«Не сглазить бы !»

Шолом АЛЕЙХЕМ

Не сглазить бы!

- Вот, как видите, - говорит касриловский фурман, повернувшись к нам лицом и предоставив своих лошадок, запряженных в крытую фуру, воле божьей, - как видите, я сам себе хозяин, с двумя, не сглазить бы, коняшками; тот, буланый, у меня, не сглазить бы, уже восьмой год, весь он тут перед вами - не сказать, чтоб лихой рысак, тяжеловат на ногу, но под грузом, не сглазить бы, - хорош! Каурый тоже, не сглазить бы, ядреный конек. С такими двумя лошадками, пошли бог хороших пассажиров да побольше, будешь заработками сыт, не сглазить бы, по горло, а заработок - вещь необходимая, потому что дома у меня жена и, не сглазить бы, шесть роточков; она рожает, не сглазить бы, каждый год, моя Эстер, и потому она лицом таки стала похожа на черта, а была такая красивая, не сглазить бы, такая нежная, - прямо-таки королева с виду, когда я на ней женился; тогда я еще работал у хозяина, детина, не сглазить бы, здоровенный. Нипочем зима! Нипочем лето! Нипочем снег! Нипочем ненастье! Перевернулась повозка? Сам взял ее на плечи и сам, не сглазить бы, вытащил из болота, даже не поморщившись. Вот такой я был парень. А она, Эстер значит, была сироткой, девушка из порядочного дома, дочь меламеда, - но была она не одна, восемь штук, не сглазить бы, их было, и матери - бедной вдове - очень хотелось выдать ее замуж. Стали ей сватать самых красивых парней, прекрасные партии. Один недостаток - денег у нее не было. А мы с ними под одной крышей жили, вот и подхожу я однажды к ней, к Эстер значит, - было это в праздник, все были в синагоге: "Эстер, говорю, пойдешь за меня?" Она молчит. Тогда я опять говорю: "Эстер, говорю, не гляди, говорю, что я возница, работаю у хозяина; сколотил я, говорю, своих собственных, не сглазить бы, тридцать с лишним рубликов; как только женюсь, говорю, так сразу и покупаю конягу и становлюсь, с божьей помощью, сам себе хозяином; а мальчик я, не сглазить бы, работящий, трудиться я умею, тебе у меня будет, не сглазить бы, как нельзя лучше, ни в чем не будешь знать отказу!" Она молчит.

Короче, мы поженились. Когда мы поженились, она сразу же начала рожать, не сглазить бы, что ни год - ребенок; а как начала рожать, так и начала хворать, а как начала хворать, то уж хворала и хворала, долгое время прохворала! Говорю я ей: "Эстер, какой толк, говорю, в том, что ты хвораешь?" Она смеется. "Эстер, говорю, ты смеешься, а я на тебя смотрю и у меня сердце кровью обливается; может, говорю, пойдем с тобой к доктору? Может, говорю, он найдет какое-нибудь средство?.." И стали мы собираться к доктору. Собирались мы долго, да и где у меня, по правде говоря, свободное время, если я всю неделю, не сглазить бы, работаю? Разве только в субботу?

Короче, однажды в субботу мы собрались к доктору. Пришли к доктору, спрашиваю у доктора: "Что делать, говорю, господин хороший, если она хворает?" Принимается он за дело, осматривает, выслушивает ее и обращается ко мне: "Твоя жена нездорова". Говорю я ему: "Господин добрейший, спасибо, что сказали, иначе я разве узнал бы об этом!" Тогда он мне и говорит: "Не то я хотел тебе сказать, я хотел тебе сказать, что ты должен ее жалеть, беречь как зеницу ока; ей нельзя больше, - говорит он, - рожать детей, потому что, если она родит еще двух детей, она пропадет". - "Пропадет, - говорю я, - типун вам на язык, пан! Она у меня, говорю, одна, она мне дороже самого себя, даже обеих моих коняшек. А вы говорите "пропадет". На что мне, говорю, ваши советы? Вы дайте ей какое-нибудь лекарство, говорю, средство, чтобы она перестала, говорю, хворать!.." Долго ли, коротко ли, доктор прописал ей лекарство, порошки такие, и мы пошли домой. Пришли домой, говорю я ей: "Эстер, ты слышала, что умный доктор сказал?.." Она смеется.

Короче, проходит еще год и еще год, чем дальше, тем хуже ей становится, а дети, посмотрели бы вы на них, не сглазить бы, - все умытые, ухоженные, один к одному. Старшему мальчику моему, не сглазить бы, уже тринадцатый год, отдал я его в хедер, хотел сделать из него ученого - какое там! Когда на уме у него только лошадки! И второй - такой же, и третий - такой же. Приезжаю домой, выпрягаю моих коняшек - ага! Мои огольцы, не сглазить бы, тут как тут: один на возу, другой под возом, один на одной лошадке, другой на второй лошадке, а младший - верхом на дышле. "Бездельники, говорю, чтоб вам пусто было! Лучше бы я видел ваше усердие за молитвенником!.." Ведь мне же обидно, - как так? - я исхожу кровью, плачу за их учение, мытарюсь целую неделю, мотаюсь туда и сюда со своей фурой и зарабатываю ведь, не сглазить бы, на кусок хлеба... Но так-таки не больше, чем на кусок хлеба, потому что большая доля уходит на них, не будь рядом помянуты, на коняшек значит, им ведь подавай сено и овес каждый день, а телегу смазывать тоже надо, а дом, не сглазить бы, содержать не шуточка; а и сам-то я - тоже человек и, к слову сказать, не сглазить бы, уже не возница у другого, а сам себе фурман, иногда малость водки хлебнуть, иногда подзакусить, душу-то не выплюнешь, а если вдруг, ни с того ни с сего, - трах! - лошадь падает, ведь это же конец, форменно конец!

Еще какое-то счастье, слышите ли, нашему брату, что бог преподнес нам субботний денек - дар его щедрой руки. Как наступает суббота - вам меня не узнать, не сглазить бы, совсем другой человек! В пятницу пораньше возвращаюсь домой и первым делом из всех первейших дел - в баню. Там, не сглазить бы, парю свои бока так, что на мне обновляется шкура. Прихожу домой, свежий, горяченький, и застаю на столе два медных начищенных красавца подсвечника и две, не сглазить бы, больших халы, а умница рыба, не сглазить бы, дает себя знать с запечья на весь дом, а в доме тепло, не сглазить бы, чисто и прибрано, во всех уголках блеск зеркальный, глядеться в пору; "чолнт"* задвинут в печь, шесток побелен, кошка греется, а я, да простится мне, что рядом помянул, читаю раздел Пятикнижия, каждый стих, не сглазить бы, два раза; потом отправляюсь в синагогу молиться и, вернувшись оттуда, вхожу в дом с торжественным пожеланием доброй субботы, наскоро прочитываю приветственные молитвы ангелам мира, произношу, не сглазить бы, положенную молитву над доброй, не сглазить бы, чаркой водки, заедаю, не сглазить бы, сытным ужином - настоящей рыбой, прозрачным бульоном, царским цимесом* и ложусь отдыхать. Сплю, не сглазить бы, в эту ночь, как король; а утром отправляюсь в синагогу, не сглазить бы, как граф; а дома меня уже дожидаются, не сглазить бы, все субботние блюда; уважаемая тертая редька с безгрешным луком, крошеные яйца с милейшей печенкой, прекрасный студень с барским чесноком, горячий бульон и кугл, который так и сочится, не сглазить бы, жиром. Конечно, после такой трапезы, не сглазить бы, в самый раз - хорошо поспать. А когда выспишься после такого обеда, хочется, не сглазить бы, пить. А когда мучает изжога, яблочный квас не такой уж плохой напиток, как по-вашему? А грушевый цимес не такой уж плохой харч? И когда выпьешь кружку яблочного квасу, не сглазить бы, и закусишь грушевым цимесом, берешься за псалмы и наворачиваешь, не сглазить бы, с полным аппетитом одну главу за другой; и летят они, не сглазить бы, эти главы, как верстовые столбы на большом тракте, одна за другой, одна за другой, без привала, потому что, полюбуйтесь на меня, хоть я и фурман, а псалмы льются у меня, не сглазить бы, как песни, дал бы бог это умение моим байструкам после нас, после отца-матери, черта бы ихнему отцу и матери, - тпрру-у, сквозь землю бы вам провалиться!

Так неожиданно обрушился касриловский фурман на своих лошадок, на буланого и каурого, которые внезапно подхватили фуру и стрелой понеслись под гору. И не успели мы оглянуться, как все вместе с фурой уже валялись под горой в болоте. Пассажиры, что сидели против нас, лежали, извините, внизу; а мы, вывалившись из глубины фуры, лежали сверху, на них. А буланый с каурым, запрокинув головы, дрыгали ногами и хрипели - хотели, бедняжки, выкарабкаться, подняться, да не могли.

- С тех пор, как я самостоятельно разъезжаю, слышите ли, - обращается к нам сконфуженный случившимся касриловский фурман после того, как он поднял коней, фуру и всех пассажиров, - с тех пор, как взял я вожжи в руки, не сглазить бы, уже двадцать с лишним лет, случается со мной, чтобы я со своей телегой лежал тут в болоте под горой, - который, вы думаете, раз? Всего только третий раз, не сглазить бы!..

ПРИМЕЧАНИЯ

Впервые напечатано в еженедельнике "Дер юд", Варшава, 1902.

"Чолнт" -- субботний обед. Так как закон еврейской религии запрещает в субботу (день отдыха) разводить огонь и варить пищу, то в пятницу готовится обед на следующий день, который стоит целые сутки в горячей печи.

Цимес -