чуть ли не прозрачной, "салатового" цвета. Ему она очень понравилась. А Юлия осталась недовольна. И больше он подобных попыток обра-довать свою жену неожиданными подарками из Байконура он не предпринимал. Ограни-чивался лишь колбасой, тушенкой говяжьей

Кустанайского мясоко мбината, кстати очень вкусной и ароматной,. колбасными консервами, тоже очень вкусными и никогда в Москве им не виденными и еще одним дефицитным деликатесом – бульонными кубиками, кури-ными, говяжьими и свиными. Бульонные кубики для жителей Союза были практически неизвестным видом питания. Их даже в Москве было купить невозможно. Потому что в свободную продажу они просто-напросто не поступали. Они шли по распределителям во-енных почтовых ящиков: космонавтов, летчиков-испытателей, моряков подводников. Ко-роче – для избранных, а не для простых смертных.. Во всяком случае, Олег никогда о них ничего даже и не слышал. И его друзья-студенты – тоже. Хотя и поездили в стройотрядах по стране порядочно. Очень удобная вещь. Особенно для холостяков и командировоч-ных.. Вскипятил воду, бросил туда размятый кубик, размешал, довел до кипения и оставил немного остывать. И вместо чая по утрам с куском батона – лучшего ничего и не приду-маешь. Или в первое блюдо с тушенкой, в борщ там или в суп бросил один или два куби-ка в самом конце готовки – аромат по кухне пойдет, закачаешься!

Можно и в мясной бульон добавить, или в жаркое – хуже от него никогда не будет. Только лучше…

Не было в "Байконуровских" магазинах только одного, но наиболее важного для Советских граждан продукта – это спиртного. Ни вина, ни водки. На Байконуре действо-вал сухой закон. Поэтому на Байконуре пили самогон казахский, вонючий и противный до отвращения и все жидкие парфюмерные туалетные принадлежности. одеколоны. туалет-ную воду, лосьоны и даже женские духи. Начальство пило в основном спирт.

Не меди-цинский, очищенный, а гидролизный суррогат Этот спирт цистернами шел на обезжири-вание и осушку нержавеющих и титановых трубопроводов ракетных точек перед их зап-равкой горючим и окислителем Ну, а те, кто не мог достать ничего из подобной продук-ции, те во всю употребляли наркотики. Курили "анашу", план, опиум, дикую конопляный соко из Балхашских степей, кололись кодеином и "шыряли" в себя черт знает что, лишь бы голова "забалдела" и мир бы окрасился в радужные и яркие краски.

Когда Олег первый раз прилетел в Байконур, а собирался он туда, как это обычно бывает у нас на работе – очень и очень срочно, то не успел даже по человечески собрать-ся. Он только потом, со временем понял, что с точки зрения любого начальства команди-ровка, как таковая, должна быть обязательно срочной и никакой иной. А. срочной она должна быть только лишь потому, что она – командировка. Ибо несрочных командиро-вок на свете не бывает. Но с точки зрения любого командировочного спешить надо мед-ленно, потому что местное начальство, чаще всего смотрит на тебя, на командировочного, как на нечто сверх обременительное и ему совершенно не нужное, и приносящее ему только лишь одни заботы и неприятности. Он и полетел-то тогда в

Байконур, гордый от порученного ему важного и сверх нужного задания, совершенно не собранный. Не наш-лось возможности захватить себе бритвенных и туалетных принадлежностей, потому что, с дуру ума, полетел в командировку прямо с работы, даже не забежав домой и лишь поз-вонив Юлии на работу.

Устроившись в гостинице, он пошел побродить по городу и зашел в большой мест-ный ЦУМ, (Центральный Универмаг). Там он заглянул в отдел парфюмерии. Увидев на прилавке одеколон "Шипр", которым он постоянно пользовался в последнее время и ко-торый страшно не любила

Юлия, называя его пренебрежительно "Офицерским", он дви-нулся к кассе выбить чек… Он сказал кассирше:

– Мне "Шипр", пожалуйста.

В ответ услышал удивительное:

– Вам сколько?:…

Олег в недоумении пожал плечами. Странный вопрос. И он сказал:

– Один, конечно. Сколько же еще?!.

Продавщица, симпатичная полноватая женщина лет 30 – 35-ти, в голубом фирмен-ном халате и такой же голубой шапочке-пилотке на осветленных под блондинку пышных волосах, снисходительно и как-то даже "сожалеющее" поглядела на Олега Это потом Олег увидит, что в

Байконуре женщин очень мало и все они примерно одного, среднего, возраста, от 25-ти до 40-ка лет. Ни моложе, ни старше женщин там не было. Причина простая – военный город, военный полигон. военный объект. Мужчин огромное коли-чество, а женщин почти – нет. Поэтому сюда и приезжают и стараются приехать толь-ко те женщины, которые хотят выйти замуж. А здесь самый оптимальный возраст – как раз от 25 до 40 лет. И потенциальных женихов – видимо-невидимо..

Продавщица улыбнулась Олегу и спросила:

– Вы что, впервые у нас?:

– Да, – удивился Олег, – сегодня прилетел. А почему вы так решили?

Продавщица рассмеялась, показывая крупные, желтоватые от табака зубы, в много-численных металлических коронках:

– Да потому, молодой человек, что у нас по одному флакону одеколона не берут. Бе-рут, в основном. целыми упаковками. А упаковку на десять флаконов одеколона у нас на-зывают "башмак".

Поэтому, когда у нас покупают одеколон, то говорят – мне "башмак".

Или два "башмака". Иногда даже по два или три. Мы здесь план по парфюмерии на пять лет вперед уже выполнили.

Олег непонимающе смотрел на продавщицу. До него никак не доходил смысл про-исходящего. Он еще никогда в своей жизни не сталкивался с таким понятием, как сухой закон. И он, смущаясь своей недогадливости, озадаченно спросил:

– А зачем…столько?!

Продавщица вздохнула и сокрушенно махнула рукой

– Пьют его у нас, молодой человек. Пьют. У нас – сухой закон.

Спиртного в мага-зинах не увидишь. Вот и пьют мужики, что придется, все подряд, лишь бы в голову вдари-ло.. А что, кроме парфюмерии у нас есть? Да ничего! Вот и сметают ее бедную с прилав-ков в один момент. Только получим, выставим – и уже нет ничего. Одна пустота.

Это се-годня еще не знает никто. Мы только получили. Вы – первый покупатель. Но сейчас набе-гут. Вот уже – пошли.

И действительно, за Олегом уже начала выстраиваться очередь.

Сначала один встал, за ним второй, потом еще, еще и вот уже начала образовываться внушительная очередь. Но Олег все равно купил только один флакон "Шипра". Больше взять не решился. Было стыдно и неудобно перед самим собой, да и перед продавщицей тоже. И он ушел из мага Зина ошарашенный, провожаемый насмешливыми и сочувственными взглядами мужчин, стоящих во все растущей очереди в парфюмерию:

– Надо же! Всего один флакон взял! Ведь неизвестно, когда еще привезут!.

Это была как раз та самая часть Советской действительности, о которой он практи-чески ничего не знал и которая тщательно скрывалась от общественности страны. А, мо-жет, и правильно делалось, что скрывалось. И еще вопрос, что лучше – не знание отрица-тельных факторов нашей действительности из-за их тщательного скрывания или же ежед-невное публичное полоскание грязи нашей жизни во всех ее самых многообразных и са-мых отвратительных проявлениях?.

Что тебе приятней, ежедневно смотреть и слышать по всем видам средств массовой информации бравые рапорты о настоящих и мнимых дости-жения и успехах своей страны или же с утра до вечера отряхиваться от грязнейшего де-рьма, потоком вываливающегося на тебя по всем каналам телевидения, по всем прог-рамммам радио и по всем страницам многочисленной прессы, будь она желтой, серой, бе-лой или же красной?.

И когда ты утром встаешь на работу и, еще полусонный, не успевший окончатель-но проснуться, идешь в ванную, чтобы начать свои утренние туалетные процедуры, и включаешь по дороге приемник в коридоре, поставленный на "Маяк" или на "Эхо Моск-вы" или еще на какую-нибудь программу, то везде начинаешь слышать одно и тоже, одно и тоже. Там убили, там расстреляли, там взорвали, там наводнение, там ураган, там ката-строфа, там эпидемия и т.д. и т. п… И везде жертвы, жертвы, жертвы. Множество жертв. Десятки, сотни, тысячи.

И от такого потока отрицательно информации у тебя уже с утра начинает портить-ся настроение и болеть голова, и невольно появляется одна и та же крамольная мысль: К чему же тогда все твои усилия, если все вокруг плохо?! Вот ты сейчас пойдешь на рабо-ту, а по дороге что-нибудь обязательно с тобой да случиться. То ли метеорит сверху упа-дет, то ли самолет на тебя рухнет, то ли машина на тебя наедет, то ли кирпич на голову ахнет, или земля под твоими ногами вдруг провалится, или в цехе на тебя с крана какая-нибудь железка свалится… Да мало ли что?! Одно ведь плохо вокруг. Если там катастро-фы, то почему же здесь у нас их не будет? А если впереди уже тупик, то зачем тогда все?! Зачем трудиться стараться, выматываться, если конец впереди?!

…Однако, не все вокруг так уж и плохо, как порой начинает казаться.. Наш советс-кий человек привык выкручиваться из любого неприятного для себя положения. Поэтому, несмотря на строжайшие запреты, несмотря на этот пресловутый сухой закон, спиртное на

Байконуре было. И в самом Космограде, столице Байконуровского полигона, и на отдель-ных его стартовых площадках, расположенных вокруг города на расстоянии от несколь-ких километров до нескольких десятков километров и связанных с ним разветвленной сетью железнодорожных и автомобильных бетонированных дорог. Везде были места и нужные люди, через которых можно было заказать или сразу же купить водку. Только стоила эта бутылка гораздо дороже, чем за пределами космодрома.

На самой станции "Тюра-Там", через которую проходила магистральные поезда "Москва-Ташкент" и обратно, и где выходили все приезжающие на Байконуровский поли-гон, бутылка водки местного производства под названием "Арак москванын", что означа-ло "Водка московская", стоила 4,0руб. В Космограде – уже 5,0руб; на площадка, в зависи-мости от расстояния до Космограда – от 6 до 7-8-ми рублей.

После семи вечера цена по-вышалась на 1руб; после 9-ти вечера – еще на 2руб. Поэтому, рабочие командировочные, монтажники, сварщики, электрики, автоматчики, наладчики, испытатели, работавшие по договорам на объектах Байконура и имеющие свои суточные в размере

4,2 руб, то есть, целых 126 рублей в месяц, зарплату инженера в центральной России, в свой пенсионный день, когда они получали свои командировочные деньги, начинали пить с четырехрубле-вых бутылок водки, а заканчивали к ночи уже восьми или даже десяти рублевыми бутыл-ками. Поэтому этих денег обычно хватало на один-два дня, не больше. После чего они пе-реходили на солдатские талоны на питание за 60 копеек в сутки. И ничего. И были даже довольно. Кормили солдат на полигоне в те времена очень даже неплохо, почти прилично. Пусть не так вкусно, как хотелось бы, но помногу и сытно.

Но это все было тогда, в Советские еще времена, и сейчас уже звучит почти, как не-правда. Потому что магазины сейчас в Байконуре полупустые и купить сбе что-нибудь из продуктов к утреннему и вечернему чаю оказалось проблемой из проблем. Не то, чтобы колбаски там или ветчинки купить, батон хлеба приобрести оказалось не так уж и просто. Единственное, что их всех спасало в данной непростой ситуации – обед на объектах в сол-лдатских столовых Солдатской еды по прежнему готовили помногу и сытно и даже хле-ба с собой можно было взять. Ну, а чай, сахар или конфеты, пряники, печенье – с этим бы-ло уже попроще. Это еще можно было и купить. А купить надо было обязательно. И сразу на всех пятерых. Потому что все дни они пропадали на объектах. И назад, к себе в гости-ницу, возвращались поздно вечером, часам к восьми, не раньше.. Времени оставалось лишь на перекусить, да себя немного в порядок привести. И сразу же – в постель. Устава-ли – страшно. А утром в восемь часов надо было быть уже на вокзале, у местной электри-чки, так называемого, "мотовоза", который повезет их на объект.

И так продолжалось все три недели их командировки в Байконур.

Даже просто ото-рваться, выпить и посидеть всем вместе за столом со стаканами в руках, болтая и говоря каждый о своем, о сокровенном; болтая и говоря сразу все вместе, не слушая никого из ок-ружающих и, в то же время, прекрасно понимая друг друга, даже такой, чисто мужской возможности у них не оказывалось. Только в выходные. А выходных у них не было. В выходны е дни они тоже – работали. Главная их задача заключалась в одном – побыстрее закончить свои дела и – уехать. Ничего хорошего в жизни на нынешнем космодроме Бай-конур не было. Делать им здесь было абсолютнейшее нечего. Мертвый город. И такая же мертвая в нем – жизнь. Поэтому все они всеми своими силами и возможностями спеши-ли поскорее закруглиться.

Но когда у них хоть что-то прояснилось с окончанием их работы, вдруг выяснилось,. что выбраться из этого, опротивевшего им города не так теперь-то и просто. Билеты на Москву достать было практически невозможно. Ни на самолет, ни на поезд. Раньше, в Со-ветское время подобные вопросы решались через комендатуру города.. Надо было только во время подать заявку на билеты с визой местного твоего военного начальника, на объекте которого ты работал, с разрешением на отъезд. Если ты свое дело сделал, если к тебе претензий нет со стороны местных военных начальников – то езжай себе на здо-ровье.. И все. И никаких к тебе больше проблем. Все остальное делалось уже само собой. Начинала работать система. Правда, если с точки зрения местных Байконуровских воен- ных начальников ты здесь еще нужен, то ни о каком отъезде даже мысль не могла возник-нуть. Сиди и – работай. Бывали случаи, когда на похороны родных и близких не отпуска-ли. Не давали хода соответствующим телеграммам из Москвы. Припрятывали их. И не придерешься, не пожалуешься. Тебе же в итоге будет хуже.. Ибо государственные интере-сы всегда должны главенствовать над твоими личными интересами. Такова логика жизни тоталитарных режимов. И против нее – не пойдешь. Сломают, сомнут, раздавят – и не по-морщатся. И будут – правы. Потому что у них своя, не наша с вами логика. Для них чело-век – это винтик в большой государственной машине. А дело винтика – работать на своем месте столько, сколько тебе положено и так, как тебе положено по твоей должностной ин-струкции.. И главное – не рассуждать. Рассуждать винтику не надо, не. требуется. Для рассуждений существуют специальные механизмы. С них-то и спрос соответствующий.

Теперь же всем все было до лампочки. Полная свобода, полная самостоятельность в действиях Сами приехали, сами и выбирайтесь. А как – никого это не интересует. Не маленькие, сообразите, как подопрет. И что ж соображать пришлось.. И соображать – кре-пенько.

Прилетели-то они сюда на самолете. Из Москвы. И никто тогда не обратил внима-ния, что рейс-то был специальный. Разовый. В самолете летели, в основном, руководители среднего и высшего звена

Королевской фирмы. И только лишь десятка три ИТР-овских Работников низшего уровня,. таких, как Олег с его друзьями. И после прилета в

Байко-нур, они этих товарищей практически и не видели. Эти руководящие работники даже жи-ли не с ними в гостинице, а где-то в других местах. И сферы их деятельности практически не соприкасались.

А то, что им нужно было делать на объектах – они прекрасно знали и сами. Да и рабочих из солдат им давали в неограниченном количестве….

А сейчас же аэропорт практически не работал Только лишь какие-нибудь спецрей-сы по "спецзаявкам", решаемым чуть ли не на правительственном уровне.. А они под эту марку, естественно же, не подходили. Поэтому для них оставался лишь один выход. Поезд "Ташкент

Москва", который проходил через станцию "Тюра-Там" один раз в сутки.

Раз в Москву и раз из Москвы. Они и сунулись было на станцию. Там – столпотворение! Люди неделями сидят на чемоданах, ждут билеты. В основном русские, уезжающие на совсем из Казахстана в Россию.

И тогда родилась идея. Простая до гениальности. Ехать сначала в

Ташкент, до конечной станции маршрута. А там уже, поднатужиться, поднапрячься и взять билеты до Москвы. То ли на поезд, то ли на самолет. Как где повезет. Ташкент – конечный транс-портный пункт.

Все – проще. Надо только набраться терпенья. И бить сразу по двум нап-равлениям. И в аэропорту и на вокзале.

Так оно в итоге и вышло. А так как они свое задание выполнили полностью и уез-жали с похвального одобрения своего "Подлиповского" начальства, то дополнительные затраты на непредвиденное удлинение их пути домой, им оплатили без особых затрудне-ний. В Ташкенте после покупки билетов Олег дал телеграмму Юлии:

– "Буду дома 21 ноября. Поезд N 828 "Ташкент-Москва", вагон N7"

Целую. Твой Олег.

Была гаденькая мыслишка нагрянуть домой неожиданно, врасплох, не предупреж-дая заранее Юлию о своем приезде. Была. Точно. И от этого никуда не денешься. Но Олег пересилил себя и мыслишку эту

"поганенькую" – отбросил. Было стыдно и противно пе-ред самим же собой. Да и перед Юлией – тоже. Если не доверяешь жене – зачем тогда жи-вешь с ней?! Но, в тоже время, где-то в глубине души упорно и настойчиво шевелился маленький и въедливый червячок сомнения, рождающий панически-роковое – а вдруг?! Приду вечером, открою дверь, а она – не одна! С другим мужчиной?! Что – тогда?! Что?!

Были ли основания для подобных мыслей у Олега? Раньше бы Олег твердо и уве-ренно сказал бы кому угодно: – "Нет! Я верю своей жене!" Выходит – раньше верил. А сейчас, что – нет? Так?! Не веришь?! Почему?! Разве что-то изменилось за это время в ваших с ней супружеских взаимоотношениях. В принципе – нет. И, в тоже время – да, из-менилось. В первую очередь, в их сексуальных отношениях.

После всех этих их идиот-ских сексуальных экспериментов. Когда он впервые в жизни наяву увидел, как трахается его любимая жена, его

Юлия с чужими мужчинами. И к своему несказанному удивлению он увидел, что Юлия и с чужими мужчинами может испытывать сексуальное наслажде-ние, может получать оргазм. Да еще – какой!!! Посильнее, чем с ним самим, с ее мужем, с ее законным мужчиной. А раз так, значит, ее теперь явно потянет на сторону. Не может не потянуть. С какой это стати она будет теперь отказываться от радостей жизни?!

Она те-перь твердо знает, что с другим мужчиной ей может быть гораздо лучше, чем с родным мужем. Так чего же это – упускать свое?!

С какой такой стати?! Жизнь ведь коротка, мо-лодость и красота уходят. Так надо ловить свои мгновения, пока она еще пользуется успе-хом у мужчин, пока еще есть у нее такие прекрасные возможности.

Вот так она и проявилась, эта оборотная сторона их сексуального любопытства; так неожиданно отрыгнулся этот их злосчастный сексуальный эксперимент. Хотя, почему – неожиданный? Все было заранее ясно. Все – заранее предопределено Когда человек ради элементарного любопытства или тупого самоутверждения начинает пробовать наркотики – конец предсказуем. А секс – это еще тот наркотик! Особенно с разными партнерами. Здесь остановиться трудно.

Все больше и больше начинает тянуть на разнообразие. И становится важным не сам секс, как таковой, а секс с разными партнерами. И начинает волновать только один вопрос на свете. А как с этим? А как с этим? А как с этим? И так до бесконечности. А это уже прямая дорога – в пропасть. И потому, не играй с огнем – обож-жешься. И чтобы в действительности не обжечься, лучше, все-таки дать телеграмму о своем приезде. Было там что во время его трехнедельного отсутствия или нет- кто знает? Но к его возвращению все будет чисто, все будет хорошо. И встретит Юлия его с улыбкой на радостно лице и крепким, любящим поцелуем. И ничего другого ему после такой дол-гой разлуки и не надо будет.

Начальство сдержало свое слово насчет хороших премиальных за выполненную ими работу. После завершения всего комплекса запланированных руководством Королев-ской фирмы работ на космодромах

"Байконур" и "Плисецк", им выдали разовую премию. И очень даже приличную. И Олег решил на эти деньги осуществить свою давнюю завет-ную мечту – приобрести видеомагнитофон. Они только появились в нашей стране, ко-нечно же не отечественные, импортные, в основном, японские и южнокорейские, реже – европейские. А к ним – море видеокассет. Первая волна видеопродукции накрыла страну. Вся гамма мировой кинематографии, легальной и подпольной, начиная от классики, от мировых, широко известных "иношедевров" и кончая самой элементарнейшей "порну-хой", разом перекочевала к нам.. Как раз все то, что невозможно было просмотреть в отечественных кинотеатрах, но было почему-то постоянно на слуху не только у всезнаю-щих киноманов, но и у самых обыкновенных представителей нашей бывшей Советской интеллигенции. Мелодрамы, комедии, приключения, детские и взрослые мультики, ужас-тики, фантастика, фэнтези, исторические, для семейного просмотра и т.д. и т.п. .Глаза разбегались от подобного многообразнейшего изобилия. Разом бы купил и то, и это, и еще кое чего, на что только бы хватило имеющихся в кармане отложенных на покупки денег, но… Но видеомагнитофона, "видака" у Олега с Юлией не было. А бро-дить по различным видеосалонам, во множестве открывшихся тогда в Москве,

Олег не любил. Посмотреть кино в кинотеатре – это одно. Это можно.

Но сидеть в маленьких душ-ных комнатах видеосалонов, смотреть кино через экран телевизора, поставленный где-то в углу, на расстоянии чуть ли не в десять метров от тебя. Не-ет, ни за что!. Увольте! Ни за какие деньги. Лучше уж без них! Обойдусь как-нибудь без этих гнойников капитализма, выросших на видеорынке.Видеофильмы надо смотреть дома и только дома Но купить "видак" – никак у них не получалось.

Да что там "видак"! "Видак" – это все таки- роскошь Хоть и очень, очень желан-ная. Здесь уже и телевизор забарахлил основательно. Еле

– еле показывает. Громадный цветной "Темп". Первый их семейный телевизор. Очень удачный попался экземпляр. Де-сять лет прослужил безотказно, как заведенный. А потом пошло-поехало. Начал расы-паться. То одно, то другое, то третье. Олег чинил его сам..

Брал схему, смотрел, изучал, затем переделывал, перепаивал, перемонтировал. Он сменил почти все лампы, диоды со-противления.

Менял даже такие крупные узлы, как кинескоп и переключатель телевизи-онных каналов, так называемый ПТК. Все напрасно. Телевизор работал все хуже и хуже. Надо было менять. Но "бабок", "бабла" – не было. Завод работал плохо. Заказов почти не было. Зарплату не платили месяцами. Хорошо хоть за командировки полностью распла-тились. Не обманули. А запросто могли бы и не дать ничего.

Ведь жаловаться на собст-венное начальство подчиненным было уже некуда. Только самому – Богу. Но в Бога в этой стране никто не верил. Даже те, кто публично рвали партийные билеты и потом де-монстративно шли в церковь, где истово, с фанатичным блеском в ничего не выражающих глазах, неумело пробовали креститься. А раз так, значит – некому было жаловаться. Неко-му. Поэтому – Ура! Ура!

Ура!…

И в выходной Олег с Юлией поехали в большой местный магазин

"Электроника", где продавалось все то, что было им сейчас нужно. И телевизоры, и различная радиоаппа-ратура, и "видаки", и видеокассеты . Особенно копаться не стали. Олег уже позондировал у знающих ребят и имел кое-какое представление насчет того, что им следует приобрести. И они купили японский телевизор "Сони" и японский же видеомагнитофон "Тошиба". К ним добавили с десяток видеокассет зарубежных фильмов. Из тех, что были уже у всех на слуху. Взяли по нескольку штук из самых популярных и самых востребованных, а потому и самых желаемых жанров. Парочку известных мелодрам с нашумевшей

"Красоткой" и не менее популярной "Сабриной; несколько эротических шедевров, таких, как знаменитей-шие "Дикая орхидея", "Перекресток двух лун", "История "О", "Основной инстинкт", "Греческая смоковница", "Тело, как улика", "Калигула" и конечно же – несравненная "Эммануэль"; к ним прибавилось несколько широко известных ужастиков и триллеров, таких, как "Чужой" и "Чужие",

"Омен", "Восставшие из ада", "Чернокнижник", "Особь", "Жуки".

Больше покупать не стали, потому что кассеты тогда стоили довольно дорого, и их значительные приобретения были им просто не по карману. А им хотелось еще кое чего прикупить, того самого, этакого, остро горяченького и страшно вожделенного, с чего, собственно говоря, и начинали в те годы свои коллекции видеофильмов большинство, если только не все, новоиспеченные владельцы долгожданных видеомагнитофонов пост-советско-го общества России.

Хотелось купить "порнокассеты", чтобы увидеть со сто-роны, в натуре и живьем, именно то, что они делали всегда тайно, наедине только друг с другом и чаще всего ночью, в темноте, под одеялом, чтобы не было стыдно ни перед самим собой, ни перед людьми, ни перед самим

Богом. Потому что было в этих интимных действиях мужчины и женщины друг с другом что-то животное и не слишком прилич-ное, какое-то унизительно-постыдное для самого же человека. Потому и делали все это ночью, когда темно и ничего не видно. Даже порой и самого себя не видно, не то, чтобы своего партнера. Потому и заявляли в самый что ни на есть всерьез по электронным сред-ствам массовой информации взрослые солидные люди нашей страны, что секса у нас нет.. А откуда он может у нас быть, если большая часть населения нашей страны всю свою сознательную жизнь прожили в коммуналках, по десять человек в одной комнате, где и поцеловаться-то друг с другом было страшнейшей проблемой, не то чтобы всерьез ис-полнить свои супружеские обязанности? Поэтому-то и делалось все по быстрому, кое-как, затаившись, съежившись, не шевелясь, не дергаясь, не шумя и не скрипя кроватью и стараясь только поскорее закончить эти утомительные и никому не нужные движения, так необходимые для продолжения человеческого рода и, как говорят почему-то – для взаимного удовольствия.

Так что приходится признать со всей очевидностью, что у простых граждан нашей страны секса не существовало. Секс был только у тех, кто наверху. У тех, кто жил в от-дельной квартире, ездил на персональной машине, спал с женой в отдельной спальне, и кто мог позволить себе заниматься с женой или любой другой женщиной, чем угодно и как угодно, и сколько угодно, не опасаясь ни подозрительного скрипа кровати, ни гром-кого выражения своих чувственных эмоций.. Секс в нашей стране был только у тех и только для тех, кому можно было в этой жизни – все.

А вот какой у них был секс – этого не знал никто. Кроме, может. спецслужб, кото-рым по статусу было положено все знать. И очень хотелось простому советскому челове-ку, узнать про эту тайну. Ну, очень хотелось. Как же все это происходит у них, у избран-ых, у сильных мира сего. Хоть одним глазком бы, да подсмотреть. Раньше о чем-нибудь подобном даже подумать было нельзя. Слишком уж страшно. А вот теперь – можно. Ку-пил соответствующую "порнокассету" про секс в высшем обществе и – смотри себе на здоровье. наслаждайся, перенимай опыт, получай удовольствие. Можешь – один. Можешь – на пару с женой или подругой. Балдеж – да и только!.. Не жизнь – а сплошная малина.

Никаких тебе проблем. Жизнь сама приходит к тебе в квартиру..Не надо даже и усилий никаких прилагать. Надо только кассету не забыть купить. Пока еще деньги от премии ос-тались А то завтра их уж е не будет. Разойдутся по мелочам неизвестно куда. В стране-то черт знает что твориться. И не угадаешь уже, что завтра-то будет. Поэтому надо спешить и поскорее купить то, что задумано…

Но подобной продукции в магазине не продавали. И когда Олег напрямую спросил об этом у продавца, тот понимающе кивнул головой и сказал, что за "порнокассетами" на-до ехать на городской рынок к лоточникам или же в Москву на "Горбушку".

"Горбушкой" называли знаменитый на всю страну рынок по продаже электронных средств массовой информации бытового назначения для

Москвичей и жителей ближай-шего Подмосковья. Свое название рынок получил от дома культуры имени Горбунова, что находился недалеко от

Киевского вокзала на набережной Москвы реки.. Потом, правда, рынок перевели в Фили, в здание бывшего производственного объединения

"Рубин", но название прежнее осталось. Слишком уж прижилось. И купить там можно было практи-чески все, что имело хоть какое отношение к воспроизводству и приемке звука или изо-бражения, или того и другого вместе взятых. Телевизоры, радиоаппаратура, видеомагни-тофоны, видеокамеры самых разнообразнейших форм и размеров и со все стран мира.. Аппаратура, аппаратура, аппаратура и еще раз аппаратура.. Самая разнообразнейшая и Самая разнокалиберная.

Электрическая, электронная, механическая. И запчасти к ней.

Олег часто ездил сюда.в последние годы Советской власти, когда активно занимал-ся ремонтом собственного телевизора. Именно здесь он покупал запчасти к нему. И ради-олампы, и сопротивления, и диоды, и резисторы, и ПТК, и даже кинескоп. И ничего, рабо-тал его "Темп" неплохо. Пока мог работать. А вот теперь вот все. Кончилось его время. Требуется замена. И замена ему пришла. Из какой-то далекой, предалекой Японии. Где – Москва, а где – Япония?!. Страшно даже представить! Но факт остается фактом. Нашего ничего – нет. А далекое

Японское – вот оно. Бери – не хочу. Почему?! Ближе, значит, ни-чего не нашлось. А сами что, делать уже ничего не умеем?!. И это в

России, в стране, чьи инженеры и рабочие -мастеровые в двадцатом веке считались лучшими в мире?!. Надо же?! Бред какой-то! Как все-таки изменились мир за эти годы! Только в худшую почему-то сторону. Срамота – и только!

И здесь же, на "Горбушке" во всю торговали видеокассетами. И конечно же- "пор-нухой". В открытую. Не стесняясь. Даже – предлагая.

Но ничего здесь не поделаешь. Сво-бода! Демократия! И никто нам не указ. Что хочу, то и делаю.! Что хочу, то и продаю. Людям нужна

"орнуха". Люди ее ищут, спрашивают, покупают А они ее продают.

Делают полезное для людей дело. И действительно – делали.

Номенклатура – широчайшая! Чего же здесь только не было! На все, самые разнообразнейшие вкусы. Даже – извращенные. Вот, пожалуйста.

Секс гомосексуалистов, секс лесбиянок, секс с детьми, секс с животны-ми. Господи, здесь еще и обычный-то секс, секс нормального мужчины с нормальной женщиной никогда не видели по видео, а они уже это суют. Хотя, если уж разбираться, то никто тебе ничего не сует..

Просто, спрос диктует предложения. Законы рынка. И ничего здесь не поделаешь. Вот они стоят около тебя, обычные мужчины и женщины,

Молодые и старые. И эти самые, среднего возраста. Смотрят, разговаривают с продавцами, советуют-ся, консультируются. И покупают, покупают, покупают.,

На "Горбушку" Олег поедет. Только на следующий день. В воскресенье. А в эту субботу он занялся установкой и опробованием своей новоприобретенной импортной ви-деоаппаратуры, телевизора и

"видака". Не терпелось опробовать.. Провозился он недолго. Все-таки мастер. И вот он этот заветный и долгожданный момент. Олег щелкнул кнопкой переносного пульта – и экран телевизора загорелся

"беломатовым" светом. Он прошелся по каналам – все нормально

Переносной пульт – это конечно же вещь!. Очень удобная штука..

Очень. Не надо постоянно дергаться и подходить к телевизору, чтобы прокрутить ручку переключателя телевизионных каналов, ПТК, и настроиться на нужную программу. Сиди теперь себе в кресле и нажимай на кнопку переносного пульта. "Балдежь", что ни говори! Только вот в паспортах телевизора и "видака" практически ничего нет об их уст-ройстве. Ни описаний, ни схем, ничего. Так, общие, ничего незначащие фразы, да порядок настройки. И больше ничегошеньки.

Значит, если что случится с ними – неси в мастерс-кую. Сам уже здесь ничего не сделаешь. Молодцы, господа японцы, ничего не скажешь – хорошо придумали.

Ладно, обо все этом потом, попозже. Когда в действительности что-нибудь случить-ся. Вот тогда и голову начнем ломать. А потому – не чешись, пока не чешется. И не будем мы сейчас чесаться – и не просите. А пока мы займемся "видаком". Проверим его работу. Для начала вставим кассету. Юль, какую попробуем? "Красотку"?..Ну, что ж, давай "Кра-сотку". О ней на работе много говорили. Очень много И мужчины, и женщины. И говори-ли взахлеб.. Посмотрим теперь и мы.

И они посмотрели эту красивую сказку о счастье, которое ждет каждую женщину в этой жизни, какой бы она не была в этой самой жизни. Пусть даже самой падшей..Надо только надеяться, верить и ждать. И тогда принц обязательно придет. Если даже и не на белом коне, то на белом "Мерседесе" – точно. Если и не сам принц какого-нибудь сказоч-ного королевства, то обязательно миллионер, молодой, красивый, до жути обаятельный глава процветающей и бурно развивающейся фирмы…

Очень красивая сказка. И актеры тоже до чертиков красивы. Что сама героиня, большеротая Джулия Робертс, что ее принц – Ричард Гир.

Посмотришь такой фильм и на душе становиться сразу так приятно-приятно, что даже плакать хочется, но обязательно сладкими-сладкими слезами.

И не важно, что в жизни так не бывает. Не важно, что из проституток никто никогда практически не выбирается наверх и не становиться добропорядочными женщинами, гла-вой какого-нибудь почтеннейшего семейства.. Ничто в жизни не проходит бесследно. И не может женщина просто так перечеркнуть в своей жизни годы занятия проституцией. Не сможет. Не даром ведь появилась эта известная пословица, что, мол, рады бы в рай, да грехи не пускают. И не пустят. Душа уже не та. Да и тело уже привыкло к постоянной смене сексуальных партнеров. Причем, к частой их смене. По нескольку в сутки. И с од-ним, постоянным партнером,, будь он самым распрекрасным мужем на свете и отцом тво-их детей, секс перестает доставлять удовольствие., давать хоть какую-то телесную и ду-шевную разрядку.. И начинает потихонечку копиться злость и раздражение на все и всех на свете, и на саму же себя, и на всю свою разнесчастную жизнь, и хочется хоть чем-то, но поскорее заглушить эту тоску. То ли вином, то ли наркотиком, то ли другим мужчиной. То ли всем вместе сразу. И в один "прекрасный" день действительно махнешь на все ру-кой и вновь шагнешь в тот знакомый до тошнотворности, но такой притягательный в сво-ей порочности, мир разврата и тупого, животного сладострастия.

Но после подобного фильма так легко и так сладко становится на душе, что весь мир хочется обнять и расцеловать, и говорить всем окружающим тебя людям только са-мые хорошие и самые ласковые слова на свете. И они с Юлией действительно обнялись и начали целовать друг друга в губы, но не жадно и страстно, затягивая губы и язык партне-ра в себя чуть ли не целиком, словно бы стараясь поглотить его всего и полностью, а лишь слегка, чуть-чуть, нежно,. ласково, осторожно и бережно.. И так, не прерывая поце-луя, они мягко перешли к сексу, и занимались им долго и беззвучно, без резких движений, громких вскриков, пока оба одновременно, и так же тихо, не кончили.

И долго потом ле-жали вместе, не размыкая рук и не раскрывая объятий. Так им было хорошо..

А на другой день, в воскресение, сразу же после завтрака Олег махнул на "Гор-бушку". Бродить долго по рынку и выбирать самому чего-то там запредельного он не стал, а сразу подошел к ряду

"порнокассет" и по списку купил самые нашумевшие и са-мые тогда ходовые порнофильмы. "Красная шапочка", "Американские девушки",

"Али-са в стране чудес", "Три мушкетера", "Школьницы на каникулах",

"Приватные истории". Купил и – сразу домой. Посмотреть. Невтерпеж прямо совсем. Ведь такого он еще в своей жизни не видел. Хотя нет, видел. Видел секс своей жены с другими мужчинами. Но это – другое дело! Здесь он не мог смотреть спокойно, непредвзято. Здесь он – заинтересован-ное лицо. Здесь он – сам участник этих событий. Не зритель. Впрочем, зритель тоже. При-чем, не равнодушный, а. сопереживающий внутренне и внешне,. очень активный зритель. Ведь все увиденное – как обухом по голове., забыть невозможно. Что будет здесь, на куп-пленных им видеокассетах – посмотрим. Сегодня же.

Сейчас…

Дома он появился только к обеду. Раньше не получилось. Все-таки далековато от его "Подлипок" до Киевского вокзала, а потом еще и обратно. Юлия ждала его. Они ре-шили устроить себе небольшой праздник по случаю своих новых и таких долгожданных покупок..И все было уже приготовлено. Даже бутылка "Парламентской" стояла на столе.

Правда, пока еще в гордом одиночестве. Осталось теперь только накрыть стол и присту-пить к священнодействию. Обмыть покупки, чтобы снять с них магазинное заклятие своей неопробованности. И чтобы пошли они на пользу своим хозяевам, служили долго, надеж-но и безотказно.

Они с Юлей выпили по стопке, закусили. Потом еще раз выпили и хорошенько пое-ли. А затем убрали со стола и вымыли посуду, чтобы ничего недоделанного не осталось бы за душой и не помешало им осуществить то, что они давно хотели, но что у них никак не получалось из-за элементарного отсутствия необходимых денежных средств. И только потом пошли в большую комнату смотреть "порнуху".

Начать решили с "Красной шапоч-ки". Больно уж много разговоров шло вокруг об этом фильме. Естественно, что разгово-ры эти шли только в своем узком кругу, среди надежных и близких людей, не склочных и не болтливых, таких, кому можно довериться в самом своем сокровенном.

Синдром быв-ших совков, всего боявшихся, никому не доверяющих и всего вокруг опасавшихся. Слиш-ком уж свежи были в памяти заводчан совсем еще недавние события на их заводе, когда одного из перспективных руководителей технической службы завода, часто бывавшего за рубежом и имеющего у себя дома импортный видеомагнитофон, чуть ли не самый пер-вый у них в "Подлипках", исключили из партии и сняли с работы за просмотр "видекас-сеты" с фильмами известного итальянского режиссера Тинто Браса, считавшегося класси-ком эротических фильмов. Кассета содержала два его фильма:

"Подсматривающий" и "Все леди делают так". Фильмы были на итальянском языке, не дублированы и не пере-ведены, и по нынешним временам считались совершенно простенькими по уровню откро-венности показа эротических сцен во время сексуальных действий их героев, мужчин и женщин.

Кассету эту смотрели у него дома только самые близкие друзья и знакомы. Никого из посторонних во время сеансов просмотров никогда не было. И все равно, кто-то донес на него в городское отделение

КГБ. Органы прореагировали мощно. Персональное дело руководителя-коммуниста, активно пропагандирующего развратный образ жизни загнива-ющего капиталистического общества, было скандально громким. В итоге -оборванная карьера и искалеченная жизнь со всеми вытекающими отсюда последствиями. Ведь в Со-ветское время исключение из партии автоматически ставило крест на занятие любой руко-водящей должности для этого человека. Каким бы высоким профессионализмом он при этом не обладал. Он совершил проступок, неподобающий для высокого звания члена пар-тии. И партия ему не доверяет! Он потерял доверие партии! Он теперь не нужен партии. А раз не нужен партии, значит – и своей стране. Поэтому – прочь с дороги! Не мешай!

Обой-демся без таких, как ты!..А если нет возможности занять более высокую должность, зна-чит, нет перспективы и на более высокую зарплату. Довольствуйся мизером, какой есть, и радуйся, что так легко отделался. Ведь могли "спокойненько" и посадить. И не за такую чепуху сажали! Поэтому радуйся, что жив, что тебя еще не выгнали совсем с завода и не выселили из квартиры и что тебе еще позволяют дышать воздухом "Подлипок". Ну, а ви-деомагнитофон с видеокассетой, естественно, конфисковали. И куда они потом делись, кто потом смотрел эту злосчастную кассету, и смотрел ли вообще после всех этих гром-ких событий – не известно. Во всяком случае, нам, простым людям неизвестно…

Сейчас у нас вроде бы демократия в стране. Все можно, все дозволено. Покупай – что хочешь. Смотри – что хочешь. Но все равно.

Все равно. Есть на душе какой-то нехоро-ший осадок. Предчувствие какое-то не слишком определенное, но и не слишком доверчи-вое.

Слишком уж все дозволено Чересчур уж дозволено. Даже подозрительно как-то. И почему-то вспоминается не так уж и давний политический лозунг, введенный в Китае в конце пятидесятых годов Маоцзедуном, перед началом его печально известной "Культур-ной революции". Лозунг был прост и поэтически ярок:"Пусть расцветают все цветы и по-ют все птицы!" Кажется так он звучал, если не изменяет память. А, может, и изменяет. Но, все равно, что-то наподобие этого. Полная свобода мыслей, чувств, слов и действий. А по-том – что?! А потом репрессии и страшнейший ужас для тех, кто осмелился поверить в начавшуюся было свободу в стране. Не-ет, береженого, говорят, и Бог сам бережет.

Если он, конечно, на свете есть. Потому-то, на Бога – надейся, да сам – не плошай. Не будь же – идиотом. Поэтому, "порнуху" мы будем смотреть только одни. Без приглашенных. Сна-чала надо самим попробовать и опробовать, а потом уж думать о других. Поэтому включа-ем и смотрим. Только вдвоем. Сидя на диване и прижавшись друг к другу. Словно бы за-ранее предвкушая… Что?! А вот сейчас и узнаем….

Фильм с первых же минут просмотра поверг их обоих в шок. Такой откровенный показ взаимных действий мужчин и женщин во время их многочисленных и разнообра-знейших до невероятного половых актов, такой откровенный показ возбужденных поло-вых органов мужчин и женщин, да еще крупным планом, во время их половых актов и различных взаимных сексуальных манипуляций не просто ошеломлял и шокировал, он за-вораживал и притягивал к себе взгляды, заставляя смотреть и смотреть неотрывно, ощу-щая в себе стремительно нарастающее сексуальное возбуждение, переходящее в неодоли-мое желание сексуального контакта или хотя бы какой-нибудь сексуальной разрядки.

И хватило их обоих от силу на полчаса. просмотра. Первой не выдержала Юлия. Лицо ее по-розовело, покрылось легкой испариной, губы приоткрылись, дыхание стало учащенно-прерывистым. Она положила ладонь руки на ширинку брюк Олега и стала ласкать уже поднявшийся член Олега через ткань его брюк. И здесь уже не выдержал Олег. Он взялся за ремень своих брюк и начал расстегивать его…

Кассету с "Красной шапочкой" они досмотрели только с трех раз. И просмотр каж-дой последующей "порнокассеты" им давался с таким же трудом. Их на долго не хватало. Не больше, чем на полчаса.. Слишком уж сильным оказывались впечатления от увиденно-го. Смотреть равнодушно на секс мужчин и женщин, пусть даже и совершенно для них посторонних,, пусть даже и артистов, играющих все эти невероятные сексуальные сцены, смотреть спокойно у них не получалось. И они не выдерживали. Срывались. И сразу же начинали заниматься своим сексом.

И секс их был в эти моменты ярким, эмоциональным, с долгими, незатухающими оргазмами. Просмотр "порнокассет" для них не оказывался бесполезным.

Сексуальная революция, ворвавшаяся в Россию в 90-е годы и ненароком залетев-шая в их квартиру в виде романа "Эммануэль" и последующими решительными попытка-ми Юлии изменить их сексуальные отношения с помощью приглашенных дополнитель-ных сексуальных партнеров, а затем и "видака" с эротическими и порнографическими ви-деокассетами,. полностью изменила их супружеские отношения. Они стали теперь искать в сексе не возможность для своего очередного личного физиологического отправления, а возможность получения друг от друга и доставления друг другу наибольшего сексуаль-ного наслаждения. В сексе они стали ближе и нужнее друг другу..

Поэтому с появления "порнокассет" в жизни Олега и Юлии вопросы о дальнейшем продолжении их сексуальных экспериментов как-то незаметно отодвинулись в сторону и потихонечку сошли на нет. Оказалось, что им теперь вполне хватало тех сексуальных впечатлений, которые они получали от просмотра порнографических видеокассет. Сов-местного их просмотра. И повторного их просмотра. И ничего другого им пока не требо-валось А порнофильмы стали неотъемлемой частью их семейной жизни, их обновившихся супружеских отношений. Смотрели они их практически каждый вечер. Перед тем, как от-правиться в постель.

Причем, некоторые кассеты или отдельные фрагменты из них они смотрели по несколько раз. И им не надоедало. Потому что каждый такой просмотр закан-чивался их сексом. И не сказать, что они старались повторить или воспроизвести только что увиденное. Нет, не пытались. Хотя, конечно же было и это. Но постоянный просмотр этих порнофильмов внес какую-то новизну в их сексуальную жизнь Они оба стали более раскованными и гораздо более свободными в проявлении своих сексуальных чувств и же-ланий, менее стеснительны и более изобретательны, и более открыты для поисков новиз-ны и нестандартного подхода к собственным сексуальным действиям. И им теперь для секса вполне хватало друг друга. В помощи других они не нуждались. Помощи других им не требовалось. Во всяком случае – пока..

А на Новый год их пригласили к себе Марина с Сергеем. Чья это была инициатива, самой ли Марины или же Сергея, трудно сказать. Но, по всей вероятности, впечатление о тех нескольких днях взаимной подмены не прошло бесследно. Кое- что осталось. И не са-мое, видать, худшее. Захотелось – повторить. И хотя прямых разговоров о смене партне-ров на Новый год не велось, но все понимали, что речь идет о повторении их прошлого эк-сперимента. И возражений не последовало ни от кого. Все были согласны. Все были "за".

Подготовкой к празднику занимались женщины. Что они покупали и как планиро-вали встречу Нового года, никто из мужчин не знал, да и не особенно интересовался. Не мужское это дело.. Женщины сами знают, что делать. Да и какая разница, как все это про-изойдет? Что – первая встреча Нового года? Конечно же – нет. Ну, и чего тогда голову ло-мать? Единственно стоящая проблема, которая в то время не могла не коснуться мужчин – это приобретения продуктов и спиртного на праздник. Найти и то, и другое в то время бы-ло не просто. Очень даже не просто. Но у Марины в заводском продмаге, что располагался на территории завода, работала хорошая подруга. Еще со школьных времен. Вместе за од-ной партой просидели последние три года.

Ведь Марина родилась и выросла в "Подлипках". Здесь и институт закончила. Филиал МЭИ был при заводе. А выпускники филиала все распределялись на завод. Только подру-га после школы в торговлю подалась. У нее мать всю жизнь на заводе в магазине прорабо-тала. И никогда не жалела. В дефиците просто купалась. Будь то продукты, будь – промто-вары. И сыта была всегда, и одета, и деньги в кармане никогда не переводились. И дочь пошла по ее стопам. Там же на заводе стала в магазине работать. Не просто ее туда было устроить. Очень даже – не просто. В эпоху всеобщего дефицита и километровых очередей в магазинах, пристроиться к торговле было почти что счастьем. По великому блату туда устраивались. И посторонних туда не брали.

Только дети и жены своих заводских началь-ников. Вот мама и пропихнула на зависть одноклассникам свою ненаглядную доченьку в заводской магазин.. И не прогадала…

Подруга пообещала помощь. У них в магазине уже начала появляться американская продовольственная гуманитарная помощь Знаменитые американские "окорочка", так на-зываемые, "ножки Буша". Совершенно еще незнакомая для России продукция. Не вся ку-рица целиком, как у нас привыкли, а только лишь ее ножки. Положил на "протвинь", по-лил сверху растительным маслом, залил на треть водой, посыпал сверху специями, если они есть и в духовку на часочек. Переворачивая через каждые минут двадцать. Аромат по кухне пойдет – закачаешься. А есть потом их лучше всего с гарниром, с картошечкой. Ва-реной, жареной или пюре. Ну, с макаронами или с рисом Просто объедение получается..

За уши не оттащишь. Даже если захочешь – не получится.. .. Подруга не обманула, помогла. Марина с Юлией купили у нее целую упаковку "око-рочков", несколько банок консервированной ветчины; тушку, без головы и хвоста, копче-ного палтуса, несколько каталок сырокопченой московской колбасы и финского сервела-та, головку голландского сыра и еще там овощей, фруктов и всякой дребедени по мело-чам. Ну, а спиртное, шампанское, водку и винца для сервиса они купили в городе. На тер- территории завода спиртное официально не продавалось. Да и вынести спиртное с завода было непросто. На проходной стояли турникеты с номерными, невыносимыми с террито-рии пропусками. Сумки проносить не разрешалось. Только прозрачные пакеты. И они при выходи тщательно проверялись. А на вывоз упаковки "окорочков" пришлось даже оформ-лять спецпропуск. Но ничего, хлопоты эти были все-таки приятными. Могли бы и вообще ни с чем остаться. Как многие другие их коллеги на заводе…

Ничего не поделаешь, времена меняются. Хотя и работали они на сверхсекрет-ном, когда-то очень даже привилегированном во всех отношениях предприятии.. И по зарплате, и по "социалке", и по обеспечению своих работников всем необходимым для жизни. На территории завода работало несколько продовольственных и промтоварных магазинов. Кроме того, раз в месяц каждому работнику завода был положен паек, куда входили мясные и колбасные изделии, сыры, рыба и т.д и т.п. И все это по льготным це-нам. По количеству и качеству, определяемым должностью, занимаемой этим конкретным работником на заводе. То есть, должность определяла качество продовольственного пай-ка. Все верно, более ценному работнику – больше и качественней еды. Закон Коммуниз-ма. Каждому по труду. А труд оценивается должностью. И никаких тебе проблем. Хо-чешь большего – лезь вверх, становись начальником. И все тебе тогда – будет А на более серьезные товары: мебель. холодильники, радио и телевизионную аппаратуру, автомоби-ли записывались на очередь, где должность тоже имела определяющее значение. Ну, что ж,. ничего не поделаешь, административно распределительная система в своем пос-леднем апогее. И те, кто в нее попал, были довольны. Те же, кого она не коснулась – зави-довали, завидовали, завидовали им до

"посинения"

Затраты на совместную встречу Нового года оказались приличными.

Слава богу, что деньги от командировки у Олега с Юлией еще оставались. Было на что покупать. Да и Сергей, а он работал в отделе внешнего монтажа, в декабре тоже ездил в командировку на один из космодромов, в "Бабий Яр". И с ним тоже полностью расплатились Как и обеща-ли.Так что покупать им было на что. Потому что других денег у них не было. Зарплату на заводе опять задержали. И неизвестно было, дадут ли ее к Новому году вообще. Пусть не целиком, пусть хотя бы частично, но… Никто ничего не знал. А те, кто знали – мол-чали.

Боялись за последствия. По заводу ходили упорные слухи о предстоящих после Нового года грандиозных переменах в жизни завода. И что перемены эти будут толь-ко к худшему для коллектива завода.

И действительно, космические программы в стране свертывались со всеми выте-кающими отсюда последствиями. Отечественные космодромы в

"Плисецке" и "Бабьем яре" остались совсем без средств и влачили жалкое существование. Это все видели собст-венными, непредвзятыми глазами и Олег, и Сергей. Государство бросило на произвол су-дьбы практически все предприятия "военно-промышленого" и космического комплексов. Заказов от государства не было. Предприятия вынуждены были переходить на самообслу-живание и выкручиваться сами. А они к подобным положения приучены не были. Они привыкли жить на всем готовом.. И когда исчезает надежный и долгосрочный источник финансирования, то, естественно, начинает возникать прозаический вопрос о снижении затрат на содержание предприятия. И ничего другого, кроме как свертывание производст-ва и сокращение численности работающего персонала на предприятии, тогдашнему руко-водству и не могло прийти в голову. Это было первое. до чего они могли и были в состо-янии додуматься. Они были простыми исполнителями. Самостоятельно жить они не были приучены. И, естественно, в трудную минуту думали только о самих себе, а не о предпри-ятии и не о работающих на нем людях. Это был естественный рефлекс двуного животно-го, попавшего в трудное положение. И винить их, тогдашних руководителей, за то, что они натворили тогда – вряд ли возможно. Ни на что другое они не были способны. Это была их беда, а не их вина. Хотя, может быть и наоборот..

. Именно это и ожидало завод в "Подлипках". А точнее, не завод, а мощнейшее предприятие по производство ракетных комплексов оборонного и космического назначе-ния. Так называемый, ракетно-ядерный щит

Родины. Выяснилось, что он теперь не нужен новой Родине. Она, как говорили ее новые руководители, не нуждается больше в такой технике.

Ибо ей теперь никто в мире не угрожает и глупо бросать громадные народные средства на ветер. Поэтому – перестраивайтесь! И чем быстрее, тем лучше. Хотите жить – вертитесь!.Спасение утопающих дело самих утопающих. Если бы только знать – как?!..

Но то, что будет после Нового года, это только лишь будет. А

Новый год – вот он, уже рядом, под самым боком, у дверей. И Новый год – это все-таки Праздник, Праздник с большой буквы. Праздник, который может быть только раз в году. И не по календарю, а по душевному настроению. А в Праздник о плохом не думают О плохом надо думать тог-да, когда оно, это плохое. к нам придет. Заранее не стоит о плохом задумываться. Не че-шись, пока не чешется.. Не дай бог – накаркаешь. Как в Библии по этому поводу сказано? Очень просто – будет день и будет пища. Поэтому – гуляем, празднуем. Все – "от рубля и выше!". Продукты – есть; выпивка – есть; елка уже стоит.

День праздника уже подходит. Настроение уже заранее праздничное.

Поэтому – празднуем! Новый Год!…

Тридцать первого декабря, как обычно, работали по укороченному графику. И по давней, никогда не афишированной, но четко соблюдаемой традицией. Женщины – до обеда, мужчины – без обеда до трех. В обед, пусть даже и отмененный, организовывался небольшой праздничный стол.

Сбрасываться, как раньше, по "рваному" не сбрасывались из-за отсутствия такового. Просто из дома принесли закуску по принципу: кто, что может. А выпивку организовывал сам начальник. Ему это ничего особенного не стоило. На заво-де, как и раньше, во всю использовался медицинский спирт в качестве средства для обез-жиривания и для обезвоживания деталей, систем трубопроводов и емкостей из нержавею-щей стали, титана, алюминия и различного рода

"спецсплавов".

А когда есть спирт, то можно все. Да если еще такой спирт, какой использовался у них на заводе! Спирт высшей очистки, крепчайший,

96-ти процентный. Капнешь на ла-донь – и чувствуешь, как начинает холодить кожу от испарений, и видишь, как уменьша-ется капля в размерах. И вот – ее уже нет. Исчезла. Испарилась. Перенеслась в новое изме-рение. Как и ты сам, если хлопнешь стопку неразведенного спирта и потом лишь запьешь водичкой. Запьешь, откинешься назад на спинку стула, закроешь глаза и явственно ощу-тишь, как теплая, мягкая волна приподнимает тебя над опостылевшей обыденностью на-шей идиотской действительности и уносит куда-то в туманно сказочное, но такое прекрас-ное небытие, в чудный, вымышленный мир иллюзий. где все тебя любят, всегда тебе рады и где ты – самый умный, самый лучший и самый нужный на свете человек.

Да-а, с таким спиртом можно многое. Разбавишь его дистиллированной водой – и вот теб е водочка, любой крепости, какой захочешь. Хочешь – 40-ка градусную; хочешь – 50-ти градусную; а захочешь, то можно сотворить и "супер" – 60-ти или даже – 70-ти гра-дусную водку. Швырнешь туда листиков, почек или травки какой-нибудь пахучей, сморо-дины, вишни, груши или полыньи с укропом, короче чего угодно "такого-этакого", терп-ко-запоминающегося, на что хватает твоих возможности или фантазии – и чем тебе не на-ливка?! А если разбавишь "спиртиком" соки фруктово-ягодные, не важно какие, какие есть, какие найдутся, то вот оно, самое ни на есть настоящее вино. Почти что марочное. Пей

– не хочу. Просто – за-ка-ча-ешь-ся! И действительно, качаешься, потому что в голо-ву бьет основательно. Во всяком случае, гораздо лучше этой бурды, что вагонами гонят в наши магазины с бесконечных ликеро-водочных заводов страны. Всякие там "плодово-ягодные" по простонародному – "червивки"; знаменитое "биле-мицне" или проще -

"био-мицин"; всевозможные портвейны буро-красного цвета, чаще называемые "бормотухой", потому что от одного-другого стакана этого пойла в животе начинается такое урчание и такое бормотание, что услышать эту рок-музыку в стиле "металлик" можно чуть ли не за километр. Ну и пусть, ну, и ладно! Черт с ним, с этим животом, пусть себе бормочет на здоровье! Зато в голове у меня все, как надо, все

"окей", сплошнейший "облом". И жизнь мне теперь светиться только лишь в розовом свете. Не хуже, чем у этого Парижского сере-нького воробышка, у самой "Эдит Пиаф".

А захочешь изысков, бери вместо соков варенье. И не обязательно экзотическое какое-нибудь, из южных районов, персиковое, абрикосовое, ореховое, тыквенное или ар-бузное, не-ет, возьмите наше, среднерусское, вишневое, клубничное, малиновое, грушевое или даже простое яблочное, то получится, при известном старании. самый что ни на есть настоящий ликер. Даже вкус и аромат плодово-ягодной основы сохраняется. А вку-ус – обалденнейший. И в голову бьет, и ноги путает. Пре-еле-есть – да и только!

Ну, а при желании можно сотворить и само шампанское, если использовать при разбавления спирта газированную воду из сифона. Что они и сделали на праздник с преве-ликим для себя удовольствием.

Настоящее шампанское конечно же лучше. О чем здесь го-ворить! Его сравнивать не с чем! Особенно – "Советское шампанское" из Крымских под-земных катакомб "Абрау-дюрсо". Но…где его теперь взять?!

Особенно сейчас, когда в карманах у большинства заводчан гуляет один лишь ветер Поэтому на "безрыбьи" и рак становится рыбой. Сегодня сойдет и так. Будем сегодня и есть и пить только все свое, са-мими все приготовленное и сюда, на работу, сами же принесенное. Время подошло в стране такое, что все население этой, когда-то великой страны, начинает переходить на полное свое самообслуживание. Никто теперь ни от кого не зависит. Все – в твоих руках Хочешь – живи; не хочешь – не живи. Все в твоих руках. Все – в твоей совести. И все в жизни теперь зависит только от тебя самого. Но они еще никаких заметных перемен в сво-ей жизни не замечали И ничего еще не понимали. У них все было еще впереди.

А пока у них у всех праздник. И они его встретили радостно, дружно, во всеору-жии, как обычно встречают праздники у них на работе. Дружно и весело. Кто хотел – тот даже и напиться. Ну, а большинство – только лишь по чуть-чуть. Чтобы не портить наст-роение ни себе, ни людям. Ведь это только начало. Впереди – и вечер, и ночь. Надо бы по-беречь силы. А потом женщины ушли. У них же дома впереди работы – невпроворот. Мужчины же – остались. Как самые главные и ответственные на работе. Без которых за-вод не сможет просуществовать даже несколько предпраздничных часов..Но потом, поти-хонечку потянулись домой и они. Чего здесь бестолочью сидеть, да на часы смотреть че-рез каждые пять минут?! Лучше уж – домой. Все равно никто не работает, сидят просто и ждут И пошло – один, второй, третий, четвертый. Те, которые посмелее. понаглее,. Поак-тивнее. У которых нашлись видимые причины для ухода с работы чуточку пораньше, не дожидаясь заветных трех часов, последних рабочих часов последнего рабочего дня этого уходящего года на их родном заводе. Бывшем родном. Том самом заводе, устройство на работу на который давало тебе четкую и ясную перспективу на много-много лет вперед И возможность, при желании, сделать себе профессиональную карьеру, и хорошую зарпла-ту, и квартиру, если женишься; и ясли, и детский сад; и великолепное медицинское обслу-живание; и санатории; и дома отдыха; и школы, лучше которых трудно что-либо предста-вить;.и возможность льготного поступления в самые элитарные институты

Москвы. Коро-че – все, что необходимо для нормальной жизни. Причем, это "все" было на порядок вы-ше, чем у обычных людей, работающих на обычных предприятиях страны.

Однако – раньше давало. Что же их ждало теперь после Нового года

– никто из них не знал. И не имел ни малейшего на то представления.

Будущее их в этой стране было слишком уж неопределенным. Как и будущее самой этой страны…

А вечером Олег с Юлией были у Марины с Сергеем. Причем, Олег пришел к ним где-то после 9-ти вечера, а Юлия – гораздо раньше, часов в пять-шесть вечера. Надо же было помочь Марине с подготовкой праздничного стола. Не валить же все на ее, пусть даже и не слишком хрупкие, плечи. Ну, а Олегу, что там делать? Сидеть в комнате с ум-ным видом и в носу ковырять от скук?. Или же вести высокоинтеллектуальные разговоры с Сергеем, уставившись пустыми глазами в матовый экран телевизора и мысленно зевая от тоски?. Не-ет уж, увольте! Лучше уж я дома поваляюсь на диване, отдохну немного пе-ред напряженной ночью. Как говорится, "избавь нас, боже, от созерцания этой рожи!" Чьей рожи? Сергея? Да нет, к Сергею Олег не испытывал ничего, кроме самого обыкно-венного безразличия. Что – есть он, что – нет. Абсолютнейшее все равно. Пустота. Ваку-ум.

Никаких эмоций. Даже элементарного чувства мужской ревности, как к чужому муж-чине, трахавшего его жену, даже этого-то и то не было.

Почему? Кто его знает? Но на этот непростой вопрос у него не было никакого ответа.

Странно, конечно, но за своего соперника Олег Сергея не признавал. Несмотря да-же на его большой член. И тот факт, что сегодня ночью его Юлия опять будет трахаться с Сергеем, Олега абсолютно не волновал. И не потому, что ему было действительно все рав-но, как ведет себя его жена с другими мужчинами, изменяет ли она ему с кем или нет, и что она сегодня будет позволять Сергею делать с собой в эту Новогоднюю ночь? Не-ет, Юлия не была ему безразлична. Он не мог быть к ней безразличным. Она до сих пор волновала и возбуждала его, как женщина. И после стольких лет совместной семейной жизни он не мог заставить себя смотреть на нее равнодушно.

Не получалось.

А как к нему самому относился Сергей – Олега не интересовало вовсе. Испытывал ли Сергей каких-либо ревностных чувств к Олегу, как к своему сексуальному сопернику – вряд ли. Такие, как Сергей, ни в ком себе соперников не видят. Особенно в сексе. И тот факт, что какой-то мозгляк Олег трахал его жену в недавнем прошлом и будет ее снова трахать в Новогоднюю ночь, никоим образом не затрагивало его мужского самолюбия. Он был значительно выше подобных мелочей жизни.

И Олег тоже никакого внутреннего морального самоудовлетворения, торжества, примитивнейшего злорадства или хотя бы обыкновеннейшего угрызения совести при этом не испытывал. Наоборот, ему было чис-то по человечески жаль Марину, которая так и не смогла за годы своего замужества ис-пытать хоть частичку самого элементарнейшего женского счастья не смотря на внуши-тельные размеры мужского достоинства у своего мужа. Потому-то ее и потянуло к Оле-гу, как утопающего тянет к простой соломинке; потому-то она так горько и плакала на груди у

Олега в ту последнюю их совместную ночь

Но как сами женщины относились друг к другу и что, в действительности, скрыва-лось за внешне дружелюбным щебетанием обеих женщин в этой их новоиспеченной "шведской семье", сказать было сложно. Ведь давно уже известно, что самый страшный враг "бабе" – это другая "баба". И взаимно вежливые улыбки здесь ничего не значат

Веж-ливый палая – все равно палач. Даже тогда, когда он, надевая веревку на шею осужденно-го, вежливо спрашивает его:" "Не беспокоит?". Наоборот, эта фраза в устах палача перед казнью начинает звучать кощунственно и издевательски, и ни о чем другом, кроме как об изуверской жестокости палача свидетельствовать не может.

Но здесь другое. Здесь добровольный обмен мужьями. И делить-то им обеим здесь совершенно нечего, да и некого. Дети тоже иногда меняются игрушками. Даже самыми любимыми. Но при обязательном условии: когда поиграешь – отдашь. Поэтому обяза-тельнейше – отдадим потом.. Конечно же – отдадим. Зачем он, такой, мне нужен навсег-да?!

Избави боже – навсегда!. Так, на ночку-другую. Но не больше. Не больше.

Поэтому атмосфера этой их совместной встречи Нового года была вполне дружес-кой, праздничной и даже комфортной. Никто ни к кому никаких претензий не предъявлял. И не мог предъявлять. Даже молчаливых и невысказанных Все были довольны, радостны и веселы. И даже подарки друг другу сделали. Семейные подарки. Олег с Юлией подари-ли Марине с Сергеем две трехчасовые кассеты "Камасутры", купленные Олегом на "Гор-бушке" по совету Юлии. Сделаны они были в виде красочно оформленных лекций по сек-су для нескольких молодых семейных пар с подробнейшим объяснением и показом всех существующих видов, способов и позиций секса. Как индивидуального, для самообслу-живания, так и парного и даже группового. Причем. лекции эти читались на русском язы-ке приятным женским голосом.

Вот что значит – рынок! Есть спрос – будет и предложение. Будет!

Всегда и обяза-тельно – будет! А спрос на подобную продукцию в бывшем закрытом обществе, в бывшем СССР был наигромаднейший. И не потому, что советский человек в своей человеческой сущности был уже изначально развратным человеком. Не-ет, он был элементарнейшее не-посвященным человеком в вопросах сексуальных взаимоотношений между мужчиной и женщиной. И самое откровенное, что он мог иметь на этот счет – это "скабрезные" "фот-ки" голых мужчин и женщин в различных сексуальных позициях, которые во всю прода-вались почему-то немыми продавцами на рынках и в поездах, и которые расходились по стране в невероятнейших количествах.

Поэтому предприимчивые дельцы во всю попользовались выгодными обстоятель-ствами сложившейся конъюнктуры рынка сексуальной продукции в стране и сделали себе состояния на этой самой чепухе. И надо отметить – умно сделали. Пустующая ниша "се-кспродукции" в нашей стране была заполнена практически мгновенно. Можно говорить о качестве этой продукции, а можно и не говорить. Не в этом дело. Этот вопрос не имеет никакого практического значения. Но "секспродукция" в нашу страну шла нескончаемым потоком. И сбыт ее не испытывал никаких затруднений. "Порнокассеты, сексокассеты. порножурналы", эротические журналы всевозможных видов и типов продавались в Моск-ве открыто и в неограниченном количестве. И без каких- либо ограничений со стороны властей.. Милиция получала свою долю в этом бизнесе и смотрела на все происходящее сквозь плотно сжатые пальцы. Начали появляться первые "Интим-магазины" со всевоз-можными секс игрушками, и первые массажные салоны для оказания платных интимных услуг под видом специальных, в основном, восточно-тайских и эротических видов фи-зииологического массажа..

В России началась сексуальная революция и начала зарождаться

"сексиндустрия" И как бы неотъемлемым следствием всех этих сексуальных перемен в жизни "Россиян" явился Новогодний подарок от семьи Марины и Сергея семье Олега и Юлии. Он выступил в виде красочной коробки с откидной крышкой, на которой были размещены фотографии сплетенных в объятиях обнаженных мужчину и женщину, а внутри, в бархатных уютных гнездах размещались три "фаллоимитатора" со встроенными внутри "микровибраторами" на пальчиковых батарейках.

Один "фалоимитатор" был белый, под европейца, и по разме-ру являлся самым маленьким, всего лишь в 20-ть сантиметров;. второй был желтый, под араба,.с размером в 25-ть сантиметров; а третий, самый большой, был черный и толстый с размером аж в 30-ть сантиметров. Так сказать

– на любой, самый изысканный и даже са-мый изощренный вкус.

Здесь же, в отдельном карманчике коробки лежала небольшая книжечка с цветны-ми рисунками, а, может, и фотографиями, и текстами на нескольких иностранных языках. На английском, на немецком, на французском и на каком-то восточном, с иероглифами, объясняющими методы и способы пользования "фалловибраторами". Своеобразная ин-струкция по эксплуатации. Ничего не поделаешь – сервис высшего класса! Мировая ры-ночная система шагнула в Россию. Правда, не с того боку пошла, но все же – пошла! Хо-тя, почему не того?

Посмотрите на сегодняшний праздничный стол – разве он мог быть таким богатым и таким разнообразным в Советские времена, как сегодня?!

Действительно. праздничный стол у них получился довольно-таки приличным, да-же почти что шикарным, а если по честному – просто отменным! Есть и пить было что. И не просто – было, а много – было!

Хватит не только на всю ночь, но и на завтра хватит, и даже на послезавтра. Так что нечего мелочиться! Гуляй, рванина – мать-старуха пенсию получила! Ну, не пенсию, и не мать-старуха, а два, пусть не так уж и молодых сейчас че-ловека, премию получили за хорошо выполненные производственные задания от своего родного предприятия. И не малые! Теперь вот и гудим, как порядочные люди в этой стра-не. Где каждому причитается по труду. А они в конце уходящего года потрудились отмен-но! Вот их и отметили! Ура! Ура! Ура! . И сели они за стол после одиннадцати. Дружно выпили за уходящий год. Год был напряженный, очень непростой и даже – трудный. Трудный и для страны, и для завода, и для них самих. И, в то же время, не так уж и плохой., несмотря на сумасшедший обвал цен и жутчайшую инфляцию. Экономические явления, до сих еще абсолютно неведомые для жителей России. Но они все успешно выкрутились. И могли считать себя выдержав-шими с честью эти тяжкие испытания, выпавшие на долю их страны и их самих…

Они ведь с Юлией исхитрились купить себе телевизор и видеомагнитофон, пусть не на зарплату, пусть на премию от командировочных, но все равно – купили же! А Марина с Сергеем на такие же, заработанные от командировки деньги, купили себе видеокамеру. "Видак" у них уже был. Выходит, если разбираться, не так уж и плохо все было в этом уходящем году, как может показаться с первого взгляда. Кроме того, они ведь познакоми-лись в уходящем году, две бездетные и очень похожие друг на друга супружеские пары.

И не просто так познакомились для простого совместного времяпровождения, а познако-мились на почве общности кое-каких тайных своих, не слишком, правда, афишируемых в нашем обществе совместных интересов. Они познакомились для проведения совместно-го сексуального эксперимента по временному обмену своими сексуальными партнерами. Пока лишь на выходные. И все остались довольны полученными результатами. Решили вот повторить. Правда, в этом же году у Олега с Юлией произошел еще один подобный эксперимент.

Эксперимент с приглашением в их супружескую пару второго мужчину для совместного группового секса. Эксперимент тоже прошел успешно Но они о нем нико-му никогда не говорили. И Отар вроде бы тоже молчал. Как они и договаривались с самого начала. Оказался человеком слова.

И проводили они этот уходящий от них куда-то, в не слишком понятное небытие год спокойно, без особого сожаления и даже без надрыва. Ушел и ушел, и бог с ним. Год, как год, ничего особенного и ничего сверхъестественного. Бывали в нашей жизни годы и получше и похуже этого.. И все же – больше хороший, чем плохой. Во всяком случае, очень и очень значимый для семьи Олега и Юлии. В какой-то степени – даже перелом-ный.. Н переломный не только для их семьи.

Для страны – тоже. Неизвестно только в ка-кую сторону. Но… запомнится надолго. Если – не на всю жизнь…

А проводив старый год, также дружно, также весело и также шумно встретили Но-вый год. Громыхнули залпом из двух бутылок шампанского, обрызгав окружающих белой пеной южного моря и солнечными струями сока виноградных гроздей далекого Крыма, запрятавшихся в толстостенных темных бутылках с удлиненными горлышками подзем-ных катакомб Абрау-Дюрсо. И под мелодичный перезвон Кремлевских курантов плесну-ли брызжущийся нектар шампанское в старинные хрустальные бокалы из семейного сер-виза Марининых родителей; рявкнули громогласно, не стесняясь и не опасаясь соседей, мощное "Ура! Ура!

Ура!", перечокались друг с другом и под завершающие аккорды ку-рантов и не спеша опустошили бокалы. Все! Свершилось! Новый год наступил!

Правда, сделав завершающий глоток, они не стали по "гусарски" лихо швырять пус-тые бокалы на пол. разбивая их на мелкие осколки, а бережно поставили обратно на стол Этот сервиз родители Марины привезли из Германии после войны, где ее дед, полковник Советской

Армии, оставался в составе оккупационных войск аж до начала пятидесятых годов. И они потом, возвращаясь на родину, много чего из имущества сумели по умному вывезти из Германии. И мебель, и посуду, и одежду, и картины, и ювелирные изделия и т.д. и т.п. А потом, ближе к кончине, а умерли они почти что вместе, в один месяц, они сумели также по умному все свое имущество разделить между внучкой и внуком.. Они разменяли свою трехкомнатную квартиру на две отдельные квартиры.. Внуку, а он был старшим и к тому времени уже женатым, досталась двухкомнатная квартира, а внучке, она была еще незамужней досталась однокомнатная "сталинка", нынешняя квартира Ма-рины.

Материальное будущее своим внукам они обеспечили сравнительно неплохое. Они, дед с бабкой, а не их родители. Родители Марины развелись, когда ей было всего восемь лет, и жили в своих новых семьях, совсем не интересуясь судьбой собственных детей. И Марину с братом растили и воспитывали дед с бабкой. И, если по честному,

Марина, да и ее брат, особенно не жалели об этом. Дед с бабкой у них оказались просто-напросто золотыми "родителями". Других они и не желали для себя…

Ну, что ж, Новый Год наступил. Свершилось знаменательное и долгожданное собы-тие. Целый год его ждали. И дождались. А Новый Год

– это новая жизнь. Новые надежды, новые свершения, новые удачи и новые неудачи, новые взлеты и новые падения. И очень хотелось бы верить, верить до чертиков в голове, что этот, только что наступивший год принесет всем нам только одно хорошее и ничего другого.

А раз уж Новый Год наступил, то по этому случаю надо выпить чего-нибудь покреп-че. И они выпили, и закусили; потом потанцевали, потом еще раз выпили и…Праздник дальше пошел уже своим, теперь уж ни от кого не зависящим, традиционно русским пу-тем. Пили, ели, снова пили,. снова ели, иногда танцевали. И говорили, говорили, говори-ли. Каждый о своем, о чем-то, как ему казалось, наболевшем и важном, но совершенно не-интересным для другого. Говорили все вместе и каждый по отдельности. И прекрасно друг друга понимали. Но говорили больше мужчины. Женщины только слушали, кивали головами, да поддакивали. Олег говорил с Мариной, Сергей с Юлией. И танцевали они та-кими же парами. А потом, после двух ночи они пошли на улицу, к центру города, где на площади около горкома партии стояла городская елка и традиционно в Новогоднюю ночь собирались жители города продолжить свою встречу Нового Года, но уже на улице и уже все вместе.

Естественно, что они взяли с собой горячительного. Ведь зима все-таки. А они – на улице будут. И не один час. Продолжается встреча Нового Года.. Они взяли с собой бу-тылку водки, бутылку вина и немного бутербродов с колбасой и рыбой. И стаканчики для удобства разлива и последующего процесса пития. Все делали так у них в городе. Поче-му же они должны становиться исключением?! Они не хотели быть исключением в Ново-годнюю ночь. Они хотели быть, как все. Они хотели веселиться вместе со всеми на этой самой большой площади в городе.

А город не спал. Большинство окон в домах светились яркими огнями. Народу на улице было много. Звучала музыка. Слышался смех, громкая речь. Праздник встречи Но-вого года выплеснулся из тесных стен городских квартир и заполнил улицы города. На-род медленно двигался к центру города. Слегка морозило. Падал снег Крупные узорчатые хлопья неслышно кружились в воздухе, оседая на землю, на ветви кустов и деревьев го-родских скверов, на тротуары и пустынный асфальт дорог городских улиц, на головные уборы и меховые воротники зимней одежды горожан.

Две молодые еще супружеские пары, опьяненные не столько количеством выпитого ими спиртного, сколько этой атмосферой всеобщего праздника, царившего вокруг, шли по ночным улицам родного города вместе с тысячами других "Подлипчан", не желающих в такую ночь замыкаться в стенах своих квартир; шли, взявшись за руки под негромкий хруст снега под ногами, постепенно сливаясь с общей массой людей спешащих на пло-щадь, пока полностью не растворились в ней.

Домой они вернулись под утро. Уставшие. Но довольны е и счастливые. И, как ни странно – до чертиков голодные. Спиртное, которое они брали с собой, они, конечно же выпили на площади, а бутерброды съели. Но есть все равно хотелось. Однако есть в пра-здник без выпивки было как-то противоестественно. Но пить их что-то уже не тянуло. На-верное, свое сегодняшнее они уже выпили.

Поэтому они решили ограничиться чаем с тор-том. Что и сделали с превеликим для себя удовольствием.

А после чая они пошли спать. Олег с Мариной, а Юлия с Сергеем.

Правда, Сергей с Юлией ушли в соседнюю квартиру, к их соседям, которые традиционно свой Новый Год встречали загородом, у себя на даче, а ключ от квартиры "на всякий случай" отдавали Ма-рине с

Сергеем. Вот туда-то и ушли Юлия с Сергеем. А Марина с Олегом остались в этой квартире. Правда, спать на Новый Год с чужими женами

– примета слишком уж симво-личная. Чревато. Ой, как чревато!. Но… ладно уж. И. Бог с ними, с этими приметами. Не все же они сбываются.

А мы, все-таки материалисты. Замнем для ясности.

И расположились Марина с Олегом на той же самой супружеской постели, где сов-сем еще не так давно они провели такие яркие и такие восхитительные часы взаимной ин-тимной близости. Часы, буквально "впечатавшиеся" в их память и настойчиво требовав-шие обязательного повторения. Что, в общем-то, и произошло. Правда, не совсем понят-но, по чьей инициативе. Но – без абсолютнейшего возражения. с какой-либо стороны. По-тому что все четверо не возражали против повторения тех событий. А кое-кто и жаждал их повторения. Потому-то и организовалась эта совместная встреча Нового

Года. Вопрос только – кто? А, впрочем, какая разница – кто?! Если все остальные – не против.

Эта ночь тоже оказалась восхитительной. Стены дома были толстые и они не слыш-али, что происходит в соседней квартире у Сергея с

Юлией. Да и не слушали. Они были наедине только лишь друг с другом.

И заняты были только друг другом. И инициативу полностью взяла в свои руки Марина. Она в самом деле соскучилась по Олегу. И не скры-вала этого. И не хотела скрывать. Она наслаждалась близостью с

Олегом. И от одних только прикосновений Олега, от одних его объятий и от одного его запаха, такого род-ного, желанного мужского запаха его крепкого, здорового тела, у нее кружилась голова и заходилось сердце. Воистину, секс – это не физиология. Секс – это, прежде всего, психо-логия. Во всяком случае, у женщин. Если они любят.. И

Олег понял, что инициатива пов-торения шла от Марины. Точнее – от обеих женщин. Потому что Юлия активно поддер-жала ее, когда Марина обратилась к ней с предложением о совместной встрече Нового Го-да. И поддержала с радостью, которую даже не стала скрывать…

Конечно, Юлия не могла забыть своих ощущений от секса с большим членом. Они были для нее неповторимы хотя бы потому, что она их хотела и жаждала их, и, в общем-то получила именно то, чего и ожидала. Ни больше, ни меньше. Их, эти ожидания, можно было так и обозначить для ясности – секс с большим членом. И – все! К примеру, секс с Отаром дал для нее гораздо больших впечатлений и гораздо более ярких ощущений, за-быть о которых она так и не смогла. Потому что таких умопомрачительных оргазмов она никогда не испытывала. Она и не предполагала никогда, что она, Юлия, взрослая и опытная женщина, сможет во время оргазма отключаться и терять сознание.

Такого за-быть, конечно же. невозможно. И вполне естественно, что ее вновь и вновь тянуло ис-пытать такие, незабываемо ошеломляющие мгновения.

И она встречалась с Отаром еще несколько раз, когда Олег был в командировках. И не жалела об этом. Тем более, что Отар в последний раз приходил не один, а с другом. А друг его был негром, черным, как смоль, хотя и довольно симпатичный. По своему, ко-нечно, но… симпатичным. И когда Отар предложил ей привести с собой негра, Юлия сначала было заколебалась, а потом решительно махнула рукой. Почему бы и нет!. Давай, попробуем! Когда еще выпадет такая возможность -

"потрахаться" с негром. Редкая белая женщина в своих сексуальных фантазиях не мечтает об этом. А здесь секс будет и с самим негром. И в паре негра с грузином. Целая интернациональная бригада получается: . рус-ская, грузин и негр. Дружба народов по "Советски". Связка входила такая, что закача-ешься. Заранее голова кружиться.. Поэтому

– рискнем, рискнем! Отару все-таки верить можно. Не подводил ни разу. Разговоров об их связи по заводу не ходили. Надежный лю-бовник.И не жадный. Без подарка не приходит. Вон уже сколько безделушек "понадарил" Прятать уже не знаешь где. Хорошо, что Олег никогда не заглядывает в ее туалетный сто-лик и не интересуется ее золотой бижутерией.

А Юлией он увлечен всерьез. Но увлечен как-то странно, даже – необычно. Юлия ему нужна только для секса. И ни для чего другого..

Секс, секс, секс и только лишь секс. Секс в неограниченно количестве. Как его только хватает на подобную нагрузку?!. Ведь у него еще и жена есть. На нее ведь тоже что-то должно оставаться.

Ладно Юлия, она – жен-щина., ей проще, она может при случае и притвориться, и подыграть, и даже оргазм с имитировать. А он, мужчина, ему притвориться сложно. У мужика есть природный инди-катор его отношения к женщине, который никогда не лжет, потому что слишком уж яв-ный., потому что – на виду. Это – его член.. Хочет мужик – у него встает. Не хочет – не встает. И хоть тресни тогда, хоть волком взвой, хоть "обматерись" с ног до головы – не поможет ничего; не встает член и все тут. Член мужика обмануть невозможно. А у Отара на

Юлию встает всегда. Значит – хочет. Всегда – хочет. Постоянно – хочет. И откуда толь-ко у него силы-то берутся? Или его Юлия к себе так притянула, что он ее всегда хочет?..Приворожила, значит.

Ведьма, значит.. Или, наоборот, он ее приворожил. Потому что она его тоже всегда хочет.

Ладно, бог с ним, Но Отару можно довериться. Не подсунет какого-нибудь заваля-щего, а приведет стоящего мужика. Пусть даже и черного. Не подведет. Ведь он сам вмес-те с негром будет ее трахать.

Значит, опасаться нечего. Соглашаюсь. Рискну…

И Юлия дала согласие. И не ошиблась в своих ожиданиях. Эта

"групповуха" с дву-мя разноцветными партнерами, грузином и негром, оставила у нее неизгладимое впечат-ление.. Она была в невероятнейшем восторге. Три дня и три ночи они "неисствовали", три дня и три ночи сплошного секса, своеобразного сексуального марафона с небольшими пе-рерывами на отдых, еду и приведение друг друга в относительный порядок. Три дня и три ночи непрерывного кайфа, во время которого

Юлия чувствовала себя счастливейшей из женщин на земле. Вдобавок ко всему Отар принес с собой видеокамеру и они засняли эту оргию на большую четырехчасовую кассету. Не всю, конечно, а только ее наиболее инте-ресные моменты. Камера имела штатив и можно было кое что снимать в автоматическом режиме, когда они были заняты все трое сразу. А кассету, после окончания их сексуально-го праздника, Отар отдал Юлии. Она положила кассету в свой туалетный столик. Прятать от

Олега не стала. Она знала, что Олег никогда не залезет сюда без ее разрешения. Правда, посмотреть эту кассету ей удалось всего один раз. И то не до конца.. И это была, по су-ществу, первая ею увиденная порнографическая видеокассета. Видеокассета любитель-ского

"порнофильиа", главной героиней которого была она сама. И, как ни странно, она не была шокирована увиденным. Наоборот, увиденное ей понравилось. И больше всего ей понравилась она сама. И во время просмотра она так возбудилась увиденным, что не вы-держала и начала отчаянно мастурбировать. И кончила от мастурбации бурно, с криками и стонами. Но больше посмотреть кассету ей не удалось, так как вскоре приехал Олег. Стало не до того. А потом она забыла о кассете.

С негром этим, а звали его Том, Юлия встретилась еще раз. По его инициативе.Видно, Юлия ему понравилась и он захотел продолжения.

Или его потянуло на продол-жение. Кто – знает!? Но, какая разница!

Во всяком случае, недели через две он ей позво-нил в конце рабочего дня. И предложил встретиться. Он сказал, что ждет ее в машине не-далеко от ее проходной. Машина импортная., "Мерседес" черного цвета с тонированными стеклами. Юлия согласилась и на всякий случай позвонила Олегу, предупредив его, что задержится на часок, а, может и больше, пусть не беспокоиться. Подстраховалась на вся-кий случай.

На какой это всякий? А кто его знает?!. Но скандалов дома она не хотела. Она хорошо относилась к Олегу. И даже любила его. Лучшего мужа для себя она и не пред-ставляла. Но…Есть в жизни каждой семьи это проклятое "но". "Пресноватость" семейной жизни угнетала ее.. И чего-то все-таки важного ей в семейной жизни не хватало. Чего – она и сама не знала. Вот и искала это чего-то такое, о чем и сама представления не имела. на стороне. Искала методом проб и ошибок. И куда могли занести ее эти поиски – даже сам Бог не мог сказать. Знал только он один – Дьявол. Потому что женщина и Дья-вол всегда ходят по одной дорожке. Пусть не всегда рядом, пусть не всегда вместе, но по дорожка-то – одно-о-о-ой..!.. .. Надо сказать откровенно, что Юлия обрадовалась звонку Тома.

Секс с ним запом-нился ей и даже больше – запал в душу. Он ни в какой степени не шел в сравнение с сек-сом Отара или ее Олега. Он был просто – другой. И ощущения от него у нее были у нее – другие.

Настолько другие, что забыть о них было невозможно. И она, если признаться, не так уж и сильно бы возражала против их повторений. Но только наедине. Без других по-мощников. Секс с Томом ей хотелось продолжить, очень хотелось. Но только вдвоем. На-едине друг с другом..

Юлия вышла из проходной завода и, не спеша, пошла домой своим обычным пу-тем. Погода была мерзкая. Даже – мерзопакостная. Ни зима, ни осень.. Под ногами хлюпа-ло и чавкало. Бр-р-р! Юлия шла в короткой бежевой дубленке до колен, в меховой со-болььей шапке, и в серых, в широкую черную полоску брюках, заправленных в длинные, светло-коричневые сапоги на боковой молнии. Вид у нее был просто

"офигенный". Муж-чины, парни и даже женщины заглядывались на нее и провожали взглядом. Одни – восхи-щенным: другие – завидывающе недоброжелательным.

И здесь около нее остановился черный "Мерс"- пикап с тонированными стеклами и просигналил. Юлия тоже остановилась, глянула.. Дверь машины открылась и Юлия шагнула в машину.. За рулем сидел улыбающийся Том. Юлия села в машину и закрыла за собой дверь:

– Привет, Том..!

– Здравствуйте, Юлия!. Здравствуйте!. Очень рад Вас видеть! Я никак до сих пор не могу забыть про те дни. Вы мне о сих пор снитесь

По "русски" он говорил хорошо. Лишь с небольшим, приятным на слух западным акцентом. Юлия улыбнулась и сказала:

– Я – тоже…

Они обнялись поцеловались. Но поцеловались коротко и дружески.

Том включил вигатель и сказал. Но сказал нерешительно, как спросил.

Ожидающе.

– Давайте, Юленька, ко мне, а?. У меня квартира на Семеновской.

Там уже и стол накрыт. И постель застелена.

Юлия всплеснула руками и отрицательно замотала головой:

– Ой, Том, милый, не могу. Никак не могу. Мне сегодня ни как нельзя.. У меня даже ужин на сегодня не приготовлен. Давай – на завтра. а? А сейчас – свернем куда-ни-будь и посидим, поговорим.

Том грустно улыбнулся:

– А завтра я уже не могу. Завтра я в Нью-Йорк улетаю…

Он стронул с места и они поехали.. В салоне машины было тепло.

Юлия сняла шапку и расстегнула дубленку. Потом подумала и сняла ее.

Повернулась назад, привстала и положила их на заднее место машины.

Села, расправила руками волосы на голове. В своем тонком шерстяном свитере цвета кофе с молоком, рельефно обрисовывающем ее умопомрачительную фигурку, она выглядела просто бесподобно. Лучше и не надо.

Том свернул на площадь, где стояло на приколе множество машин, и пристроился в свободном месте. Потом нагнулся вниз, повертел там что-то и откинул руль к двери..

– Ого-го, – удивленно сказала Юлия, – здорово!

– Да, – ответил Том, – очень удобная модель. Здесь и спинки обеих сидений отки-дываются. И без всяких затруднений.

Он нажал какие-то кнопки на панели управления и спинки обеих передних пасса-жирских кресел легли горизонтально, образовав удобные лежанки.

– Юлия рассмеялась:

Надо же! Техника на грани фантастики! Автомобиль со всеми удобствами.

Она повернулась к Тому. Том подался к ней. Они обнялис ь и поцеловались. На этот раз долгим, сексуальным поцелуем.

Они занимались сексом часа два, не меньше. И особых неудобств от своих дейст-вий в машине не испытывали. Машина оказалась удобной.

Для всего Для секса – тоже. Они использовали все известные им видя секса. И вагинальный, и анальный, и оральный, и петинговый, и бог его знает еще какой.. Они не трахались впопыхах, они не справляли свою физиологическую нужду в несколько непривычном месте, они – наслаждались сек-сом друг с другом.. Юлия успела кончить несколько раз и была довольна несказанно, очень и очень была довольна…

Секс с негром давал ей совершенно иные, особенные ощущения, более яркие и более острые, чем секс с обычным, белым мужчиной. Все было вроде бы и так, как обыч-но, ведь технология секса всегда одинакова, но, в то же время,, и не так. Совершенно не так. Почему? Да кто его знает! Сразу и не поймешь! Но…ведь и пахло от негра по дру-гому, иной от них запах для женщин. Для мужчин – все равно. Что хрен, что редька, что горчица. Все одно – горько. А для женщин в запахе пота негра есть что-то волнующе-дур-манящее, манящее и даже сексуально возбуждающее. Какой-то особый мускусный прив-кус в их запахе, словно в восточных пряностях. И сперма у них по аромату и вкусу совер-шенно другая, ни на что не похожая. Не спирт, не водка, не самогон и не вино плодово-ягодное, а какой-то старинный, благородный напиток, с неуловимо терпким, пьянящим привкусом востока, дурманящим голову женщинам и заставляющим их терять свое само-обладание и даже – волю, и совершать самые безумные, с точки зрения нормального и здравомыслящего человека, поступки.

И это действительно так. Ощущать на себе или под собой рельефное, блестящее от сексуального пота, черное мужское тело; видеть на своей груди, животе. бедрах черные мужские руки, ласкающие тебя;: держать в своих руках черный член, ласкать его, цело-вать его черно-фиолетовую головку, погружать ее в свой рот или вводить в свое влагали-ще; видеть между своих раскинутых ног черную голову с курчавыми, в мелкое колеч-ко. волосами; чувствовать его розовый, не черный почему-то, а именно розовый, язык у себя на клиторе, больших половых губах и внутри влагалища спокойно или безразлично было в принципе невозможно. Сразу же приходило ощущение необычности свершаемого, с тобой, сразу начинаешь заводиться, входить в раж, в экстаз, в оргазм, в безумное неис-товство и улетать в поднебесье. И не один раз, не два, а много-много раз, пока, наконец. сов-сем уже обессиленная, Юлия не сказала Тому:

– Все, Томчик,хватит! Я больше уже не могу. Я столько от тебя сегодня получила, что, не знаю, смогу ли я теперь вообще заниматься сексом хоть с кем-нибудь другим..

Они оба рассмеялись. И начали одеваться. Потому что оба были совершенно голые и совершенно взмылены.

Домой она приехала где-то в восьмом часу. Олег был на кухне и готовил ужин. Олег ничего не заметил. Он вообще никогда ничего не замечал за своей Юлией, этот ее Олеж-ка.. Слишком уж любил ее и слишком ей верил. Он даже не обратил внимание на то, что от Юлии сегодня как-то не так пахнет. В аромат ее духов добавилось нечто чужое, посто-роннее. Но подобные тонкости могла заметить только женщина. А он ведь – мужчина. А мужчин, при желании, всегда легко обмануть. Но Юлия решила не играть с огнем и быст-ренько пошла в ванную. А из ванной она вышла уже совершенно спокойная и уверенная. в себе. Все, пронесло! На этот раз пронесло. В следующий раз надо будет быть более осмо-трительно. И в машинах подобных вещей для себя не допускать. Ни в коем случае! А что, будут и следующий разы?

Конечно! Жизнь – есть жизнь И.зачем отказываться от радостей этой жизни, если они сами идут к тебе в руки? Действительно, зачем?! .. А ночью, когда они легли в постель, они занялись сексом. И опять по инициативе Юлии. И она вновь испытала оргазм. И потом долго не спала, лежала в темноте, раздумы-вая над своей, так странно и чудно разворачивающейся судьбой. Ее удивил тот факт, что она только что с удовольствием занималась сексом с Олегом. И испытала оргазм. И это после всего того, что они в машине вытворяли с Томом?! Так что же выходит тогда, что она стала ненасытной в сексе?! Ведь раньше ей спокойно хватало тех двух трех раз в не-делю, что они делали с

Олегом. А теперь?! Ведь тогда, с Отаром и Томом, было что-то жуткое, если уж быть откровенно перед самой собой! Несколько дней сплошного траха-ния! И не просто трахания, а группового трахания, трахания сразу двумя мужиками. А ей нравилось! И у нее шел оргазм за оргазмом. И она кричала и стонала от наслаждения в те-чении этих дней почти непрерывно! Даже охрипла. Голос сел. Хорошо хоть соседей тогда не было. Они уезжали куда-то. А то бы скандалов – не оберешься! Значит, она становится ненастной.?! И сколько же ей теперь будет надо, чтобы удовлетвориться?! Роту солдат че-рез себя пропустить, что ли?! Или в публичный дом на работу оформиться. Там каждый день можно будет по десятку мужиков обрабатывать. И еще сверхурочные брать… Ой, Юлька, Юлька!. Что-то не туда тебя понесло. Опомнись, пока не поздно!. Опомнись!…

Больше Юлия своего негра не видела никогда. Но память о Томе у нее осталась. И не только в виде красивой золотой броши с бриллиантами, которую он ей подарил на про-щание И не только в ее голове или в клеточках ее тела, помнящих все его ласки. Не-ет, где-то еще, то ли в подсознании, то ли в самой ее генной памяти.

Потому что с этих пор она не могла смотреть на мужчин-негров равнодушно. Они стали настойчиво притягивать ее взгляд. И негры тоже стали заглядываться на нее. И смотреть не просто так, как смот-рят всегда мужчины на красивую женщину, а как-то по особенному, как на свою.. Словно теперь между ними, между Юлией и мужчинами-неграми, образовалась какая-то незри-мая, но вполне осязаемая связь. И ее стало тянуть к неграм. И она не раз теперь ловила се-бя на мысли, что ей хочется заняться сексом с негром. И не просто хочется, а очень хочет-ся. И не пора ли ей эту ее крамольную мечту начать воплощать в жизнь?

Но негром в Подлипках было мало и на глаза они ей что-то не попадались. А в Мо-скву Юлия ездила редко. Не до того было. Подходил

Новый Год..

Зачем Юлия все это делала, она не могла объяснить даже самой себе. Не такая уж она была и развратная. Секса с мужем ей вполне хватало. Скучновато несколько, но – при-емлемо и достаточно. И других мужчин ей не требовалось. Ей нужен был лишь ее Олег.Хотя. к ней всегда клеились мужики на работе. Ее это забавляло, ей это нравилось, она иногда даже немного подыгрывала некоторым своим обожателям, но только немного, чуть-чуть всего, и рамки дозволенности никогда не переходила. Эту рамку перешел Отар. Перешел сам, не дожидаясь ее разрешения. И первый раз он ею овладел в своем кабинете, а он был заместителем начальника технического отдела, после одного совещания, когда все уже вышли, а он ее задержал по какой-то чепухе. И пока она сидела, раздумывая о том,. для чего она понадобилась этому мрачноватому грузину, всегда вожделенно посмат-ривающего на нее; он проводил нахмуренным взглядом последнего участника совещания, затем встал со своего кресла, подошел к двери, открыл ее, выглянул в приемную, что-то сердито буркнул секретарше, закрыл за собой дверь, и подошел к Юлии. Вот здесь это и произошло.

Произошло неожиданно, быстро, просто и довольно примитивно. Юлия да-же и слова-то не смогла произнести.

Отар подошел к ней, нагнулся и тихо сказал:"Встаньте!" Она встала, недоуменно глядя на него. Он взял ее на руки, поднял и понес к стоящему около стены старинному, светлой коричневой кожи дивану.

Положил на диван и стал расстегивать кофточку. у нее на груди

Расстегнул, обнажив ее торчащие вперед, не знавшие лифчика груди..

Затем за-драл Юлину юбку, сдернул с нее трусики и начал расстегивать свой брючный ремень. Юлия лежала на диване и снизу спокойно смотрела на него. Спокойно и выжидательно И как бы даже поощрительно.. И за время всех этих его манипуляций она не произнесла ни слова. Но и не сделала ни малейшей попытки к сопротивлению. Она не удивилась происходящему. Она словно бы ждала от Отара чего-нибудь подобного.

Хотя они были просто знакомыми. По работе знакомыми. Но она часто ловила на себе его откровенно-зо-вущие взгляды. И не сказать, что они были неприятны ей. Она прекрасно видела, что Отар неравнодушен к ней и даже удивлялась тому, что он так долго медлит. Вроде бы совсем не похоже на темпераментных грузин. И вот сейчас вот он наконец-то решился. И, как ни странно, Юлия чувствовала. что эта его попытка не вызывает у нее никакого психологи-ческого отторжения. Наоборот, ей интересно и волнительно.. Правда, момент и время он выбрал не очень удачное. Ну, ладно, бог с ним. Только бы никто не вошел. И телефон не зазвонил бы в самый неподходящий момент. Тогда все – к черту. . Отар высвободил из-под трусов свой, уже во всю торчащий член, взял правую ру-ку Юлии и положил раскрытую ее ладонь себе на член.

Юлия цепко обхватила член пальцами, слегка сжала его,. словно пытаясь удостовериться, он ли это, и начала энергич-но двигать рукой по члену: вперед-назад, вперед-назад, вперед-назад, заворожено глядя на его головку, удлиненную, несколько раздутую спереди и почему-то сине фиолето-вую по цвету. На конце головки был вытатуирован ярко красный прищуренный глаз со зрачком на месте наружного отверстия мочеиспускательного канала и придающей члену вид одноглазой темной змеи, выглядывающую из черных курчавых зарослей волос на животе и в паху Отара и смотрящей прямо в лицо Юлии. А при движении руки Юлии к основанию члена в паху Отара, тонкая кожица на нижней части головки натягивалась уз-дечкой крайней плоти и смещала кончик члена с татуированным глазом вниз, отчего глаз менялся в размерах и как бы оживал, озорно подмигивая Юлии и словно заигрывая с ней. И Юлия не могла отвести от него взгляда. Она, как завороженная, смотрела на ожившую одноглазую змею с головой члена Отара, чувствуя, как волна сексуального возбуждения стремительно охватывает и поглощает ее.

Хотя член был вроде бы самых обычных размеров, может, правда, чуточку по-больше, чем у Олега, и, все же -. значительно толще.

Этакий.массивный, солидный, на-дежный и даже, в какой-то степени, добропорядочный член.. Серьезный член, внушаю-щий абсолютнейшее доверие женщине, взявшей его в руку. Не мальчишеский какой-ни-будь легкомысленный выскочка, вскакивающий всегда и везде, по поводу и без повода, лишь бы себя показать и продемонстрировать свое желание, но, отнюдь, не работоспособ-ность а настоящий мужской член, способный принести женщине настоящую радость и настоящее удовольствие.. Правда, что-то чересчур уж твердый на "ощуп", совершенно не сжимаемый, словно окаменевший, и как-то не-правдоподобно горячий, прямо – таки об-жигающий ладонь Юлии. А, может, ей так показалось?. Ведь она впервые в жизни из-меняла своему мужу. И изменяла в такой необычной обстановке. И так не запланирован-но… случайно.. Случайно?. Ой ли?!.

Юлия была женщиной, женщиной горячей, страстной, темпераментной и, вполне естественно, что она не была равнодушной к сексу. Хотя слово "неравнодушие" здесь не совсем подходит.. Потому что Юлияа была не просто "неравнодушна" к сексу, она обо-жала секс во всех его проявлениях! И также естественно, что у нее, как и у многих жен-щин всего мира, выработался своеобразный культ мужского члена, как источника незем-ных наслаждений. Поэтому она не могла равнодушно смотреть на мужской член, особен-но на эрегированный, вставший мужской член. Юлия любила трогать, брать в руки и ласкать мужской член. Она обхватывая его пальцами одной или двух рук сразу, плотно сжимала его, ощущая кожей рук живую, тепло-горячую упругость проснувшейся от ее присутствия мужской плоти, удивительную подвижность поверхностного слоя его кожи, прямо скользящую под ее руками по телу члена и пульсирующие удары крови в ладонях от члена, разом отзывающиеся в ее голове и туманящие глаза от наплывающего сексу-ального желания. Юлия любила смотреть на озбужденный член, целовать его яркокрас-ную, переполненную кровью, набухшую головку, покрытую нежной, гладкой кожицей, любила погружать головку члена в свой рот, водя языком и губами по ее венчику, край-не подвижной и тонкой уздечке;. ей нравилось щекотать кончиком языка узенькую полос-ку отверстия мочеиспускательного канала, ощущая, как вздрагивает и трепещет от ее при-косновений мужское тело ее сексуального партнера, готовя бурное извержение густого, пряного и сказочно вкусного мужского нектара в ее широко раскрытый рот или на ее ли-цо, шею, груди или другие части ее возбужденного тела.

Отар стоял около лежащей на диване Юлии и наблюдал, с каким удовольствием она ласкает его член. Лицо Отара побагровело, он задышал тяжело и порывисто. Затем он склонился над Юлией, оперся руками о сиденья дивана и лег на нее. Юлия, не выпуская члена из руки, согнула ноги в коленях и широко раздвинула их, после чего заправила член во влагалище. И неожиданно для себя вдруг вожделенно застонала от непереда-ваемого ощущения этого чужого члена в себе, этой одноглазой толстой змеи, заглянув-шей к ней во внутрь.Она подняла согнутые в коленях ноги, обвила ими спину Отара и на-чала активно отвечать на его движения. Секс у них оказался быстрым..Но

Юлия успела кончить. И кончила вместе с Отаром. И ощутила при этом такой сильнейший оргазм, что. еле смогла сдержать рвущийся из груди крик насаждения. Отар помог ей сдер-жаться, закрыв рот мощным поцелуем

А потом они оба затихли и несколько минут лежали, обнявшись, тяжело дыша и слушая бешеные удары сердца в собственной груди и груди своего нечаянного, но отнюдь не случайного партнера по сексу.

И здесь вдруг зазвонил телефон, стоящий на столе у Отара. Отар вскочил и кинулся к столу, на ходу подтягивая брюки. Юлия тоже вскочила, опустила юбку, поправила ее и начала лихорадочно заправлять кофточку за пояс. Потом схватила трусики, лежащие на полу, наклонилась к дивану и подтерла трусиками мок-рое пятно на обшивке дивана – следы их бурного совместного оргазма, затем присела немного, развела колени, и вытерла этими же трусиками вылившуюся из влагалища спер-му у себя в промежности. А то пойдешь потом, а сперма потечет по бедрам – неприят-но. Да и заметить могут. У женщин глаз наметанный. Своего никогда не упустят. Сразу разнесут по всему заводу. Стыда – не оберешься..

Она на мгновение поднесла мокрые трусики к носу, чтобы оценить аромат спер-мы Отара, и быстро пошла к столу, на ходу застегивая пуговицы кофточки. Запах спер-рмы Отара ей понравился. Густой, терпкий, резкий. Как восточные пряности. Прекрас-ный запах!. Это хорошо. Для чего – хорошо? Дурацкая мысль!. Конечно же для буду-щего. Не станет же этот случай у Отара последним? По моему – он очень даже дово-лен. Как и она сама. Оргазм был просто сумасшедшим.

И как только сдержалась, не за-рала от восторга.. Вот была бы потеха! .. Она подошла к столу, села на стул спиной к двери, стараясь побыстрее успокоить-ся и принять рабочий вид. Они во время успели.

Потому что дверь кабинета открылась и в кабинет вошла его секретарша. Но ничего подозрительного она не обнаружила. Все бы-ло, как обычно. Как всегда.

На другой день он позвонил и пригласил ее к себе в обеденный перерыв, сказав, что секретаря своего он отпустил по личной просьбе, а телефон отключит, и никто им не по-мешает. Юлия взяла с собой салфетку, чтобы не запачкать обшивку дивана. Но диван им не понадобился. И все, что с Юлией произошло в этот обеденный перерыв в кабинете Ота-ра, перевернуло ее прежние и довольно примитивные представлении о сексе. Отар сразу показал ей, для чего она ему понадобилась и что она должна теперь будет делать во время их занятий сексом. Ему не нужен был обычный секс на диване. Когда он – наверху, а она – внизу. Или, наоборот, он – внизу, а она – сверху.

Или когда он – сзади, по собачьи, что-бы побыстрее и попроще справить эту свою сексуальную нужду. Не-ет, он сразу же пока-зал ей всю многогранность собственных к ней притязаний.

Когда Юлия зашла к нему в кабинет, он закрыл за ней дверь на ключ и сказал глу-хим, каким-то не своим, совершенно чужим голосом:

– Раздевайтесь, – помолчал немного и добавил резко, – до конца…

Юлия взглянула на него в недоумении. После вчерашнего она от него ждала чего-то иного. Ласкового объятия; легкого, нежного поцелуя, трепетного к себе обращения. А вместо всего этого – небрежное и сухое:

– Раздевайтесь!:

Ну, что ж, все понятно, раз пришла, значит, раздевайся.. Ведь пришла – ясно для чего. Трахнуться.. А, для этого женщину обычно раздевают. Раздевает ее мужчина.. Но он, видимо, не хочет заниматься подобной ерундой. Переложил на женщину. Пусть сама, сама!. Ведь пришла-то – сама! Он только лишь позвонил – и она уже здесь. Правду гово-рят, что в отношениях между мужчиной и женщиной все зависит от женщины. Мужчине надо только угадать ее желание. Вчера он – угадал.

Сегодня – тоже И теперь вот пользует-ся. Когда у сучки течка – кобели за ней стаей бегают.. У нее, видать, тоже – течка. Но почуял только он один. Пока – один..

И она начала раздеваться, складывая одежду на один из стульев и оставляя диван свободным для их "трахания", для их совместных сексуальных действий. Но диван им не понадобился..Глядя на нее, начал раздеваться и Отар. Затем голый подошел к своему гро-мадному импортному креслу мягкой черной искусственной кожи с регулируемым накло-ном высокой спинки и боковых массивных подлокотников. Он отвернул кресло от стола, убрал подлокотники, наклонил спинку кресла до почти горизонтального положения., и сказал, глядя на обнаженную

Юлию:

– Начнем с "минета". Подойди сюда.

Он сел на край кресла, откинулся назад и раздвинул ноги. Член его уже встал и гор-до торчал среди густых. черных зарослей волос на его животе и в его промежности, слегка наклонившись вперед, словно падающая Пизанская башня. Юлия подошла к Отару, при-села на колени между его раскинутых ног, нагнулась вперед и взяла член в правую руку. Наклонила член головкой к себ, взяла в рот и начала с ним работать. Отар откинул голову на подушечку спинки, закрыл глаза, расслабился, и, иногда постанывая от удовольствия, тихо командовал действиями Юлии: . И она сделала ему минет. Как смогла, как сумела.. Добросовестно выполняя все его устные указания. Правда, до конца минет ему не довела. Отар так и не кончил. Не захотел кончать. Сдержался. Да и не минет это уже был, как таковой.. А нечто более серь-езное. Это был

"аральный" секс во всем его многообразии. Правда, без своего завер-шающего финала. До финала вообще было еще очень и очень далеко. Так Отар начал учить Юлию своему пониманию сексуальных отношений между мужчиной и женщиной, своей методике секса. И надо отдать должное Юлии. В ее лице он встретил послушную и талантливую ученицу. Сексом они занимались почти весь обеденный перерыв. И занима-лись сексом где угодно в его большом кабинете, но только не на диване. Они занимались сексом и стоя, и сидя, и на стуле и в его кресле, и на столе, и на подокойнике и даже на по-лу, но, опять-таки, не лежа. И весь этот обеденный час Отар держался, как мужчина, вели-колепно, выше всяких похвал и все время трахал и трахал, и трахал Юлию

Но он не только трахал Юлию, как некая бездушная сексуальная машина. Он подолгу и много ласкал и целовал ее тело, ее ноги, ее бедра и особенно ее лицо, шею, спину, уши грудь. Он втягивал ее соски себе в рот глубоко-глубоко, слегка щекоча кончиком язы-ка его розовые бутоны до тех пор, пока Юлия не изгибалась дугой в его объятиях, заки-дывая голову далеко назад, крича и стеная от сексуального экстаза. Тогда он прекра-щал щекотания и резко прикусывал сосок зубами, заставляя Юлию кричать и корчиться уже от боли. И так несколько раз Щекотание – прикус; щекотание – прикус И вот уже мощные сладкие судороги сотрясают все тело Юлии, она обхватывает Ота-ра руками и с неожиданной силой прижимает его к себе и начинает громко кричать от накатившегося наслаждения. Но Отар закрывает ее рот поцелуем. Она глухо, задавленно взвизгивает и падает на грудь Отара, вся мокрая от пота и вконец обессиленная, но довольная и сча-стливая.. Она – кончила. Кончила с оргазмом. Но Отар опять – нет.

Вот именно так Отар начал приучать Юлию к элементам мазохизма, убеждая ее своими ласками и своими действиями в том, что сексуальное наслаждение и физическая боль настолько взаимосвязаны между собой, что границу между ними провести порой бывает совершенно невозможно.

И боль во время секса всегда будет переходить в наслаж-дение, как и наоборот, наслаждение во время секса постоянно смешивается с болью.

Ему нравилось ощущать себя господином и властелином этой женщины.

Отныне ты – моя и только – моя! Ты – в моей власти!. Во власти настоящего мужчины! Все в твоей жизни будет теперь зависеть только от меня! От моего желания. От моих капризов. Захочу – будешь плакать от наслаждения! Захочу – будешь плакать от боли. Запомни и подчиняйся мне, ты, женщина!

И кончил он в конце обеденного перерыва, когда им уже надо было завершать свой сексуальный пектакль. Кончил тогда, когда пришло время кончить.. И он кончил ей на лицо, обильно полив его спермой. И потом долго водил головкой члена по ее лицу, раз-мазывал этой головкой свою сперму. И улыбался. Он был доволен. Он кайфовал. Он по-лучил то, что хотел. Юлия тоже кайфовала. То, что сделал с ней

Отар в этот обеденный перерыв ей понравилось до жути. Здесь все было для нее ново, необычно, непредска-зуемо, завлекательно и интересно и приносило ей "обалденное" наслаждение. Ведь она получила сразу несколько оргазмов подряд. что с ней раньше никогда не бывало.. Но было одно единственное, что не устраивало ее в данной ситуации – она не могла дать волю своим эмоциям и кричать во время оргазмов во всю мощь своего голоса. А кричать во время секса она любила. Ей надо было кричать. От своего крика она по-лучала физическую и психологическую разрядку в сексе. Но это уже были детали. Хотя и не так уж и маловажные детали в сексе. Особенно – для женщины..

После этого обеденного перерыва в кабинете у Отара, Юлия поняла, что пропала. Ее тянуло к Отару неодолимо. И она чувствовала, что пойдет за Отаром куда угодно, стоит только ему поманить ее. Но тянуло ее к нему только физиологически, только для секса, и именно для его секса. И больше ни для чего другого. Это была не любовь. Это бы-ло что-то непонятное и страшное. То ли страсть, то ли еще что… .Потом они еще пару раз трахнулись в его кабинете в обеденный перерыв, и нес-колько раз в квартире его знакомых, уехавших в отпуск на юг, и ключ от которой был у Отара.Так у Юлии появился любовник.

Неожиданный, но ожидаемый. И Отар это понял. Он уже давно за ней наблюдал. И воспользовался моментом. Интуитивно чувство-вал, что

Юлия ему не откажет. И не ошибся. Так оно и вышло. Юлия не оттолкнула его. Она внутренне, психологически созрела для супружеской измены. Потому и очутилась в нужном месте, в нужный для

Отара момент. И секс Отаром Юлии очень понравился. И с каждым разом нравился все больше и больше.. Первый опыт супружеской изме-ны удался на славу.. А потом Юлия догадалась пригласить его к себе, в свою семью вторым сексуальным партнером. И не прогадала. Олег ничего так и не понял.

Сексуальная революция в России развивалась быстро, внося существенные корректи-вы в сложившиеся устои супружеских отношений.

Особенно у семейных пар среднего возраста, когда чувства уже притупились, да и приелись уже, и партнеры начинают друг к другу охладевать и даже надоедать друг другу. И здесь у них начинает возникать не впол-не осознанная потребность в чем-то новом, свежем, неординарном на сексуальном фрон-те. И "порнопродукция" в это непростое для страны время 90-ых годов, вдруг неожидан-но для всех показало "Россиянам", что секс – это не только выполнение физиологической потребности человеческого организма, а что-то еще, гораздо более важное и существен-ное. И это более важное и существенное имеет жутчайшее разнообразие в своих прояв-лениях.

Когда вы вдвоем – вы можете делать друг с другом все, что захотите, если вам это не противно. Если эти ваши взаимные действия друг с другом не противоречит вашим морально этическим нормам, правилам и привычкам. Поэтому в сексе можно все и доз-волено все. И в семье

Олега с Юлией раньше всех эту простую истину поняла Юлия. По-няла инстинктивно. И ей захотелось поисков, экспериментов, проб в сексе

Ею вело боль-ше любопытство, детская потребность попробовать и, тем самым, самоутвердиться Да и просто интересно было попробовать.

Результатами полюбоваться.. Вот она и пробовала. То там, то здесь, то еще где. Так ребенок пробует разобрать гранату, нечаянно попавшую ему в руки. Совершенно не предполагая, к чему может привести этот неконтролируемый никем его эксперимент. Не понимала пока и Юлия.

Но с Сергеем было все по другому. У Юлии в памяти остался не сам секс с Сергеем, как таковой, а его подчеркнуто пренебрежительное отношение к ней, как к женщине, как к своему сексуальному партнеру.

Словно она была не живой, теплой, а в объятьях – горячей женщиной со своим характером, со своими привычками, со своими, наконец, сексуальны-ми желаниями, пристрастиями и потребностями, а обыкновеннейшая резиновая кукла с программным или механическим управлением, которой можно пользоваться так, как в голову взбредет, как настроишь ее программу, совершенно не заботясь о ее дальнейшей судьбе. "Оттрахал" куклу, встал, потянулся, отряхнулся, при необходимости, и…пошел по своим делам. А она – пусть полежит, поваляется до следующего случая…

Сергей, в принципе. был неплохим парнем. Но, права оказалась

Марина, большой член испортил его. Он был настолько избалован женским вниманием к себе, причем, вни-манием жадным, настойчивым, целеустремленным, порой даже наглым, что у него не мог-ло не развиться чувство собственной мужской исключительности, чувство собственного мужского превосходства над окружающими его людьми. Как мужчинами, так и женщина-ми. Он знал, он чувствовал, что женщины всегда жаждут его, а мужчины завидуют ему. И он знал, что женщина всегда остается довольна от секса с ним, каким бы он ни был. этот его секс. Виртуозным или примитивным. Зачем же тогда стараться, если им и так хорошо?! Зачем стараться, обольщать, покорять, завоевывать женщину, если ему доста-точно лишь показать свой член этой женщине – и она уже готова. Готова и согласна на все, что он ни сделает с ней этим своим исключительным членом. И всегда будет рада. И всегда будет довольна. Поэтому ему в сексе надо думать о себе, а не о какой-то там женщине. Женщине сойдет и так.

Поэтому он всегда старался властвовать над женщинами, подавлять их волю и зас-тавлять их подчинятся себе.. Так ему было удобней, проще, комфортней. И в своих отно-шениях с женщинами он всерьез считал, что, идя на сексуальный контакт с женщиной, он своим большим членом как бы заранее уже осчастливливает ее и потому он действовал всегда равнодушно и механически, словно бесчувственная машина, совершенно не счита-ясь с мнением и желаниями своих партнерш.

Правда, многим женщинам такая бесцере-монная грубость и жесткость

Сергея нравилась, и они с удовольствием подчинялись ему, надеясь, что его большой член все им компенсирует и они смогут испытать с ним незабы-ваемое наслаждение.

Но Юлию подобное отношение к себе, к красивой и эффектной женщине, возмуща-ло и бесило, потому что унижало и оскорбляло в ней не только ее женскую сущность, но и чисто человеческие и личностные качества. Она начинала себя ощущать в руках Сергея обыкновеннейшей рабыней, сексуальным товаром, "зауряднейшей" проституткой, девоч-кой по вызову, обслуживающей грубияна клиента. Она не была приучена даже к элемен-тарному мужскому невниманию, а что уж тут говорить о явной к себе пренебрежительнос-ти. Она жаждала реванша. Она хотела отомстить этому неотесанному грубияну, самодо-вольному мужлану-самцу, единственным мужским достоинством которого заключалось лишь в большой величине его члена. И больше ни в чем другом.

Но получился ли у нее этот ее женский реванш – неизвестно.

Толстые стены "ста-линки" надежно глушили все звуки из соседней квартиры. И что там происходило у Юлии с Сергеем – никто не знал. А сами они, ни Юлия, ни Сергей, надо отдать им должное, ни-кому ни о чем никогда не рассказывали. Как и им самим ничего не было слышно от

Мари-ны с Олегом. И они тоже ничего не знали о том, что происходило этой Новогодней ночью, точнее – Новогодним утром, на широкой супружеской постели хозяев этой од-нокомнатной "Подлиповской" квартиры.

А там плакала Марина, уткнувшись мокрым от слез лицом в грудь

Олега. Плакала отчаянно и громко, навзрыд, не стесняясь ни своих слез, ни своих жалобных всхлипов. После часа бурных ласк и нескольких сокрушительных оргазмов, она вдруг притихла, съежилась, сникла и… заплакала.. Заплакала горько пре горько, как плачут дети, потеряв любимую игрушку. Сначала она плакала тихо, незаметно, стараясь не привлекать внима-ния Олега.. Просто лежала на спине и даже не шевелилась., почти не всхлипывала, только судорожно вздыхала, а из ее широко раскрытых глаз, невидяще уставившихся в потолок, лились слезы. Но потом не выдержала, разошлась всерьез и впала в настоящую истерику.. Она обняла Олега, прижала его к себе его тело, словно пыталась его удержать около себя и сквозь судорожные, совсем уже не контролируемые ею всхлипы, громким свистящим шепотом непрерывно говорила:

– Не отпущу! Не отпущу! Не отпущу! Мой! Мой! Мой!

Олегу стало не по себе. Странновато что-то заканчивается эта встреча Нового Года. Очень даже странновато. Каким же тогда будет для них всех сам этот, только что насту-пивший Новый Год? Что им пронесет? Что?!…

ЧАСТЬ 4-я

ЭКВИЛИБРИСТИКА НА ОБОРВАВШЕМСЯ

КАНАТЕ

"

Эквилибристика – это искусство делать акробатические упражнения, не теряя равновесия, в трудных по- ложениях, например, на канате"

С.И. Ожегов "Словарь русского литературного языка".

" За чем пойдешь, то и найдешь"

Народная мудрость.

После Нового Года для большинства заводчан началась совершенно новая жизнь. До того им абсолютно неведомая. Вскоре после Нового года на заводе вышел приказ об остановке работы нескольких крупных цехов основного производства. Естественно, что – временной. Причина

– отсутствие заказов и недостаточное финансирование.. Работникам этих цехов было предложено уйти в административные отпуска Пока на три месяца. Но все прекрасно понимали, что – навсегда. Для заводчанам это был удар, катастрофа, чудо-вищно страшные по своим последствиям. На улицу выбрасывалось почти половина ра-ботников завода, занятых в основном производстве. За ними потянулись работники вспо-могательных производств, обслуживающих основное. Это были рабочие, инженерно-те-хнические работники, служащие, управленцы. Никто не знал истинной численности рабо-тающих на заводе. А ведь с заводом, точнее, с заводским производством, была еще завя-зана самая мощная в Подмосковье "социалка" и самое мощное в

Подмосковье подсобное хозяйство, не считая бесчисленного количества домов отдыха, санаториев, профилакто-риев, баз отдыха, охотничьих и рыбацких домиков и собственного мощнейшего ОРС-а, так называемого

Отдела рабочего снабжения, Отдела, куда устроиться на работу было, по-жалуй, потрудней и посложней, чем даже в само управление

Секретариата ЦК КПСС.

Никто не знал про численность работников их завода, это действительно. Но ее можно было спокойно прикинуть, и довольно точно, с малой долей ошибки. К примеру, количество кандидатов в депутаты в "Подлиповский" Совет депутатов трудящихся от них представляло свыше ста человек. Эти списки не являлись тайной. Они публиковались в местной газете "Подлиповская правда" перед самыми выборами А отсюда, зная, от ско-льких трудящихся идет по закону один кандидат в депутаты, можно спокойно сделать эле-ментарный вывод о примерной численности работающих на заводе. Цифра эта достигала сорока-сорока пяти тысяч человек. Не мало! Очень даже не мало. И теперь половина из них – безработные!..Да-а-а, и слова-то этого никто из них раньше не знал. А теперь им это предстояло узнать на практике.

Коснулась эта беда и семьи Олега с Юлией. Юлию сократили сразу.

Их отдел ликви-дировали и она стала не нужна заводу… Олега оставили на "пока". Но работе на их участ-ке не было. Перебивались случайными мелкими заказами. О зарплате разговоров даже и не заводили. И так все было понятно. Хотя нет – не все. Не слишком было, к примеру, по-нятно, почему их Генеральный все время за границей. И не один, а со своей свитой. По официальной версии – пытается договориться с иностранными фирмами о заказах для их завода. А на самом деле – кто их знает, чем они там занимаются?

Разговором на эту тему шло много. В основном – кулуарного.. И ни одного приличного. Это потом только Олег узнает, что руководители почти всех крупных предприятий страны в эти годы сразу же ринулось за границу для веселой и разгульной жизни за счет руководимых ими предпри-ятий. Гудели все напропалую. Натерпелись за годы Советской власти, когда каждый шаг надо было согласовывать с Верхушкой. А сейчас – никакого контроля! Что хочу, то и де-лаю. Сколько захочу денег с заводского счета взять, столько и возьму. На что захочу, на то и потрачу. Хоть – пропью все, хоть виллу себе на каких-нибудь

"Майямах куплю. Все в моих руках!.. И никто мне не указ. Я ведь теперь – хозяин!. И пропивали! И – покупали! А народ ничего – потерпит. Никуда не денется.. Он у нас терпеливый. Советская власть хо-рошо его выучила за свои десятилетия! Он наизусть знает, что это такое – выступать про-тив своей власти. Рефлексы возникли. И уже постоянные, врожденные, безусловные, а не временные. Так что, за себя беспокоиться нечего! Вон какие у меня охранники! Парни крутые!

Мордовороты – что надо! Не подступишься! Все бывшие оперативники!.

Спе-цы! Стреляют с закрытыми глазами…

Юлия заметалась в поисках работы. Встала на очередь на биржу труда. Но там ни-чего не было. Там таких, как она, было тысячами.

Инженеры нигде не требовались. Маши-ностроительное производство в стране свертывалось. Заводы останавливались. Страна по-гружалась в бездну. Но жить-то надо.. Жить-то хочется. Даже в бездне. А чтобы жить- на-до есть. Да еще каждый день. И не одному разу. И одеваться надо, и обуваться. А в мага-зинах только одни пустые полки. Все исчезло. И еда, и одежда. Своего-то уже ничего не стало. Не производилось больше ничего своего в этой стране.. Заводы и фабрики стояли. Правда, гуманитарная помощь в страну шла эшелонами. За рубежом боялись голодных бунтов в России и подчистили все свои помойки. Все себе ненужное сплавляли в Россию. Затыкали дыру..

Помнили еще семнадцатый год! Очень – помнили! Но эта несчастная

"гу-манитарка" почти вся расхищалась в верхах. Каждый начальник и каждый начальничек считал своим долгом в первую очередь думать о себе. а потом уж – о других, о своих под-чиненных. В России начал зарождаться закон джунглей. Кто кого схапал – тот и съел. А хапает только сильный. Поэтому, сначала себе, а потом, что останется, можно уж и дру-гим.. Поэтому до настоящих малоимущих и нуждающихся из

"гуманитарки" почти ничего не доходило. А большинство жителей России о ней даже и не слышали..

И каждый житель этой несчастной, проклятой всеми Богами мира, страны в эти го-ды учился выживать самостоятельно. Кто как смог, кто как сумел. Многие кинулись на рынок. Торговать. Боле в этой стране делать было нечего. А так как своих товаров уже не было практически совсем, то за товарами стали ездить за границу. Кто на чем. Кто на поезде, кто на машине, кто на автобусе, а кто и самолетом. Появилась даже профессия специальная для такой деятельности – челночники. Это те, которые ездили и летали за границу за товаром с огромными сумками-баулами И возили они в этих баулах товары для продажи в

России.. Везли из Турции, Греции, Египта, Польши, Югославии, Китая..

Приво-зили, сдавали продавцам на рынке, немного отдыхали и снова – в путь И большинство этих челночников – женщины. В основном, бывшие инженеры. Часто работали парами. Одна – ездит, другая – торгует.

Юлия тоже попала на рынок. Больше таким, как она, попа-дать было некуда. Следующий шаг вел только в одном направлении – на панель.

Кое кто, помоложе, послабее и поинфантильней, туда и попадали. В

Москве образовался две сферы женской деятельности:, рынок товарных услуг и рынок интимных услуг.. И там, и там ра-ботали женщины.

Очень часто с высшим образованием, иногда даже – с несколькими выс-шими. Многие – кандидаты и доктора наук. Когда-то элита страны, теперь же самый обыкновенный человеческий, а, может, уже и исторический балласт.

Юлия торговала на одном из городских рынков "Подлипок" продовольственными продуктами.. Мясными, но. не скоропортящимися.

Колбаса, сыр, ветчина. копчености, па-штеты в тюбиках и баночках, бульонные кубики, супы быстро приготавливаемые в ба-ночках и пакетиках, приправы различные в пакетиках и все такое этакое.

Конечно же не отечественное, а импортное. Работали они втроем. Две из них ездил, а одна торговала. И так, постепенно, по очереди – менялись. Приходила Юлия домой уставшая, злая, раздра-женная, часто

– поддавшая, иногда – пьяная. А иногда – и совсем не приходила ночевать. Поначалу еще звонила, предупреждала Олега, что не придет, пыталась оправдываться, что-то объяснить, а потом и совсем перестала говорить на эту тему. Не пришла и не при-шла – что тут кипятиться?!

Поздно закончили. Устали сильно. Выпили, чтобы рассла-биться. Не тащиться же пьяной через весь город. Вот и заночевала там!.С девчонкам, с девчонками! С кем же еще?! Успокойся! У вас у мужиков только одно на уме Ни о чем другом думать не можете…

Да-а, рынок затягивал Как оказалось, рынок, это не место твоей работы, рынок – это образ жизни, образ мышления. Причем, очень специфический образ жизни. Такой жизни, которая далеко не всем по душе, которую не все принимают, которую не все выдержива-ют и которая не всех устраивает. Не выдержала и Юлия. Хотя, не выдержала

– не слиш-ком точно сказано.. Она уже начала привыкать и приспосабливаться к новому для себя образу жизни.. Но здесь ей предложили другую работу. Женщина одна лет сорока, хорошо одетая и очень уверенная в себе, приехала на рынок купить продуктов для предстоящего у них в фирме мероприятия. Она набрала у Юлии колбасы и копченостей на приличную сумму. И пока выбирала, они с Юлией разговаривали. И, видимо, Юлия даме понрави-лась. Потому что эта дама при расставании дала Юлии свою визитку и попросила ее при-ехать к ней для разговора. Дама оказалась директором по общественным связям какого-то рекламно-модельного или модельно рекламного агентства.. И им постоянно требова-лись молодые красивы женщины.

Зарплату ей предложили приличную, остальные усло-вия вроде тоже были ничего и Юлия согласилась

Числилась она там то ли менеджером, то ли моделью, то ли еще кем.

Но работала как-то странно. Уходила она туда после обеда или под вечер, а приходила домой только утром. Получалось так, что семейная жизнь у них с Олегом теперь совсем разладилась. Юлия приходила домой, когда Олега уже дома не было, а уходила на работу, когда он еще не пришел с работы. И они уже давно вместе не спали. А про секс и говорить-то нечего. Последний раз совместный секс у них быль чуть ли не в прошлом году.

Подобные агентства тогда в Москве только начали появляться. И чем они там, в действительности, занимались – никто не знал. Молодые женщины и девушки клевали на рекламу и на обещания. Поступали туда на работу с сумасшедшими надеждами, а в итоге оказывались девушками по вызову и занимались интимным обслуживанием "ново-русских" нуворишей на различных презентациях, корпоративных вечеринках и в их но-чных клубах. Уйти с агентства было сложно, так как паспорта и трудовые книжки им после оформления под разными предлогами не возвращали, а потом их всех крепко-нак-репко привязывали к агентству соответствующими фотографиями и видеопленками их интимных отношений с клиентами. То есть, элементарно шантажировали.

Попалась на эту удочку и Юлия. Правда, не сразу. Сначала она занималась, в ос-новном, организацией всех этих бесчисленных мероприятий. Но потом на одной вечерин-ке на нее положил глаз сын

Генерального директора процветающего банка "Интерком". Этот банк покровительствовал агентству. И Юлию отдали этому сынку. Подлив для на-дежности чего-то ей в вино. Какой-то расслабляющий наркотик. Он подавлял волю, но усиливал сексуальные желания. И она ночь провела с этим парнем. А когда утром попы-талась было устроить скандал, перед ней прокрутили пленку их совместной с директорс-ким сынком прошедшей ночи. И спросили ее, не хочет ли она, чтобы эта кассета в коли-честве нескольких десятков или сотен штук сегодня же появилась на "Горбушке" с кра-сочной рекламой ее содержания..Пленка была очень и очень откровенной. Слишком от-кровенной. Для Юлии это был шок. Как потом она узнала, снимали обычно несколькими камерами с разных ракурсов. А потом соответствующим образом монтировали. И полу-чалось так убедительно, что протестующие сразу же смолкали и делались покорными пре-покорными исполнителями любой воли своих новоиспеченных хозяев.. Так Юлия попала в сексуальное рабство.

Она не стала проституткой в прямом и традиционно понимаемом значении этого слова, т.е. женщиной, занимающейся за определенную плату сексуальным обслуживанием мужчин. Нет, учитывая исключительную женственность ее внешних вида; утонченную выразительность тонких черт ее лица; высокий культурный и образовательный уровень ее интеллекта; неплохое знание немецкого и английского языков в сочетании с бесподобной способностью поддерживать и вести разговор в мужской компании на любую общечело-веческую тему, Юлию определили в сферу обслуживания представителей высшей Мос-ковской финансово-деловой элиты. Она выполняла роль японской гейши, создавая у муж-чин атмосферу всеобщей доверительности, собственной их неповторимости, значимости и персональной исключительности. Только японские гейши не занимались сексуальным об-служиванием клиентуры, а

Юлию некоторые клиенты, из числа особо избранных с точки зрения хозяев агентства и по договоренности с ними, могли позволить себе взять с собой в постель. Точнее, она шли к Юлии в постель. Если кто-нибудь из важных гостей западал на Юлию, он обращался к дежурному администратору. Тот давал разрешение, оговаривал время и цену, и уведомлял Юлию о предстоящем к ней визите. Она должна подготовить-ся. Юлия поднималась к себе в комнату и ожидала визита.

Ну, а дальше все шло по наез-женной, хорошо известной ей и ничего, кроме унижения ей не приносящей, дороге…

Юлия не имела права отказываться и должна была безропотно выносить все сексу-альные требования, прихоти и капризы клиента и обязательно оставить его довольным.

Но Юлия всегда оставалась Юлией. Она умела очаровывать и доводить чуть ли не до до безумия пришедших к ней мужчин. Любого возраста и любого статуса мужчин. Ибо ко-бель всегда остается кобелем. В какую одежду его не ряди.. Причем, Юлия не прилагала для того ни малейшего своего усилия.. Она просто вела себя так, как подобает себя вести настоящей женщине перед мужчиной. Не теряя ни на йоту своего истинного женского до-стоинства. И вела себя так инстинктивно, не намеренно, не наигранно. Да и зачем ей было прилагать для того особые усилия?! Ведь мышеловка не бегает за мышами; мыши сами к ней приходят, и сами в нее залазают. Никто же их не заставляет туда лезть?! Какие могут быть претензии к мышеловке со стороны погибших в ней мышей?! Никаких! Поэтому не-довольных Юлией среди клиентов ночного клуба не бывало практически никогда.

А от секса с ней мужчины просто обалдевали. Причем, обалдевали больше не от ее сексуального мастерства или ее сексуальной техники.

Хотя, конечно же, бывало и это. Мужчины обалдевали от одного лишь сознания того, что они, обыкновеннейшие, в прин-ципе, мужики, овладевали и трахали такую великолепную женщину. От этого ощущения своей собственной всесильности над Юлией, у них уже заранее кружилась голова и чуть ли не сносилась крыша. И они впадали в сильнейший сексуальный и психологический эк-стаз Чуть ли не до потери памяти или даже – сознания. Ведь если бы не это их членство в таком пресловутом ночном элитарном клубе, то вряд ли когда они смогли бы добиться ее расположения. А что уж там говорить о сексе с ней, с Юлией! Безнадега – полнейшая! А потому – пользуйся, пока есть такая возможность! Они и пользовались. Поэтому секс с Юлией, пусть даже наполовину и обязательный со стороны Юлии, поднимал их в собст-венных глазах на необозримую высоту и вселял в них настоящую мужскую уверенность, делал их состоятельными в сексе, пусть даже и не на долго. И не всерьез. Они обманыва-лись, потом у что хотели быть обманутыми. И Юлия помогала им утвердиться в их само-обмане. .Ведь Юлия даже криками заходилась с ними в оргазме! Да какими криками – заслушаешься! Симфо-ни-и-я-я! Настоящими или искусственными – это другой вопрос! И не так уж и важный! Где граница между ложью и правдой у женщины? Где?! Не всегда и обнаружишь. А надо ли – обнаруживать?! Послушай, как она кричит при оргазме! Зна-чит, они ее по настоящему отрабатывали в сексе! А главное -давно уже никто под ними не кричал от наслаждения. Давно..

А здесь заходится такая женщина! И от кого?! От не-го! От мужика, с кем собственная жена давно уже не желает в одной постели спать.

По-тому что он уже ничего с ней давно не может. Но это не с ней, не с женой, не -дома!. А – здесь, в ночном клубе?! Да еще с такой женщиной!!! Как же ее за это не отблагода-рить?! Вновь себя мужиком почувствовал! Впервые за последние годы!!! За такое невоз-можно не отблагодарить…

И, естественно, клиенты Юлии старались ее отблагодарить. А как может выразить женщине свою благодарность мужчина, обладающий властью, деньгами и невероятней-шим о себе самомнением? Деньгами и только деньгами. Чем же еще?! Конечно, можно и подарками. Но подарки надо покупать, ездить куда-то, выбирать и вообще – суетиться., стараться, нервничать, мельтешить.. А деньгами – гораздо проще. И удобнее. Достал бу-мажние, отсчитал тысчонку, другую, а можно и третью. Знай – наших! С нас никогда не убудет! Мы – не мелочные!

Святое дело – отблагодарить женщину за доставленное ею удовольствие!

Ведь сколько она со мной провозилась, пока подняла моего "идиота" – уму не постижимо! А я уже, если откровенно, и думать-то забыл, когда он у меня вставал сам, по собственной воле, без всяких там "Виагр" и других стимулирующих таблеток. А здесь встал сам, как миленький! И поработал потом еще отменно, точно в молодости. Не посра-мил!. Как же за это не отблагодарить.?! Невозможно! Не по мужски! И они благодарили. И, буквально, заваливали Юлию. деньгами. В основном – долларами…

Но денег за свою сексуальную услугу Юлия брать с клиента не имела права. Де-ньги за нее получало агентство. И гонорары за свои сексуальные услуги она всегда сдава-ла. в кассу агентства. Под роспись. Специальный журнал для того был заведен.. А Юлии шла зарплата с премиальными за хорошее обслуживание. И, в общем, не так уж и плохая, если разобраться. Прибыль за сексуальные услуги подсчитывалась тщательно. С этих де-нег Юлии шли 10% премиальных.

Маловато конечно. Но, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Поэтому утаивать деньги смысла не имело никакого.. В комнате стояло несколько видеокамер, и все там происходящее там фиксировалось на пленку. Так что контроль за сексуальной и финансовой деятельностью

Юлии шел жесточайший….

Если учитывать, что обычно Юлии меньше тысячи долларов за услугу не платили, а иногда, сверх благодарные клиенты, давали и гораздо больше. А в день работы Юлии в клубе у нее обычно всегда бывал клиент. А иногда и два, а то и целых – три. Хотя послед-нее – редко.

Очень редко. Потому что ее берегли для солидных клиентов. Но все же

– бы-вали…Поэтому, в месяц у Юлии набегала кругленькая сумма в сорок-пятьдесят тысяч дол-ларов. Деньги эти у нее, конечно же, забирало агентство. Подчистую. Но… Десять про-центов из них – четыре-пять тысяч долларов в месяц все же шли на счет Юлии..

Неплохо. Очень даже неплохо. Если сюда еще добавить ее ежемесячную зарплату, из которой за вычетом всяких услуг в виде питания, медицинского обслуживания, и еще бог еще знает чего, малопонятного, но за которое регулярно шли вычеты, то у Юли. оставалось что-то около тысячи долларов в месяц. То есть доходы Юлии с премией за сексуальное обслужи-вание элитных клиентов были, по тем временам, очень даже значительными. И Юлия большую их часть старалась откладывать. Хотя она была никчемной хозяйкой и копить не умела, но теперь у нее был стимул – набрать деньги на выкуп из агентства.

Всего-навсего сто тысяч долларов.. Заплати – и иди домой. Про тебя забудут. Говорят, что забудут. Уве-ряяют, что забудут.. Как на самом деле оно получится, никто не знает. Потому что никто еще из агентства еще не выкупался. Убегать – кое кто убегал. Пробовали – убегать Неко-торые – удачно. Но большинство из них находили и возвращали назад. Служба охраны и сыска в агентстве работала великолепно. Все бывшие "Особисты" СССР. Специалисты высшей квалификации. Правда, почему-то ставшие вдруг не нужными своей

Родине. А потому – расхватанные различными частными фирмами.

Но набрать нужную сумму – задача была практически невозможная.

Даже если от-кладывать по четыре тысячи долларов в месяц, а это максимум, что она сможет осилить,. то все равно понадобиться целых два года.Два года- это двадцать четыре месяца или де-вяносто шесть тысяч долларов Ну, практически – сто. Если "подзанять" чуточку, то – хватит. Но все равно – целых два года! Да за это время работы в агентстве с ума можно будет спокойно сойти! Ведь, если брать по человеку в день, точнее, в ночь, а меньше у нее никогда клиентов не бывает – это получается, что, за вычетом одного выходного дня в неделю, ей надо будет сексуально обслужить семьсот с лишним человек для своего освобождения1 Семьсот с лишним -. чокнуться можно.

Голова уже заранее кругом идет. Потому что действительно – чокнешься! А тогда уже и свобода будет совсем не нужна.. Страшно даже подумать, что ее ждет теперь в будущем. Легче – в петлю, чем на самом деле освободиться от этого сексуального ее рабства. И неизвестно, смогла бы она когда-нибудь самостоятельно оттуда выбраться, если бы не Отар. Они встретились в одном престижном ночном клубе на самой заурядной корпоративной вечеринке

Отар к этому времени заделался, конечно же не без помощи своих земляков, грузин-бизнесменом торговым бизнесом.. Он владел торговыми павильонами на нескольких мос-ковских рынках и пользовался значительным авторитетом среди московских новоис-печенных олигархов.

Когда это он успел – неизвестно. Ведь его сократили вместе с Юли-ей.

Их отдел перестал существовать. Но для него этот процесс прошел безболезненно. И он относился к той категории граждан бывшего СССР, которые легко перешли из преж-жнего своего ничего незначащего положения в положения состоятельных и сверх состоя-тельных граждан

России. Как они исхитрились это сделать за такой короткий срок – из-вестно только одному Дьяволу. Бог всегда в стороне от подобных дел. Больно уж они дур-но пахну. А дьявол ничего не гнушается. Для него запах "мертвячины" – один из самых прелестных запахов на свете.. Просто оказались в нужное время и в нужном месте. В том самом месте, где происходила дележка бывшей Госсобственности СССР. В управлении делами Правительства Москвы и Правительства России.. И это кое что позволило Отару с помощью своих друзей из грузинской диаспоры Москвы приобрести в свою личную соб-ственность несколько торговых павильонов на рынках Москвы и ближайшего Подмос-ковья..

Только ли в свою личную собственность, или он был всего навсего доверенным юридическим лицом, кто его знает. Но в деловых и финансовых кругах Москвы он слыл крупным авторитетом. И развлекаться любил в ночных клубах на корпоративных вече-ринках.. Где бывали люди только своего круга, да эстрадные звезды, да обслуживающий персонал агентств, да охрана..И больше – никого. И никого – лишнего..

Юлию Отар узнал сразу. Да ее и невозможно было не узнать. Она выделялась в лю-бой толпе. Настолько великолепно и броско она выглядела Но не вызывающе броско, не вульгарно броско. И не царственно – броско. Ведь проститутки и царицы тоже выделяю-тся в любой толпе. Их действительно невозможно не заметить. И тех и других роднит вы-зывающая манера их поведения. Всегда вызывающая определенные эмоции у окружаю-щих их людей. Чаще всего – неравнодушие к их присутствию Потому что и те, и другие стараются обратить на себя внимание. Одни – своим показным "неподступно" величест-венным видом; другие – тоже показным, но уже, наоборот, своим "подступно" завлекаю-щим видом. Но есть третья категория женщин, которых тоже невозможно не заметить в любой толпе. Хотя бы потому, что они не прилагают для того ни малейшего своего уси-лия.

Они так красивы и так женственны, что от них идет незримая, но очень явственная волна теплого женского обаяния. На них, этих женщин, хочется смотреть, с ними хочется общаться, с ними хочется разговаривать и даже просто стоять рядом и молчать и наб-лююдать за ними и ощущать, как поднимается твое, недавно испорченное кем-то настрое-ние, как мир светлеет вокруг тебя, как тебе вновь хочется смеяться и радоваться жизни. Они, как куст цветущих роз в палисаднике дома.. Его невозможно не заметить Мимо него невозможно пройти мимо. И люди останавливаются. Одни стоят любуются, вдыхают из неповторимый, дурманящий аромат, другие же – стараются поскорее сорвать эти розы, эти цветы и забрать их себе. Только себе и больше

– никому.

Отар относился к последнему типу людей. Наслаждаться розой он мог только у себя в вазе,, на худой конец – в собственном саду. Сделать собственную розу обществен-ным достоянием – он не мог. Не имел права. Иначе он перестал бы себя уважать, перестал бы считать себя настоящим мужчиной. Поэтому, когда он увидел Юлия в этом элитном ночном клубе, он понял все сразу. Женщины в подобный клуб допускались лишь только в качестве обслуживающего или в качестве развлекающего персонала. К развлекающему персоналу она относиться не могла, так как не имела для того необходимых данных. Зна-чит – обслуга. И учитывая ее исключительные внешние данные – понятно, какая это об-слуга.. Значит, судьба, после сокращения с завода, крутанула.ее основательно. Не по-мочь в такой ситуации этой женщине, женщине, которая ему нравилась до "очертенения" и с которой он трахался с невероятнейшим для себя удовольствием, он не мог. Тем более. что ему это практически ничего не стоило. Он относился к учредителям и покровителям этого клуба. Агентство, где работала

Юлия, финансово и юридически полностью зависело от него. Точнее – и от него тоже.

Юлии, когда она увидела Отара, стало дурно. Отар был первым из ее прошлых знакомых, с которым она встретилась здесь. Первый отзвук ее прошлой жизни. Она поб-леднела, как полотно, и поспешила к дежурному администратору отпроситься на полча-сика в свою комнату. Вид у нее, действительно был неважный, и он согласился на ее вре-менный уход.

Юлия поднялась наверх, зашла к себе, бросилась ничком на кровать и зары-дала. Ее била истерика. Прошлое и настоящее ее жизни столкнулись в этот момент здесь, в этих безвкусно разукрашенных по современному стенах престижного ночного клуба. И что теперь будет – она не имела ни малейшего представления?!. Но что будет – знала точ-но. И это "будет" обязательно коснется ее судьбы. Вопрос только

– как?!.

Отар всегда был человеком дела. Правда, он был еще, по

"грузински", очень эмо-циионален, очень вспыльчив, напорист, резок и очень деятелен. Поэтому он не стал откла-дывать вопрос о Юлиной судьбе в долгий ящик. С хозяйкой агентства, где работала Юлия, если ее деятельность можно назвать работой, он был знаком хорошо. Алла

Сергеевна Завражная, филолог по образованию, закончила в свое время с красным дипломом основ-ной курс МГУ, потом аспирантуру, защитила кандидатскую диссертацию по проблемам новых словообразований в поэзии "Серебряного века России" и затем несколько лет ус-пешно преподавала на факультете журналистики того же МГУ. А потом Союз рухнул. Жизнь заставила вертеться. И она – начала вертеться. И – получилось. Баба она была не-глупой, понимающей особенности человеческой натуры, при необходимости, даже – жесткой. И вот рискнула заняться тем,. чем никто в нашей стране официально никогда не занимался, но всегда активно занимались во всех странах мира. Как цивилизованных, так и не цивилизованных. Она организовала публичный дом для богатых и процветающих новорусских граждан Москвы. Под маркой рекламно модельного агентства. "Сириус". Официально зарегистрировала его. Сделала все, как положено. И дело пошло. Пошло на-столько хорошо, что она даже поверить долгое время в свою удачу не решалась. Боялась спугнуть и все испортить…

Но время шло. Агентство процветало. Знакомых среди высших кругов

Москвы и даже самой России. у нее становилось все больше и больше. И вот тогда-то она познако-милась с Отаром. И их потянуло друг к другу. Правда, больше ее, чем его.. Они стали хо-рошо знакомыми.

Даже более, чем хорошо. Они даже как-то несколько раз, по случаю,

"перепихнулись", но продолжения эта интимная связь не имела. Отар добился своего. Он трахнул незнакомую, понравившуюся ему женщину.. И его вполне удовлетворил сам факт взаимного секса с этой женщиной. Не слишком молодой, но довольно эффектной блондинкой, с большим, наполовину искусственным бюстом, подтянутым животом и ос-новательно подправленными бедрами. Даже лицо было перекроено скальпелем хирурга настолько, что теперь трудно узнать, каким же оно было или должно было быть насто-ящим. И каждый год она ложилась в одну Парижскую клинику на очередную пластичес-кую операцию. Что-нибудь себе удалять, что-нибудь вставлять, что-нибудь подправлять. И где теперь в этом красивом женском теле осталось что-нибудь свое, а где – только ис-кусственное, понять теперь трудно. Может, и там, в интимном женском месте тоже все ненастоящее, а какое-нибудь – резиновое Да. как же с такой женщиной – спать, как ее целовать, как сексом с ней заниматься?! Это ведь и не женщина совсем – а современная силиконовая кукла!…

А Отар любил в женщинах все настоящее. Все!.. Он же – восточный человек! А ис-кусственных женщин ему – не надо. Не надо!.И больше ему от этой женщины ничего бы-ло не нужно.. Как женщина она его не заинтересовала. Трахнулись и трахнулись. И что? А ничего!.Хватит.

Хорошего по немножко. На большее что-то не потянуло. Отара не потя-нуло. Ее-то к нему тянуло основательно. Ей хотелось большего.

Но Отар стойко держал дистанцию. И отношения между ними оставались чисто дружескими. Правда, Отар много помогал агентству. И финансово, и юридически, и со всеми видами силового прикрытия. На агентство наезжали мало. Агентство работало спокойно, без нервотрепки. И без зна-чительного "отстегивания". Милиция с агентством не связывалась, сторонилась и стара-лась держаться от него подальше.. Не по зубам был орешек. И за всем этим стоял Отар.

Отар достал свой "мобильник", только что начавшие входить в моду в Москве. среди крутых бизнесменов С антенной на корпусе. Набрал номер хозяйки агентства.:

– Здравствуй, моя Аллочка! Здравствуй, радость моя! Привет тебе, моя ненагляд-ная! Что-то я давно тебя не видел! Где прячешься? И почему прячешься? Зачем скрыва-ешь от людей свою красоту? Почему не даешь никому собой полюбоваться?

В ответ он услышал хорошо знакомый, глуховато-надтреснутый, но очень прият-ный на слух, низковато-бархатный женский голос:

– Ой, Отарчик, Отарчик, здравствуй, мой дорогой! Здравствуй, мой хорошенький! Давно я что-то твой голос не слышала. Ой, как давно!

Забывать даже стала. И не хитри, пожалуйста, Отарушка, не хитри!

Ведь это ты от меня прячешься. А не я от тебя…:

Так они плели друг другу словесные витиеватые кружева минут пять, не меньше., чутко вслушиваясь в интонацию каждого произносимого ими слова. Не важно, ведь, что сказано, а важно – как сказано. А здесь разговаривали два человека, мужчина и женщина, бывшие когда-то любовниками, или почти – любовниками. Во всяком случае, имевшие некоторое время друг с другом интимные отношения. И расставшиеся затем по инициати-ве мужчины. И мужчина этот вдруг взял, да и позвонил. По собственной инициативе. За-чем? Для – чего? Через столько-столько времени? С какой это вдруг стати? А оказалось, что ни с какой. Дело у него, видите ли, к ее агентству выискалось!

Всего-навсего – дело! Но дело-то это опять связано с женщиной. И с очень красивой женщиной. Как всегда, где Отар – там женщины. А точнее будет наоборот: где женщины, там и Отар.. ..-Аллочка,- продолжал ворковать Отар, у меня к тебе громаднейшая просьба. Уж ты, мое золотце, постарайся не обидеть несчастного мужчину, так безнадежно неравно-душного к тебе…

– Ой, Отарчик, – вздохнула Алла Сергеевна в телефоне, -что-то уж чересчур слад-дко ты мне поешь. Не к добру это. Ой, как не к добру!

И это еще вопрос, Отарчик, кто к кому безнадежно неравнодушен. Ты – ко мне, или я – к тебе! Эту проблему не мешало бы обсудить отдельно.

Где-нибудь в уютном "закуточке" наедине друг с другом. Чтобы ник-то не смог бы нам помешать сосредоточиться на разговоре.. А, Отарчик?!

– Вот сотворим мое дельце – и точно обсудим, -завораживающе рокотал Отар, -Какие проблемы, Аллочка, а?! Откуда это проблемы у нас с тобой?! Нет и не может быть никаких проблем между Отаром и

Аллочкой. Не так ли, Аллочка, радость ты моя?!

– Ладно, Отарчик, ладно, еще раз вздохнула Алла Сергеевна. _ займем пока для ясности. Можешь ты женщину уговорить, можешь. К сожалению, я это отлично знаю по себе. Так какое же у тебя ко мне дельце, раз ты решил среди ночи мне позвонить?.

– Аллочка, милая, какая сейчас у тебя ночь?! – шутливо возмутился Отар, – И при-чем вообще здесь времена суток, когда у тебя сейчас в самом разгаре рабочее время?! Ты сейчас – работаешь; и я сейчас работаю. И люди твои тоже сейчас работают. И есть среди них одна женщина, Юлия Чернова. Она сейчас здесь, в клубе. Так вот, я ее забираю к себе. Насовсем забираю. Понятно?.

– Так во-он оно в чем дело!, – деланно разочарованно протянула

Алла Сергеевна, -

Значит, все-таки – женщина. Она эта самая – шерше ля фам. Ты уже с ней трахался? И чем же она тебе так проняла в сексе, если ты ее решил взять с собой? И в качестве кого, если не секрет? Жена у тебя есть. Ее ты менять не собираешься. В качестве любовницы? Или – наложницы?. На что это тебя, Отарушка, вдруг так потянуло?

– Ладно, Алла, кончай ехидничать, – заиграл голосом Отар, – все не так, как тебе кажется? Эта женщина – моя давняя знакомая. Она у меня на заводе работала начальни-ком бюро. Ее сократили вместе со мной. Я вот выкрутился, а она – нет. И попала в беду. К тебе вот попала.. И я обязан ей помочь! Понятно?! Позвони своим архаровцам и предупре-ди. Я не хочу, чтобы шум был. Да и ты тоже этого не хочешь.

Мы оба этого не хотим. А завтра я заеду к тебе после обеда. Часика в два. Или в три. Как скажешь.. И мы все с тобой "спокойненько" обсудим. Наедине, в уютной обстановке, а не по телефону.

Договори-лись? Или – как?!.

– Ладно, Отар, ладно, – с показной покорностью, проговорила Алла

Сергеевна, – считай, что договорились. Я ведь не так уж и глупа, как может иногда показаться. Я пони-маю, что бывают в жизни непредвиденные обстоятельства., – и тут же, не меняя интона-ции, неожиданно и быстро спросила:

– У тебя любовь с ней была?!

– Алла, – загрохотал в трубку Отар, – кончай!

Отар выключил телефон, посидел немного в задумчивости, затем взял стоящую на столе прямоугольную бутылку "Текиллы", активно начавшей входить в моду у новояв-ленных властителей России среднего ранга и значительно потеснившей на этом фронте традиционное для них виски.

Отар открыл бутылку, налил стопку, залпом выпил и недо-вольно сморщился. Господи!.. Какая же дрянь, эта "Текилла"! А мы ее пьем, да еще нах-аливаем! Друг перед другом выпендриваемся! Сколько же лакейства оказалось в бывшем Советском человеке! Кидаемся на все иностранное, как бык на красную тряпку и хвалим, хвалим, хвалим.

Глядя только на этикетку. И жрем, пьем с "умиленнейшим" выражением лица. Как же – заграничное! Не то, что наша дрянь!. Давимся, морщимся, ойкаем, айкаем, но – жрем, пьем и хвалим. Под современного подделываемся! Забыв про собственную честь, про собственную гордость, про совесть, наконец., про все свое родное, кровное, про свое – национальное. Не-ет, я – грузин! И свои национальные напитки я никогда не про-меняю на эти "этикеточные" пойла. Только грузинские вина, только грузинские коньяки. В крайнем случае – "чача"

Отар встал и направился к дежурному администратору.

Молодая красивая женщина в черном брючном костюме, ослепительно белой шел-ковой рубашке мужского покроя с высоким воротником, галстуком-бабочкой и фирмен-ной пластиковой карточкой над левым карманом пиджака, на которой каллиграфически было выведено: "

Докторова Нина Михайловна ", стояла в холле клуба у своего рабочего столика и разговаривала по телефону. Лицо ее было строго официальным и она говорила учтиво любезным голосом:

– Да, Алла Сергеевна!…Я все поняла, Алла Сергеевна!..

Непременно, Алла Сергее-евна!…Будет исполнено, Алла Сергеевна!..

Она положила трубку телефона и глянула на Отара:

– Отар Григорьевич, Юлия у себя в комнате. В 205-м номере.

Можете забирать…

– Спасибо, Ниночка, спасибо! – рассмеялся Отар, – Только не надо со мной так официально! Ты же знаешь, что я этого не люблю!:.

Он подошел к женщине, грубо схватил ее, обнял, прижал к себе и впился губами в ее губы. А правой рукой он расстегнул ее пиджак и начал яростно мять ее груди. Она изо-гнулась дугой, уперлась руками ему в грудь, напряглась, вырвалась из его рук и, тяжело дыша, умоляюще проговорила:

– Отар Григорьевич! Перестаньте! Вы же знаете, что нам нельзя!

Меня – уволят!

Отар рассмеялся и махнул рукой:

– Ладно, ладно, Ниночка! Это я так. Считай, что пошутил.

Да-а, можно и побаловаться, можно и пошутить над зависимыми от тебя людьми, считая шуткой даже элементарнейшее собственное хамство, когда на душе не слишком ясно и понятно даже для самого себя. Тогда можно сорвать злость и на кошке, и на собаке, и на обслуживающих твое удовольствие людях. Это – не трудно. Ибо в твоих руках день-ги, в твоих руках – власть. Но… Прыжок из грязи в князи всегда чреват. И очень даже сильно чревато. Князем не становятся; князем – рождаются. А рожденные ползать летать не смогут никогда. Даже если их посадить на самолет. Ибо это не будет полетом. Это бу-дет всего лишь транспортировкой.

Отар поднялся наверх, подошел к 205-му номеру и открыл дверь.

Юлия сидела в кресле, согнувшаяся, съежившаяся, вжавшаяся в саму себя и опира-ясь подбородком опущенной головы о сплетенные кисти рук, поставленных локтями на колени ног. Лицо ее было задумчиво печальным, глаза – заплаканные, на щеках – следы размазанной. расплывшейся от слез косметики. Увидев вошедшего в комнату Отара,

Юлия испуганно вскрикнула, вскочила и закрыла лицо ладонями. Плечи ее затряслись.

Отар шагнул к Юлии, обнял ее и бережно прижал к себе. Юлия уткнулась лицом ему в грудь и заплакала. Заплакала громко, отчаянно, навзрыд, судорожно втягивая в себя воздух и вздрагивая всем своим худеньким еще по девичьи, но женственно ладным телом. Отар стоял молча, прижав ее к себе, уставившись невидящим, напряженным взглядом ку-дато в небытие, и желваки перекатывались у него на скулах..

У Отара в Москве было несколько служебных, полностью меблированных квартир, оформленных и записанных на подставных лиц.

За каждой квартирой была закреплена со-ответствующая работница. Эти работницы поддерживали порядок в квартирах, следили за состоянием бара и холодильника, стирали, по мере необходимости, постельное белье, а иногда – и готовила по заданию Отара.

На одну из таких квартир, что находилась на Фрунзенской набережной, Отар отвез Юлию. Квартира была прекрасная, двухкомнатная

"сталинка". Отар оставил ей ключи от квартиры, деньги, свою визитку с телефонами, а сам уехал. На прощание он коротко поце-ловал Юлию в лоб и сказал:

– Все, Юленька, ты там больше не работаешь. И постарайся поскорее забыть про это агентство. Квартира в полном твоем распоряжении. Живи – сколько хочешь. А о даль-нейшей твоей судьбе поговорим позднее. Когда ты успокоишься. Во всяком случае, я хочу предложить тебе место одного из своих помощников по внешним связям.

Думаю – спра-вишься. Зарплата там – приличная. На жизнь – хватит.. А еще – загранкомандировки. По желанию. Куда – хочешь.. В основном – на Ближний Восток. Так что – отдыхай. У меня – дела. К вечеру я позвоню….:….

И он уехал. А Юлия осталась одна. Она прошлась по квартире.

Квартира была классная.. Большая ванная комната с окном на улицу, большая кухня, большой коридор. Не коридор. а целая прихожая. В ванной висят полотенца, банные халаты. Прекрасный выбор туалетных принадлежностей, новые зубные щетки в упаковках. В холодильнике – колбасы, ветчина в вакуумной упаковке, кетчуп, свежие овощи, фрукты, картофель, мине-ральная вода, соки, кефир.. В морозильнике несколько упаковок мяса и полуфабрика-тов. Есть и хлеб, белый, пара батоны и буханка черного. Все в вакуумной упаковке. В общем – жить можно.

Она разделась, приняла ванную, выпила стакан сока и легла спать.

Простыни в кро-вати были свежие, накрахмаленные до хруста и чуточку пахли ромашкой. Юлия закрыла глаза и будто провалилась в пустоту.

Заснула мгновенно. И впервые за последние месяцы своей жизненной мясорубки она спала спокойно За нее заступились. Ее – спасли.

Выну-ли из петли.. Ее оберегли. И она теперь – защищенная. А для любой нормальной женщи-ны, практически утонувшей в жутких жизненных передрягах и сверх всякой меры на-хлебавшейся житейских неудач и различного рода "страшенных" неприятностей, это было настоящим целительным бальзамом на ее саднящиеся до сих пор душевные раны. Она словно бы заново родилась. И вновь обрела надежду. И ей снова захотелось жить. А это и есть самое главное в жизни каждого человека

– желание жить..

Отар приехал к Юлии вечером.. Он протянул ей пакет, перевязанный крест-нак-рест белой лентой и сказал::

– Здесь твои документы и все твои вещи, что были в агентстве. Ты

– проверь. Дол-жно быть – все. Даже компромат на тебя, и тот здесь..Если же они что-то утаили или при-прятали -скажи только мне.

И они – вернут. Никуда не денутся. И можешь теперь не вол-лноваться.

Беспокоить они тебя не будут. Алла Сергеевна бумагу одну подписала.

Обя-зательство, своего рода. Вольная для тебя.. Это обязательство у тебя в документах. Ко-пия – у меня. Так что можешь быть спокойна.

Агентство для тебя теперь – пройденный этап жизни. Пройденный навсегда…

Юлия смотрела на Отара и не верила своим ушам. Ее вытащили практически с то-го света. Потому что последние месяцы жизни в этом агентстве, когда она в полной мере осознала,. куда и для чего она сюда попала, она, не жила. Она просто – существовала. И вряд ли долго смогла бы так, чисто физиологически – существовать. Она подошла к Ота-ру, взяла его обеими руками за голову, наклонила к себе и поцеловала. Поцеловала в лоб. И прошептала:

– Спасибо тебе Отар! Я этого никогда не забуду.

Отар вздохнул, прижал ее к себе и проговорил, но тоже почему-то шепотом:

– А паспорт я у тебя пока возьму. Я завтра заеду в милицию и поговорю кое с кем. Есть там у меня некоторые, очень мне обязанные.

Я хочу, чтобы эта квартира стала твоей. Прими ее от меня в подарок.

А они оформят нужные бумаги. За недельку, думаю, они уп-равятся. А потом пойдешь ко мне на работу. Сидеть ни на чьей шее ты не будешь.

Не бес-покойся. Будешь работать И будешь неплохо зарабатывать. Мне нужен на внешних связях надежный человек. Такой, на которого можно будет положиться. Который не подведет. И не продаст. Как раз такой,

– как ты, Юленька. И ты начнешь заново строить свою жизнь. И учти – я тебя ни в чем не неволю. Но то, что я тебе предлагаю,. это как раз, именно то, что тебе сейчас нужно. Доверься мне. Я тебя.не подведу. И все будет хорошо.

Отар, видимо, был в Московских милицейских кругах человеком влиятельным. И через неделю с небольшим Юлия имела в своем распоряжении паспорт с новой пропис-кой на свою прежнюю девичью фамилию. Теперь она была Свиридовой Юлией Никола-евной, 1966 года рождения, русской, незамужней, проживающей по адресу: город Москва, улица Фрунзе, дом N14а, квартира 88. Причем, квартира была уже приватизирована на ее имя.. И Юлия имела свидетельство о владении.

Работала она помощником Генерального директора по внешне экономическим связям в торговой фирме "Аркос". Имела отдельный кабинет с городским и междугородним телефонами, персональным

"мобильником" с нео-граниченными, оплачиваемыми фирмой ресурсами, итальянским холодильником,. встро-енным в нишу около окна и персональной туалетной комнатой со входом из кабинета.

Отар вел себя с Юлией очень сдержанно, чисто по деловому и держал себя по отно-шению к ней несколько даже на расстоянии. В гости не навязывался. Ее тоже никуда не приглашал. Юлия терялась в догадках и не могла понять, что же за все этим скрывается. Но женщиной она всегда была решительной, плестись в хвосте событий не умела, да и не желала. Тем более, что к Отару, как к мужчине. ее тянуло постоянно.

И где-то через месяц с небольшим после своего внезапного освобождения от сексуального рабства, на работе, в кабинете у Отара, когда они с Отаром вдруг осталась одни. Она не выдержала и пошла в атаку. Она подошла к Отару, сидевшему в кресле за большим рабочим столом, наклони-лась к нему и прямо спросила:

– Отар, ты почему избегаешь меня? Ты что, теперь – брезгуешь мной, да?. Если это так, то зачем тогда вытаскивал меня оттуда?!

Неужели ты не понимаешь, что я, несмотря ни на что, осталось все-таки человеком, что я – женщина и что я так больше не могу?!..

Отар вскочил с кресла, кинулся к ней, обнял ее, прижал к себе и быстро зашептал, торопливо целуя ее в губы, в щеки, в нос, в шею:

– Что ты, что ты, Юоенька, милая, золотая ты моя! Да как ты могла подумать такое! Я просто боялся подходить к тебе! Боялся, что ты примешь меня за одного из тех, кто к тебе всегда рвался в этом клубе. Я ждал, когда ты отойдешь и успокоишься!

Юлия взяла его за руки, прижала его ладони к своим щекам и расплакалась. Слезы текли по ее лицу, а она целовала его руки и быстро, быстро говорили:

– .Это правда, Отар?! Правда?! Ты не обманываешь меня?! Я не противна тебе те-перь?! Правда?! Правда?!

С тех пор Отар стал иногда приезжать к Юлии домой по вечерам.. А иногда даже и оставался ночевать. И они занимались сексом. Помногу и подолгу. Только секс у них стал совершенно другой. В нем не стало ничего экстремального и ничего сверхъестественного. Это был ровный, тихий, нежный и ласковый секс двух много переживших и очень нужда-ющихся друг в друге взрослых людей, мужчины и женщины. И во время секса они всегда смотрели друг другу в глаза. И видели там только любовь друг у другу, только восхище-ние друг другом и только радость от обладания друг другом…

Жизнь у нее начала вроде бы налаживаться.. А все происшедшее с ней в этом году стало потихонечку отходить в сторону, и воспринималось уже не как реальная часть ее жизни, а как кошмарный, но давний-предавний и совершенно потерявший свою остроту сон. И где-то на краю этой прошедшей жизни остался ее муж, ее Олег. Вернее

– память о нем. Как о чем-то далеком-предалеком, чистом и хорошем, как о самом светлом периоде ее прошлой жизни. И даже не ее жизни..а жизни какой-то другой женщины, сначала де-вочки, потом девушки, а потом уже и молодой женщины, молодой жены, но совершенно не похожей на нее… . Ехать к Олегу объясниться Юлия не могла. Не хватало мужества. воли. смелости, совести, наконец, на подобный шаг. Складывалось впечатление, что она предает и бросает мужа в самый трудный момент его жизни. Бросает тогда, когда у нее самой вроде бы. все налаживается. Стыдно и неловко. Когда ей было плохо, она мужа не бросала; когда стало хорошо – бросила. Слишком уж мерзковато все это попахивает. Слишком.

И тогда она написала Олегу письмо. По другому у нее никак не получалось. Письмо писала несколько дней. Писала и рвала бумагу.

Писала и рвала. Все написанное казалось ей фальшивым и неубедительным. А потом махнула на все рукой и отправила Олегу именно то. что получилось написать. Даже не стала ничего исправлять.

Она писала и пла-кала. Так ей было жалко. Жалко и себя, и Олега, и эту свою развалившуюся семейную жизнь, и эту несчастную страну, в которой им пришлось жить, и это дикое время, когда каждый гражданин

Великой когда-то страны вынужден был выкручиваться и выживать самостоятельно, не надеясь ни на кого рядом, ни на своих, ни на чужих.

Она написала:

"Олежка, милый, здравствуй и прости меня, пожалуйста! Прости ради

Бога, за все то, что я успела "понатворить" в последнее время!. И за все те беды, и все те неприятнос-ти, которые из-за меня обрушились на твою несчастную. опять-таки по моей вине, твою голову. Поверь, пожалуйста, я не хотела зла ни тебе, ни самой себе, ни нам вместе взятым. Я хотела, как лучше для нас обеих. Я хотела, чтобы нам с тобой было только и только хо-рошо. А все получилось, в итоге так, что страшно становиться за поломанную и исковер-канную нашу с тобой жизнь. И твою, и мою. А ведь я люблю тебя, милый мой Олежка! Мой самый дорогой на свете человек! Люблю, любила и буду любить до самых последних своих дней. И это не простые слова, поверь, пожалуйста, мне хоть на последок. Зачем мне врать тебе сейчас, когда между нами все кончено?! Перед смертью – не врут! А я, по су-ществу, уже умерла. Потому что нет больше той, хорошо знакомой тебе, прежней

Юлии. Нет и больше никогда не будет! Потому что с тобой у меня связаны самые лучшие, самые светлые, самые чистые и самые счастливые минуты моей жизни. Я их никогда, никогда не забуду. Поверь мне, пожалуйста! И не вини меня за то. что все так нелепо и глупо у нас с тобой получилось. За то, что все так рухнуло в одночасье. Жизнь нас с тобой развела. Почему? Я не знаю. И не понимаю. Но это так. И это уже произошло. И не моя вина во все этом. И не твоя тоже. И я не знаю – чья это вина. Так, вероятно. жизнь наша с тобой сло-жилась. А жизнь винить нельзя. Какая получилась она, такая она и есть. И приходится ее именно такой и принимать. Потому что другой жизни.. у нас с тобой, милый мой Олежка. нет и не будет. Мне страшно обидно, что так все получилось. Я не хотела тебя терять. И не хочу!. Но…

Видать судьба у нас с тобой такая. Сначала общая, но потом – разная.

Есть что-то выше наших желаний. Хорошо это или плохо – я не знаю. Но это так. И прости ме-ня, пожалуйста, за ради Бога.за все то зло, что я невольно принесла тебе. Я хотела нам с тобой только хорошего.

Но, вправду говорят, что нашими благими намерениями выстла-на наша дорога в ад. Я не виновата в этом аде, что обрушился на нас. Олежка, милый, по-верь мне, пожалуйста, но я не виновата в наших бедах. И забудь ты про меня. Я тебя – не достойна! И не ищи меня! Постарайся

– забыть. Так будет лучше для нас обоих. Найди се-бе другую женщину для жизни. Более лучшую и более достойную. Парень ты – ладный, хороший. И у тебя – получится. Если захочешь. Поэтому желаю тебе захотеть счастья с другой женщиной. От всей души – желаю. И мешать тебе я не буду. Я только порадуюсь за тебя, если у тебя получиться.

Поэтому квартиру я оставляю за тобой. Пригодиться все-таки. А мне она не нужна. И документы об отказе от квартиры я присылаю тебе с этим письмом.. Будь счастлив, если сможешь, мой самый лучший человек на свете, мой милый, мой ненаглядный, мой самый любимый человек на свете, мой Олежка! Будь, пожалуйста, счастлив и – прощай! И прости меня за все то зло, что я невольно тебе принесла.

Целую и обнимаю тебя!

…Твоя бывшая жена Юлия.

Олег прочитал это письмо раз другой, третий, пятый, десятый. Но ничего так и не понял. Кроме одного -. Юлии с ним больше не будет.

И что жить ему дальше придется без нее. И в этот вечер он напился.

Он купил на последние свои деньги три бутылки водки и весь вечер просидел за столом на кухне, уставившись невидящим взглядом в занавешен-ное окно и вливал в себя стопку за стопкой, не закусывая ничем и только лишь дымя од-ной сигаретой за другой.. И больше – ничего. И так просидел до полночи. А потом засз-нул, уронив голову на стол. И очухался он лишь под утро. Идти на работу он, конечно же. не мог. Он позвонил домой своему непосредственному начальнику и отпросился на день. Начальник был мужчиной и потому прекрасно все понял по одному лишь разговору с Олегом. Олег был наполовину невменяем. Еще удивительно, что он – догадался позво-нить.

Чувствовалась – Советская школа. Что угодно – но только не работа.

После звонка он выпил еще стопку, прошел в большую комнату, и, не раздеваясь, плюхнулся на свой родной диван. Диван,. который стал ему в последнее время всем, и женой, и любовни-цей, и местом для отдыха, и местом для самого обыкновенного, чисто физиологического сна или же простого – забвения.

Вот так и не стало еще одной семьи в громадной стране России, раскинувшейся на необозримых просторах Земли, все более и более пустующих. Почему распалась эта се-мья? Отчего? Кто здесь виноват?

Олег? Юлия? Или оба вместе? И вообще, для чего муж-чина и женщина создают семью? Что ищут они в этой в этой сложившейся и вроде бы устоявшейся форме взаимного существования мужчины и женщины на

Земле? Что – нахо-дят, а чего – нет?! Вопросы. Вопросы. Вопросы И однозначного ответа на них нет. Но за-то есть факт, от которого невозможно никуда деться. Как бы порой ни хотелось. Этот факт свидетельствует о том, что семьи распадаются во всем мире. И чем цивилизованней стра-на, чем выше в стране жизненный уровень, тем менее прочными в ней становятся семей-ные отношения. Так что же – семья умирает?! Кошмар!!! Не вериться. Не верится.

Ведь семья являлась и является до сих пор основой и своеобразным фундаментом человеческого общества любой сложившейся к настоящему времени исторической форма-ции. От феодального или рабовладельческого до капиталистического или коммунистичес-кого.

Ведь человеку, чтобы жить, надо, прежде всего, есть, пить, одеваться, заниматься сексом для удовлетворения своих физиологических потребностей; рожать и воспитывать детей для продолжения рода своего. И практика человеческой жизни показала, что лучше всего и проще всего человеку эти свои функции выполнять в семье. То есть, в элементар-ной ячейке общества, состоящей из мужчины и женщины и рожденных ими детей, и где-то вместе живущих..

Поэтому основой существования любой нормальной человеческой семьи на

Земле стали три следующих непреложных фактора: секс, дети, дом. И для каждо-го, родившегося и выросшего на Земле человека, будь он мужчиной или женщиной, со временем, как только он начинает твердо становится на ноги, сразу же возникают три главные жизненные проблемы. Хочешь постоянно и регулярно заниматься сексом – заво-ди семью. Хочешь иметь детей – заводи семью. Хочешь иметь свой собственный дом, ме-сто, где тебе хорошо и куда тебе хочется идти после работы – заводи семью. А отсюда и вытекают эти три основные составляющие существования семьи: секс, дети, дом.. И если в течении продолжительного времени хотя бы один из этих факторов отсутствует – семья начинает трещать и разваливается.

А так как семья уже стала фундаментной основой любой государственности, то это самое государство начинает защищать свою основу всеми имеющимися у него средства-ми. Поэтому попытки осуществления хотя бы одного из составляющих элементов семьи вне круга семейных отношений, стали осуждаться и самим государством и его главным идеологическим органом. – церковью. И не только осуждаться, но объявляться греховным и даже – преступным… ..Но сейчас – совершенно иное время. Время сексуальной революции в России, вре-мя коренного пересмотра существующих морально этических норм и правил жизни чело-века в обществе. Все, что вчера считалось стыдным, позорным и преступным, сейчас во всю пропагандируется и прославляется на всех каналах нашего телевидения.

Вчера с лю-дьми типа Бориса Моисеева в нашем обществе никто никогда не общался и даже не здо-ровывался. потому что их – презирали и за людей не считали.. Зато сейчас таких, как он, приглашают в самые лучшие и самые богатые дома страны. С ним за честь считают пооб-щаться наши министры и наши самые влиятельнейшие политики страны. Поэтому сексом сейчас дозволено заниматься с кем угодно, сколько угодно, как угодно и где угодно. И со-вершенно не обязательно для этого заводить семью. Семья, что ни говори, но, все-таки обязывает, сдерживает. Штамп в паспорте, с одной стороны, вроде бы и ерунда, ничего не значащий знак на бумаге.; но, с другой стороны – юридический документ, накладываю-щий на обе стороны некоторые обязательства и даже – обязанности. Поэтому. без семьи все гораздо – проще. Можно, ведь, менять партнеров до бесконечности. А больше – разно-образия; больше – удовольствия, больше радости от жизни. Зачем же тогда себя в сексе ограничивать?! Безумие какое-то просто?

А захочешь детей – какая проблема? Можно родить от кого-нибудь из своих сексу-альных партнеров, кто тебе больше по нраву; можно просто купить ребенка у суррогат-ной матери. Причем, зачать можно в этом случае от спермы какой-нибудь знаменитости, купив ее в одном из многочисленных банков спермы. Хоть в Газмановском. Там, говорят, даже Лужковская сперма есть. Жаль, конечно, что там нет спермы

Путина. Но зато – дру-гих полно. Правда, нет никакой уверенности в том, что это действительно сперма тех са-мых знаменитостей. что указаны в свидетельстве. Но – какая, в принципе, разница! Лишь бы этот самый папаша был здоровым мужиком. Остальное – не важно. Ты же не траха-ешься с ним для зачатия, а только ноги раздвигаешь у доктора, как при гинекологическом осмотре. А не хочешь сама возиться

– возьми в детдоме. И отдай няньке. Пусть себе смот-рит, возится и воспитывает этого твоего ребенка.. Так что дети сейчас – не проблема. Бы-ло бы желание. А завести всегда – можно. И муж для этого интимного дела совершенно теперь не обязателен.. Да и сам мужчина – тоже..

Остается – дом, квартира, пресловутый домашний очаг. Но у большинства сегодня-шних молодых людей, энергичных, целеустремленных, претендующих хоть на какое-то существенное место в жизни, к годам тридцати уже имеется свое хорошее, отдельное жилье.

Квартира в городе или дом в пригороде. Кого хочу – того и приведу. С кем хочу, с тем и – живу. Нравиться – держу. Разонравилось – выгоню.

И никаких тебе забот. Упрется – вызову милицию или подам в суд.

Деньги, если они есть, делают великие для хозяев де-нег вещи..

Поэтому – бояться нечего. Надо просто постараться, чтобы денег было бы по-больше. Тогда – можно будет в нашей стране делать – все!. В полном смысле этого слова – все!.Во всяком случае, у нас, в России.

В стране, где главный принцип – один на все времена. Есть деньги – ты Бог. Нет денег – ты дерьмо, а потому – пошел к черту. Ни ум, ни талант, ни способности в нашей стране никакого значения не имеют.

Только деньги, деньги, и еще раз – деньги.

Поэтому – зачем семья? Для чего семья? У тебя – отдельная квартира. У нее – отдель-ная квартира.. Когда нужно – вы вместе.

Когда не нужно – вы отдельны. И единственное, что вас теперь связывает – это общая постель. И то, когда кому -то из вас захочется вме-сте на ней покувыркаться. Да и то – слишком уж это хлопотное занятие.. Не проще ли будет- заехать в магазин "секс-шопа" и купить себе какой-нибудь заменитель. Проще, на-дежней и безопасней. И никаких тебе психологических комплексов.. Никаких капризов. Сколько хочу – столько и работаю. Пока не получу полного самоудовлетворения…

Поэтому – какая сейчас семья? Для чего – семья? Зачем – семья?

Хорошо и так. Сой-дет и так. Без семьи – лучше. И для мужчины. И для женщины. Для современных, для ны-нешних мужчин и женщин.

Что ж, все верно. Все – так. И с этим не поспоришь. Да и смысла нет никакого спо-рить. И так все – понятно. И так все – яснее ясного. Если бы не одно маленькое, про-клятое "но". Всегда, когда не нужно, они выплывают, эти самые, пресловутые "но". Пу-тающее и запутывающее все на свете. И не позволяющие развиваться событиям так,. как положено, как надо бы и как хотелось бы… . Давно ведь известно, что семья – это не только секс, не только дети и крыша над головой. Не только борщ на обед с котлетами и картошкой в качестве гарнира. Семья – это место и смысл твоей жизни на земле. Семья – это теплое, ровное дыхание лежащей рядом с тобой женщины, ближе и родней которой у тебя на свете никого нет и быть никогда не может; семья – это ровный стук ее сердца, так совпадающим со стуком твоего, что порой кажется, что у вас с ней одно, общее на двоих, единое сердце;. семья – это чувство неве-роятнейшей нежности к ней и желание жить так, чтобы ей с тобой всегда было хорошо и с каждым разом все лучше и лучше; семья – это единственное место на

Земле, где ты всегда нужен, где тебя всегда ждут, где тебе всегда рады, где тебе никогда не бывает одиноко и где ты всегда самый лучший человек на свет; семья это то самое место на Земле, где ты – счастлив. Без семьи, в отрыве от семьи человек счастливым быть не может.

И вот теперь у Олега нет жены, нет семьи, нет ощущения полноты жизни, нет сча-стья…Нет ничего такого, что хоть, в какой-то степени, определяло смысл его жизни. И как теперь, после всего этого, дальше – жить? Ни семьи, ни – работы. Потому что работы на заводе, по существу – не было. Так, одно лишь мельтешение. Без зарплаты и без надежды на перемены к лучшему. Сплошной мрак впереди и никакого просвета..

До этого письма Юлии Олега еще как-то мог считать себя ее мужем.

Пусть фор-мально, пусть по паспорту, но он все же был ее мужем.

Письмо Юлии все расставило по своим местам. Оно оказалось последней ниточкой, связывающей хоть как-то Олега с Юлией. И вот теперь эта ниточка оборвалась. Для друг друга они перестали существовать.

Больше Олег Юлию не видел никогда. И не знал о ней ничего. И не делал никаких попы-ток – узнать. Зачем?! Никакого смысла искать ее не было.

Но комнату ее, бывшую их супружескую спальню, он не трогал. И даже не захо-дил в нее. Все ее вещи оставались целы. Лежали и висели так, как их положили и пове-сила в свое время. сама Юлия. Олег жил и спал в большой комнате. И лишь потом, где-то через год с небольшим, он узнал про дальнейшую судьбу Юлии. Узнал совершенно слу-чайно. От

Марины.

Это было в выходной. То ли в субботу, то ли в воскресение. Олег шел на рынок за продуктами. За картошкой, за колбасой, за

"окорочками". Там было подешевле, чем в ма-газинах И даже – значительно дешевле, если поискать. А с деньгами у Олега было не гус-то. Жизнь прижимала его все основательней и основательней. На заводе зарплату платили кое как, через два, а то и через три месяца.

Да и то, что платили, ничем, кроме как подач-кой назвать было нельзя. Приходилось вертеться. Он устроился еще на полставки дежур-ным электриком в бывшем их заводском доме культуры, читал лекции в местном поли-техническом колледже. Перебиваться – перебивался. На хлеб, на кусок колбасы, а иногда даже на бутылку – хватало. Сильно выручали американские "окорочки", пресловутые "ножки

Буша". Если бы не они – в России наверняка был бы голод. А здесь – дешево и сердито! И очень, очень вкусно! И с готовкой мудрить особенно не надо. Положил "око-рчки" на противень, предварительно смазав его подсолнечным маслом. Полил их сверху этим же маслом и залил противень наполовину водой. И в духовку на часочек. Аромат по квартире пойдет – обалденный! А вкус – еще лучше! Особенно с картошечкой! Да, "око-рочки" – спасали! И очень даже – спасали!

Таких, как Олег.А таких, как он, в России то-гда было большинство.

Но все равно, приходилось считать буквально каждый рубль.

Олег шел, погруженный в свои, не слишком понятные даже себе думы, совершенно не обращая внимания на окружающий его людей. Стоял октябрь. Погода была великолеп-ная. Тихо, тепло, солнечно. Олег шел в своей старой, выцветшей еще со времен советских стройотрядов штормовке с капюшоном, надетой на черный с искоркой шерстяной свитер, связанный вручную из верблюжьей шерсти и купленный им по случаю в одну из своих первых поездок в Байконур. Купленный по баснословно низкой цене у одной бабки каза-шки на рынке в Тюра-Там.

Олег не хотел его брать. Но бабка была настойчива и уговори-ла его.

Видать, деньги нужны были. Олег купил его и не пожалел. Свитер был теплый, мягкий, ласковый, почти как – живой.

Олег шел по краю тротуара, рассеянно поглядывая по сторонам, но ничего и нико-го не видя. И здесь около него остановилась и просигналила шикарная "иномарка" черно-го цвета. Олег остановился и недоуменно посмотрел на машину. Друзей с "иномарками" у него не было. В лучшем случае – "жигули" или "москвичи". Они сами с Юлией стояли в очереди на "жигуленка", копили деньги. Но инфляция. все съела. И от их сбережений, как у большинства жителей бывшего СССР, ничегошеньки не осталось. А здесь – это черное лакированное чудо!

Откуда? Не-ет, это не ко мне! Ошибся кто-то! Дверь "иномарки" от-крылась и знакомый женский голос проговорил:

– Олег, здравствуй! Тебе – куда?

Олег заглянул в машину. Там сидела Марина. Красивая, улыбающаяся.

Вид у нее был – закачаешься. Сразу становилось понятно, что эта женщина – из другого мира, не на-шего, из мира роскоши и процветания. И здесь она очутилась просто случайно. По недора-зумении. Или капризу. Своему или самого всевышнего.

– Здравствуй, Марина, – сказал Олег и пожал плечами. Он не знал, что ответить Марине. Конечно же, он был рад этой неожиданной встрече.. К Марине он всегда отно-сился хорошо. Она даже нравилась ему, как женщина. И сексом с ней он занимался с не-скрываемым для себя удовольствием. Да, он ее не любил, нет. Но общаться с ней ему бы-ло всегда приятно.. Однако сейчас, к радости от этой нечаянной встречи примешивалось что-то неприятное, упрямо и назойливо царапающее ему душу. Слишком уж явным было несоответствие этого ее внешнего шика с его нынешним материальным положением. Они стали людьми разных социальных слоев. Они стали – неравными. И это ощущение собст-венной неудачливости на фоне ее великолепия вызывало у Олега чувство острого психо-логического дискомфорта и вытекающего отсюда стойкого желания прекратить эту их встречу и поскорее расстаться с ней.

Марина заметила его колебания, все поняла и решительно из машины.

Рядом нахо-дилось известное в "Подлипках" круглосуточное кафе

"Косинус", славящимся среди жи-телей города современным интерьером, выполненным в стиле русского авангарда и ника-кого отношения к математике не имеющего, великолепным обслуживанием и нескольки-ми десятками сортов прекрасного кофе в сочетании с широчайшим выбором кондитерс-ких изделий. Правда, ходили по городу слухи, что здесь можно было выпить не только ко-фе, но и кое-чего покрепче; можно было, при желании, приобрести даже и наркотики, а также – снять или заказать девочек. Но это все вечером и ночью. А днем – только и только кофе со всеми атрибутами к нему.

Марина подошла к Олегу, взяла его за обе руки, слегка сжала их пальцами, и тихо сказала, глядя в лицо Олегу:..

– Как я рада тебя видеть!

Затем бесцеремонно подхватила его под руку и повела в кафе:

– Прошу тебя, не сопротивляйся! Мне надо с тобой поговорить. Я специально для того и приехала сюда. Ведь я здесь теперь не живу!

Они зашли в кафе и сели у окна. Марина немного пополнела, округлилась, налилась женской силой и выглядела прекрасно. На ней был сногсшибательный брючный костюм из какой-то современной серебристо-серой ткани с красноватым отливом, белая кофточка с отложным воротником, лишь чуточку прикрывающим глубокую ложбинку между высо-кими грудями, в которой уютно размещался золотой медальон продолговатой формы с поблескивающим в середине камушком, подвешенный на тонкой золотой цепочке.

К ним подошла девушка официантка в джинсовом костюмчике, являющимся фир-менной одеждой официанток кафе, положила на стол меню и спросила:

– Что желаете?

Марина заказала два кофе по "бразильски" и по песочному Пражскому пирожн-ому. Что это такое – Олег не знал. Да ему эти тонкости совершенно не были нужны. Из всех видов кофе, что он знал и пробовал, это были те сорта, растворимого или молотого кофе, что он несколько раз покупал в магазине "Чай", что на кировской. Магазин разме-щался в старинном сказочном домике, выполненным в китайском стиле.. А кофейный аромат от него чувствовался аж от самого метро

"Кировская". Покупал, отстояв чуть ли не километровую очередь. Но стоять в очереди имело смысл. Потому что была у них пол-литровая нержавеющая кофеварка Подольского машиностроительного завода, которые этот промышленный гигант атомного машиностроения страны выпускал в качестве това-ров народного потребления, и которую можно было купить у них в магазине на террито-рии завода.. И молотый кофе в этом магазине или же в "Елисеевском гастрономе" на ули-це

Горького. они с Юлией иногда покупали.. Да были еще те сорта кофе, чашечку дру-гую которого можно было выпить в кондитерских отделах некоторых крупнейших гас-трономах Москвы, "Арбатском", том же

"Елисеевском", в "Первом гастрономе" и неко-торых других.

Гастрономах Москвы. Но., кроме того, Юлии и Олегу, как работникам пре-стижнейшего завода страны, полагалось раз в месяц по банке растворимого и банке моло-того кофе, выдаваемых по талонам в продовольственных магазинах, размещенных на территории завода. Так что, о кофе Олег представление имел.

Правда, нынешние сорта кофе "совершеннейшее" отличались от тех, что продава-лись раньше на территории Союза. Если раньше, при

Советской власти, практически все реализуемые в стране сорта кофе при заварке издавали удивительнейший аромат, который с невероятной скоростью распространялся не только по квартире,. но и по всему подъезду дома. И тот факт, что кто-то в доме сегодня пьет кофе, скрыть от соседей было совершен-нейшим образом невозможно. Нынешние же сорта кофе, независимо от упаковки и нахо-дящейся на ней этикетки, не пахли совершенно. А если и пахли, то чем угодно, но только не кофе. В лучшем случае – чем-то горелым, то ли горелым зерном, то ли горелым хле-бом, то ли еще чем., ..-А ты еще красивее стала, – неожиданно вздохнул Олег, глядя на элегантную, броско эффектную Марину, – Даже завидки берут…

– Правда? – улыбнулась Марина.. Лицо ее вспыхнула и словно бы засветилось из-нутри необыкновенной женственностью, отчего стало еще красивее, – я рада, что еще нра-влюсь тебе.

Официантка принесла заказ. От чашечек с напитком шел густой, дурманящее пря-ный и буквально завораживающий аромат свежее заваренного кофе.

– Ого-го! – ошеломленно покачал головой Олег, глядя на дымящиеся чашки.

– Да-а, – протянула Марина, – не зря их все-таки хвалят. Право – не зря! Аромат- классный. Впечатляет. А вкус?

Она поднесла чашечку с кофе ко рту, чуточку пригубила ее, сделала глоток и даже "прижмурила" глаза от удовольствия:

– Хорош! Ничего не скажешь – хор-ро-ош!

Олег положил в чашку с кофе две ложечки сахара. И размешал его.

Он не любил пить кофе без сахара. Да и чай – тоже. И вообще, считал моду пить черный кофе без саха-ра – обыкновеннейшим пижонством. Если не чем-нибудь – похуже.. Горько, противно, вя-жет язык и небо. А сахар – притупляет горечь и создает во рту неповторимый привкус восточных и, чуть ли не по настоящему сказочных, пряностей. Вкус кофе создает в душе атмосферу Востока. А Восток – это, прежде всего, сладости. И еще раз – сладости. Поэто-му кофе без сахара – это что-то не настоящее, суррогатное; несерьезное; и, прежде всего – явно дурной, неразвитый вкус. .А, если уж разбираться, то откуда у нынешних русских, вчерашних

Советских гра-ждан, никуда никогда за границу не выезжавших за свою жизнь, вдруг возник такой жад-ный интерес ко всему не нашему?. К этому: кофе без сахара, к Японскому блюду из сырой рыбы, "суши"; к мексиканской водке "Текилла", к американским "виски", к французским лягушачьим лапкам или устрицам и многому еще другому, абсолютнейшее нам чуждому и совершенно нам не приемлемому, Откуда?! Откуда?! Ведь национальная кухня не рож-дается на пустом месте и не высасывается из пальцев.. Национальная кухня это историчес-ки сложившаяся и закрепленная на генном уровне потребность человеческого организма, выросшего в определенных климатических условиях и на определенной территории, в особенной гамме вкусовых составляющих потребляемой им в этом регионе пищи. Поэто-му русскому человеку не может понравиться японская "суши", Не может – и все тут! Эта еда для русского человека

– противоестественна. И не может русский человек есть блюда из собачины, как корейцы; китовое мясо, как чукчи; жаренных жуков и тараканов, как в Таиланде; вареных червей и змей или курицу в сахаре, как в Китае, и т.д. и т.п. Не может!

Однако новые русские и им подобные, или стремящиеся к ним, изо все сил пыжатся друг перед другом, стараясь всем и себе, в первую очередь, показать, какие они особен-ные, как они не похожи на тех, что остались, внизу, под их ногами. И потому они стара-тельно играют роль своей исключительности и с видимым удовольствием едят не свою, не русскую еду. Давятся – но едят. И еще исхитряются при этом делать умиленно востор-женные. физиономии, усиленно изображая удовольствие от вкуса потребляемой ими в данный момент чужой и противной для себя пищи. А потом в перерыве, бегут в туалет и выблевывают в унитаз только что запиханную в себя эту ненавистную для них, но так не-обходимую с их точки зрения, им сейчас эту заморскую еду.

Вот и Марина теперь сидит перед ним, мелкими глоточками пьет этот кофе без саха-ра и тоже делает блаженное выражение лица. Интересно, когда это она успела научиться? Раньше за ней ничего подобного вроде бы не замечалось.

Олег усмехнулся пришедшей ему в голову этой мысли и спросил:..

– Марин, но почему без сахара? Ведь горько же?!

– Ну и пусть, спокойно ответила Марина, – А мне нравиться!. Эта горечь меня воз-буждает и доставляет мне большое удовольствие.

– Вот не думал, что ты – "мазохистка", – рассмеялся Олег, -

Значит, любишь себя заставлять, да? Горько…Противно…Но все-таки

– что-то тянет к нему.. Как на запретное.. Как мотыльков на огонь. И от этого противоестественности – испытываешь удовольствие! Так – что ли?!. Марин, а?!

– Да ну тебя, Олег! – махнула на него рукой Марина, – Не порть мне удовольствие! Пожалуйста – не порть! И кофе черный без сахара мне нравиться на самом деле. Зачем мне притворяться? Да еще перед тобой? Ведь я и вправду рада тебя видеть! И при чем здесь этот несчастный кофе?! Китайцы вон вообще считают кощунственным класть сахар в чай. Вкус чая – портится! .. – Ладно, Мариночка, прости, – сказал Олег и положил свою ладонь ей на руку и чу-точку, ласково сжал пальцы, – Так, что-то нашло на меня, не слишком даже самому понят-ное. Не обращай внимания. Это я просто растерялся от того, что тебя увидел. Думал уже, что никогда больше не увижу. Во-он, что вокруг теперь твориться.

Они просидели в кафе часа два. Не меньше. Если не больше. И все говорили. Гово-рили. Говорили. Говорили. И никак не могли наговориться. Им легко было друг с другом. Комфортно. И им было, что сказать друг другу. И они спешили выговориться. Слишком наболело на душе у обеих. Ведь со дня их последней встречи, с того памятного

Нового Года, когда Марина в отчаянии плакала у него на груди,. прошло почти два года. Два года пустоты, два года неизвестности.

Судьба Марины и Сергея после их увольнения с завода сложилась удачно. Сергей со своим другом, выпускником Плехановского института, работавшем в ОРСе завода да-леко не последним человеком и потому владевшим кое-какой информацией о конъюнкту-ре складывающегося в

Москве рынка продаж необходимых населению товаров, органи-зовали свою торговую фирму. Фирма начала торговать электронной техникой, затем доба-вила в свой товарооборот продовольственные и промышленные товары из номенклатуры наиболее массового спроса населения среднего и низшего достатка. Они подсуетились и арендовали, а затем и выкупили несколько вдруг и разом опустевших современных склад-ских бывшего заводского ОРСа, который начал разваливаться прямо на глазах

Руководст-во ОРСа, выдвинувшееся в Советское время не по своим деловым качествам, а по прин-ципу блата, знакомств и семейственности и привыкшее к бесперебойному льготному гос-обеспечению, не сумело во время сориентироваться в быстро меняющейся экономической обстановки в стране и стало за бесценок распродавать бывшую ОРС-овскую недвижи-мость, ставшую в одночасье никому не нужной. Вот тогда-то

Сергей со своим другом и оказались в нужное время в нужном месте.

И дело у них пошло практически сразу. А надежное прикрытие от набегов всевоз-можных "рекетеров", во множестве появившихся тогда, им обеспечил брат жены Сергее-ева друга, полковник милиции, работавший после окончания Академии МВД в Отделе Внутренних Дел города Москвы. Так что фирма у них получилась почти что семейная.

Правда, семейственность эта нигде не афишировалась, но на качестве работы фирмы ска-зывалась основательно. Дела фирмы пошло настолько хорошо, что они очень быстро за-воевали свои родные "Подлипки" и начали потихонечку осваивать уже и саму Москву, и ближайшее

Подмосковье. Такова есть она, жизнь джунглей. Будь они человеческие, эти джунги, или природные. Везде выживают только сильнейшие. Кто кого схапал – тот и съел. А не съел – ходи голодный. А голодные – уже слабые. Голодные становятся пищей для. более сильных. А потому, человек человеку – волк. И только – волк. И никакой он те-бе не друг и не товарищ. Теперь – волк. Становится волком. Пытается становиться вол-ком. Старается стать волком. . Однако из большинства граждан этой страны волки не получаются.

Только из не-многих. Так сказать, из избранных. Из тех, кто понаглей, понахрапистей, побессовестней и побезжалостней.. К таким можно со спокойной совестью отнести и Сергея с его другом. Они начали свою деятельность в числе первых, еще тогда, когда рыночное пространство разваливающейся страны Советов было еще не поделено и являлось практически совсем пустым. Они рванули со старта в числе немногих первых и потому получили значитель-ное преимущество перед другими. Перед теми, которые пошли за ними..И вот результат. Вчера они еще были – никто. А сегодня – одни из самых богатых и преуспевающих бизне-сменов города Москвы и ближайшего Подмосковья. У них "шикарнейший" офис в центре Москвы на "Неглинной", великолепная квартира на Киевской набережной в сталинском элитном доме. И непросто квартира, а. двухъярусная, отделанная по саму последнему пи-ску "евроремонтов". На Рублевском шоссе, в прекрасном месте, для них уже построен двухэтажный коттедж в стиле ампир с оранжереей, отапливаемым бассейном и подзем-ным гаражом. И конечно же, у них теперь у всех персональная охрана, персональные ино-марки с персональными же шоферами. Все теперь в "ихней" жизни только персональное и только эксклюзивное, только для них одних, для их собственного потребления. Они же те-перь не такие, как все вокруг! У них же денег – куры не клюют. А потому, если они захо-тят, у них и кровь голубая будет. Во всяком случае, справку такую, при желании они спо-койно смогут получить. И бумага будет там гербовая, особенная какая-нибудь и печати соответствующие. И родословную себе смогут теперь сделать от кого угодно. Хоть от се-мейства дома

Романовых, хоть от самих Рюриковичей. Такова она – жизнь! Для одних

– тяжкая доля. А для иных других – мгновенное и чуть ли не волшебное превращение из грязи прямо в князи. Одним прыжком. Как в сказке. В русской народной сказке

Марина, как и жена Сергеева друга тоже работают в этой фирме. И тоже – не пос-ледними там людьми. Работают, потому что сидеть без дела дома и заниматься непонятно чем, они не умеют. Не приучены. Во всяком, случае, пока работают. Естественно, что ра-ботают не из-за зарплаты, а потому что надо работать. По другому они не умеют. И в сво-ей работе Марине приходилось сталкиваться с Юлией. Одно ведь у них поле деятельности – торговля!. И не только сталкивались. Иногда даже встречались и вне работы. Вечером в какой-нибудь ресторане.

Марина с Сергеем, а Юлия с Отаром. Но сексуальных экспери-ментов больше не проводили. Не тянуло что-то на подобные эксперименты..

… Но полгода назад случилось несчастье. Отара застрелили.

Заказное убийство. Их то-гда много совершалось в Москве.

Расстреливали успешных предпринимателей. Растрели-вали конечно же – конкуренты. Кто же еще?. Рыночного простора на всех не хватало.

Ме-шающих и вырвавших вперед убирали. Расчищали пути для себя.

Благо, что киллеров для этой работы было в Москве хоть пруд пруди.

Вся силовая структура страны обрушилась в одно мгновение. И специалисты высочайшего уровня оказались никому не нужны. А они ведь ничего, кроме как стрелять в людей, не умели. А жить им, как и всем остальным гра-жданам этой страны – тоже хотелось. И есть, пить – тоже.. А у них еще семьи. И тогда в жизнь людей начинают входить жестки законы джунглей. Хочешь жить -нападай и уби-вай первым. Иначе

– убьют тебя. И убивали, убивали, убивали. Кого – открыто, демонст-ративно, чтобы неповадно было другим. Кого тайно. Неслышно.

Был, вроде, человек, а теперь вот его нет. И никто не знает, куда он вдруг делся. С работы ехал, в магазин за-шел – сигарет купить.

Всего-навсего И – пропал. И нет его больше нигде. И найти его уже – невозможно. Такова она, сегодняшняя жизнь современных бизнесменов

Ну, а Отара расстреляли утром, когда он из дома выходил, чтобы ехать на работу.. Выходил с охра-ной. Уложили и его самого, и двух его охранников с шофером.. Из автоматов. Буквально изрешетили всех. А, может, и из пулеметов, бронебойными. Потому что и бронежилеты никому не помогли. Насквозь у всех…

Юлия в этот момент была в Арабских Эмиратах. У одного шейха, нефтяного маг-ната, занимающегося заодно еще и поставками овощно-фруктовой продукции в Россию. Шейх был сравнительно молодой, лет тридцати пяти, а, может, и сорока, образованный и приятный на вид мужчина, прекрасно знающий русский язык помимо английского, французского и немецкого. Он закончил в свое время Кембридж в Англии и военную Ака-демию в США. Шейх был очень неравнодушен к Юлии и любил проводить с ней светс-кие беседы на самые разнообразные темы культуры, литературы, искусства, театра и ки-но. И Юлия, после того, как познакомилась с ним, основательно проштудировала историю

Ближнего Востока, чтобы не выглядеть круглой идиоткой в разговорах и беседах с ним.

Шейх несколько раз предлагал Юлии бросить все свои дела и выйти за него замуж.

Он же сам был женат и имел то ли пять, то ли шесть молодых жен разной национальнос-ти. Там были и европейки, и американки, и свои – арабки. Юлии конечно же, чисто по "женски" и чисто по человечески, были приятны подобные знаки внимания к собствен-ной персоне со стороны такого высокого и влиятельного иностранного государственного деятеля. Да и человеком он был интересным, не лишенным мужской привлекательно-сти; с ним было приятно встречаться, аудиенции и деловые встречи с ним не являлись для Юлии тягостной обязанностью.

Кроме того, ей не хотелось терять такого выгодно-го для фирмы поставщика и приятного для себя собеседника, и потому она всегда пыта-лась сводить все эти его предложения в легкую, непринужденную и ничего не знача-щую для них обеих шутку.. Юлии он подарил персональный "мобильник" какой-то сверх мудреной конструкции, отделанный золотом и бриллиантами. "Мобильник" был настро-ен только на одну волну, волну "мобильника" шейха, и по нему они могли переговари-ваться друг с другом сколько угодно и в любое время суток. И Юлия иногда им поль-зовалась. Но только иногда. Не перебарщивала и не навязывалась. Держала дистанцию. Но шейх звонил частенько. И они порой вечерами долго разговаривали друг с другом..

О трагедии с Отаром ей позвонили с офиса фирмы в гостиницу. Она сообщила шей-ху о полученном известии и вылетела в Москву.. Ей хотелось лично проститься с Отаром. Не было на земле человека, которому она в своей жизни была бы столько обязана, сколько Отару. И она не могла не выполнить свой моральный долг перед ним, слишком уж значи-мым для нее человеком и мужчиной – проводить его в последний путь… . А после похорон для фирмы наступили трудные времена.

Руководство фирмы сме-нилось. Пришли новые, совершенно не знакомые с делами фирмы, люди. Генеральным директором поставили человека со стороны, то ли чеченца, то ли ингуша, то ли менглета, то ли азербайджанца, то ли еще какой национальности. Но -не грузина. Это уж точно. Вы-сокий, толстый, лысый, с большим животом, большим, мясистым, отвислым носом и про-нзительно визгливым голосом кастрата, он производил на окружающих неприятно оттал-кивающее впечатление.

Звали его Марат Гасимович; фамилия – Абдулов. По фамилии и имени национальность его определить было невозможно. Единственное, что было ясно с первого взгляда о его происхождении, это то. что он – кавказец. И больше – ничего. Глаза у него не были глазами русского человека. Черные, с густыми кустистыми бровями, с ост-рым, нагло колючим, недоверчивым и брезгливо презрительным взглядом выскочки, слов-но он смотрел не на людей, сотрудников и коллег своей компании, а на какую-то мало-значащую и ничем не стоящую "шелупонь", вечно путающуюся под ногами и мешающую нормальным людям жить и испытывать радость от жизни. .. Юлию он заприметил сразу. Все таки не могли мужчины проходить мимо нее рав-нодушно. Не могли – и все тут. И ничего с этим поделать было невозможно. Женская красота, если она неповторимая, сила очень и очень страшная.. И Юлия частенько ловила на себе его оценивающий, масляно влажный и какой-то неприятно раздевающий взгляд. А недели через три после своего вступления в должность, он задержал после очередного оперативного совещания, задал несколько пустых, ничего не значащих вопросов, затем встал, подошел к ней вплотную, так что на

Юлию пахнуло запахом дорогого, импортного парфюна, глянул ей в глаза, демонстративно поднял обе свои руки, положил их на груди Юлии и начал грубо лапать и мять их, все также невозмутимо продолжая глядеть ей в глаза. Он демонстрировал ей свою мужскую и административную силу, и ждал ее реак-ции, абсолютно уверенный в том, что Юлия промолчит и покорно согласиться на все, что он ни сделает с ней сейчас. Но Юлия не стала подыгрывать ему, не стала она также ни кричать, ни шарахаться от него в испуге. Она молча вскинула правую руку и хлестко вле-пила ему пощечину.. Затем медленно повернулась к нему спиной и также медленно пошла к двери кабинета.

Марат Гасимович грязно выругался и крикнул ей вслед:

– С-су-учка-а! Ты еще у меня пожалеешь!

Естественно, что после такого поступка работать Юлии на фирме было уже невоз-можно. Оскорбление руководителя при исполнении им его должностных обязанностей не может произойти безнаказанно. Ибо

"трахание" красивых своих подчиненных, будь они женщинами или мужчинами, на своем рабочем месте входит в должностные обязанности руководителей нынешних торговых, да и производственных тоже, структур и должны приветствоваться всеми подчиненными. А женщина, которая осмелилась пойти против во-ли и желания своего Генерального директора, своего босса и своего хозяина – фирме не нужна. И потому она подлежит изгнанию. Позорному изгнанию.. Чтобы никому больше не было повадно. И Юлия не могла этого не понимать.

Юлия пришла к себе в кабинет, достала лист бумаги, взяла ручку, немного подума-ла и написала заявление об уходе по собственному желанию. Заявление она зарегистриро-вала у секретаря, затем сняла себе копию на ксероксе и положила в почту Генерального директора.

Дома вечером она открыла бутылку французского коньяка "Камю", налила полный фужер и почти что залпом, крупными, быстрыми и жадными глотками выпила все. А потом долго сидела, молча, уставившись невидящими глазами в желтоватый узор шведской кафельной плитки на стене кухни. На душе была черная, непроницаемая пусто-та. Жизнь опять прижала ее и прижала так крепко, что выхода из создавшегося положения она не видела никакого. Хоть плачь, хоть вой, хоть в петлю лезь – результат один. И толь-ко один – в объятия к шейху. Можно было, конечно, объятия шейха заменить на объятия Марата Гасимовича.

И тогда все останется по прежнему. Должно остаться.. Если даже не станет лучше.. Но это же – кошмар! Кошмар! Хуже всякой смерти.

Поэтому остается од-но – шейх. Он хоть – не противен физически. А насчет остального – стерпиться.. Пусть как-нибудь, но – стерпиться..

Приходилось и не то еще терпеть…

Что ж, приходилось с прискрбием для себя констатировать, что родная страна что-то не слишком жаловала ее в последнее время.

Родина почему-то упорно делала все, чтобы выпроводить ее поскорее и подальше от своего дома и по существу – отказывалась от нее. Но уезжать в чужую страну, так непохожую на ее родную Россию было непросто, если не сказать – страшно Но еще страшнее было оставаться здесь. Куда она теперь пойдет? Что она будет делать? Устроиться на такую же работу, что и у Отара – невозможно. Марат Га-симович со своими подручными хода ей никогда не дадут. Тогда – куда? Опять на рынок – торговать? Бр-р-р-р! Ни за что! Да и опять же – Марат

Гасимович! Рынки, торговля, лю-бое предпринимательство – это его сфера деятельности. Здесь ей хода – нет! Тогда куда же – опять в инженеры?.Бессмысленно. Инженер – умершая сейчас профессия. Может ко- гда и возрадиться. Ведь без промышленности никакая страна жить не сможет. Но это бу- очень и очень не скоро. А жить-то сейчас хочется. Искать себе покровителя? И через него – место себе в жизни?

Противно. До жути противно. Сыта уже по самое горло.

На другой день вечером она позвонила шейху и все ему рассказала.

Он ответил ко-ротко и просто::

– Приежай ко мне. Будешть моей женой. Я тебе делаю официальное предложение. Свадьбу сыграем здесь. У меня….

И она дала свое согласие..И начала готовиться к отъезду..Хотя, что значит – гото-виться? Собственно говоря, готовиться-то было нечего. Брать с собой она ничего не соби-ралась. Все оставалось здесь. Включая и саму квартиру с обстановкой. А квартиру она за-вещала своей племяннице, что заканчивала школу в далеком Томске.

Квартиру поставили на сигнализацию, зарегистрировали в милиции, закрыли, опечатали и Юлия улетела. А пе-ред отъездом она пришла к

Марине. И они проплакали весь вечер. Потом еще несколько раз они перебрасывались SMS-ками. Но это было до свадьбы. А после свадьбы

Юлия за-молчала.. Замолчала совсем Намертво. В прямом и переносном смысле слова. Потому что Юлии Черновой на этом свете больше не стало. Она приняла ислам. Сменила не только фамилию, но и имя. И стала седьмой женой арабского Шейха… И затерялся ее след для всех, знавших ее в России.

А Россия потеряла еще одну, и далеко не самую худшую, свою дочь.

Как плохая, никчемная мать, Россия в проклятые девяностые годы разбрасывала своих дочерей и сво-их сыновей по белу свету.

Разбрасывала вместо того, чтобы собирать их вместе и с по-мощью их рук, их ума, их силы, таланта и инициативы сделать собственную жизнь нас-только благополучной, чтобы у ее детей никогда бы не появлялось желание уехать в дру-гие края за лучшей своей долей…

Эта случайная встреча Олега с Мариной, их долгий, сбивчивый разговор в кафешке поставил окнчательную и завершающую точку в семейных отношениях Олега и Юлии, так непросто складывающихся в последние годы. Теперь он мог со спокойной совестью считать себя свободным от семейных уз. Свободным?! Ой, ли! Ой ли! А, может, освобо-дившимся? Или, поточнее – опустевшим и даже, в какой-то степени – опустошенным. По-следнее слово, пожалуй, наиболее точно характеризует его душевное состояние после по-лученного им известия о судьбе Юлии. В нем как буд-то бы что-то оборвалось. Что-то очень важное и очень нужное для его дальнейшего нормального существования.

А мир потерял краски, стал плоским и бесцветным. Любил он все-таки

Юлию. Любил несмотря ни на что. И нужна ему была для жизни только одна на свете женщина – его Юлия. Нужна была вопреки всякому здравому смыслу и несмотря ни на что., даже на то, что он узнал о ней от Марины. А как Марина смотрела на него, когда рассказывала про последние пере-петии жизни Юлии! Говорят, что что самый страшный враг женщины – это другая жен-щина., ее лучшая подруга. Хотя, что ее судить? Ведь она любит Олега. Вот вам и дилемма. Марина любит Олега, а Олег любит Юлию.. Ту самую Юлию, которой уже нет рядом с ним и никогда уже не будет…

Придя домой, Олег зашел в их бывшую супружескую спальню. Долго стоял, раз-глядывая простенькую обстановку комнаты, с таким трудом приобретенную ими после получения квартиры. Широкая двуспальная кушетка, а, может, софа или диван-кровать. Кто знает, как они правильно называются, эти неуклюжие образцы семейной мебели, вы-пускаемой в те годы Советской мебельной промышленностью и достать которые было проблемой их проблем

Кушетка или как ее там, стояла вдоль меньшей стены комнаты, прямо вплотную к ней и занимала почти всю его длину. Около кровати – туалеьная тумбока жены, где она держала всякую свою женскую всячину. и куда Олег никогда не заглядывал.Женское есть женское. Мужскому глазу там делать нечего.

Справа, вдоль большой наружной стены комнаты стоял большой трехстворчатый платяной шкаф из темных ламинированных плит с большой тумбой антресолью наверху. Около шкафа, ближе к окну раз мещалась ножная швейная машинка Подольского механи-ческого завода. Вот, пожалуй. и все, что находилось в этой маленькой комнатке-спальне их хрущевской д"двушки".

Олег открыл створки дверей шкафа. Пахнуло знакомым запахом духов

Юлии. Ее запахом. Родным до головокружения запахом. Запахом его любимой женщины. Любимой когда-то, и до сих пор еще – любимой его женщины. В шкафу, на продольной трубе-крон-штейне, закрепленной под верхней полкой, висели ее платья, костюмы.. Труба-кронштей была сделана из полированной нержавеющей трубы, вынесенной когда-то

Олегом с заво-да с громаднейшим трудом.. Зато радости было сколько, когда все удачно получилось и он заменил черную некрасивую. трубу в шкафу на это полированное, сверкающее чудо. Ведь нержа-веющие трубы являлись в СССР стратегическим сырьем и использовались только лишь в оборонных отраслях.

Олег потрогал рукой ее одежду. Что с ней теперь делать?

Выбрасывать? Сдать ку-да-нибудь? Зачем? Для чего? Кому она нужна?

Никому. Впрочем, может, и нужна, только где про это узнвть?.Поэтому, пусть себе висит, пока висится. Никому ведь не мешает? И Олег ничего не стал трогать из ее вещей. Он махнул рукой и закрыл дверцы шкафа.

Затем нагнулся и открыл дверцу ее туалетной тумбочки. Выдвинул один ящик, дру-гой, третий. Коробочки, коробочки, пузыречки, тюбики, баночки и еще бог знает что, ма-лопонятное, и совсем непонятное для мужского глаза. Тайные средства женского оболь-щения. Не видел Олег их никогда и не стоит ему их видеть. Зачем копаться в интимных вещах женщины, пусть даже и бывшей своей жены?. Зачем узнавать о том, о чем ему не положено знать?. Совесть-то хоть какую, пусть даже элементарную, но надо же все-та-ки иметь!. Должны же быть хоть какие-то нормы и правила порядочности в отношениях между мужчиной и женщиной? Обязательно должны. Иначе – какой же ты тогда мужчи-на!.Какой человек?.

Олег вздохнул и задвинул ящик. Оставался один, последний, самый нижний. Олег выдвинул его. Здесь лежало несколько пачек презервативов. Все импортные, в красоч-ных, броских упаковках..Большая красочная коробка со знакомой картинкой обнажен-ных мужчины и женщины на крышке. Олег открыл коробку. Здесь лежали в своих гнез-дах, как в постелях, три фалловибратора, подаренные им семьей Марины на Новый Год. Черный, желтый и белый.

Красивые, притягивающие взгляд и даже – возбуждающие. Не слишком было понятно – пользовалась ли ими когда Юлия или нет? Вместе они с

Юлией этими новомодными штуками так ни разу и не воспользовались.

Олег закрыл коробку и нагнулся еще раз. Надо вроде досмотреть, раз уж начал…

Дальше лежала какая-то видеокассета и большой толстый конверт из плотной серой бумаги. Олег открыл его. Там лежали несколько пачек фотографий, стянутых резинкой. Олег достал пачку, стянул резинку, начал перебирать. И…остолбенел. Это были фото-графии Юлии в обнаженном виде. В самых разнообразнейших видах, позах, ракурсах. От классических видов обнаженной женской натуры, до самых непристойных, порногра-фиических фотографий с широко раздвинутыми ногами, ягодицами, с раскрытым, чуть ли не вывернутым вперед влагалищем и бог знает еще каких! Олег много раз занимался с Юлией куинлигусом, он любил таким образом ласкать ее, доставлять ей удовольствие Да и самому ему нравился запах возбужденных Юлиных гениталий, вкус ее влагалищ-ных выделений. Но он никогда не рассматривал ее половые органы. Не мог. Не до того всегда было. Не до рассматривания в подобные моменты. А здесь вот – пожалуйста! Смо-три – любуйся!

Наслаждайся! И – спереди, и – сзади, и – снизу, и – сверху, и – с боков, и – лежа, и – стоя, и на четвереньках. Как угодно! Как совесть, как любопытство, как вкус, как профессионализм фотографа ему подсказывает. А фотографии – цветные, клас-сные, очень высокого качества. Настоящие профессиональные. И на обратной стороне фотографий – штамп фирмы. В виде фигурного, узорчатого экслибриса с непритязатель-ным названием "Агентство Сириус".

Олег смотрел на эти фотографии и не верил своим глазам Этого не может быть!.Не может потому, что просто быть не может. Это – не Юли!

Не – она! Он знает свою жену! Да – взбаломошная! Да -капризная! Да – сумазбродная! Да – эротоманка! Да -нимфоман-ка! Но – не развратная!

Какая угодно, но только – не развратная!.Не шлюха! Так что же надо было сотворить с его Юлией, чтобы она согласилась на подобные фотографии?! Что?! Потому что добровольно она на это пойти не смогла бы никогда! Не та натура. Не тот характер.

И кто виноват во всем том, что случилось с ним, с его женой, с ними обеими? Кто?! Кто?! Но, простите, а так ли, в общем,. это важно

– найти виноватого? И так ли это нужно – находить виноватого? Зачем?

Для – чего? Ведь прошлого-то не вернешь. Изменить-то ничего не изменишь. Разбитого уже не склеишь. Обидно, страшно, до жути обидно, что так все получилось. Но получилось-то именно так, а не подругому.

Значит – судьба такая. А против судьбы – не попрешь. И что было – то было. И в этом "было" – много хорошего и чистого, если не самое хорошее и чистое в его жизни. Поэтому, нет, нет и еще раз – нет этим мерзким фотографиям про его жену! Пусть даже и бывшую. Не нужна ему эта грязь! Не нужна! А раз так – значит выход только один. К черту эти фотографии! Не нужны они ему! Не ну-ж-ны! И образ той, прежней его Юлии, той самой, которую он полюбил в свое время, которую он любит до сих пор, они ему не замарают. Не запачкают!.

Олег взял фотографию из общей пачки и разорвал ее сначала на две части, потом на четыре, а потом каждую из них еще на несколько мелких частей. И так он сделал с каждой неприличной фотографией своей бывшей жены Юлии, собранных в этом большом тем-ном конверте и спрятанных в нижнем ящике ее туалетной тумбочке. В самом надежном месте их маденькой квартиры, потому что никто, кроме Юлии,. в эту ее тумбочку никогда не заглядывал. И вот только сейчас, когда ее для

Олега не стало, он рискнул сюда загля-нуть. И лучше бы – не делал этого.

Потом Олег собрал кусочки разорванных фотографий и выбросил в мусорное вед-ро. Все – с грязью покончено!. Хватит – грязи! Однако на душе все равно было погано, препогано. И с этим надо было что-то делать.

В последнее время, когда Олегу стьановилось слищком уж плохо или черезчур дис-комфортно, когда неразрешимые жизненные проблемы плотно обкладывали его со всех сторон и он не видел выхода из создающихся вокруг него положений, он не выдерживал и пытался найти утешение в бутылке. И утешение, и помощь. Хотя бы моральную и психо-логическую.

Срабатывала старая, испытанная временем мудрость, говорящая о том, что настоящая истина всегда находится на дне заполненного вином стакана. И чтобы увидеть или познать эту истину, надо осушить стакан до дна. "Веритас – виникус". Истина в вине. Может, она и действительно находилась где-то на дне опустевшей за вечер бутылки, труд-но сказать. Потому что пил Олег в подобных ситуациях только водку и всегда полными стаканами, быстро, жадно, большими, непрерывными глотками.Пил всегда один. Пил и не закусывал. Только курил. Ведь пил он не для радости. Пил он от отчаяния, от слабости.

Ог ощущения своего собственного бессилия. Мужчины – они всегда слабые. Они – всегда тонкожильные. Их жилы не выдерживают сильных нагрузок и рвуться. И тогда мужчины ломаются и идут к бутылке. Это женщины – многожильные. Женщины выдерживают все. Потому что у них запас прочности на порядок выше, чем у мужчин. Ведь природа возло-жила на женщину всю свою ответственность за будущие поколения человечества. Не на мужчину, а на – женщину. Задача мужчины простая до умопомрачения. Он должен зачать ребенка. Всего навсего – зачать.

Сделать несколько стандартных телодвижений с женщи-ной и кончить в женщину. И все. И больше он уже ни на что не нужен. Да и не способен он больше ни на что. Это то самое. инстинктивное, природное, что от него требуется в общении с женщинеой, и то получается у него кое как, с большущим трудом, да с горем пополам.. Если, конечно. женщина на помощь придет…

И Олег пил обычно до тех пор, пока бутылка не опустеет. И чаще всего засыпал здесь же за столом, положив голову на скрещенные руки.

И, естественно, что ему было уже не до истины на дне бутылки. Какой бы она, эта истина, в данный момент ни была. Горькой или сладкой.

Главное здесь было в другом. Главное – это поскорее оглоушить и заставить замолчать кричащую в отчаянии собственную душу и отключить поскорее протестующую часть собственного, возмущенного его неподобающим поведением, чело-веческого сознания.

И сейчас, после такого мощного нервного потрясения от просмотра шокирующих фотографий обнаженной Юлии, Олега, естественно, потянуло к спасительной бутылке. Он открыл холодильник, достал бутылку

"Подольской особой". Душа требовала. А душе от-казывать нельзя. Не положено. Слишком уж бесчеловечно это бы выглядело.

Было муторно, обидно и горько чуть ли не до слез. Можно было бы даже и вспоак-нуть по этому поводу. Говорят – помогает, боль отводит. Женщины – они вон всегде пла-чут. Стрессы свои снимают подобным образом, жизнь свою облегчают и проблемы соб-ственные решают. Ведь тем, которые плачут, жить прощею. У них плач вроде клапана предохранительного на котлах, через который оин свое внутреннее психологическон дав-ление сбрасывают, и, тем самым, сохраняют себя.

Но Олег плакать не умел. Своего душевного давления плачем сбрасывать не нау-чился. И все свои слезы, как и беды, он привык носить в себе. И ни с кем никогда своими личными проблемами не делился. И помощи никогда ни у кого не просил.. Только – сам; да еще

– водка. Стакан, другой, третий. Пока, наконец, душа не захлебнется, не замолчит и не затихнет в прострации. И тогда – все! Больше уже она его не будет беспокоить, не станет тревожить и мешать жить. Хотя бы на миг, на сегодня.

Надо вот только на видеокассету глянуть. Глянуть, чтобы успокоиться. Чтобы за-кончить с этим его беспрецендентным копанием в грязном белье Юлии, бывшей своей же-ны. Не слишком приятным оказалось это занятие. Не слишком. И что же там может быть? Судя по тому, где она лежала, а лежала она рядом фотографиями, презервативами и фал-ловибраторами, ничего хорошего для Олега там быть не могло…

Олег налил стакан водки, постоял немного в непонятной задумчивости, затем мед-ленно, словно бы нехотя, поднес стакан ко рту, вздохнул, запрокинул шолову назад и бу-квально вылил водку в свой широко раскрытый рот. Сморщился, крякнул, передернулся всем телом и резко выдохнул из себя воздух. Все! Первую дозу он принял.

Начало поло-жено. Теперь же займемся делом. Посмотрим кассету. И постараемся быть сдержанным. Что бы там на ней не было записано.

Олег включил телевизор, вставил кассету в видак, сел в кресло, закурил и щелкнул пультом. То, что он увидел на экране, его не удивило. Он был уже готов к чему-то подоб-ному. После фотографий обнаженной Юлии в непристойных позах его трудно было чем удивить. И он уже был гоотв внутренне, психологически к чему-то подобному.

Поэтому он даже не стал до конца смотреть видеокассету. Не к чему.

Все было понятно и так. И он принял для себя решение.. Принял еще тогда, когда рвал фотографии Юлии. Принял, не зная, что там увидит и лишь только догадываясь. Такую Юлию он видеть не хотел. Такая Юлия ему была не нужна. Он хотел оставить в своей памяти только ту, прежнюю Юлию, которую он когда-то впервые увидел в институте еще студентом, и сразу же без памяти влюбился и долго потом пытался найти случай познакомиться. И познакомился наконец-то, и они начали встречаться и стали практически неразрывны, всегда и везде только вмес-те, как шутили ребята – "не разлей вода".

И вот ту, прежнюю Юлию, не запачканную и не замаранную всей этой нынешней грязью человеческих отношений, он и хотел сохранить в своей памяти. Ту, прежнюю его Юлию, а не эту, "трахающующуюся" сразу с двумя мужиками и вопящую от наслажде-ния. И он не стал смотреть эту кассету до конца. Он остановил просмотр и перемотал кас-сету на начало. А потом – стер всю запись. Не став даже досматривать ее.

Была вначале еще мысль уничтожить совсем эту несчастную кассету, разломать ее на кусочки и выбро-сить в мусорку. Но не решился.

Кассета стоила по его деньгам довольно прилично. А здесь – четырехчасовая кассета, большая. Можно будет потом записать на нее что-нибудь интересное. Сейчас по телевизору показывают много чего всякого. Особенно по ночам. Есть и приличные вещи. Так что, Олег не стал уничтожать саму кассету. Он уничтожил только видеозапись сексуальной оргии Юлии. И никогда не жалел о сделанном. Должно же быть в жизни человека хоть что-то светлое и чистое, и даже – святое?

Должно. Обя-зательно – должно. Не может так быть, чтобы – не должно.

Иначе жито становится слишком уж невмоготу. Да и сама жизнь тогда начинает тогда терять свой всякий изначальный смысл. Потому что человек – не животное. А муж-чина и женщина не просто самец и самка двуного представителя семейства млекопитаю-щих, а нечто гораздо большее.. Человек – это "гомо сапиенс". И самое трудное в нашей жизни – это остаться человеком несмотря ни на что и вопреки всему., что происходит с тобой и вокруг тебя. И Олег этй простую истину прекрасно понимал. Просто, не все у не-го в жизни получалось так, как надо, как хотелось бы. Он не управлял своей судьбой. Это судьба делала с ним все, что хотела. А что хочет наша с Вами судьба и куда она нас с Ва-ми ведет – никто не знает. Ибо нам подобные вещи не дано знать. И в этом незнании сво-его будущего и заключается вся прелесть нашей с Вами жизни. Поэтому надо поднапрячь-ся, поднатужиться и просто – жить. Потому что жизнь не вечна и не стоит ее растрачивать на всякую чепуху. Право – не стоит. Простая, азбучная и всем, вроде бы, сразу понятная истина. Но почему-то подобные истины всегда трудны для восприятия. И мы их слиш-ком редко слушаем и практически никогда не принимаем всерьез для последующего ис-полнения. А – зря! Очень даже – зря!…

…

Олег любил копаться в книжных развалах современных книжных лотков. Он лю-бил держать книгу в своих руках, ощущать ее тепло и ее тяжесть; любил листать страни-цы книги, преодолевач их упруго податливое, нежное сопротивление, вдыхая остро-при-тягательный запах типографской краски, и пробегая быстрым взглядом их текст. Он читал быстро, залпом, чуть ли не мгновенно, сразу целыми предложениями, абзацами и даже страницами, не замечая самого процесса чтения.

Поэтому он никогда не мог проверить на работе написанное кем-нибудь на грамотность. Он не видел текста. Он текст поглащал сразу, весь целиком, только взглянув на него и не видя, деталей.. И воспринимал его по смыслу, а не по написанному. Поэтому, читая, он сразу же уходил в вымешленный мир книги, отключаясь от окрудающей действительности, станговясь,..по сути, не читателем, а непосредственным участником описываемых в книге событий. И только поэтому он он не любил читать в транспорте: в электричке, в метро, в автобусе. Он просто напросто нас-только увлевался событиями книжной действительности, что прозевывал свои остановки. И читал он всегда дома, лежа на диване или полулежа в кресле. И мог находиться в таком положении часами, не замечая ничего вокруг.

Раньше, в этой стране, считавшейся самой читаемой в мире страной, всегда сущее-ствовали громаднийшие проблемы с приобретением книг.

Хорошую книгу, а под словом "хороший" подрузомевалась, в основном, только мировая и отечественная классика, ку-пить было практически невозможно, несмотря на сумашедшие тиражи. И что только не предпринимал тогдашний простой Советский человек, чтобы заполучить любимую книгу! Записывался в различные общества книголюбов, занимающимися распределением книж-ных фондов; лез в общественные организации, через которые происходило распределение ценных тиражей книг; выстаивал многочасовые очереди в книжные магазины за новин-ками; сдавл чуть ли не тоннами бумажную макулатуру, лишь бы только заполучить тот самый вожделенный талон на приобретение заветной книжки.

Зато сейчас – каких только книг нет! Бери – не хочу! Книжные развалы поражают своей пышностью, и своим разнообразием. Посмотришь

– и голова кружится! Откуда только все это взялось! Но даже среди этого пышного книжнего половодья, среди всего этого многоцветного калейдоскопа красочных книжных обложек, выделялась своим внешним видом одна книга – Библия. Она выделялась своей внушительностью, солидно-стью и даже какой-то уважительностью к себе. Сразу чувствовалось, что это не пустышка какая-то. не легкомысленное чтиво для недумающих читателей, одуревших от безделья, от ничегонеделания и потому согласное даже н раскрытие красочной обложки какой-ни-буть книженки для собственного времяубития. Нет, это серьезная, значимая книга для вдумчивого читателя, ищущего ответы на сложные вопросы своего бытия…

Библия на лотке в своем черном переплете с золотым тиснением выглядела очень даже представительно. Очень. Не взять ее и не посмотреть было просто невозможно. Поэ-тому Олег и взял ее.А, взяв, естественно – раскрыл. Для чего же берут книгу с полки? Чтобы полистать, посмотреть. А чтобы посмотреть – надо ее рас -крыть Вот он и раск-рыл "Библию".На внутренней стороне обложки была размещена цветная карта древ-ней Палестины. На двух листах. Внизу, под картами подписи. Слева – "Палестина во времена Ветхого Завета"; справа -

"Палестина во времена Нового Завета" Он перевернул страницу. На титульном листе книги было написано:

БИБЛИЯ

КНИГИ СВЯШЕННОГО ПИСАНИЯ…

ВЕТХОВОГО И НОВОГО ЗАВЕТА

КАНОНИЧЕСКИЕ

В русском переводе с параллельными местами и словарем

ВСЕРОССИЙСУОЕ БИБЛЕЙСКОЕ ОБЩЕСТВО

МОСКВА 1996

Олег перевернул страницу. Здесь размещалось "Оглавление".

Большое. Аж на двух листах. Читать "Оглавление" Олег не стал. Он просто пробежал его глазами.. Затем еще раз перевернул страницу. В верхней части листа стояла черная надпись:

ВЕТХИЙ ЗАВЕТ

Олег опять перевернул страницу. Он любил смотреть книги. В заводской библиотеке он мог так стоять перед книжными стеллажами часами. Он как бы растворялся в страни-цах листаемых им книг. Он не читал здесь книги. Не мог. Для чтения ему необходимо бы-ло уединение. Здесь же он просто листал книжки. И этот процесс ему нравился. Нравился физически. Ему нравилось ощущать пальцами страницы. И он просто пробегал глазами текст, Не останавливаясь ни на чем. И этого ему было достаточно, чтобы почувствовать книгу. Не понять, а именно – почувствовать текст книги. И, полистав несколько минут книжку, он мог с уверенностью сказать – понравиться она ему или нет….

Тем же самым он занимался и сейчас, держа в руках "Книгу Книг" человечества. Правда, никакой оторопи или волнения он, к своему удивлению, при этом не испыты-вал. Самое заурядное и самое обыкновенное любопытство книголюба.. Не больше. Не больше. На следующей странице он увидел вверху надпись:

ПЕРВАЯ КНИГА МОИСЕЕВА.

БЫТИЕ

Ниже шел текст. Олег прочитал и удивленно пожал плечами. Текст гласил: " В на-чале сотворил Бог небо и землю…". "Странно, – подумал Олег, – а ведь я где-то читал, что Библия начинается иначе..

Здесь должно быть так: "Сначала было слово. И это сло-во было -

Бог". Странно…Странно…Кто же прав? Но я точно помню. Или библий су-щест-вует несколько?. Вот верь после этого людям. Ладно, разберемся сами. Олег махнул рукой и купил эту библию. И с тех пор она стоит у него на полке в книжном шкафу. Правда, прочитать ее он так и не смог. Слишком уж трудна она оказалась для обыкновен-ного чтения..Даже для него, довольно подготовленного человека, любящего книгу и любящего читать, эта задача была явно не по плечу. Но пролистать ее Олег все-таки про-лестал..Точнее пробежал глазами, когда пролистывал. И нашел все-таки знаменитую фра-зу, которая цитировалась постоянно средствами массовой информации и некоторыми представителями Российской интеллигенции, как начальная фраза

Библии. Нет, эта фраза находилась ближе к концу текста Библии, в

"Книгах Нового Завета", в "Евангелии от Ио-анна", в самом начале первой главы, стих 1, и звучала так:

"Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и слово было Бог."

Как ни странно, но Олег потом частенько вечерами листал Библию.

Не читал, ко-нечно же, нет. Читать Библию, как обыкновенную художественную книгу, с главными и второстепенными героями, с некой сюжетной линией, написанную каким-либо писателем, было действительно невозможно.. Ну, скажите, как человеку в 21-ом веке всерьез читать и всерьез воспринимать подобные слова, с которых начинается "Первая книга Моисея", его "Бытие" и с которых, собственно говоря, и начинается сама Библия:

"Вначале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и дух Божий носился над водою. И сказал

Бог: да будет свет. И стал свет?"…

Так как же воспринимать этот текст, конкретно ему, Олегу, человеку довольно гра-мотному, образованному, начитанному, имеющему сравнительно четкие представления о физике, химии, астрономии, естествознании, истории, культуре? Как?! Он не знал. Но с первых же строк Библии понял, что текст ее нельзя воспринимать буквально. И потому не стоит искать в нем каких-либо исторических аналогий. Ибо есть одна непреложная исти-на, от которой невозможно куда-либо деться. Истина эта заключается в том, что есть на земле одна. книга со странным названием Библия, которая существует на свете уже не од-но тысячилетие и до сих пор не пропала, не исчезла, не стала абстрактной легендой нес-мотря на бесчисленные войны и исторические катаклизмы. И существует она, эта книга до сих пор в натуре, издавалась и издается миллиардными тиражами, и пережила уже множест

– во государственных систем и политических строев. Ее зранят, держат у сеья, ею пользуются миллионы людей. Библия – самая издаваемая в мире книга. Воистину – Книга книг Человечества..Почему?! Что есть в ней такое, что поддерживает к этой книге посто-янный людской интерес на протяжении многих тысячилетий?.Что?!

Вот именно это и хотел понять Олег. И потому он и просматривал

Библию..Практи-чески каждый вечер в течении целого месяца. Каждый вечер послее ужина. Лист за лис-том пробегая глазами. Начиная с самого начала, с "Книг Ветхого Завета", с "Пятикни-жия Моисея" И чем больше он знакомился с Библией, тем больше она поражала его. И воображение его, и даже – сознание.. Сложнейшее, филосовско литературное произве-лдение. Масштабное и многоплановое. Часто – иносказательное. Понять ее – трудно. Пра-ктически – невозможно. Но язык ее завораживал. Некоторые фразы прямо западали в па-мять, да не только в память, в саму – душу, настолько они были хороши. И часть из них, оказывается, Олег уже знал. Из каких-то других, ранее прочитанных им художественных книг. Он и не подразумевал, что они из

Библии..Действительно,,влияние Библии на ми-ровую литературу просто- беспрецендентно. А на живопись? Половина полотен картин-ных галерей всего мира выполнены на Библейские мотивы. А псалмы?! Ведь текстовая часть этих образцов религиозного песнопенияэто – чистейшей воды поэзия! Причем, вы-сокая поэзия! Такой язык! Такой слог! Такие образы! Правда – белая, не рифмованная поэзия. Но…это еще сложнее! .Вы только послушайте и попробуйте вникнуть в текст ка-кого-ни-будь любого псалма, например, этого:

ПСАЛОМ 150:

1 Аллилуия, Хвалите Бога во святыне Его, звалите Его на тверди силы Его.

2 Хвалите Его по могуществу Его, хвалите Его по множеству величия

Его…

3 Хвалите Его со звуком трубным, хвалите Его на псалтыри и гуслях.

4. Хвалите Его с тимпаном и ликами, хвалите его на струнах и органе.

5. Хвалите Его на звучных кимвалах, хвалите Его на кимвалах громогласных.

6. Все слышащее да хвалит Господа! Аллилуия.

Читаешь эти слова и петь хочется! Музыка в душе начинает звучать.

Сама собой. Непроизвольно И хочется сразу же встать, подтянуться, выпрямиться, посмотреть вокруг просветлившимся вдруг взглядом, очиститься от груза повседнеыности и с таким же чистым сердцем – запеть. Тожественно, проникновенно, радостно и вдохновенно. А ведь далеко не каждый текст сегодняшней песни, которые постоянно звучат на радио и теле-вилении, хочется петь. Отнюдь – не каждой! Слишком уж разный уровень таланта. Слищ-ком. Не сопостовим совершенно.. И потому:.

– Помилуй меня, Господи, ибо я немощен; исцели меня… (Псалом 6)

– Избавь от меча душу мою и от псов одинокую мою…

– Спаси меня от пасти льва и от рогов единорогов, услышав и избавь меня.

(Псалом 21)

Какие слова! Какие образы! И прямо сами из глубины души льются.

Даже оторопь начинает брать. Похоже на мистику какую-то. На колдоство. Так кто же написал все это? Кто?! И для чего?!

Но больше всего из Библии Олегу понравились, точнее, ближе всего ему подошли "Книги учительные" из "Ветхого Завета", особенно

"Экклесиаст", "Притчи Соломона" и "Песни Песней Соломона".Они поразили его сознание до невозможности. Ну, как, скажи-те, можно исхитриться отнестись равнодушно к таким словам "Экклесиаста":

"Всему свое время, время всякой вещи под небом. Время рождаться, и время уми-рать; время насаждать и время вырывать посаженное; Время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить; Время плакать, и время смеяться; время; сетовать, и время плясать; Время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий; Время искать, и время терять; время сберегать, и время бро-сать; Время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить; Время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру;" .: В этих словах такая глубина, такая мудрость, такое пророчество, что невольно на-чинаешь задумываться над сутью всего происходящего вокруг тебя в мире и о своем соб-ственном предназначении на Земле. Кто ты?! Для чего появился на этот свет? И для чего живешь на этой грешной Земле? Для труда? Для самоутверждения? Для Любви? Для Не-нависти? Для Власти? Для

Богатства? Или для чего такого, смутно неопределенного,что тыь сможешь понять лишь только в последние дни своей жизни Так для чего же?!

Если для труда, тогда опять смотри "Экклесиастс", его вторую главу: "Что пользы человеку от всего труда своего и заботы сердца своего, что трудится он под солнцем…По-тому что иной человек трудится мудро, с знанием и успехом, и должен отдать все челове-ку, не трудившемуся в том, как бы часть его. И это – суета сует и зло великое… Ибо что будет иметь человек от всего труда своего и заботы сердца своего, что трудится он под солнцем? Потому что все дни его – скорби, и его труды – беспокойство; даже ночью серд-це его не знает покоя. И это – суета!… Не во власти человека и то благо, чтобы есть и пить, и услаждать душу свою от труда своего!" Вот так-то, мои хорошие! Прежде чем тру-диться – подумайте хорошенько.

Ведь, "что было, то и будет; и и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем". А если и натрудишься, создашь богатство или хотя бы что-то приемлимое для дальнейшего своего и своих родных безбедного су-ществования, то тогда слушайте: "Кто любит серебро, тот не насытится серебром, и кто любит богатство, тому нет пользы от того. И это – суета!".

Мн- да-а-а, опасная это книга "Экклессиаст", очень опасная. И так понимается, и этак..Воистину, религия – это философия жизни, а не простое хождение в церковь, и то лишь иногда. под настроение или же в свободное от мирских забот время, а так же ноше-ние крестика у себя на шее. Да желательно – чтобы обязательно золотой, массивный и обязательно с драгоценными камнями в оправе. Как украшение, и как религиозный сим-вол..Разве – нельзя?! А почему бы и нет?! Ну и что, что религия – это серьезнейшее, если не сверхсерьезненьшее дело?!.

Ведь, если откровенно, "Экклисиаст" – это не для всех. Да-леко не для всех.И пусть – не для всех! Пусть!.Да, действительно, слишком уж мудрая из нее получается книга, чтобы ее во так, впопыхах, наскоком, не вчитываясь, одолеть. Гораздо проще "Песни Песней Соломона". Они как древневосточные сказки, что-то напо-добие "Тысячи и одной ночи".

Слова яркие, сочные, красочные, витиевато-узорчатые, как резьба на древних стенах миниаретов Востока или на древне персидских коврах…

Как там написано про женщину? Как?! Читаешь и голова кружится, словно вина древнего хлебнуд их золотого кубка или пряный дым кальяна вдохнул в себя. Вы только послушайте:

– О, ты прекрасна, возлюбленная моя,: ты прекрасна! Глаза твои голубиные под кудрями твоими; волосы твои, как стадо коз, сходящих с горы Галаадской; Зубы твои, как стадо выстриженных овец, выходящих из купальни, из которых у каждой пара ягнят и бесплодной нет между ними: Как лента алая губы твои, и уста твои любезны; как поло-винки гранатового яблока ланиты твои под кудрями твоими; Шея твоя как столп Давидов, сооруженный для оружий, тысяча щитов на нем – все щиты сильных; Два сосца твоих как двойни молодой серны, пасущихся между лилиями…О, как любезны ласки твои, сестра моя, невеста! О, как много ласки твои лучше вина, и благовоние мастей твоих лучше всех твои ароматов! Сотовы мед каплет из уст твоих. невеста; мед и молоко под языком тво-им, и благоухание одежды твоей подобно благоуханию Ливана!"

Да-а, нигде так красиво не скажут о женщине, как на Востоке!

Красиво и непонятно. А может потому и красиво, что непонятно?

Непонятное – притягивает! Это уж точно! Не-понятное и загадочное всегда влекут к себе человека. На этом и основано притягатель-ность обыкновенного человека, не слишком, правда. образованного и интеллектуально развитого, ко всем этим экстросенсам, магам, колдунам, целителям вроде Кашперовского, Чумака и тысяч других, менее известных, но не менее алчных и беспринципных, прохо-димцев.

Хочется, очень хочется чуда. И чуда хочется сейчас, немедленно, прямо здесь. Я же – заплатил! Чего тебе еще надо?! Давай Чуда!

Давай! Давай! И дают! Чего не дать-то, если люди хотят. Если они заплатили. И дают, и делают чудеса! Какие хочешь! На любой вкус. На любой запрос. Ты только плати. А чудес тебе мы наделаем, сколько хочеш

А какого Чуда нужно тебе, господин Олег Жуков, по отцу Юрьевич, когда листаешь эту Книгу Человечества, если в твоей душе все так противоречиво, все так переплетено, перепутано, что сам себя не всегда понимаешь. И добро в тебе, и зло, и человеческое, и звериное.

И не разберешь сразу, где кончается одно, и начинается другое. Порой

– совер-шенно другое. Как точно сказано по этому поводу у Иоанна

Богослова в его знаменитых "Откровениях", в главе 13:

– "И увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами; на рогах его было десять диадим, а на головах его – имена богохульные…И дана была ему власть над всяким коленом, и народом, и языком, и племенем…И поклонились ему все живущие на земле, которых имена не написаны в книге жизни у Агнца, закланного от со-здания жизни…И дано ему было вложить дух и образ зверя, чтобы образ зверя и говорил и действовал так, чтобы убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя…Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое, число это шестьсот шестьде-сят шесть.".:

Так поклонился ли он, Олег Жуков, зверю, который сидит в его душе и порой так настойчиво напоминает о себе, что становится страшно за собственную жизнь и за жизнь близких к нему людей? Иногда сильно очень кажется, что поклонился, и зверь в нем по-бедил человека. Во всяком случае, в его отношениях с Юлией, бывшей своей женой,. он точно перешел эту человеческую грань.. Пе-ре-шел. Вернуться-то назад вернулся, но, ви-дать, слишком уж поздновато. Кое что в его жизни исправить уже невозможно..

Но все равно, Библия – это книга не для обывательского, массового чтения. Обыч-ный человек Библию читать не будет Не сможет. Слишком уж сложно для восприятия. Не проходит ни в сознание, ни в душу…

Так что же тогда получается? Получается так, что врут люди, когда говорят, что чита-ют Библию. Врут на самом, вроде бы, для себя святом. Зачем? Для чего? Почему? Не чи-тали Библию, а говорят, что читали. Не верят в Бога, а говорят, что верят Как в родные Советские времена, когда говорили одно, а думали другое.. Но тогда людьми двигал эле-ментарнейший страх. Репрессии 30-х и 40-х годов четко показали, что с властью в нашей стране шутить опасно. Да и вера в светлое будущее у людей в душах все-таки была. Была. И никуда от этого не денешься. Ведь народ в Отечественную войну выстоял не только по-тому, что защищал свою Родину, но и потому, что защищал

Советскую власть. В Первую Мировую войну он, этот народ, почему-то прежнюю свою власть защищал не слишком уж активно. Амбразуры немецких дотов своей грудью не закрывал, под танки немецкие с гранатами не бросался. Партизанское движение не организовывал. В подполье на борьбу с "ненавистными оккупантами" не уходил. "За Веру,

Царя и Отечество" умирать он что-то не слишком торопился. Та, прежняя власть, почему-то была для него не своя. А эта, Со-ветская, несмотря ни на что – своя. Странно, очень странно получается, если начинать пробовать думать над историей собственно страны..Сплошные парадокс! Как ни крути, как не верти.. Воистину, умом Россию не понять.

Поэтому лучше уж о подобных вещах не думать совсем. Есть Высшая сила, над на-ми, есть Бог. Пусть он и думает. Ему по статусу думать положено. А мы перекрестимся, сходим для видимости и для приличия в церковь, сделаем в соответствии с моментом боагостное выражение лица, свечку может быть поставим и…все! Хватит! Хорошего ведь помаленьку! Мы свое – сделали. А все остальное – за тобой. За то-б-о-о-й. Извени, конеч-но, но это так, господин Бог. Ведь это ты у нас Всесильный и Всемогущий. Вот ты и ду-май. Думай. Думай.. А мы

– пойдем свои дела делать…

И вообще, там, в религии, вера в Бога – по существу, уже бизнес.

Причем бизнес, основанный на обмане, на невежестве людей, на спекуляции их несчастиями, на элемен-тарнейшей человеческой бессовестности. Но Библия-то – совершенно другое дело. Как же тогда все эти бесконечные разговоры о библии, как настольной книге каждого пра-вославного человека? Обыкновенная ложь? Получается, что так.

Самая заурядная и са -мая примитивная ложь проповедников и политиков. Ведь это все деятели одного, и до-вольно примитивного толка. Они убеждают ок- ружающих людей в том, во что сами не верят.

Хотя трудно предположить, что Ленин или Троцкий не верили в идею пос-троения светлого будущего для человечества – в идею Коммунизма..

Они верили в эту идею до фанатизма. Вера и фанатизм – неразрывны Они были убеждены, что можно ос-частливить человечество даже насильно, если только привести его в Коммунизм.

А вот верят ли в Бога большинство сегодняшних священников – это еще воп-рос. Для них вера – это работа, бизнес, средство для существования. Кстати – не-плохого для себя существования.. Как и для большинства партийных работников в Со-ветское время. Для них партийный билет был своего рода пропуском к карьерному росту и мате-риальным благам жизни. А отсюда получается, что идеология для большинства ее пос-ледователей лишь средство, а не цель.. Жаль.

Очень жаль. Потому что язык Библии бесподобен. Он просто – завораживает.. Очень и очень художественный. Ярко художест-венный. И очень образный.. Так писать мог только очень большой талант. Если не сам – гений. Но – кто он?! Или – кто они?! Официальному объяснению авторства текста Библии Олег не верил. Слишком уж примитивны были в его глазах эти все объяснения. А своей версии у него конечно же не было. Он не владел подобной информацией. В вопросах ис-тории религии он был чистейшим профаном. Хотя и не слишком глупым. На веру он ни-чего не принимал. Ведь он был Советским человеком, не "совком", а именно Советским человеком, воспитанным на идеях материализма. А книгу Ленина "Материализм и эмпи-риокритицизм" он в свое время прочитал с карандашом в руках от корки до корки Г

Но с обой в Кострому Олег, конечно же, Библию не взял. Не взял он также ни одной книги Маркса или Ленина. Зачем ему в Костроме весь этот филосовский "хлам"? Там, на монтажном участке нужно будет что-нибулдь попроще и позанимательней. На-пример, "Дюна" Френкаа

Герберта, бывшего английского разведчика, специалиста по Арабским странам, географически расположенным в пустынях Африки и Азии – прек-раснейший роман! И такой необычный! Стиль "фэнтази" – выдуманная историческая действительность, наполненная живыми людьми и сказочными, чаще всего мистическими персонажами.. Читаешь – и дух захватывает от восхищения! До чего же здорово! До чего же хорошо! И какая философия бытия! "Никогда не садись спиной к дверям!" – заповедь принцу от его наставник и воспитателя. Как много смысла скрыто в этих словах, если по-думать! И абслютнейше безобидная фраза, если воспринимать ять ее бездумно. Такова вся книга. За невероятными приключениями и сказочно-фантастическими похождениями главных героев скрыт глубочайший филосовский смысл раздумий автора. о судьбе чело-веческой цивилизации в недалеком и далеком будущем. И пусть события романа происхо-дят на далекой песчаной планете

Арракис, отчего и название "Дюна", в далеком, далеком нашем будущем, все равно этот роман о нашей действительности, о на с вами. И его, этот смысл, можно обнаружить, если поднапрячься и захотеть увидеть; но можно и не обратить на него внимания, если ты увлекся необычностью сюжета с и динамикой стремительно развивающихся событий в романе.. Ничего особенного. Каждому – свое. Один видит в лу-же только грязную воду, разлившуюся у него на пути; другой же в этой воде видит звезды, упавшие ночью с небес. Каждый видит то, что хочет увидеть. И каждый находит в жизни именно то, что он ищет. Только не кждый из нас знает, что он ищет в этой жизни. Вот здесь-то нам и помогают книги. Те самые, которые мы читаем…

Но сейчас Олег ничего не ч итал, хотя книжка лежала у него на груди. Пробовал, но… Но. сегодня ему что-то не читалось. Не то было настроение. Он просто лежал на верхней полке купе, закинув руки за голову, бездумно глядя в расположенную над ним плоскость багажной полки и непроизвольно вслушиваясь в перестук вагонных колес.

"Тук-тук, тук-тук, тук-тук, тук -тук", – стучали колеса. И вслед за ними также ритмич-но начинает стучать его сердце. А, может, это не сердце? Может, это – часы? Часы его жизни? Гигантские, невидимые часы его жизни. "Тук-тук, тук-тук, тук-тук". Секунда за секундой, минута за минутой, час за часом, сутки за сутками – идет его жизнь.

Или – уходит? Не-ет, пожалуй. все-таки – идет. Вопрос только в одном

– куда она идет теперь, эта его жизнь?. И жизнь ли она у него – теперь?

Олег лежа в полусне, полудремоте, то проваливаясь куда-то в черноту забытья, то вновь выходя оттуда. И ему снилась его жена,

Юлия.. Она часто снилась ему по но-чам.. Но сниться начала не сразу после своего ухода, а где-то через год с небольшим. Олег злил-ся, психовал, но ничего с собой поделать не мог. Он тосковал по ней.

Тосковал сильно. И эта тоска по потерянной любимой женщине отзывалась в его снах. Причем, сны снились многосерийные, цветные.

Он мог просыпаться, вставать, сходить в туалет, на кухню вы-пить воды, потом снова ложиться. И сны возвращались. И шли всю ночь. И утром он вста-вал злой, расстроенный и, в то же время – довольный.

Ночью он был не один. Ночью он вновь был со своей Юлией.. И потому – счастлив. А потом сны вдруг пропадали. И долго не приходили. Он уже начинал беспокоиться, волноваться, потому что сны стали какой-то частью его жизни, точнее – его самого. Причем, очень важной его частью. Но сны вновь возвращались. И он с удовлетворением вздыхал.

Слава Богу, она не бросила его, она опять ночью к нему приходила. Но странное дело, они никогда во сне не занимались сексом. Было все, что угодно. Но только не секс. Почему? Почему? Ведь желание к ней у него не пропало.. Он до сих пор желал и жаждал ее. Но ответа не было…

С женщинами в эти годы Олег практически не знался. Близких, интимных отноше-ний с женщинами у него практически не было. Так, иногда, как говориться, по пьянке или по случаю, препихнется с кем-нибудь разок, другой, и – все. И на этом отношения закан-чивались Перестало у него что-то получаться с женщинами. Не в смысле физиологии. Здо-ровье у него было хорошее.. Потенция – отменная. Но…Опять это проклятое "но". Сколь-ко их было уже в его жизни – не перечесть!. Особенно в последние годы. И особенно в отношения с женщинами. Словно сглазил кто. Но – кто?! Кто?! Юлия?

Вряд ли. Судя по последнему письму, претензий у ней к нему нет никаких. Тем более, что ушла-то она от него – она, а не он от нее..

Но, как бы то ни было, но словно какая-то незримая стена поя-вилась между ним и любой приглянувшейся ему женщиной. И до последнего, завершаю-щего шага дела никогда не доходили. Он отступал и уходил в себя. А в сексе перешел на полное самоудовлетворение. Как зеленый, прыщавый старшеклассник. Вечерами, дома, перед ужином он – онанировал. Включал телевизор, ставил порнуху, начинал смотреть, возбуждался, доставал член и начинал – шуровать. Причем, онанировал подолго, по 30-40 минут, а то и больше, затягивая процесс семяизвержения до невозможности. И так – почти каждый вечер. По четыре – пять раз в неделю.

Нельзя сказать, что подобное положение дел в собственно интимной сфере его пол-ностью устраивало.. Нет, конечно. Что ни говори, но онанировать под порнуху – это все-таки, не то, не то. Есть здесь что-то ненастоящее, ненормальное какое-то, исскуственное, чуть ли не суррогатное. И заменить онанизмом настоящий секс с реальной, живой женщи-ной – невозможно. Тем более, с любимой или хотя бы нравящейся тебе женщиной.

Олег бывал пару раз в "Интим-магазинах". У себя в Полипках, и в

Москве. Заходил ради любопытства и элементарного, чисто человеческого и чисто мужского интереса. Долго хо-дил около витрин, рассматривая искусственные мужские члены, вибраторы, ис-скуственные влагалища и даже искусственных силиконовых женщин.с программным уп-равлением. Смотрел и ничего не понимал. Зачем все это? Для чего?

Ну, ладно, в жизни все бывает и все может быть. И иногда действительно приходиться заниматься самоудовлет-ворение. И что из этого? Личная интимная жизнь – дело сугубо интимное и никого не ка-ссаещаяся. Хорошо, когда вас двое и вы любите друг друга. А если нет? Тогда что ж, в петлю лезть из за того, что член иногда торчком стоит и буквально мешает нормально жить? Да нет, конечно же. Если уж подперло – возьми да подрочи и кончи разочек, дру-гой. Все – легче на душе станет. Да и давление в своих половых органах сбросишь. И ни-кому от этого плохо не будет и никогда не бывало. Все лучше, чем с первопопавшейся ба-бой трахаться. Да и безопасней. Не зарозишься чем-нибудь малопонятным. Да еще вооб-ражение, говорят, при этом развивается. Вот только искусственная женщина или искус-ственное влагалище для подобных занятиц -бр-р-р-р, ни за что, ни за какие деньги!. Лад-но, искусственный член для женщин. Их использование еще можно как-то оправдать. и с психологической точки зрения, и даже чисто физиологически. Полезно для женского ор-ганизма. Но пихать свой член в какую-то резиновую дырку, пусть даже и подогретую, и смазанную современными мазями – это уж жуть! Настоящий бред сивой кобылы!. Здесь и вправду психиатр нужен… . Раньше, когда Олег был мальчиком, а потом – юношей, он занимался онанизмом. И, насколько, он знает – это делали все мальчишки и все студенты мужского пола. Прав-да, тогда эти действия считались неприличными, неподобающими для настоящих парней. И все скрывали эту свою слабость. И не было на свете силы, заставившей бы признаться в своем пороке. Стыдно!.Ведь в соответствующей психиатрической литературе онанизм считался психическим заболеванием и даже приводились методы лечения подобных не-дугов. А в словаре русского литературного языка слово онанизм трактовалось, как

"ру-коблудие", то есть, порок, состоящий в противоестественном удовлетворении полового влечения раздражением собственных половых органов.собственными руками..

Да, занятие онанизмом считалось пороком, но его все равно все делали. Организм-то свое требовал. Даже поговорка ходила среди студентов о том, что регулярный онанизм укрепляет организм. Так что, занятие онанизмом являлось неотъемлимой частью личной жизни

Советского студенчества, причем – неафишируемой частью жизни…

Единственное, что Олег не знал тогда, как с этим делом обстояло у девченок. Почему-то казалось, что у них подобного нет. Потом узнал – есть и у них. Только назывались подобные действия несколько иначе – мастурбацией.

Но это тогда, в Советские времена считались постыдным заниматься самоудовлет-ворением. Сейчас же, в 90-е годы, в нынешней России, наоборот, считается нормальным и даже обязательным для нормального современного человека.. В Москве уже общества по-явились соответствующие Общество "Онанистов" и общество "Мастурбаторов" со сво-ими ночными клубами, со своими уставами и со своими членами. Чем они там занимают-ся, когда съезжаются со всего Подмосковья на свои сборища, собрания или оргии, трудно сказать. Ведь каждый дурак по своему с ума сходит. Но это их личное дело. Хочется под-рочить свой член в сообществе с десятков таких же, как ты любителей групповых акций коллективного семяизвержения – на здоровье!.Чего хотите там, наедине друг с другом, де-лать, то и делайте!.Только меня не трожьте!. Как мне уловлетворять свой половой ин-стинкт – это мое дело! Хотя, если уж разбираться до конца, то не только мое. Природа со-здала человека двуполым. Из мужчин и из женщин. И каждый из нас обязан быть тем, кем родился. Если ты родился мужчиной, то будь уж, пожалуйста, добр и выполняй свои мужские обязанности. А одной из твоих мужских обязанностей на этом свете является обязательный секс с женщиной. Ни с кем иным другим на Земле, а только с женщиной.

Понятно? А ты сидишь перед телевизором, смотришь, как трахаются в порнофильме муж-чины и женщины и – онанируешь! Не стыдно?! Эх, ты-ы-ы, мужик называется!..

..

…

Но затевать какие-нибудь романы, любовные интрижки или же просто завести се-бе любовницу для удовлетворения своих физиологических потребностей у него теперь не получалось Хотя женщинам он нравился всегда. Без женского внимания он не оставался никогда. Женщины к нему тянулись, искали знакомства с ним и даже порой заигрывали, чуть ли не в открытую навязывая себя. Но он сторонился женщин Жил отшельником, уе-диненно и тихо. Еду себе готовил сам. И первое, и второе у него были всегда. А в качестве третьего он обычно предпочитал чай. Чаще всего с гренками. На сковородке поджаривал с яйцами. Взбивал пару яиц с сахаром в тарелке. Резал тонкими ломтиками батон хлеба, окунал ломтики в сбитые яйца – и на раскаленную сковородку.. Чуточку подержал, пока корочка образуется – и быстренько переворачивай. Гренки получались – обалденные! Юлин был рецепт. Он а его из дома привезла. Если лень было делать гренки то – с бутер-бродами. С колбасой, с ветчиной. С тем, что было в холодильнике, что смог достать, на что хватало денег. И стирал себе он все сам. В стиральной машине "Сибирь". Она была с центрифугой – очень удобно. А белье сушить он вешал на балконе.. И почти что не пил. Только иногда, иногда. Все свои силы он бросил на учебу. И на поиски работы. Потому что на заводе платили мало. Да и то не каждый месяц..

Лишь однажды, когда он работал грузчиком в громадном

"Супермаркете", открыв-шися на месте бывшего городского гастронома

"Центральный" в Полипках, он поддался натиску директора по производству "Супермаркета, Татьяны Алексеевны Волынской, сравнительно молодой еще на вид брюнетки, хотя ей было уже за тридцать пять. с боль-шим, всегда высоко поднятым и наполовину открытым бюстом. У нее было матово белое лица армянки, большой мясистый нос и всегда ярко накрашенные, пухлые, чуточку при-открытые, вложно блестевшие губы. Она принимала Олега на работу и сразу же положила на него глаз. Но Олег долго не поддпавался ее натиску. Он никогда не любил напористых женщин.. А Татьяна

Алексеевна, вдобавок ко всему, его, как женщина, совершенно не привдекала. Не его это был тип женщины. Не интересна она ему была абсллютнейше. Что есть – что нет. Все равно.. На улице встретишь – не взглянешь даже. Глаз не зацепится, не остановится, Полнейшее равнодушие..

Но она на Олега запала. А женщиной она была властной, решительной и целеустрем-ленной. Отказывать себе ни в чем не привыкла. И чтобы в голову ей не приходило – вы-полнялось обяхательно и немедленно.

Правда, она была замужем и имела двух детей: ма-льчика и девочку.

Муж у нее был русский, работал в какой-то торговой фирме.. Но ее собственное семейное положение абсолютно не влияло на ее личную и интимную внесе-мейную жизнь, которая отличалась бурностью и разнообразием. Без любовников она жить не могла и не умела. Поэтому любовники у нее были всегда и меняла она их до-вольно часто.И не особенно старалась скрывать от окружающих свое особенное пристрастие к мужскому полу. Не считала нужным скрывать. Ведь перед собакой или кошкой кто из нас постесняется ходить обнаженной? Да – никто!. Так и здесь. Это же – обслуга! Разве они – люди?!. Но на своей основной работе, в "Супермаркете", она обычно любовников не за-водила. И в

"Супермаркете" она ни с кем не трахалась. Не позволяла себе так низко опу-скаться. Искала утишителей всегда на стороне.. А с рабочими магазиина никогда особен-но и не яшкалась. Внимания им не удиляла. Поэтому всех очень и очень поразило, когда она вдруг, ни с того вроде бы ни с сего, зачастила в подсобку, где располагались рабочие грузчики. Приходила и устраивала всем разгон. Чаще всего – по пустякам.

Хотя придираться-то особенно к работе грузчиков не было никаких оснований. Грузчики работали добросовестно и старательно. Время было тяжелое. С работой в самой Москве, ее пригородах и ближайшем

Подмосковье было плохо. А есть и пить хотелось всем и почему-то каждый день. Даже безработным. А здесь, в "Супермаркете" – постоян-ная и неплохо оплачиваемая работа. Кроме того, раз в месяц каждому его работнику, при условии его нормальной, без замечаний, работы, полагался бесплатный продуктовый на-бор.. Ничего особенного и сверхъестественного, самое что ни на есть необходимое для ежедневного потребления. Мясо, колбаса, масло, рыба, сыр, кое-какие консервы, сахар, чай, растворимый кофе.. Не так много, как хотелось бы, но и не мало. Целый пакет про-дуктов. Довольно увесистый. Месяц, конечно же, на этом наборе не протянешь. Но на од-ного, на пару недель спокойно хватало. Неплохо! Очень даже неплохо! И на том, как гово-риться – спасибо! Ведь никто не заставлял хозяев "Супермаркета" тратиться на подобные подарки. Могли бы спокойненько обходиться и без этих наборов. Никто бы на них не оби-делся и претензий к ним никогда бы не предъявлял.

Но это, в принципе, была вынужденная мера со стороны хозяев.

Отчаянная попыт-ка уменьшить количество уносимых со складов магазина продуктов. Потому что уносили с собой много. Очень много. Быть в воде и при этом не замочиться – невозможно. Также невозможно быть среди продуктов и ничего не попробовать взятьс собой домой.

Особен-но невозможно для русского человека, бывшего Совестского человека. И тогда, с родных вроде предприятий и магазинов несли все, что можно. И сейчас, когда у них появился но-вые хозяева, делал он то же самое. Поэтому, трудно сказать, насколько эффективными оказалась эта идея с продуктовыми наборами на количество уносимого с собой, но на дис-циплину и работоспособность его работников влияние было несомненным. Никому не хо-телось терять дармовой подарок хозяев. Никому. И они старались по мере сил и возмож-ностей. Или делали вид, что старались. Особых нарушений трудовой и производственной дисциплины в "Супермаркете" не замечалось

Так что, особых причин для претензий и разгонов со стороны директора по произ-водства к работе своих грузчиков не могло быть в самом принципе. Но она все же прихо-дила к ним в подсобку или на место работы почти каждый день и начинала ругаться. Ру-.гаться она умела. Особенно матом. И каждое матерное слово произносило четко, смач-но, с удовольствием, чуть ли не со вкусом. Сразу было видно, что ей это нравиться. Воп-рос был только в одном – ей нравиться унижать людей бранью и матершиной, или же нравиться произносить слова матер-шины? Большинство сходилось во мнении, что здесь имеет место и то, и другое. И не так уж было очевидно, чего именно больше

– желания унизить или же – произносить матерные слова. Но все равно, видеть и осязать краси-вую женщину, ругающуюся матом, было очень и очень неприятно. Во всяком случае – для Олега. Он к этому не был приучен жизнью..

Он как-то ночью по телевизору решил посмотреть одну популярную передачу, свя-занную с народными частушками. Его сразу, когда он только прочилтал программу и уви-дел анонсы, удивило, что подобная передача, вроде бы связанная с народным творчест-вом, показывается после двенадцати ночи. Почему? Что в ней может быть такого крамоль-ного?! Не сказать, что он был любителем частушек, но посмотреть не мешало бы. Он на-строил видак и записал эту передачу.

От того, что он увидел – у него отвисла челюсть. Ча-стушки пелись, в основном, матершинные и просто похабные. И пели их культурные и ин-теллигентные на вид, красивые,обоятельны женщины. Большинство из них -представите-ли интеллигенции с одним или несколькими высшими образованиями. И больше всего удивительным было то, что произносили эти женщины грязные, похабные слова с види-мым удовольствием. Им ноавилось их произносить. Они испытывали от их произношения явное, ничем не скрываемое удовольствие. Эти, записанных Олегом несколько ночных передач, поразили его до невозможности. Он много думал и размышлял о них. Они оказа-лись для него второй "Эммануэль".

Красивое, возвышенно-утонченное женское лицо ав-тора книги – и детальнейшее описание физиологии половых актов мужчины и женщины в книге "Эммануэль". Пусть даже и не испытанное в реальности, пусть – в фантазиях, но все равно – в одной и той же женщине. Так и здесь, в этих похабных частушках, со вку-сом исполняемыми интеллигентными и красивыми преподавтельницами ВУЗОВ Москвы и других городов России, пряталась часть их женской сущности. Плохой или хорошей – это совсем уж другой вопрос. Здесь же речь об ином.. Что же все таки порой скрывается в тайниках женской души, если там основательно поковыряться? Что?.Или лучше, все-таки не будить зверя в человеке?!

Ведь зверь есть в каждом из нас. Пусть – спящий до поры, но – есть.

И вся наша жизнь – это борьба животных инстинктов и человеческого разума в на-шей душе и нашем сознании; борьба Дьявола и Бога в нашей плоти и нашей душе. И кто кого когда побеждает – тот тем и становится в реальной действительности. А мы потом удивлячяемся и поражаемся – откуда? Откуда? Откуда? Нормальный вроде раньше был человек, а теперь… Нормальный?! Так ли?!…

Однако здесь и не пытались скрыть зверя. Здесь его демонстрировали. Громко, яр-ко, эмоционально. И трудно трудно определить, явно это она делала намеренно, напоказ или же – самопроизвольно, не замечая того. Как одержимые, ведомые одной лишь идеей, живут ради этой идеи, не замечая ничего вокруг. А идея у этой женщины была. Не новая, правда, не оригинальная, не животрепещущая, но всепоглощающая и очень болезненная для самолюбивой, преуспевающей, знающей свою цену женщины. Идея простая – заполу-чить себе нового любовника. Заполучить – и все тут. Что ж бывает, бывает.

И не так уж редко. Житейская история. Женщине-начальнику понадобился новый любовник и претен-дентом на эту почетную должность стал неожиданно для всех их молодой коллега, быв-ший инженер-теплотехник и новоиспеченный экономист, а ныне – грузчик по разным работам Олег

Прохоров..

…Дейтвительно, выбор женщины всегда непредсказуем. Ибо, как говорится в Библии, в "Первом послании святого апостола Павла, глава 7, стих 4.:

"Жена не властна нпд своим телом, но муж…". И если муж по каким-то своим причинам не удовлетворяет или не уст-раивает свою жену, то жена идет на зов своего тела. А тело ее потянулось к Олегу. Олег понравился Татьяне Алексеевне. Она буквально запала на него и не могла, да и не хотела себя сдерживать. Она не привыкла себе отказывать ни в чем. Она не была приучена сдер-живаться. Она повиновалась зову своей плоти.

Самое поразительное здесь заключалось в том, что ходить к грузчикам Татьяна Алексеевна начала не сразу после оформления Олега на работу, а где-то месяца через пол-отора, не раньше. Для чего она выдерживала такую паузу – трудно сказать. Может, она сразу, при его приеме на работу и не обратила на него внимания, как на мужчину, а смот-рела на него тогда лишь, как на грузчика разных работ. Или же здесь кроется что-то иное, не слишком нам понятное?. Ведь психология женской души – это абсолютно непознанная и практически совсем непознаваемая Вселенная для логики мужского ума. Как говорится -

"Тайна сия велика есть!" Верно очень сказано. Только вот не помнится

– кем и где ска-зано! А так ли это важно? Здесь важно другое. Важно то,что где-то через пару недель пос-ле своего первого при Олеге разгромного визита Татьяны Алексеевны в подсобку груз-чиков, она решила прекратить открытую психологическую обработку бригады грузчиков и перешла в решительное наступление для достижения своей конечной цели – приобре-тению нового любовника. Ей было уже невтерпеж. Она жаждала результата…

В одно свое очередное посещение подсдбки грузчиков, после мощной залповой об-работки всех присутствующих непристойной бранью, она вдруг стихла и, небрежно держа длинными тонкими, тщательно ухоженными пальцами откинутой руки импортную, тоже длинную, коричневатую, как карандаш, сигарету, коротко бросила:

– Олег, вы, кажется, в электронике разбираетесь?

– Да, – сказал Олег, недоуменно глядя на нее.

– У меня что-то телефон забарахлил, – испытывающее глянула

Татьяна Алексеевна на Олега, – То включается, то нет.. Не посмотрите?

– Как скажете, – пожал плечами Олег, -Отчего бы не посмотреть?

– Тогда приходите ко мне в кабинет минут через пятнадцать, – она раскрыла паль-цы и демонстративно обронила сигарету на пол, наступила на нее изящныой, ярко белой туфклькой на высочайшем, не менее 15-ти сантиметров, каблуке-шпилькой и повернула не-сколько раз, как бы втирая окурок в пол, – Я буду вас там ждать, – И, усмехнувшись, до- бавила – Не забудьте, пожалуйста. Я этого не люблю..-:

Она повернулась и не спеша направилась к двери, вызывающе покачивая налиты-ми бедрами, обтянутыми светлыми, какого-то пастельно кремового цвета, сверхмодными джинсами. И Олег сразу понял, для чего она его приглашает к себе. Баба танк. Не отвер тишься, не убежишь.. Ну, ладно, ладно! Еще посмотрим – кто кого….

Телефон у нее действительно не работал. Так что на подставу не было вроде похо-же. Олег разобрал корпус, посмотрел, подумал, покумекал и неисправность обнаружил. А дальше все было уже делом техники и его личного мастерства. Так что возился он не дол-го. И телефон вновь заработал…

Пока Олег возился с телефоном, Татьяна Алексеевна стояла у окна, опершись бед-рами о подокнник, курила и наблюдала за Олегом.

Наблидала пристально, внимательно, каким-то оценивающе изучающим взглвдом. В глубине ее черных, слегка прищуренных и умело подкрашенных глаз вспыхивали плотоядные огоньки жадного и уже совсем не скрываемого сексуального к Олегу интереса. Она смотрела на Олега неотрывным, туман-но хмельным от предвкушения предстоящего праздника ее плоти, взглядом и нетерпеливо облизывала губы влажно розовым языком, судорожно вздыхая и еле переводя от нетерпе-ния свое дыхание. И надо было быть круглым идиотом, чтобы ничего в данной ситуации не понять. Яснее ясного – баба поплыла. Еще чуть-чуть – и сама уже кинется на мужика..

Олег достал носовой платок из кармана брюк, тщательно вытер руки, аккуратно свернул платок, спрятал его обратно в карман, глянул на

Татьяну Алексеевну и шагнул к ней. Она тоже глянула на Олега, глянула выжидательно и испуганно радостно, затем от-толкнулась от подоконника и тоже шагнула к нему. Олег обнял ее и прижался к ее губам. Она глухо вскрикнула и обвила его шею руками. Поцелуй у них был долгий и настоящий сексуальный. Их губы, язык, их дыхание, смешиваличь у них во рту, стараясь проникнуть друг в друга как можно дальше и слиться воедино. Татьяна Алексеевна постанывала от на-слаждения и старалась прижаться к Олегу, как можно плотнее. Но

Олег внезапно отстра-нил ее от себы, положил ладни обеих рук ей на плечи и слегка надавил на них. Она поняла все сразу и опустилась перед ним на колени. Она расстегнула молнию на его брюках, засу-нула руку в открывшуюся ширинку, пошарила там и вынула его уже вставший член. С членом она работала умело. Чувствовался опыт. Но Олег не стал в их эту первую интим-ную встречу ограничиваться лишь одним минетом. Он вынул член изо рта Татьяны Алек-сеевны, поднял ее с колен, повернул к себе спиной и наклонил к ее рабочему столу.. Она знала свое дело. Она расстегнула молнию на своих роскошных джинсах, спустила их вместе с трусиками на ноги и легла грудью на стол, прогнув в талии спину и выпятив вверх попу. Олег взялся руками за ее полные, округлые бедра и одним махм вогнал член во влагалище. Она сладостно охнула и подалась задом к нему навстречу…

Так началась их связь. Насильственная, навязанная Олегу и оттого

– принудитель-ная и, в какой-то степени, даже противоестественная.

Ведь один участник этой сексульной пары не любил другого. Если не сказать чего-то более определенного Но в любви нельзя долго притворяться. Правда всегда выберется наружу, как ее не скрывай.

Ведь секс – это больше чувство, чем физиология. В начале любой случайной сексуальной связи между мужчиной и женщиной срабатывает эффект новизны. Он пересиливает все! Включая даже отрицательные эмоции от психического или физиякеского неприятия друг друга. Ведь но-вый партнер – это новые ощущения, новые впечатления, новая, в чем-то техника и тех-нология секса. Хотя здесь опытных партнеров трудно чем удивить. Поэтому секс на кро-вати, в принципе, мало чем отличается от секса под кроватью или, к примеру, от секса в закрытом шкафу. Физиологи секса во всех этих случаях одна и та же. Психология

– да, ме-няется. Психологическое отношение к данной форме сексуальных действий с партнером может меняться и конечно же – меняется. в некоторых своих пределах. От полного непри-ятия до величайшего восторга. И то лишь от ощущения новизны, необычности свершае-мого Естественно, что секс на кровати по степени удобства совершенно не похож на секс под кроватью Но некоторых людей, особенно молодых, горячих и нетерпеливых, именно это неудобчтво и привлекает, потому что придает необычность сексуальной ситу-ации, а значит – приносит новые, ранее не испытанные, а потому и привлекательные, се-ксуальные ощущения. Пока молоды – отчего бы и не попробовать?! Что, нас убудет от этого?! Чем черт не шутит, а вдруг

– понравиться? А не понравиться – не будем больше.

То есть, получается, что физиология практически прежняя, а ощущения – разные. Правда., и этого хватит не надолго. Хорошо – если на раз Сегодня вам необычность секса под кроватью приносит яркий и незабываемый оргазм, а завтра, повторение этого же дей-ствия отзовется ноющей болью в пояснице и в рацарапанных коленях., и совсем не дает возможности заниматься сексом, тем более – получить от него удовольствие. Так что же,. не искать новизны и разнообразия в сексуальных отношениях между мужчиной и женщи-ной? Как хотите, это ваше личное дело. Только вот есть одна известная истина, от которой никуда не денешься. Она, эта истина говрит о том, что, если вас потянуло на новизну, зна-чит, наступил кризис в ваших сексуальных отношениях друг с другом, значит – готовьтесь к расставанию. И чего бы вы в сексе теперь не предпринимали – ничего уже вас не спасет.

Конец близок. А свими, так называемыми, поисками новизны вы только затягиваете аго-нию. И доводите ситуацию до настоящего абсурда. Не лучше ли прекратить издевательст-во друг нал другом и просто-напросто расстаться, а? Вы подумайте, пожалуйста, над этим моим предложением….

Кроме того, надо учесть то немаловажное обстоятельство, что у

Олега долгое вре-мя не было женщины. И он, просто-напросто, соскучился по теплу женского тела, лежа-щеего рядом с ним; по запаху возбужденной от его присутствия женщины; по лихорадоч-ному стуку ее сердца, вплотную приблизившегося к его собственному сердцу; по мягкой упругости ее кожи на груди, на животе, на бедраз, на спине, вздрагивающей под его ладо-нями при ласках; по ее ответным ласкам, по ее объятиям, вздохам, крикам, стонам при сексе, по судорожному трепету ее тела при оргазмах, по самым элементарным человечес-ким ощущениям секса с живой, реальной женщиной, а не с воображаемым каким-то партнером в его мечтах и фантазиях во время его занятий онанизмом при просмотрах порнофильмов..Поэтому на контакт с

Татьяной Алексеевной он пошел без особого напря-га и даже с неко-торым психологичесим, чисто мужским удовлетворением:

– Надо же, такая баба, да еще моя начальница – а я ее трахаю!

Вот именно – трахаю! Не трахаемся вместе, не она его трахает, а он – ее! Типичней-ший пример тупого, мужского самодовольства. Как буд-то во всем этом есть хоть капля его личной заслуги. Как буд-то это не она его затащила к себе в постель, как только что купленную сексуальную игрушку, а он ее – завоевал. Ну, да бог с ним!

Изголодался все-таки парень по женской ласке и не будем его за то судить. А какие мысли у него в голове – кто знает. Их, этих мыслей, не видно и не слышно. И не будем о них говорить. Пусть сам себя тешит своими иллюзиями. Пусть самоудовлетворяется. Пусть. Жизнь и так не слишком ласкова к нему.

На работе они трахнулись еще только раз. Естественно, что по инициативе Татьяны Алексеевны. Потом они стали встречаться у него, на квартире Олега, после работы. И опять же – по инициативе Татьяны

Алексеевны. Получается,. что инициатива в их сексу-альных отношениях пренадлежала только и только Татьяне Аалексеевне. То есть – жен-щине. А где же тогда – мужчина?! А мужчина просто выполняет желания женщины. Ее желания, а не свои. Не странно ли?! Очень даже странно. Очень. Но… если разобраться, ничего особенного или странного здесь нет. В жизни этих, просто так, от нечего де-лать и от жизненной скуки трахающихся мужчин и женщин бывает всякое.. Ведь их ни-чего не свя-зывеь вместе, кроме постели для трахания. Постель, в фигуральном, конеч-но, смысле – это единственное, что их связывает, что их соединяет. Ничего другого, со-вместного в их жизни

– нет. И не может появиться. Ибо они – чужие друг для друга люди.

Абсолютно чужие. И абсолютно несовместимые друг с другом. Тогда – что? Да ничего!.Жизнь сама укажет конец. Жизнь – штука мудрая.

Гораздо мудрее нас. дура-ков. Ничего в ней не понимающих. А Жизнь здесь выполняет желания Женщины. А что хочет и что желает Женщина

– не знает даже сам Бог.Ибо этого не знает никто. Даже са-ма Женщина.

Тогда, может – Дьявол? Он-то знает все о Женщине….

Встречались они на квартире у Олега не часто. Всего два-три раза в неделю. И надо отдать должное, Татьяна Алексеевна никогда не нагрянывала к нему неожиданно. Всегда предупреждала заранее. И приезжала всегда не пустая. Привозила с собой бутылку фран-цузского коньяка, "Наполеон", "Мартель" или "Камю", или же бутылку американского или шотландского виски, или же бутылку мексиканской

"Текиллы". А к бутылке – катал-ку хорошей сырокопченой колбасы, упаковку соленой рыбки и пару-тройку каких-нибудь заморских деликатесов. в виде полуфабрикатов для быстрого приготвления. Ведь она приезжала сюда только лишь с одной, четко определенной целью – потрахаться. Поэтому понапрасно тратить время на стояние у плиты она не собиралась. Так, 15-20 минут – не больше. Потом немного посидеть за столом, выпить, закусить – и в постель. И то, пить она почти не пила. Так, чуть-чуть, рюмочку небольшую. И ее можно было понять.

Ведь она была за рулем. Она всегда приезжала на машине, на темновишневой "Вольве". И за рулем сидела сама. Поэтому вся выпивка оставалась Олегу. Но Олег обычно ограничивался од-ной-двумя стопками спиртного. И ему вполне хватало, чтобы немного расслабиться и поднять себе настроение. Хотя настроение, в общем-то, у него от ее приездов не порти-лось. Секс с ней у него не вызывал неприятных ощущений.. А поначалу, вообще, он тра-хался с ней с большим удовольствием. Партнершей она оказалась неплохой. Опыт в сеске у нее чувствовался преличный. Она могла практически все и с удовольствием шла на все известные виды секса. Не возражала против анального секса, с удовольствием занималась аральным, охотно практиковала комбинации различных видов секса с применением фал-лоимитаторов или вибраторов, которые она всегда привозила с собой. Чувствовалось, что секс она любила.И секса ей всегда требовалось много. Так что Олегу приходилось рабо-тать с ней на полную мощность. Одним разом с ней не разделаешься. И за пару часов, что они проводили в постели, она заставляла Олега кончать по три-четыре раза, не меньше. Она бы, в принципе, не возражала и против большего, но надо было возвращаться домой И когда она однажды приехала к нему в выходной, на целых полдня, то заставила Олега кончить аж шесть раз.подряд. Никогда за всю свою жизнь он таких подвигов не совершал. Даже в молодости, с

Юлией. Им тогда спокойно хватало и двух-трех раз за ночь. Но что-бы

– ше-е-е-сть! Никогд! Не было в том надобности. Им и так хватало друг друга. Они нужны были друг дргу и без секса.. Ведь они любили друг друга. А здесь нужен был толь-ко секс, здесь работала только голая физиология. Но тогда секс начинает превращаеться в наркотик А наркотика всегда – мало…

Связь их продолжалась сравнительно долго – свыше полугода. До самого конца работы Олега в "Супермаркете". И в последние месяцы эта связь стала тяготить Олега. Действительно, в любви долго притворяться невозможно. И Олега стало раздражать в Та-тьяне

Алексеевне буквально все. Эта ее постоянная сексуальная ненасытность и готов-ность трахаться где угодно, сколько угодно и как угодно, лишь бы только – трахаться; особенно эти ее претензии к так называемой современной изысканности в сексе, к тому самому, новомодному и очень популярному в последнее время в высших женских кругах сексу в позиции 69 или 96, а вкуса и запаха ее возбужденных гениталийпеть он просто не переваривал, и ничего с собой поделать не мог; и эта ее манера носить кофточки с глубочайшим декольте, открыто демонстрируя свои пышные и всегда еле прикрытые груди; и эти ее всегдашние сверхмодные и сверхобтягивающие джинсы, рельефно об-рисовывающие ее далеко не девичьи формы; эта ее привычка к большому количеству обязательно крупных ювелирных украшений :громадныетяжелые серьги, громадные перс-тни на нескольких сразу пальцах, громаднвя брошь на груди, да еще браслеты на руках и ногах; ее привычка к обильной косметике на лице и губах и большому количеству выливаемой на себя дорогой парфюмерии; ее манера курить, кокетливо отставив длин-ные пальцы с ярким маникюром на ногтях..

Короче, эффект новизны и долгого сексу-ального воздержания у Олега прошли. А чувств к Татьяне Алексеевне, как к женщи-не, у него не было никаких, кроме элементарнейшего безразличия и абсолютнейшего к ней равнодушия

Что же касается Татьяны Алексеевны, виновницы этой сексульной связи, то с ней дело – посложней. Ведь у нее был свой интерес к

Олегу. Ведь это она его себе выбрала. И выбрала для секса. Он стал ее любовником. И любовником по ее личному выбору. А лю-бовников женщины просто так, от нечего делать, не бросают. Любовников женщины оста-вляяют лишь тогда, когда они им надодают. И не терпят, когда их любовники бросают. Это уже – вызов, обида. И обида – кровная..

Поэтому сказать прямо Татьяне Алексеевне о приближающейся необходимости пре-кращения их сексуальных отношений, Олег не иог. Не поворачивался язык. Не хватало ду-ха. Не простое это оказывается дело – сказать женщине о том, что она надоела, что ей не стоит больше сюда приходить. Сказать женщине, котрая ничего тебе, в принципе, плохого в жизни не сделала. Так за что же ее тогда от себя прогонять?! За то, что ты ее не любишь? Да и она тебя, если уж разбираться, тоже не любит. Но она помогла тебе скоротать одино-чество и получить свою долю наслаждения от секса с ней. Нельзя быть непорядочным к женщине, котрую сам же и трахаешь. Стыдно! Это выглядит не по людски, по скотски как-то. Пусть она тебя не любит,пусть, но относится ведь она к тебе – хорошо. Нормально она к тебе относится. Как к своему. Она тебе даже должность в управлении

"Супермарке-та" присмотрела – экономист по договорным обязательствам.. Должность – вполне со-лидная, зарплата – приличная, а в перспективе можно стать и Главным экономистом фир-мы. Если постараться, конечно. Женщины всегда двигают вверх своих любовников, если они – нормальные.. Вспомни "Милого друга" Мопосана..И как сказать ей при всем этом о прекращении их отношений?! Как?! Не получится ни за что! Это ведь тоже самое, что в лицо ей плюнуть!.

Так плюнуть, ни с того, ни с сего, от нечего делать, от скуки, взять да – плюнуть. Не-е-е-т! Ни за что-о-о-о!

Однако, так продолжаться долго не могло. Ведь сколько веревочки не виться, ко-нец-то ее все-таки будет. Трудно сказать, догадывалась ли Татьяна Алексеевна о назрева-ющем конце их отношений. Если и догадывалась, то вида не подавала. Она ведь тоже не любила. Они были друг для друга самыми обыкновеннейшими любовниками. И ничем другим…А любовников больше интересует работа их половых органов.

Собственных по-ловых органов и половых органов партнеров.. Все остальное, касаещееся их реальной жизни, жизни вне их сексуальных контактов, их не интересовало и не волновало. Но Олег не догадывался о подлинном отношении Татьяны Алексеевны к собственной персоне. И потому – переживал. И когда появилась возможность уйти в фирму братьев -близнецов, он согласился без промедления. Это была как раз та самая соломинка, за которую хвата-ются утопающие. Соломинка оказалась неплохим бревнышком и вытянула Олега из под-собок

"Супермаркета" на божий свеь Он подал заявление об уходе и быстренько рассчи-тался. Его не стали задеорживать на две недели для отработки и отпустили сразу. Татьяна Алексеевна в эти дни находилась в зарубежной еомпндировке и на события с расчетом Олега повлиять не смогла. А желающих попасть на работу в "Супермаркет" в то время было предостаточно. Даже – сверх того…

Больше Татьяну Алексеевну Олег не видел никогда. Пути их разошлись. И она оказадась женщиной гордой и ни разу послк ухода

Олега из "Супермаркета" ему не поз-вонила. То ли действительно была гордой, то ли уже успела охладеть к своему новому лю-бовнику и он стал ей просто не нужен. Ведь никто из ее прежних любовников больше года у нее не задерживался. Средний срок ее любовных взаимоотношений с мужчинами длился от полугода до года. Дальше она теряла к ним интерес. И заводила нового. И здесь, пови-димому, уход Олега ничего уже не решал. Как бы-то ни было, но Татьяна Алексеевна пос-ле своего возвращения из зарубежа Олегу не позвонила..Почему – никто не знает и не узнает никогда. Олег ждал этого звонка и боялся его. Но хвонка не последовало. А даль-нейшие события в жизни Олега отодвинули историю их взаимоотношений куда-то далеко на задний план его новой жизни.

И эта его новая жизнь погнала его теперь в верховья Волги, в старинный русский город Кострому… В город, в котором он никогда не был и в котором будет занят делом, не слишком для себя приятным, но зато неплохо оплачиваемом. И думать ему об этом пред-стоящем деле почему-то совершенно не хотелось. Зачем? Для чего? Вот приеду, посмот-рю, тогда и буду думать. Как говориться в Библии: будет день

– и будет пища. Весь во-прос – какая это будет пиша? И никогда в жизни он не жил по этому принципу. Он всег-да планировал и прикидывал свое будущее, свой завтрашний день. А этот широко из-вестный библейский принцип он считал принципом лодырей, лентяев и прочих безот-ветственных лиц, для него не существовал и был не приемлем ни при каких обстоя-тельствах. Олег всегда старался жить на перспективу. И всегда старался планировать свои действия. На будущее .Всегда. Но не теперь. Теперь же его собственная жизнь от него совершенно не зависела А от кого она теперь зависела или от чего – он и пред-ставления не имел. Ни-ка-кого. Это его и пугало, и раздражало, и – бесило.. И вызы-вало сильнейшее желание взорваться и разнести весь этот окружающий его и став-ший вдруг таким чужим и враждебным мир на самые мелкие кусочки

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ

КНИГА ВТОРАЯ

LEAP IN THE DARK

(ПРЫЖОК В БЕЗДНУ)

"Прыжок в бездну обладает несо- мненное преимущество перед лю- бым другим прыжком. Бездна не имеет дна, поэтому нет опаснос- ти разбиться.".

Фраза с некоторой долей иронии

"Человек несчастен постольку, поскольку сам в этом убежден"

Народная мудрость.

"Я в ночь шагнул,

Раскрывши настежь двери.

Я в ночь шагнул,

Не зная во что верить.

Я в ночь шагнул -

В мир зыбкий и непрочный.

Я в ночь шагнул,

Видать, дошел до точки"

Стихи неизвестного поэта.

ЧАСТЬ 1-я

ЛЮБОВЬ, КАК ВЫСШАЯ ЦЕННОСТЬ

ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО БЫТИЯ

.

"

Если бы Любви между мужчиной и женщиной на свете в действительности не существовало, то ее следовало бы выдумать, чтобы хоть как-то очело- вечить и одухотворить примитивную физиоло- гию полового акта между мужчиной и женщиной"

Фраза, не лишенная некого своего смысла

В Костроме Олега ждали. Когда он вышел на перрон, их вокзального репродуктора раздался металлический голос:

– Внимание! Внимание! Приехавшего из Москвы Олега Юрьевича

Жукова, ждут на привокзальной площади. Машина ГАЗ 69, армейского типа, зеленая, номер МОК 35-72-14 стоит на вокзальной автомобильной стоянке..

Машину Олег увидел сразу. Около машины, прислонившись к дверце, стоял невы-сокий плотный парень лет тридцати в армейской камуфляжной куртке, таких же армей-ских брюках, заправленных в высокие армейские ботинки на толстой рифленой подошве. Таких тогда много продавали с армейских складов, как барахло, как ненужное и беспо-лезное для

Российской армии военное имущество. Продавали не только обмундирование, продавали все подряд..От армейского продовольствия до армейской военной техники, включая даже недвижимость в виде военных поселков и городков, заселенных семьями военнослужащих.

Деньги любой ценой – вот лозунг тогдашних армейских начальников.

Любой ценой и в любом количестве. А продать – продадим, и продадим, что угодно. От родной матери до атомной бомбы. Ты только плати. И желательно – зелененькими. И про-давали, продавали, продавали. Армия превратилась в громаднейший, во всю страну веще-вой рынок, где торговали все, от рядового до генерала. Можно было купить практически за бесценок новейшие образцы военной техники, еще не использованной, прямо со скла-дов; боеприпасы, ракетные комплексы,

БМП, танки, вертолеты, военные секреты и даже солдат продавали чеченским боевикам за бутылку паленой водки или дозу "анаши", ког-гда голова болела с похмелье или ломка начиналась из-за отсутствия наркотиков. Такой морально-патриотической и морально-этической деградации своих вооруженных сил Рос-сия не знала за всю тысячелетнюю непростую свою историю.

Бывшую армейскую форму в большом количестве закупили по дешевке братья для работников своей фирмы. Закупили новенькую, прямо со стратегических складов, в завод-ской упаковке. И снабжали ей руководящих своих руководящих работников на производ-ственных объектах, в основном. мастеровой и прорабский состав. У Олега тоже был такой комплект. Но он его оставил дома. Он не любил ездить с вещами. И все оставил на потом, когда будет полная ясность с его личным обустройством. Где он будет жить? Как будет жить?, С кем будет жить? Каковы будут условия для жизни?, Где ему придется спать?

Бу-дет ли у него, как у начальника, отдельная комната? Где придется умываться и мыться? Где и какой будет туалет? Ну и все, тому подобное, что, в принципе определяет, так назы-ваемую, культуру жизни в командировке и на что в нашей стране на производственных объектах новостроек никогда не обращали внимания. Не считали нужным.

Не считали важным.

Олег подошел к парню около машины, поздоровался и спросил:…

– Вы Жукова из Москвы ждете?.

– Да, – ответил тот, бросив сигарету на землю

– Я – Жуков, Олег Юрьевич, направлен к вам начальником объекта,

– сказал Олег и протянул ему руку. Мужчина протянул Олегу свою и тоже представился:

– Потапов Сергей Григорьевич. Прораб участка. Тоже Москвич. Вы – один?

– Один, конечно же, – усмехнулся Олег, – кого еще мне с собой брать? Вроде неко-го. Если только секретаршу молоденькую. Но, думаю, пока обойдемся без нее, – и доба-вил вопросом, – Далеко ехать?

– Да нет, – проговорил парень, – с полчаса на машине. Не больше.

Если по Гали-ческому шоссе. А потом свернем налево под красный кирпич и еще минут пятнадцать по бетонке. Кстати, вполне приличная бетонка. Сохранилась неплохо с советских времен. Для оборонки тогда делать умели.

Они сели в машину. Сергей Григорьевич включил мотор, привычно оглянулся на-зад для проверки дороги и тронул с места. Машина развернулась, выехала на дорогу, иду-щую вдоль здания вокзала и понеслась вперед.

Дорога была пустынна. Встречные машины попадались редко. И стрелка спидомет-ра начала ползти вверх. 60, 7:0, 80 километров в час, а стрелка все продолжала подни-маться.. Олег закурил, выпустил струю дыма вверх и спросил:

– Куда летишь? Есть причины?

Сергей сбросил газ и пожал плечами:

– Да нет. Просто так. Привычка. Шоссе-то пустое. Чего телиться-то?

– А это шоссе что, прямо в город Галич идет? – спросил Олег.

– Да, в Галич. Чудный городишко! – ответил Сергей, глядя на дорогу, – Старый-престарый. Как из детской сказки. Почти весь деревянный. С резными наличниками и иг-рушечными, тоже резными, крылечками. Прямо – загляденье, а не город. Я вот только од-ного не понимаю, чего это наши киношники в нем ничего не снимают? Ведь город-то сам – сплошная декорация для старинных фильмов.

– Не знаю, – машинально ответил Олег, занятый своими, неожиданно пришедшими в голову мыслями. Вспомнилась школа. Десятый класс. И новенькая девушка в их классе. Звали ее Алла, а фамилия была -

Галич. Фамилия нерусская, сербская. Отец ее был сыном одного известного интернационалиста, героя Гражданской войны, красного командира, кавалера двух орденов Красного Знамени, Галича Лайко, расстрелянного затем во время репрессий печально известных тридцатых годов.

Странной, все-таки, была тогда эта их страна, называвшаяся

Советским Союзом! Очень странная. Точнее – ее граждане. Странные и малопонятные даже сейчас, когда мно-гое, вроде бы стало известно.

Особенно Олегу. Он интересовался историей Гражданской войны, собирал, по мере возможности, соответствующую литературу. Ее много вышло в 60-е годы. Но тиражи были разовые и небольшие.. Но кое что

Олег все-таки имел. Он лю-бил копаться в развалах букинистических магазинов, часто бывал в "Доме военной кни-ги" на Садовом, копался в кипах списанной литературой в институтской и заводской биб-лиотек и кое что нужное для себя находил.. У него были биографии почти всех известных полководцев Гражданской войны. И Тухачевского, и Блюхера, и Корка, и Якира, и Убо-ревича, и Шорина, и Эйдемана, и Жлобы, и

Гарькавого, и Дыбенко, и Федько, и Прима-кова, и Василенко, и Гая, и

Грязного, и Вострецова, и Сокольникова, и Викторова, и мно-гих, многих других, почти всех, о ком успели написать после двадцатого съезда КПСС, в годы политической оттепели 60-ых годов, которые потом войдут в историю СССР, как самые светлые годы Советской власти..

У него была даже двухтомная "История Гражданской войны в СССР", фундамен-тальный труд группы Советских ученых, изданный ограниченным тиражом в начале 80-х годов Чтобы записаться на эту книгу, Олег простоял в очереди в "Доме военной книги" на Садовом чуть ли не четыре часа. Столько оказалось желающих ознакомиться с подлинной

Историей Гражданской войны в нашей стране. Ведь это было. первое подобное издание за шестьдесят лет после ее окончания. До 80-ых годов не издавалось практически ничего. Та-ак, лишь кое чего из официального. с целыми пластами белых пятнен о прошедших собы-тиях и о их тогдашних руководителях и организаторах

И,. как выяснилось потом. это академическое издание оказалось не только первым, но и последним на ближайшие десятилетия.. Слишком много противников было у та-кой книги среди высших руководителей страны. Слишком много. Страннейший парадокс в истории нашей Родины.

Государство. которое появилось на земле в результате крово-пролитнейшей Гражданской войны, вспыхнувшей на территории бывшей царской России после Октябрьской революции, не имело собственной истории этой войны. А не имела потому, что. правда о ней, как таковая, оказалась – мало кому была нужна. Слишком уж неприглядный у нее почему-то был вид. Неприглядной с точки зрения нынешних руково-дителей страны. Не те люди выходили на первые роли прошедших событий. Не те, что нужно, не те, кого принято было с официальной точки зрения считать Героями. А дей-ствиительные Герои

Гражданской войны и Октябрьской революции оказались людьми, которые были уничтожены в 20-30-е годы, в годы великих политических репрессий. Поэ-тому… Не надо народу этой новой правды. Не надо.

Крамольные мысли могут придти в неподготовленные головы простых людей. Сложившаяся десятилетиями ложь и мифы для них гораздо удобнее. Да и гораздо красочнее. Эта ложь и эти мифы давно уже стали настоящей правдой о тех событиях вошедшей в кровь и плоть народа. И не стоит его бу-доражить сомнениями. Право, не стоит. Чревато..

И в начале 80-х годов успели издать только этот двухтомник и еще

– однотомную "Энциклопедию Гражданской войны в СССР". И все. И больше – ни одной книги. Ни од-ного исторического труда. Только лишь при Горбачеве в журнале "Огонек", когда его Главным редактором стал поэт.Виталий Коротич, появилось множество новейших пу-бликаций по

Истории СССР, начиная с 17-го года. Вышли также книги Волкогонова,

Ме-дведева, Ципко о Сталине, и Троцком. Это было уже что-то!. И, наконец, появился роман Анатолия Рыбакова "Дети Арбата". Успех его среди молодежной части населения страны был ошеломляющий. Читали его все и везде. Даже на работе.. Давали друг другу на ночь. Иногда даже

– за деньги.

Однако, известное, совершенно еще не значит – понятно. Скорее – наоборот Отто-го, что стало известно, стало еще более непонятным и страшным.. Ладно еще – Гражданс-кая война, когда отец шел против сына, а брат против брата. Здесь вроде бы понятно все. Или почти все. У Гражданской войны есть своя, пусть жуткая, пусть бесчеловечная, но все же хоть какая-то логика. В Гражданской войне не бывает правых и не правых.. Там есть только победители и побежденные. И победители, естественно, всегда и во всем правы. Но это – в Гражданскую войну. Ладно. А в мирное время?! В годы ударного стро-ительства нового, прогрессивного, Социалистического общества?!

Ведь. в те страшные годы массовых репрессий происходило тоже самое.

Дети, матери и отцы отрекались друг от друга, доносили друг на друга, предавали и проклинали друг друга, меняли свои фа-милии из-за того, что кто-то из их близких вдруг стал врагом народа. Все тогда бро-сали на алтарь светлого будущего своей любимой Родины. Даже своих родных и близ-ких. Не хотели быть теми самыми пресловутыми

"ЧСЕИР"-ами, то есть, членами семьи изменников Родины, Не хотели и не желали, потому что для таких людей все дороги в бу-дущее были закрыты. И получалось так, что общество всеобщей гармонии и всеобщей справедливости строилось на костях миллионов своих соотечественников. Как будто не знали, не понимали наипростейшей истины человеческого бытия, говорящей о том, что на костях, да на чужой беде счастья не построишь. Ни самому себе. Ни государству, в ко-тором тебе пришлось родиться и жить..

И сын легендарного красного командира, комкора по званию, занимавшего в те го-ды пост заместителя командующего Московским военным округом, еще более легендар-ного, чем он, полководца

Гражданской войны, кавалера 4-х орденов Красного Знамени, а таких в стране было всего лишь 10-ть человек, (Блюхер, Вострецов, Фабрициус,

Федько, Каменев, Котовский, Уборевич, Хаханьян, Куйбышев, Хорун) и имя каждого из них прос-то гремело тогда на просторах страны,

Куйбышева Н.В, брата известного политического деятеля большевиков

Валериана Владимировича Куйбышева; мальчишка комсомолец, живущий в знаменитом "Доме на набережной" вместе с другими семьями высшего пар-тийного и военного руководства страны, и учившегося в знаменитой

"кремлевской спец-школе", на общем комсомольском собрании школы в присутствии представителей горко-ма партии и горкома комсомола публично отрекается от своих родителей, проклинает их, как врагов народа, и под бурные аплодисменты всех присутствующих просит разрешения принять себе фамилию Советский. И комсомольцы школы ему разрешают. И теперь он не какой-то там Андрей Галич, а Андрей

Советский. И отчество у него теперь не от имени отца его, врага народа Лайко Галича, а от имени "отца всех времен и народов", самого

Иосифа Сталина. Теперь он Андрей Иосифович Советский.

С позиции сегодняшних дней все это, происходящее тогда с народом страны в зло-счастные 30-е годы, кажется невероятнейшим абсурдом, своеобразным "бредом сивой ко-былы". И это действительно так с точки зрения общечеловеческой морали и христианских этических ценностей.

Сын обязан почитать родителей своих, давших ему жизнь. Как и ро-дители обязаны заботиться о детях своих, которых они произвели на свет. Именно так, а не как-то по другому. Иначе все человеческое в нас, накопленное тысячелетиями челове-ческой цивилизации, рухнет в одночасье и исчезнет навсегда. Но это же все было, было и еще раз было. Было с нашей страной, с нашими дедами и бабушками, с нашими отцами и матерями. И забывать об этом мы просто не имеем права. Не дано нам такого права, если мы еще хотим считать себя русскими.

Отказавшись от своих родителей, дед Аллы получил право на дальнейшее свое суще-ствование в качестве полнокровного члена общества страны Советов, строящей светлое будущее для всего человечества. Правда, уже в другом районе Москвы, и не в отдельной квартире, а.в комнате в коммуналке.и, конечно же – в другой уже школе. В 1938 году он закончил школу на одни пятерки и с похвальной грамотой (медалей тогда еще не было) и получил от горкома Комсомола путевку в Военно-артиллерийское училище. Закончил он училище весной

1941 года и сразу – на фронт, в самое пекло. Откуда он уже не вернулся. Пропал где-то без вести в 1942 году. Остались после него жена с сыном, родившемся в 1940 году. Это был отец Аллы. Фамилию свою он вернул только после двадцатого съезда партии, когда в конце

50-х реабилитировали его деда. Будущий отец Аллы учился тогда в

Военном политическом училище. Так что Алла родилась уже в семье

Галичей, а не в се-мье Советских. Все вновь вернулось на "круги своя". Справедливость вроде бы востор-жествовала. Только кому это все теперь было нужно, если сама правнучка прославленного красного командира имеет о нем лишь самые смутные представления, а Олег о нем узнал уже из своих исторических источников?..

Когда Алла появилась в их классе, Олег влюбился в нее сразу, с первого на нее взгляда, только лишь взглянув на нее. Девушка была очень красивая. Во всяком случае, для него, для Олега..

Действительно, трудно быть объективным при взгляде на девушку, к которой ты неравнодушен. Неравнодушен до дрожи в коленях, до сумасшедшего стука сердца, отдающегося почему-то гулкими ударами в ушах, до предательского жара на ще-ках, и противной влажности на ладонях. Трудно. Невозможно.. И когда он смотрел на нее, он не видел ничего, кроме ее громаднейших, чуть ли не в пол лица, темно серых, почти черных, без блеска, завораживающих и почему-то всегда неулыбчивых глаз, спрятанных за частоколом густых и длиннющих, с загнутыми вверх кончиками ресницами. Девушка была совершенно непохожая на других девчат школы И лицо у нее было необычное, уд-линенным, матово смуглое, как будто бы слегка затененное, истинное лицо настоящей южанки с большим подвижным ртом, пухлыми, ярко красными, всегда влажно блестев-шими чувственными губами, призывно выпяченными вперед, которые всегда хотелось це-ловать.

Причем, целовать не жадно, страстно, с силой втягивая их в себя, а нежно, береж-но, ласково, лишь чуточку касаясь их трепетной поверхности своими губами, ощущая их ответную теплоту, мягкую бархатистость и завлекающее пьянящую податливость, неудер-жимо затягивающую тебя куда-то в мало понятное, но такое притягательное женское неч-то, называемое тайной женщины.

Правда, надо отметить, что нос у нее был, как у всех южанок, несколько великоват, однако нос был тонкий, изящный, благородной, с горбинкой, породистой формы и ма-ленький, четкий, выдвинутый вперед, с ямочкой посередине подбородок. А все это чу-до природы, для Олега конечно же, венчали пышные, черные, свободно спадающие на плечи тяжелыми даже на взгляд локонами, густые прегустые волосы.

Да-а, девушка была хороша! Хороша, несмотря ни на что! Ни на свою девичью ху-добу, ни на некоторую даже сутулость и маловатую для ее лет грудь. И ее красоту видел и ощущал не только Олег. Потому что около нее постоянно вертелись ребята. Из тех, кто понаглее и понахальнее. Но она держалась со всеми ровно, с нескрываемым женс-ким достоинством и явного предпочтения никому не оказывала.

Но Олег близко к девушке не подходил. Не мог. Не хватало духа.

Ноги делались ват-ными и горло пересыхало от волнения. И потому он всегда держался от нее на расстоянии. Сторонился ее. Избегал всяческих с ней контактов. И с тех пор он понял одну непрелож-ную истину человеческого бытия. Проще всего в жизни удается сделать именно то, что те-бе не нужно или не важно или же – совершенно безразлично. А те явления или ценности жизни, которые тебе действительно дороги, необходимы, без которых жизнь тебе стано-виться постылой и даже невозможной, осуществить или выполнить становиться чрезвы-чайно сложно и трудно. Сказать в шутку, просто так, от нечего делать знакомой девушке: "Я тебя люблю!" не составляет никаких трудов. Захотел и – сказал. Сказал и – забыл.

По-думаешь, событие какое! Проще пареной репы. А вот произнести те же самые слова де-вушке, от одного вида которой у тебя сразу же начинает кружиться голова и без которой ты себе жизни не представляешь – практически не возможно. Язык немеет. И в жар бро-сает. И, чем сильнее любишь, тем труднее признаться в любви.

Хотя и сам прекрасно понимаешь, что сказать эти слова надо. И надо – обязательно. Пора. Давно уже пора. Но…не получается. Почему-то не выходит. И когда все-таки решаешься произнести за-ветные слова своей девушке и все-таки произносишь их, оказывается, что уже поздно.

Опоздал. Поезд твой уже ушел. И сиди теперь один и локти себе кусай от досады, прокли-ная свою судьбу и свою незадачливую, никак все не желающую нормально, по человечес-ки складываться жизнь. И, конечно же – свою собственную идиотскую нерешительность. А, может – и обыкновеннейшую мужскую трусость. Кто- знает?.

Так оно, в итоге и вышло. В школе Олег с этой девушкой, с Аллой

Галич, так и не смог сблизиться, завести хоть какие-то дружеские отношения.. Не смог перебороть себя. И долго потом мучился ночами, лежа без сна на кровати, ворочаясь и сбивая в комок про-стыни, не в силах оторваться от прекраснейшего лица ее, всплывающего в его воспален-ном сознании перед плотно закрытыми глазами и не желающего никуда уходить от него. Но потом все потихонечку затихло, успокоилось, забылось. И когда потом, через пару с небольшим лет, он, полноправный уже студент МЭИ, в выходной день неожиданно вдруг увидел ее в Москве, на улице Горького, куда он ездил в магазин

"Подарки" подыскать че-го-нибудь в подарок на день рождения одной своей однокурсницы, куда был приглашен на празднование, он не поверил своим глазам. Он даже остановился от неожиданности, ошарашено глядя на нее, на это видение, неожиданно спустившееся на

Землю с каких-то там неведомых небес..

А навстречу ему шла его бывшая одноклассница, девушка с удивительно красивой и звучной фамилией Галич и светлым именем Алла, девушка, которая ему нравилась чуть ли не до потери сознания, но с которой он так и не решился сблизиться. Однако, это была уже совершенно не та, несколько угловатая, голенастая, похожая на дикого галчонка, сте-снительная, но тщательно скрывающая свою стеснительность, десятиклассница. Навстре-чу шла молодая женщина, красивая до умопомрачения, невероятно эффектная и даже яр-кая, но яркая не броско, вычурно или вульгарно, а элегантно, величественно, аристокра-тично. Она даже не шла по тротуару улицы, центральной улицы столицы. Она плыла, она шествовала, она дефилировала по ней и даже как-то над ней. И редко кто из проходящих мимо нее, будь то мужчина или женщина, не смотрели на нее завистливо восхищенным взглядом, не поворачивали к ней голову или даже не останавливался ошеломленно.

Да-а, женская красота – великая сила! Великая и страшная. И не дай бог обрушиться ей на вашу склоненную в покорности голову. Не дай

Бог… Не выдержите.

А она шла вперед, молодая, стройная, уверенная в себе, в собственной неотразимос-ти, в своей женской силе и в своем женском величии, не глядя ни на кого, не замечая ни кого, устремив невидящий взгляд куда-то вперед, в свое будущее, занятая своими мысля-ми. На ней была коротенькая, чуть ниже пояса меховая шубка из стриженой норки, длин-ная темная шерстяная юбка в крупную коричневую клетку юбка и короткие, до колен, оранжевые импортные сапожки на "микропорке".

Но то, что эта женщина ничего и никого не замечала, оказалось иллюзией, видимо-стью, маской. Как только ее взгляд упал на остановившегося в прострации Олега, ее брови изумленно вскинулись, глаза радостно блеснули и улыбка растянула ее ярко накрашен-ные губы. Она остановилась и радостно всплеснула руками:

– Боже! Какая радость! Олежка! Откуда ты-ы!

Она подошла, слегка обняла его и поцеловала в щеку. Затем отстранилась, окинула его взглядом, качнула головой и с нескрываемым удовлетворением проговорила:

– Молодец! Возмужал, окреп. Настоящий мужчина. Приятно посмотреть.. Приятно пройтись с тобой. Ты где сейчас?

Олег объяснил:

– Я в МЭИ поступил. На факультет теплотехники. Уже на третьем курсе. Живу в об-щежитии. В "студгородке" на Песчаной. А ты?

Она рассмеялась и кокетливо махнула рукой:

– Ку-уда-а уж нам такие институты! Я же не медалистка, как ты. Я

– всего-навсего хорошистка. Для меня и Плехановский – это уже предел возможного. Там я и обитаю. Только живу я не в общежитии, а дома.

Папу сюда перевели. Мы в Бабушкино живем. На территории воинской части.

В этот момент к ним подошел высокий подтянутый, чернявый офицер в серой офи-церской шинели и фирменной фуражке с красным околышем. У офицера было круглое смешливое лицо с толстыми, выпяченными вперед губами. Он взял руку под козырек, щелкнул каблуками начищенных до блеска хромовых сапог и четко проговорил хриплова-тым голосом простуженного человека: .- Капитан Протасов. Муж вашей собеседницы.

Алла взяла его под руку, слегка прижалась к нему всем телом и с явным удовлетво-рением проговорила:

– Володя, познакомься. Это Олег Жуков. Мой бывший одноклассник.

Тот самый, я тебе рассказывала, в которого я была так безнадежно влюблена в 10-м классе. А он на ме-ня не обращал никакого внимания..

Как мимо табуретки всегда проходил. Помню, мне бы-ло так обидно, так обидно, что я даже плакала по ночам в подушку..

Олег изумленно уставился на Аллу. Она заметила его взгляд и рассмеялась:

– Что, Олег, не догадывался?

Олег ошеломленно покачал головой. Господи! Какой же он был идиот!

Ну, скажите, как можно так исхитриться, чтобы не заметить того очевидного факта, что в тебя влюбле-на девушка. И не просто девушка, а самая красивая для тебя девушка на свете: Как?! Как?! Да не может быть такого безобразия на свете Не мо-оже-ет! Но, в то же время, именно это-то и было.на свете с ним самим в 10-м классе 36-й средней школы города Ир-кутска. Он сам, безнадежно влюбленный в эту девушку, умудрился не заметить, что она тоже в него влюблена.. Что еще можно по этому поводу сказать, кроме одного, что он са-мый болванистый болван на свете., что он вдобавок ко всему еще и кретин, идиот, сле-пец, бесчувственный и безмозглый скотина. И вообще – чудак на букву "м". И ничего другого он не заслуживает.

Ни-иче-его-о-шеньки-и-и!. И это еще самые приличные слова, которыми можно охарактеризовать его тогдашнее поведение. Потому что на ум приходят и на язык просятся совершенно другие, более крепкие, более точные и более емкие опре-деления. Но их просто стыдно произносить в приличном обществе. Да и наедине с самим собой – тоже. Ведь есть же определение культурного человека, который даже наедине с самим собой не ковыряется у себя в носу, ибо это неприлично. А потому, эх ты-ы-ы, Олежка! Что же ты с собой наделал. Вполне возможно, что упустил ты тогда свое счастье. И никто кроме тебя в этом безобразии не может быть виноватым. Только ты…

Алла заметила его "стопорное" состояние, тихонько коснулась его рукой и встрево-жено спросила:

– Олег, ты чего это?

Олег вздохнул, покачал головой и удрученно проговорил:

– Самое смешное здесь заключается, Алла, в том, что я тогда тоже был безнадежно влюблен. И знаешь в кого? В тебя. Алла, в тебя!.

Только вот никак не мог осмелиться к те-бе подойти. И потому всегда старался держаться от тебя подальше.

Алла изумленно всплеснула руками:

– Олежка, правда?! Ты не выдумываешь?!

Олег безнадежно махнул рукой:

– Боже! Каким же я был тогда дураком! Даже перед самим собой сейчас стыдно. Ну и ну-у-у-у. Скажи кому – не поверят!.

Алла рассмеялась. И было видно, что она довольна этим неожиданным признанием Олега. Пусть даже и запоздалым. Сильно запоздалым. Да и какой женщине не будет при-ятными воспоминание о прошлой любви.

Пусть даже и несостоявшейся. Тем более, если несостоявшейся. Ведь в этом случае нет повода для обиды, для взаимных претензий. Так, легкое сожаление. Но…приятное сожаление. Очень даже приятное. Надо же, как оно в жизни у них вышло! Оба они страдали друг по другу, но…признаться в своих тайных сим-патиях ни у кого из них не хватило духа. По молодости. По глупости. Жаль, конечно. Да-же очень жаль. Но… такова она жизнь. И никуда от этого не денешься. У жизни

– свои законы, мало считающиеся с нашими желаниями.

Да и какая у них тогда могла быть любовь, у двух зеленых, презеленых молодых лю-дей, у девушки и парня, еще только десятиклассников? Даже еще не целованных совсем? Да никакая! Так, поиграли бы у друг друга на нервах и все, и больше ничего. И этим бы дело закончилось. Ну, целовались бы, обнимались бы друг с другом, ласкали бы друг дру-га руками до одури и…И пожалуй бы – все! Вряд ли на что-то большее решились. Во вся-ком случае – он бы не рискнул.

Это точно. Не тот тип парня. Пожалел бы ее, в первую очередь. Да и она сама – тоже вряд ли. Хотя…кто знает?. Кто знает?. Вот как раз она мог-ла бы и не выдержать, спокойно могла бы голову и потерять.

Ведь кровь-то у нее – юж-ная, горячая! Увлеклась бы, загорелась и… И что тогда?!..Что?! Беременность в семнад-цать лет?! Кошмар!

Кошмар! Прощай тогда жизнь! Все мечты, все будущее жизни – коту под хвост!. Пеленки, распашонки, соски, горшки, плач ребенка по ночам…Бр-р-р-р! Страшно даже представить! Господи! Прости ты меня грешную и неверующую за такие мерзкие мысли! И спасибо тебе за то, что уберег меня тогда от рокового шага. Спасибо те-бе за заботу обо мне, о рабе твоей грешной и неверующей. Спасибо! И еще раз – спасибо! Низко тебе, Господи, кланяюсь.

Примерно такие мысли пронеслись в голове у Аллы, когда она смотрела на Олега после его признательных слов. Не-ет, чувства разочарования к нему у нее не возникло.

Олег выглядел неплохо. Очень даже неплохо. Симпатичный молодой человек. Крепкий, физически развитый, по мужски обаятельный, хорошо, по современному одетый. Так оде-ваются сейчас большинство студентов.

Серое, из толстого ворсистого драпа демисезонное пальто с поднятым коротким воротником; черный в белую крупную крапинку шерстяной шарф, также черная кроличья шапка; темно-серые, с отутюженными до стрелок брюки без манжет; и черные зимние ботинки на "микропорке". С таким молодым человеком не стыдно пройтись по улице Горького в Москве, в театр сходить.

Легкая грусть скользнула по ее сердцу. Конечно, хорошо, что она потом встретила своего Протасова, своего Андрея. Хотя он почему-то для нее больше Протасов, чем Анд-рей, а ведь старше ее всего лишь на пять лет. Самое оптимальное соотношение в возрасте мужчины и женщины для супружеской пары. И сердце почему-то никогда не замирает от его присутствия, как было с Олегом. Но это, пожалуй, даже к лучшему.

Спокойнее так. К чему теперь вся эта нервотрепка? Лишние только хлопоты. Действительно, к чему?

Однако Олег для нее так и остался Олегом, иногда, в ее только мыслях – Олежкой. Но никак не Жуковым. Хорошо это или плохо? Кто знает? Кто знает? Жизнь развернула именно так, как оно в итоге и получилось. Но все равно, жалко его терять насовсем. Еще раз – терять. Что-то в глубине сердца от прежнего к нему отношения все таки осталось. Если только не больше, чем что-то. Поэтому она тряхнула головой, как бы отбрасывая от себя ненужные мысли,раскрыла свою сумочку, достала записную книжку, шариковую ручку, распахнула ее, черканула несколько строк, вырвала листок и протянула Олегу:

– Здесь мой адрес и телефон. И маршрут троллейбуса, на котором можно доехать от метро "ВДНХ". В ближайший выходной я жду тебя в гости…

Она замолчала и еще раз глянула в лицо Олега. Причем, глянула внимательно, как-то по женски испытывающие и со значением добавила:

– Можешь приходить со своей девушкой. Она ведь у тебя есть? Мы с

Протасовым будем ждать вас..,.

Девушка к этому времени у Олега была. И девушку звали Юлия.

Заприметил ее Олег еще на втором курсе. Они были однокурсниками.

Только учились в разных группах. Но сблизиться с ней никак у него не получалось. Хотя они, в общем-то, были знакомы и даже здоровались.

Но знакомство их было шапочным. Ведь студенты всегда друг с дру-гом здороваются. Стоит лицо хоть раз в аудитории увидеть – и ты уже свой. Или почти свой. Но здесь дело был несколько иное. Девушка она была видной, броской, общитель-ный и вокруг нее постоянно вертелись ребята. А лезть вперед, расталкивая локтями своих невольных конкурентов он не мог. Натура не позволяла. В подобных ситуациях он пред-почитал отходить в сторону и молча страдать, чем идти по трупам к своей цели. Лозунг иезуитов о том, что, "цель всегда оправдывает средства" был для него неприемлем ни при каких обстоятельствах.

И вновь повторялась школьная история с Аллой. Олег злился, психовал, нервничал, но изменить ситуацию в свою пользу не мог.

Помог случай. А может – не случай. Ведь право на удачу судьба представляет практически каждому из нас. Только не всегда мы ее замечаем и чаще всего равнодушно проходим мимо. Но Олег здесь не сплоховал, он вос-пользоваться случаем.

Дело в том, что Юлия тоже жила в общежитии. А общежитие у них было смешан-ным. Комнаты ребят и девчат располагались на разных этажах вперемежку. Друг с дру-гом. Причем, девчат в МЭИ было много, почти треть. от общего количества студентов. Нравы среди студентов были довольно свободными, ведь к концу уже подходил 20-й век, и не отличались особым пуританством. Ребята и девчата свободно ходили друг к другу в гости и спокойно, при необходимости, оставались друг у друга ночевать. Свободный секс являлся неотъемлемой частью жизни

Советского студенчества тех лет. Хотя по офици-альной точке зрения в нашей стране в это время секса не было. Ну, что ж, для кого-то не было, а для кого-то – был. Причем, для студенческой молодежи секс чаще всего был ради самого секса, а не ради чего там особенного в отношениях между молодыми людьми и без каких-либо обязанностей по отношению друг к другу. Встретились парень с девушкой, провели друг с другом вечер, другой. Вроде бы понравились друг другу. Во всяком слу-чае, антипатии друг к другу нет. Есть симпатия. Есть желание продолжить встречу. Ну, и почему бы тогда не трахнуться", не получить для себя некоторую долю сексуального наслаждения или хотя бы элементарной сексуальной разрядки? Действительно – почему бы.и нет? Кто – мешает?! Люди здесь все взрослые, сами за себя отвечают.

Ни у кого не надо спрашивать разрешения. Все зависит от самих себя..

И один из них приходит на ночь в комнату к другому. И пара спокойно ложатся в постель, и занимается сексом, сколько ей хочется и сколько ей можется, не особенно обра-щая внимание на присутствие соседей в комнате. Как и сами соседи по комнате – на их возню на кровати. Так проходит.ночь, другая, третья. Может больше, может меньше. У кого – как. У каждого по своему. А потом разбегаются в разные стороны, назад по своим комнатам. Интерес друг к другу пропал. И секс перестает приносить удовольствие. Надо искать другого партнера. И ищут. И находят. Но и с ним то же самое. Надо присмотреть следующего. Так потихонечку, методом простого, элементарнейшего "тыка", методом проб и ошибок ищут себе партнера по жизни. И, как ни странно может показаться -,нахо-дят. Свадьбы в общежитии – частое дело. Жениться обычно начинали со второго курса.

Как только осваивались со студенческой жизнью. И – ничего. Жили, как жили, не особен-но-то и тужили. Чего напрягаться-то? Вся жизнь еще впереди.

А женатым студенческим парам по решению "Студсовета" общежития обычно вы-делялась отдельная комната. Чаще всего одна комната на две супружеские пары. И что? Очень даже здорово!. Далеко не во всех студенческих общежитиях была подобная "лафа" для женатиков. А то, что по две пары в комнате, так это ерунда. Причем, такая ерунда, что и говорить о ней не имеет смысла. В других общагах студенческие семейные пары жили в обычных комната и то ничего. Молодежь того времени отличалась очень сильным чувст-вом общности и взаимной терпимости друг к другу. По-видимому, это было следствием советского коммунистического воспитания, когда интересы каждого из нас являлись не-отъемлемой частью интересов коллектива, к которому ты принадлежишь. Будь то жители коммунальной квартиры в доме", или самого этого дома, ученики одного класса школы или самой уже школы.

Поэтому и драки среди ребятишек в детстве были чаще всего кол-лективными: коммуналка на коммуналку, двор на двор, класс на класс, улица на улицу…

Кое кто при этом ухитрялся и рожать. Чаще всего по неосторожности.. Как гово-риться – "подзалетела". Ведь с противозачаточными средствами в стране в то время была "напряженка" сильнейшая. Не хуже, чем с мясом и колбасой. Элементарнейших презерва-тивов достать было проблемой. А что уж там говорить о более современных, гормональ-ных или еще каких, средствах. Их, по существу, в стране не было. Для обычных людей – не было. Для тех, кто у власти, для тех, конечно же было. Для таких в стране все было.

Или почти все.. Ну, а студенты, если они, конечно же не из МГИМО и не блатные, отно-сились к категории обычных людей со всеми вытекающими отсюда последствиями. Поэ-тому в "студгородке" был свой детский комбинат – студенческий сад-ясли для детей сту-дентов. Так что, жить студентам в то время можно было. И не так уж плохо.

Государство, худо-бедно, в меру своих, правда, не так уж и великих возможностей, но все-таки пыта-лось учитывать интересы студенческой молодежи. А все остальное зависело только от те-бя самого. И ни от кого больше.

И еще, конечно же – от удачи. Но удача приходит только лишь к тому, кто ее жаж-дет и прилагает к ее появлению хоть какие-то усилия. Или же попытается воспользоваться благоприятно складывающейся для него ситуацией.Складывающейся неожиданно и вдруг. И Олег воспользовался. Свой шанс он не упустил.

Воспользовался по простому, без особых хитростей или уверток. По наитию и вдохновению. Он подкараулил момент, когда Алла оказалась в комнате одна и пришел к ней "стрельнуть" вроде бы "троячек" до сти-пендии. Это было обычнейшим делом у студентов Ребята всегда занимали деньги у дев-чат. И, как правило, до стипендии. Больше занимать было не у кого и не под что. А девча-та, естественно, отличались более бережным отношением к деньгам, чем ребята. Поэтому

Олег со спокойной совестью, но с бешено колотящим от волнения сердцем. постучал в их девчачью комнату.. Повод для посещения у него был. И повод, на его взгляд, не мог выз-вать никаких ни у кого сомнений в собственной правдивости.

Ну, что ж, все получилось нормально, так, как надо. Они официально познакоми-лись. А потом долго сидели и разговаривали. И разговор их совершенно не напрягал. Они говорили обо всем, что могло интересовать студентов в то время. Об учебе и преподавате-лях, хороших и плохих, справедливых и несправедливых, строгих и добрых; о студенчес-кой жизни в институте и в общежитии; о кино, о театрах, о книгах, о писателях, о люби-мых актерах. И им не было скучно друг с другом. Они прекрасно понимали друг друга. И им было хорошо.

А потом они пошли в кино. И деньги, которые Олег вроде бы занял до стипендии у Юлии, он потратил на билеты в кино. И на мороженное в буфете кинотеатра. А кино, ко-торое она смотрели в этот вечер и которое, можно сказать, стало своеобразной визитной карточкой их начавшейся любви, они оба запомнили на всю жизнь. Это был американский приключенческий триллер "Бездна", рассказывающий о молодой красивой супружеской паре аквалангистов, отправившихся в свой медовый месяц на один из островов Карибско-го моря и нечаянно обнаруживших затонувший корабль с сокровищем. И чуть было не погибших из-за этих самых сокровищ. И они оба, Олег и Юлия, тоже обнаружили в этот вечер свое сокровище. Только сокровище их было из плоти и крови, оно сидело рядом, и каждый из них слышал взволнованный стук его сердца, ощущал его прерывистое дыхание и даже чувствовали сквозь ткань одежды тепло его молодого, горячего тела.

И после этого вечера они оба поняли со всей очевидностью, что их тянет друг к дру-гу, тянет неодолимо сильно и что им хочется быть друг с другом, общаться друг с другом, хочется видеть, слышать, чувствовать друг друга, обнимать, целовать, ласкать друг друга. Они оба поняли, что они нужны друг другу, что им хочется быть вместе.

Всегда и везде. И они поняли, а может и осознали важнейшую для них истину, что оба они, Олег и Юлия, двое молодых людей, студентов МЭИ, до недавнего времени почти не знавшие друг дру-га, какими-то неведомыми им силами,."Природой самой или самим Богом" созданы толь-ко лишь друг для друга, потому и предназначены только лишь друг другу..

Так началась их любовь. Не страсть, не мощное половое влечение, сметающее все на своем пути, а именно любовь. И они не кинулись сразу же в объятие друг друга, изнывая от взаимного сексуального желания. Нет, они шли друг к другу тихо, осторожно, медлен-но, чуть ли не ощупью. Они и поцеловались-то впервые лишь где-то через неделю после вечера в кино. Они не спешили. Оба не спешили. Им незачем было спешить. Им и так бы-ло хорошо друг с другом. Они просто познавали друг друга. Как неведомую для себя, но такую притягательную вселенную. Познавали бережно, осторожно, не торопясь и совер-шенно не форсируя события.

К моменту их встречи Юлия была еще девственницей. Но Олег уже имел опыт сек-суальных отношений с женщинами. Не много. Всего несколько раз. На студенческих вече-ринках после основательного подпития, он иногда оказывался в постели с какой-нибудь девушкой. То ли по собственной инициативе, то ли по инициативе партнерши, то ли по совместной – трудно сказать. Но результат этих попыток был всегда одинаков. Несколько торопливых поцелуев, лихорадочная беготня рук по телу партнерши, срывающих с нее одежду, быстрое скидывание брюк с себя и скорее завалиться на девушку. Здесь не до сан-тиментов.

Скорее, скорее, скорее войти в нее. А потом несколько судорожных движений тазом и…все, Готово. Свой мужской долг он исполнил.

Только пустота какая-то на душе после всего этого на душе. И глядеть на эту девушку почему-то совершенно не хочется. Не говоря уж о чем-то большем. И продолжать отношения с этой девушкой тоже не хочет-ся. И никакой радости, никакого удовольствия или хотя бы удовлетворения. Ни морально-го, ни физиологического. Так, ерунда какая-то. Словно в туалет по большому сходил. Об-легчился, можно сказать. И все. Когда ночью порой онанизмом занимаешься и то – лучше. Намного лучше. Никакого сравнения.

Поэтому Олеги не спешил. Ему не было невтерпеж. Он не справлял с

Юлией свою сексуальную нужду. Как с очередной случайной партнершей.

Он наслаждался Юлией. Познавал через нее женскую тайну прекрасной половины человечества. Познавал медлен-но, осторожно, нежно и бережно, чтобы только не навредить, чтобы ничего не испортить в развивающихся между ними отношениях. Да ему и некуда было спешить.

Впереди была целая жизнь, которую он собирался прожить с Юлией и только с Юлией. И открывал он ее для себя не сразу, залпом, в один лишь миг, всю целиком и без остатка, до последней капелюшечки, а постепенно, как бы по частям, оставляя самое важное и заветное, на по-том, на будущее, на самый последний, а потому – самый кульминационный момент их се-ксуальных отношений.

В студенческих общежитиях того времени никогда не представляло особых проблем с попытками уединения влюбленных парочек. Ни на час-другой, ни на всю ночь. Молодые всегда понимают проблемы друг друга. И всегда стараются пойти навстречу.. Ну, а в отно-шениях между парнем и девушкой – тем более, тем более. Поэтому ничто не мешало Олегу с Юлией начать свои сексуальные отношения сразу же по полной программе. Нич-то и никто кроме них самих и их собственных желаний. Причем, желание-то, в принципе было у них всегда. Ведь оба они были молоды и горячи, хотя и зелены.. И все у них было впервые.

Даже, если уж разбираться, и у самого Олега, несмотря на его некоторый вроде бы уже сексуальный опыт.

Однако, сексом, как таковым, в общепринятом в то время понимании этого слова, они не занимались.. То есть, половых отношений, связанных с введением полового члена во влагалище женщины у них не было. И не было еще долго. И первый свой половой акт они совершили лишь где-то месяца через четыре после начала их официального знакомства. А до этого они просто ласкали друг друга. Как могли, как умели, как получалось. По нынеш-ним понятием это называется

"петингом". А тогда не называлось никак. Не было еще в стране подобной терминологии. Потому что и литературы-то по интимным отношениям мужчины и женщины тогда практически не было. Ходила по рукам одна очень популяр-ная среди молодежи книга. немецкого врача сексолога Нойберта Винера под названием "Новая книга о супружестве".

Но на нее даже в "Ленинке" очередь по записи была чуть ли не на год вперед..

Поэтому Олег с Юлией, уединившись,. Просто целовались. И ласкали друг друга ру-ками. Ласкали до одури, до головокружения., до оргазмов. Причем, оргазмов многократ-ных и обоюдных, с передышками, с отдыхом.. Они закрывались в комнате, ложились на кровать, обнимались, целовались, а их руки потихонечку ласкали и раздевали друг друга. И, раздевшись до нага, они продолжали свои ласки. Их руки, их губы, их, их язык знали свое дело прекрасно. И не было на их телах места, куда бы они не заходили в своем стрем-лении доставить партнеру наслаждение и самому насладиться от его ласк. И они могли так наслаждаться друг другом часами, сутками, если не до бесконечности. И им было хо-рошо друг с другом. Они были по настоящему счастливы. Поэтому первый их совместный половой акт не добавил ничего нового в их сексуальные отношения Он лишь только уси-лил их взаимную тягу друг к другу и увеличил долю физиологического наслаждения, до-ведя его пика, до вершины, до максимально у них возможного.

Свадьбу они сыграли на четвертом курсе. Весной. На Майские праздники Это была обычная студенческая свадьба того времени.

Времени, когда деньги и материальные бла-га еще не являлись для молодежи главным и определяющим смыслом жизни. Молодежь жила по другим понятиям и ценила больше всего друг в друге ум, интеллект, образован-ность, широту и оригинальность взглядов на жизнь, профессионализм, коммуникабель-ность и конечно же – юмор.

Студенческие вечера МГУ, МЭИ, МАИ, МАТИ, МВТУ гре-мели по всей

Москве. На студенческие капустники и фестивали студенческой песни билеты было достать практически невозможно. Билеты не распространялись в свободной продаже. Они расходились только по парткомам и комитетам ВЛКСМ столицы. А куль-турная жизнь Московского студенчества просто бурлила,. как в перегретом котле. Поэто-му проводить студенческие свадьбы в ресторанах считалось среди молодежи дурным то-ном. Свадьбы играли в помещениях студенческих театров, студенческих клубов, в крас-ных уголках студенческих общежитий..

И свою свадьбу Олег с Юлией сыграли в красном уголке своего родного общежи-тия. Свадьбу организовывал и проводил "Студсовет" общежития. Свадьба была молодеж-ной и потому шумной, веселой, с тамадой, с розыгрышами, с песнями, с танцами, пляска-ми, своей дискотекой под музыку институтского "ВИА" под не слишком понятным назва-нием "АБРИКАД". Из родных и родственников жениха и невесты на свадьбе не было ни-кого. А не было потому, что и у Олега, и у Юлии родителей к тому времени не было во-обще. Почему – не было? Так жизнь сложилась.

Юлия выросла в областном детдоме города Томска. И о своих родителях не знала ничего. И как попала в детдом – тоже ничего не знала. Хорошо хоть детдом попался об-разцово показательным. Он был под патронажем Обкома партии и поэтому имел более-менее приличное материальное обеспечение.. Но и порядки в детдоме были соответствую-щие. Хотя и не палочные, и без особого самодурства. И сколько Юлия себя помнила – вся ее жизнь была связана только с детдомом, с ее воспитателями и с ее директором, Антони-ной

Сергеевной Болдиной. И с постоянным нашествием высоких Комиссий, редкий месяц не посещающих детдом.. То проверяющие, то показательные, то по обмену опытом, то еще какие.. И больше ни с чем и ни с кем.. И другой жизни она попросту не знала. А раз не знала – значит ей и сравнивать-то свою жизнь было не с чем.

Да и незачем. Ведь, в принципе, Юлии на свою жизнь жаловаться не стоит. Ведь об-разцово показательный детдом был прикреплен к лучшей в городе средней школе, тоже образцово показательной, средней школе

N14 имени Крупской, в которой Юлия с удо-вольствием училась..Школа давала неплохие знания, И среди выпускников детдома всег-да были медалисты. Не много, но были. Обычно среди 8-10 человек общего количества медалистов школы, имеющей четыре выпускных класса,!-2-3 человека оказывались из детдома. Юлия попала в их число. Даже не попала, она шла в медалисты с самого первого класса, потому что училась только на одни пятерки. Она любила учиться. Ей нравился сам процесс получения знаний. И ей нравилось много знать. И это ее инстинктивное стремле-ние к знаниям активно поддерживала директор детдома, Антонина Сергеевна..

Директор благоговела Юлии. Видно, девочка, а потом и девушка, ей кого-то напо-минала и она не скрывала к ней своего особого отношения. Юлия платила ей тем же. Она старалась никогда не обманывать ожиданий Антонины Сергеевны. И не обманывала. И после окончания школы директорша посоветовала Юлии поехать в Москву и поступить в МЭИ.. Сын ее закончил МЭИ с красным дипломом и неплохо потом устроился по распре-делению. Устроился в самой Москве. Теперь он кандидат наук, работает в каком-то закры-том НИИ, имеет в Москве квартиру, жену, машину, дачу и прекрасно себя чувствует в этой жизни. Он теперь – на коне. И ему себе многое можно позволить. Чем не образец для подражания? Вот она и посоветовала Юлии повторить путь ее сына. Для одинокой краси-вой и умной девушки – это как раз именно то, что нужно. Ведь никто в жизни ей теперь не поможет. Все придется делать самой. И карьеру, и личное счастье. А в Москве, после МЭИ, да еще с красным дипломом – ей все же будет попроще и полегче..

Так оно в итоге и вышло Училась Юлия на одни отлично, была

Ленинским стипен-дииатом и при распределении пошла первой по списку.

Ей предложили аспирантуру., но она отказалась.. У нее уже был Олег.

И она была замужем. И она не хотела расставаться с Олегом. А Олег тоже учился на отлично. Тоже был Ленинским стипендиатом,. И они вместе взяли самое лучшее на курсе распределение – в Королевскую ракетно космичекую фирму, что находилась в небольшом пригородном городе Москвы, с красочно певучим названием – Подлипки…

А родителей у Олега не стало совсем недавно, всего пару лет назад. И не стало не только самих родителей, но даже всех его родных и близких родственников. Произошла трагедия. Страшный удар судьбы.

Несчастный случай во время самого, наверное, радост-ного праздника в жизни каждого человека на свете. – его собственной свадьбы. А свадьбу справлял его младший брат. Свадьба была в конце июля..Олег о свадьбе ничего не знал. Он работал в стройотряде на Северном

Урале. где они тянули узкоколейку для одного леспромхоза. Места были дикие, глухие и практически без связи. Олег узнал о случив-шемся только через два с лишним месяца, когда вернулся в Москву..

А случилось следующее. Родители Олега, как и сам Олег до института, жили в Ир-кутске. Но не в самом старинном областном городе Иркутске, крупном административ-ном, промышленном, хозяйственном и культурном центре Восточной Сибири, а в его, как бы филиале, отстоящем от основного города на расстоянии 6-7-ми километров. Назывался этот филиал Иркутск-2. Во втором Иркутске размещался громадный авиационный завод, выпускавший самолеты серии

ТУ, как военные, так и гражданские; несколько заводов Минобороны, железнодорожная станция и целая куча всевозможных воинских частей, в одной из которых м служил отец Олега.

Сам город располагался недалеко от реки Ангара, на ее низменном берегу. А на другом, гористом берегу, через широкий распадок, заросший сосняком, в Ангару впадала небольшая быстрая речушка со странным названием Усть-Кут. Устье Усть-Кута и сама Ангар в месте впадения речки были заполнены бесчисленным множеством небольших ос-тровов, густо заросших кустами тальника. На одном из островов, самым большом и наи-более близким к городскому берегу располагалось небольшое естественное озеро почти правильной круглой формы. А в центре озера бил небольшой фонтан удивительно чистой и вкусной, слегка солоноватой воды. Причем, остров этот был скальным, и фонтанчик бил со дна озера, через какую-то, видимо, тектоническую трещину, образуя на поверхно-сти озера небольшой бугорок высотой сантиметров 20-25 диаметром около полуметра.. Озеро было неглубоким, всего лишь по пояс человеку среднего роста, с теплой, почти под пятьдесят градусов водой и имело естественный сток в Ангару. А кустарник тальни-ка несколько отступал от берега озера, образуя полосу свободного от растительности пространства, заполненного крупнозернистым, ослепительно белым кварцевым песком. Таким же песчаным было и дно самого озера, так и тянувшего раздеться и зайти в его благостные воды…

Среди местных жителей существовало "поверие" о волшебной силе воды этого озе-ра. Стоило только молодым новобрачным войти нагими в воду озера, подойти к фонтан-чику, испить из его струи воды, и омыть этой водой лицо, грудь и живот друг друга, то эту пару ждет счастливая семейная жизнь с обязательным ребенком.

И к этому озеру всегда шли люди. И не только летом, но и даже зимой. Ведь озеро не замерзало. И над озером зимой в морозы стоял сильнейший туман, какого-то неестест-венного молочно белого цвета.

Но люди сюда все равно ездили. Кому из новобрачных не хочется счастья в семейной жизни? Всем хочется. Так что же, трудно съездить на озеро, что ли? А вдруг и вправду поможет?! Ведь, чем черт не шутит, когда Бог спит, а?! И люди ездили, ездили, ездили. И никто не вел статистику, кому эта поездка помогла, а ком – нет. Зачем она, эта статистика, когда речь идет о чуде!. А так, на всякий случай, почему бы и не съездить?! Что, трудно, что ли?! Убудет с тебя от хорошего дела, да?! Если считаешь, что убудет, тогда отойди в сторону и не мешай. Тес более, что для удобства обслужива-ния приезжающих, особенно, молодых, на берегу озера люди соорудили деревянную из-бушку со ступеньками прямо в озеро. Кто ее соорудил – неизвестно.. Как в сказке: не бы-ло вчера избушки, а сегодня она вдруг – появилась. И люди восприняли ее, как нечто са-мо собой разумеющееся. Люди приняли ее сразу. В этой избушке молодые раздевались и--шагали в озеро. А, может, и в свое будущее. Кто знает?… Кто знает?.

А если все ездят, то почему бы и нам не поехать? И родители Олега вместе с родите-лями невесты брата тоже решили съездить. Благо, что погода в этот день стола хорошая. И они поехали. На нескольких больших Ангарских лодках, вмещающих в себя чуть ли не по десятку человек. Сколько всего было лодок и сколько на них разместилось гостей – никто не знает Но не меньше пяти-шести лодок.. Это уж точно. Потому что выловили потом из реки свыше сорока трупов. Ангара

– река очень быстрая, иного перекатов, водоворотов. И далеко не всех утонувших она затем отдавала обратно. Но жениха с невестой вернула.

И родителей жениха – тоже. Но отца невесты – нет. Его так и не нашли. Как ни старались. А мать невесты осталась жива. Она не поехала тогда со всеми. Осталась дома хлопотать по хозяйству, готовить праздничный стол. Ведь по местному обычаю второй день свадьбы проходил в доме невесты. Первый день в доме жениха. А второй

– обязательно в доме не-весты. Потому-то в лодках и оказались, в основном,.родственники жениха вместе с его родителями. С невестиной стороны – людей было мало. Отец, да брат, да подружки невес-ты вместе со свидетельницей, да еще несколько родственников. И, пожалуй, все. Так уж распорядилась судьба. А почему именно так – неведомо. Но винить ее, конечно же, не сто-ит. Право – не стоит. Все во власти Всевышнего. Только почему он бывает, порой так не-справедлив и жесток к одним и благосклонен к другим? Почему?!

До острова доплыли благополучно. До озера дошли – тоже. Там невеста с женихом совершили необходимый ритуал омовения, а потом гости расположились на полянке око-ло домика и по русскому обычаю хорошо посидели.. То есть, сначала поздравили моло-дых, затем выпили, по этому случаю, закусили, потом еще раз выпили, попели. поплясали, опять выпили и поехали назад. Причем, пить-то особенно в такой день обычно не пили. Правда, "особенно" – это конечно же надо считать по русским, точнее, по сибирским по-нятиям, где выпитый стакан водки вообще не считался за выпивку…

И что там на обратном пути, когда они плыли через Ангару, у них произошло – трудно сказать. Никто ничего не знает. И не узнает уже никогда. Можно только догады-ваться. Или предполагать. Хрустально чистые воды Ангары свои тайны держат крепко. Потому что никто из участников этого торжественного празднества не спасся Ни-и-и кто-о.

Понимаете?! Никто из нескольких десятков людей, попавших волею судьбы в воду – не спасся. Да и не могли спастись. Это – невозможно.

Вода в Ангаре – ледяная. Купать-ся в ней невозможно. Вода холодная до того, что сразу же дух захватывает, когда оку-нешься, невозможно становится дышать, замирает, будто твердеет, все внутри тебя, ни вздохнуть, ни выдохнуть, а потом и мышцы в теле начинают деревенеть, леденеют до то-го, что не можешь шевельнуть ни рукой, ни ногой – не слушаются они тебя, как чужие. И человек, ошеломленный и наполовину парализованный, обезумеет от страха, и совер-шенно уже не сопротивляющийся, камнем идет на дно.

Короче, где-то на середине Ангары одна лодка почему-то перевернулась и люди ока-зались в воде. Это видели с верхних этажей жители "многоэтажек", построенных в пос-леднее годы в Иркутске-2 прямо на холмах перед самой поймой Ангары. Случайные сви-детели трагедии. Видевшие все от начала до конца.

Другая лодка подплыла к очутившимся в воде людям и сидевшие в ней пассажиры стали вытаскивать попавших в беду своих товарищей. Но их лодка тоже перевернулась.И не мудрено.. Слишком много людей оказалось на одном борту лодки. Не сообразили пере-меститься часть пассажиров к другому борту для уравновешивания. Вот и результат. Уже две перевернувшиеся лодки… Остальные лодки остановились, повернули назад, подплыли к месту трагедии и стали вытаскивать еще державшихся на воде людей. Но здесь началась обычная в таких случаях паника, истерия, неразбериха,. суматоха. И вернувшиеся лодки одна за другой переворачиваются тоже.. И это все, это уже – конец. И вновь перед глаза-ми нечаянных наблюдателей с "высоток" чистая гладь стремительно несущейся куда-то реки. Нет ничего и никого. Ни людей, ни лодок.

И надо отдать должное пассажирам этих несчастных лодок. Никто не бросил товари-щей в беде. Ни одна из лодок не покинула место трагедии. Пусть ценой собственных жиз-ней, но все же пытались спасти утопающих своих товарищей. Пытались. Но ничего не по-лучилось. Можно ли винить их за это? Конечно же – нет. Просто,. видно, не судьба.

Ведь Ангарские лодки имеют овальное днище и не обладают достаточной устойчивостью в во-де. Особенно нагруженные выше борта.. Они требуют к себе серьезного отношения. Лег-комысленности, непрофессионализма и элементарнейшей недисциплинированности во время плавания не переносили. Плыть на лодке надо было обязательно сидя,, вставать, хо-дить по лодке во время плавания или пересаживаться категорически не разрешалось. Ибо можно было во время всех этих манипуляций спокойно вылететь за борт. Вот и там, на-верное, что-то подобное и случилось. Люди были выпивши, навеселе, а таким на месте не сидится, хочется себя показать, выделиться, что-то продемонстрировать окружающим. А в итоге – трагедия. В итоге беда. Да еще какая! Хотя, может быть, там свершилось что-то совершенно другое. Но что?! Что?!.

Олег вернулся в Москву в конце сентября. Он уже перешел на четвертый курс, а на старших курсах занятия начинались с 1-го октября. Летом у них должна была быть обще-производственная практика, но ее можно было заменить на работ в стройотряде. Что Олег и сделал с самого первого курса.. Стройотряд все-таки давал возможность студентам не-плохо заработать. А практика должна была проходить в цехах какого-нибудь завода на рабочих местах. А чтобы заработать на рабочих местах, надо было, в первую очередь, иметь рабочую специальность. А ее у Олега тогда еще не было. Освоил он тогда всего лишь несколько строительных профессий, да еще немного сварщиком поработал без офи-циального на то разрешения. "Корочками" сварщика он пока еще не обзавелся.. Поэтому ему не имело никакого смысла торчать на заводе. Для него, как и для большинства сту-дентов, постоянно ищущих возможность хоть как-то пополнить свой скудный, несмотря на некоторую помощь родителей, бюджет, важнее и нужнее было поехать на заработки в какую-нибудь глухомань в составе официального институтского стройотряда. Там – нала-женное финансирование, там – аккордные наряды, заранее оговоренные на определенные объемы работ. И четко выдерживаемый принцип оплаты, определенный простыми, всем понятными словами: сделал – получил.

Раньше сделал – раньше получил. Позже сделал – позже получил. А потому – все в стройотряде зависело от тебя самого, а не от какого-ни-будь дяди. И студенты, собираясь в дорогу, уже заранее знали, сколько они смогут там заработать и сколько привезут с собой.

Если конечно будут там работать, а не филонить. А ехали все в стройотряде только работать. Ну, немножко еще и отдохнуть от забот сто-личной жизни, и, конечно же не забывать при этом о бренных радостях самой этой жизни. Ведь они все были молоды, веселы, активны и жизнь в каждом из них по настоящему бурлила и даже лилась порой через край…

Поэтому людей в бригаду подбирали по одному лишь принципу – чтобы мог рабо-тать столько, сколько нужно для всей бригады. И чтобы не подличал, не подводил товари-щей и был бы компанейским парнем.

Потому что все работали на общий котел. И всем платили- поровну.

Профессиональные возможности-то у всех были примерно одинаковы..

Лишь только командиру и комиссару стройотряда – давали немного больше. Ну, они же – начальство. А начальники всегда имеют больше.

Естественно, допускались кое-какие из-менения в системе оплаты..

Жизнь есть жизнь и, от этого никуда не денешься. Кто-то луч-ше работает, кто-то хуже, кто-то может больше, чем другие и больший прибыток давал в общий котел. Но все решалось на общем собрании бригады общим голосованием с помо-щью коэффициентов трудового участия. И с обязательным ведением протокола собрания.. Чтобы потом не возникало никаких недоразумений или двусмысленностей. И за все годы работы Олега в стройотрядах никогда никаких конфликтов с работой и оплатой у них в бригаде не возникало. И от работ в стройотрядах МЭИ у него на всю жизнь остались лишь самые светлые и чистые воспоминания….

Обосновавшись в общежитии, Олег сходил на почту "студгородка" и взял свою лет-нюю корреспонденцию, лежавшую для него в окошке "до востребования". Там он как раз и увидел извещение из воинской части, где служил отец.. Он озадаченно повертел в руках казенный конверт с фиолетовым штампом:"ЗАКАЗНОЕ", недоуменно пожал плечами, за-тем распечатал его. Никаких мыслей по поводу странного этого конверта у него не воз-никла. И никаких нехороших предчувствий – тоже.

Элементарное человеческое любопыт-ство. И больше ничего.. Из конверта выпал свернутый листок бумаги. Олег развернул его. Это был фирменный бланк воинской части, где служил Отец, на котором был напечатан следующий текст:

– Уважаемый Олег Юрьевич!

С глубоким прискорбием сообщаем Вам страшную весть. Ваши родители, отец, Жуков Юрий Павлович, полковник Советской Армии, заместитель командира части по политической работе; мать, Жукова Зоя

Федоровна, учительница математики средней школы N36 города

Иркутска-2 и Ваш брат, Михаил Юрьевич Жуков вместе со своей молодой супругой, Татьяной Павловной и еще с 42-мя жителями города погибли

03 июля 1987 года при несчастном случае на реке Ангара.

Похороны состоятся 06 июля 1987 года на восточном городском кладбище. Проща-ние с телами погибших в центральном зале городского доме культуры имени Орджони-никидзе с 25-го июня,. с 10-ти часов

Примите наши самые искренние соболезнования. Скорбим и плачем вместе с Вами…

Командир в/ч N356 742 полковник В.Т.Зарудный

Начальник 25-го отделения милиции города Иркутска, подполковник А.П. Типакин.

Обе подписи были заверены гербовыми печатями. А в левом верхнем углу стоял ре-гистрационный номер и дата регистрации – 04-го июля

1987 года..

У Олега подкосились ноги и стало холодно в груди. Он слишком уж хорошо знал, что такое есть воды Ангары. Его детство прошло на берегу этой великой реки. И они в детстве во всю купались в ее водах. Хотя, купались – это громко сказано. В Ангаре, дейст-виительно, купаться было невозможно. Но это для нормальных людей. А что тут говорить о мальчишках?! Для них то, что нельзя – как раз и можно. Даже – нужно. И нужно обяза-тельно. И они, ребятишки Мркутска-2, дети рабочих, ИТР-овцев и военнослужащих это-го города все летние дни проводили на берегу Ангары. Брали с собой по куску хлеба, зна-менитого Иркутского калача, этой своеобразной, большой-пребольшой Сибирской баран-ки диаметром сантиметров тридцать, с внутренним отверстием сантиметров в двадцать, удивительно мягкого и вкусного, серого, с корочкой хлеба.

А к хлебу брали еще немножко соли, завернутой в газету, иногда одну, две вареные картофелины с огурцом и – на це-лый день в самое лоно природы. Правда, выполнив с утра предварительно все материнс-кие наказы по хозяйству. То-есть, прополоть сорняки в огороде, натаскать воды в бочки для поливки огорода и _естественно, полить сначала этот огород утренней поливкой. За-тем поесть и – на все четыре стороны.

Точнее – в одну только сторону – на Ангару. И до самого вечера. До ужина и до вечерней поливки.

Они жили в одноэтажном бревенчатом доме, где отец имел ведомственную квартиру от воинской части. Квартира была хорошая, трехкомнатная и располагалась рядом с такой же квартирой начальника воинской части. В одном доме. А дом этот,. как и десяток таких же еще от воинских частей, расположенных в пригороде Иркутска-2, отапливались цент-рализованно от небольшой автономной воинской котельной и были оборудованы, тоже централизованной канализационной системой.

К дому примыкал небольшой приусадебный участок, больше похожий на огород, но с кустами крыжовника, малины, смородины, вишни, черемухи и даже несколькими де-ревьями сибирских яблонь, так называемой ранеток, маленьких темно -красных яблочек, жестких и кислых прекислых, но после морозов – очень даже сладких. На приусадеб-ном участке сажали картошку, огурцы, помидоры и еще кое-какую огородную мело-чевку, необходимую для повседневной полугородской, полу сельской жизни, так харак-терной для провинциальных небольших городов тогдашнего Союза.

Но кроме этого огорода у них, как и у других семейных военнослужащих, был еще земельный участок за городом, где сажали картошку на весь год. Участок вроде бы не-большой, всего десять соток, но картошки с него собирали всегда помногу, до пятнадцати мешков. И ее вполне хваталои на еду, и на последующую летнюю посадку, которая всегда проходила здесь во второй половине мая. И ничего, картошка вполне успевала созреть, ее убирали обычно в середине сентября. Причем, сажали картошку только свою, местную, так называемую, "сибирку". Она имела кожуру красноватого цвета, при варке становилась рассыпчатой, была необыкновенно вкусной и хорошо сохранялась в погребе.

А погреб, или, по местному, "подпол" у них был прямо под домом.

Большой, прос-торный, сухой, чистый и неплохо оборудованный. Он состоял из трех взаимосвязанных между собой отделений. В одном хранился картофель на больших стеллажах с выдвижны-ми, на колесиках, полками, куда картофель ссыпали тонкими однорядными слоями.

Кар-тофель хорошо проветривался и никогда не портился. В другом отделении стояли бочки с солениями. Бочка с капустой, бочка с огурцами, бочка с помидорами, бочка с соленым и копченым салом и бочка с домашним, плодово ягодным вином, которое делала мать из смеси ранеток, вишен и черемухи. Вино получалось густым, терпким, какого-то полупро-зрачного, темно -вишневого цвета и довольно крепким градусов двадцать, не меньше. Отец любил за ужином выпить стакан другой этого напитка. Всегда при этом хвалил мать и потихонечку пьянел прямо на глазах. Но запьянев, не выступал, не буянил, а потихонеч-ку вставал и уходил в свою спальню, где ложился на диван и обычно засыпал..

Ну, а третье отделение было особенное. Оно предназначалось для изделий собст-венного домашнего консервирования. Мать консервировала много чего. И варенье, и гри-бы, и мясную тушенку, и холодец и даже что-то типа фарша вареной колбасы заливала в банки.. Не говоря уже о маленьких и аккуратненьких, прямо на подбор, огурчиках, поми-дорчиках и даже местных кулинарных достопримечательностях в виде маринованной че-ремши и "саранки".

Варенье варилось только из таежных ягод. Из лесной клубники, смородины, мали-ны, брусники и яблок-ранеток Ягод всегда собирали помногу. Собирали в тайге.. В тече-нии лета, как только подходило время сбора тех или иных ягод, отец брал в своей воинс-кой части армейский вездеход с брезентовым верхом, пару солдат, Олега с братом, ружья с патронташами, армейскую же небольшую палатку, спальные мешки и уезжали из города в тайгу. Уезжали далеко, километров за сто от города. И надолго. Не меньше, чем на неде-лю. И брали с собой большие армейские деревянные ящики с откидными крышками. И еще обязательно – пару мешков с сахаром. В ящики клали ягоду и пересыпали сахаром, чтобы ягода не закися и не испортилась.

Ведь лето с Восточной Сибири – жаркое, доходит до тридцати с лишним, а ягод в тайге – уйма. Хоть косой коси и в стога укладывай. А еще грибов – море. Так много, что не собирают все подряд, а только самые-самые лучшие. Та-кие. как белые, подосиновики, подберезовики, грузди, маслята. лисички, осенью – опята. Грибы собирали, чистили, мыли, отваривали и закладывали в большие армейские пище-вые баки с герметичной крышкой для дальнейшей, но уже домашней их обработки.

Приезжали они обычно из тайги усталые, закопченные, но довольные и счастливые. И с нагруженным чуть ли не до верху грузовиком. А потом отец брал из части несколько солдат, знакомых хоть чуть-чуть с поварским делом, приводил их домой и отдавал в пол-ное подчинение хозяйки дома. И они под руководством Зинаиды Федоровны начинали готовить всевозможные домашние консервированные "варенья-соленья".

Особенно вкус-ными у матери получались консервированные жаренные грибы. Их жарили или тушили до полной готовности на сливочном масле, а потом горячие складывали прямо в банки. А сверху заливали растопленным сливочным маслом так, чтобы масло полностью покрыва-ло грибы в банке. После чего банку закрывали крышкой. И потом в течении всего года можно было взять такую баночку с грибами, раскрыть ее и бухнуть все ее содержимое на сковородку! И сразу же по квартире поплывет густейший аромат свежесобранных. и то-лько что зажаренных грибов. Аж голова закружится от такой вкуснотищи и живот, дово-льный, заурчит в предвкушении предстоящего вкусового наслаждения. А кроме грибов готовили мясную тушенку из свинины, говядины, баранины, оленины, сонатины, птицы; заливали в банки холодец, делали домашнюю колбасу и конечно же – солили и коптили свиное сало

Откуда, скажете, продукты?! Это же сумасшедшие деньги, если все покупать в мага-зине или на рынке! Да все оттуда же! Из необъятного государственного кармана Здесь всегда было все. Правда не для всех, естественно, но было. И подобное положение дел для некоторых, не рядовых, конечно же, граждан страны очень было удобно и, главное – прос-то! Отец брал в части армейский грузовик и они ехали в какую-нибудь глухую сибирскую деревню подальше от города, прямо к председателю и загружались там по самой полной программе. Причем, покупали там не мясо, как таковое, а целиком животных, прямо на фермах. Свинью там, барана. бычка, птицу в десятках головах а иногда еще, если попро-сить или хотя бы намекнуть – завалят для хороших гостей и оленя, и лося в тайге, и даже самого медведя. Покупали по дешевке, чуть ли не даром, даже не покупали, а меняли по бартеру, сунув председателю колхоза что-нибудь из списанного армейского имущества. Больше всего в таежных деревнях ценились армейские камуфляжные куртки, зимние и летние, брюки такие же и сапоги. Но наиболее ценным считался конечно же – спирт в ка-нистрах и бензин в бочках. За канистру спирта или бочку бензина можно было загрузить машину под самую пре самую завязку…

После отбора животных их забивали, свежевали, разделывали и грузили в машину в специальные армейские холодильные ящики-термостаты. Ведь до города – не близко! А затем сюда же добавляли несколько мешков или корзин с огурцами. помидорами и капус-той. Причем, все отборное, лучшее, на рынке такого не купишь..

И конечно же, на проща-ние – мешок, другой кедровых орехов. В шишках и без них… Естественно, что в качестве гостевого подарка хорошим. людям, посетивших их глухомань и принесшим хоть какое-то разнообразие в их довольно унылую и не слишком радостную жизнь.

Здесь этого добра навалом, девать некуда, хоть пруд ими пруди, хоть на улицу выбрасывай – все равно ведь пропадет. А так, глядишь и пригодится! Все в дело пойдет! Может, кто когда и спасибо скажет.

Короче, жить здесь, в Иркутске, можно было. И очень даже неплохо, когда есть под твоим боком чуть ли не собственная воинская часть с ее солидным и мало контролируе-мым материальным имуществом, которым можешь пользоваться, как своим собственным И ничего плохого Олег о своем детстве и юношестве в Иркутске-2 сказать не мог. Даже, если бы и захотел. Ведь Олег с братом никаких особых трудностей или неудобств с пита-нием никогда не испытывали. Да и не замечали ничего.. Хотя в городе, как и во всей стра-не магазины продовольственные магазины стояли пустые или полупустые. И купить в го-роде мясо, колбасу, сыр и тому подобные продукты было практически невозможно. А им, в принципе, и покупать-то ничего не нужно было. В доме всегда было все. Ну – поч-ти, почти все. Кроме, может быть, хлеба, да сахара. Их приходилось покупать. .. И. Олегу нравился Иркутск-2. Он считал себя настоящим сибиряком, хотя и родил-ся далеко от Иркутска. Ведь отец его был военным, и их семья долго колесил по стране. А. в Иркутск-2 они приехали, когда Олег уже учился в четвертом классе. И приехали они с

Дальнего Востока, из под Хабаровска.. Но все равно, Олег всегда считал себя ко-ренным сибиряком и вполне искренне гордился тем, что его детство и юношество про-шло в таком неповторимо прекрасном крае его Великой страны Советов – в Сибири…

А что касается домашних обязанностей или домашней работы летом в огороде или на земельном участке – так это ерунда, выведенного яйца не стоит. До обеда они с братом все спокойно успевали сделать. А потом, конечно же – Ангара! Ангара! Ангара! Ангара! Великая

Сибирская река, быстроногая недотрога-красавица с удивительно чистой и вкус-ной, но холодной до лютости водой.

Но если мальчишка пришел на речку, то что он, в первую очередь станет здесь де-лать? Конечно же – купаться! И здесь совершенно не имеют никакого значения никакие внешние обстоятельства, ни погода, ни температура воды в реке, ни даже международное положения в странах капитала. То есть – ни что! И еще раз – ни что! Говорите, сколько хо-тите о том, что купаться сейчас нельзя, что вода в Ангаре холодная, что погода не ахти, что лучше и полезнее всего сейчас полежать на берегу и в воду не лезть – все бесполезно! Убедить мальчишек в нецелесообразности купания – невозможно! Поэтому лучше замол-чать, отойти в сторону. И – не мешать. Пусть делают то, что в их возрасте и надо делать. А в их возрасте самое главное в жизни – это само утверждаться, совершать безрассудные и даже безумные поступки. Поэтому, ну их, этих занудливых взрослых куда-нибудь по-дальше! А самому сейчас лучше всего сейчас разбежаться – и-и-и бу-у-ултых-х в воду!. Так, чтобы брызги – до небес! И сразу же – назад! Потому что словно в кипяток нырнул. Вода прямо обжигает кожу.

И ты тут же выскакиваешь из речки на берег, как ошпарен-ный!

Выскакиваешь с широко распахнутым ртом и выпученными от жути глазами, с красной до пунцовости кожей. И стоишь потом на берегу, весь в шоке, в ужасе, судо-рожно хватая воздух раскрытым ртом и совершенно не слушающимися губами, но гор-дый, счастливый и довольный собой до невозможности.

И так целый день. То – в воду; то из воды назад, на сушу, как ошпаренный. И с каждым разом – в воде все дольше и дольше, а на берегу – все меньше и меньше. Да и са-ма вода уже не кажется такой невероятно холодной и можно уже спокойно заходить в ре-ку подальше от берега, в самую глубь, по пояс, а то и по грудь в воду. А здесь, стоит толь-ко поджать под себя ноги или лечь на спину, как разом замелькают перед глазами несу-щиеся куда-то мимо тебя берега Ангары с редкими пучками сочной, ярко зеленой травы на нежнейшем, белом, кварцевом песке и группами ребятишек, лежащих на нем, стрем-глав понесутся куда-то облака на голубом, преголубом, по сибирскому ясном небе; и ты не успеешь и глазом моргнуть, как очутишься черт те знает где от того места, где разделся с ребятами и оставил свою немудреную одежду. А здесь уже и берег совершенно другой – высокий, крутой, обрывистый, и дно – неровное, каменистое, с ямами, перекатами, пере-падами, и выбираться здесь из воды неудобно, да и не так уж и безопасно. Но тебе на все эти мелкие неудобства жизни абсолютнейшее наплевать. Ведь ты молод, полон сил и здо-ровья. Тебе хорошо, весело и у тебя впереди еще целая жизнь, громадная, прегромадная и, конечно же, самая интересная на свете.

Ну, а если подняться немного вверх по Ангаре, километра так на три или четыре. А, может, и больше. Кто их считал тогда, эти самые километры?! Кто?! Ведь любому мальчишке, когда ему только 10-12 лет, и который живет почти что на природе, в каком-нибудь полу городе, полу поселке и полу селе сразу, сто самых длинных верст на свет аб-солютнейше не круг. Конечно же – не круг! Так что, если подняться немного вверх по Ан-гаре, то сразу же попадаешь в настоящий рай. Ну, пусть не в самый рай, пусть в подобие рая или в его преддверие, в этакий райский всего лишь уголок. Но все равно,, попадаешь в чудное, пре чудное место. Здесь Ангара упирается в большой горный массив на правом берегу, огибает его и делает крутой поворот, отчего на левом,

Иркутском берегу образо-вался когда-то большой пологий залив, что-то наподобие морской лагуны с галечным дном, почти стоячей, а потому теплой, чистой водой, Залив или лагуна переходят в гряду небольших песчаных островов, густо заросших тальником и почти пересекающих

Ангару. Острова продолжаются на следующем берегу Ангары, но в еще большем количестве. И здесь же между сопками пробегает приток

Ангары, небольшая, извилистая, но довольно полноводная речушка

Усть-Кут, образовывающая в месте своего впадения обширнейшую и очень разветвленную дельту с бесчисленным количеством небольших островков.

Дельта Усть-Кута была просто переполнена рыбой и всевозможной водоплавающей птицей: утка-ми, чирками, селезнями, гусями, цаплями и бог его знает еще какими, живущими и пре-красно выживающими в суровых Сибирских краях..

Здесь можно было часами стоять по колено в воде или же бродить по галечному дну, наблюдая за шустрыми мальками рыб, шныряющими между ног и мягко щекочущи-ми губами вытянутых вперед мордочками пальцы. А если нагнуться, запустить руки в во-ду и попытаться перевернуть несколько крупных камней гальки, то под некоторыми из них можно было найти зеленовато коричневых рыбешек величиной с ладонь. У них была странная, будто приплюснутая сверху большая голова с широкими, бахромистыми жабра-ми по бокам и маленьким, круглым, с постоянно шевелящимися, будто говорящими что-то губами, ртом. Местные жители называли их "широколобками" и добавляли в в уху для придания бульону жирности и специфического, горьковато пряного привкуса, так цени-мого местными жителями. Ребятишки ловили их руками и жарили, точнее пекли на кост-ре, нанизав рыбки на прутик. С куском черного хлеба или Иркутского калача, густо посы-панного солью, да еще с листьями черемши или перьями дикого чеснока да еще с лукови-цами сочной "саранки", в изобилии растущими на заливных лугах Ангары – это была еда высшего класса! И трудно было найти для местных мальчишек что-либо более вкусное и желанное, чем эта немудреная природная трапеза на берегу красавицы Ангары. Да никто из них тогда ничего подобного и не искал. И не пытался даже. Ведь никто из них тогда с собой на речку никаких таких разносолов не брал. Во первых – не было. Во вторых – в го-лову даже не приходило. Даже если и было дома что.. А не приходило потому, что не бы-ло в том никакой надобности. Никто из них друг перед другом ничем таким этаким, оли-цетворяющим домашний достаток, никогда не хвастался. И не пытался даже. Не принято было. Считалось верхом неприличия…"Таких" местное мальчишеское общество в свой круг общения не принимало.

Брезговало.

Среди местно детворы ценилось не богатство и материальные возможности роди-телей, а собственная смелость, ловкость, сила, умение постоять за себя и, как ни странно может показаться сейчас, ум, начитанность, кругозор, умение грамотно выражать свои мысли, хорошая и отличная учеба в школе.

Олег был в школе круглым отличником и, вдобавок, ко всему, еще и членом коми-тета комсомола. Однако несмотря на подобные ляпсусы своей биографии, он еще исхит-рился каким-то образом стать к десятому классу кандидатом в мастера по самбо, занима-ясь в местной школе "Самбо" с момента своего приезда в Иркутск-2, то есть, с пятого классса и быть еще при этом заядлым охотником и туристом, уметь легко управляться с лодкой и запросто плавал по Ангаре.. Он пользовался явным и заслуженным авторитетом у местной детворы, как криминального, так и общественно примерного поведения. А ко-гда, после окончания седьмого класса, у него с тремя его друзьями появилась своя лодка на Ангаре,, обожанию его у местных

"авторитетов" просто не стало. предела. Потому что это была не простая лодка, как у всех здешних, а армейская алюминиевая, легкая, прочная и красивая.. Естественно, что здесь не обошлось без помощи отца Олега. Отец помог при-обрести списанную в воинской части. Так часто делали тогда. Списывали новехонькое какое-нибудь воинское имущество, отлежавшее на складе положенный срок. Списывали и актировали ее уничтожение.. Списывали, как непригодное к эксплуатации, и тут же пу-скали в тайную продажу..

Существовало два способа реализации списанного военного имущества. Первый, значительно меньших объемов, предназначался для блатных и нужных людей. В этом слу-чае. товар продавался практически за бесценок. Это была даже не продажа, а подарок или взятка, оформленные в качестве продажи для учета в бухгалтерии.. И второй, чисто ры-ночный, когда продажа шла по договорной цене, за довольно приличные деньги, той осо-беной клиентуре, которая была заинтересованной по каким-либо своим личным причи-нам в приобретении этого конкретного военного имущество. Правда, товара такого по накладным не существовало. По бумагам его нигде не было. Это были, своего рода – "мертвые души". И деньги за подобные финансовые операции редко шли по безналич-ным счетам; чаще всего они распределялись по "наличному валу", Дашь на дашь. И ни в каких финансовых документах никогда не отражались.

"Наличка"..распределялась только в соответствующих воинских кругах и только заинтересованным лицам. Объем продаж по стране здесь был просто сумасшедший. Счет шел на миллиарды рублей. Причем мил-лиарды эти были черные, то есть, нелегальные. И отец Олега являлся маленьким винтиком этой нелегальной финансовой системы страны, пользующейся в полное свое удовольствие некоторыми просчетами и недостатками общегосударственной Советской плановой фи-нансовой системы, вконец запутавшейся и полностью погрязшей в секретных отделах са-мого большого и самого прожорливого своего Министерства -

Министерстве обороны…

Так что, жить в СССР можно было!. И даже не так плохо, если ты, конечно, не тот самый Советский лох, который довольствуется своей мизерной зарплатой, положенной ему за пребывание на рабочем месте определенное законом время и ни на что иное в жиз-ни не претендует, а хоть на чуточку, хоть на капелюшечку, но все же иной по натуре че-ловек. Если же ты обладаешь предприимчивым складом ума, если ты смел, находчив и не желаешь безропотно тянуть свою государственную лямку, то ты всегда найдешь возмож-ность взять у своего родного

Государства для себя, для своих нужд именно то, что у него плохо лежит, чего у него много.. И это никакое не воровство. Ибо

Государство это – твое, и все вокруг – тоже твое. А от многого немножко – это уже не воровство, а всего на всего – дележка.

Государство делится со мной своими излишками. И я помогаю ему в этом бла-городном деле.. И – все! И – баста! И – хватит об этом!. Не я это все придумал. Не я здесь главный, не я – первый, и не я здесь последний. Так было, так есть, так оно и будет всегда, пока существует Советское Государство. А оно, судя по всему и не смотря ни на что. су-ществует, процветает и помирать, вроде бы, совершенно не собирается..

На эту лодку можно было ставить подвесной мотор, и тогда тебе сам черт не брат, и само море по колено. Пусть даже и такое небольшое,. как Байкальское, естественное, или Братское, искусственное. Правда, до Байкальского моря на ней не доплывешь. И не пото-му, что лодка плохая или мотор на ней слабосильный. Нет, лодка – класс; и мотор для нее отец через свою родную воинскую часть достал тоже превосходнейший, импортный, японский, таких ни у кого в округе не было. Просто, доплыть до Байкала теперь мешала плотина Иркутской

ГЭС, построенной в шестидесятых годах. Но зато в другую сторону – пожалуйста! Спокойно можно. Хоть до самой Братской ГЭС. Правда, несколько далекова-то. Всего-то на всего триста с небольшим километров. Но на лодке, даже с ее японским мотором – пилить, да пилить. Смысла нет никакого. Гораздо проще – поездом. Да и удоб-нее намного. Не сидеть часами в одном положении. Пока ноги не затекут А размять в лодке негде. Надо уже приставать к берегу. А это не всегда удобно. Поэтому на своей лод-ке Олег с друзьями особенно далеко не заплывали. Но окрестности своего родного Иркут-ска-2 обшарили основательно. По обеим ее берегам. И дельту Усть-Кута с ее бесчислен-ными протоками и множеством островов – тоже..

Там хорошо было рыбу ловить на мелководье. В основном хариуса – великую си-бирскую рыбу. Длинная, узкая, серебристая, с вытянутой вперед, слегка изогнутой морд-ой, доходящая до 30-ти сантиметров в длину. Вкусная до невозможности. И жаренная, и и пареная, и вареная, и соленая. и копченая, и печеная на костре – всякая. А уха из нее – просто обалденная! Густая, наваристая, терпкая,, "ароматнейшая" до головокружения. Оторваться – невозможно! Рука просто сама так и тянется с ложкой к горячему котелку. За уши от него никого не оттянешь. Хочется. еще, еще и еще,.Только и делаешь, что. мысленно уговариваешь себя Ну, хватит, все, Кончай хватит, хва-атит.

Все…Неудобно ведь. Все…Последняя ложка. Все, Ладно, еще одна,..

Самая последняя.. Фу, ты, Госпо-ди, вроде действительно все. .Наконец-то – отвал! Наелся-я-я-я…Благодать-то какая!.

А ловить хариуса проще простого. Если конечно лодка есть. Выйдешь на быстрину и потихонечку, по течению сплавляешься вниз на веслах.

Но – медленнее течения. И – ти-хо. Очень тихо. Хариус – рыба капризная, шума не любит. Ее легко спугнуть. И спускать-ся по реке надо на лодке кормой вниз. А на корме крепятся короткие удилища с длинной, не меньше десяти метров, леской. На конце лески несколько крючков с искусственными цветными мушками, сделанными из натурального китайского шелка. Лески вытягиваются течением реки вниз и держат мушки на поверхности воды.. Хариус видит мушек; он при-нимает их за настоящих, плавающих в бесчисленности на поверхности воды, кидается на них и попадается на крючок И сразу же удилище задрожит, задергается. Это сигнал рыба-ку – на крючке хариус, вытаскивай. Он и вытаскивает. Одну рыбину за другой. Вся зада-ча-то – снимать рыбу с крючка. А если и какая сорвется – не страшно. Вон их сколько. Спешат, торопятся, чуть ли не в очередь к удилищам становятся..Только успевай с крюч-ка снимать. И одному здесь на корме управиться сложно. Не успеешь просто. Поэтому ча-ще всего на корму становились двое. Так попроще и поспокойней. Но все же работать приходится основательно. Ведь счет пойманным рыбам идет не на штуки, а на десятки и даже сотни. Весь садок на корме заполняется. Так и говорят обычно, с этакой напускной небрежностью на вопрос

– Как рыбалка?:

– Да ничего. Садок почти полный. Сотни полторы или две, пожалуй,

"наскребется"

А еще на этих островах "Усть-Кутовской" дельты хорошо было посидеть на зорьке с ружьишком в руках. И чтобы без добычи при этом вернуться – такого практически не бы-вало никогда. А добыча даже по

Сибирским меркам – отменная. Утки дикие, чирки, селез-ни. Иногда гуси. Короче – дичь, птица перелетная и водоплавающая И готовить ее надо по особому, не так, как домашнюю птицу. – мясо жестковато, с привкусом рыбы и болот-ной тины Но вкус – отменный, если тушку птицы предварительно вымочить в молоке, за-тем "протушить" хорошенько в духовке, да еще напичкать ее специями…

Мать Олега умела готовить дичину. Ни в одном ресторане мира такого не предложат – не умеют там так делать. А здесь сама. Жизнь научила. Ведь она была женой офицера, и жить им приходилось черт те знает где. И в тайге, и в степи, и в пустыне, и в горах. Коро-че, именно там, где еда в основном бегала и летала, поэтому есть-то приходилось именно то самое, что называется дичью. Другого ничего вокруг не было на много-много верст во-круг. Поэтому: хочешь жить – умей вертеться. Хочешь получать хоть какое-то удовольст-вие от потребляемой пищи – изучай поваренные книги, думай, фантазируй, пробуй. Хо-чешь порадовать своих близких вкусными яствами -делай, твори.А во всем остальном тебе подскажет и поможет только твоя единственная помощница – твоя неизменная женс-кая интуиция, да огромнейшее желание сделать приятное своим близким. И все. И больше

– ничего. И – никого. А в итоге – настоящий Бог кулинарии, который из ничего может со- творить практически все. Даже суп из топора. А дичь? Дичь в доме бывала всегда и посто-янно. В любое время года.

Ведь охотился и рыбачил не только сам хозяин дома, охоти-лись и рыбачили также и оба его сына.

Действительно, Олег впервые взял в руки ружье в четвертом классе.

Взял, чтобы просто выстрелить. Отец разрешил на день рождения. И этот день рождения Олег запом-нил на всю жизнь. Он впервые тогда почувствовал себя начинающимся мужчиной. И хотя он стрелял всего лишь в пустую консервную банку, он какими-то генами своего челове-ческого естества вдруг почувствовал страшную силу этого находящегося в его руках пред-дмета человеческих рук. Страшную и всемогущую. С ружьем даже слабый становился всесильным. Ведь ружье можно направить не только на пустую консервную банку или на сидевшую на ветке какую-нибудь птицу, а на что угодно и на кого угодно. И с ружьем в руках ты можешь все. И ему стало страшно. Страшно не ружья, а себя с ружьем. Он ото-гнал от себя эту крамольную мысль, но она постоянно приходила к нему, когда он брал в руки ружье. И до него со всей очевидностью дошла простая и очевидная до каждого нор-мального и цивилизованного человека мысль, что человек начинается со слова:"Нет!" Только тогда, когда он научиться говорить "Нет!" своим низменным мыслям и желаниям, тогда он начинает взращивать в себе истинно человеческие качества. Те самые, про кото-рые он потом, через много лет впервые прочитает в Библии. "Не убий, не укради, не по-желай жены ближнего, не прелюбодействуй, не сотвори себе кумира и т. д и т. п.. Он ис-пугался и торопливо нажал "нажал" на курок.

Ружье "бабахнуло" и приклад больно уда-рил его по плечу.

Естественно, что в банку он не попал.. Отец нахмурился и начал под-робно объяснять сыну -несмышленышу, как поднимать ружье, как прижимать приклад к плечу, как направлять стволы на цель, как нажимать на курок. Со второго раза у Олега все получилось нормально.

В банку он попал. И во вторую банку попал, и в третью, и в чет-вертую. Выстрелил он тогда раз десять и остался очень довольным таким подарком отца. Но утром он еле смог поднять свою правую руку, настолько она болела. И плечо было синее., распухшее. Пришлось матери компресс ставить Олегу на это плечо…

А собственное ружье Олег заимел уже в шестом классе. Тоже подарок отца. И то-же на день рождения. Ружье было классное. Тульская

"бескурковка" шестнадцатого ка-либра, двустволка, два ствола горизонтального боя, "чок" и "получок". Ружье заказное, то есть, сделанное по отдельному заказу конкретным мастером, который делает это ружье полностью, от винтика до винтика. Это вам не какой-нибудь дешевый ширпотреб, от-штампованный в тысячах экземплярах, это – индивидуальная работа. Пусть не вычурная, без инкрустаций и узоров, но – работа признанного мастера.. И клеймо его на замке ружья имеется.Смотрите – вот оно, настоящее, не подделанное. Потому что такое подделать не – возможно. Слишком оно классное. Олег боготворил свое ружье. Оно всегда висело у него на стене над кроватью.

Вообще, надо признать, что ружье у сибирского парня должно быть обязательно. Иначе его за человека никто в округе считать не станет.

И парень лет с десяти-двенадцати начинает принимать все дозволенные для него меры, чтобы приобрести себе ружье. Не так важно, какое оно, это ружье., Двуствольное или же примитивная одностволка. Важно другое – как ты им владеешь. И мастерство охотника здесь не заменит ни что. Хоть брил-лиантами свое ружье усыпь – это не важно. Если ты в стрельбе профан – ты для окружаю-щих не существуешь. И ни что не в состоянии изменить пренебрежительное к тебе отно-шение. Никакие твои деньги и никакие твои собственные связи или же связи и положение твоих родителей. Таков закон Сибири. Здесь судят о людях по ним самим, а не по их свя-зям или по их положению в обществе. Так было испокон веков в Сибири. Так оно и оста-лось до сих пор. Потому

Сибирский человек коренным образом отличается от жителя центральной

России. И никогда они друг друга не поймут и не примут друг друга..

Пра-вы марксисты – бытие действительно определяет наше сознание. И никуда от этой про-стой истины не денешься. С свиным рылом в

"калашный" ряд не суются. Не смешива-ются между собой эти категории людей. Отталкиваются они друг от друга.. А потому не смешиваются, что – разные они.. Слишком уж разные. Не понимают и не поймут друг друга. Никогда. Выросли они в разных условиях и по разному смотрят на мир. Чужие они друг для друга. Чужие и малопонятные. Как с разных планет.

В классе у Олега ружья имели все ребята. И вообще, надо отметить, что охотничье ружье являлось неотъемлемым атрибутом жизни Иркутских ребят. Причем, наиболее важ-ным. Гораздо более важным, чем школьный портфель со всеми его учебниками, накоплен-ными за десять лет учебы.

Учеба – что? Учеба давала перспективу; учеба давала надежду на твое будущее и то не слишком-то определенное. А вот ружье – это сегодняшняя твоя жизнь, самая что ни есть повседневная. Ружье – это твое настоящее. Родное, теплое, шеро-ховато-гладкое, изящное, красивое, сладко пахнущее порохом и свежей оружейной смаз-кой. Ружье

– это, по существу, часть тебя самого, часть твоей личностной основы, часть твоей человеческой сущности. Разве можно к нему относиться равнодушно? Да невозмож-но и все тут! И нечего об этом говорить. Мое оружье – это я сам. Это я и никто другой…

Олег с ребятами, своими друзьями, охотился постоянно. Они выезжали с ночевками на несколько дней в тайгу с членами военного охотничьего общества, а то и сами броди-ли по лесам в окрестностях

Иркутска-2. А когда у них появилась лодка, то их возможнос-ти для охоты возросли многократно. А дельта Усть-Кута стала одним из наиболее излюб-ленных их охотничьих место. Тем более, что без лодки туда вообще добраться было не-возможно Острова, островки, протоки, заводи, связанные между собой непонятно каким кружевом. Забраться туда просто – выбраться невозможно, если в первый раз. Но зато птицы та-а-ам – море невиданное,. Одно наслаждение для охотника. Будь он простым лю-бителем или "нерассуждающим" фанатиком,. Который любит стрелять направо и налево и полезет куда угодно, лишь бы добычу себе добыть, лишь бы достичь поставленной себе цели. А ведь цель всегда оправдывает средства…

.. И вот однажды, в десятом классе, осенью, где-то в середине сентября, когда по утрам во всю уже гуляли заморозки, Олег с друзьями поехали на дельту Усть-Кута поохотиться. Поехали они утром, но не рано, чуть расцвело, а после обычного своего завтрака. Кому-то из них на сытый желудок стукнула в голову шальная мысль – махнуть с ружьями на ост-рова поразвлечься. Все они учились хорошо и уроки на воскресение никогда не оставляли, все предпочитали делать в субботу, заранее.. Поэтому воскресение они обычно оставляли себе для своих личных надобностей. Воскресение был их персонально личным днем. На это воскресение планов у них не было никаких Делать им, в общем, было абсолютно не-чего. В таких случаях Олег обычно брал в руки какую-нибудь книжку и ложился на диван почитать. Читать он любил и в таком положении мог находиться часами, если не сутками, ничего не видя и не слыша вокруг. Библиотека у отца была приличная, в основном класс-сика. Даже подписная двухсот томная "Библиотека Всемирной

Литературы" имелась Так что, читать дома было что. Поэтому скучать

Олег не умел. Времени на тоскливое ничего-неделание у него практически не бывало. Такой проблемой он не страдал…

Но когда возникла эта мысль – махнуть "пропу-каться" на острова, он ее с удо-вольствием поддержали. Он любил экспромты и был всегда легок на подъем. Они все бы-стренько собрались и пошли на Ангару, на лодочную станцию. Форма одежды у них на этот случай всегда была обычной и для всех одинаковой: военная камуфляжная курт-ка с капюшоном, подпоясанная патронташем, с полным комплектом патронов, такие же брюки, заправленные в болотные сапоги, а на головах – спортивные вязанные шапоч-ки. И – все. Удобно и тепло. Лучше и не придумаешь. За спиной рюкзаки. Тоже армейские В рюкзаках кое что из еды. Ведь шли они на целый день., Поэтому в рюкзаки обычно кла-ли по куску хлеба да по луковицы лука с солью. Вот, пожалуй, и все. Ну, иногда еще – по нескольку картофелин. Что еще остается? Ножи. Ножи охотничьи у каждого из них были свои. Какой охотник без ножа?!

Каждый себе нож доставал или делал сам. Нож, как и ру-жье, были частью самого себя. Своеобразная визитная карточка хозяина. Поэтому здесь не было места случайностям. Только – индивидуальность. И все в округе охотники знали, какие у кого из них ножи. Ну, а что касается кухонного походного инвентаря, разных там котелков, ложек, кружек, приспособления для подвешивания котелков над костром, все это у них хранилось в лодке, в специальном ее отсеке с откидной крышкой, закрываемой на замок.. Ну, а завершали их экипировку конечно же ружья у всех на плечах. Ружья обя-зательно в чехлах. Так здесь было принято.. -..

На лодочной станции, а станция была охраняемой и потому – платной, они взяли у сторожа мотор, который хранился в отдельном помещении станции, поставили его на лод-ку, заправили, проверили, попрощались со сторожем и поехали вдоль берега вверх по Ан-гаре – надо было "зайтись", так говорили здесь, подальше вверх. чтобы сделать поправку на снос лодки течением и затем уж переплавляться на другую сторону. Ангара здесь ши-рокая, чуть ли не полкилометра, поэтому пока переплываешь ее, тебя течением унесет вниз не меньше, чем на километр. А им в любом случае надо вверх. Ведь речка Усть-Кут впадала в Ангару значительно выше города Иркутска…

Погода стояла прелесть какая! Тихо, солнечно, на небе ни облачка, небо такое го-лубое, что чуть ли не светится голубизной. Осень.

Настоящая Иркутская осень. Золотая По утрам уже заморозки, но днем воздух прогревается до десяти-пятнадцати градусов. Солнце огромное, яркое, желто оранжевое, но жаром не пышет, не обжигает, просто кати-тся по небу, словно апельсин по голубой тарелке, но катится так явственно, что даже от-крытыми глазами можно наблюдать за его движением. Вот оно над головой, в зените, а присмотришься – оно уже медленно, медленно плывет к сопкам за Ангарой, где сразу же вспыхивает осеннее, желто красно багровое разноцветье растущих на склонах сопок де-ревьев смешанного леса. Как будто кто-то, всесильный и всемогущий взял палитру разме-шанных красок и начал гигантской кистью просто так, в беспорядке и вперемешку мазать на полотне красные, багровые, желтые, оранжевые, коричневые, зеленые и серые пятна. И получилось сказочное замысловатое "многоцветье", не имеющее вроде бы никакого смы-сла, но притягивающее неодолимо к себе взгляд и вызывающее в душе чувство восторга и благодарности природе за такую волшебную красоту… Здесь: пятна броской желтизны берез разрывают строгую зелень сосен, контрастируя с мягко матовой желтизной немно-гих здесь лиственниц и оттеняя багрово красную листву бурно растущих на склонах кус-тов боярышника и лилово коричневую, жесткость листвы местных ранеток. Игра цвета получалась неправдоподобно красочной. Просто фантастической.. Это была уже не

Ле-витановская "Золотая осень". Это было нечто совершенно иное, неземное. Что-то напо-добие картин французских импрессионистов.

Красота невероятная. Неописуемая… . Олег с друзьями подплыли к заливу с островами и перебрались на другую сторону Ангары. К островам дельты Усть-Кута они подплыли на моторе, а затем пошли на веслах.

Протоки здесь не поймешь какие, прямых, широких и ровных практически нет, чаще все-го узенькие и все крутят и крутят куда-то, то вправо, то влево, то назад, то вбок, а то и вообще сплошные тупики – не успеешь заехать, а уже разворачиваться надо, а протока узенькая, никак не развернешься, приходится назад кормой возвращаться. Причем, дно не-ровное, чаще всего илистое, редка песок или камень, иногда даже горная порода, часто с резкими, не слишком понятными переходами или ямами; то мелкими, то глубокими, то с быстрым течением, то с медленным, а то и вообще не разберешь – стоячая здесь вода или все же течет куда-то.. Поэтому проще по ним плыть на веслах или даже на шесте, когда один из лодочников стоит на корме и, упираясь длинным алюминиевым шестом в дно протоки, толкает лодку вперед. А здесь еще заросли тростника и камыша, да такие, что хоть мачете с собой мексиканское бери, чтобы прорубать в зарослях дорогу. Но маче-те здесь в хозяйстве не используется, поэтому надежда только лишь на шест А работа с шестом – это тебе не "фи-фи" какая-нибудь, это не просто махать палкой, пусть даже и металлической, она требует приличной силы, ловкости и умения, и с первого раза не по-лучается ни у кого. Но Олег с друзьями эту школу давно уже прошли и спокойно уп-равлялись с шестом. Пусть не виртуозно, как некоторые местные рыболовы, но нормаль-но и вполне профессионально.. Не суетясь и не мельтеша.

Они прокрутились по протокам наверное с полдня, и не так уж плохо постреляли. В садке на корме у них лежали несколько уток, пару

"чирков",и один селезень. Вполне нор-мальная добыча. Не стыдная..

Бывало, конечно же, и похуже, но бывало и получше. А так – не зря смотались. Не понапрасну.. Затем они решили остановиться, чтобы отдохнуть и немного подкрепиться. Они выбрали небольшой, но с высокими берегами, а значит, не болотистый, островок с копной сена посередине и причалили к нему. Достали из "бордач-ка" специальный металлический штырь с кольцом на конце, забили его в грунт и привя-зали к нему лодку. После чего вылезли на берег, отметили место, где поставили лодку, специальной палкой с флажком на конце, чтобы потом не бегать, искать лодку и пошли в глубь островка.

Там они нашли местечко посуше, наложили туда сена со стожка для подстилки, на-брали на берегу плавника и веток для костра, разожгли костер, испекли картошку и спо-койно, не торопясь, со вкусом поели.

А потом вскипятили воды в котелке, густо заварили китайским чаем, швырнув туда чуть ли не пол пачки, и попили чая. Чай на охоте они пили всегда без сахара. Почему-то так было принято здесь и они, естественно, не могли не сле-довать этому местному обычаю. Хотя на охоте или на рыбалке крепко заваренный чай ни-когда не казался пресным. Наоборот, он почему-то всегда был сладким пресладким и вку-сным до невероятности. И пили его всегда горячим, из больших алюминиевых кружек, держа их сразу обеими руками в раскрытых ладонях и никогда при этом почему-то не об-жигались. Затем затушили костер, тщательно убрали все за собой, закопав мусор в тут хе вырытую саперной лопаткой ямку. Привычка Сибирских ребят, воспитанная с самого дет-ства, а, может, даже и еще раньше, взращенная в самых генах русских людей, пришедших сюда с незапамятных времен в самый центр заповедного Сибирского края, живших всегда в ладу с природой и считавших себя ее неотъемлемой частью.

Солнце уже начало клониться к закату, скатываясь за вершины приангарских сопок. Голубизна на небе сгустилась, стала глубинной, а на востоке, куда уходило солнце, даже засветилось изнутри перламутровыми оттенками заката. И все небо стало похожим на ги-гантскую жемчужную раковину, раскрывшуюся над землей, где солнце

– сияющая жемчу-жина, спрятавшаяся в ее светящемся уголке..

Красотища неописуемая! Глаз невозможно оторвать! Но скоро начнет темнеть. И темнеть очень быстро. Пора бы уже и собираться домой. А то, пока они выберутся из протоков, а забрались они далеко вглубь дельты, пока переплывут Ангару, пока доберутся до лодочной станции, пока соберутся, пока утрясут разные там "то да се", как раз и стемнеет совсем. Домой придется идти уже в полной тем-ноте. Хорошо, хоть луна на небе – спотыкаться не так уж и придется. В лунную ночь в Ир-кутске почти светло, можно даже "иголки собирать", не хуже, чем в Ленинграде, во вре-мена его знаменитых "белых ночей

Они поднялись и пошли к своей лодке. Но, подойдя к берегу, лодки они не увидели. Они удивленно переглянулись. Что за чушь?! Куда делась лодка?! Они же не новички. Не первый, как говорится, день замужем, они прекрасно знают, как в таких случаях надо по-ступать.

Лодку они поставили здесь. Это точно. Вот палка, воткнутая в землю с привязан-ной к ней белой тряпочкой, их метка.. Так они всегда отмечали место причаливания, что-бы потом не искать. И эта метка у них всегда в лодке лежит для подобных случаев. Только она почему-то стоит гораздо ближе к кромке берега, чем должна быть. Или им это кажет-ся? Ладно, бог с ним, с этим местом. Оно здесь. Это точно. Как пить дать. Но – лодка-то где?! Неужели – унесло?! Не может быть! Они же привязали ее к штырю, а штырь длин-ный, металлический, его каждый раз молотком приходится в землю забивать. И к кольцу на нем они лодку цепью крепят. А на цепи – замок специальный, альпинистский, сам ни за что не раскроется. Все ведь у них отработано до мелочей.

До рефлексов. До инстинкта. Осечек никогда не бывало. И лодку они еще немного кормой на отмель затащили. Отмель, правда, небольшая, но

– все же, все же…Не могло лодку унести. Не могло! И никто из посторонних не мог ее забрать, если случайно здесь проплывал. Хотя желающих поза-риться на алюминиевую было всегда предостаточно. Но чтобы забрать – такого быть не могло. Не могло. Не принято здесь такое!. Ведь это же верная смерть. Они же сами отсю-да никогда не выберутся. Надо будет просто сидеть и ждать. Чуда ждать. Что, может быть, там, на земле, все-таки исхитрятся и их найдут. Если только с вертолета будут ис-кать. Слава богу, что дома знают, где они находятся. Они всегда дома говорили, куда на-правляются. Утром спохватятся и поднимут тревогу. В Сибири людей не бросают в беде.

Потому что слишком хорошо знают, что с Сибирской природой шутить нельзя. Она шу-ток не понимает. И пренебрежительного к себе отношения. – тоже. Бьет она всегда за просчеты очень жестко И порой

– жестоко…

Они спустились к воде и только тогда заметили, что берег в этом месте изменился, стал не такой, как прежде. Небольшая отмель, к которой они причалили, исчезла. Вместо нее – громадная куча земли и дерна. Берег над лодкой, а он был здесь высотой метра три не меньше, обвалился, и этой землей завалило лодку.. Лодка теперь лежала на дне прото-ки, заполненная глинисто травянистой массой. Вот те на-а-а-а!

Ситуа-а-ция-я-я-я! Они переглянулись. Картина теперь стала для них совершенно ясной. Слава богу, что лодку не унесло,, Лодка, оказывается, здесь, она никуда не девалась, она почти что рядом, вот она, ее даже видно и можно потрогать, стоит только лишь руку протянуть, если в воду залезть. И одно это уже успокаивало и обнадеживало. Правда, лодка на дне протоки и засыпанная землей. Но это уже детали. Главное другое – лодка здесь. И ее надо оттуда достать. Хотя это. конечно же, не просто. Очень не просто. Но, все таки – решаемо.И решаемо их сила-ми. Других-то нет. Ведь не останутся же они здесь сидеть сиднем и ждать у моря погоды, пока их папы не растелятся и не поднимут в воздух все вертолеты города

Иркутска и не швырнут их за Ангару для поисков и спасения не вернувшихся с охоты ребят?! Нет, ко-нечно же.. "Страмоты" тогда не оберешься. Весь Иркутск тогда над ними смеяться будет И первый

Иркутск, и второй тоже, и оба города сразу вместе. Не-е-е-т, ни за что! Что они, маменькины сыночки, что ли?!. Беспомощные соплячки, да?!..Подумаешь, проблема ка-кая! Да мы сейчас спустимся вниз, залезем в воду, найдем лодку, разгребем там все, вы-вернем, вытащим, выбросим. У них же и саперная лопатка есть!. Они посмотрели друг на друга и неожиданно, вдруг разом, рассмеялись Надо же, они попали в приключение! Вот здорово! Вот тема для будущих разговоров в классе и в городе. Приключение это показа-лось им даже слишком простеньким и чуть ли не забавным. Надо будет сейчас, в конце сентября, лезть в леденящую воду и выковыривать из лодки землю? Ну и что? Они же

Си-биряки! Выросли на Ангаре! Господи! Нашли кого холодной водой удивить и испугать! Сейчас местечко найдем около берега, костер разведем, разденемся и – в воду. До победы, до самого завершения этой ледяной эпопеи. Ура! Ура! Ура!

В действительности все оказалось совершенно иным и гораздо более сложным, чем им представлялось вначале. Сначала шло все хорошо. Они быстренько выбрали место для размещения вещей, натаскали туда сена и сложили все свои вещи: рюкзаки, ружья, курт-ки. Затем разбрелись по берегу и собрали почти весь имеющийся на острове плавник и ветки для костра. Набралось прилично. Слава богу, дождей не было почти весь сентябрь и плавник был сухой. После всего этого развели костер, разделись до гола, аккуратно сло-жили одежду на рюкзаки и ружья и полезли в воду. Вода оказалась "ледянющая"! Холод-нее холодной…

Аж дух захватывает, как только вступишь в нее. А здесь еще дно в прото-ке оказалось илистое, скользкое. Олег, как самый спортивный из всех и, как хозяин лодки, пошел с лопаткой первый. Он осторожно нащупал ногами борт лодки, опустил одну руку в воду, чтобы сориентироваться и забраться в лодку, но поскользнулся и грохнулся в воду. Здесь оказалось довольно глубоко, метра полтора -два, если не больше. Он сразу же ушел под воду с головой, замахал от неожиданности и от испуга руками и выронил саперную лопатку. Это был кошмар! Потому что другие лопатки были в лодке. Найти лопатку, ко-нечно же, не удалось. Поэтому пришлось работать одними руками. А тут еще травянис-тый дерн. Крепкий, прочный, тяжелый. Никак его не разорвешь и никак не вытолкнешь из лодки. А чтобы вцепиться в него, с головой в воду приходилось окунаться с головой уже всем им четверым. А вода – жуткая! Никогда раньше они и не предполагали, что она мо-жет быть такой холодной. Не успеешь погрузиться, как тело уже

"дервенеет". И "дерве-неет" практически мгновенно. Ничего не чувствуешь. Ни рук, ни ног, ни самого тела. А пичужка вообще куда-то исчезла, спряталась совсем, залезла чуть ли не во внутрь живота, скукожилась совершенно. И не найти ее, если захочешь.. Единственное спасение, двигать-ся в воде, как можно энергичнее. И то хватает на чуть, всего на несколько минут. И в лод- ке или около нее больше двух разместиться невозможно. Чуть дальше от лодки – в воде уже обрыв. Не дай бог лодка туда уйдет, Тогда все – конец. Поэтому очень осторожно и только по двое. А двое при этом наблюдают и греются.

Потом меняются парами. А те, что вылезли – сразу же к костру, к родному теплу, скорее согреться. Но лучше всего согре-ваться бегом.

Бегом вокруг костра, прыжками через костер, а потом еще по острову, сломя голову, и орешь при этом во всю ивановскую, во все силы легких, как можно громче. Как ни странно – помогает! А орать можно сколько угодно и что угодно.. Все равно никто не слышит. Так что, если, не дай бог, что нехорошее здесь с тобой случиться, криками себе ты не поможешь. Ори- не ори – все бесполезно. Пустая трата сил, времени и энергии.

Провозились они с лодкой часа три, не меньше. Если не больше..

Когда лодку все-таки освободили из плена, было совсем уже темно. На часы они не смотрели – не до часов было Других забот "невпроворот"; чего на время-то глядеть – поможет, что ли или легче станет? Хорошо хоть луна взошла и подсвечивала им неплохо. Да еще костер помогал. И не шуточно. Они перетаскали на него чуть ли не весь стожок сена.

Нехорошо, конечно же, чужое ведь сено. Люди старались, косили, в стог сено укладывали, зимой надеялись вы-везти. Но, что поделаешь, жизнь распорядилась иначе. А жизнь – есть жизнь. У нее свои законы

Против нее – не попрешь. Они ведь не нарочно. Они просто попали в неприятное положение. И чей-то стожок сена помог им выкрутиться.

Спасибо вас за него. И простите уж нас. Но без вашего сена нам было бы очень даже тоскливо Хорошо хоть с лодкой все обошлось нормально.

Ведь могло бы быть гораздо хуже. А так все "окей" – лодку подня-ли, очистили, обмыли и ничто из лодочного их снаряжения не пропало. Все осталось це-лым. Даже они, ее пассажиры. Но вот с мотором – не повезло. Заглох намертво. Не заво-дится – хоть тресни! И что они не делали, все было напрасно. То ли свечи намокли, то ли катушка зажигания пропиталась водой, то ли что еще, не слишком им понятное, то ли все это вместе взятое, но мотор не завелся, несмотря на все их жутчайшие усилия. Пришлось им садиться на весла…

Один из них сидел на корме, за рулем, второй на носу, указывал путь, и двое – на веслах. Одному все-таки тяжело – путь дальний.

Плыли они практически вслепую, ориен-тируясь лишь по общему направлению пути. Потому что протоков было много, они по-стоянно раздваивались, разветвлялись, перекрещивались и определиться по ним в темно-те было сложно. Слава богу – луне! Огромная, белая, с какими-то серыми пятнами на сво-ей поверхности, (Говорят, это не слишком четкая фотография Каина, убивающего Авеля), окруженная бесчисленным множеством звезд, она светила сильно и ровно. Да и звезды то-же светили. Их было так много на небе, что оно, казалось, состоит из одних только звезд. И больших, и маленьких, и средненьких, и совсем еще крошечных. И каждая звезда – све-тила. Кто как может, кто, как умеет. Некоторые светили сильно, мощно, ярко. словно лам-почки, прикрепленные к небесному своду, другие послабее, а третьи – совсем слабо, чуть-чуть, еле-еле, в полнакала. И непонятно, почему небо черное, если оно состоит из одних лишь звезд?

Черноты-то нет, ее не видно, и, в то же время, она – есть, она явственна, она реальна, как реальна вода за бортом лодки, в которой тоже плавают и плещутся звезды Получается, что окружающий мир сегодняшней ночи -это сплошное скопище звезд. И вверху, и внизу – одни лишь звезды и ничего другого. И лодка плывет по звездной воде, и весла тоже погружаются в звездную массу.. Только вот с боков, то с одной стороны, то с другой вдруг неожиданно выплывает пятна черноты, сгустившейся до неправдоподоб-ности. Присмотришься – а это острова дельты..в виде бесформенных сгустков черноты, выныривающих из недр земли. А, может, и не из земли. Тогда – откуда?..

Они не торопились. Спешить им было незачем. Все и так шло нормально. А уско-рять ход событий им не хотелось – было все-таки рискованно. Через Ангару ночью им переплывать не приходилось.

Поэтому не стоило шутить с огнем. Ой. не стоит!. Торопить-ся все-таки лучше медленно. Ангара ночью совершенно не такая, как днем.

Черная, как смоль, непрозрачная вода, переполненная звездами, с гулким шумом стремительно нес-лась мимо невидимых берегов. А от лодки до самого какого-то никуда пролегла световая лунная дорога, широкая, ровная, трепещущаяся.. Хоть вставай и иди по ней. Вопрос толь-ко – куда? Тишина вокруг до ломоты в ушах. Но не мертвая, давящая, а живая, пульсиру-ющая, наполненная неслышными вроде бы, но все равно ощущающимися тобой звука-ми жизни. То ли сердцем ощущаемыми, то ли нервами, то ли всем твоим собственным те-лом. А вот и рыба где-то плеснула. И, судя по звуку – большая, таймень, наверное. Хариус так не плещется, он плавает тихо. Да и по мелководью лишь. Налим тоже быстрину не любит. Он плещется только вдоль берегов. А здесь, на середине реки глубина жуткая. До двадцати, говорят, метров доходит. А то и более. Здесь кроме тайменя некому быть. А так – тихо, очень тихо. Только Ангара гудит, несет свои прозрачные воды к своему суженому, к могучему Енисею. А на

Ангаре, глубокой осенней ночью плывет лодка с четырьмя маль-чишками, уставшими до невозможности, но довольные до чертиков в голове этим своим неожиданным приключением, из которого они так благополучно выбрались.

И действительно, все у них получилось благополучно, как надо. Они без особых происшествий переплыли Ангару и спокойно добрались до лодочной станции. В окошке домика сторожа горел свет. Сторож не спал, сидел и ждал их. Он уже начал беспокоить-ся.. Так долго у него никто не задерживался. Потому что его всегда предупреждали, если предстояла ночевка или могла быть возможной "ночевка". Ребята перед своим отплы-тиием ему ничего не сказали. Значит, произошло что-то непредвиденное. Так оно и выш-ло. Но, слава богу, все обошлось.

Могло быть и хуже. У него в домике был телефон. Ему уже звонили. И его звонка ждали. Родители ребят собрались все в доме Олега. Ждали со-общений. Олег набрал номер телефона своего дома. Трубку взял отец:

– Привет, пап, – сказал Олег, – мы добрались. У нас все нормально..

– А что случилось? – голос отца дрогнул, – Мать места себе не находит. Да и все мы тоже волнуемся.

– Да так, – ответил Олег, – небольшое происшествие. Лодка затонула на одном из ос-тровов. Берег обвалился и засыпал ее. Пока достали лодку, пока добрались – время ушло. Да тут еще мотор заглох.

Пришлось на веслах.

– Устали? Травмы есть? – голос отца потеплел, – Может, машину прислать?

– Да нет, пап, – ответил Олег,- все мы живы и здоровы, все веселы и довольны.. Спасибо за машину. Но мы дойдем сами. Здесь же недалеко.,

Так закончилось это их неожиданное приключение. В школе и в самом городе быст-ро о нем узнала. Разговоров было – море. На ребят смотрели, как на героев. К ним приста-вали с расспросами, им завидовали, их буквально "заобожали". Особенно много щебетали девчонки. Единственная, на кого эта история не произвела никакого впечатления, так это на Аллу Галич. Во всяком случае, внешне она, как не замечала Олега, так и продолжала его не замечать. Олегу было обидно до слез. Другие, которые ему были совершенно рав-внодушны, те лезли сами с расспросами и с восхищенными "охами, да ахами". А эта – абсолютнейшее "ноль внимания". Обидно. Очень обидно. Однако все проходящее в этом мире. Все проходит и уходит. Спала, а потом и совсем сошла на нет волна повышенного внимания к Олегу и его друзьям. Все вновь "вернулось ни круги своя" Жизнь со своими повседневными заботами вновь взяла свое. и вошла в свое обычное русло. Учеба на ме-даль требовала к себе повышенного внимания.

Стыдно было опростоволоситься на каком-нибудь чепуховом вопросе.

Гордость уже не позволяла. И приходилось основательно за-ниматься по всем предметам, чтобы постоянно подтверждать свою роль круглого и ни чем "незапятнаного" отличника. А здесь еще самбо пошло у него в гору. И здесь. тоже не хо-телось спотыкаться, Тоже хотелось быть всегда на высоте. Поэтому и для самого Олега очень скоро это их

Ангарское происшествие тоже перестало вызывать хоть какой-то ин-терес. Было – и было. И что теперь? А теперь вот и быльем уже все поросло. И – хватит об этом. Надоело. Надоело воду в ступе толочь.

Олег поехал в институт, зашел на кафедру, показал письмо и написал заявление об отпуске на неделю по семейным обстоятельствам.

До занятий оставалась еще целая не-деля плюс неделя отпуска. Всего получалось целых две недели. Должно было хватить. Хо-тя для чего

"должно хватить" – Олег не знал и даже не предполагал. Он знал и понимал только одно – надо ехать. Он должен быть там, где погибли все его родные. Он обязан там быть. Прошло свыше двух месяцем со дня их гибели, а он, их сын, там ни разу не был. И тот факт, что он ничего не знал о трагедии, что он этим летом был черт те знает где и про-сто не мог ничего узнать чисто по физическим и от него не зависящим обстоятельствам, ничего не меняло. Он обязан там быть.

Пусть даже и с большим опозданием, но – обязан.. Деньги за стройотряд у него были. Должно было хватить и на билеты и на некоторое пре-бывание в Иркутске. Где он там остановится, где будет жить – такие мелочи его совер-шенно не интересовали. Там, на месте, все будет видно. Мир не без добрых людей – помо-гут в случае чего.

Сибиряки своих в беде не оставляют. А он считал себя сибиряком..

В аэропорте он билет взял сразу. Хотя народу было очень много.

Сибирь возвраща-лась с отпусков. Нефтяники, газовики, золотодобытчики, горняки, геологи и просто те, кто жил и работал за полярным кругом или по северным ставкам. Тогда можно было три года отработать без отпуска, зато потом – отпуск на целых полгода. Плюс дорога, пол-ностью оплачиваемая. Как туда, так и обратно. И тебе, и твоей семье. Плюс путевки бес-платные на южные курорты и санатории страны, а иногда, для избранных – и за рубежом. Уезжали обычно отдыхать в апреле, а возвращались в сентябре.. В то время на Северах

Сибири жить и работать было экономически выгодно. По всем параметрам. А те, которые десять лет там отработали, имели право на кооперативное жилье во всех городах страны, кроме Москвы, Ленинграда

Киева и еще кое каких. И на Север тогда ехали. Но только по специальным путевкам, по вызовам, на определенные рабочие места.

Самому же, дика-рем, ехать не имело никакого смысла. Работу себе и жилье не найдешь. А без работы и жилья жить на Севере – это почти верная гибель. Поэтому таких дикарей обычно мест-ные власти назад высылали. Чтобы забот меньше было и чтобы не мешались. . Поэтому во второй половине сентября аэропорты столицы на восточном направле-нии всегда были переполнены. Но Олегу помогло письмо. Билет ему дали. Рейс "Москва-Иркутск" с одной промежуточной остановкой в Свердловске,. самолет ТУ-144. Хорошая машина. Пусть не очень удобная и немного тесноватая, но все равно – хорошая машина. А летать Олег любил. Он вообще был легок на подъем. Ему нравилось ездить. И на поезде, и на пароходе, и, конечно же – на самолете. А на самолете – вообще блеск. Сама атмосфера аэропорта в корне отличалась от атмосферы вокзалов. Она была на порядок выше всего того. что имелось на вокзалах и, как бы "аристократичней",.что ли.

Словно бы не для всех, не для толпы, не для стада, а только – для избранных. А нам почему-то всегда хочет-ся попасть в ряды этих самых, избранных и стать, хоть на мгновение, но рангом более вы-соким, чем мы есть на самом деле.. Как будто мы от этого становимся лучше. Но нам лучше-то и не надо. Нам надо – выше. Хоть чуточку, но повыше бы, чем есть на самом де-ле. Очень хочется из грязи, да сразу прямо в князи. Как в сказке -. был обыкновеннейший

Ванька-дурак, а поймал щуку, пошептал что-то в кулак – и сразу же женился на самой ца-ревне. Значит, стал – избранным. И главное – без всяких трудов. Балдеж и только! Чем не житуха?! Так и здесь.

Заплатил деньги за билет – и соприкоснулся хоть на чуть чуть, но с избранными.Но извини, с какими такими избранными? Откуда ты их взял?

Они же прос-тые работяги, как и ты, только работают в более нечеловеческих условиях, а потому им и платят больше, чем тебе. Ведь в нашем социалистическом обществе каждому – по труду! Все нормально, все справедливо! Чего же ты тогда мельтешишь, лезешь?! А хочется!.

Очень даже хочется!. Ведь, говорят, даже самые обыкновенные, пустые, деревенские щи из квашенной капусты, но налитые в царский сервиз, становятся намного вкуснее, чем на самом деле. Может быть. Все может быть в этом "худшем из миров". Но Олег пока еще не страдал этим совковым комплексом "лакейности", так характерным для поколения

"но-вых русских", для которых импортная этикетка, пресловутый импортный "лейб" значил на много больше, чем само качество товара.

Потому и делали в пресловутые девяностые годы большинство импортного ширпотреба для новомодных "бутиков", где любили ото-вариваться

"новорусские", в каких-нибудь задрипанных "Моршансках", только

"лейбы" клепали на них импортные, в спешном порядке только что привезенные е из – за границы…Прилетел Олег в Иркутск утром. Сидел он не слишком удобно, в середине "трехряд-ника", но он не привык обращать внимания на дорожные мелочи. Справа от него сидела пожилая женщина, слева – средних лет мужчина. Мужчина был поддатый и почти всю до-рогу спал, слегка похрапывая от удовольствия. Просыпался он только на время обеда, да на прогулку в туалет. А женщина у окна большую часть полета читала какую-то толстую, заввернутую в синюю бумагу, книгу. И в разговоры с соседями не вступала. Олег даже рад был такому соседству. Оно не напрягало его и ни к чему не обязывало. Сиди и мол-чи, и подремывай себе на здоровье, уйдя в себя, в собственные мысли. А они были не слишком веселого толка. Ведь он теперь остался один. Один на всем белом свете. И нико-го из родственников у него теперь не было. Ни по отцу, ни по матери. Может, где кто и был, но только дома ни с кем из них никогда не знались и ни о каких таких своих родст-венниках, дальних там или ближних, разговоров никогда не заводилось. Что за этим скры-валось, Олег не знал, да и не особенно интересовался. Нет и не надо. Особенно такими уж родственными чувствами по крови он не обладал. Ему важна была духовная близость, а не кровная. не родственная.

Из аэропорта он приехал к своему бывшему дому на такси. Он расплатился с шофе-ром, вышел из машины и в растерянности остановился. А куда он теперь пойдет? Кварти-ра у отца была ведомственная, что теперь с ней – неизвестно. Может, там уже другие жи-вут, кто знает? Он потоптался на месте, не зная, что предпринять, потом махнул рукой и пошел в бывшую свою квартиру, находящуюся в длинном, бревенчатом одноэтажном до-ме с тремя подъездами и тремя одинаковыми, стандартными палисадниками, огорожен-ными крашенным в коричневый цвет штакетником. Они жили в среднем. В окнах бывшей их квартиры горел свет. Мелькнула сумасшедшая мысль – а, может, это все ерунда, и он сейчас подойдет к двери, позвонит, дверь откроется и на пороге появится. Кто может поя-виться из дома в это время, в первой половине дня? Мать? Брат? Отец ведь всегда уходил из дома в полвосьмого. Олег потоптался в нерешительности около подъезда и поднялся к двери. Он здесь не был целых три года, и когда он подошел к двери, на сердце у него за-щемило. Он нажал кнопку звонка..

Дверь открылась. В проеме стояла молодая женщина в цветастом домашнем халате, небрежно застегнутом на одну пуговицу и еле прикрывающем тугие полушариях своих крупных, буквально переполненных женской силой красивых грудей. Ее темные пышные волосы были собраны в большой узел на затылке и перевязаны красной ленточкой, откры-вая высокий чистый лоб с густыми, совершенно не подправленными бровями, свободно вскинувшимися над раскосыми, изящной миндалевидной формы, азиатскими глазами цве-та кофе с молоком. Глаза удивленно смотрели на Олега, а ее левая рука торопливо пыта-лась свести разошедшиеся на груди воротнички халата.

– Здравствуйте! – сказал Олег, – Значит, это вы теперь здесь живете?

– Здра-а-вст-ву-й-те-е, – медленно, чуть ли не по слогам, проговорила женщина, все также недоуменно глядя на Олега, – Вам кого? Мы здесь совсем недавно живем. Мы толь-ко въехали и никого не знаем…

И здесь ее лоб сморщился, взгляд стал осмысленно внимательным, а брови резко пошли вверх, будто поднялись два крыла неведомой птицы, летящей на Олега:

– Вы, наверное, насчет тех, кто жил здесь до нас?

– Я сын их, Олег, – проговорил Олег, Впустите?

– Входите, входите, – растерянно проговорила женщина, отступая в глубь комнаты.

Это была когда-то их кухня. Большая, метров двадцать по площади, почти квад-ратная, с двумя массивными, четырех конфорочными газовыми плитами, стоящими у правой по ходу стены. Напротив плит, у противоположной стены, стоял большой ку-хонный стол, за которым, на высоких детских стульчиках, сидели две маленькие де-вочки близняшки, годика полтора по возрасту, и с громаднейшим любопытством, аж рас-крыв свои ротики, смотрели на Олега.

Странное чувство охватило Олега, когда он вошел на кухню.

Прихожей, как тако-вой, в их доме не было. Входная дверь с улицы сразу же открывалась на кухню. Только на кухне, со стороны наружной стены, был сделан специальный тамбур из толстых сосновых досок глубиной примерно с метр. Тамбур имел две двери – наружную и внутреннюю С одной стороны тамбура размещался встроенный шкаф для одежды и обуви, а с другой, до самого окна, тоже шкаф, но уже для кухонной посуды. Тамбур делали солдаты отца. И, надо сказать, что сделали они его очень даже неплохо. И тепло стало, и красиво.

Особен-но, когда к шкафам приладили полированные мебельные двери светло орехового цвета..

Олегу всегда нравилась их кухня. Здесь он чувствовал себя уютно и комфортно. Именно здесь он ощущал себя дома. Особенно, когда на кухне стояла печка Обычная большая,дровяною угольная кухонная сибирская плита печь.. Та плита, основная задача которой заключалась не только в приготовлении пищи, но и в обогреве того помещения, где она находилась. И сидеть около плиты с книжкой или учебником в руках, прислонив-шись спиной к задней ее высокой стенке – было одним из самых любимых удовольствий его детства и юношества. А еще лучше было сидеть перед раскрытой дверцей печки, без-думно глядя на пляшущие язычки пламени, перепрыгивающие с полена на полено или же на ровные, ярко белые огоньки горящего угля с зелеными оборочками на краях. Как го-ворили знающие люди – эта зелень на пламени появлялась от горящего сернистого анги-дрида, которым были богаты угли

Черемховского месторождения, находящегося недалеко от Иркутска, и запасами которого пользовалась в то время почти вся Восточная Сибирь для своих бытовых нужд. И в эти мгновения его мысли улетали куда-то в самую что ни на есть запредельную неизвестность человеческого бытия. Короче – он элементарнейшие балдел от ощущения психологического и физиологического удовольствия, получаемого им в данный момент. Но потом, когда эту плиту сменили на газовые, ощущение радости исчезло. И кухня перестала быть местом отдыха и приятнейшего человеческого ничегоне-делания, а превратилась в обыкновенное место для приготовления и потребления пищи . Сейчас же атмосфера кухни, или, как теперь принято говорить, ее

"аура", для Олега была отрицательной. Не своей, чужой.. И он не вернулся домой, к себе. Он зашел к кому-то в гости. Даже не в гости.

Какой он здесь гость? Так, зашел по нужде, спросить кое о чем – и все. Спросил и – и дальше. А что – дальше? Действительно – что?!..

Женщина продолжала недоуменно смотреть на Олега. Они ничего не понимала. Она не понимала, как ей вести себя с Олегом, с этим молодым человеком, неизвестно от-куда и для чего явившемся в свою бывшую квартиру, которую только что дали ей, ее му-жу, капитану

Советской Армии, и трем ее детям, двум девочкам близняшкам, и старшему сыну, пятикласснику. До этого они жили в коммуналке, три семьи на одну кухню и одну ванную. Они – все пятеро в одной комнате.

И в двух комнатах этой квартиры жили еще две семьи военнослужащих.

По четыре в каждой. Так что – весело было от души. И эту квартиру они восприняли, как нечаянный подарок судьбы, как сумасшедший выигрыш в лотерею. Жалко было ее бывших хозяев, конечно же жалко. И от этого никуда не денешь-ся. Но она-то со своей семьей причем? Ведь им сказали. что претендентов на эту квартиру нет. Погибли все.

Правда, должен быть еще сын старший. Он вроде бы в Москве учился. Но его на свадьбе не было. И уже больше двух месяцев от него ни слуху, ни духу. И где он, что с ним – никто не знает. А он оказывается жив, здоров и теперь вот стоит перед ней. Кажется, его зовут Олег . Она настороженно посмотрела на Олега, потом посторонилась и сказала:

– Проходите. Ведь вы Олег Жуков? Сын Юрия Павловича и Зои

Федоровны, так?:

– Да, это я, – кивнул головой Олег.

Он понимал причину нервозности этой молодой женщины, нынешней хозяйки их бывшей квартиры. Только въехать в новую для себя квартиру, в прекрасную и сверх дол-гожданную для них квартиру, получить которую в обычном порядке им пришлось бы не-известно когда, неизвестно где и неизвестно какую; только начать обживаться и привы-кать к невиданному для себя комфорту и вот на тебе – приехала хозяин этой квартиры. И что им теперь делать?! Правда, у них есть все необходимые документ на квартиру. Ведь они не сами же сюда въехали. Есть соответствующее чье-то решение, на основании кото-рого им выдали ордер на жилье. Да юридически у них все в порядке.

Квартиру им дали законно. Но…но на душе теперь как-то нехорошо.

Очень нехорошо. Чувство вины какой-то перед этим парнем. Он ведь тоже не виноват. Он ведь к себе домой ехал. А получи-лось, что его дом уже занят. И что теперь?! . Женщина напряглась и взяла себя в руки. Она сказала.

– Раздевайтесь и проходите. Я сейчас мужу позвоню. Вы когда приехали?

– Только что с аэропорта..

– Вот и хорошо, – Голос женщины звучал ровно и спокойно. Она пришла в себя. Чувство растерянности у нее прошло. И она уже знала, что сейчас ей надо делать. Она продолжила, – Проходите, раздевайтесь. Где вешать одежду вы знаете. Здесь мало, что из-менилось с ваших пор.. Мы ничего еще не меняли.

Она подошла к Олегу, взяла у него из рук импортную спортивную сумку с вещами, которую он по случаю купил в "Военторге" и с которой всегда куда-нибудь ездил или ле-тал. Чемоданы он терпеть не мог.

Чемодан связывал руки, ограничивал движения и ты с чемоданом в руках чувствуешь себя всегда будто прикованным к какой-нибудь двухпудо-вой гире. Как говориться -"ни бзднуть, ни перднуть". Даже обыкновеннейшее хождение в туалет начинает превращаться в жутчайшую и трудновыполнимую проблему.

Она глянула в лицо Олега и улыбнулась. На него пахнуло теплым запахом молодого женского тела, смешанного с запахом каких-то приятных женских духов.:

– . Меня зовут Марьяна. А.сейчас вы с нами покушаете, отдохнете.

Поможете мне девочек накормить. А придет муж, мы все сядем и обсудим сложившуюся ситуацию..

Олег тоже улыбнулся ей в ответ. Женщина понравилась ему. И сказал:

– Спасибо за приглашение. Но нас в самолете накормили. И довольно неплохо. А ситуации здесь никакой нет. Не волнуйтесь. Я на квартиру не претендую. Я прописан в Москве, в общежитии.. И после окончания института остаюсь в Москве. Сюда не приеду.. Просто, все лето меня не было в Москве, и я ничего не знал о случившемся. А квартира – что? Квартира ведомственная, отцовская. Я даже не знаю, имею ли я на нее хоть какие-то юридические права. Но, если даже и имею, оспаривать ничего не буду. Живите на здо-ровье. Не беспокойтесь.

Пробыл Олег в Иркутске десять дней. Сначала он жил в своей бывшей квартире, у ее новых хозяев и спал в своей бывшей комнате. Но потом его позвал к себе командир во-инской части, в которой служил отец, его непосредственной начальник и друг, полковник Беляков Сергей

Афанасьевич. Полковник был "посаженым отцом" на свадьбе со сторо-ны жениха и тоже должен был плыть вместе со всеми в тот "черный" день на остров к источнику., но не поехал. Почему? Это осталось и для него загадкой. Не поехал – и все тут!. Что-то помешало в самый последний момент. И он остался дома по каким-то своим, сейчас даже трудно объяснимым причинам. Но по каким? Он теперь даже и вспом-нить не может Как бы оно ни было, но что-то вмешалось в текущий ход событий того дня свадьбы и в самый последний момент перетасовала колоду. И Сергей Афанасьевич – не поехал. Не поехал и остался живой.

А они все поехали и – утонули.. Что бы это значило? Трудно сказать.

Но наверняка то, что в его "Книге Судеб" была записана совершенно дру-гая смерть, а не эта, в холодных водах Ангары.

И он теперь – живой. А его друг, Юрка, с которым они жили "душа в душу", по мужски "не разлей вода", с которым у него в жизни чего только не было, он – погиб. И саднящее чувство вины перед ним осталось теперь навечно в его душе, в его совести. Эта-кое постоянно гнетущее ощущение собственной непорядочности, трусости или даже пре-дательства по отношению к нему, позволившее ему бросить друга в трудную минуту, ос-тавить одного в беде, не помочь выбраться. Вот если бы он тогда поехал бы вместе с ни ми, трагедии могло бы и не быть. Он бы не допустил до трагедии. И от подобных мыслей Сергей

Афанасьевич не мог никак избавиться. Как не хотел, как не старался.

А на Олега он смотрел, как на собственного сына, хотя у него и своих было два, Оба – ровесники Олега. И оба его сына пошли по стопам своего отца. Оба учились в во-енных училищах. Один – в местном, артиллерийском училище, что находилось в Иркутс-ке-1; другой – в Новосибирске, в ракетном училище…

Сергей Афанасьевич помог Олегу утрясти его Иркутские дела, образовавшиеся по-сле смерти родителей. И с их бывшей квартирой, и с их мебелью, и с их библиотекой и со всем тем, что их семья приобрела и накопила за долгие годы совместной жизни. Ладно, квартира, здесь сразу все было ясно. Квартира отца была ведомственная, от

Минобороны, Олег в ней не прописан уже несколько лет и претендовать на нее не имеет права. Да, он выписался, когда уехал учиться в институте. Но институт – в Москве, и институт этот гражданский..

Если бы он учился в военном училище, тогда бы можно было еще как-ни-будь исхитриться и предоставить ему что-то попроще и поменьше, вместо этой шикарной квартиры. Если постараться, конечно,

Причем – очень постараться. И то, если Олег станет настаивать на своем праве на жилье в Иркутске-2. Но Олег не собирался настаивать.

Ведь он учился в одном из лучших ВУЗОВ страны, учился на отлично и спокойно мог рассчи-тывать на хорошее распределение в самой Москве или в ближайшем Подмосковье: в По-длипках, в Балашихе, в

Новогирееве, Видном, Обнинске или в каком-нибудь еще подоб-ном городе. А может даже – и в секретный закрытый город, о которых у студентов ин-ститута ходили легенды. Да мало ли куда можно будет распределиться после окончания такого института на отлично!? Главное то, что работа ему будет! А если будет работа, то будет и жилье!

Можно будет даже и в Иркутск вернуться, на его авиационный завод.

Сер-гей Афанасьевич пообещал вызов сделать, если нужно будет.

Так что, возможностей у него после института – море! И на одном

Иркутске ему "зацикливаться" не слишком хотелось. Ему хотелось, все-таки, остаться в Москве. Москва ему нравилась. Москву он полюбил. И он окончательно решил связать свою будущую су-дьбу с

Москвой. И только с Юлией. А в этом случае задача значительно упрощалась. Ведь женатые молодые специалисты, прибывшие по распределению на предприятие, имели право на отдельную квартиру. И они получали ее вне общей заводской очереди через Со-вет молодых специалистов. Поэтому, зачем им Иркутск, если их ждала Москва? Вот толь-ко бы с имуществом побыстрее разобраться и придти хоть к какому-нибудь цивилизован-ному своему завершению

Все вещи из их квартиры хранились на одном из складов воинской части Белякова.. На вещи была составлена официальная опись, подписанная комиссией по похоронам и за-веренная гербовой печатью воинской части. Все, как положено. Все, как надо. И по совету

Белякова мебель. одежду, посуду Олег сдал в комиссионный магазин, оформив доверен-ность на получение денег от продажи на того же

Белякова. Драгоценности, а они у матери были, он, конечно же, взял с собой. Пригодятся. Ведь у него уже была Юлия. А, значит, будет и жена. будет и семья. И деньги наличные, а их оказалось около двух тысяч, тоже взял с собой. Как и сберкнижку с семейным вкладом, где даже после затрат на свадьбу то-же еще кое что осталось. И немалое кое что. Ведь отец с матерью были по тем временам, далеко не бедной семьей. Взял Олег себе также награды отца и матери, семейные альбомы и письма отца с матерью. Вот, пожалуй, и все, на что он мог тогда претендовать и что мог увезти с собой в Москву, в свою комнату студенческого общежития…

Сложнее оказалось с семейной библиотекой. В ней насчитывалось почти четыре тысячи томов. Отец с матерью собирали ее все жизнь.

Почти все подписные издания Со-юза были у них. Мировая и отечественная классика. Художественная, познавательная, справочная, включая энциклопедии. Не только "БСЭ" второго и третьего издания, не то-лько "БДЭ", то есть, большая детская энциклопедия,, не только энциклопедия растений, но даже и "БМЭ" или большая медицинская энциклопедия. Как раз именно то, что и нуж-но нормально развитому

Советскому гражданину, воспитанному на мировых человечес-ких ценностях, и строящего самое передовое и самое прогрессивное в мире

Социалисти-ческое государство рабочих и крестьян. Олегу жалко было терять библиотеку, в которой он знал чуть ли не каждую книжку. Пусть не все в ней он читал, но держал в руках прак-тически каждую книжку.

И не только держал, но и листал, пробегая глазами станицы., Од-нако брать ее ему было некуда. Не в комнату же общежития? Он попробовал было пода-рить ее Белякову. Подарить официально, через дарственные документы, но тот катего-риически отказался. и посоветовал передать всю библиотеку в местную школу-интернат для слаборазвитых детей, шефами которой как раз и была воинская часть Белякова.. Что Олег и сделал. И с легким сердцем и совершенно чистой совестью по поводу благополуч-ного завершения своих нелегких Иркутских дел, улетел к себе в Москву. Перед отъездом он еще раз сходил на кладбище.

Могилы отца, матери и брата с молодой женой, даже еще не женой, а всего лишь невестой, находились в старой части городского Иркутского кладбища. Место было ти-хое, спокойное и даже, в какой-то степени – уютное, недалеко от стены ограды, выполнен-ной из старинного темно красного кирпича. Вдоль стены стояли высокие и кряжистые, могучие старые березы с бугристой, сморщенной, потрескавшейся от многолетия корой. А рядом, за витой металлической оградой, отлитой из чугуна на местном "литейно" меха-ническом заводе, нашли свой последний приют четыре человека: двое взрослых, почти что уже пожилых и двое молодых, совсем еще молоденьких. Четыре могильных холмика, ровных аккуратных, старательно обложенных дерном и буквально заваленных свежими и старыми, уже высохшими и завядшими, цветами. Всякими: в букетах, в венках, в вазочках и просто россыпью. В изголовье каждого холмика стоит металлическая конусная тумба с пятиконечной звездой на вершине, окрашенные в красный цвет.. На передней стенки тум-бы – овальные рамки с фотографиями погибших. Все – Жуковы.

Жуков Юрий Григорьевич Жукова Зоя Федоровна,

1942 – 1987гг 1944 – 1987гг

Жуков Михаил Юрьевич. Жукова Татьяна Павловна

1967 – 1987гг 1968 – 1987гг

В передней части ограды, справа, ближе к боковой стенке, сделана дверка с поворот-ной ручкой. А сразу за дверцей, слева от входа вкопана деревянная скамейка с неболь-шим металлическим столиком перед ней. То самое место, где можно посидеть, подумать, пообщаться с памятью и душами ушедших. Можно даже и выпить и всплакнуть немнож-ко. Если уж невмоготу совсем. В таких слезах ничего стыдного нет. Такие слезы очищают, снижают боль и приносят хоть какое-то облегчение. Пусть выдуманное, пусть эфемерное, но все же – облегчение.

Но Олегу сегодня почему-то не плакалось. Хотя на душе было больно, горько и обидно. За что?! За что?! Кому они, погибшие, сделали плохо?! Ведь совсем еще моло-дые!. Жить бы да – жить. А оно вон как обернулось! И кому это нужно, чтобы умирали молодые?

Природе, где все хаотично, случайно и где властвуют дикие, животные законы инстинктов? Или – ему, который называет себя Богом? Если ты -

Бог, если ты Всесиль-ный и Всемогущий, тогда скажи мне, простому

Советскому парню, Олегу Жукову, стоя-щему у могилы четырех родных и дорогих ему людей, которых этим летом трагически и нелепо погибли, зачем ты это сделал? Для чего? Кто тебе дал право убирать с лика

Земли хороших людей и оставлять в живых всякую нечисть и всякую погань? Кто?! Живут, здра-вствуют и процветают в этом, созданном им, мире убийцы, насильники, бандиты, во-рье всякое, а хорошие, нормальные люди – погибают…

Ты что вытворяешь с людьми, которых поселил на этой неласковой

Земле. а? За-бавляешься?! Экспериментируешь? Издеваешься? Люди для тебя, что – подопытные мышки, да?! Смотри, доиграешься. Люди не

"идиоты". Иногда они прозревают. И тогда – смотри-и-и-и…Как сказал один из английских писателей, набожный католик из аристо-кратической семьи, ушедший добровольцем на фронт и после войны публично отрекший-ся от Бога.. Не помню только его имя. Джеймс

Олдридж, кажется. Так вот, он сказал в одной из своих книг устами главного героя, летчика-истребителя, сбитого над террито-рией

Германии, попавшего к фашистам в плен, отсидевшего больше года в концлагере Бухенвальд и бежавшего оттуда к французским "маки", чтобы стать в ряды Сопротивле-ния для борьбы с фашистами, такие слова:..

– Господи! Если ты есть на этом грешном свете и ты смог допустить "ТАКОЕ!" – тогда зачем ты?!. Тогда ты не имеешь никакого права на собственное существование и я – проклинаю тебя!.

Но подобных мыслей у Олега не возникало. И не могло возникнуть.

Ведь он был типичнейшим Советским молодым человеком, стопроцентным материалистом и до выс-ших небесных, в каком бы виде они не выступали, ему не было абсолютно никаких дел. Он пришел сюда, на кладбище, к могилам своих родных, чтобы попрощаться с ними, с их прахом, а заодно – с целым периодом своей жизни, с периодом своего детства, отрочества и юношества, с той частью своей жизни, которая прошла у него в Иркутске-2. Теперь у не-го начинается совершенно новый и совершенно иной период жизни – Московский, абсо-лютно не связанный с Иркутском…

В Иркутске он еще успел побывать только один раз. И с Юлией.

Через год они при-ехали сюда на производственную практику на

Авиационный завод. Приехали по вызову от завода. Вызов им сделал

Сергей Афанасьевич. И все это время они жили у него. В Со-ветское время такие студенческие поездки были не только возможны, но даже широко практиковались. Поэтому студенты Иркутского Политехнического института могли спо-койно поехать на практику на любой машиностроительный или металлургический завод Урала или Европейской части Союза И наоборот, студенты Европейских ВУЗов страны ездили на практику на предприятия Сибири и Дальнего Востока. Было бы желание.

А у студентов желание помотаться по свету было всегда..

Расточительно? Конечно! Ведь все эти поездки денег стоили. И оплачивались из бюджета страны. Но страна сознательно шла на подобные затраты. Страна большая, возможности у нее – сумасшедшие!

Поэтому, пока ты молодой – езди, смотри, любуйся просторами своей

Родины и – гордись ею. И делай все, чтобы твоя Родина была крепкой, могучей и богатой страной. И, как ни странно те-перь может показаться, Советские люди действительно гордились свое страной, и

Советс-кий патриотизм являлся неотъемлемой частью характера каждого

Советского гражданина. Каждого! Именно так, а не как-то по другому.

Вспомните:

– У Советских собственная гордость – на буржуев смотрим свысока!

Странное это было существо – Советский человек! Полунищий, полуголодный, оде-тый черт те знает во что, живущий, по цивилизованным меркам, чуть ли не в "трущебах", не имеющий в своей стране практически никаких демократических прав, полностью зави-сящий от воли и прихотей любого своего начальника, но -всегда веселый, дольный и сча-стливый, не способный ни на подлость, ни на предательство и готовы трудиться на благо своей Родины чуть ли не бесплатно.

И редко кто из простых Советских людей согласился бы тогда променять эту свою, пусть не слишком благоустроенную Родину на буржуазный рай, каким бы красочным он ни казался. Были, конечно же были такие, которые уезжали, которых выселяли. Но это были не

Советские люди, это были какие-то – другие люди. Их и называли-то не слиш-ком благозвучным для советского уха словом – диссиденты. И отношение к ним в общей массе было довольно скептическое..

Авторитетом они ни у каких слоев Советского насе-ления не пользовались. Правда, среди диссидентов вроде бы попадались и приличные люди, даже талантливы, порой и очень талантливые. Их фамилии и их произведения по-тихонечку ходили в студенческой среде, и многие студенты активно читали их, В том чи-сле и Олег. Студенты в своем большинстве знали творчество Аксенова, Гладилина,

Сол-женицина.. "Архипелаг Гулаг" в рукописном виде Олег уже читал. И хотя не со всеми фактами, указанными там, он был согласен, но, все таки, это была стоющая книга! Читал он и признанный Солженицинский шедевр – "Один день Ивана Денисовича", выдвигае-мый в свое время на

Ленинскую премию. И остался доволен. Мощная книга. И мощная не только от необычности для граждан Союза темы. Мощная по языку, по художествен-ной силе воздействия на читателя. Но следующая его книга

– "Матренин день", совер-шенно не понравилась Олегу. Слишком мрачно, слишком глухо и слишком безнадежно. Так писать нельзя. После подобных книг жить становится невмоготу, не хочется. А книги должны учить жить, должны звать нас к лучшему и воспитывать в нас лучшее.

Так думал Олег и был уверен в своей правлте. Поэтому книги писателе девяностых годов он не при-знавал за литературу. Подобная писанина ему была не нужна. Читать для обыкновенней-шего "времяубития" он не собирался, не умел и не желал.

А от прозы Аксенова, его знаменитого "Звездного билета", его

"Апельсинов из Марокко" и особенно от "Пора, мой друг, пора" он просто балдел. Чистая, светлая, сол-нечная и чуть ли не певучая проза. Читаешь, читаешь и еще читать хочется. Сам процесс чтения уже доставляет удовольствие..Правда, от его скандальной "Бочкотары" он был да-леко не в восторге. Она ему совершенно не понравилась. Как не понравилась популяр-ная среди студенчества Ерофеевская повесть

"Москва-Петушки" А от Лимоновской пи-санины под названием "Это я -

Эдичка" его буквально затошнило. Так смаковать пороки человеческих отношений – зачем?!. Для чего?"

Он не любил художественные произведения, "натуралистически" описывающие грязь и вонь общественных туалетов страны. То, что

"дерьмо" пахнет, он и без них знал. И читать детально описанные запахи этого "дерма" он не собирался. И не испытывал в том никакой нужды. Задача искусства, по его интуитивному уразумению была совершен-но в другом – делать человека лучше, чем он есть на самом деле, а не потакать его поро-кам и слабостям и не опускать "гомо сапиенса" до животного уровня…

Певцы-диссиденты тоже ходили среди студенчества. Точнее – их записи. Там были классные певцы и певицы.. Во всяком случае – не хуже официальных, не вылезающих с экранов телевидения, этих Лещенко,

Пугачевых, Поноровских, Толкуновых, Сенчиных, Пьех. Кто там еще был?

Кого – упустил? Ах, да – Ротару! Ну, Ротару к ним не относится.

Ротару – это особый разговор. Ротару – это потрясающая женщина.

Красивая женщина..Очень красивая! Неповторимо красивая! Да еще с таким завораживающим, чуть ли не волшебным, чисто женским голосом.

Про нее трудно что-либо плохое сказать А, как дер-жится! Одно – загляденье! Принцесса! Леди! Само женское достоинство на пьедестале!

Женщина! Его Величество Женщина! Вот уж кому не надо ради дешевой популярности бегать полуголой по сцене или задирать подол платья, показывая фанатам свое нижнее белье. И так все ясно! Перед ней хочется в благоговении склонить свою голову и опусти-ться на колени.

И сказать покорно: "Все, я – твой! Отныне и навеки! Делай со мной, что хочешь, но от тебя я никогда и никогда не уйду!".. -

Среди диссидентов были прекрасные певцы и певицы. И Лариса

Мондрус, и Аида Ведищева, и Ирина Бродская и много еще других. А вот мужчин певцов среди уехав-ших было мало. Пожалуй, один лишь Эмиль

Горовец, да еще Александрович, два Со-ветских тенора с изумительно чистыми голосами. А остальных не выпускали, а просто отлучали от эфира, как Макарова, Мулермана, Ободзинского и многих других, не слиш-ком ярких и менее известных певцов и исполнителей.

Жили они с Юлией в Иркутске у Сергея Афанасьевича. На работу ходили вместе на авиационный завод. Благо, что недалеко, минут двадцать спокойной ходьбы. Трудились в цехах. Олег – слесарем сборщиком в корпусном цехе, а Юлия – токарем в механическом. Здесь же встретили и отметили годовщину трагедии. Собрались близкие и знакомые в их бывшей квартире. Приглашенных было не много. Всего лишь человек двадцать-двадцать пять. Не больше. Ну, а те, кто просто хотели помянуть погибших, те приходили сами. Двери были открыты для всех желающих. И люди шли, шлм, садились, выпивали стопку, другую, закусывали и уходили. Кто – молча; кто произносил речь.. Кто – оставался надол-го, кто уходил сразу.. Таких, свободно приходящих было много. Олег даже поразился, сколько, оказывается, иркутян знали, помнили его родителей и его брата с невесткой. Много, очень много. Чуть ли не пол Иркутска. Кое кто из них даже и плакали. Хотя это, может быть и элементарнейшая дань традиции. На Руси на похоронах и на поминках было принято плакать. Искренне или не искренне, это не важно. Главное, чтобы плакали…

На Руси даже профессия такая была у некоторых женщин в деревнях и небольших провинциальных городках. Правда профессия неофициальная, так сказать – любительская, по совместительству. Как сваха, например,. Их задача была плакать на похоронах и по-минках, иногда – на свадьбах, когда невесту одевали в свадебный наряд. Их и называли так – "полакальщицы". И они плакали. И не просто плакали. А обыгрывали своеобразный спектакль, где они не просто слезы лили по заказу,, а песни пели "причитальные" с крика-ми, стонами, визгом и долгими горловыми завываниями, с характерным "пританцовани-ем" и различного рода выразительными телодвижениями в виде ритуальных фольклор-ных танцев. Чуть ли не спектакль разыгрывался на тему смерти любимого человека. Кар-тинно и красочно убивались горем для многочисленных родных, родственников, знако-мых и последних гостей усопших.

Хорошо это или плохо, сейчас сказать сложно. Ведь слезы искреннего горя тоже должны быть искренними, настоящими, а. не ложными, искусственно фальшивыми. Но кто знает. где здесь правда. а где игра? Толпа хочет зрелищ, толпе надо зрелища, по ны-нешнему – шоу, где красочная неправда перекрывает правду и становиться более нужной обыкновенным людям, а значит – более востребованной. Так было всегда, так было при-нято на Руси издревле. И не нам судить наших предков. Кому надо плакать – пусть пла-чет. Кому хочется плакать – пусть плачет. Кто же не хочет плакать – пусть не плачет, пусть не притворяется. Это его личное дело, его выбор. Но вот кто не может плакать – тем сложнее. Эти люди носят свое горе в себе. А такая ноша не всегда бывает посильной. Да-же для очень крепких людей.. Можно ведь и надорваться..

Олег относился к той категории людей, которые не плачут. И он молча сидел за сто-лом, бесцельно глядя на суетящихся вокруг длинного стола, составленного из нескольких сдвинутых обычных столов, знакомых, полу знакомых и совершенно незнакомых ему лю-дей, на их разгоряченные лица, оживленно, а порой и весело блестевшие глаза,, непрерыв-но двигающиеся в разговорах влажно сальные губы, и чувствовал себя далеко, далеко от всех них. Они были ему абсолютно и совершенно не нужны.. Помянуть своих родителей, своего брата с никогда не виденной им молодой женой, даже не женой еще, а только лишь невестой, он спокойно мог и один. Для поминания ему

"сотоварищи" нужны не были. Все. это можно было бы сделать и в маленькой компании самых близких для него людей, его Юлии. да Сергея

Афанасьевича с семьей. И – все! И – хватит! Но…положено именно так. Кем положено, для чего положено – не известно. Но обязательно нужно много гостей, много выпивки, много закуски, много пустых разговоров, непонятно каких и непонятно о ком. Чаще всего даже не о погибших или умерших.

Олегу поминки не были нужны в самом своем принципе. Своих родителе и своего брата он помнил и так, без этого обязательного внешнего напоминания. С отцом, матерью и братом он всегда был в хороших отношениях. И их потеря для него оказалась невоспол-нимой в самом высоком понимании этого слова. Он словно бы потерял самого себя. При-чем, наиболее важную для себя частицу. И чувство душевного одиночества в сочетании с психологическим дискомфортом останется теперь навсегда в его сердце. Единственной теперь его опорой, его надеждой и спасителем в этом неласковом для него мире стала его

Юлия. Его любовь, его подруга, его жена и его вторая половина. Без нее он теперь даже и не мыслил своего дальнейшего существования. Она стала для него всем. Даже самой жизни. Во всяком случае, ему так казалось. И он был не так уж и далек от истины…

Возвращаясь с практики домой, к себе в Москву, они заехали на пару дней в Томск, к директору Юлиного детского дома. Радости ее не было границ. Она действительно питала некоторую слабость к Юлии.

Своих детей у нее не было. Ее детьми стали дети ее детского дома. А

Юлия – одна из самых ее любимых дочерей. И вот эта дочь заехала к ней через несколько лет после окончания школы. Да не одна. А со своим молодым мужем. Как же здесь не радоваться?! И она радовалась целых два дня. А вместе с ней радовались и все ее питомцы, воспитанники детского дома имени Надежды Константиновы Крупской. А по-том Олег с Юлией улетели в Москву, в свою комнату в студенческом общежитии. И больше они в Иркутске и в Томске не были никогда. Жизнь увела их от городов Сибири. И кто знает, права она здесь оказалась или нет?.

ЧАСТЬ 2-я

.. ПОХМЕЛЬНЫЙ СИНДРОМ

ПРОСЫПАЮЩЕЙСЯ РОССИИ

Не жили никогда счастливо, нечего и начинать!"

Фраза, приписываемая М.Жванецкому.".

Олег, убаюканный своими, не слишком, правда. внятными мыслями, бездумно гля-дел на дорогу. Дорога была на удивление хорошей.

Бетонка, покрытая асфальтом. Дела-лась дорога еще в Советское время.

И делалась добротно. Под строящуюся недалеко под-земную ракетную базу. А потому рассчитанную на значительные силовые нагрузки. Ведь платформы с ракетами весили очень и очень много. Сколько лет уже прошло – а все стоит дороженька! Уж для чего, чего, а для оборонки мы тогда делать умели. Это тебе не какой-нибудь "вшивенький" ширпотреб, не пресловутые товары нарочного потребления, где главное

– количество, а потому все – "кое как да тяп ляп", без особых затрат и особого на то усердия. Это тебе – оборонка, где военпреды, как цепные псы, никогда не пойдут ни на какие отступления от чертежей.

Как написано, так и сделай. Умри, но сделай правильно, как положено, как надо. У всех военпредов хорошая зарплата, прекрасные жилищные ус-ловия, живут они припеваючи при крупных заводах, а значит – в больших городах Это те-бе не какой-нибудь "задрипанный" поселок в отдаленном гарнизоне, где нет ничего, кро-ме тайги. степей, пустыни, гор или моря. Только не южного, теплого, а холодного, север-ного, куда даже мысленно окунуться невозможно – страшно слишком. Да еще комарья с гнусом и оводами столько, что неба из-за них порой не видно. И вырваться из этого гарни-зона проблема из проблем, а практически – невозможно. Жизни целой и то – не хватит. А если уж вырвался, да попал по случаю в военпреды на оборонный завод – считай, что по-пал в рай. И потому – ни на какие уговоры по снижению качества, по несоответствию с рабочими чертежами. Не дай бог проявится где-нибудь твоя ошибка или выявится твой несчастный компромисс – тогда прощай комфортная жизнь. Перед глазами опять замая-чит убогая комнатушка в богом и чертом забытом и всеми проклятом каком-нибудь гар-низоне. А тебе ведь уже не двадцать лет, а чуть ли не в два раза больше. И можно со спо-койной совестью считать, что жизнь твоя кончилась и пора трубить отбой.

Хотя нет, все мы – люди. Все мы – "человеки".. И ни что человеческое нам не чуждо. И военпреды – тоже бывали не без греха. И никуда от этого не денешься.. Даже на солнце и то есть пятна. Что же тогда говорить о нас, простых людях?. Ведь не нашлось же в древнем

Израиле ни одного человека, который осмелился бы бросить камень в деву Ма-рию. Потому что все были грешны. Все.. То ли на самом деле, то ли в мыслях, но – греш-ны, грешны. И Олег, всю свою после институтскую жизнь проработавший с военпредами, хорошо знал эту среду. И ту обстановку, в которой им приходилось работать; И тот жесто-чайший прессинг, который связывал военпредов по рукам и ногам и заставлял их делать совершенно не то. что они считали нужным делать в данной ситуации и что они должны были сделать согласно своего статуса и своих должностных инструкций..

Однако все мы являемся продуктом той системы, в которой живем и работаем.А система требует. Давай! Давай! Давай! И все мы – давали.

В меру своего старания, в меру своих способностей, в меру своего желания и таланта, если он только имелся.. Давали,.закрыв на все глаза, спрятав подальше свою совесть. А здесь еще канистра спирта для снятия напряжений и очистки совести от всяких там угрызений.

Спирта всегда много на подобных предприятиях.. Официально – для технологических нужд. Неофициально – для утряски и усушки человеческих взаимоотношений, для создания деловой и творческой обстановки между заказчиками и исполнителями, когда приходилось подписывать журна-лы отступлений от требований рабочих чертежей перед оформлением актов окончатель-ной приемки. И самое поразительное здесь заключается в том, что наша военная продук-ция, даже при таком варварском отношении к ее изготовлению, работала.. И не так уж и плохо работала. В чем многократно убеждались наши прямые и косвенные противники. -.. Действительно, наверное, самый страшный враг для русского человека – это он сам. И нас невозможно победить извне. Мы погибнем изнутри. От самих себя. Ведь Олег сей-час едет уничтожать именно то. что он делал все свои активные годы после окончания ин-ститута.. Едет уничтожать плоды собственного же труда.

Кошмар, да и только! Ни в од-ном, самом страшном сне такого не увидишь. И слава Богу, что не увидишь. Потому что сама действительность стала хуже кошмарных снов. И от этого, к сожалению, никуда уже не денешься.

Минут через тридцать после выезда из Костромы машина свернула вправо. Здесь тоже шла бетонка, и тоже заасфальтированная. И стоял на повороте вкопанный в землю столб с прикрепленным к нему большим красным кругом с белым к кирпичом посереди-не, означающим элементарное, но всем понятное предубеждение: "Проезд закрыт: Но их

"газон" поехал. Действительно, почему бы и нет?!. Мало ли знаков стоит на дороге?! Что, на них на всех внимание обращать, что ли? .Это при Советской власти было нельзя. А сейчас – можно. Сейчас вообще все можно. Такое у нас сейчас время. Демократия! А де-мократия – это когда я ничего и никого не признаю и делаю, что хочу.. То есть, демокра-тия по "русски" – это полная и окончательная вседозволенность.

Они проехали еще немного и уперлись в большие металлические ворота, перего-раживающие путь. Рядом с воротами стоял небольшой кирпичный домик, а вправо и вле-во от ворот уходила в лес широкая просека с двумя рядами колючей проволоки, прикреп-ленной к железобетонным опорам с изогнутыми "яйцевилными" светильниками наверху.

Услышав шум мотора, из домика вышел мужчина средних лет в камуфляже и с "Ка-лашниковым" на плече. Погоны на куртке отсутствовали. Значит – не солдат, охранник. Господи, сколько же их стало в несчастной России, этих охранников! Чуть ли не половина мужского населения страны. Причем, самого активного мужского возраста, в 25-40 лет. Здоровые бугаи, сытые, самодовольные, ленивые, ничего в жизни уже не желающие, кро-ме примитивного физиологического удовольствия. Поесть, поспать, выпить и

"трахнуть-ся".. Самцы. Двуногие, прямоходящие самцы. И вид у всех их

– вид самца, а не человека. Рожа – опухшая от водки, непрерывного сна и абсолютнейшего ничегонеделания, полу-бритые, с вечной, двухдневной, а то и трех-четырех дневной щетиной; глаз уже и не вид-но уже, одни лишь щелочки. На голове – черная, вязаная шапочка, натянутая до са-мых бровей, из под которых смотрят на мир хмурые, не выспавшиеся, а, может, наоборот, переспавшие, недобрые глаза.

Мужчина поправил на плече автомат, подошел к маши-не, и, закинув на бок голову, молча уставился на Сергея.

Тот открыл дверцу и крикнул охраннику:

– Что, Семеныч, своих не узнаешь? Смотри лучше – начальника тебе привез!…

Мужчина подошел к машине, остановился и неохотно, с нескрываемой раздражени-ем вскинул не поднимающиеся брови:

– Кого привез?

Сергей хохотнул:

– Ну, ты даешь, Семеныч! Совсем одурел от бессонницы! Я же тебе говорил ут-ром, когда выезжал, что за начальником поехал на вокзал.

Не помнишь, что ли?:

Охранник сердито нахмурился. Видно, слова Сергея его неприятно задели. И он не-довольно, с показной суровостью в голосе произнес:

– Почему не помню? Прекрасно все помню. И ты из меня "дурачка" перед чужими людьми не делай. Я свои права прекрасно знаю…

И он обратился к Олегу:

– Предъявите документы, пожалуйста

Олег усмехнулся, наблюдая только разыгравшуюся перед ним сценку.

Страшная это сила – человек с автоматом. Если одного человека наделить властью над другими людьми – трудно сказать, что из него, в дальнейшем, может получиться. Если, конечно, он прочув-ствует эту свою власть над другими людьми, ставшими теперь зависимыми от него людь-ми. Зависимыми от его воли, от его желаний, от его капризов и даже от настроения.. Если прочувствует, если поймет свою силу и войдет во вкус, если ему понравиться властвовать над всеми теми, кто ниже и слабее его – тогда держи-и-ись! Даже если это власть всего лишь над несколькими человеками, все равно – это страшно! И тогда муж начинает измы-ваться над женой, над детьми и испытывает от этого удовольствие и наслаждение посиль-нее, чем от секса. А начальник начинает издеваться нал своими подчиненными. Не физи-чески, нет – психологически. И тоже – балдеет от этого, испытывает небывалый кайф, как другие от наркотика. Да-а, власть – страшная сила, если она применяются не для дела, а для удовлетворения своих личных, мелких притязаний, для своего личного только лишь самоутверждения.

Если это так – тогда держитесь подчиненные!..Будь их всего лишь нес-колько человек или многие многие миллионы.

И тогда получается Иосиф Виссарионович Сталин, самый незаметный человек в ок-ружении Ленина. "Бездарнейший" политик, не умеющий ни говорить, ни писать, ни мыс-лить, ни работать самому, ни организовывать работу других. Не человек, а человечек, во всем по рождению – "срелненький",. Среднего роста,. со средненькими способностями, средненькими возможностями, средне образованный, недалекий, ограниченный, малогра-мотный, злобный, мелкий и мелочный, мстительный, маниакально мнительный, наделен-ный множеством комплексов собственной неполноценности и люто ненавидящих всех тех, кто хоть чуточку, хоть в чем-то, но все же превосходит его. А таких вокруг, оказы-вается, видимо-невидимо, абсолютнейшее большинство среди миллионов граждан гро-мадной его страны. И чтобы хоть как-то выделиться из общей человеческой массы, стать выше других – страстное желание командовать, заставлять всех подчиняться своей воле, какой бы она ни была, а всех не подчиняющихся – уничтожать, уничтожать, уничтожать. Уничтожать всех, кто умнее, способнее, образованнее талантливее, кто огрызнулся, оскор-корбил, насмеялся, отмахнулся, не подчинился, попытался усомниться в его выдающихся способностях, в его праве вершить судьбами людей..

И не просто уничтожить, а еще сломать его предварительно, сломать психологичес-ки, заставить признаться в черт знает в чем,, в самых нелепых и самых невероятнейших своих преступлениях. И в преступлениях не перед ним лично, перед товарищем Стали-ным,

Генеральным секретарем партии, вождем и учителем угнетенных представителей "Мирового Человечества", а перед своей Родиной, перед своим народом, пред своей стра-ной, строящей светлое будущее для всего Прогрессивного Человечества.. А это уже пос-трашнее и побольнее будет. Потому что теперь ты отныне и навсегда будешь

"Врагом На-рода", и имя твое будет проклято во веки веков, а дети твои – станут навечно детьми вра-гов народа, то есть, "Чсеировцами", членами семьи изменников и предателей Родины. И прав у них в этой стране отныне не будет никаких и никогда. И пусть теперь все в стране знают, кто самый умный, самый мудрый, самый великий, самый проницательный, самый выдающийся и самый гениальный человек всех времен и народов! Даже не чело-век, а сам – Бог на Земле! И даже больше, чем Бог. Ибо его идеи определяют теперь пути развитие всего

Человечества на Земле на долгие годы вперед.. И пусть все на Земле об этом знают! Пусть знают и бояться! И трепещут! И подчиняются!.

Все! Вся партия! Вся страна! Весь Мир! И потому Великому Сталину -

Ура! Ура! Ура! Ура во веки веков!

Олег еще раз усмехнулся нахлынувшим вдруг на него всем этим неожиданным та-ким мыслям и достал свои документы. Все необходимые свои документы. И паспорт, и удостоверение личности от фирмы, и выписку из приказа о своем назначении на долж-ность начальника объекта по демонтажу оборудованию Костромской ракетной базы, так называемого объекта "Костромбаза".Порядок есть порядок. Чего уж тут кочевряжить-ся, чего взбрыкивать, в бутылку лезть по пустякам, дурь начальственную показывать? За-чем? Для чего? Ведь охранник прав.

Олег здесь лицо незнакомое. Его еще и в глаза-то никто здесь не видел. Поэтому, пусть охранник делает то, что он должен делать в по-добных ситуациях.. Пусть занимается своим делом.. А то ведь, в противном случае, я ему прямо завтра же разгон и устрою за халатное отношение к своим обязанностям.

Охранник проверил документы Олега, затем козырнул ему, сказал:

"Здравствуйте, Олег Юрьевич!", вернул документы, повернулся к домику и крикнул:

– Открывай, Вить! Свои приехали!.

Газон тронул дальше. И вскоре за КПП, слева за деревьями замелькали крыши ка-ких-то невысоких строений. Олег понял, что они приехали. Машина свернула влево и они выехали на небольшую прямоугольную площадь, скорее даже армейский плац тщательно и ровно заасфальтированную. С трех сторон плаца, кроме той, что была обращена к доро-ге, прямо по его периметру, стояло несколько длинных одноэтажных зданий барачного типа. Газон подъехал к торцу одного из них и остановился. Сергей выключил мотор, по-вернулся к Олегу и сказал::

– Все, Олег Юрьевич, приехали. Здесь у нас контора.

Олег вышел из машины, огляделся. В общем – неплохо, неплохо.

Гораздо лучше, чем можно было бы ожидать в нынешнее время.

Аккуратные беленькие кирпичные казар-мы, выложенные из силикатного кирпича с шиферными, поросшими от старости мхом конусными крышами, выглядели жилыми и не заброшенными. Вдоль фасадов каждого здания ровными рядами выстроились посаженные когда-то деревья – березы и ели. Дру-гих деревьев не было видно. Деревья, видимо, сажались по

"армейски":просто и без осо-бых премудростей. Через одного. Береза, ель, береза, ель и так до самого конца. Как гово-рится, дешево и сердито и с некоторой даже претензией на художественную оригиналь-ность. Вот так-то! И мы, мол – не лыком шиты! Помни – наших! Знаем свое место в жиз-ни. Знаем!

Олег вздохнул. Теперь вот ему здесь придется жить и работать.

Уничтожать объ-ект, бывший когда-то предметом особой гордости

Советской страны. Вот оно как порой в жизни оборачивается. Нарочно и не придумаешь. Не угадаешь ни за что. Играет нами жизнь, ой, как играет. Сначала ударно строили, теперь вот, также ударно, рушим постро-енное. А что поделать, если за разрушение хорошо платят!. И платят только за разруше-ние. За другое теперь в нашей стране не платят. За грязь платят, за помойки, за матерщи-ну, за публичные раздевания, за проституцию, за измену, за предательство, за

"порнуху", за все плохое в жизни.. И с пеной у рта доказывают всем нам с экранов телевидения и радиопрограмм, что именно это русскому народу и надо. Что именно эта грязь и погань жизни требуются русскому народу и востребована русским народом. И именно в этом за-ключается особенность характера русского народа, его национальный менталитет.. И шпа-рят, и жмут во всю. Без стыда и без совести…

Противно, конечно, очень противно все это слушать и видеть Но, что поделать. От нас с вами история страны не зависит. Во всяком случае – не впрямую.. Существует есте-ственный ход развития страны.

Его не перепрыгнешь, не переделаешь. От кого или от чего он зависит

– трудно сказать. Раньше говорили – от производственных отношений и классовой борьбы. Сейчас утверждают, что рынок все определяет сам;

Поэтому, рынок и эволюционный путь развития человечества определяют сегодня и межгосударственные и внутригосударственные отношения. Но что это такое, эволюционный путь развития чело-вечества и куда он нас ведет – никто в мире ничего вразумительного на этот счет не исхи-трился сказать. Идет все куда-то все скопом, хаотично и бестолково и, на первый взгляд, не слишком разумно. Как в дикой природе. Но ведь человек есть "Гомо сапиенс" и он не может, да и не должен жить по законам дикой природы. На то он и человек.

Да-а, раньше была ясность. Мы все шли в светлое будущее

Человечества, в Ком-мунизм. Где каждый будет трудиться по своим способностям, а получать – по своим пот-ребностям. И чем же чем плох этот принцип?. Кому он может не понравиться? Только круглому

"идиоту". Но все же не понравился. Не прижился.. И Великая страна под назва-нием Советский Союз, строящая это светлое будущее, рухнула в одночасье под бременем Великих, но неосуществимых идей. Сейчас говорят, что Коммунизм – это неосуществи-мая мечта Человечества, своеобразная сказка об идеальном и справедливом для всех чело-веческом обществе, живущем по человеческим, а не по звериным законам. Обществе, где человек человеку – брат, а не волк. И мы шли в это общество через Революции, через Гра-жданскую войну, через

Великий террор, через море крови и миллионы смертей. Хотели осчастливить Человечество. Пусть насильно, но – осчастливить. А он, этот человек, поче-му-то не захотел предложенного ему счастья.

Захотел своего. Пусть маленького, плохонь-кого, сопливенького, примитивненького, но все же – своего. До большого, всеобщего счастья мы, оказывается, еще не доросли. Поэтому теперь мы будем идти другим путем. Каким – не знаем. Но – другим..И хорошо, если без революций.

Революции мы уже про-ходили. К чему они приводят – знаем. Слишком хорошо знаем. Посмотрим теперь, что нам даст этот нынешний, столько лет проклинаемый в русской литературе строй под названием капитализм, в структуру которого пытается вписаться и он, Олег

Жуков, быв-ший инженер одного из самых престижнейших когда-то предприятий страны. Посмот-рим. Что нам еще остается делать? Выбора или, как сейчас говорят, альтернативы у нас с вами нет.. Посмотрим и поучаствуем. А там – будь оно, что будет…

Олег обернулся к стоящему около машины Сергею:

– Говоришь, контора здесь? А кабинет мой?

– Тоже здесь, – ответил Сергей, – А ключи у меня.

Тогда показывай, – решительно заявил Олег и направился к к крыльцу.

Так начался Костромской период жизни Олега. Непростой и очень значимый для него период. Период, сыгравши, по существу, самое определяющее значение в его даль-нейшей жизни. Для начала Олег собрал общее собрание работников объекта. И рабочих, и ИТР-овцев, и служащих, и подсобников, и охранников. Благо, что все они жили здесь, на объекте, в комнатах казармы. Собрание прошло в Красном уголке базы, расположенном в одной из казарм. Всего собралось около сорока человек. В основном мужчины 30-40-ка летнего, наиболее активного и трудоспособного мужского возраста. И четыре женщины. В годах. Пожилые даже на вид. Самый безопасный для женщины возраст.

Можно спокойно отпускать из дома. Даже надолго. Никто ими не соблазнится, никто на них не позарится. Их время ушло. А мужикам для любовных утех требуются молоденькие. Мужикам возбу-диться надо. А возбудить мужика в годах, ведущего беспорядочный образ жизни и те-ряющих мужскую силу и уверенность в себе, может только броская женская красота и женская молодость. Ведь молодая женщина для мужчин всегда красива, всегда обаятель-на и всегда желанна.. На женщины же своего возраста мужчина после сорока лет практи-чески уже и не смотрит. Нет стимула.. Они для него старые и не красивые.. А старые по-тому, что не возбуждают. А не возбуждают потому, что они уже не красивые. Для него не красивые, а значит, по современному, не сексуальны. На них у него "не стоит". Если он у него вообще еще

"стоит". Потому что чаще всего к этому времени у нынешних мужиков серьезные проблемы с потенцией. И нужны сильные внешние возбудители, чтобы в нем вновь проснулся мужчина. А это как раз и есть молодая красивая женщина. Более мощ-ных и более сильных естественных сексуальных возбудителей для мужчины любого воз-раста, в принципе, не существует ничего…

Правда, это все сказанное относится к посторонней для мужчины женщине. Но если мужчина любит свою женщину, будь она жена,. подруга или простая любовница, то эта женщина всегда остается для него самой красивой женщиной на свете и всегда будет для него красивая, независимо от ее возраста, ее внешнего вида и килограммов наложенных на ее лицо косметики. Она будет для него красивой до тех пор, пока он ее любит. Если, конечно, он вообще в состоянии любить. В этом и есть смысл любви мужчины к женщине. Чтобы он заметил эту, видимую только им ее внутреннюю красоту, и выделил бы эту жен-щину из миллионов других для себя.. Потому-то и не нужна любящему мужчине космети-ка на любимой женщине.. Он ее не видит, эту косметику. Не способен видеть.. Он видит свою женщину, а в ней только ту женщину, без которой ему жизнь кажется тоскливой, скучной и совершенно не нужной на этом свете.. Только любовь мужчины к женщине де-лает ее в его глазах самой красивой женщиной на свете, а значит – всегда желанной. А ко-гда любви нет, тогда, конечно же, нужна внешняя привлекательность, молодость, све-жесть, нужны внешние стимуляторы мужских гормонов, на худой конец, необычность си-туации, в которой происходит секс. Потому что секс со своей женой на чужой постели, в чужой квартире, где-нибудь на природе, на сеновале, в сарае, в машине и т.п. может дать незабываемые ощущения и может получиться сразу, без предварительных ласк и настроя, и быть ярким, эмоциональным, страстным, мощным и сильным. Да, конечно же может, но только на короткий момент, на непродолжительное время, когда еще работает и сраба-тывает простой и элементарный эффекту новизны. На раз или два – не больше…

Существует закон сексуальных отношений между мужчиной и женщиной, о кото-ром почему-то многие женщин почему-то забывает. Как забывают и о том, что они являя-ются женщинами. А ведь женщины во все времена цивилизации правили миром. И не обя-зательно напрямую, чаще всего незаметно, исподволь. Женщина – это та ось, вокруг кото-рой вращаются все практически интересы мужчин. И на работе, и в быту, и в искусстве.. Закон сексуальности гласит – для секса мужчину необходимо возбудить. Но лучше всего, если он сам возбудиться при виде женщины. А для этого женщина должна быть привле-кательной и красивой для мужчины, то есть, по современному – сексуальной.. Для любого мужчины, не только для любимого.

А сексуальность – это не косметика на лице и не подтянутые у хирурга морщины Сексуаль ность – это общий облик женщины в максимальном проявлении ее женской су-щности, то есть – ее женское обаяние, ее женственность. А женственность не зависит от одежды, косметики или парфюмерии. Красивая и обаятельная женщина всегда красива и всегда обаятельна.. Независимо ни от одежды, ни от своего внешнего вида. Даже в рабо-чей робе, в комбинезоне, в телогрейке и кирзовых сапогах, даже грязная и измученная от непосильного физической труда – красивая женщина все равно красива…А красота жен-щины в сочетании с ее женственностью и женским обаянием – всегда являлась и является естественным сексуальным возбудителем для мужчины.. И проще всего это, конечно же, сделать молодой и красивой женщине. Поэтому любовь старика Мазепы к молоденькой Марии естественна и объяснима. Объяснима и с точки зрения мужской физиологии, его психологии, его половых инстинктов, и даже законов

Фрейда.

А вот любовь молодого парня к бабушке или к пожилой женщине – это уже патоло-гия, болезнь,.ненормальность. Здесь уже во всю попахивает визитом к психиатру. Да не одним только визитом. Здесь уже требуется серьезное лечение в психиатрической клини-ке. И далеко не дешевое. Правда, есть также и иные мотивы подобных отношений, что-то наподобие "альфонсов или "жигало". Это когда молодой человек живет за счет женщины. Естественно, что богатой и далеко не молодой женщины. Но это все, конечно же, к чувст-вам не имеет никакого отношения. Это – элементарный рассчет, сделка, своего рода биз-нес.

Поэтому говорить, к примеру, о любви Филиппа Киркорова или Максима

Галкина к госпоже Пугачевой, а также о любви Евгения Гора к госпоже

Бабкиной – просто несерьез-но, если не сказать большего.. Не надо трепать по пустому чистое и святое слово "Лю-бовь" в тех ситуациях, когда о ней даже и намека быть не может. Здесь речь идет не о чувствах, а о коммерции, о чисто деловых отношениях между мужчиной и женщиной. Между молодым парнем и пожилой женщиной. Парень занимается сексом с женщиной, доставляет ей удовольствие, а она ему за это помогает строить карьеру в шоу бизнесе. И совершенно здесь не важно, оформляют ли они свои отношения законодательно, в ви-де брачных или же нет. Печать в паспорте никакого значения не имеет. Гораздо важнее печать на бланке брачного контракта. А там черным по белому написано: пока ты спишь со мной, то есть пока ты занимаешься со мной сексом, ты поешь на сцене; перестаешь за-ниматься со мной сексом – я перекрываю тебе пути на сцену. Вот и все. Полная "взаимо-выгода" и полная взаимная заинтересованность в сохранении подписанного соглашения. Так сказать, ты – мне; я- тебе. То есть, чисто деловые,

"товарно" денежные отношения. Классические. Почти по Марксу…

– Все это, конечно же, так, – мысленно усмехнулся Олег, глядя в зал Красного уго-лка, – но как же в действительности эти несколько десятков здоровых мужиков будут здесь обходиться без женщин? Конечно же не смогут они без женщин. Тогда что – сюда будут их водить? Но откуда? Из Костромы? Далековато. Да и не слишком удобно. Ведь автобусного сообщения сюда нет. Надо будет прозондировать насчет ближе лежащих сел. Далеко ли они? Большие, маленькие? Как добираться?. А ты сам как будешь здесь без женщины?. Как у себя в

Подлипках, смотреть по "видаку" "порнуху" и онанировать? Не пора ли прекращать этот сексуальный суррогат, а? Ты же не сопливый какой-нибудь маль-чишка, а давно уже взрослый мужчина.

Но ведь кроме женского вопроса в этом небольшом обособленном коллективе, которым будет командовать и руководить теперь Олег, возникнут множество других про-блем, не менее важных и не менее горячих, чем эта. Как, например, кормить их всех здесь? Кто убирать будет все эти помещения? Если попытаться переложить уборку на са-мих рабочих, то через неделю захлебнемся в грязи и мусоре. А как быть с постельным бе-льем? Ведь не повезут же рабочие сюда из дома простыни и одеяла. Конечно нет!. А как тогда быть? Здесь же придется пропыхтеть не один месяц! А, может, плюнуть на все и – пропади оно все пропадом?!. Это в советские времена каждый руководитель предприятия нес на своих плечах весь свой соцкультбыт своих подчиненных. А сейчас – каждый дума-ет только о себе и лишь о себе.

Поэтому можно будет со спокойной совестью пустить на самотек всю их жизнь после работы. И питание, и жилье, и досуг, и даже медобслужива-ние. Можно, все можно. Но получится ли это у него, у

Олега. Ведь он воспитан на иных принципах жизни, чем те, которые практикуют нынешняя правила жизни. И не сможет он бросить людей на произвол судьбы. Не сможет. Ладно там всякие порезы, ушибы, ино-родные тела в глаз, – все эти неизбежные спутники физически работающего человека на любом производстве. С этим еще можно как-нибудь обойтись. А если серьезное заболева-ние?! Ведь там, где жизнь, там и болезни. И не обязательно – только насморк и кашель

Тогда что?! Тогда – как?!. А если несчастный случай? Люди будут жить здесь. Жить и работать..А где живут люди – может быть все. Могут быть серьезные травмы, несчастные случаи. Как бытовые, так и производственные. Ведь все это теперь на плечах Олега. Или он все еще мыслит по старинке, по Советским меркам, когда на руководителя любого предприятия вешался весь "Соцкульбыт" работников его коллектива. Как же ему посту-пить теперь? Какую выбрать позицию?

Самое простое – махнуть на все рукой и заниматься только работой, демонтажем имеющегося на базе оборудования. А обо всем остальном пусть думают сами рабочие. Каждый пусть теперь отвечает за себя, и только за себя. Наступил закон джунглей, где каждый только за себя.

Как в Советских концлагерях – сегодня умрешь ты, а я попробую дожить до завтра. Да н-не-ет, не получится у него так.. Не получится. Не та закваска. Он все-таки типичнейший "совок". Бывший советский человек.

Тот самый, который не смо-жет бросить подчиненных ему людей на произвол судьбы. Никак не сможет. И все вопро-сы и проблемы жизни и быта его рабочих на объекте, удаленного от населенных пунктов, придется решать ему. Только ему и никому больше. А задача эта не из легких. Далеко не из легких.. Одно свободное время после работы чего будет стоить! Такая проблема, что вздохнешь – н ничего не скажешь

Ведь это самое страшное дело для обыкновенного че-ловека, его свободное время.

Олег поездил по командировкам и хорошо знал, как маются командировочные по вечерам от обыкновеннейшего безделья, от неумения и не желания хоть чем-то себя за-нять. Тогда время вокруг тебя замирает, а стрелки. часов будто бы останавливаются и при-липают к одному и тому же месту циферблата. А ты лежишь на кровати в грязном номере старой гостинице, несчастный, забытый и заброшенный всеми на свете, куришь одну си-гарету за другой, глядя невидящими глазами в серо желтый, давно небеленый потолок но-мера и ощущаешь в душе жутчайшую тоску. Потому что лежать тебе уже надоело до чер-тиков в голове, а ты не имеешь ни малейшего представления о том, что делать, чем себя занять, и куда же все таки его деть это никому не нужное, сводное от работы твое личное дело. Была бы возможность – с удовольствием бы убрал бы его куда-нибудь подальше, убил его, уничтожил. спрятал, продал, выбросил, сделал все, чтобы только избавиться от него. Это обилие свободного времени, этот пустой, никчемный и никому абсолютно не нужный сегодняшний вечер. давит на психику человека, вносит дискомфорт в его жизнь, делает его агрессивным, злобным и портит настроение не только ему самому, но и окру-жающим его людям, толкает на необдуманные, часто непоправимые и страшные по своим последствиям действия.

Действительно, когда человек остается один на один с самим собой, своими мысля-ми и своими думами в четырех стенах номера гостиницы, где еще несколько таких же бе-долаг командировочных, как и он, томятся и маются от безделья, он начинает звереть и тихо сходить с ума. Людей охватывает раздражение и злость друг на друга. Они взрыва-ются по пустякам, цепляются друг к другу не из-за чего и потихонечку сатанеют. Ко-дировочные лежат одетые на кроватях, не разговаривая и не глядя друг на друга. Лежат часами. И потихонечку психологическая атмосфера в комнате сгущается до грозовой, об-становка накаляется. Достаточно малейшей искры, ничтожнейшего повода для взрыва. И он настает. Кто-то из лежащих в комнате произносит какое-нибудь слово, показавшее-еся соседу оскорбительным и обидным до невозможности.

И вот уже тишину комнаты прорезает чей-то грубый, оскорбительный мат. В ответ раздается такой же, если еще не "хлеще". И все!

Началось! Тишина комнаты взрывается и разлетается на мелкие кусочки.

Люди вскакивают, кидаются друг на друга, хватаются за грудки и…начинается оно, родное и долгожданное! Начинается обычное и чисто наше, российское выяснение взаимных отношений. Чаще всего с мордобоем, с расквашенными носами, с выбитыми зубами, с многочисленными ушибами, синяками и ссадинами. Но все довольны. Все рады. Хоть какое-то, да разнообразие. в этом скучнейшем из миров..

Хоть что-то, да произошло сейчас со всеми ними в этой комнате. И разорвался, наконец, этот мертвый, застывший и давящий на душу круг свободного времени.

А еще лучше в подобной ситуации – бутылка.. родная спасительница, универсаль-ное лекарство от всех бед и несчастий для русского человека. Вольешь в себя стакан, другой этой животворной водицы и сразу же мир вокруг тебя заиграет всеми цветами и оттенками радуги и нет теперь у тебя никаких забот и огорчений, и ты самый счастливый на свете человек. Вот только женщину бы еще сюда какую-нибудь

"посисястей" для пол-ноты ощущений. Слушай, пошли за бабами, а? Где здесь бабы обитают? Давай еще по ста-кану и – вперед, за бабами. Эй, бабы, где вы?! Где?! Мы "ща"с к вам…к вам…ква…ква… Хр-р-р-р.

Хр-р-р- Эй, ба-а-а…Хр-р-р…

Однако после таких возлияний никакие бабы монтажникам были уже не нужны. Им было не до женщин и не до баб. Ни на что путное с женщинами они в подобном состоя-нии не были способны. И получалось в большинстве случаев, как в одном старом анекдо-те:. "Когда у меня бутылка – ни одна принцесса мира мне не нужна! Бутылка – женского рода. Для меня она. была и остается женщиной. Лучшей в мире женщиной, моей послед- ней и самой желанной женщиной." Что касается насчет последней и самой желанной – это уж точно. Точнее и не придумаешь. Большинство монтажников к сорока годам ста-новились полными импотентами и ни на что путное с женщинами уже не годились.

Ниче-го другого в жизни для них уже и не оставалось. как мотаться по командировкам.

А то, что именно эта проблема на объекте станет основной и будет процветать, Олег понимал прекрасно. Но как с подобным явлением надо будет здесь бороться, он не знал. Он знал и понимал только одно, что пускать "бытовуху" на объекте на самотек, недопу-стимо ни под каким предлогом. Начнется элементарнейший и обыкновеннейший бардак, анархия, которые при отсутствии сильной власти станут той самой

"матерью порядка", которая и будет здесь определять меру ответственности и меру дозволенности для каж-дого работающего и живущего здесь.. А так и до беды недалеко. А вешать на свою шею еще и пьяные дебоши и возможные затем несчастные случаи, будь они бытовыми или производственными, он не собирался. Правда, что именно он станет предпринимать на своем объекте для укреплению трудовой и производственной дисциплины, какие меры и какие средства возьмет на вооружение, он не знал. Пока не знал. Но одно он знал уже точ-но – никакой вакханалии и никакого пьяного разгула он здесь не допустит.

Чего бы это ему ни стоило. Всякую пьянь, дебоширов, лодырей и разгильдяев он будет гнать с объекта в три шеи, в хвост, и в гриву.

С подобными людьми он работать не станет и не будет ни за какие блага земли.

Но говорить о планах предстоящей работы на объекте, о порядке и дисциплине на собрании он не стал. Считал, что преждевременно. В таких случаях важны не слова, а дей-ствия. Причем, действия конкретные и реальные. Но чтобы действовать, необходимо знать, необходимо иметь хоть какие-то представления о самом объекте, куда он приехал в качестве начальника.. Чем он и занялся сразу же после собрания.

Для начала они обошли с Сергеем весь объект. И его жилую часть, и производствен-ную. Объект оказался приличным. Одних казарм Олег насчитал целых пять штук. Да еще своя автономная котельная. Правда, газовая, на природном газе, от проходящей недалеко газового магистрального областного газопровода, и почти что автоматическая, но все рав-но, дежурный оператор там должен быть. Хотя бы один, но – должен, должен. По прави-лам обслуживания газовых котельных. Иначе – нельзя. Иначе эту котельную в эксплуата-цию не примут. Но это все было тогда, при Советской власти, когда действовали законы производства. А сейчас? Сейчас, каждый хозяин, что хочет, то и делает. Но хозяином те-перь здесь будет Олег. И вся ответственность за происходящее здесь теперь ложится на него. И юридическая, и уголовная. Поэтому оператор должен быть. Хотя бы один. На вся-кий, так сказать, пожарный случай. Как ответственное за газовое хозяйство объекта лицо. Чтобы было потом с кого спросить, если, не дай бог что.. А он и оказался один, этот опе-ратор.. Мужчина значительно выше средних лет. По понятиям Олега – пожилой мужчина. Остался еще с времен тех самых, советских и постсоветских времен, когда объект считал-ся сверхсекретным военным объектов Союзного значения. Их было тогда четверо. Теперь же он один. А жил с семьей в Костроме. Хотя в семейном бараке у них была квартира. Раньше там было много народу, жили офицерские семьи. И даже свой детский садик был. Правда небольшой, но все же – был. А в школу детей ежедневно отвозил специальный армейский автобус. Туда и обратно. Забывать ни о ком никогда не забывали.

В общем – не так уж и плохо. Худо – бедно, но Советская власть все же пыталась за-ботиться о бытовой стороне жизни своих сограждан.

Плохо ли, хорошо, но все же пыта-лась. Сейчас – другое дело. Сейчас каждый со своими житейскими проблемами, и боль-шими, и маленькими, борется сам. В одиночку. И особенно тяжело здесь приходится жен-щина. Запил, к примеру, или загулял муж. Да еще бьет и гоняет ее с детьми. Что делала женщина в таких случаях в Советское время. Шла в партком и все рассказывала.. Потом в партком вызывали мужа. И песочили так, что притихал надолго, если не на всегда. А сей-час ей куда обратиться, кого звать на помощь?. Некого и не к кому. Сама вышла замуж – сама теперь и расхлебывай. А здесь еще сын оболтус учебу запустил, уроки прогуливает, дерется с ребятишками, хулиганит постоянно. Что делать? Раньше просто. Директор или завуч школы вызывали его к себе и в процессе этого воспитательного момента грозились позвонить к отцу на работу и сообщить там, отцовскому начальству о безобразном пове-дении сына одного из их подчиненных.

Девственность меры была ошеломляющей. Маль-чишка был согласен на что угодно, только бы не звонить к отцу на работу. Потому что срамота была страшная. Мало, что отца пропесочат на работе за плохое воспитание сына и он, придя домой, семь шкур с сына спустит за семейный позор. С работы еще назначат ответственного за дальнейшее воспитание и учебу сына. Это и позор жутчайший, и конт-роль мощнейший и жесточайший. . Короче, общество и власть активно помогали семье воспитывать и поднимать сво-их неразумных отпрысков. Пусть грубо, пусть неумело, непрофессионально, но все же по-могало. И общими усилиями что-то, да получалось. Вырос совершенно новый тип челове-ка на земле -

Советский человек. Плохой он или хороший для современной жизни на

Зе-мле – это другой вопрос, другой разговор. Но было кое что в характере Советского чело-века такое, особенное, непохожее ни на что другое, что многие представители разных стран и народов всерьез завидовали ему. Особенно в сороковые и пятидесятые годы. Ведь

Советский человек никогда не чувствовал себя в своей стране брошенным и обездолен-ным. Он всегда был частичкой Советского общества. И одним он никогда себя не ощущал ни перед какими сложностями жизни.

Даже страшную беспризорность после гражданской и отечественной войны Совет-ская власть победила быстро и эффективно. Вспомните

"Педагогическую поэму" Мака-ренко. Трудовая коммуна помогла тысячам беспризорных ребятишек встать на ноги, по-лучить образование и специальность и стать полнокровным членом общества. А сейчас?!

Сколько миллионов беспризорных бродят по стране? Сколько?! Никто и не знает. На од-них вокзалах Москвы их многие тысячи. И заметьте – там нет детей Чеченских, как нет вообще детей с Кавказа и из Средней

Азии. Там только русские дети. Русские семьи вы-брасывают своих детей на улицу. Это – страшно. А страшно потому, что ни отец с ма-терью, ни сама власть не думает и не занимается своими детьми. А

Советская власть – ду-мала и занималась. И эта идея о Комсомоле – явилась мощнейшим стимулом для постро-ения Социализма в стране. И бывшие комсомольцы грудью стали на защиту своего Оте-чества, своей

Родины, своей страны, где они были самой передовой, самой активной, са-мой сознательной и самой значимой частью общества. А сейчас?!

Молодежь без молодеж-ных организаций напоминает стаю диких животных, обуреваемых только лишь животны-ми инстинктами. Пьет во всю чуть ли не с десяти лет, курит, занимается беспорядочным сексом, принимает наркотики и совершенно не интересуется ни прошлым, ни будущим своей страны, где он живет. И не дай бог – война! Защищать эту страну никто из них не станет. Потому что ничего не сделала эта страна для их воспитания, для их личностного и их гражданского становления. Как аукнется, так оно и откликнется. Вот уж и вправду, что точнее не скажешь….

И прав был поэт, которого назвал "Великий Вождь всех времен и народов" "са-мым талантливым поэтом нашей Советской эпохи", когда говорил, что "плохо человеку, когда он один, горе одному, один не воин; каждый дюжий ему господин, и даже слабые, если двое.". Человек не может, не должен и не имеет права оставаться с жизнью один на один. Если он только человек. И не важно здесь какой он человек -

Советский, просто русский или еще какой. Весь смысл существования человеческого общества на Земле в том то и заключается, чтобы объединить людей в единое целое для решения своих жиз-ненных проблем. И общественных, и личных. Причем, необходимо сделать так, чтобы личные интересы каждого отдельного гражданина страны органично совпадали бы с об-щественными интересами того общества, где он живет. Именно тогда и наступает необхо-димая гармония личного и общественного в жизни человека. И он, человек, перестает быть для своего собрата волком, конкурентом во всем и вся, а станет другом, помощни-ком и братом в великом деле построения справедливого общества для всех людей на све-те. То есть, хотим мы того, или нет, но мы опять-таки возвращаемся к постулатам Комму-нистического будущего на Земле. Не хотят они умирать, как их не третируют.

Вот примерно такие мысли возникали и гасли в голове Олега, когда они бродили с Сергеем по территории бывшей ракетной базы СССР, а теперь его производственного объекта. Жилой фонд базы оказался в прекрасном состоянии. Хоть в аренду сдавай, хоть квартирантов пускай. Только далековато немножко от ближайших населенных пунктов.

Да и транспорта общественного сюда нет. Будь то Кострома,

Судиславль, Сусанино или тот же Галич. Поэтому пропадает зря хорошее жилье, построенное когда-то Советским го-сударством для защиты своих небесных границ от возможного коварного агрессора и не нужное теперь никому.

Ладно что жилая часть объекта. С ней все ясно и понятно. Но что же тогда с произ-водственной?: А производственная часть объекта оказалась просто сногсшибательной.. Это был громадный ангар, запрятанный под землю. Точнее – под холм. То ли природный, то ли искусственный, сейчас сказать трудно. Длинной – метров триста, четыреста, а, мо-жет и все пятьсот. Кто считал? А шириной – наверное,метров сто, не меньше. Посередине ангара – железнодорожный путь. С одной стороны. С другой – автомобильный. Правда, железнодорожный путь снаружи разобран., а въезд в ангар взорван. И изнутри наглухо заложен кирпичом. Это для того, чтобы предотвратить самовольное проникновение в ан-гар разного рода любителей легкой наживы. Ведь ангар просто забит емкостями из нержа-веющей стали, титана, алюминия, меди, и трубопроводами, соединяющими их. Здесь, под землей, в герметичных емкостях хранилось жидкое ракетное горючее, так называемый, "гептил" для баллистических ракет, окислители для этог о ракетного горючего в виде концентрированной азотной и серной кислот; жидкий фреон для мощных холодильных установок, служащих для охлаждения защитных рубашек емкостей с горючим и окисли-телем, а также различного рода растворителей для промывки рабочих емкостей после их опорожнения и бог знает еще что, необходимое для хранения, заправки и консервации двигателей баллистических ракет дальнего и ближнего действия. Как стационарных, раз-мещенных в подземных шахтах. так и передвижных, перемещаемых по дорогам страны на специальных приводных платформах.

Кроме того,. в ангаре находилась своя автономная электростанция, работающая на мазуте, своя кислородная станция с трубопроводной разводкой по стенам ангара; своя ав-тономная канализация с системой очистки и дезактивации канализационных стоков; своя автономная водопроводная система, запитанная от глубинных артезианских скважин; свои жилые помещения для обслуживающего персонала базы; свой автономный пищеблок с кухней и холодильными кладовыми для хранения необходимого набора продуктов, на-чиная от свежего картофеля и кончая замороженными мясными тушами.

В общем, жить и работать можно. И даже неплохо можно.

Предусмотрено было пра-ктически все, вплоть до опасности ядерного удара. Не учли лишь одного, действительно самого непредвиденного – развала Союза и последующего за ним развала ракетного щита страны.

Но подобного хода развития событий в то время предусмотреть не смог бы никто. Даже самый гениальный ясновидящий и, наверное – сам бы

Господь. Бог.

Результатами обхода Олег остался доволен. Объект под названием

"Костромбаза" на-ходился в хорошем состоянии, практически – в работоспособном. Емкостей, трубопрово-дов и обычных металлоконструкций в ангаре было много. Очень много. Не одна сотня тонн. И практически все – наидефицитнейшая продукция. Нержавейка, титан, алюминий, медь и их сплавы. За рубежом этот металл стоил бешенные деньги.

Ай, да братья! Ай, да близняшки! Как же это они исхитрились заполучить в свои ру-ки такое добро?! И ведь наверняка – почти что за даром. Хотя, что тут особенного?! Все легко объяснимо. Такое уж сейчас время. Военные сидят без без зарплаты, без денег, без самого элементарного финансирования. Власть страны открыто говорила о свертывании наших ракетных войск стратегического назначения. Их-за их, якобы, абсолютнейшей, военной и технической ненужности в настоящий исторический период развития страны. Ракетные базы, ракетные полигоны, ракетные комплексы со всем находящимся на них во-енным и техническим имуществом. Не законсервировать, не демонтировать, аккуратно и грамотно, с возможностью их дальнейшего использования в народном хозяйстве или хотя бы утилизировать. Не-ет, просто-напросто уничтожить. И разве можно в данной ситуации винить военных за то, что они попытались взять какую-то для себя выгоду получить из этого необъятного моря уничтожаемого и выбрасываемого на свалку военного имущества и военной техники.? Да нет, не хватит совести предъявлять к ним хоть какие-то обвине-ния. Тем более, если к ним подъедут обходительные люди с целым чемоданом денег. И не просто денег – а настоящих зелененьких, а не наших деревянных, и просят уступить им то, что завтра ты взорвешь и уничтожишь. А дома денег нет ни рубля, и "жрать" почти что нечего, а жена и дети смотрят на тебя такими глазами, что хочется взвыть от отчаяния и своей собственной мужской беспомощности. А руки так и тянутся к табельному ору-жию. Только стрелять-то в кого?! Не в кого. А раз не в кого, раз нет вокруг никого вино-ватого, тогда. почему бы и не пойти им навстречу и не дать им того, что они просят? Не бесплатно, нет. За деньги.Почему?!.

А действительно – почему? Потому что НАТО требует их скорейшего уничтоже-ния? Или есть еще какая-то другая, нам не слишком известная причина?. Да плевать мы хотели на НАТО и на собственное полу

"дебильное" руководство, которое озабочено сей-час чем угодно, но только не безопасностью собственной страны.. Хотя нет, все знают, чем они сейчас занимаются. Они во всю пользуется мгновениями, которые им предостави-ла судьба. Они ловят свою удачу. Они занимаются теперь своим личным, своим собст-венным жизненным благоустройством. И наверняка они от НАТО кое что получили за свои

"сверхактивные" действия" по разоружению страны. Наверняка! Поэтому нам сам Господь Бог велел кое что и для себя урвать в это время всеобщего большого "хапа". раз-вернувшегося в стране. .Вечером они с Сергеем сидели в комнате Олега в бывшей офицерской казарме за бу-тылкой водки и прикидывали, как им вести работы на объекте "Костромбаза". Комната была большая, метров двадцать, не меньше. К ней примыкала небольшая прихожая, не-большая кухонька, а также спальня с ванной. Ванная совмещенная с туалетом..Как и у

Олега в Подлипках. А это даже и лучше. Площадь у совмещен ванны, так называемой "га-ванны", то есть, го-- и ванны, была намного больше, чем у раздельных. Поэтому здесь можно было спокойно поставить еще и стиральную машинку. Пусть не импортную, не ав-томат с программным управлением, уменьшенный вариант тех шикарных стиральных ма-шин-автоматов, что постоянно мелькают в американских фильмах про семейную жизнь, и которые устанавливаются в подвалах их домов, будь то "многоэтажки" или индивидуаль-ные коттеджи. Пусть наши, простенькие, некрасивые и неуклюжие, но обязательно с цен-трифугой для отжима, чтобы не мучиться потом с сушкой белья. У них с Юлией в

Под-липках стояла такая, двух функциональная, "Сибирь". Она и стирала, и, одновременно со стиркой, отжимала выстиранное белье в центрифуге. Центрифуга мощная, с большой ско-ростью вращения. Белье из нее выходило почти сухим. Оставалось только развесить его на балконе. И не столько для сушки, сколько для проветривания. Стирка на ней особого труда не вызывала. Поэтому Олег при случае или необходимости, без всякого напряга становился и стирал на ней. Если

Юлия попросит. И никаких таких особых чувств униже-ния своего мужского самолюбия или же – достоинства, не испытывал. А после ухода

Юлии он стирал на ней постоянно. Раз в неделю По субботам. После завтрака. Чтобы белье днем повесить потом на балконе и весь день иметь свободным. А в прачечную он никогда белье не сдавал

Предпочитал обходиться сам. А вот как здесь теперь придется данную проблему решать – пока неизвестно..

В новой его жизни все было пока неизвестно. Одни сплошные вопросы. Правда, с каждым выпитым стаканом количество неразрешимых вопросов становилось все меньше и меньше. А вместо них приходило жутчайшая уверенность в себе, в собственных силах и в собственных возможностях решать любые возникающие на объекте проблемы. Как про-изводственные, так и бытовые.

А здесь еще жена Сергея приготовила для них сногсшибательную

"закусь", совме-щеную с обедом. Сергей здесь жил с женой. Их квартира находилась рядом с "Олеговой". Жена его имела экономическое образование и была оформлена бухгалтером объекта "Кос-тромбаза". Но помимо выполнения своих основных обязанностей, которых было, если уж откровенно, не так и много, она подкармливала ребят на объекте.

Готовила им обеды на небольшой кухне офицеров ракетчиков, размещенной в одной из казарм. Готовить начала по собственной инициативе. Жалко стало ребят. Маются бедные всухомятку, кто во что горазд, кто как может. Больше закусывают, чем едят. У кого на что фантазии хватает. А откуда здесь появиться фантазии, если выбора нет никакого. Чего фантазировать на пус-тоте. Кострома с ее магазинами далековато. Добираться туда и обратно проблематично.. Это надо идти пешком по бетонке до ближайшего шоссе. Километров пять. А там ловить попутку или ждать рейсового автобуса с Галича до Костромы. Точно также и обратно. Но уже с полными сумками. Да и что можно было взять в Костроме такого особенного? Чай, да сахар, да хлеб, да консервов, да колбасы, которая не испортится без холодильника. По-тому что холодильников в их комнатах не было. Короче – ничего хорошего. Одна сухо-мятка при напряженном физическом труде. Через несколько месяцев хронический гаст-рит обеспечен. И к гадалке ходить не надо. Будешь потом работать на одни лекарства. Полная и окончательная ясность.

Яснее и быть не может.

Потому и смилостивилась над ребятами жена Сергея, а ее звали

Валя, точнее – Ва-лентина Михайловна, вошла в их незавидное положение и предложила им готовить, пока вопрос с их питанием официально не разрешиться. Благо, что в одной казарме была обо-рудована неплохая столовая на полусотню посадочных мест с печами и плитами на природном газе, с большим холодильниками и холодильными камерами. Ребята сброси-лись для начала по тысяче рублей, Валентина

Михайловна съездила на газоне мужа в Ко-строму на "оптовку" и закупили все необходимое на первый случай. И картошку, и ка-пусту, и лук, и морковь, и свеклу, и крупы, и растительное масло, и макароны, и верми-шель, и рис, и гречку, и кое что из приправ, и тушенку, и даже мяса немного. Короче, все, что надо для приготовления первых и вторых блюд средней так сказать паршивости. А в помощь ей рабочие выделяли пару дежурных. По очереди, чтобы никого не приваживать.

Утром Олег собрал общее собрание рабочих. Разговор шел о предстоящей работе и потому был конкретным, деловым и касался конкретно каждого из них. Олег поднял их трудовые книжки, записал себе в журнал профессии каждого из них, по которым они бы-ли оформлены на работу и которые были подтверждены из квалификационными удосто-верениями, а также их дополнительные профессии, которыми они тоже владели.

Затем они с Сергеем разбили рабочих на две отдельные бригады. и решили начать работы в ангаре сразу же с двух противоположных сторон, идя навстречу друг другу. Каждая бригада должна была быть комплексной и выполнять все виды работ по демонта-жу оборудования, начиная от его порезки на отдельные элементы, складирования на спе-циальных площадках и последующей их погрузке на автомобильные фуры. Транспорти-рование разрезанных элементов емкостей, трубопроводов и заготовок металлоконструк-ций внутри ангара, складирование и погрузку их должны были осуществляться при по помощи мостовых кранов ангара. Эти краны были установлены на рельсах подкрановых путей, смонтированных на стальных колоннах, поддерживающих арочную крышу ангара. Колонны разбивали ангар на три отдельных пролета. Центральный пролет был самый большой с шириной подкрановых путей в 42 метра и имел краны грузоподъемностью аж в

50тонн. Два боковых пролета были поменьше с шириной подкрановых путей в 28 метров.. Краны на них были грузоподъемностью в 25 тонн..

Через центральный пролет ангара проходил железнодорожный путь, утопленный, как трамвайный, в бетон пола, что позволяло использовать его еще и как автомобильный путь для большегрузных тягачей с ракетами. Продумано, ничего не скажешь. Основатель-но продумано. До самых мелких мелочей. Умели и у нас делать, когда надо было стране, когда заставляли

Но Олега заставлять было некому. Да его и не надо было заставлять. Он был здесь полным и единственным хозяином. Все властные полномочия фирмы на объекте "Кост-ромбаза" находились в его руках. Москва была далеко. Советовать или спрашивать разре-шения ему было не у кого. Да и указаний чьих-либо ему тоже не от кого было получать. Надеяться он мог только лишь на себя. Потому что выше него здесь не было никого. Вы-ше него здесь был только Бог. Но в Бога он не верил.

И он, как бывший производственник, прекрасно понимал., как бездеятельность рас-холаживает и развращает людей. Есть очевидная истина, от которой никуда не денешься. И эта истина прямо говорит – на работе человек должен работать. Он и приходит на рабо-ту дл того, чтобы работать. Значит, основная задача руководителя – дать ему эту работу. И сделать все, чтобы он смог бы выполнить эту самую работу.

А не сидеть и ждать чего-то, не слишком понятного. Как в старом анекдоте:. "Раствор – есть; кирпич – нет; Сижу – ку-ру. Кирпич – есть; раствор – застыл. Сижу – куру". И вот его, Олегова задача заключается в том, чтобы каждый рабочий на участке ежедневно утром. получал бы свое производст-венное задание, а в конце рабочего дня отчитался бы перед ним за все сделанное за день.

Вроде бы просто, на первый взгляд. Однако, уследить за всем происходящим на объекте одному – невозможно и еще раз невозможно. Не хватит ни физических, ни психо-логических возможностей уследить за всем самому. Можно проконтролировать, но только через своих помощников или заместителей. При условии, конечно, что сумеешь переело-жить на их плечи основную часть своих обязанностей. А за собой оставишь лишь конт-роль. за всем происходящим на объекте. Вот тогда – да! Тогда ты – король! И все тогда – в твоей власти!

Но…помощников у него, к сожалению, столько, что даже говорить о них не хочется. Потому что сразу же слезы наворачиваются. Как говорится – кот их наплакал. Нет у него на объекте помощников. Кроме одного – его прораба, Сергея Григорьевича. Но ему, к со-жалению, придется большую часть своего рабочего времени мотаться вне территории участка. Ведь кто-то же должен обеспечивать рабочих объекта всем необходимым для их работы? Должен. Причем, для ежедневной работы. А это – резаки для резки металла,. И. все импортные резаки, не российские, современные, дорогие. И плазменные, режущие металл плазменной струей с температурой свыше 20 000 тысяч градусов; и обычные газо-вые резаки, режущие металл газокислородным пламенем; и электродуговые, предназна-ченные для резки металла электрической дугой. И, естественно, газы для резаков. В бал-лонах под давление свыше ста атмосфер. Аргон, азот, ацетилен, пропан.

Хорошо, хоть ки-слорода не надо. Разводка есть по ангару кислородная от своей кислородной станции. А для подсоединении газов нужно целую кучу инструментария: шланги, штуцера там раз-ные, переходники всякие, хомутики зажимные. И еще многое, многое чего. Вплоть до

"Болгарок" разных мощностей и обыкновенных отбойных молотков со своей компрес-сорной станцией… А там еще сменяемые, быстро изнашивающие детали к резакам А у плазменных резаков они не стоят больше смены. Требуется их регулярная замена. А там и электроды для резки, и "электрододержатели" к ним, и электроды для дуговой сварки; и электрические кабели разных типов и марок, и соединительные муфты к ним. А там еще спецодежда, рукавицы и перчатки рабочие, каски, респираторы, очки защитные, и свароч-ные маски с темными стеклами и т.д. и т.п. и еще бог знает что, необходимое для подоб-ного производства. Хорошо хоть Олег со всем этим уже сталкивался и знал, что именно надо и сколько этого всего надо для нормальной работы. А все это еще надо найти, преж-де чем купить. В бесчисленных фирмах и

"фирмочках", разбросанных повсюду.. Или в Костроме, или же в Москве.

Поэтому Сергей редко бывал на самом объекте. Он чаще всего мотался на своей машине по базам этих саамы фирм и "фирмочек", занимающихся продажей и перепрода-жей импортного оборудования и инструмента. Своего-то уже практически ничего не про-изводили.

Работы на объекте набирала силу, поэтому материалов и аппаратуры требова-лось все больше и больше..

…А Олег не вылезал с ангара. Налаживая производство., организовывая работу на объекте, Олег понимал, что одному ему за всем на участке не уследить из-за физической величины самого объекта и объемов выполняемых работ. Нужны были помошники, непо-средственные на самом месте производства. Здесь резали емкости, резали трубопроводы, резали металлоконструкции. Не разбирали, не демонтировали, а именно резали на мерные элементы. И в процессе резки этих конкретных изделий на месте их рабочей установки возникают множество конкретных практических вопросов, на которые необходимо сразу же дать ответ. Как это сделать, чтобы на тебя не свалилось ничего из уже отрезанного и тебя бы при этом элементарно не придавило?. А как и это сделать и не свалиться при этом вниз и не сломать себе или товарищу шею? А как зацепить отрезанную часть емкости, ес-ли туда пролезть невозможно? И так далее и тому подобное. Вопросов возникало – мно-жество. А среди рабочих монтажников было всего несколько человек. А остальные – про-сто газорезчики, да электросварщики или газоэлектросварщики. Причем решать вопросы надо было сразу, немедленно, чтобы не останавливать фронт работы, и не бегать по анга-ру, и не искать Олега, и не сидеть сиднем, и ждать его решения.

Поэтому Олегу были нужны руководители на местах работы с правом принятия решения на рабочих местах и взятия ответственности за его последствия на собственные плечи. Ответственности и моральной, и юридической. И Олег решил сделать своими по-мощниками на производственных участках самих бригадиров бригад, выделив их более высокими полномочиями в ранге мастера и, соответственно – более высокой зарплатой. Он побеседовал с каждым бригадиром отдельно, наедине, затем с двумя ими вместе. Пос-ле чего он закрепил юридически устную их договоренность, издал соответствующий при-каз по объекту. Он ввел жесткий график работы на участке, который сам четко и посто-янно выдерживал. За нарушение производственной дисциплины, за прогулы, за пьянку на рабочих местах наказывал жестко

– рублем. Сам порой проверял, кто что сделал за день. И провести его было сложно. Потому что он слишком хорошо знал эту работу. Ведь он был производственником еще Советских времен, а "Костромбаза" была далеко не первый его объект на фирме братьев-близнецов.. . Он проводил по утрам, в восемь часов, с бригадирами и прорабом

Сергеем опера-тивку в ангаре, где они все вместе обсуждали ход работ на участка и планировали задания на предстоящий рабочий день.

Вечером в шесть часов, они собирались снова, но уже, ча-ще всего без

Сергея. Бригадиры отчитывались перед Олегом о проделанной работе, док-ладывали о причинах срывов утреннего производственного заданий, если таковой слу-чался о возникшие вдруг сложности и непредвиденные обстоятельствах и принимаемых ими практических решениях.

И дело потихонечку пошло, начало набирать обороты. Фуры с металлом, одна за другой, потянулись к западной границе России.

Московское начальство, а более правиль-но – московские хозяева были довольны Олегом и хвалили его. Только радости их хвала почему-то не приносила. Раньше, на заводе он был готов прыгать от радости, получив ка-кую-нибудь грамоту или благодарность за выполненную к срокам работу. Тогда появля-лось ощущение собственной своей сопричастности к Великим делам Великой страны. А потому и радость, потому и гордость. А сейчас – что? Чему радоваться – то?! Чему?!

То-му, что активно помогаю братьям-близнецам грабить свою страну, его страну? Помогаю набивать им свою "мошну"?.Да нет, эта его деятельность никакого морального удовлет-ворения ему не приносила. И их похвала была солью на незаживающую до сих пор ду- шевную рану из-за развала страны. Тогда его деятельность была направлена на уселения мощности его страны. А сейчас на что? Есть все-таки разница между служением Родине и служением хозяину. В первом случае речь идет о высоких и чистых помыслах, о служении идеалам. А во втором – об элементарном прислуживании. Как сказал классик еще две сот-ни лет назад:"Служить бы рад – прислуживаться тошно" И действительно – тошно.. Даже говорить на эту тему нет желания. До того противно на душе становиться….

И как только Олег свалил с своих плеч груз забот от работы своего производствен-ного участка, у него появилась возможность и время для решения бытовых проблем про-живающих на объекте подчиненных ему людей. Главным здесь были – питание, спальные принадлежности и досуг. С питанием вопрос вроде бы уже начал решаться сам. Однако продолжать вешать все на своего бухгалтера, Валентину Михайловну он уже не мог. Про-фессиональной работы у Валентины Михайловны, работы экономиста и бухгалтера объек-та "Костромбаза" прибавилось и все продолжало прибавляться. Ей уже было не до обедов рабочим. Братья близняшки требовали тщательного учета всех производственных затрат на участке и их обязательного "документативного" подтверждения. А это – чеки, квитан-ции, накладные, счета, акты, фактуры и т.д. и т.п. То есть, бумаги, бумаги, бумаги и еще раз бумаги. И баланс итоговый по каждому прошедшему месяцу.. Поэтому с Валентиной

Михайловной Олегу приходилось встречаться очень и очень часто. По нескольку раз в день. Пожалуй, слишком часто для молодой, красивой тридцатилетней женщины в самом расцвете своих сил и желаний.

И Олег отстранил Валентину Михайловну от кухонных ее дел по приготовлению обедов для рабочих. Он долго не слезал с телефона, убеждая братьев в Москве дать согла-сие на штатного повара с помойником на объект и даже съездил по этому вопросу в Моск-ву.

Братья дали согласие. Правда зарплату положили "мизернейшую". Две тысячи повару и полторы его помощнику. На замечание Олега о том, что такой зарплаты нигде сейчас не бывает,.услышал смех:

– Эх, ты-ы, Олег Юрьевич! Наивный ты человек! Да где ты видел поваров с высо-кой зарплатой, а? Даже в классных ресторанах у них зарплата небольшая. Имей это в ви-ду. Но, если ты действительно считаешь, что этого им мало – добавляй сам.

И это уже было кое что! Главное, что есть разрешение. А остальное уже в руках Оле-га. А он найдет возможность добавить им, если понадобиться. Найдет. Фонд зарплаты объекта полностью в его руках. У всех рабочих утвержденные Москвой оклады. Но пре-миальный фонд весь в распоряжении Олега. Главное, чтобы баланс совпал, а куда какие затрат идут по каким статьям – это уже его личное дело..

И на объекте появилась своя столовая и две женщины, ее работницы.

И еще женщи-на – кастелянша, заведующая спальными принадлежностями на объекте и следящая за чистотой в казармах. Через нее Олег заключил договор с одной из прачечных города и кастелянша раз в десять дней сдавала туда не только казенные спальные принадлежности, но также и белье, и одежду самих рабочих объекта. Включая, конечно же, и одежду Олега с семьей Сергея. Обе женщины были из ближайшего к базе местного поселения под наз-ванием Сусанино. То ли поселка городского типа, то ли городка сельского типа. Когда-то это было большое старинное село по названием Мольвитино. О нем есть упоминание в старых русских летописях аж с 15-го века. В советское время его переименовали в Суса-нино. По официальной Советской точке зрения именно здесь завел в лесные дебри отряд польских шляхтичей

Мольвитинский староста Сусанин Иван. Хотя, по современной ло-гиике, что-то далековато от Москвы получается забрел отряд поляков. Слишком уж далее-ко. Пешком, без дорог?.Зачем? По идее – все должно было произойти гораздо ближе к Москве. Но, к сожалению, мы плохо знаем историю своей страны. Безобразно плохо. Мы о свое родной Великой

Отечественно-то войне 1941-45-х годов имеем довольно смутное представление. Спросите у любого нынешнего своего соотечественника,: кто, к примеру, командовал войсками Красной Армии перед началом войны? Ответа не услышите. Кем был Жуков перед началом войны? Никто не скажет. А уж про Василевского или Рокосов-ского и спрашивать не стоит. Вряд ли найдется хоть один человек в стране, не считая ис-ториков специалистов, кто даст правильный ответ.. А ведь они все были маршалами Со-ветского Союза, выдающимися полководцами

Отечественной войны…Так что уж здесь говорить об Отечественной войне 1612-го года, которая и была-то неизвестно когда?! Не стоит и времени на пустое тратить. Русский народ своей собственной истории не знает. На юбилей Победы в 2000-ом годы первая программа телевидения пригласила на игру к Яку-бовскому несколько правнуков

Полководцев Отечественной Войны. И в процессе игры Якубович задал им несколько вопросов об их прадедах, широко вроде бы известных

"Во-еноначальниках". И выяснилось, что они правнуки ничего о них не знают. Ни-иче-е-го-о-о, кроме того, что они были маршалами, и что воевали в Отечественную войну. Даже Яку-бович был в шоке и быстро свернул свою активность, перестал задавать им подобные вопросы.

Понял, что слишком уж чревато..И.это есть факт, от которого никуда не де-нешься. В семьях Выдающихся Полководцев их родные отпрыски, через два поколения о них уже ничего о не знают. Нет необходимости – знать! А что же тогда говорить о прос-тых людях, а?. Ничего, кроме того, что мы превращаемся, если уже не превратились в Иванов, не помнящих своего родства. А такой народ будущего не имеет. Он просто-на-просто исчезнет со временем, растворится в других народах, которые бережно хранят и передают своим детям свою историю. Жаль конечно признавать это. Но это, действии-тельно так. И никуда от подобного "так" не денешься…. ..Так что, жизнь на объекте "Костромбаза" потихонечку начала налаживаться. Люди работали. И вроде – неплохо работали, потому что фуры с металлом регулярно отправляя-лись на Запад. Питание на объекте тоже было налажено. И не только обеды, но и завтраки тоже.

Вот ужинов не было. Потому что вечером женщины уезжали домой. За ними из Су-санино приезжала машина. Муж поварихи приезжал и забирал их всех. Ведь у них в Суса-нино были семьи. Работы, правда, в

Сусанино теперь не было. Раньше там активно рабо-тала меховая фабрика, где шили хорошие кроличьи шапки и меховые перчатки. А под специальный заказ можно было сшить и норковую шапку, и бобровую, и даже пыжико-вую. А потом фабрику приватизировали, хозяева объявили ее банкротом и закрыли. А те-перь вместо фабрики стоят одни полуразрушенные корпуса. Все по растащили, по раз-грабили". И негде больше работать в Сусанино – поселке городского типа или городе по-селкового типа. Слава богу, что на бывшей ракетной базе что-то начали делать. То ли ли-квидировать ее собираются, то ли еще чего.

Но люди там работают. Правда, рабочие все из Москвы, но обслугу-то из Москвы не привезешь. Смысла нет. Но на прислугу и разные там неквалифицированные работы конечно же понадобятся местные. Вот три

"ихние" "бабоньки" уже устроились. Может, повезет и еще кому.

Со стиркой постельного белья и одежды. Кастелянша регулярно забирала грязное белье и грязную одежду и сдавала в прачечную.

Правда, деньги за стирку своей одежды и белья рабочие все-таки платили. Олег не мог личные затраты работников объекта брать на себя. Слишком накладно. Сам он конечно же за стирку не платил. Как не платили и Сер-гей с Валентиной. И правильно. Еще чего не хватало!. И даже с женщинами тоже вроде бы начало утрясаться.

Женщины регулярно стали появляться в казармах. В основном в выходные дни. Чаще всего в пятницу. Вечером. Кто их привозит, откуда привозит и как отправляют назад – Олег себе в голову не закладывал. Зачем?

Жизнь есть жизнь. Зачем идти против ее законов? Он лишь жестко предупредил на общем собрании коллектива на-счет возможных скандалов и эксцессов из-за женщин. Сказал, что не потерпит бардака, и будет гнать в три шеи не только самих виновников, но и их бригадиров.

Потому что бри-гадиры на объекте должны отвечать за своих подчиненных все 24-ре часа в сутки. И в ра-бочее их время, и в нерабочее. За это он им и платит. Как в армии. А они ведь и так почти как в армии в ее лучшие время. Живут в казармах, и под охраной. А для гарантии он еще с каждого расписку взял за передачу их ответственность после окончания рабочего време-ни в руки бригадиров. Он прекрасно понимал, что все его эти действия абсолютно неза-конны. Но иначе поступить не мог. Иначе на объекте расцвела бы самая примитивная анархия и самый "элементарнейшаий" бардак, если не хуже.. А он на это пойти не мог Ни-и-как не мог. Это было бы для него настоящим самоубийством..

…. И его эти его противозаконные действия вроде бы сработали, подействовали. Эксцессов на женской почве на объекте не было. Как говорится, тишь да гладь, да божья благодать. А если так, значит – нормально. Значит, усилия Олега увенчались успехом. Единственное, что его теперь тревожило и всерьез беспокоило. – это его непростые лич-ные отношения с Валентиной Михайловной, нынешним бухгалтером и экономистом объекта "Костромбаза", женой его заместителя, помощника и почти что друга, Сергея Григорьевича Потапова.

ЧАСТЬ 3-я

СЕКС В КАЧЕСТВЕ ОДНОГО ИЗ ЭЛЕМНТОВ

СИСТЕМЫ ФИЗИОЛОГИЧЕКИХ ОТПРАВЛЕНИЙ

ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ОРГАНИЗМА.С.

Сексуальная жизнь мужчины во многом определяются естественными физиоло- гиескими отправлениями его организма, организма самца производителя, и не чем другим более. О чувствах здесь очень часто говорить не имеет никакого смысла.

Фраза из медицинской энциклопедии..

Валентина была молодая, эффектная, пышногрудая блондинка. Причем, блондинка естественная, не крашенная. Ее волосы, цвета спелой ржи, свободно спадали на плечи, об-рамляя круглое, с румяными щеками лицо здоровой деревенской девушки с большим, сле-гка выпяченным вперед из-за ярко выраженного верхнего прикуса, чувственно губастым ртом, всегда вызывающе выкрашенным ярко красной помадой. Ее светлые, навыкат, водя-нистые глаза с густо подсиненными верхними веками и выкрашенными черной тушью белесыми ресницами,.смотрели на мужчин насмешливо и призывно. А ее высокая грудь, едва прикрытая постоянно расстегнутым воротом кофточки с глубоким, до самого пояса никогда не закрывающимся вырезом, колыхалась при этом взволнованно и часто. А если добавить сюда еще и вызывающее покачивание, даже не покачивание, а какое-то перека-тывание или переливание одного бедра в другое, ее внушительных и очень выразительных бедер, словно облитых тканью сверх обтягивающих новомодных светлых джинсов какого-то необыкновенного кремового цвета, то сразу станет понятно. что хочет и что нужно этой женщине в данный момент.

Не мог не понять этого и Олег. А на работе ему с ней приходилось сталкиваться пос-тоянно. И не просто сталкиваться,, а работать за одним столом, сидя около нее, соприкаса-ясь с ней руками, плечами, а порой и ногами, и даже через ткань одежды ощущать жар ее тела, переполненного нескрываемым сексуальным желанием. А когда женщина чего-то хочет, она всегда добивается этого. Каких бы препятствий ей при этом ей жизнь при этом не ставила. И то. что должно случиться, обязательно случится. Оно и случилось. Целых два обстоятельства способствовали этому. Постоянное отсутствие Сергея в казарме и дол-гое сексуальное воздержание Олега. Ведь после Подлипковского

"Супермаркета" посто-янных женщин у Олега практически не было. Так, иногда, случайные, ничего не значащие и непродолжительные связи. И он постоянно занимался самоудовлетворением. С помо-щью элементарного онанизма. А сидеть рядом с роскошной женщиной, вдыхать аромат ее духов, смешанный с запахом ее тела: видеть и ощущать трепет ее налитых женской силой грудей, ощущать и видеть, даже не глядя на нее: и выдержать все это, не взорваться – та-кого просто быть не могло. И он действительно не выдержал, сорвался.;…

Как-то днем Олег зашел в ее кабинет с пачкой накладных и фактур на отправленную вчера фуру с металлом и на израсходованные за неделю материалы. Валентина Михай-ловна сидела за своим компьютером и что-то отмечала в ведомостях. Олег подошел к ней, наклонился к столу, чтобы спросить о каких-то цифрах по отправленному металлу и неожиданно вдруг увидел прямо перед своим лицом обнаженные полушария ее грудей, только немного поддерживаемые снизу лифчиком. Груди плавно поднимались и опуска-лись прямо перед его глазами. У него замерло дыхание и мгновенно пропечаталась где-то в мозгу удивительная гладкость и белизна этих грудей с голубями прожилками вен под тонкой и бархатистой даже на взгляд кожей; чуть прикрытые кружевной тканью коричне-вые звезды ореола ее сосков, легкую испарину в ложбинке между грудями. Он буквально оторопел от увиденного, хотя давно уже был матерым мужиком и его трудно было теперь в жизни чем-нибудь удивить, тем более – обнаженной частью женского тела. Пусть даже и интимной. Валентина Михайловна заметила пикантность возникшей неожиданно вдруг ситуации между ней и Олегом., но не отстранилась от Олега. Дыхание ее стало порывис-тым, движение грудей перед глазами Олега участилось, испарина в ложбинке между грудей увеличилась..

Олег не выдержал и потерял голову. Он подался вперед и припал губами к заветной ложбинке. Валентина Михайловна охнула от неожиданности и прижала руками голову Олега к своей груди. Олег начал жадно целовать ее груди, освобождая их из под лифа, вдыхая неповторимый, сладко дурманящий запах молодого женского тела и ощущая такое мощное сексуальное желание, что даже глухо застонал сквозь зубы. Валентина Михайлов-ловна поддержала его своим сладостным стоном. Тогда Олег отстранился от нее, распря-мился, быстро расстегнул брюки и достал свой уже задубевший и прямо гудящий от на-пряжения член. Валентина Михайловна взяла член обеими руками, наклонилась к нему, открыла раскаленную до багровости его головку, поцеловала ее, затем направила член в свой уже открывшийся рот. Она начала медленно и осторожно заглатывать член, погру-жая его в себя, вся глубже и глубже. Волна вскипевшей крови ударила в голову Олега, он вздрогнул, напрягся, зарычал каким-то животным рыком, резко подал свой таз вперед и стал судорожно дергаться всем телом, изливая струей за струей свою сперму в рот Вален-тины Михайловны. Она тоже вздрогнула, быстро подалась головой вперед, упершись ра-скрытыми губами в лобок Олега и стала тоненько "подвзвизгивать" в такт движениям таза Олега и с каждым ударом струй спермы ей в горло…

Затем они обмякли и замерли, прижавшись друг к другу. Возбуждение начало спа-дать у Олега. И он попытался вытащить обмякший член изо рта Валентины Михайловны. Но она обхватила Олега руками за ягодицы, прижала его лобок крепко крепко к своему рту, плотно обхватила основание члена губами и начала щекотать головку языком. Олег недоуменно посмотрел сверху на женщину и все понял. Женщина не отпускала его. Жен-щине было мало. Он, мужчина, слишком быстро кончил, не дал ей насладиться прелее-стями орального секса. Надо будет попробовать еще. В принципе, он не возражал. Потому что, действительно, слишком быстро и слишком горячо возбудился,и потому

– слишком быстро кончил. Так нельзя с женщинами. С ними надо поиграть. Раньше он в сексе всегда думал о своей партнерше и всегда подлаживался к ней. И женщины всегда были довольны им. Во всяком случае, так ему казалось.

И член Олега понял все сам. Во рту Валентины Михайловны ему, видно, понрави-лось. И он внял ее молчаливому призыву. Он начал вновь набухать, расти, подниматься. А Валентина Михайловна все активней и активней работала языком И вот Олег вновь мужчина, вновь на коне, вновь во всеоружии,. новь готов к активным боевым действиям. Он вытащил свой вновь вставший член изо рта Валентины

Михайловны, поднял ее со сту-ла, обнял. и впился ей в губы, ощущая на ее губах и ее языке знакомый привкус своей собственной спермы.

Она со стоном ответила на его поцелуй.И, не прерывая поцелуя, от-топырила свою попу от Олега, взялась руками за пояс джинсов и начала торопливо и ли-хорадочно расстегивать их.

Она быстро спустила джинсы со своим роскошных бедер вместе с трусиками, отор-валась от губ Олега, повернулась к нему спиной, согнулась в поясе, опершись руками о стул, на котором раньше сидела и выпятив вверх большую белую попу. Зрелище было умопомрачительное.

Смотреть равнодушно на подобное демонстрирование женских пре-лестей во всей их красе Олег, естественно, не смог. Он шагнул к Валентине

Михайловне, положил ладони рук на ее вызывающе выставленные перед ним бедра и ударил членом во влагалище. Валентина Михайловна сладостно охнула и начала активно двигать попой, отвечая на его движения. Пространство кабинета наполнилось страстным пыхтением, бла-гостными стонами, сладостными вскриками и всхлипами. Процесс пошел. И Олег теперь не спешил. Он спокойно и профессионально делал свое мужское дело, стараясь доставить женщине физиологическое сексуальное наслаждении и стараясь, по возможности, прод-лить и усилить его. Теперь ситуация была полностью в его руках, он превосходно владел собой и ему хотелось довести Валентину Михайловну до максимально возможного в дан-ной ситуации оргазма. Но здесь ее стоны вдруг умолкли, она повернула к Олегу свое зату-маненное страстью лицо и блаженным шепотом, задыхаясь проговорила:

– В попу…Пожалуйста…В попу…

Олег недоуменно глянул на нее. Пожал плечами, но подчинился. В попу, так в попу. Желание женщины – закон для мужчины. Раз женщина хочет в попу – будет ей в попу. Сделаем, хоть и без удовольствия. Не любил Олег анальный секс. Не любил – и все тут! Было для него в анальном сексе нечто противоестественное и ничего он с собой здесь поделать не мог. Все-таки анальное отверстие женщины самой природой предназначен не для секса, а для чего то совершенно другого.

Но…женщина просит. А раз женщина про-сит, то. что уж тут подделаешь?!

Олег вынул из влагалища свой влажно блестевший член, приставил головку к корич-неватой розетке анального отверстия и надавил. К его удивления член вошел довольно ле-гко. Не свободно, как во влагалище, но и не так уж и туго, не с таким жутким трудом, как это было у него с Юлией в начале их сексуальных экспериментов. Потом вроде ничего, потом попа у Юлии разработалась, но все равно, слишком уж было туго, и Олег не мог долго сдерживаться и кончал быстро. И здесь произошло то же самое. Не успел Олег сде-лать несколько движений членом в анальном отверстии Валентины Михайловны, как ор-газм накрыл его. Он остановился, напрягся, пытаясь сдержать неумолимо подступающее извержение семени, но в этот момент попа Валентины Михайловны вдруг резко дернулась вперед-назад, вперед-назад, она громко взвыла, затряслась всем телом и упала грудью на стул, о который упиралась руками, и затряслась в сладостных конвульсиях. Ее настиг мощный и сокрушительный оргазм. Затрясся в конвульсиях и Олег, извергая сперму в по-пу Валентины Михайловны. Получилось так, что кончили они вместе. Кончили бурно и громко. Чего уж большего желать сексуальным партнерам при их занятии сексом?,Са-мый, что называется – кайф! Как раз то, что и нужно, чего и хотелось, ради чего и стара-лись Значит

– получилось. Не напрасны оказались их эти немалые совместные усилия. Не напрасны. И – слава богу…

Так Валентина Михайловна стала его любовницей. Причем, активной любовницей. Сексом они занимались по 3-4 раза в неделю. Чуть ли не каждый день. Впрочем, Валенти-на Михайловна согласилась бы и на большее, на каждый день. Но у Олега не получалось на каждый день. Он все-таки был основательно загружен на работе.. Но все равно, сексом они занимались часто.. И чаще всего – до обеда. После того, как Олег заканчивал свои де-ла в ангаре и возвращался к себе в кабинет.

Валентина Михайловна заходила к нему для доклада по бухгалтерским делам. И если ее Сергей к этому времени уже куда-нибудь уез-жал по делам и не было вероятности его неожиданного возвращения, они принимались за секс. Не надолго. На полчасика.. Причем, инициатива всегда шла от Валентины Михай-ловны. Ей нравилось заниматься сексом с Олегом, хотя дело было конечно же не в самом Олеге. О чувствах здесь говорить не приходилось Ни с его, ни с ее стороны. Они были по отношению друг к другу просто напросто любовниками и ни кем другим.

Их связывал только секс и только секс.. Они удовлетворяли через секс и с помощью секса свои сексу-альные физиологические потребности.

Справляли, так сказать, свою сексуальную нужду.. Причем, у Валентины

Михайловны эта нужда была похожа на анурию, то есть, на элемен-тарный понос; тогда как у Олега – они были, в общем-то, больше вынужденными, чем ес-тественными. Он с превеликим бы для себя удовольствием вообще прекратил бы эти от-ношения с Валентиной

Михайловной или ограничился бы одним, ну, двумя разами в не-делю, если подопрет. Как женщина, Валентина Михайловна его мало интересовала. Его к ней не тянуло.. Даже некоторой симпатии он к ней

– и то не было. Было полнейшее и аб-солютнейшее к ней равнодушие.

Половое, сексуальное, любовное, человеческое – какое угодно! Но

Валентине Михайловне хотелось большего. Она согласна была заниматься се-ксом каждый день и сколько угодно. Она была ненасытной в сексе.

Или вправду говорят, что секс – это наркотик и им насытиться невозможно. Если говорить, конечно, только о физиологии секса. Когда любят – там совсем все по другому. Там вообще секса может и не быть.. Там важно – другое. В любви важно – присутствие около тебя любимого тобой человека. И это – главное..

И самое поразительное в их отношениях было то, что они не ласкали друг друга. Они не обнимались, не целовались, не занимались никакими интимными ласками, они за-нимались только сексом.. Причем, секс у них всегда шел по традиционной, давно отрабо-танной и устоявшейся у них технологии. Если только это слово может относиться к заня-тиям сексом мужчины и женщины. Хотя, может, именно здесь оно и уместно.

Сначала Валентина Михайловна делала ему минет. Олег садился полулежа в большое, откидное, вращающимся кресле. Она становилась переел ним на колени, расстегивала молнию на его брюках, доставала член и начинала его ласкать. И она любила этот процесс или риту-ал расстегивания брюк и доставания члена Олега. И всегда выполняла его сама. И делала всегда не спеша, со вкусом, с нескрываемым удовольствием. И с еще большим удовольст-вием любила ласкать член., доводя Олега до состояния, близкого к оргазму и затем отпус-кая его.

И так несколько раз подряд, пока Олег не взрывался, наконец, мощными струями спермы во рту Валентины Михайловны. Сперму она всегда глотала, смакуя ее на вкус, на запах, на густоту, шутливо всегда комментируя:

– Что-то сегодня ее у тебя маловато. И жидковатая она какая-то.

Словно разбавлен-ная. Не настоялась как будто? Вот в прошлый раз была хорошая, густая, терпкая. А вчера мы с тобой ничем не занимались. Так в чем дело, Олеженька? Ты, случайно, на сторону не заглядываешь?

И смеялась, закидывая голову далеко назад и блестя крупными, белыми, без единой пломбы зубами. А на тонкой нежной шее пульсирующими живчиками выступали узорча-тые прожилки ее голубых вен.

После минета Валентина Михайловна продолжала ласкать член, стимулируя его ру-ками, губами, языком до тех пор, пока он не вставал снова. И тогда они занимались сек-сом в положении сзади.

Сначала во влагалище, а потом в попу.. И кончал Олег всегда в попу.

Лежа сексом они не занимались совсем. Может потому, что ни у Олега в кабинете, ни у нее не было дивана и им просто негде было лежать вместе. А может и по другой при-чине. Кто знает? Кто знает, что скрывается за мотивами непонятных нам поступков и странных порой желаний женщины! Тем более. что непонятных и странных, чаще всего, для мужчин. А женщины друг друга понимают прекрасно.

В дальнейшем их сексуальные отношения несколько упорядочились и даже сократи-лись.. Один раз в неделю, чаще – два, а бывало, что в

Валентину Михайловну словно бес вселялся и они тогда занимались сексом чуть ли не каждый день. Но всегда трахались традиционно. Для них, конечно же. И Олег заметил, что минетом и анальным сексом она занимается с большим удовольствием, чем обычным, влагалищным сексом.

И всегда стоя, всегда сзади. И всегда по инициативе Валентины

Михайловны. Лишь однажды за все это время они занимались сексом в постели. В постели Олега. Сергей тогда уехал в Москву по делам. Олег его отвозил на вокзал на газоне и они перед посадкой посидели в вокзальном ресторане. Выпили бутылку водки и поговорили по душам.

Выпил и Олег две три стопки, хотя и был за рулем. Но не выпить он с

Сергеем не мог.. Больно уж погано было у него на душе. Трахать жену друга – более подлоги и постыдного поступка трудно придумать.Есть в жизни ценности, считающиеся незыблемыми. На них держится вся наша человеческая сущность. Без них мы легко превращаемся в обыкновенных двуногих животных. И пото-му еще в Библии было сказан:"Не пожелай жены ближнего своего!". Сказано, как отреза-но, как выжжено где-то в глубинах нашей совести. Не пожелай! Слышишь?!. Не поже-лай!.

Наплачешься!…. . Кроме того, существуют также понятия мужской чести, мужской порядочности, мужского достоинства, наконец.. Они говорят четко и ясно – жена друга, жена брата для тебя всегда являются неприкосновенными, своеобразным "табу". Они для тебя, как жен-щина не существуют. Ни при каких обстоятельствах.. И переступить порога дозволеннос-ти тебе никто не давал права. В противном случае ты – просто не мужчина. А так…что-то лишь человекоподобное. "Дерьмо" и еще раз "дерьмо". Хуже и не придумаешь. Ладно, Сергей вроде бы не друг. Но почти что – друг. Его помощник и заместитель. Вместе рабо-тают. Вместе дело новое подняли и наладили. Ладно, случилось у него ЧП с его женой. Как говорится – бес попутал. Ну, трахнулись там, раз, другой, третий. Удовлетворили свои сексуальные желания.

И…хватит, наверное! Ставьте теперь точку. Разбежались в стороны.

Попробовали друг друга и – хватит! Хватит! Хорошего-то понемножку!

Так не-ет, плюют на все и продолжают себе трахаться. Ну, поимейте же совесть! Не получает-ся. И самое обидное что ничего похожего на чувства, на любовь у них друг к другу – нет. Так, одно лишь "трахание".

Проводив Сергея, Олег вернулся к себе. Поставил машину на место и пошел к себе. Он зашел в свою квартиру, скинул куртку, повесил ее на вешалку в прихожей и не спеша прошел в гостиную.. Включил свет, включил телевизор, прилег на диван и закурил. Он любил дома курить лежа. Курить и смотреть телевизор. Не особенно в него вглядываясь и вслушиваясь. Он мог еще и книжку читать при этом. В таких случаях телевизор был для него в качестве элементарнейшего информационного фона.. Без включенного телевизора и без говорящего одновременно приемника он испытывал какой-то психологический дискомфорт. Словно его отключали от мира. А здесь. его мозг сам, автоматически пропус-кал через себя получаемую по радио и телевизору информацию, анализировал ее, разделяя на важную и неважную для Олега, и включал его внимание только лишь на нечто такое, что могло, по его усмотрению, представлять для Олега интерес, прогоняя все остальное через себя механически, не задерживая и не заостряя на нем внимание. .Вот и лежал он и просто смотрел на экран телевизора Смотрел не глядя и не думая. Точнее – полу глядя и полу думая. Так он привык за последние годы своей одинокой жизни. Так ему было комфортней.

Телевизор был не его персонально. Телевизоры он приобрел с разрешения Московских хозяев для работников объекта. И.телевизоров он приобрел три.. Один для себя; второй для Сергея с Валентиной, третий, для рабочих, который поставил в Красном уголке одной из казарм..

В этот момент в дверь постучали Олег встал и прошел в прихожую, открыл дверь. В дверях стояла Валентина Михайловна. Она стояла перед ним "розовая", свежея, благоу-хающая какими-то необыкновенными запахами и одета была в махровый банный халат, а голова обернута мокрым, и тоже махровым полотенцем. Она улыбнулась Олегу:

– К тебе можно? А то после ванной мне одной что-то скучно стало.

А здесь смотрю – ты приехал. Не прогонишь?.

Олег посторонился, пропуская ее в прихожую. Сегодня они не занимались сексом. Олег почти весь день был занят с Сергеем. Они готовили документы для поездки Сергея в Москву и, естественно, Олегу было сегодня не до Валентины.. "Надо же, – усмехнулся он про себя, -

Не утерпела!" Но вслух сказал::

– Конечно можно. Проходи.

Ночь они провели вместе. В одной постели. И Валентина Михайловна от души по-сосала Олега. Она показала все, на что была способна в сексе. С любовниками замужние женщины особенно не стесняются в проявлении своих сексуальных желаний и чувств.. Это с мужем – стыдно и неудобно. А с любовником нет недозволенного. Любовники для того и существуют, чтобы возрождать с их помощью из небытия подсознания самые неве-роятные женские сексуальные мечтания и желания. И командовала в постели она одна. Олег ей только подчинялся. И. она делала с Олегом все, что хотела. Они трахались всеми известными ей для постели способами И в рот, и в попу, и во влагалище, и между ее рос-кошными грудями и бог его знает еще как. Они исцеловали и излизали друг друга чуть ли не с ног до головы. А член его она брала в рот прямо целиком, до основания и сперма вы-ливалась ей прямо в горло. Олег за ночь стал буквально весь в мыле. Впрочем, она – тоже

И успокоились они оба только лишь под утро., где-то часа в четыре., не раньше. Олег и не понял, сколько раз ему пришлось кончить за эту сумасшедшую ночь. То ли шесть раз, то ли семь, а, может и все – десять. Кто – считал?! Но то, что много, очень много – это точно. И вряд ли когда еще в жизни ему придется столько поработать с женщиной за ночь. Это уж точно. И к гадалке ходить не надо. Больше такого совершить ему не удастся никогда. В лучшие свои времена они с Юлией больше трех раз за ночь оба не кончали. И не пото-му, что не смогли бы в молодости так поработать. Просто потому, что им тогда столько секса, голого, чисто физиологического секса, не нужно было. У них секс, в основном был психологический. А для такого секса, секса любящих друг друга мужчину и женщину – много не надо. И от чуть-чуть они бывали счастливы до небес.

От этой ночи Валентина Михайловна была в невероятнейшем восторге.

Она все за-водила и заводила Олега. Не успев еще отойти от одного оргазма, она тут же вновь прини-малась за Олега.. И организм Олег охотно отвечал на ее усилия. Валентина умело возбуж-дала и возбуждала его. Однако всему хорошему приходит конец. Даже такой сексуальной вакханалии. Наконец-то утихомирилась и Валентина

Михайловна. Она взяла с тумбочки сигареты, закурила,, легла на спину, с наслаждением выпустила длинную струю дыма вверх и с удовлетворением проговорила:

– А ты – молодец!:.Я думала – ты не выдержишь, спасуешь. А ты не отступил, вон сколько продержался! Чуть ли не всю ночь.

Она повернулась к Олегу, нежно поцеловала его в лоб и засмеялась:

– Ты-ы-ы, мой труженик! Стара-атель-нень-кий. Но – глупенький"

Захотел молодую, здоровую бабу оттрахать! Э-эх, Олежка, Олежка! Нет на свете ни одного мужика, который смог бы затрахать женщину до ее полнейшего удовлетворения. Здесь мы с вами в разных весовых категориях. В совершенно – разных. Возможности женщины в сексе несопоста-вимы с мужскими. Здесь вы – значительно слабее. Просто, далеко не всегда женщинам нужно в сексе по максимуму..

Она еще раз поцеловала Олега и сказала:

– Если бы ты знал, как я довольна. Давно со мной такого не было.

Ой, как давно! И то, тогда их двое было. Один азербайджанец, другой

– русский. Азербайджанец тогда любовником моим был. И у него – праздник, день рождения. А мой Сережка в команди-ровку умотал. Как всегда – вовремя.. Свекровь со свекром – на даче под Ногинском. У них там двухэтажный коттедж со всеми удобствами.. И я предложила праздник этот у меня в квартире провести. Он и пришел со своим другом, русским, вместе они по ка-ким-то своим делам работали. Друг привел подругу. Такая у них договоренность была. Девица, как девица.

Ничего особенного. Но через пару часов они что-то переругались вдрызг и девица ушла, дверью только хлопнула. Он остался один. А мы с азербайджан-джанцем вдвоем. Ну, выпили, то да се. Вот мужчины и решили вдвоем меня обслужить. Предложили. А я все-таки "выпимши" была. И согласилась. И мы тогда втроем всю ночь любовью занимались… То все вместе сразу, то по отдельности. Но все равно, то-гда эффект совершенно не такой был, как сегодня. Гораздо слабее.

Сегодня ты был просто су-у-упе-ер!

Она повернулась к Олегу лицом, легла на бок, подставила одну руку под голову и шутливо щелкнула его по носу:

– Только ты особенно не- плохо про меня не думай. Я не "шалава" какая-нибудь и не "потаскушка" последняя. За мужиками не бегаю, в постель их не затаскиваю. Я вот уж е больше семи лет замужем, а у меня всего лишь два любовника было. Даже не два, если уж откровенно,, а всего лишь один любовник. Мужчин было – два. Это – точно.. А вот любовник – один. Всего один.. До тебя. Ты – второй…

И, если бы ты сам не начал, я бы так и прокуковала одна все дин этой командировки. верной женой своего Сергея. Ты вот не поверишь, но я девушкой замуж вышла за Сергея. А ведь мне к тому времени уже двадцать два года было. И я студенткой тогда еще была. Понятно?

– Так что же, у тебя до Сергея парней не было, что ли, – удивился Олег, – Не залива-ешь? Такая видная…

– Почему не было! – рассмеялась Валентина Михайловна, были.

Конечно же были. И в школе у меня парень был. И в институте были ребята.

– Что-то я не пойму тебя, сказал Олег, – Ты что же, до Сергея ни с кем сексом не занималась? Так, получается по твоим словам..

– Да как тебе сказать, -снова рассмеялась Валентина Михайловна.

Настроение у нее было великолепное. Она получила от Олега то, что хотела, о чем давно мечтала, и те-перь каждая клеточка ее тела играла и радовалась жизни. И ей было абсолютно все равно, что подумает о ней Олег. Она знала, что он будет ее любовником именно столько, сколь она того захочет В их нечаянно сложившихся сексуальных отношениях она была веду-щим, а он ведомым. И даже в той первой их сексуальной сцене, когда Олег потерял голо-ву, все было не случайно. Ой, как не случайно! И все произошло так, как она и запланиро-вала. – голубок подошел слишком близко к сетям И – попался голубок в расставленные ею сети. И все теперь будет так, как ей того захочется. Поэтому она была довольна происхо-дящим и даже чуточку навеселе от переполнявших ее добрых к миру чувств. и к Олегу то-же.

И она продолжила откровенничать, хотя ей это абсолютно было не нужно:

– С одной стороны посмотришь – не занималась я сексом ни с кем, поскольку ос-тавалась девушкой. А с другой стороны – я уже хорошо знала, что такое секс с мужчиной. Ведь я мужской член впервые увидела и взяла в руку в десятом классе. У своего парня. И прекрасно знала, для чего он нужен и как с ним обращаться.

Она замолчала,, вновь выпустила в потолок длинную и густую струю дыма. И серь-езным тоном проговорила:

– Нет, Олежка. Не буду я тебе ничего рассказывать. Мужчинам не надо знать всех наших женских тайн. Потому что в этих самых наших женских тайнах, и больших, и ма-леньких, и заключается сила женщины.

А эта сила дает нам власть над вами, мужчинами. Хотя вы и считаетесь сильным полом. Именно считаетесь, но не бываете в действитель-ности.

Вот так-то… "Олежка-Дролежка"…

И Валентина Михайловна рассмеялась. Рассмеялась легко, радостно и свободно. Ей было хорошо. И она была счастлива. И она старалась не растрачивать эти мгновения на чепуху, на никому не нужные рассказы о том, почему она до замужества оставалась дев-ственницей, хотя и имела сексуальные контакты с мужчинами. Ее прошлая сексуальная жизнь

– это ее личное дело. И она, ее сексуальная прошлая жизнь ни кого не должна ка-саться, кроме нее самой. Впрочем, то же самое можно сказать и о ее нынешней сексуаль-ной жизни. Она -ее и только ее.

Даже мужа это не должно касаться..

– Небось операцию по возвращению девственности сделала, – подумал Олег, но ни-чего не сказал. Зачем? Зачем копаться в прошлом этой женщины, волей судьбы или слу-чая ставшей его любовницей.

Мать Валентины Михайловны вышла замуж уже не девушкой. Она не гуляла, нет. Просто был у нее парень до отца и ему она отдалась.

Отдалась по любви, по глупости. И было-то всего у них этого несчастного, кое какого секса все два или три раза. Она ничего не прочувствовала, и ничего даже не поняла, если уж по серьезному.. А парень вскоре от-валил. И пропал где-то. Но след от него остался. И в душе, и в теле. И потом несколько лет она ни с кем не встречалась.

Сторонилась парней. Но потом появился тот, который стал впоследствии ее отцом. Парень, как парень, ничего особенного. Ни в плохую, ни в хорошую сторону. Обычный парень. Но мать в него влюбилась. И до свадьбы от секса ук-лонялась всячески. Парень и посчитал, что его девушка – девственница. А после свадьбы все выяснилось. И пошли скандалы, попреки, упреки, унижения. Хорошо, хоть не бил.. Даже рождение дочери, нынешней Валентины Михайловны, ничего не изменило в их рас-трескивающихся отношениях. Мать терпела, терпела, потом подала на развод Но терпела почти десять лет. И в третьем классе

Валя, для матери – Валюшка, а теперь Валентина Михайловна осталась без отца.

Мать поднимала ее одна и очень тяжело. Из-за рождения дочери она не закончила институт. Доучиваться пришлось уже потом. И то – заочно. Поэтому она постоянно твер-дила девочке, а затем и девушке, будущей Валентине Михайловне, одну и ту же мысль. Так твердила, что, что чуть ли не вбила ей в душу, в голову, в сердце, а может и в сами ге-ны. Мысль простую и очень знакомую, и при определенных обстоятельствах могущую быть очень действенной. Она говорила, что единственными существенными козырями де-вушки при ее вступлении в жизнь могут быть только ее девственность и ее образование.. Больше у нее нет ничего такого ценного., что зависят только от нее самой могут хоть как-то повлиять на ее положение в этом мире. А эти два козыря – очень сильное ее оружие. И при умелом их использовании могут многое. Тем более, что материально мать ей помочь ничем не могла.. У нее ничего не было за душой, кроме однокомнатной

"хрущевки" в од-ном из бесчисленных областных центров страны.

И маленькая Валентина Михайловна приняла заветы матери в качестве своего основ-новного жизненного кредо. Училась она всегда только на отлично. Спокойно шла на зо-лотую медаль. И блюла себя тщательно.

Все годы учебы слыла среди сверстников недо-трогой. Хотя девушкой она выросла яркой и парней к себе притягивала основательно. И около нее ребята крутились постоянно. Однако жизнь есть жизнь. А школа – не монас-тырь, отгороженный от мира высокой каменной стеной. В десятом классе к ней прикипел один парень. Прилип намертво, не отходил от нее ни на шаг. И она тоже шагнула ему на-встречу. Значит, подошло время. И. у нее проснулся интерес к представителям противопо-ложному пола. И ее потянуло к парням., к мужчинам. Она даже смотреть на них стала по другому, не так, как раньше. Словно у нее открылось другое, внутреннее зрение. Она стала смотреть на них заинтересованным и даже оценивающим взглядом. Она стала смот-треть на них по "женски".

С парнем она стала встречаться по вечерам. После того, как заканчивала с уроками и со всем необходимым по домашнему хозяйству.

Мать у нее подрабатывала по вечерам, читала лекции в местном политехническом институте. Приходила домой усталая, злая, раздраженная. И Валентина старалась хоть как-то помочь ей по хозяйству. Убиралась в доме, готовила и даже стирала. Стирала, правда, иногда. Мать все-таки старалась обере-гать дочь от домашних дел. Ведь у дочери – выпускной класс! Выпускной! И она уверен-но шла на медаль. Только бы не сорвалась!. Только бы не сорвалась! Пусть у матери ниче-го не получилось в жизни, так, может, у дочери хоть что-то да получится.

Десятый класс у Валентины оказался во всех отношениях сложным. Во первых, у нее появился парень. И жизнь неожиданно открылась для нее с совершенно другой, ранее абсолютно незнакомой стороны. Со стороны чувственных наслаждений с представите-лями противоположного пола человечества. Она с большим для себя удивлением обнару-жила, что ей нравится, когда парень обнимает ее, целует, прикасается к ней руками, тро-гает и гладит ее груди, живот, бедра. Она чувствовала в себе нарастающее волнение, ка-кое-то не очень понятное возбуждение, и ей хотелось, чтобы эти мужские руки были еще смелее и еще активнее; чтобы они расстегнули бы ей кофточку и трогали бы ее не через ткань одежды, а прямо по живому телу. И она поймала себя на мысли, что слишком часто думает об этих мужских руках, особенно по ночам, и что от этих дум ей становится хоро-шо, хорошо, а в промежности даже мокро и рука ее так и тянется туда сама, чтобы погла-дить и приласкать свою набухшую женскую плоть, готовую для…Для чего готовую – она уже знала. И не только по книгам. Она уже видела, чем занимаются мужчины и женщины наедине друг с другом.

Правда, не наяву, а на экране телевизора… ..У нее была близкая подруга в классе. Тоже отличница и тоже шла на медаль. Прав-да. у нее с русским было похуже, чем у Валентины. По русскому у нее постоянно выходи-ли четверки. Вечно чего-нибудь да упустит. То запятую, то точку, то слово как-то не так напишет. И по всем ответственным контрольным – одна, две ошибки. Даже не ошибки, а так, не разбери пойми чего…Хоть тресни, хоть криком кричи, но обязательно выползет ка-кая-нибудь чепуха.

Отец ее работал в обкоме партии. И был видным человеком в городе.

Жили они хо-рошо, даже зажиточно, по тем временам, в четырехкомнатной шикарной квартире обко-мовского партийного спец дома. И у них появился видеомагнитофон. Наверное, в числе первых в городе. Импортный. Отец приобрел по фондам обкома. И подруга иногда пока-зывала Валентине кое-какие фильмы из их домашней коллекции.

Естественно, что им-портные. Поэтому – под страшным секретом. Где они брали все эти видеокассеты для ви-деомагнитофона – неизвестно.

Ведь кассеты в наших магазинах не продавались…. .,. А однажды она показала Валентине такое, отчего Валентина чуть было в обморок не упала. Родителей тогда дома не было. Они куда-то уехали с ночевкой. И подруга по-просила. Валентину переночевать с ней. А то одной страшновато в такой большой квар-тире. Валентина отпросилась у матери, и они сразу же после школы пошли домой к по-друге. Парня тогда у Валентины еще не было, и потому все вечера ее пока что находились в полном ее распоряжении. Они поели и быстренько сделали уроки на понедельник. И здесь подруга сделала таинственно загадочное лицо и тихо сказала:

– А сейчас я тебе кое что покажу. Только ты держись покрепче, а то ноги подкосят-ся от неожиданности.

Валентина пожала плечами. Чем это можно сейчас удивить современную семнадца-тилетнюю девушку, выпускницу современной школы, круглую отличницу, претендентку на Золотую медаль? Пожалуй, ничем.

Если только вот – сексом, о котором она практи-чески ничего не знает, но о котором очень часто и много думает и которого, как ска-зала одна Советская женщина по телевизору, у нас в стране нет.

Ну, что ж, в стране его может и не было, но среди многих миллионов мужчин и женщин, населявших эту стра-ну, он оказывается был и даже процветал. В противном случае, откуда же тогда появи-лись на этой, богом и чертом проклятой земле все ее нынешние сограждане?

Они прошли в спальню родителей. Там тоже стоял телевизор с громадным плоским экраном, а на нем черный чемоданчик видеомагнитофона.. В семье подруги было три те-левизора. Один у подруги в комнате, другой в зала вместе с "видаком". И оказывается, был еще третий, и тоже с "видаком", в спальне у родителей. Об этом

Валентина не знала и даже не догадывалась.

Подруга открыла дверцу платяного шкафа, стоявшего вдоль длинной стены спаль-ни, пошарила там рукой и достала большой, массивный ключ, показала его Валентине и подмигнула ей. Валентина опять пожала плечами. Странная какая-то сегодня ее подруга. Никогда она раньше такой не была. А подруга продолжала свои странные манипуляции, продолжала удивлять ее. Она подошла к большой картине в массивной, под старину, по-золоченной лепной раме под старину, висевшей над изголовьем кровати родителей. На картине был изображен обыкновеннейший натюрморт из груды забитой живности, лежав-шей на столе. Картина раньше висела в зале и подруга уверяла с что это настоящий под-линник одного из классиков живописцев голландской школы 17-го века. Она называла фа-милии. этого живописца, но

Валентина не запомнила его. Она плохо знала историю оте-чественной живописи, а что ж тут говорить о зарубежной? Да и картина ей совершенно не нравилась. Кому и для чего нужны эти сваленные на громадном столе в бесформенную кучу груды мертвой птицы?. Здесь и дикая птица, и домашняя. И все в куче, все в впере-мешку… Зачем?

Для чего? Не-ет, она бы ни за что не повесила бы у себя в квартире по-добную картину. Да и для такой картины их маленькая "хрущевка" не подойдет. Для по-добных картин и квартиры нужны соответствующие.

Подруга нажала на край рамы картины и она легко отошла в сторону.

За картиной оказалась дверца встроенного в стену сейфа. Подруга вставила в замок сейфа ключ, по-вернула раз, другой и дверца его открылась. Она всунула во внутрь сейфа руку и вытащи-ла оттуда красивую коробку. Повернулась к Валентине, открыла крышку и сказала:.

– Посмотри… .. Валентина глянула и обомлела. В коробке, на бархатной поверхности в специ-альных карманах лежали два искусственных мужских члена, сделанных из какого-то пластика, имитирующего человеческую кожу. Один большой и толстый, другой – помень-ше и потоньше.

Подруга заметила ее ошеломленный вид, усмехнулась и сказала:.

– Возьми в руку. Подержи.

Валентина взяла один из членов. И взяла почему-то самый большой.

Она обхватила член пальцами и поднесла поближе к лицу. Член был большой и длинный, сантиметров двадцать, не меньше, толстый, пальцы еле охватывали его тело, на удивление теплый, с рельефно выступающими под кожей сеткой вен, упругий и приятный на ощупь, довольно ощутимый по весу. Головка – как шляпка гриба с выступающим на ободке венчиком и узенькой полоской мочеиспускательного канала на ее конце.

Валентина никогда в жизни не видела настоящий мужской половой член. Тем более – эрегированный. Только один раз, и то – мельком, пару лет назад, на какой-то фотогра-фии, что сунула ей соседка по парте на уроке физики. Но фотография была неважная, черно -белая и

Валентина гордо отстранила ее, стараясь изо всех сил не показать своего интереса к тому, что там было изображено. А там была сфотографирована нижняя часть голого мужчины с торчащим вперед эрегированным членом. А сейчас вот он, в натураль-ную величину, у нее в руках, большой, красивый, эффектный – глаз не оторвать. И она действительно глядела и глядела на него, как завороженная, поворачивая перед глазами то так, то этак, проводя пальцами по головке, по венчику, по бугрист из-за выпуклых вен телу, ничего не видя и не слыша вокруг. И сладкое, сладкое чувство некого физического томления начало охватывать ее. Губы и горло у нее пересохли, она сглотнула, перевела дыхание и облизнула губы языком.

Подруга рассмеялась:

– Что, Валечка, проняло? Меня тоже кружить начинает, когда я на него смотрю. И дрожь в коленях такая, что даже стоять невозможно.

Садиться приходится. А называется эта штука "фаллоимитатором". Или искусственным мужским половым членом. От гречес-кого слова "фаллос", то есть мужской половой член. Точная копия эрегированного муж-ского полового члена. Делают их из латекса, очень похожего на живую человеческую ко-жу. Материал очень гигиеничный, безвредный для человеческого организма и совершенно не реагирует на микрофлору женских половых органов Выпускается разных размеров. От десяти с небольшим до двадцати пяти и больше. И цветом тоже разные. Есть под челове-ческую кожу, есть и другие, белые, черные, желтые, блестящие и всякие другие

Она подошла к Валентине и похлопала ее по плечу:

– Ничего. Это еще мелочи. Детские, так сказать, игрушки. Хотя и пользуются ими почему-то взрослые. Я вот только никак не пойму, зачем моим предкам эти фаллоимита- торы? Чем их живой-то не устраивает? Или живого им уже мало, что ли? А спросить – как спросишь? Они даже и не догадываются, что я их эту тайну давно уже раскрыла. А у них еще есть одна тайна, гораздо "похлеще" этой.

Она взяла из рук Валентины "фаллоимитатор", положила его в коробку и спрятала коробку в сейф. А оттуда достала видеокассету для видеомагнитофона. в красочном пла-стиковом футляре. Вытащила из футляра кассету и помахала перед Валентиной: Затем вставила кассету в "видак" и проговорила:

– Сейчас я тебе "Американских девочек" покажу. Классная картинка. Крутая.. Она мне больше всех нравится. Я не знаю откуда мой "папашка" их достал. Все-таки мне не верится, что это дело моей

"мамашки" (Подруга называла своих родителей либо обезли-ченным словом "предки", либо конкретизированными прозвищами: "мамашка",

"папаш-ка".). Ведь у на с в стране такие кассеты не выпускаются.

Даже подпольно Они – только импортные. Без перевода. На английском языке. Но здесь переводов и не нужно. И так все понятно. Понятнее и быть не может.

Они сели на диван напротив телевизора и подруга щелкнула пультом.

Экран теле-визора засветился. Подруга повернулась к Валентине:

– Ты знаешь, я была просто в шоке, когда поняла, что мои предки смотрят иногда перед сном, когда уверены, что я постели и им не помешаю. Они, оказывается, смотрят "порнуху" по "видаку"..Заче-ем?!

Заче-ем?! Им-то под сорок уже. Все в сексе должно быть пробовано-перепробовано. А они – смотрят! Смотрят! Для чего?! Для возбужде-ния, что ли?! Уже охладели друг к другу?! Или начинают охладевать?! А теперь, по но-чам, когда им никто не мешает, начинают подхлестыват ь себя "порнухой"?! Так, что ли?! Я-то случайно обнаружила. Искала один фильм – и не нахожу никак.. Сунулась к

"видаку" предков – там кассета какая-то. Импортная. Меня любопытство-то и разобрало. Думаю, дай узнаю, чем это предки мои балуются по вечерам.. Ведь кассета уже до сере-дины прокручена.

Значит, смотрели. Включила – и чуть в обморок не упала. А там бы-ла как раз эта, что мы будем с тобой сейчас смотреть. Ай да предки! Ай да "мамашка" с "папашкой"! Во "че" дают!. Ну, и я, иногда, когда их нет – посматриваю… .Подруга устроилась поудобнее на диване и щелкнула пультом

"видака". Валентина уже не впервые смотрела фильм по "видаку". Но те фильмы были, в основном, мелодра-мы, то есть, про любовь. Ну, еще парочку "ужастиков", про мертвецов и вампиров. А те-перь вот -

"порнуха"! Ну, что ж, все достижения цивилизации – на службу человечеству. Причем, жаждущему человечеству. Или точнее – жаждущей части человечества. Той са-мой, что начинает активно познавать окружающую ее действительность во всех ее видах и образах. И если по телевизору в открытую начинают говорить о том, что мат – это часть нашей культуры, то почему бы того же самого нельзя сказать и про

"порнуху"?! Послу-шайте только, ведь звучит неплохо и очень современно!: Порнографические фильмы- это одна из составляющих нашей кинематографической культуры. Культура многообразна. А это – одна из ее граней. Вот так-то! Вытри сопли, сглотни слюни, раскрой пошире глаза и – смотри. Пользуйся тем обстоятельством, что "видаки" в нашей стране – большая ред-кость и имеются только лишь у избранных.

А раз так, значит, "порнокультура" это тоже культура для избранных, а не для всех. А кто у нас избранные? Высокие начальники, партийные и профсоюзные работники среднего и высшего уровня.. То есть представители власти на местах… Но смотрят все они, эти представители власти, эти избранные люди общества страны, то же самое, что и обычные люди – "порнуху"!

Что ж, ни что человеческое им тоже не чуждо. Говорят же, что некоторые историки, что для Сталина и его ближайших соратников из-за границы органами НКВД персональ-но по спецзаказам доставляли из-за границы порнофильмы и "порножурналы". Так ска-зать, для

"спецобслуживания".. И, судя по тому, что сегодня в открытую рассказывают журналисты и писатели об интимной жизни ближнего окружения Сталина, его сподвиж-ников и соратников, таких, как Киров,

Янукидзе, Ягода, Вышинский, Берияч, Ежов, Аба-кумов, и даже старенький, вроде, Калинин, подобное было вполне возможно.

И в Советской стране были свои "Крушавели", где справляли свои сексуальные надобности высшие мужи страны.. Только были они не заграницей, а рядом. Под боком, в своих охотничьих и рыбацких домиках. В обкомовских и ЦК-овских домах отдыха и сана-ториях. И женщин в в эти заведения подбирали самых лучших и самых красивых в стране И подбирали их туда Чекисты, а потом и сама Госбезопасность.

Вот так было поставлено сексуальное дело в стране, строящей светлое будущее для всего человечества и создаю-щее новую мораль и новую этику и новый, более высокий и более совершенный уровень взаимоотношений между мужчиной и женщиной, основанный, прежде всего, на духовной их близости. А уж потом – на физической.

Но это все так для публики, для пропаганды и политики, для них, для людей, для на-рода, а для себя мы возьмем чего-нибудь поинтереснее, попроще, поядренее и послаще. И вот сейчас Валентина приобщилась к этой когорте граждан своей страны, которая счита-ется избранной. Пусть тайно. Пусть негласно, пусть на время, на чуть-чуть, но все же при-общилась. И вот это самое оно, одно из того запретного, что не для всех, сейчас смотрит Валентина по "видаку", приобретенному по фондам обкома партии и смотрит видеокас-сету. которая не продается в магазинах страны, а тоже приобретена по партийным фондам специально для услаждения глаза и исполнени некоторых физиологических потребнос-тей организма избранных, специальный сексуальный фильм, прозванный в народе просто и ясно -

"порнухой".

Фильм про американских молодых женщин.на работе. Какая-т о фирма в стеклян-ной "многоэтажк"е. Кабинеты, офисы.. Еще раз кабинеты и еще раз офисы В них сидят работники фирмы. Мужчины, женщины. Все молодые, красивее. Прекрасно одетые. Они заходят друг к другу, общаются, пьют кофе и "трахаются". "Трахаются" одетые. в про-межутках между совещаниями и "подписыванием" деловых бумаг;

"трахаютс"я" разде-тые; "трахаются" парами, мужчины с женщиной, женщина с женщиной, мужчины с муж-чиной; "трахаются" группами, по нескольку человек сразу, и мужчины, и женщины од-новременно;

"трахаются" в кабинетах, в офисах, в холле, в коридоре, в лифте, на лестни-це, в туалете, и даже на крыше. "Трахаются" везде, где можно остановится хоть на минуту и где придержали свой бег по жизни американские девушки, находящиеся на работе.

… И весь фильм – разговоры и "ртрахание", разговоры и

"трахание". И во весь экран крупным планом громадные эрегированные мужские члены, и губы их сжимающие и язы-ки, их облизывающие; и набухшие женские половые органы и раскрытые анальные от-верстия с членами, входящими и выходящими из них; и лица мужчин и женщин, обрыз-ганные спермой и с закатанными от наслаждения глазами; и крики, и стоны, и вопли на-слаждения; и дергающиеся в сладких судорогах мужские и женские тела.

Да-а-а-а, зрелище это было не для слабонервных и, тем более,. не для новичков.. И где-то через час Валентина сидела уже в стопоре, в полуобморочном или близком к тому состоянии и смотрела на экран ничего не соображающими, полусумасшедшими глазами. Но смотрела неотрывно, ощущая гулкие удары крови в висках и непрерывно облизывая постоянно высыхающие от внутреннего жара губы.. Так вот, оказывается, как выглядит со стороны это самое, что люди называют любовью, что связывает мужчину и женщину между собой и соединяет их воедино на короткий миг или на долгие годы. А кого на сколько – это уж как кому повезет. Как кому на роду написано. Как пожелал на этот раз сам Господь. Ведь браки свершаются на небесах. Если только они по любви.

Валентина смотрела на экран телевизора и не верила своим глазам.

Так вот она ка-кая, эта любовь! Про которую пишут романы, слагают стихи и поют песни. Из-за которой люди сходят с ума, стреляются, вешаются, травятся ядами и убивают друг друга. Вот из-за этого стрелялся Пушкин на дуэли, убили себя Ромэо и джульета, погибли

Тахир и Зухра?! Из-за этого?! Не верю! Не верю!

Но как же все-таки хочется на это смотреть. И как приятно на это смотреть. И это – смотреть приятно. А как же тогда будет, если все это делать?! Вон как они стонут и кри-чат от наслаждения! Вот если бы мне быть на месте этой блондинки! Чем я хуже ее?! Ведь я тоже блондинка. Как она извивается под этим бритоголовым парнем с длиннющим чле-ном, как кричит, как стонет, как ахает! Чуть ли не воет! Бо-о-о-же! Загляденье просто!…

Они досмотрели кассету до конца и сразу же завалились спать. Мало сказать, что Валентина была ошеломлена и, буквально, ошарашена увиденным. Увиденное сегодня вымотало ее психологически и измучило физически. В промежности у нее было настоль-ко мокро, что, как выразилась подруга, хоть ложки мой! Потому что у подруги было то же самое. И Валентина сидела на диване, плотно сжав бедра, чтобы ненароком не запач-кать обшивку дивана. За время просмотра она до того возбудилась, что даже испытала оргазм. Или что-то наподобие оргазма. Впервые в жизни теплая, сладкая волна поднялась в ней откуда-то от нижней части живота и прокатилась по всем жилочкам ее тела, оставив после себя чувство благостной удовлетворенности и какой-то непонятной тревоги. Она не поняла ничего сразу, но ее все же хватило на то, чтобы сдержаться и не закричать, как кричали женщины в этом фильме. Она была растеряна и встревожена. Что-то новое вошло в ее жизнь. Не слишком понятное, но очень и очень притягательное, и это новое окрасило теперь мир вокруг нее и внутри нее в какие-то новые, более привлекательные для нее и более радужные для глаз краски. И мужчины теперь стали для нее какими-то другими, словно у нее спала с глаз плена и она увидела их совершенно иными, не такими, как рань-ше. Даже запах от них стал для нее другим, не сказать, что более приятным, но более же-ланным и даже как-то – волнующим, что ли. И это уж точно… .. Порнофильмов Валентина больше не смотрела. И не потому, что не хотелось, а потому, что негде их ей было смотреть. У подруги не получалось. Такого удобного мо-мента, как в тот раз, больше не выходило. Но и этого одного раза оказалось уже достаточ-ным для

…Вопрос только – для чего? Она не знала. Но то, что она внутренне каким-то образом изменилось, она почувствовала сразу. Как и заметили другое, не только парни, но и девчонки. Она вдруг сразу, в один момент, похорошела. Но похорошела изнутри, а не снаружи. Она стала очень притягательной для парней школы. По нынешней терминологии – она стала сексуальной. И к ней буквально потянулись парни. Но она отшивала их всех Ведь она стала опытная. Она своими глазами видела, для чего парни встречаются с де-вушками. А ей этого нельзя.. Ни в коем случае. Сейчас нельзя. Ей надо с этим "трахани-ем" повременить, подождать.. Ей надо свою жизнь устраивать. И кроить ее самой. По соб-ственным меркам. Помогать ей некому. Поэтому отвалите вы все от меня подальше. Вы еще – сопляки. С вами мне делать нечего.

Но с одним парнем она все-таки начала встречаться.. И где-то через месяц с неболь-шим их отношения вплотную подошли к опасной черте. Парень стал настойчиво доби-ваться интимной близости. Парню требовался секс. Любовь – это конечно хорошо, но ор-ганизм самца производителя требовал разрядки, требовал секса. Ведь секс – это один из элементов системы физиологических отправлений человеческого организма. И он, этот секс, обязательно должен быть у молодых людей, чей организм растет и бурно развивает-ся. Иначе – застой в половых органах и куча всяких там болезней, ведущих к импотенции. Во всяком случае именно так говорят по бесчисленным программам сексуального воспи-тания на радио и телевидении, да и парни между собой.

Валентине трудно было выдерживать его натиск. Особенно когда наступила зима и парень стал приходить к ней по вечерам домой. На улице ведь холодно. На кафе или ре-стораны денег нет, в кино теперь уже и не ходят. Так куда бедным влюбленным деться?. Конечно же в свободную квартиру. Если есть такая свободная. А у Валентины она часто бывает свободная, потому что мать ее по вечерам подрабатывает в Политехническом. А дома всегда тепло, всегда уют и комфорт. И все условия для взаимного общения молодых влюбленных. Правда, это общение не всегда бывает безопасным. Порой оно чревато не-предвиденными последствиями.

И вот как-то они оба, Валентина и парень чересчур уж увлеклись взаимными ласка-ми и парень завелся основательно. Он даже снял с себя брюки вместе с трусами и начал стягивать трусики и с Валентины.

Валентина опомнилась первой. Она вырвалась из его объятий, оттолкнула его от себя и, тяжело дыша, села на диван. Парень остался лежать на диване со спущенными брюками и каким-то детским, обиженно плачущим голосом, и с совершенно не скрываемым отчаянием закричал:

– А с ним мне теперь что делать?! Ведь он стоит, как кол! Ему же разрядиться на-до! А я теперь весь вечер должен по твоей милости ходить на раскоряку – яйца-то у меня опухнут. Не дотронешься теперь до них.

Валентина обернулась к нему. И первое, что бросилось ей в глаза, что сразу зафи-ксировал ее возбужденный, распаленный взгляд – это гордо с возвышающийся над тем-ными зарослями низа живота парня его эрегированный член. Член был очень похож на тот, искусственный, который она держала тогда в руках, у подруги. Только этот, живой, был немного поменьше и потоньше искусственного. Но также притягивал к себе взгляд. И вызывал такое же неодолимое желание взять его в руку, потрогать, погладить, обнять пальцами ладони, сжать, ощутить его теплую упругость и… И Валентина вдруг, нео-жиданно для самой себя, протянула руку и цепко ухватила пальцами член парня.

Член был ладный, крепкий, неожиданно горячий, а кожа его под рукой Валентины вдруг легко пошла вниз и обнажила довольно крупную, багрово красную, словно раска-ленную от внутреннего огня головку.

Валентина видела, что делали американские девуш-ки с мужскими членами, взяв их в руки.. Они двигали руками по члену "вниз-вверх",

"вниз-вверх" и так много раз. То быстро, то медленно. И она сделала то же самое. Рука вместе с кожицей легко двигалась по телу члена парня, то открывая, то закрывая его го-ловку. Парень запыхтел и тяжело задышал. Но…Валентина не обращала на него никакого внимания. Она держала в руках его член и этот член жил и существовал теперь совершен-но независимо от своего хозяина. И смотрел своей головкой только на нее и только на нее.

И Валентина вдруг поймала себя на мысли, что ей ужасно хочется поцеловать эту раскаленную головку члена и взять ее затем в рот, как это делали американские девушки в порнофильме. Она наклонилась к нему и увидела, что из щели мочеиспускательного ка-ннала члена выступила прозрачная капелька какой-то жидкости. Она не знала, что это за жидкость, однако интуитивно поняла, что это не начало семяизвержения. И у нее в голо-ве вдруг возникла нелепая по сути, но милая по своей несуразности мысль о том, что член парня прослезился от своей сегодняшней "невостребованности". И она,. умиленная уви-денным, неслышно, про себя, прошептала:

– Бедненький ты мой, прослезился даже! Как же я тебя сегодня измучила! Потерпи немножко, сейчас я тебе помогу!

Она поцеловала в кончик головки члена, ощутила солоноватый привкус капельки и тут ее голова непроизвольно пошла дальше вниз и член очутился у нее во рту.. И все это время ее рука продолжала непроизвольно двигаться по члену "вниз-вверх", "вниз-вверх",

"вниз-вверх". И здесь вдруг парень напрягся, захрипел и резко дернулся всей нижней час-тью своего тела вверх. Дернулся раз. другой, третий. И с каждым рывком его тела в рот Валентины ударяла струя спермы. Сначала мощная и сильная. Затем все слабее и слабее.

Рот Валентины наполнился густой. теплой и вязкой жидкостью с совершенно ей незнако-мым, но удивительно приятным, "мускусно" пряным и терпким вкусом, от которого у нее вдруг разом закружилась голова, внизу живота стало хорошо-хорошо и очень мокро, а по всему телу прошла салдко горячая дрожь наслаждения. Она проглотила сперму и замерла в блаженной истоме.

Это был, по существу, второй в ее жизни сексуальный оргазм.

Первый она испытала тогда у подруги, когда смотрела порнофильм. И вот еще сейчас. Гораздо сильнее и гораз- до ярче. Ведь он произошел не от подглядывания за сексуальными действиями каких-то незнакомых ей американских девушек. Он произошел от сексуального контакта с пред-ставителем противоположного пола, с ее парнем. И это был, ее первый настоящий сексу-альных оргазм, полученный ею сексуального контакта с реальным, а не воображаемым партнером противоположного пола. В принципе, это было как раз то самое, чего ей очень хотелось и что ей по зарез нужно было испробовать, чтобы почувствовать себя настоя-щей современной, а не какой-то там ущербной девчонкой. И пусть этот ее сексуальный контакт произошел в несколько необычной и чуть ли не в извращенной форме, но все рав-но, это был настоящий секс, имеющий свое персональное название – оральный секс.

С тех пор отношения между Валентиной и парнем упростились и приняли цивилизо-ванную и вполне приемлемую для обеих партнеров сексуальную форму. Они обнимались, целовались и во всю ласкали друг друга на квартире Валентины, на ее диване.. Ласкали друг друга в открытую, не стесняясь особенно ничего, не сторонились самых смелых и неожиданных своих ласк. И заканчивали они свои сексуальные занятия всегда одинаково – минетом. Валентина брала в рот член парня и ласкала его до семяизвержения. Сперму всегда глотала. Ей нравился вкус спермы ее парня…От ощущения его спермы у себя во рту она невероятно возбуждалась и даже пьянела, как от глотка хорошего вина.

И испыты-тывала настоящий сексуальный оргазм. С криками, стонами и сладкой дрожью по всему телу. И. с каждым разом оргазм становился все сильнее и сильнее.

Так продолжалось до окончания школы. Даже во время экзаменационной сессии они продолжали встречаться. Не часто, не каждый день, но все же встречались. И встре-чались в общем-то не ради общения друг с другом, а ради секса. Ради того, чтобы уеди-ниться друг с другом, обняться и ласкать друг друга руками, губами, своими телами. Лас-кать до одури и чуть ли не до потери сознания. По два-три раза за свидание Валентина от-сасывала у парня сперму. И оба были довольны.. и обоим это ничего не стоило. Они были молоды, темпераментны, горячи и не заглядывали далеко в будущее. Они жили сегодня-шним днем. И правильно делали. Потому что совместного будущего у них не предвид-елось никакого. После окончания школы пути их разошлись. Валентина уехала в Москву и поступила в

Финансово-экономический институт. Парень остался в родном городе, Он учился средне и никуда поступать не собирался. Учиться дальше ему не светило и он ус-троился работать на станцию сервисного обслуживания автомобилей и был доволен. Вспоминал ли он про Валентину – трудно сказать. Работа у него была блатная, денежная. А где деньги, там всегда женщины. И молодые, и молоденькие, и в годах. Где уж здесь помнить о какой-то школьной подруге, с которой обнимались, целовались и которая со-сала у него член. Не до нее теперь, не до нее.

В институте у Валентины долго не складывались отношения с парнями. Парни к ней липли. От этого никуда не денешься. Но им все от нее нужно было одно и тоже. Секс и ничего кроме секса. И секс не какой-нибудь там сверх естественный, а самый обычный и самый тривиальный, простой, добротный влагалищный секс. Минет – что? Минет

– это изыск, это конфетка. Минет хорош тогда, когда есть нормальный секс. Тогда минет, как порция мороженного на десерт, после хорошего обеда.. А когда обеда нет, на одних шоко-ладках, пирожных или мороженных не прокормишься. Загнешься. Борща и супа все равно захочется. Это со школьным мальчиком можно было побаловаться. Там все было впервые, внове… А здесь народ посерьезней. Им и надо что-либо посерьезней и посущественней.

С несколькими ребятами Валентина все же попыталась завести хоть какие-то близ-кие отношения. Выбор здесь был всегда конечно же за ней. И только за ней. Желающих "подкадриться" к ней было больше, чем предостаточно, Хоть пруд ими пруди. Как в ста-рой притче о том, что красивая женщина похожа на мышеловку, потому что мышеловка не бегает за мышами. Мыши сами к ней приходят. Так и здесь. Валентине оставалось только выбирать. И она выбирала. Но выбор у нее не получался. Никак не получался. Пос-ле нескольких встреч и обычных при началах знакомств поцелуев и объятий, парни начи-нали требовать большего.

Понятно, что им нужен был секс. И когда вместо обычного, в их, конечно же, пони-мании, секса им предлагался "изысканнейший" минет, они, по началу, с восторгом согла-шались. Раз – минет; два – минет; три – минет. Здорово, конечно же, очень здорово! Ну, а

"трахаться-то" когда будем?! Невтерпеж уже! В ответ – после свадьбы.! Что-о-о-о! Да по-шла ты-ы-ы-ы! Знаешь сама, куда в таких случаях посылают. И если бы речь в данной си-туации шла о чувствах, рождающихся между парнем и девушкой в определенный момент их жизни,, тогда – совсем другое дело. Тогда здесь особых проблем обычно не возникает. Парень с девушкой любят друг друга. Они без друг друга жить не могут. И причем здесь секс?! Когда речь идет о самой жизни!

Черт с ним, с этим сексом, лишь бы только быть вместе!. Навеки вместе! Навсегда вместе! Ну, а сейчас – только бы не расстаться! Все ос-тальное после свадьбы! Потом, потом, после. И секс, и совместная жизнь и целое море счастья. Но только потом, после свадьбы.

Но чувства любви у Валентины ни к кому из окружающим ее в институте парням не возникало. Почему? Да кто его знает! Но может, причина была все-таки в том, что сли-шком уж рано у нее начался сексуальный период отношений между парнем и девушкой. Да и то, в слишком уж специфической форме. Не выношенным и, не выстраданным ока-залась ее первая чувство к парню, а потому – и не вызревшим..

Плода не получилось. Эле-ментарный выкидыш. Мертворожденный плод. А секс без чувства любви и обожания сво-его избранника, без его идеализации и даже некого обожествления превращается в эле-ментарные физиологические отправления быстро растущего молодого организма. А твой избранник почему-то очень быстро трансформируется в какого-то самого заурядного и абсолютно неинтересного тебе сексуального партнера.

Но тот, кто ищет – всегда находит свое. И у Валентины появился

Армен. Чернявый, невысокий парень, худющий до костлявости, с мощным, очень характерной формы носом, похожим на рубильник и кличку он имел соответствующую – "рубильник". Из всех видов секса он предпочитал только лишь анальный. Познакомились они на одной студенческой вечеринке. И Армен сразу же положил на Валентину глаз. Парнем он оказался настыр-ным, нахрапистым, наглым и – денежным. Неделю он обхаживал Валентину, сводил ее в ресторан, в большой театр, а потом, как с ножом к горлу – давай и все тут!.. Аргументы у него были до гениальности простые и никакому оспариванию со стороны Валентины не могли подвергаться Он говорил ей вполне серьезно и убежденно, с характерным Кавказским акцентом:

– Слушай, Валя, я- южный человек. И без секса я жить не могу.

Зачем парню встре-чаться с девушкой, если она ему не дает? Скажи – зачем?! Стихи про звезды и про луну я могу тебе и так прочитать.

После того, как "трахнемся". Из чувства удовлетворения и чувства благодарности за хороший секс. И то, если секс, конечно же окажется хорошим.. А просто так обниматься и целоваться без своего завершения сексом – не вижу никакого смысла. Это просто-напросто издевательство над живой человеческой натурой. Над твоей и над моей. Понятно?!

Чего уж тут не понять? Валентина и сама была бы не прочь поддержать его и хоро-шенько позаняться сексом, по которому, если уж откровенно. она очень и очень соскучи-лась Даже по тому, не слишком, как оказывается,. правильному, но все же – сексу, кото-рым она занималась в школе со своим парнем. Но что поделать, если ей нравились те фи-зиологические контакты с ее школьным парнем, которыми они с удовольствием занима-лись по вечерам в их диване их однокомнатной "хрущевке".

Но у Валентины было свое неотъемлемое,, вошедшее в ее плоть и кровь правило – секс только после свадьбы. И это ее правило, которое ей уже самой "обрыдло" до "очер-тенения" и которое стало для нее, как своеобразное проклятие, как путы на ногах, мешаю-щие ей нормально идти, но от которого она уже не могла никак самостоятельно избавить-ся. И она прекрасно понимала. что. если кто-нибудь из ее парней или мужчин основатель-но насядут на нее. то она с удовольствием пошлет этот свой опротивевший ей принцип куда-нибудь подальше и с удовольствием наплюет на свою девственность, и в открытую займется всеми известными видами общепринятого в цивилизованном обществе, совре-менного секса. Но понимала-то

Валентина одно, а говорила все равно – другое. А в ответ услышала почти что матерное:

– Да плевать я хотел на твою пи…ду! Мне нужна твоя ж--а!

Только ж…а! Мне и член-то сосать не нужно! Мне нужна твоя ж…а!

Валентине не хотелось терять парня. Пусть чудного, пусть с вывертом, но все же парня. Да еще с деньгами. А их-то у нее совершенно не было. Жила она только на одну лишь стипендию. А это – тоскливое, претоскливое занятие.. Особенно для одинокой де-вушки студентки, живущей в столице. А то, что парню нужна лишь ее попа – да бог с ним! Авось от нее не убудет! Зато девушкой останется и парня не потеряет. И Валентина согласилась. Она сделала по совету

Армена очистительную клизму и… рискнула.

Армен снимал в Москве однокомнатную квартиру. И они пришли к нему. Он раздел Валентину до гола, разделся сам. Валентина встала перед ним на колени, взяла член в рот и основательно поработала с ним. Член у Армена был тонкий, длинный и почему-то нем-ого искривленный на. бок. Член встал быстро. Армен взял тюбик с какой-то желеобразной мазью и жирно намазал ею головку члена. Затем поставил перед собой Валентину раком, раздвинул ей руками ягодицы, приставил головку члена к анальному отверстию и нада-вил. Валентина инстинктивно напряглась и сжалась. Армен резко ударил ладонью по ее ягодицам.. Валентина охнула и на мгновение расслабилась. И головка члена оказалась внутри ее попы. Армен осторожно начал двигать членом в попе Валентины. постепенно усиливая и учащая "фрикции". Затем захрипел, закричал тонким и пронзительно визгли-вым голосом и судорожно задергался всем телом. Он кончал. И скоро кончил. Потом осто-рожно вынул член из попы Валентины, поднял ее, повернул к себе и поцеловал в губы:

– Молодец – сказал он, тяжело дыша, – ты все сделала, как надо!.

Валентина тоже была довольна. Но она была больше довольна тем, что не испытала никаких особо неприятных ощущений. И даже боль в

"анусе" была не слишком. Так, не-множко, чуть-чуть. Вполне терпимой.

Значит, спокойно можно будет продолжить их от-ношения. А ведь от ожидания чего-то такого невероятного она даже возбудиться не суме-ла

– слишком уж была напряжена. Но это все – вначале. Потом будет лучше. Должно быть лучше…Так оно и случилось.

Связь с Арменом у Валентины продолжалась больше года. И все это время они ве-ли активную сексуальную жизнь. Редкий день проходил у них без секса.. Или в попу, или в рот, или то и другое вместе, но секс у них был постоянным. И чаще всего в попу. И Ва-лентина привыкла к этим видам секса и занималась с ними с удовольствием.

Оргазм полу-чала часто. И от анального, и от орального. секса.

Потребности же во влагалищном сексе она практически не испытывала. И только иногда, в подпитии, Армен ласкал ее во влага-лище рукой или языком. Но это было редко. И Валентина не испытывала от этих ласк особого удовольствия. Ей все-таки нужен был анальный и оральный секс. И она получала их в достаточно для себя количестве.

… Но потом Армен куда-то уехал. Не предупредив ее и даже не известив. Поэтому больше получалось, что он исчез из жизни

Валентины, чем уехал. А в его съемной квар-тире уже появился новый жилец. И тоже с Кавказа.. Но об Армене он ничего не знал. А, может, говорил, что не знает. Ведь кавказцы очень держатся друг за друга и никогда своих не продают. Тем более – женщине. Он, правда, предложил

Валентине заменить пропавше-го любовника. Но она отмахнулась от него. Хотя, потом, порой, и жалела о своем отказе. Ведь она уже привыкла к постоянной физической близости с мужчиной, а заниматься са-моудовлетворением она не умела. Не научилась в девичестве.

Пугалась чего-то. А в сту-денческой общаге занятие мастурбацией считалось постыдным и недостойным для совре-менных девчонок.

Предпочтение отдавалось парням…

Валентина потосковала, потосковала, но потом махнула рукой.

Смирилась. Чувств между ними никаких особых не было. Один лишь только секс. Поэтому и разлука-то про-шла без каких-либо проблем.

Даже без слез. Как говорится – уехал Максим, ну и черт с ним.. Или как в старой песне – была без радости любовь, прошла разлука без печали. Да,. странная все-таки штука жизнь. Столько времени вот

"трахались" и даже удовольствие взаимное получали, а расстались – как будто ничего и не было. Никаких следов на душе. Словно с пустотой все это время встречалась. С тенью человека, а не с самим человеком. А ведь некоторые супружеские пары так годами, десятилетиями живут. И общее у них только постель, да квартира. Да еще, пожалуй, бюджет семейный.. И то это в лучшем слу-чае. А то и вообще нет ничего общего, кроме совместно нажитых детей. Да и те нелюби-мые. Одни проблемы от них.. И – ничего. Живут. Не жалуются…

А здесь как раз и появился Сергей. Он на год был старше Валентины и шел на курс выше. Сергей начинал строить отношения с Валентиной осторожно и издалека. Пригла-шал в кино, в театр, в музеи, иногда в ресторан. Завоевывал ее долго, упорно, настойчиво и целенаправленно.

Может быть даже слишком долго и чересчур осторожно. И Валентина сразу поняла, что этот парень настроен не на секс, а на нечто большее. И решила подыг-рать ему. Тем более. что она уже училась на четвертом курсе и пора было уже подумывать о своем будущем.. И вполне возможно, что этим ее будущим окажется Сергей. Парень он, вроде бы неплохой, тихий, скромный, серьезный, учился хорошо, не гуляка и не бабник, девушки у него нет. Скучноват, конечно, но зато.

– почти что москвич. В Балашихе живет. Это где-то сразу за кольцевой по горьковскому шоссе. Поэтому вполне можно будет по-ложиться на него – выбор не так уж и плох.

Правда, любви нет. Но нет у нее к нему – нет.. А он ее – любит.

Это очевидно. Да и что это такое – любовь?! Она вот с несколькими парнями уже занималась сексом. Пусть не слишком настоящим, пусть в несколько своеобразной форме или чуть ли даже не в из-вращенном виде, но все равно это – секс. И даже оргазм получала. Это что, любовь у нее к ним была? Да нет, конечно же! Какая здесь в болото – любовь?! Так, по нужде в туалет с сходила. По сексуальной нужде. А хотелось бы по другому! Очень хотелось бы. Да так. чтобы ночей не спать от переживаний, чтобы от одного лишь взгляда голова бы пошла кругом и сердце ошалелое из груди пыталось бы выскочить. Хотелось бы, но…не получа-ется что-то у нее ничего с этой самой любовью.

Секс вот был, оргазм – тоже был. А люб-ви – не было. Не было любви.

Обидно, конечно же – да что поделаешь! Переживем. Как говорится, обидно, досадно, ну, да – ладно!. Не повезло здесь – повезет в чем-нибудь дру-гом. Может, потом она появится? Хотя – вряд ли.

Все-таки любят молодые. Что за лю-бовь может быть у старухи?! Так, одно недоразумение.

Свадьбу они сыграли на пятом курсе. Диплом она уже защищала замужней студент-кой. И жили они у у Сергея, в квартире его родителей, в Балашихе. Полчаса езды на трол-лейбусе от института.

Сергей уже работал на бывшем заводе НПО "Криогенмаш", а ныне ОАО

"Криогенмаш". Туда же устроилась и Валентина. И все у них было хорошо. Все пре-красно. Кроме одного. Кроме их сексуальных отношений. Тот факт, что Валентина оказа-лась девушкой на Сергея произвело ошеломляющее впечатление. Чего-чего, а именно это- го он никак от Валентины не ожидал. Он же не "дурак", не слепой, он прекрасно видел, сколько парней в институте всегда вертелись около

Валентины. И чтобы никто из них не смог бы добиться своего – такого он себе даже и представить не мог. Но это оказа-ло"сь именно так. -

Валентина была девушкой. И он был счастлив до небес. Он действии-тельно любил ее. А раз любил, значит, был слеп. Но подобная слепота в жизни иногда бы-вает лучше самого острого зрения. Она помогает не видеть того, чего не нужно, не стоит

И Сергей не видел, не замечал чрезмерной сексуального опыта у своей молодой жены, хотя и тщательно скрываемого. Он видел другое – его жена девственница, а, значит – неопытна в сексе. И на эту девственную неопытность он сваливал ее сексуальную холо-дность в постели и частое ее нежелание заниматься сексом. А Валентину мучило другое. Она с ужасом для себя поняла, что ее не привлекает влагалищный секс, что влагалищный секс ей даже еще и неприятен, от него она не получает никакого удовольствии, и что ей постоянно тянет на анальный и оральный секс. И она вынуждена во время любовных ласк с Сергеем постоянно сдерживать себя, чтобы не сорваться и не заняться с Сергеем именно тем, чем ей хочется заняться в данный момент и от чего она сможет получить настоящее сексуальное наслаждение и настоящий оргазм.

От этого занятия сексом с Сергеем стали вызывать у нее неприятное и глухое раз-дражение, и она, по возможности, пыталась уклониться от них. Однако секса ей хотелось. О сексе она не могла не думать. Секса она жаждала. Но жаждала своего, родного, привыч-ного и и хорошо знакомого ей секса – анального и орального. Так хотелось, что хоть кри-ком кричи, хоть волком вой. Но предложить Сергею эти виды секса она не могла. Просто боялась. Да и не имела на то права. Тогда ее семейная жизнь окажется под угрозой и впол-не сможет стать на грань своего физического существования. А ей терять семью не хоте-лось. В смье она чувствовала себя комфортно. И психологически защещенной. И к Сергею она относилась хорошо. Пусть она его не любила, но он все же не был ей неприятен, ни физически, ни психологически. Она довольно быстро привыкла и приспособилась к нему. И с родителями его она нашла контакт, прекрасно поладила. И вообще – семейная жизнь ей нравилась. Вот если бы только с сексом как-нибудь бы вопрос ее решился, тогда бы все в ее жизни стало по настоящему хорошо. Но как

– решить?! Уговорить Сергея на аналь-ный или оральный секс она не решалась и не сможет решиться никогда. Не поймет Сер-гей. А потому – чревато. И что же тогда?! Может, завести себе любовника специально по своим любимым видам секса? А что – это мысль. Про любовника

– то… И не плохая….

… Мысль о любовнике появилась у Валентины примерно через пару лет после свадь-бы.. Слишком уж невмоготу стало ей без знакомых и привычных видов секса. И ладно бы уж совсем без секса. Тогда было бы все гораздо проще. Нет и нет, что уж теперь?! Но ведь секс-то был. И был регулярный секс. Но – не такой! Не тот! Тело и душа требовали друго-го. Но для другого здесь требовался и другой партнер. А где взять его, этого другого парт-нера? Ведь нужен не просто любовника, а такого, как надо. А такой, как надо, это, чаще всего – кавказец.

Это они – любители изысков в сексе. Русскому чаще всего, абсолютно все равно, как "трахаться". Да и с кем – тоже. Ему главное -

"трахнуться". А все осталь-ное – до лампочки. Как говориться, нам с лица воду не пить, и с корявой можно жить. А жить в его представлении -значит, "трахаться".И если уж совсем становиться невмоготу на нее смотреть во время "рахания" – лицо ее можно будет и платочком прикрыть. Или использовать позицию сзади, тогда лица совсем не видно.

И этот кавказец у Вадентины появился. На этот раз он оказался азербайджанцем. Но тоже любил в попу. И от минета никогда не отказывался. Работал он вместе с Валентиной, на одном из бесчисленных ОАО,, на которые распался громадный когда-то завод НПО

"Криогенмаш" после развала Союза. Этот их ОАО занимался производством оборудова-ния и емкостей из нержавеющих сталей и алюминия для "пивзаводов" и молокозаводов Европейской части России.

Заказов было много. Производство и потребление пива и мо-лочных продуктов в стране росло. Потребность в оборудовании из нержавеющих сталей и алюминия тоже росло и росло в неограниченном количестве. И они в своем ОАО понача-лу существовали сравнительно неплохо. Но потом у них появились многочисленные кон-куренты. В Электростали, в

Черноголовке,, в Видном, в Химках, в Воскресенске. И дела в их ОАО с каждым годом шли все хуже и хуже Их ОАО потихонечку начало умирать.

Не выдержало конкуренции. Рынок оказался не под силу руководителям их ОАО… Но ког-да она связалась со своим азербайджанцем, дела у них шли сравнительно неплохо.

Работал азербайджанец в отделе снабжения. И на Валентину, как на женщину, по-началу не обращал внимания. Он тогда крутил любовь с другой блондинкой, секретаршей их отдела. Очень пышногрудой и

"крутобедрой" молодой женщиной. И по завистливым шепоткам окружающих ее колле и подруг очень любил женскую попу. А из всех извест-ных видов секса отдавал предпочтение анальному сексу. Оттого, мол, у

"секретараши" и такая мощная попа. Разработал еж своими активными действиями ретивый кавказец. И Валентина решила переманить к себе этого любителя женских задниц.. Правда, азербай-джанец был страшен и волосат. У него волосы росли даже в ушах и торчали из ноздрей большого мясистого носа. Но черт с ними, с этими волосами, если он в сексе активен и любит анальный секс. Мужчина вообще не должен быть красивее обезьяны. Ну, может только лишь на чуть-чуть. Главное в мужчине не его внешний вид, а его способность к ак-тивным действиям.

Во всем, в производственных делах, в отдыхе,, в общении с мужчина-ми и женщинами, и конечно же – в сексе.

Для начала Валентина решила поближе с ним познакомиться.. И состряпала для того специальную бумагу из ПЭУ, планово-экономического отдела, где она работала по проверке расходов листов очень дефицитной и дорогой, нержавеющей стали, из которой изготавливались емкости для "пивзаводов" и молокозаводов. С материалами по этой бу-маге она несколько дней просидела в кабинете у азербайджанца бок о бок с ним. И, конеч-но же, азербайджанец не мог не заметить такую яркую женщину, волею судьбы попавшею в ее кабинет, и, естественно, не мог не запасть на нее. И вполне естественно, что он, пос-ле завершения этой совместной работы, пригласил ее отобедать вресторан. И ресторан, конечно же, был одним из лучших ресторанов Москвы. А для кавказца таким рестораном не мог не быть известный всему Кавказу "Арагви". Как он исхитрился представить на-чальству Валентины необходимость этой их совместной поездки в Москву по материалам той бумаги,,Валентина не знала, да и не особенно интересовалась подобными мелочами.. Но ее начальник,

Андрей Дмитриевич, полный, болезненно отечный и совершенно лысый мужчина лет пятидесяти, вызвал ее перед обедом к себе в кабинет и сказал:

– Валентина Михайловна! Вам надо сегодня съездить на

Останкинский "пивзавод", куда мы поставили в прошлом квартале двадцать пять емкостей из нержавеющей стали. и чего-то там проверить. Поедите вместе с зам начальником отдела снабжения. Он только что мне звонил и сейчас за вами заедет. Вы уж извините, но придется вам сегодня без обеда.. Но как освободитесь – сюда не возвращайтесь. Езжайте прямо домой.

Они неплохо посидели с азербайджанцем "Арагви". На деньги он оказался не жад-ным. На женщин денег ему было не жалко. Да и свои ли это были деньги? Хотя у хоро-ших снабженцев все деньги, проходящие через их руки, являются своими. Поэтому, где вы видели снабженцев без денег? Таких снабженцев, если это нормальные снабженцы, на свете просто не бывает. А азербайджанец, естественно, был хорошим снабженцем.. Торговля в любом ее виде, а снабжение – это есть одна из разновидностей торговли, с самого рождения входит в кровь и плоть каждого азербайджанца. А хорошо поставленная торговля – это деньги, деньги и еще раз деньги. А снабжение ведь – это один из тех видов торговли, где значительная часть денежных средств проходит неофициально, по догово-ренности, тайно, в наличке или по перечислению на заданный счет. И кто при этом смо-жет сказать,, как партнеры сумели договориться и что в действительности скрывается за цифрами, так называемой, договорной цены за поставленное оборудование или матери-алы? И какая часть этой цены пошла в карманы договаривающихся сторон? Никто. Толь-ко сами договаривающиеся стороны.

Но, как бы там оно ни было,, но стол на двоих в отдельном кабинете фешенебель-ного ресторана "Арагви", всегда славящийся изысками кавказской кухни и великолепным обслуживанием даже в дневное время был накрыт шикарный. А дневные часы в таком ре-с ресторане – это то самое время, когда за неторопливой беседой с рюмкой прекрасного кавказского коньяк или бокалом фирменного импортного вина решались важнейшие задачи бизнеса, и политики. Как местного, так и Российских масштабов. Поэтому сервиз ресторан в дневные часы был наивысшим. И строго деловым. Вечером проще. Вечером люди приходят сюда отдохнуть, расслабиться, повеселиться, погулять и погудеть. Вече-ром гости навеселе и бесконтрольны. Им бы поесть, попить, покуражиться, да себя пока-зать во всей своей, до толе спрятанной от людских глаз, красе А эту их красу порой луч-ше бы никогда и не видеть

Но азербайджанцу с Валентиной сегодня никаких проблем местного бизнеса ре-шать не надо. И никаких контрактов тоже подписывать не надо. Им надо было совершен-но другое. И они знали, для чего они здесь. Когда мужчина приглашает женщину в ресто-ран и женщина дает согласие на эту встречу, то оба они прекрасно понимают, что должно последовать после ресторана А последовать должно то, что женщина обязана отработать этот обед в ресторане. А отработка ресторана для всех женщин мира была и остается одна и та же – постель.. Ибо ресторанный обед – это не просто обед, это – своеобразный ритуал для последующего шага к сближению мужчины и женщины. Точно такой же, как приход женщины вечером в квартиру к мужчине, когда там никого, кроме этого мужчины нет. Ес-ли ты пришла и не ложишься с ним в постель и не занимаешься с ним сексом, тогда разре-шите вас спросить зачем вы сюда пришли? Если уж ты сказала "а", то изволь тогда про-изнести и

"б". В противном смысле твои действия выглядят элементарнейшим издева-тельством. Поэтому.. согласие женщины на ресторанный обед или ужин говорит мужчине о согласии женщины на его последующие действия к взаимному сближению. Чаще всего – интимному. И никаких отказов после обеда, раз уж он состоялся, не предполагается и не предусматривается. Ресторанный обед – это как карточный долг.

Проиграл в карты – за-плати. Сходила в ресторан – отплати. В противном случае эта женщина автоматически становится в ранг изгоев и отщепенцев общества. Той части общества, в которой она жи-вет и вращается. Общество отвергает женщину, не выполнившую своих женских обяза-тельств по отношению к выбравшему ее мужчине.

… Но здесь ситуация была совершенно другая. Здесь тайным вдохновителем и даже организатором их взаимного сближения оказывалась женщина. И азербайджанец только выполнил ее сокровенное желание, сам того не подозревая. Он оказался тем самым бы-ком, который погнался за красной тряпкой, замелькавшей перед его мордой, не замечая руки, управляющей этой тряпкой. И потому, когда азербайджанец после ресторана пред-ложил съездить на его московскую квартиру, чтобы оценить только что сделанный в ней евроремонт и выполненную на заказ ее модерновую обстановку, Валентина естественно же согласилась. Не могла не согласиться. Ибо ей нужен был результат.

Не сам процесс, не-ет. Процесс ухаживания и ее постепенного

"завоевывания" ей был не нужен и даже не интересен Ей нужен был именно результат. А для результата нужна была квартира. Ее-то и предложил азербайджанец Валентине. Как раз то, что им сейчас и нужно было.

Квартира расположена не в самом центре Москвы, но и не на окраине. В районе так называемых "Песчаных" улиц", что на Соколе.

Дом стоял в глубине квартала, в стороне от транспортных магистралей, в тихом и уютном дворике с крашенными в зеленый цвет скамейками и детскими домиками. Дом был еще сталинской постройки, стандартная кир-пичная "девятиэтажка", облицованная светло коричневой керамической плиткой. Дом еще старого Советского проекта, с высокими потолками, толстыми, чуть ли не в метр сте-нами. И был изначально предназначен для коммунальных квартир. Поэтому квартиры в таких домах имели отдельные комнаты, громадную кухню, большие ванные комнаты с наружными окнами и широченные. длинные коридоры.

Переделать подобную квартиру в современную для одной семьи никаких особых трудов не представляло. Если, конечно, располагаешь деньгами.

А азербайджанец – располагал. И он легко из этой большой ком-муналки сделал себе "шикарнейшую" современную квартиру по европейским стандартам. Квартиру, оборудованную современной импортной сантехникой и умопомрачительным кухонным оборудованием, сверкающим хромом и никелем, о существовании которых Валентина и представления-то не имела.

А если добавить сюда шикарный холл, переделанный из громадного коридора, и су-пружескую спальню будуарного типа, главной достопримечательностью которой была не-объятной величины супружеская кровать, стоящая по середине комнаты, с конусным шел-ковым балдахином, натянутом над ней. Кровать была сделана в стиле ампир по эксклю-зивному заказу и была такая большая, что невольно возникал коварный вопрос – а для скольких супружеских пар она была предназначена? Для одной-то слишком уж многова-то получается пространства. Этак можно и заблудиться в ее простынях. просторах. И жут-кой проблемой потом может стать попытка разыскать здесь, в этих белоснежных просто-рах, своего сексуального партнера, изнывающего от страсти и нетерпения.

Но на этой кровати Валентине так и не удалось полежать и позаниматься сексом с азербайджанцем. Хотя хотелось. Не могло не хотеться. Впечатления от секса на ней могли быть просто сногсшибательными. Но азербайджанец и эту спальню Валентину не заво-дил. Он только показал ее ей. И все. И больше – ни разу. Эта спальня у него видно была предназначена не для прелюбодеяний с посторонней женщиной, а для чего-то другого, более для него значимого.. Для чего? Для отдыха, спанья и секса с женой? Валентина не знала и подобных вопросов своему любовнику не задавала. Тему собственных семей они не затрагивали никогда в своих разговорах. Как будто этой темы вообще не существова-ло на свете.

Сексом они занимались в другой комнате, где мебель стояла попроще. Хотя и тоже из разряда "супер". Заказная, по индивидуальному, чисто эксклюзивному проекту, а не штампованный какой-нибудь ширпотреб. Вообще, в этой квартире ничего из обычного ширпотребного не было. Ни из мебели, ни из посуды, ни из всего остального, что обычно находится в квартирах. Все – именное, заказное и подлинное. Даже картины на стенах. По словам азербайджанца, конечно же. Потому что в живописи Валентина разбиралась слабо. Образование в живописи у Валентины было, как у большинства из нас, чисто иллюзорное, а точнее – радио телевизионное. Где-то что-то посмотрел, где-то что-то прочитал, где-то что-то услышал. Но картины на стенах по своему внешнему виду были сделаны под ста-рину. Под живопись 18-19-х -ых веков. Даже трещинки краски на полотнах были.. Но, ко-нечно же, они вряд ли были подлинниками. Подделки среднего пошиба. Для новой волны современных российских бизнесменов. Реакция рынка на появившейся у некоторой части разбогатевшего и все богатеющего населения художественных поползновений.. Для удо-влетворения их чванства и все увеличивающегося чувства собственной уникальности и чисто человеческого самодовольства.. Но такие мелкие подробности жизни своего лю-бовника Валентину совершенно не волновали.

Ведь для анального и орального секса кровать не особенно-то и нужна. Спокойно можно воспользоваться и диваном, и креслом, и даже обыкновеннейшим стулом. И ковер на полу – тоже подойдет при случае.

Если не слишком грязный, а то противно станет, весь кайф испортит..

Ведь обниматься, целоваться и просто ласкаться при этом не надо.

Зачем? Они не испытывают особого к тому желания. Да и бывали они с азербайджанцем в этой его московской квартире не часто, всего несколько раз. Обычно они использовали для встреч и сексуальных своих занятий его Балашихинскую квартиру. Не ту, конечно, где он жил с женой и двумя своими детьми, мальчиком и девочкой;, а другую свою квартиру, предназначенную для его персональных или личных дел.

Валентина за время своих встреч с азербайджанцем, так и не поняла, сколько же у него было квартир в Москве и ближайшем

Подмосковье. То ли четыре, то ли пять. Это помимо той, где он жил со своей семьей.. Получалось, что Кавказцы постепенно и настой-чиво, без каких-либо скандалов и эксцессов, потихонечку завладевали собственностью в столице России. и ее окрестностях. Прибирали к рукам российскую недвижимость.

Но эти вопросы Валентину не волновали. Ее волновало теперь совершенно другое. Она с головой окунулась в давно забытый мир сексуальных наслаждений и буквально ку-палась в них. И в каждую свою встречу с азербайджанцем она старалась взять от него, как можно больше. Сначала орального, затем анального секса. Причем оба раза шла до конца, до полного семяизвержения азербайджанца. Сперму она всегда глотала. Ей нравился вкус и запах мужской спермы. Ей нравилось чувствовать у себя во рту мощные удары струй спермы, выплескивающие из головки члена при каждом содрогании мужского тела.

Эти удары спермы в небо, в язык, в слизистую рта и горла приводили

Валентину в сильнейшее сексуальное возбуждение. А от ощущения ее терпко пряного и какого-то совершенно не-повторимо сладостного аромата при глотании, ее охватывал сильнейший оргазм. Чуть ли не до обморока и потери сознания. Она замирала с членом во рту, уткнувшись лбом в ло-бок азербайджанца и на мгновение даже отключалась от всего земного.

Связь их продолжалась долго. Почти два года. Связь была спокойная и особых про-блем у них не вызывала. Наверно потому, что никаких таких особых претензий друг к другу они никогда не предъявляли.

Довольствовались тем малым, что уже имели и не претендовали на большее. Смысла не было. Да и поводов – тоже. Ведь их связывал только секс и только секс. И ничего большего. А секс у них получался всегда именно таким, како-го они хотели. Так сказать – почти идеальные отношения между мужчиной и женщиной. Чисто физиологические. Как с унитазом. Подперло – идешь в туалет, садишься на унитаз, делаешь свое дело, облегчаешься и даже испытываешь при этом удовольствие. Чем пло-хо? Да ничем! Скучновато, конечно и чересчур уж примитивно. Для людей – примитивно.. Но от этого никуда уж не денешься. В любом, даже очень хорошем деле всегда есть свои издержки. И это верно, это правильно.. Ведь дюже хорошо – тоже не хорошо. От слишком сладкого тошнить начинает. Перебор всегда есть перебор. И перебор в любом деле до добра никогда еще не доводил.

Демьянова уха получается Вот так-то.

А у Валентины теперь жизнь разбилась на две как бы половинки. В одной у нее – се-мья, семейная жизнь, сложные и противоречивые отношения с мужем. С другой – секс, физическое и физиологическое наслаждения. с азербайджанцем. Там – кусочек жизни и здесь кусочек жизни. А в общем – нормальная семейная жизнь с интенсивными сексуаль-ными отношениями. Только вместо одного мужа у нее теперь их двое. Чего еще надо же-лать молодой, красивой женщине, чтобы ощутить себя счастливой? Именно это самое! И Валентина в действительности почувствовала себя счастливой. Даже в постели с Сергеем она стала себя ощущать более свободно и более комфортно. И влагалищный секс перестал быть для нее неприятным и болезненным. Она с большей охотой стала отдаваться Сергею в постели и даже пыталась подыгрывать ему.

Но все хорошее когда-нибудь да кончается. Их ОАО не выдержало конкуренции и стало свертывать производство своей, очень нужной выгодной, вроде бы, продукцией. Но дорогой по сравнению с подобной продукцией других фирм.. Слишком уж велики оказа-лись накладные расходы на их ОАО. А рынок лишних расходов не любит. Дармоедов на рынке не бывает. И ничего здесь поделать невозможно. Закон рынка есть закон жизни не-цивилизованного человеческого общества. А, может, и цивилизованного – кто знает! Но, хочешь жить – умей вертеться, уменьшай затраты, снижай цены. Ты – не властен над це-нами. Рынок их диктует. Не – ты!.. Но для многих нынешних новых хозяев эта простая ис-тина является невозможной. Как это, он, хозяин, не может повлиять на цену выпускаемой им продукции?! Да быть такого не может!!! И – грох по столу кулаком!. Хватит работать себе в убыток! Хватит! Немедленно поднять цены! И не просто поднять, а поднять су-щественно! И доложить мне!, Иначе выгоню! Так ведь проще и – эффектней! И есть чув-ство собственной "всемогущственности" Все, что желаю, что хочу – все сделаю! И вот это чувство собственной всесильности на собственном предприятии оказывало плохую ус-лугу многим нынешним бизнесменам, попавшим волею судьбы в руководители современ-ного Российского промышленного производства. Но рынок – это джунгли. А в джунглях вызывают сильнейшие. И выживают они за счет более слабых. По принципу: кто кого сха-пал – тот и съел. Съели и их

ОАО. И не подавились.

А народ с ОАО побежал. Чего работать там, где деньги не платят?.

Сначала рабо-чие, потом и ИТР-овцы и управленцы. Тогда-то Сергей и столкнулся с братьями близнеца-ми Он работал в производственном отделе, часто встречался с заказчиками и где-то их пути пересеклись.

Результатом их контактов стал уход Сергея в их фирму. Но работа его оказалась связанной с разъездами, с постоянными, короткими и длительными, команди-ровками на производственные объекты фирмы, расположенные чаще всего вдали от Мос-квы, и он теперь редко бывал дома.

Азербайджанец тоже замельтешил, засуетился и стал потихонечку сворачивать свои дела, которые он вел для себя через их ОАО. Вот тогда-то он и устроил отвальную под маркой дня рождения. А Валентина предложила для вечера свою квартиру. Причина про-стая. Сергей был в командировке, а свекор и свекровь уехали на дачу. Они всегда летом уезжали на дачу. И домой практически не приезжали., а связь с

Валентиной и Сергеем поддерживали по телефону. И свекровь могла частенько, чисто по родственному, вечером или даже ночью, позвонить

Валентине под каким-нибудь пустячным предлогом. Прове-ряяла – дома ли невестка в отсутствии мужа. Но такого, чтобы неожиданно нагрянуть по-здно вечером или ночью – не было. Ни разу не было. Не опускалась до подобного над-смотра. Потому-то Валентина и предложила своему азербайджанцу отпраздновать его день рождения, будь он настоящий или вымышленный, у себя дома. Так спокойнее. Так надежнее. Для. нее конечно же..

И она отпраздновали этот день рождения от души. Здоровее отпраздновала!. Целую ночь занималась любовью сразу с двумя мужчинами. Кайф – высшей меры! Хотя, если разобраться. ничего особенно нового, необычного или же – сверхъестественного!

Ни-и-че-его-о! Ведь у нее и так были двое мужчин. Сергей,. ее муж, и азербайджанец, ее лю-бовник. Только в жизни она с ними сексом занималась поочередно. А здесь сразу с двумя вместе. Вот и вся разница! Однако – понравилось! Очень понравилось! Оттянулась она тогда по полной! Все, что можно из двух этих мужиков высосать – она высосала. До пос-ледней капелюшечки. Оргазмов по нахваталась – море!

Классно она тогда развлеклась! Очень классно! Приятно вспомнить.

Даже сейчас. Жаль. Что повторить больше не полу-чилось. И вряд ли теперь когда получится.

Но свой счастливый момент она все-таки ухватила! Сориентировалась во время.. Инстинктивно. Как почувствовала, что ее сексуальная лафа кончается и назревают пере-мены. Хотя на самом деле она ничего не почувствовала. Прозевала. Не поняла. "Дуррой" оказалась. И ничего ей не подсказала даже пресловутая женская интуиция. А ведь могла бы и заметить, что азербайджанец с ней в ту ночь, по существу, прощался..

Если бы впе-реди у них уже не замаячило предстоящее расставание,. вряд ли он согласился бы ее раз-делить с другим мужчиной. Ну, ладно с мужем, это – понятно. Муж есть муж. И от этого никуда не денешься.

О нем можно, конечно же, забыть, от него можно отмахнуться, его можно даже на время секса и отодвинуть, но…считаться с ним придется. Даже если не захочешь, жизнь все равно заставит.. И его наличие даже некую пикантность приносит в отношения с любовницей. Но разделять любовницу со своим дру-угом?!. Такого в прин-ципе быть не может! Мужчина – самец! А самец может самкой только один обладать.

Другого самца он к своей самке и близко не подпустит. Будет стоять насмерть! А здесь – пожалуйста! Подозрительно что-то. Очень подозрительно.

Но Валентина обо все этом вспомнила только потом, когда азербайджанец уйдет с их ОАО. А уйдя с ОАО, он ушел и из ее жизни. А ушел он, ее азербайджанец, не сказав и даже не предупредив, не уведомив ее. Этот факт больно кольнул Валентину., потому что показал ей со всей очевидностью, что она значила в его жизни. По сути – ничего.. Так, унитаз, в который периодически оправляются, когда подопрет невтерпеж. Однако где-то через неделю-другую он все-таки позвонил ей на работу и они немного поговорили. Пого-ворили хорошо..

Он поблагодарил ее за все и попросил зайти в фирменный магазин юве-лирной фирмы "Алмаз", где ее ждал подарок. Причем зайти обязательно с паспортом и обратиться к дежурному администратору..

Валентина съездила туда после работы. В ма-газине ей вручили небольшую сафьяновую коробочку, внутри которой лежали чудные платиновые серьги с капелькой розового бриллианта на подвеске.

Валентина вздохнула и грустно улыбнулась. Значит, все-таки -. конец. Жаль, очень жаль. Она привыкла к своему азербайджанцу, к регулярным встречам, к ним и нынешней своей, так хорошо и удачно сложившейся сексуальной жизни. Жизни активной, разнообразной, насыщенной; жизни сразу с двумя мужчинами. Жизнью, к которой она привыкла, которая ей нравилась и ко-торую ей очень не хотелось терять.

Без азербайджанца Валентине сразу же стало тоскливо пре тоскливо.

Появилось ощущение внутренней пустоты, которая засасывала и затягивала в себя все ее мысли и чуть ли не все дела, и сделала ее абсолютно невосприимчивой ни к чему вокруг. Она сама не ожидала от себя подобной реакции на потерю любовника. Слава богу, что Сергей в этот момент был занят своими собственными проблемами в фирме братьев близнецов. Де-ла у него шли не очень. Он после института работал в отделе, поэтому опыта руководства людьми на производстве у него не было и практические дела на производственных участ-ках фирмы у него получались не слишком.

Сергей был слишком занят своими собственными переживаниями, чтобы обращать внимание на настроение собственной жены. А она трудно привыкала к отсутствию любов-ника.. У нее уже выработалась своеобразная привычка к постоянному, регулярному и разнообразному сексу, отвыкать от которого ее тело, да и душа тоже, никак не хотели. Поэтому, когда через некоторое время, ей позвонил тот русский парень, который был то-гда у нее дома на дне рождения азербайджанца и который стал третьим в их неожиданно возникшей

"групповухе, она даже обрадовалась. Все – какое-то разнообразие!.

Парень предложил ей встретитьс. Она с радостью согласилась.

Парень тогда во всю "трахал" ее. И один, и с азербайджанцем вместе.

Парень оказался универсальным в сексе и с одинаковым удовольствием

"трахал" ее и в рои, и в попу, и во влагалище. Тем же са-мым они занялись и сейчас. Жена парня уехала на неделю к родителям и они пару часов активно позанимались сексом у него дома. После этого они еще несколько раз встреча-лись в разных местах. Но это все было не то. Случайные, редкие "трахания", пусть даже и ее любимыми видами секса, удовлетворения не приносили. Ей по натуре все-таки надо было иметь постоянного любовника. Такого, как азербайджанец или хотя бы, как Армен. Но таких не было. Такие не попадались.

А потом на их ОАО начался полнейший бардак и полная неразбериха.

И совсем пе-рестали платить зарплату. Сергей рискнул пойти к братьям близнецам и попросить их по-мощи в трудоустройстве жены. Они согласились взять ее к себе экономистом. Так Сергей и Валентина стали работать вместе. Только рабочего места у них не было постоянного. Ра-ботали они на объектах. То в Москве, то за ее пределами. Чаще всего – за ее пределами. Он – прорабом, она – бухгалтером экономистом. Года через два они оказались под

Кост-ромой, на объекте "Костромбаза".. Здесь-то судьба и свела их с

Олегом Юрьевичем Жу-ковым, начальником этого объекта.

ЧАСТЬ 4-я

ПОСЛЕДНЯЯ НАДЕЖДА ДЛЯ УТОНУВШЕГО

МУЖЧИНЫ

Способность к суициду является отличительной чертой мыслящего существа.. Животные не могут убить себя, так как у них слишком сильно развит инстинкт самосохране- ния.. Только мощный разум может заставить себя отка- заться от жизни. Причем, сильные уходят сами. Слабые же предпочитают жить. Жить при любых обстоятельст- твах. Хотя бы только ради самой жизни. .

Заумная фраза, не лишенная некого своего смысла.

Слова "Надежда," и "Родина" в русском языке – женского рода. И это, отнюдь, не случайно"

Просто фраза.

"Chercher la femme – ищите женщину" (фр.)

Работы под Костромой оказалось много. В одном ангаре – чуть ли не на целый год. А еще вокруг Костромы располагалось с десяток ракетных шахт для баллистических ракет подземного базирования.. А там металлолома – жуткое количество! Одна стальная облицовка шахты, так называемый стакан, чего стоит! А еще подземные емкости из нер-жавеющих сталей для ракетного горючего, окислителя и

"промстоков"; километры тру-бопроводов, сотни метров лестниц и десятки тонн металлоконструкций разного назначе-ния.. И все это необходимо будет демонтировать, разрезать на мерные куски, погрузить на большегрузные автомобили и отправить заграницу.. Там металл нужен. Там металл ждут. Там ждут много металла. Им металл нужен. Это

России теперь ничего не нужно. Хотя нет, самой стране России, государству и народу Российскому – металл нужен. Очень даже ну-жен.

А вот новым хозяевам России – не нужен. Ведь они все живут по принципу – после нас хоть потоп. Они сосут свою Родину, обдирают, обкрадывают ее, а деньги, полученные от грабежа своей страны, откладывают в иностранных банках. Готовятся, при случае, по-кинуть эту страну и зажить себе припеваючи заграницей. У них и гражданств-то по нес-колько штук на брата. Запаслись.

И это действительно так. Они – такие. Они – волки в собственной стране. Они – временщики. А – мы?! А мы что? Мы люди маленькие, мы просто помогаем им грабить свою Родину. За деньги, за плату, за подачку. за милостыню, которую они нам швыряют. Потому что в этой нынешней России платить людям за работу приличные деньги больше некому. Вот и растаскивают граждане России великую когда-то свою

Родину Россию. За те самые семь серебряников, за которые когда-то

Иуда продал Христа, а теперь вот мы продаем…А мы что – продаем?!

Да все!. И государственные материальные ценности, и его же – духовные, вместе с интеллектуальными ценностями и честь свою, и совесть, и гордость, и собственное человеческое достоинство, и национальное достоинства родно-го государства Российского, и свой патриотизм, и все то, что считается непременным атрибутом нормального, уважающего себя человека, живущего в нормальной, уважаемой соседями, стране.

Мучила ли совесть Олега в эти годы? Конечно мучила. Они испытывал сильнейший душевный дискомфорт. Однако, здесь обстоятельства были сильнее его. И можно ли ви-нить человека за то, что он ради спасения собственной жизни воспользовался аморальны-ми для того средствами

Да, лучше умереть стоя, чем жить на коленях. Красивые слова!

Прекрасные слова! Но как по ним жить?! Если жить – хочется!. И не лучше ли порой вместо красивой и гордой смерти за большие и высокие идеалы предпочесть обычную и согнутую жизнь на коленях. Сначала, говорят, неудобно, стыдно, но…потом привыкнешь. Все ведь привыкают. И ты – привыкнешь. Ведь Соня Мармеладова тоже – привыкла.

И кто-то даже грязно сказал, что ей потом очень понравилось это ее новое занятие. Только она боялась себе в том признаться. Вот Арсан – призналась. Только не вслух, не словесно, а на страницах своей

"Эммануэль". Вроде – роман, вымысел, но…Что – но?!.. Может – хватит, а!!! Пора, все таки и совесть заиметь. И нечего копаться в темных закоулках сво-ей души! Ничего хорошего ты там не обнаружишь

Только заплесневевшие тени былых своих принципов. Приедешь в Москву

– открой свою Библию Что там написано? "Всему свое время. Время жить и время умирать Время разбрасывать камни и время собирать камни.

Время обнимать, время уклонятся от объятий". Так вот, сейчас время выживать. И стране твоей, великой России, тоже надо выжить. А потом будет время – жить. Жить и восстанавливать разрушенную твою Родину, твою Россию. Только не все доживут до того времени. Не все. Жаль, конечно,, но это так.

О том, что происходило в эти годы в стране Олег не думал. Не до того было. Нес-мотря ни на что, работа у братьев близнецов его удовлетворяла и даже – нравилась. А нравилась потому, что она у него получалась. Он наладил сложное дело почти что с само-го нуля и теперь успешно управлял большим коллективом разномастных людей, работаю-щих и живущих на территории "Костромобъекта". Они ему не только подчинялись, они его слушались и его слово на объекте для все было законом. Он стал по настоящему ав-торитетным руководителем. Не начальником, постоянно оскорбляющих своих подчинен-ных, кричащим на них матом, ломающим их психологически и заставляющим их делать свое дело силой данной ему власти. Нет, он не кричал на людей. Он с ними разговаривал. Давал им указания. Советовал.. И его слушались.. И ему было приятно.

Его жизнь потихонечку утряслась, успокоилась, упорядочилась и приняла некие ци-вилизованные формы. Всю неделю он работал. Работал напряженно.Никаких поблажек особых вольностей или элементарной недисциплинированности себе он не позволял. На работе он работал А в субботу вечером он уезжал в Кострому. Либо один, либо вместе с

Сергеем и его Ольгой. Уезжали на их служебном газончике..

Останавливались в гостинни-це. Обычно в гостинице "Кострома"..Она находилась в самом центре города, недале-ко от городского парка,. старинных торговых рядов с центральным городским рынком и областным драмтеатром имени Островского.

Номера на них всегда бронировали. Олег в самом еще начале их жизни под Костр-омой приехал к хозяйке гостиницы, поговорил с ней и она теперь за определенную плату бронировала для них два персональных номера. В одном размещался Олег, а в другом- Сергей с

Валентиной. Особой такой программы развлечений у них не было. Да и что та-кого можно было себе позволить за пару выходных дней в провинциальном областном центре, пусть даже и старинном. Да ничего.

Поэтому их маршрут был стандартный и да-же несколько примитивный..

Один вечер они проводили в ресторане. Заказывали столик на троих. И сидели долго, чуть ли не до закрытия. Хорошо ели, хорошо пили. Но никогда не напивались. Вели себя достаточно сдержано. А второй вечер посвящался театру. Ходи-ли на спектакли местной театральной труппы.

И были обычно довольны.

На свое житье Олег денег практически не тратил И не сказать, чтобы намеренно он так делал. Оно получалось как-то само собой.

Через его руки, руки начальника объекта, проходили большие деньги.

Как в наличке. так и по безналичным счетам. Причем контро-ля за расходами практически не было никакого. Хозяева ему верили. Хозяев интересовал только конечный результат. Причем, результат – любой ценой. На затраты они не скупи-лись. Потому что процент затрат и различного рода расходов на демонтаж оборудования и отправку металлолома за границу с лихвой компенсировался сумасшедшей прибылью от продажи этого металлолома.. А у Олега дела шли неплохо, если не сказать – хорошо. Ме-талл лт него шел постоянно и регулярно.

Поэтому деньги на расходы ему выделялись всегда и без задержек, по его ежемесяч-ным заявкам и даже порой, в некоторых экстренных ситуациях – по его телефонным звонкам. Сколько просил – столько и давали. А в заявках на ежемесячное свое "бюджети-рование". он указывал отдельно сумму наличных и сумму безналичных затрат. А в сумме наличных затрат отдельной строкой шли затраты с пометкой – "по договорной цене". То есть, затраты, не обеспеченные товарными документами. А это – почти все затраты на рас-ходуемые материалы, как производственные, так и непроизводственные. По ним ежеме-сячно составлялись акты на списание

А оборот здесь шел на сотни тысяч рублей в месяц.. И взять отсюда себе и Сергею с Валентиной несколько десятков тысяч – какие проблемы?! Тем более, что ежемесячный баланс по бухгалтерии вела

Валентина Михайловна. И здесь затраты на свои нужды они закладывали уже заранее. Правда, неофициально. И закладывали с чистой совестью.

Ведь еще с Советских времен всем была известна одно неоспоримая истина, говорящая о том,, что от многого – немножко, не воровство – а дележка. Вот они и делились со своими хозя-евами, отщипывая от его миллионов капельку на свою жизнь на объекте. И не только на свю собственную, но и на жизнь подчиненных им людей…И. питался в столовой объекта, и бытовые услуги на объекте для всех работников, независимо от занимаемого ими здесь положения были бесплатны…

В Москву Олег почти не ездил. И не испытывал в том никакой потребности. В Мос-кву, в свои Подлипки его не тянуло. За все время своей работы на "Костромбаза" в Мос-кву он приезжал всего несколько раз. Так, по мелочам. По бытовым. В основном по вы-зовам соседей, у которых хранился ключ от его квартиры.. То трубы в квартире почему то потекли, то засор в канализации, то свет чего-то выбило. Странно все-таки, но жить квартира одна, без своего хозяина почему-то жить не хотела. Вечно в ней что-нибудь да происходило. И происходило обычно что-то такое этакое, которое требовало бы обяза-тельного присутствие ее хозяин в квартире. И только лишь один раз по серьезному делу, чтобы снять деньги со своего счета. И отправить их на счет банка своего друга, попро-сившего финансовой помощи для своего прогоревшего банка.. Хоть какой-то помощи. А Олег даже и не знал, сколько у него на счету. Оказалось – приличная сумма. Очень даже приличная. И он почти все отдал своему другу. Даже не другу, а просто хорошему знако-мому по работе в Подлипках. И отдал просто так, без всяких письменных обязательств, под элементарное человеческое "честное слово" и даже без процентов и сроков возврата. Вернешь, когда будут. Вот и все..

Глупость?. "Идиотизм"?. Конечно же, если судить по законам джунглей, т.е. по за-конам нынешней России. Той новой России, где даже любовь между мужчиной и женщи-ной оформляется теперь соответствующим документом,, так называемым, брачным. кон-трактом, где все оговаривается, от количества поцелуев и половых контактов в месяц и неделю, до количества тарелок и ложек, приходящихся на каждого из них. И разве можно после получения подобной бумажки жить друг с другом? А почему бы и нет? Можно ко-нечно же, если вы друг к другу абсолютно равнодушны. Вот в этих случаях необходим документ, заставляющий вас жить друг с другом. Документ который оговаривает все сте-пени отношений друг с другом. Все! И когда обниматься, и как обниматься; и как ласкать друг друга; и как целовать друг друга, и сколько раз в день или неделю необходимо цело-вать, и куда целовать, и кто должен первым начинать целовать: и как заниматься сексом, какими его видами и сколько раз в день или в неделю заниматься сексом. Господи, да как же это все противно! Читать – противно! А делать и жить по этой бумаге – еще против-ней! Да и вообще невозможно для нормальных людей. Но авторитетные люди постоянно твердят нам по радио и телевидению, что именно так и надо в настоящее время…

Ладно, может, и действительно по опытам житейской практики оно так было бы и нужно. Но, простите, кок это можно, связывая свою жизнь с другим человеком, связывая даже и через контракт, думая о совместной с ним жизни, планируя эту жизнь, загадывая эту жизнь, фантазируя эту жизнь и надеясь, естественно, на ее счастливый исход, сразу же думать о конце этих отношений? Это -противоестественно! Это

– не по человечески! Че-ловек так не может!. Ибо он, этот человек, начиная любое свое дело, всегда в душе наде-ется на лучшее. Для того он его и затевает, чтобы сделать.. Такой у него психологический расклад.. А организовывать свадьбу с мыслями о будущем разводе и будущем дележе имущества, значит, сразу же ставить крест на своих семейных отношений. Заранее обре-тать их на недолговечность. Значит, цель здесь другая. Не совместная семейная жизнь, а что-то совершенно другое, спрятанное за словами брачного контракта.

Олег о семейной жизни не думал. Женщину себе он не искал.. И мастурбацией по но-чам теперь не занимался.. Для секса женщина у него была. Правда, со странностями, но это не беда. У каждого из нас в голове сидят свои тараканы. Так стоит ли на них обра-щать внимание?! Право, не стоит. Не стоит. И Олег не обращал. Секс для него превратил-ся в чисто физиологическое занятие для получения некого физиологического облегчения. Как говорил в свое время один монтажник в Байконуре:

– Олег, поехали к бабам! Надо давленье сбросить, а то по ночам уже голые женщи-ны начинают сняться и трусы частенько совсем мокрые…

Хорошо это или плохо? Да кто его знает?! Во всяком случае,

Валентине было хоро-шо Она была довольна, весела и всегда в хорошем настроении. Регулярный секс с двумя здоровыми, физически крепкими мужчинами, видимо.шел ей на пользу. Да и Олегу тоже было неплохо.

Сексуальные потребности своего организма он исправлял регулярно.

Разве это плохо? Многие супружеские пары испытывают сильнейший дискомфорт из-за сексу-альной неудовлетворенности собственной жизни.

Потому и ищут приключений на сторо-не.. А здесь – чуть ли не идиллия. Все – довольны. Правда, один из них, из довольных, муж

Валентины, Сергей был, доволен из-за своего незнания сути происходящего вокруг его семьи, из-за своей семейной слепоты и глухоты. Ну, и что? А, может., счастье и есть наше умение кое чего в жизни не видеть и не слышать? Ведь то, чего ты не знаешь – для тебя, по сути, и не существует. Разве – не так?.

Правда, есть и другой вариант личного счастья, например, шведский вариант или французский. По шведскому – несколько супружеских пар живут вперемежку, постоянно меняя своих сексуальных партнеров. И даже женщина здесь не всегда может определить, от кого она забеременела и кто является папашей ее ребенка. Но эта проблема никого из членов этой шведской семьи и не волнует. А раз не волнуют

– значит нет никаких проб-лем. И вроде, если судить по откликам печати, их действительно не существует в подоб-ных семьях. Правда, желающих заиметь подобные семью, особо не растет. Да и долговеч-ность их желает быть большей. Все-таки, хотим мя того или нет, но человек в семейных отношениях был и остается эгоистом и единоначальником. Своим сексуальным партнером он официально делиться ни с кем не желает. Это истина, от которой никуда не денешься. Есть, конечно, те, которые с удовольствием делятся и даже испытывают от такого деления своеобразное и изощренное удовольствие. Но это уже – патология. И таких людей лечить надо, а не брать с них пример.

Есть еще и французский вариант. Это – та же шведская семья, но только не сов-местная, не открытая, а раздельная и как бы тайная, негласная и.не афишируемая публич-но. Семья, как таковая, есть и даже существует, у нее могут быть дети, но у мужа обяза-тельно имеется любовница, а у жены – любовник. О существовании любовника и любов-ницы знают они сами и все их друзья и знакомые; очень часто они даже знакомы друг с другом и могут находиться в дружеских отношениях, общаться друг с другом, ходить в гости. И это все считается нормой супружеской жизни и их общественного супружеского поведения. И никого не волнует. Ненормальностью считается отсутствие любовника и любовницы у супругов. Сразу возникает подозрение, Сразу появляются вопросы. Почему? Почему? И ответ может быть только один – в супружеских отношениях этой пары что-то не так. Либо он – импотент; либо она – фригидна.; либо то и другое вместе взятое; либо же они – больные. И потому от них надо держаться подальше.

Здесь же был чисто русский вариант. Жена "трахалась" с любовником тайно. Муж о их связи не знал. И, наверное, в самом деле – не знал и даже не догадывался.. Потому что относился Сергей к Олегу дружески.

А русский не смог бы относиться к любовнику своей жены хорошо.

Обязательно что-нибудь да возникло. Могло и криминальное. Самое стран-ное, что и Олег к Сергею не испытывал никаких отрицательных чувств. Все было у них – нормально. Все – "окей". Даже чувства мужского превосходства или обыкновеннейшего злорадства у Олега е

Сергею, и того не было. Все казалось ему естественным и само собой разумеющимся. Все было так, как и должно было быть. Жизнь так распорядилась. Чего ей противиться или сопротивляться?…,…

И они не противились и не сопротивлялись. Жили себе и работали потихонечку, ни о чем особенно не задумывались. Делали себе деньги на черный день, откладывая ежеме-сячные получки на свои счета в банке, не имея ни малейшего представления, что их ждет завтра или послезавтра. Жили практически одним днем. Жили и не заметили, как прошел один год их Костромской жизни и покатился второй. Новый год они встречали в городе, в ресторане "Кострома". В Москву, домой, не поехали. В Москве им было делать нечего.

В ресторане никто из них Новый год еще не встречал. А так – Новый

Год, как Новый Год, ни лучше и не хуже стальных, встреченных до него. На эту встречу их троих пригла-сила директор ресторан, Елена

Викторовна Турчун Какой она была национальности, эта очень красивая, черноволосая женщина – трудно сказать. Как невозможно было ничего сказать про ее возраст. Но то, что в ней присутствовала значительная примесь южной крови – это было ясно с первого на нее взгляда.. Так же ясно было и то, что эта невысо-кая, подвижная и умеренно полноватая женщина- опытная и зрелая женщина, очень уве-ренная в себе, в своей женское неотразимости и потому любит повелевать мужчинами. И выглядела она одинаково великолепно и на двадцать пять и на все сорок. Точнее – когда на двадцать пять, а, когда и на сорок. Но все равно, это была женщина высшего класса!

Матово смуглая, нежная кожа лица; слегка раскосые, изящные, миндалевидной фор-мы, черно бархатные и влажно мерцающие громадные глаза с длиннющими, (пусть даже и накладными!) ресницами, всегда широко распахнутыми на встречу собеседнику..Глаза у нее были без блеска, как бы притемненные или оттененные изнутри, полу выключенными намеренно и оттого казавшиеся загадочными,. невероятно обворожительные и, одновре-менно – какие-то абсолютно непроницаемые для окружающих. Добавьте еще сюда соч-ные, яркие губы всегда чуточку раскрытые в благожелательной улыбке и приоткрываю-щие белые ровные зубы; а также пышные локоны темных волос свободно спадающих ей на плечи и не такой уж и большой, хотя и южной формы с характерной горбинкой нос; изящная, всегда высоко поднятая грудь, чуть прикрытая глубоким декольте, в ложбинке которой уютно располагался небольшой золотой крестик с черным бриллиантом в пере-крестья в сочетании с великолепно сидящими на ней брючными костюмами от какого-то местного, не без таланта, "кутюрье" и обязательные высоченные шпильки на ногах, со-здающих обворожительное покачивание ее точеных бедер при ходьбе, и вам станет ясно, что эта женщина останавливала на себе не только мужской взгляд. . Директорша в какой-то степени симпатизировала этим троим своим клиентам,. пос-тоянно приезжающим к ней по выходные. И дело было здесь не только в хороших чаевых за бронирование номера для них, хотя обвинять в меркантилизме директора и хозяина гостиницы было бы глупее глупого. Олега же она из всех их она выделяла особо. Она почему-то сразу же поняла суть взаимоотношений между двумя мужчинами и одной женщиной в этой своеобразной семейной троице и почему-то сочувствовала именно Оле-гу. И не особенно скрывала своего женского сочувствия. Правда, только лишь наедине с Олегом и только лишь намеком. Легким намеком и понимающей улыбкой.

И нельзя сказать, что Олег не заметил этого к себе ненавязчивого, но настойчивого внимания Елена Викторовна. Эффектная и красивая женщина дала ему четко понять, что не так уж была бы и против его решительного шага навстречу. Но Олег не делал этого ша-га, хотя и с удовольствием заходил к ней в кабинет при своем приезде в выходные, подол-гу общался и беседовал с ней. Причем, разговор с ней не напрягал Олега. Они могли раз-говаривать о чем угодно и сколько угодно. И эти их короткие взаимные общения не на-прягали их обоих, а, похоже, доставляли некое взаимное удовольствие. Но у Олега была

Валентина. И Валентина основательно подсасывала его. На другую женщину Олега после Валентины не тянуло.. Пока, во всяком случае, не тянуло.

Валентина, естественно же, все заметила. Женщина всегда первой замечает подоб-ные вещи. Но препятствовать или хотя бы противодействовать надвигающимся событиям она не стала. Она не боялась потерять своего любовника. И не боялась не потому, что бы-ла очень уж уверена в Олеге, как в своем сексуальном партнере. Не-ет, вот именно в этом-то она, как раз, и не была уверена. Она прекрасно понимала, что Олега с ней связывает только лишь секс и ничего большего.. Но она понимала и другое, что сейчас, в данный момент ее жизни, обстоятельства на ее стороне. И потому своего любовника она потерять не боялась. Ведь конкуренток на "Костромбазе" у нее не было совсем, и с Олегом они "трахались" днем, в свое, так сказать, рабочее время. Если что и случится у Олега с этой чернявой южной красавицей, а случиться, наверняка, то это может быть только лишь в выходные дни. А в выходные дни она и так со своим Сергее, без Олега.

Так что – ничего страшного. Пусть себе поразвлечется. Потешится. Не думаю, что она за пару ночей смо-жет так Олега высосать. что его уже на секс вообще всю неделю не потянет. Ничего-о-о!.. На пару разочков

Олега все-таки, думаю, хватит. А эти пару разочков как раз и будут ее. Мужчина он зрелый, в самом соку, здоровый, энергичный – что же он, двух женщин не сможет обслужить, что ли?!..Сможет, сможет и ни куда от своих мужских обязанностей не денется. В случае чего – поможем. Женщины ведь многое смогут, если захотим. А же-лание хотеть

"трахаться" с Олегом у нее пока еще не прошло…

Во время встречи Нового Года они сидели с Еленой Викторовной за одним столом. Не совсем рядом, но и не так уж далеко. Можно сказать, что почти что рядом. Елена Вик-торовна была одна. Без мужа. Хотя

Олег и не знал ничего определенного насчет ее мужа. Был ли он у нее или нет – не имел ни малейшего представления. То, что у нее есть сын

– он знал. Но где отец этого сына – понятия не имел. А не имел понятия потому, что никог-да не интересовался ее личной жизнью.

Зачем? Для чего? Чувств особых у него к ней не было. Да, нравилась, как женщина. Очень нравилась. Его даже тянуло к ней. Но… Но ни какой любви – не было. Просто нравилась. И – все. А много это или мало для развития нормальных отношений между мужчиной и женщиной – кто знает?. Но то, что никакой любви не было – это уж он знал наверняка. Любовь у него была только к одной женщине в мире – к его

Юлии. Где она теперь и как живет – он не знал. Но забыть ее не мог никак. И она до сих пор частенько снилась ему по ночам. А здесь?! Ни малейшего намека на то, что у него было тогда с Юлией. А, может и не должно быть, а? Кто подскажет? Кто? . Встреча Нового Года в ресторане проходила стандартно, без особых каких изысков, но по заранее составленному и, наверняка, кем-то утвержденному сценарию. Что-то типа широко известных корпоративных вечеринок с участием местных олигархов, местных фи-нансовых воротил и местных политических деятелей. Забавляли всех гостей местные зна-менитости и артисты местных театров. Приезжих столичных знаменитостей на этот раз не было никого.

Олег относился к праздникам спокойно. Праздники для него являлись неотъемлемой частью нашей повседневной жизни, такой же естественной и обязательной. как, например, времена года или смена дня и ночи. Не сказать. что он так уж ждал или жаждал праздни-ков, как одной из возможностей для проявления собственной исключительности и неорди-нарности. Абсолютно нет. Он не был публичным человеком, не мог развлекать людей, быть душой компании, притягивать к себе взоры людей, становиться центром всеобщего внимания., Но он никогда и не стремился быть таким человеком. А раз не стремился, то и не страдал различными комплексами по поводу своей какой-то там

"непризнанности", "неоткрытости" или собственной вроде бы заурядности. Он считал себя обычным, ничем особо непримечательным человеком, человеком со средними способностями, будущее ко-торого может зависть только от него самого, от его собственных стараний и усилий, и со-вершенно не комплектовал по этому поводу.

И попраздновать в кругу друзей, повеселиться, отвести душу и размять тело он лю-бил. И не стеснялся этого. И логика его жизни на этот счет была проста и практична. Раз уж наступил этот самый праздник, значит, его необходимо праздновать. И Олег его праз-дновал. Он и пил, но очень редко напивался, и пел, и произносил тосты, и плясал, и танце-вал, и активно учувствовал во всех играх и праздничных мероприятиях, которые органи-зовывались по сценариям праздника ответственными за его проведение товарищами. Ко-роче – он праздновал. А не сидел, пьяный и набычившийся, где- нибудь в углу, обозлен-ный непонятно почему на весь мир и на веселящихся вокруг него людей.. Он не портил людям настроения, он праздновал, веселился сам и веселил, по мере возможностей, дру-гих людей..,..

То же самое он делал и на этот Новый Год. И очень активно. Он шутил, острил, тормошил окружающих, не давая им засиживаться и скучать, и был, собственно говоря, прямо-таки – в ударе. Что-то его вдохновляло. Или – кто-то… Несколько раз он танцевал с Еленой

Викторовной, произнес тост за ее здоровье, вспомнив что-то забавное из студен-ческой жизни, и даже выпил с ней на "брудершафт". В шутку, конечно же. А, может и не в шутку. Но Елена Викторовна была радостна, весела и праздновала во всю. А где-то под утро, когда они с ней танцевали медленное танго, крепко прижавшись друг к другу и рит-мично покачиваясь в такт музыки, ощущая лихорадочный стук сердца своего партнера, она отстранилась от него на мгновение, посмотрела ему в глаза и тихо сказала:

– Вот тебе ключ от моего номера. Иди туда. Я приду немного попозже – минут че-рез пятнадцать.

И Олег тотчас же ощутил в своей ладони фигурную металлическую пластинку французского дверного ключа. Ключ был теплый и чуточку влажный. Слишком уж дол-го продержала Елена Викторовна его в своей ладони, прежде чем решиться отдать его Олегу. И Олег тихо шепнул ей:

– Спасибо, Лена.

Он впервые за все месяцы их знакомства назвал ее Леной. До этого момента он все-гда обращался к ней только по имени-отчеству.

Так началась их связь. Связь двух одиноких людей, мужчины и женщины. Что под-толкнуло их друг к другу?. Любовь или что-то другое, более простое и прозаическое? Кто может ответить? Никто.

Только поэт может высказать свою версию происшедшего.

Вот и встретились два одиночества,

Две печали с неясной судьбой,

Словно где-то свершилось пророчество -

Тайный знак между мной и тобой.

Крик печали в раскатах бессонницы,

В черноте до утра не закрывшихся глаз,

Где надежда, как робкая скромница,

Неожиданно, вдруг посетившая нас.

Две надежды, как два воскрешения,

Два окошка, зажженных в ночи.

Дар судьбы или зов искушения,

Или жажда тепла у погасшей печи?.

Как бы оно там ни было, но связь их длилась довольно долго, больше года. До того самого момента, когда Олега, после завершения комплекса работ на "Костромбазе", пе-ребросили на Южный Урал, на новое место работы, на точно такой же объект под неболь-шим районным городком Карталы, перенасыщенный когда-то воинскими ракетными частями и воинскими базами Союзного значения, а сейчас полупустой и запущенный.. .. Как ни странно, но эта их первая ночь любви не была бурной и страстной. Они не набросились друг на друга, как изголодавшиеся по сексу самец и самка в дни весенней течки на лесной поляне. Нет. Их первая совместная ночь любви оказалась нежной, теплой, доброй и удивительно человечной. Они не занимались друг с другом сексом, как таковым, они любили друг друга, как любят после долгой разлуки прожившие вместе долгие годы и любящие друг друга немолодые супруги.

Елена Викторовна оказалась мудрой женщиной. Она чисто по

"женски", интуитив-но понимала, что Олег все эти годы занимался с женщинами, по существу, только лишь механическим сексом. И что он, наверняка, истосковался по самому простому и самому обыкновенному, женскому теплу, женскому участию, по женской мягкости и женской по-датливости, а, значит – по самому обыкновенному, чисто человеческому и семейно до-машнему сексу, сексу без всяких там выкрутасов и утонченных изысков, без сногсшиба-тельных поз и позиций, без оглушительных воплей, криков и стонов, без жуткой тряски содрогающихся в горяченном экстазе взмыленных от страсти тел.,.

И они не "трахались" в эту первую свою да еще и Новогоднюю совместную ночь. Ночь с большим, но не всегда понятным смыслом. Они просто любили друг друга. Они наслаждались друг другом. Они целовали и ласкали друг друга. Ласкали долго, трепетно, нежно и неутомимо. И не было на их телах мест, куда бы не заходили их жаркие губы, их чуткие, все понимающие пальцы в страстном желании доставить своему партнеру по пос-тели наибольшую радость и наибольшее наслаждение. А заодно – наслаждение и самому от ощущения доставленной только что партнеру радости. Обычно в Новогоднюю ночь за-гадывают желания с надеждой на их последующее исполнение. Но они оба ничего не зага-дывали. Они просто наслаждались появившейся у них возможностью держать друг друга в своих объятиях. И они оба кончали раз за разом

– так им было приятно ласкать друг друга.. Кончали то вместе, то по отдельности. И тишина комнаты нарушалась лишь их по-рывистым дыханием и тихими, благостно сладостными стонами полностью удовлетво-ренных друг другом мужчиной и женщиной.

С тех пор они начали встречаться. По выходным. И одну – две ночи обязательно проводили вместе, в постели специального номера гостиницы, являвшимся персональным номером Елены Викторовны. Обычно, если не возникало каких-либо затруднительных об-стоятельств, то в ночь с субботы на воскресение и с воскресения на понедельник. Сексом они занимались только в постели. Других видов секса, секса наскоро. кое-как и на чем угодно, секса лишь ради самого только секса, они не признавали оба. Им обоим нужен был добротный и продолжительный секс.

Поэтому в. обычные дни недели они не встре-чались. Слишком было сложно. Работа затягивала Олега полностью. Вырваться в Костро-му было сложно. Да и Валентина не слишком уж старалась отпускать Олега от себя. Она тоже требовала своего.. А вот уж ей-то требовался от

Олега лишь только один секс. То есть, секс ради секса. И ничего другого ей от Олега не было нужно.

Правда, особых запросов к Олегу она не предъявляла. Но на меньше, чем на пару раз в неделю она не соглашалась ни за что.. Тем более, что привести Олега в боевое состояние ей особого труда не составляло. Всего несколько секунд оральных ласк и тело Олега сразу же отзывалось на призыв женщины. И он продолжал делать с Валентиной то же самое, что и делал с ней раньше. И его еще вполне хватало на

Елену Викторовну. Хотя – что осо-бенного? Молодой, здоровый мужчина активно выполняет свой мужской долг перед жен-ской частью населения страны, обслуживая сексом сразу двух женщин. Такое только при-ветствовать надо! Ведь он свободный, холостой мужчина, не

"блядун", не гуляка, не раз-вратник при живой жене и куче ребятишек, он просто делает свое дело, доставляя сексу-альное физиологическое наслаждение двум своим знакомым женщинам, двум своим лю-бовницам. И чем же это – плохо?…Да ничем! Другие нынешние мужики и одну-то жен-щину по человечески обслужить не могу, а здесь – двух! Ура – и только! И тот факт, что одна из этих женщин замужем, не имеет никакого значения. Да, иметь связь с замужней женщиной – аморально.

И это есть тот факт, от которого не спрячешься. Вспомним биб-лию -

"не пожелай жену ближнего своего". Одна из фундаментальных заповедей челове-чества. Сколько лет этим словам? Тысячи! И – что?! Хоть кого-нибудь они оберегли от греха, от рокового шага к несвободной женщине, к, так называемому, прелюбодеянию с ней? Вряд ли. История подобных фактов не знает. А от того. что наши действия за-претны – они становятся еще более притягательными. Ведь запретный плод – слаще раз-решенного. Намного слаще. Намного.

Так они и жили потихонечку, две женщины и один мужчина. Сергея, мужа Вален-тины, естественно, в расчет брать не стоит. Он оставался в стороне. Он ничего не знал.о второй стороне жизни собственной жены и даже не догадывался об этом. Впрочем, незна-ние и неведение всегда являлись прерогативой большинства мужей о жизни своих жен..

Сергей здесь не был оригинален.. А Олег занимался сексом с его женой два раза в неделю. Четко два раза. Как по расписанию. Во вторник и в четверг. Так решила Валентина. И так она делала. Практичной она была женщиной, ничего не скажешь.. Она давала время Олегу на отдых после ночей с Еленой Викторовной – для себя; и после секса с собой перед вы-ходными днями – для Елены Викторовны.. Разумно поступала. Она старалась разделить сексуальную нагрузку, затрачиваемую Олегом на двух женщин сразу, поравномернее и посправедливее. Так, чтобы Олега хватило бы надолго.

Потому что эта, так непросто сложившаяся вокруг них житейская ситуация, ее со-вершенно устраивала, и она не хотела ее терять.

Пусть секса с Олегом будет немного по-меньше, но зато – он будет и будет надолго. Не надо жадничать. И, как сказал некогда один из министров финансов Российского правительства, господин Лившиц, правда, по совершенно другому поводу – делиться надо! Хорошим в жизни иногда приходится де-литься! И она пробовала делиться. Ради собственной же выгоды и собственного же спо-койствия. Ведь замены

Олегу вокруг нее не предвиделось. А если она не будет зарываться и чересчур уж привередничать или навязывать себя Олегу, то он, глядишь, и возьмет Сер-гея вместе с ней с собой на следующий объект.

Сергей с Олегом сработался вроде непло-хо. И она – тоже. Новый объект, правда, на Урале, но это не страшно, так как там они то-же будут все вместе. Она, Сергей и Олег. Они втроем уедут, а Елена

Викторовна оста-нется здесь. Останется в своей "задрипанной"

Костроме. Хотя Кострома, если разобрать-ся, не так уж и плохой город. Ничего "городишка"..Но. в любом, даже самом худшем слу-чае,

Олег отсюда уедет. И очень скоро. Поэтому Валентина с легким сердцем отпускала Олега в выходные дни к Елене Викторовне. Пусть побалуется, пусть потешится. Ничего страшного. Она – не обеднеет Ей тоже кое что останется.

А Олег две ночи выходных дней теперь с удовольствием проводил с

Еленой Викто-ровной. Здесь до экзотических форм секса дело не доходило. Здесь была совместная пос-тель и был добротный домашний секс с обильными и долгими предварительными ласка-ми; был секс лицом к лицу, глаза в глаза, дыхание в дыхание, секс с поцелуями, мягкими поглаживаниями, неясным шепотом каких-то ласковых, не слишком понятных, но очень значимых для друг друга слов и взаимных признаний. Им нравилось лежать рядом друг с другом, обнимать друг друга, прижиматься обнаженными телами друг к другу, соприка-саться друг с другом. Взаимный физический контакт приносил им взаимное удовольствие. И контакт не только сексуальный, но даже обычные взаимные прикосновения друг к дру-гу были им не только приятны, но и приносили им взаимное удовольствие и радость. Будь это ладони их рук, плечи, щеки или же другие части их тел. Олег мог после секса поло-жить свою голову ей на живот, на грудь, на бедра, на ноги или на спину или просто при-жаться к ней грудью ли боком и лежать так долго долго, ощущая блаженно радостное чув-ство отрешенности, умиротворения и удивительной всеобщей комфортности, как физиче-ской, так и психологической. Они нравились друг другу, им хотелось быть друг с другом, их тянуло друг к другу. И Елена Викторовна была первой женщиной у Олега после Юлии, с которой ему было хорошо и с которой ему хотелось быть.

Что это было? Любовь? Или же элементарная тоска одиночества? Но этот вопрос Олег затруднялся ответить даже самому себе. На счет

Елены Викторовны он как-то не ду-мал. Мужчины – эгоисты. Точнее – толстокожи. И они редко думают о чувствах близких к ним людей. Будь то женщины, дети или родители. своих Поэтому он не особенно задумы-вался о том, почему такая эффектная женщина. допустила его к себе. Ведь он не обладал никакими особыми мужскими достоинствами, на которые падки женщины. И он никогда не был кумиром женщин. Всегда был и оставался самым обычным парнем, а потом -са-мым обычным, ничем особо не выделяющимся мужчиной. Что было у Елены Викторовны к нему – он не знал и не старался узнать. Он довольствовался тем, что имел. О будущем, их с Еленой Викторовной совместном будущем, не думал. Не до того было. Потому что любил он тогда только одну женщину на свете – свою бывшую жену, Юлию. И когда Юлия была с ним,, никакая другая женщина в мире была не нужна. И он не хотел других женщин. Он хотел только свою Юлию. А здесь – совершенно другое дело. Здесь он

"пре-спокойненько" делит Елену Викторовну с Валентиной. С Юлией он так не смог бы ни за что. Юлию он ни с кем делить не хотел. Даже мысли такой у него никогда не возникало. А вот здесь, сейчас – он делит одну женщину с другой. Значит, это не любовь. Тогда – что?

Ведь ему действительно с Еленой Викторовной хорошо. Значит, не настолько хорошо, чтобы за ней он перестал бы замечать и видеть других женщин. Значит, для него Елена Викторовна – не единственная женщина в мире. А – зря. Очень даже – зря.

Встречался Олег с Еленой Викторовной только лишь в гостинице. И только лишь по выходным. И оба вроде бы были довольны друг другом.

Но все-таки это были стран-ные отношения. Только сексуальные. Как и с другими женщинами, что были у Олега пос-ле Юлии. Только и только сексуальные. Хотя, какими они еще могут быть у любовников? Только такими. Ведь любовники и встречаются друг с другом ради секса. Для чего же еще им встречаться, если их связывает друг с другом только лишь секс. А без секса у них ни-чего другого общего или совместного

– нет. Вот когда помимо постели в их жизни начнет появляться еще что-то другое общее, тогда можно будет говорить о дальнейшем развитии их отношений, о зарождении неких чувств между ними.

Здесь же, в отношениях Олега и Елены Викторовны не появлялось ничего нового. Местом их встреч на долгие месяцы оставалась одна и та же кровать персонального но-мера люкс гостиницы "Кострома".

Иногда еще – театр или концертный зал на столичную какую-нибудь знаменитость. Даже в ресторан он ходил с Сергеем и Валентиной. Елена

Викторовна ресторан с ним не ходила, потому что это был ее ресторан, ресторан при гос-тинице. Правда, они ходили вместе с Еленой

Викторовной в некоторые другие подобные заведения города. Но это было редко, очень редко, всего несколько раз за год с лишним их любовной связи. И Олег не знал даже адреса городской квартиры своей любовницы, не знал ничего о ее семейной жизни и о том, почему она по выходным дням находится в гос-тинице. Правда, в своей гостинице, но это все равно. Тем более, что Олег не знал, насколь-ко эта гостиница является ее. собственной, кто у нее компаньоны, какова ее доля в общем пакете акций. Короче – о ее жизни он не имел ни малейшего представления. А не знал он ничего потому, что не было у него особого желания узнавать. А не было желания узнавать потому, что не появлялось у него желания расширить или углубить уровень их любовных отношений, сделать их более близкими, более теплыми, родными и более человечными, а, отсюда – и более общими для обеих сторон. Но для этого нужно было кому-то из них на-браться смелости и сделать решительный шаг навстречу другому.

Но Олег такого шага не делал. Не делала его и Елена Викторовна.

Не предпринима-ла она ничего и для того, чтобы Олег этот шаг сделал.

Почему? Да кто его знает!. Может, считала, что для большего с ней

Олег не годен, не способен? Если это так, то она ошиба-лась. Потому что, в принципе, Олег был семейным мужчиной. И женщина не могла не по-чувствовать этой особенности его натуры. Подобные "вещи" женщина ощущает в мужчи-не сразу же, так сказать, на расстоянии, и никогда не упустит их из вида при завязывании отношений с ним.. Приберегает на всякий случай. Интуитивно. Ведь женщина обязана ду-мать и не может не думать о своей семье, будущей или настоящей. И самой природой в женщине заложен инстинкт поиска надежного партнера для создания своей семьи. А здесь женщина не проявляет инициативы для удерживания мужчины около себя, довольствует-ся ролью лишь простой любовницы. Значит, так оно и есть, и Олег для Елены Викторовны лишь мужчина-самец, любовник, допускаемый периодически до ее тела, но не пригод-ный для совместный с ним жизни.

Обидно мужчине сознавать подобное к себе отношение со стороны близкой ему женщины? Наверное, да, если только сознавать. Но Олег об этом совершенно не думал. Елена Викторовна не была для него той женщиной, с которой он бы пожелал связать свою судьбу; той женщиной, о которой он бы постоянно думал, мечтал или видел в своих снах. Во сне он видел только одну женщину на свете – свою бывшую жену. И продолжал ее ви-деть до сих пор. Для других женщин там места не было. Но всяком случае – пока. Но это пока длилось уже бог знает сколько. Пора бы ее место занять и другой какой-нибудь жен-щине. Но

Елена Викторовна такой попытки не предприняла.. Что скрывалось за ее внеш-ней пассивностью – никто не знает. И еще вопрос – знает ли она сама. И только в самом конце их отношений, когда Олег полностью закончил работы на своей "Костромбазе" и задержался перед отъездом в

Москву на пару дней в Костроме, чтобы попрощаться с Еле-ной

Викторовной, она не выдержала и тихо сказала Олегу то, что, по каким-то своим, чис-то женским причинам, нет решилась сказать раньше. То ли ждала, что эти слова скажет ей Олег, то ли еще что.

Нам самим в себе порой неведомое….,…

Они лежали на кровати после гостиничного номера, уставшие и довольные. Они только что кончили, и кончили оба вместе. У них это часто получалось. в сексе.. Они оба работали в постели не на себя, а на своего партнера, чутко реагируя на малейшие нюансы его сексуального поведения, подлаживаясь под него и стараясь сделать ему как можно лучше и приятней. И потому работали всегда совместно, синхронно, в унисон, и чаще все-го кончали одновременно. Точно также у Олега было и с Юлией. Полное сексуальное взаимопонимание. Только

Юлия была в постели более раскована, более открыта и гораздо более шумная в сексе. Елена Викторовна – натура сдержанная, скрытая, затаенная и нас-лаждаться сексом всегда старалась тихо, скрытно, как бы про себя, не раскрываясь пол-ностью перед партнером и не показывая ему своей истинной радости от секса, словно стыдилась чего-то в самой себе.

Елена Викторовна, отдышавшись и успокоившись, повернулась к

Олегу, обняла его, поцеловала в щеку и чуть слышно шепнула ему на ухо:

– Спасибо тебе, Одег. Мне с тобой так хорошо, так хорошо, что порой плакать хо-чется от избытка чувств…

– Ты чего это, Лен? – забормотал, смущенный, Олег, – мне тоже с тобой хорошо. Я к тебе, как к себе домой уже прихожу.

Елена Викторовна прикрыла ладонью губы Олега и продолжила:

– Помолчи, Олежка, Дай мне сказать.. А то у меня ничего не получится.

Олег поцеловал ладошку Елены Викторовны и примирительно сказал:

– Хорошо, хорошо… Я слушаю…:,.

– Я вот насчет чего, Олег, – проговорила Елена Викторовна, – Я к тебе с малень-ким, маленьким, но очень важным для меня предложением..Даже не с предложением, а с просьбой.Она вот о чем.

Если тебе в жизни вдруг станет плохо. И ты не будешь знать, что тебе дальше делать, и как тебе дальше жить – приходи ко мне. Знай и помни, что где-то там в далекой Костроме есть человек, который тебя любит и помнит. И будет тебя ждать всегда.. Сколько бы времени ни прошло

Последние слова Елена Викторовна проговорила со всхлипом. Она уткнулась ли-цом в плеча Олега и тихо заплакала. Она все в жизни делала тихо И радовалась тихо, и на-слаждалась тихо, и даже горевала и плакала тоже тихо. Неизвестно только, как она коман-довала таким большим коллективом людей в гостинице и ресторан. Тоже тихо?! Или как? Олег об этом не знал и не удосужился узнать. Хотя бы ради простого интереса.

Олег растерянно молчал. Ему ничего было ей сказать. Ему было хорошо с Еле-ной Викторовной. Хорошо в те дни, когда она с ней встречались. Но родной она ему не стало А хотелось бы иметь рядом с собой женщину, с которой можно было бы не только заниматься сексом, но и просто жить. Но чтобы жить с женщиной, чтобы пройти вместе с ней через все беды и радости, положенные тебе в жизни судьбой, надо ее любить. А при-казать самому себе полюбить понравившуюся вроде бы тебе женщину – невозможно. У любви свои законы, мало сочитающиеся с людскими. Она приходит к нам сама, неожи-данно и вдруг, не спрашивая на то разрешения ни у кого, ни у людей, ни у бога, ни у само-го дьявола. И уходит также неожиданно, как и пришла, если люди не готовы к ее приходу, если они недостойны ее. Как сказал один поэт;

Ведь нам любовь не Богом создана,

Любовь есть все, что мы зовем судьбою.

Любовь нам дарит только Сатана,

Чтоб никогда не знали мы покоя..

И этого самого "покоя" у Олега после ухода Юлии не было уже много много лет. И ничего он с собой поделать не мог.. Женщины у него были, секс у него был, а вот "покоя" – не было.

Утром он уехал в Москвк, в контору своихев, братьев-близнецов.. А оттуда – на Южный Урал, в неизвестный до того ему городишко Карталы.

Ехал поездом, двое с лиш-ним суток и – думал, думал, думал. Думал не о предстоящей большой работе. Работа ему была хорошо знакома и волновала мало. Тем более, что он уже подстраховалс и послал впереди себя в эти самые Карталы Сергея с Валентиной. А в помощь им – всех своих быв-ших- бригадиров с десятком самых опытных рабочих из под

Костромы. Свой, так сказать, бывший производственный костяк и фундамент своего будущего производственного кол-лектива на новоом его объекте под названием "Карталыбаза", Именно через них он и собирался впоследствии руководить работой нового коллектива и проводить свою произ-водственную политику. Да, пожалуй, и не только производственную, но и всю житейско бытовую, как было тогда в

Костроме. Ведь остальных рабочих он предполагал набрать на месте.

Так проще. Так дешевле. С точки зрения хозяев фирмы. Но, если бы решать при-шлось Олегу, то он, конечно же, взядл бы с собой всех своих Костромских ребят. Всю ко-манду. Они прекрасно сработались. И никаких бы проблем у него в Карталах никогда бы не возникло. Но хозяева, братья-близнецы, не согласились с его доводами. Хорошо еще, что дали добро на этих рабочих-москвичей, которых он уже отправил. А то ведь поначалу тоже не соглашались. Ни в какую. Еле еле убедил.

А думал Олег о Елене Викторовне. Нехороший осадок остался у него на душе от сцены прощания с ней. Действительно – прощание получилось. Попращались. Навсегда попращались. Навеки. Ибо вероятности того, что он когда-нибудь попытается вернуться в

Кострому для встречи с Еленой Викторовоной и вознобновления их прежних отношений, но уже на новом, более высоком и близком для обеих уровне, практически не существова-ло. В душе у него зрело ощущение того, что они больше не увидятся никогда. Потому-то он и сделал Елене Викторовне дорогой подарок. Он подарил ей перстень золотой в виде цветка с лепестками, обрамляющими крупный черный бриллиант. Красивый перстень. Ничего не скажешь. В добавление к уже имеющемуся у Елены Викторовны золотому кре-стику с черным бриллиантом. Такого перстня в местном ювелирном магазине конечно же не было и Олег заказал его несколько месяцев назад. А на внутренней стороне перстня бы-ла выгроверована надпись. "От Олега. Кострома

2002г.". Перстень был и оригинальным, и красивым одновременно. И

Елена Викторовна обрадовалась подарку. Она заулыбалась, обняла

Олега, поцеловала его в губы. Поцеловала коротко, слегка и нежно, даже – бла-одарно. Но тут же резкая тень пробежала по ее лицу. Она поняла – подарок на прощание. А прощаться ей с Олегом не хотелось

Она привязалась к Олегу и почти что – полюби-ла. А, может, и действительно – полюбила. Она была женщиной одинокой уже давно. Хотя и привыкла вроде бы, но истосковалась по простому мужскому теплу, по грубоватой и неуклюжей мужской нежности. Женщины не созданы для одинокой жизни…

В личной жизни ей не повезло. А кому из красивых и эффектных женщин везет в личной жизни? Редко кому. Очень редко. Правду говорят

– не родись красивой, а родись счастливой. Народная мудрость, отфильтрованная веками. Ведь мужчина перед красивой женщиной чувчтыует себя всегда неуверенно, скованно, а потому – агрессивно.

Мужчина стремиться подавить красивую женщину, сломать ее, подмять ее под себя и подчинить ее себе. И только тогда, он, мужчина начинает ощущать и чувствовать себя мужчиной в от-ношениях с красивой женщиной. Воистину – чтобы сравнятся с гением, надо поставить его перед собой на колени. Вот потому-то и идут к красивым женщинам мужчины опре-деленного толка, больше самцы, чем мужчины, так называемые, "мачо". Сильные, жесто-кие, наглые, грубые, нахрапистые, безжалостные, эгоистичные и примитивные, лишен-ные самых обыкновенных человеческих качеств, не умеющие любить, чувствовать, со-переживать и даже – плакать. По своей человеческой сущности они больше насильники и убийцы, чем – люди. Двуногие животные, хищники, звери, живущие по законам ин-стинктов, а не по законам души, совести, чести и долга. Движущей силой их поступков всегда была и остается только сила, хитрость и элементарные животные инстинкты..

Это своеобразный тип людей, обиженных Богом или самой жизнью. Они не умеют создавать, не умеют отдавать, а умеют только брать и потреблять.Тот самый тип мужчи-ны, который особенно воспевается сегодня в бесчисленных телевизионных бандитско-криминальных сериалах.типа "Бригады", "Бумера", "Бандитского Перербурга" и так да-лее, и тому подобное. Создатели этих сериалов не могут или не в состоянии понять одной элементарной человеческой истины. Она заключается в том, что убийца не может любить. Убийци и насильники лишены чувства любви и чувства сострадания к людям. И женщины для них никогда не являлась объектом любви, Женщины всегда были для них только лишь некими низшими существами, обладающими способностями давать им, сверхчеловекам, сексуального наслаждения. И секс они чаще всего предпочитают грубый, жесткий, на грани фола, с элементами мазохизма и издевательств над партнершей. Им нравиться уни-жать и оскорблять женщин, заставлять их делать самое непотребное и безобразное в сексе. Они испытывают наслаждение от страданий и криков своей сексуальной партнерши. Ее желаний для них не существует. Ими двигают только собственные желания. Порой очень и очень странные. И тогда они заставляют своих сексуальных партнерш унижать и изде-ваться над ними самими, вплоть до прямых физических избиений И испытывают оргазмы от физического над собой насилия. Но это уже чистейшей воды паталогия. И таких типов, независимо от их социального положения и имеющихся счетов в банках, необходимо ле-чить у психиатров. Причем, принудительно лечить. Ибо они представляют опасность для общества, в котором живут.

Последние десять лет Елена Викторовна знала только таких мужчин.

С тех самых пор, как занялась гостиничным бизнесом. До того она была самой обыкновенной учитель-ницей в школе. Закончила математический факультет Костромского пединститута, где на последнем курсе вышла замуж за одного из своих сокурсников, наиболее активно штур-мовавших ее снрдце. Не сказать, чтобы он так уж ей нравился, но время подходило к рас-пределению, а родом она была из небольшого районного центра Мантурово Костомской же области, куда после областного центра ей возвращаться совсем не хотелось. Да и не к кому ей туда было возвращаться.. Отец ее умер, простудившись зимой по пьянке. Мать второй раз вышла замуж и места в ее новой жизни для дочери не нашлось. Так бывает у некоторых типов женщин. Когда вопрос стоит между мужчиной и ребенком, она выбир-ает "мужчину. Что ж, такова она

"се ля ви", и никуда от нее не денешься. Поэтому. пос-ледние пару лет Елена Викторовна даже на каникулы домой не приезжала.

Устраивалась по путевке комитета комсомола института пионервожатой в летние пионерские лагеря. Все подработок к стипендии. Ведь из дома ей никакой материальной помощи не прихо-дило. Жила на одну стипендию. Да еще на кафедре лаборантеой подрабатывала. .. А парень этот был Костромской, его отец работал в

Облисполкоме, значит, появ-лялась реальная возможность получить распределение в саму Кострому, а не куда-нибудь в тмутаракань. Да и с квартирой вопрос значительно упрощался. Ведь свекор наверняка поможет молодым специалистам. Так оно и вышло. И зажили они по началу неплохо. Оба работали в одной школе. Через год она ушла в декрет и родила сына. Им дали квартиру. от школы, как двум молодым женатым специалистам, работающим в одной школе. Есте-ственно, что здесь не обошлось без влияния свекора.. Родители мужа помогли и с обста-новкой. Так что, жить бы им да жить вместе, сына ростить, добра себе наживать. Но не получилось. Судьба повернула иначе..

Парень оказался элементарным бабником. Когда Елена Викторовна ушла в декрет, он закрутил роман с одной из учительниц. Здесь не было чувств. Здесь была лишь прими-тивная физиологическая потребность молодого еще мужского организма в сексуальной разрядке..

Раз нельзя заниматься сексом с женой, значит надо искать замену. Вот и вся логика действий подобных мужчин. Ими командует их физиология, так называемая, сек-суальная потребность их организма. Они-то сами не причем; это их мужской организм требует женщину. И им абсолютно вс е равно – какую, лишь бы – женщину. Правда, при случае, можно обойтись и мужчиной. Так даже проще. Выпили бутылку и – расслабились, трахнулись, получили удовольствие. Можно, конечно, и и самому, с помощью онанизма.. Но это вроде бы только для пацанов.

Мужикам можно и нужно нечто другое. Вот они и находят это самое другое. . Первым, кто узнал о романе мужа – это был его отец. Ему сообщили. По партий-ной линии. Не могли не доложить. Все-таки – прецендент. Разразился скандал. Скандал замяли, но учительницу уволили из школы за аморальное поведение. Парень вроде при-тих. Но не надолго. Физиология-то работала. Организм требовал разрядки. А жена – веч-но с плачущим ребенком. Ей теперь не до секса.. Вот и.появилась у него вторая любовни-ца. Дурное-то дело не хитрое. Ума много не требуется. Любовница оказалась тоже учи-тельницей. Из этой же самой школы. Действительно, чего это мудрить, искать где-то да-леко, когда женщины под боком бродят?! Молодые и довольно симпатичные.. И это была. разведенная молодая англичанка с дочерью.Здесь дело оказалось посерьезней. Англичан-ка забеременела и ни на какие там аборты категорически не соглашалась. Почему? Ведь ей предлагались приличные деньги от родителей любовника. Да кто их, женщин, поймет!. Вот решила она именно так – и все тут!.Хоть кол ей на голове теши – все бесполезно. Ни-какие доводы не помогают. И не помогут. Это и называется женской логикой.

Елена Викторовна такого к себе безобразия терпеть не стала и подала на развод. Родители мужа особенно возражать против развода не стали и даже квартиру оставили за Еленой Викторовной. Муж написал официальный отказ от претензий на жилплощадь и выписался из квартиры. Родители настояли. Так. Еленв Викторовна осталась одна с ребен-ком. Оно бы вроде и ничего, можно было потихонечку жить, но здесь грянули памятные девяностые годы, когда все рухнуло буквально в одночастье и больнее всего ударил раз-вал страны по ее самой образованной и самой интеллектуальной части – по интеллиген-ции. По педагогам, по врачам, по инженерам. Жить Елене Викторовне стало настолько ту-го, что она обратилась за помощью к родителям бывшего своего мужа. Те взяли внука к себе. Не насовсем, нет. Просто, внук до лучших времен стал жить у них. Елена Викторов-на навещала сына, бывала у них часто, точнее, старалась бывать у них часто, но жизнь крутила ее судьбу по совершенно иным законам.

Как и многие женщины интеллигентки с высшим образованием, она кинулась в тор-говлю. Здесь вроде бы не требовались специальные знания и профессиональные навыки. Купил подешевле, продал подороже.

Разницу положил в карман. За вычетом издержек всяких.. Что тут может быть сложного? Да и выбора-то у нее не было. И пошло- поехало. Что ни говори – рынок. А на рынке нужен товар. А товара-то своего – нет.

За товаром на-до ехать за границу. С сумками, с баулами в Турцию, в

Польшу, в Финляндию и даже в Китай. И за каждый свой шаг – плати, плати, плати и еще раз плати..А чем платить, если первичного капитала хватило только на билет до Турции. Да и то эти деньги были взяты в долг. И не просто в долг, а под сумашедшие проценты. А нет денег – плати натурой. Ты – женщина красивая, на таких спрос большой. И платила, и расплачивалась собой. А куда денешься? Не она первая, не она и последняя. Все женщины на рынке так живут. Стало попроще, когда через пару лет у нее появилась крыша. Один из воротил рынка в Костро-ме. Кавказец. То ли грузин, то ли азербайджанец, то ли чеченец – кто их разберет. Все они одинаковы. Все хищники.

Обычных русских за людей не считают, смотрят на них пре-зрительно и свысока. А женщин на рынке считают частью своего товара. Берут, когда хо-тят и сколько хотят. Берут и для собственного удовольствия, берут и для обслуживания целых компаний своих друзей.. Разрешения не спрашивают. А будешь выступать – уматы-вай отсюда. И знай, что нигде ты больше на работу в Костроме тогда не устроишься. А бу-дешь добиваться правды – можешь исчезнуть навсегда. Сейчас многие пропадают. Осо-бенно красивые женщины. И концов не видно.

И Елена Викторовна прошла эту рыночную школу сполна. Но в грязь не упала. Со-хранить себя ей удалось.. Достоинства своего человеческого и женского не потеряла. А потом судьба смилостливилась к ней. У ее покровителя был старший брат, владелец сети Костромских гостиниц и ресторанов. Он взял ее к себе. Сначала одним из помошников, а потом сделал директром гостиницы "Кострома".

Естественно, что Елена Викторовна ста-ла его любовницей. Жизнь ее потихонечку утряслась и приняла цивилизованные вроде бы рамки. Но в конце девяностых в Костроме начался ожесточенный передел собственности. Бывшего ее рыночного покровителя взорвали вместе с машиной, а потом и нынешнего ее хозяина прошили автоматной очередью на пороге собсбвенной виллы на живописнейшем берегу Волги недалеко от Ипатьевского монастыря.. Но он выжил, вывернулся, хотя и стал инвалидом и ездил теперь с перебитым позвоночником на инвалидной коляске..Он был неглупым мужиком, жестким и решительным. Он принял меры. И целую неделю в Костроме шли разборки со стрельбой и взрывами. В итоге победа оказалась за ним. И все в городе успокоилось. Вот тогда-то он и сделал Елену Викторовну хозяйкой гостиницы "Кострома" вместе с находящемся в ней рестораном. То ли – блажь, то ли награда своей любовнице за ее хорошую работу в постели.

Кто – знает? А сам он потом улетел в Амери-ку, где вскоре и умер во время операции на позвоночнике. по устранению последствий от полученных ранений. Делами его фирмы, а точнее, целой сети фирм в разных городах России стали заниматься два его сына. И вроде бы не так уж и плохо. Потому что с тех пор в Костроме наступила тишина.

Стрельб и взрывов не стало. Елену Викторовну они не тревожили.

Наверное, стара была для них. Но крышевать ее, видно, все-таки крышева-ли. Потому что ее вообще в городе никто теперь не трогал и даже не пытался наезжать или зацеплять. Работала она спокойно.

Внешне спокойно. А внутренний страх конечно же остался.. И это, твероятно уже – насегда.

Вот тогда-то в ее гостинице и появился Олег. В его лице не было жесткости. Оно поражало своей добротой, мягкостью и удивительно располагающей улыбкой. Он произ-водил впечатление легкого, общительного и компанейского парня, но без нагловатой на-пористости деревенских сердцеедов. С ним легко можно было разговаривать на совершен-но разные темы. Он не давил на собеседницу своей эрудицией, не пытался ее поразить, очаровать или обоять ее.. Он просто разговаривал. И разговаривал так, что с ним хотелось разговаривать, и даже больше – ему хотелось довериться, высказаться и открыться в чем-то запретном и важном для себя. Вот только в глубине его глаз почему-то была затаена тщательно скрываемая тоска. Не печаль, а именно тоска. Что-то в его жизни, видно, было такое, что не всегда забывается..Даже, если и пытаешься забыть. Как и у нее.. Короче – он ей понравился. Ее потянуло к нему. И это был первый из бесчисленной когорты мужчин, встреченный ею волею судьбы за эти тяжелейшие для нее девяностые годы и буквально прошедших по ней своими грязными сапожищами, который не смотрел на нее вожделен-но тупым взглядом возбужденного самца, а просто разговаривал, изо всех, правда, сил стараясь скрыть восхищение сидящей перед ним женщиной. И она впервые, наконец-то, почувствовала себя женщиной, а не просто двуногой самкой, приведенной на случку с самцом. Она стала думать о нем. Ей даже не хотелось в своих мыслях заниматься с ним сексом. Ей просто хотелось обнять его, прижаться к нему поплотней, поплакаться и выс-сказать ему всю свою боль от несосотоявшейся своей бабьей доли. И ей захотелось сде-лать так, чтобы хоть иногда, но все же видеть его… Пусть хоть иногда, пусть раз в неделю. Но – пусть…Пусть….

О большем она не думала. На большее она не надеялась. И когда на

Новый Год она все-таки сделала шаг ему навстречу и – это был тот максимум, который она, жен-щина, смогда себе позволить. И она позволила, закрыв на все глаза и махнув на все ру-кой..Глотнуть хоть кусочек, хоть чуть-чуть, но все же настоящего женского счастья.

Сча-стья заниматься сексом с мужчиной, котрый тебе нравиться и от вида которого у тебя на-чинает кружиться голова. Почти десять лет у нее такого счастья не было. Потому что сексом она вынуждена была заниматься только с самцами, а не с мужчинами. И восприни-мала этот секс, как часть своей работы. Неприятной, но все же обязательной для себя ра-боты. Входящей, так сказать, в ее рыночно- профессиональные должностные обязанности. И она сделала этот шаг. И не пожалела.Следующий шаг должен был сделать Олег. Но он его не сделал

А подтолкнуть его на этот шаг она не решалась. Боялась. Боялась из-за сво-его непростого прошлого.

Но ничего этого Олег не знал. И не старался узнать. Он просто плыл по течению, живя интересами всего лишь одного дня. На большее его не хватало… И о будущем своем он старался не думать. Но думать все-таки приходилось. Жизнь заставляла. И сейчас, ког-да он ехал в поезде "Москва-Караганда", который проходил через станцию Карталы, ле-жа на нижней полке в четырехместном купе, он никак не мог заснуть. На душе было не-спокойно. И сердце почему-то ныло щемящей болью. Что-то опять он в своей жизни сде-лал не так, как надо было сделать. Где-то опять споткнулся и свернул не на тот проулок.

Широкими дорогами он уже давно не ходил. С тех самых пор, как рухнула великая страна Советов, на благо которой он когда-то работал. И неплохо, вроде бы работал. Но все в од-ночасье рухнуло, и исчезли прямые, широкие и ровные дороги. Остались лишь одни кри-вые закоулки. Один из них достался и Олегу. Кривой, грязный, с разбитой вконец колеей. И он бредет по нему, спотыкаясь и падая, спотыкаясь и падая.. И он не мог обо всем этом не думать.. И он. думал, думал и думал. Даже не думал, нет. Мысли сами приходили в его голову откуда-то из тайников сознания. И все его мысли были только об одном. О Елене Викторовне..И чем больше Олег думал о своих отношениях с Еленой Викторов-ной, тем большая в нем зрела уверенность в том, что они друг с другом не увидятся никогда. И в то же время он отлично понимал, что, если бы судьба не развела их сейчас, в данный проклятый момент, то вероятнее все-го они бы остались вместе. И, пожалуй – навсегда вместе. Но предпринимать хоть что-ни-будь для сохранения их отношений, он не стал. Не был готов психологически для подоб-ныхд действий. Не дозрел еще. Чут-чуть, но все же – не дозрел. Рановато судьба их разве-ла. А, может, наоборот, во время оста-новила. Кто его знает? Потому что, дай им возможность прожить еще, хотя бы так же примитивно, но все же вместе, еще несколько месяцев в Костроме, Олег вряд ли смог бы уехать от Елены

Викторовны. И с громаднейшим бы для себя удовольствием он мах-нул бы рукой на эту чертову фирму братьев близнецов и остался бы с Еленой

Викторов-ной. Но судьба почему-то не захотела подобного развития событий в жизни Олега и оборвала их связь на самом ее пике. Не интересно ей стало, что ли? Скучно? Ведь нет на свете ничего более скучного и унылого, чем счастливая семейная жизнь Поэтому – ату ее!

Ату!.Или я – ошибаюсь?

Дни дороги пролетели незаметно и быстро. Дорога Олега никогда не утомляла. Он любил ездить.С удовольствием пользовался любым видом транспорта, известным в нашей стране. И самолетом, и поездом, и автомобилем, и пароходом. Не любил только ездить на лошадях. Ни верхом, ни на запряженной. Почему – трудно сказать. Не любил – и все тут. А провести пару-тройку дней на поезде для него вообще никаких трудов не составляло. Почти что – удовольствие. А то, что на наших поездах летом бывало жарко, а зимой – хо-лодно, для него значения не имело никакого.. Главное – дорога. А дорога его манила и привлекала.

Пока, во всяком случае.. . И вот он в Карталах. Городишко был грязный, пылшьный и довольно убогий во всех отношениях. И по архитектуре домов, и по хаотичной планировке застройки города, и по своему общему, безликому и довольно унылому виду..Впечатление город произво-дил гнетущее..

Только центр, да железнодорожный вокзал несли в себе хоть какую-то ин-диивидуальность и хоть что-то запоминающееся… И то – за счет своей первозданной, а потому и впечатляющей еще старины. А все остальное – пятиэтажки, пятиэтажки и еще раз пятиэтажки. Чаще всего панельные редко, редко кирпичные. А вокруг города – ра-кетные шахты для баллистических ракет. И вырытый в одной из сопок громадный подъ-земный ангар с бесчисленный множеством емкостей, трубопроводов и металлоконструк-ций. Все точно так, как и под Костромой. Когда

Олег обошел свой новый объект, он даже обрадовался – никаких проблем с организации работы быть здесь у него не должно. Все знакомо и все уже опробовано. Опасаться нечего. Тем более, что костяк рабочего коллек-тива он привез с собой. И жить им было где. Казариы находились в хорошем состоянии.И Сергей уже начал набирать рабочих.

Выбор у него был большой. В городе царила безрабо-тица. И большинство квалифицированных рабочих уезжали куда-нибудь на заработки. Чаще всего в Центральный Урал или в Западную Сибирь.. И желающих получить рабочее место на новом производственном объекте у себя в К;арталах было хоть отбавляй, значи-тельно больше, чем надо было практически.. Поэтому можно было со спокойной совестью и не слишком уж церимониться при отборе кадров. На каждое рабочее место претендо-вало по пять-шесть претедентов. Конкурс, как в лучшие советские времена в самые эли-тарные Московские ВУЗы.

И работа пошла практически сразу. Олегу можно было даже и не напрягаться осо-бенно – все шло своим чередом, и практически само собой. Единственное неудобство – некуда было деваться по выходным дням. Карталы хоть и был сравнительно недалеко, километрах в тридцать от базы, но это все же далеко не Кострома. И гостиницы подрян-ней, и рестораны похуже, и хозяйки гостинныц – совершенно не

Елены Викторовны. И единственное, что осталось у него от прежнего – это Валентина. Здесь не изменилось и не менялось ничего. Валентина пользовалась случаем и активно наверстывала упущенное из-за Елены

Викторовны. Да и Олег особенно не протистовал. Он во всю оттягивался в сексе с Валентиной, стараясь заполнить пустоту, образовавшуюся в душе после отъезда из Кос-тромы. И, тем самым, хоть как-то заглушить нахлынувшую на него тоску. Тоску по доро-гим для него женщинам. По

Елене Викторовне и, к его несказанному удивлению, по своей бывшей жене, Юлии. Ведь работа здесь особенно не затягивала и не напрягала

Олега, все шло без его особых усилий и его непосредственного участия в организации производст-венного процесса на самом объекте. Поэтому времени, незанятого работой, у него оказы-валось много. а наличие свободного времени рождало мысли и пораждало тоску.

Воистину, самым страшным злом для обычного человека на земле является оби-лие свободног о времени в его жизни. Того самого проклятого времени, которое ничем не может быть занято, ни физически, ни умственно, ни психологически. И ты не имеешь ни малейшего представления, что делать, куда пойти, и куда себя деть.

Некоторые в подоб-ных ситуациях идут на рыбалку, другие подаются в кино, в театр, в концертный зал, в му-зеи или просто начинают бродить бесцельно, слоняясь по городу или ближележащим ок-рестностям, а третьи сбиваются в кучки, в стаи где-нибудь во дворе и, насидевшись до ло-моты в ягодицах, до одури в голове, до тошноты в животе и одуревшего мельтешения знакомых лиц перед глазами, начинают чего-нибудь соображать. Ну а четвертый будет ча-сами лежать на кровати, куря одну сигарету за другой уставившись невидящими глазами на осыпающуюся побелку потолка и потихонечку сатанея от этого элементарного, беско-нечного ничего не делания, от жуткой мешанины беспорядочных мыслей в гудящей от пу-стоты голове.

Да-а, страшная это штука – твое свободное время! Очень страшное!

Потому что очень скоро эти твои лениво-бесцельные и абсолютно хаотичные по началу мысли в голо-лове начинают приобретать некую определенную направленность и ты начинаешь видеть себя в собственной жизни за последние твои годы как бы со стороны и сверху. Видеть четко и непритязательно. И такая получается неприглядная картина, что даже в зеркало на себя смотреть уже не хочется. До того противно становится, противно до тошноты, аж на рвоту начинает тянуть. Хоть пальцы – в рот и сгибайся над унитазом. И начинает вдруг приходить понимание того, что жизнь ты прожил за свои тридцать с лишиним лет плохо, глупо, бесполезно и абсолютно бессмысленно, то есть – зря. И никому из женщин, встре-тившихся тебе на твоем жизненном пути, с кем свела тебя твоя Судьба, ты не смог при-нести ни радости, ни счастья, ни даже самого элементарного человеческого благополучия. А потому ты, господин Жуков Олег Юрьевич, не мужчина, а так, пустота, дерьмо, болтаю-щееся в прруби. Скажи еще спасибо, что у тебя детей нет, а то бы еще и этот груз приш-лось бы на себя нацепить. И как тогда жить с подобными грузами на душе? Как?

Да никак. Невозможно жить с этими грузами вдуше или на сердце.

Не-воз-мож-но!

Нужна разрядка. Обязательно – нужна. Особенно мужчине.. И Олег потихонечку начал пить. Причем, пил он один. Пил, закрывшись у себя, в нынешнешней своей квартире, размещенной в бывшем офицерском бараке бывшей когда-то Советской Корталыкской ракетногй базы. Пил не по многу. Грамм по 200-250 за вечер. Всего-навсего четвертинку. Либо – всю, целиком; либо – почти всю. И пил всегда понемножку, по чуть-чуть, неболь-шими порциями. По стопочке. Были у него такие, хрустальные. Неизвестно откуда и как к нему попавшие. Грамм по

75-ть, не больше. И полную он никогда не наливал. Чуть по-меньше полной.. И пил всегда без закуски. Пил не для того, чтобы сразу же оглушить свое сознание мощными ударами алкоголя, как пьет большинство русских людей, и, тем са-мым, поскорее уйти от этой опостылевшей до невозможности серенькой обыденности своей жизни и сразу же нырнуть в заоблачный мир теней и зыбких образов собственной фантазии. Нет, он пил для того, чтобы лишь немного расслабиться и снять с души тяже-лейший груз собственного недовольства собственной жизнью. Пусть даже и не снять, но хотя бы немногог уменьшить его давящую до мертвого тяжесть.Поэтому пил маленькими порциями, чтобы захмелеть слегка, чуть-чуть всего лишь капелечку. И эту "капелечку" потом подддерживать. весь вечер маленькими, осторожными стопками. И пил потому всегда без закуски. И затем леэал на кровати, лежал молча, задымливая комнату сигаре-тами. Курить он стал помногу, по две-три пачки за день. Из них одна пачка у него прихо-дилась на вечерние лежания со стопками на столе. На его физическое состояние эти еже-дневные посиделки с бутылкой местной "Уральской" не отражались практически никак. Ведь он не напивался. И от него утром практически не пахло перегаром..

Потому-то никто на объекте не догадовались о подобном странном хобби, появив-шемся в последнее время у их начальника..Никто, кроме

Валентины. Она же была любов-ницей Олега. И не просто так трахалась с Олегогм, как с неким абстрактным для нее му-жиком, самцом. Нет, она получала оргазмы от секса с ним. А, значит, была не совсем рав-нодушна к нему. В, какой-то степени, даже привязалсь к нему.

Ведь связь-то их была дол-гой, чуть ли не два года уже. Да за такой длительный срок некоторые супруги уже начина-ют терять друг к другу сексуальный интерес! А здесь?! Всего навсего – любовники, а так долго не бросают друг друга. Странно, очень странно! Значит, между ними возникло неч-то болшее, чем бывает обычная физиологическая сексуальная связь между мужчиногй и женщиной. И такое " нечто большее" между мужчиной и женщиной дает надежду на вза-имное понимание. Хотя бы с одной из сторон. И оно, вероятно, появилось у

Валентины. Потому-то она и заметила, что с Олегом творится что-то неладное. Заметила, поняла и за-беспокоилась. Хотя, что она могла?!

Повлиять на ситуацию ей было не под силу.. Олег пил, втихаря, вечерами, а по вечерам она бывала в своей квартире со своим законным су-пругом, своим Сергеем. Правда, их квартиры располагались рядом.

Ну и что?.

Здесь в Карталах, Сергей вечерами обычно бывал дома. Практически всегда.. Сказы-вался опыт Костромы. И мотаться сутками куда-нибудь за материалами, оборудованием, инструментами или еще за чем другим, необходимым для производства, ему нужды здесь не было. Он успевал и так. А если работа у мужчины идет нормально, без лишней нерво-трепки, значит, он может больше внимания уделять своей жене.

Весь вопрос – нужно ли его законной половине это его повышенное внимание? Когда в нем не особенно нуждают-ся, оно начинает раздражать и даже – бесить. Но это уже детали, совершенно к делу не от-носящиесяся. Потому что разводиться с Сергеем Валентина не собиралась. Сложившийся уклад и порядок жизни между ней, Сергеем и

Олегом ее вполне устраивал. А некоторые неудобства быта в провинциальном захолустье не являлись такими уж нетерпимыми и с лихвой компенсировались солидными ежемесячными отчислениями на их с

Сергеем счета в одном и з надежных банков Москвы и на счета их фирмы в местном отделении "Пром-банка", откуда они черпали средства на производства и на собственную, не так уж и ску-дную материально жизнь. А дела здесь в Карталах шли гораздо лучше, чем в Костроме.

Фуры с металлом отправлялись одна за другой чуть ли не каждый день.

А иногда – и по несколько фур за день. Московское начальство было ими довольно и шедро награаждало их премиальными. Можно было практически ликовать и радоваться. Что они и делали в течении года с лишним.Но затем их безоблачному существованию наступил конец.

Насту-пил неожиданно и вдруг, словно исподтишка, как удар "поддых".

И как любая беда – аб-солютно не вовремя., врасплох..

Работы на объекте шли к завершению. Ангар был уже полностью зачищен, и фронт работ переместился уже на шахты баллистических ракет, разбросанных в окрестностях го-рода. Работы шли бесперебойно.

Проблем никаких не возникало. И они все, руководители работ на объекте, и Олег, и Сергей, и Валентина настолько привыкли к сложившимуся у них в последние годы, во время работы на фирме братьев близнецов, стабильному образу жизни, к постоянной и хорошо оплачиваемой работе, что им стало всерьез казаться, что так теперь будет всегда, что будущее их надежно и прочно и зависит теперь только от них самих, от их собственного желания и воли. Они забыли о том, что жили они в России и жили-то в эпоху экономического развала, бардака и полного государственного безвлас-тия, и что гарантии стабильности и материального благополучия им в этой стране никто не давал и не собирался давать. А их относительное материальное благополучие сложи-лось просто потому, что волею обстоятельств они попали в волчью стаю и им милостливо было разрешено и позволено питаться объетками с волчьего стола. А они возомнили о себе бог знает что! Забыли про народную мудрость, в которой точно определена линия их поведения в фирме братьев-близнецов. "Попал к вокам в стаю

– лай не лай, а хвостом ви-ляй!" Хвостом-то виляй, но помни при этом всегда, что сам ты – не волк и волком никог-да не станешь! Масть у тебя другая. И потому – будь всегда начеку. Иначе волки полако-мятся и самим тобой. У них это не заржавеет! Они – волки! А вы – люди!

Какк-то утром Олег с Валентиной оформили ряд платежек на покупку расходуе-мых материалов для объекта. Сумма получилась приличная, что-то около пятисоттысяч рублей.. Сергей забрал документы и поехала в город. А они с Валентиной занялись сек-сом. Причем, секс у них бывал чаще всего с обоюдным удовольствием. Валентина умела рзъжечь его. Да и особого уж такого труда ей это не доставляло. Как ни странно, но Олег за все эти годы их сексуальной связи не потерял к ней сексуального интереса и возбкж-дался легко. Наверное, потому, что другой женщины у него здесь не было, а сексуальной разрядки его тело, да и душа тоже, требовали постоянно. Да и трудно было не возбудиться от ласк Валентины. Она была в полном расцвете своих женских сил и своих женских чар. Постоянный секс с двумя мужчинами, да еще в такой разнообразной форме, действовал на нее благоприятно.

От Валентины так и веяло женской мощью, женским обоянием и женской сексуальностью. От нее шла такая волна женской притягательности, что пройти мимо нее равнодушно мужчине, да и женщине тоже, было сложно.

Их всех словно током било от одного лишь взгляда на нее. Мужчины столбенели, а женщины неприязненно под-жимали губы. Да-а-а-а, с такой тягаться трудно. Мужиков к ней, как магнитом притягива-ет. Не удержишь, как ни старайся.

Потому-то Олег занимался сексом с Валентиной с нескрываемым удовольствием и получал от этих занятий настоящее сексуальное наслаждение. Они теперь не только тра-хались, но и целовались и ласкали друг друга. И Олег тепреь частенько использовал с ней и влагалищный секс. И Валентина с удовольствием шла на него. Она научилась теперь получать оргазм и от влагалищного секса. И

Валентина заставляла Олега за то недолгое время их дневных встреч в ее кабинете или же в его, поработать основательно. Секса кое как, наспех, тяп-ляп она не признавала. У Олега в кабинете теперь стоял диван, и они час-тенько работали на нем Особенно при ласках и влагалищном сексе.

Знал ли Сергей об их связи, трудно сказать. Но внешне по отношению к Олегу он вел себя так, буд-то он ничего не знал, ин о чем не подозревал и даже не догадывался. И действительно, вряд ли он смог бы сдержаться, если бы знал. Обязательно бы взорвался и стал бы выяснять отношения с Олегом. А так – отношения между ними были ровные и спокойные. Не дружеские, нет, но и не строго официальные. И даже когда они выпивали вместе, ничего агрессивного у него к Олегу не прорывалось. Значит – не знал. Значит – доверял своей красавице жене

Ну, что ж, это его право. Это – его дело. Хочешь спокойной семейной жизни – до-веряй жене. И не вздумай проверять. Как бы оно чего не вышло! Забудь про эту дурацкую поговорку. Скольких жизней она сгубила. Забудь! Ведь сексом она с тобой занимается регулярно?

Регулярно. С охотой занимается? С охотой. Оргазм испытывает?

Испытывает Часто? С начала их семейной жизни – редко. Очень редко. А вот теперь – частою Значит, все у тебя нормально в семье. Все у тебя

– "Окей!". Живи и наслаждайся жизнью, и ни о чем плохом не думай.

Сергей и не думал.

Он сел в машину поехал в город. В банк. Надо было кучу счетов оплатить. Рабо-тали они уже здесь давно и никаких осечек с платежками у них не было ни разу. Хозяева из Москвы деньги перечисляли во время и в необходимом количестве В начале третьей недели каждого месяца Олег посылал в Москву предварительную заявку на нужную сум-му и в начале четвертой недели на их счет обычно перечислялась запрашиваемая сумма с небольшим переходящим заделом тысяч на пятьдесят.

Сергей подъехал к старинному, выполненному из красного кирпича, зданию "Промбанка", остановился, выключил мотор и вышел из машины.

Глубоко вдохнул, вы-дохнул и улыбнулся сам себе. Настроение у него было превосходнейшее Да и как ему бы-ло не радоваться?! В жизни все вкладывалось преотлично, как нельзя лучше. Работа здесь заканчивалась. Их с Валентиной ждало что-то новенькое. Их снова пошлют куда-нибудь. Может, с Олегм, а может и без него. Лучше бы, конечно, с Олегом. Мужик он оказался неплохой. С ним можно было работать. Дело свое знает, с людьми контактировать мо-жет, они его слушаются и, главное – не сволочной по натуре. Но это от них не зависит..Все во власти небес. Да их хозяев, братье-близнецов. Как решат – так и будет. А как будет – так и пусть. Опыт в организации подобных работ он получил приличный. В случае чего – прекрасно справиться и сам.

Но вот как у них с Валентиной сложется дальше по жизни – неизвестно. Хотелось бы, чтобы все продолжалось также. Ведь они уже три с лишним года работают вместе без отпуска. Все вместе и вместе.

И на работе, и после раюботы. И ничего, не надоели друг другу. Какая она горячая стала по ночам! Активно ласкается, охотно идет на секс и даже оргазм стала испытывать. Наконец-то и ее проняло! Долго холодной была. Но…прнироду не обманешь. Все стало на свои места. И сексом она теперь занимается с большим удо-вольствием. Понравилось.

И – слава богу! Теперь они – настоящая супруджеская пара, полноценные муж и жена, умеющие и любящие доставлять друг другу сексуальное насла-ждение. Значит, не ошибся он тогда в институте, когда подошел к ней. Парни, правда, вер-телись около нее постоянно, но она пошла с ним, а не с кем-нибудь другим. И девушкой оказадась нетронутой к великому его удивлению. Сумела сохранить себя для него, для своего мужа. Правда,. С сексом у нее долго-долго не получалось ничего. Но он терпел, не возмущался, не показывал своего недовольства. Хотя порой очень и очень хотелось.. И вот теперь его труды вознаградились сторицей.

Вот такие примерно мысли кружились в голове Сергея, когда он взбегал по сту-пенькам лестницы на воторой этаж здания "Промбанка".

В банке его знали. Здесь он бы-вал часто. Гораздо чаще, чем Олег. У него было право подписывать финансовые докумен-ты объекта, но он им пользовался редко. И только в исключительных ситуациях. А так – все документы подписывал Олег с Валентиной. Он только лишь оформлял. И на оформле-ние приходил обычно с щоколадками для девчат, работниц банка, или же с цветами или еще с какими-нибудь пустячными безделушками для создания соответствующей психоло-гической атмосферы в моменты деловой встречи. Как говориться – пустячок, но все равно приятно.. Поэтому молоденькие девченки, работающие в банке, всегда шли ему навстречу и обслуживали его быстро и без всякой канители.

Вот и сейчас он громко поздоровался с девчатами, помахав им рукой:

– Привет, девочки, от степного аборигена. До невозможности соскучился по краси-вым женщинам. Приехал посмотреть и повздыхать. И конечно же – чуточку поплакаться.. У нас там одни суслики. Тоска жуткая. Вот и приехал за материальной поддержкой. Гово-рят, у кого денег много – женщины не нужны…

Так, полушутливо, полусерьезно говоря, он обошел комнату офиса и подал в окош-ки стеклянных перегородок, за которыми сидели работницы банка, по батончику "баун-ти", которые когда-то были завидным импортным лакомством и которыми теперь были завалены даже здешние ларьки:

– А от меня и пустынника ветра, моего соседа. Чтобы не забывали.

Затем он подал в одно из окошек пачку платежек:

– Какая вы красивая сегодня, Ирочка. Даже неудобно вас такими пустяшными бу-мажками загружать.

За время работы у братьев-близнецов Сергею много приходилось контактировать с людьми, особенно с женщинами, работающими в бесчисленных торговых фирмах по про-даже необходимых ему материалов, аппаратуры, и инструмента, а также работниками банков. И у него выработался свой стиль общения с этими женщинами, полушутливый, полусерьезный, с обязательными комплиментами и заверениями в своей к ним искренней преданности, почтительности и вечной привязанности. И сейчас Ирочка, молодая брюнет-ка с пышной башенной прической на миловидном округлом лице с ярковишневы-ми от модной помады губами, тоже приветливо улыбнулась ему:

Она взяла его бумаги, пролистала их и повернулась к компъютеру.

Пощелкала кла-вишами на панели, глянула на экран и удивленно вскинула брови. Некоторое время озада-ченно глядела на экран, затем еще пощелкала клавишами, потом повернулась к Сергею:

– Сергей Николаевич! А на вашем счете – пусто. Всего лишь десять рублей.

– Каких десять рубле?! -, удивился Сергей, – Быть того не может, Ирочка! Вы уж проверьте, пожалуйста!

Девушка растерянно улыбнулась ему:

– Я три раза проверяла. На счете всего лишь десять рублей ноль-ноль копеек. Позав-чера были сняты деньги со счета. Все. Из

Москвы сняты. Переводом на иностранный счет. Копии документов у меня в компъютере есть.

Сергей ошарашенно смотрел на девушку. Он ничего не понимал.

Такого с ним еще не было. Деньги из Москвы всегда приходили вовремя и никогда никаих задержек не про-исходило. И на их счете здесь всегда лежали деньги. Про запас. На всякий непридвиден-ный случай.

Две-три сотни тысяч. Мало ли что в жизни объекта может быть. Всего ведь не предусмотришь А раз в месяц по их предварительной заявке делались большие перечисле-ния на оплату всех их текущих расходов. И эту заявку Олег сделал во время. И даже про-дублировал ее пару дней назад по телефону при разговоре с финансовым директором ком-пании. И получилось так, что эту их заявку Москва не только проигнорировала, но даже забрала у них последние деньги со счета. Невероятно! Но это так! Безобразие какое-то! Надо позвонить Олегу – пусть свяжется с самыми братьями. Нельзя терпеть к себе такое хамское отношение со стороны финансового директора. Ведь они с Олегом никогда их не подводили. Пусть и они, в свою очередь, тоже не подкладывают им свинью. Они с Олегом такого к себе отношения не заслужили. Отнюдь не заслужили.

Сергей набрал номер мобильника Олега. Олег был у себя в кабинете.

С Валентиной они уже все закончили и она сидела на диване и приводила себя в порядок. Олег взял мо-бильник и услышал взволнованный голос Сергее

– Слушай, Олег, у нас на счету денег нет. Всего лишь десять рублей.

– Не может быть, – не поверил Олег, – Проверь еще раз. Здесь какая-то ошибка. У нас были же там деньги. Тысяч двести, насколько я помню. И должны были еще прислать тысяч пятьсот. А ты говоришь о каких-то там десяти рублях. Это не наш счеь. Проверь.

– Проверяли, – сказал Сергей, – и не один раз. Даже те деньги, которые у нас были, и те со счета сняты Москвой. Там, вероятно, что-то случилось. Ты бы позвонил братьям.

– Ну и ну-у, -,протянул в задумчивости Олег. Что же это такое у них там происхо-дит? С деньгами братья-близнецы обычно работали четко. Никогда не подводили. И он сказал Сергею:

– Ты там побудь пока. Я сейчас созванюсь с Москвой по персональному телефону, узнаю в чем у них там дело. А потом тебе перезвоню..

Он набрал по мобильнику номер телефона финансового директора фирмы. Финди-ректором фирмы являлась жена одного из братьев. Жгучая подкрашенная брюнетка, не-высокая и округло полная, похожая на мясной пончик. И кличку или, по современному, кликуху она имела среди работников фирмы соответствующую, язвительно уничижитель-ную -

"пельмешка". Так и говорили работники фирмы между собой:

– Слушай, ты "пельмешку" не видел.

И все прекрасно понимали, о ком идет речь. Естественно, что она знала об этой при-липшей к ней кличке, злилась до невозможности, но изменить ничего не могла. Оттого, вероятно, и характер она имела сквернее скверного – злая, вздорная, крикливая и очень злопамятная.

На работников фирмы смотрела, как на собственных рабов, любила оскор-блять и унижать каждого, кто не был приближен к братьям.

Вторая жена братьев была Главбухом фирмы. Так что фирма братьев-близнецов была в полной мере семейной. Все руководство фирмы были членами одной и той же семьи. Братья руководили самой фир-мой и ее производственными делами. Один из них был Генеральным директором а второй – директором по производству. Их жены взяли в свои руки финансовую деятельность фирмы. Совет директоров – это уже чисто семейный совет. Святая святых фирмы. Никто из посторонних сюда не допускался. Ни по каким предлогом. Олег чаще всего имел дела с производственным директором. С финансовым директором и с самими

Генеральным – редко, очень редко. Почаще – с Главбухом. Но сегодня он решил позвонить финдиректо-ру. Вопрос все-таки стоял непростой – пустой счет фирмы в Карталах. Нужны какие-то объяснения или, хотя бы, разъяснения. Но телефон финдиректора молчал. Он был вык-лючен.

Олег подумал, подумал и набрал телефон Главбуха. Бесполезно. Ее телефон тоже молчал. Он тоже был выключен. Тогда он позвонил в офис фирмы, секретарю. Он ничего не понимал и уже начинал злиться..

Секретари в офисе фирмы братьев-близнецов долго не держались, менялись часто. Поговаривали, что уходили они из-за жен братьев.

Жены не любили красивых секретарей в офисе у своих мужей. Офис с секретарем разделял два кабинета братьев. А кабинеты их жен были несколько в стороне от офиса. И видеть красивых девушек, длинноногих, с вы-сокой грудью и глубокими декольте рядом со своими мужьями, которые отнюдь не отли-чались особым пуританизмом в отношениях с женщинами, для обеих жен было невыно-симо. Ну, а на пожилых или невзрачных секретарш категоричеки не соглашались сами братья. И результатом этой их незримой войны оказалось то, что больше года никто из мо-лодых секретарей в фирме не удерживался.

Поэтому Олег, набирая номер офиса, не знал, кто сейчас сидит за секретаря:

– Ало, – сказал Олег, – это офис фирмы "Промметалл"?

– Да, – услышал он женский голос и продолжил:

– Девушка, это вам с Урала звонят, с города Карталы, начальник объекта, Жуков Олег Юрьевич. Что-то до начальства я никак не дозвонюсь. Есть кот-нибуть из директо-ров или хотя бы Главбух? Дело срочное и очень важное.

– Никого нет, Олег Юрьевич, – ответила секретарь, – они все четверо улетели "за-границу". Позавчера еще обещали позвонить с гостиницы. Но вот что-то не звонят. А у меня телефон офиса разрывается – звонят с объектов, а я не знаю, что кому говорить.

– А куда улетели – не сказали? – спросил Олег.

– Сказали, что к заказчикам. Финансовые вопросы утрясти, – пояснила секретарь.

– Ну, значит, ничего страшного, – рассудил Олег, – не волнуйтесь. Ждите их звонка. Мы тоже подождем. Скоро все должно проясниться.

Олег выключил свой телефон и посидел в задумчивости. А думать было о чем. Се-годняшняя история с пустым счетом фирмы в Карталах ему начинала не нравиться. И очень не нравиться. Что-то здесь было не так. И разговор с секретарем офиса подтвердил его подозрения. С фирмой что-то произошло нехорошее. И тот факт, что вся семейка братьев-близнеццов умотала "заграницу", сняв деньги со счетов всех своих объектов на территории России, настораживал основательно. Но что могло произойти с подобной фирмой в настоящее время? Что?! Да что угодно!. От банкротства до самоликвидации. Мн-д-а-а-а, ситуация не из приятных.. Вздохнешь и…ничего не скажешь. И те утеши-тельные слова, которые он сказал секретарю, были просто словами, которые надо было ей сказать. В действительности они ничего не значили. В возможность утешительного звонка из-за границы он не верил совершеннейшее. Звонка не будет. И его не будет никогда. Как говориться – и к гадалке ходить не надо.. Это уж точно. А вот что делать дальше ему, начальнику объекта, в подчинении которого находится свыше сотни работающих на фир-му людей, плюс техника, оборудование, недвижимость и бог его знает еще что – это во-прос вопросов.. Но чтобы рискнуть сделать следующий шаг, нужна ясность.

Нужна ин-формация.. Хоть какая-то. А ее не было совсем. И где ее взять? Вот только если…

И тогда он набрал номер телефона своего хорошего знакомого, руководителя од-ного из Московских банков, которому он когда-то помог с деньгами во время эпопеи его банкротства в конце 90-х годов.

Тот выслушал Олега и сказал:.

– Слушай, старик, история эта пахнет дурно. Но я не буду спешить с выводами. Я попрошу свою службу безопасности проверить все насчет твоего "Промметалла". И тогда позвоню тебе.

Вечером он позвонил Олегу:

– Значит так, Олег. С твоим "Промметаллом" дело "швах", говоря простым языком. Нет больше этой фирмы. Она неофициально самоликвидировалась. Замела, так сказать, следы своей деятельности.

Полностью.. Ее деятельностью заинтересовалось ФСБ. Они ведь не просто металл гнали зарубеж. Они во всю шпарили туда и наш стратегический. металл. И цирконий, и литий, и металлический кальций и бог его знает еще что. Короче – все то, что завязано на атомной промышленности. Я мало, что здесь понимаю, но ФСБ -шники их засекли.

А может, делиться с кем-то не захотели, и их просто-напросто сдали.

Кто знает? Дело-то непростое, темнее темного. Но все таки их кто-то смог предупредить. И они успели перевести все свои активы в апшоры, а сами смотались. И где они сейчас, под какими фамилиями – никто не знает. Сработали чистою У них счета пустые. Оставили для смеха везде по десять рублей ноль ноль копеек. Шутники ребята оказались. А сколько в апшоры перевели – никто не малейшего представления не имеет. Но, по ориентировоч-ным оценкам – это что-то порядка двух-трех миллиардов долларов. И это только по са-мым скромным оценкам. И смотались они очень быстро Бросили все и всех. Включая соб-ственные московские квартиры. А у них на разных объектах России работала свыше ты-сячи человек. Гнали "зарубеж" металл и фурами, и поездами, и пароходами, и даже – са-молетами. Работали жестко, нагло, без всякого стеснения и практически в открытую. А теперь все бросили на ходу. То ли намеренно, чтобы не вызывать подозрений у органов ФСБ, то ли действительно очень уж спешили. Вот такие они твои пироги, Олег!. С начин-кой получаются. Да еще с какой!..

– Тю-тю-тю-ю-ю, – присвистнул ошарашенный Олег, – а что же мне с людьми-то теперь делать? Их у меня больше сотни человек. А из них – человек двадцать москвичей. Я их сам сюда привез. Как же я их брошу?

Мне надо работу закрыть, расплатиться с людь-ми. Хотя бы за этот месяц. Не могу же я сейчас все бросить и смотаться тайком?!

– Ты-то здесь причем? – рассмеялся банкир, – Ты ведь сейчас такой же брошен-ный. Как и они ивсе. С тебя-то взятки гладки. Ты ведь за дела фирмы не отвечаешь. Ты же не входишь в состав руководства фирмы?

– Нет, в состав руководства фирмы я не вхожу, – ответил Олег, – но я же здесь, в Карталах, руководитель. И за все, что здесь происходит, ответственность перед людьми несу я, а не московское руководство фирмы.

– Ну, ну-у, – рассмеялся банкир, – Во-он ты о чем, Слышали мы про этот лозунг ше-стидесятников. "Мы в ответе за всех, кого приручили". Старо это все сейчас, Олег, очень старо.. Ты спроси сейчас у молодых – знают ли они об Экзюпери? Сто процентов гарантии

– нет! Сейчас действуют другие законы жизни. Законы джунглей. Где каждый отвечает только за самого себя. И кто кого схапал, тот того и съел. А съел, значит – сыт. А если – сыт; значит – живой. А ты тут – об ответственности перед людьми речь завел..И куда же ты теперь понесешь ее, эту свою ответственность, а? Денег-то тебе фирма не ос-тавила. Расплачиваться тебе перед ними нечем.

– Почему – нечем? – в задумчивости протянул Олег, осененный внезапно появив-шейся у него в голове неожиданной мыслью, – Слушай, у меня счет в твоем банке еще действует?

– Конечно! – рассмеялся банкир, – Куда он может деться?!

– И много там, – спросил Олег.

– Должно быть прилично, – медленно проговорил озадаченный банкир, – ведь там твоя ежемесячная зарплата. Да еще мой долг там лежит, который я тебе вернул. Да еще проценты… Точно не помню…Но сумма должна быть основательной. Ведь ты, насколько я помню, деньги свои со счета ни разу не снимал за последние годы…

И тут банкира осенило. Он понял, для чего Олег спрашивал о собственном счете. И он в удивлении воскликнул

– Ты что это, собираешься собственными деньгами, из своего собственного кармана, расплачиваться со своими рабочими?

– Думаешь – не хватит? – усмехнулся Олег.

– Дело не в том, хватит или не хватит, – в сердцах воскликнул банкир, – а в том, что черезчур уж ты сердобольным оказался, интеллигентик задрипанный. Совсем его совесть замучила.. Вон

Березовского с Гусинским и Ходарковского с Потаниным почему-то не мучает Живут себе преспокойно и в ус себе не дуют. Нахапали, сколько могли – и доволь-ны. А ты знаешь, скольких людей они загубили, скольких разорили, по миру пустили? Не знаешь? А я вот знаю. Потому что оказался однажды в числе их. И еле-еле выкарабкался.

– Видишь ли, – спокойно ответил ему Олег Он уже принял для себя решение и потому как-то сразу успокоился., – Я был уже в числе выброшенных из жизни. Как и ты. И слишком хорошо знаю, что это такое

– быть отвергнутым и не нужным никому в своем собственном государстве.. И я не хочу точно также поступать с другими людьми, судьба которых, волею обстоятельств, стала зависеть от меня. Я не хищник по жизни, не волк и не питаюсь слабыми или ослабевшими. Я просто человек, для которого деньги не являют-ся смыслом жизни.

Деньги для меня – это вода. Счастья на них не купишь; уважения – то-же. Только лишь товары А мне многого не нужно. Правда, удовольствие тоже можно за деньги купить. Но…видишь ли…Я человек со странностями. Купленное удовольствие мне почему-то радости не доставляет. Поэтому я закрою здесь дела за собственные день-ги. И говорить об этом здесь никому не буду. Меня не интересует на этот счет ни чье мне-ние, кроме собственного. А как прореагируют те, с которыми я рассчитаюсь вместо фир-мы – я прекрасно знаю. Сначала скажут десять раз – спасибо, мол,спасибо тебе, Олег Юрь-евич. А потом, получив деньги, сплюнут, выругаются и скажут совершенно другое. Ска-жут – Дурр-р-р-рак и не лечится.. Поэтому я все это делаю для себя, а не для них.. Если я так не сделаю, я не смогу дальше спокойно жить. И напоследок, чтобы не утомлять тебя своей болтовней. Я здесь посижу со своими помошниками и прикину, сколько мне будет нужно. И тогда сообщу тебе. Договорились?.

– Договорились, – ответил банкир, – только ты открой счет на свое имя в местном банке и сообщи его мне. Положи туда для начала хоть десять рублей. И я тогда тебе на него сброшу нужную сумму. Все поменьше сдерут. Да и счета твоего "Промметалла" мо-гут быть уже арестованы. С ними лучше дела теперь не иметь. Понятно?

Так он и сделали. На следующий день Олег утром собрал оперативку.

Оперативка была чрезвычайной. На ней кроме Ольги с Сергеем присутствовали также все бригадиры производственных участков объекта, как приехавшие из Москвы, так и местные, выдви-нувшиеся уже во время работы. Всего человек пятнадцать. Олег рассказал присутствую-щим о ликвидации фирмы "Промметалл" и свертывании работ в Карталах. Рассказал о по-рядке свертывания этих работ и о мерах, принимаемых руководством объекта для обеспе-чивания законодательных норм России при завершении работ на объекте. И затем он за-читал приказ о прекращении работ и увольнении в связи с ликвидацией производства всех местных работников с завтрашнего дня, а командированных из Москвы – через неделю. Они оставались для выполнения ряда работ по отключении объекта от энергоносителей, закрытия, консервации и опечатывания всех помещений на объекте и обезвреживания опасных видов оборудования, работающих на объекте.

Что делать со сварочным и плаз-менным оборудованием, компрессорными установками, резаками, баллонами, перфорато-рами, элекктрокабелями, электротележками и всем тем хозяйством, что накопилось на объекте за почти полтора года их работы, он не знал и решил бросить их на месте, закрыв все в ангаре. Спальные и кухонные принадлежности он отдал женщинам, работавшим у него в столовой и в бараках. Транспорт оставил себе и руководству объекта, разделив име-ющиеся машины по братски: Легковушку "Вольва" Олег взял себе, а "газон" с "газелью" отдал Сергею с Валентиной.. Ведь у них, точнее у родителей Сергея, в

Подмосковье была дача и такие машины, как "газель", универсального, по сути, назначения, как раз, что на-до. И привезти, и самим съездить. Ну, а "газон" – транспорт для рыбалки и охоты. А Сер-гей – любитель из любителей. Короче – обид на такой бесплатный дележ, конечно же, не было. Ведь Олег вместе с Валентиной подготовили соответствующие бумаги о передаче собственности, заверили их печатью фирмы "Промметалл". Словом, оформили все, как надо. Ведь Олег, как начальник объекта, имел право пользоваться печатью фирмы и имел у себя такую печать. И на этот счет в канцелярии самой фирмы были соответствующие бумаги. Как и фирменные бланки для оформления подобных бумаг. Естественно, что оформлялись и регистрировались эти документы задними числом.

Работы оказалось много. Просидели все они втроем, Олег, Сергей и

Валентина, несколько дней. И вот, наконец-то, все закончено. Все, что можно было закрыть – закры-то; все, что можно было отключить – отключено; все, что можно было опечатать – опеча-тано; все, что можно было заактировать – заактировано. Трудовые книжки для всех работ-ников объекта, от сторожа, поваров и кастелянш до рабочих-сварщиков, шоферов и кра-новщиков, заполнены, закрыты и выданы под роспись каждому на руки. Зарплата за пос-ледний месяц всем работникам объекта выплачены по ведомостям под роспись.

Ведомос-ти утверждены им, начальником объекта, и заверены печатью фирмы. Все, как положено. Не придерешься. Куплены и билеты до Москвы и выплачены командировочные. Погруже-ны на поезд машины для Олега и

Сергея с Валентиной. Ну, что ж, вроде бы и все. С Кар-талами – покончено. И, повидимому – навсегда. Впереди у всех их – новая жизнь. И жизнь эта – абсолютно никому неизвестная..

Затем Олег с чистой совестью устроил для всех "Московских" отходную. Как ни крути, но с этими ребятами его связывало три с лишним года совместной работы и сов-местной жизни. Сначала в

Костроме, а затем и здесь, в Карталах. Отходную Олег сделал уже не на объекте.. Там все помещения были опечатаны. Но опечатаны для приличия. По-тому что собственность эта была уже ничья. Ее хозяева, братья-близнецы, смотались "за-границу", и, наверняка, скоро здесь появятся представители прокуратуры, начнут прове-рять, шерстить, искать чего-то такое-этакое, о чем они и сами-то не имеет никакого пред-ставления. Но Олега все это уже абсолютно не касается, да и не интересует. Все, что мож-но для закрытия работ на объекте, он здесь сделал, а остальное его уже не волнует.. Хотя, если уж по честному, обидно оставлять такие сооружения, такую собственность в бесхоз-ном состоянии, обрекая ее существование на самое обыкновенное разграбление. Ведь про-йдет время, и не такое уж большое, как окрестные жители поймут, что эти бывшие воен-ные объъекты, на которых потом велись какие-то работы гражданскими людьми, теперь брошены и стоят безо всякой охраны. Значит, можно заходить и брать все, что захочешь. Хоть на машинах вывози – никто не остановит. Так оно и будет. Сначала понемножку, по чуть-чуть, что можно унести в руках или увезти на тележке. Но потом, осмелев, приедут на машинах и будут брать все подчистую, даже стены бараков разберут до кирпичика.

И останется на месте этих военных объектов великой коглда-то страны

Советов лишь только горы никому не нужного мусора. Как после гражданской войны в России, когда в умах миллионов ее сограждан главенствовал только один лозунг – грабь награбленное. Ведь те-перь в этой моей стране все вокруг – мое. А раз – мое, значит, я имею полное право брать все, что пожелаю, что мне захочется брать. И брали, и грабили, и рушили.

Отхождную праздновали в вокзальном ресторан. Хотя слово

"праздновали" здесь не подходит. Праздника не было. Какой к черту может быть праздник, если работу броси-ли, не законичив, да и с ее завершением – не все так уж ястно, как хотел представить их начальник. Они все, сидящие за сдвинутыми столиками привокзального ресторана города Карталы, были людьми битыми и прекрасно понимали, что ликвидация фирмы не предус-матривает оплату за выполненную в последний месяц работу. Если уж фирма рухнула – денег не жди, их нет. Но им заплатили за все. Даже командировочные выплатили..Та-кие вот порядочные хозяева фирмы им попались. Но они понимали, что так не бывает. Порядочные, совестливые хозяев.а – это миф, это фантазия, это сказка, ничего не имею-щая общего с действительностью Но, между тем, – именно так и произошло. И у каждого из них вертелась мысль, что все для них нужное сделал их начальник, Олег Жуков. Но что стояло за действиями Олега Юрьевича – они не знали. И это незнание давило на них и не позволяло им полностью расслабиться в ресторане и по хорошему отпраздновать завер-шения их работы в Карталах. Поэтому пили все мало, сдержанно, и сели в подошедший поезд молчаливые и задумчивые…

В Москву ехали в одном вагоне. Олег не пожадничал и для всех взял билеты в ку-пейном вагоне. Потратился он настолько основательно, что экономить уже на каких-то там железнодорожных билетах не имело уже никакого смысла. А потратил он большую часть своих сбережений, что накопились за эти годы на его счету. А накопления эти оказа-лись значительны. Ведь на себя он из этих денег практисески ничего не тратил, так как жил последние несколько лет на объектах и жил, естественно, за счет финансирования ра-бот на этих объекта. И не плохо, надо сказать, жил. Не шикарно, конечно же, нет. Шико-вать там особенно и негде было,. но, во всяком случае – не безбедно жил. И копейки или рубли там не считал. Да и чего их считать, если они не твои?! Что хотел, то и ел, как хо-тел, так и одевался, что понравилось, то и покупал. Поэтому денег на его счету в банке ко-пились потихонечку и копились, и накопилось их там почти два миллиона рублей. Деньги для него – сумасшедшие!..Весь вопрос только

– куда и на что их тратить?

Олег не был приучен к большим деньгам и особой такой радости от их обилия у се-бя в кармане он никогда не испытывал. Деньги для него были лишь средством для сущест-вования, не более. А существовать он привык работой, а не развлечениями, загулами или праздным

"ничегонеделанием".. Поэтому он легко расстался с основной частью своих на-коплений, затраченных на завершение своих дел в Карталах. А затратил он свыше полуто-ра миллионов рубоей. И кое что у него даже осталось на черный день. И это "кое что" со-ставило около четырехсот тысяч рублей. Он даже точно и не знал – сколько их у него там осталось на счету. Но – неплохо осталось. Действительно, к этому черному дню своей жизни он теперь был готов гораздо основательней, чем в первый раз. Правда, не слишком было ясно, сколько он у него продлится, этот новый черный день. А то, что он наступил – сомнений не было. Ведь он опять стал безработным. И перспективы найти приличную ра-боту в Москве были для него туманными. Хотя положение дел в стране изменилось к луч-шему и с работой для мужчин среднего возраста в Москве было не так уж и плохо. Работу при желании можно было найти. Поэтому вопросы будущего своего трудоустройства Оле-га в данный момент не интересовали и даже не волновали совсем.

Его вообще ничего не волновало. Он был словно в ступоре. После того, как он за-кончил свои дела в Карталах, справил отходную и сел в поезд, его охватило состояние полнейшей прострации и абсолютнейшего безразличия ко всему происходящему вокруг. Жизнь нанесла ему сокрушительный удар, удар неожиданный и коварный, что называется – ниже пояса. К такому повороту событий он психологически оказался не готов и рассте-рялся. А, растерявшись, сжался, съежился, замкнулся, ушел в себя. И теперь жизнь словно бы остановилась для него, и он большую часть пути в Москву пролежал молча на верхней полке купе, уставившись невидящими глазами в расположенную над ним багажную пол-ку. Прежний этап жизни для него закончился. И наступал новый, совершенно для него не-известный и, конечно же – непредсказуемый.

Самое поразительное здесь то, что в эти, тяжелейшие для себя минуты, он не вспо-минал о своих женщинах. Ни о Елене Викторовне, ни о Валентине Михайловне. Хотя обычно мужчины в трудные моменты жизни всегда обращаются к женщинам за психоло-гической помощью и за моральной поддержкой. К женщинам и больше ни к кому. Еще, правда, к стакану. Но это уже совсем другой вопрос. Здесь же у Олега женщины остались в стороне. Значит, эти женщины были для него лишь сексуальными объектами и ничем другим больше. Как ни печально это все сознавать для взрослого, полного сил и здоровья мужчины, но это оказалось так. Эти две женщины, две любовницы, с которыми Олега свела судьба в последние несколько лет и с которыми он активно занимался сексом, не затронули его сердце и не стали частью его жизни.

Валентина Михайловна первая заметила подавленное состояние Олега.

Да и трудно было его не заметить, потому что ехали они они трое в одном купе. Была еще одна пожи-лая женщина из Карталов, которая ехала в Москву к сыну, успешному современному предпринимателю. Но она, естественно, не в счет. Однако,заметить-то Валентина замети-ла, но помочь Олегу ни в чем не могла. Все трое были всегда дру у друга на виду, всегда вместе. Даже поговорить-то наедине

Валентине с Олегом не удавалось, что уж здесь рас-суждать о чем-то большем. Валентина Михайловна понимала, что они с Олегом расста-ются навсегда, что жизнь разводит их. И ей было грустно. Потому что с

Олегом уходила куда-то в прошлое часть ее жизни, И, пожалуй – лучшая часть ее жизни. Три с лишним года они были любовниками, и Валентина

Михайловна привязалась к Олегу. Он стал, как бы вторым ее мужем. Он нравился ей, как мужчина; ей нравилось его тело, нравился ей и его мужской запах, какой-то особенный и очень притягательный для нее; ей нравился вкус его спермы и ей нравилось заниматься с ним сексом. И с

Олегом она значительно ча-ще получала оргазм, чем со своим мужем, с

Сергеем. С Сергеем оргазм бывал редко, и то лишь в последние годы их совместной жизни. И если бы судьба поставила ее перед вы-бором, по принципу – или-или, то вполне возможно, что она выбрала себе Олега, а не Сергея. Нельзя сказать, что Валентина Михайловна полюбила

Олега, но равнодушной к нему, как к мужчине, она быть уже не могла.

Он ей стал нужен. И ей уже хотелось не только заниматься с ним сексом, но, порой, хотелось и просто обнять его, прижать его к себе и молча слушать стук его сердца, слушать и слушать, но не ушами, а всем своим женским телом, своей женской сущностью; или лежать рядом с ним, обнаженным, тоже обнаженной, положив голову ему на грудь и лежать так долго-долго, не шевелясь, не го-воря ничего, вдыхая в себя запах его чистого, здорового и такого родного для нее мужс-кого тела, постепенно ощущая, как где-то в глубинах ее собственного тела начинает про-сыпаться сексуальное желание, заполняя и завоевывая все клеточки и жилочки ее тела; и она замирала в с частливом предвкушении предстоящего сексуального праздника и секс-уального наслаждения.

Но она прекрасно понимала, что подобных минут в ее жизни больше не будет. И не будет долго. А, может, и совсем не будет. Потому что найти адекватную замену Олегу будет, пожалуй, невозможно. Если с азербайджанцем ее связывал только лишь физичес-кий секс, то здесь появилась даже какая-то симпатия, какая-то душевная тяга к Олегу, если не сказать – предрасположенность. Короче – она стала думать об

Олеге, он стал сниться ей, а во время секса с мужем она, закрыв глаза, с удовольствием представляла на его месте Олега и ей это удавалось, и она тогда легко могла получить оргазм. Единственно чего она боялась в э тот момент – нечаянно проговориться во время сладких судорог ор-газма, когда она не контролировала себя и начинала громко кричать в экстазе, не понимая и не сознавая, что кричит. Потому что кричала в данный момент не она сама, а вопило и стонало ее вскипевшая от наслаждения кровь и извивающееся в оргазме женская плоть. Но пока, слава богу, все обходилось нормально. И ей раскрытое до предела горло во время криков никаких имен не выдавало. Пока, во всяком случае, не выдавало.

В Москве, на Казанском вокзале, они расстались. Естественно, что при этом они договорились о встрече на другой же день, обменялись домашними телефонами, обня-лись, расцеловались и…и разбежались в разные стороны, прекрасно понимая, что жизнь их развела и развела, пожалуй, навсегда. Вавлентина Михайловна была неестественно оживлена, даже весела, но глаза ее выглядели печально. И при прощльном объятии, она чуточку прижалась к нему всем своим телом, затем отстранилась и подставила щеку для поцелуя, сказав шутливо:

– В губы нельзя…Нельхя…Плохая примета.

А потом, отстранившись немного от Олега, глянула ему в глаза, усмехнулась и де-ланно шутливо, с тщательно скрываемой болью, проговорила:

– А почему нельзя в губы? Ведь мы вряд ли когла еще встретимся!

– и обратилась к мужу, – Сергей, отвернись.

Она прижалась к губам Олега и коротко, но жадно поцеловала. И тихо, тихо, одними лишь губами, прошептала:

– Прощай, Олежка, я буду вспоминать тебя…

Олег ей ничего не ответил. И поцеловал тоже коротко. Ведь рядом был Сергей. Да и все было уже кончено для него с Валентиной

Михайловной. Отрезанный она ломоть. Чу-жая женщина. Совсем чужая.

Поэтому сантименты здесь абсолютно были не нужны. Если бы они прощались одни, тогда – другое дело. Тогда бы можно было на прощание хоть что-то человеческое сказать. Да и вести себя можно было совершенно иначе. А сейчас? Чего миндальничать, резину из пустоты тянуть? Обойдется. А завтра – уже и забудется. Во вся-ком случае у него. Да и у нее навряд ли что надолго останется. Ей нового уже любовника себе надо будет искать. А это – не такая уж и легкая задача. Как и для него тоже – найти себе другую женщину для секса.

Привык он все-таки к Валентине. Очень привык. Хоро-шей она была любовнице. Не слишком привередливой. И не слишком требовательной.

Да-же жалко расставаться. Удобная была любовная связь. Очень удобная.

После расставания Сергей с Валентиной поехали домой, в свою

Балашиху, где они не были после Костромы чуть ли не полтора года. А

Олег, учитывая то обстоятельство, что время было еще дообеденное, а из вещей у него у него в руках находился лишь чемо-данчик-дипломат, и спешить ему было абсолютнейшее некуда, решил заехать в офис

"Промметалл". Сам офис был опечатан. Делами фирмы уже во всю занималась прокура-тура России.. Но один из кабинетов оказался открытым. Там, под охраной милиционера, сидела инспектор отдела кадров фирмы. Перед ней стояло человек десять-пятнадцать мужчин среднего возраста. Это были работники фирмы, приехавшие из командировок. Инспектор ОК оформляла им расчеты по трудовым книжкам в связи с ликвидацией про-изводства. В кабинете было тихо, но обстановка – сверхнакаленная. Казалось – сплюнь сейчас и все вокруг зашипит.. Люди стояли злые, насупленные и растерянные. Оказы-вается

– далеко не все руководители объктов на местах поступили так, как сделал Олег. То есть, рассчитали своих рабочих на месте, пользуясь тем, что имели у себя на руках гербовую печать фирмы и трудовые книжки своих работников, как ИТР-овцев, так и рабочих. Большинство же руководителей просто-напросто бросили своих работни-ков на произвол судьбы и разбежались по домам, прихватив с собой все, что можно было забрать с объектов. А их бывшие работники, познавшие предлести Российского перво-бытного капитализма, добирались уже до

Москвы самостоятельно, своим ходом, кто как смог. Чаще всего – с помощью переводов, присланных из дома. И вот теперь они здесь, в офисе фирмы.Только толку от этого мало. Фирмы – нет; хозяев – нет; денег – тоже нет. Хорошо хоть трудовые оформляяют на расчет. Все проще будет новую работу искать

Олег посмотрел, посмотрел на все это безобразие, происходящее теперь на развали-нах процветающей совсем еще недавно фирмы

"Промметалл" и понял, что поступил тогла в Карталах правильно. Черт с ними, с его личными деньгами, зато никого из его бывших работников в этой гневно молчащей толпе брошенных не было. Правда, он прекрасно по-нимал, что ему было гораздо проще, чем другим руководителям. Ведь он был единствен-ным среди них, который не имел семьи. И только поэтому у него сохранилась зарплата, перечисляемая на его личный счет. Как говорится – нет худа без добра. А у всех осталь-ных руководителей объектов зарплата со счетов уходила в семьи гораздо раньше, чем ее туда успевали перечислть. Поэтому судить их не стоило. Право – не стоило. И еще вопрос, как бы сам он поступил, если бы у него была семья и все заработанное им уходило бы ту-да?!

Очень и очень большой вопрос. Кто-то из умных людей сказал по этому поводу, что с появлением семьи мы становимся уязвимыми. Поэтому легко быть благородным, когда ты один и тебе нечего терять. А когда у тебя за спиной плачут дети, когда у тебя нет сво-его жилья и ты можешь откладывать со своей мизерной зарплаты лишь одни копейки на будущий кооператив, тогда – как?! А кто его знает – как?! Вот потому-то, наверное, и го-ворит Библия – не суди и не будешь судим.

Поэтому Олег постоял, постоял в полуопеч-атанном офисе их былой фирмы, посмотрел на то, что здесь творится и понял, что делать ему здесь абсолютно нечего. Фирма "Промметалл" – пройденный этап его жизни. Надо от-резать его до конца и постараться забыть навсегда.

Он махнул рукой и поехал к себе домой, в свои Подлипки, где не был почти пол-тора года. Он знал, что дома у него ничего из съестного нет, поэтому попросил таксиста остановиться около большого

"Подлипковского" супермаркета, где когла-то, почти что в другой своей жизни, работал грузчиком и имел любовницу, одного из директоров этого "Супермаркета", директора по ка-кому-то… чему-то

И черт его знает, по чему она была директором в этом "Супермаркете"!

Может, она и сейчас – там раблтает.. Кто – знает?! Только звать-то ее уже не помню как? А-а, какая теперь разница! Не-ет.! Вспомнил, вспомнил – кажется, ее звали Татьяна Алексеевна. Вроде – так. И надо же – по имени от-честву помнишь. И это кого – свою любовницу?!. Ну ты – даешь, парень! Ведь теперь -то – какая разница, кто она и как ее зовут! И вообще – помнить всех баб, с кем трахался? Еще чего не хватал! Идиотизм высшей марки! Обойдуться и бе з его – памяти!. Так ска-зать – дело давно прошедшее и практически забытое. Однако, постой, Олег,. ведь ты с ней не просто трахался. Ты – с ней долго трахался. А это уже не такое простое дело, как тебе хочется его себе представить. И не такое уж забытое, раз ты о нем вспомнил. Даже имя ее и отчество осталось в памяти! Эх, Олег, Олег, кого ты обманываешь?!.Себя?!

Олег чертыхнулся про себя и махнул рукой. Пропади оно все пропадом! Нашел, ко-го и когда вспоминать! До того ли тебе сейчас?!

Он обернулся к таксисту:

– Слушай, шеф, я давно дома не был. У меня холодильник отключен.

Помоги наб-рать продуктов и привести домой. Я заплачу, сколько скажешь. Договорились? Короче – плачу тысячу к тому, что будет на счетчике. Заметано?

– Заметано! – рассмеялся таксист и вышел вслед за ним.

Они зашли в супермаркет, взяли две тележки и наложили их сполна.

Благо, что в нынешних гастрономах, почему-то называемых сейчас супермаркетами, было практичес-ки все, что производится и вырастает во всех странах мира. Бери – не хочу. Если деньги есть. А у Олега оденьги были.И они набирали.. Точнее – набирал Олег, а таксист ему толь-ко помогал. Естественно, что здесь оказалась большая бутылка водки, аж литровая "Чер-ноголовская", упаковка банок пива

"Балтика-3", полутолитровая бутылка любимой Оле-гом минеральной

"Кармадон". Ну, а дальше пошла ужа еда. Ничего особенного и сверхъ-естественного. Самое нужное и самое необходимое на первые пару дней обживания своей долго пустовавшей квартиры.. Пара каталок сырокопченой "Московской", каталка финс-кого "сервилата"; приличный шмат копченого украинского сала с прослойками; каталка вареной

"докторской" колбасы; приличный кусок эстонской ветчины; пару упаковок бивштексов и рамштексов; упаковку чешских "щпикачек", пару килограммов нарезанно-го кусочками мяса для гуляша; упаковку мороженных куриных ножек Буща; хороший кусочек копченой осетрины; несколько упаковок замороженного картофеля-фри, упаков-ка замороженного украинского борща, несколько упаковок замороженных овощей и грибов-шампиньонов, пару упаковок итальянских пицц, три десятка яиц, бутылку ост-рого испанского кетчупа, банку горчицы, сетку помытого немецкого картофеля, неболь-шой качан капусты, морковь, и т.д и т.п. Естественно, что сюда добавилась тройка длинных московских батонов, кругляк бородинского черного хлеба, несколько пачек сахара, большая металлическая банка цейлонского, по старой памяти, чая; такая же ме-таллическая банка растворимого бразильского кофе. А потом Олег подумал, подумал, вер-нулся назад, в гастрономический отде,л и взял еще бутылку фирменного вина, кипрского "Рислинга". Взял так, на всякий непредвиденный случай.

Мало ли что в жизни бывает, а вдруг понадобится?

Все это купленное, обошлось Олегу почти в три тысячи тысячи рублей, уло-жилось в десять больших полиэтиленовых пакетов и с трудом затем разместилось на заднем сидении такси.

Таксист помог Олегу дотащить продукты до квартиры. Олег расплатился с ним и огляделся. Да, это была его квартира. Хрущевская двушка, полученная когда-то двумя молодыми специалистами, зелененькми еще супругами, приехавшими по распределению на базовый завод Королевской фирмы, работавший тогда на космос и оборонку. Мало что с того времени здесь изменилось. Только пообветшало. Да поблекло. Ведь ремонта здесь не было с самого их въезда. Сначала – не нужно было. А потом стало не до того. А что ремонт необходим – бросается в глаза сразу же. Особенно свежему взгляду. Пол-тора с лишним года Олег здесь не был, а вот сейчас зашел и даже головой покачал. Мн-да-а-а. Все старее старого. Хотя пыли нет. Видно, соседка наведывается и поддерживает по-рядок. Надо будет ее отблагодарить. Деньгами она вряд ли возьмет. Придется подарок? Но какой? Не хотелось какой-нибудь.. Да и зачем ей подарок? Ей деньги нужнее. Надо будет в конверт положить тысяч пять, пока еще деньги есть, и в виде како-го-нибудь праздника представить. Например, по случаю завершения моей командировочной жизни. Можно бы и побольше, конечно. Пока деньги для Олега – не проблема. Но… но вряд ли она возьмет больше. Не той закваски человек. Бывшая учительница, причем

– советская учительница. Просто напросто – испугается или оскорбиться, обидется. А вот бутылку вина приподнести, хорошего вина, импортного, фирменного, в красивой бутылке – это, пожалуй, и подойдет. Это она примет. А к бутылке – конверт с деньгами. В качестве до-полнительного приподношения. А если уж бутылку возьмет, то неудобно будет как-то от конверта отказываться. Неловко получается. Капризничаем. Одно нам подходит, а вот другое – нет! Так что – вполне пригодится здесь этот, купленный напоследок, кипрс-кий

"Портвейн". Как чувствовал – когда покупал.

Так он и сделал. И сделал прямо сразу же, не разбирая еще своих пакетов. Знал, что вечером ему, наверняка, будет не до того. Затем он включил свой холодильник и полн-остью загрузил его купленными продуктами. И уж только потом пошел в ванную. В ванн-ной он просидел долго. Часа полтора. Он не любил ходить в баню, не любил душ. Он лю-бил полежать в ванной, полностью залитой горячей водой. Рядом он обычно ставил при-емник, ловил маяк, погружался в воду до подборотка, откидывал голову назад, закрывал глаза и начинал балдеть. И мыться начинал только потом, полежав с полчасика. в горячей воде. И, помывшись, снова погружался в горячую воду до тех пор, пока не начинало сту-чать в висках от перегревшейся в горячей воде крови. То же самое он сделал и сейчас. Вы-шел он из ванной весь распаренный, разогретый, краснее красного, и довольный до чертиков в голове. Он прошлепал голый н а кухню, открыл банку с пивом, вылил пива в большую кружку (он не любил пить из банки – не получалось ощущения удовольствия от процесса пития) и жадными, крупными глотками выпил ее всю. После чего прошел в спальню, разобрал постель и завалился спать. Надо все-таки прийти в себя после та-кой длительной разлуки с домом..

Спал он часа три, не меньше. Встал бодрым и совершенно отдохнувшим. Настрое-ние – великолепное. Он оделся в свой старый спортивный костюм, в котором обычно хо-дил дома, и прошел на кухню.

Открыл банку пива, налил себе стакан и с наслаждением выпил. Ну, что ж теперь можно было и заняться домашними делами. Но для начала надо, конечно же, поесть. Нет никакогосмысла что-то делать на голодный желудок. А он у него пустой аж с самого утра, когда они втроем позавтракали еще в поезде. Поэтому Олег осо- особенно мудрить не стал. Он поставил на плиту большую сковородку, налил раститель-ного масла, подогрел ее и высыпал туда пол пакета картофела-фри. Затем рскрыл пачку шпикачек, помыл их и поставил в микровалновку. Пожалуй

– хватит. Жаль, конечно, что не купил ничего себе из помидоров и огурцов, но ничего, обойдемся сегодняи без салатоа. Жаренную картошку он любил и готов был есть ее каждый день. Причем, есть и без всего, и с какими-нибудь добавками. Будь это мясо, рыба или еще что. На сегодня вместо мяса сойдет и жаркое из шпикачек с грчицей, ну, а рыбки он купил. Кажется, копченой осетри-ны. Точно, так оно и есть А если добавить еще сюда и стопку горячительной, то ужин у него получается превосходнейший. Лучше и не надо. Не стоит даже сюда добавлять сухой колбаски, ветчины или сала. Они будут совершенно лишними.

Минут через пятнадцать стол у него был уже накрыт. Стол венчала сковородка с дымящейся жареной картошкой. Он любил есть картошку прямо из сковородки. Своеоб-разное получается ощущение вкуса, гораздо более сильное и впечатляющее, чем из тарел-ки. Ну, а рядом, тоже дымящиеся шпикачки в тарелке и тарелка нарезанной осетрины. И пару кусочков бородинского черного хлеба. Вообще-то Олег предпочитал батоны. И с батонами он ел все, чем питался. И первое, и второе, и треть, если только оно было это третье. На третье почему-то у Олега ни фантазии, ни духа никогда не хватало. Поэтому чаще всего обходился без третьего. А белый хлеб – студенческая привычка.

Хорошая или плохая – трудно сказать. Но студенты в общаге покупали только батоны Чаще всего обыч-ные Московские за 14коп. И если они были свежие, мягкие, да еще и теплые, то удержать-ся и не съесть батон, причем, съесть не из-за того, что хочется есть, а просто потому, что они были невероятно вкусные и становилось невтерпежь от их дурманящего голову хлеб-ного запаха И черного хлеба в общаге найти было практически невозможно. Но картошку жаренную Олег предпочитал все-таки есть с черным хлебом. Белый к картошке сейчас по-чему-то не шел Не тот вкус получалсятогда у картошки. Совершенно не тот.

Так что с бородинским черным получился у Олега вполне приличный стол для ужи-на…Нормальный стол для одного. Не хватает, правда, главного для общего завершения этого импровизированного натюрморта – бутылки водки. Олег достал недостающую бу-тылку из холодильника, взял из подвесного кухонного шкафчика свою обычную стопку, потом подумал-подумал и поставил стопку на место. Вместо нее взял стандартный гра-неный стакан. Сегодня день его приезда домой.

Поэтому стопочками здесь сегодня не обойтись – надо бы чего-нибудь побольше. Ведь он дома и идти ему некуда.

Олег налил полный стакан водки, до самой отметки в верхней его части, взял стакан в руку, поднес его ко тру и не спеша, спокойно выпил. В далекой своей молодости, когда он только начинал вступать во взрослую жизнь и, естественно, начинал пробовать спирт-ное, водку он пил очень тяжело. Его организм не принимал водку, бунтовал и не желал впускать в себя эту отраву.. Приходилось сильнейше напрягаться и буквально впихивать насильно в собственный желудок каждый глоток водки, с трудом подавляя рвотный им-пульс.. Но теперь он пил водку спокойно, как воду, не ощущая никакого дискомфорта.. То ли водка стала другая, более приемлимая для него, то ли он сам за эти годы основательно изменился. Во всяком случае, выить стакан водки для него теперь никакого труда не представляло. Не то, что раньше.

Правда, стаканами он теперь пьет редко. Очень редко. Нет причины оглаушивать себя. Но сегодня – можно. Сегодня разрешается.

Выпив волдку, Олег запил ее минералкой. Прямо из бутылки. Пивом он водку не за-пивал. Не любил. Слишком уж в голову било. Дурным он становился после такого ерша.. Очумелым каким-то, а не просто пьяным или выпимшим. А после водки, запитой мине-ралкой, в организме просыпался зверский аппетит. Хотелось есть. И он с удовольствием приступил к ужину. И через каких-нибудь полчаса стол опустел. Олег смолотил все, что приготовил. Он выпил еще напоследок минералки, затем откинулся на спинку стула и за-курил. Настроение у него было великолепное. Пить больше не хотелось. Можно было те-перь и делами заняться.

Но делами было заниматься лень. Да и какие у него могли быть сейчас дела в доме, в котором он не был черт те знает сколько времени? Что, приготовит себе на завтра еду? Что-нибудь из первого?

Свой любимый украинский борщ? Да ну его в болото! Обой-дется! Он ведь не из неженок, парень тертый. Жратвы – полный холодильник. Не буду ни-чего сегодня готовит. Сойдет и так. Не буду. Не буду – и баста!..

Однако помыть посуду после ужина придется. Не любил Олег грязнойц посуды у се-бя на столе или в мойки. Не любил – и все тут!

Дискомфорт какой-то на душе появлялся.. Даже кино по телевизору не мог смотреть. Словно мешало что-то постоянно. Беспокой-ство какое-то. Как гвозд ь в ботинке. Поэтому он всегда после еды сразу же мыл посуду. Всегда. Помыл и сегодня. И только потом со спокойной душой и умиротворенной со-вестью пошел в большую комнату, где стоял телевизор.

Несколько дней Олег не выходил из своей квартиры. Пил, ел, спал, смотрел теле-визор, снова пил, снова ел, снова спал и снова смотрел телефизор. Смотрел то общерос-сийские программы, то фильмы по видаку из своей видеотеки. Худо-бедно, но у него на-бралось свыше сотни видеокассет. В основном, триллеры, ужастики, мелодрамы, эротика и порнуха. Смотрел по настроению. То одно, то другое, то третье.

Иногда – порнуху. И при этом обязательно мастурбировал. Сбрасывал, так сказать, давление, снимал сексуаль-ное напряжение. Мобильник он свой выключил. И жил затворником. Только пару раз за это время выходил из дома. И то – в магазин, за продуктами. Да и за водкой с пивом тоже. И еще – за минералкой. Гудел потихонечку. Именно – потихонечку, не напраполую, не в загул. А так – для души. Потому что на душе было смутно. И ничего не хотелось предпри-нимать для изменения своего положения.

Но, надо отдать должное, он – не опускался. Умываться, бриться и готовить себе еду – не забывал. Порядок дома тоже поддерживал. В общем – вел себя прилично. И нас-чет регулярности поесть не забывал никогда. И не просто так поесть – абы чего, лишь бы червячка заморить, да чтобы в животе не урчало. Какую-нибудь задрипанную яишницу с колбасой, как делают в подобных ситуациях большинство мужиков.. Не-ет, поесть серь-езно и вкусно, и, конечно же – разнообразно. Поэтому у него в холодильнике стояла боль-шая кастрюля с украинским красным борщом, сваренным на тушенке по его собствен-ному рецепту; кастрюлька тушеной картошка с мясом; кастрюлька жареных бивштексов; кастрюлька вареной картошки кусочками; кастрюлькак вареный вареников с творогом. А в нижней части холодильника лежали свежие помидоры, свежие огурцы и свежий бол-гарский перец красного и желтого цвета. Так что, поесть ему было что. Даже готовить не надо было – только разогреть.

На третий день своего добровольного заточения Олегу попался под руки его мо-бильник. Он повертел его в руках, повертел, затем включил. На экране мобильника высве-тилась надпись: "Этот абонент звонил вам два раза. Последний звонок…" Стояло время и – число.

Число было вчерашнее. Олег в недоумении хмыкнул. Кто это мог ему звонить? Вроде бы некому. Никаких связей с внешним миром у него сейчас вроде бы нет. Олег на-жал на панели кнопку выбора. На экране высветился номер абонента. Это был номер теле-фона его друга-банкира. Надо же! – удивился Олег. С чего это он ему позвонил?

Олег набрал номер телефона банкира. Раздался знакомый голос:

– Это ты, Олег? Привет! Ты где сейчас? Звоню, звоню, а у тебя даже мобильник отключен.

– Дома я, – Ответил Олег, – У себя в Подлипках.

– Гудишь?!- рассмеялся банкир.

– Есть немножко, – признался Олег.

– Так вот, – сказал посерьезнейшим враз голосом банкир, -

Заканчивай свой загул. Приводи себя в порядок и приезжай ко мне.

Завтра в 14-00 я тебя жду у себя на работе. Пропуск на тебя будет заказан Договорились?

– Хорошо, договорились, – проговорил Олег, не особенно, впрочем, вникая в суть раз-говора. Ему было все равно. Ехать – так ехать. В банка – так в банк. Какая – разница! Ладно, съездим, чего уж там! Не рассыпимся! Надо только будет ванную вечером при-нять. Да посмотреть, что у него в шкафу из одежды. Костюм ведь понадобиться.

Рубашка там, то ли чисто белая, то ли в полоску. Галстук посмотреть.

Туфли поприличней. Не пой-дет же он в банк в деловом костюме и в красовках?

Так Олег стал работником банка в ранге заместителя начальника отдела по связям с общественностью. Через полгода начальник отдела ушел на повышение, а Олега постави-ли на его место. Работа была не пыльная, из той категории, что называется – не бей лежа-чего. Никто из руководителей банка не мог точно определить функции этого отдела.

Зна-ли только одно, что банку нужен подобный отдел, ведь в большинстве банков Москвы они уже есть. Значит, и у них должен быть

А вот что он должен делать, этот новоиспеченный отдел – представления никто не имел. Не имел – и не надо. Но если уж в названии этого отдела стоит слово "общественность", значит, вы, господин Жуков, должны работать с те-ми людьми, которые приходят в банк, не слишком, правда, представляя, для чего кон-кретно они сюда пришли. Точнее – они знали, для чего. За деньгами. Им понадобились деньги. А банк, как раз и есть та структура общества, та организация в государстве, та фирма в бизнесе, в которой есть деньги, то есть, банк – это место, где хранятся деньги..Но, каким же образом стоит исхитриться, чтобы взять в этом банке необходимые тебе деньги, и чтобы при этом не попасть в просак, не разориться, не угодить в долговую яму, чаще всего никто из них не знал. То ли кредит, то ли ипотека, то ли еще чего – кто его разбе-рет!. А деньги – нужны!

Очень нужны! И кроме банков для выдачи подобных сумм част-ному лицу ничего больше не существует И как же теперь поступить?! А – черт его знает, как?! Воистину, как в известной поговорке – и хочется, и колется, и мамка не велит.

И вот таких сомнивающихся и колебдющихся направляли к Олегу для некого с ни-ми просветительского собеседования. И Одег с ними беседовал. А в процессе бесдования пытался их убедить в целесообразности и необходимости получения кредитов. Причем, кредиты им выгоднее всего получать именно в их банке, а не в каком другом.

В распоряжении Олега были две девицы, сидящие на компьютерах. Они регистри-ровали каждого из приходящих (а их было, как ни странно, довольно много!), заносили их в соответствующую картотеку, классифицировали по месту жительству, по социаль-ному положению, по имеющимся доходам, по заригестрированной на них недвижимости и еще по десятку других, не слишком понятных для обычного человека характеритик. А потом, через несколько месяцев, чаще всего через три-четыре, производили социально анализ приходящих в банк посетителей. Короче – работали. И работа – шла. Все были при деле.

Все заняты. Все загружены. И даже потихонечку ворчали на то, что этой самой ра-боты слишком много для них двоих и что не мешало бы уже и взять им на помощь кого-нибудь. Или хотя бы прибавить им, уже уществующим здесь, к зарплате за перегруз неко-торую, ощутимую реально сумму. А еще бы лучше – сделать и то, и другое вместе взятое. Да побыстрее бы!. Чего уж там резину тянуть!..

Работа была вроде бы живая, с конкретными людьми, с их проблемами. Порой очень даже трудно понимаемыми и также трудно разрешаемыми. Но Олегу она не нрави-лась. Ни морального, ни душевного удовлетворения она ему не приносила. У него сразу же появилось какое-то внутреннее неприятие всего того, что происходило и совершалось в банке. Хотя зарплата у него теперь была несоозмеримо выше, чем он имел до того у братьев-близнецов. Но еще с детско-юношеских своих времен, когда он читал "Гобсек" Бальзака и

"Униженные и оскорбленные" Достоевского, для него банки являлись всего лишь ростовщическими компаниями, наживающимися на бедах и несчастьях своих со-граждан и создающих свои капиталы только лишь за счет грабительских процентов от просроченных долгов. Схема простая до гениальности. Берет клиент в банке в займы не-которую сумму, в кредит там или в долг, а вернуть к установленному сроку должен уже гораздо большую сумму, чем брал. Причем, намного большую. И с каждым просрочен-ным днем или даже часом возврата, эта сумма растет в геометрической прогрессии. И вот на это самое, на "намного большее", банки живут, процветают и жируют. И от подобного психолгического своего ощущения, что он тоже теперь учавствует в грабеже своих сог-раждан, угнетало и убивалао его, не давая возможности наслаждаться прелестями жизни свободного сорокалетнего мужчины, имеющего неплохой по нынешним временам доста-ток и пользующийся активным вниманием женщин.

Да-а, женщины банка проявляли к нему нескрываемо повышенный интерес.. Еще бы, такой уникальный экземпляр – холостой, интересный, перспективный, пользующийся доверием начальства и довольно богатый мужчина! Как такого упустить?! Невозможно! И они не упускали. Шли вперед в открытую. Без всякого стеснения. Соблазняли Олега во всю!.

Его и осаждали, и штурмовали, и атаковали, и провоцировали, и просто завлекали. Он же реагировал слабо. Хотя иногда все же поддавался беспардонным натискам женщин, уступал их настойчивым домаганиям.

Были походы в рестораны, в театр, в консервато-рию, в концертный зал филармонии. Один раз даже сходили на Петросяна. Здесь Олег вы-сидел только половину представления, затем решительно поднялся и ушел, несмотря на сильнейшее возражения своей спутницы. Но выдержать эту дебильную "лабуду" до самого конца Олег не смог. Несмотря на все свое старание. Долго видеть и слышать эту сально-пошлую мерзость было выше его сил. А смотреть, как радуется этим плоским шут-кам его спутница, было вообще невыносимо. Интеллигентная на вид женщина, строгая и выдержанная, образованная и очень начитанная, одетая элегантно и даже аристокра-тично, непереносящая в своем присутствии никаких вольностей, оказывается могла вза-хлеб слушать полуматерные и совсем матерные анекдоты Винокура, от души смеялась над вульгарными высказываниями самого Петросяна и его жены Степаненко.

От подоб-ного несоответствия внешнего вида этой женщины с ее внутренней сущностью ему ста-новилось по настоящему дурно.И сразу почему-то вспоминался образ госпожи Арсан, ав-тора "Эммануэль", ее фотография на титульном листе и подробнейшия описания ее соб-ственных ощущений от бесчисленных половых актов с бесчисленными же партнерами, размещенные на сотнях страницах книги. Вспоминался американский фильм "Голубая китаянка", где респектабельно неподступная на работе героиня по вечерам занималась проституцией. И почему-то вспоминалась его Юлия, какой она была с ним наедине, в су-пружеской постели, на кухне, в их большой комнате в минуты отдыха, и какой она была тогда с этим грузином на их сексуальном

"шабаше".

И невольно возникал вопрос, на который у него не было ответа. Где же тогда эти женщины настоящие, истинные, а где притворяются, надевают на себя придуманные ими же самими маски? А, может, ничего непридуманного здесь и нет. И эти женщины в зави-симости от обстоятельств и собственных желаний ведут себя соответствующим образом – то так, то этак. Или все же человек, будь он мужчиной или женщиной, всегда был и оста-ется своеобразным полем битвы между темными и светлыми силами на земле, между до-бром и злом, верностью и предательством, допропорядочностью и распущенностью, доб-ротой и жестокостью… и в разные моменты жизни в нас преобладает то одно, то другое, а то и еще какое-нибудь третье, не слишком понятное и самим себе. Кто – знает! Кто знает!

Но Олегу до чертиков надоели связи с женщинами, основанные лишь на сексе. Секс ради секса, ради удовлетворения физиологических потребностей собственного организма его перестали устраивать Ему хотелось иметь дело с такой женщиной, с которой можно было бы заниматься не только сексом, но можно было бы еще и жить. Он тосковал по та-кой женщине. Но такие женщины ему не попадались. И он все чаще стал уклоняться от интимных встреч со штурмующими его женщинами банка и начал просто-напросто избе-гать их, перейдя на обыкновеннейшую мастурбацию под просмотр

"порнухи".

И лютая тоска постепенно завладевала им. Такая тоска, что даже водкой ее невоз-можно было заглушить Жизнь для него начала терять свой изначальный смысл. Жизнь, как одна из возможностей для собственного самоутверждения в этом мире, перестала его интересовать. А жизнь, как один из способов существования белковых тел. его совершен-но не интересовала. Жить ради самой возможности жить, он не хотел. Жизнь для него была и оставлась любимым делом и любимой женщиной. Этого фундамента для твердого и уверенного стояния на земле у него теперь не стало. И жить ему перестало хотеться. И он все чаще и чаще начал задумываться о прекращении этого безобразия под названием жизнь Олега Юрьевича Жукова на этой земле.. Жить ради того, чтобы есть, спать, ходить в туалет, иногда трахаться с женщиной, чтобы снять сексуальное напряжение в организме, ему не хотелось, да и не слишком-то у него получалось. Было скучно и уныло.

И больше становилось похоже на существование, унылое, убогое и беспросветное, чем на настоя-щую жизнь.И он всерьез начал задумываться о самоубийстве. Вес ь вопрос заключался лишь в том, как уйти из жизни? Ни вешаться, ни травиться ему не хотелось. Было против-но и стыдно. Лучше всего, конечно же, застрелиться. И проще.

И надежней. И, как-то, ци-вилизованней, что ли? Но для этого нужен пистолет. А где его взть? Олег не знал. И тогда он решил обратиться к руководителб их охранной службы, по слухам – еще и киллеру, бывшему "особисту" Алексею Павловичу, в общении – просто "Палычу". И когда Олег решил с ним поговорить, то тут же появилась прекрасная мысль – поросить эту акцию провести самоого "Палыча" за деньги.

Денег у Олега полно, девать их ему абсолютней-шее некуда, а после его смерти они пропадут. У него ведь из родственников никого не осталось. А "Палыч" – профессионал, а у провессионала, конечно же,проблем с таким пу-стячком не будет. Задумано – сделано. И Олег подошел к "Палычу" со свокй необычной просьбой. После некоторого сопротивления "Палыч" все же согласился убрать его из жизни.

Согласился. за двадцать пять тысяч долларов. Всего-навсего..

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Как только Олег отдал деньги "Палычу", он сразу же у спокоился. К нему пришло душевное умиротворение и какое-то внутреннее просветление. Словно он очистился от чего-то грязного и мерзкого в себе и даже как бы приподнялся над мирской, никчемной и тупо суетливой собственной жизнью. У него даже взгляд изменился. В нем появилось не-кое покровительственно-снисходительная усмешка умудренного опытом старца, смотря-щего на сканлдалищих между собой ребятишек.. Он вышел на крыльцо офиса, вдохнул полной грудью горьковатый, наполненный автомобильной гарью и асфальтной пылью воздух Московских улиц, глянул на спрятавшееся за облаками солнце, протягивающее к земле свои длинные лучи-руки и мысленно улыбнулся:

– Хорошо! Ой, как хорошо! Жалко со всем этим расставаться!

Но…надо! Надо! Потому что все это перестало радовать меня. А раз перестало – зачем мне оно?! Надо все-таки иметь мужество уйти и не портить жизнь другим людям своим кислым видом и та-ким же кислым отношением к жизни. Лучше уж так, чем начать пить. А то ведь и так уж, если по честному – практически каждый день в рюмку заглядываю.

Каждый вечер – пару рюмок. Когда-то раньше – обходился одной за вечер. Теперь – уже и две. А завтра?. А завтра – известно для таких .Завтра понадобиться еще больше, потом еще и еще боль-ше. И где же здесь конец? Под забором, где же еще. Не-ет, лучше уж так, самому, пока еще человек, пока люди о тебе по хорошему еще думают..

В этот момент зазвонил его мобильник. Олег достал его из кармана, раскрыл и поднес к уху:

– Я слушаю.

– Олег Юрьевич, здесь женщина одна вас ждет. Ее к вам директор по кредитам на-правил. Сказал, что это ваш вопрос.

Олег вернулся к себе. Вход в его кабинет шел через большую комнату или предбан-ник, как ее обычно называли, и в которой сидели его девушки. Комната заодно служила еще своеобразной приемной для отдела связи с общественностью. Здесь на стульях, рас-ставленных вдоль стены, обычно сидели посетители, пришедшие на прием в отдел или персонально, к его начальнику, Олегу Юрьевичу.. На одном из стульев сидела женщина. Сравнительно молодая. Лет тридцати, не больше. Сидела напряженно и скованно, с нее-стественно выпрямоенной спиной, плотно прижатой к спинке стула,. и вытянутой вверх шеей, устремив взгляд застывших, отрешенных глаз куда-то в неизвестность.

Она даже не прореагировала на приход Олега, так глубоко ушла в себя, в свои, видно, не слишком радостные мысли.

Олег подошел к женщине:

– Здравствуйте! Я – Жуков. Вы – ко мне?

Женщина вздронула, торопливо поднялась и глянула ему в лицо.

Взгляд у нее был напряженный, недоверчиво настороженный и, одновременно же, – какой-то уничижитель-но заискивающий. Видно, жизнь по ней прошлась основательно, и она уже ничего хоро-шеего для себя ни от кого не ждала. Но женщина была красивая. Точнее – была когда-то красивая. А сейчас – сильно, сильно поблекшая. И не слишком следящая за своей внеш-ностью. А так, в общем, женщина – ничего! И очень даже очень – ничего. Овальное, мяг-кое и очень женственное лицо с темными, в мелкую зеленоватую крапинку, завлекаю-щими когда-то, а сейчас испуганными до невозможностью глазами; тонкий, изящной формы, с трепетными ноздрями, небольшой нос; густые каштановые волосы, собранные на затылке в тугой узел и открывающие высокий, без едимной морщинки чистый лоб; Да, приятная женщина, очень даже приятная. Ничего не скажешь. Невысокая, ладная, пол-ногрудая, но грудь не опущенная, а даже приподнятая, выпирающаяся вперед, с выступа-ющими через щелковую ткань кофточки острыми сосками.

Женщина вскинула на него встревоженные глаза, резко вздохнула, облизав язы-ком большие, четко очерченные, словно вырисованные на шелке японской кистью гу-бы. Губы слегка выпирали вперед и казались припухшими, то ли от чьих-то страстных поцелуев, то ли от собственных нервных покусываний и призывно влажно блестели. Соч-ные яркие губы молодой, цветущей женщины то ли подправленные помадой, то ли от природы такого завлекательного, темно вишневого цвета.

Женщина нервно сглотнула слюну и дрожащим от волнения голосом, чуть ли не за-пинаясь, проговорила:.

– Д-д-а-а, меня к вам направили…

– Тогда заходите, – сказал Олег и добавил, обернувшись к своим девчатам, – девоч-ки, два кофе с печением приготовьте, пожалуйста…

Олег вырос из комсомольских активистов, имел психологию типичного советского человека, выросшего без хозяев, воспитанного на идеалах справедливости, равентсва, братства и, наверное, потому обладал высоким чувством собственного достоинства. Он не терпел собственного унижения и сам не любил унижать других. Для него всегда было не-выносимо смотреть на оскорбление и унижение окружающих его людей.

И он всегда вста-вал на сторону униженных и оскорбленных. Это была норма его жизни, от которой он никогда не отступал. Еще, наверное, с тех самых времен, когда прочитал роман Достоев-ского "Униженные и оскорбленные". Ему тогда было всего тринадцать лет. На книгу он наткнулся на книжных стеллажах кабинета отца, где был частым гостем, и читал потом всю ночь. Никак не мог оторваться. И слезы наворачивались у него на глазах. И чувство высочайшего сострадания ко всем обиженным в этом несправедливом мире охватило его тогда. И осталось в глубинах его сердца навсегда.

Олег сразу понял, что у этой женщине какая-то беда и так же сразу проникся к ней сочувствием. Эта женщина вызывала у него симпатию и инстинктивное желание по-мочь ей. За время работы Олега в банке пред ним прошли множество людей. Одни посети-тели были приятны ему, с ними хотелось общаться, работать; другие же вызывали чувство острого отторжения, чуть ли не антипатии и с такими приходилось работать, напрягаясь и буквально заставляя себя вести их дела. Но к большинств людей, приходящих к нему по своим финансовым проблемам, он не спытывал ничего, кроме равнодушия. Они были ему безразличны, и их проблемы не трогали его и он даже не запоминал их.. И достаточно бы-ло всего лишь нескольих минут, чтобы понять собственное отношение к этому конкрет-ному посетителю. Наши симпатии и антипатии возникают мгновенно, чуть ли не инстинк-тивно, с первого, так сказать, взгляда друг на друга.

Как и любовь. Она может быть только лишь с первого взгляда, с первых секунд на-шего взаимного общения, взаимного контакта, когда встречаются наши глаза и когда на-ши взгляды будто притягиваются друг к другу неосязаемой нами, но неодолимой ничем силой и сразу же проникают куда-то в глубь нашего подсознания, в глубь самого сердца, говоря нам – это тот, кого ты ищешь, это и есть твой избранник, это и есть твоя половина. И чтобы потом тебе не говорили твои родители, твои друзья. и твои родственники, ты знаешь одно и только одно – твое сердце выбрало его. Его одного из нескольких миллиар-дов живущих на земле людей. А раз так – значит сердце право и надо слушаться его, что-бы потом не раскаиваться всю свою жизнь. Правда, говорят, что сердце может ошибаться, и оно, порой, действительно ошибается, если только вину за наши собственные ошибки и за наши собственные глупости можно приписать сердцу. Но каждый из нас имеет право на свои ошибки, как бы тяжелы они не были. Ибо без таких ошибок жизнь становиться прес-ной, скучной и совершенно безрадостной. Да и скучной – тоже.

У Олега в кабинете, прямо в левом от двери углу, около большого створчатого окна стоял небольшой журнальный столик с двумя полукреслами. Этот столик предназначал-ся для бесед с теми посетителями, с которыми Олегу, по каким-то особым причинам хоте-лось познакомиться поближе или надо было познакомиться поближе путем создания не-кого подобия доверительно нтимной обстановки.

Именно в такой ситуации Олегу и хо-телось поговорить с этой женщиной. Поговорить ненавязчево и откровенно, чтобы хоть чуточку получше узнать ее. И не то, чтобы женщина заинтересовала его, как женщина, и он, так сказать, "положил на нее глаз". Не-ет, совершенно нет. Никаких эротических или сексуальных поползновений у Олега к ней не появилось. Наоборот, возникло сочувствие, сострадание к обиженной жизнью красивой женщине и появилось желание помочь ей, на-сколько это было в силах Олега.

Олег открыл дверь кабинета и сказал женщине:

– Проходите, пожалуйста…

Женщина прошла в кабинет и остановилась в нерешительности. Олег тоже прошел в кабинет, закрыл за собой дверь и показал женщине рукой в сторону журнального столика:

– Сюда, пожалуйста. Садитесь на любое кресло, глее вам покажется удобно.

Женщина подошла к столику и осторожно присела на краешек ближнего к ней крес-сла. Села, выпрямилась и замерла в ожидании, закусив зубами нижнюю губу. Олег сел на-против нее, протянул вперед руку и открыл стоящую на столе красивую шкатулку в стиле палех. Там лежали сигареты. Несколько разнокалиберных пачек в ярких обертках. Олег развернул ее к женщине и спросил:

– Курите?

Женщина отрицательно покачала головой. Тогда Олег взял себе отдну пачку, рас-крыл ее, достал сигарету и сказал, глядя на нее:

– А я с Вашего разрешения закурю. Не могу долго без сигарет.

Он сунул сигарету в рот, достал из кармана зажигалку, чиркнул ее, поднес трепетное, красновато голубое пламя к кончику сигареты, глубоко затянулся, замер на секунду в не-движности, прикрыв глаза и закинув голову назад от ощущения мгновений кайфа, затем выпустил струю дыма в верх и сказал:

– Я Вас слушаю. Рассказывайте.

– Видите ли, – сказала женщина, глубоко вздохнув и напрягшись всем телом, словно бросаясь в прорубь, – я пришла к вам, – и тут по ее прошла нервная дрожь, лицо сморщи-лось, искривилось и женщина заплакала. Она попыталась было сдержать плач, торопли-вым движение правой руки зажала свой рот, но плач прорвался и тогда она закрыла лицо ладонями обеих рук, слгнулась и по настоящему, навзрыд заплакала.

Олег посмотрел на сидящую перед ним плачущую, покачал головой, вздохнул, затем встал, подошел к небольшому туалетному шкафчику, что стоял около стены, открыл двер-цу, достал оттуда полотенце, повернулся, подошел к женщине и тихо сказал:

– Возьмите полотенце. Оно чистое. Вытритесь и успокойтесь, пожалуйста. А я по-дожду. Не беспокойтесь.

Олег отошел к окну, повернулся спиной к женщине, затянулся сигаретой и стал без-думно смотреть в открывающуюся из окна панораму

Москвы. Мн-да-а-а, в этом кабинете посетители еще не плакали.

Кричать – кричали, ругаться – ругались. Даже до мата дело доходило.

Но плакать – не плакали. Эта женщина – первая. Хорошо бы, если и последняя. Что же такое с ней произошло, если она не выдержала и сорвалась на официальном при-еме в официальном учреждении, в банке.?

Что? То, что этот плач был не фальшивым, не игрой, а настоящим нервным срывом, было виднее видного. Ладно, подождем. Чего-чего, а времени у меня навалом.

Ждать пришлось не долго. Олег еще не успел докурить сигарету, как сзади него раз-дался тихий, виноватый женский голос:

– Вы уж простите меня, за ради бога. Так, накатило что-то. Не смогла сдержаться.

Олег повернулся, подошел к столику, сел и нажал кнопку вызова:

– Девочки, принесите нам кофе, пожалуйста.

Дверь кабинета открылась и в кабинет с подносом в руках вошла одна из его помош-ниц. На подносе стоял кофейник с кофе, две чашки на блюдцах с чайными ложочками, не-большая сахарница, вазочка с печением и салфетница с бумажными салфетками. Девушка поставила поднос на стол и спросила у Олега:

– Еще чего-нибудь, Олег Юрьевич?

– Нет, Танюшка, спасибо. Больше ничего не надо.

Олег встал, взял кофейник, налил кофе в обе чашки, положил в каждую чашку по две ложечки сахара, размешал и поставил одну чашку с блюдцем перед женщиной, другую – перед собой. Затем положил на каждое блюдечко по несколько печений и, успокоенный, сел на свое место, перевел дух и сказал женщине:

– Выпейте кофе и успокойтесь:

Женщина взяла чашку, осторожно поднесла к губам и сделала маленький глоток, по-том еще, еще… Олег тоже взял свою чашку с кофе и тоже начал потихонечку пить, искоса поглядывая на женщину. И чем больше он на нее смотрел, тем больше она ему нравилась. Была в этой женщине какая-то мягкая, кошачья пластика, некая грация, делающая каждое ее движение изящным, женственным и неповторимо красивым. И в том, как она сидела перед Олегом, как держала чашку перед собой, как подносила ее ко рту, как наклоняла голову к ободку чашки, как выпячивала вперед губы, делая глоток, чувствовалось не-повторимое обояние ее женского естества. И, сам того не замечая,

Олег, прихлебывая ко-фе, потихонечку любовался сидящей перед ним женщиной.

Женщина допила кофе, осторожно поставила чашку на на блюдце, взяла салфетку из салфетницы,, вытерла губы, смяла пальцами салфетку и бросила ее в пустую чашку. Затем глянула на Олега и тихо проговорила:

– Спасибо вам.

Голос у нее был низкий, грудной, приятного мягкого тембра.

– Пожалуйста, – ответил Олег и продолжил, – а теперь давайте познакомимся. А то мы что-то забыли это сделать раньше. Меня зовут

Олег Юрьевич. Фамилия – Жуков. Я яв-ляюсь начальником этого отдела.

Работаю с такими, как вы посетителями.

– А меня зовут Ольга Кирилловна, сказала женщина. Голос у нее был спокойным. Она уже пришла в себя и начинала потихонечку приобретать уверенность, – фамилия моя Преснова. Работаю продавцом в

"Супермаркете". Раньше работала в отделе маркетинга одной солидной фирмы по продаже компьютерной техники. Но оттуда пришлось уйти.

– Очень хорошо, – улыбнулся Олег, – Олег и Ольга, как нарочно подобрано! Ну, это к делу не относится.. Давайте теперь рассказывайте свою историю.

– Да что тут особенного рассказывать? – пожала плечами женщина,

– я пришла к вам в банк, чтобы узнать насчет кредита на покупку квартиры. Мне жить сейчас негде. Вот и хотелось бы разузнать, какие кредиты существуют на свете, какие у них годовые процен-ты и какие из них бывают льготные и для кого они бывают льготными. Вообще – все о нынешней системе кредитов и системе их возврата.

– А сейчас вы где обитаете? – спросил Олег.

– У подруги. У нее сейчас квартира свободна, -ответила ему женщина, – вот мы с сы-ном там и обитаем. На птичьих, так сказать, правах.

– Так, так.., – в задумчивости проговорил Олег, глядя на женщину, – Это понятно. А теперь, пожалуйста, расскажите мне все поподробней о своей жизни в последние годы, чтобы я смог бы для начала хотя бы сориентироваться, прежде чем принимать решение.

Женщина вздохнула и начала рассказывать..

История этой женщины, в общем-то была самая обычная и даже, в некоторой степе-ни, банальная и очень даже – заурядная.. Юыл у нее когда-то муж, была семья, была ра-бота. Муж – любимый, работа интересная, да еще сын подрастал. Что же нужно еще нор-мальной женщине для счастья? Да ничего большего! Так оно и было. Муж занимался биз-несом. И очень успешно. Он являлся одним из совладельцев фирмы по продаже компью-теронй техники в Москве и

Московском регионе. Женщина работал в отделе маркетинга этой же фирмы. Фирма процветала. И деньги у них были. Они купили себе новую кварти-ру, продав еще старую доставшуюся женщине от родителей.

Квартира была хорошая, сов-ременная и расположена в элитарном квартале, отгороженном от всех остальных жителей столицы. Но их этот вопрос не особенно-то и волновал. Они жили своей жизнью. И квар-тиру, естественно, они приватизировали. А как же иначе в нынешнее время?! И вполне тественно, что приватизировали на имя мужа. А на кого же еще?! Ведь он являлся осенов-ным кормильцем их семьи.

Но потом на их безоблачном семейном небе появились тучи. У мужа завелась любов-ница. Сначала одна, потом другая, третья. И опять же таки, вполен естественно, что жен-щине обо всех изменах мужа подробнейшим образом сообщали. Чтобы не скучала.. Но ведь не сможет нормальная женщина, вышедшая замуж по любви, отнестись спокойно к изменам собственного, когда-то грячо любимого мужа!. Не получится, как бы втайне, мо-жет быть, ей этого и не хотелось! Не получится!.

Не смогла и эта женщина. И дома нача-лись скандалы. Но ничего не помогало. Муж не успокаивался. Не сказать, что он был по-ловым гигантом. Не-ет, самый обычный и самый заурядный в этом смысле мужчина. Но он был богатый, видный, влиятельный, очень даже самовлюбленный и женщины опреде-ленной категории на него вешались.

Такова уж наша жизнь. И никуда от подобных ее эк-сцессов не денешься.

Наша героиня терпела, терпела, а потом подала на развод. Не захотела делить соб-ственного мужа с какими-то там девками. Гордость не позволяла. Развод состоялся до-вольно быстро. Деньги в нащей судебной системе много значат!. И тут неожиданно выяс-нилось, что она не имеет никакого юридического права на их совместно приобретенную квартиру. Хозяин-то – муж!. И после развода муж просто-напросто выгнал ее из дома вместе с ребеноком. Причем, выгнал по суду, законно. И стала она, коренная москвичка, родившаяся и выросшая в Москве, бездомной. Что ж, ничего не поделаешь. Такие законы были в эти годы в нашей стране. Все во имя богатых, все только для богатых. И по этим законам муж, владелец квартиры, мог спокойно выгнать бывшую свою жену вместе с де-тьми на улицу после развода. И выгоняли. В Москве таких, как эта женщина было много, тысячи. Хорошо, что ее приютила подруга. Они дружили еще со школьных времен. Под-руга уехала с мужем за границу и пустила в свою опустевшую квартиру Ольгу с сыном. Корнечно же – временно До их возвращения..

А дальше – больше! Неприятности в жизни, действительно, никогда не приходят по одной. Обычно они валя т валом. Только успевай увертываться! И как только Ольга оста-лась одна, у нее начались проблемы на работе. К ней стал приствать начальник отдела мааркетинга, где она работала. Он давно к ней приглядывался. Но раньше она была женой одного из руководителей фирмы и он держался от

Ольги на расстоянии. Боялся. Но после развода обнаглел и попер в открытую. Не стесняясь ничего и никого.

Вот и пришлось Ольге уйти с работы. Думала – обойдется! Ведь она по образованию – экономист и работала в солидной фирме руководителем группы. Но на деле все оказа-лось на много сложнее. Ничего хорошего с работой не получалось. Слишком уж отрица-тельные характеристики ей давал бывший ее начальник в ответ на зондаж руководителей фирм, с которыми Ольга пыталась вести переговоры насчет работы по специальности. А время поджимало. Жизнь требовала материальных средств. А денег, что остались на ее банковском счете после развода и уполаты за адвокатуру при ведении ее дела о разводе и имущественном споре с мужем, таяли на глазах. Пришлось срочно устраиваться продав-цом на работу в ближайший "Супермаркет". Да и то по блату. По звонку от одной знако-мой. Работа – ничего хорошего.

Утомительна и физически и психологически.. Да еще по скользящему графику. Два дня работаешь, два дома. Рабочий день с семи утра до десяти вечера.. Но ничего привыкла, освоилась Зарплата – 10-12 тысяч в месяц. Маловато, ко-нечно. Не то, что на ее прежней работе. Но, с паршивой овцы, как говориться, хоть шерс-ти клок. Так и здесь.

Хорошо, хоть эта родвернулась. Могло быть и хуже.

Ладно, здесь еще ничего, здесь еще – терпимо. Вот с квартирой – плохо. И не просто плохо, а очень плохо. И никакого просвета в этом

"плохо" не предвиделось. От отчаяния пошла в банк насчет кредита. Но лучше бы и не ходила. Кредит-то можно взять, это не так уж и сложно.

Но ведь кредит-то идет за сумасшедшие проценты! Аж за 25% годовых.

Если на пять лет кредит, то процент можно снизить до 20%. А это получается, что берешь ты, к примеру, миллион, а возвращаешь уже целых два. Очертенеть можно от таких сумм. Попробовала было поговорить насче т льготных кредитов, что-то типа молодежной ипоте-ки или ипотеки дл я матери-одиночки, ответили – это не с нами.

Это вам надо идти к Жу-кову. Это он у нас "благодетельной" деятельностью занимается Вот она и пришла к нему. Не зная, правда, зачем. Толку ведь все равно никакого. Бесполезно все..

Олег слушал сбивчивый рассказ женщины не очень внимательно и не слишком вни-кая в подробности. История ее жизни за последние годы была для него яснее ясного. Ни-каких кредитов она, конечно же, в банке не получит. Слишком мал доход в семье – нечем будет выплачивать. А если он все же и поможет ей с кредитом, то здесь просматривается такая кабала, что ахнешь! И выхода нет практически никакого. Но помочь ей Олегу хоте-лось. Очень хотелось. Она ему понравилась. Однако беспроцентных кредитов не бывает. Самое меньшее, на что могло пойти руководство банка – это 12% годовых. Существовала подобная форма кредита для самих работников банка или их ближних родственников. Если Олег попросит, то можно будет добиться и беспроцентного кредита. Но только не для самой женщины. Для самого

Олега. Если Олег возьмет кредит в банке для себя лично и передаст его, но уже тайно, этой женщине, как,вроде бы, официально оформленный кре-дит от банка, тогда что-нибудь да получится. А она поверит, что кредит от банка. Ей ни-чего не остается, как поверить.

У нее-то другого выхода нет.

И Олег решил остановиться на этом варианте. Единственное, что вызывало затруд-нения – это убедить руководство банка в том, что ему действительно необходим прилич-ный кредит. А для чего кредит? Пусть будет, что для покупки квартиры. Ведь у него дей-ствительно нет современной квартиры и он до сих пор живет в своей прежней

"хрущевке" в Подлипках. Так что повод – есть.. А если есть повод, то

– поверят. Никуда не денутся. А когда Олег нашел решение проблемы, то сразу же на душе у него стало легче. И он не-вольно заулыбался.

Женщина увидела улыбку на его лице и осеклась на полуслове. Она изумленно вскинула глаза и громким, свистящим от напряжения шопотом прокричала:

– Вы – улыбаетесь?! Вам – смешно?!.

– Нет! Нет! – Поднял Олег ладони обеих рук вверх, как бы сдаваясь, – Вы не поду-майте ничего плохого! Все – нормально!

Просто, я нашел решение вашей проблемы. Оно – есть! Оно пришло ко мне в голову, пока я слушал вас. И вот я от радости и заулыбался.

– Правда? – недоверчиво проговорила она.

– Правда, – утвердительно кивнул головой Олег, – И теперь давайте решим так. Вы приходите ко мне завтра после обеда. Ну-у, пожалуй, часа в два – три. И я вам тогда все объясню. Договорились?

– Договорились, – ошеломленно выдохнула женщина и в изумлении тряхнула голо-вой, – Вы и вправду поможете мне? Не обманете?

– Не обману, – улыбнулся ей Олег, – решение действительно есть.

И не так уж и пло-хое. Чего- чего, а беспроцентный кредит я вам, пожалуй, смогу пообещать.

– Правда?! – вскинула на него разом заблестевшие глаза женщина.

– Правда, правда – на этот раз серьезным голосом проговорил

Олег, – я не шучу. Та-кими вещами не шутят.

Вечером Олег за ужином выпил не одну и не две свои обычные стопки водки. Он на-лил себе сразу целый стакан и залпом выпил его весь. А потом, поужинав и убрав за со-бой, выпил еще один стакан. И лег, не раздеваясь на диван. Телевизор включать не стал. И долго лежал на диване с открытыми глазами, уставившись невидящим взглядом в потто-лок, куря одну сигарету за другой.. Сегодняшняя встреча с этой несчастной женщиной взволновала его. Неожиданно и сильно. Это и огорчало и радовало его. Давно он уже так хорошо не думал о женщинах. Давно уже ему не хотелось думать о какой-нибудь конк-ретной женщине так светло и чисто. И он так и заснул, не раздеваясь, на своем диване. И ночью ему снилась женщина. И этой женщиной была Ольга Кирилловна, его сегодняшняя посетительница. И ему было хорошо с ней..

На другой день он пришел к "Палычу", которому вчера заказал собственное убийство за 25 тысяч долларов, и попросил его отменить заказ. Тот в удивлении развел руками:

– Слушай, Олег, дело-то уже закрутилось. Я его остановить не смогу. Я и аванс уже выдал. Дело-то – пошло!

– Надо остановить! – решительно проговорил Олег, – пойми – очень надо!.Это – не каприз, это взвешенное решение. Обстоятельства изменидись. И мне необходимо задер-жаться на этом свете. И по возможности – надолго. Если нужно, то я готов и неустойку уплатить.

Сколько скажешь – столько и дам.

– Эх, Олег, Олег! – рассмеялся "Палыч", – не надо никакой неустойки. Ничего я не предпринимал насчет тебя. Я просто деньги у тебя взял. Взял и спрятал. Пусть полежат, думаю, пока ты не успокоишься

Он встал, подошел к большому сейфу, стоящему в углу его комнаты, открыл дверь, нагнулся и достал оттуда толстую пачку долларов, перевязанную крест-накрест синей лентой. Вернулся назад и протянул пачку Олегу:

– Вот твои деньги. Возьми их обратно. Мне чужих не надо. Ведь я почему тебе навст-речу пошел? Подыграл тебе, почему?. Да я вижу, что ты в последние месяцы ходишь ка-кой-то сам не свой. Будто пыльным мешком трахнутый. Даже женщины от тебя шарахать-ся стали. То раньше табуном к тебе перли, через друг друга лезли. А тут все разом в сторо-ну о т тебя. Как от чумного. Думал – спид или что еще похлеще подхватил. Проверил по своим каналам – нет, все нормально. Тогда – что же, думаю? А ничего особенного! Кризис зрелого возраста. Бывает.

У некоторых, правда, очень серьезно проходит. Мужики теря-ются. И ты, смотрю – тоже. Вчера вот был весь съежившийся, потускневший, глаза пус-тые, ничего не выражующие. А сейчас – другое дело! Даже глаза заблестели! В них жизнь появилась! Значит – выздоровел, переболел! И – слава богу! Живи теперь дальше. И боль-ше подобную дурь в свою голову не бери.

Он еще раз внимательно посмотрел на Олега и добавил:

– Я же вижу, что у тебя "шерше ля фам" И правильно! Мужику нельзя без бабы! Пропадет он один! На свадьбу позовешь?

– Обязательно! – рассмеялся Олег.

P.S. Через три с небольшим месяца Олег и Ольга поженилис и стали жить вместе. Поселились они в квартире, купленной на деньги Олега и на льготную беспроцентную ссуду, выделенную Олегу в качестве свадебного подарка руководством банка. Через пол-года у них родилась дочь. Жили они хорошо. В доме царили любовь и согласие. Сына Ольги

Олег усыновил и нашел с ним полное взаимопонимание. Они и сейчас живут в Москве. У них уже две дочери и совсем взрослый сын. Сын заканчивает школу. Учится хорошо, без троек..Работают они оба в банке, в том самом, в котором их свела судьба. Мир и покой их дому.

И хоть чуточку счастья. Они его заслужили.

Оглавление

КНИГА ПЕРВАЯ

ЧАСТЬ 1-я

ЧАСТЬ 2-я

ЧАСТЬ 3-я

ЧАСТЬ 4-я

КНИГА ВТОРАЯ

ЧАСТЬ 1-я

ЧАСТЬ 2-я

ЧАСТЬ 3-я

ЧАСТЬ 4-я

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Реклама на сайте