«Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. Письма в 12 томах»

Том 1 1875-1886

1875

{01011}

1. Ал. П. ЧЕХОВУ Июль (?) 1875 г. Таганрог. Рукой Н. П. Чехова: Дружище Саша! На письмо и на просьбу твою я отвечаю: В городе у нас так тихо, так смирно, что я и не ожидал после спектакля. Товарищи почти все разъехались, и представь, будучи в гимназии за свидетельством, я раскрыл книгу, в которой было написано, куда кому ехать из товарищей, то оказалось, что все едут в Петербург или в Харьков, а в Москву только 2-е - Алдырев и Буланцев!!! Гаузенбаум говорит, что если бы мы поехали в Москву 3-е, то нашли бы себе квартиру меблированную с самоваром о 2-х комнатах за 10 или 9 р., след., 3 руб. с человека. Необходимо поехать с ним, тем более, что мы не знаем Москвы ни в зуб. Приезжай, брате, поскорее, ни о чем не заботься и не мори себя твоими странностями (чай), а с божьею помощью и благословением родителей наших укатим! Я послал в Москву письмо в Училище жив(описи), ваяния и зодчества г-ну Трутовскому (инспектору). А у нас тихо, ничего не слышно, живем припеваючи, поскорей же приезжай. Твой Н. Чехов. Мама хотела прислать тебе телеграмму, чтоб раньше выехал. Н. Чехов. Желаю tibi optimum et maximum. А. Чехов.

{01014}

1876

2. Ал. П. ЧЕХОВУ 9 марта 1876 г. Таганрог. Mein lieber Herr! Ich war gestern im Hause Alferakis auf einen Konzert, und sah dort deine Marie Feist und ihre Schwester Luise. Ich habe eine открытие gemacht: Luise ревнует dich, к Marie und наоборот. Sie fragten mich von dir, поодиночке, наперерыв. А was ist das? Du bist ein Masurik, und es hat nichts mehr, mein lieber Herr Masepa. Ich schicke dir den "Saika". Lese und bewundere dich. А. Чехов. Bilet na konzert professora Auera w dome Alferaki gab mir Director. Maria Feodorofna ne poschla tak ja Bilet polutschil i poschel. A. Tschechof.

{01015}

3. М. М. ЧЕХОВУ 7 декабря 1876 г. Таганрог. Таганрог. 1876 г. 7-го декабря. Любезнейший Брат Михаил Михайлович! Я имел честь и удовольствие на днях получить Ваше письмо. В этом письме Вы протягиваете мне руку брата; с чувством достоинства и гордости я пожимаю ее, как руку старшего брата. Вы первые намекнули о братской дружбе, это с моей стороны дерзость. Обязанность младшего просить старшего о таком предмете, но не старшего; поэтому прошу меня извинить. Но во всяком случае одной из первых моих мыслей, из моих планов - была эта дружба. Я желал найти подходящий случай, чтоб с Вами короче Познакомиться, я мечтал о этом и наконец получил Ваше письмо. В письмах моего отца, матери и братьев Вы занимали первое место. Мамаша видит в Вас больше чем племянника, она ставит Вас наравне с дядей Митрофаном Егоровичем, которого я очень хорошо знаю и про которого я буду всегда говорить хорошо за его добрую душу и хороший, чистый, веселый характер. О братьях и говорить нечего. Вы их уже изучили, наверно, и поймете сами. Следовательно, Вы дороги нашей семье. Я изучил Вас по письмам. С какой же стати буду отставать и не ловить благого случая, чтоб познакомиться с таким человеком, как Вы, и вдобавок я считал и считаю своею обязанностью того, кого так горячо почитает наша семья. Можете судить, как приятно подействовало на меня Ваше письмо. Я о себе ничего не скажу, разве только что я жив и здоров. Наверно, про меня Вы наслушались много от моей мамаши и в Особенности от Саши и Коли. Будьте так добры, передайте от меня поклон многоуважаемой сестре Елизавете Михайловне И брату Григорию Михайловичу. Скажите им, что на Юге есть у них брат, который собирает коллекцию разнородных писем. Желалось бы, если только возможно, получить от них письма. Я Вас без церемонии попрошу, чтоб Вы мне писали хоть раз в месяц. Будьте так добры,

{01016}

пишите мне по-братски, без церемонии, дабы не существовала какая-то натянутость. Я же, разумеется, от Вас не отстану и, как говорится, "долг платежом красен", буду Вам писать таким же тоном. Когда уже пошло на пословицы, так еще скажу: "Вперед батьки в петлю не суйся". Следовательно, Вам первому нужно начать. Я такая же птица, как и Коля с Сашей. Примите от меня пожелание всевозможных благ и нижайший поклон, а затем: Имею честь быть Вас уважающим младшим братом и покорным слугою А. Чехов 18 VII/XII-1976 года. Поклон Саше и Коле. Скажите Саше, Что я прочел "Космос". Жаль мне Сашу: он не Достиг своей цели, прося чтоб я прочел его. Я остаюсь тем же и по прочтении "Космоса". Скажите Коле, что его картины еще на Курском вокзале в Москве, пусть пойдет поцелуется с ними. Как вредна эта война! Картины его в ход не пускает! На обороте: М. М. Чехову.

{01017}

1877

4. М. М. ЧЕХОВУ 1 января 1877 г. Таганрог. Ровно 12 часов, 1877 год. Ночь. Дражайший Брат Миша! Я сейчас сделал 2 выстрела: один в забор из ружья, другой в Сашу из-под пера. Я выстрелил в него тостом: "Пусть твоя математическая слава и ученость раздадутся, как этот выстрел в сем мире" (но не в том; в том нужны грехи на веса и добрые дела вместо гирь). Какой бы тебе сделать выстрел такой, чтоб ружье осечки не дало? Кладу 2 заряда, и пли! Выстрел удачен! Ружья не разорвало, но перо чуть не поломалось. Раздается треск, и вместе с дымом летят следующие слова прямо в Москву: "Пусть с этим выстрелом рассеются, как дым, все твои невзгоды и пусть придет к ним на смену покой и деньги!" Пью за твое здоровье вместо шампанского кружку холодной воды и бормочу этот тост и пишу это глупейшее письмо. Поздравь, если веришь в Новый год и в его особенности. Как только пробило полночь, я ошибся, следовательно, целый год буду ошибаться, а именно, вместо 1877 года написал в этом письме 1876 год. На Пасху я буду в Москве, не знаю, будет ли это ошибкой? У меня голова болит, и я носом кручу: в комнате воняет порохом и пороховой дым покрывает кровать, как туман; вонь страшная. Это, видишь ты, мой ученик пускает в комнате ракеты и подпускает вместе с тем своего природного, казацкого, ржаного, батьковского пороху из известной части тела, которая не носит имя артиллерия. Ракета удачна, и мой ученик смотрит на меня вопросительно: т. е. что я на это скажу? - "Убирайтесь спать, надымил чёртову пропасть. К свиням, к свиням! Спать!" И он видит, что его ракета произвела мало эффекта, и заговаривает об "Ауле полудиких народов". Этак он

{01018}

свою деревню и своих хохлов называет. В комнате жара, и спать не хочется. Письмо докончу и пойду на улицу (чёрт знает зачем; может быть, и дело найдется). Поклон Грише и Лизе, желаю им всего лучшего. Наши (московские) теперь спят, т. е. теперь, когда я пишу это письмо. Так-то. Я знаю, что М. Чехов скажет: "Накрутил брат такое глупейшее письмо! Так это у него и здоровенное?" А я вот что скажу: - Новый год начался для меня писанием к тебе; следовательно, самое первое письмо, к(ото)рое писано было мною в 1877 году, послано на имя Миши. В голову такая чепуха лезет, что сам ничего не разберу. Письмом к Саше я окончил 1876 год, письмом к тебе начал 1877. Брависсимо, дело сделано... пойду стрелять, только не на двор. Пиши, братец, не ленись, если есть время; если нет время, то не прогневаюсь, поелику незлобив есмь, хотя Мамаша (дай ей боже, чего ей хочется) и говорила, что у меня злоба природная и закоренелая. А я же, смиренный раб божий, по злобе своей посылаю ей жестянку алвы. Ваня тебе не кланяется, потому что я, по его словам, мошенник и могу замошенничать поклон. Я, т. е. А. Чехов. 1877 год. 1 январь, половина 1-го. Ночь. (Не знаю, будет ли день завтра.) Я послал одно открытое письмо. Получил ли? Я сейчас прочел письмо это, оно написано очень глупо и вдобавок ломоносовским слогом. Что ж делать?

5. М. М. ЧЕХОВУ 8 февраля 1877 г. Таганрог. Милейший Брат Миша! Извинишь меня, если я немножко задам страху. Получаю я сегодня письмо из Калуги от Саши, и он, откормленный тобою, или был пьян, или рехнулся. Я это заключаю из его письма, которое имеет следующее содержание: "Отче Антоние! Я гощу там-то и там-то... будь так любезен, приезжайъ в Калугу, чем премного

{01020}

меня обяжешь" и т. д. А на конверте написал: "очень нужное". Разве можно так кормить и поить? Почтенный математик до того наелся, что забыл, что после й не ставится ъ и что мне нельзя теперь никуда ехать, так же как и ему нельзя сделаться индюком. Может быть, он и теперь индюк, но я не знаю, есть ли на нем перья (на мордочке-то пушок есть, это я знаю). А что, если б и Николая накормил бы так и напоил? Что бы тот написал? Тот, вероятно, пригласил бы протанцевать с ним кадриль, забывши различие полов, приличие и расстояние! Опасно их кормить, опасно! Просьба: пришли, пожалуйста, мне карточку фотографическую твою, брата Гриши и сестры Лизхен (? сразу видно, что я начитался немецких романов). Очень обяжешь. За это я тебе отличного зверя привезу, если приеду. Поклон всем. А кто обещал мне писать? Не старший ли братец, который во всем должен подавать пример младшим? Я и забыл, что теперь пост, чуть-чуть не вкрутил сюда скоромное. Карточки непременно, я знать ничего не хочу. Напиши, курящий ли ты или нет? Это мне очень нужно. Пиши, пожалуйста, и кланяйся Грише и Лизе. Остаюсь добро желающий Брудер, имеющий одну только Швестер и, кроме то(го), четырех Брудеров родных и двух Брудеров двоюродных и эйне Швестер такую же и имеющий всё, кроме денег и хорошего разума. Уважающий брат 18-забыл/I-1877 года. 2-й день поста.

{01021}

За печать и такой конверт прошу извинить. В этом письме не деньги просятся, следовательно, можно и попроще. На обороте: Милостивому государю Михаилу Михайловичу г-ну Чехову в собственные руки (не очень нужное).

6. М. М. ЧЕХОВУ 10 апреля 1877 г. Москва. Любезный Брат Миша! Не имея счастья тебя увидеть еще раз, я принимаюсь за чернила. Во-первых, позволь тебя братски поблагодарить за всё, чем я пользовался от тебя во всё пребывание мое в Москве; во-вторых, душевно радуюсь, что мы расстаемся задушевными друзьями и братьями, а посему и осмеливаюсь надеяться и верю, что 1200 верст еще долго будут находиться между двумя переписующимися братьями, которые хорошо узнали друг друга, ничтожным расстоянием для поддержки на долгое время наших хороших отношений. Теперь последует моя просьба, которую ты, вероятно, исполнишь по ее незначительности: если я буду присылать письма моей мамаше чрез тебя, то будь так добр, отдавай их мамаше не при всей компании, а тайно; бывают в жизни такие вещи, к(ото)рые можно высказать только единому лицу, верному; вот это-то обстоятельство и заставляет меня писать мамаше тайно от других, которым тайны мои (а у меня особого рода и тайны есть, которые тебя интересуют или нет, я не знаю. Если хочешь, то я тебе их выскажу) вовсе не интересны или, лучше сказать, не нужны. Вторая и последняя просьба будет поважнее. Будь так добр, продолжай утешать мою мать, которая разбита физически и нравственно. Она нашла в тебе не одного племянника, но и много другого, выше племянника. У моей матери характер такого сорта, что на нее сильно и благотворно действует всякая

{01022}

нравственная поддержка со стороны другого. Не правда ли, глупейшая просьба? Но ты поймешь ее, тем более, что я сказал "нравственная", т. е. духовная поддержка. Для нас дороже матери ничего не существует в сем разъехидственном мире, а посему премного обяжешь твоего покорного слугу, утешая его полуживую мать. Переписку мы будем вести, вероятно, как следует. А затем мимоходом замечу, что ты не будешь раскаиваться в том, что высказал мне многое; мне стоит только поблагодарить тебя за доверие ко мне: знай, брат, что я им очень дорожу. Прощай, желаю тебе всего лучшего. Поклон Лизе и Грише и твоим товарищам. Твой Брат А. Чехов.

7. М. М. и Е. M. ЧЕХОВЫМ 6 мая 1877 г. Таганрог. 6-го мая 1877 года. Любезный Брат Миша! Извини, брат, что я тебе ничего не написал еще после моего приезда в Таганрог. Для тебя пост труден, а для меня май и июнь. Пиши, братец, мне и присылай карточки. Мне совершенно некогда писать. Кланяйся Грише и Елизавете Михайловне. После Москвы у меня в голове крутится. Летом я не приеду по весьма простой причине. Министр финансов объяснит тебе причину. С именинником поздравляю тебя и всех, а затем, пожелав тебе всего лучшего, остаюсь уважающий тебя Брат твой А. Чехов. 6/V/1877 года. Аминь. Любезнейшая Сестрица Елизавета Михайловна. Посылаю Вам нижайший поклон с горчайшим упреком. Не знаю, кто виноват, что я не имел удовольствия видеть Вас пред моим отъездом. Да послужат Вам в наказание нечаянно стянутые мною духи! А за сим пребываю желающим Вам всего лучшего А. Чехов.

{01023}

8. М. М. ЧЕХОВУ 9 июня 1877 г. Таганрог. 9-го июня 1877 г. Размилейший Брат Михаил Михайлович! Виноват не только пред тобою, но и всеми моими московскими родичами. Наконец утираю пот от лица своего и пишу тебе после долгого двусмысленного молчания. Знаешь, брат, скажу по совести, что май для меня, а страстная неделя с постом для тебя - самые жаркие времена года. А в жаркое время и чай пить некогда, не то что писать. Я чуть с ума не сошел через эти экзамены; все удовольствия и связи мира сего забыл в это полное треволнений времечко. Во-первых, поздравляю тебя с войною, а во-вторых - с предстоящей свадьбой, с хорошим зятем, с засватанной сестрой, на свадьбе которой я, несмотря на свои преклонные лета, с большим аппетитом протанцевал бы трепака и выпил бы с тобой по махенькой элексира или контрабанды, как выражается знаменитый москвич, "наш брат Исакий". Будь так добр, поздравь сестру за меня с предстоящим торжеством и познакомь меня с твоим нареченным зятем. От души желаю им всего хорошего, и вместе с тем, кроме хорошего, желаю иметь им немаловажную кучу денег. Будь так добр, погуляй и за меня. Да будет тебе известно, что я окончил экзамены хорошо, т. е. перешел в седьмой класс. Кланяйся Грише и Лизе. Кстати, если поедешь в Калугу, то передай почтение твоей мамаше, а моей тетушке, и остальным сестрам, которые меня не знают и которых я, к великому неудовольствию моему, не знаю. Скажи им: "Кланялся, мол, вам знакомый незнакомец, неведомая близкая родня; эта, скажи, родня близкая, несмотря на то, что отстоит на полторы тысячи верст от богоспасаемого Шамилева приюта - Калуги". Меня очень радует, что ты выдаешь замуж свою сестру; не знаю почему, а радует. Прощай, брат, семь лет не будем видеться, дела таким образом клеятся или, говоря исакиевским языком, "обстоятельство такого сорта", что не придется еще раз проехаться по маменьке России в маменьку или матушку Москву к своей маменьке. Пиши почаще, если будет время. Пришли карточки,

{01024}

которые ты обещал. Наш Таганрог обнищал, аки пилигрим; хлеба на поле лучше нас с тобой, цветут лучше московских барышень, сияют ярче червонца, растут в гору, как капитал от 25 процентов. Отличные хлеба. Ждем урожая блестящего. Дай бог России победить турку с трубкой, да пошли урожай вместе с огромнейшей торговлей, тогда я с папашей заживу купцом. Я думаю, что терпеть еще долго будем. Разбогатею, а что разбогатею, так это верно, как дважды два четыре (и вырасту под потолок), так я тебя одними только буханцами с медом кормить буду да вином наилучшим угощать за твою братскую привязанность, которой ты отвечаешь теперь на наше уважение и привязанность. Славный ты малый во многих отношениях, скажу я тебе без лести, по-братски. Жить тебе еще 100 лет с хвостиком! Кланяйся твоим товарищам, они тоже славный народ, не похожи на нашу таганрогскую мелочную толпу, т. е. приказчичью аристократию, которая дерет нос оттого, что живет не в Бахмуте, а в портовом городе. Они мне по душе пришлись. Сразу видишь русский народ, к которому имеем честь принадлежать ты и твой покорнейший слуга, твой брат и приятель А. Чехов. Пиши мне, пожалуйста, почаще! Я не отстану, лишь бы ты успевал.

9. М. М. ЧЕХОВУ 29 июля 1877 г. Таганрог. 29-го июля 1877 года. Любезный Брат Миша! Во-первых, поздравляю тебя с благополучным приездом в Москву из Калуги, а во-вторых - с совершением свадьбы. Желаю моей и твоей сестре всякого благополучия, желаю ее мужу здоровья, денег и всевозможных земнородных благ. Дай бог, чтобы эта свадьба была не последней в твоем доме, не предпоследней и не третьей от конца, и чтобы все свадьбы проходили бы еще блистательней этой свадьбы, которая доставила много радости всему нашему мудрому Чеховскому поколению. Спасибо Екатерине Михайловне, она положила начало...

{01025}

и вот не сегодня так завтра, бог даст, я буду гулять на свадьбе и у Миши Чехова и т. д. Наши писали мне, что ты сыграл свадьбу на славу! Желаю, очень желаю, чтобы побольше было таких братьев для сестер, как ты. Мы все для одной сестры не сделаем того, что ты делаешь для всех сестер (не исключая и двоюродных). Хвала тебе и честь! Одно только досадно: я не был на свадьбе и не пил с тобой, как пил в Москве. А я люблю всевозможные гульбища, русские гульбища, сопряженные с плясками, с танцами, с винопийством... Одним словом, наш брат Исакий не то, что Акакий. Сие письмо я пишу тебе, находясь в вожделенном здравии, и надеюсь, что оно застанет тебя тоже в добром здоровье и хорошем расположении духа. Я получил пригласительный билет 16-го сего июля и благодарю 1000 раз за внимание. Чего ты мне не пишешь? Пиши, братец! Я жду каждый день письмо, написанное твоею рукой. Напиши, как ты поживаешь, как поживает твоя семья, как поживает Елизавета Михайловна, с которой я не успел хорошо познакомиться. Грише нижайший поклон. Увидишь моего папашу, так скажи ему, что я получил его дорогое письмо и очень ему благодарен. Отец и мать единственные для меня люди на всем земном шаре, для которых я ничего никогда не пожалею. Если я буду высоко стоять, то это дела их рук, славные они люди, и одно безграничное их детолюбие ставит их выше всяких похвал, закрывает собой все их недостатки, которые могут появиться от плохой жизни, готовит им мягкий и короткий путь, в который они веруют и надеются так, как немногие. Взгляни на твоих двоюродных братьев и на положение дяди и тетки - ты согласишься со мной. Скажешь матери, что я послал 2 денежных пакета и удивляюсь неполучению. Кланяйся нашему студенту и скажи ему, чтобы он меня извинил за то, что я ему не пишу. Я ему собираюсь писать о полигамии, которой защитником подпишусь я. Саша своего рода хороший человек; не знаю, за что он считает меня нигилистом. Скажи Коле, что у Гаврилова в магазине были две жидовки, Роза Михайловна и Вера Михайловна Эпштейн, и кланялись ему. Выдумай какое-нибудь рандеву на каком-нибудь бульваре. Пришли же карточки, которые ты обещал. Я, если снимусь, то тебе первому пришлю. Кланяйся своим

{01026}

товарищам по службе, а в особенности Аполлону Ивановичу, который со мной очень хорошо знаком и обещался даже вести переписку. А особенный же мой, самый нижайший поклон передай Елисавете и Александре Михайловнам. Пиши мне, я дорожу и горжусь твоими письмами. Я послал в Калугу ответ на пригласительный билет. Кланяйся Петровым и пожелай всего лучшего желающему тебе всего и уважающему тебя брату А. Чехову. Ну что, каков Ваня?

10. М. М. ЧЕХОВУ 25 августа 1877 г. Таганрог. 25/VIII 1877 года. Любезный брат Миша! Недавно я писал тебе письмо и с нетерпением жду ответа. В письме я забыл тебя попросить об одной вещи. У нас в Таганроге прозябает один малый, приходящийся мне двоюродным братом. Вероятно, ты слышал про него. Это жертва безделья и безденежья благодаря своему малолетству. Современная работа - учиться - ему невмоготу; остается одно, а именно обратиться к тебе. Если есть только возможность, потому что невозможного в этом достаточно, то будь так добр, повторяю, если возможно, определить сего малого где-нибудь в мальчики. Он мальчик хороший и трудолюбивый. Если ты его определишь к Гаврилову, то благо сделаешь. Откровенно сказать, это тебя стеснит немножко, потому что он будет считаться твоим родственником и лежать как бы на твоей ответственности. Это я знаю и сужу откровенно, ставя себя на твое место. Напиши, как быть с ним, и делай, ради бога, так, чтоб себя не стеснить. Повторяю, мальчик он хороший. Кланяйся Грише и Лизе. (А если другая сестра в Москве, то и ей.) Прощай, будь здоров и богат, твой брат А. Чехов. Если будут деньги, то на Рождество увидимся. На обороте: Михаилу Михайловичу Чехову.

{01027}

11. М. М. ЧЕХОВУ 4 ноября 1877 г. Таганрог. Таганрог, 4-го ноября 1877 года. Дорогой Брат Миша! Имею счастье поздравить тебя с днем твоего ангела и пожелать тебе всего того, что может быть лучшим на земле; желаю тебе, во-первых, здоровья, во-вторых, кучу денег, а в-третьих, во всем благое поспешение и счастья всей твоей семье, которая для тебя дороже всего на свете, как и наша семья - мне. Виноват, брат, я пред тобою всем существом своим, очень виноват и прошу извинения. Не писал я тебе за неимением времени, в котором я чувствую недостаток. Карточку я получил и очень благодарен. Ты и сестра Лиза очень похожи, Гриша тоже. Я у тебя, значит, в долгу. Я здоров, а коли здоров, то, значит, и жив; одна у меня только болезнь секретная, которая мучит меня, как зубная боль,- это безденежье. Давно уж я не получал писем из Москвы ни от родителей, ни от тебя. А скука смертельная! Как ты поживаешь? Напиши, пожалуйста! Спасибо за поклон, который ты прислал мне в письме к дяде Митрофану Егоровичу. У нас в Таганроге нет ничего нового, решительно ничего! Смертельная скука! Был я недавно в таганрогском театре и сравнил этот театр с вашим московским. Большая разница! И между Москвой и Таганрогом большая разница. Если только кончу гимназию, то прилечу в Москву на крыльях, она мне очень понравилась! Напиши мне, если будет время, письмо, и я тебе буду очень благодарен. Правда ли, что Аполлона Ивановича в солдаты взяли? Это скверная штука, очень скверная. Тетка Федосья Яковлевна очень тебе благодарна за то, что ты хлопочешь об Алеше. Напиши, пожалуйста, как ты живешь, как поживает твоя семья, чем премного меня обяжешь. Ну, что, каким тебе показался брат Ваня? Передай поклон Грише, Елизавете Михайловне и Александре Михайловне и скажи им, что я желаю от души им всякого благополучия. Кланяйся своим товарищам по должности. Не оставляй же, брат, меня без писем и извини за долгое молчание. Будь жив и здоров. Брат твой А. Чехов. На обороте: М. М. Чехову. В собственные руки.

{01028}

1878

12. М. М. ЧЕХОВУ 1 апреля 1878 г. Таганрог. 16/IV 1878 Любезный брат Миша! Христос воскрес и воистину воскрес! Имею счастье поздравить тебя с высокоторжественным праздником и пожелать тебе всего лучшего. Приветствую и поздравляю твое дорогое семейство и желаю ему счастья, богатства и здоровья. Передай поклон Грише и Елизавете Михайловне, с которыми я заочно христосуюсь. Поклон твоим товарищам по службе, с которыми я имел удовольствие познакомиться. Будь здоров. Желаю тебе многая лета. А. Чехов. На обороте: В Москву. Михаилу Михаиловичу Чехову. Замоскворечье. Дом Ивана Егоровича Гаврилова.

13. П. Е. и Е. Я. ЧЕХОВЫМ 20 июня 1878 г. Таганрог. Дозволено цензурой, с тем, чтобы по отпечатании в цензурный комитет было доставлено узаконенное число экземпляров. Цензоры: Папа Лев XIII. Бисмарк. Осман Паша. Архимандрит Феофилакт с братиею. Иван Чехов; Грек Злое мое произволение-с. Шах Наср-Эдин; Барон фон Горой-его-положь. Музиль. Наутилус. Абдул-Гамид.

{01029}

1879

14. M. П. ЧЕХОВУ Апрель, не ранее 5, 1879 г. Таганрог. Дорогой Брат Миша! Письмо твое я получил как раз в самый разгар ужаснейшей скуки, зевая у ворот, а потому ты можешь судить, как оно, огромнейшее, пришлось весьма кстати. Почерк у тебя хорош, и во всем письме я не нашел у тебя ни единой грамматической ошибки. Не нравится мне одно: зачем ты величаешь особу свою "ничтожным и незаметным братишкой". Ничтожество свое сознаешь? Не всем, брат, Мишам надо быть одинаковыми. Ничтожество свое сознавай, знаешь где? Перед богом, пожалуй, пред умом, красотой, природой, но не пред людьми. Среди людей нужно сознавать свое достоинство. Ведь ты не мошенник, честный человек? Ну и уважай в себе честного малого и знай, что честный малый не ничтожность. Не смешивай "смиряться" с "сознавать свое ничтожество". Георгий вырос. Мальчик он добрый. Я с ним часто играю в бабки. Посылки твои он получил. Хорошо делаешь, если читаешь книги. Привыкай читать. Со временем ты эту привычку оценишь. Мадам Бичер-Стоу выжала из глаз твоих слезы? Я ее когда-то читал, прочел и полгода тому назад с научной целью и почувствовал после чтения неприятное ощущение, которое чувствуют смертные, наевшись не в меру изюму или коринки. Дубонос, тебе обещанный, сбежал, и место его пребывания мне весьма мало известно. Умудрюсь привезти тебе что-нибудь другое. Прочти ты следующие книги: "Дон-Кихот" (полный, в 7 или 8 частей). Хорошая вещь. Сочинение Сервантеса, которого ставят чуть ли не на одну доску с Шекспиром. Советую братьям прочесть, если они еще не читали, "Дон-Кихот и Гамлет" Тургенева. Ты, брате, не поймешь. Если желаешь прочесть нескучное путешествие, прочти "Фрегат Паллада" Гончарова и т. д. Маше

{01030}

через тебя посылаю особенный поклон. О том, что приеду поздно, не горюйте. Время бежит живо, как ни хвастай скукой. Я привезу с собой пансионера, который будет платить 20 руб. в месяц и находиться под нашим собственным ведением. Еду к его маменьке торговаться. Молитесь!! Как ни молитесь, а 20 руб. даст. Впрочем, и 20 руб. мало, если принять в соображение московскую дороговизну и мамашин характер - кормить жильца по-божески. Наши учителя берут по 350 р., а кормят бедных мальчишек, как собак, юшкой от жаркого. А. Чехов.

15. Ю. И. ЛЯДОВОЙ 18 ноября 1879 г. Москва. Рукой М. П. Чеховой: Москва. 1879 года, 18 ноября. Милая и дорогая Юлинька! Я очень виновата, что Вам не ответила на Ваше письмо, которое я от Вас получила, мне совершенно не было времени писать, потому что мама была больна и всё домашнее было на моей обязанности; даже Михаил Михайлович Дюковский прочел мне большую нотацию по поводу того, что я Вам не пишу. Я вчера с ним целый вечер раскладывала и гадала на карты, хотя я не умею, про Вас, и у нас выходило очень хорошо, и мы были вполне довольны. В Москве тоже погода хороша, много катаются на Кузнецком Мосту. Время я провожу не очень весело, только раза три была в Большом театре, видела "Жизнь за царя". Мне эта опера очень понравилась. Очень жаль, что Вы так нескоро приедете, я за Вами очень соскучилась. Все молодые люди благодарят Вас за поклон и также кланяются Вам. Меня очень просил Михаил Михайлович, чтобы я Вам написала поклон. Кланяются Вам мама, папа, тетя, также и я. Потрудитесь передать поклон Дяде, Тете, Ивану Ивановичу, Анне Николаевне. Целую Вас несчетное число раз. Остаюсь любящая Вас Маша Чехова. Не сердитесь на меня, если я Вам долго не буду писать. Не забывайте о господи тмм...

{01031}

Совсем забыла. Передайте поклон и поцелуйте Марию Ивановну и Александру [Ивановну] Михаиловну. Извините, что так нехорошо написала по рассеянности. Рукой Д. Т. Савельева: Известный Вам будущий практик в городе Шуе. Dr. мед(ицины) Дмитрий Тимофеевич Савельев. Рукой В. И. Зембулатова: Известный Вам будущий земский врач в Области Войска Донского Миусского Округа В. И. Зембулатов. Коробова нет дома, будущего д-ра медицины: в Вятке. Имею честь засвидетельствовать глубочайшее почтение и т. д. Таганрогский мещанин А. Чехов. О, господи, кхм... пора ехать в Житомир. Я уж готов.

16. Г. П. КРАВЦОВУ Конец декабря 1879 г. Москва. Глубокоуважаемый Гавриил Павлович! Имею честь я, Антон Чехов, поздравить Вас и всё Ваше уважаемое добрейшее семейство с Новым годом и пожелать Вам всего лучшего. Как Вы поживаете? Я поживаю хорошо: сыт, одет, здоров. Поклон Наталье Парфентьевне, мальчикам, Вашим двум девочкам, Зое и Нине, и лесу. Потрудитесь передать поклон Пете и напомнить ему о моем грешном существовании. В Москве весело. Если хотите осчастливить строчкой, то пишите в университет. Полный приятнейшего воспоминания о Вашем радушнейшем гостеприимстве, имею честь быть покорнейший слуга Чехов. Господам Цветковым поклон. Если хотят, чтобы я выслал им семян, то пусть пришлют письмо с обозначением имен и количества семян. Кстати, не нужно ли Вам цветочной дребедени? Могу выслать. Паве поклон. Я от него осенью имел удовольствие получить письмо.

{01032}

1880

17. H. П. и И. П. ЧЕХОВЫМ 28 апреля 1880 г. Москва. Рукой Ал. П. Чехова: Косой Padr'yшка Косой Редактор косого "Будильника" Николай Петрович Кичеев просит тебя сотрудничать у него в качестве художника. Он видел твои работы в "Бесе" и, узнав, что это твои, убедительно просит тебя пожаловать к нему, как только ты приедешь. Я сказал ему, что просьбу его тебе передам, но что ты едва ли будешь в косом состоянии предложить ему свои услуги, потому что у тебя(...) (отве)тил, что твои условия стеснить его не могут. О чем тебя и уведомляю. Сейчас я держал экзамен, получил 5 и еду с Алтоном и, может быть, с Новашиным в Сокольники распить пуншем косую бутылочку коньячку 197. Жалею, что тебя косого нет с нами. Твой Алекс. Chandler? Поклон Иоанннннннннннннннну по количеству буквы "н". Фылипыпыпыпп. Любезнейший Николай Павлович! Ты поручил мне идти к Аванцо за деньгами для матери и для заключения надлежащих условий, но вместе с сим ты был толиким быком, что не оставил мне доверенности в виде: "Подателю сего и прочее". Будучи уверен, что ты пришлешь сию доверенность, остаюсь твой доброжелатель и благодетель, брат твой строгий, но справедливый. А. Чехов.

{01034}

Вместе с тем уведомляю тебя, косой Иван Иванович Приклонский и косой Иван Иванович Лядов и косой Иван Иванович Лобода и косой Иван Иваныч Енякин и косой Чехов, что по анатомии я получил 3 (sic!), a по немецкому у Юлия Цезаря Ф. 4. А. Чехов. Дорогой брат Иван Павлович! Честь имею поздравить тебя с Новым годом и с новым счастьем и пожелать тебе всего лучшего. Дай бог тебе впоследствии быть счастливым, а главное - быть протоиереем. Ты извини меня, что я тебе так долго не писал; сам знаешь, времени не было: переулки солил да в целомудрие кремертартара молотком лампу вбивал. Кланяйся от меня астраханскому городскому голове и скажи ему от меня, что я на его жену недоволен за то, что Мариуполем нельзя намазывать смычок, как канифолем. Армяне и павлиновые перья с присвистом и без оного тебе кланяются и благодарят тебя за распущенно гирь небесных и колокольный треск. А затем, пожелав тебе всего лучшего и хорошего, остаюсь твой брат, написавший эти щелочные и санитарные строки, А. Чехов. Братья, будем целомудренны, как римляне!!!

18. Л. А. КАМБУРОВОЙ 17 сентября 1880 г. Москва. Уважаемая Любовь Александровна! Скептик имеет честь поздравить Вас с днем ангела и подносит Вам пирог, начиненный всевозможными пожеланиями. Письмо сие пишется по поручению моего худого брата, который... и т. д. Семья Вам кланяется.

{01035}

Поклон Вашим маститым финансистам-чиновникам Николаю и Иоанну Добчебобчинским. Ваш доброжелатель в Вашей ливрее А. Чехов. Николай Чехов. 17-е. На обороте: Г-же Любови Александровне Камбуровой. Полицейская ул., дом Себовой, г. Таганрог.

19. Ю. И. ЛЯДОВОЙ 21 сентября 1880 г. Москва. Многоуважаемая Юлия Ивановна! Воспользовался благоприятным случаем, выхватил у Марьи это письмо и спешу засвидетельствовать Вам мое глубочайшее почтение. Мы все вломились в амбицию. Вместо Ивана Ивановича с Юлией Ивановной, мы видели только одного Ивана Ивановича. Бог Вам судья, гррррафиня! Приезжайте скорее к нам; у нас весело, как никогда. У нас торжество теперича неописанное. Наш первый благоприятель, украшение нашей компании, Мишель Дюковский получил орден Станислава 3-ей степени, чего ради мы подскакиваем до небес и не знаем, когда будет конец нашей радости. Кланяются Вам мои великие братцы. Поклон Ивану Ивановичу нижайший. Дядюшке и Тетушке передает поклон Ф(едосья) Я(ковлевна). Будьте здоровы и не забывайте, что у Вас есть покорнейший слуга А. Чехов Больных делов мастер. Ах Вы женщины, женщины!!! Непостижимый вы народец! Вы везде постараетесь выкопать что-нибудь. Вот я скажу Дюковскому, что написала про него Вам Марья! Adieu!

{01036}

20. Л. А. КАМБУРОВОЙ Сентябрь, до 23, 1880 г. Москва. Образованнейшая и лютейшая Любовь Александровна! Смотрю, мой худой и косой брат к Вам пишет. Дай, думаю себе, и я напишу, а кстати и засвидетельствую свое нижайшее, глубочайшее и т. п. Вы написали упомянутому брату длиннейшее письмо и в оном письме не обратили на Вашего непослушного, но покорнейшего слугу никакого внимания. Нехорошо так делать, Милостивая Государыня, мадмуазель Камбурова, я от Вас этого никак не ожидал. Разве я обидел Вас чем-нибудь? Ругал Вас чем-нибудь, бил Вас? Или что подобное непотребное учинял? Впрочем, бог с Вами. Если желаете искупить свою вину, то передайте мой поклон дяде, тете и Гавриилу Парфентьевичу, каковым лицам считаю за счастье пожелать всего лучшего. Как ужасно пахнет Ваше любезное письмо, страсть! Значит, Кольке и письмо и духи, а мне ровно ничего. А Вы бы лучше, если Вы добрая барышня (которой желаю поскорее сделаться барыней), сделали бы так: Николке прислали бы письмо, а мне духи, и все были бы довольны. Насчет сияния Липочки ничего не скажу. Пусть себе сияет во славу божию. Если любит, то сечь нужно. Есть постарше ее девицы и то не любят. Впрочем, ежели замуж хочет, то не препятствую, пущай выходит. Котику, за которым увивался некогда некакий двуногий и косой кот... мое почтение. Поклон министру финансов Николаю Александровичу (взяточнику) и Ивану, который не заслужил еще, чтобы его звали по батюшке. При одной мысли потерять Ваше благорасположение у меня волосы становятся дыбом... Знайте, несчастная раба хандры, что у Вас в Москве есть покорнейший слуга, готовый почистить Ваш давно не чищенный самовар. А. Чехов. Рукой Н. П. Чехова: Мама просит меня передать Вам низкий поклон, сестра тоже. В будущем году, если не буду за границей, буду у Вас. Помните, как Гаврила Парфентьевич воевал своей соломенной шляпой с семечками? Погода у нас в полном смысле дрянь:

{01037}

холодно и уже 4 дня идет дождь. Денег получил меньше, чем думал излучить, живя в Т(аганро)ге. Теперь хожу нищим. Антон кланяется бабам и девчонкам, говорит, что забыл написать. Если бы Вы знали, как меня здесь встретили по приезде с юга! Такой встрече позавидовали бы и Вы, душа моя. Извинитесь за меня, бога ради, перед Людмилой Павловной за несвоевременное поздравление мною ее с ангелом. В святцы я не смотрю - незачем.

21. П. П. ФИЛЕВСКОМУ 27 октября 1880 г. Москва. Москва. 1880 27/X года. Уважаемый Павел Петрович! Беру на себя смелость опять беспокоить Вас просьбой: извинить меня за беспокойство и написать мне, получили ли Вы стипендию? В этом году я не получал еще стипендии. Что это значит? В положении нахожусь в сквернейшем. Ваш ответ покажет мне, один ли я или все мои товарищи по стипендии претерпевают то же самое, что и я. Я послал в управу прошение, но ответа не получил еще. Не слышали ли Вы чего-нибудь? Напишите, за что я Вам буду очень благодарен. Кланяется Вам Зембулатов. Будьте здоровы, счастливы и не забывайте, что у Вас есть покорнейший слуга А. Чехов. Адрес: Москва. Грачевка, д. Внуковой. Ан. П. Чехову. Поклон моим товарищам по гимназии.

22. Н. А. и Л. С. ЗАКОРЮКИНЫМ и И. И. и Ю. И. ЛЯДОВЫМ 25 декабря 1880 г. Москва. Чехов 3 имеет честь и удовольствие поздравить уважаемых Дядюшку, Тетушку, Ивана Ивановича и Юлию Ивановну с праздниками и пожелать всего хорошего. Это поздравление и пожелание имеют силу и на 1-е января 1881 г. А. Чехов. 25/XII 80 год.

{01038}

1881

23. Ал. П. ЧЕХОВУ Март, не ранее 6, 1881 г. Москва. Александр! Я, Антон Чехов, пишу это письмо, находясь в трезвом виде, обладая полным сознанием и хладнокровием. Прибегаю к институтской замашке, ввиду высказанного тобою желания с тобой более не беседовать. Если я не позволяю матери, сестре и женщине сказать мне лишнее слово, то пьяному извозчику не позволю оное и подавно. Будь ты хоть 100000 раз любимый человек, я, по принципу и почему только хочешь, не вынесу от тебя оскорблений. Ежели, паче чаяния, пожелается тебе употребить свою уловку, т. е. свалить всю вину на "невменяемость", то знай, что я отлично знаю, что "быть пьяным" не значит иметь право (...) другому на голову. Слово "брат", которым ты так пугал меня при выходе моем из места сражения, я готов выбросить из своего лексикона во всякую пору, не потому что я не имею сердца, а потому что на этом свете на всё нужно быть готовым. Не боюсь ничего, и родным братьям то же самое советую. Пишу это всё, по всей вероятности, для того, чтобы гарантировать и обезопасить себя будущего от весьма многого и, может быть, даже от пощечины, которую ты в состоянии дать кому бы то ни было и где бы то ни было в силу своего прелестнейшего "но" (до которого нет никому дела, скажу в скобках). Сегодняшний скандал впервые указал мне, что твоя автором "Сомнамбулы" воспетая деликатность ничего не имеет против упомянутой пощечины и что ты скрытнейший человек, т. е. себе на уме, а потому... Покорнейший слуга А. Чехов.

{01039}

24. С. КРАМАРЕВУ 8 мая 1881 г. Москва. Мудрейший, а следовательно, и ехиднейший Соломон! Письмо доставлено по назначению. Пришел, отдал и ушел, причем... не поклонился, стукнулся головой о висящую лампу и на лице имел выражение идиотское, за что прошу извинения. Жив, здоров, учусь и поучаю. Силюсь перейти в III курс. Савельева и Макара давно не видел. Гольденвейзера однажды видел в университете. Что он, и где он, и как он теперь - не знаю. Тебя воображаю не иначе, как с бородой. Желал бы и видать. A propos! дамочка недурна... но, несмотря на это, я не познакомился. Зачем?!? Прошло мое время!!! Разыгрываться фантазии своей я не давал, не потому, что фантазировать = онанизм (по теории С. Крамарова), а потому что вплоть до доставления по назначению я спал: некогда было. Приезжай учиться и поучать в Москву: таганрожцам счастливится в Москве: и по учению, мерзавцы, идут хорошо и от неблагонамеренных людей далеко стоят. Преобладающая отметка у санкт-таганрожцев пятерка. Больше писать нечего. Пиши, если хочешь, по нижеписанному адресу. Письма твои доставляют мне удовольствие, потому что ты пишешь правильно и выражений неприличных не вставляешь. В христианстве моем сомневаться и тебе не позволяю. Погода в Москве хорошая. Нового нет ничего. Биконсфильдов, Ротшильдов и Крамаровых не бьют и не будут бить. Где люди делом заняты, там не до драк, а в Москве все делом заняты. Когда в Харькове будут тебя бить, напиши мне: я приеду. Люблю бить вашего брата-эксплуататора. (Один московский приказчик, желая уличить хозяина своего в эксплуататорстве, кричал однажды при мне: "Плантатор, сукин сын!") Да приснятся тебе Киево-Елисаветградское побоище, юдофоб Лютостанский и сотрудники "Нового времени"! Да приснится тебе, израильтянин, переселение твое в рай! Да перепугает и да расстроит нервы твои справедливый гнев россиян!!! Всегда готовый к услугам, уважающий, желающий всего хорошего А. Чехов.

{01040}

Адрес: Москва, Сретенка, Головин переулок, д. Елецкого. Его благородию Антону (и непременно) Павловичу г-ну Чехову. Переезжай в Москву!!! Я ужасно полюбил Москву. Кто привыкнет к ней, тот не уедет из нее. Я навсегда москвич. Приезжай литературой заниматься. Это удовольствие в Харькове невозможно, в Москве же дает рублей 150 в год, мне по крайней мере. Уроки достать трудно. (...) Приезжай!!! Всё дешево. Штаны можно купить за гривенник! А патриотизму... сколько!!!! (задыхаюсь...) Что ни песчинка, что ни камушек, то и исторический памятник! Приезжай!!! Юристы московские все Спасовичи и живут, как Людовики четырнадцатые. Приезжай!! Письмо твое я получил вчера, 7 мая. Очень рад, что мог услужить чем-нибудь. Но не превосходительству: я еще не генерал. На конверте: Заказное Харьков Рымарская ул., д. Славицкого. Его превосходительству Виктору Ивановичу Баршевскому с передачей Соломону Крамарову

{01041}

1882

25. М. М. ЧЕХОВУ 30 сентября 1882 г. Москва. 2/30/IX год. Любезный брат Михаил Михаилович! Имею честь и удовольствие поздравить тебя с днем твоего ангела и пожелать тебе всевозможных благ. Твоей семье кланяюсь и поздравляю ее с именинником. Очень жалею, что за неимением времени не могу поздравить лично. Искренно уважающий и всегда готовый к услугам Ан. Чехов.

26. П. Е. ЧЕХОВУ 14 или 15 октября 1882 г. Москва. Хорошо. Написано по форме. А. Чехов. Принесите мне, папа, бумаги графленой, какую носите. Очень нужно. Одну марку наклейте на прошение, а то украдут чиновники. Внизу на ней напишите число и год прошения.

27. Ал. П. ЧЕХОВУ 8 ноября 1882 г. Москва. Таможенный брат мой Александр! Прежде всего уведомляю тебя, что всё обстоит благополучно. Во-вторых, из "Московского листка" следует тебе 19 р. 45 к. Из оных 10 р. я, согласно раньше писанному,

{01042}

отдаю Феде. Остальные высылаю по получении в Танроцкую таможню. Не выкупить ли мне и туфли, или же подождать с туфлями? Я безденежен. Твои похабные письмена получаем, читаем, гордимся и восхищаемся. Не блуди, неблудим будеши, а ты блудишь. По животу бить можешь: медицина, возбраняя соитие, не возбраняет массажа. Николка в Воскресенске с Марьей, Мишка именинник, Отец спит, мать молится, тетка думает о коренчиках, Анна моет посуду и сейчас принесет уринальник, я же пишу и думаю: сколько раз сегодня ночью передернет меня за то, что я осмеливаюсь писать? Медициной занимаюсь... Операция каждый день. Скажи Анне Ивановне, что зрителевский дед-газетчик умер в клиниках от cancer prostatae. Живем помаленьку. Читаем, пишем, шляемся по вечерам, пьем слегка водку, слушаем музыку и песнопения et цетера.. К тебе имею просьбы: 1) Поймай мне маленького контрабандистка и пришли. 2) Умоли Анну Ивановну принять от меня выражение всевозможных неехидных и безвредных чувств, тысячу поклонов и пожелание быть "сцасливым Саса". 3) Умоли (eandem) описать тот спиритический сеанс, который она видела где-то, в Тульской г(убернии), кажется. Пусть опишет кратко, но точно: где? как? кто? кого вызывали? говорил ли дух? в какое время дня или ночи и как долго? Пусть опишет. Описание да потрудится прислать мне. Весьма нужно. Я буду ей весьма благодарен и за сию услугу заплачу услугой. 4) Не убей. 5) Напиши мне стихи. ....когда я мал ......стал .......я генерал... Помнишь? Тоже очень нужны. Напиши и их, и чьи они... 6) Пиши почаще, но поподробней. Твои письма (если в них есть что-нибудь, кроме тульских стихов и описания

{01043}

Тулы) я причисляю к первостатейным произведениям и охраняю их. Описывай. 7) Кроме. Сказуемое есть то, что говорится в предложении о подлежащем, то же, что не говорится, не есть сказуемое... А поэтому возьми у дяди карточку, где мы сняты группой (я, ты, Иван и Ник(олай)). Помнишь, что у Страхова снимались? Вышли оную. Необходима. За тобой все-таки скучно, хоть ты и пьяница. Скажи Анне Ивановне, что ее Гаврилка лжет, как сукин сын. Страсть надоел! Ну что про 18-й говорит Аноша? Скажи ему, что лободинские номера нам все не нравятся, начиная с Ивана Иванча и кончая им, Аносей. Пописываю, но мало. Чти в "Мирском толке" мои "Цветы запоздалые"... У дяди возьми. Работаю опять в Питере. Рву Шурке штаны, Гершку поднимаю за хвост. Прощайте, до свиданья. А. Чехов. Приезжай на праздниках... Насчет бумаг не справлялся. Если за тобой нет недоимок, то дерни-ка письмо декану! Деканам, кстати, делать нечего. Исправно ли дядя получает газеты? Rp. (...) DS. Поосторожней! При употреблении не взбалтывать. Г. г. Секретарю Захарь(ин). Извините, но надо же что-нибудь написать на пустом месте? Что ж из эстого выйдить? Ну пущай ничего не выйдить... Но что ж из эстого выйдить? Желал бы я видеть тебя в Таганроге, а Леонида в Сураже: то-то, надо полагать, не свиньи! Не толстей хоть!

{01044}

28. Ал. П. ЧЕХОВУ 12 ноября 1882 г. Москва. Легкомысленный и посмеяния достойный брат мой Александр! Соделавшись Айканово-Ходаковским, ты не стал рассудительнее: 1) Ты не выслал всего романа. Б(е)з(е-Броневски)й сердится. За тобой считает он еще какой-то перевод из "Gartenlaube". Шли поскорей! 2) К чему тебе переводы, если есть время писать вещи оригинальные? Жизнь в тебе новая, пока еще цветистая... Можешь черпать. 3) Самое же главное, свидетельствующее о твоем легкомыслии: ты вместо 19 р. 45 к. получаешь 10 р., только. Остальные я зажилил. Зажилил нечаянно. Вышлю их в скором будущем в совокупности с туфлями и инструментами. Относительно романов, кои переводить желаешь, поговорю с Б(е)з(е-Броневск)им. Гаврилка тут ни при чем. Он в редакции - соринка в глазу: трешь-трешь, никак не вытрешь соринки, слеза только идет. Малый вообще - (...), не в обиду будь это сказано ей. Mari d'elle брехлив до чёртиков. Этот брехун не тебе чета. Соврет не по-твоему. У него не пожарная побежит по каменной лестнице, а лестница по пожарной. О журналах меня не проси. Повремени до Нового года. Везде заняты, и не хочется беспокоить. Ты сие понимаешь. Анне Ивановне скажи, что она ничтожество, Шурку побей по ж(...), себе вставь буж и не забывай, что у вас у всех есть Готовая услуга А. Чехов. Хведя сообщил, что ему не нужны 10 р., о чем сообщаю, чему и радуйтесь. Поклон M. E. Чехову и его чадам. Савельев женится. Иду сейчас с Марьей на "Фауста".

{01045}

29. Ал. П. ЧЕХОВУ 25 декабря 1882 г. и 1 или 2 января 1883 г. Москва. 2.25.12. Уловляющий контрабандистов-человеков-вселенную, таможенный брат мой, краснейший из людей, Александр Павлыч! Целый месяц собираюсь написать тебе и наконец собрался. В то время, когда косые, ма, два ма, отец (он же и юрист. Ибо кто, кроме юриста, может от закусок требовать юридического?) сидят и едят с горчицей ветчину, я пишу тебе и намерен написать тебе, если считать на строки, на 25 р. серебром. Постараюсь, как бы меня ни дергало после этого усердия. 1) Погода прелестная. Солнце. -18. Нет выше наслаждения, как прокатить на извозчике. На улицах суета, которую ты начинаешь уже забывать, что слишком естественно. Извозчики толкаются с конкой, конки с извозчиками. На тротуарах ходить нельзя, ибо давка всесторонняя. Вчера и позавчера я с Николкой изъездил всю Москву, и везде такая же суета. А в Таганроге? Воображаю вашу тоску и понимаю вас. Сегодня визиты. У нас масса людей ежедневно, а сегодня и подавно. Я никуда: врачи настоящие и будущие имеют право не делать визитов. 2) Новый редактор "Европейской библиотеки" Путята сказал, что всё тобою присылаемое и присланное будет напечатано. Ты просил денег вперед: не дадут, ибо жилы. Заработанные деньги трудно выцарапать, а... Между прочим (это только мое замечание), перевод не везде хорош. Он годится, но от тебя я мог бы потребовать большего: или не переводи дряни, или же переводи и в то же время шлифуй. Даже сокращать и удлинять можно. Авторы не будут в обиде, а ты приобретешь реноме хорошего переводчика. Переводи мелочи. Мелочи можно переделывать на русскую жизнь, что отнимет у тебя столько же времени, сколько и перевод, а денег больше получишь. Переделку (короткую) Пастухов напечатает с удовольствием. 3) По одному из последних указов, лица, находящиеся на государственной службе, не имеют права сотрудничать.

{01046}

4) Гаврилка Сокольников изобрел электрический двигатель. Изобретение сурьезное и принадлежащее только ему одному. Он, шельма, отлично знает электричество, а в наш век всякий, знающий оное, изобретает. Поле широчайшее. 5) Николка никогда никому не пишет. Это - особенность его косого организма. Он не отвечает даже на нужные письма и недавно утерял тысячный заказ только потому, что ему некогда было написать Лентовскому. 6) "Зритель" выходит. Денег много. Будешь получать... Пиши 100-120-150 строк. Цена 8 коп. со стр(оки). В "Будильник" не советую писать. Там новая администрация (Курепин и жиды), отвратительней прежней. Если хочешь писать в "Мирской толк", то пиши на мое имя. Это важно. Вообще помни, что присланные на мое имя имеют более шансов напечататься, чем присланное прямо в редакцию. Кумовство важный двигатель, а я кум. 7) Через неделю. Новый год встречали у Пушкарева. Видели там Гаврилку во фраке и Наденьку в перчатках. 8) Денег - ни-ни... Мать клянет нас за безденежье... И т. д. Не могу писать! Лень и некогда. А. Чехов.

{01047}

1883

30. Ал. П. ЧЕХОВУ 4-5 января 1883 г. Москва. 4-го января (или, вернее, 5-го) 83. Военачальников, столоначальников, христолюбивое воинство... Вас всех... С сим письмом посылается в Питер другое. В сем году ты получаешь в дар от меня лучший из юморист(ических) журналов, "Осколки", в коих работаю. Что это лучший журнал, ты убедишься. Имя мое в нем: Человек без с, Крапива и т. д. Это не обещание, а дело. С твоим письмом идет и письмо к Лейкину в "Осколки". "Курьер" воспрещен. С февраля будешь получать "Русские ведомости". Письмо с 5 печатями Марьей получено. Пиши. А. Чехов. "Зритель" выходит. Из всех его недостатков один в особенности бросается в глаза: в нем нет секретарши А(нны) И(вановны), которой и кланяюсь. На праздниках я послал тебе письмо.

31. Н. А. ЛЕЙКИНУ 12 января 1883 г. Москва. 3/12/I Милостивый государь Николай Александрович! В ответ на Ваши любезные письма посылаю Вам несколько вещей. Гонорар получил, журнал тоже получаю (по вторникам); приношу благодарность за то и другое. Благодарю также и за лестное приглашение продолжать сотрудничать. Сотрудничаю я в "Осколках" с особенной охотой. Направление Вашего журнала, его внешность и

{01048}

уменье, с которым он ведется, привлекут к Вам, как уж и привлекли, не одного меня. За мелкие вещицы стою горой и я, и если бы я издавал юмористический журнал, то херил бы всё продлинновенное. В московских редакциях я один только бунтую против длиннот (что, впрочем, не мешает мне наделять ими изредка кое-кого... Против рожна не пойдешь!), но в то же время, сознаюсь, рамки "от сих и до сих" приносят мне немало печалей. Мириться с этими ограничениями бывает иногда очень нелегко. Например... Вы не признаете статей выше 100 строк, что имеет свой резон... У меня есть тема. Я сажусь писать. Мысль о "100" и "не больше" толкает меня под руку с первой же строки. Я сжимаю, елико возможно, процеживаю, херю - и иногда (как подсказывает мне авторское чутье) в ущерб и теме и (главное) форме. Сжав и процедив, я начинаю считать... Насчитав 100-120-140 стр(ок) (больше я не писал в "Осколки"), я пугаюсь и... не посылаю. Чуть только я начинаю переваливаться на 4-ю страницу почтового листа малого формата, меня начинают есть сомнения, и я... не посылаю. Чаще всего приходится наскоро пережевывать конец и посылать не то, что хотелось бы... Как образец моих печалей, посылаю Вам ст(атью) "Единственное средство"... Я сжал ее и посылаю в самом сжатом виде, и все-таки мне кажется, что она чертовски длинна для Вас, а между тем, мне кажется, напиши я ее вдвое больше, в ней было бы вдвое больше соли и содержания... Есть вещи поменьше - и за них боюсь. Иной раз послал бы, и не решаешься... Из сего проистекает просьба: расширьте мои права до 120 строк... Я уверен, что я редко буду пользоваться этим правом, но сознание, что у меня есть оно, избавит меня от толчков под руку. А за сим примите уверение в уважении и преданности покорнейшего слуги Ант. Чехов. Р. S. К Новому году я приготовил Вам конверт весом в 3 лота. Явился редактор "Зрителя" и похитил его у меня. Отнять нельзя было: приятель. Наши редакторы читают филиппики против москвичей, работающих и на Петербург. Но едва ли Петербург отнимает у них

{01049}

столько, сколько проглатывают гг. цензора. В несчастном "Будильнике" зачеркивается около 400-800 строк на каждый номер. Не знают, что и делать.

32. Ал. П. ЧЕХОВУ 25 января 1883 г. Москва. 3/25/I Добрейший столоначальник Александр Павлович! Живы и здоровы. Все сетуют на тебя за молчание. Получаешь ли "Осколки"? Уведомь дядю М(итрофана) Е(горовича), что распоряжение о высылке ему недостающих номеров "Москвы", премии и портретов мною сегодня сделано. Если их не получит, то уведомь. Благодарю его за письма тысячу раз. Отвечу ему большим письмом, но не особенно скоро. Занят по горло писаньем и медициной. Объясни ему, что значат мои "дерганья", ради которых я не пишу даже заказы. Пусть извинит. Живется сносно. Получаю 8 коп. со строки. Недавно в "Московском листке" описан бал у Пушкарева. Под литерами Ч-ва надо подразумевать Марью Павловну. Она уже возросла и играет роль. Ей целуют руку Пальмины, Кругловы, Немировичи-Данченко, все те, коим молятся в Таганроге. Она умнеет с каждым днем. К нам ходит надувший дядю редактор "Церковь и ее служители". Дяде пришлю словарь иностранных слов. Пусть потерпит. Кланяюсь твоей и Шурке. Шурке советую щеглов половить. Милое занятие! Блаженны есте! Вы скоро начнете улавливать начало весны! "Зритель" платит хорошо. А все-таки в нем скучно: секретарша, где ты?! Стружкину не на кого кричать. Прощайте! Анне Ивановне привезу летом сюрприз. А. Чехов. Газету получать будешь с февраля.

{01050}

33. Г. П. КРАВЦОВУ 29 января 1883 г. Москва. Добрейший Гавриил Павлович! Ваше любезное письмо получил вчера ночью и прочел его с удовольствием. Тысячу раз благодарю, что не забываете нас, грешных. Напрасно Вы благодарите за журналы. Это мне ничего не стоит, и я рад был бы хоть чем-нибудь отблагодарить Вас за Ваше гостеприимство. Летом, может быть, у вас побываю, если позволите. Вы пишете: "...может быть, наша масть Вам уже не под стать". Этакие слова грех писать. Неужели Вы думаете, что я уже успел сделаться скотиной? Нет-с, подождите немножко, теперь еще пока рано, еще не испортился, хоть и начал жить. Да и в будущем я едва ли буду делить людей на масти. Написал в Велюнь письмо. Живется сносно, но здоровье уже увы и ах! Работаешь, как холуй, ложишься в пятом часу утра. Пишу в журналы по заказу, а нет ничего хуже, как стараться поспеть к сроку. Деньги есть. Ем прекрасно, пью тоже, одеваюсь недурно, но... уж нет лишнего мясца! Говорят, я похудел до неузнаваемости. Ну, и женщины... Работаю в Питер и в Москву, известен стал, знаком со всеми... Живется почти весело. Летом поеду на юг поправлять здоровье. Кланяюсь Алеше, Саше, Зое и Нине, а Наталье Парфентьевне, которую я помню во всех чертах (у нее хорошее лицо), посылаю поклон нижайший. Вам жму руку и остаюсь постоянным слугою А. Чехов или: А. Чехонте М. Ковров Человек без селезенки. Так я подписываюсь, работая в 6-7 изданиях. Получаю по 8 коп. за строчку. Расходы ужасные. В день на извозчика больше рубля сходит. Мой адрес: Москва, Сретенка, Головин пер., д. Елецкого, А. П. Чехову, или же в любую редакцию. Но лучше по первому: дома я бываю чаще, чем в редакциях.

{01051}

34. М. М. ДЮКОВСКОМУ 5 февраля 1883 г. Москва. 83/5/II Милостивый государь Михаил Михайлович! Вашу рукопись я показывал в двух редакциях, сам прочел и в общем пришлось покончить казенною фразой: "по случаю накопления материала и т. д.". Для ежедневных и еженедельных газет она неудобна, потому что велика, в большой же журнал ее не примут, потому что она не серьезна по форме, хотя и занялась серьезной задачей. Форма и стих, по моему мнению, потерпят в редакции большого журнала фиаско после первых 3-4-х строк. Жаль будет, если этот далеко не плохой труд пропадет даром. Вы, наверное, видели в печати вещи, во много раз худшие. Есть один исход: можно выпустить отдельным изданием, т. е. продать на Никольской. Ходов и выходов Никольских я не знаю, но у меня есть приятели - специалисты по этой части. Если автор затруднится сам взяться за продажу в рабство своего детища, то я могу попросить приятеля похлопотать, узнать, спросить... Обещать исполнения сего в скором времени не могу, ибо не знаю, когда увижу единого из оных приятелей. Наши Вам кланяются. Уважающий Вас Антон Чехов.

35. Ал. П. ЧЕХОВУ и А. И. ХРУЩОВОЙ-СОКОЛЬНИКОВОЙ Между 3 и 6 февраля 1883 г. Москва. Любезный друг Сашинькёх! Письмо твое поганое получил и оное читал с упреком в нерадении. Я читал твое письмо тётеньке, Семен Гавриловичу, Сергей Петровичу, Иван Егорычу, и всем оно понравилось. Сергей Петрович прослезился, несмотря даже на то оскорбление, которое ты, по неразумию своему и гордыне, нанес величию богов. "Осколки" ты будешь

{01052}

получать. Я вчера еще раз писал Лейкину, а Лейкин исполняет мои прошения с особенною ревностью: я у него один из солидных бджёл. Журнал, как увидишь, умно составляемый и ведомый, хорошо раскрашиваемый и слишком либеральный. Там у меня, как ты увидишь, проскочили такие вещи, какие в Москве боялись принять в лоно свое даже бесцензурные издания. Боюсь, чтобы его не прихлопнули. Получаю от Лейкина 8 коп. за строчку. Гонорар наиаккуратнейшим образом высылается каждое первое число. "Зритель" и выходит аккуратно, и платит аккуратно. Я заработал уже в нем рублей 90. Становлюсь популярным и уже читал на себя критики. Медицина моя идет crescendo. Умею врачевать и не верю себе, что умею... Не найдешь, любезный, ни одной болезни, которую я не взялся бы лечить. Скоро экзамены. Ежели перейду в V курс, то, значит, finita la comedia... He имея усов, знаний и возраста, придется вступить на стезю Захарьиных и Циркуненков... Материя скучная... Пиши, любезный. А. Чехов. Милостивейшая государыня Анна Ивановна! Как ви наивны! Неужели ви думаете, что молчание ведет к совершенству в смысле спасения? Ну отчего бы Вам не написать хоть строчечку... (хоть копеечку! - как говорит Стружкин). Сердиты Вы, что ли? Если сердиты, то бросьте сердиться... наплюйте... Будьте грамотны и нас ради... Ведь Вас учили грамоте не для того только, чтобы прочитывать на Долгоруковской улице гробовые вывески и переводить А. М. Дмитриеву итальянские комедии. У вас сейчас весна будет. Счастливчики! Я недавно послал письмо Вам, о судьбе которого ничего не ведаю. Шурке советую щеглов ловить. Что он поделывает? Учится? Летом прибудем сечь Ваше потомство. Существует ли Борискин кабак? Андай кому следует: конец письма не сохранился.

{01053}

36. Ал. П. ЧЕХОВУ 20-е числа февраля 1883 г. Москва. Доброкачественный брат мой, Александр Павлович! Первым делом поздравляю тебя и твою половину с благополучным разрешением и прибылью, а г. Таганрог со свеженькой гражданкой. Да живет (...крестись!) новорожденная многие годы, преизбыточествуя (крестись!) красотою физическою и нравственною, златом, гласом, толкастикой, и да цапнет себе со временем мужа доблестна (крестись, дурак!), прельстив предварительно и повергнув в уныние всех таганрогских гимназистов!!! Принеся таковое поздравление, приступаю прямо к делу. Сейчас Николка сунул мне на прочтение твое письмо. Вопрос о праве "читать или не читать", за неимением времени, оставим в стороне. Относись письмо к одной только Николкиной персоне, я ограничился бы поздравлением, но письмо твое затрогивает сразу несколько вопросов, весьма интересных. О сих вопросах я и хочу потолковать. Мимоходом дам ответ и на все твои предшествовавшие скрижали. К сожалению, у меня нет времени написать много, как бы следовало. Благовидности и обстоятельности ради прибегну к рамкам, к системе: стану по ниточкам разбирать твое письмо, от "а" до ижицы включительно. Я критик, оно - произведение, имеющее беллетристический интерес. Право я имею, как прочитавший. Ты взглянешь на дело как автор - и всё обойдется благополучно. Кстати же, нам, пишущим, не мешает попробовать свои силишки на критиканстве. Предупреждение необходимо: суть в вышеписанных вопросах, только; буду стараться, чтобы мое толкование было по возможности лишено личного характера. 1) Что Николка неправ - об этом и толковать не стоит. Он не отвечает не только на твои письма, но даже и на деловые письма; невежливее его в этом отношении я не знаю никого другого. Год собирается он написать Лентовскому, который ищет его; полгода на этажерке валяется письмо одного порядочного человека, валяется без ответа, а ради ответа только и было писано. Балалаечней нашего братца трудно найти кого другого. И что ужаснее всего - он неисправим... Ты разжалобил его своим письмом, но не думаю, чтобы он нашел время

{01054}

ответить тебе. Но дело не в этом. Начну с формы письма. Я помню, как ты смеялся над дядиными манифестами... Ты над собой смеялся. Твои манифесты соперничают по сладости с дядиными. Всё есть в них: "обнимите"... "язвы души"... Недостает только, чтобы ты прослезился... Если верить дядькиным письмам, то он, дядя, давно уже должен истечь слезой. (Провинция!..) Ты слезоточишь от начала письма до конца... Во всех письмах, впрочем, и во всех своих произведениях... Можно подумать, что ты и дядя состоите из одних только слезных желез. Я не смеюсь, не упражняю своего остроумия... Я не тронул бы этой слезоточивости, этой одышки от радости и горя, душевных язв и проч., если бы они не были так несвоевременны и... пагубны. Николка (ты это отлично знаешь) шалаберничает; гибнет хороший, сильный, русский талант, гибнет ни за грош... Еще год-два, и песня нашего художника спета. Он сотрется в толпе портерных людей, подлых Яронов и другой гадости... Ты видишь его теперешние работы... Что он делает? Делает всё то, что пошло, копеечно..., а между тем в зале стоит начатой замечательная картина. Ему предложил "Русский театр" иллюстрировать Достоевского... Он дал слово и не сдержит своего слова, а эти иллюстрации дали бы ему имя, хлеб... Да что говорить? Полгода тому назад ты видел его и, надеюсь, не забыл... И вот, вместо того чтобы поддержать, подбодрить талантливого добряка хорошим, сильным словом, принести ему неоцененную пользу, ты пишешь жалкие, тоскливые слова... Ты нагнал на него тоску на полчаса, расквасил его, раскислил и больше ничего... Завтра же он забудет твое письмо. Ты прекрасный стилист, много читал, много писал, понимаешь вещи так же хорошо, как и другие их понимают, - и тебе ничего не стоит написать брату хорошее слово... Не нотацию, нет! Если бы вместо того, чтобы слезоточить, ты потолковал с ним о его живописи, то он, это верно, сейчас уселся бы за живопись и наверное ответил бы тебе. Ты знаешь, как можно влиять на него... "Забыл... пишу последнее письмо" - всё это пустяки, суть не в этом... Не это нужно подчеркивать... Подчеркни ты, сильный, образованный, развитой, то, что жизненно, что вечно, что действует не на мелкое чувство, а на истинно человеческое чувство... Ты на это способен... Ведь ты остроумен, ты реален, ты художник. За твое

{01055}

письмо, в котором ты описываешь молебен на палях (с гаттерасовскими льдами), будь я богом, простил бы я тебе все твои согрешения вольные и невольные, яже делом, словом... (Кстати: Николке, прочитавшему это твое письмо, ужасно захотелось написать пали.) Ты и в произведениях подчеркиваешь мелюзгу... А между тем ты не рожден субъективным писакой... Это не врожденное, а благоприобретенное... Отречься от благоприобретенной субъективности легко, как пить дать... Стоит быть только почестней: выбрасывать себя за борт всюду, не совать себя в герои своего романа, отречься от себя хоть на 1/2 часа. Есть у тебя рассказ, где молодые супруги весь обед целуются, ноют, толкут воду... Ни одного дельного слова, а одно только благодушие! А писал ты не для читателя... Писал, потому что тебе приятна эта болтовня. А опиши ты обед, как ели, что ели, какая кухарка, как пошл твой герой, довольный своим ленивым счастьем, как пошла твоя героиня, как она смешна в своей любви к этому подвязанному салфеткой, сытому, объевшемуся гусю... Всякому приятно видеть сытых, довольных людей - это верно, но чтобы описывать их, мало того, что они говорили и сколько раз поцеловались... Нужно кое-что и другое: отречься от того личного впечатления, которое производит на всякого неозлобленного медовое счастье... Субъективность ужасная вещь. Она нехороша уже и тем, что выдает бедного автора с руками и ногами. Бьюсь об заклад, что в тебя влюблены все поповны и писарши, читавшие твои произведения, а будь ты немцем, ты пил бы даром пиво во всех биргалках, где торгуют немки. Не будь этой субъективности, этой чмыревщины, из тебя вышел бы художник полезнейший. Умеешь так хорошо смеяться, язвить, надсмехаться, имеешь такой кругленький слог, перенес много, видел чересчур много... Эх! Пропадает даром материал. Хоть бы в письма его совал, подкураживал Николкину фантазию... Из твоего материала можно ковать железные вещи, а не манифеста. Каким нужным человеком можешь ты стать! Попробуй, напиши ты Николке раз, другой раз, деловое слово, честное, хорошее - ведь ты в 100 раз умней его, - напиши ему, и увидишь, что выйдет... Он ответит тебе, как бы ни был ленив... А жалких, раскисляющих слов не пиши: он и так раскис...

{01056}

"Не много надо чутья, - пишешь ты далее, - чтобы понять, что, уезжая, я отрезывал себя от семьи и обрекал себя забвению..." Выходит, что тебя забыли. Что ты и сам не веришь в то, что пишешь, и толковать не стоит. Лгать незачем, друг. Зная характер ноющей матери и Николая, который в пьяном виде вспоминает и лобызает весь свет, ты не мог этого написать; если бы не слезные железы, ты не написал бы этого. - "Я ожидал и, конечно, дождался..." Пронять хочешь... Нужно пронять, очень нужно, но проймешь не такими словами. Это цитаты из "Сестренки", а у тебя есть и подельней вещи, которые ты с успехом мог бы цитировать. 2) "Отец написал мне, что я не оправдал себя" и т. д. Пишешь ты это в 100-й раз. Не знаю, чего ты хочешь от отца? Враг он курения табаку и незаконного сожительства - ты хочешь сделать его другом? С матерью и теткой можно проделать эту штуку, а с отцом нет. Он такой же кремень, как раскольники, ничем не хуже, и не сдвинешь ты его с места. Это его, пожалуй, сила. Он, как бы сладко ты ни писал, вечно будет вздыхать, писать тебе одно и то же и, что хуже всего, страдать... И как будто бы ты этого не знаешь? Странно... Извини, братец, но мне кажется, что тут немаловажную роль играет другая струнка, и довольно-таки скверненькая. Ты не идешь против рожна, а как будто бы заискиваешь у этого рожна... Какое дело тебе до того, как глядит на твое сожительство тот или другой раскольник? Чего ты лезешь к нему, чего ищешь? Пусть себе смотрит, как хочет... Это его, раскольницкое дело... Ты знаешь, что ты прав, ну и стой на своем, как бы ни писали, как бы ни страдали... В (незаискивающем) протесте-то и вся соль жизни, друг. Всякий имеет право жить с кем угодно и как угодно - это право развитого человека, а ты, стало быть, не веришь в это право, коли находишь нужным подсылать адвокатов к Пименовнам и Стаматичам. Что такое твое сожительство с твоей точки зрения? Это твое гнездо, твоя теплынь, твое горе и радость, твоя поэзия, а ты носишься с этой поэзией, как с украденным арбузом, глядишь на всякого подозрительно (как, мол, он об этом думает?), суешь ее всякому, ноешь, стонешь... Будь я твоей семьей, я бы по меньшей мере обиделся. Тебе интересно, как я думаю, как Николай, как отец!? Да какое тебе дело?

{01057}

Тебя не поймут, как ты не понимаешь "отца шестерых детей", как раньше не понимал отцовского чувства... Не поймут, как бы близко к тебе ни стояли, да и понимать незачем. Живи да и шабаш. Сразу за всех чувствовать нельзя, а ты хочешь, чтобы мы и за тебя чувствовали. Как увидишь, что наши рожи равнодушны, то и ноешь. Чудны дела твои, господи! А я бы на твоем месте, будь я семейный, никому бы не позволил не только свое мнение, но даже и желание понять. Это мое "я", мой департамент, и никакие сестрицы не имеют права (прямо-таки в силу естественного порядка) совать свой, желающий понять и умилиться, нос! Я бы и писем о своей отцовской радости не писал... Не поймут, а над манифестом посмеются - и будут правы. Ты и Анну Ивановну настроил на свой лад. Еще в Москве она при встрече с нами заливалась горючими слезами и спрашивала: "Неужели в 30 лет... поздно?" Как будто бы мы ее спрашивали... Наше дело, что мы думали, и не ваше дело объяснять нам. Треснуть бы я себя скорей позволил, чем позволил бы своей жене кланяться братцам, как бы высоки эти братцы ни были! Так-то... Это хорошая тема для повести. Повесть писать некогда. 3) "От сестры я не имею права требовать... она не успела еще составить обо мне... непаскудного понятия. А заглядывать в душу она еще не умеет..." (Заглядывать в душу... Не напоминает ли это тебе урядницкое читанье в сердцах?) Ты прав... Сестра любит тебя, но понятий никаких о тебе не имеет... Декорации, о которых ты пишешь, сделали только то, что она боится о тебе думать. Очень естественно! Вспомни, поговорил ли ты с нею хоть раз по-человечески? Она уже большая девка, на курсах, засела за серьезную науку, стала серьезной, а сказал, написал ли ты ей хоть одно серьезное слово? Та же история, что и с Николаем. Ты молчишь, и не мудрено, что она с тобой незнакома. Для нее чужие больше сделали, чем ты, свой... Она многое могла бы почерпнуть от тебя, но ты скуп. (Любовью ее не удивишь, ибо любовь без добрых дел мертва есть.) Она переживает теперь борьбу, и какую отчаянную! Диву даешься! Всё рухнуло, что грозило стать жизненной задачей... Она ничем не хуже теперь любой тургеневской героини... Я говорю без преувеличиваний. Почва самая благотворная, знай только сей! А ты лирику ей строчишь и сердишься,

{01058}

что она тебе не пишет! Да о чем она тебе писать будет? Раз села писать, думала, думала и написала о Федотихе... Хотела бы еще кое-что написать, да не нашлось человека, который поручился бы ей, что на ее слово не взглянут оком Третьякова и К . Я, каюсь, слишком нервен с семьей. Я вообще нервен. Груб часто, несправедлив, но отчего сестра говорит мне о том, о чем не скажет ни одному из вас? А, вероятно, потому, что я в ней не видел только "горячо любимую сестру", как в Мишке не отрицал человека, с которым следует обязательно говорить... А ведь она человек, и даже ей-богу человек. Ты шутишь с ней: дал ей вексель, купил в долг стол, в долг часы... Хороша педагогия! За нее на том свете не родители отвечать будут. Не их это дело... "Об Антоне я умолчу. Оставался ты один..." Коли взглянуть на дело с джентльменской точки зрения, то и мне бы следовало умолчать и пройти мимо. Но в начале письма я сказал, что обойду личное... Обойду и здесь оное, а зацеплю только "вопрос...". (Ужас сколько вопросов!) Есть на белом свете одна скверная болезнь, незнанием которой не может похвастаться пишущий человек, ни один!.. [Их много, а нас мало. Наш лагерь слишком немногочисленен. Болен лагерь этот. Люди одного лагеря не хотят понять друг друга.] Записался! Зачеркивать приходится... И ты знаком с ней... Это кичеевщина - нежелание людей одного и того же лагеря понять друг друга. Подлая болезнь! Мы люди свои, дышим одним и тем же, думаем одинаково, родня по духу, а между тем... у нас хватает мелочности писать: "умолчу!" Широковещательно! Нас так мало, что мы должны держаться друг друга... ну, да vous comprenez! Как бы мы ни были грешны по отношению друг к другу (а мы едва ли много грешны!), а мы не можем не уважать даже малейшее "похоже на соль мира". Мы, я, ты, Третьяковы, Мишка наш - выше тысячей, не ниже сотней... У нас задача общая и понятная: думать, иметь голову на плечах... Что не мы, то против нас. А мы отрицаемся друг от друга! Дуемся, ноем, куксим, сплетничаем, плюем в морду! Скольких оплевали Третьяков и К ! Пили с "Васей" брудершафт, а остальное человечество записали в разряд ограниченных!

{01059}

Глуп я, сморкаться не умею, много не читал, но я молюсь вашему богу - этого достаточно, чтобы вы ценили меня на вес золота! Степанов дурак, но он университетский, в 1000 раз выше Семена Гавриловича и Васи, а его заставляли стукаться виском о край рояля после канкана! Безобразие! Хорошее понимание людей и хорошее пользование ими! Хорош бы я был, если бы надел на Зембулатова дурацкий колпак за то, что он незнаком с Дарвином! Он, воспитанный на крепостном праве, враг крепостничества - за одно это я люблю его! А если бы я стал отрекаться от А, Б, В... Ж, от одного, другого, третьего, пришлось бы покончить одиночеством! У нас, у газетчиков, есть болезнь - зависть. Вместо того чтоб радоваться твоему успеху, тебе завидуют и... перчику! перчику! А между тем одному богу молятся, все до единого одно дело делают... Мелочность! Невоспитанность какая-то... А как всё это отравляет жизнь! Дело нужно делать, а потому и останавливаюсь. После когда-нибудь допишу. Написал тебе по-дружески, честное слово; тебя никто не забывал, никто против тебя ничего особенного не имеет и... нет основания не писать тебе по-дружески. Кланяюсь Анне Ивановне и одной Ma. Получаешь ли "Осколки"? Уведомь. Послал тебе подтверждение самого Лейкина. А за сим мое почитание. А. Чехов Не хочешь ли темки? Накатал я однако! Рублей на 20! Более, впрочем...

37. Н. А. ЛЕЙКИНУ Март, после 2, 1883 г. Москва. Многоуважаемый Николай Александрович! Получил и письмо и гонорар. Merci. Пророчество Ваше относительно моего писания, вероятно, сбудется: буду писать. Половина работы отложена на после лета: выигрываю в весне и проигрываю в лете. С половины

{01060}

апреля начну строчить "дачные рассказы". В прошлом году они у меня удавались. Напишу кучу и пришлю Вам на выбор; остальное, после Вашего выбора, Москве-матушке... Посылаю Вам статейку ("Трубка") Агафопода Единицына, московского писаки. Просил переслать. Еще об одном: пришлите мне для моей библиофики единую из Ваших книжек. Какую именно, не знаю. Жил во время оно в провинции и был одним из ревностнейших Ваших читателей. Особенно врезался в мою память один рассказ, где купцы с пасхальной заутрени приходят. Я захлебывался, читая его. Мне так знакомы эти ребята, опаздывающие с куличом, и хозяйская дочка, и праздничный "сам", и сама заутреня... Не помню только, в какой это книжке... В этой же книжке, кстати сказать, есть фраза, которая врезалась в мою память: "Тургеневы разные бывают", - фраза, сказанная продавцом фотографий. Вот Вам 2 признака желаемой книжки. Есть, впрочем, один и третий: она должна быть из первых. А за сим примите уверение в глубоком уважении от А. Чехова. Р. S. У Вас в конторе нововведение: почтовые марки, прежде чем вложить в конверт, заворачивают в бумажку. Это рациональная реформа. В предшествующую получку я распечатал конверт в почтамтском дворе, и мои бедные марки были развеяны ветром.

38. А. Н. КАНАЕВУ 26 марта 1883 г. Москва. 3/26/III Многоуважаемый Александр Николаевич, Тысячу раз уж успел я мысленно поблагодарить за Ваше первое письмо, бывшее ответом на мою просьбу, а ныне присовокупляю другую тысячу ради Вашего нового письма. Генеральский адрес получил и оный вручил по принадлежности. О результатах ничего не знаю; на днях наведу справки. Над грязной землей светит такое хорошее солнце, в воздухе так пахнет весной, что лень

{01061}

и нет сил сидеть в комнате, а у меня - увы мне! - работы по горло: экзамены, хлеб насущный... Люблю весну, а между тем менее всего пользуюсь ей. Поневоле поэтом не будешь: боги таланта не дали, а социальные условия весну отнимают. Летом по России ездить буду. Работаю литературно всё больше на Питер. Ваши питерские денежки ем. Думаю и к Вам проехаться. У Корша скандал большущий. Грязная муха может всю стену опачкать, а маленький грязненький поступочек может испортить всё дело. Вышло всё из-за пустяков: из-за денег. Я не следил за ходом скандала и всей сути не знаю. Напишу Вам то, что слышал. От Корша отделились бесповоротно: Писарев, Глама и Бурлак, т. е. вся соль труппы. Газетчики утверждают (в частных беседах), что виноват во всем Писарев и К . То же утверждают и все вертящиеся вокруг и около газетного дела... Враги вышеписанных трех лиц буквально торжествуют, а друзья рассказывают про них то, чего раньше не рассказывали. Не думаю, чтобы в данном случае газетчики плясали под чужую дудку и интриговали... Что-то неладное есть среди артистов... что-то такое-этакое..., а что именно, формулировать не берусь пока. Писарев купно с Гламой и Бурлаком ходили к Малкиелю нанять у него его Пушкинский театр, но Малкиель отказал. Куда они направят теперь свои стопы, мудрено сказать. Кто остался у Корша? Не знаю. Судьба Свободина мне тоже неизвестна. Узнаю - напишу. Вообще дело такое пакостное, в глазах публики запутанное, что необходимо выслушать обе стороны, чтобы сказать что-нибудь похожее на правду. Жаль русский театр, и очень жаль, что сбылось одно мое маленькое пророчество: Раз на выставке, беседуя с Вами (Вы, конечно, не помните, да и помнить тут особенно нечего), я бранился в то время, когда Вы хвалили. Похвалив, и Вы съехали на минорный тон. Мы пришли к соглашению, что у наших гг. актеров всё есть, но не хватает одного только: воспитанности, интеллигентности, или, если позволите так выразиться, джентльменства в хорошем смысле этого слова. Минуя пьянство, юнкерство, бесшабашное пренебрежение делом, скверненькое заискивание популярности, мы остановились с Вами на этом отсутствии

{01062}

внутреннего джентльменства; - те же сотрудники "Московского листка"! (Исключения есть, но их так мало!) Народ порядочный, но невоспитанный, портерный... И, бранясь таким манером, я высказал Вам свою боязнь за будущность нового театра. Театр не портерная и не татарский ресторан, он... (следует определение театра)..., а раз внесен в него портерный или кулачнический элемент, несдобровать ему, как несдобровать университету, от которого пахнет казармой... Впрочем, всё это длинно... Я слишком сердит за театр и готов два дня говорить на эту тему, но не писать. Жду к себе Кичеева. Потолкую с ним о занимаемом Вас вопросе. Со всеми потолкую, и если услышу что-либо интересное, то сообщу по Вашему адресу. А пока кланяюсь двумя головами (своей и Николаевой) и прошу не забывать, что у Вас есть покорнейший слуга А. Чехов. Не съездить ли нам как-нибудь мимоездом в Воскресенск? Стоит... В Питере, быть может, побываю летом. Коли увидите А. Д. Бродского, то поклон ему. Он очень порядочный малый.

39. Ал. П. ЧЕХОВУ 17 или 18 апреля 1883 г. Москва. Христос воскрес, град Таганрог, Касперовка, Новостроенки с в них находящимися! Поздравление с праздниками и с весной. Александру Павловичу, Анне Ивановне и Марии Александровне с няньками, мамками и кухарками салют, почет и уважение с силуэтом. (Острота "Москов(ского) листка".) Живы и здоровы. Писем от Вас не имеем и о Вас неизвестны. Живем сносно: едим, пьем. Есть пианино, мебель хорошая. Помнишь уткинскую мебель? Теперь вся она у нас, и дядькина "роскошь" (включая в оную и картины с Coats C ) никуда не годится сравнительно с нашей. Мать и Марья живы и здравствуют. Кстати: Марья ревела, читая твое письмо, и поссорилась с батькой. Отец написал тебе без ее ведома.

{01063}

Ты сильно бы обидел нас, ежели бы прислал хоть копейку. Уж ежели хочешь прислать, то пришли не денег, а вина... Мы сыты и одеты и ни в чем не нуждаемся - сам знаешь; и на Марью хватит. "Трубку" послал Лейкину, несколько сократив ее и изменив "начальника отделения" на соответствующий чин. Лейкин давно уже мне не писал, не знаю судьбы твоего рассказа. Вероятно, фиаско: разговоров лишних много и... кто это племянник его -ства? Положение не естеств(енное). Потом: нецензурно... Неискусно лавируешь. Надо тебе сказать, что сотрудничество твое в "Осколках" будет далеко не лишним. Рабочие там нужны, и Лейкин с удовольствием завозится с тобой. Пиши рассказы в 50-80 строк, мелочи et caet(era)... Посылай сразу по 5-10 рассказов.., сразу их напечатают. Плата великолепная и своевременная. Посылай сам в Питер. Главное: 1) чем короче, тем лучше, 2) идейка, современность, а propos, 3) шарж любезен, но незнание чинов и времен года не допускается. Еще, надо тебе сказать, "Осколки" теперь самый модный журнал. Из него перепечатывают, его читают всюду... И не мудрено. Сам видишь, в нем проскакивают такие штуки, какие редко найдешь и в неподцензурных изданиях. Работать в "Осколках" значит иметь аттестат... Я имею право глядеть на "Будильник" свысока и теперь едва ли буду где-нибудь работать за пятачок: дороже стал. А посему ничего не потеряешь, если на первых порах сильней поработаешь, перепишешь раза 2-3. Темы едва ли стеснят тебя... Не будь узок, будь пошире: на одних превосходительствах не выедешь. В "Зрителе" платил издатель превосходно, но теперь, кажется, он уже уходит. У Давыдова ни гроша: во всё время выхода номеров он играл жалкую роль... Денег у него, как и прежде: 10 коп. в подкладке, другие 10 у Розки. Теперь о деле. Не хочешь ли войти в компанию? Дело слишком солидное и прибыльное (не денежно, впрочем). Не хочешь ли науками позаниматься? Я разрабатываю теперь и в будущем разрабатывать буду один маленький вопрос: женский. Но, прежде всего, не смейся. Я ставлю его на естественную почву и сооружаю: "Историю полового авторитета". При взгляде (я поясняю) на естественную историю ты (как я заметил) заметишь колебания

{01064}

упомянутого авторитета. От клеточки до insecta авторитет равен нолю или даже отрицательной величине: вспомни червей, среди которых попадаются самки, мышцею своею превосходящие самцов. Insecta дают массу материала для разработки: они птицы и амфибии среди беспозвоночных (см. птицы - ниже). У раков, пауков, слизняков - авторитет, за малыми колебаниями, равен нолю. У рыб тоже. Переходи теперь к несущим яйца и преимущественно высиживающим их. Здесь авторитет мужской = закон. Происхождение его: самка сидит 2 раза в год по месяцу - отсюда потеря мышечной силы и атрофия. Она сидит, самец дерется, - отсюда самец сильней. Не будь высиживанья - не было бы неравенства. У insecta y летающих нет разницы, у ползающих есть. (Летающий не теряет мышечной силы, ползающий норовит во время беременности залезть в щелочку и посидеть.) Кстати: пчелы - авторитет отрицательный. Далее: природа, не терпящая неравенства и, как тебе известно, стремящаяся к совершенному организму, делая шаг вперед (после птиц), создает mammalia, y которых авторитет слабее. У наиболее совершенного - у человека и у обезьяны еще слабее: ты более похож на Анну Ивановну, и лошадь на лошадь, чем самец кенгуру на самку. Понял? Отсюда явствует: сама природа не терпит неравенства. Она исправляет свое отступление от правила, сделанное по необходимости (для птиц) при удобном случае. Стремясь к совершенному организму, она не видит необходимости в неравенстве, в авторитете, и будет время, когда он будет равен нолю. Организм, который будет выше mammalia, не будет родить после 9-тимесячного ношения, дающего тоже свою атрофию; природа или уменьшит этот срок, или же создаст что-либо другое. Первое положение, надеюсь, теперь тебе понятно. Второе положение: из всего явствует, что авторитет у homo есть: мужчина выше. 3) Теперь уж моя специальность: извинение за пробел между историями естественной и Иловайского. Антропология и т. н. История мужчины и женщины. Женщина

{01065}

- везде пассивна. Она родит мясо для пушек. Нигде и никогда она не выше мужчины в смысле политики и социологии. 4) Знания. Бокль говорит, что она дедуктивнее... и т. д. Но я не думаю. Она хороший врач, хороший юрист и т. д., но на поприще творчества она гусь. Совершенный организм - творит, а женщина ничего еще не создала. Жорж Занд не есть ни Ньютон, ни Шекспир. Она не мыслитель. 5) Но из того, что она еще дура, не следует, что она не будет умницей: природа стремится к равенству. Не следует мешать природе - это неразумно, ибо всё то глупо, что бессильно. Нужно помогать природе, как помогает природе человек, создавая головы Ньютонов, головы, приближающиеся к совершенному организму. Если понял меня, то: 1) Задача, как видишь, слишком солидная, не похожая на (...) наших женских эмансипаторов-публицистов и измерителей черепов. 2) Решая ее, мы обязательно решим, ибо путь верен в идее, а решив, устыдим кого следовает и сделаем хорошее дело. 3) Идея оригинальна. Я ее не украл, а сам выдумал. 4) Я ей непременно займусь. Подготовка и материалы для решения есть: дедукция более, чем индукция. К самой идее пришел я дедуктивным путем, его держаться буду и при решении. Не отниму должного и у индукции. Создам лестницу и начну с нижней ступеньки, следовательно, я не отступлю от научного метода, буду и индуктивен. Рукопись едва ли выйдет толстая: нет надобности, ибо естественная история повторяется на каждом шагу, а история через 2 шага. Важны и шипучи выводы и идея сама по себе. Ежели хочешь войти со мной в компанию, то помоги. Оба сделаем дело, и, поверь, недурно сделаем. Чем мы хуже других? Ты возьмешь одну ступеньку, я другую и т. д. Взявшись за зоологию, ты сейчас уже увидишь свое дело: колебания увидишь - пиши, что есть авторитет; где нет - пиши нет. В чем состоят колебания? Причины их? Важны ли они? И т. д. Статистика и общий вывод у каждого класса. Приемы Дарвина. Мне ужасно нравятся эти приемы! После зоологии - займемся антропологией, и чуть-чуть, ибо важного она мало даст. За сим займемся историей вообще и историей знаний. История

{01066}

женских университетов. Тут курьез: за все 30 лет своего существования женщины-медики (превосходные медики!) не дали ни одной серьезной диссертации, из чего явствует, что на поприще творчества - они швах. Анатомия и тождество. Далее: сравнительное заболевание. Одинаковость болезней. Какими болезнями более заболевает мужчина, и какими женщина? Вывод после статистики. Нравственность. Статистика преступлений. Проституция. Мысль Захер-Мазоха: среди крестьянства авторитет не так резко очевиден, как среди высшего и среднего сословий. У крестьян: одинаковое развитие, одинаковый труд и т. д. Причина этого колебания: воспитание мешает природе. Воспитание. Отличная статья Спенсера. При свидании я о многом поговорил бы с тобой и поговорю. Кончив через год курс, я специализирую себя на решении таких вопросов естественным путем. Если хочешь заняться, то мы, гуляючи, не спеша, лет через 10 будем глазеть на свой небесполезный труд. Да и сами занятия принесут нам пользу: многое узнаем. Подумай и напиши. Мы столкуемся, и я вышлю тебе то, что следует. Терпения у меня хватит - это ты знаешь. Ну а тебе уж пора, слава богу, здоровила. Не стесняйся малознанием: мелкие сведения найдем у добрых людей, а суть науки ты знаешь, метод научный ты уяснил себе, а больше ничего и не нужно. Не тот доктор, кто все рецепты наизусть знает, а тот доктор, кто вовремя умеет в книжку заглянуть. Ежели же ты не согласишься, то будет жаль. Скучно будет одному ориентироваться в массе. Вдвоем веселей. А за сим желаю всех благ. Держу экзамены и пока счастливо. Перехожу на V курс. Был в заутрене и на страстях? Кланяюсь коемуждо. А. Чехов. Памятуй, что совершенный организм творит. Если женщина не творит, то, значит, она дальше отстоит от совершенного организма, следовательно, слабее мужчины, который ближе к упомянутому организму.

{01067}

40. Н. А. ЛЕЙКИНУ Апрель, после 17, 1883 г. Москва. Многоуважаемый Николай Александрович! Посылаю Вам несколько рассказов и ответ на Ваше письмо. Вы а propos замечаете, что мои "Верба" и "Вор" несколько серьезны для "Осколков". Пожалуй, но я не посылал бы Вам не смехотворных вещиц, если бы не руководствовался при посылке кое-какими соображениями. Мне думается, что серьезная вещица, маленькая, строк примерно в 100, не будет сильно резать глаз, тем более, что в заголовке "Осколков" нет слов "юмористический и сатирический", нет рамок в пользу безусловного юмора. Вещичка (не моя, а вообще) лёгенькая, в духе журнала, содержащая в себе фабулу и подобающий протест, насколько я успел подметить, читается охотно, сиречь не делает суши. Да у Вас же изредка, кстати сказать, между вещицами остроумнейшего И. Грэка попадаются вещицы, бьющие на серьез, но тоненькие, грациозные, такие, что хоть после обеда вместо десерта ешь. Они не делают контры, а напротив... Да и Лиодор Иванович не всегда острит, а между тем едва ли найдется такой читатель "Осколков", к(ото)рый пропускает его стихи не читая. Легкое и маленькое, как бы оно ни было серьезно (я не говорю про математику и кавказский транзит), не отрицает легкого чтения... Упаси боже от суши, а теплое слово, сказанное на Пасху вору, к(ото)рый в то же время и ссыльный, не зарежет номера. (Да и, правду сказать, трудно за юмором угоняться! Иной раз погонишься за юмором да такую штуку сморозишь, что самому тошно станет. Поневоле в область серьеза лезешь...) К Троице я пришлю Вам что-нибудь зеленое, а la "Верба". Буду серьезничать только по большим праздникам. Аг(афоподу) Единицыну я написал. Это мой брат, ныне чиновник, работавший в последние годы в московских изданиях. Работал сильно и в свое время с успехом: жил письмом. Был малый юмористом, ударился в лиризм, в фантасмагорию и, кажется... погиб для авторства. Хочется удрать от лиризма, но поздно, увяз. Его письма полны юмора, ничего смехотворней выдумать

{01068}

нельзя, но как станет строчить для журнала - беда, ковылять начнет. Будь он помоложе, из него можно было бы сделать недюжинного работника. Юморист он неплохой. Это можно видеть из одного того, что в таганрогскую таможню поступил, когда уж оттуда всё повыкрали. Я написал ему, и он пришлет Вам, наверное, что-нибудь. А за сим остаюсь всегда готовым к услугам А. Чехов. На 1-й день Пасхи я послал Вам рассказ: "Ваня, мамаша, тетя и секретарь". Получили?

41. Ал. П. ЧЕХОВУ 13 мая 1883 г. Москва. 83/13/V Маленькая польза! пожелав тебе самой большой пользы, ответствую тебе на твое письмо. Прежде всего каюсь и извиняюсь: не писал долго по причинам, от редакции не зависящим. То некогда было, то лень... Не писал тебе и всё время был мучим совестью. Ты просил у меня совета касательно муки Nestl'я и, вероятно, ожидаешь его с понятным нетерпением, а я молчу и молчу... Прошу еще раз пардона. Спрашивал я докторов, читал, думал и пришел к убеждению, что ничего положительного нельзя сказать об этой муке. Одни против нее, другие проходят молчанием. Могу посоветовать только одно: как только заметишь понос, брось. (Не свой понос, а дочкин.) Корми свой плод тогда чем-нибудь другим, примерно коровьим молоком разбавленным. Весьма возможно, что летом будет понос. Мать слаба, ты выпивоха, жарко, плохое питание и т. д. Но робеть не надо. Этот поносик излечивается любым лекаришкой. Decoct. Salep. или альтейный отв(ар), то и другое с каплями опия. На живот компресс. Кашек, хлеба, подсолнухов, чаю и горячих напитков не давай. Будет просить водки, не давай. Секи, а не давай. Коли поносы пойдут, недалеко до аглицкой... водки, думаешь? ...болезни. Но и последнюю остановишь не столь лекарствами, сколь заботами о питании. Еду на днях в Воскресенск и оттуда пришлю тебе наставление, как

{01069}

кормить, поить, сечь, лечить, предупреждать, что важно, что не важно, когда от грудей отнимать, когда кашу есть можно, каких рецептов докторских пугаться надо и т. д. Всё это важно и не берусь сочинять, тщательно не обдумав. Напишу по последним выводам наук, чем думаю избавить тебя от покушений покупать детские лечебники, воспитательники и т. п., на каковую покупку вы все так горазды, отцы детей. Пришлю непременно. Слово твердо. А за сие ты пришлешь мне 100 руб. и как можно больше почтовых марок. Прочел твой ответ на мое письмо. Частию удивлен. Ты, братец, местами недопонял, местами перепонял. Никто не просил тебя выбрасывать себя за борт парохода. Зная, как плохо ты плаваешь, мог ли я, не свихнувшись с разума, дать тебе этот пагубный совет? Говорено было о произведениях, о субъективности. На природу свою дядькинскую, братец, не напирай. Карамзин и Жуковский ноют на каждом слове, а между тем менее всего пишут о себе. (Кстати, поздравляю тебя с дядькой, у которого есть медаль. Ванька теперь подохнет от зависти.) Потом, неужели, чтобы знать Николкины работы, нужно получать "Свет и тени"? Ведь ты его видел не пять лет тому назад. Сколько картин у него было, когда ты уезжал? Потом-с, я писал о Марье, не разумея под ней ни филаретовки, ни курсистки. Она есть то, чем была и при тебе. Никаких пропаганд не нужно (в кутузку еще чего доброго влезешь); я говорил об игнорировании личности, бывшем и сущем. О Мишке я молчал и думал, что сам ты его вспомнишь. Он и Марья терпели в одинаковой степени. Впрочем, далее... Говоря о завидующих газетчиках, я имел в виду газетчиков, а какой ты газетчик, скажи на милость? Я, брат, столько потерпел и столь возненавидел, что желал бы, чтобы ты отрекся имени, к(ото)рое носят уткины и кичеевы. Газетчик значит, по меньшей мере, жулик, в чем ты и сам не раз убеждался. Я в ихней компании, работаю с ними, рукопожимаю и, говорят, издали стал походить на жулика. Скорблю и надеюсь, что рано или поздно изолирую себя а la ты. Ты не газетчик, а вот тот газетчик, кто, улыбаясь тебе в глаза, продает душу твою за 30 фальшивых сребреников и за то, что ты лучше и больше его, ищет тайно погубить тебя чужими руками, - вот это газетчик,

{01070}

о к(ото)ром я писал тебе. А ты, брат, недоумение, обоняние, газ... ничтожество... газетчикхен. Я газетчик, потому что много пишу, но это временно... Оным не умру. Коли буду писать, то непременно издалека, из щелочки... Не завидуй, братец, мне! Писанье, кроме дерганья, ничего не дает мне. 100 руб., к(ото)рые я получаю в месяц, уходят в утробу, и нет сил переменить свой серенький, неприличный сюртук на что-либо менее ветхое. Плачу во все концы, и мне остается nihil. В семью ухлопывается больше 50. Не с чем в Воскресенск ехать. У Николки денег тоже чертма. Утешаюсь по крайней мере тем, что за спиной кредиторов нет. За апрель я получил от Лейкина 70 руб., и теперь только 13-е, а у меня и на извозца нет. Живи я в отдельности, я жил бы богачом, ну, а теперь... на реках Вавилонских седохом и плакахом... Пастухов водил меня ужинать к Тестову, пообещал 6 к. за строчку. Я заработал бы у него не сто, а 200 в месяц, но, сам видишь, лучше без штанов с голой ж(...) на визит пойти, чем у него работать. "Будильник" я не терплю, и если соглашусь строчить в нем, то не иначе, как с болью. Чёрт с ними! Если бы все журналы были так честны, как "Осколки", то я на лошадях бы ездил. Мои рассказы не подлы и, говорят, лучше других по форме и содержанию, а андрюшки дмитриевы возводят меня в юмористы первой степени, в одного из лучших, даже самых лучших; на литературных вечерах рассказываются мои рассказы, но... лучше с триппером возиться, чем брать деньги за подлое, за глумление над пьяным купцом, когда и т. д. Чёрт с ними! Подождем и будем посмотреть, а пока походим в сереньком сюртуке. Погружусь в медицину, в ней спасение, хоть я и до сих пор не верю себе, что я медик, а сие значит, что... так говорят по крайней мере, а для меня решительно всё одно... что не на свой факультет я попал. Но далее... Ты пишешь, что я забросал грязью Третьякова, умирающего от чахотки. Чахотка тут ни при чем, умирание тоже. В начале же письма я сделал оговорку, что я шпыняю не Ивана, не Петра, до коих мне нет никакого дела, а систему... Я писал тебе как беллетрист и как к лучшему из приятелей... К чему же тут чахотка и

{01071}

грязь? Лично против Л(еонида) В(ладимировича?> я ничего не имею, а напротив, мне делается скучно, когда я вспоминаю его лицо; я имел в виду данный недостаток, присущий не одному только ему, потому что не он один только барин. Я думал и думаю, что поздравительные письма нам с тобой не под силу, что их с успехом можно заменить беседами о том о сем... Думал, что ты так или иначе отзовешься об упомянутом недостатке, умалишь его, оправдаешь, напишешь, насколько я прав, насколько не прав (тема ведь хорошая), а ты запустил чахоткой и грязью... Лучше бы ты уж написал: "не осуждай!" - единственный грех моего письма, грех, как мне кажется, окупаемый литераторской стрункой. Далее... Твою "Пасхальную ночь" в архив спрятал и на будущий год за нее гонорар тебе вышлю. Кстати: "Глагол времен, металла звон" напечатаны, и деньги я получил. Только недавно узнал, что получил их вместе со своим гонораром. По 5 к. за строчку. Отдам тому, кто к тебе поедет. "Зритель" погребен и отпет. Более не воскреснет. Лейкин пишет, что он 20 раз порывался напечатать твою "Трубку", но всё не решался: он никак не понял конца. Просит тебя посылать ему. Пиши. Получишь кое-что назад, посетуешь, поскорбишь, а там приноровишься и будешь получать на муку Нестля. Деньги сгодятся, а в особенности в Таганроге, где лишняя четвертная более заметна, чем в Москве. Кстати, на будущий год наймешь мне в Карантине на целое лето дачу. Врачом приеду и проживу с вами целое лето. Деньги будут и поживем. Насчет нашей поездки на юг положительного ничего нельзя сказать. К великому горю моему, половина экзаменов будет в конце каникул, что сильно попортило мне лето. На что тебе сдалась тетка? Хватил! Этакое оскудение тащить за 1200 верст, чтоб щупать кур! Да она тебя съест в тоске за Алексеем и тайком обкормит картошкой твой плод! Мать сильно просится к тебе. Возьми ее к себе, коли можешь. Мать еще бойка и не так тяжела, как тетка. Тетка молчаливей, но с ней трудней ужиться. Она злобствует втихомолку. Отец всем рассказывает, что у тебя замечательная должность. В пьяном виде он толкует про твой мундир, права и т. д. Опиши ему, пожалуйста, свой мундир и приплети хоть один табельный

{01072}

день, в к(ото)рый ты стоял в соборе среди великих мира сего... "Ну, а Саша... как? - начинает он обыкновенно после третьей рюмки. - В Таганроге таможня первоклассная! Там, который служащий..." и т. д. Далее... Как-то на праздниках в хмельном виде я написал тебе проект о половом авторитете. Дело можно сделать, но сначала нужно брошюркой пустить. Тема годится для магистерской диссертации по зоологии... Возьмись-ка! Пиши и присылай марок. Ну, что Гершка? (...) А тот гробик, что на Долгоруковской ул(ице) в окне стоял, уже большой вырос. Утони, Саша! Иногда люди умирают от долгого хождения по каменной лестнице. "Сомнамбулу" ищу. У меня ее нет. Спрошу Турлыгина. У него, должно быть. Буду писать из Воскресенска, а ты пиши в Москву. Мне переправят твое письмо с оказией. Наденьку Сок(ольникову), кажется, к Вам справляют. А Гаврилка - жулик! 42. И. И. БАБАКИНУ Май, до 24, 1883 г. Воскресенск. Да, молодец... Спасибо... За это я тебя с собой в Москву возьму... Там ты нужнее будешь... Согласен?.. А. Чехонте.

43. Н. А. ЛЕЙКИНУ 26 мая 1883 г. Воскресенск. 26/V Многоуважаемый Николай Александрович! Благоволите сделать распоряжение, чтобы на сей раз гонорар был выслан мне не в Москву, а по следующему адресу! г. Воскресенск (Московской губ.).

{01073}

Подчеркиваю не без цели. Часто на письмах вместо Воскресенск пишут почему-то Вознесенск и пропускают "(Москов. губ.)", а Воскресенсков на Руси столько же, сколько в святцах Иванов и среди попов Беневоленских. Письмо же, на котором забывают поставить букву "г" (город), рискует очутиться в селе Воскресенском. Обитаю в Новом Иерусалиме, хожу в гости к монахам и не вижу "Осколков". Не видел последних трех номеров и не знаю, сколько у вас статей моих ненапечатанных. Думаю, что хватит, а потому пока ничего не посылаю и почиваю на лаврах. Впрочем, вечером сяду писать троичный рассказ. Если успею, то пошлю его вслед за этим же письмом. В Москве буду к 10 июню. Получу гонорар и улечу туда. Хорошая вещь лоно природы, но банкротиста и чревата "упущениями по службе" - лень, которою усыпано всё это лоно. Погода прелестная. Тянет из нутра наружу. Нужно идти. Пожелав Вам всего лучшего, имею честь быть всегдашним Вашим слугою А. Чехов.

44. Н. А. ЛЕЙКИНУ 4 июня 1883 г. Воскресенск. Уважаемый Николай Александрович! Посылаю Вам несколько рассказов. Прислал бы более и написал бы лучше, если бы не разленился. Летом я бываю страшным лентяем, хоть и мечтаю всю зиму о трудовом лете. Ничего с собой не поделаю. О судьбе Ваших книг и письма не беспокоитесь. Письмо Ваше я получил с оказией, а книги, наверное, уже получила моя семья и читает. В Москве я живу обстоятельно, семейно. Можете писать туда и посылать что угодно, и я всё получу. Впрочем, если посылка ценная, то мне придется самому получить, что произойдет не позднее 10-го июня. Если будете еще писать, то пишите на Москву. Рецензийку о Ваших книгах напишу и, если сам не сумею где-либо тиснуть, отдам Пальмину, дачного адреса которого, кстати сказать, я не знаю.

{01074}

В "Стрекозу" я сунулся не впервые. Там я начал свое литературное поприще. Работал я в ней почти весь 1880 год, вместе с Вами и И. Грэком. В том же году и бросил работать по причинам, в Вашем письме изложенным. Выпишете: "каяться будете". Я уже 25 раз каялся, но... что же мне делать, скажите на милость? Если мне присылать в "Осколки" всё то, что мне иногда приходится написать за один хороший зимний вечер, то моего материала хватит Вам на месяц. А я, случается, пишу не один вечер и написываю целую кучу. Куда же мне посылать всю эту кучу? От Москвы я открестился, работаю в ней возможно меньше, а в Питере я знаком только с двумя журналами. Volens-nolens приходится писать и туда, куда не хотелось бы соваться. Положение хуже губернаторского... Вы сами работали много и понимаете это положение. Я еще помыслю на эту тему. Как-то мне приходилось подписываться кое-где "Крапивой". Заявляю торжественно, что материя, печатающаяся с тем же псевдонимом в "Стрекозе", не есть дело рук моих. Пишет ли Вам Агафопод Единицын? У меня почти готов для Вас один (относительно) большой рассказ "До 29-го июня" и скоро будет готов другой "29-е июня". Оба по охотницкой части. Кончу их и пришлю, а пока имею честь быть всегда готовым к услугам и уважающим А. Чехов. Кстати. Сделайте распоряжение о высылке в мой счет "Осколок" за сей год по следующему адресу: "г. Воскресенск (Московск. губ.). Учителю приходского училища".

45. Н. А. ЛЕЙКИНУ 25 июня 1883 г. Москва. Уважаемый Николай Александрович! Посылаю Вам моск(овские) заметки, а с ними и одно маленькое заявление: пишу я юмористический фельетон впервые. Неопытен и малосведущ. В актеры я не уйду, мельницей не займусь, но не могу ручаться, что не буду

{01075}

сух, бессодержателен и, главное, не юмористичен. Буду стараться. Если годится, берите и печатайте, а если не годится, то... фюйть! Буду высылать Вам куплетцы, Вы выбирайте и, ради бога, не церемоньтесь. Данною Вам от бога властью херьте всё неудобное и подозреваемое в негодности. Я щепетилен, но не для "Осколок". Предложи мне эту работу другая редакция, я отказался бы или обошелся бы без этого заявления, но у Вас я слушаюсь и говорю правду. Если Вы даже вовсе похерите мои заметки и скажете мне "пас!", то и это я приму с легкою душою. Мне дороги не мои интересы, а интересы "Осколок". К "Стрекозам" и "Будильникам" я отношусь индифферентно, но печалюсь, если вижу в "Осколках" что-либо невытанцевавшееся, мое или чужое, - признак, что мне близко к сердцу Ваше дело, которое, как мне известно это по слухам и поступкам, Вы ведете с энергией и с верой. Ранее моск(овские) заметки велись неказисто. Они выделялись из общего тона своим чисто московским тоном: сухость, мелочность и небрежность. Если бы их не было, то читатель потерял бы весьма мало. По моему мнению, в Москве некому писать к Вам заметки. Пробую свои силишки, но... тоже не верю. Я ведь тоже с московским тоном. Не буду слишком мелочен, не стану пробирать грязных салфеток и маленьких актеров, но в то же время я нищ наблюдательностью текущего и несколько общ, а последнее неудобно для заметок. Решайте... Скоро пришлю еще. Книги получил, читаю и благодарю. Вы сдержали Ваше обещание, но это не послужило мне добрым примером: я не сдержал обещание и не выслал рассказов. На этот раз прошу простить. Был расстроен, а вместе со мной расстроилась и моя шарманка. Теперь пришел в себя и сажусь за работу. "Петров день" (рассказ) вышел слишком длинен. Я его переписал начисто и запер до будущего года, а теперь никуда не пошлю. Сейчас сажусь писать для Вас. Суббота у меня Ваш день. Завтра, вероятно, вышлю, но... не верьте, впрочем... Я мало-помалу становлюсь Подхалимовым и обманул Вас уж не раз... А за сим позвольте оставаться Вашим покорнейшим слугою А. Чехов.

{01076}

46. Н. А. ЛЕЙКИНУ 27 июня 1883 г. Воскресенск. Многоуважаемый Николай Александрович! Простите, ради бога, что заставил Вас писать 2 письма об одном и том же и оставлял Вас долго в незнании относительно моск(овских) замет(ок). Надеюсь, что Вы уже получили посланные мною два письма и прочли мой ответ. Я отвечал Вам, что готов взять на себя ведение моск(овских) зам(еток), но без ручательства, что буду веселее моих предшественников, ушедших в актеры и мельники. Я послал Вам на пробу заметки, но не знаю, угодил ли я Вам? Фельетонное дело не моя специальность, и я не удивлюсь, если Вы похерите всё посланное. А если не годится, херьте, елико возможно, - об этом молю. Всё то, что испорчено цензором, всё невытанцевавшееся, всё плохенькое, неспелое оставляйте без последствий - об этом паки молю. Мой товар - читателя деньги... Ваша же вина будет, если товар не понравится, с Вас спросится: Вы эксперт. К будущей неделе пришлю еще заметок. Если не сгодится, то пишите Пазухину. Мне думается, что и Пазухин не угодит Вам. Лично я его не знаю, но знаком отчасти с его литературой. Он питомец "Моск(овского) листка", вечно сражающегося с грязными салфетками и портерными. И потом... Не могу я сопоставить "Осколки" с сотрудничеством человека, пишущего патриотические рассказы в табельные дни. Что может быть у них общего? Впрочем, на безрыбье и Фома человек... Пробуйте Пазухина. Если и он не сгодится, то... если только позволено будет посоветовать... отдайте злополучные заметки петербуржцу. За 700 верст живет от места происшествия, но не напишет хуже... Пробирает же у Вас провинцию Проезжий, нигде не проезжая! А если это найдете неудобным, то... почему бы и вовсе не упразднить этих заметок? Если нет хороших, то не нужно никаких... Если отдадите петербуржцу, то ни я и, надеюсь, ни Лиодор Иванович не откажемся присылать сырой материал, ежели таковой будет. К "Стрекозе" не ревнуйте. Рассказ, напечатанный там, длинен для "Осколок" (ровно 150 строк). Какие беспорядки в этом "русском J(ournal) Amusant"! В одном

{01077}

рассказе столько опечаток, что читающему просто жутко делается! Вместо "барон" - "бабон", вместо "мыльная вода" - "пыльная вода" и проч. В 1880 г. было то же самое. Не могут корректора порядочного нанять... Писать туда больше не стану. Гонорар высылайте в Воскресенск (Моск(овской) губ.). Я теперь в Воскресенске и в Москве, но чаще в первом. Я не хворал, но стих на меня такой нашел: не делается, не пишется... Стих этот обыкновенно не долго длится. Ковыляю, ковыляю, да вдруг и сяду за дело... Если еще не поздно, то упраздните те мои две безделушки, о которых Вы пишете. К письму прилагаю экспромтец. Это апропо, чтоб в письме ровно на 7 коп. было (по весу). "До 29-го июня" написал, но никуда не послал. Для Вас длинно. Если хотите, то вышлю. Вчера мировой судья мне сказывал, что стрелять возбраняется в "этих краях" не до 29-го июня, как было ранее, а до 15-го июля. Строк в рассказе много. Мерять не умею, а думаю, что 200-250 будет minimum. Заглавие не важно. Изменить можно... Сокращать жалко. Получил приглашение от "Новостей дня"... Что за штука, не ведаю, но штука новая. Кажется, подцензурная штука. Придется смешить одних только наборщиков да цензора, а от читателей прятаться за красный крест... Во главе сего издания Кичеев, бывший редактор "Будильника". В заключение вопрос: не находите ли Вы, что я надоедаю Вам продлинновенностью своих писем? А за сим, пожелав Вам и "Осколкам" всех благ, остаюсь всегда готовым к услугам А. Чехов. Р. S. Черкните 2 слова мне в Воскресенск о судьбе и качествах моих заметок. Прошу для руководства.

{01078}

47. Н. А. ЛЕЙКИНУ Между 31 июля и 3 августа 1883 г. Москва. Многоуважаемый Николай Александрович! Просматривал сейчас последний номер "Осколок" и к великому ужасу (можете себе представить этот ужас!) увидел там перепутанные объявления. Такие же объявления я неделю тому назад изготовил для "Осколок" - и в этом весь скандал. Пропали, значит, мои объявления! Вещичка ерундистая и не стоит возиться c ней в двух номерах... Во всяком случае посылаю. Если годятся, то спрячьте и пустите месяцев через 5-6. Живу теперь в Москве, куда и благоволите адресоваться в случае надобности. Извините за лентяйство! Лето - ничего не поделаешь... Одни только поэты могут соединять свое бумагомарательство с лунными ночами, любовью... В любви объясняется и в то же время стихи пишет... А мы, прозаики, - иное дело... Был в Богородском у Пальмина. Под столом четверть... На столе огурчики, белорыбица... И все эти сокровища нисколько не мешают ему работать чуть ли не в десяти изданиях. Выпил у него 3 рюмки водки. Был у него с дамами... И дам угостил он водкой... Написал я рецензийку на Ваших "Карасей и щук". Сунулся с ней - и оказывается, что о Вашей книге уже везде говорилось. Был на днях у Пушкарева на даче и просил места в "Мирском толке" (подписчиков много - около 2500-3000) и покаялся, что попросил... Было бы мне без спроса взять и напечатать... Он, видите ли, на мою заметку о его свече разобиделся... За незнанием автора заметки, бранит Вас... Авось, суну куда-нибудь... Время еще не ушло... Я с учено-литературно-возвышенной точки зрения хватил. Высоким слогом и с широковещательной тенденцией... и в то же время весьма искренно. Сажусь писать заметки. Какова судьба моего "Трагика"? Неплохой рассказ вышел бы, если бы не рамки... Пришлось сузить даже самую суть и соль... А можно было бы и целую повесть написать на эту тему. За сим с почтением имею честь быть А. Чехов.

{01079}

48. Н. А. ЛЕЙКИНУ 6 августа 1883 г. Москва. 6/VIII Многоуважаемый Николай Александрович! Пишу Вам, хотя Вы, по словам Пальмина, и в Гельсингфорсе. Посылаю и заметки, и рассказы. Один рассказ ("Дочь Альбиона") длинен. Короче сделать никак не мог. Если не сгодится, то благоволите прислать его мне обратно. Рисунки в последнем номере восхитительны. И подписи недурны. Вообще "Осколки" идут впереди всех наших юмористических журналов. В Москве они нравятся публике. Жаль, что лучшее постигает Ваше "увы и ах"! По передовым рисункам видно, какую войну Вы ведете с цензурой. Не подгуливай Ваши передовицы, прелесть был бы журнал. В предпоследнем номере подгуляла и серединка: французская карикатура, ранее Вас похищенная "Будильником", и ноты. Ноты не весьма блестящие... Впрочем, это неважно. К Вам мало-помалу перетащатся все работники... и скоро и в тексте не будет грешков, которые приходится делать очень часто по необходимости. Если Вам удастся сгруппировать вокруг себя все ныне разбросанные силенки, то Россия будет иметь очень сносный юмористический журнал. А силенки есть, и хороший редактор может употребить их отечеству на пользу... В "Будильнике" и многих других попадаются иногда прекрасные вещички, - значит, есть где-то кто-то... Всех бы их собрать в одну кучу. Где куча, там и выбор возможен. Простите за помарки. Ужасный я неряха! Если моя рекомендация что-нибудь да значит, то рекомендую ради упомянутого выбора: Евгения Вернера, молодого и маленького поэта и прозаика. Стихи его мне не особенно нравятся, но зато рассказики бывают весьма неплохие. Изредка, впрочем. Работает в "Будильнике" и еще кое-где под псевдонимом "Веди". Молод и подает надежды. Кажется, его стишки были уже в "Осколках". Если примете его радушно, то с усердием поработает и лучшее Вам

{01080}

пришлет. Природу любит расписывать, но это со временем пройдет. Выровняется со временем... Мой московский конкурент. В. Д. Сушков из Казани - тоже маленький, хотя и артиллерийский штабс-капитан и разных орденов кавалер. Мой приятель. Состоит адъютантом при бригадном генерале. Пишет стихи и прозу. Либерален и, что весьма важно, умен. Работал у Вас под псевдонимом "Егоза". Большой почитатель "Осколок" и работает в них с наслаждением. Пишет пустячки, но, не окаченный холодным ответом почтового ящика, согретый радушным приемом, может дело сделать. Во время оно работал в "Стрекозе". Знаменит тем, что из-за него одну газету прикрыли. Малый славный и писака небесполезный. Человек, о котором нельзя судить по 2-3 присылам. Немножко сердится на Вашу контору, или, вернее, находится в неведении относительно стоимости своих произведений, так как счета при гонораре не получил. После лагерей будет писать к Вам. Пока только за неимением места ограничиваюсь двумя. А за сим остаюсь В(аш) с(луга) А. Чехов.

49. Н. А. ЛЕЙКИНУ 11 августа 1883 г. Москва. Уважаемый Николай Александрович! Получил Ваше письмо и прочел его брату-художнику. Рисунок у него готов, но на кальке. Торшона в Москве нигде нет. Как быть? Брат повергнут в печаль. Рисунок превосходный, стихи цензурны, и страничка "Осколков" удалась бы как нельзя лучше, но увы! Мы (т. е. я и брат) порешили прибегнуть к Вашей любезности. Если у Вас найдется свободная минутка, то сделайте милость, распорядитесь о высылке по моему адресу и в мой счет двух-трех листов торшона (рудометовского?). Прошу Вас и сам браню себя во все лопатки! Вам, занятому человеку, не до торшона. Но Вы поручите кому-нибудь. Спасибо Вам будет великое и от меня, и от брата, и от поэта. В Питере у меня много приятелей, праздношатающихся

{01081}

и не праздношатающихся. Мог бы я к ним обратиться, но не знаю их дачных адресов. Приходится отнимать у Вас время. Недавно послал Вам пакет. Занят я ужасно. Музы мои плачут, видя меня равнодушным. До половины сентября придется для литературы уворовывать время. Кстати посылаю Вам рассказ Агафопода Единицына. Еще раз простите за беспокойство. Авось, и мне удастся когда-либо услужить Вам - этим только и утешаю себя, беспокоя Вас. Брат-художник живет вкупе с братом-литератором. Адрес общий. Кланяюсь Вам и остаюсь всегда готовым к услугам, уважающий А. Чехов. В "Новостях дня", разумеется, не работаю. Аг(афопод) Единицын собирается прислать Вам штук 5 рассказов. Просит не судить по посылаемому о его литераторских способностях. Видел Е. Вернера, поругал его за то, что он по малолетству работает чёрт знает где, и внушил ему, что он погибнет и станет пьяницей, если будет сотрудничать в москов(ских) изданиях. Поверил. Он пришлет Вам, а Вы поглядите. Думаю, что сгодится... Малый с огоньком, а главное, начинающий... Жаль будет, если завязнет в лапах московских целовальников.

50. Н. А. ЛЕЙКИНУ Между 21 и 24 августа 1883 г. Москва. Многоуважаемый Николай Александрович! Настоящий присыл принадлежит к неудачным. Заметки бледны, а рассказ не отшлифован и больно мелок. Есть темы получше, и написал бы побольше и получил, но судьба на этот раз против меня! Пишу при самых гнусных условиях. Передо мной моя не литературная работа, хлопающая немилосердно по совести, в соседней комнате кричит детиныш приехавшего погостить родича, в другой комнате отец читает матери вслух "Запечатленного ангела"... Кто-то завел шкатулку,

{01082}

и я слышу "Елену Прекрасную"... Хочется удрать на дачу, но уже час ночи... Для пишущего человека гнусней этой обстановки и придумать трудно что-либо другое. Постель моя занята приехавшим сродственником, который то и дело подходит ко мне и заводит речь о медицине. "У дочки, должно быть, резь в животе - оттого и кричит"... Я имею большое несчастье быть медиком, и нет того индивидуя, который не считал бы нужным "потолковать" со мной о медицине. Кому надоело толковать про медицину, тот заводит речь про литературу... Обстановка бесподобная. Браню себя, что не удрал на дачу, где, наверное, и выспался бы, и рассказ бы Вам написал, а главное - медицина и литература были бы оставлены в покое. В сентябре удеру в Воскресенск, если погода не воспрепятствует. От Вашего последнего рассказа я в большом восторге. Ревет детиныш!! Даю себе честное слово не иметь никогда детей... Французы имеют мало детей, вероятно потому, что они кабинетные люди и в "Amusant" рассказы пишут. Их, слышно, хотят заставить иметь побольше детей - тема для "Amusant" и для "Осколков" в виде карикатуры "Положение дел во Франции". Входит полицейский комиссар и требует иметь детей. Прощайте. Думаю, как бы и где бы задать храповицкого. С почтением имею честь быть А. Чехов.

51. М. М. ДЮКОВСКОМУ 24 или 25 августа 1883 г. Москва. Иван несет это письмо к почтовому ящику и без всякой церемонии читает следующее: Многоуважаемый Михаил Михайлович! Заклинаю Вас Вашим террарием и той девицей в голубом платье, которая висит у Вас над дверью. Пришлите или притащите по возможности скорее "Письма Шлиммозеля к Акулине Ивановне", находящиеся в переплете. Приходите сами. Приехал Александр с супругой и дитёй.

{01083}

Ночую на кровати Наташеву, которая уехала в Питер и приедет 26-го августа - в день своих именин. Занят работой по горло. Кланяется Вам бабулька. Жду письма: о них критику делать буду. Дитё кричит, чего и Вам желаю. Ваш всегда покорный слуга, надоевший Вам с книгами, А. Чехонте. На обороте: Калужские ворота. Мещанское училище. Его высокоблагородию Михаилу Михайловичу Дюковскому.

52. M. И. МОРОЗОВОЙ 27 августа 1883 г. Москва. Рукой Е. Я. Чеховой: 1883 года. Августа 27 дня. Милая моя и дорогая Марфачка. Я в Москве приехала 20-го числа в субботу утром, в Воронеже была сутки, поклонилась святым мощам св. Митрофана, а теперь разказываю своей семье как я у вас приятно проводила время, Машу еще я не видела она в Воскресенске или за Воскресенском в Бабкине послали к ней письмо она скоро приедет, добрым Ануфрию Ивановичу Надежде Александровне Варваре Ивановне Дарье Ивановне Витичке и Аничке мой поклон и благодарю их всех за приятное гостеприимство. По реестру Надежды Александровны я всё купила и выписочку привезла в Москву. Варенье довезла хорошо и отдала Феничке она благодарит и всемь кланяетца и тебе Марфачка она очень благодарна, пиши мне пожалуста скорей. Пелагеи Наумовне передайте поклон от меня, так плохо пишу пожалуста никому не показывай письмо а порви. Е. Чехова. Рукой Н. П. Чехова: Милая тетя Марфочка! Мама, кажется, не увидит Ивана Ивановича, так как почему-то он к нам не зайдет. По всей вероятности, у него дела много. Побраните за это его. Мама по делу Дарьи Ивановны может Вам сказать следующее: во второй гимназии есть вакансия на место ученика третьего класса. Плата за полный пенсион (т. е. за учение,

{01084}

стол, квартиру тут же в здании, стирки и за прочие неприятности с одёжей вместе) 300 р. в год. Кланяюсь Вам, Дарье и Варваре Ивановнам, Надежде Александров(не), Анофрию Ивановичу и Виктору Викторовичу. Н. Чехов. Антон женится, берет завидную партию! Каналья. Кланяюсь Вам и целую ручку. Посылаю карточку. На будущий год приеду. Чем больна дочка Анофрия Ивановича? Мать рассказывала, да я мало разобрал. Купайте ее в соленой воде, раз в день, по утрам. (Ложка соли на корыто - на два ведра.) Впрочем, Ваши доктора лучше знают. Как поживаете? Передайте таганрогским барышням, что тоскую за ними ужасно. Не изменил им, несмотря на массу искушений. Кланяюсь всем. Как поживает поп Покровский? Еще не поступил в гусары? Написал бы еще, да некогда. Прощайте. Ваш Антон Чехов. Николай женится. Берет жгучую брюнетку с 20 тысячами приданого. Кроме денег: две перины, одна теща и много всякой всячины. Я задыхаюсь от зависти. Рукой Е. Я. Чеховой: оба врут не женятца, посылаю карточки свою, Мишину и Алешину. Мать врет. Она у нас врунья. Любит пасьянсы.

53. Н. А. ЛЕЙКИНУ 5 сентября 1883 г. Москва. Уважаемый Николай Александрович! Получил и торшон и гонорар: за то и другое большое спасибо. Вы писали мне, что Вам не понравились ни рисунок брата, ни стихи Пальмина. По-моему, рисунок неплох, стихи же обыкновенные, как и все пальминские стихи. Страничка ничего себе... В московских редакциях понравилась.

{01085}

Брат будет рисовать Вам по утвержденным редакцией темам. Сегодня он посылает один рисуночек на мою собственную тему. Этот рисуночек в силу своей малости не идет в счет абонемента. Пусть он будет вне правил. Остальные рисунки будут с паспортами от Вас. Впрочем, если когда придет рисуночек, Вами предварительно не утвержденный, и ежели таковой не понравится, Вы можете не помещать его. Николай не будет в претензии. В матушке Москве всё сойдет. Сходили мои иностранные романы, сойдут и его рисунки. Темки есть кое-какие. Кстати: высылайте нам гонорар в одном пакете, удобства ради. Ваша контора выслала мне вместо 50,08 к. - 50,80 к. На 72 коп. больше. Присланное не соответствует итогу. Ноль всю бухгалтерию испортил. Как, однако, исправно Вы гонорар высылаете! Нам, москвичам, это в диковинку. Бывало, я хаживал в "Будильник" за трехрублевкой раз по десяти. Спасибо за обещание побывать у меня в половине сентября. Я живу в Головином переулке. Если глядеть со Сретенки, то на левой стороне. Большой нештукатуренный дом, третий со стороны Сретенки, средний звонок справа, бельэтаж, дверь направо, злая собачонка. Посылаю фельетон. Что-нибудь из двух: или в Москве событий нет, или же я плохой фельетонист. Кланга ругать больше не буду. Посылаю при сем подпись к рисунку, который Вы получите вместе с этим письмом. А за сим... Остаюсь всегда уважающим А. Чехонте. 5-го с(ентября).

54. Н. А. ЛЕЙКИНУ 19 сентября 1883 г. Москва. 19 сентябрь. Многоуважаемый Николай Александрович! Зима вступает в свои права. Начинаю работать по-зимнему. Впрочем, боюсь, чтоб не сглазить...

{01086}

Написал Вам пропасть, дал кое-что в "Будильник" и в чемодан про запас спрятал штучки две-три... Посылаю Вам "В ландо", где дело идет о Тургеневе, "В Москве на Трубе". Последний рассказ имеет чисто московский интерес. Написал его, потому что давным-давно не писал того, что называется легенькой сценкой. Посылаю и еще кое-что. Заметки опять не того... Отдано мною большое место "Училищу живописи" не без некоторого основания. Во-первых, всё художественное подлежит нашей цензуре, потому что "Осколки" сами журнал художественный, а во-вторых, вокруг упомянутого училища вертится всё московское великое и малое художество. В-третьих, каждый ученик купит по номеру, что составит немалый дивиденд, а в-4-х, мы заговорим об юбилее раньше других. Я мало-помалу перестаю унывать за свои заметки. В ваших питерских заметках тоже мало фактов. Всё больше насчет общего, а не частного... (Прекрасно ведутся у Вас эти заметки... Остроумны и легки, хотя и ведет их, по-видимому, юрист.) Потом, я уже два раза съел за свои заметки "подлеца" от самых искренних моих, а А. М. Дмитриев рассказывал мне, что он знает, кто этот Рувер. "Он в Петербурге живет... Ему отсюда посылается материал... Талантлив, бестия!" Недавно я искусился. Получил я приглашение от Буквы написать что-нибудь в "Альманах Стрекозы"... Я искусился и написал огромнейший рассказ в печатный лист. Рассказ пойдет. Название его "Шведская спичка", а суть - пародия на уголовные рассказы. Вышел смешной рассказ. Мне нравятся премии "Стрекозы". Вы пишете, что Пальмин дикий человек. Немножко есть, но не совсем... Раза два он давал мне материал для заметок, и из разговоров с ним видно, что он знает многое текущее. Проза его немножко попахивает чем-то небесно-чугунно-немецким, но, ей-богу, он хороший человек. Вчера у меня были большие гимназисты... Глядели "Суворина на березе" и не поняли. Прощайте. С почтением имею честь быть А. Чехов.

{01087}

55. Ал. П. ЧЕХОВУ Между 15 и 28 октября 1883 г. Москва. Брат наш мерзавец Александр Павлович! Первым делом, не будь штанами и прости, что так долго не давал ответов на твои письма. Виновата в моем молчании не столько лень, сколько отсутствие досуга. Минуты нет свободной. Даже пасьянсов не раскладываю за неимением времен. У меня (вопреки, скотина, твоему желанию, чтобы я при переходе на V курс порезался) выпускные экзамены, выдержав кои, я получу звание Качиловского. Отзываются кошке мышкины слезки; так отзывается и мне теперь мое нерадение прошлых лет. Увы мне! Почти всё приходится учить с самого начала. Кроме экзаменов (кои, впрочем, еще предстоят только) к моим услугам работа на трупах, клинические занятия с неизбежными гисториями морби, хождение в больницы... Работаю и чувствую свое бессилие. Память для зубрячки плоха стала, постарел, лень, литература... от вас водочкой пахнет и проч. Боюсь, что сорвусь на одном из экзаменов. Хочется отдохнуть, а... лето так еще далеко! Мысль, что впереди еще целая зима, заставляет мурашек бегать по моей спине. Впрочем, к делу... А у нас новости. Начну со следующей страницы. 14-го октября умер мой друг и приятель Федор Федосеевич Попудогло. Для меня это незаменимая потеря. Федосеич был не талант, хоть в "Будильнике" и помещают его портрет. Он был старожил литературный и имел прекрасный литературный нюх, а такие люди дороги для нашего брата, начинающего. Как тать ночной, тайком, хаживал я к нему в Кудрино, и он изливал мне свою душу. Он симпатизировал мне. Я знал вся внутренняя его. Умер он от воспаления твердой оболочки мозга, хоть и лечился у такого важного врача, как я. Лечился он у 20 врачей, и из всех 20 я один только угадал при жизни настоящий недуг. Царство ему небесное, вечный покой. Умер он от алкоголя да добрых приятелей, nomina коих sunt odiosa. Неразумие,

{01088}

небрежность, халатное отношение к жизни своей и чужой - вот от чего он умер 37 лет от роду. Вторая новость. Был у меня Н. А. Лейкин. Человечина он славный, хоть и скупой. Он жил в Москве пять дней и все эти дни умолял меня упросить тебя не петь лебединой песни, о которой ты писал ему. Он думает, что ты на него сердишься. Твои рассказы ему нравятся, и не печатаются они только по "недоумению" и незнанию твоему "Осколок". Вот слова Лейкина: "И как бы ловко он сумел почесать таможню и как много у него материалу, но нет!- пишет про какую-то китайщину (там-од-зню), словно боится чего-то... Писал бы прямо (таможня), с русскими именами... Цензура не возбраняет". Где нет китайщины, там убийственная лирика. Пиши, набредешь на истинный путь. Лишний заработок окупит своею прелестью первые неудачи. А неудачи плевые: твои рассказы были печатаны в "Осколках". С Лейкиным приезжал и мой любимый писака, известный Н. С. Лесков. Последний бывал у нас, ходил со мной в Salon, в Соболевские вертепы... Дал мне свои сочинения с факсимиле. Еду однажды с ним ночью. Обращается ко мне полупьяный и спрашивает: - "Знаешь, кто я такой?" - "Знаю". - "Нет, не знаешь.. Я мистик..." - "И это знаю..." Таращит на меня свои старческие глаза и пророчествует:- "Ты умрешь раньше своего брата". - "Может быть". - "Помазую тебя елеем, как Самуил помазал Давида... Пиши". Этот человек похож на изящного француза и в то же время на попа-расстригу. Человечина, стоящий внимания. В Питере живучи, погощу у него. Разъехались приятелями. Насчет рыбы и сантуринского будешь иметь дело с фатером, специалистом по части юридического. У меня, признаться, денег нет, да и некогда их заработывать. Места тебе не ищу прямо из эгоистизма: хочу лето с тобой провести на юге. Дачи не ищи, ибо можешь не угодить. Вместе поищем. Ты так смакуешь, описывая свои красненькие и синенькие, что трудно узнать в тебе лирика. Не ешь, брат, этой дряни! Ведь это нечисть, нечистоплотство! Синенькое тем только и хорошо, что на зубах хрустить,

{01089}

а от маринованной (наверное, ужасно) воняет сыростно-уксусной вонью. Ешь, брат, мясо! Похудеешь в этом подлом Таганроге, если будешь жрать базарную дрянь. Ты ведь неумеренно ешь, а в пьяном виде наешься и сырья. Хозяйка твоя смыслит в хозяйстве столько же, сколько я в добывании гагачьего пуха, - уж по одному этому будь осторожен в пище и ешь разборчиво. Мясо и хлеб. По крайней мере Мосевну не корми чем попало, когда вырастет. Пусть она не ведает теткиных коренчиков, отцовского соуса с "кАтушками", твоего "покушать" и маменькиного лучшенького кусочка. Воспитай в ней хоть желудочную эстетику. Кстати об эстетике. Извини, голубчик, но будь родителем не на словах только. Вразумляй примером. Чистое белье, перемешанное с грязным, органические останки на столе, гнусные тряпки, супруга с буферами наружу и с грязной, как Конторская ул(ица), тесемкой на шее... - всё это погубит девочку в первые же годы. На ребенка прежде всего действует внешность, а вами чертовски унижена бедная внешняя форма. Я, клянусь честью, не узнавал тебя, когда ты жил у нас 2 месяца тому назад. Неужели это ты, живший когда-то в чистенькой комнате? Дисциплинируй, брат, Катек! Кстати о другого рода опрятности... Не бранись вслух. Ты и Катьку извратишь, и барабанную перепонку у Мосевны запачкаешь своими словесами. Будь я на месте Анны Ивановны, я тебя колотил (бы) ежеминутно. Кланяюсь А(нне) И(вановне) и племяшке. Девочку у нас почитают. В "Будильнике" еще не печатают твоего. Когда начнут печатать, уведомлю. Чехов.

56. Ал. П. ЧЕХОВУ Около 20 октября 1883 г. Москва. Будь благодетелем, справься, когда Николке ехать в Таганрог в отношении и рассуждении солдатчины. Справься в думе и, по возможности, скорей уведомь. Tuus А. Чехов.

{01090}

57. И. П. ЧЕХОВУ Вторая половина октября 1883 г. Москва. (...) относительно свободной. Перебейся как-нибудь. Пустим все пружины в ход, пружины свои и бабьи, но памятуй, что мы не Поляковы и не Губонины, сразу сделать не сумеем. Мне было бы приятно, если бы ты служил в Москве. Твое жалованье и мои доходишки дали бы нам возможность устроить свое житье по образу и подобию божию. Живу я мерзко. Зарабатываю больше любого из ваших поручиков, а нет ни денег, ни порядочных харчей, ни угла, где бы я мог сесть за работу. С Николаем мне не жить, не потому что я этого не хочу, а потому, что он сам не захочет. Он до 70-летнего возраста не расстанется со своими перинками и портерным образом жизни. В настоящее время денег у меня ни гроша. С замиранием сердца жду 1-го числа, когда получу из Питера. Получу рублей 60 и тотчас же их ухну. Получаю "Природу и охоту", как сотрудник. Это толстые книги. Читаю в них описания аквариумов, уженья рыбы и проч. Нового пропасть узнал. Хорошие есть статьи, вроде аксаковских. Летом пригодятся. Если будешь на будущий год обитать в провинции, то буду высылать тебе этот хороший журнал. Там и про голавлей найдешь и про пескарей. У меня он за весь год, Никуда не хожу и работаю. Занимаюсь медициной и стряпаю плохой водевиль. Насчет хлопот буду извещать письменно. А. Чехов. Поклоны всем. Жалею, что не могу пообедать у Эдуарда Ивановича. 10-го ноября Пушкарев ожидает 100000. Свеча его пошла в ход. Думает он строить завод в компании с питерцами. Если дело его выгорит, то у него, пожалуй, можно будет выцарапать приличное место. NB. С Яковлевым я еще не говорил, ибо еще не видел его. Писать вторично буду скоро. Начало письма не сохранилось.

{01091}

58. Е. И. ЮНОШЕВОЙ 2 ноября 1883 г. Москва. Посылаю Вам жука, умершего от безнадежной любви к одной курсистке. Панихиды ежедневно. Сжальтесь над ним хоть после его смерти и упокойте прах его в Вашей коллекции. Судьба этого жука может служить уроком для некоторых художников (которые, кстати сказать, не имеют средств для кормления семейства). Неизвестный.

59. Н. А. ЛЕЙКИНУ 0 декабря 1883 г. Москва. 10/XII Уважаемый Николай Александрович! Посылаю Вам заметки. На сей раз они вышли у меня, говоря искренно, жалки и нищенски тощи. Материал так скуден, что просто руки отваливаются, когда пишешь. Взял я воскресные фельетоны в "Новом времени" (субботний), в "Русских ведомостях", вообще во всех московских, перечитал их, но нашел в них столько же нового, сколько можно найти его на прошлогодней афише. Слухов и говоров никаких. О ерунде же писать не хочется, да и не следует. Вообще не клеится мой фельетон. Не похерить ли Вам Рувера? Руверство отнимает у меня много времени, больше, чем осколочная беллетристика, а мало вижу я от него толку. Пригласите другого фельетониста. Ищите его и обрящете. Если же не обрящете, то соедините провинциальные заметки с московскими - не скверно выйдет. Искренно сожалею, что не сослужил своей службы, как подобает и как бы Вам хотелось. Жалко и 15 целковых, к(ото)рые давали мне каждый месяц мои заметки. Я крайне утомлен, зол и болен. Утомили меня мои науки и насущный хлеб, к(ото)рый в последний месяц я должен был заработать в удвоенной против обыкновения порции, так как брат-художник воротился из солдатчины

{01092}

только вчера. Приходилось работать чёрт знает где - причина, почему для прошлого номера не дал Вам рассказа. Так записался и утомился, что не дерзнул писать в "Осколки": знал, что напишу чепуху. К утомлению прибавьте геморрой (черти его принесли). Три дня на прошлой неделе провалялся в лихорадке. Думал, что тифом от больных заразился, но, слава богу, миновала чаша. Николай приехал, и станет легче. Рассказ "Беда за бедой" не печатайте. Я нашел ему пристанище в первопрестольном граде. Назад тоже не присылайте. Я черновик отдал. Не писать ли "Оск(олки) моск(овской) жизни" компанией? Пусть Вам шлет, кто хочет, куплетцы, а Вы стройте из них фельетоны. Я тоже буду присылать, ежели будет материал. Отчего Вы в прошлых заметках про Желтова выкинули? Желтов известен в Москве, и настолько, что стоит его продернуть. Его все знают. Да и вообще я писал о людях только известных (исключение: Белянкин) Москве. И на сей раз не шлю Вам рассказа. 16-го декабря и 20-го у меня экзамены. Боюсь писать. Не сердитесь. Когда буду свободен, буду самым усерднейшим из Ваших сотрудников. И в голове у меня теперь как-то иначе: совсем нет юмористического лада! Прошу извинения и кланяюсь. Ваш покорный слуга А. Чехов.

60. Н. А. ЛЕЙКИНУ 25 декабря 1883 г. Москва. 25/XII Многоуважаемый Николай Александрович! Прежде всего поздравляю Вас с праздниками и свидетельствую Вам мое искреннее уважение. Вкупе с поздравлением шлю Вам и "Осколкам" тысячи пожеланий. С Новым годом поздравлю 31-го декабря - в день отправки литературного транспорта.

{01093}

Ваше нежелание херить Рувера более чем лестно для Вашего покорнейшего слуги. Ладно, буду продолжать мой фельетон. Слушаюсь. Буду продолжать, а Вы не забывайте 2-х условий, кои я прилагаю при сем моем согласии: а) продолжайте снисходить слабостям руверским и b) без всяких церемониев уведомьте, ежели на Вашем жизненном пути встретится более подходящий фельетонист; чего не бывает под луной? Бывают "потопы, огни, мечи, трусы" (молитва к Иисусу сладчайшему), бывают и добрые встречи. Два куплетца уже накатал для заметок. Завтра сяду писать что-нибудь новогоднее. Теперь я свободен, аки ветр. Свобода эта продлится до половины января. Каким-то чудом удалось мне пересилить мою лень, и я, сверх всяких собственных ожиданий, спихнул с плеч самое тягчайшее. Выдержал до Рождества труднейшие экзамены и за этими экзаменами забыл всё, что знал по медицине. Медикам старших курсов ужасно мешают заниматься делом эти экзамены, подобно тому как отдание чести мешает городовым исполнять их прямые обязанности. Вместо того чтобы работать у клиницистов, мы зубрим, как школьники, чтобы забыть в ближайшем будущем... В ночь под Рождество хотел написать что-нибудь, но ничего не написал. Волею судеб проиграл всю ночь с барынями в стуколку. Играл до обедни и всё время от скуки пил водку, которую пью иногда и только от скуки. В голове туман. Выиграл четвертную и не рад этому выигрышу - до того скверно в голове. Не посылал Вам рассказов потому, что окончил свои экзамены только 20-го дек(абря) вечером. Не уведомил же Вас (что ничего не пришлю) потому, что не знал, что нужно уведомлять. Впредь в случае бесплодия буду извещать Вас. Шляются визитеры и мешают писать это письмо. Кстати о маленькой дрязге, подаренной мне сегодня "на елку". Пастухов, обидевшийся на меня за заметку о московской малой прессе, под рассказом Агафопода Единицына, помещенным в рождеств(енском) номере "Моск(овского)

{01094}

листка", подмахнул "А. Чехов". Рассказик плохенький, но дело не в качестве рассказа: плохой рассказ не в укор писаке средней руки, да и не нужны хорошие рассказы читателям "Моск(овского) листка". Москвичи, прочитав мою фамилию, не подумают про брата и сопричтут меня к Пазухину и К . Полной фамилией я подписуюсь только в "Природе и охоте" и раз подписался под большим рассказом в "Альманахе Стрекозы", готов, пожалуй, подписываться везде, но только не у Пастухова. Но далее... Благополучно паскудствующие "Новости дня" "в пику" конкуренту своему Пастухову напечатали в своем рождеств(енском) номере произведения господ, изменивших накануне праздника своему благодетелю Пастухову (Вашков, Гурин и др.). Номер вышел ядовитый, "политичный". Чтобы еще громче пшикнуть под нос Пастухову, "Новости дня" под одной маленькой ерундой, которую я постыдился бы послать в "Осколки" и которую я дал однажды Липскерову, подмахнули тоже мою полную фамилию (а давал я Липскерову мелочишку под псевдонимом...). "На, мол, гляди, Пастухов: к тебе не пошел, а у нас работает, да еще под полной фамилией". Выходит теперь, значит, что я работаю и в "Новостях дня" и в "Моск(овском) листке", служу двум богам, коих и предал в первый день Рождества: и Пастухову изменил, и Липскерову. "Новости дня" тоже злятся за ту заметку. Страсть сколько политиков нынче развелось! Буду впредь осторожен. Липскеров был у брата-художника, и я ему так, от нечего делать, дал мелочишку. И славным он малым мне показался... Малый я человек, среди газетчиков еле видим - и то им понадобился! Черти, а не люди. Теперь о коммерции. Хорошая коммерция лучше плохих дрязг, которые описал я Вам (ведь это неинтересно для Вас) не из желания надоесть Вам, а так - перо разбежалось... А о чем моя коммерция, тому следуют пункты: а) Вышлите мне в мой счет "Осколки" за 1882 и 1883 годы и, ежели можно, в переплетах. б) Вышлите "Осколки" за будущий 1884-й год по адресам, при сем приложенным. Тоже в мой счет. Сумма в итоге получится значительная. Нельзя ли учинить мне рассрочку с ручательством гг. казначеев? Тяжело платить сразу четвертную или более, а ежели Вы будете вычитать ежемесячно по пятерке (5 р.), то этот расход не произведет на мой карман заметного

{01095}

впечатления. Если же эта рассрочка не допускается, если она произведет в бухгалтерии непорядок, то погодите высылать мне прошлогодние экземпляры, а высылайте по нижеписанным адресам. Хочу "Осколки" сохранить для потомства. Со временем ведь и я буду говорить: "Были юмористы - не вам чета!" - фраза, которую я не раз слышал от хороших и плохих сотрудников "Искры" и старого "Будильника". Наконец, кажется, я кончил. Пью за Ваше здоровье, закусываю ветчиной и остаюсь уважающий и готовый к услугам А. Чехов. Москва. Калужская ул. В контору мещанских училищ. г. Воскресенск (Москов. губ.). Ивану Павловичу Чехову.

61. Н. А. ЛЕЙКИНУ 31 декабря 1883 г. Москва. 31-го дек. Уважаемый Николай Александрович! Поздравляю Вас с Новым годом, с новым счастьем, с новыми подписчиками. Желаю всего хорошего. Простите, что посылаю немножко поздно. Впрочем, Вы, согласно Вашему последнему письму, получите мой транспорт 1-го января. И заметки длинны и новогодний рассказ длинен - каюсь. Но ради (впрочем, здесь ни к селу ни к городу это "но"), ради того, что новогодний нумер должен быть отменно хорош, прошу Вас на сей раз не поцеремониться и сократить, елико возможно. Сам я не взялся сокращать; Вам виднее, что идет к делу, что лишнее. Уповаю, что с Нового года буду более порядочен в своих транспортах. В Питере - увы! - на праздниках не буду. Денег нет. Разорился вконец за праздники. Вчера получил письмо от Пальмина. Письмо изложено стихами. "Дикий" поэт пишет, между прочим, что он

{01096}

писал Вам о высылке торшона для брата. Если Вы справедливый человек, то Вы, получив это поручение, страшно рассердились. Грешно беспокоить мелкими поручениями такого занятого человека, как Вы. Брат не сообразил этого, прося Пальмина написать Вам, - оба они были подшофе. Это во-первых. А во-вторых, ежели будете высылать торшон, то не высылайте его на мое имя. Не имею времени ходить в почтамт. Высылайте на имя "Будильника" с передачей. А шикарный "Альманах" выпустил Буква! Совсем заграничное издание. Пристаю к Мише Евстигнееву, чтоб он написал свою автобиографию. Хочу у него купить ее. Редкое "житие"! Пристаю уже год и думаю, что он сдастся. Пишу о нем в нынешних заметках. Пальмин непременно будет в раю. Ах да! Большущее спасибо за "Христову невесту"! Отдал в переплет. Мороз. Метелица... А за сим с почтением Ваш покорный слуга А. Чехов.

{01097}

1884

62. Д. Т. САВЕЛЬЕВУ 19 января 1884 г. Москва. Любезнейший друг Дмитрий Тимофеевич! Сейчас приехал. Если бы ты не прислал, то я сам бы вечером притащил тебе твой восхитительный сюртук. Спасибо тебе восьмиэтажное (с чердаком и погребом). Не будь твоего сюртука, я погиб бы от равнодушия женщин!!! Впрочем, ты человек женатый и не понимаешь нас, холостяков. (Вздыхаю.) Посылаю тебе Зернова и Лесгафта. Физику Га(в)но вручи Макару. На днях забегу к тебе. Утомлен до безобразия. Пишу фельетон. Еще раз спасибо за сюртук. Желаю, чтобы он у тебя женился и народил множество маленьких сюртучков. И Макар пусть женится. Ты же будь верен своей жене, иначе я донесу жандармскому генералу. С почтением А. Чехов.

63. Н. А. ЛЕЙКИНУ 22 января 1884 г. Москва. 84/22/I Уважаемый Николай Александрович! Получил Ваше сердитое письмо и на оное отвечаю. Не писал Вам ранее по причинам весьма законным: я уезжал из Москвы на неопределенное время. Выехал я из дому 14-го января, отправив Вам пакетец, который Вы, если помните, получили ранее обыкновенного. Только 19-го попал я обратно в Москву. Путешествовал

{01098}

я с корыстною целью: удрал от именин, которые обходятся мне обыкновенно дороже всяких поездок. Во всё время путешествия я ел, спал и пил с офицерией плохой коньяк. Судите же, можно ли сердиться на меня за то, что я долго не отвечал на письмо? До сегодня (от 19 до 22-го) я не писал Вам, потому что ожидал оказии, т. е. отсылки обычного транспорта. Мне казалось, что я уже писал Вам насчет гонорара брата Александра. Если еще не писал, то вот Вам легчайшее, по моему мнению, решение этого вопроса: пошлите деньги на имя брата (Ал. П. Чехов, Таганрог, Таможня). Я помню, что не раз писал уже насчет этих денег... но кому? Вероятно, писал я брату, а не Вам. Память у меня никуда не годится. Комплекты "Осколок" за два года получил и приношу огромнейшее спасибо. Сегодня отдал в переплет. "Христову невесту" получил уже из переплета. Жалею, что не имею места, где мог бы поместить о ней рецензийку. Пастухов на Вас в обиде, "Новости дня" не печатают рецензий, а с курьерцами связываться не хочется... Торшон получен. Тысячу раз брат поручал мне благодарить Вас. Торшон лежит и ждет своей судьбы... Николай страшный лентяй! На сей раз посылаю Вам маленькую ерундишку. Не моя в том вина, что не посылаю что-нибудь побольше и посерьезнее... Дело в том, что я сегодня же, до получения Вашего письма, думал: "В (Осколках) у меня лежит один большой рассказ. Туда спешить, стало быть, незачем. Напишу куда-нибудь в другое место..." И вдруг Ваше письмо с "возвратом"! Знай я ранее, что "Марья Ивановна" не сгодится, я, быть может, написал бы что-нибудь и подельнее. Впрочем, год еще велик и успею натворить. Время не ушло... Читаю прилежно "Осколки"... Журнал хороший, лучше всех юмор(истических) журналов по крайней мере... Но не кажется ли Вам, что "Осколки" несколько сухи? Сушит их, по моему мнению, многое множество фельетонов: И. Грэк, Рувер, Черниговец, Провинциальный... И все эти фельетоны жуют одно и то же, жуют по казенному шаблону на казенные темы... Статейки И. Грэка - милые статейки, но они постепенно и незаметно сползают на тот же фельетон. Стихотворный фельетон Черниговца такая непроходимая сушь, что,

{01099}

право, трудно дочитать до конца. Беллетристике отведен у Вас не второй план, но и не первый, а какая-то середка на половине... И беллетристика бьет на сухоядение. Вместо легкого жанра, вместо шаржа, карикатуры видишь тяжеловесный рассказище Баранцевича (Чугунчиков - жутко даже!). Рассказ, может быть, и хорош, но ведь и в писании еще сказано: ина слава луне, ина слава звездам... Что удобно на страницах "Живописного) обозр(ения)", то иногда бывает не к лицу юмор(истическому) журналу. Порфирьев сух до nec plus ultra. Изящества побольше бы! Где изящество, там шик. Многое можно нацарапать на эту тему, но не нацарапаешь всего, не доскажешь... Да и у Вас-то закружится голова от советчиков. Для Вас, хозяина журнала, думавшего и передумавшего о журнале более, чем кто-либо из нас, наши советы сравнительно с Вашими думами и планами покажутся праздной болтовней... Советчик, советуя, обыкновенно не замечает препятствий... Выл у меня как-то (месяц тому назад) Л. И. Пальмин. Мы, разумеется, выпили. После выпития он умилился и вдруг пришел к заключению, что мне обязательно нужно баллотироваться в Пушкинский кружок. В конце концов пообещал написать о моей баллотировке Вам и на другой день прислал мне устав кружка. Не знаю, писал ли он Вам об этом? Я счел бы, как и каждый простой смертный, за великую честь для себя быть членом литературного кружка. Я честолюбив. Но я живу не в Питере, а в Москве, где, до тех пор пока не будет отделения кружка, придется платить десятирублевку за одно только почетное звание члена - это не дорого, но бесцельно. Быть в Москве членом Пушкинского кружку не полезно ни для себя, ни для ближних... Это во-первых. Во-вторых же, боюсь, грешный человек, чтобы меня не прокатили на вороных. Работаю я недавно (5 лет), неизвестен, а потому нельзя будет упрекнуть оных вороных в отсутствии логики... На основании сих малоубедительных данных, если писал Вам Пальмин, прошу Вас пока обождать. Не пишите Лиодору Ивановичу. Я с ним, как и подобало, вполне согласился и теперь неловко идти насупротив. Если же, паче чаяния, у

{01100}

Вас поднимется вопрос об открытии в Москве отделения кружка, то поддержите нашу бедную Москву. Тогда я буду убедительнейше просить Вас баллотировать меня в члены и соглашусь не только на десятирублевый, но даже и тридцатирублевый взнос. Недурно бы пропагандировать это отделение для нашей московской братии. Сама братия и пальцем не пошевельнет, если поднимется вышеписанный вопрос. Пьет она водку, ломает шапку перед Пастуховым и знать ничего не хочет. Вот Вам длинный ответ на Ваше короткое письмо. Спать ужасно хочется. 3 часа ночи. Завтра надо рано вставать и идти в клиники. Экзамены еще не кончились. Половину только выдержал. В Питере не был на праздниках безденежья ради. Уважающий А. Чехов.

64. Н. А. ЛЕЙКИНУ 30 января 1884 г. Москва. Уважаемый Николай Александрович! Спешу писать, ибо сочтены мои часы и минуты: через 2 часа идет поезд к Вам в Питер. Боюсь опоздать! Фельетон посылаю заказным. Рассказ же, который сейчас пишу, пошлю с почтовым поездом, если кончу, разумеется... Дам лихачу 40 коп. и, авось, домчусь до вокзала к сроку... Далее... Сегодня в театре Лентовского идет пресловутый "Чад жизни" Б. Маркевича. Если достану билет, то сегодня буду в театре, а завтра (во вторник) утром накатаю пародию или что-нибудь подходящее и пришлю Вам с завтрашним почтовым поездом - имейте это в виду и оставьте на всякий случай местечко. "Чад жизни" писан в граде Воскресенске в минувшее лето, почти на моих глазах. Знаю я и автора, и его друзей, которых он нещадно третирует своей сплетней в "Безднах" и "Переломах"... Ашанин (бывший директор театра Бегичев), Вячеславцев (бывший певец Владиславлев) и многие другие знакомы со мной семейно... Можно будет посплетничать, скрывшись под псевдонимом.

{01101}

Но однако пора в почтамт... Adieu! А. Чехов. Р. S. Хотел Вам написать про "Волну" и Л. И. Пальмина. История вышла потешная. Напишу в другой раз.

65. Д. Т. САВЕЛЬЕВУ Январь (?) 1884 г. Москва. Любезнейший друг Дмитрий (Ермак) Тимофеевич! Получил твое письмо только поздно вечером и на оное спешу ответить. Спасибо, во-первых, что не поцеремонился и обратился ко мне, а во-вторых, извини, что сей конверт пуст. Просимые тобою деньги (15 руб., в крайнем случае 10) пришлю тебе к 5-6 часам вечера. Ранее прислать не могу, ибо в кармане только 3 руб. с копейками. Как-нибудь постарайся обойтись до вечера. Не думай, что ты меня стесняешь и проч. ... Это не товарищеская дума. Да к тому же я буквально ничем не жертвую, давая тебе взаймы. Пожалуйста, не церемонься и, главное, не стесняйся. Кстати: бал (с курсистками) будет у Марьи Павловны не в понедельник, а во вторник, о чем сообщи Макару. Ты же забеги и в понедельник чайку попить. Притащи и Макара. Это не в счет абонемента. А. Чехов. Пишу рассказ.

66. Д. Т. САВЕЛЬЕВУ Январь (?) 1884 г. Москва. Душа моя, милый мальчик! Дело в том, что хоть в петлю полезай... Рыскал вчера целый вечер и, акроме 5 руб. да пьянственного состояния ни (...) не добыл. Иду сейчас рыскать. Авось! Ты меня извини... но черт меня дернул не жениться еще до сих пор на богатой купчихе! Твой Чехов.

{01102}

67. Д. Т. САВЕЛЬЕВУ Конец января - февраль, до 6, 1884 г. Москва. Голубчик, Дмитрий Тимофеевич! Посылаю тебе 15 руб. Извини, что не мог больше достать. Отдай их иереям и дьяконам, насчет же гробовщика потолкуем сегодня за обедом. Как-нибудь устроим дело. Обязательно приходи обедать. Тащи обедать и Макара. Наварю для Вас солонины с хреном. Чем раньше придете оба, тем приятнее будет моей семье и А. Чехову. На конверте: Е(го) в(ысоко)б(лагородию) Дмитрию Тимофеевичу Савельеву (благоприятный ответ).

68. Н. А. ЛЕЙКИНУ 5 или 6 февраля 1884 г. Москва. Уважаемый Николай Александрович! Посылаю Вам рассказец. Больше прислать не могу, ибо беден досугом. К следующему нумеру вышлю рассказ. Есть 2 темы наготове. Не сердитесь, ради бога, за то, что не работаю у Вас так, как сумел бы работать, если бы было у меня свободное время. Замучила меня медицина. Чувствую, что работаю как будто спустя рукава и сквозь пальцы, чувствую, ибо это на самом-таки деле и есть, но заслуживаю снисхождения. Последний нумер веселенький. "Дневник приключений", "У доктора" и Ваши письма читаются каждым приходящим ко мне (а приходит ко мне ежедневно человек 8-10) и возбуждают смех - именно то самое, что нужно для юморист(ического) журнала. Мой "Молодой человек" вызывает удивление своею нецензурностью... Удивляются наши цензурные москвичи! Да и трудно не удивляться: у нас вычеркивается "кокарда", "генерал от медицины"... Ваши письма в предпоследнем нумере - очень хорошенькая вещь. Вообще

{01103}

замечу, Вам чрезвычайно удаются рассказы, в которых Вы не поскупитесь на драматический элемент. Последний нумер хорош и тем, что в нем нет рассуждений и мало фельетонов. Нет по крайней мере фельетона Черниговца. Чего ради Вы выпустили из моего фельетона куплетец о "велосипедистах"? Ведь у нас есть такое общество... Если Вы выпустили в видах экономии места, то втисните его в будущий фельетон, так как я ужасно беден фельетонным материалом. Счастливчик И. Грэк! Ему можно пройтись насчет Островского и других "общих" явлений, а мне беда! - подавай непременно факты, и московские факты! Если Вы оставили "Чад жизни" к следующему нумеру, то бросьте его. Пародия не удалась, да и раздумал я. Б. Маркевич обыкновенно плачет, когда читает неприятные для своей особы вещи, плачет и жалуется... Придется поссориться с некоторыми его почитателями и друзьями, как ни скрывайся за псевдонимом. А стоит ли из-за этакого пустяка заводить канитель? Вместо пародии я дам фельетонный куплетец - это короче. Пальмина давно не видел. Не слишком ли Вы жестоки к "Волне" и не слишком ли много говорите Вы об этом грошовом журнальчике? Л(иодор) И(ванович) забыл, вероятно, что Кланга ругали мы в "Осколках" во все корки (я два раза ругал), не щадя живота его. Отчего бы не позволить ему хоть разик, хоть сдуру лягнуть "Осколки"? Л(иодор) И(ванович) поступил по-рыцарски, отказавшись работать в "Волне"; но не по-рыцарски поступил он, напечатав в "Моск(овском) листке" письмо, в котором отказывается от сотрудничества в "Волне", не объясняя мотивов. Публика чёрт знает что может подумать. А. Чехов.

69. Н. А. ЛЕЙКИНУ 12 или 13 февраля 1884 г. Москва. Уважаемый Николай Александрович! Прилагая при сем фельетон, рассказ и мелочишку... не знаю, что писать после деепричастия, не подберу никак главного предложения, хоть и литератор. Сейчас

{01104}

только что поужинал, сел писать, разогнался и - стоп машина! А начинать снова письмо не хочется. Во-первых, посылаю Вам московскую литературу в лице сочинений Алексея Журавлева. Украл в типографии для Вас. Они напоминают те стихи, которые Вы читали мне и брату в Лоскутной гостинице, - маленькая, длинная в поперечнике книжка, сочиненная по поводу, кажется, коронации. Потом, нельзя ли мой фельетон пускать без подписи? Теперь уж все знают, что я Рувер. Пушкарев совсем разобиделся, Мясницкий обидится... Все знакомы - хоть перо бросай! Пускайте без подписи, а я буду говорить, что я уже бросил фельетоны писать. Если же без подписи нельзя, то подпишите какую-нибудь букву (И. В., например). Если же перемена псевдонимов почему-либо отрицается Вами, то оставьте этот пункт без последствий. Про Мясницкого не вычеркивайте. Его пьеса в Москве составляет вопрос дня. Про любителей тоже - они составляют половину Москвы, и все прочтут. Написал я рассказ. Написал уже давно, но послать Вам не решаюсь. Уж больно велик для "Осколков". 300-350 строк. Рассказ вышел удачный, юмористический и сатирический. Действующие лица: мировой съезд, врачи... Клубничен отчасти, но не резко. Не посылаю Вам, боясь огорчить Вас длиною. Так как он мне удался, то я его никому не отдам из московских. Спрячу в чемодан. Паче чаяния, ежели понадобится Вам большой рассказ, если будет безматериалье или другая какая казнь египетская, то черкните строчку: я перепишу его начисто и пришлю. "Кустодиевский" превосходен. Горбуновский рассказ, несмотря на незатейливую, давно уже заезженную тему, хорош - форма! Форма много значит... "Путешествие в Китай" недостойно "Осколков", а рисунки Богданова совсем швах. Был у Пальмина. Читал он мне письмо, полученное им от книгопродавца Земского. Я взял слово с Л(иодора) И(вановича), что он пошлет Вам это письмо. Уж очень характерно! Оно оканчивается фразой: "Мерзко, братец!" Безграмотно и ругательно. А всё за то, что Л. И. прозу пишет! Ваш слуга А. Чехов.

{01105}

Р. S. В сказке я упоминаю про наш Воспитательный дом. В нем ревизия. Происходит нечто скандальное. Подчиненным тошно от начальства - суть в этом. Попросите И. Грэка в одной из его мелочишек коснуться слегка, упомянуть... Большая злоба дня!

70. Е. И. САВЕЛЬЕВОЙ 24 февраля 1884 г. Москва. 84/24/II Многоуважаемая Евгения Иасоновна! Покорный Вашему "поскорее и всю правду" , берусь за перо тотчас же по получении Вашего письма и, прежде чем поставить первую точку, даю слово, что напишу одну только желаемую правду. Ваш долговязый супруг, а мой друг Дмитрий Тимофеевич жив и здоров. Видел я его третьего дня (до обеда и вечером). Видел и раньше много раз. Верую также, что увижусь с ним завтра или послезавтра. Он здоров телесно, но не духовно. Настроение его духа, насколько я смыслю, нельзя назвать хорошим: опечален смертью матери, тоскует за Вами и изо дня в день ждет того блаженного часа, когда обстоятельства позволят ему выбраться из Москвы. Тоска по матери с каждым днем делается всё меньше и меньше, что естественно и понятно: тяжелые обстоятельства сглаживают, стушевывают эту тоску. Ему и тосковать-то некогда. Обстоятельства, одно другого хуже, враждебнее и, что хуже всего, неожиданнее, громоздятся, как льдины весной, теснят Митю и не пускают его к Вам. Он геройски борется с ними и даже редко жалуется. Приходится прочитывать всё на его вытянутой физиономии. В чем дело - он сам расскажет Вам. Описывать же я не стану: длинно, да и подробностей не знаю. Скажу только, что самое тяжелое прошло... Остались одни только финансовые дела. Покончив с финансами, он немедленно покатит к Вам. Но никакие финансы, никакие обстоятельства не терзают его так, как разлука с Вами. Он говорит только о Вас, думает только о поездке к Вам. Будь Вы около

{01106}

него, мне кажется, он претерпел бы наполовину менее терзаний, чем претерпевал их в последний месяц. Судьба очень глупо сострила, поставив между Вами тысячеверстное расстояние. Вообще судьба держит себя мерзко по отношению к Вашему мужу, и он умно делает, что держит себя героем. Я уважаю в нем эту выносливость. Скоро он даст Вам ответ на все Ваши письма. Едет он завтра или послезавтра. Лишнего дня он не просидит в Москве - за это ручаюсь головой. Такой нервной, впечатлительной натуре, как он, трудно усидеть в Москве даже лишний час, в особенности же, если эта натура женатая... Вообще не беспокойтесь. Тяжелое прошло. Если это письмо покажется Вам коротким, мало отвечающим на Ваше письмо, то не сетуйте. Не пишу Вам всех подробностей, потому что уверен в том, что вслед за этим письмом едет к Вам и сам виновник нашей переписки. А за доверие спасибо. В заключение прошу принять нижайший поклон от меня и сестры. Прошу также не забывать, что у Вас есть покорнейший слуга уважающий А. Чехов. Р. S. Приеду в Таганрог в конце июня, в полной надежде, что у меня уже есть невеста, Вами мне обещанная. Мои условия: красота, грация и... увы! тысячонок хоть 20. Нынешняя молодежь ужасно меркантильна. Кроме невесты, я должен еще получить с Вас (по московскому обычаю) на чай: я, за всё время Вашего пребывания в Таганроге, еще ни разу не совратил с пути истины Вашего супруга. Поклонитесь ему, когда он приедет. На конверте: Заказное. Таганрог. Его высокоблагородию Иасону Ивановичу Блонскому с передачей Евгении Иасоновне Савельевой. От А. Чехова.

{01107}

71. М. М. ЧЕХОВУ 15 апреля 1884 г. Москва. Голубчик Миша! Сделай милость, купи мне на свой вкус палку не дешевле рубля и не дороже двух. Поздравляю с окончанием страшного суда. Замучился экзаменами. Твой А. Чехов. Рукой И. П. Чехова: Хорошо бы сделали, если бы купили палку и мне. И. Чехов. 1884 г. 15 апреля. Извини, что беспокою пустяками.

72. М. М. ДЮКОВСКОМУ 2 или 3 мая 1884 г. Москва. Достоуважаемый! Михаил Михайлович! Вы часто изъявляли желание присутствовать на диссертации какой бы то ни было. В понедельник 7-го произойдет защита диссертации в 2 часа пополудни в Новом здании университета или же в здании Нового анатомического театра, который находится в саду. Если свободны, то милости просим. Умер Леонид Пушкарев. Votre А. Чехонте. На обороте: Калужские ворота. Мещанское училище. Его высокоблагородию Михаилу Михайловичу Дюковскому.

{01108}

73. Н. А. ЛЕЙКИНУ 20 и 21 мая 1884 г. Москва. 84/20/V Многоуважаемый Николай Александрович! Получил и письмо и вложение. Письмо прочел и отвечаю, вложение же препроводил по принадлежности с советом создать что-нибудь из таможенной жизни. Поездка в Питер - моя давнишняя мечта. Дал себе слово поехать в ваш царствующий град в начале июня, а теперь возвращаю себе это слово обратно. Дело в финансах, чёрт бы их подрал. На поездку нужно 100-150 рублей, а я имел удовольствие на днях прокатить сквозь жизненный строй все мои акции. Отвалил полсотни за дачу, отдал четверть сотни за слушание лекций, столько же за сестру на курсы и проч. и проч. и проч. Если же к сему Вы прибавите всю плохость моих заработков за последнее время, то поймете мои карманы. К первому июню рассчитываю на свободную полсотню, а на эти деньги далеко не уедешь. Придется отложить поездку на неопределенное время и довольствоваться вояжем на дачу и обратно. Вместе со мной собирался и дикий Пальмин. Мы с ним условились поехать 2-3 июня, но... является он ко мне на днях и, покачивая головою, заявляет, что ехать в Петербург он не может. Его терзает какая-то муть, выражающаяся в каких-то крайне неопределенных для наблюдателя воспоминаниях: "Детство... юность... и прочее..." Точно он убийство в Петербурге совершил... Долго он излагал мне причины антипатии к своему родному городу, но я ничего не понял. Или он хитрит, боясь издержек (он, между нами говоря, скуповат), или же в самом деле есть что-то такое особенное в его петербургском прошлом. В пятницу он приедет ко мне обедать... Мы выпьем, поедем к ночи в Петровское-Разумовское на его дачу и, вероятно, кутнем. В самый момент, когда он поднимет вверх свой жилистый палец и начнет говорить мне о "бгатстве, гавенстве и свободе", когда умиление его достигнет своего acme, я заговорю с ним о прелестях

{01109}

путешествия на Валаам и стану его убеждать... Авось удастся. Если мы вдвоем поедем, то нам, вероятно, и по сто рублей хватит - это тоже аргумент. А ему, действительно, необходимо проветриться. Если этого не требует его хороший талант, то этого настойчиво добивается гигиена. Он ужасно много пьет - это неизлечимо, но зато излечимо очень многое другое. Он живет чёрт знает как... Ужасно одет, не видит света, не слышит людей. Я никогда не видал его обедов, но готов держать пари, что он питается чепухой. (Его супруга не дает впечатления мудрой хозяйки.) В общем, мне кажется, что он скоро умрет. Его организм до того расшатан, что можно удивляться, как это в таком больном теле может сидеть такая стихотворная натура. Непременно нужно проветрить этого человека. Он говорил мне, что поедет по Волге, но плохо верится его словам. Дальше своей сарайной дачи он не пойдет. О результатах беседы, имеющей быть в пятницу, сообщу Вам. Если сам не поеду, то хоть его спроважу. Завтра у меня последний экзамен, а послезавтра моя особа будет изображать то, что толпа величает "доктором" (если, конечно, выдержу завтрашний экзамен). Заказываю вывеску "доктор" с указующим перстом, не столько для врачебной практики, сколько для устрашения дворников, почталионов и портного. Меня, пишущего юмористическую дребедень, жильцы дома Елецкого величают доктором, и у меня от непривычки ухо режет, а родителям приятно; родители мои благородные плебеи, видевшие доселе в эскулапах нечто надменно-суровое, официальное, без доклада не впускающее и пятирублевки берущее, глазам своим не верят: самозванец я, мираж или доподлинно доктор? И такое мне уважение оказывают, словно я в исправники попал. Они мнят, что в первый же год я буду ворочать тысячами. Такого же мнения и мой терпеливый портной Федор Глебыч. Придется разочаровать бедняг. Экзамены кончились, а потому мне уже ничто не мешает подать прошение о приеме меня в число считанных. Что-нибудь да буду присылать к каждому номеру. Теперь пока не вошел еще в норму, денька же через четыре подниму глаза к небу и начну придумывать темы.

{01110}

Летом буду жить в Новом Иерусалиме и буду пописывать... Боюсь только благородной страсти... Это для меня хуже всяких экзаменов. На сей раз шлю "Дачную гигиену". Штука сезонная... Если понравится, то изображу еще что-нибудь в этом роде: "Охотничий устав", "Лесной устав" и проч. Мне хочется написать для "Осколков" статистику: народонаселение, смертность, промыслы и проч. Немножко длинно выйдет, но если удастся, то бойкий фельетон выйдет. (Я зубрил недавно медицинскую статистику, которая дала мне идею.) Я теперь с удовольствием написал бы юмористическую медицину в 2-3 томах! Перво-наперво рассмешил бы пациентов, а потом бы уж и лечить начал. Погода в Москве дождливая: в летнем пальто холодно, в зимнем жарко. Здоровье мое не из блестящих: то здоров, то стражду. Пью и не пью... Определенного пока еще ничего не видно. Сажусь читать. Прощайте. Ваш сотрудник, уважающий А. Чехов. Правда ли, что "Дело" отживает свой век? Если правда, то добрый путь! Не любил этого журнала, грешный человек. Злил он меня. Впрочем, при нынешней журнальной бедности и "Дело" бы сгодилось.

74. Н. А. ЛЕЙКИНУ 17 июня 1884 г. Москва. 17, 6, 4. Многоуважаемый Николай Александрович! После трудных экзаменов, как и следовало ожидать, разленился я ужасно. Валяюсь, курю и функционирую, остальное же составляет тяжелый труд. Трудно в особенности писать фельетоны. Погода, если не считать ежедневных дождей, великолепная... Не до работы... Третьего дня я послал Вам свою новорожденную книжицу "Сказки Мельпомены". Издал эту книжицу экспромтом, от нечего делать, спустя рукава...

{01111}

Послал я Вам один экземпляр и для "Петербургской газеты", в кою и прошу Вас оный препроводить... Хотелось бы мне и объявленьице сочинить в "П(етербургскую) газету", но, увы, денег нет свободных... Есть у меня в Питере приятели, для которых это объявление было бы нелишним: прочли бы и по 75 коп. прислали; посему не походатайствуете ли об объявлении в кредит? В кредит и, по возможности, с уступкой. Уплатить можете Вы им даже из моего гонорара. Совсем я разорился и кричу караул... Если Вам некогда возиться с моими объявлениями и если неудобно, то, ради Христа, не церемоньтесь и "наплюве". Это не бог весть как важно... Еду завтра на всё лето в Воскресенск, куда в случае надобности и прошу адресоваться: "Воскресенск (Московской губ.), А. П. Ч.". Вот и весь адрес... Сюда же шлите и гонорар. Еще одна покорнейшая просьба. В Воскресенске семья живет "на книжку", расплата же с лавочниками производится первого числа. Просрочка нежелательна обеими сторонами... Распорядитесь, голубчик, выслать мне гонорар по возможности раньше. Денежная почта приходит в Воскресенск только по понедельникам и пятницам... Первый июльский понедельник будет 2-го числа... Если, стало быть, Вы вышлете гонорар 30 июня, то Вы попадете в самую центру. Пальмин наотрез отказался ехать в Питер. Собирается ехать по Волге, но едва ли поедет... Слова, слова и слова... Объявление для "Петерб(ургской) газеты" прилагаю. Напечатать 5 раз, на 4-й странице, в размере прилагаемого объявления, в рамочке... В "Осколках" объявление не печатайте... У вас и так тесно, да и книжка моя не в духе "Осколков". Подождем собрания юмористич(еских) рассказов, если таковое будет когда-нибудь... Не напишете ли Вы мне, где и как продают книги? Я совсем профан в книжной коммерции. Не послать ли кому-нибудь в Питер десятка два экземпляров? Всех у меня 1200. Продать не тщусь... Продастся - хорошо, не продастся - так тому и быть... Издание стоит 200 руб. Пропадут эти деньги - плевать... На пропивку

{01112}

и амуры просаживали больше, отчего же не просадить на литературное удовольствие? Затем Вы в письме Акима Данилыча (в "Брожении умов") вставили фразу: "А всё из-за стаи скворцов вышло"... Соль письма ухнула... Городничему вовсе не известно, из-за чего бунт вышел, да и нет ему надобности умалять свои администраторские подвиги такими ничтожными причинами, как скворцы... Он никогда не объяснит бунта скворцами.... Ему нужна "ажитация"... Впрочем, всё это пустяки... Это к слову... Поздравления с окончанием курса, празднования и житье в душной Москве совсем расстроили мою телесную гармонию... Слаб. 1 июля нужно мне быть в Москве, 2-го опять на даче... В июле Вы приедете в Москву... Как бы нам свидеться? Пока прощайте... Будьте здравы, невредимы купно со своим приемышем... Уважающий А. Чехов.

75. Е. И. ЮНОШЕВОЙ Июнь, около 17, 1884 г. Москва. Уважаемая Екатерина Ивановна! Сейчас я был в той компании, о которой говорил Вам. Клюет. Посылаю сейчас Ваш адрес. Работку нашел Вам маленькую, чахоточную, но на плату за слушание лекций во всяком случае хватит, с чем и имею честь проздравить. Обещают снабдить Вас переводами мелких вещиц. Плата, говорят, лучше, чем у Пушкарева. За исправность ручаюсь. Вы получите приглашение письменное или просто работу от редактора "Будильника" Александра Дмитриевича Курепина, которого рекомендую Вам за славного малого. В будущем поищем еще чего-нибудь, а пока... аревуар! В Воскресенск еду. Одним из любимейших занятий моих в Воскресенске будет ожидание Вашего приезда. Боюсь, что это занятие будет слишком продолжительно. Распоряжение о взятии Вас с собой я сделал компании. Во время

{01113}

Вашего въезда в город будут произведены: а) колокольный звон, b) пушечная стрельба и с) больше ничего. А за сим, пожелав Вам всех благ, имею честь быть всегда готовым к услугам А. Чехов. Р. S. Надеюсь, что веревка не развязалась!!

76. Н. А. ЛЕЙКИНУ 25 июня 1884 г. Воскресенск. 25, VI, 4. Воскресенск. Письмо 1 Многоуважаемый Николай Александрович! Первый дачный блин вышел, кажется, комом. Во-первых, рассказ плохо удался. "Экзамен на чин" милая тема, как тема бытовая и для меня знакомая, но исполнение требует не часовой работы и не 70-80 строк, а побольше... Я писал и то и дело херил, боясь пространства. Вычеркнул вопросы экзаменаторов-уездников и ответы почтового приемщика - самую суть экзамена. Во-вторых, рассказу этому пришлось пройти все тартары, начиная с моего стола и кончая карманом богомолки. Дело в том, что, принеся свой рассказ в здешний почтамт, я был огорошен известием, что почта не идет в воскресенье и что мое письмо может попасть в Питер только в среду. Это меня зарезало. Оставалось что-нибудь из двух: или почить на лаврах, или же мчаться на железнодор(ожную) станцию (21 верста) к почтовому поезду. Я не сделал ни того, ни другого, а решил поручить мою корреспонденцию кому-нибудь идущему на станцию. Ямщиков я не нашел. Пришлось поклониться толстой богомолке... Если богомолка поспеет на станцию к почтовому поезду и сумеет опустить письмо в надлежащее место, то я торжествую, если же бог не сподобит ее послужить литературе, то рассказ получите Вы с этим письмом. Теперь о темах для рисунков. Тут прежде всего мне нужно сознаться, что я очень туп для выдумывания

{01114}

острых подписей. Хоть зарежьте меня, а я Вам ничего умного не придумаю. Все те подписи, что я Вам раньше присылал, были достоянием не минуты, а всех прожитых мною веков. Отдал всё, что было - хорошее и херовое - и больше ничего не осталось. Тема дается случаем, а у меня в жизни хоть и немало случаев, нет способности приспособлять случаи к делу. Но как бы там ни было, я придумал следующий план действий. Я буду присылать Вам всё, чему только угодно будет залезть в мою голову. Сочинители подписей и мертвые не имут срама. Вы не будете конфузить меня, ежели пришлю несообразное... Я умею сочинять подписи, но - как? В компании... Лежишь этак на диване в благородном подпитии, мелешь с приятелями чепуху, ан глядь! и взбредет что-нибудь в голову... Способен также развивать чужие темы, если таковые есть... Живу теперь в Новом Иерусалиме... Живу с апломбом, так как ощущаю в своем кармане лекарский паспорт. Природа кругом великолепная. Простор и полное отсутствие дачников. Грыбы, рыбная ловля и земская лечебница. Монастырь поэтичен. Стоя на всенощной в полумраке галерей и сводов, я придумываю темы для "звуков сладких". Тем много, но писать решительно не в состоянии... Скажите на милость, где бы я мог печатать такие "большие" рассказы, какие Вы видели в "Сказках Мельпомены"? В "Мирском толке"? И к тому же лень... Простите, ради бога... Это письмо пишу я... лежа... Каков? Примостил себе на живот книжищу и пишу. Сидеть же лень... Каждое воскресенье в монастыре производится пасхальная служба со всеми ее шиками... Лесков, вероятно, знает об этой особенности нашего монастыря. Каждый вечер гуляю по окрестностям в компании, пестреющей мужской, женской и детской modes et robes. Вечером же хожу на почту к Андрею Егорычу получать газеты и письма, причем копаюсь в корреспонденции и читаю адресы с усердием любопытного бездельника. Андрей Егорыч дал мне тему для рассказа "Экзамен на чин". Утром заходит за мной местный старожил, дед Прокудин,

{01115}

отчаянный рыболов. Я надеваю большие сапоги и иду куда-нибудь в Раменское или Рубцовское покушаться на жизнь окуней, голавлей и линей. Дед сидит по целым суткам, я же довольствуюсь 5-6 часами. Ем до отвала и умеренно пью листовку. Со мной семья, варящая, пекущая и жарящая на средства, даваемые мне рукописанием. Жить можно... Одно только скверно: ленив и зарабатываю мало. Если будете Вы в Москве, то почему бы Вам не завернуть в Новый Иерусалим? Это так близко... Со станции Крюково на двухрублевом ямщике 21 верста - 2 часа езды. Брат Николай будет Вашим проводником. И Пальмина захватить можно... Пасхальную службу послушаете... А? Если напишете, то и я мог бы за Вами в Москву приехать... Трепещу. На этой неделе мне нужно стряпать фельетон для "Осколков", у меня же ни единого события. Высылать теперь буду в субботы... Вы будете получать в понедельники. Бываю в камере мирового судьи Голохвастова - известного сотрудника "Руси". Видаю Маркевича, получающего от Каткова 5000 в год за свои переломы и бездны. Курс я кончил... Я, кажется, писал уж Вам об этом. А может быть, и не писал... Предлагали мне место земского врача в Звенигороде - отказался. (Можно будет Вам, если приедете, съездить к Савве Звенигородскому - это а propos). За сим... кажется, уж больше не о чем писать. Кланяюсь и вручаю себя Вашим святым молитвам. Всегда готовый к услугам и уважающий Лекарь и уездный врач А. Чехов. Ах, да! Книжку я напечатал в кредит с уплатою в продолжение 4-х месяцев со дня выхода. Что теперь творится в Москве с моей книжкой, не ведаю. Хочу сейчас идти рыбу удить... Беда! Получил заказ из "Будильника" и, кажется, за неимением энергии не исполню... См. следующее письмо. Это, по не зависящим от редакции обстоятельствам, застряло и залежалось.

{01116}

77. H. А. ЛЕЙКИНУ 27 июня 1884 г. Воскресенск. 4, VI, 27. Письмо 2 Вчера вечером, уважаемый Николай Александрович, получил Ваше письмо и прочел его с удовольствием. Письма на даче составляют удовольствие немалое. Вчера у Андрея Егорыча я получил их целых шесть штук купно с газетами и "Осколками" и до самой полуночи услаждал себя чтением. Прочел всё, даже объявления в газетах и даже остроты новоиспеченного юмориста Е-ни... Вчера читал Ваше письмо, ныне же отвечаю... Сейчас я приехал с судебно-медицинского вскрытия, бывшего в 10 верстах от В(оскресенска). Ездил на залихватской тройке купно с дряхлым, еле дышащим и за ветхостью никуда не годным судебным следователем, маленьким, седеньким и добрейшим существом, мечтающим уже 25 лет о месте члена суда. Вскрывал я вместе с уездным врачом на поле, под зеленью молодого дуба, на проселочной дороге... Покойник "не тутошний", и мужики, на земле к(ото)рых было найдено тело, Христом богом, со слезами молили нас, чтоб мы не вскрывали в их деревне... "Бабы и ребята спать от страху не будут..." Следователь сначала ломался, боясь туч, потом же, сообразив, что протокол можно написать и начерно, и карандашом, и видя, что мы согласны потрошить под небом, уступил просьбам мужиков. Потревоженная деревушка, понятые, десятский с бляшкой, баба-вдова, голосящая в 200 шагах от места вскрытия, и два мужика в роли Кустодиев около трупа... Около молчащих Кустодиев тухнет маленький костер... Стеречь труп днем и ночью до прибытия начальства - мужицкая, никем не оплачиваемая повинность... Труп в красной рубахе, новых портах, прикрыт простыней... На простыне полотенце с образком. Требуем у десятского воды... Вода есть - пруд под боком, но никто не дает ведра: запоганим. Мужик пускается на хитрость: манехинские воруют ведро у трухинских... Чужого ведра не жалко... Когда они успевают украсть и как и где - непонятно... Ужасно довольны своим подвигом и посмеиваются... Вскрытие дает в результате перелом 20 ребер, отек легкого и спиртной запах желудка. Смерть

{01117}

насильственная, происшедшая от задушения. Пьяного давили в грудь чем-то тяжелым, вероятно, хорошим мужицким коленом. На теле множество ссадин, происшедших от откачивания. Манехинские нашли тело и качали его 2 часа так усердно, что будущий защитник убийцы будет иметь право задать эксперту вопрос: поломка ребер не была ли следствием откачивания? Но думаю, что этот вопрос не задастся... Защитника не будет, не будет и обвиняемого... Следователь до того дряхл, что не только убийца, но даже и больной клоп может укрыться от его меркнущего ока... Вам уже надоело читать, а я разохотился писать... Прибавлю еще одну характерную черточку и умолкну. Убитый - фабричный. Шел он из тухловского трактира с бочонком водки. Свидетель Поликарпов, первый увидевший у дороги труп, заявил, что он видел около тела бочонок. Проходя же через час мимо тела, этот Поликарпов уже не видел бочонка. Ergo: тухловский трактирщик, не имеющий права продажи на вынос, дабы стушевать улики, украл у мертвеца бочонок. Но довольно о сем. Вы возмущаетесь осмотром кормилиц... А осмотр проституток? Медики (конечно, ученые), затрогивавшие вопрос "об оскорблении нравственного чувства" осматриваемых, судили-рядили и остановились на одном: "их товар, наши деньги... Если медицинской полиции можно, не оскорбляя личности торгующего, свидетельствовать яблоки и окороки, то почему же нельзя оглядеть и товар кормилиц или проституток? Кто боится оскорбить, тот пусть не покупает..." Если Вы побоитесь оскорбить щупаньем кормилицу и возьмете ее не щупая, то она угостит Вас таким товарцем, который бледнеет перед гнилыми апельсинами, трихинными окороками и ядовитыми колбасами. У Вас 600 кустов георгин... На что Вам этот холодный, не вдохновляющий цветок? У этого цветка наружность аристократическая, баронская, но содержания никакого... Так и хочется сбить тростью его надменную, но скучную головку. Впрочем, de gustibus non disputantur. Я не хотел поместить в "Осколках" объявление о моей книжке не потому, что

{01118}

считаю это бесполезным, как Вы на меня клевещете, а просто потому, что боялся стеснить Вас: места у Вас мало, а брать с меня, как с других берете, Вы поделикатитесь... Поместите объявление, скажу спасибо. Ежели возможно вставить фразу "иногородние получают через редакцию (Осколков)", то скажу сугубое спасибо. Покупателей много не будет, и Вас эта фраза не стеснит. Ежели паче чаяния найдется желающий купить книжку через редакцию, то Вам придется только сообщить мне в ближайшем письме адрес счастливца и - больше, кажется, ничего. Впрочем, в издательском деле я решительно ничего не понимаю... Действуйте, как лучше... За указания поклон и спасибо. Исполню всё так, как Вы написали. Страсть, сколько я написал Вам! Через день хожу в земскую больницу, где принимаю больных. Надо бы каждый день ходить, да лень. С земским врачом мы давнишние приятели. Votre A. Чехонте.

78. Н. А. ЛЕЙКИНУ 14 июля 1884 г. Звенигород. Уважаемый Николай Александрович! В настоящее время я нахожусь в граде Звенигороде, где волею судеб исправляю должность земского врача, упросившего меня заменить его на 2 недельки. Полдня занят приемкой больных (30-40 человек в день), остальное же время отдыхаю или же страшно скучаю, сидя у окна и глядя на темное небо, льющее уже 3 и день нехороший, безостановочный дождь... Перед моим окном тора с соснами, правее дом исправника, еще правее паршивенький городишко, бывший когда-то стольным городом... Налево заброшенный крепостной вал, левее лесок, а из-за последнего выглядывает Савва освященный. Заднее крыльцо, или вернее задняя дверь, около к(ото)рой воняет сортиром и хрюкает поросенок, глядит на реку. Теперь суббота. Чтобы не обмануться в почте, спешу послать срочную работу. Рассказ же нацарапаю сегодня под ночь и пришлю завтра. Письма посылайте в Воскресенск. Оттуда мне пересылается всё исправно. Был в Москве и слышал, что

{01119}

Л. И. Пальмин венчался со своей старухой. Видел его, но он мне ничего не говорил об этом. Не говорите ему, что я Вам сообщил эту прозаическую новость про поэтического человека... Может быть, эта новость для Вас уже не новость! Прощайте. Ваш А. Чехов.

79. Ал. П. ЧЕХОВУ Середина июля 1884 г. Звенигород. Сашаъ! Посылаю письмо для Левенсона. Жалею, что заставляю тебя, беднягу, шляться по 10 раз к этим жидам, скорблю и утешаю себя тем, что сумею с тобою расквитаться. Послал книжку в редакции? Посылаю письмо отца для руководства. Стыдно Николаю заставлять самолюбивого старика брать взаймы! Поездка к Пушкареву обошлась Николаю рублей 4-5... Эти деньги мог бы он лучше отдать в уплату... Живу в Звенигороде и вхожу в свою роль, Гляжу на себя и чувствую, что не жить нам; братцы, вместе! Придется удрать в дебри в земские эскулапы... Милое дело! Пиши в Воскресенск. Оттуда мне вышлют. А. Чехов. Николая ждут в В(оскресенске). Письмо, начинающееся словами "Евочька... и проч."... неподражаемо сочинено. Ты и Николка показали себя художниками.

80. Н. А. ЛЕЙКИНУ Середина июля 1884 г. Звенигород. Многоуважаемый Николай Александрович! Прочитавши Ваше письмо, дал знать в Москву брату Николаю о предстоящем Вашем приезде. Брат будет Вашим путеводителем в Воскресенск, сам же я вырваться из Звенигорода не могу до приезда врача, должность коего исправляю. Перед приездом в В(оскресенск)

{01120}

Вы потрудитесь уведомить меня телеграммой (Звенигород, врачу Чехову), я поеду на 1-2 дня в В(оскресенск), чтобы повидаться с Вами и показать Вам наши святыни. Или так сделайте: поезжайте на вторую станцию Смоленской дороги, Голицыно. Отсюда до Звенигорода (15 верст) на лошадях. В Звенигороде обозреем Савву освященного и покатим отсюда в Новый Иерусалим (20 верст). Всё это отнимет у Вас не более суток. Прихватите Пальмина. Заранее предупреждаю: удобств на пути не найдете... Дороги и города хуже худшего, но зато масса беллетристического материала. Если переночуете у меня, то свожу Вас в больницу на приемку (рассказ в 300 строк). На Илию, 20-го, у меня будет 60 человек больных, 22-го человек 40. Лучше сделаете, если начнете путешествие Звенигородом. Дороги тряски, но живописны. Жду. Телеграммы в Воскресенск не посылайте, ибо в этом граде телеграфа нет и мне придется платить за эстафету 3 р. 50 к. (Семья заплатит, а телеграммы я не прочту, так как меня нет в В(оскресенске)). Телеграфируйте в Звенигород. Больных я могу бросить на 2 суток. У меня фельдшера доки. Приезжайте же! Брат Николай будет у Вас в Лоскутной. Обитает он на старой квартире. Неужели Д. К. Ламанч(ский) и Ежини одно лицо? Если да, то я, значит, хватил не по чину... Д. К. Ламанч(ский) изображает из себя одного из хороших московских работников. Стишки его милы... Но проза его, в особенности в "Будильнике", несносна... Относительно Рыскина соглашаюсь с Вами. Читал его мало, но слышал про него много. В Москве, если покопаться, можно найти еще кое-кого. Прощайте. Ваш А. Чехов. Пальмина умоляю приехать.

81. П. Г. РОЗАНОВУ 22 июля 1884 г. Звенигород. Парафимоз в прежнем положении. Прибегаю к любезности хирурга, имевшего связь с англичанкой и двумя роскошными польками. Без Вас умру, ибо нерешителен и трус. А. Чехов.

{01121}

82. Н. А. ЛЕЙКИНУ 11 августа 1884 г. Воскресенск. VIII, 11. Воскресенск. Многоуважаемый Николай Александрович! Шлю купно с большим поклоном плохой фельетон. Фельетон плох в квадрате, до степени "увы и ах!", но я не виню себя. Тем нет совершенно, а всё то, что есть, донельзя мелко и противно. Другой на моем месте пал бы в уныние, а я ничего, привык... Рассказ в 60 строк написал, но до того скверный, что посылать жутко. Подожду до завтра: авось переменю свой взгляд на него или напишу что-нибудь другое. Впереди у меня еще целых 2 дня... Теперь насчет "Сатирич(еского) листка". В этом листке я не работаю (для первых номеров дал несколько крох, а теперь - ни-ни) и оного не читаю. Что в нем пишется и что творится, мне неведомо, а ежели бы ведал, то поспешил бы сообщить Вам обо всем, что Вас касается. Сообщаемому Вами не удивляюсь. Не удивлюсь также, если завтра меня, хорошего знакомого Липскерова, обзовут в этом "Листке" так или иначе каким-нибудь поносным именем. Всего можно ожидать от этих господ, и всякая выходка их естественна... Надо Вам сказать, что "еврюга" Липскеров едва ли знает о том, что Вы обруганы в его журнале. Он ленив, лежебока, ни во что не вмешивается и знать ничего не хочет... Еврюга добрый, не ехидный и покладистый. Делами этого сатрапа правят секретари. В "Листке" заправляет Марк Ярон... (выдаю редакционную тайну!), мстящий Вам за то, что я дважды обругал его в "Осколках". Ярон человек нехороший, способный на всякую мерзость... но и он, вероятно, не автор и не виновник пасквиля. Пасквиль, как и все статьи, попал в "Листок" без ведома редактора и секретарей: печатают что и как попало, без разбора и что подешевле. Ведется этот "Листок" до того похабно и халатно, что в нем можно напечатать пасквиль даже на самого Липскерова. Буду в Москве, узнаю всё, а пока напишу Липскерову письмо, в котором обзову его скотиной. Писал

{01122}

пасквиль, вероятно, какой-нибудь московский мелюзга, писал за неимением материала и по глупости. У этих господ ни такта, ни чувства меры... Целый день льет дождь. У меня благодаря скверной погоде ногу ломит. Скучно ужасно. Третьего дня ездил в Звенигород на именины, вчера ловил в пруде линей, а сегодня не знаю, куда деваться от скуки. Хочу сесть писать - к постели тянет, лягу - писать хочется... Так бы взял да и высек свою лень! Как нарочно, брат, посылаемый на почту, стоит возле и торопит... Судьба уж моя такая! Всегда довожу дело до последней минуты. За приглашение в Петербург спасибо. Уехал бы к вам с наслаждением, но... в карманах кондукторские и полицейские свистки... Хоть шаром покати! Семья живет на даче со мной на моем иждивении, а дачная жизнь... ву компрене, кусается. Имей я лишние 50 руб., имей даже кредит долгосрочный (у тетеньки или бабушки) на эту сумму, я недолго бы думал... Погожу до зимы. Прощайте. Рассказов пришлю, а насчет подписей помыслю. Ваш А. Чехов.

83. Н. А. ЛЕЙКИНУ 23 августа 1884 г. Воскресенск. 23, VIII, Воскресенск. Многоуважаемый Николай Александрович! Собираюсь удрать к 1-му сентября из Воскресенска в Москву на зимнее житие. Первое число срок крайний. А посему, прошу усердно, сделайте распоряжение о высылке мне гонорара не позже 31-го августа - пятницы, когда в Воскр(есенск) приходит денежная почта. Простите, ради аллаха, что на сей раз изменяю Вашим порядкам, но если бы Вы знали, какая противная погода на даче, сколько багажа и домочадцев придется мне переправлять в Москву и как мне хочется засесть за свой московский письменный стол, то объяснили

{01123}

бы себе это мое нашествие на Вашу бухгалтерию. Чтобы не путать августовских счетов с сентябрьскими, вышлите мне наотмашь рублей 60 - это и короче и сподручнее для Вас, - а счет за август вышлет Ваш секретарь мне вместе с сентябрьским счетом в октябре, сразу за 2 месяца. Нужно бы в Москву съездить за деньгами, да денег нет на дорогу... Комиссия! Были кое-какие деньжонки, да нелегкая дернула меня дать их взаймы приятелю-поручику. Поручик отдаст, но, вероятно, тогда, когда у меня у самого будут полные карманы, перед моим отъездом. Впрочем, довольно о деньгах. Ах... не так давно лечил одной барышне зуб, не вылечил и получил 5 руб.; лечил монаха от дизентерии, вылечил и получил 1 р.; лечил одну московскую актрису-дачницу от катара желудка и получил 3 руб. Таковой успех на новом моем поприще привел меня в такой восторг, что все оные рубли я собрал воедино и отослал их в трактир Банникова, откуда получаю для своего стола водку, пиво и прочие медикаменты. Спасибо Вам за объявления о моей книжице. В сентябре поблагодарю лично. Если Вы находите, что объявления летом лишни, то прекратите или же помещайте их через номер. Не знаю, что творится теперь с моей книгой... Говорят, хвалили ее в "Нов(ом) времени", в "Театр(альном) мирке"... Ничего не читаю, кроме московских газет, ни за чем не слежу... Такая досада! Если Вы поместили объявление в "Петерб(ургской) газете", то уплатите из моего гонорара. Уплатите следуемое и Вашей конторе за объявления в "Осколках". Читал в "Наблюдателе" критику на "Христову невесту"... Кто бы мог подумать, что Ваша книжка даст случай этому беспардонному критику упомянуть о германском милитаризме, бисмарковщине... Сажусь писать оск(олки) москов(ской) жизни. Полное отсутствие материала! Нововременский Курепин и Лукин из "Новостей" из кожи вон лезут, но их фельетоны не полнее моих осколков. Погода ужасная, дифтеритная. Давно уже не видел солнца. Читал пальминскую "Морскую зыбь"... Не уехал ли он на море? Не катается ли теперь, чего доброго, на пароходе в "каюте новобрачных"? Б. Маркевич дал мне почитать собрание своих

{01124}

мелких рассказов. Давая мне это собрание, он имел в виду благую цель: пусть поучится молодой человек. Спрашивал о Вас, снисходительно покритиковал Лескова, пожалел, что нынешняя юмористика в упадке... Этот камер-юнкер болен грудной жабой и, вероятно, скоро даст материал для некролога... Прощайте. Посылаю сестру на почту отнести это письмо. Сверх ожидания, соглашается и идет одеваться. Ваш А. Чехов.

84. M. П. ЧЕХОВОЙ 3 сентября 1884 г. Воскресенск. Наша собственная сестра! Уезжаю. Дома уломаю всех. Если находишь лучшим жить в сих краях, а не в тех, то живи. Саша пробудет в Москве до средины сентября. Кланяйся мадам Шпехь. Поклон Киселевым, ввиду его громадности, посылаю через Ивана. У Оленьки Лашкевич кровавый понос. Хотел с ней в законный брак вступить, но теперь не желаю: у нее понос. Говорят, что ты страшно привязалась к мадам Шпехь. Пригласи ее к нам в Москву. Мы ей тоже кровавый понос устроим, бесплатно. Пишу о поносе для того, чтобы ты не давала никому читать моих писем. Votre A. Чехонте.

85. Д. Т. САВЕЛЬЕВУ 4 сентября 1884 г. Москва. 84, IX, 4. Любезнейший друг Дмитрий Тимофеевич! Письмо твое получил я только вчера (3-го) по приезде из Воскресенска. Поручения твои исполню с готовностью, ибо досуга у меня много. Лекции начнутся не ранее 10-15-го сент(ября), так как Ек(атерининская)

{01125}

больница ремонтируется. Проценты в ссуду уплачу тотчас же по получении от тебя квитанции. Если, посылая мне квитанции, не пришлешь мне денег, то этим окажешь для меня великую услугу: ты знаешь, как жутко ходить в почтамт за получением денег! Уплачу свои, а потом расквитаемся. Чтобы не быть у меня в долгу по части поручений, исполни мою маленькую просьбу: поклонись своей жене 100 раз за ее память о моей персоне. Но это не всё. Если у тебя есть свободное время, то забеги как-нибудь в городскую управу и спроси там, как поживает моя стипендия. Я не получал еще за последнюю треть. Если управа намерена выслать мне, то пусть поспешит высылкой. Всё имевшееся у меня я ухлопал на семью и теперь сижу на бобах, ощущая всеми своими нервами отсутствие в карманах всякого присутствия. Живу пока в кредит, получки же мои начнутся только в октябре. О причинах, не пустивших меня на юг, сообщу при свидании. Приписка твоей супруги повергла меня в печаль. Я почувствовал наклонность к семейной жизни, пожелал быть отцом и - вдруг! Мне пишут, что невеста еще не нашлась! А ты, скот бесчувственный, не мог употребить власть и прикрикнуть на жену, чтобы она пристроила твоего друга! Я отказал многим богатым невестам, надеясь на обещание твоей жены, - можешь, стало быть, понять теперь мое положение! Опять придется ходить всю зиму в Salon. Книжку вышлю, когда схожу в склад издания. Кланяюсь. Tuus Чехов.

86. Н. А. ЛЕЙКИНУ 15 сентября 1884 г. Москва. 84, IX, 15. Уважаемый Николай Александрович! Сижу я в доме графини Капнист, в салонах которой обитает Лиодор Иванович Пальмин (известный поэт).

{01126}

Поэт благосклонен ко мне настолько, что угощает меня своей наливкой. У него насморк, кашель и шум в ушах. Для Вас готовы у меня 3 рассказа, которые завтра или послезавтра посылаю. Выезжать никуда не думаю, сижу у себя в Головином пер(еулке) и ленюсь. Совлещи с себя ленивого человека рад бы, но не могу. Насчет работы моей у "еврюги" не слишком беспокойтесь: за всё лето и сентябрь я получил от него 3 купона стоимостью в 2 р. 50 к. каждый - только. О пасквиле "Сатирического листка" я писал Вам. Если Вы не удовлетворены, то всё мною недосказанное, длинное для письма, сообщу при свидании. Оставляю место для Лиодора Ивановича. Ваш А. Чехов.

87. П. Г. РОЗАНОВУ Начало октября 1884 г. Москва. Вывеска заказана. Благоволите прислать это письмо купно с Вашей карточкой и звенигородскими новостями. Стало быть, более подробные известия Вы получите после 15 октября. А. Чехов.

88. H. А. ЛЕЙКИНУ 7 октября 1884 г. Москва. Воскресенье 7-го. Уважаемый Николай Александрович! В исполнение Вашей редакторской воли шлю Вам свои литературные экскременты в воскресенье... Вы получите 2 места: в одном фельетон, в другом это письмо с рассказом. Десять раз лез к Николаю, и десять раз он уверял меня, что рисунки давно уже Вам посланы... Не хочется думать, чтобы он врал, и в то же время не хочется верить в неисправную доставку заказных бандеролей... Николай уверяет... Чтобы узнать, кто врет, почта или он, мне остается только произвести у него внезапный обыск...

{01127}

Panem et circenses нет и нет... Думаю, думаю, и хоть кол теши на голове! Но бог не без милости... Авось, что-нибудь намыслю и пришлю Вам... За доброе слово о "Петербур(гской) газете" большое спасибище. Я буду получать ее в обеденное время, а читать после обеда, развалясь и куря... Не забывайте, что мы условились в случае срочного материала помещать москов(ский) фельетон еженедельно, дабы не было кричащих запаздываний. Я буду присылать Вам его кусочками, урывками, а Вы планируйте его, как знаете: что срочно, то теперь, что не срочно, то после... Рассказиков напеку... Зачем Вы в деле скоро- и многописания меня сравниваете с собой? Литература Ваша специальность... На Вашей стороне опыт, уверенность в самом себе, министерское содержание... А я, пишущий без году неделю, знающий иную специальность, не уверенный в доброкачественности своих извержений, не имеющий отдельной комнаты для письма и волнуемый страстями..., могу ли я поспеть за Вами? Если буду писать двадцатую часть того, что Вы пишете, то и за это слава богу... О лекарских вакансиях думаю... Записал Лихачева в поминальницу... Был у Пальмина... Лечил живущую под ним (каламбур?!!) девицу и забежал к нему. Он спал, но, заслышав мой голос, проснулся и предстал предо мною во всем величии поэта, с опустившимися панталонами и всклоченной куафюрой... Сидел я у него недолго: прогнало меня от него отсутствие сортира. У нас снег... Получил приглашение от "Нови"... Как прочел на письме, что у них 500000 основного капитала, то до того потерялся, что потерял всякую надежду написать туда что-нибудь... Ваш. А. Чехов. Портной принес новое пальто. Поздравляю: не все Ваши сотрудники ходят в старых пальто...

{01128}

89. П. Г. РОЗАНОВУ 3 ноября 1884 г. Москва. 84, XI, 3. Добрейший Павел Григорьевич! Моя радость по поводу назначения Вашего на место тайного советника Кетчера совсем бледнеет перед моею скорбью, когда читаю Ваше известие о несчастье с доской. Неужели?!? Я приказал упаковать ее в самую мягкую книгу, в одну из тех книг, какие я употребляю по причине их мягкости для известной надобности. Если Вы не шутите (крушение чугунной доски похоже на шутку), то виновата, стало быть, упаковка, а так как упаковка моя, то и вина моя. Закажу другую вывеску и вышлю ее в ящике... Как живете? Насчет конкурса осведомлюсь у Лейкина... Протекция, батенька, на Руси не знает конкурсов, что, впрочем, не делает чести человечеству. Поклонитесь Сергею Павловичу и скажите ему, чтобы он побывал у меня, если приедет в Москву. Нужен он мне. Погода ужасная... Удивляюсь, как это Вы можете жить в такую пору в звенигородских дебрях. В Москве тоже скучно. Одно только утешительно, что целый день сидишь за работой и не замечаешь скуки. Боюсь наврать чего-нибудь, а посему ставлю точку и кланяюсь. Ваш А. Чехов. Жду Вас к себе.

90. Н. А. ЛЕЙКИНУ 4 ноября 1884 г. Москва. 84, XI, 4. Уважаемый Николай Александрович! Пишу Вам, дабы предупредить Вас, что фельетон будет выслан мною не сегодня в воскресенье, а завтра в понедельник. Стало быть, Вы можете на этот счет быть покойны... Фельетон мой почти уже готов, но мал очень, и хочется мне прибавить еще что-нибудь... Вместе с фельетоном пришлю две темы и, быть может,

{01129}

рассказ... Фельетон ужасен... Материала никакого, и поневоле приходится писать про Кузнецова и его Салон - противно даже. Вчера и сегодня болен... Голова трещит, лихорадка... Работать не в состоянии... Был у меня Пальмин и передал мне, что Вы на меня сердитесь. За что? Вы пишете ему, что я не присылаю Вам рассказов... Беру богов в свидетели, что я не посылаю Вам рассказов только тогда, когда знаю, что у Вас есть уже в запасе мой рассказ... Это справедливо даже относительно того из последних номеров, в котором не было ничего моего. Вы можете только претендовать, что некоторые мои рассказы выходят плохи... На это могу возразить Вашей же фразой, сказанной в одном из Ваших писем относительно печи, не всегда одинаково пекущей. Далее Вы громите меня за то, что я не даю тем. Если бы сочинять темы было так же легко, как закурить папиросу, то я прислал бы Вам их видимо-невидимо, но Вы сами знаете, что легче найти 10 тем для рассказов, чем одну порядочную подпись... И неужели Вы думаете, что я не прислал бы их Вам, если бы они у меня были? Точно я их продаю в другой журнал! Все темы, какие у меня накопились за всё время моего литературничества, я вывалил Вам в прошлом году... И теперь, выдумываю и изредка присылаю... Сделал даже по Москве клич, что плачу по полтиннику за каждую сносную тему... Вы в последнем нашем разговоре в Лоскутной, набавляя 5 р. к добавочным, мое упорство относительно недоставления подписей поставили в некоторую связь с добавочными... Если я получаю эти добавочные только за темы, то, конечно, я получаю их ни за что... Но ведь это легко поправить! Стоит только перестать высылать их - вот и всё! Далее Вы, как передает Л(иодор) И(ванович), жалуетесь, что я не всегда отвечаю на Ваши письма. Это правда, винюсь... Дело в том, что посылку произведений своих я довожу до крайнего срока и не успеваю писать Вам, несмотря на искреннее желание. Я уж не раз извинялся в этом и не раз писал Вам громадные письма, чтобы хоть этим загладить свою вину. На письма, имеющие деловой характер, я всегда отвечал... Теперь, дав ответ на претензии, заявленные Пальминым, продолжаю о своем...

{01130}

В эту неделю не посылаю Вам несколько рассказов, ибо был всё время и болен и занят: пишу маленькую чепуху для сцены - вещь весьма неудачную... По утрам и вечерам готовлюсь к докторскому экзамену. Во вторник буду у Пальмина и подумаю с ним о темах для передовиц. Николай ничего не делает, хотя, судя по его прелестному рисунку в последнем номере "Осколков", и следовало бы работать... У Гиляровского родился младенец мужеска пола. Да! 22-го разбирается дело Рыкова... Буду в окружном суде, ибо имею билет... Не нужно ли для "Петербургской газеты" фельетонов о Рыкове? Если нужно, то порекомендуйте... Возьму дешево: по 50 р. за фельетон... Дело будет тянуться 12 дней. Без эффектов не обойдется... О многом можно написать... Письмо это коротко, но думаю, что я всё сказал, что нужно для того, чтоб Вы перестали сердиться. Мечтаю в декабре быть у Вас... Ваш А. Чехов. Рекомендовал я Вам поэтика Медведева. Махонький, плюгавенький... Жалко мне его, потому и рекомендовал. Кушать хочет, а денег нет... Будете объявления о журнале пускать? Если будете, то хорошо... Я на Вашем месте тысяч пять бы убухал на рекламу... Рекламу пустить с рисунками, рассказами, анекдотами... красками... А о "Петербургской газете" - пожалуйста. Не дадите ли и Вы место в осколочных фельетонах скопинскому делу? Если да, то предупредите... Дело большое, на всех хватит.

91. Н. А. ЛЕЙКИНУ 11 ноября 1884 г. Москва. 84, XI, 11. Уважаемый Николай Александрович! Получил Ваше письмо и пишу ответ через час по прочтении. О высасывании из пальца я с Вами не согласен. Если начнешь высасывать, то пройдет час, два... а там глядь и ничего не выдумал и не высосал! А за 2 часа

{01131}

можно другое что-нибудь сделать... Неужели Вам понравились мои темы? Я послал их не без колебания... Насчет брата Николая согласен. Скорблю и скорблю. Лентяй из перворазрядных и с каждым годом делается всё ленивее и ленивее... Прочту ему Ваше письмо. Влияние свое на него обещаю, но... где замешалась баба (и у него баба), там трудно влиять. На условия "Петербур(гской) газеты" тоже согласен. Буду писать по рыковскому делу и накануне процесса пришлю первый рассказ. О распорядителе, выведенном из маскарада, Вы напрасно усомнились, и напрасно вообще Вы мне не верите. Я Вас не подведу и не надую - в этом будьте уверены. Выведен был Гулевич-рассказчик из маскарада Лентовского. Не назвал я лица и места, потому что не хотел обижать старика, - вот и всё. О выводе его знала вся Москва и заметки моей было бы достаточно без фамилии. Вчера получаю телеграмму: "Поля больна и я шея железа зноб если можно приезжайте вечером Пальмин". Еду вечером и - о поэты! - не застаю Л(иодора) И(вановича) дома... Поля сидит с гостями и угощается... Шлю мелочишку. Мне сдается, что она чуточку мутна. Если так, то вышлите обратно, я ее починю... Еду слушать Лукка. Ваш А. Чехов. Ах, да! Есть в Москве такой поэтик Медведев... Ему я дал записочку к Вам... Стало быть, еще не собрался послать Вам свои стишины. Рыскин едва ли будет Вашим сотрудником... Пастухов не пустит.

92. Н. А. ЛЕЙКИНУ 17 ноября 1884 г. Москва. 84, XI, 16. Уважаемый Николай Александрович! Ах! Но одного "axa" недостаточно... Изумляюсь, как это я не понял Вас относительно Худекова? Вы писали, что ему не нужно фельетонов,

{01132}

а нужны краткие сведения из суда строк в 100... Мне почему-то вообразилось, что под сведениями надлежит понимать рассказы... (Если эти сведения не фельетон - то что же?) Спасибо, что написали и наставили на путь истинный... Вы удивляетесь моей странной прыти: как это, мол, можно написать рассказ за день до суда? Рассказ - не пожарная команда: и за полчаса до пожара может быть состряпан. Но дело не в этом, а в том, что в первой моей посылке я хотел изобразить нововведения в окружном суде, состряпанные ради Рыкова и которые я еду осматривать в понедельник... Они достойны описания, а не описывать же их в самый день суда, когда будет и так много материала!.. Второе "ах" по поводу "Речи и ремешка". Сей рассказ напечатан нигде не был. Суть его я припоминаю, исполнение забыто... Прочту с удовольствием, как нечто не мое... Я не думал, что мой рассказ, напечатанный в "Развлечении", достоин "Осколков". Я не послал Вам его, ибо он длинен и плох - так по крайней мере мне казалось. А Вы не сердитесь, когда видите меня дезертирующим из "Осколков"... Человек я семейный, неимущий... деньги надобны, а "Развлечение" платит мне 10 коп. со строки. Мне нельзя зарабатывать менее 150-180 руб. в месяц, иначе я банкрот. О Медведеве скорблю. Голоден и холоден. Студент... О Николае молчу. Нарисовал он Вам хороший рисунок... Если я спрошу его, послал ли он Вам его или нет, то наверное соврет... Если приедете в ноябре, то - merci. У нас зимой весело. В Стрельну можно будет съездить... Был я недавно в одной ископаемой редакции ("Россия") и подслушал весьма интересный разговор. Человек 10-15 сидели за чаем и толковали про "Осколки". Сравнивали с "Искрой", говорили, что они лучше "Искры", что в них есть направление, остроумие... что пресса подло делает, что обращает на них мало внимания и проч. ... Похвалили даже моск(овский) фельетон, спросив меня, кто это Улисс... Не первый уж раз слышу я такое мнение об "О(сколк)ах" и всякий раз "взыграся во чреве моем младенец"... Держитесь! Подтяните

{01133}

художественный отдел до высоты хотя бы стрекозиной и - благо будет... Я понатужусь и дам мелочишек, а пока не забывайте, что у Вас есть всегда готовый к услугам А. Чехонте. Кстати. Рыковское дело будет, как говорят, тянуться 2-3 недели... Не пришлет ли мне г. Худеков на всякий случай какого-либо вида от "Пет(ербургской) газ(еты)", карточку, что ли... Мелочи вышлю завтра... Я несчастлив: каждый день гости...

93. Н. А. ЛЕЙКИНУ 19 ноября 1884 г. Москва. 84, XI, 19. Уважаемый Николай Александрович! Вместо одного большого рассказа посылаю Вам 3 плохих мелочишки. Тут же посылаю рассказ одной госпожи, сотрудницы многих петербургских и московских журналов, некоей Политковской. Пришла ко мне и попросила рекомендовать. Рекомендую. Баба способная и может пригодиться, если будет поставлена на настоящий путь. Гонорара просит 6 к. Если рассказ не годен, то, сделайте милость, пришлите его обратно, не мне, а по адресу: Москва, Арбат, Столовый пер., д. Соловьева, Екатерине Яковлевне Политковской. Напишите ей при этом какое-нибудь утешительное слово вроде надежды на будущее - таким образом и ее удовлетворите и меня от нее избавите... Особа нервная, а посему (недаром я медицинский ф(акуль)тет проходил!) не огорошьте ее холодным и жестким ответом... Помягче как-нибудь... Я наказан почтовыми расходами и потерей времени (она просидела у меня 1 1/2 часа), а Вы уж возьмите на себя горечь ответа... Если пришлете рассказ на мое имя, то она опять ко мне придет и... ах! Поет, впрочем, недурно, но мордемондия ужасная... Votre A. Чехов.

{01134}

94. Н. А. ЛЕЙКИНУ 25 ноября 1884 г. Москва. 25/XI. Уважаемый Николай Александрович! Вместо фельетона о Рыкове, который вышел бы и мал и жалок (в 40-50 строк фельетона всего процесса не всунешь), посылаю Вам "Скопинские картинки". Думаю, что сгодятся... Процесс протянется еще 2 недели, а может быть, и больше... Если хотите, то и к следующему нумеру пришлю таких картинок... Есть очень характерные материи... Кланяюсь... Подробное письмо напишу завтра в суде, а сейчас спать и спать! Ваш А. Чехов.

95. Н. А. ЛЕЙКИНУ 26 ноября 1884 г. Москва. 84, XI, 26. Уважаемый Николай Александрович! В письме своем Вы начинаете с Политковской. С нее начну и аз. Рассказов ее я не читал и послал их к Вам "девственными", мною не тронутыми. Читать их было некогда, ибо она стояла над душой и требовала послать сейчас... Прочти я их и найди скверными, мне все-таки пришлось бы их послать Вам... А как баба обрадовалась, прочитав Ваше письмо! Она прибежала ко мне и поклялась послать Вам в "благодарность" еще очень много рассказов. Николая видел и претензии Ваши ему заявлял. Пообещал поспешить высылкой. Не знаю, откуда он взял, что я обещал дать подпись к его рисунку? Может быть, и обещал, но... не помню... Подумаю, и если надумаю на днях, то на днях же и вышлю. Теперь насчет бывшей у Вас Н. А. Гольден. Это мой хороший приятель... Бабенка умная, честная и во всех смыслах порядочная. Имеет честь быть свояченицей писателя-изобретателя Пушкарева. Несколько дика,

{01135}

чем и объясняется, что она не сняла пальто. Пушкарева ругать при ней можно. За сим о "Петерб(ургской) газете". О Рыкове строчу туда ежедневно и, вероятно, на Худекова не потрафляю. Дело непривычное и, сверх ожидания, тяжелое. Сидишь целый день в суде, а потом, как угорелый, пишешь... Не привык я к такому оглашенному письму... Пишу скверно, а тут еще гг. корректоры стараются и починяют мое писанье. Пишу, например: "Палата идет!", как и подобает, а они, милые люди, исправляют: "Суд идет!" Уж ежели они мне не верят, так нечего им было со мною и связываться... Против сокращений я ничего не имею, ибо я новичок в деле судебной хроники, изменять же смысл не уполномочивал. Я пишу: "Этот скопинский нищий подает вдруг в банк объявление о взносе им вкладов на 2516378 р. и через два-три дня получает эту сумму чистыми денежками... (помню с этого места приблизительно), но ими не пользуется, ибо объявление делает по приказу Рыкова в силу его политики..." Последнее, со слова "но", зачеркивается, и нищий выходит у меня богачом...?!? Помаленьку привыкаю, и позднейшие корреспонденции выходят лучше и короче первых. Вы ничего не говорите Худекову. Жалуюсь только Вам... Да и не жалуюсь, а так только, копеечную скорбь свою изливаю... В суде в общем весело... Протянется процесс еще на 2-3 недели... Если Вам по нутру придутся картинки из Скопина, то не прислать ли новую серию? Злоба дня солидная... Дело я понимаю, и тем много. Если согласны, то отвечайте шнеллер. Мечтаю в декабре прибыть в Питер... хочу удрать от женщин, навязывающих мне участие в любительском спектакле. Мне! сотруднику "Осколков"! Ах! Пишу конец письма дома, воротившись из суда. Ваш А. Чехов.

{01136}

96. Н. А. ЛЕЙКИНУ 10 декабря 1884 г. Москва. 84, XII, 10. Уважаемый Николай Александрович! Вот уже три дня прошло, как у меня ни к селу ни к городу идет кровь горлом. Это кровотечение мешает мне писать, помешает поехать в Питер... Вообще - благодарю, не ожидал! Три дня не видал я белого плевка, а когда помогут мне медикаменты, которыми пичкают меня мои коллеги, сказать не могу. Общее состояние удовлетворительно... Причина сидит, вероятно, в лопнувшем сосудике... Сегодня была у меня m-me Политковская... Это ужасно! Жаловалась на Вас... "Он мог бы мои рассказы в фельетоне пустить, если они кажутся ему длинными!" Почему Рыков вышел у Вас на передовице блондином? Совсем не похож... Рыковские отчеты для "Пет(ербургской) газеты" мною копчены... Теперь, стало быть, очередь за пнёнзами... Если будете в редакции, то поторопите высылкой гонорара. Для болящих и ничего не делающих ранняя получка всегда здоровее поздней... Пальмина не вижу. Николая тоже. Ближние мои оставиша мя. Спасибо, хоть аптека отпускает лекарства по дешевой цене. Все-таки хоть этим утешиться можно... Надеюсь, что подписка у Вас уже началась и что она хороша... Желаю Вам 20 тыс. подписчиков... Как на смех, у меня теперь есть больные... Ехать к ним нужно, а нельзя... Не знаю, что и делать с ними... Отдавать другому врачу жалко - все-таки ведь доход! Прощайте... Ваш А. Чехов. Храните маску Улисса... Пальмин, кажется, разболтал в "России"... Напишите ему, что это не я пишу, и пожалуйтесь, что я в прошлом году отказался... У нас та же провинция! Пью бесполезное infusum из спорыньи... Насчет буд(ущей) недели уведомлю своевременно.

{01137}

97. П. А. СЕРГЕЕНКО 17 декабря 1884 г. Москва. 84, XII, 17. Любезный друг Петр Алексеевич! Получил вырезку из неведомого мне органа и работы неведомого автора. Шлю "неведомому Gory" благодарность, кусочек коей можешь себе присвоить не столько за вырезку, сколько за память. Давно собирался нацарапать тебе и вот по какому поводу. Месяц тому назад я послал в "Стрекозу" рассказ, посвященный "недавно судившемуся другу моему Эмилю Пупу". Заглавия не помню... Память до того подлая, что скоро забуду, где верх, где низ... Кажется, "Ночь перед судом", но не ручаюсь. Под заглавием курсивная строка: "Случай из моей медицинско-шарлатанской практики". Подпись "Дяденька"... Было ли до сегодня напечатано что-либо подобное в "Стрекозе"? Этого журнала я не вижу и не читаю: то болен, то занят и нигде не бываю... Написать в "Стрекозу" справку - не хочется... Рассказ несколько нецензурен: либерален, сален и проч. ... Если будешь писать в Питер, то справься о судьбе чеховского рассказа. Впрочем, справка эта не имеет особой важности, и я мало потеряю, если ты забудешь... Пишу же тебе о сем с тою целью, чтобы выдать тебе с головою автора, дерзнувшего украсить свой рассказ твоим эмилепупством. Ну, как живешь? Чай, на южном просторе плодишься, размножаешься и стишки пописываешь? Счастливчик! Я же скорблю... Работы пропасть, денег мало, зима скверная, здоровье негодное... Поем "Фрере Жаки..." - след, тобою оставленный. Мечтал к празднику побывать в Питере, но задержало кровохарканье (не чахоточное). Читаю твои произведения и браню тебя за неприлежание: мало пишешь! Не увидимся ли мы где-нибудь летом? А? Напиши-ка! На юге летом я буду... Вчера снился мне почему-то Крамсаков... Избираю его фамилию своим фельетонным псевдонимом... Прощай... Жму тебе руку и желаю тебе купно с твоей семьей всех благ. Твой А. Чехонте. Сретенка, Головин пер., д. Елецкого.

{01138}

98. Н. А. ЛЕЙКИНУ 23 декабря 1884 г. Москва. XII, 23. Уважаемый Николай Александрович! Первым делом поздравляю Вас с праздником и окончанием года, а к поздравлению, по издревле установленному порядку, присоединяю тысячи пожеланий. Посылаю Вам рассказ и рождеств(енскую) мелочишку. Сегодня с курьерским вышлю святочный рассказ. К Новому году постараюсь написать побольше мелочей новогоднего свойства. Мелочи уже задуманы, рассказ же пока не наклевывается. Когда выйдет первый нумер? К какому нумеру присылать моск(овский) фельетон! к 52 или к 1? Здоровье мое поправилось. Не только работаю, но даже позволяю себе употреблять спиритуозы. Праздники встречаю уныло... Денег нет. "Петерб(ургская) газета" еще не выслала, "Развлечение" должно крохи, из "Будильника" больше десятки не возьмешь... Сижу на бобах... Надеялся получить из одного места и получил нос... Николай болен и зарабатывает мало, Агафопод Единицын - швах... Благо, долгов мало и не брал авансов. Впрочем, всё это пустяки... Был у меня Пальмин. Он окончательно расходится с Пастуховым и бичует его словесно на все корки. Сотрудничество в "Развлечении" объясняет переменою обстоятельств, и если правда, что он уходит из "Моск(овского) листка", то причины его дезертирства заслуживают снисхождения. Счет в "Пет(ербургскую) газету" я послал. В Москве морозы. К Новому году напишу Вам, а теперь пока прощайте и не браните. Святочный рассказ получите купно с заказным письмом или немного спустя, но не далее понедельника. Ваш А. Чехов.

{01139}

1885

99. Е. И. САВЕЛЬЕВОЙ 2 января 1885 г. Москва. 85, I, 2. Уважаемая Евгения Иасоновна, на поздравление с Новым годом отвечаю тем же и прошу прощения, что не предупредил Вас и не поздравил раньше. Ужасный я невежа! На Рождество послал я множество поздравительных писем и карточек... Почему не послал Вам, сказать определенно не могу: вероятно, по рассеянности... А что забвение тут ни при чем, может засвидетельствовать Вам Ваш супруг, обедавший у нас на Ваши именины и слышавший, как я произносил тост за здоровье "отсутствующих жен"... За Ваше здоровье было выпито два раза... За Ваше сочувствие по поводу усиленных занятий и нездоровья большое спасибо. Тронут и вниманием, и памятью, и искренностью... То, другое и третье не заслужено... Дело в том, что толки об "усиленных занятиях" преувеличены. Работаю, как и все... Ночи сплю, часто шатаюсь без дела, не отказываю себе в увеселениях... где же тут усиленные занятия? Я вовсе не скромничаю. Ваш "сам", воспевающий больше всех мое трудолюбие, может засвидетельствовать, что я встаю не раньше 10-ти и ложусь не позже 12-ти... Истые труженики не спят так долго... Нездоровье мое немножко напугало меня и в то же время (бывают же такие фокусы!) доставило мне немало хороших, почти счастливых минут. Я получил столько сочувствий искренних, дружеских, столько, что мог вообразить себя аркадским принцем, у которого много царедворцев. До болезни я не знал, что у меня столько друзей... Разве не лестно получать такие письма, как Ваше? Ради него не грешно покашлять лишний денек... Ваш тиран сидит у меня. Узнав, что я получил от Вас письмо, он пришел в ярость и чуть не побил меня...

{01140}

Отелло, каких мало... Поведение его похвалить, конечно, не могу... Деморализировал всю мою семью: устроил в моем доме опереточный театр, заставляет всех жениться и проч. В ожидании его исправления и в надежде, что все у Вас обстоит благополучно, кланяюсь Вам и остаюсь уважающим, готовым к услугам А. Чехов. Семья вам кланяется. Рукой Д. Т. Савельева: Дозволено цензурою. 2 января 1885 г. Цензор Дмитрий Савельев. На конверте: В Таганрог. Его высокородию Иасону Ивановичу г-ну Блонскому. Старшему нотариусу. Передать Е. И. Савельевой.

100. M. E. ЧЕХОВУ 31 января 1885 г. Москва. 85, I, 31. Дорогой Дядечка Митрофан Егорович! Первым делом приношу Вам искреннейшую благодарность за память и любовь, которыми проникнуты все Ваши письма к отцу. Ваше расположение слишком дорого для нас всех, для меня же лично оно составляет предмет гордости и радости! расположение хороших людей делает честь и повышает нас в собственном мнении! Не извиняюсь перед Вами за мое долгое, упорное молчание... Знаю, что Вы не сочтете его за неприличие и за знак перемены наших отношений, а, как добрый и душевный человек, дадите ему иное объяснение. Письмо мое к Вам удовлетворить меня не может... Кто привык когда-то беседовать с Вами по целым часам и вечерам, тому давайте беседу, а письмо, как бы оно длинно ни было, не скажет и тысячной доли того, что хотелось бы рассказать... Не писал я, потому что надеюсь на скорое свиданье. Надеялся и надеюсь. Прошлое лето не мог быть у Вас, потому что сменял товарища, земского врача, бравшего отпуск, в этом же году рассчитываю попутешествовать, а стало быть,

{01141}

и повидаться с Вами. В декабре я заболел кровохарканьем и порешил, взявши денег у литературного фонда, ехать за границу лечиться. Теперь я стал несколько здоровее, но думаю все-таки, что без поездки не обойтись. Куда бы я ни поехал - за границу ли, в Крым или на Кавказ, - Таганрога я не миную. Радуюсь Вашему избранию в гласные. Чем больше у Таганрога будет таких честных и бескорыстных хозяев, как Вы, тем он счастливее... Жалею, что не могу послужить купно с Вами родному Таганрогу... Я уверен, что, служа в Таганроге, я был бы покойнее, веселее, здоровее, но такова уж моя "планида", чтобы остаться навсегда в Москве... Тут мой дом и моя карьера... Служба у меня двоякая. Как врач, я в Таганроге охалатился бы и забыл свою науку, в Москве же врачу некогда ходить в клуб и играть в карты. Как пишущий, я имею смысл только в столице. Медицина моя шагает помаленьку. Лечу и лечу. Каждый день приходится тратить на извозчика более рубля. Знакомых у меня очень много, а стало быть, немало и больных. Половину приходится лечить даром, другая же половина платит мне пяти- и трехрублевки. (В Москве врачам не платят менее 3-х рублей за визит. Здесь всякий труд дороже ценится, чем в Таганроге.) Капитала, конечно, еще не нажил и не скоро наживу, но живу сносно и ни в чем не нуждаюсь. Если буду жив и здоров, то положение семьи обеспечено. Купил я новую мебель, завел хорошее пианино, держу двух прислуг, даю маленькие музыкальные вечерки, на которых поют и играют... Долгов нет и не чувствуется в них надобности... Недавно забирали провизию (мясо и бакалею) по книжке, теперь же я и это вывел, и всё берем за деньги... Что будет дальше, неведомо, теперь же грешно жаловаться. Мамаша жива, здорова, и по-прежнему из ее комнаты слышится ропот. Но даже и она, вечно ропщущая, стала сознаваться, что в Таганроге мы не жили так, как теперь живем в Москве. Расходами ее никто не попрекает, болезней в доме нет... Если нет роскоши, то нет и недостатков. Иван сейчас в театре. Служит он в Москве и доволен. Это один из приличнейших и солиднейших членов нашей семьи. Он стал уже на свои ноги окончательно,

{01142}

и за будущее его можно ручаться. Трудолюбив и честен. Николай собирается жениться, Миша в этом году оканчивает курс... и т. д., и т. д. Вот Вам и письмо. Газету Вы будете получать, и удивляюсь, что Вы до сих пор еще не получаете ее. Прилагаемую карточку пошлите по адресу: "Москва, ред(акция) (Новостей дня), Страстной бульвар". В редакции я не буду скоро. Карточка придет туда ранее меня. Если же и буду в редакции ранее, то заболтаюсь и забуду про газету. Тете целую руку, братьям шлю привет. Поклон знакомым. Извиняйте и не забывайте Вашего покорнейшего и вечно признательного А. Чехова. Мой адрес: Сретенка, Головин пер. Доктору А. П. Чехову.

101. П. Г. РОЗАНОВУ 13 февраля 1885 г. Москва. 85, II, 13. Collega major et amicissime Павел Григорьевич! Прерываю ход Ваших шипучих мыслей молитвословием, обращенным по Вашему адресу. Молитва моя к Вам состоит в следующем. Будьте милы, наденьте шубу и шапку и сходите в магазин "Чаю и сахару" купца Стариченко. Поздоровавшись с ним, начинайте беседу приблизительно в такой форме: Вы: Не отдадите ли Вы, сеньор, внаймы дачу, находящуюся между Звенигородом и Саввой? Он: Кому? Вы: Известному московскому доктору и не менее известному литератору А. П. Чехову со чады. Он: (побледнев). Но... ветхая хижина моя недостойна вмещать в себе невместимого! Объяснив ему, что я человек непритязательный и в желаниях скромный, Вы, в случае его согласия отдать мне свою дачу, потупляете взор и скромно справляетесь о цене и т. д.

{01143}

Дело в том, что семье моей летом придется жить на даче. Воскресенск надоел, а в Звенигороде еще не жили и есть охота его попробовать. Нанять дачу в самом городе я не хочу в силу кое-каких гигиено-экономо-политических соображений. За городом же есть одна только дача, принадлежащая вашему коммерсанту Стариченко, имеющему дочь-невесту с большим приданым. Дочери его и приданого мне не нужно, но дачу его я взял бы охотно, если, конечно, в ней можно жить, т. е., если не протекают потолки, целы окна, есть погреб и проч. Дача эта, если помните, находится на берегу Москвы, по дороге от Звенигорода к Савве, направо. Сам я едва ли буду жить на даче, семье же обязан приготовить летнее жилище... Беда быть семейным! Еще и зима не прошла, как приходится уже помышлять о лете. Этим летом мадам Гамбурчиха не будет жить в Звенигороде. Но природа не терпит пустоты и взамен ее посылает Вам целое полчище дачников в образе художников, поэтов (Пальмин) и проч. Компания соберется большая, беспокойная. О результатах переговоров с Ст(аричен)ко сообщите. Простите, голубчик, что надоедаю Вам такими пустяками. Но когда, бог даст, у Вас будет большое семейство, я найду Вам прекрасную дачу - любезность за любезность. Дачу наймем с 15-го или 1-го мая. Вчера я был у одной больной и обозревал ее рецепты, нашел рецепт Вашего Икавица. У моего Коробова сыпной тиф. Еще раз простите, что надоедаю Вам и прерываю своей болтовней Ваши хорошие мысли. Будьте здравы и не забывайте, что у Вас есть преданный приятель А. Чехов. Представьте! Я должен Вам 90 коп.! Приезжайте получить. Это сдача, полученная с десятирублевки, наделавшей мне немало курьезных хлопот. Кланяйтесь Сергею Павловичу и... дачный вопрос держите пока в секрете. А. Ч. Как живет Марья Морицовна?

{01144}

102. Н. А. ЛЕЙКИНУ 22 марта 1885 г. Москва. 85, III, 22. Уважаемый Николай Александрович! Поздравляю Вас с Пасхой и желаю всех благ и успехов. Чтобы не вливать лишней горечи в Ваше праздничное настроение, шлю свой транспорт задолго до срока. Фельетона пока нет, потому что материала буквально - нуль. Кроме самоубийств, плохих мостовых и манежных гуляний, Москва не дает ничего. Схожу сегодня к московскому оберзнайке Гиляровскому, сделавшемуся в последнее время царьком московских репортеров, и попрошу у него сырого материала. Если у него есть что-нибудь, то он даст, и я пришлю Вам обозрение, по обычаю, к вечеру вторника. Если же у него ничего нет и если чтение завтрашних газет пройдет так же бесплодно, как и чтение вчерашних, то придется на сей раз обойтись без обозрения. Я, пожалуй, могу написать про думу, мостовые, про трактир Егорова... да что тут осколочного и интересного? Думаю, что сотрудники понаслали Вам к празднику много всякой святочной всячины и отсутствие обозрения не заставит Вас работать в праздник над лишним рассказом. Да и я шлю три штучки... Из них только одна может оказаться негодной, две же другие, кажется, годны. Шлю при сем и подписи для рисунков. Рад служить во все лопатки, но ничего с своей толкастикой не поделаю: начнешь выдумывать подпись, а выходит рассказ, или ничего не выходит... Будь я жителем Петербурга и участвуй в Ваших с Билибиным измышлениях, я принес бы пользу, ибо сообща думается легче... Но увы! Питерцем быть мне не придется... Я так уж засел в московские болота, что меня не вытянете никакими пряниками... Семья и привычка... Не будь того и другого, я не дал бы Вам покоя и заел бы Вас своими просьбами о месте... Тема "Аптекарская такса" модная... Ею, думаю, можно воспользоваться... Предлагаю Вам воспользоваться также и вопиющими банкротствами нашего времени... В Москве лопаются фирмы одна за другой...

{01145}

Одна лопается, падает в яму и другую за собой тянет... В Питере тоже, в Харькове тоже... Для Кирилла и Мефодия годится параллель между IX и XIX веками... Нарисуйте чистенькую избушку с вывеской "школа"... Вокруг одетые и сытые мужики... Это IX век... Рядом с ним XIX век: та же избушка, но уже похилившаяся и поросшая крапивой... В IX веке были школы, больницы. В XIX есть школы, кабаки... Вообще у меня что-то копошится в голове, но ориентироваться лень... Лень самая подлая - мозговая... Посылать незаконченный проект неделикатно, но уж Вы простите... Когда у меня в доме кончится приборка и сестрица не будет играть гамм, тогда, пожалуй, буду заканчивать, а теперь и бог простит... Пальмин перебрался... Совсем Вечный жид! Видимо, его натура не может удовлетворяться местами... Если натура тут ни при чем, то, конечно, виновата жена... Хорошенькое словцо: баба "дьяволит"! Нужно бы Вам подтянуть художественный отдел. Всё хорошо в "Осколках", но художеств(енный) отдел критикуется даже в мещанском училище. Рисунки почти лубочны. Например, что это за паровые машины, рисуемые Пор(фирье)вым? Фантазии - ни-ни..., изящества тоже... Поневоле "Стрекоза" будет идти и иметь успех... Самосекальная машина, например, тема не плохая, если изобразить ее как следует, в лубочном же виде она пустяковая, мелочная... Все рисунки дают впечатление такого рода, что будто бы их рисовали для того только, чтобы отделаться: наотмашь, спустя рукава... Нам, прозаикам, и бог простит наши грехи, но художникам следует по-божески работать... Роскошью рисунка искупается и подпись... по рисункам публика привыкла судить и о всем журнале, а бывают ли в "Осколках" рисунки? Есть краски и фигуры, но типов, движений и рисунка нет... Вообще худож(ественный) отдел у Вас в каком-то загоне... Не помещаете портретов в карикатуре, как это делают другие, не даете карикатур... Номер "Пчелки", в котором был помещен Вальяно, разошелся на юге в тысячах экземпляров... "Стрекоза", наверное, тоже... Номер "Пчелки" с портретом Пастухова был в Москве продан нарасхват... Сам Пастухов купил 200 экземпл(яров)

{01146}

Подтяните художников! К несчастью, их так мало и так они все избалованы, что с ними каши не сваришь... Прощайте. К юбилею Кир(илла) и Мефодия изображу что-нибудь. Правда ли, что в Кронштадте был случай холеры? Рад, что Александр угодил Вам... Он малый трудящий и с большим толком... Юмористика его порок врожденный... Если станет на настоящий путь и бросит лирику, то будет иметь большущий успех... Ваш А. Чехов.

103. Н. А. ЛЕЙКИНУ 1 апреля 1885 г. Москва. 85, IV, 1. Уважаемый Николай Александрович! Шлю Вам обозрение. Понащипал с разных сторон событий и, связав, даю... Беда мне с этим фельетоном! Написать его для меня труднее, чем вставить буж в застарелую стриктуру или приготовить препарат из половых органов блохи... Миллион терзаний! Москва точно замерла и не дает ничего оку наблюдателя. Желал бы я посмотреть кого-нибудь другого на моем месте... Спешу Вас порадовать... Вы состоите сотрудником "Новостей дня". Ваши рассказы перепечатываются из "Пет(ербургской) газ(еты)", и так ловко, что Вам обижаться нельзя, а читателю трудно догадаться, что это перепечатка... Ваше имя встречаю я чуть ли не в каждом . Синий кафтан посмотрел на буфетчика и крикнул: - Дядя Елизар Трифоныч, что ж ты мне за победу стаканчик-то? Цеди! Буфетчик налил. "П. Г." Н. Лейкин. В другом же месте была поставлена около заглавия микроскопическая звездочка, а внизу петитом "П. Г.".

{01147}

Надо быть специалистом газетчиком, чтобы понять, в чем дело, публика же тонкостей этих не понимает и радуется за "Новости дня"... Как зовут редактора "Русской старины" Семевского? Пропагандирую среди врачей послать ему коллективное письмо с просьбой напечатать отдельным изданием записки Пирогова, когда они кончатся печатанием в "Русской старине". Он сделает это, вероятно, и без просьбы, но поощрение никогда не мешает... Поздравляю Вас с "Цветами лазоревыми"... Дай бог, чтоб Вы продали и нажили... Когда-то я издам свои рассказики? Проклятое безденежье всю механику портит... В Москве находятся издатели-типографы, но в Москве цензура книги не пустит, ибо все мои отборные рассказы, по московским понятиям, подрывают основы... Когда-то, сидя у Тестова, Вы обещали мне издать мою прозу... Если Вы не раздумали, то Исайя ликуй, если же Вам некогда со мной возиться и планы Ваши изменились, то возьму весь свой литературный хлам и продам оптом на Никольскую... Чего ему валяться под тюфяком? На случай, ежели бы Вы когда-либо, хотя бы даже в отдаленном будущем, пожелали препроводить меня на эмпиреи, то ведайте, что я соглашусь на любые условия, хотя бы даже на ежедневный прием унца касторового масла или на переход в магометанскую веру. Если отбросить всё хламовидное и худшее, то лучших рассказов, годных для употребления, наберется листов на 10-15... Тут я разумею одни только юмористические вещи, за исключением мелочей... Что книжка моя разойдется, видно из того, что даже такая дрянь, как "Сказки Мельпомены", разошлась. Каждый день порываюсь на Никольскую, и всё какой-то глас с небесе удерживает... Рассказ по части Кирилла и Мефодия пришлю к след(ующему) . Трактует он у меня о прошедшем, уже случившемся, и неловко печатать его в день юбилея. На этой неделе, очень может быть, нелегкая унесет меня во Владимирскую губ(ернию) на охоту. Дал слово, что поеду. А посему на всякий случай гонорар вышлите по моему адресу, на имя сестры Марьи Павловны

{01148}

Чеховой, дабы домашние вовремя расплатились с лавочником. Сгодились ли мои подписи к рисункам? Поедете в мае в Финляндию любоваться белыми ночами? Пальмин живет на новой квартире и такой же плохой, как прежняя... Осенью и я думаю перебраться... Хочется взять квартиру попросторнее... Выбраны Вы в гласные? А за сим кланяюсь Вам и пребываю А. Чехов.

104. П. Г. РОЗАНОВУ 2 апреля 1885 г. Москва. 85, IV, 2. D-r! Как-то летом, помнится мне, Вы показывали Вашему покорнейшему слуге диссертацию Грязнова с присовокуплением, что оный Грязнов, благодаря своему труду, оценен и даже приглашен одесситами в главные доктора городской больницы. Кажется, так? Ныне посылаю Вам вырезку из одесской газеты. Читайте и казнитесь... Не всегда Одесса лучше Череповецкого уезда! Обещал я Вам присылать всё выдающееся и попадающееся на глаза... Шлю... А Вы слыхали, какой скандал случился с Вашим Икавицем? С бедняги взята подписка о невыезде из Тамбова. Истину "хорошо там, где нас нет" пора уже перефразировать таким образом: "Скверно и там, где нас нет". Шлю привет Вашей шипучести и кланяюсь Вам и всем, яже с Вами... Сергею Павловичу реверанс... С Вашей землячкой Гамбурчихой на ножах... Надоела баба! Что у Вас нового? Ваш А. Чехов.

{01149}

105. Н. А. ЛЕЙКИНУ 28 апреля 1885 г. Москва. 85, IV, 28. Уважаемый Николай Александрович! Неужели у Вас один только мой рассказ? В воскресенье 21 апреля я послал Вам заказным большой рассказ "Упразднили!". Разве не получили? Если не получили, то уведомьте 2-3 строчками... Или адрес я перепутал по рассеянности, или же почта утеряла... Послал, повторяю, заказным... Всех моих рассказов у Вас имеется два: "Всяк злак" и "Упразднили!". Насчет "Петерб(ургской) газеты" отвечаю согласием и благодарственным молебном по Вашему адресу. Буду доставлять туда рассказы аккуратнее аккуратного... В "Будильник" нельзя не писать... Взял оттуда сторублевый аванс дачных ради расходов... За четыре летних месяца нужно будет отработать... Ну, да ведь я не дам туда того, что годится для "Осколков"... Божие - богови, кесарево - кесареви... В "Развлечении" я не работал с Нового года... Вас удивляет мой ранний переезд на дачу? Мороза, которым Вы меня пугаете, я не боюсь. В Москве, во-первых, уже 15 в тени... Дожди теплые, гремит гром, зеленеет поле... Во-вторых, я буду жить в помещичьей усадьбе, где можно жить и зимой. Дача моя находится в 3-х верстах от Воскресенска (Нового Иерусалима) в имении Киселева, брата вашего петербургского Киселева-гофмейстера и еще чего-то... Буду жить в комнатах, в к(ото)рых прошлым летом жил Б. Маркевич. Тень его будет являться мне по ночам! Нанял я дачу с мебелью, овощами, молоком и проч. ... Усадьба, очень красивая, стоит на крутом берегу. Внизу река, богатая рыбой, за рекой громадный лес, по сю сторону реки тоже лес... Около дачи оранжереи, клумбы et caetera... Я люблю начало мая в деревне... Весело следить за тем, как распускается зелень, как начинают петь соловьи... Вокруг усадьбы никто не живет, и мы будем одиноки... Киселев с женой, Бегичев, отставной тенор Владиславлев, тень Маркевича, моя семья - вот и все дачники... В мае отлично рыба

{01150}

ловится, в особенности караси и лини, сиречь прудовая рыба, а в усадьбе есть и пруды... Кстати: выеду я не 1-го, как хотел, а 6-го, но смысл предыдущего моего письма остается прежним. Шлите всё в Воскресенск, кроме письма о судьбе рассказа "Упразднили!"... "Петерб(ургская) газета", насколько я заметил, не любит рассказов с душком... Из судебного отчета у меня вычеркивалось все подозрительное... Да, не любит? Если насчет моего сотрудничества уже решено, то не благоволит ли "Петерб(ургская) газета" высылаться мне в г. Воскресенск (Моск. губ.) в количестве одного экземпляра? Чем больше газет буду получать, тем веселей... Этакий надувало мой художник! А соврал мне, что послал Вам "рисунков"! Я заберу его с собой на дачу, сниму там с него сапоги и на ключ... Авось будет работать! Гонорар за рисунок высылайте в Воскресенск, а то в Москве проэрмитажит... Пришлите ему в Воскресенск тему, две... Находясь под стражей, быстро исполнит заказ... Ручаюсь. Какое количество строк потребно для "Пет(ербургской) газ(еты)"? Чёрт знает, как я рассыпаюсь в письмах! Точно жена, пишущая мужу о покупках: война, пуговицы, тесьма, опять пуговицы... За "Цветы лазоревые" я уже благодарил Вас и еще раз благодарю. Прочел... В особенности понравились мне "Именины у старшего дворника". Полковника и повивальную бабку жаль. Скорблю - безденежен. Волком вою. Счастье мое, что еще долгов нет... На даче дешевле жизнь, но поездки в Москву -чистая смерть! Так уведомьте же насчет "Упразднили!". А пока прощайте и оставайтесь здоровы. Ваш А. Чехов.

{01151}

106. Н. А. ЛЕЙКИНУ 9 мая 1885 г. Бабкино. 85, V. 9. Воскресенск. Уважаемый Николай Александрович! Шлю Вам из дачи первый транспорт. Благоволите в рассказе "Павлин" в пробелах написать имена соответствующих петербургских увеселит(ельных) мест, которых я не знаю и назвал чрез N и Z. Шлю короткий фельетон и несколько мелочишек. В прошлую неделю не прислал ничего, ибо, перевозя семью, был завален хлопотами. Чуть не разревелся я, прочитав в Вашем письме о судьбе рассказа "Упразднили!". Не жаль мне его достоинств, каковых в нем мало, но жаль денег, которые я мог бы за него получить. Нельзя ли сдать его в "П(етербургскую) г(азету)"? Там, быть может, он сгодится. Ах да! "Пет(ербургской) газеты" я не получаю и нахожусь в полном неведении относительно посланных туда двух рассказов. Великое одолжение сделаете мне, если прикажете высылать мне газету. Скажу большое спасибо и буду петь Вам, дондеже есмь. Больше, честное слово, не буду беспокоить Вас... Алоэ стало выписываться и радовать мое братское сердце. Только напрасно он себе др(...)ный псевдоним избрал и об одной только таможне пишет... Не только Света, что в таможне, есть и другие ямы... Вот Вам еще новое доказательство московской тлетворности: ушел человек из Москвы, попал в Питер, где иные порядки, и стал лучше... Чувствую себя на эмпиреях и занимаюсь благоглупостями: ем, пью, сплю, ужу рыбу, был раз на охоте... Сегодня утром на жерлицу поймал налима, а третьего дня мой соохотник убил зайчиху. Со мной живет художник Левитан (не тот, а другой - пейзажист), ярый стрелок. Он-то и убил зайца. С беднягой творится что-то недоброе. Психоз какой-то начинается. Хотел на Святой с ним во Владим(ирскую) губ(ернию) съездить, проветрить его (он же и подбил меня), а прихожу к нему в назначенный для отъезда день, мне говорят, что он на Кавказ уехал... В конце апреля

{01152}

вернулся откуда-то, но не из Кавказа... Хотел вешаться... Взял я его с собой на дачу и теперь прогуливаю... Словно бы легче стало... Поставил я в реке и в пруде верши и то и дело вынимаю их из воды: терпенья не хватает... Природу не описываю. Если будете летом в Москве и приедете на богомолье в Новый Иерусалим, то я обещаю Вам нечто такое, чего Вы нигде и никогда не видели... Роскошь природа! Так бы взял и съел ее... Гонорар получил, журнал получаю. Так нельзя ли "Упразднили!" сдать в "П(етербургскую) г(азету)"? Природа великолепна, дача роскошна, но денег так мало, что совестно на карманы глядеть. Жениться на богатой купчихе, что ли? Женюсь на толстой купчихе и буду издавать толстый журнал. Прощайте и не сердитесь на неисправнейшего А. Чехова.

107. M. П. ЧЕХОВУ 10 мая 1885 г. Бабкино. 85, V, 10. Миша-терентиша! Наконец тяжелые боты сняты, руки не воняют рыбой, и я могу написать письмо. Сейчас 6 часов утра. Наши спят... Тишина необычайная... Попискивают только птицы, да скребет что-то за обоями. Я пишу сии строки, сидя перед большим квадратным окном у себя в комнате. Пишу и то и дело поглядываю в окно. Перед моими глазами расстилается необыкновенно теплый, ласкающий пейзаж: речка, вдали лес, Сафонтьево, кусочек киселевского дома... Пишу для удобства по пунктам: а) Доехали мы по меньшей мере мерзко. На станции наняли двух каких-то клякс Андрея и Панохтея (?) по 3 целкача на рыло. (Почтовые брали по 6 р. за тройку.) Кляксы всё время везли нас возмутительнейшим шагом. Пока доехали до бебулой церкви, так слюной истекли. В Еремееве кормили. От Ерем(еева) до города ехали часа 4 - до того была мерзка дорога. Я больше половины пути протелепкался пешедралом. Через реку переправились под Никулиным, около Чикина. Я, поехавший вперед

{01153}

(дело было уже ночью), чуть не утонул и выкупался. Мать и Марью пришлось переправлять на лодке. Можешь же представить, сколько было визга, железнодорожного шипенья и других выражений бабьего ужаса! В Киселевском лесу у ямщиков порвался какой-то тяж... Ожидание... И так далее, одним словом, когда мы доплелись до Бабкина, то было уже час ночи... Sic!! b) Двери дачи были не заперты... Не беспокоя хозяев, мы вошли, зажгли лампу и узрели нечто такое, что превышало всякие наши ожидания. Комнаты громадны, мебели больше, чем следует... Всё крайне мило, комфортабельно и уютно. Спичечницы, пепельницы, ящики для папирос, два рукомойника и... чёрт знает чего только ни наставили любезные хозяева. Такая дача под Москвой по крайней мере 500 стоит. Приедешь - увидишь. Водворившись, я убрал свои чемоданы и сел жевать. Выпил водочки, винца и... так, знаешь, весело было глядеть в окно на темневшие деревья, на реку... Слушал я, как поет соловей, и ушам не верил... Всё еще думалось, что я в Москве... Уснул я великолепно... Под утро к окну подходил Бегичев и трубил в трубу, но я его не слышал и спал, как пьяный сапожник. c) Утром ставлю вершу и слышу глас: "крокодил!" Гляжу и вижу на том берегу Левитана... Перевезли его на лошади... После кофе отправился я с ним и с охотником (очень типичным) Иваном Гавриловым на охоту. Прошлялись часа 3 1/2 верст 15, и укокошили зайца. Гончие плохие... b) Теперь о рыбе. На удочку идет плохо. Ловятся ерши да пескари. Поймал, впрочем, одного голавля, но такого маленького, что в пору ему не на жаркое идти, а в гимназии учиться. e) На жерлицы попадается. На Ванину жерлицу попался громадный налим. Сейчас жерлицы не стоят, ибо нет живцов. Вчера вечером был ветер и нельзя было ловить. Привези жерличных крючков средней величины. У меня не осталось ни одного. f) О мои верши! Оказалось, что их очень удобно везти. В багаже не помяли, а к возам привязаны сзади были... Одна верша стоит в реке. Она поймала уже плотицу и громаднейшего окуня. Окунь так велик,

{01154}

что Киселев будет сегодня у нас обедать. Другая верша стояла сначала в пруде, но там ничего не поймала. Теперь стоит за прудом в завадине (иначе в плесе); вчера поймала она окуня, а сейчас утром я с Бабакин(ым) вытащил из нее двадцать девять карасей. Каково? Сегодня у нас уха, рыбное жаркое и заливное... А посему привези 2-3 верши. Покупают их у Москворецкого моста в живорыбных лавках. Я дал по 30 коп., но ты дашь по 20-25. Привезешь их из лавок к себе, конечно, на извозчике. g) Марья Влад(имировна) здравствует. Подарила матери банку варенья и вообще любезна до чертиков. Поставляет мне из франц(узских) журналов (старых) анекдоты... Барыш пополам. Киселев по целым дням сидит у нас. Вчера на пироге выпил 3 громадных рюмки. Бегичев ел, но не пил... Довольствовался только тем, что глядел умоляющими глазами на графин с водкой. h) Я не пью, но тем не менее вино уже выпито. Вино так хорошо, что Николай и Иван обязаны привезти по бутыли (в чемоданах, как я). Вино здесь находка. Что может быть приятнее, как выпить после ужина на террасе по стаканчику вина! Ты объясни им. Вино великолепное... Покупал я его на Мясницкой, по правую руку, если идти от почтамта к городу, в винной лавке грузин. Гиляй знает эту лавку. Вино называется "Ахмет", или "Махмет", белое... i) Левитан живет в Максимовке. Он почти поправился. Величает всех рыб крокодилами и подружился с Бегичевым, который называет его Левиафаном. "Мне без Левиафана скучно!" - вздыхает Б(егичев), когда нет крокодила. k) Дорога теперь установилась, и переезд через реку настолько хорош, что вчера даже Тышко приезжал. Скажи Лиле, чтоб приезжала на неделю. Места пропасть, провизия отменная. Пригласи ее и укажи ей путь, объяснив, сколько платить ямщикам и проч. Обратно можно задешево проехать. На неделю, не меньше... l) Что же Николай? m) Привезите Ольгин паспорт, вареной колбасы с чесноком для Киселева (колбасы 3-4), лаврового листу, перцу, почтовой бумаги большого формата.

{01155}

n) Выпиши из энцикл(опедического) словаря Июнь, Июль и Август. Это легче, чем везти их в Бабкино. Сегодня я встал в 3 1/2 часа. Сейчас пью чай и ложусь спать. Сплю до кофе, а после кофе иду с Киселевым глядеть верши. Вчера написал очень много и сейчас посылаю. Работается. Твой А. Чехов. В воскресенье на охоту. На днях приедет Владиславлев и привезет невод. То-то ловля будет! Кланяюсь всем.

108. П. Г. РОЗАНОВУ Май 1885 г. Бабкино. Г. Звенигородскому Уездному Врачу. Имею честь просить Ваше Высокоблагородие принять уверение в глубоком моем уважении, а также вменяю Вам в приятную (?) обязанность взять у врача Успенского оставленную мною у него красную рубаху и доставить оную при случае, как вещественное доказательство моего пребывания в г. Звенигороде. Надеюсь получить ее от Вас в Бабкине. При сем препровождаю госпожу Маркову для медицинского освидетельствования ее сосудистой системы, преимущественно сердца, в котором, как она мне заявила, запечатлелся Ваш образ. Сей образ прошу наспиртовать и прислать мне. Хирург патологии: А. Чехов.

109. М. М. ЧЕХОВУ 16 июня 1885 г. Москва. 85, VI, 16. Дорогой Миша! Несмотря на мое сильнейшее желание побывать у тебя и пообедать (я уже 2 дня не обедал по-человечески), я должен попросить у тебя извинения. Дело в том, что в 2 часа я должен ехать на Тверскую за получением денег (по поручению). Во-вторых, уехать я должен отнюдь не позже дачного поезда. В-третьих, хочется,

{01156}

чтобы Николай не удрал куда-нибудь; хожу за ним, как стража. Так мало времени, как видишь, что побывать у тебя нет никакой возможности. Будь здоров. Твой А. Чехов.

110. Н. А. ЛЕЙКИНУ 17 июля 1885 г. Бабкино. 85, VII, 17. Уважаемый Николай Александрович! Спешу со скоростью земли, вращающейся вокруг своей оси, дать ответ на Ваше письмо... Primo, Вы напрасно сердитесь на меня за то, что я не пишу Вам. Писать, находясь в безызвестности относительно местопребывания адресата, не подобает, а я, честное слово, не знал, где Вы. Вы и многие другие писали мне, что Вы на днях уедете; таким образом, я мнил, что Вас в Питере не было, и приехавший Аг(афопод) Един(ицын) удивил меня, когда сказал, что Вы дома. Secondo, о месяцах, конечно, писать я буду. Пропустил я июнь и по лености, и сам не знаю почему. Вероятно, виновато тут отчасти такое обстоятельство: приехал как-то раз из Питера Алоэ и, выругав меня за мои филологические измышления, сказал, что "там" (т. е. в Питере, у вас) удивляются, что я занялся такой скучищей и сушью, как месяцы и народные праздники... Врал Алоэ или нет, не знаю, но его слова сильно подшибли мой кураж. Сей раз посылаю Июнь и Июль, соединенные в одно целое. Насколько удалось это соединение, предоставляю судить беспристрастной критике. Ваше разрешение не писать летом московских заметок принимаю как всемилостивейший манифест. Писать фельетон в то время, когда можно ловить рыбу и шляться, ужасно тяжело... А рыба ловится великолепно. Река находится перед моими окнами - в 20 шагах... Лови, сколько влезет, и удами, и вершами, и жерлицами... Сегодня утром вынул из одной верши щуку, величиной с альбовский рассказ, к(отор)ый, не говоря худого слова, тяжел и неудобоварим, как белужья

{01157}

уха. Недалеко от меня есть глубокий (семиаршинной глуб(ины)) омут, в к(ото)ром рыбы чертова гибель... В общем, охота в этом году удачна. Охота на птиц не менее удачна. На днях в один день мои домочадцы съели 16 штук уток и тетеревов, застреленных моим приятелем художником И. Левитаном. Грыбов нет. Всё сохнет. Брат Николай поразителен. Бежал от меня в П(етербург), там ничего не сделал... Где он теперь? Ох! Александр сейчас у меня на даче. Через час уезжает в свой Новороссийск. Не знаю, что написать Вам относительно подписей к рисункам. Как я вижу, Вы упорно отказываетесь считать меня неспособным по части выдумывания тем, а я в 1001-й раз утверждаю эту свою неспособность. Думаю я, думаю... думаю, думаю... Голова трещит и в результате - ноль. К понедельнику пришлю 2-3 подписи, но за качество их не ручаюсь. С подписями пришлю и рассказ. Погода у нас стоит жаркая. Нередки дни с 29 по Р(еомюру) в тени. Обливаемся потом. В воздухе стоял дым от пожара в Клину; теперь дымно от горящего где-то торфа. Однако прощайте. Нужно провожать единоутробного братца. Кланяюсь Вам и жму руку. Ваш А. Чехов.

111. Н. А. ЛЕЙКИНУ Сентябрь, не позднее 6, 1885 г. Бабкино. Уважаемый Николай Александрович! Сделайте божескую милость, поторопите "Пет(ербургскую) газету" и Вашу контору высылкой мне гонорара. Если я не получу скоро деньги, то рискую продлить свое лето до октября, что не особенно весело. У "Пет(ербургской) газеты" я просил полтораста. Мною заработано у нее больше. Простите, что вместо произведений посылаю Вам прошение, но, ей-богу, погода такая мерзкая, что вытье по-волчьи больше к лицу, чем творчество. Денежная почта придет в Воскресенск во вторник 10-го и в пятницу 13-го.

{01158}

Желательно получение 10-го. Если таковое невозможно, то пятница является все-таки крайним сроком. "Газету" просил я о высылке уже давно, в августе. Отдавая всего себя надежде, сладкой посланнице небес, пребываю Ваш А. Чехов. Дождь порет во все лопатки. Бррр!.. Чтобы уйти из-под этого серого облачного свода в тепло и цивилизацию Москвы, мне нужно minimum 200 руб., а в кармане один талер - только... Весна, где ты?!

112. Н. А. ЛЕЙКИНУ 14 сентября 1885 г. Воскресенск. 85, IX, 14. Воскресенск. Уважаемый Николай Александрович! Ваше письмо получил и шлю спасибо в квадрате. Спешу ответить. Вы начинаете тем, что я не исполняю Ваших указов. Аллах керим! Буду обелять себя по пунктам: 1) Запас рассказов у меня как-то не выклевывается. Дара у меня нет ли, времени или энергии - бог ведает. Но, насколько помню, Вы к каждому имели мои вещички. Если я в иную неделю не посылал, то только потому, что знал, что у Вас есть в запасе мой несомненно цензурный рассказ. Впрочем, по этому пункту признаю себя виновным и обещаю по прибытии в Москву посылать Вам целые транспорты. 2) Обозрение я прекратил на время в силу Вашего редакторского указа. Ваш указ мог их и возобновить. Теперь не шлю обозрения, потому что в газетах и письмах из Москвы - сплошная пустота. 3) Подписи шлю по мере сил. И так далее. Я всё еще на даче!! Сейчас погода великолепная = бабье лето. Журавли летят... Но все-таки пора отправляться к родным пенатам. Сегодня роковая суббота - время получения денежной почты. Пришла почта, а денег из "Пет(ербургской) газ(еты)" нет и нет! Без этих же денег мне выехать нельзя, ибо, надеясь на них, я жил по-лукулловски и натворил долгов...

{01159}

Во вторник вечером или, что всё равно, в среду утром придет еще денежная почта. Если и на сей раз не получу, то останусь на даче на всю зиму, что оригинально и ново... В "Газету" писал я чуть ли не 3 раза. Надоедать совестно, и потому не пишу в 4-й раз. Знай я, что она запоздает высылкой, я запросил бы не 150, а 200 (уже заработанных), и это было бы весьма кстати, так как в ожидании получки я всё вязну, вязну... по шею вязну... Но я Вам надоел своими счетами, а посему еду дальше. О сентябре вышлю к следующей неделе, если же у меня ничего не выйдет, то пришлю Сентябрь и Октябрь вместе, ибо они мало отличаются друг от друга - septem, octo... От Агафопода писем не имею, где Николай, не знаю... Вероятно, последний в Москве... Судя по часто появляющимся в "Будильнике" его рисункам, он не голоден и обретается в Москве... Надо бы остепенить эту человечину, да не знаю как... Все способы уже испробовал, и ни один способ не удался. Всё дело не в выпивательстве, а в femme. Женщина! Половой инстинкт мешает работать больше, чем водка... Пойдет слабый человек к бабе, завалится в ее перину и лежит с ней, пока рези в пахах не начнутся... Николаева баба -это жирный кусок мяса, любящий выпить и закусить... Перед coitus всегда пьет и ест, и любовнику трудно удержаться, чтобы самому не выпить и не закусить пикулей (у них всегда пикули!). Агафопода тоже крутит баба... Когда эти две бабы отстанут, чёрт их знает! Кстати, как поживает Л. И. Пальмин? Я его уже 1/2 года не видел. Если будете писать ему, то поклонитесь от меня. Больные лезут ко мне и надоедают. За всё лето перебывало их у меня несколько сотен, а заработал я всего 1 рубль. Гонорар от "Осколков" получил. О если бы скорее получить из "П(етербургской) г(азеты)"! Непонятная, ей-богу, медленность... Написали бы, что не вышлют скоро, так я, быть может, стал бы измышлять способы, как мне вывернуться. Я посылал в "Газету" счет. Налимы ловятся великолепно... За сим, в надежде на вышеписанную середу, пребываю А. Чехов.

{01160}

113. Н. А. ЛЕЙКИНУ 24 или 25 сентября 1885 г. Москва. Уважаемый Николай Александрович! Простите, что пишу на обрывке: другой бумаги нет, а послать в лавочку некого. Я уже в Москве. Спасибо за Ваши советы. Воспользовался ими и буду пользоваться. Спасибо и за хлопоты, которые причинили Вам мои нервы. Мои балбесы еще не нашли новой квартиры, и я продолжаю жить на старой. Вероятно, переберусь за Москву-реку, где уже наклевывается квартира. Не знаю, как быть мне с журналом... Нумера, которые приходят теперь в Воскр(есенск), я получаю здесь на Сретенке, ибо подал в тамошнем почтамте заявление. Худекову счет послан. По приезде нашел у себя на столе письмо Пальмина. Вечно он ютится около Смоленского рынка -скучнейшее место Москвы... Завтра сажусь за усердную работу. Был у меня Гиляй и жаловался, что Вы его не печатаете. Из этого человечины вырабатывается великолепнейший репортер. В Москве ничего нового. Прощайте и будьте здоровы. Кстати о здоровье: ужасно много больных в Москве! Все похудели, побледнели, как-то осунулись, точно страшный суд предчувствуют. Пробыл я на даче только 4 1/2 мес(яца), а воротившись, многих в живых на застал... Чёрт знает что! Боятся холеры, чудаки, а не видят, что из каждой тысячи умирает 40 - это хуже всякой эпидемии... Не хотят также видеть поразительной детской смертности, истощающей человека пуще всяких войн, трусов, наводнений, сифилисов... Впрочем, и так далее, а то надоем... Ваш А. Чехов.

{01161}

114. М. М. ЧЕХОВУ 25 сентября 1885 г. Москва. 85, IX, 25. Дорогой Миша! Я воротился в Москву. Если у вас не раздумали посылать ко мне мальчиков лечиться, то я к услугам И(вана) Е(горовича). Принимаю от утра до обеда, т. е. от 10 до 2-х. Если же раздумали, то уведомь. В случае перемены жительства или часов приема своевременно уведомлю Как живешь и как твое здоровье? Большое удовольствие доставил бы, если бы вспомнил о нашем существовании и пришел бы провести вечерок. Кланяюсь и жму руку. Твой А. Чехов.

115. Н. А. ЛЕЙКИНУ 30 сентября 1885 г. Москва. 85, IX, 30. Понед. Уважаемый Николай Александрович! Получил Ваше письмо с корректурой моего злополучного рассказа... Судьбы цензорские неисповедимы! Покорный Вашему совету, шлю изгнанника в "П(етербургскую) г(азету)". Посылаю Вам: а) "Осколки моск(овской) жизни". Как бы ни было, хоть с грехом пополам, но писать их буду и, вероятно, чаще, чем раз в м(еся)ц. Дело в том, что они читаются и перепечатываются. Обыкновенно, у меня воспевается то, что прозевывается или недоступно для "Буд(ильника)" и "Развл(ечения)", и, таким образом, благодаря моему обозрению и тому, что половина осколочных столбов - кровные москвичи, "Осколки" идут за московский журнал. Будь в Москве художник-юморист, к(ото)рый рисовал бы для Вас моск(овскую) жизнь, тогда бы еще лучше было. Вы как-то говорили мне, что в Москве розничная прод(ажа) "Оск(олков)" стоит на точке замерзания. Может

{01162}

быть, но зато "Осколков" в Москве выходит больше, чем "Буд(ильника)" и "Развл(ечения)"! b) Рассказ. с) Стихи Гиляровского. Та неприятная штука, о к(ото)рой Вы писали, есть, конечно, недоразумение. Г(иляровски)й человек порядочный, вышколенный "Русскими ведомостями", обеспеченный... Имея около 300 р. в м(еся)ц, едва ли он стал бы фальшивить из-за рубля! Это верно... Я его знаю... Что он шлет Вам дребедень, это понятно: занят день и ночь, а работать в "Оск(олках)" хочется. Вообще сотрудник он полезный, если не теперь, то в будущем. d) Есть в Москве юнец, некий Родион Менделевич, человечек забитый, голодающий, представляющий собой нечто бесформенное и неопределенное; не то он аптекарь, не то портной... Прочитывая всю московскую чепуху, я наскакивал на его стихи, которые сильно выделялись из пестрой братии: и свежи, и гладки, и коротки... Попадались такие, что хоть на музыку перекладывай... Помня Вашу заповедь - вербовать сотрудников для "Осколков", я по приезде в Москву отыскал этого Родиона и предложил ему послать пробу пера к Вам... Он страшно обрадовался, обалдел, и в один день накатал чуть ли не 10 штук и принес мне. Накатал он сплеча, а потому (насколько я смыслю) добрая половина их никуда не годится. Есть 2-3 стишка, которые, несомненно, годны. По первому присылу не судите о нем. О сентябре (я ранее писал уже Вам) напишу купно с октябрем. Подписей - увы! - нет в моих мозгах! Политические темы только тогда не скучны и не сухи, когда в них затрогивается сама Русь, ее ошибки. Отчего Вы для передовицы не хотите воспользоваться процессом Мироновича? Почему не посмеяться над следствием, над экспертами, фатящими, допрашивающими свидетелей, требующими эффекта ради вырытая покойницы, над защитой и ее претензиями (водолазы, наприм(ер)) и проч.? Если что надумаю, то не буду ждать понедельника, а пошлю среди недели. А пока будьте здоровы. Ваш А. Чехов. Сижу без денег. "Будильнику" должен, до осколочного гонорара еще далеко, а из "П(етербургской)

{01163}

г(азеты)" ни слуху ни духу, хотя я послал ей самый подробный счет. У меня начало осени всегда кисло. Буду жить, вероятно, на Якиманке, но переберусь туда не ранее 10-го окт(ября). Полы красят.

116. M. В. КИСЕЛЕВОЙ Сентябрь 1885 г. Москва. Вазелин не портится, не гниет, безвреден. Употребляется в смеси с карболкой или иодоформом для смазывания ран. Посылаю для пробы. Дорог, но много лучше сала. Иодоформ. Посыпается кисточкой на рану до тех пор, пока рана не станет заметно желтой. С вазелином дает мазь, которая лучше держится, чем присыпка, и может быть даваема расслабленному на дом. Пропорция - какую бог на душу положит; на кусочек вазелина величиною с ноготь большого пальца достаточно сыпнуть кисточкой раза 2-3. Этой мазью лечат раны, язвы, лишаи и проч. Карболка кристал(лическая). Употребляется, когда нет иодоформа. С вазелином тоже дает мазь. С салом тоже. Впрочем... кому неизвестна карболка?

117. M. В. КИСЕЛЕВОЙ 1 октября 1885 г. Москва. Пользуюсь правом сильного и отнимаю у сестры кусочек территории, чтобы, подобно Софочке, открыть Вам тайники моей души... и, надеюсь, Вы поймете меня больше, чем Софочку. Дело в том, что в моей бедной душе до сих пор нет ничего, кроме воспоминаний об удочках, ершах, вершах, длинной зеленой штуке для червей... о камфарном масле, Анфисе, дорожке через болото к Дарагановскому лесу, о лимонаде, купальне... Не отвык еще от лета настолько, что, просыпаясь утром, задаю себе вопрос: поймалось что-нибудь или нет? В Москве адски скучно, несмотря ни на что... Был сейчас на скачках и выиграл 4 р. Работы пропасть... Кланяюсь Алексею Сергеевичу так, как коллежские регистраторы кланяются тайным советникам или отец Сергий - князю Голицыну. Сереже и Василисе, которых я каждую ночь вижу во сне, салют и почет. А за сим, пожелав Вам здоровья и хорошей погоды, пребываю преданный А. Чехов.

118. Н. А. ЛЕЙКИНУ Между 6 и 8 октября 1885 г. Москва. Уважаемый Николай Александрович! 11-12-го октября я перебираюсь и omnia mea mecum porto на Якиманку, д. Лебедевой, куда благоволите с означенного числа посылать журнал, письма и куда прошу Вас заглянуть по приезде Вашем в Москву. Последний номер "Осколков" немножко удивил меня отсутствием в нем "Оск(олков) моск(овской) жизни". Обозрение послал я в понед(ельник) - стало быть, опоздать не мог. На случай пропажи, посылаю в удостоверение почтовую расписку. После долгой головоломки я заключил, что в отсутствии обозрения виновато мое соображение: я не сообразил, что во вторник - Покров, т. е. день, когда в типографии работ не бывает... Так? Если не поздно, то прибавьте к обозрению еще один куплет. Похеренный цензурой рассказ пошел в "П(етербургской) г(азете)" под другим названием, и, таким образом, я не в убытке. Был я у Пальмина. Живет он у чёрта на куличках, куда птица не залетает и где извозчика не найдешь днем с огнем. Носит же его нелегкая! Право, можно подумать, что на приличных улицах и переулках поэтам жить не позволяется... Квартира, которую я оставляю, очень прилична и недорога (40 р. в м(еся)ц). Маленькой семье лучшей квартиры не найти. Предложу Л(иодору) И(вановичу), но думаю, что откажется... Читал я "Визиты" Aloe. Для чего ему понадобилась

{01165}

длинная поминальница с перечислением родни и знакомых, не понимаю... На знакомых вообще неприятно действует, если они видят в печати свою фамилию, а читателям неинтересно. В Москве мороз, скука, открытие врачебного и (неофициально) литературного клубов, таинственное убийство на Никитской, толки о Мироновиче и т. д. Ваш А. Чехов.

119. М. М. ЧЕХОВУ Октябрь, не ранее 11, 1885 г. Москва. Ну, брат Миша, не знаю, как и благодарить мою фортуну. Только фортуна и могла надоумить тебя прийти к нам вечером, в канун перевозки. Благодаря тому, что ты побывал у нас, перевезлись мы великолепно. Фуры сделали свое дело по всем правилам искусства, ломовой тоже. Этак можно в один день целую Москву перевезти. Спасибо тебе тысячу раз. Считай меня своим должником. Надеюсь, что теперь, когда мы почти соседи, ты будешь у нас не редким гостем, а по крайней мере еженедельным. Кроме вечеров вторника, четверга и иногда субботы, вечерами я всегда дома. Приходи как-нибудь пораньше, чтоб посидеть подольше. Твой А. Чехов. Во вторник я с 9 часов дома, в четверг только до 9-ти, так что в сущности нет того дня, когда бы ты рисковал не увидеться со мной.

120. Н. А. ЛЕЙКИНУ 12 или 13 октября 1885 г. Москва. Уважаемый Николай Александрович! Ваше письмо получено мною уже на новой квартире. Квартира моя за Москвой-рекой, а здесь настоящая провинция: чисто, тихо, дешево и ... глуповато.

{01166}

Погром на "Осколки" подействовал на меня, как удар обухом... С одной стороны, трудов своих жалко, с другой - как-то душно, жутко... Конечно, Вы правы: лучше сократиться и жевать мочалу, чем с риском для журнала хлестать плетью по обуху. Придется подождать, потерпеть... Но думаю, что придется сокращаться бесконечно. Что дозволено сегодня, из-за того придется съездить в комитет завтра, и близко время, когда даже чин "купец" станет недозволенным фруктом. Да, непрочный кусок хлеба дает литература, и умно Вы сделали, что родились раньше меня, когда легче и дышалось и писалось... Посылать Вам что-нибудь в эту неделю я не был намерен. У Вас были 3 мои вещи, и отдохновение я считал законным, тем более что меня заездила перевозка. Ныне, получив Ваше письмо и узнав про судьбу моих 3-х вещей, я шлю Вам рассказ, который писал не для "Осколков", а для "вообще", куда сгодится. Рассказ немножко длинен, но он трактует об актерах, что ввиду открытия сезона весьма кстати, и, как мне кажется, юмористичен. Завтра засяду и напишу "Сент(ябрь) и Октябрь и Ноябрь" - конечно, если не помешает что-нибудь вроде практики и проч. Вы советуете мне съездить в Петербург, чтобы переговорить с Худековым, и говорите, что Пет(ер)бург не Китай... Я и сам знаю, что он не Китай и, как Вам известно, давно уже сознал потребность в этой поездке, но что мне делать? Благодаря тому что я живу большой семьей, у меня никогда не бывает на руках свободной десятирублевки, а на поездку, самую некомфортабельную и нищенскую, потребно minimum 50 руб. Где же мне взять эти деньги? Выжимать из семьи я не умею да и не нахожу это возможным... Если я 2 блюда сокращу на одно, то я стану чахнуть от угрызений совести. Раньше я надеялся, что можно будет урвать на поездку из гонорара "Пет(ербургской) газ(еты)", теперь же оказывается, что, начав работать в "П(етербургской) г(азете)", я зарабатываю нисколько не больше прежнего, ибо в оную газету я отдаю всё то, что раньше отдавал в "Развлечение", "Буд(ильник)" и пр. Аллаху только известно, как трудно мне балансировать и как легко мне сорваться и потерять равновесие. Заработай я в будущем м(еся)це 20-30-ю

{01167}

рублями меньше и, мне кажется, баланс пойдет к чёрту, я запутаюсь... Денежно я ужасно напуган и, вероятно, в силу этой денежной, совсем не коммерческой, трусости я избегаю займов и авансов... На подъем я не тяжел. Будь у меня деньги, я летал бы по городам и весям без конца. Гонорар из "Пет(ербургской) газеты" я получил недели через 2 после отсылки туда счета. Если в октябре Вы будете в Москве, то я как-нибудь соберусь и поеду с Вами. На путь в П(етер)бург найдутся деньги, на обратный возьму у Худекова (заработанные). Писать больше того, что теперь я пишу, мне нельзя, ибо медицина не адвокатура: не будешь работать - застынешь. Стало быть, мой литературный заработок есть величина постоянная. Уменьшиться может, увеличиться - нет. Во вторник жду "Осколки" по новому адресу. Давно уже я не получал их аккуратно. Поздравляю с покупкой. Ужасно я люблю всё то, что в России назыв(ается) имением. Это слово еще не потеряло своего поэтического оттенка. Стало быть, летом Вы будете кейфовать... У нас мороз, но снега нет. Пальмин был у меня и будет еще во вторник. По вторникам у меня вечера с девицами, музыкой, пением и литературой. Хочу поэта вывозить в свет, а то прокис. Ваш А. Чехов.

121. П. Г. РОЗАНОВУ Октябрь, после 11, 1885 г. Москва. Не подумайте, добрейший Павел Григорьевич, что я зажулил "Тамбовский уезд". Дело в том, что я взял сию книжицу в основу одной газетной работки. Начать-то я начал, а кончить никак не соберусь, ибо вечно мне некогда. Знайте, и уведомьте Сергея Павловича, что я жительствую уже не вблизи Соболева пер(еулка), а немножко дальше. Мой новый адрес: Якиманка, д. Лебедева,

{01168}

куда и благоволите препровождать по этапу Вашу особу всякий раз по приезде в Москву. Правда ли, что Вы женитесь? Что ж, старайтесь! Много новостей. Если Вы любопытны, то поторопитесь. Ваш А. Чехов. Чтобы заглушить Ваш справедливый гнев, я дам Вам две взятки: переплету "Тамбовский уезд" и вручу Вашей милости много газетных вырезок, касающихся интересующего Вас вопроса о положении врачей.

122. Н. А. ЛЕЙКИНУ Октябрь, после 19, 1885 г. Москва. Уважаемый Николай Александрович! Письмо Ваше получил и отвечаю: 1) Николаю рисунок заказан. 2) За обещание прислать книжку спасибо. Я заказал себе полки и учиняю библиотеку. Присылайте книгу, если можно, не посылкой, а бандеролью заказной. Так получить легче. Кстати, храни Вас царица небесная забыть, что за Вами еще обещанный экземпляр "Осколков" за 84 г. Если забудете, то я останусь без никому. 3) Из того, что пишу мало, нельзя заключать, что я лентяй. Я занят целый день до того, что в театре еще ни разу не был за всю осень. Следить за наукой и работать - большая разница. Рукописей я не перебеляю. Чаще всего я отсылаю черновики, перебеляю же только для "Осколков", и то иногда, когда кажется мне, что начало рассказа длинно, когда во время письма вдруг явится желание изменить что-нибудь in corpore и проч. Всегда перебеляю моск(овскую) жизнь, ибо пишу ее с потугами. Такие же вещи, как посылаемая, я пишу обыкновенно наотмашь. Если Вы отложили свой приезд до конца ноября, то, значит, приедете в декабре.

{01169}

А недурно бы, знаете, собраться перед подпиской всем сотрудникам "Осколков" и учинить consilium. О многом следовало бы потолковать сообща. Пальмина мы сглазили. Он во вторник у меня не был. Ваш А. Чехов.

123. Н. А. ЛЕЙКИНУ 17 ноября 1885 г. Москва. 5, XI, 17. Уважаемый Николай Александрович! Сей посыл посылается в ответ на Ваше письмо. У меня беда! Новая квартира оказалась дрянью: сыро и холодно. Если не уйду из нее, то, наверное, в моей груди разыграется прошлогодний вопль: кашель и кровохарканье. Перебираться же на новую квартиру страшнее всего. Изволь я опять тратиться на переезды, переноски, на перемену адресов! На Якиманке есть квартира, как раз против меня... Пойду завтра глядеть ее. Тяжела ты, шапка Мономаха! Жить семейно ужасно скверно. Однако и Вы соблазнились премией. Что ж? Это не мешает... Обещание (в объявлении) обратить особое внимание на художественный отдел - штука хорошая и необходимая. Насчет Агафопода... Вы не бракуйте его угнетенных чиновников, а напишите ему, а то он не будет знать, в чем дело... Николай болен. Рисунки постарается выслать в самом скором времени. Еще что? Пожалуй, еще о "Пет(ербургской) газ(ете)". Сделайте милость, скажите, что мне нужно сделать, чтобы упрочить аккуратную получку гонорара? Послал я счет 23 октября - ноль внимания. Повторил счет 2 недели тому назад - то же самое. А аккуратное получение гонорара для нашего брата важнее количества гонорара... Если получаешь мало, то по одежке протягиваешь ножки, если же получаешь много, но сюрпризно, на манер татя в нощи, то поневоле запутаешься в своих финансах. Погода у нас великолепная. 26-го числа еду в Звенигород на освящение новой земской больницы.

{01170}

Вместе с приглашением получил обещание, что после молебна закуска будет необычайная... Предвкушаю... Если будете у Худекова, то замолвите словечко за меня. А за сим пребываю уважающим. А. Чехов. А по-моему, Менделевич не бездарность. Ему всего только 19 лет. Он служит мальчиком у брата своего, портного. Моя подпись начинает принимать определенный и постоянный характер, что я объясняю громадным количеством рецептов, которые мне приходится писать, - конечно, чаще всего gratis.

124. Н. А. ЛЕЙКИНУ 23 ноября 1885 г. Москва. 85, XI, 23. Уважаемый Николай Александрович! Завтра я улетучиваюсь из Москвы дня на 2-3. Не знаю, успею ли что-нибудь создать в этот раз для "Осколков" или нет, но письмо все-таки посылаю, ввиду срочности вопросов и событий, в нем затрогиваемых. Primo: Левитан живет в "Гатчине". Полный его адрес таков: "Сретенка, Колокольный пер(еулок), меблированные комнаты (Гатчина), в доме Малюшина, " " 28. Адольф Ильич Левитан". Кстати говоря, Левитан в Москве нравится. Рисовальщик он не из плохих... Secondo: если не боитесь лишнего багажа и сами на лишний багаж напрашиваетесь, то привезите мне "Осколки" за прошлый 84-й год. Прошу сие переплета и потомства ради. Не забудьте также, что Вы обещали мне Вашу новую книжицу. Теперь о злосчастном "Тапере". Знай я, что этот мой "Тапер" послужит достаточным поводом для обвинения меня в злокачественности, я, конечно, не написал бы его, не написал бы, несмотря даже на то, что я

{01171}

сильно расхожусь с Вами во взгляде относительно 400 сбежавших сотрудников и проч. Знай я, что "Осколки" держатся таких-то и таких правил, я не стал бы в чужой монастырь со своим уставом ходить и или вовсе бы не дал "Буд(ильнику)" рассказ, или попросил бы напечатать его с другой подписью... Но беда в том, что я не знал еще до сих пор тех журнально-дипломатических тонкостей, которые Вы перечисляете... Чёрт возьми, почем я знаю, что "Буд(ильник)" печатает меня теперь только потому, что теперь время подписки? Попросил он у меня рассказа, как всегда просит, я и дал, ничего не подозревая и не желая подозревать, тем более что и летом я давал им рассказы, - летом, когда подписка и не снится... Печатает меня "Буд(ильник)", правда, редко, ибо я для него дорог, но не думаю, что последние номера его стараются теперь казаться более дорогими, чем они были в июле. То же самое могу сказать и о "Развлечении"... "Тапера" я дал в октябре... Не дать чего-нибудь не мог, ибо "Буд(ильнику)" я должен с самого лета. Должен пустяки, но все-таки отдать надо... Но как бы то ни было, обещаю в декабре, январе и в конце ноября ничего не давать в юморист(ические) журналы с подписью А. Чехонте и вообще подписью, известною читателям "Осколков". Я, пожалуй, могу и совсем бросить работать в "Буд(ильнике)", но думаю, что Вы этого не захотите. Лишние 30-40, а иногда и 50 в месяц, ей-богу, годятся такому пролетарию, как я. Вы удивляетесь, отчего я не послал "Тапера" в "Осколки", где он был бы помещен, когда мне угодно, и за которого я мог бы взять аванс. От души Вам спасибо, но ведь это паллиативы... Аванс отрабатывать надо, а один полный (для меня) номер та же одна ласточка, которая весны не делает. Сколько бы я ни писал и как бы часто ни посылал Вам свою прозу, мой гонорар не перестанет колебаться между 45 и 65 в месяц... Пошли я Вам сейчас целый мешок статей, и мой гонорар от этого не станет толще, ибо предел ему положен не Вами, а рамками журнала... Впрочем, мы скоро увидимся и решим всё это словесно... Спасибо за открытие, что у Вас имеется "Сон". Если это что-нибудь путевое и достойное праздничного

{01172}

номера, то пришлите его мне. Я подвергну его переделке и вышлю немедленно... За разговор с Худековым спасибо. Хотя я все-таки еще продолжаю ждать, но все-таки знаю, что час получки грядет... Идет дождь. Боюсь, что он изгадит санный путь. Николая видел в среду. Видел его лежащим в постели и прописал ему морфий. Сегодня имел честь лечить одного редактора от геморроя. Много курьезных новостей. Когда приедете, расскажу, а пока будьте здравы, забудьте всех таперов в свете и не сердитесь. Ну стоит ли из-за пустяков... Впрочем, не оканчиваю эту фразу, ибо вспоминаю, что вся жизнь человеческая состоит из пустяков. Иду есть. А. Чехов.

125. Н. А. ЛЕЙКИНУ 29 ноября 1885 г. Москва. XI, 29. Уважаемый Николай Александрович! Приехав из Звенигорода, спешу ответить на Ваше письмо. Левитан живет в Москве. "Гатчина", о которой шла речь, находится в Москве. Сейчас еду к Николаю. Неужели я написал Вам что-нибудь похожее на белую горячку? Храни создатель. К общей беспардонщине не хватало только горячки... Николай пьет мало, но обладает способностью киснуть от 2-3 рюмок. Верую, что до delirium tremens далеко. Болен он был гастритом. Насчет молока согласен с Вами, но, к сожалению, не всегда и реже всего его можно пустить в дело. Гонорар из "П(етербургской) г(азеты)" получил. Получил от Агафопода письмо. Доволен своим житьем, здрав и, по-видимому, не пьет. Ждет от Вас гонорара. Вы простите московского доктора за то, что

{01173}

он пишет петербургскому редактору на клочке: всю мою бумагу растаскали домочадцы. Не поехать ли мне в Болгарию? Посоветуйте-ка: Вы человек практический и с опытом... Мне хочется туда ехать... За сим будьте здоровы. До свиданья. Кстати: ввиду разных дел и проч. распорядитесь в Вашей конторе, чтобы она выслала мне гонорарий не позже 5-го декабря. Перебираюсь. Адрес пока остается прежним, ибо почтальоны знают, куда я хочу переехать. А. Чехов.

126. Н. А. ЛЕЙКИНУ Первые числа декабря 1885 г. Москва. Я переехал. Мой новый адрес: Якиманка, д. Клименкова. Для журнала может остаться прежний адрес, так как новое мое жительство почтарям известно. Сообщаю же Вам новый адрес ввиду только Вашего скорого приезда в Москву, дабы Вам не пришлось блуждать по Якиманке. Прилагаю при сем записочку моего протеже Менделевича. Уф!! Надоел пуще горькой редьки. А. Чехов. Я жду Вас к себе каждый день. Пальмин на меня сердится.

127. Н. А. ЛЕЙКИНУ 28 декабря 1885 г. Москва. 28/XII. Ну, добрейший и гостеприимнейший Николай Александрович, наконец-таки я сел за стол и пишу Вам. Поездка в Питер и праздничная галиматья совсем сбили меня с толку. Дела по горло, но сядешь писать - не пишется: то и дело начало зачеркиваешь; к больному надо ехать - проспишь или за писанье сядешь... Чтобы не сбиться с панталыку, буду писать по пунктам: 1) Все поручения исполнены с подобающими точностью, скоростью и педантизмом:

{01174}

a) Ступину переданы книги по дороге с вокзала. Квитанция послана Вам 26 дек(абря). b) Левитану передан заказ купно с наставлением. Внушено ему, что он не знает военных фельдшеров, и рекомендовано впредь за решением вопросов жанро-бытового свойства являться ко мне, на что он дал полное свое согласие. Был он у меня два раза. Между прочим, просил меня убедительно, чтобы я написал Вам, что ему дозареза нужны 40 руб. Сам он написать Вам стесняется страха ради иудейского. Если можно выслать, то вышлите. Авансы противная материя, но сорок рублей не великие деньги... c) Амфитеатрова видел и от Вашего имени предложил ему не посылать в "Осколки" того, что похерено "Будильником". Сказал: "хорошо". d) У Печковской уже есть вывеска на раме. Баба удивилась, когда ей была предложена вывеска, и сказала, что Вы уже дали ей одну вывеску. Насчет того, что она возбудила в Вас греховные вожделения, я ей ничего не говорил: неловко было при народе... e) Гиляровского еще не видел. Когда увижу, то передам ему Ваше поручение относительно книгопродавца, взявшего с уступкой 50%. f) Касательно драматического гонорара и векселя Гудвиловича жду дальнейших распоряжений. 2) Сегодня послан Вам не совсем удавшийся новогодний рассказ. Хотел написать покороче и испортил. 3) Ваши наблюдения по части московской журналистики проверяю. (...) 4) Виденные мною порядки петербургских редакций воспеваю, где только возможно. Вообще воспеваю весь Петербург. Милый город, хоть и бранят его в Москве. Оставил он во мне массу самых милых впечатлений. Очень возможно, что в данном случае, в суждении своем о Питере, мои мозги подкуплены. Ведь жил я у Вас, как у Христа за пазухой. Всё мое питерское житье состояло из сплошных приятностей, и не мудрено, что я видел всё в розовом цвете... Даже Петропавловка мне нравилась. Путаница в голове несосветимая: Невский, старообрядческая церковь, диван, где я спал, Ваш стол, Билибин, Федя, толстый метранпаж, полотенца на стенах, борода Тимофея, Борель, Палкин, земляные груши, сиг, перинка для

{01175}

Рогульки и Апеля, Сенной рынок, Лейферт... Ясно очерченной картины нет, а всё какие-то отрывки. Что ясно помню, так это рыло Апеля Апелича и целодневное молчаливо-созерцательное хождение Феди по комнатам, остальное же в тумане, точно сон... Этим туманом я обязан Вам, ибо в какие-нибудь три дня Вы навалили на мои нервы столько впечатлений, что голове в пору разорваться. А ел-то и пил я у Вас! Точно я не в Питере был, а в старосветской усадьбе... Кстати: свежих сигов в Москве нет. Конечно, Вы и без меня знаете, как я благодарен Вам за Ваше гостеприимство и возню с моей тяжеловесной особой, но все-таки считаю нужным констатировать еще раз эту благодарность. 10000 раз спасибо. В заключение поздравляю Вас и всех Ваших с Новым годом, с новым счастьем. Прасковье Никифоровне и Феде нижайший поклон и поздравление. Билибину кланяйтесь и скажите, что я собираюсь написать ему. П. И. Кичеев стрелялся, но... неудачно. Пальмина еще не видел. За сим будьте здоровы. Еще раз спасибо в квадрате. Ваш А. Чехов. Про Святейший синод и Сенат отец спрашивал. Сердится, что я внутри не был. Р. S. Буду писать еще. Хочется о Питере поговорить.

{01176}

1886

128. Ал. П. ЧЕХОВУ 4 января 1886 г. Москва. 86, I, 4. Карантинно-таможенный Саша! Поздравляю тебя и всю твою юдоль с Новым годом, с новым счастьем, с новыми младенцами... Дай бог тебе всего самого лучшего. Ты, вероятно, сердишься, что я тебе не пишу... Я тоже сержусь и по тем же причинам... Скотина! Штаны! Детородный чиновник! Отчего не пишешь? Разве твои письма утеряли свою прежнюю прелесть и силу? Разве ты перестал считать меня своим братом? Разве ты после этого не свинья? Пиши, 1000 раз пиши! Хоть пищи, а пиши... У нас всё обстоит благополучно, кроме разве того, что отец еще накупил ламп. У него мания на лампы. Кстати, если найду в столе, то приложу здесь одну редкость, к(ото)рую прошу по прочтении возвратить. Был я в Питере и, живя у Лейкина, пережил все те муки, про к(ото)рые в писании сказано: "до конца претерпех"... Кормил он меня великолепно, но, скотина, чуть не задавил меня своею ложью... Познакомился с редакцией "П(етербургской) газеты", где был принят, как шах персидский. Вероятно, ты будешь работать в этой газетине, но не раньше лета. На Лейкина не надейся. Он всячески подставляет мне ножку в "П(етербургской) г(азете)". Подставит и тебе. В январе у меня будет Худеков, ред(актор) "П(етербургской) г(азеты)". Я с ним потолкую. Но ради аллаха! Брось ты, сделай милость, своих угнетенных коллежских регистраторов! Неужели ты нюхом не чуешь, что эта тема уже отжила и нагоняет зевоту? И где ты там у себя в Азии находишь те муки, к(ото)рые переживают в твоих рассказах чиноши? Истинно тебе говорю: даже читать жутко! Рассказ

{01177}

"С иголочки" задуман великолепно, но... чиновники! Вставь ты вместо чиновника благодушного обывателя, не напирая на его начальство и чиновничество, твое "С иголочки" было бы теми вкусными раками, которые стрескал Еракита. Не позволяй также сокращать и переделывать своих рассказов... Ведь гнусно, если в каждой строке видна лейкинская длань... Не позволить трудно; легче употребить средство, имеющееся под рукой: самому сокращать до nec plus ultra и самому переделывать. Чем больше сокращаешь, тем чаще тебя печатают... Но самое главное: по возможности бди, блюди и пыхти, по пяти раз переписывая, сокращая и проч., памятуя, что весь Питер следит за работой бр(атьев) Чеховых. Я был поражен приемом, к(ото)рый оказали мне питерцы. Суворин, Григорович, Буренин... всё это приглашало, воспевало... и мне жутко стало, что я писал небрежно, спустя рукава. Знай, мол, я, что меня так читают, я писал бы не так на заказ... Помни же: тебя читают. Далее: не употребляй в рассказах фамилий и имен своих знакомых. Это некрасиво: фамильярно, да и того... знакомые теряют уважение к печатному слову... Познакомился я с Билибиным. Это очень порядочный малый, которому, в случае надобности, можно довериться вполне. Года через 2-3 он в питерской газетной сфере будет играть видную роль. Кончит редакторством каких-нибудь "Новостей" или "Нового времени". Стало быть, нужный человек... Еще раз ради аллаха! Когда это ты успел напустить себе в ж(...) столько холоду? И кого ты хочешь удивить своим малодушием? Что для других опасно, то для университ(етского) человека может быть только предметом смеха, снисходительного смеха, а ты сам всей душой лезешь в трусы! К чему этот страх перед конвертами с редакционными клеймами? И что могут сделать тебе, если узнают, что ты пишущий? Плевать ты на всех хотел, пусть узнают! Ведь не побьют, не повесят, не прогонят... Кстати: Лейкин, встретясь с директором вашего департамента в кредитном обществе, стал осыпать его упреками за гонения, к(ото)рые ты терпишь за свое писательство... Тот сконфузился

{01178}

и стал божиться... Билибин пишет, а между тем преисправно служит в Д(епартамен)те почт и телеграфа. Левинский издает юмор(истический) журнал и занимает 16 должностей. На что строго у офицерства, но и там не стесняются писать явно. Прятать нужно, но прятаться - ни-ни! Нет, Саша, с угнетенными чиношами пора сдать в архив и гонимых корреспондентов... Реальнее теперь изображать коллежских регистраторов, не дающих жить их п(ревосходительст)вам, и корреспондентов, отравляющих чужие существования... И так далее. Не сердись за мораль. Пишу тебе, ибо мне жалко, досадно... Писака ты хороший, можешь заработать вдвое, а ешь дикий мед и акриды... в силу каких-то недоразумений, сидящих у тебя в черепе... Я еще не женился и детей не имею. Живется нелегко. Летом, вероятно, будут деньги. О, если бы! Пиши, пиши! Я часто думаю о тебе и радуюсь, когда сознаю, что ты существуешь... Не будь же штанами и не забывай твоего А. Чехова. Николай канителит. Иван по-прежнему настоящий Иван. Сестра в угаре: поклонники, симфон(ические) собрания, большая квартира... Мишка, будучи поэтом, под юдолью разумел нечто...

129. Н. А. ЛЕЙКИНУ 5 января 1886 г. Москва. 86, I, 5. Уважаемый Николай Александрович! Шлю Вам всё, что успел выжать из своих мозговых полушарий, и даю отчет: Левитану заказ передан с объяснением. Для специальной почты шлю от себя 2 штучки. Условие: под почтой моих псевдонимов не ставьте. Думаю, что самой подходящей подписью было бы Дуо или Трио, смотря по количеству лиц, участвующих в почте, или же И. Грэк - по имени человека, редактирующего

{01179}

этот отдел. Думаю также, что этот отдел будет оживляющим элементом. Для оживления журнала будем сочинять открытые письма, вопросы, загадки, конкурсы... и всё это во вся тяжкая. Для образчика предлагаю Вам на обороте конкурс... Такие штуки любит читатель. У меня вышло шероховато, но если Билибин возьмет на себя труд перефразировать, то получится нечто более лучшее... Премированные ребусы уже заезжены, а конкурсов еще, кажется, кроме Вольфа, никто не начинал. От Вас я получил два письма. Агафоподу написал. Пальмина еще не видел. За сим будьте здоровы. А. Чехов. Если будете в "Петербургской) газ(ете)", то напомните Буйлову или кому следует о высылке мне газеты. Перестал получать с 1-го января.

130. М. М. ДЮКОВСКОМУ Около 10 января 1886 г. Москва. Милейший Банк! К Вам опять просьба. Дождусь я своими просьбами того, что Вы дадите мне по шее... 12-го я шафером. Нет ли у Вас у кого-нибудь на примете фрака и фрачной жилетки? Где таковые можно достать? Ваш фрак не годится... Не подойдет ли Скворцова под мой рост? 12-го я шаферствую до 5 вечера. После пяти увидимся в "Эрмитаже". В-третьих: нет ли в Вашем банке под проценты 25 руб.? Честное слово, отдам. Чтоб мне сквозь землю провалиться, ежели не отдам. Когда я буду Захарьиным (чего никогда не будет), я дам Вам взаймы 30000 р. без процентов. Ваш А. Чехов.

{01180}

131. Н. А. ЛЕЙКИНУ 12 января 1886 г. Москва. 86, I, 12. Уважаемый Николай Александрович! Отвечаю на Ваше письмо. Левитан у меня еще не был. Ехать же мне к нему неловко, ибо извиняться я не уполномочен. Когда придет ко мне, то постараюсь уломать его и втемяшить в его голову, что отказом аванса "Осколки" выказали отнюдь не недоверие к нему, а только и проч. ... Пока же темы я отдал Николаю, к(ото)рый перестал уже быть импотентом и живет у меня. Даже, не сглазьте, не пьет. Взгляд Ваш на авансы я во многом не разделяю. Конечно, плата за не исполненный еще труд есть абсурд, но почему не снисходить к человеческим слабостям, если это возможно? 40 руб. не великие деньги - стало быть, возможно... Представьте, что Левитану нужны 40 руб. позарез, до чёртиков... К кому он должен обратиться, и кто вывезет его из неловкого положения? Конечно те, для которых он работает... Впрочем, об этом можно писать только длинно... Как велика подписка у "Буд(ильника)" и "Сверчка", не вем. Узнаю, напишу. П. И. Кичеев покушался на самоубийство, но пуля оказалась дурой. Третьего дня я виделся с ним и слушал, как он рассказывал анекдоты. Сегодня у нас Татьяна. К вечеру буду без задних ног. Сейчас облачаюсь во все фрачное и еду шаферствовать: доктор женится на поповне - соединение начал умерщвляющих с отпевающими. Ах, как меня надули! Впрочем, прежде чем Вы не начнете ругаться, я не скажу, в чем дело... Ужасно и подло надули! Кланяюсь Прасковье Никифоровне и Феде. Билибину я давно уже послал письмо и никак не дождусь ответа. Получил ли он? Рассказы почти наклеил и пришлю посылкой. Газету получаю. Как зовут Буйлова? Имя его мне нужно на случай могущего случиться случая с газетой или гонорарием. Кланяюсь всем. Ваш А. Чехов.

{01181}

132. П. Г. РОЗАНОВУ 14 января 1886 г. Москва. 86, I, 14. Женатый коллега! Хотя Вам теперь и не до приятелей и не до их писем, но тем не менее спешу сдержать данное обещание - шлю вырезку из газеты. Брррр! До сих пор еще не пришел в чувство после Татьяны. У Вас на свадьбе я налисабонился важно, не щадя живота. От Вас поехали с С(ергеем) П(авловичем)в "Эрмитаж", оттуда к Вельде, от Вельде в Salon... В результате: пустое портмоне, перемененные калоши, тяжелая голова, мальчики в глазах и отчаянный пессимизм. Не-ет, нужно жениться! Если Варвара Ивановна не найдет мне невесты, то я обязательно застрелюсь. В выборе невесты пусть она руководится Вашим вкусом, ибо я с 12-го января сего года начал веровать в Ваш вкус. Пора уж и меня забрать в ежовые, как Вас забрали... Сестра кланяется Вашей жене и просит напомнить ей еще раз об обещании быть у нас. Помните? Чижик, новая самоварная труба и пахучее глицериновое мыло - симптомы, по коим узнается квартира женатого... У меня женится трое приятелей... Ужас, сколько предстоит работы! Работа несносная, ибо в каждом приходе свои свадебные обычаи. Извольте потрафить! Я ведь и у Вас путал... Не забывайте про "Фельдшера". Более писать некогда. Срочной работы чёртова пропасть. Ваш А. Чехов.

133. М. М. ДЮКОВСКОМУ 16 января 1886 г. Москва. Милый Михаил Михайлович! Завтра известный писатель волею судеб производится в чин именинника. Надеюсь, что Вы будете у меня... Жду!

{01182}

Теперь просьба. Я человек бедный: жена вдова и дети сироты. Не можете ли Вы одолжить мне для бала следующей домашней утвари: а) 1 1/2 дюжины каких-нибудь ножей и вилок. б) Чайных ложек возможно больше. в) Стаканов, блюдечек, мелких тарелок, ваксенных щеток, чугунную печку и проч. Пригласите Алексея Афанасьевича. Все вещи будут возвращены во всем их первобытном целомудрии. Ваш А. Чехов.

134. В. В. БИЛИБИНУ 18 января 1886 г. Москва. 86, I, 18, Москва. Это ужасно, Виктор Викторович! С тех пор как Вы стали служить в ведомстве почт и телеграфа, мои письма не доходят по адресу. 2-го января сего года я послал Вам громаднейшее письмо, и оказывается, что оно не дошло... Писал я его в ответ на Ваше первое письмо... Вышло оно у меня такое большое, что ни один извозчик не соглашался довезти меня с ним до почтового ящика. Писал я в нем приблизительно следующее: 1) Вашего упрека относительно "платонической любви" и "Варвары", лопни мои глаза, не понял. Чего мне не следовало бы сообщать Лейкину? Совсем загадка! Очевидно, Вам Лейкин наврал что-нибудь, как брату Агафоподу наврал про меня... Объяснитесь! 2) В "Новостях" Вам не везет по той причине, что Вы недостаточно либеральны. Надо в жилку попадать. 3) Ваше извинение относительно Бореля охотно принимаю... Чистосердечное раскаяние делает Вам честь. Я извиняю, но простит ли Вам совесть, что Вы вошли в ресторан в пальто и калошах? Благодаря Вам лакеи приняли нас за моветонов... А ведь мы литераторы!! Во-вторых, секретарю Лейкина, юристу и чиновнику, пора знать, что в ресторанах платит приглашавший, а не приглашенный... Насколько помню, приглашения удостоились Вы, а не я... Прав Лейкин, говоря, что Вы

{01183}

не знаете жизни... Вы бы почаще по ресторанам ходили... В-третьих, ужином у Бореля мне хотелось задобрить Вас, как правую руку Лейкина и как будущего д(ействительного) с(татского) с(оветника). Вы не догадались - стало быть, деньги мои пропали... Знал бы, не приглашал. 4) "Буфет Екатерины II" еще не беда... А вот будет беда, если в "Осколках" будут работать орлы Екатерины, Аракчеев и проч.! Держу пари на 10 коп., что Л(ейкин) уже хвастает этим, как хвастал мне, что Точечкин и многие другие сотрудники "Оск(олков)" состоят в чинах IV и V кл(ассов). И многое другое нашли бы Вы в моем письме. Описывал я свой костюмированный вечер, бывший у меня 1-го янв(аря) (художники устраивали), писал, как одна девица поднесла мне фотограф(ический) альбом "в память избавления моего от тифа"... Последнее писал я не ради хвастовства, о нет! (Вы и без этого догадываетесь, что я великий медик), а ради напоминания (есть такое слово?) Вам об обещанной карточке... Пока вакансии не заняты, присылайте... Альбом тифозный, но даю слово, что Вы не заразитесь, - острота, которую посылаю даром. Можете ее напечатать... Писал Вам, как в моем аквариуме умерли все мои рыбы от брошенной в воду сигары... Писал, какие высокие чувства наполняли мою душу во все святки от систематически-методического отравления себя алкоголем... A propos: святки стоили мне около трехсот... Ну не шальной ли? Не-ет, беда быть семейным! Впрочем, вчера, провожая домой одну барышню, сделал ей предложение... Хочу из огня да в полымя... Благословите жениться. Наконец писал Вам я и просьбу... Чтобы моя просьба не показалась беспокойством, я предпослал ей предисловие. Книга моя, писал я, имеет быть светлым пятном в истории русской литературы и т. д. На обязанности всякого лежит содействовать и т. д. А потому благоволите, добрейший В(иктор) В(икторович), поддержать коммерцию и в скорейшем времени выслать мне "Осколков", коих у меня нет. Из этих номеров надлежит вырезать рассказы, наклеить, исправить и проч. У меня

{01184}

есть "Оск(олки)" за все годы, но не хватает духа резать то, что переплетено... Вот что недостает: Год 83 46. Расск(аз) Клевета. " 84 22. Дачница. " " 24. Брожение умов. " " 28. Экзамен на чин. " " 30. Русский уголь. " " 32. Хирургия. " " 34. Невидимые миру слезы. " " 36. Хамелеон. " " 38. Новинка. Немножко мало, но, простите, других не нужно. Если удобнее выслать одни только вырезки, то высылайте вырезки. За пересылку и за можете истребовать гражданским порядком через судебного пристава. Лейкин взял с меня по 15 к. за - это помните. В конце моего прошения: простите за беспокойство... Если не к Вам обратиться за помощью, то к кому же? Рассказы уже наклеены, увязаны, упакованы и завтра пойдут в Питер посылкой. Встречи, пожалуйста, не делайте... Поторопите Л(ейкина). Если будет печататься у Голике, то скажите Голике и проч. И его бы мне нужно было задобрить у Бореля... Эх, я не догадался! Один рассказец, не вошедший в транспорт, при сем прилагаю... Присовокупите его к общей массе... Прочтите его, если хотите: в этом рассказе я пробовал себя как medicus. Радуюсь, что мои штуки в "Пет(ербургской) газ(ете)" нравятся Вам, но, аллах керим! своими акафистами вы все окончательно испортили мою механику. Прежде, когда я не знал, что меня читают и судят, я писал безмятежно, словно блины ел; теперь же пишу и боюсь... Жалею, что не познакомился короче с Голике. Кланяйтесь ему. Когда приедете в Москву? Вы вот что сделайте: женитесь и валяйте с женой ко мне в мае на дачу, недельки на две. Дам Вам и комфорт, и природу, и уезд, и стол для письма... что хотите! Купите большие сапоги... Лейкин не будет пускать Вас, но Вы наплюйте...

{01185}

Возьмите отпуск. Обещаю, что Вы освежитесь и великолепно поглупеете. Скучно всю жизнь быть умным... Жену предупредите, что скучно не будет: пианино и проч. 12-го была Татьяна. Того же дня я был шафером у одного доктора. 17-го я имел честь быть именинником... Наконец-то кончились мои святки! Продолжись они еще на неделю, я пошел бы по миру. Сейчас в кармане - ни гроша. Помолитесь за меня. Не говорите пока Лейкину: меня пригласили в "Новое время". Когда начну работать там, не знаю. Пишите мне... Я в долгу не останусь. В заключение кланяюсь Вам и Вашей невесте. Петербург хороший город. Еще приеду Ваш А. Чехонте. Не налепил ли я в потёмках к своему письму вместо 7-(ми)коп. марки 2-хкоп.? Обе они одноцветны. Это со мной случается. Высылайте письма не заказными, а просто. Рядом со строкой, слева - помета Чехова: наврал

135. Н. А. ЛЕЙКИНУ 19 января 1886 г. Москва. 86, I, 19. Как ни старался, добрейший Николай Александрович, попасть Вам в жилку - послать рассказ к понедельнику, но не успел. Много всякой работы, да и не клеилось писанье. Шлю сейчас рассказ. Если успею, то завтра пошлю с курьерским мелочей. Посылаю Вам темы. Николка опять размокропогодился и набрал заказов из "Сверчка". Клялся мне, что некогда... На одну тему он начал прелестно. Начал и, по обычаю, не кончил. Вы говорите, что я пишу так, словно отвязаться хочу... К чему это говорить? Если мои письма не всегда удачны, то это объясняется очень просто: не умею писать писем. Всегда в письмах я или недописываю, или переписываю, или же пишу чепуху, не интересную для адресата. Такова у меня natura. Сегодня послал Вам посылку, содержащую очень мало съедобного, сам же я на днях получил посылкой

{01186}

хохлацкое сало и хохлацкие колбасы... Я счастливее Вас... Я банкрот... Денег, хоть удавите, нет... Просто хоть в альфонсы нанимайся. Когда месяц кончится, Вы поторопите Вашего казначея утолить мою жажду. Как зовут Буйлова? Буду ему счет посылать. Сколько подписчиков у "Буд(ильника)" и "Сверчка", честное слово, не знаю, иначе написал бы. Почти нигде не бываю и ни с кем из газетчиков не видаюсь. Когда узнаю, напишу. А отчего стрелялся Петр Иваныч, никому не известно. Стрелялся, вероятно, по причинам, вытекшим "из глубины внутреннего миросозерцания". Получил от Агафопода письмо. Трудно живется бедняге... В декабре Вы обещали мне прибавить ему... Неужели и теперь Билибин не получил моего письма? Он много потерял, что не получил моего первого письма, которое я писал в подпитии, распираемый благонамеренными чувствами... Спьяна, должно быть, вместо 7(-ми)коп. марки наклеил 2-хкопеечную, ибо были потемки, а впотьмах все кошки серы и все марки семикопеечны... Вообще на святках акцизному ведомству посчастливилось: приходилось пить чуть ли не каждый день... Тема для передовицы: По поводу юбилеев. Луна, глядя на Землю, презрительно улыбается. - Когда же, наконец, мой юбилей будут праздновать? Если эта тема не годна, то ее можно взять для мелочишки "Юбилей Луны". Порекомендуйте И. Грэку. Надо спать. Над моей головой идет пляс. Играет оркестр. Свадьба. В бельэтаже живет кухмистер, отдающий помещение под свадьбы и поминки. В обед поминки, ночью свадьба... Смерть и зачатие... Кто-то, стуча ногами, как лошадь, пробежал сейчас как раз над моей головой... Должно быть, шафер. Оркестр гремит... Ну чего ради? Чему обрадовались сдуру? Жениху (...) такая музыка должна быть приятна, мне же, немощному, она помешает спать. Кланяюсь Прасковье Никифоровне и Феде. Собакам от моего имени дайте по лишнему кусочку. Дайте Апелю возбудительного. За сим прощайте. Ваш Чехов.

{01187}

136. Н. А. ЛЕЙКИНУ 28 января 1886 г. Москва. 1886, I, 28. Письмо Ваше получил, уважаемый Николай Александрович, и спешу на него ответить. Вы очень мило сделали, что написали мне, ибо я целую неделю ждал Вашего письма. Прежде всего о книге. Тонкости, которые сообщаете мне Вы про Худекова, не казались мне толстыми до получения Вашего письма... Значение их было для меня темно иль ничтожно... Вообще я непрактичен, доверчив и тряпка, что, вероятно, Вы уже заметили... Спасибо Вам за откровенность, но... все-таки я не могу понять: к чему нужны были Худекову все его тонкости? Чем я мог заслужить их? На все условия, которые Вы мне предлагаете в последнем письме, я согласен, признавая их вполне основательными. Всё издание отдаю на Ваше усмотрение, считая себя в деле издательства импотентом. Беру на себя только выбор статей, вид обложки и те функции, какие Вы найдете нужным преподать мне по части хождения к Ступину и проч. Отдаю и себя в Ваше распоряжение. Издавайте книгу и всё время знайте, что издание моей книжки я считаю большою любезностью со стороны "Осколков" и наградою за труды вроде как бы Станислава 3-й степени. Сегодня посылаю остальные оригиналы. Если материалу не хватит, то поспешите уведомить: еще вышлю. Если останется лишний материал, то тоже уведомьте: я напишу Вам, какие рассказы выкинуть. Обложку для книги я беру на себя по той причине, что московский виньетист, мой приятель и пациент Шехтель, который теперь в Питере, хочет подарить меня виньеткой. Шехтель будет у Вас в редакции. Надежду Вашу на то, что книга скоро окупится, разделяю и я. Почему? Сам не знаю. Предчувствие какое-то... Почему Вы не хотите печатать 2500 экз(емпляров)? Если книга окупится, то 500 лишних экз(емпляров) не помешают... Мы их "измором" продадим... А какое название мы дадим книге? Я перебрал всю ботанику, зоологию, все стихии и страсти, но ничего

{01188}

подходящего не нашел. Придумал только два названия: "Рассказы А. Чехонте" и "Мелочь". Буду писать И. Грэку. Пусть он выдумает. Насчет цены книги и проч. меня не спрашивайте. Я, повторяю, на всё согласен... Впрочем, нельзя ли будет прислать мне последнюю корректуру? За сим кланяюсь и говорю спасибо. Поклонитесь Прасковье Никифоровне и Феде. В заключение дерзость. Если б можно было выстрелить в Вас на расстоянии 600 верст, то, честное слово, я сделал бы это, увидав в предыдущем грецкие орехи, которые Вы поднесли редакторше "Буд(ильника)". Ну за что Вы обидели бедную бабу? Не знаю, какой эффект произвели в "Буд(ильнике)" Ваши орехи... Вероятно, бранят меня, ибо как я могу доказать, что про орехи не я писал? Нет, честное слово, нехорошо... Вы меня ужасно озлили этими орехами. Если орехи будут иметь последствия, то, ей-богу, я напишу Вам ругательное письмо. А. Левитана я лечил на днях. У него маленький психоз, чем я отчасти и объясняю его размолвку с "Осколками". Прощайте. Ваш А. Чехов.

137. М. М. ДЮКОВСКОМУ Январь, после 10 - февраль 1886 г. Москва. Милостивый государь! Контора "А. П. Чехов и К " имеет честь препроводить при сем следуемые Вам 27 руб. по расчету: р. к. Взято в кредит................................25 - Переплет книг..................................1 - На извозчика г. Азанчевск(ому) 1 - Итого:..............................................27 р. С почтением: Ответственный бухгалтер А. Чехов.

{01189}

138. В. В. БИЛИБИНУ 1 февраля 1886 г. Москва. 86, II, 1. Добрейший из юмористов и помощников присяжн(ого) пов(еренного), бескорыстнейший из секретарей Виктор Викторович! Пять раз начинал писать Вам и пять раз отрывали меня от письма. Наконец пригвоздил себя к стулу и пишу. (...) разобидевший меня и Вас, с Вашего позволения объявляю законченным, хотя в Москве он еще не начинался. Писал о сем Лейкину и получил разъяснение... Сейчас только что вернулся от известного поэта Пальмина. Когда я прочел ему из Ваших писем относящиеся к нему строки, он сказал: - Я уважаю этого человека. Он очень талантлив! За сим Его Вдохновение подняли вверх самый длинный из своих пальцев и изволили прибавить (конечно, глубокомысленно): - Но "Осколки" развратят его!! Не хотите ли настойки? Говорили мы долго и о многом. Пальмин - это тип поэта, если Вы допускаете существование такого типа... Личность поэтическая, вечно восторженная, набитая по горло темами и идеями... Беседа с ним не утомляет. Правда, беседуя с ним, приходится пить много, но зато можете быть уверены, что за все 3-4 часа беседы Вы не услышите ни одного слова лжи, ни одной пошлой фразы, а это стоит трезвости... Между прочим, выдумывал я с ним название для моей книжки. Долго мы ломали мозги, но кроме "Кошки и караси" да "Цветы и собаки" ничего не придумали. Я хотел было остановиться на заглавии "Покупайте книгу, а то по морде!" или "Пожалуйте, что покупаете?", но поэт, подумав, нашел это избитым и шаблонным... Не придумаете ли Вы название? Что касается меня, то, по моему мнению, все эти названия, имеющие (грамматически) собирательный смысл, очень трактирны... Я бы предпочел то, что хочет и Лейкин, а именно: "А. Чехонте. Рассказы и очерки" - больше ничего...

{01190}

хотя такие заглавия к лицу только известностям, но не таким - бесконечным, как я... Годилось бы и "Пестрые рассказы"... Вот Вам два названия... Выберите из них одно и сообщите Лейкину. Полагаюсь на Ваш вкус, хотя и знаю, что, затрудняя Ваш вкус, я затрудняю и Вас... Но Вы не сердитесь... Когда бог даст у Вас будет пожар, я пришлю Вам свою кишку. За Ваши хлопоты по вырезке и высылке мне оригинала большое спасибо. Чтобы не быть у Вас в долгу (денежно), шлю Вам за пересылку марку 35-копеечного достоинства, к(ото)рую Вы когда-то прислали мне с гонораром и к(ото)рую я никак не мог сбыть с рук. Мучайтесь теперь Вы с ней. Теперь о невесте и Гименее... С Вашего позволения откладываю эти две штуки до следующего раза, когда буду свободен от вдохновения, сообщенного мне беседой с Пальминым. Боюсь сказать лишнее, т. е. чепуху. Когда я говорю о женщинах, к(ото)рые мне нравятся, то обыкновенно затягиваю свою беседу до nec plus ultra, до геркулесовых столбов - черта, оставшаяся у меня еще со времен гимназии... Невесту Вашу поблагодарите за память и внимание и скажите ей, что женитьба моя, вероятно, - увы и ах! Цензура не пропускает... Моя она - еврейка. Хватит мужества у богатой жидовочки принять православие с его последствиями - ладно, не хватит - и не нужно... И к тому же мы уже поссорились... Завтра помиримся, но через неделю опять поссоримся... С досады, что ей мешает религия, она ломает у меня на столе карандаши и фотографии - это характерно... Злючка страшная... Что я с ней разведусь через 1-2 года после свадьбы, это несомненно... Но... finis. Ваше злорадство по поводу запрещенной цензурою "Атаки на мужей" делает Вам честь. Жму Вам руку. Но тем не менее получить вместо 55 р. - 65 было бы гораздо приятнее... В отместку цензуре и всем злорадствующим моему горю я с приятелями придумал "Общество наставления рогов". Устав уже послан на утверждение. Председателем избран я большинством 14 против 3.

{01191}

В 1 "Колосьев" есть статья "Юмористические журналы". В чем дело? Кстати... Как-то, беседуя с Вами и с Вашей невестой о молодых писателях, я назвал Вам Короленко. Помните? Если хотите познакомиться с ним, то возьмите "Северный вестник" и прочтите в IV или V книге статью "Бродяги". Рекомендую. Кланяйтесь Роману Романычу. На днях у него был мой посол, московская знаменитость, художник Шехтель, сказавший ему более, чем могло бы сказать самое длинное письмо. Нужно писать, а тем нет и нет... О чем писать? Однако пора спать. Кланяюсь и жму руку. Езжу каждый день за город на практику. Что за овраги, что за виды! Ваш А. Чехов. Что же Вы молчите насчет дачи? Жалуетесь на плохое здоровье, а о лете не думаете... Нет, надо быть очень сухим, жилистым и неподвижным крокодилом, чтобы просидеть лето в городе! Из-за 2-3 хорошо, безмятежно проведенных месяцев, право, можно наплевать и на службу и на что хотите... Пятьдесят пять рублей семьдесят две копейки получил сполна, что подписом и приложением печати удостоверяю. Вольнопрактик(ующий) Врач А. Чехов. Мысль: секретари консисторий наверное не завидуют секретарям редакций. (Прим. А. П. Чехова)

139. Н. А. ЛЕЙКИНУ 3 февраля 1886 г. Москва. 86, I, 3. Добрейший Николай Александрович! Получил я и гонорар и Ваше письмо. Первый пришел как раз вовремя, а на второе отвечаю: 1) На книге я буду не А. Чехов, а А. Чехонте. 2) Как титуловать? Я выдумывал название для

{01192}

своей книги купно с Пальминым и ничего не придумал. Остановился я на: "Пестрые рассказы" А. Чехонте. Очерки, рассказы, наброски и проч. Если это заглавие не годится, то пусть идет Ваше, т. е. "А. Чехонте. Рассказы и очерки". Выбрав одно из двух купно с И. Грэком, которому я послал прошение, поторопитесь уведомить, дабы не задержать виньетиста. 3) С мыслью о последней корректуре расстаюсь. 4) Если бы от меня зависел выбор шрифта, то я остановился бы на том, которым печатались Ваши "Цветы лазоревые". Шлю рассказ... В нем тронуты студиозы, но нелиберального ничего нет. Да и пора бросить церемониться... Кстати: как конкурс на любовное письмо? Есть ли что-нибудь? Было б напечатать вызов в 2-х номерах. В Москве погода великолепная. Кататься можно. Спешу к курьерскому поезду, а посему не гневайтесь на краткость письма. Кланяюсь Вашему дому с чадами, домочадцами, кончая Апелем и Рогулькой. За поклон моя семья благодарит, и тем же концом и Вас по боку. Ваш А. Чехов.

140. Ал. П. ЧЕХОВУ 3 февраля 1886 г. Москва. 86, II, 3. Филинюга, маленькая польза, взяточник, шантажист и всё, что только пакостного может придумать ум мой! Нюхаю табаку, дабы чихнуть тебе на голову 3 раза, и отвечаю на все твои письма, которые я "читал и упрекал в нерадении". 1) Хромому чёрту не верь. Если бес именуется в св. писании отцом лжи, то нашего редахтура можно наименовать по крайней мере дядей ее. Дело в том, что

{01193}

в присланном тобою лейкинском письме нет ни слова правды. Не он потащил меня в Питер; ездил я по доброй воле, вопреки желанию Лейкина, для которого присутствие мое в Питере во многих отношениях невыгодно. Далее, прибавку обещал он тебе с 1-го января (а не с 1-го марта) при свидетелях. Обещал мне, и я на днях напомнил ему об этом обещании. Далее, псевдонимами он дорожит, хотя, где дело касается прибавок, и делает вид, что ему плевать на них. Вообще лгун, лгун и лгун. Наплюй на него и продолжай писать, памятуя, что пишешь не для хромых, а для прямых. 2) Не понимаю, почему ты советуешь беречься Билибина? Это душа человек, и я удивляюсь, как это он, при всей своей меланхолии и наклонности к воплям души, не сошелся с тобой в Питере. Мое знакомство с ним и письма, которые я от него теперь получаю, едва ли обманывают меня... Не обманулся ли ты? Рассказ твой "С иголочки" переделывал при мне Лейкин, а не Билибин, к(ото)рый отродясь не касался твоих рассказов и всегда возмущался, когда видел их опачканными прикосновением болвана. Голике тоже великолепнейший парень... Если ты был знаком с ним, то неужели же ни разу не пьянствовал с ним? Это удивительно... Кстати, делаю выписку из письма Билибина: "Просил у Лейкина прибавку в 10 рублей в месяц, но получил отказ. Стоило срамиться!" Значит, не ты один браниться... Счастье этому Лейкину! По счастливой игре случая все его сотрудники в силу своей воспитанности - тряпки, кислятины, говорящие о гонораре, как о чем-то щекотливом, в то время как сам Л(ейкин) хватает зубами за икры! 3) Худекова еще не видел, но увижу и поговорю о твоем сотрудничестве в "Пет(ербургской) газ(ете)". 4) В "Буд(ильник)" сдано. О высылке журнала говорил. 5) За наречение сына твоего Антонием посылаю тебе презрительную улыбку. Какая смелость! Ты бы еще назвал его Шекспиром! Ведь на этом свете есть только два Антона: я и Рубинштейн. Других я не признаю... Кстати: что если со временем твой Антон Чехов, учинив буйство в трактире, будет пропечатан в газетах? Не пострадает ли от этого мое реноме?.. Впрочем, умиляюсь,

{01194}

архиерейски благословляю моего крестника и дарю ему серебряный рубль, который даю спрятать Маше впредь до его совершеннолетия. Обещаю ему также протекцию (в потолке и в высшем круге), книгу моих сочинений и бесплатное лечение. В случае богатства, может рассчитывать и на плату за учение в учебном заведении... Объясни ему, какого я звания... 6) Твое поздравительное письмо чертовски, анафемски, идольски художественно. Пойми, что если бы ты писал так рассказы, как пишешь письма, то ты давно бы уже был великим, большущим человеком. Мой адрес: Якиманка, д. Клименкова. Я еще не женился. У меня теперь отдельный кабинет, а в кабинете камин, около которого часто сидят Маша и ее Эфрос - Реве-хаве, Нелли и баронесса, девицы Яновы и проч. У нас полон дом консерваторов - музыцирующих, козлогласующих и ухаживающих за Марьей. Прилагаю при сем письмо поэта, одного из симпатичнейших людей... Он тебя любит до безобразия и готов за тебя глаза выцарапать. Николай по-прежнему брендит, фунит и за неимением другой работы оттаптывает штаны... Не будь штанами! Пиши и верь моей преданности. Привет дому и чадам твоим. Спроси: отчего я до сих пор не банкрот? Завтра несу в лавочку 105 р. - это в один м(еся)ц набрали. Прощай... Уверяю тебя, что мы увидимся раньше, чем ты ожидаешь. Я, я ко тать в нощи... Нашивай лубок! Твой А. Чехов.

141. Р. Р. ГОЛИКЕ 5 февраля 1886 г. Москва. Москва, 1886 г. Февраль 5. Уважаемый Роман Романович, Франц Осипович Шехтель, у которого я сейчас сижу, сердится. Он требует у меня размера моей будущей книги, утверждая, что, не зная размера, нельзя делать виньетку. Ранее говорил он мне, что Вы обещали выслать по моему адресу лист бумаги, на которой будет печататься моя

{01195}

книга... Мой адрес: Якиманка, д. Клименкова. За Ваше обещание печатать книгу на отличной бумаге пофранцузистей большое спасибо. Поклон Ивану Грэку - Билибину и Н. А. Лейкину. Уважающий Антон Чехов.

142. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 8 или 9 февраля 1886 г. Москва. Vive le roi! От Голике получена бумага купно с письмом, которое прилагаю и прошу сохранить для потомства. Заглавие книги "Пестрые рассказы. А. Чехонте". Ни больше, ни меньше. Ах, мне кажется, Николая будет трудно вытащить для виньетки! Лейкин просит, чтобы на виньетке было написано: "Издание редакции журнала (Осколки)", каковая просьба должна быть уважена. Сегодня у нас был Тышко. Хорош поп у Софийского полка! Впрочем, недурно и консоме... Ваш А. Чехов. Очень просто! Во вторник у нас будет Бегичев с Киселевыми. Приезжайте. Скажите об этом Николаю, если увидите его.

143. В. В. БИЛИБИНУ 14 февраля 1886 г. Москва. 14 (26) февраля 86 г. Sire! Умоляю Вас, реставрируйте Ваш ужаснейший почерк! Верьте, он даже хуже моего... Ваши к и з до того богопротивны, что их повесить мало. Удивляюсь правительству: как Вас с таким почерком терпят в департаменте! Ваше последнее письмо так мило, что заслуживает быть написанным гораздо лучшим почерком.

{01196}

Я жив и здоров, что Пальмин объясняет тем, что я себя не лечу. Работы очень много. Некогда даже обедать... Сейчас только что кончил сцену-монолог "О вреде табака", к(ото)рый предназначался в тайнике души моей для комика Градова-Соколова. Имея в своем распоряжении только 2 1/2 часа, я испортил этот монолог и... послал его не к чёрту, а в "Пет(ербургскую) газ(ету)". Намерения были благие, а исполнение вышло плохиссимое... Не слыхали ли Вы чего-нибудь о моей книге? Вы советовали нарещи ее во св. крещении не псевдонимом, а фамилией... Зачем Вы уклонились от мотивировки Вашего совета?.. Вероятно, Вы правы, но я, подумав, предпочел псевдоним и не без основания... Фамилию и свой фамильный герб я отдал медицине, с которой не расстанусь до гробовой доски. С литературой же мне рано или поздно придется расстаться. Во-вторых, медицина, к(ото)рая мнит себя быти серьезной, и игра в литературу должны иметь различные клички... Впрочем, Суворин телеграммой просил позволения подписать под рассказом фамилию. Я милостиво позволил, и таким образом мои рассуждения de facto пошли к чёрту. Не понимаю Вас: почему это для публики Ан. Чехов приятнее, чем А. Чехонте? Не всё ли ей равно? Публике, о к(ото)рой Вы пишете, что она нетерпеливо ждет появления в "Новом вр(емени)" моих рассказов, скажите, что я уже послал туда один рассказ на тему "Старая дева". Григоровичем польщен. Это единственный человек, который оценил меня!! Скажите всем знаменитым писателям, в том числе, конечно, и Лейкину, чтобы они брали с него пример. Пальмин записал Ваш адрес, чтобы выслать Вам свою карточку и медвежью шубу. Стихи на смерть Аксакова действительно хороши, но жаль, что у нашего поэта тратится слишком много точек... Все его стихи состоят из каких-то обрывков, из незаконченных мелодий... Впрочем, подальше критику... Едете в Финляндию! Когда из Вашего медового месяца получится в Ф(инляндии) мороженое, то помяните

{01197}

тогда мое приглашение и ругните себя за свое малодушие... Сколько Вам будет стоить поездка в эту дикую Ф(инлянди)ю? Рублей 100? А за эти деньги отлично можно съездить на юг или, по крайней мере, ко мне в Московию... Надо мной сейчас играет свадебная музыка... Какие-то ослы женятся и стучат ногами, как лошади... Не дадут мне спать... О моей женитьбе пока еще ничего неизвестно... Получил от Голике письмо. Поклонитесь ему. Кланяйтесь Вашей невесте. Пригласите меня в шафера. Были ли Вы когда-нибудь шафером? Я был... Под каким псевдонимом Вы пишете в "Новостях"? Скажите Альбову и Баранцевичу, что вдвоем они могли бы написать что-нибудь более лучшее и менее плохое... Давайте вместе напишем водевиль в 2-х действиях!.. Придумайте 1-е действие, а я 2-е... Гонорар пополам.., Пишите, заклинаю Вас прахом Цезаря... Ci devant (1) A. Чехов. На днях я познакомился с очень эффектной француженкой, дочерью бедных, но благородных буржуа... Зовут ее не совсем прилично: M-lle Sirout...

144. Н. А. ЛЕЙКИНУ 16 февраля 1886 г. Москва. 86, II, 16. Уважаемый Николай Александрович! Письмо, корректуру и лист моей книги получил и шлю спасибо за хлопоты. Помарки в "Анюте" действительно неважны. Благодарю, что выручили этот мой рассказ, - все-таки ведь движимое имущество! Шрифт книги мне нравится. Размер тоже. Вероятно, последней корректуры еще не было, так как ошибок много... Между прочим, есть ошибка, которую едва ли корректорша исправит без моей помощи, ибо она не

{01198}

бросается в глаза. Шлю корректорше записочку, которую потрудитесь передать ей. Шехтель обещал быть сегодня у меня ради виньетки, но не был. Сам же я съездить к нему не могу, так как сижу босой: на подъеме правой ноги у меня нарыв, к(ото)рый пришлось вскрывать. Вонища иодоформом на весь кабинет. На заглавии книги мы, кажется, уже остановились с Вами. Я не думал, что это еще не решенное дело, а потому и не спешил писать Вам. Мы согласились с Вами назвать книгу так: "А. Чехонте. Пестрые рассказы". Песий бюст мною еще не получен. Я писал Гиляровскому, чтобы тот привез, но ответа не получил. Съездить к нему не могу по вышеписанной причине... Хожу в башмаках, но не дальше ватерклозета. У меня уже есть на столе одна собака - сеттер... Случу ее с Апелем. От Агафопода ни слуху ни духу... Я начинаю беспокоиться... Он не отвечает даже на нужные письма... Уж не заболел ли? Письмо это пойдет завтра с почтовым. Рассказ же, который уже наполовину написан, пошлю с курьерским... Сейчас кончить не в состоянии, потому что ослабел и хочу лечь в постель... Да и к тону же 2-й час ночи... Мозг не хочет работать, а утром и вчера вечером мне мешали... Прочтите в субботнем (15-го февр(аля)) "Русских вед(омостей)" сказку Щедрина. Прелестная штучка. Получите удовольствие и руками разведете от удивления: по смелости эта сказка совсем анахронизм! Если не найдете у себя этого , то напишите, я вышлю... Был я 2 раза у Пальмина. Живет он в таком месте, где летом бывает невылазная, бердичевская грязь и растет на тротуаре трава... Не будь он поэтом, он был бы комиком. Скажите Билибину, что я послал ему письмо... Ваш секретарь неиссякаем... Откуда у него берется столько тем и игривости? Это единственный творец мелочей, который не исписывается. Все же остальные в сравнении с ним - кобчики... Из него выработался прекрасный фельетонист... Весной или в начале лета мечтаю побывать в Петербурге. Погода у нас морозная, но великолепная. Днем солнце, ночью луна... Не рассказы бы писать, а в любви объясняться...

{01199}

Кланяюсь Вашим... Ваш диван гораздо мягче моего матраца, да и не холодно у Вас так, как у меня... Бррр!.. Ваш А. Чехов. Практика наклевывается помаленьку.

145. М. М. ДЮКОВСКОМУ 17 февраля 1886 г. Москва. 86 г. февр. 17(29) дня. Любезнейший Михаил Михайлович! Пишу Вам, чтобы у Вас было одним автографом великого писателя больше... Через 10-20 лет это письмо Вы можете продать за 500-1000 руб. Завидую Вам. Ну-с, а теперь просьба. Нет ли в "Новом времени" чего-нибудь подозрительного в смысле моих рассказов? Не видали ли Вы? Если видали, то дайте Ольге или же напишите на бумажке этого номера... Чертовски я богат теперь! Помилуйте, у Суворина работаю! Но тем не менее, если у Вас, г. банкир, в Вашей толстой кассе есть сейчас свободные 25 рублей, то, по примеру прошлых месяцев, дайте мне их на неопределенный, но короткий срок, ибо у меня сейчас нет ничего, кроме вдохновения и писательской славы, а без дров между тем холодно. Ваш соотечественник А. Чехов.

146. М. М. ДЮКОВСКОМУ Около 20 февраля 1886 г. Москва. Мерси Вас. Если не хватит, то своевременно уведомлю, а пока и этого достаточно. Суворин назначил мне по 12 коп. за строчку. Пишу ему еще... А. Чехов.

{01200}

147. Р. Р. ГОЛИКЕ 20 февраля 1886 г. Москва. Москва, 1886 г. Февраль 20. Многоуважаемый Роман Романович, большое спасибо Вам за Ваше любезное письмо, которое я получил с образцом бумаги. Ф. О. Шехтель, который сейчас сидит у меня, уверяет меня, что виньетки не будет. Это жаль... А всё из-за того, что я не соглашаюсь быть завтра у него на блинах. Если уверение его не пустая угроза, то ведь книжка будет печататься без виньетки. Ваш Антон Чехов. Впрочем, ура!.. Ф(ранц) О(сипович) сжалился и показал виньетку. Виньетка восторг. Запьешь, на нее глядючи, как говорит один знакомый художник.

148. Н. А. ЛЕИКИНУ 20 февраля 1886 г. Москва. 86, II, 20. Получил Ваше письмо, добрейший Николай Александрович, и браню себя, что не тотчас ответил Вам на предыдущее письмо... Дело в том, что если лист (I) уже отпечатан, то в нем остались все те многочисленные ошибки, которые я нашел в нем... А ошибок много... Я Вас надул, но Вы простите... Так я утомлен, очумел и обалдел в последние недели две, что голова кругом ходит... В квартире у меня вечная толкотня, гам, музыка... В кабинете холодно... пациенты... и т. д. Недописанный рассказ будет дописан и своевременно прислан... Виньетка для книги готова и отдана в цинкографию. Вышла она так хороша, что я ахнул и умилился... Пойдет она в 2 краски, чего ради Вы получите 2 клише. По мнению творца виньетки, бумага для обложки должна быть потолще, холодного и желтоватого или сероватого тона. Надпись, что книга издана "Осколками", исполнена.

{01201}

Не пишите мне про "Сверчка"... Я дал Вам слово, что в декабре и в январе в Москве я не буду подписываться А. Чехонте... Памятуя об этом, я давал просящему Вернеру рассказ и, кроме гонорара, взял с него подчеркнутое честное слово, что он не выставит моего псевдонима... Но он не нашел нужным сдержать это слово... Вообще грустно. Я с наслаждением уехал бы теперь куда-нибудь вроде кругосветного плавания... Кстати же и кашляю. Суворин назначил мне 12 коп. со строки. Но от этого мои доходы нисколько не увеличатся. Больше того писать, что я теперь пишу, у меня не хватит ни времени, ни толкастики, ни энергии, хоть Вы зарежьте меня. От Трефолева письма не было... Само собою разумеется, что, пока не получу от него приглашения, сам не полезу к нему. Дать же что-нибудь, ввиду доброго дела, я не прочь и даже был бы польщен... Гиляровский обещает завтра приехать ко мне. Ну что, как Федины недуги? Всё ли еще Вас терзают сомнения? Кланяюсь Прасковье Никифоровне, а Вам жму руку. Ваш А. Чехов. Пора бы уже начаться весне. У меня такие бессонницы - чёрт их знает, откуда они взялись, - что купанье и чистый воздух являются настоятельной потребностью. Билибину написал я о книге так, а propos... Нам на нашей даче купили новой мебели - семейная новость.

149. А. С. СУВОРИНУ 21 февраля 1886 г. Москва. 86, II, 21. Милостивый государь Алексей Сергеевич! Письмо Ваше я получил. Благодарю Вас за лестный отзыв о моих работах и за скорое напечатание рассказа.

{01202}

Как освежающе и даже вдохновляюще подействовало на мое авторство любезное внимание такого опытного и талантливого человека, как Вы, можете судить сами... Ваше мнение о выброшенном конце моего рассказа я разделяю и благодарю за полезное указание. Работаю я уже шесть лет, но Вы первый, который не затруднились указанием и мотивировкой. Псевдоним А. Чехонте, вероятно, и странен, и изыскан. Но придуман он еще на заре туманной юности, я привык к нему, а потому и не замечаю его странности... Пишу я сравнительно немного: не более 2-3 мелких рассказов в неделю. Время для работы в "Нов(ом) времени" найдется, но тем не менее я радуюсь, что условием моего сотрудничества Вы не поставили срочность работы. Где срочность, там спешка и ощущение тяжести на шее, а то и другое мешает работать... Лично для меня срочности неудобна уже и потому, что я врач и занимаюсь медициной... Не могу я ручаться за то, что завтра меня не оторвут на целый день от стола... Тут риск не написать к сроку и опоздать постоянный... Назначенного Вами гонорара для меня пока вполне достаточно. Если еще сделаете распоряжение о высылке мне газеты, которую мне приходится редко видеть, то буду Вам очень благодарен. На этот раз шлю рассказ, который ровно вдвое больше предыдущего, и... боюсь, вдвое хуже... С почтением имею честь быть А. Чехов. Якиманка, д. Клименкова.

150. Н. А. ЛЕЙКИНУ 25 февраля 1886 г. Москва. 86, II, 25. Пса смердяща получил, уважаемый Николай Александрович, и уже имел случай показывать на нем двум певцам восторг и изумление обывателя, когда оные певцы поют... Если приподнять голову собаки на 1/3,

{01203}

то на морде получается именно это обывательское выражение... Гиляй болен. Что-то у него начинается. Т высока, но в чем дело, пока неизвестно. За собаку шлю Вам несколько подписей. Если можно, велите тиснуть мне еще 2-й и 3-й лист книги и вышлите бандеролью. Виньетка в цинкографии. Кланяюсь Вашим и Билибину. Ваш А. Чехов.

151. В. В. БИЛИБИНУ 28 февраля 1886 г. Москва. Москва, 86, II, 28. Добрейший Виктор Викторович! Я только что поужинал, чего и Вам желаю. Лейкин, когда пишет мне письмо, то считает нужным выставить на заголовке не только год и число, но даже час ночи, в который он, жертвуя сном, пишет ленивым сотрудникам. Буду подражать ему: сейчас 2 часа ночи... Цените! Давно уж собирался ответить на Ваше милое письмо, но простите: занят по горло! Со мной чёрт знает что делается... Работы не бог весть сколько, а копаюсь я в ней, как жук в навозе, с антрактами и хождениями из угла в угол... Близость весны сказывается! А летом и весной я обыкновенно бываю ленив... Пишу и лечу. В Москве свирепствует сыпной тиф. Я этого тифа особенно боюсь. Мне кажется, что, раз заболев этой дрянью, я не уцелею, а предлоги для зараженья на каждом шагу... Зачем я не адвокат, а лекарь? Сегодня вечером ходил к девочке, заболевшей крупом, а ежедневно бываю у жидочка-гимназиста, которого лечу от болезни Наны - оспы. Я опять о псевдониме и фамилии... Вы напрасно публику припутываете... Откуда публике знать, что Чехонте псевдоним? И не всё ли ей равно? Сегодня послал Суворину поздравительную телеграмму. Что бы там ни говорили, а он хороший, честный человек: он назначил мне по 12 коп. со строки... Сколько

{01204}

Вам платил Нотович? Честный он или нет? Жаль, что с "Новостями" у Вас расклеилось. Лишние 50-100 руб. Вам, как будущему отцу семейства, пригодились бы, да и талант бы Ваш имел, выражаясь языком учителей физики, гораздо более "лошадиных сил", чем он имеет теперь... Я не лгун и не комплиментщик, а потому говорю прямо, как понимаю: Вы талантливый и образованный фельетонист; если я среди беллетристов 37-й, то Вы среди русских фельетонистов - второй. Когда подохнет Буква, Вы будете первый... Если Вам угодно верить моему чутью и пониманию вещей, то спешите пригвоздиться к какой-нибудь газетине... Отчего Вам не работать в "Новом времени"? На московские газеты пока плохая надежда. У нас есть единственная приличная и платящая газета - это "Русские ведомости", но газета, битком набитая, сухая, стерегущая свой несуществующий тон и признающая в людях прежде всего фирму и вывеску... И к тому же в этой газете нет подходящего для Вас отдела... Можно еще работать в "Будильнике", но эта инфузория платит мало... Отчего Вы не попробуете что-нибудь по части беллетристики? Был у меня 3-го дня Пальмин... Поговорил о высоких материях, выпил и ушел. Водку закусывал варениками с капустой. Письма от Трефолева не получал. Без письма же ничего не пошлю. Воображаю, что за дикий сборник выйдет! Сдается мне, что он не выйдет... В Париже такие сборники мыслимы... Там есть и фотографии, и цинкографии, а у нас что есть? За темы merci... Ax, как я нуждаюсь в темах! Весь исписался и чувствую себя на бобах... Пройдет 5-6 лет, и я не в состоянии буду написать одного рассказа в год... Крупное напишу, но с условием, что Вы найдете этому крупному место среди избранных толстой журналистики... Надо полагать, после дебюта в "Нов(ом) времени" меня едва ли пустят теперь во что-нибудь толстое... Как Вы думаете? Или я ошибаюсь? Вы просите написать откровенно, насколько необходим Лейкин для "Осколков" и будут ли подписчики в случае и т. д. Должно быть, вы, петербуржцы, считаете

{01205}

меня очень откровенным человеком! Вы просите написать откровенно о Лейкине, Лейкин на днях в Р. S. просил, чтобы я откровенно изложил свое мнение об его рассказах, Суворин пишет, чтоб я откровенно сообщил ему, доволен ли я гонораром, и т. д. Этак вы все струны души моей истреплете! Если хотите откровенности, то: провинция об авторстве Лейкина никакого мнения; она перестала уже читать его, но он продолжает еще быть популярным. Как фирма для "Осколков" он необходим, ибо известный редактор лучше, чем неизвестный. Человечество ничего не потеряет, если он перестанет писать в "О(сколк)ах" (хотя его рассказы едва ли можно заменить чем-нибудь более лучшим за отсутствием пишущих людей), но "О(скол)ки" потеряют, если он бросит редакторство... Помимо популярности, где Вы найдете другого такого педанта, ярого письмописца, бегуна в цензурный комитет и проч.? Есть у него одна еще очень большая редакторская добродетель - он ровен и прямолинеен... Впрочем, всё это скучно... Давайте говорить о браке. Я еще не женат. С невестой разошелся окончательно. То есть она со мной разошлась. Но я револьвера еще не купил и дневника не пишу. Всё на свете превратно, коловратно, приблизительно и относительно. Что слышно о моей книге? Предатель Вы этакий! Лейкин ужасно обиделся, что с вопросом о книге я обратился к Вам, а не к нему. Он очень ревнив... Не пробовали ли Вы его щекотать? Пишет он, что приглашен сегодня на юбилейный вечер к Суворину. Не слыхали ли Вы чего-нибудь про этот вечер? Напишите... Как Ваше здоровье? Чем лечитесь? Мне думается, что Вам не мешало бы попринимать мышьяку... Я могу прислать рецепт бесплатно... О мышьяке я серьезно. Единственная вещь, помогающая несмотря ни на какие условия жизни... Пробовали ли Вы также бромистые препараты? Напишите мне о Ваших болезнях... Скажу Вам по секрету, что я не такой плохой врач, как Вы думаете... Однако прощайте... Пойду спать... Кланяйтесь Вашей невесте, Голике и Лейкину. Ваш А. Чехов.

{01206}

Да, Суворин великий человек... 12 копеек! И Вы не завидуете? Какой я, однако, сквалыга и грошовик! Раз 20 о деньгах упомянул...

152. М. М. ДЮКОВСКОМУ Февраль 1886 г. Москва. Ваше Благородие! Если хотите, чтоб блондинка была Вашей (30000!!!), то дайте мне взаймы под проценты на кратчайший срок 5-10 руб. Дожился до того, что в карманах нет даже тени денег. Что я честный человек и не спускаю с лестницы своих кредиторов, Вам известно. Ваш А. Чехов. Р. S. Альбом, который Вы мне обещали, можете взять себе в счет долга. Расходы - ужас!! Было сегодня утром 3 целкаша, мечтал прожить на них minimum 2 суток, а сейчас, кроме золотой турецкой лиры, - ни черта! На обороте: г. Министру Мещанского Просвещения М. М. Дюковскому

153. М. М. ДЮКОВСКОМУ Февраль 1886 г. Москва. Рукой Н. П. Чехова: Уважаемый М(ихаил) М(ихайлович). Будьте любезны, пришлите, бога ради, подрамник: крайне необходим. Вост(очные) ра, 59. Если меня нет, то передать Семену (3-й этаж).

{01207}

КРОВЬ ЗА КРОВЬ (Трагедия) Продолжение Явление Х Те же и дон Антонио. Дон Антонио. Приветствую вас, дон дюк-Мишель (кланяется.) Дон Мишель (с высоты своего величия). Что вам угодно? Дон Антонио (опускает это письмо в почтовый ящик). Будьте здоровы-с! (Продолжения не будет.)

154. Л. Н. ТРЕФОЛЕВУ 1 марта 1886 г. Москва. 86, III, 1. Уважаемый Леонид Николаевич! Не пишу "милостивый государь", потому что после Вашего милого письма считаю наше знакомство установившимся. Когда два поезда встречаются, то обыкновенно обмениваются свистками. Вы свистнули, теперь же позвольте мне свистнуть... Пред Вами А. Чехонте, Человек без селезенки, Рувер и проч., числящийся в длинной шеренге почитателей Вашего таланта. Насколько я почитаю Вашу музу, видно из того, что у меня есть любимые вещи из Ваших творений и что обещание Ваше прислать мне сборничек стихов Л. Н. Трефолева подействовало на меня, как рюмка водки после десятичасовой поездки на перекладных по 35-градусному морозу. Что касается предмета нашей переписки, то я весь к Вашим услугам. Постараюсь поспешить, написать и прислать. О сборнике впервые я узнал от Лейкина и моего хорошего приятеля Л. И. Пальмина. Насколько я мог их понять и насколько помню виденные мною мельком заграничные сборники, от нас требуется краткость и, ввиду исключительности сборника, особая выразительность. Понимая таким образом, я назначил

{01208}

себе меру: не более 50 строк... Если я не так понял, то поспешите пояснить... В письме к Пальмину Вы выражаете боязнь, что сборник будет односторонен, если участники будут писать только о детях и бедных... Боязнь основательная, но смотрите, чтобы из боязни односторонности Вам не впасть в другую крайность, чтобы не лишить сборника характера и физиономии... Относительно знаменитостей, пообещавших Вам прислать кельк-шоз, могу словами известного текста сказать: "Не надейтеся на князи, сыны человеческие", а потому торопите их, не давая им ни отдыха, ни срока. Еще одно... Не дождетесь Вы рокового числа 50, пока не станете рекламировать... Пустите рекламу, о сборнике заговорят, и к Вам посыпятся статьи, словно с неба. Торопиться нельзя, а нужно ждать, когда из присланного можно будет делать выбор... Не могу ли я помочь Вам чем-нибудь помимо автографа? Сборник издается в Москве, я издан и продаюсь в розницу тоже в Москве... Исполнить мне какое-либо поручение будет нетрудно... Не нужно ли Вам для сборника художников по части виньетки, рисунков и проч.? Вся московская живописующая и рафаэльствующая юность мне приятельски знакома... Через юность нетрудно добраться к заходящим светилам... Ваше обещание зайти ко мне, когда будете в Москве, принимаю близко к сердцу. Не забудьте Вы его... В первой половине мая я, кажется, переменю квартиру. Если это случится, то мой адрес можете узнать в "Будильнике" или же в любой аптеке. Не подумайте, что в аптеках мой адрес имеется как лекарство. Дело в том, что в аптеках есть список врачей и их адресов, а я, представьте, врач... Пальмин всякий раз, прежде чем войти из передней в мой кабинет, берет с меня честное слово, что я его не буду лечить... Если все поэты так мнительны и дорожат жизнью, то спешу Вас успокоить: лечить Вас я не буду. За сим прощайте. Ваш А. Чехов. Простите за моветонство: рассеян, как профессор!

{01209}

155. Н. А. ЛЕЙКИНУ 4 марта 1886 г. Москва. 86, III, 4. Уважаемый Николай Александрович! Написав и прочитав посланный Вам вчера рассказ, я почесал у себя за ухом, приподнял брови и крякнул - действия, которые проделывает всякий автор, написав что-нибудь длинное и скучное... Начал я рассказ утром; мысль была неплохая, да и начало вышло ничего себе, но горе в том, что пришлось писать с антрактами. После первой странички приехала жена А. М. Дмитриева просить медицинское свидетельство; после 2-й получил от Шехтеля телеграмму: болен! Нужно было ехать лечить... После 3-й страницы - обед и т. д. А писанье с антрактами то же самое, что пульс с перебоями. Ездил к Давыдову в цинкографию справиться насчет виньетки. Виньетка уже готова. Не взял клише, потому что свободных денег со мной не было; получу гонорар из "Оск(олков)" или из "Пет(ербургской) газ(еты)", уплачу Давыдову 9 р. 84 к. и моментально вышлю клише. Стало быть, будьте на сей счет покойны и ждите... Сейчас получил от Агафопода письмо. Оказывается, что мое письмо путешествовало к нему 16 дней! Я бы издох при такой почте... Где дело касается корреспонденции, там я нетерпелив чертовски, хоть и... ленив писать письма. Вы просили, чтобы я высказался откровенно о Вашем рассказе ("Переписка учителей"). По моему мнению, тема очень хорошая и благодарная; для "Осколков" такие темы очень годятся. Исполнение мне тоже понравилось, хотя я и держусь мнения, что изложение в форме писем устарелая вещь. Оно годится, если вся соль сидит в самих письмах (наприм(ер), отношение станового, любовные письма), но как форма литературная оно не годится во многих отношениях: вставляет автора в рамки - это главное... Пиши Вы на ту тему рассказ, было бы лучше... Ну, как Вам ужиналось у Суворина? Судя по телеграммам и описаниям, юбилей был шумный... Когда-то

{01210}

"Осколки" будут справлять юбилей! Авось и мы с Билибиным золотых медальонов дождемся. Я Вам пришлю тогда телеграмму в 50 слов... Суворину послана мною телеграмма за час до получения Вашего письма. Что у Вас, у петербуржцев, за манера фаршировать себя всякого рода белладоннами, кодеинами и бисмутами? Побойтесь бога, если не боитесь за свой желудок! Это Вас так петербургские доктора приучили... У нас в Москве Вы не разгулялись бы так по части аптеки... Буйлов обещал высылать гонорар каждое 31-е число. Чувствуется, что на сей раз обещание исполняется не в точности... Я все-таки полагал, что книга будет быстрей печататься. В Москве печатают не медленнее. Впрочем, время и дело не к спеху. Получил от Трефолева письмо с комплиментами и приглашением. Знаете что? Мне кажется, что Трефолев очень хороший человек, но сборник его не состоится... Нельзя, живя в Ярославле, издавать в Москве; нельзя приглашать пишущих, не зная ни характера сборника, ни его внешности, ни величины... Ведь он и сам не имеет ясного представления о том, что хочет издать! А это неладно... Я написал ему свои соображения... Написали бы и Вы ему что-нибудь вроде соображения или совета. Москва - не Париж... Наши литографии и цинкографии переделают автографы в такие кляксы, что не разберете буки от мыслете... Кто-то дернул за звонок... Не ко мне! Погода у нас совсем весенняя. Страсть как хочется за весенние темы приниматься. Вашим всем кланяюсь, а Вам жму руку. Ваш А. Чехов.

156. Н. А. ЛЕЙКИНУ 8 марта 1886 г. Москва. 86, III, 8. Сейчас получил Ваше письмо, добрейший Николай Александрович! Спасибо за подробности, сообщенные Вами. Ваши строки о Григоровиче, если только они

{01211}

не преувеличены желанием Вашим сказать мне что-нибудь приятное, доставили мне великое удовольствие. Бандероль с пятью листами я получил. Поблагодарите корректоршу: я не нашел ни одной ошибки во всех пяти листах. Вы были правы, когда называли ее идеальной. Если, конечно, она не обидится и если Вы мне посоветуете, то по выходе книги я ей подарю что-нибудь. Левинский, которого Вы видели у Суворина, не редактор "Будильника". Он издатель негласный... Служит: чиновником особых поручений при почтамте, смотрителем Политехниче(ского) музея, секретарем разных благотворит(ельных) обществ и т. д. Человек добрый, мягкий, но тихоня и малодушный. Мы с ним приятели: он удостоверяет мне подпись под почтамтскими объявлениями... Клише готово! Завтра оно пойдет с этим письмом на почту. Я посылаю: 1) Клише для черной краски. 2) Клише для красной и 3) Оригинал виньетки для руководства гг. литографов. На оригинале места, нарисованные лиловыми чернилами, должны быть абсолютно черны. Подпись "Издание журнала (Осколки)" не вытравилась, а потому должна быть набрана типографским, тонким шрифтом. Вы видите, что виньетка недурна, хотя фигура сильно подгуляла... Оригинал, по выходе в свет книги, благоволите возвратить, ибо он есть, так сказать, вещественное доказательство невещественной любезности моего вещественного приятеля. Агафопод влез в долги и хочет драть из Новороссийска... Чёрт знает как сложилась его жизнь! Не пьет, не курит и балов не задает, а не может прожить в провинции на 120-150 р. в месяц, когда я с большущей семьей года 2-3 тому назад жил в Москве на 100-120 р. А ведь живет мерзко, ест чепуху! Если Суворин не врет, т. е. если моя книга разойдется, то это будет недурно. Сегодня ездил к Николаю и привез его домой. Он только что получил деньги из "Вс(емирной) иллюстрации", куда давал похороны Аксакова. Живет, конечно, не так, как мог бы жить. На мой вопрос, желает ли он работать в "О(сколк)ах", он ответил: "Конечно! Я завтра же пошлю туда рисунок!"

{01212}

Стало быть, ждите завтра, с чем Вас и поздравляю. Если это завтра протянется 2-4 недели, то придется радоваться, что оно не протянулось 2-4 месяца. Посылаю рассказик. Завтра (воскресенье) у меня день свободный. Если ничто не помешает, то напишу и пришлю еще что-нибудь. Кланяюсь Прасковье Никифоровне и Феде. Ваш А. Чехов. Едва не забыл сообщить приятную новость. 5-го марта я был в синедрионе, сиречь судился у мирового, и присужден к уплате 50 руб. Если Вам приходилось когда-нибудь платить чужие долги, то Вы понимаете, какую революцию подняли в моем маленьком финансовом мире эти глупые, некстати на голову свалившиеся 50 руб. А. Ч.

157. В. В. БИЛИБИНУ 11 марта 1886 г. Москва. 86, III, 11. Есть надежда, что в грядущие дни я буду по горло занят, а потому отвечаю на Ваше письмо теперь, когда имеется час свободный, уважаемый Виктор Викторович! (Не подумайте, что слово "свободный" относится к Вам: перед ним нет запятой.) Primo... Ваши похождения в драматической цензуре подействовали на меня, как Майн Рид на гимназистов: сегодня я послал туда пьесу в 1 действии. Напрасно Вы хлопотали о том, чтоб мне в "Осколках" прибавили. Если ради 10 р., которые прибавлены Вам, Лейкин будет писать в каждом 2 сценки (для уравнения бюджета), то сколько сценок придется ему написать, если и мне прибавят? Помилуйте! Пожалейте человека! Пальмина я не видел. С невестой разошелся до nec plus ultra. Вчера виделся с ней, поговорил о чёртиках (чёртики из шерсти

{01213}

у нас в Москве модная мебель), пожаловался ей на безденежье, а она рассказала, что ее брат-жидок нарисовал трехрублевку так идеально, что иллюзия получилась полная: горничная подняла и положила в карман. Вот и всё. Больше я Вам не буду о ней писать. Быть может, Вы правы, говоря, что мне рано жениться... Я легкомыслен, несмотря даже на то, что только на один (1) год моложе Вас... Мне до сих пор иногда спится еще гимназия: невыученный урок и боязнь, что учитель вызовет... Стало быть, юн. Как метко попали "Колосья"! Вы грубы! Как раз наоборот... Весь Ваш недостаток - Ваша мягкость, ватность... (от слова "вата" - простите за сравнение). Если Вы не пугаетесь сравнений, то Вы как фельетонист подобны любовнику, к(ото)рому женщина говорит: "Ты нежно берешь... Грубее нужно!" (A propos: женщина та же курица - она любит, чтобы в оный момент ее били). Вы именно нежно берете... За тему - merci Вас. Утилизирую. "Ведьма" в "Новом времени" дала мне около 75 р. - нечто, превышающее месячную ренту с "Осколков". Читаю Дарвина. Какая роскошь! Я его ужасно люблю. "Женитьбу" Стулли не читал... Сей Стулли был учителем истории и географии в моей гимназии и жил на квартире у нас... Коли увидите его, напомните ему жену учителя франц(узского) языка Турнефора, которая (т. е. жена), почувствовав приближение родов, окружила себя свечами. Ваша фамилия напоминает мне степной пожар. Когда-то во времена оны, будучи учеником V класса, я попал в имение графа Платова в Донской области... Управляющий этим именьем Билибин, высокий брюнет, принял меня и угостил обедом. (Помню суп, засыпанный огурцами, начиненными раковой фаршью.) После обеда, по свойственной всем гимназистам благоглупости, я, сытый и обласканный, запрыгал за спиной Билибина и показал ему язык, не соображая того, что он стоял перед зеркалом и видел мой фортель... Час спустя прибежали сказать, что горит степь... Б(илибин) приказал подать коляску, и мы поехали... Не родственник ли он Вам? Если да, то merci за обед... Тем совсем нет. Не знаю, что и делать.

{01214}

В Москве свирепствует тиф (сыпной), унесший в самое короткое время шесть человек из моего выпуска. Боюсь! Ничего не боюсь, а этого тифа боюсь... Словно как будто что-то мистическое... Я знаю, "Ведьма" не в Вашем характере, да и многим она не понравилась... Но что делать! Нет тем, да и чёрт толкает под руку такие штуки писать... Но однако пора спать. Ваш А. Чехов. Отчего Вы первый не напишете Пальмину? Ведь он мертвецки ленив.

158. Н. А. ЛЕЙКИНУ 17 марта 1886 г. Москва. 86, III, 17. Добрейший Николай Александрович! Вчера я был у Гиляя и отнял у него очень миленький рассказ, к(ото)рый он готовил не то в "Развлечение", не то в "Будильник". Рассказ совсем осколочный. Удался и формой и содержанием, так что трудно было удержаться, чтоб не схапать его... Г(иля)ю, хандрящему, он не нравится, потому он и не посылал его Вам... Кстати, прихватил у него мелочишку и стишки. Хотя, если верить одному русскому писателю, и не бывает лишних марок, но тем не менее жертвую одну марку и уворованное посылаю. Сегодня послано Вам заказное письмо, а сей транспорт пойдет с курьерским. Кланяюсь Прасковье Никифоровне и Феде. Жму руку. Ваш А. Чехов. Если цензура не пустит рассказ Г(иля)я, то пришлите мне его обратно. Я помещу его где-нибудь.

{01215}

159. Л. H. ТРЕФОЛЕВУ 20 марта 1886 г. Москва. 86, III, 20. Многоуважаемый и добрейший, как самая добрая маменька, Леонид Николаевич! Пишу под впечатлением Вашего письма и "пука" стихов... Большущее спасибо за то и другое. Письмо вошью в папку автографов, а книгу переплету и сопричислю к сонму литературно-медицинских авторов, нашедших успокоение на моих полках. Теперь о молодых художественных силах. Художники, с к(ото)рыми я имел случай беседовать, все поголовно сочувствуют Вашему сборнику. Потолковав с людьми компетентными, прочитав четьи-минеи и заглянув в книжку Нострадамуса "Микрокозм", я пришел к такому заключению: из сонма художников Вам следует выбрать трех, кои взяли бы на себя труд состряпать художественную часть сборника. Эти трое должны быть ретивы, молоды, знакомы со всеми русскими художниками, быть со вкусом и иметь, кроме вкуса и надежд на будущее, хотя бы маленькую известность в настоящем. Эти трое поездят по Москве, напишут в Питер, скомпонуют собранное и проч. ... Они будут хозяевами и ответственными редакторами художественной части. Я могу порекомендовать Вам этих трех: 1) Янов, Александр Степанович, Зубовский бульв(ар), д. бар(онессы) Шеппинг. Художник-славянофил. Изображает на страх врагам душегрею Марфы Посадницы, чару Ильи Муромца и проч. ... 2) Шехтель, Франц Осипович, Тверская, д. Пороховщикова. Известный виньетист. Когда будете писать ему, то предложите ему сделать для сборника виньетку. Каяться не будете. 3) Чехов, Николай Павлович, мой однофамилец и родной брат, Якиманка, д. Клименкова. Художник по части легкокрылого жанра... Все эти трое составят совет, обсудят дело всесторонне, отыщут причину всех причин, составят список знаменитостей и проч.... Все трое собаку съели и рады служить Вам. Пишите им по письму. Изложите им, в чем дело, поручите триумвирату художественную часть и будьте

{01216}

покойны... Они Вам доставят автографы всех русских художников... Теплые ребята. Пиша каждому из них, не забудьте назвать всех трех названных... В одном из писем к художникам потрудитесь сказать: а) размер сборника, b) на какой бумаге и с) где будет печататься сборник, d) кто будет заведовать печатанием, е) какая сумма ассигнована на издание и f) в каком количестве будет печататься... Знать сие художникам необходимо, чтобы не запеть из разных опер и иметь ясные, определенные рамки... Вот и всё. Кланяюсь. "Павел Иваныч потолстел и всё играет на скрипке". (Зри "Ревизора".) Я завален работой. Строчу в "Осколки", в "Петерб(ургскую) газету" и в "Новое время" по субботам. Первый свободный день отдам сборнику. Если угодно, то перешлите письма художникам через меня. Все - мои приятели. Ваш А. Чехов.

160. Д. В. ГРИГОРОВИЧУ 28 марта 1886 г. Москва. Ваше письмо, мой добрый, горячо любимый благовеститель, поразило меня, как молния. Я едва не заплакал, разволновался и теперь чувствую, что оно оставило глубокий след в моей душе. Как Вы приласкали мою молодость, так пусть бог успокоит Вашу старость, я же не найду ни слов, ни дел, чтобы благодарить Вас. Вы знаете, какими глазами обыкновенные люди глядят на таких избранников, как Вы; можете поэтому судить, что составляет для моего самолюбия Ваше письмо. Оно выше всякого диплома, а для начинающего писателя оно - гонорар за настоящее и будущее. Я как в чаду. Нет у меня сил судить, заслужена мной эта высокая награда или нет... Повторяю только, что она меня поразила. Если у меня есть дар, который следует уважать, то, каюсь перед чистотою Вашего сердца, я доселе не уважал его. Я чувствовал, что он у меня есть, но привык считать его ничтожным. Чтоб быть к себе

{01218}

несправедливым, крайне мнительным и подозрительным, для организма достаточно причин чисто внешнего свойства... А таких причин, как теперь припоминаю, у меня достаточно. Все мои близкие всегда относились снисходительно к моему авторству и не переставали дружески советовать мне не менять настоящее дело на бумагомаранье. У меня в Москве сотни знакомых, между ними десятка два пишущих, и я не могу припомнить ни одного, который читал бы меня или видел во мне художника. В Москве есть так называемый "литературный кружок": таланты и посредственности всяких возрастов и мастей собираются раз в неделю в кабинете ресторана и прогуливают здесь свои языки. Если пойти мне туда и прочесть хотя кусочек из Вашего письма, то мне засмеются в лицо. За пять лет моего шатанья по газетам я успел проникнуться этим общим взглядом на свою литературную мелкость, скоро привык снисходительно смотреть на свои работы и - пошла писать! Это первая причина... Вторая - я врач и по уши втянулся в свою медицину, так что поговорка о двух зайцах никому другому не мешала так спать, как мне. Пишу всё это для того только, чтобы хотя немного оправдаться перед Вами в своем тяжком грехе. Доселе относился я к своей литературной работе крайне легкомысленно, небрежно, зря. Не помню я ни одного своего рассказа, над которым я работал бы более суток, а "Егеря", который Вам понравился, я писал в купальне! Как репортеры пишут свои заметки о пожарах, так я писал свои рассказы: машинально, полубессознательно, нимало не заботясь ни о читателе, ни о себе самом... Писал я и всячески старался не потратить на рассказ образов и картин, которые мне дороги и которые я, бог знает почему, берег и тщательно прятал. Первое, что толкнуло меня к самокритике, было очень любезное и, насколько я понимаю, искреннее письмо Суворина. Я начал собираться написать что-нибудь путевое, но все-таки веры в собственную литературную путевость у меня не было. Но вот нежданно-негаданно явилось ко мне Ваше письмо. Простите за сравнение, оно подействовало на меня, как губернаторский приказ "выехать из города в 24 часа!", т. е. я вдруг почувствовал обязательную

{01219}

потребность спешить, скорее выбраться оттуда, куда завяз... Я с Вами во всем согласен. Циничности, на которые Вы мне указываете, я почувствовал сам, когда увидел "Ведьму" в печати. Напиши я этот рассказ не в сутки, а в 3-4 дня, у меня бы их не было... От срочной работы избавлюсь, но не скоро... Выбиться из колеи, в которую я попал, нет возможности. Я не прочь голодать, как уж голодал, но не во мне дело... Письму я отдаю досуг, часа 2-3 в день и кусочек ночи, т. е. время, годное только для мелкой работы. Летом, когда у меня досуга больше и проживать приходится меньше, я возьмусь за серьезное дело. Поставить на книжке мое настоящее имя нельзя, потому что уже поздно: виньетка готова и книга напечатана. Мне многие петербуржцы еще до Вас советовали не портить книги псевдонимом, но я не послушался, вероятно, из самолюбия. Книжка моя мне очень не нравится. Это винегрет, беспорядочный сброд студенческих работишек, ощипанных цензурой и редакторами юмористических изданий. Я верю, что, прочитав ее, многие разочаруются. Знай я, что меня читают и что за мной следите Вы, я не стал бы печатать этой книги. Вся надежда на будущее. Мне еще только 26 лет. Может быть, успею что-нибудь сделать, хотя время бежит быстро. Простите за длинное письмо и не вменяйте человеку в вину, что он первый раз в жизни дерзнул побаловать себя таким наслаждением, как письмо к Григоровичу. Пришлите мне, если можно, Вашу карточку. Я так обласкан и взбудоражен Вами, что, кажется, не лист, а целую стопу написал бы Вам. Дай бог Вам счастья и здоровья, и верьте искренности глубоко уважающего Вас и благодарного А. Чехова. 86, III, 28.

{01220}

161. M. В. КИСЕЛЕВОЙ 29 марта 1886 г. Москва. Рукой М. П. Чеховой: 29 марта. Поздравляю Вас, дорогая Мария Владимировна, с днем Вашего ангела и желаю Вам и Вашему Зёзке с Сашуркой и Алексею Сергеевичу провести его весело и счастливо. Жалею, что не имею возможности поздравить Вас лично и пожелать Вам долгих лет и самого хорошего счастья. Шлю заочно Вам миллионы пожеланий самых лучших. Скоро будет буйное нашествие Чеховых в тихое Бабкино. Мой урок никого не задержит. Начальница пансиона, где я даю уроки, оказалась очень любезной - она устраивает мой экзамен раньше других; так что к маю я буду свободна. Если бы семья захотела ехать раньше, то я могла бы остаться у Ивана или у тетки, - так уже было решено, но благодаря любезности начальницы я еду с семьей. Раньше 6-го или 7-го мая мы не успеем приехать - квартирный вопрос опять стал злобой дня. Мать, отец и братья поздравляют Вас и желают всего хорошего. Будьте здоровы, добрая Мария Владимировна, скоро увидимся. Крепко любящая Вас Ваша Марьюшка. Поклон Алексею Сергеевичу. Левитан уехал в Крым. Владимира Петровича давно не видали мы - не знаем, в Москве ли он? Антона закидали письмами из Питера великие люди... Многоуважаемая Мария Владимировна! Поздравляю Вас с ангелом и даю Вам слово в этот день выпить за Ваше здоровье и пожелать Вам всего хорошего. Вы хорошая, и дай бог, чтоб Вам жилось хорошо. Алексею Сергеевичу, Василисе и Сергею кланяюсь. Мать и все наши дети (Кокоша, Жан, Финик и проч.) Вам кланяются. К празднику я постараюсь выслать Вам одну штуку, а пока не забывайте, что у Вас есть преданнейший слуга А. Чехов.

{01221}

162. Н. А. ЛЕЙКИНУ 31 марта 1886 г. Москва. 86, III, 31. Что же это Вы так долго молчите, уважаемый Николай Александрович? Вы так увлеклись Вашей Тосной и именьем, что я до сих пор не знаю ничего ни о Вас, ни о судьбе клише, которое послал Вам. Погода у нас расчудесная, лучше и не надо... Если не поздно, то на 2-м заглавном листе моей книжки рядом с "А. Чехонте" поставьте в скобках "А. П. Чехов". В объявлениях придется делать то же самое. Получил я, представьте, от Григоровича письмо, к(ото)рый требует забросить псевдоним. Какие дела делаются! Какие новости! Но до тех пор, пока не получу от Вас письма, буду молчать и пребывать Вашим А. Чеховым.

163. H. П. ЧЕХОВУ Март 1886 г. Москва. Маленький Забелин! Мне передавали, что ты оскорблен моими и шехтелевскими насмешками... Способность оскорбляться есть достояние только душ благородных, но тем не менее, если можно смеяться над Иваненко, надо мной, над Мишкой, над Неллой, то почему же нельзя смеяться над тобой? Это несправедливо... Впрочем, если ты не шутишь и в самом деле чувствуешь себя оскорбленным, то спешу извиниться. Смеются только над тем, что смешно или чего не понимают... Выбирай любое из двух. Второе, конечно, более лестно, но - увы! - для меня лично ты не составляешь загадки. Нетрудно понять человека, с которым делил сладость татарских шапок, Вучины, латыни и, наконец, московского жития. И к тому же твоя жизнь есть нечто такое психологически несложное, что понятно даже не бывшим в семинарии. Буду из уважения к тебе откровенен. Ты сердишься, оскорблен... но дело не в насмешках и не в благодушно

{01222}

болтающем Долгове... Дело в том, что ты сам, как порядочный человек, чувствуешь себя на ложной почве, а кто мнит себя виноватым, тот всегда ищет себе оправдания извне: пьяница ссылается на горе, Путята на цензуру, убегающий с Якиманки ради блуда ссылается на холод в зале, на насмешки и проч. ... Брось я сейчас семью на произвол судьбы, я старался бы найти себе извинение в характере матери, в кровохаркании и проч. Это естественно и извинительно. Такова уж натура человеческая. А что ты чувствуешь себя на ложной почве, это тоже верно, иначе бы я не называл тебя порядочным человеком. Пропадет порядочность, ну тогда другое дело: помиришься и перестанешь чувствовать ложь... Что ты для меня не составляешь загадки, что бываешь иногда варварски смешон, тоже верно. Ведь ты простой смертный, а все мы, смертные, загадочны только тогда, когда глупы, и смешны в течение 48 недель в году... Не правда ли? Ты часто жаловался мне, что тебя "не понимают!!". На это даже Гёте и Ньютон не жаловались... Жаловался только Христос, но тот говорил не о своем "я", а о своем учении... Тебя отлично понимают... Если же ты сам себя не понимаешь, то это не вина других... Уверяю тебя, что как брат и близкий к тебе человек я тебя понимаю и от всей души тебе сочувствую... Все твои хорошие качества я знаю, как свои пять пальцев, ценю их и отношусь к ним с самым глубоким уважением. Я, если хочешь, в доказательство того, что понимаю тебя, могу даже перечислить эти качества. По-моему, ты добр до тряпичности, великодушен, не эгоист, поделяешься последней копейкой, искренен; ты чужд зависти и ненависти, простодушен, жалеешь людей и животных, не ехиден, не злопамятен, доверчив... Ты одарен свыше тем, чего нет у других: у тебя талант. Этот талант ставит тебя выше миллионов людей, ибо на земле один художник приходится только на 2000000... Талант ставит тебя в обособленное положение: будь ты жабой или тарантулом, то и тогда бы тебя уважали, ибо таланту всё прощается. Недостаток же у тебя только один. В нем и твоя ложная почва, и твое горе, и твой катар кишок. Это - твоя крайняя невоспитанность. Извини, пожалуйста, но

{01223}

veritas magis amicitiae... Дело в том, что жизнь имеет свои условия... Чтобы чувствовать себя в своей тарелке в интеллигентной среде, чтобы не быть среди нее чужим и самому не тяготиться ею, нужно быть известным образом воспитанным... Талант занес тебя в эту среду, ты принадлежишь ей, но... тебя тянет от нее, и тебе приходится балансировать между культурной публикой и жильцами vis-а-vis. Сказывается плоть мещанская, выросшая на розгах, у рейнскового погреба, на подачках. Победить ее трудно, ужасно трудно! Воспитанные люди, по моему мнению, должны удовлетворять след(ующим) условиям: 1) Они уважают человеческую личность, а потому всегда снисходительны, мягки, вежливы, уступчивы... Они не бунтуют из-за молотка или пропавшей резинки; живя с кем-нибудь, они не делают из этого одолжения, а уходя, не говорят: с вами жить нельзя! Они прощают и шум, и холод, и пережаренное мясо, и остроты, и присутствие в их жилье посторонних... 2) Они сострадательны не к одним только нищим и кошкам. Они болеют душой и от того, чего не увидишь простым глазом. Так, например, если Петр знает, что отец и мать седеют от тоски и ночей не спят, благодаря тому что они редко видят Петра (а если видят, то пьяным), то он поспешит к ним и наплюет на водку. Они ночей не спят, чтобы помогать Полеваевым, платить за братьев-студентов, одевать мать... 3) Они уважают чужую собственность, а потому и платят долги. 4) Они чистосердечны и боятся лжи, как огня. Не лгут они даже в пустяках. Ложь оскорбительна для слушателя и опошляет в его глазах говорящего. Они не рисуются, держат себя на улице также, как дома, не пускают пыли в глаза меньшей братии... Они не болтливы и не лезут с откровенностями, когда их не спрашивают... Из уважения к чужим ушам, они чаще молчат. 5) Они не уничижают себя с тою целью, чтобы вызвать в другом сочувствие. Они не играют на струнах чужих душ, чтоб в ответ им вздыхали и нянчились с ними. Они не говорят: "Меня не понимают!" или:

{01224}

"Я разменялся на мелкую монету! Я б(...)!!.", потому что все это бьет на дешевый эффект, пошло, старо, фальшиво.." 6) Они не суетны. Их не занимают такие фальшивые бриллианты, как знакомства с знаменитостями, рукопожатие пьяного Плевако, восторг встречного в Salon'e, известность по портерным... Они смеются над фразой: "Я представитель печати!!", которая к лицу только Родзевичам и Левенбергам. Делая на грош, они не носятся со своей папкой на сто рублей и не хвастают тем, что их пустили туда, куда других не пустили... Истинные таланты всегда сидят в потёмках, в толпе, подальше от выставки... Даже Крылов сказал, что пустую бочку слышнее, чем полную... 7) Если они имеют в себе талант, то уважают его. Они жертвуют для него покоем, женщинами, вином, суетой... Они горды своим талантом. Так, они не пьянствуют с надзирателями мещанского училища и с гостями Скворцова, сознавая, что они призваны не жить с ними, а воспитывающе влиять на них. К тому же они брезгливы... 8) Они воспитывают в себе эстетику. Они не могут уснуть в одежде, видеть на стене щели с клопами, дышать дрянным воздухом, шагать по оплеванному полу, питаться из керосинки. Они стараются возможно укротить и облагородить половой инстинкт... Спать с бабой, дышать ей в рот (...) выносить ее логику, не отходить от нее ни на шаг - и всё это из-за чего! Воспитанные же в этом отношении не так кухонны. Им нужны от женщины не постель, не лошадиный пот, (...) не ум, выражающийся в уменье надуть фальшивой беременностью и лгать без устали... Им, особливо художникам, нужны свежесть, изящество, человечность, способность быть не (...), а матерью... Они не трескают походя водку, не нюхают шкафов, ибо они знают, что они не свиньи. Пьют они только, когда свободны, при случае... Ибо им нужна mens sana in corpore sano. И т. д. Таковы воспитанные... Чтобы воспитаться и не стоять ниже уровня среды, в которую попал, недостаточно прочесть только Пикквика и вызубрить монолог из "Фауста". Недостаточно сесть на извозчика и поехать

{01225}

на Якиманку, чтобы через неделю удрать оттуда... Тут нужны беспрерывный дневной и ночной труд, вечное чтение, штудировка, воля... Тут дорог каждый час... Поездки на Якиманку и обратно не помогут. Надо смело плюнуть и резко рвануть... Иди к нам, разбей графин с водкой и ложись читать... хотя бы Тургенева, которого ты не читал... (...) самолюбие надо бросить, ибо ты не маленький... 30 лет скоро! Пора! Жду... Все мы ждем... Твой А. Чехов.

164. М. М. ДЮКОВСКОМУ Начало апреля 1886 г. Москва. Уважаемый Михаил Михайлович! Иван болен... Лихорадка и понос в квадрате... Данною мне властию оставил его дома, хотя он своим оханьем и наводит тоску. А за "Русскую мысль" не сердитесь. Ваш А. Чехов.

165. В. В. БИЛИБИНУ 4 апреля 1886 г. Москва. 86, III, 4. Дорогой Виктор Викторович! Отвечаю на Ваше письмо немедленно, с условием, что Вы поспешите ответить на вопросы, к(ото)рые Вы почерпнете из всего нижеследующего. Уже около 2-х месяцев я не получаю писем от Лейкина. Вероятно, сердится за "Сверчка", или что-нибудь вроде. От его гнева терплю я двояко: а) не получаю писем и, стало быть, мой архив лишается лишних 2-3-х драгоценных фолиантов и b) ничего не знаю о своей книжке. Где она, что, как, почему? Получена ли виньетка и проч.?

{01226}

Отчего не купили мышьяка? В любой аптеке дадут. В случае сомнений, заставьте аптекаря порыться в списке врачей и увидеть там мою фамилию... Отчего не работаете в "Нов(ом) вр(емени)"? Вы пишете, что 2 последних моих рассказа в "Пет(ербургской) газ(ете)" слабы... Извиняю Вам этот либерализм с условием, что Вы извините мне следующие рассказы, к(ото)рые будут еще слабее... Истрепался и исписался... Слушайте, нельзя ли меня выпороть? Насчет хорошеньких женщин, о к(ото)рых Вы спрашиваете, спешу "константировать", что их в Москве много. Сейчас у сестры был целый цветник, и я таял, как жид перед червонцем... Кстати: в последних "Ос(колк)ах петербургской жизни" Вы три раза ударили по жиду. Ну зачем? Пишу сие, обедая... Суп с перловой крупой, пирожки, каша жареная и котлеты, чего и Вам желаю. Нечаянно, вдруг, наподобие deus ex machina пришло ко мне письмо от Григоровича. Я ответил и вскоре получил другое письмо, с карточкой. Письма в полтора листа каждое; почерк неразборчивый, старческий; старик требует, чтобы я написал что-нибудь крупное и бросил срочную работу. Он доказывает, что у меня настоящий талант (у него подчеркнуто), и в доказательство моей художественности делает выписки из моих рассказов. Пишет тепло и искренно. Я, конечна, рад, хотя и чувствую, что Г(ригорович) перехватил через край. Вы просите, чтобы, став знаменитостью, я раскланивался с Вами на улице. Хорошо. Я Вам даже факсимиле свое пришлю... Когда Ваша свадьба? На Фоминой нед(еле) я шаферствую у двоих: доктор и художник. Первый берет купеческую дочку с 15000 приданого. На свадьбе будет музыка. В моей зале сию минуту некий юрист поет: "Я вас любил... любовь еще, быть может, во мне угасла не совсем". Поет тенором. У адвокатов преимущественно тенор... Г-н секретарь, поспешите выслать гонорар! В кармане 4 руб. - только.

{01227}

30-го апреля я еду на дачу. Летом буду, вероятно, на юге. У меня опять было кровохарканье. Батенька, неужели нам уже скоро 30 лет? Ведь это свинство! За 30-ю идет старость... Я не ждал от "Кошмара" успеха. Трудно попасть в жилку! "Гриша" - Ваша тема. Помните? Merci. "Кошмар" дал мне 87 рублей. Отчего бы Вам летом не соорудить что-нибудь крупное, зажигательное? Погода великолепная. Не слыхали ли чего-нибудь про Худекова? Где он? Хочу просить прибавки. Часто ли Вы бываете в бане? Пальмин и царь-колокол здравствуют. Кланяюсь Вашей невесте. А за сим будьте здоровы и прощайте. Ваш А. Чехов. С тех пор, как я стал знаменитостью, мой почерк заметно изменился к худшему. Вы ужасно пишете! От Вашего почерка умереть можно. Что Вы делаете в департаменте?

166. Н. А. ЛЕЙКИНУ 6 апреля 1886 г. Москва. 86, IV, 6. Добрейший Николай Александрович! Тороплюсь послать Вам оригиналы для книги. Выбрал кое-что и наклеил, приобщив ко всему монолог "О вреде табака", напечатанный в "Пет(ербургской) газете". "Сорвалось" и "Глупый француз" бросьте. "Анюту" - да. "Кошмара" тоже не берите для книжки, ибо тон "Кошмара", его размер и проч. не годятся: ансамбль испортят. Из рассказов, помещенных в "Нов(ом) времени", нельзя поместить в книжку ни одного. Если материалу покажется мало, то поспешите уведомить: я еще пришлю... Во всяком случае пришлю еще в письмах...

{01228}

Теперь о виньетке... Неужели так плоха? Я думаю, что вставлять буквы не совсем ловко, да и художник обидится... Не лучше ли сделать так, чтобы и волки были сыты и овцы целы, т. е. 1000 экз(емпляров) напечатать с виньеткой, а 1000 без виньетки? Всё, что пойдет на вокзалы и пристани, будет без виньетки, а выписывающие будут получать с виньеткой... Можно напечатать с виньеткой не 1000, а только 500, Буквы во всяком случае неудобны... Я болен. Кровохарканье и слаб... Не пишу... Если завтра не сяду писать, то простите: не пришлю рассказа к Пасхе... Надо бы на юг ехать, да денег нет. Насчет поездки в Питер следовало бы подумать. Вероятно, приеду, если не задержит безденежье или болезнь... Погода в Москве великолепная. Лучше и не надо. Николаю послал выписку из Вашего письма. Ну-с, а теперь позвольте поблагодарить за карточку. Я ответил бы Вам тем же, но сейчас у меня карточки не имеется. Когда снимусь, пришлю непременно. Боюсь подвергнуть себя зондировке коллег... Вдруг откроют что-нибудь вроде удлиненного выдыхания или притупления!.. Мне сдается, что у меня виноваты не так легкие, как горло... Лихорадки нет. Скажите Билибину, что он трус. Боится мышьяка! Он не боится лягушек? Завтра еду лечить Гиляя. На пожаре человечина ожегся, кругом ранился и сломал ногу... Так по крайней мере пишет. Судя по тону письма, не врет. Нужно бы сегодня ехать, но не могу, пусть простит. Поклонитесь Прасковье Никифоровне и Феде. Приехал Худеков? Ваш А. Чехов. О планах на лето, о даче и проч. буду писать особо. Получил от Агафопода письмо. Плохо живет. Мечтал написать к 13-му апреля пасхальный рассказ в "Нов(ое) время". Тема стоящая, но едва ли напишу. "Шведская спичка", которую посылаю, была напечатана в "Альманахе Стрекозы". Ее прикажите поместить в самом конце книги. Т. е. сажайте в книжку.

{01229}

167. Ал. П. ЧЕХОВУ 6 апреля 1886 г. Москва. 86, IV, 6. Ну полно, таможенно-карантинный человече, к чему такие сильные выражения? Откуда могла взяться "тень бывшего человека", и чего ради ты не узнаешь себя в зеркале? 1) Давыдов деньги вышлет, а если доселе не высылал, то потому что сам без штанов ходит. 2) За "Сверчком" ты имеешь получить, за "Будильником" тоже. Завтра Мишка соберет все твои крохи и вышлет послезавтра. Вообще: по гонорарным делам обращайся к Мишке. Адвокат хороший. В "Сверчке" платят прекрасно и тебе дадут по 8 коп. за строчку. 3) Ты естественник, а между тем для тебя не понятна естественность твоего положения. Тебя, пишешь, "жгут, режут, точут и пияют". Т. е. долги требуют? Милый мой, да ведь нужно же долги платить! Нужно во что бы то ни стало, хотя бы армяшкам, хотя ценою голодухи... Если университетские и пишущие люди видят в долгах страдания, то что же остается остальным? Я не знаю, но всё дело в принципе... И к чему делать долги? Прости за этот сытый вопрос, но, ей-богу, он не нотация. Ведь без долгов легко обойтись. Я по себе сужу, а на моей шее семья, к(ото)рая гораздо больше твоей, и провизия в Москве в 10 раз дороже, чем у вас. За квартиру ты платишь столько, сколько я за пианино, одеваюсь я не лучше тебя... Вся беда в покупках и расходах, которые ты не имел права делать и от к(ото)рых давно уже должен был бы отказаться: мука Нестле (?!?), лишняя прислуга и т. д. Когда у мужа и жены нет денег, они прислуги не держат - это обыденное правило... 4) Но долги сделаны и толковать о происхождении их бесполезно... Остается говорить о их платеже... Для тебя должен быть страшен долг в 1000-2000 руб., но 300-500, которые, вероятно, ты должен, не стоят "нравственных страданий". Рано или поздно ты их выплатишь, тем более что существует благодетельная мера - вычет из жалованья. Пока сам соберешься, так казначейство избавит тебя от долга. Вычет из жалованья,

{01230}

конечно, влечет за собой неудобства, но что делать! Неудобства временные, в особенности для человека, имеющего, кроме жалованья, еще и другой источник дохода... Мировой приговорил меня к уплате 105 р., ко(то)рые ты и Николай задолжали лавочнику Семенову. Портному я должен за себя и за тех, за кого поручился, более ста... Но вопроса "Что дальше будет?" я не задаю... Верую, что всё заплатится, перемелется и своевременно канет в Лету. На даче пожмусь как-нибудь, поживу с семьей на 50 р. в м(еся)ц, и долгов не будет... 5) Отчего ты мало пишешь? Что за безобразие? У "Сверчка" и "Буд(ильника)" сплошная вакансия, а ты сидишь, сложил ручки и нюнишь, как Гершка, когда его во сне кусают блохи. Почему ленишься работать в "Осколки"? Все те рассказы, которые ты прислал мне для передачи Лейкину, сильно пахнут ленью. Ты их в один день написал? Из всей массы я мог выбрать один отличный, талантливый рассказ, остальное же всё достойно пера таганрогского Живчика. Сюжеты невозможные... Ведь только лень может писать в цензурный журнал о попе, крестящем ребенка в купели!.. Лень не рассуждающая, работающая залпом, зря... Где это ты видел супругов, к(ото)рые у тебя в рассказе обедают и говорят о рефератах... и где под луной есть такие рефераты? Уважай ты себя, ради Христа, не давай рукам воли, когда мозг ленив! Пиши не больше 2-х рассказов в неделю, сокращай их, обрабатывай, дабы труд был трудом. Не выдумывай страданий, к(ото)рых не испытал, и не рисуй картин, к(ото)рых не видел, - ибо ложь в рассказе гораздо скучнее, чем в разговоре... Помни каждую минуту, что твое перо, твой талант понадобятся тебе в будущем больше, чем теперь, не профанируй же их... Пиши и бди на каждой строке, дабы не нафунить... Писал ли ты хоть одну вещь долее одного вечера? Только "Сомнамбулу"... Писал ли, я тебя спрашиваю, шут иваныч? Конечно, нет! Нет и нет! Литература для тебя труда не составляла, а ведь это труд! Будь ты порядочным человеком, посиди над рассказом (в 150-200 стр(ок)) дней 5-7, то что вышло бы! Ты себя не узнал бы в своих строках, как теперь не узнаешь себя в зеркале... Имей в виду, что срочной работой ты не завален

{01231}

и можешь поэтому над одной вещичкой возиться несколько вечеров... Выгодно ли это? Сочти... При максимальной кропотливости ты дашь 5-7 рассказов в месяц, что составит около ста, теперь же, пиша много, ты и 50 не имеешь... Заключаю сию мораль выдержкой из письма, к(ото)рое я на днях получил от Григоровича: "для этого нужно: уважение к таланту, который дается так редко... берегите Ваши впечатления для труда обдуманного, обделанного, писанного не в один присест... Вы сразу возьмете приз и станете на видную точку в глазах чутких людей и затем всей читающей публики..." Другой великий авторитет, имя же ему Суворин, пишет мне: "Когда много пишешь, далеко не всё выходит одинаково хорошо". Третий великий человек, наш И. Грэк (Билибин), в своих письмах матерно ругается, что я много пишу. Вот видишь, Саша! Работаю я теперь в "Новом времени", где получаю по 12 коп. за строчку. Мне удастся перетащить в петербургскую прессу Гиляя, к(ото)рый не развит, но талантлив. Нельзя ли и с тобой сделать то же самое, тем более что ты развит и талантлив в 1000 раз больше, чем те пробки, к(ото)рые пишут в "Деле" и "Наблюдателе"? Работай, голубчик! Бди, копти и не траться на суету! Не делай из себя и из своей работы муку Нестле... Для начала хорошо бы тебе работать в "Пет(ербургской) газете", откуда ты не замедлишь перебраться в "Новое время". Для тебя обе газеты потемки. Что для них потребно, ты не знаешь... Не можешь ли ты у себя в Н(овороссий)ске поискать сих газет и познакомиться с ними? "Новое время", наверное, получается в Н(овороссий)ске. Зри субботние номера... Лейкин вышел из моды. Место его занял я. Теперь в Петербурге я в большой моде и хотел бы, чтобы ты не отставал... Неужели ты уедешь из Н(овороссий)ска? Нельзя ли тебе не уезжать до осени? Если не уедешь, то даю честное слово побывать у тебя летом. (...) на долги. Мертвые и таланты сраму не имут. Колька 3000 должен и - ничего! А хорошо бы мы с тобой пожили! Отъезд твой мне тем более не по нутру, что я уверен, что Питер тебе ничего не даст, кроме новых долгов... Погоди до осени! Я буду в Питере, познакомлю Григоровича и прочих с твоей персоной и - кто знает? - Григорович

{01232}

действ(ительный) ст(атский) советник и кавалер... Он скорей найдет для тебя, чем ты... Его все министры знают... Так помни же: копти над рассказами. Сужу по опыту. Пиши. Напиши матери. Сообщи мне маршрут, как к тебе ехать. Кланяюсь. Твой А. Чехов.

168. M. E. ЧЕХОВУ 11 апреля 1886 г. Москва. 86, IV, 11. Пишу Вам, дорогой мой дядя, в страстную пятницу под субботу, но так как это письмо будет получено Вами после 13-го, то я имею полное право заочно поцеловаться с Вами три раза, получить от Вас ответ "Воистину воскрес", а если позволите, то и гривенничек. Итак: Христос воскрес! Поделите этот привет с тетей, братьями и с сестрами, которых поздравляю и целую. Всем желаю счастья, покоя и мира, Вам же лично, дорогой мой, желаю того, что может пожелать человек глубоко уважающий и преданный. Простите, что так долго не писал Вам. Вы сами много пишете, а потому поймете человека, который пишет от зари до зари: нет времени! Когда бывает свободная минутка, то постараешься отдать ее чтению или чему-нибудь другому. Да, откровенно говоря, не понимаю я того писания к дорогим и близким людям, которое пишется по обязанности, а не в минуты хорошего настроения, когда не боишься ни за свою искренность, ни за размер письма. Теперь давайте побеседуем. Начнем хоть с Вашего отъезда. После того, как Вы, тетя, Саша и о. Анания сели на извозчиков и скрылись, мы почувствовали в своих комнатах пустоту. Долго потом ходили и привыкали к этой пустоте. Для нас Вы слишком дорогой гость, и расставаться с Вами было нелегко. Помните, что Вы у нас единственный и другого такого близкого родственника у нас не было, да едва ли и будет. Дело не в том, что Вы родной дядя, а в том, что мы не помним того времени, когда бы Вы не были нашим другом... Вы всегда прощали нам наши слабости, всегда были искренни

{01233}

и сердечны, а это имеет громадное влияние на юность! Вы, сами того не подозревая, были нашим воспитателем, подавая нам пример постоянной душевной бодрости, снисходительности, сострадания и сердечной мягкости... Искренно жму Вам руку и благодарю. Когда, бог даст, лет через 10-15 я буду описывать для печати свою жизнь, то поблагодарю Вас перед всем читающим миром, а теперь жму только руку. Сейчас зазвонили к утрене. Все спят. Мамаша так утомилась окороком и пасхами, что ее теперь никакими пушками не разбудишь. Когда Вы уехали, уехала и Саша. До сих пор вспоминаем ее и не теряем надежды видеть ее у нас еще не один раз. Она всем очень понравилась, хоть я и уверен, что она неаккуратно лечится. Если она по-прежнему хворает, то пусть исполняет мои советы. Не мешало бы также Георгию или Володе сводить ее к доктору и показать. Около Каменной лестницы живет доктор Еремеев, зять Псалти. Если сведете к нему, то хорошо сделаете. На всякий случай прилагаю свою карточку, которая послужит для Саши паспортом. Еремееву сообщите средства, которые я рекомендовал. После Вашего отъезда, перед Рождеством, приехал в Москву один петербургский редактор и повез меня в Петербург. Ехал я на курьерском в I классе, что обошлось редактору не дешево. В Питере меня так приняли, что потом месяца два кружилась голова от хвалебного чада. Квартира у меня была там великолепная, пара лошадей, отменный стол, даровые билеты во все театры. Я в жизнь свою никогда не жил так сладко, как в Питере. Расхвалив меня, угостив, как только было возможно, мне дали еще денег рублей 300 и отправили обратно в I классе. Оказалось, что в Петербурге меня знают гораздо больше, чем в Москве. Медицина моя подвигается помаленьку. Нашим раздолье: даже Федосья Яковлевна у меня лечится; недавно лечил Ивана. Иметь у себя в доме врача - большое удобство! Писанье мое, это побочное занятие, подвигается своим порядком. Я уже работаю в самой большой петерб(ургской) газете - в "Новом времени", где мне платят по 12 коп. за строчку. Вчера я получил из этой газеты за 3 небольших рассказа, помещенных в трех номерах,

{01234}

232 рубля. Чудеса! Я просто глазам своим не верю. А маленькая "Петербургская газета" дает мне 100 руб. в месяц за 4 рассказа. Но это не так важно, как важно следующее. В России есть большой писатель Д. В. Григорович, портрет которого Вы найдете у себя в книге "Современные деятели". Не так давно, нежданно-негаданно, не будучи с ним знаком, я получил от него письмо в полтора листа. Личность Григоровича настолько почтенна и популярна, что Вы можете представить мое приятное изумление! Привожу Вам места из его письма: "...у Вас настоящий талант, талант, выдвигающий Вас далеко из круга литераторов нового поколения... Мне минуло уже 65 лет; но я сохранил еще столько любви к литературе, с такою горячностью слежу за ее успехом, так радуюсь всегда, когда встречаю в ней что-нибудь живое, даровитое, что не мог, как видите, утерпеть и протягиваю Вам обе руки... Когда случится Вам быть в Петербурге, надеюсь увидеть Вас и обнять Вас, как обнимаю теперь заочно". Письмо велико, и нет времени переписать его; при свидании прочту Вам его. Оно очень симпатично. Если музеи ценят письма таких людей, то как же мне не ценить их? Ответил я на это письмо так: "Как Вы, мой дорогой, горячо любимый благовеститель, обласкали мою молодость, так пусть бог успокоит Вашу старость!" Ответ мой растрогал старика. Я получил от него другое большое письмо и карточку. Второе письмо его великолепно. На Фоминой неделе я еду в Петербург, куда меня зовут. Там я теперь модный человек. В мае мы переедем к Киселевым на дачу, куда я Вас приглашаю, а позднее летом я приеду к Вам. Вероятно, летом увидимся и потолкуем досыта... Летом мне нужно быть на юге по делу. У мамаши радость: Иван получил в Москве казенную школу, где он будет самостоятелен. Квартира у него в 5 комнат казенная. Прислуга, дрова и освещение тоже казенные... У папаши тоже радость: тот же Иван купил себе фуражку с кокардой и заказал учительский фрак со светлыми пуговицами. Николай сейчас работает сильно, но болен глазами. Сегодня я накупил себе одежи и выглядываю совсем франтом.

{01235}

Сегодня был у меня Шехтель, который у меня лечится и платит мне по 5 р. за совет. Он у нас будет разговляться. Жаль, что Вас с нами не будет на Пасху! А разговеться есть чем. Мы бы и спели вместе, как будем петь, когда вернемся из заутрени. Сейчас зазвонили в Храме Христа-Спасителя. Буду ждать от Вас письма (Якиманка, д. Клименкова). Если в Питере найдется свободная минутка, то напишу Вам оттуда, а пока прощайте и не забывайте любящего и уважающего Вас А. Чехова. Так как наши письма, дорогой мой, дружеская, интимная беседа, то не показывайте их никому, кроме членов Вашей семьи. Как здоровье Вашего уха? Поклон Иринушке, если она меня еще не забыла. У Миши дела с Ферапонтовым не склеились. Насчет статей в газетах о братстве Вы меня не совсем точно поняли. При свидании поговорим, а теперь скажу только, что печатать в газетах о братстве следует тотчас же вслед за годовщиной братства, в августе... А для того, чтобы газета напечатала, братству не мешает ввести у себя полезный обычай: посылать ежегодно в редакции годовые отчеты. Напишут с удовольствием, потому что никто не прочь похвалить хорошее дело. Я пришлю Вам адресы, по которым Вы пошлете отчеты.

169. H. А. ЛЕЙКИНУ 13 апреля 1886 г. Москва. 86, IV, 13. Воистину воскрес, добрейший Николай Александрович! Вместо обещанной субботы, пишу Вам в вечер воскресенья, когда желудок набит всякой всячиной, а в глазах рябит от визитеров. День прошел весело. Ночью ходил в Кремль слушать звон, шлялся по церквам; вернувшись домой во 2-м часу, пил и пел с двумя оперными басами, которых нашел в Кремле и притащил к себе разговляться... Один из этих басов великолепно изображал протодьякона. Великую вечерню слушал в Храме Христа-Спасителя и т. д.

{01236}

Книгу вашу получил. Гиляй надул меня. У него только рожа... Шутка не особенно остроумная. А я на другой день спешил к нему с Якиманки на Мещанскую, тратил время и деньги на извозчика! Вы корите меня за то, что я поехал к нему не тотчас же по получении от него письма. Особенно спешить не было надобности. В письме было сказано: "3 дня тому назад со мной случилась беда", а 3 дня такой длинный срок, к(ото)рый исключает отсутствие медицинской помощи и осложнения вроде открытого перелома и проч. Я был уверен, что повязка уже наложена, а меня зовут пур се лепетан, из недоверия к первому попавшемуся врачу. Лечу Пальмина. Поэт нем. Он охрип и говорит невозможно сиплым басом, так что без смеха его нельзя слушать. При мне он получил от Вас карточку и книгу. Вы спрашиваете, куда я деньги деваю... Не кучу, не франчу, долгов нет, но тем не менее из 80+232 р., полученных перед праздником от Вас и от Суворина, осталось только 40, из коих завтра я должен буду отдать

20... Чёрт его знает, куда они деваются! От Буйлова еще не получал. Погода великолепная. Сейчас лягу и буду читать Лермонтова. Ваш А. Чехов Шлю рассказ "Загадочная натура", к(ото)рый отдайте в набор. и содержанок даже нет; "Осколки" и любовь я получаю gratis. (1)

170. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 14 апреля 1886 г. Москва. Милый Франц Осипович! В Ваших глазах я рискую приобрести репутацию дрянного человека. 1) Пасхальную ночь Вам испортил. 2) На Рязанский вокзал не поехал. Итого: свинство.

{01237}

Но дело вот в чем. Гиляровский болен, Курепин ко мне не приехал, Николай оказался занятым... с кем же ехать? Во-вторых, Ваша телеграмма, поданная в час тридцать минут и приглашающая меня приехать в 11, получена мною в 4 часа... В-третьих, мы хорошо сделали, что не поехали, ибо ветер, дождь и холодно... Нет худа без добра... Вы сердитесь? Что касается меня, то я вчера был выпивши, чего и Вам желаю. Будете ли Вы у Янова шафером? Я буду. Не поехать ли нам в Красково в четверг? Если Вы не прочь, то я стану собирать компанию. Если у Вас в чемоданчике есть напитки, то, ради бога, не выпейте их один. Напрасно Вы не разговлялись у нас: Тютюнник и Антоновский великолепно изображали дьяконов. Извозчиков на Якиманке было много, а ветчина была чертовски хороша. Когда же будем (...) с циркистками? Очень просто. Ваш А. Чехов. Отчего бы Вам не принять православие? Посылаю Вам телеграмму, дабы Вы могли убедиться, что я не такой свинья, как Вы думаете... Какой дождь! У нас с визитом был Тышко. Он, вероятно, купался в гелиотропе, ибо оставил после себя такой брокарный чад, что у всех разболелись головы. Но Вы все-таки не сердитесь.

171. Н. А. ЛЕЙКИНУ 19 апреля 1886 г. Москва. 86, IV, 19. Даю ответ на Ваше письмо, уважаемый Николай Александрович! Бумага для обложки, если она будет не хуже той, в к(ото)рую облечены "Стукин и Хрустальников", хороша; по моему мнению, лучшей не нужно.

{01238}

А насчет "Кошмара" я опять-таки настаиваю на том, что он не годится в книгу. Рассказы и так пестры, а если Вы еще рядом со "Шведской спичкой" поставите "Кошмар", то получится пестрота, от которой затошнит. Нет, голубчик, наплюйте Вы на "Кошмар"! Если читателю нужна новизна, которая, как Вы справедливо замечаете, и может быть интересна для читателя, то ведь в моей книге читатели "Осколков" найдут рассказы, помещенные в пяти изданиях. Итак, с "Кошмаром" мы покончили. У нас холодища. Идет снег, дует Борей, а небо глупо как пробка. В Питере я буду обязательно до 1-го мая. День и час, в онь же я выеду из Москвы, мне неизвестен. Пальмина давно не видел. Вероятно, горлу его лучше, иначе дал бы знать. Про Гиляя ничего не слышно. От Агафопода ни слуху ни духу. Завтра буду писать для Вас, а пока жму Вам руку. До свиданья. А. Чехов.

172. M. П. ЧЕХОВУ 25 апреля 1886 г. Петербург. Пятница, через 5 часов после приезда. Мир вам и духови твоему. Радуйтеся и веселитеся, яко велика мзда ваша на небесех... Слава отцу и сыну и святому духу всегда, ныне и присно и во веки веков аминь. Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя, слава тебе боже... Приехав и остановившись в меблированных комнатах купца Олейничикова (угол Невского и Пушкинской), я умылся, надел новое пальто, новые штаны и острые башмаки и поехал за 15 копеек в Троицкий пер(еулок), в редакцию "Осколков". Тут конторщица обрадовалась мне, как жениху се грядущу, и стала изливать душу, называя Лейкина человеком тяжелым, а меня самым лучшим сотрудником... Из редакции в типографию Голике рукой подать. Но Голике я не застал, а потому поехал к г. Билибину. Дверь отворила мне его невеста с лекциями в руках (она, Миша, на двух факультетах!)

{01239}

и очень обрадовалась, меня увидев. Я расшаркался новыми штиблетами и спросил: как Ваше здоровье? Но далее... Выпив у И. Грэка стакан крепкого, как деготь, чаю, я пошел с ним гулять на Неву, т. е. не с чаем, не с дегтем, а с Билибиным. На Неве мы катались на лодке, что произвело во мне впечатление. Из лодки мы отправились к Доминику, где за 60 коп. скушали по расстегаю, выпили по рюмке и по чашке кофе... Но это не всё! Вы удивитесь! От Доминика я пошел в "Петерб(ургскую) газету". Из "Пет(ербургской) газ(еты)" пошел в "Новое время", где был принят Сувориным. Он очень любезно меня принял и даже подал руку. - Старайтесь, молодой ч(елове)к! - сказал он. - Я вами доволен, но только почаще в церковь ходите и не пейте водки. Дыхните! Я дыхнул. Суворин, не услышав запаха, повернулся и крикнул: "Мальчики!" Явился мальчик, к(ото)рому было приказано подать чаю в прикуску и без блюдечка. За сим уважаемый г. Суворин дал мне денег и сказал: - Надо беречь деньги... Подтяните брюки! От Сув(орина) я пошел в контору "Нов(ого) времени". Конторщица Леонтьева, высылающая мне деньги, весьма недурна собой. Я пожал ей, Миша, руку и завтра пойду к ней переменить свой адрес... Из конторы пошел я в контору Волкова и послал вам сто (100) рублей, каковые Миша может получить, отправившись к Волкову на Кузнецкий с прилагаемым векселем. От Волкова я пошел по Невскому к себе на Пушкинскую и лег спать... О дивеса и чудеса! В пять часов совершил столько дел! Кто бы мог предположить, что из нужника выйдет такой гений? Мой адрес: редакция "Осколков". У нас в Петербурге тепло. Будет еще письмо. Дунечке, Сирусичке и прочим моим слабительным слабостям поклон. Хочу спать! Всю ночь не спал! Ночь была так чревата курьезами, что расскажу, когда приеду. Любящий, но упрекающий в нерадении А. Чехов. А Леонтьева, Миша, все-таки хороша! Поменьше ешьте.

{01240}

173. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 26 апреля 1886 г. Петербург. Sire! Я в Питере. Видел Голике. Мой адрес: редакция "Осколков", Троицкий пер. Погода великолепная. Если напишете, как Ваше здоровье и где теперь Николай, то я скажу спасибо в квадрате. (...) Вы, кажется, ошибаетесь: Лентовский (...) взбалмошный человек, который сам себя не понимает. Его не понимают, и он других не понимает. Буду писать ему насчет феерии. Он симпатичен настолько, что трудно, вероятно, не работать на него даром. На даче, конечно, Вы будете жить. Вчера я был у Суворина и взял денег. Очень просто! Ваш А. Чехов. Насчет кутежа, к(ото)рый будет у меня с Голике в воскресенье, сообщу особо.

174. И. П. ЧЕХОВУ 28 апреля 1886 г. Петербург. Кокарда! Посылаю тебе каталог, в к(ото)ром обрати внимание на подчеркнутое синим карандашом. Этот портрет я видел. Его ты никак не отличишь от портрета, сделанного масляными красками. Имеет вид он овала. Приличен, изящен и солиден. Голике дарит мне портрет, но только не крашенный, а нечто вроде гравюры или фототипии. Если ты не прочь пожертвовать 6 р., то можешь выписать подчеркнутый. Вчера я послал тебе премии "Осколков". Сегодня я буду на вечере у Суворина, где будут "все", с Григоровичем во главе. Сейчас иду завтракать к Голике - очень милый человек, ждущий от тебя заказа на похвальные листы. Завтра, вероятно, буду в Павловске. Познакомилcя

{01241}

с худ(ожниками) Лебедевым и Эрбером. Первый стар и мил. К Лейкину в "имение" (1/2 десятины земли) поеду в субботу с Игрэком. Мой адрес: Троицкий пер. Ред(акция) "Осколков". Член товарищества и распорядитель А. Чехов.

175. M. П. ЧЕХОВОЙ 6 мая 1886 г. Петербург. Мая 6-го 1886 г. Милостивая государыня Маша! Я приеду с почтовым 8-го. Миша выйдет ко мне навстречу. Если Кокоша поехал в Бабкино, то я очень рад. Хотя у Эфрос и длинный нос, тем не менее остаюсь с почтением Редактор: А. Чехов. Я женился. Сук(...) свинья - не ты. Я купил Эфрос шоколаду. Далее в автографе несколько слов вырезано.

176. Ал. П. ЧЕХОВУ 10 мая 1886 г. Москва. Маия 10-го 1886 г. Милейший Александр Павлович г. Чехов! Если ты еще не раздумал написать мне, то пиши теперь по адресу: "г. Воскресенск (Моск. губ.) г. доктору Ант. П.". Я только что вернулся из Питера, где прожил 2 недели. Время провел я там великолепно. Как нельзя ближе сошелся с Сувориным и Григоровичем. Подробностей так много, что в письме их не передашь, а потому сообщу их при свидании. Читаешь ли "Новое время"? "Город будущего" - тема великолепная, как по своей новизне, так и по интересности. Думаю, что если не поленишься, напишешь недурно, но ведь ты, чёрт тебя знает, какой лентяй! "Город будущего" выйдет художественным произведением только при след(ующих)

{01242}

условиях: 1) отсутствие продлинновенных словоизвержений политико-социально-экономического свойства; 2) объективность сплошная; 3) правдивость в описании действующих лиц и предметов; 4) сугубая краткость; 5) смелость и оригинальность; беги от шаблона; 6) сердечность. По моему мнению, описания природы должны быть весьма кратки и иметь характер а propos. Общие места вроде: "Заходящее солнце, купаясь в волнах темневшего моря, заливало багровым золотом" и проч. "Ласточки, летая над поверхностью воды, весело чирикали" - такие общие места надо бросить. В описаниях природы надо хвататься за мелкие частности, группируя их таким образом, чтобы по прочтении, когда закроешь глаза, давалась картина. Например, у тебя получится лунная ночь, если ты напишешь, что на мельничной плотине яркой звездочкой мелькало стеклышко от разбитой бутылки и покатилась шаром черная тень собаки или волка и т. д. Природа является одушевленной, если ты не брезгуешь употреблять сравнения явлений ее с человеч(ескими) действиями и т. д. В сфере психики тоже частности. Храни бог от общих мест. Лучше всего избегать описывать душевное состояние героев; нужно стараться, чтобы оно было понятно из действий героев... Не нужно гоняться за изобилием действ(ующих) лиц. Центром тяжести должны быть двое: он и она... Пишу это тебе как читатель, имеющий определенный вкус. Пишу потому также, чтобы ты, пиша, не чувствовал себя одиноким. Одиночество в творчестве тяжелая штука. Лучше плохая критика, чем ничего... Не так ли? Пришли мне начало своей повести... Я прочту в день получения и возвращу тебе со своим мнением на другой же день. Оканчивать не спеши, ибо раньше середины сентября ни один питерский человек не станет читать твоей рукописи, - овые за границей, овые на даче... Я рад, что ты взялся за серьезную работу. Человеку в 30 лет нужно быть положительным и с характером. Я еще пижон, и мне простительно возиться в дребедени. Впрочем, пятью рассказами, помещенными в "Нов(ом) времени", я поднял в Питере переполох, от которого я угорел, как от чада.

{01243}

Гонорар из "Сверчка" и "Буд(ильника)" тебе послан Мишкой в 2 приема. За сим будь здоров и не забывай твоего А. Чехова. Погода плохая: ветер.

177. Н. А. ЛЕЙКИНУ 24 мая 1886 г. Воскресенск. 86, V, 24. Ждал, ждал от Вас обещанного письма с распоряжениями по части книги, да так и не дождался, уважаемый Николай Александрович! Очевидно, Вы заслушались соловьев и утонули в прелестях Тосны - не до писем Вам! Я перед Вами виноват: плохо работаю в "Осколки". Теперь я всюду плохо работаю. Что со мною подеялось, не ведаю. Вероятно, вещуньина с похвал вскружилась голова... А если Вы верите в сглаз, то могу в свое оправдание сказать и "сглазили!". Вообще эти поездки в Питер всегда действуют на меня скверно. Выбиваюсь из колеи и долго не могу выпустить из головы угар... Буду лентяйничать до первого июня, а там даю слово работать... Вообще, выругайте хорошенько... Прасковье Никифоровне громаднейшее спасибо за гостеприимство. Во веки веков не забуду. Насколько у меня хороша память, можно судить из след(ующего) планта:

{01244}

Теперь о книге. Судя по объявлению в "Оск(олках)", она должна быть уже готова и сдана, как сказано в объявлении, Вольфу, Суворину и прочим. Я с своей стороны сделал пока следующее. Заказал Гиляровскому рекламы в "Рус(ских) вед(омостях)", в "Совр(еменных) изв(естиях)" и в "Русском курьере". Взял слово с "Будильника", что в нем будет реклама. Объявления помещу в: "Будильнике", "Вокруг света", "Новостях дня"; в "Русских ведомостях" помещу объявление только тогда, когда разрешат оной газете розничную продажу, а до тех пор не стоит. Не стоит давать объявления в "Современку" и в "Курьер", ибо сдерут дорого, а толку мало: подписчиков нет! За сим жду скорейших распоряжений и указаний. Книгу для разноски по московским магазинам посылайте по адресу: "Москва, Живодерка, Казенное арбатское училище, Ивану Павловичу Чехову". Подчеркнутое лицо сделает всё что нужно, если к посылке будет приложен план действий. В начале июня я сам буду в Москве. Вообще, в книжных делах я глуп, а потому Ваши указания необходимы. Какова у Вас погода? Тепло или холодно? Бывают туманы? От Вас обратно я ехал всё на том же "Георгии". Рожи его капитана и шкиперов вертятся у меня перед глазами. Кланяйтесь И. Грэку. Он бывает у Вас каждую неделю, а потому не соблазните его Аксюшкой, да и сами не соблазнитесь. Вы вообще подозрительно много говорили про Аксюшку... У меня погода великолепная. Скажите Тимофею, что в вершах у меня каждый день сидят щуки. Рыба ловится хорошо. Жду от Вас письма. Воскресенск, Москов(ской) губ(ернии). Ваш А. Чехов. Феде, конечно, поклон. У меня Ваш платок!!!

{01245}

178. Н. А. ЛЕЙКИНУ 27 мая 1886 г. Бабкино. 86, V, 27. Получил Ваше письмо, добрейший Николай Александрович, и, чтобы Вы не попрекали меня в лености, спешу ответить на него. Primo: Вам послано уже 2 письма, одно от меня, другое от Николая, ждущего от Вас заказов. Оба письма адресованы в село Ивановское. 2) Передайте Тимофею, что я ему завидую. В этом году у меня рыба ловится неважно. Разная херовинка ловится, а что покрупней, то упорно избегает знакомства со мной. Ловятся щуки, но от щук такая же корысть, как от ледащих собак. Одна только сырость. Советую Вашему маститому рыболову, напоминающему старообрядческого архиерея, половить рыб на живца: берут толстую леску, хорошее грузило и солидный крючок на струне (басок). Достаточно крючка такой величины: или чуточку больше. Приманкой служит живая рыбка (пескарь, голавль), которой крючок проводится сквозь "зебры" в рот. Забрасывается на ночь. Рекомендую ему также поставить вершу в пруде. В вершу надо положить в кисейном мешке гречневой каши с творогом. Пока больше я ему ничего не советую. Досадно: налимы идут плохо. Поймал до сих пор 3-4, не больше. 3) Боже, как я ленюсь! Погода виновата: так хороша, что нет сил на одном месте усидеть. До сих пор я не видел объявления о моей книге ни в "Пет(ербургской) газете", ни в "Нов(ом) времени". Суворину послал письмо. Вероятно, он сердится на меня за мою лень. 4) Виктор Викторович худеет оттого, что скучает по мне и не имеет успеха у женщин. Ему нужно застрелиться. Кланяйтесь ему. Слышны почтовые звонки... Кто-то едет... Бегу глядеть... Приехал гость, а я продолжаю писать. 5) Интересно было бы знать, каким образом Тимофей и К починили блок на мачте? На верхушку лазили?

{01246}

6) Завтра буду строчить в "П(етербургскую) газ(ету)", а послезавтра в "Осколки". Виньетка вышла удачна. Не знаю, почему она Вам так не нравилась! Вообще книга внешностью превзошла мои ожидания, за что приношу большущее спасибо виновникам сего, но внутри она не тово... Следовало бы кое-какие рассказы выбросить, а кое-какие починить. Цена несколько велика. Денег нет, выработать лень. Пришлите мне полки для положения зубов. Но я сдержу слово: проленюсь май, а с 1-го июня засяду работать. Погода у нас роскошна. Дни ясные, тихие, а ночи чёрт знает как хороши! Мужики жалуются, что дождя нет, и ходят по полю с иконами. Погода подозрительно хороша: очевидно, перед длинным и скучным ненастьем... У меня много больных. Рахитические дети и старухи c сыпями. Есть 75-летняя старуха с рожей руки; боюсь, что придется иметь дело с рожистым воспалением клетчатки. Будут абсцессы, а резать старуху страшно... Да, без писем скучно. На даче интересно получать письма. Скажите И. Грэку, что ему давно уже пора написать мне что-нибудь. Ведь я почти в ссылке, а la Юша, и живу пером, а la Джок. Май хорош, но как скучно будет в августе! Предвкушаю осень, которая неизбежна. Насчет Валаама решит судьба: если буду много печататься, то приеду, если же буду лениться, то путешествие не состоится. Во всяком случае могу приехать не раньше июля. Если приеду, то с сестрой. "Зашевелились", очевидно, материал для будущей книги. "Стукин и Хр(устальников)" мне так нравятся, что я даю их всем читать. Книга тем хороша, что в ней трактуется не об одном каком-нибудь банке, а вообще о банковских порядках на Руси. Это самая лучшая из всех Ваших книг. Впрочем, она в своем роде, и сравнивать ее с другими книгами нельзя. Как у Вас сошло 9-е мая? Кланяюсь Прасковье Никифоровне и Феде. А за сим, как водится это у порядочных людей, нужно дать Вам отдых и, перестав надоедать, пребыть уважающим А. Чехов.

{01247}

179. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 27 мая 1886 г. Бабкино. 2 х 2 = 4. Вчера я причинил Вам вред... Я послал Вам посылку, за доставку которой Вы заплатите четвертак. Пусть этот четвертак послужит штрафом за Ваше упорное, беззаконное, ничем не оправдываемое и безнравственное уклонение от поездки в Бабкино!! Если не приедете на Троицу, то получите еще одну посылку. Стыдитесь!! Если не приедете, то желаю Вам, чтобы у Вас на улице публично развязались тесемки у кальсон. Николай не пьет... воды. Вообще - пхе! Ждущий и потолстевший А. Чехов. 27 май.

180. Н. А. ЛЕЙКИНУ Июнь, не ранее 5, 1886 г. Бабкино. Рукой Н. П. Чехова: Многоуважаемый Николай Александрович! Посылаю Вам рисунок, более отделанный, чем предыдущий. Другой пошлю с завтрашней почтой, сегодня же послать нельзя, т. к. возница не ждет, хотя работы всего минут 10-15. Следующий рисунок тоже карандашный и изображает собою "Павловск", т. е. павловский вокзал, который я зачертил с натуры прошлым летом. Кстати, роясь в папке, я отыскал подпись для рисунка, данную мне редакцией "Осколков". Рисунок должен изображать двух прощающихся супругов на дебаркадере. Супруга удерживает мужа поцелуями и, после того как поезд ушел, начинает бранить его нещадно. Если эта подпись не была у вас в ходу, то я изображу на нее хорошенький рисунок т. е. Николай хочет просить прибавки за торшонные рисунки и не знает, как приступить. Советую выпить ему рюмку водки для храбрости и продолжать:

{01248}

Так вот что, Николай Александрович: прежде всего попросите Антона не писать на чужих письмах, хотя бы и правды, а затем выслушайте. Рисовать на корнпапье за 16 р. мне невыгодно ввиду того, что слишком много тратится времени на "затачивание", на излишние "штрихи" в пользу камня Ас, к тому же я завален работой для "Всемирной иллюстрации". Помимо того, что я ее корреспондент, я рисую и жанр, который будет готов к половине июля. Выходит, что времени на "затачивания" и не хватает. Значит, разговор о прибавке - вовсе не лишний разговор. Изображать перовые рисунки мне выгодней, т. к. они отнимают мало времени. Вот и вся исповедь. Пришлите тем. Н. Чехов. 86. Кланяюсь под исповедью и желаю всех благ. Получил от Вас письмо и буду отвечать на него особо. О книге видел рецензию в "Будильнике". Видел объявление о ней в "Новостях дня"... Вообще, стараюсь. Вы спрашиваете, куда я деньги трачу? На женщин !!!! Приехал Алоэ. Принимать Вам его придется в самом скором времени. Болен глазами (не я, а Алоэ). А. Чехов.

181. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 8 июня 1886 г. Бабкино. 86, VI, 8. Добрейший и тяжелейший на подъем Франц Осипович! Письмо Ваше получил. Ответ мой прост: Вы свой собственный враг... Во-первых, нельзя так легкомысленно относиться к гимнастике, и во-вторых, стыдно сидеть в душной Москве, когда есть возможность приехать в Бабкино... Житье в городе летом - это хуже педерастии и безнравственнее скотоложства. У нас великолепно: птицы поют, Левитан изображает чеченца, трава пахнет, Николай пьет... В природе столько воздуху и экспрессии, что нет сил описать... Каждый сучок кричит и просится, чтобы его написал жид Левитан, держащий в Бабкине ссудную кассу.

{01249}

Николай обрился и помешался на индейском петухе. Высшее его наслаждение - это свистать индюку или изображать его. Я пишу, пишу, пишу... и ленюсь. Вчера приехал Бегичев, который открыл у нас парикмахерскую. Приезжайте не на неделю, а на две - на три. Каяться не будете, особливо если Вы не против житья по-свински, т. е. довольства исключительно только растительными процессами. Бросьте Вы Вашу архитектуру! Вы нам ужасно нужны. Дело в том, что мы (Киселев, Бегичев и мы) собираемся судить по всем правилам юриспруденции, с прокурорами и защитниками, купца Левитана, обвиняемого в а) уклонении от воинской повинности, b) в тайном винокурении (Николай пьет, очевидно, у него, ибо больше пить негде), с) в содержании тайной кассы ссуд, d) в безнравственности и проч. Приготовьте речь в качестве гражданского истца. Ваша комната убрана этюдами. Кровать давно уже ждет Вас. Пишите, когда ждать Вас? Мы устроим Вам торжественную встречу. Аптека у нас есть. Гимнастикой заниматься есть где. Купанье грандиозное. Рыба ловится плохо. Жму руку. А. Чехов. Рукой Н. П. Чехова: Франсуа, приезжай! Здесь я положительно ожил. К тому же помимо физических наслаждений есть и нравственные. В последнем случае индюк играет немалую роль благодаря его генеральской важности, перед которой я благоговею. Приезжай, интересного много. Твой Н. П. Чехов.

182. Н. А. ЛЕЙКИНУ 24 июня 1886 г. Бабкино. 86, VI, 24, Иван-Купало. Добрейший Николай Александрович! Вернувшись вчера из Москвы, я получил Вашу посылку - вырезку из "Петерб(ургских) вед(омостей)". Большое Вам спасибо, чёрт знает какое большое!

{01250}

Не столько благодарю за посылку, сколько за память и внимание. Критика Ладожского (кто он?) неважная. Много слов, но мало дела, но все-таки приятно и лестно. "Новости дня", не знаю, чего ради, целиком перепечатали эту критику, так что половина номера занята разговорами о моей особе. Были заметки в "Будильнике" и в "Русских ведомостях". Вообще книга рекламируется недурно и без всяких со стороны моей усилии. Как она идет? Окупились ли расходы? Ленюсь я по-прежнему. Чёрт ее знает, куда пропала энергия... Денег почти нет, погода чаще плоха, чем хороша, а на душе мерзко, ибо не проходит дня, чтобы обошлось без душевной передряги. То и дело натыкаюсь на мерзкие известия и сюрпризы, так что даже боюсь письма получать. Правда ли, что "Пет(ербургская) газ(ета)" будет выходить в размере "Figaro"? У меня живет Агафопод, который извиняется, что не успел повидаться с Вами и засвидетельствовать Вашей семье свое почтение. Он был слеп, но теперь совлек с себя Велизария и стал видющ. Николай оканчивает прелестный рисунок, который пошлет завтра. Рисунок замечательный. Способный человечина, но... vous comprenez, плохой работник. Разрешили Вы Тимофею ловить рыбу, или он всё еще щебень таскает? Уж Вы дайте ему побаловаться. Он хоть и глуп у Вас, но симпатичен и немножко поэт. В июне я не приеду: семейные обстоятельства... Насчет июля ничего не скажу положительного. Рыбу я пока не ловлю. Грыбов много, хотя им и мешают расти безобразно холодные ночи. Однако Билибин большой молодчина! Фельетоны его в "Газете" очень милы и не только подают надежды, но даже свидетельствуют о крупном таланте, в котором теперь даже деревянные скептики не усомнятся. Он гораздо теплее и грациознее Буквы... Не хватает только выдержки. Как здоровье Прасковьи Никифоровны? Пусть она упрямо принимает прописанные мною зелья. Даже в случае диагностической ошибки с моей стороны они не могут принести ничего, кроме пользы, но я

{01251}

едва ли ошибся. Диагноз мой тем более верен, что я держусь его и доселе. Если Вы примете во внимание, что Kal. jodatum не помогало (как Вы мне говорили), то согласитесь со мной сами... Кланяюсь всем Вашим. Дожди у нас идут ежедневно, но травы, благодаря весенней засухе и ночным холодам, плохи. Не давайте мужикам ялапы. К чему, если есть касторка? За сим, в ожидании от Вас письма, жму руку и пребываю уважающим А. Чехов.

183. M. E. ЧЕХОВУ 20-е числа июня, 1886 г. Бабкино. Дорогой дядя! Шлю Вам список редакций, в которые Вы можете послать братский отчет: Одесса, "Новороссийский телеграф". Одесса, "Одесский вестник". Харьков, "Южный край". Москва, "Московские ведомости". " "Современные известия". " "Московский листок". Петербург: "Новое время". " "Петербургская газета", г. Пономареву. " "Новости". Вот и всё. Посылайте отчет ежегодно, как делают это все братства, общества и проч. Писем к отчету не прилагайте. Напишут коротко, как это и подобает; обязательно похвалят и пожелают успеха, осуждать же не будут, а если сделают замечание, то полезное... Пишу коротко, потому что везущие письмо на почту спешат и не хотят ждать. Кланяюсь Вам и всем вашим. Хвораю: болят зубы и мешает работать геморрой - сенаторская болезнь. Получили ли Вы номер "Новостей дня"? Что у Вас поговаривают о присоединении Таганрога к Донской области?

{01252}

Прощайте и будьте счастливы. Не забывайте, что у Вас есть преданный и искренно уважающий А. Чехов. Поздравляю Георгия с должностью. Напрасно Вы стеснялись Еремеева: он не взял бы с Вас денег, да и карточку я дал, чтобы Вы не платили ему. С таких хороших людей, как Вы, врачи не должны брать денег. Вы же работаете безвозмездно на пользу общую!

184. M. В. КИСЕЛЕВОЙ Июль 1886 г. Бабкино. Материалисты скажут, что разумнее было бы прислать сначала соды, а потом уж рассказ, но скромный автор думает, что интересы изящного должны преобладать над интересами желудка. Надеясь на снисхождение критиков, автор просит немедленно выслать деньги за рассказ, иначе его жена и деточки поколеют с голоду. Адрес автора: во втором этаже около кухни, направо от ватера, между шкафом и красным сундуком, в том самом месте, где в прошлом году собака и кошка в драке разбили горшочек. Автор: А. Индейкин.

185. Е. К. САХАРОВОЙ 28 июля 1886 г. Бабкино. 86, VII, 28. Аплодирую Вам, уважаемая Елизавета Константиновна, до боли и мозолей в ладонях. Ваша свадьба - это лучшая пьеса, которую Вы когда-либо играли... Поздравляю, крепко жму руку и от чистого сердца, приятельски желаю всего лучшего. Несмотря на свой очень маленький рост, Вы более, чем кто-либо другой, стоите настоящего, хорошего счастья. Жалею, что судьба не позволила мне быть у Вас шафером. Моим шаферством завершились бы и запечатлелись бы навеки нерушимо наши добрые и (села позволите) приятельские отношения.

{01253}

Сейчас я вернулся из Звенигорода, где, конечно, виделся с Вашей тетушкой Л(юдмилой) В(асильевной). О чем мы с ней говорили, Вы знаете и догадываетесь, ибо темы Вашей тетушки вечны и постоянны, как законы природы... В самых ярких, кричащих и глаза режущих красках она (ехидно следя за выражением моего лица - потерял, мол, голубчик!) расписала Ваше счастье. Благодаря ей я знаю, что Вы не знаете, куда деваться от счастья, и что Ваш жених лицом похож на Христа. Людмилочка пела. Познакомился я с Менелаем - генералом. Живется скучно. Зарабатываю много, но денег по-прежнему нет. Со мной живет Левитан, привезший из Крыма массу (штук 50) замечательных (по мнению знатоков) эскизов. Талант его растет не по дням, а по часам. Николай работает мало. Сестра жива и здравствует. Миша влюблен и философствует, и проч., и проч.... Весьма вероятно, что я буду в Крыму, если не в этом году, то в будущем. Если сообщите Ваш севастопольский адрес, то, ради того, чтобы поглазеть на Вас, я с удовольствием завернул бы в Севастополь. Прощайте... Да будет Ваша жизнь так же сладка, как Ваша новая фамилия. Не забывайте, что у Вас есть доброжелатель и поклонник А. Чехов. На всякий случай сообщаю мой постоянный адрес: Москва, Тверская, редакция "Будильника". Если будут слухи о моем переезде в Питер, то адресуйте Суворину. Помните, как Вы, я и Левитан ходили на тягу? Лет через 5-10, если буду жив, я опишу всю фамилию Марковых. Буду стараться не терять Вас из вида. Помните, как Вы плакали в Перерве? Здоровье мое - грусть! Пхе! Спасибо за Вашу память. Письмо меня тронуло. A propos: вышла моя книга. О ней говорили все газеты и журналы. Самую ядовитую ругань написал Н. Михайловский в июньской книжке "Северного вестника" (в отделе "Новые книги").

{01254}

На конверте: Москва, Лефортово. Аптекарский пер., д. Ушаковых. Ее высокоблагородию Елене Васильевне Марковой. Для передачи Елизавете Константиновне Сахаровой.

186. Н. А. ЛЕЙКИНУ 30 июля 1886 г. Бабкино. 30 июль. Спасибо Вам за письмо, добрейший Николай Александрович. Спасибо за то, что оно не ругательное, как я ожидал... Третьего дня, после трехнедельного антракта, я послал Вам рассказ. Думаю, что антракт мой кончился, так как от бед, которые обрушились на мою голову, остались только одни следы. А беды мои суть следующие: 1) Страшно разболелись зубы... Болели три дня и три нощи... Кончилось тем, что в одну из ночей пришлось скакать в Москву, где я в один присест вырвал два зуба. От тяжелого, медленного зубодерганья, измучившего меня до чёртиков, разболелась моя башка и болела два дня. 2) Возвратившись из Москвы, я к ужасу своему заметил, что не могу ни сидеть, ни ходить: у меня появился геморрой. Задница (...) разгулялась на славу и гуляет до сегодня. Хотел писать лежа, но этот фокус мне не удался, тем более что, рядом с шишками, общее состояние было отвратительное. Пять дней тому назад ездил в Звенигород сменить ненадолго своего товарища, земского врача, где был занят по горло и болел. Вот и всё... Теперь: отчего я не писал Вам, что не будет рассказов? А потому не писал, что с каждым часом не терял надежды сесть и написать рассказ... Телеграфа в Воскресенске нет... Болен я и доселе. Настроение духа мерзкое, ибо и денег нет (в июле я нигде не работал), и домашние обстоятельства не радуют... Погода сволочная.

{01255}

От Вас я получил только одно письмо, где Вы пишете о Тимофее и моей книге. Письмо, где Вы спрашиваете о маршруте в Бабкино, мною не получено, иначе бы Вы давно уже знали путь ко мне. На всякий случай вот путь ко мне: Николаевская дорога, станция Крюково; отсюда на ямщике в Воскресенск (Нов(ый) Иерусалим) или же прямо ко мне в Бабкино. В Воскресенске мой адрес можно узнать в лавках, на почте, у попа, у станового, у мирового. Семья была бы очень рада видеть Вас, а я с удовольствием хотя немножко бы заплатил за Ваше гостеприимство. Теперь о моей книге. Будучи в Москве, я не видал ее ни в одном книжном магазине. У Васильева нет ("давно была, а теперь нет"), на Ник(олаевском) вокзале тоже была, а теперь нет, и т. д. Если, по-Вашему, книга пойдет осенью, то подожду печатать объявление в "Рус(ских) вед(омостях)". Про мою книгу заговорили толстые журналы. "Новь" выругала и мои рассказы назвала бредом сумасшедшего, "Русская мысль" похвалила, "Сев(ерный) вестник" изобразил мою будущую плачевную судьбу на 2-х страницах, впрочем похвалил... Вчера я получил приглашение от "Русской мысли". Осенью напишу туда что-нибудь. Напрасно Вы спрашиваете, когда я буду в Москве. Я и сам не знаю, когда я там буду. Пришлите доверенность по дачному адресу; если бы Вы прислали ее ранее, то Ваше поручение было бы давно уже исполнено. В начале августа сестра едет в Москву искать квартиру. Переберусь в сентябре. Погода отвратительна. Всё лето порют дожди и будут пороть до бесконечности. Наша река выступила из берегов по-весеннему, а la половодье, так что мы сегодня ловили наметкой рыбу. Хлеб гниет и урожай пропал. Пропало и лето. Агафопод в Москве, Николай у меня. Как здоровье Прасковьи Никифоровны, и кончилась ли сенатская возня с Федей? Почтение им обоим купно, с пожеланием всяких благ... Нет ли чего-нибудь новенького? Сейчас хочу завалиться спать... Прощайте и будьте здоровы. Апель Апеличу наше нижайшее. (...) Ваш А. Чехов.

{01256}

187. Н. А. ЛЕЙКИНУ 20 августа 1886 г. Бабкино. 86, VIII, 20. Пишу Вам, добрейший Николай Александрович, не по дачному адресу, а на редакцию, ибо не знаю, перебрались Вы в город или нет... Ваше письмо получил. Счастливцы Вы, право, что у Вас, северян, было лето... У нас было не лето, а сплошное чёрт знает что: дождь, дождь и дождь... В настоящее время ветер, холодище и тяжелые тучи. Реомюр показывает 4,5 тепла. Скука и стремление к чему-нибудь зашибательному вроде пьянства... Рассказ к предыдущему я не послал Вам, ибо, откровенно и честно говоря, не было темы. Думал, думал и ничего не выдумал, а чепуху посылать не хочется, да и скучно. Зато я взял слово с Агафопода, который гостил у меня, что он обязательно пошлет Вам рассказ и уведомит Вас, что я к оному ничего не пришлю. В Москву я переберусь в начале сентября, когда соберу толику денег, необходимую для перевозки. Квартиру нашел я себе (650 р. в год) в Кудрине на Садовой - д. Корнеева. Квартира, если верить сестре, хороша. От центра недалеко, и место чистенькое... Кстати, где теперь Пальмин? О нем ни слуху ни духу... Как-то он с квартирой? Опять будет жить где-нибудь у чёрта на куличках, с чадом, с сыростью, с низкими потолками, но без нужника. Впрочем, поэты выше нужника! У меня к вам просьба, и, представьте, денежная. Вывозите! Собака домовладелец, у которого я буду жить, требует плату за 2 месяца вперед, а у меня сейчас ни шиша... Рублей 50 я могу достать в Москве; больше брать у москвичей не хочу, да и чёрт с ними, неприятно обязываться... Вы пришлите мне 70 рублей. Суть не в количестве, а в том, чтобы эти деньги были получены мной ранее 1-го сентября - срок платежа... Стало быть, премного обяжете (по гроб жизни), если немедля сделаете распоряжение о высылке сих денег. Высылайте их по адресу: Москва, Теплые ряды, амбар И. Е. Гаврилова, Павлу Егоровичу Чехову, т. е. моему родителю, который и заплатит за квартиру.

{01257}

Только, ради аллаха, не медля, ибо после 1-го деньги уж не нужны будут. О высылке их благоволите уведомить меня по Воскресенскому адресу. Вот и всё... Получил приглашение из "Русской мысли". Ваш рассказ "В Строгановом саду" самый удачный из всех Ваших летних рассказов. Хорош, как мелочишка, и "Баргамот". Что это за художник Полей? Простите, что я манкирую в переписке. Дрессирую себя по возможности, но ни (...) не выходит. Вы удлинили конец "Розового чулка". Я не прочь получить лишние 8 копеек за лишнюю строчку, но, по моему мнению, "мужчина" в конце не идет... Речь идет только о женщинах... Впрочем, всё равно... Приехал ли Худеков? Кланяюсь Прасковье Никифоровне и Феде, а Вам жму руку и пребываю уважающим А. Чехов.

188. Н. А. ЛЕЙКИНУ 7 сентября 1886 г. Воскресенск. Воскресенск, 86, VIII, 7. Спасибо Вам, уважаемый Николай Александрович, за Ваш любезный ответ на мою просьбу. Вчера получил от батьки письмо с извещением, что 70 целкашей уже прибыли. Сегодня я уезжаю из прекрасных здешних мест. Плохое лето кончилось для того, чтобы уступить место каторжной зиме. Мой новый адрес: Москва, Кудринская-Садовая, д. Корнеева, куда и благоволите адресоваться. Пишу это письмо на бивуаках: сидя на визите у отставного раненого поручика в шапочке, сидящего сейчас около меня и критикующего местную публику. Из Москвы буду писать, а пока будьте здоровы и не поминайте лихом. А. Чехов. Давно собираюсь спросить: не есть ли земляная груша - брюква?

{01258}

189. Р. Р. ГОЛИКЕ 11 сентября 1886 г. Москва. Москва, 1886 г., сентябрь 11. Дорогой Роман Романович! Вместе с 6-этажным поклоном и пожеланием всех благ шлю Вам заказ для Вашей типографии. Заказ громадный, и от исполнения его зависит успех Вашей фирмы. Дело в том, что нужно напечатать листки для баллов (школьных) по прилагаемому масштабу. Условия подряда таковы: 1) 100 книжек сброшюрованных и с цветной обложкой. В каждой книжке по 12 листов, по образцу прилагаемого листка такого же формата или, что лучше, несколько подлиннее, 2) последний листок, двенадцатый, имеет заглавие "экзаменационный листок", 3) шрифт - осколочный петит, 4) бумага с лоском, 5) рамочка пошикарнее. Простите, что беспокою Вас такой чепухой. Хочется сделать педагогу подарок, и, мне кажется, ученикам будет очень приятно получать отметки на хорошеньких книжках (плата за заказ будет уплачена Вам господином секретарем сатирического журнала "Осколки", где я сотрудничаю и соперничаю в таланте с известным русским писателем Н. А. Лейкиным). В ноябре одер декабре я буду в Питере. Прощайте, будьте здравы. Поклон Ивану Грэку. Ваш Чехов.

190. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 13 или 16 сентября 1886 г. Москва. Обманутый Человек! Простите за обман. Дело в том, что я рассчитывал, что Вы, потерпев крушение с быками, не возвратитесь к сроку, а во-вторых, я был позван к Коршу по делу. Адрес Гиляя не знаю. Он может быть узнан в "Русских ведомостях". Будьте сегодня у Корша. Дается "Холостяк" Тургенева, где, по словам Корша, Давыдов выше критики. Я буду там. Ваш А. Чехов.

{01259}

191. Н. А. ЛЕЙКИНУ 20 сентября 1886 г., Москва. 86, IX, 20. Добрейший Николай Александрович! Пишу Вам не тотчас по приезде, как обещал в последнем письме, а неделю спустя. Переездная сутолока, возня с убранством комнат, угар новой квартиры и сплошное безденежье совсем сбили меня с панталыку. А тут еще, словно на закуску, третьего дня хватила меня холерина, от к(ото)рой я еще и доселе не приду в себя. Теперь о деле... Сегодня получил из Вашей конторы 20 экз(емпляров) моей книги. Merci за хлопоты. Нового решительно ничего. Пальмина не видел. Агафопод в Москве, Николай не показывается... Живу в Кудрине на Садовой - место чистое, тихое и отовсюду близкое, не то что Якиманка. Как Вы поживаете, и нет ли чего нового в области "Осколков"? Всё ли благополучно, и ясно ли небо на юмористическом горизонте? A propos, московские юмористы благоденствуют... "Будильник" на прежней точке замерзания, "Развлечение" погибло (хотя и избавилось от Кичеева), но зато "Сверчок" растет не по дням, а по часам. Братья Вернеры то и дело катают в Париж и обратно. Купили себе типографию, завели газовый двигатель, трафарет, пригласили парижского Люка и проч., проч. Живут шикарями. Их "Вокруг света" имеет более 20 тысяч подписчиков, а "Сверчок" хватил за 5 тыс(яч). Каковы ребята? Вот Вам и жилетки с лошадями. Энергичны до чёртиков и, можно ручаться, не слетят с занятой ими теперь позиции. У меня полное отсутствие денег. Верите ли, заложил часы и золотую монету. Ужасно глупое положение! Неделю тому назад писал Буйлову, чтобы он выслал мне гонорар, но ответа доселе не получаю. Нравится мне "Новое время": оно высылает тотчас же по востребовании, а Буйлов нестерпимо долго почесывается. Неужели все так вяло получают у него деньги? Вы живете еще на даче... Не завидую Вам, хотя и в городском моем житье нет ничего веселого. Сижу дома и изредка хожу смотреть Давыдова, к(ото)рый играет теперь у Корша. Эка, Питер прозевал какого актера!

{01260}

Бегу в нужник, ибо приспичило... Меня всё еще несет после холерины... Сидя в нужнике, почему-то вспомнил про Пастухова. Он по-прежнему в силе и славе. Сонмы Герсонов и Пазухиных витают около него и поют ему: "Радуйся!..". "Новости дня" страдают аглицкой болезнью. Питание отвратительное. "Русские ведомости" сохнут и сохнут от большого ума, "Курьер" опустился окончательно... Пишите мне про Тосну, про Ваших псов, про почту, где Апель подрался с кошкой... Всё ли около Вашего дома торчит завод с покоптевшей трубой, и всё ли Тосна запружена баржами? Одно у Вас несносно - это многолюдство... Кланяюсь Прасковье Никифоровне и Феде. От Вас жду письма. В последнем своем письме я сообщил Вам свой новый адрес. На случай потери сообщаю еще раз: Садовая-Кудрино, д. Корнеева. Воображаю, как холодно и сыро ездить теперь на пароходе! Хорошо еще, что водка не дорога... На "Георгии" очень вкусна и дешева солонина. Кланяйтесь всем редакционным и конторским. За сим жму руку и пребываю Ваш А. Чехов.

192. M. В. КИСЕЛЕВОЙ 21 сентября 1886 г. Москва. 86, IX, 21. Чтобы иметь право сидеть у себя в комнате, а не с гостями, спешу усесться за писанье. На очереди - письмо к Вам, многоуважаемая и добрая Мария Владимировна. Представьте: Яшенька и Яденька пришли! Если найдете в этом письме каракули, то знайте, что Яшенька помешала, чтоб ей Мерлитон приснился! Прежде всего большое Вам спасибо за выписки из "Русской мысли". Я читал и думал: "Благодарю тебя, боже, что на Руси еще не перевелись великие писатели!" Да, не оскудевает наша родина... Из письма Вашего к сестре я усматриваю, что и Вы начинаете конкурировать по части известности... (Я говорю про Питер и образцы

{01261}

рассказов по мифологии.) Что ж, помогай бог! Литература - не ерши, а потому я не завидую... Впрочем, не велика сладость быть великим писателем. Во-первых, жизнь хмурая... Работы от утра до ночи, а толку мало... Денег - кот наплакал... Не знаю, как у Зола и Щедрина, но у меня угарно и холодно... Папиросы по-прежнему мне подают только в табельные дни. Папиросы невозможные! Нечто тугое, сырое, колбасообразное. Прежде чем закурить, я зажигаю лампу, сушу над ней папиросу и потом уж курю, причем лампа дымит и коптит, папироса трещит и темнеет, я обжигаю пальцы... просто хоть застрелиться в пору! Денег, повторяю, меньше, чем стихотворного таланта. Получки начнутся только с 1-го окт(ября), а пока хожу на паперть и прошу взаймы... Работаю, выражаясь языком Сергея, ужжасно, тшшесное слово, много! Пишу пьесу для Корша (гм!), повесть для "Русской мысли", рассказы для "Нов(ого) вр(емени))", "Петерб(ургской) газ(еты)", "Осколков", "Будильника" и прочих оргАнов. Пишу много и долго, но мечусь, как угорелый: начинаю одно, не кончив другое... Докторскую вывеску не велю вывешивать до сих пор, а все-таки лечить приходится! Бррр... Боюсь тифа! Понемножку болею и мало-помалу обращаюсь в стрекозиные мощи. Если я умру раньше Вас, то шкаф благоволите выдать моим прямым наследникам, которые на его полки положат свои зубы. Хожу я именинником, но, судя по критическим взглядам, к(ото)рые пускает на меня конторщица "Будильника", одет я не по последней моде и не с иголочки. Езжу не на извозчике, а на конке. Впрочем, писательство имеет и свои хорошие стороны. Во-первых, по последним известиям, книга моя идет недурно; во-вторых, в октябре у меня будут деньги; в-третьих, я уже понемножку начинаю пожинать лавры: на меня в буфетах тычут пальцами, за мной чуточку ухаживают и угощают бутербродами. Корш поймал меня в своем театре и первым делом вручил мне сезонный билет... Портной Белоусов купил мою книгу, читает ее дома вслух и пророчит мне блестящую будущность. Коллеги доктора при встречах вздыхают, заводят речь о литературе и уверяют, что им опостылела медицина. И т. д.

{01262}

На Ваш вопрос, заданный сестре: женился ли я? отвечаю: нет, чем и горжусь. Я выше женитьбы! Вдова Хлудова (плюющая на пальцы) приехала в Москву. Спасите меня, о неба серафимы! Теперь о наших общих знакомых... Мать и батька живы и здравы. Александр живет в Москве. Кокоша там же, где был и до поездки в Бабкино. Иван благоденствует у себя в школе. Ма-Па видается с длинноносой Эфрос, дает в молочной уроки по 7 коп. за урок и берет у Богемского уроки по географии, которую дерзает преподавать. Боже, отчего я не преподаю китайского языка? Тетка сватает ее за какого-то Перешивкина, получающего 125 р. Дурочка, не соглашается... Богемский, он же финик, рисует виньетки по 3 руб. за штуку, ухаживает слегка за Яденькой, бывает у Людмилочки, надоедает всему миру философией и спешит съерундить другой рассказ в "Детский отдых". A propos: какое у Вас дурное общество! Политковская, Богемский... Я бы застрелился. Левитан закружился в вихре, Ольга жалеет, что не вышла за Матвея, и т. д. Нелли приехала и голодает. У баронессы родилось дитё. Я рад за отца... Про m-me Сахарову слышно, что она бесконечно счастлива... О, несчастная! На днях в "Эрмитаже", первый раз в жизни, ел устриц... Вкусного мало. Если исключить шабли и лимон, то совсем противно. Приближается конец письму. Прощайте и поклонитесь Алексею Сергеевичу, Василисе, Сергею и Елиз(авете) Александровне. Еще 6-7 месяцев и - весна! Пора приготовлять крючки и верши. Прощайте и верьте лицемеру А. Чехову, когда он говорит, что всей душой предан всей Вашей семье. Едва я кончил письмо, как звякнул звонок и... я увидел гениального Левитана. Жульническая шапочка, франтовской костюм, истощенный вид... Был он 2 раза на "Аиде", раз на "Русалке", заказал рамы, почти продал этюды... Говорит, что тоска, тоска и тоска... - Бог знает, что дал бы, только побывать бы денька 2 в Бабкине! - восклицает он, вероятно, забыв, как он ныл в последние дни.

{01263}

193. M. В. КИСЕЛЕВОЙ 29 сентября 1886 г. Москва. 86, IX, 29. Вчера получил от А(лексея) С(ергеевича) Ваши "Калоши", уважаемая Мария Владимировна. Получил и тотчас же, злорадно ухмыляясь, подмигивая глазом и ехидно потирая руки, стал читать... Ответ на "Калоши" получите в будущем. Скажу пока, что рассказ написан литературно, бойко, кратко, относительно и приблизительно. Думаю, что ответ будет благоприятный. Псевдоним Pince-nez удачен. Конечно, нет надобности уверять Вас, что я очень рад быть Вашим литературно-гонорарным гофмаклером и чичероне. Эта должность льстит моему тщеславию, и исполнять ее так же нетрудно, как нести за Вами ведро, когда Вы возвращаетесь с рыбной ловли. Если Вам необходимо знать мои условия, то извольте: 1) Пишите как можно больше!! Пишите, пишите, пишите..., пока пальцы не сломаются. (Главное в жизни - чистописание!) Пишите больше, имея в виду не столько умственное развитие массы, сколько то обстоятельство, что на первых порах добрая половина Ваших мелочей, в силу Вашей непривычки к "малой прессе", будет подлежать возврату. Насчет возвратов обманывать, лицемерить и вилять не буду - даю слово. А возвраты пусть не смущают Вас. Если даже будут возвращать половину, то и тогда работа будет выгоднее, чем в "Детско-Богемском отдыхе". А самолюбие... Не знаю, как Вы, но я давно уже привык... 2) Пишите на разные темы, смешное и слезное, хорошее и плохое. Давайте рассказы, мелочи, анекдоты, остроты, каламбуры и проч., и проч. 3) Переделки с иностранного - вещь вполне легальная, но только в том случае, если грех против 8-й заповеди не режет глаз... (За "Калоши" быть Вам в аду после 22-го января!) Избегайте популярных сюжетов. Как ни тупоголовы наши гг. редакторы, но уличить их в незнании парижской литературы, а особливо мопассановщины, труд нелегкий.

{01264}

4) Пишите в один присест, с полною верой в свое перо. Честно, не лицемерно говорю: восемь десятых писателей "малой прессы" в сравнении с Вами - сапожники и вики. 5) Краткость признается в малой прессе первую добродетелью. Самой лучшей меркой может служить почтовая бумага (эта самая, на к(ото)рой я теперь пишу). Как только дойдете до 8-10 страницы, так и - стоп! И к тому же почтовую бумагу легче пересылать... Вот и все условия. Выслушав наставления от такого умника и гения, как я, соблаговолите теперь принять от меня уверение в самой искренней преданности. Это же самое уверение, буде пожелают, могут принять под расписку Алексей Сергеевич, Василиса и Сергей. Со вдовой Хлудовой еще не видался. Бываю в театре. Ни одной хорошенькой... Все рылиндроны, харитоны и мордемондии. Даже жутко делается... Прощайте и поклонитесь всем. Уважающий А. Чехов. Сама жизнь обращается мало-помалу в сплошную мордемондию. Живется серо, людей счастливых не видно... Николай у меня. Он серьезно болен (желудочное кровотечение, истощившее его до чёртиков). Вчера он меня испугал не на шутку, сегодня ему легче настолько, что я уже позволяю ему принимать по ложке молока через каждые 1/2 часа. Лежит трезвый, кроткий, бледный... Всем скверно живется. Когда я бываю серьезен, то мне кажется, что люди, питающие отвращение к смерти, не логичны. Насколько я понимаю порядок вещей, жизнь состоит только из ужасов, дрязг и пошлостей, мешающихся и чередующихся... Впрочем, я ударился в нововременскую беллетристику. Виноват. Ма-Па здорова. Денег нет.

{01265}

194. Н. А. ЛЕЙКИНУ 30 сентября 1886 г. Москва. IX, 30. Сейчас получил Ваше письмо, уважаемый Николай Александрович, и, не откладывая ответа в долгий ящик, сажусь писать. Гонорара из "Газеты" еще не получил и отчаялся получить. Писать туда не буду, пока не получу. Быть может, даже сотрудничеству моему в "Газете" придется пропеть аминь: я послал Худекову прошение о прибавке... Замолвите словечко о прибавке, а то ведь, согласитесь, обидно на старости лет писать за 7 коп.! Не найдет ли Х(удеков) возможным давать добавочные по образцу "Осколков"? Впрочем, я на всё согласен, даже на плохое единовременное, лишь бы не сидеть на семи копейках... Живется серо. Сам я плох, да и кругом себя не вижу счастливых. Агафопод с семьей живет в Москве и еле сыт. Николай вчера и 3-го дня был серьезно и опасно болен. Появилась неожиданно обильная кровавая рвота, к(ото)рую едва удалось остановить. Отощал он на манер тифозного... Ужас, сколько передряг я испытал в эти дни, а тут еще денег нет... Кончится, должно быть, вся музыка тем, что я плюну, махну рукой и удеру в земство на службу. Здоровье мое лучше. Нужно бы радикально изменить жизнь, что не легко. На моей совести 3 греха, которые не дают мне покоя: 1) курю, 2) иногда пью и 3) не знаю языков. В видах здоровья 1 и 2 пункты давно уже пора похерить. Пальмин был у меня. Насчет богов и богинь Вы правы. Я поговорю с ним. Знаете, он и сам напоминает какого-то бога. Живет не по-людски, витает в эмпиреях и знать не хочет земли... Сюртук в пятнах, штаны вечно расстегнуты, галстух на затылке... Был у меня с двумя собаками, которые бегали по комнатам и жалобно выли... На днях буду у него. С ним приятно посидеть вечерок. Сегодня был у меня Гиляй. Ждет человечина родов. "Опять, говорит, сколупал! Ну, пусть себе плодятся!" Здоров ли Билибин? От него ни слуху ни духу, точно умер или попал в крепость.

{01266}

Относительно объявлений в "Буд(ильнике)" и "Сверчке" постараюсь. В "Буд(ильнике)" уже печатались. В "Рус(ских) вед(омостях)" напечатаю, когда деньги будут. А "Листок"... чёрт с ним! Лучше напечатать объявления в "Одесском вестнике" и "Южном крае" (Харьков). Послушайте, напишите-ка что-нибудь для сцены! Для Вас это выгодно да и приятно в видах разнообразия. Больше, кажется, не о чем писать. Погода сносная. Бывают деньки, когда я жалею, что уехал с дачи. Поклон всем Вашим. Чтобы заболеть коклюшем, нет надобности простужаться. Болезнь инфекционная или, как думают, нервного происхождения. Ваш А. Чехов.

195. Н. А. ЛЕЙКИНУ 7 октября 1886 г. Москва. Вторник вечером. Добрейший Николай Александрович! Шлю Вам рассказ одной моей знакомой барыни (не Политковской), очень умной и симпатичной, работающей преимущественно в детских журналах. Как-то, прочитав один из ее рассказов, я попросил ее написать что-нибудь для "Осколков". Она написала. Рассказ, как сами Вы увидите, очень недурен, литературой и не без идейки. Главное, короток. (Дамы редко пишут коротко!) Несколько сентиментален, но это не беда... Барыня совсем литературная... Это хорошая знакомая моей семьи, Марья Влад(имировна) Киселева, дама почтенная и (во избежание нехороших идей в Вашей голове) в летах. С нее достаточно будет 6 коп. со строки. Если найдете рассказ неудобным, что я не думаю, то поспешите выслать его обратно. Ну-с, теперь о ... "Петерб(ургской) газете". Билибин неделю тому назад писал, что деньги уже высланы, Вы обещались постыдить Худекова, а денег всё нет и нет! Такие-то дела! Чем я заслужил такое невнимание

{01267}

со стороны "Газеты", понять не могу. Если ей денег жалко или Буйлов пьет горькую, то хоть бы из простого приличия строчку написала. Ответа на мое прошение о прибавке - никакого. Очевидно... Впрочем, я уже надоел Вам своим скулением о деньгах. Постараюсь больше не писать Вам о "Газете". Жалуюсь Вам только потому, что не хватает нервов терпеть. Безденежье такое, что я не знаю, как пережил сентябрь и как теперь живу в ожидании гг. гонорариев. Николай здоров. Погода плохая, 3-й день жарит дождь. Почтение всем Вашим. Ваш А. Чехов. На днях я послал Вам письмо по петербургскому адресу

196. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 19 октября 1886 г. Москва. Если не трогает вас это художественное изображение моей судьбы, то у Вас нет сердца, Франц Осипович! Дело в том, что фирма "Доктор А. П. Чехов и К " переживает теперь финансовый кризис... Если Вы не дадите мне до 1-го числа 25-50 р. взаймы, то Вы безжалостный крокодил... Что я честный человек, Вы можете узнать у Рудневой, где я всегда аккуратно плачу. Впрочем, если Вы мне не верите, то я дам Вам вексель, который Вы можете дисконтировать у Николая. Если Вы уедете в Петербург, то и тогда у Вас не пропала надежда получить с меня долг: Вы получите его по телефону... Если же к тому времени не устроят телефона, то я дам Вам чек, по которому Вы получите во всякое время дня и ночи... В случае моей смерти долг мой уплатит Вам, конечно, Николай, который, как Вы знаете, большой мастер платить долги. Завтра (20-го)

{01268}

к 11-12 часам явится к Вам мой младший кондиломчик Миша. Он запоем не пьет, а потому можете довериться ему вполне. В общем - извините за беспокойство. Когда, бог даст, у Вас не будет денег, я дам Вам взаймы... адрес богатого жида. Я кончил. Приезжайте к нам. Ваш А. Чехов.

197. Н. А. ЛЕЙКИНУ 23 октября 1886 г. Москва. 86, X, 23. Но увы! послано только 27-го! Добрейший Николай Александрович! Первым делом про Пальмина. Я был у него и беседовал про богов, луну и про всё то, что не под стать нашей хмурой эпохе. После долгой беседы, уснащаемой отрыжкою Фефелы и потчеванием, я пришел к конечному и прочному заключению, что Лиодор Иванович поэт sui generis, что он может быть только Пальминым... Перекроить его, заставить писать на иные темы так же трудно, как заставить его потолстеть. Боги вошли ему в плоть и кровь, он сроднился с ними, любит их, всё же остальное считается пошлостью, недостойною его пера. По-своему он прав, и разубеждать его - напрасный труд. Далее, по-моему, нет надобности из Пальмина делать другого человека. Поэт он оригинальный и, несмотря на однообразие, стоит гораздо выше и читается охотнее, чем десятки поэтиков, жующих злобу дня. Судя по письму Билибина, мой гонорар повел к недоразумению (конторскому). Спешу сообщить, что я получил его. От Худекова ни слуху ни духу. Очевидно, над моим сотрудничеством в "Пет(ербургской) газ(ете)" поставлен крест. Так тому и быть.

{01269}

Получил приглашение от "Всем(ирной) иллюстрации". Буду туда строчить. Ничего не знаете про сей журнал и его порядки? Предлагают по 10 коп. Здоровье мое лучше, карман же по-прежнему в чахотке... Когда прослышите, что Григорович вернулся из-за границы, будьте добры, уведомьте. Получил от Федорова, издающего в Питере "Дешевую библиотеку", приглашение прислать что-нибудь. Кто сей Федоров? И что я могу послать ему? Вы опытнее меня, научите, как ответить... В конце октября ждем Вас. Пальмин почти сосед мой, так что Вам не придется делать длинных концов. От меня же всюду близко. Я послал Вам рассказ "Бука", но, кажется, неудачный, по крайней мере гораздо худший Вашего "Праздничного", к(ото)рый Вам чертовски удался. Очень хороший рассказ. Одна есть в нем фраза, портящая общий тон, это - слова городового: "в соблазн вводишь казенного человека"; чувствуется натяжка и выдуманность. Мужичонка картинен, и я себе рисую его. Кланяется Вам Агафопод. Николай здоров. Поклон всем Вашим. Ваш А. Чехов. Левинский негодует за то, что Вы напечатали стихотворение по адресу "Будильника": - Я с ним познакомился, толковал о вражде газет и журналов, он соглашался со мной, а сам...

198. M. В. КИСЕЛЕВОЙ 29 октября 1886 г. Москва. Многоуважаемая Мария Владимировна! Спешу сообщить Вам о судьбе Ваших рассказов. 1) "Калоши" лежат у меня в столе и будут пущены в оборот только после Нового года, в сокращенно-исправленном виде. Нужно из него выкурить французский запах, иначе придется пускать его как переделку, что невыгодно, да и неудобно, так как начинающий

{01270}

всегда должен начинать с оригинального. Если первый Ваш рассказ будет "хапанный", то и на все последующие будут глядеть с предубеждением. 2) Рассказ про сумасшедшую, названный мною "Кто счастливей?", очень миленький, тепленький и грациозный рассказ. Даже собака Лейкин, не признающий никого, кроме себя и Тургенева, нашел, что этот рассказ "недурен и литературен". (Не желая быть единоличным судьею, я по поводу его советовался с Лейкиным и другими старыми литературными собаками.) Самое подходящее для него место - "Петерб(ургская) газета", но увы! я из-за гонорара разошелся с сим органом (требую прибавки). В "Осколки" пихнуть его нельзя, ибо он не юмористический. Остается одно только - сдать его в "Будильник", где в фельетонах печатают "серьезные" этюды (наприм(ер), мои "Устрицы"), что я и сделал. Итак, Ваш рассказ будет напечатан в "Будильнике". Благодаря идиотской манере журналов помещать перед подпиской вещи, принадлежащие "именам", т. е. фирмам (Златовратского, Нефедова, г. Чехова и прочих представителей современного падения литературы), Ваш рассказ будет помещен не в ближайшем будущем. Но для Вас это безразлично, так как деньги можно взять до напечатания... 3) Последние 2 рассказа вчера получены. "Злая месть" - хорошая штучка и пойдет, вероятно, в "Сверчок". Насчет "Крестницы" не знаю, ибо еще не успел прочесть. 4) Ввиду того, что Вы "начинающая", на первых порах Вам придется получать по пятачку со строки. Когда к Вам попривыкнут и Ваш псевдоним намозолит глаза, мы потребуем прибавки. Спешить незачем, ибо, если Вы не умрете 23-го января, то проживете еще очень долго. 5) Сами в редакции не посылайте. В редакциях не читают, ибо ежедневно приходят десятки пакетов с прозой и стихами. Действуйте через меня. Хоть я и медлителен, как медведь, но все-таки надежнее... 6) Вообще нам нужно о многом переговорить. Так, я должен мотивировать кое-какие поправки в Ваших рассказах... Например, в Вашем "Кто счастливей?" начало совсем плохое... Рассказ драматичен, а Вы начинаете с "застрелиться" в самом юмористическом тоне. Потом, "истерический смех" слишком устарелый эффект... Чем

{01271}

проще движения, тем правдоподобней и искренней, а стало быть, и лучше... В "Калошах" много ошибочек вроде "дом 49". В Москве нумерации в адресах не существует... Возвращаясь к предыдущему рассказу, упомяну кстати, что Лентовский совсем неуместен. Он вовсе не так популярен в Москве, как у Алексея Сергеевича, за что-то любящего его. 7) В последнем рассказе около 200-250 строк. Стало быть, Ма-Па может уже взять, буде угодно, десять (10) рублев. Урааа! Караул! Представьте, сейчас получил письмо из "Петерб(ургской) газеты". Соглашаются на прибавку, бестии, и вместо 7 коп. дают 12. Вот что значит терпение, зубастость и нахальство! Кротостью ничего не возьмешь... С радости даю Ма-Па 10 целковых. Она скачет в театр за билетами. Значит, мой доход увеличился на 80 р. в м(есяц). Сереже и Василисе кланяется бедный Индейкин. Он ждет от них собственноручной критики. Если они почтят его вниманием, то он не замедлит поднести им еще что-нибудь назидательное и иллюстрированное. Напишите Влад(имиру) Петр(овичу), что ему и его детищу Пьесе Владимировне я желаю всяческих успехов. Денег нет. Кокоша сбежал. Мать и тетка умоляют меня жениться на купеческой дочке. Была сейчас Эфрос. Я озлил ее, сказав, что еврейская молодежь гроша не стоит; обиделась и ушла. Извините за болтовню уважающего Вас и преданного А. Чехова. Однако, судя по первым опытам, можно ручаться, что через 1-2 года Вы будете на прочной позиции.

199. Н. А. ЛЕЙКИНУ 31 октября или 1 ноября 1886 г. Москва. Сейчас получил Ваше письмо, добрейший Николаи Александрович, вчера тоже получил... Спасибо за советы по части Федорова и "Иллюстрации". Ими я, конечно, воспользуюсь.

{01272}

От Худекова получено мной очень любезное письмо. До Нового года буду получать по 10 коп., а после оного по 12 коп. Стало быть, "Газета" сравнялась с "Нов(ым) временем", где я получаю 12, и с "Осколками". Ну-с, стало быть (люблю я это дурацкое "стало быть"!), я уже выскочил из пятачка. За адрес Григоровича мерси боку. Суворину напишу о рецензии только в случае, если буду писать ему деловое письмо, напишу а propos, a иначе, ей-ей, не умею просить. Людей хорошо знакомых, Вас, например, или Билибина, я могу просить, но писать к людям, не связанным со мною близким знакомством, об одолжении, любезности или услуге мне мешает мое малодушие. Вообще по части прошений я ужасно туг, отчего, конечно, ничего не выигрываю, но много проигрываю. Быть может, в средине ноября я буду в Питере и потолкую с Сувориным лично. Начинаю понемножку оправляться от безденежья, хотя все-таки денег нет. Но думаю, что через м(еся)ц совсем оправлюсь и перестану куксить. Агафопод в Москве. Николка сбежал от меня к "своей". О нем ни слуху ни духу, точно утонул. Поклон Прасковье Никифоровне, Феде и всей редакционной братии. Нет ли каких проектов, планов и изменений по части "Осколков" для предстоящего 1887 года? Надо бы двух-трех сотрудничков прибавить. В "Осколках" всё старые работники. Когда я во вторник после обеда читаю сей журнал, то он напоминает мне Францию: цветущая, богато одаренная, но несомненно вымирающая нация! Погода у нас туманная. Столько по улицам туману напущено, что не только либералов, но даже и консерваторов не видно. Надо будет Пальмину дать тему для стихов - "Туман": бог Феб скрылся, благодаря туману, напущенному идолами нашей хмурой эпохи; но идолы не разочли, напустили больше, чем следует, и сами погибли... Я дам тему, Пальмин напишет, а Вы прочтете и выругаетесь. Ваш А. Чехов.

{01273}

200. Н. А. ЛЕЙКИНУ 6 ноября 1886 г. Москва. 6 ноябрь. Собираюсь жениться и завел себе жениховскую бумагу. Литера несколько дубовата, но это не беда. Разминуться нам не придется, уважаемый Николай Александрович, так как я выеду из Москвы не позже 20-го и во всяком случае не раньше Вашего отъезда из белокаменной. В предыдущем письме я нарочно числа не выставил и держал пари с самим собой, что Вы не оставите такого инцидента без внимания. По-моему, числа на письмах - предрассудок и излишнее украшение. Я понимаю числа на векселях, деловых статьях и письмах, на счетах, расписках и проч., но в письме, которое идет до адресата только одни сутки, можно обходиться и без числа. Да, Пальмин переехал!!! Кочует, как цыган... Что за причина, не могу понять. Вероятно, за грехи родителей обречен блуждать по Москве на манер Вечного жида... Был вчера у меня и преподнес свой текст к рисункам Буша и Кондена, московского псевдохудожника, выдающего свои идиотские рисунки за бушевские... Прощайте. Надо строчить в "Газету". Ваш А. Чехов.

201. А. С. СУВОРИНУ 6 ноября 1886 г. Москва. 86, XI, 6. Многоуважаемый Алексей Сергеевич! Вчера у меня был мой приятель, поэт Л. И. Пальмин, и просил меня, как сотрудника "Нового времени", чтобы я походатайствовал у Вас о библиографической заметке для его книги "Похождения идеалиста" (текст к рисункам Буша), что я и исполняю. Пожелав Вам и Вашему семейству всякого благополучия, пребываю искренно уважающим А. Чехов. Книга послана Вам вчера.

{01274}

202. Ал. П. ЧЕХОВУ 17 или 18 ноября 1886 г. Москва. В 2 часа я буду у Лейкина. В 3 поеду с ним к поэту, у коего будет главенствовать не столько водка, сколько продлинновенные рассуждения о вящем благоустройстве "Осколков". Лейкин будет интимничать. Если находишь удобным, то поезжай... Странно было бы, чтобы я имел что-нибудь против, и странно у меня спрашиваться... Неужели я такой умный, что должен во всё вникать? Адрес Пальмина: угол Сивцева Вражка и Денежного пер., д. Капнист. Чехов. И паки странно...

203. Н. А. ЛЕЙКИНУ 22 ноября 1886 г. Москва. 22-го ноября. (Или же, если запоздает Агаф(опод), 24-го.) Добрейший Николай Александрович! Прилагаемый транспорт послужит ответом на Ваше письмо. Вы найдете и рассказы, и мелочи, и даже небольшую корректурку поэта Менделевича, не пропущенную цензурой в "Новостях дня". Поэт просил меня переслать ее Вам, что я и делаю. На Ваш вопль о пьянстве гг. Кобчика и Джока отвечу сице: меня поражает и мутит эта кричащая распущенность! Не понимаю подобных господ. Тут день прогуляешь, и то совесть мучает, а они могут всю жизнь кутить. Ну-с, теперь полный и подробный отчет. Проводив Вас, я тотчас же удрал домой и завалился спать, оставив Пальмина и К на вокзале. Пили мы с Вами, как крокодилы, как ихтиозавры, так что я до сих пор никак не очнусь и удивляюсь своей крепости. Всё ли Вы помните? От Пальмина мы поехали к "Яру", от "Яра" ко мне... У меня Вы ночевали и утром нецеломудренно

{01275}

поглядывали на Василису. За сим Вы у меня пробыли весь день, обедали, закусывали музыкантской колбасой... Вечером мы поехали на вокзал, где опять пили... Уф! Подробности: 1) Я взял у Вас 25 рублей и на всякий случай дал Вам свою карточку, в коей написал сие. Если карточка потеряна или забыта Вами на вокзальном столе, то имейте сей в виду и дайте знать конторе. 2) Мы условились, что в случае, если у меня не будет к сроку готов для "О(сколк)ов" рассказ, я буду уведомлять Вас телеграммой. 3) Вы поручили брату, студенту Мише, побывать у Петровского. Поручение исполнено. Петровский требует 50% уступки. На меньшее не согласен. Подробности при свидании, а пока посылаю при сем список книг, которые он выбрал. Каждого названия по 50 экземпляров. Дальнейшее при свидании, т. е. 26-28 сего м(еся)ца. Погода отвратительная. Грязь, мокрый снег и ветер. Вчера поздно вечером я провожал на извозчике одну барышню и простудился. Кашель и насморк. После Вашего отъезда я пил Hunyadi Ianos. После сладкого горькое. Льщу себя надеждой, что в декабре я буду аккуратно присылать к каждому . Как поживает дочь станового? NB. Возьмите "Русскую мысль" за октябрь и обратите внимание на журнальную хронику (разбор журналов). Там Вы увидите рецензию на рассказы, помещаемые в "Природе и охоте". Судя по выдержкам, авторы талантливы, но не сознают этого. Одну выдержку, где описывается дрессировка, Вы прочтете с громадным удовольствием. Пишу Вам сие вот для чего: не найдете ли Вы целесообразным пригласить сотрудников "Природы и охоты" работать в "Осколках"? Фамилии, к(ото)рые я уже забыл, Вы найдете в "Русской мысли", а приглашение можно будет сделать через редакцию "Охоты". Свежие люди! Вообще, я думаю, не следует никем пренебрегать. Мать, сестра и братья кланяются Вам. Прощайте и будьте здравы. Ваш А. Чехов.

{01276}

Список изданий, потребных для сеньора Петровского:

1. Апраксинцы

2. Цветы лазоревые

3. Христова невеста

4. Караси и щуки

5. Теплые ребята

6. Наши забавники

7. Шуты гороховые

8. Неунывающие россияне

9. Гуси лапчатые

10. Мученики охоты Больше ничего. Всего этого по 50 экз.

204. Р. Р. ГОЛИКЕ Декабрь, до 8, 1886 г. Петербург. Пользуюсь случаем, дорогой Роман Романович, чтобы поклониться Вам и Вашей семье. Сестра шлет поклон и восьмиэтажное спасибо Гульде Мартыновне. За сим прощайте. Поклон бархатным глазкам Анны Аркадьевны. Ваш Антон Чехов. Р. S. Помните Вы даму, у которой в Эрмитаже пропала шуба?

205. Н. А. ЛЕЙКИНУ 8 декабря 1886 г. Москва. Восьмого декабря 86 г. Это письмо, добрейший Николай Александрович, пойдет сегодня с курьерским и будет получено Вами задолго до обеда. Оно принесет с собой: а) мой рассказ, b) рассказ Агафопода и с) мою шестиэтажную, повышенную в квадрат благодарность за гостеприйство, коим я и meine Schwester пользовались, живя под покровом Н. А. Лейкина и Прасковьи Никифоровны. Спасибо 1000 раз. Получено от Вас 2 письма.

{01277}

Преснову книги отнесены; Васильев и возбуждавшая Вас Печковская получили по вывеске. Николай взял тему, Левитан же, которому я послал письмо, до сих пор не был у меня. Сегодня ему послано другое письмо, через его брата. Насчет праздничных сроков я намотал себе на ус, дав прочитать Ваше письмо и Агафоподу. Языческий бог у меня еще не был, а потому и деньги ему еще не отданы. В субботу, когда я приглашал его к себе, он кутил у Пастухова на именинах. Жду его к себе со дня на день. Ваши припадки берут свое начало от невров (у Вас ведь не нервы, а невры). Нужно отдыхать, т. е. послать к чёрту беспокойную кредитку и отдаться всецело литературе. Нельзя безнаказанно служить десяти богам сразу. Вы были правы: Николай не посылал Вам рисунка. Он только хотел послать. Почтение Апелю Крысычу и Рогулии Васильевне с просьбой приготовить мне (...) одного барбосика попородистей. Погода у нас занимается проституцией. Хуже всякой пьяной бабьи (...) гниет, плюет... Тифозно! В заключение Прасковье Никифоровне и Феде большой реверанс. Сестра и все наши Вам кланяются. Ваш А. Чехов. Сажусь строчить в "Новое время".

206. M. В. КИСЕЛЕВОЙ 13 декабря 1886 г. Москва. 86/13/XII Первым делом, уважаемая Мария Владимировна, беру на себя смелость поднести Вам печатную повесть о том, как известные литераторы умеют утилизировать знакомство с "чесноком". Посылаемый фельетон дал мне 115 рублей. Ну как после этого не тяготеть к еврейскому племени? Вы меня жестоко обижаете, попрекая меня Яшенькой, m-me Сахаровой и проч. Неужели Вам неизвестно,

{01278}

что я давно уже отказался от суеты мирской, от земных наслаждений и весь отдался медицине и литературе? Благонамереннее и степеннее меня трудно найти человека во всем свете. Я так полагаю, что даже архимандрит Вениамин грешнее меня. Даже воспоминания об Екатерине Васильевне не ласкают моего воображения. "Злая месть" - моя опечатка. Осталось "Злая шутка". Надеюсь, что хоть на страшном суде мне простится Анна Павловна. Ей-богу, я не виноват! С Вашего позволения, из 2-х последних писем Ваших к сестре я выкрадываю для своих рассказов два описания погоды. Замечательно, у Вас совсем мужская манера писать. В каждой строке (где только дело не касается детей) Вы - мужчина. Конечно, это должно льстить Вашему самолюбию, так как, говоря вообще, мужчины в 1000 раз выше и лучше женщин. В Питере я отдыхал, т. е. целые дни рыскал по городу, делая визиты и выслушивая комплименты, которых не терпит душа моя. Увы и ах! В Питере я становлюсь модным, как Нана. В то время, когда серьезного Короленко едва знают редакторы, мою дребедень читает весь Питер. Даже сенатор Голубев читает... Для меня это лестно, но мое литературное чувство оскорблено... Мне делается неловко за публику, которая ухаживает за литературными болонками только потому, что не умеет замечать слонов, и я глубоко верую, что меня ни одна собака знать не будет, когда я стану работать серьезно... Надежда Владимировна, у которой я ужинал, похудела. Владимир Петрович тоже похудел. Очевидно, Питер не располагает к ожирению. Ма-Па в восторге от поездки. Еще бы! В вагоне за ней ухаживали поручики, а в Питере с ней возились, как с королевой Помаре. Кушала она на каждой станции... В ее комнате по-прежнему нет вентиляции! Два раза был у нас Ваш брат. Жаловался, что не застает дома Кондратьева. В случае, если Кондратьев ничего не сделает, можно будет пустить в ход Шехтеля, большого приятеля Лентовского. Поклон Алексею Сергеевичу, Истре, Дарагановскому лесу, Сергею и Василисе.

{01279}

Что поделывает фальшивый монетчик? В конце концов, пожелав всей Вашей семье благ земных, пребываю уважающим и преданным А. Чехов.

207. Н. А. ЛЕЙКИНУ 14 декабря 1886 г. Москва. 14-го дек. Посылаю Вам, добрейший Николай Александрович, рассказ и мелочишку. Еще на одну неделю я обеспечил себя от упреков в неаккуратности! Левитан взял тему. Николай тоже. Когда они кончат работу, мне неизвестно. Левитан, вероятно, уже послал Вам рисунок, а Николай обещал послать... Вчера я был у языческого бога. Он еще не переехал на новую квартиру и в январе собирается ехать в Петербург. Богиня, вероятно, пустит его, так как не протестует. Худеков у меня не был. Кстати: скажите Буйлову, чтобы он печатал объявление о моей книге. Кроме "Новостей дня" нет нигде объявлений. Без рекламы книга не может идти. У нас санный путь настолько приличный, что я ездил в Стрельну. Не знаю, пришлю ли я Вам к 21-му святочный рассказ. Да и нужен ли он Вам? Вы говорили мне, что у Вас уже есть святочный рассказ Юши. Видали Агафопода? За сим, пожелав Вашему массажисту успеха и поклонившись Вам, пребываю Ваш А. Чехов. Поклон от сестры Прасковье Никифоровне и Федюхе. Если сын Апеля не будет походить на своих родителей, то я его, конечно, не возьму. Мне нужна копия Апеля, а ублюдки и в Москве есть. Сие письмо пойдет заказным. Значит, Вы получите его во вторник вечером.

{01280}

208. В. П. БУРЕНИНУ 15 декабря 1886 г. Москва. 86, XII, 15. Уважаемый Виктор Петрович! Г-жа Попырникова, издательница стихотворного сборника "Мысли и чувству" ("истеричное издание", о котором мы имели случай говорить), приезжала ко мне и просила меня, как сотрудника "Нов(ого) времени", составить ей протекцию, т. е. походатайствовать о библиографич(еской) заметке, каковую просьбу я и исполняю. Обращаюсь именно к Вам, потому что, как говорила барышня, книга послана на Ваше имя. По вычислениям барышни, в России в настоящее время имеется 174 поэта. Так как все они не могли войти в одну книгу, то предполагается еще и 2-й выпуск. Пожелав Вам всего хорошего, пребываю уважающим А. Чехов. С медицинской точки зрения, такое изобилие представляется в высшей степени зловещим: если против какой-либо болезни предлагается много средств, то это служит вернейшим признаком, что болезнь неизлечима и что для борьбы с нею медицина не имеет ни одного настоящего средства.

209. Н. А. ЛЕЙКИНУ Между 15 и 20 декабря 1886 г. Москва. (...) Кроме того, добрейший Николай Александрович, посылаю Вам святочный рассказ, который я написал благодаря бессоннице. Ну-с, значит, прощайте до Нового года. Письма писать буду, а насчет произведений - "довольно!", как сказал Тургенев. Не найдете ли Вы целесообразным (сами или через секретаря) письменно поторопить Николая с рисунками? Его я не вижу. Адрес: Плющиха, д. Смирновской, кв. 9.

{01281}

Поеду сейчас кататься по Кузнецкому. Прощайте и будьте здоровы. Почтение Прасковье Никифоровне, Феде и цуцыкам. Ваш А. Чехов. К Новому году пришлю "осколок московской жизни". Начало письма не сохранилось.

210. А. С. СУВОРИНУ 21 декабря 1886 г. Москва. 86, XII, 21. Уважаемый Алексей Сергеевич! Святочный рассказ я начал 2 недели тому назад и никак не кончу. Нечистая сила натолкнула меня на тему, с которой я никак не справлюсь. За 2 недели я успел привыкнуть и к теме и к рассказу и теперь не понимаю, что в нем хорошо, что худо. Просто беда! Завтра, надеюсь, я кончу его и пошлю Вам. Вы получите его 24-го, в третьем часу дня. Если взглянете на рассказ, то поймете потуги, с какими он писан, и извините за то, что я опоздал и не сдержал данного обещания. Поздравляю Вас и Ваше семейство с наступающими праздниками и желаю всего хорошего. Искренно преданный А. Чехов. Р. S. Мне Бежецкий положительно нравится. Ранее я имел о нем понятие только по "Перчатке" и дорожным фельетонам, но теперь, когда Вы подарили мне его книгу и я прочел "Военных", я решительно не понимаю, почему он непопулярен. Его "Расстрелянный" гораздо лучше тургеневского "Жида", а судя по остальным рассказам, он, если бы захотел, был бы тем, чего у нас на Руси недостает, т. е. военным писателем-художником. Кроме "Рай Магомета", все остальные невоенные рассказы его слабы. Он интересен, завлекателен и, выражаясь по-женски, мил.

{01282}

211. Н. А. ЛЕЙКИНУ 24 декабря 1886 г. Москва. 24 декабря. Прежде всего, по христианскому обычаю, добрейший Николай Александрович, поздравляю Вас и Ваше семейство с праздником и с наступающим Новым годом. Совокупно с поздравлением шлю массу пожеланий. Желаю денег, жирных индюков, породистых щенят, маленького живота, остроумных прозаиков и грамотных поэтов. За декабрь я послал Вам 3 рассказа и 3 письма. Получили? Вообще петербуржцы в высшей степени неаккуратный народ: не отвечают на письма. Не мешало бы Вам брать пример с москвичей. В настоящее время я изображаю из себя человека обалделого и замученного. Три недели выжимал я из себя святочный рассказ для "Нового времени", пять раз начинал, столько же раз зачеркивал, плевал, рвал, метал, бранился и кончил тем, что опоздал и послал Суворину плохую тянучку, которая, вероятно, полетит в трубу. Так мучился, что и тысячи целковых гонорара мало... Сегодня у меня мать именинница, я отдыхаю и не верю своим глазам, что я отдыхаю. (...) Читал рассказ нового сотрудника, Кулакова. Мне кажется, он может писать и уж достаточно насобачился. Не понравилось мне, что он дебютировал с пьянства. Напишите ему, что описывать пьянство ради пьяных словечек - есть некоторого рода цинизм. Нет ничего легче, как выезжать на пьяных... Видались с Агафоподом? Отчего это Вы меня печатаете в нижнем этаже, в фельетоне? Мне это лестно, хотя, с другой стороны... в прежние годы такая честь мне всякий раз обходилась в 2-3 рубля, так как Виктор Викторыч почему-то фельетонные рассказы рассчитывал по 7 коп. Кстати: будьте благодетелем, распорядитесь, чтобы я получил свой гонорар не позже 31-го декабря. Честное слово, я нищ. Весь декабрь не работал у Суворина и теперь не знаю, где оскорбленному есть чувству уголок. Извините, что нарушаю законы Вашей бухгалтерии, но... что делать? Получили от Николая рисунок?

{01283}

Погода у нас безнравственная, бленорейная. 3 градуса тепла. Санный путь перестает быть санным. Прощайте и будьте здравы. Ваш А. Чехов.

212. А. С. КИСЕЛЕВУ 25 декабря 1886 г. Москва. Дорогой Алексей Сергеевич! Вас, Марию Владимировну, Василису Пантелевну и Сережу поздравляю с праздником и с наступающим Новым годом и желаю всего, что может только пожелать старый друг, который лучше новых двух. Душевно Ваш А. Чехов. 25/XII.

213. Ал. П. ЧЕХОВУ Между 27 и 30 декабря 1886 г. Москва. Ремешок от штанов! Спасибо за письмо. Прочел и "штемпель к возврату приложил", так как оно гнусно и безнравственно. Ты чудак. Написал мне про гуся, про Таньку, про невесту без профиля, ноне сказал ни слова о своем новом месте, о новых людях и проч. Сию же минуту сядь и напиши мне всё от начала до конца, ничего не пропуская и не умалчивая. Жду с нетерпением и не стану писать тебе, пока не получу от тебя письма... Поклоны. Имею честь быть Врач А. Чехов. Не позволяй в мелочах подписывать твое полное имя. "Тема Ал. Чехова". К чему это? Осрамиться хочешь?

{01284}

214. М. М. ДЮКОВСКОМУ 1886 г. Москва. Милостивый государь Михаил Михайлович! Одна почтенная дама прислала мне сто рублей в надежде, что я познакомлю ее с Вами и дам ей возможность соединиться с Вами узами свободной любви. Даме этой 24 года. Она прекрасна собой. А потому подпишите прилагаемое объявление. С почтением Чехов. Почему Вы не бываете у нас?

215. П. А. АРХАНГЕЛЬСКОМУ Не позднее 1886 г. (?) Москва. Уважаемый Петр Александрович! Приходите к нам немедленно. Есть урок. Не опоздайте. Ваш Чехов.

{01285}

ОФИЦИАЛЬНЫЕ БУМАГИ, ПРОШЕНИЯ

1. ПРОШЕНИЕ ДИРЕКТОРУ ТАГАНРОГСКОЙ ГИМНАЗИИ 20 октября 1873 г. Таганрог. Его высокородию господину директору Таганрогской гимназии учеников вверенной Вам гимназии II кл. Ивана, IV - Николая и Антона Чеховых Прошение Желая обучаться в ремесленном классе при Таганрогском уездном училище по ремеслам из нас: Иван переплетному и Николай и Антон сапожно-портняжному, имеем честь просить покорнейше Ваше высокородие сделать распоряжение о допущении нас к изучению вышеозначенных ремеслов, к сему прошению ученик IV кл. Николай Чехов ученик IV кл. Чехов Антон ученик II кл. Иван Чехов 1873 года 20 октября.

{01286}

2. ЗАЯВЛЕНИЕ В ТАГАНРОГСКУЮ ГОРОДСКУЮ УПРАВУ 1 марта 1879 г. Таганрог. В Таганрогскую городскую управу Таганрогского мещанина Антона Чехова Заявление Желая причислиться ко второму призывному участку города Таганрога, Ростовского уезда, и представляя на обороте сего сведение, требуемое 99 ст. Уст(ава)о воин(ской) повин(ности), покорнейше прошу Управу выдать мне установленное свидетельство о приписке. Свидетельство получил Антон Чехов. 1 марта 1879 г. На обороте:

1. Фамилия, имя и отчество приписанного. Чехов Антон Павлович

2. Сословие -

3. Год, месяц и день рождения 1860 г. 17 января

4. Вероисповедание Православного Холост Жительство имею в г. Таганроге в 2 части на Конторской улице в доме чиновника Селиванова.

5. Грамотен ли, или то учебное заведение, в котором окончил или обучается Обучается в Таганрогской гимназии

6. Занятие, ремесло или промысел Обучается в Таганрогской гимназии Таганрогский мещанин Антон Чехов.

{01287}

3. ПРОШЕНИЕ ДИРЕКТОРУ ТАГАНРОГСКОЙ ГИМНАЗИИ 22 марта 1879 г. Таганрог. Его превосходительству господину директору Таганрогской гимназии Ученика VIII класса той же гимназии Чехова Антона Прошение Желая в текущем 1878-79. учебном году подвергнуться испытанию зрелости, имею честь почтительнейше просить Ваше превосходительство допустить меня к оному. Антон Чехов. Марта 22-го дня 1879 года. Таганрог.

4. ПРОШЕНИЕ РЕКТОРУ МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА 10 августа 1879 г. Москва. Его превосходительству господину ректору императорского Московского университета Окончившего курс в Таганрогской гимназии Антона Чехова Прошение Желая, для продолжения образования, поступить в Московский университет, имею честь покорнейше просить Ваше превосходительство сделать зависящее распоряжение о принятии меня в число студентов на I курс медицинского факультета, на основании прилагаемых при сем документов, вместе с копиями с них: 1) Аттестата зрелости за 610, 2) Увольнительного свидетельства, 3) Метрического свидетельства, 4) Свидетельства о приписке к призывному участку. При сем, на основании 100 высочайше утвержденного Университетского устава, обязуюсь во все время пребывания моего в Университете подчиняться правилам и постановлениям университетским. Антон Чехов. Августа 10 дня 1879 года.

{01288}

5. ПРОШЕНИЕ РЕКТОРУ МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА 27 августа 1879 г. Москва. Его превосходительству господину ректору императорского Московского университета Студента 1 курса медицинского факультета Антона Чехова Прошение Честь имею покорнейше просить Ваше превосходительство о выдаче мне удостоверения в поступлении моем в императорский Московский университет для отсылки его в Таганрогскую городскую думу, где утверждена за мной в сем 1879 году стипендия. Студент I курса медицинского факультета Антон Чехов. Августа 27 дня 1879 года.

6. ПРОШЕНИЕ РЕКТОРУ МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА 9 июня 1881 г. Москва. Его превосходительству господину ректору императорского Московского университета Студента 2 курса медицинского факультета Антона Чехова Прошение Имею честь покорнейше просить Ваше превосходительство сделать распоряжение о вычете из присланной мне Таганрогской городской управой стипендии пятидесяти рублей, следуемых с меня за слушание лекций, и о выдаче мне упомянутой стипендии. Антон Чехов. Июня 9-го дня 1881 г.

{01289}

7. ПРОШЕНИЕ РЕКТОРУ МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА 28 августа 1881 г. Москва. Его превосходительству господину ректору императорского Московского университета Студента 3-го курса медицинского факультета Антона Чехова Прошение Имею честь просить Ваше превосходительство о выдаче мне удостоверения в том, что я имею честь быть студентом императорского Московского университета. Это удостоверение имеет быть посланным в Ростовское на Дону по воинской повинности Присутствие. Студент Антон Чехов. Августа 28-го дня 1881 г.

8. ПРОШЕНИЕ В МОСКОВСКИЙ ЦЕНЗУРНЫЙ КОМИТЕТ 30 июня 1882 г. Москва. Типографии Н. Коди Прошение Имею честь покорнейше просить Московский цензурный комитет выдать ей билет для представления в корректурных листах книги "Шалость" А. Чехонте, с рисунками Н. П. Чехова, книги, в состав которой входят статьи, уже печатавшиеся разновременно в подцензурных изданиях. Статьи, которые еще не были напечатаны, будут доставлены в рукописи. Книга будет состоять из 5-7 печатных листов. За г. Коди - К. Яхонтов. Июня 30-го дня 1882 года.

{01290}

9. ПРОШЕНИЕ РЕКТОРУ МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА 18 июня 1884 г. Москва. Его превосходительству г. ректору императорского Московского университета Кончившего курс на медицинском факультете Антона Чехова Прошение Имею честь просить Ваше превосходительство сделать распоряжение о выдаче мне удостоверения в том, что я удостоен звания лекаря и уездного врача. Оное удостоверение имею честь просить выслать по адресу: "г. Воскресенск, Московской губ. Антону Чехову". Антон Чехов. Июня 18-го дня 1884 года.

Том 2 1887- сентябрь 1888

1887

216. Ал. П. ЧЕХОВУ 8 января 1887 г. Москва. Душя моя! Благодарю за письмо, которое полученное. Ванны для детей всегда полезны. Я безденежен до мозга костей. Если у тебя есть человеколюбие в животе, то снизойди к моей унизительной просьбе: немедленно, со скоростью вальдшнепа, которому всунули в задний проход ядовитую стрелу, надевай шапку и мчись: a) в контору "Нового времени" (Невский 38) и получи там гонорар за рассказ "На пути", b) в "Петерб(ургскую) газету" (Симеоновский пер.) и получи 107 рублей по счету, к(ото)рый оною конторою уже получен. Полученные деньги не трать и не раздавай нищим, а вышли мне почтой или простым переводом, причем уведоми меня краткой телеграммой: "Москва, Кудрино, д. Корнеева, Чехову. Жди. Чехов". Т. е. пошли телеграмму, когда деньги будут уже посланы. Прилагаю доверенности. Возьми себе комиссии по 1/40 с рубля. Контора "Нов(ого) времени" открыта до 5 ч(асов). В "Пет(ербургской) газете" Буйлов выдает гонорар по субботам. Оба гонорара можешь послать сразу или в различные сроки. За причиняемое тебе беспокойство я охотно тебя извиняю, но чтоб в другой раз этого не было. Лейкину я писал только одно: при встрече с тобой попросить тебя написать мне что-нибудь. Вообще Лейкин - гвоздик. Сие письмо ты получишь в пятницу. Телеграмму буду ждать в субботу.

{02008}

Поклон Анне Ивановне и цуцынятам. Не издаст ли Гершка своих путевых записок? Ваш А. Чехов. Наши все здоровы. Коли нужно, от моего имени можешь послать в почтамт редакционно-осколочного Павла. Но удобнее перевод (простой). Вексель, чтобы избежать проволочек, вышли курьерским: не пропадеть.

217. Н. А. ЛЕЙКИНУ 12 января 1887 г. Москва. 12-го января. Татьянин день. Добрейший Николай Александрович! Не велите казнить, но велите слово вымолвить. Три недели не писал Вам письма, мечтая написать оное при транспорте, но увы! вижу, что приходится посылать письмо в одиночку, вдовым и сирым... Опять я не шлю рассказа... Что сей сон значит, я и сам не знаю... Моя голова совсем отбилась от рук и отказывается сочинительствовать... Все праздники я жилился, напрягал мозги, пыхтел, сопел, раз сто садился писать, но всё время из-под моего "бойкого" пера выливались или длинноты, или кислоты, или тошноты, которые не годятся для "Осколков" и так плохи, что я не решался посылать их Вам, дабы не конфузить своей фамилии. В "Новое время" я не послал ни одного рассказа, в "Газету" кое-как смерекал 2 рассказа, и на какие шиши я буду жить в феврале, бог весть... Вы вообще скептик и не верите в немощи человеческие, но уверяю Вас честнейшим словом, вчера от утра до ночи, весь день я промаялся над рассказом для "Осколков", потерял время и лег спать, не написав странички... О лености или нежелании не может быть и речи... Если Вы будете негодовать и браниться, то будете не правы. Виновен, но заслуживает снисхождения! С Новым годом я уже поздравлял Вас. Что у Вас нового? Как идет подписка? Языческого бога я не видел с самого декабря. Почему Суворин не напечатал его стихов, я решительно

{02009}

не понимаю. Стихи я читал, и они мне очень понравились. Простите, сейчас сделал кляксу; в чернилице завелись у меня коховские запятые, бациллы и микрококки, свившие там целое гнездо... Праздники в Москве прошли шумно. По крайней мере я не имел ни одного покойного дня: гости, съезд врачей, длинные разговоры и проч. ... Всё время мой кабинет брался приступом, чем я отчасти и объясняю свои неудачи на литературном поприще. Между прочим, был у меня А. Грузинский. По-видимому, это очень порядочный человек. Он молчалив, как Виктор Викторович, но и сквозь молчание иногда можно бывает разглядеть человека. Если увидите Буйлова, то не забудьте сказать ему, чтобы он высылал мне "Газету" с первого . Я не получаю. Напрасно "Осколки" отвечали "Наблюдателю". Отвечать, пожалуй, можно только с рекламными целями, но заступаться и защищаться - это не совсем ловко. Теперь о щекотливом. Счет дружбы не портит, а посему беру на себя смелость написать нижеследующее. Ввиду того, что для "Осколков" я начинаю терять цену как постоянный, исправный и аккуратный сотрудник, ввиду того, что даже в разгар литературной энергии мне приходится пропускать по 1-2 почти в каждом месяце, было бы справедливым упразднить добавочные. Не правда ли? Согласитесь со мной и сделайте подобающее распоряжение. Я буду работать по-прежнему, стараясь не пропускать ни одной недели, но не могу ручаться, что случаи обалдения уже не будут повторяться. Будут и волки сыты, и овцы целы, когда останется одна только построчная плата; я же не понесу убытка, если эта плата будет регулирована... Ждем Вас и Прасковью Никифоровну к 17-му. Помните, что 17-го в час дня у меня пирог. А за сим будьте здоровы. Жму руку. Ваш А. Чехов. Р. S. В видах экономии в посылаемых мною телеграммах фразу "Рассказа не будет" я заменю одним словом "нет". Посему, если получите телеграмму "Нет. Чехов", то это будет значить, что рассказ не написан. Пишите.

{02010}

218. М. В. КИСЕЛЕВОЙ 14 января 1887 г. Москва. 14-го янв. Ваш "Ларька" очень мил, уважаемая Мария Владимировна; есть шероховатости, но краткость и мужская манера рассказа всё окупают. Не желая выступать единоличным судьею Вашего детища, я посылаю его для прочтения Суворину, человеку весьма понимающему. Мнение его сообщу Вам своевременно... Теперь же позвольте отгрызнуться на Вашу критику... Даже Ваша похвала "На пути" не смягчила моего авторского гнева, и я спешу отметить за "Тину". Берегитесь и, чтобы не упасть в обморок, возьмитесь покрепче за спинку стула. Ну, начинаю... Каждую критическую статью, даже ругательно-несправедливую, обыкновенно встречают молчаливым поклоном - таков литературный этикет... Отвечать не принято, и всех отвечающих справедливо упрекают в чрезмерном самолюбии. Но так как Ваша критика носит характер "беседы вечером на крылечке бабкинского флигеля или на террасе господского дома, в присутствии Ма-Па, фальш(ивого) монетчика и Левитана", и так как она, минуя литературные стороны рассказа, переносит вопрос на общую почву, то я не согрешу против этикета, если позволю себе продолжить нашу беседу. Прежде всего, я так же, как и Вы, не люблю литературы того направления, о котором у нас с Вами идет речь. Как читатель и обыватель я охотно сторонюсь от нее, но если Вы спросите моего честного и искреннего мнения о ней, то я скажу, что вопрос о ее праве на существование еще открыт и не решен никем, хотя Ольга Андреевна и думает, что решила его. У меня, и у Вас, и у критиков всего мира нет никаких прочных данных, чтобы иметь право отрицать эту литературу. Я не знаю, кто прав: Гомер, Шекспир, Лопе де Вега, вообще древние, не боявшиеся рыться в "навозной куче", но бывшие гораздо устойчивее нас в нравственном отношении, или же современные писатели, чопорные на бумаге, но холодно-циничные в душе и в жизни? Я не знаю, у кого плохой вкус: у греков ли, к(ото)рые не стыдились воспевать любовь такою, какова она есть

{02011}

на самом деле в прекрасной природе, или же у читателей Габорио, Марлита, Пьера Бобо? Подобно вопросам о непротивлении злу, свободе воли и проч., этот вопрос может быть решен только в будущем. Мы же можем только упоминать о нем, решать же его - значит выходить из пределов нашей компетенции. Ссылка на Тургенева и Толстого, избегавших "навозную кучу", не проясняет этого вопроса. Их брезгливость ничего не доказывает; ведь было же раньше них поколение писателей, считавшее грязью не только "негодяев с негодяйками", но даже и описание мужиков и чиновников ниже титулярного. Да и один период, как бы он ни был цветущ, не дает нам права делать вывод в пользу того или другого направления. Ссылка на развращающее влияние названного направления тоже не решает вопроса. Всё на этом свете относительно и приблизительно. Есть люди, к(ото)рых развратит даже детская литература, которые с особенным удовольствием прочитывают в псалтири и в притчах Соломона пикантные местечки, есть же и такие, которые чем больше знакомятся с житейскою грязью, тем становятся чище. Публицисты, юристы и врачи, посвященные во все тайны человеческого греха, неизвестны за безнравственных; писатели-реалисты чаще всего бывают нравственнее архимандритов. Да и в конце концов никакая литература не может своим цинизмом перещеголять действительную жизнь; одною рюмкою Вы не напоите пьяным того, кто уже выпил целую бочку. 2) Что мир "кишит негодяями и негодяйками", это правда. Человеческая природа несовершенна, а потому странно было бы видеть на земле одних только праведников. Думать же, что на обязанности литературы лежит выкапывать из кучи негодяев "зерно", значит отрицать самое литературу. Художественная литература потому и называется художественной, что рисует жизнь такою, какова она есть на самом деле. Ее назначение - правда безусловная и честная. Суживать ее функции такою специальностью, как добывание "зерен", так же для нее смертельно, как если бы Вы заставили Левитана рисовать дерево, приказав ему не трогать грязной коры и пожелтевшей листвы. Я согласен, "зерно"- хорошая штука, но ведь литератор не кондитер, не косметик, не увеселитель; он человек

{02012}

обязанный, законтрактованный сознанием своего долга и совестью; взявшись за гуж, он не должен говорить, что не дюж, и, как ему ни жутко, он обязан бороть свою брезгливость, марать свое воображение грязью жизни... Он то же, что и всякий простой корреспондент. Что бы Вы сказали, если бы корреспондент из чувства брезгливости или из желания доставить удовольствие читателям описывал бы одних только честных городских голов, возвышенных барынь и добродетельных железнодорожников? Для химиков на земле нет ничего не чистого. Литератор должен быть так же объективен, как химик; он должен отрешиться от житейской субъективности и знать, что навозные кучи в пейзаже играют очень почтенную роль, а злые страсти так же присущи жизни, как и добрые. 3) Литераторы - сыны века своего, а потому, как и вся прочая публика, должны подчиняться внешним условиям общежития. Так, они должны быть безусловно приличны. Только это мы и имеем право требовать от реалистов. Впрочем, против исполнения и формы "Тины" Вы ничего не говорите... Стало быть, я был приличен. 4) Я, каюсь, редко беседую со своею совестью, когда пишу. Объясняется это привычкою и мелкостью работы. А посему, когда я излагаю то или другое мнение о литературе, себя в расчет я не беру. 5) Вы пишете: "Будь я редактором, я для Вашей же пользы вернула бы Вам этот фельетон". Отчего же не идти и далее? Отчего не взять на цугундер и самих редакторов, печатающих такие рассказы? Почему бы не объявить строгий выговор и Главному управлению по делам печати, не запрещающему безнравственных газет? Плачевна была бы судьба литературы (большой и мелкой), если бы ее отдали на произвол личных взглядов. Это раз. Во-вторых, нет той полиции, к(ото)рая считала бы себя компетентной в делах литературы. Я согласен, без обуздывания и палки нельзя, ибо и в литературу заползают шулера, но, как ни думайте, лучшей полиции не изобретете для литературы, как критика и собственная совесть авторов. Ведь с сотворения мира изобретают, но лучшего ничего не изобрели...

{02013}

Вы вот желали бы, чтобы я потерпел убытку на 115 рублей и чтобы редактор учинил мне конфуз. Другие, в том числе и Ваш отец, в восторге от рассказа. Четвертые шлют Суворину ругательные письма, понося всячески и газету, и меня, и т. д. Кто же прав? Кто истинный судья? 6) Далее Вы пишете: "предоставьте писать подобное разным нищим духом и обездоленным судьбою писакам, как-то: Окрейц, Pince-nez, Aloe..." Да простит Вам аллах, если Вы искренно писали эти строки! Снисходительно-презрительный тон по отношению к маленьким людям за то только, что они маленькие, не делает чести человеческому сердцу. В литературе маленькие чины так же необходимы, как и в армии,- так говорит голова, а сердце должно говорить еще больше... Уф! Утомил я Вас своей тянучкой... Если б знал, что критика выйдет такой длинной, не стал бы писать... Простите, пожалуйста! Мы приедем. Хотели ехать 5-го, но... помешал съезд врачей; за сим помешал Татьянин день, а 17-го у нас вечер: "он" именинник!! Блистательный бал с жидовками, индейками и Яшеньками. После 17-го назначим день для поездки в Бабкино. Вы читали мое "На пути"... Ну как Вам нравится моя храбрость? Пишу об "умном" и не боюсь. В Питере произвел трескучий фурор. Несколько ранее трактовал о "непротивлении злу" и тоже удивил публику. В новогодних нумерах все газеты поднесли мне комплимент, а в декабрьской книге "Русского богатства", где печатается Лев Толстой, есть статья Оболенского (два печатных листа) под заглавием "Чехов и Короленко". Малый восторгается мной и доказывает, что я больше художник, чем Короленко... Вероятно, он врет, но все-таки я начинаю чувствовать за собой одну заслугу: я единственный, не печатавший в толстых журналах, писавший газетную дрянь, завоевал внимание вислоухих критиков-такого примера еще не было... "Наблюдатель" выругал меня - и досталось же ему за это! В конце 86-го года я чувствовал себя костью, к(ото)рую бросили собакам... Пьеса Влад(имира) Петровича печатается в "Театр(альной) библиотеке", откуда будет разослана но всем большим городам.

{02014}

Я написал пьесу на 4-х четвертушках. Играться она будет 15-20 минут. Самая маленькая драма во всем мире. Играть в ней будет известный Давыдов, служащий теперь у Корша. Печатается она в "Сезоне", а посему всюду разойдется. Вообще маленькие вещи гораздо лучше писать, чем большие: претензий мало, а успех есть... что же еще нужно? Драму свою писал я 1 час и 5 минут. Начал другую, но не кончил, ибо некогда. Алексею Сергеевичу напишу, когда он вернется из Волоколамска... Поклон всем нижайший. Вы, конечно, простите, что я пишу Вам такое длинное письмо. Рука разбежалась... Поздравляю Сашу и Сергея с Новым годом. Получает Сережа "Вокруг света"? Преданный и уважающий А. Чехов.

219. Ал. П. ЧЕХОВУ 17 января 1887 г. Москва. 17 янв. Ваше Целомудрие! Чтобы благодарить за труды по переводу денег, надо обладать слогом дяди Митр(офана) Егор(овича). Спасибо! Если бы не ты, то деньги пришли бы неделей позже. Извиняю тебя за беспокойство и буду рад, если ты согласишься взять по 1/100% за комиссию... Племяша и его родителей поздравляю: первого с андилом, а вторых с именинником. Желаю всего, всего!!! С сокрушенным сердцем ожидаю Лейкина. Он опять утомит меня. С этим Квазимодо у меня разладица. Я отказался от добавочных и аккуратного писания, а он шлет мне слезно-генеральские письма, обвиняя меня в плохой подписке, в измене, двуличии и проч. Брешет, что получает письма от подписчиков с вопросом: отчего Чехонте не пишет? На тебя он зол за то, что ты не работаешь... Буду требовать 12 коп. со строки.

{02015}

Рад бы вовсе не работать в "О(сколк)ах", так как мне мелочь опротивела. Хочется работать покрупнее, или вовсе не работать. Татьянин день провели отчетливо. Вечером у меня вечер. Приходи. Видаешь ли Суворина? Пишешь ли? Что пишешь? Не предлагал ли суворинцам утилизировать твое писанье? Вообще, тебе надо выскакивать, не щадя живота. Голике прелестный немец. Никак не соберусь написать ему. Билибин тоже хорош, но на непривычного ч(елове)ка действует, как серый круг, к(ото)рый вертят: вял, бледен, скучен. Но если привыкнешь к нему, то не будешь каяться. Три рубля теткою получены. Так как в конце января я опять буду без денег, то, во избежание нытья домочадцев и займов, к(ото)рые действуют на меня болезненно, я опять буду беспокоить тебя насчет перевода. Помогай, а за это я тебе рецепт пришлю. Какое глупое положение! Получил я переводом 220 руб. да из "Будильника" в тот же день 20, а осталось теперь только 30 р., да и те к 22 янв(аря) уйдут. Скажи, пожалюста, душя моя, когда я буду жить по-человечески, т. е. работать и не нуждаться? Теперь я и работаю, и нуждаюсь, и порчу свою репутацию необходимостью работать херовое. Видал Сувориху? На праздниках у меня был с визитом муж ее сестры. Поневоле пришлось отдать визит и познакомиться с ее сестрой и маменькой. В чем заключается твоя работа в "Новом времени"? Носит ли она творческий характер? Пиши мне обязательно. Ввиду твоего бедственного состояния и дабы не умножать пролетариата, не роди больше. Этого хотят Мальтус и Павел Чехов. Будь здоров и поклонись всем. Кокоше и Тотоше мое благословение; пусть работают: папаше и мамаше кушать нада... Петербург деньги любить. Испрашивая Вашего благословения, остаюсь любящие брат и сестра Антоний и медицина Чеховы. Кроме жены-медицины, -у меня есть еще литература - любовница, но о ней не упоминаю, ибо незаконно живущие беззаконно и погибнут.

{02016}

220. М. Е. ЧЕХОВУ 18 января 1887 г. Москва. 18-го. Дорогой Дядя Митрофан Егорович! Вчера имел я удовольствие получить дорогой подарок: по письму от Вас и от Георгия. Оба письма так хороши и ласковы, что не откладываю ответа в далекий ящик и пишу. Прежде всего поздравляю с Новым годом и приношу великое спасибо за память о Вашем искреннем почитателе и за снисходительность, с какою Вы относитесь к моему упорному молчанию. Виноват я перед Вами и Вашей семьей без меры. Оправдываю себя только тем, что я утомлен массою письменной работы и деловой перепиской. Несколько раз собирался писать Вам, но всё не удавалось. На Ваши именины я ехал с сестрой в Петербург, где прожил целую неделю и в вихре житейской суеты не имел ни одной свободной минуты; на праздниках я был завален работой до такой степени, что на именинах матери едва не падал от утомления. Надо Вам сказать, что в Петербурге я теперь самый модный писатель. Это видно из газет и журналов, которые в конце 1886 года занимались мной, трепали на все лады мое имя и превозносили меня паче заслуг. Следствием такого роста моей литературной репутации является изобилие заказов и приглашений, а вслед за оными - усиленный труд и утомление. Работа у меня нервная, волнующая, требующая напряжения... Она публична и ответственна, что делает ее вдвое тяжкой... Каждый газетный отзыв обо мне волнует и меня и мою семью... В декабре, например, в журнале "Русское богатство" была статья критика Оболенского под заглавием: "Чехов и Короленко", где на 15-20 страницах критик превозносит меня до небес и доказывает, что я выше и лучше другого молодого писателя, Короленко, который гремит у нас в обеих столицах. Эта статья сделала у нас в доме переполох. "Новое время" и "Петербургские ведомости"- две большие питерские газеты-тоже треплют Чехова... Рассказы мои читаются публично на вечерах, всюду, куда ни явлюсь, на меня

{02017}

тычут пальцами, знакомства одолели меня своим изобилием и т. д., и т. д.... Нет дня покойного, и каждую минуту чувствуешь себя, как на иголках. А потому Вы делаете мне большое благо, что не сетуете на меня за молчание... Бог даст, увидимся и пополним беседою то, что пропущено в редкой переписке. Пушкин, обещаемый "Лучом", не стоит 6 р. Это издательская уловка. Если Вы еще не успели подписаться на "Луч", то напишите мне: я вышлю Вам всего Пушкина (в подарок Георгию за его письмо). Мой хороший знакомый, Суворин, издатель "Нового времени", выпускает в продажу Пушкина 29-го января по баснословно дешевой цене - 2 рубля с пересылкой. Такие дела может обделывать только такой великий человек и умница, как Суворин, который для литературы ничего не жалеет. У него пять книжных магазинов, одна газета, один журнал, громадная издательская фирма, миллионное состояние - и всё это нажито самым честным, симпатичным трудом. Он родом из Воронежа, где когда-то был учителем уездного училища. Всякий раз, когда мы видимся, у нас бывает речь об Ольховатке, Богучаре и проч. Вижусь я с ним 2 раза в год, когда бываю в Питере. Мне он платит по сто рублей за один рассказ. В доказательство посылаю редакционный счет, по которому я за рождественский рассказ получил 111 рублей. Георгий просит у меня газет, где я работаю. Охотно бы исполнил его просьбу, но увы! В юмористических журналах я почти уже не работаю, да и не годятся они для чтения. Я не люблю их. Самая серьезная работа у меня в "Новом времени". Выслать эту газету ничего не стоит, но дело в том, что мне неловко обращаться с просьбой к Суворину. Он в декабре сделал мне так много подарков, что теперь рука не поднимается просить его даже о пустяке... Пусть Георгий потерпит. Если Вы не подписались на "Луч", то непременно вышлю Пушкина. Даю слово. Это послужит Георгию утешением. Вместе с Пушкиным вышлю Вам свою книгу - сборник моих несерьезных пустячков, которые я собрал не столько для чтения, сколько для воспоминания о начале моей литературной деятельности. Книги будет высылать папаша, а потому в случае неполучения будете обращаться к нему: с него требуйте.

{02018}

То, что нравится в моей книге, я отмечу в оглавлении синим карандашом. Остальное же заслуживает внимания только как образец того балласта, который приходится иногда творить под давлением безденежья. Володя прав. Умнее писать в слове Владимир и, но не i. Это совсем лишняя буква. Если б от меня зависело, я упразднил бы и ять, и фиту (дурацкая буква!), и ижицу, и i. Эти буквы мешают только школьному делу, вводят в конфуз деловых людей, которым нет времени учиться грамматическим тонкостям, и составляют совершенно излишнее украшение нашей грамматики. Владеть нельзя мiром, это правда. Нельзя владеть и миром, но называть человека владыкою мipa можно. Скажите Володе, что из чувства благодарности, из благоговения или из восторга перед достоинствами лучших людей, теми достоинствами, которые делают человека необыкновенным и приближают его к божеству, народы и история имеют право величать своих избранников как угодно, не боясь оскорбить величие божие и возвысить человека до бога. Дело в том, что в человеке величаем мы не человека, а его достоинства, именно то божеское начало, которое он сумел развить в себе до высокой степени. Например, выдающихся царей именуют "великими", хотя телесно они не выше И. И. Лободы; папу зовут "святейшеством", патриарха звали вселенским, хотя он, кроме земли, не знался ни с какой другой планетой; князя Владимiра звали владыкою всего мipa, хотя он владел только клочком земли, князей зовут сиятельными и светлейшими, хотя шведская спичка светлее их в тысячу раз, и т. д. Употребляя эти названия, мы не лжем, не преувеличиваем, а выражаем свой восторг, как мать не лжет, когда говорит ребенку: "Золотой мой!" В нас говорит чувство красоты, а красота не терпит обыденного и пошлого; она заставляет нас делать такие сравнения, какие Володя по разуму раскритикует на обе корки, но сердцем поймет их. Например, принято сравнивать черные глаза с ночью, синие глаза с небесною лазурью, кудри с волнами и т. д., даже свящ(енное) писание любит эти сравнения, например: "чрево твое пространнее небес" или "воссия солнце правды", "камень веры" и т. д. Чувство красоты в человеке не знает границ и рамок. Вот почему русский князь может называться

{02019}

владыкой мipa; это имя может носить и мой приятель Володя, потому что имена даются не за заслуги, а в честь и в воспоминание когда-то живших замечательных людей... Если Ваш грамотей не согласится со мной, то у меня есть еще одна "закавычка", которая, наверное, проймет его: возвеличивая людей даже до бога, мы не грешим против любви, а напротив, выражаем ее. Не следует унижать людей - это главное. Лучше сказать человеку "мой ангел", чем пустить ему "дурака", хотя человек более похож на дурака, чем на ангела. Вот и всё. А за сим примите от меня выражение самой искренней преданности. Поклонитесь тете, сестрам, братьям, Иринушке и всем знакомым. Ваш А. Чехов. Мой адрес: Москва, Кудринская Садовая, дом Корнеева. Одновременно посылаю письмо Георгию. Вчера у меня было очень много гостей. Был, между прочим, А. А. Долженко, игрок на скрипке и на цитре; из него вышел прекраснейший человек. Он бывает у нас раза 2 в неделю и очень привязан к нам. Он необыкновенно остроумен, честен и порядочен. Беднягу сбивают только ять, фита и i... Пишет прескверно и немало горюет по этому поводу. Талантлив он, как покойный Иван Яковлевич.

221. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) 23 января 1887 г. Москва. Вы напрасно поспешили уехать, добрейший коллега. Во-первых, у меня 17-го было многолюдно и весело, во-вторых, я готовил Вам медицинское свидетельство, и, в-третьих, Ваше усердие по службе совершенно бесполезно: насколько мне известно, за то, что Вы поспешили, Вас не произвели в действ(ительные) статские советники. Лейкин сердит на Вас. На меня тоже. (Я потребовал прибавки.) Что ж, будем с покорностью сносить гнев наших начальников! Несть власти, аще не от бога...

{02020}

Посылая еще раз упрек за Ваше усердие по службе, пребываю уважающим А. Чехов. На обороте: г. Киржач (Владимирск(ой) губ.) Его высокоблагородию Александру Семеновичу Лазареву. В учительской семинарии. Ведь на Вашу долю была закуплена провизия!

222. Н. А. ЛЕЙКИНУ 26 января 1887 г. Москва. 26-го янв. Добрейший Николай Александрович! Сегодня получил Ваше письмо и немедленно отвечаю. Прежде всего констатирую тот факт (как говорят ученые жиды), что я нездоров. Вот уже целая неделя, как я чувствую во всем теле ломоту и слабость; сейчас ходил слушать лекцию Захарьина (о сифилисе сердца), простоял не более 1 1/2 часов, а утомился, точно сходил пешком в Киев. Работать нужно, но не работается, и всё, что я пишу, выходит плохо. Вот причина, почему я не послал Вам рассказа. В понедельник Билибин получил от меня письмо, в к(ото)ром я, во избежание траты на телеграмму, просил его немедленно уведомить Вас, что рассказа не будет. Насчет Литературного фонда-с удовольствием. Если выбаллотируют, то уплатите им не из январского гонорара, а из будущего февральского, ибо сейчас не имею ни гроша. Буквально: ни гро-ша! Брать взаймы еще не научился - большое неудобство! Относительно поездки в Питер на 2-й неделе поста не знаю, что сказать Вам. Я очень рад быть полезным, но, представьте, мои домашние уверяют меня, что читаю я отвратительно, да и сам я чувствую всякий раз, что после 40-50 строк у меня начинают сипеть и сохнуть голосовые связки. Как бы мне не проехаться даром и не наехать на скандал! Подумайте...

{02021}

Алекс(андр) Пав(лович) писал мне о том, что он уже не служит в "Судоходстве". Судя по его письмам, живется ему недурно и он доволен. У нас погода тоже скверная. Вчера была оттепель, сегодня мороз, а завтра будет дождь. Очевидно, природа стала работать в мелкой прессе. Иначе было бы непонятно такое ее поведение. Вы пишете, что у Виктора Викторовича своеобразные требования по отношению к рассказам и повестям. Мне всякая своеобразность правится, а особливо такая, к(ото)рая долго держится в человеке. Виктор Викторович по-своему прав. Отчего петербургская литературная братия не служила панихиды по Надсоне? Надсон - поэт гораздо больший, чем все современные поэты, взятые вместе и посыпанные богами Лиодора Иваныча. Из всей молодежи, начавшей писать на моих глазах, только и можно отметить трех: Гаршина, Короленко и Надсона. За сим поклон Вашим. Ваш А. Чехов. Насчет одиннадцати копеек - merci!

223. Ал. П. ЧЕХОВУ 26 января 1887 г. Москва. Чехов! Посылаю тебе счет, который ты обязан в ближайшую из суббот, т. е. 31-го янв(аря), снести в "Пет(ербургскую) газету" и получить по оному гонорар. Получи обязательно, не соглашаясь ни на какие компромиссы и отсрочки, ибо я сижу без денег и живу в долг. Буйлову скажешь, что, согласно худековскому письму, я после 1-го янв(аря) получаю 12 к. со строки. Деньги вышлешь переводом (простым) в субботу же, вексель пошлешь курьерским или заказным, а о высылке вышлешь телеграмму: "Москва, Кудрино, Чехову. Выслано. Чехов", что будет стоить 40 к. На расходы трать, сколько следует, но с угрызениями совести. Помни и чувствуй: несмотря на твою заведомо жульническую натуру, я доверяю тебе большие суммы! Если у Буйлова не удастся получить, то зайди в контору

{02022}

"Нов(ого) вр(емени)" и попроси, чтобы мне выслали гонорар за рассказ мой "Враги". Еще об одном одолжении: в Питере будить издаваться журнал "Солнце" (Микешин и Быков). Сходи в редакцию оного (Троицкий пер., 40) и подпиши на мое имя сей орган, уплатив 2 р. (т. е. воспользуйся рассрочкой), да за Ивана взнеси 1 р. (Кудринская Садовая, д. Фацарди). Подписавшись на 2 экз(емпляра), надень шапку, навоняй и уйди. Уйдя, ступай на Большую Морскую в магазин Гольцера и скажи там, что тебя зовут Сашей. Вот и все поручения. Буйлова нажми, не щадя его животов. Есть вероятность, что на 2-й неделе поста мы увидимся. Все наши здоровы. Николай заметно исправляется, но по-прежнему не щадит чужих штанов и двугривенных. Я болею. Живется скучно, а писать начинаю скверно, ибо устал и не могу, по примеру Левитана, перевертывать свои картины вверх ногами, чтобы отучить от них свое критическое око... Дядя получил золотую миндаль для ношения на своей тонкой шее. От радости прислал нам инжиру. Из религиозного чувства я съел три штучки... В "Солнце" заплатишь, конечно, из моего гонорара. Скажешь там (т. е. на солнце), что остальные деньги вышлю после. Жду твоих писем и кланяюсь прочим, как-то: Анне Ивановне, Кокоше и Тотоше. Когда твои беспутные сыновья со временем будут есть у Доминика, то в высшем свете их будут звать: Коко и Тото. Votre а tous А. Чехов. 308 311 281 211 1111 X 12 один в уме 2222 1111 13332

{02023}

Множимое равно множителю, деленному на парал(лел)епипед. По моим гонорарным делам езди не на конке, а на извозчике.

224. Ал. П. ЧЕХОВУ 28 января 1887 г. Москва. Податель сего! Я послал тебе письмо в Кавалергардскую и ответа не получил. В наказание за такое неуважение посылаю счет. Получи и немедленно вышли простым переводом, иначе я тебе все уши оборву. Из "Нового времени" не получай: боюсь, что зажулишь... Нада слушаться. Николай еще не сбежал. D-r Чехов.

225. Ал. П. ЧЕХОВУ 30 января 1887 г. Москва. Гусев! Тебе послано письмо 28-го янв(аря) со счетом в "Петерб(ургскую) газ(ету)". Если не получил, то уведомь телеграммой. Спасибо за письмо. Пиши как можно чаще. Твой А. Чехов. Кланяюсь всем. Если письмо не получено, то, значит, обозначая в адресе дома, я написал не 20, а 15.

226. Ал. П. ЧЕХОВУ 31 января 1887 г. Москва. Гусев! Деньги получены, но не сполна: многое ты ужулил. Напрасно ты получил в "Новом времени": потрачу, а в конце февраля нечего будет кушать.

{02024}

"Радуга" погибла. С нею погиб и твой гонорар и комиссионерский доход нашего адвоката. На "Солнце" не подписывайся, ибо оно никуда не годится. Я читал, что издательница сбежала, а редакторы остались без гроша. Наверное, ты не подписался, ибо в последние 2-3 дня только и разговора было в газетах, что про закат "Солнца". Из оставленных тобою 3-х рублей один принадлежит положительному с характером (т. е. Ивану), а остальные два андай моему крестнику или купи себе на них цилиндр. Про кн. Урусова я не читал, но мне доподлинно известно (из "Петерб(ургских) вед(омостей)"), что редактор "Русского богатства" Оболенский выпустил брошюру под заглавием: "Чехов и Короленко" (перепечаток с его статьи, бывшей в XII кн(иге) "Рус(ского) бог(атства)"). Если попадется на глаза сия брошюра, то пришли; если не попадется, то не нужно... Крылова, про к(ото)рого ты раньше писал, я не знаю. Не знаю также, чего хотят от меня Суворин и К . Я пишу мало, гораздо меньше, чем остальные беллетристы. Разница только в том, что я пишу чаще, а прочие толще. Не Маслова распекал генерал, а другого военного сотрудника, к(ото)рого зовут Николаем Карловичем. Опиши мне свои занятия. Бываешь ли у Суворина на воскресных вечерах? Узнай: прилично ли мне читать публично в пользу Литер(атурного) фонда, который собирается выписать меня в Питер для участия в литературном вечере? Узнай обиняком, подходцем, не называя имен. Именно узнай, на каком счету эти вечера и не считается ли участие в них моветонством? Отчего Маслов не пишет? Это очень талантливый парень. Прочти его военные рассказы, и он вырастет в твоих глазах на 5 аршин. Насчет "Будильника" узнаю. А за сим кланяюсь и пребываю А. Чехов.

{02025}

227. Ал. П. ЧЕХОВУ Начало февраля 1887 г. Москва. Шантажист! Посылаю тебе счет и деньги. Счет Дворянину Александру Чехову. Взято от Вас: Фальшивый купон - 2 р. 50 к. От голубей - .............10 р. Итого.............................12 р. 50 Следует с Вас: От голубей....................10 р. 00 Взято Вами......................"....60 к. Итого остается Вами дополучить ...........................................1 р. 30 к. За тобой 10 к. Надеюсь, что твоя подлая натура, склонная к скоктанию, (...) и грабежу, 10 к. мне возвратить, хотя бы ради Мишиного честного слова. Не будь подлецом и возврати! Будь добр! Ведь на 10 коп. для перепела на 28 дней корму купить можно. Не дай ему помереть далеко от родной земли! Заплати, сволач! Фамилии не подписываю, боясь подделки подписи.

228. Ал. П. ЧЕХОВУ 3 или 4 февраля 1887 г. Москва. Почтенный друг! Так как ты рантье и принадлежишь к ничего не делающей петербургской золотой молодежи, то я нахожу полезным дать тебе занятие. Видишь ли: мне нужно 20 (двадцать) экземпляров сочинений Пушкина, изд. Суворина. В Москве достать никак нельзя: всё моментально распродается. Если ты можешь оказать протекцию и купить мне у своего благодетеля и отца (к(ото)рого ты должен уважать, как меня) означенные экземпляры не позже понедельника будущ(ей) недели и выслать их мне

{02026}

с кондуктором курьерского (при письме), то моментально уведомь: я вышлю тебе деньги. Похлопочи, ибо Пушкин нужен до зареза. Ты не старший брат, а мерзавец: отчего ты не остановил своих младших братьев от такого позорного шага, как подписка на "Солнце". Да сожжет тебя это солнце своими лучами! Николая не вижу. Ты ведешь с ним переписку. Напиши ему, пожалуйста, чтоб он прислал или принес мне мои новые черные штаны. Все здравствуют и кланяются. Мать жаждет узнать, говорит ли твой Кокоша. Я кланяюсь всем и остаюсь твой талантливый Брат А. Чехов. "Дневник гимназиста" мне очень понравился. Избегай только таких фамилий, как Николенко... К чему тебе знакомые и им созвучные имена?

229. Н. А. ЛЕЙКИНУ 8 февраля 1887 г. Москва. 8-го февраля. Ну, посылаю Вам, добрейший Николай Александрович, рассказ. Целый день мне сегодня мешали писать его, но все-таки я написал. Вообще, чувствую, что начинаю входить в норму и работать регулярнее, чем в январе. Письмо и расписка от Фонда получены, с комплектом же произошел маленький инцидент. Сегодня утром, когда я еще спал, посланный от Девяткина принес мне комплект и потребовал полтинник за доставку; мои домочадцы полтинника не имели, и комплект был унесен назад. На днях пошлю за ним. Да, Надсона, пожалуй, раздули, но так и следовало: во-первых, он, не в обиду будь сказано Л(иодору) И(вановичу), был лучшим современным поэтом, и, во-вторых, он был оклеветан. Протестовать же клевете можно было только преувеличенными похвалами.

{02027}

Насчет курсисток, которые ведут себя неприлично в церкви, совершенно согласен с Вами. На панихиде по Пушкине у нас в Москве присутствовали литераторши, которые тоже вели себя неприлично. Что делать, батенька! Образование не всегда в ладу с воспитанностью, а литературность тем паче... Кстати сосплетничать: секретарь О-ва любителей словесности, изображавший собою на панихиде Общество, во всё время панихиды вел оживленные разговоры и дебаты о чем-то; сама же панихида, с точки зрения "народа", ради которого она служилась, была неказистой: пели даровые певчие, служил один священник и не горели паникадила... Всё это мелочи, но слишком заметные для тех, у кого внешность играет важную роль во всем, а таких людей у нас ведь большинство... Пахнет весной. Вам скоро ехать на Тосну, а где я буду жить летом, мне неизвестно. Иду спать. Кланяюсь Вашим и желаю всех благ. От толщины и большого живота у меня имеется прекрасное медицинское средство, преподанное мне Захарьиным. Ваш А. Чехов.

230. А. С. СУВОРИНУ 10 февраля 1887 г. Москва. 10 февр. Уважаемый Алексей Сергеевич! Вместе со своим рассказом посылаю Вам рассказ г-жи Киселевой "Ларька-Геркулес". Авторша (помещица) прислала мне его почтой и просила пристроить его в какой-нибудь юмор(истический) журнал, я же, прочитав, решил послать его Вам: не сгодится ли для субботника? Мне кажется, что шероховатости и женственность рассказа окупаются симпатичной темой и краткостью. Простите, что работаю у Вас так неусердно. Весь январь я болел, ленился и писал пустяки. Целодневная напряженная возня с "домашними обстоятельствами"

{02028}

совсем отняла у меня энергию; чтобы не высохнуть, в конце марта уеду на юг, в Донскую область, в Воронеж(скую) губ(ернию) и проч., где встречу весну и возобновлю в памяти то, что уже начало тускнуть. Тогда, думаю, работа пойдет живее. Знакомые и незнакомые, преимущественно врачи и женщины, узнав, что я работаю у Вас, обращаются ко мне с просьбами протежировать им в покупке Вашего Пушкина. Лиц, одолевающих меня письмами и карточками, записано у меня ровно сорок. Я слышал, что подписка у Вас не принимается, знаю, что протекция - зло, но, не имея мужества отказывать, я почел за лучшее сообщить об этих просьбах Вам. В виде образчика посылаю подписной лист, присланный мне из клиник захарьинским ординатором. Подобными просьбами о подписке и протекции и без меня давно уже надоела Вам публика, но я все-таки решаюсь беспокоить Вас: во-1-х, просить за других не совестно, и, во-2-х, мне кажется, что для больничных врачей, педагогов, вообще лиц, занятых от утра до вечера, всегда утомленных и не имеющих времени ожидать в магазине, посредничество и протекция являются необходимостью. За сим, пожелав Вам всего хорошего и поблагодарив за брата, которому, судя по письмам, живется недурно, пребываю искренно преданный А. Чехов.

231. Д. В. ГРИГОРОВИЧУ 12 февраля 1887 г. Москва. 12-го февр. Уважаемый Дмитрий Васильевич! Сейчас я прочитал "Сон Карелина", и меня теперь сильно занимает вопрос: насколько изображенный Вами сон есть сон? И мне кажется, что мозговая работа и общее чувство спящего человека переданы Вами и замечательно художественно и физиологически верно. Конечно, сон - явление субъективное и внутреннюю сторону его можно наблюдать только на самом себе, но так как процесс сновидения у всех людей одинаков,

{02030}

то, мне кажется, каждый читатель может мерить Карелина на свой собственный аршин и каждый критик поневоле должен быть субъективен. Я сужу на основании своих снов, которые часто вижу. Прежде всего, чувство холода передано Вами замечательно тонко. Когда ночью спадает с меня одеяло, я начинаю видеть во сне громадные склизкие камни, холодную осеннюю воду, голые берега - всё это неясно, в тумане, без клочка голубого неба; в унынии и в тоске, точно заблудившийся или покинутый, я гляжу на камни и чувствую почему-то неизбежность перехода через глубокую реку; вижу я в это время маленькие буксирные пароходики, которые тащат громадные барки, плавающие бревна, плоты и проч. Всё до бесконечности сурово, уныло и сыро. Когда же я бегу от реки, то встречаю на пути обвалившиеся ворота кладбища, похороны, своих гимназических учителей... И в это время весь я проникнут тем своеобразным кошмарным холодом, какой немыслим наяву и ощущается только спящими. Он очень рельефно припоминается, когда читаешь первые страницы Карелина, а в особенности верхнюю половину 5-й страницы, где говорится о холоде и одиночестве могилы... Мне кажется, что, родись и живи я постоянно в Петербурге, мне снились бы непременно берега Невы, Сенатская площадь, массивные фундаменты... Ощущая во сне холод, я всякий раз вижу людей. Случайно я читал критика "Петерб(ургских) ведомостей", который сетует на Вас за то, что Вы вывели "почти-министра" и тем нарушили общий величавый тон рассказа. Я с ним не согласен. Нарушают тон не лица, а их характеристики, прерывающие в нескольких местах картину сна. Лица снятся, и обязательно несимпатичные. Мне, например, всегда при ощущении холода снится один благообразный и ученый протоиерей, оскорбивший мою мать, когда я был мальчиком; снятся злые, неумолимые, интригующие, злорадно улыбающиеся, пошлые, каких наяву я почти никогда не вижу. Смех в окнах вагона - характерный симптом карелинского кошмара. Когда во сне ощущаешь давление злой воли, неминуемую погибель от этой воли, то всегда приходится видеть что-нибудь вроде подобного смеха. Снятся и любимые люди, но

{02031}

они обыкновенно являются страдающими заодно со мною. Когда же мое тело привыкает к холоду или кто-нибудь из домашних укрывает меня, ощущение холода, одиночества и давящей злой воли постепенно исчезает. Вместе с теплом я начинаю уже чувствовать, что как будто хожу по мягким коврам или по зелени, вижу солнце, женщин, детей... Картины меняются постепенно, но резче, чем наяву, так что, проснувшись, трудно припомнить переходы от одной картины к другой. Эта резкость у Вас хорошо чувствуется и усиливает впечатление сна. Сильно бросается в глаза также и одна подмеченная Вами естественность: видящие сон выражают свои душевные движения именно порывами, в резкой форме, по-детски... Это так верно! Сонные плачут и вскрикивают гораздо чаще, чем бодрствующие. Простите, Дмитрий Васильевич, мне так понравился Ваш рассказ, что я готов исписать дюжину листов, хотя отлично знаю, что не могу сказать Вам ничего нового, хорошего и дельного. Боясь надоесть и сказать несообразность, я обуздываю себя и умолкаю. Скажу только, что Ваш рассказ кажется мне великолепным. Публика находит его "туманным", но для пишущего, смакующего каждую строку, подобные туманы прозрачнее крещенской воды. При всем моем старании в рассказе я мог уловить только два неважных пятнышка, да и то с натяжкой: 1) характеристики лиц прерывают картину сна и дают впечатление объяснительных надписей, которые в садах прибиваются к деревьям учеными садовниками и портят пейзаж; 2) в начале рассказа чувство холода несколько притупляется в читателе и входит в привычку от частого повторения слова "холод". Больше я ничего не мог найти и сознаю, что в моем литераторском существовании, когда чувствуется постоянная потребность в освежающих образчиках, "Сон Карелина" составляет явление блестящее. Потому-то вот я не воздержался и дерзнул передать Вам частицу моих впечатлений и мыслей. Простите за длинноту письма и примите искренние пожелания всего хорошего от преданного А. Чехова.

{02032}

232. Ал. П. ЧЕХОВУ 19 или 20 февраля 1887 г. Москва. Голова садовая! "Будильник" отвечал тебе в почтовом ящике, а мне сказал, что петерб(ургский) фельетон желателен, но в более бойкой и живой форме. Так как у тебя таланта нет, то едва ли ты удовлетворишь вкусам такого литературного человека, как Левинский. Насчет Пушкина я написал самому Суворину. Я, Саша, генералов не боюсь. Для тебя Суворин - Иван Егорч, а для меня, для знаменитого писателя и сотрудника, он - эксплуататор, или, выражаясь языком гавриловского Александра Николаича, плантатор! Едва ли Суворин найдет удобным отказать мне хотя бы даже из принципа, что протекция - зло. Я послал ему подписной лист из клиник, от ординаторов, к(ото)рым решительно некогда ждать и толкаться в магазине. A propos: студенчество и публика страшно возмущены и негодуют. Общественное мнение оскорблено и убийством Надсона, и кражей из издания Литературного фонда и другими злодеяниями Суворина. Галдят всюду и возводят на Суворина небылицы. Говорят, например, что он сделал донос на одного издателя, к(ото)рый якобы выпустил Пушкина за 2 дня до срока. Меня чуть ли не обливают презрением за сотрудничество в "Новом времени". Но никто так не шипит, как фармачевты, цестные еврейчики и прочая шволочь. С другой же стороны, я слышал, что многие из интеллигентов собираются послать Суворину благодарственный адрес за его издательскую деятельность... Отчего ты не опишешь своей работы? Чем ты занимаешься вечерами в редакции? Билибин начинает исписываться. Его скучно читать, особливо в "Пет(ербургской) газ(ете)". Не хочет понять человек, что игриво и легко можно писать не только о барышнях, блинах и фортепьянах, но даже о слезах и нуждах... Не понимает, что оригинальность автора сидит не только в стиле, но и в способе мышления, в убеждениях и проч., во всем том именно, в чем он шаблонен, как баба. Не будь штанами и кланяйся всем своим. Мною послан рассказ в "Н(овое) вр(емя)". Прощай. Сегодня я болен. Твой А. Чехов.

{02033}

233. Ал. П. ЧЕХОВУ 22 или 23 февраля 1887 г. Москва. Недоуменный ум! Сейчас я имел неосторожность прочитать два твоих открытых письма. Своею безграмотностью, бессодержательностью и отвратительным слогом они испортили мне то светлое настроение, какое я испытывал сегодня, прочитав свой рассказ "Верочка". 60+60 р. - жалованье маленькое. Скажи Суворину, чтобы он прибавил. Если не прибавить, то поклонись ему в ноги и скажи, что у тебя незаконные дети. Ты планируешь хронику, сортируешь и чистишь номер... Пусть так, но не касайся своими грязными пальцами моих произведений. Помни свое ничтожество и не забывай, что ты отставная таможня. Твое дело брать взятки, а не соваться в храм славы. Впрочем, я тебя прощаю. Сообщи: на какой адрес удобнее писать? В Кавалергардскую или в редакцию? Николай уже три дня живет у меня. Уверяет, что разошелся со своим бергамотом, и корчит из себя влюбленного в Наденьку. Ежеминутно толкует о женитьбе и собирается к Малышеву. Как это ни пусто, но перемена в нем заметна громадная. Рисует он превосходно, пьет сравнительно немного и о Шостаковском не говорит. В "Будильнике" буду завтра. Отчего в субботу не было курепинского фельетона? Что сей сон значить? Хоть ты и говоришь, что я исписался, но я все-таки завтра посылаю субботник. Субботник очень "вумный"! В нем много не ума, а "вума". Я писал Суворину насчет Пушкина. Послал ему письмо ко мне клинических врачей. Ответа до сих пор не получил. Подозреваю твои интриги. Мишка открыл в себе еще один талант: превосходно рисует на фарфоре. Я покупаю тарелки и краски, он рисует, Бодри выжигает. Получается очень красивая посудная мебель. Сашичка, иде ты бул? Отчего ты не работаешь в "Осколках"? Неужели ты уже так зазнался и возмечтал о себе, что даже и деньги тебе не нужны? Гандон ты этакий!

{02034}

Липскеров присужден к 6-тимесячному аресту. К кому теперь Мишка будет ходить за долгом? Сидит ли Федоров? Пиши и пиши... "Военные на войне" Маслова - очень недурная вещь. Видал ли хоть раз Незлобина-Жителя? Видаешь ли Атаву? Пиши мне обо всем, потому что мне нужно знать всё. Слушайся Лейкина. С почтением за Гуго-Ворлих Иоганн Гофф.

234. Н. А. ЛЕЙКИНУ 25 февраля 1887 г. Москва. 25-го февр. Уважаемый Николай Александрович! Вчера послал Вам рассказ, а сегодня строчу письмо, хотя и чувствую, что ничего полезного не напишу для Вашего "чревообъедения", к(ото)рое, судя по Вашим письмам, не поддается массажу... От больших животов я употребляю захарьинское средство, блестящее по результатам, но не всегда доступное силам лечущихся. Средство это заключается в так называемой "молочной диете", при к(ото)рой страждущий в течение 2-х недель не ест ничего, а чувство голода утоляет полустаканами молока. Чай и кофе можно, но насчет прочего - беда! Если хотите, Вы у себя на даче можете попробовать это средство... Таннер ничего не ел 40 дней, а Вам придется попостить только 2 недели. (На 2-й неделе можно есть котлетку.) Средство, повторяю, блестящее по результатам. Могущий вместити да вместит. Пальмина не видел с 17-го января. Отчего Билибин перестал работать в "Газете"? Если он сам бросил, то удивляюсь его бессребренничеству; если же "Газета" отказалась от него, то не могу не удивиться вкусам Худекова и К , помещающих вместо остроумного И. Грэка какую-то "Сигару"- жвачку, в которой ни черта не разберешь...

{02035}

Кстати, где теперь Гермониус? Его что-то не заметно в "Газете". Насчет "Одесских новостей", печатающих мои рассказы, следовало бы подумать самой "Газете". Прежде всего обкрадывается "Газета", а потом уж я... Вы скажите Худекову, чтоб он сделал ругательную заметочку. Как идет моя книга? В конце марта я на один месяц уезжаю на юг. Не будет ли каких поручений? В Ваших "Сатире и нимфе" заметно авторское увлечение. Вы громоздите столько положений и лиц, что глядите, как бы Вам к концу не запутаться. Вчера глядел Поссарта в "Манфреде". Недурно. Погода у нас скверная. То тепло, то холодно, так что, выходя из дому, не знаешь, что надевать: летнее пальто или отцовскую шубу... Поклон всем Вашим. А за сим, дабы не утомить благосклонного читателя, позвольте поставить точку. Ваш А. Чехов.

235. ЧЕХОВЫМ 10 марта 1887 г. Петербург. 10, III, 87. Любезные читатели! Федор Тимофеич пользуется гораздо большими удобствами, когда ночью путешествует по крышам, чем я, ехавши в Питер. Во-первых, поезд ехал 56 часов в сутки; во-2-х, я забыл взять подушку; в-3-х, вагон был битком набит, и, в-4-х, я курил такие папиросы, что чувствовал перхоту не только в горле, но даже в калошах: узнайте, какой сорт табаку покупает Василиса? Удивительное дело: вода в графине воняет нужником, папиросы отвратительны... Ехал я, понятно, в самом напряженном состоянии. Спились мне гробы и факельщики, мерещились тифы, доктора и проч. ... Вообще ночь была подлая... Единственным утешением служила для меня милая и дорогая Анна, которой я занимался во всю дорогу . Кавалергардская так же далека от Невского, где я остановился, как Житная ул(ица) от Кудрина. Квартира

{02036}

Александра хотя и просторна, по не изящна и сумрачна. Александр абсолютно здоров. Он пал духом, испугался и, вообразив себя больным, послал ту телеграмму. У Анны Ивановны настоящий брюшной тиф, но не тяжелый. Был у меня с доктором консилиум. Лечат по-моему. Доктор пригласил к себе в гости. Схожу. В Питере свирепствует брюшной тиф, весьма злокачественный. Лейкинский швейцар, длинный, узкий старик, которого Вы, Маша, помните, вчера умер от тифа. Деньги вышлю завтра. Сейчас 11 часов понедельника. Вечер. Я в Noмepe. Кончив письмо, поеду к Александру. Когда приеду, не знаю. Погода весенняя. Обедал у Лейкина. Анна Аркадьевна была больна брюшным тифом, а потому похудела. Дети незаконные здоровы и веселы. Старший мне казался сегодня очень симпатичным и приветливым. Мне страшно. Почтение всем: собаке без спины, кнуту, Федору Тимофеичу, Корнееву и проч. Ешьте поменьше. Ваш А. Чехов. Адресуйте в "Осколки". Везу Александру котлеты, оставшиеся после дороги, - это для снедения мамаши-таракаши. Съел я, мамаша, только 1/2 хлеба, так что 1 1/2 франзоли остались целы (7 1/2 к. прибыли). У Алекс(андра) есть деньги. Мне скучно... Речь идет об "Анне Карениной".

236. М. П. ЧЕХОВОЙ 11 или 12 марта 1887 г. Петербург. Милейшая! (Посы)лаю тебе вексель (для получения дене)г. Из полученного отдай Ми(ше) 10 руб. для уплаты за рояль Клангу. Ввиду так скверно сложившихся обстоятельств я попросил бы тратить возможно меньше.

{02037}

Когда приеду, не знаю. Александра с его упавшим духом и наклонностью к шофе оставить нельзя до выздоровления его барыни. Очень возможно, что приеду раньше 15-го. Положительного сказать не могу. Алекс(андр) здоров. Я проехался напрасно. Полученный "Истор(ический) вестник" выдай Корнюше. Пока вообще скверно. Чувствую (себя) висящим между небом и землей. Почтение Носу с Эфросом и Яше(ньке). А. Чехов. Автограф поврежден.

237. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 11 или 12 марта 3887 г. Петербург. Петербург, 78 гостиницы. Талантливейший из всех архитекторов мира! Вам, конечно, уже известно, что обстоятельства самого поганого и ерундистого свойства нежданно-негаданно погнали меня на север. Вообще мне везет... Сейчас я сижу в скучнейшем номере и собираюсь переписывать начисто конченный рассказ. Скучаю. Скука усугубляется сознанием безденежья и неизвестности. Когда выеду, не знаю... Нервы расстроены ужасно, так что пульс мой бьет с перебоями. Пишу сие жалобное послание отнюдь не для того, чтобы нагнать на Вас сантиментальную мерлехлюндию и попросить у Вас взаймы, а для того, чтобы Вы не сердились на мою особу за неисправное посещение Дарьи Карловны. Впрочем, есть и просьба: не забудьте похлопотать о бесплатном проезде в Таганрог и обратно. Сделайте так, чтобы на обратном билете число не выставлялось. Как бы там ни было, будь хоть землетрясение, а я уеду, ибо долее мои нервы не выдержат. Я хочу уехать на юг не позже 31-го марта. Поеду с рублем, но все-таки поеду. В Питере погода великолепная, но безденежье и отсутствие весеннего пальто, взятого у меня на бессрочный

{02038}

прокат одним нашим общим знакомым, портят всю иллюзию. (...) Всюду меня встречают с почетом, но никто не догадается дать рублей 1000-2000... Академическая выставка плоха, но передвижная мне показалась прекрасной по богатству... Если хотите, черкните мне 2-3 строчки. Адрес: редакция "Осколков". Весь Ваш, с сапогами, с калошами, с зубами, с жилеткой и проч. А. Чехов. В автографе вырезан абзац примерно из пяти строк.

238. ЧЕХОВЫМ 13 марта 1887 г. Петербург. Сим извещаю, что я жив и здоров и тифом не заразился. Сначала я хандрил, ибо скучал и страшился безденежного будущего, по ныне чувствую себя положительно и с характером. На мою голову сыплются сюрпризы: во-1) всё время стоит весенняя погода, и мне мешает гулять только отсутствие пальто, 2) всюду встречают с распростертыми объятиями, 3) Суворин, выражаясь по-жидовски, одолжил мне денег (секрет: 300 руб.) и велел прислать ему материал для издания книги с нововременскими рассказами. Книга будет отпечатана к лету, на условиях, весьма выгодных для меня. И т. д. Выеду я в воскресенье (может быть). Завтра, в субботу, я у Григоровича, который написал мне большое письмо, но не знает моего адреса. Суворин толковал со мной от 9 часов вечера до 1 часа ночи непрерывно. Беседа интересная в высшей степени. На юг я поеду 31-го марта или ранее. Вот и всё.

{02039}

Поклон всем, а также собачке без спины, Федору Тимофеичу и кнуту. Корнюше почтение. Скажите, что поручения его исполнены. Votre а tous А. Чехов. Александр здоров и всем шлет поклон. Рукой Ал. П. Чехова: Сим свидетельствую, что я здоров, а за Охтою пожар. А. Чехов.

239. М. В. КИСЕЛЕВОЙ 17 марта 1887 г. Москва. Многоуважаемая Мария Владимировна! Надеюсь, что теперь Вы поверите мне и не станете обвинять во лжи: не приехал я в Бабкино, ибо ездил в Питер, куда был вызван телеграммой брата. Подробности Вам известны от сестры. То же самое, но только в миниатюре, не пустило меня в Бабкино и на масленой: заболела мать семейства, которую я не решился оставить без доктора. Впрочем, всё это суета сует. Как ни тосклива была моя последняя поездка в П(етербург), но и на ней оправдалась поговорка, что нет худа без добра. Во-1-х) я имел случай беседовать с управляющим "Петербургской мастерской учебных пособий" о Вашем издании; ему Вы пошлете на комиссию с моим письмом. Кстати: когда начнет печататься Ваша книга? Чем раньше, тем лучше. Книги вообще идут не сразу, а измором, через час по столовой ложке, а потому, чем раньше издадите, тем скорее продадите. Во-2-х) я ограбил Суворина, взяв у него большущий аванс; в-3-х) Суворин издает мои нововременские рассказы отдельной книжкой. Все мои Верочки, Ведьмы, Агафьи и проч. едут завтра в Питер, а дня через 2-3-4 будут уже в наборе. Издание на весьма выгодных условиях. Успех, конечно, несомненный, ибо в Питере признают теперь только одного писателя

{02040}

- меня! Видите, я даже перед собой лицемерю. Петербург произвел на меня впечатление города смерти. Въехал я в него с напуганным воображением, встретил на пути два гроба, а у братца застал тиф. От тифа поехал к Лейкину и узнал, что "только что" лейкинский швейцар на ходу умер от брюшного тифа. От Лейкина поехал к Голике: у этого старший сын болен крупом и дышит не горлом, а в трубочку; отец и мать плачут... Еду на выставку, там, как назло, попадаются всё дамы в трауре . Но всё это пустяки. Вы послушайте, что дальше. Приезжаю я к Григоровичу. Старичина поцеловал меня в лоб, обнял, заплакал от умиления, и... от волнения у него приключился жесточайший припадок грудной жабы. Он невыносимо страдал, метался, стонал, а я 2 1/2 часа сидел возле него, браня во все лопатки свою бессильную медицину. К счастью, приехал Бертенсон, и я мог бежать. Старик серьезно болен и, вероятно, скоро умрет. Для меня это незаменимая потеря. С собой я привез его письмо, которое он начал писать ко мне: описывает подробно свою болезнь и проч. Каковы впечатления? Право, запить можно. Впрочем, говорят, для беллетристов всё полезно. Однако мое письмо отвратительно и скучно. Прекращаю бесчинство и остаюсь уважающим и искренно преданным. А. Чехов. Василиса и Сережа, мое Вам почтение-с! На 2-й день приезда лечил мать осколочной конторщицы, умирающую от чахотки.

{02041}

240. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 17 марта 1887 г. Москва. Elegantissime! Я, подобно Вам, вернулся в Москву и уже вошел в свою колею. В Питере я получил Вашу телеграмму и послал Вам ответ во "Францию". Не найдете ли Вы возможным сегодня вечером почтить меня Вашим присутствием? 31-го я еду. Непременно еду! Если заболею тифом, то и тогда поеду! Ваш А. Чехов. NB: На дорогу я взял у Суворина аванс! Ура-а-а!

241. А. С. СУВОРИНУ 18 марта 1887 г. Москва. 18-го марта. Уважаемый Алексей Сергеевич! Сегодня я выбрал и послал Вам для моей будущей книги 16 рассказов. Будьте добры сделать распоряжение, чтобы в типографии смеряли мой материал и, если не хватит его, уведомили бы меня (Кудринская Садовая, д. Корнеева) или моего брата Александра, который не замедлит дать мне знать . Названия для книги я не мог придумать. "Мои рассказы", просто "Рассказы",- а остальное, что приходило мне в голову, или претенциозно, или старо, или неумно. Книгу я думаю посвятить Д. В. Григоровичу. Перед отъездом я был у Д(митрия) В(асильевича) и наблюдал его грудную жабу. Страдания его едва выносимы, продолжительны и усугубляются страхом смерти, которая, вероятно, близка. Сама по себе грудная

{02042}

жаба - болезнь неважная, но у Д(итрия) В(асильевича) она является симптомом болезни, которая называется атероматозным процессом, перерождением артерий,- недуг старческий и неизлечимый. Об этой болезни Вы составите себе ясное представление, если вообразите обыкновенную каучуковую трубку, которая от долгого употребления потеряла свою эластичность, сократительность и крепость, стала более твердой и ломкой. Артерии становятся такими вследствие того, что их стенки делаются с течением времени жировыми или известковыми. Достаточно хорошего напряжения, чтобы такой сосуд лопнул. Так как сосуды составляют продолжение сердца, то обыкновенно и само сердце находят перерожденным. Питание при такой болезни плохо. Само сердце питается скудно, а потому и сидящие в нем нервные узлы, не получая питания, болят - отсюда грудная жаба. Как бы ни пугали доктора, но Д(митрий) В(асильевич) может еще жить долго, хотя может умереть и завтра: трудно сказать, когда, в какой день и час лопнет натянутая струна или обвалится сгнившая крыша. Мой отец, ровесник Д(митрия) В(асильевича), живет с перерождением артерий уже 10 лет. Наш профессор минералогии с такими же артериями и с грудной жабой продолжает читать лекции. Всё зависит от индивидуальности каждого отдельного случая. 31-го марта я еду. Чтобы небеспокоить Вас, о книге я буду писать брату (конечно, если понадобится что-нибудь). Пасхальный рассказ постараюсь прислать. Пожелав Вам и Вашей семье хорошего, не дождливого лета, здоровья и покоя, остаюсь искренно преданный А. Чехов. Размер книги -"Необыкновенные рассказы" Э. Поэ.

{02044}

242. Ал. П. ЧЕХОВУ 19 марта 1887 г. Москва. 19. Ничтожество! Прежде всего ты штаны за то, что не пишешь ничего о здравии твоих домочадцев; это здравие составляет злобу дня для обоих этажей корнеевского дома. Вчера я послал Суворину материал для будущей книги. Так как 31-го я еду, то книгой придется заняться тебе; без твоего вмешательства не оберешься опечаток и недоразумений всяческих. Будь хозяйским оком! Посылаю при сем циркулярик, коим будешь соображаться. За таковой твой труд я позволю тебе на визитных карточках именоваться "братом знаменитого писателя". Блюди, чтоб не было опечаток, чтоб рассказы печатались в порядке, обозначенном в циркулярике, чтоб в случае недостачи материала ты моментально давал знать мне, а в случае моего отсутствия-Мишке, к(ото)рый будет высылать недостающее, и т. д. Вообще делай всё, что найдешь целесообразным и безвредным для моего кармана и славы. За сим еще просьба. Пришли мне письмо к Троицкому или Вальронду; желательно, чтобы это письмо . не ставило меня в фамильярное положение по отношению к адресату; ты пиши не обо мне, а о деле. В-третьих, после 1-го обязательно пиши мне письма 2 раза в неделю. Без писем я издохну в степи. Адрес: Таганрог, дом М. Е. Чехова. Дядьке мой адрес будет известен. Пожалуйста, пиши! Марки в мой счет. За сим прощевайте. Поклон всем. Николке жму руку. А. Чехов. Далее следует циркуляр. Величина книги, шрифт и прочее - такие же, как "Необыкновенные рассказы" Поэ. Название книги - "Мои рассказы" или просто "Рассказы",-как захочет Ал(ексей) Сер(геевич). Книга посвящается Дмитрию Васильевичу Григоровичу.

{02045}

Рассказы помещаются в таком порядке: 1) "Мечты". 2) "Пустой случай". 3) "Недоброе дело". 4) "Дома". 5) "Ведьма". 6) "Верочка". 7) "В суде". 8) "Беспокойный гость". 9) "Панихида". 10) "На пути". 11) "Несчастье". 12) "Событие". 13) "Агафья". 14) "Враги". 15) "Кошмар". 16) "Святою ночью". Если окажется, что материала я прислал больше, чем нужно, то можно выбросить "Событие", "В суде" и в крайнем случае "Пустой случай". На обложке книги объявление: "Того же автора "Пестрые рассказы", большой том убористой печати, 375 страниц. Цена 2 руб. Выписывающие из редакции "Осколков" (Петерб(ург)) за пересылку не платят".

243. М. В. КИСЕЛЕВОЙ 21 марта 1887 г. Москва. 21. Про какой орден Вы пишете, уважаемая Мария Владимировна? Я не понял... Если Вы намекаете на тот красный шнур, который я ношу на шее из уважения к вкусу и носу известной Вам израильтянки, то спешу Вас уверить, что заслуг с моей стороны не было никаких, а потому означенный шнур совсем нельзя назвать орденом. Скорее это петля - символ любви, семейного счастья. К тому, что Вас поражает, мы давно уже привыкли, как к белому потолку. Русские книгопродавцы кулаки, но мы так напуганы, что 25 р. за лист кажется нам ценой красной, настоящей. Для журнала такая цена - разбой и душегубство, для книгопродавца же - почти норма. Все книгопродавцы не дали бы Вам дороже 25 р., как не дали бы и мне, если бы я захотел продать им свои словоизвержения, бывшие уже раз в печати. Берите же Ваши 50 р. и пойте Исайя ликуй... Браните же себя только за то, что Вы не поторговались заранее о количестве экземпляров. Авторы обыкновенно продают свои произведения по 25 р. на один завод, т. е. на 1200 экз(емпляров). 3000 - цифра кулаческая. Так и знайте, что Ваша шальная пуля навеки застряла в кармане Мамонтова

{02046}

и не вернуться ей к Вам до страшного суда. 3000 продать трудно, очень трудно! Сначала книга пойдет бойко, но к концу начнет чахнуть, чахнуть... издохнуть не издохнет, на манер вейнберговской блохи, но будет хуже: на полке Мамонтова будут лежать без движения последние 100-200 экз(емпляров), а Вы не будете иметь права издавать вновь... Впрочем, Вам не резон особенно возмущаться и цифрой. Мамонтов, печатая 3000, рискует, а Вы нет... Продавать книгу Вам самим и платить М(амонтов)у проценты, или же наоборот, М(амонтов)у продавать, а Вам брать проценты - тоже не резон. Конечно, выгодней издавать книги так, как я, Лейкин и проч., но ведь мы живем в столицах, знаем книжников наизусть и нас не так легко надуть, как Вас. В конце концов плохой воробей в руке лучше, чем райская птица в раю. Лучше сейчас 50, чем через 2 года 200 или через час по столовой ложке по 10... Право, так! Если бы издатель предложил мне за 25 листов моих "Пестрых рассказов" по 25 р. за лист с самого начала, то я возликовал бы, хотя в будущем мне предстоит получить за них что-то около тысячи. Вообще позвольте смиреннейшему литератору преподать Вам правило: жалейте Ваши рассказы, когда отдаете их иродам Истоминым с их белобрысыми детями, но не жалейте, отдавая книгопродавцам. К чему жалеть то, что уже было раз напечатано и принесло лепту? Ах! Летом, читая критику на Вашу книгу, я буду чувствовать себя счастливым! Как я буду злорадствовать и ехидно потирать руки! Бррр! Я купил себе новую шляпу. Сейчас был у нас Алексей Сергеевич. Завтра мы опять увидимся с ним. Кажется, поедем завтракать. Поклон Василисе и Сереже. А за сим простите за небрежное писанье преданного и не совсем здорового А. Чехова. Приложение к письму. На мой вопрос о судьбе "Ларьки" Суворин сказал: - Ах, не читал еще, голубушка! Надо прочитать... прочту... Ах, боже мой, такая пропасть хлопот! О чем, бишь, вы? Ах да!

{02047}

Сейчас получил известие, что мой недавно оженившийся коллега болен сыпным тифом и плох. Приглашают ехать к нему. Не поеду!!!! Поклон Архангельским и шапочке в тышечке.

244. Н. А. ЛЕЙКИНУ 21 марта 1887 г. Москва. 21 марта. Добрейший Николай Александрович! Сегодня, в субботу, вечером я посылаю курьерским рассказ в "Газету"; кстати, надумал написать и Вам, не столько ради словопрения, сколько ради успокоения Ваших бушующих невров. Сообщаю Вашим неврам, что завтра я обязательно сяду за рассказ для "Осколков" и вышлю его заказным, так что получите Вы его во вторник к вечеру. Не сумлевайтесь. На всякий случай я не посылаю "Будильнику" приготовленный для него "Монолог кота"; сейчас переименую в монологе московские места на питерские и спрячу его для Вас.- Стало быть, что-нибудь да вышлю. Для рассказа тема имеется, так что засяду на готовое. Итак - будьте покойны. 31-го я еду обязательно. До отъезда я еще буду писать Вам, но и теперь ничто не мешает мне попросить Вас усиленно писать мне письма на юг. Пишите мне, не считаясь визитами и не дожидаясь моего ответа, а за это я Вам буду подробно описывать свое путешествие, которое, по всей вероятности, выйдет странным и диким. Живя в пустынях и степях, беседуя со зверями, тараканя волчиц и диких коз, я, вероятно, буду сильно скучать по цивилизации, а потому Вы поймете цену писем. Непременно пишите. Вероятно, я простудился в дороге. Насморк, общая слабость, одурение и шум в левом ухе, должно быть, вследствие катара левой евстахиевой трубы. Писать трудно. Больше лежу и лежа читаю. Температура нормальна, аппетит хорош... Поймите болезнь! Никакая медицина не разберет.

{02048}

Погода у нас мерзкая. Идут снег и дождь, ездят в санях и на пролетках, тепло и холодно... Сам чёрт не разберет, в чем дело. Вчера узнал, что бывший городской голова Третьяков велел купить для себя 2 экз(емпляра) моей книги. Значит, понемножку продается... Свой южный адрес сообщу во благовремении, а пока будьте здравы и невредимы. Поклон Вашим. Ваш А. Чехов.

245. Г. М. ЧЕХОВУ 23 марта 1887 г. Москва. 23-го марта. Дорогой Георгий, посылаю тебе газетное объявление, из которого ты увидишь, что обещанный мною Пушкин еще не отпечатан и выйдет в свет только в конце апреля. Первое издание разошлось в один день, так что я даже для себя не мог достать Пушкина, второе же издание печатается в количестве 100 тысяч экземпляров, а поэтому и печатается так долго. Твой дядя П(авел) Е(горович) вышлет тебе Пушкина тотчас же по получении его в Москве. Об этом я просил его, так как сам выслать не могу, ибо в апреле и в мае меня в Москве не будет. Мою книгу получишь при необыкновенных обстоятельствах, не позже 1-го дня Пасхи... Если ты умеешь хранить секреты, то тайно, чтобы никто не знал у вас дома, выйди на вокзал в страстную субботу к 5 часам вечера. На днях я вернулся из Петербурга, куда ездил по делам. Напиши, что это у Вас за пожар был? Что горело? Поклонись всем и будь здоров. Твой А. Чехов.

{02049}

246. Ал. П. ЧЕХОВУ 25 марта 1887 г. Москва. Г. Гусев! Я послал Вам на днях письмо. Ответа нет, значит письмо не получено Вами, иначе я не понимаю Вашей, м(илостивый) г(осударь), жестокости. Мать ужасно боится за здоровье гг. Гусевых, и долг порядочного чеаэка успокоить ее. Жду и упрекаю в нерадении. А. Чехонте. На обороте: Петербург, Кавалергардская 20, кв. 42 Его высокородию Александру Павловичу Чехову.

247. А. С. СУВОРИНУ 27 марта 1887 г. Москва. 27-го марта. Уважаемый Алексей Сергеевич! Посылаю Вам неважную справку, наведенную мною у одного помещика Зарайского уезда насчет Селивановского имения: "Орешково, в 5-6 верстах от ст. Дивово, около 400 десятин, в том числе 75 десятин хорошего луга. Состояние имения удовлетворительное. Лес неважный, дом большой и хороший. О продаже имения ничего не слышно. Если Селиванов захочет продать, то в Рязани даже те, кому не нужно, дадут ему сейчас 125 р. за десятину. При продаже С(еливанов), наверное, запросит 175 р. за десятину, но согласится на 150-140". В Звенигородском уезде Моск(овской) губ(ернии) продается бывшее имение Шиловского, которое я видел. Имение красивое, уютное, с прекраснейшим парком (пихты и лиственницы), с рекой, прудами, изобилующими рыбой, с церковью, театром, художнической

{02050}

мастерской, со статуями и монументами, которые в лунную ночь похожи на мертвецов, с громоотводами и проч. Стоит 50-60 000. Дом средний. Недостаток: отсутствие вблизи телеграфа (12 верст) и ж(елезной) дороги (30 в(ерст)). Через неделю я еду. Пожелав Вам и Вашей семье всего хорошего, пребываю преданный А. Чехов.

248. Ал. П. ЧЕХОВУ 27 марта 1887 г. Москва. Душа моя! Большого письма я не получил, как не получил твоей телеграммы, которую ты, как говорил, послал мне. Перед выездом из Москвы я буду писать тебе пространно, но теперь прошу, напиши мне длинно о здоровье А(нны) И(вановны), о судьбе посланного много материала для книги, хватило ли этого материала и т. д. Напиши поскорее. При брюшном тифе бронхит с обильным выделением мокроты - обычное явление. От тифа поправиться нельзя в 1-2 месяца. Твой А. Чехов. На обороте: Петербург, Кавалергардская 20, кв. 42 Александру Павловичу Чехову.

249. Н. А. ЛЕЙКИНУ 28 марта 1887 г. Москва. 28-го марта. Добрейший Николай Александрович! Одновременно с сим посылаю денежный пакет со вложением 2-х квитанций и... о позор! 11 р. 70 к. (копейки для удобства - почтовыми марками). Посылать рассказ вместе с деньгами я не захотел, боясь, что за деньгами Вы пошлете в почтамт не скоро. Если позволит здоровье, 31-го или 1-го я уезжаю на юг. Прощайте. Желаю Вам жития мирна и безгрешна,

{02051}

ложа нескверна, здравия, спасения и во всем благого поспешения. Пишите мне почаще и побольше по адресу: "г. Таганрог, Конторская улица, дом М. Е. Чехова" . В 1-й день Пасхи я буду уже там. Гонорар тоже в Таганрог. На юге я постараюсь писать поменьше. Это значит, что я буду писать мелочи, из коих добрую половину буду присылать Вам. Возвращусь я в июне и тотчас же поеду к Вам на дачу. (Село Ивановское на Неве... так?) Я недоумеваю: как может Салаев торговать Вашими и моими книгами, если в Москве не слышно про них? Без реклам нельзя. Не говоря уже про мою книгу, Вам следовало бы прорекламировать в Москве все свои издания, да не в одном "Листке", но и в "Русских ведомостях", в "Будильнике", который читают смеющиеся люди, в "Курьере"... Чем уступать Петровскому 50%, гораздо выгоднее рекламироваться. Вы, насколько я понимаю Вас, не верите рекламе, а потому жалеете для нее бросить деньги. "Осколки" и осколочные издания меньше всего рекламируются - достаточно видеть это, чтобы заметить Ваше нерасположение к газетным объявлениям. Сейчас видно, что в Вас мало американского духа. По-моему, издательство - риск, а где один риск, там следует решаться и на другой - на рекламу, которая должна быть солидна. На Вашем месте, я даже открыл бы в Москве лавочку - "Контору Осколков" - маленький книжный магазин. Впрочем, всё это скучно, как плохая погода. Семья будет жить на даче в Воскресенске. Я хотел приискать что-нибудь поновее, но ввиду своего отъезда отложил хлопоты до будущего сезона. Семья мечтает, что в 88 году я повезу ее для дачного жития на берег Азовского моря. Это, конечно, возможно, особливо ежели найдутся бесплатные билеты для проезда. Из Харькова я вышлю Вам письмо: закрытое - если останусь на день в Харькове, и открытое - если поеду мимо Х(арькова). А теперь прощайте. Поклонитесь Вашим и пишите. Ваш А. Чехов. Адрес для телеграфа: Таганрог, Чехову.

{02052}

250. П. Г. РОЗАНОВУ Конец марта, до 30, 1887 г. Москва. Милейший мой collega и благоприятель Павел Григорьевич! Знать, нам не суждено повидаться в этом году. Всё время собирался к Вам потолковать, но увы! то некогда было, то в Питер ездил, то болел... Недавно вернулся из Питера, а 31-го марта опять уезжаю, на юг. Приходится поневоле отвечать Вам не визитом, а письмом... Насчет "Врачебного быта" я беседовал в Питере со сведущими людьми. По их мнению, это издание не пойдет уже по одному тому, что материала едва хватит на 5-6 . Помещать статьи таких полуграмотных маньяков, как д-р Эберман, невозможно, а грамотных врачей-публицистов пока взять негде. Я рад, что Вы, шипучий человек, не отказались от мысли о медиц(инской) газете. Но к чему Вам врачебный быт? Не полезнее ли издавать что-нибудь специально медицинское? Я слушал Ваш реферат на съезде. Вопрос, затронутый Вами, почтенен, и я радовался за Вас, хотя и досадовал, что Вы писали реферат без помощи какого-нибудь ученого юриста-законоведа. Впрочем, об этом поговорим. Почтение Вашей супруге. Прощайте. Ваш А. Чехов. Мой адрес: г. Таганрог, Конторская ул., дом М. Е. Чехова. Если напишете, отвечу. Вы ужасно далеко живете! Съездить в Полтаву гораздо легче, чем к Вам. На обороте: Доктору Павлу Григорьевичу Розанову.

{02053}

251. Н. А. ЛЕЙКИНУ 30 марта 1887 г. Москва. Получил я Ваше письмо не 31, а сегодня, 30, добрейший Николай Александрович! Спешу писать покороче, ибо строчу в "Нов(ое) время". "Кот" в Вашем распоряжении. Деньги, рассказ и письмо Вам вчера посланы. Гонорар 13 рублей пусть Билибин вышлет мне вместе с апрельским гонораром в мае. Я еду 1-го или 2-го, но не позже. В Таганроге буду ждать Ваших писем, а пока жму Вам руку и пребываю Ваш А. Чехов.

252. М. П. ЧЕХОВОЙ 3 апреля 1887 г. Орел. Я в Орле. 4 часа 50 мин. утра. Пью кофе, похожий вкусом на копченого сига. На полях снега нет. Ехать не скучно. Нет конвертов, потому не шлю дневник. Во всем слушайтесь Ваню. Он положительный и с характером. Поклоны всем. А. Чехов. На обороте: Москва, Кудринская Садовая, д. Корнеева Марии Павловне Чеховой.

253. М. П. ЧЕХОВОЙ 4 апреля 1887 г. Славянск. Суббота, 7 часов утра. Славянск. Туман и облака. Не видно ничего. Птицы, крокодилы, зебры и прочие насекомые попрятались. Спал я великолепно. Компании во всю дорогу попадались хорошие. Христос воскрес! Ведь это письмо

{02054}

Вы получите на 2-3 день праздника. Из Таганрога пришлю большое письмо. Вижу хохлов и биков. Интеллигенты, снующие по вагонам, напоминают камбурят. Паршивенькие такие. Votre а tous А. Чехов. На обороте: В Москву. Кудринская Садовая, д. Корнеева Марии Павловне Чеховой.

254. Н. А. ЛЕЙКИНУ 7 апреля 1887 г. Таганрог. 7-го апреля. Таганрог. Христос воскрес, милейший Николай Александрович! Письмо Ваше получил вчера. Принес его мне почтальон в рыжем пальто и с добродушной рожей; сдав письмо, он положил свою сумку около таза на скамейку и сел в кухне пить чай, нимало не беспокоясь об адресатах. Совсем Азия! Такая кругом Азия, что я просто глазам не верю. 60 000 жителей занимаются только тем, что едят, пьют, плодятся, а других интересов - никаких... Куда ни явишься, всюду куличи, яйца, сантуринское, грудные ребята, но нигде ни газет, ни книг... Местоположение города прекрасное во всех отношениях, климат великолепный, плодов земных тьма, но жители инертны до чёртиков... Все музыкальны, одарены фантазией и остроумием, нервны, чувствительны, но всё это пропадает даром... Нет ни патриотов, ни дельцов, ни поэтов, ни даже приличных булочников. В субботу я еду в Новочеркасск, где шаферствую у одной богатой казачки. Опившись донского, я вернусь в Таганрог и 14 еду к Донцу. Вы все-таки продолжайте мне писать в Таганрог. Маленькая просьба: возможно скорее справьтесь у Вашего чернобородого массажиста, какое практическое руководство по массажу считается лучшим? Ответ его благоволите написать на бланке открытого

{02055}

письма и послать по адресу: г. Таганрог, доктору Ивану Васильевичу Еремееву. Этим Вы меня премного обяжете, ибо я и мой collega будем в мае массажировать одного толстяка. Пожалуйста, не забудьте. Ах, какие здесь женщины! Вчера ездил глядеть море. Хорошо! Одна только беда: желудочно-кишечный катар от перемены воды и пищи. То и дело бегаю. А ватер-клозеты здесь на дворе, у чёрта на куличках... Пока добежишь, так успеешь подвергнуться многим неприятным случайностям. Написал в "Газету" рассказ и сейчас повезу его на вокзал вместе с этим письмом. Пишите же. Поклон Прасковье Никифоровне и Феде. Прощайте. Ваш А. Чехов.

255. ЧЕХОВЫМ 7 апреля 1887 г. Таганрог. 7-го апреля. Благосклонные читатели и благочестивые слушатели! Стрепетом продолжаю, соблюдая хронологический порядок. 2-е апреля. От Москвы до Серпухова ехать было скучно. Спутники попались положительные и с характером, всё время толковавшие о ценах на муку. В Серпухов прибыл в 7 ч(асов). Ока чиста и хороша. Пароходы ходят в Каширу и Калугу. Не мешает когда-нибудь съездить. В Тулу, всем городам затулу, приехал в 11. Познакомился в вагоне с офицером Волжинским, давшим мне свою карточку и пригласившим к себе в Севастополь. Едет он из Москвы, где его брат, доктор, приехавший из уезда на съезд врачей, умер от сыпного тифа и оставил вдову. В Туле шнапс-тринкен, легкое опьянение и шляфен. Спал, скрючившись в 3 погибели, б la Федор Тимофеич: носки сапогов около носа. Проснулся в Орле, откуда послал в Москву открытое письмо. Погода хорошая. Снег попадается редко.

{02056}

В 12 часов Курск. Час ожидания, рюмка водки, уборная с умываньем и щи. Пересадка. Вагон битком набит. Тотчас же после Курска знакомство: харьковский помещик, игривый, как Яша К(орнеев), дама, к(ото)рой в Петербурге делали операцию, тимский исправник, хохол-офицер и генерал в военно-судейской форме. Решаем социальные вопросы. Генерал рассуждает здраво, коротко и либерально; исправник - тип старого, испитого грешника гусара, тоскующего по клубничке,- манерничает, как губернатор: прежде чем сказать слово, долго держит раскрытым рот, а сказав слово, долго рычит по-собачьи: э-э-э-э...; дама впрыскивает себе морфий и посылает мужчин на станцию за льдом... В Белграде щи. В Харьков приезжаем в 9 ч(асов). Умилительное прощание с исправником, генералом и прочими. Вагон почти пуст. Я и Волжинский берем по длинному дивану и засыпаем скоро без помощи маменькиной бутылки. В 3 часа ночи просыпаюсь: мой офицер собирает вещи, чтобы уходить. Лозовая. Прощаемся, пообещав бывать (?!) друг у друга. Засыпаю и еду дальше. Просыпаюсь в Славянске, откуда шлю открытое письмо. Тут новая компания: помещик вроде Иловайского и контролер железной дороги. Судим железные дороги. Контролер рассказывает, как Лозово-Севастоп(ольская) дорога украла у Азовской 300 вагонов и выкрасила их в свой цвет. Харцызская. 12 часов дня. Погода чудная. Пахнет степью и слышно, как поют птицы. Вижу старых приятелей - коршунов, летающих над степью... Курганчики, водокачки, стройки - всё знакомо и памятно. В буфете порция необыкновенно вкусных и жирных зеленых щей. Потом прогулка по платсформе. Барышни. В крайнем окне второго этажа станции сидит барышня (или дама, чёрт ее знает) в белой кофточке, томная и красивая. Я гляжу на нее, она на меня... Надеваю пенсне, она тоже... О чудное видение! Получил катар сердца и поехал дальше. Погода чертовски, возмутительно хороша. Хохлы, волы, коршуны, белые хаты, южные речки, ветви Донецкой дороги с одной телеграфной проволокой, дочки помещиков и арендаторов, рыжие собаки, зелень - всё

{02057}

это мелькает, как сон... Жарко. Контролер начинает надоедать. Котлеты и пирожки наполовину целы и начинают попахивать горечью... Сую их под чужой диван вместе с остатками водки. 5-й час. Видно море. Вот она, ростовская линия, красиво поворачивающая, вот острог, богадельня, дришпаки, товарные вагоны... гостиница Белова, Михайловская церковь с топорной архитектурой... Я в Таганроге. Меня встричаить Егорушка, здоровеннейший парень, одетый франтом: шляпа, перчатки в 1 р. 50 к., тросточка и проч. Я его не узнаю, но он меня узнает. Нанимает извозчика и едем. Впечатления Геркуланума и Помпеи: людей нет, а вместо мумий - сонные дришпаки и головы дынькой. Все дома приплюснуты, давно не штукатурены, крыши не крашены, ставни затворены... С Полицейской улицы начинается засыхающая, а потому вязкая и бугристая, грязь, по к(ото)рой можно ехать шагом, да и то с опаской. Подъезжаем... - Ета, ета, ета... Антошичька... - Ду-ушенька! Возле дома - лавка, похожая на коробку из-под яичного мыла. Крыльцо переживает агонию, и парадного в нем осталось только одно - идеальная чистота. Дядя такой же, как и был, но заметно поседел. По-прежнему ласков, мягок и искренен. Л(юдмила) П(авловна), "радая", забула засыпать дорогого чая и вообще находит нужным извиняться и отбрехиваться там, где не нужно. Смотрит подозрительно: не осужу ли? Но при всем том рада угостить и обласкать. Егорушка - малый добрый и для Таганрога приличный. Франтит и любит глядеться в зеркало. Купил себе за 25 р. женские золотые часы и гуляет с барышнями. Он знаком с Мамаки, с Горошкой, с Бакитькой и другими барышнями, созданными исключительно для того только,чтобы пополнять в будущем вакансии голов дыньками. Владимирчик, наружно напоминающий того тощего и сутуловатого Мищенко, к(ото)рый у нас был, кроток и молчалив; натура, по-видимому, хорошая. Готовится в светильники церкви. Поступает в духовное училище и мечтает о карьере митрополита. Стало быть, у дяди не только своя алва, но будет даже и свой митрополит. Саша такая же, как и была,

{02058}

а Леля мало отличается от Саши. Что сильно бросается в глаза, так это необыкновенная ласковость детей к родителям и в отношениях друг к другу. Ирина потолстела. В комнатах то же, что и было: портреты весьма плохие и Коатсы с Кларками, распиханные всюду. Сильно бьет в нос претензия на роскошь и изысканность, а вкуса меньше, чем у болотного сапога женственности. Теснота, жара, недостаток столов и отсутствие всяких удобств. Ирина, Володя и Леля спят в одной комнате, дядя, Л(юдмила) П(авловна) и Саша - в другой, Егор в передней на сундуке; не ужинают они, вероятно, умышленно, иначе их дом давно бы взлетел на воздух. Жара идет и из кухни и из печей, к(ото)рые всё еще топятся, несмотря на теплое время. Ватер у чёрта на куличках, под забором; в нем то и дело прячутся жулики, так что ночью испражняться гораздо опаснее для жизни, чем принимать яд. Столов нет, если не считать ломберных и круглых, поставленных только ради украшения комнат. Нет ни плевальниц, ни приличного рукомойника... салфетки серы, Иринушка обрюзгла и не изящна... то есть застрелиться можно, так плохо! Не люблю таганрогских вкусов, не выношу и, кажется, бежал бы от них за тридевять земель. Дом Селиванова пуст и заброшен. Глядеть на него скучно, а иметь его я не согласился бы ни за какие деньги. Дивлюсь: как это мы могли жить в нем?! Кстати: Селиванов живет в имении, а его Саша в изгнании... Напиваюсь чаю и иду с Егором на Большую улицу. Вечереет. Улица прилична, мостовые лучше московских. Пахнет Европой. Налево гуляют аристократы, направо - демократы. Барышень чёртова пропасть: белобрысые, черномордепькие, гречанки, русские, польки... Мода: платья оливкового цвета и кофточки. Не только аристократия (т. е. паршивые греки), но даже вся Новостроенка носит этот оливковый цвет. Турнюры не велики. Только одни гречанки решаются носить большие турнюры, а у остальных не хватает на это смелости. Вечером я дома. Дядя облачается в мундир церковного сторожа. Я помогаю ему надеть большую медаль, к(ото)рую он раньше ни разу не надевал.

{02059}

Смех. Идем в Михайловскую церковь. Темно. Извозчиков нет. По улицам мелькают силуэты дришпаков и драгилей, шатающихся по церквям. У многих фонарики. Митрофаньевская церковь освещена очень эффектно, снизу до верхушки креста. Дом Лободы резко выделяется в потемках своими освещенными окнами. Приходим в церковь. Серо, мелко и скучно. На окнах торчат свечечки - это иллюминация; дядино лицо залито блаженнейшей улыбкой - это заменяет электрическое солнце. Убранство церкви не ахтительное, напоминающее Воскресенскую церковь. Продаем свечи. Егор, как франт и либерал, свечей не продает, а стоит в стороне и оглядывает всех равнодушным оком. Зато Владимирчик чувствует себя в своей тарелке... Крестный ход. Два дурака идут впереди, машут бенгальскими огнями, дымят и осыпают публику искрами. Публика довольна. В притворе храма стоят создатели, благотворители и почитатели храма сего, с дядей во главе, и с иконами в руках ждут возвращения крестного хода... На шкафу сидит Владимирчик и сыплет в жаровню ладан. Дым такой, что вздохнуть нельзя. Но вот входят в притвор попы и хоругвеносцы. Наступает торжественная тишина. Взоры всех обращены на о. Василия... - Папочка, еще подсыпать?- вдруг раздается с высоты шкафа голос Владимирчика. Начинается утреня. Я беру Егора и иду с ним в собор. Извозчиков нет, и поневоле приходится идти пешком. В соборе прилично, чинно и торжественно. Певческая великолепна. Голоса роскошны, но дисциплина никуда не годится. Покровский поседел; голос его стал уже глуше и слабее. Дьякон Виктор неузнаваем. Григорович похож на мертвеца. В соборе встречаю И. И. Лободу, которого узнаю издали по его красному мясистому затылку. Беседуем до конца службы. Из собора пешком домой. Ноги болят и немеют. Дома разговенье в Иринушкиной комнате: прекрасные куличи, отвратительная колбаса, серые салфетки, духота и запах детских одеял. Дядя разговляется у о. Василия. Наевшись и выпив сантуринского, ложусь и засыпаю под звуки: "ета... ета... ета..."

{02060}

Утром нашествие попов и певчих. Я иду к Агалиным. Полина Ивановна рада. Липочка не выходит ко мне, потому что не пускает ревнивый муж. Николай Агали, здоровый балбес, держащий везде выпускной экзамен, не выдерживающий и мечтающий о Цюрихском университете. Глуп. От Агали иду к m-me Савельевой, к(ото)рая живет на Конторской ул(ице) в покривившемся заржавленном флигеле. В двух крошечных комнатах стоят 2 девических ложа и колыбель. Из-под кроватей наивно и уютно выглядывают Яковы Андреичи. Евг(ения) Иасоновна живет без мужа. Детей двое. Ужасно подурнела и пожухла. По всем видимостям, несчастна. Ее Митя служит где-то на Кавказе в станице и живет там на холостом положении. Вообще свинья. Еду к Еремееву, не застаю и оставляю записку. Отсюда к m-me Зембулатовой. Пробираясь к ней через Новый базар, я мог убедиться, как грязен, пуст, ленив, безграмотен и скучен Таганрог. Нет ни одной грамотной вывески, и есть даже "Трактир Расия"; улицы пустынны; рожи драгилей довольны; франты в длинных пальто и картузах, Новостроенка в оливковых платьях, кавалери, баришни, облупившаяся штукатурка, всеобщая лень, уменье довольствоваться грошами и неопределенным будущим - всё это тут воочию так противно, что мне Москва со своею грязью и сыпными тифами кажется симпатичной... У Зембулатовой сантуринское и пустословие. От нее домой, к дяде. Обед: суп и жареные кури (в праздник нельзя без птицы, деточка! Отчего не позволить себе роскошь?) Во время обеда прискакал камбуренок - субъект с черной бритой рожей, в белой жилетке и достаточно уже насантуринившийся, шляясь по визитам. Служить он у банке, а его брат, англо(...), в Варшаве, тоже в банке. - Ей-богу, приходи ко мне!-заговорил он.- Я всегда твои субботники читаю. Мой отец - тип! Приходи посмотреть. Ах, да ты забиваешь, что я женатай! У меня уж дочка есть, ей-богу... Да как ты переменился! и т. д. После обеда (суп с твердым рисом и кyри) я поехал к Ходаковскому. Пан живет недурно, хотя и не с той

{02061}

роскошью, какую мы знали раньше. Его белобрысая Маня - жирный, польский, хорошо прожаренный кусок мяса, красивый в профиль, но неприятный en face. Мешочки под глазами и усиленная деятельность сальных железок. По-видимому, бедовая. Позднее я узнал, что в истекший сезон она едва не бежала с актером и продала даже свои кольца, серьги и проч. Это по секрету, конечно... Вообще в Таганроге мода бегать с актерами. Многие недосчитываются своих жен и дщерей. От пана к Лободе. Все Лободины постарели страшно. Аноша плешив, как луна, Дашенька потолстела, Варенька постарела, похудела и высохла; когда она смеется, то нос ее прижимается к лицу, а подбородок, морщась, лезет к носу. Марфа Ив(ановна) тоже постарела. Седа. Она мне очень обрадовалась и согласилась ехать со мной в Москву. У Лободы видел бессмертного Царенко, игривого, болтливого и либерального. Петр Захарыч жив; очень мне обрадовался, интересовался всеми нашими... Говорит осипшим, необыкновенно диким голосом, так что без смеха слушать его совсем невозможно; был женат, но развелся с женою. Идя от Лободы домой, я встретил m-me Савельеву с дочкой. Дочка вся в папеньку: много хохочет и уже прекрасно говорит. Когда я помог ей надеть упавшую с ноги калошу, она в знак благодарности томно взглянула на меня и сказала: - Приходите к нам ночевать! Дома я застал о. Иоанна Якимовского, жирного, откормленного попа, к(ото)рый милостиво поинтересовался моей медициной и, к великому удовольствию дяди, снисходительно выразился: - Приятно за родителей, что у них такие хорошие дети. О. дьякон тоже поинтересовался мной и сказал, что их михайловский хор (сброд голодных шакалов, предводительствуемый пьющим регентом) считается первым в городе. Я согласился, хотя и знал, что о. Иоанн и о. дьякон ни бельмеса не смыслят в пении. Дьячок сидел в почтительном отдалении и с вожделением косился на варенье и вино, коими услаждали себя поп и дьякон.

{02062}

В 8 час(ов) вечера дядя, его домочадцы, Ирина, собаки, крысы, живущие в кладовой, кролики - всё это спало и дрыхло. Волей-неволей пришлось самому ложиться спать. Сплю я в гостиной на диване. Диван еще не вырос, короток по-прежнему, а потому мне приходится, укладываясь в постель, неприлично задирать ноги вверх или же спускать их на пол. Вспоминаю Прокруста и его ложе. Укрываюсь розовым стеганым одеялом, жестким и душным, к(ото)рое становится невыносимо противным к ночи, когда дают себя знать натопленные Ириною печки. Яков Андреич позволителен только в мечтаниях и грезах. Эту роскошь позволяют себе в Таганроге только 2 человека: гарданачальник и Алфераки, остальные же должны или пудиться в постель, или же путешествовать к чёрту на кулички. 6 апрель. Просыпаюсь в 5 часов. Небо пасмурно. Дует холодный, неприятный ветер, напоминающий Москву. Скучно. Жду соборного звона и иду к поздней обедне. В соборе очень мило, прилично и не скучно. Певчие поют хорошо, не по-мещански, а публика всплошную состоит из баришень в оливковых платьях и шоколатных кофточках. Хорошеньких много, так много, что я жалею, что я не Мишка, которому так нужны хорошенькие... Большинство здешних девиц сложено хорошо, имеет прекрасные профили и не прочь поамурничать. Кавалеров здесь нет вовсе, если не считать греков-маклеров и подмоченных камбурят, а потому офицерам и пришельцам здесь раздолье. Из собора - к Еремееву. Застаю дома его жену - очень милую барыньку. Устроился Ер(емеев) очень недурно, по-московски, и я, глядя на его громадную квартиру, не верю Александру, к(ото)рый говорил, что в Таганроге нельзя устроиться. Визитеров тьма, и всё местные аристократы - мелкие, грошовые людишки, из к(ото)рых, впрочем, можно сделать сносный выбор. Познакомился с офицером Джепаридзе - местная знаменитость, дравшаяся на дуэли. Видел докторов: Фамильянта, Ромбро, Иорданова и проч. В 3 часа является домой Ерем(еев), пьяный, как стелька. От моего приезда он в восторге и клянется мне в вечной дружбе; знаком я с ним был мало, но он клянется, что у него на этом свете только и есть

{02063}

2 истинных друга: я и Коробов. Садимся обедать и трескаем сантуринское. Обед приличный: хороший суп без твердого риса и цыплята. Несмотря на холодный ветер, после обеда едем в Карантин. Тут, в Карантине, много дач дешевых и удобных; нанять к будущему году можно, но меня смущает изобилие дач; где изобилие, там многолюдство и шум. Есть дачи во дворе Компанейской мельницы, но мне не нравится место. Многие советуют съездить за 7 верст от Таганрога к Миусу, где тоже есть дачи. Когда съезжу, напишу. На Миусе продаются дачи очень дешево. Можно купить сносную дачу с садиком и с берегом за 500-1000 руб. Дешевле грыбов.

256. ЧЕХОВЫМ 10-11 апреля 1887 г. Таганрог. 7, 8, 9 и 10 апрель. Скучнейшие дни. Холодно и пасмурно. Все дни меня "несет". Бегаю днем и ночью. Ночью чистое мучение: потемки, ветер, трудно отворяемые скрипучие двери, блуждание по темному двору, подозрительная тишина, отсутствие газетной бумаги... Купил гуниади, но здешний гуниади - бессовестная подделка, с полынною горечью. Каждую ночь приходилось жалеть и бранить себя за добровольное принятие мук, за выезд из Москвы в страну поддельного гуниади, потемок и подзаборных ватеров. Постоянное чувство неудобной лагерной жизни, а тут еще непрерывное "ета... ета... ета... да ты мало ел, да ты ба покушал... да я забула засипать хорошего чаю"... Одно только утешение: Еремеев с женой и с своей удобной квартирой... Судьба щадит меня: я не вижу Анисима Васильича и еще ни разу не был вынуждаем говорить о политике. Если встречусь с Ан(исимом) Васил(ьичем), то - пулю в лоб. Меня "несет", а потому редко выхожу из дому. Выехать нельзя, ибо холодновато, да и хочется поглядеть на проводы. 19-го и 20-го я гуляю и шаферствую в Новочеркасске на свадьбе, а раньше и позднее буду у Кравцова, где неудобства жизни в 1000 раз удобнее таганрогских удобств.

{02064}

11-го апр(еля). Пьянство у Ер(емеева), потом поездка компанией на кладбище и в Карантин. Был в саду. Играла музыка. Сад великолепный. Пахнет дамами, а не самоварным дымом, как в Сокольниках. Круг битком набит. Каждый день знакомлюсь с девицами, т. е. девицы ходят к Ер(емееву) поглядеть, что за птица Чехов, к(ото)рый "пишить". Большинство из них недурны и неглупы, но я равнодушен, ибо у меня катар кишок, заглушающий все чувства. Теперь о текущих делах. Умерли: д-р Шремпф, Сила Маринченко, Марфа Петровна... Видел Марью Никифоровну, к(ото)рая величала меня "братцем". Егорушка служит в Русском общ(естве) пароходства. Уходит на службу в 5 часов утра, возвращается к обеду, в 5 вечера опять уходит и в 9 ч(асов), утомленный, голодный, идет из агентства в сад гулять с барышнями. Малый рабочий и приличный. Курит тайно от отца; Л(юдмила) П(авловна) прячет этот сыновний грех и боится, чтобы Митрофаша не пронюхал ересь. Егорушка свободен и от лавки, и от церкви, ибо некогда. Ходит на службу каждый день, не исключая больших праздников. Ему позволено возвращаться домой поздно ночью и говорить о женщинах; Владимирчик глядит на его жизнь и облизывается. Каланча выкрашена в красный цвет. А. Ф. Дьяконов по-прежнему тонок, как гадючка, носит коленкоровые брючки и сковороду вместо картуза. Чакан жив, но я его еще не видел. Курдт и Файст умирать не собираются. Видел похороны. Неприятно видеть раскрытый гроб, в котором трясется мертвая голова. Кладбище красиво, но обокрадено. Памятник Котопули варварски ощипан. О. Павел по-прежнему черен, франт и не унывает: пишет на весь мир доносы и бранится. Идет он по рядам и видит Марфочку, сидящую около своей лавки. - Какого чччёрта вы тут сидите?- говорит он ей.- Ччёрт знает, как холодно, а вы не запираетесь! Чччёрта вы уторгуете в такой холод! Дядя ездит с ревизором. Ревизор - податной инспектор - играет тут такую роль, что Л(юдмила)

{02065}

П(авловна) дрожит, когда видит его, а Марфочка едва не выкрасила свои турнюры в желтый цвет от радости, когда он пригласил ее в кумы. Заметно, большой пройдоха и умеет пользоваться своим положением. Выдает себя за генерала, в каковой чин веруют и дядя и Лободины. Покровский - благочинный. В своем муравейнике он гроза и светило. Держит себя архиереем. Его матушка мошенничает в картах и не платит проигрыша.

257. М. П. ЧЕХОВОЙ 11 апреля 1887 г. Таганрог. 11 апрель... Милейшая Марья Павловна! Сейчас я получил письмо от папаши, который пишет, что до 7-го апр(еля) Вы денег еще не получали. Во избежание недоразумений считаю нужным раз навсегда заявить следующее: в неполучении денег виноваты не редакция, не я, а Александр, к(ото)рый за своим горем, естественно, мог забыть про мое поручение. Ему послан счет и объяснено, как высылать деньги. На предбудущее время старайтесь поступать так: если через 3-4 дня после отсылки счета Александр не высылает денег, то шлите ему новый счет с просьбой не мешкать. Между нами: боюсь, что он болен или выпивает. Мне живется так себе. Было бы скучно, если бы всё окружающее не было так смешно. Продолжение дневника вышлю завтра или послезавтра. Я не совсем здоров. Во вторник или среду еду дальше. Кланяйся Носу, Без носа, бестурнюрной, Яшеньке, Яденьке и протчим. Весьма возможно, что я возвращусь в Москву раньше, чем думал. Погода великолепная, но людишки... брррр! Завтра еду с визитом к о. протоиерею Покровскому. О. Василий вчера был болен, при смерти, а сегодня, говорят, ожил.

{02066}

Прощай. Поклон всем нашим. Эх, здешний климат да московским бы людям! Не умеет дура природа распорядиться! А. Чехов. Получил от Шехтеля письмо. Пишет, что влюблен в m-lle Эфрос. Стыдитесь, Е(вдокия) И(сааковна)!

258. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 11 апреля 1887 г. Таганрог. Милейший Маэстро! Я на юге!!! Впрочем, из этого не следует, что мне тепло. Вот уже 6-й день, как в Таганроге дует холодный ветер, заставляющий облачаться в теплое пальто. Мне скучно и скверно. У меня понос. Денег мало. Будущее неопределенно. Обыватели опротивели. Еда плохая. Улицы грязны. Сплю не вовремя. Когда ветер перестанет дуть, я поеду дальше. Мой адрес: г. Таганрог, д. М. Е. Чехова. Отсюда мне будут пересылаться все письма. Если Назаровы способны не на одно только изнасилование, а и на великие подвиги, то обратный билет вышлите не иначе как заказным. Можете и не высылать, так как от этого землетрясения и потопа не будет. Таганрог очень хороший город. Если бы я был таким талантливым архитектором, как Вы, то сломал бы его.

{02067}

За Вами "пручент": я маклерую у дяди, чтобы избавить Вас от ангелов. Нечистые духи Вам более к лицу, чем чистые. Еду сейчас к одной дамочке. Буду у нее "писать" Прощайте. Избегайте вина и женщин. Ваш А. Чехов. Как поживают бешеные собаки Николая?

259. ЧЕХОВЫМ 14-19 апреля 1887 г. Таганрог. 14-го апр(еля). Увы! горькая чаша не миновала меня: вчера приходил живчик, полицейская барабошка Анисим Васильич. Он вошел и заговорил камбуриным голосом, но так громко и визгливо, как не в состоянии говорить сотня камбурят: - Да я же ж, господи, говорил же Ёре, иде я живу, да отчего же ж ви не приходили? Мой Фирс плавает, а кончил Николай Павлыч "Мессалину"? Бувають ли его картины на выставке? А ви как? Он рассказал, что полицеймейстер взял с него честное слово, что он не будет строчить в газетах, что глава полиции пообещал выслать его в 24 часа за Урал, если он осмелится написать хоть одну строку, и т. д. Далее он говорил о погоде, о социалистах, об Италии, о безнравственности, о сусликах, говорил непрерывно, с переливами, с междометиями и так громко, что мне едва не сделалось дурно и я увел его на двор. Сидел он до вечера; чтобы отвязаться от него, я пошел в сад- он за мной; из сада я бежал к Еремееву - он за мной. Еремеева я не застал, пошел домой - полицейская стерва за мной - и т. д. Обещался сегодня зайти за мной и сопровождать меня на кладбище. Сейчас получил от Ивана письмо. Я послал вам в два раза 16 страниц дневника и вдивляюсь, что они еще не получены вами. Мой кишечный катар продолжает носить меня из комнаты в место злачное и обратно. Насморк прошел, а на смену ему явилась новая болезнь - воспаление вены на левой голени. 1 1/2 вершка вены тверды, как

{02068}

грифель, и болит. Несть числа недугам моим! Исполняется на мне писание, что в болезнях люди родят чада своя... А чада мои не Егор, не Владимирчик, а рассказы и повести, о коих я теперь думать не могу... Писать противно. В "Газете" имеются 2 моих рассказа, т. е. 65- 70 руб. Пошлю в апреле еще один, и, таким образом, из "Газеты" вы получите за апрель 100 р. Про "Новое время" пока еще ничего не имею сказать. О. Василий опасно болен. Сейчас прислали мне сказать, что меня желает видеть Иродиада Егоровна, или Ираида. Она похоронила мать и мужа и теперь с горя выходит замуж во второй раз. Погода у нас хорошая, но ветер. Посылаю образчик таганрогского остроумия. Прошу сохранить. Завтра утром еду дальше. Торговля у Лободы скверная, а дядя торгует по пятаку в день, да и то с натугой. Почему-то певчие и рабочие, получающие у него жалованье, обязаны забирать товар в его лавке. Во дворце службы нет. Часовня заперта и ржавеет. Во вторник был на кладбищенских проводах. Эти проводы до того оригинальны, что заслуживают специального описания, а посему умолкаю и отлагаю описание до другого раза. В среду нужно было ехать дальше, но помешала вена на ноге. От среды до субботы шлялся в сад, в клуб, к барышням... Как ни скучна и ни томительна таганрогская жизнь, но она заметно втягивает; привыкнуть к ней не трудно. За всё время пребывания в Т(аганро)ге я мог отдать справедливость только следующим предметам: замечательно вкусным базарным бубликам, сантуринскому, зернистой икре, прекрасным извозчикам и неподдельному радушию дяди. Остальное всё плохо и незавидно. Баришни здесь, правда, недурны, но к ним нужно привыкнуть. Они резки в движениях, легкомысленны в отношениях к мужчинам, бегают от родителей с актерами, громко хохочут, влюбчивы, собак зовут свистом, пьют вино и проч. Есть между ними даже циники, напр(имер)

{02069}

белобрысая Моня Х(одаковская). Эта особа трогает не только живых, но и мертвых. Когда я гулял с нею по кладбищу, она всё время смеялась над мертвецами и их эпитафиями, над попами, дьяконами и проч. Что отвратительно в Т(аганро)ге, так это вечно запираемые ставни. Впрочем, утром, когда открывается ставня и в комнату врывается масса света, на душе делается празднично. В субботу я поехал дальше. На Морской станции чудный воздух и зернистая икра 70 коп. за фунт. В Ростове ожидание 2 часа. В Новочеркасске ожидать 20 часов. Ночую у знакомого. Вообще, нечистый знает, где только не приходится мне ночевать: на кроватях с клопами, на диванах, на диванчиках, на сундуках... В последнюю ночь ночевал в длинной и узкой зале под зеркалом, на диване; Яков Андреич похож на супник и изукрашен нежными полутонами. Я в Новочеркасске. Сейчас завтракал: икра, масло, дивное цимлянское и сочные котлеты с зеленым луком. Барышня, у к(ото)рой я буду шаферствовать, отложила свою свадьбу до пятницы, В четверг я опять должен быть в Новочеркасске, а сегодня в 4 часа еду дальше. В Звереве придется ждать 9 часов. Пока прощевайте. А. Чехов. В автографе строка перевернута.

260. Н. А. ЛЕЙКИНУ 17 апреля 1887 г. Таганрог. Таганрог. 17 апр. Мое Вам почтение, недугующий Николай Александрович! Извещаю Вас, что я тоже не ударил лицом в грязь и не отстаю от Вас по части недугов. У меня несколько болезней, весьма беспокойных и буквально отравляющих мое существование: 1) геморрой с шишками и зудом, 2) катарище кишок, ничем не побеждаемый и, вероятно, обусловливаемый качествами здешней воды, 3) бронхит с кашлем и, наконец, 4) воспаление вены на левой ноге - болезнь, задержавшая

{02070}

меня в Таганроге. Теперь и считайте: у кого больше всяких пакостей, у Вас или у меня? Письмо Ваше получено сегодня. Если Вы оставили массаж, то почему бы заодно уж не бросить Вам валерьяну с ландышем? Я, хоть убейте, решительно не понимаю, для чего Вы принимаете ландыш и валерьяну. Вреда эти средства не принесут, но и пользы тоже никакой. Для людей мнительных, кстати сказать, средства безвредно-бесполезные, напрасно принимаемые, служат часто источником страха: "принимаю капли уже целый месяц, а они мне не помогают; стало быть, доктор меня не понял..." Для меня странно соединение валерьяны с ландышем; странно, что такие веревочные невры, как у Вас, ищут успокоения в таких пустячках; странно, что ландыш принимается, когда нет показания на то. По-моему, Вам нужно: 1) Жить, как Вы хотите, на Тосне, работать на воздухе, но не утомляться. Пить молоко, хорошо питаться и следить, чтобы испражнения на низ производились добросовестно, т. е. не менее одного раза в сутки. 2) Забросить к (...) всю фармацию. 3) Не обращать внимания на сердцебиения, замирания и проч., памятуя, что от сердцебиений и замираний люди не умирают. 4) Вовсе не думать или думать пореже о недугах. Ведь стоит только обратить внимание на свое сердце, прислушаться к нему, чтобы пульс стал быстрее на 10-15 ударов. 5) В случае ипохондрии, страха смерти, тоски обращать внимание не столько на сердце, к(ото)рое у Вас здорово, сколько на желудок и кишки. Наверное, у Вас есть расширение желудка - болезнь, при к(ото)рой меланхолия - явление постоянное. 6) В течение 5-10 лет вовсе не помышлять о болезнях и не обращать на них серьезного внимания. Придет старость, тогда другое дело... Таково мое мнение. Завтра я непременно еду в Донщину. Одно письмо Вы можете мне послать по адресу: "Ст. Ивановка-Крестная Донецкой Каменноугольной дороги, Гавриилу Павловичу Кравцову", для передачи мне.

{02071}

Одно письмо, но не больше. Следующее Вы опять напишите в Таганрог. Я писал Билибину, чтобы гонорар выслан был мне на имя дяди Митр. Егор. Чехова, в Таганрог. Ну, прощайте. Кланяйтесь Вашим. Погода у нас великолепная. А. Чехов.

261. М. П. ЧЕХОВОЙ 20 апреля 1887 г. Зверево. 20-го апр., 6 часов утра. Еду из Зверева Ворон(ежской) д(ороги) по Донецкой дороге. В Звереве пришлось ждать с 9-го часа вечера до 5 часов утра: весело!!! Голая степь: курганчики, коршуны, жаворонки, синяя даль... В четверг буду в Новочеркасске, а в воскресенье опять ехать по Донецкой дор(оге). Жалею, что езжу один. Всё очень курьезно. Из Москвы получил письмо только от Ивана; остальные господа кудринцы почему-то не пишут. А. Чехонте. Поклоны всем. На обороте: Москва, Кудринская Садовая, д. Корнеева Марии Павловне Чеховой.

262. Ал. П. ЧЕХОВУ 20 апреля 1887 г. По пути в Новочеркасск. 20-го апр. Я жив и здрав. Сейчас еду (через час по столовой ложке) по Донецкой дороге. Отчего не пишешь? Пиши в Таганрог. Поклон твоим. А. Чехов. На обороте: Петербург, Кавалергардская 20, кв. 42 Александру Павловичу Чехову.

{02072}

263. М. П. ЧЕХОВОЙ 23 апреля 1887 г. Зверево. 3 часа ночи. Опять сижу в Звереве, чтобы ехать в Новочеркасск на свадьбу. Считаю минуты и, томясь духом, вспоминаю о своем московском ложе. Считаю минуты, пью медленно чай, заговариваю с пассажирами, читаю "Календарь для врачей", но от этого время не кажется короче. В субботу опять к Кравцову и опять ждать в Звереве 9 часов. Уф!!! О житье у Кравцова буду писать длинно. Живется у него недурно: лес, степь в широких размерах, дудаки, дураки, кислое молоко и еда 8 раз в день. Живя у Кравцова, можно излечиться от 15 чахоток и 22-х ревматизмов. Впрочем, геморрой не поддается. Кланяюсь всем. Что поделывает М. Забелин? А. Чехов. На обороте: Москва, Кудринская Садовая, д. Корнеева Марии Павловне Чеховой.

264. ЧЕХОВЫМ 25 апреля 1887 г. Черкасск. 25 апрель. Сейчас еду из Черкасска в Зверево, а оттуда по Донецкой дор(оге) к Кравцову. Вчера и третьего дня была свадьба, настоящая казацкая, с музыкой, бабьим козлогласием и возмутительной попойкой. Такая масса пестрых впечатлений, что нет возможности передать в письме, а приходится откладывать описание до возвращения в Москву. Невесте 16 лет. Венчали в местном соборе. Я шаферствовал в чужой фрачной паре, в широчайших штанах и без одной запонки,- в Москве такому шаферу дали бы по шее, но здесь я был эффектнее всех. Видел богатых невест. Выбор громадный, но я всё время был так пьян, что бутылки принимал за девиц, а девиц за бутылки. Вероятно, благодаря моему

{02073}

пьяному состоянию здешние девицы нашли, что я остроумен и "насмешники". Девицы здесь - сплошная овца: если одна поднимется и выйдет из залы, то за ней потянутся и другие. Одна из них, самая смелая и вумная, желая показать, что и она не чужда тонкого обращения и политики, то и дело била меня веером по руке и говорила: "У, негодный!", причем не переставала сохранять испуганное выражение лица. Я научил ее говорить кавалерам: "Как ви наивны!" Молодые, вероятно, в силу местного обычая, целовались каждую минуту, целовались взасос, так что их губы всякий раз издавали треск от сжатого воздуха, а у меня получался во рту вкус приторного изюма и делался спазм в левой икре. От их поцелуев воспаление на моей левой ноге стало сильнее. Не могу выразить, сколько я съел свежей зернистой икры и выпил цимлянского! И как это я до сих пор не лопнул! Скажите Я. А. Корнееву, что ему кланялся некий Похлебин - субъект с бакенами и с головой редькой хвостом вверх. Катар кишок оставил меня с того самого момента, как я уехал от дяди. Очевидно, благочестивый воздух действует на кишки расслабляюще. Вчера я послал в "Пет(ербургскую) газету" рассказ. Если 15-го мая у Вас не будет денег, то Вы можете получить гонорар из "Газеты", не дожидаясь конца месяца, а послав счет за 2 рассказа. Мне ужасно тяжело писать... Тем для "Нов(ого) времени" много. но такая жара, что даже письмо тяжело писать. У меня деньги на исходе. Приходится жить альфонсом. Живя всюду на чужой счет, я начинаю походить на нижегородского шулера, который ест чужое, но сверкает апломбом. Сию минуту хозяева мои уехали. Я обедал solo и вспоминал гончаровского Антона Ивановича: передо мной стояли горничные, а я милостиво кушал и снисходил до беседы с Ульяшами и Анютами. В Звереве придется ждать от 9 вечера до 5 утра. В прошлый раз я там ночевал в вагоне II класса на запасном пути. Вышел ночью из вагона за малым делом, а на дворе сущие чудеса: луна, необозримая степь с курганами и пустыня; тишина гробовая, а

{02074}

вагоны и рельсы резко выделяются из сумерек - кажется, мир вымер... Картина такая, что во веки веков не забудешь. Жалею, что Мишке нельзя было поехать со мной. Он ошалел бы от впечатлений. Поклоны всем: Ма-Сте, На-Сте, m-lles Эфрос, Семашко и т. д. Напишите, когда Иваненко выедет из Москвы. Письма, к(ото)рые я посылаю в Москву, принадлежат всей чеховской фамилии; боюсь, что с ними происходит та же история, что с "Новостями дня". Цветут вишни и жердели. Прощайте. Надеюсь, что все здоровы. А. Чехов. В автографе текст перевернут.

265. М. П. ЧЕХОВОЙ 29 апреля 1887 г. По пути в Рагозину Балку. Весьма важное; уезжая на дачу, не забудьте оставить для меня мою корзину. Без корзины мне решительно не в чем будет провезти свой багаж, так как чемоданы тесны, платье мнется, замки портятся, да и к тому же один чемодан не мой. Корзина должна быть с замком и вервием. Жерличные крючки (5 шт.) мои целы, а потому новых не покупайте; возьмите только у Семашко струн. Если купите 2-3 верши, то хорошо. Когда Иваненко выедет из Москвы домой? Без ответа на сей вопрос я к нему не поеду. А. Чехов. На обороте: Москва, Кудринская Садовая, д. Корнеева Марии Павловне Чеховой.

{02075}

266. ЧЕХОВЫМ 30 апреля 1887 г. Рагозина Балка. 30 апр. Теплый вечер. Тучи, а потому зги не видно. В воздухе душно и пахнет травами. Живу в Рагозиной Балке у Кравцова. Маленький домишко с соломенной крышей и сараи, сделанные из плоского камня. Три комнаты с глиняными полами, кривыми потолками и с окнами, отворяющимися снизу вверх... Стены увешаны ружьями, пистолетами, шашками и нагайками. Комоды, подоконники - всё завалено патронами, инструментами для починки ружей, жестянками с порохом и мешочками с дробью. Мебель хромая и облупившаяся. Спать мне приходится на чахоточном диване, очень жестком и необитом. Сортиров, пепельниц и прочих комфортов нет за 10 верст в окружности. Чтобы вспомнить m-lle Сиру, нужно (не глядя на погоду) спускаться вниз в балку и облюбовывать куст; садиться рекомендуют не ранее, как убедившись, что под оным кустом нет гадюки или другой какой-нибудь твари. Население: старик Кравцов, его жена, хорунжий Петр с широкими красными лампасами, Алеха, ХахкО (т. е. Александр), Зойка, Нинка, пастух Никита и кухарка Акулина. Собак бесчисленное множество, и все до одной злые, бешеные, не дающие проходу ни днем, ни ночью. Приходится ходить под конвоем, иначе на Руси станет одним литератором меньше. Зовут собак так: Мухтар, Волчок, Белоножка, Гапка и т. д. Самый проклятый - это Мухтар, старый пес, на роже к(ото)рого вместо шерсти висит грязная пакля. Он меня ненавидит и всякий раз, когда я выхожу из дому, с ревом бросается на меня. Теперь о еде. Утром чай, яйца, ветчина и свиное сало. В полдень суп с гусем - жидкость, очень похожая на те помои, которые остаются после купанья толстых торговок,- жареный гусь с маринованным терном или индейка, жареная курица, молочная каша и кислое молоко. Водки и перцу не полагается. В 5 часов варят в лесу кашу из пшена и свиного сала. Вечером чай, ветчина и всё, что уцелело от обеда. Пропуск: после обеда подают кофе, приготовляемый, судя по вкусу и запаху, из сжареного кизяка.

{02076}

Удовольствия; охота на дудаков, костры, поездки в Ивановку, стрельба в цель, травля собак, приготовление пороховой мякоти для бенг(альских) огней, разговоры о политике, постройка из камня башен и проч. Главное занятие - рациональная агрономия, введенная юным хорунжим, выписавшим от Леухина на 5 р. 40 к. книг по сельскому хозяйству. Главная отрасль хозяйства - это сплошное убийство, не перестающее в течение дня ни на минуту. Убивают воробцов, ласточек, шмелей, муравьев, сорок, ворон, чтобы они не ели пчел; чтобы пчелы не портили цвета на плодовых деревьях, бьют пчел, а чтобы деревья эти не истощали почвы, вырубают деревья. И таким образом получается круговорот, хотя и оригинальный, но основанный на последних данных науки. К одру отходим в 9 ч(асов) вечера. Сон тревожный, ибо на дворе воют Белоножки и Мухтары, а у меня под диваном неистово лает им в ответ Цетер. Будит меня стрельба: хозяева стреляют в окна из винтовок в какое-нибудь животное, наносящее вред хозяйству. Чтобы выйти ночью из дому, нужно будить хорунжего, иначе собаки изорвут в клочья, так что сон хорунжего находится в полной зависимости от количества выпитого мною накануне чая и молока. Погода хорошая. Трава высока и цветет. Наблюдаю пчел и людей, среди к(ото)рых я чувствую себя чем-то вроде Миклухи-Маклая. Вчера ночью была очень красивая гроза. Что у нас тут роскошно, так это горы. Местность такова: Недалеко шахты. Завтра рано утром еду в Ивановку (23 версты) за письмами, на дрогах и в одну лошадь. У меня геморрой и болит левая нога. Получил от Миши одно письмо от 14 апр(еля). От Александра писем не имею.

{02078}

Едим индюшачьи яйца. Индейки несутся в лесу на прошлогодних листьях. Кур, гусей, свиней и пр. тут не режут, а стреляют . Прощайте. А. Чехов. Кланяюсь. Стрельба непрерывная.

267. Г. М. ЧЕХОВУ 1 мая 1887 г. Рагозина Балка. 1-го мая. Получаемые на мое имя письма держи при себе и уже не высылай на ст. Крестную. Скоро увидимся. Поклонись папе, маме, Володе и девочкам. Твой А. Чехов. На обороте: Таганрог Георгию Митрофановичу Чехову.

268. Н. А. ЛЕЙКИНУ 5 мая 1887 г. Рагозина Балка. 5 май. Вчера, добрейший Николай Александрович, ездил я в почтовое отделение в Ивановку (23 версты) и получил там 2 Ваших письма: одно, адресованное Вами в Крестную, другое, пересланное мне из Таганрога. Почта здесь почитается роскошью, а посему почтовых учреждений немного, да и те сидят без дела... Чтобы получить письмо или газету, надо ждать оказии, а нарочно за корреспонденцией тут никто не ездит. Если будете часто ездить зря, т. е. за газетами, то Вы рискуете прослыть бездельником, вольнодумцем и социалистом. Вы напрасно сердитесь на мое молчание. Рад бы писать, да почты нет. И послал я Вам не одно письмо, как Вы пишете, а два: одно в Питер, а другое в село Ивановское.

{02079}

Сейчас я еду в Славянск, а оттуда в Святые горы, где пробуду 3-4 дня в посте и молитве. Из Святых гор в Таганрог... Ужасно: у меня 53 рубля - только. Приходится обрезывать себе крылья и облизываться там, где следовало бы есть. Езжу теперь в III классе, и как только у меня останется в кармане 20 р., тотчас же попру обратно в Москву, чтобы не пойти по миру. Ах, будь бы у меня лишних 200-300 руб., показал бы я кузькину мать! Я бы весь мир изъездил! Гонорар из "Пет(ербургской) газ(еты)" идет в Москву, семье. Возлагаю большие надежды на осколочный гонорар, к(ото)рый просил В(иктора) В(икторови)ча выслать мне в Таганрог. Жил я в последнее время в донской Швейцарии, в центре так называемого Донецкого кряжа: горы, балки, лесочки, речушки и степь, степь, степь... Жил я у отставного хорунжего, обитающего на своем участке вдали от людей. Кормили меня супом из гуся, клали спать на деревянный диван, будили стрельбой из ружей (в кур и гусей, которых здесь не режут, а стреляют) и визгом наказуемых собак, но тем не менее жилось мне превосходно. Впечатлений тьма. Поживи В(иктор) В(икторович) со мной один день, он или удрал бы, или же вообразил бы себя где-нибудь в Сингапуре или Бразилии. Вообще я доволен своей поездкой. Неприятно только безденежье. Невероятно, по верно: я выехал из Москвы с 150 рубл(ями). Прощайте. Подана лошадь. О геморрое потом. Сегодня я в дороге буду до ночи. Ваш А. Чехов. Почтение Вашим.

269. М. П. ЧЕХОВОЙ 5 мая 1887 г. Часов-Яр. 5 май. Станция Часов-Яр. 6 1/2 часов вечера. Еду от Кравцова в Славянск, откуда направляюсь (ночью) в Святые горы. Из Св(ятых) гор - в Таганрог, куда потрудитесь написать о дне выезда на дачу.

{02080}

Теперь мои критики имеют полное право сравнивать меня с Лейкиным: я хромаю на левую ногу, к(ото)рая болит. Деньги на исходе. Если останусь без копейки, то поступлю в Таганроге в михайловские певчие. Погода чудесная. Виды восхитительные. Напоэтился я по самое горло; на 5 лет хватит. Поклоны. Чехов. Когда Иваненко поедет домой? На обороте: Москва, Кудринская Садовая, д. Корнеева Марии Павловне Чеховой

270. ЧЕХОВЫМ 11 мая 1887 г. Таганрог. 11 май. Таганрог. Стрепетом продолжаю. От Кравцова я поехал в Святые горы. До Азовской дороги пришлось ехать по Донецкой от ст. Крестная до Краматоровки. Донецкая же дорога изображает из себя следующий соус: Центральный шарик -это ст. Дебальцево. Остальные шарики - это всяческие Бахмуты, Изюмы, Лисичански, Лугански и прочие пакости. Все ветви похожи друг на друга, как камбурята, так что попасть в Дебальцеве вместо своего поезда в чужой так же легко, как в потемках принять Весту за фальшивого монетчика. Я оказался настолько находчивым и сообразительным,

{02081}

что поездов не смешал и благополучно доехал до Краматоровки в 7 часов вечера. Здесь духота, угольный запах, дама жидовка с кислыми жиденятами и 1 1/2 часа ожидания. Из Крамат(оровки) по Азов(ской) дороге еду в Славянск. Темный вечер. Извозчики отказываются везти ночью в Св(ятые) горы и советуют переночевать в Славянске, что я и делаю весьма охотно, ибо чувствую себя разбитым и хромаю от боли, как 40 000 Лейкиных. От вокзала до города 4 версты за 30 коп. на линейке. Город - нечто вроде гоголевского Миргорода; есть парикмахерская и часовой мастер, стало быть, можно рассчитывать, что лет через 1000 в Славянске будет и телефон. На стенах и заборах развешаны афиши зверинца, под заборами экскременты и репейник, на пыльных и зеленых улицах гуляют свинки, коровки и прочая домашняя тварь. Дома выглядывают приветливо и ласково, на манер благодушных бабушек, мостовые мягки, улицы широки, в воздухе пахнет сиренью и акацией; издали доносятся пение соловья, кваканье лягушек, лай, гармонийка, визг какой-то бабы... Остановился я в гостинице Куликова, где взял за 75 коп. После спанья на деревянных диванах и корытах сладостно было видеть кровать с матрасом, рукомойник и - о великодушие судьбы!- милейшего Якова Андреича. (Путешествуя по миру, я пришел к заключению, что Яков Андреич гораздо полезнее и приятнее Якова Алексеича, Якова Сергеича Орловского и даже Яшеньки М.!) В открытое настежь окно прут зеленые ветки, веет зефир... Потягиваясь и жмурясь, как кот, я требую поесть, и мне за 30 коп. подают здоровеннейшую, больше, чем самый большой шиньон, порцию ростбифа, который с одинаковым правом может быть назван и ростбифом, и отбивной котлетой, и бифштексом, и мясной подушечкой, к(ото)рую я непременно подложил бы себе под бок, если бы не был голоден, как собака и Левитан на охоте. Утром чудный день. Благодаря табельному дню (6 мая) в местном соборе звон. Выпускают из обедни. Вижу, как выходят из церкви квартальные, мировые, воинские начальники и прочие чины ангельстии. Покупаю на 2 коп. семечек и нанимаю за 6 рублей рессорную коляску в Св(ятые) г(оры) и (через 2 дня) обратно. Еду из города переулочками, буквально тонущими

{02082}

в зелени вишен, жерделей и яблонь. Птицы поют неугомонно. Встречные хохлы, принимая меня, вероятно, за Тургенева, снимают шапки, мой возница Григорий ПоленИчка то и дело прыгает с козел, чтобы поправить сбрую или стегнуть по мальчишкам, бегущим за коляской... По дороге тянутся богомольцы. Всюду горы и холмы белого цвета, горизонт синевато-бел, рожь высока, попадаются дубовые леса - недостает только крокодилов и гремучих змей. В Св(ятые)горы приехал в 12 часов. Место необыкновенно красивое и оригинальное: монастырь на берегу реки Донца у подножия громадной белой скалы, на которой, теснясь и нависая друг над другом, громоздятся садики, дубы и вековые сосны. Кажется, что деревьям тесно на скале и что какая-то сила выпирает их вверх и вверх... Сосны буквально висят в воздухе и, того гляди, свалятся. Кукушки и соловьи не умолкают ни днем, ни ночью... Монахи, весьма симпатичные люди, дали мне весьма несимпатичный с блинообразным матрасиком. Ночевал я в монастыре 2 ночи и вынес тьму впечатлений. При мне, ввиду Николина дня, стеклось около 15000 богомольцев, из коих 8/9 старухи. До сих пор я не знал, что на свете так много старух, иначе я давно бы уже застрелился... О монахах, моем знакомстве с ними, о том, как я лечил монахов и старух, сообщу в "Нов(ом) времени" и при свидании. Служба нескончаемая: в 12 часов ночи звонят к утрене, в 5 - к ранней обедне, в 9 - к поздней, в 3 - к акафисту, в 5 - к вечерне, в 6 - к правилам. Перед каждой службой в коридорах слышится плач колокольчика и бегущий монах кричит голосом кредитора, умоляющего своего должника заплатить ему хотя бы по пятаку за рубль: - Господи И(исусе) Х(ристе), помилуй нас! Пожалуйте к утрене! Оставаться в неловко, а потому встаешь и идешь... Я облюбовал себе местечко на берегу Донца и просиживал там все службы. Купил тетке Ф(едосье) Я(ковлевне) икону. Еда монастырская, даровая для всех 15 000: щи с сушеными пескарями и кулеш. То и другое, равно как и ржаной хлеб, вкусно.

{02083}

Звон замечательный. Певчие плохи. Участвовал в крестном ходе на лодках. Прекращаю описание Св(ятых) гор, ибо всего не опишешь, а только скомкаешь. На обратном пути пришлось на вокзале ждать 6 часов. Тоска. На одном из поездов видел Созю Ходаковскую: мажется, красится во все цвета радуги и сильно окошкодохлилась. Всю ночь в III классе дохлого, гнусного, тянучего товаро-пассажирского поезда. Утомился, как сукин сын. Теперь я в Таганроге. Опять "ета... ета... ета...", опять короткий диванчик, Коатс, вонючая вода в рукомойнике... Езжу в Дубки, в Карантин и гуляю в садах. Много оркестров и миллион девиц. Вчера сижу с одной девицей, местной аристократкой, в Алферакинском саду; она показывает мне на одну старуху и говорит: - Это такая стерва! Поглядите: у нее даже походка стервячая. Между девицами попадаются хорошенькие, но я решил не изменять Яшенькам. Изучаю местную жизнь. Был на почте, в купальнях, на Касперовке... Открытие: в Таганроге есть Мясницкая улица. На большой улице есть вывеска; "Продажа искусминных фрухтовых вод". Значит, слыхал, стерва, слово "искусственный", но не расслышал как следует и написал "искусминный". Если я пришлю к Вам на дачу телеграмму такого рода: "Вторник дачным Алексея", то это значит, что приеду во вторник с дачным поездом и прошу выслать Алексея. Вторник, конечно, не обязателен, ибо я не знаю ни дня, ни часа, когда вернусь домой и сяду за работу. Когда пишу, тошнит. Денег у меня нет, и если б не способность жить на чужой счет, то я не знал бы, что делать. Пахнет акацией. Людмила Павловна растолстела и очень похожа на жидовку. Никакой ум не может постигнуть всей глубины ее ума. Я когда слушаю ее, то решительно теряюсь перед неисповедимыми судьбами, создающими иногда такие редкие перлы. Непостижимое

{02084}

создание! Я еще не забыл анатомии, но, глядя на ее череп, начинаю не верить в существование вещества, именуемого мозгом. Дядя прелестен и чуть ли не лучше всех в городе. А. Чехов. Получил от М(арии) В(ладимировны) письмо.

271. Н. А. ЛЕЙКИНУ 14 мая 1887 г. Таганрог. 14 май. Таганрог. Сегодня получил Ваше письмо, добрейший Николай Александрович! Так жарко и душно, что нет сил писать, но писать нужно, ибо завтра, 15-го, я возвращаюсь в Москву и 17-го вечером уже буду в Воскресенске на даче. Стало быть, наша южно-северная переписка должна пресечься на этом письме, а я должен закончить ее сугубою благодарностью Вам за письма, коими Вы услаждали меня за всё время моей калмыцкой жизни. Когда я буду у Вас в усадьбе? Когда соберусь с силами и сумею выехать в Питер, а это случится не позже того времени, когда напечатаю два-три субботника и наживу рублей 150-200. Во всяком случае я едва ли не воспользуюсь Вашим любезным приглашением. Буду стараться приехать к Вам не позже 10 июня. Благородного потомка Апеля и его (...) Рогульки прошу оставить для меня, если только он кобелек, не урод и если Ваши дворняжки не помогали Апелю тараканить Рогульку в период зачатия. Я приеду и возьму. Недавно я вернулся из Святых гор, где при мне было около 15 000 богомольцев. Вообще впечатлений и материала масса, и я не раскаиваюсь, что потратил 1 1/2 месяца на поездку. Отвратительно и гнусно только одно: безденежье, отравлявшее мне всякое удовольствие. Завтра я еду и вернусь в Москву без копейки. Придется прибегнуть к займу. Возьму у всех понемножку.

{02085}

Вы тоже сделаете мне великое одолжение, если сейчас же по получении сего письма пошлете на мое имя в Воскресенск Москов(ской) губ. рублей сорок на "первое обзаведение", а я Вам тотчас же по приезде пришлю рассказов и возблагодарю небо за то, что оно дало нам такого великодушного редактора. Гол я, как сокол; в поездке истрепался, обносился, запачкался и даже (...) Прощайте и поклонитесь Вашим. До скорого свидания. Ваш А. Чехов. Пальмин неутомим; надо будет демонстрировать его в обществе врачей как редкий случай новой болезни "cvartiromania".

272. Ал. П. ЧЕХОВУ 17 мая 1887 г. Москва. 17 мая. Милейший Гусев! Я вернулся. Мой адрес: Воскресенск Моск. губ. Большое письмо особо. Постарайся, чтобы о моей книге печаталось по понедельникам на 1-й странице в отделе: "Следующие издания Суворина печатаются и проч.". Не забудь: книга посвящается Григоровичу. Пишу в вагоне. Фуругельм. Поклоны всем. На обороте: Петербург, Кавалергардская 20, кв. 42 А. П. Чехову.

{02086}

273. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 17 мая 1887 г. Москва. Я приехал!!! Если Вы не прочь поглядеть мою загоревшую рожу, то будьте дома в понедельник от 12 до часа. Поздравляю Вас с намерением вступить в законный брак. Одобряю и охотно подражал бы, если бы была подходящая невеста. Ура! Завтра еду и вернусь к июлю. А. Чехов. Денег ни копейки... Не дадите ли Вы Вашему шаферу взаймы рубликов 25-35? Лопни мои животы, отдам. Если же, по случаю свадьбы, у Вас безденежье, то умоляю Вас отказать. Idem . Что гишпанцы?

274. Ал. П. ЧЕХОВУ 20 мая 1887 г. Бабкино. 20 май. Саша-Таракаша! Возвратившись вспять, считаю своим священным удовольствием поблагодарить тебя за то, что за всё время моего скитания ты был добрым и великодушным хозяином моего покоя, т. е. хлопотал с моим гонораром. Принимая во внимание, что тебе, утонувшему в заботу и хлопоты с больными сочадами, было совсем не до чужого гонорара, я в твоей любезности вижу не одолжение, а подвиг; потому прошу считать меня своим должником, жаждущим расквитаться. 1000 раз спасибо. Впрочем, далее. Твое письмо на латинском языке гениально. Я его спрятал и буду хранить до тех пор, пока разучусь понимать разумное и оригинальное; когда я показал его в Таганроге учителю латинского языка, то тот пришел в неописанный восторг от "духа", каким пропитано это короткое, но замечательно талантливое

{02087}

письмо. В особенности хорошо "revolverans cordem". Теперь, извини, опять о гонораре. На Троицу понедельницкий не выйдет, а потому пора посылать в "Пет(ербургскую) газ(ету)" счет. Вот он: 120. "В лесу" - 251 строка. Далее следует понедельник 11 мая, т. е. 127, к(ото)рого у меня нет. Рассказ называется, кажется, "Следователь". Истребуй его в конторе, сочти число строк и присовокупи к счету. Кстати же вырежи его ножницами и вышли мне почтой, взяв марки из гонорара. Далее: 134. "Обыватели" - 316 строк. Итого, стало быть, в трех номерах около 900 строк на сумму около 100 р. Оные деньги получи и вышли мне по адресу: г. Воскресенск (Московск. губ.), г. Чехову. При гонораре письмо - обязательно. Сообщи о здоровье сочад. Николке твоему поклон. Пиши о книге, о Суворине, о Неве, о прочем... О путешествии своем не пишу, ибо увидимся не позже июля. Прощай и будь здоров. Погода плохая. Хандра и легкое нездоровье. Твой А. Чехов. Пишу субботник. х 868 12 1736 868 104 р. 16

275. Н. А. ЛЕЙКИНУ 22 мая 1887 г. Бабкино. 22 май. Воскресенск. Матери его сто чертей, 3 тепла по R!!! Ваш гнев, добрейший Николай Александрович, обратился в невидимую мглу, когда Вы, вернувшись из П(етер)бурга к себе в Ивановское, нашли мое письмо из Таганрога, посланное в день моего выезда и ехавшее

{02088}

вместе со мной в почтовом поезде. Вы удивительно немилостивый и жестокосердый человек! Вы упрекаете меня в том, что я, скитаясь по югу, ничего не писал в "Осколки"... Если я не писал, то рассчитывал на Ваше снисхождение и на то, что Вы поймете положение человека путешествующего, которому решительно не до авторства. Правда, в "Газету" я писал, но через силу, поневоле, чтоб не заставить свою фамилию жить на чужой счет, писал мерзко, неуклюже, проклиная бумагу и перо. Будь у семьи деньги, я, конечно, не писал бы и туда. Что касается писем, то я писал их часто и охотно,- стало быть, и эта часть Вашего протеста не выдерживает критики. Впрочем, да простит Вас бог! Когда Вам или Билибину придет охота попутешествовать, то я сочту обязанностью прийти на смену и расквитаться с Вами за свое почти 2-х месячное безделье. Ну-с, у нас холодище. Я мерзну, как сукин сын, и жду с нетерпением, когда пальминские Фебы и Зефиры оставят небесную портерную и начнут греть бедных дачников. Моя дача без печей; кухня есть, но нет камина. Бррр!! Сижу в осеннем пальто, стараюсь родить субботник, но вместо мыслей из головы выдавливаются какие-то выморозки. У меня геморрой. Сидячая жизнь - не единственная причина. Эксцессы in Baccho et Venere, болезни сердца, печени, кишок играют немалую роль в этиологии. У меня геморрой наследственный, т. е. наследственна наклонность вен к расширению. У меня узлы не только in recto, но и на голенях, так что, того и гляди, образуются язвы. Голени мои страждут, я думаю, оттого, что я мало сижу, а всё шагаю... Надеюсь, что Ваше здоровье великолепно. Я приеду в начале июня, когда буду иметь на это право и когда отдохну от поездок. Ладожское озеро не дорого объездить, но ведь дорогa дорога в Питер. Надеюсь, что Вы уж не голодуете и не отказываетесь от рюмки водки ради компании. Мне хочется повидаться с Вами, чтобы описать Вам свое путешествие; хочется также повидать Неву в летнем одеянии. D-ra города Таганрога благодарят Вас за присланные газетные вырезки о массаже.

{02089}

Поклонитесь Прасковье Никифоровне и Феде, а также и себе в зеркало. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

276. Ал. П. ЧЕХОВУ Между 26 мая и 3 июня 1887 г. Бабкино. Лука Иваныч! Деньги 103 р. я получил, но за то, что ты замошенничал 16 коп., ты будешь гореть в аду. Ты просишь покорнейше позволения прибавить к книге еще 20-й лист, якобы для ровного счета. Усматриваю в сей просьбе злой умысел сделать мою книгу дороже, а потому не позволяю. Если не будет 20-го листа, то читатели не подохнуть. Если, как ты пишешь, типография будет сдавать тебе книгу, то не принимай, ибо книга не моя, не твоя, не папашина, а суворинская. Суворин заварил кашу, пущай и расхлебываить. Образчик заглавных листов посылаю. Вели печатать по понедельникам анонс, что моя книга печатается. Не будь штанами. 8-10 июня я буду в С.-Петербурге. Если желаешь откланяться мне, то почисть сапоги, причешись и приходи на вокзал в день и час, о коих сообщу телеграммою. В случае, ежели пожелаешь, поедем на Валаам, а если не пожелаешь, то не нада. Синяки, худоба и боль в суставах у Анны Ивановны свидетельствуют о малокровии, к(ото)рое обычно после тифа. Молоко и молоко. Недурно также железо. T-rae ferri pomatci на 15 коп., по 15 кап(ель) 3 раза в день, и горькие средства вроде Elix. visceral(e>, Hoffmani на 15 коп., по 20 кап(ель) перед обедом и ужином. Для блезиру ноги можно растирать нашатыр(ным) спиртом в смеси с деревянным маслом (ana). От малокровия могут отекать ноги. В случае отека лица и рук надо искать в моче белка. Хандра и апатия естественны. Детей пори. Пиши для "Будильника". Если можно, вышли мне заказною бандеролью 1-2 листа моей книги поглядеть. Пожалуйста.

{02090}

Узнай - где теперь Григорович? Поклон Анне Ивановне и детищам. Сообщи адрес Николая и напиши ему, что я приглашаю его к себе на дачу. Воскресенск Моск(овской) губ. Ваш А. Чехов. Мой приезд в Питер возможен только в том случае, если перестанут болеть мои ноги. Вообще, приезд не обязателен. Мне кажется, что если книга уже печатается, то, по законам печати, нельзя изменить заглавие. "В сумерках" - тут аллегория: жизнь - сумрак, и читатель, купивший книгу, должен читать ее в сумерках, отдыхая от дневных работ. Цена книги 1 рубль. Вышли мне моего "Следователя".

277. Н. А. ЛЕЙКИНУ 4 июня 1887 г. Бабкино. 4 июнь. Получил Ваше письмо, добрейший Николай Александрович! 40 р. получены, за что благодарю. Купно с гонораром из "Пет(ербургской) газ(еты)" они избавили меня от безденежья. Вы дали мне идею: чтобы не заезжать попусту в Питер, в котором достаточно побывать и на обратном пути из Ладоги, я слезу в Колпине, а оттуда к Вам. За мной не приезжайте, ибо я наверное не могу сказать, когда выеду: 10 или 11-го? Во всяком случае приеду к Вам не позже 12. Напишите мне, что давать извозчику от Колпина к Вам, как ехать и проч. В случае дождя в Колпине слезать не буду. Я послал Билибину рассказ. Погода у нас мерзкая: дождь льет через каждые 5 минут. Скучно и грустно (...) Скука сугуба, ибо я себе не разрешаю теперь ни одной рюмки, дабы не озлить своего геморроя. Итак: я приеду к Вам не позже 12-го; Вы за мной не выезжаете в Колпино. Если не приеду, то уменьшите

{02091}

мне гонорар и выбраните меня, как душе угодно. Я рвусь в дорогу. Может задержать только одно: вены на ноге. Беру с собою гроши. Вы пишете, что если бы, путешествуя на юге, я посылал в "Осколки" те рассказы, что были напечатаны в "Газете", то получил бы не меньше и был бы в духе журнала... Ах, какой Вы! 10-го в Петербург, в пассажирском поезде, едет сотрудник "Осколков", светлейший князь Грузинский. Прощайте. Раненый офицер, который повезет это письмо на почту, ругается. Поклон Вашим. А. Чехов.

278. И. П. ЧЕХОВУ 4 июня 1887 г. Бабкино. Если я поеду в Питер, то не раньше 10-11 июня, не заезжая в Москву, почтовым поездом. По уговору с Лейкиным, я остановлюсь, не доезжая П(етер)бурга, в Колпине, откуда на лошадях поеду в его имение. Ты и Грузинский поезжайте тоже 10 или 11. Посоветуясь с Лейкиным, я вышлю вам из его имения через контору "Осколков" план нашей встречи и, буде вы пожелаете, совместной поездки в Ладожское озеро. Эта поездка не обойдется дороже 10 р. с носа, т. е. суммы, которую вы проживете в Питере и без поездки, ибо жить на пароходе дешевле, чем в П(етер)бурге. В П(етербурге) пробудем 7 дней. Если Грузинский захочет, то я на обратном пути потащу его к себе на дачу. Во всяком случае сообщи день и час, в к(ото)рый выедешь. Может быть, поедем вместе. Твой А. Чехов. На обороте: Москва, Кудринская Садовая, д. Фацарди, Арбатское училище Ивану Павловичу Чехову.

{02092}

279. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 4-5 июня 1887 г. Бабкино. 4 июнь. Простите, милейший друг, что я так варварски опаздываю с письмом, которое обещал прислать в первую же неделю своего дачного жития. Во-первых, обязательное писанье утомляло, а во-вторых, как-то не писалось: вздумаешь сесть за письмо и забудешь. Вы (...) который живете только чувствами, не замечаете холода, но мне, дачнику, нестерпимо холодно. Бррр! Когда же греет солнце, мое бедное тело сожирают комары, мошкара и прочие крокодилы... 10-го июня улетаю в Питер, в оттуда в Ладожское озеро. Получили ли Вы Ваш чемодан? Я приказал Петру (сторожу учителя) снести его Вам... Возвращаю его чахоточным... Увы, южный климат оказывается вредным для чемоданов! Не моя тут вина! Ну-с, относительно Яшенькиного инцидента могу Вас успокоить: всё обстоит настолько благополучно, что Вы можете успокоиться. Ваша последняя откровенная беседа со мной произвела на меня освежающее впечатление, ибо, во-1), она удвоила мою симпатию к Вам и, во-2), из нее почерпнул я одно весьма драгоценное сведение, а именно, что не я один бываю мучеником и, как мне казалось, тряпкой в известных случаях; для меня эти случаи всегда доставляли тьму неперевариваемых волнений и тревог, и я был мучеником до мозга костей, пока не привыкал к своему душевному состоянию. Когда мне приходилось (...) которых (...) , моя душевная чувствительность всякий раз достигала такого градуса, что я становился тряпицей, которую волновал всякий пустяк, и не мог глядеть на вещи просто,-в таком положении я, конечно, съел бы Яшеньку... Вообще скучно, и скучно... Перейду к веселому. В Бабкине по-прежнему (...) Работы много, так что (...) некогда. Если увидите Николая, то передайте ему, что я жду его к себе на дачу.

{02093}

Ложусь спать. Быть может, завтра припишу еще что-нибудь. 5-го июня. Идет дождь. Бррр! Это письмо Вы получите 7-го. Если 8-го напишете мне, то я успею получить до выезда в Петербург. Прощайте, будьте здравы и не думайте о (...) Ваш А. Чехов. Адресатом зачеркнуто несколько слов.

280. А. А. ДОЛЖЕНКО 9 июня 1887 г. Бабкино. 9 июнь. Милейший друк Алексей Алексеич! Иван сказал мне, что никто не берется сделать ложку и что кто-то берется сделать за 3 р. 50 к. Я не понял его. Если тебя стесняет цена, то считаю нужным успокоить тебя: ложка не моя, а потому до цены мне нет никакого дела. Какую цену потребуют, такую и давай, иначе нам придется послать ложку обратно в Таганрог или же замошенничать. Если за ложку потребуют тысячу рублей, то, конечно, не давай, а если 3, 5, или 6, или дороже, то я благословляю тебя руками и ногами. Постарайся, чтобы она была готова к 20 - 25 июня. Мы ждем тебя к себе на дачу. Если не приедешь, то я донесу Ивану Егоровичу, что ты бываешь у барышень Ермолиных. Будь здоров. Мамаше твоей кланяюсь и целую руку. Твой А. Чехов. Если придут из Таганрога тарани, то попроси маму взять себе 25 тараней. Ты распакуй. Если будут и галеты, то и их возьми. На конверте: г. Москва, Кудринская Садовая, д, Корнеева, кв. д-ра Чехова Его высокоблагородию Алексею Алексеевичу Долженко.

{02094}

281. Н. А. ЛЕЙКИНУ 9 июня 1887 г. Бабкино. Добрейший Николай Александрович! Пишу это письмо 9-го июня и посылаю его завтра с гостем на станцию. Увы! Обстоятельства грозят сделать меня изменником. Вчера я получил письмо от коллеги, земского эскулапа, который просит меня сменить его с субботы 13-го, ссылаясь на то, что ему с женой нужно во что бы то ни стало ехать куда-то в пространство. Я поеду к нему завтра. Если найду причины его отъезда неуважительными, то завтра же выеду к Вам с почтовым поездом; в случае же, если причины покажутся достойными уважения, я сочту себя обязанным сменить его и, таким образом, не приехать к Вам в обещанное мною время. Стало быть, если я не приеду до 14-го, то вовсе не приеду. Выезжайте сами в Ладожское озеро, а я приеду к Вам как-нибудь после, специально ради Вашей дачи, путешествие же отложу до будущего года. Одно из Ваших писем, посланное в Таганрог, я получил только вчера. Погода у меня на даче мерзкая. Дождю и сырости нет конца. Природа так паскудна, что глядеть не хочется. Если у Вас сухо, тепло и тихо, то я завидую Вашему благоутробию. У меня насморк, у членов семьи насморки и бронхиты, извозчики дерут дорого, рыба не ловится, (...) пить не с кем и нельзя... застрелиться в пору!! Сейчас мальчишки принесли двух дятлов и запросили двугривенный; я дал пятак и выпустил птиц. Они разлакомились и принесли мне еще пару. Я птиц взял и дал по шее. Вот вам образчик моих дачных развлечений. Пальмин переезжает и переезжает... Это, вероятно, очень весело. Поручите Лебедеву изобразить "Переезд Пальмина": впереди шествует Лиодор Иваныч в цилиндре, за ним Фефела со своими юбками и с старыми пивными бутылками; за этой парочкой плетутся полудохлые, чахоточные утки и куры; процессия освещается Фебом. Подпись: "И под стать нашей хмурой эпохе".

{02095}

Поклон Вашим. Прощайте и будьте здоровы. Если не приеду, то ругайтесь, но не сердитесь. Я думаю, что Вы поймете мое положение и, вероятно, будучи на моем месте, поступили бы не иначе. Ваш А. Чехов. Не забудьте громко (...) и воняющих псов.

282. Ал. П. ЧЕХОВУ 16 июня 1887 г. Бабкино. 16 июнь. Дубина! Хам! Штаны! Ум недоуменный и гугнивый! Если ты вставил шуточное "кавалеру русских и иностранных орденов", то, стало быть, имеешь желание зарезать сразу два невинных существа: меня и Григоровича. Если эта вставка останется, то книга пущена в продажу не будет, ибо я еще жить хочу, да и Григоровича умерщвлять не желаю. О, как бы я желал, чтобы на том свете тебя антрацитом покормили! За что ты гонишь меня? И почему тебе так ненавистна слава моя? Сейчас же, курицын сын, иди в типографию и выкинь кавалера. 2) Оглавление можно и в начале, можно и в конце. 3) Умоляю, выкинь кавалера, иначе книга не пойдет. Если она уже напечатана с кавалером, то я прошу не выпускать книгу из склада. Негодяй!!! Умоляю. 4) Не посылай впредь заказных писем, ибо они задерживаются на почте. 5) Не переписывай "Следователя"! У меня он есть. 6) Я скоро не приеду в Питер. 7) Поздравляю с дебютом в "Нов(ом) времени". Почему ты не взял какой-нибудь серьезный сюжет? Форма великолепна, но люди - деревяшки, сюжет же мелок. Для пeтого классе мозно люцси... Ты хвати что-нибудь бытовое, обыденное, без фабулы и без конца. 8) Желание В. П. Буренина утилизировать мою "Клевету" льстит мне. Передай ему сие купно с моим согласием.

{02096}

9) Пиши мне. Я рад, читая твои письма, хотя ты и не гениален. Боже, как тяжело иметь братьев-посредственностей! 10) Прощай! Своим Кикишам и Кокошам передай мое благословение и скажи, что я в большом долгу у них за труды их родителя, понесенные на издание моей книги. Жертвую обоим по чугунной печке. 11) Серьезно, я у тебя в неоплатном долгу. Научи, как поквитаться? Tuus А. Чехов. Анна Ивановна! Стыдно хворать! Напишите собственноручно, что вы чувствуете? Кланяюсь. А. Чехов. Я в недоумении: почему "кавалера орденов" ты принял всерьез, а "продается в рабство Ал. Чехов с сочадами" - в шутку? Почему не наоборот? NB. По выходе книги в свет попроси немедленно выслать мне 10 экз(емпляров). Г(-ну) Александрову выдай книжицу с большим спасибо за труды. Пиши немедленно!

283. Ал. П. ЧЕХОВУ 21 июня 1887 г. Бабкино. 21. Ты просишь, чтобы я исключил бы тебя из числа родственников; охотно исполняю твою просьбу, тем более что твое родство всегда компрометировало меня в глазах общества. Отныне ты будешь называться не Чехов, а Иван Михайлович Шевырев. Сейчас я узнал, что тебя читают шах персидский и хедив египетский, отмечая карандашом всё, что им нравится. Ну-с, температурная кривая прямой Анны Ивановны дает мне право заключить, что твоя половина всё еще тянет на мотив брюшного тифа. Такова t у туберкулезных и брюшных тификов; у последних она бывает в период заживления кишечных язв... Cave , как

{02097}

пороха, твердой пищи! Пусть А(нна) И(вановна) ест жижицу, пока t не станет нормальной. Ты глуп и, конечно, не преминешь случая усомниться в моем медиц(инском) гении. Ты спросишь: почему же тиф так долго тянется? Осел ты этакий, да ведь брюш(ной) тиф редко обходится без рецидивов! Болван! Я глохну, вероятно вследствие катара евстахиевых труб; лень съездить в больницу продуть... Ем, сплю и купаюсь; немцы подлецы. К тебе поехал положительный человек. Степной субботник мне самому симпатичен именно своею темою, которой вы, болваны, не находите. Продукт вдохновения. Quasi симфония. В сущности белиберда. Нравится читателю в силу оптического обмана. Весь фокус в вставочных орнаментах вроде овец и в отделке отдельных строк. Можно писать о кофейной гуще и удивить читателя путем фокусов. Так-то, Саша. Скажи Буренину, что Москва деньги любить. Так нельзя. Надо понимать. Твоих воробьев приветствую. От соединения Осла и Ани Произошли Николай и Антон Галани. Будьте здоровы и приблизительны. Ваш А. Чехов. Это письмо можешь через 50 лет напечатать в "Русской старине". Остерегайся. (лат).

284. Г. М. ЧЕХОВУ 23 июня 1887 г. Бабкино. 23 июнь. Воскресенск. Прости, милый друг, что я так запаздываю ответом на твое письмо. Во-первых, усиленная работа, во-вторых, лень, которая, как тебе известно, раньше нас родилась. Прежде всего попроси у мамы прощения за скандальчик с извозчиком. Я рассеян, как профессор: забываю инструменты у больных, не плачу извозчикам, которые потом дерут с меня впятеро, путаю адресы на письмах и т. п. Воображаю, что будет в старости! Вероятно,

{02098}

в старости я буду надевать вместо своей шляпы дамскую, жилет надевать раньше сорочки и т. п. Я не был ни в Сумском уезде, ни в Петербурге, хотя предполагал побывать всюду. Засел я на даче и неподвижно торчу у стола. Работаю порядочно и с лихвой вернул расходы на поездку. Если увидишь Анисима Васильевича, то передай ему, что посылка его получена и что я буду писать ему, но не раньше июля. Ноги перестают болеть, но зато появился новый недуг: я глохну. Поздравляю с "присоединением". Думаю, что Таганрогу от этого не будет ни лучше, ни хуже. Впрочем, быть может, будет больше внешнего порядка, будет едина власть вместо градоначальника, который решительно был бесполезен и для Таганрога не нужен. Через неделю выходит в свет моя новая книга, издание Суворина, того самого, который издал Пушкина. Кстати, судя по газетным известиям, Пушкин уже вышел из печати, и ты, стало быть, должен уже получить его. Передай маме, что на обратном пути, в Славянске, я неожиданно встретился с Сашей Селивановой. Замуж она не выходила, и многое, что мне и маме говорили про нее, оказалось вздором. Она весела, служит на каком-то заводе учительницей, одета щеголевато и вообще производит приятное впечатление. Условие: кроме своих, никому не читай моих писем; частная переписка есть семейная тайна, до которой никому нет дела. Папе и маме поклонись низко и передай им, что я никогда не забуду их радушия, ласки и гостеприимства. Володе пожелание всяких успехов, а Саню и Печерицу поцелуй. Иринушке поклон. Все наши здоровы. Иван уехал в Петербург. Когда-то ты приедешь в Москву? А надо бы... Был ли у Вас М. М. Чехов? Пиши, пожалуйста. Я старший брат, но не жди от меня наставлений; после того как я увидел твой образ жизни, твой труд и твою выносливость, не поднимается моя ленивая рука давать тебе житейские советы. Оставайся таким, каков ты есть.

{02099}

Скажи дяде Андрепуше, сиречь Андрею Павловичу, что когда он приедет в Москву, то пусть ежедневно приезжает ко мне по конке обедать. Это относится к осени и зиме. Будь здоров и счастлив, не забывай гулять и верь в расположение и доброжелательство уважающего тебя А. Чехова.

285. Ал. П. ЧЕХОВУ 26 июня 1887 г. Бабкино. 147 449 строк - 154 299 (двести девяносто девять) - 161 330 - 168 271 1349 строк 1349 X 12 = 161 р. 88 к. Это счет, по которому ты имеешь получить у "Газеты" гонорарий и, таким образом, оказать услугу гению. Деньги или высылай почтой, или же вручи Ивану, смотря по тому, кто раньше прибудет в Воскресенск, денежная почта (вторник и пятница) или же Иван. Далее: У меня еще остался в будущем один июньский понедельник - 29 июня, который не мог войти в вышеписанный счет. Рассказ к 29 июня будет, а посему 30-го или 1-го июля сходи в редакцию, потребуй понедельницкий , сочти число строк, возьми гонорар, вышли, и да благо ти будет. Таким образом, значит, я за июнь заработал в "П(етербургской) газете" 200 р. А ты не заработал. Извини, что заставляю тебя дважды возиться с июньским гонораром. Ничего не поделаешь: папаше и мамаше кушать нада, а время не терпить. Поклон твоим и нововременцам. Какого это Готберга побила Волынская? Не того ли, что похож на Вишневецкого? Очень симпатичная история - (...) Куда мы идем?! Пиши. Tuus А. Чехов.

{02100}

Если будешь вблизи адресного стола, то узнай адрес Григоровича. А то еще лучше: узнай адрес у Буренина или же попроси осколочную Анну Ивановну послать Павла в адресный стол. Кстати: можешь, в случае надобности, пользоваться услугами Павла, ибо ему от меня бывает велия мзда.

286. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) 27 или 28 июня 1887 г. Бабкино. Пишу Вам на бумаге новейшего формата. Новая мода. Надо идти в уровень. Я Вас жду к себе и уже писал Билибину, чтобы он, Б(илибин), пригласил Вас ко мне. Теперь пользуюсь Вашим адресом, чтобы пригласить Вас непосредственно... Приезжайте хоть сейчас. 1-2 июля я буду в Москве, а позднее, быть может, в Ряз(анской) губернии. Если приедете сию минуту, то попадете как раз в центру времени и пространства. Перед выездом за 7-8 часов вышлите мне телеграмму по масштабу: "Воскресенск Чехову. Еду вторник дачным. Лазарев". Можно и без слова "еду". Если разоритесь на телеграмму, то вышлю Вам на станцию своего лейб-кучера Алексея с тележкой, который берет за доставку юмористов очень дешево. Ехать от станции 21 версту. Алексея узнаете по 1) глупости, 2) растерянному взгляду и по 3) "Нового времени", к(ото)рый я велю держать ему в руках. Привезите 1 ф(унт) лучшей ветчинной колбасы, 1 ф(унт) карамели и, если можно, 1 вершу, которую можно купить в Охотном или у Москв(орецкого) моста в живорыбных лавках. Впрочем, с вершей таскаться неудобно... Хотя, впрочем, можно сдать в багаж... Впрочем, если не хотите, не нужно... Будьте здоровы и остроумны, как всегда. А. Чехов. или две.

{02101}

287. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) 30 июня 1887 г. Бабкино. 30 июнь. Добрейший Александр Семенович! Письмо Ваше я получил. Буду в Москве не ранее 4-5 июля. Когда буду на вокзале, пошлю Вам телеграммой уведомление о своем прибытии. NB: в день получения телеграммы прошу ко мне в Кудрино не раньше 7 часов вечера. Пойдем, если хотите, вместе в "Эрмитаж". Из Москвы я Вас возьму с собой. Будьте съ доровы. (Это я съострил.) Ваш А. Чехов.

288. М. В. КИСЕЛЕВОЙ 6, 7 или 8 июля 1887 г. Бабкино. Если у моей "Агнии" язык не выдержан, то зато она дает впечатление весьма определенное и видно, что она выстрадана автором. Рассказ недурной и стоит тысячи "Шальных пуль". Ваша протекция мне кажется излишней; она сгодилась бы, если бы Истомин был не редактором плохого журнала, а богатой невестой. Готовый к услугам А. Чехов. От зубной боли и любви помогает шальная пуля, пущенная в висок. Такая пуля дает определенное впечатление. У Вашей Василисы жизнь и голова одинаковы: я отказываюсь.

{02102}

289. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) 8 июля 1887 г. Москва. Жду сегодня семь вечера Чехов На бланке: Б(ольшая) Груз(инская) дом Огурцова кв. 16 Лазареву

290. Ал. П. ЧЕХОВУ Между 8 и 12 июля 1887 г. Москва. Сын персти! Что же книга? Напиши о ней хотя одно слово. Сегодня я послал в "Н(овое) вр(емя)" рассказ. Когда он будет напечатан, побывай в конторе и узнай о состоянии моих счетов. Если сверх долга останется хотя копейка, то поспешишь выслать мне, ибо я сугубо безденежен. Сейчас сижу в Москве. Душно. Надо спать, а посему прощай и будь здоров со чадами. Получил ли посылку? Твой А. Чехов. Пиши подробнее.

291. Н. А. ЛЕЙКИНУ 17 июля 1887 г. Бабкино. 17 июль. Где Вы и что с Вами, добрейший Николай Александрович? Я положительно не знаю, чем объяснить Ваше продолжительное молчание в ответ на мое последнее письмо? Что-нибудь из трех: или Вы уехали, или больны, или сердитесь. Если уехали в Финляндию, то давно уже пора вернуться; если бы были больны, то об этом я узнал бы через Билибина. Очевидно, Вы сердитесь. Если так, то за что? Надеюсь, что причины моего неприезда, изложенные в моем последнем письме

{02103}

(которое Вы получили до 12-го июня), достаточно уважительны и не могут послужить причиною Вашего молчания... За что же Вы сердитесь? Жду ответа, а пока желаю Вам здравия и кланяюсь Вашей семье. Ваш А. Чехов. Купно с сим письмом посылаю на имя Билибина рассказ с письмом на его имя.

292. Ал. П. ЧЕХОВУ Конец июля 1887 г. Бабкино. Гусев! Благодарю Вас за обложку и посылаю Вам счет (в) "Петерб(ургскую) газ(ету)": 196-393 строки. 393 x12 780 393 4716 Итого 47 р. 16 к. Вот и всё, что я заработал за июль. Деньги получи и поспеши выслать. Ложусь спать. Кормим молодого зайца. Пиши. Поклон цуцыкам. А. Чехов.

293. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) Начало августа 1887 г. Бабкино. Коллежский асессор! Вы дурно сделаете, если будете дожидаться моего брата Ивана. Едва ли скоро он будет в Москве. Приезжайте тотчас по получении сего письма. Ваш А. Чехов. 1 ф(унт) ветчинной колбасы. 5 лимонов и 4 головки капусты. Погода чудная.

{02104}

294. Ал. П. ЧЕХОВУ Начало августа 1887 г. Бабкино. Кто б мог предположить, что из нужника выйдет такой гений? Твой последний рассказ "На маяке" прекрасен и чуден. Вероятно, ты украл его у какого-нибудь великого писателя. Я сам прочел, потом велел Мишке читать его вслух, потом дал читать Марье, и во все разы убедился, что этим маяком ты превозошел самого себя. Ослепительная искра во мраке невежества! Умное слово за 30 глупых лет! Я в восторге, а посему и пишу тебе, иначе бы ты не скоро дождался моего письма... (лень!). Татарин великолепен, папенька хорош, почтмейстер виден из 3-х строк, тема слишком симпатична, форма не твоя, а чья-то новая и хорошая. Начало не было бы шаблонно, если бы было вставлено куда-нибудь в середину рассказа и раздроблено; Оля также никуда не годится, как и все твои женщины. Ты положительно не знаешь женщин! Нельзя же, душа ноя, вечно вертеться около одного женского типа! Где ты и когда (я не говорю про твое гимназичество) видел таких Оль? И не умнее ли, не талантливее поставить рядом с такими чудными рожами, как татарин и папенька, женщину симпатичную, живую (а не куклу), существующую? Твоя Оля - это оскорбление для такой гранд-картины, как маяк. Не говоря уж о том, что она кукла, она неясна, мутна и среди остальных персонажей производит такое же впечатление, как мокрые, мутные сапоги среди ярко вычищенных сапог. Побойся бога, ни в одном из твоих рассказов нет женщины-человека, а всё какие-то прыгающие бланманже, говорящие языком избалованных водевильных инженю. Я думаю, что маяк поднял тебя в глазах нововременцев на три сажня. Жалею, что тебе не посоветовали подписать под ним полное имя. Ради бога, продолжай в том же духе. Отделывай и не выпускай в печать ("Нов(ое) вр(емя)"), прежде чем не увидишь, что твои люди живые и что ты не лжешь против действительности. Врать можно в "копилках курьеза" (где у тебя старшина залезает в статистику (!), а писарь ведается с уголовщиной (!!)), а в субботниках, которые дадут тебе деньги и имя, остерегись... Не опиши опять концертантов, к(ото)рые судятся так, как отродясь еще

{02105}

никто не судился, да кстати уж не трогай и благотворительных братств - тема заезжена, и во всем рассказе было ново только одно: губернаторша в ситцевом платье. "Маяк" спрячь. Если напишешь еще с десяток подобных рассказов, то можно будет издать сборник. Сейчас получил письмо от Шехтеля, уведомляющего о болезни Николая. Кровохарканье. Вероятно, несерьезно, так как Н(икола)й, гостивший у меня на днях в Бабкине, был совершенно здоров. Шлю тебе открытое письмо одного из ярых почитателей Суворина. Так как в этом письме выражены желания и мечты многих москвичей, то считаю себя не вправе не показать его Суворину, хотя и верю, что едва ли С(уворин) послушается этого письма. Через кого-нибудь (Маслов, Коломнин и проч.) ты сообщишь С(уворин)у содержимое этого письма или пошлешь самое письмо, соблюдая должный такт. О результатах сообщишь мне. Адрес С(уворина) мне неизвестен. Моя книга издохла? С нетерпением ожидаю гонорар. Счет тебе уже послан. Если счет затерялся, то получи без счета и скорее вышли: стражду!! Всем твоим кланяюсь, а тебе нет. Ты не гений, и между нами нет ничего общего. г. Чехов.

295. И. А. БЕЛОУСОВУ 3 августа 1887 г. Бабкино. VIII, 3. Приношу Вам, добрейший Иван Алексеевич, мою искреннейшую благодарность за присылку мне Вашей симпатичной книжки. Ваша любезность дала мне случай поближе познакомиться с Вашим талантом и возможность, избегнув обычные комплименты, засвидетельствовать с уверенностью Ваше право на титул поэта. Ваши стихи полны живого поэтического чувства; Вы теплы, знакомы с вдохновением, обладаете формой и, что несомненно, литературны. Самый выбор Шевченко свидетельствует о Вашей поэтичности, а перевод исполнен с должною добросовестностью. Скажу Вам откровенно, что Ваша книжка более, чем какой-либо из

{02106}

новейших стихотворных сборников, похожа на то, что у нас называется "трудом", хоть она и безбожно мала. Бранить Вас, конечно, будут. Главный недостаток книжки - это ее небольшой объем. Поэт, если он талантлив, берет не только качеством, но и количеством, а из Вашего сборника трудно составить себе понятие ни о Вашей, ни о шевченковской физиономии. Ссылка же на то, что Вы еще молоды или что Вы еще "начинающий", послужить Вам оправданием не может: раз решаетесь дать книгу, так давайте и физиономию автора. В стихе есть шероховатости. Наприм(ер): Иль один от скуки ради... (стр. 27). Два предлога: от и ради... Или: Беседуют два часовых (стр. 32). Толкуют двое часовых - было бы звучнее и литературнее. Или: Течет речка край города (стр. 26) и слова "талана", "батька" и проч. Это уж не строгий перевод, и т. д. Мне кажутся прекрасными стихи "Вдова", стр. 20, стр. 23, "Украинская ночь". Я плохой критик, а потому, простите, не могу заплатить должную дань Вашей книжке. Как любитель и почитатель всего симпатичного, что изредка мелькает на нашем книжном рынке, я могу только от души пожелать Вам полного развития Вашего таланта, уверенности, силы и успехов; не спеша и работая помаленьку, Вы добьетесь своего - в этом я уверен и заранее радуюсь. Пожав Вашу руку, пребываю должником А. Чехов.

296. Н. А. ЛЕЙКИНУ 11 августа 1887 г. Бабкино. 11 августа. Вчера получил я Ваше письмо, добрейший Николай Александрович, и пишу ответ сегодня, чтобы отправить его с нарочным в Воскресенск 12-го, откуда оно пойдет в Питер 13-го. Нарочный ездит в город почти ежедневно, но почта ходит и получается не всякий день. Приходится

{02107}

посылать статьи и срочные письма или с нарочным на станцию к почтовому поезду (1р. 25 коп.), или же отсылать с оказией в Москву,- тут вы найдете объяснение московского штемпеля на моем последнем транспорте. Билибин писал, что 7-го Вы будете в Клину, но я не ждал Вас, так как 7-го был проливной дождь и ямщик с Вас содрал бы кожу. Из Бабкина я не выезжал от 1-го июля (вернее, от середины июля) до сегодня, если не считать поездок в Звенигород и в окрестности. Выеду я из него в Москву к 1 сентября. Если приедете, буду очень рад и доволен, ибо, во-первых, я в долгу у Вас за гостеприимство и, во-вторых, скучаю без людей. Я посылаю рассказы на имя Билибина на основании Вашего распоряжения, сделанного в прошлом году и не измененного в этом году. Для меня решительно всё равно, каков бы адрес ни был, лишь бы рассказы доходили в срок. Затмение не удалось. Было облачно и туманно. Наблюдал дворню и кур: занимательно и поучительно. Потемки, очень внушительные, продолжались с минуту. Утро прошло весело и кончилось простудой. Лето у нас было гнусное. Редкий день проходил без дождя. Помнится только одна жаркая неделя, все же остальное время приходилось носить осеннее пальто и спать под одеялом. Урожай на ягоды необычайный. До сих пор никак не можем одолеть крыжовника и малину. Жрем до отвала. Грибов не было, но в августе появились. Ежедневно хожу с братом и приношу множество. Белых грибов очень мало. Огурцы плохи и дороги, 60 коп. мера. Грузинский гостил у меня и обещал еще побывать. Это весьма мирный коллежский асессор, не имеющий ничего дерзкого и нахального, а, напротив, смирный и добродушный. Мне не приходилось беседовать с ним об его отношениях к "Осколкам", а потому объяснить дерзость его писем не берусь. Скажу только, что лично мне он представляется человеком хорошим, порядочным во всех смыслах и полезным для "Осколков". Не помещать его неудобно, потому что для журнала он нужен, и к тому же дерзничанье, т. е. воинственный тон писем, я полагаю, не может служить поводом к разрыву

{02108}

отношений чисто официальных. А этот тон совершенно естественен и в порядке вещей. Сотрудника, как бы он ни был мал, нельзя обезличивать. Если Вы признаете за собой редакторское право сокращать и не помещать статьи, то почему не признать за сотрудником право протеста? Едва ли в этом году я попаду в Ивановское. Погода плоха, и денег совсем нет. Боюсь, что останусь должен за дачу. Судя по объявлению в "Нов(ом) вр(емени)", моя суворинская книжка вышла 9 дней назад, но о ней я не имею никаких слухов, хотя за изданием следит Александр. Конец Вашей Акулины я читал урывками, ибо нить романа была утеряна мною во время поездки на юг. Жалею, что не могу сказать Вам своего мнения и тем отплатить за лестный отзыв о моих последних рассказах. В урывках, которые я помню, Трифону и Акулине приданы Вами черты трагизма, местами удачно и в меру, но боюсь, что Ак(улина) и Тр(ифон) в конце романа не будут похожи на тех, к(ото)рые были в начале. Надо удивляться Вашей способности писать большие вещи газетно, частями, и памяти Вашей... Неужели Вы не забываете того, что писали месяц тому назад? Неужели когда пишете конец, то читаете начало? Я бы не мог так. Вы фыркали, когда читали о любовных похождениях осколочного Феба и о его победах... Что ж, очень может быть! Судебная медицина указывает примеры, где не только Фебы, но даже шестирукие и одноглазые феномены, внушавшие окружающим ужас и сострадание, любили и бывали любимы... Пошлите письмо Феба Мержеевскому. Скажите откровенно: Вам еще не надоело редактировать "Осколки"? Будь я на Вашем месте, забросил бы всё к чёртовой матери, положил бы денежки в боковой карман и махнул бы в кругосветное плавание. Природа на Сингапуре выше всякой критики, а кто не(...) тот не знает еще, что значит блаженство. Жизнь коротка, в столице она скучна и сера... надо пользоваться. Поклон Вашим. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

{02109}

297. Ал. П. ЧЕХОВУ 12 августа 1887 г. Бабкино. Гусев! Если верить понедельницким книжным объявлениям, то моя книга вышла уже 9 дней тому назад. О ней ни духу ни слуху...... Объясняй это многоточие не в свою пользу. Если сумеречная книга в самом деле вышла, то жду 10 экз(емпляров) в скорейшем времени. Жду также газетных объявлений, на помещении которых ты будешь настаивать. Николай здоров. Пиши немедленно и не надоедай мне напоминанием о своем долге , ибо это напоминание нелюбезно и, как видишь, заставляет меня вспоминать о нем, чего я не люблю. Все здоровы. На обороте: Петербург, Кавалергардская 20, кв. 6 Александру Павловичу Чехову. Ты точно преступление совершил. Надо проще смотреть на вещи.

298. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 12 августа 1887 г. Бабкино. Среда. Простите, Sire, мне удобнее писать на дешевой бумаге; моя дорогая (25 к. за пачку) промокает и коробится под пером, как жид перед лицом правосудия. За успокоительную весть о Николае merci. Я получил от него письмо, в к(ото)ром он клянется, что не разводит у меня в квартире блох (?), бранится за мое последнее письмо к Вам и проч. Собираюсь написать ему, но не знаю его адреса. Какие это у Вас 22 сомнения? Насчет чего? Если насчет Нанани(?), то, чтобы иметь сомнение, нужны осязательные основания. Насчет отдушников тоже будьте покойны: у Вас в квартире, насколько помню, нет отдушников,

{02110}

которые могли бы удержать такую солидность, как Вы. Я прибуду не раньше 1-го сентября. Мечтаю о зиме, ибо лето надоело. Ведь у меня лето началось 1-го апреля. Пора на покой, в свой душный кабинет. Что поделывают бр. Вернеры? Я собираюсь послать им что-нибудь в "Сверчок". У нас было затмение. В 32 "Осколков" я заплатил дань этому величественному явлению. У меня прибавление семейства: откармливаем молодого зайца (судя по ушам, очень талантливого; уши длиннее, чем у осла). Я отвык от московской еды. Первым делом, как приеду, отправлюсь в какой-нибудь кабак. Найдите мне невесту. Не забудьте, что мне поручено Вами купить у Суворина 2 экз(емпляра) Пушкина. Не покупайте, а если купите, то уведомьте. Мои братцы, пока я был на юге, прозевали Пушкина, и теперь придется ждать 3-го издания. Рекомендую Вашему вниманию новую интересную книгу "Воспоминания гр. Соллогуба"; продается у Суворина. Это рекомендую на случай, если Вы такой же охотник до мемуаров, как и я. Не рекомендую моей новой книги, ибо Вы ее получите от меня даром: вообще я великодушный ч(елове)к... Прощайте и будьте здоровы. Ваш А. Чехов. Я помешался на грибах. По целым дням, как дурак, блуждаю по лесам и смотрю вниз под ноги. Надо бросить, ибо это удовольствие мешает делу.

299. Н. М. ЕЖОВУ и А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) 13 или 14 августа 1887 г. Бабкино. Гг. юмористы! Я готов совершить подлог и идти в Сибирь, но с условием, что 1) Вы, г. Грузинский, не будете ссориться с Лейкиным и вынуждать его писать мне на Вас жалобы, 2) Вы, г. Грузинский, привезете ветчинной колбасы и 3) Вы, г. Ежов, возможно скорее сообщите: какой

{02111}

глаз болит у Вас (правый или левый?) и куда имеет быть представлено свидетельство? (В совет Брацл(авского) училища? Так, что ли?) Болезнь: воспаление роговой оболочки (keratitis). Засвидетельствовать подпись можно только через Курепина у его приятеля нотариуса Меморского, а полиция засвидетельствовать не может, ибо я отсутствую. Желаю всяких благ. А. Чехов. На конверте: Москва, Плющиха, 3 Тишинский пер., д. Баскакова Его высокоблагородию Николаю Михайловичу Ежову.

300. Н. А. ЛЕЙКИНУ 21 августа 1887 г. Бабкино. Бабкино Ко мне приехал Грузинский, добрейший Николай Александрович, и я почел за благо прочесть ему две строчки из Вашего письма ко мне (но не всё, что Вы писали о нем). Он удивился и сказал, что вовсе не думал писать Вам дерзости, ибо против Вас не имеет ничего такого, из-за чего бы стоило загораться сыру-бору, но подобно всем поэтам, работающим в "Осколках", сердит на Вашу манеру сокращать стихи вдвое (из 12 строк делать шесть), больше же он против редакции ничего не имеет. Относительно фразы, что якобы в "Ос(колк)ах" он работает только для того, чтобы получать больше, чем в Москве, он сказал, что Вы фразы этой не поняли и что она имеет иной смысл. Боже, что за рисунки в последнем "Осколков"! Мазня Юргенсона (?) на самом видном месте, мазня кабацкая с кабацкими стихами! Этот перещеголял даже Кланга и "Развлечение". Декольтированная баба в центре эрберовского рисунка до того не изящна и кухонно гнусна, что редактора и художника стоило бы посадить на гауптвахту. Не говорю уж о рисунке Лебедева, где ловит рыбу девица в декольте, в перчатках и в туфельках,- это так же возможно, как ходить на охоту во фраке и с шапокляком.

{02112}

Последние дни погода у нас стоит восхитительная. Грибов тьма. Ночи лунные. Моя новая книга вышла, но до сих пор я не имею о ней никакого известия. Я жду Вас каждый день, хотя в глубине мозгов и сознаю, что Вы поленитесь приехать. А погода, повторяю, хорошая, и время мы провели бы не совсем скучно, том более что Вы, кажется, в одном из последних писем не отказываетесь от знакомства с crematum simplex . Ну-с, конец письма обременяю просьбами. Во-первых, будьте добры (если найдете возможным), поместите в "Осколках" объявление о моей книге: В книжном магазине "Нового времени" продается новая книга Ан. П. Чехова "В сумерках" Рассказы и очерки. Цена 1 р., с пересылкой 1 р. 20 к. Во-вторых, выручайте Вашего сотрудника из беды. Погибаю и рискую утерять доброе имя. Дело в том, что не позже 1 сентября мне нужно уезжать на зиму в Москву, а расплатиться за дачу и за съестное нечем. Собираю из всех редакций по крохам, а Вас прошу выслать мне аванец в размере 60 рублей, треть коего я уже отработал. Что я не зажулю этих денег, в этом да поручится перед Вами небо!! Считаю нужным присовокупить, что оный аванс не будет иметь никакой цены, если придет в Воскресенск позже 1 сент(ября). Последняя денежная почта будет получена мною 28-го авг(уста), в пятницу, к какому дню и приспосабливайте. Не высылаю Вам своей новой книги, ибо сам ее не имею. Не сочтите за невежество. Я знаю, что Вы уже возмущены моим поведением: в заголовке сего письма я не выставил числа. Извольте - 21 августа. Поклон Вашим и всей редакции. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. Вы отправьте аванс в почтамт в среду, тогда я получу его в пятницу.

{02113}

301. Н. А. ЛЕЙКИНУ 2 сентября 1887 г. Москва. 2 сент. Сегодня, добрейший Николай Александрович, я переехал в Москву. Адрес прошлогодний: Кудринская Садовая, д. Корнеева. Деньги получил как раз вовремя, за что посылаю Вам merci. Рисунок Лебедева я не понял, согласен, но насчет эрберовской кувалды позвольте не согласиться. Для такого журнала, как "Осколки", реализм должен исчерпываться в подписи, а рисунки должны быть возможно изящнее, да-с. Некрасивое, к тому же, нисколько не реальнее красивого; в-третьих, не то что в кафешантане, но даже в рублевом злачном месте не все имеют такую кувалдистую корпуленцию, как в эрб(еровском) рисунке; в-четвертых, если хотите, изящная проститутка скорее вызовет в читателе сочувствие и сострадание, чем грязная... Короче, я не знаю ни одного основания, в силу которого было бы полезно и уместно изображать действительность непременно в наихудшем ее виде: ведь "Осколки" - легкое чтение! Дебют новых сил следует приветствовать, обставляя его всяческими поддержками и уступками,- это мое давнишнее мнение, которое я и теперь подчеркиваю; но, согласит(ес)ь, дебют г. Юргенсона ничего бы не утерял, если бы его рисунок не был заглавным и крашеным; то же следует сказать и о рисунках Брунова. Во-вторых, редакция, по моему мнению, должна утилизировать молодые силы сначала на мелочах. Насколько помню, Эрбер начинал нормально, т. е. с маленького, а Чемоданов с ребусов... Насчет обновления литературного состава, его оживления и проч. мы уже раньше говорили и переписывались. Вы пишете, что мы, старые сотрудники, жуем старье. Нет, мы остались такими же, какими и были, ибо изменить своих литературных физиономий мы не можем,- потому и кажется, что мы жуем старье. Благодаря слишком частой работе мы надоели не публике, которая меняется, а самим себе; пройдет еще пять лет, и мы опротивеем, но только самим себе. Я думаю,

{02114}

что от наплыва новых сил публика выиграет мало, но мы выиграли бы много; мы приобрели бы право писать так, как нам хочется, что более походило бы на литературу, чем теперешняя поденщина, и мы более были бы довольны собою, чем теперь. Я лично охотно писал бы в "Осколки" не более 1-2 раз в месяц и непременно юмористическое; так как, по-видимому, Грузинский и Ежов уже начинают понемногу заменять меня, то я так и буду поступать. Необходимо старым сотрудникам зануздать себя и глядеть в оба также и для того, чтобы "не соблазнить и единого от малых сих". Поденная, сплеча срубленная работа старых сотрудников заметно развращает молодых и начинающих, которые, как Вам известно, слишком склонны к подражанию. Впрочем, эта тема неисчерпаема и больше годится для разговора, чем для письма. Прощайте. Семья благодарит за поклон. Ваш А. Чехов.

302. Ал. П. ЧЕХОВУ 3 сентября 1887 г. Москва. Гусев! Я переехал в Москву. Кудринская Садовая, д. Корнеева. Благодарю за обещание написать мне письмо: сказав пан - кожух дам и проч. Ты кринолин и больше ничего... Когда будешь в нововременской конторе, возьми мой гонорар и вышли мне. Мне неприятно, что ради моих денег ты шагаешь в почтамт и сбиваешь себе подметки. Не разумнее ли посылать кого-нибудь? Письма от тебя не жду, ибо потерял надежду. А. Чехов. На обороте: Петербург, Кавалергардская 20, кв. 6 Александру Павловичу Чехову.

{02115}

303. Ал. П. ЧЕХОВУ 7 или 8 сентября 1887 г. Москва. Merci, Гусев, за письмо. За одно только бокy не мерси: с какой стати ты извиняешься передо мной и оправдываешься в том, что книга моя вышла якобы поздно? Ты так пишешь, точно я тебя нанял за тысячу целковых и точно ты мне многим обязан... Нет, пьяница, что касается книги, то я должен извиняться, а не ты. Я так благодарен тебе за хлопоты и беготню, и даже за понос, претерпенный во время беготни, что решительно не берусь достойно благодарить твою особу. Если бы я был смел, то потребовал бы предложить тебе плату за труды, но смелости нет, и я решаюсь ждать времени: быть может, оно укажет мне способ благодарения... Начинаю входить в норму. Денег пока нет. О поездке на житье в Питер нельзя думать... Возможно только одно - жить в Питере месяцами, что и случится. Жаль, что ты ушел от общения с нововременцами. Это хоть и зулусы, но умные зулусы, и у них многому можно поучиться. Но, послушай, разве корректорство так обязательно? Разве только оно дает тебе право входа в храм славы? Извини, но мне кажется, ты малодушничаешь. Ты мнительный человек и из мухи делаешь протодьякона. Я корректурой не занимался, но думаю, что нашел бы себе в редакции и место и общество. Ведь ты строчил субботники? Строчишь мелочь? Что же тебе еще нужно? В последний свой приезд в Питер я имел случай наблюдать твои отношения к составу редакции и, наоборот, состава к тебе. Насколько я понял, Буренину и Эльпе ты симпатичен, Маслову и полковнику неведом, а Суворину совсем незнаком. Уж коли желаешь водить компанию с людями, то не мешай им понять тебя. Потолкуй с Сувориным о театре и о литературе, с Масловым о трудностях военной службы - невелик труд, а они поймут, что ты не бирюк и не имеешь против них ничего. А коли будешь стараться держать себя на равной ноге и уважать себя в их обществе, то и еще того лучше... Ты для "Нов(ого) времени" нужен. Будешь еще нужнее, если не будешь скрывать от Суворина, что тебе многое

{02116}

в его "Нов(ом) времени" не нравится. Нужна партия для противовеса, партия молодая, свежая и независимая, а Готберги и Прокофьевы, видящие в Суворине Гаврилова и благоговеющие ради мзды, не годятся и бесполезны. Я думаю, что будь в редакции два-три свежих человечка, умеющих громко называть чепуху чепухой, г. Эльпе не дерзнул бы уничтожать Дарвина, а Буренин долбить Надсона. Я при всяком свидании говорю с Сувориным откровенно и думаю, что эта откровенность не бесполезна. "Мне не нравится!"- этого уж достаточно, чтобы заявить о своей самостоятельности, а стало быть, и полезности. Сиди в редакции и напирай на то, чтобы нововременцы повежливее обходились с наукой, чтобы они не клепали понапрасну на культуру; нельзя ведь отрицать культуру только потому, что дамы носят турнюр и любят оперетку. Коли будешь ежедневно долбить, то твое долбление станет потребностью гг. суворинцев и войдет в колею; главное, чтобы не казаться безличным. Это главное. Впрочем, об этом поговорим. Ты о судьбе открытого письма о Суворине и "Моск(овских) вед(омостях)" не написал мне ни слова. Ты не забудь сообщить, как, судя по слухам, идет моя книга? Послан ли экз(емпляр) в "Новости"? А Буренину напомни, что он обещал писать о моей книге. Поклон всей твоей кутерьме с чадами, чадиками, цуцыками. А главное, не пей. Прощай. А. Чехов.

304. Я. А. КОРНЕЕВУ 9 сентября 1887 г. Москва. Многотерпеливе и многомилостиве! Иже праведные любяй и грешные милуяй! Вместо платы за квартиру посылаю Вам том моих экскрементов. За квартиру же - увы! - уплачу через сто лет (или же ранее, при первой получке). Если не согласны, то подавайте мировому. Банкрот А. Чехов.

{02117}

305. Н. А. ЛЕЙКИНУ 11 сентября. 1887 г. Москва. 11 сент. Тысяча благодарностей, Николай Александрович! Ура Вам и живьо! Во-первых, большое спасибо за "Врача", которого я получил сегодня и буду читать на сон грядущий. Убедительно прошу почтовые расхода (60 коп.) записать в мой счет, дабы расходы сии не отвадили Вас продолжать Вашу любезность до конца. NB. Вы недурно сделали, что выслали "Врача" бандеролью; посылки получать ужасно трудно и недешево. Если когда-либо придется Вам посылать мне посылку, то пишите "с доставкой", - это стоит дешевле, чем извозчик в почтамт и обратно. Во-вторых, большое спасибо за объявление о моей книге и за рецензию, которой Вы не отказали дать место. В понедельник я послал Вам рассказ. Вы должны были получить его во вторник. Вообще я буду посылать рассказы по понедельникам. Да, я долго не писал, но сие не значит, что я заткнул фонтан. Увы, фонтан сам не хотел бить! Недели три я малодушно предавался меланхолии; не хотелось глядеть на свет белый, перо валилось из рук, одним словом - "невры", которых Вы не признаете. Я был так психически настроен, что решительно не мог работать. Причина смешанная: плохая погода, кое-что семейное, безденежье, перевозка и проч. Ныне я немножко воспрянул духом и помаленьку работаю. В "Газету" рассказ послан. Какой же трусище Ваш брадатый Тимофей! Если кучер в ночную езду берет с собой шкворень или иное сарайное орудие, то это первый признак, что он при виде воров накладет в свои плисовые шаровары и убежит от хозяина. Вы его как-нибудь попужайте. В Вашем новом доме, судя по Вашим письмам, будет всю зиму вонять краской и, пожалуй, будет сыро. Смотрите, как бы опять не пришлось лечиться! Разболится голова раз-другой, разноется грудь, вот и начнете мечтать о ялаппе с содой да mag(istherium> bism(uthi>. Пальмина я не вижу. Где он?

{02118}

Я читал "Сев(ерный) вестник". Рецензия не столько партийная, сколько умная, или, как говорят жиды, "вумная". Прочел я и очень мало понял... Была рецензия в 244 "Моск(овских) вед(омостей)". Недурно, и длинно, и чувствительно. Про меня почему-то все чувствительно пишут. Как мои "Пестрые рассказы"? Напишите мне, в каком они положении. Как здоровье В. В. Билибина? Всё ли он кажется человеком, готовым заболеть? Я буду ему писать сегодня, он ответит, но о здоровье ничего не напишет. Неумно сделала "Газета", что отказалась от такого сотрудника: 1) молод, 2) несомненно талантлив, 3) нуждается в частой газетной работе. Работников нужно собирать в кучу, а не разгонять. У нас тепло. Прощайте и поклонитесь Вашим. Дочь станового вышла замуж?! Очень рад, что не помешал г. квартальному породниться со становым. Думаю, что этот мой патриотический поступок будет достаточно оценен. Но... хорош и Вы, редактор либерального журнала! Хотели либерального сотрудника отдать в руки полиции, отдать всего, даже с детородными способностями! Нехорошо-с. Я купил (или, вернее, мне подарили) новую кабинетную лампу. Прощайте. Ваш А. Чехов.

306. М. В. КИСЕЛЕВОЙ 13 сентября 1887 г. Москва. 13 сентябрь. Несчастливое число. У меня новая лампа, многоуважаемая Мария Владимировна, всё же остальное скучно, серо и старо, как реплики Екатерины Васильевны. Рад бы убить Вашу скуку, но - увы - нет пороха. Новых мыслей нет, а старые перепутались в голове и похожи на червей в зеленой коробке, постоявших деньков пять на припеке. О чем же писать? О том, что я безденежен и глух? Это Вам уже известно... Вот что, опишу-ка я Вам свое гнусное поведение. Жизнь вошла в колею. Обедаю в 7 часов, ложусь в 2 ночи. Погоды не замечаю и не чувствую. Пишу и читаю

{02119}

рецензии. Рецензий было много, и между прочим в "Северном вестнике". Читаю и никак не могу понять, хвалят меня или же плачут о моей погибшей душе? "Талант! талант! но тем не менее упокой господи его душу" - таков смысл рецензий. "В сумерках" идет недурно. Два раза был в театре Корша, и в оба раза Корш убедительно просил меня написать ему пьесу. Я ответил: с удовольствием. Актеры уверяют, что я хорошо напишу пьесу, так как умею играть на нервах. Я отвечал: merci. И, конечно, пьесы не напишу. Пусть Голохвостикова пишет, а мне решительно нет никакого дела ни до театров, ни до человечества... Ну их к лешему! На днях я продал кусочек своей души бесу, именуемому коммерцией. На падаль слетаются вороны, на гениев издатели. Явился ко мне Вернер, собачий воротник, издающий книжки на французско-кафешантанный манер, и попросил меня отсчитать ему десяточек каких-нибудь рассказов посмешнее. Я порылся в своем ридикюле, выбрал дюжину юношеских грехов и вручил ему. Он вывалил мне 150 целкашей и ушел. По условию, рассказы идут только на одно издание , за второе же издание плата особая... Не будь я безденежен, собачий воротник получил бы кукиш с маслом, по увы! я беднее, чем Ваш осел. Не купите ли Вы у меня рассказов? Для Вас я уступил бы по рублю за сотню. У меня их больше, чем в купальне малявок. Вчера у нас от обеда до поздней ночи сидел Тышечкa без шапочки, а сегодня в первый раз после нашего приезда была Эфрос с носом, в новой шляпке. Яшеньки еще не приходили. Бестурнюрная Зиночка бывает ежедневно. M-lle Syrout я еще не видел, но образ се не покидает меня ни на минуту. Далее возвышалась полная спина, нежно очерченная округленными линиями, которые сливались с тонкими мягкими контурами мраморной шеи, отливавшей чудной матовой белизной, сильно оттеняемой задорно вившимися пепельными шелковистыми волосками. Об остальных моих поломанных куклах позвольте умолчать.

{02120}

Собачка без спины, которую наш Корнеев зовет гиеной, здравствует. Кот Федор Тимофеич изредка приходит домой пожрать, всё же остальное время гуляет по крышам и мечтательно поглядывает на небо. Очевидно, пришел к сознанию, что жизнь бессодержательна. Сегодня я и милейшая Ма-Па ходили сниматься: я - для того, чтобы продавать свои карточки почитателям моего таланта, а она для раздачи женихам. Мою книжку Вы получите непррременно... Рубль прошу отдать Алексею Серг(еевичу), которому я имею несчастье быть должным. Ваши анекдоты пошлю Лейкину тотчас же, когда перестану быть должен Лейкину, иначе он возьмет их в счет моего долга. Зеленые деревья Садовой напоминают мне Бабкино, в котором я отшельником провел три года незаметных (если только отшельником называется человек, к(ото)рый мало пишет, пьет по вечерам водку и страдает нервной зевотой). Поклоны всем: Алексею Сергеевичу, Василисе с ее пятифранковой монетой, Сергею с его куклами и Елизавете Александровне. За поцелуй Екатерины Васильевны merci. Я влеплю его кому-нибудь вместо мушки. Наши все здравствуют. Скука удручающая. Жениться, что ли? Ну, будьте здоровы и да хранит Вас всех аллах! Уважающий и преданный А. Чехов. 1200 экз(емпляров), к(ото)рые, по условию, должны продаться в ? года.

307. Ал. П. ЧЕХОВУ 25 сентября 1887 г. Москва. 25 сент. Ну, Гусев, надевай штаны и иди в "Пет(ербургскую) газ(ету)" за гонореей. Счет: 252-312 строк. 259-? (этот у меня пропал). 266-? (этот выйдет 28 сентября). Потребуй у конторщика 259 и 266 номера, сочти строки и требуй деньги. Если не дадуть, то скажи, что

{02121}

у тебя голодные дети. Идти тебе придется в понедельник 28, когда выйдет 266 с моим последним сентябрьским рассказом. О получении этого счета уведомь меня открытым письмом, дабы я был покоен. На тебя батька в обиде: 1) он не получил ответа на письмо, которое послал к твоим именинам, и 2) никогда не сек за черепа тебя и чужого гимназиста - это диффамация. Деньги вышлешь переводом. Вот уже три дня, как Николай живет у меня. Вернулся ли Суворин? Как идет моя книга? Что о ней брешут? Напомни как-нибудь слегка Буренину о его обещании написать о моей книге. В Москве "Сумерки" покупаются недурно. Послан ли 1 экз(емпляр) полковнику Николаю Карлычу в "Петерб(ургские) ведомости"? Кланяйся своим, будь здрав, пиши сию минуту открытое письмо, а с волковским векселем вышли письмо побольше. С нетерпением жду. Tuus А. Чехов. Закажи в "Пет(ербургской) газ(ете)" объявление о "Сумерках" на 1 странице.

308. М. В. КИСЕЛЕВОЙ 28 сентября 1887 г. Москва. 28 сент. Многоуважаемая Мария Владимировна! Посылаю Вам рецензию. В ней Вы прочтете, что всякий не признающий меня гением - психопат. Вырезана она из "Нового времени", и Вы премного меня обяжете, если сохраните ее: приеду зимой и возьму ее. Рецензии о себе читаю почти ежедневно и привык к ним, как Вы, должно быть, уже привыкли к шуму

{02122}

дождя. Была, между прочим, рецензия в "Правительственном вестнике" ( 197), весьма хвалебная. Стало быть, моя литература имеет теперь некоторым образом правительственную санкцию: если Алексею Сергеевичу вздумается хулить мои произведения, то он рискует попасть в Петропавловскую крепость. Все наши живы и здоровы. Насчет собственного жития могу смело сказать то же самое, что сказали попы, уезжая от Вас после обеда: "Сухо!" Ни денег, ни здоровья, ни радостей, а так, чёрт знает что... Сережу поздравляю с прошедшими именинами, а Алексею Сергеевичу, Василисе и Елизавете Александровне салютую. Прощайте, будьте здоровы и верьте в доброжелательство искренно преданного Гения Чехова. Вчера Ма-Па видела m-lle Syrout. Последняя - ужасно разодетая, с подкрашенными веками и со страусовыми хвостами на голове - обещалась быть у нас в скором времени. Но увы! меня теперь даже и это не радует... Одно письмо уже послано Вам. Книга тоже. Через 3 дня сяду писать владельцу Бабкина... (Kisselhoff...).

309. Л. Н. ТРЕФОЛЕВУ 30 сентября 1887 г. Москва. 30 сент. Вы, уважаемый Леонид Николаевич, предлагаете мне выбирать одно из двух: Вашу карточку или "Уедин(енного) пошехонца". Как человек жадный, я хотел бы получить "того и другого по полному стакану". Верую и исповедую, что книга моя не стоит двойной платы, но да вспомнит Ваша великодушная муза Гамлета, который весьма резонно советует (Полонию) воздавать каждому не по заслугам, а выше заслуг. Карточку Вашу я сопричту к литераторам, украшающим мой стол, а книгу

{02123}

и альбом прочту, переплету (25 коп.) и пущу в обращение. Ваш портрет я не раз видел у Лейкина и, кажется, у Пальмина, так что Ваше лицо для меня не составляет секрета. Зачем Вы так седы? К поэтам седина так же не идет, как папская тиара к принцу Кобургскому. От болезни, о которой Вы пишете, я с удовольствием возьмусь лечить Вас и, конечно, не вылечу; принимаю я ежедневно от 12 до 3 часов, для литераторов же мои двери открыты настежь день и нощь. В 6 часов вечера я всегда дома. Пишу это на случай, если будете в Москве и не побрезгуете поболтать с прозаиком о текущих делах. (О Болгарии, чиншевиках, элеваторе, о кавказском транзите и проч.) Живу я в Кудрине, против 4(-й) женской гимназии, в доме Корнеева, похожем на комод. Цвет дома либеральный, т. е. красный. Нужно было потратить много времени и хитрости, чтобы украсть для Вас свою харю,- вот причина, почему я опаздываю ответом на Ваше прелестное письмо. Украденную харю посылаю. За сим, пожав Вам руку, в ожидании даров пребываю искренно преданным А. Чехов.

310. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ Конец сентября 1887 г. Москва. Sire! Николай жил у меня 2-3 дня и вчера вечером улетучился, сказав, что сегодня будет у Вас. Вчера в Москву прибыла г-жа Ипатьева. Такая путаница, что я решительно ничего не пойму. Николай отбрехивается от кувалды, врет, что все 10 дней прожил у какого-то "почтенного старичка"... но отвык я ему верить. Если сегодня он придет ко мне, то я моментально дам Вам знать. Ваш А. Чехов. Почтение Наталье Тимофеевне.

{02124}

311. Я. А. КОРНЕЕВУ Сентябрь 1887 г. Москва. Яков Алексеевич! Посылаю Вам сию тарелку с Вашими домами. Изображено студиозом. А. Чехов. 87 год.

312. Я. А. КОРНЕЕВУ Октябрь, после 2, 1887 г. Москва. Ваше поручение, пан полковник, уже исполнено, и завтра в 3 часа пополудни Суворин будет читать Вашу статью. В случае, если статью признает он неудобной (что весьма возможно, ибо Вы запоздали, да и не совсем дипломатично со стороны газеты поднимать вновь вихрем улегшийся и затихший вопрос), то оная статья будет возвращена, но уж Суворину все-таки Вы будете известны до гробовой доски и можете рассчитывать в будущем на его услуги и серьезное внимание, так как я расписал Вас ему вовсю, без зазрения совести. Напрасно только Вы приложили рецензию "Моск(овских) ведомостей". Суворин теперь на ножах с этой газетиной и, вероятно, видеть ее не может после смерти Каткова. Впрочем, это не важно. Во всяком случае с того дня, как Вы станете сотрудником "Нового времени", я буду подстерегать Вас, как убийца, из-за угла, чтобы стянуть с Вас магарыч. Про Вас я, между прочим, написал: "на Дону и среди студенчества он (т. е. Вы) пользуется большою популярностью". За такую правдивую и основательную рекомендацию Вы не откупитесь бутылкой "полусухого вяленого"... Будьте здоровы. Ваш есаул А. Чехов. Сия помарка была ранее. Простите за нее. Я неряшлив в писании и стал писать, не поглядев на обратную сторону листка.

{02125}

313. Н. М. ЕЖОВУ 5 октября 1887 г. Москва. Добрейший Николай Михайлович! Моя пьеса готова. Если Вы не раздумали помочь мне, то пожалуйте завтра, во вторник, этак в десятом часу утра. У нас позавтракаете и пообедаете. Будьте здравы. Ваш А. Чехов. Если не будете, то уведомьте. На обороте: Здесь. Плющиха, 3-й Тишинский пер., д. Баскакова Николаю Михайловичу Ежову.

314. Ал. П. ЧЕХОВУ 6 или 7 октября 1887 г. Москва. Милейший Гусев! Письмо и деньги получены. Буренину скажи, что я уполномочил тебя передать ему мою искреннюю благодарность за его рецензию, которую я сохраню для своего потомства. Передай ему, что рецензию читал я вместе с Короленко, к(ото)рый вполне согласен с ним. Рецензия превосходная, но г. Буренину не следовало бы в ложку меду лить бочку дегтю, т. е., хваля меня, смеяться над мертвым Надсоном. Все наши здравствуют. Николай бывает налетом. Попроси Федорова или Бежецкого поместить в театральной хронике заметку: "А. П. Чеховым написана комедия "Иванов" в 4-х действиях. Читанная в одном из московских литературных кружков (или что-нибудь вроде), она произвела сильнейшее впечатление. Сюжет нов, характеры рельефны и проч.". Это коммерческая заметка. Пьеса у меня вышла легкая, как перышко, без одной длинноты. Сюжет не бывалый. Поставлю ее, вероятно, у Корша (если последний не будет скуп).

{02126}

Вот и всё. О заметке постарайся. Она набавит цену. В заметке хвалить не нужно, а ограничься общими местами. Кланяйся своим и сообщи свой новый адрес. Не простудись. Tuus А. Чехов. Скажи Буренину и Суворину, что у меня был Короленко. Я проболтал с ним три часа и нахожу, что это талантливый и прекраснейший человек. Скажи, что, на мой взгляд, от него можно ожидать очень многого.

315. Н. А. ЛЕЙКИНУ 7 октября 1887 г. Москва. 7 окт. Добрейший Николай Александрович, первее всего поздравляю Вас с новосельем и посылаю Вам мысленно сдобный кулич и соль. Желаю от души, чтобы Ваша новая изба была красна и углами и пирогами. Наверное, Вы сердитесь, что я не шлю рассказов. Увы, я никуда не шлю их! То болею, то хандрю; время пропадает даром, а денег нет. Вообще положение не из аховых. Вы пишете, чтобы я вымаклачил у "Будильника" объявление для своей книги. Простите, я Вас не послушаю. Будильниковцы мне приятели, но одолжаться у них я не хочу и не могу. Есть люди, любезность которых действует хуже наглости. У Вас или у Билибина я попрошу что хотите и не буду чувствовать себя неловко, просить же у Левинского для меня нож. За деньги - извольте, напечатаю. Перед Рождеством я напечатаю объявление во всех моск(овских) газетах. Что будильниковцы поступили со мной нетактично (затмение), я знаю. Эти господа, в силу ли своей бездарности или московской распущенности, считают верхом остроумия фамильярничанье с публикой и с сотрудниками. Манера некрасивая. Нет того номера, в котором не была бы затронута публика, сотрудник или актер... В цирке клоуны - любимцы публики, глупые и избалованные, любят держаться этой манеры...

{02127}

Что Вы набавили цену журналу, это не беда, но зачем печатать об этом крупным шрифтом? Чем незаметнее, тем лучше, а у Вас целая вывеска. Задачу для подписчиков придумывал, но... еще подумаю. Ваш "Айвазовский" мне так понравился, что я послал его своему домохозяину, а сей последний - любитель веселого чтения - снес его в Клиники, где и читал вслух. Критика: у Вас "На охоте" охотники стреляют куропаток в лесу. Куропатки бывают на опушке леса, а в лесу на деревьях никогда. Когда Вы будете в Москве? Ах! В тяжкие минуты безденежья, когда я повесив нос сидел у себя в кабинете и поглядывал на отдушники, явились ко мне мои приятели братья Вернеры и попросили у меня полтора десятка мелких рассказов, уже бывших в печати. Я отсчитал им, они заплатили мне 150 р. и ушли. Они теперь издательствуют. У меня часто бывает Ежов. Хороший парень. Кланяйтесь Вашим. Пишите, и я буду Вам писать. Прощайте. Ваш А. Чехов.

316. Ал. П. ЧЕХОВУ 10 или 12 октября 1887 г. Москва. Гусиных! Твое письмо получено; чтобы не лежать в постели и не плевать в потолок, сажусь за стол и отвечаю. Сестра здрава и невредима. Интересуется литературой и ходит к Эфрос. Недавно снималась. Если хочешь получить карточку, то напиши ей. Мать согласна починить не только рубахи, но даже и твою печенку. Присылай. Денег на расходы не нужно, ибо у нас тряпья много. Сетует на тебя мать за то, что не пишешь ей. Я болею и хандрю, как курицын сын. Перо из рук валится, и я вовсе не работаю. Жду в близком будущем банкротства. Если не спасет пьеса, то я погыб во

{02128}

цвете лет. Пьеса может дать мне 600-1000 рублей, но не раньше средины ноября, а что будет до этой середины, не ведаю. Писать не могу, а всё, что пишу, выходит дрянью. Энергия - фюйть! вроде alle Juden aus Paris - fьit! Темы есть, а остального прочего кот наплакал. Царапаю субботник, но с грехом пополам и на тему, к(ото)рая мне не симпатична. Выйдет плох, но я все-таки пошлю его. В "Рус(ских) вед(омостях)" платят 15 коп. за строку. Из "Севера" меня приглашают и обещают: "получите, что хотите". Зовут в "Р(усскую) мысль" и в "Сев(ерный) вестник". Суворин сделал бы недурно, если бы прибавил гонорару. Коли Кочетов получает 300 в м(еся)ц, а Атава, кроме жалованья, 20 к. за строку, мне, пока я не выдохся, было бы не грешно получать по-людски, а не гроши. Я себя обкрадываю, работая в газетах... За "Беглеца" получил я 40 р., а в толстом журнале мне дали бы за 1/2 печатного листа... Впрочем, всё это пустяки. Пьесу я написал нечаянно, после одного разговора с Коршем. Лег спать, надумал тему и написал. Потрачено на нее 2 недели или, вернее, 10 дней, так как были в двух неделях дни, когда я не работал или писал другое. О достоинствах пьесы судить не могу. Вышла она подозрительно коротка. Всем нравится. Корш не нашел в ней ни одной ошибки и греха против сцены - доказательство, как хороши и чутки мои судьи. Пьесу я писал впервые, ergo - ошибки обязательны. Сюжет сложен и не глуп. Каждое действие я оканчиваю, как рассказы: всё действие веду мирно и тихо, а в конце даю зрителю по морде. Вся моя энергия ушла на немногие действительно сильные и яркие места; мостики же, соединяющие эти места, ничтожны, вялы и шаблонны. Но я все-таки рад; как ни плоха пьеса, но я создал тип, имеющий литературное значение, я дал роль, к(ото)рую возьмется играть только такой талант, как Давыдов, роль, на которой актеру можно развернуться и показать талант... Жаль, что я не могу почитать тебе своей пьесы. Ты человек легкомысленный и мало видевший,

{02129}

но гораздо свежее и тоньше ухом, чем все мои московские хвалители и хулители. Твое отсутствие - для меня потеря немалая. В пьесе 14 действ(ующих) лиц, из коих 5 - женщины. Чувствую, что мои дамы, кроме одной, разработаны недостаточно. После 15 справься в конторе насчет продажи "Сумерек". Чем чёрт не шутит? Может быть, мне на мою долю перепадет грош... Спроси Суворина или Буренина: возьмутся ли они напечатать вещь в 1500 строк? Если да, то я пришлю, хотя я сам лично против печатания в газетах длинных канителей с продолжением шлейфа в следующем . У меня есть роман в 1500 строк, не скучный, но в толстый журнал не годится, ибо в нем фигурируют председатель и члены военно-окружного суда, т. е. люди нелиберальные. Спроси и поскорей отвечай. После твоего ответа я быстро перепишу начисто и пошлю. Заньковецкая - страшная сила! Суворин прав. Только она не на своем месте. Если по милости твоей Буренин съел гриб, то это не беда: твоим языком двигала не инерция, а рука всевышнего... Правду не мешает говорить иногда. Кланяйся. А. Чехов.

317. В. А. ГИЛЯРОВСКОМУ Октябрь, после 10, 1887 г. Москва. Гиляй, не хотите ли Вы сегодня в цирк? Если да, то мы ждем Вас к 6 1/3 часам, если же нет, то одолжите сезонный билетик (идем я и Иван). Не откажите в одолжении человеку, обремененному многочисленным семейством. Поклон Марии Ивановне и невинным младенцам. Ваш А. Чехов. Имеются вести о Вашем суббббботнике.

{02130}

318. В. Г. КОРОЛЕНКО 17 октября 1887 г. Москва. 17 окт. Посылаю Вам большое спасибо, уважаемый Владимир Галактионович, за книгу, которую я получил и теперь вновь перечитываю. Так как мои книги у Вас уже есть, то мне поневоле приходится ограничиться посылкой одного только спасибо. Кстати, чтобы письмо вышло не совсем коротко, скажу Вам, что я чрезвычайно рад, что познакомился с Вами. Говорю я это искренно и от чистого сердца. Во-первых, я глубоко ценю и люблю Ваш талант; он дорог для меня по многим причинам. Во-вторых, мне кажется, что если я и Вы проживем на этом свете еще лет 10-20, то нам с Вами в будущем не обойтись без точек общего схода. Из всех ныне благополучно пишущих россиян я самый легкомысленный и несерьезный; я на замечании; выражаясь языком поэтов, свою чистую музу я любил, но не уважал, изменял ей и не раз водил ее туда, где ей не подобает быть. Вы же серьезны, крепки и верны. Разница между нами, как видите, большая, но тем не менее, читая Вас и теперь познакомившись с Вами, я думаю, что мы друг другу не чужды. Прав я или нет, я не знаю, но мне приятно так думать. Кстати же посылаю Вам вырезку из "Нового времени". Этого Торо, о котором Вы из нее узнаете, я буду вырезывать и беречь для Вас. Первая глава многообещающая; есть мысли, есть свежесть и оригинальность, но читать трудно. Архитектура и конструкция невозможны. Красивые и некрасивые, легкие и тяжеловесные мысли нагромождены одна на другую, теснятся, выжимают друг из друга соки и, того и гляди, запищат от давки. Когда приедете в Москву, я вручу Вам этого Торо, а пока прощайте и будьте здоровы. Моя пьеса, вероятно, будет поставлена у Корша. Если да, то о дне постановки сообщу. Быть может, этот день совпадет с днями Вашего приезда в Москву. Тогда милости просим. Ваш А. Чехов.

{02131}

319. Г. М. ЧЕХОВУ 17 октября 1887 г. Москва. 17 ок. Большое тебе спасибо, милый братуха, за то, что не забываешь меня и не бранишь за мое долгое молчание. Отчего я пишу редко, ты можешь понять, если вообразишь меня в моем кабинете. Пишу я целый день и до того дописался, что стало противно держать в руках перо. Я давно собирался ответить тебе на твое последнее письмо, но был сильно занят в последнее время. Вот доказательство: Ан. П. Чеховым, как мы слышали, написана комедия в четырех действиях, под заглавием: "Иванов". Сюжет пьесы нов. Первая постановка на сцену предполагается в Москве. Кроме этого, у меня было много срочной работы и деловой переписки. Только и отдыхаю, когда езжу к больным. Не бываю ни в театрах, ни в гостях, так что мамаша и тетя Ф(едосья) Я(ковлевна) прозвали меня за домоседство "дедом". Жду лета и тогда опять начну ездить по белу свету и отдыхать. Нового у нас нет ничего. Живем хорошо, не нуждаемся и все здоровы. Твой дядя П(авел) Е(горович) сильно стареет, но по-прежнему бодр. С каждым годом он делается всё мягче и добрее. Живет он у Вани на казенной квартире, где для него имеется особая комната; проводит дни и ужинает он у меня. Моя последняя книжка, изданная Сувориным, идет превосходно. Могу похвастать, что у меня торговля идет гораздо лучше, чем у Лободы. Я, брат, стал купцом. Продаю статьи, пьесы, книги и медицинские советы. За пьесу получу не меньше тысячи рублей; на днях продал одному издателю полтора десятка завалящих, уже бывших в печати, старых рассказов за 150 руб. Продал на одно издание. И так далее. Одним словом, торговля кипит. Продолжай писать мне по адресу: "Кудринская Садовая, д. Корнеева". Напиши мне: 1) Что нового? 2) Как здоровье моих дяди и тети? Как ухо? 3) Где Володя? Саня и Печерица пусть не думают, что я забыл о них. Я отлично помню, как они летом собирались меня побить. Посылаю им обеим мою карточку, которую и потрудись вручить им.

{02132}

Сообщи адрес Анисима Васильича. Не забыл ли я у Вас книгу: "В стране мантильи и кастаньет" соч(инение) Бежецкого? Если забыл, то при оказии перешли ее мне. Я дорогой растерял немало книг. Скажи папе, что мне было бы весьма приятно получить от него письмо. Я ценю его дружбу. Передай всем самый низкий поклон, будь здоров, трудись, учись, гуляй и не забывай меня. В "Новом времени" я описал Святые горы. Один молодой человек, архиерейский племянник, рассказывал мне, что он видел, как три архиерея читали это описание: один читал, а двое слушали. Понравилось. Значит, и в Св(ятых) горах понравилось. Заработал я, благодаря Св(ятым) горам, сто рублей. Описывал степь. Описание степи понравилось очень многим, особенно в Питере. Прощай. Жду письма. Твой А. Чехов. Насчет поучений о. Бандакова справлюсь у Суворина, когда буду в Питере, и тотчас же отвечу дяде. Скажи Маме, что я не забыл про семена. Пришлю, но с условием, что Саня займется садиком по всем правилам искусства. Цветы можно у вас сеять не только в палисаднике, но и вдоль забора.

320. Н. А. ЛЕЙКИНУ 19 октября 1887 г. Москва. 19-го октября. Добрейший Николай Александрович! Посылаю Вам рассказ и вместе с ним опускаю в почтовый ящик открытое письмо, уведомляющее о его рождении... В истекшую неделю я был здрав, хандры не чувствовал и работал; написал и Худекову, и Суворину, и Вам. Если здоровье останется таковым и до следующей недели, то пришлю рассказ и к следующему . Отчего Вы мне не пишете? Я послал Вам цидулу по адресу "Дворянская 14" и ответа (вопросов, впрочем, не было в письме) не получил. Я написал пьесу в 4-х действиях. Если сойдусь в цене, она будет поставлена у Корша.

{02133}

Еду в Новодевичий монастырь погребать Гилярова-Платонова. Недавно из Москвы выехал в Брацлав Ежов. Он бывал у меня часто. Малый очень хороший и далек от сходства с представлением, какое мы привыкли иметь о газетчиках. У Пальмина еще ни разу не был. Боюсь, что пока я доеду к нему на извозчике, он переменит квартиру. Отчего у Вас не работает Агафопод? Судя по его письмам, в которых он мало говорит о своих работах вообще, он живет на одно только жалованье. Странно, что, умея писать, он не пишет. Погода у нас смешанная, т. е. день - хорошо, день - скверно. Нет ли каких-нибудь новостей в мире литературном? Перед Рождеством я пущу объявления о "Пестр(ых) рассказах", а книги моей нигде нет в Москве. Есть она только у Салаева и Ступина - магазины, куда ходят только за учебниками. Салаев не популярен в Москве. За беллетристикой к нему никто не пойдет. "В сумерках" Вы получите непременно. Простите за невежество, в к(ото)ром я не виноват. Поклонитесь всем Вашим и будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

321. Л. Н. ТРЕФОЛЕВУ 19 октября 1887 г. Москва. 19. Уважаемый Леонид Николаевич! В ответ на Ваше последнее письмо я послал Вам цидулу и свою карточку. Это было давно, так давно, что, не получая ответа, я начинаю подозревать, что Вы не получили карточки. Если не получили, то уведомьте. Жму Вам руку и пребываю уважающим А. Чехов. На обороте: Ярославль, Губернская земская управа Его высокоблагородию Леониду Николаевичу Трефолеву.

{02134}

322. И. К. КОНДРАТЬЕВУ 21 октября 1887 г. Москва. 21 окт. Уважаемый Иван Кузьмич! Большое Вам спасибо за Вашу готовность сделать мне приятное. Иметь картину г. Саврасова я почитаю для себя за большую честь, но дело вот в чем. Хочется мне иметь "Грачей". Если я куплю другую картину, тогда придется расстаться с мечтою о "Грачах", так как я весьма безденежен. Жму Вам руку и прошу поклониться Николаю Аполлоновичу. Ваш А. Чехов.

323. Ал. П. ЧЕХОВУ 21 октября 1887 г. Москва. Гусев! Твое письмо получил, прочел и, откровенно говоря, развел руками: или ты дописался до зеленых чёртиков, или в самом деле ты и Суворин введены в заблуждение. Пушкинская премия не может быть мне дана. Это раз. Во-вторых, если бы мне и дали ее, во что я не верю, то я наживу столько нареканий, особливо в Москве, столько хлопот и недоумении, что и пятистам рад не будешь. Премию я мог бы взять только в том случае, если бы ее поделили между мной и Короленко, а теперь, пока еще не известно, кто лучше, кто хуже, пока во мне видят талант только 10-15 петербуржцев, а в Короленко вся Москва и весь Питер, дать мне премию - значило бы сделать приятное меньшинству и уколоть большинство. Не говори этого Суворину, ибо он, насколько помнится, не читает Короленко, а потому и не поймет меня. Роман еще не переписан. Вместо него посылаю сейчас большой, фельетонный рассказ, который не понравится, ибо написан (по свойству своей темы) боборыкинскою скорописью и специален. На случай могущих быть сомнений предваряю тебя, аки члена (с(...)) редакции, что описанные в рассказе безобразия так же близки к истине, как Соболев пер(еулок) к Головину пер(еулку).

{02135}

Пьеса моя пойдет у Корша в конце ноября или в начале декабря в чей-нибудь бенефис. Условия: проценты со сбора - не менее 8% . Полный сбор у Корша = 1100-1500, а в бенефисы - 2400. Пьеса пойдет много раз. Похвалы, ей расточаемые, равно как и надежды на предстоящий гешефт, несколько прибодрили меня. Всё-таки чего-то ждешь... Если не пропустит ее цензура, что сомнительно, то я... вероятно, не застрелюсь, но будет горько. При рассказе я приложил письмо к Суворину с просьбой выдать тебе сейчас 100 руб. для пересылки мне. Чахну от безденежья. Где Григорович? Отче, пошли или снеси мои "Сумерки" в редакцию "Русского богатства". Вложи в пакет, напиши: "Редакт(ору) "Русского бог(атства)"" и, если до редакции далеко, снеси в магазин Цинзерлинга, что на Невском, и попроси в оном магазине передать Оболенскому. Надпиши: "по поручению автора". Поручения мои исполняй не морщась. Ты будешь вознагражден отлично: тебя упомянет в моей биографии будущий историк: "Был-де у него брат Алексей, к(ото)рый исполнял его поручения, чем немало способствовал развитию его таланта". Для моего биографа не обязательно знать, как тебя зовут, но по подписи "Ал. Чехов" ему будет нетрудно догадаться, что тебя зовут Алексеем. Посылаю тебе 2 марки. Лопай! Неужели ты серьезно веришь в Пушкинскую премию? Ее не дадут уж по одному тому, что я работаю в "Нов(ом) времени". А Суворину и Полонскому спасибо. Их хлопоты и стремления увенчать мое чело лаврами для меня дороже премий (рассуждая духовно). Я скоро напишу такой субботник, что ты не только почувствуешь (...) и разобьешь его о пол. В "Развлечении" появились литературные враги. Кто-то напечатал стихотв(орение) "Тенденциозный Антон", где я назван ветеринарным врачом, хотя никогда не имел чести лечить автора. Вернеры лошадей свели с жилеток в конюшни и теперь гарцуют по улицам. Женька ужасно похож на Федора Пантелеича. Бывают оба у меня. Очень приличны

{02136}

и комильфотны. Рассуждают дельно. Шехтель женился. Одна из Эфросов выходит замуж. Что еще? Был на кладбище и видел, как хоронили Гилярова. Гиляй издает книгу "Трущобные люди" - издание неплохое, но трущобно. Прощай и пиши. Тенденциозный Антон. Президент Академии наук не Грот, а гр. Толстой, министр внутр(енних) дел. Грот только академик, ведающий словесную часть. Газетчику это надо знать. Здравие мое лучше. Я снялся в таком же формате, как Марья, и, если желаешь, могу продать тебе одну карточку. Скажи Буренину, что субботник я пришлю очень скоро. Есть ли у Петерсена "сумерки"? Отчего он о них не пишет? Хоть он и скверно пишет, а все-таки реклама. Кто кому нос утер: Пржевальский Георгиевскому или наоборот? Поди разбери их... Чтоб сказать, кто из них прав, надо самому ехать в Китай. Пришли что-нибудь в "Сверчок". Напечатают и заплатят аккуратно. Кроме 5 р. с акта, к(ото)рые забираются агентом Общества драмат(ических) писателей.

324. Ал. П. ЧЕХОВУ 21 октября 1887 г. Москва. 21. Гусев! Случилось недоумение. Я написал тебе письмо, вложил в него карточку Марьи и, надписав "заказное", послал его с Мишкой в почтовое отделение. Мишка же, заглазевшись, просто прилепил к письму одну марку и опустил его в почтовый ящик. Получил ли ты это письмо? Если нет, то спеши уведомить, дабы оный Мишка побег в почтамт и навел справку. В письме я ответил на твои запросы. В "Нов(ое) вр(емя)" послан рассказ. Жду от тебя письма. Будь здрав и кланяйся Анне Ивановне с цуцыками. А. Шаповалов. На обороте: Петербург, Пески, 3-я улица, 42, кв. 8 Александру Павловичу Чехову. За дурной головой ногам больно.

{02137}

325. Ал. П. ЧЕХОВУ 24 октября 1887 г. Москва. 24 ок. Разбойник пера и мошенник печати! Твое гнусное письмо с векселем получил, прочел и удивился твоему недоуменному уму. Штаны ты этакие, да разве я в своем письме упрекал тебя за конкурс, бранил, называл скверно? Я только высказывал тебе свои соображения, к(ото)рые ты мог принять или не принять тоже в соображение, независимо от того, послана книга на конкурс или нет... За хлопоты твои и старичины я могу только благодарить и низко кланяться, но что тут обидного для тебя, если я еще раз повторю, что, в случае, ежели премию мне дадут, я переживу немало хлопот? Я только приятельски жалуюсь и больше ничего... Из присланной тобою вырезки явствует, что ты, я и Суворин можем успокоиться: решение конкурса воспоследует только в октябре будущего года! Это такая даль, что и думать о ней не можно... До этого срока могут народиться еще новые гении. Что твои Аннушка и Танька воры, я давно знал. Они обкрадывали нашу прислугу. Сырость для детей так же вредна, как голод. Заруби себе это на носу и выбирай квартиру посуше. Топи чаще и повесь в комнате термометр, каковой я непременно заведу, когда у меня будут дети. Ты приглашаешь меня к себе на квартиру... Еще бы! Всякому приятно дать приют гениальному человеку! Хорошо, я сделаю для тебя одолжение... Только условие: вари для меня суп с кореньями, к(ото)рый у тебя особенно хорош, и предлагай мне пить водку не раньше 11 час(ов) вечера. Детского пения я не боюсь. Получил я от Суворина письмо, которое едва разобрал. Непостижимо: как читают его наборщики? Пишет он мне о своей пьесе: "Я прел, прел за своей комедией, да так и бросил, когда взглянул этим летом на действ(ительную) русскую жизнь". Еще бы не преть! Современные драматурги начиняют свои пьесы исключительно ангелами, подлецами и шутами - пойди-ка найди сии элементы во всей России! Найти-то найдешь,

{02138}

да не в таких крайних видах, какие нужны драматургам. Поневоле начнешь выжимать из головы, взопреешь и бросишь... Я хотел соригинальничать: не вывел ни одного злодея, ни одного ангела (хотя не сумел воздержаться от шутов), никого не обвинил, никого не оправдал... Удалось ли мне это, не знаю... Пьеса непременно пойдет - в этом уверены Корш и актеры. А я не уверен. Актеры не понимают, несут вздор, берут себе не те роли, какие нужно, а я воюю, веруя, что если пьеса пойдет не с тем распределением ролей, какое я сделал, то она погибнет. Если не сделают так, как я хочу, то во избежание срама пьесу придется взять назад. Вообще штука беспокойная и вельми неприятная. Знал бы, не связывался. В заключение все-таки поручение. Надень калоши и иди в "Пет(ербургскую) газету". 287-361 строк 294- ? Завтра сей ? выйдет. Спроси понедельницкий , сочти строки, сложи и проч. Вышли переводом. Хотя я и дождусь того, что ты, соскучившись моею назойливостью, купишь за мой гонорар револьвер и выпалишь в меня, но я все-таки не унываю. Мне, когда я одолеваю тебя поручениями, льстит мысль, что моцион тебе полезен и что и ты некоторым образом участвуешь в кормлении моих зверей. Романа еще не переписал, но субботник пишу и пришлю к субботе. Хотел бы я малость освежиться болтовнёю с твоей особой. В башке накопилось много разного мусору. А интересно было бы поглядеть: а) сколько стоит издание "Сумерек" и b) во скольких экземплярах они изданы. Надеюсь, что ты не в стачке с книгопродавцами и не пользуешься моим именем ради своей наживы. На твое белье денег не нужно. Оно так плохо, что мать не знает, с какой стороны начать починку. Марья нашила цуцыкам штанов, чулков и всякой дряни. Это ее секрет, но я подглядел. Мать благодарит А(нну) И(вановну) за письмо. У матери получить письмо - это событие. Прощай. Твой недоброжелатель, 26-го окт(ября).

{02139}

326. Н. М. ЕЖОВУ 27 октября 1887 г. Москва. 27 окт. Добрейший Николай Михайлович! Ваши письма получены. Так как вопрос о Вашем левом глазе и жалованье можно теперь считать поконченным, то, минуя его, перейдем к текущим делам. Вам, как шаферу моего "Иванова", считаю нелишним сообщить следующее. "Иванов" непременно пойдет в конце ноября или в начале декабря. Условие с Коршем уже подписано. Иванова будет играть Давыдов, который, к великому моему удовольствию, в восторге от пьесы, принялся за нее горячо и понял моего Иванова так, как именно я хочу. Я вчера сидел у него до 3-х часов ночи и убедился, что это действительно громаднейший художник. Если верить таким судьям, как Давыдов, то писать пьесы я умею... Оказывается, что я инстинктивно, чутьем, сам того не замечая, написал вполне законченную вещь и не сделал ни одной сценической ошибки. Из сего проистекает мораль: "Молодые люди, не робейте!" Конечно, Вы дурно делаете, что ленитесь и мало пишете. Вы "начинающий" в полном смысле этого слова и не должны под страхом смертной казни забывать, что каждая строка в настоящем составляет капитал будущего. Если теперь не будете приучать свою руку и свой мозг к дисциплине и форсированному маршу, если не будете спешить и подструнивать себя, то через 3- 4 года будет уже поздно. Я думаю, что Вам и Грузинскому следует ежедневно и подолгу гонять себя на корде. Вы оба мало работаете. Надо лупить вовсю, направо и налево. Никак не уломаю Грузинского написать субботник! Вашу милость тоже никак не убедишь посылать рассказы в "Осколки" непременно к каждому . Чего Вы оба ждете, я решительно не понимаю. При скупой и робкой, нерешительной работе Вы дождетесь кукиша с маслом, т. е. испишетесь не писавши... Одним словом, бить бы Вас обоих, да нельзя: оба чиновные люди...

{02140}

Все наши здравствуют и шлют Вам поклон. Приезжайте на Рождество, а пока будьте здравы и не забывайте Вашего А. Чехова. Пример: мой брат Агафопод писал скупо, но уже чувствует, что исписался... Вы знаете, что кто мало и лениво тараканит, у того рано начинается impotentia. Это я Вам на основании науки говорю. На конверте: г. Брацлав (Кам.-Подольской губ.) Его высокоблагородию Николаю Михайловичу Ежову. В Городском училище.

327. Ал. П. ЧЕХОВУ 29 октября 1887 г. Москва. 29 окт. Гусев! Вот тебе поручения... Немедленно сходи на Вас(ильевский) остров 42, кв. 3 и... Впрочем, не пугайся. Это я шучу и пужаю... Новость. Не так давно, в одну из минут, когда я сидел без гроша, ко мне прибежали бр. Вернеры и, пользуясь моею нищетою, купили у меня за 150 р. 15 рассказов. Само собою, я выбрал для них рассказы поганые. Теперь читаю, что они выпустили книжку "Невинные речи А. П. Чехова". Издание изящное, по рассказы так плохи и пошлы, что ты имеешь право ударить меня по затылку, несмотря на свою бездарность. Бр. Вернеры, конечно, пошлют новую книжицу в "Нов(ое) время", надеясь на то, что мне, как сотруднику, дадут отзыв в лучшем виде; ну, а я надеюсь, что "Нов(ое) время" простит мне, что я часть души своей продал нечистому, и не упомянет об этом печатно. В молчании я увижу великое одолжение. Это понятно. Поздравляю с новосельем. Так как Суворин интересуется судьбою моей пьесы, то передай ему, что Давыдов принялся за нее горячо,

{02141}

с восторгом. Я так угодил ему ролью, что он затащил меня к себе, продержал до трех часов ночи и всё время, любовно глядя на мою рожу, уверял меня, что он отродясь не врал и что в моей пьесе всё от А до бесконечности (это не ж..., а омега) тонко, правильно, чинно и благородно. Он уверяет, что в моей пьесе пять превосходных ролей и что поэтому она у Корша шлепнется, так как играть ее решительно некому. Во! А ты всё спрашивал: что из эстого выйдеть и где я учился... С Коршем (жулик!) условие уже подписано. Я беру 8% с валового сбора, т. е. по 2% с акта. О Николке поговорим при свидании. Если увидишь лейб-медика Боткина, то скажи ему, что я иду по его стезе: лечу в аристократических домах. Например, сейчас я иду к графине Келлер лечить... ее повара и к Воейковой - лечить горничную. Поклон Анне Ивановне. Скажи ей, что я благодарю ее. За что? Не твое дело. Твое белье шьется. Прощай. А.

328. Ал. П. ЧЕХОВУ 29 октября 1887 г. Москва. Гусев! Единовременно с сим ты получишь мое другое письмо, к(ото)рое я написал по просьбе бр. Вернеров, издателей моей книги. В нем ты прочтешь просьбу, к(ото)рую ты исполнишь постольку, поскольку желаешь быть любезным по отношению к упомянутым братьям, а я тут ни при чем. Не получая от тебя гонорара "Пет(ербургской) газеты", я начинаю думать, что мой счет, посланный тебе при последнем письме (на к(ото)рое ты уже отвечал мне), утерян или забыт. Быть может, даже пропал на почте волковский вексель... Ответь, пожалуйста, ибо я беспокоюсь, да и денег нет. Я разленился, посоловел и опять впадаю в хандру. Не работаю. Сижу по целым дням на кресле и гляжу в потолок. Впрочем, есть практика. Нового нет ничего и не предвидится. Прощай. Твой А. Чехов.

{02142}

329. Н. А. ЛЕЙКИНУ 4 ноября 1887 г. Москва. 4 ноября. Простите, добрейший Николай Александрович, что так долго не отвечал на Ваше письмо. Моя пьеса, сверх ожидания,- чтоб ей пусто было! - так заездила и утомила меня, что я потерял способность ориентироваться во времени, сбился с колеи и, вероятно, скоро стану психопатом. Написать ее было не трудно, но постановка требует не только траты на извозчиков и времени, но и массы нервной работы. Судите сами: 1) в Москве нет ни одного искреннего человека, который умел бы говорить правду; 2) актеры капризны, самолюбивы, наполовину необразованны, самонадеянны; друг друга терпеть не могут, и какой-нибудь N готов душу продать нечистому, чтобы его товарищу Z не досталась хорошая роль. 3) Корш - купец, и ему нужен не успех артистов и пьесы, а полный сбор. 4) Женщин в его труппе нет, и у меня 2 прекрасные женские роли погибают ни за понюшку табаку. 5) Из мужского персонала только Давыдов и Киселевский будут на своих местах, а остальные выйдут бесцветными. 6) После того как я заключил условие с Коршем, мне дали знать, что Малый театр (казенный) был бы рад взять мою пьесу. 7) По мнению Давыдова, которому я верю, моя пьеса лучше всех пьес, написанных в текущий сезон, но она неминуемо провалится благодаря бедности коршевской труппы. 8) Хотел вчера взять свою пьесу назад, но Корш задрыгал ногами и руками... Еще хватило бы на 20 пунктов, но довольно и восьми. Можете теперь судить, каково положение "начинающего драматурга", к(ото)рый ни с того ни с сего полез в чужие сани и занялся не своим делом. Утешаюсь только тем, что Давыдов и Киселевский будут блестящи. Давыдов с восторгом занялся своею ролью. От Корша я возьму не 50 р. за представление, как Вы советовали, а больше: 8% с валового сбора, т. е. по 2% с акта. Таково условие.

{02143}

Читателю "Осколков" будет гораздо приятнее получить в премию книгу, чем дешевую олеографию. Я рад, что Вы даете именно книгу, как я Вам во время оно советовал. Но дело в том, что на книге-премии легче осрамиться, чем на олеографии. Если бумага будет дешевая, типографская краска двадцатирублевая, рисунки плохонькие и обложка не изящная, то "Осколкам" и лично Вам не поздоровится. Дайте книжку тоньше, но изящнее. Нынешняя публика входит во вкус и начинает понимать... Потому-то братья Вернеры, изящно и французисто издающие свои книжонки, распродают свои издания меньше чем в 2 месяца. Это я не утрирую... Я убежден, что если б я издал один том Ваших рассказов так, как думаю, то это издание пошло бы гораздо скорее, чем все вернеровские... Пьеса моя будет впервые даваться между 19 и 27 ноября. Стало быть, в Питере я буду около начала декабря и поговорю с Вами подробно. Преснову не давайте изданий. Это один из самых непопулярных и серых книгопродавцев. Публика не знает ни Ступина, ни Преснова и ни Салаева, продающего специально учебники. Она (я говорю об интеллигенции и среднем читающем классе) ведает только Суворина, Глазунова, Вольфа, Васильева, Мамонтова, Карабасникова и отчасти Смирнова. Что нового в Питере? Я получил от Билибина письмо, из к(ото)рого узнал, что он ныне здоров. У него, по всем видимостям, был мышечный ревматизм (односторонний lumbago). Он простудился. Когда будете видеть его плохо одетым (плохо, т. е. не тепло), то журите его без церемонии; если же он будет кашлять, то рекомендуйте ему сидеть дома. У него ненадежный habitus . Достаточно легкой простуды, чтобы свалился. Поклонитесь Прасковье Никифоровне и св. Федору-молчальнику. Прощайте. Ваш А. Чехов.

{02144}

330. М. В. КИСЕЛЕВОЙ 7 ноября 1887 г. Москва. 7 ноябрь. Уважаемая Мария Владимировна! На днях я получил письмо от издательннцы "Родника" Марфы Харитоновны Рылиндроновой. Сие письмо прилагаю для прочтения. Оно так сладко, что его можно скушать вместо меда. Само собою разумеется, что у своей новой поклонницы я работать не буду, но, будучи в Питере (начало декабря), воспользуюсь ее приглашением и побываю у нее. Вероятно, угостит закуской и познакомит с кружком психопаток... Не воспользоваться ли Вам сим случаем? В разговоре с редакторшей я пущу в ход всё свое лицемерие и изукрашу Вас во все цвета радуги. Хотите? Можно дебютировать в "Роднике" с "Ларьки". Копия "Ларьки", посланная Суворину, вероятно, погибла, как погибает масса статей случайных сотрудников. Когда Суворина спросил мой брат, где "Ларька", он ответил: "А чёрть иво знает..." Толку не добьешься... Чтобы статьи не терялись и печатались вовремя, надо непременно жить в Питере. Вашего "Ларьку" шлю Вам. Вы почините его, приспособьте к детишкиным мозгам, перепишите и пришлите мне. Авось! "Ларьку" я должен получить не позже 20-25 ноября. Если мне удастся сопричислить Вас к светилам "Родника", то я вымаклачу для Вас гонорар почище истоминского... Я - сила! Бррр! Елизавета Константиновна Сахарова и баронесса опять готовятся стать матерями. Моя пьеса уже пущена в обращение. На этой неделе (после 8-го) она пойдет в Саратове с Андреевым-Бурлаком в одной из главных ролей. Всем поклон, а Алексею Сергеевичу, Василисе и Сереже объявляю строжайший выговор за дурное поведение. Поправки в "Ларьке" произведены мною еще в прошлом году, когда переписывалась с него копия. За

{02145}

давностью лет Вы простите мне их, тем более что они не обязательны и сделаны не чернилами... Насчет того, что моя глупая пьеса ждет Вашего суда (для Вас поездка в Москву и моя пьеса - мировой съезд), я уже писал Вам. Пожелав Вам и всем Вашим благ земных, пребываю лицемерным и иезуитоподобным А. Чехов. Рукой Н. П. Чехова: Кланяюсь Марье Владимировне и прошу показать Алексею Сергеевичу (которому тоже кланяюсь) сии след(ующие) строчки. 1) 2 календаря, Гатцука и стенной, куплены. 2) Печати для пакетов на днях будут готовы. 3) Бинокль г. Боту послан. Н. Чехов.

331. Е. А. СЫСОЕВОЙ 7 ноября 1887 г. Москва. 7-XI. Москва, Кудринская Садовая, д. Корнеева. Милостивая государыня! Вчера я получил через редакцию "Нового времени" Ваше любезное письмо. Очень сожалею, что расстояние лишает меня возможности воспользоваться Вашим приглашением - зайти к Вам и лично поблагодарить Вас за те лестные выражения, из которых состоит Ваше письмо. На вторую часть Вашего приглашения - работать в "Роднике" - я спешу ответить согласием, хотя тут же должен откровенно сознаться, что я едва ли сумею исполнить Ваше желание: во-первых, я никогда еще не писал рассказов для детей, и, во-вторых, я вовсе не знаком с программой и целями "Родника", хотя и слышал о нем от взрослых и детей много хорошего... Я рад поработать для детей; в свободный час попробую себя на новой специальности. Думаю, что это случится в самом скором времени после того, как покороче познакомлюсь с Вашим журналом. С почтением имею честь быть А. Чехов.

{02146}

332. А. С. КИСЕЛЕВУ 10 ноября 1887 г. Москва. 10-го ноября. Ваше Высокородие! Сим довожу до Вашего сведения, что моя пьеса пойдет в четверг 19 ноября, каковое число прошу Вас зарубить на носу Лилиши с тем, чтобы Лилиша показывала Вам свой нос ежеминутно. Ждем. Если не приедете, то я поднесу Вам в газетах такую пилюлю, так осрамлю Вас, что в Америку сбежите. Уважительными причинами неявки могут быть: а) дизентерия, b) выход рек из берегов, с) внезапное банкротство, d) народные волнения, е) светопреставление и f) приезд в Бабкино шаха персидского. Других причин не признаю. Слышите ли? Но иногда невозможное бывает возможным. Если, чего боже сохрани, Вас остановит одна из названных причин, то немедленно, тотчас же по усмотрении оной причины, дайте мне знать. Мне необходимо знать, приедете Вы или же нет. Зная Ваши зверские чувства и возмутительный характер, зная Вас как гонителя наук и искусств, я готов даже для умилостивления Вашей особы нанять двух девиц во вкусе Сиру и послать их в Бабкино умилостивлять Вас. Подействовав на Вашу чувственность, они, быть может, тронули бы и Ваше жестокое сердце. Одна у меня надежда - на Марию Владимировну. Попросите ее, чтобы она убедила Вас, что не ехать в Москву нельзя. Если Вас и Марию Владимировну не интересует провал моей злосчастной пьесы, то приезжайте вместе за шляпой, к(ото)рая будет готова к 19 ноября. Клянусь я первым днем творенья, что если Мария Владимировна не приедет, то я, во-первых, не отдам ее рассказа в "Родник" и, во-вторых, всю мою жизнь буду ратоборствовать против детских журналов. Dixi . Погода у нас в Москве плевая. В Бабкине, думаю, не лучше. Уже 5-й день у нас живет афонский монах о. Филарет.

{02147}

Получили ли Вы мое большое письмо с "Ларькой"? Я послал его на имя Марии Владимировны. Оно тяжелое, а посему боюсь, чтобы оно не затерялось. Василисе и Сереже объявляю строжайший выговор. Марии Владимировне и Елизавете Александровне поклоны. Тышечка еще не приехала. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

333. Ал. П. ЧЕХОВУ 10 ноября 1887 г. Москва. Гуськов! Ты ропщешь, что я ничего не прописываю твоим цуцыкам от поноса. Поносы разные бывают, и лечить их per distantiam трудно. Одно могу прописать: надлежащее питание... Не в дружбу, а в службу, исполни еще одно поручение: когда будешь в конторе "Нов(ого) времени", взыщи с кассы всё, что она должна мне. Сумма маленькая (40 р.), а посему выслать ее придется тебе не через банкиров (неловко затруднять ради пустяка), а через почт(овое) отд(еление). Деньги нужны до зареза. На этой неделе моя пьеса идет в Саратове, а я ни шиша не получу, ибо еще не записался в члены Драм(атического) общества, записаться же стоит 15 р., коих у меня нет. Выручай! Голике и Петерсену дай по экземпляру, да и мне бы выслал пяток "с доставкой". Tuus Antonio. Я жду вырезку из "Петерб(ургских) ведомостей". На обороте: Петербург, Пески, угол 2-й и Мытинской, 1-30, кв. 19 Александру Павловичу Чехову.

{02148}

334. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) 15 ноября 1887 г. Москва. 15. Добрейший Александр Семенович! Вы, коварный изменщик, уехали не простившись... Объявляю Вам за это строжайший выговор с занесением в формулярный список. Если бы Вы пришли проститься, то, быть может, надеюсь, мне удалось бы удержать Вашу особу до 19-го ноября - число, в к(ото)рое идет моя пьеса. Сие письмо деловое. Суть в том, что гг. актеры, когда я вкратце рассказал им содержание "Гамлета, принца датского", изъявили горячее желание играть его не позже января, т. е. возможно скорее. Куй железо, пока горячо. Написано ли у Вас что-нибудь? Выходит ли требуемое? Совладали ли с сюжетом и с сценическими условиями? Как бы там ни было, поспешите написать мне подробно, что Вами придумано, написано и что имеется в проекте. Одновременно пришлите мне и мою рукопись (бандеролью), оставив у себя копию. Я суммирую свое с Вашим, подумаю и не замедлю сообщить Вам свои намерения и прожекты. Условия: 1) сплошная путаница, 2) каждая рожа должна быть характером и говорить своим языком, 3) отсутствие длиннот, 4) непрерывное движение, 5) роли должны быть написаны для: Градова, Светлова, Шмитгофа, Киселевского, Соловцова, Вязовского, Валентинова, Кошевой, Красовской и Бороздиной, 6) критика на театральные порядки; без критики наш водевиль не будет иметь значения. В ожидании скорейшего ответа рекомендую Вам, м(илостивый) г(осударь), лечь на кровать, взять свой мозг в руки и заняться размышлением; по долгом размышлении Вы сядете за стол и набросаете свой план. Будьте здоровы. К 19-му ноябр(я) я готовлюсь, как к венцу. Чувствую легкое познабливание и убежден, что во время спектакля меня будет трясти болотная лихорадка. Идут репетиции. Я почти доволен, хотя и раздражен. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

{02149}

335. Н. А. ЛЕЙКИНУ 15 ноября 1887 г. Москва. 87, XI, 15. Простите, добрейший Николай Александрович, и на сей раз я не посылаю рассказа. Погодите, в четверг идет моя пьеса, после нее я опять сяду за стол и буду строчить аккуратно. Ваши строки относительно постановки пьес повергли меня в недоумение. Вы пишете: "Автор постановке только мешает, стесняет актеров и в большинстве случаев делает только глупые указания". На сие отвечу Вам сице: 1) автор хозяин пьесы, а не актеры; 2) везде распределение ролей лежит на обязанности автора, если таковой не отсутствует; 3) до сих пор все мои указания шли на пользу и делалось так, как я указывал; 4) сами актеры просят указаний; 5) параллельно с моей пьесой в Малом театре репетуется новая пьеса Шпажинского, к(ото)рый три раза менял мебель и заставлял казну три раза тратить деньги на обстановку. И т. д. Если свести участие автора к нолю, то получится чёрт знает что... Вспомните-ка, как Гоголь бесился, когда ставили его пьесу! Разве он не прав? Вы пишете, что с Вами согласен Суворин. Удивляюсь. Недавно Суворин писал мне: "приструньте актеров" и давал советы, касающиеся этого приструнивания. Во всяком случае, спасибо Вам за тему: буду писать Суворину и подниму в письме вопрос о пределах авторской компетенции. Далее Вы пишете: "бросьте Вы к чёртовой матери Вашу пьесу"... Око за око: бросьте Вы к ядреной Ваше кредитное общество! Бросить пьесу - значит бросить надежду на гешефт. Однако Вам надоело мое брюзжанье, а посему перейдем к текущим вопросам. "Невинные речи" напечатаны все на одинаковой бумаге. В Питер я приеду к декабрю. О многом потолкуем. Не знаю, что ответить Вам на Ваше замечание о Давыдове. Может быть, Вы и правы. Я сужу о нем не столько по личному впечатлению, сколько по рекомендации Суворина, к(ото)рый писал мне: "Давыдову верьте".

{02150}

Поклон Прасковье Никифоровне и св. Федору. Моя семья всякий раз шлет Вам поклоны, но я, простите, забываю писать об этом. Когда мы будем обедать у Тестова? Приезжайте. Ваш А. Чехов.

336. В ОБЩЕСТВО РУССКИХ ДРАМАТИЧЕСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ И ОПЕРНЫХ КОМПОЗИТОРОВ 16 ноября 1887 г. Москва. 16-XI-1887. Вступая в члены Общества русских драматических писателей и оперных композиторов, обязуюсь подчиняться уставу Общества и всем постановлениям общих собраний Общества. А. Чехов.

337. Ал. П. ЧЕХОВУ 20 ноября 1887 г. Москва. 20 н. Ну, пьеса проехала... Описываю всё по порядку. Прежде всего: Корш обещал мне десять репетиций, а дал только 4, из коих репетициями можно назвать только две, ибо остальные две изображали из себя турниры, на коих гг. артисты упражнялись в словопрениях и брани. Роль знали только Давыдов и Глама, а остальные играли по суфлеру и по внутреннему убеждению. Первое действие. Я за сценой в маленькой ложе, похожей на арестантскую камеру. Семья в ложе бенуар: трепещет. Сверх ожидания я хладнокровен и волнения не чувствую. Актеры взволнованы, напряжены и крестятся. Занавес. Выход бенефицианта. Неуверенность, незнание роли и поднесенный венок делают то, что я с первых же фраз не узнаю своей пьесы. Киселевский, на которого я возлагал большие надежды, не сказал правильно ни одной фразы. Буквально: ни одной. Он говорил свое. Несмотря на это и на режиссерские промахи, первое действие имело большой успех. Много вызовов.

{02152}

2 действие. На сцене масса народа. Гости. Ролей не знают, путают, говорят вздор. Каждое слово режет меня ножом по спине. Но - о муза! - и это действие имело успех. Вызывали всех, вызвали и меня два раза. Поздравление с успехом. 3 действие. Играют недурно. Успех громадный. Меня вызывают 3 раза, причем во время вызовов Давыдов трясет мне руку, а Глама на манер Манилова другую мою руку прижимает к сердцу. Торжество таланта и добродетели. Действие 4: I картина. Идет недурно. Вызовы. За сим длиннейший, утомительный антракт. Публика, не привыкшая между двумя картинами вставать и уходить в буфет, ропщет. Поднимается занавес. Красиво: в арку виден ужинный стол (свадьба). Музыка играет туши. Выходят шафера; они пьяны, а потому, видишь ли, надо клоунничать и выкидывать коленцы. Балаган и кабак, приводящие меня в ужас. За сим выход Киселевского; душу захватывающее, поэтическое место, но мой Киселевский роли не знает, пьян, как сапожник, и из поэтического, коротенького диалога получается что-то тягучее и гнусное. Публика недоумевает. В конце пьесы герой умирает оттого, что не выносит нанесенного оскорбления. Охладевшая и утомленная публика не понимает этой смерти (к(ото)рую отстаивали у меня актеры; у меня есть вариант). Вызывают актеров и меня. Во время одного из вызовов слышится откровенное шиканье, заглушаемое аплодисментами и топаньем ног. В общем, утомление и чувство досады. Противно, хотя пьеса имела солидный успех (отрицаемый Кичеевым и К ). Театралы говорят, что никогда они не видели в театре такого брожения, такого всеобщего аплодисменто-шиканья, и никогда в другое время им не приходилось слышать стольких споров, какие видели и слышали они на моей пьесе. А у Корша не было случая, чтобы автора вызывали после 2-го действия. Второй раз пьеса идет 23-го, с вариантом и с изменениями - я изгоняю шаферов. Подробности при свидании. Твой А. Чехов. Скажи Буренину, что после пьесы я вошел в колею и уселся за субботник.

{02153}

338. А. С. КИСЕЛЕВУ 24 ноября 1887 г. Москва. Милостивый государь Алексей Сергеевич! В среду 25 ноября идет моя пьеса "Иванов" в 3-й раз. Вот было бы хорошо, если бы Вы приехали! Пожалуйста, приезжайте! В понедельник меня опять вызывали, но (Вас не было) не шикали. Моя пьеса нагло-цинична, безнравственна и отвратитель(на). Таково мнение Петра Кичеева, убившего в свое время на Ваших глазах человека. Вообще, кроме Вас, у меня много врагов. Из всех врагов самый злой - Вы!!! Это ..... "очень Вами благодарна". Писать не в состоянии. Дней через пять пришлю Вам письмо из Питера.

339. Ал. П. ЧЕХОВУ 24 ноября 1887 г. Москва. 24 ноябр. Ну, милейший Гусев, всё наконец улеглось, рассеялось, и я по-прежнему сижу за своим столом и со спокойным духом сочиняю рассказы. Ты не можешь себе представить, что было! Из такого малозначащего дерьма, как моя пьесёнка (я послал один оттиск Маслову), получилось чёрт знает что. Я уже писал тебе, что на первом представлении было такое возбуждение в публике и за сценой, какого отродясь не видел суфлер, служивший в театре 32 года. Шумели, галдели, хлопали, шикали; в буфете едва не подрались, а на галерке студенты хотели вышвырнуть кого-то, и полиция вывела двоих. Возбуждение было общее. Сестра

{02154}

едва не упала в обморок, Дюковский, с к(ото)рым сделалось сердцебиение, бежал, а Киселев ни с того ни с сего схватил себя за голову и очень искренно возопил: "Что же я теперь буду делать?" Актеры были нервно напряжены. Всё, что я писал тебе и Маслову об их игре и об их отношении к делу, должно, конечно, не идти дальше писем. Приходится многое оправдывать и объяснять... Оказывается, что у актрисы, к(ото)рая играла у меня первую роль, при смерти дочка,- до игры ли тут? Курепин хорошо сделал, что похвалил актеров. На другой день после спектакля появилась в "Моск(овском) листке" рецензия Петра Кичеева, к(ото)рый обзывает мою пьесу нагло-цинической, безнравственной дребеденью. В "Моск(овских) вед(омостях)" похвалили. Второе представление прошло недурно, хотя и с сюрпризами. Вместо актрисы, у к(ото)рой больна дочка, играла другая (без репетиции). Опять вызывали после III (2 раза) и после IV действий, но уже не шикали. Вот и все. В среду опять идет мой "Иванов". Теперь все поуспокоились и вошли в свою колею. Мы записали 19 ноября и будем праздновать его ежегодно попойкой, ибо сей день для семьи будет долго памятен. Больше я не буду писать тебе о пьесе. Если хочешь иметь о ней понятие, то попроси оттиск у Маслова и почитай. Чтение пьесы не объяснит тебе описанного возбуждения; в ней ты не найдешь ничего особенного... Николай, Шехтель и Левитан - т. е. художники - уверяют, что на сцене она до того оригинальна, что странно глядеть. В чтении же это незаметно. NB. Если кто-либо, заметишь, захочет побранить в "Нов(ом) времени" актеров, участвовавших в моей пьесе, попроси воздержаться от хулы. Во втором представлении они были великолепны. Ну-с, на днях еду в Питер. Постараюсь выбраться к 1 декабря. Во всяком случае именины твоего старшего цуцыка мы отпразднуем вместе... Предупреди его, что торта не будет. Поздравляю с повышением. Если ты в самом деле секретарь, то пусти заметку, что "23-го ноября в театре Корша во 2-й раз шел "Иванов". Актеры, особливо Давыдов, Киселевский, Градов-Соколов и Кошева, были

{02155}

много вызываемы. Автор был вызван после III и IV действия". Что-нибудь вроде... Благодаря этой заметке мою пьесу поставят лишний раз, и я лишний раз получу 50-100 целковых. Если эту заметку найдешь неудобной, то не делай ее... Что у Анны Ивановны? Аллах керим! Не по ней питерский климат. 40 руб. я получил. Спасибо. Я надоел тебе? Мне кажется, что я весь ноябрь был психопатом. Гиляй едет сегодня в Питер. Будь здоров и прости за психопатию. Больше не буду. Сегодня я нормален. Сестрица, которая весь ноябрь психопатила до истерики, тоже пришла в норму. Благодарственное письмо за телеграмму послано Маслову. Твой Шиллер Шекспирович Гёте.

340. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) 26 ноября 1887 г. Москва. Простите, милейший надворный советник, что так долго не отвечал Вам. В голове такое умопомрачение и приходится писать столько писем, что я ошалел. О пьесе. Имела успех. Подробностей так много, что приходится отложить сообщение их до свидания... Второе представление прошло лучше первого, и меня опять вызывали после III и IV актов. Теперь о "Гамлете"... 1) У Вас "Гамлет" весь состоит из диалогов, к(ото)рые не имеют органической связи. Диалоги немыслимы. Нужно, чтобы с каждым явлением число лиц росло по прогрессии: Громоздя эпизоды и лица, связывая их, Вы достигнете того, что сцена в продолжение всего действия будет полна и шумна.

{02156}

2) Вы забываете, что Тигровы и К во всё время чувствуют на себе глаза публики. Стало быть, немыслим допрос, производимый Вами Гамлетом у Офелии. Тут довольно одной вспышки и шума. Гамлет возмущен, но в то же время маскирует свое несчастье. 3) Представитель печати может говорить только из оркестра. Кой чёрт понесет его на сцену? Он говорит коротко и солидно. Тип Белянкина. 4) Во 2 действии необходимо дать сцену из "Гамлета". В 1 действии сцена находится по отношению к публике в таком виде: А Вы хотите во 2-м действии переставить ее так: 5) Конец I действия у Вас ходулен. Нельзя так оканчивать... В интересах 2-го действия Вы должны кончить примирением партий. Ведь во II действии Тигров играет тень Гамлета! 6) Кстати: роль Тигрова для Градова. 7) Судя по Вашему конспекту, Вы будете далеко не коротки. Не забывайте, что половина времени уйдет у актеров на беготню. 8) Я боюсь, что надоел Вам и что Вы браните меня свиньею в ермолке... Но утешаюсь мыслию, что возня с водевилем полезна для Вас: набьете руку. 9) После пьесы я так утомился, что потерял способность здраво мыслить и дельно говорить. Не взыщите. Моя пьеса поехала в Питер. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

341. М. П. ЧЕХОВОЙ 30 ноября 1887 г. Петербург. 30 ноября. Милостивая государыня Мария Павловна! Посылаю вексель на сто рублей. Из ста выдайте Мише за пианино десять. В лавочку, если хотите, можете вместо сорока отдать тридцать. Через неделю еще вышлю.

{02157}

Живу у Александра. Анна Ивановна больна (бугорчатка). Грязно, воняет и проч. Душно. Подробное письмо напишу завтра или послезавтра. Александр не унывает. Кланяюсь всем. А. Чехов.

342. В. Н. ДАВЫДОВУ 1 декабря 1887 г. Петербург. 1-го декабря. Петербург. Уважаемый Владимир Николаевич! Когда я пишу Вам это письмо, моя пьеса ходит по рукам и читается. Сверх ожидания (ехал я в Питер напуганный и ожидал мало хорошего), она в общем производит здесь очень недурное впечатление. Суворин, принявший самое живое, нервное участие в моем детище, по целым часам держит меня у себя и трактует об "Иванове". Прочие тоже. Разговоров немного меньше, чем в Москве, но все-таки достаточно для того, чтобы мой "Иванов" надоел мне. Вкратце сообщаю Вам мнение моих судей, которое сводится к следующим пунктам: 1) Пьеса написана небрежно. С внешней стороны она подлежит геенне огненной и синедриону. Язык безукоризнен. 2) Против названия возражений нет. 3) Вопрос о присутствии в пьесе безнравственного и нагло-циничного элемента возбуждает смех и недоумение. 4) Характеры достаточно рельефны, люди живые, а изображаемая в пьесе жизнь не сочинена. Придирок и недоумений по этому поводу пока еще не слышал, хотя выдерживаю ежедневно подробнейший экзамен. 5) Иванов очерчен достаточно. Ничего не нужно ни убавлять, ни добавлять. Суворин, впрочем, остался при особом мнении: "Я Иванова хорошо понимаю, потому что, кажется, я сам Иванов, но масса, которую каждый автор должен иметь в виду, не поймет его; не мешало бы дать ему монолог".

{02158}

6) Буренину не нравится, что в первом действии нет завязки - это не по правилам. 7) Самым лучшим и самым необходимым в интересах характеристики Иванова большинством признано то место в IV действии, где Иванов прибегает перед венцом к Саше. Суворин в восторге от этого места. 8) Чувствуется в пьесе некоторая теснота вследствие изобилия действующих лиц; лица изобилуют в ущерб Сарре и Саше, которым отведено недостаточно места и которые поэтому местами бледноваты. 9) Конец пьесы не грешит против правды, но тем не менее составляет "сценическую ложь". Он может удовлетворить зрителя только при одном условии: при исключительно хорошей игре. Мне говорят: - Если вы поручитесь, что Иванова везде будут играть такие актеры, как Давыдов, то оставляйте этот конец, в противном же случае мы первые ошикаем вас. Есть еще много пунктов, по трудно их всех уложить в одно письмо. Подробности сообщу при свидании. Судя по длинной защитительной речи, помещенной в понедельницком Noмepe "Новостей дня", разговоры о моем "Иванове" еще не улеглись в Москве. В Питере о нем тоже говорят, и, таким образом, я рискую сделаться маньяком. Что касается исполнения моей пьесы в театре Корша, то в питерских редакциях отзываются о нем покойно и тепло: были получены до моего приезда длинные хвалебные отзывы (параллельно были присылаемы моими доброжелателями "корреспонденции", содержащие в себе чёрт знает что...) Резюме: из искры получился пожар. Из пустяка почему-то выросло странное, малопонятное светопреставление. Что касается меня, то я поуспокоился на питерских хлебах и чувствую себя совершенно довольным. Вы изображали моего Иванова - в этом заключалось всё мое честолюбие. Спасибо и Вам, и всем артистам. Будьте здоровы и счастливы. Искренно преданный А. Чехов. Поклон А. С. Янову. Ваши поклоны я передал всем. Григорович в Ницце. Завтра буду писать ему об "Иванове" и о Вас.

{02159}

343. ЧЕХОВЫМ 3 декабря 1887 г. Петербург. 3 декабрь. Милостивые государи и милост(ивые) государыни! Пишу сие в ред(акции) "Осколков" в ожидании Голике, к к(ото)рому иду обедать. Живу у Александра. Грязь, вонь, плач, лганье; одной недели довольно пожить у него, чтобы очуметь и стать грязным, как кухонная тряпка. Зато Питер великолепен. Я чувствую себя на седьмом небе. Улицы, извозчики, провизия - всё это отлично, а умных и порядочных людей столько, хоть выбирай. Каждый день знакомлюсь. Вчера, например, с 10 1/2 часов утра до трех я сидел у Михайловского (критиковавшего меня в "Северном вестнике") в компании Глеба Успенского и Короленко: ели, пили и дружески болтали. Ежедневно видаюсь с Сувориным, Бурениным и проч. Все наперерыв приглашают меня и курят мне фимиам. От пьесы моей все положительно в восторге, хотя и бранят меня за небрежность. Мой единственный оттиск ходит теперь по рукам, и я никак не могу поймать его, чтобы отдать в цензуру. Суворин злится за то, что я свою пьесу отдал Коршу; по его мнению, ни труппа Корша, ни московская публика (?) не могут понять "Иванова". Московские рецензии возбуждают здесь смех. Все ждут, когда я поставлю пьесу в Питере, и уверены в успехе, а мне после Москвы так опротивела моя пьеса, что я никак не заставлю себя думать о ней: лень и противно. Как только вспомню, как коршевские г(...) пакостили "Иванова", как они его коверкали и ломали, так тошно делается и начинаешь жалеть публику, к(ото)рая уходила из театра не солоно хлебавши. Жаль и себя и Давыдова. Суворин возбужден моей пьесой. Замечательно: после коршевской игры ни один человек из публики не понял Иванова, бранили меня и жалели, здесь же все в один голос уверяют, что мой Иванов обрисован достаточно, что нет надобности ни прибавлять, ни убавлять его.

{02160}

Анна Аркадьевна похорошела. Я привезу ее карточку для Ивана: не нужна ли ему супруга? Подходящая. Александр у нововременцев на хорошем счету. Живется ему у них очень недурно. Дети его здоровы, но не говорят ни слова. Вчера я ночевал и обедал у Лейкина. Вот где я наелся, выспался и отдохнул от грязи! В декабрьской книге "Вестника Европы" есть большая статья о моей особе. Я за три дня пополнел. Как я жалею, что не могу всегда жить здесь! Воспоминание о предстоящем возвращении в Москву, кишащую Гавриловыми и Кичеевыми, портит мне кровь. Знакомлюсь с дамами. Получил от некоторых приглашение. Пойду, хотя в каждой фразе их хвалебных речей слышится "психопатия" (о коей писал Буренин). Привезу с собой много книг. Моя пьеса едва ли пойдет еще раз у Корша. Один нововременский балбес, подслушавший мой разговор с Сувориным и К и не понявший, поднес в газете такую фигу коршевской труппе, что я поднял гвалт, Суворин назвал балбеса "безыдейной скотиной", а Корш, наверное, упал в обморок. Балбес хотел прислужиться мне, а вышло чёрт знает что. Если Корш снимет с репертуара мою пьесу, тем лучше. К чему срамиться? Ну их к чёрту! Я пишу. Получил ли Миша посылку? Пришел Голике. Ухожу обедать. Поклон всем. Деньги буду высылать понемногу, но возможно чаще. M-me Билибина, когда я бываю у ее супруга, не выходит ко мне. Желаю всем здравия и отличнейшего расположения духа. Всё, что говорилось у Корнеева о Петерб(ургском) университете (оплеуха), оказывается чистейшим вздором. Вообще на свете много лганья. А. Чехов.

{02161}

344. К. С. БАРАНЦЕВИЧУ 15 декабря 1887 г. Петербург. Уважаемый Казимир Станиславович! Простите за невежество: никак не мог выбрать свободного часика, чтобы приехать к Вам. Сообщаю свой московский адрес: "Кудринская Садовая, д. Корнеева". Сегодня я уезжаю в 8 1/2 час. вечера. Между 5-6 часами я буду дома. Ко мне придут Щеглов, Билибин, Лейкин... Не пожалуете ли и Вы? Был бы очень рад еще раз повидать Вас и потолковать с Вами. Если придете, то я даю честное слово в следующий мой приезд побывать у Вас десять раз. Ваш А. Чехов. Пообедаем вместе.

345. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) Между 16 и 20 декабря 1887 г. Москва. Милый капитан! Сижу за своим столом и работаю, вижу перед глазами пенатов, а мысли мои всё еще в Питере. Прежде всего спасибо Вам за то, что Вы познакомились со мной. За сим спасибо за радушие и за книги. У Вас всё хорошо и мило: и книги, и нервность, и разговор, и даже трагический смех, который я теперь дома пародирую, но неудачно. Посылаю Вам 2 карточки: одну оставьте себе, другую передайте болярину Алексию. Жду от Вас карточку и письмо. Так как это письмо, по всей вероятности, после моей смерти будет напечатано в сборнике моих писем, то прошу Вас вставить в него несколько каламбуров и изречений. Прощайте и будьте здоровы. Жму руку. Ваш А. Чехов. PS. Пишите, Щеглов: Вас читают! Ну, что "Миньона"? Кончили?

{02162}

346. Ал. П. ЧЕХОВУ 25 декабря 1887 г. Москва. 25 д. Уважаемый Акакий Спиридоныч господин Гусев! Прежде всего имею честь поздравить Вас и всё Ваше семейство с праздниками и с Новым годом и желаю дождаться многих предбудущих в недоумении и в благомыслии. Семейство наше тоже весьма и во всех смыслах, чего и Вам желаю. Когда на 3-й день праздника откроется оконце Полины Яковлевны, надень штаны и сбегай получить мой гонорар, к(ото)рый 33 моментально вышли мне через г. Волкова. В праздники контора запирается в 2 часа. Поздравлял ли ты с праздником Вукова? У нас гостит Саша Селиванова. Бедовая, шумная и гремучая девка. Неумолкаемо поет и играет. Денег у меня нет. Ропщу. К Плещееву сходи. Это хороший старец. Славное прошлое, вдовье настоящее и неопределенное будущее. Был у меня зять Суворина Мамышев и очень хвалил твое "На маяке". Пиши и не давай себе пощады. Получил от Суворина письмо. Усердно буду читать всё тобою написанное и временами буду присылать тебе свое резюме: хочешь - читай, не хочешь - горшки накрывай. Смех Щеглова напоминает пение какой-то дикой птицы, а какой - не помню. Будь здоров. На Владимирской есть "Варшавская кондитерская" (если идти с Невского, то на левой стороне). Забеги, купи на мои пнензы печений и поднеси Анне Ивановне. Уважь. Самые вкусные печения к чаю имеют форму полумесяца. Буде осколочные feminae не отослали еще Плещееву (Спасская, 1) моих "Пестрых рассказов", то можешь воспользоваться сею верной оказией, чтобы побывать у Плещеева. Повторяю: хороший старик. Адрес

{02163}

Баранцевича: Пески, 3 улица, 4. Побывай и у него. Всё это славные парни. Предполагая, что ты будешь жить в Питере и литературничать до старости, я советовал бы тебе стать известным пишущей братии и по возможности поближе-покороче сойтись с двумя-тремя. Не надо и вредно быть одиноким. Прощай, будь здоров и присылай денег. Я работаю усердно. Твой А. Чехов.

347. Н. А. ЛЕЙКИНУ 27 декабря 1887 г. Москва. 27 декабря. Добрейший Николай Александрович! Если от виноватого можно принять поздравление с праздником, то поздравляю Вас и желаю всяческих благ земных, небесных и литературных. Виноват перед Вами по самое горло и искренно сознаю это. Обещание я дал Вам, темы есть, но писать не мог. До Рождества я не садился писать, ибо думал, что мои рассказы Вам не особенно нужны: я помнил, что в редакционной комнатке, при Билибине, на мое обещание прислать святочные рассказы Вы ответили мне как-то уклончиво и неопределенно. Получив же на праздниках Ваше письмо, я сел писать и написал такую чепуху, к(ото)рую посовестился посылать. Вы пишете, что для Вас всё равно, каков бы ни был рассказ, но я не разделяю этого взгляда. Quod licet Iovi, non licet bovi . Что простится Вам и Пальмину, людям, сделавшим свое дело, а потому имеющим право иногда понебрежничать, то не простится начинающему писаке. Во всяком случае, Вы на сей раз не сердитесь и войдите в мое положение. Отчего Вы не даете анонса в "Нов(ом) времени" о Вашей книге? Вы пошлите сказать, чтобы по понедельникам делали анонс. Уже пора, даже в том случае, если книга еще не начинала печататься. Еще раз повторяю: за изданием следите сами, ибо Суворин, при

{02164}

всем своем желании угодить авторам, не может бывать в типографии. Пожалуйста, чтоб бумага и обложка были поизящней. Вы не признаете этого, но хоть раз в жизни попробуйте... Не будьте упрямы. Издание Вернера "Невинные речи" идет хорошо благодаря только тому, что издано не шаблонно. Спелись ли со Щегловым? Это большой юморист. Прочтите его рассказ в рожд(ественском) "Нов(ого) времени", и Вы убедитесь в этом. Пригласите и Баранцевича. Раз в 2 месяца его можно давать, хотя он и не юморист. Видел Грузинского и говорил ему насчет семги. Смеется. В моей тугоподвижности, с какою я работаю у Вас, ради создателя не усмотрите злого умысла, не подумайте, что я отлыниваю от "Осколков". Ни-ни! "Осколки"- моя купель, а Вы - мой крестный батька. Прасковье Никифоровне и Феде поклон вместе с поздравлением. Прощайте, не сердитесь и будьте здоровы. Ваш А. Чехов. Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку (лит.).

348. Ал. П. ЧЕХОВУ 27 декабря 1887 г. Москва. 308-380 стр(ок). - 336-333 - 350-242 - 354-296 Итого 1257 строк. 1257 х 12 = 150 р. 84 коп. Отсюда вычесть уже полученные сто, останется 50 р. 84 к. Каковые получи в "Пет(ербургской) газ(ете)", сопричти к нововременскому гонорару и вышли мне, дабы мое семейство имело что кушать. Семейству и мне кушать надо. Калаеро. На обороте: Петербург, Пески, угол 2-й и Мытинской, 1-30, кв. 19 Александру Павловичу Чехову.

{02165}

349. В. Н. ДАВЫДОВУ Конец декабря 1887 г. Москва. Уважаемый Владимир Николаевич! Вернувшись вчера от Вас, я усадил своих братцев за переписку -"Калхас" готов и посылается Вам в двух экземплярах. Если Вы найдете его годным и, как говорили вчера, пошлете его в цензуру сами, то будьте добры, дайте мне знать, чтобы я параллельно с пьесой послал прошение. Без прошения, украшенного марками, церберы читать пьесу не станут. Жму Вам руку и пребываю искренно преданный А. Чехов. Кудринская Садовая, д. Корнеева.

{02166}

1888

350. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 1 января 1888 а. Москва. 1 янв. Милый Альба! Называю Вас так, потому что Ваш трагический почерк - последнее слово инквизиции. Он, пока я прочел Ваше письмо, вывихнул мне глаза. Поздравляю Вас с Новым годом. Будьте здоровы, счастливы в любви и в литературе, смейтесь тремя октавами ниже, и да спасет Вас бог от нашествия сибирских дядюшек! Отвечаю на Ваше письмо. Подписываться в "Осколках" Щегловым нельзя. Придумайте для мелочей постоянный псевдоним, вроде "дачного мужа". Если Лейкин будет фордыбачиться, то Вы ехидно ссылайтесь на меня и спрашивайте: - Сэр, отчего же это Чехов не подписывает своей фамилии? Познакомьтесь с Билибиным и Голике. Оба милые люди. "Миньона"- прелесть. Браво! Бис! Щеглов, Вы положительно талантливы! Вас читают! Пишите! Впрочем, если бы Вы у Максима Белинского поучились, то еще боле навострились. Передайте добрейшему Л. Н. Плещееву, что я начал пустячок для "Северного вестника" (этого литературного "вдовьего дома"). Когда кончу, не знаю. Мысль, что я пишу для толстого журнала и что на мой пустяк взглянут серьезнее, чем следует, толкает меня под локоть, как чёрт монаха. Пишу степной рассказ. Пишу, но чувствую, что не пахнет сеном. Бибиков нс присылает мне своих романов. Никак не могу забыть его обещания! Напугал человека ни за что, ни про что...

{02167}

Моей семье чрезвычайно симпатичны Ваши книжки. Чуют люди. Видел Давыдова: не кланяется с Киселевским и вообще находит, что так нельзя. Прощайте и будьте здоровы. Ваш А. Чехов. Пишите. Ваше письмо так мило, что я даже простил Вам трагизм Вашего почерка. Что нового? Напишите драму. Судя по "Миньоне", Вы можете отжарить хорошую драму. Читайте новогодние газет, по возможности всех петербургских. Если найдете строки, касающиеся меня или Короленко, то вырежьте и пришлите. Были в Академии?

351. А. Я. ЛИПСКЕРОВУ 1 января 1888 г. Москва. Добрейший Абрам Яковлевич! Мой хороший приятель Ал. С. Лазарев, пишущий в "Осколках", "Будильнике" и "Сверчке" под псевдонимом "А. Грузинский", человек талантливый, пишет роман, который я посоветовал ему напечатать в "Новостях дня", где и сам печатал роман. Если Вы согласны, то напишите ему об этом...

352. В. Н. ДАВЫДОВУ 3 января 1888 г. Москва. 3 января. Уважаемый Владимир Николаевич! Помня Ваше обещание побывать у меня, на всякий случай извещаю Вас, что сегодня я еду в деревню, где пробуду 3, 4 и 5 января. Возвращусь в ночь под 6-е.

{02168}

Как мой "Калхас"? Искренно преданный А. Чехов. Поклон Вашему сожителю. На обороте: Здесь. Петровка, д. Харитова, Эжень Его высокоблагородию Владимиру Николаевичу Давыдову.

353. М. В. КИСЕЛЕВОЙ 6 января 1888 г. Москва. 6 января 1888 года. Многоуважаемая Мария Владимировна! Посылаю Вам письмо, которое касается Вас и Вашей литературной деятельности. Итак, значит, в новом году Вы будете вести переписку уж не с переваренной Яшенькой, а с гремучей Сысоихой. Теперь я смело могу поздравить Вас: с Новым годом, с новым счастьем, с новями психопатками! Я рад за "Ларьку"... Успех его, конечно, я объясняю не столько его сомнительными литературными достоинствами, сколько протекцией такого светила, как я... Будет он напечатан в марте и с таким оглавлением: ""Ларька-Геркулес" (напечатан по протекции А. П. Чехова)". Без того, что в скобках, рассказ потеряет всю свою соль. Теперь Вы и Ваше семейство можете судить, как Вы мало меня ценили!!! За сим, ради создателя, не пренебрегите следующим советом. Запросите с Сысоихи не менее 50 рублей за лист. Умоляю Вас! Хоть раз в жизни уважьте меня! Если она, психопатически ноя и виляя в письме турнюром, будет жаловаться на бедность и предлагать Вам 30-40 руб., то, ради всего святого, имейте мужество не согласиться. Помните, что и 50 руб.- нищенская плата. Если Вы возьмете дешево, то испортите и мне коммерцию: ведь я тоже сотрудник "Родника"! Следующий рассказ готовьте к марту, не стесняясь размером, но возможно короче. Теперь уж Ваше дело

{02169}

в шляпе и насчет "Родника" можете быть покойны. Сысоева одолеет Вас письмами, а Вы в отместку будете одолевать ее рассказами - и этак до гробовой доски. Не забудьте: "Родник" не минуется критикою. Это привилегированный журнал, не чета "Детскому отдыху". Мы приехали благополучно. К великому моему стыду, я на станции вспомнил, что не дал ничего Никифору... Послал ему мелочи с Гаврилой, да думаю, что эта мелочь не уедет дальше крюковского трактира. Если будете писать Сысоевой, то не забудьте упомянуть о высылке Вам журнала: Василисе и Грипу пригодится. Обратный путь показался коротким, ибо было светло и тепло, но - увы!- приехав домой, я сильно пожалел, что этот путь был обратным: кабинет мой показался мне противным, а обед подали такой (нас не ждали), что я с тоской вспомнил о Ваших художественных варениках. Жду к 12-му января Алексея Сергеевича. Вот наше меню: Селянка из осетрины по-польски Супрем из пулярд с трюфелем Жаркое фазаны Редька. Вина: Бессарабское Кристи, Губонинское, Cognac и Абрикотин. Жду его обязательно. Сейчас пишу к Успенскому, чтобы он приехал праздновать Таню. Непременному члену, Василисе с червонцами, Грипу и Елизавете Александровне - почтение. Искренно преданный А. Чехов.

354. В. Г. КОРОЛЕНКО 9 января 1888 г. Москва. 9 янв. Я надул Вас невольно, добрейший Владимир Галактионович: мне не удалось выручить оттиск своей пьесы; когда она отпечатается, я вышлю Вам или же вручу ее при свидании, а пока не сердитесь. Мне пришла охота отдать переписать и послать Вам письмо старика Григоровича, которое я получил вчера.

{02170}

Ценю я его по многим причинам на вес золота и боюсь прочесть во второй раз, чтобы не потерять первого впечатления. Из него Вы увидите, что литературная известность и хороший гонорар нисколько не спасают от такой мещанской прозы, как болезни, холод и одиночество: старик кончает жизнь. Из письма Вам станет также известно, что не Вы один от чистого сердца наставляли меня на путь истинный, и поймете, как мне стыдно. Когда я прочел письмо Григоровича, я вспомнил Вас, и мне стало совестно. Мне стало очевидно, что я неправ. Пишу это именно Вам, потому что около меня нет людей, которым нужна моя искренность и которые имеют право на нее, а с Вами я, не спрашивая Вас, заключил в душе своей союз. С Вашего дружеского совета я начал маленькую повестушку для "Северн(ого) вестника". Для почина взялся описать степь, степных людей и то, что я пережил в степи. Тема хорошая, пишется весело, но, к несчастью, от непривычки писать длинно, от страха написать лишнее я впадаю в крайность: каждая страница выходит компактной, как маленький рассказ, картины громоздятся, теснятся и, заслоняя друг друга, губят общее впечатление. В результате получается не картина, в которой все частности, как звезды на небе, слились в одно общее, а конспект, сухой перечень впечатлений. Пишущий, например Вы, поймет меня, читатель же соскучится и плюнет. В Питере я прожил 2 1/2 недели и видел многих. В общем вынес впечатление, которое можно свести к тексту; "Не надейтеся на князи, сыны человеческие"... Хороших людей видел много, но судей нет. Впрочем, может быть, это к лучшему. Жду февральского "Сев(ерного) вестника", чтобы прочесть Ваше "По пути". Плещеев говорил, что цензура сильно пощипала Вас. С Новым годом! Будьте здоровы и счастливы. Искренно Вам преданный А. Чехов. Р. S. Ваш "Соколинец", мне кажется, самое выдающееся произведение последнего времени. Он написан, как хорошая музыкальная композиция, по всем тем правилам, к(ото)рые подсказываются художнику его инстинктом.

{02171}

Вообще в Вашей книге Вы такой здоровенный художник, такая силища, что Ваши даже самые крупные недостатки, к(ото)рые зарезали бы другого художника, у Вас проходят незамеченными. Наприм(ер), во всей Вашей книге упрямо отсутствует женщина, и это я только недавно разнюхал.

355. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 10 января 1888 г. Москва. 10. Милый Альба! Так-таки одного слова я и не разобрал в Вашем письме, хотя и глядел на него в лупу. Нy, почерк! Возвращаю письмо Горленко вместе с большим спасибо. Оно хорошо, но в нем есть один очень крупный недостаток: Вас нужно не столько хвалить за то, что Вы хорошо пишете, сколько бранить и поносить за то, что мало пишете... В хорошенькой "Миньоне" я нашел несколько промахов, которые объяснил себе только Вашим малописанием. Зажгите себя! Ведь Вы так легко воспламеняетесь! "Малописание для пишущего так же вредно, как для медика отсутствие практики" (Сократ, X, 5). Если можно, пришлите мне статью из 1 "Недели". У меня ее нет, и негде достать. Пишу повесть для толстого журнала. Скоро кончу и пришлю. Ура-а-а!!! Когда будете ужинать у А. Н. Плещеева, то выпейте вместо меня рюмку водки за его боярское здравие. Позвольте сделать Вам маленькое замечание относительно Вашей невоспитанности. Я послал Вам свою карточку и молчал, думая, что Вы догадаетесь сами отплатить мне тем же. Но Вы отплатили мне черною неблагодарностью. Извольте в 24 часа выслать мнe Вашу карточку, иначе я через полицию потребую у Вас обратно свою. Третьего дня был у меня Давыдов, просидел всю ночь и очень недурно читал кое-что из толстовской "Власти тьмы". Ему бы Акима играть. Будьте бесконечно здоровы и счастливы. Жму руку и пребываю душевно преданным А. Чехов.

{02172}

Отчего не строчите субботников, злодей? Напишите с десяток таких прелестей, как "Миньона", и издайте сборник. В марте я еду в Кубань. Там: "Amare et non morire..." Как зовут но батюшке Б. Баранцевича? Я получил от него "Рабу". Хотелось бы поблагодарить письменно. Знаете что? Давайте-ка летом напишем по роману! Возьмем много денег и поедем куда-нибудь к лешему. 12-го янв(аря) у меня пьянство - Татьянин день. 17-го янв(аря) тоже пьянство - я именинник. ________________________________________ Итого - каценъямер .

356. Ал. П. ЧЕХОВУ 10 или 11 января 1888 г. Москва. Гусинский! В качестве медикуса прошу тебя не полениться подробно описать мне болезнь и операцию А(нны) И(вановны) Где абсцесс? Что резали? Почему абсцесс? В качестве знаменитого литератора молю тебя слезно зайти в контору "Нов(ого) врем(ени)" и попросить Полину выслать мне крохи за новогоднюю сказку. Следует мне 36 руб. Затруднять такой суммой Волкова стыдно. Я безденежен, как курицын сын. С Новым годом! У меня catarrhus intestinalis . Votre a tous Чехов. На обороте: Петербург, Пески, уг. 2-й и Мытинской, 1-30, кв. 19 Александру Павловичу Чехову.

{02173}

357. Д. В. ГРИГОРОВИЧУ 12 января 1888 г. Москва. 12 янв. Татьянин день. (Университетская годовщина.) Не стану объяснять Вам, уважаемый Дмитрий Васильевич, как дорого и какое значение имеет для меня Ваше последнее великолепное письмо. Каюсь, я не выдержал впечатления и копию с письма послал Короленко - кстати говоря, очень хорошему человеку. По прочтении письма мне стало не особенно стыдно, так как оно застало меня за работой для толстого журнала. Вот Вам ответ на существенную часть Вашего письма: я принялся за большую вещь. Написал уж я немного больше двух печатных листов и, вероятно, напишу еще три. Для дебюта в толстом журнале я взял степь, которую давно уже не описывали. Я изображаю равнину, лиловую даль, овцеводов, жидов, попов, ночные грозы, постоялые дворы, обозы, степных птиц и проч. Каждая отдельная глава составляет особый рассказ, и все главы связаны, как пять фигур в кадрили, близким родством. Я стараюсь, чтобы у них был общий запах и общий тон, что мне может удаться тем легче, что через все главы у меня проходит одно лицо. Я чувствую, что многое я поборол, что есть места, которые пахнут сеном, но в общем выходит у меня нечто странное и не в меру оригинальное. От непривычки писать длинно, из постоянного, привычного страха не написать лишнее я впадаю в крайность. Все страницы выходят у меня компактными, как бы прессованными; впечатления теснятся, громоздятся, выдавливают друг друга; картинки, или, как Вы называете, блестки, тесно жмутся друг к другу, идут непрерывной цепью и поэтому утомляют. В общем получается не картина, а сухой, подробный перечень впечатлений, что-то вроде конспекта; вместо художественного, цельного изображения степи я преподношу читателю "степную энциклопедию". Первый блин комом. Но я не робею. И энциклопедия, авось, сгодится. Быть может, она раскроет глаза моим сверстникам и покажет им, какое богатство, какие залежи красоты остаются еще нетронутыми и как еще не тесно русскому художнику. Если моя повестушка напомнит моим коллегам о степи, которую забыли, если хоть один из слегка и сухо намеченных мною мотивов даст

{02174}

какому-нибудь поэтику случай призадуматься, то и на этом спасибо. Вы, я знаю, поймете мою степь и ради нее простите мне невольные прегрешения. А грешу я невольно, потому что, как теперь оказывается, не умею еще писать больших вещей. Прерванный роман буду продолжать летом. Роман этот захватывает целый уезд (дворянский и земский), домашнюю жизнь нескольких семейств. "Степь"- тема отчасти исключительная и специальная; если описывать ее не между прочим, а ради нее самое, то она прискучивает своею однотонностью и пейзанством; в романс же взяты люди обыкновенные, интеллигентные, женщины, любовь, брак, дети - здесь чувствуешь себя, как дома, и не утомляешься. Самоубийство 17-тилетнего мальчика - тема очень благодарная и заманчивая, но ведь за нее страшно браться! На измучивший всех вопрос нужен и мучительно-сильный ответ, а хватит ли у нашего брата внутреннего содержания? Нет. Обещая успех этой теме, Вы судите по себе, но ведь у людей Вашего поколения, кроме таланта, есть эрудиция, школа, фосфор и железо, а у современных талантов нет ничего подобного, и, откровенно говоря, надо радоваться, что они не трогают серьезных вопросов. Дайте Вы им Вашего мальчика, и я уверен, что X, сам того не сознавая, от чистого сердца наклевещет, налжет и скощунствует, Y подпустит мелкую, бледную тенденцию, a Z объяснит самоубийство психозом. Ваш мальчик - натура чистенькая, милая, ищущая бога, любящая, чуткая сердцем и глубоко оскорбленная. Чтобы овладеть таким лицом, надо самому уметь страдать, современные же певцы умеют только ныть и хныкать. Что же касается меня, то, помимо всего сказанного, я еще вял и ленив. На днях у меня был В. Н. Давыдов. Он играл в моем "Иванове", и по этому случаю мы с ним приятели. Узнав, что я собираюсь писать Вам, он воспрянул духом, сел за стол и написал письмо, которое я и прилагаю. Читаете ли Вы Короленко и Щеглова? О последнем говорят много. По-моему, он талантлив и оригинален. Короленко по-прежнему любимец публики и критики; книга его идет превосходно. Из поэтов начинает выделяться Фофанов. Он действительно талантлив, остальные

{02175}

же как художники ничего не стоят. Прозаики еще туда-сюда, поэты же совсем швах. Народ необразованный, без знаний, без мировоззрения. Прасол Кольцов, не умевший писать грамотно, был гораздо цельнее, умнее и образованнее всех современных молодых поэтов, взятых вместе. Моя "Степь" будет напечатана в "Северном вестнике". Я напишу Плещееву, чтобы он распорядился оставить для Вас оттиск. Я очень рад, что боли оставили Вас. Они составляли суть Вашей болезни, а всё остальное не так важно. В кашле нет ничего серьезного и общего с Вашей болезнью. Он, несомненно, простудный и пройдет вместе с холодом. Сегодня придется много пить за здоровье людей, учивших меня резать трупы и писать рецепты. Вероятно, придется пить и за Ваше здоровье, так как у нас не проходит ни одна годовщина без того, чтобы пьющие не помянули добром Тургенева, Толстого и Вас. Литераторы пьют за Чернышевского, Салтыкова и Гл. Успенского, а публика (студиозы, врачи, математики и проч.), к которой я принадлежу как эскулап, всё еще держится старины и не хочет изменять родным именам. Я глубоко убежден, что пока на Руси существуют леса, овраги, летние ночи, пока еще кричат кулики и плачут чибисы, не забудут ни Вас, ни Тургенева, ни Толстого, как не забудут Гоголя. Вымрут и забудутся люди, которых Вы изображали, но Вы останетесь целы и невредимы. Такова Ваша сила и таково, значит, и счастье. Простите, я утомил Вас длинным письмом, но, что делать, рука разбежалась, и хотелось подольше поговорить с Вами. Я надеюсь, что это письмо застанет Вас в тепле, бодрым и здоровым. Приезжайте летом в Россию; в Крыму так же, говорят, хорошо, как и в Ницце. Еще раз благодарю Вас за письмо, желаю всего хорошего и остаюсь искренно, душевно преданным А. Чехов.

{02176}

358. А. С. КИСЕЛЕВУ Январь, после 12, 1888 г. Москва. "Злодей, ты побежден!" Это можете петь Вы вместе с Зибелем по моему адресу. Действительно, акта не было, и я проиграл пари. Впрочем, обедня в университ(етской) церкви была. Татьяна прошла скучно и скудно. Денег нет, пить не с кем, всё вяло, бледно и натянуто. Передайте Марии Владимировне, что "унижение паче гордости". Если бы ее рассказ был плох, то Сысоева не стала бы скрывать этого в письме на мое имя. И я бы не стал лгать. Что хорошо, то не может быть плохим. Плохо только то, что Мария Владимировна там, где дело касается ее литературы, не хочет просто и прямо смотреть на вещи. Если она пишет для славы и для собственного удовольствия, то, конечно, она права, если же пишет для денег, как аз многогрешный, то скромность и мнительность совсем излишни. Пока дают гонорар, надо спешить брать... Не правда ли? Умер редактор "Сотрудника" Богомолов. Поклон всем. До свиданья! Ваш А. Чехов. Ах, если б у меня были деньги! Мой геморрой дает себя знать, как квартальный на пожаре. Нет моей мочи!

359. Я. П. ПОЛОНСКОМУ 18 января 1888 г. Москва. 18-го янв. 1888 г. Несколько дней, многоуважаемый Яков Петрович, я придумывал, как бы получше ответить на Ваше письмо, но ничего путного и достойного не придумал и пришел к заключению, что на такие хорошие и дорогие письма, как Ваше, я еще не умею отвечать. Оно было для меня неожиданным новогодним подарком, и если Вы припомните свое прошлое, когда Вы были начинающим, то поймете, какую цену оно имеет для меня. Мне стыдно, что не я первый написал Вам. Признаться, я давно уже хотел написать, да стеснялся и трусил.

{02177}

Мне казалось, что наша беседа, как бы она ни приблизила меня к Вам, не давала еще мне права на такую честь, как переписка с Вами. Простите за малодушие и мелочность. Вашу книгу и фотографию я получил. Портрет Ваш уже висит у меня над столом, проза читается всею семьей. Почему это Вы говорите, что Ваша проза поросла мохом и заиндевела? Если только потому, что современная публика не читает ничего, кроме газет, то этого еще недостаточно для такого поистине холодного, осеннего приговора. К чтению Вашей прозы я приступил с уверенностью, или с предубеждением - это вернее; дело в том, что, когда я еще учил историю литературы, мне уже было известно одно явление, которое я возвел почти в закон: все большие русские стихотворцы прекрасно справляются с прозой. Этого предубеждения Вы у меня из головы гвоздем но выковырите, и оно не оставляло меня и в те вечера, когда я читал Вашу прозу. Может быть, я и не прав, но лермонтовская "Тамань" и пушкинская "Капит(анская) дочка", не говоря уж о прозе других поэтов, прямо доказывают тесное родство сочного русского стиха с изящной прозой. На Ваше желание посвятить мне стихотворение я могу ответить только поклоном и просьбой - позволить мне посвятить Вам в будущем ту мою повесть, которую я напишу с особенною любовью. Ваша ласка меня тронула, и я никогда не забуду ее. Помимо ее теплоты и той внутренней прелести, какую носит в себе авторское посвящение, Ваше "У двери" имеет для меня еще особую цену: оно стоит целой хвалебной критической статьи авторитетного человека, потому что благодаря ему я в глазах публики и товарищей вырасту на целую сажень. Относительно сотрудничества в газетах и иллюстрациях я вполне согласен с Вами. Не всё ли равно, поет ли соловей на большом дереве или в кусте? Требование, чтобы талантливые люди работали только в толстых журналах, мелочно, попахивает чиновником и вредно, как все предрассудки. Этот предрассудок глуп и смешон. Он имел еще смысл тогда, когда во главе изданий находились люди с ясно выраженной физиономией, люди вроде Белинских, Герценов и т. п., которые не

{02178}

только платили гонорар, но и притягали, учили и воспитывали, теперь же, когда вместо литературных физиономий во главе изданий торчат какие-то серые круги и собачьи воротники, пристрастие к толщине издания не выдерживает критики и разница между самым толстым журналом и дешевой газеткой представляется только количественной, т. е. с точки зрения художника не заслуживающей никакого уважения и внимания. Сотрудничеству в толстых журналах нельзя отказать только в одном удобстве: длинная вещь не дробится и печатается целиком. Когда я напишу большую вещь, пошлю в толстый журнал, а маленькие буду печатать там, куда занесут ветер и моя свобода. Между прочим, я пишу большую вещь, которая будет напечатана, вероятно, в "Северном вестнике". В небольшой повести я изображаю степь, степных людей, птиц, ночи, грозы и проч. Писать весело, но боюсь, что от непривычки писать длинно я то и дело сбиваюсь с тона, утомляюсь, не договариваю и недостаточно серьезен. Есть много таких мест, к(ото)рые не поймутся ни критикой, ни публикой; той и другой они покажутся пустяшными, не заслуживающими внимания, но я заранее радуюсь, что эти-то самые места поймут и оценят два-три литературных гастронома, а этого с меня достаточно. В общем моя повестушка меня не удовлетворяет. Она кажется мне громоздкой, скучной и слишком специальной. Для современной читающей публики такой сюжет, как степь с ее природой и людьми, представляется специальным и малозначащим. Я приеду в Петербург, вероятно, в начале марта, чтобы проститься с добрыми знакомыми и ехать в Кубань. Апрель и май проживу в Кубани и около Черного моря, а лето в Славянске или на Волге. Летом я не могу сидеть на одном месте. Позвольте мне еще раз поблагодарить Вас за Ваше письмо и за посвящение. Я не заслужил еще ни того, ни другого. Будьте здоровы, счастливы и верьте в искреннее уважение и любовь преданного Вам А. Чехова. Р. S. На днях я вернулся из деревни. В деревне и зимой хорошо. Если бы Вы могли видеть ослепительно

{02179}

белые поле и лес, на которых блестит солнце! Глазам больно. Пришлось вскрывать скоропостижно издохшую корову. Хоть я и не ветеринар, а врач, но все-таки за неимением специалистов приходится иногда браться и за ветеринарию.

360. А. И. ПЛЕЩЕЕВУ 19 января 1888 г. Москва. 19 январь. Дорогой Алексей Николаевич! С Новым годом, с новым счастьем! Многие лета Вам здравствовать. Искренность моих благопожеланий и моя преданность Вам пусть послужат для меня смягчающим вину обстоятельством, и Вы простите мне запоздалость моего поздравления. Я к Вам с просьбой. На днях я получил письмо от литератора Николая Аполлоновича Путяты, сотрудника московских газет, переводчика и негласного редактора когда-то существовавших журналов "Свет и тени", "Мирской толк" и "Европейская библиотека", автора кое-каких книжек и проч. ... Он жалуется на безвыходное положение и слезно просит меня, не могу ли я написать кому-нибудь в Питер, чтобы за него походатайствовали в Литературном фонде? Его просьбу исполняю я тем охотнее, что лечу его, вижу его непроходимую бедность и верую в неизлечимость болезни. Он болен чахоткой. Служит он корректором в "Московских ведомостях", но по болезни работать ему приходится мало или через силу, и скоро, вероятно, ему откажут от места. Услугами Литературного фонда он уже пользовался два раза. Его адрес: Типография "Моск(овских) ведомостей". Теперь два слова о себе. Я здравствую, работаю и скучаю. Пишу я теперь повестушку для толстого журнала и, как только кончу, пришлю ее Вам: буду просить Вас протежировать мне в "Северном вестнике". Описываю я степь. Сюжет поэтичный, и если я не сорвусь с того тона, каким начал, то кое-что выйдет у меня "из ряда

{02180}

вон выдающее". Чувствую, что есть в моей повестушке места, которыми я угожу Вам, мой милый поэт, но в общем я едва ли потрафлю... Выйдет у меня 4-5 печатных листов; из них два листа заняты описаниями природы и местностей - скучно! Ах, как бы я хотел попасть к Вам в мартовскую книжку! Весь январь я работаю над "Степью", ничего больше не пишу, а потому разорился в пух и прах. Если "Степь" будет напечатана позже марта, то я взвою волком. Вышлю я ее Вам к 1 февралю. Если Вы предвидите, что в мартовской книжке места не будет, то, дорогой мой, дайте мне знать; я не буду спешить со "Степью" и нацарапаю ради гонорара что-нибудь в "Новое время" и "Пет(ербургскую) газету". Писать большое очень скучно и гораздо труднее, чем писать мелочь. Вы прочтете и увидите, какую уйму трудностей пришлось пережить моему неопытному мозгу. Прощайте и будьте счастливы. Почтение всему Вашему радушному семейству. Если позволите, обнимаю Вас и пребываю неизменно и искренно преданным Чеховым. Москва, Кудринская Садовая, д. Корнеева.

361. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 22 января 1888 г. Москва. 22 янв. Милый Альба! Получил я и письмо, и Вашу физиогномию, и "Неделю". За всё, за всё благодарю! Статья в "Неделе" действительно неплоха. Кое-какие мысли о нашем бессилии, к(ото)рое деликатный автор назвал безвластием, приходили и мне в голову. В наших талантах много фосфора, но нет железа. Мы, пожалуй, красивые птицы и поем хорошо, но мы не орлы. Впрочем, всё это вздор. Покуксим об этом при свидании, когда будем рикикикать у Палкина, а теперь успокоимся на уверении статьи "Недели", что мы виртуозы...

{02181}

Да, виртуозы, но играющие свое... Делаем, что можем, а если человечеству не угодна наша служба, то ну его к ляху! Вам, о маловер, интересно знать, какие промахи нашел я в Вашей "Миньоне"... Прежде чем указать на них, предупреждаю, что они имеют скорее "трагический" интерес, чем критико-литературный. Уловить их монет только пишущий, но никак не читатель. Вот они... Мне кажется, что Вы, как мнительный и маловерный автор, из страха, что лица и характеры будут недостаточно ясны, дали слишком большое место тщательной, детальной обрисовке. Получилась от этого излишняя пестрота, дурно влияющая на общее впечатление. Боясь, что читатель Вам не поверит, Вы в доказательство того, как может иногда сильно влиять музыка, занялись усердно психикой Вашего фендрика; психика Вам удалась, но зато расстояние между такими моментами, как "amare, morire" и выстрелом, у Вас получилось длинное, и читатель, прежде чем дойти до самоубийства, отдыхает от боли, причиненной ему "amare, morire". А нельзя давать ему отдыхать; нужно держать его напряженным... Эти указания не имели бы места, если бы "Миньона" была большою повестью. У больших, толстых произведений свои цели, требующие исполнения самого тщательного, независимо от общего впечатления. В маленьких же рассказах лучше недосказать, чем пересказать, потому что... потому что... не знаю почему... Во всяком случае, помните, что Ваши промахи только я один считаю промахами (весьма неважными, "трагическими"), а я очень часто ошибаюсь. Быть может, Вы правы, а не я... Я, надо заметить, очень часто ошибался и говорил не то, что думаю теперь. Стало быть, моя критика ничего не стоит. Ах, как мне хочется в Питер! Получил сегодня от А. Н. Плещеева очень милое "дедушкино" письмо. Жалуется, что Вы редко с ним видаетесь. Я оканчиваю рукопись для "Северного вестника". Как это трудно! Поклонитесь Баранцевичу.

{02182}

Весной я еду в Кубань, а летом буду жить с семьей в Славянске. Не хотите ли жить вместе? Прожить в Славянске стоит в 3 раза дешевле, чем в Питере. Будет не скучно. Моя повесть появится в мартовской книжке "Сев(ерного) вест(ника)". Странная она какая-то, но есть отдельные места, которыми я доволен. Меня бесит то, что в ней нет романа. Без женщины повесть, что без паров машина. Впрочем, женщины у меня есть, но не жены и не любовницы. А я не могу без женщин!!! Напишите мне письмо подлинней, а я Вам отвечу тем же. Прощайте, Альба. Дай бог Вам здоровья. Ваш А. Чехов.

362. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 23 января 1888 г. Москва. 23 янв. Милый и дорогой Алексей Николаевич, большое Вам спасибо за Ваше доброе, ласковое письмецо. Как жаль, что оно не пришло тремя часами раньше! Представьте, оно застало меня за царапаньем плохонького рассказца для "Пет(ербургской) газеты"... Ввиду предстоящего первого числа с его платежами я смалодушествовал и сел за срочную работу. Но это не беда. На рассказ потребовалось не больше полудня, теперь же я могу продолжать свою "Степь". В своем письме Вы оказали моей повестушке такой хороший прием, что я боюсь... Вы ждете от меня чего-то особенного, хорошего - какое поле для разочарований! Робею и боюсь, что моя "Степь" выйдет незначительной. Пишу я ее не спеша, как гастрономы едят дупелей: с чувством, с толком, с расстановкой. Откровенно говоря, выжимаю из себя, натужусь и надуваюсь, но все-таки в общем она не удовлетворяет меня, хотя местами и попадаются в ней "стихи в прозе". Я еще не привык писать длинно, да и ленив. Мелкая работа меня избаловала. Кончу "Степь" к 1-5 февраля, не раньше и не позже. Пришлю ее непременно на Ваше имя, так как, дебютируя

{02183}

в толстых журналах, я хочу просить Вас быть моим крестным батькой. Вам не придется ездить в почтамт и засвидетельствовать повестку, так как вышлю я Вам посылку "с доставкой". Вы только заплатите четвертак, который я буду Вам должен. Ради бога, простите за беспокойство! У Вас и так много забот, а тут я еще одолеваю Вас своими пустяками, да еще покушаюсь на четвертак... Островский мне очень и очень понравился. С ним не только не скучно, но даже весело... Да, он годился бы в критики. Он имеет хорошее чутье, массу читал, по-видимому, очень любит литературу и оригинален. Я уловил несколько оброненных им определений, которые целиком можно было бы напечатать в учебнике "Теория словесности". Я к нему обязательно побегу, как только покончу со "Степью". После того как я поговорил с ним о моем выкидыше "Иванове", я узнал цену, какую имеют для нашего брата такие люди. Что Леонтьев? Милый он человечина, симпатичный, теплый и талантливый, но любит падать духом и куксить. Его постоянно нужно возбуждать извне и заводить, как часы... Мы переписываемся. Он величает меня в письмах почему-то Эгмонтом, а я, чтоб не оставаться в долгу, окрестил его Альбой. До весны я побываю в Питере, а весной укачу куда-нибудь в тепло. Поедемте! Во всех наших толстых журналах царит кружковая, партийная скука. Душно! Не люблю я за это толстые журналы, и не соблазняет меня работа в них. Партийность, особливо если она бездарна и суха, не любит свободы и широкого размаха. Прощайте, мой дорогой. Еще раз спасибо Вам. Поклонитесь Вашему семейству, общим знакомым и приезжайте на масленицу. Поедим блинов... Прихватите с собой Щеглова. Будьте здоровы и счастливы. Ваш А. Чехов.

{02184}

363. Ал. П. ЧЕХОВУ 29 января 1888 г. Москва. 29. Милый Гусопуло! Прости, что я тебе так долго не писал и что теперь напишу только несколько строк. Представь, душа моя, я спешу окончить для "Сев(ерного) вестника" большую повесть! Как только кончу (после 1-го февр(аля)), сейчас же напишу тебе, ибо имею о многом сообщить и спросить. Скажи Петерсену, что в мартовской книжке "Сев(ерного) вестн(ика)" будет моя большая вещь. Теперь просьба: возьми в "Петерб(ургской) газ(ете)" мой ничтожный гонорар и поспеши выслать убогому брату своему. Отчего не бываешь у Плещеева? Экий ты, право, Пантелей! Ну что тебе стоит раз в месяц наведываться к людям, знакомство с которыми и интересно и душеспасительно? Странные мытарства переживает бедная А(нна) И(вановна)! Неужели у Вас в Питере некому поставить диагноз? Удивляла меня смелость, с к(ото)рой ей прописали операцию! Будь здоров. Твой Antoine. Счет "Пет(ербургской) газ(ете)" 24 "Спать хочется" 288 стр(ок) 288 X 12=34 р. 56 к. Сии деньги не зажуль, а вышли.

364. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 3 февраля 1888 г. Москва. 3-го февраля. Здравствуйте, дорогой Алексей Николаевич! "Степь" кончена и посылается. Не было ни гроша, и вдруг алтын. Хотел я написать два-три листа, а написал целых пять. Утомился, замучился от непривычки писать длинно, писал не без напряжения и чувствую, что наерундил немало.

{02185}

Прошу снисхождения!! Сюжет "Степи" незначителен; если она будет иметь хоть маленький успех, то я положу ее в основание большущей повести и буду продолжать. Вы увидите в ней не одну фигуру, заслуживающую внимания и более широкого изображения. Пока писал, я чувствовал, что пахло около меня летом и степью. Хорошо бы туда поехать! Ради бога, дорогой мой, не поцеремоньтесь и напишите, что моя повесть плоховата и заурядна, если это действительно так. Ужасно хочется знать сущую правду. Если редакция найдет ее годной для "Вестника", то я очень рад служить ей и ее читателям. Похлопочите, чтобы моя "Степь" вся целиком вошла в один номер, ибо дробить ее невозможно, в чем Вы сами убедитесь по прочтении. Попросите оставить для меня несколько оттисков. Я хочу послать Григоровичу, Островскому... Насчет аванса у нас уже был разговор. Скажу еще только, что чем раньше я получу его, тем лучше, ибо я зачах, как блоха в вейнбергском анекдоте. Если издательница спросит о цифре гонорара, то скажите ей, что я полагаюсь на ее волю, в глубине же души, грешный человек, мечтаю о двухстах за лист. Простите за беспокойство. Авось, коли живы будем, судьба даст мне счастливый случай отплатить Вам хорошей услугой! "Степь" писана на отдельных четвертухах. Когда получите посылку, обрежьте ниточки. Прощайте и будьте счастливы. Я отдыхаю. Завтра побегу к Островскому. Кланяйтесь Вашей семье и Щеглову. Душевно преданный дебютант Антуан Чехов. Моя "Степь" похожа не на повесть, а на степную энциклопедию.

{02186}

365. М. В. КИСЕЛЕВОЙ 3 февраля 1888 г. Москва. 3 февр. Многоуважаемая Мария Владимировна!! Ставлю два восклицательных знака от злости. Вы согласились работать у Сысоихи за 30 рублей, да еще попросили вычесть из гонорара за журнал! Вы отослали свою (судя по словам Михайлы) прелестную повестушку Владимиру Петровичу для передачи в какой-то литературный "Рылиндрон"! Покорнейше Вас благодарю! Очень Вами благодарен! Делайте теперь, что хотите, обесценивайте литературный труд, сколько угодно, ублажайте белобрысых Истоминых и медоточивых Сысоих, посылайте свои повести хоть в "Странник" или в "Тульские ведомости", я же воздержусь от советов и указаний. Если моя маленькая опытность не имеет цены, а доброжелательство мое не заслуживает доверия, то мне остается только посыпать пеплом главу и хранить гробовое молчание. Я утомлен до мозга костей. Вчера окончил, а сегодня послал повесть, которую Вы увидите в мартовской книжке "Северного вестника". Многое Вам в ней понравится, а многое очень не понравится. Во всяком случае увидите, сколько сока и напряжения пошло на нее. Давно уж в толстых журналах не было таких повестей; выступаю я оригинально, но за оригинальность мне достанется так же, как за "Иванова". Разговоров будет много. Написал я около пяти печатных листов. Запросил по двести за лист и непременным условием поставил - деньги вперед! Написал в редакцию, чтобы мне выслали журнал, но не попросил, чтобы за него вычли из гонорара. Как живут Василиса и Коклюш? Счастливцы, скоро весна! После каторжной работы над повестью я гуляю сегодня и буду гулять завтра. Откровенно говоря, никак не могу понять, о каком таком благоразумии моем Вы упоминаете в письме к Ма-Пе. Вы и Ваш супруг стали в последнее время что-то очень часто прохаживаться насчет моих умственных способностей. Он подарил мне рюмку с надписью:

{02187}

"Пьяный проспится, а дурак никогда". Вы же намеренно подчеркиваете благоразумие... Хорошо-с, так и запишем! С Вашим супругом, когда он был в Москве, мы вели себя хорошо. Я его останавливал от нехороших поступков. Поклон всем! Алексею Сергеевичу, Василисе, Коклюшу, Елизавете Александровне и Бабкину. Спасибо за многочисленные именинные подарки. Искренно преданный Васенька.

366. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) 4 февраля 1888 г. Москва. 4 февраль. Спасибо Вам за письмо, добрейший Александр Семенович. Я тоже здрав и жив. "Степь" вчера кончил и отправил в "Северн(ый) вестник". Вышло у меня, кажется, больше пяти печатных листов. 200 Х 5 = 1000 руб. Надо быть очень великим писателем, чтобы в один (1) месяц заработать тысячу рублей. Не правда ли? На свою "Степь" я потратил много соку, энергии и фосфора, писал с напряжением, натужился, выжимал из себя и утомился до безобразия. Удалась она или нет, не знаю, но во всяком случае она мой шедевр, лучше сделать не умею, и посему Ваше утешение, что "иногда вещицы не задаются" (в случае неуспеха), утешить меня не может. Дебют, масса энергии, напряжение, хороший сюжет и проч.- тут уж едва ли подойдет Ваше "иногда". Если при данных условиях написал скверно, то при условиях менее благоприятных напишу, значит, еще хуже... Да-с, батенька! У Вас еще впереди будущее (2-3 года), а я переживаю кризис. Если теперь не возьму приза, то уж начну спускаться по наклонной плоскости... А Вы меня утешаете наречием "иногда"! Когда Вы будете умирать, я напишу Вам: "Люди иногда умирают", а когда, потратив всё, что имели, будете дебютировать в чем-нибудь, напишу: "Дебютанты иногда проваливаются". И Вы утешитесь.

{02188}

От Лейкина и Билибина слышится гробовое молчание. Молчание первого носит в себе зловещий характер. Крику сычей и филинов я придаю гораздо меньшее значение, чем молчанию тонких дипломатов. Со страхом о/кидаю какой-нибудь большой глупости или сплетни. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

367. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 4 февраля 1888 г. Москва. 4 февраля. Милый капитан! Простите, что так долго не отвечал на Ваше пессимистическое письмо. Был занят по горло и утомлен, как сукин сын... Теперь отвечаю. Да, правда, жить иной раз бывает противно и гадко; но Вы стреляете не туда, куда надо. Дело не в Буренине, не в Бежецком, не в "Миньоне", но в возвращенном субботнике. Всё несчастье в Вашей способности находиться под постоянным воздействием отдельных явлений и лиц. Вы хороший писатель, но совсем не умеете или не хотите обобщать и глядеть на вещи объективно. Нервы, нервы и паки нервы! Бежецкому не нравится Ваша "Миньона". Это естественно. Писатели ревнивы, как голуби. Лейкину не нравится, если кто пишет из купеческого быта, Лескову противно читать повести из поповского быта, не им написанные, а Бежецкий никогда не похвалит Ваших военных очерков, потому что только себя считает специалистом по военной части. Ведь Вам же не нравятся его превосходные "Военные на войне"! Все нервны и ревнивы. Вы пишете, что Буренин имеет против Вас нечто. Неправда. По привычке, свойственной всем пишущим, он заглазно редко говорит о ком-нибудь хорошо, но если его спросят, кто лучше - Вы или Салиас, которого он восхваляет, то ему станет смешно от этого вопроса и он засмеется. Если субботник возвращен Вам, то, стало быть, он в самом деле длинен.

{02189}

Если он длинен и возвращен, то почему Вы не отослали его в "Русскую мысль", где его напечатают с удовольствием? Почему не отдать его в "Северный вестник", в "Север" и проч.? Нет, не туда вы стреляете... Если бы Вы умели смотреть на жизнь объективно, то не пели бы Лазаря. Вы один из счастливейших из современных писателей. Вас читают, любят, хвалят, избирают в "члены"; Ваши пьесы ставятся и смотрятся... какого же лешего Вам еще нужно от муз? В литературе Вы уже по крайней мере подполковник (с золотым оружием), а такого чина совершенно достаточно, чтобы не приходить в ужас и не терять надежд на будущее только потому, что кусаются блохи и воет под окном собака. К сожалению, всё это длинно и не помещается в письме. Приходится подробности и продолжение отложить до свидания, а пока скажу: Вы не правы, Альба! Я знаю два десятка писателей, которые мечтают о такой судьбе, как Ваша... Ну-с, я жив и здрав. Свой "мартовский плод" я кончил и послал А. И. Плещееву. Не ждите ничего особенно хорошего и вообще хорошего. Разочаруетесь в Антуане, потому что Антуан, как я теперь убедился, совсем неспособен писать длинные вещи. Появление г. Ясинского в "Новом времени" - это большое литературное свинство. Он плюнул себе в лицо. Но его "Пожар" превосходная вещица. Читаю Вашу "Идиллию". Чудак, отчего Вы не напишете большого романа? У Вас все данные для этого. Прощайте. Пишите. Ваш Антуан Чехов.

368. Д. В. ГРИГОРОВИЧУ 5 февраля 1888 г. Москва. 5 февраля. Дорогой Дмитрий Васильевич! Третьего дня я кончил и послал в "Северный вестник" свою "Степь", о которой уже писал Вам. Вышло у меня около пяти печатных листов, а пожалуй, и более. Если ее не забракуют, то появится она в мартовской

{02190}

книжке; Вам пришлю я оттиск, о котором писал уже в редакцию. Я знаю, Гоголь на том свете на меня рассердится. В нашей литературе он степной царь. Я залез в его владения с добрыми намерениями, но наерундил немало. Три четверти повести не удались мне. Около 10-го января я послал Вам два письма: свое и В. Н. Давыдова. Получили ли? Между прочим, я писал в своем письме о Вашем сюжете-самоубийстве 17-тилетнего мальчика. Я сделал слабую попытку воспользоваться им. В своей "Степи" через все восемь глав я провожу девятилетнего мальчика, который, попав в будущем в Питер или в Москву, кончит непременно плохим. Если "Степь" будет иметь хоть маленький успех, то я буду продолжать ее. Я нарочно писал ее так, чтобы она давала впечатление незаконченного труда. Она, как Вы увидите, похожа на первую часть большой повести. Что касается мальчугана, то почему я изобразил его так, а не иначе, я расскажу Вам, когда вы прочтете "Степь". Не знаю, понял ли я Вас? Самоубийство Вашего русского юноши, по моему мнению, есть явление, Европе не знакомое, специфическое. Оно составляет результат страшной борьбы, возможной только в России. Вся энергия художника должна быть обращена на две силы: человек и природа. С одной стороны, физическая слабость, нервность, ранняя половая зрелость, страстная жажда жизни и правды, мечты о широкой, как степь, деятельности, беспокойный анализ, бедность знаний рядом с широким полетом мысли; с другой - необъятная равнина, суровый климат, серый, суровый народ со своей тяжелой, холодной историей, татарщина, чиновничество, бедность, невежество, сырость столиц, славянская апатия и проч.... Русская жизнь бьет русского человека так, что мокрого места не остается, бьет на манер тысячепудового камня. В З(ападной) Европе люди погибают оттого, что жить тесно и душно, у нас же оттого, что жить просторно... Простора так много, что маленькому человечку нет сил ориентироваться... Вот что я думаю о русских самоубийцах... Так ли я Вас понял? Впрочем, об этом говорить в письме невозможно, потому что тесно. Эта тема хороша для разговора. Как жаль, что Вы не в России!

{02191}

У Вас теперь тепло и сухо, и я уверен, Вы уже не кашляете. Курите табак полегче, а главное, покупайте гильзы для папирос получше. Часто в гильзах бывает гораздо больше яда, чем в табаке. До свиданья! Будьте здоровы, веселы и счастливы. Вам искренно преданный Ант. Чехов.

369. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 5 февраля 1888 г. Москва. 5 февраль. Большое Вам спасибо, дорогой Алексей Николаевич! Вчера я получил и отвез Путяте 75 руб. Эти деньги пришли очень кстати, так как Путята хотя и лежит в постели, но быстро и широко шагает к могилке. Получили ли мою "Степь"? Забракована она или же принята в лоно "Северного вестника"? Я послал Вам ее вчера не посылкой, как предполагал раньше, а заказною бандеролью - этак скорее дойдет. Не опоздал ли я? Жажду прочесть повесть Короленко. Это мой любимый из современных писателей. Краски его колоритны и густы, язык безупречен, хотя местами в изыскан, образы благородны. Хорош и Леонтьев... Этот не так смел и красив, но теплее Короленко, миролюбивее и женственней... Только - аллах керим! - зачем они оба специализируются? Первый не расстается со своими арестантами, а второй питает своих читателей только одними обер-офицерами... Я признаю специальность в искусстве, как жанр, пейзаж, историю, понимаю я амплуа актера, школу музыканта, но не могу помириться с такими специальностями, как арестанты, офицеры, попы... Это уж не специальность, а пристрастие. У вас в Питере не любят Короленко, у нас не читают Щеглова, но я сильно верю в будущность обоих. Эх, если б у нас была путёвая критика! Масленица на носу. Вы почти обещали приехать, и я жду Вас.

{02192}

Сегодня бенефис Давыдова. Ставит он "Мещанина во дворянстве". Будет душно, тесно и шумно. После спектакля я всю ночь буду кашлять. Разучился я ходить по театрамю Если моя "Степь" не забракована, то при случае замолвите словечко, чтобы мне высылали "Сев(ерный) вестник". Мне очень хочется почитать "По пути" Короленко. Я надоел Вам своими письмами. До свиданья! Почтение всему Вашему семейству. Весь Ваш душевно А. Чехов.

370. А. Л. СЕЛИВАНОВОЙ 6 февраля 1888 г. Москва. 6-го февраля 88 г. Добрейшая землячка! Будучи обременен многочисленным семейством, обращаюсь к Вам с покорнейшей просьбой. Моя семья во что бы то ни стало хочет провести это лето поближе к Вам, то есть на юге. На семейном совете мы избрали для предстоящего лета своей резиденцией город Славянск. Мне помнится, что впечатление на меня Вы произвели в Славянске (я тогда хотел броситься под поезд). Стало быть, Вам Славянск более или менее известен. Не можете ли Вы путем расспросов Ваших знакомых, поклонников и почитателей (директоров, инспекторов, заведующих хозяйством и прочих великих мира сего) узнать, нет ли в Славянске или около подходящего для моей семьи помещения? Нам нужен дом или усадьба по возможности дешевле, по возможности с мебелью, непременно близко к воде, непременно с тенью. Голубушка, если бы Вы разузнали, поразнюхали и спросили, то Вы сделали бы счастливыми всех дачных мужей. Если нет подходящего помещения в Славянске, то я готов жить около, но непременно в тени и обязательно вблизи железнодорожной станции. На деньги скуп я не буду, но Вы скройте от всего мира, что я миллионер, и, если Вы не прочь помочь мне, узнавайте

{02193}

о таких замках и виллах, которые прежде всего недороги. Жду от Вас ответа в самом скором времени. Вашу поздравительную телеграмму я получил в четыре часа утра. Злодейка! Меня разбудили, и я, извините за выражение, босиком должен был прыгать по холодному полу к столу, чтобы расписаться. Но во всяком случае сердечно благодарю за память и крепко жму Вам руку. Право, у Вас так много поклонников, что Вам нетрудно будет разузнать, можем ли мы иметь помещение в Славянске или нет. Для нас достаточно 4- 5 комнат. Если мы будем жить на юге, то, надеюсь, Вы не будете приезжать к нам, иначе мы сопьемся. Пощадите нас! После Вас, т. е. после того, как Вы уехали, в доме у нас дня три чувствовалась пустота. Будьте здоровы, счастливы, богаты деньгами и поклонниками. Позвольте мне пребыть Смиренным дачным мужем А. Чехов.

371. М. В. КИСЕЛЕВОЙ 9 февраля 1888 г. Москва. Кланяюсь Вам и всем Вашим, многоуважаемая Мария Владимировна! Сейчас я получил из "Северного вестника" 500 руб. аванса. Будьте здоровы. Душевно преданный Сухой раз судок/ум. Получили ли Вы мое письмо?

{02194}

372. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 9 февраля 1888 г. Москва. 9 февраля. Сейчас из конторы Юнкера принесли мне 500 целковых, дорогой Алексей Николаевич! Очевидно, это из "Северного вестника", ибо больше получить мне неоткуда. Merci! Последнее Ваше письмо меня безгранично порадовало и подбодрило. Я согласился бы всю жизнь не пить вина и не курить, но получать такие письма. Предпоследнее же, на которое я ответил Вам телеграммой, меня обескуражило. Мне стало неловко и совестно, что я вынудил Вас говорить о гонораре. Деньги мне очень нужны, но говорить о них, да еще с хорошими людьми, я терпеть не могу. Ну их к чёрту! Жалею, что я не показался Вам достаточно ясным в том месте моего письма, где я говорил, что в денежных делах полагаюсь на волю издательницы и что мечтаю получить 200 руб. О требованиях или непременных условиях с моей стороны не было и речи, а об ультиматуме и подавно. Если я заикнулся в скобках о 200 руб., то потому, что совсем незнаком с толстожурнальными ценами и что цифру 200 не считал слишком большой. Я мерил по нововременской мерке, т. е., оценивая "Степь", старался получить не больше и не меньше того, что платит мне Суворин (15 коп. строка), но и в мыслях у меня не было сочинять ультиматумы. Я всегда беру только то, что мне дают. Даст мне "Сев(ерный) вестник" 500 за лист - я возьму, даст 50 - я тоже возьму. На обещание поместить "Степь" целиком и высылать журнал я отвечаю обещанием угостить Вас отличнейшим донским, когда мы будем ехать летом по Волге. К несчастью, Короленко не пьет, а не уметь пить в дороге, когда светит луна и из воды выглядывают крокодилы, так же неудобно, как не уметь читать. Вино и музыка всегда для меня были отличнейшим штопором. Когда где-нибудь в дороге в моей душе или в голове сидела пробка, для меня было достаточно выпить стаканчик вина, чтобы я почувствовал у себя крылья и отсутствие пробки. Значит, завтра у меня будет Короленко. Это хорошая душа. Жаль, что его "По пути" ощипала цензура.

{02195}

Художественная, но заметно плешивая вещь (не цензура, а "По пути"). Зачем он отдал ее в цензурный журнал? Во-вторых, зачем назвал "святочным рассказом"? Спешу засесть за мелкую работу, а самого так и подмывает взяться опять за что-нибудь большое. Ах, если бы Вы знали, какой сюжет для романа сидит в моей башке! Какие чудные женщины! Какие похороны, какие свадьбы! Если б деньги, я удрал бы в Крым, сел бы там под кипарис и написал бы роман в 1-2 месяца. У меня уже готовы три листа, можете себе представить! Впрочем, вру: будь у меня на руках деньги, я так бы завертелся, что все романы полетели бы вверх ногами. Когда я напишу первую часть романа, то, если позволите, пришлю Вам на прочтение, но не в "Северный вестник", ибо мой роман не годится для подцензурного издания. Я жаден, люблю в своих произведениях многолюдство, а посему роман мой выйдет длинен. К тому же люди, которых я изображаю, дороги и симпатичны для меня, а кто симпатичен, с тем хочется подольше возиться. Что касается Егорушки, то продолжать его я буду, но не теперь. Глупенький о. Христофор уже помер. Гр. Драницкая (Браницкая) живет прескверно. Варламов продолжает кружиться. Вы пишете, что Вам понравился Дымов, как материал... Такие натуры, как озорник Дымов, создаются жизнью не для раскола, не для бродяжничества, не для оседлого житья, а прямехонько для революции... Революции в России никогда не будет, и Дымов кончит тем, что сопьется или попадет в острог. Это лишний человек. В 1877 году я в дороге однажды заболел перитонитом (воспалением брюшины) и провел страдальческую ночь на постоялом дворе Мойсея Мойсеича. Жидок всю ночь напролет ставил мне горчичники и компрессы. Видели ли Вы когда-нибудь большую дорогу? Вот куда бы нам махнуть! Кресты до сих пор целы, но не та уже ширина; по соседству провели чугунку, и по дороге теперь почти некому ездить; мало-помалу порастает травой, а пройдет лет 10, она совсем исчезнет или из гиганта обратится в обыкновенную проезжую дорогу.

{02196}

Хорошо бы захватить с собой и Щеглова. Он совсем разлимонился и смотрит на свою литературную судьбу сквозь копченое стекло. Ему необходимо подышать свежим воздухом и поглазеть новых людей. Завтра я гуляю на свадьбе у портного, недурно пишущего стихи и починившего мне из уважения к моему таланту (honoris causa) пиджак. Я надоел Вам своими пустяками, а посему кончаю. Будьте здоровы. Кредиторам Вашим от души желаю провалиться в тартарары... Племя назойливое, хуже комаров. Душевно Ваш А. Чехов. Нет ли у "Сев(ерного) вестника" обычая высылать авторам корректуру?

373. Г. М. ЧЕХОВУ 9 февраля 1888 г. Москва. 9 февраль. Напрасно ты не пишешь мне, дорогой братуха! На меня глядеть нечего. Я человек, стоящий в исключительном положении писаря, у которого всегда болят от писанья пальцы и поэтому противно писать. Весь январь я просидел над повестью, заработал около тысячи рублей, а теперь хожу с высунутым языком и с отвращением поглядываю на чернильницу. Напрасно также ты обиделся за то, что я прислал тебе марки для отсылки мне Толстого. Я не хотел тебя обидеть, и мне теперь больно, что ты из-за меня пережил нехорошую минутку. Если я послал тебе марки на расходы, то потому, что это принято даже при наилучших дружеских отношениях. Счет дружбы не портит - это раз. Во-вторых, если ты пришлешь мне когда-нибудь в подарок десяток марок, то я преспокойно положу их к себе в карман и не обижусь так же, как не обижался во времена оны, когда твой папаша, а мой дядя, дарил мне в большие праздники гривенник. Думаю, что и ты не обидишься, если случится в будущем что-нибудь подобное... Между друзьями и близкими, я полагаю, можно

{02197}

обходиться и без китайских церемоний, особливо в грошевых счетах. Наши все живы и здравствуют. Дела идут помаленьку. Мой "Иванов" гуляет по Руси и, как я читал, не раз уж давался в Харькове. Сгодится детишкам на молочишко... Моя новая повесть будет напечатана в мартовской книжке журнала "Северный вестник". Повесть большая. Этот журнал получается в обеих клубных библиотеках и, кажется, в городской читальне. Если хочешь, поищи, найди, возьми домой и почитай вслух всем твоим. Главное действующее лицо у меня называется Егорушкой, а действие происходит на юге, недалеко от Таганрога. Повесть еще не напечатана, но уже в Питере наделала немало шуму. Разговоров о ней в столицах будет много. "Северный вестник" толстый журнал; он выходит книгами. 19 февраля в Москве идет моя новая пьеса, но маленькая, в одном действии. Семья хочет жить на юге, и я уже писал в Славянск чтобы там поискали для нас усадьбу. Если услышишь, что где-нибудь на юге отдается внаймы усадьба с рекой и тенью (не дороже 200 руб. за лето), то напиши мне. Главное условие: река, тень и близость почтового отделения. Я раннею весной опять поеду странствовать. Если в Таганроге нигде не найдешь "Северного вестника", то напиши мне. Уже февраль; писал ли дядя в "Новое время" (т. е. в магазин Суворина), чтобы ему выслали расчет? Уже пора. Поклонись дяде, тете, сестренкам и Иринушке. Володе желаю всяких успехов и здоровья. Думается мне, что в духовном училище плохо кормят. Пиши мне и попроси дядю, чтобы он подарил хоть одной строчкой уважающего и преданного А. Чехова.

{02198}

374. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 10 февраля 1888 г. Москва. 10 февраль. Капитан! Должно быть, Вы макаете Ваше перо не в чернильницу, а в чёртову перечницу. В Ваших письмах столько катаральной изжоги, что по прочтении каждого из них мне приходится принимать соду. Ваши кишки, Ваше брюзжанье на "аристократическую медлительность", мечты о месте в обществе "Саламандра", вообще тон писем - всё это злит меня, как Вашего приятеля и читателя. Да, недоставало еще, чтобы Иван Щеглов надел форму контролера конножелезки или гулял по Невскому с портфейлем под мышкой! Я скоро приеду, но не раньше 20 февр(аля). Конечно, буду браниться. Если 12-го февраля будете у Плещеева, то рикикикните рюмку за его здоровье от моего имени. Сегодня ожидаю к себе Короленко. Будет разговор о капитане Альбе. На днях, встретившись с инспектором одного большого училища, я обязал его купить для училищной библиотеки все Ваши издания, что он и сделал. Что Вы, крокодил Вы этакий, дадите мне за комиссию? Вчера я получил из "Северного вестника" 500 рублей аванса, а сегодня развеял эти денежки по ветру. Увы и ах! Прощайте, миленький. Бросьте Вы к лешему Вашу мерлехлюндию, работайте от утра до ночи, и тогда Вам не будет в диковину "аристократическая медлительность". Плещеев писал, что его Леночка будет в Москве и побывает у моей семьи. Если Ваша жена позволит, то поклонитесь ей. Будьте здоровы. Ваш Antoine.

{02199}

375. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 10 февраля 1888 г. Москва. 10 февраля! Милый Франц Осипович! Посылаю Вам свой долг с извинением, что так долго не возвращал его. В медлительности виноват не я, а человечество, которое не платит долгов за своих гениев. Теперь я почти богат. Вчера получил 500 рублей задатку за повесть, которая будет помещена в мартовской книжке "Северного вестника". Если Вы не прочтете этой повести, то не много потеряете. Извините также за то, что я злюсь на Вас, как пастеровский кролик. Вы меня совсем забыли. Вы сердитесь? Вероятно - да, потому что не были у меня уже 19 месяцев, хотя обещали побывать вместе с Натальей Тимофеевной. Каждый вечер я дома. Будьте здоровы и счастливы. Кланяйтесь Дервизу и напомните ему, что я не прочь был бы взять у него взаймы 1/2 миллиона. Очень просто! Antoine Чехов.

376. Н. А. ХЛОПОВУ 13 февраля 1888 г. Москва. 13 февр. Уважаемый Николай Афанасьевич! Я прочел Ваш рассказ; он хорош и, вероятно, пойдет в дело, а потому считаю нелишним заранее и возможно скорее заявить Вам нижеследующее. Если Вы рассчитываете на него как на серьезный шаг и дебютируете им, то в этом смысле, по моему мнению, он успеха иметь не будет. Причина не в сюжете, не в исполнении, а в поправимых пустяках - в чисто московской небрежности в отделке и в кое-каких деталях, неважных по существу, но режущих глаза. Начать хоть с того, что то и дело попадаются фразы, тяжелые, как булыжник. Например, на стр. 2 фраза: "он заходил ко мне два раза в продолжение

{02200}

получаса". Или: "На губах Ионы появилась долгая, несколько смущенная улыбка". Нельзя сказать "брызнул продолжительный дождь", так, согласитесь, не годится фраза "появилась долгая улыбка". Впрочем, это пустяки... Но вот что не совсем мелочно: где Вы видели церковного попечителя Сидоркина? Правда, существуют церковные старосты, или ктиторы, но никакие старосты и попечители, будь они хоть разнаивлиятельнейшие купцы, не имеют права и власти переводить дьячка с одного места на другое... Это дело архиерейское... Походило бы более на правду, если бы Ваш Иона попросту был переведен из города в деревню за пьянство. Место, где Иона возится с двумя десятинами, как паук с мухой, прекрасно, но зачем Вы губите его прелесть описанием невозможной и маловероятной забавы с сохой? Разве это необходимо? Вы знаете, что кто пашет первый раз в жизни, тот не сдвинет плуга с места - это раз; дьячку выгоднее отдать свою землю под скопчину - это два; воробьев никаким калачом не заманишь из деревни в поле - это три... "Сижу я верхом на перекладине, вот что хату с чуланом соединяет" (стр. 16). Какая это перекладина? Фигура писаря в пиджачке и с клочками сена в волосах шаблонна и к тому же сочинена юморист(ическими) журналами. Писаря умнее и несчастнее, чем принято думать о них, и т. д. В конце рассказа дьячок (это очень мило и кстати) поет: "Благослови, душе моя, господи, и возрадуется..." Такой молитвы нет. Есть же такая: "Благослови, душе моя, господа и вся внутренняя моя имя святое его..." Последнее сказание: знаки препинания, служащие нотами при чтении, расставлены у Вас, как пуговицы на мундире гоголевского городничего. Изобилие многоточий и отсутствие точек. Эти пустяки, по моему мнению, испортят Вам музыку. Не будь их, рассказ пошел бы за образцовый. Вы, конечно, не рассердитесь на меня за "мораль" и поймете, что пишу я это, как Ваш поверенный, с целью: не найдете ли Вы нужным ввиду всего вышесказанного сделать в рассказе поправки? На шлифовку и переписку вновь понадобятся 2 часа, не больше, но зато рассказ не проиграет.

{02201}

Повторяю: и без поправок Иона хорош и пойдет в дело, но если Вы намерены серьезно дебютировать им, то, насколько я знаю петербургских судей, успеха он иметь не будет. Жду Вашего ответа и прошу прощения за непрошенное вмешательство. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

377. А. С. КИСЕЛЕВУ 15 февраля 1888 г. Москва. 15 февраля. Барин!! На Ваше милостивое письмо постараюсь ответить дипломатически неопределенно и сухо, ибо точный и категорический ответ на Ваши милостивые запросы считаю преждевременным. 1) Насчет поездки в Бабкино на масленой неделе вся моя шайка разбойников решила так: ехать! Но так как до вожделенного дня осталось еще 2 недели, а за 2 недели может много воды уйти в море, то положительно не ответит Вам даже такой легкомысленный человек, как Финик. Весьма вероятно, что к 1 марта я буду в Питере. Это так возможно, что о блинах я даже и не мечтаю. 2) Насчет дачи. Всё мое семейство просится на юг. Для нас уже в пяти местах ищется дача: в Славянске, в Сумах, на Азовском море и проч. Очень возможно, что наши поиски увенчаются полнейшим неуспехом и срамом и мы останемся на севере,- в этом я почти уверен,- но уж одно сие колебание не дает нам права рассчитывать на Бабкино. Я весною буду путешествовать, и для меня безразлично, где будет жить семья; на юге мила только весна, а лето я охотнее провел бы в Бабкине. Ма-Па и Финик заметно тяготеют к Бабкину. Но мать и батька, как дети, мечтают о своей Хохландии. Отец ударился в лирику и категорически заявляет, что ему ввиду его преклонных лет хотелось бы "проститься" с родными местами... Стало быть, Вам придется делать публикацию. Но Вы, пожалуйста, не держитесь системы Марии Владимировны: запрашивайте подороже (minimum 250 р.).

{02202}

Дачники найдутся, какова бы ни была цена. Ведь я же платил Вам 500! Публикацию делайте только в "Русских ведомостях" и на первой странице. Ваша картина уже готова. В пятницу идет моя паршивенькая пьеска в одном акте; "Иванов" гуляет по Руси и собирает детишкам на молочишко... Вчера был у меня Короленко. Слезно просит жить это лето на Волге. Денег нет. Вся надежда на тираж 1-го марта. Номер серии 9145, номер билета 17. Если выиграю, то могу дать Вам взаймы 100 рублей. Ах, если б жениться на богатой!! Если я женюсь на богатой купчихе, то, обещаю, мы с Вами обдерем ее, анафему, как липку. Мокрого места не останется. Моя повесть, посланная для мартовской книжки "Север(ного) вестника", имеет успех. Получаю захлебывающиеся письма. Не увидимся ли мы с Вами в скором времени? Нужно бы... Если Берг возьмет повесть Марии Владимировны, то примите к сведению, что в Питере все дамы-беллетристки берут по 125 р. за лист. У Берга теперь есть деньги. Он платит недурно и, приглашая меня, без длинных разговоров согласился платить мне 100 руб. за каждый маленький (хотя бы в 100 строк) рассказ. Ну, будьте здоровы. Поклоны всем бабкинцам! Скоро прилетят грачи и скворцы. Ваш А. Чехов.

378. Ал. П. ЧЕХОВУ 15 февраля 1888 г. Москва. 15. Гусиади! Не писал я тебе так долго, потому что мешала лень; хочется не писать, а лежать пластом и плевать в потолок. Я отдыхаю. Недавно написал большую (5 печатных листов) повесть, которую, буде пожелаешь, узришь в мартовской книжке "Северного вестника". Получил задатку 500 р. Повесть называется так: "Степь".

{02203}

Вообще чувствую собачью старость. Едва ли уж я вернусь в газеты! Прощай, прошлое! Буду изредка пописывать Суворину, а остальных, вероятно, похерю. Правда ли, что ты работаешь в "Гражданине"? Я виноват перед Анной Ивановной, что не отвечаю на ее письмо. Отвечу по ее выздоровлении, ибо длинно толковать с больным о его болезни я считаю вредным. Пусть ее не волнует "гумма". Йодистый калий помогает не при одном только сифилисе, а "гумма" разная бывает. Во всяком случае я рад, что она выздоравливает и что Кнох, Слюнин и К потерпели срам. Рад, что ты обратился, как я советовал тебе, к знающему человеку; рад я, что не верил бугорчатке, абсцессу печени, операции, катару желчных путей и проч. Мне казалось, что я знаю больше Кноха и К , и теперь я в этом убежден. Очень приятно, хотя с другой стороны и жаль, что я "фаАстаю". 19-го идет моя новая пьеска в одном действии. "Иванов" ходит по Руси и не раз уж давался в Харькове. М. Белинский сотрудник подходящий. Но - можешь не скрыть это мое мнение от Буренина - своим появлением в "Новом времени" он плюнул себе в лицо. Ни одна кошка во всем мире не издевалась так над мышью, как Буренин издевался над Ясинским, и... и что же? Всякому безобразию есть свое приличие, а посему на месте Ясинского я не показывал бы носа не только в "Нов(ое) время", но даже на Малую Итальянскую. Буду сегодня писать Суворину. Напрасно этот серьезный, талантливый и старый человек занимается такой ерундой, как актрисы, плохие пьесы... Николай что-то бормотал мне насчет твоего письма, да я ничего не понял и забыл. Все это мелочно. Ну их! Семья летом будет жить на юге. Попроси Петерсена и Буренина от моего имени прочитать в марте мою повесть. Ведь они виноваты отчасти, что я написал большое! Пусть они и расхлебывают. Будь здоров. Анне Ивановне поклон, а детей пори. Говорит ли Николка? Твой 33 моментально. Благодарю за письмо и за беспокойство о моем неказистом здравии.

{02204}

379. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ). 22 февраля 1888 г. Москва. 22 февр. Милый капитан! Я прочитал все Ваши книги, которые до сих пор читывал только урывками. Если хотите моей критики, то вот она. Прежде всего мне кажется, что Вас нельзя сравнивать ни с Гоголем, ни с Толстым, ни с Достоевским, как это делают все Ваши рецензенты. Вы писака sui generis и самостоятельны, как орел в поднебесье. Если сравнения необходимы, то я скорее всего сравнил бы Вас с Помяловским постольку, поскольку он и Вы - мещанские писатели. Называю Вас мещанским не потому, что во всех Ваших книгах сквозит чисто мещанская ненависть к адъютантам и журфиксным людям, а потому, что Вы, как и Помяловский, тяготеете к идеализации серенькой мещанской среды и ее счастья. Вкусные кабачки у Цыпочки, любовь Горича к Насте, солдатская газета, превосходно схваченный разговорный язык названной среды, потом заметное напряжение и субъективность в описании журфикса у ma tante - всё это, вместе взятое, подтверждает мое положение о Вашем мещанстве. Если хотите, то я, пожалуй, сравнил бы Вас еще и с Додэ. Ваши милые, хорошие "лошадники" тронуты слегка, но пока они попадались мне на глаза, мне всё казалось, что я читаю Додэ. Вообще надо быть осторожным в сравнениях, которые, как бы они ни были невинны, всегда невольно вызывают подозрения и обвинения в подражании и подделке. Вы, ради создателя, не верьте вашим прокурорам и продолжайте работать так, как доселе работали. И язык, и манера, и характеры, и длинные описания, и мелкие картинки - всё это у Вас свое собственное, оригинальное и хорошее. Лучшее из Ваших детищ - это "Гордиев узел". Это труд капитальный. Какая масса лиц, и какое изобилие положений! Номерная жизнь, Щураки, Голощапова с опухшим от пива рылом, дождь, Лелька, ее бардачок, сон Горича, особливо описание маскарада в клубе - всё это великолепно сделано. В этом романе Вы не плотник, а токарь. За "Узлом" по достоинству следует "Поспелов". Лицо

{02205}

новое и оригинально задуманное. Во всей повестушке чувствуется тургеневский пошиб, и я не знаю, почему это критики прозевали и не обвинили Вас в подражании Тургеневу. Поспелов трогателен; он идейный человек и герой. Но, к сожалению, Вы субъективны до чёртиков. Вам не следовало бы описывать себя. Право, было бы лучше, если бы Вы подсунули ему на дороге женщину и свои чувства вложили в нее... "Идиллию" я ставлю в конце всего, хотя и знаю, что Вы ее любите. Начало и конец прекрасны, строго и умело выдержаны, в середине же чувствуется большая распущенность. Начать хоть с того, что всю музыку Вы испортили провинциализмами, которыми усыпана вся середка. Кабачки, отчини дверь, говОрит и проч.- за всё это не скажет Вам спасиба великоросс. Язык щедро попорчен, Бомбочка часто попадается на глаза, Агишев бледноват... Лучше всего-описание мазурки... В общем, по прочтении всех Ваших книг получается весьма определенное впечатление, сильно говорящее в пользу Вашей будущности. Теперь, если к книгам прибавить еще Ваши пьесы, "Дачного мужа", "Миньону", "Гремучую змею", если к тому же еще принять во внимание Вашу "аристократическую медлительность" и наклонность к кабинетному труду ("Русский мыслитель"), то придется остановиться на решении, что Вы величина. Вы, не говоря уж о таланте, разнообразны, как актер старой школы, играющий одинаково хорошо и в трагедии, и в водевиле, и в оперетке, и в мелодраме. Это разнообразие, которого нет ни у Альбова, ни у Баранц(евича), ни Ясинского, ни даже у Короленко, может служить симптомом не распущенности, как думают иные критики, а внутреннего богатства. Салютую Вам от души. Теперь просьба. Умирает от чахотки один москов(ский) литератор. Ни гроша денег. Есть у него богатая сестра, живущая в Питере. Адрес ее неизвестен. Не можете ли Вы, голубчик, узнать в адресном столе ее адрес? Зовут ее так: жена врача Ольга Аполлоновна Митрофанова. Муж ее Дмитрий Васильевич. Жива ли она? Узнайте, будьте отцом родным. Ничего не делаю. От нечего делать написал водевиль "Медведь". Прощайте, будьте здоровы. Простите за критику. Ваш А. Чехов.

{02206}

380. Я. П. ПОЛОНСКОМУ 22 февраля 1888 г. Москва. 22 февр. Благодарю Вас, уважаемый Яков Петрович, и за письмо, и за стихотворение "У двери". То и другое получено, прочтено и спрятано в семейный архив для потомства, которое, надеюсь, будет и у меня. "У двери" пришло как раз в то время, когда у меня сидел известный Вам актер В. Н. Давыдов. И таким образом я сподобился услышать хорошее стихотворение в хорошем чтении. Мне и всем моим домочадцам стихотворение очень понравилось; впрочем, дамы протестовали против стиха "И смрад стоял на лестнице". Еще раз благодарю и прошу Вас верить, что я никогда не забуду Вашего лестного для меня, ободряющего внимания. Вы спрашиваете в письме, что я пишу. После "Степи" я почти ничего не делал. Начал было мрачный рассказ во вкусе Альбова, написал около полулиста (не особенно плохо) и бросил до марта. От нечего делать написал пустенький, французистый водевильчик под названием "Медведь", начал маленький рассказ для "Нового времени", и больше ничего. Весь февраль проболтался зря. Ходил из угла в угол или же читал свою медицину. На "Степь" пошло у меня столько соку и энергии, что я еще долго не возьмусь за что-нибудь серьезное. Ах, если в "Северном вестнике" узнают, что я пишу водевили, то меня предадут анафеме! Но что делать, если руки чешутся и хочется учинить какое-нибудь тру-ла-ла! Как ни стараюсь быть серьезным, но ничего у меня не выходит, и вечно у меня серьезное чередуется с пошлым. Должно быть, планида моя такая. А говоря серьезно, очень возможно, что эта "планида" служит симптомом, что из меня никогда не выработается серьезный, основательный работник. Я обязательно буду в Петербурге в начале или середине марта и обязательно воспользуюсь Вашим любезным приглашением и побываю у Вас. Позвольте пожелать Вам всего хорошего, наипаче здоровья и денег, и пребыть душевно преданным, уважающим А. Чехов.

{02207}

381. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 23 февраля 1888 г. Москва. 23 февр. Что с Вами, дорогой Алексей Николаевич? Правда ли, что Вы хвораете? Quod licet bovi, non licet Iovi... Что к лицу нам, нытикам и дохленьким литераторам, то уж совсем не подобает Вам, обладателю широких плеч... Я. П. Полонский писал мне, что у Вас бронхит и слабость по вечерам. Вероятно, Вы простудились и, что не подлежит сомнению, утомились. Вам нужно хотя на месяц совлечь с себя петербургского человека, махнуть на всё рукой и обратиться в бегство. Поездка на Волгу - идея хорошая и здоровая. Свежий воздух, разнообразие видов и отсутствие стола с дамскими рукописями помогут скорее и вернее, чем доверовы порошки. Поездка обойдется очень дешево, дешевле грибов; еда на пароходах не совсем плохая; сырость и туманы нас не одолеют, потому что мы будем тепло одеты; к тому же еще у Вас всегда под рукой будет доктор, хотя и плохой, но бесплатный. Серьезно, Вы подумайте и дайте себе слово не отказываться от задуманной поездки. Короленко уверен, что Вы поедете... Был я у Островского. Он с нетерпением ждет оттиска моей "Степи". Сидел я у него часа два, и, к сожалению, я разболтался и говорил гораздо больше, чем он, а для меня, согласитесь, его разговоры гораздо полезнее, чем мои собственные... Посылаемая рукопись принадлежит перу московского литератора Н. А. Хлопова, автора нескольких пьес ("На лоне природы" и проч.). Это талантливый, хороший и робкий человечек, затертый льдами московского равнодушия. Ему страстно хочется выскочить, и он просил меня протежировать ему в Питере. Не найдете ли Вы возможным поместить его рассказик в "Северном вестн(ике)"? Рассказ маленький, без претензий и написан достаточно талантливо. Почерк безобразный, противно читать, но это не суть важно. В случае если найдете, что рассказ для "С(еверного) в(естника)" неудобен, то, будьте добры, вручите его при свидании Щеглову, чтобы сей последний передал его в "Новое

{02208}

время" Буренину с просьбой от моего имени - не бросать в корзину, а прочесть... Жду самых хороших известий о Вашем здоровье. Поправляйтесь и приезжайте в Москву есть блины. Вчера смотрел я Ленского - Отелло. Билет стоил 6 р. 20 коп., но игра не стоила и рубля. Постановка хорошая, игра добросовестная, но не было главного - ревности. Будьте здоровы. Весь Ваш А. Чехов. Почтение Вашему семейству. ранней весной без них не обойтись.

382. Н. А. ЛЕЙКИНУ 26 февраля 1888 г. Москва. 26 февр. Не было ни гроша, да вдруг алтын! Наконец-то, добрейший Николай Александрович, я получил от Вас письмо, и не одно письмо, а еще и толстую книжищу в виде премии, за которую, конечно, искренно благодарю. А уж я, признаться, думал, что Вы сердитесь, и - грешный человек - не раз терялся в догадках и задавал себе вопрос: уж не замутила ли ясной воды какая-нибудь сплетня, пущенная моими московскими благоприятелями? Книгу завтра посылаю в переплет. Если Вы наверное будете в Москве не позже первой недели поста, то я подожду Вас и вместе с Вами поеду в Питер. Какова погода в Москве, сказать не умею, ибо, как схимонах, сижу в четырех стенах и не показываю носа на улицу. Отчего у Вас не работает Щеглов? Это очень полезный сотрудник. Во-вторых! зачем Вы так часто стали помещать на первой странице голопупие и голоножие? Право, публике теперь не до борделей. К тому же "Осколкам" не следует сбиваться с раз заведенной программы.

{02209}

Грузинский заметно улучшается. Ежов становится хорошим в стихах. Оба что-то замолчали про семгу. Будьте здоровы. Поклон Вашему семейству. Ваш А. Чехов.

383. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 28 февраля 1888 г. Москва. 28. Отвечаю на Ваше письмо, храбрый капитан. До поездки на юг или на Волгу (у меня два проекта) я непременно должен быть в Питере. Приеду, вероятно, в начале В(еликого) поста. Теперь насчет сниматься. Короленко будет в П(етербу)рге не раньше апреля, а меня в апреле и с собаками не сыщете. Если моя физиомордия непременно нужна, то уж я не знаю, как быть. Поговорим об этом при свидании; пока могу предложить только два выхода из безвыходного положения: отложить сниманье до осени или же сняться не группой, а медальонами: Последнее удобнее, ибо приезд необязателен, а снять портрет можно с карточки, которую вышлем и Короленко и я. Не забудьте написать мне: кто будет сниматься? Альбов, Баранцевич, Щеглов, Фофанов, Ясинский, Гаршин, Короленко, Чехов... еще кто? Простите за самоуправство. Попав вчера в компанию "Русских ведомостей", я, не заручившись позволением, сосватал Вас и Баранцевича с музою "Русских ведомостей". Очень рады будут, если Вы согласитесь работать в этой честно-сухой газетине; по соблюдении кое-каких формальностей мне будет прислано редакцией письмо, в котором меня попросят пригласить Вас... Платят хорошо (не меньше 10 к. и аккуратно). Откуда Вы знаете, что моя повесть - великолепная? Говори "гоп!", когда перескочишь... Не критикуйте не читая. Будьте здоровы. Короленко говорил, что побывает у Вас. Погода хорошая. Через 1-2 недели прилетают грачи, а через 2-3 скворцы. Понимаете ли Вы, капитан, что это значит? Votre a tons А. Чехов.

{02210}

384. К. С. БАРАНЦЕВИЧУ 4 марта 1888 г. Москва. 4 февр. Уважаемый Казимир Болеславович! Редакция "Русских ведомостей", зная, что я знаком с Вами, поручила мне передать Вам, что она была бы рада получать от Вас возможно чаще небольшие очерки и рассказы в размере обыкновенного фельетона (300- 600 строк). Определение гонорара зависит вполне от Вас самих. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. "Рабу" я получил и уже прочитал. Поблагодарю при свидании.

385. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 6 марта 1888 г. Москва. 6 марта. Сегодня, дорогой Алексей Николаевич, я прочел 2 критики, касающиеся моей "Степи": фельетон Буренина и письмо П. Н. Островского. Последнее в высшей степени симпатично, доброжелательно и умно. Помимо теплого участия, составляющего сущность его и цель, оно имеет много достоинств, даже чисто внешних: 1) оно, если смотреть на него как на критическую статейку, написано с чувством, с толком и с расстановкой, как хороший, дельный рапорт; в нем я не нашел ни одного жалкого слова, чем оно резко отличается от обычных критических фельетонов, всегда поросших предисловиями и жалкими словами, как заброшенный пруд водорослями; 2) оно до крайности понятно; сразу видно, чего хочет человек; 3) оно свободно от мудрствовании об атавизме, паки бытии и проч., просто и холодно трактует об элементарных вещах, как хороший учебник, старается быть точным и т. д., и т. д.- всего не сочтешь... Я прочел письмо П(етра) Н(иколаевича) три раза и жалею теперь, что он прячется от публики. Среди журнальных работников он был бы очень нелишним. Важно не то, что у него есть определенные взгляды,

{02211}

убеждения, мировоззрение - всё это в данную минуту есть у каждого человека,- но важно, что он обладает методом; для аналитика, будь он ученый или критик, метод составляет половину таланта. Завтра я поеду к П(етру) Н(иколаевичу) и предложу ему одну штуку. Я напомню ему двенадцатый год и партизанскую войну, когда бить француза мог всякий желающий, не надевая военного мундира; быть может, ему понравится моя мысль, что в наше время, когда литература попала в плен двунадесяти тысяч лжеучений, партизанская, иррегулярная критика была бы далеко не лишней. Не захочет ли он, минуя журналы и газеты, выскочить из засады и налететь наскоком, по-казацки? Это вполне исполнимо, если вспомнить о брошюрочном способе. Брошюра теперь в моде; она недорога и легко читается. Попы это поняли и ежедневно бомбардируют публику своими фарисейскими отрыжками. П(етр) Н(иколаевич) в убытке не будет. Теперь - как Ваше здоровье? Выходите ли Вы на воздух? Если судить по критике Буренина о Мережковском, то у Вас теперь 15-20 мороза... Холодно чертовски, а ведь бедные птицы уже летят в Россию! Их гонят тоска по родине и любовь к отечеству; если бы поэты знали, сколько миллионов птиц делаются жертвою тоски и любви к родным местам, сколько их мерзнет на пути, сколько мук претерпевают они в марте и в начале апреля, прибыв на родину, то давно бы воспели их... Войдите Вы в положение коростеля, который всю дорогу не летит, а идет пешком, или дикого гуся, отдающегося живьем в руки человека, чтобы только не замерзнуть... Тяжело жить на этом свете! Я приеду в Питер в начале поста, через 2-3 дня после того, как получу из "С(еверного) в(естника)" гонорар. Если во вторник Вы будете в редакции, то, проходя мимо конторщицы, напомните ей о моем существовании и безденежье. Весь февраль я не напечатал ни одной строки, а потому чувствую большой кавардак в своем бюджете. Надеюсь, что Вы не забыли про Волгу. Будьте здоровы; желаю Вам хорошего аппетита, хорошего сна и побольше денег. До свиданья. Ваш А. Чехов.

{02212}

386. Н. А. ЛЕЙКИНУ 7 марта 1888 г. Москва. 7 марта. Спешу ответить на Ваше письмо, добрейший Николай Александрович. Я жду Вас в четверг. В 12 1/2 часов я приготовлю завтрак, каковой и приглашаю Вас разделить со мной. От меня поедем, куда нужно. А главное, потолкуем. У меня есть фрак, но нет охоты и уменья читать. Я не в состоянии одной минуты почитать вслух, тем паче публично: сохнет горло и кружится голова. Итак - читать я не буду. Прошу прощения у Вас и у В. В. Комарова и уверен, что Вы не будете в претензии, тем более что мое отсутствие не испортит вечера. Пахнет кислой капустой и покаянием. Грузинский в Москве. Я скажу ему, чтобы он был у меня в четверг к 12 часам. Он будет рад познакомиться с Вами. Почтение Прасковье Никифоровне и Феде. До свидания. Ваш А. Чехов.

387. В. Н. ДАВЫДОВУ Между 7 и 10 марта 1888 г. Москва. Поздравляю Вас, милый Владимир Николаевич, с постом, с окончанием сезона и с отъездом в родные палестины. Податель сего уполномочен попросить у Вас моего цензурованного "Калхаса", каковой мне нужен. Если это письмо не застанет Вас дома, то, будьте добры, передайте кому-нибудь "Калхаса" для передачи мне или же возьмите его с собой в Питер, куда я прибуду в субботу на этой неделе. В Питере побываю у Вас и возьму "Калхаса". Будьте здоровы. Хорошего Вам пути! Ваш А. Чехов. На обороте: Его высокоблагородию Владимиру Николаевичу Давыдову.

{02213}

388. М. П. ЧЕХОВУ 14 и 15 или 16 марта 1888 г. Петербург. Пишу сие в редакции "Нов(ого) времени". Только что вошел Лесков. Если он не помешает, то письмо будет кончено. Доехал я благополучно, но ехал скверно, благодаря болтливому Лейкину. Он мешал мне читать, есть, спать... Всё время, стерва, хвастал и приставал с вопросами. Только что начинаю засыпать, как он трогает меня за ногу и спрашивает: - А вы знаете, что моя "Христова невеста" переведена на итальянский язык? Остановился я в "Москве", но сегодня переезжаю в редакцию "Нов(ого) вр(емени)", где m-me Суворина предоставила мне 2 комнаты с роялью и с кушеткой в турнюре. Поселяюсь у Суворина - это стеснит меня немало. Сухари отданы Александру. Семья его здрава, сыта, одета чисто. Он не пьет абсолютно, чем немало удивил меня. Идет снег. Холодно. Куда ни приду, всюду говорят о моей "Степи". Был у Плещеева, Щеглова и пр., а вечером еду к Полонскому. Я переехал на новую фатеру. Рояль, фисгармония, кушетка в турнюре, лакей Василий, кровать, камин, шикарный письменный стол - это мои удобства. Что касается неудобств, то их не перечтешь. Начать хоть с того, что я лишен возможности явиться домой в подпитии и с компанией... До обеда - длинный разговор с m-me Сувориной о том, как она ненавидит род человеческий, и о том, что сегодня она купила какую-то кофточку за 120 р. За обедом разговор о мигрени, причем детишки не отрывают от меня глаз и ждут, что я скажу что-нибудь необыкновенно умное. А по их мнению, я гениален, так как написал повесть о Каштанке. У Сувориных одна собака называется Федором Тимофеичем, другая Теткой, третья Иваном Иванычем. От обеда до чая хождение из угла в угол в суворинском кабинете и философия; в разговор вмешивается, невпопад, супруга и говорит басом или изображает лающего пса.

{02214}

Чай. За чаем разговор о медицине. Наконец я свободен, сижу в своем кабинете и но слышу голосов. Завтра убегаю на целый день: буду у Плещеева, в Сабашниковском вестнике, у Полонского, у Палкина и вернусь поздно ночью без задних ног. Кстати: у меня особый сортир и особый выход - без этого хоть ложись да умирай. Мой Василий одет приличнее меня, имеет благородную физиономию, и мне как-то странно, что он ходит возле меня благоговейно на цыпочках и старается предугадать мои желания. Вообще неудобно быть литератором. Хочется спать, а мои хозяева ложатся в 3 часа. Здесь не ужинают, а к Палкину идти лень. Честь имею кланяться. Поклоны всем. Votre a tous А. Чехов. Писать лень, да и мешают. Ночь. Слышен стук бильярдных шаров: это играют Гей и мой Василий. Подойдя к своей постели, я нахожу стакан молока и кусок хлеба; голоден. Ложусь и читаю отрывной календарь "Стрекозы". Вот и всё умное и великое, что успел я совершить по приезде в С.-Петербург.

389. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) 22 марта 1888 г. Москва. 22 м. Москва. Милейший Александр Семенович (надв(орный) советник)! Для Вас представляется возможность работать в "Петерб(ургской) газете". Если Вы согласны (наверное, да), то поспешите написать Лейкину приблизительно следующее: "Чехов писал мне, что Вы согласны взять на себя труд познакомить меня с "Пет(ербургской) газ(етой)" и порекомендовать меня ей для понедельников. Благодаря Вас за любезность, я спешу воспользоваться и проч. и проч.". Что-нибудь вроде. Полюбезнее и официальное. Само собою разумеется, что, начав работать в "Газете", Вы утеряете необходимость мыкать свою музу по "Развлечениям" и проч.

{02215}

В Питере я прожил 8 дней очень недурно. Останавливался у Суворина: разливанная чаша... Суворин замечательный человек нашего времени. Буду рад, когда Вы напишете субботник. С Голике не говорил о Вашей книге, ибо он не был на вокзале среди провожатых. Впрочем, успеется. Печатаем 2-е издание "Сумерек", новую книгу и детскую книгу "В ученом обществе". Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

390. Н. А. ХЛОПОВУ 22 марта 1888 г. Москва. 22. Уважаемый Николай Афанасьевич! Я прочел Ваш рассказ вчера, когда получил: за 1-2 часа до отхода поезда. Двух последних страничек я не прочел - было некогда, - но нахожу, что он лучше "Одиннадцатого". Я отдал его в собств(енные) руки Суворина. Сей последний обещал прочесть его в самом скором времени. Теперь об "Одиннадцатом". Вот Вам выписка из письма старика Плещеева: "Это рассказец, написанный не без юмора и который бы можно напечатать в "Сев(ерном) вестн(ике)", но там столько маленьких рассказов лежит - целый ворох,- что неизвестно, когда бы он пошел. Может быть, через полгода, через год, а автору это, вероятно, было бы не на руку?" "Одиннадцатый" теперь у Буренина. Вот и всё, что мне известно. Вашему желанию работать в Питере я радуюсь и в свою очередь искренно желаю успеха и побольше настойчивости в этом направлении... Были бы упрямство и настойчивость, поменьше малодушия перед неудачами, и дело Ваше пойдет на лад - готов ручаться, ибо Вы талантливы. Простите за мораль Вашего доброжелателя. А. Чехов. т. е. написан лучше

{02216}

391. Ал. П. ЧЕХОВУ 24 марта 1888 г. Москва. 24 мартабря. О. Архимандрит! Посылаю Вам через поручика Плещеева кипу моих проповедей и поучений для второй книги, каковую благоволите благословить печатать тотчас же по получении кипы. Название книги: "Менструации жизни, или Под ж... палкой!" Другого названия пока еще не придумал. Рассказы должны быть расположены в таком порядке: 1) Счастье. 2) Тиф. 3) Ванька. 4) Свирель. 5) Перекати-поле. 6) Задача. 7) Степь. 8) Поцелуй. Книга должна содержать в себе не менее 20 листов. Если присланного не хватит, то пусть Неупокоев, упокой господи его душу, даст тебе знать, дабы я мог поспешить высылкой нового материала. "Счастье" помещено в 4046 . Если утеряешь посылаемый 4046 , то запомни сию цифру. Под заглавием "Счастье" надо будет написать: "Посвящ(ается) Я. П. Полонскому" - долг платежом красен: он посвятил мне стихотворение. Остальных моих распоряжений жди. Расчет за "Сумерки" сделай после 15 апреля. Из полученных денег ты обязуешься взять себе пропорцию, как мы уговорились, иначе ты хам и мерзавец. Магазин должен нам за оставшиеся 445 экз. 311 р. 50 к. Значит, тебе третья часть. Надеюсь, что второе издание "Сумерек" уже печатается. Кланяйся Сувориным. Неделя, прожитая у них, промелькнула, как единый миг, про который устами Пушкина могу сказать: "Я помню чудное мгновенье"... В одну неделю было пережито: и ландо, и философия, и романсы Павловской, и путешествия ночью в типографию, и "Колокол", и шампанское, и даже сватовство... Суворин пресерьезнейшим образом предложил мне жениться

{02217}

на его дщери, которая теперь ходит пешком под столом... - Погодите пять-шесть лет, голубчик, и женитесь. Какого вам еще черта нужно? А я лучшего не желаю... Я шуточно попросил в приданое "Исторический вестн(ик)" с Шубинским, а он пресерьезно посулил половину дохода с "Нового времени". Его супруга, наверное, уже сообщила тебе об этом... Итак: когда я думал жениться на гавриловской дочке, то грозил, что разжалую отца и Алексея в мальчики; теперь же - берегись! когда женюсь на суворинском индюшонке, то возьму всю редакцию в ежи, а тебя выгоню. Сейчас вернулся с практики: лечил у графини Келлер... няньку и получил 3 руб. Имел счастье беседовать с ее сиятельством. В Москве скучища. Все здравы. Мать, тетка и сестра ждут Анну Ивановну с цуцыками. Поклон Буренину, Маслову и проч. Votre a tous А. Чехов.

392. М. В. КИСЕЛЕВОЙ 25 марта 1888 г. Москва. 25 марта. Прежде всего, многоуважаемая Мария Владимировна, поздравляю Вас с наступающим днем ангела. Да хранит Вас бог на многие лета! Желаю Вам прожить еще 87 лет и еще 87 раз наблюдать прилет скворцов и жаворонков, в которых Вы теперь влюблены. Читал я Ваше письмо к Мише и в ответ на Ваше желание иметь оттиск моей "Степи" посылаю Вам обещание преподнести Вам в недалеком будущем мою новую книжку, в которой будет помещена эта "Степь". На днях я вернулся из Питера. Купался там в славе и нюхал фимиамы. Жил я у Суворина, привык к его семье и весною еду к нему в Крым. На правах великого

{02218}

писателя я всё время в Питере катался в ландо и пил шампанское. Вообще чувствовал себя прохвостом. У Сысоихи я не был, но зато 3 раза был и даже обедал у редакторши "Северного вестника" Евреиновой, очень милой и умной старой девы, имеющей степень "доктора прав" и похожей в профиль на жареного скворца. Вообще в Питере столько умных дам и дев, что я был очень рад отсутствию возле меня Вашего наблюдающего ока. Сегодня у меня был редактор "Родника" Альмединген, офицер генерального штаба, племянник Вашей медоточивой Сысоихи. Будет он у меня и завтра. Говорили мы с ним о Вас. Он хвалит, а я говорю: "гм..." Печатается второе издание "В сумерках". За первое я получил уже деньги. В начале сего года я заработал и прожил полторы тысячи рублей. Деньги улетучиваются, как черти от ладана... Поклонитесь барину, Василисе и Коклюшу, а Елизавете Александровне пожелайте выиграть 200 тыс. Застрелите Екатерину Васильевну и Голохвастову. Когда барин будет в Москве? Давно уж мы его не видели. Ах, с каким бы удовольствием я пожил это время в Бабкине! До зарезу хочется весны. При мне в Питере была чудная погода. Будьте здоровы и денежны. Сегодня я лечил няньку графини Келлер и имел честь беседовать с ее сиятельством. Получил три рубля. Меня в Питере почему-то прозвали Потемкиным, хотя у меня нет никакой Екатерины. Очевидно, считают меня временщиком у муз. Работается плохо. Хочется влюбиться, или жениться, или полететь на воздушном шаре. Все наши здравствуют и собираются на юг. Прощайте. Душевно преданный и нелицемерно уважающий А. Чехов. Барину буду писать особо. Пусть простит за молчание.

{02219}

393. Я. П. ПОЛОНСКОМУ 25 марта 1888 г. Москва. 25 марта. Позвольте мне покаяться перед Вами, уважаемый Яков Петрович, и попросить отпущения грехов. Виноват я, во-первых, что не сдержал своего слова и не был у Вас в пятницу. Я уже наказан, так как эта моя вина заключает в себе самой и наказание: я был лишен удовольствия поглядеть на Ваши пятницы и познакомиться с Вашим семейством, которое давно уже знаю и уважаю, т. е. я не получил того, о чем думал, когда ехал в Петербург. В пятницу весь день я похварывал и сидел дома; Суворины, если Вы спросите у них, засвидетельствуют Вам это... Во-вторых, я виноват перед Вами еще, аки тать и разбойник. Я совершил дневной грабеж: пользуясь Вашей записочкой, я взял в магазине Гаршина все томы Ваших сочинений. Вы разрешили мне взять только ту прозу, которой у меня недостает, я же взял и прозу и стихи. Тут отчасти виновата и сама Е. С. Гаршина (с которой я просидел целый час: оказалось, что мы земляки). Она не поняла записки и завернула мне всё, кроме "Крутых горок" и мелких рассказов, так что об убытках, причиненных мною Вам, я узнал только по прибытии домой. Итак, знайте, что я Ваш должник. После покаяния просьба. Я издаю новый сборник своих рассказов. В этом сборнике будет помещен pаcсказ "Счастье", который я считаю самым лучшим из всех своих рассказов. Будьте добры, позвольте мне посвятить его Вам. Этим Вы премного обяжете мою музу. В рассказе изображается степь: равнина, ночь, бледная заря на востоке, стадо овец и три человеческие фигуры, рассуждающие о счастье. Жду Вашего позволения. Я нанял себе дачу около города Сум на реке Псле. Место поэтическое, изобилующее теплом, лесами, хохлами, рыбой и раками. От дачи недалеко Полтава, Ахтырка и другие прославленные хохлацкие места. Понятно, что я дорого дал бы за удовольствие пригласить Вас с Вашей музой и с красками на юг и попутешествовать с Вами вдоль и поперек Хохландии, от Дона до Днепра.

{02220}

Когда Вы будете ехать через Москву, то дайте мне возможность повидаться с Вами, а пока позвольте пожелать Вам побольше денег, здоровья и счастья. Верьте в искреннюю преданность уважающего Вас А. Чехова. Забыл я спросить у Вас о судьбе Вашей комедии, о которой мы говорили зимою.

394. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) 35 или 26 марта 1888 г. Москва. Милейший Александр Семенович! Вы, кажется, если не ошибаюсь, однажды в разговоре упомянули фамилию Райского и сказали, что он служит где-то корректором. Если Вы это говорили, то поспешите написать мне, где я могу найти этого Райского. Он очень мне нужен. Если же о нем слышал я не от Вас, то простите за беспокойство. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

395. К. С. БАРАНЦЕВИЧУ 27 марта 1888 г. Москва. 27 марта. Отвечаю, добрейший Казимир Станиславович, на Ваши письма по пунктам: 1) Бр. Вернеры выслали Вам 75 рублей сегодня или вышлют их завтра. Не высылали же раньше, потому что произошло в их редакции маленькое недоразумение, о котором поговорим при свидании. Если верить им, благодаря этому недоразумению Ваш рассказ обошелся им в 150 руб. 2) Рассказ благоволите адресовать прямо в редакцию "Русских ведомостей". Редактора Соболевского зовут Василием Михайловичем.

{02221}

3) Когда будете ехать на юг, то не минуйте моего дома. 4) Я нашел себе дачу в усадьбе близ г. Сум Харьк(овской) губ., куда приглашаю. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

396. Н. А. ЛЕЙКИНУ 29 марта 1888 г. Москва. 29 марта. Добрейший Николай Александрович! Леухин, вероятно, уже написал Вам, что Ваши книги у него проданы и что он ждет только приказа: кому и куда послать деньги? "Милой женщине" книги уже вручены, и расписка ее Вам посылается. Миша говорит, что, принимая от него книги, она сердилась. Ну, как Ваше здравие? Если хорошо, то я очень рад; если плохо, т. е. если лихорадка всё еще продолжается, то не ограничивайтесь одной только баней, а обратитесь к медицине, матери всех наук. Я нашел себе дачу и вчера послал задаток. Город Сумы Харьк(овской) губ., на реке Псле (приток Днепра), недалеко от Полтавы. Я нанял флигель в усадьбе, за 100 руб. в лето; флигель с трех сторон окружен садом; близки пруд и река. Буду всё лето кружиться по Украине и на манер Ноздрева ездить по ярмаркам. Я писал Грузинскому о "Петерб(ургской) газете". Он благодарил меня, хотя я тут ни при чем и написал ему ясно, что протежируете ему Вы, а не я. Писал ли он Вам о своем согласии? Рассказ брата я читал в "Новом времени". Мертвая старуха не так страшна. Рассказ местами юмористичен, и я думаю, что "Оск(олк)и" не стали бы мрачнее оттого, что поместили бы его, тем более что рассказ неплох. Впрочем, не мое это дело; Вам видней. Вернувшись из Питера, я застал в Москве ледоход и наводнение. Очень красиво. До 28-го стояли теплые, ясные дни, а сегодня жарит дождь.

{02222}

Семья моя Вам кланяется. Будьте здоровы и в свою очередь поклонитесь Прасковье Никифоровне и Феде. В комнате у меня сумеречно от дождя; не видно на бумаге линеек, а потому пишу криво. Советуйте Билибину взять летом отпуск и отдохнуть, а то он хиреет и стареет не по дням, а по часам. Прощайте. Ваш А. Чехов.

397. А. Н. МАСЛОВУ (БЕЖЕЦКОМУ) 29 марта 1888 г. Москва. 29 марта. Простите, добрейший Алексей Николаевич, что я не торопился исполнить Ваше поручение. В "Русской мысли" я был только вчера. За отсутствием редактора-издателя Лаврова аудиенцию давал мне великий визирь "Русской мысли" Гольцев - человек милый и хороший, но понимающий в литературе столько же, сколько пес в редьке. В беседе он держал себя с достоинством, как и подобает это вице-директору самого толстого и самого умного журнала во всей Европе. Вот Вам результаты нашей беседы: 1) Сотрудничеству Вашему рады. 2) Желательно иметь от Вас небольшую повесть в 2-3 печатных листа. 3) Большие повести нежелательны, так как современные беллетристы (камень в мой огород) не умеют писать больших вещей; если же они и берутся писать, то выходит одна только срамота на всю губернию. Вообще говоря, у наших молодых писателей нет "глубины мысли", а длинные повести и романы писать не следует, так как современная жизнь не дает для этого "мотивов". 4) Наша литература переживает теперь переходное время. 5) Если Ваша повесть будет длинна и хороша (что при отсутствии "мотивов" едва ли возможно), если в ней будет глубина мыслей, то ей будет оказано самое теплое гостеприимство. 6) Аванс дадут с удовольствием.

{02223}

"Мы дадим часть гонорара", сказал Гольцев. Как велика будет эта часть, я не знаю, но если Вы поручите мне, то я постараюсь вымаклачить для Вас возможно больше. Проживу я в Москве до 5 мая. Если до этого времени повесть будет написана и прочтена редакцией, то я с удовольствием поторгуюсь и вышлю Вам деньги. 1 апреля я опять буду видеться с Гольцевым и на сей раз поговорю с ним о количестве гонорара. Мы будем вместе ужинать, а за ужином журнальные масоны бывают не так туги и снисходительно-важны, как в редакциях. Если у Вас есть намерение написать комедию, то не бросайте его. Будьте здоровы. Поклонитесь Сувориным, В. П. Буренину и Петерсену. Ваш А. Чехов.

398. К. С. БАРАНЦЕВИЧУ 30 марта. 1888 г. Москва. 30 марта. Добрейший Казимир Станиславович! Ответ на Ваши письма Вам послан, и я удивляюсь, что Вы еще не получили его. Поручения Ваши исполнены. Сегодня я еще раз был у Вернеров, и они сказали мне, что деньги Вам высланы. Что касается сборника "Памяти Гаршина", то я могу только пожать Вам руку и поблагодарить. Мысль Ваша заслуживает и сочувствия, и уважения уж по одному тому, что подобные мысли, помимо их прямой цели, служат еще связующим цементом для немногочисленной, но живущей вразброс и в одиночку пишущей братии. Чем больше сплоченности, взаимной поддержки, тем скорее мы научимся уважать и ценить друг друга, тем больше правды будет в наших взаимных отношениях. Не всех нас ожидает в будущем счастье. Не надо быть пророком, чтобы сказать, что горя и боли будет больше, чем покоя и денег. Потому-то нам нужно держаться друг за друга, и потому-то мне симпатичны Ваша мысль и Ваше последнее письмо, в котором Вы так любите Гаршина.

{02224}

Я непременно пришлю что-нибудь для сборника. Вы только потрудитесь написать мне, к какому числу я должен прислать и могут ли идти в сборнике вещи, уже бывшие в печати. На последнее желателен утвердительный ответ, так как теперь я отбился от рук и потерял (не знаю, надолго ли) способность творить мелкие вещи. Я, пожалуй, напишу небольшой рассказ, но заранее предупреждаю (нимало не скромничая), что он выйдет и плох и пуст. Странный стих нашел на меня... Если в сборник пойдут вещи, уже бывшие в печати, то он не проиграет: каждый автор выберет лучшее. Будьте здоровы. Желаю Вам успеха. Ваш А. Чехов. 10-15 листов мало. Печатайте 20. Писали ли Вы Короленко? Если нет, то дайте знать, я напишу ему.

399. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 31 марта 1888 г. Москва. 31 марта. Милый Алексей Николаевич! На дворе идет дождь, в комнате у меня сумеречно, на душе грустно, работать лень - вообще я выбился из колеи и чувствую себя не в своей тарелке. Но тем не менее это письмо не должно быть грустным. Пока я пишу его, меня волнует веселая мысль, что через 30-35 дней я буду уже далеко от Москвы. Я уже нанял себе дачу в усадьбе на реке Псле (приток Днепра), в Сумском уезде, недалече от Полтавы и тех маленьких, уютных и грязненьких городов, в которых свирепствовал некогда Ноздрев и ссорились Иван Иваныч с Иван Никиф(оровичем). Третьего дня я послал задаток. Псёл река глубокая, широкая, богатая рыбой и раками. Кроме него, на моей даче имеется еще пруд с карасями, отделенный от реки плотиной. Дача расположена у подошвы горы, покрытой садом. Кругом леса. Изобилие барышень. Вы так нерешительно говорили о Волге, что едва ли можно сомневаться в том, что путешествие наше не состоится. Если Вы не поедете на Волгу, то приезжайте ко

{02225}

мне на Псел! От Москвы туда сутки езды, и III класс стоит 10 р. 30 коп. Место, уверяю Вас, восхитительное. Там Всё тихо... тополи над спящими водами, Как призраки, стоят луной озарены... За рекою слышны песни, И мелькают огоньки. Даю Вам честное слово, что мы не будем делать ничего, окунемся в безделье, которое для Вас так здорово. Мы будем есть, пить, рано вставать, рано ложиться, ловить рыбу, ездить по ярмаркам, музицировать и больше ничего. От такого режима Вы убавите себе живот, загореете, повеселеете и переживете время, когда И сердце спит, и ум в оцепененье... Вся моя команда будет состоять всплошную из молодежи, а где молодежь, там Ваше присутствие, что Вы уже не раз испытали, имеет свою особую прелесть. Вот юность пылкая теснится Вокруг седого старика... В конце мая или в начале июня - вообще когда хотите - укладывайте чемодан, берите денег только на проезд, запасайтесь сигарами, которых Вы на юге, пожалуй, не найдете, прощайтесь с Меланхолической Мандолиной на целый месяц и Вперед! без страха и сомненья... Привозите с собой Щеглова. Ваш сын Н(иколай) А(лексеевич) тоже обещал приехать и, конечно, не приедет, так как его не пустит служба. Как и куда ехать, я напишу Вам в мае. Пишу повестушку для "С(еверного) вестн(ика)" и чувствую, что она хромает. Читал сегодня Аристархова в "Русских ведомостях". Какое лакейство перед именами, и какое отечески-снисходительное бормотанье, когда дело касается начинающих! Все эти критики-и подхалимы, и трусы: они боятся и хвалить, и бранить, а кружатся в какой-то жалкой, серой середине. А главное, не верят себе... "Живые цифры" - вздор, который трудно читать и понимать. Аристарх(ов) с трудом читал и не понимал, но разве у него хватит мужества признаться в этом?

{02226}

Моя "Степь" утомила его, но разве он сознается в этом, если другие кричат: "талант! талант!"? Впрочем, ну их к лешему! Передайте Николаю Алексеевичу, что я виделся с И. М. Кондратьевым (агентом драм(атического) общ(ества)) и что сей последний выслал гонорар Александру Алекс(еевичу) 26-го марта, как обещал; гонорар выслан весь, без вычетов. Ну, будьте здоровы. Поклонитесь Вашим и А. М. Евреиновой. На днях я получил от Я. П. Полонского душевное письмо. Прощайте. Ваш всей душой А. Чехов.

400. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 31 марта 1888 г. Москва. 31. Дорогой Алексей Николаевич! Едва успел послать Вам сегодня письмо, как вдогонку пишу и посылаю другое. Сейчас у меня был Ваш А(лександр) А(лексеевич) с письмом. Вот мой ответ. Пора каким бы то ни было образом прекратить безобразие, предусмотренное уложением о наказаниях. Я говорю об оскорблении могил, практикуемом так часто литературными альфонсиками и маркерами вроде г. Лемана. Недостает еще, чтобы на могилах писателей говорили речи театральные барышники и трактирные половые! Меня покоробило, когда в телеграмме из П(ете)рб(ур)га о похоронах я прочел, что речь говорил, между прочим, и "писатель Леман". Что он Гекубе, и что ему Гекуба? Что касается отсутствия на похоронах представителя "Нового времени", то в этом я не вижу злого умысла. Я убежден, что смерть Гаршина произвела на Суворина гнетущее впечатление. Не были же нововременцы по простой причине: они спят до двух часов дня. Насчет слез, к(ото)рые прольются на могилу Жителя, Вы тоже заблуждаетесь.

{02227}

Вчера я послал Баранцевичу согласие участвовать в его сборнике "Памяти Гаршина". Ваше приглашение пришло поздно. Как мне быть? Передайте Анне Михайловне, что я всей душой сочувствую идее и цели сборника и благодарю за приглашение, но не знаю, как мне быть с Баранцевичем. Вернуть согласие нельзя. А(лександр) А(лексеевич) говорил мне, что проездом в Крым Вы побываете в Москве. Это очень приятно. Мы с Вами покутим и поговорим подробно об Украйне, о Михайловском и проч. Ваш А. Чехов. Поклон всем Вашим, Анне Михайловне и Марье Дмитриевне. Два раза был я у Гаршина и в оба раза не застал. Видел только одну лестницу... К сожалению, я вовсе не знал этого человека. Мне приходилось говорить с ним только один раз, да и то мельком.

401. Т. С. САВЕЛЬЕВУ 1 апреля 1888 г. Москва. 1-го апреля 1888 г. Уважаемый Тимофей Савельевич! Благодарю Вас за память и за письмо. В Ростове я буду не раньше июня и, конечно, постараюсь побывать у Вас. Думал я ехать к Мите в апреле, но планы мои изменились. Семья моя благодарит Вас за поклоны и в свою очередь кланяется Вам. Будьте здоровы и благополучны. Уважающий Вас А. Чехов. На обороте: Ростов-на-Дону, Старый базар, гостиница Копылова, Его высокоблагородию Тимофею Савельевичу Савельеву.

{02228}

402. Г. М. ЧЕХОВУ 1 апреля 1888 г. Москва. 1 апреля 88 г. Милый Георгий! Спасибо тебе, дружище, за хлопоты и беспокойство; к сожалению, мы теперь не можем воспользоваться ни тем, ни другим. Я уже нашел дачу в помещицкой усадьбе на реке Пcле (приток Днепра) близ города Сумы Харьков(ской) губ., недалеко от Полтавы, с рекой, с садом, с лесами, с мебелью и даже с посудой. Покровская неудобна во многих отношениях: главное - в ней скучно, лес далеко от деревни и многолюдно. Карантин стоит на припеке и беден растительностью, дачи неудобные, всё дорого, помещения малы, и, что очень неудобно, нужно каждый день быть хорошо одетым, а Маша и мама не любят щеголять летом. Да и лечить некого в Карантине. В своих поисках дачи я имел единственною целью - доставить удовольствие моей мамаше, отцу, сестре, вообще всей семье, которая заметно тоскует по юге. Я старался найти такое место, где удобства жизни, необходимые для стариков, были бы на первом плане: покой, тишина, близость церкви, изобилие тени и проч. И чтобы рядом с этим и молодежь не оставалась при пиковом интересе. А для молодежи нужны красивая природа, изобилие воды, лес и проч., для меня же лично, кроме того, необходимы близость почты и люди, которых бы я мог на досуге лечить. Место, нанятое нами, удовлетворяет всем этим условиям, и, если верить тем, которые видели его, оно по красоте природы может быть названо замечательным. Наш караван двинется на юг в начале мая. Я в конце мая еду в Крым, в усадьбу Суворина, оттуда морем на Кавказ, из Кавказа назад в Сумы; проездом буду, вероятно, в Таганроге. Твой дядя Павел Егоров(ич) приедет к нам на дачу к 29 июня и пробудет около 2-3 недель. Он поедет от нас в Киев. Проехать от нашей дачи до Киева стоит 3 руб. Мы почти уверены, что в день Петра и Павла к нам из Таганрога приедут гости. Это не только желательно, но и очень кстати, так как твой папаша М(итрофан) Е(горович) не откажет себе и моему отцу в удовольствии

{02229}

совершить совместное путешествие в Киев, а оттуда обратно в Таганрог, тоже вместе. Об этом мы еще будем писать подробно, а просить дядю Митрофана Егоровича и тетю приехать к нам пошлем в Таганрог нарочитого депутата (Михалика, который красноречивее всех нас). Я недавно вернулся из Питера. Жил там у Суворина; с ним и с его семьей я в отличнейших отношениях. Семья почтенная и симпатичная, несмотря на то, что живет в золоте. Вообще говоря, моя литературная деятельность дала мне в последнее время немало хороших знакомств. Столько приходится видеть прекрасных людей и семей, что душа радуется. Пиши нам побольше. После первого мая наш адрес будет таков: "г. Сумы Харьк(овской) губ., усадьба Линтваревой, д-ру Чехову". Нельзя ли тебе будет взять отпуск на недельку и прикатить к нам? Псёл река рыбная. Поехали бы мы вместе рыбу ловить. Поклонись всем и будь здоров. Дяде и тете я от души желаю всего лучшего, а девочкам скажи, что я очень жалею, что не могу провести с ними Пасху по примеру прошлого года. Спасибо за карточку. Твой А. Чехов.

403. А. С. СУВОРИНУ 3 апреля 1888 г. Москва. 3 апреля 88. Уважаемый Алексей Сергеевич! От лучшей бумаги, как Вы говорили брату и как он писал мне, моя книжка станет дороже почти вдвое. Это было бы ничего, если бы я был уверен, что мое издание не сядет на мель, но так как этой уверенности у меня нет, то приходится взять и сделать по-старому, т. е. печатать на дешевой бумаге. Это не суть важно. А коли нужно, чтобы книга была потолще, то я пришлю еще текста, которого у меня куры не клюют. Мечты же об

{02230}

изяществе издания я целиком перенесу на "Каштанку"; если рисунки будут хороши и издание изящно, то не жалко будет и убыток понести. Благодарю Вас за Крамского, которого я теперь читаю. Какая умница! Если бы он был писателем, то писал бы непременно длинно, оригинально и искренно, и я жалею, что он не был писателем. Наши беллетристы и драматурги любят в своих произведениях изображать художников; теперь, читая Крамского, я вижу, как мало и плохо они и публика знают русского художника. Я не думаю, чтобы Крамской был единственным; вероятно, в мире Репиных и Бакаловичей найдется немало замечательных людей. В издании, по моему мнению, в отделе "приложений" есть пропуск, который для многих покажется существенным: нет реферата или, вернее, доклада о болезни и смерти Крамского, читанного в медицинском обществе С. П. Боткиным. Спасибо Виктору Петровичу за фельетон о Гаршине. Говорят, что Гаршин мечтал об историческом романе и, вероятно, начал его. Интересно, что за неделю до смерти он знал, что бросится в пролет лестницы, и готовился к этому концу. Невыносимая жизнь! А лестница ужасная. Я ее видел: темная, грязная... Из писателей последнего времени для меня имеют цену только Гаршин, Короленко, Щеглов и Маслов. Всё это очень хорошие и не узкие люди. Ясинский непонятен (это или добросовестный мусорщик, или же умный пройдоха), Альбов и Баранцевич наблюдают жизнь в потемках и сырости водосточных труб, все же остальные бездарны и сунулись в литературу только потому, что литература представляет собой широкое поприще для подхалимства, легкого заработка и лени. Передайте моей теще Анне Ивановне, что синяя материя, которую мы покупали вместе у Коровина, понравилась сестре - очень. Насте и Боре поклон. Я непременно приеду в Феодосию. Дачу я себе нанял на реке Псле (приток Днепра), в усадьбе. Из Украины до Крыма близко. Не поручите ли Вы мне купить для Вас рыболовных снастей? У завзятых рыболовов есть примета: чем дешевле и хуже снасти, тем лучше ловится рыба. Я обыкновенно покупаю сырой материал и уж из него сам делаю то, что нужно.

{02231}

Мои доброжелатели-критики радуются, что я "ушел" из "Нов(ого) врем(ени)". Надо бы поэтому, пока радость их еще не охладилась, возможно скорее напечатать что-нибудь в "Нов(ом) врем(ени)". Но нет сил писать. Никак не покончу с повестушкой (разговор с инженерами в бараке); она связала меня по рукам и ногам. Простите, что письмо вышло так длинно, и позвольте еще раз поблагодарить Вас за гостеприимство и радушие. Ей-богу, мне не хотелось уезжать от Вас. Желаю Вам всего хорошего. Искренно преданный А. Чехов.

404. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 4 апреля 1888 г. Москва. 4 апр. Милый Жан и дачный муж! Поздравляю Вас с благополучным окончанием Вашей книжной торговли, с весенней хандрой и с бабушкой. Простите, что так долго не отвечал на Ваше письмо: лень и весна обуяли. Да и ничего не могу написать такого, что пришлось бы Вам по душе. Мало веселого, много скучного... Бараицевич и К столкнулись нос к носу с Евреиновой и К в одном и том же деле (памятник Гаршина) и, точно испугавшись конкуренции, облаяли друг друга "лжелибералами". Судя по письмам той и другой стороны, доброе дело оказалось дурным, ибо поссорило порядочных людей. Я не знал, что Баранцевич так нервен! Оказывается, что по части нервов он может дать Вам 20 очков вперед. В своем письме ко мне он написал очень много несправедливого. Гольцев говорил мне, что Ваш рассказ он передал Соболевскому и "умывает руки". Вообще все эти Гольцевы хорошие люди, но где касается литературы и литературных порядков, то там следовало бы мыть им не руки, а хари. Бездарны, сухи и туги, как оглоданные вороньи кости.

{02232}

Если пришлете отзывы о "Степи", то скажу большое спасибо. Высылайте и "завистливо-ругательные". Отзывы "Нов(ого) вр(емени)", "Пет(ербургских) вед(омостей)" и "Бирж(евых) вед(омостей)" у меня уже есть. Пишите мне, капитан. Если будете у padre А(лексея) Н(иколаевича), то поклонитесь этому симпатичному старику. Как я жалею, что книжная коммерция, на которой Вы нажили кукиш с маслом, помешала нам видеться чаще. Поклонитесь Вашей жене. Будьте здоровы и богом хранимы. Ваш А. Чехов (Потемкин).

405. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 4 апреля 1888 г. Москва . 4 апр. Дорогой Алексей Николаевич! Я получил Ваше письмо. Очень жаль, что "Северн(ый) вестник" и Баранцевич не пришли к соглашению. Два сборника, освященных одной и той же целью и выходящих один тремя месяцами раньше другого, составляют чувствительное неудобство друг для друга. Насколько не обманывает меня мое грошовое чутье, я почти уверен, что сборник, выпущенный вторым, успеха иметь не будет, т. е. сядет на мель. Впрочем, можно пуститься на хитрость: объявите теперь, пока впечатление смерти еще свежо, подписку на предполагаемый сборник, объявите и объявляйте без перерыва до сентября. Быть может, в этих делах я ничего не смыслю. Если так, то простите за советы. Теперь об Украйне. На лошадях Вам придется ехать только две версты. Самое лучшее время - май. Самое невеселое - июнь; самое сытое и разнообразное по наслаждениям - июль. Август хорош арбузами и дынями. Советую Вам ехать в мае. Мне хочется, чтобы Вы понюхали украинский сенокос.

{02233}

На даче я усажу Вас под надзор медицины и убавлю Вам Ваш живот, который делает одышку. Придумаем такой режим, к(ото)рый, не требуя с Вашей стороны никаких жертв, принес бы пользу Вам и моей медицинской репутации. Напрасно Михайловский огласил свой уход. Прощайте. Будьте здоровы и богом хранимы. Передайте Короленко, что я жду его. Имею сказать ему нечто приятное. Поклон Вашим. Ваш А. Чехов. Получил от Фонда приглашение читать на Гаршинском вечере. Отвечаю, что не могу выехать из Москвы по домашним обстоятельствам. Откровенно говоря, нет денег на дорогу.

406. Ал. П. ЧЕХОВУ 4 апреля 1888 г. Москва. 4 апреля. Прорва! Умоляю: надень скорее штаны, побеги (лейф а гейм) в магазин "Нового времени" и поторопи там выслать мне возможно скорее 2 экз. "Сумерек". Пожалуйста! Если дорогая бумага дорога, то надо печатать на дешевой. 2-е издание "Сумерек" печатай, конечно, по-прежнему на дешевой бумаге. Посылаю Суворину письмо с просьбой прогнать тебя. "Сумерки" высылай заказной бандеролью. Не прошу извинения за беспокойство, потому что ты обязан слушаться. Поклоны. Твой авторитет А. Чехов.

{02234}

407. М. В. КИСЕЛЕВОЙ 5 апреля 1888 г. Москва. 5 апр. Многоуважаемая Мария Владимировна! Сегодня у меня был издатель "Русского вестника" Берг. Я спросил его, видел ли он повесть г-жи Киселевой. Он сказал, что не видел, а о г-же Киселевой слышит только первый раз в жизни (ах, какая непопулярная писательница!). Он спросил меня: талантлива ли г-жа Киселева? Я ответил: - Гм... Как Вам сказать? Пожалуй... Он сказал: я буду ее иметь в виду. Итак, повести Вашей он не видел и не читал, с чем Вас и поздравляю (не без ехидства). Вы наказаны за многократное непослушание, что же касается меня, то я не перестану и впредь при всяком удобном случае говорить: гм.. В литературных сферах я теперь сила, которая может принести Вам много добра или много зла, смотря по тому, как Вы будете вести себя по отношению к моей гениальности. Если не будете угощать меня наливкой, восхвалять мой талант и будете позволять Вашим большим глазам шпионить за мной, то я уроню Вас во мнении всей Европы и не позволю Вам напечатать ни одной строки... Что касается размера Вашей повести, т. е. девяти листов, то, правда, такое половодье составляет для журнала и для автора чувствительное неудобство. Не найдете ли Вы возможным сократить Ваше детище (некрещеное) до 5-6 листов? Дело в том, что большие повести долго ждут очереди, а маленькие подобны городничему, который найдет себе место в церкви, даже когда негде яблоку упасть. Ведь 9 листов придется дробить на 3 номера! В одном номере автор может располагать maximum тремя листами. Правда, в моей "Степи" шесть листов, но ведь для Чеховых и Шекспиров закон не писан, особливо если Шекспир или Чехов берет редакторшу за горло и говорит: - Печатай, Ма-Сте, все шесть листов, а то получишь кукиш с маслом!

{02235}

Вы же не Шекспир и не Чехов, хотя, впрочем, и мечтаете (о, я знаю Ваши хитрости!) дать в будущем Вашей дочери мое имя с тем, чтобы свои произведения выдавать за ее и подписывать вместо "Киселева" - "Чехова". Но это Вам не удастся! Если найдете возможным сокращать повесть, то не особенно усердствуйте и не выбросьте того, что нужно и важно. Я посматриваю за Вашим мужем, а потому относительно его поведения будьте покойны. Поклон Василисе и Елизавете Александровне. Коклюшу передайте, что мы уже очистили для него чуланчик, где он будет жить с собачкой без спины и с кошкой. По условию, заключенному у меня с Алексеем Сергеевичем, Коклюша мы будем сечь два раза в неделю, а Василису всякий раз, когда она будет приезжать. За сеченье особая плата. Обедать будем давать пансионеру на Пасху и на Троицу. Я очень жалею, что не могу сейчас поехать в Бабкино. Погода анафемски хороша. Будьте здравы и богом хранимы. Имею честь быть с почтением А. Чехов.

408. Ал. П. ЧЕХОВУ 5 апреля 1888 г. Москва. 5 апр. Гнусный шантажист! Получил от тебя 2 письма одновременно и рад был, что не получил третьего. Кривая с двумя повышениями в сутки возможна в том случае, если А(нна) И(вановна) вечером принимает что-нибудь жаропонижающее: хина, антипирин, антифибрин и проч., твоему уму недоступное. Необходима скорейшая медицинская помощь. Если не решаешься повезти А(нну) И(вановну) к Боткину, то по крайности сходи к нему сам и объясни, в чем дело: авось найдет нужным прислать ассистента. Просьбу твою передам матери. Едва ли она поедет, ибо ее здоровье не совсем хорошо. Да и паспорта нет. Она прописана на одном паспорте с батькой, надо

{02236}

поэтому толковать долго с отцом, идти к обер-полицеймейстеру и проч. ... Жить же по венчальному свидетельству, как ты жил, она боится. О бумаге я уже писал Суворину. Чем дешевле издание, тем лучше. Спросите Неупокоева, упокой господи его душу, хватит ли текста для 20 листов? Если нет, то забудь о домашней беде, брось всё и стремглав исполняй мои приказания. У Корбо неугомонный кашель. Вероятно, чахотка от дряхлости и онанизма. Боясь, чтобы он в квартире не развел бацилл, я начинаю уж подумывать об убийстве. Хочу угостить его морфием. Сообщи об этом Гершке, предварительно приготовив его к этому ужасному известию. Теперь серьезно. Что касается характера и раздражительности Анны Ив(ановны), то ради бога терпи и не огрызайся ни одним словом. Я от всей души не хотел бы, чтобы твой подвиг носил на себе (в воспоминаниях) темные пятнышки. Впрочем, не бывал я в твоей шкуре, а посему не мне и советовать. Будь здрав и богом храним... Граф Платов. Рукой Н. П. Чехова: Приветствую!!!!!... Н. Чехов. Мать горюет, что не может приехать. Рукой М. П. Чеховой: Кланяюсь и целую тебя, Анну Ивановну и детой. Маша.

409. А. Н. МАСЛОВУ (БЕЖЕЦКОМУ) 7 апреля 1888 г. Москва. 7 апреля. Добрейший Алексей Николаевич! Пока я еще не уехал, отвечаю на Ваше письмо. Да, я деликатный человек, т. е. очень часто не решаюсь говорить и писать правду, но, уверяю Вас, я не скрыл ничего из разговора с Гольцевым. В "Русской м(ысли)" в cамом деле рады будут Вашему сотрудничеству. Нет причин, почему бы им не радоваться.

{02237}

Письма от Гольцева Вы не получите. Почему? Если хотите, то я не скрою от Вас: все эти Гольцевы хорошие, добрые люди, но крайне нелюбезные. Невоспитаны ли они, или недогадливы, или же грошовый успех запорошил им глаза - чёрт их знает, но только письма от них не ждите. Не ждите от них ни участия, ни простого внимания... Только одно они, пожалуй, охотно дали бы Вам и всем россиянам - это конституцию, всё же, что ниже этого, они считают несоответствующим своему высокому призванию. Просить же их о письме к Вам я не был уполномочен; если бы я предложил написать Вам это письмо, то предложение они приняли бы за просьбу и стали бы ломаться. Ну их к лешему! Не скрою от Вас, что как к людям я к ним равнодушен, даже, пожалуй, еще симпатизирую, так как они всплошную неудачники, несчастные и немало страдали в своей жизни... Но как редакторов и литераторов я едва выношу их. Я ни разу еще не печатался у них и не испытал на себе их унылой цензуры, но чувствует мое сердце, что они что-то губят, душат, что они по уши залезли в свою и чужую ложь. Мне сдается, что эти литературные таксы (мне кажется, что таксы, длиннотелые, коротконогие, с острыми мордами, представляют собой помесь дворняжек с крокодилами; московские редакторы - это помесь чиновников-профессоров с бездарными литераторами) - итак, мне сдается, что эти таксы, вдохновленные своим успехом и лакейскими похвалами своих блюдолизов, создадут около себя целую школу или орден, который сумеет извратить до неузнаваемости те литературные вкусы и взгляды, которыми издревле, как калачами, славилась Москва. Прочтите Вы Мачтета, питомца этой школы, пользующегося теперь в Москве громадным успехом, прочтите фельетоны "Русских ведомостей", и Вы оцените мое беспокойство. Меня давно уже зовут в "Русскую м(ысль)", но я пойду туда только в случае крайней нужды. Не могу!!! Весьма возможно, что я ошибаюсь, а потому не примите это письмо за совет не работать в "Р(усской) м(ысли)", хотя, признаюсь, мне приятнее было бы видеть Вас в любом петерб(ургском) журнале, чем в "Р(усской) м(ысли)".

{02238}

У Вас в кармане только три рубля, а у меня целых триста! Это всё, что уцелело у меня после "Степи" и "Сумерек". Но так как эти деньги спрятаны сестрой для переездки на дачу, то я теперь сижу на бобах и питаюсь одной только славой. Что касается Вашего страха перед сюжетами, то излечить его трудно. Принимайте Kalium bromatum. Я тоже не доверяю своим сюжетам. Мне почему-то кажется, что для того, чтобы верить в свои сюжеты и мысли, нужно быть немцем или, как Баранцевич, быть женатым и иметь 6 человек детей. Я советовал Вам писать комедию и еще раз советую. Она вреда Вам не принесет, а доход даст. Мой "Иванов", можете себе представить, даже в Ставрополе шел. Что же касается исполнения, то бояться Вам нечего. Во-первых, у Вас прекрасный разговорный язык, во-вторых, незнание сцены вполне окупится литературными достоинствами пьесы. Только не скупитесь на женщин и не давайте воли Вашей селезенке. Какое, однако, я Вам длинное письмо намахал! Ужасно хочется бездельничать, и рад случаю, чтобы написать кому-нибудь письмо или пошляться по улице. Вчера получил приглашение от "Гражданина". Поклонитесь Сувориным, Виктору Петровичу и Петерсену. Будьте здоровы. Имею честь быть с почтением, извините за выражение, начинающий писатель А. Чехов.

410. В. Г. КОРОЛЕНКО 9 апреля 1888 г. Москва. 9 апр. Посылаю Вам, добрейший Владимир Галактионович, рассказ про самоубийцу, Я прочел его и не нашел в нем ничего такого, что могло бы показаться Вам интересным,- он плох,- но все-таки посылаю, ибо обещал. Будьте здравы и богом хранимы на многие лета. Поклонитесь Волге. Ваш А. Чехов.

{02239}

Семья моя Вам кланяется. Вчера дал прочесть одной девице рассказ, который готовлю для "Сев(ерного) вестн(ика)". Она прочла и сказала: "Ах, как скучно!" В самом деле, выходит очень скучно. Пускаюсь на всякие фокусы, сокращаю, шлифую, а все-таки скучно. Срам на всю губернию!

411. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 9 апреля 1888 г. Москва. 9 апр. Милый Алексей Николаевич! Получил я вчера от Вашего Ал(ександра) Ал(ексеевича) письмо, в котором он приводит строки из Вашего письма к нему. Пишет он о Салтыкове и о Вашем желании иметь возможно скорее мою повесть для "Сев(ерного) вестн(ика)". Первое для меня крайне лестно, на второе же ответствую тако. Я давно уже (с середины апреля) сижу за небольшою (1-1 1/2 печатных листа) повестушкой для "С(еверного) в(естника)", давно уже пора кончить ее, но - увы! - чувствую, что я ее кончу едва к маю. К прискорбию моему, она у меня не вытанцовывается, т. е. не удовлетворяет меня, и я порешил выслать Вам ее не ранее, пока не поборю ее. Сегодня я прочел всё написанное и уже переписанное начисто, подумал и решил начать опять снова. Пусть она выйдет плоха, но все-таки я буду знать, что отнесся я к ней добросовестно и что деньги получил не задаром. Повестушка скучная, как зыбь морская; я сокращал ее, шлифовал, фокусничал, и так она, подлая, надоела мне, что я дал себе слово кончить ее непременно к маю, иначе я ее заброшу ко всем чертям. Во всяком случае передайте Анне Михайловне, что я не тороплюсь исполнить свое обещание только потому, что недоволен своей работой. Вышлю, когда мне будет казаться, что я доволен или почти доволен. Во всяком случае "Сев(ерный) вестн(ик)" может считать себя по части моей беллетристики обеспеченным на июньскую или в крайнем случае на июльскую. Вернее, что на

{02240}

июньскую... Я бы и сейчас послал повесть, но не нахожу полезным торопиться. Я трус и мнителен; боюсь торопиться и вообще боюсь печататься. Мне всё кажется, что я скоро надоем и обращусь в поставщики балласта, как обратились Ясинский, Мамин, Бажин и проч., как и я, "подававшие большие надежды". Боязнь эта имеет свое основание: я давно уже печатаюсь, напечатал пять пудов рассказов, но до сих пор еще не знаю, в чем моя сила и в чем слабость. Теперь об авансе. Об этой штуке Вы не раз писали мне; говорил о ней и Короленко. Если понадобится, то я воспользуюсь любезностью редакции и не буду чувствовать себя неловко, ибо в долгу не останусь. Теперь пока мне еще не нужны деньги. Понадобятся, вероятно, и конце апреля. Если увижу, что без аванса не обойтись мне, то напишу. Что касается Введенского, то претензия его на меня мне кажется неожиданной и по меньшей мере странной. Быть у него я не мог, потому что незнаком с ним. Во-вторых, я не бываю у тех людей, к которым я равнодушен, как не обедаю на юбилеях тех писателей, которых я не читал. В-третьих, для меня еще не наступило время, чтобы идти в Мекку на поклонение... Был у меня Островский. Ездили вместе в Третьяковскую галерею. У меня он познакомился с Короленко. Я готов поклясться, что Короленко очень хороший человек. Идти не только рядом, но даже за этим парнем- весело. Вы сильно огорчите меня, если не приедете в Украйну. Что я должен пообещать Вам, чтобы вы тронулись из Питера? Погода чудесная. Работать совсем не хочется. Кланяйтесь Вашим и редакции. Будьте здравы и живите так, чтобы каждую минуту чувствовать весну. Ваш А. Чехов. Прочел я это письмо и нахожу, что оно написано очень нелитературно.

{02241}

412. Ал. П. ЧЕХОВУ 11 или 12 апреля 1888 г. Москва. Бездельник! Сегодня я послал для Неупокоева (когда он упокоится?) еще текста. Рассказ "Тина" поставь перед "Степью", а два прочие после, но "Поцелуй" должен быть в конце книги. Еще раз напоминаю: рассказ "Счастье" должен быть первым и "посвящается Я. П. Полонскому с костылем". Книгу надо будет назвать так: Антон Чехов Рассказы и тут же на обложке перечисление рассказов петитом. Считался ли за "Сумерки"? 2-е изд. "Сумерек" пора печатать. По крайней мере, пора объявить об этом в понедельницком анонсе. На задней стороне обложки должны быть объявления о моих книгах: "Пестрых рассказах", "Сумерках" и "Рассказах". Это, брат, тебе не Англия! Получил от старичины длинное письмо и сопричислил его к автографам. Денег нет и нет. Писать разучился. Хочу поступить в аптеку. Если тебе кажется, что я затрудняю тебя своими изданиями, то напиши мне. Был сегодня Федор Глебов. Спрашивал о тебе. По-видимому, недоволен тем, что ты незаконно живешь, но не высказывает этого, хотя и удивляется, что "оне - старуха-с"... Насчет денег и Николки по-прежнему долготерпелив... Если увидишь Михаила Суворина, то передай ему, что моих книг нет ни на одной станции. Этак много не наторгуешь. Веди себя хорошо(...) Граф Платов.

{02242}

413. К. С. БАРАНЦЕВИЧУ 14 апреля 1888 г. Москва. 14 апр. 88. Спасибо Вам, добрейший Казимир Станиславович, за Ваши милые письма. Простите, что долго не отвечал Вам,- мешали весна и лень. Начну с сожаления, что Вы не пришли ни к какому соглашению с "Сев(ерным) вестником". Один сборник лучше, чем два. Из двух сборников один обязательно должен сесть на мель, чего я не желаю ни Вам, ни "Сев(ерному) вестн(ику)", ибо сочувствую обеим сторонам от всей души. Ваша точка зрения показалась мне неверной. Вы точно взглянули на "Сев(ерный) вестн(ик)" как на конкурента, а тут не может быть и речи о конкуренции... И цари, и рабы, и умные, и глупые, и мытари, и фарисеи имеют одинаковое юридическое и нравственное право чтить память покойников, как им угодно, не интересуясь ничьим мнением и не боясь помешать друг другу... Это раз. Во-вторых, Вы спрашиваете: что им Гекуба? Гекуба не составляет ничьей привилегии. Она для всех. Было бы, конечно, дурно, если бы вас, искренних и любящих людей, пригласили на консилиум господа, видящие в смерти Гаршина только хороший предлог для позировки, кокетничанья или других низменных целей; но ведь относительно "Сев(ерного) вестн(ика)" Вы не можете заподозрить и тени этого... Насколько я знаю старика Плещеева, он благоговеет перед памятью Гаршина и сродни всем Гекубам... А. М. Евреинова, насколько я успел понять ее, тоже хороший человек... Итак, я думаю, что обе стороны неправы, что не сошлись. Этого можно было бы достигнуть при взаимных уступках. Теперь о Короленко... Почему Вы думаете, что он должен быть непременно "наш"? Откуда у Вас эти исключительные права на симпатии человека? Как очень хороший человек и талантливый писатель, он изображает ту же Гекубу, которая не может быть ни "нашей", ни "вашей". Пусть сидит там, где ему угодно. Что касается названия книги "Красный цветок", то оно мне не нравится. Почему? Не знаю. Того рассказа, который Вам хотелось иметь от меня, я не нашел и потому послал "Беглеца". Если Вы не против, то очень рад.

{02243}

А Вы непременно приезжайте в Сумы. Дайте себе слово не лениться дорогой, и Вы обязательно заедете. Обыкновенно заезжать к кому-нибудь по пути - ух, как не хочется! Но Вы поборите леность - матерь всех пороков - и заставьте себя заехать. Вы редко ездили и не знаете, что за штука дорожная лень. Бывало, дашь кому-нибудь слово побывать у него, поклянешься, по вот подъехал к станции... ночь, душно, лень... махнешь рукой и поедешь дальше. А если при этом нужно еще взять крюк в 50-100 верст, то подумаешь-подумаешь, зевнешь, а услужливое, ленивое воображение живо стушует в памяти образ приглашавшего приятеля, и... махнешь рукой и забудешь. Идет дождь. Мерзко на дворе. Хотел было побывать в апреле в Питере, да денег нет. Будьте здоровы и невредимы. Поклонитесь Альбову, Щеглову и проч. Нотовичу не кланяйтесь. Говорят, что Ваш еврейчик-редактор страждет манией величия. Правда ли это? Грешный я человек, не знаю его, но уж сужу: мне кажется, что он большущий шарлатанище. Впрочем, ну его к лешему! Ваш А. Чехов. Когда выйдет моя новая книжка, не вздумайте покупать ее. Вам пришлет ее брат. Кто такой Леман? Не тот ли, которого я знал в Москве? Черненький, маленький, куценький, чистенький. Всюду суется и с апломбом.

414. Л. Н. ТРЕФОЛЕВУ 14 апреля 1888 г. Москва. 14 апр. 88. Уважаемый Леонид Николаевич! На этих днях к Вам явится с моею визитной карточкой подозрительная личность... Это Дмитрий Иванов, крестьянин, 12 лет, грамотный, сирота, беспаспортный и проч. и проч. и проч. По его словам, в Москву он приехал из Ярославля с матерью; мать умерла, и он остался на бобах. Жил он в Москве в "Аржановской крепости"

{02244}

и занимался милостыней. Эта профессия, как Вы и сами заметите, сильно отразилась на нем: он худ, бледен, много врет, сочиняет болезни и проч. На мой вопрос, хочет ли он ехать на родину, т. е. в Ярославль, он ответил согласием. Сестра моя собрала для него деньжишек и одежонки, и завтра наша кухарка повезет его на вокзал. Мальчик говорит, что в Ярославле у него есть тетка. Адрес ее ему неизвестен. Если у Вас в Ярославле нет адресного стола, то не найдете ли Вы возможным указать мальчугану те пути, по коим у Вас в городе отыскиваются тетки и дядьки? Куда ему идти? В полицию? В мещанскую управу? Может ли он жить в Ярославле без паспорта? Если нет, то куда ему обратиться за паспортом? Он грамотен и уверяет, что хочет работать... Если не врет, то не найдется ли ему где-нибудь местечко? В типографии, например? Смотритель одного большого училища-пансиона, мой хороший знакомый, пожертвовал мальчугану из казенного добра следующие вещи: сапоги, костюм из серой материи, халат, парусинковый костюм, двое кальсон и две рубахи. Когда к Вам явится мальчуга, то Вы объявите ему, что Вам уже всё известно, что у пего такие-то и такие-то вещи, что Вы имеете громадную власть и что если он продаст или потеряет что-нибудь из одежи или променяет штаны на пряники, то с ним будет поступлено но всей строгости законов. Так и скажите ему, что если что пропадет, то о нем Бисмарк скажет речь в рейхстаге и Сади Карно сделает визит Фрейсине. Если он к Вам не явится, то придется, к прискорбию, заключить, что он вернулся назад в Москву, продал одежду и билет, т. е. надул. Простите ради бога, что я, будучи знаком с Вами только наполовину, беру на себя смелость беспокоить Вас просьбой и поручениями. Я не имею на это никакого права. Но утешаю себя надеждой, что Вы поймете мотивы, заставившие меня беспокоить Вас, и в будущем позволите мне отплатить Вам услугой за услугу. Обещанной карточки я не получил от Вас. Быть может, Вы раздумали посылать, но я все-таки жду. Если отвечать на это письмо будете до мая, то мой адрес таков: "Москва, Кудринская Садовая, д. Корнеева",

{02245}

если же после первого мая, то адресуйте Ваше письмо (с карточкой) так: "г. Сумы Харьков(ской) губ., усадьба А. В. Линтваревой". Был я недавно в Питере. Хороший, деловой город. Москва спит и киснет. Все мы застыли и уподобились желе. Поссорились было с Л. И. Пальминым, да опять помирились. Будьте здоровы и простите за беспокойство уважающего Вас А. Чехова.

415. Л. Н. ТРЕФОЛЕВУ 14 апреля 1888 г. Москва. Податель сего есть тот самый Дмитрий Иванов, о котором я уже писал Вам. Уважающий А. Чехов. На конверте: Ярославль, В Земской управе Леониду Николаевичу Трефолеву.

416. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 15 апреля 1888 г. Москва. 15 апр. Милейший капитан! Я послал Вам письмо. Вы не отвечаете... Что с Вами? Не больны ли Вы? Получили ли мое письмо? Я по рассеянности в адресе написал вместо "Леонтьеву"-"Щеглову"... Увидевши ошибку, я поленился переменять конверт и ограничился только тем, что впереди Щеглова поставил Леонтьева...

{02246}

Вышла Ваша новая книга? Да? Пришлите мне... После первого мая мой адрес будет таков: "г. Сумы Харьк(овской) губ., усадьба А. В. Линтваревой, д-ру Чехову". Вообще когда Вы будете адресоваться ко мне в провинцию, то не забывайте величать меня на адресе "доктором",.. Адреса докторов почта отлично помнит. Итак, я еду в Украйну, а Вы, крокодил, остаетесь в тундре... Зачем Вы остаетесь? К чему? Не говорите мне, что у Вас денег нет на дорогу... Безденежье не может быть препятствием. Надо только решиться... Если у Вас есть 100 руб., то поезжайте. На еду и карманные расходы Вы заработаете на месте. А еда в Украйне дешевле прозы "Сына отечества". Проживете целое лето отлично за 300 руб., даже роскошно... И сами бы поправились, да и жена бы Вам сказала спасибо. На зиму Вы можете Вашу квартиру бросить, а мебель сложить в сарае какого-нибудь благоприятеля... Если хотите, я найму Вам квартирку в Сумах. Проезд туда в III классе стоит (из Питера) 19 руб. Квартира не дороже 10-15 р. в месяц. Мясо 6-7 коп. фунт. Довольно одного "субботника" в месяц, чтобы прожить безбедно. Ах, какими бы я пирогами угощал Вас! Какая река! Какая рыбная ловля! Знаете что? Махните на всё рукой, пошлите всё к чертовой матери и решайтесь. Если у Вас нет на дорогу ста рублей (т. е. на дорогу за двоих 40 руб. или 50 и за квартиру вперед 30 р.), то возьмите в "Нов(ом) вр(емени)" авансом. Вам дадут, особливо если Вы скажете Суворину, что едете со мной на реку Псёл. Обещаю Вам: а) чудную реку; b) леса и сады; с) смешную публику; d) пироги; е) скуку, о которой Вы с наслаждением будете вспоминать зимою, и f) экскурсию в Полтаву на ярмарку. Решайтесь! Если решитесь, то дайте мне знать моментально. Я похлопочу насчет квартиры. Баронессу Вы можете сдать под расписку в опекунский совет. В Москве продаются прекрасные походные кровати с матрасами, складные, по 5 р. за штуку. Купил и отправил в Сумы товарным поездом. Если решитесь, то я и Вам куплю парочку. Однако прощайте. Ваш А. Чехов.

{02247}

417. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 17 апреля 1888 г. Москва. 17 апр. Дорогой Алексей Николаевич! Спешу ответить на Ваше письмо. Выеду я из Москвы в Сумы пятого мая и, стало быть, буду в усадьбе в ночь под седьмое. После этого числа Вы можете застать меня в усадьбе ежедневно от 9 часов утра до 9 часов утра. Милости просим! Вот Вам маршрут: Вы едете до Курска, отсюда на Ворожбу, из Ворожбы в Сумы. Если сегодня выедете из Москвы, то завтра в 12 часов ночи будете в Сумах. Выехав из Курска или, лучше, обедая в Курске, Вы не забудьте послать такую телеграмму: "Сумы, Линтваревой. Скажите Чехову: еду. Плещеев". Я выеду на вокзал встречать Вас. Вы боитесь стеснить мою семью? Ну, а я боюсь, что мы Вас стесним, т. е. не дадим Вам того комфорта, какой подобает Вашему чину; мы серьезно боимся, ибо еще не знаем, каковы комнаты в нашей усадьбе, какова мебель и проч. Мы наняли наудачу. Очень возможно, что мы вместо палаццо найдем свиной хлевок. Завтра братишка едет произвести рекогносцировку. Во всяком случае во всю ивановскую будем стараться обставить Вашу жизнь возможно комфортабельнее и задержать Вас больше чем на две недельки. А что Вы нас не стесните, Вы в этом убедитесь, познакомившись с моей командой. Теперь о повести. Вы предостерегаете меня от излишней отделки и боитесь, чтобы, перестаравшись, я не стал холоден и сух. Это резон, и большой резон, но история в том, что речь в моем письме шла вовсе не об отделке. Я переделывал весь корпус повести, оставив в целости только один фундамент. Мне не нравилась вся повесть, а не в деталях. Тут поневоле просидишь вместо одного месяца целых три. Вообще повесть выйдет не из аховых, критики только носом покрутят. Это я не скромничаю. Достоинства повести: краткость и кое-что новенькое... Стало быть, повесть по случаю Вашего отъезда будет послана на имя Анны Михайловны. Буду просить у нее аванс. Мне кажется, что относительно Короленко Вы заблуждаетесь. Из наших разговоров о Вас я заметил

{02248}

только одно, что он чтит Вас сильно и искренно. Того мнения о Вас, которое Вы подозреваете в нем, он, честное слово, не высказывал мне даже намеком. У Михайловского он бывал и будет бывать, так как он, подобно мне, провинциал, т. е. человек, далеко стоящий от редакционного центра и принимающий не так близко к сердцу все редакционные события. Петербургские пожары обжигают только петербуржцев, а москвичи и нижегородцы знакомы с этими пожарами только из писем да газет, т. е. теоретически. Впрочем, я, кажется, пишу уже вздор. Умолкни, муза! О гаршинском сборнике потолкуем летом в Сумах. Я приглашал Щеглова нанять дачу по соседству со мной, уверял его, что это стоит гроши, соблазнял его всеми благами мира (кроме женщин, которых он, как женатый, должен отрицать), но он отказался, ссылаясь на какой-то "родственный клобок". Эти родственники его точно глисты замучили. Экий малодушный человек! Поклонитесь всем Вашим и будьте здоровы. Погода хорошая, хочется гулять. Ваш А. Чехов. Денег нет! О ужас! Как только приеду в Сумы, тотчас же сяду строчить мелочь. Я хочу взять у Анны Михайловны аванс в размере пятисот (250 сейчас и 250 в июне). Даст? Из Москвы в Курск идет почтовый поезд в три часа пополудни. Садитесь на этот поезд.

418. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 18 апреля 1888 г. Москва. 18 апр. Дорогой Капитан! Получил и "Дачного мужа", и критику на мою "Степь". Итак, мы пантеисты!, с чем Вас и поздравляю. Выезжаю я из Москвы пятого мая. Успеете еще раз 5 написать мне и даже приехать на праздниках ко мне

{02249}

в гости. Если бы Вы не были трусом, капитан, то приехали бы. Про Корша ничего не ведаю. Слухов никаких. Осталось у меня 75 р. ... С чем я поеду в Сумы? Если не дадут аванса, то застрелюсь. У меня тоже есть "родственный клобок". Чтобы он не мешал мне, я всегда езжу с ним, как с багажом, и привык к нему, как к шишке на лбу. Гораздо покойнее и дешевле брать его с собой, чем оставлять дома... Впрочем, мой клобок, если сравнивать его с наростом, представляет из себя нарост доброкачественный, но не злокачественный. Клобок мой отлично шьет мне сорочки, отлично варит и всегда весел. Зимою клобок состоит из 8 человек, а летом из 5 (в том числе 2 прислуги). Во всяком случае мне чаще бывает весело, чем грустно, хотя, если вдуматься, я связан по рукам и ногам... У Вас, батенька, квартирка, а ведь у меня целый дом, хоть и паршивенький, но все-таки дом, да еще двухэтажный... У Вас жена, которая простит Вам безденежье, а у меня порядок, который рухнет, если я не заработаю определенное количество рублей в месяц, рухнет и повалится мне на плечи тяжелым камнем... Впрочем, наплювЕ на это... Я оканчиваю скучнейшую повестушку. Вздумал пофилософствовать, а вышел канифоль с уксусом. Перечитываю написанное и чувствую слюнотечение от тошноты: противно! Ну, да ничего... НаплювЕ. Какую б мы глупость ни написали теперь, как бы ни мудрили над нами наши индюки критики, а через 10 лет мы уж не будем чувствовать этого, а потому, капитан,- вперед без страха и сомненья! Читали Вы Бабикова (или Бибикова, Санхо Белинского) воспоминания о Гаршице во "Всем(ирной) иллюстрации"? Какая самолюбивая, приторная, кислая, хвастливая и нетактичная мочалка! Я завидую его апломбу и наивному самомнению, завидую его дружбе с Минским и его обожанию, доходящему до дизентерии, перед полубогом Ясинским... Он счастлив и доволен! Прощайте и будьте здравы. Михайловский не так противен, как Вы думаете, и не так страшен чёрт, как его размалевали нервы. Ваш А. Чехов.

{02250}

419. Ал. П. ЧЕХОВУ Между 18 и 24 апреля 1888 г. Москва. Столп злобы! О, иудино окаянство! Во-первых, ты глупо сделал, что из 13 р. не взял себе 7; во-вторых, магазин не должен рассуждать, а ты не должен советоваться с ним о том, пора или не пора печатать "Сумерки". Печатать их пора. Что касается ответа М. Суворина, то он штаны. Возвращаясь из Питера, я не нашел своей книги ни на одной станции; на днях был на Нижегородском вокзале и тоже не видел. Барышни жалуются, что негде достать мою книгу. Один человек, очень знакомый, придя в магазин Суворина (в конце марта или в начале апреля) купить книгу, получил в ответ -"нет! нет!" При нем пришел другой за тем же и получил тот же ответ... Кто же прав? Я или ваша "контора контрафакции"? Я увольняю тебя на сей раз от письменного и устного объяснения с контрагентством. Поговорю сам, а ты молчи... В книжной торговле Суворина беспорядки свирепые... Так нельзя. Книга моя идет хорошо, т. е. требования на нее большие, а достать негде... Чёрт знает что! Старичина обещал быть в Москве на этой неделе. Попрошу его, чтобы прогнал тебя, болвана. Ты провонял всю газету. Неужели нельзя добиться правды в болезни А(нны) И(вановны)? Что у нее нарыв где-то, я знал еще тогда, когда Кнох определил бугорчатку. Если нарыв в печени, то какой это нарыв? Не от камня ли, остановившегося на пути и закупорившего собою один из ductus'ов в паренхиме печенки? Страдала ли А(нна) И(вановна) раньше печеночными коликами? 5 мая наш караван двигается на юг в "г. Сумы Харьк(овской) губ., усадьба А. В. Линтваревой". Мишка сегодня уехал. На днях оканчиваю повесть для "Сев(ерного) вестника"... С мая по сентябрь не буду писать ничего крупного. Займусь мелкой работой, по коей скучаю. Деньги на проезд есть, а что будем кушать в Сумах про то не знаю... Буду ловить рыбу и ею питать своих престарелых родителей. Сними штаны и высеки себя. Остаюсь недовольный тобою Б л а г о р о д н о в.

{02251}

420. К. С. БАРАНЦЕВИЧУ 20 апреля. 1888 г. Москва. 20 апр. Добрейший Казимир Станиславович! Получил сегодня письмо от Альбова; отвечаю Вам, а не ему, потому что моя пакостная память, не удерживающая имен, и на сей раз повергла меня в конфуз: я забыл его имя и отчество, а обращение "милостивый государь" не годится. Ну, да это всё равно. Содержание письма Альбова Вам, конечно, известно. Я всей душой рад служить Вам так, как Вы хотите; быть "нежелательным исключением" неприятно, но что я могу сделать? До Пасхи я не успею написать ни одной строки, так как связан по рукам и ногам паршивой повестушкой, к(ото)рую должен во что бы то ни стало кончить к Пасхе, иначе останусь на всё лето без пнёнзов. В первые 3-4 дня Пасхи писать серьезно нет возможности по причинам Вам, человеку семейному, известным... Тотчас же после Пасхи я должен укладываться и ехать. В Украйне первые 5-6 дней пойдут на привыкание к новому месту и на всякие домашние хлопоты. Судите, когда же я успею исполнить Ваше желание, да еще в скорейшем времени? Пожалуй, среди суматохи, праздничного головокружения и дачного переполоха можно урвать час-другой и засесть за письмо, но ведь это выйдет не работа, а уж чёрт знает что... Итак, при всем моем искреннем желании показать на деле свое сочувствие, я не могу обещать Вам желаемого. Может быть, напишу что-нибудь, а может быть, и нет... "Беглеца", конечно, пришлите назад (заказной бандеролью). Я не генерал и не желаю среди своих коллег являться привилегированным существом, для которого позволительны исключения. Как все, так и я. Коли все или большинство дадут уже напечатанное, тогда "Беглец" мой годится, если же сборник будет всплошную состоять из свежего товара, то, конечно, "Беглецу" по шапке. Поклонитесь Альбову, поблагодарите за письмо и попросите, чтобы извинил меня за вышеписанное беспамятство. Ваш А. Чехов.

{02252}

421. В. А. ТИХОНОВУ 21 апреля 1888 г. Москва. 21 апрель 88. Милостивый государь Владимир Алексеевич! Приношу Вам мою сердечную благодарность за книгу и за лестную надпись на ней. Я видел некоторые Ваши пьесы на сцене и достаточно знаком с Вашим талантом, а потому, пожалуйста, не подумайте, что Вы посылали книгу человеку, который не знает и не ценит Вас, и верьте мне, что Ваше внимание тронуло меня. Мне хочется отплатить Вам тем же, но, к сожалению, в настоящее время у меня дома нет ни одной моей книги. Пришлите мне Ваш адрес, и я постараюсь возможно скорее поквитаться с Вами. Если будете в Москве, то убедительно прошу Вас пожаловать ко мне. Застать меня можно во все времена года (кроме лета) днем до 2-х часов и вечером от шести до двенадцати. Я был бы очень рад познакомиться и поблагодарить Вас словесно. Позвольте пожелать Вам успеха и здоровья и пребыть искренно уважающим А. Чехов. Кудринская Садовая, д. Корнеева. Мой летний адрес: г. Сумы Харьк(овской) губ., усадьба А. В. Линтваревой.

422. Я. А. КОРНЕЕВУ 21 или 23 апреля 1888 г. Москва. Антон Павлович Чехов поздравляет с причастниками и от души желает всего хорошего. Затеваем на праздниках олимпийские игры в нашем дворе и, между прочим, хотим играть в бабки. Где их можно достать, и имеются ли в Москве в продаже свинчатки?

{02253}

423. В. Н. ДАВЫДОВУ 23 апреля 1888 г. Москва. 23 апреля. Христос воскрес, уважаемый Владимир Николаевич! Поздравляю Вас с светлым праздником и желаю Вам провести его светло и весело. Поздравляю также с благополучным окончанием Ваших хлопот. Петербург выиграл, а Москва в проигрыше; мы остаемся без В. Н. Давыдова, а я лично без одного из тех знакомых, расположение которых я особенно ценю. Ну, да что поделаешь! Хотя и не хочется мириться с мыслью, что Вы уже совсем бросили Москву, а я все-таки рад, что Вы уехали: в Питере, около семьи, Вам будет легче житься, да и к тому же в Питере народ хотя и черствее, но умнее и более способен ценить такую силищу, как у Вас. Желаю Вам всякого успеха, и спасибо за прошлый сезон. Я рад, что судьба, хотя не надолго, столкнула меня с Вами и дала мне возможность узнать Вас. Уж больше, вероятно, нам не придется встречаться, а если и будем видеться, то чрезвычайно редко - не больше раза в год. Впрочем, бог знает. Нового в Москве ничего нет. В начале мая уезжаю с семьей в Украйну, где нанял себе на лето усадьбу. (Сумы Харьк(овской) губ., усадьба Линтваревой; коли будете проезжать мимо Сум, милости просим.) Поклонитесь Павлу Павловичу. Если "Калхас" не потерялся, то пришлите; если же потерялся, то чёрт с ним, не хлопочите. Будьте здоровы. Говорят, что Корш болен серьезно. Уважающий А. Чехов.

424. Н. А. ЛЕЙКИНУ 23 апреля 1888 г. Москва. 23 апрель. Христос воскрес, добрейший Николай Александрович! Поздравляю Вас и всё Ваше семейство с праздником и посылаю пожелание всяких благ.

{02254}

Я жив, здрав, ленив, безденежен и прочее. 5-го мая уезжаю с семьею на дачу в Украйну, где я нанял помещение в господской усадьбе. Мой летний адрес таков: "г. Сумы Харьк(овской) губ., усадьба А. В. Линтваревой". А Вы когда едете? Что новенького приобрели для своей усадебки? Всё ли у Вас на Тосне благополучно и не наделал ли бед разлив? Был у нас недавно Александр Алексеевич Плещеев. При братьях он рассказывал мне и даже уверял меня, что якобы Вы послали мне на праздниках (т. е. на Рождестве) в награду сто рублей. Он уверял, что Вы говорили об этом Худекову и ему. Покорнейше благодарю!! Вы знаете, что награда мне не нужна и что я в даровых, не заработанных ста рублях не нуждаюсь; я также знаю, что о награде Вы говорили Худекову только для того, чтобы некоторым образом оконфузить его, Худекова, и понудить его послать мне наградные, которые в "Пет(ербургской) газете" в обычае. Злого умысла у Вас не было, Вы желали мне добра, но... зачем так публично? Ведь этак человеку на всю жизнь можно репутацию испортить! У Пальмина я не был; он у меня тоже не был. Привожу в порядок свою библиотеку и даю себе слово впредь никому не давать читать книг. Масса разокрадена. Украден "Стукин и Хрустальников". Если можете, то дайте мне новый экземпляр gratis или в обмен на мои "Сумерки". Кстати, у меня нет (кроме "Ступина") следующих Ваших книг: "Шуты гороховые". "Гуси лапчатые". "Медные лбы". "Пьесы". Если Вы не против моей ехидной мысли иметь их задаром (купил бы, да денег нет), то попросите Анну Ивановну отложить их для меня или выслать посылкой (с доставкой), но не позже 5-го мая. На книгах должны быть автографы - это необходимо. (После

{02255}

своей смерти, т. е. лет через 70-80, я жертвую свою библиотеку Таганрогу, где родился и учился; с автографом книга, особливо в провинции, ценится в 100 раз дороже.) В Сумах принимаюсь писать мелочи!! Ничего крупного до самой зимы. Кончил сегодня небольшую повесть. Будьте здоровы и поклонитесь Вашим. Пишите! Ваш А. Чехов.

425. М. П. ЧЕХОВУ 24 или 25 апреля 1888 г. Москва. Христос воскрес! О даче ты написал очень мало. Надо бы написать побольше. Например, хотелось бы знать, прилична ли в общем дача или неприлична? Я получил известие, что Суворин хочет побывать у нас на Псле... Если помещение похоже на сарай, то... ты понимаешь... Плещеев приедет 10 мая. Есть ли столы? и т. д. Кланяйся дяде и тете. Девочки очень милые, ты подружишься с ними скоро. Кланяйся Егорушке и Володе. Выезжаем 5-го мая. Завтра посылаю повесть и просьбу выслать аванс. В "Друге детей" твой пасхальный рассказ. Ходили мы на Каменный мост слушать звон: хорошо! В вечерне были в Храме спасителя: тоже хорошо! Погода чудесная. Деревья зелены. Получил приглашение ехать на юбилей к поэту Майкову. Однако будь здоров и уйщрб, Ю гЬс уйюрЮ Эуфй ь чьумпж фюн небнйюн . Граф Платов. помолчи, ибо молчание есть украшение юношей

{02256}

426. К. С. БАРАНЦЕВИЧУ 25 апреля 1888 г. Москва. 25 апр. Милый Казимир Станиславович, Христос воскрес! Получил Ваше письмо вчера с кучею других писем и отвечаю Вам первому. Что Вы не спешите со сборником, это дурно. Надо бы одно из двух: или издать его тотчас же, пока еще свежо впечатление, или же отложить до осени... Что сборник попадет в историю русской литературы, утешительного мало, ибо эту историю пишут те же гг. Аристарховы и Скабичевские, которые пишут плохие рецензии... Засим, объединение молодых писателей не может произойти только оттого, что фамилии их будут напечатаны в одном оглавлении... Для объединения нужно кое-что другое; нужны если не любовь, то хоть уважение друг к другу, взаимное доверие и абсолютная честность в отношениях, т. е. нужно, чтобы я, умирая, был уверен в том, что после моей смерти г. Бибиков не будет печатать во "Всемирн(ой) илл(юстрации)" нелепых воспоминаний обо мне, что товарищи не позволят г. Леману читать на моей могиле речь от имени молодых писателей, к которым г. Леман принадлежать не имеет права, ибо он не писатель, а только прекрасный игрок на биллиарде; что при жизни я не буду завистничать, ненавистничать и сплетничать; и быть уверенным, что товарищи мне будут платить тем же, что мы будем прощать недостатки друг друга и т. д., и т. д. А всего этого не может дать сборник! Под сборником я прежде всего разумею добросовестное и полезное коммерческое предприятие, имеющее целью собрать возможно больше денег,- в этом главное назначение сборника. У меня дача разваленная, лишенная всяких удобств, но места найдется для гостей. Природа, как пишут мне, чудная. Приезжайте же. Мой летний адрес: г. Сумы, усадьба Линтваревой. От 15-го мая по 2-3 июня у меня будет гостить А. Н. Плещеев. 4-го июня я уеду в Крым и вернусь к Петрову дню. Стало быть, жду Вас в мае, в июле и в августе... Будем ловить рыбу и раков. Прощайте. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

{02257}

427. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 25 апреля 1888 г. Москва. 25 апр. Христос воскрес, мой будущий жилец! Поздравляю Вас с праздником и желаю всего, всего хорошего. Вчера я получил письмо от брата, посланного осмотреть нанятую дачу. Природа, пишет он, чудная, река шире и глубже Москвы-реки, сад старый-престарый, запущенный, двор с грязной, невысыхающей лужей, две эмансипированные барышни и проч. Удобств никаких. Комфорта, которого Вы боитесь, нет и в зародыше. Крыльцо обвалилось, и вся усадьба представляет из себя непоэтическую руину. Мебель, по выражению письма, паскудная... Вот в какое гнездышко я хочу затянуть Вас! Как оно ни плохо, но, думаю, оно здоровее и просторнее питерской тундры. Приезжайте непременно. Вы боитесь, чтобы мы не отдали Вам лучшую комнату... Лучшей комнаты на нашей даче нет: все худшие... Кроме кровати и стула, Вы ничего не получите... Пожалуй, расщедримся и дадим Вам еще стол, но не ломберный, а какой-нибудь трехногий и хромой... Зато есть, пить и гулять будем здорово, без меры и бессовестно. Моя повестушка может теперь петь вместе с Прекрасной Еленой: "Готова! готова!". Кончил ее и завтра посылаю. Скучна она, как статистика Сольвычегодского уезда. В реке Псле водятся, между прочим, судаки и карпии. Жалко, что Вы не рыболов! Поймать судака - это выше и слаже любви! Не забудьте из Курска послать телеграмму. Из Москвы Вы выедете в 3 часа дня, в Курске будете в 11 1/2 час., в Ворожбе (тут пересадка) в 8 час. вечера, в Сумах в 11 1/2 час. вечера, у меня на даче в 12 час. ночи. Поздравляю всех Ваших с праздником. Будьте благополучны. Ваш А. Чехов.

{02258}

428. Ал. П. ЧЕХОВУ Апрель, после 28, 1888 г. Москва. Гуськов! Отвечаю на твое последнее письмо. Первее всего, приглашаю тебя к хладнокровию и смотрению в корень вещей. Во-вторых, сообщаю тебе сице: Детей твоих пристроить можно, но под непременным условием, что ты поручишься перед кем или перед чем хочешь, что ни трус, ни потоп, ни огонь, ни меч, ниже моровая язва не могут помешать тебе быть аккуратным, т. е. в определенное число месяца высылать определенное количество рублей. В деньгах вся суть. Ни благочестие дедушки, ни доброта бабушек, ни нежные чувства папеньки, ни великодушие дяденек - ничто не может заменить их. Сие помни, как я ежеминутно помню. Если сознаешь, что предложенное условие по силам тебе, то чти дальше. Пятидесяти рублей в месяц достаточно. Меньше нельзя. Дети поступят под ферулу бабушки... Какой? Не Евгении Яковлевны... Жить у Е(вгении) Я(ковлевны) значит жить у меня... У меня же тесно и для детей положительно нет места. Плачу я за квартиру 750 руб. ... Если прибавить еще 2 комнаты для детей, няньки и детского хлама, то квартира будет стоить 900... Впрочем, в любой просторной квартире нам было бы тесно. Ты знаешь, у меня скопление взрослых людей, живущих под одной крышей только потому, что в силу каких-то непонятных обстоятельств нельзя разойтись... У меня живут мать, сестра, студент Мишка (который не уйдет и по окончании курса), Николай, ничего не делающий и брошенный своею обже, пьющий и раздетый, тетка и Алеша (последние два пользуются только помещением). К этому прибавь, что от 3 часов до ночи и во все праздники у меня толчется Иван, по вечерам приходит батька... Всё это народ милый, веселый, но самолюбивый, с претензиями, необычайно разговорчивый, стучащий ногами, безденежный... У меня голова кружится... Если же прибавить еще две детские кровати и няньку, то я должен буду залить воском уши и надеть черные очки... Будь у меня жена и дети, я охотно взял бы к себе еще хоть дюжину детей, но в теперешнюю семью, угнетаемую

{02259}

ненормальностью совместного жития, шумную, денежно беспорядочную и искусственно склеенную, я не решусь взять нового человека, да еще такого, которого надо воспитать и поставить на ноги. К тому же моя семейка вся едет в начале мая на юг. Возить с собой детей туда и обратно - неудобно и дорого. Жить детям можно у бабушки Ф(едосьи) Я(ковлевны). Я с ней уже говорил об этом, сообщил твои и мои мотивы, и она охотно согласилась. Алексей хороший человек и тоже, вероятно, ничего не будет иметь против. Жизнь у ней представляет для детей немало удобств: 1) тишина, 2) доброжелательство хозяев, 3) отсутствие моментов раздражающих, вроде музыки, гостей, благочестия, косо глядящего на плоды беззаконно живущих, и проч. За 50 рублей тетка дает детям квартиру, пищу, прислугу и мою медицинскую помощь (квартира 18- 25 руб., дрова Алешкины, нянька 5-6 руб., остальное идет на харчи и на всякие случаи). Условие: дети должны быть привезены из Питера тобою или прислугой; ехать за ними из Москвы некому. Квартира должна быть найдена к 1 сент(ября). До этого времени детишки проживут с теткой в моей квартире (посему до сентября достаточно будет высылать 25 р. в месяц). У меня ломит голову; вероятно, письмо написано нескладно. Жаль, если так. Вообще в голове скверно. Я думаю, что ты поймешь меня. Т. е. меня и мое нутро можешь не понимать, но пойми доводы и соображения. Пиши мне, но не тетке. Потом напишешь ей, когда сговоримся, а то будет много лишних разговоров. Разговоры же меня замучили. Будь здоров и по возможности бодр. Твой А. Чехов. Это письмо порви. Вообще имей привычку рвать письма, а то они у тебя разбросаны по всей квартире. Летом приезжай к нам на юг. Стоит дешево.

{02260}

429. А. И. ЛЕМАНУ (Неотправленное) 30 апреля 1888 г. Москва. 30 апр. 88. М(илостивый) г(осударь) Анатолий Иванович! Идея Ваша мне симпатична, и она приходила мне в голову, когда я издавал свои "Пестр(ые) рассказы". Насколько помнится, я поместил в книге объявления об изданиях своих приятелей и впредь буду помещать (независимо от того, солидарен я с ними или нет; простите, я не понял в Вашем письме слов "более или менее солидарных с нами" и, откровенно говоря, стал в тупик: откуда Вам известно, с кем я солидарен и с кем не солидарен?). Предложение Ваше охотно принимаю и благодарю за внимание ко мне. Впрочем, заранее извиняюсь за те свои книги, которые будут изданы А. С. Сувориным. Обыкновенно Суворин держится хорошего обычая: в конце каждой книжки помещает объявления о всех своих изданиях, и таким образом каждый автор несет маленькую общую повинность. Раз обычай существует, мне едва ли будет дозволено видоизменять его, ибо со своими уставами в чужой монастырь не ходят. За книжку, которую я получил, приношу Вам мою искреннюю благодарность. Когда будут отпечатаны 2-е изд. "В сумерках" и вторая книжка моих нововременских рассказов... Письмо не окончено.

430. В. Г. КОРОЛЕНКО 2 мая 1888 г. Москва. 2 май. В четверг я еду, добрейший Владимир Галактионович, в Украйну. Напоминаю Вам о Вашем обещании побывать у меня в конце июля или в августе. Адрес такой: "г. Сумы Харьк(овской) губ(ернии), усадьба А. В. Линтваревой". Маршрут: Москва, Курск, Ворожба, Сумы, извозчик...

{02261}

Послал в "Сев(ерный) вестн(ик)" рассказ и получил аванс (500 р.). Я хотел было поехать в Ярославль и сесть на "Охотника", но 19 число оказалось неудобным. Если бы я выехал к этому числу, а не раньше, то не вернулся бы в Москву к Пасхе, отсутствие же кого-нибудь в Светлый праздник у моих домочадцев считается смертным грехом. Посылали ли Вы Баранцевичу рассказ? Он теперь требует рассказ, который не был бы нигде напечатан. Я почему-то не в духе и пишу всем ругательные письма. Ответил ругательно Баранцевичу на одно его письмо. Ответил ругательно А. Леману, который прислал мне предложение - печатать в своих книгах общее объявление о книгах тех из молодых писателей, "которые более или менее солидарны с нами". Я ответил ему согласием и фразой: "Откуда Вам известно, с кем я солидарен и с кем не солидарен?" Вообще замечаю, что мой характер начинает изменяться, и к худшему. Меняется и моя манера писать - тоже к худшему... Мне сдается, что я утомился, а впрочем, чёрт его знает... Моя семья Вам кланяется. Дорогой буду читать Вашего "Слепого музыканта" и изучать Вашу манеру. Везу с собой медикаменты и мечтаю о гнойниках, отеках, фонарях, поносах, соринках в глазу и о прочей благодати. Летом обыкновенно я полдня принимаю расслабленных, а моя сестрица ассистентирует мне. Это работа веселая. Будьте здоровы и богом хранимы. Ваш А. Чехов.

431. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 3 мая 1888 г. Москва. 3 мая. Милый Альба! Наконец Вы можете меня поздравить: послезавтра, т. е. 5-го мая, я уезжаю dahin ... Стало быть, ответ на сие письмо Вы будете адресовать тако: "г. Сумы Харьк(овской) губ., усадьба А. В. Линтваревой".

{02262}

После 10-го мая ко мне приедет А. Н. Плещеев... Отчего бы Вам не приехать? Эх Вы! Во всяком случае буду ожидать Вас в течение всего лета. Авось, надумаете и приедете! Впрочем, не буду ждать Вас в июне. Весь этот месяц я буду путешествовать. Если приедете, то привезите 3 ф. хорошей ветчинной колбасы, самой дорогой (в мой счет). Послал в "Сев(ерный) вестн(ик)" рассказ. Мне немножко стыдно за него. Скучища и так много филосомуд(...), что приторно... Неприятно, но нельзя было не послать, ибо деньги нужны, как воздух. Завтра кончаю рассказ для "Нового времени". Летом буду писать только мелочи. Получил я от Лемана письмо; он извещает, что "мы (т. е. все вы, питерцы) согласились" печатать объявления друг о друге в своих книгах, приглашает меня согласиться и предостерегает, что можно в число избранных "включать лишь лиц, более или менее солидарных с нами". В ответ я послал согласие и вопрос: "Откуда вам известно, с кем я солидарен и с кем не солидарен?" Как у вас в Питере любят духоту! Неужели вам всем не душно от таких слов, как солидарность, единение молодых писателей, общность интересов и проч.? Солидарность и прочие штуки я понимаю на бирже, в политике, в делах религиозных (секта) и т. п., солидарность же молодых литераторов невозможна и не нужна... Думать и чувствовать одинаково мы не можем, цели у нас различные или их нет вовсе, знаем мы друг друга мало или вовсе не знаем, и, стало быть, нет ничего такого, к чему могла бы прочно прицепиться солидарность... А нужна она? Нет... Чтобы помочь своему коллеге, уважать его личность и труд, чтобы не сплетничать на него и не завистничать, чтобы не лгать ему и не лицемерить перед ним,- для всего этого нужно быть не столько молодым литератором, сколько вообще человеком... Будем обыкновенными людьми, будем относиться одинаково ко всем, не понадобится тогда и искусственно взвинченной солидарности. Настойчивое же стремление к частной, профессиональной, кружковой солидарности, какой хотят у вас, породит невольное шпионство друг за другом, подозрительность, контроль, и мы, сами того не желая, соделаемся чем-то вроде иезуитских

{02263}

социусов друг у друга... Я, милый Жан, не солидарен с Вами, но обещаю Вам по гроб жизни полную свободу как литератору; то есть Вы можете писать где и как угодно, мыслить хотя бы на манер Корейши, изменять 1000 раз убеждениям и направлениям и проч. и проч., и человеческие отношения мои к Вам не изменятся ни на один гран, и я всегда буду на своих обложках печатать объявления о Ваших книгах. То же самое могу я пообещать и прочим моим коллегам, того же хотел бы и для себя. По-моему, это самые нормальные отношения. Только при них возможны и уважение, и даже дружба, и сочувствие в тяжелые минуты жизни. Однако я заболтался. Да хранит Вас небо! Ваш А. Чехов.

432. П. А. СЕРГЕЕНКО 4 мая 1888 г. Москва. Москва, Кудринская Садовая, д. Корнеева (зимний адрес) 88,V,4. Только сегодня получил твое письмо, милейший Йорик; где оно пропадало половину апреля, не вем. Очень рад, что ты имеешь о кое-чем поговорить со мной; очень рад буду и послушать. Спешу сообщить свой летний адрес: г. Сумы Харьк(овской) губ., усадьба А. В. Линтваревой. Лето я думаю провести в Украйне и уже нанял себе берлогу на реке Псле. Завтра еду туда с фамилией. Насчет Афона бабушка еще надвое сказала, хотя съездить очень хочется. В мае ехать не стоит, жаль потерять русское лето, которое я очень люблю. Если поеду, то в октябре - так советует сын Суворина, Алексей Алекс(еевич), с которым мы уговорились ехать вместе. Будь здоров. Твой А. Чехов. Если летом буду в Одессе, то не откажи подарить часок времени: поболтаем. В начале июня я поеду вниз по Днепру до Одессы, из Одессы в Крым.

{02264}

433. В. А. ТИХОНОВУ 4 мая 1888 г. Москва. Уважаемый Владимир Алексеевич! Укладываюсь в путь, а потому, простите, тороплюсь и пишу на бланке. Не дождавшись Вашего дачного адреса, рискую писать в Поварской пер(еулок), где Вас, быть может, уже нет давно... Ваше желание - писать мне - меня радует. Вот Вам мой летний адрес: "г . Сумы Харьков(ской) губ., усадьба А. В. Линтваревой". Пишите и благоволите прислать свой дачный адрес. Уважающий А. Чехов. На обороте: Петербург, Поварской пер., д. 12, кв. 17 Владимиру Алексеевичу Тихонову.

434. Ал. П. ЧЕХОВУ 4 мая 1888 г. Москва. 4 мая. Маленькая польза! Завтра я, мать и сестра едем на дачу. Вот наш адрес: "г. Сумы Харьков(ской) губ., усадьба А. В. Линтваревой". Сюда благоволи адресовать письма и прочее. Сюда же приезжай и сам, когда уляжется твоя семейная суматоха. Когда выйдет книга, то распорядись, чтобы мне выслали 10 экземпляров. Написал "субботник", но не переписал начисто; вышлю его из Сум. Мишка в Таганроге. Будь здрав и благополучен. Твой А. Чехов. Поклоны всем.

{02265}

435. Ал. П. ЧЕХОВУ Май, после 6, 1888 г. Сумы. Сумы, Харьк. губ., усадьба А. В. Линтваревой. Маленькая польза! Я уже перебрался в Малороссию и живу в местности, обозначенной в заголовке. Живу на берегу Пcла, ловлю рыбу и наблюдаю хохлов. Как-нибудь я опишу тебе здешнее бытье-житье, а пока поговорим о делах. Получил ли ты мои два письма, в которых я писал тебе о детях и о моей книге? Когда выйдет книга, то 10 экз(емпляров) ее отправь мне посылкой (без доставки, конечно). Следующие редакции имеют право на получение ее; 1) "Вестник Европы", 2) "Русское богатство", 3) "Русский вестник", 4) "Север", 5) "Нива", 6) "Московские ведомости", 7) "Русская мысль", 8) "Неделя". По экземпляру вручи Петерсену, Маслову, себе, Анне Ивановне Сувориной и Щеглову. Скажешь Маслову, чтобы он по вышеписанному адресу выслал мне свою новую книжку. Один экз(емпляр) послать Я. П. Полонскому, буде он в Питере. Если в Питере его нет, то узнай, буде это возможно, его летний адрес и сообщи мне. Псел - приток Днепра. Очень широкая и глубокая река. Зелени по берегам тьма. Ну, будь здоров. Пиши. Твой А. Чехов. "Северному вестнику" я пошлю книжку сам.

436. И. П. ЧЕХОВУ 7 или 8 мая 1888 г. Сумы. Сумы. Иван! Мы приехали. Дача великолепна. Мишка наврал. Местность поэтична, флигель просторный и чистенький, мебель удобная и в изобилии. Комнаты светлы и красивы, хозяева, по-видимому, любезны.

{02266}

Пруд громадный, с версту длиной. Судя по его виду, рыбы в нем до чёрта. Передай папаше, что мы его ждем и что ему будет покойно. Бабкино в сравнении с теперешней дачей гроша медного не стоит. Один ночной шум может с ума свести! Пахнет чудно, сад старый-престарый, хохлы смешные, двор чистенький. Нет и следа лужи. Жара ужасная. Нет сил ходить в крахмальной сорочке. Поклонись всем и будь здоров. Ехать до Сум скучно и утомительно. Привези бутылку водки. Здешняя водка воняет нужником. Я задержу здесь папашу на 3 недели. Очень уж хорошо! Твой А. Чехов. Река шире Москвы-реки. Лодок и островов много. Подробности завтра или послезавтра.

437. К. С. БАРАНЦЕВИЧУ 10 мая 1888 г. Сумы. 10 мая. Добрейший Казимир Станиславович! Я уже в Сумах, на лоне природы. Местность великолепная. Повторяю Вам свой адрес: г. Сумы Харьк(овской) губ., усадьба А. В. Линтваревой. Маршрут такой: Москва - Курск - Ворожба - Сумы - извозчик до усадьбы (30 коп.). Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. На обороте: Петербург, Пески, 3 улица, 4, кв. 8 Казимиру Станиславовичу Баранцевичу.

{02267}

438. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 10 мая 1888 г. Сумы. 10 мая. Сумы Харьк. губ., усадьба А. В. Линтваревой. Капитан! Я уже не литератор и не Эгмонт. Я сижу у открытого окна и слушаю, как в старом, заброшенном саду кричат соловьи, кукушки и удоды. Мне слышно, как мимо нашей двери проезжают к реке хохлята верхом на лошадях и как ржут жеребята. Солнце печет. Сейчас я еду в город за провизией и на почту. Вернувшись из города, пойду на реку ловить рыбу. Река широкая, глубокая, с островами... Один берег высокий, крутой, обросший дубами и вербой, другой отлогий, усыпанный белыми хатками и садами. По реке шныряют лодки. Вчера, в Николин день хохлы ездили по реке и играли на скрипках. Кричат лягушки и всякие птицы. Кричит где-то в камышах какая-то таинственная птица, которую трудно увидеть и которую зовут здесь бугаем. Кричит она, как корова, запертая в сарае, или как труба, будящая мертвецов. Ее слышно день и ночь. По берегу ходят с удилищами хохлята. Много лодок. Ездим каждый день на мельницу. Места чудные. Право, нужно быть большим крокодилом, чтобы подобно Вам коптеть теперь в городе. Послушайте, отчего бы Вам не приехать? Если у Вас есть 70 рублей, то, уверяю Вас, этих денег совершенно достаточно, чтобы приехать, пожить в свое удовольствие и благополучно вернуться. Если же у Вас нет этих денег, то возьмите взаймы, украдьте, но приезжайте. Потратите Вы 70 р., но вернете 700. Вы найдете здесь немало сюжетов и запасетесь гарниром на пять повестей. А сколько здесь декораций, которые пригодились бы Вам! Приезжайте. Места хватит на всех. Приглашаю я Вас серьезно, а посему и Вы подумайте серьезно. Пишите мне. В деревне очень интересны газеты и письма. Будьте здоровы и богом хранимы. Ваш А. Чехов. Р. S. Нужника нет. Приходится отдавать долг природе на глазах природы, в оврагах и под кустами. Вся моя задница искусана комарами.

{02268}

439. И. П. ЧЕХОВУ 10 мая 1888 г. Сумы. 10 мая. Сейчас еду в город, а посему должен быть краток. Пишу по пунктам: 1) Все здравствуют. Кашли и насморки мало-помалу проходят. 2) Квартира просторна и удобна. Но удобств нет. За удобствами приходится каждый раз ходить в кусты и в канавы. "Бывалыча на чистом воздухе" имеет свою прелесть, когда тепло и сухо, но каково-то будет в дождь, в холод или во время поноса? 3) Река широка, глубока и красива. Водятся в ней следующие рыбы: окунь, чебак, язь, судак, белизна (порода шелишпера), голавль, плотва, сом, сибиль, щука ласкирка... Первая рыба, какую я поймал на удочку, была щука, вторая - большой окунь. Окуней здесь ловят на рачьи шейки. Раков - тьма-тьмущая. В пруде не клюет. 4) Удилища есть, поплавки тоже. Привези возможно больше всяких крючков, очень больших, средних и очень малых, немного с волосками для нас и много без волосков для раздачи хохлам и хохлятам. Требуются большие крючки для сомов - такой или чуточку даже больше. Привези лесок и струн. Лодок здесь много, и рыбу ловят с лодок. Жерлиц не крадут. 5) Хозяева парод хороший, но невеселый, подавленный горем. Одна из девиц Линтваревых, женщина-врач, ослепла от опухоли в мозгу и неизлечимо больна. Семья серьезная. ЛизАк не существует. Народ здесь литературный. Знают про всё. 6) Провизия не так дешева, как думала мать. 7) Бутылка сантуринского в Сумах стоит 35 коп. 8) Получаем "Всемирную иллюстрацию". 9) Ездили на лодке по реке на мельницу. А вчера ездили на линейке куда-то в "мызу". 10) Хохлы страстные рыболовы. Я уже со многими знаком и учусь у них премудрости. Вчера, в день св. Николая хохлы ездили по Пслу в лодках и играли на скрипках. А какие разговоры! Их передать нельзя, надо послушать.

{02269}

Поклонись папаше, тете и Алексею. Сегодня немножко холодно, а вчера ходил я в чечунче. Будь здоров. Твой А. Чехов. Купи рубля на три копеечных книжек священных и светских (Филарет милостивый, Григорович, Гоголь и проч.) для раздачи червекопателям. Книжки вышли с кем-нибудь. Из священных книг выбирай только жития.

440. Н. А. ЛЕЙКИНУ 11 мая 1888 г. Сумы. 11 мая, г. Сумы Харьк. губ., усадьба А. В. Линтваревой. Здравствуйте, добрейший Николай Александрович! Пишу Вам из теплого и зеленого далека, где я уже водворился купно со своей фамилией. Живу я в усадьбе близ Сум на высоком берегу реки Пела (приток Днепра). Река широкая и глубокая; рыбы в пей столько, что если бы пустить сюда Вашего бородатого Тимофея, то он сбесился бы и забыл, что служил когда-то у графа Строганова. Вокруг в белых хатах живут хохлы. Народ всё сытый, веселый, разговорчивый, остроумный. Мужики здесь не продают ни масла, ни молока, ни яиц, а едят всё сами - признак хороший. Нищих нет. Пьяных я еще не видел, а матерщина слышится очень редко, да и то в форме более или менее художественной. Помещики-хозяева, у которых я обитаю, люди хорошие и веселые. Очень жалею, что Вы почти на всё лето остаетесь сиротой. Одному на даче скучновато, особливо если кругом нет знакомых, которые симпатичны. Наймите себе бонну-француженку 25-26 л(ет) (...) Это хорошо для здоровья. А когда приедут к Вам Далькевич и Билибин (...) Катаетесь ли Вы на лодке? Прекрасная гимнастика. Я ежедневно катаюсь на лодке и с каждым разом убеждаюсь всё более и более, что работа веслами упражняет мышцы рук и туловища, отчасти ног и шеи, и

{02270}

что таким образом эта гимнастика приближается к общей. С "Сатиром и нимфой" у меня произошел досадный казус. Еще до Вашего приезда в Москву взял у меня книгу переплетчик (работающий для училища брата); взял, запил и доставил только на Фоминой неделе. Прочесть я не успел, хотя мне очень хотелось покритиковать Вас. Я читал роман в газете, помню и купца, и Акулину, и дьяволящую Катерину, и адвоката, и Пантелея, помню завязку и развязку; но знания действующих лиц и содержания романа недостаточно для того, чтобы сметь суждение иметь. Люди в романе живые, но ведь для романа этого недостаточно. Нужно еще знать, как Вы справились с архитектурой. Вообще меня очень интересуют Ваши большие вещи, и я читаю их с большим любопытством. "Стукин и Хрустальников", по моему мнению, очень хорошая вещь, гораздо лучше тех романов, которые пекутся бабами, Мачтетом и проч. "Стукин" лучше "Рабы" Баранцевича... Главное Ваше достоинство в больших вещах - отсутствие претензий и великолепный разговорный язык. Главный недостаток - Вы любите повторяться, и в каждой большой вещи Пантелеи и Катерины так много говорят об одном и том же, что читатель несколько утомляется. Засим, еще одно достоинство: чем проще фабула, тем лучше, а Ваши фабулы просты, жизненны и не вычурны. На Вашем месте я написал бы маленький роман из купеческой жизни во вкусе Островского; описал бы обыкновенную любовь и семейную жизнь без злодеев и ангелов, без адвокатов и дьяволиц; взял бы сюжетом жизнь ровную, гладкую, обыкновенную, какова она есть на самом деле, и изобразил бы "купеческое счастье", как Помяловский изобразил мещанское. Жизнь русского торгового человека цельнее, полезнее, умнее и типичнее, чем жизни нытиков и пыжиков, которые рисует Альбов, Баранцевич, Муравлин и проч. Однако я заболтался. Будьте здоровы. Поклон Вашим... Пишите. Ваш А. Чехов.

{02271}

441. И. П. ЧЕХОВУ Середина мая 1888 г. Сумы. 1) Наш флигель. С колоннами. Крыльцо цело. Сзади и с боков сад, идущий на высокую гору, с которой видны Сумы и вокзал. В саду дорожки и скамьи. На горе ров для желающих а-б. 2) Временная камера мирового судьи, очень похожего на Иваненко и курящего толстые папиросы. Тут же наша кухня. Кухарка полька Анна, жена письмоводителя. 3) Жилец Артеменко, служащий на заводе Харитоненко. Говорит сипло. Страстный рыболов. Ловит каждую ночь громадных сомов. 4) Заброшенный винокуренный завод. 5) Плотина, отделяющая пруд от реки. 6) Пруд, очень большой и глубокий. 7) Псел. Шире Москвы-реки. Наш берег крутой, высокий, как на банном съезде; тот берег отлогий, усыпанный деревьями и избами. Красив. Стрелка показывает направление, по которому мы ездим в лодках на мельницу. Мельница большая, работает 5-6 колесами. У мельника цивилизованная дочка, недурна. На мельнице великолепная рыбная ловля.

{02272}

8) Господский сад. Цветут тюльпаны и сирень. Белая акация еще не цвела. 9) Барский дом. Старинная мебель. Обитают в нем: хозяйка А(лександра) В(асильевна), очень добрая и ласковая старуха; Жорж, великолепно играющий на рояле, добродушный парень; старшая дщерь Елена, женщина-врач, умное и доброе, хотя некрасивое создание, присылающее нам ежедневно спаржу; вторая дщерь Зинаида, тоже врач, слепая от опухоли в мозгу; третья дщерь Наталья, учительница, кончившая в Бестужевке и говорящая по-хохлацки. Все они занимаются хозяйством, катают нас на лодках, возят в город, в соседние имения и проч. Народ веселый. Почта получается ежедневно. 10) Флигель, в коем обитает с супругой старший сын Линтваревой - Павел. 11) Садик с масличным деревом. 12) Тут живет мальчишка Панас, копающий червей. 13) Дорога в город через деревню Луку, мимо завода Харитоненко. Деревня уютная. Расположена всюду, где проходит волнистая линия. Мужики богатые. Нищих нет. В час мы обедаем, в 4 пьем чай; ужинаем в 10. Я ужинаю в 7 или в 8 час., чтобы не ложиться спать с полным желудком. Водки не пью вовсе. Ночи лунные. Ловлю рыбу, но не очень. Живцов еще не ставил. Окуни берут, как в Бабкине ерши. Пришли мне крючков и штаны. Кланяйся папаше, тете и Алексею. Если Николай у нас, то и ему. Для Семашко помещение есть. Он отлично проживет здесь за 12 руб. в м(еся)ц. Будь здоров. Твой А. Чехов.

442. А. С. КИСЕЛЕВУ 15 мая 1888 г. Сумы. 15 май. Здравствуйте, милый барин! Вот уж неделя прошла, как жарит сплошной дождь. Комары рыжие, злющие; от болот и прудов веет лихорадкой, одним словом - Азия! Страдаю за свои же деньги. Впрочем, природа

{02273}

величественна, река широка, рыбы много, и на мельнице живет такая Муха, что просто хоть караул кричи от вожделения. В начале июня хочу уехать в Крым, а оттуда на Кавказ. Я буду описывать Вам свое здешнее житье-бытье и свое путешествие, а Вы будете платить мне по 15 коп. за строчку и тоже писать. Смешного и курьезного много. А пока будьте здравы и благополучны. Поклон всем бабкинцам. Ваш А. Чехов. Муха полненькая, похожая на кулич с изюмом. Наш Мишка, путешествуя, обратился в кисло-сладкого Манилова. Тошно письма читать. На обороте: Барину Посторонним лицам вход запрещается.

443. К. С. БАРАНЦЕВИЧУ 17 мая 1888 г. Сумы. 17 май. Сумы Харьк. губ., усадьба А. В. Линтваревой. Спасибо Вам, милый коллега, за Ваше последнее письмецо. На лоне природы и письма имеют тройную цену. За мое последнее письмо простите меня, голубчик. Прежде чем написать его, я написал и наговорил еще немало глупостей и несправедливостей. Перед отъездом нервы мои разгулялись, печенка раздулась и я вел себя по отношению к людям по-дурацки, в чем и каюсь Вам... Я был раздражен домашними неурядицами; нескромные воспоминания Бибикова в "Вс(емирной > ил(люстрации >" еще больше раскоробили мои невры - я и давай молоть желчный вздор направо и налево, чего раньше со мной никогда не бывало. Насчет биллиардной игры Вы меня не поняли. Я, как помнится, ставил человеку в упрек не игру, которую я сам люблю, а то, что он, будучи только специалистом по этой игре, говорил на могиле Г(аршина) от имени молодых писателей. Я, искренно говорю, не знал, что Леман занимается литературой, и узнал об этом только

{02274}

за 2 дня до отъезда, получив от него книжку. Я знавал его раньше в Москве, слышал, что он что-то редактировал, но как писатель он был для меня секретом. Впрочем, довольно об этом. Если Вы хотите повидать природу во всей ее шири, прелести и теплоте, подышать чудным воздухом, покататься в лодочке, поесть раков, подремать на берегу и проч., то приезжайте ко мне. В июне я едва ли буду у себя, но в июле Вы наверняка застанете меня. Проживете у меня, сколько влезет. Места много. Мать и сестра у меня народ теплый, любят гостей и мастера кормить, коли есть чем. Звал я к себе Щеглова, да едва ли мое приглашение тронет его с места. Приглашаю Вас серьезно. В мае будет у меня А. Н. Плещеев. Гости в деревне имеют свою прелесть. Кроме природы, Вы найдете у меня очень интересных людей. Жарко! Иду сейчас на пруд ловить карасей кашей, а сестра едет на реку ловить окуней. Закину на Ваше счастье, а пока будьте здоровы и богом хранимы. Ваш А. Чехов. Еще раз: простите за то дурацкое письмо. Обещаю больше никогда не писать так. Поклон Альбову.

444. И. П. ЧЕХОВУ 23 мая 1888 г. Сумы. 23 май. У нас Плещеев и Иваненко. С Иваненко мы учинили комедию, о которой расскажу, когда приедешь. Спасибо за крючки, книжки и удилище. Не мешало бы привезти еще одно удилище и письма Крамского, которые здесь нужны. Сегодня поймал в пруде двух карасей и послал Суворину рассказ. Больше писать не о чем. Впрочем, вчера на Луке была свадьба с музыкой; очень курьезно. Поклон всем. А. Чехов. Паспорты нужны. Мишка еще не приехал.

{02275}

445. Ал. П. ЧЕХОВУ 27 мая 1888 г. Сумы. 27 мая. Сумы Харьк. губ., усадьба А. В. Линтваревой. Недоуменный ум! Твое письмо с 30 целкачами получил и шлю благодарность. Книг еще не получил и боюсь, как бы они не пошли по московскому адресу. Суворин у меня не был. Плещеев же гостит уже целую неделю. Старцу у меня нравится, а я боюсь, как бы он не объелся и не захворал. Ах, судьба, судьба! Сущая индейка. Отчего бы тебе в самом деле не быть на моем месте? Не скрою, у меня очень недурно живется. По крайней мере все здравы, и никто явно не собирается умирать в скором времени. Природа чудеснейшая, запихающая за пояс всё, что я видел где-либо доселе. Люди новые, оригинальные, житье дешевое, сытное, тепла много, досуга много. Досуга изобилие. А сколько рыбы и раков! Разжигаю твой аппетит, потому что, как бы то ни было, не теряю надежды в течение этого лета повидать тебя на Пcле. До осени еще много времени, и многое успеется. В июне я буду в Феодосии у Суворина и поговорю о твоем отпуске. Если побудешь у меня неделю или две в начале августа, то газета ничего не потеряет, а на свои потери можешь наплевать, ибо Псел и отдых стоят потерь. Насчет расходов, буде у тебя в августе не будет денег, потолкуем своевременно, а пока могу тебя успокоить, что поездка из Питера ко мне и обратно обойдется (считая и обеды на станциях и извозчиков) не дороже 50 руб.- деньги небольшие, тем паче, что ты вернешь их с лихвой, написав у меня что-нибудь беллетристическое. Не сердись на это приглашение. Я нарочно приглашаю не раньше августа, ибо надеюсь, что до августа многое изменится. Насчет Федосьи Як(овлевны) ты рассуждаешь не совсем правильно. Настоящее не похоже на то далекое прошлое, когда ты обжирался у нее. Теперь над твоими детишками был бы контроль во образе положительного Алексея Алексеича, сестры, которая бывала бы у твоих цуцыков по 5 раз на день, и тебя самого, не говоря уж обо мне. То, что я предлагал твоему усмотрению, было

{02276}

лучшее, что можно в настоящее время придумать. Еще раз подумай и потом уж пиши тетке. Не понимаю я, что за недуг у А(нны) И(вановны)!? Что же говорят доктора? По крайней мере о чем они разговаривают на консилиумах? Не могут же они брать деньги за лечение болезни, которой не знают! Если они ждут вскрытия, чтобы поставить диагноз, то визиты их к тебе нелепы, и деньги, которые они решаются брать с тебя, вопиют к небу. Ты имеешь полное право не платить этим господам; даю это право тебе я, потому что знаю, как мало права на стороне эскулапов, и потому что сам не беру даже с таких, с каких следовало бы брать. Ты можешь поквитаться за меня. Ну, будь здоров и по возможности не унывай. Пиши, елико можешь. Детворе и Анне Ивановне поклон. Туус А. Чехов.

446. В. Г. КОРОЛЕНКО Май, после 27, 1888 г. Сумы. г. Сумы, усадьба А. В. Линтваревой. Посылаю Вам, милый Владимир Галактионович, свою книжицу и напоминаю Вам, кстати, о Вашем обещании побывать на Псле. Уж очень у меня хорошо, так хорошо, что и описать нельзя! Природа великолепна; всюду красиво, простора пропасть, люди хорошие, воздух теплый, тоны тоже теплые, мягкие. Вечерами не бывает сырости, ночи теплые... Одним словом, Вы не раскаетесь, если приедете. Жду Вас в конце июля или в августе и надеюсь, что Вы не откажете мне съездить со мной на Сорочинскую ярмарку. У меня гостит А. Н. Плещеев, который Вам кланяется "очень даже" (его слова). Семья тоже шлет свой привет. Будьте здоровы, и да хранят Вас небесные ангелы. Ваш А. Чехов.

{02277}

447. А. С. СУВОРИНУ 30 мая 1888 г. Сумы. 30 май, Сумы, усадьба Линтваревой. Уважаемый Алексей Сергеевич! Отвечаю на Ваше письмо, которое получено мною только вчера; конверт у письма разорван, помят и испачкан, чему мои хозяева и домочадцы придали густую политическую окраску. Живу я на берегу Псла, во флигеле старой барской усадьбы. Нанял я дачу заглазно, наугад и пока еще не раскаялся в этом. Река широка, глубока, изобильна островами, рыбой и раками, берега красивы, зелени много... А главное, просторно до такой степени, что мне кажется, что за свои сто рублей я получил право жить на пространстве, которому не видно конца. Природа и жизнь построены по тому самому шаблону, который теперь так устарел и бракуется в редакциях: не говоря уж о соловьях, которые поют день и ночь, о лае собак, который слышится издали, о старых запущенных садах, о забитых наглухо, очень поэтичных и грустных усадьбах, в которых живут души красивых женщин, не говоря уж о старых, дышащих на ладан лакеях-крепостниках, о девицах, жаждущих самой шаблонной любви, недалеко от меня имеется даже такой заезженный шаблон, как водяная мельница (о 16 колесах) с мельником и его дочкой, которая всегда сидит у окна и, по-видимому, чего-то ждет. Все, что я теперь вижу и слышу, мне кажется, давно уже знакомо мне по старинным повестям и сказкам. Новизной повеяло на меня только от таинственной птицы - "водяной бугай", который сидит где-то далеко в камышах и днем и ночью издает крик, похожий отчасти на удар по пустой бочке, отчасти на рев запертой в сарае коровы. Каждый из хохлов видел на своем веку эту птицу, но все описывают ее различно, стало быть, никто ее не видел. Есть новизна и другого сорта, но наносная, а потому и не совсем новая. Каждый день я езжу в лодке на мельницу, а вечерами с маньяками-рыболовами из завода Харитоненко отправляюсь на острова ловить рыбу. Разговоры бывают интересные. Под Троицу все маньяки будут ночевать

{02278}

на островах и всю ночь ловить рыбу; я тоже. Есть типы превосходные. Хозяева мои оказались очень милыми и гостеприимными людьми. Семья, достойная изучения. Состоит она из 6 членов. Мать-старуха, очень добрая, сырая, настрадавшаяся вдоволь женщина; читает Шопенгауера и ездит в церковь на акафист; добросовестно штудирует каждый "Вестника Европы" и "Северного вестника" и знает таких беллетристов, какие мне и во сне не снились; придает большое значение тому, что в ее флигеле жил когда-то худ(ожник) Маковский, а теперь живет молодой литератор; разговаривая с Плещеевым, чувствует во всем теле священную дрожь и ежеминутно радуется, что "сподобилась" видеть великого поэта. Ее старшая дочь, женщина-врач - гордость всей семьи и, как величают ее мужики, святая - изображает из себя воистину что-то необыкновенное. У нее опухоль в мозгу; от этого она совершенно слепа, страдает эпилепсией и постоянной головной болью. Она знает, что ожидает ее, и стоически, с поразительным хладнокровием говорит о смерти, которая близка. Врачуя публику, я привык видеть людей, которые скоро умрут, и я всегда чувствовал себя как-то странно, когда при мне говорили, улыбались или плакали люди, смерть которых была близка, но здесь, когда я вижу на террасе слепую, которая смеется, шутит или слушает, как ей читают мои "Сумерки", мне уж начинает казаться странным не то, что докторша умрет, а то, что мы не чувствуем своей собственной смерти и пишем "Сумерки", точно никогда не умрем. Вторая дочь - тоже женщина-врач, старая дева, тихое, застенчивое, бесконечно доброе, любящее всех и некрасивое создание. Больные для нее сущая пытка, и с ними она мнительна до психоза. На консилиумах мы всегда не соглашаемся: я являюсь благовестником там, где она видит смерть, и удваиваю те дозы, которые она дает. Где же смерть очевидна и необходима, там моя докторша чувствует себя совсем не по-докторски. Раз я принимал с нею больных на фельдшерском пункте; пришла молодая хохлушка с злокачественной опухолью желез на шее и на затылке. Поражение захватило так много места, что немыслимо никакое лечение.

{02279}

И вот оттого, что баба теперь не чувствует боли, а через полгода умрет в страшных мучениях, докторша глядела на нее так глубоко-виновато, как будто извинялась за свое здоровье и совестилась, что медицина беспомощна. Она занимается усердно хозяйством и понимает его во всех мелочах. Даже лошадей знает. Когда, например, пристяжная не везет или начинает беспокоиться, она знает, как помочь беде, и наставляет кучера. Очень любит семейную жизнь, в которой отказала ей судьба, и, кажется, мечтает о ней; когда вечерами в большом доме играют и поют, она быстро и нервно шагает взад и вперед по темной аллее, как животное, которое заперли... Я думаю, что она никому никогда не сделала зла, и сдается мне, что она никогда не была и не будет счастлива ни одной минуты. Третья дщерь, кончившая курс в Бестужевке,- молодая девица мужского телосложения, сильная, костистая, как лещ, мускулистая, загорелая, горластая... Хохочет так, что за версту слышно. Страстная хохломанка. Построила у себя в усадьбе на свой счет школу и учит хохлят басням Крылова в малороссийском переводе. Ездит на могилу Шевченко, как турок в Мекку. Не стрижется, носит корсет и турнюр, занимается хозяйством, любит петь и хохотать и не откажется от самой шаблонной любви, хотя и читала "Капитал" Маркса, но замуж едва ли выйдет, так как некрасива. Старший сын-тихий, скромный, умный, бесталанный и трудящийся молодой человек, без претензий и, по-видимому, довольный тем, что дала ему жизнь. Исключен из 4 курса университета, чем не хвастает. Говорит мало. Любит хозяйство и землю, с хохлами живет в согласии. Второй сын - молодой человек, помешанный на том, что Чайковский гений. Пианист. Мечтает о жизни по Толстому. Вот Вам краткое описание публики, около которой я теперь живу. Что касается хохлов, то женщины напоминают мне Заньковецкую, а все мужчины - Панаса Садовского. Бывает много гостей. У меня гостит А. Н. Плещеев. На него глядят все, как на полубога, считают за счастье, если он удостоит своим вниманием чью-нибудь простоквашу, подносят ему букеты, приглашают всюду и проч. Особенно ухаживает

{02280}

за ним девица Вата, полтавская институтка, которая гостит у хозяев. А он "слушает да ест" и курит свои сигары, от которых у его поклонниц разбаливаются головы. Он тугоподвижен и старчески ленив, но это не мешает прекрасному полу катать его на лодках, возить в соседние имения и петь ему романсы. Здесь он изображает из себя то же, что и в Петербурге, т. е. икону, которой молятся за то, что она стара и висела когда-то рядом с чудотворными иконами. Я же лично, помимо того, что он очень хороший, теплый и искренний человек, вижу в нем сосуд, полный традиций, интересных воспоминаний и хороших общих мест. Я написал и уже послал в "Новое время" рассказ. То, что пишете Вы об "Огнях", совершенно справедливо. "Николай и Маша" проходят через "Огни" красной ниткой, но что делать? От непривычки писать длинно я мнителен; когда я пишу, меня всякий раз пугает мысль, что моя повесть длинна не по чину, и я стараюсь писать возможно короче. Финал инженера с Кисочкой представлялся мне неважной деталью, запружающей повесть, а потому я выбросил его, поневоле заменив его "Николаем и Машей". Вы пишете, что ни разговор о пессимизме, ни повесть Кисочки нимало не подвигают и не решают вопроса о пессимизме. Мне кажется, что не беллетристы должны решать такие вопросы, как бог, пессимизм и т. п. Дело беллетриста изобразить только, кто, как и при каких обстоятельствах говорили или думали о боге или пессимизме. Художник должен быть не судьею своих персонажей и того, о чем говорят они, а только беспристрастным свидетелем. Я слышал беспорядочный, ничего не решающий разговор двух русских людей о пессимизме и должен передать этот разговор в том самом виде, в каком слышал, а делать оценку ему будут присяжные, т. е. читатели. Мое дело только в том, чтобы быть талантливым, т. е. уметь отличать важные показания от не важных, уметь освещать фигуры и говорить их языком. Щеглов-Леонтьев ставит мне в вину, что я кончил рассказ фразой: "Ничего не разберешь на этом свете!" По его мнению, художник-психолог должен разобрать, на то он психолог. Но я с ним не согласен. Пишущим людям, особливо художникам, пора уже сознаться, что на этом свете ничего

{02281}

не разберешь, как когда-то сознался Сократ и как сознавался Вольтер. Толпа думает, что она всё знает и всё понимает; и чем она глупее, тем кажется шире ее кругозор. Если же художник, которому толпа верит, решится заявить, что он ничего не понимает из того, что видит, то уж это одно составит большое знание в области мысли и большой шаг вперед. Что касается Вашей пьесы, то Вы напрасно ее хаете. Недостатки ее не в том, что у Вас не хватило таланта и наблюдательности, а в характере Вашей творческой способности. Вы больше склонны к творчеству строгому, воспитанному в Вас частым чтением классических образцов и любовью к ним. Вообразите, что Ваша "Татьяна" написана стихами, и тогда увидите, что ее недостатки получат иную физиономию. Если бы она была написана в стихах, то никто бы не заметил, что все действующие лица говорят одним и тем же языком, никто не упрекнул бы Ваших героев в том, что они не говорят, а философствуют и фельетонизируют,- всё это в стихотворной, классической форме сливается с общим фоном, как дым с воздухом,- и не было бы заметно отсутствие пошлого языка и пошлых, мелких движений, коими должны изобиловать современные драма и комедия и коих в Вашей "Татьяне" нет совсем. Дайте Вашим героям латинские фамилии, оденьте их в тоги, и получится то же самое... Недостатки Вашей пьесы непоправимы, потому что они органические. Утешайтесь на том, что они являются у Вас продуктом Ваших положительных качеств и что если бы Вы эти Ваши недостатки подарили другим драматургам, напр(имер) Крылову или Тихонову, то их пьесы стали бы и интереснее, и умнее. Теперь о будущем. В конце июня или в начале июля я поеду в Киев, оттуда вниз по Днепру в Екатеринослав, потом в Александровск и так до Черного моря. Побываю в Феодосии. Если в самом деле поедете в Константинополь, то нельзя ли и мне с Вами поехать? Мы побывали бы у о. Паисия, который докажет нам, что учение Толстого идет от беса. Весь июнь я буду писать, а потому, по всей вероятности, денег у меня на дорогу хватит. Из Крыма я поеду в Поти, из Поти в Тифлис, из Тифлиса на Дон, с Дона на Псел... В Крыму начну писать лирическую пьесу.

{02282}

Какое, однако, письмо я Вам накатал! Надо кончить. Поклонитесь Анне Ивановне, Насте и Боре. Алексей Николаевич шлет Вам привет. Он сегодня немножко болен: тяжело дышать, и пульс хромает, как Лейкин. Буду его лечить. Прощайте, будьте здоровы, и дай бог Вам всего хорошего. Искренно преданный А. Чехов.

448. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 9 июня 1888 г. Сумы. 9 июнь. Сумы, усадьба А. В. Линтваревой. Кланяюсь Вам, милый мой драматург, купно с дедом А. Н. Плещеевым, который вот уже месяц как гостит у меня. Оба мы читаем газеты и следим за Вашими успехами. Я радуюсь и завидую, хотя в то же время и ненавижу Вас за то, что Ваш успех мешает Вам приехать ко мне на Псел. Конечно, о вкусах не спорят, но на мой вкус жить на Пcле и ничего не делать гораздо душеспасительное, чем работать и иметь успех. Соитие с музами вкусно только зимой. Вы человек несомненно талантливый, литературный, испытанный в бурях боевых, остроумный, не угнетенный предвзятыми идеями и системами, а потому можете быть убеждены в том, что из Вашей пьесопекарни выйдет большой толк. Благословляю Вас обеими руками и шлю тысячу душевных пожеланий. Вы хотите посвятить себя всецело сцене - это хорошо и стоит тут овчинка выделки и игра свеч, но... хватит ли у Вас сил? Нужно много нервной энергии и устойчивости, чтобы нести бремя российского драмописца. Я боюсь, что Вы измочалитесь, не достигнув и сорока лет. Ведь у каждого драматурга (профессионального, каким Вы хотите быть) на 10 пьес приходится 8 неудачных, каждому приходится переживать неуспех, и неуспех иногда тянется годами, а хватит ли у Вас сил мириться с этим? Вы по своей нервности склонны ставить каждое лыко в строку, и малейшая неудача причиняет Вам боль, а для драматурга это не годится. За сим я боюсь, что из Вас выйдет не русский драматург, а петербургский. Писать для сцены и иметь успех во всей России может только тот, кто бывает в Питере

{02283}

только гостем и наблюдает жизнь не с Тучкова моста. Вам надо уехать, а Вы едва ли решитесь когда-нибудь расстаться с тундрой и баронессой. "На горах Кавказа" Вы написали потому, что были на Кавказе; пьесы из военного быта написаны благодаря тому, что Вы скитались по России. Петербург же дал Вам только "Дачного мужа"... Если Вы скажете, что и "Гордиев узел" есть продукт петербургского созерцания, то я не поверю Вам. Пишу всё сие опять-таки с зловредною целью - заманить Вас к себе хотя на одну минутку. Приезжайте! Обещаю Вам дюжину сюжетов и сотню характеров. Относительно конца моих "Огней" я позволю себе не согласиться с Вами. Не дело психолога понимать то, чего он не понимает. Паче сего, не дело психолога делать вид, что он понимает то, чего не понимает никто. Мы не будем шарлатанить и станем заявлять прямо, что на этом свете ничего не разберешь. Всё знают и всё понимают только дураки да шарлатаны. Однако будьте здоровы и счастливы. Пишите мне, голубчик, и не скупитесь. Я начинаю привыкать к Вашему почерку и разбираю его уже превосходно. Ваш Эгмонт. Вышла моя книжка. Если брат не выдал Вам ее, то напомните ему, буде встретитесь. Не брезгуйте водевилем. Пишите их дюжинами. Водевиль хорошая штука. Им кормится пока вся провинция.

449. Ал. П. ЧЕХОВУ 10 июня 1888 г. Сумы. 10 июнь. Ненастоящий Чехов! Ну, как Вы себя чувствуете? Пахнет ли от Вас водочкой? Что касается нас, то мы весьма сожалеем, что не остались вечером в саду и не видели твоего представления с фокусником. Говорят, что твое вмешательство имело результаты поразительные: и публика была одурачена,

{02284}

и фокусник был осчастливлен. До сих пор вся усадьба хохочет, вспоминая, как ты разговаривал с ним. Если бы ты не пересолил вначале, то всё было бы великолепно, и дамы не потащили бы меня из сада. Я никак не пойму: что рассердило тебя и заставило ехать на вокзал в 2 часа? Помню, что ты злился и на меня и на Николку... На меня, главным образом, за то, что я оторвал угол у конверта, в к(ото)ром находилось письмо к Елене Мих(айловие). Я порвал угол, потому что считал это письмо юмористическим и не предполагал, что ты можешь писать Елене Мих(айловне) о чем-либо важном... Так как это письмо было написано тобою в пьяном виде, то я не послал его по адресу, а изорвал. Если это тебе не нравится, то напиши ей другое, хотя, полагаю, писать ей решительно не о чем. Впечатление на всю усадьбу ты произвел самое хорошее, и все, в особенности девицы, боятся, что тебе дача не понравилась и что ты уехал с нехорошим чувством. Елена Мих(айловна) считает тебя человеком необыкновенным, в чем я не разуверяю ее. Все кланяются тебе и просят извинения... За что? Уезжая, ты сказал Егору Мих(айловичу) (Жоржу): - Скажите, что я доволен только вами и Иваненкой, все же остальные и проч. ... Я заранее извинил их от твоего имени, не дожидаясь твоего позволения. Напрасно ты уехал, напрасно злился и напрасно сидел на вокзале 2 часа... Глупо также сделаешь, если не приедешь к нам еще раз в августе или в начале сентября. Если приедешь, то дорожные расходы пополам, только не злись попусту и не ругай Николку, к(ото)рый имел в ту ночь очень беспомощный вид. Мне сдается, что вместе с тобою уезжала для него и надежда уехать в скором времени из Сумского уезда. У меня муть в голове. Пишу почти машинально. Будь здрав и пиши. Настоящий. Марья тебе кланяется. Она сердится на себя, что не осталась поглядеть магнетический сеанс. Высылай гонорар. 174 руб.

{02285}

450. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 11 июня 1888 г. Ворожба. Пьем Ваше здоровье целуем. Елена. Антонина. Мария. Наталья. Павел. Жоржинька. Дмитрий. Антонио. Иван.

451. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 12 июня 1888 г. Сумы. Троица. Во-первых, милый и дорогой Алексей Николаевич, большое и сердечное спасибо Вам за то, что побывали у меня; искренно Вам говорю, что 3 недели, проведенные мною на Луке в Вашем незаменимом обществе, составляют одну из лучших и интереснейших страничек моей биографии. Во-вторых, Вы не можете себе представить, как мне досадно, что Вы уехали, и как все мы стали грустны и кислы, когда посадили Вас в вагон. Дамы едва удерживались от слез, а я мысленно дал небу обет, что и на будущий год постараюсь увлечь Вас в обетованную землю. Едва Вы уехали, как мы вернулись на вокзал и выпили еще один кувшин крюшону за Ваше здоровье. Напившись, мы послали телеграмму и только через 2-3 часа после этого сообразили, что она, т. е. телеграмма, обеспокоит Вас. Я думаю, что она Вас разбудила. Обратный путь из Ворожбы совершали мы в 3 классе: шумели, галдели и слушали, как пели в вагоне хохлы. Дома мы еще раз выпили за Ваше здоровье и уснули с грустной мыслью, что завтра мы уже не увидим Вас. Даже Цензура пила - это что-нибудь да значит! Сегодня в Сумах ярмарка. Купил я две свистульки, 8 никому не нужных ложек, 4 чашечки, пахнущие лаком, и серьги за 10 коп., к(ото)рые подарил уважаемому товарищу. Купил, между прочим, и портсигар с девицей за 15 коп. Наняли четверку лошадей, чтобы ехать завтра к Смагиным и в Сорочинцы. У Смагиных я напишу Вам письмо.

{02286}

Все Чеховы и Линтваревы шлют Вам привет. Симпатичный Жук, добродушный Барбос, фатоватый Пулька и ingйnue Розка здравствуют и по-прежнему хватают свиней за уши и лезут к нам в столовую. Артеменко поймал сегодня щуку, а я вынул из вентерей 6 карасей. Едем мы завтра в громаднейшей дедовской коляске, в той самой, которая перешла в наследство Линтваревым от тетушки Ивана Федорыча Шпоньки. Ну, будьте здоровы, покойны, счастливы и не забывайте нас многогрешных. Почтение всем Вашим. Ложусь спать. Ваш А. Чехов. Прекрасная ночь. На небе ни облачка, а луна светит во всю ивановскую.

452. Н. А. ЛЕЙКИНУ 21 июня 1888 г. Сумы. 21 июнь 88. Ваше второе письмо, добрейший Николай Александрович, получил я вчера, вернувшись из Полтавской губ. Первое письмо было получено незадолго до отъезда. Был я в Лебедине, в Гадяче,в Сорочинцах и во многих прославленных Гоголем местах. Что за места! Я положительно очарован. На мое счастье, погода всё время стояла великолепная, теплая, ехал я в покойной рессорной коляске и попал в Полтавскую губ. в то время, когда там только что начинался сенокос. Проехал я в коляске 400 верст, ночевал в десяти местах... Всё, что я видел и слышал, так ново, хорошо и здорово, что во всю дорогу меня не оставляла обворожительная мысль - забросить литературу, которая мне опостылела, засесть в каком-нибудь селе на берегу Пcла и заняться медициной. Будь я одинок, я остался бы в Полтавской губ., так как с Москвой не связывают меня никакие симпатии. Летом жил бы в Украйне, а на зиму приезжал бы в милейший Питер... Кроме природы ничто не поражает меня так в Украйне, как общее довольство,

{02287}

народное здоровье, высокая степень развития здешнего мужика, который и умен, и религиозен, и музыкален, и трезв, и нравственен, и всегда весел и сыт. Об антагонизме между пейзанами и панами нет и помину. Что Лазарев и Ежов женятся, я слышал уже. Поздравляю редакцию с законным браком сотрудников и желаю чад и ложа нескверна. Пусть женятся! Это хорошее дело. Лучше плохой брак, чем хорошее шематонство. Я сам охотно бы зануздал себя узами Гименея, но увы! обстоятельства владеют мною, а не я ими. Мне понравилась Ваша... "Первая ночь". Она написана очень хорошо; только заглавие несколько не подходит: оно заинтриговывает читателя и заставляет его ожидать чёрт знает чего. Читаю "Осколки". Нравятся мне посвящения Кактуса. Это кстати и красиво. Рисунки Далькевича - сплошная модная картинка, могущая удовлетворить только парикмахера средней руки. Брат Александр вернулся в Питер со чадами. Детей привозил он только затем, чтобы показать их. Погода у нас теплая. Поспевают плоды земные. В начале июля я еду в Феодосию к Суворину. Не имеете ли какого поручения? Книги Ваши получены в мое отсутствие Лазаревым, которому поручено было уведомить Вас о получении в поблагодарить за любезность. Я у Вас в долгу. Если будете писать Лазареву и Ежову, то поздравьте их от моего имени. Я бы и сам поздравил, но у меня нет их адресов. Напишите, что я желаю им всего хорошего, особливо литературных успехов, на которые они по своей порядочности и по своему трудолюбию имеют полное право тем более, что оба, особенно Лазарев, талантливы... Ну, будьте здоровы. Сажусь сейчас писать для хлеба насущного. Писал ли я Вам, что у меня гостил А. Н. Плещеев? Прожил он у меня 3 недели. Ваш А. Чехов. NB. В книжных шкафах на вокзалах имеются Ваши книги только у Петровского.

{02288}

453. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) 26 июня 1888 г. Сумы. 26 июнь. Завидую Вам, добрейший Александр Семенович. Завидую, что Вы женитесь и что Вы не утонули по уши в суету и не разучились еще писать, как аз многогрешный. Поздравляю Вас, женише, с поступлением в ряды несчастных, осмеянных Вашими афоризмами, и желаю Вам от души, чтобы Ваш медовый месяц тянулся десятки лет, чтобы теща бывала у Вас не чаще одного раза в год и чтобы дети Ваши не знались ни с музами, ни с нечистыми духами, ни с Н. А. Лейкиным... Если счастливую семейную жизнь с ее чадами, восторгами и ежедневным поломойством можно сочетать с выдающимися литературными успехами, то желаю Вам и сих последних, желаю от души и чистого сердца, ибо Вы, как мне казалось и кажется, имеете все данные для этих успехов. Если увидите Ежова, то передайте ему мое сердечное поздравление. Вы и Ежов женитесь одновременно - в этом я усматриваю стачку, противозаконную демонстрацию, направленную против моей холостой персоны. По моему мнению, Вы, как младшие литераторы, не имеете никакого права жениться раньше тех, кто старше (я начал писать в 1880 г.), ибо еще в писании сказано: "Вперед батьки в петлю не суйся". Недавно я путешествовал по Полтавской губ. Был в Сорочинцах. Всё то, что я видел и слышал, так пленительно и ново, что Вы позволите мне не описывать здесь в письме этого путешествия. Тихие, благоухающие от свежего сена ночи, звуки далекой хохлацкой скрипки, вечерний блеск рек и прудов, хохлы, девки - всё это так же широколиственно, как хохлацкая зелень, и поместиться в коротком письме не сумеет. Когда увидимся, расскажу всё, а пока простите. У меня гостил 3 недели старик Плещеев. Теперь гостит Баранцевич. Дует сильнейший ветер. Псел вообразил себя морем, разбушевался и вздымает один за другим девятые валы. Дождь. Погода свирепствует. В общем погода стоит хорошая, и я ею доволен.

{02289}

Когда Вы решитесь написать "субботник"? Пора, уверяю Вас. Я боюсь, чтобы Вы не опоздали. Впрочем, простите... Я забыл, что Вы теперь жених, и пристаю к Вам с прозой. Будьте счастливы, глядите почаще на луну, нюхайте цветы, глубоко вздыхайте и говорите возвышенным языком - таков удел всех женихов. А мне позвольте пребыть по-прежнему одиноким, старым заржавленным холостяком. А. Чехов. Я жалею, что я не женат или, по крайней мере, что у меня нет детей.

454. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 28 июня 1888 г. Сумы. 28 июнь. Здравствуйте, дорогой мой жилец, Алексей Николаевич! Письмо Ваше вчера получено, по упрек за слово "незаменимый" не принят и возвращается Вам назад, ибо Вы действительно никем на Луке не заменимы. Без Вас нет уж того движения, нет мороженого, нет литературных вечеров, а главное, нет Вас и Вашего присутствия, вдохновлявшего Вату и прочих почитательниц Ваших... При Вас и пели и играли иначе. Были мы в Полтавск(ой) губ. Были и у Смагиных и в Сорочинцах. Ездили мы на четверике, в дедовской, очень удобной коляске. Смеху, приключений, недоразумений, остановок, встреч по дороге было многое множество. Всё время навстречу попадались такие чудные, за душу хватающие пейзажи и жанры, которые поддаются описанию только в романе или в повести, но никак не в коротком письме. Ах, если бы Вы были с нами и видели нашего сердитого ямщика Романа, на которого нельзя было глядеть без смеха, если бы Вы видели места, где мы ночевали, восьми-и десятиверстные села, которыми мы проезжали, если бы пили с нами поганую водку, от которой отрыгается, как после сельтерской воды! Какие свадьбы попадались нам на пути, какая чудная музыка слышалась в вечерней тишине и как густо пахло свежим сеном! То есть душу можно отдать нечистому

{02290}

за удовольствие поглядеть на теплое вечернее небо, на речки и лужицы, отражающие в себе томный, грустный закат... Жаль, что Вас не было! В коляске Вы чувствовали бы себя, как в постели. Ели мы и пили каждые полчаса, не отказывали себе ни в чем, смеялись до колик... К Смагиным приехали мы ночью. Встреча сопровождалась членовредительством. Узнав наши голоса, Сергей Смагин выскочил из дому, полетел к воротам и, наткнувшись в потемках на скамью, растянулся во весь свой рост. Александр тоже выскочил из дому и в потемках изо всей силы трахнулся лбом о старый каштан, после чего 3-4 дня ходил с красной шишкой; Вата набила себе щеку. После самой сердечной, радостной встречи поднялся общий беспричинный хохот, и этот хохот повторялся потом аккуратно каждый вечер. По части беспричинного хохота особенно отличались Наталья Михайловна и Александр Смагин. Именье Смагиных велико и обильно, но старо, запущено и мертво, как прошлогодняя паутина. Дом осел, двери не затворяются, изразцы на печке выпирают друг друга и образуют углы, из щелей полов выглядывают молодые побеги вишен и слив. В той комнате, где я спал, между окном и ставней соловей свил себе гнездо, и при мне вывелись из яиц маленькие, голенькие соловейчики, похожие на раздетых жиденят. На риге живут солидные аисты. На пасеке обитает дед, помнящий царя Гороха и Клеопатру Египетскую. Всё ветхо и гнило, но зато поэтично, грустно и красиво в высшей степени. Сестра Смагиных - чудное, когда-то красивое, в высшей степени доброе и кроткое создание с роскошной черной косой и с тем выражением лица, которое, вероятно, лет 6-8 тому назад было пленительно, теперь же наводит на грустные мысли... Она так же хороша, как и ее братья, которые положительно очаровали меня, особливо Сергей. Прогостили мы у Смагиных 5 дней и уехали, давши им слово, что побываем у них еще раз в этом году и сто раз в будущем. Тополи у них удивительные. Жорж уехал в Славянок, Вата - в Купянск, Петровский - в Чернигов. К Линтваревым приехал

{02291}

полубог Воронцов - очень вумная, политико-экономическая фигура с гиппократовским выражением лица, вечно молчащая и думающая о спасении России; у меня гостит Баранцевич. В Полтавскую губ(ернию) я поеду в августе. К 15 постараюсь быть в Феодосии. Ну, будьте здоровы, счастливы и покойны. Поклон всем Вашим. Antonio. Все наши шлют Вам свой привет.

455. А. С. СУВОРИНУ 28 июня 1888 г. Сумы. 28 июнь. Уважаемый Алексей Сергеевич! На днях я ездил в Полтавскую губернию. Был в Миргородском уезде, в Сорочинцах, видел отличных людей и природу, которой раньше никогда не видел, слышал много нового... Вернувшись, я засел писать Вам и исписал 3 листика почтовой бумаги, но впечатлений так много, что в письмо не влезло и двадцатой доли того, что я хотел передать Вам. Пришлось бросить письмо и отложить описание путешествия до 15 июля, когда я думаю быть в Крыму. Если до 15 июля Вы уедете из Феодосии в Константинополь или в Киев, то, пожалуйста, уведомьте телеграммой; я боюсь не застать Вас. Плещеев уехал. Теперь гостит у меня Баранцевич. Страстный раколов. Когда я разбогатею, то куплю себе на Псле или на Хороле хутор, где устрою "климатическую станцию" для петербургских писателей. Когда по целым неделям не видишь ничего, кроме деревьев и реки, когда-то и дело прячешься от грозы или обороняешься от злых собак, то поневоле, как бы ни был умен, приобретаешь новые привычки, а всё новое производит в организме реакцию более резкую, чем рецепты Бертенсона. Под влиянием простора и встреч с людьми, которые в большинстве оказываются превосходными людьми, все петербургские тенденции становятся необыкновенно куцыми

{02292}

и бледными. Тот, кто в Петербурге близко принимал к сердцу выход Михайловского из "Северного вестника", или ненавидел Михневича, или злился на Буренина, или плакался на невнимание и отсутствие критики и проч., тот здесь, вдали от родных тундр, вспоминает о Петербурге только в те минуты, когда, ознакомившись с простором и людьми, заявляет громогласно: "Нет, не то мы пишем, что нужно!" А всё это, вместе взятое, действует на нервы чудодейственно. У нас буря. Псел вообразил себя морем и разбунтовался не на шутку. Такие высокие волны, что нет возможности переехать на тот берег. Все лодки и челноки полны воды. Поеду я в Крым не по Днепру, как предполагал, а через Лозовую. Обанкротился. Ваше письмо я получил как раз перед отъездом в Полтавск(ую) губ., когда были поданы лошади. Поклон всем Вашим. Будьте здоровы и счастливы. Искренно преданный эскулап А. Чехов.

456. К. С. БАРАНЦЕВИЧУ 4 июля 1888 г. Сумы. 4 июнь. Милый Кузьма Протапыч, Вы забыли у меня свои калоши и штаны! Если верить приметам, то это значит, что Вы побываете у меня еще не один раз, чему я рад весьма. У нас всё обстоит благополучно. Семья, Линтваревы и раки шлют Вам поклон, добродушный Барбос посылает свою иезуитскую улыбку, симпатичный Жук подмигивает Вам своим единственным глазом. Будьте здоровы, счастливы, и да хранят Вас и Ваших гусиков ангелы небесные. Ваш А. Чехов Р. S. В какой музей послать Ваши штаны?

{02293}

457. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 5 или 6 июля 1888 г. Сумы. Пишу Вам сие, милый Алексей Николаевич, в то время, когда вся Лука стала на дыбы, пускает пыль под небеса, шумит, гремит и стонет: рожает Антонида Федоровна, жена Павла М(ихайловича). То и дело приходится бегать во флигелек vis-a-vis, где живут новоиспекаемые родители. Роды не тяжелые, но долгие... Еду я в Феодосию 10-го июля. Мой адрес таков: Феодосия, Суворину для Чехова. Черкните два словечка, а я Вам черкну, коли не ошалею от палящего зноя. Радуюсь за Гиляровского. Это человечина хороший и не без таланта, но литературно необразованный. Ужасно падок до общих мест, жалких слов и трескучих описаний, веруя, что без этих орнаментов не обойдется дело. Он чует красоту в чужих произведениях, знает, что первая и главная прелесть рассказа - это простота и искренность, но быть искренним и простым в своих рассказах он не может: не хватает мужества. Подобен он тем верующим, которые не решаются молиться богу на русском языке, а не на славянском, хотя и сознают, что русский ближе и к правде, и к сердцу. Книжку его конфисковали еще в ноябре за то, что в ней все герои - отставные военные - нищенствуют и умирают с голода. Общий тон книжки уныл и мрачен, как дно колодезя, в котором живут жабы и мокрицы. Вы забыли у нас сорочку. Это значит, что Вы побываете у меня еще не один раз. Охотно верю бабьим приметам и буду настаивать, чтобы они сбывались. Смагины Ваше письмо получили. Стихотворение и до сих пор еще производит сенсацию в Миргородском уезде. Его копируют без конца. Воронцов (Веве) мало-помалу разошелся и даже - о ужас! - плясал вальс. Человечина угнетен сухою умственностью и насквозь протух чужими мыслями, но по всем видимостям малый добрый, несчастный и чистый в своих намерениях. Ваше предположение о его намерении окрутить Линтваревых "Эпохой" едва ли основательно. Он, как старый знакомый Л(интваре)вых, отлично знает, что у них совсем нет денег.

{02294}

Идет дождь. Симпатичный Жук ревнует Розку к добродушному Барбосу и грызется с ним. Наши все шлют Вам свой привет и желают ясных дней. Будьте здоровы, счастливы, и да хранят Вас небесные силы на многие лета. Кланяюсь всем Вашим. Николая Алексеевича благодарю за поклон. Напомните ему об его обещании приехать к нам. Ваш А. Чехов.

458. М. П. ЧЕХОВОЙ 14 июля 1888 г. Феодосия. Феодосия. Четверг. Мадемуазель сестра! Очень жарко и душно, а потому придется писать недолго и коротко. Начну с того, что я жив и здрав, всё обстоит благополучно, деньги пока есть... Легкое не хрипит, но хрипит совесть, что я ничего не делаю и бью баклуши, Дорога от Сум до Харькова прескучнейшая, от Харькова до Лозовой и от Лозовой до Симферополя можно околеть с тоски. Таврическая степь уныла, однотонна, лишена дали, бесколоритна, как рассказы Иваненко, и в общем похожа на тундру. Когда я, едучи через Крым, глядел на нее, то думал: "Ничего я, Саша, не вижу в этом хорошего"... Судя по степи, по ее обитателям и по отсутствию того, что мило и пленительно в других степях, Крымский полуостров блестящей будущности не имеет и иметь не может. От Симферополя начинаются горы, а вместе с ними и красота. Ямы, горы, ямы, горы, из ям торчат тополи, на горах темнеют виноградники - всё это залито лунным светом, дико, ново и настраивает фантазию на мотив гоголевской "Страшной мести". Особенно фантастично чередование пропастей и туннелей, когда видишь то пропасти, полные лунного света, то беспросветную, нехорошую тьму... Немножко жутко и приятно. Чувствуется что-то нерусское и чужое. В Севастополь я приехал ночью. Город красив сам по себе, красив и потому, что стоит у чудеснейшего моря. Самое лучшее у моря - это его

{02295}

цвет, а цвет описать нельзя. Похоже на синий купорос. Что касается пароходов и кораблей, бухты и пристаней, то прежде всего бросается в глаза бедность русского человека. Кроме "поповок", похожих на московских купчих, и кроме 2-3 сносных пароходов, нет в гавани ничего путного, и я удивляюсь нашему капитану Мишелю, который сумел увидеть в Севастополе не только отсутствующий флот, но даже и то, чего нет. Ночевал в гостинице с полтавским помещиком Кривобоком, с к(ото)рым сошелся дорогой. Поужинали разварной кефалью и цыплятами, натрескались вина и легли спать. Утром - скука смертная. Жарко, пыль, пить хочется... На гавани воняет канатом, мелькают какие-то рожи с красной, как кирпич, кожей, слышны звуки лебедки, плеск помоев, стук, татарщина и всякая неинтересная чепуха. Подойдешь к пароходу: люди в отрепьях, потные, сожженные наполовину солнцем, ошалелые, с дырами на плечах и спине, выгружают портлапдский цемент; постоишь, поглядишь, и вся картина начинает представляться чем-то таким чужим и далеким, что становится нестерпимо скучно и не любопытно. Садиться на пароход и трогаться с якоря интересно, плыть же и беседовать с публикой, которая вся целиком состоит из элементов уже надоевших и устаревших, скучновато. Море и однообразный, голый берег красивы только в первые часы, но скоро к ним привыкаешь; поневоле идешь в каюту и пьешь вино. Берег красивым не представляется... Красота его преувеличена. Все эти гурзуфы, массандры и кедры, воспетые гастрономами по части поэзии, кажутся с парохода тощими кустиками, крапивой, а потому о красоте можно только догадываться, а видеть ее можно разве только в сильный бинокль. Долина Псла с Сарами и Рашевкой гораздо разнообразнее и богаче содержанием и красками. Глядя на берег с парохода, я понял, почему это он еще не вдохновил ни одного поэта и не дал сюжета ни одному порядочному художнику-беллетристу. Он рекламирован докторами и барынями - в этом вся его сила. Ялта - это помесь чего-то европейского, напоминающего виды Ниццы, с чем-то мещански-ярмарочным. Коробообразные гостиницы, в к(ото)рых чахнут несчастные чахоточные, наглые татарские хари, турнюры с очень

{02296}

откровенным выражением чего-то очень гнусного, эти рожи бездельников-богачей с жаждой грошовых приключений, парфюмерный запах вместо запаха кедров и моря, жалкая, грязная пристань, грустные огни вдали на море, болтовня барышень и кавалеров, понаехавших сюда наслаждаться природой, в которой они ничего не понимают, - всё это в общем дает такое унылое впечатление и так внушительно, что начинаешь обвинять себя в предубеждении и пристрастии. Спал я хорошо, в каюте I класса, на кровати. Утром в 5 часов изволил прибыть в Феодосию - серовато-бурый, унылый и скучный на вид городишко. Травы нет, деревца жалкие, почва крупнозернистая, безнадежно тощая. Всё выжжено солнцем, и улыбается одно только море, к(ото)рому нет дела до мелких городишек и туристов. Купанье до того хорошо, что я, окунувшись, стал смеяться без всякой причины. Суворины, живущие тут в самой лучшей даче, обрадовались мне; оказалось, что комната для меня давно уже готова и что меня давно уже ждут, чтобы начать экскурсии. Через час после приезда меня повезли на завтрак к некоему Мурзе, татарину. Тут собралась большая компания: Суворины, главный морской прокурор, его жена, местные тузы, Айвазовский... Было подаваемо около 8 татарских блюд, очень вкусных и очень жирных. Завтракали до 5 часов и напились, как сапожники. Мурза и прокурор (еще не старый питерский делец) обещали свозить меня в татарские деревни и показать мне гаремы богачей. Конечно, поеду. Писать душно. Думаю, что долго не высижу в этой жаре. Приеду скоро, хотя Суворины и обещают задержать меня до сентября. У нас с Сувориным разговоры бесконечные. Сувориха ежечасно одевается в новые платья, поет с чувством романсы, бранится и бесконечно болтает. Баба неугомонная, вертлявая, фантазерка и оригиналка до мозга костей. С ней нескучно. Еду в город. Прощай. Поклон всем. Писать буду. Календарь с деньгами в чемодане. Твой А. Чехов. Денег вышлю.

{02297}

459. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 18 июля 1888 г. Феодосия. Феодосия. 18 июля. Пишу Вам, милый капитан, с берегов Черного моря. Живу в Феодосии у генерала Суворина. Жарища и духота невозможные, ветер сухой и жесткий, как переплет, просто хоть караул кричи. Деревьев и травы в Феодосии нет, спрятаться некуда. Остается одно - купаться. И я купаюсь. Море чудесное, синее и нежное, как волосы невинной девушки. На берегу его можно жить 1000 лет и не соскучиться. Целый день проводим в разговорах. Ночь тоже. И мало-помалу я обращаюсь в разговорную машину. Решили мы уже все вопросы и наметили тьму новых, еще никем не приподнятых вопросов. Говорим, говорим, говорим и, по всей вероятности, кончим тем, что умрем от воспаления языка и голосовых связок. Быть с Сувориным и молчать так же нелегко, как сидеть у Палкина и не пить. Действительно, Суворин представляет из себя воплощенную чуткость. Это большой человек. В искусстве он изображает из себя то же самое, что сеттер в охоте на бекасов, т. е. работает чертовским чутьем и всегда горит страстью. Он плохой теоретик, наук не проходил, многого не знает, во всем он самоучка - отсюда его чисто собачья неиспорченность и цельность, отсюда и самостоятельность взгляда. Будучи беден теориями, он поневоле должен был развить в себе то, чем богато наделила его природа, поневоле он развил свой инстинкт до размеров большого ума. Говорить с ним приятно. А когда поймешь его разговорный прием, его искренность, которой нет у большинства разговорщиков, то болтовня с ним становится почти наслаждением. Ваше Суворин-шмерц я отлично понимаю. Пришлите мне "Театрального воробья". Если Вы в самом деле написали комедию, то Вы молодец и умница. Пишите во все лопатки и так, как Вам в данную минуту писать хочется. Хотите писать трагедию - пишите, хотите писать пустой водевиль - пишите. У Вас не такая натура, чтоб Вы могли соображаться с чужими взглядами и приговорами. Вы должны следовать своему внутреннему чувству, к(ото)рое у людей

{02298}

нервных и чувствительных составляет лучший барометр. И чем больше напишете пьес, тем лучше. Ах, я опять впадаю в мораль! Простите, голубчик... Это не мораль, а разговор с Вами. Когда я пишу к Вам, я вижу Ваше лицо. Еду в город на почту. Прощайте. Да хранит Вас аллах. Ваш А. Чехов.

460. ЧЕХОВЫМ 22-23 июля 1888 г. Феодосия. 22 июль, Феодосия. Милые домочадцы! Сим извещаю Вас, что завтра я выезжаю из Феодосии. Гонит меня из Крыма моя лень. Я не написал ни одной строки и не заработал ни копейки; если мой гнусный кейф продлится еще 1-2 недели, то у меня не останется ни гроша и чеховской фамилии придется зимовать на Луке. Мечтал я написать в Крыму пьесу и 2-3 рассказа, но оказалось, что под южным небом гораздо легче взлететь живым на небо, чем написать хоть одну строку. Встаю я в 11 часов, ложусь в 3 ночи, целый день ем, пью и говорю, говорю, говорю без конца. Обратился в разговорную машину. Суворин тоже ничего не делает, и мы с ним перерешали все вопросы. Жизнь сытая, полная, как чаша, затягивающая... Кейф на берегу, шартрезы, крюшоны, ракеты, купанье, веселые ужины, поездки, романсы - всё это делает дни короткими и едва заметными; время летит, летит, а голова под шум волн дремлет и не хочет работать... Дни жаркие, ночи душные, азиатские... Нет, надо уехать! Вчера я ездил в Шах-мамай, именье Айвазовского, за 25 верст от Феодосии. Именье роскошное, несколько сказочное; такие имения, вероятно, можно видеть в Персии. Сам Айвазовский, бодрый старик лет 75, представляет из себя помесь добродушного армяшки с заевшимся архиереем; полон собственного достоинства, руки имеет мягкие и подает их по-генеральски. Недалек, но натура сложная и достойная внимания. В себе одном

{02299}

он совмещает и генерала, и архиерея, и художника и армянина, и наивного деда, и Отелло. Женат на молодой и очень красивой женщине, которую держит в ежах. Знаком с султанами, шахами и эмирами. Писал вместе с Глинкой "Руслана и Людмилу". Был приятелем Пушкина, но Пушкина не читал. В своей жизни он не прочел ни одной книги. Когда ему предлагают читать, он говорит: "Зачем мне читать, если у меня есть свои мнения?" Я у него пробыл целый день и обедал. Обед длинный, тягучий, с бесконечными тостами. Между прочим, на обеде познакомился я с женщиной-врачом Тарновской, женою известного профессора. Это толстый, ожиревший комок мяса. Если ее раздеть голой и выкрасить в зеленую краску, то получится болотная лягушка. Поговоривши с ней, я мысленно вычеркнул ее из списка врачей... Видаю много женщин; лучшая из них - Суворина. Она так же оригинальна, как и ее муж, и мыслит не по-женски. Говорит много вздора, но если захочет говорить серьезно, то говорит умно и самостоятельно. Влюблена в Толстого по уши и поэтому всей душой не терпит современной литературы. Когда говоришь с ней о литературе, то чувствуешь, что Короленко, Бежецкий, я и прочие - ее личные враги. Обладает необыкновенным талантом безумолку болтать вздор, болтать талантливо и интересно, так что ее можно слушать весь день без скуки, как канарейку. Вообще человек она интересный, умный и хороший. По вечерам сидит на песке у моря и плачет, по утрам хохочет и поет цыганские романсы... Что-нибудь из двух: или я поеду прямо домой, или же туда, куда Макар телят не гонял. Если первое, то ждите меня через неделю, если же второе, то не ждите через неделю. Поклон Александре Васильевне, Зинаиде Михайловне, уважаемому товарищу, Наталье Михайловне, Павлу и Георгию Михайловичу и всем православным христианам. Антониде Федоровне с ее младенцем тоже поклон. Сидит сейчас у меня в комнате Суворина и стонет: "Дайте прочесть письмо!" Стонет и бранится. Еду сейчас в город. Денег вышлю на сих днях.

{02300}

Деньги на покупку хутора есть - 2000 руб. Суворин подарил мне 2 лодки и линейку. Лодки, говорят, великолепные. Я постараюсь, чтобы их выслали на Псел. Куплены они в петербургск(ом) яхт-клубе. Одна парусная. Матери целую руку. Надеюсь, что все сыты, что табак есть и проч. Денег не жалейте. Тем более не жалейте, что их нет. Всех целую. А. Чехов. 3 часа ночи под субботу. Только что вернулся из сада и поужинал. Прощался с феодосийцами. Поцелуям, пожеланиям, советам и излияниям не было конца. Через 1 1/2 часа идет пароход. Еду с сыном Суворина куда глаза глядят. Начинается ветер. Быть рвоте. Через 2-3 дня получите еще письмо. Берегите "Новое время" начиная с 20 июля. Вообще все газеты берегите. Скажите Лидии Федоровне, что ее гребенка цела и служит свою службу: ежеминутно вычесываю из головы морской песок. Письма адресуйте (в случае надобности) к Суворину в Феодосию. Он будет знать, где я. Душно! Меня мучает совесть, что, уезжая из дому, я не простился с Еленой Ивановной и Лидией Федоровной.

461. Ал. П. ЧЕХОВУ 24 июля 1888 г. Пароход "Юнона". Пароход "Юнона". 24 июль. Г. Гусев! Пишу тебе в кают-компании, не зная, где я и куда влечет меня неведомая даль. Приближаюсь к Новому Афону, где, вероятно, остановлюсь на сутки. Завтра или послезавтра буду в Батуме. Новороссийск остался далеко позади.

{02301}

Был я в Феодосии у Суворина. Прожил у него 11 дней без печали и воздыхания, купаясь в море и в ликерах. Он ничего не делает и рад случаю, чтобы пофилософствовать; конечно, болтали мы без умолку в течение всех 11 дней. Был разговор и о тебе. Мыслят о тебе хорошо и возлагают на твою особу большие надежды. Как живешь? Как детишки? Живешь ли в целомудрии? Жду сведений о втором издании "Сумерек". О нем следовало бы печатать по понедельникам анонс. Путешествую я с Алексеем Сувориным 2-м. Думаем добраться до Самарканда. Не знаю, удастся ли? Маршрут таков: Батум - Тифлис - Баку - Каспий -Закаспийская дорога. Попробую писать с дороги фельетоны или письма. Если сумею, то редакция все расходы по путешествию примет на свой счет; если же башка моя заупрямится, то двумстам рублям придется проститься со мной безвозвратно. Жарко и душно. Пассажиров мало. Едет какой-то архиерей. Живя у Суворина, я поближе познакомился с целями, намерениями и habitus'ом "Нового времени". Со мной были откровенны и не скрывали от меня даже цифр, составляющих секрет. Из всего слышанного я убедился, что ты, если прилипнешь к редакции, через 2-3 года будешь иметь хороший кусок хлеба. В добросовестных, чверезых и самостоятельно мыслящих работниках весьма нуждаются. Первые два качества у тебя уже замечены, о третьем же, благодаря твоей скрытности, редакции приходится только догадываться. Суворин не знает, как и о чем ты мыслишь. Твой мозух составляет секрет. Пока это будет продолжаться, тебе не решатся поручить заведование отделом, хотя и желают поручить. Чем раньше ты покажешь свой взгляд на вещи, каков бы он ни был, чем прямее и смелее будешь высказываться, тем ближе подойдешь к настоящему делу и к 6 тысячам жалованья. Высказываться же можно не только на бумаге, но и на словах, наприм(ер) ругая или хваля статью. Прости, что учу. Вернусь я в Сумы к 15 августа. Пиши. Твой А. Чехов.

{02302}

462. НЕУСТАНОВЛЕННОМУ ЛИЦУ 25 июля 1888 г. Сухум. Я в Абхазии! Ночь ночевал в монастыре "Новый Афон", а сегодня с утра сижу в Сухуме. Природа удивительная до бешенства и отчаяния. Всё ново, сказочно, глупо и поэтично. Эвкалипты, чайные кусты, кипарисы, кедры, пальмы, ослы, лебеди, буйволы, сизые журавли, а главное - горы, горы и горы без конца и краю... Сижу я сейчас на балконе, а мимо лениво прохаживаются абхазцы в костюмах маскарадных капуцинов; через дорогу бульвар с маслинами, кедрами и кипарисами, за бульваром темно-синее море. Жарко невыносимо! Варюсь в собственном поте. Мой красный шнурок на сорочке раскис от пота и пустил красный сок; рубаха, лоб и подмышки хоть выжми. Кое-как спасаюсь купаньем... Вечереет... Скоро поеду на пароход. Вы не поверите, голубчик, до какой степени вкусны здесь персики! Величиной с большой яблок, бархатистые, сочные... Ешь, а нутро так и ползет по пальцам... Из Феодосии выехал на "Юноне", сегодня ехал на "Дире", завтра поеду на "Бабушке"... Много я перепробовал пароходов, но еще ни разу не рвал. На Афоне познакомился с архиереем Геннадием, епископом сухумским, ездящим по епархии верхом на лошади. Любопытная личность. Купил матери образок, который привезу. Если бы я пожил в Абхазии хотя месяц, то, думаю, написал бы с полсотни обольстительных сказок. Из каждого кустика, со всех теней и полутеней на горах, с моря и с неба глядят тысячи сюжетов. Подлец я за то, что не умею рисовать. Ну, оставайтесь живы и здоровы. Да хранят Вас ангелы небесные. Поклоны всем. Ваш А. Чехов. Не подумайте, что я еду в Персию.

{02303}

463. И. П. ЧЕХОВУ 27 июля 1888 г. Поти. Был я в Керчи, в Новом Афоне, в Сухуме, теперь гуляю по Поти. После обеда поеду на почтовых в Батум. В каждом городе сижу по дню. Поклон папаше. Подробно напишу в Батуме. А. Чехов. На обороте: Москва, Кудринская Садовая, д. Фацарди, Арбатское училище Ивану Павловичу Чехову.

464. Ф. Я. ДОЛЖЕНКО 28 июля 1888 г. Тифлис. 28 июля. Посылаю Вам, тетя, из Нового Афона икону. Кланяюсь Вам, Алеше, папаше и Ване. Теперь я в Тифлисе, а завтра еду в Баку купаться в Каспийском море. Ваш А. Чехов.

465. М. П. ЧЕХОВУ 28 июля 1888 г. Пароход "Дир". 28 июль 1888 г. По морям Черному, Житейскому и Каспийскому. (Посвящается капитану собственных пароходов М. П. Чехову) Паршивенький грузовой пароход "Дир" мчится на всех парах (8 узлов в час) от Сухума до Поти. Двенадцатый час ночи... В маленькой каютке, единственной на пароходе и похожей на ватерклозет, нестерпимо душно и жарко. Воняет гарью, канатом, рыбой и морем... Слышно, как работает машина: "бум, бум, бум"... Над головой и под полом скрипит нечистая

{02304}

сила... Темнота качается в каютке, а кровать то поднимается, то опускается... Всё внимание желудка устремлено на кровать, и он, словно нивелируя, то подкатывает выпитую зельтерскую воду к самому горлу, то опускает ее к пяткам... Чтобы не облевать в потемках одежи, быстро одеваюсь и выхожу... Темно... Ноги мои спотыкаются о какие-то невидимые железные шпалы, о канат; куда ни ступнешь, всюду бочки, мешки, тряпье... Под подошвами угольный мусор. Наталкиваюсь в потемках на что-то решетчатое; это клетка с козулями, которых я видел днем; они не спят и с тревогой прислушиваются к качке... Около клетки сидят два турка и тоже не спят... Ощупью побираюсь по лестничке на капитанскую рубку... Теплый, но резкий и противный ветер хочет сорвать с меня фуражку... Качает... Мачта впереди рубки качается мерно и не спеша, как метроном; стараюсь отвести от нее глаза, но глаза не слушаются и вместе с желудком следят только за тем, что движется... Море и небо темны, берегов не видно, палуба представляется черным пятном... Ни огонька... Сзади меня окно... Гляжу в него и вижу человека с лицом Павла Михайловича... Он внимательно глядит на что-то и вертит колесо с таким видом, как будто исполняет девятую симфонию... Рядом со мной стоит маленький, толстенький капитан в желтых башмаках, похожий фигурою и лицом на Корнелия Пушкарева... Он разговаривает со мной о кавказских переселенцах, о духоте, о зимних бурях и в то же время напряженно вглядывается в темную даль и в сторону берега... - А ты, кажется, опять забираешь влево!- говорит он между прочим кому-то; или:- Тут должны быть видны огоньки... Видишь? - Никак нет!- отвечает кто-то из потемок. - Полезай на верхнюю площадку и погляди! Темная фигура вырастает на рубке и не спеша лезет куда-то вверх... Через минуту слышно: - Есть! Всматриваюсь влево, где должны быть огоньки маяка, беру у капитана бинокль и ничего не вижу... Проходит полчаса, час... Мачта мерно качается, нечистая сила скрипит, ветер покушается на фуражку... Тошноты нет, но жутко...

{02305}

Вдруг капитан срывается с места и со словами: "Чёррртова кукла!" бежит куда-то назад. - Влево!- кричит он с тревогой во всё горло.- Влево... вправо! Аря... ва... а-а! Слышится непонятная команда, пароход вздрагивает, нечистая сила взвизгивает... "А ва-а-ва!" кричит капитан; у самого носа звонят в колокол, на черной палубе беготня, стук, тревожные крики... "Дир" еще раз вздрагивает, напряженно пыхтит и, кажется, хочет дать задний ход... - Что такое?- спрашиваю я и чувствую что-то вроде маленького ужаса. Ответа нет. - Столкнуться хочет, чёрртова кукла!- слышится резкий крик капитана...- Вле-ева-а! У носа показываются какие-то красные огни, и вдруг раздается среди шума свист не "Дира", а какого-то другого парохода... Теперь понятно: мы столкнемся! "Дир" пыхтит, дрожит и как будто не движется, ожидая, когда ему идти ко дну... (Тут со мной происходит маленькое недоразумение, продолжавшееся не более полминуты, но доставившее мне немало мучений... Полминуты я был убежден в том, что я погубил пароход. О недоразумении расскажу при свидании, писать же о нем длинно, нет мочи.) Но вот, когда, по моему мнению, всё уже погибло, слева показываются красные огни и начинает вырисовываться силуэт парохода.. Длинное черное тело плывет мимо, виновато мигает красными глазами и виновато свистит... - Уф! Какой это пароход?- спрашиваю я капитана. Капитан смотрит в бинокль на силуэт и говорит: - Это "Твиди". После некоторого молчания заводим речь о "Весте", которая столкнулась с двумя пароходами и погибла. Под влиянием этого разговора море, ночь, ветер начинают казаться отвратительными, созданными на погибель человека, и, глядя на толстенького капитана, я чувствую жалость... Мне что-то шепчет, что этот бедняк рано или поздно тоже пойдет ко дну и захлебнется соленой водой... Иду к себе в каютку... Душно и воняет кухней... Мой спутник Суворин-фис уже спит... Раздеваюсь донага и ложусь... Темнота колеблется, кровать словно

{02306}

дышит... Бум, бум, бум... Обливаясь потом, задыхаясь и чувствуя во всем теле тяжесть от качки, я спрашиваю себя: "Зачем я здесь?" Просыпаюсь... Уже не темно... Весь мокрый, с противным вкусом во рту одеваюсь и выхожу... Всё покрыто росой... Козули глядят по-человечески сквозь решетку и, кажется, хотят спросить: зачем мы здесь? Капитан по-прежнему стоит неподвижно и всматривается в даль... Налево тянется гористый берег... Виден Эльборус из-за гор, вот так: Восходит мутное солнце... Видна зеленая Рионская долина, а возле нее Потийская бухта... (Продолжение следует)

466. Н. М. ЕЖОВУ 8 августа 1888 г. Сумы. 8 августа. Простите, милейший Николай Михайлович, что я так долго не отвечал на Ваше письмо. Можете себе представить, я целый месяц беспутно шатался по Крыму и Кавказу и только вчера вернулся к пенатам. Ну-с, я жив и здрав, лениво почиваю на лаврах, благополучно исписываюсь и весьма хладнокровно переживаю свою славу. Волнует меня только одно - мысль, что Вы и Грузинский осмелились жениться раньше меня... Впрочем, бог Вам судья... Поздравляю с законным браком и желаю всего хорошего... Женитьба хорошая штука... Если не дает сюжетов (а она сюжетов не дает, ибо литераторы видят только даль, но не то, что у них под носом делается), то во всяком случае даёт солидность, устойчивость и поселяет (монашеское слово!) потребность совлечь с себя ветхого человека... Мне сдается, что, оженившись, Вы не замедлите приняться за серьезную работишку,

{02307}

т. е. почувствуете, что в "Осколках" Вам тесно, как в клетке. Это так, ибо у женатого совсем иное мировоззрение, чем у холостяка. Тру-ла-ла мало-помалу выдыхается и уступает свое место более чувствительным романсам... Передайте Александру Семеновичу, что Суворин ждет его субботник. Пора ему. В "Новое время" он явится желанным гостем... тем более что в оной газетине в настоящее время решительно нет беллетристов (если не считать Бежецкого и Чехова, которые разленились и скоро начнут пить горькую). В Москве буду к 5 сентября. Прошу пожаловать купно с фамилией. Поклонитесь Грузинскому и, если увидите, Пальмину. Напишите Билибину, что я собираюсь черкнуть ему большое письмо, но утерял его адрес. Будьте здравы и счастливы. Ваш А. Чехов. Хочу купить хутор. Через год Вы обязаны дать рассказ в "Новое время". Об этом поговорим при свидании. На конверте: Москва, Плющиха, д. Коптева Николаю Михаиловичу Ежову.

467. Н. Н. ЗЛАТОВРАТСКОМУ 8 августа 1888 г. Сумы. VIII. 8. Милостивый государь Николай Николаевич! Ваше письмо я получил только вчера, вернувшись из Кавказа. Невольно промедлил ответом. Благодарю Вас за любезное приглашение и, конечно, отвечаю на него живою готовностью быть полезным Вашему журналу. Чем богат, тем и рад: если сумею написать что-нибудь для одной из первых книжек, то не замедлю прислать, а пока позвольте пожелать "Эпохе" успеха и оставаться искренно уважающим Вас А. Чехов.

{02308}

468. К. С. БАРАНЦЕВИЧУ 12 августа 1888 г. Сумы. 12 авг. Здравствуйте, милый Кузьма Протапыч! Из дальних странствий возвратясь, я нашел у себя на столе два Ваших письма. Ответ на них припасу к концу письма сего, а теперь сообщу Вам, где я был и что видел. Был я в Крыму, в Новом Афоне, в Сухуме, Батуме, Тифлисе, Баку... Видел я чудеса в решете... Впечатления до такой степени новы и резки, что всё пережитое представляется мне сновидением и я не верю себе. Видел я море во всю его ширь, Кавказский берег, горы, горы, горы, эвкалипты, чайные кусты, водопады, свиней с длинными острыми мордами, деревья, окутанные лианами, как вуалью, тучки, ночующие на груди утесов-великанов, дельфинов, нефтяные фонтаны, подземные огни, храм огнепоклонников, горы, горы, горы... Пережил я Военно-грузинскую дорогу. Это не дорога, а поэзия, чудный фантастический рассказ, написанный демоном и посвященный Тамаре... Вообразите Вы себя на высоте 8000 футов... Вообразили? Теперь извольте подойти мысленно к краю пропасти и заглянуть вниз; далеко, далеко Вы видите узкое дно, по которому вьется белая ленточка - это седая, ворчливая Арагва; по пути к ней Ваш взгляд встречает тучки, лески, овраги, скалы... Теперь поднимите немножко глаза и глядите вперед себя: горы, горы, горы, а на них насекомые - это коровы и люди... Поглядите вверх - там страшно глубокое небо. Дует свежий горный ветерок... Вообразите две высокие стены и между ними длинный, длинный коридор; потолок -небо, пол - дно Терека; по дну вьется змея пепельного цвета. На одной из стен полка, по которой мчится коляска, в которой сидите Вы... Вот так Это Вы. Змея. Змея злится, ревет и щетинится. Лошади летят, как черти... Степы высоки, небо еще выше... С вершины

{02309}

стен с любопытством глядят вниз кудрявые деревья... Голова кружится! Это Дарьяльское ущелье, или, выражаясь языком Лермонтова, теснины Дарьяла. Господа туземцы свиньи. Ни одного поэта, ни одного певца... Жить где-нибудь на Гадауре или у Дарьяла и не писать сказки - это свинство! Вашего мрачного взгляда на будущее я не разделяю. Одному господу богу ведомо, что будет и чего не будет. Ему же ведомо, кто прав и кто неправ... Мы же, наши критики и гг. редакторы едва ли можем сметь свое суждение иметь... У человека слишком недостаточно ума и совести, чтобы понять сегодняшний день и угадать, что будет завтра, и слишком мало хладнокровия, чтобы судить себя и других... Вы живете на тундре, окутанный туманом, рисуете серенькую, тифозную жизнь, ради гусиков служите на конно-лошадиной дороге и сырость водосточных труб не променяете на теснины Дарьяла; я веду бродячую жизнь, бегу обязательной службы, рисую природу и довольного человека, трусливо сторонюсь от тумана и тифа... Кто из нас прав, кто лучше? Аристархов ответил бы на этот вопрос, Скабичевский тоже, но мы с Вами не ответим и хорошо сделаем. Мнения наших судей ценны только постольку, поскольку они красивы и влияют на розничную продажу, наши же собственные мнения о самих себе и о друг друге, быть может, и имеют цену; но такую неопределенную, что никакой жид не принял бы их в залог; на них не выставлена проба, а пробирная палатка на небе... Пишите, пока есть силы, вот и всё, а что будет потом, господь ведает. Сдается, что я куплю хутор, т. е. не куплю, а приму на себя долг хуторовладельца. Устрою климатическую станцию для литературной братии. Место хорошее, смешное: Миргородский уезд Полтавской губ. Сколько раков! Если не приедете, то мы враги. В другой раз Вы будете рассудительнее: чтобы не скучать в дороге, будете брать с собою единого из гусиков. Поклонитесь Альбову и общим знакомым. Будьте здравы. Ваш А. Чехов. Штаны брошу в Псел. К кому приплывут, того и счастье.

{02310}

469. Н. А. ЛЕЙКИНУ 12 августа 1888 г. Сумы. 12 авг. Из дальных странствий возвратясь, посылаю Вам, добрейший Николай Александрович, привет и отчет. Отчет будет краток поневоле, ибо те места, где я был, и люди, которых я видел, слишком многочисленны. Поехал я в Крым. Жил в Феодосии у Суворина 12 дней, купался в море, бездельничал; ездил в имение Айвазовского. Из Феодосии на пароходе махнул в Батум. По дороге заезжал на полдня в Сухум - прекраснейший городок с тропической жарой, весь тонущий в густой нерусской зелени,- и на сутки в Новый Афон, монастырь. Здесь на Афоне так хорошо, что и описать нельзя: водопады, эвкалипты, чайные кусты, кипарисы, маслины, а главное - море и горы, горы, горы... Из Афона и Сухума приехал в Поти. Тут река Рион, знаменитая своей Рионской долиной и осетрами. Изобилие зелени. Все улицы изображают из себя аллеи из тополей. Батум большой, военно-торгово-иностранно-кафешантанный город, в котором Вы на каждом шагу чувствуете, что мы победили турок. Особенного в нем ничего нет (впрочем, изобилие домов терпимости), зато окрестности восхитительны. Особенно хороша дорога в Каре и быстрая речка Чораксу. Дорога от Батума до Тифлиса с знаменитым Сурамским перевалом оригинальна и поэтична; всё время глядишь в окно и ахаешь: горы, туннели, скалы, реки, водопады, водопадики. Дорога же от Тифлиса до Баку - это мерзость запустения, лысина, покрытая песком и созданная для жилья персов, тарантулов и фаланг; ни одного деревца, травы нет... скука адская. Сам Баку и Каспийское море - такая дрянь, что я и за миллион не согласился бы жить там. Крыш нет, деревьев тоже нет, всюду персидские хари, жара в 50 , воняет керосином, под ногами всхлипывает нефтяная грязь, вода для питья соленая... Из Баку хотел я плыть по Каспию в Узунада на Закаспийскую дорогу, в Бухару и в Персию, но пришлось повернуть оглобли назад: мой спутник Суворин-фис получил телеграмму о смерти брата и не мог ехать дальше...

{02311}

Кавказ Вы видели. Кажется, видели Вы и Военно-грузинскую дорогу. Если же Вы еще не ездили по этой дороге, то заложите жен, детей, "Осколки" и поезжайте. Я никогда в жизни не видел ничего подобного. Это сплошная поэзия, не дорога, а чудный фантастический рассказ, написанный демоном, который влюблен в Тамару. В Москве я буду к 5 сентября. Живу пока на Псле. Погода недурная. Все наши кланяются Вам. В Кисловодске и вообще на курортах я не был. Проезжие говорят, что все эти милые места дрянь ужасная. Я не терплю, когда поэзию мешают с б(...) и кулачеством. Ялта произвела на меня впечатление скверное. Если соблаговолите пожертвовать Вашему почитателю "Пух и перья", то благоволите послать эту книжицу в Москву, на имя Якова Алексеевича Корнеева, в дом Корнеева (Кудринская Садовая). Я получу ее по приезде в Москву. Будьте здоровы на многие лета. Поклон Прасковье Никифоровне и Феде. Ваш А. Чехов.

470. А. И. ПЛЕЩЕЕВУ 13 августа 1888 г. Сумы. 13 авг. Здравствуйте, милый Алексей Николаевич! Я вернулся восвояси. Был я в Крыму, в Новом Афоне, в Сухуме, в Батуме, в Тифлисе, в Баку; хотел съездить в Бухару и в Персию, но судьбе угодно было повернуть мои оглобли назад. Впечатления новые, резкие, до того резкие, что всё пережитое представляется мне теперь сновидением. Писать Вам с дороги не было возможности, ибо было нестерпимо жарко, я чувствовал себя гоняемым на корде, и впечатлений было так много, что я решительно обалдел и не знал, о чем писать. В Феодосии я получил Ваше письмо; ответить толком и пространно, когда кружится голова от крымского

{02312}

и во рту пересохло от длинных разговоров, когда впечатления смешались в окрошку, трудно. О своем путешествии расскажу Вам в Питере. Буду рассказывать часа два, а описывать его на бумаге не буду, ибо описание выйдет кратко и бледно. Теперь сижу я у окна, пишу, поглядываю в окно на зелень, залитую солнцем, и уныло предвкушаю прозу московского жития. Ах, как не хочется уезжать отсюда! Каналья Псел, как нарочно, с каждым днем становится всё красивее, погода прекрасная; с поля возят хлеб... Москва с ее холодом, плохими пьесами, буфетами и русскими мыслями пугает мое воображение... Я охотно прожил бы зиму подальше от нее. Через шесть месяцев весна. Через пять я начну бомбардировать Вас приглашениями к себе. Вероятно, и будущее лето я буду жить на Псле. Вы приедете в мае и проживете месяца два. Мне хочется, чтобы Вы познакомились с Полтавской губернией. Сегодня в камере разбирательство. Мать хочет подать прошение министру юстиции: мировой судья мешает ей стряпать! Тот маленький "манасеин", к которому Вы хаживали по утрам, цел и невредим. Роман мой на точке замерзания. Он не стал длиннее... Чтобы не остаться без гроша, спешу писать всякую чепуху. Для "Сев(ерного) вестн(ика)" дам повестушку в ноябре или октябре, но роман едва ли попадет на его страницы. Я так уж и порешил, что роман будет кончен года через три-четыре. Суворин, пока я гостил у него, был здоров и весел. Теперь же, когда у него умер сын, он, как можно судить по его телеграммам, которые приходилось читать, в отчаянии. Что-то фатальное тяготеет над его семьей. Вышел ли и когда выйдет гаршинский сборник? У Баранцевича дело, кажется, затормозилось. Жорж играет. Думает ехать в консерваторию. Ну, будьте счастливы, здоровы, и да хранит Вас небо! Увидимся, вероятно, в ноябре. Планов у меня много, ах как много! Об одном из своих планов, касающемся отчасти и Вас, сообщу через неделю. Низкий поклон всем Вашим. Не забывайте кланяться от меня Вашим сыновьям. Ваш А. Чехов.

{02313}

471. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 14 августа 1888 г. Сумы. 14 авг. Чехия. Ваше письмо, милый Жан, получил я уже дома, по возвращении к пенатам. Мне кажется, что я изъездил весь свет. Был я в Крыму, в Батуме, в Сухуме, в Новом Афоне, в Тифлисе, в Баку... Суворин, пока я гостил у него, был весел, бодр, разговорчив; пел, удил рыбу, решал со мной мировые вопросы... В Баку Суворин-фис, с которым я путешествовал, получил зловещую телеграмму о дифтерите. Все последующие телеграммы были полны отчаяния и страха... Насколько можно было судить по ним, Суворин переживал такие дни и ночи, каких не дай бог никому. В Москву уеду я 2-го сентября. Стало быть, успею еще получить от Вас письмо. Вы пишете, что накопилось много новостей... Если не лень, то сообщите хотя одну из них. Что у Вас за фантазия - посылать письмо заказным? "Театрального воробья" потрудитесь послать по адресу: "Москва, Кудринская Садовая, соб. дом, доктору Я. А. Корнееву для Чехова". Ах, милый капитан, если б Вы знали, какая лень, как мне не хочется писать, ехать в Москву! Когда я читаю в газете московскую хронику, театральные анонсы, объявления и проч., то всё это представляется мне чем-то вроде катара, который я уже пережил... Отчего мы с Вами не живем в Киеве, Одессе, в деревне, а непременно в столице? Добро бы пользовались столичными прелестями, а то ведь домоседствуем, в четырех стенах сидим! Теряем мы жизнь... Мужики возят на гумно хлеб... Мимо моей двери со скрипом ползут воз за возом... Около последнего воза жеребенок - ему решительно нечего делать; ходит за возами и больше ничего... Собаки тоже от нечего делать гоняются за жеребенком... На будущий год я обязательно, на аркане притащу Вас к себе. Устраиваю климатическую станцию для литературной братии. Этой моей идеей воспользовался Суворин и то же самое хочет устроить у себя в Феодосии. Ну, будьте счастливы. Ваш А. Чехов.

{02314}

472. Ал. П. ЧЕХОВУ 16 августа 1888 г. Сумы. 16 авг. Ваше Вдовство! За всё, за всё благодарю! Письма прочтены, деньги получены и уже проедены. Я вернулся восвояси. Отвечаю тебе сице: 1) 2-е издание "Сумерек" надо выпускать. По крайней мере давно уже пора сделать о них объявление. Ведь оставшиеся 100-150 экз. торчат по железнод(орожным) шкафам, и в столицах книги нет совсем. Делать объявление не стесняйся. (О моих книгах совсем нет объявлений. Положительно не знаю, чем объяснить это.) 2) Спроси, сколько продано "Рассказов" и идут ли "Пестрые рассказы". 3) В "Валааме", к(ото)рый я прочел, есть всё, что нужно; прочтут с удовольствием. Не хватает только критического отношения к тому, что ты видел; также ты часто удивляешься тому, что вовсе неудивительно, часто говоришь о каше и масле (противореча себе), подчеркиваешь неважное (водоподъемная машина, напр(имер)) и забываешь об озере. Продолжай в том же фельетонном роде и да благо ти будет. "Слезы" и вообще слезотечение брось: все это натянуто, неискренно и некрасиво. У Суворина гостил я 1 1/2 недели. Пиши, пожалуйста. Будь здоров и кланяйся цуцыкам. Я, кажется, покупаю хутор. Если да, то милости просим в гости на всё лето. Суворин отпустит. Заставлю тебя молотить горох. Твой Антуан Чехов. Иван женится в мае будущего года на помещице.

{02315}

473. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 20 августа 1888 г. Сумы. 20 авг. Сумы. Ваше письмо, милый Алексей Николаевич, посланное Вами в Феодосию, я получил только сегодня, в конверте Суворина. О своих зимних планах, о повести для октябрьской книжки "С(еверного) в(естника)" и о прочих важных предметах буду писать Вам на сих днях, а пока свидетельствую свое почтение Вам и всем Вашим, сердечно обнимаю и остаюсь, как всегда, преданным А. Чехов. Уступаю свое место обер-композитору M-eur Жоржу.

474. И. П. ЧЕХОВУ 22 августа 1888 г. Сумы. 22 августа. Едем в Полтавскую губ. к Смагиным покупать хутор. О результате, в случае, если не проедемся всуе, буду телеграфировать. Антуан. На обороте: Москва, Спиридоновка, Арбатское училище Учителю Ивану Павловичу Чехову.

475. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 27 августа 1888 г. Сумы. 27 авг. Отвечаю Вам, дорогой Алексей Николаевич, на Ваше последнее письмо. Рассказ для октябрьской книжки "Сев(ерного) вестника" непременно будет. Размер =1-2 листа. Аванс едва ли понадобится; денег у меня нет, буду жить впроголодь, но постараюсь не брать денег вперед, ибо

{02316}

авансы понадобятся летом, когда я бездельничаю и нуждаюсь в лишних, шальных деньгах. Ради весенних и летних дебоширств стоит поголодать зимою. Вчера я вернулся из Полтавской губернии. Опять был у Смагиных, опять сделал тьму верст и утомился, запылился и истрепался, как сукин сын. Ездил с специальною целью - купить (?!?) хутор. Хочу путем всяких фокусов и сделок с банком приобрести десятин 20 с садом и рекой. Хутор стоит 3000 руб. Буду платить проценты, а в будущем понемногу выкуплю. В цене не сошелся, но, вероятно, сойдусь, и не успеет наступить унылый октябрь, как я стану подписываться так: "Полтавский помещик, врач и литератор Антуан Шпонька". Вот это и есть та новость, которая касается Вас. Ведь Вы не откажете мне побывать у меня на хуторе? Полтавская губ. теплее и красивее Крыма в сто раз; место здоровое, веселое, сытое, многолюдное... Проживете у меня месяца два-три, будем ездить в Сорочинцы, в Миргород, к Смагиным, на Луку и проч. Покупаю я для того, чтобы Вы и все мои хорошие знакомые, от которых я, по совести говоря, до сих пор не видел ничего, кроме хорошего, смотрели бы на мой паршивенький хутор, как на свой собственный, и имели бы место отдыха. Если в самом деле удастся купить, то я настрою на берегу Хорола флигелей и дам начало литературной колонии. Еще новость (секретная): сестры Линтваревы собираются женить моего брата Ивана, учителя, на Вате. Если это случится, то, значит, милейшая Ватина мамаша будет моей родней, с чем я и поздравляю себя. Но Вата молодец. Она отличная хозяйка и держит свою чудесную мамашу в ежах. Сергей Смагин уехал в Харьков поступать в Ветеринарный институт. Будет 4 года томиться в анатомическом театре и резать дохлых скотов не ради скотов, а ради ценза, который необходим ему при его 1500 десятинах. Погодите, "Русская мысль" будет выкидывать еще и не такие фортели! Под флагом науки, искусства и угнетаемого свободомыслия у нас на Руси будут царить такие жабы и крокодилы, каких не знавала даже Испания во времена инквизиции. Вот Вы увидите! Узкость, большие претензии, чрезмерное самолюбие и

{02317}

полное отсутствие литературной и общественной совести сделают свое дело. Все эти Гольцевы и К напустят такой духоты, что всякому свежему человеку литература опротивеет, как чёрт знает что, а всякому шарлатану и волку в овечьей шкуре будет где лгать, лицемерить и умирать "с честью"... Я рад тому, что Ваш сын написал большую пьесу. Ваших сыновей я знаю мало, но когда я видел их или говорил с ними, то мне всякий раз казалось, что в какие бы переделы они ни попали, всюду вывезет их свойственное им чрезмерное добродушие. Добродушие их до того типично, что угадать его легко с первого взгляда. До свиданья. Почтение Анне Михайловне. 5-го сентября буду уже в Москве. Тяжело туда ехать! Будь деньги, поехал бы в Питер. Поклон Фаусека передан по назначению. Будьте здоровы. Ваш душевно. А. Чехов.

476. Ал. П. ЧЕХОВУ 38 августа 1888 г. Сумы. 28 авг. Сумы. Бесшабашный шантажист, разбойник пера и мошенник печати!! Отвечаю на твое поганое и поругания достойное письмо по пунктам: 1) Прежде всего о "Сумерках"... Если где-нибудь в Чухломе и Купянске торчат в шкафах непроданные экземпляры, то из этого не следует, что обе столицы, Ростов и Харьков должны быть лишены удовольствия покупать мою книгу. Во-вторых, хозяин книги не магазин, а ты. Не его дело рассуждать, а твое. Магазин должен соображаться с твоими вкусами и желаниями тем паче, что ты человек близкий к Суворину, желающий ему добра и посему не терпящий магазинных беспорядков. Пожалуйста, будь посамостоятельней! Если будешь слушать магазинных барышень, то не продашь ни одного экземпляра. Удивительно! почему нет объявлений? Почему не рекламируют книг моих и Бежецкого?

{02318}

2) Книжную выручку ввиду ее грошовости не бери, а оставляй в кассе. Возьмем, когда скопится приличная сумма, этак рублей 200-300 (случится сие не быстро). 3) Теперь о твоем браке. Ап(остол) Павел не советует говорить о сих мерзостях, а я лично держусь того мнения, что в делах амурных, шаферных и бракоразводных третьи лица с их советами являются телами инородными. Но если во что бы то ни стало хочешь знать мое мнение, то вот оно. Прежде всего, ты лицемер 84 пробы. Ты пишешь: "Мне хочется семьи, музыки, ласки, доброго слова, когда я, наработавшись, устал, сознания, что пока я бегаю по пожару... и проч.". Во-первых, тебя никто не заставляет бегать по пожарам. На это существуют Готберги и К , тебе же, солидному и грамотному человеку, можно заняться чем-нибудь более солидным и достойным; "Новое время" велико и обильно, но порядка в нем нет; если грамотные сотрудники будут бегать по пожарам да читать корректуры, то кто же займется порядками? Во-вторых, ты не Чохов и отлично знаешь, что семья, музыка, ласка и доброе слово даются не женитьбой на первой, хотя бы весьма порядочной, встречной, а любовью. Если нет любви, то зачем говорить о ласке? А любви нет и не может быть, так как Елену Мих(айловну) ты знаешь меньше, чем жителей луны. В-третьих, ты не баба и отлично знаешь, что твоя вторая жена будет матерью только своих детей; для цуцыков она будет суррогатом матери, т. е. мачехой, а требовать от мачехи нежного внимания и любви к чужим детям значит ставить ее в невыносимо неловкое, фальшивое положение. В-четвертых, я не решаюсь думать, что ты хочешь жениться на свободной женщине только из потребности иметь няньку и сиделку; мне кажется, что твоя молодость (33 - хорошие годы) и твоя не чеховская и не мироновская душа чужды сего эгоизма, свойственного людям положительным и с характером, думающим, что своею женитьбою они осчастливят не только жену, но даже и ее родню до десятого колена. Что касается Ел(ены) Мих(айловны), то она врач, собственница, свободна, самостоятельна, образованна, имеет свои взгляды на вещи. Она сыта и независима но самое горло. Решиться выйти замуж она,

{02319}

конечно, может, ибо она баба, но ни за какие миллионы не выйдет, если не будет любви (с ее стороны). Посуди сам, на кой леший выходить ей из теплого родного гнезда, ехать в тундру, жить с человеком, к(ото)рого она совсем не знает, если нет естественного к тому импульса, т, е. любви? Ведь это не самка, не искательница ощущений и приключений, а, повторяю, женщина свободная и рассуждающая, знающая себе цену и честная абсолютно. Выйти замуж она может только из любви, ради тебя и своих будущих детей, но никак не из принципа и филантропии. Это не голова дынькой, не немка и не отставная титулярная советница. Автобиографией и слезоточием ее не тронешь; цуцыками тоже, ибо она сама по себе, цуцыки сами по себе... Положение, в к(ото)ром вы теперь оба находитесь, определяется кратко: ты не чувствуешь к ней ничего серьезного, кроме желания жениться во что бы то ни стало и заграбастать ее в няньки к цуцыкам, она тоже тебя не любит... Оба вы чужды друг другу, как колокольный звон кусочку мыла... Стало быть, ты, просящий заглазно руки и объясняющийся в любви, которой нет, так же нелеп, как Григорий Чохов, посылающий сваху к девушке, к(ото)рой он не видел, по про к(ото)рую слышал много хорошего. Вообрази лицо Елены Мих(айловны), читающей твое письмо! Вообразил? Тебе ничто не мешало пожить у меня на даче месяц или два; ничто не мешает тебе приехать на Луку в рождеств(енские) святки в гости или летом... В 1-2 месяца можно и людей узнать и себя показать. Ты нравишься Ел(ене) Мих(айловне), кажешься ей необыкновенным; значит, мог бы и сам полюбить (она очень хорошая) и любовь возбудить. Ты будешь употреблять человеческие приемы и женишься по-человечески, как и все; если же станешь держаться системы Чеховых или Николая, то ты не человек, и женщина, за тебя вышедшая,- сплошная дура. Если будешь жить на Луке зимой или будущим летом, то я всячески буду помогать тебе и даже приданое тебе дам (20 коп.), а пока, прости, я замкну уста и всеми силами буду стараться не ставить в неловкое положение таких хороших людей, как Ел(ена) Мих(айловна) и ты. Оба вы достойны гораздо лучшей участи, чем чоховщина и энтакая штука. Молчу, молчу и молчу, советую сестре молчать

{02320}

и боюсь, чтобы мать не оказала тебе медвежьей услуги. На случай, если в самом деле женишься когда-нибудь на Ел(ене) Мих(айловне) (чего я сердечно желаю), спрячь сие письмо; ты прочтешь его супруге своей и спросишь ее: прав я был или нет? Если я не прав, то, значит, оба вы ни шиша не стоите, по(...) черепок и обоим вам туда дорога, и про обоих я скажу, что Вы не люди, а зулусы, профанирующие брак, любовь и человечность в отношениях... Линтваревым я скажу, что зимою, быть может, ты приедешь к ним отдохнуть. Они будут рады. Отпуск у Суворина я для тебя выхлопочу. Пока будь здоров, но не будьте благомысленны и учитесь как бог велит. Все здравствуют. Твой Антуан. В Москве я буду 5-го сент(ября). Адрес прошлогодний, На конверте: Петербург, Малая Итальянская, в редакцию "Нового времени" Александру Павловичу Чехову.

477. А. С. СУВОРИНУ 29 августа 1888 г. Сумы. 29 авг. 2-го сентября, уважаемый Алексей Сергеевич, лето мое кончается, и я еду в Москву. Адрес мой остается прошлогодний, т. е. Москва, Кудринская Садовая, д. Корнеева. Когда будете ехать домой через Москву, то, если будет время, побывайте у меня или же по крайней мере дайте мне знать - я приду повидаться и проводить Вас на вокзал. Все эти дни я занят мыслью о Вашем энциклопедическом словаре. Если Вы в самом деле будете издавать его, то своевременно дайте мне знать: я сообщу Вам свои соображения, которые, быть может, пригодятся.

{02321}

Третьего дня я вернулся из Полтавской губ. Смотрел хутор, в цене не сошелся и удалился вспять. Попал я туда как раз на молотьбу. Урожай великолепный. Кто сеял пшеницу, тот, несмотря на плохие цены, получил чистых 70 - 80 руб. с десятины, а рожь так тяжела, что при мне в один день шестисильная паровая молотилка намолотила 1200 пудов и рабочие изнемогли от усталости - до такой степени тяжелы снопы! Работа утомительная, но веселая, как хороший бал. В детстве, живя у дедушки в именье гр. Платова, я по целым дням от зари до зари должен был просиживать около паровика и записывать пуды и фунты вымолоченного зерна; свистки, шипенье и басовой, волчкообразный звук, к(ото)рый издается паровиком в разгар работы, скрип колес, ленивая походка волов, облака пыли, черные, потные лица полсотни человек - всё это врезалось в мою память, как "Отче наш". И теперь я целые часы проводил на молотьбе и чувствовал себя в высшей степени хорошо.- Паровик, когда он работает, кажется живым; выражение у него хитрое, игривое; люди же и волы, наоборот, кажутся машинами.- В Миргородском уезде редко кто имеет собственный локомобиль, но всякий может брать напрокат. Паровик занимается проституцией, т. е. ездит по всему уезду на шестерике волов и предлагает себя всякому желающему. Берет он по 4 коп. с пуда, т. е. около 40 руб. в день. Сегодня он гудит в одном месте, завтра в другом, и везде его приезд является событием на манер архиерейского приезда. Хутор, к(ото)рый я смотрел, мне понравился. Очень уютное, поэтическое местечко. Великолепная земля, заливной луг, Хорол, пруд, сад, а в саду изобилие фруктов, садок для рыбы и липовая аллея. Стоит он между двумя громадными селами, Хомутцем и Бакумовкой, где нет ни одного врача, так что он может быть прекрасным медицинским пунктом. Всё очень дешево. Жидов тьма-тьмущая и такие пархатые, каких Вы и во сне никогда не видели. А жиды трусы, любят лечиться. Не сошелся я с хозяином казаком в трехстах рублях. Больше того, что я предлагаю ему, дать я не могу и не дам, ибо он просит несправедливое. На случай, если он согласится, я оставляю одному приятелю доверенность для совершения

{02322}

купчей, и, пожалуй, не успеет еще наступить октябрь, как я попаду в сонм Шпонек и Коробочек. Если купля состоится, то я воспользуюсь Вашим предложением и возьму у Вас полторы тысячи, но, пожалуйста, с непременным условием, что на мой долг Вы будете смотреть, как на долг, т. е., не увлекаясь ни родством ни дружбой, Вы не будете мне мешать уплачивать его, не будете делать скидок и уступок, иначе этот долг поставит меня в положение, которое Вы можете угадать. До сих пор, когда я бывал должен, то впадал в лицемерие - очень противное, психопатическое состояние. Вообще в денежных делах я до крайности мнителен и лжив против воли. Скажу Вам откровенно и между нами: когда я начинал работать в "Новом времени", то почувствовал себя в Калифорнии (до "Нов(ого) вр(емени)" я не получал более 7-8 коп. со строки) и дал себе слово писать возможно чаще, чтобы получать больше - в этом нет ничего дурного; но когда я поближе познакомился с Вами и когда Вы стали для меня своим человеком, мнительность моя стала на дыбы, и работа в газете, сопряженная с получкой гонорара, потеряла для меня свою настоящую цену, и я стал больше говорить и обещать, чем делать; я стал бояться, чтобы наши отношения не были омрачены чьей-нибудь мыслей, что Вы нужны мне как издатель, а не как человек и проч. и проч. Всё это глупо, оскорбительно и доказывает только, что я придаю большое значение деньгам, но ничего я с собою не поделаю. Занять в газете определенное рабочее и денежное положение я решусь разве только тогда, когда мы охладеем друг к другу, а пока останусь для Вас бесполезным человеком. В качестве хорошего знакомого я буду вертеться при газете и энциклопедическом словаре, возьму pour plaisir какой-нибудь отдел в последнем, буду изредка, раз в месяц писать субботники, но стать в газете прочно не решусь ни за какие тысячи, хоть Вы меня зарежьте. Это не значит, что я отношусь к Вам душевнее и искреннее, чем другие; это значит, что я страшно испорчен тем, что родился, вырос, учился и начал писать в среде, в которой деньги играют безобразно большую роль. Простите за эту неприятную откровенность;

{02323}

надо раз навсегда объяснить то, что может показаться непонятным. На всякий случай я написал брату, чтобы он удерживал мою книжную выручку и 25% гонорара. Этак долг может покрыться в 1 1/2 - 2 года. Вчера прочел в письме ужасную новость. Сын покойного А. Н. Островского накануне своей свадьбы умер от дифтерита; его невеста после похорон отравилась карболовой кислотой; брат невесты упал с лошади и расшибся. Прощайте, будьте здоровы. Выписал ли аптекарь фенацетин? Поклон Анне Ивановне, Алексею Алексеевичу, его фамилии, Виноградовым и детям. Если куплю хутор, то начну рассылать приглашения в климатическую станцию. Алексею Алексеевичу пришлю план местности. Дай бог Вам душевного покоя и бодрости. Ваш сердечно А. Чехов. Бросаю на некоторое время писать крупные вещи и займусь опять мелкими рассказами. Соскучился. Если Алексей Алексеевич будет писать мне, то пусть пишет по московскому адресу.

478. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) 31 августа 1888 г. Сумы. 31 авг. Простите, добрейший Александр Семенович, что я запаздываю ответом на Ваше письмо; а ответ нужен, ибо мне заданы Вами кое-какие вопросы. Вопрос о книге, по моему мнению, должен быть решен в положительном смысле. Чем раньше, тем лучше. Книга, извините за выражение, даст Вам кукиш с маслом; пользу от нее (14 р. 31 коп.) получите Вы не раньше как через 5 лет, а в соиздательстве с милейшим Леичкиным не раньше как через 21 год. Но, надеюсь, Вы, как истый Грузинский, ждете от книги не финансов, а совсем иной пользы, о чем мы с Вами уже и говорили. Издать книгу - это значит повысить свой гонорар

{02324}

на 1 копейку и стать одним чином выше. Для пишущего книга, умело изданная, по значению своему равносильна стихии... Она влечет в храм славы и, что важнее и серьезнее всего, делает Вас известным в кружках литературных, т. е. в тех, извините за выражение, ватерклозетах, в которые, к счастью для человечества, дозволяется входить только очень немногим, но без которых пишущему индивидую обойтись невозможно (к несчастью, конечно). Как писать: ксчастью или к счастью? Забыл. Теперь вопрос: где издать книгу? Если хотите издать в "Осколках", то делайте это помимо Николая Александрыча. Лейкин хороший человек, но Голике еще лучше. Если бы я был уверен, что после Вашей смерти это письмо не попадет в руки Лейкина, то высказался бы пред Вами смелее и с полной откровенностью; но так как письма мои Вы бережете, то осторожно ставлю точку и молчу. Издать у Суворина можно. Протежировать я берусь и письменно и устно. Суворин никогда Вас не читал (он не читает газетной беллетристики, а в журналах пробегает рецензии - только), но он верит мне, ибо я еще его ни разу не обманывал, да и не обману, если предложу издать Вашу книжку. Издать книжку, очень возможно, он согласится и сейчас, но в тысячу раз лучше, если Вы, прежде чем издавать, познакомитесь поближе с "Нов(ым) вр(еменем)", т. е. напечатаете в нем 3-4 субботника. Суворину приятнее будет издать своего человека. Про Вас и Ежова я уже говорил обоим Сувориным: и отцу и сыну... Буду говорить и, буде пожелаете, писать Буренину. Можете быть уверены, что каждый Ваш рассказ прочтется. В субботниках чувствуется большая нужда. В Москве буду 5-6 сентября. Это письмо посылаю через Ежини, ибо не знаю, где Вы: фланируете ли по Москве или же воспитываете грядущие поколения в Киржаче. Поклон Николаю Михайловичу. Ваш А. Чехов.

{02325}

479. Г. М. ЧЕХОВУ 10 сентября 1888 г. Москва. 10 сент. Спасибо тебе, милый Георгий, за письмо и прости, пожалуйста, что я проездом через Таганрог не побывал у вас. Всей душой хотел я повидаться с вами, пожить в Таганроге, погулять по саду; мечтал об этом еще зимою, но беда в том, что когда я проезжал через Таганрог и с вокзала глядел на Михайловскую церковь (это было 6 августа, в день Преображения), то чувствовал себя не в своей тарелке и решительно не был в состоянии исполнить свое и твое желание, т. е. остаться в Таганроге. Целый месяц я ездил но Крыму и Закавказью и утомился страшно; мне опротивели и вагоны, и виды, и города, и я думал только о том, как бы скорее попасть мне домой, где меня с нетерпением ожидали семья и работа. Не дал же я вам знать о своем проезде, потому что боялся оторвать тебя от дела, а дядю от праздничного отдыха. Был я в Крыму, в Сухуме, Новом Афоне, Поти, Батуме, Тифлисе, Баку, купался в Черном и в Каспийском морях, ездил на пароходах: "В. к. Михаил", "Юнона", "Дир", "Дедушка", был на "Пушкине" и на "Коцебу", а в будущем году поеду на "Ольге" в Константинополь, а оттуда в Старый Афон. Миша говорил, что ты зимою побываешь в Москве. Буду очень рад и употреблю все силы, чтобы тебе не показалось скучно. Не знаешь ли чего о докторе Еремееве? Поклон всем. Твоей мамаше целую руку и желаю здоровья. Будь счастлив, и да хранят тебя ангелы небесные. Твой А. Чехов.

{02326}

480. А. С. СУВОРИНУ 11 сентября 1888 г. Москва. 11 сент. Думаю, что это мое письмо застанет еще Вас в Феодосии, уважаемый Алексей Сергеевич. Корректуру московской эскулапии для вашего календаря я возьму с удовольствием и буду рад, если угожу. Мне еще не высылали ее, но, вероятно, скоро вышлют. Я буду хозяйничать в ней и сделаю, что сумею, но боюсь, что она выйдет у меня не похожа на петербургскую, т. е. будет полнее или тоще. Если эту мою боязнь Вы находите основательной, то телеграфируйте типографии, чтобы мне для соображения выслали и петерб(ургскую) корректуру. Нехорошо, если в одном и том же отделе Петербург будет изображать тощую корову, а Москва тучную, или наоборот; обеим столицам должна быть воздаваема одинаковая честь или, по крайности, Москве меньшая... Воспользуюсь случаем и вставлю "Дома умалишенных в России"- вопрос молодой, для врачей и земцев интересный. Дам только краткий перечень. В будущем году, если позволите, я возьму на себя всю медицинскую часть вашего календаря, теперь же я только волью новое вино в старые мехи - больше сделать не сумею, ибо у меня нет пока ни плана, ни материала под руками. Вы советуете мне не гоняться за двумя зайцами и не помышлять о занятиях медициной. Я не знаю, почему нельзя гнаться за двумя зайцами даже в буквальном значении этих слов? Были бы гончие, а гнаться можно. Гончих у меня, по всей вероятности, нет (теперь в переносном смысле), но я чувствую себя бодрее и довольнее собой, когда сознаю, что у меня два дела, а не одно... Медицина - моя законная жена, а литература - любовница. Когда надоедает одна, я ночую у другой. Это хотя и беспорядочно, но зато не так скучно, да и к тому же от моего вероломства обе решительно ничего не теряют. Не будь у меня медицины, то я свой досуг и свои лишние мысли едва ли отдавал бы литературе. Во мне нет дисциплины.

{02327}

В своем последнем письме к Вам я написал много несообразностей (был в грустях), но, уверяю Вас честным словом, говоря о своих отношениях к Вам, я имел в виду не Вас, а только одного себя. Ваши предложения аванса, расположение ко мне и прочее всегда имели для меня свой настоящий смысл; надо плохо знать Вас и в то же время быть психопатом 84 пробы, чтобы в предлагаемом Вами хлебе подозревать камень. Распространяясь о своей мнительности, я имел в виду только свою собственную милую черту, при которой я, напечатав в газете один рассказ, стесняюсь вскоре печатать другой, чтобы такие же порядочные, как я, люди не подумали, что я печатаюсь слишком часто ради частой мзды... Простите бога ради, что я ни к селу, ни (к) городу затеял эту неловкую и ненужную "полемику". Сегодня я получил письмо от Алексея Алексеевича. Передайте ему мой совет, основанный на опыте: держать гг. художников в ежах и в постоянном подозрении, как бы они милы и красноречивы ни были. Передайте ему и, кстати, Боре, что наездницу Годфруа я знаю. Она вовсе не хороша. Кроме езды "высшей школы" и прекрасных мышц, у нее ничего нет, всё же остальное обыкновенно и вульгарно. Если судить по лицу, то, должно быть, милая женщина. Та барышня (сумская), которая просила меня не ездить к Вам, имела в виду "направление" и "дух", а вовсе не ту порчу, о которой Вы пишете. Она боялась политического влияния на мою особу. Да, эта барышня хорошая, чистая душа, но когда я спросил ее, откуда она знает Суворина и читает ли она "Новое время", она замялась, пошевелила пальцами и сказала: "Одним словом, я вам не советую ехать". Да, наши барышни и их кавалеры-политики чистые души, но 9/10 их душевной чистоты не стоит и яйца выеденного. Вся их недеятельная святость и чистота основаны на туманных и наивных антипатиях и симпатиях к лицам и ярлыкам, а не к фактам. Легко быть чистым, когда умеешь ненавидеть чёрта, которого не знаешь, и любить бога, сомневаться в котором не хватает мозга. Поклоны всем. Ваш А. Чехов.

{02328}

481. Ал. П. ЧЕХОВУ 11 сентября 1888 г. Москва. Сейчас получил твое письмо, ю небнЯб! Прежде всего считаю приятным долгом сказать несколько лестных слов по адресу твоего последнего субботника. Он очень хорош, хотя и писан с первого лица. Лизавета - настоящая Лизавета, живой человек; язык прелестен, сюжет симпатичный. Рукоплещу твоим покушениям на маленький фельетон. Только избери какой-нибудь постоянный псевдоним, ибо одна буква не годится. К псевдониму редакторы и читатели привыкают, а к литерам нет. Не мешало бы тебе также мало-помалу перейти к коротеньким заметкам на первую страницу на сюжеты Скальковского. Почему бы тебе не ругать, например, нижегородских купцов за их петиции, полные безнадежной глупости и жалких фраз? Вчера получил от старичины длинное письмо. Будет в Москве около 20-го. Он пишет мне: "У меня нет свободного отношения к кассе, я беру оттуда деньги всегда с каким-то несвободным, тяжелым чувством, как не свои. До прошлого года у меня было своих 10 т(ысяч) р., оставшихся от продажи имения. Так мне и сказали, что они мои, и я был очень рад, но в прошлом году я до трех тысяч роздал без отдачи, а остальными заплатил за феодосийскую землю. Теперь строю дом, и для меня это мука брать на него деньги из кассы. Я Вам нимало не преувеличиваю, хотя не могу хорошенько разобраться в этом странном чувстве. Иногда я начинаю храбриться и кричать: ведь могу же я за свой каторжный труд позволить себе эту роскошь, эту блажь! и мне ужасно хочется, чтоб мне поддакивали, но когда я слышу "конечно, это другое дело, об этом и речи нет", я начинаю злиться, ибо в этих фразах чувствую, что ко мне только снисходят. Строилась типография, строят теперь дом в Петербурге, но всё это без меня, ни расчетов, ни счетов не знаю, но в Феодосии я строю дом, для себя. Всё прочее как будто не для меня, а для всех, а это как будто лишнее, ибо это моя фантазия, моя блажь. Блажи у меня много, но она в голове

{02329}

и остается. Я бы желал выиграть 200 тысяч, ибо это считал бы своими деньгами, и я бы ими тряхнул и никто бы не смел и поморщиться, что бы я из них ни сделал, хоть бы с кашей съел"... И всё письмо такое. Необычайно симпатичные письма, рисующие этого хорошего человечину. Сегодня получил громадное, в 6-7 листов, письмо и от Суворина-фиса. Решаем с ним в письмах разные высокой важности вопросы. Вообще семья Сувориных великолепная, теплая; я к ней сильно привязался, а что дальше будет, не знаю. Выписка из письма - секрет. Порви. Мать бы поехала к тебе, да денег нет. Справку в своем архиве насчет цуцыка сделаю, а ты за это поскорее вышли мне отчет о сумасшедших домах д-ра Архангельского, возвращенный тебе Поповым. Этот отчет нужен мне для суворинского календаря. Не отдал ли ты его осколочным дамам? Вышли заказной бандеролью - без атласа, к(ото)рый я увезу из Питера сам. Поклоны всем и от всех. Женитьба не уйдет, была бы охота и (...) Начинаю писать для "Н(ового) в(ремени)". Твой А. Чехов.

482. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 14 сентября 1888 г. Москва. 14 сент. Ах, милый Жан, да проглотит Вас ад за Ваш возмутительный, святотатственный почерк! Я не разобрал пяти слов... Воображаю же, во что обходится Ваш почерк наборщикам и переписчикам! Я жив и здрав, живу в Москве. Больше о себе ничего не имею сказать. Не в обиду будь мне сказано, природа и абсолютное безделье бесконечно удовлетворяли меня: я был доволен и покоен; теперь же, когда мне lege necessitatis приходится садиться за обязательный труд и по-людски в поте лица есть свой хлеб,

{02330}

я недоволен, вдаюсь в хандру, ною, читаю мораль, мизантропствую и строю в своей башке такие конечные выводы, что упаси боже. За 10 дней, пока я живу в Москве, из дому я выходил только 2 раза, на минутку, а то всё время сижу в четырех стенах, понукаю себя к работе и жду весны, когда бы мне опять можно было бездельничать, шататься, есть, писать длинные письма и спорить с либеральными девицами. Моя мечта: заработать к весне возможно больше денег, каковые нужны мне для осуществления моих планов, в тиши задуманных. Буду стараться писать вовсю, семо и овамо, вкривь и вкось, не щадя живота, пока не опротивею; вернусь в "Пет(ербургскую) газ(ету)", в "Осколки" и в прочие колыбели моей славы, пойду в "Север", в "Ниву" и куда хотите... Денег, денег! Жениться мне, что ли??? Вам нравится "Медведь"? Коли так, пошлю его в цензуру. Воображаю, сколько деньжищ заработали Вы Вашими "Горами Кавказа"! Я сижу с 15 рублями, а будущее, когда я начну получать гонорарий, представляется мне таким же отдаленным, как страшный суд. Задолжал я за лето более 500 рублев. Ну, не курицын ли я сын? Чтобы освежить и обновить воздух в своей квартире, взял к себе в жильцы молодость в образе гимназиста-первоклассника, ходящего на голове, получающего единицы и прыгающего всем на спины, Как идет Ваша книжная торговля? Если будете в Москве, то милости просим в мою берлогу. Буде увидите Тихонова, передайте и ему мое приглашение. Про "Дачного мужа"- пьесу - я еще ничего не слышал и не читал; если буду у Корша, то порасспрошу его насчет новых пьес, кину камешек в Ваш огород и о результатах беседы сообщу Вам. Но это едва ли случится раньше 2-3 недель. Суворин еще в Феодосии, где воздвигает себе замок. Ну, будьте счастливы. Ваш А. Чехов. А что мы теряем жизнь - это так же верно, как то, что Вы носите очки. Впрочем, чёрт его знает!

{02331}

483. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 15 сентября 1888 г. Москва. 15 сент. Милый Алексей Николаевич, не велите казнить, велите слово вымолвить! Теперь вижу, что, когда я обещал Вам рассказ для октябрьской книжки, в моей голове перепуталась вся арифметика. Едучи в Москву, я решил в сентябре писать для "Сев(ерного) вестника", кончить к 1-2 октября и послать не позже 5-го октября... Вот это-то канальское "октября" и перепуталось в моей башке с "октябрьской" книжкой. Начав писать в начале сентября, я никоим образом не мог бы поспеть к той книжке, которая печатается в сентябре! Прошу убедительно Вас и Анну Михайловну простить меня за рассеянность. В ноябрьской книжке рассказ мой будет - это вне всякого сомнения (если не забракуете его). Я пишу его помаленьку, и выходит он у меня сердитый, потому что я сам сердит ужасно... Что касается гаршинского сборника, то не знаю, что и сказать Вам. Не дать рассказа - не хочется. Во-первых, таких людей, как покойный Гаршин, я люблю всей душой и считаю своим долгом публично расписываться в симпатии к ним; во-вторых, Гаршин в последние дни своей жизни много занимался моей особой, чего я забыть не могу; в-третьих - отказаться от участия в сборнике значит поступить не по-товарищески, сиречь по-свински. Всё это я чувствую до мозга костей, но представьте мое нелепое положение! У меня решительно нет тем, сколько-нибудь годных для сборника. Всё, что есть, или очень пошло, или очень весело, или очень длинно... Был один неважный сюжетец, да и тот я уже пустил в дело и в образе небольшого очерка послал в "Новое время", где я по уши залез в долги... Впрочем, есть у меня еще одна тема: молодой человек гаршинской закваски, недюжинный, честный и глубоко чуткий, попадает первый раз в жизни в дом терпимости. Так как о серьезном нужно говорить серьезно, то в рассказе этом все вещи будут названы настоящими их именами. Быть может, мне удастся написать его так, что он произведет, как бы я хотел, гнетущее впечатление;

{02332}

быть может, он выйдет хорош и сгодится для сборника, но поручитесь ли Вы, милый, что цензура или сама редакция не выхватят из него то, что в нем я считаю за важное? Ведь сборник иллюстрированный, стало быть, цензурный. Если поручитесь, что ни одно слово не будет вычеркнуто, то я напишу рассказ в два вечера; если же ручаться нельзя, то погодите недельку, я дам Вам мой окончательный ответ: авось надумаю сюжет! Исполать многопишущим Щедрину и Щеглову! Конечно, много работать лучше, чем ничего не делать, и Ваш упрек по адресу молодых писателей вполне заслужен. С другой же стороны, многописание к лицу не всякому писателю. Взять бы хоть меня, к примеру. В истекший сезон я написал "Степь", "Огни", пьесу, два водевиля, массу мелких рассказов, начал роман... и что же? Если промыть 100 пудов этого песку, то получится (если не считать гонорара) 5 золотников золота, только. Все-таки мне и в предстоящий сезон не избежать многописания. Буду во все лопатки стараться заработать возможно больше денег, чтобы опять провести лето, ничего не делая... Ах, как мне опостылела Москва! Осень еще только началась, а уж я помышляю о весне. Покупку хутора я отложил до декабря. Вы боитесь, чтобы я не опутал себя банковскими цепями. Едва ли это возможно. Дело в том, что я покупаю пустяки, и в банк мне придется платить не более того, что я ежегодно плачу за дачу, т. е. 100-150-200 руб., а на это меня хватит. А банковский долг при среднем заработке можно будет похерить в 2-3 года. Если же вздумаю строиться, то самая дорогая постройка в 6-7 комнат, высоких, с полами, обойдется не дороже тысячи рублей, которую я могу летом авансировать в трех местах или же просто заработать к лету. Крыша в первое время будет соломенная (что в Полтавской губ. очень красиво делается), полы и окна выкрасим сами (Миша отлично красит), и многое сами сделаем, ибо к этому с малолетства приучены. Главное - мебель и обстановка. Если нет комфорта, то самый хороший дом покажется чёрт знает чем. А мебели-то у меня и нет. Увы! Если Ваша догадка относительно Короленко справедлива, то очень жаль. Короленко незаменим. Его

{02333}

любят и читают, да и человек он очень хороший. Откровенно говоря, мне грустно, что и Михайловский уже больше не работает в "Сев(ерном) вестн(ике)". Он талантлив и умен, хотя и скучноват был в последнее время; заменить его Протопоповым или Impacatus'ом так же трудно, как заменить луну свечкой. Вероятно, будущим летом, по крайней мере до июля, мы опять будем жить у Линтваревых. В Крым ехать я Вам не советую; уж коли хотите ошеломиться природой и ахнуть, то поезжайте на Кавказ. Минуя курорты вроде Кисловодска, поезжайте по Военно-грузинской дороге в Тифлис, оттуда в Боржом, из Боржома через Сурамский перевал в Батум. Это дешевле, чем житье в жидовствуюшей Ялте. Жоржик, кажется, едет в консерваторию. Поклон всем Вашим и Леонтьеву. Будьте счастливы. Ваш А. Чехов. В Питере буду в ноябре.

484. М. В. КИСЕЛЕВОЙ 17 сентября 1888 г. Москва. 17 сент. 3 1/2 часа пополудни. Свежая новость. К Финику приходил Иванов сообщить, какие заданы уроки. Будучи приглашен наверх, он вошел в комнату Финика, сам сконфузился, сконфузился и Финик. Угрюмо глядя в одну точку, он басом сообщил, что задано, толкнул локтем Финика в бок и сказал: "Прощай, Киселев!" И, не подавая руки, удалился. По-видимому, социалист. А. Чехов. Кашля нет. На случай нашествия на нашу квартиру Ивановых, Петровых и Сидоровых не найдете ли Вы нужным ассигновать сумму на возмещение причиняемых ими убытков?

{02334}

485. М. В. КИСЕЛЕВОЙ 23 сентября 1888 г. Москва. 23. Сейчас прибыли Ваши супруг и дщерь, уважаемая Мария Владимировна! Это во-первых. Во-вторых, уверяю Вас честным словом, что Финик здоров, не кашляет и что все обстоит благополучно. Ждем Вас первого октября. Ваш по гроп жисти А. Чехов. Сегодня Финик за extemporale получил 5+. Сказывается мое влияние!

486. Ал. П. ЧЕХОВУ 24 сентября 1888 г. Москва. 24. Отче Александре! Сейчас был у меня Суворин и со свойственною ему нервозностью, с хождением из угла в угол и смотрением через очки стал мне слезно каяться, что он сделал "непростительную и неловкую глупость", которую никогда себе не простит. Он сообщил мне, что, садясь в вагон близ Симферополя и будучи удручен тяжкими мыслями и дифтеритообразною болезнью своего маленького сынишки, он прочел твой рассказ "Письмо" (рассказ очень неплохой), к(ото)рый ему не понравился, и тотчас же написал тебе грубое письмо, что-то вроде; "Писать и печатать плохие рассказы можно, но узурпировать чужое имя нельзя и проч."... Письмо это написано просто из желания сорвать свою хандру на первом попавшемся. Ты был первый, тебе и влетело. По приезде в Петерб(ург) Суворин будет перед тобой извиняться. С своей стороны, считаю нужным заявить тебе следующее. Об узурпации и подделке под чужое имя не может быть и речи, ибо:

{02335}

1) Каждый русскоподданный властен писать что угодно и подписываться как угодно, тем паче подписывать свое собств(енное) имя. 2) О том, что подпись "Ал. Чехов" не представляет для меня неудобства и не вовлекает меня в протори и бесславие, у нас с тобой был уже разговор, и мы на этот счет с тобой уже условились. Критерий "один пишет лучше, другой хуже" не может иметь места, ибо времена переменчивы, взгляды и вкусы различны. Кто сегодня писал хорошо, тот завтра может превратиться в бездарность и наоборот. То, что мною уже изданы 4 книги, нимало не говорит против тебя и против твоеего права. Через 3-5 лет у тебя может быть 10 книг, так неужели же и мне придется просить у тебя позволения расписываться Антоном, а не Антипом Чеховым? 3) Когда Суворин-фис от имени редакции спросил меня, не имею ли я чего-нибудь против Ал. Чехова, и когда я ответил отрицательно, то он сказал: - Это ваше дело. Нам же лучше, если имя Чехова будет чаще встречаться в газете. Извиняясь, Суворин будет в свое оправдание приводить свой разговор с Альфонсом Додэ, который жаловался ему на брата Эрнеста Додэ. Этот разговор доказывает только то, что А. Додэ не скромен и открыто сознается, что он лучше брата, и еще доказывает, что Эрнесту от Альфонса житья нет и что Альфонс жалуется. Пока я не жалуюсь и не являюсь истцом, до тех пор никто не вправе тащить тебя в Синедрион. Смертного часа нам не миновать, жить еще придется недолго, а потому я не придаю серьезного значения ни своей литературе, ни своему имени, ни своим литературным ошибкам. Это советую и тебе. Чем проще мы будем смотреть на щекотливые вопросы вроде затронутого Сувориным, тем ровнее будут и наша жизнь, и наши отношения. Ан. Чехов и Ал. Чехов - не всё ли это равно? Пусть это интересует Бурениных и прочих похабников, а мы с тобой отойдем в сторону. Мне жаль Суворина. Он искренно опечален. Все наши здравы. Твой А. Чехов.

{02336}

487. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 30 сентября 1888 г. Москва. 30 сентября. Уф! Сейчас кончил рассказ для "Сев(ерного) вестника", дорогой Алексей Николаевич! От непривычки и после летнего отдыха так утомился, что Вы и представить себе не можете. Сажусь переписывать начисто. 5-го октября Вы получите. Рассказ вышел немножко длинный (2 листа), немножко скучный, но жизненный и, представьте, с "направлением". Когда прочтете его, то напишите мне свое мнение, пожалуйста. Был у меня проездом Суворин. Провел у меня день. Он просил Вас прислать ему корректуру моего рассказа раньше, чем он будет измаран цензурой. Сегодня идет у Корша "Дачный муж" Ивана Щеглова. Милейший Жан зачах, изныл и высох от волнений. Если описать его, то получится комедия посмешнее "Дачного мужа". Право, будет очень и очень недурно, если Бежецкий-Маслов попадет в лоно "Северного вестника". Он хороший человек и, несомненно, талантлив. Его сотрудничество было бы полезно для обеих сторон: и для "С(еверного) в(естника)" и для самого. "Сев(ерный) вест(ник)" приобрел бы талантливого беллетриста, а Бежецкий вышел бы из-под ферулы Буренина. Маслов молод, жить хочет, а скептик Буренин гнетет его... Мне кажется, что 150 р. за лист можно дать ему. Ведь деньги невеликие. Спешу работать. Будьте счастливы. Поклонитесь всем Вашим. Ваш А. Чехов.

Том 3 Октябрь 1888 - декабрь 1889

1888

488. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 1 октября 1888 г. Москва. 1-го октября. Милый Алексей Николаевич! У Вас есть переводная пьеса "Медные лбы" Скриба. Ее хочет поставить на свой бенефис артист коршевского театра Н. В. Светлов. Если Вы ничего не имеете против и если нет законных препятствий, то потрудитесь уведомить возможно скорее. Ответьте или мне или же "Николаю Васильевичу Светлову, театр Корша в Москве". Целую Вас крепко. Ваш А. Чехов.

489. А. С. СУВОРИНУ 2 октября 1888 г. Москва. 2 октября. Ну, заварилась каша в душе Корша! Когда я задал ему тот вопрос, он обалдел, испугался, обрадовался, заторопился и стал уверять меня, что он знает Вас еще с тех пор, когда воспитывался у своего дяди Корша, и что для него будет высшим блаженством, если его театр попадет в такие надежные руки. На вопрос он ответил не сразу. - Я вам в антракте все книги покажу... Вы должны видеть цифры... Видя, что он так серьезно волнуется, я стал уверять его, что в бухгалтерии я ничего не понимаю и поверю ему на слово... Я испортил ему весь вечер. Он ходил по коридорам ошалелый, как горем убитый, и всё время искал меня, чтобы излить свою душу. Раз поймал он меня в буфете и зашептал:

{03008}

- Напишите ему, что я возьму во всяком случае не меньше ста тысяч. - Только-то? - удивился я не шутя.- А я думал, что Вы запросите по крайней мере миллион. - Но, голубушка, я ведь назначаю цифру приблизительно, наугад... Я вам книги покажу. (Решительно.) Напишите ему, что я возьму с него 150 тысяч! Он долго думал о чем-то и спросил: - Вы не знаете, голубушка, всё еще он переписывается с Заньковецкой? - Не знаю. Должно быть, переписывается. - Милый, только передайте ему, что с Рыбчинской у меня заключен контракт на два года! - Передам. Встретив меня еще раз, он воскликнул радостно, в полной уверенности, что театр его уже продан: - Голубушка, я завтра к Вам приеду! Я все книги привезу! Милый мой! Дорогой! Когда же вы мне свои книжки дадите? Жена Вас читает! Вы знакомы с женой? Катя, вот тот Чехов, который... (представляет жене). Завтра приеду! Но он не приехал, а прислал письмо, которое при сем прилагаю. Мне немножко жаль Корша. Если бы я знал, что ему так хочется продать свой храм славы, то я бы уберегся от того вопроса, но чёрт же его знал! Мы оба решили держать наш разговор в строгой тайне. Вы порвите его письмо, а то если Ваша девица прочтет его и сообщит Слюнину, что Вы покупаете театр Корша, а Слюнин Жителю, Житель моему брату, а брат еще кому-нибудь, и если затрезвонят потом "Листки", то мой Корш застрелится. "Дачный муж" провалился, и Жан Щеглов обратился в тень. Пьеса написана небрежно, турнюр и фальшивые зубы прицеплены к скучной морали; натянуто, грубовато и пахнет проституцией. В пьесе нет женственности, нет легкомыслия, нет ни жены, ни мужа, ни Павловска, ни музыки, ни соли, ни воздуха; я видел на сцене сарай и мещан, которых автор уличает и казнит за то, над чем следует только смеяться, и смеяться не иначе, как по-французски. Можете себе представить, Жан для контраста вывел на сцену дворника и горничную, добродетельных пейзан, любящих друг друга по-простецки и хвастающих том, что у них нет турнюров.

{03009}

Берите, мол, господа, с нас пример... Тяжело! Пусть бы прислуга только дурачилась и смешила, так нет, это показалось милому Жану несерьезным, и он прицепил к метлам и фартухам дешевенькую мораль. И вышла чёрт знает какая окрошка. Глама играла не жену, а кокотку, Градов не мужа, не чиновника, а шута горохового... Декорации были отвратительны. Жан ходит теперь около меня, "поправляет" свою пьесу и ноет: - Если бы Глама надела побольше турнюр, если бы не кричал суфлер да если бы Корш не был скуп, то... То ничего и не вышло бы все-таки. "Горы Кавказа" имели успех, потому что были без претензий и только смешили, а "Дачный муж" хочет и смешить, и трагедией пахнуть, и возводить турнюр на высоту серьезного вопроса... Алексея Алексеевича еще нет в Москве. Повестушку свою я кончил. Написана она вяло и небрежно, а поправлять нет времени. Читал я своего "Иванова". Если, думается мне, написать другой IV акт, да кое-что выкинуть, да вставить один монолог, к(ото)рый сидит уже у меня в мозгу, то пьеса выйдет законченной и весьма эффектной. К Рождеству исправлю и пошлю в Александринку. "Медведь" пропущен цензурой (кажется, не безусловно) и будет идти у Корша. Соловцов жаждет играть его. Нет ли у Маслова пьесы? Я бы поставил ее у Корша. Актеры со мной очень нежны. Поклон Анне Ивановне, Насте, Боре, Буренину и Маслову. Ваш А. Чехов. Поклон Трезору и нововременской утке. Очки и каталог драм(атического) общества Вы получите с Алекс(еем) Алекс(еевичем).

{03010}

490. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 4 октября 1888 г. Москва. 4 окт. Дорогой и милый Алексей Николаевич! Рассказ для "Северного вестника" переписал и послал в редакцию. Утомился. Теперь жду гонорара. Весь сентябрь я сидел без денег, кое-какие вещишки заложил и бился, как рыба об лед; каждый сентябрь мне круто приходится, в этом же году после летнего безделья и житья в счет будущего сентябрь был для меня особенно мрачен. Был должен Суворину 400 руб., отработал 200... Как-то я послал Вам из театра Корша письмо. Если "Медные лбы" пойдут у Корша, то не забудьте через меня или через кого хотите заключить условие. Корш платит за оригинальные пьесы 2% с акта, а за переводные 1 %. Деньги неважные, но все-таки деньги, и бросать их не следует... Ваших "Медных лбов" в каталоге драмат(ического) общества нет. Кстати: Корш платит Обществу уже 6 рублей с акта, а не 5. Светлов актер хороший и парень славный. Сегодня был у меня Павел Линтварев. Приехал поступать в Петровскую академию, но его, беднягу, кажется, не примут. Он под надзором. В Москве гостит Жан Щеглов. Его "Дачный муж" в Москве успеха не имел, но, по всем видимостям, будет иметь его в Петербурге и в провинции. В Москве непонятны ни Павловск, ни дачный муж, ни дачная прислугa, ни департаментская служба. Пьеса очень легка и смешна и в то же время раздражает: к турнюру дачной жены прицеплена мораль. Я такого мнения, что если милый Жан будет продолжать в духе "Дачного мужа", то его карьера как драматурга не пойдет дальше капитанского чина. Нельзя жевать всё один и тот же тип, один и тот же город, один и тот же турнюр. Ведь кроме турнюров и дачных мужей на Руси есть много еще кое-чего смешного и интересного. Во-вторых, надо бросить дешевую мораль. "Горы Кавказа" написаны без претензий на мораль, а потому имели выдающийся успех. Я советую Жану написать большую комедию, этак в актов пять, и во всяком случае не бросать беллетристики.

{03011}

Скоро Вы увидите Жоржа. Он едет в Петербург. В письме к Анне Михайловне я просил не вычеркивать в моем рассказе ни одной строки. Эта моя просьба имеет в основании не упрямство и не каприз, а страх, чтобы через помарки мой рассказ не получил той окраски, какой я всегда боялся. Целую Вас крепко и остаюсь сердечно любящим и преданным А. Чехов. Почтение Вашим 491 А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 4 октября 1888 г. Москва. Едва послал Вам письмо, как получил от Вас, дорогой Алексей Николаевич, известие, которое очень не понравится Светлову. Я сейчас сообщу ему Ваш ответ и буду настойчиво рекомендовать "Дурного человека". Если бы Ваше письмо пришло двумя часами раньше, то мой рассказ был бы послан Вам, теперь же он на полпути в Басков пер(еулок). Был бы рад прочесть, что написал Мережковский. Пока до свиданья. Прочитавши мой рассказ, напишите мне. Он Вам не понравится, но Вас и Анны Михайловны я не боюсь. Я боюсь тех, кто между строк ищет тенденции и кто хочет видеть меня непременно либералом или консерватором. Я не либерал, не консерватор, не постепеновец, не монах, не индифферентист. Я хотел бы быть свободным художником и - только, и жалею, что бог не дал мне силы, чтобы быть им. Я ненавижу ложь и насилие во всех их видах, и мне одинаково противны как секретари консисторий, так и Нотович с Градовским. Фарисейство, тупоумие и произвол царят не в одних только купеческих домах и кутузках; я вижу их в науке, в литературе, среди молодежи... Потому я одинако не питаю особого пристрастия ни к жандармам, ни к мясникам, ни к ученым, ни к писателям, ни к молодежи. Фирму и ярлык я считаю предрассудком. Мое святая святых - это человеческое тело, здоровье, ум, талант, вдохновение, любовь и абсолютнейшая свобода, свобода от силы и лжи, в чем бы последние две ни выражались. Вот программа, которой я держался бы, если бы был большим художником. Однако я заболтался. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

{03012}

492. М. М. ДЮКОВСКОМУ 5 октября 1888 г. Москва. Милый Михаил Михайлович! Будьте добры, пришлите мне дня на два Адрес-Календарь Москвы. Буду очень благодарен, а у посланного не останусь в долгу. Если же привезете сами, то буду очень рад видеть Вас у себя. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. На обороте: Здесь, У Калужских ворот, в Мещанском училище, Его высокоблагородию Михаилу Михайловичу Дюковскому.

493. Н. А. ЛЕЙ КИНУ 5 октября 1888 г. Москва. 5 окт. Здравствуйте, добрейший Николай Александрович! Вчера кончил повесть для "Северн(ого) вестника", над которою возился весь сентябрь, и сегодня отвожу душу на письмах. Где Вы? В городе или на Тосне? Пишу по городскому адресу. Прежде всего - спасибо за "Пух и перья". Издание хорошее, рисунки очень приличные и добросовестные. Рассказы подобраны так, как нужно. Именно такие рассказы мне наиболее симпатичны у Вас. В них простота, юмор, правда и мера... Особенно мне понравился рассказ, где два приказчика приезжают к хозяину в гости на дачу и хозяин говорит им: "Дышите! Что ж вы не дышите?" Отличный рассказ. Кстати. Я, кажется, не писал еще Вам своего мнения о "Сатире и нимфе". Если хотите знать мое мнение, то прежде всего "Сатир и нимфа" стоят гораздо ниже "Стукина и Хр(устальникова)". "Сатир" роман чисто местный, питерский, захватывает он узкий и давно уже изученный район. Во всех этих Заколове, Акулине, Пантелее, Тычинкине, кроме разве мужа Акулины Данилы,

{03013}

нет ничего нового. Всё это знакомые; роман их тоже история старая, интриганство Катерины тоже не ново... Читается роман легко, весело, часто смеешься, в конце немножко грустно становится, и больше ничего. "Стукин" же, на которого критика не обратила никакого внимания, вещь совсем новая и рисующая то, чего ни один еще писатель не рисовал. "Стукин" имеет значение серьезное и стоит многого (по моему мнению) и будет служить чуть ли не единственным памятником банковских безобразий нашего времени; к тому же фигурируют в нем не Акулина и не Катерина, а птицы более высшего порядка. Если в "Сатире" хороши частности, то "Стукин" хорош в общем. Простите эту бессвязную критику. Не умею я критиковать. Проезжая по Харьково-Никол(аевской) дороге, я видел такую картину. В вагоне сидит какой-то субъект с тирольской рожей и в венгерской шляпе. Перед ним стоит "физико-химический аппарат" со стеклянным цилиндром, в котором плавает "морской житель". За пятак каждый желающий получает фотогр(афическую) карточку и "свою судьбу", начертанную помянутым жителем. На аппарате выставлены напоказ 4 карточки: Суворова, Ю. Самарина, Патти и Ваша. Это должно быть приятно Вашему авторскому сердцу. На днях Николай сделал рисунок, очень недурной. Я посоветовал ему послать его в "Осколки". Получили ли Вы? Живет Николай у меня, пока очень степенно. Работает. Присылайте ему тем, но только через мои руки, Когда я вмешиваюсь, то дела его идут живее. Кстати: если будете высылать ему гонорар, то высылайте не на его имя и не на мое (некогда ходить на почту), а на имя моего брата-студента Михаила Чехова. На его же имя высылайте и посылки, буде таковые будут. Поклон Прасковье Никифоровне и Феде, а также Билибину. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

{03014}

494. А. С. СУВОРИНУ 5 или 6 октября 1888 г. Москва. Здравствуйте, Алексей Сергеевич! Корша я успокою, как только увижусь с ним. А если у Вас будут лишние деньги, то не покупайте театра. Иметь в столице театр, возиться с актерами, актрисами и авторами, угадывать вкусы публики, видеть в своем театре всегда рожи газетчиков, требующих контрамарок и пишущих неизвестно где,- всё это не возбуждает нервы, а гнетет; к тому же антрепренерские бразды делают человека слишком популярным. На Вашем месте "центр нервной деятельности" я целиком перенес бы на юг. Там море и свежие люди. Там можно завести пароход "Новое время", можно построить церковь по собственному вкусу и театр, и даже буфет, - и всё бы это пошло впрок. В театре можно свои пьесы ставить. Жан Щеглов всё еще говорит о "Дачном муже", о Корше, о Гламе, о Соловцове... Когда мы его не слушаем, он обращается к моему жильцу-гимназисту и начинает изливать ему свою душу... Дернула же его нелегкая родиться мужчиной, да еще драматургом! Он у Вас будет. Успокойте его, пожалуйста, хотя это и нелегко. Маслову передайте, что Евреинова и прочие дамы "Сев(ерного) вестника" не виноваты. Заметка о его книге сделана и помещена некиим умным мужчиной без ведома дам. Когда я летом ехал с Евреиновой на юг (она была без турнюра, и публика ужасно над ней потешалась), то она всю дорогу мечтала только о поднятии в журнале беллетрист(ического) отдела и о приглашении "молодых сил", в том числе и Маслова. Заметка неважная, меня ругают чаще и резче; придавать ей значение не следует, и Маслов сделал бы недурно, если бы послал Евреиновой повесть. Ему нужно жениться, пить вино, не бросать военной службы и писать то, что хочется... А ведь он хочет писать повести! Что же касается "Русской мысли", то там сидят не литераторы, а копченые сиги, которые столько же понимают в литературе, как свинья в апельсинах. К тому же библиограф(ический) отдел ведет там дама. Если дикая утка, которая летит в поднебесье, может презирать свойскую, которая копается в навозе и в лужах и думает, что это хорошо,

{03015}

то так должны презирать художники и поэты мудрость копченых сигов... Сердит я на "Русскую мысль" и на всю московскую литературу! У Виктора Петровича сочленовный ревматизм. При этой болезни иногда бывает воспаление сердца, и врач всегда должен быть настороже. Причиной пороков сердца чаще всего бывает ревматизм. Но только зачем В(иктор) П(етрович) выходит из дому? Ему нельзя ни выходить, ни работать, ни мыться... Я так полагаю, что через месяц он будет уже здоров. Пусть "Ивана Ильича" бросит читать: от сочленовного ревматизма не умирают. В "Иванове" я радикально переделал 2 и 4 акты. Иванову дал монолог, Сашу подвергнул ретуши и проч. Если и теперь не поймут моего "Иванова", то брошу его в печь и напишу повесть "Довольно!". Названия не изменю. Неловко. Если бы пьеса не давалась еще ни разу, тогда другое бы дело. Вся моя фамилия Вам кланяется. Щеглов, видевший Сальвини 6 раз, говорит, что Отелло-Ленский хорош. Хочу написать коротенькую рецензию, да не знаю, с какого конца начать... Поклон Анне Ивановне, Насте и Байрону. Виноградовым желаю скорейшего выздоровления. Ваш А. Чехов. Так как зимою Вы заняты, то буду стараться писать Вам такие письма, которые не требуют ответа. А Алексея Алексеевича всё еще нет!

495. А. С. СУВОРИНУ 7 октября 1888 г. Москва. 7 окт. Я, Алексей Сергеевич, осерчал и попробовал нацарапать статейку для первой страницы. Не сгодится ли? Если для дебюта бросите в корзину, то в претензии не буду. Ваш А. Чехов. Жан Щеглов всё еще говорит о "Дачном муже", о Гламе, о Корше, о Соловцове... Уф!

{03016}

496. Д. В. ГРИГОРОВИЧУ 9 октября 1888 г. Москва. 9 октября. Кудринская Садовая, д. Корнеева. Мне весело, дорогой Дмитрий Васильевич, что Вы наконец выздоровели и вернулись в Россию. Те, кто Вас видел, писали мне, что Вы уже совершенно здоровы, по-прежнему бодры и читали даже свою новую повесть, что у Вас теперь большая борода. Если грудная боль прошла, то уж, вероятно, и не вернется, но бронхит едва ли оставил Вас в покое; если он утих летом, то зимою может вновь обостриться от малейшей неосторожности. Сам по себе бронхит не опасен, но он мешает спать, утомляет и раздражает. Вы поменьше курите, не пейте квасу и пива, не бывайте в курильных, в сырую погоду одевайтесь потеплей, не читайте вслух и не ходите так быстро, как Вы ходите. Эти мелкие предосторожности стесняют и раздражают не меньше бронхита, но что делать? Я рад и тому, что получил от Вас письмо. Письма Ваши коротки, как хорошие стихи, видаюсь я с Вами редко, но мне кажется, и даже я почти уверен, что если в Петербурге не будет Вас и Суворина, то я потеряю равновесие и понесу ужасную чепуху. Премия для меня, конечно, счастье, и если бы я сказал, что она не волнует меня, то солгал бы. Я себя так чувствую, как будто кончил курс, кроме гимназии и университета, еще где-то в третьем месте. Вчера и сегодня я брожу из угла в угол, как влюбленный, не работаю и только думаю. Конечно - и это вне всякого сомнения - премией этой я обязан не себе. Есть молодые писатели лучше и нужнее меня, например, Короленко, очень недурной писатель и благородный человек, который получил бы премию, если бы послал свою книгу. Мысль о премии подал Я. П. Полонский, Суворин подчеркнул эту мысль и послал книгу в Академию, Вы же были в Академии и стояли горой за меня. Согласитесь, что если бы не Вы трое, то не видать бы мне премии, как ушей своих. Я не хочу скромничать и уверять Вас, что все Вы трое были пристрастны, что я не стою премии и проч.- это было бы старо и скучно; я хочу только сказать, что своим счастьем я

{03017}

обязан не себе. Благодарю тысячу раз и буду всю жизнь благодарить. В малой прессе я не работаю уж с Нового года. Свои мелкие рассказы я печатаю в "Новом времени", а что покрупнее отдаю в "Северный вестник", где мне платят 150 р. за лист. Из "Нового времени" я не уйду, потому что привязан к Суворину, к тому же ведь "Новое время" не малая пресса. Определенных планов на будущее у меня нет. Хочется писать роман, есть чудесный сюжет, временами охватывает страстное желание сесть и приняться за него, но не хватает, по-видимому, сил. Начал и боюсь продолжать. Я решил, что буду писать его не спеша, только в хорошие часы, исправляя и шлифуя; потрачу на него несколько лет; написать же его сразу, в один год не хватает духа, страшно своего бессилия, да и нет надобности торопиться. Я имею способность - в этом году не любить того, что написано в прошлом; мне кажется, что в будущем году я буду сильнее, чем теперь; и вот почему я не тороплюсь теперь рисковать и делать решительный шаг. Ведь если роман выйдет плох, то мое дело навсегда проиграно! Те мысли, женщины, мужчины, картины природы, которые скопились у меня для романа, останутся целы и невредимы. Я не растранжирю их на мелочи и обещаю Вам это. Роман захватывает у меня несколько семейств и весь уезд с лесами, реками, паромами, железной дорогой. В центре уезда две главные фигуры, мужская и женская, около которых группируются другие шашки. Политического, религиозного и философского мировоззрения у меня еще нет; я меняю его ежемесячно, а потому придется ограничиться только описанием, как мои герои любят, женятся, родят, умирают и как говорят. Пока не пробил час для романа, буду продолжать писать то, что люблю, то есть мелкие рассказы в 1 -1 1/2 листа и менее. Растягивать неважные сюжеты на большое полотно - скучно, хотя и выгодно. Трогать же большие сюжеты и тратить дорогие мне образы на срочную, поденную работу - жалко. Подожду более удобного времени. Запретить брату подписываться его фамилией я не имею права. Прежде чем начать подписываться, он спрашивался у меня, и я сказал ему, что ничего не имею против.

{03018}

Лето я провел великолепно. Жил в Харьк(овской) и в Полтавской губ(ерниях), ездил в Крым, в Батум, в Баку, пережил Военно-Грузинскую дорогу. Впечатлений много. Если бы я жил на Кавказе, то писал бы там сказки. Удивительная страна! В Петербурге я буду не раньше ноября и явлюсь к Вам в день приезда, а пока позвольте еще раз поблагодарить Вас от всего сердца, пожелать здоровья и счастья. Сердечно преданный А. Чехов.

497. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 9 октября 1888 г. Москва. 9 октября. Простите, дорогой Алексей Николаевич, что пишу на простой бумаге; почтовой нет ни одного листа, а ждать, когда принесут из лавочки, не хочется и некогда. Большое Вам спасибо за то, что прочли мой рассказ, и за Ваше последнее письмо. Вашими мнениями я дорожу. В Москве мне разговаривать не с кем, и я рад, что в Петербурге у меня есть хорошие люди, которым не скучно переписываться со мной. Да, милый мой критик, Вы правы! Середина моего рассказа скучна, сера и монотонна. Писал я ее лениво и небрежно. Привыкнув к маленьким рассказам, состоящим только из начала и конца, я скучаю и начинаю жевать, когда чувствую, что пишу середину. Правы Вы и в том, что не таите, а прямо высказываете свое подозрение: не боюсь ли я, чтобы меня сочли либералом? Это дает мне повод заглянуть в свою утробу. Мне кажется, что меня можно скорее обвинить в обжорстве, в пьянстве, в легкомыслии, в холодности, в чем угодно, но только не в желании казаться или не казаться... Я никогда не прятался. Если я люблю Вас, или Суворина, или Михайловского, то этого я нигде не скрываю. Если мне симпатична моя героиня Ольга Михайловна, либеральная и бывшая на курсах, то я этого в рассказе не скрываю, что, кажется, достаточно ясно. Не прячу я и своего уважения к земству, которое люблю, и к суду присяжных.

{03019}

Правда, подозрительно в моем рассказе стремление к уравновешиванию плюсов и минусов. Но ведь я уравновешиваю не консерватизм и либерализм, которые не представляют для меня главной сути, а ложь героев с их правдой. Петр Дмитрич лжет и буффонит в суде, он тяжел и безнадежен, но я не хочу скрыть, что по природе своей он милый и мягкий человек. Ольга Михайловна лжет на каждом шагу, но не нужно скрывать, что эта ложь причиняет ей боль. Украйнофил не может служить уликой. Я не имел в виду Павла Линтварева. Христос с Вами! Павел Михайлович умный, скромный и про себя думающий парень, никому не навязывающий своих мыслей. Украйнофильство Линтваревых - это любовь к теплу, к костюму, к языку, к родной земле. Оно симпатично и трогательно. Я же имел в виду тех глубокомысленных идиотов, которые бранят Гоголя за то, что он писал не по-хохлацки, которые, будучи деревянными, бездарными и бледными бездельниками, ничего не имея ни в голове, ни в сердце, тем не менее стараются казаться выше среднего уровня и играть роль, для чего и нацепляют на свои лбы ярлыки. Что же касается человека 60-х годов, то в изображении его я старался быть осторожен и краток, хотя он заслуживает целого очерка. Я щадил его. Это полинявшая, недеятельная бездарность, узурпирующая 60-е годы; в V классе гимназии она поймала 5-6 чужих мыслей, застыла на них и будет упрямо бормотать их до самой смерти. Это не шарлатан, а дурачок, который верует в то, что бормочет, но мало или совсем не понимает того, о чем бормочет. Он глуп, глух, бессердечен. Вы бы послушали, как он во имя 60-х годов, которых не понимает, брюзжит на настоящее, которого не видит; он клевещет на студентов, на гимназисток, на женщин, на писателей и на всё современное и в этом видит главную суть человека 60-х годов. Он скучен, как яма, и вреден для тех, кто ему верит, как суслик. Шестидесятые годы - это святое время, и позволять глупым сусликам узурпировать его значит опошлять его. Нет, не вычеркну я ни украйнофила, ни этого гуся, который мне надоел! Он надоел мне еще в гимназии, надоедает и теперь. Когда я изображаю подобных субъектов или говорю о них, то не думаю ни о консерватизме, ни о либерализме, а об их глупости и претензиях.

{03020}

Теперь о мелочах. Когда студента Военно-мед(ицинской) академии спрашивают, на каком он факультете, то он коротко отвечает: на медицинском. Объяснять публике разницу между академией и университетом в обычном, разговорном языке станет только тот студент, кому это интересно и не скучно. Вы правы, что разговор с беременной бабой смахивает на нечто толстовское. Я припоминаю. Но разговор этот не имеет значения; я вставил его клином только для того, чтобы у меня выкидыш не вышел ex abrupto . Я врач и посему, чтобы не осрамиться, должен мотивировать в рассказах медицинские случаи. И насчет затылка Вы правы. Я это чувствовал, когда писал, но отказаться от затылка, к(ото)рый я наблюдал, не хватило мужества: жалко было. Правы Вы также, что не может лгать человек, который только что плакал. Но правы только отчасти. Ложь - тот же алкоголизм. Лгуны лгут и умирая. На днях неудачно застрелился аристократ офицер, жених одной знакомой нам барышни. Отец этого жениха, генерал, не идет в больницу навестить сына и не пойдет до тех пор, пока не узнает, как свет отнесся к самоубийству его сына... Я получил Пушкинскую премию! Эх, получить бы эти 500 рублей летом, когда весело, а зимою они пойдут прахом. Завтра сажусь писать рассказ для Гаршинского сборника. Буду стараться. Когда он выльется в нечто форменное, то я уведомлю Вас и обеспечу обещанием. Готов он будет, вероятно, не раньше будущего воскресенья. Я теперь волнуюсь и плохо работаю. Один экз(емпляр) сборника запишите Линтваревым, другой артисту Ленскому... Впрочем, я пришлю списочек своих подписчиков. Какая цена сборнику? Светлову ответ давно уже послан. "Цепи" Сумбатова хороши. Ленский играет Пропорьева великолепно. Будьте здоровы и веселы. Премия выбила меня из колеи. Мысли мои вертятся так глупо, как никогда. Мои все кланяются Вам, а я кланяюсь Вашим. Холодно. Ваш А. Чехов. вдруг, неожиданно (лит.).

{03021}

498. Е. М. ЛИНТВАРЕВОЙ 9 октября 1888 г. Москва. 9 октябрь. Простите, уважаемый товарищ, что я пишу Вам на простой бумаге. Почтовой не оказалось в столе ни единого листика, а ждать, когда принесут из лавочки, некогда. Я насчет плахт. В цене, пожалуйста, не беспокойтесь. Я назначил Вам цифры, потому что не имею понятия о цене. Выбирая плахты, останавливайте свой выбор предпочтительно на темных и линючих цветах. Простите, милый доктор, за беспокойство! Если Вы сердитесь, то напишите мне ругательное письмо: я прочту его и смиренно прижму к сердцу. Гаршинский сборник выйдет в декабре. Задержка от беллетристов, которые едва ли дадут что-нибудь путное. Я тоже даю. Рассказ в 2 1/4 листа уже послан в "Сев(ерный) вестник". Начало и конец читаются с интересом, но середина - жеваная мочалка. Не хватило nopoxy! В моей печке воет жалобно ветер. Что-то он, подлец, говорит, но что - не пойму никак. Получил я известие, что Академия наук присудила мне Пушкинскую премию в 500 р. Это, должно быть, известно уже Вам из газетных телеграмм. Официально объявят об этом 19-го окт(ября) в публичном заседании Академии с подобающей случаю классической торжественностью. Это, должно быть, за то, что я раков ловил. Премия, телеграммы, поздравления, приятели, актеры, актрисы, пьесы - всё это выбило меня из колеи. Прошлое туманится в голове, я ошалел; тина и чертовщина городской, литераторской суеты охватывают меня, как спрут-осьминог. Всё пропало! Прощай лето, прощайте раки, рыба, остроносые челноки, прощай моя лень, прощай голубенький костюмчик. Прощай, покой, прости, мое довольство! Всё, всё прости! Прости, мой ржущий конь, И звук трубы, и грохот барабана, И флейты свист, и царственное знамя, Все почести, вся слава, всё величье И бурные тревоги славных войн!

{03022}

Простите вы, смертельные орудья, Которых гул несется по земле, Как грозный гром бессмертного Зевеса! Если когда-нибудь страстная любовь выбивала Вас из прошлого и настоящего, то то же самое почти я чувствую теперь. Ах, нехорошо всё это, доктор, нехорошо! Уж коли стал стихи цитировать, то, стало быть, нехорошо! Однако боюсь надоесть Вам. Будьте здоровы и веселы. Александре Васильевне почтительно целую руку, а всем прочим посылаю сердечный привет. Суворин забыл у меня очки. Сопричислил их к сорочке Плещеева и брючкам Баранцевича. Музей растет. Ваш А. Чехов. Написал, чтобы Вам выслали Гаршинский сборник.

499. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 10 октября 1888 г. Москва. 10 окт. Приехал Жорж Линтварев и играет у нас на пианино. Послезавтра едет в Питер. Жан Щеглов уже выбыл. Милый Алексей Николаевич, нельзя ли прислать корректурку моего рассказа? Я ничего не прибавлю, но кое-что, быть может, исправлю и вычеркну. Во-вторых, не замолвите ли Вы словечко, чтобы мне поскорее выслали гонорарий? Чахну! Я в плохом настроении: у меня кровохарканье. Вероятно, пустяки, но все-таки неприятно. Сегодня на Кузнецком в присутствии сестры обвалилась высокая кирпичная стена, упала через улицу и подавила много людей. Будьте здоровы. Привет Вашим. Мои все кланяются. Ваш А. Чехов.

{03023}

500. А. С. СУВОРИНУ 10 октября 1888 г. Москва. 10 октябрь. Известие о премии имело ошеломляющее действие. Оно пронеслось по моей квартире и по Москве, как грозный гром бессмертного Зевеса. Я все эти дни хожу, как влюбленный; мать и отец несут ужасную чепуху и несказанно рады, сестра, стерегущая нашу репутацию со строгостью и мелочностью придворной дамы, честолюбивая и нервная, ходит к подругам и всюду трезвонит. Жан Щеглов толкует о литературных Яго и о пятистах врагах, каких я приобрету за 500 руб. Встретились мне супруги Ленские и взяли слово, что я приеду к ним обедать; встретилась одна дама, любительница талантов, и тоже пригласила обедать; приезжал ко мне с поздравлением инспектор Мещанского училища и покупал у меня "Каштанку" за 200 руб., чтоб "нажить"... Я думаю так, что даже Анна Ивановна, не признающая меня и Щеглова наравне с Расстрыгиным, пригласила бы меня теперь обедать. Иксы, Зеты и Эны, работающие в "Будильниках", в "Стрекозах" и "Листках", переполошились и с надеждою взирают на свое будущее. Еще раз повторяю: газетные беллетристы второго и третьего сорта должны воздвигнуть мне памятник или по крайней мере поднести серебряный портсигар; я проложил для них дорогу в толстые журналы, к лаврам и к сердцам порядочных людей. Пока это моя единственная заслуга, всё же, что я написал и за что мне дали премию, не проживет в памяти людей и десяти лет. Мне ужасно везет. Лето я провел великолепно, счастливо, истратив почти гроши и не наделав особенно больших долгов. Улыбались мне и Псел, и море, и Кавказ, и хутор, и книжная торговля (я ежемесячно получал за свои "Сумерки"). В сентябре я отработал половину долга и написал повестушку в 2 ? листа, что дало мне больше 300 р. Вышло 2-е издание "Сумерек". И вдруг, точно град с неба, эта премия! Так мне везет, что я начинаю подозрительно коситься на небеса. Поскорее спрячусь под стол и буду сидеть тихо, смирно, не возвышая голоса. Пока не решусь на серьезный шаг, т. е. не напишу романа, буду держать

{03024}

себя в стороне тихо и скромно, писать мелкие рассказы без претензий, мелкие пьесы, не лезть в гору и не падать вниз, а работать ровно, как работает пульс Буренина: Я послушаюсь того хохла, который сказал: "колы б я був царем, то украв бы сто рублив и утик". Пока я маленький царек в своем муравейнике, украду сто рублей и убегу. Впрочем, кажется, я уж начинаю писать чепуху. Теперь обо мне говорят. Куй железо, пока горячо. Надо бы напечатать объявление об обеих моих книгах раза три подряд теперь и 19-го, когда о премии будет объявлено официально. 500 рублей я спрячу на покупку хутора. Книжная выручка пойдет туда же. Что мне делать с братом? Горе да и только. В трезвом состоянии он умен, робок, правдив и мягок, в пьяном же - невыносим. Выпив 2-3 рюмки, он возбуждается в высшей степени и начинает врать. Письмо написано им из страстного желания сказать, написать или совершить какую-нибудь безвредную, но эффектную ложь. До галлюцинаций он еще не доходил, потому что пьет сравнительно немного. Я по его письмам умею узнавать, когда он трезв и когда пьян: одни письма глубоко порядочны и искренни, другие лживы от начала до конца. Он страдает запоем - несомненно. Что такое запой? Этот психоз такой же, как морфинизм, онанизм, нимфомания и проч. Чаще всего запой переходит в наследство от отца или матери, от деда или бабушки. Но у нас в роду нет пьяниц. Дед и отец иногда напивались с гостями шибко, но это не мешало им благовременно приниматься за дело или просыпаться к заутрене. Вино делало их благодушными и остроумными; оно веселило сердце и возбуждало ум. Я и мой брат учитель никогда не пьем solo, не знаем толку в винах, можем пить сколько угодно, но просыпаемся с здоровой головой. Этим летом я и один харьковский профессор вздумали однажды напиться. Мы пили, пили и бросили, так как ничего у нас не вышло; наутро проснулись как ни в чем не бывало. Между тем Александр и художник сходят с ума от 2-3 рюмок и временами жаждут выпить... В кого они уродились, бог их знает. Мне известно только, что Александр не пьет зря, а напивается, когда бывает несчастлив или обескуражен чем-нибудь.

{03025}

Я не знаю его адреса. Если Вас не затруднит, то, пожалуйста, пришлите его домашний адрес. Я напишу ему политично-ругательно-нежное письмо. На него мои письма действуют. Рад, что моя передовая пригодилась. Рассказ о молодом человеке и о проституции, о котором я говорил Вам, посылается в Гаршинский сборник. На душе у меня непокойно. Впрочем, всё это пустяки. Поклон и привет всем Вашим. Список врачей я послал в календарь. Пришлось переделать всё. Если позволите, я в будущем году возьму на себя всю календарную медицину. Летом займусь в охотку. Будьте здоровы и покойны. Ваш А. Чехов. Маслов пишет мне: "2-й раз мне передают Ваш совет жениться. Что значит этот совет, благородный сэр?" Посылаю рассказ учителя Ежова. Рассказ так же незрел и наивен, как его героиня Леля,- этим он хорош. Всё деревянное я вычеркнул. Если рассказ не сгодится, то не бросайте. Мой протеже будет уязвлен.

501. А. К. ШЕЛЛЕРУ-МИХАЙЛОВУ 10 октября 1888 г. Москва. Сердечно Вас поздравляем и пьем весело Ваше здоровие. Иван Щеглов. Антон Чехов.

502. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 10 или 11 октября 1888 г. Москва. Неужели и в последнем рассказе не видно "направления"? Вы как-то говорили мне, что в моих рассказах отсутствует протестующий элемент, что в них нет симпатий и антипатий... Но разве в рассказе от начала до конца я не протестую против лжи? Разве это не направление? Нет? Ну, так значит, я не умею кусаться или я блоха...

{03026}

Цензуру я боюсь. Она вычеркнет то место, где я описываю председательство Петра Дмитрича. Ведь нынешние председатели в судах все такие! Ах, как я Вам надоел! А. Чехов.

503. Ал. П. ЧЕХОВУ 13 октября 1888 г. Москва. 13 октябрь. Пьяница! Хождение твое в Академию не пропало даром: премию я получил. Так как и ты принимал участие в увенчании меня лаврами, то часть моего сердца посылается и тебе. Возьми сию часть и скушай. Ты человек совсем не коммерческий. В том , где было объявлено о премии, нужно было поместить крупное объявление о моих книжках. Имей в виду, что о премии будет объявлено официально 19-го октября. Стало быть, объявление о книгах должно быть и 19 и 20. Суворин известил меня, что тебя вздул какой-то офицер, к(ото)рый якобы кстати обещался заодно уж поколотить и Федорова и Суворина. Извещая меня о таковой семейной радости, Суворин благодушно, а la Митрофан Егорович, вопрошает: "Что это такое запой? У меня тоже тесть пил запоем..." и проч. Я объяснил ему, что такое запой, но галлюцинацию отверг. "Офицера" я объяснил иначе. Я написал, что в пьяном образе ты склонен к гиперболам и экстазу: ты туманишься, забываешь чин свой и звание, оттягиваешь вниз губу, несешь чепуху, кричишь всему миру, что ты Чехов, и наутро рвешь... Вечером и ночью врешь, а утром рвешь... Просил я его, чтоб он тебя уволил или отдал под надзор Жителя. Недавно я послал Суворину передовую. Напечатали и еще попросили. Передовых писать я не буду, но тебе советую приняться за них. Они сразу поставят тебя на подобающее место. NB. Когда бываешь выпивши, не прячь этого от редакции и не оправдывайся. Лучше начистоту действовать, как действовали тесть Суворина, Гей и Житель. А главное

{03027}

- старайся прочно пригвоздиться к делу, тогда никто не поставит удаль в укор молодцу. Да и на какой леший пить? Пить так уж в компании порядочных людей, а не solo и не чёрт знает с кем. Подшофейное состояние - это порыв, увлечение, так и делай так, чтоб это было порывом, а делать из водки нечто закусочно-мрачное, сопливое, рвотное - тьфу! Все наши здравствуют. М. М. Чохов женится на купеческой девице и берет 10 т(ысяч) приданого, чего и тебе желаю. Если не затруднит, вышли мне посылкою с доставкой обеих моих книг по 5 экз. Если типография познакомит меня с расходами по изданию "Рассказов", то буду польщен. К посылке приобщи 1 экз. "По пути" Бежецкого; попроси у автора: пусть украсит свою книгу факсимиле. В отношениях с людьми побольше искренности и сердца, побольше молчания и простоты в обращении. Будь груб, когда сердит, смейся, когда смешно, и отвечай, когда спрашивают. Отец улыбался покупателям в гостям даже тогда, когда его тошнило от швейцарского сыра; отвечал он Покровскому, когда тот вовсе ни о чем его не спрашивал, писал в прошении к Алферачихе и в письме к Щербине то, чего писать не следовало... Ты ужасно похож в этом отношении на фатера! Например, если в самом деле тебя вздул офицер, то зачем трезвонить об этом? Вздул, ну так тому и быть, а редакция тут ни при чем - ни помочь, ни сама уберечься от побоев она не может. Если мы будем сносно торговать книгами, то купим хутор. Копи деньги: за 600 рублей я могу купить тебе клочок земли в таком месте, какое тебе никогда не снилось. Если я куплю хутор, то разделю земли на части, и каждая часть обойдется не дороже 500-600 руб. Сносная постройка, в которой жить можно, стоит тоже не больше 500-600 руб., судя по количеству комнат. На каждую комнату полагай 100 руб. Будь здоров и кланяйся цуцыкам. Твой А. Чехов.

{03028}

504. А. С. СУВОРИНУ 14 октября 1888 г. Москва. 14 окт. Еще раз здравствуйте, Алексей Сергеевич! Жан Щеглов, вероятно, вчера или сегодня передал Вам мое письмо со вложением рассказа моего протеже Ежова. Сегодня пишу ответ на Ваше последнее письмо. Сначала о кровохарканье... Впервые я заметил его у себя 3 года тому назад в Окружном суде: продолжалось оно дня 3- 4 и произвело немалый переполох в моей душе и в моей квартире. Оно было обильно. Кровь текла из правого легкого. После этого я раза два в год замечал у себя кровь, то обильно текущую, т. е. густо красящую каждый плевок, то не обильно... Третьего дня или днем раньше - не помню, я заметил у себя кровь, была она и вчера, сегодня ее уже нет. Каждую зиму, осень и весну и в каждый сырой летний день я кашляю. Но всё это пугает меня только тогда, когда я вижу кровь: в крови, текущей изо рта, есть что-то зловещее, как в зареве. Когда же нет крови, я не волнуюсь и не угрожаю русской литературе "еще одной потерей". Дело в том, что чахотка или иное серьезное легочное страдание узнаются только по совокупности признаков, а у меня-то именно и нет этой совокупности. Само по себе кровотечение из легких не серьезно; кровь льется иногда из легких целый день, она хлещет, все домочадцы и больной в ужасе, а кончается тем, что больной не кончается - и это чаще всего. Так и знайте на всякий случай: если у кого-нибудь, заведомо не чахоточного, вдруг пойдет ртом кровь, то ужасаться не нужно. Женщина может потерять безнаказанно половину своей крови, а мужчина немножко менее половины. Если бы то кровотечение, какое у меня случилось в Окружном суде, было симптомом начинающейся чахотки, то я давно уже был бы на том свете - вот моя логика. Что касается брата, то я должен только благодарить Вас. Согласитесь, что было бы нехорошо, если бы галлюцинирующий или запойно лгущий человек был бы оставлен без всякой нравственной поддержки. Вы написали мне, я написал ему, и оба мы сделали так, как нужно.

{03029}

Если бы не Ваше письмо о брате, то многое мне не было бы понятно, а это хуже всяких огорчений. Целые сутки мой жилец-гимназист, внук Ашанина, пролежал в постели с темпер(атурой) в 40 , с головной болью и с бредом. Представьте всеобщий ужас, а в особенности мой! Его мать такая симпатичная женщина, каких мало. Меня мучил вопрос: посылать ей телеграмму или нет? Телеграмма ошеломила бы ее - мальчишка у нее единственный сын,- а не послать телеграммы- не имею права. К счастью, птенец ожил, и вопрос решился сам собою. Кстати: приходил из гимназии классный наставник птенца, человек забитый, запуганный циркулярами, недалекий и ненавидимый детьми за суровость (у него прием: взять мальчика за плечи и трепать его; представьте, что в Ваши плечи вцепились руки человека, которого Вы ненавидите). Он у меня конфузился, ни разу не сел и всё время жаловался на начальство, которое их, педагогов, переделало в фельдфебелей. Оба мы полиберальничали, поговорили о юге (оказались земляками), повздыхали... Когда я ему сказал: - А как свободно дышится в наших южных гимназиях! - он безнадежно махнул рукой и ушел. Классные наставники обязаны посещать квартиры учеников; положение их дурацкое, особенно когда, придя к ученику, они застают толпу гостей: конфуз всеобщий. О "Севильском обольстителе" я поговорю у Корта, позондирую актеров, но едва ли поставят! Ведь нужны специальные декорации и костюмы, а Корш скупехонек. И играть у него некому. Посоветуйте Маслову, если нет времени писать комедии, приняться за водевили... Ведь между большой пьесой и одноактной разница только количественная. Напишите и Вы потихоньку водевиль (с псевдонимом), кстати, я запишу Вас в Драматич(еское) общество. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. Образчик писем, получаемых братом-учителем: Многоуважаемый Иван Павлович! Честь имею сообщить Вам, что мой сын, Николай Ренский, не был 12-го дня сего месяца в классе по нашему настоянию. 11-го дня вечером он был в церкви, смотрел свадьбу и был

{03030}

заперт, по недосмотру трапезника, в церкви. Чрез 2 часа мы его, после долгих поисков, привели домой. Из боязни, что испуг мог воздействовать расслабляющим образом на его нервную систему, мы на другой день оставили его дома, чтобы ему успокоиться. 1888 г. Окт. 13 дня. Покорный Ваш слуга Диакон Димитрий Никифорович Ренский. одноактную драму или комедию.

505. А. Н. МАСЛОВУ (БЕЖЕЦКОМУ) Середина октября 1888 г. Москва. Отвечаю на Ваше второе письмо. "Севильский обольститель" написан стихами, требует специальных декораций и костюмов и, во всяком случае, не 2-3 репетиций, а больше; поэтому Коршу он не ко двору. У него в ходу легкие пьесы водевильного свойства в 3-4 акта, с гостиными, с террасами, выходящими в сад, с острящими лакеями и неизбежными вдовушками. Актер Градов-Соколов, пользующийся в театре Корша генерал-губернаторской властью, имел дерзость поставить "Тартюфа". Когда его спросили, зачем он это делает, он сказал: "Что ж поделаешь, голубчик? Пресса этого хочет"... К тому же Петипа, которого ошикала Москва, собирается уезжать в Петербург. Вы напишите легкую комедию в 3-4-х актах из жизни интеллигентных людей среднего полета. Военный элемент (за исключением отставных) цензурою вычеркивается. Если у Вас нет времени заняться большой пьесой, то напишите что-нибудь одноактное. В этот сезон у меня пойдут две одноактных штуки: одна у Корша, другая на казенной сцене. Обе написаны между делом. Театра я не люблю, скоро утомляюсь, но водевили люблю смотреть. Верую я в водевиль и как автор: у кого есть 25 десятин земли или 10 сносных водевилей, того я считаю обеспеченным человеком - вдова его не умрет с голоду. Когда Вы напишете что-нибудь, то вот Вам самый короткий и скорый путь к лаврам: пьесу Вы отсылаете

{03031}

в цензуру с письмом М. П. Федорова, который знаком с Крюковским, секретарем драмат(ической) цензуры. Взяв из цензуры, Вы немедленно отдаете экземпляр Базарову (Графский пер., Театральная библиотека) для литографии и рассылки по провинции; одновременно же высылаете мне копию с этого экземпляра, скрепленную подписью цензора, дабы я мог поставить пьесу у Корша; как только выйдет афиша, я запишу Вас в члены Драмат(ического) общества, а оно к Новому году вышлет Вам 63 р. 33 коп., и Вы будете приятно удивлены, когда увидите, что Ваша пьеса шла в Саратове, в Новороссийске, в Иркутском офицерском собрании, в Шклове, в Карсе... Кто жует пьесы, бог их ведает, но только в прошлый сезон Общество собрало авторских около 85000 р. В этом году соберет около 100 т(ысяч), причем на долю щегловских "Гор Кавказа" пришлось около тысячи и придется в этом году столько же. Если водевиль выйдет плох, то не стесняйтесь и валяйте псевдоним. Провинция всё скушает. Старайтесь только, чтобы роли были. Чем проще обстановка и чем меньше действ(ующих) лиц, тем чаще идет водевиль. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

506. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 17 октября 1888 г. Москва. 17 октябрь. Милый Алексей Николаевич, обращаюсь к Вам с просьбой. На сих днях Жан Щеглов притащит к Вам мою одноактную пьесу "Калхас", или "Лебединая песня". Нельзя ли прочесть ее в Литературном комитете и пропустить? Достоинства в пьесе отсутствуют; значения ей я не придаю никакого, но дело в том, что Ленскому хочется во что бы то ни стало сыграть ее на Малой сцене. Прошу не столько я, сколько Ленский. Если же не пропустите, то на том свете Вам достанется от Люцифера и аггелов его, я же лично ничего не буду иметь против. Власть, ю же даде Вам бог, я почитаю

{03032}

и прекословить ей не стану. Если когда-нибудь я буду членом Комитета, то буду налагать veto безжалостно. Безденежье одолело, вою волком, но что делать? На нет и суда нет. Попросите Анну Михайловну, чтобы она не беспокоилась. Жорж уже был у Вас. В Москве нет ничего нового. Скучно и грустно, и серо, и свинцово... Будьте здоровехоньки и поклонитесь Вашим. Моя фамилия шлет Вам свой привет. Ваш А. Чехов.

507. А. С. СУВОРИНУ 18 октября 1888 г. Москва. 18 октября. Начало пьесы получил. Благодарю Вас. Благосветлов войдет целиком, как он есть. Вы его сделали хорошо: он утомляет и раздражает с первых же слов, а если публика будет слушать его 3-5 минут подряд, то получится именно то впечатление, какое нужно. Зритель будет думать: "Ах, да замолчи ты, пожалуйста!" Этот человек, т. е. Благосветлов, должен действовать на зрителей и как умный, подагрический брюзга и как скучная музыкальная пьеса, которую долго играют. Насколько он удался у Вас, Вы, я думаю, увидите, когда я набросаю первое действие и пришлю Вам. В Анучине я оставлю фамилию и "всё такое", разговор же его надо подмаслить немножко. Анучин натура рыхлая, масленистая, любящая, и речь его тоже рыхлая, масленистая, а у Вас он слишком отрывист и недостаточно благодушен. Надо, чтобы от этого крестного отца веяло старостью и ленью. Ему лень слушать Благосветлова; вместо того чтобы спорить, он охотнее подремал бы и послушал рассказов о Питере, о царе, о литературе, о науке или закусил бы в хорошей компании... Напоминаю Вам афишу нашей пьесы: 1) Александр Платоныч Благосветлов, член Государственного совета, имеет Белого Орла, получает пенсии 7200 руб.; происхождения поповского, учился в семинарии.

{03033}

Положение, которое он занимал, добыто путем личных усилий. В прошлом ни одного пятна. Страдает подагрой, ревматизмом, бессонницей, шумом в ушах. Недвижимое получил в приданое. Имеет ум положительный. Не терпит мистиков, фантазеров, юродивых, лириков, святош, не верует в бога и привык глядеть на весь мир с точки зрения дела. Дело, дело и дело, а всё остальное - вздор или шарлатанство. 2) Борис, его сын-студент, юнец, очень нежный, очень честный, но ни бельмеса не смыслящий в жизни. Вообразив себя однажды народником, он вздумал одеться мужиком и нарядился турком. Играет отлично на рояли, поет с чувством, пишет тайком пьесы, влюбчив, тратит массу денег и всегда говорит вздор. Учится плохо. 3) Дочь Благосветлова, но только, пожалуйста, не Саша. Это имя мне надоело уже в "Иванове". Коли сын Борис, то дочка пусть будет Настя. (Пусть мы Боре и Насте воздвигнем памятник нерукотворный...) Насте 23-24 года. Она отлично образованна, умеет мыслить... Петербург ей скучен, деревня тоже. Не любила ни разу в жизни. Ленива, любит философствовать, читает книги лежа; хочет выйти замуж только ради разнообразия и чтобы не остаться в старых девах. Говорит, что может влюбиться только в интересного человека. За Пушкина или Эдисона она вышла бы с удовольствием, она бы влюбилась, но за хорошего человека она пойдет только от скуки: мужа будет уважать, а детей любить. Увидев и послушав Лешего, она отдается страсти до nec plus ultra , до судорог, до глупого, беспричинного смеха. Порох, подмоченный петербургской тундрой, высыхает под солнцем и вспыхивает с страшной силой... Любовное объяснение я придумал феноменальное. 4) Анучин, старик. Считает себя самым счастливым человеком в свете. Сыновья его в люди вышли, дочки замужем, а сам он - вольная птица. Никогда не лечился, никогда не судился, орденов не носил, забывает часы заводить и со всеми приятель. Ужинает плотно, спит отлично, пьет много и без последствий, на старость свою сердится, о смерти не умеет думать. Когда-то хандрил и брюзжал, имел плохой аппетит и интересовался

{03034}

политикой, но случай спас его: однажды по какому-то поводу, лет 10 тому назад, ему пришлось на земском собрании попросить у всех прощения - после этого он вдруг почувствовал себя весело, захотел есть и, как натура субъективная, общественная до мозга костей, пришел к тому заключению, что абсолютная искренность, вроде публичного покаяния, есть средство от всех болезней. Это средство рекомендует он всем, между прочим, и Благосветлову. 5) Виктор Петрович Коровин, помещик лет 30-33, Леший. Поэт, пейзажист, страшно чувствующий природу. Как-то, будучи еще гимназистом, он посадил у себя во дворе березку; когда она позеленела и стала качаться от ветра, шелестеть и бросать маленькую тень, душа его наполнилась гордостью: он помог богу создать новую березу, он сделал так, что на земле стало одним деревом больше! Отсюда начало его своеобразного творчества. Он воплощает свою идею не на полотне, не на бумаге, а на земле, не мертвой краской, а организмами... Дерево прекрасно, но мало этого, оно имеет право на жизнь, оно нужно, как вода, как солнце, как звезды. Жизнь на земле немыслима без деревьев. Леса обусловливают климат, климат влияет на характер людей и т. д., и т. д. Нет ни цивилизации, ни счастья, если леса трещат под топором, если климат жёсток и черств, если люди тоже жёстки и черствы... Будущее ужасно! Насте нравится он не за идею, которая ей чужда, а за талант, за страсть, за широкий размах идеи... Ей нравится, что он размахнулся мозгом через всю Россию и через десять веков вперед. Когда он прибегает к ее отцу и со слезами, всхлипывая, умоляет его, чтобы он не продавал своего леса на сруб, она хохочет от восторга и счастья, что наконец увидела человека, в которого не верила раньше, когда узнавала его черты в мечтах и в романах... 6) Галахов, сверстник Лешего, но уже статский советник, очень богатый человек, служащий вместе с Скальковским. Чиновник до мозга костей и отделаться от этого чиновничества своего никак не может, ибо оно унаследовано от дедов с плотью и кровью... Хочется ему жить сердцем, но не умеет. Старается понимать природу и музыку, но не понимает. Человек честный и искренний, понимающий, что Леший выше его, и открыто

{03035}

сознающийся в этом. Хочет жениться по любви, думает, что он влюблен, настраивает себя на лирический топ, но ничего у него не выходит. Настя нравится ему только как красивая, умная девушка, как хорошая жена, и больше ничего. 7) Василий Гаврилович Волков, брат покойной жены Благосветлова. Управляет именьем последнего (свое прожил во время оно). Жалеет, что не крал. Он не ожидал, что петербургская родня так плохо будет понимать его заслуги. Его не понимают, не хотят понять, и он жалеет, что не крал. Пьет виши и брюзжит. Держит себя с гонором. Подчеркивает, что не боится генералов. Кричит. 8) Люба, его дочь. Эта о земном печется. Куры, утки, ножи, вилки, скотный двор, премия "Нивы", которую нужно вставить в раму, угощение гостей, обеды, ужины, чай - ее сфера. Считает личным оскорблением для себя, если кто-нибудь вместо нее берется наливать чай: "А, стало быть, я уж не нужна в этом доме?" Не любит тех, кто сорит деньгами и не занимается делом. Преклоняется перед Галаховым за его положительность. Вы не так ее выпустили. Нужно, чтоб она вышла из глубины сада взволнованная и подняла крик: "Как смели Марья и Акулина оставить индюшат ночевать в росе?" или что-нибудь вроде. Она всегда строгая. Строга и с людьми и с утками. Настоящие хозяйки никогда не восхищаются дедами рук своих, а, напротив, стараются доказать, что жизнь у них каторжная, отдохнуть, прости господи, некогда, все сидят сложа руки и только она, бедная, выбивается из сил... Настю и Бориса отчитывает за дармоедство, а Благосветлова боится. 9) Семен, мужик, приказчик у Лешего. 10) Странник Феодосий, старик 80 лет, но еще не седой. Николаевский солдат, служил на Кавказе и говорит по-лезгински. Сангвиник. Любит анекдоты и веселые разговоры; кланяется всем в ноги, целует в плечико и насильно целует дам. Послушник Афонского монастыря. Собрал на своем веку 300 тысяч и все до копейки отослал в монастырь, сам же нищенствует. Пускает дурака и подлеца, не стесняясь ни чином, ни местом. Вот Вам и вся афиша. Не позже Рождества Вы получите мой материал для первого действия. Благосветлова

{03036}

я не трону. Он и Галахов Ваши, я от них отрекаюсь; добрая половина Насти Ваша. Я один с ней не справлюсь. Борис не важен, его одолеть не трудно. Леший до четвертого акта мой, а в четвертом до беседы с Благосветловым Ваш. В этой беседе я должен буду держаться общего тона фигуры, тона, которого Вы не поймаете. Второй акт (гости) начнете опять Вы. Феодосий - эпизодическое лицо, которое, думаю, понадобится: мне хочется, чтобы Леший на сцене не был одинок, чтобы Благосветлов почувствовал себя окруженным юродивыми. Я пропустил в афише m-lle Эмили, старуху француженку, которая тоже в восторге от Лешего. Нужно показать, как гг. Лешие действуют на женщин. Эмили добрая старушка, гувернантка, не потерявшая еще своего электричества. Когда бывает возбуждена, мешает французский язык с русским. Терпеливая сиделка Благосветлова. Она Ваша. Для нее в первом явлении я оставлю пробелы... Видаюсь каждый день с Алексеем Алексеевичем. Из архитектора он превратился в ревизора. Боголепов стал еще боголепее... Сегодня один из счетчиков в разговоре со мной назвал его "субботой"... Если бы Иисус Христос был радикальнее и сказал: "Люби врага, как самого себя", то он сказал бы не то, что хотел. Ближний-понятие общее, а враг-частность. Беда ведь не в том, что мы ненавидим врагов, которых у нас мало, а в том, что недостаточно любим ближних, которых у нас много, хоть пруд пруди. "Люби врага, как самого себя", пожалуй, сказал бы Христос, если бы был женщиной. Женщины любят выхватывать из общих понятий яркие, бьющие в глаза частности. Христос же, стоявший выше врагов, не замечавший их, натура мужественная, ровная и широко думающая, едва ли придавал значение разнице, какая есть в частностях понятия "ближний". Мы с Вами субъективны. Если нам говорят, например, вообще про животных, то мы сейчас же вспоминаем про волков и крокодилов, или же про соловьев и красивых козулей; для зоолога же не существует разницы между волком и козулей: для него она слишком ничтожна. Понятие "газетное дело" Вы усвоили себе в широкой степени; частности, которые заставляют волноваться публику, Вам представляются

{03037}

ничтожными... Вы усвоили себе общее понятие, и потому газетное дело удалось Вам; те же люди, которые сумели осмыслить только частности, потерпели крах... В медицине то же самое. Кто не умеет мыслить по-медицински, а судит по частностям, тот отрицает медицину; Боткин же, Захарьин, Вирхов и Пирогов, несомненно, умные и даровитые люди, веруют в медицину, как в бога, потому что выросли до понятия "медицина". То же самое и в беллетристике. Термин "тенденциозность" имеет в своем основании именно неуменье людей возвышаться над частностями. Однако я исписываю уж 3-й лист. Ночь. Простите, пожалуйста. Поклон всем Вашим. Я совершенно здоров. Ваш А. Чехов. О пьесе никому не говорите.

508. А. С. КИСЕЛЕВУ 20 октября 1888 г. Москва. 20 окт. Милый Барин! Всё обстоит благополучно, и дела если не превосходны, то во всяком случае нормальны. Наблюдая Вашего Финика, я всё более прихожу к убеждению, что бабкинский климат с его вечернею сыростью ему вреден. В Москве он чувствует себя великолепно. Ни кашля, ни жара. Остались одни только помещицкие болезни: то пузико болит, то в горле от крика чешется, то под ложечкой ломит. Недавно он перепугал меня ужасно. В один прекрасный вечер приходит он ко мне и желает спокойной ночи. Гляжу на часы: только 8. Спрашиваю: зачем так рано? Уныло молчит и идет к себе наверх. Во втором часу ночи ко мне является мать и с таинственно-испуганной миной заявляет мне, что Сережа сейчас просил пить. Я делаю распоряжение, чтобы утром его не пускали в гимназию. Утром прихожу наверх. Финик лежит под одеялом. Лицо красное, temper. 39 . Неохотно говорит, вял, слаб, жалуется на бессонницу и на головную боль. Мать в ужасе, сестра смотрит на меня громадными глазами...

{03038}

Тиф? Дифтерит? Экзаменую Финика и мать; оказывается, что вчера был соус из почек. Даю касторки... Вечером мой больной уже изображает следующее: 36,5 , на животе кошка; мышцы живота прыгают и подбрасывают кошку - это называется миной. Утром Финик уже прыгает и вешается всем на шею, как ни в чем не бывало. Является классный наставник Козачков и, полиберальничав со мною, с миром удаляется. Других ужасов не было. Не пишет он писем по простой причине: не умеет. Написать письмо для него подвиг. Чтобы писать письма, нужно привыкнуть, а он до сих пор в своих писаниях не был ни разу самостоятелен и, как все первоклассники, не решался идти дальше копирования. Сейчас ждут в Москве государя. Всех студентов, гимназистов и гимназисток погнали в Кремль. Значит, погнали и Финика, чему я очень рад, хотя и знаю, что он озябнет. Всякие треволнения, усилия и форсированные марши для него полезны: приучают к самостоятельности и полезны для здоровья. Все мои гости в восторге от Финика. Самое красивое в нем - это его искренность. Поклоны всем. Спешу. Ваш А. Чехов.

509. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) 20 октября 1888 г. Москва. 20 октябрь. Спасибо Вам, добрейший Александр Семенович, за поздравление. Насколько помню, льстецом я Вас никогда не обзывал и Вас не оспаривал; я говорил Вам только, что и великие писатели бывают подвержены риску исписаться, надоесть, сбиться с панталыку и попасть в тираж. Я лично подвержен этому риску в сильнейшей степени, чего Вы, как умный человек, надеюсь, отрицать не станете. Во-первых, я "счастья баловень безродный", в литературе я Потемкин, выскочивший из недр "Развлечения" и "Волны", я мещанин во дворянстве, а такие люди недолго выдерживают, как не выдерживает струна, которую торопятся натянуть. Во-вторых,

{03039}

наибольшему риску сойти с рельсов подвержен тот поезд, который идет ежедневно, без остановок, невзирая ни на погоду, ни на количество топлива... Конечно, премия - большая штука и не для меня одного. Я счастлив, что указал многим путь к толстым журналам, и теперь не менее счастлив, что по моей милости те же самые многие могут рассчитывать на академические лавры. Всё мною написанное забудется через 5-10 лет; но пути, мною проложенные, будут целы и невредимы - в этом моя единственная заслуга. Ежов молодец. Он послал уже другой "субботник". Ваш "субботник" мне симпатичен, особенно середка, где мать учит девочку. Напрасно Вы приложили марки. Ваш "субботник" вручил я Суворину-фису, который пребывает теперь в Москве. Отчего Вы раздумали подписаться Лазаревым? Мне Ваши рассказы нравятся; с каждым годом Вы пишете всё лучше и лучше, т. е. талантливее и умнее. Но Вы рискуете опоздать. Надо торопиться. Если Вы не пойдете форсированным маршем, то прозеваете: Ваше место займут другие. NВ. Ваш недостаток: в своих рассказах Вы боитесь дать волю своему темпераменту, боитесь порывов и ошибок, т. е. того самого, по чему узнается талант. Вы излишне вылизываете и шлифуете, всё же, что кажется Вам смелым и резким, Вы спешите заключить в скобки и в кавычки (напр(имер) "В усадьбе"). Ради создателя, бросьте и скобки и кавычки! Для вводных предложений есть отличный знак, это двойное тире (- имярек -). Кавычки употребляются двумя сортами писателей: робкими и бесталанными. Первые пугаются своей смелости и оригинальности, а вторьте (Нефедовы, отчасти Боборыкины), заключая какое-нибудь слово в кавычки, хотят этим сказать: гляди, читатель, какое оригинальное, смелое и новое слово я придумал! И не подражайте Вы Билибину! Надо быть мужественным, сильным, а Вы в описаниях медового месяца и т. п. вдаетесь в сантиментально-игриво-старушечий тон, свойственный Билибину. Не надо этого... Описания природы у Вас недурны; Вы хорошо делаете, что боитесь мелочности и казенщины. Но опять-таки Вы не даете воли своему темпераменту. У Вас нет поэтому

{03040}

оригинальности в приемах. Женщин нужно описывать так, чтобы читатель чувствовал, что Вы в расстегнутой жилетке и без галстуха, природу - то же самое. Дайте себе свободы. Будьте здоровы. Поклон Вашей жене. Я жив и здрав. Ваш А. Чехов.

510. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 20 октября 1888 г. Москва. 20 окт. Sire! Конец Вашего письма никуда не годится: не хожу к Вам просто оттого, что ленив и привык липнуть к своему столу. Нам нужно бы поужинать, вот и всё. Что касается моего блудного брата, то опасность не так серьезна, как кажется. Он вчера перебрался от меня в "мастерскую", куда увез с собою всё: портрет Розы Мейерзон, свой цилиндр, мои штаны и Ваши доски. По-видимому, он работает. Его адрес: Брюсовский пер., д. Вельтищева, Noмepa Медведевой (старая история). Он всё время сидел дома, но вдруг явилась старая сводня Пальмин - и он исчез на целые сутки. Потом (дня 3 тому назад) я имел глупость взять его с собой на свадьбу: там он натрескался, как сапожник, остался и не приходил домой до вчерашнего дня. Пока он трезв - он хороший человек, но едва выпил рюмку, как начинает беситься. Моя фамилия выбилась из сил и, откровенно говоря, рада, что он съехал с квартиры. Что делать с ним? Не знаю. Что касается меня, то я жив, здрав, почиваю на лаврах и безденежствую. Поклон Вашей жене. Жму руку. Ваш А. Чехов. Хорошая у Вас бумага! академических.

{03041}

511. А. С. СУВОРИНУ 24 октября 1888 г. Москва. 24 окт. Уважаемый Алексей Сергеевич, я умилился и написал заметку, которую при сем прилагаю. Тема хорошая, но заметка, кажется, опоздала и вышла слишком куцей. Такие вещи надо писать залпом, в 5 минут, а меня то и дело перебивали то визитеры, то домочадцы. Я заказал к "Каштанке" рисунки. Еду сейчас к приятелю художнику, большому охотнику, изучившему собак до мозга костей. Попрошу его нарисовать собаку для обложки. "Леший" годится для романа, я это сам отлично знаю. Но для романа у меня нет силы. Не приспе еще время благоприятное. Маленькую повесть написать можно. Если бы я писал комедию "Леший", то имел бы на первом плане не актеров и не сцену, а литературность. Если бы пьеса имела литературное значение, то и на том спасибо. Все мои Вам кланяются. Будьте здоровы. Я приеду в ноябре. Ваш А. Чехов. Алексей Алексеевич еще в Москве.

512. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 25 октября 1888 г. Москва. 25 окт. Спасибо Вам за "Калхаса", дорогой Алексей Николаевич! Кто у Вас переписывал второй экземпляр? Кто бы ни был этот таинственный благодетель, передайте ему мою благодарность и обещание - привезти из Москвы конфект. Елена Алексеевна была у нас два раза; днем и вечером. Днем посидела 6 минут, а вечером 22 минуты. Обещала побывать и в третий раз, но обещания своего не исполнила. Я ей вполне сочувствую: у нас мертвецки

{03042}

скучно. Пока не наступил настоящий зимний сезон, веселящий элемент дремлет, а скучающий брюзжит и наводит скуку. Шум в моей квартире начинается обыкновенно с конца ноября. Вы пишете, чтобы я про "Сев(ерный) вестник" держал в секрете. Недели 2-3 тому назад я получил письмо от некоего литератора, который подробнейшим образом описывал мне кризис, переживаемый "С(еверным) вестником"; он пишет, что о кризисе все говорили вслух на похоронах Полетики. Вот тут и извольте иметь секреты! Если у "Сев(ерного) вестн(ика)" 4 тысячи подписчиков, то, конечно, робеть нечего! 4 тысячи - цифра настолько хорошая, что при известных усилиях и осторожности можно и капитал нажить и невинность соблюсти. По крайней мере можно обойтись без долгов. Чтобы приобрести пятую или шестую тысячу, нужно рекламировать. Без рекламы у нас всё идет черепашьим шагом. Пожалуйста, полюбуйтесь на 1-й номер "Эпохи"! Какое мальчишество! Все эти господа эпоховцы разыграли из себя таких мальчишек, что просто совестно. Жоржинька талантливый человек. Из всех пианистов, скрипачей, дирижеров, барабанщиков и горнистов, каких только я знал на своем веку, Жоржинька единственный показался мне художником. У него есть душа, есть чутье и взгляды, он неглуп и мало испорчен предрассудками тех кружков, где ему волею судеб приходилось бывать. Главное его горе - лень и робость. Он не верит себе. Я недостаточно серьезен и недостаточно музыкален, чтобы иметь силу убедить его. Вам же он, к счастью, верит, и Ваша попытка возбудить его может иметь хорошие результаты. Я хотел бы, чтоб умная и милая линтваревская семья не прожила свой век зря. Линтваревы - прекрасный материал; все они умны, честны, знающи, любящи, но всё это погибает даром, ни за понюшку табаку, как солнечные лучи в пустыне. Теперь о зависти. Если премию мне дали в самом деле не по заслугам, то и зависть, которую она возбуждает, свободна от правды. Завидовать и досадовать имеют нравственное право те, кто лучше меня или идет рядом со мной, но отнюдь не те господа Леманы и К ,

{03043}

для которых я собственным лбом пробил дорогу к толстым журналам и к этой же премии! Эти сукины сыны должны радоваться, а не завидовать. У них ни патриотизма, ни любви к литературе, а одно самолюбьишко. Они готовы повесить меня и Короленко за успех. Будь я и Короленко - гении, спаси мы с ним отечество, создай мы храм Соломонов, то нас возненавидели бы еще больше, потому что гг. Леманы не видят ни отечества, ни литературы - всё это для них вздор; они замечают только чужой успех и свой неуспех, а остальное хоть травой порасти. Кто не умеет быть слугою, тому нельзя позволять быть господином; кто не умеет радоваться чужим успехам, тому чужды интересы общественной жизни и тому нельзя давать в руки общественное дело. Мои все шлют Вам привет. Ваш А. Чехов.

513. А. П. ЛЕНСКОМУ 26 октября 1888 г. Москва. 26 октябрь. Уважаемый Александр Павлович, сегодня я был у Вас и оставил "Калхаса" и копию. Когда цензурованный экземпляр перестанет быть нужным, то, будьте добры, возьмите его от режиссера и сохраните: он пойдет к Рассохину. Я назвал "Калхаса" "Лебединой песней". Название длинное, кисло-сладкое, но другого придумать никак не мог, хотя думал долго. Простите, что я так долго возился с пьесой. Дело в том, что ей пришлось пройти в этот раз два чистилища: драмат(ическую) цензуру и комитет. Если бы не цензура, то она давно уже была бы у Вас. Почтение Лидии Николаевне. Желаю Вам здоровья. Душевно преданный А. Чехов.

{03044}

514. E. M. ЛИНТВАРЕВОЙ 27 октября 1888 г. Москва. 27 окт. Доктор, Вы забыли написать, сколько стоят плахты. Такая скрытность меня немножко конфузит. Пожалуйста, напишите, и буде пожелаете дать какое-нибудь поручение, не церемоньтесь и давайте: я к Вашим услугам. Премия имеет значение, так сказать, духовное. Если глядеть на нее с чиновничьей точки зрения, то она уподобляется Станиславу 3-й степени. Она казенная. Когда меня потащат служить на войну, ее запишут в мой формулярный список; главный корпусный доктор, прочитав сей список, глубокомысленно почешет у себя за ухом и промычит: (М-да...) Вот и всё. Здоровья своего я не понимаю. Дня четыре было кровохарканье, а теперь, кроме ничтожного кашля, ничего... Вы рекомендуете мне принять меры, а не называете этих мер. Принимать доверов порошок? Пить анисовые капли? Ехать в Ниццу? Не работать? Давайте, доктор, условимся: не будем больше никогда говорить ни о мерах, ни об (Эпохе)... Весь октябрь я ничего не делал. Приводил в порядок свои сценические безделки, писал длинные письма и передовые статьи, а беллетристикой не занимался. Сегодня в (Новом времени) (среда, 26-го окт(ября) есть мой короткий вопль по адресу покойного Пржевальского - образчик моих передовиц. Таких людей, как Пржевальский, я люблю бесконечно. Вашей фразы, где Вы говорите о (мотивах, руководящих благородными и возвышенными душами), я не понял. Если это камешек в мой огород, то, уверяю Вас, в моей пустеющей от скуки голове нет решительно никаких мотивов. Впрочем, есть только два мотива: 1) не залезть в долги и 2) дождаться скорее весны и удрать куда-нибудь из Москвы, чтобы ничего не делать. Других мотивов, задач и желаний у меня нет. В ноябре поеду в Питер. Всем Вашим мой сердечный привет. Будьте здоровы, и да пошлет аллах к Вашему изголовью золотые сны! Душевно преданный А. Чехов.

{03045}

Лидия Федоровна предобрейший человек. Два слова о Вашем пианисте: если он в Питере займется делом, то из него выйдет большой толк. Мое пророческое чувство меня не обманывало никогда, ни в жизни, ни в моей медицинской практике. Через час еду на практику. Холодно.

515. А. С. СУВОРИНУ 27 октября 1888 г. Москва. 27 окт. Ежов не воробей, а скорее (выражаясь на благородном языке охотников) он щенок, который еще не опсовел. Он еще только бегает и нюхает, бросается без разбора и на птиц и на лягушек. Определить его породу и способности пока затрудняюсь. В пользу его сильно говорят молодость, порядочность и неиспорченность в московско-газетном смысле. Я иногда проповедую ересь, но до абсолютного отрицания вопросов в художестве еще не доходил ни разу. В разговорах с пишущей братией я всегда настаиваю на том, что не дело художника решать узкоспециальные вопросы. Дурно, если художник берется за то, чего не понимает. Для специальных вопросов существуют у нас специалисты; их дело судить об общине, о судьбах капитала, о вреде пьянства, о сапогах, о женских болезнях... Художник же должен судить только о том, что он понимает; его круг так же ограничен, как и у всякого другого специалиста,- это я повторяю и на этом всегда настаиваю. Что в его сфере нет вопросов, а всплошную одни только ответы, может говорить только тот, кто никогда не писал и не имел дела с образами. Художник наблюдает, выбирает, догадывается, компонует - уж одни эти действия предполагают в своем начале вопрос; если с самого начала не задал себе вопроса, то не о чем догадываться и нечего выбирать. Чтобы быть покороче, закончу психиатрией: если отрицать в творчестве вопрос и намерение, то нужно признать, что художник творит непреднамеренно, без умысла, под влиянием аффекта; поэтому, если бы какой-нибудь автор похвастал мне, что он написал повесть без заранее обдуманного намерения,

{03046}

а только по вдохновению, то я назвал бы его сумасшедшим. Требуя от художника сознательного отношения к работе, Вы правы, но Вы смешиваете два понятия: решение вопроса и правильная постановка вопроса. Только второе обязательно для художника. В "Анне Карениной" и в "Онегине" не решен ни один вопрос, но они Вас вполне удовлетворяют, потому только, что все вопросы поставлены в них правильно. Суд обязан ставить правильно вопросы, а решают пусть присяжные, каждый на свой вкус. Ежов еще не вырос. Другой, которого я рекомендую Вашему вниманию, А. Грузинский (Лазарев) талантливее, умнее и крепче. Проводил я Алексея Алексеевича с наставлением - ложиться спать не позже полночи. Проводить ночи в работе и в разговорах так же вредно, как кутить по ночам. В Москве он выглядел веселей, чем в Феодосии; жили мы дружно и по средствам: он угощал меня операми, а я его плохими обедами. Завтра у Корша идет мой "Медведь". Написал я еще один водевиль: две мужские роли, одна женская. Вы пишете, что герой моих "Именин" - фигура, которою следовало бы заняться. Господи, я ведь не бесчувственная скотина, я понимаю это. Я понимаю, что я режу своих героев и порчу, что хороший материал пропадает у меня зря... Говоря по совести, я охотно просидел бы над "Именинами" полгода. Я люблю кейфовать и не вижу никакой прелести в скоропалительном печатании. Я охотно, с удовольствием, с чувством и с расстановкой описал бы всего моего героя, описал бы его душу во время родов жены, суд над ним, его пакостное чувство после оправдательного приговора, описал бы, как акушерка и доктора ночью пьют чай, описал бы дождь... Это доставило бы мне одно только удовольствие, потому что я люблю рыться и возиться. Но что мне делать? Начинаю я рассказ 10 сент(ября) с мыслью, что я обязан кончить его к 5 октября - крайний срок; если просрочу, то обману и останусь без денег. Начало пишу покойно, не стесняя себя, но в средине я уж начинаю робеть и бояться, чтобы рассказ мой не вышел длинен: я должен помнить, что у "Сев(ерного) вестника" мало денег и что я один

{03047}

из дорогих сотрудников. Потому-то начало выходит у меня всегда многообещающее, точно я роман начал; середина скомканная, робкая, а конец, как в маленьком рассказе, фейерверочный. Поневоле, делая рассказ, хлопочешь прежде всего о его рамках: из массы героев и полугероев берешь только одно лицо - жену или мужа,- кладешь это лицо на фон и рисуешь только его, его и подчеркиваешь, а остальных разбрасываешь по фону, как мелкую монету, и получается нечто вроде небесного свода: одна большая луна и вокруг псе масса очень маленьких звезд. Луна же не удается, потому что ее можно понять только тогда, если понятны и другие звезды, а звезды не отделаны. И выходит у меня не литература, а нечто вроде шитья Тришкиного кафтана. Что делать? Не знаю и не знаю. Положусь на всеисцеляющее время. Если опять говорить по совести, то я еще не начинал своей литерат(урной) деятельности, хотя и получил премию. У меня в голове томятся сюжеты для пяти повестей и двух романов. Один из романов задуман уже давно, так что некоторые из действующих лиц уже устарели, не успев быть написаны. В голове у меня целая армия людей, просящихся наружу и ждущих команды. Всё, что я писал до сих пор, ерунда в сравнении с тем, что я хотел бы написать и что писал бы с восторгом. Для меня безразлично - писать ли "Именины", или "Огни", или водевиль, или письмо к приятелю,- всё это скучно, машинально, вяло, и мне бывает досадно за того критика, который придает значение, наприм(ер), "Огням", мне кажется, что я его обманываю своими произведениями, как обманываю многих своим серьезным или веселым не в меру лицом... Мне не нравится, что я имею успех; те сюжеты, которые сидят в голове, досадливо ревнуют к уже написанному; обидно, что чепуха уже сделана, а хорошее валяется в складе, как книжный хлам. Конечно, в этом вопле много преувеличенного, многое мне только кажется, но доля правды есть, и большая доля. Что я называю хорошим? Те образы, которые кажутся мне наилучшими, которые я люблю и ревниво берегу, чтоб не потратить и не зарезать к срочным "Именинам"... Если моя любовь ошибается, то я не прав, но ведь возможно же, что она не ошибается! Я дурак и самонадеянный

{03048}

человек или же в самом деле я организм, способней быть хорошим писателем; всё, что теперь пишется, не нравится мне и нагоняет скуку, всё же, что сидит у меня в голове, интересует меня, трогает и волнует - и из этого я вывожу, что все делают не то, что нужно, а я один только знаю секрет, как надо делать. Вероятнее всего, что все пишущие так думают. Впрочем, сам чёрт сломает шею в этих вопросах... В решении, как мне быть и что делать, деньги не помогут. Лишняя тысяча рублей не решит вопроса, а сто тысяч - на небе вилами писаны. К тому же, когда у меня бывают деньги (быть может, это от непривычки, не знаю), я становлюсь крайне беспечен и ленив: мне тогда море по колено... Мне нужно одиночество и время. Простите, что я занимаю Ваше внимание своей особой. Сорвалось с пера. Почему-то я теперь не работаю. Спасибо, что помещаете мои статейки. Ради создателя, не церемоньтесь с ними: сокращайте, удлиняйте, видоизменяйте, бросайте и делайте, что хотите. Даю Вам, как говорит Корш, карт-блянш. Я буду рад, если мои статьи не будут занимать чужого места. Прочтите в "Стоглаве" почтовые правила - об отсылке денежных пакетов. Это Алексей Алексеевич сочиняет такие правила. Его медицинский отдел ниже всякой критики - можете передать ему это мнение специалиста! Напишите мне, как по-латыни называется глазная болезнь Анны Ивановны. Я Вам напишу, серьезно это или нет. Если ей прописан атропин, то серьезно, хотя не безусловно. А у Насти что? Если думаете вылечиться в Москве от скуки, то напрасно: скучища страшная. Арестовано много литераторов, в том числе и всюду сующийся Гольцев, автор "Девятой симфонии". За одного из них хлопочет В. С. Мамышев, который был сегодня у меня. Поклон всем Вашим. Ваш А. Чехов. У меня в комнате летает комар. Откуда он взялся? Благодарю за глазастые объявления о моих книгах.

{03049}

516. М. В. КИСЕЛЕВОЙ 2 ноября 1888 г. Москва. 2 ноября. Уважаемая Мария Владимировна! Маша получила от Вас письмо и вкратце рассказала мне его содержание. Ваше душевное состояние вынуждает меня говорить с Вами серьезно и прямо, и я серьезно, честным словом уверяю Вас, что Сережа совершенно здоров, весел, не кашляет, что он по-прежнему хороший мальчуган, учится недурно и - короче говоря - ни в его здоровье, ни в поведении, ни в образе жизни ничего но замечается такого, что могло бы внушать хотя бы даже маленькие подозрения или опасения. Честное слово - повторяю. Он по-прежнему ходит на голове, ласков, искренен, грустит по Бабкине и жадно ждет санного пути, когда Вы приедете к нам, и Рождества, когда мы приедем к Вам. Я обещаю, что если случится что-нибудь, немедленно, ничего не утаивая, уведомить Вас. Ведь вы знаете отлично, что я не имею права скрывать от Вас и от Алексея Сергеевича ничего, что может так или иначе угрожать Сергею. Каждое утро, лежа в постели, я слышу, как что-то громоздкое кубарем катится вниз по лестнице и чей-то крик ужаса: это Сережа идет в гимназию, а Ольга провожает его. Каждый полдень я вижу в окно, как он в длинном пальто и с товарным вагоном на спине, улыбающийся и розовый, идет из гимназии. Вижу, как он обедает, как занимается, как шалит, и до сих пор нс видел и тени такого, что могло бы заставить меня призадуматься серьезно насчет его здоровья или чего-нибудь другого. Вот и всё. Всё у нас обстоит благополучно. Денег нет, но жду из Питера около тысячи рублей и получу ее скоро. Немножко практикую. Удалось мне написать глупый водевиль, который, благодаря тому, что он глуп, имеет удивительный успех. Васильев в "Моск(овских) вед(омостях)" обругал, остальные же и публика - на седьмом небе. В театре сплошной хохот. Вот и пойми тут, чем угодить!

{03050}

Отчего Вы не пишете в "Роднике"? Писанье - отличное отвлекающее средство при мерлехлюндии. Будьте здоровы и приезжайте при малейшей возможности: будем рады Вас видеть. Поклон Барину и Василисе, Михаилу Петровичу и Елизавете Александровне. Сердечно преданный А. Чехов.

517. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 2 ноября 1888 г. Москва. 2 ноябрь. Милая Жанушка! Спасибо Вам за Ваши хлопоты. В долгу я у Вас по самую глотку, а когда мы поквитаемся, одному только небу ведомо. Теперь о "Медведе". Соловцов играл феноменально, Рыбчинская была прилична и мила. В театре стоял непрерывный хохот; монологи обрывались аплодисментами. В 1-е и 2-е представление вызывали и актеров и автора. Все газетчики, кроме Васильева, расхвалили... Но, душа моя, играют Соловцов и Рыбч(инская) не артистически, без оттенков, дуют в одну ноту, трусят и проч. Игра топорная. После первого представления случилось несчастье. Кофейник убил моего медведя. Рыбчинская пила кофе, кофейник лопнул от пара и обварил ей всё лицо. Второй раз играла Глама, очень прилично. Теперь Глама уехала в Питер, и, таким образом, мой пушной зверь поневоле издох, не прожив и трех дней. Рыбчинская обещает выздороветь к воскресенью. Теперь о Вас. Что касается "Театрального воробья", то он, кажется, пойдет. О нем был у меня разговор с Коршем, с Соловцовым же буду еще говорить, выбрав для сего наиболее благоприятную минуту. С "Дачным мужем" не торопитесь. Успокойте свои щеглиные нервы. Если Вы в самом деле пришли к убеждению, что III акт не нужен, то так тому и быть, но если этого убеждения нет, то зачем идти на уступки? Пусть лучше пьеса лежит в архиве, чем идти на уступки... Ведь если раз уступите, то Ваши нервы будут уступать без конца... Побольше железа!

{03051}

По-моему, лучше написать две новые пьесы, чем один раз уступить. Это покойнее, выгоднее и легче. Не торопитесь, голубушка... Я сделаюсь популярным водевилистом? Эка, хватили! Если во всю свою жизнь я с грехом пополам нацарапаю с десяток сценических безделиц, то и на том спасибо. Для сцены у меня нет любви. "Силу гипнотизма" я напишу летом - теперь не хочется. В этот сезон напишу один водевильчик и на этом успокоюсь до лета. Разве это труд? Разве тут страсть? Видаюсь с Тихоновым. Он советует послать "Медведя" в Александринку. Все наши здравствуют и шлют Вам свой поклон. Будьте здоровы и не хандрите. Ваш Antoine.

518. Е. А. СЫСОЕВОЙ 2 ноября 1888 г. Москва. 2 ноябрь. Уважаемая Екатерина Алексеевна! Простите, что я запаздываю ответом на Ваше письмо. В последнее время у меня было много нелитературных хлопот, так что всё, имеющее отношение к литературе, пришлось отложить недели на две. Я не сдержал свое обещание - не прислал в "Родник" рассказ - по причинам, от меня не зависящим. Как мне ни грустно сознаться, но я сознаюсь: моя голова отяжелела и бедна сюжетами. За полгода я никак не мог придумать подходящего сюжета, а давать в детский журнал обычную поденщину, дебютировать с этого, мне не хотелось и не хочется. Говорю это искренно и уверяю Вас, что о нежелании моем работать у Вас не может быть и речи. Всё лето я путешествовал, теперь спешу отработать авансы. Когда я почувствую себя свободным от долгов - их немного,- я стану придумывать сюжет для "Родника", теперь же прошу у Вас прощения и снисхождения. Почтение г. Альмедингену. Уважающий А. Чехов.

{03052}

519. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 3 ноября 1888 г. Москва. 3 ноября. Дорогой Алексей Николаевич, спешу уведомить Вас, что рассказ для Гаршинского сборника уже начат (1/4 сделана) и что я не теряю надежды участвовать в сборнике. Я прошу убедительно, если можно, дать мне одну неделю сроку. Как только рассказ будет готов, я дам Вам знать телеграммой и успокою Вас. Прошу отсрочки и снисхождения не из лености. И нахожусь в угнетенном состоянии. Одна маленькая семейная неурядица, о которой сообщу при свидании, и безденежье, которое одолевает меня с сентября по сие время, овладели всем моим существом, и я совершенно неспособен быть покойным и работать. На душе скверно, в кармане ни гроша, долгов гибель... Подписчики для сборника будут. Отчего Вы не рекламируете его? Даже в последнем номере "Северного вестника" нет объявления. Баранцевич требует для своего сборника рассказ. Он выпустит, вероятно, одновременно с вами. Если для объявления о сборнике Вам понадобится название моего рассказа, то вот оно: "Припадок". Описываю Соболев пер(еулок) с домами терпимости, но осторожно, не ковыряя грязи и не употребляя сильных выражений. За статью Мережковского спасибо. О ней буду писать Вам особо. Где Короленко? Что он? Как? Что пишет? Сейчас иду на открытие Общества искусства и литературы. Будет бал. Мой "Медведь" прошел у Корша шумно. А опечаток в моих "Именинах" видимо-невидимо... Как дела в "Сев(ерном) вестн(ике)"? Держитесь! Почтение всем Вашим и Жоржу Линтвареву. Ваш А. Чехов.

{03053}

520. А. С. СУВОРИНУ 3 ноября 1888 г. Москва. 3 ноябрь. Здравствуйте, Алексей Сергеевич! Сейчас облекаюсь во фрачную пару, чтобы ехать на открытие Общества искусств и литературы, куда я приглашен в качестве гостя. Будет форменный бал. Какие цели и средства у этого общества, кто там членом и проч.- я не знаю. Знаю только, что во главе его стоит Федотов, автор многих пьес. Членом меня не избрали, чему я очень рад, так как взносить 25 руб. членских за право скучать - очень не хочется. Если будет что-нибудь интересное или смешное, то напишу Вам; Ленский будет читать мои рассказы. В "Сев(ерном) вестнике" (ноябрь) есть статья поэта Мережковского о моей особе. Статья длинная. Рекомендую Вашему вниманию ее конец. Он характерен. Мережковский еще очень молод, студент, чуть ли не естественник. Кто усвоил себе мудрость научного метода и кто поэтому умеет мыслить научно, тот переживает немало очаровательных искушений. Архимеду хотелось перевернуть землю, а нынешним горячим головам хочется обнять научно необъятное, хочется найти физические законы творчества, уловить общий закон и формулы, по которым художник, чувствуя их инстинктивно, творит музыкальные пьесы, пейзажи, романы и проч. Формулы эти в природе, вероятно, существуют. Мы знаем, что в природе есть а, б, в, г, до, ре, ми, фа, соль, ость кривая, прямая, круг, квадрат, зеленый цвет, красный, синий..., знаем, что всё это в известном сочетании дает мелодию, или стихи, или картину, подобно тому как простые химические тела в известном сочетании дают дерево, или камень, или море, по нам только известно, что сочетание есть, по порядок этого сочетания скрыт от нас. Кто владеет научным методом, тот чует душой, что у музыкальной пьесы и у дерева есть нечто общее, что та и другое создаются по одинаково правильным, простым законам. Отсюда вопрос: какие же это законы? Отсюда искушение - написать физиологию творчества (Боборыкин), а у более молодых и робких - ссылаться на науку и на законы природы (Мережковский). Физиология творчества, вероятно, существует

{03054}

в природе, но мечты о ней следует оборвать в самом начале. Если критики станут на научную почву, то добра от этого не будет: потеряют десяток лет, напишут много балласта, запутают еще больше вопрос - и только. Научно мыслить везде хорошо, но беда в том, что научное мышление о творчестве в конце концов волей-неволей будет сведено на погоню за "клеточками", или "центрами", заведующими творческой способностью, а потом какой-нибудь тупой немец откроет эти клеточки где-нибудь в височной доле мозга, другой не согласится с ним, третий немец согласится, а русский пробежит статью о клеточках и закатит реферат в "Сев(ерном) вестн(ике)", "Вестник Европы" начнет разбирать этот реферат, и в русском воздухе года три будет висеть вздорное поветрие, которое даст тупицам заработок и популярность, а в умных людях поселит одно только раздражение. Для тех, кого томит научный метод, кому бог дал редкий талант научно мыслить, по моему мнению, есть единственный выход - философия творчества. Можно собрать в кучу всё лучшее, созданное художниками во все века, и, пользуясь научным методом, уловить то общее, что делает их похожими друг на друга и что обусловливает их ценность. Это общее и будет законом. У произведений, которые зовутся бессмертными, общего очень много; если из каждого из них выкинуть это общее, то произведение утеряет свою цену и прелесть. Значит, это общее необходимо и составляет conditio sine qua non всякого произведения, претендующего на бессмертие. Для молодежи полезнее писать критику, чем стихи. Мережковский пишет гладко и молодо, но на каждой странице он трусит, делает оговорки и идет на уступки - это признак, что он сам не уяснил себе вопроса... Меня величает он поэтом, мои рассказы - новеллами, моих героев - неудачниками, значит, дует в рутину. Пора бы бросить неудачников, лишних людей и проч. и придумать что-нибудь свое. Мережк(овский) моего монаха, сочинителя акафистов, называет неудачником. Какой же это неудачник? Дай бог всякому так пожить: и в бога верил, и сыт был, и сочинять умел... Делить

{03055}

людей на удачников и на неудачников - значит смотреть на человеческую природу с узкой, предвзятой точки зрения... Удачник Вы или нет? А я? А Наполеон? Ваш Василий? Где тут критерий? Надо быть богом, чтобы уметь отличать удачников от неудачников и не ошибаться... Иду на бал. Вернулся я с бала. Цель общества - "единение". Один ученый немец приучил кошку, мышь, кобчика и воробья есть из одной тарелки. У этого немца была система, а у общества никакой. Скучища смертная. Все слонялись по комнатам и делали вид, что им не скучно. Какая-то барышня пела, Ленский читал мой рассказ (причем один из слушателей сказал: "Довольно слабый рассказ!", а Левинскнй имел глупость и жестокость перебить его словами: "А вот и сам автор! Позвольте вам представить", и слушатель провалился сквозь землю от конфуза), танцевали, ели плохой ужин, были обсчитаны лакеями... Если актеры, художники и литераторы в самом деле составляют лучшую часть общества, то жаль. Хорошо должно быть общество, если его лучшая часть так бедна красками, желаниями, намерениями, так бедна вкусом, красивыми женщинами, инициативой... Поставили в передней японское чучело, ткнули в угол китайский зонт, повесили на перила лестницы ковер и думают, что это художественно. Китайский зонт есть, а газет нет. Если художник в убранстве своей квартиры не идет дальше музейного чучела с алебардой, щитов и вееров на стенах, если всё это не случайно, а прочувствовано и подчеркнуто, то это не художник, а священнодействующая обезьяна. Получил сегодня от Лейкина письмо. Пишет, что был у Вас. Это добродушный и безвредный человек, но буржуа до мозга костей. Он если приходит куда или говорит что-нибудь, то непременно с задней мыслью. Каждое свое слово он говорит строго обдуманно и каждое ваше слово, как бы оно ни было случайно сказано, мотает себе на ус в полной уверенности, что ему, Лейкину, это так нужно, иначе книги его не пойдут, враги восторжествуют, друзья покинут, кредитка прогонит... Лисица каждую минуту боится за свою шкуру, так и он. Тонкий дипломат! Если говорит обо мне, то это значит, что он хочет бросить камешек в огород "нигилистов", которые меня испортили (Михайловский), и брата

{03056}

Александра, которого он ненавидит. В своих письмах ко мне он меня предостерегает, пугает, советует, открывает мне тайны... Несчастный хромой мученик! Мог бы покойно прожить до самой смерти, но какой-то бес мешает... У меня в семье маленькое несчастье, о котором сообщу при свидании. Грянул гром на голову одного из братьев, и этот гром не дает мне работать и быть покойным. Что за комиссия, создатель, быть главою семейства! Француженки из кокетства, чтобы иметь большие зрачки, пускают в глаза атропин - и ничего. Пьесу Маслова читает Петипа. У Корша кавардак. Лопнул паровой кофейник и обварил у Рыбчинской лицо, Глама-Мещерская уехала в Петерб(ург), у Соловцова больна подруга жизни Глебова и т. д. Играть некому, никто не слушается, все кричат, спорят... По-видимому, обстановочная, костюмная пьеса будет с ужасом отвергнута... А мне хотелось бы, чтоб "Обольстителя" поставили. Я не ради Маслова хлопочу, а просто из сожаления к сцене и из самолюбия. Надо всеми силами стараться, чтобы сцена из бакалейных рук перешла в литературные руки, иначе театр пропадет. Кофейник убил моего "Медведя". Рыбчинская больна, и играть некому. Все наши Вам кланяются. Анне Ивановне, Насте и Боре мой сердечный привет. Ваш А. Чехов. Водевили можно печатать летом, а зимою неудобно. Летом я каждый месяц буду давать по водевилю, а зимою надо отказаться от этого удовольствия. Запишите меня в члены Литературного общества. Когда приеду, буду посещать.

521. Н. А. ЛЕЙКИНУ 5 ноября 1888 г. Москва. 5 ноябрь. Добрейший Николай Александрович, насчет рисунков я дал знать Николаю и, когда увижу его, прочту ему нотацию.

{03057}

Ваш водевиль присылайте непременно. Я прочту его и отдам тому актеру, которого найду наиболее подходящим к роли. Корш платит по 6 рублей за акт. Если пришлете водевиль на этих днях, то он пойдет до Рождества. У Вас вышла книга - сценические произведения. Послали ли Вы ее на комиссию Рассохину? У меня маленькая семейная неурядица и безденежье отчаянное. Гонорара ниоткуда не получаю, а премии не шлют. Неурядица и безденежье сковали меня. Погода скверная, снегу нет, всюду скучно; пить и есть не хочется - одним словом, форменная меланхолия. У меня с большим успехом идет у Корша шутка "Медведь". По всем видимостям, этот медведь надолго прилипнет к репертуару, а в провинции и на любительских сценах его будут часто разделывать. Жаль, что у меня нет времени и охоты писать юмористику для сцены. Если мне приходится получить что-нибудь за "Пестрые рассказы", то не высылайте теперь, а припрячьте к весне, когда мое безденежье достигнет кульминационной точки. Приблизительно: сколько мне приходится? Если Ежов в самом деле не ведает, что творит, то, уверяю Вас, я тут ни при чем. Я иногда только помогаю и сватаю, но никогда не сбиваю людей с позиции. Я не советовал Ежову бросать училище, не советую опять поступить на службу... Не имею права советовать, где не спрашивают моего совета. Если спросит, то посоветую и, конечно, в том духе, в каком подобает. Ежову его жизнь видней, чем мне,- согласитесь. Сейчас получил известие: премию вышлют мне через 5-6 недель! Утешительно при моем безденежье... Если сумма за "Пестрые рассказы" превышает сто рублей, то пришлите мне сто рублей, если же не превышает, то не присылайте. Надо за фатеру платить. Должно быть, в ноябре увидимся... Я буду у Вас в день своего приезда к вечернему чаю. Поклонитесь Вашим и будьте здоровы. Привет Виктору Викторовичу. Ваш А. Чехов. через банкирскую контору Волкова - этак меньше хлопот.

{03058}

522. Ал. П. ЧЕХОВУ 6 ноября 1888 г. Москва. 6 ноябрь. Раскаявшийся пьяница! Прости, что я долго не отвечал на твои поганые письма: одолели лень, скука и безденежье. Вексель я получил и уже давно прожил. Что ты поделываешь? Что пишешь? Куда стремишься и чего ждешь? Я приеду в конце ноября или в начале дек(абря), вероятно, с сестрой. Передавал ли тебе поклон Суворин-фис, который гостил у нас? Премию обещают мне выслать не ранее 5-6 недель. Was werde ich essen? He приходится ли мне хотя два гроша за "Сумерки"? Если приходится, то возьми, пожалуйста, и вышли. Ах, если бы сто рублей! Мне за квартиру платить нечем. NB: У Суворина не проси. Мне "Сев(ерный) вестник" должен около 300 и не шлет. Это секрет. Пришли мне свой домашний адрес. Суворин-фис очень теплый парень. С ним можешь быть вполне откровенен, он не продаст. Мой "Медведь" идет с успехом. Театр рыгочет. Мне прибавка: за беллетристику получаю уже 20 к., а за публицистику 15 к. Кланяйся цуцыкам. Если Николка всё еще продолжает быть нем, то ты сводил бы его к психиатру. Мальчик, судя по глазам, лицу и поступкам, совсем нормален. Не понимаю его немоты. Виновата какая-нибудь мозговая извилина. Будь здрав. Николке приспичило: требуют вид. Твой А. Чехов.

{03059}

523. Ал. П. ЧЕХОВУ 6 или 7 ноября 1888 г. Москва. Korbo, canis clarissimus, mortuus est. Gaudeo te asinum, sed non canem esse, nam asini diutius vivunt.

524. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 7 ноября 1888 г. Москва. 7 ноябрь. Милый Жанчик! Если уж Вы так великодушно соглашаетесь брать на себя каторжный труд - возиться с приятельскими поручениями, то пеняйте на себя. В четверг в 3 часа пополудни Вы получите 2 экз. "Медведя", которые прошу вручить дедусе. В субботу Вы вообразите, что Вам хочется прогуляться, и поезжайте в Комитет. Если пьесу одобрят, то свободный экземпляр возьмите и вручите актеру или актрисе по своему усмотрению. Вы рекомендуете Савину и Сазонова? Хорошо. Тихонов рекомендует Далматова и Васильеву... И это хорошо. То есть, мне решительно всё равно, так как питерской труппы я не знаю. Делайте, что хотите, а если не будете делать, то в претензии не буду. Мне стыдно злоупотреблять приятельскими отношениями и седлать ни за что, ни про что Жана Щеглова - невиннейшего из людей и драматургов. Если одно поручение недостаточно ошеломило Вас, то вот Вам другое-похуже и помельче. Я нацарапал специально для провинции паршивенький водевильчик "Предложение" и послал его в цензурию. Просил в прошении выслать в библиотеку Рассохина. Если, ангел, будете в цензуре, то скажите Крюковскому, что в таком-то городе живет Петр Иваныч Бобчинский и что я купно с Рассохиным слезно молим цензурную гидру не задерживать водевиля в карантине. Водевильчик пошловатенький и скучноватенький, но в провинции пойдет: две мужские роли и одна женская. "Предложение" ставить в столицах не буду. Скажите сэру Базарову, что я просил Рассохина послать ему 5 экз. моего "Медведя". Рассохин сказал:

{03060}

"Хорошо". Творец Милашкина очень любезен со мной. На всё соглашается. Вашего "Дачного мужа" отдавайте венецианским дожам, нo нe раньше будущего сезона. Не спешите. Время не уйдет. Почему и не отдавать теперь? Скажу при свидании, а теперь - места в письме нет. "Театр(ального) воробья" ставьте, и дайте мне власть вязати и решити. Позвольте мне назначить роли, присутствовать на одной репетиции и быть руководителем при вычеркиваниях. Я сделаю не хуже, чем Вы и мычащий Соловцов. У меня будет дисциплины больше. Начали писать что-нибудь крупное? "Севильский обольститель" Бежецкого недурная пьеса. Она стоит того, чтобы ее поставили. Глама-Мещерская поссорилась и уходит от Корша. Незаменимая потеря! Кто теперь будет играть больных кошек в психопатических пьесах? Жанчик, Вы уж стареете и становитесь солидны. Вы женаты, капитан, литератор, у Вас есть имя... Умоляю Вас, разлюбите Вы, пожалуйста, сцену! Право, в ней очень мало хорошего! Хорошее преувеличено до небес, а гнусное маскируется. Я думаю, что В. Крылов всей душой ненавидит кулисы, раек, актеров, актрис и потому имеет такой успех. Он холоден, жесток, жестко стелет... Он неправ, что он сукин сын, но глубоко прав, что просто и равнодушно глядит на дело и на людей, живущих около этого дела. Современный театр - это сыпь, дурная болезнь городов. Надо гнать эту болезнь метлой, но любить ее - это нездорово. Вы станете спорить со мной и говорить старую фразу: театр школа, он воспитывает и проч. ...А я Вам на это скажу то, что вижу: теперешний театр не выше толпы, а, наоборот, жизнь толпы выше и умнее театра; значит, он не школа, а что-то другое... Увидимся не раньше декабря. Безденежье абсолютное. Никто не шлет денег, живу в кредит. "Шампанское" я утерял. Что же послать? Я раз послал Баранцевичу рассказ, но мне возвратили в чаянии, что я пришлю что-нибудь еще не напечатанное. Дайте Баранцевичу мой адрес. Я был бы рад получить от него письмо. Будьте живы. Ваш Antoine.

{03061}

525. А. С. СУВОРИНУ 7 ноября 1888 г. Москва. 7 ноябрь. Я не думал, Алексей Сергеевич, что мой атропин будет загадкой. Как-то Вы писали мне, что Григорович не велит ничего пускать в глаза; в ответ на это я написал Вам, кажется, что француженки из кокетства пускают себе в глаза атропин - и ничего. Что может быть хуже уличной, комнатной и прочей пыли, что может быть вреднее прегрешений в нервной и кровеносной системах, к(ото)рые связаны с зрительным аппаратом, как море с рекой? При этих прегрешениях капли - невинная штука... Несчастье стряслось над живописцем. Дело вот в чем. Пять лет тому назад он вышел из училища живописи, не кончив в нем курса; все эти пять лет он жил без паспорта. Жил то у меня, то у своей femme, то у приятелей... Нелегальность эта мучила и его и семью... Все пять лет собирался он начать хлопотать "завтра", но наступало это завтра, и он успокаивался. Я российские законы знаю, но паспортная канитель - это такая путаница, что не знаешь, с чего начать... Одни советуют брату обратиться в Таганрог, другие - сходить к генерал-губернатору, третьи - поступить в учителя, четвертые ужасаются и грозят... Сам чёрт не разберет, что нужно делать! Путаница еще больше запутывается одним обстоятельством: живописец, которому теперь 30-31 год, не был на призыве, не служил, не брал жеребия, одним словом, имеет все данные, чтобы засесть на скамью подсудимых за уклонение от воинской повинности, караемое тюремным заключением и отдачей в солдаты без всяких льгот. Целый скандал! Небрежность, откладыванье до завтра, Бахус, некогда и мечтания продолжались бы без конца, если бы не грянул гром во образе городового, пришедшего спрашивать паспорт, и во образе метрического свидетельства, которое мой художник имел наивность послать в участок. Что теперь делать, не знаю. Один инспектор народных училищ, человек сильный, обещает в конце ноября взять с собою живописца в Дмитров и, подвергнув его учительскому экзамену, выдать ему вид, который одновременно даст ему легальное положение и освободит

{03062}

его от военщины. Но до конца ноября может произойти еще многое... Одним словом, скверно. Всё это пока секрет. В скверности наших театров виновата не публика. Публика всегда и везде одинакова: умна и глупа, сердечна и безжалостна - смотря по настроению. Она всегда была стадом, которое нуждается в хороших пастухах и собаках, и она всегда шла туда, куда вели ее пастухи и собаки. Вас возмущает, что она хохочет плоским остротам и аплодирует звонким фразам; но ведь она же, эта самая глупая публика, дает полные сборы на "Отелло" и, слушая оперу "Евгений Онегин", плачет, когда Татьяна пишет свое письмо. Публика, как она ни глупа, все-таки в общем умнее, искреннее и благодушнее Корша, актеров и драматургов, а Корш и авторы воображают, что они умнее. Взаимное недоразумение. Сейчас у меня был Ежов. Огорчен. Я хочу посоветовать ему подождать работать в "Нов(ом) вр(емени)" еще год-два. Он еще молод, хотя и женат. Водовоз где-то украл сибирского котенка с длинной белой шерстью и с черными глазами и привез к нам. Этот котенок принимает людей за мышей; увидев человека, он прижимается брюхом к полу, делает стойку и бросается к ногам. Сегодня утром, когда я шагал из угла в угол, он несколько раз подстерегал меня и бросался, а la тигр, на мои сапоги. Я думаю, что мысль, что он страшнее и сильнее всех в доме, доставляет ему высочайшее наслаждение. Все мне советовали послать "Медведя" в Александринку. Посылаю. У Корша публика рыгочет, не переставая, хотя Соловцов и Рыбчинская играют совсем не артистически. Я с сестрой сыграли бы лучше. Пришлите мне список пьес. Вами написанных и к представлению Вами и цензурою дозволенных. Это нужно, иначе Вас не запишут в члены Драмат(ического) общества. Если хотите, то можно ограничиться одной только "Медеей". На Драмат(ическое) общество я смотрю как на коммерческое учреждение. У него единственная цель: стараться, чтобы члены получали возможно больше. Это такая хорошая цель, при которой все остальные не стоят яйца выеденного. Виктор Крылов большой сукин сын,

{03063}

но ввиду цели я бы первый подал голос за то, чтоб он был председателем. Пока председательствуют иконы, а не работники, в обществе порядка не будет. Поклон всем Вашим. У нас сквернейшая погода. Ваш А. Чехов.

526. Н. А. ЛЕЙКИНУ 8 ноября 1888 г. Москва. 8 ноябрь. Добрейший Николай Александрович! Брат Николай просит у Вас извинения. Я тоже. Когда я набросился на него и стал читать ему нотацию за леность и прочее, он сказал: "Дай мне темы, и я сейчас их сделаю". Оказалось, что я заказ ему сделал, а темы, чтобы они не пропали, запер себе в стол. Простите, бога ради, эту мою оплошность. Рисунки будут высланы через два дня - не позже. У Николая теперь страшные хлопоты, о которых расскажу при свидании. Малый попал в такой переплет, что хоть караул кричи. Почтение всем Вашим и Виктору Викторовичу. Ваш А. Чехов.

527. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) 10 ноября 1888 г. Москва. 10 ноябрь. Сим извещаю Вас, добрейший Александр Семенович, что Ваше детище дебютирует у Суворина в ближайшую из суббот, т. е. 12-го ноября. Получил за Вас благодарность. Детище несколько сокращено, и просят Вас на сие не сетовать. Середка детища так хороша, что началом и концом можно немножко пожертвовать. Если на первых порах будет у Вас меланхолия (как у Ежова), то бодритесь. Не придавайте значения ни сокращениям, ни финансам, ни своим ошибкам. "Бодро, старик!", как сказал какой-то маркиз в какой-то мелодраме. Ваш А. Чехов.

{03064}

На Вашу долю я записал Гаршинский сборник ("Сев(ерный) вестн(ик)"). На обороте: г. Киржач, Александру Семеновичу Лазареву. В Учительской семинарии.

528. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 10 ноября 1888 г. Москва. 88, ХI, 10. Милый Алексей Николаевич, рассказ близится совсем к концу. Завтра или послезавтра кончу, перепишу, а в понедельник в 3 часа дня Вы его уже получите. Я пишу и всё время стараюсь быть скромным, скромным до скуки. Предмет, как мне кажется, настолько щекотлив, что малейший пустяк может показаться слоном. Думаю, что рассказ не будет резко выделяться из общего тона сборника. Он у меня грустный, скучный и серьезный. Пришлите подписную книжку, но не забудьте написать, какая цена сборнику. Читали ли Вы наглую статью Евгения Гаршина в "Дне"? Мне прислал ее один благодетель. Если не читали, то прочтите. Вы оцените всю искренность этого злополучного Евгения, когда вспомните, как он раньше ругал меня. Подобные статьи тем отвратительны, что они похожи на собачий лай. И на кого лает этот Евгений? На свободу творчества, убеждения, лиц... Нужно дуть в рутину и в шаблон, строго держаться казенщины, а едва журнал или писатель позволит себе проявить хоть на пустяке свою свободу, как поднимается лай. Этот Евгений величает меня нововременцем и благохвалит за "своенравие". Очевидно, в "Дне" не платят гонорара, и малому пришла охота подмазаться к "Новому времени". И странное дело! Судебный хроникер, описывая подсудимого, старается держаться общепринятого, приличного

{03065}

тона; господа же критики, продергивая нас, не разбойников и не воров, пускают в ход такие милые выражения, как шушера, щенки, мальчишки... Чем мы хуже подсудимых? Я послал Жану Щеглову свою безделку "Медведь" для представления его в "палату венецианских дожей"- так у Вас в Питере величают Театральный комитет, где Вы заседаете. Мой "Медведь" в Москве идет с большим успехом, хотя медведь и медведица играют неважно. Привет всем Вашим и Анне Михайловне. Короленко нет в Москве. Будьте здоровы. Дай Вам бог хорошего аппетита, покойного сна и кучу денег. Ваш А. Чехов. Если видаетесь с В. Н. Давыдовым, то кланяйтесь.

529. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 11 ноября 1888 г. Москва. 11 ноябрь. Mein lieber Johann! О желании Савиной играть "Медведя" я узнал двумя днями раньше, чем о желании Абариновой, поэтому до получения Вашего письма я уже успел послать свое согласие высокоталантливой и божественной Марии Гавриловне. Произошла помимо нашей воли путаница. Боюсь, чтобы она не поставила кого-нибудь в неловкое положение. Если Ваше наблюдательное око заметит в чьей-нибудь душе (в своей ли, или в актерской) смущение, то поспешно делайте операцию: берите моего "Медведя" назад, мотивируя сие моим нежеланием дебютировать на казенной сцене водевилем или чем-нибудь вроде. Операции этой я не боюсь. Ставить же кого бы то ни было в неприятное положение из-за чёрт знает чего мне не хочется. Вы хотите спорить со мной о театре. Сделайте Ваше одолжение, но Вам не переспорить моей нелюбви к эшафотам, где казнят драматургов. Современный

{03066}

театр - это мир бестолочи, Карповых, тупости и пустозвонства. На днях мне Карпов похвастал, что в своих бездарнейших "Крокодиловых слезах" он пробрал "желторотых либералов" и что потому-то его пьеса не понравилась и обругана. После этого я еще больше возненавидел театр и возлюбил тех фанатиков-мучеников, которые пытаются сделать из него что-нибудь путное и безвредное. Вы говорите, что Вы поневоле, нужды ради пишете "плохие повести". Как Вы смеете говорить это? Ни одна Ваша пьеса не возвышалась до "Гордиева узла" и военных очерков! Чёрт Вас возьми! Впрочем, если, по Вашему мнению, Ваши пьесы лучше повестей, то не будем спорить и возбуждать спора. Глама, кажется, опять помирилась. Чёрт их разберет! Будьте здоровехоньки и покойны. Поудержите свои щеглиные нервы и не забывайте, что Вы бравый капитан. Ваш Antoine. О "Театральном воробье" буду писать. "Воробей", "Серенький козлик", "Крокодиловы слезы", "Мышонок", "Медведь", "Вольная пташка" - какой зверинец!

530. А. С. СУВОРИНУ 11 ноября 1888 г. Москва. 11 ноября. Благодарю Вас, Алексей Сергеевич, за Савину, т. е. за весть о ней. Я думаю, она отлично разделала бы медведицу. Но представьте мою маленькую беду! Жан Щеглов, которому я послал 2 экз. "Медведя" для Т(еатрально)-лит(ературного) комитета, сегодня пишет мне, что он по совету В. П. Буренина снес моего "Медведя" Абариновой к ее бенефису. Тон у Жана Щеглова радостный; счастливчик, мол, тебя удостоили! Боюсь, как бы не произошла неловкость. Про Савину я слыхал много хорошего, Абарнновой совсем не знаю, а потому не имею причин разделять радостный тон Щеглова. В ответ на его письмо написал, что я Савиной дал уже согласие. Пусть бедняга выпутывается.

{03067}

Сегодня я кончил рассказ для "Гаршинского сборника" - словно гора с плеч. В этом рассказе я сказал свое, никому не нужное мнение о таких редких людях, как Гаршин. Накатал чуть ли не 2000 строк. Говорю много о проституции, но ничего не решаю. Отчего у Вас в газете ничего не пишут о проституции? Ведь она страшнейшее зло. Наш Соболев переулок - это рабовладельческий рынок. Завтра и послезавтра буду переписывать рассказ и еще что-нибудь делать, а потом начну строчить для "Нового времени". Есть сюжеты. В письмах к Щеглову я объясняюсь в нелюбви к театру. Хочу в него вселить эту нелюбовь, а то он за кулисами совсем обабился. Глама у Корша подняла революцию. Никак не добьюсь толка: пойдет масловская пьеса или нет? Такой кавардак, что и не глядел бы. В неделю Корш ставит по 2 новые пьесы. Видел я на днях "Крокодиловы слезы" - бездарнейшая пятиактная белиберда некоего Карпова, автора "На земской ниве", "Вольной пташки" и проч. Вся пьеса, помимо ее дубоватой наивности, сплошное вранье и клевета на жизнь. Проворовавшийся старшина берет в лапы молодого непременного члена и хочет его женить на своей дочке, влюбленной в писаря, пишущего стихи. Перед свадьбой честный и юный землемер открывает глаза непременному члену, этот последний открывает злоупотребления, крокодил, т. е. старшина, плачет, а одна из героинь восклицает: "Итак: порок наказан, добродетель торжествует!", чем и кончается пьеса. Бррр! После спектакля встречается мне Карпов и говорит: - В этой пьесе я продернул желторотых либералов, потому она не понравилась и ее обругали... А мне наплевать! Если я когда-нибудь скажу или напишу что-нибудь подобное, то возненавидьте меня и не знайтесь со мной. Для своего будущего романа я написал строк триста о пожаре в деревне: в усадьбе просыпаются ночью и видят зарево - впечатления, разговоры, стук босых ног о железную крышу, хлопоты...

{03068}

В члены Др(аматического) о(бще)ства я Вас не запишу, пока не поручите. Привет Вашим. Ваш А. Чехов. В каталоге Рассохина есть пьеса "Анна Каренина". помещика и дворянина.

531. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 13 ноября 1888 г. Москва. 13 ноябрь. Уф! Кончил, наконец, переписывать рассказ, запаковал и послал Вам, дорогой Алексей Николаевич. Получили? Прочли? Небось, сердитесь? Рассказ совсем не подходящий для альманашно-семейного чтения, неграциозный и отдает сыростью водосточных труб. Но совесть моя по крайней мере покойна: во-первых, обещание сдержал, во-вторых, воздал покойному Гаршину ту дань, какую хотел и умел. Мне, как медику, кажется, что душевную боль я описал правильно, но всем правилам психиатрической науки. Что касается девок, то по этой части я во времена оны был большим специалистом и не дальше как в это лето скорбел, что в Сумах недостает кое-каких учреждений. Где Жорж Линтварев? Что он делает? О получении рассказа, пожалуйста, уведомьте; если он не сгодится у Вас, то я пущу его в другое место с надписью "Памяти Гаршина". Нe дай бог, если не сгодится. Я с ним долго возился. Денег у меня совсем нет, хоть караул кричи. Премию из Академии обещают выслать через 5-6 недель, а гонорара ниоткуда не шлют, потому что нигде не работаю. Когда издательница вышлет в редакцию деньги, то скажите, чтобы мне выслали в мгновение ока, т. е. телеграфным переводом. Боже, какие вы неловкие люди, зачем вы отдали Сабашникову за этого монстра Евреинова? Зачем вы не подождали меня? В интересах литературы я охотно женился бы на ней. У меня "Северный вестник" тогда имел бы 10-15 тысяч подписчиков. Я половину приданого ухлопал бы на рекламу. И Сабашникова не была бы в обиде.

{03069}

А Короленко у меня не был. Прислал ли он повесть? Если да, то очень рад, а то мне до тошноты надоело читать Чехова. Статья Мережковского, если смотреть на нее как на желание заняться серьезной критикой, весьма симпатичное явление. Главный ее недостаток - отсутствие простоты. Второй недостаток: автор не уяснил себе вопроса и недостаточно убежден; это видно из того, что почти на каждой странице он делает уступки и смешивает различные понятия; кое-где кричащие натяжки и туманности. Третий недостаток - это примечание редакции, которое я, хоть убейте, решительно не понимаю. Про каких там сотрудников говорится? Так извольте же под каждой статьей Протопопова делать примечание, что "сия статья, хотя и не нравится Чехову, но мы ее помещаем". Редакция отвечает за каждую строчку вместе с автором; виноваты она и автор, третьи лица тут лишние. Кто не согласен, тот может писать особую статью, а делать вылазку из оврага не подобает. Редакция, какова бы она ни была, должна быть безусловно самостоятельна, по крайней мере в глазах публики, на то она редакция. Хотел бы поехать к Вам в Питер, да денег нет. Савина хочет играть моего "Медведя" - она была у Суворина, взяла мой адрес и номер с "Медведем". В Москве он идет с треском, пойдет и в провинции шибко. Вот не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Актеры Малого театра нарасхват читают мои "Именины". Им нравится. Особенно женскому полу пришлось по вкусу. Спасибо за желание читать корректуру моих рассказов. Но ведь при самом лучшем, идеальнейшем корректоре нельзя избежать опечаток. Дело не в ять и не в фите. Нужно, чтоб сами авторы читали в корректуре свои статьи. Если в будущем Вы будете высылать мне мои корректуры, то обещаю не задерживать их долее одного дня. Сердечный привет всем Вашим. Да хранит Вас бог и все ангелы его. Ваш А. Чехов.

{03070}

532. А. С. СУВОРИНУ 15 ноября 1888 г. Москва. 15-го ноября. Посылаю Вам, милый Алексей Сергеевич, "Каштанку", которую потрудитесь спрятать. Это для обложки. Обложка у меня будет белая, а на ней пятном сядет собака. Будет просто, но хорошо. Рисовал художник Степанов, ярый охотник, изучивший собак до тонкостей. Изобразить помесь такса и дворняжки - задача нелегкая, но Степанов, как видите, решил ее блестяще. Поглядите на ноги и на грудь. Придать лисьей морде добродушно-собачье выражение тоже нелегко, но и это сделано. Вы покажите рисунок Насте и Боре. Если им понравится, значит хорошо. Остальные рисунки еще не готовы. Совестно подгонять: приятели. Своими "Именинами" я угодил дамам. Куда ни приду, везде славословят. Право, недурно быть врачом и понимать то, о чем пишешь. Дамы говорят, что роды описаны верно. В рассказе, посланном для Гаршинского сборника, я описал душевную боль. Как Ваш рассказ? Мне любопытно прочесть. Я не думаю, чтобы он удался Вам, но знаю, что прочту его с большим интересом. У Вас много излишнего напряжения, подозрительности к себе, добросовестности, и Вы держите себя на веревочке, а это значит, что Вы не свободны; например; из боязни, что Вы недостаточно точны и что Вас не поймут, Вы находите нужным мотивировать каждое положение и движение. Репина говорит: "Я отравилась!", но Вам недостаточно этого, и Вы заставляете ее говорить лишние 2-3 фразы и таким образом своему чувству добросовестности жертвуете правдой... Я не скажу, чтоб это было коренным свойством Вашей натуры. Это - привычка глядеть на всё оком публициста. Старый солдат, о чем бы он ни говорил, всегда сведет речь на войну, так и Вы всегда сводите на публицистику. Если бы Вы написали с десяток рассказов да штук пять пьес, тогда пошло бы дело иначе: привычка поддалась бы навыку. Если же говорить о натуре, то она у Вас исключительная. У Вас есть то, чего у других нет. Пока мы не разошлись или не умерли, я бы с удовольствием эксплоатировал Вашу силу; я бы украл у Вас то, чем Вы не пользуетесь. Отчего Вы отказываетесь

{03071}

писать вместе "Лешего"? Если бы пьеса не удалась или если бы она пришлась Вам почему-либо не по вкусу, то я дал бы Вам слово никогда не ставить ее и не печатать. Если "Леший" не годится, то давайте другой сюжет. Давайте напишем трагедию "Олоферн" на мотив оперы "Юдифь", где заставим Юдифь влюбиться в Олоферна; хороший полководец погиб от жидовской хитрости... Сюжетов много. Можно "Соломона" написать, можно взять Наполеона III и Евгению или Наполеона I на Эльбе... Пишу для "Нов(ого) вр(емени)" рассказ. Описываю одну поганую бабу. Вчера один коршевский актер просил меня протежировать ему в Вашем магазине: приобрести Тургенева с уступкой. Я сказал, что Тургенев издание не Ваше и что моя протекция ни к чему не поведет. Так ли я поступил? Сердечный привет всем Вашим. Ваш А. Чехов.

533. Ал. П. ЧЕХОВУ 16 ноября 1888 г. Москва. 16 ноябрь. Любезнейший боцман! Посылаемая доверенность открывает пред тобою следующие радужные перспективы: 1) Ты пойдешь в Академию наук и получишь там 500 лавров. Как войти в канцелярию Академии, у кого там спросить и как выйти - всё это знает Алексей Алексеевич Suvorini filius , к которому и обратись за разъяснениями. В Академии попросишь от моего имени, чтобы тебя сделали академиком. 2) На случай, если какая-либо из моих пьес ненароком попадет на казенную сцену или буде какая-нибудь частная сцена пожелает ставить "новинку" моего сочинения, я уполномочиваю гг. начальствующих лиц,

{03072}

директоров и антрепренеров вести переговоры с тобою, условия заключать с тобою и гонорар платить тебе. Если в Александринке пойдет мой "Медведь", то ты можешь испробовать силу доверенности: дирекция заключит контракт с тобою. Примечание раз навсегда: буде какая-либо из дирекций пожелает купить какую-либо мою пьесу, то таковое желание отклоняй, хотя бы тебе давали миллион. Я желаю получать проценты со сбора (2% за каждый акт). Гонорар будешь получать всякий раз по особому моему на то повелению. Возлагаю на тебя все эти приятные обязанности не столько из желания доставить тебе удовольствие, сколько из уважения к твоим родителям. Вексель и извещение о незаконном браке получил. За то и другое благодарю. Первое уже потратил, а от второго жду новой интереснейшей эпопеи с киндерами, переселениями, каломелями и проч. Аверкиев ничего не может знать о "Северном вестнике". Он тут ни при чем. Хрипит и больше ничего. "Родина" объявляет, что в ней будет сотрудничать какой-то М. Чехов. Не Митрофан ли? Пьеса, поставленная на казенной сцене, ни в каком случае не может идти в частных театрах. Стало быть, что идет в Александринке или что имеет идти там, ни в каком разе не может быть допускаемо к представлению на частной сцене. О всякой новой пьесе буду извещать. К числу пьес, предполагаемых к постановке на казенной сцене, пока относятся две: "Медведь" и "Лебединая песня (Калхас)". Театральные дела мои держи в секрете. Никому ни гу-гу... Еще одно сказание: по театральным делам сам никуда не ходи и сам ничего не вчиняй, а жди, когда к тебе обратятся или позовут. Требовать, буде понадобится, можешь, сколько угодно, но просить не моги. Пьесы, не законтрактованные казенной дирекцией, подлежат ведению агентов Драматического общества, а потому, буде на афише частного театра узришь какого-нибудь "Крокодила всмятку, или Ай да дядя!" моего сочинения, то не бей в набат, а сиди спокойно в нужнике. Если пожелаешь написать пьесу, то пиши. Все наши здравствуют. Маша поссорилась с Эфросой и дружит теперь с другими. У нас бывает теперь Ленский (А. П.) с женой, очень похожею на Каролину

{03073}

Егоровну в молодости; с этой Каролиной, кажется, затягивается у одного Ма канитель вроде дружбы. А сегодня у нас стирка. А. Чехов. Зажилив 68 рублей, ты только исполнил этим 68/100 частей моего желания. С премией возьми и бумагу. Без бумаги не бери. Нада. Сообщи свой домашний адрес.

534. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 16 или 17 ноября 1888 г. Москва. Johannes Leonis filius! Посылаю Вам, как обещал, 2 экз. "Медведя": один для Смоленска, другой отдайте, кому знаете. Спасибо за письмо. Если произойдет смущение, если Абаринова и Савина уступят друг другу и, таким образом, посадят моего "Медведя" на мель, то пусть так и будет. Пойдет - хорошо, не пойдет - не нужно. Торопиться не следует. Сейчас или завтра после обеда у меня будет Соловцов, и мы обстоятельно поговорим о воробье. В его режиссерской мышеловке такая толкотня и жара, что нет возможности говорить серьезно. Зачем Вы дразните меня Потемкиным? В своем потемкинстве я пока не вижу ничего, кроме труда, утомленья и безденежья да скуки громаднейших размеров. За своих "Медведей" мне стыдно, за премию - тоже стыдно, театра я не люблю, к литературе и к семье привык, интересных людей не вижу, погода отвратительная... Что ж тут завидного, и похож ли я на Потемкина? Почерк Ваш становится лучше, только не исправляйте написанного и не подчеркивайте слов. Я радуюсь, что Вы пишете повесть, и заранее приветствую "Корделию". Драматургов 700 у нас, а беллетристов в сто раз меньше. Пишите пьесы - спасение театра в литературных людях,- но не бросайте беллетристики. Если бросите, то я знать Вас не хочу.

{03074}

Помните, что лето должны Вы будете провести на лоне природы. Все мои купно с Кокленом-младшим шлют Вам привет. Ваш Antoine. Ax, как бы я желал, чтобы Ваша жена Вас била!

535. А. С. СУВОРИНУ 18 ноября 1888 г. Москва. 18 ноябрь. Посылаю Вам, Алексей Сергеевич, заметку. Рассказ застрял; хочу я в этом сезоне писать рассказы в протестующем тоне - надо поучиться,- но от непривычки скучно, и я виляю. К тому же получил из "Сев(ерного) вестника" гонорар, и мне теперь море по колено: всё хожу да думаю. Значит, пойдет Ваша "Татьяна"? Это хорошо. Будет ли успех, или нет, не знаю, но передряга для нервов хорошая будет. Будете всё лето вспоминать да охать. У Вашей "Татьяны" хоть конец есть, а каково-то было моему "Иванову"! Можно не любить театр и ругать его и в то же время с удовольствием ставить пьесы. Ставить пьесу я люблю так же, как ловить рыбу и раков: закинешь удочку и ждешь, что из этого выйдет? А в Общество за получением гонорара идешь с таким же чувством, с каким идешь глядеть в вершу или в вентерь: много ли за ночь окуней и раков поймалось? Забава приятная. Когда пойдет "Татьяна"? Напишите мне, и я норовлю приехать к первому представлению. На меня от скуки нашла блажь: надоела золотая середина, я всюду слоняюсь и жалуюсь, что нет оригинальных, бешеных женщин... Одним словом, а он, мятежный, бури ищет! И все мне в один голос говорят: "Вот Кадмина, батюшка, вам бы понравилась!" И я мало-помалу изучаю Кадмину и, прислушиваясь к разговорам, нахожу, что она в самом деле была недюжинной натурой. Будьте здоровы. Кланяйтесь всем Вашим. Напишите же, когда пойдет "Татьяна". Ваш А. Чехов.

{03075}

536. Ал. П. ЧЕХОВУ 18 ноября 1888 г. Москва, Внимай! Некакий преподаватель Театрального училища был у меня и просил убедительно подобрать ему образцы ораторского искусства. Теоретик я плохой, ораторов на своем веку слышал только трех: Плевако, Федченко и Покровского; историю литературы забыл. Но уважить человека хочется. Помнится, что в день смерти Виктора Гюго в палатах говорили коротенькие, очень красивые, музыкальные речи. Пойди сейчас к Алексею Сергеевичу и, объяснив ему, в чем дело, попроси его сказать тебе, в каком году и в каком месяце умер Гюго; получив ответ, поройся в старом "Новом времени" и сыщи желаемое. Нужны речи по поводу смерти Гюго и похорон его. Спросишь также, не припомнит ли А(лексей) С(ергеевич) коротеньких образцов и не посоветует ли чего-нибудь? Не укажет ли на что-нибудь Буренин? Я был бы премного благодарен. Получил ли ты доверенность? Сегодня я послал третью передовую. Скучно пробавляться одною беллетристикой, хочется и еще чего-нибудь. Поневоле на чужой каравай рот разеваешь. Скоро буду в Питере. Если случится узнать, когда в Александринке пойдет мой "Медведь", то уведомь. Будь здрав. Спешу. Твой Antoine.

537. Е. М. ЛИНТВАРЕВОЙ 23 ноября 18S8 г. Москва. 23 ноябрь. Уважаемый товарищ! Плахты я получил давно, но до сих пор не благодарил по той же самой причине, по какой Вы не пишете, что они стоят и что делать с деньгами - Вам ли прислать почтой, или исполнить какое-нибудь поручение? Я, если хотите, могу выслать отличного чаю, печений - чего хотите; к плахтам были приклеены бумажки с обозначением цен, но многие без бумажек - вероятно,

{03076}

пропали дорогою, так как по сложении получается подозрительно малая сумма, что-то около 10-11 рублей. Все плахты отменно хороши. Лучших не нужно. Я низко Вам кланяюсь и благодарю. Гаршинский сборник выйдет в декабре. Мой рассказ, если его не вырежет из сборника цензура, будет. За цензуру сильно опасаются. А рассказ велик и не очень глуп. Прочтется он с пользой и произведет некоторую сенсацию. Я в нем трактую об одном весьма щекотливом старом вопросе и, конечно, не решаю этого вопроса. Рекомендую Вашему вниманию рассказ Златовратского "Гетман" в последней книжке "Русской мысли". Очень мило. Плещеев пишет мне, что Ваш композитор работает. А что Павел Михайлович? Пресимпатичный человек! У меня работы по горло, но по обыкновению скучно и грустно. Пишу, пишу, немножко лечу, опять пишу и по обязанности хожу к добрым знакомым, которые мне надоели. С удовольствием уехал бы в деревню спать и спал бы, как крот, до самого мая. Зинаида Михайловна писала Мише, что (...) бьет коромыслом только пьяных. Спасите меня, о неба херувимы! С ужасом ожидаю лета. Надо будет предупредить Тимофеева. Как живет мой друг Артеменко? Низкий поклон всем Вашим и сердечные пожелания. Вся моя бумага приспособлена для писанья рассказов и разделена на половинки - простите. Уважающий А. Чехов. А какого мнения Наталия Михайловна о хуторе? Скоро буду видеться с Вашим братом. Моя статья о Пржевальском переведена на немецкий язык. Пишу я статьи в 100-200 строк, не больше, пишу о чем угодно: о путешественниках, о татарах, об уличном нищенстве, о всякой всячине. Я хочу учиться у Ленского читать и говорить. Мне кажется, что из меня, если бы я не был косноязычен, выработался бы неплохой адвокат. Умею коротко говорить о длинных предметах. В источнике пропуск.

{03077}

538. Ал. П. ЧЕХОВУ 28 ноября 1888 г. Москва. 666! Ты идешь к Савиной... Разве это нужно? О чем ты с нею будешь филосомудрствовать? Актрис только просят и умоляют, а я не желал бы, чтобы ты вынужден был просить. Это и неприятно, и ненужно... В Шмахове, которого рекомендует Алекс(ей) Алексеевич и которого я немножко знаю, трактуется только о судебных ораторах. Ты спроси у старика. Если "Медведь" пойдет, то сделай у нотариуса копию с доверенности, что и требуется доказать. Если же "Медведь" не пойдет, то не нужно. Получил ли ты от матери письмо? Напиши ей хоть одну строчку. Если Академия не вышлет денег, то на какие шиши я приеду в Питер? Таких статей, какую ты прислал ("Южный край"), я читал много, читал, читал и бросил читать, не добившись никакого толку. Вопрос "кто я?" и по сие время остается для меня открытым. Я и старичина бомбардируем друг друга письмами: философствуем. Лейкину буду писать. Обругаю. Он меня боится немножко. Если придется видеть провинциальные газеты, то просматривай театральный репертуар: не даются ли где пьесы г. Чехова? Всех пьес у меня ходячих две, а в декабре, когда я приведу свой репертуар в порядок, будет целых пять: одна большая, четыре мелкие. Мне хочется добиться 600-800 рублей в год дохода (для вдовы). Как только добьюсь до сей цифры, то скажу: "Не пиши, Денис, больше не нужно!" Николай пропадал десять дней и сейчас пришел. Будь здрав, невредим, водки не пей, похоть удерживай, пиши передовые, а репортерство брось. Поклон Наталии Александровне. У Путяты чахотка. Он нищенствует. Твой Antoine. Перепиши и дай засвидетельствовать. Это стоит дешево, дешевле новой доверенности.

{03078}

539. А. С. СУВОРИНУ 24 или 35 ноября 1888 г. Москва. (...) Писатели должны быть подозрительны ко всем россказням и любовным эпопеям. Если Зола (...) писал на основании слухов и приятельских рассказов, то поступал опрометчиво и неосторожно. Ах, какой я начал рассказ! Привезу и попрошу Вас прочесть его. Пишу на тему о любви. Форму избрал фельетонно-беллетристическую. Порядочный человек увез от порядочного человека жену и пишет об этом свое мнение; живет с ней - мнение; расходится - опять мнение. Мельком говорю о театре, о предрассудочности "несходства убеждений", о Военно-Грузинской дороге, о семейной жизни, о неспособности современного интеллигента к этой жизни, о Печорине, об Онегине, о Казбеке... Такой винегрет, что боже упаси. Мой мозг машет крыльями, а куда лететь - не знаю. Вы пишете, что писатели избранный народ божий. Не стану спорить. Щеглов называет меня Потемкиным в литературе, а потому не мне говорить о тернистом пути, разочарованиях и проч. Не знаю, страдал ли я когда-нибудь больше, чем страдают сапожники, математики, кондуктора; не знаю, кто вещает моими устами, бог или кто-нибудь другой похуже. Я позволю себе констатировать только одну, испытанную на себе маленькую неприятность, которая, вероятно, по опыту знакома и Вам. Дело вот в чем. Вы и я любим обыкновенных людей; нас же любят за то, что видят в нас необыкновенных. Меня, например, всюду приглашают в гости, везде кормят и поят, как генерала на свадьбе; сестра возмущается, что ее всюду приглашают за то, что она сестра писателя. Никто не хочет любить в нас обыкновенных людей. Отсюда следует, что если завтра мы в глазах добрых знакомых покажемся обыкновенными смертными, то нас перестанут любить, а будут только сожалеть. А это скверно. Скверно и то, что в нас любят такое, чего мы часто в себе сами не любим и не уважаем. Скверно, что я был прав, когда писал рассказ "Пассажир I класса", где у меня инженер и профессор рассуждают о славе. Уеду я на хутор. Чёрт с ними! У Вас есть Феодосия.

{03079}

Кстати о Феодосии и татарах. У татар расхитили землю, но об их благе никто не думает. Нужны татарские школы. Напишите, чтобы деньги, затрачиваемые на колбасный Дерптский университет, где учатся бесполезные немцы, министерство отдало бы на школы татарам, которые полезны для России. Я бы сам об этом написал, да не умею. Лейкин прислал мне очень смешной водевиль своего сочинения. Это человек единственный в своем роде. Будьте здоровы и счастливы. Ваш А. Чехов. Скажите Маслову, что судьба его пьесы решается: колебание то в одну, то в другую сторону. Одну испанскую пьесу поставили и провалились, другой ставить не решаются.

540. А. С. СУВОРИНУ 28 ноября 1888 г. Москва. 28 ноябрь. "Счастливые мысли", дорогой Алексей Сергеевич, не совсем подходят. Читатель привык искать под этим заглавием мысли бернардовского пошиба. Во-вторых, это заглавие не раз уж эксплоатировалось малыми газетами. Свой рассказ я кончу у Вас, и если он сгодится для "Нов(ого) врем(ени)", то я буду очень рад. Я бы его давно уже кончил, по мне мешают так, как никогда еще не мешали. Посетителям нет конца... Просто мука! Столько лишних разговоров о чёрт знает чем, что я обалдел и о Петербурге мечтаю, как о земле обетованной. Сяду у Вас в комнатке сиднем и не буду выходить. Рассказ выходит скучноватым. Я учусь писать "рассуждения" и стараюсь уклоняться от разговорного языка. Прежде чем приступить к роману, надо приучить свою руку свободно передавать мысль в повествовательной форме. Этой дрессировкой я и занимаюсь теперь. Я дам Вам прочесть. Если мои опыты годны на что-нибудь, то берите; если не годны, то так и скажите. У меня много негодного товара, и я не чувствую себя

{03080}

дурно оттого, что не печатаю его. Сюжет рассказа таков: я лечу одну молодую даму, знакомлюсь с ее мужем, порядочным человеком, не имеющим убеждений и мировоззрения; благодаря своему положению, как горожанина, любовника, мужа, мыслящего человека, он волей-неволей наталкивается на вопросы, которые волей-неволей, во что бы то ни стало должен решать. А как решать их, не имея мировоззрения? Как? Знакомство наше венчается тем, что он дает мне рукопись- свой "автобиографический очерк", состоящий из множества коротких глав. Я выбираю те главы, которые мне кажутся наиболее интересными, и преподношу их благосклонному читателю. Рассказ мой начинается прямо с VII главы и кончается тем, что давно уже известно, а именно, что осмысленная жизнь без определенного мировоззрения - не жизнь, а тягота, ужас. Беру я человека здорового, молодого, влюбчивого, умеющего и выпить, и природой насладиться, и философствовать, не книжного и не разочарованного, а очень обыкновенного малого. Выходит у меня не рассказ, а фельетон. Директора московск(их) театров я отлично знаю. Добрую половину он врал на женщин. Эчегерая можно играть в мещанской гостиной, а для Маслова нужно воздвигать соборы и кладбища. Разница большая. Если бы пьеса Маслова была втрое хуже, но обыкновенная, бытовая или брыкательная, то она давно бы уже шла у Корша. Ведь вопрос не в том, хороша она или нет! Откуда Маслов взял, что Петипа - Дон-Жуан? Это деревянный, лакированный француз и больше ничего. Привет Вашим. Отличные у Вас конверты! Когда я женюсь на богатой, то куплю себе на 100 руб. конвертов и на 100 р. духов. Ваш А. Чехов. Вместо "Счастливых мыслей" не взять ли "Без заглавия"?

{03081}

541. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 1 декабря 1888 г. Москва. Клянусь Вам, что Ваши уверения в том, что Вы якобы надоедаете мне, ни на чем не основаны. Николая можно поискать еще разве только в Мещанском училище у Дюковского или у Лиодора Иваныча Пальмина, живущего неизвестно где. В каком месте он открыл для себя Аркадию, я не знаю: теряюсь в догадках. Это не Николай Чехов, а Калиостро. Завтра я еду в Петербург. Едва я уеду, как Николай вернется домой. Это мое соображение (секретно! он взял у меня немного денег, обещал принести и теперь, вероятно, ждет, когда я уеду,- совестно). Прощайте. Дай бог Вам покоя и всего хорошего. Нет ли каких поручений? Ваш A. Чеxoв.

542. К. С. БАРАНЦЕВИЧУ 2 декабря 1888 г. По пути в Петербург. Милый Казимир Станиславович, если Вы живете в прошлогодней квартире, то это письмо дойдет до Вас. Я приехал и был бы рад повидаться. Напишите, в каком часу можно застать Вас? Адрес: "Новое время". Я еду вместе с этим письмом; когда Вы получите его, я уже буду шлифовать невские мостовые. Ваш А. Чехов. Простите, голубчик, за Болеславича. У меня есть приятель полковник, которого зовут Болеславом, и я всё путаю по рассеянности. Написал бы письмо на другом бланке, да некогда и негде. На обороте: Петербург, Пески, 3-я улица, 4 Его высокоблагородию Казимиру Станиславовичу Баранцевичу.

{03082}

543. В. А. ТИХОНОВУ 2 декабря 1888 г. По пути в Петербург. Я еду в почтовом поезде вместе с этим письмом. Остановлюсь там, где предполагал. Ваш А. Чехов. На обороте: Петербург, Пушкинская, 19, кв. 26 Владимиру Алексеевичу Тихонову.

544. К. С. БАРАНЦЕВИЧУ 8 декабря 1888 г. Петербург. По обстоятельствам, от редакции не зависящим, я у Вас, милый друг, обедать в четверг не могу. Увидимся у Лейкина. Немножко хвораю, вероятно, от объедения. Ваш А. Чехов. Почтение Вашей семье. На обороте: Здесь. Пески, 3 улица, 4 Его высокоблагородию Казимиру Станиславовичу Баранцевичу.

545. А. П. ЛЕНСКОМУ 8 декабря 1888 г. Петербург. 8 декабря. Уважаемый Александр Павлович! Передайте Лидии Николаевне, что я бесконечно благодарен ей за легенду. Легенда имеет двойную ценность: 1) она хороша и 2) как можно судить из разговоров с критиками и поэтами, нигде еще не была утилизирована.

{03083}

Мне она так нравится, что я теряюсь и не знаю, что сделать: вставить ли ее в повесть, сделать ли из нее маленький самостоятельный рассказик, или же пуститься на самопожертвование и отдать ее какому-нибудь поэту. Я остановлюсь, вероятно, на первом, т. е. вставлю ее в повесть, где она послужит украшением. Что касается "образцов ораторского искусства", то я, к стыду моему, не нашел еще ни единого подходящего. Оказалось на деле, что выбрать гораздо труднее, чем я мог думать. Надо составить хрестоматию, т. е. заняться выбором образцов специально. Вейнберговская хрестоматия, как уверяют в Петербурге, плоха и не удовлетворяет преподавателей. К тому же она аспидски дорога. Отчего бы Вам в Москве не собрать комиссию из 5- 6 человек и отчего бы этой комиссии не составить хрестоматию? Вы человек опытный, могли бы это сделать. Потребуется на хрестоматию не больше года. Если сия идея не противна Вам, то намотайте ее на ус - по приезде поговорим и обсудим дело. Я убежден, что можно составить хрестоматию, которая будет стоить не дороже рубля с четвертаком. В понедельник я читаю в Литературном обществе свой новый рассказ. Прения будут интересные. Придется ставить свою шею под удары таких неотразимых диалектиков, как адвокаты Андреевский и кн. Урусов. Впрочем, с нами бог! Жму Вам руку и еще раз прошу передать Лидии Николаевне мою сердечную благодарность. Ваш А. Чехов.

546. НЕУСТАНОВЛЕННОМУ ЛИЦУ 11 декабря 1888 г. Петербург. В таком-то городе живет Петр Иваныч Бобчинский. Если сей Бобчинский умрет, или спятит с ума, или женится на ведьме, или будет взят живым на небо, или станет государственным канцлером, или уйдет в "Новости"- одним словом, если волею судеб он очутится за тридевять земель от Вас, то забудьте его. Впрочем,

{03084}

раз в год, прочитав эти строчки и зевнув, вспомните нечаянно, что он любил Вас всем сердцем и глубоко уважал. А. Чехов. 88 -11 - XII

547. М. М. ДЮКОВСКОМУ 13 декабря 1888 г. Петербург. Милый Михаил Михайлович! Я взял для Мещанского училища 1 экз. "Сборника в память Гаршина". Цепа 2 р. 50 к. Сборник хороший. 16 дек(абря) я буду в Москве. Приезжайте или пришлите человека. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. На обороте: Москва, у Калужских ворот, Мещанское училище Михаилу Михайловичу Дюковскому,

548. М. В. КИСЕЛЕВОЙ 13 декабря 1888 г. Петербург. 13 дек. Петербург. Талантливая Мария Владимировна! Так называет Вас Сысоиха,у которой я был вчера. Это солидная grande-dame со следами когда-то бывшей красоты, восторженная и благородная - тип отставной полковницы, живущей на пенсию. О Вас я начал говорить таким образом: - M-me Киселева сердится, что Вы ей мало платите. Это нехорошо. Она вскочила, всплеснула руками и воскликнула: - Ах! Да это возмутительно! Я ведь в письме спрашивала ее: довольна она гонораром или нет? Она ответила, что вполне довольна и большего не хочет - Но ведь Вы сами должны догадаться! Разве можно платить по 30 руб. за лист? Ведь это ужасная плата...

{03085}

И т. д. Кончилось тем, что Сысоиха обещала выслать Вам за последний рассказ по 40 р. с листа, что она и сделает. Если я сказал слово сердится и если это слово Вам не нравится, то очень рад. С Вами не нужно церемониться. От Вашего имени я Сысоихе наговорил таких вещей, что в письме к Вам она уж едва ли назовет Вас "моя дорогая"... Она назовет Вас многоуважаемой, зато заплатит больше - что и требуется доказать. Сысоиха благородная дама, но все-таки Ма-Сте большая. Альмединген хвалит Вашу повесть. Он говорит, что через 5-10 лет из Вас выработается настоящая писательница. Сейчас разговаривал по телефону с Савиной. Вчера читал в Литературном обществе и имел успех. А сию минуту меня зовут завтракать и мешают мне писать Вам. 15 дек(абря) я буду уже в Москве. Низкий поклон Барину, Василисе и Елизавете Александровне. Сердечно преданный Антуан Чехов.

549. П. П. ГНЕДИЧУ 15 декабря 1888 г. Петербург. 15 дек. Уважаемый Петр Петрович! Я отпустил Вашего посланного, не заглянув в сверток; результатом сего было то, что я невольно завладел Вашей папкой. Уезжая (сегодня), я поручу кому-нибудь передать эту папку в "Север" и таким образом искуплю свое преступление. За книжку большое Вам спасибо. Адрес Левитана такой: Москва, Тверская, Noмepa "Англия", Исааку Ильичу Левитану. Будьте здоровы. Искренно уважающий А. Чехов.

{03086}

550. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 16 декабря 1888 г. Москва. 16 дек. Милый Франц Осипович! Сейчас я вернулся из Петербурга. Случайно через брата Александра я узнал точный адрес Николая. Вот он: "Каланчевская ул., д. Богомолова, кв. 44, Аполлинарии Степановне Малченко, для передачи Н. П. Чехову". Лучше бы, если бы Вы, голубчик, решились съездить по этому адресу. Письмами ничего не поделаешь. Если я могу быть Вам полезен, то распоряжайтесь мной. Всё сделаю, что могу. Мне больно и стыдно. Сейчас я посылаю Николаю письмо такого сорта, что он ответит непременно. Ответ привезу или пришлю Вам. Будьте здоровы. Наталье Тимофеевне мой поклон. Ваш А. Чехов. Кланяется Вам Голике.

551. А. С. СУВОРИНУ 17 декабря 1888 г. Москва. 17 дек. Я послал Вам телеграмму, дорогой Алексей Сергеевич. Вот Вам подробности. Никулина встретила меня заспанная; всё время она моргала так, как будто ее одолевали комары. Когда я сказал ей, что она будет играть Кокошкину, она смутилась.- А я думала играть Репину. - Тогда некому будет играть Кокошкину,- сказал я.- Если вы не станете играть Кокошкину, то эта роль пропадет и проч. По ее словам, кроме ее, играть Татьяну некому. Федотова якобы отказалась, а Ермолова занята по горло аверкиевским "Теофано" и федотовским "Шильонским узником", которые пойдут скоро. Сожалела Никулина, что нет ролей для Музиля и Горева. Просила отдать Гореву Сабинина, а Ленскому

{03087}

Адашева. Зная Горева, я сказал, что на это Вы, быть может, согласитесь. Актрисы - это коровы, воображающие себя богинями. Ездить к ним значит просить их - так по крайней мере они сами думают. Иначе бы я съездил к Федотовой и Ермоловой узнать, насколько права Никулина. Очень возможно, что Никулина хочет взять себе роль Татьяны только затем, чтобы насолить Ермоловой или Федотовой. Маккиавели в юбке. Что ни баба, то ум. Не радуйтесь за Кокошкину. Нисколько не соблазнительно, что ее будет играть Федотова. Она сыграет хуже Никулиной. Будьте добры, дайте сестре забракованный рассказ Ежова. Скажите Алексею Алексеевичу, что пароход "Дир", на котором мы плыли летом в Поти и терпели муки, приказал долго жить; разбился о южный берег Крыма. Получил я от Худекова телеграмму. Просит прислать ему к Рождеству рассказ в 200 строк и предлагает за сие сто рублей. Постараюсь нацарапать какую-нибудь кислятинку. Я уже принялся за "Иванова". Через два дня будет готов. Выходит складно, но не сценично. Три первые акта ничего. Жду от Вас дальнейших полномочий. Если нужно в ад ехать - поеду. Я люблю провожать, сватать, шаферствовать. Пожалуйста, со мной не церемоньтесь. Анне Ивановне целую руку и кланяюсь до земли. Сестре, Боре, Насте, Алексею Алексеевичу, Маслову, Гею - всем поклон и привет. Мне скучно и грустно. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

552. А. С. СУВОРИНУ 18 декабря 1888 г. Москва. 18 дек., вечером. Звон победы раздавайся, веселися, храбрый Росс! Сегодня приходил от Никулиной лакей с письмом. Просит пожаловать для переговоров. Я поехал и на пути заехал к Ленскому. От последнего узнал, что все актеры возмущены претензиями Никулиной, что над нею смеются

{03088}

и проч. Кстати же, Ленский сообщил мне, что он будет играть Адашева. Взял бы Сабинина, но ему опротивело играть обольстителей. О том, что Ермолова не согласна играть Репину, он не слышал, по его же мнению, Репина - ермоловская роль. Рекомендовал настаивать на Ермоловой. Федотова стара и интригует. Захочет, чтоб Рыбаков играл и проч. У Никулиной теплый прием. Тысяча обворожительно-сонных улыбок и приятных слов. - Я согласна играть Кокошкину, но кто же будет играть Репину? Машенька (т. е. Ермолова) занята, Федотова сказала: я не играю пьяных женщин. И почему это А(лексей) С(ергеевич) не хочет, чтобы я играла драматическую роль? Разве я не умею? Мне даже кажется, что я в сцене смерти и прочее буду энергичнее Машеньки... А Федотова? Боже мой! Ведь она всё испортит! Она будет играть добродетельную! Входит старая дева с крысьим лицом и в шали, рекомендуется сестрицею Никулиной и начинает монолог: - Федотова не играет пьяных женщин, а Машенька терпеть не может Суворина. Она сказала: ни за что в свете не стану играть в суворинских пьесах, и никто меня не заставит! Он ведь ее с грязью смешал. Кажется, за Офелию... Она его ненавидит... К тому же Надя будет очень хороша в этой роли... И т. д. - Так что же прикажете телеграфировать Суворину? - спрашиваю я Надю. - Право, не знаю... Я теперь совсем без пьесы. Была у меня пьеса Крылова, мы уже и роли переписали и репетицию назначили, но когда я получила первую телеграмму от Суворина, то отказалась от Крылова, он же продал свою пьесу Коршу для бенефиса Рыбчинской. И я теперь на мели. Крылов торжествует... Просто не знаю, что делать... - Что же прикажете телеграфировать Суворину?- настаиваю я. - Вот что, вы поезжайте к Машеньке и спросите ее: согласится ли она играть? Если согласится, то я, пожалуй... конечно, хотя... - Я не поеду,- говорю я.- Суворин не уполномочивал меня ездить и настаивать на постановке пьесы. Постановка нужна не ему, а вам. Между нами говоря, Суворин человек щепетильный и не любит, если он сам

{03089}

или его посланный попадают так или иначе в положение просящего. Это ему нож острый. - Ах, боже мой, кто же это говорит? Мы его просим, а не он нас! А сестрица в это время: тра-та-та-та. Тарантит без умолку. - Так я сейчас напишу Машеньке письмо и спрошу, согласна ли она. Она близко живет. Если подождете полчаса, то получите ответ. Надя пишет письмо и читает мне не то, что написала. Письмо посылается. Я жду. Входит Кречинский - тип рантье ремонтера с бакенами и сединой. Это mari d'elle . Рекомендуемся. - Душа, где наш табак? - спрашивает он у супруги. - Не знаю, душа. А я к Машеньке сейчас послала насчет Репиной... - Это не ее роль. Скверно сыграет. - А Суворин не хочет, чтоб я играла. - Конечно, тебе нельзя Репину играть! Ты, душа, хороша только в комических ролях, а в драме я не люблю на тебя смотреть. - Что ж ты говоришь?! Ты, душа, никогда не бываешь на драмах! - Не бываю... Зачем? За свои деньги и себя же мучить! Драм много и в жизни. Начинается умный разговор. Ремонтер несет чепуху. С драм переходим к вреду табака. Ремонтер жалуется на кашель и обвиняет табак. Сестрица тарантит. Эпизод: сестрица пошла за табаком, спотыкнулась и рассыпала табак на пол. Мне смешно, но смеяться неловко. Наконец, входит лакей и подает Наде письмо в каком-то необыкновенном, социально-демократическом конверте. По конверту узнаю, что письмо от радикалки Машеньки. Надя нервно распечатывает письмо и читает вслух: "Если это для Вас, то я согласна. Но ведь Вы, кажется, сами хотели играть Репину? Сегодня прочту пьесу, завтра дам ответ". В первой фразе письма шпилька Суворину, во второй шпилька самой Наде.

{03090}

Раскланиваюсь и ухожу. Итак, завтра я получу ответ, который и пошлю Вам. Бабы ненавидят друг друга и интригуют вовсю. Понять их трудно, но у меня есть Ленский, который рад взорвать на воздух всех актрис, кроме Ермоловой. Он знает все завязки и развязки интриг и угадывает их быстро. Он будет руководить мною в потемках (если это понадобится). По его мнению, Татьяну Репину Ермолова рано или поздно играть будет, но что пьеса теперь едва ли пойдет - бабы напутали много, трудно распутать. Я забыл у себя на столе корректуру своего рассказа, который начинается с VII главы. Найдите его, голубчик, и пришлите с пьесами. Я хочу продолжать его. Бабы хитры. На их телеграммы и письма, буде получите, не отвечайте без моего ведома, иначе мы с Вами рискуем запеть из разных опер. Свое полномочие я свел только к одной фразе: "Что прикажете телеграфировать Суворину?" Остальное я считаю излишним. Так и знайте, что, кроме этой фразы, я ничего больше не буду говорить. Пусть бабы сами выпутываются. А Крылов, оказывается, спас "Татьяну"! Если бы он не поспешил продать свою пьесу Коршу, то разговоров о "Татьяне" уже не было бы. Кланяюсь Анне Ивановне, Насте, Боре и всем Вашим домочадцам. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. "Иванов" готов. Переписывается.

553. А. С. СУВОРИНУ 19 декабря 1888 г. Москва. 19 декабря. Посылаю это письмо вслед за срочной телеграммой. Я опять получил письмо от Никулиной. Она прислала за мной лошадь. Чтобы поддержать Ваш престиж, я заставил кучера ждать меня 20 минут и мерзнуть. Лошадь хорошая, дом у Никулиной собственный, из чего я заключаю, что актрисам живется гораздо легче и удобнее, чем драматургам Чехову и Щеглову.

{03091}

Никулина встретила меня радостной вестью, что Машенька согласилась играть Репину. Мы сели за стол и составили такую афишу: Репина - Ермолова. Кокошкина - Никулина. Оленина - Лешковская. Адашев - Ленский. Матвеев - Макшеев. Гореву нужно участвовать в бенефисе Никулиной. Он хочет Адашева, я предлагаю ему Сабинина. От Сабинина он, по словам Никулиной, отказывается, о чем нельзя не пожалеть. Он очень приличен, играет нервно, одевается вкусно. Если он будет продолжать фордыбачиться, то Сабинина сыграет Южин. Так я и написал: Горев или Южин. В письме ко мне Вы напишите, что Вы очень бы желали, чтобы Сабинина играл Горев, но что если это нельзя и проч. Горев в Сабинине будет лучше Южина, а потому настаивайте на Гореве. Что касается Раисы, то я предложил эту роль Садовской или Медведевой - обе хороши. Няньку Садовская не возьмет: мало! Котельников - Рыбаков или Михайло Садовский, Кокошкин - Греков. Мелюзгу я отдал на благоусмотрение высокоталантливой бенефициантки. Пришлите побольше экземпляров: Ермоловой, Ленскому, Никулиной, Сабинину, Макшееву, вообще всем первым и вторым персонажам. Это им польстит и будет полезно. Познакомятся хорошо с пьесой. Своего "Болванова" я кончил и посылаю одновременно с этим письмом. Надоел он мне, как Щеглов актерам. Коли есть охота, прочтите, а коли нет, сейчас же пошлите Потехину. Я обещал выслать ему пьесу к 22 декабря. Послал ему письмо, где подчеркнул этот срок. Я ни одним словом не заикнулся о постановке и не буду заикаться. Вы им ничего не говорите. Буду делать вид, что я не нуждаюсь ни в славе, ни в деньгах. Теперь мой г. Иванов много понятнее. Финал меня совсем не удовлетворяет (кроме выстрела, всё вяло), но утешаюсь тем, что форма его еще не окончательная. Если захотят поставить и спросят, кому кого играть, то вот им моя воля нерушимая: Иванов - Давыдов. Сарра - Савина.

{03092}

Шабельский - Свободин. Львов - Сазонов. Лебедев - Варламов, Саша - Ваш выбор. Сей список можете сообщить Потехину хоть и теперь, дабы наш общий друг Давыдов не забежал зайцем вперед и не напутал. Отдаю Иванова Давыдову - иначе нельзя: Давыдов эту роль играл в Москве. Сазонов, Свободин и Варламов будут играть хорошо, так хорошо, что сотрут Давыденьку и отучат его браться за драму. Видите, какие у меня тонкие замыслы! Григорович говорил Вам, что я стал горд и возвышаюсь. Не потому ли это, что моего "Медведя" играют у министров? Я рад был бы гордиться, да не знаю чем и перед кем. Если я не бываю у великих мира сего и у приятелей, то это не гордость, а просто лень... Если б я жил в Петербурге, то видался бы со всеми своими петербургскими знакомыми не чаще, чем теперь. Кланяюсь низко Анне Ивановне. Скажите ей, что я два раза подчеркнул, а то она обвиняет меня в том, что я в своих письмах не кланяюсь ей. Если пойдет "Иванов", то я угощаю литерной ложей. Бенефис Никулиной назначен на 11 января; если же не успеют срепетовать, то на 17-е. Приезжайте к 17-му. В сей день, его же сотвори господь, я именинник. Не находите ли, что с пьесами я справляюсь очень быстро? Едва коснулся пальцем к "Иванову", как он уж и готов. Надо в Крыловы поступить. Щеглов прислал мне программу: длинный список своих пьес, комментарии к ним и просьба походатайствовать у Корша за "Театрального воробья" и прочих зверей его изделия. Не пригласить ли к нему Мержеевского? Милый человек, добрый и не хитрый. Страдает чёрт знает из-за чего. Жалко. Пьесы надо писать скверно и нагло. Житель прислал мне свою книжку. Я просил его об этом. Хочу прочесть его в массе. Мне кажется, что его время еще не пришло. Может случиться, что он станет модным человеком. Даю Вам слово, что такие умственные и поганые пьесы, как "Иванов", я больше писать не буду. Если "Иванов"

{03093}

не пойдет, то я не удивлюсь и никого в интригах и в подвохах обвинять не буду. Первый акт Вашей "Репиной" сделан так странно, что я совсем сбился с панталыку. На репетиции этот акт мне казался скучным и неумело сделанным, а теперь я понимаю, что иначе делать пьесы нельзя, и понимаю успех этого акта. После "Татьяны" моя пьеса представляется мне бонбоньерочной, хотя я до сих пор не уяснил себе, хороша Ваша пьеса или же нет. В архитектуре ее есть что-то такое, чего я не понимаю... Рассохину я отдам пьесу на комиссию. Зачем его баловать? Он уж и так избалован. Дадим ему 40% - и будет с него. Выручку в пользу "Общества вспомоществования сценическим деятелям". Так я ему и скажу. Если "Иванов" будет у Потехина и К 22-23, то он попадет как раз в центру. "Княгиню" напишу непременно. Чувствую, что виноват перед Вами. Я больше говорю и обещаю, чем делаю. Если успею сделать "Княгиню" к 24 дек(абря), то телеграфирую. К Новому году дам сказку. Сегодня я буду писать Худекову на такую жалкую тему, что совестно. Не писал бы, да сто рублей не хочется потерять. Алексею Алексеевичу поклон. Насте и Боре тоже. Спасибо Вам за сестру. Кто знает? Быть может, я когда-нибудь заплачу за гостеприимство... Я об этом мечтаю. Будьте здоровы и веселы. Ваш А. Чехов. Скажите Свободину, коли увидите его, что граф Шабельский его роль. Дайте это обещание раньше, чтоб Давыдов не выхватил эту роль для деревянного Далматова.

554. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 20 декабря 1888 г. Москва. 20 дек. Хотя я всею душой и всем сердцем ненавижу Ваши театральные дела, но тем не менее, милейший Жан, веленью Вашему послушный, я отправился вчера к Коршу

{03094}

и исполнил Ваше желание. Вот результат моей беседы с Соловцовым: присылайте поскорее "Театралов" (трехактных) и "Комика по натуре". "Театр(ального) воробья" тоже поставят. "Дачному мужу" пойте панихиду. Он не пойдет. Во-первых, Глама уехала; во-вторых, скучно возобновлять старую пьесу, когда под носом лежат новые. Корш и Соловцов поют из разных опер; трудно понять, но, по всей вероятности, "Театралов" поставят. Театр - это змея, сосущая Вашу кровь. Пока в Вас беллетрист не победит драматурга, до тех пор я буду есть Вас и предавать Ваши пьесы проклятию. Так и знайте. Жалею, что не побывал у Вас; мне совестно. Но Вы, голубчик, простите меня. В моих жилах течет ленивая хохлацкая кровь. К тому же в Питере меня терзали на части и гоняли, как почтовую лошадь. Я ездил, ходил, ел и пил без устали. Две недели, прожитые у Суворина, прошли как единый миг. Суворин в высшей степени искренний и общительный человек. Всё, что говорил он мне, было очень интересно. Опыт у него громадный. Анна Ивановна угощала меня пощечинами, нравоучениями и шартрезом. Из всех женщин, которых я знаю, это единственная, имеющая свой собственный, самостоятельный взгляд на вещи. Она урожденная Орфанова, сестра литератора Мишлы Орфанова, чудеснейшего человека. Вся семья Орфановых прекрасна. Остальная публика у Суворина - теплые люди и не всегда скучные. Сажусь писать рассказ для "Петерб(ургской) газеты". Будьте здоровы. Пишите мне. Ваш Antoine. Отчего Вы так не любите говорить о Соболевом переулке? Я люблю тех, кто там бывает, хотя сам бываю там так же редко, как и Вы. Не надо брезговать жизнью, какова бы она ни была.

{03095}

555. В. А. ТИХОНОВУ 20 декабря 1888 г. Москва. 20 дек. Милый Владимир Алексеевич, вчера я был у Корша и узнал, что нужно. Глама-Мещерская в самом деле серьезно больна и в отъезде. У нее что-то вроде костоеды верхней челюсти и невралгия. Если судить по тому, что я слышал, болезнь ее протянется недолго, а операция (она необходима) отнимет немного времени. Соловцов говорил, что как только Глама приедет, то первым делом поставят "Без коромысла и утюга". Пьеса еще будет идти много раз. Не унывайте. Когда будете жениться на рябой бабе, которая будет Вас бить, и когда на Волге вместе с этою бабой и ее любовником станет одолевать Вас непогода, то Вам будет скучно. Но эта скука ничто в сравнении с тем унынием, в какое я впал, вернувшись из Вашего шумного Питера. Будьте здоровы. Желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов.

556. Н. А. ЛЕЙКИНУ 22 декабря 1888 г. Москва. 22 дек. Добрейший Николай Александрович! Не спешу посылать Вам счеты и деньги, потому что, к великому моему неудовольствию, г. Ступин не дал счета и просил повременить, зайти "апосля". В сочельник пошлю к нему. Если он и тогда попросит повременить, то я плюну и пошлю Вам деньги. Салаев продал на 60 р. 90, к(ото)рые я и получил. "Пестрые рассказы" проданы все, до единого экземпляра. Просил Салаев выслать ему еще "Пестрых рассказов". - Если им теперь не время высылать,-сказал Салаев брату,- то пусть сдадут в наш петербургский склад.

{03096}

От Васильева получено 12 р. Итого у меня Ваших денег 72 р. 90 коп. К Ступину пошлю завтра 23-го, а не в сочельник. Ваш "Кум пожарный" застрял у Корша. Ждет бенефицианта. Морозы у нас трескучие, противные, так что нельзя носа на улицу показать. Послал Худекову рассказ. Ну, оставайтесь живы и здоровы, встречайте весело праздник и не забывайте нас грешных. Поклон Прасковье Никифоровне и Феде. Наши Вам кланяются. Ваш А. Чехов.

557. Н. А. НИКУЛИНОЙ 22 декабря 1888 г. Москва. 22 дек., 8 часов вечера. Многоуважаемая Надежда Алексеевна! Без вины виноват перед Вами. Пьеса получена мною только сегодня вечером, и я спешу послать Вам ее. Один экземпляр цензурованный. В письме ко мне А. С. Суворин убедительно просит г. Горева взять роль Сабинина. Посылаемые экземпляры - самая последняя редакция. Экземпляр, который я дал Вам раньше, недействителен. В случае, если гг. артисты пожелают сделать какие-либо изменения и выпуски, то автор предоставляет им полную свободу действий. Он просит оставить в неприкосновенности лишь немногие места, указанные им в письме ко мне. Будьте добры уведомить меня, в какие часы дня я могу застать Вас дома. С почтением имею честь быть А. Чехов.

{03097}

558. Н. А. ЛЕЙКИНУ 23 декабря 1888 г. Москва. 23 д. Добрейший Николай Александрович! Посылаю Вам деньги. Салаев ........ 60 р. 90 к. Васильев ...... 12 р.- Ступин ....... 21 р.- Итого 93 р. 90 к. Посылаю сто рублей: некогда и негде разменять. За Вами шесть рублей. Извозчик к Салаеву 40 коп. и пересылка денег, вероятно, копеек 60. Итого рупь. Значит, за Вами семь рублей. Будьте здравы. Ваш А. Чехов. Поздравляю с праздником.

559. Л. С. СУВОРИНУ 23 декабря 1888 г. Москва. 23 дек. Дорогой Алексей Сергеевич, пьесу я получил вчера в 8 часов вечера, но не двумя днями раньше, как Вы обещали и как бы следовало. Никулина спешит, как угорелая, и каждый час промедления портит ей пуд крови. Вчера от нее не было посланного. Плохой признак. Боюсь, что она не выдержала и велела переписывать роли по старому экземпляру. Вчера я послал ей экземпляры, удержав у себя экземпляр старой редакции: боюсь, чтоб не напутали. Сегодня был у меня ее посланный с приглашением пожаловать в 5 часов. Вчера я написал ей: "Если гг. артисты пожелают сделать какие-нибудь изменения и выпуски, то автор (т. е. Вы) предоставляет им полную свободу действий. Он просит оставить неприкосновенными лишь некоторые места, указанные им в письме ко мне". Я буду спасать одного только Адашева - этого достаточно, чтобы была спасена от опустошения вся пьеса. Раз Адашев будет говорить, Репина поневоле должна будет отвечать ему.

{03098}

Я прочел снова Вашу пьесу. В ней очень много хорошего и оригинального, чего раньше не было в драм(атической) литературе, и много нехорошего (напр(имер) язык). Ее достоинства и недостатки - это такой капитал, которым можно было бы поживиться, будь у нас критика. Но этот капитал будет лежать даром, непроизводительно до тех пор, пока не устареет и не выйдет в тираж. Критики нет. Дующий в шаблон Татищев, осел Михневич и равнодушный Буренин - вот и вся российская критическая сила. А писать для этой силы не стоит, как не стоит давать нюхать цветы тому, у кого насморк. Бывают минуты, когда я положительно падаю духом. Для кого и для чего я пишу? Для публики? Но я ее не вижу и в нее верю меньше, чем в домового: она необразованна, дурно воспитана, а ее лучшие элементы недобросовестны и неискренни по отношению к нам. Нужен я этой публике или не нужен, понять я не могу. Буренин говорит, что я не нужен и занимаюсь пустяками, Академия дала премию - сам чёрт ничего не поймет. Писать для денег? Но денег у меня никогда нет, и к ним я от непривычки иметь их почти равнодушен. Для денег я работаю вяло. Писать для похвал? Но они меня только раздражают. Литературное общество, студенты, Евреинова, Плещеев, девицы и проч. расхвалили мой "Припадок" вовсю, а описание первого снега заметил один только Григорович. И т. д. и т. д. Будь же у нас критика, тогда бы я знал, что я составляю материал - хороший или дурной, всё равно,- что для людей, посвятивших себя изучению жизни, я так же нужен, как для астронома звезда. И я бы тогда старался работать и знал бы, для чего работаю. А теперь я, Вы, Муравлин и проч. похожи на маньяков, пишущих книги и пьесы для собственного удовольствия. Собственное удовольствие, конечно, хорошая штука; оно чувствуется, пока пишешь, а потом? Но... закрываю клапан. Одним словом, мне обидно за Татьяну Репину и жаль не потому, что она отравилась, а потому, что прожила свой век, страдальчески умерла и была описана совершенно напрасно и без всякой пользы для людей. Исчезла бесследно масса племен, религий, языков, культур - исчезла, потому что не было историков и биологов. Так исчезает на наших глазах масса жизней и произведений искусств, благодаря полному отсутствию критики.

{03099}

Скажут, что критике у нас нечего делать, что все современные произведения ничтожны и плохи. Но это узкий взгляд. Жизнь изучается не по одним только плюсам, но и минусам. Одно убеждение, что восьмидесятые годы не дали ни одного писателя, может послужить материалом для пяти томов. Изменения в пьесе не слишком заметны. Прерывать монолог, если его будет читать Ленский, особенной необходимости пет. Но от этого, впрочем, пожалуй, выиграет Репина. Для молодого человека, утомленного жизнью, не убедительны никакие аргументы, никакие ссылки на бога, мать и проч. Утомление - это сила, с которой надо считаться. К тому же еще у Репиной болит нестерпимо желудок. Может ли она молча и не морщась слушать длинный монолог? Нет. Ее фраза: "Не то, не то вы говорите..." взята верно, а фраза на стр. 139: "Для жизни, для жизни..." мне непонятна. Не нужно, чтоб она соглашалась с Адашевым. Если ее заставит желать жить боль, то я пойму, но в силу слов адашевских я не верю. Да и не нужно, чтоб он был убедителен. Вставка про ласки матери... "я одна, одна"- это хорошо. Merci. Монолог с цветами (I явление) короток, можно бы длинней и сочней. У Вас в речи Репиной почти отсутствует сочная фраза. Конец III акта в руце Ермоловой. На прасно Татьяна часто употребляет слово "проклятый": обидчик проклятый, жид проклятый... В I действии новые слова Репиной о том, что она великодушнее, хороши и кстати, но рассказ Котельникова о золотом тельце взят произвольно и составляет излишний орнамент. Сейчас получил Ваше письмо. Отсутствие Саши в конце IV акта Вам резко бросилось в глаза. Так и надо. Пусть вся публика заметит, что Саши нет. Вы настаиваете на ее появлении: законы, мол, сцены того требуют. Хорошо, пусть явится, но что же она будет говорить? Какие слова? Такие девицы (она не девушка, а девица) говорить не умеют и не должны. Прежняя Саша могла говорить и была симпатична, а новая своим появлением только раздражит публику. Ведь не может же она броситься Иванову на шею и сказать: "Я вас люблю!" Ведь она не любит и созналась в этом. Чтобы вывести ее в конце, нужно переделать ее всю с самого начала. Вы говорите, что ни одной женщины нет и что

{03100}

это сушит конец. Согласен. Могли явиться в конце и вступиться за Иванова только две женщины, которые в самом деле любили его: родная мать и жидовка. Но так как они обе умерли, то и разговора быть не может. Сирота пусть и остается сиротой, чёрт с ним. "Медведь" печатается вторым изданием. А Вы говорите, что я не превосходный драматург. Я придумал для Савиной, Давыдова и министров водевиль под заглавием "Гром и молния". Во время грозы ночью я заставлю земского врача Давыдова заехать к девице Савиной. У Давыдова зубы болят, а у Савиной несносный характер. Интересные разговоры, прерываемые громом. В конце - женю. Когда я испишусь, то стану писать водевили и жить ими. Мне кажется, что я мог бы писать их по сотне в год. Из меня водевильные сюжеты прут, как нефть из бакинских недр. Зачем я не могу отдать свой нефтяной участок Щеглову? Послал Худекову за 100 рублей рассказ, который прошу не читать: мне стыдно за него. Вчера я сел вечером, чтобы писать в "Новое время" сказку, но явилась баба и потащила меня на Плющиху к поэту Пальмину, который в пьяном образе упал и расшиб себе лоб до кости. Возился я с ним, с пьяным, часа полтора-два, утомился, провонял йодоформом, озлился и вернулся домой утомленным. Сегодня писать было бы уже поздно. Вообще живется мне скучно, и начинаю я временами ненавидеть чего раньше со мной никогда не бывало. Длинные, глупые разговоры, гости, просители, рублевые, двух- и трехрублевые подачки, траты на извозчиков ради больных, не дающих мне ни гроша,- одним словом, такой кавардак, что хоть из дому беги. Берут у меня взаймы и не отдают книги тащат, временем моим не дорожат... Не хватает только несчастной любви. ________ Вернулся от Никулиной. Когда роль Олениной была уже отдана Лешковской, Федотова изъявила желание взять эту роль, но уж было поздно. Видите, какая Вам честь со всех сторон! Даже ненавидящие Вас ищут угодить Вам. Котельникова играет Садовский. Это решено. Горев сдается, но еще не сдался. Ваши строчки подействовали на него. Южин повешен за плечи, но дамам нравится. Вы уж слишком! Он в Сабинине будет

{03101}

в 1000 раз лучше Далматова. Зонненштейн - Правдин. Раиса -Медведева. Садовская не умеет играть жидовок, а Медведева мастер по этой части. Она Вам понравится. Авдотья отдана Рыкаловой. Никулина скорбит, что ее роль слишком коротка для бенефициантки. Это правда. Бенефис будет 16-го янв(аря). Прибавьте-ка что-нибудь Никулиной! До 16 Вы успеете написать два-три варианта и прислать. Увеличьте для Никулиной 2, 3 и 4 акты. Пусть во II она поговорит с Сабининым о любви и о мужчинах-слегка и в бойкой, юмористической форме. Вы напишите варианты явлений, пошлите их в цензуру - вот и всё, а после бенефиса их бросить можно. Я дал слово Никулиной, что упрошу Вас. Дайте ей говорить в конце IV акта. Пусть ахнет или что-нибудь вроде. Надеюсь, что Вы приедете к 16-му янв(аря). Если не будет Вас, то актеры обидятся. Они питают к Вам хорошее чувство, а ненавидящие все-таки уважают и ценят. Разыграют они лучше александринских. По крайней мере ансамбль будет лучше. После второй репетиции я еду к Ленскому и говорю о сокращениях, буде таковые актерам понадобятся. Это письмо Вы получите в первый день Рождества. Значит, с праздником Вас поздравляю. Отдыхайте. Сестра кланяется Вам, Анне Ивановне и детям. Я тоже низко кланяюсь и пребываю скучающим А. Чехов. Материал для "Детворы" пришлю на праздниках. Хорошая выйдет книжка. Соберу также материал для третьей книжки "Рассказов". Подлецы приятели-художники подвели меня с "Каштанкой". До сих пор рисунки не готовы. В "Северный вестник" я дам рассказ в марте, до марта же буду писать только у Вас. Даю слово. Мне стыдно. К Новому году пришлю сказку, а в январе "Княгиню".

{03101}

560. Д. В. ГРИГОРОВИЧУ 24 декабря 1888 г. Москва. 24 декабрь. Дорогой Дмитрий Васильевич, пишу Вам на суворинской бумаге. Моя сестра, вернувшись из Петербурга, сказала мне: "На Сувориных неприятно подействовало, что ты перед отъездом не побывал у Григоровича. Ты этим огорчил его". Уверяю Вас, милый мой, что у меня и в мыслях не было сделать Вам что-нибудь неприятное, а тем более оскорблять Вас своим невниманием. Правда, в моих жилах течет ленивая хохлацкая кровь, я тяжел на подъем и не люблю выходить из дому, но моя любовь к Вам пересилила бы всякую лень. Видеть Вас и говорить с Вами для меня такое удовольствие, какое мне приходится испытывать не часто. Говорю я искренно. Не был же я у Вас благодаря одному обстоятельству, которое я теперь считаю просто недоразумением. Прошу Вас припомнить тот вечер, когда Вы, Алексей Сергеевич и я шли из музея в магазин Цинзерлинга. Мы разговаривали. Я, между прочим, сказал: - Я к Вам на днях приду. - Дома Вы его не застанете,- сказал Суворин. Вы промолчали. Ваше молчание я понял не так, как нужно,- отсюда и мое невежество. Во всяком случае я прошу извинить меня. Все-таки я виноват. Если Вы напишете мне, что не сердитесь на меня, то я буду очень рад, и за это, когда приеду в Петербург, обещаю Вам сопровождать Вас по улицам в качестве вожатого доктора, сколько Вам угодно. Поздравляю Вас с Рождеством. Поэтический праздник. Жаль только, что на Руси народ беден и голоден, а то бы этот праздник с его снегом, белыми деревьями и морозом был бы на Руси самым красивым временем года. Это время, когда кажется, что сам бог ездит на санях. В Москве "Татьяна Репина" идет 16-го января. Репину играет Ермолова, Адашева - Ленский. Приезжайте-ка вместе с Сувориным! Я готов держать пари, что московские актеры сыграют гораздо лучше ваших петербургских. У ваших хватило таланта только на одно первое действие, а в трех последних ансамбль был тамбовский

{03103}

- сильно пахло провинцией. А наши насчет ансамбля молодцы. Так напишите же мне, что Вы не сердитесь. Честное слово, я был далек от мысли огорчить Вас. Пришлите фотографию с подобающею надписью. Дам бог Вам здоровья и всего хорошего. Позвольте мне обнять Вас, крепко пожать Вам руку и пребыть сердечно преданным и уважающим А. Чехов.

561. С. П. КУВШИННИКОВОЙ 25 декабря 1888 г. Москва. 25 декабря. Простите, уважаемая Софья Петровна, вчера я не мог быть у Вас. Был болен и зол, как нечистый дух. Поздравляю Вас с праздником и с вступлением в ряды бессмертных. Ничего, что Ваша картина маленькая. Копейки тоже маленькие, но когда их много, они делают рубль. Каждая картина, взятая в галерею, и каждая порядочная книга, попавшая в библиотеку, как бы они малы ни были, служат великому делу: скоплению в стране богатств. Видите, во мне даже патриот заговорил! Почтение и поздравление Дмитрию Павловичу. Сестра кланяется Вам и говорит, что была бы рада видеть Вас у себя. Я разделяю ее радость - это само собою разумеется. Душевно преданный А. Чехов.

562. А. С. СУВОРИНУ 26 декабря 1888 г. Москва. 26 дек. Мне больно, что Вы сердились и что в "Новом времени" не было моего рассказа, но что делать? Дать Вам рассказ, который кажется мне гадостью, я не могу ни за какие блага в мире, иначе бы я сандалил в Вашей газете каждую неделю и имел бы деньги. Как Вам угодно,

{03104}

но и в будущие времена я стану держаться той же политики, т.е. не посылать Вам того, что мне противно. Надо ведь хоть одну газету щадить, да и свою нововременскую репутацию беречь. А "Петерб(ургская) газета" всё съест. Вы пишете, что надо работать не для критики, а для публики, что мне рано еще жаловаться. Приятно думать, что работаешь для публики, конечно, но откуда я знаю, что я работаю именно для публики? Сам я от своей работы, благодаря ее мизерности и кое-чему другому, удовлетворения не чувствую, публика же (я не называл ее подлой) по отношению к нам недобросовестна и неискренна, никогда от нее правды не услышишь и потому не разберешь, нужен я ей или нет. Рано мне жаловаться, но никогда не рано спросить себя: делом я занимаюсь или пустяками? Критика молчит, публика врет, а чувство мое мне говорит, что я занимаюсь вздором. Жалуюсь я? Не помню, каков тон был у моего письма, но если это так, то я жалуюсь не за себя, а за всю нашу братию, которую мне бесконечно жалко. Всю неделю я зол, как сукин сын. Геморрой с зудом и кровотечением, посетители, Пальмин с расшибленным лбом, скука. В первый день праздника вечером возился с больным, который на моих же глазах и умер. Вообще мотивы невеселые. Злость - это малодушие своего рода. Сознаюсь и браню себя. А наипаче досадую на себя, что посвящаю Вас в тайны своей меланхолии, очень неинтересной и постыдной для такого цветущего и поэтами воспетого возраста, как мой. К Новому году я постараюсь сделать для Вас сказку, а после 1-го вскоре вышлю "Княгиню". Водевили можно печатать только летом, а не зимой. Вы хотите во что бы то ни стало, чтобы я выпустил Сашу. Но ведь "Иванов" едва ли пойдет. Если пойдет, то извольте, сделаю по-Вашему, но только уж извините, задам я ей, мерзавке! Вы говорите, что женщины из сострадания любят, из сострадания выходят замуж... А мужчины? Я не люблю, когда реалисты-романисты клевещут на женщину, но и не люблю также, когда женщину поднимают за плечи, как Южина, и стараются доказать, что если она и хуже мужчины, то все-таки мужчина мерзавец, а женщина ангел. И женщина и мужчина пятак пара, только мужчина умнее и справедливее.

{03105}

Сегодня из театра приедет ко мне Ленский. Будем говорить о "Татьяне". Отдам вариант для передачи Садовскому. Мой живописец на прежнем положении. Осенью я переезжаю в Петербург. Беру с собой мать и сестру. Надо серьезно заняться делом. Почему Вам так не нравится Ваш отрывок? Ваше всё хорошо. Я жду, когда Н. Лаврецкий напишет еще один рассказ. Пишите! В Вашей "Истории одной ночи" наворочено и нагромождено столько всякого добра, что хоть и спотыкаешься временами, а читаешь с интересом и с большой симпатией к автору. Только пишите именно так, чтоб было наворочено и нагромождено, а не зализано и сплюснуто. Мне надоела зализанная беллетристика, да и читатель от нее скучает. Не сердитесь на меня и простите мне меланхолию, которая мне самому несимпатична. Она вызвана во мне разными обстоятельствами, которые не я создал. Читайте мне мораль и не извиняйтесь. Ах, если б Вы знали, как часто в своих письмах я читаю мораль молодым людям! Даже в привычку вошло. У меня фразы длинные, размазанные, а у Вас коротенькие. У Вас лучше выходит. Был у меня Ленский с женой. Говорил, что Ермолова взялась за Татьяну с удовольствием. Первое действие пройдет хуже, чем в Петербурге, но остальные три, я убежден, гораздо лучше. Ермолова несносна в комедии, иначе бы и первое действие прошло великолепно. Приезжайте, пожалуйста. Это Вас развлечет. Постановка пьесы, ее успех, рецензии, поправки и проч.- всё это утомляет и раздражает Вас, но это здорово и летом будет вспоминаться с удовольствием. Пора бы для провинции дать пьесу. Пришлите 25 экземпляров, я сдам их Рассохину. Запишитесь в Общество. Написали монолог для Давыдова? Когда напишете, то не печатайте его, а отдайте литографировать. Актеры не умеют читать по-печатному, привыкли к литографии. Монолог подпишите Н. Лаврецким. Летом напечатайте его в газете. Репетиции начнутся после праздника. На похоронах Юрьева я, вероятно, познакомлюсь с Ермоловой и буду говорить с ней о том, о сем. О пьесе

{03106}

говорить уже почти нечего, так как всё устроилось благополучно. И полномочие мое не было особенно нужно. И без меня бы всё хорошо устроилось. Мое пристрастие к Петербургу и к Вашей пьесе и мои поездки в Петербург актеры и их супруги объясняют тем, что у Вас есть большая дочка и что я хочу на ней жениться. Прощайте. Кланяюсь Анне Ивановне и всем Вашим. Душевно Ваш А. Чехов.

563. А. С. СУВОРИНУ 28 декабря 1888 г. Москва. 28 дек., вечер. Сейчас получил, дорогой Алексей Сергеевич, поправки к "Репиной". Вставка для Кокошкиной очень хороша и очень кстати. Никулиной, наверное, понравится. Аплодирую Вам. Поправки в оленинской роли не особенно и, пожалуй, никак не нужны. Всё в руках актрисы. Плохо сыграет, так никакие поправки не помогут, ибо оленинская роль заключается не в словах, а в игре. Адашев и Кокошкина должны говорить, а Оленина играть. Завтра все актеры на похоронах у Юрьева. В 5 часов я съезжу к Никулиной - раньше нельзя. Что Вы Кокошкину выпустили в конце, это хорошо. Вам бы приехать хотя бы на две последние репетиции, тогда бы, глядя на игру, Вы бы придумали еще какие-нибудь слова. Можно сделать, чтоб Кокошкина сказала Сабинину 2-3 ядовито-слезных строчки. Вставка Котельникову о шмулях рискует быть ошикана: половина театра всегда у нас занята авраамами, исааками и саррами. При хорошем ансамбле музыку в конце можно подпустить, но чуть-чуть, еле-еле. Сказка для новогоднего уже почти готова, 30-го Вы ее получите, если же что помешает мне сегодня кончить ее, то Вы получите ее 31-го. Это непременно. Сказка интересная. Строк 400-500. Есть еще одна сказка. Если поместите в крещенском , то пришлю. Читал я в "Пет(ербургской) газете" про своего "Иванова". Должно быть, Плещеев-фис старается.

{03107}

Кокошкину следует выпускать в конце пьесы только в том случае, если ее играет Никулина, а посему Вы не изменяйте пьесы ради этой роли; печатайте ее в том виде, в каком прислали мне неделю назад. А то не кончите поправлять. Путь поправок - опасный путь (так бы сказал Андреевский). Только раз нужно вступить на него, чтобы никогда не дойти до цели. Надеюсь, что у Анны Ивановны уже не болит голова. Желаю ей здравия. И Вам того же желаю и пребываю Дорогой учитель дерптских студентов А. Чехов. Сказку я кончил и посылаю. Вы говорите, что актеры будут сокращать пьесу. А может быть, и не будут! Я сейчас показал Ваш почерк писарю мирового судьи и спросил: - А сколько бы Ваш мировой судья заплатил за такой почерк? Писарь прыснул и сказал:- Ни копейки! Показал почерк Григоровича. Писарь насмешливо улыбнулся и сказал: - За этот, пожалуй, дал бы рублей десять в месяц.

564. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 30 декабря 1888 г. Москва. 30 дек. Дорогой Алексей Николаевич, поздравляю Вас с Новым годом, с новым счастьем; дай бог Вам здоровья, хорошего сна, отличного аппетита, побольше денег, поменьше чужих рукописей. Желаю, чтобы, проснувшись в одно прекрасное утро и заглянув к себе под подушку, Вы нашли там бумажник с 200 000 руб. и чтобы всех Ваших кредиторов посадили в Петропавловскую крепость. Что нового и хорошего? Елена Алексеевна была у нас один раз и, несмотря на то, что мы оказали ей самый радушный прием и что я был блестящ и остроумен, осталась недовольна, ушла и уж больше не приходила.

{03108}

В Москве скучно и скучно, денег нет, до весны еще далеко, писать не хочется. Хочу опять уехать в Петербург и, вероятно, буду у Вас в январе (если пустит здоровье). Кажется, мой "Иванов" пойдет в Александринке в бенефис Федорова-Юрковского, со Стрепетовой и Савиной. Вы как-то предлагали мне напечатать "Иванова" в "Северном вестнике"... Что ж? С большим нашим удовольствием. Я с Вас очень дешево возьму, так дешево, что Вы удивитесь. Если печатать, то в мартовской книжке. Пьеса короткая и займет не больше двух листов. Надеюсь, ради вдовы моей и детей Вы сжалитесь над бедным "Ивановым" и не забракуете его в Комитете Я еще не женат, но пьесы пишу исключительно для вдовы, так как рано или поздно не миную общей участи и женюсь. В "Иванове" весь IV акт переделан коренным образом, безжалостно. Свой экземпляр "Памяти Гаршина" я пожертвовал для одного благотворительного аукциона. Если сборник еще не распродан, то, будьте добры, оставьте для меня один экземпляр в переплете. Я приеду и заплачу деньги. Рассказ я пришлю для апрельской книжки. В новогоднем "Нового времени" будет моя сказка. Сестра усердно кланяется Вам и всем Вашим и благодарит за гостеприимство и теплое радушие. Я тоже кланяюсь и поздравляю. Анне Михайловне и Марии Дмитриевне почтение и пожелания всех благ. Будьте здоровы, обнимаю Вас крепко. Ваш А. Чехов.

565. А. С. СУВОРИНУ 30 декабря 1888 г. Москва. 30 дек. Никулина благодарит Вас за поправки. Сабинина играет Горев. Репетиции еще не начались. В том, что пьеса будет иметь успех, я уверен, ибо глаза у актеров ясные и лица не предательские - это значит, что пьеса

{03109}

им нравится и что они сами верят в успех. Никулина приглашала обедать. Благодарю Вас. Режиссер считает Иванова лишним человеком в тургеневском вкусе; Савина спрашивает: почему Иванов подлец? Вы пишете: "Иванову необходимо дать что-нибудь такое, из чего видно было бы, почему две женщины на него вешаются и почему он подлец, а доктор- великий человек". Если Вы трое так поняли меня, то это значит, что мой "Иванов" никуда не годится. У меня, вероятно, зашел ум за разум, и я написал совсем не то, что хотел. Если Иванов выходит у меня подлецом или лишним человеком, а доктор великим человеком, если непонятно, почему Сарра и Саша любят Иванова, то, очевидно, пьеса моя не вытанцевалась и о постановке ее не может быть речи. Героев своих я понимаю так. Иванов, дворянин, университетский человек, ничем не замечательный; натура легко возбуждающаяся, горячая, сильно склонная к увлечениям, честная и прямая, как большинство образованных дворян. Он жил в усадьбе и служил в земстве. Что он делал и как вел себя, что занимало и увлекало его, видно из следующих слов его, обращенных к доктору (акт I, явл. 5): "Не женитесь вы ни на еврейках, ни на психопатках, ни на синих чулках.......не воюйте вы в одиночку с тысячами, не сражайтесь с мельницами, не бейтесь лбом о стены... Да хранит вас бог от всевозможных рациональных хозяйств, необыкновенных школ, горячих речей..." Вот что у него в прошлом. Сарра, которая видела его рациональные хозяйства и прочие затеи, говорит о нем доктору: "Это, доктор, замечательный человек, и я жалею, что вы не знали его года два-три тому назад. Он теперь хандрит, молчит, ничего не делает, но прежде... какая прелесть!" (I акт, явл. 7). Прошлое у него прекрасное, как у большинства русских интеллигентных людей. Нет или почти нет того русского барина или университетского человека, который не хвастался бы своим прошлым. Настоящее всегда хуже прошлого. Почему? Потому что русская возбудимость имеет одно специфическое свойство: ее быстро сменяет утомляемость. Человек сгоряча, едва спрыгнув со школьной скамьи, берет ношу не по силам, берется сразу и за школы, и за мужика, и за рациональное хозяйство, и за "Вестник Европы",

{03110}

говорит речи, пишет министру, воюет со злом, рукоплещет добру, любит не просто и не как-нибудь, а непременно или синих чулков, или психопаток, или жидовок, или даже проституток, которых спасает, и проч. и проч... Но едва дожил он до 30-35 лет, как начинает уж чувствовать утомление и скуку. У него еще и порядочных усов нет, но он уж авторитетно говорит: "Не женитесь, батенька... Верьте моему опыту". Или: "Что такое в сущности либерализм? Между нами говоря, Катков часто был прав..." Он готов уж отрицать и земство, и рацион(альное) хозяйство, и науку, и любовь..... Мой Иванов говорит доктору (I акт, 5 явл.): "Вы, малый друг, кончили курс только в прошлом году, еще молоды и бодры, а мне тридцать пять. Я имею право вам советовать..." Таков тон у этих преждевременно утомленных людей. Далее, авторитетно вздыхая, он советует: "Не женитесь вы так-то и так-то (зрите выше одну из выписок), а выбирайте себе что-нибудь заурядное, серенькое, без ярких красок, без лишних звуков... Вообще всю жизнь стройте по шаблону. Чем серее и монотоннее фон, тем лучше.......... А жизнь, которую я пережил, как она утомительна! ...ах, как утомительна!" Чувствуя физическое утомление и скуку, он не понимает, что с ним делается и что произошло. Ужасаясь, он говорит доктору (акт I, явл. 3): "Вы вот говорите, что она скоро умрет, а я не чувствую ни любви, ни жалости, а какую-то пустоту, утомление... Если со стороны поглядеть на меня, то это, вероятно, ужасно, сам же я не понимаю, что делается с моей душой..." Попав в такое положение, узкие и недобросовестные люди обыкновенно сваливают всю вину на среду или же записываются в штат лишних людей и гамлетов и на том успокаиваются, Иванов же, человек прямой, открыто заявляет доктору и публике, что он себя не понимает: "Не понимаю, не понимаю..." Что он искренно не понимает себя, видно из большого монолога в III акте, где он, беседуя с глазу на глаз с публикой и исповедуясь перед ней, даже плачет! Перемена, происшедшая в нем, оскорбляет его порядочность. Он ищет причин вне и не находит; начинает искать внутри себя и находит одно только неопределенное чувство вины. Это чувство русское. Русский

{03111}

человек - умер ли у него кто-нибудь в доме, заболел ли, должен ли он кому-нибудь, или сам дает взаймы - всегда чувствует себя виноватым. Всё время Иванов толкует о какой-то своей вине, и чувство вины растет в нем при каждом толчке. В I акте он говорит: "Вероятно, я страшно виноват, но мысли мои перепутались, душа скована какою-то ленью, и я не в силах понимать себя..." Во II акте он говорит Саше: "День и ночь болит моя совесть, чувствую, что глубоко виноват, но в чем собственно моя вина, не понимаю..." К утомлению, скуке и чувству вины прибавьте еще одного врага. Это - одиночество. Будь Иванов чиновником, актером, попом, профессором, то он бы свыкся со своим положением. Но он живет в усадьбе. Он в уезде. Люди - или пьяницы, или картежники, или такие, как доктор... Всем им нет дела до его чувств и перемены в нем. Он одинок. Длинные зимы, длинные вечера, пустой сад, пустые комнаты, брюзжащий граф, больная жена... Уехать некуда. Поэтому каждую минуту его томит вопрос: куда деваться? Теперь пятый враг. Иванов утомлен, не понимает себя, но жизни нет до этого никакого дела. Она предъявляет к нему свои законные требования, и он, хочешь не хочешь, должен решать вопросы. Больная жена - вопрос, куча долгов - вопрос, Саша вешается на шею - вопрос. Как он решает все эти вопросы, должно быть видно из монолога III акта и из содержимого двух последних актов. Такие люди, как Иванов, не решают вопросов, а падают под их тяжестью. Они теряются, разводят руками, нервничают, жалуются, делают глупости и в конце концов, дав волю своим рыхлым, распущенным нервам, теряют под ногами почву и поступают в разряд "надломленных" и "непонятых". Разочарованность, апатия, нервная рыхлости в утомляемость являются непременным следствием чрезмерной возбудимости, а такая возбудимость присуща нашей молодежи в крайней степени. Возьмите литературу. Возьмите настоящее... Социализм -один из видов возбуждения. Где же он? Он в письме Тихомирова к царю. Социалисты поженились и критикуют земство. Где либерализм? Даже Михайловский говорит, что все шашки теперь смешались. А чего стоят

{03112}

все русские увлечения? Война утомила, Болгария утомила до иронии, Цукки утомила, оперетка тоже... Утомляемость (это подтвердит и д-р Бертенсон) выражается не в одном только нытье или ощущении скуки. Жизнь утомленного человека нельзя изобразить так; Онa очень не ровна. Все утомленные люди не теряют способности возбуждаться в сильнейшей степени, но очень не надолго, причем после каждого возбуждения наступает еще большая апатия. Это графически можно изобразить так: Падение вниз, как видите, идет не по наклонной плоскости, а несколько иначе. Объясняется Саша в любви. Иванов в восторге кричит: "Новая жизнь!", а на другое утро верит в эту жизнь столько же, сколько в домового (монолог III акта); жена оскорбляет его, он выходит из себя, возбуждается и бросает ей жестокое оскорбление. Его обзывают подлецом. Если это не убивает его рыхлый мозг, то он возбуждается и произносит себе приговор. Чтобы не утомить Вас до изнеможения, перехожу к доктору Львову. Это тип честного, прямого, горячего, но узкого и прямолинейного человека. Про таких умные люди говорят: "Он глуп, но в нем есть честное чувство". Всё, что похоже на широту взгляда или на непосредственность чувства, чуждо Львову. Это олицетворенный шаблон, ходячая тенденция. На каждое явление и лицо он смотрит сквозь тесную раму, ибо всем судит предвзято. Кто кричит; "Дорогу честному труду!", на того он молится; кто же не кричит этого, тот подлец и кулак. Середины нет. Он воспитался на романах Михайлова; в театре видел на сцене "новых людей", т. е. кулаков и сынов века сего, рисуемых новыми драматургами, "людей наживы" (Пропорьев, Охлябьев, Наварыгин и проч.). Он намотал себе это на ус и так сильно намотал, что, читая "Рудина", непременно спрашивает себя: "Подлец Рудин или нет?"

{03113}

Литература и сцена так воспитали его, что он ко всякому лицу в жизни и в литературе подступает с этим вопросом... Если бы ему удалось увидеть Вашу пьесу, то он поставил бы Вам в вину, что Вы не сказали ясно: подлецы гг. Котельников, Сабинин, Адашев, Матвеев или не подлецы? Этот вопрос для него важен. Ему мало, что все люди грешны. Подавай ему святых и подлецов! В уезд приехал он уже предубежденный. Во всех зажиточных мужиках он сразу увидел кулаков, а в непонятном для него Иванове - сразу подлеца. У человека больна жена, а он ездит к богатой соседке - ну не подлец ли? Очевидно, убивает жену, чтоб жениться на богатой... Львов честен, прям и рубит сплеча, не щадя живота. Если нужно, он бросит под карету бомбу, даст по рылу инспектору, пустит подлеца. Он ни перед чем не остановится. Угрызений совести никогда не чувствует - на то он "честный труженик", чтоб казнить "темную силу"! Такие люди нужны и в большинстве симпатичны. Рисовать их в карикатуре, хотя бы в интересах сцены, нечестно, да и не к чему. Правда, карикатура резче и потому понятнее, но лучше не дорисовать, чем замарать... Теперь о женщинах. За что они любят? Сарра любит Иванова за то, что он хороший человек, за то, что он пылок, блестящ и говорит так же горячо, как Львов (I акт, явл. 7). Любит она, пока он возбужден и интересен; когда же он начинает туманиться в ее глазах и терять определенную физиономию, она уж не понимает его и в конце третьего акта высказывается прямо и резко. Саша - девица новейшей формации. Она образованна, умна, честна и проч. На безрыбье и рак рыба, и поэтому она отличает 35-летнего Иванова. Он лучше всех. Она знала его, когда была маленькой, и видела близко его деятельность в ту пору, когда он не был еще утомлен. Он друг ее отца. Это самка, которую побеждают самцы не яркостью перьев, не гибкостью, не храбростью, а своими жалобами, нытьем, неудачами. Это женщина, которая любит мужчин в период их падения. Едва Иванов пал духом,

{03114}

как девица - тут как тут. Она этого только и ждала. Помилуйте, у нее такая благодарная, святая задача! Она воскресит упавшего, поставит его на ноги, даст ему счастье... Любит она не Иванова, а эту задачу. Аржантон у Додэ сказал: жизнь не роман! Саша не знает этого. Она не знает, что любовь для Иванова составляет только излишнее осложнение, лишний удар в спину. И что ж? Бьется Саша с Ивановым целый год, а он всё не воскресает и падает всё ниже и ниже. У меня болят пальцы, кончаю... Если всего вышеписанного нет в пьесе, то о постановке ее не может быть и речи. Значит, я написал не то, что хотел. Возьмите пьесу назад. Я не хочу проповедовать со сцены ересь. Если публика выйдет из театра с сознанием, что Ивановы - подлецы, а доктора Львовы - великие люди, то мне придется подать в отставку и забросить к чёрту свое перо. Поправками и вставками ничего не поделаешь. Никакие поправки не могут низвести великого человека с пьедестала, и никакие вставки не способны из подлеца сделать обыкновенного грешного человека. Сашу можно вывести в конце, но в Иванове и Львове прибавить уж больше ничего не могу. Не умею. Если же и прибавлю что-нибудь, то чувствую, что еще больше испорчу. Верьте моему чувству, ведь оно авторское. Извиняюсь перед Потехиным и Юрковским, что напрасно только беспокоил их. Пусть простят. Откровенно говоря, постановка пьесы соблазняла меня не славою, не Савиной... Я рассчитывал нажить около тысячи рублей. Но лучше взять эту тысячу взаймы, чем рисковать сделать глупость. Не соблазняйте меня успехом! Успех у меня, коли не умру, еще впереди. Держу пари, что рано или поздно я сдеру с дирекции 6-7 тысяч. Хотите держать пари? Киселевскому ни за что бы не дал играть графа! Моя пьеса причиняла ему в Москве немало огорчений! Он всюду ходил и жаловался, что его заставляют играть такого сукиного сына, как мой граф. Зачем же мне опять огорчать его? Говорят, неловко: он уж играл... Почему же это ловко отдать Иванова Сазонову или Далматову? Ведь Иванова играл Давыдов!

{03115}

Ax, да и утомил же я Вас этим письмом! Шабаш, баста! Поздравляю Вас с Новым годом! Ура-а-а-а! Счастливцы, Вы будете пить или уже пили настоящее шампанское, а я бурду! Сестра больна. Ломота, высокая температура, голова болит и проч. То же самое и у кухарки. Обе лежат. Боюсь, что тиф. Простите, голубчик, за отчаянно длинное, докучливое письмо. Кланяюсь всем Вашим, а у Анны Ивановны целую руку. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. Если публика не поймет "железо в крови", то чёрт с ней, т. е. с кровью, в которой нет железа. Я прочел это письмо. В характеристике Иванова часто попадается слово "русский". Не рассердитесь за это. Когда я писал пьесу, то имел в виду только то, что нужно, то есть одни только типичные русские черты. Так, чрезмерная возбудимость, чувство вины, утомляемость - чисто русские. Немцы никогда не возбуждаются, и потому Германия не знает ни разочарованных, ни лишних, ни утомленных... Возбудимость французов держится постоянно на одной и той же высоте, не делая крутых повышений и понижений, и потому француз до самой дряхлой старости нормально возбужден. Другими словами, французам не приходится расходовать свои силы на чрезмерное возбуждение; расходуют они свои силы умно, поэтому не знают банкротства. Понятно, что в пьесе я не употреблял таких терминов, как русский, возбудимость, утомляемость и проч., в полной надежде, что читатель и зритель будут внимательны и что для них не понадобится вывеска: "Це не гарбуз, а слива". Я старался выражаться просто, не хитрил и был далек от подозрения, что читатели и зрители будут ловить моих героев на фразе, подчеркивать разговоры о приданом и т. п. Я не сумел написать пьесу. Конечно, жаль. Иванов и Львов представляются моему воображению живыми людьми. Говорю Вам по совести, искренно, эти люди родились в моей голове не из морской пены, не из предвзятых идей, не из "умственности", не случайно. Они

{03116}

результат наблюдения и изучения жизни. Они стоят в моем мозгу, и я чувствую, что я не солгал ни на один сантиметр и не перемудрил ни на одну йоту. Если же они на бумаге вышли неживыми и неясными, то виноваты не они, а мое неуменье передавать свои мысли. Значит, рано мне еще за пьесы браться.

566. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 31 декабря 1888 г. Москва. 31 дек. С Новым годом и с новым счастьем, милый Жан! Дай Вам создатель здравия, хороших нервов и успеха во всех Ваших делах. Желаю, чтобы в 1889 году Вы написали 8 повестей, 120 субботников, 1 роман и 1/4 пьесы. Желаю, чтоб Вы возненавидели театральное дело и отдались бы всей душой тому, что прилично такому штаб-офицеру в литературе, как Вы. Был у меня Соловцов и просидел около 1 -1 1/2 часа. Говорили о Вашей пьесе Он получил и хочет поставить. Режиссер вашего театра Федоров-Юрковский изъявил желание поставить в свой бенефис моего "Иванова" со Стрепетовой и с Савиной. Это, конечно, лестно для меня, и я польщен и рад. По-видимому, и Потехин желает сделать мне приятное и доказать Вам в 1001-й раз, что я не Чехов, а Потемкин. Роли уже распределены, но... но постановка едва ли состоится. Меня так пугают недостатки в моей пьесе и так важны эти недостатки, что я, по совести, не могу быть равнодушен. Сегодня я послал письмо, в котором перечислил некоторые условия; если по мнению тех, кому я писал, моя пьеса не удовлетворяет хотя одному из этих условий, то я серьезно просил взять мою пьесу обратно. Согласитесь, голубчик, что пьеса, которой на глазах всего Питера отдается преимущество перед пьесами Мея и Виктора Гюго ("Эрнани"), должна быть отличной; согласитесь, и Вы поймете, что я не ломаюсь и не кокетничаю. Я делаю то, что на моем месте сделали бы и Вы, и Суворин, и всякий мало-мальски самолюбивый человек, пишущий пьесы не часто.

{03117}

А недостатки в моей пьесе непоправимы. Вижу их не я один, но также и люди, которым я вполне доверяю и компетенцию которых ставлю выше своей. Ждите, когда напишу другую пьесу, а на "Иванова" начихайте! Приезжайте в Москву, если будут ставить Ваших "Театралов". У нас морозы. Послал Мишу за вином, хочу Новый год встречать. Будьте здоровы и счастливы. Ваш А. Чехов.

567. Е. М. ЛИНТВАРЕВОЙ Конец декабря 1888 г. Москва. Уважаемый товарищ, моя фамилия поручила мне поздравить всех Ваших с праздником и с Новым годом, что я делаю очень охотно. Из кокетства пишу на бумаге, какой нет даже у Харитоненко. В Петербурге я многократно виделся с Вашим братом. Судя по впечатлению, какое он производил на меня, живется ему не скучно; он работает. Говорил я о нем с композитором Чайковским. Последний хочет познакомиться с ним и, вероятно, уже познакомился. Когда приедет в Москву Чайковский, я спрошу. Он хороший человек и не похож на полубога. Будьте здоровы и богом хранимы. Получили ли Гаршинский сборник? Он идет отлично. Ваш А. Чехов. Но какова, чёрт возьми, бумага! Денег нет!!

{03118}

1889

568. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 2 января 1889 г. Москва. 2 января. Дергает эту обер-офицерскую вдову нечистая сила за язык! Намерение мое переехать на зиму в Питер серьезно; о шести тысячах же разговор был в шутливом тоне, иначе бы я держал его в секрете. Суворин шутя мне предложил, я шутя поддержал эту мысль, говорил об этом Анне Михайловне и, кажется, Абрамову, говорил и дома. Обер-офицерша, значит, подхватила, обрадовалась и затрезвонила по всему свету. Отделаю же я ее, когда увижу! Мои взгляды на дело и отношения к людям не мешают мне поступить в газету. Но 500 рублей я считаю условиями невыгодными. Я соглашусь работать в газете или за 1000 в год, или же за 1000 в месяц - дешевле не могу. В первом случае я читал бы только чужие рукописи, во втором же вел бы ожесточенную борьбу за свою самостоятельность и за те взгляды, какие я имею на газетное дело. Я отдал бы всю свою душу тем, для кого и с кем мне пришлось бы работать, и думаю, что это имело бы не особенно дурные последствия. Продолжать старое я не мог бы, но влить немного молодого вина в старый мех я сумел бы. По крайней мере до сих пор всё то, что я в разные времена давал в газеты (в Москве и в Питере), и все мои более или менее близкие соприкосновения с газетными людьми не имели дурных последствий, но даже, смею льстить себя надеждою, приносили некоторую пользу. Простите, ради создателя, что Вас беспокоил режиссер. Это я виноват, ибо, сам того не желая, ввел его в заблуждение. Как-то в разговоре со мной о моем покойном "Иванове" Вы сказали: "Отчего Вы не дадите нам напечатать его?" Я определенного ответа, насколько помнится, не дал Вам, но Ваше предложение намотал на ус и решил, переделав "Иванова", прислать Вам.

{03119}

Щеглов тоже говорил мне, что в разговоре с ним Вы сказали, что не прочь бы напечатать "Иванова". Я решил прислать Вам мою пьесу в январе или в феврале. Когда у меня с режиссером были разговоры о пьесе, то я сказал ему, что пошлю ее в "Сев(ерный) вестник" в январе или феврале, - отсюда и визит его к Вам. Для меня решительно всё равно, когда Вы напечатаете пьесу: хоть в июле и хоть даже совсем не печатайте - я ее не люблю. Чем позже напечатаете, тем даже лучше - к сезону ближе. К тому же я имею злостное намерение: когда мой "Иванов" провалится в Питере, я прочту в Литературном обществе реферат о том, как не следует писать пьес, и буду читать выдержки из своей пьесы для характеристики моих героев, которых я, как бы то ни было, считаю новыми в русской литературе и никем еще не тронутыми. Пьеса плоха, но люди живые и не сочиненные. Почему-то я чувствую, что "Иванов" не пойдет. Желанием режиссера поставить его я польщен и тронут, но постановка не обещает мне ничего хорошего. Я послал в Питер свое искреннее мнение о пьесе, перечислил условия, которым она должна удовлетворять и которым, по слухам, не удовлетворяет; если это мое мнение не глупо и будет принято в соображение, то пьеса не пойдет. Сношения с дирекцией я веду через Суворина, который очень хочет, чтоб моя пьеса шла. Этот человек относительно меня очень заблуждается: он готов ставить и печатать всё, что только мне вздумалось бы написать. У него азартная страсть ко всякого рода талантам, и каждый талант он видит не иначе, как только в увеличенном виде. Уверяю Вас, что это так. Если бы его воля, то он построил бы хрустальный дворец и поселил бы в нем всех прозаиков, драматургов, поэтов и актрис. Его можно отличино эксплоатировать, и я удивляюсь его чрезмерному счастью: он окружен людями, из которых ни одна душа не покушается на эксплоатацию. Все держат себя с ним чрезвычайно порядочно - и в этом я уверяю Вас. Слабости его принадлежат к тому роду человеческих слабостей, эксплоатировать которые было бы преступно. О сборнике в "Нов(ом) времени", вероятно, будет речь. Я напишу Суворину. Удивительные порядки! Спрос в Москве на сборник был громадный, а прислано

{03120}

было немного. В магазине Суворина спрошено было 205 экземпляров, а имелось только 5. Отчего это? Мой экземпляр храните до нашей встречи. Короленко у меня не был. У него мать больна, и он, говорят, спешил в Нижний. Что он тяготеет к "Русской мысли" - это так естественно и понятно! Ведь он начал в ней свою славу, и она издает его книги. Но что он любит и "Сев(ерный) вестник", в этом я глубоко убежден. "Памяти Гаршина" понравилось в "Новом времени" всем. Это я хорошо помню. При мне также был разговор, что надо-де сборник похвалить. Почему до сих пор не похвалили, не знаю. Заметка же насчет "Горе от ума" и "Ревизора" ничтожна по существу и значения никакого не имеет. Заключать из нее о симпатиях или антипатиях к тому или другому сборнику совсем уж невозможно. Вся моя фамилия низко Вам кланяется и благодарит за поклон. Вашим мой сердечный привет и пожелания всего хорошего. Ваш А. Чехов. Скорей бы весна! или, кажется, даже писал

569. Ал. П. ЧЕХОВУ 2 января 1889 г. Москва. 2 янв. 1889. Велемудрый секретарь! Поздравляю твою лучезарную особу и чад твоих с Новым годом, с новым счастьем. Желаю тебе выиграть 200 тысяч и стать действ(ительным) статским советником, а наипаче всего здравствовать и иметь хлеб наш насущный в достаточном для такого обжоры, как ты, количестве. В последний мой приезд мы виделись и расстались так, как будто между нами произошло недоразумение. Скоро я опять приеду; чтобы прервать это недоразумение, считаю нужным искренно и по совести заявить тебе таковое. Я на тебя не шутя сердился и уехал сердитым, в чем и каюсь теперь перед тобой. В первое же

{03121}

мое посещение меня оторвало от тебя твое ужасное, ни с чем не сообразное обращение с Н(атальей) А(лександровной) и кухаркой. Прости меня великодушно, но так обращаться с женщинами, каковы бы они ни были, недостойно порядочного и любящего человека. Какая небесная или земная власть дала тебе право делать из них своих рабынь? Постоянные ругательства самого низменного сорта, возвышение голоса, попреки, капризы за завтраком и обедом, вечные жалобы на жизнь каторжную и труд анафемский - разве всё это не есть выражение грубого деспотизма? Как бы ничтожна и виновата ни была женщина, как бы близко она ни стояла к тебе, ты не имеешь права сидеть в ее присутствии без штанов, быть в ее присутствии пьяным, говорить словеса, которых не говорят даже фабричные, когда видят около себя женщин. Приличие и воспитанность ты почитаешь предрассудками, но надо ведь щадить хоть что-нибудь, хоть женскую слабость и детей - щадить хоть поэзию жизни, если с прозой уже покончено. Ни один порядочный муж или любовник не позволит себе говорить с женщиной (...) грубо, анекдота ради иронизировать постельные отношения (...) Это развращает женщину и отдаляет ее от бога, в которого она верит. Человек, уважающий женщину, воспитанный и любящий, не позволит себе показаться горничной без штанов, кричать во всё горло: "Катька, подай урыльник!"... Ночью мужья спят с женами, соблюдая всякое приличие в тоне и в манере, а утром они спешат надеть галстух, чтобы не оскорбить женщину своим неприличным видом, сиречь небрежностью костюма. Это педантично, но имеет в основе нечто такое, что ты поймешь, буде вспомнишь о том, какую страшную воспитательную роль играют в жизни человека обстановка и мелочи. Между женщиной, которая спит на чистой простыне, и тою, к(ото)рая дрыхнет на грязной и весело хохочет, когда ее любовник (...), такая же разница, как между гостиной и кабаком. Дети святы и чисты. Даже у разбойников и крокодилов они состоят в ангельском чине. Сами мы можем лезть в какую угодно яму, но их должны окутывать в атмосферу, приличную их чину. Нельзя безнаказанно похабничать в их присутствии, оскорблять прислугу или говорить со злобой Н(аталье) А(лександров)не:

{03122}

"Убирайся ты от меня ко всем чертям! Я тебя не держу!" Нельзя делать их игрушкою своего настроения: то нежно лобызать, то бешено топать на них ногами. Лучше не любить, чем любить деспотической любовью. Ненависть гораздо честнее любви Наср-Эддина, который своих горячо любимых персов то производит в сатрапы, то сажает на колы. Нельзя упоминать имена детей всуе, а у тебя манера всякую копейку, какую ты даешь или хочешь дать другому, называть так: "Отнимать у детей". Если кто отнимает, то это значит, что он дал, а говорить о своих благодеяниях и подачках не совсем красиво. Это похоже на попреки. Большинство живет для семей, но редко кто осмеливается ставить себе это в заслугу, и едва ли, кроме тебя, встретится другой такой храбрец, который, давая кому-нибудь рубль взаймы, сказал бы: "Это я отнимаю у своих детей". Надо не уважать детей, не уважать их святости, чтобы, будучи сытым, одетым, ежедневно навеселе, в то же время говорить, что весь заработок уходит только на детей! Полно! Я прошу тебя вспомнить, что деспотизм и ложь сгубили молодость твоей матери. Деспотизм и ложь исковеркали наше детство до такой степени, что тошно и страшно вспоминать. Вспомни те ужас и отвращение, какие мы чувствовали во время оно, когда отец за обедом поднимал бунт из-за пересоленного супа или ругал мать дурой. Отец теперь никак не может простить себе всего этого... Деспотизм преступен трижды. Если страшный суд не фантазия, то на этом суде ты будешь подлежать синедриону в сильнейшей степени, чем Чохов и И. Е. Гаврилов. Для тебя не секрет, что небеса одарили тебя тем, чего нет у 99 из 100 человек: ты по природе бесконечно великодушен и нежен. Поэтому с тебя и спросится в 100 раз больше. К тому же еще ты университетский человек и считаешься журналистом. Тяжелое положение, дурной характер женщин, с которыми тебе приходится жить, идиотство кухарок, труд каторжный, жизнь анафемская и проч. служить оправданием твоего деспотизма не могут. Лучше быть жертвой, чем палачом. Н(аталья) А(лександровна), кухарка и дети беззащитны и слабы. Они не имеют над тобой никаких прав,

{03123}

ты же каждую минуту имеешь право выбросить их за дверь и надсмеяться над их слабостью, как тебе угодно. Не надо давать чувствовать это свое право. Я вступился, как умею, и совесть моя чиста. Будь великодушен и считай недоразумение поконченным. Если ты прямой и не хитрый человек, то не скажешь, что это письмо имеет дурные цели, что оно, например, оскорбительно и внушено мне нехорошим чувством. В наших отношениях я ищу одной только искренности. Другого же мне ничего больше не нужно. Нам с тобой делить нечего. Напиши мне, что ты тоже не сердишься и считаешь черную кошку не существующей. Вся фамилия кланяется. Твой А. Чехов.

570. А. С. СУВОРИНУ 3 января. 1889 г. Москва. 3 янв. Отвечаю на Вашу телеграмму письмом, которое Вы получите непременно 4-го января. Пусть Бабанину играет Абаринова, Шабельского - Свободин, доктора Львова - Аполлонский. Согласен и благодарю. Давыдов хочет играть Лебедева? Был бы очень рад. Но кто же тогда станет играть Иванова, если Сазонов занят? Я любезно поговорил с Вашей вокзальной девицей и получаю из контрагентства все Ваши посылки не вечером, а утром. Получил я экземпляр "Татьяны" с переделками и 2 письма, но оттиск монолога и письмо Потехина о распределении ролей мною не получены. Попросите Потехина возможно скорее переписать для меня экземпляр "Иванова" и выслать для переделок. Буду очень благодарен. У меня нет копии, иначе бы не беспокоил. Сестра выздоровела и благодарит. Что я приеду в Петербург завтра - мистификация. Брата, вероятно, обманули. Я не выеду из Москвы без Вас.

{03124}

"Новости" бездарны и сухи, оттого и потеряли 1100 подписчиков. Вы должны платить мне 15000 р. отступного за то, что я не издаю в Петербурге газеты. Спешу. Брат стоит и ждет, когда я дам ему это письмо. Конечно, я себе не враг и хочу, чтобы моя пьеса шла. Но, говоря по секрету, своей пьесы я не люблю и жалею, что написал ее я, а не кто-нибудь другой, более толковый и разумный человек. Кланяюсь Вашим. Ваш А. Чехов. Похлопочите, голубчик, насчет копии! Без копии невозможны никакие вставки и переделки. Отчего у Вас ни слова не сказали о "Памяти Гаршина"? Это несправедливо.

571. В. Н. ДАВЫДОВУ 4 января 1889 г. Москва. 4 янв. 89. Добрейший Владимир Николаевич! Прежде всего по христианскому обычаю поздравляю Вас и всё Ваше семейство с Новым годом, с новым счастьем и желаю Вам побольше здравия, денег и успехов. За сим приступаю к делу. Мой покойный "Иванов", как Вам известно, вырыт из могилы и вновь подвергается экспертизе. Когда высшие власти потребовали от меня распределения ролей, то я, послушный Вашему желанию, заявленному Вами в одну из последних наших бесед, написал, что Иванова будете играть непременно Вы. Вчера же я получил от Суворина телеграмму, в которой А(лексей) С(ергеевич) извещает меня, что, по слухам, Вы желаете играть Лебедева. Всякое Ваше желание в сфере "Иванова" составляет для меня закон. Если бы Вы согласились взять сразу две-три роли, то мне оставалось бы только радоваться за свою пьесу. Итак - времени еще много, изменения делать можно, какие угодно. Если в самом деде Вы желаете играть Лебедева, то напишите мне. В своем распределении роль Лебедева я назначил г. Варламову - это

{03125}

Вы посоветовали мне. Так как г. Варламову, вероятно, еще неизвестно об этом, то, думаю, не произойдет никакой неловкости, если я захочу исполнить Ваше желание. Но кто же будет играть Иванова? Г. Сазонов, говорят, занят в другой пьесе. Правда ли, что у Гамбургера Вы играли моего Медведя? Я приеду 20-21-го января или даже 22-го. Ананьеву Ваш поклон передан. О чем еще написать Вам? Новостей нет никаких, морозы лютые, денег адски мало, геморрой страшный; у Корша дела катятся вниз по наклонной плоскости с быстротою курьерского поезда. Вашему семейству передайте мой поклон и сердечную благодарность за хлеб за соль. Павлу Павловичу привет и приглашение не шикать моему многострадальному "Иванову". Все мои Вам кланяются. Душевно преданный А. Чехов. Кудринская Садовая, д. Корнеева.

572. А. С. СУВОРИНУ 4 января 1889 г. Москва. 4 янв. Дорогой Алексей Сергеевич, посылаю Вам для передачи Федорову две вставки и одну поправку. Если моя пьеса протянется лишние полчаса, то напечатайте это письмо, чтоб все знали, кто виноват. Вы виноваты! Если бы не Вы, вставок бы не было. Сообщите мне, как имя и отчество Федорова-Юрковского; я перестану беспокоить Вас и буду отсылать свои поправки прямо по адресу виновника торжества. Скажите ему, что будут еще поправки и вставки, но только в том случае, если мне пришлют копию моей пьесы. У меня нет IV акта, нет почти второго и куска III. Попросите, чтобы посылаемые поправки имелись в виду при переписке ролей. Я пошлю их в цензуру не теперь,

{03126}

а 10-15 вместе с теми поправками, которые еще намерен учинить. Я окончательно лишил свою пьесу девственности! Попросите напечатать в афишах, чтоб автора не вызывали до конца пьесы. Три акта пройдут гладко, а IV зарежет. Татищев приглашал Вас отдаться политике и не заниматься пустяками? О дипломаты! Зачем же это он сам перевел "Эрнани", зачем трудился писать малиновый дифирамб "Татьяне Репиной"? Зачем проедается у Савиной? Уверяю Вас, все они сами рады были бы заняться пустяками, да толкастики бог не дал. Конечно, политика интересная и захватывающая штука. Непреложных законов она но дает, почти всегда врет, но насчет шалтай-болтай и изощрения ума - она неисчерпаема и материала дает много. Я бы занялся ею охотно, рекомендовал бы ее и Алексею Алексеевичу, который чувствует к ней зуд. Но Вам не грешно быть холодным к ней. На своем веку Вы уж немало поработали для нее. Вы теперь семьянин, собственник, и самое подходящее для Вас - это отдаться художествам, хотя бы ради собственного удовольствия, на каковое Вы давно уже имеете право. Приятно сидеть у себя в палаццо и писать пьесу или же штудировать сочинения Чехова! Честное слово, на Вашем месте я не бросал бы ни театра, ни художественной критики, ни Н. Лаврецкого! Мне гораздо приятнее читать Вашу новую пьесу, чем услыхать, что Вы отвоевали у англичан Персию. Право, персы такие идиоты, а в Персии так жарко, что я бы всячески помогал англичанам, а не наоборот. Вы пишете, что театр влечет к себе потому, что он похож на жизнь... Будто бы? А по-моему, театр влечет Вас и меня и иссушил Щеглова, потому что он - один из видов спорта. Где успех или неуспех, там и спорт, там азарт. Мне хочется, чтобы моя пьеса была поставлена. Кто же этого не хочет? Главное, конечно, для меня деньги, но интересны и подробности. Мне, например, очень весело при мысли, что Анна Ивановна будет иронизировать мой успех или неуспех, мое неуменье кланяться, что во время первого представления у Щеглова и прочих моих приятелей будут таинственные физиономии,

{03127}

что все брюнеты, сидящие в ложах, будут казаться мне враждебно настроенными, а блондины холодными и невнимательными, что гг. Михневичи будут ходить, как тени, с краснотою на скулах - от духоты и внутреннего напряжения, что Григорович после первого же акта будет кричать: "автора! автора", а автор после второго акта будет уже чувствовать утомление в плечах, сухость в горле и желание уехать домой; мне весело при мысли, что, вернувшись из театра, я услышу массу вставок и поправок, какие я должен был бы сделать, услышу, что Варламов был хорош, Давыдов сух, Савина мила, но рассержена Далматовым, который в этот раз наступит ей на мизинец левой руки... Весело, что Анна Ивановна в конце концов обратится ко мне, меньше всего говорившему о пьесе, и скажет: - Как Вы надоели мне со своей пьесой! Целый день одно и то же, одно и то же... Нет скучней людей, как литераторы! А я пожелаю ей спокойной ночи, пойду к себе, выпью вина и завалюсь спать. Будьте здоровы. Кланяюсь всем Вашим. "Татьяна" пойдет, кажется, не 16-го, а 19-го января. Ваш А.Чехов.

573. А. С. СУВОРИНУ 4 января 1889 г. Москва. Милый Алексей Сергеевич, посылаю Вам сие письмо для руководства. Дайте же, наконец, свободу Вашей бедной пленнице, пустите ее погулять по провинции. Я говорил с г. Рассохиным вскоре по получении сего письма. Он охотно бы купил у Вас или взял бы на комиссию 100 экз. Напечатайте скорее и пришлите мне через Ваше контрагентство. Спешить надо, ибо сезон близится к концу. Поклон Вашим. Сегодня я послал Вам уже одно письмо. Ваш А. Чехов.

{03128}

574. А. С. СУВОРИНУ 5 января 1889 г. Москва. Напечатайте петитом прилагаемую заметочку. Соловцов просил меня сделать ему рекламу. Я исполнил его желание, но, кажется, так, что он больше уж никогда не попросит. По словам вокзальной барышни и Вашего магазинного Боголепова, мои "Рассказы" уже распроданы. Прикажите печатать второе издание. Рассохин вчера сказал мне, что им получены еще три телеграммы (с ответом) насчет "Татьяны Репиной". Он предлагает Вам по 50 коп. за экз(емпляр), т. о. 50 руб. за 100, а я хочу отдать на комиссию с уступкой 50%. Он будет продавать по 2 руб. Если хотите, то я отдам ему по полтиннику, шут с ним. Завтра побываю в Лоскутной и посмотрю номера; жаль только, что я ничего не понимаю. В Моск(овской) гостинице скучно и серо. Жду Вас к 10-11 января, не позже. Проведем вместе Татьяну (не Репину, а университетскую). Посмотрите, как ученые пьянствуют. Получил я 24 экз. "Татьяны". Сегодня сдам Рассохину 22 и пошлю Никулиной 1 и Ленскому 1, подчеркнув вставки. Аполлонский играет Львова, а не Лебедева. С Рассохина сдеру 11 рублев, а послезавтра запишу Вас в члены Общества. Сегодня и завтра праздники. Присылайте еще!! Для провинции 22 экз. мало!!

575. А. П. ЛЕНСКОМУ 6 января 1889 г. Москва. 6 янв. Посылаю Вам, добрейший Александр Павлович, экземпляр "Татьяны Репиной", в который вошли все поправки, сделанные в последнее время автором. Так как, насколько помнится, от поправок и вставок досталось больше всего Адашеву, то посылаю Вам экземпляр особо, не в пример прочим. Такой же экземпляр послан и Никулиной.

{03129}

Как Вы поживаете? Небось утомились? Думаю на сих днях побывать у Вас, а пока кланяюсь Вам и Лидии Николаевне и желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов. Будьте добры сказать сестре, когда начнутся репетиции "Татьяны" и когда она пойдет.

576. А. С. СУВОРИНУ 6 января 1889 г. Москва. 6 янв. Я ужасно деловой человек. Забросал Вас письмами. Был в Лоскутной. Свободных номеров пока нет, но к 10-11, кажется, очистится 7 , имеющий 3 комнаты и четвертую переднюю. Цена 8 рублей в сутки. Отопление духовое. Печное отопление есть только в "Дрездене", где останавливаются министры. Если Вы за сутки уведомите меня о дне Вашего выезда, то я справлюсь в Лоскутной и, буде 7 очистится, оставлю его за Вами. Работа кипит. 20 экз. вручены Рассохину и пошли уже в дело. (Выслали Вы мне не 24 экз., а только 22.) Содрал с Рассохина 10 рублей из принципа - ничего не давать даром этому человеку. Из этих десяти дам три тому бедняге, который ходит ко мне из контрагентства; очень усердный парень. Семь за мной. Из Петербурга от неизвестных мне особ женского пола получаю письма с просьбой - разъяснить им, почему я пишу так, а не этак. Прилагают на ответ марки. Марки я зажуливаю, а ответов не посылаю. Звонок. Посланный из контрагентства принес 2 экз. "Татьяны" с надписью на конверте: "Дефектные, но мной исправленные карандашом". Дал посланному 3 рубля. Ушел очарованный. Относительно двух экземпляров я немножко задумался и прошу позволения удержать их у себя до Вашего приезда. Дело в том, что сегодня я послал Никулиной и Ленскому по экземпляру из вчерашнего присыла, попросил их сверить по экземплярам свои роли и объявил, что поправок больше не будет. А между тем

{03130}

в последних двух экз(емплярах), к(ото)рые я сейчас получил, имеются те поправки, о коих Вы мне телеграфировали: "С поправками к Адашеву подождите". Эти поправки я берегу: они сделаны Вами рукописно в одном из экземпляров, присланных 5-6 дней назад... Я прошу погодить с новыми поправками. Боюсь, чтобы актеры не перепутали экземпляры и не стали сердиться. Эти люди часто не хотят понимать и часто путают. Все поправки, сделанные Вами в только что полученных экз., Вы пустите в дело на репетициях - это легче всего сделать и удобно. Экземпляры я сберегу, так что с собою из Петерб(урга) Вы не берите. Поправок в адашевской роли так мало, что их можно будет вручить Ленскому за день до спектакля - и то не поздно. Приезжайте пораньше. Давно уж я не видел Ленского. Играет он по 2 раза в день и, говорят, замучился. Сто рублей получил - благодарю. Скажите Алексею Алексеевичу, что "Татьяну Репину" в Москве он увидит на масленой; пусть раньше масленой не приезжает. Он подождет меня, и мы вместе приедем в Москву из Питера. Монолог мне нравится. Очень оригинально начало. Много шаблона: кузен, перчатка, карточка, выпадающая из кармана, подслушиванье... Надо в одноактных вещах писать вздор - в этом их сила. Валяйте так, что жена всерьез хочет бежать - скучно ей стало и захотелось новых ощущений, он всерьез грозит наставить рога ее второму супругу... Разговор о рогах хорош. Подслушиванья не нужно: пусть муж вернется домой в ту пору, когда жена только что написала письмо и поехала на минутку к подруге проститься, чтоб затем вернуться домой и взять багаж. Язык самый подходящий - так и надо. Я Григоровича очень люблю, но не верю тому, что oн за меня боится. Сам он тенденциозный писатель и только прикидывается врагом тенденции. Мне кажется, что его одолевает постоянный страх потерять расположение людей, которых он любит,- отсюда и его виртуозная неискренность. Ваш А. Чехов.

{03131}

577. М. М. ДЮКОВСКОМУ 7 января 1889 г. Москва. 7 янв. Милейший Михаил Михайлович, сейчас я получил уведомление, что в московский магазин "Нового времени" из Петербурга послан приказ делать для Мещанского училища 10% уступки. Если купите Буренина, Бежецкого и Щеглова, то сделаете недурно. Их стоит купить. Все наши здравствуют и Вам кланяются. Ваш А. Чехов.

578. А. С. СУВОРИНУ 7 января 1889 г. Москва. Посылаю, Алексей Сергеевич, еще 2 варианта. Сделал кое-какие изменения, но неважные. Будьте добры отослать варианты г. Федорову-Юрковскому с просьбой заменить ими соответствующие места в пьесе. Простите, что я беспокою Вас. Вы занятой человек, а я бездельник в сравнении с Вами. Изменения в IV акте будут сделаны по получении мною копии пьесы. Жду Вас в Москву. Кланяюсь Анне Ивановне, Насте и Боре. Ваш А. Чехов.

579. А. С. СУВОРИНУ 7 января 1889 г. Москва. Посылаю Вам бумажку, которую прошу скрепить Вашею подписью и выслать мне. Членом Общества Вы считаетесь с 7 января по то число, какое будет ровно через 50 лет после Вашей смерти. И это удовольствие стоит только 15 рублей. Я послал Вам сегодня два варианта для своего "Иванова". Если б Иванова играл гибкий, энергичный актер,

{03132}

то я многое бы прибавил и изменил. У меня разошлась рука. Но увы! Иванова играет Давыдов. Это значит, что нужно писать покороче и посерее, памятуя, что все тонкости и "нюансы" сольются в серый круг и будут скучны. Разве Давыдов может быть то мягким, то бешеным? Когда он играет серьезные роли, то у него в горле сидит мельничка, монотонная и слабозвучная, которая играет вместо него... Мне жаль бедную Савину, что она играет дохлую Сашу. Для Савиной я рад бы всей душой, но если Иванов будет мямлить, то, как я Сашу ни отделывай, ничего у меня не выйдет. Мне просто стыдно, что Савина в моей пьесе будет играть чёрт знает что. Знай я во времена оны, что она будет играть Сашу, а Давыдов Иванова, я назвал бы свою пьесу "Саша" и на этой роли построил бы всю суть, а Иванова прицепил бы только сбоку, но кто мог знать? У Иванова есть два больших, роковых для пьесы монолога: один в III акте, другой в конце IV... Первый нужно петь, второй читать свирепо. То и другое для Давыдова невозможно. Оба монолога он прочтет "умно", т. е. бесконечно вяло. Как зовут Федорова? Я с большим бы удовольствием прочитал в Литературном обществе реферат о том, откуда мне пришла мысль написать "Иванова". Я бы публично покаялся. Я лелеял дерзкую мечту суммировать всё то, что доселе писалось о ноющих и тоскующих людях, и своим "Ивановым" положить предел этим писаньям. Мне казалось, что всеми русскими беллетристами и драматургами чувствовалась потребность рисовать унылого человека и что все они писали инстинктивно, не имея определенных образов и взгляда на дело. По замыслу-то я попал приблизительно в настоящую точку, но исполнение не годится ни к чёрту. Надо было бы подождать! Я рад, что 2-3 года тому назад я не слушался Григоровича и не писал романа! Воображаю, сколько бы добра я напортил, если бы послушался. Он говорит: "Талант и свежесть всё одолеют". Талант и свежесть многое испортить могут - это вернее. Кроме изобилия материала и таланта, нужно еще кое-что, не менее важное. Нужна возмужалость - это раз; во-вторых, необходимо чувство личной свободы, а это чувство стало разгораться во мне только недавно. Раньше его у меня не было;

{03133}

его заменяли с успехом мое легкомыслие, небрежность и неуважение к делу. Что писатели-дворяне брали у природы даром, то разночинцы покупают ценою молодости. Напишите-ка рассказ о том, как молодой человек, сын крепостного, бывший лавочник, певчий, гимназист и студент, воспитанный на чинопочитании, целовании поповских рук, поклонении чужим мыслям, благодаривший за каждый кусок хлеба, много раз сеченный, ходивший по урокам без калош, дравшийся, мучивший животных, любивший обедать у богатых родственников, лицемеривший и богу и людям без всякой надобности, только из сознания своего ничтожества,- напишите, как этот молодой человек выдавливает из себя по каплям раба и как он, проснувшись в одно прекрасное утро, чувствует, что в его жилах течет уже не рабская кровь, а настоящая человеческая... В Москве есть поэт Пальмин, очень скупой человек. Недавно он пробил себе голову, и я лечил его. Сегодня, придя на перевязку, он принес мне флакон настоящего Ilang-Ilang'a, стоящий 3 р. 50 к. Это меня тронуло. Ну, будьте здоровы и простите за длинное письмо. Ваш А. Чехов.

580. Ф. А. ФЕДОРОВУ (ЮРКОВСКОМУ) 8 января 1889 г. Москва. 8 января. Многоуважаемый Федор Александрович! М. Г. Савина согласилась играть в моей пьесе Сашу, а между тем роль Саши чрезвычайно бледна и представляет из себя скудный сценический материал. Когда я писал ее 1 1/2 года тому назад, то не придавал ей особого значения. Теперь же ввиду чести, какую оказывает моей пьесе М(ария) Г(авриловна), я решил переделать эту роль коренным образом и местами уже переделал так сильно, насколько позволяли это рамки пьесы. Прошу Вас убедительно не торопиться перепискою ролей и возможно скорее выслать мне копию моей пьесы. Роль для III акта почти уже готова, для IV же я могу сделать ее, только имея под рукой

{03134}

пьесу. Все поправки и варианты Вы получите через двое суток после того, как мною будет получена пьеса. Так, если копию я получу 15-го, то поправки будут доставлены Вам 17-го - никак не позже. Но было бы желательно иметь копию пьесы раньше 15-го. Все поправки и варианты будут своевременно процензурованы. В этом отношении можете быть совершенно покойны. Я не задержу. Мой адрес: "Москва, Кудринская Садовая, д. Корнеева". Копию пьесы благоволите выслать заказною бандеролью по этому адресу или же отошлите ее А. С. Суворину с надписью: "для скорейшей отсылки А. П. Чехову". Уважающий А. Чехов.

581. А. С. СУВОРИНУ 8 января 1889 г. Москва. 8-го янв. Посылаю Вам, Алексей Сергеевич, письмо Никулиной. Я ответил ей, что режиссер получит желаемое не позже 12-го января. Имейте сие в виду и скорее привозите цензурованные монологи. Ваша пьеса пойдет 16-го, о чем я телеграфировал Вам сегодня. Может случиться, что отложат. Насчет репетиций я ответил Никулиной так: "После 10-го приедет сам Алексей Сергеевич и ответит Вам на все интересующие Вас вопросы". Меня зовут на репетицию не ради советов или чего другого, а ради сокращений, уступок и т. п. Пойду я на репетицию только в том случае, если Вы сами почему-либо не приедете до спектакля, что, надеюсь, не случится. Пошел бы я завтра, но боюсь напутать и поддаться пению сирен. Ленский, по-видимому, взял верный тон и будет играть хорошо. Я сегодня был у него. Он сердился, горячился и читал мне места из монологов. Сердится он, что в его говорильной роли мало движения, что Вы заставляете в III акте подбирать черепки битой посуды. Черепки не подбирают (их никто не жалеет), а отбрасывают ногой. Сердится за пионера и пивомера. Одним словом, за роль принялся сердито и будет играть ее

{03135}

горячо. Он и Ермолова в I акте говорят и брызжут. "Я ей: брррр!.. А она мне: брррр!" Я сказал, что так и нужно. Он, по-видимому, боится за себя; но я его успокоил. Я сказал ему, что I акт мне не нравился ни в чтении, ни на репетиции - меня пугала фельетонность и сухость, но что во время спектакля я был поражен тою редкою внимательностью, с какою публика прослушала этот акт. Я сказал ему искренно, и он повеселел и перестал сердиться. Это актер, с которым можно говорить и спорить. О сокращениях не было сказано ни одного слова. Я хорошо сделал, что задержал у себя последние поправки. Актеры пугаются их. Дайте им понять и выучить роли, тогда делайте хоть миллион поправок. Тогда у актеров для поправок и вариантов будет в голове фон, которого теперь еще пока нет. Обязательно и непременно приезжайте. Умоляю Вас. Если оттого, что Вы уедете из Петербурга, произойдут протори и убытки, то скажите конторе, чтобы она записала их в мой счет: 10 лет буду даром работать. Если не приедете, то все мои планы расстроите! Поручите газету Алексею Алексеевичу и с богом. Надо Вам отдохнуть и Москву поглядеть поближе. Жду копию своей пьесы. Написал Федорову льстивое письмо с просьбой поспешить высылкой пьесы. Иначе многое не будет исправлено. Знаете? У меня Саша в III акте волчком ходит-вот как изменил! Совсем для Савиной. Скажите Савиной, что мне так льстит то, что она согласилась взять в моей пьесе бледную и неблагодарную роль, так льстит, что я живот свой положу и изменю роль коренным образом, насколько позволят рамки пьесы. Савина у меня будет и волчком ходить, и на диван прыгать, и монологи читать. Чтобы публику ни утомило нытье, я изобразил в одном явлении веселого, хохочущего, светлого Иванова, а с ним веселую Сашу... Ведь это не лишнее? Думаю, что попал в точку... Но как тяжело быть осторожным! Пишу, а сам трепещу над каждым словом, чтобы не испортить фигуры Иванова. Давайте летом напишем по второй пьесе! Теперь у нас есть опыт. Мы поймали чёрта за кончик хвоста. Я думаю, что мой "Леший" будет не в пример тоньше сделан, чем "Иванов". Только надо писать не зимой, не под разговоры, не под влиянием городского воздуха,

{03136}

а летом, когда всё городское и зимнее представляется смешным и неважным. Летом авторы свободнее и объективнее. Никогда не пишите пьес зимой; не пишите ни одной строки для театра, если он не за 1000 верст от Вас. В зимние ночи хорошо писать повести и романы, что я и буду делать, когда поумнею. Да хранит господь бог Вас и всю Вашу фамилию! Если не приедете, нет Вам моего благословения! Приезжайте, умоляю Вас! Все мои Вам кланяются. Ваш А. Чехов.

582. Е. К. САХАРОВОЙ 13 января 1889 г. Москва. 13 янв. Уважаемая Елизавета Константиновна! Прежде всего большое Вам спасибо за память и за новогодний сюрприз - так я называю Ваше письмо. Оно тем более приятно, что среди моих старых знакомых очень много тех самых людей, про которых еще Лермонтов сказал: Одни ему изменили И продали шпагу свою... Теперь о деле. Всей душой готов быть полезен Вам и Вашему мужу. К сожалению, я не такой сведущий и сильный человек, как Вы пишете. В Москве я знаком только с одним художником - с Левитаном, которого Вы знаете, да, пожалуй, еще с десятком дилетантов. Знаком я близко и коротко только с Питером, в Москве же я чужой и непризнанный. В Москве я изображаю из себя доктора и больше ничего. Человек я непрактический и проч. и проч. Я могу сделать для Вас очень немногое, а именно: 1) посоветовать Вашему мужу не покидать идеи о поездке с картиной в Москву; в Москве он будет иметь основательный успех и может заработать немало. Для выставки самое подходящее время, как мне думается, великий пост, 2) поскорее приехать в Москву лично и поискать помещение; помещений в Москве много; я рекомендую одну из зал Общества

{03137}

искусств и литературы в доме Малкиеля на Тверской, где прежде был Пушкинский театр. Общество всплошную состоит из очень милых и обязательных людей, которые, я думаю, охотно помогут Вашему мужу, если он обратится к ним. По приезде в Москву Вашему мужу следует обратиться прежде всего к артисту Малого театра А. П. Ленскому, с которым я уже говорил о картине; он очень близко стоит к Обществу, мой приятель и вообще милый человек. Он возьмется познакомить Вашего мужа с Обществом и похлопочет, 19-го янв(аря) я уезжаю в Петерб(ург) ставить свою большую пьесу. Если Ваш муж не найдет меня в Москве то прошу его обратиться к сестре М(арии) П(авловне): она познакомит его с Ленским. Если же и сестра уедет в Петербург, то полномочия будут даны студиозу Мише. Заметки в газетах сделаем. В Харькове я не был ни разу в жизни. Не люблю я сего города. Харьковские газеты меня ругают нещадно. Какое кощунство! К сожалению, я спешу и не имею ни одной свободной минуты. Надо ехать на репетицию суворинской "Татьяны Репиной". Мысли от спешки путаются, и чувствую, что пишу нескладно. Простите. Летом семья будет жить опять около Сум или же в Полтавской губ(ернии). Где Ваши сестры и как они поживают? Мой "Медведь" следовало бы назвать "Дойной коровой". Он дал мне больше, чем любая повесть. О публика! Вчера была Татьяна. Немножко дрожат руки по сему случаю. Если Вы забыли, что значит Татьяна, то я напомню: университетская годовщина. Итак, резюме: Вашему мужу необходимо самому приехать в Москву, а все мы к его услугам. Заочно, не видавши картины, ничего нельзя сделать. Будьте здоровы и счастливы. Все мои шлют Вам сердечный привет. Ваш А. Чехов. На конверте: Харьков, Старо-Кладбищенская ул., 27 Елизавете Константиновне Сахаровой.

{03138}

583. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 15 января 1889 г. Москва. 15 янв. Здравствуйте, милый Алексей Николаевич! Пишу Вам, отбыв каторжную работу. Ах, зачем Вы одобрили в Комитете моего "Иванова"? Какие неостроумные демоны внушили Федорову ставить в свой бенефис мою пьесу? Я замучился, и никакой гонорар не может искупить того каторжного напряжения, какое чувствовал я в последнюю неделю. Раньше своей пьесе я не придавал никакого значения и относился к ней с снисходительной иронией: написана, мол, и чёрт с ней. Теперь же, когда она вдруг неожиданно пошла в дело, я понял, до чего плохо она сработана. Последний акт поразительно плох. Всю неделю я возился над пьесой, строчил варианты, поправки, вставки, сделал новую Сашу (для Савиной), изменил IV акт до неузнаваемого, отшлифовал самого Иванова и так замучился, до такой степени возненавидел свою пьесу, что готов кончить ее словами Кина: "Палками Иванова, палками!" Нет, не завидую я Жану Щеглову. Я понимаю теперь, почему он так трагически хохочет. Чтобы написать для театра хорошую пьесу, нужно иметь особый талант (можно быть прекрасным беллетристом и в то же время писать сапожницкие пьесы); написать же плохую пьесу и потом стараться сделать из нее хорошую, пускаться на всякие фокусы, зачеркивать, приписывать, вставлять монологи, воскрешать умерших, зарывать в могилу живых - для этого нужно иметь талант гораздо больший. Это так же трудно, как купить старые солдатские штаны и стараться во что бы то ни стало сделать из них фрак. Тут не то что захохочешь трагически, но и заржешь лошадью. Я приеду в Питер 21 или 22-го янв(аря). Первым делом к Вам. Надо бы нам вечерок провести и попить кларету. Я теперь могу пить этот кларет бесконечно. Водка мне противеет с каждым днем, пива я не пью, красного вина не люблю, остается одно только шампанское, которое, пока не женюсь на богатой ведьме, буду заменять кларетом или чем-нибудь вроде. Когда покончу со своим "Болвановым", сяду писать для "Сев(ерного) вестника". Беллетристика - покойное

{03139}

и святое дело. Повествовательная форма - это законная жена, а драматическая - эффектная, шумная, наглая и утомительная любовница. "Иванова" печатать в "Сев(ерном) вестн(ике)" не буду. Я совсем обезденежел. Живу благотворительностью своего "Медведя" и Суворина, который купил у меня для "Дешевой библиотеки" рассказов на 100 рублей. Да сохранит их обоих провидение! Суворин теперь в Москве. Ставит свою "Таню". Ленский играет Адашева изумительно. Я уверен, что все московские барыни, поглядев Адашева-Ленского, заведут себе любовников-журналистов. Ленский страстен, горяч, эффектен и необычайно симпатичен. Это хорошо. Публика должна видеть журналистов не в карикатуре и не в томительно-умной давыдовской оболочке, а в розовом, приятном для глаза свете. Ермолова хороша в Татьяне. Пишу понемножку свой роман. Выйдет ли из него что-нибудь, я не знаю, но, когда я пишу его, мне кажется, что я после хорошего обеда лежу в саду на сене, которое только что скосили. Прекрасный отдых. Ах, застрелите меня, если я сойду с ума и стану заниматься не своим делом! Где Жоржинька? Скажите ему, что я был бы рад увидеть его в театре 26 янв(аря). Пусть поучится, как не следует писать пьесы. Кстати бы запасся он материалом для летних разговоров. Билет я ему предоставлю. Рассохин получил сборник Гаршина. Три рубля мною получены. Я честный человек: отдам. Душевный привет всей Вашей семье. Если Николай Алексеевич всё еще продолжает сидеть в темнице, то привет мой узнику! Все мои Вам кланяются. Ваш А. Чехов.

{03140}

584. В. А. ТИХОНОВУ 19 января. 1889 г. Петербург. Сим извещаю российского Сарду, что я прибыл в Питер и остановился там же, где жил раньше. Был бы рад повидаться и узнать точный адрес. А. Чехов. Настроение вялое. На обороте: Петербург, Пушкинская, 19, кв. 26 Владимиру Алексеевичу Тихонову.

585. В. Н. ДАВЫДОВУ 22 или 23 января 1889 г. Петербург. Милый Владимир Николаевич, сегодня я побываю у Вас и дам ответ на письмо, а пока прочтите пьесу в ее массе - тогда, думаю, мой Иванов будет яснее для Вас. Ваш А. Чехов.

586. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 23 или 24 января 1889 г. Петербург. Дорогой Алексей Николаевич! Спасибо, что предупредили насчет Я(кова) П(етровича). Если мне посчастливится увидаться с ним, то я постараюсь как-нибудь выскользнуть из немножко щекотливого положения. По священному писанию, ложь бывает иногда во спасение: я солгу ему, но не скажу, что забыл о его приглашении, а свалю всю вину на Щеглова. Скажу, что-де малый был так расстроен нервно, что весь вечер пришлось не отпускать его от себя, и т. п. Вы зовете меня сегодня к себе... Увы! Я еще не кончил канальского рассказа! Завтра я и Щеглов будем у Вас, а пока позвольте Вашему почитателю пожать Вам руку, поблагодарить и пребывать уважающим А. Чехов.

{03141}

587. М. П. ЧЕХОВУ Последние числа января 1889 г. Петербург. Посылаю 100 рублей. Я останусь в Петербурге до вторника и приеду непременно в четверг, 2-го февраля. Актеры играют плохо, из пьесы ничего путного не выйдет; с нудным Давыдовым ссорюсь и мирюсь по 10 раз на день. Скучно. Делать положительно нечего. Пьеса пойдет не больше четырех раз: не стоит овчинка выделки. Маше приезжать нечего. А. Чехов. Завтра пришлю письмо.

588. К. С. БАРАНЦЕВИЧУ 3 февраля 1889 г. Москва. 3 февраль. Милый Казимир Станиславович, я бежал в Москву, сижу уже за своим столом и первым делом отвечаю на Ваше милое письмо, полученное мною накануне "Иванова". Я говорил о Вашем однокашнике с Коломниным, заведующим в "Новом времени" хозяйственной частью. Коломнин заявил мне то, что я раньше знал: все места в конторе и в магазине заняты, и на каждое место уже имеется в запасе по два кандидата. И он сказал правду. Положение нововременских дел мне известно. В газете вакантные места всегда найдутся, в конторе же и в магазине всё занято еще со времен Очакова. Простите, голубчик, что на Ваше письмо я отвечаю не так, как бы Вам хотелось. К моему несчастью и стыду, в последнее время мне слишком часто приходится отвечать на человеческие письма не по человечески. Рад бы в рай, да грехи не пускают. Я бежал из Питера, Одолел угар. Изнемог я, да и стыдно всё время было. Когда мне не везет, я храбрее, чем тогда, когда везет. Во время удачи я трушу и чувствую сильное желание спрятаться под стол. Прошу прощения у Ваших за то, что не пришел проститься. Я был зайцем, которого трепали гончие. Кланяюсь всем, а Вам, милый друг, желаю всего хорошего

{03142}

и в литературе и на конно-железке. Да хранят Вас ангелы небесные. Ваш А. Чехов. Черкните мне парочку строчек. Все мои кланяются Вам, а мать велела поблагодарить за то, что Вы покормили меня обедом. По ее мнению, я, бедный мальчик, ходил по Питеру голодный, высунув язык. Она никогда не обедала в ресторанах и не может поверить, чтобы официанты, люди совершенно чужие, могли накормить сытно. А у богачей, по ее мнению, обедать невозможно, так как в богатых домах дают очень немного супу и считают неприличным, если кто много ест. Вы же человек женатый, дети у Вас есть, стало быть, по ее мнению, и обеды у Вас настоящие, как быть должно.

589. Д. Т. САВЕЛЬЕВУ 4 февраля 1889 г. Москва., 4 февр. Милый друг, вчера я вернулся из Петербурга, где ставил свою пьесу, и нашел у себя на столе твое письмо. Сегодня же был я в магазине Суворина и распорядился, чтобы тебе были высланы книги и календари. Магазин обещал выслать 6-го февраля. Опоздал я, как видишь, не по своей вине: не было меня в Москве. Пьеса моя имела громадный успех, и я вернулся увенчанный лаврами. Подробности можешь узнать в "Новом времени". Спасибо за поздравления и пожелания. И тебе того же желаю, но только в квадрате (а + b). Анне Ивановне передай, что всех моих произведении нельзя выслать теперь, так как две книжки совершенно распроданы и печатаются новым изданием. Когда будут отпечатаны, я поспешу исполнить ее желание. В эту весну я буду на юге и постараюсь воспользоваться ее приглашением, которое я давно уже намотал себе на ус и держу в запасе. Летом я был на Кавказе, но шатанье по Батумам, Тифлисам и Баку так утомило меня, что я еле добрался до Ростова.

{03143}

Если соберусь ехать к тебе, то дам знать телеграммой из Таганрога. На даче я буду жить около Сум или в Полтавской губ(ернии), куда приглашу тебя, буде пожелаешь. Ну, будь здоров, богат и счастлив. Дружески пожимаю тебе руку и остаюсь сердечно преданным А. Чехов. Серьезно: не захочешь ли пожить у меня недельку на даче? Я был бы рад, а семья и подавно. Старину бы вспомнили.

590. А. С. СУВОРИНУ 4 февраля 1889 г. Москва. 4 февр. Милый Алексей Сергеевич, посылаю Вам документ, имеющий ценность только как автограф великого Шпажинского. Мне скучно, и грустно, и некому руку подать. Из сферы бенгальского огня попал в полутемную кладовую и жмурюсь. Чувствую сильный позыв к своей скромной и кроткой беллетристике, но во всем теле разлита такая лень, что просто беда. Переживаю похмелье. Ну-с, мой и Ваш сезон уже кончились. Мы можем теперь почить на лаврах до самой зимы, когда опять бес начнет толкать нас под руку и шептать всякий соблазнительный вздор. Я еще не читал Вашей рецензии, но предвкушаю ее. Я человек честолюбивый по самые уши, а потому можете понять, какую ценность имеет для меня рецензия, написанная таким страшным литературным генералом, как Вы. На хуторе я вывешу ее на стену в рамочке - говорю это серьезно, а когда у меня будут дети и внуки, то буду хвастать им: "Про меня писал Суворин". Вы к себе привыкли, не чувствуете своего высокого роста и потому, вероятно, не понимаете, почему актеры Вас боятся и грызут по ночам подушку, когда Вы браните их или не замечаете. Скажите Анне Ивановне, что я только прикидывался равнодушным человеком, но волновался ужасно.

{03144}

Ее внимание, с каким она слушала пьесу, действовало на меня, как kalium bromatum. Во время спектакля я видел только двух: ее и Репина. Почему? Не знаю. Повторяю свои просьбы, к(ото)рыми я, надеюсь, уже достаточно надоел Вам. 1) Пришлите для корректуры "Детвору". 2) Пришлите карточки, к(ото)рые получите от Юрковского, и карточки шапировские; последних побольше, ибо актеры просили. Не забудьте прислать и группу. 3) Французский словарь - взятка с Вас за мое к Вам благорасположение. Маслов называет актеров гаерами и низкими людьми. Это оттого, что они не играли еще в его пьесах. После того, как актеры сыграли моего "Иванова", все они представляются мне родственниками. Они так же близки мне, как те больные, к(ото)рых я вылечил, или те дети, к(ото)рых я когда-то учил. Я не могу забыть, что Стрепетова плакала после III акта и что все актеры от радости блуждали, как тени; многого не могу забыть, хотя раньше и имел жестокость соглашаться, что литератору неприлично выходить на сцену рука об руку с актером и кланяться хлопающим. К чёрту аристократизм, если он лжет. Еще раз благодарю за гостеприимство и радушие. Кланяюсь Настюше и мальчикам. Извиняюсь перед Алексеем Алексеевичем, что не успел проститься с ним и с его женой. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

591. А. С. СУВОРИНУ 6 февраля 1889 г. Москва. 6 февраль. Ваша мысль о перенесении слов о клевете из одного места в другое пришла к Вам поздно; я ее одобряю, но воспользоваться ею не могу. Единственное, что я могу сделать в настоящее время для театра,- это получить за свою пьесу гонорар, ко всему же остальному я чувствую пресыщение. Переделывать, вставлять, писать новую пьесу для меня теперь так же невкусно, как есть суп после хорошего ужина. Будущее, когда я примусь за "Лешего" и водевили, представляется мне отдаленнейшим.

{03145}

Иглу, которую Вы вонзили в мое авторское самолюбие, принимаю равнодушно. Вы правы. В письме моем Иванов, вероятно, ясней, чем на сцене. Это потому, что четверть ивановской роли вычеркнута. Я охотно отдал бы половину своего успеха за то, чтобы мне позволили сделать свою пьесу вдвое скучней. Публика величает театр школой. Коли она не фарисей, то пусть мирится со скукой. В школе ведь невесело. В моем доме, похожем на комод, много новостей. Горничная Ольга выходит замуж; сбежал белый котенок, которого Вы знаете; у студента распух глаз; Сережа Киселев получает сплошные единицы по латинскому языку; к хозяину Корнееву вернулась из Новочеркасска его племянница, казачка Зиночка, которая по ночам молится богу, чтобы я не влюбился в кого-нибудь. И т. д. и т. д. Душа моя полна лени и чувства свободы. Это кровь кипит перед весной. Занимаюсь все-таки делом. Приготовляю материал для третьей книжки. Черкаю безжалостно. Странное дело, у меня теперь мания на всё короткое. Что я ни читаю - свое и чужое, всё представляется мне недостаточно коротким. Сегодня я послал Алексею Алексеевичу рассказ для "Стоглава". Пусть чувствует. Если будет обходиться со мной почтительно, то и в будущем году пришлю. У меня рассказов, как собак нерезаных. Еще одно поручение, которое можете не исполнить. Если пойдете на толкучку покупать мебель, то возьмите для меня ту балалайку (мандолину), которую мы видели висящею на двери одной мебельной лавки. Я отдам Вам десять целковых. Пришлите ее при оказии через контрагентство. На даче и на хуторе она очень пригодится. Как, однако, мелкая пресса треплет моего "Иванова"! На всякие лады, точно он не Иванов, а Буланже. Низко кланяюсь Анне Ивановне, Настюше и Боре. A m-lles Эмили и Адель пусть извинят меня, что я не простился с ними. Скажите им, что я не пошел прощаться с ними из боязни, чтобы они не стали плакать. Пишу это письмо в то время, когда в Питере идет второе действие моего "Иванова". Ну, будьте здоровы и веселы. Ваш А. Чехов.

{03146}

592. А. М. ЕВРЕИНОВОЙ 8 февраля 1889 г. Москва. 8 февр. Уважаемая Анна Михайловна, обращаюсь к Вам с просьбой. Будьте добры, распорядитесь, чтобы корректура моего "Иванова" была выслана возможно скорее и не менее как в трех экземплярах. Два экземпляра нужны для переписки: большие требования из провинции. Театральная библиотека будет рассылать рукописные экземпляры. В великом посту великий драматург обратится в скромного беллетриста и примется за рассказ для "Сев(ерного) вестника". Драматургия с ее шумом выбила меня из колеи, но теперь, слава создателю, я начинаю приходить в норму и жить по-человечески. Насчет "Иванова" я буду писать Вам еще раз. Постараюсь, чтобы эта пьеса надоела не одному только мне. Поклонитесь Марии Дмитриевне и Алексею Николаевичу, которые мне неизменно симпатичны, как очень добрые люди. Вам я тоже кланяюсь и шлю привет от чистого сердца. Будьте здоровы и небом хранимы. Ваш А. Чехов. Каждую ночь мне снятся миллионы, которые я так легкомысленно прозевал. Нельзя ли посвататься по телеграфу? Меня невеста может видеть в фотографии Шапиро. Простите, бога ради. Когда кончил письмо, заметил, что этот лист уже испачкан. Неприлично посылать такое письмо. Вся надежда на Ваше снисхождение. Переписал бы, да некогда и, откровенно говоря, бумага вся вышла.

593. А. С. СУВОРИНУ 8 февраля 1880 г. Москва. 8 февраль. Рецензия прекрасная; ценю ее на вес не золота, не алмазов, а своей души. Мое глубокое и искреннее убеждение: получил я гораздо больше, чем заслужил.

{03147}

Сегодня пришло Ваше письмо, где Вы пишете о своем разговоре с Жителем. Вы думаете, что я не должен был брать Иванова "готовым". Я прошу Вас вообразить себя автором моей пьесы, чтобы чутье подсказало Вам, как Вы не правы. Зачем Вы Репину взяли "готовой"? Что было бы, если бы Хлестаков и Чацкий тоже не были взяты "готовыми"? Если мой Иванов не для всех ясен, то это потому, что все четыре акта сделаны неумелой рукой, а вовсе не потому, что я своего героя взял "готовым". Герои Толстого взяты "готовыми"; прошлое и физиономии их неизвестны, угадываются по намекам, но ведь Вы не скажете, чтобы эти герои Вас не удовлетворяли. Вся суть в размерах авторского таланта - da ist Hund begraben . Контуры моего Иванова взяты правильно, начат он так, как нужно, - мое чутье не чует фальши; сплоховала же растушёвка, а оттого, что тушёвка плоха, Вы заподозрили контуры. Женщины в моей пьесе не нужны. Главная моя была забота не давать бабам заволакивать собой центр тяжести, сидящий вне их. Если бы мне удалось сделать их красивыми, то я считал бы свою задачу по отношению к ним совершенно исполненною. Женщины участвовали в погибели Иванова... Ну так что же? Неужели нужно длинно пояснять это участие, которое попятно и тысячу раз уже трактовалось раньше меня? Получаю но поводу "Иванова" анонимные и не анонимные письма. Какой-то социалист (по-видимому) негодует в своем анонимном письме и шлет мне горький упрек; пишет, что после моей пьесы погиб кто-то из молодежи, что моя пьеса вредна и проч. Все письма толкуют Иванова одинаково. Очевидно, поняли, чему я очень рад. Казанец врал Вам. "Таню Репину" отложили только потому, что Ермолова устала. Успех громадный. На каждую ложу уже записана сотня кандидатов - это говорил Ленский, у которого я был сегодня. Какая-то психопатка-провинциалка со слезами на глазах бегала по Третьяковской галерее и с дрожью в голосе умоляла показать ей Татьяну Репина, про которую она много слышала и от которой ей хотелось бы разразиться истерикой.

{03148}

Вас обвиняет вся мыслящая Москва в заранее обдуманном намерении - поиграть на плохих, уважения недостойных нервах. Воображают, что Вы очень хитрый человек, и не понимают, что хитрит Ермолова, а не Вы. Много ходит сплетен. Я заранее объявил, что не дам для Москвы своего "Иванова" (хотя у меня его и не просят), и это мое решение бесповоротно. Ненавижу, когда Москва берется рассуждать, понимать по-своему, судить... Буду воевать с ней. Конечно, смешно колоть слона булавкой, но все-таки, когда умру, Вы напишете в некрологе, что был один человек, который не признавал этой кухарки. Не спорьте со мной. Если мое упрямство глупо, то позвольте мне быть глупым - вреда от этого никому не будет. Очень возможно, что сестра приедет в Питер на масленой неделе. Потехин ставит моего "Иванова" только два раза, да и то утром! Зачем же он целовался со мной? Однако какое разочарование! Ожидал я тысячу, а получу 600-

700... Это и на понюшку не хватит. Очевидно, небу не угодно, чтобы я купил хутор. У меня лютый геморрой, который я поддерживаю сиденьем и излияниями. Надо бросить манеру веселить свое сердце вином, да жалко. Кланяюсь Анне Ивановне, Насте и Боре. Будьте здоровы в не забывайте преданного Вам Доктора Тото. родительный падеж.

594. В. А. ТИХОНОВУ 10 февраля 1889 г. Москва. Милый драматург, при всем моем желании достойно приветствовать дебют критика Тихонова я не могу сказать Вам ни единого теплого слова, так как "Неделя" в Москве составляет такую же редкость, как белые слоны. Я нигде не мог найти ее. Не потрудитесь ли Вы прислать мне тот , где помещена Ваша рецензия? Я прочту и присовокуплю ее к куче рецензий, составляющих в моем архиве объемистое "Дело об Иванове".

{03149}

Насколько могу судить по тем Вашим пьесам, которые я видел на сцене, из Вас едва ли может выработаться театральный критик. Вы человек рыхлый, чувствительный, уступчивый, наклонный к припадкам лени, впечатлительный, а все сии качества не годятся для строгого, беспристрастного судьи. Чтобы уметь писать критику, нужно быть в душе немножко тою рябой бабой, которая без милосердия будет бить Вас. Когда Суворин видит плохую пьесу, то он ненавидит автора, а мы с Вами только раздражаемся и ноем; из сего я заключаю, что Суворин годится в судьи и в гончие, а нас (меня, Вас, Щеглова и проч.) природа сработала так, что мы годимся быть только подсудимыми и зайцами. Едина честь луне, едина солнцу... Напишите-ка лучше реферат и прочтите его на Гороховой. Сюжетов много. Оттого, что я в Питере пил не щадя живота, у меня разыгрался генеральный геморрой, от которого я теряю немало крови. Увы, лавры и опьянение не даются даром! Ну, будьте здравы и веселы. Поклон Вашему брату и общим знакомым. Ваш А. Чехов. 10 февр. Нет почтовой бумаги!

595. Н. М. ЛИНТВАРЕВОЙ 11 февраля 1889 г. Москва. 11 февр. Уважаемая Наталья Михайловна, если Егор Михайлович уже на Луке, то будьте добры передать ему мое извинение. Я обещал ему выехать из Петербурга вместе, но надул его и выехал, не дождавшись условленного дня. Скажите ему, что я не мог ждать. Мне нужно было уехать во что бы то ни стало. Я бежал от сильных ощущений, как трус бежит с поля битвы. Всё хорошо в меру, а сильные ощущения меры не знают. Пишу Вам, а не ему, потому что наверное не знаю, где он: дома или же в Петербурге. Если в Петерб(урге), то передайте ему мое извинение, когда он приедет.

{03150}

Я слышал, что Елена Михайловна уехала в Киев. Когда вернется, поклонитесь. Мы начали уже решать дачный вопрос. Большинство склоняется на сторону Луки, чему я, конечно, очень рад. Если Вы ничего не имеете против нашего переселения на Луку, то черкните две строчки. Никакой террасы, никаких колонн в стиле рококо, никаких балюстрад и статуй не нужно. Пожалуйста, не верьте добрейшей Лидии Федоровне. Если сделаете дверь из флигеля в сад, то и это уж будет великодушно и вполне достаточно. Сердечный привет всем Вашим. Весной (в апреле) я выеду из Москвы к югу. Быть может, заеду к Вам денька на два. Желаю всего хорошего и, если позволите, дружески жму Вам руку. А. Чехов. А какой ангел Лидия Федоровна! Не хватает только крылышек.

596. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 11 февраля 1889 г. Москва. 11 февраль. Милый и дорогой Алексей Николаевич, пишу Вам сии строки накануне Ваших именин и жалею, что судьба лютая лишила меня возможности быть у Вас завтра. В Москве я утопаю в скуке. Чувствую себя так, точно меня женили на постылой женщине или сослали в страну, где вечная зима. Это похмелье после Питера, где я, как Вам известно, далеко не скучал; не только не скучал, но даже был вынужден бежать от изобилия сильных ощущений. Конечно, за пьесу возьму я гораздо дешевле, чем за прозу. Цену назначу, когда узнаю размер пьесы. Чем она больше, тем дешевле возьму за лист. Я пьес никогда не печатал и цеп не знаю. Если бы Вы дали мне совет - какую цену назначить, чтоб никому обидно не было,-то я был бы Вам очень благодарен. Назначьте цифру.

{03151}

Островский был у меня вчера. Говорили о Вас; я его порадовал, сказав, что Вы здоровы и бодры. Толковали о литературе и политике. Интересный человек. Спорили между прочим о социализме. Он хвалит брошюру Тихомирова "Отчего я перестал быть социалистом", но не прощает автору его неискренности. Ему не нравится, что Тихомиров свое прошлое называет "логической ошибкой", а не грехом, не преступлением. Я же доказывал, что нет там греха и преступления, где нет злой воли, где деятельность, добрая или злая-это все равно, является результатом глубокого убеждения и веры. Оба мы друг друга не убедили и остались каждый при своем, но это все-таки не мешало мне слушать Островского с большим интересом. Ум у него рыхлый, стоячий, как прудовая вода, покойный, но зато большой. Что касается Жоржика, то в Москве его не было. Должно быть, поехал прямо на Луку, не заезжая домой. Если можно достать где-нибудь судебные речи Кони, то прочтите там дело "об акушере Колосове и дворянине Ярошевиче" на стр. 248. Какой чудный и богатый материал для романа из жизни патентованных сукиных сынов! Довожу до Вашего сведения, что у меня уже есть выигрышный билет 2-го займа. Первого марта выиграю. Все мои Вам кланяются. Вашим мой сердечный привет. Будьте здоровы, дорогой именинник, и не забывайте душевно Вам преданного D-r Antonio.

597. Н. Н. ОБОЛОНСКОМУ 12 или 13 февраля 1889 г. Москва. Милый Николай Николаевич, приехал Алексей Николаевич Плещеев и заболел после именинного пирога: его рвет и несет. Голубчик, не откажите возможно скорее приехать к нему: Лоскутная, 17. Кстати, познакомитесь с ним. Он приехал в Москву есть блины. Он Вас ждет. Ваш от головы до пяток А. Чехов Поклонитесь Софье Виталиевне.

{03152}

598. А. С. СУВОРИНУ Около 13 февраля 1889 г. Москва. При сем имею честь препроводить корреспонденцию о тех безобразиях, кои творит в Москве Ваша Татьяна Репина. Насколько монотонно-кроток мой Иванов, настолько буйна Ваша Таня. Корреспонденция не врет. Я думаю, что Лялин может узурпировать ее для своего маленького фельетона. Ах, как я благодарен Вам за балалайку! Сегодня приведем ее в порядок, а завтра уж будем играть. Я у Вас в долгу, как в шелку. "Иванов" идет в понедельник утром - время, когда сбор не превышает 14 р. 43 коп.! Помните, что Вы обещали приехать постом. Я буду ждать. Если хотите, съездим к Троице, где в то время будет уже весной пахнуть. Кланяюсь всем. Скучаю. Ваш А. Чехов.

599. А. С. СУВОРИНУ 14 февраля 1889 г. Москва. 14 февр. Милый Алексей Сергеевич, Вы можете гордиться своей покупкой. Миша носил балалайку в музыкальный магазин струн ради, и там давали ему за нее 16 рублей. Подозреваю, что балалайка стоит около 50.- Свободин писал мне, что у Шапиро уже готовы фотографии. Получили ли Вы свою и мою долю? Если получили, то вышлите мне побольше карточек и, между прочим, одну свою большую. Я ее в гостиной повешу. Теперь ведь мы с Вами некоторым образом родня: Ваша и моя пьесы шли в один сезон, в одном и том же театре. Оба одинакие муки терпели, и оба почиваем теперь на лаврах. Оба ненавидимы Крыловым, хотя и не в одинаковой степени. Вы тоже должны мою фотографию в почете держать. Получил я от Свободина письмо, полное жалоб на судьбу и людей. Письмо длинное и искреннее. Ответил ему длинно, что недовольство составляет одно

{03153}

из коренных свойств всякого настоящего таланта, и ехидно, со свойственным мне лицемерием, пожелал ему, чтобы он всегда был недоволен. Я очень жалею, что в настоящее время русским писателям некогда писать, а русским читателям некогда читать про актеров, а то бы следовало тронуть их. До сих пор наша беллетристика интересовалась только актерской богемой, но знать не хотела тех актеров, которые имеют законные семьи, живут в очень приличных гостиных, читают, судят, а главное - получают больше, чем губернаторское жалованье. Давыдов и Свободин очень и очень интересны. Оба талантливы, умны, нервны, и оба, несомненно, новы. Домашняя жизнь их крайне симпатична. Поздравляю Алексея Алексеевича с ашиновским скандалом. Хороший урок для начинающих публицистов. "Новое время" удивительная газета. Маклая иронизировала, а Ашинова поднимала до небес. То, что я знаю про о. Паисия, слишком интимно и может быть опубликовано только с разрешения моего дяди и самого Паисия... В истории Паисия играют видную роль его жена, гулящие бабы, изуверство, милостыня, какую Паисий получил от дяди. Нельзя всего этого трогать самовольно. Боюсь, чтобы Паисий опять не сбился с панталыку и не стал говорить, что его новый сан (архимандрит), Абиссиния и затеи - всё от беса. Как бы он опять не бежал без паспорта куда-нибудь. Это такой человек, что и к раскольникам в Австрию бежать может. У него болезненная совесть, а ум прост и ясен. Если бы я был Победоносцевым, то послал бы Паисия в наш Новый Афон на подмогу к сухумскому архиерею, крестящему абхазцев. Кстати же, у этого архиерея совсем нет штата. Есть один письмоводитель, изображающий своею особой консисторию, да и тот по России тоскует. Целая компания собиралась ехать на масленой в Питер глядеть моего "Иванова", но масленичный репертуар всю музыку испортил. Когда ехать, если "Иванов" идет в последний раз в среду утром? По той же причине не едет и сестра; ее пансион отпустит только в среду. В мае я из Вашего "Мужского горя" сделаю смешную трагедию. Мужскую роль (она сделана отлично) я оставлю

{03154}

в неприкосновенности, а супругу дам совсем новую. Оба они у меня будут всерьез валять. Что ж? Приедете в великом посту? Приезжайте. Я обещаю ни слова не говорить о театре, хотя удержаться трудно. Театр, повторяю, спорт и больше ничего. Единственный способ излечить Щеглова от театромании - это выучить его играть в винт или воспитать в нем любовь к скачкам. А в театр, как в школу, без которой нельзя обойтись, я не верю. Я завидую Вам: у Вас отличная почтовая бумага. Как здоровье Анны Ивановны? Желаю от всей души, чтобы оно было отличное. К сожалению, кроме этого пожелания, у меня нет ничего такого, что бы я мог преподнести Анне Ивановне. Наше Общество искусств и литературы закатывает в субботу костюмированный бал. Рассчитывает выручить чистых тысяч десять. Будьте здоровы. Богатейте материально, потому что душевно Вы уже и так богаты. Материально же надо спешить богатеть. Надо Вам завести еще магазины в Саратове, Казани, в Ростове-на-Дону и в Париже. Дело такое хорошее, из-за которого можно забыть даже о существовании Леона Толстого, который богаче Вас. Да хранит Вас аллах! А. Чехов.

600. Л. Н. ЛЕНСКОЙ 15 или 16 февраля 1889 г. Москва. Многоуважаемая Лидия Николаевна, Ваша легенда мне очень нужна; я втиснул ее в повестушку, к(ото)рая будет печататься летом. Очень охотно возвращаю Вам право собственности, так как это возвращение не причинит мне ни малейшего ущерба: легендой я все-таки воспользуюсь. На один и тот же сюжет могут писать 20 человек, не рискуя стеснить друг друга. Не был я у Вас на блинах по милости "Северного вестника", который прислал мне корректуру моей пьесы. Нужно было торопиться, чтобы отослать корректуру с кондуктором курьерского поезда. Тяжела шапка Мономаха!

{03155}

На второй день поста, т. е. во вторник, я, буде Вы и Александр Павлович пожелаете, устрою у себя вечером "кислую капусту". Будут капуста, редька, маслины, постный винегрет, бобы и проч. Только с условием, чтобы А(лександр) П(авлович) выпил не меньше трех рюмок. Рассказ про мальчика, убегающего ночью из больницы, я пришлю Вам вместе с другими рассказами про детей, собранными в отдельный томик "Дешевой библиотеки" под заглавием "Детвора". Суворин в письме кланяется. Я тоже Вам кланяюсь и прошу передать мой сердечный привет Александру Павловичу. Душевно преданный А. Чехов. Сестра шлет поклон. Ради создателя, не церемоньтесь с легендой. Даю Вам обещание написать эту легенду так, что даже А(лександр) П(авлович) ее не узнает,-стало быть, но стесняйтесь и отдавайте сюжет кому угодно. Вами легенда прекрасно изложена. Если нужно, то я пришлю копию или даже самое письмо.

601. А. М. ЕВРЕИНОВОЙ 17 февраля 1889 г. Москва. 17 февр. Многоуважаемая Анна Михайловна! Я зол на Вашу типографию, как аспид. У меня было в проекте провести масленицу в деревне, и я рассчитывал, что корректуру "Иванова" я получу в воскресенье или понедельник и затем буду свободен, но вышло иначе: типография высылала мне корректуру по маленьким дозам, через час по столовой ложке; сегодня пятница (вечер), а четвертого акта и конца третьего я еще не получал и не читал - и таким образом всю неделю я прожил в Москве в ожидании корректуры. Добро бы я был неисправен и задерживал корректуру, а то ведь я спешил на всех парах, не щадя живота и высылая листы

{03156}

обратно в день получения их... Право, поневоле социалистом сделаешься и возропщешь на порядки. Излив свой справедливый гнев, я прошу Вас извинить меня за то, что я так часто надоедаю Вам своим "Ивановым". Я мало-помалу прихожу к убеждению, что авторам читать корректуру положительно необходимо. Мои шлют Вам поклон. Желаю Вам всего хорошего и пребываю, как всегда, искренно преданным А. Чехов. В воскресенье я послал Вам с кондуктором корректуру I и ? II акта и письмо на имя Крюковского. Получили ли?

602. М. В. КИСЕЛЕВОЙ 17 февраля. 1889 г. Москва. 17 февр. Я зол, как аспид, которому наступил на хвост нечистый дух. Я не имею права двинуться с места. Милые дамы "Северного вестника", вместо того чтоб прислать мне корректуру "Иванова" в прошлое воскресенье, высылают мне ее по кусочку в продолжение всей масленой недели. Так как мартовская книжка должна печататься не позже 20-го февр(аля), то меня "умоляют не задерживать корректуру". Послал ругательное письмо, но от этого мне не легче. Итак во всю зиму благодаря милейшим пьесам я ни разу не побывал в Бабкине. Покорно благодарю. Лучшая детская писательница! Не увлекайтесь лестью косого Войнаховского и похвалами орловских поваров, бросьте литературу! Быть литератором - значит не знать покоя, не есть блинов, вечно ждать гонорара и никогда не иметь гроша в кармане. Воистину тернистый путь! Мой "Иванов" продолжает иметь колоссальный, феноменальный успех. В Питере теперь два героя дня: нагая Фрина Семирадского и одетый я. Оба шумим. Но при всем том как мне скучно и с каким удовольствием я полетел бы в милое Бабкино!

{03157}

Блиноеду-барину, прекрасной Василисе и любезнейшему Котафею Котафеичу мой нижайший поклон и пожелание отличного аппетита. Елизавете Александровне, если она еще не забыла обо мне, тоже поклон. Будьте здоровы, веселы и богаты. Скажите Тышечке в шапочке и с аришечкой, что в Бабкино я теперь буду ездить всегда не через Воскресенск, а через Духонино. Не желаю подвергать свою жизнь опасности. Погибать под выстрелом аршинного револьвера - не совсем приятно, особливо во цвете лет. Ваш душевно А. Чехов.

603. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 18 февраля 1889 г. Москва. 18 февраль. Милый Жан, спасибо Вам за "Господ театралов", к(ото)рых я получил. Один экз(емпляр) отдал брату-педагогу, другой присовокупил к своей публичной библиотеке (называю ее публичной, потому что она обкрадывается публикой очень усердно). Вы в письме утешаете меня насчет "Иванова". Спасибо Вам, но уверяю Вас честным словом, я покоен и совершенно удовлетворен тем, что сделал и что получил. Я сделал то, что мог и умел,- стало быть, прав: глаза выше лба не растут; получил же я не по заслугам, больше, чем нужно. И Шекспиру не приходилось слышать тех речей, какие прослышал я. Какого же лешего мне еще нужно? А если в Питере найдется сотня человек, к(ото)рая пожимает плечами, презрительно ухмыляется, кивает, брызжет пеной или лицемерно врет, то ведь я всего этого не вижу и беспокоить меня всё это не может. В Москве даже не пахнет Петербургом. Видаю я ежедневно сотню человек, но не слышу ни одного слова об "Иванове", точно я и не писал этой пьесы, а питерские овации и успехи представляются мне беспокойным сном, от которого я отлично очнулся.

{03158}

Кстати, об успехе и овациях. Всё это так шумно и так мало удовлетворяет, что в результате не получается ничего, кроме утомления и желания бежать, бежать... Голова моя занята мыслями о лете и даче. Денно и нощно мечтаю о хуторе. Я не Потемкин, а Цинцинат. Лежанье на сене и пойманный на удочку окунь удовлетворяют мое чувство гораздо осязательнее, чем рецензии и аплодирующая галерея. Я, очевидно, урод и плебей. Пишу докторскую диссертацию на тему: "О способах прививки Ивану Щеглову ненависти к театру". вы пишете, что Буренин действует на Вас угнетающе. Пусть так, но, ради создателя, не поддавайтесь этому чувству и не пасуйте перед великим критиком. Что бы он ни молол авторитетно о бесполезности нашего брата, о пишущих ради куска хлеба, он никогда не будет прав. На этом свете не тесно, для всех найдется место; мы не мешаем Буренину жить, и он нам не мешает. Вопрос же о том, кто на земле полезен и бесполезен, не Буренину решать и не нам. Не расходуйте Ваших нервов и душевной энергии на чёрт знает что. Занимайтесь беллетристикой. Она ваша законная жена, а театр - это напудренная любовница. Или становитесь Островским, или же бросайте театр. Середины нет для Вас. Середина занята драматургами, а беллетристам таким как я, Вы, Маслов, Короленко, Баранцевич и Альбов, т. е. литературным штаб-офицерам, не к лицу вести борьбу за существование с обер-офицерами драматическими. Беллетрист должен идти в толпу драматургов-специалистов или генералом, или же никак. Захотите пошалить - другое дело. Отчего не пошалить? Но, шаля, не следует делать очень серьезного лица и угнетать себя очень серьезными мыслями. Видите, каким я моралистом становлюсь! Мне даже капитаны нипочем, и их отчитываю. А ведь я - не имеющий чина! Собираюсь на бал. Будьте здоровы. Да благословит Вас бог. Ваш А. Чехов.

{03159}

За "Господ театралов" - рубль дорого. Нужно было назначить 25-30 к. Вашей жене привет. Мои кланяются и благодарят за поклон.

604. А. П. ЛЕНСКОМУ Около 20 февраля 1889 г. Москва. Уважаемый Александр Павлович, податель сего - художник Сахаров, о котором я говорил уже с Вами перед отъездом в Петербург. Он привез свою картину "Крушение поезда" и ищет для нее помещение. Я рекомендовал ему одну из зал Общества искусств - об этом я говорил уже Вам. Будьте добры, скажите ему, куда и к кому он должен обратиться. Почтение Лидии Николаевне. Ваш душевно А. Чехов. Простите за беспокойство.

605. А. С. СУВОРИНУ 20 февраля 1889 г. Москва. 20 февраль. Милый Алексей Сергеевич, поздравляю Вас с постом, с днями молитвы, покаяния и лицемерия. Пост начался для меня отвратительно: после гульной ночи вернулся домой в 10 1/2 часов утра и спал до 5 часов вечера. Ужинал вчера в фойе коршевского театра с актерами, актрисами и генералами. Ужин прощальный, по случаю закрытия сезона. Актрисы милый народ, я их вчера любил и так расчувствовался, что даже на прощанье поцеловался с некоторыми. У них есть благородство, какого нет у актеров. У мужчин, служащих святому искусству, нет чистоты душевной. В их словах, взглядах и поступках много лакейского. Впрочем, не у всех. Я пил немного, но беспорядочно, мешал ликеры с коньяком. Теперь чувствую в своем нутре гнетущую пустоту; такое состояние, точно внутри

{03160}

у меня пропасть с холодными стенами. Хочется всыпать в очень холодную воду побольше иголок, сильно взболтать и выпить, да чтоб к тому же иголки были кислые. Купите под Харьковом именье, не теряйте случая. Если у Вас нет 35 тысяч, то позвольте мне украсть их для Вас из Вашей конторы, где, как Вам известно, денег ужасно много. Если хотите, я съезжу посмотреть именье, которое Вам предлагают. Мне хочется проехаться. Так как именье Ваше, то дорожные расходы (билеты) пополам. Кстати, и для себя я посмотрел бы какой-нибудь хуторок. Если Вы купите именье, то я куплю хутор по соседству с Вами и буду Вас удивлять своей агрономией, распущенностью домочадцев, гостеприимством и музыкой. Даже у Вас купил бы небольшой участок. У меня деньги будут. "Иванов" давал полные сборы; я получу около тысячи. К лету в общем наскребу из разных углов тысячи две да 1-го марта по своему билету выиграю 75 тысяч - это наверное, так как я Потемкин. К будущему сезону напишу "Лешего", за которого возьму тысяч шесть-семь. Не хотите ли взаймы? В председатели О(бщест)ва драмат(ических) писателей будут выбирать Боборыкина. Почему-то гг. члены интересуются знать мое мнение; я отвечаю им, что против избрания Боборыкина ровно ничего не имею. Пойдет ли после Пасхи "Севильский обольститель"? Пришлите мне свою большую фотографию и группу. Я читаю корректуру своей пьесы. Читаю и думаю, что не святые горшки лепят, писать драмы можно. Когда я напишу своего "Лешего", то читать Вам не дам и на репетицию Вас с собой не возьму. Мне хочется произвести на Вас впечатление не смешанное и не такое скомканное, какое Вы поневоле должны были получить от "Иванова", а для этого нужно, чтоб Вы знакомились с пьесой не раньше первого представления. Видел я вчера "Женитьбу" Гоголя. Превосходная пьеса. Действия длинны до безобразия, но это едва чувствуется благодаря удивительным достоинствам пьесы. Если приедете в Москву, то доставите этим мне большое удовольствие. Я Вам надоем - единственное

{03162}

неудобство, которое ожидает Вас в Москве, в остальном же всё будет благополучно: отдохнете, посмотрите на Москву и поедите гурьевской каши, которая мне начинает нравиться. Комитет Драм(атнческого) общества, вероятно, обратится к Вам с просьбой - взять на себя печатание пьес, принадлежащих Обществу. Предложение это в коммерческом отношении для Вас выгодно, но дурно оно в том отношении, что Вам придется печатать все пьесы, хорошие и нехорошие, т. е. делать одновременно добро и зло. Надо печатать только оригинальные пьесы, одобренные Театр(ально)-литературным комитетом и шедшие на казенной сцене, а прочие пьесы можно предоставить Рассохину и его пикантной жене. "Медведь" мой идет уж вторым изданием, которое на исходе. Будьте здоровы и счастливы. Анне Ивановне целую руку, а Насте и Фараону-Боре кланяюсь. Ваш А. Чехов. Поклонитесь Виноградовым. Я их, бедных, люблю.

606. Н. А. ЛЕЙКИНУ 21 февраля 1889 г. Москва. 21 февр. Добрейший Николай Александрович, я бежал из Питера, не простившись с Вами. Это, конечно, не совсем вежливо с моей стороны, но если Вы постараетесь вообразить себя бегущим, то поймете, почему я у Вас не побывал. Ну-с, поздравляю Вас с великим постом, с капустой и со скукой. Скоро весна и на дачу ехать. Вы счастливец, у Вас есть свой угол, а мне нужно еще искать и портить много крови. По всем видимостям, весна будет ранняя, а лето теплое. "Иванов" купно с "Медведем" дал мне тысячу или тысячу без нескольких рублей. Да из Общества драматических писателей придется получить сотни две или три. Писать пьесы выгодно, но быть драматургом

{03163}

беспокойно и мне не по характеру. Для оваций, закулисных тревог, успехов и неуспехов я не гожусь, ибо душа моя ленива и не выносит резких повышений и понижений температуры. Гладкое и не шероховатое поприще беллетриста представляется моим душевным очам гораздо симпатичнее и теплее. Вот почему из меня едва ли когда-нибудь выйдет порядочный драматург. У меня нет Вашего "Пожарного кума", а для коллекции не мешало бы иметь его. Нет и новой Вашей книги. Экземпляр "Пожарного кума", присланный Вами мне, отдан Коршу и принадлежит теперь не мне. Приедете ли Вы в град Москву? На какой неделе? Насчет "Пестрых рассказов". Я просил у Голике рассчитаться со мной не раньше 1-го апреля. Как живут Ваши таксы? Как я жалею, что не побывал у Худекова раньше Вас и не взял у него такса! Правда, я поступил бы не по-приятельски, но ведь собаки такие милые, что можно даже грех на душу взять. Воображаю, как недовольны присутствием таксов Рогулька и ее супруг! Грызутся небось? Поклонитесь Прасковье Никифоровне, Феде и Худековым. Жена Худекова очень симпатичная женщина. Будьте здравы и небесами хранимы. Сегодня вечером у меня кислая капуста. Ваш А. Чехов.

607. Ал. П. ЧЕХОВУ 21 февраля 1889 г. Москва. 21 февр. Беззаконно живущий и беззаконно погибающий брат мой! Суворин обещал мне извиниться перед тобой за то, что я бежал из Питера, не простившись с тобой. Если он не сдержал обещания, то извиняюсь сам. В день отъезда я бегал по Питеру, высунув язык. Не было ни одной свободной секунды. Извиняюсь перед милейшей Н(атальей) А(лександровной) и детишками, которых отечески благословляю и мысленно порю. Сезон кончился. Ступай к Суворину, спроси у него, как получаются деньги из дирекции театров. Он объяснит

{03164}

тебе. Получив объяснения, ступай в дирекцию и потребуй деньги за "Иванова" и "Медведя". Если не будут давать или обсчитают, то скажи, что ты пожалуешься мещанскому старосте Вукову. Деньги вышли переводом по телеграфу, а счет вышли почтой. Денег ты получишь около тысячи. Желаю, чтобы ты задохнулся от черной зависти или же от зависти сел бы за стол и написал пьесу, которую написать не трудно. Тебе нужно написать две-три пьесы. Это пригодится для детей. Пьеса - это пенсия. Весною изо всех мест буду собирать деньги, чтобы летом купить хутор - место, где чеховская фамилия будет упражняться в родственном сближении. Вся семья здравствует. Николай в безвестном отсутствии. Иван по-прежнему настоящий Иван. Будь здоров. Кланяюсь всем. Твой А. Чехов.

608. Н. А. ЛЕЙКИНУ 24 февраля 1889 г. Москва. 24 февр. Отвечаю, добрейший Николай Александрович, на Ваше письмо по пунктам: 1) Ваше сетование на то, что я не подаю о себе весточки, подлежит кассации: дней 5-6 тому назад я послал Вам письмо. 2) В Питере я пробыл около половины месяца; вернувшись, живу уже в Москве почти месяц и за всё это время ни разу не виделся с Пальминым. Откуда же ему известно, что я истекаю кровью, хандрю и боюсь сойти с ума? Всё это плод фантазии поэта, сильно приправленной винными парами. Кровохарканья, бог миловал, у меня не было с самого Питера . О хандре не может быть и речи, так как я весел больше, чем нужно. Денег у меня достаточно, весна скоро, состояние духа отменное. Работаю много, ибо спешу покончить с работой непременно к апрелю, так как в этом месяце рассчитываю выехать на юг. Причин, к(ото)рые заставили бы меня бояться скорого умопомешательства, нет, ибо водки по целым дням я не

{03165}

трескаю, спиритизмом и рукоблудием не занимаюсь, поэта Пальмина не читаю и безделью не предаюсь. 3) Посылаю фотографию, где я чернее и серьезнее, чем есмь на самом деле. Лучшей фотографии у меня не имеется. Чем богат, тем и рад, а за желание иметь у себя мою рожу - большое merci. Польщен. 4) В посланном мною письме я просил, кроме книги, еще "Кума пожарного". Кланяюсь Прасковье Никифоровне и Феде. Ваш А. Чехов. Я купил себе выигрышный билет. 1-го марта выиграю 75000. было, но чуть-чуть.

609. Ал. П. ЧЕХОВУ 25 февраля 1889 г. Москва. 25 февр. Г. губернский секретарь! Ваше гнусное письмо, подписанное Вашим не менее гнусным именем, мною получено и брошено в сортир. Отвечаю на него по пунктам: 1) Если строки насчет хутора написаны серьезно, а не между прочим, то напиши, что именно тебе нужно, сколько у тебя денег и сколько десятин купить желаешь, дабы при покупке своего хутора я знал всё, что знать надлежит. 2) Переплеты для "Сумерек" с "А. Н. Чехов" я не могу принять ни в каком случае. Не принимай и ты. Скажи, чтобы в таких переплетах книга не могла быть продаваема, и прочти хорошую нотацию. Свиньи, не блюдут суворинского добра! Книги мне не высылай. На кой леший она мне? Пожалуйста, в магазине не церемонься. Блюдя авторские интересы, ты этим самым блюдешь и общее дело. Да надо и Сувориных пожалеть. 3) Копия для доверенности не нужна. Если дирекция захочет оставить у себя доверенность, то пусть

{03166}

берет. Надобность в доверенности не скоро уж представится, ибо после Пасхи моих пьес играть не будут. Что чада твои здоровы и обещают быть таковыми и впредь, я убедился в последние свои два приезда. Н(аталия) А(лександровна) нездорова - и в этом я убедился. Ей нужно беречь свой желудок. Все наши здравствуют и по-прежнему держатся о тебе такого мнения, что ты штаны. Николай испарившись. Ольга выходит замуж. Клавдия Михайловна вышла замуж. Одним словом, такой счастливый в Москве год, что даже залежалый товар пошел в ход. Adieu! Твой Antoine.

610. И. М. КОНДРАТЬЕВУ 28 февраля 1889 г. Москва. 28 февраль. Многоуважаемый Иван Максимович! Будьте добры приготовить мне счет и, если возможно, пришлите мне его по почте, чем премного меня обяжете. Мой адрес: Кудринская Садовая, д. Корнеева. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

611. Ал. П. ЧЕХОВУ 2 марта 1889 г. Москва. 2 март. Человек! Деньги - 994 рубля - я получил и благодарю тебя за то, что ты их не растратил. Когда в будущий сезон я заработаю новой пьесой 3444 рубля, то пошлю тебя в дирекцию за получением сей суммы не иначе, как с конвойным,- этак покойнее, а то я всё время беспокоился.

{03167}

Насчет хутора. Твое обещание высылать ежемесячно по 50 рублей великодушно и смело, но никуда не годится. Куда ты будешь высылать, кому и за что? Чтобы выплачивать за землю, нужно сначала купить ее, а для сей надобности потребно не менее тысячи. За тысячу, внесенную единовременно, можно приобрести пятитысячное имение, заложенное в банке, т. е. тысячу ты вносишь, а остальное обязуешься выплачивать кусочками. Без тысячи никак нельзя. Если у тебя есть возможность и охота уделять ежемесячно из сиротских денег 50 рубл., то отчего же нет охоты скопить их? 50 - цифра большая, можно и поменьше. В три года скопишь больше тысячи - конечно, если не будет непредвиденных расходов. Если же тебе нужен не хутор с постройкой, садом и рекой, а десятина-другая земли, то на это и 500 достаточно. Но землю покупать без надежды скоро построиться - не стоит и бесполезно. Ты об этом подумай. У меня летом будет 1500 или около этого. Может быть, и удастся сделать что-нибудь. Если удастся, тогда тебе легче будет решить земельный вопрос. Легче, ибо у нас будет опыт. Я могу покупать именье, стоящее даже 10 тысяч, без риска вылететь в трубу: на проценты мне уже достаточно дают мои видмеди, т. е. Общество драмат(ических) писателей, собирающее со всей Руси рубли и полтинники за пьесы, идущие в провинции. Так я и решил, что этот доход пойдет на уплату процентов. Повторяю, подумай. Иметь клочок земли с соответствующей постройкой значит не бояться бедности и превратностей судьбы. А превратностей нам с тобой не миновать. Понатужься и копи помаленьку, но не спеша и терпеливо. Пишу рассказы. Скоро один пришлю в "Новое время". Летом напишу пьесу, коли буду жив и здрав. Муж Клавдии Мих(айловны) тебе кланяется н просит тебя полюбить его. Твой А. Чехов.

{03168}

612. И. М. КОНДРАТЬЕВУ 5 марта 1889 г. Москва. 5 марта. Многоуважаемый Иван Максимович! В счет, который я вчера получил, вкралась маленькая ошибка. Мой "Медведь" шел у Корша 18 раз, а между тем в счете обозначен он 17 раз. Эта ошибка произошла, вероятно, оттого, что "Медведь" шел однажды у Корша вместо тургеневского "Вечера в Сорренто" и не был показан на афише. Кстати, примечание для каталога, тоже весьма неважное: моя пьеса "Предложение" будет напечатана под псевдонимом "А. П.". Простите, что я надоедаю Вам такими пустяками. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

613. А. С. СУВОРИНУ 5 марта 1889 г. Москва. 5 март. Посылаю Вам, милый Алексей Сергеевич, "Княгиню". Чёрт с ней, она мне надоела: всё время валялась на столе и напрашивалась на то, чтоб я ее кончал. Ну и кончил, но не совсем складно. Если Вы не рассчитываете напечатать ее в скором времени, то пришлите корректуру. Я пошлифую. Пишу еще один рассказ. Меня захватило, и я почти не отхожу от стола. Между прочим, я купил себе новый стол. Спасибо за обещание выслать словари. Казав пан - кожух дам, слово его тепло... За словари я пришлю Вам подарок очень дешевый и бесполезный, но такой, какой только я один могу подарить Вам. Ждите. Позволяю себе напомнить о Вашей большой фотографии и о моих шапировских карточках. Если Шапиро прислал Вам их, то пришлите... Был у меня Свободин и говорил, между прочим, что Вы получили якобы письмо от какого-то родителя,

{03169}

у которого сын застрелился после моего "Иванова". Если это письмо не миф, то пришлите мне его, пожалуйста. Я его приобщу к тем письмам, какие у меня уже имеются относительно моего "Иванова". "Гражданина" я не читал, ибо 1) этой газеты я не получаю и 2) "Иванов" надоел мне ужасно; я не могу о нем читать, и мне бывает очень не по себе, когда о нем начинают умно и толково рассуждать. Вчера ночью ездил за город и слушал цыганок. Хорошо поют эти дикие бестии. Их пение похоже на крушение поезда с высокой насыпи во время сильной метели: много вихря, визга и стука... Не верьте Лейкину. Кровью я не плюю, не хандрю и с ума не схожу. Если верить всему тому, что теперь говорят обо мне в Петербурге, то я истекаю кровью, сошел с ума, женился на Сибиряковой и взял 20 миллионов приданого. Купил я в Вашем магазине Достоевского и теперь читаю. Хорошо, но очень уж длинно и нескромно. Много претензий. Скажите, зачем это отдали французам на посмеяние "Грозу" Островского? Кто это догадался? Поставили пьесу только для того, чтоб французы лишний раз поломались и авторитетно посудачили о том, что для них нестерпимо скучно и непонятно. Я бы всех этих господ переводчиков сослал в Сибирь за непатриотизм и легкомыслие. "Лешего" я буду писать в мае или в августе. Шагая во время обеда из угла в угол, я скомпоновал первые три акта весьма удовлетворительно, а четвертый едва наметил. III акт до того скандален, что Вы, глядя на него, скажете; "Это писал хитрый и безжалостный человек". Кланяюсь низко Анне Ивановне и детям. Желаю им здоровья. Ваш А. Чехов. А Потемкин-то 1-го марта не выиграл!

{03170}

614. П. А. ГАЙДЕБУРОВУ 6 марта 1889 г. Москва. 6 март. Милостивый государь Павел Александрович! Ваше любезное приглашение слишком лестно для меня, но, к сожалению, мни невозможно воспользоваться им. Я не умею читать и никогда не читал публично. На это у меня не хватает ни таланта, ни голосовых средств. Мои домашние согласны со мной: они находят, что я читаю вслух отвратительно. Прошу у Вас извинения и пребываю искренно Вас уважающим А. Чехов.

615. П. А. СЕРГЕЕНКО 6 марта 1889 г. Москва. 6 марта. Все врут календари. Живу я не на Невском, как показано в календаре для писателей, откуда ты, по-видимому, почерпнул мой адрес, а в Москве, на Кудринской Садовой ул., в доме Корнеева, и живу тут уже давно. Очень рад служить и сегодня же пошлю стихи старику Плещееву, редактирующему "Северн(ый) вестник", но заранее предрекаю полное фиаско. Если и поместят стихи, то не раньше, как через 3-4 года, так как все редакционные столы, ящики и портфейли давно уже завалены стихами. Девать некуда. Да и трудно тебе и вообще всем случайным сотрудникам конкурировать с туземными поэтами, пишущими, как тебе известно, очень много. Всякая редакция скорее даст заработок своему человеку, чем чужому. Это я говорю о толстых журналах. Новое же время не печатает никого, кроме Фофанова, да и то только по воскресеньям. Если бы ты прислал прозу, тогда была бы другая песня. В прозе нуждаются и за прозу платят дороже,

{03171}

чем за стихи. Я получаю 20 к. со строки, чего мне не платили бы за стихи. Намотай это себе на ус. Мой "Иванов" написан 2 года тому назад, шел в прошлом году в Москве, шел 31 января в Петербурге с громадным успехом и напечатан в мартовской книжке (сего года) в "Северн(ом) вестнике", куда и направь свои стопы, буде тебе любопытно. Откуда ты взял, что я много пишу? За весь последний год, т. е. за лето и зиму, я и пяти рассказов не сделал. Живу книжками да пьесами. Напротив, надо бы больше писать, да толкастики не хватает. Лермонтов умер 28 лет, а написал больше, чем оба мы с тобой вместе. Талант познается не только по качеству, но и по количеству им содеянного. Будь здоров и богом храним. Твой А. Чехов. Воображаю я эту Ивановку... Шмули, шмули, шмули без конца... Площадь, бурая от навоза, садов нет, реки нет, синагога, церковь с ржавой крышей, лавка Итина, серый, пасмурный барский дом, почтовое отделение, где пахнет постными щами... А главное - глубокий, глинистый, невылазный овраг, отделяющий Ивановку от мира и от Крестной... Воображаю и эту Крестную, засыпанную снегом или черную от плохого угля... А кругом степь, степь, степь... Впрочем, скоро весна, а ради сей особы всё простить можно... Где теперь Яковенко?

616. А. С. СУВОРИНУ 6 марта 1889 г. Москва. 6 март. Посылаю Вам, дорогой Алексей Сергеевич, тот очень дешевый и бесполезный подарок, который я обещал Вам. За словарями я буду скучать, поскучайте и Вы за моим подарком. Сочинил я его в один присест, спешил, а потому вышел он у меня дешевле дешевого. За то, что я воспользовался Вашим заглавием, подавайте в суд. Не показывайте его никому, а, прочитавши, бросьте в камин. Можете бросить и не читая. Вам

{03172}

я всё позволяю. Можете даже по прочтении сказать: чёрт знает что! Из дирекции я получил 997 рублев за "Иванова" и "Медведя". Запер их в стол. Цыган не заработает того живым медведем, что я заработал дохлым. 500 рублей дал мне зверь. Мой Михайло кончил курс в университете; кончилось и мое юридическое образование, так как лекции уже не будут валяться по столам и мне не за что будет хвататься в часы скуки и досуга. А весны всё еще нет. Ужасно надоел холод. Большие надежды возлагаю я на лето. А Стива Облонский забыл про лодки. Всем кланяюсь. Будьте счастливы. Ваш А. Чехов.

617. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 7 марта 1889 г. Москва. 7 марта. Давно уж я не писал Вам, милый Алексей Николаевич, и давно уж не получал от Вас писем. Соскучился. Как Вы живете, как Ваше здоровье, что у Вас нового? Я живу серо, по обыкновению. Нового ничего нет, ожидаю нетерпеливо весну и во всю ивановскую трачу те деньги, которые получил за своего "Иванова". Кстати, об "Иванове". В библиотеку Рассохина поступают требования из провинции и от частных лиц, а между тем Демаков почему-то не шлет мне оттисков. Рассохин засыпал меня письмами. Если увидите, голубчик, Демакова, то скажите ему, чтоб поторопился. Пишу рассказы. Один уже послал на днях Суворину, другой пишу помаленьку и шлифую. Летом буду коптеть над романом. Свой роман посвящу я Вам - это завещала мне моя душа. Я Вам еще ничего не посвящал в печати, но в мечтах и в планах моих Вам посвящена моя самая лучшая вещь. Пьес не стану писать. Если будет досуг, то сделаю что-нибудь пур манже, но осень и зиму буду отдавать

{03173}

только беллетристике. Не улыбается мне слава драматурга. Все мои Вам кланяются. Сестра шлет свой привет Елене Алексеевне и приглашает ее к нам на лето. На Луку мы берем с собой музыкантов, не будет скучно. Будьте здоровы и да хранит Вас бог. Ваш А. Чехов. Со мной учился в гимназии некий П. А. Сергеенко. Он пишет стихи и печатается. Прислал мне вчера пару стихов с просьбой послать их в "Сев(ерный) вестник", что я и исполняю, написав автору, что я заранее предрекаю ему полнейшее фиаско.

618. В. А. ТИХОНОВУ 7 марта 1889 г. Москва. 7 марта 89 г. Милейший благоприятель Владимир Алексеевич! Ваша рецензия меня немножко удивила: я и не подозревал, что Вы так хорошо владеете газетным языком. Чрезвычайно складно, гладко, протокольно и резонно. Я даже позавидовал, ибо этот газетный язык мне никогда не давался. Спасибо за ласковое слово и теплое участие. Меня маленького так мало ласкали, что я теперь, будучи взрослым, принимаю ласки как нечто непривычное, еще мало пережитое. Потому и сам хотел бы быть ласков с другими, да не умею: огрубел и ленив, хотя и знаю, что нашему брату без ласки никак быть невозможно. Коршевских новостей не ведаю. Знаю только, что Соловцов ушел, уходит, кажется, и старик Полтавцев. Режиссер Аграмов. Дай бог, чтоб комедия, которую Вы носите под сердцем, удалась Вам и дала Вам то, чего Вы хотите. Чем больше успеха, тем лучше для всего нашего поколения писателей. Я, вопреки Вагнеру, верую в то, что каждый из нас в отдельности не будет ни "слоном среди нас" и ни каким-либо другим зверем и что мы можем

{03174}

взять усилиями целого поколения, не иначе. Всех нас будут звать не Чехов, не Тихонов, не Короленко, не Щеглов, не Баранцевич, не Бежецкий, а "восьмидесятые годы" или "конец XIX столетия". Некоторым образом, артель. Нового у меня нет ничего. Собираюсь писать что-то вроде романа и уже начал. Пьесы не пишу и буду писать не скоро, ибо нет сюжетов и охоты. Чтобы писать для театра, надо любить это дело, а без любви ничего путного не выйдет. Когда нет любви, то и успех не льстит. Начну с будущего сезона аккуратно посещать театр и воспитывать себя сценически. Поклонитесь Вашему брату. Все мои шлют Вам поклон, а я дружески жму руки и шлю Вам самые сердечные пожелания. Пишите. Ваш А. Чехов.

619. А. М. ЕВРЕИНОВОЙ 10 марта 1889 г. Москва. 10 марта. Уважаемая Анна Михайловна! Гонорар получил, спасибо. Получил я больше, чем ожидал, и боюсь, что Вы не вычли моего долга. Ведь я немножко должен конторе. Вчера я кончил и переписал начисто рассказ, но для своего романа, который в настоящее время занимает меня. Ах, какой роман! Если бы не треклятые цензурные условия, то я пообещал бы его Вам к ноябрю. В романе нет ничего, побуждающего к революции, но цензор все-таки испортит его. Половина действующих лиц говорит: "Я не верую в бога", есть один отец, сын которого пошел в каторжные работы без срока за вооруженное сопротивление, есть исправник, стыдящийся своего полицейского мундира, есть предводитель, которого ненавидят, и т. д. Материал для красного карандаша богатый. Денег у меня теперь много, хватит прожить до сентября; обещаниями никакими я не связан... Наступило самое подходящее время для романа (литературного, конечно, а не жениховского). Если теперь не буду

{03175}

писать, то когда же писать? Так я рассуждаю, хотя почти уверен, что роман через 2-3 недели надоест мне и я опять отложу его. У меня есть сюжет для небольшого рассказа. Постараюсь сделать сей рассказ к майской или июньской книжке. Но если можно подождать до июля или августа, то мой роман сказал бы Вам большое спасибо. Сбросьте Вы с себя цензуру, ради создателя! Хоть она у меня до сих пор почти ничего не зачеркнула, но все-таки я боюсь ее и не люблю. Для толстых журналов и газет цензура и не должна существовать даже в Турции. Для театра другое дело... Погодите: куплю все толстые журналы и прикрою их, оставлю один только "Сев(ерный) вестник". Заведем тогда электрическое освещение, величественного швейцара, собственную типографию, редакционные экипажи на резинке, пригласим в сотрудники Милана (для иностранного отдела), возьмем в швейцары Ашинова... и будет у нас 40 тысяч подписчиков. Хотя, впрочем, я еще ни разу не видел своей богатой невесты. И она меня не видела. Я ей напишу так: "Полюби не меня, а идею"... и трону ее этим. С нетерпением жду оттисков "Иванова". Не послать ли мне к г. Демакову секундантов? Буду сидеть в Москве до мая и писать. На меня теперь стих писательский нашел. Не выхожу из дому и всё пишу, пишу. Почтение Марии Дмитриевне и Алексею Николаевичу. Мои Вам кланяются, а я желаю здоровья и всего хорошего. Искренно преданный А. Чехов. У Вас имеется рассказ Гиляровского о том, как плоты идут. Теперь самое время пускать его.

{03176}

620. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 11 марта 1889 г. Москва. 11 март. Милый Жан, я не болен, не уехал и не думаю жениться на миллионах; если же когда-нибудь женюсь, то не на деньгах - успокойте идеалиста Лемана. Не писал же Вам так долго по весьма тонким и политичным причинам: лень одолела. Простите, Жан. Пастухов сапожник, а не редактор; он не смел, каналья он этакая, писать Вам, литератору, канцелярским способом, т. е. подписываться под письмом, написанным писарской рукой. Если увижу его, то нещадно выругаю. Знаком я с ним мало, отношений к нему никаких не имею, кроме разве того, что его орган "Моск(овский) листок" и его отец считаются моими литературными врагами, т. е. ругают меня при всяком удобном и неудобном случае. Платит он отлично. Что Вам, роднуша, сказать насчет "Предложения"? Дело в том, что В. Н. Давыдов хотел сыграть его на Александринке, по крайней мере, говорил об этом. Вы спросите у него. Если он не рассчитывает играть в "Предложении", то даю Вам карт-бланш, делайте с моей пресловуто-глупой пьесой что угодно, хоть цигарки из нее лепите. Копаюсь в своем романе. Пока еще ничего не выкопал, но в занятии сем испытываю некоторое сладострастие. Ваши книги я запаковал, связал веревкой и спрятал. Пусть лучше изображают из себя лежачий и мертвый капитал, чем рисковать ежеминутно быть украденными любознательными читателями, наполовину уже разворовавшими мою вифлиотеку. Если куплю себе хутор, то устрою там себе настоящую библиотеку, со всеми онерами. Слушайте, зачем это про меня сплетничают в Петербурге? Кому это нужно? В том, что каждый сплетник теряет мое уважение, беды особенной нет; в том, что я презираю сплетню и идеалистов-шептунов, тоже нет беды особенной; но ведь я же в конце концов могу и рассердиться, а это может повлечь за собой беду даже очень особенную.

{03177}

Как вы думаете провести лето? На месте Вашей жены я купил бы длинный хлыст и выгнал бы Вас им из Петерб(урга). Ведь через 5 - 10 лет, живя безвыездно в доме 19, кв. 5, Вы обратитесь в настоящего, заправского капитана, такого капитана, что хоть нос сандаль. Больше писать не о чем. Новостей нет никаких, на улице метель, сугробы навалило, холодно. Геморрой мой в разгаре. Да хранит Вас небо, сыплющее снег! Ваш Antoine.

621. А. С. СУВОРИНУ 11 марта 1889 г. Москва. 11 марта. Перечисляя прелести харьковского имения, Вы не упомянули реки. Без реки нельзя. Если Донец, то покупайте. Если же Лопань или пруды, то не покупайте. У нас есть один профессор-хирург, маленький, стриженый человечек с оттопыренными ушами и с глазами, как у Юзефовича; у него есть именье. Тех, кто ему симпатичен, он приглашает купить именье по соседству с ним. Обыкновенно берет симпатичного человека за бока, сантиментально глядит ему в лицо и говорит со вздохом: "А как бы мы с вами пожили!" Я тоже сантиментально смотрю на Вас и говорю: а как бы мы с Вами пожили! Вообще Вы приносите мне большой вред, что не покупаете именья. Мне нужна только Ваша карточка; мои же карточки нужны не мне, а тем лицам, которые делают вид, что моя карточка им очень и очень нужна. Ведь и у меня тоже есть почитатели! Нет того Сеньки, для которого нельзя было бы подобрать шапку. А что Вы думаете? Я пишу роман!! Пишу, пишу, и конца не видать моему писанью. Начал его, т. е. роман, сначала, сильно исправив и сократив то, что уже было написано. Очертил уже ясно девять физиономий. Какая интрига! Назвал я его так: "Рассказы из жизни моих друзей", и пишу его в форме отдельных законченных рассказов, тесно связанных между собою общностью интриги, идеи и действующих

{03178}

лиц. У каждого рассказа особое заглавие. Не думайте, что роман будет состоять из клочьев. Нет, он будет настоящий роман, целое тело, где каждое лицо будет органически необходимо. Григорович; которому Вы передали содержание первой главы, испугался, что у меня взят студент, который умрет и, таким образом, не пройдет сквозь весь роман, т. е. будет лишним. Но у меня этот студент - гвоздь из большого сапога. Он деталь. Еле справляюсь с техникой. Слаб еще по этой части и чувствую, что делаю массу грубых ошибок. Будут длинноты, будут глупости. Неверных жен, самоубийц, кулаков, добродетельных мужиков, преданных рабов, резонирующих старушек, добрых нянюшек, уездных остряков, красноносых капитанов и "новых" людей постараюсь избежать, хотя местами сильно сбиваюсь на шаблон. Корректуру "Княгини" сейчас получил и завтра пошлю ее прямо в типографию. На закуску объявление из "Русских ведомостей". Нужна особа средних лет в семейство, живущее близ Москвы в имении, для помощи в хозяйственных и воспитательных делах. Особа эта должна быть знакома с воззрениями на жизнь и воспитание наших писателей: доктора Покровского, Гольцева, Сикорского и Льва Толстого. Проникнутая взглядами этих писателей и понимая важность физического труда и вред умственного переутомления, она должна направить свою воспитательную деятельность к развитию в детях строгой правды, добра и любви к ближним. Просят адресоваться письменно на 2183, в комиссионерскую и справочную контору "В. Миллер", Москва, Петровка, д. Кабанова. 3150-1-1 Это называется свободою совести. За стол и квартиру барышня обязана быть проникнута воззрениями Гольцева и К , а дети, должно быть, в благодарность за то, что они имеют очень умных и либеральных родителей, обязаны от утра до вечера следить за собой, чтоб не переутомляться умственно и любить ближних. Странно, что люди боятся свободы. Между прочим, недавно в "Новом времени" среди газет и журналов была сделана цитата из какой-то

{03179}

газеты, восхваляющей немецких горничных за то, что они работают целый день, как каторжные, и получают за это только 2-3 рубля в месяц. "Новое время" расписывается под этой похвалой и добавляет от себя, что беда-де наша в том, что мы держим много лишней прислуги. По-моему, немцы подлецы и плохие политико-экономы. Во-первых, нельзя говорить о прислуге таким тоном, как об арестантах; во-вторых, прислуга правоспособна и сделана из такого же мяса, как и Бисмарк; она - не рабы, а свободные работники; в-третьих, чем дороже оплачивается труд, тем счастливее государство, и каждый из нас должен стремиться к тому, чтобы за труд платить подороже. Не говорю уж о христианской точке зрения. Что же касается лишней прислуги, то держится она только там, где денег много, и получает больше, чем начальники отделений. Ее в расчет брать не следует, ибо она явление случайное и не необходимое. Отчего Вы не едете в Москву? А как бы мы пожили! Ваш А. Чехов.

622. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 16 марта 1889 г. Москва. 16 март. Милый господин театрал, никаких заявлений от Базарова я не получал, и о желании его иметь моего "Болванова" я ничего не знаю. Ста экземпляров у меня нет, но если ему угодно, то я могу выслать ему 25 экз., каковые валяются у меня на окне. Я вышлю, а Вы сдерите с него по рублю за экземпляр, а деньги отдайте Свободину для Общества вспомоществования сценическим деятелям. В Москве есть "Театр Корша". Откройте в Петер(бург)е "Театр И. Щеглова". Я говорю серьезно. Спешу, писать больше некогда, а потому прощайте, мон анж. Меня злят сплетни не потому, что Вы о них мне пишете, а потому, что все о них пишут, а студенты

{03180}

повторяют их. Все студенты толкуют о том, что я женюсь на миллионерше. Разврат. Впрочем, всё вздор на этом свете. Ваш Antoine Tshekof. А вчера я вернулся из Харькова!

623. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 21 или 22 марта 1889 г. Москва. Я восхищаюсь Вашей шипучестью, милый Жан. Вы неутомимы. То Вы в военном магазине торгуете, то повести пишете, то театр затеваете. Это лучше, чем киснуть без дела и ныть. На повестке Костромитинова я прочел: "Ответьте поскорее, не томите"... О чем отвечать? Насчет "Предложения" я уже писал Вам. Если Давыдов не намерен играть в этой пьесе (о чем он заявлял мне), то делайте с нею, что хотите. Вы просите позволения (?!) поставить мое "Предложение" хотя бы 1 раз. Я позволяю и благословляю в полной надежде, что Вы не злодей и поставите мой водевиль не менее пяти раз, иначе овчинка не будет стоить выделки. Во всяком разе судьба моего водевиля в руках Давыдова. Он хозяин. Коли он откажется от него, то становитесь Вы хозяином. Вот и всё. Литераторам необходимо иметь свой собственный театр. Это так. Но к Суворину я Вам не советую обращаться. Он всей душой, по-видимому, любит театр и 22 часа в сутки думает о нем, но 5 тысяч он не даст. Я не претендую на непогрешимое знание его денежных дел и кармана, но, насколько я могу судить по его письмам и разговорам со мной, в настоящее время у него лично нет ни одной тысячи свободных денег, если не считать тех 2-3 тысяч, которые он получит за свою "Татьяну Репину". Он мне говорил, что замок, воздвигаемый в Эртелевом переулке, феодосийская дача и имение, которое он покупает под Харьковом, поглотили все его свободные ресурсы и сильно подрезали ему крылья. Мне он говорил это, стало быть, не мне писать ему о пяти тысячах.

{03181}

Допустим даже, что я напишу, что мое и Ваше красноречие воспламенит его, но... должен я Вам сказать, что каждое денежное требование неминуемо проходит через руки вечно бодрствующего А. П. Коломнина, который не замедлит наложить на Ваши прошение свое железное veto. Погодите, через 3-4 года я дам Вам пять тысяч. У меня уж есть 1 1/2 тысячи, а через 3-4 года я постараюсь иметь в 10 раз больше, если не подохну от тифа или чахотки. Если хотите основать театр на акциях (по 100 руб. акция), то Вы соберете больше 5 тысяч. Познакомьтесь с порядками "Харьковского товарищества" - это кстати. Базарову я пошлю "Иванова". Поклонитесь Вашей жене и пожелайте ей, чтобы ее муж поскорее стал Федором Адамовичем Коршем. Ваш А. Чехов.

624. Н. Л. ЛЕЙКИНУ 27 марта 1889 г. Москва. 27 марта. Добрейший Николай Александрович, Ваше поручение я исполнил весьма охотно, на другой же день по получении от Вас письма, но - сто чертей и одна ведьма!- ничего не вышло из этого исполнения. У Печковской барышни распаковали при мне книги, сосчитали их весьма лениво и заявили мне, что ни одна книга не продана. Я удивился, зачем это Вы даете бабам на комиссию Ваши издания, и пошел к Салаеву. Тут мне сказали, что квитанция послана в петербургский склад, откуда Вы и можете получить ее; так как расчет был уже сделан в феврале, то в марте делать его опять нашли бесполезным, подкрепив свой отказ многозначительным уверением, что кроме 2 экз. "Пестрых рассказов" ни одна еще книга после расчета продана не была. Я поблагодарил и ушел. У Печковской надо бы отобрать книги, а то, прежде чем она успеет продать хоть один экземпляр, Ваши

{03182}

книги полиняют в ее складе, поблекнут и на обложках их появятся пятна, словно от поллюции. Недавно я был в Харькове. Был там в книжном магазине Суворина, справлялся, как идут Ваши книги. Мне сказали: хорошо. Мои тоже идут недурно. Харькову я полюбился. Книги мои там нарасхват, а пьесы даются даже в посту. На север в этом году я не поеду по весьма уважительной причини: меня, как волка в лес, тянет на юг, где я уже нашел себе дачу. Буду жить там же, где жил в прошлое лето, т. с. близ Сум. Опять поеду на Кавказ и в Крым, а может быть, и дальше, коли денег хватит. В типографии мне обещали сделать расчет к апрелю или в апреле. Я говорю о "Пестрых рассказах". Желательно получить пнензы не позже 15 апреля, так как после сего числа я улетучиваюсь dahin, wo Citronen blьhen. He забудьте вычесть мой долг "Осколкам"; пусть буду чист. Когда пришлю рассказ в "Осколки", то начнем счет сначала. Псевдоним "А. Чехонте" мною упразднен. Буду подписываться иначе. Избран в действительные члены Общества любителей словесности. Сегодня читал, что питерцы почему-то выбрали меня в комитет Общества драматических писателей. Какой я член Комитета, если я 8 месяцев не живу в Москве? Кланяйтесь Прасковье Никифоровне и Федору Молчальнику. Желаю Вам всего хорошего и пребываю неизменно преданным А. Чехов. Маленькая просьба, за исполнение которой буду ужасно благодарен: когда будете на Невском, купите мне в книжном магазине Цинзерлинга мартовскую книжку "Русского богатства" и вышлите мне ее заказною бандеролью. Или пошлите Павла.

{03183}

625. Н. Н. ОБОЛОНСКОМУ 29 марта 1889 г. Москва. 29 март. Уважаемый Николай Николаевич! Будьте добры поехать к моему больному братухудожнику, Николаю Павловичу Чехову, живущему близ Красных ворот на Каланчевской улице, в доме Богомолова, квартира ( 42) Ипатьевой. У него pn. cruposa. Если желаете поехать вместе со мной, то дайте знать, когда я могу застать Вас дома, или же заезжайте завтра ко мне. Дерзаю просить о последнем, памятуя Ваше обещание побывать у меня (вспомните наш разговор за ужином у Корша). Было бы отлично, если бы Вы уведомили меня телеграммой. Живу я в Кудринской Садовой в доме Я. А. Корнеева. Если поедете к брату solo, то вот Вам необходимое примечание. Брат жизнь вел совершенно художническую, но месяца два тому назад совсем бросил пить Пульс у него всегда был плохой. Я распорядился поставить ему 8 сухих банок, прописал согрев(ающий) компресс Простите ради создателя, что я так бесцеремонен и покушаюсь на Ваше время и труд. Желаю Вам всего хорошего. Уважающий А. Чехов.

626. Н. Н. ОБОЛОНСКОМУ Начало апреля 1889 г. Москва. Состояние здоровья известного художника Н. П. Чехова. Вчера вечером 39,4. Сегодня утром 38,3. Ничего не болит. Кашель незначительный. Сегодня утром, окутавшись в одеяло с головой, изволил пропотеть. Бодр. Аппетит есть. Лейб-медик Гирш. Р. S. Завтра заеду в 10 часов.

{03184}

627. А. С. СУВОРИНУ 8 апреля 1889 г. Москва. 8 апреля. Поздравляю Вас, Анну Ивановну, Настюшу и Борю с праздником и желаю Вам богатства, славы, почета, покоя и веселья на всю жизнь. Погода в Москве подлая: грязь, холод, дождь. Художник всё еще упрямствует и стоит на 39 . Езжу к нему 2 раза в день. Настроение мое похоже на погоду. Не работаю, а читаю или шагаю из угла в угол. Впрочем, я не жалею, что у меня есть время читать. Читать веселее, чем писать. Я думаю, что если бы мне прожить еще 40 лет и во все эти сорок лет читать, читать и читать и учиться писать талантливо, т. е. коротко, то через 40 лет я выпалил бы во всех вас из такой большой пушки, что задрожали бы небеса. Теперь же я такой лилипут, как и все. Наши убирают, чистят, пекут, варят, трут, выбивают пыль, бегают по лестнице. Гвалт. Еду к художнику. Будьте здоровы. Приезжайте, поедем на Волгу или в Полтаву. Ваш А. Чехов.

628. П. Н. ИСАКОВУ 9 апреля 1889 г. Москва. 9 апрель. Многоуважаемый Петр Николаевич! Очень рад служить и быть полезным Обществу, но, к сожалению, в настоящее время я не имею возможности поехать в Петербург, так как у меня есть больные, которых мне нельзя оставить (я ведь эскулап!). Думаю, что раньше первого мая меня не выпустят из Москвы. Что же касается рассказа для "Северных цветов", то спешу поблагодарить Вас за лестное приглашение и пообещать исполнить Ваше желание при первой возможности. В заключение позвольте мне поздравить Вас с праздником и пребыть искренно уважающим, всегда готовым к услугам А. Чехов. Общество мне чрезвычайно симпатично.

{03185}

629. А. П. ЛЕНСКОМУ 9 апреля 1889 г. Москва. 9 апреля. Христос воскрес, Александр Павлович! Посылаю Вам Марка Аврелия, которого Вы хотели прочесть. На полях Вы увидите заметки карандашом - они не имеют никакого значения для читателя; читайте всё подряд, ибо всё одинаково хорошо. Если можно, приходите к нам сегодня вечером. Я бы сам пришел к Вам, но у меня - больной, которого мне не хотелось бы оставлять без наблюдающего ока. Сестра убедительно просит Лидию Николаевну пожаловать сегодня; я подчеркиваю это приглашение и тоже прошу убедительно. У нас будет музыка. Душевно преданный А. Чехов.

630. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 9 апреля 1889 г. Москва. 9 апрель. Христос воскрес, милый и дорогой Алексей Николаевич! Поздравляю Вас и всех Ваших и желаю всего, всего хорошего, а главное - чтобы исполнялись желания хороших людей. Давно уж я Вам не писал! Всё ждал, что Вы приедете в Москву, - об этом писал мне Свободин, но Вы не приехали и обманули мои ожидания. Я с удовольствием побеседовал бы с Вами. А поговорить есть о чем. У меня в последнее время скопилось в голове столько хабур-чабуру и такая в моем нутре идет пертурбация, что хватило бы материала на сто бесед. Надоел бы я Вам, утомил бы - Вы это предчувствовали и не приехали. У меня медицинская практика. Центром этой злополучной, весьма неприятной и утомительной практики служит одр моего брата-художника, страждущего брюшным тифом. Человек я малодушный, не умею смотреть прямо в глаза обстоятельствам, и поэтому Вы мне поверите, если я скажу Вам, что я буквально не в состоянии работать.

{03186}

Вот уж три недели, как я не написал ни одной строки, перезабыл все свои сюжеты и не думаю ни о чем таком, что было бы для Вас интересно. Скучен я до безобразия. Роман значительно подвинулся вперед и сел на мель в ожидании прилива. Посвящаю его Вам - об этом я уже писал. В основу сего романа кладу я жизнь хороших людей, их лица, дела, слова, мысли и надежды; цель моя - убить сразу двух зайцев: правдиво нарисовать жизнь и кстати показать, насколько эта жизнь уклоняется от нормы. Норма мне неизвестна, как неизвестна никому из нас. Все мы знаем, что такое бесчестный поступок, но что такое честь - мы не знаем. Буду держаться той рамки, которая ближе сердцу и уже испытана людями посильнее и умнее меня. Рамка эта - абсолютная свобода человека, свобода от насилия, от предрассудков, невежества, чёрта, свобода от страстей и проч. Впрочем, это скучно. Куда Вы поедете летом? Жоржинька Линтварев премного одолжил бы меня, если бы зарядился красноречием и убедил Вас приехать в Сумы хоть на неделю. Теперь удобнее будет жизнь, чем в прошлое лето. Всё починено во флигеле, а лето обещает быть теплым. В понедельник общее собрание драматических писателей. Хотят меня избрать в Комитет. Ничего я в их Комитете не понимаю, и ничего я им путного не сделаю. Приняли бы они хоть то во внимание, что я 9 месяцев не живу в Москве. По-видимому, заседание будет беспокойное. Буду отстаивать 500-600 р. вдове Юрьева, вместо тех 300, которые выбаллотировал Петербург. Обществу, тратящему на свою канцелярию более 15 тысяч, стыдно платить вдове своего председателя 300 рублей. Вообще у меня язык чешется и хочется мне поболтать. Привет Вашей семье от моей. Сестра приказала кланяться Вам, поздравить и пригласить на Луку. Погода в Москве поганая: холодно, грязно и облачно. Солнца не видим. Будьте здоровы, счастливы и покойны духом. Душевно преданный А. Чехов.

{03187}

Поклонитесь Анне Михайловне. Фельетон Буренина местами смешон, но в общем мелочен. Надоела мне критика. Когда я читаю критику, то прихожу в некоторый ужас: неужели на земном шаре так мало умных людей, что даже критики писать некому? Удивительно всё глупо, мелко и лично до пошлости. А на критику "Северного вестника" просто не глядел бы. Мне даже начинает временами казаться, что критики у нас оттого нот, что она не нужна, как не нужна беллетристика (современная, конечно).

631. Н. А. ЛЕЙКИНУ 10 апреля 1889 г. Москва. 10 апреля. Добрейший Николай Александрович, поздравляю Вас с праздником и в ответ на Ваше поздравление восклицаю: воистину воскрес. Желаю всего, всего хорошего. 250 рублев я получил и благодарю. Кстати о "Пестрых рассказах". Будьте добры распорядиться, чтобы Анна Ивановна отправила наложным платежом 5 экземпляров "Пестрых рассказов" по адресу: "г. Ростов-на-Дону, книжный магазин Федора Степановича Романовича, Московская улица". Скидка 30%. Весну и праздники встретил я невесело. Мой художник около 25 марта заболел брюшным тифом, формою сравнительно легкой, но осложнившеюся верхушечным процессом. Тифозная температура зашалила и в последние 5-6 дней перешла в ту зловещую, которой я всегда так боялся, когда лечил тификов с конституцией моего художника. Притупление в правой верхушке, выше и ниже ключицы, хрипы слышатся в двух местах соответственно двум гнездам. Похудание. Вот Вам сюрприз! Перевез больного к себе и начиняю теперь его всякою дрянью. Надо бы в Крым, но нет денег. Билибин писал мне, что он читал где-то, будто я еду в Киев ставить своего "Иванова". Да, недоставало, чтобы я скакал по городам ставить свои пьесы. Они мне и в столицах опротивели. Вернее всего, что летом я

{03188}

поеду на воды на Кавказ, где открою лавочку и буду лечить минеральную публику. Ну, будьте здоровы, поезжайте к себе на дачу, веселитесь и не унывайте. Поклон Прасковье Никифоровне и Феде. Написал бы Вам еще, да мне еще пять писем писать, в том числе Суворину, которому я давно уже не писал. Настроение у меня гнусное. Ваш А. Чехов.

632. Ал. П. ЧЕХОВУ 11 апреля 1889 г. Москва. 11 апр. Новый Виктор Крылов! Не писал я тебе так долго просто из нерешительности. Мне не хотелось сообщать тебе одну неприятную новость. На горизонте появились тучки; будет гроза или нет - ведомо богу. Дело в том, что наш Косой около 25 марта заболел брюшным тифом, формою легкою, но осложнившеюся легочным процессом. На правой стороне зловещее притупление и слышны хрипы. Перевез Косого к себе и лечу. Сегодня был консилиум, решивший так: болезнь серьезная, но определенного предсказания ставить нельзя. Всё от бога. Надо бы в Крым, да нет паспорта и денег. Ты написал пьесу? Если хочешь знать о ней мнение, имеющее ценность, то дай ее прочесть Суворину. Сегодня я напишу ему о твоей пьесе, а ты не ломайся и снеси. Не отдавай в цензуру, прежде чем не сделаешь поправок, какие сделаешь непременно, если поговоришь с опытными людьми. Одного Суворина совершенно достаточно. Мой совет: в пьесе старайся быть оригинальным и по возможности умным, но не бойся показаться глупым; нужно вольнодумство, а только тот вольнодумец, кто не боится писать глупостей. Не зализывай, не шлифуй, а будь неуклюж и дерзок. Краткость - сестра таланта. Памятуй кстати, что любовные объяснения, измены жен и мужей, вдовьи, сиротские и всякие другие слезы давно уже описаны. Сюжет должен быть нов, а фабула может отсутствовать.

{03189}

А главное - папаше и мамаше кушать нада. Пиши. Мухи воздух очищают, а пьесы очищают нравы. Твоим капитанам Кукам и Наталье Александровне мой сердечный привет. Очень жалею, что я не могу и не мог к праздникам сделать для них что-нибудь приятное. У меня странная судьба. Проживаю я 300 в месяц, незлой человек, но ничего не делаю приятного ни для себя, ни для других. Будь здрав. Tuus magisler bonus Antonius XIII.

633. А. С. СУВОРИНУ 11 апреля 1889 г. Москва. 11 апреля. Ваше Превосходительство! Князю Потемкину живется не так весело, как кажется это Щеглову, Вам и прочим его завистникам. Судите сами. Художника я перевез к себе. Сегодня позвал к себе на подмогу двух опытных и понимающих коллег и составил с ними консилиум, который остановился на конечном заключении, что у художника брюшной тиф, осложнившийся легочным процессом, сиречь чахоткою, с чем и поздравьте меня. Что делать? Ехать с больным в теплые края? Хорошо, поеду. Но где те теплые края, где не спрашивают паспорта и где можно прожить с больным без риска залезть в невылазные долги? О Марк Аврелий Антонин! О Епиктет! Я знаю, что это не несчастье, а только мое мнение; я знаю, что потерять художника значит возвратить художника, но ведь я больше Потемкин, чем философ, и решительно неспособен дерзко глядеть в глаза рока, когда в душе нет этой самой дерзости. Вчера было заседание. Выбирали Боборыкина, но благодаря петербургским 36 голосам пересилил Майков. Описать заседание нельзя, можно его только сыграть на сцене. Майков большой осел, которого били и который не стал от этого умнее. Было что-то странное, несуразное и донельзя не европейское, когда Майков, гофмейстер, тайный советник и старик, в ответ на крики:

{03190}

"Долой! Не нужно! Тшш! Пшш! Не желаем!", вместо того чтоб плюнуть и уйти домой спать, униженно моргал глазками и говорил: "Я отказался от председательства, но я, господа, беру свои слова назад... я хочу быть председателем"... Дело в том, что, когда его выбрали, он вдруг заявил, что не желает быть председателем; когда все обрадовались, он, видя, что его не просят взять свой отказ назад, сам отказался от своих слов... Такая чепуха! Язвительных слов был сказан миллион. Почему приятно быть председателем? Почему приятно уязвить своего соседа? Почему так интересно уличать другого и ошибках? Все эти сладости я охотно бы променял на возможность уехать в степь, которая мне вчера снилась. У Вас есть сын Михаил Алексеевич. Поклонитесь ему и скажите, что у меня есть одна знакомая барыня, умная, очень грамотная, бойкая, деловая, годная и в юрисконсульты, и в гофмаклеры, прошедшая огонь, воду и медные трубы. Если у Михаила Алексеевича будет вакансия на одной из южных дорог, то не даст ли он мне знать? Этой барыне я кое-чем обязан (не воспоминаниями и не сладкими минутами), и хотелось бы мне найти ей место, о котором она просила. За деловитость я ручаюсь, за денежную порядочность тоже. Адрес барыни у меня. У меня есть брат Александр. Сей человек на днях признался мне в письме, что Ваши и мои лавры не дают ому спать. Он написал пьесу. Если у Вас с ним будет разговор насчет этой пьесы, то, в случае, если она Вам не понравится, не разочаровывайте сразу, а постепенно. Упадет духом и, чего доброго, опять начнет галлюцинировать. Писать пьесы для него не вредно. Немирович-Данченко говорил, что пошлет Вам отчет о заседании. В "Новостях дня" о "Журавле в небе", новой пьесе Щеглова, было напечатано. Третьего дня я опять читал в "Новом времени" о своем "Предложении". Издайте "Поучение Владимира Мономаха". Томик "Дешевой библиотеки" с двумя текстами - славянским и русским, а в конце примечания. Издайте и "Слово о полку Игореве" - это как учебное пособие. Издайте "Домострой".

{03191}

Анне Ивановне, Настюше и Боре, а также другу Ашинова и о. Паисия А. А. Суворину мой сердечный привет и пожелание всего хорошего. Имею честь пребыть во всей своей светлости Потемкин. А венелевые "Рассказы"? Велите мне кстати прислать и штук десять "Сумерек", купно с "Медеей". На днях я лечил Верочку Мамышеву. За лечение возьму у Вульфа, года через 2-3.

634. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 12 апреля 1889 г. Москва. 12 апрель. Здравствуйте, капитан! Моя мать сказала, что и "Дачный муж" и "Предложение" провалятся непременно, так как Вы ставите их под 13 число. Но я убежден, что Ваш режиссерский гений победил примету и что Вы вышли победителем. Только, душа моя, какой Вы дятел! Вы чуть ли не с самого октября долбите во всех газетах ежедневно про мое "Предложение"! Зачем это? Про маленькое нельзя писать много, надо быть скромным и не давать своему имени мелькать, как пузыри в луже. Значит, мое "Предложение" на казенной сцене уж не пойдет. Делайте с ним, что хотите. Чем чаще будете ставить, тем, конечно, лучше, ибо прибыльнее. Для казны придется написать что-нибудь другое. Если новый водевиль (для казны) удастся, то посвящу его Вам. Что Вы теперь пишете? Пишите, голубчик, не ленитесь и не унывайте. Билибин писал мне, что Вы часто видаетесь с ним. Он милый человек, но немножко сухарь и немножко чиновник. Он очень порядочен и, в чем я убежден уже давно, талантлив. Талант у него большой, но знания жизни ни на грош, а где нет знания, там нет и смелости. Держу пари на бутылку шампанского, что Вы уже пророчили ему, что из него выйдет первый русский водевилист. Вы очень добрый и щедрый человек, но не желайте ему этого и своим театрально-писательским авторитетом не укрепляйте в нем его водевильных надежд. Он хороший фельетонист; его слабость - французисто-водевильный,

{03192}

иногда даже б(...) тон. Если же он примется родить цитварных ребят, то уж ему во веки веков не отделаться от этого тона, и фельетонисту придется петь вечную память. Внушайте ему стиль строгий и чувства возвышенные, а водевиль не уйдет. Мой брат-художник болен серьезно. Мой горизонт заволочен очень нехорошими тучами. Суворин писал мне, что Вы были у него и вели речь о театре и об облаве на педерастию. Молодец Питер, старается! Где нет чистоты душ, там не ищите ее у тел. Напишите мне. Будьте здоровы и веселы. За поздравление семья благодарит Вас и платит тем же. Ваш А. Чехов. Отчего бы Вам не написать драму? Повесть лучше драмы, но уж коли театральный зуд в руках, то лучше написать одну драму, чем три трехактные комедийки. Работа веселей и выгоднее. Не забывайте передавать Вашей жене от меня поклоны.

635. Е. М. ЛИНТВАРЕВОЙ 17 апреля 1889 г. Москва. 17 апрель. Уважаемая Елена Михайловна, начну с неприятностей. У меня болен художник. У него был брюшной тиф, осложнившийся хроническим легочным процессом. Притупление и хрипы выше правой ключицы и ниже ее на три пальца. Тиф уже кончился (селезенка нормальна), но температура не бывает во весь день, даже утром, ниже 39. Надо скорее везти его на юг. Ехать в Крым нет денег, стало быть, придется ограничиться одною Лукой и жить в ней, пока в историю болезни не вмешается intermittens. Я рассчитываю выехать с художником в субботу на Фоминой. Какая у Вас теперь погода? Боюсь, как бы не приехать в дождь и холод. Если погода хороша, то я приеду к Вам в воскресенье с курьерским; если она плоха у Вас, то в пятницу будьте добры уведомить меня телеграммой: погода плоха. И тогда, конечно, я отложу свой приезд

{03193}

впредь до тех пор, пока другая Ваша телеграмма не известит меня о ясных днях. Мой адрес для телеграмм такой: "Москва, Кудрино, Чехову". Я здоров, но настроение у меня скверное. С ним, т. е. с таким настроением, Вы достаточно знакомы, а потому рисовать его не стану. Иметь больного брата - горе; быть врачом около больного брата - два горя. В Москве гостит А. Н. Плещеев. Сейчас обедал с ним у Островского (брата драматурга). Хороший старик. Жаль только, что этим летом он не приедет на Луку. Кстати, где-то около Луки проф. Манассеин нанял себе дачу. Будем приглашать его на консилиум и конфузиться перед бездною его премудрости. Прежде на консилиумах я сильно конфузился, но теперь держу себя храбро, но Манассеина, должно быть, испугаюсь. Ведь редактор! Подумать страшно. Если Николаю станет легче, что очень возможно, то в июне или в июле я поеду в Кисловодск, где открою лавочку и буду лечить дам и девиц. Чувствую медицинский зуд. Опротивела литература. Надеюсь, что все Ваши здоровы и веселы. Будьте добры поклониться им и пожелать всего хорошего. Душевно преданный А. Чехов. Недавно я был в Харькове и виделся с Тимофеевым.

636. А. С. СУВОРИНУ 17 апреля 1889 г. Москва. 17 апрель. Вы завидуете моей молодости, а я завидую Вам, что Вы едете в Тироль. Давайте поменяемся. Итак, значит, летом мы не увидимся. До самого ноября я не увижу ни Вас, ни Анны Ивановны и не буду купаться в Феодосии. Обидно, ибо скучища летом будет ужасающая. Мне снилось, что я получил Станислава 3 степени. Мать говорит, что мне предстоит нести крест. Сон, вероятно, сбудется, ибо дела художника совсем плохи. Я избран в комитет Общества драматических писателей. Новых порядков не ждите. До тех пор не ждите этих порядков, пока в Обществе будут больше всех

{03194}

говорить и протестовать те, кто меньше всего заинтересован в делах Общества. Посылаю Вам маленькую глупость, направленную против бунтарей, которые, если им дать волю, ухлопают Общество. Коли годится, напечатайте ее вместо субботника или как хотите, а коли не годится, то я пошлю ее в "Пет(ербургскую) газ(ету)". Получил я вчера от Алексея Алексеевича из Курска "бюллетень весны" с такой, между прочим, фразой: "теплота, свежесть и ласковость в воздухе..." Нe имея возможности писать роман, начал от скуки "Лешего". Выходит скучища вроде "Натана Мудрого". Все-таки уверяю Вас, что рано или поздно я сдеру с дирекции 5-6 тысяч в один сезон. Ах, как надменно я тогда буду смотреть на Вас! Вашу "Татьяну" дают в Москве с изменениями. Так, Медведева не появляется в III акте. Не жениться ли мне? Или не уехать ли врачом на пароходе Добровольного флота? Поговорите с Щегловым насчет убийства Бунаковым девицы Шаршавиной. Интересное дело, и фельетоны будут интересные. Щеглов мне не пишет. Очевидно, сердится за "Журавля в небе". Будьте здоровы. Непременный член по драматическим делам присутствия Ваш начальник Чехов.

637. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 19 апреля 1889 г. Москва. Милый Франц Осипович! Буде Вы не переменили своего намерения повидаться с Николкой, то ведайте, что в субботу на этой неделе он и я уезжаем на юг. Теперь он ходит по комнатам. Тиф давно уже прошел, но легкие шалят по-прежнему. Будьте здоровехоньки. Не встретимся ли мы с Вами на Кавказе? Я буду там в июне-июле. Ваш А. Чехов. На обороте: Здесь. Тверская, д. Пороховщикова Его высокоблагородию Францу Осиповичу Шехтель.

{03195}

638. Н. Н. ОБОЛОНСКОМУ 20 апреля 1889 г. Москва. Четверг. Милый Николай Николаевич, Суворина легче всего застать в 2-3 часа пополудни и после 6 вечера. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов.

639. К. С. БАРАНЦЕВИЧУ 23 апреля 1889 г. Москва. 22 апр. Милый коллега! завтра я еду на дачу. Адрес прошлогодний, т. е. Сумы, усадьба Линтваревой. По получении сего письма немедленно поезжайте в правление Вашей конно-лошадиной дороги и берите там отпуск. Вас ждут раки. Политико-эконом Воронцов уже живет на Луке и потирает руки в ожидании, когда он разобьет Вас в пух и в прах в литературном споре. Я тоже жду в надежде, что Вы проживете у меня недельки 3-4, попьянствуете со мной и опять дадите мне случай проводить Вас на вокзал и пережить прекраснейшее и оригинальнейшее утро, что Вы забудете у меня брюки и дадите мне возможность... впрочем, я надоел Вам. Ждут все, короче говоря. Если не приедете, то поступите так гнусно, что никаких мук ада не хватит, чтобы наказать Вас. Быть может, Вам не хочется ехать ко мне? В таком случае я прошу жертвы. Будьте жертвою великой идеи. А моя идея - создать климатическую станцию для пишущей братии. Я нанял у Линтваревых два флигеля. Тесно не будет. Насчет того, что Вы стесните нас, не может быть и речи. Из всех наших гостей Вы и Плещеев были самыми покойными и удобными гостями. Прощайте, голубчик, и не забывайте нас грешных. Привет мои Вашей жене, гусикам и утикам. Был ли у Вас Е. М. Линтварев и передал ли он Вам "В сумерках"? Жму руку и пребываю душевно преданным, желающим всего хорошего, уважающим А. Чехов.

{03196}

640. А. С. СУВОРИНУ 22 апреля 1889 г. Москва. 22 апрель. Дорогой Алексей Сергеевич, завтра, в воскресенье, я еду с художником к югу. Мой адрес прошлогодний: г. Сумы, Харьк. губ., усадьба Линтваревой. Тут я буду жить до той поры, пока температура художника не станет нормальною, а затем поеду на Кавказ, где буду шарлатанить. Посылаю Вам водевиль, который, если он годен, не печатайте раньше мая. Так как меня ожидает скучища, то будьте добрым человеком, сжальтесь и пишите мне из Тироля о всякой веселой всячине, а я обещаю Вам во всё лето ничего не писать о скуке. Буду писать только о том, что может показаться интересным в каком-либо отношении. Деньги у меня плывут со скоростью окуня, которого укусила за хвост щука. Трачу без конца и не знаю, когда кончу тратить. Отсюда мораль: надо работать для денег. Сегодня отправляю мать с Мишей авангардом. Но скот Мишка не хочет ехать, ссылаясь на то, что университет не дал ему отпуска. Врет. По тону вижу, что малому хочется остаться в Москве. Он влюблен, и, кажется, в Верочку Мамышеву. Что за комиссия, создатель, быть опекуном! Один болен, другой влюблен, третий любит много говорить и т. д. Изволь возиться со всеми. Надо укладываться. Будьте здоровы, счастливы и уезжайте поскорее из серого Петербурга. Душевно Ваш А. Чехов. Ленский на днях едет в Тулу изображать Адашева. Кстати: где же печатный экземпляр "Татьяны Репиной" в I акте? Пришлите его в Сумы. Сегодня у меня был бывший букинист Свешников. Оборван и в лаптях. Глаза ясные, лицо умное. Идет пешком в Петербург, где хочет заняться прежним делом. Пить он бросил... У меня были его воспоминания, которые Вы видели. Помните? Какая чудная погода!

{03197}

641. Н. Н. ОБОЛОНСКОМУ 23 апреля 1889 г. Москва. 23 апр., воскресенье. Sire! Когда Вы вернетесь из Петрограда, я и мощи Лины Саломонской будем уже сидеть на крылечке и слушать, как кричат соловьи и лягушки. Можете нам позавидовать. О здоровье художника буду сообщать Вам бюллетенями. Мое благополучное семейство измышляет теперь, каким бы Станиславом наградить Вас за лечение нашего министра художеств. Если бы моя власть, то я нацепил бы на Вас Белого Орла; я Вам очень, очень обязан; но так как власти у меня нет, то Белого Орла я не нацеплю, а буду только просить Вас и умолять - не отказать моей семье в удовольствии поднести Вам Станислава, буде она его измыслит. Написал бы Вам послаже и поласковей, да голова трещит, как у сукиного сына. Не пишется. Вчера до часа ночи был комитет. После комитета я прошелся пешком от Сухаревой до Кудрина с Вл. Александровым и говорил с ним о пьесах и винокуренных заводах. Потом, простившись с ним, долго стоял у ворот и смотрел на рассвет, потом пошел гулять, потом был в поганом трактире, где видел, как в битком набитой бильярдной два жулика отлично играли в бильярд, потом пошел я в пакостные места, где беседовал со студентом математиком и с музыкантами, потом вернулся домой, выпил водки, закусил, потом (в 6 часов утра) лег, был рано разбужен и теперь страдаю, ибо чувствую во всем теле сильное утомление и нежелание укладываться. Да хранит Вас бог. Дружески жму Вам руку и благодарю 1000 раз. Сегодня из газет узнал, что Толстой болен - теперь понимаю, зачем Вы в Питере. Николай и сестра кланяются. Ваш А. Чехов. Это письмо разрешаю Вам напечатать через 50 лет в "Русской старине" и получить за него 500 рублей.

{03198}

642. В. Н. ДАВЫДОВУ 26 апреля 1889 г. Сумы. 26 апрель. Сумы, Харьк. губ., усадьба Линтваревой. Милый Владимир Николаевич, будьте добры, уведомьте меня, в какой день и час Вы выедете из Киева в Харьков. В Сумах я выйду на вокзал повидаться с Вами. Поезд простоит только 15 минут, но, думаю, времени хватит, чтоб порассказать Вам кое-что. Живу я теперь на лоне природы, сплю, ловлю раков и страдаю желудком. Поклонитесь Н. Н. Соловцову, Н. Д. Рыбчинской и всем знаемым моим. Приехал бы я к Вам в Киев, да нельзя: брат болен, бросить его никак невозможно. Да хранит Вас господь бог. Ваш А. Чехов.

643. М. П. ЧЕХОВОЙ 26 апреля 1889 г. Сумы. Привези мне полстяные туфли, к(ото)рые купи за рубль. Мерка - Иванова нога. Погода хорошая, но зелени так же мало, как и в Москве. Воздух великолепный, Псел величественно ласков. Вершу довезли благополучно. Поклон папаше, ИванАм, тете со чадом, Корнеевым, Ленским, Вермишелевой, Макароновой и всем прочим. Ждем тебя с нетерпением. Николай бодр. Послал ли Иван водевиль? Дорогою не стесняй себя в расходах. Вишни и сирень еще не цвели. Артеменко ужасно обрадовался моему приезду. Твой Antonio. Бугай кричит. Соловьи и лягушки мешают спать. Купи для мандолины струну lа. На обороте: Москва, Кудринская Садовая, д. Корнеева Марии Павловне Чеховой для передачи Акакию Петровичу Накакиеву.

{03199}

644. М. П. ЧЕХОВОЙ 28 апреля 1889 г. Сумы. Повесь мое шелковое платье в гардероб (чтоб мыши не съели) и привези кухонные полотенца, которые забыла Красовская. Горничная найдена. Привези Николаеву плетеную сумочку с карандашами (Рукой Н. П. Чехова: в материн(ой) комн(ате)) И фотографию "Шуты при Анне Ивановне" у Антона на окне в спальне. Мою занавеску с окна. Непременно фабричные чулки и 1/2 ф. бумаги и иголок 6 и 7. Рукой Н. П. Чехова: Отыщи какой-либо подрамничек в сарае или у тети и привези. Для образца. Н. Ч. Любящая тебя Мать твоя Евгения Чехова, а за ее безграмотностью сын ее Литератор. Взять у тети подрамничек для образца, чтоб заказать плотникам. На обороте: Москва, Кудринская Садовая, д. Корнеева Марии Павловне Чеховой.

645. И. П. ЧЕХОВУ Конец апреля или начало мая 1889 г. Сумы. Господ М. Р. Семашко и И. П. Чехова убедительно просим привезти следующие вещи: оставшуюся вершу, "Северный вестник" (май), крючков на волосках, колбасы, вина, стальных перьев и всего того, чего они по благости своей пожелают привезти. Погода прекрасная. Раки ловятся хорошо. В Сумах плохой театр, скучная публика и отвратительное сантуринское. Миша уехал в Таганрог показывать барышням свои синие штиблеты и фуражку, которую он уж не имеет права носить. Николай в прежнем положении, хотя и выглядит бодрее и не так тощ, как был во время голодания. Дела его во всяком случае не блестящи. Характер генеральский.

{03200}

Все Линтваревы пополнели и стали еще добрей, чем были. Я пишу каждый день. В. П. Воронцов бывает у нас каждый день. Он очень милый человек. Дурак тот, кто имеет возможность ехать на юг и не едет. И дураки все мы, что не едем в Париж на выставку, которая бывает не каждый год. Этак помрешь и ничего не увидишь. Погода хорошая, Псел великолепен, но мне скучно и разбирает злость. Кланяюсь всем, папаше в особенности. Будь здоров. Твой А. Чехов.

646. Ал. П. ЧЕХОВУ 2 мая 1889 г. Сумы. г. Сумы, усадьба Линтваревой. Беззаконно живущий и беззаконно погибающий брат наш Александр! Я живу уже на даче и тщетно ожидаю от тебя писем. Погода великолепная, птицы поют, черемуха и всякие крины райского и земного прозябения приятным запахом вертятся около носа, но настроение духа вялое, безразличное, чем я обязан отчасти своей старости, отчасти же косому Николаю, живущему у меня и неугомонно кашляющему день и ночь. Обращаюсь к тебе с просьбой. Будь добр, возможно скорее попроси редакционного Андрея собрать мне "Новороссийский телеграф" с 15 апреля по 1 мая; если каких нет, то пусть даст соответствующие "Одесского вестника". Возьми и скорее вышли мне заказною бандеролью, чем премного меня обяжешь. Не забудь о сей просьбе и не поленись исполнить ее, иначе я тебя высеку. Сумской театр со своими профессорами магии ждет тебя, чтобы совместно с тобою дать представление. Пиши, пожалуйста, не будь штанами. Капитанам Кукам и Наталье Александровне мой сердечный привет.

{03201}

Пришли-ка мне на прочтение свою пьесу. Я все-таки, Саша, опытный человек и могу тебя наставить. Если же будешь вести себя хорошо, то могу и протежировать. Остаюсь упрекающий в нерадении Чехов 1-й.

647. А. С. СУВОРИНУ Начало мая 1889 г. Сумы. Сумы, усадьба Линтваревой. Я глазам не верю. Недавно были снег и холод, а теперь я сижу у открытого окна и слушаю, как в зеленом саду, но смолкая, кричат соловьи, удоды, иволги и прочие твари. Псел величественно ласков, тоны неба и дали теплы. Цветут яблони и вишни. Ходят гуси с гусенятами. Одним словом, весна со всеми онерами. Стива не прислал лодок, не на чем кататься. Хозяйские лодки где-то в лесу у лесника. Ограничиваюсь поэтому только хождением по берегу и острою завистью к рыбалкам, которые снуют по Пслу на своих челноках. Встаю я рано, ложусь рано, ем много, пишу и читаю. Живописец кашляет и злится. Дела его швах.- За неимением новых книг повторяю зады, прочитываю то, что читал уже. Между прочим, читаю Гончарова и удивляюсь. Удивляюсь себе: за что я до сих нор считал Гончарова первоклассным писателем? Его "Обломов" совсем неважная штука. Сам Илья Ильич, утрированная фигура, не так уж крупен, чтобы из-за него стоило писать целую книгу. Обрюзглый лентяй, каких много, натура не сложная, дюжинная, мелкая; возводить сию персону в общественный тип - это дань не по чину. Я спрашиваю себя: если бы Обломов не был лентяем, то чем бы он был? И отвечаю: ничем. А коли так, то и пусть себе дрыхнет. Остальные лица мелкие, пахнут лейковщиной, взяты небрежно и наполовину сочинены. Эпохи они не характеризуют и нового ничего не дают. Штольц не внушает мне никакого доверия. Автор говорит, что это великолепный малый, а я не верю. Это продувная бестия, думающая

{03202}

о себе очень хорошо и собою довольная. Наполовину он сочинен, на три четверти ходулен. Ольга сочинена и притянута за хвост. А главная беда - во всем романе холод, холод, холод... Вычеркиваю Гончарова из списка моих полубогов. Зато как непосредственен, как силен Гоголь и какой он художник! Одна его "Коляска" стоит двести тысяч рублей. Сплошной восторг и больше ничего. Это величайший русский писатель. В "Ревизоре" лучше всего сделан первый акт, в "Женитьбе" хуже всех III акт. Буду читать нашим вслух. Когда Вы едете? С каким удовольствием я поехал бы теперь куда-нибудь в Биарриц, где играет музыка и где много женщин. Если бы не художник, то, право, я поехал бы Вам вдогонку. Деньги нашлись бы. Даю слово, что в будущем году, коли останусь жив и здрав, непременно побываю в Европе. Содрать бы мне только с дирекции тысячи три да кончить роман. В Вашем книжном шкафу на Сумском вокзале нет ни "Сумерек", ни "Рассказов", и давно уже не было. А в Сумах, между тем, я модный литератор - живу близко. Если б Михаил Алексеевич прислал полсотни, то всё бы продано было. По ночам ужасно воют собаки и не дают спать. Мой "Леший" вытанцовывается. Анне Ивановне, Насте и Боре мой сердечный привет. В эту ночь мне снилась m-lle Эмили. Почему? Не знаю. Будьте счастливы и не забывайте меня в своих святых молитвах. Ваш Акакий Тарантулов.

648. А. С. СУВОРИНУ 4 мая 1889 г. Сумы. 4 май. Пишу Вам, дорогой Алексей Сергеевич, вернувшись с охоты: ловил раков. Погода чудесная. Всё поет, цветет, блещет красотой. Сад уж совсем зеленый, даже дубы распустились. Стволы яблонь, груш, вишен и слив выкрашены от червей в белую краску, цветут все эти

{03203}

древеса бело, отчего поразительно похожи на невест во время венчания: белые платья, белые цветы и такой невинный вид, точно им стыдно, что на них смотрят. Каждый день родятся миллиарды существ. Соловьи, бугаи, кукушки и прочие пернатые твари кричат без умолку день и ночь, им аккомпанируют лягушки. Каждый час дня и ночи имеет какую-либо свою особенность. Так, в девятом часу вечера стоит в саду буквально рев от майских жуков... Ночи лунные, дни яркие... Сего ради, настроение у меня хорошее, и если б не кашляющий художник и не комары, от которых не помогает даже рецептура Эльпе, то я был бы совершенным Потемкиным. Природа очень хорошее успокоительное средство. Она мирит, т. е. делает человека равнодушным. А на этом свете необходимо быть равнодушным. Только равнодушные люди способны ясно смотреть на вещи, быть справедливыми и работать - конечно, это относится только к умным и благородным людям; эгоисты же и пустые люди и без того достаточно равнодушны. Вы пишете, что я обленился. Это не значит, что я стал ленивее, чем был. Работаю я теперь столько же, сколько работал 3-5 лет назад. Работать и иметь вид работающего человека в промежутки от 9 часов утра до обеда и от вечернего чая до сна вошло у меня в привычку, и в этом отношении я чиновник. Если же из моей работы не выходит по две повести в месяц или 10 тысяч годового дохода, то виновата не лень, а мои психико-органические свойства: для медицины я недостаточно люблю деньги, а для литературы во мне не хватает страсти и, стало быть, таланта. Во мне огонь горит ровно и вяло, без вспышек и треска, оттого-то не случается, чтобы я за одну ночь написал бы сразу листа три-четыре или, увлекшись работою, помешал бы себе лечь в постель, когда хочется спать; не совершаю я поэтому ни выдающихся глупостей, ни заметных умностей. Я боюсь, что в этом отношении я очень похож на Гончарова, которого я не люблю и который выше меня талантом на 10 голов. Страсти мало; прибавьте к этому и такого рода психопатию: ни с того ни с сего, вот уже два года, я разлюбил видеть свои произведения в печати, оравнодушел к рецензиям, к разговорам о литературе, к сплетням, успехам, неуспехам,

{03204}

к большому гонорару - одним словом, стал дурак дураком. В душе какой-то застой. Объясняю это застоем в своей личной жизни. Я не разочарован, не утомился, не хандрю, а просто стало вдруг все как-то менее интересно. Надо подсыпать под себя пороху. У меня, можете себе представить, готов первый акт "Лешего". Вышло ничего себе, хотя и длинно. Чувствую себя гораздо сильнее, чем в то время, когда писал "Иванова". К началу июня пьеса будет готова. Берегись, дирекция! Пять тысяч мои. Пьеса ужасно странная, и мне удивительно, что из-под моего пера выходят такие странные вещи. Только боюсь, что цензура не пропустит. Пишу и роман, который мне больше симпатичен и ближе к сердцу, чем "Леший", где мне приходится хитрить и ломать дурака. Вчера вечером вспомнил, что я обещал Варламову написать для него водевиль. Сегодня написал и уж послал. Видите, какая у меня молотьба идет! А Вы пишете: обленился. Наконец-то Вы обратили внимание на Соломона. Когда я говорил Вам о нем, Вы всякий раз как-то равнодушно поддакивали. По моему мнению, "Экклезиаст" подал мысль Гёте написать "Фауста". Мне чрезвычайно понравился тон Вашего письма о Лихачеве. По-моему, это письмо может служить образцом для всякого рода полемики. Был я в Сумах в театре и смотрел "Вторую молодость". Актеры были в таких штанах и играли в таких гостиных, что вместо "Второй молодости" получилась "Лакейская". В последнем акте за сценою били в барабан. Будут ставить "Татьяну Репину" и "Иванова". Схожу. Воображаю, каков будет Адашев! Пришлите мне мою "Татьяну Репину", если она уж вышла из печати. Брат пишет, что он замучился со своей пьесой. Я очень рад. Пусть помучится. Он ужасно снисходительно смотрел в театре "Т(атьяну) Репину" и моего "Иванова", а в антрактах пил коньяк и милостиво критиковал. Все судят о пьесах таким тоном, как будто их очень легко писать. Того не знают, что хорошую пьесу написать трудно, писать же плохую пьесу вдвое трудней и жутко. Я хотел бы, чтобы вся публика слилась в одного человека и написала пьесу и чтобы я и Вы, сидя в ложе "Лит(ера) И", эту пьесу ошикали.

{03205}

Александр страдает от изобилия переделок. Он очень неопытен. Боюсь, что у него много фальшивых эффектов, что он воюет с ними и изнывает в бесплодной борьбе. Привезите мне из-за границы запрещенных книжек и газет. Если б не живописец, то я поехал бы с Вами. Бог делает умно: взял на тот свет Толстого и Салтыкова и таким образом помирил то, что нам казалось непримиримым. Теперь оба гниют, и оба одинаково равнодушны. Я слышу, как радуются смерти Толстого, и мне эта радость представляется большим зверством. Не верю я в будущее тех христиан, которые, ненавидя жандармов, в то же время приветствуют чужую смерть и в смерти видят ангела-избавителя. Вы не можете себе представить, до чего выходит противно, когда этой смерти радуются женщины. Когда Вы вернетесь из-за границы? Куда потом поедете? Неужели я до самой осени буду сидеть на берегу Псла? О, это ужасно! Ведь весна недолго будет продолжаться. Ленский зовет меня ехать с ним на гастроли в Тифлис. Поехал бы, коли б не живописец, дела которого не блестящи. Скажите Анне Ивановне, что я ей от всего сердца желаю самого веселого путешествия. Если будете играть в рулетку, то поставьте за меня на мое счастье 25 франков. Ну, дай бог Вам здоровья и всего хорошего. Ваш А. Чехов.

649. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 6 мая 1889 г. Сумы. 6 май. Г. Сумы, усадьба Линтваревой. Милый Жан, пишу Вам из лона природы под аккомпанемент птичек певчих, кричащих у меня под окном. Давно уж собирался перекинуться с Вами словечком, да всё подходящего времени не было. Живу я по-прошлогоднему, ни лучше, ни хуже. Впрочем,

{03206}

прошлогоднее житье было много привлекательнее, ибо Псел имел для меня прелесть новизны, чего не имеет теперь; к тому же еще со мною живет мой больной художник, без умолку кашляющий и наводящий на меня уныние неопределенностью своего будущего. Он болен серьезно, и бывают минуты, когда я искренно горюю, что я медик, а не невежда. Ну, как Вы, приятель, живете? Что нового? Как идут Ваши театральные затеи? Написали ли что-нибудь новое? Если да, то что именно? Нe ленитесь, голубчик, и не поддавайтесь унынию, а валяйте во все лопатки и повести, и рассказы, и драмы, невзирая ни на что и ни на кого. Если Вы летом напишете драму, то не пожелаете ли поставить ее на сцене Малого театра в Москве? Если да, то прошу распоряжаться мною, буде понадобится Вам уполномоченный. Я знаком с некоторыми артистами, с Ленским например. Мы с ним приятели и знакомы семейно. Если понадобится, чтоб он прочел Вашу пьесу, то мы прочтем вместе в самый короткий срок. Ах, Жан, отчего мы не в Париже, волк нас заешь? Какого лешего мы сиднем сидим на одном месте? Ах, Жан, Жан! Я пишу помалости. Кое-что нацарапал и довольно-таки ценное (с материальной стороны). Осенью привезу в Питер продавать. Подумываю грешным делом соорудить на лоне природы и драмищу. Кстати, капитан. На днях я вспомнил, что зимою мною было дано обещание Варламову переделать один из моих рассказов в пьесу. Вспомнил, сел и переделал довольно-таки плохо. Из рассказа на старую, заезженную тему получилась старая и плоская шутка. Называется она "Трагик поневоле". Послал я ее в цензуру с просьбой выдать цензурованный экземпляр Базарову для литографии. Коли увидите Базарова, то скажите ему об этом или даже сообщите ему о сем письменно. Я бы и сам написал, да незнаком с ним. (Отдал ли он за "Иванова" в Общество вспомощ(ествования) сцен (ическим) деятелям?) Отчего бы Вам не приехать к нам? В Сумах есть театр. Актеры собираются поставить 16 пьес из новейшего репертуара, не говоря уж о старом. Видел я "Вторую молодость". Сапожники.

{03207}

Идут ли в провинции Ваши "Гг. театралы"? Должны идти, ибо провинция, особливо любительская, любит вещи одноактные и притом длинные. Я выбран в члены комитета Общ(ества) драматических писателей. Был уже на двух заседаниях, охранял авторские права и подписывал бумаги. Занятно. Даже очень занятно. Про дела Общества я одно только могу сказать: слава богу, Мои Вам кланяются, а я жду от Вас письма. Читал, что в Арт(истическом) кружке артисты играли "На горах Кавк(аза)", как сапожники; вспомнил Вас и подосадовал, что Вам приходится иметь дело с сапожниками. Сапожники хорошие и полезные люди, но если они лезут в литературу и на сцену, то дело плохо. Будьте здравы и небесами хранимы. Желаю всего, всего хорошего. Потемкин. Почтение Вашей жене.

650. А. С. СУВОРИНУ 7 мая 1889 г. Сумы. 7 май. Я прочел "Ученика" Бурже в Вашем изложении и в русском переводе ("Сев(ерный) вестник"). Дело мне представляется в таком виде. Бурже талантливый, очень умный и образованный человек. Он так полно знаком с методом естественных наук и так его прочувствовал, как будто хорошо учился на естественном или медицинском факультете. Он не чужой в той области, где берется хозяйничать,- заслуга, которой не знают русские писатели, ни новые, ни старые. Что же касается книжной, ученой психологии, то он ее так же плохо знает, как лучшие из психологов. Знать ее всё равно, что не знать, так как она не наука, а фикция, нечто вроде алхимии, которую пора уже сдать в архив. Поэтому говорить о Бурже как о хорошем или плохом психологе я не стану. Роман интересен. Прочел я его и понял, почему он так занял Вас. Умно, интересно, местами остроумно, отчасти фантастично... Если говорить о его недостатках, то главный из них - это претенциозный поход против материалистического направления. Подобных походов я, простите, не понимаю. Они никогда

{03208}

ничем не оканчиваются и вносят в область мысли только ненужную путаницу. Против кого поход и зачем? Где враг и в чем его опасная сторона? Прежде всего, материалистическое направление - не школа и не направление в узком газетном смысле; оно не есть нечто случайное, преходящее; оно необходимо и неизбежно и не во власти человека. Всё, что живет на земле, материалистично по необходимости. В животных, в дикарях, в московских купцах всё высшее, неживотное обусловлено бессознательным инстинктом, всё же остальное материалистично в них, и, конечно, не по их воле. Существа высшего порядка, мыслящие люди - материалисты тоже по необходимости. Они ищут истину в материи, ибо искать ее больше им негде, так как видят, слышат и ощущают они одну только материю. По необходимости они могут искать истину только там, где пригодны их микроскопы, зонды, ножи... Воспретить человеку материалистическое направление равносильно запрещению искать истину. Вне материи нет ни опыта, ни знаний, значит, нет и истины. Быть может, дурно, что г. Сикст, как может показаться, сует свой нос в чужую область, имеет дерзость изучать внутреннего человека, исходя из учения о клеточке? Но чем он виноват, что психические явления поразительно похожи на физические, что не разберешь, где начинаются первые и кончаются вторые? Я думаю, что, когда вскрываешь труп, даже у самого заядлого спиритуалиста необходимо явится вопрос: где тут душа? А если знаешь, как велико сходство между телесными и душевными болезнями, и когда знаешь, что те и другие болезни лечатся одними и теми же лекарствами, поневоле захочешь не отделять душу от тела. Что касается "психологических опытов", прививок детям пороков и самой фигуры Сикста, то всё это донельзя утрировано. Спиритуалисты - это не ученое, а почетное звание. Они не нужны как ученые. Во всем же, что они делают и чего добиваются, они такие же материалисты по необходимости, как и сам Сикст. Если, что невозможно, они победят материалистов и сотрут их с лица земли, то этой одной победой они явят себя величайшими материалистами, так как разрушат целый культ, почти религию.

{03209}

Говорить о вреде и опасности матер(иалистического) направления, а тем паче воевать против него, по меньшей мере преждевременно. У нас нет достаточно данных для состава обвинения. Теорий и предположений много, но фактов нет, и вся наша антипатия не идет дальше фантастического жупела. Жупел противен купчихам, а почему? неизвестно. Попы ссылаются на неверие, разврат и проч. Неверия нет. Во что-нибудь да верят, хотя бы и тот же Сикст. Что же касается разврата, то за утонченных развратников, блудников и пьяниц слывут не Сиксты и не Менделеевы, а поэты, аббаты и особы, исправно посещающие посольские церкви. Одним словом, поход Бурже мне непонятен. Если бы Бурже, идучи в поход, одновременно потрудился указать материалистам на бесплотного бога в небе, и указать так, чтобы его увидели, тогда бы другое дело, я понял бы его экскурсию. Простите за философию. Еду на почту. Поклон всем Вашим, а Вы будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

651. Ал. П. ЧЕХОВУ 8 мая 1889 г. Сумы. 8 май. Сумы, усадьба Линтваревой. Лжедраматург, которому мешают спать мои лавры! Начну с Николая. У него хронический легочный процесс - болезнь, не поддающаяся излечению. Бывают при этой болезни временные улучшения, ухудшения и in statu, и вопрос должен ставиться так: как долго будет продолжаться процесс? Но не так: когда выздоровеет? Николай бодрее, чем был. Он ходит по двору, ест и исправно скрипит на мать. Капризник и привередник ужасный. Привезли мы его в первом классе и пока ни в чем ему не отказываем. Получает всё, что хочет и что нужно. Зовут его все генералом, и, кажется, он сам верит в то, что он генерал. Мощи.

{03210}

Ты спрашиваешь, чем ты можешь помочь Николаю. Помогай, чем хочешь. Самая лучшая помощь - это денежная. Не будь денег, Николай валялся бы теперь где-нибудь в больнице для чернорабочих. Стало быть, главное деньги. Если же денег у тебя нет, то на нет и суда нет. К тому же деньги нужны большие, и 5-10 рублями не отделаешься. Я уже писал тебе раз из Сум. Между прочим, я просил тебя выслать мне "Новороссийск(ий) телеграф". Теперь, не в службу, а в дружбу, я просил бы тебя выслать мне киевских газет с 1-го мая по 15. Сначала вышли с 1-го но 7-е, потом с 7-го по 15. Заказною бандеролью. Больше я беспокоить тебя не буду. Теперь о твоей пьесе. Ты задался целью изобразить неноющего человека и испужался. Задача представляется мне ясной. Не ноет только тот, кто равнодушен. Равнодушны же или философы, или мелкие, эгоистические натуры. К последним должно отнестись отрицательно, а к первым положительно. Конечно, о тех равнодушных тупицах, которым не причиняет боли даже прижигание раскаленным железом, не может быть и речи. Если же под неноющим ты разумеешь человека неравнодушного к окружающей жизни и бодро и терпеливо сносящего удары судьбы и с надеждою взирающего на будущее, то и тут задача ясна. Множество переделок не должно смущать тебя, ибо чем мозаичнее работа, тем лучше. От этого характеры в пьесе только выиграют. Главное, берегись личного элемента. Пьеса никуда не будет годиться, если все действующие лица будут похожи на тебя. В этом отношении твоя "Копилка" безобразна и возбуждает чувство досады. К чему Наташа, Коля, Тося? Точно вне тебя нет жизни?! И кому интересно знать мою и твою жизнь, мои и твои мысли? Людям давай людей, а не самого себя. Берегись изысканного языка. Язык должен быть прост и изящен. Лакеи должны говорить просто, без пущай и без теперича. Отставные капитаны с красными носами, пьющие репортеры, голодающие писатели, чахоточные жены-труженицы, честные молодые люди без единого пятнышка, возвышенные девицы, добродушные няни - всё это было уж описано и должно быть объезжаемо, как яма. Еще один совет: сходи раза три в театр и присмотрись к сцене. Сравнишь, а это

{03211}

важно. Первый акт может тянуться хоть целый час, но остальные не дольше 30 минут. Гвоздь пьесы - III акт, но не настолько гвоздь, чтоб убить последний акт. В конце концов памятуй о цензуре. Строга и осторожна. Для пьес я рекомендовал бы тебе избрать псевдоним: Хрущев, Серебряков, что-нибудь вроде. Удобнее для тебя, и в провинции со мной путать не будут, да и кстати избежишь сравнения со мною, которое мне донельзя противно. Ты сам по себе, а я сам по себе, но людям до этого нет дела, им не терпится. Если пьеса твоя будет хороша, мне достанется; если плоха, тебе достанется. Не торопись ни с цензурой, ни с постановкой. Если не удастся поставить на казенной сцене, то поставим у Корша. Ставить нужно не раньше ноября. Если я успею написать что-нибудь для сцены, то это будет кстати: понесешь свою пьесу вместе с моей. Меня в цензуре знают и поэтому не задержат. Мои пьесы обыкновенно не держат долее 3-5 дней, а пьесы случайные застревают на целые месяцы. Капитанам Кукам и Н(аталье) А(лександровне) мой привет из глубины сердца. Тебе желаю здравия и души спасения. Твой А. Чехов.

652. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 14 мая 1889 г. Сумы. 14 май. Лука. Наше Вам почтение, милый Алексей Николаевич! Как живете-можете? Что нового? Как Ваше здоровье? Каждый день всё собираюсь задать Вам сии вопросы, да всё некогда: то лень, то раков ловлю, то задумываюсь над своим больным художником, то чернила высыхают от жары, которая здесь давно уже наступила и обещает стоять долго, долго... Комаров видимо-невидимо, кусаются, подлецы, больно и мешают жить. Лука вся давно уже позеленела, сирень и черемуха цветут и распространяют благоухание, берега Псла трогательны и ласковы до сантиментальности, ночи теплые, чудные,

{03212}

соловьев пропасть, Линтваревы все пополнели и стали еще добрей, чем были в прошлом году. Жить можно, и если бы не кашляющий художник, то я был бы совсем доволен. Пожил бы до июня на Луке, а потом в Париж к француженкам, а из Парижа в Тифлис к грузинкам и этак бы канителил до самой осени, пока бы не обнищал совершенно. Деньги, заработанные "Ивановым" и книжками, у меня уже на исходе. Не обойтись без аванса. Заберу во всех редакциях аванс, прожгу его и потом, воздев очи к небу, стану взывать: "Боже Авраама, Исаака и Иакова, поразивый Голиафа, пятью хлебами насытивый пять тысящ, вонми гласу моления моего, разверзи землю и поглоти кредиторов моих; тебе же есть слава, честь и поклонение, отцу и сыну и святому духу, аминь". Скучновато без Вас; не с кем мне поговорить и некого послушать. Молодежь склонна больше к спорам и дебатам, а я ленив для разговорных турниров; мне больше по сердцу речи покойные. Вообще говоря, скучно жить в деревне без людей, к которым привыкло сердце. Если б я женился на Сибиряковой, то купил бы громадное имение, которое отдал бы в распоряжение тех десяти человек, которых люблю. Но так как на Сибиряковой я не женюсь и 200 тысяч никогда не выиграю, то и приходится мириться со своей судьбой и жить мечтами. Неужели Вы не поедете на юг? А как бы мы проехались в Полтавскую губ(ернию) к Смагиным! Коляска покойная, лошади очень сносные, дорога дивная, люди прекрасные во всех отношениях. Я готов отказаться от многого, чтобы только вместе с Вами прокатиться в Украину и чтобы Вы воочию убедились, что Хохландия в самом деле заслуживает внимания хороших поэтов. У Вас на севере, небось, холод, дожди, серое небо... бррр! Обещал ко мне приехать Свободин. Хорошо, если не обманет. У меня теперь большое помещение. Я нанял два флигеля. Жоржик вернулся и уже услаждает нас музыкой. Скоро к нам приедет виолончелист, очень хороший. Дуэты будут славные. Мне жаль Салтыкова. Это была крепкая, сильная голова. Тот сволочный дух, который живет в мелком,

{03213}

измошенничавшемся душевно русском интеллигенте среднего пошиба, потерял в нем своего самого упрямого и назойливого врага. Обличать умеет каждый газетчик, издеваться умеет и Буренин, но открыто презирать умел один только Салтыков. Две трети читателей не любили его, но верили ему все. Никто не сомневался в искренности его презрения. Напишите мне, дорогой мой, письмо. Я люблю Ваш почерк: когда я вижу его на бумаге, мне становится весело. К тому же, не скрою от Вас, мне льстит, что я переписываюсь с Вами. Ваши и суворинские письма я берегу и завещаю их внукам: пусть сукины сыны читают и ведают дела давно минувшие... Я запечатаю все письма и завещаю распечатать их через 50 лет, а la Гаевский, так что гончаровская заповедь, напечатанная в "Вестнике Европы", нарушена не будет, хотя я и не понимаю, почему ее нарушать нельзя. Напишите мне о Вашем здоровье. Жан Щеглов написал драму. А я гуляючи отмахал комедию. Зададим мы работу Литературному комитету! В ноябре привезу в Питер продавать свой роман. Дешевле как но 250 за лист не уступлю. Продам и уеду за границу, где, а la Худеков, задам банкет Лиге патриотов и угощу завтраком дон Карлоса, о чем, конечно, будет в газетах специальная телеграмма. Сердечный привет Вашим и Анне Михайловне. Последнее заседание Комитета прошло у нас очень мирно и благополучно. Дела Общества, по-моему, идут превосходно. На конверте я не буду писать "его высокоблагородию"; разрешите мне это удовольствие. Вы для меня не высокоблагородие, а светлость. Мои все Вам кланяются и шлют пожелания. Пишите. Ваш А. Чехов.

653. А. С. СУВОРИНУ 14 мая 1889 г. Сумы. 14 май. Спасибо, получил свою "Татьяну Репину". Бумага очень хорошая. Фамилию свою я в корректуре зачеркнул, и мне непонятно, как это она уцелела. Зачеркнул, т. е. исправил, я и многие опечатки,

{03214}

к(отo>рые тоже уцелели. Впрочем, все это вздор. Для большей иллюзии следовало бы напечатать на обложке не Петербург, a Leipzig. Мой живописец никогда не выздоровеет. У него чахотка. Вопрос поставлен так: как долго будет продолжаться болезнь? А при такой постановке, согласитесь, оставлять его нельзя. К тому же, если бы я уехал, то семья осталась бы в тяжелом положении, которое Вы можете себе представить, если вообразите себе группу: мать, сестра и ежеминутно кашляющий, брюзжащий и неугомонно командующий художник. Без меня им оставаться нельзя (...) Щеглов мне не конкурент. Я не знаю его драмы, но предчувствую, что в своих двух первых актах я сделал в 10 раз больше, чем он во всех своих пяти. Его пьеса может иметь больший успех, чем моя, но такой конкуренции я не боюсь. Говорю Вам сие, чтобы показать, как я доволен своей работой. Пьеса вышла скучная, мозаичная, но все-таки она дает мне впечатление труда. Вылились у меня лица положительно новые; нет во всей пьесе ни одного лакея, ни одного вводного комического лица, ни одной вдовушки. Всех действ(ующих) лиц восемь, и из них только три эпизодические. Вообще я старался избегать лишнего, и это мне, кажется, удалось. Одним словом, умный мальчик, что и говорить. Если цензура не хлопнет по шапке, то Вам предстоит вкусить осенью такое наслаждение, какого Вы не испытаете, даже стоя на вершине Эйфелевой башни и глядя вниз на Париж. Скажите Буренину, что билета я ему опять не дам, а Бежецкому скажите, что опять он может не быть на моей пьесе, сколько ему угодно. Если же цензура хлопнет по шапке, то так тому и быть, подождем будущего лета и напишем новую пьесу, а Буренину все-таки билета не дам. Ваш ученый Эльпе рекомендует пить стакан молока в продолжение пяти минут. Как это удобно для работающего человека. (...) Мудрят наши ученые гуси! В ноябре приеду в Питер продавать с аукциона свой роман. Продам и уеду в Пиренеи.

{03215}

Свободин обещал ко мне приехать. Опять ужаснется, что я не читал Лессинга. Конец в новом романе Бурже мне не нравится. Можно было бы лучше сделать. Это не конец умного романа, а шлейф, оторванный от Габорио и приколотый к умному роману булавками. Правосудие, "официальное бесстрастие" судей и прочее - всё это перестало уже трогать. Сикст, читающий "Отче наш", умилит Евгения Кочетова, но мне досадно. Коли нужно смело говорить правду от начала до конца, то такой фанатик ученый, как Сикст, прочитав "Отче наш", должен затем вскочить и, подобно Галилею, воскликнуть: "А все-таки земля вертится!" Та глава, где Шарлотта приходит отдаться, великолепно сделана и трогает. Вы интересуетесь знать, продолжает ли Вас ненавидеть докторша. Увы! Она пополнела и сильно смирилась, что мне чрезвычайно не нравится. Женщин-врачей осталось на земле немного. Они переводятся и вымирают, как зубры в Беловежской пустыни. Одни гибнут от чахотки, другие впадают в мистицизм, третьи выходят замуж за вдовых эскадронных командиров, четвертые крепятся, но уж заметно падают духом. Вероятно, на земле быстро вымирали первые портные, первые астрологи... Вообще тяжело живется тем, кто имеет дерзость первый вступить на незнакомую дорогу. Авангарду всегда плохо. Как Евгения Константиновна? Небось, Алексей Алексеевич трусит? Помогай им бог, дело хорошее. Кланяйтесь. В деревне дифтерит. Ловлю раков. Со мной вместе ловит сапожник Мишка, лет 12-13, ужасный брехун. Будьте здоровы и счастливы 1000 раз. Ваш Потемкин. Пропуск в источнике.

654. А. С. СУВОРИНУ 15 мая 1889 г. Сумы. 15 май. Если Вы еще не уехали за границу, отвечаю на Ваше письмо о Бурже. Буду краток. Вы пишете между прочим: "Пускай наука о материи идет своим чередом,

{03216}

но пусть также остается что-нибудь такое, где можно укрыться от этой сплошной материи". Наука о материи идет своим чередом, и те места, где можно укрыться от сплошной материи, тоже существуют своим чередом, и, кажется, никто не посягает на них. Если кому и достается, то только естественным наукам, по не святым местам, куда прячутся от этих наук. В моем письме вопрос поставлен правильнее и безобиднее, чем в Вашем, и я ближе к "жизни духа", чем Вы. Вы говорите о праве тех или других знаний на существование, я же говорю не о праве, а о мире. Я хочу, чтобы люди не видели войны там, где ее нет. Знания всегда пребывали в мире. И анатомия, и изящная словесность имеют одинаково знатное происхождение, одни и те же цели, одного и того же врага - чёрта, и воевать им положительно не из-за чего. Борьбы за существование у них нет. Если человек знает учение о кровообращении, то он богат; если к тому же выучивает еще историю религии и романс "Я помню чудное мгновение", то становится не беднее, а богаче,- стало быть, мы имеем дело только с плюсами. Потому-то гении никогда не воевали, и в Гёте рядом с поэтом прекрасно уживался естественник. Воюют же не знания, не поэзия с анатомией, а заблуждения, т. е. люди. Когда человек не понимает, то чувствует в себе разлад; причин этого разлада oн ищет не в себе самом, как бы нужно было, а вне себя, отсюда и война с тем, чего он не понимает. Во все средние века алхимия постепенно, естественным мирным порядком культивировалась в химию, астрология - в астрономию; монахи не понимали, видели войну и воевали сами. Таким же воюющим испанским монахом был в шестидес(ятых) годах наш Писарев. Воюет и Бурже. Вы говорите, что он не воюет, а я говорю, что воюет. Представьте, что его роман попадает в руки человека, имеющего детей на естественном факультете, или в руки архиерея, ищущего сюжета для воскресной проповеди. Будет ли что-нибудь похожее на мир в полученном эффекте? Нет. Представьте, что роман попал на глаза анатому или физиологу и т. д. Ни в чью душу не повеет от него миром, знающих он раздражит, а не знающих наградит ложными представлениями - и только.

{03217}

Вы, быть может, скажете, что он воюет не с сущностью, а с уклонениями от нормы. Согласен, с уклонениями от нормы должен воевать всякий писатель, но зачем компрометировать самую сущность? Сикст орел, но Бурже сделал из него карикатуру. "Психологические опыты" - клевета на человека и на науку. Неужели, если бы я написал роман, где у меня анатом ради науки вскрывает свою живую жену и грудных детей или ученая докторша едет на Нил и с научною целью совокупляется с крокодилом и с гремучей змеей,- то неужели бы этот роман не был клеветой? А ведь я бы мог интересно написать и умно. Бурже увлекателен для русского читателя, как гроза после засухи, и это понятно. Читатель увидел в романе героев и автора, которые умнее его, и жизнь, которая богаче его жизни; русские же беллетристы глупее читателя, герои их бледны и ничтожны, третируемая ими жизнь скудна и неинтересна. Русский писатель живет в водосточной трубе, ест мокриц, любит халд и прачек, не знает он ни истории, ни географии, ни естественных наук, ни религии родной страны, ни администрации, ни судопроизводства... одним словом, чёрта лысого не знает. В сравнении с Бурже он гусь лапчатый и больше ничего. Понятно, почему Бурже должен нравиться, но из этого все-таки не следует, что Сикст прав, когда читает "Отче наш", или что он правдив в это время. Ну, больше не стану надоедать Вам с Бурже. Что касается Вашего таланта передавать в компактной форме такие романы, как "Disciple", то я читал и радовался за Вас. Очень хорошо. Вы отлично справились с философскою и ученою частью романа, и я не знал, что Вы это умеете. У меня бы всё перепуталось и получилось бы еще длиннее, чем у Бурже. Мне скучно. Плещеев у меня не будет, а хорошо, если бы приехал. Он очень хороший старик. Скоро я пришлю Вам письмо, написанное по-французски и по-немецки. Поклон Анне Ивановне, Насте и Боре. Счастливого Вам путешествия. Ваш А. Чехов.

{03218}

655. И. М. КОНДРАТЬЕВУ 18 мая 1889 г. Сумы. 18 май, г. Сумы. Многоуважаемый Иван Максимович! Недели две тому назад мною послана в цензуру и, вероятно, уже разрешена новая одноактная пьеска "Трагик поневоле (Из дачной жизни)", шутка. Если можно вносить в каталог пьесы, еще не побывавшие и цензуре, то, чтобы мне еще раз не беспокоить Вас этим летом, кстати уж заодно внесите и мою пьесу "Леший, комедия в 4-х действиях", которая осенью пойдет на казенной сцене. Затем, пожелав Вам всего хорошего, имею честь пребыть с искренним к Вам уважением А. Чехов.

656. Н. А. ЛЕЙКИНУ 22 мая 1889 г. Сумы. 22 май, г. Сумы (Харьк. губ.). Здравствуйте, Николай Александрович, сколько зим, сколько лет! Давно уж я не писал Вам и не получал от Вас писем. Причины моего молчания кроются в постоянстве моего характера: я всегда одинаково и неизменно ленив, и всегда моя голова занята каким-нибудь обстоятельством; Вы же молчите, потому что Вы считаетесь визитами и ждете, когда я Вам напишу. Живу я там же, где жил в прошлом году. Адрес мой краток: г. Сумы. Не ездил я никуда и, вероятно, до осени никуда не поеду, так как на руках у меня Николай, больной чахоткою и тающий от этой болезни. Дела его плохи, значит, плохи и мои дела, и Вы можете себе представить мое положение. Распространяться не стану. В феврале у меня было около 1500 рублей. Я мечтал, что проживу всё лето до октября вольно и безбедно, объезжу весь свет вдоль и поперек и не буду работать. Вольно я еще не жил, и никуда я еще не ездил, а осталось у меня из полторы тысячи только 340 руб.

{03219}

Я помаленьку работаю. Нишу маленькие рассказы, которые соединю воедино нумерацией, дам им общее заглавие и напечатаю в "Вестнике Европы". Хочу сразу получить денег побольше. Думал написать комедию, но пока сделал только два акта, надоело, и я бросил. Да не тем голова занята. Обстановка у меня теперь совсем но писательская, а лазаретная. Что поделывает Билибин? Я слышал, что он работает много для сцены. Это хорошо, хотя быть хорошим фельетонистом гораздо выгоднее, чем быть отличным водевилистом. Выгоднее, покойное и солиднее. Я читал, что в Питере жарко. У нас тоже вся весна была жаркая. В тени больше 30 . Купаемся поневоле два раза в день и спим ночью под простынями при открытых окнах. Дождей нет, земля высохла, листья на деревьях вялы, редиска червивая; вообще червей, моли и тли много, появилась вся эта гадость рано, и надо думать, судя по всему этому, что урожая не будет. Комары замучили. Ездили Вы на Валаам? Если б художник был здоров, я поехал бы на Кавказ или в Париж; из Парижа писал бы юмористические фельетоны. Мне кажется, что когда я заживу по-человечески, т. е. когда буду иметь свой угол, свою, а не чужую жену, когда, одним словом, буду свободен от суеты и дрязг, то опять примусь за юмористику, которая мне даже снится. Мне всё снится, что я юмористические рассказы пишу. В голове кишат темы, как рыба в плесе. Вы живете теперь в Ивановском? Сюда я и адресуюсь. Поклон мой Прасковье Никифоровне и Феде. Будьте здоровы и не забывайте Вашего А. Чехова.

657. В. А. ТИХОНОВУ 31 мая 1889 г. Сумы. 31 май. Живу я, милый российский Сарду, не в Париже и не в Константинополе, а, как Вы верно изволили заметить на конверте Вашего письма, в г. Сумах, в усадьбе г-жи Линтваревой. Рад бы удрать в Париж и взглянуть

{03220}

с высоты Эйфеловой башни на вселенную, но - увы! - я скован по рукам и ногам и не имею права двинуться с места ни на один шаг. У меня болен чахоткою мой брат-художник, который живет теперь со мной. Погода великолепная. Тепло, птицы поют, крокодилы квакают. Псел широк и величественен, как генеральский кучер. Но благодаря вышеписанному обстоятельству живется скучно и серо. Спасибо добрым людям - навещают меня и делят со мною скуку, иначе пришлось бы плохо. Гостил у меня дней шесть Суворин, сегодня приедет Свободин, бывают соседи - день идет за днем, разговор за разговором, ан глядь - уж и весны нет, июнь на носу. Работаю, хотя и не усердно. Потягивает меня к работе, но только не к литературной, которая приелась мне. Пишу роман. Кое-что как будто выходит; быстро писать не умею, тяну через час по столовой ложке и оттого не знаю, когда Вы будете иметь удовольствие в сотый раз убедиться, что я но такой великий человек, как вещал за обедом Соковнин. Кончу я роман через 2-3 года. Начал было я комедию, но написал два акта и бросил. Скучно выходит. Нет ничего скучнее скучных пьес, а я теперь, кажется, способен писать только скучно, так уж лучше бросить. Ваше томление я понимаю. Оно пройдет, и пьеса будет написана Вами во благовремении. Ваше "Без коромысла и утюга" шло недавно в Одессе. Стало быть, напрасно Вы отзываетесь презрительно о сией пьесе. Всё хорошо. Поймите раз навсегда, что драматургия - Ваша профессия, что Вам приходится писать ежегодно но одной, по две пьесы, что поэтому поневоле Вы не можете писать одни только шедевры. На десяток пьес должно приходиться семь неважных - таков удел всякой профессии. Поймите сие, и Вам станет понятно, что всё хорошо и всё слава богу. Вы хотите, чтобы я повлиял на Жана Щеглова и вернул его на путь беллетристики. В своих письмах я всякий раз усердно жую его, но все мои жидкие сентенции, как волны об утес, разбиваются в брызги, наталкиваясь на страсть. Страсть выбивается только страстью, а сентенциями да логикой ничего не поделаешь. Самое

{03221}

лучшее - оставить Жана в покое и ждать, когда в нем перекипит театральная бурда и сам он естественным порядком придет к норме. Перед выездом из Москвы заседал я как новоиспеченный член в комитете Общества драмат(ических) писателей. Вынес такое впечатление: дела Общества идут превосходно. Если верить газетам, то у Вас на севере теперь холодно. А у нас жарко. Если не лень и если Вы еще не женились на рябой бабе, бьющей Вас и мешающей Вам писать, то пишите мне. Как Вы насчет спиритуозов? Придерживаетесь или отрицаете? Ну, будьте здоровы и счастливы. Моя фамилия благодарит Вас за поклон и тоже кланяется. Ваш А. Чехов. Если брату станет полегче, то уеду на Кавказ.

658. Н. Н. ОБОЛОНСКОМУ 4 июня 1889 г. Сумы. 4 июнь 89 г. Привет Вам, милый доктор! Не велите казнить за молчание, а велите слово вымолвить. Не писал я Вам так долго по весьма уважительным причинам: во-1-х) не знал точно, где вы, в Москве или на Кавказе; во-2-х) сам собирался с сестрою поехать на Кавказ; в-3-х) каждый день ждал, когда Николай соберется, наконец, написать Вам обещанное curriculum vitae. Да и к тому же ужасно скучно и лень писать, когда знаешь, что не напишешь ничего хорошего и веселого. Дела художника плохи. Дни стоят жаркие, молока пьет он много, но t прежняя, вес тела с каждым днем уменьшается. Кашель не дает покою. В первый месяц дачного жития он (не кашель, а художник) половину дня проводил на воздухе, теперь же упрямо лежит в комнате, выходит на полчаса, да и то неохотно, лениво; часто спит и

{03222}

во cнe бродит; предпочитает дремать в сидячем положении, а не в лежачем, так как последнее со второй половины мая стало обусловливать кашель... Аппетит сносный. Даю ipec., хинин, atrop. и проч. Одним словом, позвольте мне не продолжать. Кроме уныния, ничего я не могу нагнать на Вас. Как Вы живете? Что поделываете? Существует ли "клуб благополучных идиотов"? Много ли в Кисловодске хорошеньких женщин? Есть ли театр? Вообще, как проводите лето? Напишите мне. Когда нет курицы, то довольствуются одним только бульоном; когда нельзя ехать на Кавказ, можно утолять слегка жажду письмами с Кавказа. Вы обещаете прислать мне целую поэму. Ладно. Я отвечу Вам повестью. Быть может, я приеду в Кисловодск, но не раньше августа. Понятно, почему. А если приеду, то непременно напишу 3-хактную пьесу для Корша. Начал было я писать большую пьесу для казны, написал два акта и бросил. Не пишется. А надо бы кончить, ибо пьеса уже обещана в бенефис Свободину и Ленскому и о ней протрещали во всех газетах. У меня наступил "сезон гостей". Неделю гостил Суворин; сейчас гостит Свободин; завтра приедут из Москвы виолончелист и еще кто-нибудь. Вообще, если бы не кашель в соседней комнате, то, пожалуй, жилось бы не скучно. Когда я вырасту большой и буду иметь собственную дачу, то построю три флигеля специально для гостей обоего пола. Я люблю шум больше, чем гонорар. Опять о художнике. Когда я вез его из Москвы, на полдороге поднялась у него рвота. Рвота бывает и теперь. Еще одна подробность, более значительная: появились симптомы, указующие на заболевание гортани. Это уж совсем плохо, так как в горловых болезнях я швах и, кажется, во всем уезде нет ни единого ларингоскопа. Не порекомендуете ли Вы каких-нибудь вдыханий? Один туземный лекарь настойчиво рекомендует мне креозот. У нас засуха. Дождей нет, хлеб плохой, фрукты съедены червями. Будет сплошной неурожай. Рыба ловится плохо. Художник каждый день говорит о Вас и каждый день берет у меня почтовую бумагу, чтобы написать Вам.

{03223}

Скуки ради завел он себе котенка и забавляется им, как маленький. Грунтует циферблат на стенных часах, хочет писать на них женскую головку. Моя фамилия кланяется и еще раз шлет Вам свое спасибо. Иду сейчас к Николаю и засажу его писать. Его письмо пошлю отдельно. Жду поэмы, а пока крепко жму Вам руку, желаю побольше практики, побольше романов с красивейшими из кисловодских гурий и пребываю сердечно преданный Л. Чехов. Мой адрес: г. Сумы.

659. А. С. СУВОРИНУ 9 июня 1889 г. Сумы. 9 июнь. Нашли же Вы, наконец, дачу? Где? А пора бы уж найти, ибо через три дня солнце начнет уже клониться к зиме. Если дача в Тульской губ., то ко мне на Псел рукой подать. Приезжайте ради создателя. Мы поедем, куда Вам угодно и на чем угодно. В Полтавской губ(ернии) уже знают, что Вы туда приедете со мной. Я положительно не могу жить без гостей. Когда я один, мне почему-то становится страшно, точно я среди великого океана солистом плыву на утлой ладье. Неделю тому назад приехал ко мне Свободин с своим девятилетним сынишкой, очень милым и симпатичным, неугомонно философствующим мальчиком. О Лессинге и гамбургской драматургии - ни полслова. Зоненштейн, к великому моему удивлению и удовольствию, сбросил с себя маску "образованного" актера и дурачился, как мальчик. Он пел, кривлялся, ловил раков во фраке, пил и вообще вел себя так, как будто не читал Лессинга. Вчера он уехал в Петербург, но с Ворожбы вернулся назад и теперь гуляет по саду. Прочел я письмо Александра, которое Вы прислали мне. Чувствую сильное искушение раскритиковать это удивительное письмо, но кладу печать на уста свои, чтобы не сказать чего-нибудь такого, что для Вас совсем неинтересно. Я сердит, как глупец, и не верю даже тому, чему по человеколюбию следовало бы верить.

{03224}

Николай проговорился мне, что он просил у Вас денег. Если это правда, то спешу Вас уверить, что деньги ему решительно ни на что не нужны. Всё необходимое у него есть, и ни в чем отказа ему не бывает. Он говорил мне, что Вы пообещали ему, и я премного буду обязан Вам, если Вы забудете об этом обещании. Простите, что я надоедаю Вам таким вздором. Мне самому скучно говорить о деньгах, но что делать? Судьба соделала меня нянькою, и я volens-nolens должен не забывать о педагогических мерах. Насчет того, где будет напечатан мой великолепный роман, я полагаю, рассуждать еще рано. То есть рано еще обещать. Когда кончу, пришлю Вам на прочтение, и оба мы решим, как лучше. Если найдете, что его удобно печатать в газете, то сделайте милость, валяйте в газете. Сегодня я напишу одну главу. Чувствую сильное желание писать. Дождей всё нет и нет. Неурожай - решенное дело. Жарища ужасная. На деревьях червей видимо-невидимо, но в земле их нот, ибо земля суха, как московские фельетоны. Поздравляю "Новое время" с семейною радостью: говорят, что Курепин женился. Мне Стасов симпатичен, хоть он и Мамай Экстазов. Что-то в нем есть такое, без чего в самом дело жить грустно и скучно. Читал я письма Бородина. Хорошо. Художник в прежнем положении: ни лучше, ни хуже. Раки превосходно ловятся. Миша не успевает подсачивать. Всем Вашим мой сердечный привет. Пребываю ожидающий Вас А. Чехов. Вчера я заставил одного юнца купить на вокзале "Военные на войне". Прочел и сказал: "Очень хорошо". С Маслова магарыч.

{03225}

660. Н. Н. ОБОЛОНСКОМУ 17 июня 1889 г. Сумы. 17 июня 89. Художник скончался. Подробности письмом или при свидании, а пока простите карандаш. Жму горячо Вам руку. Ваш душевно А. Чехов. На обороте: Кисловодск, Дача Жердевой Доктору Николаю Николаевичу Оболонскому.

661. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 18 июня 1889 г. Сумы. 18 июня. г. Сумы. Вчера, 17-го июня, умер от чахотки Николай. Лежит теперь в гробу с прекраснейшим выражением лица. Царство ему небесное, а Вам, его другу, здоровья и счастья... Ваш А. Чехов. Нa обороте: Москва, Тверская, д. Пороховишкова Францу Осиповичу Шехтель.

662. М. М. ДЮКОВСКОМУ 24 июня 1889 г. Сумы. 24 июня. Отвечаю, милый Михаил Михайлович, на Ваше письмо. Николай выехал из Москвы уже с чахоткою. Развязка представлялась ясною, хотя и не столь близкой. С каждым днем здоровье становилось всё хуже и хуже, и в последние недели Николай не жил, а страдал: спал сидя, не переставая кашлял, задыхался и проч. Если в прошлом были какие вины, то все они сторицей искупились этими страданиями. Сначала он много сердился, болезненно раздражался, но за месяц до смерти стал кроток, ласков и необыкновенно степенен. Всё время мечтал

{03226}

о том, как выздоровеет и начнет писать красками. Часто говорил о Вас и о своих отношениях к Вам. Воспоминания были его чуть ли не единственным удовольствием. За неделю до смерти он приобщился. Умер в полном сознании. Смерти он не ждал; по крайней мере ни разу но заикнулся о ней. В гробу лежал он с прекраснейшим выражением лица. Мы сняли фотографию. Не знаю, передаст ли фотография это выражение. Похороны были великолепные. По южному обычаю, несли его в церковь и из церкви на кладбище на руках, без факельщиков и без мрачной колесницы, с хоругвями, в открытом гробе. Крышку несли девушки, а гроб мы. В церкви, пока несли, звонили. Погребли на деревенском кладбище, очень уютном и тихом, где постоянно поют птицы и пахнет медовой травой. Тотчас же после похорон поставили крест, который виден далеко с поля. Завтра девятый день. Будем служить панихиду. Вся семья благодарит Вас за письмо, а мать, читая его, плакала. Вообще грустно, голубчик. Очень рад, что Вы женитесь. Поздравляю и желаю всего того, что принято желать при женитьбе. Я написал Вам коротко, потому что сюжет слишком длинный, не поддающийся описанию на 2-3 листках. Подробности расскажу при свидании, а пока будьте здоровы и счастливы. Вся моя фамилия Вам кланяется. Ваш А. Чехов. На конверте: Москва. Михаилу Михайловичу Дюковскому. У Калужских ворот. Мещанское училище.

663. П. А. СЕРГЕЕНКО 25 июня 1889 г. Сумы. Если Ленского зовут Александром Павловичем, то выеду вторник. Телеграфируй, какой остановиться гостинице. Чехов. На бланке: Севастополь Театр Сергеенко

{03227}

664. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 26 июня 1889 г. Сумы. 20 июнь. Здравствуйте, мой дорогой и милый Алексей Николаевич! Ваше письмо пришло на девятый день после смерти Николая, т. е. когда мы все уже начали входить в норму жизни; теперь отвечаю Вам и чувствую, что норма в самом деле настала и что теперь ничто не мешает мне аккуратно переписываться с Вами. Бедняга художник умер. На Луке он таял, как воск, и для меня не было ни одной минуты, когда бы я мог отделаться от сознания близости катастрофы... Нельзя было сказать, когда умрет Николай, но что он умрет скоро, для меня было ясно. Развязка произошла при следующих обстоятельствах. Гостил у меня Свободин. Воспользовавшись приездом старшего брата, который мог сменить меня, я захотел отдохнуть, дней пять подышать другим воздухом; уговорил Свободина и Линтваревых и поехал с ними в Полтавскую губ(ернию) к Смагиным. В наказание за то, что я уехал, всю дорогу дул такой холодный ветер и небо было такое хмурое, что хоть тундрам впору. На половине дороги полил дождь. Приехали к Смагиным ночью, мокрые, холодные, легли спать в холодные постели, уснули под шум холодного дождя. Утром была всё та же возмутительная вологодская погода; во всю жизнь не забыть мне ни грязной дороги, ни серого неба, ни слез на деревьях; говорю - не забыть, потому что утром приехал из Миргорода мужичонко и привез мокрую телеграмму: "Коля скончался". Можете представить мое настроение. Пришлось скакать обратно на лошадях до станции, потом по железной дороге и ждать на станциях по 8 часов... В Ромнах ждал я с 7 часов вечера до 2 ч(асов) ночи. От скуки пошел шататься по городу. Помню, сижу в саду; темно, холодище страшный, скука аспидская, а за бурой стеною, около которой я сижу, актеры репетируют какую-то мелодраму. Дома я застал горе. Наша семья еще не знала смерти, и гроб пришлось видеть у себя впервые. Похороны устроили мы художнику отличные. Несли его на руках, с хоругвями и проч. Похоронили на деревенском кладбище под медовой травой; крест

{03228}

виден далеко с поля. Кажется, что лежать ему очень уютно. Вероятно, я уеду куда-нибудь. Куда? Не вем. Суворин зовет за границу. Очень возможно, что поеду и за границу, хотя меня туда вовсе не тянет. Я не расположен теперь к физическому труду, хочу отдыха, а ведь шатанье по музеям и Эйфелевым башням, прыганье с поезда на поезд, ежедневные встречи с велеречивым Дмитрием Васильевичем, обеды впроголодь, винопийство и погоня за сильными ощущениями - всё это тяжелый физический труд. Я бы охотнее пожил где-нибудь в Крыму, на одном месте, чтоб можно было работать. Пьеса моя замерзла. Кончать некогда, да и не вижу особенной надобности кончать ее. Пишу понемножку роман, причем больше мараю, чем пишу. Вы пьесу пишете? Вам бы не мешало изобразить оригинальную комедийку. Напишите и уполномочьте меня поставить ее в Москве. Я и на репетициях побываю, и гонорар получу, и всякие штуки. Если я уеду куда-нибудь, то с каждой большой станции буду посылать Вам открытые письма, а из центров закрытые письма. Линтваревы здравствуют. Они великолепны. С каждым днем становятся всё лучше и лучше, и неизвестно, до чего они дойдут в этом направлении. В великодушии и доброте нет им равных во всей Харьк(овской) губернии. Смагины здравствуют и тоже совершенствуются. Поздравляю "Северный вестник" с возвращением Протопопова и Короленко. От критики Протопопова никому не будет ни тепло, ни холодно, потому что все нынешние гг. критики не стоят и гроша медного - в высшей степени бесполезный народ, возвращение же Короленко факт отрадный, ибо сей человек сделает еще много хорошего. Короленко немножко консервативен; он придерживается отживших форм (в исполнении) и мыслит, как 45-летний журналист; в нем не хватает молодости и свежести; но все эти недостатки не так важны и кажутся мне наносными извне; под влиянием времени он может отрешиться от них. Сестра благодарит за поклоны и велит кланяться. Мать тоже. А я целую Вас, обнимаю и желаю всяческих благ. Будьте счастливы и здоровы. Ваш А. Чехов.

{03229}

665. А. С. СУВОРИНУ 2 июля 1889 г. Сумы. 2 июль. Сумы. Простите, что пишу на клочке. Сейчас я получил от Вас письмо. Вы пишете, что пробудете в Тироле целый месяц. Времени достаточно, чтобы я мог съездить до заграницы в Одессу, куда влечет меня неведомая сила. Значит, я выеду из Киева не во вторник, как телеграфировал, а позже. Из Волочиска буду телеграфировать. Из Одессы тоже буду телеграфировать. Бедняга Николай умер. Я поглупел и потускнел. Скука адская, поэзии в жизни ни на грош, желания отсутствуют и проч. и проч. Одним словом, чёрт с ним. Всех Ваших от души приветствую, а Анне Ивановне целую руку. Если хотите, телеграфируйте мне в Одессу (Одесса, Северная гостиница). Пьяница Вам кланяется. Он живет теперь у меня и ведет трезвую жизнь. Тифа у него не было. Не горюйте, что Вам приходится много тратить на телеграммы. Деньги, потраченные Вами на телеграммы ко мне, я пожертвую в кадетский корпус, который будет построен Харитоненком, на учреждение стипендии имени А. А. Суворина. Будьте счастливы и не старайтесь утомляться. Ваш до конца дней моих А. Чехов.

666. И. П. ЧЕХОВУ 16 июля 1889 г. Пароход "Ольга" (по пути из Одесса в Ялту). Пароход "Ольга". Воскресенье 16 июля. Я еду в Ялту и положительно не знаю, зачем я туда еду. Надо ехать и в Тироль, и в Константинополь, и в Сумы: все страны света перепутались у меня в голове, фантазия кишмя кишит городами, и я не знаю, на чем

{03230}

остановить свой выбор. А тут еще лень, нежелание ехать куда бы то ни было, равнодушие и банкротство... Живу машинально, не рассуждая. Из Одессы выехал я не в понедельник, как обещал, а в субботу. Совсем было уж уложился, заплатил по счету, но пошел на репетицию проститься - и там меня удержали. Один взял шляпу, другая палку, а все вместе упрашивали меня так единодушно и искренно, что не устояла бы даже скала; пришлось остаться. Без тебя жил я почти так же, как и при тебе. Вставал в 8-9 часов и шел с Правдиным купаться. В купальне мне чистили башмаки, к(ото)рые у меня, кстати сказать, новые. Душ, струя... Потом кофе в буфете, что на берегу около каменной лестницы. В 12 ч. брал я Панову и вместе с ней шел к Замбрини есть мороженое (60коп.), шлялся за нею к модисткам, в магазины за кружевами и проч. Жара, конечно, несосветимая. В 2 ехал к Сергеенко, потом к Ольге Ивановне борща и соуса ради. В 5 у Каратыгиной чай, к(ото)рый всегда проходил особенно шумно и весело; в 8, кончив пить чай, шли в театр. Кулисы. Лечение кашляющих актрис и составление планов на завтрашний день. Встревоженная Лика, боящаяся расходов; Панова, ищущая своими черными глазами тех, кто ей нужен; Гамлет-Сашечка, тоскующий и изрыгающий громы; толстый Греков, всегда спящий и вечно жалующийся на утомление; его жена - дохленькая барыня, умоляющая, чтоб я не ехал из Одессы; хорошенькая горничная Анюта в красной кофточке, отворяющая нам дверь, и т. д. и т. д. После спектакля рюмка водки внизу в буфете и потом вино в погребке - это в ожидании, когда актрисы сойдутся у Каратыгиной пить чай. Пьем опять чай, пьем долго, часов до двух, и мелем языками всякую чертовщину. В 2 провожаю Панову до ее номера и иду к себе, где застаю Грекова. С ним пью вино и толкую о Донской области (он казак) и о сцене. Этак до рассвета. Затем шарманка снова заводилась и начиналась вчерашняя музыка. Всё время я, подобно Петровскому, тяготел к женскому обществу, обабился окончательно, чуть юбок не носил, и не проходило дня, чтоб добродетельная Лика с значительной миной не рассказывала мне, как Медведева боялась отпустить Панову на гастроли и как m-me Правдина (тоже добродетельная, но очень скверная

{03231}

особа) сплетничает на весь свет и на нее, Лику, якобы потворствующую греху. Прощание вчера вышло трогательное. Насилу отпустили. Поднесли мне два галстуха на память и проводили на пароход. Я привык и ко мне так привыкли, что в самом деле грустно было расставаться. Слышно, как на военном фрегате играет музыка. Жарко писать. Сейчас завтрак. Нашим буду писать из Алупки, а пока кланяйся всем. Пилит ли Семашечка на своей поломанной жене? В Ялте Стрепетова и, вероятно, кто-нибудь из литераторов. Придется много разговаривать. Актрисы тебе кланялись. "Горе от ума" сошло скверно, "Дон-Жуан" и "Гамлет" хорошо. Сборы плохие. Получил письмо от Боборыкина. Если есть письма на мое имя, то пришли их (заказным) по адресу: Ялта, Даниилу Михайловичу Городецкому, для передачи мне. Пришли и почтовые повестки, я напишу доверенность. У меня нет ни желаний, ни намерений, а потому нет и определенных планов. Могу хоть в Ахтырку ехать, мне всё равно. Маше буду писать, вероятно, завтра. Ну, оставайтесь все здоровы и не поминайте лихом. А. Ч.

667. И. М. КОНДРАТЬЕВУ 18 июля 1889 г. Ялта. 18 июль, Ялта. Многоуважаемый Иван Максимович! Будьте добры выслать причитающийся мне гонорар по следующему адресу: г. Сумы, Харьк(овской) губ., Марии Павловне Чеховой, для передачи мне. Приеду я в Москву в первых числах сентября. Желаю Вам всего хорошего и пребываю искренно уважающим А. Чехов.

{03232}

668. М. П. ЧЕХОВОЙ 18 июля 1889 г. Ялта. 18 июль. Я живу в Ялте (дача Фарбштейн). Попросить тебя и Наталию Михайловну приехать сюда я не решаюсь, так как положительно не имею понятия о том, как долго я проживу здесь и куда поеду отсюда. Скука адская, и возможно, что я уеду отсюда завтра или послезавтра. Уеду в Сумы, а из Сум в Москву, не дожидаясь сентября. Лето мне опротивело, как редиска. Живу я на очень приличной даче, плачу за 1 ? комнаты 1 рубль в сутки. Море в двух шагах. Растительность в Ялте жалкая. Хваленые кипарисы не растут выше того тополя, который стоит в маленьком линтваревском саду налево от крыльца; они темны, жестки и пыльны. В публике преобладают шмули и бритые рожи опереточных актеров. Женщины пахнут сливочным мороженым. К сожалению, у меня много знакомых. Редко остаюсь один. Приходится слушать всякий умный вздор и отвечать длинно. Шляются ко мне студенты и приносят для прочтения свои увесистые рукописи. Одолели стихи. Всё претенциозно, умно, благородно и бездарно. Сергеенко со мной нет, он в Одессе, чему я очень рад. Купанье великолепное. Когда я ехал из Севастополя в Ялту, была качка. Дамы и мужчины рвали. Меня мутило, но только слегка; я имел дерзость даже обедать, хотя во всё время обеда боялся, что вырву в тарелку своей соседки, дочери одесского градоначальника. Обеды дрянные. Ленивые щи, антрекот из подошвы, компот - цена 1 рубль. Вчера вечером в саду я громко жаловался на плохие ялтинские обеды; местный акцизный, очень симпатичный и добродушный человек, внял моему гласу и робко пригласил меня к себе обедать. Пойду сегодня. Уехал бы за границу, но потерял из виду Суворина. Через неделю по получении этого письма на твое имя придут от Кондратьева деньги. Получи и распечатай. Если захочешь ехать куда-нибудь, то поезжай. Вернусь я не позже 10 августа - это наверное.

{03233}

Одинокий человек отлично может прожить в Ялте за 60-75 руб. в месяц. Дороговизну преувеличили. Я скучаю по Луке. Во время бури у берега камни и камешки с треском, толкая друг дружку, катаются то сюда, то туда - их раскатистый шум напоминает мне смех Натальи Михайловны; гуденье волн похоже на пение симпатичного доктора. По целым часам я просиживаю на берегу, жадно прислушиваюсь к звукам и воображаю себя на Луке. Отдай в чистку мой черный пиджак. Пусть Миша свезет в красильное заведение. Если на осеннем пальто есть пятна, то и его туда же. Не мешало бы выгладить. Где Александр? В Ялте можно работать. Если б не добрые люди, заботящиеся о том, чтобы мне не было скучно, то я написал бы много. Александре Васильевне, доктору, Наталье Михайловне, композитору, Семашечке и всем нашим передай мой сердечный привет. Если можно, не скучай. Денег не жалейте, чёрт с ними. Я здоров. Твой А. Чехов. Графине Лиде и ее безнравственному полковнику поклон

669. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 3 августа 1889 г. Ялта. 3 августа. Милый и дорогой Алексей Николаевич, можете себе представить, я не за границей и не на Кавказе, а вот уж две недели одиноко сижу в полуторарублевом nомере, в татарско-парикмахерском городе Ялте. Ехал я за границу, но попал случайно в Одессу, прожил там дней десять, а оттуда, проев половину своего состояния на мороженом (было очень жарко), поехал в Ялту. Поехал зря и живу в ней зря. Утром купаюсь, днем умираю от жары, вечером пью вино, а ночью сплю. Море великолепно, растительность жалкая, публика всплошную шмули или больные. Каждый день собираюсь уехать и всё никак не уеду. А уехать надо. Совесть загрызла.

{03234}

Немножко стыдно сибаритствовать в то время, когда дома неладно. Уезжая, я оставил дома унылую скуку и страх. Сие письмо имеет цель двоякую: 1) приветствовать Вас и напомнить о своем многогрешном существовании и 2) просить Вас уведомить Анну Михайловну, что рассказ она получит от меня не позже 1 сентября. Это уж решенное дело, ибо рассказ почти готов. Несмотря на жару и на ялтинские искушения, я пищу. Написал уж на 200 целковых, т. е. целый печатный лист. Пьесу начал было дома, но забросил. Надоели мне актеры. Ну их! У меня сегодня радость. В купальне чуть было не убил меня мужик длинным тяжелым шестом. Спасся только благодаря тому, что голова моя отстояла от шеста нa один сантиметр. Чудесное избавление от гибели наводит меня на разные, приличные случаю мысли. В Ялте много барышень и ни одной хорошенькой. Много пишущих, но ни одного талантливого человека. Много вина, но ни одной капли порядочного. Хороши здесь только море да лошади-иноходцы. Едешь верхом на лошади и качаешься, как в люльке. Жизнь дешевая. Одинокий человек отлично может прожить здесь за 100 рублей в месяц. Кланяется Вам Петров, местный старожил, типограф, донжуан и любитель поэзии, сидящий сейчас возле меня и собирающийся угостить меня обедом. Он глухонемой и говорит поэтому ужасно громко. Вообще чудаков здесь много. Если захотите подарить меня письмом, то адресуйте в Сумы, куда я вернусь не позже 10 августа. Рассказ по случаю жары и скверного, меланхолического настроения выходит у меня скучноватый. Но мотив новый. Очень возможно, что прочтут с интересом. Мне один местный поэт говорил, что в Ялту приедет Елена Алексеевна. Посоветуйте ей не приезжать до винограда, т. е. раньше 15-20 августа. Поклонитесь всем Вашим. Крепко обнимаю Вас и пребываю, как всегда, искренно любящим Антуаном Потемкиным (прозвище, данное мне Жаном Щегловым). Кстати: что поделывает Жан? Всё еще насилует Мельпомену? Если увидите его, то поклонитесь.

{03235}

670. В. К. МИТКЕВНЧУ 12 августа 1889 г. Сумы. 12 авг. Сумы. Простите, что так долго не отвечал на Ваше письмо. Я был в Ялте и только вчера вернулся домой. Против Вашего желания перевести моего "Медведя" я ничего не имею. Напротив, это желание льстит мне, хотя я заранее уверен, что на французской сцене, где превосходные водевили считаются сотнями, русский водевиль, как бы удачно он написан ни был, успеха иметь не будет. Поблагодарив Вас за внимание и пожелав успеха, пребываю готовый к услугам А. Чехов.

671. Н. А. ЛЕЙКИНУ 13 августа 1889 г. Сумы. 13 авг. Сумы. Из дальних странствий возвратясь, добрейший Николай Александрович, я нашел у себя Ваше письмо. Спасибо за память. Вот Вам мое curriculum vitae. Последние дни Николая, его страдания и похороны произвели на меня и на всю семью удручающее впечатление. На душе было так скверно, что опротивели и лето, и дача, и Псел. Единственным развлечением были только письма добрых людей, которые, узнав из газет о смерти Николая, поспешили посочувствовать моей особе. Конечно, письма пустое дело, но когда читаешь их, то не чувствуешь себя одиноким, а чувство одиночества самое паршивое и нудное чувство. После похорон возил я всю семью в Ахтырку, потом неделю пожил с нею дома, дал ей время попривыкнуть и уехал за границу. На пути к Вене со станции Жмеринка я взял несколько в сторону и поехал в Одессу; здесь прожил я 10-12 дней, купаясь в море и варясь в собственном соку, сиречь в поте. В Одессе, благодаря кое-каким обстоятельствам, было прожито денег немало; пришлось насчет заграницы отложить всякое попечение и ограничиться одной только поездкой в Ялту. В сем татарско-дамском граде прожил я недели три, предаваясь

{03236}

кейфу и сладостной лени. Всё пущено в трубу, осталось только на обратный путь. В стране, где много хорошего вина и отличных коней, где на 20 женщин приходится один мужчина, трудно быть экономным. Наконец я дома, с 40 рублями. Разъезжая по провинции, я приглядывался к книжному делу. Нахожу, что поставлено оно отвратительно. Торговля нищенская. Половина книгопродавцев кулаки или прямо-таки жулики, покупатель невоспитанный, легко поддающийся обману, откровенно предпочитающий в книгах количество качеству. Пока столичные книгопродавцы не пооткрывают в городах своих отделений, до тех пор дело не подвинется ни на один шаг вперед, на туземцев рассчитывать нельзя. Из туземцев я встретил только одного благонадежного и вполне порядочного издателя-книгопродавца, которого рекомендую Вашему вниманию. Его адрес: "Ялта, Даниил Михайлович Городецкий". Он содержит типографию, издает всякую крымскую дрянь, редактирует ялтинский листок, продает книги и этим летом открывает отделения по всему Крымско-Кавказскому побережью, начиная с Одессы и кончая Батумом. Он, повторяю, порядочный человек, образованный и неглупый. Немного неопытен, но это недостаток поправимый. Издания берет он только на комиссию, расчет ежемесячный или по желанию. Он просил Вас выслать ему по 25 экз. всех Ваших изданий. Если вышлете, то ничего не проиграете. Я за него вполне ручаюсь, и в случае, если его дело не пойдет, я в будущем июле, проездом через Ялту, заберу у него все книги. Его условия: 40%, а для рублевых книг 30%. Пошлите ему 25 экз. "Пестрых рассказов" и столько же Пальмина. Баранцевичу я буду писать особо. Если хотите, я сам буду считаться с ним. Во всяком случае, напишите мне, я уведомлю его. Кстати о "Пестрых рассказах"... Я должен Вам или Вы мне? Если второе, то не пришлете ли мне за спасение души малую толику? Я нищ и убог. Если первое, то Ваше счастье, так тому и быть. Всем Вашим поклон. Будьте здоровы и благополучны. В Москву еду 2-3 сент(ября). Ваш А. Чехов. Пишите.

{03237}

672. Ал. П. ЧЕХОВУ 13 августа 1889 г. Сумы. Журнальный лилипут! В благодарность за то, что я не запретил тебе жениться, ты обязан немедленно надеть новые штаны и шапку и, не воняя дорогою, пойти в магазин "Нового времени". Здесь ты: вo-1-x) возьмешь 25 экз. "В сумерках" и 25 экз. "Рассказов" и с помощью кого-нибудь из редакционных доместиков отправишь сии книжицы через транспортную контору по нижеследующему адресу: "г. Ялта, Даниилу Михайловичу Городецкому"; во-2-х) возьмешь гроши, причитающиеся мне за книги, и немедленно вышлешь мне, чем премного обяжешь, ибо я сижу без гроша в кармане и выехать мне буквально не с чем. Исполнение первого пункта ты можешь варьировать так: взявши книги, поехать в контору "Осколков" и завести там с Анной Ивановной такой разговор: Ты. Здравствуйте. Не сделал ли Лейкин распоряжение об отсылке в Ялту Городецкому своих книг? А. И. Да, сделал. Ты. Так не будете ли вы любезны к Вашей посылке присоединить и сии книжицы? Я уплачу часть расходов... и т. д. Если ты не исполнишь моих приказаний, то да обратится твой медовый месяц в нашатырно-квасцово-купоросный! Писал и упрекал в нерадении Твой брат и благодетель.

673. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 29 августа 1889 г. Сумы. 29 авг. Милый Жанчик, в субботу я еду в Москву и прошу Вас адресоваться по-зимнему, т. е. Кудринская Садовая, д. Корнеева. Если в сентябре будете в Москве, то уж застанете меня вполне и всесторонне водворившимся.

{03238}

Очень рад, что Вы охладели к Мельпомене и вернулись в родное лоно беллетристики. Теперь Вы будете писать по одной пьесе в 1-2 года, иметь успех и считаться все-таки не драматургом, а беллетристом. Так и нужно. Я бы лично бросил театр просто из расчета: драматургов 300, а беллетристов почти совсем нет. Да и, между нами говоря, театр не дает столько денег, сколько наша проза. Ваши "Фамочка" и "Петух" дали, небось, вдвое больше, чем "Театралы" и "Дачный муж". В этот сезон я ничего не дам для театра, ибо ровно ничего не сделал. Начал было "Лешего" (и мае и июне), но потом бросил. Пишу теперь повестушку, которую публика узрит в печати не раньше ноября. В сей повести, изображая одну юную девицу, я воспользовался отчасти чертами милейшего Жана. Где Баранцевич? Если встретитесь, то попросите его, чтобы он прислал мне свой адрес. Все мое семейство здравствует и шлет Вам поклон. Когда будете в Москве, приходите чай пить, обедать и ужинать. Поговорим про Вашу роковую бабушку, трагический смех и адски мелодраматический почерк. Мне пишут, что в "Предложении", которое ставилось в Красном Село, Свободин был бесподобен; он и Варламов из плохой пьесёнки сделали нечто такое, что побудило даже царя сказать комплимент по моему адресу. Жду Станислава и производства в члены Государственного совета. Видаетесь ли с Билибиным? Очень милый и талантливый парень, но под давлением роковых обстоятельств и петербургских туманов превращается, кажется, в сухаря чиношу. Погода великолепная. Нужно бы работать, а солнце и рыбная ловля за шиворот тащат прочь от стола. Поклонитесь Вашей жене и будьте счастливы, как Соломон в юности. Ваш А. Чехов.

{03239}

674. A. H. ПЛЕЩЕЕВУ 3 сентября 1889 г. Сумы. 3 сентября 89, Лука. Сим извещаю Вас, милый Алексей Николаевич, что сегодня в 4 часа ночи при 2 градусах тепла, при небе, густо покрытом облаками, я выезжаю на товарно-каторжном поезде в Москву. Предвкушая эту интересную поездку, заранее щелкаю зубами и дрожу всем телом. Адрес у меня остается прошлогодний, т. е. Кудринская Садовая, д. Корнеева. Сегодня я написал Анне Михайловне, что рассказ для "Сев(ерного) вестника" уже готов, и просил у нее позволения подержать его у себя дома и не высылать ей до следующей книжки. Я хочу кое-что пошлифовать и полакировать, а главное, подумать над ним. Ничего подобного отродясь я не писал, мотивы совершенно для меня новые, и я боюсь, как бы не подкузьмила меня моя неопытность. Вернее, боюсь написать глупость. Линтваревы все кланяются Вам. Жоржик не имеет определенных планов и, по всей вероятности, останется на зиму дома. В этом юноше я могу понять только то, что он, несомненно, любит музыку, несомненно, талантлив и хороший, добрый человек. В остальном же прочем я его не понимаю. На что он употребит свою энергию и любовь, неизвестно. Быть может, истратит всё на порывы, на отдельные вспышки и этим ограничится. Смагины в этом году не были на Луке. Вчера приехала Вата с мамашей. Замуж она еще не вышла, но рассчитывает скоро выйти и уже выставляет свой живот далеко вперед, точно репетирует беременность. Что Вы сделали для сцены? Хотел я почитать про Галеви, но не собрал "Русских ведомостей". В Москве ожидают меня заседания Комитета. Горева и Абрамова долго не продержатся, но тем не менее, однако, успеют дать Обществу заработать тысячи две-три. Мне симпатичен Боборыкин, и будет жаль, если он очутится в положении курицы, попавшей во щи. Труппа у него жиденькая, набранная, если можно так выразиться, из элементов случайных. Мечтает он о классическом репертуаре - это хорошо, но что труппа его

{03240}

из классических вещей будет делать чёрт знает что - это очень скверно. Кланяюсь всем Вашим, а Вас крепко обнимаю и целую. Будьте счастливы. Ваш А. Чехов. Жоржик скоро будет писать Вам.

675. Ф. А. КУМАНИНУ 5 сентября 1889 г. Москва. 5 сентябрь. Многоуважаемый Федор Александрович, простите, что запаздываю ответом на Ваше письмо. Приехал я в Москву только сегодня. Мое "Предложение" было уже напечатано в "Новом времени" 4732, куда я обещал его еще в прошлом году. Что касается напечатания этой пьесы в "Артисте", то оно едва ли возможно. Не в моей власти разрешать печатать то, что уже было однажды напечатано в газете и за что мною уже получены деньги. Неловко. Если, конечно, Суворин разрешит перепечатать с соответственным примечанием, что эта-де пьеса была раньше помещена в "Новом времени", то я ничего не буду иметь против. Из всех немногочисленных пьес моих можно напечатать только одну, а именно "Лебединую песню (Калхас)", драматическ(ий) этюд в одном действии, который шел когда-то у Корша и, кажется, пойдет в Малом театре. Пьеса эта была раньше напечатана в "Сезоне" Кичеева, но не целиком, а в сильно сокращенном виде; в "Сезон" я дал только часть первого монолога. Эту "Лебединую песню" можно достать у Рассохина. Есть она и у меня, буде пожелаете. Сегодня я получил письмо от В. С. Лихачева, автора "В родственных объятиях" и переводчика "Тартюфа". Он мне пишет: "Сегодня я вычитал в газете объявление об издаваемом в Москве журнале "Артист", а у меня как раз готова оригинальная пятиактная драма". Далее он, Лихачев, поручает мне узнать у Вас об условиях

{03241}

и проч. Если Вы не прочь напечатать у себя его пьесу, то благоволите меня уведомить возможно подробнее: я напишу ему. А за сим позвольте пожелать Вам всего хорошего и пребыть уважающим А. Чехов.

676. В. С. ЛИХАЧЕВУ 5 сентября 1889 г. Москва. 5 сентябрь. Добрейший коллега Владимир Сергеевич! Сегодня я вернулся в Москву и через 1/2 часа по прибытии получил Ваше письмо. О существовании "Артиста", подобно Вам, я узнал тоже из газет. Как-то зимою виделся я с его издателем Куманиным, был у нас разговор о журнале, просил он, Куманин, у меня пьесу, но что это за журнал, и зачем он издается, и как его будут звать, я не знал. И теперь почти ничего не знаю. Кстати, я нашел у себя на столе письмо этого Куманина. Отвечая ему, я писал, между прочим, о Вас и о Вашей пьесе и попросил его, чтобы он ответил мне возможно скорее и возможно подробнее. Его ответ я сообщу Вам своевременно. Если Вы не прочь верить в предчувствия, то могу Вам сказать еще больше: я предчувствую, что этот Куманин на днях будет у меня. Если предчувствие не обманет, то разговор мой с ним я сообщу Вам письменно тотчас же. А за сим позвольте пожелать Вам всего хорошего. Душевно Вас уважающий Ваш сват (по Академии) А. Чехов. "Иванова" я отдельно не издавал. Получил из "Сев(ерного) вестн(ика)" сто экземпляров, но они разлетелись у меня быстро, как дым.

{03242}

677. А. А. МАЙКОВУ 5 сентября 1889 г. Москва. 5 сентябрь 89 г. Многоуважаемый Аполлон Александрович! Сегодня я вернулся в Москву, о чем имею честь известить Вас на случай, если Вам угодно будет созвать Комитет. Адрес прежний, т. е. Кудринская Садовая, д. Корнеева. С истинным почтением имею честь быть уважающий А. Чехов.

678. Е. М. ЛИНТВАРЕВОЙ 6 сентября 1889 г. Москва. 6 сентябрь. Здравствуйте, уважаемый и добрейший доктор! Наконец мы доехали до Москвы. Доехали благополучно и без всяких приключений. Закусывать начали в Ворожбе и кончили под Москвой. Цыплята распространяли зловоние. Маша во всю дорогу делала вид, что незнакома со мной и с Семашко, так как с нами в одном вагоне ехал проф(ессор) Стороженко, ее бывший лектор и экзаменатор. Чтобы наказать такую мелочность, я громко рассказывал о том, как я служил поваром у графини Келлер и какие у меня были добрые господа; прежде чем выпить, я всякий раз кланялся матери и желал ей поскорее найти в Москве хорошее место. Семашко изображал камердинера. В Москве холодно, в комнатах не прибрано, мебель тусклая. Вся душа моя на Луке. Хочется сказать Вам тысячи теплых слов. Если бы было принято молитвословить святых жен и дев раньше, чем ангелы небесные уносят их души в рай, то я давно бы написал Вам и Вашим сестрам акафист и читал бы его ежедневно с коленопреклонением, но так как это не принято, то я ограничиваюсь только тем, что зажигаю в своем сердце в честь Вашу неугасимую лампаду и прошу верить в искренность и постоянство моих чувств. Само собою

{03243}

разумеется, что среди этих чувств самое видное место занимает благодарность. Кланяйтесь, пожалуйста, всем Вашим, не минуя никого, ни Григория Алекс(андровича), ни Домнушки, ни Ульяши. Надеюсь, что Егор Михайлович уже перестал заниматься свинством, т. е., иначе говоря, уже не возится со своей свинкой. Александре Васильевне передайте, что она поступила несправедливо, не взяв с меня ничего за маленький флигель. Брали с Деконора, берете с Артеменко, а ведь я, надеюсь, ничем не хуже их. Вчера в день приезда у меня уже были гости. Семейство мое шлет всем Вам сердечный привет. Семашко тоже. Когда я рассказывал Ивану о том, как Валентина Николаевна увязывала мой багаж, то он минуту подумал, почесал у себя за ухом и глубоко вздохнул. А багаж в самом деле был увязан так художественно, что мне не хотелось развязывать. Хладнокровна ли Наталия Михайловна? Ну, да хранит Вас создатель. Душевно преданный А. Чехов. Посылаю Вам свою erysipelas.

679. А. М. ЕВРЕИНОВОЙ 7 сентября 1889 г. Москва. 7 сентябрь. Ваша телеграмма застала меня врасплох, уважаемая Анна Михайловна. Послав Вам письмо, я успокоился и, занявшись обработкой своей вещи, исковеркал ее вдоль и поперек и выбросил кусок середины и весь конец, решив заменить их новыми. Что же мне теперь делать? Не могу я послать Вам того, что кажется мне недоделанным и не нравится. Вещь сама по себе, по своей натуре, скучновата, а если не заняться ею внимательно, то может получиться, как выражаются французы, чёрт знает что. Возможна только одна комбинация, очень неудобная для меня и для редакции и которою можно воспользоваться

{03244}

только в случае крайней нужды. Я разделю свой рассказ на две равных доли: одну половину поспешу приготовить к 12-15 сентября для октябрьской книжки, а другую вышлю для ноябрьской. В рассказе 3- 4 листа, и делить его можно. Если согласны на такую комбинацию, то дайте мне знать. Сюжет рассказа новый: житие одного старого профессора, тайного советника. Очень трудно писать. То и дело приходится переделывать целые страницы, так как весь рассказ испорчен тем отвратительным настроением, от которого я не мог отделаться во всё лето. Вероятно, он не понравится, но что шуму наделает и что "Русская мысль" его обругает, я в этом убежден. Что Короленко? Простите бога ради, что я причинил Вам столько хлопот. В другой раз буду исправнее. Поклонитесь Марии Дмитриевне и Алексею Николаевичу. Моя фамилия благодарит Вас за поклон (в телеграмме) и шлет Вам самый сердечный привет. Душевно преданный А. Чехов.

680. А. А. СУВОРИНУ 7 сентября 1889 г. Москва. 7 сент. Москва, Кудринская Садовая, д. Корнеева. Здравствуйте, почтенный друг. У меня к Вам ость дело такого рода. В январе этого года, когда я был в Петербурге и ставил своего "Иванова", в один из вечеров мною было получено из Москвы письмо от М. Н. Островской, сестры покойного драматурга и ныне благополучно генеральствующего министра. Она поручала мне в этом письме спросить у Алексея Сергеевича, не возьмется ли он издать ее детские рассказы? (Она детская писательница; о чем и как пишет, я не знаю.) Я показал письмо Алексею Сергеевичу и получил приблизительно такой ответ: "Хорошо, я издам. Только теперь рано, надо издавать детские рассказы к Рождеству. Пусть

{03245}

пришлет осенью". Я тоже сказал "хорошо" и послал его ответ г-же Островской. Вчера у меня был брат ее Петр Николаевич Островский и спросил меня, что ему и сестре его надлежит теперь делать. Я почел за благо сказать ему, что Алексей Сергеевич теперь за границею и что за разрешением вопроса я обращусь к Вам, ибо Вы, как выражается Богданов, наследник-цесаревич. Теперь напишите мне, что делать: ждать ли Островской возвращения Алекс(ея) Сер(геевича) или высылать материал для набора (20 листов!!)? Мне, конечно, очень лестно, что у меня бывают родныe братья министров и великих писателей, но еще более лестно сознание, что я оказываю им протекцию. Но если бы они не впутывали меня в свои дела, мне было бы еще более и более лестно. Был я в Одессе и хаживал в Ваш магазин. Тамошний Ваш главный книжный метрдотель - джентльмен и сравнении с Богдановым. Очень приличный человек. Как идет Ваш "Стоглав"? Будьте здоровы и веселы. Накатал я повесть (600- 700 руб.) и на днях посылаю ее в клинику женских болезней, т. с. в "Северный вестник", где я состою главным генерал-штаб-доктором. Ваш А. Чехов.

681. В. С. ЛИХАЧЕВУ 8 сентября 1889 г. Москва. 8 сент. Вот Вам, добрейший Владимир Сергеевич, выдержка из куманинского письма, полученного мною сегодня утром: "Иметь нашим сотрудником г. Лихачева очень рады. Гонорар, который мы платим за пьесы, вообще небольшой и притом находится в прямой зависимости от того, шла ли пьеса и где, так как от этого зависит розничная продажа. За 4 и 5-актн(ые) пьесы, шедшие на импер(аторских) театрах, мы платим 100-150 р. за пьесу, а за пьесы, шедшие на частных сценах, не свыше 75 р., за пьесы же, нигде не поставленные, мы никакого гонорара не платим, разве несколько экземпляров".

{03246}

Вот Вам то, что Вы хотели знать об "Артисте". Что же касается моей готовности быть Вам полезным, то она, надеюсь, не подлежала у Вас никакому сомнению. Рад служить и, буде Вы пожелаете обратиться ко мне с каким-либо поручением, то делайте это во всяк день и во всяк час, не утруждая себя ни извинениями, ни ссылками на беспокойство, которое, кстати говоря, редко бывает знакомо моей душе, когда мне приходится исполнять поручения хороших людей. Будьте здоровы и поклонитесь нашим общим знакомым. Душевно преданный А. Чехов.

682. Ф. А. КУМАНИНУ 9 сентября 1889 г. Москва. 9 сент. Уважаемый Федор Александрович! Суворин теперь за границею и вернется, вероятно, в конце октября. Лихачеву я написал, а "Лебединую песню" посылаю. Уважающий А. Чехов.

683. Ал. П. ЧЕХОВУ 9 сентября 1889 г. Москва. 9 сент. Алкоголизмус! Во-первых, напрасно ты извиняешься за долг; должен ты не столько мне, сколько Маше, да и не в долгах дело, а в хорошем поведении и в послушании, во-вторых, напрасно ты обвиняешь Суворина в какой-то ошибке, заставляющей тебя ныне бедствовать; напрасно, ибо мне из самых достоверных источников известно, что ты сам просил у него жалованье за 2 месяца вперед; в-третьих, ты должен что-то тетке Ф(едосье) Я(ковлевне), и мать насчет этого поет иеремиады, и,

{03247}

в-четвертых, сим извещаю тебя, что я уже вернулся в Москву. Адрес прежний. Был Глебыч. Долг Николая поделен на 4 части. Супружнице своей вместе с поклоном передай прилагаемое письмо, детей высеки, а сам иди на пожар. Известный тебе N. N. Сообщи свой домашний адрес.

684. В. А. ТИХОНОВУ 13 сентября 1889 г. Москва. 13 сент. Здравствуйте, российский Сарду! Откликаюсь: я здесь!! Очень рад, что Вы живы, здравы и что скоро я буду иметь удовольствие лицезреть Вас и "Лучи и тучи", о которых слышал от Корша. Нового нет ни бельмеса. Всё старо, и всё по-прежнему превосходно, благополучно и гадко (густая помесь оптимизма с пессимизмом). Корш говорил, что Ваше "Без коромысла и утюга" будет еще идти у него; пойду поглядеть, так как еще не видел. Что еще написать Вам? Про погоду? Ничего, хороша. Кончил длинную повесть. Вещь тяжеловесная, так что человека убить можно. Тяжеловесна не количеством листов, а качеством. Нечто неуклюжее и громоздкое. Мотив затрагиваю новый. Жду. Будьте здоровеньки. Ваш А. Чехов.

685. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 14 сентября 1889 г. Москва. 14 сентябрь. Громы небесные и зубы крокодилов да падут на головы Ваших врагов и кредиторов, дорогой и милый Алексей Николаевич! Предпослав Вам такое восточное и грациозное приветствие, отвечаю на Ваше письмо

{03248}

нижеследующее. На телеграмму Анны Михайловны я ответил письмом, где умолял подождать до ноябрьск(ой) книжки; ответ я получил такой: "Да будет по Вашему желанию. Отложим". Вы поймете всю цену и прелесть этого ответа, если вообразите себе г. Чехова, пишущего, потеющего, исправляющего и видящего, что от тех революционных переворотов и ужасов, какие терпит под его пером повесть, она не становится лучше ни на единый су. Я не пишу, а занимаюсь пертурбациями. В таком настроении, согласитесь, не совсем удобно спешить печататься. В моей повести не два настроения, а целых пятнадцать; весьма возможно, что и ее Вы назовете дерьмом. Она в самом деле дерьмо. Но льщу себя надеждою, что Вы увидите в ней два-три новых лица, интересных для всякого интеллигентного читателя; увидите одно-два новых положения. Льщу себя также надеждою, что мое дерьмо произведет некоторый гул и вызовет ругань во вражеском стане. А без этой ругани нельзя, ибо в наш век, век телеграфа, театра Горевой и телефонов, ругань - родная сестра рекламы. Что касается Короленко, то делать какие-либо заключения о его будущем - преждевременно. Я и он находимся теперь именно в том фазисе, когда фортуна решает, куда пускать нас: вверх или вниз по наклону. Колебания вполне естественны. В порядке вещей был бы даже временный застой. Мне хочется верить, что Короленко выйдет победителем и найдет точку опоры. На его стороне крепкое здоровье, трезвость, устойчивость взглядов и ясный, хороший ум, хотя и не чуждый предубеждений, но зато свободный от предрассудков. Я тоже не дамся фортуне живой в руки. Хотя у меня и нет того, что есть у Короленко, зато у меня есть кое-что другое. У меня в прошлом масса ошибок, каких не знал Короленко, а где ошибки, там и опыт. У меня, кроме того, шире поле брани и богаче выбор; кроме романа, стихов и доносов,- я всё перепробовал. Писал и повести, и рассказы, и водевили, и передовые, и юмористику, и всякую ерунду, включая сюда комаров и мух для "Стрекозы". Оборвавшись на повести, я могу приняться за рассказы; если последние плохи, могу ухватиться за водевиль, и этак без конца, до самой дохлой смерти. Так что при

{03249}

всем моем желании взглянуть на себя и на Короленко оком пессимиста и повесить нос на квинту я все-таки не унываю ни одной минуты, ибо еще не вижу данных, говорящих за или против. Погодим еще лет пять, тогда видно будет. Вчера у меня был П. Н. Островский, заставший у меня петербургского помещика Соковнина. Петр Н(иколаевич) умный и добрый человек; беседовать с ним приятно, но спорить так же трудно, как со спиритом. Его взгляды на нравственность, на политику и проч.- это какая-то перепутанная проволока; ничего не разберешь. Поглядишь на него справа - материалист, зайдешь слева - франкмасон. Такую путаницу приходится чаще всего наблюдать у людей, много думающих, но мало образованных, не привыкших к точным определениям и к тем приемам, которые учат людей уяснять себе то, о чем думаешь и говоришь. Театр Горевой такая чепуха! Сплошной нуль. Таланты, которые в нем подвизаются, такие же облезлые, как голова Боборыкина, который неделю тому назад составлял для меня почтенную величину, теперь же представляется мне просто чудаком, которого в детстве мамка ушибла. Побеседовав с ним и поглядев на дела рук его, я разочаровался, как жених, невеста которого позволила себе нечаянно издать в обществе неприличный звук. Говорят, у Абрамовой дела идут хорошо. Уже встречал я гениальных людей, успевших нагреть руки около ее бумажника. Дает авансы. Что делает Жан? Жив ли он? Не задавили ли его где-нибудь за кулисами? Не умер ли он от испуга, узнав, что в его "Дачном муже" вместо госпожи Пыжиковой будет играть г-жа Дымская-Стульская 2-я? Если Вам приходится видеть его и слушать его трагический смех, то напомните ому о моем существовании и кстати поклонитесь ему. Всем Вашим мой сердечный привет. Будьте здоровы. Дай бог Вам счастья и всего самого лучшего. Ваш Antoine, он же Потемкин. Адрес: Таврида, спальная Екатерины II.

{03250}

686. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 18 сентября 1889 г. Москва. 18 сент. г. Театрал! Ответствую на Ваше почтенное письмо. Переделке "Гордиева узла" аплодирую, но неохотно, так как я люблю этот роман и не могу допустить, чтобы он выиграл от переделки. Ваше распределение ролей является преждевременным. Труппа Корша несколько обновилась, и Вам, прежде чем распределять роли, необходимо познакомиться с ее новыми элементами. Я видел только Медведева (добродушный старик) и Потоцкую, милую барышню с огоньком и с благими намерениями, претендующую на сильные драматические роли. Есть еще Людвигов, Кривская, по этих я не видел. Каков был Солонин в моем "Иванове", я не знаю, так как не успел еще побывать. В среду, если пойдет "Иванов", схожу и посмотрю и возьму для Вас афишу. Думаю, что в Гориче он будет не особенно дурен. Я вожусь с повестью, и возня эта уже на исходе. Дней через пять тяжелая, увесистая белиберда пойдет в Питер в типографию Демакова. Это не повесть, а диссертация. Придется она по вкусу только любителям скучного, тяжелого чтения, и я дурно делаю, что не посылаю ее в "Артиллерийский журнал". С моими водевилями целая революция. "Предложение" шло у Горевой - я снял с репертуара; из-за "Медведя" Корш ругается с Абрамовой: первый тщетно доказывает свое исключительное право на сию пьесу, а абрамовский Соловцов говорит, что "Медведь" принадлежит ему, так как он сыграл его уже 1817 раз. Сам черт не разберет! Малый театр в обиде, что "Иванов" идет у Корша, и Ленский до сих пор еще не был у меня - должно, сердится. Беда с вами, гг. театральные деятели! Ну-с, будьте здравы. Жду Вас в Москве. Условие: говорить о театре будем, но не больше часа в сутки. Или так: я буду говорить о нем, а не Вы. Идет? Ваш А. Чехов.

{03251}

687. А. ДМИТРИЕВУ 21 сентября 1889 г. Москва. 21 сентября 1889 г. г. А. Дмитриеву Милостивый государь! Сим разрешаю Вам и кому угодно ставить на частных сценах Петербурга мою пьесу "Трагик поневоле". Так как эта пьеса новая и нигде еще не была играна, то считаю справедливым просить Вас - внести после первого представления в Общество вспомоществования сценическим деятелям пятнадцать рублей, чего, впрочем, не ставлю непременным условием. Если г. Бабиков не откажется от роли Толкачова, то передайте ему, что, буде он пожелает, я не откажусь сократить длинный монолог, который, мне кажется, утомителен для исполнителя. Готовый к услугам А. Чехов.

688. А. М. ЕВРЕИНОВОЙ 24 сентября 1889 г. Москва. 24 сентябрь. Многоуважаемая Анна Михайловна! Посылаю Вам рассказ - "Скучная история (Из записок старого человека)". История в самом деле скучная, и рассказана она неискусно. Чтобы писать записки старого человека, надо быть старым, но виноват ли я, что я еще молод? К повести своей (или к рассказу - это всё равно) прилагаю прошение: 1) 25 оттисков. 2) Пришлите корректуру - это непременно. Кое-какие места я почищу в корректуре; многое ускользает в рукописи и всплывает наружу, только когда бывает отпечатано. Корректуру я не продержу долее одного дня. 3) Было бы весьма желательно, чтобы рассказ вошел в одну книжку. Делить его на две части - значит сделать его вдвое хуже.

{03252}

Цензуру он, вероятно, пройдет благополучно. Если цензор зачеркнет на первой странице слово "иконостасом", то его можно будет заменить "созвездием" или чем-нибудь вроде. Теперь о гонораре. Денег у меня пока много. Если для Вашей конторы удобнее высылать мне гонорар по частям, а не сразу, то предложите ей разделить его на 4-5 частей и высылать его мне ежемесячно. Если я должен что-нибудь, то велите погасить долг. Ну, что Сибирякова? Все мои Вам кланяются, я тоже и желаю всего хорошего. Поклонитесь Марии Дмитриевне, а Алексею Николаевичу я буду писать сейчас. Душевно преданный А. Чехов. Те медицинские издания, которые присылаются в редакцию для отзыва, не бросайте, а, если можно, берегите для Вашего покорнейшего слуги. Я всегда с завистью гляжу на Ваш стол, где лежат эти издания, перемешанные со всякой всячиной.

689. A. H. ПЛЕЩЕЕВУ 24 сентября 1889 г. Москва. 24 сентября. Это письмо, дорогой Алексей Николаевич, посылается на почту вместе с рассказом, на который я наконец махнул рукой и сказал ему: изыди от меня, окаянный, в огнь скучной критики и читательского равнодушия! Надоело с ним возиться. Называется он так: "Скучная история (Из записок старого человека)". Самое скучное в нем, как увидите, это длинные рассуждения, которых, к сожалению, нельзя выбросить, так как без них не может обойтись мой герой, пишущий записки. Эти рассуждения фатальны и необходимы, как тяжелый лафет для пушки. Они характеризуют и героя, и его настроение, и его вилянье перед самим собой. Прочтите, голубчик, и напишите мне. Прорехи и пробелы Вам виднее, так как рассказ не надоел еще Вам и не намозолил глаз, как мне.

{03254}

Боборыкин ушел от Горевой и умно сделал. Человеку с такой литературной репутацией, как у него, не место в этом театре, да и не к лицу быть мишенью для насмешек и сплетен разных прохвостов и ничтожеств. Он не перестал быть для меня симпатичным; я писал Вам, что он показался мне чудаком в высшей степени, и он в самом деле чудак. Его пребывание у Горевой, его "Дон Карлосы" и "Мизантропы", разыгрываемые сапожниками, это если не шалость, то чудачество. Островский вовсе не консерватор. Он просто обыватель, ведущий замкнутую жизнь, сердитый на себя в настоящем, любящий свое прошлое и не знающий, на чем бы сорвать свое сердце. Человек он добрый и в высшей степени добропорядочный; но спорить с ним трудно. Трудно не потому, что высказывает он противоположные взгляды, а потому, что приемы для спора у него времен очаковских и покоренья Крыма. Сейчас иду на заседание Комитета - это первое заседание в этом сезоне. Все говорят и пишут мне, что(бы) я написал большую пьесу. Актеры Малого театра берут с меня слово, что я непременно напишу. Эх, кабы было время! Хорошей пьесы не написал бы, но деньжищ заграбастал бы достаточно. Смешно сказать, "Иванов" и книжки сделали меня рантьером. Будь я один, мог бы прожить безбедно года два-три, лежа на диване и пуская плевки в потолок. Напишите мне. Видели ли Григоровича? Будьте живы, здравы, покойны и богаты. Обнимаю Вас крепко и целую. Вашим мой нижайший поклон. Ваш А. Чехов.

690. А. П. ЛЕНСКОМУ 27 сентября 1889 г. Москва. Ленский А. П. Московской сцены Гамлет и Отелло, В гостиных - Лир, с друзьями - Мазаньелло. Что значит Мазаньелло? Очень жалеем, что в воскресенье вечером нас не было дома: ходили слушать "Русалку".

{03255}

Повесть свою уже послал. Пьесу начал и уже написал половину первого акта. Если ничто не помешает и если мои вычисления верны, то кончу ее не позже 20 октября. Семь мужских ролей и четыре женские, не считая прислуги и гостей. Завтра пойду смотреть "Село Знаменское" и мечтаю увидеться с Вами. Поклон Лидии Николаевне и благочестивейшему, самодержавнейшему Александру Александровичу, именуемому Сасиком. Ваш А. Чехов.

691. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 30 сентября 1889 г. Москва. 30 сент. Здравствуйте, милый Алексей Николаевич! Большущее Вам спасибо за письмо и за указания, которыми я непременно воспользуюсь, когда буду читать корректуру. Не согласен я с Вами только в очень немногом. Так, наприм(ер), заглавия повести переменять не следует - те прохвосты, к(ото)рые будут, по Вашему предсказанию, острить над "Скучной историей", так неостроумны, что бояться их нечего; если же кто сострит удачно, то я буду рад, что дал к тому повод. Профессор не мог писать о муже Кати, так как он его не знает, а Катя молчит о нем; к тому же мой герой - и это одна из его главных черт - слишком беспечно относится к внутренней жизни окружающих и в то время, когда около него плачут, ошибаются, лгут, он преспокойно трактует о театре, литературе; будь он иного склада, Лиза и Катя, пожалуй бы, не погибли. Да, о прошлом Кати вышло и длинно и скучно. Но иначе ведь ничего не поделаешь. Если б я постарался сделать это место более интересным, то, согласитесь, моя повесть стала бы от этого вдвое длиннее. Что касается письма Михаила Фед(оровича) с кусочком слова "страсти...", то натяжки тут нет. Повесть, как и сцена, имеет свои условия. Так, мне мое чутье говорит, что в финале повести или рассказа я должен

{03256}

искусственно сконцентрировать в читателе впечатление от всей повести и для этого хотя мельком, чуть-чуть, упомянуть о тех, о ком раньше говорил. Быть может, я и ошибаюсь. Вас огорчает, что критики будут ругать меня. Что ж? Долг платежом красен. Ведь мой профессор бранит же их! Я теперь отдыхаю... Для прогулок избрал я шумную область Мельпомены, куда и совершаю ныне экскурсию. Пишу, можете себе представить, большую комедию-роман и уж накатал залпом 2 1/2 акта. После повести комедия пишется очень легко. Вывожу в комедии хороших, здоровых людей, наполовину симпатичных; конец благополучный. Общий тон - сплошная лирика. Называется "Леший". Я просил высылать гонорар по частям не столько из деликатности, которую Вы слишком преувеличиваете, сколько из расчета. Если бы мне выслали всё сразу, то я сразу бы и прожил. Я чувствую какой-то зуд и ноздревский задор, когда знаю, что у меня в столе лежат деньги. Когда будете в конторе, то скажите, что первую часть гонорара я жду первого октября, а вторую - первого ноября и т. д. Первого числа я рассчитываюсь с лавочником и с мясником. Все мои здравствуют и шлют Вам поклон. "Лешего" кончу к 20 октября и пришлю в Питер, а затем отдыхаю неделю и сажусь за продолжение своего романа. В заседании Комитета, о котором я писал, разбиралось много дел, но всё мелких, мало интересных, хотя и курьезных. Хозяйство ведется превосходно, и Кондратьев человек незаменимый. Александров держится хорошо. Он юрист, и это много помогает нам при разрешении разных дел кляузного свойства. Поклон Вашим. Будьте здоровы, и еще раз большое спасибо. Ваш А. Чехов.

{03257}

692. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 6 октября 1889 г. Москва. 6 окт. Дорогой Алексей Николаевич! Податель сего П. М. Свободин, мой хороший знакомый, которого рекомендую Вам за весьма трезвого и надежного человека, имеет Вам вручить корректуру моей прокламации, которую благоволите при оказии отослать к Анне Михайловне для ноябрьской книжки. Насчет гонорара и моей просьбы, которая Вам не понравилась, я того же мнения, что и Вы; мне самому не по нутру подобные просьбы, и если я обратился к Вам, то только благодаря своей неуклюжей недогадливости. Даю слово впредь не одолевать Вас денежными, гонорарными и иными, более или менее щекотливыми поручениями. При сем прилагаю стихотворение, которое просил меня послать в "Северный вестник" автор студент Гурлянд (русский). Как я ни уверял его, что два раза слово "навоз" в первых строках - слишком жирное удобрение для стихов, он не поверил мне. А я написал комедию! Хоть плохую, а написал! В сентябре и в начале октября работал так, что в голове даже мутно и глаза болят. Теперь 2 недели буду отдыхать. Прислал ли что-нибудь Короленко? Жаль, если нет. Ноябрьская и декабрьская книжки должны быть обмундированы вовсю. Если не поленитесь заглянуть в корректуру, то увидите, что Ваши указания имели подобающую силу. Не забывайте нас грешных и впредь. Советы, указания и мелкие замечания - всё это я мотаю на ус и приобщаю к делу. У меня ведь только два указчика: Вы и Суворин. Был когда-то еще Григорович, да сплыл. Пусть Свободин расскажет Вам о московской погоде. Всем Вашим мой поклон и привет. Будьте счастливы. Ваш А. Чехов. Вы жалуетесь, что у Вас денег нет. Ах, зачем Вы не служите в цензуре?

{03258}

693. А. П. ЛЕНСКОМУ 7 или 8 октября 1889 г. Москва. Пьеса готова и уже переписывается начисто. Если она сгодится, то очень рад служить и буду весьма польщен, если мое детище увидит кулисы Малого театра. Роль Ваша вышла большая и, надеюсь, не легкая. Хороши также роли, которые я имею в виду предложить Гореву, Садовскому, Южину, Рыбакову и Музилю. Пьеса пойдет 31 октября в Питере в бенефис. Стало быть, 25-28 придется ехать в Питер. Не хочется. Поклон Лидии Николаевне и Сасику. Экземпляр пьесы притащу через 2-3 дня, когда кончу переписывать. Ваш А. Чехов.

694. Е. М. ЛИНТВАРЕВОЙ 8 октября 1889 г. Москва. 8 окт. Доктор! Если Ваш брат дома, то передайте ему, что книга "Дидро и энциклопедисты", изд. Солдатенкова, имеется в продаже и может быть выписана через вокзальную барышню. Кстати, передайте дамам и барышням всего мира, что после отказа госпож Оффенберг и Луцкевич я потерял всякую охоту быть дамским покровителем. Нет больше мест! Ну их к лешему! Весь сентябрь работал, как барановский Моисей. Совершил два великих дела: кончил повесть для ноябр(ьской) книжки "Сев(ерного) вест(ника)" и написал пьесу, которая пойдет в Питере 31 окт(ября). Некуда девать денег. Ваш А. Панов.

695. Ф. А. КУМАНИНУ 10 октября 1889 г. Москва. 10 октябрь. Моя пьеса называется так: "Леший", комедия в 4 действ(иях). Выспрашиваете, уверен ли я, что она пойдет на сцене Малого театра? Пока она не пройдет сквозь цензуру и Литерат(урно)-театр(альный) комитет и

{03259}

пока не будет прочитана актерами Малого театра, я ничего не могу сказать Вам с уверенностью. Что же касается "Калхаса", то в прошлый сезон о нем был у меня с Ленским разговор; собирались ставить и всё откладывали. Теперь же я до поры до времени не хотел бы напоминать об этом ни печатно, ни устно. Рисунок Пастернака очень хорош. Простите, что задержал. Ваш А. Чехов. На обороте: Его высокоблагородию Федору Александровичу Куманину.

696. П. И. ЧАЙКОВСКОМУ 12 октября 1889 г. Москва. Многоуважаемый Петр Ильич! В этом месяце я собираюсь начать печатать новую книжку своих рассказов; рассказы эти скучны и нудны, как осень, однообразны по тону, и художественные элементы в них густо перемешаны с медицинскими, но это все-таки не отнимает у меня смелости обратиться к Вам с покорнейшей просьбой: разрешите мне посвятить эту книжку Вам. Мне очень хочется получить от Вас положительный ответ, так как это посвящение, во-первых, доставит мне большое удовольствие, и, во-вторых, оно хотя немного удовлетворит тому глубокому чувству уважения, которое заставляет меня вспоминать о Вас ежедневно. Мысль посвятить Вам книжку крепко засела мне в голову еще в тот день, когда я, завтракая с Вами у Модеста Ильича, узнал от Вас, что Вы читали мои рассказы. Если Вы вместе с разрешением пришлете мне еще свою фотографию, то я получу больше, чем стою, и буду доволен во веки веков. Простите, что я беспокою Вас, и позвольте пожелать Вам всего хорошего. Душевно преданный А. Чехов. 12 окт. 89.

{03260}

697. Ал. П. ЧЕХОВУ 12 или 13 октября 1889 г. Москва. Великолепный и женатый брат мой Саша! У меня к тебе есть просьба, которая очень затруднит тебя, но тем не менее подлежит скорейшему исполнению. Я спешно приготовляю материал для повой книжки. В сию книжицу между прочим войдет рассказ "Житейская мелочь". Первая часть этого рассказа помещена в 4404 "Нового времени" (июнь 1888 г.) и имеется у меня, вторая же часть помещена в одном из ближайших по 4404 номеров и у меня не имеется. Я убедительно прошу тебя поспешить отыскать эту вторую часть. Если можно достать номер газеты, то вышли номер; если нельзя достать, то поручи кому-нибудь скопировать. Копировать можно хоть куриным почерком, лишь бы только скорее. Не откажи. Когда приедет Суворин? Твой посаженый папаша держит экзамены. Зубрит. Все здоровы. Батька стареет. Твоей половине и двум шестнадцатым мой поклон и благословение навеки нерушимое. Твой А. Чехов. Хотел было приехать в Питер к 25 октября, но ваша дирекция набраковала мою новую пьесу. Подробности узнаешь у Свободина.

698. А. С. СУВОРИНУ 13 октября 1889 г. Москва. 13 октябрь (нехорошее число для начала). С приездом!! Приглашением остановиться у Вас я, конечно, воспользуюсь очень охотно. Тысячу раз благодарю. Приеду же я гораздо позже, чем в октябре или в ноябре. У меня всё обстоит благополучно. Я почти здоров, семья тоже, настроение хорошее, деньги есть, и хватит их мне до Нового года, лени пока нет. Летом я бездельничал, в последние же месяцы сделал больше, чем можно было ожидать от такого литературного тюленя, как я.

{03261}

Во-первых, написал я повесть в 4 1/2 листа; закатил я себе нарочно непосильную задачу, возился с нею дни и ночи, пролил много пота, чуть не поглупел от напряжения - получилось вместе и удовольствие, и дисциплинарное взыскание за летнее безделье. Напечатана будет повесть в ноябр(ьской) книжке "Сев(ерного) вестника". Во-вторых, едва успев кончить повесть и измучившись, я разбежался и по инерции написал четырехактного "Лешего", написал снова, уничтожив всё, написанное весной. Работал я с большим удовольствием, даже с наслаждением, хотя от писанья болел локоть и мерещилось в глазах чёрт знает что. За пьесой приехал ко мне Свободин и взял ее для своего бенефиса (31 октября). Пьеса читалась Всеволожским, Григоровичем и К . О дальнейшей судьбе ее, коли охота, можете узнать от Свободина, лица заинтересованного, и от Григоровича, бывшего председателем того военно-полевого суда, который судил меня и моего "Лешего". Пьеса забракована. Забракована ли она только для бенефиса Свободина (великие князья будут на бенефисе) или же вообще для казенной сцены, мне неизвестно, а уведомить меня об этом не сочли нужным. В-третьих, я тщательно приготовляю материал для третьей книжки рассказов. Конечно, с книжкой обращусь опять к Вам - это 1 или 2-го ноября, не раньше. Теперь я, отдыхаючи, переделываю рассказы, кое-что пишу снова. Вот и всё. Интересного ничего нет. Говорить ли, отчего я не поехал за границу? Если не скучно, извольте, 1-го июля я выехал за границу в подлейшем настроении, оставив в таком же настроении всю семью. Настроение было безразличное: в Тироль ли ехать, в Бердичев, в Сибирь ли - всё равно. Зная, что в Тироле Вы проживете целый месяц, я решил заехать по пути в Одессу, куда телеграммами приглашал меня Ленский. В Одессе я застал труппу Малого театра. Тут я, лениво философствуя и не зная, куда деваться от жары, размыслил, что на дорогу у меня не хватит денег, но все-таки решил ехать в Тироль. Но вот что ударило меня по ногам и сбило с толку: Ваши телеграммы я получал, а мои телеграммы не доходили до Вас, и я получал такой ответ (документы целы):

{03262}

"Souvorin inconnu Dйpкche en dйpфt-direction". А тут пошли всякие соблазны, финансовые соображения и проч., что всё вместе взятое окончательно сбило меня, спутало, и я из Одессы, имея в кармане менее 400 руб., поехал в Ялту. Здесь застрял. Описывать свои крымские похождения не стану, ибо для этого у меня не хватает таланта английского юмориста Бернарда. Я жалею, что не был за границей, мне стыдно перед самим собой и Вами, которому я доставил столько хлопот, но в то же время я немножко рад этому. Ведь если бы я поехал, то я завяз бы по уши в долги, вернулся бы только теперь, ничего бы не сделал, а всё это для такого труса, как я, пуще Игоревой смерти. Я часто вспоминаю о Вас. Как Ваше здоровье? Что написали нового или что задумали? Что привезли? У меня забытый Вами Бальзак, взятый Елизаветой Захаровной из библиотеки. Что с ним делать? С лодками Оболенского целая история. О ней после. Анне Ивановне передайте мой сердечный привет. Насте и Боре тоже. Будьте здоровы и не сердитесь на Вашего А. Чехова. Пью рыбий жир и Obersalzbrunnen. Противно! Суворин неизвестен. Телеграмма на хранении.

699. П. И. ЧАЙКОВСКОМУ 14 октября 1889 г. Москва. 89-14-X Очень, очень тронут, дорогой Петр Ильич, и бесконечно благодарю Вас. Посылаю Вам и фотографию, и книги, и послал бы даже солнце, если бы оно принадлежало мне. Вы забыли у меня портсигар. Посылаю Вам его. Трех папирос в нем не хватает: их выкурили виолончелист, флейтист и педагог. Благодарю Вас еще раз и позвольте пребыть сердечно преданным. А. Чехов.

{03263}

700. А. С. СУВОРИНУ 15 октября 1889 г. Москва. 15 окт. Теперь, дорогой Алексей Сергеевич, позвольте о скучных делах: 1) Мне прислал Павленков корректуру медиц(инского) отдела в "Русском календаре", прося подробных поправок. Если Павленков будет бранить меня за медленность, то скажите ему, что исполнить его желание я могу только в будущем году. Собирать теперь необходимые справки поздно. Количество кроватей, плата за больных и проч. - всё это неизвестно ни одному календарю и может быть приведено в известность только двумя путями: или официальным порядком, который не в моей власти, или же исподволь, через расспросы врачей и проч., что я помалости и делаю теперь. 2) В январе, живучи у Вас, я получил из Москвы письмо, подписанное братом покойного А. Н. Островского. Сей человек поручал мне спросить у Вас: не возьметесь ли Вы издать детские рассказы его сестры Н. Н. Островской, сотрудницы детских журналов? Я это письмо показал Вам, и Вы ответили мне так: - Хорошо, я издам. Только теперь не время издавать детские рассказы. Пусть присылает осенью. Сегодня был у меня Островский и спрашивал у меня, как ому быть и что делать. Приходил он ко мне и раньше, но я отговаривался тем, что Вы за границей. Теперь Вы приехали. Что сказать ему? Если Ваш ответ, данный мне зимою, остается в прежней силе, то куда посылать рукописи: Вам или Неупокоеву? Кстати, еще об одном моем протеже. Как-то раз вечером Вы, Анна Ивановна и я разговорились о романах, которые нам приходилось читать в давно минувшее время. Вспомнили, между прочим, роман некоего Райского "Семейство Снежиных" - роман, если верить моей памяти, очень недурной. Когда я и Анна Ивановна припоминали содержание этого романа, Вы сказали, что недурно бы его издать, а я пообещал отыскать автора. Поиски мои ни к чему не повели, так как Райский оказался беспаспортным, не прописанным, живущим в пространстве. Я забыл и о нем и об его романе, но на днях он явился ко мне. Оборванный, истерзанный недугами,

{03264}

развинченный... Оказывается, что летом у него был пожар, который уничтожил единственный бывший у него экземпляр романа, всё имущество, рукописи и любимую, дорогостоящую собаку. После пожара была нервная горячка. Он обещал сходить к букинистам и поискать свой роман, но, по-видимому, о своем обещании забыл, так как ко мне не показывается и о нем ни слуху ни духу. 3) Больше никаких дел нет. Вчера был у меня П. Чайковский, что мне очень польстило: во-первых, большой человек, во-вторых, я ужасно люблю его музыку, особенно "Онегина". Хотим писать либретто. Что с Боткиным? Известие о его болезни мне очень не понравилось. В русской медицине он то же самое, что Тургенев в литературе... (Захарьина я уподобляю Толстому) - по таланту. Поклонитесь Вашим и пребывайте здоровым и счастливым. Ваш А. Чехов.

701. Я. А. КОРНЕЕВУ Середина октября 1889 г. Москва. Добрейший Яков Алексеевич, посылаю Вам для прочтения прилагаемое письмо. Начинайте читать с адреса. Так как оно писано Мудрым, писателем, да еще переводчиком с русского, то не поместить ли его в хрестоматию, как образчик чистейшего русского языка? Ваш А. Чехов. По прочтении смотрите на обороте. Я ответил ему так: "Извиняйте, что я опаздывал отвечать на Ваши ласковые письмена, которые прочитал с большою любезностью", и т. д.

{03265}

702. А. С. СУВОРИНУ 17 октября 1889 г. Москва. 17 окт. Насчет медиц(инского) отдела для календаря я вчера написал Вам. Сегодня Островский, о котором я тоже уже писал, притащил целый тюк рассказов своей сестры. Гореву бьют и бранят, и, конечно, несправедливо, так как бить и бранить публично следует только за зло, да и то с разбором. Но Горева ужасно плоха. Я был раз в ее театре и чуть не околел с тоски. Труппа серая, претензии подавляющие. Не радуйтесь, что Вы попали в мою пьесу. Рано пташечка запела. Ваша очередь еще впереди. Коли буду жив, опишу феодосийские ночи, которые мы вместе проводили в разговорах, и ту рыбную ловлю, когда Вы шагали по палям линтваревской мельницы,- больше мне от Вас пока ничего не нужно. В пьесе же Вас нет да и не может быть, хотя Григорович со свойственною ему проницательностью и видит противное. В пьесе идет речь о человеке нудном, себялюбивом, деревянном, читавшем об искусстве 25 лет и ничего не понимавшем в нем; о человеке, наводящем на всех уныние и скуку, не допускающем смеха и музыки и проч. и проч. и при всем том необыкновенно счастливом. Не верьте Вы, бога ради, всем этим господам, ищущим во всем прежде всего худа, меряющим всех на свой аршин и приписывающим другим свои личные лисьи и барсучьи черты. Ах, как рад этот Григорович! И как бы все они обрадовались, если бы я подсыпал Вам в чай мышьяку или оказался шпионом, служащим в III отделении. Вы скажете, конечно, что все это пустяки. Нет, не пустяки. Если бы моя пьеса шла, то вся публика с легкой руки изолгавшихся шалопаев говорила бы, глядя на сцену: "Так вот какой Суворин! Вот какая его жена! Гм... Скажите, а мы и не знали". Мелочь, согласен, по от таких мелочей погибает мир. На днях я встретился в театре с одним петербургским литератором. Разговорились. Узнав от меня, что летом в разное время перебывали у меня Плещеев, Баранцевич, Вы, Свободин и другие, он сочувственно вздохнул и сказал:

{03266}

- Напрасно вы думаете, что это хорошая реклама. Вы слишком ошибаетесь, если рассчитываете на них. То есть Вас я пригласил к себе, чтобы было кому писать обо мне, а Свободина приглашал, чтобы было кому всучить свою пьесу. И после разговора с литератором у меня теперь во рту такое чувство, как будто вместо водки я выпил рюмку чернил с мухами. Всё это мелочи, пустяки, но, не будь этих мелочей, вся человеческая жизнь всплошную состояла (бы) из радостей, а теперь она наполовину противна. Если Вам подают кофе, то не старайтесь искать в нем пива. Если я преподношу Вам профессорские мысли, то верьте мне и не ищите в них чеховских мыслей. Покорно Вас благодарю. Во всей повести есть только одна мысль, которую я разделяю и которая сидит в голове профессорского зятя, мошенника Гнеккера, это - "спятил старик!" Всё же остальное придумано и сделано... Где Вы нашли публицистику? Неужели Вы так цените вообще какие бы то ни было мнения, что только в них видите центр тяжести, а не в манере высказывания их, не в их происхождении и проч.? Значит, и "Disciple" Бурже публицистика? Для меня, как автора, все эти мнения по своей сущности не имеют никакой цены. Дело не в сущности их; она переменчива и не нова. Вся суть в природе этих мнений, в их зависимости от внешних влияний и проч. Их нужно рассматривать как вещи, как симптомы, совершенно объективно, не стараясь ни соглашаться с ними, ни оспаривать их. Если я опишу пляску св. Витта, то ведь Вы не взглянете на нее с точки зрения хореографа? Нет? То же нужно и с мнениями. Я вовсе не имел претензии ошеломить Вас своими удивительными взглядами на театр, литературу в проч.; мне только хотелось воспользоваться своими знаниями и изобразить тот заколдованный круг, попав в который добрый и умный человек, при всем своем желании принимать от бога жизнь такою, какая она есть, и мыслить о всех по-христиански, волей-неволей ропщет, брюзжит, как раб, и бранит людей даже в те минуты, когда принуждает себя отзываться о них хорошо. Хочет вступиться за студентов, но, кроме лицемерия и жителевской ругани, ничего не выходит... Впрочем, всё это длинная история.

{03267}

Ваши сынки подают большие надежды. Цену за "Стоглав" повысили, а объем его убавили. Обещали мне за рассказы бочонок вина и надули, а чтоб я не сердился, поместили мой портрет vis-а-vis с шахом персидским. Кстати о шахе. Читал я недавно стихи "Политический концерт", где про шаха говорится приблизительно так: и шах персидский, чудак всегдашний, поехал в Париж, чтобы сравнить (...) с Эйфелевой башней. Приезжайте в Москву. Пойдем вместе в театр. Ваш Чехов.

703. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 21 октября 1889 г. Москва. 21 ок. Милая, трагическая Жанушка! За браконьерство, за охоту по дачным мужьям в Вашем лесу я уже достаточно наказан роком: мой "Леший" хлопнулся и лопнул. Успокойте Ваши щеглиные нервы, и да хранит Вас небо! Нового ничего нет. Читал я Вашего "Кожаного актера" и очень рад, что могу салютовать Вам. Рассказ превосходный. Особенно пластично то место, где мелькает малый в дубленом полушубке. Молодец Вы, Жанушка. Только на кой чёрт в этом теплом, ласковом рассказе сдались Вам такие жителевские перлы, как "облыжный", "бутербродный" и т. п.? К такой нежной и нервной натуре, каковою я привык считать Вас, совсем не идут эти ёрнические слова. Бросьте Вы их к анафеме, будь они трижды прокляты, (...) !! Очень хорошо "нажми педаль", хороша рожа у гастролера. Заглавие тоже хорошее. Напишите с десяток таких рассказов из театральной жизни, соберите в один томик... Успех будет полный. Очень, очень рад, что цензура запретила переделку "Гордиева узла". Так Вам и нужно! Это урок: в другой раз не будете покушаться на свои романы и повести. В Москве был Тихонов.

{03268}

Щеглова в Москве еще не было. Но его нетерпеливо ждут. Когда он приедет? Ну, будьте счастливы. Родите поскорее еще кожаного актера. Кланяйтесь Вашей жене и позвольте дружески пожать Вам щеглиную лапку. Ваш А. Чехов. Серьезно, когда приедете? Мои благодарят за память и кланяются. 704 А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 21 октября 1889 г. Москва. 21 октябрь. Привит Вам, дорогой Алексей Николаевич! Большое спасибо за письмо. Что же касается моего здоровья и настроения, о которых Вы спрашиваете, то нельзя сказать, чтобы они были плохи. Живется сносно, изредка выпадают хорошие минуты, а в общем, выражаясь языком биржевиков, настроение вялое. Один доктор, очень милый человек (иль завистью его лукавый мучил, или медицинский стол ему наскучил), поручил мне во что бы то ни стало послать в "Сев(ерный) вестн(ик)" два стихотворения, которые и прилагаю. Хочет он, чтобы стихи эти были напечатаны непременно и не позже декабря. Но так как Вы из свойственного всем поэтам духа конкуренции не пожелаете их напечатать, то потрудитесь написать мне, что стихи хороши, но что по случаю накопления срочного и очередного материала они могут быть напечатаны не раньше августа, а я прочту ему. Свободин нисколько не виноват. Если пьеса в самом деле не годится и если не велит начальство, то что поделаешь? Виноват он только в нерасчетливости: дорога ко мне обошлась ему не меньше ста рублей. О моей пьесе ни слуху ни духу. Съели ли ее мыши, пожертвовала ли ее дирекция в Публичную библиотеку, сгорела ли она со стыда за ложь Григоровича, который любит меня, как родного сына,- всё может быть, но мне ничего не известно. Никаких извещений

{03269}

и мотивировок ни от кого я не получал, ничего не знаю, а запросов никаких не делаю из осторожности, чтобы запрос мой не был истолкован как просьба или непременное желание венчать себя александрийскими лаврами. Я самолюбив ведь, как свинья. Упорное молчание гг. членов того военно-полевого суда, который судил моего "Лешего", я могу объяснить не чем иным, как только горячим сочувствием к моему таланту и желанием продлить то райски-сладострастное наслаждение, какое доставляет мне приятное неведение. Кто знает? Быть может, моя пьеса признана гениальной... Разве не сладко гадать? "Пстерб(ургская) газета" извещает, что моя пьеса признана "прекрасной драматизированной повестью". Очень приятно. Значит, что-нибудь из двух: или я плохой драматург, в чем охотно расписываюсь, или же лицемеры все те господа, которые любят меня, как родного сына, и умоляют меня бога ради быть в пьесах самим собою, избегать шаблона и давать сложную концепцию. Южаков ушел? Ничего, вернется. Если Михайловский, Южаков и К в конце концов не поступят в болгарские министры, то рано или поздно они все вернутся в "Северный вестник". Держу пари. Уход Южакова - это громадная, незаменимая потеря для тех читателей, которых летом одолевают мухи. Статьи Южакова, как сонно-одуряющее средство, действительнее мухомора. Не выпускайте Стасова. Он хорошо читается и возбуждает разговоры. А статья его о парижской выставке совсем-таки хорошая статья. При той наклонности, какая существует даже у очень хороших людей, к сплетне, ничто не гарантировано от нечистых подозрений. Таков мой ответ на Ваш вопрос относительно неверно понимаемых отношений Кати к профессору. Уж коли отвыкли от веры в дружбу, в уважение, в безграничную любовь, какая существует у людей вне половой сферы, то хоть бы мне не приписывали дурных вкусов. Ведь если б Катя была влюблена в полуживого старика, то, согласитесь, это было бы половым извращением, курьезом, который мог бы интересовать только психиатра, да и то только как неважный и доверия не заслуживающий анекдот.

{03270}

Будь только одно это половое извращение, стоило бы тогда писать повесть? Погода в Москве скверная, хуже полового извращения. Буду скоро печатать новую книжку. Собираю рассказы и погубил несколько дней на переделку заново некоторых вещей. Поклон всем Вашим. Будьте счастливы и небом хранимы. Ваш душой А. Чехов.

705. А. С. СУВОРИНУ 23 октября 1889 г. Москва. 23 окт. Я опять о делах. Был Островский, брат министра. Он послал Вам тюк рассказов и пачку рисунков. Рисунки плохи, но сносны. Несколько, по моему совету, забраковано; забракуйте и Вы несколько - дешевле обойдется книга. Когда я спросил его об условиях, он сказал: "Условия обыкновенные, вот как у Вас... Как все, так и мы, т. е. 30%". Выкурил затем плохую сигару, продушил ею всю мебель, испортил воздух и ушел... Человек он очень хороший. У нас в Москве издается новый журнал "Артист", печатающий пьесы текущего репертуара, весьма приличный снаружи и скучный внутри. Он уж 20 раз просил у меня водевили, напечатанные в "Новом времени". Я всякий раз рекомендовал обратиться с этой просьбой к Вам. "Артист" к Вам обращаться не хочет, поручая сделать это мне самому. Что Вы скажете? Если Вы не согласитесь, то я не пострадаю от этого ни на один сантим, так как водевили пойдут бесплатно; если же согласитесь, то соглашайтесь не иначе, чтобы водевили были напечатаны с примечанием: "Сей водевиль перепечатывается из такого-то Нового времени"". Иначе выйдет нехорошо - таково мое мнение. Ответьте мне, а Ваш ответ я пошлю "Артисту". "Артист" не согласен печатать с примечанием. Это его дело. Пусть не хочет, но только пусть прекратит свои запросы, которыми я завален вообще.

{03271}

Очень рад за Ежова, что он печатается в "Новом времени". Кстати: посылает он Вам рассказы без моего ведома; я не читаю их ни в рукописях, ни в печати. Если б я жил в Петербурге, то напросился бы к вам в редакторы беллетристического отдела. Я бы чистил и шлифовал все одобренные Вами и Бурениным рассказы и протежировал бы тем, по-видимому, никуда не годным вещам, из которых путем сокращения наполовину и путем корректуры можно сделать сносные рассказы. А я наловчился корректировать и марать рукописи. Знаете что? Если Вас не пугает расстояние и скука, то пришлите мне заказною бандеролью всё то беллетристическое, что имеется у Вас под руками и Вами забраковано. Пришлите сами, никому не поручая, иначе ничего нс выйдет. Я читаю быстро. Помнится, зимою, ночью, сидя у Вас, я из плохою брошенного рассказа Кони сделал субботник, который на другой день многим понравился. Ваша статья насчет "Власти сердца" очень хороша, мне понравилась, только не следовало упоминать о "Татьяне Репиной" и о тех упреках, которые делал Вам кто-то в пространстве. Жена Цезаря не должна быть подозреваема; так и писатель таких размеров, как Вы, должен быть выше упреков. Да и неосторожно. Раз Вы упомянули вначале о "Т(атьяне) Репиной", Вы тем самым напрашиваетесь на сравнение с "Властью сердца", которую браните. Я написал Щеглову, что очень рад его горю. Так ему и нужно! Ведь пьеса, о которой он плачется, переделка из его романа "Гордиев узел". Значит, это не пьеса, а свинство. Роман хорош, зачем его портить? И что за бедность такая? Точно сюжетов нет. Из-за женщин, конечно, не следует стреляться; не должно, но можно. Любовь не шутка. Если из-за нее стреляются, то, значит, относятся к ней серьезно, а это важно. Я писал Вам не о том, что моя повесть хороша или плоха, а о том, что мнения, которые высказываются действующими лицами, нельзя делать status'ом произведения, ибо не в мнениях вся суть, а в их природе.

{03272}

Черт с ней, с повестью! Она может не стоить ни гроша, не в ней дело. 24 декабря я праздную 10-летний юбилей своей литературной деятельности. Нельзя ли получить камергера? Миша может написать историч (еский) роман для детей. Он хочет жениться. Видел я Верочку Мамышеву. Очень счастлива. Поклонитесь Анне Ивановне. Ваш А. Чехов. Скажите Гею, чтобы он поскорее выздоравливал и приезжайте в Москву.

706. А. С. СУВОРИНУ 28 октября 1889 г. Москва. 28 окт. Опять о делах. Кн. Сумбатов Южин убедительно просит Вас ответить ему на его письмо. Он ставит в свой бенефис "Макбета" и что-то писал Вам насчет постановки, прося указаний и проч. Островский опять был. Он просит Вас поступать с книгой его сестры так, как Вы найдете нужным и лучшим. Он и она на всё согласны, лишь бы имя Островской прогремело но всей Европе. Был у меня В. С. Мамышев, звенигородский Лекок. Он сильно похудел, постарел и как-то согнулся. У него болят и слегка парализованы ноги; по-видимому, что-то скверное творится в спинном мозгу. Вы пишете, что презреннее нашей либеральной оппозиции ничего выдумать нельзя... Ну, а те, которые не составляют оппозиции? Едва ли эти лучше. Мать всех российских зол - это грубое невежество, а оно присуще в одинаковой степени всем партиям и направлениям. А за то, что Вы хвалите немецкую культуру и подчеркиваете всеобщую грамотность, Вы будете в раю, а я Вас за это глубоко уважаю.

{03273}

"Лешего" я Вам не дам читать из страха, что Вы о нем будете говорить с Григоровичем. Месяц тому назад (или 20 дней - не помню) мне многих усилий стоило, чтобы не писать Вам о своей пьесе, теперь же я совершенно успокоился и со спокойным духом могу не писать о пей. Теперь развелось очень много ноющих, пострадавших за правду драматургов. Они мне так надоели и кажутся такими бабами, что мне даже жаль, что я впутался в их кашу и написал пьесу, которой мог бы совсем не писать. Вы как-то летом писали мне о всеобщей вежливости, которую Вы наблюдали в Тироле. Напишите о ней в газете. Мало Вы писали и о Франции. Шест, который Вы рекомендовали при плавании, вспоминаю я с содроганием. В Ялте меня им чуть не убили. Кланяюсь Вашим. Попросите Жителя не употреблять в фельетонах слово "аппетит". Ваш А. Чехов.

707. Л. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) 1 ноября 1889 г. Москва. 1 ноябрь. Добрейший Александр Семенович! Водевиль Ваш получил и моментально прочел. Написан он прекрасно, но архитектура его несносна. Совсем не сценично. Судите сами. Первый монолог Даши совершенно не нужен, ибо он торчит наростом. Он был бы у места, если бы Вы пожелали сделать из Даши не просто выходную роль и если бы он, монолог, много обещающий для зрителя, имел бы какое-нибудь отношение к содержанию или эффектам пьесы. Нельзя ставить на сцене заряженное ружье, если никто не имеет в виду выстрелить из него. Нельзя обещать. Пусть Даша молчит совсем - этак лучше. Горшков говорит много, так много, что Кашалотов 1000 раз успел бы отозвать его в сторону и шепнуть: "Замолчи, старая скотина! Жена здесь!" Но он этого не делает... Откуда такая неосторожность? Черта характера? Если да, то надо бы пояснить... Засим жена,

{03274}

если глядеть на нее как на женскую роль, совсем скудна. Она говорит мало, так мало, что Дашу и ее может исполнять немая актриса. Горшков хорош, только в приеме его воспоминаний чувствуется некоторое однообразие... Нужно побольше увлечения и побольше разнообразия. Так, наприм(ер), об актрисах, за которыми ухаживал Кашалотов, он говорит таким же тоном, как о картах и кутузке, те же переходы, точно арифметическая прогрессия... А мог бы он так говорить: "А какие прежде актрисы были! Взять, к примеру, хоть Лопорелову! Талант, осанка, красота, огонь! Прихожу раз, дай бог память, к тебе в номер - ты тогда с ней жил,- а она роль учит..." И т. д. Тут уж другой прием. Расчетливый человек, давая в пьесе четырех лиц, поступил бы на Вашем месте так: он дал бы одну сильную мужскую роль и одну сильную женскую, а две остальные ввел бы аксессуарно. Сильная мужская у Вас готова - это Горшков. Женскую легко сделать из жены, а мужа и Дашу надо побоку. Я бы так сделал: входит муж и рекомендует жене старого друга, которого встретил в "Ливорно". "Напой его, матушка, кофейком, а я на минутку сбегаю в банк и сейчас вернусь"; остаются на сцене жена и Горшков; последний начинает вспоминать и выбалтывает всё, что нужно; вернувшийся муж застает разбитую посуду и старого друга, спрятавшегося от страха под стол; кончается том, что Горшков с умилением, с восторгом глядит на разъяренную супругу и говорит: "Из Вас, сударыня, вышла бы сильная трагическая актриса! Вот бы кому Медею играть!" Супруги бранятся, а он говорит страшный монолог из "Лира", якобы под бурю... или что-нибудь вроде... дальше уж не мое дело. Таково мое мнение. Буду ждать Вашего письма. Выбирайте любое: или я отдам пьесу в ее настоящем виде - она и так может пойти, ибо она лучше сотни водевилей, или же я вышлю ее Вам обратно для переделки. Спешить незачем, успеете еще с Вашей женой наслушаться аплодисментов. Серьезно у Зингера пропали Ваши деньги? Вы этим не шутите. Рад, что Вы собираетесь писать субботник. Я не доживу до этого, доживут мои внуки -и на том спасибо.

{03275}

Будьте здоровы. Если бы Вы не прислали мне марок, то от этого не пострадали бы ни я, ни литература. Что за рыцарство? Точно я Плюшкин или беден, как Диоген. Не пришлете ли уж кстати почтовой бумаги и конвертов? Читаю Ваши рассказы. Прогресс замечаю огромный. Только бросьте Кузю, имя Семен и обывательски-мещански-титулярный тон Ваших героев. Побольше кружев, опопанакса, сирени, побольше оркестровой музыки, звонких речей... Сиречь, пишите колоритней. Физиономия Ваша уже выработалась, с чем я Вас и поздравляю. Это хорошо, и я рад Вашим успехам. Будьте здоровы. Поклонитесь Вашей жене. Ваш А. Чехов. Когда приедете? Пишите. Город Балаганск есть в Сибири.

708. Л. С. СУВОРИНУ 1 ноября 1889 г. Москва. 1-го ноября. При сем посылаю Вам обратно 2 рассказа г-жи Орловой. Посылаю заказною бандеролью - этак дешевле. Из "Таперши" не мог выжать ничего; что-то вышло, но как бы авторша не обиделась. Из корабля я сделал гвоздь. Из "Наташи" же получилось нечто во вкусе Достоевского, что, как мне думается, можно напечатать, только Вы еще раз прочтите в корректуре. Г-жа Орлова не без наблюдательности, но уж больно груба и издергалась. Ругается, как извозчик, и на жизнь богачей-аристократов смотрит оком прачки. Очень рад служить и впредь. Поздравляю Вас с семейною радостью: а) Курепин женился и b) Ваш сотрудник Ан. Чехов начал родить субботник. Теперь я занят всякой чепухой, так что пришлю его не раньше будущей недели. Начало вышло ничего себе. У меня есть только один экз(емпляр) "Лешего", да и тот валяется у Ленского. Если хотите прочесть, то

{03276}

пошлите Андрея или Василия к своему соседу Лессингу, живущему на М. Итальянской, 37. У него имеется экземпляр, даже два. Сей Лессинг (сиречь Свободин), мудрствуя по обыкновению и роясь глубокомысленно в классиках, нашел пьесу для своего бенефиса: "Студент" Грибоедова. Прочтите моего "Лешего", коли угодно, но не говорите о нем никому ни единого слова, ибо каждое мое слово в Петербурге понимается как просьба, а каждое Ваше как протекция. Ну их к ироду! Выходит какая-то глупая игра в бирюльки: людям хочется сделать мне одолжение, и ждут они, чтоб я попросил, а мне хочется показать, что я ни в грош ставлю свои пьесы, и я упрямо, как скотина, пишу в своих письмах только о погоде, нe заикаясь о пьесе. То же и в Москве. Пьеса "Леший", должно быть, несносна но конструкции. Конца я еще не успел сделать; сделаю когда-нибудь на досуге. Но она лучше "Лучей и туч", которые я видел и которые Вы будете видеть в пятницу. Не будем торопиться. Миша кончил курс. Если б я был министром, то сделал бы его податным инспектором или акцизным. Его тянет к серенькой обывательской жизни, и хочется ему жениться во что бы то ни стало хотя бы на разбитой сковороде, да только бы поскорей. Ах, как много пьес приходится читать мне! Носят, носят, без конца носят, и кончится тем, что я начну стрелять в людей. Завтра вышлю материал для новой книжки. Или подождать? Хорошо, погожу... Если в типографии теперь много работы, то месяц или два подождать можно... Свободин гостил у меня летом. Он, уверяю Вас, очень добрый, не хитрый и нескучный человек. Главное - не давайте ему рассуждать. Актерам нельзя позволять рассуждать. Уж очень скучно слушать. А в остальном народ весьма и весьма сносный. Будьте здоровы. Когда же в Москву? Хочу открыть в Ялте книжный магазин. Возьму место в городском саду и украшу город мавританским павильоном. Торговать буду шибко. Ваш А. Чехов.

{03277}

709. А. П. ЛЕНСКЮМУ 2 ноября 1889 г. Москва. 2 ноябрь. Большое Вам спасибо, дорогой Александр Павлович, за то, что прочли мою поганую пьесищу. Спасибо и за комментарии: в другой раз уж не буду писать больших пьес. Нет на сие ни времени, ни таланта и, вероятно, нет достаточной любви к делу. И я занят по самое горло. "Лешего" переделывать не стану, а продам его в единое из частных театральных капищ. Дам другое название, возьму 500 целковых и чёрт с ним. Когда выпадет снег, не поехать ли нам вместе к Левитану? Я был бы очень рад. Сегодня напишу в Питер, чтобы там не ставили "Лешего". И в Питере пущу в частный театр. Пусть слоняется, аки тень нераскаянного грешника, из вертепа в вертеп, из потемок во мглу... Пишу рассказик. После 20, кажется, поеду в Питер. Почтение Лидии Николаевне. Ваш А. Чехов. Еще раз спасибо от души.

710. А. С. СУВОРИНУ 5 ноября 1889 г. Москва. 5 ноябрь. Податель сего, мой братец, желающий поступить на государственную службу и жениться, передаст Вам сверток рукописей для будущей моей книги и письмо для г. Неупокоева. Посылается Миша в департамент окладных сборов хлопотать о месте вице-директора. Говорят, что университетские люди нужны, а коли нужны, то и пусть едет. Все равно, что дома болтаться, что в департаменте ненужные бумаги писать. Моя фамилия редеет: один умер, другой уходит... Это мне не нравится.

{03278}

Если Миша своим приходом помешает Вам работать, то не сердитесь. Покажите ему Настю и Бориса. Будьте здоровы и счастливы 1000 раз. Ваш А. Чехов.

711. А. М. ЕВРЕИНОВОЙ 7 ноября 1889 г. Москва. 7 ноябрь. Многоуважаемая Анна Михайловна! Благодарю Вас за деньги и за обещание познакомить меня с миллионершей. Кстати: настоящие ли у нее миллионы? Если настоящие, а не дутые, то почему она до сих пор не вышла замуж? Я человек подозрительный... Пьеса у меня есть, но говорить о ней я могу только нерешительно... По моему мнению, пьесы можно печатать только в исключительных случаях. Если пьеса имела успех на сцене, если о ней говорят, то печатать ее следует, если же она, подобно моей, еще не шла на сцене и смирнехонько лежит в столе автора, то для журнала она не имеет никакой цены. В Петербург я приеду, должно быть, в декабре. Ко мне один за другим ходят посетители и мешают мне кончить это письмо. Вообще мне очень мешают, и я охотно бы переселился на Северный полюс, где, как известно, с визитами не ходят. Был ли у Вас мой брат, новоиспеченный юрист? Если хотите, он расскажет Вам про государственную комиссию, которая его экзаменовала. Нам труднее было экзаменоваться. Моя фамилия благодарит за поклон и кланяется. Часто вспоминают, как вместе с Вами ехали до Иванина. В Москве читает гигиену ученик Петенкоффера, проф. Федор Федорович Эрисман, много знающий, очень талантливый и литературный человек. Пригласите его работать в "Сев(ерном) вестн(ике)". Чтобы облегчить ему задачу (приглашения от редакций ставят обыкновенно в тупик, и приглашенный больше года тратит на выбор подходящего сюжета), Вы прямо закажите

{03279}

ему "Санитарное значение кладбищ" или "Водопроводы", или "Вентиляция", или что-нибудь вроде. Пригласите также проф. Кайгородова, пригласите проф. нашей Петровской академии Стебута, написавшего прекрасную "Полевую культуру". Приглашайте настоящих ученых и настоящих практиков, а об уходе ненастоящих философов и настоящих социолого-наркотистов не сожалейте. Поклонитесь Марии Дмитриевне и Алексею Николаевичу. Будьте здоровы! Есть ли у Вашей миллионерши именье в Крыму? Ах, как это было бы кстати! Я бы ее выкурил из этого имения и сам жил бы в нем с какою-нибудь актрисочкой. Прощайте. Ваш А. Чехов.

712. Н. А. ЛЕЙКИНУ 7 ноября 1889 г. Москва. 7 ноябрь. Первую страницу в последнем номере "Осколков", добрейший Николай Александрович, принимаю не иначе, как выражение ко мне особого внимания редакции. Покорнейше благодарим. Когда будем издавать свой юмористический журнал, то нарисуем Вас на вершине Эйфелевой башни, построенной из Ваших книг. Упрек в пристрастии к сцене и в измене беллетристической форме я принимаю, хотя он относится ко мне в гораздо меньшей степени, чем, например, к Билибину или Гнедичу. Я за всю свою жизнь работал для сцены в общей сложности не больше месяца, а теперь мечтаю о сценической деятельности так же охотно, как о вчерашней каше. Не льстит мне конкуренция с 536 драматургами, пишущими ныне для сцены, и нисколько не улыбается успех, который имеют теперь все драматурги, хорошие и плохие. Кто-то, кажется, Билибин, писал мне, что будто Вы сердитесь на меня за то, что я не уведомил Вас о получении ста рублей. Я не понимаю, что дурного в этом неуведомлении... Во-первых, почта российская исправна, во-вторых, деньги, если бы я не получил их,

{03280}

пришли бы к Вам обратно, в-третьих, я не находил нужным уведомлять Вас, так как Анна Ивановна, посылая мне деньги, писала мне, что высылаются они по поручению Голике, в-четвертых, у меня в голове всё так перепуталось и я так занят, что заслуживаю снисхождения. Городецкому я не писал. Дело у него новое, он просил поддержки, а написать ему то, что Вы хотели, значило бы совершенно отказать ему. Я не думаю, чтобы 40% было невыгодно для издателей и авторов. Книжная торговля теперь так плоха, что, будь я хозяином своих книг и не будь я ленив, я отпускал бы со скидкою 50% всякую свою книгу, которая уже окупилась. Окупившуюся книгу можно уподобить вольной птице; чем раньше она уйдет из склада, тем раньше ее место может занять новое издание. Если бы, повторяю, я был хозяином своих книг, то мои бы "В сумерках" и "Рассказы" теперь продавались бы не третьим изданием, а восемнадцатым. Как Вам путешествовалось и отчего Вы так недолго были за границей? Я и чихнуть не успел, как Вы уже вернулись. Говорят, что Билибин болен. В чем дело? Он писал мне, что болит сердце. Вероятно, развинтились нервы, ибо сердце в его годы не болит. Ведь не грудная же жаба, не перерождение сердечных сосудов, не аневризма же. Ему бы на юг поехать, в море купаться. За 200 рублей можно целый месяц прожить на южном берегу Крыма; хватит не только на жилье и харчи, но даже и на девиц, буде он на старости лет пожелает иметь их. Грузинский совсем уже выписался и определился; он крепко стал на ноги и обещает много. Ежов тоже выписывается; таланта у него, пожалуй, больше, чем у Грузинского, но не хватает его ума. Про семгу уже оба не пишут. Журю их обоих за мещанистый тон их разговорного языка и за однообразно-бурый колорит описаний. Их даже самые лучшие рассказы своим колоритом напоминают мне деревянные лестницы в квартире Пальмина. Кстати, где теперь сей любимец богов? Где живет, или, вернее, куда переехал? Нe сообщите ли Вы мне его семиэтажного адреса? Я у него давно уже не был, и, вероятно, он теперь бранит меня:

{03281}

- Мальчишка! Чёгт! В Москве выпал снег. Прасковье Никифоровне и Федору Лейкину мой нижайший поклон. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

713. А. С. СУВОРИНУ 7 ноября 1889 г. Москва. 7 ноябрь. Рассказ Ежова переделан автором и посылается Вам в другой редакции. Миша уж уехал в Петерб(ург), так что Ваню письмо, где Вы писали о нем, не застало его в Москве. Получил от Евреиновой письмо. Не заметил ничего особенного, а уж я ли не психиатр? А сойти с ума есть из-за чего. Господа философы, социологи и политико-экономы забирают авансы и уходят из журнала, оставляя пустую кассу. Ах, как мало на этом свете денежно-порядочных людей! Сегодня был у меня мой портной и жаловался. Платье носят, а платить за него не хотят. Жаль, что Вы не приедете в Москву, очень жаль. В Москве выпал снег, и у меня теперь на душе такое чувство, какое описано Пушкиным - "Снег выпал в ноябре, на третье в ночь... В окно увидела Татьяна..." и т. д. Приезжайте, а вернемся в Питер вместе. Анне Ивановне мой сердечный привет. Ваш А. Чехов.

714. В. А. ТИХОНОВУ 7 ноября 1889 г. Москва. 7 ноябрь. Отвечаю Вам тотчас же по получении Вашего письма. В редакции "Артиста" я еще не был и потому сообщаю Вам пока то, что мне известно. "Артисту" нужны пьесы, разрешенные только драматической цензурой; в общей цензуре он не нуждается и обходится без нее.

{03282}

Засим, я уже видел корректуру ноябрьской книжки, стало быть, "Ручи-Пучи" могут быть напечатаны только в декабр(ьской) или в январск(ой). Значит, я пойду в "Артист" по получении от Вас экземпляра и пришлю Вам подробный ответ только после того, как Куманин прочтет Вашу пьесу. Поздравляю Вас с успехом, которому я, впрочем, очень не рад. Профессиональным драматургам, пока они молоды, надо нещадно шикать, особенно за те пьесы, которые пишутся сплеча. А то, господа, балуетесь очень и об себе много понимаете. Если б я составлял собою публику, то поощрял бы молодежь только денежно, а лавры приберегал бы к старости. Говорят, что "Перекати-поле" Гнедича милая вещь. Надо бы пойти посмотреть. Я сему писателю очень сочувствую. Будьте здоровы, счастливец, и да приснится Вам, мирно почивающему на лаврах, чёрт с рогами! Ваш А. Чехов.

715. В. А, ГОЛЬЦЕВУ 8 ноября 1889 г. Москва. 8 ноябрь. Многоуважаемый Виктор Александрович! Мой петербургский знакомый Н. М. Соковнин проездом через Москву поручил мне послать в редакцию "Русской мысли" прилагаемое стихотворение. Исполняя его желание, пользуюсь случаем, чтобы засвидетельствовать Вам свое глубокое уважение и пожелать всего хорошего. А. Чехов.

716. Н. Н. ОБОЛОНСКОМУ 8 ноября 1889 г. Москва. Несчастный доктор, не находящий себе места от любви к неизвестной мне девице!! Вы как-то обещали приехать ко мне на целый день. Обещания этого Вы до сих пор не исполнили. Делаю

{03283}

Вам на первый раз замечание. Если же Вы не приедете ко мне в продолжение трех дней, то я вынужден буду лишить Вас некоторых прав и преимуществ. А. Чехов. На обороте: Здесь, Петровка, д. Кабанова Доктору Николаю Николаевичу Оболонскому.

717. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 8 ноября 1889 г. Москва. 8 ноябрь. Дорогой Алексей Николаевич, на днях буду писать Вам подробно и длинно, теперь же буду краток, ибо у меня гости и писать неудобно. Дело вот в чем. Недавно я послал Вам два стихотворения, принадлежащие перу нашего талантливого поэта Н. О., очень милого человека. Автор в настоящее время сидит у меня за столом и просит меня убедительно узнать о судьбе его стихотворений. Привет всем Вашим. Мой братишка Миша теперь в Питере. Был ли он у Вас? Ваш до гробовой доски А. Чехов.

718. А. Я. ГЛАМЕ-МЕЩЕРСКОЙ 9 ноября 1889 г. Москва. 9 ноябрь. Многоуважаемая Александра Яковлевна! Простите, что я до сих пор не поблагодарил Вас за любезное письмо и за прекрасную фотографию. Виновен, но заслуживаю снисхождения. Во-первых, мне долго не высылали моих карточек из Петербурга, и, во-вторых, я собирался нанести Вам визит и вручить свою

{03284}

фотографию собственноручно. Погода безнравственна и обещает быть таковою еще долгое время, а медицина не пускает меня из дому в дурную погоду. Посему визит отлагаю до ясных дней, а карточку посылаю теперь и прошу Вас бросить ее под стол, так как она в миллион раз хуже Вашей. А какой у Вас чудесный почерк! Если по почерку судить о характере, то Вы должны быть мужественны, смелы и великодушны; последнее дает мне право рассчитывать, что Вы уже не сердитесь и простили искренно Вас уважающего и душевно преданного моветона А. Чехова.

719. В. А. ТИХОНОВУ 11 ноября 1889 г. Москва. Ваше благородие, г. Сарду! На обороте сего Вы узрите подробный ответ. Не высылаю Вам Вашей пьесы в чаянии получить от Вас письмо или телеграмму с распоряжением снести пьесу к Рассохину. Напишите скорее, и я сделаю всё так, как Вам угодно, не медля ни одной минуты. Будьте здоровы. Поклонитесь Червинскому. Он хороший малый и с настоящим талантом. Вы пишете роман? Ах Вы, разбойник! Созреть-то вы созрели, да вот в чем запятая; лень раньше Вас созрела. Начнете роман, допишете до середины, а потом ляжете на диван и будете лежать полгода. Будьте здоровехоньки. Ваш А. Чехов.

720. А. С. СУВОРИНУ 12 ноября 1889 г. Москва. 12 ноябрь. Посылаю рассказ для фельетона. Несерьезный пустячок из жизни провинциальных морских свинок. Простите мне баловство... Между прочим, сей рассказ имеет свою смешную историю. Я имел в виду кончить его так, чтобы от моих героев мокрого места не осталось,

{03285}

но нелегкая дернула меня прочесть вслух нашим; все взмолились: пощади! пощади! Я пощадил своих героев, и потому рассказ вышел так кисел. В фельетон он влезет, а если не влезет, то придется мне coкpaтить его... Спасибо за прочтение пьесы. Я и сам знал, что IV акт никуда не годится, но ведь я же давал пьесу с оговоркой, что сделаю новый акт. Больше половины Ваших замечаний таковы, что я ими непременно воспользуюсь. Абрамова покупает у меня пьесу весьма выгодно. Пожалуй, продам. Если буду ставить, то многое изменю так, что Bы не узнаете. Я бы с удовольствием приехал к Вам повидаться, да меня пугает мысль о 343 визитах, которые мне придется делать в Петербурге. У меня в квартире сплошной хохот. Спешу послать сей пакет на почту. Будьте здоровы. Отчего у Вас голова болит? Должно быть, погода виновата. Influenza - болезнь, давно уже известная врачам, а потому врачи и не находят нужным кричать о ней. Это грипп; болеют им и люди, и лошади. Ваш А. Чехов. Если не затруднит, пришлите мне корректуру.

721. А. С. СУВОРИНУ Около 13 ноября 1889 г. Москва. На обороте сего Вы найдете письмо, которое я получил от В. С. Мамышева. Его машины я не видел, и помочь я не могу. Может помочь только магазин, где она куплена, или же доктор, который рекомендовал ее. Обратитесь к любезности того, кто покупал машину, и попросите его исполнить просимое Мамышевым. Больные нетерпеливы. Чем раньше будет исполнено его желание, тем лучше и душеспасительнее. Пишу Вам и жалею, что с Вами говорит перо, а не мой язык. Ужасно хочется повидаться. Будьте здоровы и нe забывайте меня в своих святых молитвах. Ваш А. Чехов.

{03286}

722. Л. Н. ЛЕНСКОЙ 15 ноября 1889 г. Москва. 15 ноябрь. Уважаемая Лидия Николаевна! Будьте моей благодетельницей, переведите мне прилагаемую при сем рецензию. Наши барышни бились два часа и, насколько я понял их, сумели перевести только одно слово - "Antoine". Полный перевод был бы незаслуженною роскошью; для меня было бы совершенно достаточно, если бы Вы взяли на себя труд перевести только по кусочку из начала, середины и конца; поймаете общий тон статьи - и на том спасибо, а подробности пусть читают французы. Так как Александр Павлович уже сбросил с себя ложноклассические кандалы, о которых писал, т. е. уж не штудирует больше "Эрнани", то, стало быть, я могу приехать, не рискуя помешать ему. Приеду за переводом в пятницу или в субботу. Если перевод будет не готов, то не беда, спешить с ним нет надобности. Мне вдвойне совестно: беспокою Вас и не знаю языков. Ах, с каким бы удовольствием я себя выпорол! Без знания языков чувствуешь себя, как без паспорта. Учите Сасика трем языкам - не меньше. Хочется поговорить с Александром Павловичем. Поклонитесь ему и пожелайте всего хорошего. Простите за беспокойство уважающего Вас и преданного А. Чехова.

723. А. С. СУВОРИНУ 15 ноября 1889 г. Москва. 15 ноябрь. Простите, с рассказом Бибикова я ничего не могу сделать: ни сократить, ни исправить, ни рекомендовать Вам напечатать его в том виде, в каком он есть. В рассказе я не вижу ни Ветерона, ни Желтого дома. Ветерона нет, потому что нет живого лица, а Желтого дома автор, слава богу, и не нюхал, хотя и говорит, что наблюдал его в течение целого года. Если хотите, прочтите. Прочтите 3-4 последние странички, и Вы увидите, в чем дело.

{03287}

Присылайте еще рассказов. Я готов служить. Сия работа меня развлекает, да и приятно сознавать, что некоторым образом, так сказать, имеешь власть над чужими музами: хочу - лучину щиплю, хочу - с кашей ем. Сегодня я купил у Вас в магазине книг на 6 р. 90 коп. и позавидовал Вам, что у Вас такие хорошие покупатели. Ваш благообразный Богданов, считающий меня Вашим шпионом, сделал мне 10% скидки. У меня болят зубы. Сегодня ездил лечить одну дохлую старушку, ездил далеко, и, должно быть, меня продуло. Будьте здоровы 10000 раз. Анне Ивановне, Настюше и Борису мой поклон. Ваш А. Чехов.

724. Ф. А. ЧЕРВИНСКОМУ 16 ноября 1889 г. Москва. 16 ноябрь. Уважаемый Федор Алексеевич Ужиная с Вами, я показал Вам стихотворение одного моего приятеля, желающего во что бы то ни стало попасть на Парнас. Вы, прочитав стихи, любезно предложили мне протекцию, обещав сосватать их с "Живописным обозрением". Если Вам не скучно, то попытайтесь осчастливить человека. Авось, и в самом деле напечатают. Как Ваша пьеса? Я многого жду от нее. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

725. А. П. ЛЕНСКОМУ 19 ноября 1889 г. Москва. Александров ждет Каратыгину в понедельник не позже девяти часов утра. Чехов. На бланке: Большой Афанасьевский пер., дом Терновской Александру Павловичу Ленскому.

{03288}

726. А. С. СУВОРИНУ 20 ноября 1889 г. Москва. 20 ноябрь. Возвращаю Вам рассказы. Из "Певички" можно было сделать "Птички певчие", а другой рассказ никуда не годится. В "Певичке" я середину сделал началом, начало серединою и конец приделал совсем новый. Девица, когда прочтет, ужаснется. А маменька задаст ей порку за безнравственный конец... Маменька аристократическая, жантильная... Девица тщится изобразить опереточную труппу, певшую этим летом в Ялте. Тюлева - это Бельская, а Борисов - баритон Владимиров. С хористками я был знаком. Помнится мне одна 19-тилетняя, которая лечилась у меня и великолепно кокетничала ногами. Я впервые наблюдал такое уменье, не раздеваясь и не задирая ног, внушить вам ясное представление о красоте бедр. Впрочем, Вы этого не понимаете. Чтоб понимать, нужно иметь особый дар свыше. Хористки были со мной откровенны (...) Чувствовали они себя прескверно: голодали, из нужды б (...), было жарко, душно, от людей пахло потом, как от лошадей... Если даже невинная девица заметила это и описала, то можете судить об их положении... Теперь о делах, чёрт бы их побрал. На днях встретился мне пресный Левинский и просил узнать у Вас о судьбе его статьи, где он со свойственною ему глубиною трактует о сожигании трупов, которое он наблюдал где-то, кажется в Италии... Сожигание трупов - сюжет интересный. Велите поискать. Вы обещали князю Сумбатову прислать несколько книг или статей, касающихся "Макбета". Он просит не затруднять Вас присылкою; для него было бы совершенно достаточно, если бы Вы указали, какие это книги и статьи... Я охотно верю Здекауэру, который пророчит холеру. Это опытный старик. Трепещу заранее... Ведь во время холеры никому так не достанется, как нашему брату эскулапу. Объявят Русь на военном положении, нарядят нас в военные мундиры и разошлют по карантинам... Прощай тогда субботники, девицы и слава!

{03289}

Приезжайте в Москву. Мой "Леший" пойдет 10 декабря в театре Абрамовой. Кстати, Вы посмотрите "Эрнани", который идет в Малом театре. Играют в общем недурно, не хуже французов, хотя, впрочем, Эрнани-Горев плох, как сапожник. Прикажите бить в набат: Лейкину не понравилась парижская выставка. Щеглов Жан собирается в Москву показывать публике горничную и влюбленного в нее молодого человека. Очень приятно. Миша пошел в Казенную палату. В Обществе драматических писателей я, в качестве Вашего прямого начальника, заглянул в Ваш счет. Я и другой Ваш начальник, секретарь Кондратьев, стали считать и почувствовали трепет: мы должны выдать Вам за "Татьяну Репину" более пятисот рублей! Вчера было у нас заседание Комитета. Хлопочем о новом уставе. Вы пишете, что Настя переросла Анну Ивановну. Нужно расти не вверх, а в ширину. Высокий рост, когда плечи не широки, не в ладу со здоровьем. Надо гимнастику делать, а то я замуж не возьму. В гимнастику я верю сильно. Поклон всем Вашим. Будьте здоровы и счастливы. Ваш А. Чехов.

727. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) 23 ноября 1889 г. Москва. 23 ноябрь. Добрейший Александр Семенович! Ваш Горшков, как я решил на consilium'e с Ежовым, пойдет в театр Абрамовой. Сегодня или завтра отдам его Соловцову. "Кто победил" возвращаю обратно. "Артист" печатает только те пьесы, которые уже разрешены драмятическою цензурою и имеют быть репертуарными. Скорее перепишите Вашу пьесу в двух экземплярах и пошлите ее в цензуру. Две марки в 80 к. Прошение: "В Главное управление по делам печати. Надворного

{03290}

советника А. С. Л., живущего там-то, прошение. Прилагая при сем два экземпляра пьесы моего сочинения "Кто пообедал", имею честь просить Главное управление разрешить ее к представлению на сцене. Такой-то". Цензурованный экземпляр Вы пришлете мне, а я отдам его Рассохину для литографии. А "Артист" совсем не нужен. Для чего печатать в нем пьесу, если по воле автора она не идет на сцене? Какой смысл? Во всех театрах ворохи новых пьес. Если б я захотел пророчествовать, то не сказал бы Вам ничего хорошего. Я держусь такого правила: пишу пьесы зимою, но не для зимы, а для осени. "Медведя" и "Предложение" я написал за полгода до начала сезона. Иначе трудно конкурировать. И Вам я советую не роптать на судьбу, если Ваши пьесы не пойдут в этом сезоне. Поговорим об этом, когда приедете в Москву. Будьте здоровы. "Кто победил" - немножко изысканно и претенциозно. Назовите иначе, одним словом. Бейте в набат: Лейкину парижская выставка не понравилась. Бедные французы. Ваш А. Чехов.

728. Н. С. ТИХОНРАВОВУ 23 ноября 1889 г. Москва. 23 ноября 89 г. От действ(ительного) члена А. П. Чехова. Милостивый государь Николай Саввич! В ответ на письмо Ваше о предполагаемых изменениях в уставе Общества имею честь заявить о своем согласии. Примите уверение в глубоком уважении и преданности Вашего покорнейшего слуги А. Чехова.

{03291}

729. А. С. СУВОРИНУ 25 ноября 1889 г. Москва. 25 н. Едучи в Москву, берите с собой шубу и вообще одевайтесь потеплей, так как в Москве морозище и на улице и в домах. Снегу нет. Вы пишете, что больше уж не будете присылать мне рассказов. Сие я понимаю так: мои поправки и сокращения Вам не нравятся. Если я ошибаюсь, то продолжайте высылать. Чтение рассказов и поправки отнимают у меня каждый раз не более 1/2 - 1 часа и развлекают меня. Гимнастика для ума некоторым образом. Напрасно Вы бросили Марину Мнишек; из всех исторических б (...) она едва ли не самая колоритная. А что касается ее отношения ко всему русскому, то ведь на это начихать можно. Русские сами по себе, а она сама по себе, да и слишком она баба и мелка, чтобы придавать значение ее воззрениям. К рождеств(енскому) номеру рассказ будет. Даже раньше будет. А мои "Обыватели"? Годятся? Пьеса Додэ "Борьба за существ(ование)" идет у нас сразу в трех театрах. Сазонов скверно играет в "Медведе". Это очень понятно. Актеры никогда не наблюдают обыкновенных людей. Они не знают ни помещиков, ни купцов, ни попов, ни чиновников. Зато они могут отлично изображать маркеров, содержанок, испитых шулеров, вообще всех тех индивидуев, которых они случайно наблюдают, шатаясь по трактирам и холостым компаниям. Невежество ужасное. Сегодня напишу Сумбатову Ваш ответ. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

730. А. И. СУМБАТОВУ (ЮЖИНУ) 25 ноября 1889 г. Москва. Посылаю Вам кусочек "The Graphic", к(ото)рый я получил из суворинского контрагентства для передачи Вам. Мне сдается, что Суворин Вас не понял.

{03292}

Что, собственно, Вам нужно? Если нужна какая-нибудь книга из его библиотеки, то я попрошу поискать. Будьте 10 000 раз здоровы. Полнеть я Вам теперь разрешаю. Ваш А. Чехов. На обороте: Леонтьевский пер., д. Сорокоумовского Его сиятельству Александру Ивановичу Сумбатову. "Иллюстрации" (англ.).

731. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 27 ноября 1889 г. Москва. 27 ноябрь. Здравствуйте, дорогой и милый Алексей Николаевич! Простите, что так долго не писал Вам. В лености житие мое иждих, опихся, без ума смеяхся, объедохся, или, выражаясь более выспренно, был малодушно погружен в заботы суетного света, ничего не делал и никому не писал. С чего начать? Начну с "Лешего"... Попасть в толстый журнал для пьесы - честь превеликая; я благодарю, но прошу позволения уклониться от этой чести, ибо пьеса моя, пока ее не дадут на сцене и не изругают в рецензиях, для журнала не представляет ценного материала, и в напечатании ее многие справедливо узрят пристрастие "Сев(ерного) вестн(ика)" к Чехову. Скажут: пьеса Чехова нигде не шла и напечатана, почему же не печатают тех пьес, которые шли на сцене и имели успех? Это раз. Во-вторых, я не считаю ту пьесу готовою для печати, которая еще не была исправлена на репетициях. Погодите, голубчик, время еще не ушло. Когда пьеса будет исправлена на репетициях, я обращусь к Вашей любезности, не дожидаясь приглашения. Что "Сев(ерный) вестник"? В Москве упорно держится слух, что он переходит к Чуйко. Я, конечно, не верю этому. Толстых журналов в России меньше, чем театров и университетов; судьбою их заинтересована вся читающая и мыслящая масса; за ними следят, от них ждут и проч. и проч. Их поэтому надо всячески

{03293}

оберегать от разрушения - в этом наша прямая обязанность. Вы писали мне: будем держаться. Отвечаю: будем. Мне ужасно хочется поехать в Питер; хочется повидаться с Вами, с Сувориным, с Жаном, но меня пугает тот миллион визитов, который я должен буду сделать. Хорошо бы приехать incognito. Суворин писал мне, что он скоро будет в Москве. Если это верно, то вернется он в Петербург вместе со мной. У нас три недели гостила Наташа Линтварева. Стены нашего комодообразного дома дрожали от ее раскатистого смеха. Завидное здоровье и завидное настроение. Пока она у нас жила, в нашей квартире даже в воздухе чувствовалось присутствие чего-то здорового и жизнерадостного. Вы перевели пьесу Додэ и ставите ее у Абрамовой? Говорят, что Абрамова уже не заведует театром и что актеры составили из себя товарищество. Насколько это верно, не знаю. Пьеса Додэ идет также у Горевой и у Корша. Немирович Владимир говорил, что виделся с Вами. Мне кажется, что сей Немирович очень милый человек и что со временем из него выработается настоящий драматург. По крайней мере, с каждым годом он пишет всё лучше и лучше. Нравится он мне и с внешней стороны: прилично держится и старается быть тактичным. По-видимому, работает над собой. У меня в голове скопление сюжетов. Столько накопилось всякой чепухи, что можно ожидать в скором времени обвала. Как Ваше здоровье? Миновала ли Вас всеобщая influenza? Все мои любят Вас по-прежнему и каждый день вспоминают, как Вы гостили у нас на Луке. Они кланяются. Сестра велит кланяться и Елене Алексеевне. Я тоже кланяюсь, крепко обнимаю Вас и, в ожидании от Вас письмеца, пребываю душевно преданным. А. Чехов.

{03294}

732. А. С. СУВОРИНУ 27 ноября 1889 г. Москва. 27 ноябрь. Ваше превосходительство! Сегодня был у меня редактор "Артиста" и просил меня обратиться к Вам с следующими предложениями: 1) Редакция оного журнала хотела бы иметь свои отделения в Ваших петербургском, одесском и харьковском магазинах - (как) для приемки подписки, так и для продажи отдельными номерами частным лицам и книжным магазинам. За это "Артист" предлагает повысить размер скидки. Он хочет быть у Вас на положении "Сельского хозяина" и, подобно ему, украшать по понедельникам объявления о вновь вышедших книгах. 2) Редакция желала бы получать из московского магазина продающиеся у Вас пьесы и книги со скидкою, какую Вы делаете для книжников и фарисеев; скидка эта необходима, ибо сам "Артист" занимается продажею пьес, которые выписывают у него театры и салоны. За это он обещает печатать у себя объявления о всех пьесах и книгах по искусству, продающихся у Вас, печатать заодно с теми пьесами, к(ото)рые продаются в редакции. Просят скорейшего ответа, конечно, утвердительного. Когда приедете в Москву, познакомьтесь с Куманиным, редактором "Артиста". Дело стоит солидно, хотя и не широко. Хотят печатать уж второе издание первых книжек. У нас мороз, но снегу нет. Жду с нетерпением Вас и нарочно величаю вашим превосходительством, чтобы это напомнило Вам "Славянский базар". Извозчики в Кудрине уж и меня величают превосходительством. "Артист" издается бестолково. Нет редактора. Денег тратят много, а не догадаются пригласить меня в редакторы (по 1000 руб. в м(еся)ц). Первым делом я наложил бы лапу на Гольцева и Стороженко. У меня зуб на профессоров, хотя я и знаю, что они прекрасные люди. Как у авторов, у них нет смелости и много важности. Помните, что я жду Вас. В день выезда телеграфируйте мне, я приеду в "Слав(янский) базар".

{03295}

Насчет головной боли. Не пожелаете ли Вы посоветоваться в Москве с Захарьиным? Он возьмет с Вас сто рублей, но принесет Вам пользы minimum на тысячу. Советы его драгоценны. Если головы не вылечит, то побочно даст столько хороших советов и указаний, что Вы проживете лишних 20-30 лет. Да и познакомиться с ним интересно. Тип. Вышли лекции Захарьина. Я купил и прочел. Увы! Есть либретто, но нет оперы. Нет той музыки, какую я слышал, когда был студентом. Из сего я заключаю, что талантливые педагоги и ораторы не всегда могут быть сносными писателями. Если я напишу рецензию об его лекциях и напечатаю ее в "Новом времени", то он ничего не возьмет с Вас за визит. Но я этого не сделаю. Зачем Вас баловать? Будьте здоровы и бодры, и да хранят Вас ангелы небесные. Анне Ивановне мой сердечный привет. Мне ужасно хочется поговорить с нею. Ваш А. Чехов.

733. Н. Н. ОБОЛОНСКОМУ 29 или 30 ноября 1889 г. Mocквa. Influenza, овладевшая всем моим существом, лишает меня возможности посетить Вас и рекомендовать Вам возможно скорее приобрести 4940 "Нового времени" (вторник), где напечатан рассказ, украшенный инициалами Вашего имени. Да погибнет influenza и да здравствуют великие люди, в том числе и мы с Вами! А в каком положении Ваша любовь? А. Чехов. Нa конверте: Здесь, Петровка, д. Кабанова Доктору Николаю Николаевичу Оболонскому от признательной пациентки.

{03296}

734. Н. Н. ОБОЛОНСКОМУ Конец ноября или начало декабря 1889 г. Москва. Страдающий инфлуэнцею, осложненною месопотамской чумой, сапом, гидрофобией, импотенцией и тифами всех видов, сим имеет честь уведомить нашего маститого поэта Н. О., что стихотворения его, в которых я и все мои ближние обозваны пошлыми и жалкими людьми, будут напечатаны в "Живописном обозрении" ц начале января 1890 г. С почтением Блок и К .

735. И. М. КОНДРАТЬЕВУ 2 декабря 1889 г. Москва. 2 декабрь 89. Уважаемый Иван Максимович! Будьте добры записать в члены Общества Николая Михайловича Ежова, автора следующих классических пьес: "Енотовый мопс", шутка в 1 действ(ии). "Спортсмен и сваха", ком(едия) в 1 действ(ии). Его адрес: Москва, Плющиха, д. Коптева. Прилагаю 15 рублей и афишу. Уважающий А. Чехов.

736. М. В. КИСЕЛЕВОЙ 3 декабря 1889 г. Москва. 3 декабрь. Многоуважаемая Мария Владимировна! Сегодня утром явился ко мне некий гусь от кн. Урусова и просил у меня небольшой рассказ для охотничьего журнала, издаваемого оным князем. Конечно, я отказал, как отказываю всем, прибегающим с мольбами к подножию моего пьедестала. В России есть теперь две недосягаемые высоты; вершина Эльборуса и я. Получив отказ, княжеский посол сильно опечалился, едва не умер с горя и в конце концов стал умолять меня рекомендовать ему писателей-беллетристов, знакомых с охотою. Я подумал и очень кстати вспомнил об одной писательнице, которая мечтает о монументе и вот уж год как больна от зависти к моей литературной

{03297}

славе. Короче говоря, я дал Ваш адрес, и на днях Вы получите приглашение прислать к январю охотничий рассказ, конечно, небольшой, полный поэзии и всяких красот. Вы не раз наблюдали охоту с гончими, псковичей и проч., и Вам не трудно будет создать что-нибудь подходящее. Например, Вы могли бы написать очерк "Иван Гаврилов" или "Раненая лось" - в последнем рассказе, если не забыли, охотники ранят лось, она глядит по-человечьи, и никто не решается зарезать ее. Это недурной сюжет, но опасный в том отношении, что трудно уберечься от сантиментальности: надо писать его протокольно, без жалких слов, и начать так: "Такого-то числа охотники ранили в Дарагановском лесу молодую лось"... А если пустите немножко слезы, то отнимете у сюжета его суровость и все то, что в нем достойно внимания... Я учу Вас, как писать. Вы скажете: это дерзость! Пусть так. Вы не можете себе представить, какое наслаждение сознавать себя великим и злорадствовать над завистниками! В случае, если Урусов пришлет Вам приглашение и Вы согласитесь, то в ответном письме не забудьте сделать следующий Р. S .: "Что касается моих условий, то для Вашего журнала я не буду делать исключений и возьму с Вас 80-100 руб. за лист - обычный журнальный гонорар". Не пора ли Вам выздоравливать? У меня форменная инфлуэнца. Передайте мой сердечный привет Алексею Сергеевичу, Василисе и Елизавете Александровне. Душевно преданный А. Чехов. Вся моя фамилия кланяется.

737. А. С. СУВОРИНУ 5 декабря 1889 г. Москва. 5 дек. Выпал снег. Будьте добры, скажите в телефон, чтобы контора выслала мне гонорар за "Обывателей". Чёрт подери, нет денег. "Северн(ый) вестн(ик)", очевидно, бедствует,

{03298}

так как не выслал мне еще половины гонорара за мой рассказ - это между нами. Жаль. Не знаю, куда ехать: в Питер или в деревню. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. Вы обругали "Старые годы". Но ведь раньше они у Вас были похвалены. Знаете, как актрисы называют Шпажинского? Обгорелая каланча и траурный сургуч. И то и другое к нему одинаково подходит.

738. А. С. СУВОРИНУ 7 декабря 1889 г. Москва. 7 дек. Сегодня утром я послал Вам рукопись Овсянникова; я выкинул немножко меньше половины. Мне было очень неловко вычеркивать буренинские поправки, но я не мог оставить их, так как они касаются расстрелянного писаря, которого я в корректуре упразднил до minimum'а, ибо считаю, что он Овсянниковым сделан препогано и прелицемерно. Буренин согласится со мною, если прочтет корректуру. Овсянников просто глуп и нерасчетлив. Он старается, чтобы его писарь мыслил, рассуждал и чувствовал возможно умнее, заставляет его полюбить евангелие и выпаливать чуть ли не афоризмами - и в то же время, устами своего героя-графа Толстого, старается убедить суд и читателя, что этот умный писарь не что иное, как идиот, и что его нужно помиловать только ради этого идиотизма. Вообще странно. В Петербург я поехал бы с удовольствием, но... у меня прежестокий кашель, мало денег и нужно писать к празднику рассказы. На деньги можно наплевать, но с кашлем нужно быть осторожнее, а езда в вагоне у меня всегда делает кашель. Боюсь кровохарканья, которое всегда меня пугало. У Боткина камни в печени. Так, по-видимому, думает сам Боткин, основываясь, опять-таки, по-видимому, на болях, которые чувствует. Печень - это слабая сторона, это пятка Боткина. Он всегда ошибался, ошибается и теперь. Если правда, что в его скорой

{03299}

кончине прежде всего заинтересована печень, то виноваты не камни, а рак. Доброславина жалко. Зря умер. Брюшной тиф зарезал одного из злейших врагов своих. Князь Сумбатов убедительно просит выслать те книги, в которых есть хотя что-нибудь про "Макбета". Обещает возвратить в исправности и клянется тенями своих армянских предков. Высылайте мне, а я пошлю ему. Я буду, таким образом, благородным свидетелем. В понедельник или во вторник, в 3 1/2 часа пополудни, пожалует к Вам московский журналист С. Н. Филиппов, тот самый, который когда-то писал Вам насчет "Татьяны Репиной" и которому Вы послали экземпляр Вашей пьесы и письмо. Он едет в Петербург искать работы и убедительно просил меня рекомендовать его Вам. Я знаю его только как театрального рецензента, по преимуществу ругателя, и как автора книги "По Крыму". Работал он в "Русском курьере", работает в "Русских ведомостях". Насчет его идей и прочего я ничего но знаю, что же касается слога, бойкости, уменья обыкновенное слово поставить в кавычки и показать кукиш в кармане сильному человеку в то время, когда тот посажен уж в тюрьму, то в этом отношении он может дать Курепину 20 очков вперед. Он хороший работник, по крайней мере, может быть таковым, но, к сожалению, он явится к Вам не с готовою работою, а с просьбою о работе. Т. е. Вы должны будете сочинить для него работу. Он годен для командировок. Для фельетона московской жизни и вообще для фельетона он неудобен, ибо, во-1-х, у Вас есть уже Курепин, и, во-2-х, он слишком еще молод, чтобы садиться на такие легкие хлеба, как фельетон о том, о сем, с обыкновенными словами в кавычках. Найдите ему какую-нибудь "каторжную работу", чтоб он раз пять вспотел - это для него будет самое лучшее. Брат его - профессор Москов(ского) универ(ситета). По-видимому, и из журналиста вышел бы большой толк, если бы ему удалось побывать в хорошей школе. На "Новое время" он возлагает большие надежды и, кажется, едет в Петербург только ради "Нового времени". Что поделывает Алексей Алексеевич? Как идет его "Стоглав"? Передайте ему мою глубокую, искреннюю благодарность за бочонок вина. Вино великолепно.

{03300}

Я этого вина не получал и не пил, но о достоинствах его могу судить пo письму, полученному мною еще летом от А(лексея) Алексеевича). Вообще Вам можно позавидовать: Ваши сыновья подают большие надежды. Тонкие люди! Если бы я не был с Вами в хороших отношениях, то давно бы уж упрятал их в тюрьму. Инфлуэнца делает у меня чёрт знает что. Заболели мать, сестра, кухарка и горничная. Я болен, но это не помешало мне быть вчера на мальчишнике у одного доктора, который женится на балерине. У балерины я шафером. Мне скучно на нее смотреть, так как я в балете ничего не понимаю и знаю только, что в антрактах от балерин пахнет, как от лошадей. Когда я был во 2-м курсе, то влюбился в балерину и посещал балет. Потом я знавал драматических актрис, перешедших из балета в драму. Вчера перед мальчишником я был с визитом у одной такой актрисы. Балет она теперь презирает и смотрит на него свысока, но все-таки не может отделаться от балетных телодвижений. Ступни ее ног, когда она стоит, находятся всегда в таком отношении (а и b - это носки), что не кажется безобразным. В январе мне стукнет 30 лет... Здравствуй, одинокая старость, догорай, бесполезная жизнь! Анне Ивановне, Настюше и Берке сердечный привет. Алексею Алексеевичу тоже... Зачем он ежегодно катается в Палестину? Не хочет ли он стать иерусалимским патриархом? Ваш А. Чехов.

739. В. А. ТИХОНОВУ 7 декабря 1889 г. Москва. 7 дек. Милый Сарду, у меня кашель, насморк, сап, импотенция, гидрофобия и проч. и проч. Кроме того, я зол, как ящерица, которой наступила собака на хвост, и занят по самое горло. В-третьих, квартира моя изображает себя госпиталь. Больны и моя фамилия, и прислуга.

{03301}

Ваши "Качучи-чучи" давно уже сданы через Комитет Рассохину и, вероятно, уж вышли в свет. Отдал я пьecy в тот самый час, когда получил от Вас надлежащее распоряжение. Поздравляю Вас с дочкой. Желаю, чтобы она вышла замуж за графа Шереметьева и чтобы в будущем открыла "Театр Тихоновой", в котором платила бы Вам и мне по 40% с валового сбора. Приеду я в Питер не раньше января. Ваш А. Чехов.

740. А. П. ЛЕНСКОМУ 8 декабря 1889 г. Москва. Дорогой Александр Павлович, сегодня я получил от Каратыгиной письмо. Злополучная Пенелопа пишет между прочим следующее: "Попросите Ленского осторожно узнать у Черневского о моем деле. Черневский обещал мне помочь, поддержать перед Пчельниковым... Я напустила Варламова на Кривенко, и тот будто бы сказал, что Пчельников самостоятельно может распорядиться". Подчеркнуто в подлиннике. Моя инфлуэнца продолжается, так что я начинаю подозревать, что у меня не инфлуэнца, а другое какое-нибудь свинство. Сердечный привет Лидии Николаевне и Сасику. Ваш А. Чехов. Оболонский женится. Я у него шафером.

741. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 12 декабря 1889 г. Москва. XII, 12. Милый Алексой Николаевич, пишу Вам сии строки, сидя в редакции "Артиста". Оная редакция просит меня написать Вам, что во-1-х) Ваш перевод опоздал; уже набирается и печатается перевод Маттерна (матерный перевод), во-2-х) редакция, прежде чем послать Ваш перевод Абрамовой, хотела бы поскорее узнать от Вас: кому, собственно, она должна послать перевод? Абрамова

{03302}

театром уже не заведует; хозяйничает товарищество с Соловцовым, Чарским и Киселевским во главе... Прикажете послать товариществу? Я хвораю. Инфлуэнца, кашель, болят зубы. Сестра тоже больна. Хочу поехать к Вам и не могу выбрать дня. Если не вырвусь из Москвы раньше 18-го дек(абря), то приеду после Нового года. Ужасно я соскучился, и ужасно мне хочется повидаться. Буду у Вас непременно в день своего приезда; если не застану Вас дома, то поеду искать Вас по Петербургу. Поклон Вашим. Будьте здоровы. Если не приеду скоро, то напишу Вам большое письмо. Ваш А. Чехов.

742. А. И. СУМБАТОВУ (ЮЖИНУ) 14 декабря 1889 г. Москва. 14 декабрь. Милый Александр Иванович, посылаю Вам пьесу, о которой у нас была речь. Я вчера получил ее из цензуры, прочел и теперь нахожу, что после "Макбета", когда публика настроена на шекспировский лад, эта пьеса рискует показаться безобразной. Право, видеть после красивых шекспировских злодеев эту мелкую грошовую сволочь, которую я изображаю,- совсем не вкусно. Прочтите. Не думаю, чтобы она пришлась по вкусу Федотовой. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

743. Н. Н. ОБОЛОНСКОМУ Середина декабря 1889 г. Москва. Счастливейший избранник Гименея, добрейший доктор и восхитительный мужчина! Нa обороте сего Вы найдете письмо, полученное мною от дочери врача Ольги Шварц. Я у нее уже был осенью и ничего хорошего не сделал, ибо у нее базедова болезнь. Если у Вас будет свободная четверть часа, если Вы приедете ко мне и если пожелаете проехаться

{03303}

по Большой Грузинской улице, то не найдете ли Вы возможным посмотреть больную? Быть может, Вы придумаете что-нибудь такое этакое... Больная живет в 8 минутах езды от меня. Если же не желаете, то так тому и быть. Сестра лежит. Утром и вечером t повышена. Что-то тифоидное. Вся моя квартира превратилась в госпиталь. Будьте здравы. Ваш А. Чехов.

744. РЕДАКТОРУ "СМОЛЕНСКОГО ВЕСТНИКА" Середина декабря 1889 г. Москва. Милостивый государь г. редактор! Позвольте мне обратиться к Вам с покорнейшей просьбою. В Москве проживает смоленский дворянин Николай Аполлонович Путята, сын одного из крупнейших землевладельцев Смоленской губ(ернии). Занимался он до последнего времени исключительно литературою, был известен как отличный переводчик и одно время негласно редактировал московские уже прекратившиеся издания "Мирской толк", "Свет и тени" и "Европейскую библиотеку". Года 2-3 тому назад он заболел хроническим воспалением легких настолько серьезно, что потерял способность к труду. Болен он и по сие время. Надежды на выздоровление нет никакой. Поправиться настолько, чтобы самому зарабатывать себе хотя бы на лекарства, он не может, так как живет при самой нездоровой обстановке, в грязи, в чаду. Средств у него нет; ни одежды, ни обуви, ни лекарств! За всё время, пока он болен, мы обращались в Литературный фонд, откуда получали помощь, обращались в московские газеты, к товарищам-литераторам и, наконец, исчерпали до дна все те немногие источники, на которые может рассчитывать литератор, находящийся в положении Путяты. Теперь у нас осталась одна только надежда на родственников и друзей Путяты, проживающих в Смоленской губерн(ии). Не найдете ли (возможным?> через посредство Вашей почтенной газеты известить о тягостном и совершенно безвыходном положении Путяты всех знающих

{03304}

или знавших его? Этим извещением Вы окажете громадную услугу как больному и нам, так равно и родственникам и друзьям его, которые, быть может, до сих пор были лишены возможности помочь ему только потому, что не знали его адреса или не были извещены о его болезни. Форма извещения вполне зависит от Вашего усмотрения; больной выражает только желание, чтобы Вы в заметке о нем назвали его полные имя, отчество и фамилию, на что у меня имеется его письменное разрешение. Адрес Путяты: г. Москва, 1-я Мещанская, д. Шелапутина, кв. Фроловой. Имею честь пребыть с почтением А. Чехов.

745. А. С. СУВОРИНУ Около 20 декабря 1889 г. Москва. (...) очерков, фельетонов, глупостей, водевилей, скучных историй, многое множество ошибок и несообразностей, пуды исписанной бумаги, академическая премия, житие Потемкина - и при всем том нет ни одной строчки, которая в моих глазах имела бы серьезное литературное значение. Была масса форсированной работы, но не было ни одной минуты серьезного труда. Когда я на днях прочел "Семейную трагедию" Бежецкого, то этот рассказ вызвал во мне что-то вроде чувства сострадания к автору; точно такое же чувство испытываю я, когда вижу свои книжки. В этом чувстве есть правда величиною с муху, но мнительность моя и зависть к чужим трудам раздувают ее до размеров слона. Мне страстно хочется спрятаться куда-нибудь лет на пять и занять себя кропотливым, серьезным трудом. Мне надо учиться, учить всё с самого начала, ибо я, как литератор, круглый невежда; мне надо писать добросовестно, с чувством, с толком, писать не по пяти листов в месяц, и один лист в пять месяцев. Надо уйти из дому, надо начать жить за 700-900

{03305}

р. в год, а не за 3-4 тысячи, как теперь, надо на многое наплевать, но хохлацкой лени во мне больше, чем смелости. Продал "Лешего" Абрамовой - это зря. Значит, рассуждает моя вялая душа, на 3-4 месяца хватит денег. Вот моя хохлацкая логика. Ах, какие нынче поганые молодые люди стали! Здоровье у всех домочадцев поправилось. Я тоже уже не кашляю. Ужасно хочется повидаться с Вами. Приеду, должно быть, в начале января. Дни становятся больше. К весне повернуло, а зимы еще не было. В январе мне стукнет 30 лет. Подлость. А настроение у меня такое, будто мне 22 года. Нe болейте, пожалуйста, и скажите Анне Ивановне, чтобы она подарила свои болезни кому-нибудь. Нe приехать ли мне в Питер встречать Новый год? Ваш А. Чехов. Начало письма не сохранилось.

746. Н. А. ЛЕЙКИНУ 25 декабря 1889 г. Москва. 25 дек. С праздником Вас поздравляю, добрейший Николай Александрович! Спасибо за внимание ко мне, за память и за долготерпение. Внимание и память выражены Вами в присылке мне двух книг (без факсимиле, впрочем), что весьма пользительно для моей библиотеки и для меня, охотника посмеяться; долготерпение же Ваше я легко усматриваю в Вашем отношении к моему безнравственному, инквизиции достойному поведению: я не ответил на Ваше последнее письмо и не поблагодарил своевременно за книги... Не писал я, потому что каждый день собираюсь в Питер и каждый день уверен бываю, что завтра увижу Вас. Когда я приеду? Скоро, но дня назначить не могу. Остановлюсь у Суворина, а к Вам приеду в день своего приезда, многое - на другой день. Визитов никому делать не буду, ибо приеду incognito, на манер бразильского дон Педро. Побываю только у старых

{03306}

знакомых, по которым соскучился, и у кое-кого из молодежи. Есть и дела. В каком положении у Вас подписка? Лучше прошлогодней? Да? Должна быть хуже - это я сужу по той неохоте, с какою вся Русь в этот сезон посещает театр и читает. Сезон пропащий, нужно на нем крест поставить. До скорого свидания. Прасковье Никифоровне и Феде мой сердечный привет и поздравление. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

747. A. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 25 декабря 1889 г. Москва. 25 дек. Здравствуйте, милый Алексей Николаевич, поздравляю Вас с Рождеством и с наступающим Новым годом! Впрочем, начну с самого начала. Был я как-то в редакции "Артиста" и застал там редактора, перелистывающего Ваш перевод "Борьбы за существование". Около редактора сидел еще кто-то, какой-то икс на манер редакционного секретаря или Гольцева. Оба сидели и рассуждали о том, что перевод не будет напечатан. Боясь, чтобы они не наврали Вам чего-нибудь, я попросил позволения сесть и написать Вам о судьбе Вашего перевода; будет напечатан перевод Маттерна, которому давно уже было обещано, и меня удивляет эта бесшабашная редакция, утруждавшая Вас и знавшая Наверное, что Ваш перевод не может пойти. Я их обругал. Теперь о театре Абрамовой. Насколько я могу понять Соловцова с братией, "Борьбу" они вовсе не будут ставить, хотя и врут, что поставят послe праздников. Короче говоря, лучший перевод "Борьбы" останется при пиковом интересе, что страшно возмущает меня. Кроме Вашего, мне известны еще три перевода, которые уже делают свое дело в провинции; переводы плохие, язык драповый... Говорят, что перевод, идущий у Корша, плох до смешного. Порядки, чёрт бы их взял!

{03307}

Получил я "Струэнзе". Сердечно благодарю. Я прочел. Пьеса хорошая, но много в ней красок, напоминающих немецкую подносную живопись. Например, сцены с пастором... Конец меня не удовлетворил. Но в общем пьеса мне понравилась. России тоже нужен свой Струэнзе, как был когда-то нужен Сперанский... Господа вроде Ранцау попадаются у нас изредка среди предводителей дворянства, в земстве, в армии, но в Петербурге их нет. Зато много Келлеров и придворных дам, которые одинаково вредны и бесцветны во всех дворах и во всех пьесах. Я рвусь к вам в Петербург, но не могу выехать раньше собрания членов О-ва драм(атических) писателей, на котором я обязан присутствовать, как член Комитета. Когда будет это собрание, пока еще неизвестно. Должно быть, в начале января. Ваше петербургское собрание многого не поняло и много напутало, так что и распутать трудно. Я жалею, что не поехал тогда в Петербург; следовало бы кому-нибудь из членов Комитета присутствовать у вас на собрании и дать разъяснения. При свидании я расскажу Вам, в чем дело. Мой "Леший" идет в театре Абрамовой 27 декабря. Был я на репетиции. Мужчины мне понравились в общем, а дам я еще не разглядел. Идет, по-видимому, бойко. Актерам пьеса правится. О печатании ее поговорим тоже при свидании. Насколько можно судить по репетиции, пьеса шибко пойдет в провинции, ибо комического элемента достаточно и люди все живые, знакомые провинции. Зима в Москве плохая, хоть плюнь. Снегу нет. Все мои здоровы, я тоже. Инфлуэнца прошла у всех. А Вы как поживаете? Что Ваши? Видаете ли Жана Щеглова? Голова у меня болит. Поеду погулять, подышать свежим воздухом. Все мои кланяются. Сестра шлет свой привет и поздравление. Я кланяюсь всем Вашим и молю небо, чтобы оно охранило Вашу квартиру от всякого врага и супостата. Дай бог Вам всего хорошего! Ваш А. Чехов.

{03308}

748. А. С. СУВОРИНУ 27 декабря 1889 г. Москва. Юные девы и агнцы непорочные носят ко мне свои произведения: из кучи хлама я выбрал один рассказик, помарал его и посылаю Вам. Прочтите. Маленький и без претензий. Вероятно, сгодится для субботника. Называется он "Утро нотариуса Горшкова". Тоном Жана Щеглова, просящего Вас поговорить с ним о театре, я прошу: "Позвольте мне поговорить с Вами о литературе!" Когда я в одном из своих последних писем писал Вам о Бурже и Толстом, то меньше всего думал о прекрасных одалисках и о том, что писатель должен изображать одни только тихие радости. Я хотел только сказать, что современные лучшие писатели, которых я люблю, служат злу, так как разрушают. Одни из них, как Толстой, говорят: "не употребляй женщин, потому что у них бели; жена противна, потому что у нее пахнет изо рта; жизнь - это сплошное лицемерие и обман, так как человек по утрам ставит себе клистир, а перед смертью с трудом сидит на судне, причем видит свои исхудалые ляжки". Другие же, еще не импотенты, не пресыщенные телом, но уж пресыщенные духом, изощряют свою фантазию до зеленых чёртиков и изобретают несуществующего полубога Сикста и "психологические" опыты. Правда, Бурже приделал благополучный конец, но этот банальный конец скоро забывается, и в памяти остаются только Сикст и "опыты", которые убивают сразу сто зайцев: компрометируют в глазах толпы науку, которая, подобно жене Цезаря, не должна быть подозреваема, и третируют с высоты писательского величия совесть, свободу, любовь, честь, нравственность, вселяя в толпу уверенность, что всё это, что сдерживает в ней зверя и отличает ее от собаки и что добыто путем вековой борьбы с природою, легко может быть дискредитировано "опытами", если не теперь, то в будущем. Неужели подобные авторы "заставляют искать лучшего, заставляют думать и признавать, что скверное действительно скверно"? Неужели они заставляют "обновляться"? Нет, они заставляют Францию вырождаться, а в России они помогают дьяволу размножать слизняков и мокриц,

{03309}

которых мы называем интеллигентами. Вялая, апатичная, лениво философствующая, холодная интеллигенция, которая никак не может придумать для себя приличного образца для кредитных бумажек, которая не патриотична, уныла, бесцветна, которая пьянеет от одной рюмки и посещает пятидесятикопеечный бордель, которая брюзжит и охотно отрицает всё, так как для ленивого мозга легче отрицать, чем утверждать; которая не женится и отказывается воспитывать детей и т. д. Вялая душа, вялые мышцы, отсутствие движений, неустойчивость в мыслях - и всё это в силу того, что жизнь не имеет смысла, что у женщин бели и что деньги - зло. Где вырождение и апатия, там половое извращение, холодный разврат, выкидыши, ранняя старость, брюзжащая молодость, там падение искусств, равнодушие к науке, там несправедливость во всей своей форме. Общество, которое не верует в бога, но боится примет и чёрта, которое отрицает всех врачей и в то же время лицемерно оплакивает Боткина и поклоняется Захарьину, не смеет и заикаться о том, что оно знакомо с справедливостью. Германия не знает авторов вроде Бурже и Толстого, и в этом ее счастье. В ней и наука, и патриотизм, и хорошие дипломаты, и всё, что хотите. Она побьет Францию, и союзниками ее будут французские авторы. Мне помешали писать, а то бы я накатал Вам сегодня пять листов. Когда-нибудь после. Сегодня идет "Леший". IV акт совсем новый. Своим существованием он обязан Вам и Влад(имиру) Немировичу-Данченко, который, прочитан пьесу, сделал мне несколько указаний, весьма практических. Мужчины не знают ролей и играют недурно; дамы знают роли и играют скверно. О том, как сойдет моя пьеса, напишет Вам нудный Филиппов, который просил у меня на днях сюжета для письма к Вам. Скучные люди. Поздравляю Вас с праздником. Ваш А. Чехов. Всем Вашим привет из глубины души.

{03310}

749. А. И. СУМБАТОВУ (ЮЖИНУ) 27 или 28 декабря 1889 г. Москва Милый Александр Иванович, поздравляю Вас и княгиню с праздником и посылаю Вам три макбетистых книжицы, полученные мною сегодня от Суворина. Ваш А. Чехов. На обороте: Князю Александру Ивановичу Сумбатову.

750. И. М. КОНДРАТЬЕВУ 28 декабря 1889 г. Москва. 28 декабрь. Уважаемый Иван Максимович! Пьесу "Леший" я отдал театру Абрамовой по 15 февраля 1890 г. С Александрийским театром в Петербурге заключены мною условия относительно следующих моих пьес: "Иванов" по 25 января 1891 г. "Медведь" по 25 января 1891 г. "Предложение" - по сентябрь 1891 г. "Лебединая песня" - по 28 декабря (18)91 г. Сегодня я еду в деревню, а из деревни в Петербург, где остановлюсь в редакции "Нового времени". Буду жить в Петербурге впредь до получения от Вас повестки. Поздравляю Вас с праздниками и желаю всего хорошего. Искренне Вас уважающий А. Чехов.

Том 4 Январь 1890 - февраль 1892

1890

751. А. А. КИСЕЛЕВОЙ 8 января 1890 г. Петербург. 8 января. Милостивая Государыня Василиса Пантелевна! Честь имею поздравить Вас с днем Ангела и пожелать Вам Многих предбудущих в Добром здоровьи и благополучии, а также Родителям Вашим. Посылаю Вам из глубины Души следующие подарки: 1) Ножницы для отрезывания мышам и воробьям хвостиков. 2) Два пера для писания стихов: одно перо для плохих стихов, А другое для хороших. 3) Рамку для портрета какой-нибудь хари. 4) Висюльку из Чистого серебра, полученную мною В подарок от знаменитой Детской писательницы. 5) Большой Ящик почтовой бумаги с фиалками для писания писем к Тышечке в шапочке, тышечке без шапочки и прочим млекопитающимся обоего пола. 6) Sachet, которое прошу Вас убедительно положить в Почтовую бумагу, чтобы она пахла. 7) Номер Славянской Газеты для чтения натощак. 8) Древнюю Историю с Рисунками; из этой Истории видно, что и в древности жили дураки, Ослы и Мерзавцы. 9) Больше Подарков нет. Потратившись на подарки и находясь поэтому без Всяких средств к существованию, Прошу Вас выслать Мне денег. А если у Вас денег нет, то украдьте у Папаши и пришлите мне. С истинным Почтением имею честь быть Ваш покорнейший Слуга Василий Макарыч. Простите, что письмо написано так небрежно. Это от Волнения.

{04008}

752. Ф. А. КУМАНИНУ 5 января 1890 г. Петербург. 8 янв. Добрейший Федор Александрович, получил Ваше письмо и отвечаю Вам прежде всего поздравлением с Новым годом, с новым счастьем и с новыми пятью тысячами подписчиков. Уезжая, я просил брата взять у Соловцова всего цензурованного "Лешего". Теперь, конечно, мы не успеем попасть в январскую книжку. Если Вы не выслали еще корректуры, то погодите моего приезда: я приеду 12-13 янв(аря). Прочту корректуру, исправлю и пошлю в цензуру из Москвы. Теперь просьба: не печатайте "Лешего"!! "Леший" для "Артиста" положительно не имеет никакой цены: публике московской он не понравился, актеры словно сконфузились, газетчики обругали... Отдайте мне его; в "Артисте" он пройдет незамеченным, пользы никому не принесет, и Ваши 200 рублей будут словно в воду брошены. Мой "Леший", повторяю, для "Артиста" цены не имеет. Если внемлете моей просьбе, то я буду Вам благодарен во веки веков и напишу Вам столько рассказов, сколько Вы пожелаете, хоть миллион двести тысяч. Прошу я серьезно. В случае Вашего согласия поскорее отвечайте мне. Несогласие же Ваше уязвит меня в самое сердце и причинит мне немало горя, ибо лишит меня возможности поработать еще над "Лешим". Если уже начали набирать, то за набор я заплачу, брошусь в воду, повешусь... что хотите... Когда же к девочкам? В Питере погода аспидская. Ездят на санях, но снега нет. Не погода, а какой-то онанизм. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

{04009}

753. М. П. ЧЕХОВОЙ 14 января 1890 г. Петербург. 14 янв. Непредвиденные обстоятельства задержали меня еще на несколько дней. Я жив и здоров. Новостей нет никаких. Впрочем, на днях я видел на сцене "Власть тьмы" Толстого. Был у Репина в мастерской. Еще что? Больше ничего. В общем скучно. Ходил сегодня на собачью выставку; ходил я туда вместе с Сувориным, который в то время, когда я пишу сии строки, стоит около стола и просит: - Напишите, что вы ходили на собачью выставку вместе с известной собакой Сувориным. Александр и его дети здоровы. Поклон знакомым. Больше писать не о чем. Твой А. Чехов. В Петербурге бездельничает Жорж Линтварев. Жду от Миши письма об "Артисте" и "Лешем".

754. Н. М. КОЖИНУ 17 января 1890 г. Петербург. 17 янв. Милостивый государь Николай Матвеевич! В ответ на Ваше почтенное письмо от 14 января имею честь известить Вас, что пьеса моя "Предложение" не может идти в Москве, так как она отдана г-же Горевой на весь текущий сезон. Прошу Вас принять уверение в совершенном почтении. А. Чехов.

{04010}

755. М. И. ЧАЙКОВСКОМУ 17 января 1890 г. Петербург. 17 янв. Дорогой Модест Ильич, посылаю Вам "Крейц(ерову) сонату". Прочитав, благоволите послать ее Н. М. Соковнину, который живет на Васильевск(ом) острове, 1-я линия, д. 38. Он пришлет мне. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

756. М. Н. ГАЛКИНУ-ВРАСКОМУ 20 января 1890 г. Петербург. Ваше превосходительство милостивый государь Михаил Николаевич! Предполагая весною этого года отправиться с научною и литературною целями в Восточную Сибирь и желая, между прочим, посетить остров Сахалин, как среднюю часть его, так и южную, беру на себя смелость покорнейше просить Ваше превосходительство оказать мне возможное содействие к достижению мною названных целей. С искренним уважением и преданностью имею честь быть Вашего превосходительства покорнейшим слугою. Антон Чехов. Января 20-го дня 1890 г. Малая Итальянская, 18, кв. А. С. Суворина.

757. М. В. КИСЕЛЕВОЙ 26 января 1890 г. Петербург. Уважаемая Мария Владимировна, я не уехал, но быть у Вас сегодня не могу. Мне принесли "Указатель" статей "Морского сборника" от 62 года по 82-й и просили вернуть его завтра утром. В настоящую минуту я выписываю статьи, касающиеся Сахалина и К ,

{04011}

бранюсь, как мерзавец, и чувствую себя ужасно не в духе. Завтра около 2-3 часов дня я буду у Вас. Поклон всем Вашим и Василисе Пантелевне. Ваш Лицемер. 90-1-26 Мне нужно поговорить с Вами об одном очень важном деле.

758. К. С. БАРАНЦЕВИЧУ 28 января 1890 г. Петербург. Приходил прощаться. Прощайте, голубчик, увидимся, вероятно, в декабре. Пишите. Всем Вашим мой душевный привет. Ваш А. Чехов.

759. Н. М. ЕЖОВУ 28 января 1890 г. Петербург. 28 янв. Добрейший Николай Михайлович, простите, что так долго не отвечал на Ваши письма. Всё собирался уехать в Москву и поэтому рассчитывал повидаться и дать ответ устный. 1) "Русалка" будет напечатана в "Новом времени". 2) Вам прибавлена копейка. Теперь Вы будете получать 8 коп. за строчку. 3) О высылке газеты сделано распоряжение. "Русалка" мне очень понравилась, хотя в рассказе русалочьего отца Вы несколько впадаете в тон Короленко ("Лес шумит"). Вообще Вы заметно прогрессируете, чему я, искренно говоря, очень рад. Читайте побольше; Вам нужно поработать над своим языком, который грешит у Вас грубоватостью и вычурностью - другими словами, Вам надо воспитать в себе вкус к хорошему языку, как воспитывают в себе вкус к гравюрам, хорошей музыке и т. п. Читайте побольше серьезных книг, где язык строже и дисциплинированнее, чем

{04012}

в беллетристике. Кстати же запасетесь и знаниями, которые не лишни для писателя. Вот Вам и наставление на закуску! Суворин извиняется, что до сих пор не распорядился насчет газеты. Почтение Вашей жене. Искренно преданный А. Чехов. Бываете ли у наших?

760. М. В. КИСЕЛЕВОЙ 28 января 1890 г. Петербург. 28 янв. Наконец я уехал, Мария Владимировна! Хотел было сегодня повидаться с Вами и прогулять по Петербургу Василису Пантелевну, да не хватило времени - ездил прощаться. Передайте Валентину Яковлевичу, что благодарить я его буду в том самом письме, в котором опишу ему свой визит к Зензинову. Барина и Идиотика я увижу, вероятно, раньше Вас и посему передам им от Вас поклон и скажу, что Вы живы, здравы и что Вы, как выразилась графиня, нравственный гигант. Осталась ли довольна моим индейским подарком моя будущая супруга, от которой я бегу на Сахалин? Если недовольна, то я пришлю ей еще что-нибудь. Японского болванчика, или вроде этого... В надежде, что Вы и Ваша дочь перестанете меня преследовать (в противном случае я должен буду обратиться к Грессеру), пребываю струсившим и убегающим. А. Чехов. Душевный привет Голубевым и Владимиру Петровичу. Владиславлеву передайте, что в Томске я буду весною или в начале лета. Если напишете мне в Москву хоть одну строчку о Вашем здоровье, то я буду Вам благодарен по гроб. Не подумайте, что я лицемерю. Забыл спросить у Вас, как поживает Конец письма не сохранился.

{04013}

761. И. М. КОНДРАТЬЕВУ 28 января 1890 г. Петербург. Петербург. 90-28-1 Многоуважаемый Иван Максимович! Общество искусств и литературы просило у меня разрешение поставить у себя мое "Предложение". Я ответил отказом, ссылаясь на обещание, которое я дал Горевой. Общество вчера повторило свою просьбу, прислав мне телеграмму, которую при сем посылаю. Телеграмма эта мне не понравилась, так как я не желаю одолжаться у г-жи Горевой и не хочу ее милостей, но делать нечего, пришлось ответить Обществу согласием, о каковом и уведомляю Вас. Желаю Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

762. А. И. СУМБАТОВУ (ЮЖИНУ) 28 января 1890 г. Петербург. 28 янв. Милый Александр Иванович, будьте добры, напишите мне, в какой день (утром или вечером) на масленой неделе пойдет "Гернани". Это нужно для Татищева, переводчика "Гернани". Этот Татищев между прочим сообщил мне, что Ермолова и Вы получили академические пальмы от президента Французской республики. Если это не продукт воображения, подогретого шампанским, которое сейчас пили, то от души Вас поздравляю. Суворин говорил мне, что пальмы сии даны Вам за "Гернани". Почтение княгине и Владимиру Ивановичу. Если увидите вскорости Ленских, то поклон и им. Живу я в Питере; когда вернусь в Москву, неизвестно; должно быть, в начале февраля. Будьте здоровы и небом хранимы. Ваш А. Чехов.

{04014}

Мой адрес: "Новое время". Театры здесь необычайно скучны. Видел я "Бедную невесту" и "Холостяка". Игра чиновницкая, бездушная, деревянная. Видел я "Власть тьмы" у Приселковых. Хорошо.

763. М. П. ЧЕХОВУ 28 января 1890 г. Петербург. 28 янв. Миша, какого числа заложен мой билет? Серия 9145 17? Если срок 2 или 3 февраля, то возьми у мамаши деньги и внеси еще за полгода. Так как квитанция заперта у меня в столе, то попроси Волкова принять деньги без квитанции, а просто так, на основании справки, какую пусть он сделает у себя по книгам. Квитанцию я пришлю ему, когда приеду. Приеду я, должно быть, не раньше 4 или 5 февраля. Ужасно соскучился. С Галкиным-Враским почти всё уже улажено. Маршрут: река Кама, Пермь, Тюмень, Томск, Иркутск, Амур, Сахалин, Япония, Китай, Коломбо, Порт-Саид, Константинополь и Одесса. Буду и в Маниле. Выеду из Москвы в начале апреля. Поклон всем нашим и уверение, что я соскучился. Если тебе некогда сходить к Волкову, то попроси Машу. Видаюсь с Марией Владимировной и Василисой. Александр и его семья здравствуют. Твой А. Чехов.

764. А. И. СУМБАТОВУ (ЮЖИНУ) Январь, после 28, 1890 г. Петербург. Милый Александр Иванович, забыл я сказать Вам, что Татищев просил оставить для него одну ложу (конечно, на "Гернани"). Будьте добры, составьте протекцию.

{04015}

В случае ежели лож нет, то оставьте два кресла. Простите, что я беспокою Вас. Не моя в том вина... и т. д. Ваш душой А. Чехов.

765. С. Н. ФИЛИППОВУ 2 февраля 1890 г. Петербург. 2 февр. Ответствую Вам по пунктам: 1) На вопрос мой о Вашем днепровском очерке Суворин мне ответил, что он зимою не хочет печатать про летнее. 2) С М. А. Сувориным я еще не виделся. У него дети больны скарлатиной, и он сидит у себя дома, как в карантине. 3) В конце Вашего письма к Суворину Вы спрашиваете, можно ли Вам написать ответ "Новостям"; Суворин сказал: "взял бы да и написал... что тут спрашиваться?" Впредь, стало быть, не спрашивайтесь, а валяйте прямо. 4) Я в самом деле еду на о. Сахалин, но не ради одних только арестантов, а так вообще... Хочется вычеркнуть из жизни год или полтора. 5) Приеду в Москву скоро, но неизвестно когда. Лень трогаться с места. Новостей нет никаких. Еще о чем написать Вам? Написал бы, да не о чем. В голове пусто. Будьте здоровы. Что поделывает Ваша соседка Пупопупырушкина, издательница стихов? Смотрите, не увлекитесь. Ваш А. Чехов.

{04016}

766. С. Н. ФИЛИППОВУ 7 февраля 1890 г. Москва. 8 ф. 90. Добрейший Сергей Никитович! Я приехал. Приехал и Суворин. Остановился он в "Славянском базаре", 25. Завтра утром я смотрю с ним "Федру", а в пятницу вечером зеваю на балу у Общества искусств и литературы - вот всё, что мне пока известно о тех часах, в какие Суворина нельзя будет застать дома. Нового ничего нет. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

767. К. С. БАРАНЦЕВИЧУ 9 февраля 1890 г. Москва. 8 февр. Милый и дорогой коллега Казимир Станиславович, простите меня, что я так долго не отвечал на Ваше письмо. Это бедное письмо пролежало у меня на столе в ожидании, пока его распечатают, чуть ли не неделю. Вот Вам ответы на Ваши вопросы: 1) Куманин сказал, что пьеса Ваша напечатана будет. 2) С Соболевским я незнаком. Конечно, это не может мне помешать исполнить Ваше поручение; я съездил бы к нему и познакомился, но нахожу более резонным действовать через единого из пайщиков Саблина, доброго моего знакомого; сей человек устроит всё и даст мне именно такой ответ, какого я не получил бы от не знакомого мне Соболевского. Саблина я увижу сегодня на балу в Благородном собрании; если не увижу, то завтра напишу ему письмо. Душа моя, зачем Вы позволяете серым туманам садиться на Вашу душу? Конечно, нелегко Вам живется, по ведь на то мы и рождены, чтоб вкушать "юдоль". Мы ведь не кавалергарды и не актрисы французского театра, чтобы чувствовать себя хорошо. Мы мещане на сей земле, мещанами будем и по-мещански умрем - такова воля рока, ничего не поделаешь. А с роком приходится

{04017}

также мириться, как с погодою. Я фаталист, что, впрочем, глупо. На Сахалин еду в начале апреля. Значит, успеем еще списаться. Кланяйтесь Вашей жене, гусикам, утикам и тому толстопузому воробчику, у которого, когда я был у Вас, болела губа под носом. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

768. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 10 февраля 1890 г. Москва. 10 февраль. Милый Алексей Николаевич, наконец я, пройдя огонь, воду и медные трубы, водворился в Москве и сижу тихо и смирно за своим столом. Помышляю о грехах, мною содеянных, о тысяче бочек вина, мною выпитых, о визитах своих к Галкину и проч., и проч. В один месяц, прожитый мною в Питере, я совершил столько великих и малых дел, что меня в одно и то же время нужно произвести в генералы и повесить. Готовлюсь к Сахалину и читаю всякую чепуху, к нему относящуюся. Я еду - это решено бесповоротно. Уеду в апреле, когда вскроется Кама; стало быть, до отъезда я еще успею надоесть Вам своими письмами. Прочел я своего "Лешего"... Вот что решил я. "Леший" будет еще раз прочитан, исправлен и послан в "Северный вестник". Да будет исполнено желание Ваше! Пришлю я пьесу около 20-го февраля с убедительной просьбой - если она не понравится, возвратить мне ее назад для уничтожения. В Москве гостят Суворин и Григорович. Первый приехал сюда отдохнуть, а второй получил какую-то командировку. Видел я "Федру". Хорошо, но скучно. Вообще в Москве скучно... Мои все шлют Вам сердечный привет. Я крепко обнимаю Вас и благодарю за радушие и гостеприимство. Благодарность сию разделите со всею вашей семьей, которой я низко кланяюсь. Будьте счастливы и здоровы... Ваш А. Чехов.

{04018}

769. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 15 февраля 1890 г. Москва. 15 февр. Отвечаю Вам, дорогой Алексей Николаевич, тотчас же по получении от Вас письма. Вы были именинником? Да, а я забыл!! Простите, голубчик, и примите от меня запоздалое поздравление. Неужели Вам не понравилась "Крейцерова соната"? Я не скажу, чтобы это была вещь гениальная, вечная - тут я не судья, но, по моему мнению, в массе всего того, что теперь пишется у нас и за границей, едва ли можно найти что-нибудь равносильное по важности замысла и красоте исполнения. Не говоря уж о художественных достоинствах, которые местами поразительны, спасибо повести за одно то, что она до крайности возбуждает мысль. Читая ее, едва удерживаешься, чтобы не крикнуть: "Это правда!" или "Это нелепо!" Правда, у нее есть очень досадные недостатки. Кроме всего того, что Вы перечислили, в ней есть еще одно, чего не хочется простить ее автору, а именно - смелость, с какою Толстой трактует о том, чего он не знает и чего из упрямства не хочет понять. Так, его суждения о сифилисе, воспитательных домах, об отвращении женщин к совокуплению и проч. не только могут быть оспариваемы, но и прямо изобличают человека невежественного, не потрудившегося в продолжение своей долгой жизни прочесть две-три книжки, написанные специалистами. Но все-таки эти недостатки разлетаются, как перья от ветра; ввиду достоинства повести их просто не замечаешь, а если заметишь, то только подосадуешь, что повесть не избегла участи всех человеческих дел, которые все несовершенны и не свободны от пятен. На меня сердятся мои петерб(ургские) друзья и знакомые? За что? За то, что я мало надоедал им своим присутствием, которое мне самому давно уже надоело? Успокойте их умы, скажите им, что в Петербурге я много обедал, много ужинал, но не пленил ни одной дамы, что

{04019}

я каждый день был уверен, что уеду вечером с курьерским, что меня удерживали друзья и "Морской сборник", который мне нужно было перелистать весь, начиная с 1852. Живя в Питере, я в один месяц сделал столько, сколько не сделать моим молодым друзьям в целый год. Впрочем, пусть сердятся! О том, что я уехал со Щегловым в Москву на лошадях, телеграфировал нашим молодой Суворин шутки ради, а наши поверили; что же касается 35000 курьеров, которые скакали ко мне из министерств, чтобы пригласить меня в генерал-губернаторы о. Сахалина, то это просто чепуха. Брат Миша писал Линтваревым о том, что я хлопочу попасть на Сахалин, а они, очевидно, не так его поняли. Если увидите Галкина-Враского, то скажите ему, чтобы он не очень заботился о рецензии для своих отчетов. Об его отчетах я буду пространно говорить в своей книге и увековечу имя его; отчеты неважны: материал прекрасный и богатый, но чиновники-авторы не сумели воспользоваться им. Целый день сижу, читаю и делаю выписки. В голове и на бумаге нет ничего, кроме Сахалина. Умопомешательство. Mania Sachalinosa. Недавно я обедал у Ермоловой. Цветочек дикий, попав в один букет с гвоздикой, стал душистее от хорошего соседства. Так и я, пообедав у звезды, два дня потом чувствовал вокруг головы своей сияние. Читал я "Симфонию" М. Чайковского. Мне понравилась. Получается по прочтении впечатление очень определенное. Пьеса должна иметь успех. Прощайте, голубчик мой, приезжайте. Привет Вашим. Сестра и мать кланяются. Ваш А. Чехов.

770. М. И. ЧАЙКОВСКОМУ 16 февраля 1890 г. Москва. 16 февраль. Дорогой Модест Ильич, Ваша "Симфония" мне очень понравилась. О сценических красотах пьесы я умею судить, только вернувшись из театра, а потому позвольте мне не говорить о них. Литературные же достоинства не подлежат ни малейшему сомнению. Это умная, интеллигентная пьеса, написанная отличным языком и дающая очень определенное впечатление. Несмотря на то, что половина действующих лиц не кажется типично, что фигуры вроде Милочки затронуты

{04020}

только чуть-чуть, быт рисуется ясно, и я благодаря Вашей пьесе имею теперь представление о среде, которой раньше не знал. Это полезная пьеса. Жалею, что я не критик, иначе бы я написал Вам длинное письмо и доказал бы, что Ваша пьеса хороша. Bы, кажется, говорили, что Вашей пьесы не поймет публика, ибо пьеса рисует среду специальную. Читая пьесу, я, признаться, ожидал пересола, но, кроме "симфония", "опера" и "мотивчик", ничего специального не обрел и посему позволю себе не разделять Ваших опасений. Елена сделана хорошо, хоть и говорит местами мужским языком. Место, где она вспоминает о певице в Мангейме, вышло недостаточно тепло именно благодаря этой манере выражаться по-мужски. Знаки препинания в этом воспоминании я расставил бы иначе; например, после слов "с ридикюльчиком в руках" я поставил бы многоточие, потом слово "она" зачеркнул бы. Если же, впрочем, певицы вроде Елены обмущиниваются, то я неправ. Всё это мелочи... Ядринцев похож на суворинского Адашева. Ходыков сделан великолепно, дядюшка очень милая скотина... Больше всего мне понравились I, II и V акты, меньше всего III, где у Милочки нет ни одной сочной, длинной фразы, а всё какие-то всхлипывания... Конец остроумен, лучше и придумать нельзя. Ходыкова надо Свободину играть. Воображаю, как хорошо сошла бы Ваша "Симфония" у нас в Малом театре. У нас умеют разговаривать на сцене - это важно. Второй акт поставили бы чудно. Простите, что пишу чёрт знает как, пятое через десятое. Не умею выражать свои мнения, хоть и называюсь литератором. На Сахалин я еду в апреле. Если до этого времени будете в Москве, то убедительно прошу Вас пожаловать ко мне. Будьте здоровы и не забывайте Вашего почитателя и немножко собутыльника А. Чехова. На конверте: Петербург, Фонтанка, 24 Модесту Ильичу Чайковскому.

{04021}

771. А. С. СУВОРИНУ 17 февраля 1890 г. Москва. 17 февр. Будучи деловым человеком, начну с дел: 1) Курепин получил тюремную книгу в синей обложке и сказал, что он займется ею не без удовольствия. 2) Был орел Филиппов и просил написать Вам, чтобы Вы прислали ему назад его днепровскую повесть; он почистит ее, исправит, понюхает и пришлет Вам весною. Вы сказали ему, что весною напечатать можно. 3) Будучи честным человеком, возвращаю Вам: а) книги, полученные от Южина, b) "Африканку", с) "Исторический вестник" 82 г. и d) "Отечественные записки" 63 г. V, VI и VII. Сегодня отвезу эти книги Богданову. 4) Воротник Мамышеву послан с ручательством на 35 лет. Осталось 4 рубля сдачи. Куда их девать? 5) Прилагаю списочек книг и прошу Вашего содействия для отыскания их и препровождения ко мне. Это первая серия. Это только цветки, скоро будут и ягодки. Вот и всё. После Вашего отъезда мне стало совсем скучно. Солнце светит адски, пахнет весной, и мне досадно, что я еще не еду на Сахалин. Теперь бы хорошо сидеть на палубе речного парохода или скакать через степь в тарантасе. Плещеев писал мне, что все мои петербургские друзья и знакомые сердятся на меня за то, что я якобы скрывался от них. По-видимому, и Плещеев сердится. Я ответил ему так: "Пусть себе сердятся!" Свободин в Москве; был он у меня уже раз шесть и раза три не заставал меня. Он очень доволен результатами германских выборов и по-прежнему горячо любит литературу. О Лессинге ни полслова. Вся Москва уже знает, что я имел честь обедать у Ермоловой. Курс мой поднялся на целую марку. Анне Ивановне буду писать особо. Кланяйтесь всем и будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

{04022}

772. А. С. СУВОРИНУ Около 20 февраля 1890 г. Москва. Спасибо за хлопоты. Атлас Крузенштерна мне нужен теперь или по возвращении из Сахалина. Лучше теперь. Вы пишете, что карта его плоха. Потому-то она мне и нужна, что она плоха, а хорошую я уже купил у Ильина за 65 к. День-деньской я читаю и пишу, читаю и пишу... Чем больше читаю, тем сильнее убеждение, что в два месяца я не успею сделать и четверти того, что задумал, а ведь больше двух месяцев мне нельзя сидеть на Сахалине: подлецы пароходы не ждут! Работа разнообразная, но нудная... Приходится быть и геологом, и метеорологом, и этнографом, а к этому я не привык, и мне скучно. Читать буду о Сахалине до марта, пока есть деньги, а потом сяду за рассказы. Не помню, за что я повесил себя в письме к Плещееву. Вероятно, за пьянство. Писал я ему, конечно, в шуточной форме и, кажется, так: "...за что меня следовало бы в одно и то же время повесить и произвести в генералы". Последнее мною вполне заслужено, ибо в Питере я выпил столько, что мною должна гордиться Россия! Помню также, писал я Плещееву, что, живя в Питере, в один месяц я сделал столько, сколько моим молодым друзьям, которые за что-то на меня сердятся, не сделать в целый год; и я не соврал, ибо каждый из моих друзей в 12 раз больше бездельник, чем я. У Вас живя, я многое прочел, многое видел и слышал и сварил кашу не с одним только Галкиным - и это всё, невзирая на винопийство и шаганье из угла в угол. M-me Ленская вымазала себе лицо салом. Был Мамышев и сердился, что воротник с ручательством на 30 лет послали ему в Звенигород, а не в Волоколамск, где он живет. Я сказал, что Вы виноваты. Если у Вас в библиотеке есть "Очерки пером и карандашом" Вышеславцева, то пришлите. Будет от меня благодарность. Был у меня Островский и спрашивал о судьбе книги своей сестры. Я сказал, что Вы и Неупокоев недовольны рисунками и форматом. Он ответил так: если рисунки не нравятся, то их можно бросить, заказав новые, формат же наравне со всем прочим вполне зависит

{04023}

от усмотрения типографии. Можно написать ему, что его книга будет печататься летом? Ах, какие у него вонючие сигары! Каждый его визит, благодаря его этим анафемским сигарам, наводит на меня ужас. Говорил он, что его брат-министр захворал сахарной болезнью. "Крейцерова соната" в Москве имеет успех. Отчего не шлете рассказов? Я сегодня или завтра пошлю Вам рассказ Лазарева (Грузинского). Прибавкой гонорара и высылкой газеты мой протеже Ежов тронут и благодарит Вас со слезами на глазах и с дрожью в голосе, простирая руки к небесам с мольбою о ниспослании Вам и всему Вашему семейству всякого благополучия во веки веков аминь. В своей сахалинской работе я явлю себя таким ученым сукиным сыном, что Вы только руками разведете. Я уж много украл из чужих книг мыслей и знаний, которые выдам за свои. В наш практический век иначе нельзя. Скажите Алексею Алексеевичу, чтобы он ехал на Мургабский берег. Читал я, что румынская королева написала пьесу из народного (?) быта и будет ставить ее в бухарестском театре. Автор, которому нельзя шикать. А я бы с удовольствием пошикал. Ленский говорил, что, "кажется, хотят ставить" пьесу Маслова. Больше же об его пьесе ничего не слышал. Будьте здоровы. Дай бог всего хорошего. С почтением Генрих Блокк и К . Как поживают Ваши многоуважаемые лошади? Хорошо бы проехаться куда-нибудь.

773. А. С. СУВОРИНУ 23 февраля 1890 г. Москва. 23 февр. Голубчик, "Свадьбу" верните назад с книгами, она попала к Вам нечаянно. Печатать ее нет надобности. Что касается книг, которые желательно мне получить

{04024}

от Скальковского, то прилагаю новый список. Сегодня отослал я Вам "Вестник Европы" 79 г., V и VI, и книгу Зандрока (на его имя). Простите ради создателя, что я беспокою Вас поручениями; право, больше обратиться не к кому. Беспокоить Вас буду еще много, а чем Вам заплачу - неизвестно; должно быть, на том свете угольками. Мой брат Александр несообразительный человек. Он в восторге от миссионерской речи прот(оиерея) Орнатского, который говорит, что инородцы не крестятся-де потому, что ждут на сей предмет особого царского указа (т. е. приказания) и ждут, пока окрестят их начальников... (понимай - насильно). Говорит также сей велеречивый понтифекс, что инородческих священников, ввиду их аскетического образа жизни, следовало бы убрать от инородцев и посадить в особые помещения, вроде как бы монастыри. Хороши, нечего сказать! Потратили 2 миллиона рублей, выпускают из академии ежегодно десятки миссионеров, стоящих дорого казне и народу, крестить не умеют, да еще хотят, чтоб им помогали полиция и милиция огнем и мечом! Говорит поп, что окрестили 80000 - стереотипное число, которое я слышу уже несколько лет. Сообщение свое об этой речи Александр кончил во вкусе преподобных отцов, обнаружив самую что ни на есть младенческую доверчивость. Скажите ему, что он гусь лапчатый. Спасибо за Крузенштерна. Хорошо пишет. В Вашей филиппике по адресу старости я усмотрел одно только желание Ваше идти на войну. Что ж? Валяйте. Но с кем воевать? Поедемте в Абиссинию. Если найдется у Вас статья Цебриковой, то не присылайте. Такие статьи знаний не дают и отнимают только время; нужны факты. Вообще говоря, на Руси страшная бедность по части фактов и страшное богатство всякого рода рассуждений - в чем я теперь сильно убеждаюсь, усердно прочитывая свою сахалинскую литературу. Запретите Лялину бранить адвокатов. Что прилично Жителю или кому-нибудь другому, то совсем не к лицу бывшему адвокату. Противно, когда крещеный жид или вообще жид ругает жидов. То же самое и тут.

{04025}

Кстати: в случае если у Вас пожелают пройтись насчет оправдательного приговора в процессе мужеотравительницы Максименко (в Ростове-на-Дону), то поосторожней. До процесса я разговаривал с защитником Холевой и мог убедиться, что Максименко совсем не виновата. Того же мнения и все ростовцы, аплодировавшие приговору. Будьте хранимы святым Бонифатием. Ваш А. Чехов.

774. Ал. П. ЧЕХОВУ 25 февраля 1890 г. Москва. 25 февр. Инфузория! Мне необходимо возможно подробное знакомство с газетной литературой о Сахалине, ибо она интересует меня не со стороны одних только даваемых ею сведений. Сведения, конечно, сами по себе, но, Гусев, нужно и историческое освещение фактов, составляющих суть этих сведений. Статьи писались или людьми, никогда не бывавшими на Сахалине и ничего не смыслящими в деле, или же людьми заинтересованными, которые на сахалинском вопросе и капитал нажили, и невинность соблюли. Храбрость первых и уловки вторых, как элементы затемняющие и тормозящие, должны быть для исследователя ценнее всяких сведений, кои по большинству случайны и неверны; элементы сии отлично характеризуют отношение нашего общества вообще к делу, а к тюремному в частности. Автора же и его побуждения поймешь только тогда, когда прочтешь его статью полностью. Во всяком случае избавь Публичную библиотеку от своих посещений. Достаточно и того, что ты сделал. Остальное будет переписано сестрою, которую я нанял и которая начнет свои хождения в Румянцевскую библиотеку с 3 недели поста. Тебе же, дураку, я найду другую работу. Кланяйся в ноги и проси прощения. Всё, что тебе нужно будет сделать, найдешь в письме, которое получишь на 4 или 5 неделе поста. А насчет вшей

{04026}

могу сказать только одно: смерть моя нечистоплотность! Обломовский Захар и Александр Чехов говорят, что без вшей и клопов нельзя обойтись - это очень научно; а я, представь, видел не раз семьи, которые понятия не имеют о сих тварях. От вшей помогает очень многое. Спроси в аптеке про отвар из сабадиллы. Все наши здравствуют. Поклон Наталье Александровне, Куке и крестнику. Твой благодетель А. Чехов.

775. А. С. СУВОРИНУ 28 февраля 1890 г. Москва. 28 февр. Получил и книги, и атлас Крузенштерна. Посылаю Вам поклонение и благодарение, а Вашей библиотеке скажите, что я ей обязан по гроб жизни. Завтра пошлю Вам через магазин: 1) Указатель "Русской старины", 2) Вышеславцева, 3) "Вестник Европы" 1872, VIII и 4) 3 тома "Морского сборника" (1858, XII, 1859, II и 1859, X), которые будьте добры отдать уважаемому Василию для передачи бедному Константину Федоровичу. 2-й том Крузенштерна я уже послал Вам, а атлас вышлю тотчас же по снятии копии. С книгами я буду приставать к Вам до самого своего отъезда. И теперь я прилагаю список журналов, мне нужных. Верьте, Ваше Превосходительство, что я уже достаточно наказан за беспокойство: от чтения присылаемых Вами книг у меня в мозгу завелись тараканы. Такая кропотливая анафемская работа, что я, кажется, околею с тоски, прежде чем попаду на Сахалин. Завтра весна, а через 10-15 дней прилетают жаворонки. Но увы! - наступающая весна кажется мне чужою, ибо я от нее уеду. На Сахалине очень вкусная рыба, но горячих напитков нет.

{04027}

Теперь несомненно, что пьеса Маслова пойдет. Значит, Вы приедете в начале апреля на репетиции? Вы обещали. Да хранят Вас все святые! Ваш А. Чехов. Наши гг. геологи, ихтиологи, зоологи и проч. ужасно необразованные люди. Пишут таким суконным языком, что не только скучно читать, но даже временами приходится фразы переделывать, чтобы понять. Но зато важности и серьезности хоть отбавляй. В сущности, это свинство.

776. В. А. ТИХОНОВУ 3 марта 1890 г. Москва. 3 марта. Милый Владимир Алексеевич, Вы непременно должны на Страстной неделе приехать в Москву, так как, во-1-х, Вы должны быть в Комиссии, в которой оба мы участвуем, а во-2-х, мне нужно извиниться перед Вами за то, что я не успел побывать у Вас в Петербурге. Виноват во всем не я, а Сахалин, который совершенно сбил меня с толку и отнял у меня всё время, которым я мог раньше распоряжаться по своей воле. Увидимся - поговорим, а пока позвольте пожелать Вам всего очень хорошего. Не сердитесь, российский Сарду, и не забывайте, что иногда обстоятельства командуют и владеют человеком, а не он ими. В начале апреля я уезжаю из России и буду ездить до декабря. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. Как ваш живот? Нервы? Пьесы?

777. А. С. СУВОРИНУ 4 марта 1890 г. Москва. 4 марта 90 г. Сегодня послал я Вам два рассказа: Филиппова, который вчера был у меня, и Ежова. Ежовский рассказ я не успел прочесть, а об остальном прочем считаю

{04028}

нужным заявить раз навсегда, что за посылаемое мною Вам я не отвечаю. Мой почерк на адресе не значит, что рассказ мне понравился. Бедняга Ежов был у меня, сидел около стола и плакал: у него молодая жена заболела чахоткою. Надо скорее везти на юг. На вопрос мой, есть ли у него деньги, он ответил, что есть. Когда будете присылать мне книги, не забудьте приложить к пакету мой водевиль "Свадьбу", попавший к Вам по вине Сумбатова, который вложил его в Шекспира. Погода подлая, насморочная; само небо чихает. Просто не глядел бы. Я послал Вам Вашу "Asie". Скоро пришлю Голицинского, который мне нравится только местами; кроме этих немногих местечек, всё остальное вода, вода и вода. Недаром книги такие толстые. Я начал уже писать про Сахалин. Написал страниц пять "истории исследования". Вышло ничего себе, как будто по-умному и авторитетно. Начал и географию с градусами и с мысами... Тоже ничего себе. Цитирую я иностранных авторов с чужого голоса, но выходит у меня это так подробно и в таком тоне, как будто я сам отлично говорю на всех языках. Сплошное мошенничество. Я сказал секретарю Общества драм(атических) писателей, чтобы Вам выслали гонорар. Поздравляю Вас с получкой. Получив счет, напишите карандашом на полях: "Весьма утешительно. Желаю, чтоб и вперед". Пришлите потом нам, мы покроем гуммиарабиком и спрячем в архив общества. Ежов своими слезами испортил мне настроение. Напомнил мне кое-что, да и его жаль. Не забывайте нас грешных. Ваш А. Чехов.

{04029}

778. Н. М. ЛИНТВАРЕВОЙ 5 марта 1890 г. Москва. 5 марта. Троша, сим извещаю Вас, что я жестоко надул фамилию Линтваревых. Дело вот в чем. Как-то летом Александра Васильевна поручила мне напечатать в "Новом времени" объявление о мельнице. Считая по 60 коп. за строчку, я взял с А(лександры) В(асильевны) за десять строк шесть рублей. На днях же я получил из конторы "Нового времени" счет, в котором значится, что за объявление с меня взяли только 1 р. 80 к. Не знаю, чем объяснить такую дешевизну. Должно быть, уступка мне как сотруднику. Итак, значит, уважаемая Троша, я обманул Ваше семейство ровно на 4 р. 20 к., каковые и прошу считать в долгу за мною. Как Вы поживаете? Графиня Лида говорила мне, что Вы всё кашляете. Это нехорошо. Должно быть, Вы и доктор до сих пор еще купаетесь в Псле? Что касается меня, то я тоже кашляю, но жив и, кажется, здоров. Этим летом у Вас не буду, так как в апреле по своим надобностям уезжаю на остров Сахалин, откуда вернусь в декабре. Туда еду через Сибирь (11 тысяч верст), а оттуда морем. Миша, кажется, писал Вам, что меня будто кто-то командирует туда, но это вздор. Я сам себя командирую, на собственный счет. На Сахалине много медведей и беглых, так что в случае, если мною пообедают господа звери или зарежет какой-нибудь бродяга, то прошу не поминать лихом. Конечно, если успею и сумею написать о Сахалине то, что хочу, то пришлю Вам книгу тотчас же по выходе ее в свет; она будет скучна, специальна, состоять будет из одних только цифр, но позвольте рассчитывать на Вашу снисходительность: читая ее, Вы будете удерживать зевоту... Уважаемым докторам - Елене Михайловне и Зинаиде Михайловне самый сердечный привет. Александре Васильевне кланяюсь до земли. Будьте здоровы и благополучны. Душевно преданный А. Чехов.

{04030}

779. И. М. КОНДРАТЬЕВУ 7 марта 1890 г. Москва. 7 марта. Многоуважаемый Иван Максимович! Будьте добры приготовить мне счет к заседанию Комитета; если же Комитет еще не скоро, то благоволите прислать мне счет по почте. Я видел списки Рассохина. Есть много пропусков. Так, пропущена Вязьма. По счету, который у меня сохранился после лета, видно также, что есть пропуски во Владимире, Костроме, совсем пропущен Кронштадт, не показан в Новочеркасске домашний спектакль от 2-го января, нет Серпухова 15 января и Тифлиса 30 янв(аря) (драмат(ические) спектакли) и, кажется, кое-что пропущено в Симферополе. В своей долговременной жизни я издавал много литографированного и печатного и пришел к убеждению, что в литографированных изданиях опечатки и пропуски неизбежны, обязательны, в печатных же, которые проходят тройную корректуру, не трудно избежать ошибок. Немирович-Данченко и Сумбатов приехали. Желаю Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

780. А. И. СУМБАТОВУ (ЮЖИНУ) 8 марта. 1890 г. Москва. 8 март. Милый Александр Иванович, простите, я Вас надую сегодня - не приду обедать. Увидимся в Комитете, там объясню причины, весьма уважительные. Почтение княгине и Гнедичу. Ваш А. Чехов. На обороте: Князю Александру Ивановичу Сумбатову.

{04031}

781. Н. Н. ОБОЛОНСКОМУ 9 марта 1890 г. Москва. 9 марта. Милый доктуре, моя сестрица отказывается идти обедать в "Эрмитаж", ссылаясь на недосуг: уроки ее кончатся к 4 часам, не раньше, а после уроков, по ее словам, она бывает очень утомлена. Она предлагает учинить обед где-нибудь не в ресторане, а приватно, у нас, у Вас; или же, буде угодно Вам непременно в ресторане, то не обедать, а ужинать. Почтение Софье Виталиевне. Да хранят Вас все святые! Ваш А. Чехов.

782. А. С. СУВОРИНУ 9 марта 1890 г. Москва. 9 марта. Сорок мучеников и 10000 жаворонков. Насчет Сахалина ошибаемся мы оба, но Вы, вероятно, больше, чем я. Еду я совершенно уверенный, что моя поездка не даст ценного вклада ни в литературу, ни в науку: но хватит на это ни знаний, ни времени, ни претензий. Нет у меня планов ни гумбольдтских, ни даже кеннановских. Я хочу написать хоть 100-200 страниц и этим немножко заплатить своей медицине, перед которой я, как Вам известно, свинья. Быть может, я не сумею ничего написать, но все-таки поездка не теряет для меня своего аромата: читая, глядя по сторонам и слушая, я многое узнаю и выучу. Я еще не ездил, но благодаря тем книжкам, которые прочел теперь по необходимости, я узнал многое такое, что следует знать всякому под страхом 40 плетей и чего я имел невежество не знать раньше. К тому же, полагаю, поездка - это непрерывный полугодовой труд, физический и умственный, а для меня это необходимо, так как я хохол и стал уже лениться. Надо себя дрессировать. Пусть поездка моя пустяк, упрямство, блажь, по подумайте и скажите, что я потеряю, если поеду? Время? Деньги? Буду испытывать лишения? Время мое

{04032}

ничего не стоит, денег у меня всё равно никогда не бывает, что же касается лишений, то на лошадях я буду ехать 25-30 дней, не больше, всё же остальное время просижу на палубе парохода или в комнате и буду непрерывно бомбардировать Вас письмами. Пусть поездка не даст мне ровно ничего, но неужели все-таки за всю поездку не случится таких 2-3 дней, о которых я всю жизнь буду вспоминать с восторгом или с горечью? И т. д. и т. д. Так-то, государь мой. Всё это неубедительно, но ведь и Вы пишете столь же неубедительно. Например, Вы пишете, что Сахалин никому не нужен и ни для кого не интересен. Будто бы это верно? Сахалин может быть ненужным и неинтересным только для того общества, которое не ссылает на него тысячи людей и не тратит на пего миллионов. После Австралии в прошлом и Кайены Сахалин - это единственное место, где можно изучать колонизацию из преступников; им заинтересована вся Европа, а нам он не нужен? Не дальше как 25-30 лет назад наши же русские люди, исследуя Сахалин, совершали изумительные подвиги, за которые можно боготворить человека, а нам это не нужно, мы не знаем, что это за люди, и только сидим в четырех стенах и жалуемся, что бог дурно создал человека. Сахалин - это место невыносимых страданий, на какие только бывает способен человек вольный и подневольный, Работавшие около него и на нем решали страшные, ответственные задачи и теперь решают. Жалею, что я не сентиментален, а то я сказал бы, что в места, подобные Сахалину, мы должны ездить на поклонение, как турки ездят в Мекку, а моряки и тюрьмоведы должны глядеть, в частности, на Сахалин, как военные на Севастополь. Из книг, которые я прочел и читаю, видно, что мы сгноили в тюрьмах миллионы людей, сгноили зря, без рассуждения, варварски; мы гоняли людей по холоду в кандалах десятки тысяч верст, заражали сифилисом, развращали, размножали преступников и всё это сваливали на тюремных красноносых смотрителей. Теперь вся образованная Европа знает, что виноваты не смотрители, а все мы, но нам до этого дела нет, это неинтересно. Прославленные шестидесятые годы не сделали ничего для больных и заключенных, нарушив таким образом самую главную заповедь христианской цивилизации.

{04033}

В наше время для больных делается кое-что, для заключенных же ничего; тюрьмоведение совершенно не интересует наших юристов. Нет, уверяю Вас, Сахалин нужен и интересен, и нужно пожалеть только, что туда еду я, а не кто-нибудь другой, более смыслящий в деле и более способный возбудить интерес в обществе. Я же лично еду за пустяками. Что касается моего письма насчет Плещеева, то я писал Вам, что я возбудил в своих молодых друзьях неудовольствие своим бездельем, и в свое оправдание написал Вам, что, невзирая на свое безделье, я. сделал все-таки больше моих друзей, которые ровно ничего не делают. Я хоть "Морской сборник" прочел и у Галкина был, а они ничего. Вот и всё, кажется. У нас грандиозные студенческие беспорядки. Началось с Петровской академии, где начальство запретило водить на казенные квартиры девиц, подозревая в сих последних не одну только проституцию, но и политику. Из Академии перешло в университет, где теперь студиозы, окруженные тяжеловооруженными Гекторами и Ахиллами на конях и с пиками, требуют следующее: 1) Полная автономия университетов. 2) Полная свобода преподавания. 3) Свободный доступ в университеты без различия вероисповедания, национальности, пола и общ(ественного) положения. 4) Прием евреев в универс(итеты) без всяких ограничений и уравнение их в правах с прочими студентами. 5) Свобода сходок и признание студ(енческих) корпораций. 6) Учреждение универс(итетского) и студ(енческого) суда. 7) Уничтожение полицейской функции инспекции. 8) Понижение платы за учение. Это скопировано мною с прокламации с кое-какими сокращениями. Думаю, что сыр-бор сильнее всего горит в толпе еврейчиков и того пола, который жаждет попасть в университет, будучи подготовлен к нему в 5 раз хуже, чем мужчина, а мужчина подготовлен скверно и учится в университете, за редкими исключениями, гнусно.

{04034}

Я послал Вам: Крашенинникова, Хвостова и Давыдова, "Русский архив" (79 г. III) и "Чтение в Обществе археологии" (75 г. 1 и 2). Хвостова и Давыдова благоволите прислать следующую часть, буде есть, а "Русский архив" мне нужен не III том, а V 1879 г. Остальные книги пришлю завтра или послезавтра. Гею сочувствую всей душой, но напрасно он так убивается. Сиф(илис) лечится теперь превосходно и излечим - сие несомненно. С книгами пришлите мой водевиль "Свадьбу". Больше ничего. Приезжайте смотреть пьесу Маслова. Будьте здоровы и благополучны. В Вашу старость я верю так же охотно, как в четвертое измерение. Во-первых, Вы еще не старик; думаете и работаете Вы за десятерых и способ мышления у Вас далеко не старческий; во-вторых, болезней, кроме мигрени, у Вас никаких нет, и в этом я готов поклясться, а в-третьих, старость плоха только у плохих стариков и тяжела для тяжелых, а Вы хороший и не тяжелый человек. В-четвертых же, разность между молодостью и старостью весьма относительна и условна. А засим позвольте из уважения к Вам броситься в глубокую пропасть и размозжить себе голову. Ваш А. Чехов. Как-то я писал Вам об Островском. Он опять был у меня. Что сказать ему? Поезжайте в Феодосию! Погода чудная.

783. А. И. СУМБАТОВУ (ЮЖИНУ) 10 или 11 марта 1890 г. Москва. Выбрал для Вас бумагу с ласточками. Кстати же и весна на дворе. Вчера я получил письмо от Тихонова. Пишет, что не может приехать на Страстной: нет денег на дорогу. А по тону судя, нет и охоты ехать. Если так, то комиссия должна собраться раньше Страстной, не дожидаясь петербургских членов, ибо ввиду отказа Тихонова письмо их утеряло всякое значение.

{04035}

Не сердитесь на меня, милый князюшка, за то, что я не приехал к Вам обедать. Войдите Вы в мое положение. Еду я через месяц, а работы у меня навалено больше чем на год - этого достаточно, чтобы на мою неделикатность взглянуть снисходительным оком. Надул я Вас только потому, что не знал, что вечером будет комитет, иначе бы я не давал Вам слова. Не сердитесь же, а я Вам за это привезу из Японии будду и голую японку из слоновой кости. Будьте здоровы и небом хранимы. Погода изумительная. Если бы не Сахалин, то я сегодня поехал бы искать дачу. Ваш А. Чехов. На конверте: Леонтьевский пер., д. Сорокоумовского Его сиятельству Александру Ивановичу Сумбатову.

784. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) 13 марта 1890 г. Москва. 13 марта. Добрейший Александр Семенович, возвращаю Вам Вашу марку, впрочем не в девственном ее состоянии, а уже приклеенною к конверту сего письма. Письмо Ваше к Суворину отправил я в корзину, предварительно оторвав чистую половинку почтового листа. Причины таковой варварской расправы кроются в следующих положениях: 1) за гонораром следует адресоваться не к Суворину, а в контору (Невский, 38), у Суворина же Ваше письмо рискует заваляться; 2) все сотрудники (за исключением Шекспира, меня) за первые свои рассказы в "Новом времени" получали сплошной пятачок - это правило, нарушаемое очень и очень редко; чтобы Вам за свой рассказ "Побег" получить 7-8 коп. и чтобы ходатайство мое в этом направлении имело силу, Вам следует написать еще 2-3 рассказа и потом уж подать общий счет. Послушайтесь меня! Ваш "Побег" неплох, но сделан больше чем небрежно. Аникой и Прохором называется у Вас одно

{04036}

лицо. Я исправлял, исправлял и все-таки прозевал одного Прохора, и он удержался-таки и, вероятно, породил недоумение не у одного внимательного читателя. Засим стройте фразу, делайте ее сочней, жирней, а то она у Вас похожа на ту палку, которая просунута сквозь закопченного сига. Надо рассказ писать 5-6 дней и думать о нем всё время, пока пишешь, иначе фразы никогда себе не выработаете. Надо, чтоб каждая фраза, прежде чем лечь на бумагу, пролежала в мозгу дня два и обмаслилась. Само собой разумеется, что сам я по лености не придерживаюсь сего правила, но Вам, молодым, рекомендую его тем более охотно, что испытал не раз на себе самом его целебные свойства и знаю, что рукописи всех настоящих мастеров испачканы, перечеркнуты вдоль и поперек, потерты и покрыты латками, в свою очередь перечеркнутыми и изгаженными... Бывает у меня Ежов. У него беда: жена больна. Дела, по-видимому, не блестящи, но он не унывает. Пишите же поскорей субботник, не ленитесь и не будьте похожи на того обывателя, который каждое утро, прежде чем решиться надеть сапоги, долго крякает, охает и почесывает поясницу. Будьте здоровы и небесами хранимы. Ваш А. Чехов. Худекову напишу, будьте покойны.

785. А. С. СУВОРИНУ 15 марта 1890 г. Москва. 15 марта. Побуждаемый корыстью, а частью вдохновением, написал я рассказ, который и посылаю одновременно с сим письмом. Только, голубчик, пришлите мне корректуру, ибо рассказ написан сапожной щеткой и нуждается в ретуши. Надо многое сократить и кое-что исправить; исправил бы я и теперь, но голова настроена на сахалинский лад, и во всем, что касается изящной словесности, я теперь не в состоянии отличить кулька от рогожи. Надо подождать и прочесть в корректуре.

{04037}

Вместе со своим рассказом посылаю рассказ Филиппова, который убедительно просит Вас возвратить ему рассказ, буде он не понравится. Быть может, будет приложен рассказ и Ежова. Поздравляю Вас и желаю, чтоб и впредь Вы получали такие большие тюки. Отчего Вы не присылаете мне рассказов? Присланные книги я уже все прочел, кроме Фишера, и на днях вышлю Вам. Вчера или третьего дня Миша уехал зачем-то в Петербург в департамент. Совершенно незачем спешить, тем более что летом на даче у нас не будет ни одного мужчины. Надо бы лето пожить ему с семьей. Прощайте, дорогой мой, дай бог Вам всего хорошего. Анне Ивановне привет, целую обе руки. Ваш А. Чехов. Ежов спрашивает: пригодился ли его рассказ "Фокусы графа Коржинского"?

786. А. П. ЛЕНСКОМУ 16 марта 1890 г. Москва. 16 марта. Посылаю Вам, добрейший Александр Павлович, фельетон Ив. Ф. Горбунова. Интересно. Мне кажется, что артисты должны почаще писать в этом роде - для будущих историков русского театра. Только жаль, что местами Ив. Ф. врет и ударяется в тенденцию. Каждый день собираюсь повидаться с Вами - есть дело, но завален по горло сахалинской, литературной и всякой другой работой, так что даже высморкаться некогда. Уезжаю в начале апреля. Почтение Лидии Николаевне. Ваш А. Чехов. Получил я письмо от Левитана из Парижа. Пишет всё больше о женщинах. Не нравятся.

{04038}

787. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 16 марта 1890 г. Москва. 16 марта. Здравствуйте, милый Жан, сколько зим, сколько лет! Моя бедная муза, по воле капризных судеб, надела синие очки и, забросив лиру, занимается этнографией и геологией... Забыты звуки сладкие, слава... всё, всё забыто! Вот почему я так долго не писал Вам, друже и мой бывший коллега (говорю - бывший, потому что я теперь не литератор, а сахалинец). Как Вы живете, как чувствуете? В каком положении Ваши нервы, пьесы, бабушка? Напишите мне хоть одну строчку Вашим трагическим почерком и не покидайте меня... В апреле ведь я уезжаю, и увидимся мы едва ли ранее января! Мой маршрут таков: Нижний, Пермь, Тюмень, Томск, Иркутск, Сретенск, вниз по Амуру до Николаевска, два месяца на Сахалине, Нагасаки, Шанхай, Ханькоу, Манила, Сингапур, Мадрас, Коломбо (на Цейлоне), Аден, Порт-Саид, Константинополь, Одесса, Москва, Питер, Церковная ул(ица). Если на Сахалине не съедят медведи и каторжные, если не погибну от тифонов у Японии, а от жары в Адене, то возвращусь в декабре и почию на лаврах, ожидая старость и ровно ничего не делая. Не хотите ли поехать вместе? Будем на Амуре пожирать стерлядей, а в де Кастри глотать устриц, жирных, громадных, каких не знают в Европе; купим на Сахалине медвежьих шкур по 4 р. за штуку для шуб, в Японии схватим японский (...), а в Индии напишем по экзотическому рассказу или по водевилю "Ай да тропики!", или "Турист поневоле", или "Капитан по натуре", или "Театральный альбатрос" и т. п. Поедем! Черкните мне ein wenig . Будьте здоровы, кланяйтесь Вашей гостеприимной и радушной жене и примите сердечный привет от всей моей семьи. Ваш А. Чехов.

{04039}

788. М. И. ЧАЙКОВСКОМУ 16 марта 1890 г. Москва. 16 марта. Позвольте зачеркнуть тринадцатую ласточку, дорогой Модест Ильич: несчастливое число. Был у меня на днях редактор журнала "Артист" и просил меня употребить всё мое красноречие на то, чтобы в его журнал в начале будущего сезона попала Ваша "Симфония". Я спросил: "Сколько Вы заплатите?" Он ответил: "Немного, потому что денег нет". Во всяком случае, если Вы дадите Ваше согласие, то имейте в виду, что за оригинальную пьесу, идущую на казенной сцене, "Артист" платит от 150 до 250 рублей (не за лист, а за всю: этакие скоты!). Так как "Симфония" побывала уже в литографии Рассохина и потеряла там девственность, то 250 не дадут. Насчет согласия или несогласия ответьте мне, но слова не давайте, ибо к осени Ваши планы могут измениться; я рекомендую ответить уклончиво. Буду, мол, иметь Вас в виду. Достаточно с них. Я сижу безвыходно дома и читаю о том, сколько стоил сахалинский уголь за тонну в 1883 году и сколько стоил шанхайский; читаю об амплитудах и NO, NW, SO и прочих ветрах, которые будут дуть на меня, когда я буду наблюдать свою собственную морскую болезнь у берегов Сахалина. Читаю о почве, подпочве, о супесчанистой глине и глинистом супесчанике. Впрочем, с ума еще не сошел и даже послал вчера в "Новое время" рассказ, скоро пошлю "Лешего" в "Северный вестник" - последнее очень неохотно, так как не люблю видеть свои пьесы в печати. Через 1 1/2 - 2 недели выйдет в свет моя книжка, посвященная Петру Ильичу. Я готов день и ночь стоять почетным караулом у крыльца того дома, где живет Петр Ильич,- до такой степени я уважаю его. Если говорить о рангах, то в русском искусстве он занижает теперь второе место после Льва Толстого, который давно уже сидит на первом. (Третье я отдаю Репину, а себе беру девяносто восьмое.) Я давно уже таил в себе дерзкую мечту - посвятить ему что-нибудь. Это посвящение, думал я, было бы частичным, минимальным выражением той громадной критики, какую я, писака, составил

{04040}

о его великолепном таланте и какой, по своей музыкальной бездарности, не умею изложить на бумаге. К сожалению, мечту свою пришлось осуществить на книжке, которую я не считаю лучшею. Она состоит из специально хмурых, психопатологических очерков и носит хмурое название, так что почитателям Петра Ильича и ему самому мое посвящение придется далеко не по вкусу. Вы чехист? Покорно благодарим. Нет, Вы не чехист, а просто снисходительный человек. Будьте здоровы, желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов. Москва, Кудрино - это адрес.

789. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 17 марта 1890 г. Москва. 17 марта. Дорогой Алексей Николаевич, одновременно с сим посылаю Вам своего "Лешего". Простите, что адресуюсь с ним не прямо в редакцию, а беспокою Вас. У меня все-таки надежда, что Вы, прочитав пьесу, быть может, разделите со мною те сомнения, которые заставляют меня посылать в журнал пьесу так нерешительно. Быть может, Вы не будете так снисходительны, как Мережковский и кн. Урусов, и поставите на моей пьесе красный крест. Перед отъездом постараюсь прислать рассказ. Во всяком случае рассказ в редакции будет гораздо раньше, чем я вернусь из Сахалина. Если не кончу теперь, то кончу в дороге. Тема есть. Что нового и хорошего? Передайте Елене Алексеевне, что нехорошо так жестоко разочаровывать благородных людей. Дала она нам слово, что будет у нас вечером, и не пришла. А я разорился, купил 2 бутыли вина, закусок, позвал барышень, музыкантов... Каково положение? Поют, пляшут, пьют, музыка играет, штандарт скачет, а бенефициантки нет. Сделайте Вашей дочери внушение... Правда, у нас скучно, но ведь где теперь весело? Даже в цензурном комитете скучно, а уж на что, кажется, весельчаки!

{04041}

У меня на диване лежит повесть, присланная мне артистом Грековым для отправки ее в "Северн(ый) вестник". Начал я читать и никак не кончу. На днях пришлю Вам. Читал я, что Театрально-литературный комитет возрождается. Ничего я не понимаю, и как взглянешь на всю эту путаницу, то даже и понимать нет охоты. Моего домохозяина Корнеева производят в инспектора Моск(овского) университета вместо Доброва, который удаляется благодаря студенческим беспорядкам. Должность генеральская, и посему мой хозяин торжествует. Должно быть, он не читал Пушкина, который пишет: "Тяжела ты, шапка Мономаха!" Беспорядки у нас были грандиозные; я читал прокламации: в них ничего нет возмутительного, но редактированы они скверно и тем особенно плохи, что в них чувствуется не студент, а жидки и... акушерки. Должно быть, не студенты сочиняли. Начальство университетское вывешивает на стены и дает для подписи студентам бумаги, редактированные еще хуже. Так и шибает в нос департаментским сторожем Михеичем! Если и мой домохозяин будет сочинять такие же бумаги, то я начну искать для себя другую квартиру. О дне выезда из Москвы и о своих сибирских адресах извещу своевременно. Обещание: если пароход, как сказано в расписании, зайдет в Манилу, то я привезу Вам 99 отличнейших сигар (за 100 нужно платить пошлину). Будьте, дорогой мой, здоровы и благополучны. Кланяйтесь всем Вашим. Мои шлют привет. Что Жано Щеглов? Ваш А. Чехов.

790. А. С. СУВОРИНУ 17 марта 1890 г. Москва. 17 марта. Алексия человека божия. Не именинник ли Вы? Если да, то поздравляю. Насчет падучей можно прочесть в любом учебнике по нервным болезням, а также и (для исследователя это нужно) в соответствующем отделе судебной медицины,

{04042}

но Вы, не специалист, не разберетесь в медицинском хаосе. Я возьму клочок бумаги и вкратце набросаю Вам всё, что нужно, и объясню, буде сумею. Зарезать себя мальчик мог. Известно ли, какой нож был у него в руках? Но главное - падучая у него была наследственная, которая была бы у него и в старости, если бы он остался жив. Стало быть, самозванец был в самом деле самозванцем, так как падучей у него не было. Когда случится писать об этом, то скажите, что сию Америку открыл врач Чехов,- больше мне от Вас ничего не нужно. Ваш фельетон о беллетристах мне в самом деле понравился, и, чтобы он вышел очень хорошим, я говорил Вам, следовало только захватить вопрос пошире, т. е. поговорить не об одних только беллетристах, а о необразованности всего русского общества. Я нисколько не фальшивил, льстить Вам или утешать Вас вовсе не хотел, а посему впредь о Ваших произведениях говорить Вам никогда больше не буду. Мнительность - это эгоизм 84 пробы. Теперь просьба: 1) Я писал Вам об одной диссертации. "Д-р Грязнов, Топография Череповецкого уезда". Склад этого издания был у Вас в магазине. Узнайте по телефону, нельзя ли получить его? 2) Пришлите с книгами водевиль мой. 3) Ответьте насчет Островского. 4) Ответьте насчет Филиппова. 5) Я поручил Свободину получить мои деньги из театральной дирекции и вручить их Вам. Пусть они побудут у Вас до востребования, а то у меня беречь их негде, да и боюсь растранжирить их. Простите, что я одолеваю Вас пустяками, но, погодите - скоро пробьет час, в онь же все праведные уедут за границу или в Феодосию, а грешные к генералу Кононовичу и аггелам его, и поручениям моим будет положен конец. Неужели Вы в самом деле уедете за границу? По какому же адресу я буду писать Вам? Это нехорошо. Из Общества драмат(ических) писателей я получил более 600 р., за "Пестрые рассказы" еще не получил и едва ли получу, хотя и дал им рассрочку. Получу из "Сев(ерного) вест(ника)" .200-300 р., да вероятно уж за книжки у Ваших магазинных девиц скопилось столько

{04043}

же, если не больше. Короче говоря, если б не поездка на Сахалин, то я летом пожил бы так отчетливо, что чертям тошно было бы. А тут, как нарочно, каждый день всё новые и новые знакомства, всё больше девицы, да такие, что если б согнать их к себе на дачу, то получился бы превеселый и чреватый последствиями кавардак. Медведев, о назначении которого к Вам в театр пишут в газетах, хороший и умный человек, талантливый актер, но для порядочного театра он недостаточно интеллигентен и достаточно покрыт провинциальной плесенью. Не знаю, что делать с Александром. Мало того, что он пьет. Это бы ничего, но он еще невылазно погряз в ту обстановку, в которой не пить буквально невозможно. Между нами: супруга его тоже пьет. Серо, скверно, ненастно... И этого человека чуть ли не с 14 лет тянуло жениться! И всю жизнь занимался только тем, что женился и клялся, что больше никогда не женится. На Сахалине есть деревня, которая называется так: Хуй-э. У Маслова в пьесе, как я слышал, не играет Ермолова. Надо бы сходить на репетиции, да некогда. Читал сегодня в телеграмме "Русских ведомостей", что Джек Виноградов стал обер-Джеком. Воображаю, как довольна его Елизавета Захаровна, позволяющая спать ему на коротком диване, и сколько вводных предложений сказал он по поводу своего нового назначения! Он добрейший человек, и я желаю ему от души всего хорошего. Будьте счастливы. Ваш А. Чехов. Получили мой рассказ? Сестра и ее барышни переписывают для меня в публичной библиотеке.

{04044}

791. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 22 марта 1890 г. Москва. 22 марта. Здравствуйте, милый Жанчик, спасибо Вам за большое письмо и за доброжелательство, которым оно наполнено сверху донизу. Рад буду прочесть Ваш военный рассказ. Он пойдет в пасхальном номере? Я уже давно не читал ничего ни Вашего, ни своего. Вы пишете, что Вам хочется жестоко поругаться со мной "в особенности по вопросам нравственности и художественности", говорите неясно о каких-то моих преступлениях, заслуживающих дружеского упрека, и грозите даже "влиятельной газетной критикой". Если зачеркнуть слово "художественности", то вся фраза, поставленная в кавычки, становится яснее, но приобретает значение, которое, по правде говоря, меня немало смущает. Жан, что такое? Как понимать? Неужели в понятиях о нравственности я расхожусь с такими хорошими людьми, как Вы, и даже настолько, что заслуживаю упрека и особого ко мне внимания влиятельной критики? Понять, что Вы имеете в виду какую-либо мудреную, высшую нравственность, я не могу, так как нет ни низших, ни высших, ни средних нравственностей, а есть только одна, а именно та, которая дала нам во время оно Иисуса Христа и которая теперь мне, Вам и Баранцевичу мешает красть, оскорблять, лгать и проч. Я же во всю мою жизнь, если верить покою своей совести, ни словом, ни делом, ни помышлением, ни в рассказах, ни в водевилях не пожелал жены ближнего моего, ни раба его, ни вола его, ни всякого скота его, не крал, не лицемерил, не льстил сильным и не искал у них, не шантажировал и не жил на содержании. Правда, в лености житие мое иждих, без ума смеяхся, объедохся, опихся, блудил, но ведь всё это личное и всё это не лишает меня права думать, что по части нравственности я ни плюсами, ни минусами не выделяюсь из ряда обыкновенного. Ни подвигов, ни подлостей - такой же я, как большинство; грехов много, но с нравственностью мы квиты, так как за эти грехи я с лихвой плачу теми неудобствами, какие они влекут за собой. Если же Вы хотите жестоко поругаться со мной за то, что я не герой, то

{04045}

бросьте Вашу жестокость за окно, а ругань смените на Ваш милый трагический смех - это лучше. А слова "художественности" я боюсь, как купчихи боятся жупела. Когда мне говорят о художественном и антихудожественном, о том, что сценично или не сценично, о тенденции, реализме и т. п., я теряюсь, нерешительно поддакиваю и отвечаю банальными полуистинами, которые не стоят и гроша медного. Все произведения я делю на два сорта: те, которые мне нравятся, и те, которые мне не нравятся. Другого критериума у меня нет, а если Вы спросите, почему мне нравится Шекспир и не нравится Златовратский, то я не сумею ответить. Быть может, со временем, когда поумнею, я приобрету критерий, но пока все разговоры о "художественности" меня только утомляют и кажутся мне продолжением всё тех же схоластических бесед, которыми люди утомляли себя в средние века. Если критика, на авторитет которой Вы ссылаетесь, знает то, чего мы с вами не знаем, то почему она до сих пор молчит, отчего не открывает нам истины и непреложные законы? Если бы она знала, то, поверьте, давно бы уж указала нам путь, и мы знали бы, что нам делать, и Фофанов не сидел бы в сумасшедшем доме, Гаршин был бы жив до сих пор, Баранцевич не хандрил бы, и нам бы не было так скучно и нудно, как теперь, и Вас не тянуло бы в театр, а меня на Сахалин... Но критика солидно молчит или же отделывается праздной дрянной болтовней. Если она представляется Вам влиятельной, то это только потому, что она глупа, нескромна, дерзка и криклива, потому что она пустая бочка, которую поневоле слышишь... Впрочем, плюнем на всё это и будем петь из другой оперы. Пожалуйста, не возлагайте литературных надежд на мою сахалинскую поездку. Я еду не для наблюдений и не для впечатлений, а просто для того только, чтобы пожить полгода не так, как я жил до сих пор. Не надейтесь на меня, дядя; если успею и сумею сделать что-нибудь, то - слава богу, если нет - то не взыщите. Выеду я после Святой. Своевременно пришлю Вам свой сахалинский адрес и подробную инструкцию.

{04046}

Моя семья кланяется Вам, а я кланяюсь Вашей жене. Будьте, миленький штабс-капитан с усами, здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов.

792. А. С. СУВОРИНУ 22 марта 1890 г. Москва. 22 мартабря. Вчера я послал Вам Фишера, один "Вестник Европы" и 2 тома Голицинского. Прилагаемый листочек благоволите послать в книжный магазин; если же Вам уже надоело возиться со мной и с книгами, то бросьте этот листок под стол, хотя не советую Вам делать этого, так как магазин оттого, что приобретает для меня книги, имеет весьма большую пользу, а мальчик, носящий мне из контрагентства книги и износивший пары три сапог, уже получил от меня два рубля. Дал бы больше, но боюсь, что привыкнет к роскоши. Нет ли у Вас в библиотеке "Климаты разных стран" Воейкова? Очень хорошая книга. Если есть, то пришлите, если нет, то не нужно, так как она стоит 5 руб.- для меня это дорого. Пришлите Максимова "Сибирь и каторгу". Получил от Плещеева траурное письмо: "Северный вестник" приказал долго жить. Старик лишился заработка и ругает Евреинову с пылом молодого поэта. Но я-то влопался! Во-первых, за каким же чёртом я обкрадывал себя, за каким дьяволом я "поддерживал" издание, которое околело? Если б я мог знать, что это случится, то работал бы в "Вестнике Европы", где мне платили бы не 150 руб. за лист и не в рассрочку. Во-вторых, я рассчитывал, что покойный журнал даст мне на дорогу 200-300 рублей и потом всё лето будет высылать моему бедному благородному семейству по 50 р. в месяц,- и вдруг трах! Никакие акции никогда так низко не падали, как мои сахалинские. Впрочем, чёрт с ними... Вчера одна девица говорила мне, что будто проф. Стороженко рассказывал ей такой анекдот. Государю понравилась "Крейцерова соната"; Победоносцев, Любимов и прочие херувимы и серафимы, чтобы

{04047}

оправдать свое отношение к Толстому, поспешили показать государю "Николая Палкина". Прочитав, г(осударь) будто бы так рассердился, что приказал принять меры. Дано было знать кн. Долгорукову. И вот в один прекрасный день приходит к Толстому адъютант от Долгорукова и приглашает его немедленно пожаловать к князю. Тот отвечает: - Передайте князю, что я езжу и хожу только в знакомые дома. Сконфуженный адъютант уезжает и на другой день привозит графу официальную бумагу, в к(ото)рой будто испрашивалось у графа объяснение по поводу его "Н(иколая) Палкина". Толстой прочитал бумагу и сказал: - Передайте его сиятельству, что я давно уже ничего не пишу для печати; пишу я только для своих друзей, а если друзья распространяют мои произведения, то виноваты в этом они, а не я. Так и передайте. - Но я этого не могу передать!- ужаснулся адъютант.- Князь мне не поверит! - Князь не верит своим подчиненным? Это нехорошо. На третий день опять приезжает адъютант, с новой бумагой и узнает, что Толстой уехал в Ясную Поляну. Так кончается анекдот. Теперь о новых веяниях. У нас в участках дерут; установлена такса: с крестьянина за дранье берут 10 коп., а с мещанина 20 коп.- это за розги и труды. Дерут и баб. Недавно, увлекшись поркой, в участке выпороли и двух адвокатиков, помощников присяжных поверенных, о чем сегодня смутно докладывают "Русские ведомости". Начато следствие. Еще веяние. Извозчики одобряют студенческие беспорядки. "Это они затем бунтуют, объясняют они, чтобы и бедных принимали в ученье. Не одним же богачам учиться". Говорят, что когда толпу студентов вели ночью в тюрьму, то около Страстного монастыря плебс напал на жандармов, чтобы отбить у них студентов. Плебс будто бы вопил при этом: "Вы для нас порку выдумали, а они за нас заступаются". Конечно, я не Шопенгауэр и не Паскаль, Вы правы; но и Вы тоже, извините, не того... Ну, можно ли так понимать письма? Конечно, всякий мастер мнителен и

{04048}

подозрителен к своим произведениям; это так и нужно. В этом отношении я даже пессимизм одобряю. Писал же я Вам совсем о другой мнительности, которая в самом-таки деле есть эгоизм 84 пробы. Я писал Вам о той мнительности, которая заставляет Вас в каждом, хвалящем Ваши произведения, подозревать нехорошие побуждения вроде лести или желания утешить... Мой дядя ужасно божественный человек. Кланяйтесь уважаемой утке. Она мне снилась. Нового ничего нет. Votre А. Чехов.

793. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 27 марта 1890 г. Москва. 27 марта. Милый Алексей Николаевич, известие о кончине "Северного вестника" произвело на меня впечатление удручающее. Нехорошо всё это. Странно, что всюду говорят у нас о том, что в России мало журналов, и в то же время среди бела дня, в столице, при изобилии пишущих беспомощно и зря погибает журнал. "Лешего" будьте добры привезти с собой, так как продолжать работать в том журнале, который уже лопнул или через месяц лопнет, нельзя. Теперь об Обществе драматических писателей. Вопрос об авансе был поднят мною в Комитете. Комитет единогласно напал на Майкова, который состроил недоумевающую рожу и стал уверять нас, что письма от Вас он не получал. Комитет постановил, чтобы я Майкову написал от себя письмо и чтобы Майков дал на него ответ Вам. Получили ли Вы сей ответ? Во всяком случае, не родился еще тот казначей, который решился бы отказать Вам в такой пустяшной услуге, как сторублевый аванс. Скоро будут выборы. Если будете на заседании, то заявите, голубчик, что я уезжаю из России до декабря и что таким образом временно теряю свою правоспособность. Пусть меня не выбирают в члены Комитета. Если же меня почтут избранием, то я поблагодарю и откажусь. Стало быть, пусть не трудятся. Что касается

{04049}

состава будущего Комитета, то вот Вам мое мнение. Немирович и Сумбатов, даже Александров должны быть избраны вновь, по возможности единогласно, так как частая перемена в администрации Общества ничего не может принести Обществу, кроме вреда. Нехорошо, если члены Комитета будут меняться ежегодно; при таком порядке вещей Комитет никогда не будет состоять из людей опытных, достаточно знакомых с делом. Вчера было заседание комиссии. Мне поручено написать протокол заседания. Сейчас сажусь писать его. Будьте здоровы. До скорейшего свидания. Ваш А. Чехов.

794. А. С. СУВОРИНУ 29 марта 1890 г. Москва. 29 марта. Вчера послал Вам три тома "Русской старины": 78, XXII, 79, XXIV и 81, XXXII. Ваших книг осталось у меня немного. Теперь сижу и повторяю гигиену (одежда, постройки, вентиляции и проч.), которую я наполовину забыл. Написал я немного, а всё больше переписываю чужое. Переутомление штука условная. Вы пишете, что работали по 20 часов в сутки и не утомлялись. Но ведь можно утомиться и лежа целый день на диване. Вы писали 20 часов, но ведь у Вас в это время было отличное самочувствие, Вас возбуждал успех, задор, чувство таланта, Вы любили дело, иначе бы не писали. А Ваш инфант не спит по ночам не потому, что у него есть публицистический талант или любовь к делу, а только потому, что его отец издает газету. Разница большая. Ему бы следовало быть лекарем, адвокатом, жить на 2 тысячи в год и печатать свои статьи не в "Новом времени" и не в духе "Нового времени". Только ту молодость можно признать здоровою, которая по мирится со старыми порядками и глупо или умно борется с ними - так хочет природа и на этом зиждется прогресс, а Алексей Алексеевич начал с того, что всосался в старые порядки. Когда мы интимничали, он ни

{04050}

разу не выругал Татищева или Буренина, а это дурной знак. Вы в сто раз либеральнее его, а следовало бы наоборот. Он вяло и лениво протестует, скоро понижает голос, скоро соглашается, и в общем получается такое впечатление, как будто он совсем не заинтересован в борьбе, т. е. участвует в петушином бою как зритель, не имея собственного петуха. А своего петуха иметь надо, иначе неинтересно жить. На беду еще он умный человек, а большой ум при малом интересе к жизни подобен большой машине, которая, ничего не производя, требует много топлива и истощает хозяйство. Болезнь, о которой Вы писали в последнем письме, дурна сама по себе, но ad vitam дает предсказание хорошее, а главное - она радикально излечима. Что же касается наследственности, то с нею надо мириться, ибо она неизбежна и нужна. А нужна потому, что человек, кроме дурного, наследует еще от предков много и хорошего. Пока у А(лексея) А(лексеевича) самое серьезное - это его насморк. Насморк истощает организм подобно трипперу. Чтобы выработать то, что ежедневно выделяет больной нос, организму приходится затрачивать много материала. К тому же еще нос находится в прямой связи со всеми дыхательными органами, и нередки примеры, когда от носа кашляют, а закупорка носа, например, полипом, ведет даже к чахотке. Известно также, что нос имеет отдаленную и до сих пор еще непонятую связь с половой сферой. Когда А(лексей) А(лексеевич) приедет, то прежде всего я покажу его нос Беляеву, считающемуся у нас лучшим специалистом. А дальше его носа я уж ничего не вижу. Захарьин лечит хорошо только катары, ревматизмы, вообще болезни, поддающиеся объективному исследованию, а у А(лексея) А(лексеевича) болезнь умственная, социально-экономо-психологическая, которая, быть может, не существует вовсе, а если и существует, то, быть может, не должна считаться болезнью. Скажите Алексею Алексеевичу, что его письмо от 7 марта и два рассказа я получил только сегодня.

{04051}

А на его вино я давно уже рукой махнул. Ничего кроме надувательства не вижу. Сейчас я послал Вам с мальчиком из контрагентства "Вестник Европы" 1875, 6 и "Русскую старину" 1883, т. XXXVII. Прощайте однако. Пора удирать из дому. Погода хорошая. Ваш А. Чехов.

795. Р. Р. ГОЛИКЕ 31 марта 1890 г. Москва. 31 март. Христос воскрес, милый Роман Романович! Поздравляю тебя и всех твоих с праздником и от души желаю счастья. Будь всегда весел и здоров; богатей и имей побольше хороших друзей, и да минуют твою квартиру крупы, скарлатины, которые уже немало испортили тебе крови. На Фоминой неделе я удаляюсь из прекрасных здешних мест. Прощай и не поминай лихом. Увидимся в декабре. А может быть, и никогда уж больше не увидимся. В марте я послал тебе письмо и ответа не получил. Я просил тебя поторопить Юлия Богдановича прислать мне то, что он обещал, т. е. счет по "Пестрым рассказам". Это необходимо. Будь здоров. Низко тебе кланяюсь и прошу не забывать твоего А. Чехова.

796. Н. А. ЛЕЙКИНУ 31 марта 1890 г. Москва. 31 март. Христос воскрес, добрейший Николай Александрович! Поздравляю Вас с праздником и разговевши. Желаю Вам здравия, спасения, во всем благого поспешения, а главное - чтобы изобилие благ земных на Вашей праздничной трапезе не повлекло бы за собой последствий, предусмотренных медициною в отделе желудочно-кишечных

{04052}

заболеваний. Да хранит небо гостей Ваших! Скоро я отправляюсь в путь. Жду вскрытия Камы. Увидимся мы с Вами в декабре, а пока прошу не поминать лихом меня грешного. Буду Вам писать изредка в надежде, что Вы не оставите меня без Ваших писем. В изгнании я буду подобен богатому Лазарю, для которого перст, просунутый из другого света, служит отрадою, о письмах же и говорить нечего. На Сахалине я проживу не меньше двух месяцев. Можете вообразить ту скуку, какую я буду испытывать по вечерам. Свои сахалинские, японские, китайские и индийские адреса сообщу и буду сообщать своевременно. Какая, однако, весна! Вчера я соблазнился и поехал в Нескучный сад. Так как весь февраль и март я просидел дома безвыходно и не заметил перехода от зимы к весне, то в Нескучном мне показалось, как будто я из сугроба попал прямо на острова Таити. Погода отличная и, к сожалению, нет дождей. Боюсь, как бы это весеннее бездождие не разразилось чем-нибудь вроде брюшного тифа. Когда в почве происходят всякие процессы гниения и проч., то важно в санитарном отношении, чтобы поры загрязненной почвы, содержащей в себе зародыши болезней, были наполнены водою и чтобы таким образом механически было заграждено сообщение этих зародышей с атмосферным воздухом. Обещано мне было, что я к апрелю покончу счеты за "Пестрые рассказы". Но до сих пор я не получал ни счетов, ни ответов на свои письма. А на "Пестрые рассказы" в рассуждении своего путешествия я сильно рассчитывал. По крайней мере мне трудно будет выехать, прежде чем я не урегулирую свои денежные отношения. Говорят, что Билибин получил командировку на Кавказ. Правда ли? Очень рад. Пока в Москве всё обстоит благополучно. Слухи о повсеместной в Москве порке сильно преувеличены. Низко кланяюсь Прасковье Никифоровне, Феде и Спиридону Матвеевичу. Будьте здоровы и благополучны и не забывайте нас грешных. Ваш А. Чехов.

{04053}

797. А. С. СУВОРИНУ 1 апреля 1890 г. Москва. 1 апрель. Христос воскрес! Поздравляю Вас, голубчик, и всех Ваших и желаю счастья. Уезжаю я на Фоминой неделе или несколько позже, смотря по тому, когда вскроется Кама. Скоро начну делать прощальные визиты. Перед отъездом я буду просить у Вас корреспондентского бланка и денег. Первый пришлите, пожалуйста, а насчет вторых надо погодить, так как я не знаю, сколько мне понадобится. Я теперь собираю с лица земли принадлежащие мне капиталы, еще не собрал, а когда соберу, видно будет, чего мне недостает. Семья обеспечена до октября - в этом отношении я уже покоен. Да, Ежов грубоват. Это плебей, весьма мало образованный, но неглупый и порядочный. С каждым годом он пишет всё лучше и лучше - это я констатирую. Вы пишете, что его фельетон имел успех. Если это тот, в котором идет речь о попе, то спешу заявить, что я не исправлял его. По-моему, теперь Ежову как работнику пятак цена, но через 5-10 лет, когда он станет постарше, он будет нужным человеком. Главное, он порядочен и не пьяница. Есть другой, Лазарев,- это тоже хороший человек. Вчера я прочел Ежову письмо Алексея Алексеевича, который пишет, что Вы предлагаете ему, Ежову, аванс в 100 рублей. У Ежова жена больна чахоткой, нужно везти ее на юг, и от аванса он не отказывается, находя его своевременным. Он просит Вас прислать ему 100 рублей и просит также, чтобы контора удерживала в счет аванса не весь гонорар, а только половину. Всё это прекрасно, но я прошу позволения вмешаться и выдать ему сей аванс не теперь, а накануне его отъезда. Если позволите, я выдам ему сто рублей, когда он придет ко мне прощаться. Раньше выдавать нельзя, так как он потратит на чепуху и чахоточной жене его придется ехать в III классе. Теперь об Островском. Ответьте мне что-нибудь. Вы обещали издать рассказы его сестры. Напишите же,

{04054}

когда книга начнет печататься. Вся фамилия Островских томится. Если у Алексея Алексеевича в самом деле полип, то излечить его насморк так же легко, как выкурить папиросу. Но едва ли у него полип. Пришлите мне мой водевиль "Свадьбу". Если потеряли, то так тому и быть, отслужим сему водевилю панихиду. Вчера был у меня один актер, участвующий в пьесе Маслова. Не бранится. Значит, пьеса идет хорошо. Он уверял меня, что "Севильский обольститель" не оригинальная пьеса, а перевод. Вы браните меня за объективность, называя ее равнодушием к добру и злу, отсутствием идеалов и идей и проч. Вы хотите, чтобы я, изображая конокрадов, говорил бы: кража лошадей есть зло. Но ведь это и без меня давно уже известно. Пусть судят их присяжные заседатели, а мое дело показать только, какие они есть. Я пишу: вы имеете дело с конокрадами, так знайте же, что это не нищие, а сытые люди, что это люди культа и что конокрадство есть не просто кража, а страсть. Конечно, было бы приятно сочетать художество с проповедью, но для меня лично это чрезвычайно трудно и почти невозможно по условиям техники. Ведь чтобы изобразить конокрадов в 700 строках, я всё время должен говорить и думать в их тоне и чувствовать в их духе, иначе, если я подбавлю субъективности, образы расплывутся и рассказ не будет так компактен, как надлежит быть всем коротеньким рассказам. Когда я пишу, я вполне рассчитываю на читателя, полагая, что недостающие в рассказе субъективные элементы он подбавит сам. Будьте благополучны. Ваш А. Чехов.

798. В. М. ЛАВРОВУ 10 апреля 1890 г. Москва. 10 апр. Вукол Михайлович! В мартовской книжке "Русской мысля" на 147 странице библиогр(афического) отдела я случайно прочел такую фразу: "Еще вчера, даже жрецы

{04056}

беспринципного писания, как гг. Ясинский и Чехов, имена которых" и т. д.... На критики обыкновенно не отвечают, но в данном случае речь может быть не о критике, а просто о клевете. Я, пожалуй, не ответил бы и на клевету, но на днях я надолго уезжаю из России, быть может, никогда уж не вернусь, и у меня нет сил удержаться от ответа. Беспринципным писателем или, что одно и то же, прохвостом я никогда не был. Правда, вся моя литературная деятельность состояла из непрерывного ряда ошибок, иногда грубых, но это находит себе объяснение в размерах моего дарования, а вовсе не в том, хороший я или дурной человек. Я не шантажировал, не писал ни пасквилей, ни доносов, не льстил, не лгал, не оскорблял, короче говоря, у меня есть много рассказов и передовых статей, которые я охотно бы выбросил за их негодностью, но нет ни одной такой строки, за которую мне теперь было бы стыдно. Если допустить предположение, что под беспринципностью Вы разумеете то печальное обстоятельство, что я, образованный, часто печатавшийся человек, ничего не сделал для тех, кого люблю, что моя деятельность бесследно прошла, например, для земства, нового суда, свободы печати, вообще свободы и проч., то в этом отношении "Русская мысль" должна по справедливости считать меня своим товарищем, но не обвинять, так как она до сих пор сделала в сказанном направлении не больше меня - и в этом виноваты не мы с Вами. Если судить обо мне как о писателе с внешней стороны, то и тут едва ли я заслуживаю публичного обвинения в беспринципности. До сих пор я вел замкнутую жизнь, жил в четырех стенах; встречаемся мы с Вами раз в два года, а, например, г. Мачтета я не видел ни разу в жизни - можете поэтому судить, как часто я выхожу из дому; я всегда настойчиво уклонялся от участия в литературных вечерах, вечеринках, заседаниях и т. п., без приглашения не показывался ни в одну редакцию, старался всегда, чтобы мои знакомые видели во мне больше врача, чем писателя, короче, я был скромным писателем, и это письмо, которое я теперь пишу,- первая нескромность за всё время моей десятилетней деятельности. С товарищами я нахожусь

{04057}

в отличных отношениях; никогда я не брал на себя роли судьи их и тех журналов и газет, в которых они работают, считая себя некомпетентным и находя, что при современном зависимом положении печати всякое слово против журнала или писателя является не только безжалостным и нетактичным, но и прямо-таки преступным. До сих пор я решался отказывать только тем журналам и газетам, недоброкачественность которых являлась очевидною и доказанною, а когда мне приходилось выбирать между ними, то я отдавал преимущество тем из них, которые по материальным или другим каким-либо обстоятельствам наиболее нуждались в моих услугах, и потому-то я работал не у Вас и не в "Вестнике Европы", а в "Северном вестнике", и потому-то я получал вдвое меньше того, что мог бы получать при ином взгляде на свои обязанности. Обвинение Ваше - клевета. Просить его взять назад я не могу, так как оно вошло уже в свою силу и его не вырубишь топором; объяснить его неосторожностью, легкомыслием или чем-нибудь вроде я тоже не могу, так как у Вас в редакции, как мне известно, сидят безусловно порядочные и воспитанные люди, которые пишут и читают статьи, надеюсь, не зря, а с сознанием ответственности за каждое свое слово. Мне остается только указать Вам на Вашу ошибку и просить Вас верить в искренность того тяжелого чувства, которое побудило меня написать Вам это письмо. Что после Вашего обвинения между нами невозможны не только деловые отношения, но даже обыкновенное шапочное знакомство, это само собою понятно. А. Чехов.

799. А. С. СУВОРИНУ 11 апреля 1890 г. Москва. 11 апр. А(лексей) А(лексеевич) уехал на юг. Виделся я с ним ежедневно, вместе обедал, ужинал, и всякий раз его здоровье производило на меня самое хорошее впечатление. Показывать его Захарьину или другому какомунибудь светилу я положительно не нашел нужным, ибо

{04058}

нет ничего хуже, как явиться к врачу и не знать, на что жаловаться. Это баловство; приучать себя смолоду к беседам с врачами значит создать себе к старости самое плохое мнение о своем здоровье, что вредно, вреднее насморка. Я хотел показать его лучшему захарьинскому ассистенту, своему Корнееву, прекраснейшему врачу, который взял бы на себя решение вопроса о визите к Захарьину, но Алексей Алексеевич зафордыбачился, а я не нашел нужным протестовать и настаивать. Насчет носа нам не повезло. Беляев принимает только до девяти часов утра, после чего он исчезает из Москвы, а Ваш инфант не пожелал вставать рано. Я взял с него слово, что на обратном пути через Москву он зайдет к Корнееву; Корнеев приятель Беляева и устроит всё, что нужно; сей Корнеев приятель и Захарьина. Не забудьте сего и, если понадобится, обращайтесь к нему. Человек он хороший. Легкие, печень и мозги у Алексея Алексеевича находятся в вожделенном здравии. Сердце тоже. Катара нет ни в желудке, ни в кишках. Если, как я слышал от него, он будет жить летом в Феодосии, то в июне или в июле, главным же образом перед тем, как он начнет купаться, не забудьте устроить так, чтобы какой-нибудь местный врач посмотрел его мочу. Не забудьте. Если в названное время моча его окажется по составу и удельному весу нормальною, то дайте ему паспорт на все четыре стороны и скажите, что заезжать в Москве к Корнееву нет надобности; пусть ест, пьет, купается и работает сколько ему угодно. Если в Феодосии будет врач Хаджи, то обратитесь к нему, он знает, что делать с мочой. Даю я Вам это мочевое поручение не без основания: оно успокоит Вас насчет сахарной болезни, о которой Вы писали мне в двух письмах, и убедит Алексея Алексеевича, что у него здоровы не только легкие, печень и мозги, но и почки, т. е. что он здоров совершенно. Еду я 18-го апреля. Ежову я отдам сто рублей из своих, не беря в московском магазине,- так мы решили с Алексеем Алексеевичем. Свои адресы сообщу Вам своевременно. Ехать не хочется, и я охотно бы остался, но лучше отделаться от поездки в этом году, чем откладывать ее до будущего года. Денег у меня набралось достаточно, но тем не менее все-таки я попрошу у

{04059}

Вас на всякий случай тысячу рублей плюс те сто, которые я отдал Ежову. Этого мне больше чем достаточно, и я привезу Вам еще сдачи. Пятьсот я отработаю до августа, а остальные замошенничаю. На святой неделе я получил из Вашего магазина 782 рубля. Скоро нужно будет печатать 4-е издание "В сумерках". Вчера я послал Вам "Морской сборник" для Виноградова и "Горный журнал" для Скальковского. Скажите последнему, что я удержал у себя те три номера, в которых напечатана статья его сослуживца Кеппена. Возвращу своевременно. Ради всех святых ответьте мне что-нибудь насчет Островского. Умоляю!!! Опять приходил. Я еще не уехал, а сестра уже начала скучать. Без меня ей придется плохо. Посылаю ее недели на две в Крым. Поклонитесь Афанасьеву. Вчера был у меня Алексей Петрович с кн. Урусовым. После "Севильского обольстителя" ужинала целая компания: автор, Мишя Иванов, Плющик-Плющевский, брат Иванова, Алексей Алексеевич, Алексей Петрович и я. Если не говорить обо мне и А(лексее) А(лексеевиче), то из всей компании, мертвецки скучной, самым интересным был Алексей Петрович, хотя он всё время молчал. Ужинали скупо: по 4 рубля с носа. Не обедняли бы, если бы и по 8 истратили. Поели и вдруг все утомились; недоставало китайцев с носилками. Мишя был во фраке и в белом галстухе и сделал мне выговор, что у нас в Москве не умеют поддерживать товарищей. Я ему ничего не ответил на это. Я был на "Севильском обольстителе", а Маслов постарался не быть на "Иванове" и всё время делал вид, что он не был, но из этого я не заключаю, что в Петербурге не умеют поддерживать товарищей. Поддерживать товарища значит аплодировать; начать же аплодировать - значит вызвать протестующее шиканье со стороны не товарищей. Будьте хранимы господом богом в всеми его силами небесными. Во сне за мною гонялся волк. Низко кланяюсь Вашим. Ваш А. Чехов. Сейчас сидит у меня Е. К. Маркова, которая когда-то жила у Вас. Она вышла замуж за художника Сахарова,

{04060}

очень милого, но нудного человека, который во что бы то ни стало хочет ехать со мной на Сахалин рисовать. Отказать ему в своем обществе у меня не хватает духа, а ехать с ним - это сплошная тоска. На днях он едет в Петерб(ург) продавать свою картину и по просьбе своей супруги зайдет к Вам просить совета. Жена по сему случаю пришла просить у меня рекомендательного письма к Вам. Будьте благодетелем, скажите Сахарову, что я пьяница, мошенник, нигилист, буян, и что со мной ехать нельзя, и что поездка его в моем обществе испортит ему кровь и больше ничего. Скажите, что время его пропадет зря. Мне, конечно, было бы приятно иллюстрировать свою книгу, но когда я узнал, что Сахаров за это надеется получить не менее тысячи рублей, то у меня пропал всякий аппетит к иллюстрации. Голубчик, отсоветуйте!!! Почему ему понадобился именно Ваш совет, чёрт его знает. Это тот самый, который написал крушение царского поезда.

800. Ф. А. ЧЕРВИНСКОМУ 12 апреля 1890 г. Москва. 12 апр. Уважаемый Федор Алексеевич, я уезжаю 17 или 18-го, т. е. в среду или в четверг на будущей неделе. Если успею, то рад служить. Если же не успею теперь, то погодите декабря, когда я буду в Петербурге. Буде угодно Вам знать мнение актеров, то обратитесь к Ленскому или Южину, с которыми, если Вам угодно, я поговорю перед отъездом. Только поспешите написать мне. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов.

801. Н. А. ЛЕЙКИНУ 13 апреля 1890 г. Москва. Искренно уважаю вашу плодотворную деятельность. Горячо приветствую. Желаю счастья. Чехов. На бланке: Петербург, Лейкину.

{04061}

802. К. С. БАРАНЦЕВИЧУ 15 апреля 1890 г. Москва. 15 апр. Прощайте, милый друг, желаю Вам всего хорошего. Я исчезаю и покажусь на российском горизонте не раньше декабря. Привет Вашей жене и гусикам. Если Вам вздумается черкнуть 2-3 строчки, то мой адрес таков: Александровский пост на о. Сахалине. Всё, написанное до 25 июля, застанет меня на Сахалине. О том, какую цену будут иметь для меня письма, говорить нечего; при той скуке, какая ожидает меня на кандальном острове, Ваша хандра покажется мне солнцем. В письмах Вы можете хандрить, сколько Вам угодно, но хандрить дома и на улице - упаси Вас боже! Всё равно, рано или поздно, умрем, стало быть, хандрить по меньшей мере нерасчетливо. Ах, если бы Вы, милый Кузьма Протапыч, побывали летом у наших! Это было бы для всей моей фамилии таким подарком, какого даже на Сорочинской ярмарке не купишь. Поклонитесь Альбову и передайте ему мое глубокое сожаление, что обстоятельства не позволили мне покороче познакомиться с ним и таким образом иметь право выразить ему, свое дружеское сочувствие по поводу потери, какую он понес. Ну-с, оставайтесь тем отличным человеком, каким я знал Вас до сих пор, и не поминайте лихом Вашего почитателя. А. Чехов.

803. А. С. СУВОРИНУ 15 апреля 1890 г. Москва. 15 апрель. Итак, значит, дорогой мой, я уезжаю в среду или, самое большое, в четверг. До свиданья до декабря. Счастливо оставаться. Деньги я получил, большое Вам спасибо, хотя полторы тысячи много, не во что их положить, а на покупки в Японии у меня хватило бы денег, ибо я собрал достаточно.

{04062}

У меня такое чувство, как будто я собираюсь на войну, хотя впереди не вижу никаких опасностей, кроме зубной боли, которая у меня непременно будет в дороге. Так как, если говорить о документах, я вооружен одним только паспортом и ничем другим, то возможны неприятные столкновения с предержащими властями, но это беда проходящая. Если мне чего-нибудь не покажут, то я просто напишу в своей книге, что мне не показали - и баста, а волноваться не буду. В случае утонутия или чего-нибудь вроде, имейте в виду, что всё, что я имею и могу иметь в будущем, принадлежит сестре; она заплатит мои долги. Телеграфировать Вам буду непременно; чаще же буду писать. Адрес для телеграмм: Томск, редакция "Сибирского вестника", Чехову. Письма, написанные до 25 июля, я непременно получу; написанные позже на Сахалине меня не застанут. Кроме писем и телеграмм, Вы, сударь, имеете посылать мне заказными бандеролями всякую печатную чепуху, начиная с брошюрок и кончая газетными вырезками - это будет лекарством от сахалинской скуки; только присылайте такие вещи, которые, прочитавши, не жалко бросить. Мой адрес для писем и бандеролей: Пост Александровский на о. Сахалине или Пост Корсаковский. Посылайте по обоим адресам. За всё сие я привезу Вам не в счет абонемента голую японку из слоновой кости или что-нибудь вроде уважаемой утки, которая стоит у Вас на этажерке перед столом. Напишу Вам в Индии экзотический рассказ. С дороги в "Новое время" я не буду писать ничего, кроме субботников. Я буду писать Вам лично; если что дорожное будет, по Вашему мнению, годиться для печати, то отсылайте в редакцию. Впрочем, там видно будет. Кусочки в 40-75 строк писать недурно бы. Мать я беру с собой и высаживаю в Троицкой лавре, сестру тоже беру и высаживаю в Костроме. Вру им, что приеду в сентябре. В Томске осмотрю университет. Так как там только один факультет - медицинский, то при осмотре я не явлю себя профаном. Купил себе полушубок, офицерское непромокаемое пальто из кожи, большие сапоги и большой ножик для

{04063}

резания колбасы и охоты на тигров. Вооружен с головы до ног. Итак, до свиданья. Буду писать Вам с Волги и с Камы. Анне Ивановне, Настюше и Борису самый сердечный привет. Ваш А. Чехов.

804. М. И. ЧАЙКОВСКОМУ 16 апреля 1890 г. Москва. 16 апрель. До свиданья, милый Модест Ильич, я исчезаю. Желаю Вам всего хорошего. Поклон и привет Петру Ильичу. Если напишете мне две-три строчки, то я буду больше чем благодарен, так как остров Сахалин знаменит своими туманами и гнетущей скукой. Мой адрес: Пост Александровский на о. Сахалине. Всё, что Вы напишете до 25 июля, я получу; написанное же позже уже не застанет меня на оном острове. Тот пароход, на котором я вернусь в отечество, выйдет из Одессы 1-го августа; он привезет мне почту. Письма, посланные до июня, пойдут сухим путем через Сибирь. Когда в октябре или в ноябре Вас будут вызывать за "Симфонию", то вообразите, что я сижу на галерке и хлопаю Вам вместе с другими, а когда после спектакля будете ужинать, то помяните меня в своих святых молитвах. Крепко жму Вам руку. Ваш А. Чехов. На конверте: Петербург, Фонтанка Модесту Ильичу Чайковскому.

805. А. С. СУВОРИНУ 18 апреля 1890 г. Москва. 18 апр. Среда. Я застрял в Москве еще на один день. Спасибо за телеграмму. Да, писать мне можно только в Сахалин, ибо письма меня не догонят в Сибири. Впрочем, если напишете в скором времени письмо в Иркутск (редакция "Восточного обозрения"), то я получу его.

{04064}

В телеграммах не употребляйте слово Сахалин. Для администраторского уха это звучит так же неприятно, как Петропавловская крепость. Обь еще покрыта льдом, и посему от Тюмени до Томска мне придется скакать на лошадях. Местность адски скучная, хмурая. А ждать, когда вскроется, нельзя, так как навигация начнется только 10-го мая. Спасибо за корреспондентский бланок. Следующее письмо получите с Волги, которая, говорят, очень хороша. Я нарочно еду в Ярославль, а не в Нижний, чтобы побольше захватить Волги. Писания мои для газеты могут начаться не раньше Томска, ибо до Томска всё уже заезжено, исписано и неинтересно. Обнимаю Вас крепко. Посылаю два рассказа, полученных мною от Алексея Алексеевича. Ваш А. Чехов. Был у меня сегодня известный Вам Гиляровский. Он едет встречать сотника Пешкова и хочет Вам писать об его лошади.

806. С. Н. ФИЛИППОВУ 18 апреля 1890 г. Москва. Ну, милый Сергей Никитович, до свиданья, я исчезаю. Будьте здоровы, благополучны и пишите поразгонистее, чтобы редакторы прочитывали Ваши рукописи. Не забывайте меня грешного. Всякое даяние благо, и всякая строчка, прочитанная на Сахалине,- это пение ангелов в пустыне. Крепко жму руку, Ваш А. Чехов.

807. А. П. ЛЕНСКОМУ 21 апреля 1890 г. Москва. Прощайте, голубчик. Уезжаю сегодня. Ярославский вокзал, 8 ч. веч. Чеховы, Кувшин(никовы) и Левитан провожают меня до Троицы. Приглашают Вас. Желаю всего хорошего. Ваш Чехов.

{04065}

808. ЧЕХОВЫМ 23 апреля 1890 г. Волга, пароход "Александр Невский". Пароход "Алекс. Невский". 23, рано утром. Друзья мои тунгусы! Был ли у Вас дождь, когда Иван вернулся из Лавры? В Ярославле лупил такой дождь, что пришлось облечься в кожаный хитон. Первое впечатление Волги было отравлено дождем, заплаканными окнами каюты и мокрым носом Гурлянда, который вышел на вокзал встретить меня. Во время дождя Ярославль кажется похожим на Звенигород, а его церкви напоминают о Перервинском монастыре; много безграмотных вывесок, грязно, по мостовой ходят галки с большими головами. На пароходе я первым долгом дал волю своему таланту, т. е. лег спать. Проснувшись, узрел солнце. Волга недурна; заливные луга, залитые солнцем монастыри, белые церкви; раздолье удивительное; куда ни взглянешь, всюду удобно сесть и начать удить. На берегу бродят классные дамы и щиплют зеленую травку, слышится изредка пастушеский рожок. Над водой носятся белые чайки, похожие на младшую Дришку. Пароход неважный. Самое лучшее в нем - это ватерклозет. Стоит он высоко, имея под собою четыре ступени, так что неопытный человек вроде Иваненко легко может принять его за королевский трон. Самое худшее на пароходе - это обед. Сообщаю меню с сохранением орфографии: щи зеле, сосиськи с капу, севрюшка фры, кошка запеканка; кошка оказалась кашкой. Так как деньги у меня нажиты потом и кровью, то я желал бы, чтобы было наоборот, т. е. чтобы обед был лучше ватерклозета, тем более что после корнеевского сантуринского у меня завалило всё нутро, и я до самого Томска обойдусь без ватера. Со мной едет Кундасова. Куда она едет и зачем, мне неизвестно. Когда я начинаю расспрашивать ее об этом, она пускается в какие-то весьма туманные предположения о ком-то, который назначил ей свидание в овраге около Кинешмы, потом закатывается неистовым смехом и начинает топать ногами или долбить своим локтем о что попало, не щадя (...) жилки. Проехали и Кинешму, и овраги, а она все-таки продолжает ехать,

{04066}

чему я, конечно, очень рад. Кстати: вчера первый раз в жизни видел я, как она ест. Ест она не меньше других, но машинально, точно овес жует. Кострома хороший город. Видел я Плес, в котором жил томный Левитан; видел Кинешму, где гулял по бульвару и наблюдал местных шпаков; заходил здесь в аптеку купить бертолетовой соли от языка, который стал у меня сафьяновым от сантуринского. Аптекарь, увидев Ольгу Петровну, обрадовался и сконфузился, она - тоже; оба, по-видимому, давно уже знакомы и, судя по бывшему между ними разговору, не раз гуляли по оврагам близ Кинешмы. Так вот они где шпаки! Фамилия аптекаря Копфер. Холодновато и скучновато, но в общем занятно. Свистит пароход ежеминутно; его свист - что-то среднее между ослиным ревом и эоловой арфой. Через 5-6 часов буду в Нижнем. Восходит солнце. Ночь спал художественно. Деньги целы - это оттого, что я часто хватаюсь за живот. Очень красивы буксирные пароходы, тащущие за собой по 4-5 барж; похоже на то, как будто молодой, изящный интеллигент хочет бежать, а его за фалды держат жена-кувалда, теща, свояченица и бабушка жены. Папаше и мамаше поклон до земли; всем прочим по пояс. Надеюсь, что Семашко, Лидия Стахиевна и Иваненко ведут себя хорошо. Интересно знать, кто теперь будет кутить с Лидией Стах(иевной) до 5 часов утра? Ах, как я рад, что у Иваненки нет денег! Чемодан, купленный Мишей, рвется. Благодару вам. Здоровье у меня абсолютное. Шея не болит. Вчера не выпил ни капли. Возьмите у Дришки Фофанова. Кундасовой отдашьте французский атлас и путешествие Дарвина, стоящее на полке. Это по части Ивана. Солнце спряталось за облако, стало пасмурно, и широкая Волга представляется мрачною. Левитану нельзя жить на Волге. Она кладет на душу мрачность. Хотя иметь на берегу свое именьице весьма недурно. Желаю всем всего хорошего. Сердечный привет и 1000 поклонов. Миша, научи Лидию Стах(иевну) отправлять заказную бандероль и отдай ей билет на Гоголя. Помните,

{04067}

что Суворину возвращен один том Гоголя для переплетного образца. Значит, получить надо 3 тома. Если бы лакей проснулся, то я потребовал бы кофе, а теперь приходится пить воду без удовольствия. Поклон Марьюшке и Ольге. Ну, оставайтесь здоровы и благополучны. Буду писать исправно. Скучающий вологжанин Homo Sachaliensis Поклон бабушке. А. Чехов.

809. С. П. КУВШИННИКОВОЙ 23 апреля 1890 г. Волга, пароход "Александр Невский". 23 апр., рано утром. Видел Плес. Узнал я кладбищенскую церковь, видел дом с красной крышей... Слышал унылую гармошку. Немножко холодно ехать. Кое-где на берегу попадается снег. Самочувствие хорошее. Если бы не холод, то можно было бы стоять на палубе, а в каюте скучновато. Икра удивительная; за неимением компании я ем ее без водки, и все-таки она великолепна. Бутылка с коньяком будет раскупорена на берегу Великого океана. Кланяюсь всем. Ваш А. Чехов. На обороте: Москва, Мясницкий полицейский дом, кв. д-ра Д. П. Кувшинникова Ее высокородию Софии Петровне Кувшинниковой.

810. М. П. ЧЕХОВУ 23 апреля 1890 г. Волга, пароход "Пермь-Нижний". Перед вечером. Я читал "Скрипку". Передай авторше, что псевдоним Евг.- ов не годится, ибо ее рассказы будут приписывать

{04068}

Евгению Львову, к(ото)рый тоже пишет рассказы. Когда выедете в Сумы, уведомьте об этом Суворина. Плыву на братьях Каменских. Только что поел от нечего делать икры и сижу у себя в маленькой каютке. Solo. Волга до Нижнего хороша, после Нижнего отдает холодом. Впрочем, недурно. Здоровье великолепно, настроение биржи крепкое. Кланяюсь всем. Домой не хочется, но хотелось бы, чтобы вся наша шпаковая компания плыла со мной. Аревуар. Экс-Шпак. На обороте: Москва, Кудринская Садовая, д. Корнеева Михаилу Павловичу Чехову.

811. ЧЕХОВЫМ 24 апреля 1890 г. Кама, пароход "Пермь - Нижний". 24, вечером. Друзья мои тунгусы! Плыву по Каме, но местности определить не могу; кажется, около Чистополя. Не могу также воспеть красоту берегов, так как адски холодно; береза еще не распустилась, тянутся кое-где полосы снега, плавают льдинки - одним словом, вся эстетика пошла к чёрту. Сижу в рубке, где за столом сидят всякого звания люди, и слушаю разговоры, спрашивая себя: "Не пора ли вам чай пить?" Если б моя воля, то от утра до ночи только бы и делал, что ел; так как денег на целодневную еду нет, то сплю и паки сплю. На палубу не выхожу - холодно. По ночам идет дождь, а днем дует неприятный ветер. Ах, икра! Ем, ем и никак не съем. В этом отношении она похожа на шар сыра. Благо, несоленая. Нехорошо, что я не догадался сшить себе мешочек для чая и сахара. Приходится требовать стаканами, что и невыгодно и скучно. Хотел сегодня утром купить в Казани чаю и сахару, да проспал. Возрадуйтесь, о матерь! Я, кажется, проживу в Екатеринбурге сутки и повидаюсь с родственничками. Быть может, сердце их смягчится и они дадут мне три рубля денег и осьмушку чаю.

{04069}

Из разговоров, которые сейчас слышу, заключаю, что со мною едет судебная палата. Люди не даровитые. Зато купцы, которые изредка вставляют свое словцо, кажутся умницами. Богачи попадаются страшенные. Стерляди дешевле грибов, но скоро надоедают. О чем еще написать? Больше не о чем... Впрочем, есть генерал и тощий блондин. Первый мечется из каюты на палубу и обратно и всё куда-то направляет свою фотографию, второй загримирован Надсоном и старается дать понять, что он писатель; сегодня за обедом соврал какой-то даме, что он печатал книжку у Суворина; я, конечно, изобразил на лице трепет. Деньги целы все за исключением тех, которые я проел. Не хотят, подлецы, кормить даром! Мне не весело и не скучно, а так какой-то студень на душе. Я рад сидеть неподвижно и молчать. Сегодня, например, я едва ли сказал пять слов. Впрочем, вру: разговаривал с попом на палубе. Стали попадаться инородцы. Татар очень много: народ почтенный и скромный. Большое удобство: уходя из каюты, запираешь ее на ключ; ложась спать, тоже. Так что до Перми у меня ничего не украдут. Низко кланяюсь всем. Папу и маму усердно прошу не беспокоиться и не воображать опасностей, которых нет. Кланяюсь Семашечке с виолончелью, Иваненке с флейтой и Тер-Мизиновой с бабушкой. Передайте Дюковскому мое сожаление по поводу того, что нам не удалось видеться перед моим отъездом. Он хороший человек. Поклон Кувшинниковым. Если Кундасова уже приехала, то и ей. Будьте все здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов. Извините, что пишу Вам только о еде. Если бы не еда, пришлось бы писать о холоде, ибо сюжетов нет. Палата постановила: потребовать чаю. Пригласили откуда-то двух кандидатов на судебные должности, едущих в качестве канцелярии. Один похож на портняжного поэта Белоусова, другой на Ежова. Оба почтительно слушают гг. начальников; не смеют свое суждение иметь и делают вид, что, слушая умные речи, набираются ума. Люблю примерных молодых людей.

{04070}

812. Н. Н. ОБОЛОНСКОМУ 39 апреля 1890 г. Екатеринбург. 29 апрель. Урааа!! Посылать телеграмму на Ворожбу я, по зрелом размышлении, нашел рискованным; Ворожба - понятие растяжимое, т. е. венчаетесь Вы в 37 верстах от нее, и кто поручится мне, что телеграмма моя будет Вам доставлена? Сами же Вы на станции спросить не догадаетесь, ибо Вам, небожителям, до нас, земноводных, теперь нет никакого дела... Предпочитаю написать трогательное письмо. Итак, милейший, добрейший и золотой Николай Николаевич, поздравляю Вас и Софью Виталиевну с законным браком и желаю Вам обоим счастья, богатства, мира, согласия, успеха в делах и 18 душ детей обоего пола. Кричу Вам ура и пью Ваше здоровье (конечно, мысленно). Сижу я теперь в Екатеринбурге; правая нога моя в Европе, а левая в Азии. Погода, выражаясь мягко, отвратительна... Увы, как изменилась жизнь моя! Белизну восемнадцатирублевых сорочек заменяет мне здесь снег, покрывающий мостовые; тепло заменяется жестоким холодом; вместо таких милых человеков, как Вы, я вижу вокруг себя лобастых и скуластых азиятов, происшедших от совокупления уральского чугуна с белугой... Вздохните по моему адресу из жалости, как я вздыхаю теперь из зависти к Вам. Свидетельствую Софье Виталиевне мое искреннее уважение и повторяю свои пожелания. Будьте здоровы, счастливы и не забывайте Вашего А. Чехова.

813. ЧЕХОВЫМ 29 апреля 1890 г. Екатеринбург. 29 апрель. Друзья мои тунгусы! Кама прескучнейшая река. Чтобы постигать ее красоты, надо быть печенегом, сидеть неподвижно на барже около бочки с нефтью или

{04071}

куля с воблой и не переставая тянуть сиволдай. Берега голые, деревья голые, земля бурая, тянутся полосы снега, а ветер такой, что сам чёрт не сумеет дуть так резко и противно. Когда дует холодный ветер и рябит воду, имеющую теперь после половодья цвет кофейных помоев, то становится и холодно, и скучно, и жутко; звуки береговых гармоник кажутся унылыми, фигуры в рваных тулупах, стоящие неподвижно на встречных баржах, представляются застывшими от горя, которому нет конца. Камские города серы; кажется, в них жители занимаются приготовлением облаков, скуки, мокрых заборов и уличной грязи - единственное занятие. На пристанях толпится интеллигенция, для которой приход парохода - событие. Всё больше Щербаненки и Чугуевцы, в таких же шляпах, с такими же голосами и с таким же выражением "второй скрипки" во всей фигуре; по-видимому, ни один из них не получает больше 35 рублей, и, вероятно, все лечатся от чего-нибудь. Я уже писал, что со мною ехала судебная палата: председатель, член и прокурор. Председатель, здоровый, крепкий старик немец, принявший православие, набожный, гомеопат и, по-видимому, большой бабник; член - старец вроде тех, которых изображал покойный Николай: ходит сгорбившись, кашляет и любит игривые сюжеты; прокурор - человек 43 лет, недовольный жизнью, либерал, скептик и большой добряк. Всю дорогу палата занималась тем, что ела, решала важные вопросы, ела, читала и ела. На пароходе библиотека, и я видел, как прокурор читал мои "В сумерках". Шла речь обо мне. Больше всех нравится в здешних краях Сибиряк-Мамин, описывающий Урал. О нем говорят больше, чем о Толстом. Плыл я до Перми 2 1/2 года - так казалось. Приплыл туда в 2 часа ночи. Поезд отходил в 6 часов вечера. Пришлось ждать. Шел дождь. Вообще дождь, грязь, холод... бррр! Уральская дорога везет хорошо. Боромлей и Мерчиков нет, хотя и приходится переваливать через Уральские горы. Это объясняется изобилием здесь деловых людей, заводов, приисков и проч., для которых время дорого. Проснувшись вчера утром и поглядев в вагонное окно, я почувствовал к природе отвращение: земля белая, деревья покрыты инеем и за поездом гонится настоящая

{04072}

метелица. Ну, не возмутительно ли? Не сукивы ли сыны?.. Калош у меня нет, натянул я большие сапоги и, пока дошел до буфета с кофе, продушил дегтем всю Уральскую область. А приехал в Екатеринбург-тут дождь, снег и крупа. Натягиваю кожаное пальто. Извозчики - это нечто невообразимое по своей убогости. Грязные, мокрые, без рессор; передние ноги у лошади расставлены так / \ , копыта громадные, спина тощая... Здешние дрожки - это аляповатая пародия на наши брички. К бричке приделан оборванный верх, вот и всё. И чем правильнее я нарисовал бы здешнего извозчика с его пролеткой, тем больше бы он походил на карикатуру. Ездят не по мостовой, на которой тряско, а около канав, где грязно и, стало быть, мягко. Все извозчики похожи на Добролюбова. В России все города одинаковы. Екатеринбург такой же точно, как Пермь или Тула. Похож и на Сумы, и на Гадяч. Колокола звонят великолепно, бархатно. Остановился я в Американской гостинице (очень недурной) и тотчас же уведомил о своем приезде А. М. Симонова, написав ему, что два дня я-де намерен безвыходно сидеть у себя в номере и принимать Гуниади, которое принимаю и, скажу не без гордости, с большим успехом. Здешние люди внушают приезжему нечто вроде ужаса. Скуластые, лобастые, широкоплечие, с маленькими глазами, с громадными кулачищами. Родятся они на местных чугунолитейных заводах, и при рождении их присутствует не акушер, а механик. Входит в номер с самоваром или с графином и, того гляди, убьет. Я сторонюсь. Сегодня утром входит один такой - скуластый, лобастый, угрюмый, ростом под потолок, в плечах сажень, да еще к тому же в шубе. Ну, думаю, этот непременно убьет.- Оказалось, что это А. М. Симонов. Разговорились. Он служит членом в земской управе, директорствует на мельнице своего кузена, освещаемой электричеством, редактирует "Екатеринб(ургскую) неделю", цензуруемую полициймейстером бароном Таубе, женат, имеет двух детей, богатеет, толстеет, стареет и живет "основательно". Говорит, что скучать некогда. Советовал мне побывать в музее, на заводах, на приисках; я поблагодарил за совет.

{04073}

Пригласил он меня на завтра к вечеру чай пить; я пригласил его к себе обедать. Меня обедать он не пригласил и вообще не настаивал, чтобы я у него побывал. Из этого мамаша может заключить, что сердце родственников не смягчилось и что оба мы - и Симонов и я друг другу не нужны. Прасковью Параменовну, Настасью Тихоновну, Собакия Семеныча и Матвея Сортирыча видеть я не буду, хотя тетка и просила передать им, что она уж раз десять им писала и ответа не получала. Родственнички - это племя, к которому я равнодушен так же, как к Фросе Артеменко. На улице снег, и я нарочно опустил занавеску на окне, чтобы не видеть этой азиатчины. Сижу и жду ответа из Тюмени на свою телеграмму. Телеграфировал я так: "Тюмень. Пароходство Курбатова. Ответ уплачен. Уведомьте, когда идет пассажирский пароход Томск" и т. д. От ответа зависит, поеду ли я на пароходе или же поскачу 1 1/2 тысячи верст на лошадях, по распутице. Всю ночь здесь бьют в чугунные доски. На всех углах. Надо иметь чугунные головы, чтобы не сойти с ума от этих неумолкающих курантов. Сегодня попробовал сварить себе кофе: получилось матрасинское вино. Пил и только плечами пожимал. Я вертел в руках пять простынь и не взял ни одной. Еду сегодня покупать резиновые калоши. Ну, будьте все здоровы и благополучны, да хранит вас бог. Привет мой всем Линтваревым, наипаче же Троше. Поклон Иваненке, Кундасовой, Мизиновой и проч. Желаю Луке побольше шпаков. Деньги целы. Если мамаша сделает Николаю решетку, то я, повторяю, ничего не буду иметь против. Это мое желание. Найду ли в Иркутске письмо от Вас? Ваш Ношо Sachaliensis А. Чехов. Посылаю заказным - боюсь, что не дойдет. Попроси Лику, чтобы она не оставляла больших полей в своих письмах.

{04074}

814. К. Г. ФОТИ 3 мая 1890 г. Тюмень. Тюмень, 3 мая 1890 г. Милостивый государь Константин Георгиевич! Мой дядя Митрофан Георгиевич писал мне, что в разговоре с ним Вам угодно было выразить желание, чтобы я прислал свои книги в Таганрогскую городскую библиотеку. Такое Ваше внимание ко мне, мною не заслуженное, слишком лестно для моего авторского самолюбия, и я не нахожу слов, чтобы благодарить Вас. Я счастлив, что могу хотя чем-нибудь быть полезен родному городу, которому я многим обязан и к которому продолжаю питать теплое чувство. Уезжая из Москвы, я поручил выслать на Ваше имя три своих книги. Четвертая моя книга - "Пестрые рассказы" - вся распродана и будет напечатана следующим изданием по моем возвращении, т. е. не раньше начала будущего года. Между прочим, я поручил послать Вам экземпляр "Власти тьмы" Л. Толстого с собственноручною авторскою подписью; я прошу городскую библиотеку принять от меня этот небольшой подарок, как со временем буду просить принять от меня все те книги с авторскими факсимиле, какие у меня теперь имеются и какие я собираю и сохраняю специально для библиотеки моего родного города. Позвольте мне пожелать Вам всего хорошего, и прошу Вас принять уверение в моем искреннем уважении. А. Чехов.

815. Е. Я. ЧЕХОВОЙ 4 мая 1890 г. Ишим. 4 май. Я жив, здоров и благополучен. Кофе варить научился, но только у меня на стакан идут две ложки, а не одна.

{04075}

Кланяюсь всем нашим и Линтварям. Зелени нет, морозно. Зябнут ноги. Будьте здоровы. Не скучайте. Ваш уважительный сын А. Чехов. Зелени буквально еще нет ни капли. На обороте: г. Сумы (Харьковск(ой)губ.) Евгении Яковлевне Чеховой на Луке.

816. М. В. КИСЕЛЕВОЙ 7 мая 1890 г. У Иртыша. 7 май. Берег Иртыша. Здравствуйте, воистину уважаемая Мария Владимировна! Хотел я написать Вам прощальное письмо из Москвы, да не успел; пришлось отложить на неопределенное время. Пишу Вам теперь, сидя в избе на берегу Иртыша. Ночь. Попал я сюда таким образом. Еду я по сибирскому тракту на вольных. Проехал уже 715 верст. Обратился в великомученика с головы до пяток. С сегодняшнего утра стал дуть резкий холодный ветер и заморосил противнейший дождишко. Надо заметить, что в Сибири весны еще нет: земля бурая, деревья голые, и, куда ни взглянешь, всюду белеют полосы снега; день и ночь еду я в полушубке в валенках... Ну-с, подул с утра ветер... Тяжелые свинцовые облака, бурая земля, грязь, дождь, ветер... бррр! Еду, еду... без конца еду, а погода не унимается. Перед вечером на станции мне говорят, что ехать дальше нельзя, так как всё залило, мосты разнесло и проч. Зная, как любят вольные ямщики пугать стихиями, чтобы оставить проезжего у себя ночевать (это выгодно), я не поверил и приказал запрячь тройку. Что ж? Увы мне! Проехал я не больше пяти верст, как увидел луговой берег Иртыша, весь покрытый большими озерами; дорога спряталась под водой, и мостки по дороге в самом деле или снесены, или раскисли. Возвращаться назад мешает отчасти упрямство, отчасти желание скорее выбраться из этих скучных мест... Начинаем ехать по озерам... Боже мой, никогда

{04076}

в жизни не испытывал ничего подобного! Резкий ветер, холод, отвратительный дождь, а ты изволь вылезать из тарантаса (не крытого) и держать лошадей: на каждом мостике можно проводить лошадей только поодиночке... Куда я попал? Где я? Кругом пустыня, тоска; виден голый, угрюмый берег Иртыша... Въезжаем в самое большое озеро; теперь уж охотно бы вернулся, да трудно... Едем по длинной, узкой полоске земли... Полоска кончается, и мы бултых! Потом опять полоска, опять бултых... Руки закоченели... А дикие утки точно смеются и огромными стаями носятся над головой... Темнеет... Ямщик молчит - растерялся... Но вот, наконец, выезжаем к последней полоске, отделяющей озёра от Иртыша... Отлогий берег Иртыша на аршин выше уровня; он глинист, гол, изгрызен, склизок на вид... Мутная вода... Белые волны хлещут по глине, а сам Иртыш не ревет и не шумит, а издает какой-то странный звук, похожий на то, как будто под водой стучат по гробам... Тот берег - сплошная, безотрадная пустыня... Вам снился часто Божаровский омут; так мне теперь будет сниться Иртыш... Но вот и паром. Надо переправляться на ту сторону. Выходит из избы мужик и, пожимаясь от дождя, говорит, что паромом плыть нельзя теперь, так как слишком ветрено... (Паромы здесь весельные.) Советует обождать тихой погоды... И вот я сижу ночью в избе, стоящей в озере на самом берегу Иртыша, чувствую во всем теле промозглую сырость, а на душе одиночество, слушаю, как стучит по гробам мой Иртыш, как ревет ветер, и спрашиваю себя: где я? зачем я здесь? В соседней комнате спят мужики-перевозчики и мой ямщик. Люди добрые. А будь они злые, меня можно было бы отлично ограбить и утопить в Иртыше. Изба - солистка на берегу, свидетелей нет... Дорога до Томска в разбойничьем отношении совершенно безопасна. О грабежах не принято даже говорить. Даже краж у проезжающих не бывает; уходя в избу, можете оставлять вещи на дворе, и они все будут целы. Но меня все-таки чуть было не убили. Представьте себе ночь перед рассветом... Я еду на тарантасике и думаю, думаю... Вдруг вижу, навстречу во весь дух несется

{04077}

почтовая тройка; мой возница едва успевает свернуть вправо, тройка мчится мимо, и я усмотриваю в ней обратного ямщика... Вслед за ней несется другая тройка, тоже во весь дух; свернули мы вправо, она сворачивает влево; "сталкиваемся!" - мелькает у меня в голове... Одно мгновение и - раздается треск, лошади мешаются в черную массу, мой тарантас становится на дыбы, и я валюсь на землю, а на меня все мои чемоданы и узлы... Вскакиваю и вижу - несется третья тройка... Должно быть, накануне за меня молилась мать. Если бы я спал или если бы третья тройка ехала тотчас же за второй, то я был бы изломан насмерть или изувечен. Оказалось, что передний ямщик погнал лошадей, а ямщики на второй и на третьей спали и нас не видели. После крушения глупейшее недоумение с обеих сторон, потом жестокая ругань... Сбруи разорваны, оглобли сломаны, дуги валяются на дороге... Ах, как ругаются ямщики! Ночью, в этой ругающейся, буйной орде я чувствую такое круглое одиночество, какого раньше никогда не знал... Однако бумага на исходе. Привет мой барину, Василисе, Идиотику и Елизавете Александровне. Стучит в окна дождь. Да благословят вас все святые! Буду еще писать. Мой адрес: Александровский пост на о. Сахалине. Ваш А. Чехов.

817. А. С. КИСЕЛЕВУ Между 7 и 15 мая 1890 г. По пути в Томск. Г. Земский Начальник! Кожаное пальто в дороге ничем не заменимо. Оно превосходно спасает не только от дождя, но и от ветра. Давно уже я не обедал. Честь имеем кланяться. Из Томска напишу. Ваш А. Чехов.

{04078}

818. ЧЕХОВЫМ 14-17 мая 1890 г. Красный Яр - Томск. 14 май 90 г. Село Яр, в 45 вер(стах) от Томска. Великолепная моя мамаша, превосходная Маша, сладкий Миша и все присные мои! В Екатеринбурге я получил ответную телеграмму из Тюмени: "Первый пароход в Томск пойдет 18 мая". Это значило, что мне нужно было, хочешь не хочешь, скакать на лошадях. Так и сделал. Из Тюмени выехал я 3 мая, прожив в Екатеринбурге 2-3 дня, к(ото)рые употребил на починку своей кашляющей и геморройствующей особы. Возят через Сибирь почтовые и вольные. Я взял последних: всё равно. Посадили меня раба божьего в корзинку-плетушку и повезли на паре. Сидишь в корзине, глядишь на свет божий, как чижик, и ни о чем не думаешь... Сибирская равнина начинается, кажется, от самого Екатеринбурга и кончается чёрт знает где; я сказал бы, что она очень похожа на нашу южнорусскую степь, если бы не мелкий березняк, попадающийся то там, то сям, и если бы не холодный ветер, покалывающий щеки. Весна еще не начиналась. Зелени совсем нет, леса голы, снег не весь растаял; на озерах стоит матовый лед. 9 мая в день св. Николая был мороз, а сегодня 14-го выпал снег в 1 1/2 вершка. О весне говорят одни только утки. Ах, как много уток! Никогда в жизни я не видел такого утиного изобилия. Летают над головой, вспархивают около тарантаса, плавают в озерах и в лужах, короче, в один день из плохого ружья я настрелял бы тысячу штук. Слышно, как кричат дикие гуси... Их здесь тоже много. Часто попадаются вереницы журавлей и лебедей... В березняке порхают тетерева и рябчики. Зайцы, которых здесь не едят и не стреляют, ничтоже сумняся стоят на задних лапках и, вздернув уши, любопытным взором провожают едущих. Они так часто перебегают дорогу, что это здесь не считается дурною приметой. Холодно ехать... На мне полушубок. Телу ничего, хорошо, но ногам зябко. Кутаю их в кожаное пальто - не помогает... На мне двое брюк. Ну-с, едешь, едешь... Мелькают верстовые столбы, лужи, березнячки... Вот

{04079}

перегнали переселенцев, потом этап... Встретили бродяг с котелками на спинах; эти господа беспрепятственно прогуливаются по всему сибирскому тракту. То старушонку зарежут, чтобы взять ее юбку себе на портянки, то сорвут с верстового столба жестянку с цифрами- сгодится, то проломят голову встречному нищему или выбьют глаза своему же брату ссыльному, но проезжающих они не трогают. Вообще в разбойничьем отношении езда здесь совершенно безопасна. От Тюмени до Томска ни почтовые, ни вольные ямщики не помнят, чтобы у проезжающего украли что-нибудь; когда идешь на станцию, вещи оставляешь на дворе; на вопрос, не украдут ли, отвечают улыбкой. О грабежах и убийствах по дороге не принято даже говорить. Мне кажется, потеряй я свои деньги на станции или в возке, нашедший ямщик непременно возвратил бы мне их и не хвастался бы этим. Вообще народ здесь хороший, добрый и с прекрасными традициями. Комнаты у них убраны просто, но чисто, с претензией на роскошь; постели мягкие, всё пуховики и большие подушки, полы выкрашены или устланы самоделковыми холщовыми коврами. Это объясняется, конечно, зажиточностью, тем, что семья имеет надел из 16 десятин чернозема и что на этом черноземе растет хорошая пшеница (пшеничная мука стоит здесь 30 коп. за пуд). Но не всё можно объяснить зажиточностью и сытостью, нужно уделить кое-что и манере жить. Когда ночью входишь в комнату, в которой спят, то нос не чувствует ни спирали, ни русского духа. Правда, одна старуха, подавая мне чайную ложку, вытерла ее о задницу, но зато вас не посадят пить чай без скатерти, при вас не отрыгивают, не ищут в голове; когда подают воду или молоко, не держат пальцы в стакане, посуда чистая, квас прозрачен, как пиво,- вообще чистоплотность, о которой наши хохлы могут только мечтать, а ведь хохлы куда чистоплотнее кацапов! Хлеб пекут здесь превкуснейший; я в первые дни объедался им. Вкусны и пироги, и блины, и оладьи, и калачи, напоминающие хохлацкие ноздреватые бублики. Блины тонки... Зато всё остальное не по европейскому желудку. Например, всюду меня потчевали "утячьей похлебкой" Это совсем гадость: мутная жидкость, в которой плавают кусочки дикой утки и неварёный лук; утиные желудки не совсем очищены от содержимого и

{04080}

потому, попадая в рот, заставляют думать, что рот и rectum поменялись местами. Я раз попросил сварить суп из мяса и изжарить окуней. Суп мне подали пресоленый, грязный, с закорузлыми кусочками кожи вместо мяса, а окуни с чешуей. Варят здесь щи из солонины; ее же и жарят. Сейчас мне подавали жареную солонину: преотвратительно; пожевал и бросил. Чай здесь пьют кирпичный. Это настой из шалфея и тараканов - так по вкусу, а по цвету - не чай, а матрасинское вино. Кстати сказать, я взял с собою из Екатеринбурга 1/4 ф(унта) чаю, 5 ф(унтов) сахару и 3 лимона. Чаю не хватило, а купить негде. В паршивых городках даже чиновники пьют кирпичный чай и самые лучшие магазины не держат чая дороже 1 р. 50 к. за фунт. Пришлось пить шалфей. Расстояние между станциями определяется расстоянием между каждыми двумя соседними деревнями: 20-40 верст. Деревни здесь большие, поселков и хуторов нет. Везде церкви и школы; избы деревянные, есть и двухэтажные. К вечеру лужи и дорога начинают мерзнуть, а ночью совсем мороз, хоть доху надевай... Бррр! Тряско, потому что грязь обращается в кочки. Выворачивает душу... К рассвету страшно утомляешься от холода, тряски и колокольчиков; страстно хочется тепла и постели... Пока меняют лошадей, прикурнешь где-нибудь в уголке и тотчас же заснешь, а через минуту возница уже дергает за рукав и говорит: "Вставай, приятель, пора!" Во вторую ночь я стал чувствовать острую зубную боль в пятках. Невыносимо больно. Спрашиваю себя: не отморозил ли? Однако писать нельзя. Приехал заседатель (т. е. становой). Познакомились и разговариваем. До завтра. Томск 16 мая. Виноваты оказались ботфорты, узкие в задниках. Сладкий Миша, если у тебя будут дети, в чем я не сомневаюсь, то завещай им не гнаться за дешевизною. Дешевизна русского товара - это диплом на его негодность. По-моему, лучше босиком ходить, чем в дешевых

{04081}

сапогах. Представьте мое мучение! То и дело вылезаю из возка, сажусь на сырую землю и снимаю сапоги, чтобы дать отдохнуть пяткам. Как это удобно в мороз! Пришлось купить в Ишиме валенки... Так и ехал в валенках, пока они у меня не раскисли от сырости и грязи. Утром часов в 5-6 чаепитие в избе. Чай в дороге - это истинное благодеяние. Теперь я знаю ему цену и пью его с остервенением Янова. Он согревает, разгоняет сон, при нем съедаешь много хлеба, а хлеб за отсутствием другой еды должен съедаться в большом количестве; оттого-то крестьяне едят так много хлеба и хлебного. Пьешь чай и разговариваешь с бабами, которые здесь толковы, чадолюбивы, сердобольны, трудолюбивы и свободнее, чем в Европе; мужья не бранят и не бьют их, потому что они так же высоки, и сильны, и умны, как их повелители; они, когда мужей нет дома, ямщикуют; любят каламбурить. Детей не держат в строгости; их балуют. Дети спят на мягком, сколько угодно, пьют чай и едят вместе с мужиками и бранятся, когда те любовно подсмеиваются над ними. Дифтерита нет. Царит здесь черная оспа, но странно, она здесь не так заразительна, как в других местах: двое-трое заболеют, умрут - и конец эпидемии. Больниц и врачей нет. Лечат фельдшера. Кровопускание и кровососные банки в грандиозных, зверских размерах. Я по дороге осматривал одного еврея, больного раком печени. Еврей истощен, еле дышит, но это не помешало фельдшеру поставить ему 12 кровососных банок. Кстати об евреях. Здесь они пашут, ямщикуют, держат перевозы, торгуют и называются крестьянами, потому что они в самом деле и de jure и de facto крестьяне. Пользуются они всеобщим уважением, и, по словам заседателя, нередко их выбирают в старосты. Я видел жида, высокого и тонкого, который брезгливо морщился и плевал, когда заседатель рассказывал скабрезные анекдоты; чистоплотная душа; его жена сварила прекрасную уху. Жена того жида, что болен раком, угощала меня щучьей икрой и вкуснейшим белым хлебом. О жидовской эксплоатации не слышно. Кстати уж и о поляках. Попадаются ссыльные, присланные сюда из Польши в 1864 г. Хорошие, гостеприимные и деликатнейшие люди. Одни живут очень богато,

{04082}

другие очень бедно и служат писарями на станциях. Первые после амнистии уезжали к себе на родину, но скоро вернулись назад в Сибирь - здесь богаче, вторые мечтают о родине, хотя уже стары и больны. В Ишиме один богатый пан Залесский, у которого дочь похожа на Сашу Киселеву, угостил меня за 1 рубль отличным обедом и дал мне комнату выспаться; он держит кабак, окулачился до мозга костей, дерет со всех, но все-таки пан чувствуется и в манерах, и в столе, во всем. Он не едет на родину из жадности, из жадности терпит снег в Николин день; когда он умрет, дочка его, родившаяся в Ишиме, останется здесь навсегда - и пойдут таким образом множиться по Сибири черные глаза и нежные черты! Эти случайные примеси крови нужны, ибо в Сибири народ некрасив. Брюнетов совсем нет. Быть может, и про татар написать вам? Извольте. Их здесь немного. Люди хорошие. В Казанской губ(ернии) о них хорошо говорят даже священники, а в Сибири они "лучше русских" - так сказал мне заседатель при русских, которые подтвердили это молчанием. Боже мой, как богата Россия хорошими людьми! Если бы не холод, отнимающий у Сибири лето, и если бы не чиновники, развращающие крестьян и ссыльных, то Сибирь была бы богатейшей и счастливейшей землей. Обедать нечего. Умные люди, когда едут в Томск, берут с собою обыкновенно полпуда закусок. Я же оказался дураком, и потому 2 недели питался одним только молоком и яйцами, которые здесь варят так: желток крутой, а белок восмятку. Надоедает такая еда в 2 дня. За всю дорогу я только два раза обедал, если не считать жидовской ухи, которую я ел, будучи сытым после чая. Водку не пил; сибирская водка противна, да и отвык я от нее, пока доехал до Екатеринбурга. Водку же пить следует. Она возбуждает мозг, который от дороги делается вялым и тупым, отчего глупеешь и слабеешь. Стоп! Нельзя писать: пришел знакомиться редактор "Сибирского вестника" Картамышев, местный Ноздрев, пьяница и забулдыга. Картамышев выпил пива и ушел. Продолжаю. В первые три дня вояжа у меня от тряски и толчков разболелись ключицы, плечи, позвонки, кобчик... Ни сидеть, ни ходить, ни лежать... Но зато прошли все грудные и головные боли, разыгрался донельзя аппетит,

{04083}

а геморрой, точно воды в рот набрал - молчок. От напряжения, от частой возни с чемоданами и проч., а быть может, и от прощальных попоек в Москве у меня по утрам бывало кровохарканье, которое наводило на меня нечто вроде уныния, возбуждая мрачные мысли, и которое к концу пути прекратилось; теперь даже кашля нет; давно я так мало кашлял, как теперь, после двухнедельного пребывания на чистом воздухе. После же первых трех дней вояжа тело мое привыкло к тряске и для меня наступило время, когда я стал не замечать, как после утра наступал полдень, а потом вечер и ночь. Дни мелькали быстро, как в затяжной болезни. Думаешь, что еще нет полудня, а мужики говорят, что ты бы, барин, остался ночевать, а то как бы не заблудился ночью; в в самом деле, поглядишь на часы - 8-й час вечера. Везут быстро, но поразительного в этой быстроте ничего нет. Вероятно, я застал дурную дорогу, зимой возят быстрее. На гору несутся вскачь, а прежде чем выехать со двора и прежде чем ямщик сядет на козлы, лошадей держат двое-трое. Лошади напоминают московских пожарных лошадей; однажды я едва не передавил старух, а в другой раз едва не налетел на этап. Теперь извольте вам приключение, которым я обязан сибирской езде. Только прошу мамашу не охать и не причитывать, ибо всё обошлось благополучно. В ночь под 6-е мая на рассвете вез меня один очень милый старик на паре. Тарантасик. Я дремал и от нечего делать поглядывал, как в поле и в березняке искрились змееобразные огни: это горела прошлогодняя трава, которую здесь жгут. Вдруг слышу дробный стук колес. Навстречу во весь дух, как птица, несется почтовая тройка. Мой старик спешит свернуть вправо, тройка пролетает мимо, и я усматриваю в потемках громадную, тяжелую почтовую телегу, в которой сидит обратный ямщик. За этой тройкой несется вторая тройка тоже во весь дух. Мы спешим свернуть вправо... К великому моему недоумению и страху, тройка сворачивает не вправо, а влево... Едва я успел подумать: "Боже мой, сталкиваемся!", как раздался отчаянный треск, лошади мешаются в одну темную массу, дуги падают, мой тарантас становится на дыбы, и я лечу на землю, а на меня мои чемоданы. Но это не всё... Летит третья тройка...

{04084}

По-настоящему, эта должна была искрошить меня и мои чемоданы, но, слава богу, я не спал, ничего не сломал себе от падения и сумел вскочить так быстро, что мог отбежать в сторону. "Стой!- заорал я третьей тройке.- Стой!" Тройка налетела на вторую и остановилась... Конечно, если бы я умел спать в тарантасе или если бы третья тройка неслась тотчас же за второй, то я вернулся бы домой инвалидом или всадником без головы. Результаты крушения: сломанные оглобли, изорванные сбруи, дуги и багаж на земле, оторопевшие, замученные лошади и страх от мысли, что сейчас была пережита опасность. Оказалось, что первый ямщик погнал лошадей, а во вторых двух тройках ямщики спали, и лошади сами понеслись за первой тройкой, некому было править ими. Очнувшись от переполоха, мой старик и ямщики всех трех троек стали неистово ругаться. Ах, как ругались! Я думал, что кончится дракой. Вы не можете себе представить, какое одиночество чувствуешь среди этой дикой, ругающейся орды, среди поля, перед рассветом, в виду близких и далеких огней, пожирающих траву, но ни на каплю не согревающих холодный ночной воздух! Ах, как тяжко на душе! Слушаешь ругань, глядишь на изломанные оглобли и на свой истерзанный багаж, и кажется тебе, что ты брошен в другой мир, что тебя сейчас затопчут... После часовой ругани мой старик стал связывать веревочками оглобли и сбрую; пошли в ход и мои ремни. До станции дотащились кое-как, еле-еле, и то и дело останавливались... После 5-6 дня начались дожди при сильном ветре. Шел дождь днем и ночью. Пошло в дело кожаное пальто, спасавшее меня и от дождя и от ветра. Чудное пальто. Грязь пошла невылазная, ямщики стали неохотно возить по ночам. Но, что ужаснее всего и чего я не забуду во всю мою жизнь, это перевозы через реки. Подъедешь ночью к реке... Начинаешь с ямщиком кричать... Дождь, ветер, по реке ползут льдины, слышен плеск... И кстати радость: кричит бугай. На сибирских реках живут бугаи. Значит, они признают не климат, а географическое положение... Ну-с, через час в потемках показывается громадный паром, имеющий форму баржи; громадные весла, похожие на рачьи клешни. Перевозчики - народ озорной, всё больше ссыльные,

{04085}

присланные сюда по приговорам общества за порочную жизнь. Сквернословят нестерпимо, кричат, просят денег на водку... Везут через реку долго, долго мучительно долго! Паром ползет... Опять чувство одиночества, и кажется, бугай нарочно кричит, как будто хочет сказать: "Не бойся, дядя, я здесь, Линтваревы с Псла меня сюда прислали!" 7 мая вольный ямщик, когда я попросил лошадей, сказал, что Иртыш разлился и затопил луга, что вчера ездил Кузьма и еле вернулся и что ехать нельзя, нужно обождать... Спрашиваю: до каких пор ждать? Ответ: а господь его знает! Это неопределенно, да и к тому же я дал себе слово отделаться в дороге от двух своих пороков, причинявших мне немало расходов, хлопот и неудобств; это - уступчивость и сговорчивость. Я быстро соглашаюсь, и потому мне приходилось ездить на чёрт знает чем, платить иногда вдвое, ждать по целым часам... Стал я не соглашаться и не верить - и бокам моим стало легче. Например, запрягут не возок, а простую, тряскую телегу. Откажешься ехать на телеге, упрешься, и непременно явится возок, хотя раньше уверяли, что во всей деревне нет возка и т. д. Ну-с, подозревая, что разлив Иртыша придуман только для того, чтобы не везти меня к ночи по грязи, я запротестовал и приказал ехать. Мужик, слыхавший о разливе от Кузьмы и сам его не видавший, почесался и согласился, старики подбодрили его и сказали, что когда в молодости они ямщиковали, то ничего не боялись. Поехали... Грязь, дождь, злющий ветер, холод... и валенки на ногах. Знаете, что значит мокрые валенки? Это сапоги из студня. Едем, едем, и вот перед очами моими расстилается громадное озеро, на котором кое-где пятнами проглядывает земля и торчат кустики - это залитые луга. Вдали тянется крутой берег Иртыша; на нем белеет снег... Начинаем ехать по озеру. Вернуться бы назад, да мешает упрямство и берет какой-то непонятный задор, тот самый задор, который заставил меня купаться среди Черного моря, с яхты, и который побуждал меня делать немало глупостей... Должно быть, психоз. Едем и выбираем островки, полоски. Направление указывают мосты и мостики; они снесены. Чтобы проехать по ним, нужно распрягать лошадей и водить лошадей поодиночке... Ямщик распрягает, я спрыгиваю

{04086}

в валенках в воду и держу лошадей... Занимательно! А тут дождь, ветер... спаси, царица небесная! Наконец добираемся до островка, где стоит избушка без крыши... По мокрому навозу бродят мокрые лошади. Выходит из избушки мужик с длинной палкой и берется провожать... Палкой он измеряет глубину воды и пробует грунт... Дай бог ему здоровья, вывел на длинную полосу, которую называл он "хребтом". Научил, чтоб с этого хребта мы норовили взять куда-то вправо или, не помню, влево, и попасть на другой хребет. Так мы и сделали... Едем... В валенках сыро, как в отхожем месте. Хлюпает, чулки сморкаются. Ямщик молчит и уныло почмокивает. Он рад бы вернуться, но уже поздно, темнеет... Наконец - о радость! - подъезжаем к Иртышу... Тот берег крутой, а сей - отлогий. Сей изгрызен, скользок на вид, противен, растительности ни следа... Мутная вода с белыми гребнями хлещет по нем и со злобой отскакивает назад, точно ей гадко прикасаться к неуклюжему, осклизлому берегу, на котором, как кажется, могут жить одни только жабы да души убийц... Иртыш не шумит, не ревет, а сдается, как будто он у себя на дне стучит по гробам... Проклятое впечатление! Тот берег высок, бур, пустынен... Изба; тут живут перевозчики. Выходит один и заявляет, что паром пускать нельзя, так как поднялась непогода. Река, мол, широкая, а ветер сильный... И что же? Пришлось ночевать в избе... Помню ночь, храп перевозчиков и моего ямщика, шум ветра, стук дождя, ворчанье Иртыша... Перед тем как спать, написал Марии Владимировне письмо: Божаровский омут припомнился. Утром не захотели везти на пароме: ветер. Пришлось плыть на лодке. Плыву через реку, а дождь хлещет, ветер дует, багаж мокнет, валенки, которые ночью сушились в печке, опять обращаются в студень. О, милое кожаное пальто! Если я не простудился, то обязан только ему одному. Когда вернусь, помажьте его за это салом или касторкой. На берегу целый час сидел на чемодане и ждал, когда из деревни приедут лошади. Помню, взбираться на берег было очень скользко. В деревне грелся и пил чай. Приходили за милостыней ссыльные. Для них каждая семья ежедневно заквашивает

{04087}

пуд пшеничной муки. Это вроде повинности. Ссыльные берут хлеб и пропивают его в кабаке. Один ссыльный, оборванный, бритый старик, которому в кабаке выбили глаза свои же ссыльные, услышав, что в комнате проезжий, и приняв меня за купца, стал петь и читать молитвы. Он и о здравии, и за упокой, пел и пасхальное "Да воскреснет бог", и "Со святыми упокой" - чего только не пел! Потом стал врать, что он из московских купцов. Я заметил, как этот пьяница презирал мужиков, на шее которых жил! 11-го поехал на почтовых. От скуки читал на станциях жалобные книги. Сделал открытие, которое меня поразило и которое в дождь и сырость не имеет себе цены: на почтовых станциях в сенях имеются отхожие места. О, вы не можете оценить этого! 12 мая мне не дали лошадей, сказавши, что ехать нельзя, так как Обь разлилась и залила все луга. Мне посоветовали: "Вы поезжайте в сторону от тракта до Красного Яра; там на лодке проедете верст 12 до Дубровина, а в Дубровине вам дадут почтовых лошадей..." Поехал я на вольных в Кр(асный) Яр. Приезжаю утром. Говорят, что лодка есть, но нужно немного подождать, так как дедушка послал на ней в Дубровино работника, который повез заседателева писаря. Ладно, подождем... Проходит час, другой, третий... Наступает полдень, потом вечер... Аллах керим, сколько чаю я выпил, сколько хлеба съел, сколько мыслей передумал! А как много я спал! Наступает ночь, а лодки всё нет... Наступает раннее утро... Наконец в 9 часов возвращается работник. Слава небесам, плывем! И как хорошо плывем! Тихо в воздухе, гребцы хорошие, острова красивые... Вода захватила людей и скот врасплох, и я вижу, как бабы плывут в лодках на острова доить коров. А коровы тощие, унылые... По случаю холодов совсем нет корму. Плыл я 12 верст. В Дубровине на станции чай, а к чаю мне подали, можете себе представить, вафли... Хозяйка, должно быть, ссыльная или жена ссыльного... На следующей станции старик-писарь, поляк, которому я дал антипирину от головной боли, жаловался на бедность и говорил, что недавно через Сибирь проезжал австрийского двора камергер граф Сапега, поляк, помогающий полякам. "Он останавливался около станции,- рассказывает писарь,- а я не знал этого!

{04088}

Мать пресвятая! Он бы мне помог! Я писал ему в Вену, но ответа не получил"... и т. д. Зачем я не Сапега? Я отправил бы этого беднягу на родину. 14 мая мне опять не дали лошадей. Разлив Томи. Какая досада! Не досада, а отчаянье! В 50 верстах от Томска, и так неожиданно! Женщина зарыдала бы на моем месте... Для меня люди добрые нашли выход: "Поезжайте, ваше благородие, до Томи - только 6 верст отсюда; там вас перевезут на лодке до Яра, а оттуда в Томск вас свезет Илья Маркович". Нанимаю вольного и еду к Томи, к тому месту, где должна быть лодка. Подъезжаю - лодки нет. Говорят, только что уплыла с почтой и едва ли вернется, так как дует сильный ветер. Начинаю ждать... Земля покрыта снегом, идут дождь и крупа, ветер... Проходит час, другой, а лодки нет... Насмехается надо мной судьба! Возвращаюсь назад на станцию. Тут три почтовые тройки и почтальон собираются ехать к Томи. Говорю, что лодки нет. Остаются. Получаю от судьбы награду: писарь на мой нерешительный вопрос, нет ли чего закусить, говорит, что у хозяйки есть щи... О, восторг! О, пресветлого дне! И в самом деле, хозяйкина дочка подает мне отличных щей с прекрасным мясом и жареной картошки с огурцом. После пана Залесского я ни разу так не обедал. После картошки разошелся я и сварил себе кофе. Кутеж! Перед вечером почтальон, пожилой, очевидно натерпевшийся человек, не смевший сидеть в моем присутствии, стал собираться ехать к Томи. И я тоже. Поехали. Как только подъехали к реке, показалась лодка, такая длинная, что мне раньше и во сне никогда не снилось. Когда почту нагружали в лодку, я был свидетелем одного странного явления: гремел гром - это при снеге и холодном ветре. Нагрузились и поплыли. Сладкий Миша, прости, как я радовался, что не взял тебя с собой! Как я умно сделал, что никого не взял! Сначала наша лодка плыла по лугу около кустов тальника... Как бывает перед грозой или во время грозы, вдруг по воде пронесся сильный ветер, поднявший валы. Гребец, сидевший у руля, посоветовал переждать непогоду в кустах тальника; на это ему ответили, что если непогода станет сильнее, то в тальнике просидишь до ночи и всё равно утонешь. Стали решать большинством голосов и решили плыть дальше. Нехорошее, насмешливое

{04089}

мое счастье! Ну, к чему эти шутки? Плыли мы молча, сосредоточенно... Помню фигуру почтальона, видавшего виды... Помню солдатика, который вдруг стал багров, как вишневый сок... Я думал: если лодка опрокинется, то сброшу полушубок и кожаное пальто... потом валенки... потом и т. д. ... Но вот берег всё ближе, ближе... На душе всё легче, легче, сердце сжимается от радости, глубоко вздыхаешь почему-то, точно отдохнул вдруг, и прыгаешь на мокрый скользкий берег... Слава богу! У Ильи Марковича, выкреста, говорят, что к ночи ехать нельзя - дорога плоха, что нужно остаться ночевать. Ладно, остаюсь. После чая сажусь писать вам это письмо, прерванное приездом заседателя. Заседатель - это густая смесь Ноздрева, Хлестакова и собаки. Пьяница, развратник, лгун, певец, анекдотист и при всём том добрый человек. Привез с собою большой сундук, набитый делами, кровать с матрасом, ружье и писаря. Писарь прекрасный, интеллигентный человек, протестующий либерал, учившийся в Петербурге, свободный, неизвестно как попавший в Сибирь, зараженный до мозга костей всеми болезнями и спивающийся по милости своего принципала, называющего его Колей. Посылает власть за наливкой. "Доктор! - вопит она.- Выпейте еще рюмку, в ноги поклонюсь!" Конечно, выпиваю. Трескает власть здорово, врет напропалую, сквернословит бесстыдно. Ложимся спать. Утром опять посылают за наливкой. Трескают наливку до 10 часов и наконец едут. Выкрест Илья Маркович, которого мужики боготворят здесь - так мне говорили,- дал мне лошадей до Томска. Я, заседатель и писарь сели в одном возке. Заседатель всю дорогу врал, пил из горлышка, хвастал, что не берет взяток, восхищался природой и грозил кулаком встречным бродягам. Проехал 15 верст - стоп! Деревня Бровкино... Останавливаемся около жидовской лавочки и идем "отдыхать". Жид бежит за наливкой, а жидовка варит уху, о которой я уже писал. Заседатель распорядился, чтоб пришли сотский, десятский и дорожный подрядчик, и пьяный стал распекать их, нисколько не стесняясь моим присутствием. Он ругался, как татарин. Скоро я разъехался с заседателем и по отвратительной

{04090}

дороге вечером 15-го мая доехал до Томска. В последние 2 дня я сделал только 70 верст - можете судить, какова дорога! В Томске невылазная грязь. О городе и о здешнем житье буду писать на днях, а теперь до свиданья. Утомился писать. Поклон Папаше, Ивану, тетке, Алеше, Александре Васильевне, Зинаиде Михайловне, Доктору, Троше, великому пианисту, Марьюшке. Если знаете адрес милейшей Гундасихи, то напишите этой необыкновенной, удивительной девице, что я ей кланяюсь. Славной Жамэ привет от души. Если летом она будет гостить у Вас, то я буду очень рад. Она очень хорошая. Скажите Троше, что я сейчас пил из ее стаканчика. Чокался, впрочем, с Картамышевым. Тополей нет. Кувшинниковский генерал соврал. Соловьев нет. Сороки и кукушки есть. Сегодня получил телеграмму от Суворина в 80 слов. Всех обнимаю, целую и благословляю. Ваш А. Чехов. Мишино письмо получено. Спасибо. Простите, что письмо похоже на винегрет. Нескладно. Ну, да что делать? Сидя в номере, лучше не напишешь. Извините, что длинно. Я не виноват. Рука разбежалась, да и к тому же хочется подольше поговорить с вами. 3-й час ночи. Рука утомилась. На свечке нагорел фитиль, плохо видно. Пишите мне на Сахалин в каждые 4-5 дней. Оказывается, что почта туда идет не только морем, но и через Сибирь. Значит, буду получать своевременно и часто. Завтра пойду к Владиславлеву и Флоринскому. Деньги целы. Швов еще не распарывал. Что Артеменко? Харитоненко получил звезду. Поздравляю Сумы. В Томске на всех заборах красуется "Предложение". Томичи говорят, что такая холодная и дождливая весна, как в этом году, была в 1842 г. Половину Томска затопило. Мое счастье! Ем конфекты. Если у Маши будет болеть горло и летом, то по приезде в Москву в сентябре пусть проф. Кузьмин отрежет ей по кусочку от каждой миндалевидной железы. Это невинная безболезненная операция. Без этой операции Маша до старости не избавится от фолликулярных

{04091}

и прочих жаб. Если Елена Михайловна согласится сделать операцию сию, то еще лучше. Пока железы еще не очень велики, достаточно отрезать по очень маленькому кусочку. В Томске нужно будет дождаться того времени, когда прекратятся дожди. Говорят, что дорога до Иркутска возмутительна. Здесь есть "Славянский базар". Обеды хорошие, но добраться до этого "Базара" нелегко - грязь невылазная. Сегодня (17 мая) пойду в баню. Говорят, что на весь Томск имеется один только банщик - Архип.

819. А. С. СУВОРИНУ 20 мая 1890 г. Томск. Томск, 20 май. Наконец, здравствуйте! Привет Вам от сибирского человека, милый Алексей Сергеевич! Соскучился я по Вас и по переписке ужасно. Однако начну сначала. В Тюмени мне сказали, что первый пароход в Томск идет 18-го мая. Пришлось скакать на лошадях. В первые три дня болели все жилы и суставы, потом же привык и никаких болей не чувствовал. Только от неспанья и постоянной возни с багажом, от прыганья и голодовки было кровохарканье, которое портило мне настроение, и без того неважное. В первые дни было сносно, но потом задул холодный ветер, разверзлись хляби небесные, реки затопили луга и дороги. То и дело приходилось менять повозку на лодку. О войне моей с разливом и с грязью Вы прочтете в прилагаемых листках; я там умолчал, что мои большие сапоги оказались узкими и что я по грязи и по воде ходил в валенках и что валенки мои обратились в студень. Дорога так гнусна, что в последние два дня своего вояжа я сделал только 70 верст. Уезжая, я обещал присылать Вам путевые заметки, начиная с Томска, ибо путь между Тюменью и Томском давно уже описан и эксплоатировался тысячу раз. Но Вы в Вашей телеграмме изъявили желание иметь от меня сибирские впечатления возможно скорее и даже, сударь, имели жестокость попрекнуть меня в слабой

{04092}

памяти, т. е. в том, как будто я забыл о Вас. Дорогою писать было положительно невозможно; я вел короткий дневник карандашом и могу предложить Вам теперь только то, что в этом дневнике записано. Чтобы не писать очень длинно и не запутаться, я все свои записанные впечатления разделил на главы. Посылаю Вам шесть глав. Написаны они лично для Вас. Писал я только для Вас и потому не боялся быть в своих заметках слишком субъективным и не боялся, что в них больше чеховских чувств и мыслей, чем Сибири. Если какие строки найдете интересными и достойными печати, то передайте их благодетельной гласности, подписав мою фамилию и печатая их тоже отдельными главками, через час по столовой ложке. Общее название можно дать "Из Сибири", потом "Из Забайкалья", потом "С Амура" и т. д. Новую порцию Вы получите из Иркутска, куда я еду завтра и куда буду ехать не меньше 10 дней - дорога плоха. Вышлю опять несколько глав и буду высылать, независимо от того, будете Вы печатать или нет. Читайте, а когда надоест, то телеграфируйте мне: "Уймись!" Всю дорогу я голодал, как собака. Набивал себе брюхо хлебом, чтобы не мечтать о тюрбо, спарже и проч. Даже о гречневой каше мечтал. По целым часам мечтал. В Тюмени я купил себе на дорогу колбасы, но что за колбаса! Когда берешь кусок в рот; то во рту такой запах, как будто вошел в конюшню в тот самый момент, когда кучера снимают портянки; когда же начинаешь жевать, то такое чувство, как будто вцепился зубами в собачий хвост, опачканный в деготь. Тьфу! Поел раза два и бросил. Получил от Вас одну телеграмму и письмо, в котором Вы пишете, что хотите издавать энциклопедический словарь. Не знаю почему, но весть об этом словаре меня очень порадовала. Издавайте, голубчик! Если я гожусь в работники, то отдаю Вам ноябрь и декабрь; буду жить эти месяцы в Питере. От утра до ночи буду сидеть. Свои путевые заметки писал я начисто в Томске при сквернейшей номерной обстановке, но со старанием и не без желания угодить Вам. Думаю, ему скучновато

{04093}

в Феодосии и жарко, пусть почитает о холоде. Заметки эти идут к Вам вместо письма, которое складывалось у меня в голове в продолжение всего пути. За это Вы высылайте мне на Сахалин все Ваши критические фельетоны, кроме первых двух, которые я читал; распорядитесь также, чтобы мне высылали туда же "Народоведение" Пешеля, кроме первых двух выпуссков, которые я уже имею. Почта на Сахалин идет и морем, и через Сибирь; значит, если мне будут писать, я буду часто получать корреспонденцию. Не потеряйте мой адрес: о. Сахалин, Александровский пост. Ах, какие расходы! Гевалт! Благодаря разливу я везде платил возницам почти вдвое, а иногда втрое, ибо работа каторжная, адская. Чемодан мой, милейший сундучок, оказался неудобным в дороге: занимает много места, толкает в бок, гремит, а главное - грозит разбиться. "Не берите с собой в дальнюю дорогу сундуки! " - говорили мне добрые люди, но этот совет припомнился мне только на полдороге. Что ж? Оставляю свой чемодан в Томске на поселении, а вместо него купил себе какую-то кожаную стерву, которая имеет то удобство, что распластывается на дне тарантаса, как угодно. Заплатил 16 рублей. Далее... На перекладных скакать до Амура - это пытка. Разобьешь и себя и весь свой багаж. Посоветовали купить повозку. Купил сегодня за 130 рублей. Если не удастся продать ее в Сретенске, где кончается мой лошадиный путь, то я останусь на бобах и взвою. Сегодня обедал с редактором "Сибирского вестника" Картамышевым. Местный Ноздрев, широкая натура... Пропил 6 рублев. Стоп! Докладывают, что меня желает видеть помощник полициймейстера. Что такое?!? Тревога напрасная. Полицейский оказывается любителем литературы и даже писателем; пришел ко мне на поклонение. Поехал домой за своей драмой и, кажется, хочет угостить меня ею... Сейчас приедет и опять помешает писать к Вам... Пишите мне о Феодосии, о Толстом, о море, о бычках, об общих знакомых. Анна Ивановна, здравствуйте! Господь Вас благословит. Я о Вас часто думаю. Поклон Настюше и Боре. Всей душой рад для их

{04091}

удовольствия броситься в пасть тигра и позвать их к себе на помощь, но - увы! до тигров я еще не доехал. До сих пор из пушных зверей в Сибири я видел только очень много зайцев и одну мышь. Стоп! Вернулся полицейский. Он драмы не читал, хотя и привез ее, но угостил рассказом. Недурно, но только слишком местно. Показывал мне слиток золота. Попросил водки. Не помню ни одного сибирского интеллигента, который, придя ко мне, не попросил бы водки. Говорил, что у него завелась "любвишка" - замужняя женщина; дал прочесть мне прошение на высочайшее имя насчет развода. Затем предложил мне съездить посмотреть томские дома терпимости. Вернувшись из домов терпимости. Противно. Два часа ночи. Зачем Алексей Алексеевич в Риге? Вы об этом писали. Как его здоровье? Теперь уж я буду писать Вам аккуратно из каждого города и из каждой той станции, где мне не будут давать лошадей, т. е. заставят меня ночевать. А как я рад, когда по необходимости остаюсь где-нибудь ночевать! Не успеешь бултыхнуть в постель, как уж спишь. Здесь, когда едешь и не спишь ночью, сон ценишь превыше всего; на земле нет выше наслаждения, как сон, когда хочется спать. В Москве, вообще в России, как теперь я понимаю, мне никогда не хотелось спать. Ложился только потому, что надо. Зато теперь! Еще одно замечание: в дороге совсем не хочется спиртного. Я не мог пить. Курил очень много. Думается плохо. Мысли как-то не вяжутся. Время бежит быстро, так что совсем не замечаешь времени от 10 часов утра до 7 часов вечера. После утра вскоре наступает вечер. Так бывает во время затяжной болезни. От ветра и дождей у меня лицо покрылось рыбьей чешуей, и я, глядя на себя в зеркало, не узнаю прежних благородных черт. Томска описывать не буду. В России все города одинаковы. Томск город скучный, нетрезвый; красивых женщин совсем нет, бесправие азиатское. Замечателен сей город тем, что в нем мрут губернаторы. Обнимаю Вас крепко. Анне Ивановне целую обе руки и кланяюсь до земли. Идет дождь. До свиданья, будьте здоровы и счастливы. Если письма мои будут кратки, небрежны или сухи, то не посетуйте, ибо в дороге

{04095}

не всегда можно быть самим собою и писать так, как хочется. Чернила скверные, а на перо вечно садятся какие-то волоски и кусочки. Ваш А. Чехов. Опишите Ваш феодосийский дом. Нравится ли Вам?

820. ЧЕХОВЫМ 20 мая 1890 г. Томск. Томск. 20 май, Троица. Друзья мои Тунгусы! У вас Троица, а у нас еще даже верба не начала распускаться и на берегу Томи снег. Завтра я еду в Иркутск. Отдохнул. Спешить незачем, так как пароходство через Байкал начнется только 10 июня, но все-таки еду. Я жив, здоров, деньги целы; немножко болит правый глаз. Ломит. Все советуют ехать обратно через Америку, так как, говорят, на Добровольном флоте умрешь с тоски: военщина, казенщина и редко пристают к берегу. Два месяца тому назад умер здесь таганрогский таможенный Кузовлев, в нищете. От нечего делать принялся за дорожные впечатления и посылаю их в "Новое время"; будете читать их приблизительно после 10 июня. Пишу обо всем понемножку: трень-брень. Пишу не для славы, а в отношении денег и в рассуждении взятого аванса. Томск скучнейший город. Если судить по тем пьяницам, с которыми я познакомился, и по тем вумным людям, которые приходили ко мне в номер на поклонение, то и люди здесь прескучнейшие. По крайней мере мне с ними так невесело, что я приказал человеку никого не принимать. Был в бане. Отдавал в стирку белье (по 5 коп. за платок!). Покупал от скуки шоколат. Благодарю Ивана за книги. Я теперь покоен. Если он не с вами, то напишите ему, что я кланяюсь. Отцу послано письмо. Послал бы таковое и Ивану, но не знаю наверное, где он живет и куда поехал. Через 2 1/2 дня буду в Красноярске, а через 7 1/2 - 8 в Иркутске. До Иркутска 1500 верст.

{04096}

Заварил себе кофе и сейчас буду пить. Утро. Скоро зазвонят к поздней обедне. После Томска начнется тайга. Посмотрим. Поклон всем Линтваревым и нашей старой Марьюшке. Мамашу прошу не беспокоиться и не давать веры дурным снам. Поспела редиска? А тут ее совсем нет. Ну, оставайтесь живы, здоровы; насчет денег не беспокойтесь - будут; не старайтесь тратить меньше и не портите себе этим лета. Ваш А. Чехов. Душа моя кричит караул. Помилуйте, мой бедный чемодан-сундук остается в Томске, а покупаю я себе новый чемодан, мягкий и плоский, на к(ото) ром можно сидеть и к(ото)рый не разобьется от тряски. Бедный сундучок таким образом попал в Сибирь на поселение.

821. ЧЕХОВЫМ 25 мая 1890 г. Мариинск. г. Мариинск (по пути от Томска к Иркутску). Весна начинается; поле зеленеет, деревья распускаются, поют кукушки и даже соловьи. Было сегодня прекрасное утро, но в 10 часов подул холодный ветер и пошел дождь. До Томска была равнина, после Томска пошли леса, овраги и проч. Чемодан свой бедный оставил в Томске на поселении за его громоздкость, а вместо него купил за 16 р. (!) какую-то чепуху, которая рабски распластывается на дне повозки. Вы можете везде теперь хвастать, что у нас есть экипаж. В Томске купил за 130 р. коляску с откидным верхом и проч., но, конечно, без рессор, ибо Сибирь рессор не признает. Сиденья нет, дно ровное, большое, можно вытянуться во весь рост. Теперь ехать очень удобно: не боюсь ни ветра, ни дождя. Только жду, что ось сломается, ибо дорога отвратительная. Плаваниям моим нет конца: утром плавал два раза да ночью придется плыть 4 версты. Я жив и совершенно здоров. Будьте здоровы. Ваш Antoine. На обороте: г. Сумы (Харьковской губ.) Марии Павловне Чеховой.

{04097}

822. ЧЕХОВЫМ 27 мая 1890 г. Ачинск. Я жив и здоров. Привет Вам из Ачинска. Всем кланяюсь. А. Чехов. Поклон отцу и Ивану. Где Иван? Завтра буду в Красноярске. На обороте: г. Сумы (Харьковск(ой) губ.) Марии Павловне Чеховой.

823. В. А. ДОЛГОРУКОВУ (Отрывок) 28 мая 1890 г. Красноярск (?). Еду, путь ужасный. Да, непростительно безобразна Ваша дорога, и как Вы грешите, что не ругаете ее вдоль и поперек. Иркутск - хороший город. Почитываю Ваши стихи. У Вас хорошая душа и стихом владеете, но язык недостаточно прост; надо воли себе давать больше. Надеюсь с Вами увидеться в России.

824. А. С. СУВОРИНУ 28 мая 1890 г. Красноярск. Красноярск, 28 мая. Здравствуйте! Из Томска Вам послано большое заказное письмо. Если Вам понадобится телеграфировать что-нибудь по поводу его, то телеграфируйте "Благовещенск до востребования", если только, конечно, из моих телеграмм не будет видно, что я уже проехал названный город. До сих пор я не ехал, а полз. Дорога и ужасная и страшная благодаря невылазной, оси ломающей грязи. Но, слава богу, около Красноярска стало лучше. Мой экипаж два раза ломался от напряжения, и два раза починка его задерживала меня на станциях. Низко кланяюсь всем. Ваш А. Чехов. Буду писать из Иркутска. На обороте: г. Феодосия (Таврической губ.) Алексею Сергеевичу Суворину.

{04098}

825. ЧЕХОВЫМ 28 мая 1890 г. Красноярск. Красноярск, 28 май. Что за убийственная дорога! Еле-еле дополз до Красноярска и два раза починял свою повозку; лопнул сначала курок - железная, вертикально стоящая штука, соединяющая передок повозки с осью; потом сломался под передком так называемый круг. Никогда в жизни не видывал такой дороги, такого колоссального распутья и такой ужасной, запущенной дороги. Буду писать о ее безобразиях в "Нов(ом) вр(емени)", а посему умолчу пока. Последние три станции великолепны; когда подъезжаешь к Красноярску, то кажется, что спускаешься в иной мир. Из леса выезжаешь на равнину, которая очень похожа на нашу донецкую степь, только здесь горные кряжи грандиознее. Солнце блестит во всю ивановскую и березы распустились, хотя за три станции назад на березах не потрескались даже еще почки. Слава богу, въехал-таки я наконец в лето, где нет ни ветра, ни холодного дождя. Красноярск красивый интеллигентный город; в сравнении перед ним Томск свинья в ермолке и моветон. Улицы чистые, мощеные, дома каменные, большие, церкви изящные. Я жив и совершенно здоров. Деньги целы, вещи тоже целы; потерял было шерстяные чулки и скоро нашел. Пока, если молчать о повозке, всё обстоит благополучно и жаловаться не на что. Только расходы страшенные. Нигде так сильно не сказывается житейская непрактичность, как в дороге. Плачу лишнее, делаю ненужное, говорю не то, что нужно, и жду всякий раз того, что не случается. Миша, погоди собираться в Японию; кажется, я вернусь через Америку. В Иркутске я буду через 5-6 дней, проживу там столько же дней, затем скакать до Сретенска и - конец моему лошадиному пути. Вот уж больше двух недель прошло, как я скачу не переставая, думаю только в одном этом направлении, живу этим; ежедневно вижу восход солнца от начала до конца. Так привык, что мне кажется, что я всю жизнь скачу и воюю с грязной

{04099}

дорогой. Когда нет дождя и грязных ям на дороге, то становится как-то странно и даже скучновато. А какой я грязный, какое у меня ерническое рыло! Как потерлась моя несчастная одежа! Поклон отцу, Ивану (где сей?), Александре Васильевне, братьям и сестрам Линтваревым, Семашке, Иваненке, Жамэ, Марьюшке и прочим. К департаменту матери: кофе у меня еще 1 1/2 банки; питаюсь медом и акридами; буду обедать сегодня и в Иркутске. Чем ближе к востоку, тем дороже всё становится. Хлеб ржаной, т. е. мука ржаная, уж 70 коп. за пуд, тогда как по ту сторону Томска она 25-27 к., а пшеничная 30 к. Табак, продающийся в Сибири, подл и гнусен; дрожу, так как мой уж на исходе. Напишите тетке и Алексею, что я им кланяюсь. Где теперь Жамэ? Хотел было заказать ей работишку в музее, да не знаю, где проживает теперь эта златокудрая обольстительная дива. А где Гундасова? И ей поклон. Еду с двумя поручиками и с одним военным доктором, которые все держат путь на Амур. Таким образом револьвер является совершенно лишним. С такой компанией и в ад не страшно. Сейчас пьем на станции чай, а после чаю пойдем смотреть город. Я согласился бы жить в Красноярске. Не понимаю, почему здесь излюбленное место для ссылки. Тут недавно прощенный Юханцев, тут и Рыков. Однако спешим; будьте здоровы. Целую всех, откидываю к печке, потом опять принимаю в свои объятия, благословляю по-архиерейски и желаю всего хорошего. Ради бога, без болезней и без инцидентов! Будьте благополучны до мозга костей. Ваш Homo Sachaliensis А. Чехов. Письма, адресуемые на имя Маши, могут быть читаемы всею семьей; если случится писать секрет, то на адресе будет написано "ее высокоблагородию". Это помните. Всякое письмо с ее высокоблагородием может быть распечатано только одною Машею, которой, кстати

{04100}

сказать, я желаю от души всего самого лучшего и великолепного. Ах, Троша, Троша! Не слышу я Вашего чудесного смеха!

826. ЧЕХОВЫМ 31 мая 1890 г. Канск. Пишу сие из Канска. Есть еще Каинск, но тот до Томска, а этот просто Канск, без и. Оба, вместе взятые, составят один Звенигород. Серое утро. Сейчас будем есть борщ. У одного из спутников офицеров болят зубы. Дорога становится лучше, но все-таки подвигаемся медленно. Буду вам писать из Иркутска, до которого осталось еще 800 верст. Ах! как опостылело ехать! Как противно становится глядеть на пиджак в пуху, на сапоги в грязи, на пальто в сене; в карманах пыль от табаку, крошек и сена, в чемодане пыль, во рту, кажется, тоже пыль. Принесли борщ... Я жив, здоров, всё цело. Даже кувшинниковская бутылка с коньяком еще не разбилась. Ну, будьте здоровехоньки. Ваш Antoine. На обороте: г. Сумы (Харьковской губ.) Марии Павловне Чеховой.

827. ЧЕХОВЫМ 4 июня 1890 г. Под Иркутском. Подъезжаю к Иркутску. До такой степени жарко, что снимаем в дороге сюртуки и сапоги. Из Иркутска буду писать длинно. Жив и здоров, а благодаря хорошей, жаркой погоде и изобилию зелени самочувствие великолепное. Поклон всем, всем! Я уже соскучился. Где Семашко? Иваненко? Ваш А. Чехов. Послал за квасом, который здесь очень хорош. На обороте: г. Сумы (Харьковской губ.) Марии Павловне Чеховой.

{04101}

828. Н. А. ЛЕЙКИНУ 5 июня 1890 г. Иркутск. 5 июнь 90, Иркутск. Здравствуйте, добрейший Николай Александрович! Шлю Вам душевный привет из Иркутска, из недр сибирских. Приехал я в Иркутск вчера ночью и очень рад, что приехал, так как замучился в дороге и соскучился по родным и знакомым, которым давно уже не писал. Ну-с, о чем же интересном написать Вам? Начну с того, что дорога необыкновенно длинна. От Тюмени до Иркутска я сделал на лошадях более трех тысяч верст. От Тюмени до Томска воевал с холодом и с разливами рек; холода были ужасные, на Вознесенье стоял мороз и шел снег, так что полушубок и валенки пришлось снять только в Томске в гостинице. Что же касается разливов, то это казнь египетская. Реки выступали из берегов и на десятки верст заливали луга, а с ними и дороги; то и дело приходилось менять экипаж на лодку, лодки же не давались даром - каждая обходилась пуда крови, так как нужно было по целым суткам сидеть на берегу под дождем и холодным ветром и ждать, ждать... От Томска до Красноярска отчаянная война с невылазною грязью. Боже мой, даже вспоминать жутко! Сколько раз приходилось починять свою повозку, шагать пешком, ругаться, вылезать из повозки, опять влезать и т. д.; случалось, что от станции до станции ехал я 6-10 часов, а на починку повозки требовалось 10-15 часов каждый раз. От Красноярска до Иркутска страшнейшая жара и пыль. Ко всему этому прибавьте голодуху, пыль в носу, слипающиеся от бессонницы глаза, вечный страх, что у повозки (она у меня собственная) сломается что-нибудь, и скуку... Но тем не менее все-таки я доволен и благодарю бога, что он дал мне_силу и возможность пуститься в это путешествие... Многое я видел и многое пережил, и всё чрезвычайно интересно и ново для меня не как для литератора, а просто как для человека. Енисей, тайга, станции, ямщики, дикая природа, дичь, физические мучительства, причиняемые дорожными неудобствами, наслаждения, получаемые от отдыха,- всё, вместе взятое, так хорошо, что и описать не могу. Уж одно то, что я больше месяца

{04102}

день и ночь был на чистом воздухе - любопытно и здорово; целый месяц ежедневно я видел восход солнца от начала до конца. Отсюда еду на Байкал, потом в Читу, Сретенское, где меняю лошадей на пароход, и плыву по Амуру до своей цели. Не спешу, ибо желаю быть на Сахалине не раньше 1-го июля. Если бы вздумали написать мне, то вот Вам мой адрес: Александровский пост на о. Сахалине. Почта на Сахалин идет через Сибирь ежедневно. Вы спрашивали меня в последнем письме, почему за деньгами ("Пестрые рассказы") я обратился к Голике, а не к Вам. Помилуйте, сударь мой, ведь Вы раньше писали и говорили мне, чтобы я обращался за деньгами именно к Голике, а не к Вам. Впрочем, это всё равно. Будьте здоровы, счастливы, покойны... Какова-то у Вас погода? Почтение Прасковье Никифоровне и Феде. До свиданья. Ваш Homo Sachaliensis А. Чехов. Дорога через Сибирь вполне безопасна. Грабежей не бывает.

829. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 5 июня 1890 г. Иркутск. Иркутск, 5 июня. Здравствуйте, милый мой Жан! Шлю Вам дружеский привет из недр сибирских, из града Иркутска, куда я приехал вчера вечером. Давно, давно уже собирался я написать Вам, милейший из всех капитанов. Хотел написать длинно перед выездом из Москвы, но грусть и тяжелое чувство при расставании с родными парализовали мою пишущую длань; в дороге нельзя было писать, да и останавливала мысль, что мне неизвестен Ваш адрес. Теперь же, отдыхаючи, не утерпел и пишу. Путешествие мое длинно; всё до такой степени длинно и широко, что писать положительно не о чем. Скажу только, что ехать было тяжко, временами несносно

{04103}

и даже мучительно; разливы рек, холод, питание исключительно чаем, грязная одежа, тяжелые сапоги, невылазная грязь - всё это имело для меня подавляющее значение и отодвигало природу и сибирского человека на второй и третий планы. Да и кстати сказать, здешние природа и человек мало чем отличаются от российских. Оригинальны только река Енисей и тайга, но о них можно только рассказать, а не писать, ибо письмо слишком не просторно для этого. В декабре при свидании я выложу перед Вами всё мое сибирское богатство. Отсюда еду на Байкал, затем подамся к Амуру, на котором поплыву до Сахалина. Обо всем расскажу Вам, друже, если останусь жив и если у Вас будет охота слушать такого неумелого рассказчика, как я. Где Вы? Что? Как? Каково у Вас лето? Холодно или жарко? Пишете ли? Ах, голубчик, не скучайте бога ради и не хандрите. Вы хороший человек. Поклонитесь Вашей жене непременно. Господь Вас благословит. Будьте здоровы и счастливы и не забывайте меня. Мне скучно без людей. Ваш. А. Чехов. Какой Ваш адрес? Вот задача-то!

830. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 5 июня 1890 г. Иркутск. 5 июнь. Иркутск. Тысячу раз здравствуйте, дорогой Алексей Николаевич! Наконец поборол самые трудные 3000 верст, сижу в приличном номере и могу писать. Оделся я нарочно во всё новое и возможно щеголеватее, ибо Вы не можете себе представить, до какой степени мне надоели грязные большие сапоги, полушубок, пахнущий дегтем, или пальто в сене, пыль и крошки в карманах и необычайно грязное белье. В дороге одет я был таким сукиным сыном, что даже бродяги косо на меня посматривали, а тут еще, точно нарочно, от холодных ветров и дождей рожа моя потрескалась и покрылась рыбьей

{04104}

чешуей. Теперь наконец я опять европеец, что и чувствую всем моим существом. Ну-с, о чем же Вам написать? Всё так длинно и широко, что не знаешь, с чего начать и что выбрать. Всё сибирское, мною пережитое, я делю на три эпохи: 1) от Тюмени до Томска, 1500 верст, страшенный холодище днем и ночью, полушубок, валенки, холодные дожди, ветры и отчаянная (не на жизнь, а на смерть) война с разливами рек; реки заливали луга и дороги, а я то и дело менял экипаж на ладью и плавал, как венецианец на гондоле; лодки, их ожидание у берега, плавание и проч.- всё это отнимало так много времени, что в последние два дня до Томска я при всех моих усилиях сумел сделать только 70 верст вместо 400-500; бывали к тому же еще весьма жуткие, неприятные минуты, особенно в ту пору, когда вдруг поднимался ветер и начинал бить по лодке. 2) От Томска до Красноярска 500 верст, невылазная грязь; моя повозка и я грузли в грязи, как мухи в густом варенье; сколько раз я ломал повозку (она у меня собственная), сколько верст прошел пешком, сколько клякс было на моей физиономии и на платье!.. Я не ехал, а полоскался в грязи. Зато и ругался же я! Мозг мой не мыслил, а только ругался. Замучился я до изнеможения и был очень рад, попав на Красноярскую почтовую станцию. 3) От Красноярска до Иркутска 1566 верст, жара, дым от лесных пожаров и пыль; пыль во рту, в носу, в карманах; поглядишь на себя в зеркало, и кажется, что загримировался. Когда по приезде в Иркутск я мылся в бане, то с головы моей текла мыльная пена не белого, а пепельно-гнедого цвета, точно я лошадь мыл. Когда приеду, расскажу Вам про Енисей и тайгу - весьма интересно и любопытно, ибо представляет новизну для европейца, всё же остальное обыкновенно и однообразно. Вообще говоря, сибирская природа мало отличается (наружно) от российской; есть различие, но оно мало заметно для глаза. Дорога вполне безопасна. Грабежи, нападения, злодеи - всё это вздор и сказки. Револьвер совершенно не нужен, и ночью в лесу так же безопасно, как днем на Невском. Для пешего - другое дело. Целую Вас и обнимаю, а Вашим шлю привет и

{04105}

пожелания всего хорошего. Не хворайте, голубчик, и не скучайте. Дай Вам бог и здоровья и денег. Не забывайте Вашего почитателя и искреннего доброжелателя. А. Чехов.

831. Ал. П. ЧЕХОВУ 5 июня 1890 г. Иркутск. 5 июнь. Иркутск. Европейский брат! Конечно, неприятно жить в Сибири; но лучше быть в Сибири и чувствовать себя благородным человеком, чем жить в Петербурге и слыть за пьяницу и негодяя. Я не говорю о присутствующих. Уезжая из России, о брат, я писал тебе, что ты получишь от меня много поручений. Перед отъездом я не собрался написать тебе, в дороге было не до писем, теперь же, поразмыслив, я вижу, что у меня есть к тебе не много поручений, а только одно, которое и прошу исполнить под страхом лишения наследства. Поручение состоит вот в чем: когда получишь письмо от сестры насчет денег, то надень штаны и сходи в книжный магазин "Нового времени": тут получи деньги за мои книги и вышли их сестре полностью. Вот и всё. Сибирь есть страна холодная и длинная. Еду, еду и конца не видать. Интересного и нового вижу мало, зато чувствую и переживаю много. Воевал с разливами рек, с холодом, с невылазною грязью, с голодухой, с желанием спать... Такие ощущения, которые в Москве и за миллион не испытаешь. Тебе бы надо в Сибирь! Попроси прокуроров, чтобы тебя сюда выслали. Из всех сибирских городов самый лучший Иркутск. Томск гроша медного не стоит, а все уездные не лучше той Крепкой, в которой ты имел неосторожность родиться. Обиднее всего, что в уездных городишках есть нечего, а это в дороге ух как чувствуется! Подъезжаешь к городу и надеешься съесть целую гору, а въехал - трах! ни колбасы, ни сыру, ни мяса, ниже селёдки, а те же пресные яйца и молоко, что и в деревнях.

{04106}

В общем я своею поездкой доволен и не жалею, что поехал. Тяжко ехать, но зато отдых чуден. Отдыхаю с наслаждением. Из Иркутска двинусь к Байкалу, который переплыву на пароходе; от Байкала тысяча верст до Амура, а там на пароходе до Великого океана, где первым делом выкупаюсь и поем устриц. Сюда приехал я вчера и первым делом отправился в баню, потом лег спать. Ах, как спал! Только теперь я понимаю, что значит сон. Ну, будь здоров. Наталье Александровне, немотствующему Куке и тезке моему нижайший поклон и пожелание всех благ. Мой адрес: Александровский пост на Сахалине. Опиши, как идут твои дела и нет ли чего новенького. Пиши нашим почаще, ибо им скучно. Благословляю тебя обеими руками. Твой азиатский брат А. Чехов.

832. ЧЕХОВЫМ 6 июня 1890 г. Иркутск. Иркутск, 6 июня. Здравствуйте, милая мама, Иван, Маша и Миша и все, я же с вами... В последнем большом письме я писал вам, что горы около Красноярска похожи на Донецкий кряж, но это неправда; когда я взглянул на них с улицы, то увидел, что они, как высокие стены, окружают город, и мне живо вспомнился Кавказ. А когда перед вечером, уезжая из города, я переплывал Енисей, то видел на другом берегу совсем уж Кавказские горы, такие же дымчатые, мечтательные... Енисей широкая, быстрая, гибкая река; красавец, лучше Волги. И паром через него замечательный, хитро устроенный, плывущий против течения; об устройстве сей штуки расскажу дома. Итак, горы и Енисей - это первое оригинальное и новое, встреченное мною в Сибири. И горы и Енисей подарили меня такими ощущениями, которые сторицею вознаградили меня за все пережитые кувырколлегии и которые заставили меня обругать Левитана

{04107}

болваном за то, что он имел глупость не поехать со мной. От Красноярска до Иркутска всплошную тянется тайга. Лес не крупнее Сокольничьего, но зато ни один ямщик не знает, где он кончается. Конца краю не видать. Тянется на сотни верст. Что и кто в тайге, неизвестно никому, и только зимою случается, что приезжают через тайгу из далекого севера за хлебом какие-то люди на оленях. Когда въедешь на гору и глянешь вперед и вниз, то видишь впереди гору, за ней еще гору, потом еще гору, с боков тоже горы - и всё это густо покрыто лесом. Даже жутко делается. Это второе оригинальное и новое... От Красноярска начались жарища и пыль. Жара страшная. Полушубок и шапка лежат под спудом. Пыль во рту, в носу, за шеей - тьфу! Подъезжаем к Иркутску - надо переплывать через Ангару на плашкоте (т. е. пароме). Как нарочно, точно на смех, поднимается сильнейший ветер... Я и мои военные спутники, 10 дней мечтавшие о бане, обеде и сне, стоим на берегу и бледнеем от мысли, что нам придется переночевать не в Иркутске, а в деревне. Плашкот никак не может подойти... Стоим час-другой, и-о небо!- плашкот делает усилие и подходит к берегу. Браво, мы в бане, мы ужинаем и спим! Ах, как сладко париться, есть и спать! Иркутск превосходный город. Совсем интеллигентный. Театр, музей, городской сад с музыкой, хорошие гостиницы... Нет уродливых заборов, нелепых вывесок и пустырей с надписями о том, что нельзя останавливаться. Есть трактир "Таганрог". Сахар 24 коп., кедровые орехи 6 коп. за фунт. К великому моему огорчению, я не нашел письма от вас. Всё написанное вами до 6 мая я получил бы в Иркутске, если бы вы написали. Послал Суворину телеграмму - ответа нет. Теперь об источниках для добычи презренного металла. Когда понадобятся деньги, то напишите Александру (или телеграфируйте), чтобы он сходил в книжный магазин "Нового времени" и взял бы мой книжный гонорар. Это во-первых. Во-вторых, пошлите прилагаемое письмо, предварительно прочитав его; письмо пошлите в августе и счет сохраните.

{04108}

Александру я писал. Не прозевайте моего выигрышного билета. Писал ли я Мише, что я, кажется, вернусь домой через Америку? Пусть не спешит в Японию. Я жив и здоров. Деньги целы. Кофе припрятал для Сахалина. Пью великолепный чай, после которого чувствую приятное возбуждение. Видаю китайцев. Добродушный и неглупый народ. В Сибирском банке мне выдали деньги тотчас же, приняли любезно, угощали папиросами и пригласили на дачу. Есть великолепная кондитерская, но всё адски дорого. Тротуары деревянные. Вчера ночью совершал с офицерами экскурсию по городу. Слышал, как кто-то шесть раз протяжно крикнул "караул". Должно быть, душили кого-нибудь. Поехали искать, но никого не нашли. 17-го июня отслужите обедню, а 29-ое отпразднуйте возможно торжественнее; буду мысленно присутствовать с вами, а вы выпейте за мое здоровье. Поклон папаше, Линтваревым, Жамэ, Семашечке, Иваненке и Марьюшке. Ну, оставайтесь здоровы, да хранит вас бог. Постарайтесь не забыть вашего скучающего домочадца А. Чехова. Всё у меня мнется, грязно, рвется! Похож на жулика. Мехов, вероятно, не привезу. Не знаю, где их продают, а спросить лень. В Иркутске рессорные пролетки. Он лучше Екатеринбурга и Томска. Совсем Европа. В дорогу надо брать не меньше двух больших подушек и непременно в темных наволочках. Что делает Иван? Куда он ездил? Был ли на юге? Из Иркутска я еду к Байкалу. Спутники мои готовятся рвать. Большие сапоги обносились и стали просторнее. Пятки уже не болят. Заказал на завтра гречневую кашу. В дороге вспомнил о твороге и стал есть его на станциях с молоком. Получали ли из мелких городов мои открытые письма? Берегите их: по ним буду судить о скорости почты. А почта здешняя не спешит.

{04109}

833. ЧЕХОВЫМ 7 июня 1890 г. Иркутск. Сделайте складчину. Телеграфируйте подробнее Иркутск Амурское подворие. Скучаю. Здоров. На бланке: Сумы. Чеховой.

834. ЧЕХОВЫМ 7 июня 1890 г. Иркутск. Иркутск, 7 июнь. Получил сейчас от Суворина такую телеграмму: "Не хвались до стенли далеко приветствует золотая и медные бедные дом прекрасный жалеем что Вас нет хмурые люди второе издание всем на зависть вы бедный хороший мы вас любим студента Казанцева ныне скучно когда вас принесет обратно. Суворин". Мудрый Эдип, разреши! Во всяком разе, если "Хмурые люди" выходят вторым изданием, то вам придется получить рублей 600-700, которые тратьте по надобности; если что сбережете, то пригодится; быть может, я попрошу перевести из Москвы во Владивосток. Сибирский банк обещает мне устроить такой перевод. За "Сумерки" и "Рассказы" тоже получите малую толику. Поехала ли Маша в Крым? Хорошо бы и на Кавказ по Военно-Грузинской дороге; в дилижансе эта дорога только 12 руб. стоит. Пусть бы с Иваном ехала! Владикавказ, Тифлис, Батум, Феодосия, Севастополь, Сумы - таков маршрут. Жарко. Сегодня в "Интендантском саду" музыка и гулянье. Пароход из Сретенска идет 20 июня. Православные, что я буду делать до 20? Куда деваться? Езда до Сретенска требует только 5-6 дней. Я сильно изменил свой маршрут. Из Хабаровки (зри карту) я поеду не в Николаевск, а по Уссури во Владивосток, а оттуда уже на Сахалин. Нельзя не посмотреть Уссурийского края. Во Владивостоке буду купаться в море и есть устриц.

{04110}

До Канска было холодно; начиная от Канска (зри карту) стали спускаться к югу. Зелень такая же густая, как и у вас, даже дубы распустились. Береза здесь темнее, чем в России, зелень ее не так сентиментальна. Масса черемухи, которая заменяет здесь и сирень и вишню. Говорят, что из черемухи отличное варенье. Ел ее маринованную: ничего себе. Едут со мною два поручика и военный доктор. Они получили тройные прогоны, но всё прожили, хотя и едут в одном экипаже. Сидят без гроша, ожидая, когда интендантство даст им денег. Милые люди. Получили прогонов по 1500-2000 р., а дорога каждому из них (исключая, конечно, остановки) обойдется дешевле грибов. Занимаются тем, что распекают всех в гостиницах и на станциях, так что с них страшно деньги брать. Около них и я плачу меньше, чем обыкновенно. Счет из книжного магазина лучше всего потребовать в августе, этак числа 10-20; тогда же и письмо Кондратьеву послать. Ездили Линтваревы в Крым? Нет? Так и знал. Если приедут на Луку Смагины, то поклонитесь им. Особенно низкий поклон Елене Ивановне. Сегодня первый раз в жизни видел сибирского кота. Шерсть длинная, мягкая, нрав кроткий. Я соскучился и послал вам сегодня телеграмму, причем просил вас сделать складчину и ответить мне подлиннее. Ничего бы вам всем, обитающим на Луке, не стоило разориться рублей на пять. Как дела насчет шпаков и психического воздействия? В кого Мишка влюблен, какой счастливице Иваненко рассказывает про дядюшку? А Вата? Я, должно быть, влюблен в Жамэ, так как она мне вчера снилась. В сравнении с Парашами-сибирячками, со всеми этими (...) рылами, не умеющими одеваться, петь и смеяться, наши Жамэ, Дришки и Гундасихи просто королевы. Сибирские барышни и женщины - это замороженная рыба. Надо быть моржом или тюленем, чтобы разводить с ними шпаков. Мои спутники мне надоели. Одному ехать гораздо лучше. В дороге я больше всего люблю молчание, а мои спутники говорят и поют без умолку, и говорят только о женщинах. Взяли у меня до завтра 136 рублей и уж истратили. Бездонные бочки.

{04111}

Мама, как Ваши ноги? Исполняете ли Вы советы Кузьмина, который взял с Вас пять рублей? А как поживает тетя с Алешей? Напишите им поклон. Было бы желательно повидаться с проф. Тимофеевым и выпить с ним за здоровье Натальи Михайловны, но увы! Я в Сибири, он у колбасников... Жив ли Шаповалов? А мой друг Коптев, сей сумской сукин сын? Не пошатнулись ли дела в шоколатной фабрике Артеменко? Если графиня Лида на Луке, то ей поклон. По Сибирскому тракту есть свои Боромли. Попадаются станции в 30-35 верст. Едешь ночью, едешь, едешь... балдеешь, чумеешь и всё едешь, а рискнешь спросить ямщика, сколько верст осталось до станции, он непременно скажет не меньше 17. Это особенно мучительно, когда приходится ехать шагом по грязной ухабистой дороге и когда хочется пить. Я научился не спать; совершенно бываю равнодушен, когда меня будят. Обыкновенно не спишь день, ночь, потом к обеду другого дня начинаешь чувствовать напряжение в веках, вечером и ночью, особенно перед рассветом и утром третьего дня, дремлешь в повозке и, случается, уснешь, сидя, на минутку; в обед и после обеда на каждой станции, пока запрягают лошадей, валяешься на диванах, и только вечером начинается инквизиция. Вечером, после того как выпьешь стаканов пять чаю, начинает гореть лицо и всё тело вдруг изнемогает и хочет гнуться назад; глаза слипаются, ноги в больших сапогах зудят, в мозгу путаница... Если позволишь себе остаться ночевать, то тотчас же засыпаешь, как убитый; если же хватает воли ехать дальше, то засыпаешь в повозке, как бы сильна ни была тряска; на станциях ямщики будят, так как нужно вылезать из повозки и платить прогоны; будят они не столько голосом и дерганьем за рукава, сколько чесночною вонью, исходящею из их уст; воняет от них луком и чесноком до тошноты. Я научился спать в повозке только после Красноярска. До Иркутска я однажды проспал 58 верст, причем был только раз разбужен. Но спанье в повозке не укрепляет. Это не сон, а какое-то бессознательное состояние, после которого и в голове мутно и во рту скверно. Китайцы похожи на тех дохлых старцев, которых

{04112}

любил изображать покойный Николай. Попадаются с великолепными косами. В Томске у меня была полиция. В 11-м часу вечера лакей вдруг докладывает мне, что меня желает видеть помощник полициймейстера. Что такое?! Уж не политика ли? Не заподозрили ли во мне волтерианца? Говорю лакею: проси. Входит мужчина с длинными усами и рекомендуется. Оказывается, что это любитель литературы, сам пишет и пришел ко мне в номер, как в Мекку к Магомету, дабы поклониться. Вспомнил я о нем вот почему. Позднею осенью он едет в Петербург, и я навязал ему свой чемодан, который просил доставить в редакцию "Нов(ого) времени". Имейте сие в виду на случай, если кто-нибудь из наших или знакомых поедет в Питер. Фамилия полиции - Аршаулов. Вы бы, между прочим, поискали хутор. По возвращении в Россию я пять лет буду отдыхать, т. е. сидеть на одном месте и переливать из пустого в порожнее. Хутор был бы очень кстати. Деньги же, думаю, найдутся, ибо дела мои неплохи. Если я отработаю аванс (половину уже отработал), то весною непременно возьму 2-3 тысячи аванса с рассрочкою на пять лет. Это не будет против совести, так как книжному магазину "Нов(ого) времени" я дал уже заработать своими книжками больше, чем 2-3 тысячи, и дам еще больше. Думаю до 35 лет не приниматься ни за что серьезное, хочется попробовать личной жизни, которая у меня была, но которой я не замечал по разным обстоятельствам. Сегодня смазал кожаное пальто салом. Дивное пальто. Оно спасло меня от простуды. Полушубок тоже молодчина: служит и шубой и матрацем. В нем тепло, как на печке. Без подушек совсем плохо. Сено не заменяет их; оно через 5-6 станций от трения дает много пыли, которая щекочет лицо и мешает дремать. Простыни ни одной. Тоже скверно. Надо было бы также взять побольше брюк. Чем больше багажа, тем лучше - меньше тряски и больше удобств. Однако будьте здоровы. Писать уж больше не о чем. Кланяюсь всем. Ваш А. Чехов.

{04113}

835. ЧЕХОВЫМ 13 июня 1890 г. Лиственичная. 13 июнь, ст. Лиственичная, на берегу Байкала. Я переживаю дурацкие дни. 11-го июня, т. е. позавчера, вечером мы выехали из Иркутска в чаянии попасть к байкальскому пароходу, который отходил в 4 часа утра. От Иркутска до Байкала только три станции. На первой станции нам заявили, что все лошади в разгоне, что ехать поэтому никак невозможно. Пришлось остаться ночевать. Вчера утром выехали из этой станции и к полудню прибыли к Байкалу. Пошли на пристань и на наш вопрос получили ответ, что пароход пойдет не раньше пятницы 15-го июня. Значит, до пятницы нужно сидеть на берегу, глядеть на воду и ждать. Так как не бывает ничего такого, что бы не кончалось, то я ничего не имею против ожиданий и ожидаю всегда терпеливо, но дело в том, что 20-го из Сретенска идет пароход вниз по Амуру; если мы не попадем на него, то придется ждать следующего парохода, который пойдет 30-го. Господа милосердные, когда же я, попаду на Сахалин? Ехали мы к Байкалу по берегу Ангары, которая берет начало из Байкала и впадает в Енисей. Зрите карту. Берега живописные. Горы и горы, на горах всплошную леса. Погода была чудная, тихая, солнечная, теплая; я ехал и чувствовал почему-то, что я необыкновенно здоров; мне было так хорошо, что и описать нельзя. Это, вероятно, после сиденья в Иркутске и оттого, что берег Ангары на Швейцарию похож. Что-то новое и оригинальное. Ехали по берегу, доехали до устья и повернули влево; тут уже берег Байкала, который в Сибири называется морем. Зеркало. Другого берега, конечно, не видно: 90 верст. Берега высокие, крутые, каменистые, лесистые; направо и налево видны мысы, которые вдаются в море вроде Аю-Дага или феодосийского Тохтабеля. Похоже на Крым. Станция Лиственичная расположена у самой воды и поразительно похожа на Ялту; будь дома белые, совсем была бы Ялта. Только на горах нет построек, так как горы слишком отвесны и строиться на них нельзя. Заняли мы квартиру-сарайчик, напоминающий любую из Красковских дач. У окон, аршина на 2-3 от

{04114}

фундамента, начинается Байкал. Платим рубль в сутки. Горы, леса, зеркальность Байкала - всё отравляется мыслью, что нам придется сидеть здесь до пятницы. Что мы будем здесь делать? Вдобавок еще не знаем, что нам есть. Население питается одной только черемшой. Нет ни мяса, ни рыбы; молока нам не дали, а только обещали. За маленький белый хлебец содрали 16 коп. Купил я гречневой крупы и кусочек копченой свинины, велел сварить размазню; невкусно, но делать нечего, надо есть. Весь вечер искали по деревне, не продаст ли кто курицу, и не нашли... Зато водка есть! Русский человек большая свинья. Если спросить, почему он не ест мяса и рыбы, то он оправдывается отсутствием привоза, путей сообщения и т. п., а водка между тем есть даже в самых глухих деревнях и в количестве, каком угодно. А между тем, казалось бы, достать мясо и рыбу гораздо легче, чем водку, которая и дороже и везти ее труднее... Нет, должно быть, пить водку гораздо интереснее, чем трудиться ловить рыбу в Байкале или разводить скот. В полночь пришел пароходишко; ходили смотреть его и кстати спросить, нет ли чего поесть. Нам сказали, что завтра можно будет получить обед, но теперь ночь, кухня не топится и проч. Мы поблагодарили за "завтра"- все-таки надежда! Но увы! вошел капитан в сказал, что в 4 часа утра пароходишко уходит в Култук. Благодарим! В буфете, где повернуться нельзя - так он мал, выпили мы бутылку кислого пива (35 коп.) и видели на тарелке янтарный бисер - это омулёвая икра. Вернулись домой - и спать. Опротивело мне спать. Каждый день постилаешь себе на полу полушубок шерстью вверх, в головы кладешь скомканное пальто и подушечку, спишь на этих буграх в брюках и в жилетке... Цивилизация, где ты? Сегодня идет дождь и Байкал утонул в тумане. "Занимательно!" - сказал бы Семашко. Скучно. Надо бы сесть писать, да в дурную погоду не работается. Скука предвидится немилосердная; будь я один, это бы еще ничего, но со мною поручики и военный доктор, любящие поговорить и поспорить. Понимают мало, во говорят обо всем. Один из поручиков к тому же еще немножко Хлестаков и хвастун. В дороге надо быть непременно одному. Сидеть в повозке или в комнате

{04115}

со своими мыслями гораздо интереснее, чем с людьми. Кроме военных, с нами едет еще ученик Иркутского технического училища Иннокентий Алексеевич, мальчик, похожий на того Неаполитанского, который говорил дйцэм, но умнее и добрее. Взяли мы его, чтобы довезти до Читы. Поздравьте: свой собственный экипаж я продал в Иркутске. Сколько я взял пользы, не скажу, иначе мамаша в обморок упадет и пять ночей не будет спать. Это письмо вы получите, должно быть, 20-25 июля, а то и позже. Одно-два письма буду еще адресовать в Сумы, а потом начну посылать в Москву. Но по какому адресу? Надо будет придумать что-нибудь. Свой московский адрес вы непременно пришлете мне по телеграфу. Куда? Вам будет известно. Я очень рад, Маша, что ты побывала в Крыму. Я послал тебе в Ялту телеграмму на имя магазина Асмолова и сидящего в нем караима Синани. Получила ли? Там был ответ Городецкому, который угостил меня длиннейшей телеграммой. Едва ли Городецкий сварит кашу. Во-первых, он писать не умеет и вообще бездарен, как все крещеные шмули, а во-вторых, путешествие Вышнеградского в Азию не так уж интересно, чтобы стоило "командировать" (т. е. давать прогонные, суточные и проч.) корреспондента. Будьте здоровехоньки и не скучайте. Где Иван? Ему поклон. Иваненко и Семашке тоже, Жамэ тоже. Линтваревым кланяюсь в ножки за телеграмму. Туман рассеялся. Вижу облака на горах. Ах, волк те заешь! Кавказ, подумаешь... До свиданья. Ваш Homo Sachaliensis А. Чехов.

836. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 13 июня 1890 г. Лиственичная. 13 июнь. Вы никогда не получали писем с берегов Байкала. Так вот Вам. Пишу сие, сидя на берегу Байкала и ожидая, когда пароход смилостивится и повезет мою

{04116}

особу дальше. Приехал я сюда во вторник, а пароход пойдет в пятницу; идет дождь, на озере туман, есть ничего не дают; тараканов и клопов сколько угодно. Вообще не жизнь, а оперетка. И скучно и смешно. До свиданья, дядя! Ваш А. Чехов. Почтение Наталии Тимофеевне. Надоело ехать. На обороте: Москва, Петровское шоссе, собственный дом Францу Осиповичу Шехтель.

837. ЧЕХОВЫМ 20 июня 1890 г. Шилка, пароход "Ермак". 20 июнь. Здравствуйте, милые домочадцы! Наконец-таки я могу снять тяжелые, грязные сапоги, потертые штаны и лоснящуюся от пыли и пота синюю рубаху, могу умыться и одеться по-человечески. Я уж не в тарантасе сижу, а в каюте I класса амурского парохода "Ермак". Перемена такая произошла десятью днями раньше и вот по какой причине. Я писал Вам из Лиственичной, что к байкальскому пароходу я опоздал, что придется ехать через Байкал не во вторник, а в пятницу и что успею я поэтому к амурскому пароходу только 30 июня. Но судьба капризна и часто устраивает фокусы, каких не ждешь. В четверг утром я пошел прогуляться по берегу Байкала; вижу - у одного из двух пароходишек дымится труба. Спрашиваю, куда идет пароход? Говорят, "за море", в Клюево; какой-то купец нанял, чтобы перевезти на тот берег свой обоз. Нам нужно тоже "за море" и на станцию Боярскую. Спрашиваю: сколько верст от Клюева до Боярской? Отвечают: 27. Бегу к спутникам и прошу их рискнуть поехать в Клюево. Говорю "рискнуть", потому что поехав в Клюево, где нет ничего, кроме пристани и избушки сторожа, мы рисковали не найти лошадей, засидеться в Клюеве и опоздать к пятницкому пароходу, что для нас было бы пуще Игоревой смерти, так как пришлось

{04117}

бы ждать до вторника. Спутники согласились. Забрали мы свои пожитки, веселыми ногами зашагали к пароходу и тотчас же в буфет: ради создателя супу! Полцарства за тарелку супу! Буфетик препоганенький, выстроенный по системе тесных ватерклозетов, но повар Григорий Иваныч, бывший воронежский дворовый, оказался на высоте своего призвания. Он накормил нас превосходно. Погода была тихая, солнечная. Вода на Байкале бирюзовая, прозрачнее, чем в Черном море. Говорят, что на глубоких местах дно за версту видно; да и сам я видел такие глубины со скалами и горами, утонувшими в бирюзе, что мороз драл по коже. Прогулка по Байкалу вышла чудная, во веки веков не забуду. Только вот что было нехорошо: ехали мы в III классе, а вся палуба была занята обозными лошадями, которые неистовствовали как бешеные. Эти лошади придавали поездке моей особый колорит: казалось, что я еду на разбойничьем пароходе. В Клюеве сторож взялся довезти наш багаж до станции; он ехал, а мы шли позади телеги пешком по живописнейшему берегу. Скотина Левитан, что не поехал со мной. Дорога лесная: направо лес, идущий на гору, налево лес, спускающийся вниз к Байкалу. Какие овраги, какие скалы! Тон у Байкала нежный, теплый. Было, кстати сказать, очень тепло. Пройдя 8 верст, дошли мы до Мысканской станции, где кяхтинский чиновник, проезжий, угостил нас превосходным чаем и где нам дали лошадей до Боярской. Итак, вместо пятницы мы уехали в четверг; мало того, мы на целые сутки вперед ушли от почты, которая забирает обыкновенно на станциях всех лошадей. Стали мы гнать в хвост и гриву, питая слабую надежду, что к 20 попадем в Сретенск. О том, как я ехал по берегу Селенги и потом через Забайкалье, расскажу при свидании, а теперь скажу только, что Селенга - сплошная красота, а в Забайкалье я находил всё что хотел: и Кавказ, и долину Псла, и Звенигородский уезд, и Дон. Днем скачешь по Кавказу, ночью по Донской степи, а утром очнешься от дремоты, глядь, уж Полтавская губерния - и так всю тысячу верст. Верхнеудинск миленький городок, Чита плохой, вроде Сум. О сне и об обедах, конечно, некогда было и думать. Скачешь, меняешь на станциях лошадей и думаешь только о том, что на следующей

{04118}

станции могут не дать лошадей и задержат на 5-6 часов. Делали в сутки 200 верст - больше летом нельзя сделать. Обалдели. Жарища к тому же страшенная, а ночью холод, так что нужно было мне сверх суконного пальто надевать кожаное; одну ночь ехал даже в полушубке. Ну-с, ехали, ехали и сегодня утром прибыли в Сретенск, ровно за час до отхода парохода, заплативши ямщикам на двух последних станциях по рублю на чай. Итак, конно-лошадиное странствие мое кончилось. Продолжалось оно 2 месяца (выехал я 21 апреля). Если исключить время, потраченное на жел(езные) дороги и пароходы, 3 дня, проведенные в Екатеринбурге, неделю в Томске, день в Красноярске, неделю в Иркутске, два дня у Байкала и дни, потраченные на ожидание лодок во время разлива, то можно судить о быстроте моей езды. Проехал я благополучно, как дай бог всякому. Я ни разу не был болен и из массы вещей, которые при мне, потерял только перочинный нож, ремень от чемодана и баночку с карболовой мазью. Деньги целы. Проехать так тысячи верст редко кому удается. Я до такой степени свыкся с ездой по тракту, что мне теперь как-то не по себе и не верится, что я не в тарантасе и что не слышно дар-валдая. Странно, что, ложась спать, я могу протянуть ноги вовсю и что лицо мое не в пыли. Но всего страннее, что бутылка коньяку, которую дал мне Кувшинников, еще не разбилась и что коньяк цел до капли. Обещал раскупорить его только на берегу Великого океана. Плыву по Шилке, которая у Покровской станицы, слившись с Аргунью, переходит в Амур. Река - не шире Псла, даже уже. Берега каменистые: утесы да леса. Совсем дичь. Лавируем, чтобы не сесть на мель или не хлопнуться задом о берег. У порогов пароходы и баржи часто хлопаются. Душно. Сейчас останавливались у Усть-Кары, где высадили человек 5-6 каторжных. Тут прииски и каторжная тюрьма. Вчера был в Нерчинске. Городок не ахти, но жить можно. Вы-то, судари мои и сударыни, как живете? Положительно ничего не знаю о вас. Сложились бы по гривеннику и прислали подробную телеграмму.

{04119}

Пароход будет ночевать в Горбице. Ночи здесь туманные, опасно плыть. В Горбице опущу это письмо. Еду я в I классе, потому что спутники мои едут во II. Ушел от них. Вместе ехали (трое в одном тарантасе), вместе спали и надоели друг другу, особенно они мне. Поклон и привет всем знаемым моим. Мамаше целую руку. Так как Маша в Крыму, то посылаю сие письмо на имя мамаши. Где Иван? Был ли папаша на Луке 29-го июня? Почерк у меня преподлый, потрясучий. Это оттого, что пароход трясет. Писать трудно. Перерыв. Ходил к своим поручикам пить чай. Оба они выспались и в благодушном настроении... Один из них, поручик Шмидт (фамилия, противная для моего уха), пехота, высокий, сытый, горластый курляндец, большой хвастун и Хлестаков, поющий из всех опер, но имеющий слуха меньше, чем копченая селедка, человек несчастный, промотавший прогонные деньги, знающий Мицкевича наизусть, невоспитанный, откровенный не в меру и болтливый до тошноты. Подобно Иваненке, любит рассказывать про своих дядей и теток. Другой поручик, Меллер, топограф, тихий, скромный и вполне интеллигентный малый. Если бы не Шмидт, то с ним можно было бы проехать без скуки миллион верст, но при Шмидте, вмешивающемся во всякий разговор, и он надоел. Однако к чему вам поручики? Неинтересно. Будьте здоровехоньки. Подходим, кажется, к Горбице. Линтваревым сердечный привет. Папаше буду писать особо. Алеше из Иркутска послал открытое письмо. До свиданция! Интересно знать, когда дойдет до вас это письмо? Вероятно, через 40 дней, не раньше. Всех обнимаю и благословляю. Соскучился. Ваш А. Чехов. Завтра составляю форму телеграммы, которую вы пришлете мне на Сахалин. Постараюсь в 30 слов вложить всё, что мне нужно, а вы постарайтесь строго держаться формы. Кусаются оводы.

{04120}

838. Н. А. ЛЕЙКИНУ 20 июня 1890 г. Шилка под Горбицей. Горбица, 20 июня. Здравствуйте, добрейший Николай Александрович! Пишу Вам сие, приближаясь к Горбице, одной из казацких станиц на берегу Шилки, притока Амура. Вот куда меня занесло! Плыву по Амуру. Из Иркутска я послал Вам письмо. Получили ли? С того времени прошло больше недели, в продолжение которой я переплыл Байкал и проехал Забайкалье. Байкал удивителен, и недаром сибиряки величают его не озером, а морем. Вода прозрачна необыкновенно, так что видно сквозь нее, как сквозь воздух; цвет у нее нежно-бирюзовый, приятный для глаза. Берега гористые, покрытые лесами; кругом дичь непроглядная, беспросветная. Изобилие медведей, соболей, диких коз и всякой дикой всячины, которая занимается тем, что живет в тайге и закусывает друг другом. Прожил я на берегу Байкала двое суток. Когда плыл, было тихо и жарко. Забайкалье великолепно. Это смесь Швейцарии, Дона и Финляндии. Проехал я на лошадях более 4000 верст. Путешествие было вполне благополучное. Всё время был здоров и из всего багажа потерял только перочинный нож. Дай бог всякому так ездить. Путь вполне безопасный, и все эти рассказы про беглых, про ночные нападения и проч. не что иное, как сказки, предания о давно минувшем. Револьвер совершенно лишняя вещь. Теперь я сижу в каюте первого класса и чувствую себя в Европе. Такое у меня настроение, как будто я экзамен выдержал. Свисток. Это Горбица. Ну, до свиданья, будьте здоровы, благополучны. Если успею, то опущу это письмо в ящик, если же нет, то погожу до Покровской станицы, где буду завтра. Почта с Амура идет редко, чуть ли не 3 раза в месяц. Привет Прасковье Никифоровне и Феде. Ваш А. Чехов. Берега у Шилки красивые, точно декорация, но увы! чувствуется что-то гнетущее от этого сплошного безлюдья. Точно клетка без птицы.

{04121}

839. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 20 июня 1890 г. Амур, пароход "Ермак". Здравствуйте! Посылаю Вам, дорогой мой, привет из каюты I класса парохода "Ермак". Плыву по Амуру. Путешествие мое на лошадях кончилось; большие сапоги заключены под спуд, рожа вымыта, белье переменено, и московский жулик преобразился в барина. Пароход дрожит, трудно писать... Берега Амура красивы, но слишком дики, мне же безлюдье надоело. Нахожусь под впечатлением Забайкалья, которое я проехал: превосходный край. Вообще говоря, от Байкала начинается сибирская поэзия, до Байкала же была проза. Обнимаю Вас. Кланяюсь низко Вашим. Ваш А. Чехов. 20 июнь. На обороте: Станция Преображенская по Варшавской железной дороге Алексею Николаевичу Плещееву.

840. М. В. КИСЕЛЕВОЙ 21 июня 1890 г. Амур под Покровской, пароход "Ермак". Член Общества русских драматических писателей и оперных композиторов А. П. Чехов, благополучно завершив свое конно-лошадиное странствие (4500 верст), плывет теперь по Амуру и шлет Вам и всему Вашему семейству сердечный привет. Всё обстоит благополучно. Письмо это могло бы быть длиннее, если бы пароход не дрожал как в лихорадке: невозможно писать. Действительный член Общества любителей российской словесности А. Чехов. 21 июнь. На обороте: г. Воскресенск (Московской губ.) Ее высокородию Марии Владимировне Киселевой.

{04122}

841. А. С. СУВОРИНУ 21 июня 1890 г. Амур под Покровской, пароход "Ермак". Сим извещаю Вас, что пароход "Ермак" дрожит как в лихорадке и что поэтому нет никакой возможности писать. Благодаря такой чепухе все мои надежды, которые я возлагал на пароходное путешествие, рухнули. Остается теперь только спать да есть. Вчера из Горбицы послал Вам телеграмму. Приветствую. Ваш А. Чехов. 21 июнь. На обороте: г. Феодосия (Таврической губ.) Алексею Сергеевичу Суворину.

842. ЧЕХОВЫМ 31 июня 1890 г. Амур под Покровской. 21-го, 6 часов вечера, недалеко от станицы Покровской. Налетели на камень, сделали пробоину и теперь починяемся. Сидим на мели в качаем воду. Налево русский берег, направо китайский. Если бы я теперь вернулся домой, то имел бы право хвастать: "В Китае я не был, но видел его в 3-х саженях от себя". В Покровской будем ночевать. Учиним экскурсию. Если бы я был миллионером, то непременно имел бы на Амуре свой пароход. Хороший, любопытный край. Советую Егору Михайловичу ехать не в Туапсе, а сюда; кстати же здесь нет ни тарантулов, ни фаланг. На китайском берегу сторожевой пост: избушка, на берегу навалены мешки с мукой, оборванные китайцы таскают их на носилках в избушку. А за постом густой, бесконечный лес. Будьте здоровы. С нами едут из Иркутска институтки - лица русские, но некрасивые. На обороте: г. Сумы (Харьковской губ.) Марии Павловне Чеховой.

{04123}

843. ЧЕХОВЫМ 23-26 июня 1890 г. От Покровской до Благовещенска. 23 июнь. Я писал уже вам, что мы сидим на мели. У Усть-Стрелки, где Шилка сливается с Аргунью (зри карту), пароход, сидящий в воде 2 1/2 фута, налетел на камень, сделал несколько пробоин и, набрав в трюм воды, сел на дно. Стали выкачивать воду и класть латки; голый матрос лезет в трюм, стоит по шею в воде и нащупывает пятками дыры; всякую дыру покрывают извнутри сукном, вымазанным в сале, кладут сверху доску и ставят на последней подпорку, которая, подобно колонне, упирается в потолок,- вот и починка. Выкачивали с 5 часов вечера до ночи, но вода всё не убывала; пришлось отложить работу до утра. Утром нашли еще несколько новых пробоин и опять стали латать и качать. Матросы качают, а мы, публика, гуляем по палубам, судачим, едим, пьем, спим; капитан и его помощник делают то же, что и публика, и не спешат. Направо китайский берег, налево станица Покровская с амурскими казаками; хочешь - сиди в России, хочешь - поезжай в Китай, запрету нет. Днем жара невыносимая, так что приходится надевать шелковую рубаху. Обедать дают в 12 часов, ужинать в 7 ч. вечера. На беду к станице подходит встречный пароход "Вестник" с массою публики. "Вестнику" тоже нельзя идти дальше, и оба парохода сидят сиднем. На "Вестнике" военный оркестр. В результате целое торжество. Вчера весь день у нас на палубе играла музыка, развлекавшая капитана и матросов и, стало быть, мешавшая починять пароход. Женская половина пассажирства совсем повеселела: музыка, офицеры, моряки... ах! Особенно рады институтки. Вечером вчера гуляли по станице, где играла по найму казаков всё та же музыка. Сегодня продолжаем починяться. Обещает капитан, что пойдем после обеда, но обещает лениво, глядя куда-то в сторону,- очевидно, врет. Не спешим. Когда я спросил одного пассажира, когда же мы, наконец, пойдем дальше, то он спросил: - А разве вам здесь плохо?

{04124}

И то правда. Почему не стоять, коли не скучно? Капитан, его помощник и агент - верх любезности. Китайцы, сидящие в III классе, добродушны и смешны. Вчера один китаец сидел на палубе и пел дискантом что-то очень грустное; в это время профиль у него был смешнее всяких карикатур. Все глядели на него и смеялись, а он - ноль внимания. Попел дискантом и стал петь тенором: боже, что за голос! Это овечье или телячье блеянье. Китайцы напоминают мне добрых, ручных животных. Косы у них черные, длинные, как у Натальи Михайловны. Кстати о ручных животных; в уборной живет ручная лисица-щенок. Умываешься, а она сидит и смотрит. Если долго не видит людей, то начинает скулить. Какие странные разговоры! Только и говорят о золоте, о приисках, о Добровольном флоте, об Японии. В Покровской всякий мужик и даже поп добывают золото. Этим же занимаются и поселенцы, которые богатеют здесь так же быстро, как и беднеют. Есть чуйки, которые не пьют ничего, кроме шампанского, и в кабак ходят не иначе, как только по кумачу, который расстилается от избы вплоть до кабака. Осенью вы потрудитесь послать в Одессу в книжный магазин "Нового времени" мою шубу, испросив предварительно разрешения у Суворина - это из приличия нужно. Калош не нужно. Туда же посылайте письма и свой адрес. Если случатся у вас лишние деньги, то пришлите мне сто рублей на всякий случай в Одессу, в книжный магазин "Н(ового) в(ремени)" для передачи мне. Непременно "для передачи", иначе мне придется шляться на почту. Если же денег лишних не будет, то не нужно. Приехав в Москву, рекомендуйте отцу принимать бромистый калий, так как осенью у него бывают головокружения; если будут таковые, то нужно будет поставить за ухом пьявку. Еще что? Попросите Ивана, чтобы он купил у Ильина (Петровские линии) карту Забайкальской области, если можно, на холсте и послал бы заказною бандеролью по сл(едующему) адресу: Иркутск, ученику Технического училища Иннокентию Алексеевичу Никитину. Газеты и письма берегите. Амур чрезвычайно интересный край. До чёртиков оригинален. Жизнь тут кипит такая, о какой в Европе

{04125}

и понятия не имеют. Она, т. е. эта жизнь, напоминает мне рассказы из американской жизни. Берега до такой степени дики, оригинальны и роскошны, что хочется навеки остаться тут жить. Последние строчки пишу уж 25 июня. Пароход дрожит и мешает писать. Опять плывем. Проплыл я уже по Амуру 1000 верст и видел миллион роскошнейших пейзажей; голова кружится от восторга. Видел я такой утес, что если бы у подножия его Гундасова вздумала окисляться, то она бы умерла от удовольствия, и если бы мы с Софьей Петровной Кувш(инниковой) во главе устроили здесь пикник, то могли бы сказать друг другу: умри, Денис, лучше не напишешь. Удивительная природа. А как жарко! Какие теплые ночи! Утром бывает туман, но теплый. Я осматриваю берега в бинокль и вижу чёртову пропасть уток, гусей, гагар, цапель и всяких бестий с длинными носами. Вот бы где дачу нанять! Вчера в местечке Рейнове пригласил меня к больной жене некий золотопромышленник. Когда я уходил от него, он сунул мне в руку пачку ассигнаций. Мне стало стыдно, я начал отказываться и сунул деньги назад, говоря, что я сам очень богат; разговаривали долго, убеждая друг друга, и все-таки в конце концов у меня в руке осталось 15 рублей. Вчера же в моей каюте обедал золотопромышленник с лицом Пети Полеваева; за обедом он вместо воды пил шампанское и угощал им нас. Деревни здесь такие же, как на Дону; разница есть в постройках, но неважная. Жители не исполняют постов и едят мясо даже в Страстную неделю; девки курят папиросы, а старухи трубки - это так принято. Странно бывает видеть мужичек с папиросами. А какой либерализм! Ах, какой либерализм! На пароходе воздух накаляется докрасна от разговоров. Здесь не боятся говорить громко. Арестовывать здесь некому и ссылать некуда, либеральничай сколько влезет. Народ всё больше независимый, самостоятельный и с логикой. Если случается какое-нибудь недоразумение в Усть-Каре, где работают каторжные (между ними много политических, которые не работают), то возмущается весь Амур. Доносы не приняты. Бежавший политический свободно может проехать на пароходе до океана, не боясь, что его выдаст капитан.

{04126}

Это объясняется отчасти и полным равнодушием ко всему, что творится в России. Каждый говорит: какое мне дело? Я забыл вам написать, что в Забайкалье ямщикуют не русские, а буряты. Смешной народ. Лошади у них аспиды. Ни одна запряжка не обходилась без недоразумений. Бешенее пожарных лошадей. Пока пристяжную запрягают, у нее спутаны ноги; едва распутали, как тройка уж летит к чёрту, так что дух захватывает. Если лошадь не спутаешь, то во время упряжки она брыкается, долбит копытами по оглоблям, рвет сбрую и дает впечатление молодого чёрта, которого поймали за рога. 26 июня. Подъезжаем к Благовещенску. Будьте здоровы и веселы и не отвыкайте от меня. Небось, уж отвыкли? Кланяюсь всем низко и всех дружески лобызаю. Antoine. Я совершенно здоров.

844. А. С. СУВОРИНУ 27 июня 1890 г. Благовещенск. 27 июнь. Благовещенск. Здравствуйте, драгоценный мой! Амур очень хорошая река; я получил от него больше, чем мог ожидать, и давно уже хотел поделиться с Вами своими восторгами, но канальский пароход дрожал все семь дней и мешал писать. К тому же еще описывать такие красоты, как амурские берега, я совсем не умею; пасую перед ними и признаю себя нищим. Ну как их опишешь? Представьте себе Сурамский перевал, который заставили быть берегом реки,- вот Вам и Амур. Скалы, утесы, леса, тысячи уток, цапель и всяких носатых каналий, и сплошная пустыня. Налево русский берег, направо китайский. Хочу - на Россию гляжу, хочу - на Китай. Китай так же пустынен и дик, как и Россия: села и сторожевые избушки попадаются редко. В голове у меня всё перепуталось и обратилось в порошок;

{04127}

и немудрено, Ваше превосходительство! Проплыл я по Амуру больше тысячи верст и видел миллионы пейзажей, а ведь до Амура были Байкал, Забайкалье... Право, столько видел богатства и столько получил наслаждений, что и помереть теперь не страшно. Люди на Амуре оригинальные, жизнь интересная, не похожая на нашу. Только и разговора, что о золоте. Золото, золото и больше ничего. У меня глупое настроение, писать не хочется, и пишу я коротко, по-свински; сегодня послал Вам четыре листка об Енисее и тайге, потом пришлю о Байкале, Забайкалье и Амуре. Вы не бросайте эти листки, я соберу их и по ним, как по нотам, буду рассказывать то, что не умею передать на бумаге. Теперь я пересел на пароход "Муравьев", который, говорят, не дрожит; авось, буду писать. Я в Амур влюблен; охотно бы пожил на нем года два. И красиво, и просторно, и свободно, и тепло. Швейцария и Франция никогда не знали такой свободы. Последний ссыльный дышит на Амуре легче, чем самый первый генерал в России. Если бы Вы тут пожили, то написали бы очень много хорошего и увлекли бы публику, а я не умею. Китайцы начинают встречаться с Иркутска, а здесь их больше, чем мух. Это добродушнейший народ. (...) С Благовещенска начинаются японцы, или, вернее, японки. Это маленькие брюнетки с большой мудреной прической, с красивым туловищем и, как мне показалось, с короткими бедрами. Одеваются красиво. В языке их преобладает звук "тц". (...) Когда я одного китайца позвал в буфет, чтобы угостить его водкой, то он, прежде чем выпить, протягивал рюмку мне, буфетчику, лакеям и говорил: кусай! Это китайские церемонии. Пил он не сразу, как мы, а глоточками, закусывая после каждого глотка, и потом, чтобы поблагодарить меня, дал мне несколько китайских монет. Ужасно вежливый народ. Одеваются бедно, но красиво, едят вкусно, с церемониями. Китайцы возьмут у нас Амур - это несомненно. Сами они не возьмут, но им отдадут его другие, например, англичане, которые в Китае губернаторствуют и крепости строят. По Амуру живет очень насмешливый народ; все смеются, что Россия хлопочет о Болгарии, которая гроша медного не стоит, и совсем забыла

{04128}

об Амуре. Нерасчетливо и неумно. Впрочем, о политике после, при свидании. Вы телеграфируете, чтобы я возвращался через Америку. Я и сам об этом думал. Но пугают, что это дорого обойдется. Перевод денег можно устраивать не только в Нью-Йорк, но и во Владивосток, через Иркутск, Сибирский банк, где меня принимали ужасно любезно. Деньги у меня еще не вышли, хотя я трачу безбожно. На коляске я потерпел больше 160 рублей убытку, и спутники мои, поручики, взяли у меня больше ста рублей. Но едва ли все-таки понадобится перевод. Если будет нужда, то обращусь к Вам своевременно. Я совершенно здоров. Судите сами, ведь уж больше двух месяцев я пребываю день и ночь под открытым небом. А сколько гимнастики! Спешу писать сие, ибо через час уходит "Ермак" обратно с почтой. Это письмо придет к Вам в августе. Анне Ивановне целую руку и молю небеса об ее здравии и благополучии. Был ли у Вас Иван Павлович Казанский, молодой студент, наводящий тоску своими выглаженными панталонами? По пути я практикую. В местечке Рейнове на Амуре, где живут одни только золотопромышленники, некий муж пригласил меня к своей беременной жене. Когда я уходил от него, он сунул мне в руку пачечку ассигнаций; мне стало стыдно, и я начал отказываться, уверяя, что я очень богатый человек и не нуждаюсь. Супруг пациентки стал уверять, что он тоже очень богатый человек. Кончилось тем, что я сунул ему обратно пачечку и у меня все-таки осталось в руке 15 рублей. Вчера лечил мальчика и отказался от 6 рублей, которые маменька совала мне в руку. Жалею, что отказался. Будьте здоровы и счастливы. Извините, что пишу так скверно и не подробно. Писали ли Вы мне на Сахалин? Купаюсь в Амуре. Выкупаться в Амуре, беседовать и обедать с золотыми контрабандистами - это ли не интересно? Бегу на "Ермак". До свиданья! Спасибо за известие о семье. Ваш А. Чехов.

{04129}

845. П. Е. ЧЕХОВУ 28 июня 1890 г. Радде. Поздравляю. Телеграфируйте Николаевск подробно. Скучаю. На бланке: Сумы. Чехову.

846. ЧЕХОВЫМ 29 июня 1890 г. Под Хабаровкой, пароход "Муравьев". 29 июнь. Пароход "Муравьев". В каюте летают метеоры - это светящиеся жучки, похожие на электрические искры. Днем через Амур переплывают дикие козы. Мухи тут громадные. Со мною в одной каюте едет китаец Сон-Люли, который непрерывно рассказывает мне о том, как у них в Китае за всякий пустяк "голова долой". Вчера натрескался опиума и всю ночь бредил и мешал мне спать. 27-го я гулял по китайскому городу Айгуну. Мало-помалу вступаю я в фантастический мир. Пароход дрожит, трудно писать. Вчера вечером послал я папаше в Сумы поздравительную телеграмму. Получили? Завтра буду в Хабаровке. Китаец запел по нотам, которые написаны у него на веере. Будьте здоровы. Ваш Antoine. Привет Линтваревым. На обороте: г. Сумы (Харьковской губ.) Марии Павловне Чеховой.

{04130}

847. ЧЕХОВЫМ 1 июля 1890 г. Николаевск. Сии гиероглифы начертаны моим спутником китайцем Сун-Ло-Ли (или, как я его прежде звал, Сон-Люли) и означают: "Я еду в Николаевск. Здравствуйте". Если судить по "последним" газетам, которые я вчера читал в Хабаровке в Военном собрании, то это письмо вы получите в октябре. Газеты мартовские и апрельские, значит, шли они сюда 2-2 1/2 месяца, отсюда же, против течения почта идет дольше. Сегодня 1-й июль. Значит, плыву я уж 10 дней. Надоело. Пора бы к пристани. Днем жарко, ночью душно; обливаюсь потом. После Хабаровки Амур становится шире Волги. Качает. Гостил ли на Луке Семашко? Была ли Жамэ? Часто ли бывал Иваненко? В Москве опять возьмите пианино. Поклон всем. Votre а tous Antoine. Иван хорошо бы сделал, если бы сообщил мне свой московский адрес. На обороте: г. Сумы (Харьковской губ.) Марии Павловне Чеховой.

848. В. А. ГИЛЯРОВСКОМУ 7 июля 1890 г. Николаевск. Сохрани это письмо. Мне хочется узнать по штемпелям, по каким путям оно шло до тебя. Опускаю я его в почтовый ящик на пароходе "Байкал", который завтра везет меня в Татарский пролив. Теперь 7-й июль. Будь здоров. Поклон Марии Ивановне и дочке. Твой А. Чехов.

849. ЧЕХОВЫМ 11 июля 1890 г. Сахалин. Приехал. Здоров. Телеграфируйте Сахалин. Чехов. На бланке: Сумы. Чеховой.

{04132}

850. Н. М. ЛИНТВАРЕВОЙ 16 июля 1890 г. Сахалин. Наши упорно молчат. Беспокоюсь. Попросите телеграфировать еженедельно. Кланяюсь. Чехов. На бланке: Сумы. Линтваревой.

851. М. П. ЧЕХОВОЙ 17 июля 1890 г. Сахалин. Телеграмму получил. Здоров. Квартира хорошая. Люди добрые. Условия благоприятные. Возвращусь осенью. Привезу много интересного. Поклон Троше, уважаемому товарищу, Иваненко, Жамэ, всем. Соскучился. Жарко. На бланке: Сумы. Чеховой.

852. М. П. ЧЕХОВОЙ 14 августа 1890 г. Сахалин. Поздравляю. Здоров. На бланке: Сумы. Чеховой.

853. И. П. ЧЕХОВУ 30 августа 1890 г. Сахалин. Попроси Малышева прислать начальнику острова Сахалина генералу Кононовичу программу земских училищ список методику учебников. Изложи подробнее систему управления состав училищных советов. Закажи Суворину выслать наложенным платежом употребительных учебников старшего отделения 150 учеников младшего 300. Выеду сентябре. Здоров. Чехов. На бланке: Сумы. Чехову.

{04133}

854. ЧЕХОВЫМ 7 сентября 1890 г. Сахалин. Здоров. Приеду скоро. На бланке: Сумы. Чеховой.

855. А. С. СУВОРИНУ 11 сентября 1890 г. Татарский пролив, пароход "Байкал". 11 сентября. Пароход "Байкал". Здравствуйте! Плыву по Татарскому проливу из Северного Сахалина в Южный. Пишу и не знаю, когда это письмо дойдет до Вас. Я здоров, хотя со всех сторон глядит на меня зелеными глазами холера, которая устроила мне ловушку. Во Владивостоке, Японии, Шанхае, Чифу, Суэце и, кажется, даже на Луне - всюду холера, везде карантины и страх. На Сахалине ждут холеру и держат суда в карантине. Одним словом, дело табак. Во Владивостоке мрут европейцы, умерла, между прочим, одна генеральша. Прожил я на Сев(ерном) Сахалине ровно два месяца. Принят я был местной администрацией чрезвычайно любезно, хотя Галкин не писал обо мне ни слова. Ни Галкин, ни баронесса Выхухоль, ни другие гении, к которым я имел глупость обращаться за помощью, никакой помощи мне не оказали; пришлось действовать на собственный страх. Сахалинский генерал Кононович интеллигентный и порядочный человек. Мы скоро спелись, и всё обошлось благополучно. Я привезу с собою кое-какие бумаги, из которых Вы увидите, что условия, в которые я был поставлен с самого начала, были благоприятнейшими. Я видел всё; стало быть, вопрос теперь не в том, что я видел, а как видел. Не знаю, что у меня выйдет, но сделано мною немало. Хватило бы на три диссертации. Я вставал каждый день в 5 часов утра, ложился поздно и все дни был в сильном напряжении от мысли, что мною многое еще не сделано, а теперь, когда уже я покончил с каторгою, у меня такое чувство, как будто я видел всё, но слона-то и не приметил.

{04134}

Кстати сказать, я имел терпение сделать перепись всего сахалинского населения. Я объездил все поселения, заходил во все избы и говорил с каждым; употреблял я при переписи карточную систему, и мною уже записано около десяти тысяч человек каторжных и поселенцев. Другими словами, на Сахалине нет ни одного каторжного или поселенца, который не разговаривал бы со мной. Особенно удалась мне перепись детей, на которую я возлагаю немало надежд. У Ландсберга я обедал, у бывшей баронессы Гембрук сидел в кухне... Был у всех знаменитостей. Присутствовал при наказании плетьми, после чего ночи три-четыре мне снились палач и отвратительная кобыла. Беседовал с прикованными к тачкам. Когда однажды в руднике я пил чай, бывший петербургский купец Бородавкин, присланный сюда за поджог, вынул из кармана чайную ложку и подал ее мне, а в итоге я расстроил себе нервы и дал себе слово больше на Сахалин не ездить. Написал бы Вам больше, но в каюте сидит барыня, неугомонно хохочущая и болтающая. Нет сил писать. Хохочет и трещит она со вчерашнего вечера. Это письмо пойдет через Америку, а я поеду, должно быть, не через Америку. Все говорят, что американский путь дороже и скучнее. Завтра я буду видеть издали Японию, остров Матсмай. Теперь 12-й час ночи. На море темно, дует ветер. Не пойму, как это пароход может ходить и ориентироваться, когда зги не видно, да еще в таких диких, мало известных водах, как Татарский пролив. Когда вспоминаю, что меня отделяет от мира 10 тысяч верст, мною овладевает апатия. Кажется, что приеду домой через сто лет. Нижайший поклон и сердечный привет Анне Ивановне и всем Вашим. Дай бог счастья и всего хорошего. Ваш А. Чехов. Скучно.

{04136}

856. Е. Я. ЧЕХОВОЙ 6 октября 1890 г. Пост Корсаковский. Ю. Сахалин. 6 октябрь. Здравствуйте, дорогая Мама! Пишу Вам это письмо почти накануне отъезда своего в Россию. Со дня на день ждем пароход Добровольного флота и уповаем, что придет он не позже 10 октября. Это письмо я посылаю в Японию, откуда оно пойдет к вам через Шанхай или Америку. Живу я в Корсаковском посту, где нет ни телеграфа, ни почты и куда заходят корабли не чаще одного раза в две недели. Вчера пришел пароход и привез мне с севера кучу писем и телеграмм. Из писем узнал я, что Маше понравился Крым; думаю, что Кавказ ей больше понравится; узнал, что Иван никак не может сварить своей учительской каши, колеблясь семо и овамо. Где он теперь? Во Владимире? Узнал, что Михайло, слава богу, всё лето не имел места и жил поэтому дома, что Вы были во Святых горах, что на Луке было скучно и дождливо. Странное дело! У Вас дождливо и холодно, на Сахалине же с самого моего приезда до сегодня стоит ясная, теплая погода; легкие холода с инеем случаются по утрам, снег белеет на одной из гор, но земля еще зеленая, листья не осыпались и всё в природе обстоит благополучно, точно в мае на даче. Вот Вам и Сахалин! Узнал я также из писем, что в Бабкине было превосходное лето, что Суворин очень доволен своим домом, что Немировичу-Данченко скучно, что у Ежова, бедняги, умерла жена, что, наконец, Иваненко переписывается с Жамэ и что Кундасова исчезла неизвестно куда. Иваненко будет убит мною, а Кундасова, вероятно, опять уж шагает по улицам, размахивает руками и величает всех мразью, а потому я не тороплюсь оплакивать ее. Вчера в полночь я услышал рев парохода. Все повскакивали с постелей: ура, пароход пришел! Оделись, пошли с фонарем к пристани; смотрим вдаль - в самом деле огни парохода. Большинством голосов решили, что это "Петербург", на котором я поеду в Россию. Я обрадовался. Сели мы на лодку и поплыли к пароходу... Плыли, плыли, наконец видим в тумане темный корпус парохода; один из нас кричит хриплым голосом: "Что за судно?" И получаем ответ: "Байкал!"

{04137}

Тьфу, ты, анафема, какое разочарование! Я соскучился, и Сахалин мне надоел. Ведь вот уж три месяца, как я не вижу никого, кроме каторжных или тех, которые умеют говорить только о каторге, плетях и каторжных. Унылая жизнь. Хочется поскорее в Японию, а оттуда в Индию. Я здоров, если не считать мерцанья в глазу, которое бывает теперь у меня часто и после которого у меня каждый раз сильно болит голова. Мерцание в глазу было и вчера, и сегодня, и потому пишу я это письмо с головною болью и с тяжестью во всем теле. Геморрой тоже дает себя чувствовать. В Корсаковском посту живет японский консул Кузе-Сан со своими двоими секретарями - мои хорошие знакомые. Живут по-европейски. Сегодня местная администрация ездила к ним во всем параде вручать пожалованные им ордена; и я тоже ездил со своею головною болью и должен был пить шампанское. Живя на юге, раза три ездил из Корсаковского поста в Найбучи, где хлещет настоящая океанская волна. Зрите карту и восточный берег южной части - тут найдете это унылое, бедное Найбучи. Волны выбросили лодку с шестью американцами-китобоями, потерпевшими крушение у сахалинских берегов; живут они теперь в посту и солидно разгуливают по улицам; ждут "Петербурга" и уплывут вместе со мной. В начале сентября я послал Вам письмо через С.-Франциско. Получили? Поклон папаше, братьям, Маше, тете с Алехой, Марьюшке, Иваненке и всем знакомым. Мехов не привезу; нет их на Сахалине. Будьте здоровы, да хранит вас всех небо. Ваш Anton. Всем привезу подарки. Холера во Владивостоке и в Японии прекратилась. На конверте: Russia. Moscow. Москва, Каретная Садовая, д. Дукмасова Евгении Яковлевне Чеховой. Via St Francisco.

{04138}

857. М. П. ЧЕХОВУ 16 октября 1890 г. Владивосток. Будь Москве десятого декабря. Плыву Сингапур. На бланке: Ефремов. Податному инспектору Чехову.

858. М. П. ЧЕХОВУ 5 декабря 1890 г. Ст. Раздельная. Приеду Москву субботу курьерским. Чехов. На бланке: Алексин. Податному инспектору Чехову.

859. М. П. ЧЕХОВОЙ 6 декабря 1890 г. Ворожба. Завтра увидимся. Приходите все встречать. Очень много вещей. Приготовьте ужин. Антуан. На бланке: Москва, Малая Дмитровка, дом Фирганг Чеховой.

860. М. П. ЧЕХОВУ 6 декабря 1890 г. Фастов. Буду Москве пятницу курьерским. Антуан. На бланке: Алексин. Податному инспектору Чехову.

861. А. С. СУВОРИНУ 9 декабря 1890 г. Москва. 9 декабрь, Москва, Малая Дмитровка, дом Фирганг. Здравствуйте, мой драгоценный! Ура! Ну вот, наконец, я опять сижу у себя за столом, молюсь своим линяющим пенатам и пишу к Вам. У меня теперь такое хорошее чувство, как будто я совсем не уезжал из дому. Здоров и благополучен до мозга костей. Вот Вам кратчайший отчет. Пробыл я на Сахалине

{04139}

не 2 месяца, как напечатано у Вас, а 3 плюс 2 дня. Работа у меня была напряженная; я сделал полную и подробную перепись всего сахалинского населения и видел всё, кроме смертной казни. Когда мы увидимся, я покажу Вам целый сундук всякой каторжной всячины, которая, как сырой материал, стоит чрезвычайно дорого. Знаю я теперь очень многое, чувство же привез я с собою нехорошее. Пока я жил на Сахалине, моя утроба испытывала только некоторую горечь, как от прогорклого масла, теперь же, по воспоминаниям, Сахалин представляется мне целым адом. Два месяца я работал напряженно, не щадя живота, в третьем же месяце стал изнемогать от помянутой горечи, скуки и от мысли, что из Владивостока на Сахалин идет холера и что я таким образом рискую прозимовать на каторге. Но, слава небесам, холера прекратилась, и 13 октября пароход увез меня из Сахалина. Был я во Владивостоке. О Приморской области и вообще о нашем восточном побережье с его флотами, задачами и тихоокеанскими мечтаниями скажу только одно: вопиющая бедность! Бедность, невежество и ничтожество, могущие довести до отчаяния. Один честный человек на 99 воров, оскверняющих русское имя... Японию мы миновали, ибо в ней холера; посему я не купил Вам ничего японского, и 500 рублей, выданные мне на покупки, истратил на собственные нужды, за что Вы по закону имеете право сослать меня в Сибирь на поселение. Первым заграничным портом на пути моем был Гонг-Конг. Бухта чудная, движение на море такое, какого я никогда не видел даже на картинках; прекрасные дороги, конки, железная дорога на гору, музеи, ботанические сады; куда ни взглянешь, всюду видишь самую нежную заботливость англичан о своих служащих, есть даже клуб для матросов. Ездил я на дженерихче, т. е. на людях, покупал у китайцев всякую дребедень и возмущался, слушая, как мои спутники россияне бранят англичан за эксплоатацию инородцев. Я думал: да, англичанин эксплоатирует китайцев, сипаев, индусов, но зато дает им дороги, водопроводы, музеи, христианство, вы тоже эксплоатируете, но что вы даете? Когда вышли из Гонг-Конга, нас начало качать. Пароход был пустой и делал размахи в 38 градусов, так что мы боялись, что он опрокинется. Морской болезни

{04140}

я не подвержен - это открытие меня приятно поразило. По пути к Сингапуру бросили в море двух покойников. Когда глядишь, как мертвый человек, завороченный в парусину, летит, кувыркаясь, в воду, и когда вспоминаешь, что до дна несколько верст, то становится страшно и почему-то начинает казаться, что сам умрешь и будешь брошен в море. Заболел у нас рогатый скот. По приговору доктора Щербака и Вашего покорнейшего слуги, скот убили и бросили в море. Сингапур я плохо помню, так как, когда я объезжал его, мне почему-то было грустно; я чуть не плакал. Затем следует Цейлон - место, где был рай. Здесь в раю я сделал больше 100 верст по железной дороге и по самое горло насытился пальмовыми лесами и бронзовыми женщинами. (...) От Цейлона безостановочно плыли 13 суток и обалдели от скуки. Жару выношу я хорошо. Красное море уныло; глядя на Синай, я умилялся. Хорош божий свет. Одно только не хорошо: мы. Как мало в нас справедливости и смирения, как дурно понимаем мы патриотизм! Пьяный, истасканный забулдыга муж любит свою жену и детей, но что толку от этой любви? Мы, говорят в газетах, любим нашу великую родину, но в чем выражается эта любовь? Вместо званий - нахальство и самомнение паче меры, вместо труда - лень и свинство, справедливости нет, понятие о чести не идет дальше "чести мундира", мундира, который служит обыденным украшением наших скамей для подсудимых. Работать надо, а всё остальное к чёрту. Главное - надо быть справедливым, а остальное всё приложится. Мне страстно хочется поговорить с Вами. Душа у меня кипит. Никого не хочу, кроме Вас, ибо с Вами только и можно говорить. Плещеева к чёрту. Актеров тоже к чёрту. Ваши телеграммы получал я в невозможном виде. Все перевраны. Я ехал из Владивостока до Москвы с сыном баронессы Икскуль (она же Выхухоль), морским офицером. Маменька остановилась в "Слав(янском) базаре". Сейчас поеду к ней, зовет зачем-то. Она хорошая женщина; по крайней мере сын от нее в восторге, а сын чистый и честный мальчик.

{04141}

Как я рад, что всё обошлось без Галкина-Враского! Он не написал обо мне ни одной строчки, и я явился на Сахалин совершенным незнакомцем. Когда я увижу Вас и Анну Ивановну? Что Анна Ивановна? Напишите подробнее обо всем, ибо я едва ли попаду к вам раньше праздников. Насте и Боре поклон; в доказательство, что я был на каторге, я, когда приеду к вам, брошусь на них с ножом и закричу диким голосом. Анне Ивановне я подожгу ее комнату, а бедному прокурору Косте буду проповедовать возмутительные идеи. Крепко обнимаю Вас и весь Ваш дом, за исключением Жителя и Буренина, которым прошу только кланяться и которых давно бы уж пора сослать на Сахалин. О Маслове часто приходилось говорить со Щербаком. Мне Маслов очень симпатичен. Будьте хранимы небом. Ваш А. Чехов.

862. Н. А. ЛЕЙКИНУ 10 декабря 1890 г. Москва. 10 декабрь. Москва, Малая Дмитровка, д. Фирганг. В доказательство того, что я был на каторжном Сахалине, посылаю Вам, добрейший Николай Александрович, прилагаемый при сем документ красного цвета. Это Вам маленький, грошовый подарок за то большое удовольствие, какое мне доставляли Ваши письма. Получил я от Вас на Сахалине 3 письма: одно от 8 июля, другое от 5-го и третье от 6-го августа. Не отвечал на них по той причине, что ответ мой был бы получен Вами гораздо позже, чем это письмо. Почта в Сибири аспидская. Привез я с собою материала для разговоров видимо-невидимо, так что льщу себя надеждою, могу быть интересным собеседником в продолжение целого месяца. Я проехал на лошадях всю Сибирь, плыл 11 дней по Амуру, плавал по Татарскому проливу, видел китов, прожил на Сахалине 3 месяца и 3 дня, сделал перепись всему сахалинскому населению, чего ради исходил все тюрьмы, дома и избы, обедал у Ландсберга, пил

{04142}

чай с Бородавкиным, и проч. и проч.; затем на обратном пути, минуя холерную Японию, я заезжал в Гонг-Конг, Сингапур, Коломбо на Цейлоне, Порт-Саид, и проч. и проч. Морской болезни я не подвержен, а потому плавание было для меня вполне благополучным. Из Цейлона я привез с собою в Москву зверей, самку и самца, перед которыми пасуют даже Ваши таксы и превосходительный Апель Апелич. Имя сим зверям - мангус. Это помесь крысы с крокодилом, тигром и обезьяной. Сейчас они сидят в клетке, куда посажены за дурное поведение: они переворачивают чернилицы, стаканы, выгребают из цветочных горшков землю, тормошат дамские прически, вообще ведут себя, как два маленьких чёрта, очень любопытных, отважных и нежно любящих человека. Мангусов нет нигде в зоологических садах; они редкость. Брем никогда не видел их и описал со слов других под именем "мунго". Приезжайте посмотреть на них. Во всё время путешествия я был здоров, в Архипелаге, где подул вдруг холод, я простудился и теперь кашляю, лихоражу и изображаю собою сплошной насморк. Ну, как Вы живете, как Ваши дела? Напишите всё подробно. Напишите кстати, что это за история с рецензентами, о которой вы сообщали в одном из своих писем? Что поделывает Билибин? Поклонитесь ему, пожалуйста. Живу я теперь на Малой Дмитровке; улица хорошая, дом особнячок, два этажа. Пока не скучно, но скука уж заглядывает ко мне в окно и грозит пальцем. Буду усиленно работать, но ведь единою работою не может быть сыт человек. Сейчас принял касторки.- Бррр! Мороз после тропиков кажется мне стоградусным. Зябну. Поклонитесь Прасковье Никифоровне и Феде и пожелайте им всего хорошего. Если вышла у Вас в мое отсутствие новая книга, то пришлите. Ну, будьте здоровы и благополучны, да хранят Вас небеса, не те серые, которые нависли теперь над Петербургской стороной, а настоящие, где живут святые угодники. Ваш А. Чехов.

{04143}

863. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 10 декабря 1890 г. Москва. 10 декабрь. Москва, Малая Дмитровка, д. Фирганг. Здравствуйте, милый Жан! Волею судеб скатившаяся звезда опять вернулась в Ваше созвездие. Опять я в Москве и пишу к Вам! Еще раз здравствуйте. Описывать свое путешествие и пребывание на Сахалине не стану, ибо описание, даже кратчайшее, вышло бы в письме бесконечно длинным. Скажу только, что я доволен по самое горло, сыт и очарован до такой степени, что ничего больше не хочу и не обиделся бы, если бы трахнул меня паралич или унесла на тот свет дизентерия. Могу сказать: пожил! Будет с меня. Я был и в аду, каким представляется Сахалин, и в раю, т. е. на острове Цейлоне. Какие бабочки, букашки, какие мушки, таракашки! Путешествие, особенно через Сибирь, похоже на тяжелую, затяжную болезнь; тяжко ехать, ехать и ехать, но зато как легки и воздушны воспоминания обо всем пережитом! На Сахалине я прожил 3 месяца и 3 дня. О результатах своих сахалинских работ сообщу при свидании, а теперь давайте поговорим о текущих событиях. Правда ли, что Плещеев получил наследство в два миллиона? Как Ваше здоровье и что Вы пописываете и каковы Ваши литературные планы? Вы развелись с бабушкой и с Петербургской стороной... Поздравляю с новой эрой... Дай боже Вам на новосельи всякого благополучия. Всё время я был здоров, в Архипелаге же, где нас штормовало и дул холодный норд-ост, я простудился; теперь кашляю, бесконечно сморкаюсь и по вечерам чувствую жар. Надо полечиться. Мои сияют от радости. Ах, ангел мой, если б Вы знали, каких милых зверей привез я с собою из Индии! Это - мангусы, величиною с средних лет котенка, очень веселые и шустрые звери. Качества их: отвага, любопытство и привязанность к человеку. Они выходят на бой с гремучей змеей и всегда побеждают, никого и ничего не боятся; что же касается любопытства, то в комнате нет ни одного узелка и свертка, которого бы они не развернули;

{04144}

встречаясь с кем-нибудь, они прежде всего лезут посмотреть в карманы: что там? Когда остаются одни в комнате, начинают плакать. Право, стоит приехать из Петербурга, чтобы посмотреть их. Иду к тетке повидаться. Будьте здоровы. В Петербурге буду, должно быть, не раньше Нового года. Вашей жене мой душевный привет. Ваш А. Чехов. Семья кланяется.

864. И. П. ЧЕХОВУ 10 декабря 1890 г. Москва. Рукой М. П. Чехова: 10-го дек. 1890 г. Я, Жан, опять в Москве. В Москве я вот по какому поводу, приехал Антуан. Еще 6-го он телеграфировал мне в Алексин, что завтра, т. е. 7-го, он будет проезжать через Тулу. В это время у меня гостила мать. Радость, конечно, была безмерная. Курьерский поезд, на котором он ехал, прибыл на станцию в Тулу на 5 минут раньше, чем поезд из Алексина. Приехали мы с матерью, ходили по платформе туда-сюда, нет Антона. Вошел я в вокзал: гляжу - сидит он у книжного ящика с каким-то морским офицером. Ах ты комиссия! Бросил он обедать, познакомил нас с офицером, и повели они нас к себе в вагон показывать разные разности. Вещей - гибель. Тут же по диванчикам бегают два прелестные зверка с остренькими мордочками. При нашем появлении один из них встал на задние лапки. Хвосты длинные и пушистые. Тут же сидел третий зверь - широкомордый бурят из Сахалина,- оказывается, это миссионер. Начали пить вино. Всю дорогу до Москвы пили и со зверками игрались. Разговоров, конечно, была гибель. Подъезжаем к Москве, а на вокзале - отец с Машей. Наняли трое парных саней, нагрузили 21 место багажа, уселись и поехали на Малую Дмитровку. По приезде начался ужин, потом чай, потом рассказы... Ай вай мир! Привез и тебе Антон подарков. Мне привез чесунчевый пиджак и японский серебряный рубль, Маше - чесунчи и японские платки, вообще, всем досталось. Материалу сахалинского привез гибель. Сейчас он сидит у себя в кабинете за столом и пишет письма. Бурят отец Ираклий поселился у нас; личность преинтереснейшая. Он родился где-то в Забайкалье и всю

{04145}

жизнь прожил в Сахалине, обращал язычников в христианство, сам тоже перешел в христианство из язычников! Ужасно странно видеть бывшего язычника! В России он не бывал сроду. Завтра я уезжаю к себе в Алексин, постараюсь поскорее покончить с делами и к 20-му числу примахну опять в Москву. Между мною и Москвою всего 7 часов езды по железной дороге, а если ехать через Пахомово, то есть на лошадях, то еще того меньше. Устроился я совершенно. Накупил мебели, обставился; вот мать у меня гостила. Обещается Антуан приехать. Не собраться ли всем на праздниках? Как ты думаешь? Во всяком случае, будь здоров, знай, что все мы за тобою соскучились и что мне приятно было бы видеть у себя тебя и как гостя, и как постоянного сожителя. В Алексине очаровательные места. Ока. Твой Мих. Чехов. [Приезжай скорей. А. Чехов.]

865. Ф. А. КУМАНИНУ Около 10 декабря 1890 г. Москва. Здравствуйте, милый Федор Александрович! Я приехал. Никуда не выхожу из дому, ибо кашляю и ежеминутно сморкаюсь - простудился в Архипелаге. Я привез с собой штук 50 фотографий. Скажите, каким клеем приклеивают их к картону: гуммиарабиком или другою какою-нибудь дрянью? Какой картон наиболее подходящ? Весною еду в Ледовитый океан. Ваш А. Чехов. На обороте: Здесь, Кудринская Садовая, д. Бартельс, в редакции "Артиста" Федору Александровичу Куманину.

{04146}

866. Ф. А. КУМАНИНУ Середина декабря 1890 г. Москва. Мл. Дмитровка, д. Фирганг. Здравствуйте, добрейший Федор Александрович! Книжку журнала получил и благодарю. Хочется побывать у Вас, чтобы поговорить о делах минувших, но беда - геморрой одолел и держит дома. Если будете ехать мимо, то не дадите ли извозчику лишнего пятачка, чтобы он заехал ко мне во двор? Будьте здоровы. Ваш. А. Чехов.

867. А. С. СУВОРИНУ 17 декабря 1890 г. Москва. 17 декабрь. Милый мой, сейчас я телеграфировал, что рассказ будет, У меня есть подходящий рассказ, но он длинен и узок, как сколопендра; его нужно маленько почистить и переписать. Пришлю непременно, ибо я теперь человек, который не ленивый и трудящийся. Фигура Плещеева с его двухмиллионным наследством представляется мне комичной. Посмотрим, как он потащит на буксире свои миллионы! На какой дьявол они ему? Чтобы курить сигары, съедать по 50 сладких пирожков в день и пить зельтерскую воду, достаточно и трех рублей суточных. Привез я с собой около 10 тысяч статистических карточек и много всяких бумаг. Я хотел бы быть женат теперь на какой-нибудь толковой девице, чтобы она помогала мне разбираться в этом хламе, на сестру же взваливать сию работу совестно, ибо у нее и так работы много. У меня растет брюшко и начинается импотенция. После тропиков простудился: кашель, жар по вечерам и голова болит. Григорович никогда не был дворником на Песках, потому так дешево и ценит царство небесное. Врет он. Мне кажется, что жить вечно было бы так же трудно, как всю жизнь не спать.

{04147}

Если в царстве небесном солнце заходит так же хорошо, как в Бенгальском заливе, то, смею Вас уверить, царство небесное очень хорошая штука. Содержание рассказа Беллами мне рассказывал на Сахалине генерал Кононович; частицу этого рассказа я прочел, ночуя где-то в Южном Сахалине. Теперь, когда приеду в Питер, прочту его целиком. Скажите, когда Лейкина произведут в действительные статские советники? Эта литературная белужина пишет мне: "Летом я сбавил себе 16 фунтов веса", пишет про индеек, про литературу и капусту. Тон писем удивительно ровный, покойный. Когда приеду, буду рассказывать Вам всё с самого начала. Как Вы были неправы, когда советовали мне не ехать на Сахалин! У меня и брюшко теперь, и импотенция милая, и мириады мошек в голове, и чёртова пропасть планов, и всякие штуки, а какой кислятиной я был бы теперь, если бы сидел дома. До поездки "Крейцерова соната" была для меня событием, а теперь она мне смешна и кажется бестолковой. Не то я возмужал от поездки, не то с ума сошел - чёрт меня знает. Познакомился с д-ром Щербаком. По-моему, это замечательный человек. Там, где он служит, все его любят, а я с ним почти подружился. В прошлом у него такая каша, что сам чёрт увязнет в ней. Ну, будьте здоровы и не придавайте значения Вашим недугам: серьезного, если судить по письму, ничего. Если хватит тиф или воспаление легкого, тогда другое дело. Ваш А. Чехов.

868. А. С. СУВОРИНУ 19 декабря 1890 г. Москва. 19 декабря. Милый Алексей Сергеевич, будьте добры, пошлите по адресу "Аларчин мост, 156, Варваре Ивановне Икскуль" две книги из Вашей библиотеки: 1) Сочинения Гребенки и 2) Сочинения Голицинского, которые будут Вам возвращены с большою благодарностью.

{04148}

Я обещал протежировать. Книги нужны для литературно-книжных целей. Ваш А. Чехов.

869. А. С. СУВОРИНУ 23 декабря 1890 г. Москва. 23 декабря. Посылаю Вам рассказ. Получите Вы его в понедельник. Прислал бы раньше, но... Так как рассказ зачат был на острове Цейлоне, то, буде пожелаете, можете для шика написать внизу: "Коломбо, 12 ноября". Велите потщательнее прочесть корректуру, а то святочные рассказы выходят у Вас обыкновенно с миллиардами опечаток. Я кашляю. Перебои сердца. Не понимаю, в чем дело. Состояние духа отменное. Импотенция in statu quo . Жениться не желаю и на свадьбу прошу покорнейше не приезжать. Поздравительное письмо будет особо. Ваш А. Чехов.

870. А. С. СУВОРИНУ 24 декабря 1890 г. Москва. 24 декабрь. Поздравляем Вас и всё Ваше почтенное семейство с праздничком и желаем Вам дождаться многих предбудущих в добром здоровье и благополучии. Я верю и в Коха и в спермин и славлю бога. Всё это, т. е. кохины, спермины и проч., кажется публике каким-то чудом, выскочившим неожиданно из чьей-то головы на манер Афины Паллады, но люди, близко стоящие к делу, видят во всем этом только естественный результат всего, что было сделано за последние 20 лет. Много сделано, голубчик! Одна хирургия сделала столько, что оторопь берет. Изучающему теперь медицину время, бывшее 20 лет тому назад, представляется просто жалким. Милый мой, если бы мне предложили

{04149}

на выбор что-нибудь из двух: "идеалы" ли знаменитых шестидесятых годов или самую плохую земскую больницу настоящего, то я, не задумываясь, взял бы вторую. Кохин излечивает сифилис? Это возможно. Что же касается рака, то позвольте усумниться. Рак не есть микроба; это ткань, растущая не на своем месте и, как плевел, заглушающая все соседние ткани. Если дяде Гея стало легче, то это значит только, что в кохин, как составная часть, входит рожистый грибок, т. е. элементы, производящие болезнь рожу. Давно уже замечено, что при роже почему-то временно приостанавливается рост злокачественных опухолей. Ненавижу Вашего Трезора. Я привез с собой из Индии интереснейших зверей. Это мангусы, воюющие с гремучими змеями; они. очень любопытны, любят человека и бьют посуду. Если бы не Трезор, то я привез бы одного в Питер пожить; он бы обнюхал все Ваши книги и пересмотрел бы карманы всех, приходящих к Вам. Днем он бродит по комнатам и пристает к людям, а ночью спит на чьей-нибудь постели и мурлычет, как кошка. Он может перегрызть Трезору горло, или наоборот... Животных он терпеть не может. По примеру прошлых лет, присылайте мне рассказы для шлифовки. Мне это занятие нравится. Странная история. Пока ехал на Сахалин и обратно, чувствовал себя здоровым вполне, теперь же дома происходит во мне чёрт знает что. Голова побаливает, лень во всем теле, скорая утомляемость, равнодушие, а главное - перебои сердца. Каждую минуту сердце останавливается на несколько секунд и не стучит. Миша сшил себе мундир VI класса и завтра пойдет делать в нем визиты. Отец и мать смотрят на него с умилением, и у обоих на лицах, как у Симеона Богоприимца, написано: ныне отпущаеши раба твоего, владыко... Баронесса Икскуль (Выхухоль) издает для народа книжки. Каждая книжка украшена девизом "Правда"; цена правде 3-5 коп. за экземпляр. Тут и Успенский, и Короленко, и Потапенко, и прочие великие люди. Она спрашивала у меня, что ей издавать. На сей вопрос ответить я не сумел, но мельком рекомендовал порыться в старых журналах, в альманахах и проч. Советовал

{04150}

ей прочесть Гребёнку. Когда она стала жаловаться, что ей трудно доставать книги, то я пообещал ей протекцию у Вас. Если будет просьба, то не откажите. Баронесса дама честная и книг не зажилит. Возвратит и при этом еще наградит Вас обворожительной улыбкой. Алексей Алексеевич прислал мне великолепного вина. Вино, по отзывам всех пьющих, так хорошо, что Вы смело можете гордиться Вашим сыном. Прислал он мне также письмо на латинском языке. Великолепно. Вчера я послал Вам рассказ. Боюсь, что опоздал. Рассказ куцый, но чёрт с ним. В Москве в наших медицинских центрах к Коху относятся осторожно и 9/10 врачей не верят в него. Ну дай бог Вам всего хорошего, а главное здоровья. Ваш А. Чехов.

871. В. А. ТИХОНОВУ 25 декабря 1890 г. Москва. 25 декабрь. Поздравляю Вас, любимец муз, с праздником и желаю Вам поскорее быть избранным в члены Французской Академии, а Вашей дочке выйти замуж за князя Сан Донато. Наипаче же всего желаю здравия. Когда приеду в Питер, непременно зайду к Вам. Приеду же я не раньше 7-8 января. Мой адрес: Малая Дмитровка, д. Фирганг. Что Вы думаете о комиссии? Участвуете в ней или нет? Напишите. Что создали? Скоро ли Москва будет иметь счастье рукоплескать Вам? Будьте счастливы. Ваш А. Чехов. О своем путешествии расскажу, а описывать его не стану, ибо нет бумаги. Для описания потребовалось бы 147 стоп.

{04151}

872. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 26 декабря 1890 г. Москва. 26 декабрь. Поздравляю Вас, капитан, с праздником и желаю Вам всего того, что чину Вашему и таланту приличествует. Спешу извиниться. В одном из своих писем Вы выразили желание, чтобы который-либо из моих мангусов был назван Жаном Щегловым. Такое желание слишком лестно и для мангуса, и для Индии, но, к сожалению, оно запоздало: мангусы уже имеют имена. Один мангус зовется сволочью - так, любя, прозвали его матросы; другой, имеющий очень хитрые, жульнические глаза, именуется Виктором Крыловым; третья, самочка, робкая, недовольная и вечно сидящая под рукомойником, зовется Омутовой. Московский воздух трещит: 24 градуса. Рассчитывал поехать завтра в деревню к Коклену-младшему, но помешает мороз. А уехать мне надо: чувствую себя не совсем здоровым. Однако сколько Вы за одно лето надрызгали пьес! Это не творчество, а пьянство! Если б моя власть, то я за такое пристрастие к кулисам в ущерб художеству предал бы Вас военно-полевому суду или же по меньшей мере сослал бы Вас административным порядком в Вилюйск. Театр полезное учреждение, но не настолько, чтобы хорошие беллетристы отдавали ему 9/10 своей потенции. Хотелось бы побывать у Вас на именинах и выпить с Вами. Сообщите мне адрес Баранцевича. Если увидите сего человека, то поклонитесь ему. Будьте здоровёхоньки, милый Жан. Мангусы и мое семейство поздравляют Вас и кланяются. Я приветствую Вашу жену и прошу передать ей тысячу самых лучших пожеланий. Ваш А. Чехов.

{04152}

873. Н. А. ЛЕЙКИНУ 27 декабря 1890 г. Москва. 27 дек. И Вас тем же концом по боку, добрейший Николай Александрович: поздравляю и желаю еще 53 раза отпраздновать Рождество. Отъезд мой в Петербург отложен на неопределенное время. Причина тому - скандал, происходящий в моем нутре. Со дня моего приезда домой у меня началась так называемая перемежающаяся деятельность сердца, или, как я привык называть сию болезнь, перебои сердца: каждую минуту сердце останавливается на несколько секунд, причем ощущается в груди присутствие резинового мячика; это бывает каждый вечер, по утрам легче. Стоять и лежать могу, сидеть неприятно. Обдумав зрело, решил: ехать на 5-7 дней в деревню, и как только мороз ослабеет, поеду. Мороз 22 градуса. Из деревни приеду на день в Москву, а отсюда махну в Питер. Если сегодня или завтра увижу Лазарева, то буду уговаривать его ехать в Петербург. Отчего ему не ехать? Есть и время, и деньги, и здоров как бык. Следовало бы и Пальмина вытащить из его уксусного гнезда. Будьте здоровы. Почтение Апелю Апеличу и прочим сукиным сынам: Рогульке, таксам и тому дворняжке, что по двору бегает и покушается на Рогульку. Ваш А. Чехов.

874. Ал. П. ЧЕХОВУ 27 декабря 1890 г. Москва. 27 декабрь. Ну, здравствуй, Сашичка. Не отвечал я так долго на твое письмо по след(ующей) причине: до меня дошли неприятные слухи, что ты якобы собираешься приехать к нам на первый день праздника, я ждал тебя и потому не писал. А так как ты (слава аллаху!) не приехал, то я и пишу тебе теперь.

{04153}

Да, я возвратился. Да, Сашичка. Объездил я весь свет, и если хочешь знать, что я видел, то прочти басню Крылова "Любопытный". Какие бабочки, букашки, мушки, таракашки! Возьми в рот штаны и подавись ими от зависти. Проехал я через всю Сибирь, 12 дней плыл по Амуру, 3 месяца и 3 дня прожил на Сахалине, был во Владивостоке, в Гонг-Конге, в Сингапуре, ездил по железной дороге на Цейлоне, переплыл океан, видел Синай, обедал с Дарданеллами, любовался Константинополем и привез с собою миллион сто тысяч воспоминаний и трех замечательных зверей, именуемых мангусами. Оные мангусы бьют посуду, прыгают на столы и уж причинили нам убытку на сто тысяч, но тем не менее все-таки пользуются общею любовью. Когда я плыл Архипелагом и глядел на сантуринские острова, которых здесь чёртова пропасть, то вспоминал тебя и твое: "патер Архимандритис, ти ине авто Синопсис?". Теперь я живу дома с родителями, которых почитаю. Скоро приеду в Петербург и ошпарю твоих незаконных детей кипятком. Очень хочется повидаться с тобой; хотя ты и необразованный человек и притом пьяница, но все-таки я иногда вспоминаю о тебе. Кланяйся Наталии Александровне и незаконным детям. Бедные дети! (вздох). У нас Миша и Иван. Мать благодарит тебя за поздравительное письмо и желает, чтобы ты написал ей такое же и к Новому году. Если Гершка еще не сдох, то поклон ему и пожелание всяких собачьих благ. Не будь Фаистом, пиши. Если в самом деле думаешь приехать к нам, то это идея восхитительная. Только теперь не приезжай, ибо я сам еду в Питер. Если хочешь, вернемся вместе в Москву, родню и зверей посмотришь. В Индии водки нет. Пьют виски. Твой снисходительный Брат А. Чеховской.

{04154}

875. Г. М. ЧЕХОВУ 29 декабря 1890 г. Москва. 29 декабрь. Спасибо, дорогой мой, тебе и всем твоим за память обо мне. В Одессе я получил письмо от твоего папы, а по приезде в Москву от тебя. Не отвечал до сих пор Вам обоим, потому что мешают мне ужасно. Ходят, ходят, без конца ходят ко мне всякого звания люди я без конца разговаривают. Я теперь уподобился твоему папе, которому стоит только взяться за перо или за книгу, чтобы в лавку вошел какой-нибудь словоохотливый монах или великий человек, которому хочется почесать язык. Ну-с, я жив и здоров; вернувшись, застал всех дома здоровыми. Думал, что поездка заставит нас влезть в долги, но и от этого бог избавил. Всё обошлось так благополучно, как будто я и не ездил. Замечательно, что во всё время моего восьмимесячного путешествия, сопряженного с неизбежными лишениями, я ни разу не был болен и из вещей потерял один только ножичек. Рассказать тебе о своем путешествии так же трудно, как сосчитать листья на дереве. Для этого нужно несколько вечеров. Проехал я через всю Сибирь, отмахав на лошадях 4500 верст, прожил на Сахалине 3 месяца и 3 дня, потом возвращался на пароходе Добровольного флота. Был я в Гонг-Конге, в Сингапуре, на острове Цейлоне, видел гору Синай, был в Порт-Саиде, видел острова Архипелага, откуда доставляют нам маслины, сантуринское вино и длинноносых греков, которых, кстати сказать, во всем свете, кроме Таганрога, считают большими мошенниками и невеждами; видел я Константинополь. Приходилось на пути испытать качку, всякого рода муссоны и норд-осты, но морской болезни я не подвержен и во время сильной качки ел с таким же аппетитом, как и в штиль. Миша рассказывает о тебе много хорошего. Радуюсь за тебя искренно. Радуюсь и за Володю. Он стал выше тебя ростом? Это нехорошо. Когда он будет митрополитом, то низеньким дьяконам будет трудно надевать на него митру.

{04155}

Когда увижусь с П. И. Чайковским, то спрошу его о тебе. Что он делал у вас в Таганроге? Был ли он у вас в доме? В Питере и в Москве он составляет теперь знаменитость 2. Номером первым считается Лев Толстой, а я 877. Прислали мне с о. Корфу в подарок бочонок сантуринского вина. Не в обиду будь сказано, какое противное вино! Я отвык от него. Напиши мне письмо поподробнее, не щадя живота и бумаги. Валяй на трех листах. Весною или летом буду в Таганроге. Дяде, тете, семинарии, обеим девочкам и Иринушке нижайший поклон и тысяча сердечных пожеланий. Будь здоров, счастлив и мудр, а главное добр. Вся семья тебе кланяется. Твой А. Чехов.

{04156}

1891

876. В. О. КОНОНОВИЧУ 5 января 1891 г. Москва. Программы училищные законоположения высылаются почтой. Книги привезет апреле Добровольцем. Стоимость определяется приблизительно восемьсот руб. Постараюсь дешевле. Еду Петербург, буду оттуда телеграфировать. Чехов. На бланке: Сахалин. Начальнику острова.

877. А. С. СУВОРИНУ 5 января 1891 г. Москва. 5 янв. С Новым годом, с новым счастьем, драгоценный мой. Желаю Вам здоровья, покоя и 6 миллионов рублей. Приеду я в Петербург, вероятно, 8-го января. Буду у Вас писать, а если не буду, то уеду. Так как к февралю у меня не будет ни гроша, то мне нужно торопиться кончить повесть, которую я начал. В повести есть кое-что такое, о чем мне надлежит поговорить с Вами и попросить совета. Праздники я провел безобразно. Во-первых, были перебои; во-вторых, брат Иван приехал погостить и, бедняга, заболел тифом; в-третьих, после сахалинских трудов и тропиков моя московская жизнь кажется мне теперь до такой степени мещанскою и скучною, что я готов кусаться; в-четвертых, работа ради куска хлеба мешает мне заниматься Сахалином; в-пятых, надоедают знакомые. И т. д. Мне нравится, что Буренин похвалил Андриевского.

{04157}

Был у меня два раза поэт Мережковский. Очень умный человек. Был писатель Виктор Бибиков. Жду лета, чтобы побывать у Вас в Феодосии. До приятного свидания! Ваш А. Чехов. Как жаль, что Вы не видели моего мангуса! Удивительное животное.

878. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 7 января 1891 г. Москва. Я уеду сегодня, ибо в Москве мне скучно. Буду ожидать Вас в Петербурге: Малая Итальянская, 18, кв. Суворина. Мой московский адрес не корнеевский, а уже новый: Малая Дмитровка, д. Фирганг. Я уже аристократ и потому живу на аристократической улице. В Петербурге давайте пообедаем. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов. На обороте: Францу Осиповичу Шехтель.

879. М. П. ЧЕХОВОЙ 9 или 10 января 1891 г. Петербург. Цецилия Архимандритова! Я жив и здоров, перебоев нет, денег тоже нет, и всё обстоит благополучно. Делаю визиты и видаюсь с знакомыми. Приходится говорить про Сахалин и Индию. Ужасно скучно. Вчера приходил прокурор. Нализался и ушел. Анна Ивановна по-прежнему славная, Суворин по-прежнему говорит без умолку. Получаю скучнейшие приглашения на скучнейшие обеды. По-видимому, придется скоро уехать в Москву, так как здесь работать не дадут. Ура! Мы отмщены! За то, что нам было скучно, ситцевый бал дал чистого убытку 1500 руб. В удостоверение прилагаю вырезку из газетины.

{04158}

Если соберется что-нибудь в пользу сахалинских школ, то немедленно извещай. Поклон низкий папаше, мамаше, Ивану, Мишке VI класса, жидоватому брюнету из высшего света, Лидии Егоровне Мизюковой, Семашке и изумительной астрономке. Как поживает мой мангус? Не забывайте давать ему пить и есть и бейте его без пощады, когда он прыгает на столы. Он людей ест? Напишите о Иване. Желаю здравия и веселия. Твой А. Чехов.

880. Л. С. МИЗИНОВОЙ 11 января 1891 г. Петербург. 11 январь. Думский писец! Программу я получил и завтра же отправляю ее в каторгу, т. е. на Сахалин. Большое Вам спасибо и поклон в ножки. Насчет того, что я успел пообедать и поужинать 5 раз, Вы ошибаетесь: я пообедал и поужинал 14 раз. Хандры же, вопреки Вашей наблюдательности, в Москве я не оставил, а увез ее с собою в Петербург. Вам хочется на Алеутские острова? Там Вы будете щисливы? Что ж, поезжайте на Алеутские острова, я достану бесплатные билеты Вам и Вашему Барцалу, или Буцефалу - забыл его фамилию. Отчего Вы хандрите по утрам? И зачем Вы пренебрегли письмом, которое написали мне утром? Ах, Ликиша, Ликиша! А что Вы кашляете, это совсем нехорошо. Пейте Obersalzbrunnen, глотайте доверов порошок, бросьте курить и не разговаривайте на улице. Если Вы умрете, то Трофим (Trophim) застрелится, а Прыщиков заболеет родимчиком. Вашей смерти буду рад только один я. Я до такой степени Вас ненавижу, что при одном только воспоминании о Вас начинаю издавать звуки б la бабушка: "э"... "э"... "э"...

{04159}

Я с удовольствием ошпарил бы Вас кипятком. Мне хотелось бы, чтобы у Вас украли новую шубу (8 р. 30 коп.), калоши, валенки, чтобы Вам убавили жалованье и чтобы Трофим (Trophim), женившись на Вас, заболел желтухой, нескончаемой икотой и судорогой в правой щеке. Свое письмо Вы заключаете так: "А ведь совестно посылать такое письмо!" Почему совестно? Написали Вы письмо и уж думаете, что произвели столпотворение вавилонское. Вас не для того посадили за оценочный стол, чтобы Вы оценивали каждый свой шаг и поступок выше меры. Уверяю Вас, письмо в высшей степени прилично, сухо, сдержанно, и по всему видно, что оно писано человеком из высшего света. Ну, так и быть уж, бог с Вами. Будьте здоровы, щисливы и веселы. Чтобы ей угодить, Веселей надо быть. Трулала! Трулала! И в высшем свете живется скверно. Писательница (Мишина знакомая) пишет мне: "Вообще дела мои плохи - и я не шутя думаю уехать куда-нибудь в Австралию". Вы на Алеутские острова, она в Австралию! Куда же мне ехать? Вы лучшую часть земли захватите. Прощайте, злодейка души моей. Ваш Известный писатель. NB Не жениться ли мне на Мамуне? Напишите мне еще три строчки. Умоляю!

881. Е. М. ШАВРОВОЙ 11 января 1891 г. Петербург. 11 январь. Только что прочел Ваш рассказ в корректуре, Елена Михайловна, и паки нахожу, что он очень хорош. Прогресс большущий. Еще год-два, и я не буду сметь прикасаться к Вашим рассказам и давать Вам советы. Рассказ хорош, и потому позвольте мне не говорить

{04160}

ни о Федотове, ни о Вашей будущей артистической карьере. Побойтесь бога, что это еще за Шастунов? Помнится, где-то около Триумфальных ворот я видел бакалейную лавочку Шастунова. Я подписался под рассказом так, как Вы хотите, но... лучше бы придумать что-нибудь не столь бакалейное. Заглавие "Невесты" не годится. Я придумал заглавие тоже неподходящее, но оно лучше Вашего. Где ж "In vino"? Право, бросьте Вы Федотова. Неужели Вам улыбается актерство? Если бы у 7/10 актрис был такой литературный талант, как у Вас, то они побросали бы сцену и молебен отслужили... Извините, что я так краток. Я серьезно отношусь к вопросу, который Вы задаете мне в письме, желаю Вам всего хорошего, рад за Вас; если я начну длинно излагать свои неуклюжие мысли, то потребуется пять листов бумаги, а это скучно и не нужно для Вас. Сделаться опять таким, каким я был в Ялте? Да разве я другой? Я был скучен на ситцевом балу - это правда, но ведь ситцевый бал не Ялта, и Ялта не ситцевый бал. Я очень рад, что ситцевый бал дал чистого убытку 1500 р. Так Вам и нужно! Ну, будьте здоровы и благополучны. В Петербурге я пробуду, вероятно, до конца января. Если что напишете, то милости просим. Искренно преданный А. Чехов. На конверте: Москва, Волхонка, д. Воейковой Елене Михайловне Шавровой.

882. П. Н. ИСАКОВУ 13 января 1891 г. Петербург. 13 января. Многоуважаемый Петр Николаевич! Простите, что я возвращаю "Библиографический листок" позже того срока, какой Вы назначили в Вашем

{04161}

приглашении. Чтобы дать возможно полные сведения, я должен был навести предваритель(но) справки, на что потребовалось немало времени. Не откажите принять уверение в искреннем моем уважении и преданности. А. Чехов.

883. В. А. ТИХОНОВУ 13 января 1891 г. Петербург. Я прибыл, добрейший Владимир Алексеевич. Первые полторы недели по приезде я буду писать, ибо у меня нет ни гроша, остальное же время буду жуировать. Как Ваше помещичье здравие? Приеду на днях, но просижу не более 7 1/2 минут. Ваш А. Чехов. Встаю я в 10 часов. На обороте: Здесь, Лиговка, 85, кв. 9 Владимиру Алексеевичу Тихонову.

884. М. П. ЧЕХОВОЙ 14 января 1891 г. Петербург. Я утомлен, как балерина после пяти действий и восьми картин. Обеды, письма, на которые лень отвечать, разговоры и всякая чепуха. Сейчас надо ехать обедать на Васильевский остров, а мне скучно, и надо работать. Поживу еще три дня, посмотрю, если балет будет продолжаться, то уеду домой или к Ивану в Судорогу. Меня окружает густая атмосфера злого чувства, крайне неопределенного и для меня непонятного. Меня кормят обедами и поют мне пошлые дифирамбы и в то же время готовы меня съесть. За что? Чёрт их знает. Если бы я застрелился, то доставил бы этим большое удовольствие девяти десятым своих друзей и почитателей. И как мелко выражают свое мелкое чувство!

{04162}

Буренин ругает меня в фельетоне, хотя нигде не принято ругать в газетах своих же сотрудников; Маслов (Бежецкий) не ходит к Сувориным обедать; Щеглов рассказывает все ходящие про меня сплетни и т. д. Всё это ужасно глупо и скучно. Не люди, а какая-то плесень. Я напал на след Дришки. Она живет в том же доме, где и я. Завтра увижусь с ней. Моя "Детвора" вышла вторым изданием. По этому случаю получил 100 руб. Здоров. Ложусь поздно. С Сувориным я говорил о тебе: ты у него служить не будешь - такова моя воля. Он тебе симпатизирует страшно, а в Кундасову влюблен. Поклон Лидии Егоровне Мизюковой. Жду от нее программ. Скажи ей, чтобы она не ела мучного и избегала Левитана. Лучшего поклонника, как я, ей не найти ни в Думе, ни в высшем свете. Пришел Щеглов. Вчера приходил Григорович; долго целовал меня, врал и всё просил рассказать ему про японок. Приехал Ираклий. Нужно поговорить с ним, а телефон испортился. Кланяюсь всем. Твой А. Чехов.

885. М. П. ЧЕХОВОЙ 16 января 1891 г. Петербург. 16 январь. Честь имею поздравить Вас с именинником; желаю Вам и ему здравия, благополучия, а главное, чтобы мангус не бил посуды и не обдирал обоев. Именины свои я праздную в трактире "Малый Ярославец", из трактира на бенефис, из бенефиса опять в трактир. Я работаю, но с превеликим трудом. Только что напишу одну строчку, как раздается звонок и входит кто-нибудь, чтобы "поговорить о Сахалине". Просто беда! Был у Александра. Его детишки произвели на меня самое хорошее впечатление. Особенно хорош младший. Оба выросли, отлично говорят и уже знают азбуку.

{04163}

Супруга Александра добрая женщина, но... повторяются ежедневно те же истории, что и на Луке. Нашел я Дришку. Оказалось, что она живет в том же доме, где и я. Бежала она из Москвы в Петербург по семейно-романическим обстоятельствам: хотела выйти замуж за следователя, дала ему слово, но подвернулся армейский капитан и т. д.; пришлось бежать, иначе бы следователь убил из пистолета, заряженного клюквою, и Дришку и капитана. Она благоденствует и по-прежнему такая же шустрая шельма. Вчера я вместе с нею был на именинах у Свободина. Она пела цыганистые романсы и произвела такой фурор, что у нее целовали руки все великие люди, начиная со старика Максимова и Микешина и кончая Михневичем. До меня дошли слухи, что будто бы Лидия Стахиевна выходит замуж par dйpit . Правда ли это? Передайте ей, что я par dйpit увезу ее от мужа. Я человек наглый. Был у меня о. Ираклий с позолоченным крестом. Когда я приеду в Москву? Скоро. Не позже будущей недели. Не собрали ли чего-нибудь в пользу сахалинских школ? Уведомьте. Что Левитан с подписным листом? Что Кундасова? Что Лидия Стахиевиа с Ёкиш? Низко всем кланяюсь и желаю превосходного аппетита. Получил письмо от обер-прокурора кассационного департамента Кони. Хочет меня видеть, чтобы поговорить о Сахалине. Завтра пойду к нему. Ваш А. Чехов.

886. В. О. МИХНЕВИЧУ 17 января 1891 г. Петербург. 17 янв. Уважаемый Владимир Осипович, до меня дошли слухи, что моя барашковая шапка (с проседью) находится у Вас. Будьте добры выдайте ее предъявителю сего. Ваша шапка при сем прилагается.

{04164}

Пролежала она в редакции "Нового времени" около трех суток; виноваты в этом Вы сами, так как Вы ушли от Свободина раньше, чем я. Желаю Вам всего хорошего. Уважающий Вас А. Чехов.

887. М. И. ЧАЙКОВСКОМУ 17 января 1891 г. Петербург. Боюсь, что Вы забудете о "Малом Ярославце". А. Чехов. На обороте: Здесь, Фонтанка, 24 Модесту Ильичу Чайковскому.

888. ЧЕХОВЫМ 18 января 1891 г. Петербург. 18 январь. Вчера я был у Кони, говорил с ним о Сахалине; условились ехать вместе во вторник на будущей неделе к Нарышкиной просить ее, чтобы она поговорила с государыней о сахалинских детях и насчет устройства приюта для детей. Поедем во вторник - стало быть, не ждите меня раньше четверга будущей недели. Модест Чайковский уехал в Москву и зайдет к нам смотреть мангусов. Примите его получше, т. е. поласковей. Прилагаемую при сем вырезку из газеты прошу вывесить на стене в училище Федотова или в обществе паскудств и карикатуры. Стихотворение миленькое и относится в одинаковой степени ко всем любительницам. Деньги у меня есть. Не нужно ли Вам? Если нужно, то я пришлю. Поздравительную телеграмму получил. Благодарю и Чеховых, и Лику, и Семашко, и Жана.

{04165}

Вчера в "Малом Ярославце" кормили меня обедом. Сегодня я на вечере. Ем и пью без конца. Должно быть, лопну. У Баранцевича родился сын. Это, кажется, семнадцатый. Кланяюсь всем. Вчера был именинник Александров сынишка Антон. Я купил ему игрушек. Будьте здоровы. А. Чехов. На конверте: Москва, М. Дмитровка, д. Фирганг Марии Павловне Чеховой.

889. Е. М. ШАВРОВОЙ 18 января 1891 г. Петербург. 18 январь. Ваш рассказ напечатан в сегодняшнем номере "Нового времени", в приложении. Желаю всего хорошего. А. Чехов. Суворину рассказ очень нравится. На конверте: Москва, Волхонка, д. Воейковой Елене Михайловне Шавровой.

890. П. Н. ИСАКОВУ 20 января 1891 г. Петербург. 20 январь. Многоуважаемый Петр Николаевич! Сейчас я получил Ваше письмо. Я перерыл всё то, что у меня имеется в папке и в столе, и, уверяю Вас, не нашел ничего, что мог бы прочесть завтра в заседании Общества. У меня было сильное желание прочесть что-нибудь об интересном Сахалине, но пришлось

{04166}

поневоле ограничиться одним только желанием, так как я теперь занят спешной работой: тороплюсь написать небольшую повесть. У меня есть отрывки из сахалинского дневника, короткие заметки и проч., но всё это до такой степени отрывочно и не отделано, что утруждать внимание гг. членов Общества было бы с моей стороны ничем не оправдываемою смелостью. Убедительно прошу Вас извинить меня и, если можно, обождать. Даю слово, что если я останусь в Петербурге до будущей недели, то непременно буду читать в следующий понедельник, о чем и извещу Вас своевременно. Благодарю Вас от всей души за внимание и честь, какую Вы мне оказываете Вашим приглашением. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

891. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) 21 января 1891 г. Петербург. 21. Ваш рассказ пойдет в "Новом времени", в одном из ближайших приложений. Очень хороший рассказ, хотя не всякому читателю будет ясно, что дед хочет выдать внучку за Осокина. Есть длинноты. Суворин сократил, и вышло шикарно. Он выкинул начало. Напоминаю о Вашем обещании прислать, если найдется, книжек для сахалинских школ. Кланяется Вам Билибин. Ваш А. Чехов.

892. Л. С. МИЗИНОВОЙ 21 января 1891 г. Петербург. 21 январь. Спешу порадовать Вас, достоуважаемая Лидия Стахиевна: я купил для Вас на 15 коп. такой бумаги и конвертов. Обещание мое исполнено. Думаю, что эта бумага вполне удовлетворит изысканным вкусам высшего

{04167}

света, к которому принадлежат Левитан, Федотов и кондуктора конно-железной дороги. В то же время позвольте и огорчить Вас, достоуважаемая Лидия Стахиевна: я приеду не раньше среды будущей недели. Извините, что письмо так небрежно написано; я взволнован, дрожу и боюсь, как бы о нашей переписке не узнал высший свет. Пожалуйста, никому не показывайте моего письма! Остаюсь преданный Вам А. Кислота. Скажите Буцефалу, что я чихаю на его поклон. Если бумага эта Вам понравится, то, надеюсь, Вы поблагодарите меня письменно. Ваши письма я показываю всем - из тщеславия, конечно. Бибиков, который был у меня и видел Вас и сестру, написал в Петербург, что он "видел у Чехова девушку удивительной красоты". Вот Вам предлог поссориться и даже подраться с Машей.

893. А. Ф. КОНИ 26 января 1891 г. Петербург. 26 январь. Милостивый государь Анатолий Федорович! Я не спешил отвечать на Ваше письмо, потому что уезжаю из Петербурга не раньше субботы. Я жалею, что не побывал у г-жи Нарышкиной, но мне кажется, лучше отложить визит к ней до выхода в свет моей книжки, когда я свободнее буду обращаться среди материала, который имею. Мое короткое сахалинское прошлое представляется мне таким громадным, что когда я хочу говорить о нем, то не знаю, с чего начать, и мне всякий раз кажется, что я говорю не то, что нужно. Положение сахалинских детей и подростков я постараюсь описать подробно. Оно необычайно. Я видел голодных детей, видел тринадцатилетних содержанок, пятнадцатилетних беременных. Проституцией начинают

{04168}

заниматься девочки с 12 лет, иногда до наступления менструаций. Церковь и школа существуют только на бумаге, воспитывают же детей среда и каторжная обстановка. Между прочим, у меня записан разговор с одним десятилетним мальчиком. Я делал перепись в селении Верхнем Армудане; поселенцы все поголовно нищие и слывут за отчаянных игроков в штосе. Вхожу в одну избу: хозяев нет дома; на скамье сидит мальчик, беловолосый, сутулый, босой; о чем-то призадумался. Начинаем разговор: Я. Как по отчеству величают твоего отца? Он. Не знаю. Я. Как же так? Живешь с отцом и не знаешь, как его зовут? Стыдно. Он. Он у меня не настоящий отец. Я. Как так - не настоящий? Он. Он у мамки сожитель. Я. Твоя мать замужняя или вдова? Он. Вдова. Она за мужа пришла. Я. Что значит - за мужа? Он. Убила. Я. Ты своего отца помнишь? Он. Не помню. Я незаконный. Меня мамка на Каре родила. Со мною на амурском пароходе ехал на Сахалин арестант в ножных кандалах, убивший свою жену. При нем находилась дочь, девочка лет шести, сиротка. Я замечал: когда отец с верхней палубы спускался вниз, где был ватерклозет, за ним шли конвойный и дочь; пока тот сидел в в(атер)клозете, солдат с ружьем и девочка стояли у двери. Когда арестант, возвращаясь назад, взбирался вверх по лестнице, за ним карабкалась девочка и держалась за его кандалы. Ночью девочка спала в одной куче с арестантами и солдатами. Помнится, был я на Сахалине на похоронах. Хоронили жену поселенца, уехавшего в Николаевск. Около вырытой могилы стояли четыре каторжных носильщика - ex officio , я и казначей в качестве Гамлета и Горацио, бродивших по кладбищу, черкес - жилец покойницы - от нечего делать, и баба каторжная; эта была тут из жалости: привела двух детей покойницы

{04169}

- одного грудного и другого Алешку, мальчика лет 4 в бабьей кофте и в синих штанах с яркими латками на коленях. Холодно, сыро, в могиле вода, каторжные смеются... Видно море. Алешка с любопытством смотрит в могилу; хочет вытереть озябший нос, но мешают длинные рукава кофты. Когда закапывают могилу, я его спрашиваю: - Алешка, где мать? Он машет рукой, как проигравшийся помещик, смеется и говорит: - Закопали! Каторжные смеются; черкес обращается к нам и спрашивает, куда ему девать детей - он не обязан их кормить. Инфекционных болезней я не встречал на Сахалине, врожденного сифилиса очень мало, но видел я слепых детей, грязных, покрытых сыпями,- все такие болезни, которые свидетельствуют о забросе. Решать детского вопроса, конечно, я не буду. Я не знаю, что нужно делать. Но мне кажется, что благотворительностью и остатками от тюремных и иных сумм тут ничего не поделаешь; по-моему, ставить важное в зависимость от благотворительности, которая в России носит случайный характер, и от остатков, которых никогда не бывает,- вредно. Я предпочел бы государственное казначейство. Мой московский адрес: Малая Дмитровка, д. Фирганг. Позвольте мне поблагодарить Вас за радушие и за обещание побывать у меня и пребыть искренно уважающим и преданным. А. Чехов.

894. И. П. ЧЕХОВУ 27 января 1891 г. Петербург. 27 январь. Разлюбезнейший Иван! Газета тебе высылается, должно быть, так как я сделал подобающее распоряжение. Живу я еще в Питере и каждый день собираюсь уехать домой. Ужасно утомился. Ужасно! Целый день, от 11 ч. утра до 4 часов утра я на ногах; комната моя изображает

{04170}

из себя нечто вроде дежурной, где по очереди отбывают дежурство гг. знакомые и визитеры. Говорю непрерывно. Делаю визиты и конца им не предвижу. Поездке моей на Сахалин придали значение, какого я не мог ожидать: у меня бывают и статские и действительные статские советники. Все ждут моей книги и пророчат ей серьезный успех, а писать некогда! В Москве писать трудно, а здесь же еще труднее. Купил книги. Очень много книг пожертвовано издателями и авторами. Я очень рад. Сахалинские школы будут иметь свои библиотечки. Мои книги продаются недурно. По приезде я получил около 400 руб., а в мае получу еще больше, ибо в мае представит свои счета контрагентство. В мае же буду печатать пятое издание "В сумерках" и "Рассказы". Хочу печатать вторым изданием "Пестрые рассказы". "Детвора" вышла вторым изданием, чего ради я получил еще 100 р. Когда я буду отдыхать? Утомление такое, что просто беда. Мне бы теперь не писать и не ездить и не об умном говорить, а месяца бы четыре сидеть на одном месте и удить рыбу. Надеюсь, что твое здравие вошло уже в надлежащие рамки. Я здоров вполне. В марте приеду к тебе встречать весну. Ну, будь здрав и благополучен. Твой А. Чехов. Получил сейчас письмо от писательницы Шавровой (Мишиной). Весь стол провонял духами.

895. Е. М. ШАВРОВОЯ 28 января 1891 г. Петербург. До сих пор, охваченный суетою петербургской жизни, я успел прочесть только "In vino". Рассказ хорошо сделан, сцена опьянения превосходна. Но к чему Вам понадобилась бритая рожа? Хоть Вы и влюблены в нее, чему я не верю, но она портит рассказ; чувствуется, что она притянута искусственно, чтобы во-1-х) ввести в рассказ элемент любви, и во-2-х) ради контраста. По-моему, можно ограничиться сценою опьянения,

{04171}

любовью поручика и финалом. Всё, что барышня говорит в честь и славу актера, она с успехом может сказать в пространство, обращаясь ко всем, причем нет надобности брать одну только сцену. Когда я начал читать Ваш рассказ, то мне казалось: барышня пьянеет, она окружена мужчинами, но ей некого любить, не на что тратить свой порох... Так мне казалось, и вдруг - о ужас!- наталкиваюсь на бритую рожу... Ваш рассказ можно, конечно, напечатать и в том виде, в каком он есть. Но мы с Сувориным решили так: я на днях поеду в Москву и пришлю Вам рассказ, так как свободное время у Вас, слава богу, есть, то, быть может, Вы займетесь рассказом, если найдете это нужным, потом пришлете его мне, а я пошлю его в Питер. Это мой маленький каприз! В Москве я буду в среду. Рассказ Вы получите в четверг. А пока позвольте пожелать Вам всего хорошего и пребыть уважающим и преданным. А. Чехов. А Шастунова я оставил... Бог с ним! Если Вам надоел Ваш рассказ, то извольте, мы напечатаем его без переделок. На конверте: Москва, Волхонка, д. Воейковой Елене Михайловне Шавровой.

896. И. А. БУНИНУ 30 января 1891 г. Москва. 30 янв. Милостивый государь Иван Алексеевич! Простите, что я так долго не отвечал на Ваше письмо. Я был в Петербурге и только сегодня вернулся в Москву. Очень рад служить Вам, хотя, предупреждаю, я плохой критик и всегда ошибался, особенно когда мне

{04172}

приходилось быть судьею начинающих авторов. Присылайте мне Ваши рассказы, но только не те, которые уже были напечатаны. Готовый к услугам А. Чехов. Москва, М. Дмитровка, д. Фирганг.

897. Е. М. ШАВРОВОЙ 30 января 1891 г. Москва. 30 янв. Посылаю Вам, Елена Михайловна, рассказ, о котором я писал Вам перед отъездом из Петербурга. Буду ждать его возвращения. Мой адрес: М. Дмитровка, д. Фирганг. Ваш рассказ "Замуж!" понравился и в Москве, чему я очень рад. Будьте здоровы. Уважающий А. Чехов.

898. А. С. СУВОРИНУ 31 января 1891 г. Москва. 31 январь. Была изумительная астрономка. Я сказал ей: "Я с Сувориным раза три вспоминали о вас, и он кланяется вам". Она сказала: "Убирайтесь к чёрту". Горюет, что умерла Ковалевская. Дома застал я уныние. Мой самый умный и симпатичный мангус заболел и смирнехонько лежит под одеялом. Скотинка не ест и не пьет. Климат занес уже над ним свою холодную лапу и хочет убить его. А за что? Получили унылое письмо. С нами дружила в Таганроге одна польская зажиточная семья. Печенья и варенья, которые я съедал у этой семьи, будучи гимназистом, теперь возбуждают во мне самые трогательные

{04173}

воспоминания; там были и музыка, и барышни, и наливка, и ловля щеглят на большом дворе-пустыре. Отец служил в таганрогской таможне и попал под суд. Следствие и суд разорили семью. Две дочери и сын. Когда старшая дочка вышла замуж за прохвоста-грека, семья взяла себе на воспитание девочку-сиротку. У этой девочки приключилась бугорчатка колена, и ей ампутировали ногу. Затем умирает от чахотки сын, медик 4 курса, отличный малый, Геркулес, надежда семьи... Затем бедность вопиющая... Отец бродит по кладбищу, жаждет напиться, но нет сил пить: от водки только голова жестоко болит, а мысли всё те же, такие же трезвые и гнусные. Теперь пишут, что заболела чахоткою младшая дочь, девушка, молодая, красивая, полная... Пишет об этом отец и просит десять рублей взаймы... Ах! Мне ужасно не хотелось от Вас уезжать, но я все-таки рад, что не остался еще на один день - уехал, значит, имею силу воли. Уже пишу. Когда приедете в Москву, повесть будет уже кончена, и я вместе с Вами вернусь в Петербург. Скажите Боре, Мите и Андрюше, что я их vituрего . В карманах своей шубы я нашел записки, в которых было нацарапано: "Антон Павлич стыдно, стыдно, стыдно!" О pessimi discipuli! Utinam vos lupus devoret! Письмо, посланное мною из Сахалина 31-го августа, наши получили только на этих днях. Каково? Вчера ночью не спалось, и я прочел "Пестрые рассказы" для второго издания. Выбросил за борт больше 20 рассказов. Прошу Вас принять уверение в моем искреннем уважении и преданности. Семейству Вашему свидетельствую свое почтение. Ваш А. Чехов. Поклон цензору Матвееву. Я Анне Ивановне предлагал пригласить его и Ивана Павловича Казанского в Феодосию на все лето. Они такие весельчаки! порицаю (лат). . О, сквернейшие ученики! Да пожрет вас волк!

{04174}

899. А. С. СУВОРИНУ 5 февраля 1891 г. Москва. 5 февраль. Мой мангус выздоровел и уже преисправно бьет посуду. Я пишу, пишу! Признаться, я боялся, что сахалинская поездка отучила меня писать, теперь же вижу, что ничего. Написал я много, пишу пространно, б la Ясинский. Хочу тысячу целковых сцапать. Скоро начну ждать Вас. Поедем в Италию или нет? Надо бы. В Петербурге я ночи не сплю, пью и шатаюсь, но чувствую себя неизмеримо здоровее, чем в Москве. Чёрт его знает, отчего это так. Не скучаю, ибо во-1-х) пишу и 2-х) чувствуется близость лета, которое я люблю паче всего. Хочется приготовлять удочки. Поклон Анне Ивановне, Александре Сергеевне и детям. Будто здоровы. Ваш А. Чехов.

900. А. С. СУВОРИНУ 6 февраля 1891 г. Москва. 6 февраль. Гёте и Эккерман легки на помине. Я недавно упоминал об их разговорах в своей великой повести. Называю ее великою, потому что она в самом деле выходит великою, т. е. большою и длинною, так что даже мне надоело писать ее. Пишу громоздко и неуклюже, а главное - без плана. Ну, да всё равно. Пусть Буренин получит еще новое доказательство, что молодые писатели ни к чёрту не годятся. До конца еще далеко, а действующих лиц чёртова пропасть. У меня жадность на лица. К Вашему приезду будет готова половина, а может быть, и больше, дам Вам и попрошу прочесть. Предвкушайте это наслаждение, как я предвкушаю Вашу критику, которой, впрочем, не боюсь, так как Вы очень добрый человек и к тому же превосходно понимаете дело - редкое сочетание. Не был я у Полонского не потому, что не люблю его. Просто забыл в хлопотах и в побегушках. Почему

{04175}

я не поздравил Анну Ивановну с ангелом, потому же самому не был и у Полонского. Это дело воспитания! Не воспитан, должно быть, вот и всё. Полонскому я напишу слезное письмо, а у Анны Ивановны попрошу прощения, когда буду в Петербурге, но воспитаннее я от этого не стану. Кто пишет обо мне из Москвы Полонскому? Это Бибиков. Анонимное письмо, которое Вы получили насчет рецензии о Карпове, цинично и больше ничего. Если хотите, то и глупо. Карпов глупый и злой человек, самолюбие чертовское, аверкиевское; кончит он тем, что будет писать критические фельетоны под псевдонимом. Ваша статья о Толстом сплошная прелесть. Очень, очень хорошо. И сильно, и деликатно. Вообще какой-то особенно удачный номер: и Ваша статья, и "Франсуаза". Прекрасный рассказ. Прибавка о сестре ("она твоя сестра!"), сделанная Толстым, не так портит, как Вы боялись. Только от нее рассказ утерял как будто свою свежесть. Впрочем, всё равно. Будьте здоровы и хранимы богом от мрачных мыслей. Неужели Адашева опять будет играть князь (Обо) Ленский? Уж лучше бы играл Чернов. Тот тоже деревянный, но сделан, кажется, из более мягкого дерева. Я начинаю стареть; это я заключаю из того, что мне очень хочется "поговорить о литературе". Степенность. Кланяюсь Анне Ивановне, мальчикам и девочке с толстым носом. Ваш А. Чехов.

901. А. И. УРУСОВУ 6 февраля 1891 г. Москва. 6 февраль. Посылаю Вам, уважаемый Александр Иванович, исчадие филантропии - тяжелый и громоздкий пакет, о котором говорил. Счастливого пути! Ваш А. Чехов. На конверте: Арбат, Никольский переулок, собственный дом Князю Александру Ивановичу Урусову.

{04176}

902. И. П. ЧЕХОВУ Февраль, после 7, 1891 г. Москва. Я просил известного педагога Д. И. Тихомирова попросить Комитет грамотности, чтобы тот собрал и отправил на Сахалин библиотеку. Ответ узришь на обороте сего. Вообще книг отправлена чёртова пропасть. По счету приходится уплатить Суворину за учебники 666 руб. Обедал вчера у миллионерши Морозовой, хотел просить ее уплатить по этому счету, но язык прильпе к гортани; подожду. Все наши здоровы. Я приехал домой и усердно пишу. Пишется пока как по маслу, а что будет потом, не знаю. В общем живется скучновато. Получаешь ли газету? Будь здоров и невредим и ночью пьяный не упади на бутылочные осколки, которых в Дубасове, вероятно, много. Крепко жму руку. Твой А. Чехов. Мангус был болен и околевал, но теперь здоров и бунтует.

903. Ф. А. КУМАНИНУ 13 февраля 1891 г. Москва. 13 февраль. Добрейший Федор Александрович, посылаю Вам письмо Григоровича с условием, что Вы непременно возвратите его. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

{04177}

904. А. И. СУМБАТОВУ (ЮЖИНУ) 13 февраля 1891 г. Москва. 13 февр. Милый Александр Иванович, оставьте мне два купона, которые в обыкновенное время стоят по 1 р. 10 к., на первой лавочке. Контракт свезу в Дирекцию. Спасибо за хлопоты. Ваш А. Чехов. На конверте: Его сиятельству Александру Ивановичу Сумбатову. Здесь, Леонтьевский пер., д. Сорокоумовской.

905. И. М. КОНДРАТЬЕВУ 14 февраля 1891 г. Москва. 14 февраль. Многоуважаемый Иван Максимович! Дирекция императорских московских театров заключила со мною условие относительно пьесы моей "Предложение", на два года, о чем и имею честь уведомить Вас. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

906. И. Н. САХАРОВУ 16 февраля 1891 г. Москва. 16 февраль. Уважаемый Иван Николаевич, большое спасибо Вам за хлопоты. Будьте добры написать г. Кетрицу, чтобы пояснительное письмо он послал не в одесский магазин, а мне. Желательно иметь полный список посылаемых книг. Что касается упаковки, то я напишу о ней в магазин. Впрочем, если будет и плохая упаковка, то беда

{04178}

невелика: я напишу офицерам парохода, и те положат наши книги в месте злачном, в месте покойном. Интересно бы скорее узнать: что посылает П(етер)б(у)ргский комитет - учебники или книги для чтения? Желаю Вам всего хорошего и еще раз благодарю. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

907. А. И. УРУСОВУ 17 февраля 1891 г. Москва. 17 февраль. Благодарю Вас, уважаемый Александр Иванович. Посылаю двух "Леших". Ваш А. Чехов.

908. В. О. КОНОНОВИЧУ 19 февраля 1891 г. Москва. 19 февраля. Москва. Многоуважаемый Владимир Осипович! Начну с телеграммы, которую я по поручению Вашего превосходительства послал 30 июля брату. Она не застала в Москве ни брата, ни инспектора народных училищ Малышева: первый был переведен во Владимир, второй в Орел. Была она получена братом в августе и к тому же еще с опечаткой, которая делала ее непонятною: вместо "150 учеников" было написано "150 учебников". Брат решил ждать возвращения моего из Сахалина и написал в Москву, чтобы Вам пока была выслана программа народных училищ, и Вам выслали программу училищ, кажется, Звенигородского уезда. Вернувшись домой, я прежде всего послал Вам свод законоположений, относящихся к народным училищам и учительским семинариям (Аннин), и программы петербургских городских, московских городских и клинских земских училищ. Теперь посылаю школьный отчет и программы Лужского уезда Петербург(ской)

{04179}

губ(ернии). (Этот отчет, помнится, по ошибке положен мною в пакет, предназначенный для Рыковского.) Посылая не одну, а несколько программ, я руководствовался тем соображением, что сахалинские учителя, может быть, пожелают подробнее ознакомиться с требованиями и общим тоном существующей школьной системы. Посылаю учебники. Они куплены в книжном магазине А. С. Суворина, который предлагает сахалинским школам кредит с платежом в какие угодно сроки. При покупке книг я советовался с педагогами и главным образом с братом, который считается опытным и знающим педагогом. Расчет был сделан на 300 учеников младшего и 150 старшего отделения. Так как мы не знали maximum'a, который Вы можете отпустить на учебники, то мы боялись очень усердствовать и где только возможно было урезывали, и потому учебники, как Вы усмотрите из счета, посылаются далеко не в полном комплекте. Так, например, "Букварь" Тихомирова посылается на 50 экзем(пляров) меньше, II часть "Родного слова" не 300 экземп(ляров), а только 200, задачник Гольденберга не 150, а только 100. А "Богослужение" Пшеничникова, которое указано в программе по закону божию, не посылаем вовсе. Незнание упомянутого maximum'a, отсутствие в сах(алинских) школах определенной программы и то обстоятельство, что у Вас в школах не 3 отделения, как у нас, а только 2, приводили нас в смущение, и это главным образом служит причиною, что первый блин вышел комом, то есть что я на первых порах не угодил ни Вам, ни Даниилу Александровичу. Для заведующего училищами я посылаю "Подробный план занятий" Баранова. Для учителей всех шести школ, считая в том числе и закрытую Дербинскую, я посылаю по одному экземпляру "Руководство к букварю" Тихомирова, "Руководство к "Родному слову", "Географию" Пуциковича, "Методику" Евтушевского, "Военную гимнастику" Везенкова, "Методику русского письма" Гербача и "Полную пропись" Гербача. Посылаю учителям также "Методику русского языка" Солониной 3 экз(емпляра) и "Как учить" Тихомирова тоже 3 экз., итого 6 экз.- пусть Даниил Александрович поделит. Второй части "Методики" Солониной в продаже

{04180}

нет. Книги, посылаемые для учителей, должны составлять собственность школьных библиотек. Кстати о школьных библиотеках. Чтобы положить им основание, Комитет грамотности, состоящий при Вольном экономическом обществе, посылает в Ваше распоряжение 1470 книжек для 5 северных школ по 294 кн(ижки) на каждую. Для школы в п(осту) Корсаковском посылает библиотеку Московской комитет грамотности, состоящий при Сельскохозяйственном обществе. Для школьных же библиотек г. Суворин посылает по 6 экз. следующих сочинений: По 1 экз. на каждую: 1. Пушкин. Сочинения. 2. Грибоедов. Горе от ума. 3. Фонвизин. Две комедии. 4. Анекдоты. 5. Хемницер. Басни. 6. Капнист. Ябеда. 7. Марлинский. Аммалат бек. 8. Диккенс. Оливер Твист. 9. Данилевский. Украинские сказки. 10. Шекспир. Гамлет. 11. Его же. Король Лир. 12. Его же. Отелло. 13. Его же. Ричард III. 14. Его же. Кориолан. 15. Бежецкий. Сражение. 16. Лесков. Инженеры-бессребреники. 17. Ломоносов. Избранные сочинения. 18. Эзоп. Избранные басни. 19. Чехов. Детвора. 20. Карамзин. История госуд(арства) Российского. 21. Байрон. Невеста Абидосская. 22. Поход Аргонавтов. 23. Екатерина II. Избранные сочинения. 24. Достоевский. Бедные люди. 25. Лесков. Повести. 26. Антонов. Общедоступная гигиена. 27. Кайгородов. Черная семья. Он же пожертвовал по 1 экземпляру для Александровской школы: 1. Беккер. Древняя история, I и II части.

{04181}

2. Беккер. Выброшенные морем. 3. Жизнь Гёте. 4. Иллюстрированная история (Петра) В(еликого). 5. Иллюстрированная история Екатерины В(торой). 6. Исторические рассказы и анекдоты. 7. Карнович. Замечательные богатства. 8. Леббок. Муравьи, пчелы и осы. 9. Лейкснер. Наш век. 10. Стивенсон. Странная история. 11. Твен. Принц и нищий. 12. Флоринский. Домашняя медицина. 13. Фурман. Гравер. 14. Штерн. Всеобщая история. 15. Пыляев. Старый Петербург. 16. Шиллер. Его жизнь. 17. Пыляев. Забытое прошлое Петербурга. 18. Костомаров. Черниговка. Баронесса В. И. Икскуль посылает по 6 экземпляров своих изданий, для каждой школы по одному: 1. Успенский. Взбрело в башку. 2. Его же. Живые цифры. 3. Его же. Про счастливых людей. 4. Короленко. Лес шумит. 5. Кузминская. Бешеный волк. 6. Потапенко. В потемках. 7. Станюкович. Между своими. 8. Четвертая пчелка. 9. Про обезьяну мартышку. Г. Ватсон посылает по 6 экземпляров: 1. Надсон. Сборник журнальных статей. 2. Грент-Аллен. Из странных рассказов. Затем следует посылка издателя г. Павленкова. 1. Бажина. Блуждающие огоньки. 2 экз. 2. Диккенс. Два города. 3. Его же. Тяжелые времена. 4. Его же. Крошка Доррит. 5. Его же. Мартин. 6. Его же. Николай Никльби.

{04182}

7. Его же. Холодный дом. 8. Робинзон. 2 экз. Его издания "Жизнь замечательных людей" 9. Лойола. 10. Крылов. 11. Мицкевич. 12. Конфуций. 13. Лессинг. 14. Дарвин. 15. Линней. 4 экз. 16. Данте. 5 экз. 17. Линкольн. 2 экз. 18. Свифт. 19. В. Гюго. 2 экз. 20. Шопенгауэр. 21. Крамской. 22. Гумбольдт. 23. Гоголь. 24. Галилей. 25. Кювье. При распределении по школьным библиотекам книг, присланных в 2 или 3 экзем(плярах), Даниилу Александровичу, вероятно, придется отдавать преимущество Александровской школе, затем ближайшей к ней Корсаковской, затем Ново-Михайловской и т. д. Известный педагог В. П. Острогорский, не желая уступить ни бар(онессе) Икскуль, ни Павленкову, посылает свои сочинения: 1. "Црини", 2. "Роланд", 3. "Король Лир", 4. "Вильгельм Телль", 5. "Зимняя сказка", 6. "Родные поэты", 7. "Гончаров", 8. "Русские писатели". Д. И. Тихомиров, автор букваря, глава фирмы "Начальная школа", посылает для Александровской школьн(ой) библиотеки свои сочинения: 1. "Школа грамотности". 2. "Азбука правописания", I и II части. 3. "Букварь для совместного обучения" и 4. "Опыт плана и конспекта". Им же пожертвовано: 1. Толстой. Кавказский пленник. 2. Его же. Бог правду видит. 2 экз. 3. Его же. Упустишь огонь, не потушишь. 2 экз. 4. Его же. Чем люди живы. 2 экз. 5. Его же. Где любовь, там и бог. 2 экз.

{04183}

6. Его же. Свечка. 7. Его же. Две сказки. 8. Немирович-Данченко. Махмудкины дети. 2 экз. 9. Его же. Забытый рудник. 2 экз. 10. Не в богатстве сила. 2 экз. Посылаются также еще: 1. Канаев. Арифметика. 2. Лошадь в крестьянском хозяйстве, в 3 экз. 3. Меморский. Арифметика. 4. Фелье. Жизнь знаменитых римлян. Остальные книги, не названные здесь, прошу Вас передать Арсению Михайловичу Бутакову для Рыковского. По счету за учебники следует уплатить 666 р.- число апокалипсическое. Со всей суммы, кроме платы за доставку до Одессы и 15 р., следуемых за "Краткий катехизис", Суворин сделал 10% скидки. Так как кроме учебников, на покупку которых я был уполномочен, я посылаю много и других книг, то я почел себя вправе обратиться в Комитет Добровольного флота с просьбою, чтобы книги от Одессы до Сахалина были доставлены бесплатно. Образцы больничной отчетности и всего, что относится к) медицинской части, я не посылаю. Я хочу побывать сна(чала) в земской больнице и на месте собрать всё, что ну(жно) для полноты картины. В больнице я буду на первой (неделе) поста. Простите, в Петербурге я не был у доктора Иванова и не (испол)нил Вашего поручения. В Петербурге я не принадле(жал) самому себе, меня разрывали на части; я должен был (беспре)рывно ходить по визитам, принимать у себя и без умо(лку) говорить. Изображал я из себя грибоедовского францу(зика) из Бордо. Разумеется, больше всего приходилось говори(ть) о Сахалине. Я так много говорил о нем, что выдохся. О Сахалине говорил я, между прочим, с А. Ф. Кони. Были у меня гг. Коковцев и Каморский, у г. Галкина-Враского я не был. Тюремной выставкой публика осталась недовольна. Если, исполняя поручение, я не угодил (Вам) и Даниилу Александровичу, то прошу Вас на сей (раз) великодушно извинить меня. Теперь уж у меня есть некоторый опыт,

{04184}

и если Вам угодно будет дать мне еще поручение, то я, надо думать, исполню его лучше. Летом мой адрес будет такой: Феодосия, А. С. Суворину для передачи мне. Извините, что это мое письмо имеет исключительно деловой характер и что я не могу Вам (сообщить) ничего интересного. Сегодня я утомлен, и у меня голова болит. Вашего радушия и гостеприимства и просвещенного участия я никогда не забуду. Когда я рассказываю литераторам, которые вообще не избалованы хорошими приемами, о том, какой прием был оказан мне на Сахалине, то они не верят, что я явился на Сахалин, не имея ни одного письма, ни даже карточки. Прошу Вас засвидетельствовать мое почтение Вашему семей(ству) и принять уверение в искреннем моем уважении и преда(нности). А. Чехов.

909. А. М. КОНДРАТЬЕВУ 22 февраля 1891 г. Москва. 22 февраль. Дорогой Алексей Михайлович, прибегаю к Вашему всемогуществу. Мне ужасно хочется посмотреть свое "Предложение", а билета достать не могу. В воскресенье утром идет моя пьеска. Не замолвите ли Вы словечко, чтобы в кассе оставили мне два билета - кресла 7 или 8 ряда, или что есть. Я буду Вам очень благодарен. Оттепель. Я боюсь, что разольются реки и что не придется нам ехать в Бабкино пить водку из серебряного стаканчика. Сегодня получил письмо от Киселева, просит привезти икры. Ваш А. Чехов. М. Дмитровка, д. Фирганг.

{04185}

910. А. И. УРУСОВУ 22 февраля 1891 г. Москва. Надежда Васильевна Исаева живет в Гнездниковском пер., д. Яголковского. Ей (по справкам) не больше 30 лет. Е. М. Шавровой напишу сегодня. Ваш А. Чехов. На обороте: Здесь, Арбат, Никольский пер., соб(ственный) дом Князю Александру Ивановичу Урусову.

911. А. С. СУВОРИНУ 23 февраля 1891 г. Москва. 23 февр. Здравствуйте, голубчик мой. Ваша телеграмма насчет "Тормидора" смутила меня. Меня страшно потянуло в Петербург, но не ради Сарду и приехавших парижан, а так, здорово живешь. Но практические соображения взяли меня под уздцы. Я сообразил, что надо спешить писать повесть, что я не знаю французского языка и поэтому буду занимать в ложе чужое место, что у меня мало денег и проч. Одним словом, как теперь мне кажется, я плохой товарищ, хотя и поступил, по-видимому, умно. Повесть моя подвигается вперед. Всё гладко, ровно, длиннот почти нет, но знаете, что очень скверно? В моей повести нет движения, и это меня пугает. Я боюсь, что ее трудно будет дочитать до середины, не говоря уж о конце. Как бы то ни было, я все-таки кончу ее. Анне Ивановне поднесу веленевый экземпляр для чтения в купальне. Я желал бы, чтобы ее что-нибудь в воде укусило и чтобы она вышла из купальни рыдающей. Мне было грустно, когда Вы уезжали. Вообще мне грустно. Изумительная астрономка кончила со мной французскую грамматику и укатила зачем-то в Петербург. Лавры Ковалевской не дают ей спать, и она, кажется, хочет поступить на курсы.

{04186}

"Предложения" нет в масленичном репертуаре; очевидно, актеры обиделись, что до сих пор я не был в театре. Вчера опять был Южин - не приняли. Был Немирович - не приняли. На горизонте моем скопляются тучи, и я жду ливня с градом. Только что приехал Миша из Алексина. Вот так служба! Этак и я бы согласился. Графиня Рошфор отказала нам окончательно. Я думаю, что в счастливые дни медового месяца она не огорчала так мужа своим отказом, как огорчила теперь нас. Где мы теперь будем жить? Я ужасно боюсь серой дачной обстановки со щелями, пятнами на потолке и кухонным чадом, а пожалуй, и в этом году придется вкусить сие. Пришлите мне денег. У меня их нет и взять, кажется, неоткуда. По моему расчету, я при благоприятных условиях могу получить от Вас до сентября не более тысячи рублей. Соображайтесь с сим, но не высылайте денег почтой, так как я терпеть не могу ходить в почтамт. Напишите мне о "Тормидоре". Поклон Анне Ивановне, Борису и прекрасной Насте. "Ах, Настасья, ах, Настасья, отворяй-ка ворота!" Весь Ваш А. Чехов.

912. В. О. КОНОНОВИЧУ 27 февраля 1891 г. Москва. 27 февраля 1891 г. Многоуважаемый Владимир Осипович! В дополнение к моему большому письму имею честь препроводить Вашему превосходительству письмо, полученное мною от секретаря Петербургского комитета грамотности г. Кетрипа. Комитет Добровольного флота уведомил меня, что книги будут доставлены на Сахалин бесплатно. Новостей нет никаких. Поэт Плещеев получил наследство в два миллиона и занят теперь такими широкими планами, как будто ему не 70, а 18 лет. За ведение дела Плевако получил с него 20 тысяч. Тот же Плевако получил в Варшаве с Бартенева 10 тысяч,

{04187}

т. е. по 1250 руб. за каждый год восьмилетней каторги. Глеб Успенский болен и, говорят, опасно. Актеров осыпают цветами и носят их на руках. Средство Коха провалилось в России окончательно. Всё обстоит благополучно, так что, подобно надзирателям в Дуэ, можно на каждом шагу докладывать: всё обстоит благополучно. О Сахалине я не напечатал еще ни одной строки и печатать не буду, пока не напишу своей книжки. Каморский говорил мне, что ему поручено организовать из сс(ыльно)-каторжных железнодорожный батальон, кажется, в две тысячи человек. При постройке сибирской железной дороги каторжные будут получать деньгами более 30 коп. в день. Позвольте пожелать Вам всего хорошего и пребыть искренно уважающим и преданным. А. Чехов.

913. А. П. ЛЕНСКОМУ 27 февраля 1891 г. Москва. 27 февр. Дорогой Александр Павлович! В начале первой недели поста я еду во Владимирскую губ(ернию) на стеклянный завод Комиссарова. Не найдете ли Вы возможным поехать со мной? Весна, грачи, скворцы, попы, урядники, рабочие, мельница и громадные, аду подобные, печи на заводе. Всё это, уверяю Вас, ужасно интересно. Мы поедем сначала по железной дороге, а потом на лошадях. Остановимся мы в квартире брата; помещения у него достаточно. Вернувшись в Москву, Вы привезете с собой много посуды, которая будет сделана при Вас же и по Вашим рисункам. Пробудем на заводе недолго. Завтра я еду в Бабкино к Киселеву. Вернусь в понедельник и явлюсь к Вам за ответом. Главное, не забывайте - весна! И мы увидим множество людей. Кланяюсь Лидии Николаевне и Ленскому-фису. Подумайте, голубчик! Кроме Вас, я никого не приглашаю

{04188}

с собой, ибо Левитан едет в Петербург, да и утомляется он скоро, а остальные не поедут, хоть из пушек стреляй. Я пишу большую повесть. В чаянии благополучного для меня ответа, пребываю любящим Вас А. Чехов.

914. А. И. СУМБАТОВУ (ЮЖИНУ) 27 февраля 1891 г. Москва. Милый Александр Иванович, был у Вас, чтобы сказать Вам, что завтра меня не будет в Москве и что шампанское пить не будем. Не найдете ли Вы возможным отложить до понедельника? Уезжаю я во вторник или в среду. Видел сегодня Александрова; на комитете не был. Ваш А. Чехов. Поклон Вл(адимиру) Ив(ановичу).

915. А. И. УРУСОВУ 4 марта 1891 г. Москва. 4 март. Ваше письмо, уважаемый Александр Иванович, я получил вчера, в воскресенье, в 11 часов вечера, вернувшись из деревни. В тот час, когда Вы обедали у Варвары Алексеевны, я ехал на широких санях по тающему снегу и смотрел на грачей, которые, кстати сказать, прилетели. Кланяюсь Вам. Ваш А. Чехов. На обороте: Здесь, Арбат, Никольский пер., собств. дом Князю Александру Ивановичу Урусову.

{04189}

916. А. С. СУВОРИНУ 5 марта 1891 г. Москва. 5 март. Едем!!! Я согласен, куда угодно и когда угодно. Душа моя прыгает от удовольствия. Не поехать было бы глупо с моей стороны, ибо когда еще представится случай? Но, голубчик, предоставляю Вам взвесить следующие обстоятельства: 1) У меня далеко еще не кончена моя работа. Если я ее отложу до мая, то сахалинскую работу придется начать не раньше июля, а это опасно, ибо сахалинские впечатления у меня уже испаряются, и я рискую забыть многое. 2) У меня совсем нет денег. Если я, не кончив своей работы, возьму еще тысячу рублей на поездку, а потом после поездки на прожитие, то я так запутаюсь, что сам чёрт не вытянет меня за уши. Я еще не запутался, потому что изощряюсь и живу скромнее просвирни, но если я поеду, то всё пойдет к чёрту, счеты мои запутаются, и я почувствую себя в неоплатных долгах. При одной мысли о двухтысячном долге я падаю духом. Есть много и других обстоятельств, но всё мелко перед работой и деньгами. Итак, просмакуйте мои соображения, войдите на мгновение в мою шкуру и решите: не лучше ли мне остаться? Вы скажете, что всё это пустяки. Но Вы бросьте свою точку зрения, а станьте на мою. Жду скорейшего ответа. Моя повесть подвигается, но ушел я недалеко. Был в деревне у Киселевых. Грачи уже прилетели. Ваш А. Чехов.

917. Е. М. ШАВРОВОЙ 6 марта 1891 г. Москва. 6 март. Я страшно виноват перед Вами, уважаемая Елена Михайловна, но если бы Вы знали, какую длинную повесть пишу я, как кружится у меня по этому поводу

{04190}

голова, то извинили бы меня за то, что я до сих пор не даю Вам никакого ответа. Я еще не читал Ваших рассказов. О, я злодей! Днем я не читаю ничего, потому что это помешало бы тому моему порядку мыслей, который нужен для работы, а к вечеру бываю утомлен и зол, и тоже не читаю ничего, кроме статей газетного характера. В начале будущей недели я, вероятно, уезжаю в Италию. До отъезда я прочту Ваши рассказы и сделаю всё, что нужно. Если же не уеду, то ответ Вы получите не ранее конца второй недели поста. Я хотел устроить для Вас свидание с Сувориным, но он вдруг заболел и уехал. Он любит литературу страстно и отлично бранится, а Вы теперь переживаете тот стадий Вашей начинающейся деятельности, когда с Вами нужно жестоко браниться. Хотя бы за бритую рожу. Ну, коли Вам понадобится актер, то почему не взять настоящего, например, Ленского, а не эту восковую, богоподобную фигуру? Не терплю двуногих богов, особенно, если их сочиняют. Давайте нам жизнь, г. Шастунов! Опишите-ка Филиппыча. Этот покрупнее Зильбергроша. Я встретился с ним в Театральной конторе и спросил о Вас, он похвалил, я проболтался о том, что Вы пишете, и поспешил взять с него честное слово, что это останется между нами. Он не сдержал своего слова, ну а я в отместку за это не велел его принимать, и ему уже раз было отказано. О какой "Каштанке" Вы пишете? У меня такого рассказа нет. Если кончили про Зильбергроша, то пришлите. Но, г. Шастунов, откуда Вам известна жизнь Зильбергроша? Интересно будет прочесть, очень интересно. Пришлите. Если пришлете, то всё прочту в один присест и тотчас же дам ответ. Будьте здоровы, г. Шастунов. Отчего бы Вам в Италию не поехать? Я еду туда с Сувориным. Ваш А. Чехов. На конверте: Елене Михайловне Шавровой. Здесь, Волхонка, а. Воейковой.

{04191}

918. И. С. ВОЛОГДИНУ 8 марта 1891 г. Москва. Книги посланы 666 руб. пароходом без наложенного платежа, погодите высылать деньги до июня. Чехов.

919. Е. М. ШАВРОВОЙ 8 марта 1891 г. Москва. 8 март. Получил рассказы и прочел, Елена Михайловна, и ничего не нахожу ужасного в Вашем "Михаиле Ивановиче". Напротив, всё очень скромно. А за Репина позвольте обидеться: разве можно в жаркое время кормить писателя поросенком? Побойтесь бога! Я заказывал Зильбергрошу рассольник из потрохов, и рассольник всякий раз был удивительный. Для M-me Зильбергрош пятидесяти лет много. Не надо утрировать. И 40 довольно. Дело, впрочем, не в летах. Она может быть и 23-хлетнею. Главное достоинство М-те 3(ильбергрош) - это ее черезмерная сытость. Когда она качалась на кресле, то давала такое впечатление, как будто всего накушалась, и ее теперь мутит, и хочется кисленького - байроническая черта. Мих(аил) Ив(анович) сделан у Вас очень хорошо, и она тоже, и офицерик. Пока Вы описываете то, что видели, выходит отлично, но как только дошли до Шурочки, которой никогда не видели, то выходит один только душевный вопль и больше ничего. M-me З(ильбергрош) платит своему гусю лапчатому 75 руб. в месяц; не понимаю, причем тут какая-то Шурочка? Похоже на то, что она пришла, понюхала и ушла. Пусть она убирается к своему мужу! Этою Шурочкой и тающей Олей Вы делаете то, что внимание читателя раздваивается, уменьшается вдвое и сила рассказа. "У гадалки" великолепный рассказ, и я этому ужасно рад. Очень, очень хорошо. Оба рассказа я в понедельник увезу в Петербург; туда же увезу "В цирке" и "Каштанку", если найду таковую. Насчет "In vino" - не послать ли нам его в "Артист"? Там любят богоподобных актеров.

{04192}

Вот что: у меня чешутся руки, не позволите ли Вы мне приделать конец к Зильбергрошу? Ответьте до понедельника. Из Петербурга еду за границу, на Святой буду в России. Вчера был у меня моргающий Филиппыч. Опять его не приняли. Мне стало жаль его, и я вечером сходил к нему и видел репетицию. Мне больше всех понравился жидок, который играл маркиза и поэтому не мог репетировать без шпаги. Сплошная грация. Желаю всех благ. Ваш А. Чехов. На конверте: Елене Михайловне Шавровой. Здесь, Волхонка, д. Воейковой.

920. М. В. КИСЕЛЕВОЙ 11 марта 1891 г. Москва. 11 март. Отправляясь во Францию, Испанию и Италию, молю вас, о небеса, сохранить Бабкино в добром здравии и благополучии! Да, Мария Владимировна! В писании сказано: он ахнуть не успел, как на него медведь насел. Так и я: ахнуть не успел, как уже невидимая сила опять влечет меня в таинственную даль. Сегодня еду в Петербург, оттуда в Берлин и так далее. Взбираясь на Везувий или глядя на бой быков в Испании, я помяну Вас в своих святых молитвах. До свидания! Я был в семинарии и подбирал для Василисы семинариста. Много чутких и отзывчивых, но ни один не согласился. Сначала, особенно когда я сказал, что у Вас за столом бывают иногда горох и редька, соглашались, но когда я нечаянно проговорился, что в камере земского начальника стоит кровать, на которой порют, все стали почесываться и бормотать: "Об этом надо подумать". Впрочем, один рябенький, которого зовут Герасимом Ивановичем, очень чуткий и отзывчивый, приедет к Вам на днях. Надеюсь, что Вы и Василиса примете его любезно. Пользуйтесь случаем:

{04193}

партия блестящая. Муж Самоварочки Голохвастовой менее отзывчив. Пороть Герасима Иваныча можно, потому что он говорил мне: "Я до бесконечности люблю сильные ощущения". Когда он будет у Вас, запирайте шкаф, где водка, и держите форточки открытыми, потому что семинарская вдохновенность и отзывчивость дают себя знать каждую минуту. Какая счастливая Василиса! Идиотик у нас еще не был. Куры клюют петуха. Они, должно быть, говеют, или, быть может, добродетельным вдовам не нравится жених. Мне принесли новое пальто на клетчатой подкладке. Ну, будьте небом хранимы, здоровы, счастливы, покойны. Земскому начальнику, Василисе и Елизавете Александровне нижайший поклон. Дай бог вам всем всего хорошего. Вернусь я на Святой неделе. Не забывайте искренно Вам преданного А. Чехова. Если Ольга Ивановна еще не уехала от Вас, будьте добры передать поклон и ей.

921. Ф. А. КУМАНИНУ 11 марта 1891 г. Москва. 11 марта. Посылаю Вам, Федор Александрович, очень миленький рассказик моего знакомого, сотрудника "Нового времени". Рассказ прочтите. Сделан недурно. Если не будете печатать, то пришлите его в редакцию "Нового времени" на имя Суворина: его там напечатают. До свиданья! Еду. Ваш А. Чехов.

922. А. И. СУМБАТОВУ (ЮЖИНУ) 11 марта 1891 г. Москва. 11 март. Милый Александр Иванович, Лескова пришлет Вам сестра. Она его теперь читает.

{04194}

Оставайтесь здоровы и благополучны. Идет снег, а у нас в Италии, говорят, уже цветут розы! Ваш А. Чехов. На обороте: Князю Александру Ивановичу Сумбатову Здесь, Леонтьевский пер., д. Сорокоумовского.

923. Е. М. ШАВРОВОЙ 11 марта 1891 г. Москва. 11 март. Простите, Елена Михайловна, что я не ответил Вам вчера. Ваш посланный застал меня, когда я только что вернулся из заседания, где купно с Южиным и Шпажинским сочинял новый устав Грибоедовской премии. Утомился и было лень. Вашу "Каштанку" нашел. Повезу ее сегодня в Питер и там прочту. "В цирке" очень хороший рассказ и уже послан "Артисту". "Цыганщину", согласно желанию Вашему, при сем возвращаю. Что касается прибавки гонорара, то я поговорю об этом с Сувориным завтра же, когда вручу ему Вашу "Гадалку". Значит, Вы "бедная писательница"? Ах, очень рад. Вы можете теперь Ваше писательство называть так: "тернистый путь". Желаю Вам всего хорошего. Пожалуйста, не извиняйтесь, когда присылаете мне Ваши рассказы. Если бы это было для меня неприятно, то я сказал бы. Мой летний адрес узнаете у брата. Впрочем, я вернусь к Святой неделе. Мой заграничный адрес: Paris, M-r Souvorine, poste rest(ante>, для Чехова - это на всякий случай. Можно и в Неаполь. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. На конверте: Пречистенка, дом Борщова, кв. 3 (Шавровых) Ее высокоблагородию Елене Михайловне Шавровой.

{04195}

924. М. Е. ЧЕХОВУ 13 марта 1891 г. Петербург. 13 марта 1891 г. Петербург. Архимандрит Паисий по справке, наведенной мною в Александро-Невской лавре, в настоящее время находится в Саровской пустыни. Генерала Черняева в настоящее время в Петербурге нет; когда он приезжает сюда, то останавливается на Большой Морской ул(ице), в гостинице "Бельвю"; лучше всего адресоваться по месту его служения, т. е. в военное министерство, военный совет: отсюда доставят ему письмо, где бы он ни находился. Вот Вам, дорогой дядя, адресы, которые Вы желали получить. Письмо Ваше, приди оно днем позже, не застало бы меня в Москве. Я теперь в Питере, а 15-го марта уезжаю ненадолго в Италию и во Францию. Спасибо Вам за доброе письмо и за память, которая для меня драгоценна, как и всё, что исходит от Вас. Мне очень хотелось бы повидаться с Вами и поговорить. Соскучился я. На хорошее место сел Алфераки. Он правителем канцелярии министра внутренних дел. Это видная должность... Вчера я спрашивал у знающих людей, какая ожидает его при благоприятных обстоятельствах дальнейшая карьера, и мне сказали, что дальше директора департамента он не пойдет, так как у него не русская фамилия. А будь русская фамилия, пожалуй, и в министры бы залетел. Бывший министр Маков тоже был правителем канцелярии. Вчера мой приятель А. П. Коломнин читал мне письмо, полученное им от о. Ф. Покровского по поводу подстаканника. Письмо очень задушевное и сердечное, и нам обоим, когда мы читали его, оставалось только пожалеть, что подарок наш слишком скромен. Александру я передал то, что Вы поручили мне. Он сказал, что будет Вам писать, и просил кланяться. Миша живет в Алексине, Иван в Судогде. Лето, вероятно, проведем мы где-нибудь на Оке... Погода в Петербурге великолепная. Солнце светит вовсю, снега нет, и мороз слегка щиплет за щеки. Сейчас я гулял по Невскому. Всё удивительно жизнерадостно, и когда глядишь на розовые лица, мундиры,

{04196}

кареты, дамские шляпки, то кажется, что на этом свете нет горя. Я еду через Варшаву в Вену, оттуда в Венецию, потом в Милан, во Флоренцию, Рим, Неаполь, Палермо и т. д. В Неаполе уже цветут розы. Когда в Риме осмотрю храм Петра и Павла, то опишу Вам свое впечатление. Какая интересная страна Индия! Я хотел бы рассказать Вам про нее. Писал ли Вам Миша, что я привез из Индии интересных зверей? Об этих зверях в газетах писали. Мать от них в восторге, а папаше приятно, когда зверь лезет ему на голову и теребит волоса. В Индии я видел диких слонов и очковых змей, видел знаменитых индусов-фокусников, которые делают буквально чудеса. Тете, Георгию, Володе, девочкам и Иринушке благоволите передать мой поклон. Тете целую руку. Будьте здоровы, благополучны и покойны и не забывайте меня, многогрешного. Любящий и уважающий Вас А. Чехов.

925. И. П. ЧЕХОВУ 13 марта 1891 г. Петербург. 13 март. Петербург. Кричи, Иван, караул. К тебе я не скоро приеду. Поездка за границу уже решена окончательно и осуществится не позже 15-го марта. Едем в Вену, оттуда в Венецию и т. д. Вернемся к Пасхе. Еду я, Алексей Сергеевич и Алексей Алексеевич. Втроем будет не скучно. Но скучно 72 часа ехать до Вены. На Сахалин послано еще 2200 томов. Будь здоров и благополучен. Из Венеции напишу тебе. Твой А. Чехов.

{04197}

926. М. П. ЧЕХОВОЙ 16 марта 1891 г. Петербург. 16 март. Благородная сестрица! Отъезд за границу состоится в воскресенье. Едем в Вену, оттуда в Венецию и так далее по всей Италии. В Испанию, вероятно, не попадем, и потому насчет испанских косынок прошу отложить попечение. Посылаю волковский вексель на триста рублей. Надеюсь, что его не выкрадут из сего письма. Убедительно прошу сохранить к моему приезду все газет. Был я на передвижной выставке. Левитан празднует именины своей великолепной музы. Его картина производит фурор. По выставке чичеронствовал мне Григорович, объясняя достоинства и недостатки всякой картины; от левитановского пейзажа он в восторге. Полонский находит, что мост слишком длинен; Плещеев видит разлад между названием картины и ее содержанием: "Помилуйте, называет это тихою обителью, а тут всё жизнерадостно..." и т. д. Во всяком случае успех у Левитана не из обыкновенных. У Суворина была Кундасова. Хохотала, говорят, так громко, что Эмили и Адель приходили в ужас от "M-elle Studente". Хохотала и топала ногами. Кстати. Попроси Левитана и Кундасову собрать хотя что-нибудь на сахалинские школы. Александр и его чады здоровы. Будьте все здоровы и богом хранимы. Не забывайте меня. Весь ваш А. Чехов. Отдай Лике почтовую бумагу, а то она, т. е. бумага, заплеснеет. Если векселя не окажется в письме, то телеграфируйте Александру. На конверте: Москва, Мл. Дмитровка, д. Фирганг Марии Павловне Чеховой.

{04198}

927. М. П. ЧЕХОВОЙ 16 марта 1891 г. Петербург. Сегодня (16 марта) послал заказное письмо, в котором забыл сказать: всё, что Вы напишете до 25 марта адресуйте "Italie, Rome, M-r Souvorine для Чехова, poste restante", то же, что напишете от 25-го по 1-е апреля, валяйте так: "Italie, Naple, M-r S. для Чех. poste restante". Только не ленитесь писать. Всё обстоит благополучно. Семашечка, поговорите с Ликишей и напишите Иваненке. Ликиша, Вы всесильны, дайте Иваненке место! А. Чехов. На обороте: Москва, Мл. Дмитровка, д. Фирганг Марии Павловне Чеховой.

928. М. П. ЧЕХОВОЙ 17 марта 1891 г. Петербург. 16 март. 12 ч. ночи. Сейчас я видел итальянскую актрису Дузе в шекспировской "Клеопатре". Я по-итальянски не понимаю, но она так хорошо играла, что мне казалось, что я понимаю каждое слово. Замечательная актриса. Никогда ранее не видал ничего подобного. Я смотрел на эту Дузе и меня разбирала тоска от мысли, что свой темперамент и вкусы мы должны воспитывать на таких деревянных актрисах, как Ермолова и ей подобных, которых мы оттого, что не видали лучших, называем великими. Глядя на Дузе, я понимал, отчего в русском театре скучно. Сегодня я послал триста рублей векселем. Получили? После Дузе приятно было прочесть прилагаемый при сем адрес. Боже мой, какой упадок вкуса и чувства справедливости! И это студенты, чёрт бы их душу драл! Что Соловпов, что Сальвини - всё равно, оба одинаково находят "горячий отклик в сердцах молодежи". Грош цена всем этим сердцам.

{04199}

Завтра в половину второго уезжаем в Варшаву. Оставайтесь все живы и здоровы. Кланяюсь всем, всем, даже мангуске, которая не стоит, чтобы ей кланялись. Буду писать. Всей душой А. Чехов.

929. М. П. ЧЕХОВОЙ 19 марта 1891 г. По пути в Вену. 19 марта. Рано утром переехали границу. Холодно, снег; кондукторы и лакеи говорят тоном Поссарта. Кофе подают в молочничках. Много жидов. Кланяюсь всем. Сегодня в 4 часа пополудни буду в Вене. В расчете на хорошую погоду я не взял калош. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. Таможня содрала за табак больше, чем он стоит. Молодцы немцы. На обороте: Russland. Moskau. Москва, Мл. Дмитровка, д. Фирганг Марии Павловне Чеховой.

930. ЧЕХОВЫМ 20 марта (1 апреля) 1891 г. Вена. 20 март. Вена. Друзья мои чехи! Пишу вам из Вены, куда я приехал вчера в 4 часа пополудни. В дороге всё было благополучно. От Варшавы до Вены я ехал, как железнодорожная Нана, в роскошном вагоне "Интернационального общества спальных вагонов": постели, зеркала, громадные окна, ковры и проч. Ах, друзья мои тунгусы, если бы вы знали, как хороша Вена! Ее нельзя сравнить ни с одним из тех городов, какие я видел в своей жизни. Улицы широкие,

{04200}

изящно вымощенные, масса бульваров и скверов, дома все 6- и 7-этажные, а магазины - это не магазины, а сплошное головокружение, мечта! Одних галстухов в окнах миллиарды! Какие изумительные вещи из бронзы, фарфора, кожи! Церкви громадные, но они не давят своею громадою, а ласкают глаза, потому что кажется, что они сотканы из кружев. Особенно хороши собор св. Стефана и Votiv-Kirche. Это не постройки, а печенья к чаю. Великолепны парламент, дума, университет... всё великолепно, и я только вчера и сегодня как следует понял, что архитектура в самом деле искусство. И здесь это искусство попадается не кусочками, как у нас, а тянется полосами в несколько верст. Много памятников. В каждом переулке непременно книжный магазин. На окнах книжных магазинов попадаются и русские книги, но увы! это сочинения не Альбова, не Баранцевича и не Чехова, а всяких анонимов, пишущих и печатающих за границей. Видел я "Ренана", "Тайны зимнего дворца" и т. п. Странно, что здесь можно всё читать и говорить, о чем хочешь. Разумейте, языцы, какие здесь извозчики, чёрт бы их взял. Пролеток нет, а всё новенькие, хорошенькие кареты в одну и чаще в две лошади. Лошади прекрасные. На козлах сидят франты в пиджаках и в цилиндрах, читают газеты. Вежливость и предупредительность. Обеды хорошие. Водки нет, а пьют пиво и недурное вино. Одно скверно: берут деньги за хлеб. Когда подают счет, то спрашивают: "Wieviel Brцdchen?", т. е. сколько слопал булочек? И берут за всякую булочку. Женщины красивы и изящны. Да вообще всё чертовски изящно. Я не совсем забыл немецкий язык. И я понимаю, и меня понимают. Когда переехали границу, шел снег, в Вене же снега нет, но все-таки холодно. Я скучаю по доме и по всех вас, да к тому же еще мне совестно, что я опять бросил вас. Ну, да не беда! Вернусь и буду безвыездно сидеть дома целый год. Всем кланяюсь, всем! Папа, будьте добры, купите мне у Сытина или где хотите лубочное изображение св. Варлаама: святой Варлаам изображен едущим на санях, вдали на балкончике стоит архиерей, а внизу

{04201}

под рисунком житие св. Варлаама. Купите и положите мне на стол. В Испанию, вероятно, не поедем. В Бухаре будем. Семашко, написали Иваненке? Говорили с Ликишей о думском месте? Желаю всего хорошего. Не забывайте меня, многогрешного. Всем низко кланяюсь, обнимаю, благословляю и пребываю любящим А. Чеховым. Все встречные узнают в нас русских и смотрят мне не в лицо, а на мою шапку с проседью. Глядя на шапку, вероятно, думают, что я очень богатый русский граф. Писал ли я о детях Александра? Оба здоровы и производят отличное впечатление. Поклон красивому Левитану. На конверте: Bussland. Moskau. Москва, Мл. Дмитровка, д. Фирганг Марии Павловне Чеховой.

931. И. П. ЧЕХОВУ 24 марта (5 апреля) 1891 г. Венеция. 24 марта. Венеция. Я теперь в Венеции, куда приехал третьего дня из Вены. Одно могу сказать: замечательнее Венеции я в своей жизни городов не видел. Это сплошное очарование, блеск, радость жизни. Вместо улиц и переулков каналы, вместо извозчиков гондолы, архитектура изумительная, и нет того местечка, которое не возбуждало бы исторического или художественного интереса. Плывешь в гондоле и видишь дворцы дожей, дом, где жила Дездемона, дома знаменитых художников, храмы... А в храмах скульптура и живопись, какие нам и во сне не снились. Одним словом, очарование. Весь день от утра до вечера я сижу в гондоле и плаваю по улицам или же брожу по знаменитой площади святого Марка. Площадь гладка и чиста, как

{04202}

паркет. Здесь собор святого Марка - нечто такое, что описать нельзя, дворец дожей и такие здания, по которым я чувствую подобно тому, как по нотам поют, чувствую изумительную красоту и наслаждаюсь. А вечер! Боже ты мой господи! Вечером с непривычки можно умереть. Едешь ты на гондоле... Тепло, тихо, звезды... Лошадей в Венеции нет, и потому тишина здесь, как в поле. Вокруг снуют гондолы... Вот плывет гондола, увешанная фонариками. В ней сидят контрабас, скрипки, гитара, мандолина и корнет-а-пистон, две-три барыни, несколько мужчин - и ты слышишь пение и музыку. Поют из опер. Какие голоса! Проехал немного, а там опять лодка с певцами, а там опять, и до самой полночи в воздухе стоит смесь теноров, скрипок и всяких за душу берущих звуков. Мережковский, которого я встретил здесь, с ума сошел от восторга. Русскому человеку, бедному и приниженному, здесь в мире красоты, богатства и свободы не трудно сойти с ума. Хочется здесь навеки остаться, а когда стоишь в церкви и слушаешь орган, то хочется принять католичество. Великолепны усыпальницы Кановы и Тициана. Здесь великих художников хоронят, как королей, в церквах; здесь не презирают искусства, как у нас: церкви дают приют статуям и картинам, как бы голы они ни были. Во дворце дожей есть картина, на которой изображено около 10 тысяч человеческих фигур. Сегодня воскресенье. На площади Марка будет играть музыка. Ну, однако, будь здоров. Желаю тебе всего хорошего. Если когда-нибудь тебе случится побывать в Венеции, то это будет лучшим в твоей жизни. Поглядел бы ты здесь стеклянное производство! Твои бутылки в сравнении со здешними такое безобразие, что даже думать тошно. Буду еще писать, а пока до свиданья. Твой А. Чехов. На конверте: Russia. Wladimir. г. Судогда Владимирской губ., Дубасовский завод Его высокоблагородию Ивану Павловичу Чехову.

{04203}

932. М. В. КИСЕЛЕВОЙ 25 марта (6 апреля) 1891 г. Венеция. 25 март. Я в Венеции. Посадите меня в сумасшедший дом. Гондолы, площадь св. Марка, вода, звезды, итальяночки, вечерние серенады, мандолины, фалернское вино - одним словом, всё пропало! Не поминайте лихом. Тень прекрасной Дездемоны шлет свою улыбку земскому начальнику. Всем кланяюсь. Antonio. Кланяются Вам иезуиты. На обороте: Russia. Mosca. г. Воскресенск Московск(ой) губ. Марии Владимировне Киселевой.

933. ЧЕХОВЫМ 25 марта (6 апреля) 1891 г. Венеция. 25 март. Восхитительная голубоглазая Венеция шлет всем вам привет. Ах, синьоры и синьорины, что за чудный город эта Венеция! Представьте вы себе город, состоящий из домов и церквей, каких вы никогда не видели: архитектура упоительная, всё грациозно и легко, как птицеподобная гондола. Такие дома и церкви могут строить только люди, обладающие громадным художественным и музыкальным вкусом и одаренные львиным темпераментом. Теперь представьте, что на улицах и в переулках вместо мостовых вода, представьте, что во всем городе нет ни одной лошади, что вместо извозчиков вы видите гондольеров на их удивительных лодках, легких, нежных, носатых птицах, которые едва касаются воды и вздрагивают при малейшей волне. И всё от неба до земли залито солнцем. Есть улицы широкие, как Невский, и есть такие, где, растопырив руки, можно загородить всю улицу. Центр города - это площадь св. Марка с знаменитым собором того же имени. Собор великолепен, особенно снаружи. Рядом с ним - дворец дожей, где Отелло объяснялся перед дожем и сенаторами.

{04204}

Вообще говоря, нет местечка, которое не возбуждало бы воспоминаний и не было бы трогательно. Например, домик, где жила Дездемона, производит впечатление, от которого трудно отделаться. Самое лучшее время в Венеции - это вечер. Во-первых, звезды, во-вторых, длинные каналы, в которых отражаются огни и звезды, в-третьих, гондолы, гондолы и гондолы; когда темно, они кажутся живыми. В-четвертых, хочется плакать, потому что со всех концов слышатся музыка и превосходное пение. Вот плывет гондола, увешанная разноцветными фонариками; света достаточно, чтобы разглядеть контрабас, гитару, мандолину, скрипку... Вот другая такая же гондола... Поют мужчины и женщины и как поют! Совсем опера. В-пятых, тепло... Одним словом, дурак тот, кто не едет в Венецию. Жизнь здесь дешева. Квартира и стол в неделю стоят 18 франков, т. е. 6 рублей с человека, а в месяц 25 р., гондольер за час берет 1 франк, т. е. 30 коп. В музеи, академию и проч. пускают даром. В десять раз дешевле Крыма, а ведь Крым перед Венецией - это каракатица и кит. Я боюсь, что папаша сердит на меня за то, что я с ним не простился. Прошу извинения. Какое здесь стекло, какие зеркала! Зачем я не миллионер? Папаше, мамаше, податному, тёте с Алешей, златокудрой Лике, Семашечке с супругою, Ленским, красивому Левитану и Кувшинниковым нижайший поклон. В будущем году поедем все на дачу в Венецию. В воздухе стоит гул от звона. Друзья мои тунгусы, давайте примем католичество! Если бы вы знали, как хороши в церквах органы, какая здесь скульптура, какие итальяночки, стоящие на коленях с молитвенниками! Однако будьте здоровы и не забывайте меня, многогрешного. От Вены до Венеции ведет красивая дорога, о которой раньше мне много говорили. Но я разочаровался в этой дороге. Горы, пропасти и снеговые вершины, которые я видел на Кавказе и на Цейлоне, гораздо внушительнее, чем здесь. Addio! Ваш А. Чехов.

{04205}

934. М. Е. ЧЕХОВУ 25 марта (6 апреля) 1891 г. Венеция. 25 март. Венеция. Дорогой Дядя, шлю Вам привет из прекрасной Венеции и вместе с ним посылаю изображение церкви св. Марка. Эта церковь так же стара, как Венеция, и красива так же, как она. Фотография не может передать всей красоты ее. К сожалению, она дурно раскрашена. Три мачты, стоящие перед церковью, высоки; они сделаны из бронзы; на них когда-то выкидывались флаги Венецианской республики, теперь же по воскресеньям развеваются громадные итальянские флаги. Над главными дверями четыре коня из бронзы больше, чем в натуральную величину. Множество скульптурных украшений самой высокой стоимости. Весь храм до такой степени великолепен, что оценить его на деньги невозможно; он выше всякой цены, и местные горожане говорят, что их город не имеет смысла без этого храма и если бы, положим, неприятели захотели уничтожить город, то для этого достаточно было бы только разрушить один храм. Венеция, как Вам известно, знаменита тем, что здесь вместо мостовых вода и вода, вместо извозчиков гондолы. Здесь нет ни одной лошади. Кроме церкви св. Марка, есть еще много великолепных церквей, поражающих своим богатством. Замечательно, что все здешние статуи и картины не имеют цены; оценка их вне человеческой власти, и потому понятно, почему, например, из-за бронзовых коней или картины Веронеза ссорились целые государства. И понятно также, почему здесь знаменитым художникам воздают такую же честь, как королям; их погребают в храмах, как королей, и украшают их могилы такими памятниками, что голова кружится от восторга. Например, в одной из знаменитейших церквей у усыпальницы скульптора Кановы лежит просто чудо: лев положил голову на протянутые передние лапы, и у него такое грустное, печальное, человеческое выражение, какого нельзя передать на словах. Отсюда я поеду в Милан, во Флоренцию, Рим, Неаполь и Сицилию. Тепло.

{04206}

Когда же, наконец, я попаду к Вам в Таганрог? Сердечный привет Тете, Георгию, Володе и милым девочкам. Поклон и Иринушке. Простите, что так коротко пишу. Нет времени. Будьте здоровы и счастливы, и да хранят Вас ангелы небесные. Крепко жму Вам руку и обнимаю. Ваш А. Чехов.

935. ЧЕХОВЫМ 26 марта (7 апреля) 1891 г. Венеция. 26 март. Лупит во всю ивановскую дождь. Venezia bella перестала быть bella. От воды веет унылой скукой, и хочется поскорее бежать туда, где солнце. Дождь напомнил мне о моем дождевике (кожане). Кажется, его немножко поели крысы. Если да, то отдайте его поскорее в починку - Петровка, магазин резиновых изделий Пихлау или Вихлау. Как живет синьор Мангус? Я каждый день боюсь получить известие, что он околел. Вчера, описывая дешевизну венецианской жизни, я немножко хватил через край. Виновата в этом г-жа Мережковская, которая сказала мне, что она с мужем платит столько-то франков в неделю. Но вместо неделю читай в день. Все-таки здесь дешево. Здешний франк здесь то же, что в России рубль. Едем во Флоренцию. Да благословит Вас святая Мадонна. Ваш А. Чехов. Видел я Мадонну Тициана. Очень хороша. Но жаль, что здесь отличные картины густо перемешаны с ничтожными произведениями, которые сохраняются, а не выбрасываются только из духа консерватизма, присущего таким рутинерам, как гг. люди. Есть много картин, долговечность которых положительно непонятна. Дом, где жила Дездемона, отдается внаймы.

{04207}

936. ЧЕХОВЫМ 28 марта (9 апреля) 1891 г. Болонья. 28 март. Я в Болонье (Bologna), городе, знаменитом своими аркадами, косыми башнями и картиной Рафаэля "Цецилия". Сегодня едем во Флоренцию. Жив и здоров. Всем кланяюсь и желаю здравия. Ваш Antonio. На обороте: Russia, Mosca. Москва, Мл. Дмитровка, д. Фирганг М. П. Чеховой.

937. ЧЕХОВЫМ 29 марта (10 апреля) 1891 г. Флоренция. 29 или 30 марта. Я во Флоренции. Замучился, бегаючи по музеям и церквам. Видел Венеру Медичейскую и нахожу, что если бы ее одели в современное платье, то она вышла бы безобразна, особенно в талии. Я здоров. Небо пасмурно, а Италия без солнца, это всё равно, что лицо под маской. Будьте здоровы. Ваш Antonio. Хорош памятник Данте. На обороте: Russia, Mosca. Москва, Мл. Дмитровка, д. Фирганг М. П. Чеховой.

938. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 30 марта (11 апреля) 1891 г. Флоренция. 30 март. Bella Venezia с ее женственными, птицеподобными гондолами, Болонья с аркадами и Флоренция с Венерой Медицейской шлют Вам привет, милый Жан. Весь Ваш Antonio. На обороте: Russia, Petersburgo. Sr Leontieff. Измайловский пр., 7, кв. 60 И. Л. Леонтьеву.

{04208}

939. ЧЕХОВЫМ 30 марта (11 апреля) 1891 г. Флоренция. 30 марта. Пошлите скорее телеграмму такого содержания: "Сахалин, Павловскому. Повидайте доктора Щербака. Чехов." Я во Флоренции. Завтра еду в Рим. Холодно. Хандрим. Во Флоренции что ни шаг, то картинная или статуйная лавка. Будьте здоровы. Ваш Antonio. Отдайте в починку мои часы. На обороте: Russie. Москва, Мл. Дмитровка, д. Фиргавг М. П. Чеховой.

940. М. В. КИСЕЛЕВОЙ 1 (13) апреля 1891 г. Рим. 1 апрель. Рим. Римский папа поручил мне поздравить Вас с ангелом и пожелать Вам столько же денег, сколько у него комнат. А у него одиннадцать тысяч комнат! Шатаясь по Ватикану, я зачах от утомления, а когда вернулся домой, то мне казалось, что мои ноги сделаны из ваты. Я обедаю за table d'hфte' ом. Можете себе представить, против меня сидят две голландочки: одна похожа на пушкинскую Татьяну, а другая на сестру ее Ольгу. Я смотрю на обеих в продолжение всего обеда и воображаю чистенький беленький домик с башенкой, отличное масло, превосходный голландский сыр, голландские сельди, благообразного пастора, степенного учителя... и хочется мне жениться на голландочке, и хочется, чтобы меня вместе с нею нарисовали на подносе около чистенького домика. Видел я всё и лазил всюду, куда приказывали. Давали нюхать - нюхал. Но пока чувствую одно только утомление и желание поесть щей с гречневой кашей. Венеция меня очаровала и свела с ума, а когда выехал из нее, наступили Бэдекер и дурная погода.

{04209}

До свиданья, Мария Владимировна, да хранит Вас господь бог. Нижайший поклон от меня и от римского папы его высокородию, Василисе и Елизавете Александровне. Удивительно здесь дешевы галстухи. Ужасно дешевы, так что их даже я, пожалуй, начну есть. Франк за пару. Завтра еду в Неаполь. Пожелайте, чтобы я встретился там с красивой русской дамой, по возможности вдовой или разведенной женой. В путеводителях сказано, что в путешествии по Италии роман непременное условие. Что ж, чёрт с ним, я на всё согласен. Роман, так роман. Не забывайте многогрешного, искренно Вам преданного и уважающего А. Чехова. Почтение гг. скворцам.

941. ЧЕХОВЫМ 1 (13) апреля 1891 г. Рим. 1-го апреля. Рим. Приехавши в Рим, пошел на почту и не нашел там ни одного письма. Суворины получили по нескольку писем. Я решил отвечать вам тем же, т. е. не писать вам вовсе, но бог с вами! Я до писем не охотник, но в путешествии нет ничего хуже, как неизвестность. Как вы решили дачный вопрос? Жив ли мангус? и проч. и проч. Был я в храме Петра, в Капитолии, в Колизее, на Форуме, был даже в кафешантане, но не получил того наслаждения, на какое рассчитывал. Мешает погода. Идет дождь. В осеннем пальто жарко, а в летнем холодно. Путешествие очень дешево. Можно съездить в Италию, имея только 400 руб., и вернуться домой с покупками. Если бы я путешествовал один или, положим, с Иваном, то привез бы домой убеждение, что в Италию съездить гораздо дешевле, чем на Кавказ. Но, увы, я с Сувориным... В Венеции мы жили в лучшем отеле, как дожи, здесь, в Риме, живем, как кардиналы,

{04210}

потому что занимаем Salon в бывшем дворце кардинала Конти, а ныне в отеле "Minerva"; две больших гостиных, люстры, ковры, камины и всякая ненужная чепуха, стоящая нам 40 франков в сутки. От хождения болит спина и горят подошвы. Ужас, сколько ходим! Мне странно, что Левитану не понравилась Италия. Это очаровательная страна. Если бы я был одиноким художником и имел деньги, то жил бы здесь зимою. Ведь Италия, не говоря уж о природе ее и тепле, единственная страна, где убеждаешься, что искусство в самом деле есть царь всего, а такое убеждение дает бодрость. Я здоров. Будьте и вы здоровы. Всем кланяюсь. Ваш А. Чехов.

942. М. Е. ЧЕХОВУ 1 (13) апреля 1891 г. Рим. 1 апреля. Рим. Пишу Вам, дорогой Дядя, в Ватикане, где живет римский папа. Всех комнат в Ватикане 11 000, а я прошел только 30-40 и утомился. Рядом с Ватиканом, бок о бок, стоит знаменитый собор св. Петра. Итак, привет Вам из Ватикана и из храма св. Петра! Всем низко кланяюсь и желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов. На обороте: Russia, Taganrog. Таганрог Митрофану Георгиевичу Чехову.

943. И. П. ЧЕХОВУ 3 (15) апреля 1891 г. Рим. 3 апрель. Сегодня из Рима уезжаю в Неаполь. Жив и здрав. Везу с собою много фотографий, которые здесь дешевы. Видел храм св. Петра. Но нахожу, что он не лучше

{04211}

венецианского св. Марка и не лучше римской церкви св. Павла. Вообще говоря, церкви здесь великолепны. Был я в Ватикане. Ну, будь здоров. Твой Antonio. На обороте: Russia, via Mosca. г. Судогда Владимирск(ой) губ., Дубасовский завод И. П. Чехову.

944. ЧЕХОВЫМ 4 (16) апреля 1891 г. Неаполь. Неаполь. 4 апреля. Приехал в Неаполь, пошел на почту и нашел от вас пять писем, за которые очень вам всем благодарен. Ай да родственники! Даже Везувий потух от умиления. Везувий прячет свою вершину в облаках и бывает хорошо виден только по вечерам. Днем бывает пасмурно. Мы остановились на набережной, и нам видно всё: море, Везувий, Капри, Сорренто... Днем ездили вверх, в монастырь St. Martini: отсюда вид такой, какого я никогда не видел ранее. Замечательная панорама. Нечто подобное я видел в Гонг-Конге, когда поднимался на гору по железной дороге. В Неаполе великолепный пассаж. А магазины!! У меня головокружение от магазинов. Сколько блеска! Ты, Маша, и Вы, Лика, сбесились бы от восторга. Скажите Семаше, что каталога я не мог достать. Каждый магазин имеет только свой каталог, а этого, я полагаю, для такого великого маэстро, как Семаша, недостаточно. В Неаполе удивительный акварий. Есть даже акулы и спруты. Когда спрут (осьминог) жрет какое-нибудь животное, то смотреть противно. Был в парикмахерской и видел, как одному молодому человеку целый час подстригали бородку. Вероятно, жених или шулер. В парикмахерской потолок и все 4 стены зеркальные, так что кажется, что имеешь дело не с цирульней, а с Ватиканом, где 11 тысяч комнат. Стригут удивительно.

{04212}

За то, что вы не пишете мне про дачу и мангуса, я не привезу вам в подарок ничего. Купил было тебе, Маша, часы, но бросил их к свиньям. Впрочем, бог вас простит. Будьте здоровы. Поклон всем, тёте и Алеше. Ваш А. Чехов. К Пасхе вернусь. Выходите встречать на вокзал.

945. ЧЕХОВЫМ 7 (19) апреля 1891 г. Неаполь. 7 апрель. Неаполь. Вчера я был в Помпее и осматривал ее. Это, как вам известно, римский город, засыпанный в 79 году по Рожд(еству) Хр(истову) лавою и пеплом Везувия. Я ходил по улицам сего города и видел дома, храмы, театры, площади... Видел и изумлялся уменью римлян сочетать простоту с удобством и красотою. Осмотрев Помпею, завтракал в ресторане, потом решил отправиться на Везувий. Такому решению сильно способствовало выпитое мною отличное красное вино. До подошвы Везувия пришлось ехать верхом. Сегодня по этому случаю у меня в некоторых частях моего бренного тела такое чувство, как будто я был в третьем отделении и меня там выпороли. Что за мученье взбираться на Везувий! Пепел, горы лавы, застывшие волны расплавленных минералов, кочки и всякая пакость. Делаешь шаг вперед и - полшага назад, подошвам больно, груди тяжело... Идешь, идешь, идешь, а до вершины всё еще далеко. Думаешь: не вернуться ли? Но вернуться совестно, на смех поднимут. Восшествие началось в 2 1/2 часа и кончилось в 6. Кратер Везувия имеет несколько сажен в диаметре. Я стоял на краю его и смотрел вниз, как в чашку. Почва кругом, покрытая налетом серы, сильно дымит. Из кратера валит белый вонючий дым, летят брызги и раскаленные камни, а под дымом лежит и храпит сатана. Шум довольно смешанный: тут слышится и прибой волн, и гром небесный, и стук рельс, и падение досок. Очень страшно и притом хочется прыгнуть вниз, в самое жерло. Я теперь верю в ад. Лава имеет до такой степени

{04213}

высокую температуру, что в ней плавится медная монета. Спускаться так же скверно, как и подниматься. По колена грузнешь в пепле. Я страшно устал. Возвращался назад верхом через деревушки и мимо дач; пахло великолепно и светила луна. Я нюхал, глядел на луну и думал о ней, т. е. о Лике Ленской. Всё лето у нас, господа дворяне, не будет денег, и мысль об этом портит мне аппетит. За поездку, которую я solo совершил бы за 300 руб., я задолжал тысячу. Вся надежда на дураков любителей, которые будут играть моего "Медведя". Нашли ли вы, синьоры, дачу? Вы поступаете со мною по-свински, ничего не пишете мне, и я не знаю, что и как дома. Кланяюсь всем низко. Будьте благополучны и не забывайте окончательно вашего Antoine. На конверте: Russie, Moscou. Москва, Мл. Дмитровка, д. Фирганг Марии Павловне Чеховой.

946. Н. М. ЛИНТВАРЕВОЙ 11 (23) апреля 1891 г. Рим. 11 апрель. Рим. Уважаемая Наталья Михайловна, передайте Марфе Ивановне Стояновой, торгующей книгами на вокзале, что я говорил о ней с сыном Суворина, заведующим книжной торговлей на жел(езных) дорогах. Он доволен ею и говорит, что она прочно сидит на своем месте, но что ей нужно от него, он понять не может. Я получил от нее слезное, очень длинное письмо, и тоже мало понял. Показать Суворину-фису ее письмо я не мог, так как оно от начала до конца наполнено мелкими доносами и киваниями на каких-то злоумышленников. Пусть она напишет прямо на имя Суворина, Михаила Алексеевича (ред(акция) "Нов(ого) времени"), он обещал мне сделать всё, что ей угодно. Вчера он уехал в Россию; стало быть, она может написать ему

{04214}

теперь же. Пусть в письме не расплывается, не пускается в объяснения, похожие на плач Иеремии, а пусть пишет по пунктам. Пусть также воздержится от киваний на третьи лица; это лишнее. Если по ее милости прогонят кого-нибудь с места, то от этого едва ли выиграет она что-нибудь. В письме ко мне она, помнится, намекала на какую-то растрату, произведенную кем-то и где-то, но ведь писать и говорить о таких штуках, как растрата, можно только имея веские доказательства. В марте я виделся с Еленой Михайловной. Вас я давно уже не видел; думаю, что этим летом увидимся. Передайте поклон всем Вашим и не забывайте Вашего искреннего почитателя А. Чехова. Покупку хутора я отложил до 1895 года. Я так потратился, что скоро, кажется, попрошу у Вас двугривенный взаймы.

947. ЧЕХОВЫМ 12 (24) апреля 1891 г. Финальмарина. 12 апрель. О всем, что касается всех вас, дачного вопроса, мангуса и проч., поскорее напишите и пошлите по следующему адресу: "Варшава. Вокзал С.-Петербургско-Варшавской дороги, Книжный шкаф, А. П. Чехову". Я еду в Ниццу по берегу моря. Только что миновал Геную. Виды великолепные, но всё удовольствие портит скверная погода. Лупит дождь, небо пасмурно, земля грязная. Если и в Ницце будет такая же погода, то мы вернемся домой. Вообще благодаря погоде нашу поездку следует признать неудачной. Вчера я опять был в Риме и опять осматривал храм св. Петра. От входной двери до алтаря я сосчитал 250 шагов. Теперь должен уж Иван приехать домой. Поклон ему и просьба не уезжать, пока я не приеду. Заграничные вагоны и железнодорожные порядки хуже русских. У нас вагоны удобнее, а люди благодушнее. Здесь на станциях нет буфетов. Напишите о

{04215}

здоровье тетки Ф(едосьи) Я(ковлевны). Поклон всем. Скоро увидимся. На обратном пути, вероятно, в Вене пробудем одни сутки. Ваш Antonio. На обороте: Russia, Mosca. Москва, Мл. Дмитровка, д. Фирганг М. П. Чеховой.

948. ЧЕХОВЫМ 13 (24) апреля 1891 г. Ницца. Ницца. 13 (?) апрель, пятница. Я прибыл во Францию. Остановились в отеле на берегу моря. Небо пасмурно. Тепло. Вчера играл в рулетку и проиграл 8 франков. Слушал оперетку; баритон постилал себе постель и поставил под кровать посудину; публика смеялась. По всему побережью растут пальмы. По вечерам сетями ловят рыбу. Много русских. Всем кланяюсь. Пишите по адресу: Варшава, вокзал С.-Петербургско-Варшавской дороги, Книжный шкаф, А. П. Чехову. Еду в Монако. Ваш Antoine. На обороте: Russie, Moscou. Москва, Мл. Дмитровка, д. Фирганг Марии Павловне Чеховой.

949. ЧЕХОВЫМ 13 (25) апреля 1891 г. Монте-Карло. Апрель 13 (?). 91. Пишу Вам из Монте-Карло, из самого того места, где играют в рулетку. Чёрт знает, какая зажигательная игра. Я сначала выиграл 80 франков, потом проиграл, потом опять выиграл и в конце концов остался в проигрыше франков на сорок. Осталось в запасе 20 франков, пойду

{04216}

еще попытаю счастья. Я здесь с утра, а теперь двенадцатый час ночи. Если бы лишние деньги, то, кажется, целый год играл бы да ходил по великолепным залам казино! Интересно смотреть на дам, которые проигрывают тысячи. Утром одна девица проиграла 5000 франков. Интересны столы с кучами золота. Одним словом, чёрт знает что. Это милое Монте-Карло очень похоже на хорошенький... разбойничий вертеп. Самоубийства проигравшихся - явление заурядное. Суворин-фис проиграл 300 франков. Скоро увидимся. Я соскучился шататься по белу свету. Пора и честь знать, а то пятки болят. Низко всем кланяюсь и желаю счастья. Ваш А. Чехов. Пасмурно.

950. ЧЕХОВЫМ 15 (27) апреля 1891 г. Ницца. Ницца. Понедельник Страстной недели. 91 г. Вчера прислали мне из Рима открытое письмо от Папаши; из сего письма я узнал, что дача уже нанята. Ну, и слава богу. Очень рад за вас и за себя. Переезжайте с богом помаленьку. Подпишитесь на "Русские вед(омости)" и "Новости дня" и перемените адрес в "Нов(ом) врем(ени)" и "Осколках", а в "Историч(еский) вестн(ик)" и в "Сев(ерный) вестник" напишу я сам. Живем в Ницце, на берегу моря. Солнце светит, тепло, зелено, пахнет, но ветер. На расстоянии одного часа езды от Ниццы находится знаменитое Монако; здесь есть местечко Монте-Карло, в котором играют в рулетку. Вообразите себе залы Благородного собрания, красивые, высокие и более широкие. В залах большие столы, на столах рулетка, которую я опишу Вам, когда приеду. Третьего дня я ездил туда и проиграл. Игра завлекает страшно. После проигрыша я с Сувориным-фисом стал думать, думал и придумал систему игры, при которой непременно выиграешь. Поехали вчера, взявши по 500 франков; с первой же ставки я выиграл пару золотых, потом еще и еще, жилетные

{04217}

карманы мои отвисли от золота; были у меня в руках монеты французские даже 1808 года, бельгийские, итальянские, греческие, австрийские... Никогда в другое время я не видел столько золота и серебра. Начал я играть в 5 часов, а к 10 часам у меня в кармане не было уже ни одного франка, и у меня осталось только одно: удовольствие от мысли, что я купил себе обратный билет в Ниццу. Вот как, судари мои! Вы, конечно, скажете: "Какая подлость! Мы бедствуем, а он там в рулетку играет". Совершенно справедливо, и я разрешаю Вам зарезать меня. Но я лично очень доволен собой. По крайней мере я могу теперь говорить своим внукам, что я в рулетку играл и знаком с тем чувством, какое возбуждается этой игрою. Около казино с рулеткой есть другая рулетка - это рестораны. Дерут здесь страшно и кормят великолепно. Что ни порция, то целая композиция, перед которой в благоговении нужно преклонять колена, но отнюдь не осмеливаться есть ее. Всякий кусочек изобильно уснащен артишоками, трюфлями, всякими соловьиными языками... И, боже ты мой господи, до какой степени презренна и мерзка эта жизнь с ее артишоками, пальмами, запахом померанцев! Я люблю роскошь и богатство, но здешняя рулеточная роскошь производит на меня впечатление роскошного ватерклозета. В воздухе висит что-то такое, что, Вы чувствуете, оскорбляет вашу порядочность, опошляет природу, шум моря, луну. Был я вчера в воскресенье в здешней русской церкви. Особенности: вместо вербы - пальмовые ветви, вместо мальчиков в хоре поют дамы, отчего пение приобретает оперный оттенок, на тарелочку кладут иностранную монету, староста и сторожа церковные говорят по-французски и т. п. Великолепно пели "Херувимскую" 7 Бортн(янского) и простое "Отче наш". Из всех мест, в каких я был доселе, самое светлое воспоминание оставила во мне Венеция. Рим похож в общем на Харьков, а Неаполь грязен. Море же не прельщает меня, так как оно надоело мне еще в ноябре и декабре. Чёрт знает что, оказывается, что я непрерывно путешествую целый год. Не успел вернуться из Сахалина, как уехал в Питер, а потом опять в Питер и в Италию...

{04218}

Если я не успею вернуться к Пасхе, то, когда будете разговляться, помяните меня в своих молитвах и приимите мое заочное поздравление и уверение, что без вас в пасхальную ночь мне будет ужасно скучно. Сохраняете ли газеты? Поклон всем: Алексею с тетей, Семаше, красивому Левитану, златокудрой Ликише, старухе и всем вообще. Ну, оставайтесь здоровы. Да хранят вас небеса. Честь имею рапортоваться и пребыть скучающим Antonio. Поклон Ольге Петровне.

951. ЧЕХОВЫМ 17 (29) апреля 1891 г. Ницца. Ницца. 17 апрель. Итак, значит, я не попаду в Москву к празднику. Досадно. Завтра мы едем в Россию; на пути заедем в Милан, на итальянские озера (Комо, Лаго-Маджиоре), потом в Берлин; стало быть, буду я в Москве раньше Фоминой недели. Погода продолжает быть дурною. Если наша дача близка к реке, то умоляю Вас, сеньоры, купите вы хоть две верши. Надеюсь, что сбруя для мангуса уже приобретена. Был ли он, подлец, в заседании Общества естествоиспытателей? Я пишу помаленьку, хотя писать в дороге очень трудно. Христос воскрес! Со всеми христоюсь и прошу прощения, что не успел домой к празднику. Воображаю, как скучно пройдет для меня пасхальная ночь. Будьте здоровы, до свиданья. Прошу Ивана не уезжать. Поклон Кувшинниковым. Ваш А. Чехов. Мне ужасно надоело завтракать, обедать и спать. На всё это за границей тратится очень много времени. Сибирь, где путешественники не завтракают, не обедают и не спят, в этом отношении гораздо лучше. Там не ешь и потому чувствуешь себя как на крыльях.

{04219}

952. ЧЕХОВЫМ 19 апреля (1 мая) 1891 г. Париж. 19 апр. Всё изменилось под нашим зодиаком. Вместо того чтоб ехать в Милан, как я писал, мы поехали в очаг цивилизации - Париж. Выехали из Ниццы в полдень и приехали в Париж в 8 часов утра. Поезд лупил, как сумасшедший. Едучи с вокзала, видел в тумане Эйфелеву башню, а теперь сижу в номере, умываюсь и привожу свое рыло в порядок. Из Парижа выедем в понедельник прямо в Россию, стало быть, увидимся не позже пятницы. Чем раньше, тем лучше, ибо я уже соскучился и новизна набила мне оскомину. Будьте здоровы. Ваш Antoine. На обороте: Марии Павловне Чеховой. Москва, Мл. Дмитровка, д. Фирганг. Russie, Moscou.

953. ЧЕХОВЫМ 21 апреля (3 мая) 1891 г. Париж. 21 апрель. Париж. Сегодня Пасха. Стало быть, Христос воскрес! Это первая Пасха, которую провожу я не дома. Приехал я в Париж в пятницу утром и тотчас же поехал на выставку. Да, Эйфелева башня очень, очень высока. Остальные выставочные постройки я видел только снаружи, так как внутри находилась кавалерия, приготовленная на случай беспорядков. В пятницу ожидались волнения. Народ толпами ходил по улицам, кричал, свистал, волновался, а полицейские разгоняли его. Чтобы разогнать большую толпу, здесь достаточно десятка полицейских. Полицейские делают дружный натиск, и толпа бежит, как сумасшедшая. В один из натисков и я сподобился: полицейский схватил меня за лопатку и стал толкать вперед себя. Масса движения. Улицы роятся и кипят. Что ни улица, то Терек бурный. Шум, гвалт. Тротуары заняты

{04220}

столиками, за столиками - французы, которые на улице чувствуют себя, как дома. Превосходный народ. Впрочем, Парижа не опишешь, отложу его описание до моего приезда. Заутреню слушал в посольской церкви. К нам привязался отставной дипломат Татищев. В качестве адъютанта ходит всюду за нами парижский корреспондент И. Яковлев-Павловский, который когда-то вместе с Фронштейнами жил у нас в мойсеевском доме. Здесь Плещеев с дочками и с сыном. Одним словом, компания большая. Целая колония русских. Завтра или послезавтра выезжаем в Россию. Буду в Москве в пятницу или субботу. Приеду по Смоленской дороге, а потому, буде пожелаете встретить меня, приходите на Смоленский вокзал. Если меня не пустят отсюда во вторник или даже в среду, то я все-таки вернусь в Москву не позже понедельника, поэтому прошу Ивана не уезжать, а подождать. Я боюсь, что у Вас нет денег. Миша, почини мне мое pince-nez за спасение души. Поставь стекла своего номера. Без очков я просто мученик. Был на картинной выставке (Salon) и половины не видел благодаря близорукости. Кстати сказать, русские художники гораздо серьезнее французских. В сравнении со здешними пейзажистами, которых я видел вчера, Левитан король. Это последнее письмо. До свиданья. Поехал я с пустым чемоданом, а вернусь с полным. Каждый из Вас получит по заслугам. Желаю здравия. Ваш А. Чехов.

954. М. Е. ЧЕХОВУ 21 апреля (3 мая) 1891 г. Париж. 21 апрель 1891 г. Париж. Дорогой Дядя Митрофан Георгиевич, Христос воскрес! Только что вернулся из посольской церкви, где слушал заутреню, и тотчас же сел писать это письмо. Церковь в Париже велика, размерами напоминает Митрофановскую,

{04221}

но было тесно и душно. Греки слушают вместе с русскими, да и французов понабилось много. Пели французы. В воскресенье я буду уже дома. Христосуюсь с Вами, обнимаю Вас крепко и прошу передать мое поздравление всем Вашим. Искренно Вас уважающий и любящий А. Чехов. На обороте: Таганрог. Митрофану Георгиевичу Чехову. Russie, Taganrog.

955. И. М. КОНДРАТЬЕВУ 23 апреля (5 мая) 1891 г. Париж. 23 апрель. Париж. Многоуважаемый Иван Максимович! Будьте добры, прикажите приготовить для меня счет. Я вернусь в Москву 30 апреля или 1-го мая и около этого времени явлюсь к Вам. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

956. ЧЕХОВЫМ 24 апреля (6 мая) 1891 г. Париж. 24 апрель. Париж. Опять перемена. Один из русских скульпторов, проживающих в Париже, взялся сделать Суворину его бюст, и это задержит нас до субботы. В субботу мы непременно выедем, и в среду я буду в Москве. Как вы обходитесь без денег? Потерпите до четверга. Представьте мое удовольствие. Я был в палате депутатов, как раз в том заседании, когда от министра внутренних дел требовались объяснения по поводу беспорядков, какие позволило себе правительство при усмирении бунтующих рабочих в Фурми (много убитых

{04222}

и раненых). Заседание было бурное и в высшей степени интересное. Человеки, подпоясывающие себя удавами, дамы, задирающие ноги до потолка, летающие люди, львы, кафешантаны, обеды и завтраки начинают мне противеть. Пора домой. Хочется работать. Всем, всем кланяюсь. Будьте здоровы. Ваш Antoine.

957. И. П. ЧЕХОВУ 27 апреля (9 мая) 1891 г. Париж. Суббота на Св. неделе. Париж. Ты, вероятно, уже в Судогде, а потому адресуюсь в Судогду. Сегодня я еду в Россию. В Москве буду в среду. Тебе привезу английской бумаги и еще кое-что; всё сие оставлю у папаши, а сам уеду на дачу. Было бы желательно скорее повидаться и поговорить о виденном и слышанном. Получил ли письмо из Венеции? Надоело путешествовать. Хочется работать. Ну, будь здрав. До свиданья. Твой Antoine. На обороте: Ивану Павловичу Чехову. г. Судогда Владимирск(ой) губ., Дубасовский завод. Russie, Soudogda.

958. В. Г. ЧЕРТКОВУ 2 мая 1891 г. Москва. 2 май 1891 г. Москва. Милостивый государь Владимир Григорьевич! Я получил от уважаемого мною г. Горбунова два письма с предложением - отдать "Посреднику" мой рассказ "Ванька". Запаздываю ответом на эти письма, потому что только сегодня я вернулся из-за границы. Отвечаю я так: я весь к услугам "Посредника", потому

{04223}

что всей душой и сердцем сочувствую его целям и глубоко уважаю руководящих этим добрым предприятием, о которых я слышал много хорошего. Относительно "Ваньки" я должен сделать маленькую оговорку. Баронесса В, И. Икскуль, издающая книги для народа, обращалась ко мне в декабре прошлого года с предложением - дать ей "Ваньку". Я ответил согласием. До сентября мой адрес будет такой: г. Алексин Тульск(ой) губ. Искренно Вас уважающий А. Чехов. Прошу Вас убедительно передать мой поклон и благодарность г. Горбунову.

959. А. И. УРУСОВУ 3 мая 1891 г. Москва. 3 май. 91. Многоуважаемый Александр Иванович, Ваше письмо, где Вы приглашаете меня на чашку чая "с последствиями", я получил только вчера, вернувшись из Содома и Гоморры. Пока мы не виделись, я успел побывать в Италии, в Париже, Ницце, Берлине, Вене... В Париже видел голых женщин. На всякий случай сообщаю Вам свой летний адрес: Ст. Алексин Сызрано-Вяземской жел(езной) дороги. Будьте здоровы, до свиданья! Сегодня уезжаю в Алексин слушать соловьев. Ваш А. Чехов. На конверте: Здесь, Арбат, Никольский пер., свой дом Князю Александру Ивановичу Урусову.

{04224}

960. И. П. ЧЕХОВУ 4 мая 1891 г. Алексин. 4 май 91 г. Глухое место близ ст. Алексин. Я вернулся и уже пребываю на даче. Домик в лесу, 4 комнаты, внутри тесновато, снаружи простор; Ока не близко: нужно 6 минут ходьбы, а возвращаясь от реки - подниматься немножко на гору, что во время жары будет чувствительно. Вокзал под боком, дорога скучна и хуже Боромли. Когда ждать тебя? Отвечай по адресу: Ст. Алексин Сызрано-Вяземской дороги. Мангус с нами. Здравствует. Непременно напиши, когда приедешь; я хочу дать тебе поручение. Быть может, понадобится что-нибудь купить. По-видимому, около нашей дачи бывает очень много грибов. В Оке, я видел, плескается большая рыба. Хочу купить лодку. Если погода будет хорошая, то (опять-таки по-видимому) и грибная и рыбная и всякая другая охота удадутся нам вполне. Для лета имеются пиджаки и штаны всех сортов. Поэтому позаботься только о резиновых калошах. Больших сапог не нужно, ибо здесь почва песчаная. Все тебе кланяются. Я тоже кланяюсь и желаю всяких благ, видимых и невидимых. Будь здрав. Твой А. Чехов.

961. А. С. СУВОРИНУ 7 мая 1891 г. Алексин. 7 май. Станция Алексин Сызрано-Вяземской жел(езной) дороги. Таков мой адрес. Станция, а не город, так как я живу около станции и получаю корреспонденцию из рук начальника станции. Дача ничего себе. Лес, Ока, глушь, тепло, соловьи поют и проч. Тихо и покойно, а во время дурной погоды будет здесь скучно и грустно. После заграничной поездки дачная жизнь кажется немножко пресной. Похоже

{04225}

на то, как будто я взят в плен и посажен в крепость. Но тем не менее всё-таки я доволен. В Москве от Общества драмат(ических) писателей я получил не 200, как ожидал, а целых 300. Со стороны фортуны это очень мило. Передайте Анне Ивановне, что французская выставка еще не готова. Все, кого я видел, говорят, что выставка вообще неважная. Ну-с, сударь мой, должен я Вам, если даже считать по-Вашему, не менее 800 рублей. Это по совести. В июне или в июле, когда в магазине будут уж мои деньги, я напишу Зандроку, чтобы он послал Вам в Феодосию всё, что мне приходится. И Вы мне не препятствуйте. Даю Вам честное слово, что когда расплачусь с долгами и расквитаюсь с Вами, то возьму у Вас взаймы две тысячи. Не думайте, что мне неприятно у Вас одолжаться. Я сам даю взаймы и потому считаю себя вправе брать взаймы, но я боюсь запутаться и привыкнуть к долгам. Ведь я конторе Вашей должен чёртову пропасть! У меня из окон хороший вид. То и дело ходят поезда. Через Оку мост. Напишите мне что-нибудь. Поклон Анне Ивановне, Насте, Боре и всем Вашим. Желаю здравия и всяких благ. Ваш А. Чехов.

962. А. А. ДОЛЖЕНКО 8 мая 1891 г. Алексин. 8 май. Любезный братец! Сергей Никитич Филиппов, живущий на Большой Лубянке в доме Мосолова (меблированные комнаты), уведомил меня сегодня письмом, что им получены для меня из Крыма 10 бутылок вина. Пошли кого-нибудь, хотя бы рассыльного, или Федору, если она не ушла, в дом Мосолова с моею карточкой. Карточки моей достаточно, чтобы посланный получил от г. Филиппова или, буде его нет дома, от швейцара Якова вино. Я одну карточку на сей предмет уже дал тебе, но так

{04226}

как ты ее потерял, то я посылаю тебе другую. Полученное вино попроси доставить первого едущего к нам (Семашко или Ивана), сам же его не привози, так как ты его дорогою выпьешь. Также не ставь вино близ тетки, а то она его выпьет. Если ты моей просьбы не исполнишь, то не будет тебе моего благословения. Почтение богатой тетушке. Готовый к услугам А. Чехов. Пока живешь у нас, почитай Толстого. Он на полке. Найди рассказы "Казаки", "Холстомер" и "Поликуша". Очень интересно.

963. А. С. СУВОРИНУ 10 мая 1891 г. Алексин. 10 май. Ваше письмо получил. Merci. Единицею подписывается Дедлов-Кигн, беллетрист и интересный путешественник, которого я знаю понаслышке, но не читал. Да, Вы правы, душе моей нужен бальзам. Я бы теперь с удовольствием и даже с радостью прочел что-нибудь серьезное не о себе только, а вообще. Я тоскую по серьезном чтении, и вся критика российская последнего времени не питает меня, а только раздражает. Я бы с восторгом прочел что-нибудь новое о Пушкине или Толстом - это было бы бальзамом для праздного ума моего... Я тоже скучаю по Венеции и Флоренции и готов был бы еще раз взобраться на Везувий; Болонья же стерлась в моей памяти и потускнела, что же касается Ниццы и Парижа, то, вспоминая о них, "я с отвращением читаю жизнь мою". В "Вестнике иностранной литературы", в последней книжке, напечатан рассказ Уйда, перевод с английского нашего Михайлы, податного инспектора. Зачем я не знаю языков? Мне кажется, беллетристику я переводил бы великолепно; когда я читаю чужие переводы, то произвожу в своем мозгу перемены слов и перестановки, и получается у меня нечто легкое, эфирное, подобное кружевам.

{04227}

В понедельник, вторник и среду я пишу сахалинскую книгу, в остальные дни, кроме воскресений, роман, а в воскресенья маленькие рассказы. Работаю с охотой, но-увы!-семейство мое многочисленно, и я, пишущий, подобен раку, сидящему в решете с другими раками: тесно. Погода все дни стоит великолепная, место, где стоит дача, сухое и здоровое, лесу много... В Оке много рыбы и раков. Вижу поезда и пароходы. Вообще, если бы не теснота, то я был бы очень, очень доволен. Когда Вы будете в Москве? Напишите, пожалуйста. Французская выставка Вам не понравится - к этому Вы готовьтесь. Вам понравится Ока, когда мы в 5 часов утра сядем в Серпухове на паршивый пароходик и поплывем к Калуге. Жениться я не намерен. Я бы хотел теперь быть маленьким, лысым старичком и сидеть за большим столом в хорошем кабинете. Будьте здравы и покойны. Низко кланяюсь всем Вашим. Пишите мне, пожалуйста. Ваш А. Чехов. Я пишу водевиль. Действующие лица: Анна Ивановна, Айвазовский, генерал Богданович, Иван Павлович Казанский и цензор Макаров.

964. А. С. СУВОРИНУ 13 мая 1891 г. Алексин. 13 мая 91 г. Письмо, о котором Вы пишете, уже давно получено и уже послан ответ на него. Ах, Глинский, Глинский! Давно ли он был у меня и с высоты своего редакторского величия предлагал мне писать у него, обещая помещать даже мои маленькие рассказы? Ах, Гуревич, Гуревич! Наверно его подбили Флексер и бабы! Ведь "Сев(ерный) вестник" могила для него. Вести толстый журнал совсем не педагогическое дело. Я напишу Вам рождественский рассказ - это непременно. Даже два, если хотите. Я сижу и пишу, пишу... Наконец-то я принялся за дело. Сахалинскую книгу хоть печатай, столько уже сделано. Жаль только,

{04228}

что проклятые зубы болят и желудок расстроен. То и дело бегаю в лес, в овраг. Мои книги печатайте в каком угодно количестве. Не забудьте "Каштанку". Пора уже ее спустить с цепи. Если ее иллюстрировать и дать ей обложку с той собакой, которая у Вас спрятана в столе, что около окна, то она может пойти. Я медлительный, но плодовитый автор. К 40 годам у меня будет сотня книг, так что я могу открыть книжную лавку из одних только собственных сочинений. Иметь много книг и больше не иметь ничего - это ужасно совестно. В июне Вы получите в Феодосии письма для передачи мне. Такой адрес я дал сахалинцам, ибо не знал, где я буду жить летом. В случае, если Вы не поедете в Феодосию, то дайте надлежащее распоряжение, дабы мои письма не пошли к чёрту. Также не забудьте, что в начале июня пароход "Петербург" привезет яванскую лошадь, которую я заказал для Вас в Сингапуре и которую пароходные офицеры обещали мне довезти до Одессы. Это, если ее привезут, удивительная лошадь. Не забудьте написать в Одессу, в книжный магазин, чтобы там поручили кому-нибудь побывать на пароходе в день его прихода, взять лошадь и спровадить ее в Феодосию, в теплый климат. Голубчик, нет ли у Вас в библиотеке "Уголовного права" Таганцева? Если есть, то нельзя ли мне прислать его? Я бы купил, но я теперь "бедный родственник", нищ и убог, как Сидорова коза. Скажите также Вашему магазину (в телефон), чтобы он выслал мне в счет будущих благ две книги: "Устав о ссыльных" и "Устав о находящихся под стражей". Вы не подумайте, что я хочу стать прокурором; эти книги нужны мне для моей сахалинской книги. Буду воевать главным образом против пожизненности наказаний, в которой вижу причину всех зол, и против законов о ссыльных, которые страшно устарели и противуречивы. Первый раз читал я Потапенку в "Русских ведомостях". Хорошо. В каких смыслах Бибиков обобрал пожилую даму? Ведь бабы-то иногда врут. Вы спрашиваете: не затеять ли поездку по помещикам? Отчего же, это хорошо. Но погодите, дайте мне пописать.

{04229}

У Вас набран рассказ Шавровой "У гадалки". Рассказ недурной. Отчего Вы его не печатаете? Авторша беспокоится. Поклон всем Вашим. Бегу в овраг. Ваш А. Чехов.

965. А. А. ДОЛЖЕНКО 14 мая 1891 г. Алексин. 14 май. Драгоценный Алексис! Я просил Лидию Стахиевну передать тебе десять рублей на случай каких-либо поручений. Из этих денег дай потребное количество Ивану для покупки свежих огурцов и капусты, если она уже есть в продаже. Также попроси Ивана привезти мне из моей библиотеки следующие книги: 1) Максимов. "Сибирь и каторга". 2) Никольский. "Тамбовский уезд. Диссертация". Обе книги переплетены и стоят на полке. 3) Никольский. "О. Сахалин и его фауна". 4) Андриевский. "Речи". 5) Грязнов. "Череповский уезд. Диссертация". Сии книги не переплетены и лежат в сундуке, что в спальне моей около стола. Найди их, если будет свободное время, и выдай Ивану. Также не забудь объяснить Ивану, что билет в Алексин он должен брать на Курской дороге непременно к двенадцатичасовому ночному поезду, в Туле пересадка на поезд, идущий в Калугу. Коли хочет, пусть привезет килек. Поклон богатой тетке. Если бы я был теперь в Москве, то непременно бы залез к ней в сундук. Будь здрав и богом храним. Твой А. Чехов.

{04230}

966. Ал. П. ЧЕХОВУ Между 4 и 15 мая 1891 г. Алексин. Ст. Алексин Сызрано-Вяземской дороги. Двулично-вольнодумствующий брат наш! Сим извещаю твое благоутробие, что я уже вернулся из гнилого запада и живу на даче (зри выше адрес). Со мною имеет пребывание и отец, который у Гаврилова, слава богу, уже не служит. Когда он уходил от Гаврилова, то последний сказал ему: "Ваши дети подлецы". Скушай! Со мною же и мангус, вынимающий из бутылок пробки и бьющий посуду. Если тебе не случится видеть сего зверя, то это будет такое лишение, что и представить трудно. Ради зверя следовало бы приехать к нам. Кланяйся супруге и петербургским мещанам. Упрекающий в нерадении А. Чехов. Пиши!

967. И. П. ЧЕХОВУ 15 мая 1891 г. Алексин. 15 май. По поручению фатера отвечаю на твое письмо. В доме Фирганга живут теперь тетя и Алексей. Последний имеет передать тебе мое письмо, в котором изложен подробный маршрут. Если произойдут перемены, то о них уведомим своевременно, через того же Алексея. Когда же ты приедешь? Тебя ждет лодка. Не забудь купить для себя удилище. Если хочешь узнать подробности о даче, то побывай у Лидии Стахиевны, которая гостила у нас. В Серпухове на пароход не садись, а то будешь ехать лишние сутки. Нового ничего нет. Все здоровы. Дождей нет, засуха. Твой А. Чехов.

{04231}

968. Л. С. МИЗИНОВОЙ 17 мая 1891 г. Алексин. 17 мая. Золотая, перламутровая и фильдекосовая Лика! Мангус третьего дня убежал и больше уж никогда не вернется. Издох. Это раз. Во-вторых, мы оставляем эту дачу и переносим нашу резиденцию в верхний этаж дома Былим-Колосовского, того самого, который напоил Вас молоком и при этом забыл угостить Вас ягодами. О дне переезда нашего уведомим своевременно. Приезжайте нюхать цветы, ловить рыбку, гулять и реветь. Ах, прекрасная Лика! Когда Вы с ревом орошали мое правое плечо слезами (пятна я вывел бензином) и когда ломоть за ломтем ели наш хлеб и говядину, мы жадно пожирали глазами Ваши лицо и затылок. Ах, Лика, Лика, адская красавица! Когда Вы будете гулять с кем-нибудь или будете сидеть в Обществе и с Вами случится то, о чем мы говорили, то не предавайтесь отчаянию, а приезжайте к нам, и мы со всего размаха бросимся Вам в объятия. Когда будете с Трофимом в Альгамбре, то желаю Вам нечаянно выколоть ему вилкой глаза. Вам известный друг Гунияди-Янос. Кланяется Вам сторожиха. Маша просит, чтобы Вы написали насчет квартиры. Адрес не станция Алексин, а город Алексин.

969. А. С. СУВОРИНУ 18 мая 1891 г. Алексин. 18 май. Ликуй ныне и веселися Сионе. Жил я в деревянной даче в четырех минутах ходьбы от Оки, кругом были дачи и дачники, березы и больше ничего. Надоело. Я познакомился с некиим помещиком Колосовским и нанял в его заброшенной поэтической усадьбе верхний этаж большого каменного дома. Что за прелесть,

{04232}

если бы Вы знали! Комнаты громадные, как в Благородном собрании, парк дивный с такими аллеями, каких я никогда не видел, река, пруд, церковь для моих стариков и все, все удобства. Цветет сирень, яблони, одним словом - табак! Сегодня перебираюсь туда, а дачу бросаю. Дача нанята за 90 руб., а усадьба за 160 р. Дорого обойдется это лето. Ну отчего бы Вам не приехать ловить рыбу? Здесь карасей и раков видимо-невидимо. У Рошфор два этажа, но для Вас не хватило бы ни комнат, ни мебели. К тому же сообщение утомительное: со станции приходится ехать туда в объезд чуть ли не 15 верст. Других дач тоже нет, а имение Колосовского будет годиться для Вас только в будущем году, когда отделают оба этажа. Право, легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому и семейному найти себе дачу. Для меня дач сколько угодно, а для Вас ни одной. Мой мангус ушел в лес и не возвращался. Должно быть, погиб. Я дал себе слово не печатать свои сахалинские писания в газетах и журналах, но теперь, если бы Вы звали, какое берет искушение! Сегодня же я мог бы послать Вам на 100 луидоров. Вчера я целый день возился с сахалинским климатом. Трудно писать о таких штуках, но всё-таки в конце концов поймал чёрта за хвост. Я дал такую картину климата, что при чтении становится холодно. И как противно писать цифрами! Я ежедневно встаю в 5 часов утра; очевидно, в старости буду вставать в 4. Мои предки все вставали очень рано, раньше петухов. А я заметил, что люди, встающие очень рано, ужасные хлопотуны. Стало быть, я буду хлопотливым, беспокойным стариком. "Мамаево нашествие" - водевиль в крыловском вкусе; ни единого характера. Пахнет дачным мужем, а мораль такая: сибирякам дядям не следует приезжать в гости к племянникам. И склеена пьеса угловато. Читатель или зритель ждет, что гость приволокнется за хозяйкой, но и этого даже в пьесе нет и все три акта однообразны. И еще скажу: писать часто такие пьесы всё равно, что каждый день в бордель ходить - скоро истаскаешься.

{04233}

M-elle Гуревич и M-r Филоксера ничего не сделают из "Сев(ерного) вестника"; они внесут в него дух еврея-философа, ими переведенного, но не внесут его мудрости и таланта; чесночным духом и ограничится дело. Гимназистку надо в сумасшедший дом, а офицерика, который отделал ее, в крепость на четыре года без лишения чинов. (...) она стала приставать к первому встречному (...) потом едва волокла ноги и написала циническое письмо - всё это болезнь и, к несчастью, неизлечимая. (...) потом, когда отец ее прогонит, поступит в бордель или, в лучшем случае, в оперетку, а в старости, если не умрет от чахотки, она будет писать нравоучительные фельетоны, пьесы и письма из Берлина или Вены - слог у нее выразительный и вполне литературный. Будьте здоровы. Если вздумаете приехать ко мне, то телеграфируйте так: "Алексин, доктору Бездетному, передать Чехову". Письма свои адресуйте так: г. Алексин Тульской губ. Ваш А. Чехов.

970. А. С. СУВОРИНУ 20 мая 1891 г. Богимово. 20 май. Я перебрался на другую дачу. Какое раздолье! В моем распоряжении верхний этаж большого барского дома. Комнаты громадные; из них две величиною с Ваш зал, даже больше; одна с колоннами; есть хоры для музыкантов. Когда мы устанавливали мебель, то утомились от непривычного хождения по громадным комнатам. Прекрасный парк; пруд, речка с мельницей, лодка - всё это состоит из множества подробностей, просто очаровательных. Если Вы вздумаете приехать ко мне, то вот Вам маршрут: Москва, из Москвы с двенадцатичасовым ночным поездом в Тулу (брать билет до Алексина), в Туле пересадка на поезд, идущий в Калугу; прибыв утром в Алексин, Вы спрашиваете, где ямщик Гущин; сей человек довезет Вас к нам на паре с колокольчиками; рессорных экипажей нет, но Гущин

{04234}

не трясок. От Алексина до Богимовки, где мы живем, 8-10 верст; если же с Вами будет только ручной багаж, то путь можно устроить покороче, ибо в 4-х верстах от нас есть полустаночек. Караси отлично идут на удочку. Я вчера забыл о всех печалях: то у пруда сижу и таскаю карасей, то в уголке около заброшенной мельницы и ловлю окуней. Интересны и бытовые подробности. Последние два манифеста - насчет сибирской дороги и ссыльных - мне очень понравились. Сибирская дорога названа народным делом, и тон манифеста гарантирует ее скорое окончание; а каторжным, кои отбудут такие-то и такие-то поселенческие и ссыльнокрестьянские сроки, разрешается вернуться в Россию, без права жить в столичных губерниях. Это пропустили газеты без внимания, а между тем это нечто такое, чего никогда не было в России,- это серьезный шаг к упразднению той пожизненности наказаний, которая так долго угнетала общественную совесть, как несправедливая и в высшей степени жестокая. Как здоровье Алексея Алексеевича? Я буду ждать Вас. Хорошо бы Вам поспешить, а то скоро перестанут петь соловьи и отцветет сирень. Если Алексей Алексеевич захочет, то пригласите и его с собой. У меня найдется места и постелей для целой дивизии. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

971. Л. С. МИЗИНОВОЙ 23 мая 1891 г. Богимово. 23 май. Многоуважаемая Лидия Стахиевна! Маша поручила мне написать Вам, что она ждет от Вас письма. Адрес: г. Алексин Тульской губ. Мы перебрались в Богимово, где Вы были и стояли под навесом, когда шел дождь. С почтением А. Чехов.

{04235}

972. А. С. СУВОРИНУ 27 мая 1891 г. Богимово. 27 май. 4 часа утра. Мангус убежал в лес и не возвратился; кобылка-сосунчик, которую мы купили за 75 коп., удавилась. Холодно. Денег нет. Но тем не менее все-таки я Вам не завидую. Нельзя теперь жить в городе - это и скучно и нездорово. Мне бы хотелось, чтобы Вы от утра до обеда сидели где-нибудь на террасе, пили чай и писали что-нибудь художественное, пьесу, что ли, а после обеда до вечера ловили бы рыбу и думали спокойную думу. Вы давно уже заслужили право, в котором Вам теперь отказывают всякие случайности, и мне стыдна и кажется несправедливым, что мне живется покойнее, чем Вам. Неужели в самом деле Вы весь июнь будете жить в городе? Это даже жутко. С корректурой всё устроилось, и Неупокоев, вероятно, уже успокоился. Книги, о которых я писал Вам, уже получены. Со Щегловым о его пьесе я никогда ничего не говорил. Откуда он взял, что я хвалил ее? Вы пишете, что я кирпичный человек, покрытый известкой, и ничего не даю в газету. Но войдите в мое положение. В моей литературной деятельности такой кавардак и беспорядок, что сам чёрт ногу сломает. Стал было повесть писать - заграница помешала; продолжать теперь повесть некогда - Сахалин на шее. Сел бы писать мелочи и пробовал уже, но мысль, что я осени я должен отделаться от Сах(алина), парализует всякую способность. Погодите, голубчик, скоро свалю со спины каторгу и весь буду Ваш, от головы до пяток. Я даю Вам честное слово, что сахалинская книга будет осенью печататься, ибо я ее, честное слово, уже пишу и пишу, а если Вы не верите, то я могу прислать Вам вещественные доказательства. Благодаря тому, что я встаю с курами, мне никто не мешает работать, и дело у меня кипит, хотя оно и тягучее, кропотливое дело, не стоящее, как овчинка, выделки: из-за какой-нибудь одной паршивой строки приходится целый час рыться в бумагах и перечитывать всякую скуку. Писать о климате или по обрывкам составлять историко-критический очерк каторги - какая это скука, боже мой!

{04236}

Вы пишете, что в последнее время "девочки стали столь откровенно развратны". Ах, не будьте Жителем! Если они и развратны, то время тут положительно ни при чем. Прежде развратнее даже были, ибо сей разврат как бы узаконивался. Вспомните Екатерину, которая хотела женить Мамонова на 13-летней девочке. Пушкин в своем "Станционном смотрителе" целуется взасос с 14-летней девочкой, а героини Шекспира все в возрасте от 14 до 16 лет. И не столько уж у Вас случаев, чтобы делать обобщения. Кстати, о девочках . Новость: мы устроили себе рулетку. Ставка не больше копейки. Доход рулетки идет на общее дело - устройство пикников. Я крупье. Будьте здравы. Не предавайтесь мрачным мыслям, всё устроится хорошо. Поклон Анне Ивановне, Насте и Боре. Ваш А. Чехов. Далее густо зачеркнуто 14 строк.

973. А. С. СУВОРИНУ 27 мая 1891 г. Богимово. 27 май. "Анна Ивановна сказала, вот ведь не догадался предложить эту дачу"... Анна Ивановна должна за меня вечно бога молить. Когда я нанимал большой дом, то думал о Вас больше, чем о себе. Домина громадный, парк великолепный, река, пруд, и для Вас как раз бы подошло, но телеграфировать Вам остановили меня отсутствие мебели (есть она, но обшарпанная, старинная) , отдаленность от станции - 10 верст, неимение рессорных экипажей и многое другое, что длинно было бы перечислять. Помещения так много, что поместились бы и Вы, и мы: Вы в большом доме, а мы в едином из флигелей; но где бы Вы взяли мебели и экипаж? Анна Ивановна, приехав и увидев обстановку, обругала бы меня мужиком и больше ничего. Если хотитe, то дачу эту можно будет приготовить Вам к будущему

{04237}

году. Из нее можно сделать рай. Фортепьяно есть, можете себе представить. И биллиард есть. Кстати, прочтите врагу моему Анне Ивановне письмо Григоровича: пусть у нее душа порадуется. "Чехов принадлежит к по(ко)лению, которое заметно стало отклоняться от запада и ближе присматриваться к своему... ...Венеция и Флоренция ничего больше, как скучные города для человека даже умного..." Merci, но я не понимаю таких умных людей. Надо быть быком, чтобы, приехав первый раз в Венецию или во Флоренцию, стать "отклоняться от запада". В этом отклонении мало ума. Но желательно было бы знать, кто это старается, кто оповестил всю вселенную о том, что будто заграница мне не понравилась? Господи ты боже мой, никому я ни одним словом не заикнулся об этом. Мне даже Болонья понравилась. Что же я должен был делать? Реветь от восторга? Бить стекла? Обниматься с французами? Идей я не вывез, что ли? Но и идеи, кажется, вывез. Ваша статья об ипподроме больше моя, чем Ваша, ибо я Вам уши прожужжал про эту новую форму театра. Статья отличная, но в Москве ее не поймут. Что Вы, помилуйте, может ли М. Н. Ермолова играть в ипподроме вместе с лошадями? А думать и говорить, что Мольер может показаться скучным,- это идея, за которую московский Иван Иванович Иванов, автор московского проекта, задаст Вам такого треску, что Вы не рады будете. А ипподром в самом деле прелесть, и Колизей отличная штука. Но мы с Вами не доживем до них, ибо уже пережили. Буренин находит в Шастунове "ровно ничего"? Скажите ему, чтобы он полечился от печёнки. Нам бы надо с Вами повидаться, т. е., вернее, мне надо. Я уже соскучился, хотя сегодня поймал 252 карася и одного рака. Да хранит Вас бог. Поклон всем. Ваш А. Чехов.

{04238}

974. Е. М. ШАВРОВОЙ 28 мая 1891 г. Алексин. 28 май, г. Алексин Тульск. г. Сударыня, Ваша "Ошибка" воистину есть ошибка. Рассказ только кое-где хорош, но в остальном это непроходимая чаща скуки. Соня, покойничек, папа, мама, опять Соня и покойничек, потом Ромул, Нума Помпилий. Соня, покойничек, папа, потом опять Соня и покойничек... в глазах рябит! Вам прекрасно удаются "благородная бедность" и девицы, ну и взяли бы одну только Милочку с ее папой, тяжелой кухаркой и соблазнами катка; вышел бы тогда рассказ отменный. Ваша "Гадалка" напечатана. Видели? Насчет гонорара, простите, я не говорил Суворину. Хотя Вы стоите и больше 10 коп. за строку, но мне не хотелось нарушать порядка, давно уж заведенного в "Новом времени". Тут начинают с пятачка, потом постепенно повышают, как чиновников на службе, будь то хоть сам Шекспир. Вы будете получать 8, потом 10, потом 12, затем 15 и так до червонца включительно. Когда мне будет 80 лет, а Вам 90, мы будем получать по червонцу за строку. Когда я был в Париже, мне прислали из Италии Ваше письмо. Я прочел и руками развел. Что я мог отвечать Вам? В ответ на идею эксплоатировать процесс Бартенева я мог бы только, пожалуй, прислать Вам рецепт: Kalii bromati... по ложке на ночь. Это идея почти сумасшедшая, даже бешеная. Во-первых, Вы с Бартеневым знакомы не были и знать его не могли, во-вторых, в таком сложном абсурде, как жизнь бедняжки Висновской, мог бы разобраться разве один только Достоевский. Да и к чему Вам ехать воображением в Варшаву, если под боком Москва, полная Милочек и всяких двуногих тварей? Нам бы следовало повидаться. Вы бы спели, а я бы послушал. Поговорили бы о литературе, о Крыме... Будьте здоровы и небом хранимы. Ваш слуга А. Чехов. Что Филиппыч? Вы не сердитесь на критику. Если я пишу и сужу несколько резко, то это только потому, что вижу в

{04239}

Вас коллегу и литераторшу, а не дилетантку, иначе бы, быть может, я наговорил Вашей "Ошибке" тьму комплиментов. На конверте: Ст. Ставроково по К(урско->Х(ерсонско->А(зовской) жел. дороге Ее высокоблагородию Елене Михайловне Шавровой.

975. А. С. СУВОРИНУ 4 июня 1891 г. Богимово. 4 июнь. Раковский за всё имение, заключающееся в трех участках =400 десятин, просит 35 тысяч. Ту часть имения в 150 десятин, где находятся усадьба, мельница и прочее, что мы видели, он может уступить за 23 тыс. и, конечно, отдаст за 20. Зачем Вы так скоро уехали? Мне было очень скучно, и нескоро я потом пришел в свою обычную мещанскую колею. Как нарочно, после Вашего отъезда погода наступила великолепная, теплая, и рыба стала ловиться. Сестра всё еще больна. Мангус нашелся. Охотник с собаками нашел его по cю сторону Оки, против дачи Снигирева, в каменоломне; если бы не щель в каменоломне, то собаки растерзали бы мангуса. Блуждал он по лесам 18 дней. Несмотря на ужасные для него климатические условия, он стал жирным - таково действие свободы. Да, сударь, свобода великая штука. Были Вы в Ельце? Что там видели? Я опять Вам советую поехать в Феодосию по Волге. И Вам, и Анне Ивановне будет весело, а для детей ново и любопытно. Будь я свободен, поехал бы с Вами. На волжских пароходах теперь уютно, кормят хорошо и публика интересная. Желаю Вам всех благ. Простите, что Вам у меня жилось так скверно. Когда я вырасту большой и выпишу из Венеции мебели, а это я непременно сделаю, то Вам у меня будет не так жестко и холодно. Кланяюсь Анне Ивановне и детям. Ваш А. Чехов.

{04240}

976. Л. С. МИЗИНОВОЙ 12 июня 1891 г. Богимово. 12 июнь. Очаровательная, изумительная Лика! Увлекшись черкесом Левитаном, Вы совершенно забыли о том, что дали брату Ивану обещание приехать к нам 1-го июня, и совсем не отвечаете на письма сестры. Я тоже писал Вам в Москву, приглашая Вас, по и мое письмо осталось гласом вопиющего в пустыне. Хотя Вы и приняты в высшем свете (у головастенькой Малкиель), но все-таки Вы дурно воспитаны, и я не жалею, что однажды наказал Вас хлыстом. Поймите Вы, что ежедневное ожидание Вашего приезда не только томит, но и вводит нас в расходы: обыкновенно за обедом мы едим один только вчерашний суп, когда же ожидаем гостей, то готовим еще жаркое из вареной говядины, которую покупаем у соседских кухарок. У нас великолепный сад, темные аллеи, укромные уголки, речка, мельница, лодка, лунные ночи, соловьи, индюки... В реке и в пруде очень умные лягушки. Мы часто ходим гулять, причем я обыкновенно закрываю глаза и делаю правую руку кренделем, воображая, что Вы идете со мной под руку. Если приедете, то спросите на станции ямщика Гущина, который и довезет Вас к нам. Можно и на полустанке высадиться, но тогда нужно раньше дать знать, дабы мы могли послать за Вами пегаса. От полустанка до нас только четыре версты. Кланяйтесь Левитану. Попросите его, чтобы он не писал в каждом письме о Вас. Во-первых, это с его стороны не великодушно, а во-вторых, мне нет никакого дела до его счастья. Будьте здоровы и щисливы и не забывайте нас. Сторожиха Вам кланяется. Это моя подпись. Мангус нашелся. Маша здорова.

{04241}

Сейчас получил от Вас письмо. Оно сверху донизу полно такими милыми выражениями, как "чёрт вас задави", "чёрт подери", "анафема", "подзатыльник", "сволочь", "обожралась" и т. п. Нечего сказать, прекрасное влияние имеют на Вас такие ломовые извозчики, как Trophim. Вам можно и купаться и по вечерам гулять. Всё это баловство. У меня все мои внутренности полны и мокрых и сухих хрипов, я купаюсь и гуляю и всё-таки жив. Воды Вам нужно пить. Это одобряю. Приезжайте же, а то плохо будет. Все низко кланяются, я тоже. Почерк у Вас по-прежнему великолепный.

977. А. С. СУВОРИНУ 16 июня 1891 г. Богимово. 16 июнь. Посылаю Вам от щедрот своих летний, т. е. жиденький, рассказ. Оторвали меня от сахалинской работы не муза мести и печали и не жажда звуков сладких, а жажда поскорее содрать с кого-нибудь хоть пять целковых, ибо я сижу буквально без гроша. Если рассказ сгодится, то скажите конторе, чтобы она половину гонорара удержала в счет долга по газете, а половину прислала мне поскорее. И чтобы она держалась этой манеры в продолжение всего лета, ибо до осени я постараюсь прислать побольше и поквитаться. Что касается долга Вам, то он будет пополнен из книжной выручки, о чем я уже писал Зандроку. В каком положении находится эта выручка, я не знаю; если печатается уже пятое издание, то деньги должны быть. Заглавие у рассказа неподходящее. Не придумаете ли Вы какого-нибудь другого? Я Мише говорил об имении в Каширском уезде, о котором Вы слышали от Никольского. Такого имения у Миши на карте нет; есть фамилия похожая. У нас ясная, жаркая погода. Купаемся вовсю и сделали себе душ. Затеваем пикники, и ничего у нас не выходит. Был один пикник, на котором знакомились все дачники. После этого пикника, часа в три ночи, я и

{04242}

хозяин поехали кататься; лошади понесли, опрокинули нас, и тарантас разбился вдребезги, и я трахнулся о землю носом. У нас гостит Наташа Линтварева и хохочет от утра до вечера. Приезжал сегодня становой за моим паспортом. Я не читал рассказа Сергеенко. Был он напечатан или еще нет? Интересно было бы прочесть, ибо Сергеенко меня интересует. У этого человека, талантливого немножко и неглупого, есть в голове какой-то хохлацкий гвоздик, который мешает ему заниматься делом как следует и доводить дело до конца. Когда будете ехать в Феодосию, я приеду в Тулу повидаться, только о дне Вашего прибытия в Тулу не телеграфируйте, а пишите или же телеграфируйте "до востребования", а то с нас за телеграммы дерут по полтора целковых. Будьте здоровы. Мудрено Вам не скучать теперь в Петербурге, и я удивляюсь Вашему долготерпению. Мои Вам кланяются. Ваш А. Чехов. Скучно писать из мужицкой жизни. Надо будет за генералов приняться.

978. Л. С. МИЗИНОВОЙ 20 июня 1891 г. Богимово. 20 июнь. Бедная, больная Ликиша! Сестра поручила мне написать Вам следующее. Она с Наташей Линтваревой, которая теперь гостит у нас, в субботу уезжает в Сумы; из страха, что Вы можете не застать ее и что без нее мы Вас обидим, она просит Вас не приезжать ранее 3-4 июля - срок, к которому она непременно вернется. Если Вы серьезно больны, то должны серьезно и лечиться. Бросили ли Вы курить? Вам нельзя ни курить, ни пить. Ни табаку, ни вина, ни пива, ни даже квасу - ни-ни! Остерегаться холодного и сырого воздуха; всегда держать грудь в тепле, хотя бы в кофте толщиною с одеяло. Есть возможно больше; самое лучшее

{04243}

- побольше сливок. Утром, в обед, в вечерний чай и в ужин - сливки и сливки. Пить не залпом, а глоточками - это и здорово, и грациозно. Жареное мясо предпочитать вареному, сухой хлеб мягкому. Овсянка, манная каша и кисели - всё это хорошо. Перед едой принимать какую-нибудь горечь: гофманский эликсир (Elixir visceralis Hofmani) или хинную тинктуру по 15 кап(ель). Если желудок хорош и если купаться нельзя, то принимайте для укрепления своих дамских нервов бромистый калий и мышьяк. Кровать поставьте посреди комнаты. Во время прогулок возвышенные места предпочитайте низменным. Поменьше разговаривайте и, когда беседуете с бабушкой или Левитаном, не кричите. В письмах добрых знакомых не называйте идиотами. Я кашляю, в глазах у меня мелькает, в голове пусто, но я тем не менее всё-таки здоров. Кланяйтесь Софье Петровне и Левитану. Софье Петровне я писал и благодарил ее за приглашение. Иду ужинать. Будьте здоровы. Блондинку Колосовского зовут так: Аменаиса Эрастовна. Для краткости зовем ее Семирамидой или Мюр-и-Мерилизой. Была бы симпатична, если бы не была тупа и зла. А Колосовский милый парень. Он оказался не таким серьезным и "вумным", каким представлялся в первое время. Больше я писать Вам не буду. Ваш А. Чехов. Кланяйтесь бабушке.

979. Е. М. ШАВРОВОЙ 20 июня 1891 г. Богимово. 20 июнь. г. Алексин. Я, уважаемая Елена Михайловна, всегда неизменно рад служить Вам, и потому напрасно Вы спрашиваете, буду ли я читать Ваши рассказы или нет. Присылайте, сделайте милость. Только прошу не сердиться, если мое чтение, да и вообще мое вмешательство в Вашу литературу не принесет Вам никакой пользы.

{04244}

Представьте, я не читал "Мимочку на водах". Авторша "Мимочки" - это некая Веселитская, замужняя. Так, по крайней мере, своим неразборчивым почерком написал мне Суворин. Кстати, судя по критике Суворина и по выдержкам из "Мимочки", сие произведение представляется мне не столько блестящим, сколько вычурным и манерным. Это я из зависти. У меня на даче так хорошо, и так я занят своей работой, что этим летом едва ли поеду куда-нибудь на воды к Мимочкам. Впрочем, если улыбнется фортуна и даст мне лишних рублей пятьсот, то я надумаю и, быть может, в начале августа поеду в Крым. Вы у Синани или у кого-нибудь из крымских старожилов оставьте свой адрес, я непременно повидаюсь с Вами. Вы находите, что если Ваш рассказ скучен, то это ужасно. А я Вам скажу, что если из пяти наших рассказов только один будет нескучен, то и слава богу. Не скучные рассказы ужасны, а ужасно, когда скучно писать. Кстати: читали ли Вы "Нескучные рассказы" Грузинского? Если нет, то постарайтесь выписать наложенным платежом от Суворина или из редакции "Осколков", где сия книга издана. Грузинский, он же Лазарев, подавал большие надежды, но мне кажется, он не из таких писателей, которым следовало бы подражать,- очень уж рассудителен. Он, надо заметить, прошел мою цензуру, так же как и Вы, но Вы лучше его. Прочтите. Вообще, читайте всё, что выходит. Это для эрудиции нужно. Вы спрашиваете, что Вам прочесть этим летом, чтобы стать "страх - умной". Не знаю. Читайте путешествия. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. На конверте: Ст. Ставроково К(урско->Х(ерсонско->А(зовской) ж. д, Елене Михайловне Шавровой. Еленовка.

{04245}

980. А. С. СУВОРИНУ 25 июня 1891 г. Богимово. Получив Ваше письмо, я немедля телеграфировал Вам, чтобы Вы привезли "Собирателя грибов" Кайгородова и 5 ф(унтов) кофе Мокко. Алексин весь сгорел, и нам негде купить ни кофе, ни всего прочего. Коли милость Ваша, то привезите 2 куска глицеринового мыла и возьмите у Феррейна рядом со "Слав(янским) базаром" 2 ф(унта) соды (для больных). Вот и всё. В Вязьму я поеду с Вами, но в Одессу - боюсь. Для Одессы понадобится много времени и, пожалуй, захочется поехать в Батум. Нет, не соблазняйте. Нетерпеливо жду. Погода великолепная. Ваш А. Чехов.

981. Ф. А. ЧЕРВИНСКОМУ 2 июля 1891 г. Богимово. 2 июль. Я теряюсь в догадках. Почему Вы послали Ваше письмо в Таганрог? Откуда весь мир взял, что я живу в Таганроге? Не только Вы, но даже сахалинская канцелярия шлет мне свои казенные пакеты в Таганрог... Не понимаю. Я в этом городе не был уже 6 лет и в последнее время даже не думал о нем. Живу я по той же Сызрано-Вяземской дороге, близ г. Алексина, и адрес мой такой: г. Алексин Тульской губ. Мы с Вами соседи. Я Скабичевского никогда не читаю. Мне попалась недавно в руки его "История новейшей литературы"; я прочел кусочек и бросил - не понравилось. Не понимаю, для чего всё это пишется. Скабичевский и К - это мученики, взявшие на себя добровольно подвиг ходить по улицам и кричать: "Сапожник Иванов шьет сапоги дурно!" и "Столяр Семенов делает столы хорошо!" Кому это нужно? Сапоги и столы от этого не станут лучше... Вообще труд этих господ, живущих паразитарно около чужого труда и в зависимости от него, представляется мне сплошным недоразумением. Что

{04246}

же касается того, что Вас обругали, то это ничего. Чем раньше Вас обстреляют, тем лучше. Где Ваша пьеса была напечатана? Я всё время путешествовал и ничего не читал. Пришлите мне оттиск. Еще одно: не знаете ли, кто редактирует "Юридический вестник" и "Юридическую летопись"? Если знаете, то напишите. Я буду Вам очень благодарен. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

982. М. П. ЧЕХОВОЙ 5 июля 1891 г. Богимово. Ст. Козлятин Ряжско-Бряжской жел. дор. Машя! Торопись ехать домой, так как без тебя наше интензивное хозяйство пришло в совершенный упадок. Есть нечего, мухи одолели, из ватера идут удушающие миазмы, мангус разбил банку с вареньем и проч. и проч. Все дачники вздыхают и оплакивают ваш отъезд. Нового ничего нет. Геге по-прежнему не встречает ни в ком сочувствия и без толку мечется по двору, его косая Усириса так же, как и при тебе, в глаза улыбается, а за глаза кладет в сметану иголки. Паучок от утра до вечера возится со своими пауками. Пять паучьих лапок уже описал, остались теперь только три. Когда он покончит с пауками, то примется за блох, которых будет ловить на своей тетушке. Киселевы каждый вечер сидят в клубе, и никакие мои намеки не трогают их с места. Ссоры за столом у нас бывают по-прежнему очень редко: только за обедом и за ужином. Погода жаркая, грибов нет. Суворин еще не приехал. Елена возвратилась и уже бегает по лестницам. Новостей, повторяю, никаких. Кланяйся баронессе Икскуль, всем Линтваревым, Сахаровым и Марковым. Купи кусочек мыла и подари его Лиле: пусть вымоет харю. Не забудь же напомнить Сушкину, что я забыл у него наливку. Скорей приезжай, ибо скучно чертовски. Сейчас поймали лягушку и дали мангусу. Съел.

{04247}

Всего хорошего. Социалисты не показываются: должно быть, замышляют сепаратизм. Украйна их нэ забудэ. Будь здрава; привози с собой баронессу Икскуль. Убеди ее, что нам без нее адски скучно. Твой Antonio.

983. Н. М. ЛИНТВАРЕВОЙ 5 июля 1891 г. Богимово. 5 июль. Козлятин. Многоуважаемая баронесса Икскуль! Возьмите длинную хворостину я погоните Машу домой. Богимово Вас нэ забудэ, ибо Маша нужна, и отъезд ее произвел такой же беспорядок, как если бы с неба вдруг исчезли все звезды. А вместе с Машей непременно приезжайте и Вы. Заберите в чемодан все Ваши 73 цветных кофточки и приезжайте. Право, у нас не так скучно, как Вам это показалось. Вспомните приятную прогулку в Воронцово, милую собачку Фингала, вспомните рыженькую, косоокую Аменаису и ее развинченного рыцаря Геге. А каков паучок, какова его тетушка! Вспомните наш клуб с Киселихой, Киселятами и с Верочкой, которая смотрит Вам прямо в лицо, улыбается и кивает головой. А пикник забыли? А яичница, которую изжарила в кастрюле Аменаиса? А вечерняя прохлада? На Луке в обществе Марковых и баронов Вы привыкли к блеску; разговоры о Лорисе, о блестящих академиках и лихачах и всякие благоухания, идущие от Ваших новых жильцов, кружат Вам голову. Но вернитесь к простоте! Идите к нам, людям труда, людям без блеска и запаха. Социалисты продолжают безвыходно сидеть в своем флигеле и всё думают, думают... Паучок работает. Я видел его работу: очень длинно и интересно. Он превосходный зоолог и большой философ. 15-го июля у нас спектакль. Будут живые картины и факельное шествие, и масса наслаждений во вкусе моей нравственной невесты-тетушки. Все с нетерпением ждем Вас. Даже Аменаиса спрашивает: приедет ли Наталья Михайловна?

{04248}

Передайте Маше, что я уже писал ей насчет Елены. Она бежала на завод к своему Парису, но опять вернулась и уже бегает по лестницам. Старик, содержатель нашего "Эрмитажа", где Вы предавались излишествам, опасно заболел. Вероятно, умрет. Поклон всем Вашим. Мать Вам кланяется и убедительно просит приехать. Будьте здоровы и благополучны. Гвоздика. Если Маша не приедет к 10-му, то я уеду из Богимова. Так и скажите ей. В огороде у нас нет ничего: ни огурцов, ни капусты... "Всё померзло", оправдывается Аменаиса. А телята прыгают, прыгают и скоро съедят самое Аменаису. У нас невыносимая жара и бездождие. Геге уже убрал клевер.

984. А. С. СУВОРИНУ 13 июля 1891 г. Богимово. 13 июль. Салазки старухе починил. За лошадей заплатил 5 рублей - столько запросил хозяин; остальные 5 р. распределил так: 3 рубля в фонд, который я учреждаю в Богимове под названием "больничного" (в пользу больницы, которую будут строить); оставшиеся 2 рубля лежат у меня в столе и ничего не делают. Напишите, пожалуйста, как Вы доехали до Одессы и что там видели. Пришел ли "Петербург" со Щербаком? Привезли ли яванскую лошадь? Напишите также про Вашу любимицу Феодосию, про патриарха-католикоса Айвазианца и его одалиску Никитишну, про Папарубу, Булгакова и прочих армяшек. Я, быть может, приеду в августе или же совсем не приеду, так как я занят по горло и спешу нажить капиталы. В случае, ежели будет на Ваше имя корреспонденция для передачи мне, то пришлите. Если будет денежный пакет, то вскройте его и содержимое переложите в другой конверт.

{04249}

К зоологу Вагнеру приехали еще две тетушки. Все тетушки сдобные и миндальные; необыкновенное благородство чувств. Они обожают своего ученого племянника до такой степени, что ходят за его женой, как жандармы, боясь, чтобы кто-нибудь не посягнул на честь Володиного ложа. Она в лес, они за нею; она купаться - они в воду. Приехал художник Киселев. Будьте здоровы. Нижайший поклон Анне Ивановне, Насте, Боре и всем Вашим. Погода у нас продолжает быть жаркой. Миша в Кашире, Маша еще не приехала. Ваш А. Чехов. В ожидании табака из Одессы курю трактирные папиросы. Трактирщик поправляется.

985. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ 18 июля 1891 г. Богимово. г. Алексин Тульск. губ. 18 июль. Многоуважаемый Иван Иванович! Печатать моих "Баб" можете. Что касается Вашего желания, чтобы я присылал Вам оттиски своих рассказов, которые буду находить для Вас подходящими, то я принял его к сведению. О рассказах и статьях других русских и иностранных авторов, которые годились бы для Вас, я подумаю и поговорю со сведущими людьми. Авось и придумаем что-нибудь. Из присланного Вами каталога я выбрал 96, 40, 106, 23, 53, 99, 107, 64, 56, 25, 79, 508, 509, 503 и 507. За присылку этих книжек я буду Вам очень благодарен. Пришлите также и моего "Ваньку", если он уже напечатан. Если найдете полезным и удобным, то пришлите и корректуру "Баб". Я прочту и не задержу. Желаю Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

{04250}

986. М. В. КИСЕЛЕВОЙ 20 июля 1891 г. Богимово. 20 июль. г. Алексин Тульск. губ. Здравствуйте, многоуважаемая Мария Владимировна! Ради создателя, напишите, что и как у Вас, все ли здоровы и как в отношении грибов и в рассуждении пескарей. Я в долгу у бабкинцев. Вернувшись из-за границы, я нашел у себя на столе прочувствованное стихотворение насчет пьянства и письмо от Алексея Сергеевича, написанное по-французски. Стихи, принадлежащие перу высокоталантливой Василисы Пантелевны, я не замедлил послать отзывчивому Герасиму, а на письмо собирался ответить каждый день и собрался только сегодня, когда над нашим парком нависли дождевые облака, и я вспомнил, как в такую погоду мы ходили в Максимовку к Левитану и как Левитан грозил застрелить нас из револьвера. Живем мы в Тарусском уезде Калужской губ(ернии), в селе Богимове, в усадьбе некоего молодого барина, щеголяющего в рубахе навыпуск и в больших сапогах, очень рассеянного, либерального и держащего у себя в экономках рыжую, беззубую девицу, которую зовут Аменаисой Эрастовной. Громадный дом, отличный парк, неизбежные виды, при взгляде на которые я обязан почему-то говорить: "Ах!", речка, пруд с голодными, любящими попадаться на удочку карасями, масса больных, запах йодоформа и прогулки по вечерам. Занимаюсь я своим Сахалином и в промежутках, чтобы не уморить свое семейство голодом, ласкаю музу и пишу рассказы. Всё по-старому, ничего нового. Встаю я ежедневно в 5 часов утра и собственноручно варю себе кофе - признак, что я уже вошел в колею старого холостяка, б lа Э. И. Тышко, и помирился с этим. Маша пишет красками, Миша с честью носит свою кокарду, отец говорит об архиереях, мать хлопочет, Иван рыбу ловит. В одной усадьбе с нами живут: зоолог Вагнер с семьей и Киселевы, но не те Киселевы, а другие, ненастоящие. Вагнер ловит козявок и пауков, а Киселев-отец пишет этюды, так как он художник. Бывают у нас спектакли, живые картины и пикники. Очень смешно и весело, но стоит мне только поймать ерша или найти гриб, как я поникаю головой, уношусь

{04251}

мыслью в прошлое, и мои мозг и душа начинают гробовым голосом петь дуэт: "Расстались мы..." Кумир поверженный и храм оставленный вырастают в моем воображении, и я с благоговением мыслю: "Всех зоологов и великих художников я променял бы на одного маленького Идиотика". Погода у нас всё время стояла жаркая, сухая и только сегодня в день Илии трахнул гром, и разверзлись хляби небесные. Хочется удрать куда-нибудь, хотя бы в Америку или Норвегию. Нижайший поклон Земскому Начальнику и его секущей машине; Василису Пантелевну благодарю за стихи; хотел было ответить ей стихами, целый месяц напрягал мозги, но голова треснула от натуги и все-таки стихов не вышло. Поневоле позавидуешь талантам! Елизавете Александровне и Сереже нижайшее почтение. Мой адрес: г. Алексин, Тульск(ой) губ. Будьте здоровы и благополучны. Да хранят Вас добрые духи, которых так много в Бабкине. Ваш А. Чехов.

987. А. С. СУВОРИНУ 24 июля 1891 г. Богимово. 24 июль. Спасибо за приглашение. Должно быть приеду, но не скоро, хоть страстно жажду моря, песку, ночных разговоров и прочих крымско-феодосийских прелестей. Я очень занят; работаю много, но страниц выходит мало. Скоро Вы получите эстетическое наслаждение: пришлю Вам рассказ, который уже готов больше чем наполовину и будет содержать в себе 4-5 фельетонов. Спасибо за пятачковую прибавку. Увы, ей не поправить моих дел! Чтобы нажить капиталы, как Вы пишете, и вынырнуть из пучины грошовых забот и мелких страхов, для меня остался только один способ - безнравственный. Жениться на богатой или выдать "Анну Каренину" за свое произведение. А так как это невозможно, то я махнул на свои дела рукой и предоставил им течь, как им угодно. Как-то Вы хвалили мне Rod'a, французского писателя,

{04252}

и говорили, что он Толстому нравится. На днях мне случилось прочесть один его роман, и я руками развел. Это наш Мачтет, но только немножко поумнее. Ужасно много претензий, скука, потуги на оригинальность, а художественность чувствуется так мало, как соль в той каше, которую мы с Вами варили вечером в Богимове. В предисловии этот Rod кается, что он был раньше натуралистом, и радуется, что спиритуализм последних новобранцев литературы успел сменить материализм. Мальчишеское хвастовство и притом грубое, аляповатое. "Если, г. Зола, мы и не так талантливы, как Вы, зато мы в бога веруем". Погода у нас чудеснейшая. Сейчас утро, а освещение такое, как в мае, и я рад. Тихо, тихо. "Собирателя грибов" получили, а грибов нет. Кофе оказался... жженым. Дожди были вчера и третьего дня, но грибы проклятые не растут, и мы в отчаянии. Получил от Лессинга письмо. Он сочиняет. Благоговейте. Что же Плещеев-фис будет делать в департаменте Скальковского? Не понимаю, хоть зарежьте. И неужели поэт Мережковский и его муза еще за границею? Ах, ах! Анне Ивановне, Насте и Боре нижайший поклон. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

988. Ал. П. ЧЕХОВУ 24 или 25 июля 1891 г. Богимово. г. Алексин Тульск. губ. Фотографический и плодовытый брат мой! Я давно уже получил от тебя письмо с фотографиями Семашко, но не отвечал до сих пор, потому что всё время придумывал великие мысли, необходимые для ответа. Все наши живы и здравы, часто о тебе вспоминаем и жалеем, что плодовытость мешает тебе приехать к нам на дачу, где ты был бы весьма нелишним. Отец, как я уже писал тебе, бросил Иваныгорча и живет с нами. Суворин был два раза, говорил про тебя, ловил рыбу. Я занят по горло Сахалином и другими работами, не менее каторжными и скучными. Мечтаю о выигрыше

{04253}

40 тыс., чтобы отрезать от себя ножницами надоевшее писательство, купить немножко земли и зажить байбаком по соседству с тобою и Иваном - я мечтаю вам обоим, как бедным родственникам, подарить по 5 десятин. В общем живется мне скучновато; надоело работать из-за строчек и пятачков, да и старость подходит всё ближе и ближе... Последний рассказ Седого, по моему мнению, разделяемому Сувориным, хорош, но не следует популяризировать Чижа. Надо говорить просто "доктор". Отчего мало пишешь? Был ли ты в компании Комарова при встрече французской эскадры? Если был, то опиши. С нами в одном дворе живет зоолог В. А. Вагнер, который кончил вместе с тобой. Пишет весьма солидную диссертацию. С нами же в одном дворе живет известный художник Киселев. По вечерам совершаем вместе прогулки и философствуем. Мать скучает по внучатам; убедить ее, что оба они жирны и сыты, как полицейместеры, и что живется им хорошо,- трудно; ей всё кажется, что их некому покормить. Ты бы показал ей их. Кстати: когда займешься усыновлением? Справку о дне рождения Антона постараюсь прислать осенью. Что Коломнин? Пр(отоиерей) Покровский просит, чтобы он прислал ему свою фотографию. Напиши подлиннее. Будь здрав. Кланяйся своему почтенному семейству. Твой А. Чехов. Могила Николая в исправности. Мой адрес: г. Алексин Тульской губ.

989. А. А. ДОЛЖЕНКО 29 июля 1891 г. Богимово. 29 июля. Здорово, Алеха! Обращаюсь к тебе с нижайшей просьбой. Во-первых, найми для своей мамы хотя кривую и слепую старуху, чтобы было кому ставить самовар и отпирать двери. Это непременно, иначе мы поссоримся. Во-вторых, купи оной Федосье Яковлевне маслин и изредка покупай у Генералова жареную

{04254}

рыбу. В-третьих, по рецепту возьми порошки от кашля и давай их по порошку на ночь. В-четвертых, неужели за всё лето нельзя было ни разу позвать доктора? Денег я тебе дам взаймы, а ты отдашь, когда у тебя будут. Возьми у Ивана или Семашко, сколько нужно, а я отдам им, когда они приедут. Скажи Ивану и Семашке, чтобы привезли редьки и капусты. Все тебе кланяются и жалеют, что ты не приехал. Поклон тете. Зачем ты возвратил мне 6 рублей, которые остались после покупок? Ах вы скупердяи, Плюшкины, жиды!! Можно ли считаться копейками? Это не по-родственному. Твой А. Чехов. На конверте: Москва, Мл. Дмитровка, д. Фирганг, кв. Чехова Его высокоблагор(одию) Алексею Алексеевичу Долженко.

990. А. С. СУВОРИНУ 29 июля 1891 г. Богимово. 29 июль. Ну, слава богу! Сегодня получил из книжного магазина уведомление, что мне приходится получить 690 руб. 6 коп. Написал в ответ, чтобы Вам в Феодосию выслали 500, а мне остальные 190. Итак, значит, я остаюсь Вам должен только 170. Это утешительно. Всё-таки прогресс. Против долга по газете я вооружаюсь громадным рассказом, который на днях кончу и пришлю. Должно быть, из долга выкину рублей 300 и сам получу столько же. Уф! Табак получил. Спасибо. К Вам - увы! - едва ли приеду, а если приеду, то не так скоро, как хочу. Надо дела домашние устраивать. Из всех домашних дел я люблю только ловлю карасей и кашу на чистом воздухе, остальное же презираю, но что делать! Необходимость - закон. Даже

{04255}

римляне говорили - lex necessitatis, т. е. закон необходимости. Недавно за обедом у отца был легкий апоплексический приступ. Ах, Виноградов! Таких великих педагогов сечь нужно, а их директорами делают. Если приеду в Феодосию, то расскажу Вам кое-что про его проницательность, о которой Вы пишете. После Илии повеяло холодом. Пахнет осенью. А я люблю российскую осень. Что-то необыкновенно грустное, приветливое и красивое. Взял бы и улетел куданибудь вместе с журавлями. Когда-то в детстве я осенью лавливал певчих птиц и продавал их на базаре. Что это за наслаждение! Это лучше, чем книги продавать. Ваш книжный магазин осиротел. Оказывается, что в нем нет ни одной моей книжки. Чехов, одним словом, выродился, о чем и свидетельствует предлагаемая при сем метрическая выпись. Привезли на повозке больную. Иду. Будьте здоровы. Поклон Анне Ивановне, Настюше и Барбарису. Ваш А. Чехов.

991. Л. С. МИЗИНОВОЙ Конец июля 1891 г. Богимово. Милая Лика! Если ты решила расторгнуть на несколько дней ваш трогательный тройственный союз, то я уговорю брата отложить свой отъезд. Он хотел ехать 5-го августа. Приезжай 1 или 2-го. С нетерпением ждем. Ах, если б ты знала, как у меня живот болит! Любящая М. Чехова.

992. Л. С. МИЗИНОВОЙ Июнь - июль 1891 г. Богимово. Дорогая Лида! К чему упреки? Посылаю тебе свою рожу. Завтра увидимся. Не забывай своего Петьку. Целую 1000 раз!!!

{04256}

Купил рассказы Чехова: что за прелесть! Купи и ты. Кланяйся Маше Чеховой. Какая ты душка!

993. Л. С. МИЗИНОВОЙ Июнь - июль 1891 г. Богимово. Дорогая Лидия Стахиевна! Я люблю Вас страстно, как тигр, и предлагаю Вам руку. Предводитель дворняжек Головин-Ртищев. Р. S. Ответ сообщите мимикой. Вы косая.

994. А. С. СУВОРИНУ 6 августа 1891 г. Богимово. 6 август. Ваш доктор не так виноват, как Вы думаете. Если он бросался от печени к бронхиту и от бронхита к брюшине, то воображаю его положение. Бывают часто заболевания, в которых не теряет головы только тот, кто не лечит. Ошибка доктора только в том, что он часто бывал у Вас. Это просто жадность. Когда Вы заболеете, то, пожалуйста, телеграфируйте мне. Я приеду, застану Вас здоровым и возьму за визит сто рублей. С Вашим братом нельзя церемониться. В Симферополь же, как Вы пишете, отправлять Вас не буду. Странное впечатление производит в доме смерть прислуги. Не правда ли? Человек, будучи живым, обращал на себя внимание только постольку, поскольку он "человек"; но когда умер, вдруг захватил всеобщее внимание, лег гнетом на весь дом и обратился в хозяина-деспота, о котором только и говорят. У Николая был заворот кишок. By компрене?

{04257}

Рассказ свой кончу завтра или послезавтра, но не сегодня, ибо к концу он утомил меня чертовски. Благодаря спешной работе я потратил на него 1 ф(унт) нервов. Композиция его немножко сложна, я путался и часто рвал то, что писал, целыми днями был недоволен своей работой - оттого до сих пор и не кончил. Какой ужас! Мне нужно переписывать его! А не переписывать нельзя, ибо чёрт знает что напутано. Боже мой, если мои произведения нравятся публике так же мало, как мне чужие, которые я читаю теперь, то какой я осел! В нашем писательстве есть что-то ослиное. К великому моему удовольствию, приехала к нам изумительная астрономка. Она на Вас сердита и называет Вас почему-то "красноречивым" сплетником. Во-первых, она свободна и самостоятельна, во-вторых, она не признает мужчин, в-третьих, все печенеги и инсипиды , а Вы осмелились написать ей мой адрес с таким обращением: "Обожаемое Вами существо живет..." и т. д. Помилуйте, разве можно заподозривать земные чувства у астрономок, летающих под небесами? Она целый день говорит и хохочет, превосходно собирает грибы и мечтает о Кавказе, куда уезжает сегодня. Брат Александр берется за ум. По-видимому. Его фельетон о ночлежном доме ничего себе, даже весьма. Поправить мои обстоятельства, т. е. сделать их иными, или лучшими, невозможно. Есть больные, которые излечиваются только единственным простым и крутым средством, а именно: "Встань, возьми одр свой и иди". Я же не в силах взять своего одра и уйти, а стало быть, и говорить нечего. Неужели у Вас не жарко? Это досадно. Когда я мечтаю о поездке в Ваши Палестины, мне улыбается жара. О поездке к Вам, буде она состоится, я начну говорить не раньше 16-го августа. Надо рассказ кончить и своих устроить. Надо за московскую квартиру 200 рублей заплатить, за летние месяцы. Надо искать новую квартиру и тоже платить и т. д. всё в таком же идиотском роде. Насчет имения... Ах, я Вам скажу! Впрочем, скажу после, когда увидимся. Чувствую, быть нам соседями!

{04258}

За потраву я буду драть с Вас по 5 целковых за каждую пойманную скотину. Грибов много. Поклон всем Вашим. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

995. Ал. П. ЧЕХОВУ 6 августа 1891 г. Богимово. 6 авг. Плодовытая смоковница! Когда пишут о родах, то пишут и о результатах, ты же не сообщаешь, кого ты подарил свету, и мать гадает на картах, кто у тебя родился: мальчик ли, девочка или гермафродит. Ждем особого манифеста. Что касается ста рублей, то вышли их в г. Алексин Тульск(ой) губ(ернии) А. П. Чехову. Это мой единственный ресурс, ибо, пока я не кончил кое-каких работишек, мне неоткуда получать. Сижу без пнензов. Заграничная поездка шибко нагрела меня. Я задолжал. По последнему счету из магазина я должен был получить 690 р. Из них 500 посланы в Феодосию Суворину, на мою же долю приходится только 190, а между тем за одну только московскую квартиру (летние месяцы) мне нужно заплатить 200 руб. Одновременно с твоим письмом я получил повестку на 90 руб. и долго ломал голову, откуда мне сие, пока не прочел твое письмо. У нас дожди и изобилие грибов; сии последние мешают мне сидеть на одном месте и работать. Я с удовольствием занял бы у кого-нибудь тысяч пять без отдачи. Пора бы Вышнеградскому учредить такие банки, откуда дают деньги порядочным людям без надежды получить их когда-либо обратно. Суворин пишет мне, что у него в Феодосии умер человек Николай, который поехал вместо Василия. Сейчас 6-й час утра. Батька пошел в церковь приобщаться, мать спит, сестра поехала за грибами; тепло, тихо, небо пасмурно. Будь здрав. Поклон супружнице и будущим гениям Николаю и Антону.

{04259}

Пиши. Если почему-либо нельзя будет тебе в скором времени выслать мне деньги, то немедленно уведомь: тогда я буду изыскивать другие ресурсы. Фотографию обещанную жду. Твой А. Чехов. Я не понимаю, зачем ты пишешь об "умных советах", которые я и Суворин, занятые якобы кабинетной работой и смотрящие на мир сквозь "разноцветное стекло", даем тебе? Никаких я советов тебе не давал, ибо слова мои насчет Чижа были не советом, а только сожалением по поводу излишней возни с именем человека, которого товарищи же загрызут за популяризацию. В том, что ты побывал в сумасшедшем доме или в ночлежном доме, я подвига не вижу и по крайней мере не понимаю, при чем тут я или Суворин, к(ото)рые не были в сумасшедшем доме. Ведь тебя сумасшедшие или ночлежники не загрызли? Получать пятаки - да, это мало, согласен; я бы тебе платил вдвое, но не за сумасшедших и не за ночлежников, а за исполнение. Я был на Сахалине и не получил еще за это ни копейки, а потерял 4-5 тысяч, и из этого ровно ничего не следует. Ты мало-помалу обращаешься в дядьку М(итрофана) Е(горовича), любящего выражаться и сильно, и значительно, и цветисто. То, что ты взял в магазине деньги, ты называешь серьезно преступлением. На кой это шут? Подлог ты сделал, что ли? Наклевывается отличное именьице в 40 десятин с домиком и сараями, садом, лесом и речушкой, стоящее только 2 1/2 - 3 тысячи. Ах! Вот бы!

996. М. Н. АЛЬБОВУ 14 августа 1891 г. Богимово. 14 августа, г. Алексин Тульск. г. Многоуважаемый Михаил Нилович! Я непременно пришлю Вам рассказ или небольшую повесть, но не раньше осени, когда вернусь в Москву. Благодарю за приглашение и память.

{04260}

Будьте добры, передайте мой поклон и сердечный привет Казимиру Станиславовичу. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

997. АВГУСТИНУ ВРЗАЛУ 14 августа 1891 г. Богимово. г. Алексин Тульской губернии. 14 августа. Милостивый государь! Согласно Вашему желанию, переданному мне через книжный магазин "Нового времени", сообщаю Вам свои биографические данные. Родился я в 1860 году, в городе Таганроге (на берегу Азовского моря). Дед мой был малоросс, крепостной; до освобождения крестьян он выкупил на волю всю свою семью, в том числе и моего отца. Отец занимался торговлей. Образование я получил в Таганрогской гимназии, потом в Московском университете по медицинскому факультету, откуда был выпущен со степенью врача. Литературою стал я заниматься в 1879 году. Работал я в очень многих повременных изданиях, печатая по преимуществу небольшие рассказы, которые с течением времени и послужили материалом для сборников: "Пестрые рассказы", "В сумерках", "Рассказы", "Хмурые люди". Писал я и пьесы, которые ставил на казенных и частных сценах. В 1888 г. императорская Академия наук присудила мне Пушкинскую премию. В 1890 г. я совершил путешествие через Сибирь на остров Сахалин для знакомства с каторжными работами и ссыльной колонией. Когда выйдет в свет моя книга о Сахалине, я пришлю ее Вам, а Вы мне за это пришлите Ваш перевод моих рассказов. Зовут меня Антоном Павловичем (Anton Pavlovitsch). С истинным почтением имею честь быть Вашим покорнейшим слугою А. Чехов.

{04261}

998. А. С. СУВОРИНУ 18 августа 1891 г. Богимово. 18 авг. Наконец кончил свой длинный утомительный рассказ и посылаю Вам его заказною бандеролью в Феодосию. Прочтите, пожалуйста. Для газеты он слишком длинен, а по содержанию не годится на то, чтобы его можно было делить на части. Впрочем, как знаете. Если отложите печатание его до осени, то я в Москве прочту корректуру - от этого рассказ не потеряет, а касса "Нового времени" только выиграет, так как моя корректура всегда убавляет число строк. Так как сей рассказ пока составляет мой единственный текущий ресурс, то для успокоения телеграфируйте мне, что Вы его получили. В рассказе больше 4 печатных листов. Это ужасно. Я утомился, и конец тащил я точно обоз в осеннюю грязную ночь: шагом, с остановками - оттого и опоздал. Половина гонорара, если не забракуете рассказа, пойдет на уплату долга по газете, а другая половина в мою утробу. Если отложите печатание рассказа до осени, то телеграфируйте почтенной конторе, чтобы она поскорее выслала мне в счет сего рассказа 300 рублев, а то у меня свистит в карманах и не с чем выехать. Высылка денег, конечно, должна состояться только при условии, если рассказ удобен и проч. Увы! К Вам я не приеду. Говорю это гробовым голосом. Мне не с чем выехать, а новых долгов делать не хочу. Очень много грибов. Погода жаркая. Напишите: до какого числа Вы будете жить в Феодосии? Я, быть может, вырвусь как-нибудь. Кланяйтесь Анне Ивановне, Насте и Боре. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

{04262}

999. А. С. СУВОРИНУ 18 августа 1891 г. Богимово. 18 авг. Сегодня вместе с рассказом я послал Вам одно письмо, а вот Вам другое в ответ на Ваше, только что полученное. Говоря о Николае и лечившем его докторе, Вы упираете на то, что "всё это делается без любви, без самопожертвования даже относительно своих маленьких удобств". Вы правы, говоря это вообще о людях, но что прикажете делать врачам? Что, если в самом деле, как говорит ваша няня, "кишка лопнула", то что тут поделаешь, даже если захочешь жизнь свою отдать больному? Обыкновенно, когда домашние, родные и прислуга принимают "все меры" и из кожи лезут вон, доктор сидит и глядит дураком, опустив руки, уныло стыдясь за себя и за свою науку и стараясь сохранить наружное спокойствие... У врачей бывают отвратительные дни и часы, не дай бог никому этого. Среди врачей, правда, не редкость невежды и хамы, как и среди писателей, инженеров, вообще людей, но те отвратительные часы и дни, о которых я говорю, бывают только у врачей, и за сие, говоря по совести, многое простить должно. А что "человека мало колотят по голове - он заслуживает плетей", я, пожалуй, готов согласиться с Вами, если Вы докажете, что человек до сих пор наслаждался блаженством и что он не забит и не заколочен до отупения судьбой. Алексей Алексеевич в Феодосии? Ах, хорошо бы на песочке сыграть в пикет! Мой брат-учитель получил за усердие медаль и место в Москве. Это упрямый человек в хорошем смысле и добьется своего. Ему нет еще и 30 лет, а он в Москве считается уже образцовым педагогом. Я сегодня ночью просыпался и думал о своей повести, которую послал Вам. Пока я писал ее и спешил чертовски, у меня в голове всё перепуталось и работал не мозг, а заржавленная проволока. Не следует торопиться, иначе выходит не творчество, а дерьмо. Если не забракуете рассказа, то отложите печатание до осени, когда можно будет прочесть корректуру.

{04263}

Рассказ Ежова "Пытка" груб и сплошная необразованщина, но читается с интересом. Малый заметно прогрессирует. Нам пишут: ген(ерал) Кононович вызван в Петербург для объяснений по поводу недочета в 400 тысяч. Астрономка теперь в Батуме. Так как я сказал ей, что тоже приеду в Батум, то она пришлет в Феодосию свой адрес. В последнее время она еще умнее стала. Однажды я слушал ученый спор ее с зоологом Вагнером, которого Вы знаете. Мне показалось, что в сравнении с нею ученый магистр просто мальчишка. У нее логика хорошая и большой здравый смысл, но нет руля около задницы, так что она плывет, плывет и сама не знает куда. Ну, пошли Вам господи всего хорошего. Будьте здоровы. Поклонитесь Анне Ивановне, Насте, Боре и Алексею Алексеевичу, если он еще не уехал. Везла баба рожь и свалилась с воза вниз головой. Страшно разбилась: сотрясение мозга, вытяжение шейных позвонков, рвота, сильные боли и проч. Привезли ее ко мне. Она стонет, охает, просит у бога смерти, а сама глядит на мужика, который ее привез, и бормочет: "Ты, Кирила, брось чечевицу, после отмолотишь, а теперь овес молоти". Я ей говорю, что после об овсе, а теперь, мол, есть поговорить о чем посерьезнее, а она мне: "Овес-то у него очень хороший!" Хлопотливая, завидющая баба. Таким легко помирать. Я уеду в Москву 5-го сентября. Надо новую квартиру искать. Всего хорошего! Ваш А. Чехов.

1000. Ф. А. ЧЕРВИНСКОМУ 18 августа 1891 г. Богимово. 18 авг., г. Алексин Тульск. губ. "Спешу" ответить на Ваше письмо. Раньше я рассчитывал в начале августа поехать в гости к Суворину в Феодосию и там поговорить с ним о Вашей книжке. Теперь же я по домашним обстоятельствам решил не ехать, а сидеть дома, посему советую Вам сделать следующее.

{04264}

Сходите в типографию Суворина, Эртелев пер., и повидайтесь там с управляющим Аркадием Ильичом Неупокоевым. Он высчитает Вам, сколько будет стоить Ваша книга и проч. После этого Вы, буде найдете нужным, напишите мне, а я напишу Суворину. Этак будет яснее. Если будете мне писать, то желательно подробности: сколько и как и что. При случае узнайте, почем платят в "Ниве". У меня есть подходящий рассказик. Если же случая не будет, то не узнавайте. Желаю вам получить Станислава и жениться на тех таинственных голубых глазах, о которых Вы писали мне. Хорошо тому, кто служит в Сенате. За него всякая невеста пойдет. Ваш А. Чехов.

1001. А. С. СУВОРИНУ 28 августа 1891 г. Богимово. 28 авг. Алексин. Посылаю Вам фельетон Михайловского о Толстом. Читайте и совершенствуйтесь. Фельетон хорош, но странно, напиши таких фельетонов хоть тысячу и все-таки дело не подвинется ни на шаг и все-таки непонятным остается, для чего все эти фельетоны пишутся. За сим посылаю Вам злобу дня, брошюрку нашего московского профессора Тимирязева, наделавшую много шуму. Дело в том, что у нас в Москве и в России вообще есть проф. Богданов, зоолог, очень важная превосходительная особа, забравшая в свои руки всё и вся, начиная с зоологии и кончая российской прессой. Сия особа проделывает безнаказанно всё, что ей угодно. И вот Тимирязев выступил в поход. Напечатал он свою статью в брошюрке, а не в газете, потому что, повторяю, все газеты в руках Богданова. Если иногда жиды или министры забирают в свои руки прессу, то почему не дозволить этого Моск(овскому) университету? И Университет в лице Богданова забрал и довольно ловко... Но об этом после, при свидании, ибо в письмо всё не влезет.

{04265}

Как добавление к брошюре, посылаю заметку. Тимирязев воюет с шарлатанской ботаникой, а я хочу сказать, что и зоология стоит ботаники. Вы прочтите заметку до конца; не надо быть ботаником или зоологом, чтобы понять, как низко стоит у нас то, что мы по неведению считаем высоким. Если заметка годится, то напечатайте ее; если она неудобна, то, разумеется, к чёрту. Заметка покажется Вам резкою, но я в ней ничего не преувеличил и не солгал ни на йоту, ибо пользовался документальными данными. Подписываюсь я буквой Ц, а не собственной фамилией на том основании, что, во-первых, заметка писана не мною одним, во-вторых, автор должен быть неизвестен, ибо Богданову известно, что Вагнер живет с Чеховым, а Вагнеру надо защищать докторскую диссертацию и т. д.- и ради грехов моих Вагнеру могут без всяких объяснений вернуть назад его диссертацию. Да и к чему моя подпись? Гонорара не надо, ибо половина заметки состоит из выписок из Тимирязева и документов. Итак, два условия: сохранение имени автора в самой строгой тайне и вместо гонорара фунт табаку. В случае несогласия хотя бы на одно из сих условий заметку прошу не печатать. Заметка, в случае надобности, подлежит сокращениям и стилистическим изменениям. Пишу свой Сахалин и скучаю, скучаю... Мне надоело жить в сильнейшей степени. Судя по Вашей телеграмме, я не угодил Вам рассказом. Напрасно Вы постеснились вернуть мне его обратно. Я бы послал его в "Сев(ерный) вестник". Кстати, оттуда я уже получил два письма. Печатать в газете длинное да еще чёрт знает что весьма неприятно. Выеду я в Москву 2 или 3 сентября. Ваша телеграмма пролежала на станции 4 дня. Напрасно Вы послали на станцию. Надо так: Алексин Чехову. Я смотрел несколько имений. Маленькие есть, а больших, которые годились бы для Вас, дет. Маленькие есть в 1 1/2, 3 и 5 тысяч. За полторы тысячи 40 десятин, громадный пруд и домик с парком.

{04266}

Ax, как мне надоели больные! Соседнего помещика трахнул нервный удар, и меня таскают к нему на паршивой бричке-трясучке. Больше всего надоели бабы с младенцами и порошки, которые скучно развешивать. У Александра родился сын. Наступает голодный год. Вероятно, будут всякие болезни и мелкие бунты. Анне Ивановне, Насте и Боре нижайший поклон и пожелание всяких благ. Я купаюсь. Вода холодная. Обжигает. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. После 2-го сентября пишите в Москву, Мл. Дмитровка, д. Фирганг. Как здоровье Алексея Алекс(еевича)? Что насморк?

1002. А. С. СУВОРИНУ 30 августа 1891 г. Богимово. 30 авг. Вам рассказ нравится, ну, слава богу. В последнее время я стал чертовски мнителен. Мне всё кажется, что на мне штаны скверные, и что я пишу не так, как надо, и что даю больным не те порошки. Это психоз, должно быть. Если фамилия у Ладзиевского в самом деле скверная, то можно его назвать иначе. Пусть будет Лагиевским. Фон Корен пусть остается фон Кореном. Изобилие Вагнеров, Брандты, Фаусеки и проч. отрицают русское имя в зоологии, хотя все они русские. Впрочем, есть Ковалевский. Кстати сказать, русская жизнь теперь так перепуталась, что всякие фамилии годятся. Сахалин подвигается. Временами бывает, что мне хочется сидеть над ним 3-5 лет и работать над ним неистово, временами же в часы мнительности взял бы и плюнул на него. А хорошо бы, ей-богу, отдать ему годика три! Много я напишу чепухи, ибо я не специалист, но, право, напишу кое-что и дельное. А Сахалин тем хорош, что он жил бы после меня сто лет, так как был бы литературным источником и пособием для всех, занимающихся и интересующихся тюрьмоведением.

{04267}

Вы правы, Ваше превосходительство, в это лето я много сделал. Если б еще одно такое лето, то я бы, пожалуй, роман написал и именье купил. Шутка ли, я не только питался, но даже тысячу рублей долгу выплатил. Приеду в Москву, возьму за "Медведя" из Общества рублей 150-200, так вот и питает бог нашего брата свистуна. У меня вышла интересною и поучительною глава о беглых и бродягах. Когда в крайности буду печатать Сахалин по частям, то пришлю ее Вам. Теперь просьба. А. В. Щербак писал мне, что ему желательно издать у Вас книжку с рисунками (которые у него, кстати сказать, очень интересны); хочет собрать все свои фельетоны и статьи и сочетать во едину плоть. Просил меня походатайствовать у Вас. Если Вы согласитесь, то я буду телеграфировать ему во Владивосток. Ответьте поскорее, ибо "Петербург" скоро будет во Владивостоке. То, что я не побывал у Вас в Феодосии, великая потеря для моего здравия. Я теряю в весе. Объясните мне, в чем заключается Ваш паралич, о котором Вы мне не раз говорили и недавно писали? Прогрессивный, что ли? Нет, сударь мой, это у Вас не паралич, а скука, жупел. А что же "Каштанка"? За три года, пока она у Вас лежит, я бы три тысячи заработал. Алексею Алексеевичу передайте, что я ему завидую. И Вам я завидую. И не потому, что от Вас жены уехали, а что Вы купаетесь в море и живете в теплом доме. У меня в сарае холодно. Я бы хотел теперь ковров, камина, бронзы и ученых разговоров. Увы, никогда я не буду толстовцем! В женщинах я прежде всего люблю красоту, а в истории человечества - культуру, выражающуюся в коврах, рессорных экипажах и остроте мысли. Ах, поскорее бы сделаться старичком и сидеть бы за большим столом! Анне Ивановне и Евгении Константиновне низко кланяюсь и желаю всех благ. Если, как Вы пишете, у Анны Ивановны блуждающая почка, то ведь это не опасно. Да хранит Вас бог! Ваш А. Чехов.

{04268}

P. S. Когда будете возвращаться домой, привезите мне стручкового перцу, который так хорош в Феодосии. Привезите зеленого и красного. Получили ли критику на зоологию? Что Ладзиевский переписывает? В провинции всю письменную работу несут мелкие канцеляристы за особую плату, а титуляры и асессоры водку пьют. Если из "Дуэли" выбросить зоологические разговоры, то не станет ли она оттого живее? Пишите теперь в Москву: Малая Дмитровка, дом Фирганг.

1003. Е. М. ШАВРОВОЙ 2 сентября 1891 г. Богимово. 2 сентябрь. г. Алексин. Простите, многоуважаемая Елена Михайловна, что я так долго держал Вас в неизвестности, относительно "деловых бумаг". Для Вас, деловых людей, время - деньги, а я не отвечал целых 3 месяца! Ну да что делать! Рассказы Ваши мне понравились по обыкновению, особенно "Маленькая барышня", но я решил не посылать их Суворину, не повидавшись предварительно с Вами. Нужно поговорить. Вы остановились в "Лоскутной" - Миша вывел из этого заключение, что Вы переезжаете в Петербург. Значит, в Петербурге увидимся? В Москве я буду около 5 сент(ября). Адрес: Мл. Дмитровка, д. Фирганг. Желаю Вам всего хорошего. Уважающий А. Чехов.

1004. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ 4 сентября 1891 г. Москва. 4 авг. 1891 г. Москва, Малая Дмитровка, д. Фирганг. Многоуважаемый Иван Иванович! Я получил Вашу посылку, а сегодня мне прислали еще из Алексина заказную бандероль: Плещеева и

{04269}

"Чернокрыла", которых я получил ранее, в посылке. Очень Вам благодарен. Громадное большинство книжек читается с интересом. Особенно хороши толстовские и лесковские вещи. Хорошо изложен Эпиктет. Хороши виньетки, особенно на "Даниле совестливом" и на пушкинской сказке. Вообще и по внешности, и по внутреннему содержанию, и по духу посылка произвела на меня самое отрадное впечатление. "Ваньку" и корректуру "Баб" благоволите прислать по вышеписанному адресу. Искренно Вас уважающий А. Чехов. На обороте: г. Россоша Воронежск(ой губ.) Владимиру Григорьевичу Черткову для передачи И. И. Горбунову.

1005. Ал. П. ЧЕХОВУ 7 сентября 1891 г. Москва. 7 сент. Подательница сего К. А. Каратыгина просит взаймы 150 руб. Так как у меня денег нет, то дай ты(?). А если и у тебя нет, то, будь добр, сходи в книжный магазин и справься там, не приходится ли мне получить за книги хотя что-нибудь. Быть может, скопилось немножко. Если да, то возьми и вручи. Твой А. Чехов. Леонид Третьяков умирает от чахотки. На обороте: Александру Павловичу Чехову. Невский, 132, кв. 46. Адрес, кажется, верен.

{04270}

1006. А. С. СУВОРИНУ 8 сентября 1891 г. Москва. 8 сент. Москва, Мл. Дмитровка, д. Фирганг. Я уже переехал в Москву и сижу безвыходно дома. Семья хлопочет о перемене квартиры, а я молчу, ибо лень повернуться. Чтобы дешевле было, хотят переехать к Девичьему полю. Для моей повести рекомендуемое Вами название "Ложь" не годится. Оно уместно только там, где идет речь о сознательной лжи. Бессознательная ложь есть не ложь, а ошибка. То, что мы имеем деньги и едим мясо, Толстой называет ложью - это слишком. Вчера меня известили, что Курепин болен безнадежно. У него рак на шее. Прежде чем умрет, рак съест ему половину головы и замучает невралгиями. Говорят, что жена Курепина писала Вам. Смерть подбирает людей понемножку. Знает свое дело. Напишите пьесу: старый химик изобрел эликсир бессмертия - 15 капель на прием и будешь жить вечно; но химик разбил стклянку с эликсиром из страха, что будут вечно жить такие стервецы, как он сам и его жена. Толстой отказывает человечеству в бессмертии, но, боже мой, сколько тут личного! Я третьего дня читал его "Послесловие". Убейте меня, но это глупее и душнее, чем "Письма к губернаторше", которые я презираю. Чёрт бы побрал философию великих мира сего! Все великие мудрецы деспотичны, как генералы, и невежливы и неделикатны, как генералы, потому что уверены в безнаказанности. Диоген плевал в бороды, зная, что ему за это ничего не будет; Толстой ругает докторов мерзавцами и невежничает с великими вопросами, потому что он тот же Диоген, которого в участок не поведешь и в газетах не выругаешь. Итак, к чёрту философию великих мира сего! Она вся, со всеми юродивыми послесловиями и письмами к губернаторше, не стоит одной кобылки из "Холстомера". Поклонитесь товарищу по гимназии Алексею Петровичу и пожелайте ему хорошего здоровья, игривого настроения и обольстительных снов. Желаю, чтобы ему приснилась голая испанка с гитарой.

{04271}

Анне Ивановне и Алексею Алексеевичу со чады нижайшее почтение. Будьте здоровы и не забывайте меня грешного. Я очень скучаю. Ваш А. Чехов.

1007. В. А. ТИХОНОВУ 14 сентября 1891 г. Москва. 14 сент. Рассказ я пришлю, добрейший Владимир Алексеевич, но сказать, как он будет называться, я не могу. Назвать его теперь так же трудно, как определить цвет курицы, которая вылупится из яйца, которое еще не снесено. Благодарю за приглашение. У Вас уже двое детей? Это хорошо. Если есть дети, то, значит, Вы здоровы и Вам не скучно жить. Редакторство Ваше меня нисколько не удивило и не вызвало ни одного вопроса, ни даже того, на который Вы поторопились ответить. Кому же быть редакторами, как не литераторам? Только, с Вашего позволения, вот Вам мой завет: читайте всё присылаемое и не относитесь недоверчиво к новичкам. Заведите статейки по естественным наукам и не давайте места шарадам и критическим статьям. Работы по горло. Пишу про Сахалин. Окончание этой работы представляется мне таким же отдаленным, как время, когда все будут целомудренны по рецепту толстовского Позднышева. Работал я всё лето и теперь работаю, а денег нет и нет. Заграничная поездка сожрала меня с руками и ногами. Как Ваши драматические дела? В каком положении слава? Будьте здоровы и счастливы. Желаю Вам и Вашим деткам всего хорошего. В Питер приеду не раньше декабря. Коли не забудете, пришлите мне номерок "Севера" для знакомства. Ваш А. Чехов.

{04272}

1008. Ф. А. ЧЕРВИНСКОМУ 14 сентября 1891 г. Москва. 14 сент. Ответ получите Вы от меня не так скоро. Нужно писать в Феодосию. На письмо туда и ответ оттуда потребно 10 дней. Вашу пьесу получил и прочел, и на днях отдам в переплет. Жду второй пьесы, хотя предпочел бы поэму. Будьте здоровы. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов. Давал Вашу пьесу знакомым. Читали и одобряли. На обороте: Петербург, Б. Московская, 6 Федору Алексеевичу Червинскому.

1009. И. М. КОНДРАТЬЕВУ 15 сентября 1891 г. Москва. 15 сентября. Мл. Дмитровка, д. Фирганг. Многоуважаемый Иван Максимович! Будьте добры, не откажите приготовить и прислать мне мой счет по почте. Я бы сам явился к Вам, да не совсем здоров и безвыходно сижу дома. Желаю Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

1010. Е. М. ШАВРОВОЙ 16 сентября 1891 г. Москва. 16 сент. Мы, старые холостяки, пахнем, как собаки? Пусть так. Но насчет того, что врачи по женским болезням в душе селадоны и циники, позвольте поспорить. Гинекологи имеют дело с неистовой прозой, которая Вам даже не снилась и которой Вы, быть может, если б

{04273}

знали ее, со свирепостью, свойственною Вашему воображению, придали бы запах хуже, чем собачий. Кто постоянно плавает в море, тот любит сушу; кто вечно погружен в прозу, тот страстно тоскует по поэзии. Все гинекологи идеалисты. Ваш доктор читает стихи - чутье подсказало Вам правду; я бы прибавил, что он большой либерал, немножко мистик и мечтает о жене во вкусе некрасовской русской женщины. Известный Снегирев говорит о "русской женщине" не иначе, как с дрожью в голосе. Другой гинеколог, которого я знаю, влюблен в какую-то таинственную незнакомку под вуалью, которую он видел издали. Третий ходит в театр на все первые представления и потом громко бранится около вешалок, уверяя, что авторы обязаны изображать одних только идеальных женщин и т. д. Вы упустили также из виду, что хорошим гинекологом не может быть глупый человек или посредственность. Ум, хотя бы семинарский, блестит ярче, чем лысина, а Вы лысину заметили и подчеркнули, а ум бросили за борт. Вы заметили также и подчеркнули, что толстый человек - бррр! - выделяет из себя какой-то жир, но совершенно упустили из виду, что он профессор, т. е. что он несколько лет думал и делал что-то такое, что поставило его выше миллионов людей, выше всех верочек и таганрогских гречанок, выше всяких обедов и вин. У Ноя было три сына: Сим, Хам и, кажется, Афет. Хам заметил только, что отец его пьяница, и совершенно упустил из виду, что Ной гениален, что он построил ковчег и спас мир. Пишущие не должны подражать Хаму. Намотайте это себе на ус. Я не смею просить Вас, чтобы Вы любили гинеколога и профессора, но смею напомнить о справедливости, которая для объективного писателя нужнее воздуха. Девочка из купеческого звания сделана превосходно. Хорошо в речи доктора место, где он говорит о неверии своем в медицину, но не надо, чтобы он пил после каждой фразы. Любовь к трупу - это раздраженье Вашей пленной мысли. Вы не видели трупов. Затем от частностей к общему. Тут позвольте крикнуть караул. Это не рассказ и не повесть, не художественное произведение, а длинный ряд тяжелых, угрюмых казарм. Где Ваша архитектура, которою Вы вначале так очаровали Вашего покорного слугу? Где

{04274}

легкость, свежесть и грация? Прочтите Ваш рассказ: описание обеда, потом описание проходящих девиц и дам, потом описание компании, потом описание обеда... и так без конца. Описания, описания, а действия совсем нет. Надо начинать прямо с купеческой дочки, на ней остановиться, а Верочку - вон, гречанок - вон, всех вон, кроме доктора и купеческого отродья. Нам надо поговорить. Значит, Вы не переезжаете в Петербург? Я рассчитывал увидеть Вас в Петербурге, куда, по уверению Миши, Вы будто бы хотели переехать. Ну, будьте здоровы. Да хранят Вас ангелы небесные. Ваше воображение становится интересным. Извините за длинное письмо. Ваш А. Чехов. На конверте: Здесь, Кисловка, д. Базилевского Елене Михайловне Шавровой.

1011. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ 17 сентября 1891 г. Москва. 17 сент. Многоуважаемый Иван Иванович! Мой рассказ "Припадок" уже помещен в двух сборниках: в Гаршинском и в моем "Хмурые люди". Если это не может послужить для Вас помехою, то возьмите его, я буду очень рад. Искренно Вас уважающий А. Чехов. На обороте: Россоша Воронежск(ой) губ. Владимиру Григорьевичу Черткову для И. И. Горбунова.

1012. А. А. КИСЕЛЕВУ 17 сентября 1891 г. Москва. Поздравляем Чеховы На бланке: (В) Москву Большая Никитская д. Мещеринова

{04275}

1013. М. Н. АЛЬБОВУ 30 сентября 1891 г. Москва. 30 сентябрь. Уважаемый Михаил Нилович, у меня почти готова для Вас маленькая повесть: набросана, но не отделана и не переписана начисто. Работы осталось на 1- 2 недели, не больше. Называется она так: "Рассказ моего пациента". Но меня обуревают сомнения весьма серьезного свойства: пропустит ли ее цензура? Ведь "Северн(ый) вестн(ик)" подцензурное издание, а рассказ мой, хотя, правда, и не проповедует вредных учений, но по составу своих персонажей может не понравиться цензорам. Ведется он от лица бывшего социалиста, а фигурирует в нем в качестве героя 1 сын товарища министра вн(утренних) дел. Как социалист, так и сын товарища министра у меня парни тихие и политикой в рассказе не занимаются, но все таки я боюсь, или, по крайней мере, считаю преждевременным, объявлять об этом рассказе публике. Я пришлю рассказ, Вы прочтете его и решите, как быть. Если он, по Вашему мнению, будет пропущен цензурою, то посылайте его в набор и объявляйте о нем, если же Вы, прочитав, найдете мое сомнение основательным, то благоволите мне возвратить его обратно, не отдавая в набор и на прочтение цензору, потому что если цензор не разрешит его, то мне неудобно будет посылать его в бесцензурное издание: узнав, что рассказ уже не пропущен, здесь побоятся печатать его. Поклонитесь Казимиру Станиславовичу и передайте ему мое пожелание всего хорошего. Будьте здоровы. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

1014. Е. П. ЕГОРОВУ 5 октября 1891 г. Москва. 5 октябрь. Уважаемый Евграф Петрович! Мне очень нужно Вас видеть. Если это письмо, которое я посылаю наудачу, Вы получите раньше 12 октября

{04276}

и если Вы продолжаете еще быть земским начальником, то не откажите телеграфировать мне возможно скорее, в какой день и в каком месте Нижегородской губ(ернии) я могу застать Вас. Мой адрес: Москва, Малая Дмитровка, дом Фирганг, Чехову. Искренно Вас уважающий А. Чехов. 12-го октября я буду в Нижнем и в тот же день, если найду Ваш адрес, выеду к Вам.

1015. В. М. СОБОЛЕВСКОМУ 7 октября 1891 г. Москва. Сначала прочтите это письмо, а потом мое. Чехов. Антон Павлович, не можете ли Вы предложить редакции "Русских ведомостей", желающей издавать "Сборник" в пользу голодающих, такую комбинацию, которую объясню примером. Вы, например, пишете рассказ для этого "Сборника", но предварительно печатаете его в "Новом времени", где будет сказано в примечании, что рассказ этот предназначается для такого-то "Сборника"; Вы получаете за него двойную построчную плату, т. е. 50 коп. за строку, а корректуру рассказа вместе с гонораром за него редакция "Нового времени" отсылает в редакцию "Русских ведомостей". Мне кажется, эта комбинация сделала бы "Сборник" общелитературным делом и, конечно, увеличила бы сбор тысячи на две, на три. Предварительное напечатание рассказа - сужу по долговременному опыту - не помешало бы его интересу, когда он появился бы вместе с другими вещами в "Сборнике". Естественно, что эта предлагаемая мною комбинация тогда только имела бы смысл, если б и другие редакции согласились бы на нее. Ваш А. Суворин. 7 октября 91 г. Москва. 7 октябрь. Малая Дмитровка, д. Фирганг. Многоуважаемый Василий Михайлович! Я получил письмо от А. С. Суворина, которое прилагаю. Когда я по прочтении письма отправился к

{04277}

нему, то свое предложение он формулировал словесно так: "Желательно, чтобы в "Сборнике в пользу голодающих" приняли участие не одни только сотрудники газет и журналов, но также и редакции, которые располагают гораздо большими средствами, чем их сотрудники. В этом отношении почин редакции "Русских ведомостей", принимающей на себя все хлопоты и весь риск по изданию, служит хорошим примером, которому так или иначе, при существующем настроении общества и печати, не могут не последовать другие редакции. Участие же редакций в "Сборнике" должно выразиться только материально и в более серьезной форме, чем печатание объявлений, рецензий о "Сборнике" и т. п. Если мы, следуя доброму примеру "Русских ведомостей", затеяли бы другой "Сборник", то это не принесло бы никакой пользы, так как два сборника, изданных для одной и той же цели, обыкновенно в продаже только мешают друг другу. Поэтому, как мне кажется, наше участие может выразиться только в той форме, которую я предлагаю. Если, не считая "Русских ведомостей", которые уже приняли на себя львиную долю участия в "Сборнике", "Новое время", "Русская мысль", "Новости", "Вестник Европы" и проч. напечатают у себя до выхода "Сборника" весь его литературный материал с примечанием, о котором я говорил в письме, и заплатят двойной гонорар, то сбор увеличится minimum на 3 тысячи. Я говорю minimum, потому что, если примерно за каждый лист "Сборника" редакции заплатят 400-500 р., то это может дать около 10 тысяч. Что же касается того соображения, что рассказы, напечатанные предварительно в газетах и журналах, не будут уже представлять интереса для читателей "Сборника", то мой опыт расходится с этим соображением вполне. Понятно, что на своем предложении я не настаиваю. Если "Русские ведомости" выработают и укажут мне иную форму участия всех нас в "Сборнике", то я подчинюсь ей вполне и откажусь от своей охотно". Искренно Вас уважающий А. Чехов.

{04278}

1016. В. И. ГЕРЬЕ 8 октября 1891 г. Москва. 8 октябрь. Милостивый государь Владимир Иванович! Года 3-4 тому назад я получил от одной почтенной дамы, жены известного московского врача, письмо, в котором она, аттестуя г. Кирина с самой лучшей стороны, просила меня помочь ему. Так как г. Кирин назвал себя газетным сотрудником, то между прочим я рекомендовал ему обратиться за помощью в Литературный фонд, написал о нем письмо г. Муромцеву, и пособие, кажется, было выдано. С тех пор изредка, не чаще 2- 3 раз в год, г. Кирин приходил ко мне или же присылал мне письма, в которых жаловался на безвыходную нужду. Вот и всё, что я могу сообщить о нем. Я слишком мало знаю его, чтобы дать сведения, какие Вам угодно от меня получить. Если судить о нем по впечатлению, которое он производил на меня всякий раз, то это человек трезвый, вежливый, откровенный и застенчивый. Обращался он ко мне за помощью очень редко, только в случае крайней нужды, и то со множеством оговорок и извинений, боясь надоесть, обеспокоить и т. п. Если теперь, обращаясь к Вам, он сослался на меня, человека ему мало известного, то это значит, что в Москве у него совсем нет знакомых и что, кроме Вас и меня, ему некому помочь. Быть может, также он рассчитывал, что я припомню аттестацию жены врача, которой я верю. С истинным почтением имею честь быть Вашим покорнейшим слуго(ю) А. Чехов.

1017. В. А. ВАГНЕРУ 10 октября 1891 г. Москва. 10 октября. Во вчерашнем (среда) номере "Нового времени" напечатан наш фельетон "Фокусники". Я телеграфировал, чтоб не печатали, и третьего дня Суворин говорил, что

{04279}

телеграмма им была получена и в Питер отправлена, но тем не менее судьбы неисповедимы: свершилось! Фельетон вышел не очень сердитый. До 15-го октября я поеду в Нижегородскую губ(ернию). По возвращении побываю у Вас, ибо мне ужасно хочется к Вам. Почтение Марии Аполлоновне и Полине Николаевне. Не забывайте нас грешных. Ваш А. Чехов. Познакомился с пр(офессором) Анучиным, который был у меня. Подробности при свидании. Я занят и потому вечерами сижу дома. Если бы не добрые знакомые, которые иногда навещают, то околел бы со скуки. Мои Вам кланяются.

1018. А. С. СУВОРИНУ 10 октября 1891 г. Москва. 10 окт. Прибегаю к Вашему милосердию. Срок полугодового заграничного паспорта истек, и дворник пристает каждый день, не давая ни отдыха ни срока. Пожалуйста, отдайте прилагаемый паспорт в иностранную экспедицию и возьмите мой настоящий и поскорее пришлите его, иначе меня оштрафуют. Быть может, завтра Вы поедете кататься на Б. Морскую. Завтра получите и завтра же пришлите. Простите, что я беспокою Вас пустяками. Я бы обратился к брату, но у него пожар или что-нибудь вроде, и мне пришлось бы ждать неделю. Сегодня завтракаю у Соболевского. Подробности завтра. Ваш А. Чехов.

{04280}

1019. В. А. ТИХОНОВУ 11 октября 1891 г. Москва. 11 октябрь. Вы официально признаны редактором. Поздравляем и желаем Вам получить орден Такова. Что же касается названия рассказа, то простите, голубчик, я ничего еще не придумал. Если уж так нужно, то назовите просто "Рассказ" или же "Обыватели". Оба названия подойдут. Журнал получаю, читаю и благодарю. Получил и премию, которая тронула меня, так как на одной из картин есть аисты - птицы, любезные моему хохлацкому сердцу. Недавно я видел юного беллетриста А. Грузинского (Лазарева), моего приятеля, и рекомендовал ему послать Вам рассказ. Он обещал. Вроде Грузинского у меня в Москве есть еще один такой писатель маленьких рассказов. Это Н. Ежов. Если увижу, то и ему скажу. Оба они хорошие ребята. Изобразили же Вас в "Осколках"! Так как мой рассказ нужен Вам для единого из первых номеров, то пришлю я его не раньше конца ноября. Теперь занят по горло. Будьте здоровы. В ноябре увидимся и потолкуем о том, о сем, а пока желаю всех благ. Ваш А. Чехов.

1020. Н. А. ЛЕЙКИНУ 12 октября 1891 г. Москва. 12 октябрь. Сердечно благодарю Вас, добрейший Николай Александрович, за Ваше письмо и за честь, которую Вы оказываете мне желанием иметь в сборнике мой автограф. Благодарю также и за то, что не сердитесь. Каждый день собирался я писать Вам и всё откладывал в надежде, что напишу завтра. В лености житие мое иждих, а главное - совсем отвык от писем благодаря своим частым поездкам.

{04281}

Лето я прожил в Калужской губ(ернии), вставал ежедневно в 5 часов утра и писал. Написал я пропасть и теперь работы по горло. До лета я ездил за границу и оттуда писал Вам. Автограф посылаю. Если не годится, то могу другой прислать. Что касается московских актеров, то рад служить, но, спрашивается, каких актеров? В Москве знаменитостей больше, чем просвирень. Федотовой? Ермоловой? Ленского? Кн. Сумбатова? Сии четыре считаются у нас самыми яркими звездами. Если Вы хотите иметь их автографы, то напишите мне по коротенькому письму с упоминанием в каждом письме имени, отчества и фамилии актера, автограф коего Вы поручаете мне достать. Ваши письма я отошлю по назначению. И для меня удобно, и для актеров лестно. Ермолову зовут Марией Николаевной, Федотову - Гликерией Николаевной, Ленского - Александром Павловичем, кн. Сумбатова - Александром Ивановичем. Я думаю, что будет совершенно достаточно, если каждый актер или актриса напишет только: "Поступил я на Императорскую Московскую сцену такого-то года и числа". В Москве живет теперь П. Д. Боборыкин, Воздвиженка, номера "Америка", а также и философ Вл. Соловьев, к которому можно адресоваться через "Русские ведомости". Владимир Галактионович Короленко живет в Нижнем Новгороде. Федор Никифорович Плевако на Новинском бульв(аре), собств(енный) дом. Петр Ильич Чайковский теперь в Москве, адрес: Большой театр или, еще лучше, нотный магазин Юргенсона. Художник-пейзажист Александр Александрович Киселев - Б. Никитская, д. Мещеринова. Все сии адресы сообщаю между прочим, потому что они вспомнились. "Пестрые рассказы" вышли вторым изданием. Выпуская это издание, я справлялся у Романа Романовича, разошлось ли первое, но ответа не получил - очевидно, он забыл. Я не знаю, кто кому должен: я ли "Осколкам" (кажется, 30-40 рублев), или же "Осколки" мне. Перед отъездом на Сахалин я взял за "Пестрые рассказы" малую толику, но эта толика была кругла и оканчивалась двумя нулями, так что можно предположить, что счета тогда подведено не было. Перебои сердца нехорошая и неприятная штука, но

{04282}

я придаю им серьезное значение только в тех случаях, когда они указывают на упадок сердечной деятельности, наприм(ер), при тифе, воспалении легких и т. п. А те перебои, которые излечиваются холодной водой и приписываются "центрам",- пустяковое дело. У Вас они бывают от вялости кишечника, которая выражается у людей, по преимуществу имеющих большие животы, запорами и метеоризмом; последний, подпирая ободочную кишку к диафрагме, и производит перебои. Летом, при режиме, близком к норме, вялость кишок пропадает, с нею проходят и перебои. Ну, дай Вам боже всего хорошего. Прасковье Никифоровне и Феде сердечный привет. Ваш А. Чехов. Виделся на днях с Сувориным.

1021. А. С. СУВОРИНУ 13 октября 1891 г. Москва. 13 октябрь. Ну-с, был в "Русских ведомостях" и "Русские ведомости" у меня были. Все расходы по "Сборнику" (около 4 тысяч) они берут на себя. Ваше предложение было принято с увлечением и с доброжелательством, которое мне очень понравилось. Соболевского тронуло не столько выгодное предложение, сколько Ваше желание участвовать, и он минут пять ходил из угла в угол. Памятуя о партийности, направлениях и т. п., я, признаться, ожидал некоторой натянутости, но вышло совсем не то. Разговаривая со мной и между собой, они называли Вас не Сувориным, а Алексеем Сергеевичем, говорили о Вашей всегдашней искренности, доброте, отзывчивости и проч., и такое чистое, без всяких примесей литературное отношение к Вам и к Вашему делегату произвело на меня такое впечатление, что я три дня подряд виделся с ними, говорил, завтракал и проч. Предложение увеличить сбор тысяч на 10 показалось соблазнительным. Было собрано экстренное заседание Соболевского, Чупрова и К . Решили так: 1) "Сборник" должен выйти не позже 15 декабря.

{04283}

2) Между тем литературный материал пока еще только обещан авторами и не получен. 3) Если допустить, что большие редакции согласятся на предложение А. С. Суворина, то трудно допустить, чтобы они успели напечатать все рассказы и статьи сборника. Газеты успеют, а журналы нет. Декабрьская книжка всякого журнала начнет печататься в начале ноября, когда еще не будет получен от авторов весь материал, а январская - в начале декабря, т. е. в то время, когда сборник должен уже выходить в свет. Итого: Ваше предложение задержит печатание "Сборника" почти до весны. Это официально. А вот и неофициально: "Русская мысль" не согласится, потому что бредит о собственном "Сборнике", а "Новости" не в ладу с "Русскими ведомостями", и к "Новостям" обращаться неприятно. О дальнейшем ходе событий буду сообщать. А "Фокусники" напечатаны! Ладно, только Вы никому не говорите, кто автор. Храни Вас создатель. Частная инициатива по сбору пожертвований запрещена. Министр отказал Морозовой, заявив ей категорически, что собирать и распоряжаться пожертвованиями могут только епархиальные начальства и Красный Крест. Не уезжаю, ибо жду из Питера паспорта. Тетка умирает. Подумайте об еженедельном "Новом времени". Я рад служить. Мне так скучно, что в Питер приеду я, вероятно, раньше ноября. Погода убийственная, туманная, денег нет, работать мешают, мангус прыгает и проч. и проч. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

1022. А. С. СУВОРИНУ 16 октября 1891 г. Москва. 16 октябрь. Поздравляю Вас с новым поваром и желаю отличного аппетита. Пожелайте и мне того же, потому что я приеду к Вам скоро, скорее, чем предполагал, и буду

{04284}

есть за троих. Мне необходимо удрать из дому хотя на полмесяца. От утра до ночи я неприятно раздражен, чувствую, как будто кто по душе водит тупым ножом, а внешним образом это раздражение выражается тем, что я спешу пораньше ложиться спать и избегаю разговоров. Всё у меня не удается, глупо валится из рук. Начал я рассказ для "Сборника", написал половину и бросил, потом другой начал; бьюсь с этим рассказом уже больше недели, и время, когда я кончу его и когда напишу и кончу тот рассказ, за который получу деньги, представляется мне отдаленным. В Нижегородскую губ(ернию) я еще не поехал по причинам, не зависящим от моей воли, и когда поеду, неизвестно. Одним словом, чёрт знает что. Какая-то чепуха, а не жизнь. И ничего я теперь так не желаю, как выиграть 200 тысяч, потому что ничего так не люблю, как личную свободу. А на нашу лебеду откликнулись. Но я не удовлетворен. Почти все наши травы, в том числе и ядовитые, содержат крахмал, однако же ведь их не едят. Почему народ именно на лебеде остановился? Как она действует на питание? и проч. Когда приеду в Петербург, мы выдумаем вместе целый ряд вопрос(ов). Это не мешает. И откликаются на вопросы с удовольствием, и не ради одного тщеславия. Паспорт получил. Благодарю. Ах, какой у меня сюжет для повести! Если б сносное настроение, то начал бы ее 1-го ноября и кончил бы к 1-му декабря. Листов на пять. А мне ужасно хочется писать, как в Богимове, т. е. от утра до вечера и во сне. Вы никому не говорите, что я приеду в Петербург. Буду жить incognito. В письмах своих к Лессингу и проч. я пищу неопределенно, что приеду в ноябре. Осталось до дачи еще 6 1/2 мес. Значит, на пропитание надо заработать около 2 тысяч. Когда же я буду Сахалин писать? Он ждет. Нельзя ли попросить Грессера, чтобы в сутках было не 24, а 44 часа? Сейчас принимал больного. Прописал ему валенки, рукавицы, рыбий жир и соленые ванны для рук. Пусть пока присылают корректуру "Дуэли" для книжки. Значит, "Дуэль" будет печататься три недели. Так как конец будет печататься, когда я буду в Питере,

{04285}

то, быть может, я что-нибудь переделаю в нем. Напоминать ли Вам о "Каштанке" или забыть о ней? Потеряет ли что-нибудь отрочество и юношество, если мы не напечатаем ее? Впрочем, как знаете. Прилагаемую заметку благоволите передать Лялину. Быть может, пригодится. Прислал мне ее один газетчик. Будьте здоровы. Отчего голова болит? От дурной погоды, что ли? Анне Ивановне и всем домочадцам привет. Чехов. Если увидите брата, то сообщите ему, что тетка умирает от чахотки. Дни сочтены. Славная была женщина. Святая. Если хотите ехать в голодные губернии, то давайте поедем вместе в январе. Тогда видней будет.

1023. П. И. ЧАЙКОВСКОМУ 18 октября 1891 г. Москва. 18 октябрь. Мл. Дмитровка, д. Фирганг. Многоуважаемый Петр Ильич! У меня есть приятель, виолончелист, бывший ученик Московской консерватории, Мариан Семашко, великолепный человек. Зная, что я знаком с Вами, он не раз просил меня походатайствовать перед Вами: нет ли где-нибудь в столицах, или в провинции, в Харькове, например, или где-нибудь за границей подходящего для него места, и если есть, то не будете ли Вы добры - оказать ему протекцию? Зная по опыту, как утомительны подобные просьбы, я долго не решался беспокоить Вас, но сегодня решаюсь и прошу Вас великодушно простить меня. Мне жаль и досадно, что такой хороший работник, как Семашко, болтается без серьезного дела, да и просит он меня так жалобно, что нет сил устоять. Его хорошо знает Николай Дмитриевич Кашкин. Я жив и здоров, пишу много, но печатаю мало. Скоро в "Новом времени" будет печататься моя длинная

{04286}

повесть "Дуэль", но Вы не читайте ее в газете. Я пришлю книжку, которая выйдет в начале декабря. "Сахалин" еще не готов. Еще раз извиняюсь за беспокойство. Искренно Вас уважающий и безгранично преданный А. Чехов.

1024. А. С. СУВОРИНУ 20 октября 1891 г. Москва. 19 окт. Какое великолепное вышло у Вас "маленькое письмо". Горячо и красиво написано, и мысли все до одной верны. Говорить теперь о лености, пьянстве и т. п. так же странно и нетактично, как учить человека уму-разуму в то время, когда его рвет или когда он в тифе. Сытость, как и всякая сила, всегда содержит в себе некоторую долю наглости, и эта доля выражается прежде всего в том, что сытый учит голодного. Если во время серьезного горя бывает противно утешение, то как должна действовать мораль и какою глупою, оскорбительною должна казаться эта мораль. По-ихнему, на ком 15 рублей недоимки, тот уж и пустельга, тому и пить нельзя, а сосчитали бы они, сколько недоимки на государствах, на первых министрах, сколько должны все предводители дворянства и архиереи, взятые вместе. Что должна гвардия! Про это только портные знают. Ну-с, маршрут мой таков. Прежде всего свалю с шеи рассказ для "Сборника". Рассказ большой, листа в два, из породы скучных и трудных в исполнении, без начала и без конца, свалю его - и шут с ним. Затем поеду в губернию генерала Баранова; придется плыть по Волге и ехать на конях. Затем приеду к Вам. А в Зарайск не хочется. Я не умею зимой смотреть именья. Что под снегом или окружено голыми деревьями, того я упрямо и предубежденно не понимаю. Вы приказали выслать мне 400? Vivat dominus Suvorin! Значит, в счет "Дуэли" я получил уже от Вашей

{04287}

фирмы 400+100+400. Всего за "Дуэль" приходится, как я считал, около 1400. Значит, 500 пойдет в уплату долга. Ну и то слава богу. К весне мне необходимо уплатить весь долг, иначе я зачахну, ибо весной я опять хочу аванс взять во всех редакциях. Возьму и бегу в Яву. В ответе Висковатова, напечатанном в "Новостях", есть что-то ёрническое (величание Вас фельетонистом и пр.), человек он, по-видимому, такой же не ахтительный, как и его знание русского языка, но неужели он подделал? А тон Вашего фельетона делает музыку, очень понятную для всякого. Ну, пришла беда и на профессоров. Ах, подруженьки, как скучно! Если я врач, то мне нужны больные и больница; если я литератор, то мне нужно жить среди народа, а не на Малой Дмитровке с мангусом. Нужен хоть кусочек общественной и политической жизни, хоть маленький кусочек, а эта жизнь в четырех стенах без природы, без людей, без отечества, без здоровья и аппетита - это не жизнь, а какой-то (...) и больше ничего. Ради всех ершей и щук, к(ото)рых Вы поймаете в своем зарайском имении, прошу Вас, издайте английского юмориста Бернарда. Отдайте в набор. Кланяюсь Вашим низко. Будьте здоровы тысячу лет. Ваш А. Чехов. Н. М. Ежов послал Вам рассказ "Мелкие натуры". Спрашивает: годится ли?

1025. М. Н. АЛЬБОВУ 22 октября 1891 г. Москва. 22 окт. 91. Многоуважаемый Михаил Нилович! Я немножко потерял голову. Повесть, о которой я извещал Вас в последнем письме, я отложил пока в сторону. Нецензурность ее не подлежит теперь никакому сомнению, и посылать ее Вам значило бы только тратить попусту время и оставить Вас без рассказа, который

{04288}

Вы хотите получить от меня непременно для январской книжки. В Москве недавно был Суворин и, когда я прочел ему первые 20 строк повести и рассказал сюжет, то он сказал: "Я бы не решился это напечатать". Ну, я немножко потерял голову и решил так: эту повесть оставить до поры до времени и написать для Вас что-нибудь другое. Я и пишу, хотя, признаться, писанье мое туго подвигается. В первых числах ноября я буду в Петербурге и повидаюсь с Вами. Постараюсь, чтобы к тому времени рассказ был готов; если же он и не будет готов, то я кончу его в Петербурге. Простите ради создателя. Ваш А. Чехов.

1026. Ал. П. ЧЕХОВУ 24 октября 1891 г. Москва. 24 окт. Печатают меня по средам и вторникам или вовсе не печатают - для меня решительно всё равно. Отдал я повесть, потому что был должен "Нов(ому) времени", и если бы не последнее обстоятельство, то повесть моя печаталась бы в толстом журнале, где она вошла бы целиком, где я больше бы получил и где не было бы жужжанья моих уважаемых товарищей. Они видят монополию... Ну, стань на их точку зрения и скажи им, что я был великодушен и не печатался около двух лет, предоставляя 104 понедельника и 104 среды и Петерсену, и Маслову, и каторжному Жителю... Попроси Суворина, чтобы он отдал среды - разве они мне нужны? Они мне так же не нужны, как и мое сотрудничество в "Нов(ом) вр(емени)", к(ото)рое не принесло мне как литератору ничего, кроме зла. Те отличные отношения, какие у меня существуют с Сувориным, могли бы существовать и помимо моего сотрудничества в его газете. Денег в конторе больше не бери, ибо я просил, чтобы они поступали в уплату моего долга по газете. Ах, как я завертелся! Денег совсем нет, а брать их

{04289}

неоткуда, и, к несчастью, свадьба моя на богатой одна только сплетня. Все наши здравствуют. Поклонись своим наследникам и супруге. Твой А. Чехов.

1027. Н. М. ЛИНТВАРЕВОЙ 25 октября 1891 г. Москва. 25 октябрь. Уважаемая Наталья Михайловна, я не уехал в Нижний, как хотел, и сижу дома, пишу и чихаю. Морозова была у министра, он категорически запретил частную инициативу и даже замахал на нее руками. Это как-то сразу повергло меня в апатию. А тут еще сплошное безденежье, чиханье, масса работы, болезнь тетки, которая сегодня умерла, неопределенность, неизвестность - одним словом, всё собралось в кучу, чтобы удержать такого ленивого человека, как я. Отъезд свой я отложил до 1-го декабря. В декабре совсем переберусь куда-нибудь в провинцию и буду жить по-дачному. Поеду в Нижний, а оттуда - куда глаза глядят. Без Вас долго было скучно, а когда уехал персидский шах, стало еще скучнее. Я приказал никого не принимать и сижу в своей комнате, как бугай в камышах - никого не вижу и меня никто не видит. Этак лучше, а то публика и звонки оборвет и кабинет мой превратит в курильню и говорильню. Скучно так жить, но что делать? Подожду лета, тогда дам себе волю. Продаю мангуса с аукциона. Охотно бы продал и Гиляровского с его стихами, да никто не купит. По-прежнему он влетает ко мне почти каждый вечер и одолевает меня своими сомнениями, борьбой, вулканами, рваными ноздрями, атаманами, вольной волюшкой и прочей чепухой, которую да простит ему бог. Печатается в "Русских ведомостях" "Сборник" в пользу голодающих. С Вашего позволения, я велю выслать Вам один экземпляр наложенным платежом. Ну, будьте здоровы и счастливы. Привет и поклон всем Вашим. Географ А. Чехов.

{04290}

Вся моя фамилия кланяется. Все наши здоровы, но грустны. Тетка была общей любимицей, считалась у нас олицетворением доброты, ласковости и справедливости, если только всё сие олицетворить можно. Конечно, все помрем, но все-таки грустно. В апреле я буду в Ваших краях. Надеюсь, что весной у меня денег будет целая куча. Сужу по примете: нет денег - перед деньгами. Поклон великомученику Иваненко. Да помянет он меня в своих святых молитвах! Есть надежда, что на Рождестве он будет в Москве.

1028. А. С. СУВОРИНУ 25 октября 1891 г. Москва. 25 окт. В редакцию "Нового времени" от учениц пансиона Ржевской в пользу голодающих поступило 5 р. 85 к. Это велите напечатать, а деньги я отдал Алексею Алексеевичу. Я отсоветовал Ал(ексею) Ал(ексеевичу) ехать в Зарайск. Во-первых, ехать человеку с насморком по кочковатой дороге, 25 верст, по дорогам, где теперь не проедешь ни на санях, ни на колесах - это не совсем ладно; во-вторых, зимою осматривают именья только тогда, когда хотят в них разочароваться; в-третьих, он может и в апреле съездить, именье не уйдет, а планы могут измениться, и, в-четвертых, мне хочется с ним завтра пообедать у Тестова - это важнее всего. Печатайте "Дуэль" не 2 раза в неделю, а только один раз. Печатание два раза нарушает давно заведенный порядок в газете и похоже на то, как будто я отнимаю у других один день в неделе, а между тем для меня и для моей повести всё равно печататься, что один, что два раза в неделю. Среди петербургской литературной братии только и разговоров, что о нечистоте моих побуждений. Сейчас получил приятное известие, что я женюсь на богатой Сибиряковой. Вообще много хороших известий я получаю.

{04291}

Каждую ночь просыпаюсь в читаю "Войну и мир". Читаешь с таким любопытством и с таким наивным удивлением, как будто раньше не читал. Замечательно хорошо. Только не люблю тех мест, где Наполеон. Как Наполеон, так сейчас и натяжки, и всякие фокусы, чтобы доказать, что он глупее, чем был на самом деле. Всё, что делают и говорят Пьер, князь Андрей или совершенно ничтожный Николай Ростов,- всё это хорошо, умно, естественно и трогательно; всё же, что думает и делает Наполеон,- это не естественно, не умно, надуто и ничтожно по значению. Когда я буду жить в провинции (о чем я мечтаю теперь день и ночь), то буду медициной заниматься и романы читать. В Петербург я не приеду. Если б я был около князя Андрея, то я бы его вылечил. Странно читать, что рана князя, богатого человека, проводившего дни и ночи с доктором, пользовавшегося уходом Наташи и Сони, издавала трупный запах. Какая паршивая была тогда медицина! Толстой, пока писал свой толстый роман, невольно должен был пропитаться насквозь ненавистью к медицине. Будьте здоровы. Тетка умерла. Ваш А. Чехов.

1029. Ф. А. ЧЕРВИНСКОМУ 25 октября 1891 г. Москва. 25 октябрь. Я говорил Суворину, когда виделся с ним в Москве, и сегодня говорил с его сыном, который теперь в Москве, но они мне ничего не сказали определенного, оттого, вероятно, что сам я говорил очень неопределенно. Вы не сообщили мне цифр; сколько будет стоить издание, каков будет первый взнос, на какое время рассрочка и проч.? Поневоле я говорил одни только общие места, и поневоле мне отвечали "гм". И когда я говорил, для меня ясно было, что в таких коммерческих делах, как рассрочка, печатание и проч., мой голос перед Сувориным не имеет никакого авторитета. Вы спрашиваете: зависит ли от Неупокоева дать или не дать рассрочку? Честное слово, не знаю. Если бы я

{04292}

жил в Петербурге, то охотно бы занялся разъяснением этих вопросов, но на расстоянии, уверяю Вас, я так же силен и бессилен, как и Вы. Будьте бойким, развязным и игривым молодым человеком, не тратьте времени на выжидания, на вопросы и обратитесь в типографию самолично. Это вернейший и кратчайший путь. Я же наверное могу пообещать Вам только одно: с удовольствием прочту Вашу книгу. Я рассчитывал быть в Петербурге в ноябре - тогда бы я мог сделать что-нибудь, но планы мои изменились, и я решил сидеть в Москве до декабря. "Сборник" издают "Русские ведомости". Издание обещает быть солидным и симпатичным, и редакция оной газеты не щадит средств, чтобы сделать его таковым. Материал для "Сборника" принимает Дмитрий Николаевич Анучин: Девичье поле, д. Морозовой. Где те голубоглазые нимфы, о которых Вы писали мне летом? Женились бы, право. А то доживете до моих лет, поздно будет. В Москве скучно. Нервы и нервы... Ваш А. Чехов.

1030. А. С. СУВОРИНУ 28 октября 1891 г. Москва. Сейчас Иван принес мне план школы, о котором Вы говорили ему. Так как в этом плане цифра погоняет цифрой, и Вам будет скучно и грустно читать его, то я, посоветовавшись с Иваном, решил: привезти план в Петербург и показать Вам его с подробными комментариями. Сейчас послал большое письмо. Ваш А. Чехов. На обороте: Петербург, Алексею Сергеевичу Суворину. Мл. Итальянская, в "Новом времени".

{04293}

1031. А. С. СУВОРИНУ 30 октября 1891 г. Москва. 30 окт. Я не сплю, а бодрствую; и если издание "Дуэли" не поспеет, то виноват буду не я, а судьба. Корректуру первого листа, исправленную и подписанную, я отдал Алексею Алексеевичу для скорейшей передачи Неупокоеву. Ему же была передана просьба поспешить высылкою корректуры. Кто же спит? Чего Вы ругаетесь? Жду Вас в Москву. Повесть для "Сев(ерного) вестн(ика)" готова. Вчера хоронили Пальмина. Скучно хоронить. Будьте здоровы. А. Чехов.

1032. А. И. СМАГИНУ 7 ноября 1891 г. Москва. 7 ноябрь. Я Вам ужасно завидую, милый Александр Иванович. У Вас тепло, а у нас чёрт знает что: пронизывает насквозь холодный сухой ветер и летают в воздухе облака мелкого снега. У меня кашель, насморк, голова болит, ломит спину; принял касторки и сижу теперь в "Слав(янском) базаре" у Суворина, у которого тоже инфлуэнца. Я заразился от него. Десять рублей получил. Отъезд в Нижний я отложил до 1-го декабря, когда будет санный путь и когда я буду здоров. Когда же наконец Вы купите мне именье? Я чахну в Москве. Пишите мне на Мл. Дмитровку. Чёрт возьми, жар. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

{04294}

1033. А. И. УРУСОВУ 9 ноября 1891 г. Москва. 9 ноябрь, 5 1/2 часов веч. Уважаемый Александр Иванович, я не забыл об обещании, а я очень болен. У меня жар, зноб, слабость, всего разломало - и в тот четверг, когда мне следовало быть у Вас, я лежал у себя в спальне... Как я жалею, что Вы меня не застали! Это такая для меня обида адская! Я только что вернулся от Суворина, к которому ездил затем, чтобы лечить его... Я забыл мудрое правило: "врачу исцелися сам". И меня назад привезли в карете, и начинает голова болеть. Я всё боюсь, как бы инфлуэнствующий Суворин не заболел воспалением легких. Будьте благодетелем, напишите мне, в какой день и час (после 12 ноября) я могу побывать у Вас так, чтобы не помешать Вашим (за)нятиям. Для меня удо(бн)ее всего после 6-ти вечера. Искренно преданный А. Чехов.

1034. И. С. ВОЛОГДИНУ 13 ноября 1891 г. Москва. Книги отправлены весной пароходе Петербург. Чехов.

1035. А. И. СМАГИНУ 13 ноября 1891 г. Москва. Присылайте мне. Жду длинного письма насчет хутора. Поклон Елене Ивановне. Чехов.

{04295}

1036. К. М. ФОФАНОВУ 14 ноября 1891 г. Москва. 14 ноябрь. Москва. Мл. Дмитровка, д. Фирганг. Многоуважаемый Константин Михайлович! Посылаю Вам письмо проф. Анучина, заведующего изданием "Сборника" ("Русские ведомости") в пользу голодающих. Узнав, что я знаком с Вами, он убедительно просил меня написать Вам, что Вашего стихотворения ожидают с нетерпением и что Вы сильно огорчите издателей и участников "Сборника", если откажете. Я исполняю эту просьбу тем более охотно, что "Сборник" обещает быть в высшей степени симпатичным. К печатанию "Сборника" уже приступлено, и потому будьте добры поспешить присылкой стихотворения или написать, когда редакция "Сборника" может рассчитывать получить от Вас стихи. Времени осталось немного. Ваш искренний почитатель А. Чехов.

1037. А. С. СУВОРИНУ 15 ноября 1891 г. Москва. 15 ноябрь. Инфлуэнца продолжается: я сильно кашляю и совершенно отупел, так что не умею писать даже писем. "Русские ведомости" хотят объявить подписку на "Сборник". Материал уже весь в сборе, и оглавление сверкает именами. Не возьметесь ли Вы напечатать объявление насчет подписки бесплатно, и также распорядиться, чтобы подписку на "Сборник" принимали у Вас в конторе без всяких вычетов? Этот вопрос задают Вам "Русские ведомости". Ждут ответа. В случае согласия Вашего редакция "Сборника" пришлет Вам через меня объявление. Прилагаемое письмо пошлите, пожалуйста, скорее Фофанову. Это из "Сборника". Еще одна просьба: не известны ли Вам адреса поэтов Апухтина и Величко? Нельзя ли узнать как-нибудь?

{04296}

Напомните Алексею Алексеевичу о двух корректурах рассказов, которые он хотел прислать мне. Новостей нет никаких. Всё обстоит по-прежнему скверно. "Дуэли" осталось уже немного. Остаток может поместиться в два фельетона. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

1038. А. С. СУВОРИНУ 18 ноября 1891 г. Москва. 18 ноябрь. Вашего рассказа жду, и Вы должны прислать мне его, так как обещали. Я люблю Ваши рассказы, потому что в них есть что-то такое, чего ни у кого нет. Что-то умилительное. Ваше письмо насчет инфлуэнцы и Соловьева читал. От него неожиданно пахнуло на меня жестокостью. Вам совсем не к лицу слово "ненавижу", а публичное покаяние "грешен, грешен, грешен"- это такая гордыня, что мне даже жутко стало. Когда папа принял титул святейшего, то глава восточной церкви в пику ему назвал себя рабом рабов божиих. Так и Вы публично расписались в своей греховности, в пику Соловьеву, который дерзнул признать себя православным. Да разве такие слова, как православный, иудей, католик, служат выражением каких-нибудь исключительных личных достоинств, заслуг? По-моему, величать себя православным волей и неволей должен всякий, у кого это слово прописано в паспорте. Веруете Вы или нет, князь мира Вы или ссыльнокаторжный, Вы в обиходе всё равно православный. И Соловьев вовсе не брал на себя никаких претензий, когда отвечал, что он не иудей и не халдей, а православный... Я продолжаю тупеть, дуреть, равнодушеть, чахнуть и кашлять и уже начинаю подумывать, что мое здоровье не вернется к прежнему своему состоянию. Впрочем, всё от бога. Лечение и заботы о своем физическом существовании внушают мне что-то близкое к отвращению.

{04297}

Лечиться я не буду. Воды и хину принимать буду, но выслушивать себя не позволю. Ответ "Русским ведомостям" послан. Будут очень благодарны. В отношении денег и услуг Вы такой джентльмен, каким я никогда не буду, потому что не умею. Будьте здоровы. Пишите, пожалуйста, а то мне жестоко скучно. Ваш А. Чехов. Продолжение: Только что написал Вам письмо, как получил от Вас. Вы говорите, что, заехав к чёрту на рога, я совсем удалюсь от Вас. Я же переезжаю на хутор для того, чтобы поближе быть к Петербургу. Ведь если у меня в Москве не будет квартиры, то, поймите, сударь, я ноябрь, декабрь и январь буду жить в Петербурге. Тогда это можно будет. Можно будет и всё лето бездельничать. Усадьбу я присмотрю для Вас, но напрасно Вы не любите хохлов. В Полтавской губ(ернии) они не дети, не актеры, а настоящий народ, да еще вдобавок сытый и веселый. Знаете, что помогло мне от кашля? Я из пульверизатора, когда занимаюсь, распыляю скипидар по краю стола и дышу его парами. Когда ложусь спать, пульверизую около столик и ближайшие предметы. Пыль скорее испаряется, чем сама жидкость. А запах скипидара приятен. Пью также Obersalzbrunnen, не ем ничего горячего, мало говорю и браню себя за то, что много курю. Повторяю, одевайтесь возможно теплее даже в комнате. Театральных сквозняков избегайте. Ведите себя, как парниковое растение, иначе кашель нескоро отвяжется. Если хотите попробовать скипидар, то покупайте французский. Принимайте раз в день хину и блюдите, чтобы запоров не было. Influenza совершенно отбила у меня всякое желание пить спиртные напитки. Противно на вкус. Не пью на ночь своих двух рюмок и поэтому долго не сплю. Хочу эфир принимать. Жду рассказ. Летом давайте по драме напишем. Ей-богу! Какого чёрта мы зеваем? Ваш А. Чехов.

{04298}

1039. Е. М. ШАВРОВОЙ 19 ноября 1891 г. Москва. 19 ноябрь. Уважаемая Елена Михайловна, я принимаю всех начинающих, продолжающих и кончающих авторов - это мое правило, а Ваш визит, помимо моего и Вашего авторства, я почитал за великую честь для себя. Даже если бы не так, если бы я почему-либо не желал Вашего посещения, то и тогда бы я все-таки принял Вас, так как пользовался у Вашей семьи самым широким гостеприимством. Я Вас не принял и тотчас же попросил брата поехать к Вам объяснить причины. В ту минуту, когда подали мне Вашу карточку, я, больной и раздетый (простите бытовые подробности), сидел у себя в спальне, а у меня в кабинете находились люди, присутствие которых стеснило бы Вас. Итак, принять Вас было физически невозможно, и это должен был объяснить Вам брат, и Вы обязаны были, как порядочный и доброжелательный человек, понять это, но Вы обиделись... Ну, и бог с Вами. Из Ваших рассказов я сохраняю следующие: 1) "Мертвые люди". 2) "В цирке". 3) "In vino". 4) "Каштанка". 5) "Михаил Иванович". 6) "Нервы". 7) "Маленькая барышня". 8) "Без маски". 9) "Ошибка". Из них 5 и 7, несомненно, годны для печати, "В цирке" забраковано почему-то даже "Артистом", а остальное, простите, до такой степени выветрилось в моей памяти, что я помню только остовы рассказов, но совсем не помню подробностей и той сути, которая решает судьбу всякого рассказа. Но неужели до сих пор Вы написали только 15 рассказов? Этак Вы и к 50 годам не научитесь писать. Здоровье мое плохо. Уже месяц прошел, как сижу безвыходно дома. Influenza и кашель. Желаю Вам всего хорошего. Напишите еще 20 рассказов и пришлите. Я всё прочту с удовольствием, а для Вас экзерциции необходимы. Преданный А. Чехов. На конверте: Здесь, Арбат, Б. Афанасьевский пер., д. Лачиновой Елене Михайловне Шавровой.

{04299}

1040. М. Н. АЛЬБОВУ 20 ноября 1891 г. Москва. 20 ноября 91 г. Уважаемый Михаил Нилович! Посылаю Вам свой рассказ. Назвал я его не так, как писал раньше, а "В деревне". Этак лучше, общее, хотя и скучнее. Вы окажете мне большую услугу, если сделаете распоряжение, чтобы типография выслала скорее мне корректуру. Я прочту ее в день получения и не задержу. Вероятно, у меня в рассказе очень много всяких промахов, так как моя инфлуэнца всё еще держит меня в тисках, и голова моя совсем отказывается работать. Вялость и полное равнодушие. Промахи придется поправить в корректуре. Я теперь плохо ночи сплю и всё читаю. Пришлите мне Вашу "Рясу", которой я еще не читал. Пожертвуйте больному человеку. Еще один вопрос. У меня теперь денег совсем нет, залез в долги, не большие, но все-таки долги, и работаю для печати и гонорара вообще мало. Будьте добры, походатайствуйте в конторе, чтобы гонорар выслан мне был теперь же, до печатания моего рассказа. Демаков сочтет, сколько в нем листов. Так как пишу я мало, то отдаю свои вещи не дешевле 250 р. за лист. Еще одна просьба. Ежов, рассказ которого Вы приняли, просит меня написать, чтобы Вы приказали выслать ему корректуру. Он хочет пошлифовать его. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов.

1041. А. И. СМАГИНУ 21 ноября 1891 г. Москва. 21 ноябрь. Милый и прекрасный Александр Иванович! Пакет и письмо насчет имений получены. Ответ на телеграмму послан Вам без промедления; если Вы не получили его, то это странно.

{04300}

Ну-с, остановимся на 3! Ура! Я прочел Ваше письмо семейному совету, и было решено оным советом следующее: 1) Остановиться на 3. 2) Командировать Марью Павловну в М. Сорочинцы для осмотра имения, так как Марья Павловна у нас главная, и без нее каша не варится. Я полагаюсь во всем на нее; как она захочет, так пускай и будет. Приедет она к Вам на Рождество, но не раньше, так как раньше не пустят из пансиона. 3) Благодарить Вас за хлопоты и послать Вам в благодарность 1/2 ф. чаю. Ах, если б удалось! Душа моя так рвется из Москвы, что даже "страшно делается". Весна улыбается мне во сне каждую ночь. Цена подходящая. 3 тысячи можно отдать теперь, а 2 по частям. А нельзя ли именье заложить в банк, чтобы быть должным не бывшему владельцу, а банку? Напишите поподробнее. Ах, как бы Вы обязали меня, если бы прислали нам хотя какое-нибудь подобие плана усадьбы. Берег, луг, сад, отношение сада к берегу и берега к дому и проч. Наш ли берег? Если наш, то это было бы удивительно. На днях я отправил Вам две своих книжки. В декабре пришлю "Дуэль", которая уже печатается отдельной книгой. Почерк у Вас трагический. Последнее письмо еще ничего, но в предыдущем письме все слова похожи на "орурк", и я не разобрал многих фраз. Все наши здравствуют, кланяются Вам и благодарят. Очень, очень благодарят. Вы можете вообразить, с каким удовольствием читалось Ваше письмо. Насчет Людмилы Ивановны надо подумать. Мы привезем с собой целую библиотеку, музыкальный инструмент, мангуса, кашель, волчий аппетит к хохлацкой колбасе, черных слонов, револьвер, любовь к девицам и аптеку. Будьте, голубчик, здоровы, толсты, веселы и покойны. Влюбляйтесь, судите жидов, молитесь и кушайте побольше. Вашим сердечный привет. Пишите. Буду с нетерпением ждать письма. Ваш А. Чехов.

{04301}

Пиготы по целым дням сидят у окон. Но Семашко после Вашего отъезда еще ни разу не видел их голыми.

1042. В. А. ТИХОНОВУ 21 ноября 1891 г. Москва. 21 ноябрь. Я не ленюсь, сударь, а я болен. У меня инфлуэнца, род недуга, с общею слабостью, тяжелой головой и кашлем. Тем не менее сегодня засяду писать для "Севера". И почему я Вам так нужен для первого ? Не всё ли равно? Впрочем, Вы редактор, глава, так сказать,- Вам и книги в руки. Ну, как? Интересно быть редактором? Не наскучило? Объявление хорошо составлено. Болен я уже около месяца и безвыходно сижу дома. Подробности можете узнать у Суворина, который был в Москве и видел меня. Не нужно ли Вам для "Севера" "экзотических" фотографий, которые я привез из кругосветного плавания? Есть Цейлон, есть Порт-Саид, есть Суэзский Канал, есть Владивосток, кусочек Гонг-Конга, слоны, крокодилы и прочая штука. Если нужно, то привезу. Будьте здоровы, дядя. Ваш А. Чехов.

1043. А. С. СУВОРИНУ 22 ноября 1891 г. Москва. 22 ноябрь. Здоровье мое пошло на поправку. Кашель стал меньше, сил больше, настроение живее и в голове восход солнца. Утром просыпаюсь с веселым духом, ложусь спать без мрачных мыслей, а за обедом не капризничаю и не говорю матери дерзостей. Когда к Вам приеду, не знаю. Работы pour manger много. Надо до весны работать, т. е. переливать из

{04302}

пустого в порожнее. На моем горизонте блеснул луч свободы. Запахло волей. Вчера получил из Полтавской губ(ернии) письмо. Пишут, что нашли мне подходящую усадьбу. Каменный дом о семи комнатах с железной крышей, недавно построенный и не требующий никаких поправок, конюшня, погреб, ледник, 6 десятин земли, прекрасный сенокос, старый тенистый сад и берег Псла. Берег Псла - мой. По ту сторону чудный вид на простор. Рядом с Сорочинцами. Цена милостивая. Три тысячи теперь заплатить, а две тысячи на несколько лет в рассрочку. Всего пять. Если небо сжалится надо мной и покупка удастся, то в марте же я перееду совсем, чтобы 9 месяцев жить в тиши на лоне природы, а остальное время года в Петербурге. Посылаю сестру посмотреть усадьбу. Земский начальник, от которого я получил письмо, в восторге от моего будущего герцогства. Ах, свободы, свободы! Если я буду проживать не больше двух тысяч в год, что возможно только в усадьбе, то я буду абсолютно свободен от всяких денежноприходо-расходных соображений. Буду тогда работать и читать, читать... Одним словом, мармелад, а не жизнь. Почему Вы думаете, что я от "Каштанки" не получу барышей? Хоть 25 р., а получу. Она может, при условии продолжительной продажи и при хорошем распространении, дать много. Я, может быть, после 10 декабря приеду. Жду рассказа, чтобы позлорадствовать. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

1044. А. И. СМАГИНУ 24 ноября 1891 г. Москва. 24 ноябрь. Распоряжение о высылке "Сборника" 15 душам сделано. 16-й экземпляр посылается Вашему Высокоблагородию. Читайте и наслаждайтесь. "Сборник" выйдет в декабре. За приглашение в Бакумовку, выраженное в телеграмме, сердечно благодарим. Рад бы в рай, да грехи не

{04303}

пускают. Ведь у меня работы по самое горло, не говоря уж о треклятой инфлуэнце, которая причепилась ко мне, как стерва, и держит меня в четырех стенах. Ну, как господин хутор? Мы о нем усердно говорим. Я писал Вам, что нам хочется иметь хотя подобие плана. Набросайте карандашом приблизительно и кстати черкните, как велики комнаты и как высоки. Есть ли в саду фонтаны? Есть ли аллея вздохов и остров поцелуев? А главное, высоко ли стоит дом и не будет ли сыро весною и осенью? Если низко, то не нужно. Маша выедет из Москвы 20 декабря, 2-го января я, буде она прикажет, вышлю Вам доверенность, деньги и комиссионные, в марте приеду. Гиляровский прошел недавно в один день 80 верст пешком, убил медведя, лисицу и множество зайцев и опять собирается в лес, так как из Владимирской губ(ернии) дали ему знать, что три медвежьи берлоги уже ждут его. Нет времени, а надо ехать! Будьте здоровеньки. Поклон Елене Ивановне. Ваш А. Чехов. Дом каменный или деревянный?

1045. А. С. СУВОРИНУ 26 ноября 1891 г. Москва. 26 ноябрь. От жены Курепина я получил письмо, в котором она просила меня приехать к ней. Я поехал. Она сказала мне, что хочет просить у Вас взаймы 500 р. и, ссылаясь на мои хорошие отношения с Курепиным и с Вами, попросила меня помочь ей, т. е. подкрепить ее письмо ходатайством. Я обещал. Но я не знаю, что написать Вам. Во-первых, Курепин уже в бессознательном состоянии, на днях умрет и в деньгах не нуждается; во-вторых, г-жа Курепина получает жалованье; она служит у Левинского в "Будильнике". В-третьих, а это главное, те 500 рублей, которые в последний раз Вы приказали выслать Курепину, не потрачены, а положены в банк, откуда не могут быть взяты раньше 1-го марта без некоторой потери. Вот Вам! Г-жа Курепина будет просить в долг. Отдать она может. Больше

{04304}

я ничего не могу сказать. О том, что деньги в банке, мне говорила сама г-жа Курепина, вероятно, по секрету. Сегодня немец-переводчик прислал мне мои "В сумерках" на немецком языке. Еще одна литературная новость: московский фельетон в прошлую субботу написан Вами. Вы напрасно думаете, что он не остроумен. Что Ермолова и Федотова любят друг друга,- это очень остроумно. Желаю, чтоб Вас цензура так любила! Здоровье мое поправляется с каждым днем. "Дуэль", пожалуйста, кончайте в эту неделю, а книжку издайте, пожалуйста, в декабре, до Рождества. Последний фельетон Атавы очень хорош. Была у меня издательница "Сев(ерного) вестника" Гуревич. Девица добрая и образованная, но не журнальная. В литературных делах она так же мало смыслит, как испанец в русских мужиках. Бранила Михайловского, а я, видя в этом влияние Филоксеры, хвалил. Будьте здоровы. Низко кланяюсь Анне Ивановне и всем Вашим. Ваш А. Чехов. Как Ваш кашель? Вот Вам мой докторский совет: одевайтесь потеплее, а после захода солнца старайтесь сидеть дома.

1046. А. И. СМАГИНУ Ноябрь, после 26, 1891 г. Москва. Милостивейший государь мой! Посылаю Вам письмо, которое я получил из "Русских ведомостей". Пишут, что у них вышло постановление не посылать наложенным платежом по причинам, в письме изложенным. Я ответил, что ответственность принимаю на себя и что могу даже представить залог, ибо все Вы люди благонамеренные и цивилизованные, хотя устриц и не едите. Таким образом, "Сборник" будет Вам выслан. Если же синклит "Русских ведомостей" со свойственною ему педантичностью не пожелает сделать для меня исключения, то я взнесу

{04305}

деньги из "хуторских", а при свидании сочтемся. Я уже писал Вам, что сестра выезжает из Москвы 20-го. Деньги могу выслать хоть сейчас, потому что нраву моему не препятствуй, могу всё купить и выкупить. Три тыщи! Ждем от Вас писем. Если покупка хутора состоится, то я приеду первого марта. Со мной произошла перемена: те две классические рюмки водки, которые я выпивал за ужином, чтобы крепче спать, теперь уж я не пью. После инфлуэнцы у меня испортился вкус, и все спиртные напитки кажутся мне микстурой. О, несчастье особого рода! Лешковская кланяется Вам. Будьте здоровы тысячу раз. Ваш А. Чехов.

1047. А. С. СУВОРИНУ 27 ноября 1891 г. Москва. 27 ноябрь. Вызвал Ежова телеграммой и сообщил ему что нужно. Он готов служить отечеству, и я весь вечер поучал его. Говорил ему, чтобы напирал на предметы и вопросы общего характера, имеющие притом практический интерес. Он хочет писать вместе со своим приятелем Лазаревым (Грузинским); вдвоем веселее, да и Лазарев немножко умнее его. Я написал рассказ на злобу дня - о голодающих и послал в "Сев(ерный) вестник". Попросил 250 р. за лист. Условия мои приняты. Завтра посылаю рассказ в "Север". Если Вы будете покупать выигрышные пятирублевые билеты для себя и для своих подписчиков, то купите и мне два билета или 10 купонов. Я привезу Вам десять руб. Простите, что беспокою таким пустяком, но в Москве билеты расхватают в один час, и я останусь без надежды выиграть 100 тысяч. Я еще не получил конца корректуры "Дуэли" и думаю, что чтение корректуры по обстоятельствам, от меня не зависящим, продлится до начала декабря; значит, книга может не выйти в декабре.

{04306}

Ежов порядочный и толковый парень, но надо его на вожжах держать и постоянно направлять его то вправо, то влево. При таком условии из него выработается хороший работник. Будьте здоровы и богом хранимы. Мечтаем все о переезде на хутор. Ваш А. Чехов. Две рукописи получил. Сегодня ночью прочту.

1048. А. П. ЛЕНСКОМУ 29 ноября 1891 г. Москва. 29 ноябрь. Дорогой Александр Павлович, зять покойного В. П. Бегичева г. Голубев прислал мне счет, который просил передать А. М. Кондратьеву. Но так как адрес Алексея Михайловича мне неизвестен, то счет посылаю Вам для передачи по адресу. Я давно уже болен, давно уже не выхожу из дому и забыл, что значит свежий воздух и холод. Дела мои пошли на поправку, и скоро я стану выходить, и первым делом - к Вам. Говорят, Вы на меня сердитесь за что-то, ну, а я по-прежнему всей душой расположен к Вам, и для меня было бы большим удовольствием повидаться с Вами. У меня была инфлуэнца, а после нее отчаянный кашель и скрипенье в правом легком. Поклон Лидии Николаевне. Ваш А. Чехов.

1049. А. С. СУВОРИНУ 30 ноября 1891 г. Москва. 30 ноябрь. Возвращаю Вам две присланные Вами чрез контрагентство рукописи. Один рассказ - индийская легенда. Цветок лотоса, лавровые венки, летняя ночь, колибри - это в Индии-то! Начинает с Фауста, жаждущего младости, и кончает "благом истинной жизни"

{04307}

во вкусе Толстого. Я выкинул кое-что, выгладил и получилась сказка, хотя и неважная, но легкая и которая прочтется с интересом. Другой рассказ безграмотен, сделан по-бабьи и аляповато, но есть фабула в некоторый перец. Я, как увидите, сократил его вдвое. Оба рассказа печатать можно. И мне кажется, что если набрать таких рассказов побольше и потом прочесть их в корректуре, то может выйти интересный и разнообразный рождественский номер. Во втором рассказе участвует елка, кстати сказать. Ежов мало видит и мало знает, но погодите произносить над ним приговор. Авось у него с Лазаревым и выйдет что-нибудь. Лазарев умен и не стал бы писать про московские газеты. Вы ничего не будете иметь против, если к будущей субботе я напишу московский фельетон? Хочется тряхнуть стариной. А я всё мечтаю и мечтаю. Мечтаю о том, как в марте переберусь из Москвы на хутор, а в октябре-ноябре приеду в Питер жить до марта. Хочется прожить в Питере хоть одну зиму, а это возможно только при одном условии - если я в Москве не буду иметь берлоги. И мечтаю, как все пять месяцев я буду говорить с Вами о литературе и делать в "Новом времени" то, что я умею. А на хуторе медицина во всю ивановскую. Был у меня Боборыкин. Он тоже мечтает. Говорил мне, что хочет он написать нечто вроде физиологии русского романа, его происхождение у нас и естественный ход развития. Пока он говорил, я никак не мог отрешиться от мысли, что вижу перед собой маньяка, но маньяка литературного, ставящего литературу паче всего в жизни. Я в Москве у себя так редко вижу настоящих литераторов, что разговор с Боборыкиным показался мне манной небесной, хотя в физиологию романа и в естественный ход развития я не верю, т. е., может быть, и есть эта физиология в природе, но я не верю, чтобы при существующих методах можно было уловить ее. Боборыкин отмахивается обеими руками от Гоголя и не хочет считать его родоначальником Тургенева, Гончарова, Толстого... Он ставит его особняком, вне русла, по которому тек русский роман. Ну, а я этого не понимаю. Коли уж становиться на точку зрения естественного развития, то не только

{04308}

Гоголя, но даже собачий лай нельзя ставить вне русла, ибо всё в природе влияет одно на другое и даже то, что я сейчас чихнул, не останется без влияния на окружающую природу. Вы говорили, что мы будем писать рассказ вместе. Если так, то Вы не оканчивайте, а мне оставьте кусочек. Если же раздумали писать вместе, то оканчивайте скорее и начинайте новый. Летом давайте напишем два-три рассказа для летних читателей: Вы начало, а я конец. Сегодня хоронили Курепина. Был венок от "Нового времени". Из шести венков это был самый большой, но не самый красивый. Как-то странно подумать, что пойдешь на новую пьесу и не встретишь в театре завсегдатая Курепина. Вы боитесь инфлуэнцы? Но ведь она у Вас прошла. У Вас, несмотря на плохие нервы, которые утомлены у Вас и потому раздражены, здоровье крепкое, и в этом я всё более и более убеждаюсь. Вы будете жить еще 26 лет и 7 месяцев. Будьте здоровы. Читаю "Дневник провинциала" Щедрина. Как длинно и скучно! И в то же время как похоже на настоящее. Анне Ивановне поклон нижайший. Ваш А. Чехов.

1050. В. А. ТИХОНОВУ 30 ноября 1891 г. Москва. 30 ноябрь. Ну-с, добрейший Владимир Алексеевич, посылаю Вам маленький, чювствительный роман для семейного чтения. Это и есть "Обыватели", но, написавши рассказ, я дал ему, как видите, другое название, более подходящее. Если напечатаете с этим названием, то в марте я пришлю Вам другой рассказ, который будет называться "Обыватели". Впрочем, как хотите. Если покажется длинно и скучно, то пришлите назад, а я напишу для Вас что-нибудь другое. Так как до января остался еще целый месяц, то Вы успеете

{04309}

прислать мне корректуру рассказа, а я успею прочесть ее. Что еще сказать Вам? Пригласите в "Север" для всякого рода фельетонных писаний осколочного Игрэка. Это Виктор Викторович Билибин, Колокольная 9, кв.

12. Из всех питерских обозревателей это самый даровитый. Я яко наг, яко благ и зубы положил на полку. Если Вы в самом скором времени пришлете мне деньжонок, то уподобитесь водоносу, встречающемуся путнику в пустыне. При сем прилагаю подписной бланок. Сделайте распоряжение, чтобы по этому адресу высылался "Север" в счет моего гонорара. Ну, будьте здоровы. Пишите. От души желаю Вам успеха. Ваш А. Чехов. Неделю тому назад мой приятель Н. М. Ежов, беллетрист, послал Вам рассказ. Получили? Чехов.

1051. Л. Я. ГУРЕВИЧ 2 декабря 1891 г. Москва. 2 декабрь. Простите, многоуважаемая Любовь Яковлевна, что я своею просьбой об авансе задал Вам такую задачу. Я никогда не пишу о деньгах и считаю это ужасно щекотливой штукой, но заикнулся об авансе в письме к Михаилу Ниловичу, потому что у меня в карманах буквально ни гроша. Я прошу Вас убедительно не стесняться и выслать мне гонорар за мои рассказы, когда Вам угодно и удобно. Это относится и к настоящему и к будущему. Можете выслать по частям, в рассрочку, дробя гонорар мой хоть на десять частей,- как угодно, одним словом. Если Вы теперь пришлете мне рублей 200, то остальную часть гонорара можете прислать хоть в марте или в несколько месяцев по частям. Одним словом, делайте так, чтобы я не стеснял Вас. Еще раз прошу извинить.

{04310}

Наши пикантные телеграммы "позвольте оставить жену" и "оставьте жену, согласен", должно быть, поставили телеграфное ведомство в тупик. Но заглавие "В деревне" лучше. Желаю Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

1052. Н. А. ЛЕЙКИНУ 2 декабря 1891 г. Москва. 2 декабрь. Обращаюсь к Вам с большой просьбой, добрейший Николай Александрович. Дело вот в чем. До прошлого года я жил по своему университетскому диплому, который и на суше и на море служил мне паспортом, но всякий раз при прописке его полиция предупреждала меня, что по диплому жить нельзя и что я должен взять вид из "надлежащего учреждения". Я спрашивал у всех, что значит это "надлежащее учреждение", и никто не давал мне ответа. Год тому назад Моск(овский) обер-полиц(мейстер) дал мне вид, но с условием, что через год я буду иметь вид из "надлежащего учреждения". Ничего не понимаю! На днях я узнал, что так как я нигде не служу, а по образованию я лекарь, то мне нужно записаться в почетное гражданство, и что какой-то департамент, кажется, герольдии выдаст мне диплом, каковой и будет служить во все дни живота моего паспортом. Я вспомнил, что недавно Вы получили почетное гражданство, а вместе с ним и диплом и что, стадо быть, Вы обращались куда-то и к кому-то и что Вы в некотором роде уже человек испытанный в боях. Посоветуйте мне ради создателя, в какой департамент я должен обратиться? Какое прошение я должен написать и сколько марок к оному прилепить? Какие документы к прошению приложить? и т. д. и т. д. В городской управе есть "паспортный стол". Не может ли этот стол раскрыть тайну, если она Вам недостаточно известна? Простите, что я Вас беспокою, но, право, положительно

{04311}

не к кому обратиться, а сам я законовед очень плохой. Наша московская публика подбирается помаленьку. Не успели похоронить Пальмина, как умер Курепин. Вообще в эту осень у меня умерло много знакомых. Умер, между прочим, сахарозаводчик Харитоненко, с которым я был знаком. Очень интересный человек. А вскоре после Вашего отъезда я заболел инфлуэнцей, которая осложнилась катаром правого легкого, и только теперь я стал по малости поправляться. В театре Корша часто идет Ваша "Медаль", которая имеет успех. Она идет вместе с "Зайцем" Мясницкого. Я не видел, но знакомые говорят, что в обеих пьесах чувствуется сильная разница между литератором и не литератором, что "Медаль" в сравнении с "Зайцем" представляет из себя нечто чистенькое, художественное и имеющее образ и подобие. То-то вот оно и есть! Из театра литераторов метлой гонят, в пьесы пишутся молодыми и старыми людьми без определенных занятий, а журналы и газеты редактируются купцами, чиновниками и девицами. Впрочем, чёррт с ними. Будьте здоровы. Низкий поклон Прасковье Никифоровне и Феде. Ваш А. Чехов.

1053. А. С. КИСЕЛЕВУ 3 декабря 1891 г. Москва. 3 дек. Ваше Высокородие! Пьесу получил и внимательно прочел. Вот мое мнение: 1) По нынешним временам, она очень длинна, и сократить ее трудно; монологи, пожалуй, сократить можно, но 18 явлений, сударь мой!! Это в одноактной-то безделушке! 2) По нынешним временам, она безусловно не цензурна и цензурою дозволена не будет. Ее придется посылать в цензуру, а в ней, не говоря уж об адюльтере, добро в конце концов не побеждает зла, фигурирует безнравственное превосходительство и часто упоминается слово "министр". Да за это, батенька, в Сибирь!

{04312}

Что цензура не пропустит, я в этом убежден. Если Вы не боитесь загубить даром две гербовые марки (1 р. 60 к.), то напишите мне, и я пошлю в цензуру, т. е. Вы, гг. наследники, пришлете мне прошение, а я вместе с ним пошлю. В случае если бы цензура разрешила (во что я глубоко не верю), то пьесу можно отдать: 1) Коршу и 2) Немировичу-Данченко, моему приятелю, состоящему членом в Театрально-литературном комитете, от которого зависит судьба пьесы, жаждущей появиться па казенной сцене. С Шиловским говорить совсем не нужно. Следует, и это обязательно, переменить название пьесы, так как в цензуре имеются списки всех пьес, когда-либо запрещенных цензурою. Тут давности не полагается. Уж коли лишен прав, так шабаш. Вот подумайте хорошенько и напишите мне. Воля Ваша для меня священна!!! После 10-го я, вероятно, уеду в Питер, а потому постарайтесь прислать ответ до 10-го. Пришлите кстати и денег, этак тысячи две-три. Марии Владимировне от всей души желаю скорейшего выздоровления и душевного покоя. Хотел было написать ей письмо насчет Владимира Петровича, которого я любил, но меня остановило соображение, что все мы умрем, так же как Владимир Петрович, и что никакие соболезнования и сожаления не помогут там, где дело непоправимо. Не воскресишь ведь. Мне бы ужасно хотелось побывать в Бабкине. Хоть на один час. Но едва ли я вырвусь. Работы по горло, да и в Питер нужно. Маша, вероятно, приедет к вам. Она каждый день об этом толкует. Одначе будьте здоровы. Низкий поклон Марии Владимировне, Василисе Пантелевне, Елизавете Александровне и о. Федору. Я записал на себя три билета. Если выиграю сто тысяч, то пожертвую в Никулинскую церковь тысячу, о. Федору на утешение и прихожанам на пользу, а Вам дам взаймы десять тысяч. Вот доброта! Редкое сердце! Ваш А. Чехов.

{04313}

1054. А. С. СУВОРИНУ 3 декабря 1891 г. Москва. 3 декабрь. Получив корректуру "Каштанки", я тотчас же сделал поправки и написал новую главу. Я разделил сказку на большее количество глав. Теперь уже не 4 главы, а 7. Новая глава даст несколько лишних страниц, и авось получится что-нибудь. Друга дома и неверную жену, конечно, я выбросил вон. Корректуру посылаю Вам, а Вы пошлите ее Неупокоеву с объяснением, для чего написана новая глава. Если эта глава Вам покажется резонансом, то бросьте ее. Получили ли две рукописи? Был у меня вчера кн. Урусов, сидел от 7 ч. до 12 1/2 ночи и рассказывал про французских литераторов. Это упитанный, богатый, умеющий увлекаться Флобером и (...), и, по-видимому, очень довольный собою человек. Но и у него есть заноза в мозгу. Как у Вас прогрессивный паралич, так и он думает, что у него спинная сухотка. Это его мучительная и ровно ни на чем не основанная idйe fixe поддерживаемая в нем подагрическими болями и частыми беседами с докторами. Из Петербурга, из Вильны и из разных российских городов я получаю письма насчет "Дуэли". Пишут какие-то незнакомцы. Письма в высшей степени задушевные и доброжелательные. В провинциальных газетах стали критиковать "Дуэль" уже после третьего фельетона. Значит, можно рассчитывать, что книжка окупит себя. Когда выйдет в свет "Каштанка", прикажите послать 100 экз. в правление Общества покровительства животным. Вчера какой-то, по-видимому, очень молодой человек прислал мне из Воронежа рукопись листов в 40, мелко исписанную. Роман. Название очень новое: "Нищие духом". Умоляет юный автор прочесть и написать ему свое мнение. Можете себе представить мой ужас! Стал я ночью перелистывать роман, а там всё честное прошлое, служение народу, общность интересов, заходящее

{04314}

солнце... Другой, но уже не юный, а отставной полковник, принес мне две рукописи: "Непрошенные цивилизаторы, или Плоды невежества" и "Знаменитый извозчик". Во второй рукописи изображен идейный молодой человек, который из нужды пошел в извозчики (укор равнодушному обществу, доводящему своих лучших представителей до такого ужасного положения); ну, извозчик сидит на козлах и разговаривает со своими седоками о Марксе, Бокле и логике Милля. Гуревич не дала аванса. Какова? Я не огорчился, конечно, но ее-то положение! Нет денег у бедняжки, а в типографию надо, за бумагу надо, авторам надо, Филоксере надо... Мне за мой рассказ приходится рублей

600. Написал ей, чтоб не стеснялась и высылала мне гонорар, когда ей угодно и удобно. Кстати сказать, я "выскочил". Я столько написал, что если мне будут присылать гонорар аккуратно, то я проживу безбедно до самого отъезда на дачу. Да хранит Вас аллах! Акакий Московский весьма достоин того, чтобы стать штатным сотрудником "Нового времени". Ваш А. Чехов.

1055. А. С. СУВОРИНУ 4 декабря 1891 г. Москва. 4 дек. Посылаю Вам моск(овский) фельетон. Хотел изобразить кратко московского интеллигента. Сел вчера писать, но мешали посетители, так что писал сегодня и спешил. Не знаю, что вышло. Должно быть, неважно. Если бросите, в претензии не буду. Но никому не говорите, что я автор. Хотел было переписать, да некогда, пора на почту. Простите. Получили корректуру "Каштанки"? Ваш молитвенник А. Чехов.

{04315}

1056. В. А. ТИХОНОВУ 8 декабря 1891 г. Москва. 8 декабрь. 30-го ноября, дорогой Владимир Алексеевич, я послал Вам рассказ, прошло уже десять дней, а от Вас - ни гласа, ни воздыхания... Получили ли Вы рассказ? Не затонул ли он где-нибудь в житейских волнах? Годится ли он? И проч. и проч. Если рассказ годится, то пришлете ли Вы мне корректурку, как я просил? В письме, приложенном к рассказу, я также вопиял к Вам насчет авансика. Вы как-то в одном из своих писем проговорились, что можно получить "и вперед". Посылая рассказ свой, я вспомнил об этом "и вперед" с особенным удовольствием, так как у меня денег буквально ни гроша. Надо в Питер ехать, а у меня даже на билет нет, и я сижу у моря и жду погоды, Просто хоть караул кричи! Вот что значит путешествовать. Как Вы живете? Какова у Вас подписка? Рекламируется "Север" хорошо, и успеха ждать можно. У нас в Москве новостей никаких. Может быть, они и есть, но я об них ничего не знаю, так как по целым дням сижу дома и выздоравливаю от инфлуэнцы. Говорят, что в театрах скучно. О хороших новых пьесах что-то не слышно. Мороз в 23 градуса. Отвечайте и вообще пишите поподробнее. Еще одно: если будете высылать мне деньги, то нельзя ли устроить эту церемонию через контору бр. Волковых (Невский), переводом по телеграфу. Расходы по переводу мои. Страсть, как приспичило! Всего хорошего! Когда буду в Питере, увидимся. Остановлюсь я у Суворина, а Вашего домашнего адреса я не знаю. Поклон общим знакомым. Ваш А. Чехов.

{04316}

1057. А. И. СМАГИНУ 10 декабря 1891 г. Москва. 10 дек. Что Вы с нами делаете?!?! Прошло уже - шутка сказать! - 20 дней, как Вы держите нас в томительном ожидании. Когда, когда же, наконец, придет ответ на наши письма? Мы не только согласны покупать хутор, но даже уже мебель уложили и продали всё, что показалось нам не нужным для хутора. Нет, согласитесь, это безбожно. Если мы до 15-го декабря не получим ответа, то решим, что дела наши - табак! Все наши здравствуют и Вам кланяются. Пишите же! Мы просили подобие плана, но это не значит, что нам нужен архитекторский чертеж. Набросайте карандашиком, приблизительно, вот и всё. И вообще не особенно усердствуйте, ибо мне уже снилось, как Вы из своего прекрасного далека грозились мне кулаком за то, что я причиняю Вам столько беспокойства и хлопот. Иван обнадеживает, что 5-го апреля Вы будете в Москве. Вот кабы! Из Москвы бы и поехали вместе. Будьте здоровы. Пишите!!! Ваш А. Чехов. Географ.

1058. Е. П. ЕГОРОВУ 11 декабря 1891 г. Москва. 11 дек. Уважаемый Евграф Петрович, вот Вам история моего неудавшегося путешествия к Вам. Я собирался ехать к Вам не с корреспондентскими целями, а по поручению, или, вернее, по соглашению с небольшим кружком людей, желавших сделать что-нибудь для голодающих. Дело в том, что публика не верит администрации и потому воздерживается от пожертвований. Ходит тысяча фантастических сказок и басен о растратах, наглых воровствах и т. п. Епархиального ведомства сторонятся, а на Красный

{04317}

Крест негодуют. Владелец незабвенного Бабкина, земский начальник, отрезал мне прямо и категорически: "В Москве, в Красном Кресте, воруют"! При таком настроении администрация едва ли дождется серьезной помощи от общества. А между тем публике благотворить хочется, совесть ее потревожена. В сентябре моск(овская) интеллигенция и плутократия собирались в кружки, думали, говорили, копошились, приглашали для совета сведущих людей; все толковали о том, как бы обойти администрацию и заняться организацией помощи самостоятельно. Решили послать в голодные губернии своих агентов, которые знакомились бы на месте с положением дела, устраивали бы столовые и проч. Некоторые главари кружков, люди с весом, ездили к Дурново просить разрешения, и Дурново отказал, объявив, что организация помощи может принадлежать только епарх(иальному) ведомству и Красному Кресту. Одним словом, частная инициатива была подрезана в самом начале. Все повесили носы, пали духом; кто озлился, а кто просто омыл руки. Надо иметь смелость и авторитет Толстого, чтобы идти наперекор всяким запрещениям и настроениям и делать то, что велит долг. Ну-с, теперь о себе. Я с полным сочувствием относился к частной инициативе, ибо каждый волен делать добро так, как ему хочется; но все рассуждения об администрации, Красном Кресте и проч. казались мне несвоевременными и непрактическими. Я полагал, что при некотором хладнокровии и добродушии можно обойти всё страшное и щекотливое и что для этого нет надобности ездить к министру. Я поехал на Сахалин, не имея с собой ни одного рекомендательного письма, и однако же сделал там всё, что мне нужно; отчего же я не могу поехать в голодающие губернии? Вспоминал я также про таких администраторов, как Вы, как Киселев, и все мои знакомые земские начальники и податные- инспектора - люди в высшей степени порядочные и заслуживающие самого широкого доверия. И я решил, хотя на небольшом районе, если можно, сочетать два начала: администрацию и частную инициативу. Мне хотелось поскорее съездить к Вам и посоветоваться. Мне публика верит, поверила бы она и Вам, и я мог рассчитывать на успех. Помните, я послал

{04318}

Вам письмо. Тогда в Москву приехал Суворин; я пожаловался ему, что не знаю Вашего адреса. Он телеграфировал Баранову, а Баравов был так любезен, что прислал Ваш адрес. Суворин был болен инфлуэнцей; обыкновенно, когда он приезжает в Москву, мы целые дни проводим неразлучно и толкуем о литературе, которую он знает превосходно. И на сей раз толковали, и кончилось тем, что я заразился от него инфлуэнцей, слег в постель и стал неистово кашлять. Был в Москве Короленко и застал меня страждущим. Осложнение со стороны легких сделало то, что я маялся целый месяц, безвыходно сидел дома и ровно ничего не делал. Теперь дела мои пошли на поправку, но всё еще я кашляю и худею. Вот Вам и вся история. Если бы не инфлуэнца, то, быть может, нам вместе удалось бы сорвать с публики тысячи две-три или больше, смотря по обстоятельствам. Ваше раздражение против печати мне понятно. Рассуждения газетчиков Вас, знакомого с истинным положением вещей, так же раздражают, как меня, медика, рассуждения профана о дифтерите. Но что прикажете делать? Что? Россия не Англия и не Франция. Газеты у нас не богаты и в своем распоряжении имеют очень немного людей. Послать на Волгу профессора Петровской академии или Энгельгардта - это дорого; послать дельного и даровитого сотрудника тоже нельзя - дома нужен. "Times" на свой счет устроил бы в голодающих губерниях перепись, посадил бы в каждой волости Кеннана, платя ему по 40 руб. суточных,- и вышел бы толк, а что могут сделать "Русские ведомости" или "Новое время", которые доход в сто тысяч считают уже крезовским богатством? Что же касается самих корреспондентов, то ведь это горожане, знающие деревню только по Глебу Успенскому. Положение их фальшиво в высшей степени. Прилети в волость, понюхай, пиши и валяй дальше. У него ни материальных средств, ни свободы, ни авторитета. За 200 целковых в месяц он скачет, скачет и молит бога только о том, чтобы на него не сердились за его невольное и неизбежное вранье. Он чувствует себя виноватым. Но виноват ведь не он, а русские потемки. К услугам западного корреспондента - превосходные карты, энциклопедич(еские) словари, статистические исследования;

{04319}

на западе корреспонденции можно писать, сидя дома. А у нас? У нас корреспондент может почерпать сведения только из бесед и слухов. Ведь у нас во всей России до сих пор исследованы только три уезда: Череповский, Тамбовский и еще какой-то. Это на всю-то Россию! Газеты врут, корреспонденты - саврасы, но что же делать? А не писать нельзя. Если бы печать наша молчала, то положение было бы еще ужаснее, согласитесь с этим. Ваше письмо и Ваша затея насчет покупки скота у крестьян сдвинули меня с места. Я всей душой и всеми моими силами готов слушаться Вас и делать всё, что Вы хотите. Я долго думал, и вот Вам мое мнение. На богатых людей рассчитывать нельзя. Поздно. Каждый богач уже отвадил те тысячи, которые ему суждено было отвалить. Вся сила теперь в среднем человеке, жертвующем полтинники и рубли. Те, которые в сентябре толковали о частной инициативе, нашли себе приют при разного рода комиссиях и комитетах и уже работают. Значит, остается средний человек. Давайте объявим подписку. Вы напишите письмо в редакцию, и я напечатаю его в "Русских ведомостях" и в "Новом времени". Чтобы сочетать два вышеписанных начала, мы можем оба подписаться под письмом. Если это для Вас неудобно в служебном отношении, то можно написать от третьего лица корреспонденцию, что в Нижегор(одском) уезде в 5 участке организовано то-то и то-то, что дела идут, слава богу, успешно и что пожертвования просят высылать земск(ому) начальнику Е. П. Егорову, живущему там-то, или же А. П. Чехову, или в редакцию таких-то газет. Надо только подлиннее написать. Напишите подробнее, а я прибавлю свое что-нибудь - и дело в шляпе. Нужно писать о пожертвованиях, но не о займе. На заем никто не пойдет: жутко. Дать трудно, но взять назад еще труднее. В Москве у меня есть один только знакомый богач - это В. А. Морозова, известная благотворительница. Вчера я был у нее с Вашим письмом. Говорил, обедал... Она увлечена теперь Комитетом грамотности, который устраивает столовые для школьников, и всё отдает туда. Так как грамотность и лошади - величины несоизмеримые, то В. А. пообещала мне содействие

{04320}

Комитета в случае, если Вы пожелаете устроить столовые для школьников и пришлете подробные сведения. Мне неловко было просить у нее денег сейчас же, так как у нее берут и берут без конца и треплют ее, как лисицу. Я только попросил ее, что в случае если у нее будут какие-либо комиссии и комитеты, то чтобы она не забывала и нас, и она дала мне обещание не забывать. Ваше письмо и Ваша идея сообщены также редактору "Русских вед(омостей)" Соболевскому - это на всякий случай. Всюду я трезвоню, что дело уже организовано. Если будут рубли и полтинники, то я буду высылать их Вам без всякой задержки. А Вы распоряжайтесь мной и верьте, что для меня было бы истинным счастьем хотя что-нибудь сделать, так как до сих пор для голодающих и для тех, кто помогает им, я ровни ничего не сделал. Все наши здравствуют, кроме Николая, который в 1889 г. умер от чахотки, и Федосьи Яковлевны (помните, она приезжала к Ивану в школу), которая умерла в октябре тоже от чахотки. Иван учительствует в Москве, Миша - податным инспектором. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

1059. А. И. СМАГИНУ 11 декабря 1891 г. Москва. 11 дек. Еще раз здравствуйте, Ваше высокоблагородие! Спасибо за телеграмму. Ждем ответа с нетерпением, ибо 20-е число близко. В тот же день, когда я получу от Маши телеграмму, я стану хлопотать о доверенности и высылке Вам денег. Ну-с, теперь вот о чем, сударь мой. Я сижу безвыездно в Москве, но между тем дело мое в Нижегородской губ(ернии) кипит уже, кипит! Я вместе со своим приятелем, земским начальником, прекраснейшим человеком, в самом глухом участке Нижегор(одской) губ(ернии), где нет ни помещиков, ни докторов, ни даже интеллигентных девиц, которых теперь даже в

{04321}

аду много, затеяли маленькое дельце, на котором думаем нажить этак тысяч по сто. Помимо всяких голодных дел, мы главным образом стараемся спасти урожай будущего года. Оттого, что мужики за бесценок, за гроши продают своих лошадей, грозит серьезная опасность, что яровые поля будут не вспаханы и что таким образом опять повторится голодная история. Так вот мы скупаем лошадей и кормим, а весною возвратим их хозяевам. Дело наше уже стоит крепко на ногах, и в январе я поеду туда созерцать плоды. Пишу Вам сие вот для чего. В случае если во время шумного пира Вам или кому-либо случится собрать хотя полтинник в пользу голодающих, или если какая-нибудь Коробочка завещает с тою же целью рубль, и если Вы сами выиграете в стуколку 100 рублей, то помяните нас грешных в своих святых молитвах и уделите нам частицу от щедрот! Это не сейчас, а когда угодно, но не позже весны. Весною лошади будут уже не наши. О каждой потраченной копейке жертвователь получит самый подробный отчет, буде пожелает он, в стихах, которые напишет по моему заказу Гиляровский. В январе будем печатать в газетах. Щедроты направляйте или ко мне, или же прямо на место сражения: Станция Богоявленное, Нижегородской губ., Евграфу Петровичу Егорову, земскому начальнику. Откуда Вы взяли, что мы охладели к Сумбатову? Напротив, мы по-прежнему в восторге от его талантов. Неужели я буду жить в Сорочинцах или около? Не верится что-то. А хорошо бы это было. Летом и осенью пескарей ловить, а зимою улепетнул бы в Питер и в Москву... Пишите. Ваш душой А. Чехов.

1060. А. С. СУВОРИНУ 11 декабря 1891 г. Москва. 11 дек. 15 к. совершенно достаточно за фельетон. Этакие вещи ведь очень легко писать. Скажите конторе в телефон, чтобы она сочла и сделала вычитание из долга.

{04322}

Знаете, сударь? Ведь я Вам еще должен 170 р.! Вам лично, помимо газеты. К весне расплачусь. Если бы я намерен был жить в Москве, то взял бы москов(ский) фельетон непременно. Я бы устроил у себя нечто вроде нововременского моск(овского) отделения, завел бы себе сотрудников и писал бы всё: фельетон, театр, телеграммы, корреспонденции... Из фельетона исключил бы театр и гласных, а валял бы об общих вопросах. Взял бы я с Вас жалованье, платил бы сотрудникам по 5-6 коп., а остальное клал бы себе в карман. Но, Вы знаете, в Москве я не буду жить. Был я вчера у московской благотворительницы Морозовой. Вы в качестве Акакия Московского прошлись на ее счет, а между тем она делает очень много. Ей ужасно обидно, что "Новое время", которое так великодушно трактует вопрос о голодающих, укололо ее. Впрочем, это пустяки. Я приеду. Вру же я невольно. У меня совсем нет денег. Приеду, когда получу со всех концов гонорары. Вчера получил 150 р., скоро еще получу, тогда и прилечу на крыльях. В январе еду в Нижегор(одскую) губ(ернию). Там у меня уже кипит дело. Я очень, очень, очень рад. Собираюсь написать Анне Ивановне. Ах, если б Вы знали, как мучительно болит у меня сегодня голова! Дело с хутором подвигается. Был ли у Вас с предложением своих фельетонных услуг московский сотрудник Гурлянд? Мне хочется приехать в Петербург, хотя бы для того, чтобы два дня лежать в комнате неподвижно и выходить только к обеду. Отчего-то я чувствую утомление. Это всё инфлуэнца проклятая. На сколько бы человек Вы хотели бы и могли устроить столовую? Напишите, а я Вам сосчитаю и выскажу кое-какие соображения, буде сумею и найду нужным высказывать их. Толстой-то, Толстой! Это, по нынешним временам, не человек, а человечище. Юпитер. В "Сборник" он дал статью насчет столовых, и вся эта статья состоит из советов и практических указаний, до такой степени дельных, простых и разумных, что, по выражению редактора

{04323}

"Рус(ских) вед(омостей)" Соболевского, статья эта должна быть напечатана не в "Сборнике", а в "Правительственном вестнике". Получил от Вас корректуру и телеграмму. Скоро выйдет "Дуэль". Будьте добры, сделайте так, чтобы я получил 20 экз. не по почте, а через московский магазин. В почтамт далеко ехать! Будьте здоровы. И я плохо сплю. Ваш А. Чехов.

1061. А. С. СУВОРИНУ 13 декабря 1891 г. Москва. 13 дек. Теперь я понимаю, почему Вы плохо спите по ночам. Если бы я написал такой рассказ, то не спал бы десять ночей подряд. Самое страшное место то, где Варя душит героя, как домовой, и знакомит его с тайнами загробной жизни. И страшно, и со спиритизмом согласно. Из речей Вари, и особенно там, где оба едут верхом, нельзя выбросить ни одного слова. Не трогайте. Идея рассказа хороша, содержание фантастично и интересно. Исправить я мог только корректурные ошибки; "уж" заменил своим "уже", "во весь опор" заменил "во весь дух", мандолину - цитрой. Больше ничего не нашел. Вот разве один только совет: откиньте конец у эпиграфа. Эпиграф придуман очень кстати, но то, что я зачеркнул, излишне удлиняет его. Ведь Ваш рассказ отчасти имеет целью устрашить читателя и испортить ему дюжину нервов, зачем же Вы говорите о "нашем нервном веке"? Ей-богу, никакого нет нервного века. Как жили люди, так и живут, и ничем теперешние нервы не хуже нервов Авраама, Исаака и Иакова. Откиньте конец, но эпиграф оставьте. Так как Вы уже написали конец, то я не помешаю, если пошлю Вам свой. Вдохновился и не утерпел, чтобы не написать. Прочтите, буде пожелаете. Рассказы вообще тем хороши, что над ними можно сидеть с пером целые дни и не замечать, как идет время, и в то же время чувствовать нечто вроде жизни.

{04324}

Это с гигиенической точки зрения. А с точки зрения полезности и проч., написать недурной рассказ с содержанием и дать читателю 10-12 интересных минут - это, как говорит Гиляровский, не баран начихал. Отчего Вы редко пишете рассказы? Отчего Вы не пишете их летом? Ведь фантазии у Вас - слава тебе господи! У меня сегодня опять прескверно болит голова. Не знаю, что делать. Нет уж, должно быть, к старости пошло, а если не к старости, то к чему-нибудь похуже. Сегодня один старичок принес мне 100 рублей на голодающих. Приеду к Вам или 17-го, или же на второй день праздника. Деньги есть. 20-го уезжает сестра смотреть хутор, и хочется ее проводить, да и стариков жалко оставить одних на праздниках. Во всяком случае Новый год буду у Вас встречать. Это непременно. Дал Ваш рассказ Маше. Пусть почитает на сон грядущий. Будьте здоровы. Всего хорошего! Ваш А. Чехов. Корректуру посылаю одновременно с сим.

1062. М. Н. АЛЬБОВУ 14 декабря 1891 г. Москва. 14 дек. Уважаемый Михаил Нилович! Некий Ив. Греков, молодой человек, прислал мне из Воронежа свою повесть "Нищие духом" с просьбою переслать ее в "Северный вестник" и протежировать ему. Сегодня я послал Вам повесть. Адрес автора Вы найдете на обертке. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

{04325}

1063. Е. П. ЕГОРОВУ 14 декабря 1891 г. Москва. 14 дек. Уважаемый Евграф Петрович! Посылаю Вам собранные мною 116 р. Продолжение будет. Список жертвователей я пришлю в следующий раз. Собираю я втихомолку, без какого-либо шума, и думаю теперь, что письмо в редакцию или корреспонденцию, о которой я писал, следует поместить в газете не раньше января. Я полагаю, что в январе у Вас уже прочно будет стоять лошадиное дело, картина будет ясна, а следовательно, и для жертвователей всё будет ясно; в январе я приеду к Вам непременно и вместе сочиним что-нибудь. Во всяком случае сочинить что-нибудь нужно. Напишите же насчет школьников и их кормления. Я тотчас же помчусь в Комитет грамотности, который поможет Вам. Вообще пишите. Без Ваших распоряжений я не ступлю самостоятельно ни одного шага. Я Ваш агент, так Вы и смотрите на меня и почаще пишите руководства ради. Мои Вам кланяются. Ваш А. Чехов.

1064. Н. М. ЛИНТВАРЕВОЙ 14 декабря 1891 г. Москва. 14 дек. Уважаемая Наталья Михайловна, смотрите же, я распорядился, чтобы "Русские ведомости" выслали Вам наложенным платежом свой "Сборник". Не подпишитесь в другой раз. Ну-с, Маша 22-го выезжает к Вам, сопровождаемая моим благословением, которое навеки нерушимо. От Вас она поедет дальше... У меня ужасно широкие планы!!! Целый месяц мотала меня лютая инфлуэнца. Ударила она сначала в голову и в ноги, так что я слег в постель, а потом ударила в легкие, так что я кашлял неистово и стал худ, как копченая стерлядь. Просто

{04326}

беда! Целый месяц безвыходно сидел дома, то есть, вернее, не сидел, а лежал и ходил, а работы по горло. Теперь дела пошли на поправку, но все-таки чихаю и кашляю, и временами голова у меня болит прескверно. Решено: вон из Москвы! Даю Маше полномочия. Пусть купит какую-нибудь конуру на лоне природы. А. И. Смагин уже сватает какой-то хутор. Сижу я дома безвыходно, но все-таки Савич выскочил. В Нижегородской губ(ернии) делается уже по мере сил то, что нужно. Еду туда в январе, а теперь изображаю из себя благотворительную даму, которая всем уже надоела. Сегодня на поле битвы послал 116 рублей. Вообще дела идут неплохо. Работает на месте очень хороший человек, и ничто ему не мешает, так как он земский начальник. Работает он в одном из самых глухих участков, где нет ни помещиков, ни докторов. Теперь занимаемся покупкою лошадей, которых крестьяне продают за гроши. Лошадей кормим, а весною возвратим их хозяевам. Одним словом, Савич выскочил. Когда понадобится хлеб, то буду телеграфировать, буде Вы его еще не продали. Но, быть может, и не понадобится; стало быть, таким покупателем, как я, можете и пренебречь. Адрес поля сражения такой: Станция Богоявленное, Нижегородской губ., земскому начальнику Евграфу Петровичу Егорову. Это на случай, если у Вас Иваненко даст с благотворительною целью концерт. А Харитоненко умер! В эту осень мне многих пришлось похоронить, и я даже как-то оравнодушел к чужой смерти, но Ваше семейное горе произвело на меня тяжелое впечатление. Зинаида Михайловна хорошо сделала, что умерла,- это правда, но все-таки ужасно жаль ее. У меня недавно была жена Гаршина, вдова. Она знала Вашу сестру, когда еще та была здорова. Впрочем, не надо тянуть заупокой, ибо и сами помрем. А если Маше удастся что-нибудь сделать, то Савич совсем выскочит. Привет всем Вашим. Желаю здравия. Маньяк-хуторянин и Географ А. Чехов.

{04327}

1065. В. А. ТИХОНОВУ 14 декабря 1891 г. Москва. 14. Милый Владимир Алексеевич, письма Вашего, о котором Вы пишете, я не получил. Право, не знаю, как быть с заглавием моего рассказа! "Великий человек" мне совсем не нравится. Надо назвать как-нибудь иначе - это непременно. Назовите так - "Попрыгунья". Итак, значит "Попрыгунья". Не забудьте переменить. 150 р. получил. Merci-c. Всего хорошего! Ваш А. Чехов.

1066. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 14 декабря 1891 г. Москва. 14 декабрь. Здравствуйте, дорогой Франц Осипович! Сколько зим, сколько лет! И я о том же... От утра до вечера, куда бы вы ни пошли, везде говорят вам только о голодающих и дерут с вас, вероятно, как (извините за литературное выражение) с сидоровой козы. И я тоже о голодающих... Дело вот в чем. В одном из самых глухих уголков Нижегородской губ(ернии), где нет ни помещиков, ни даже докторов, один мой хороший приятель, в высшей степени порядочный и живой человек, организовал голодное дело. А я ему помогаю. Он несет на месте всю черную работу, а я сижу в Москве и изображаю из себя благотворительную даму; в январе и я поеду на поле битвы, поехал бы и теперь, но держит инфлуэнца. Замыслы у нас широкие. Но я с Вас ни копейки не возьму, хотя я и благотворительная дама. Вы дайте мне только слово, что если во время шумного пира, или где-нибудь на юбилее, или на свадьбе в Вашем присутствии будет собран хотя один рубль в пользу голодающих, то Вы возьмете его и отдадите нам. Также дайте слово, что Вы будете помнить

{04328}

о нас до самой весны. Если будет подходящий случай и попадется какой-нибудь рубль, то направляйте его ко мне (Мл. Дмитровка, д. Фирганг) или же прямо на место: Станция Богоявленное, Нижегородской губернии, земскому начальнику Евграфу Петровичу Егорову. О каждой потраченной копейке жертвователь получит самый подробный отчет, украшенный цветами моего беллетристического таланта и казенной печатью. Последнее, полагаю, важнее. Ну-с, живу я так же, как и прежде жил. Не женат. Не богат. Инфлуэнца совсем изломала меня, я кашляю и худею и, как говорят, стал походить физиономией на утопленника. Решил покориться необходимости: купить в Полтавской губ(ернии) хутор и перебраться туда совсем на жительство. Вон из Москвы! 9 месяцев в году буду проживать на хуторе и за границей, а остальные 3 - в Москве и в Питере, в отелях. Известно ли Вам, что я был недавно за границей? Везде был. В рулетку проиграл 900 франков! На Везувий взбирался и нюхал кратер. Вот какие мы! Надо бы нам повидаться и старину вспомнить. Ах, как надо бы! Не хотите ли у Тестова поужинать? Если да, то назначьте день и час. Непременно приду. Выбирайте трактир, какой хотите, мне всё равно. Ваш А. Чехов.

1067. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 15 декабря 1891 г. Москва. 15 дек. Милый Жан, я буду у Вас на именинах, хотя и запретил себе какое-либо участие в шумных пиршествах. Инфлуэнца с кашлем произвели в моем организме пертурбацию: я теперь ничего не пью. А если, случается, пью перед праздником, то чувствую, что это для меня вредно - раньше никогда не чувствовал ничего подобного. Старость, значит! Буду очень рад повидать и Вас, и Баранцевича, и всех знаемых. Вы величаете меня "неизменно коварным". Можно подумать, что я фельдшер, а Вы - старая девица.

{04329}

Вы пишете, что у Вас есть о чем серьезно потолковать со мной; у меня вообще серьезного мало, но потолковать мне очень хочется. О дне своего приезда я извещу Вас. Остановлюсь у Суворина. Первые два-три дня буду безвыходно сидеть дома. Был я за границей, остался очень доволен своим путешествием и, конечно, влез в долги. Летом жил в Калужской губ(ернии) в усадьбе. Теперь живу в Москве и жду - не дождусь, когда можно будет уехать. Хочется тепла. Ну, желаю Вам выиграть сто тысяч. Будьте здоровы. Вашей жене низкий поклон. Ваш А. Чехов. Мои кланяются.

1068. А. С. СУВОРИНУ 15 декабря 1891 г. Москва. 15 дек. Вы пишете, чтобы я телеграфировал о дне своего приезда к Вам. Телеграфировать не нужно, ибо наверное мне известно, что выеду я 26-го вечером, а приеду к Вам я 27-го утром. Новый год буду встречать у Вас. Раньше выехать нельзя, так как около 20-22 отправляю сестру на хутор, 24-го мать именинница, а 25го праздник. Если 26-го не выеду, то буду телеграфировать. Но я говорю - наверное. Если под рассказом подпишете настоящую фамилию, т. е. А. Суворин, то это еще лучше, чем Лаврецкий. Прочтут. Вы напишите десяток таких страшных рассказов, выйдет книжка, которая не залежится. Ваш новый сотрудник В. Васильев, очевидно, домовладелец, так как у митрополита он бывал по приходским делам. Человек, по всей вероятности, дельный и знающий. Если Вам не удастся найти хорошего фельетониста, то заведите "Московские письма". Пусть пишет, кто хочет, а Вы из той массы, которую будут присылать Вам волонтеры, выбирайте самое интересное. Много охотников найдется писать.

{04330}

Начинаю получать из разных концов гонорары. Ожил духом. Что же? Купили мне 2 билета или десять купонов, как я просил? Я везу Вам десять рублей. Хочется мне 5 тысяч выиграть. А "Каштанка" еще не вышла! Значит, не поспеет она к празднику. И "Дуэль" не поспеет... Если будут "Московские письма", то и я буду в них участвовать. Об этом поговорим при свидании. Будьте здоровы. С наступающими святками! Ваш А. Чехов.

1069. А. И. СМАГИНУ 16 декабря 1891 г. Москва. 16 дек. Всё забываю покончить с одним вопросом. Недавно у меня был Григорович. Я сказал ему, что хомутецких гончарных изделий в его музей будет выслано наложенным платежом на 25 р. Он поблагодарил и продолжал говорить о женщинах. Если будете высылать, то высылайте в Петербург на предъявителя. Вопрос о банке для меня не имеет серьезного значения. Я тронул его только потому, что быть должным банку гораздо приятнее, чем частному липу. Если банк дает 1 или 1 1/2 тысячи, то уж этого совершенно было бы достаточно, чтобы разделаться с оным частным лицом. Недостающие 500 или 1000 я мог бы добавить из своих сумм. Быть должным банку тем хорошо, что ему можно быть должным вечно без опасения быть изгнанным из хутора. Процент-то ведь плевый! Впрочем, повторяю, это пустяки. Сергей Иванович не верит? Я бы охотно присоединился к нему и тоже махнул бы рукой, ибо мое цыганское семейство вполне сего заслуживает. Но увы! Если я в этом году не переберусь в провинцию и если покупка хутора почему-либо не удастся, то я по отношению к своему здоровью разыграю большого злодея. Мне кажется, что я рассохся, как старый шкаф, и что если в будущий сезон я буду жить в Москве и предаваться бумагомарательным излишествам, то Гиляровский

{04331}

прочтет прекрасное стихотворение, приветствуя вхождение мое в тот хутор, где тебе ни посидеть, ни встать, ни чихнуть, а только лежи и больше ничего. Уехать из Москвы мне необходимо. Знаете, отчего Вы не имеете успеха у женщин? (чья б сковча-а-а-ала!) Оттого, что у Вас безобразнейший, поганейший, отчаяннейший, трагический почерк! Извольте-ка разобрать что-нибудь! Мы это прочли так: "Позвольте Марье Павловне заблаговременно предложить десять овец". После того, как уж я купил у Маши этих овец и заплатил ей два рубля, мы разобрали, что речь идет не об овцах, а о выезде. Пропали деньги! Сестра выезжает на Луку 22, у Вас, вероятно, будет около 26-27. Я 26-го еду в Питер, куда и адресуйтесь. (Петербург, Мл. Итальянская, редакция "Нового времени", А. П. Ч - ву.) Для телеграмм: Петербург Суворину для Чехова. Когда получу от сестры телеграмму, тотчас же вышлю Вам 3 тысячи и доверенность. Не забудьте написать, сколько я должен выслать на расходы. Знаете, чтобы только подняться с места и тр(онуться в) путь, нам надо больше тысячи! А чтобы прожить в Москве до весны, нужно тоже больше тысячи! А? Чья б сковчала! Конечно, моя! Из Ваших писем трудно узнать что-нибудь. Есть ли на хуторе хоть сад, по крайней мере? Впрочем, скоро всё узнаем. Елене Ивановне и Сергею Ивановичу нижайший поклон. Экстравагантной особе можете не кланяться. Ваш А. Чехов.

1070. С. Ф. РАССОХИНУ 17 декабря 1891 г. Москва. 17 декабрь. Уважаемый Сергей Федорович! Будьте добры, прикажите переписать прилагаемый водевиль в двух экземплярах и отправьте его в цензуру. Уважающий А. Чехов. Мал(ая) Дмитровка, д. Фирганг.

{04332}

1071. А. С. СУВОРИНУ 17 декабря 1891 г. Москва. 17 дек. Горничную вон, вон! Появление ее нереально, потому что случайно и тоже требует пояснений; оно осложняет и без того сложную фабулу, а главное - оно расхолаживает. Бросьте ее! И для чего объяснять публике? Ее нужно напугать и больше ничего, она заинтересуется и лишний раз задумается... Благодаря Вашему уменью и кое-каким разговорцам, которые есть в рассказе, никто не станет искать причин; читателю ясно, что всё дело в тайнах нашей нервной системы и в тех явлениях, которые еще не объяснены. Виталин видит умершую Варю, потому что она оставила после себя резкое, исключительное воспоминание; она натура была сильная, властная, таковым же должно быть и воспоминание о ней. У Вас не ясна Наташа, но это оттого, что Вы к концу рассказа утомились и кое-чего не сообразили. Сделайте так, чтобы Наташа страстно любила Виталина и ревновала бы его к прошлому, сделайте, чтобы она знала о романе Виталина с Варей и знала бы, что это была необыкновенная женщина, тогда читателю будет ясно, почему к ней по ночам является Варя. Впрочем, как хотите, но горничную вон! Сделайте, чтобы Виталин употребил Наташу и чтобы он нечаянно в потемках вместо нее обнял скелет и чтобы Наташа, проснувшись утром, увидела рядом с собой на постели скелет, а на полу - мертвого Виталина. Насчет моск(овского) фельетона подумаю. Но мне хочется святочный рассказ написать. Вчера я послал Вам рассказ Поводова. Посмотрите. Если годится, то пришлите корректуру. А я водевиль написал. В этом году я 100 пудов бумаги исписал. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. Жан Щеглов кончит тем, что соделается игуменом.

{04333}

1072. А. С. СУВОРИНУ 19 декабря 1891 г. Москва. 19 дек. Я советовал любить добродетель не Вам, а Алексею Алексеевичу: Вы распечатали письмо, посланное ему, а не Вам. К письму приложены были две корректуры, посланные под бандеролью. Письма вскрывают? Представьте, в последнее время я это сильно подозреваю. Хуже всего то, что многие письма, посланные мною и посланные мне - не дошли по адресу. Морозовых много. Московскую, с которой я знаком, зовут Варварой Алексеевной. Насколько мне известно, она не хлопочет о том, чтобы от нее приняли пожертвования. Есть еще другая Морозова, о которой я слышал из достоверных источников, но о ней расскажу при свидании. Астрономка в Петербурге. Будьте здоровы. Скажите Алексею Алексеевичу, что я послал ему ответ на его письмо, но Вы перехватили. В своем письме он подписался так: К. Победоносцев; а я, чтобы не отставать и показать свою скромность, расписался в ответе только Саблером. Пишите. Ваш А. Чехов.

1073. Е. П. ЕГОРОВУ 20 декабря 1891 г. Москва. 20 дек. Уважаемый Евграф Петрович, посылаю Вам пока еще 17 рублей. Продолжение будет. По получении от Вас письма я обратился конфиденциально к председателю нашего литературного фонда, имеющего 200 тысяч основного капитала, с вопросом: нельзя ли мне получить в ссуду 500 руб.? Эти деньги хотел я послать в ссуду Вам. Но председатель отказал, ссылаясь на недостаток средств. На беду я никак не могу узнать адреса А. Н. Плещеева - поэта, который теперь за границей. Он, как

{04334}

Вам известно, получил миллионное наследство и мне бы не отказал. Когда весною мы с ним встретились в Париже, он просил меня взять у него взаймы. 26-го декабря уезжаю в Петербург, где буду жить до 10 января. В случае надобности адресуйтесь так: Петербург, Малая Итальянская, 18, кв. Суворина, Чехову. В Петербурге я попытаюсь достать денег. 14-го дек(абря) я послал Вам 116 р., а ранее послал длинное письмо и ответа не получил. Всё, что мною до сих пор было собрано, жертвователи просят употребить на кормежку скота. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов.

1074. С. А. АНДРЕЕВСКОМУ 25 декабря 1891 г. Москва. 25 декабрь. Начнем с психологии. Судя по Вашему последнему письму, в Вас есть та самая раздражительность, которая свойственна только богам, поэтам и очень красивым, избалованным женщинам. Трем богиням понадобилось мнение простого пастуха, красивой женщине после музыки, цветов и мужских ласок вдруг захочется кислой капусты или гречневой крупы,- так и Вам захотелось моей критики. Доказательство, что Вы поэт. Ваши книжки прочел я очень внимательно и с большим удовольствием. Помню, дело Лютостанского читал я вслух в деревне, при поэтической обстановке, и потом был длинный разговор о Вас. Стихи Ваши целое лето лежали у меня на круглом столе, и их читали целое лето я и все, кому случалось подходить к оному столу. Теперь Ваши книжки переплетены и в числе прочих моих bijoux лежат в сундуке, ожидая отправки в Сорочинцы, где родился Гоголь и куда уезжаю я на постоянное жительство. Но что я мог написать Вам? Я уважаю Ваши книжки и Ваше авторское чувство, значит, я должен писать серьезно, без ёрничества. Никакая брань не оскорбляет

{04335}

и не опошляет так, как мелкость суждений, А я, должен сознаться, к стыду своему, в своих письмах отличаюсь именно этою мелкостью. Я умею рассуждать только тогда, когда меня наводят или ставят передо мной отдельный вопрос. Я, быть может, умен так же, как Спасович, у меня в голове есть мысли, но они не умеют широкой струей выливаться на бумагу. Я пробовал писать Вам, по выходило что-то газетное, б la Скабичевский. О Ваших речах нужно писать много или ничего. А много я не умею. Для меня речи таких юристов, как Вы, Кони и др(угие), представляют двоякий интерес. В них я ищу, во-первых, художественных достоинств, искусства, и, во-вторых,- того, что имеет научное или судебно-практическое значение. Ваша речь по поводу юнкера, убившего своего товарища,- это вещь удивительная по грациозности, простоте и картинности; люди живые, и я даже дно оврага вижу. Речь по делу Назарова - самая умная и полезная в деловом отношении речь. Но ведь это серьезно и об этом писать надо серьезно и длинно. Свои книжки непременно пришлю Вам или сам привезу. Не присылал их раньше, потому что не знал, хотите Вы их иметь или нет, и отчасти потому, что думал или мне казалось, что я их уже послал Вам. Отчего Вы пьесы не напишете? В Петербурге я буду после 27-го. Ваш А. Чехов.

1075. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 25 декабря 1891 г. Москва. Москва, Мл. Дмитровка, дом Фирганг. 25 дек. Дорогой Алексей Николаевич, вчера я случайно узнал Ваш адрес и - пишу Вам. Если у Вас найдется свободная минутка, то, пожалуйста, напишите мне, как Ваше здоровье и вообще как Вы живете. Напишите хотя три строчки. У меня полтора месяца была инфлуэнца, было осложнение со стороны легких и я жестоко кашлял. В марте уезжаю на юг в Полтавскую губернию, и буду

{04336}

жить там до тех пор, пока не прекратится мой кашель. Сестра поехала туда покупать хутор. Литературные дела идут вообще тихо, но жизнь проходит шумно. Очень много разговоров насчет голода, и много работы, вытекающей из сих разговоров. В театрах пусто. Погода плохая: совсем нет морозов. Щеглов Жан увлечен толстовцами, Мережковский по-прежнему сидит в доме Мурузи и путается в превыспренних исканиях и по-прежнему он симпатичен; Фаусек получил магистра; про Чехова говорят, что он женился на Сибиряковой и взял 5 миллионов приданого. Об этом говорит весь Петербург. Кому и для чего нужна эта сплетня, положительно не могу понять. Даже противно читать петербургские письма. Островского не видел в этом году. Суворин здоров. Завтра еду в Петербург хлопотать насчет своего хутора: 1) возьму денег в книжном магазине Суворина и 2) у симпатичного нотариуса Иванова сочиню доверенность на имя А. И. Смагина, которого Вы знаете. Сердечный привет Вашим. Осенью ходили слухи, что Вы были больны, теперь же, по слухам, Вы совершенно здоровы. И дай бог, чтобы это было так. Болезнь - это кандалы. Увидимся мы, вероятно, очень не скоро, так как в марте я уезжаю, а возвращусь на север не раньте ноября. В Москве я уже не буду иметь квартиры, так как это удовольствие мне не по карману. Буду жить в Петербурге. Крепко обнимаю Вас. Кстати же маленькое объяснение, по секрету: как-то в Париже за обедом Вы, уговаривая меня остаться в Париже, предложили мне взаймы денег, я отказался, и мне показалось, что этот мой отказ огорчил и рассердил Вас, и мне показалось, что когда мы расставались, от Вас веяло холодом. Быть может, я и ошибаюсь. Но если я прав, то уверяю Вас, голубчик, честным словом, что отказался я не потому, что мне не хотелось одолжаться у Вас, а просто из чувства самосохранения: в Париже я вел себя дурно, и лишняя тысяча франков испортила бы мне только здоровье. Верьте мне, что если бы я нуждался тогда, то попросил бы у Вас взаймы так же свободно, как и у Суворина. Храни Вас бог. Ваш А. Чехов.

{04337}

1076. Е. П. ЕГОРОВУ 26 декабря 1891 г. Москва. 26 дек. Посылаю еще 11 рублей. А ответа от Вас нет и нет, так что я начинаю думать, что мои письма не доходят по адресу. Сегодня я уезжаю в Петербург. Благоволите адресоваться туда. Вышел "Сборник" в пользу голодающих, который дал чистых 18 тысяч. Если бы Вы поскорее ответили мне, в каком положении у Вас дела, и уполномочили бы меня, то я мог бы обратиться в редакцию "Русских ведомостей", чтобы они выслали хотя бы 100-200 р. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. У меня еще осталось Ваших 20 коп.

1077. Н. М. ГАРШИНОЙ 27 декабря 1891 г. Петербург. 27 дек. Уважаемая Надежда Михайловна, я приехал в Петербург. О капитале Медынцевой я наводил справки в Москве. Оказывается, что капитал этот завещан только на церкви. Раз это так, то письмо А. С. Суворина к Плевако я нахожу излишним. Желаю Вам всякого успеха и пребываю искренно уважающим и готовым к услугам А. Чехов.

1078. ЧЕХОВЫМ 31 декабря 1891 г. Петербург. 31 дек. Поздравляю всех с Новым годом и посылаю в подарок четыре купона: один Папаше, другой Мамаше, третий Ивану, четвертый прошу спрятать для Маши. Получил из Миргородского уезда две телеграммы, довольно неопределенные и неутешительные. Сорочинский

{04338}

хутор оказался таковым: местоположение красивое, сад хороший, но дом стар и тесен и требует ремонта 1500 р.; от станции сорок (!) верст. Маша, по-видимому, отказалась от этого хутора и, как можно это судить по второй телеграмме, покупает хутор Яценко, где 56 десятин, чудный сад, река и проч., но придется весною строиться, так как там имеется только изба и сараи. За этот хутор придется приплатить, вероятно, не больше 2 тыс., и поэтому деньги на постройку будут. Хутор удивительный по красоте и уютности (я его видел), но он стоит одиноко, в 1 1/2 верстах от села. К тому же придется хозяйством заниматься, так как земли очень много. Александр здоров, дети его тоже. Мое здоровье лучше, чем было в Москве. С Нового года будем получать "Петербургскую газету". Был у меня издатель Худеков и предложил 40 коп. за строчку. Желаю счастья и благополучия. Марьюшку и Пелагею тоже поздравляю. Ваш А. Чехов. Денег пришлю. "Каштанка" в цензуре.

{04339}

1892

1079. Н. М. ЕЖОВУ 2 января 1892 г. Петербург. 2 янв. С новым счастьем, с Новым годом! Посылаю Вам сто рублей; из них 41 р. принадлежит Вам, а остальные 59 благоволите, идучи мимоходом, занести в д. Фирганг и вручить моей матери. В конторе Волкова (Кузнецкий, рядом с Глазуновым) выдают деньги без удостоверения личности. 9 рублей будут посланы Градовскому через Билибина, с которым, кстати сказать, я буду завтра обедать в трактире. Вчера я гулял на юбилее "Петерб(ургской) газеты". Худеков вручил мне два именных жетона (к сожалению, серебряных) для передачи Вам и А. Грузинскому. Сии знаки отличия вручу Вам в день своего приезда. Оный же Худеков назначил мне 40 к. за строчку и дал 200 р. в счет будущего, хотя я не просил его об этом. Ваша "Женщина" великолепный рассказ. Прочел я с большим удовольствием. И все прочие хвалят. Лейкин говорит, что тот Ваш рассказ, который имеется у него, тоже хорош. А. С. Лазареву передайте, что Тихонову и Щеглову уже не скучно, ибо они оба получили "Нескучные рассказы". В "Петерб(ургской) газете" имеются портреты А. С. Лазарева и Ваш. Под Вами подписано - Лазарев, а под Лазаревым - Ежов. Это нехорошо. Ну, строгий человек, будьте здоровы и снисходительны к нашим слабостям. Александру Семеновичу нижайший поклон. Всего хорошего! Напишите, что деньги Вами получены. Ваш А. Чехов.

{04340}

Вообще говоря, в Питере Вашею литературною деятельностью весьма довольны. Выражают, между прочим, сожаление, что в Ваших рассказах недостает отделки и что часто Вы бываете небрежны. Альбов Ваш рассказ очень хвалит; напечатает его в марте. Насчет высылки Вам "Севера" и "Северного вестника" заявление сделаю своевременно.

1080. Е. П. ЕГОРОВУ 3 января 1892 г. Петербург. 3 янв. Петербург, Мл. Итальянская, 18, кв. Суворина. Уважаемый Евграф Петрович, уже давно в ответ Вам я послал заказное письмо и несколько денежных пакетов. Долго не получая от Вас ответа и теряясь по этому поводу в догадках, я остановился на том, что Вы не получили моих писем. И эта последняя моя догадка оказалась весьма основательной. Дело в том, что я посылал Вам свою корреспонденцию по такому адресу: "Станция Богоявленное, Нижегор(одского) уезда". Между тем, оказывается по справкам, что ст. Богоявленное в Нижег(ородской) губ(ернии) нет, а есть ст. Богоявленье. Пожалуйста, наведите справки, получите мои письма и напишите мне. Ваше продолжительное молчание совсем парализовало мою волю и мои чувства. Поздравляю Вас с Новым годом, с новым счастьем. Желаю счастья и успеха в делах. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

1081. А. И. СМАГИНУ 4 января 1892 г. Петербург. 4 январь. Петербург. Я заказал нотариусу Иванову доверенность и, вернувшись домой, нашел от сестры письмо такого содержания: хутор Яценко не продается... А я мечтал уже послать

{04341}

Вам во вторник доверенность и 5 тысяч. Как это печально! Ах, если б Вы знали, как неприятно это разочарование! Ну, куда я денусь летом? Что делать? Где искать? Не везет мне, да и шабаш. Если хутор в Сорочинцах не годится, то нет ли чего-нибудь другого? Впрочем, деньги так малы, что за них не купишь ничего путного. Мне предлагают устроиться в Рязанской губернии, но ведь это север - холодно и скучно. А если до февраля или марта ничего не найдется на юге, то придется ехать в Рязанскую губ(ернию). Одним словом, хоть караул кричи. Здравие мое в Питере поправилось. Вчера до четырех часов утра я ездил по всяким Аркадиям и наливал себя шампанским; со мною ездила хохлацкая королева Заньковецкая, которую Украйна нэ забудэ. Она очень симпатична. Пил шампанское, а между тем чувствую себя весьма сносно и не чихаю. Ах вы, злодеи, злодеи! Когда продавались хутора, у меня денег не было, а когда явилась возможность достать денег, хутора не продаются. Сначала такая большая сумма, как 5 тыс., меня ошеломила, но потом я успокоился, ибо, по наведенным справкам, книги мои перед праздниками шли очень хорошо. Однако будьте здоровы. Довольно!! С Новым годом. Ваш А. Чехов. Поклон Вашим. Пишите в Москву.

1082. Н. М. ЕЖОВУ 7 января 1892 г. Петербург. 7 янв. В своем молниеносном письме Вы разнесли не Худекова, а самого себя... Рукой А. И. Сувориной: Стыдитесь, господа, помните шекспировское знаменитое выражение: "Мне не дорог твой подарок, дорога твоя любовь". Берите пример с меня - я прицепил этот серебряный жетон на

{04342}

ключ, а если бы я получил золотой, я повесил бы на цепочку с часами. И за мою деликатность мне, кроме этого, привез Сам Лейкин 35 рублей; если мне не верите, спросите у Ан(ны) Ив(ановны). Успокойтесь, молю Вас, обуздайте Ваши страсти, не противьтесь злу, не забывайте нашего учителя Л. Н. Толстого. Кланяйтесь нашим. Скоро увидимся. Глубоко Вас уважающий Антон Чехов.

1083. Н. М. ГАРШИНОЙ 10 января 1892 г. Москва. 10 янв. Многоуважаемая Надежда Михайловна, я торопился в Москву, куда звали меня мои домашние дела, и потому не успел побывать у Вас. Простите ради создателя. Если в феврале я приеду в Петербург, то непременно побываю у Вас, хотя бы Вы жили за тысячу верст от Малой Итальянской. Ваша заметка была помещена в "Новом времени" тотчас же. Пришлось сделать маленькие изменения, но не важные. Поместил Суворин заметку в виде корреспонденции из Москвы. Когда будете в Москве, пожалуйте ко мне. 14-го я уеду в Нижний, 20-го буду в Москве, 23-го уеду в Воронеж, к 30 буду дома. Весь февраль, если не поеду в Петербург, проведу в Москве. Видите, как хорошо, что я не пообещал Вам участвовать в литературном вечере! Вечер этот будет 12-го янв(аря), а между тем в этот день я во что бы то ни стало должен быть в Москве. Желаю Вам всего хорошего. Пусть Ваша счастливая звезда сияет всё ярче и ярче. Вы ведь ужасно счастливы. Уважающий А. Чехов.

1084. А. С. СУВОРИНУ 10 января 1892 г. Москва. 10 янв. Мороз в 25 градусов. В комнатах холодно. Еду я в Нижегородскую губ(ернию) 14-го янв(аря) - это непременно, хотя бы было 40 градусов. О дне выезда

{04343}

все-таки буду телеграфировать. Придется из Нижнего ехать по Казанскому тракту на почтовых. Мои хуторские дела - швах. Не идем дальше разговоров и мечтаний. Досадно. Дела в Нижегород(ской) губ(ернии) тоже швах. Можете себе представить, лошадей осенью перерезали, и теперь лошади вздорожали адски. Так, в последнюю покупку 6 лошадей нам стоили 130 рублей. В апреле, значит, они будут еще дороже, значит, мужики останутся без лошадей, с чем и поздравляю публику. 14-го я еду. Возвращусь, как обещал, к 22-му. Стало быть, до 22-го мне ничего не пишите, а после 22-го приезжайте, дабы ехать в Воронежскую губ(ернию). Не хочется сидеть на одном месте. Когда вертишься, то как-то на душе покойнее. Итак, adieu до 22-23 янв(аря)! Поклон Вашим. Ваш А. Чехов.

1085. В. А. ТИХОНОВУ 10 января 1892 г. Москва. 10 янв. А я "Севера" не получаю. А я 50 р., отданных мною Ежову, не подучил. Да-с. Покорно Вас благодарим. Именинник Вашего сердца А. Чехов.

1086. М. К. ЗАНЬКОВЕЦКОЙ 12 января 1892 г. Москва. 12 январь. Вчера вечером, уважаемая Мария Константиновна, я был у Вас и не застал. Посылаю свою "Дуэль" и письмо Коробки, которое я получил вчера. Проект костюма бродячей цыганки

{04344}

будет прислан Вам художником в самом скором времени. 14-го я уезжаю к голодающим, а 23-го буду у Вас с Сувориным. Искренно уважающий и преданный А. Чехов. Малая Дмитровка, д. Фирганг.

1087. Д. В. ГАРИНУ-ВИНДИНГУ 13 января 1892 г. Москва. 13 янв. Уважаемый Дмитрий Викторович, меня теперь трудно застать дома. Завтра я уезжаю из Москвы и вернусь домой не раньше 23-го. После 23-го Вы напишите мне, в какой день и час Вы пожалуете ко мне, и я буду ждать Вас. Лучше всего вечером, часу в шестом. Ваш А. Чехов. На обороте: Здесь, Бронная, Б. Козихинский пер., д. Тепцова, кв. 4 Его высокоблагородию Дмитрию Викторовичу Гарину-Виндингу.

1088. В ПРАВЛЕНИЕ МОСКОВСКОГО ЗООЛОГИЧЕСКОГО САДА 14 января 1892 г. Москва. 14 январь. В Правление Зоологического сада В прошлом году я привез с о. Цейлона самца-мангуса (по Брэму-mungo). Животное совершенно здорово и бодро. Уезжая надолго из Москвы и не имея возможности взять его с собой, я покорнейше прошу Правление принять от меня этого зверька и прислать за ним сегодня или завтра. Самый лучший способ доставки - небольшая корзинка с крышкой и одеяло. Животное ручное. Кормил я его мясом, рыбой и яйцами. Имею честь быть с почтением А. Чехов.

{04346}

1089. А. И. СМАГИНУ 14 января 1892 г. Москва. 14 янв. Белый - это сахалинский окружной начальник, который, когда я был на Сахалине, спрашивал меня, где можно купить хутор; я вспомнил про Яценко - единственный хутор, который я знал тогда, и посоветовал ему купить именно его. Вот оно когда всплыла наружу эта штука! У нас уныние. Вы советуете купить хутор близ Сум (Кублицкого), а Иваненко от имени Линтваревых просит, пожалуйста, не покупать этого хутора, так как он сыр, неудобен и проч. и проч. На днях мы прицелились в одно именьице и уже хотели выстрелить по нем, как получили известие, что оно только что продано. Не везет, одним словом. Так и должно быть, ибо в 24 часа и за гроши ничего путного купить нельзя. У меня предчувствие, что мы только насмешим и обеспокоим публику, а в Москве все-таки останемся и будем тянуть старую канитель. Сегодня я уезжаю в Нижний, 22 градуса мороза. Придется ехать на почтовых по Казанскому тракту. Везу с собой немножко денег. Возвращусь в Москву скоро, так что, если Вы напишете мне до 20-го, то Ваше письмо недолго будет ожидать меня в Москве. Думаете ли Вы, бессердечный, о Лешковской? Приезжайте в Москву. Если бы Вы приехали в марте, то это было бы весьма хорошо. Ваш А. Чехов. Мангуса я жертвую в Зоологический сад. Кусается, сволочь.

1090. Н. М. ЛИНТВАРЕВОЙ 18 января 1892 г. Деревня Белая. Деревня Белая Нижегородск. губ., 18 янв. Уважаемая Наталья Михайловна, я получил от Иваненко два письма: в одном он усердно убеждает и даже умоляет меня купить дачу Кублицкого, в другом же подробно описывает все бедствия и лютые напасти,

{04347}

которые не минуют меня, если я сделаю глупость и куплю эту дачу. Одним словом, с хутором мне не везет. Помнится, в Сумах я заказал нотариусу Иванову доверенность, чтобы вместе с Вами купить хутор Яценки, и доверенность эта осталась у бедного Иванова в виде сувенира, приятного воспоминания о нас. В Петербурге 5-го января я заказал нотариусу (тоже!) Иванову доверенность, чтобы купить всё тот же хутор Яценки, и вечером 5-го января получил известие, что Яценко раздумал продавать. Очевидно, я создан в наказание нотариусам Ивановым, вероятно, за то, что написал пьесу "Иванов". Очевидно также, что хутора я не куплю, хотя имею уже не 3 тысячи, а целых 5. А удрать из Москвы необходимо. Мороз лютый, ревет метель. Вчера поздно вечером меня едва не занесло в поле, сбились с дороги. Напугался - страсть! Привет всем Вашим. Вам тысяча поклонов и две тысячи пожеланий. Можэтэ себэ представить, я познакомился с хохлацкой королевой Заньковецкой, которую Украйна нэ забудэ. Она тоже хлопочет насчет хутора - хочет, чтоб я купил около нее, в Черниговской губ(ернии). Барыня веселая. Искренно преданный А. Чехов.

1091. А. С. СУВОРИНУ 22 января 1892 г. Москва. 22 янв. Ну-с, я вернулся из Нижегородск(ой) губ(ернии). Так как, надеюсь, мы скоро увидимся и так как я о голоде буду писать завтра или послезавтра, то теперь скажу только кратко: голод газетами не преувеличен. Дела плохи. Правительство ведет себя недурно, помогает, как может, земство или не умеет или фальшивит, частная же благотворительность равна почти нолю. При мне на 20 тысяч человек было прислано из Петербурга 54 пуда сухарей. Благотворители хотят пятью хлебами пять тысяч насытить - по-евангельски. Проехался я хорошо. Была лютая метель, и во един

{04348}

из вечеров я сбился с дороги и меня едва не занесло. Ощущение гнусное. Был у Баранова. Завтракал у него и обедал, и на его губернаторских лошадях доехал до вокзала. Вообще говоря, частная инициатива, по крайней мере в Нижегородской губ(ернии), со стороны администрации препятствий не встречает, а наоборот. Делай что хочешь. Дома у себя нашел я корректуру "Каштанки". Аллах, что за рисунки! Голубчик, я от себя готов дать художнику еще 50 р., чтобы только этих рисунков не было. Что такое! Табуреты, гусыня, несущая яйцо, бульдог вместо такса... Если бы в Петербурге и в Москве говорили и хлопотали насчет голода так же много, как в Нижнем, то голода не было бы. А какой прекрасный народ в Нижегородской губ(ернии)! Мужики ядреные, коренники, молодец в молодца - с каждого можно купца Калашникова писать. И умный народ. У московского богача Шелапутина сибирская язва - сейчас мне говорили об этом. Ну, жду Вас, чтобы ехать в Бобров. Отвечайте, когда будете в Москве? Всего хорошего. Ваш А. Чехов. Попросите Алексея Алексеевича выслать мне поскорее статью горного инженера Бацевича о нефти. Забыл я в Петербурге прочесть.

1092. В. А. ГИЛЯРОВСКОМУ 24 января 1892 г. Москва. 24 янв. Я вернулся. А. Чехов. Просижу в Москве 5 дней. На обороте: Здесь, Столешников пер., д. Карзинкиной Владимиру Алексеевичу Гиляровскому.

{04349}

1093. В. А. ТИХОНОВУ 24 января 1892 г. Москва. 24 янв. И журнал получаю, и деньги получил. Благодарю. Вчера, вернувшись из Нижегородской губ(ернии), я нашел у себя 3-й "Севера". Послушайте, мне кажется, что для семирублевого журнала слишком жирно давать столько дорогостоящего (в литературном и бумажном смысле) материала. Ведь это не иллюстрированный журнал, а блин с зернистой икрой и сметаной. Что же Вам с семи рублей останется? Впрочем, это Ваше дело. Простите, что вмешиваюсь в Ваши семейные дела. Посылаю Вам расписку. Деньги сии сорвал я с Вас в "М(алом) Ярославце", когда обедали с Билибиным. Помните? Вы думали, что этот двугривенный я на извозчика потратил, ан вышло так, что я его к голодающим свез. Вот Вы благодаря мне в царство небесное попадете, и Вам простится то, что Вы по 17 раз в день ходите в кабачок, что около редакции. Ваши книги переплетены. Смутно припоминается мне Ваш силуэт, взгромоздившийся на козлах. Финал именин у Ивана Леонтьевича вышел блестящий. Будьте здоровы. Именинник Вашего сердца А. Чехов.

1094. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 24 января 1892 г. Москва. 24 янв. Я вернулся восвояси и просижу в Москве, вероятно, дней пять. Не будет ли со стороны Вашего Высокоблагородия каких-либо распоряжений насчет медицины или "Эрмитажа"? У меня болит правая лопатка и то пространство, которое у архиереев называется междукрылием, т. е. место, между лопатками. Больно повернуть

{04350}

шею, а надеть чулки и сапоги так же трудно, как поцеловать себя в пятку. Всё еще кушаете горчицу? Жду ответа, а пока будьте благополучны и кланяйтесь Вашим. Ваш А. Чехов.

1095. Е. П. ЕГОРОВУ 26 января 1892 г. Москва. 26 янв. Москва. По подписному листу 28 Вы, добрейший Евграф Петрович, получили уже с меня 25 руб. в Белой. Теперь по тому же листу посылаю еще 60 р. Остальные 22 рубля собраны одним моим приятелем; список жертвователей прилагаю: так как они не вошли ни в один из подписных листов, то благоволите прислать расписочки. 41 к. осталась у меня до следующего транспорта. Можете себе представить, я приехал домой совсем больным. Жестокая боль в обеих лопатках, между лопатками и мышцах груди. Должно быть, простудился в Нижнем, после того как поспал ночь под тропически горячим дыханием отдушины. Не могу ни сидеть согнувшись, ни писать, ни надевать сапоги. Просто беда. Библиотека для Наташи уже приобретается. Выходит весьма разнообразная и симпатичная библиотека. Вышлю ее, как Вы велели, почтой. Длинную ложку для Бори сам привезу весной. Почтение всем Вашим; Наталии Николаевне, кроме поклона, большая благодарность за гостеприимство и радушие. В Почтовой гостинице забыл сорочку. Это в пользу горничной. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. Брошюры я не получил. Увы! Пьеса моя поставлена не будет.

{04351}

1096. Ф. А. КУМАНИНУ 26 января 1892 г. Москва. 26 янв. Милый Федор Александрович, запаздываю ответом на Ваше письмо, потому что вернулся из Нижегородской губ(ернии) только очень недавно и потому, что писать мне трудно, так как мои лопатки простужены, болят и мешают мне согнуться. Что нужно от меня Праге? Напишите ей, что родился я в г. Таганроге в 1860 г., учился в Таганрогской гимназии, потом в Моск(овском) университете по медицинскому факультету, откуда выпущен был со степенью лекаря в 1884 г. В 1888 г. получил Пушкинскую премию. В 1890 г. совершил каторжную поездку на Сахалин. Холост и орденов не имею. Вот и всё. Болен и сижу дома. Скучаю, потому что не могу ни писать, ни мечтать о скорейшем выздоровлении. Насчет блинов надо подумать. Не поесть ли их у Тестова? Там прекрасные блины. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

1097. А. И. СМАГИНУ 26 января 1892 г. Москва. 26 янв. Получил Вашу поздравительную телеграмму и польщён и тронут. Только не понял в ней одного вопроса: "Получил ли помощь?" О какой помощи идет речь? Запаздываю ответом на Ваши письмо и телеграмму, потому что только на днях вернулся из Нижегородской губ(ернии). Был сильный мороз, захватила в поле метель, и я, должно быть, сильно простудился, так как вот уже третий день сижу, как палка, и хожу, вытянувшись во фронт: лопатки и пространство между лопатками болят жестоко, и больно мне двигать шеей и руками, а надевать чулки и сапоги почти невозможно. Что касается голода, то он нисколько не преувеличен. Хохлам лучше всего переселяться в Семипалатинскую и в Уссур(ийский) край. Тут не так холодно, как в Томской и Тобольск(ой) губ. К тому же в Уссур(ийском)

{04352}

крае имеются уже целые деревни, всплошную состоящие из полтавских хохлов. Сочинений, которые удовлетворили бы Вас, нет; кроме географии и общих указаний - ровнехонько ничего. Вы можете официально обратиться за нужными сведениями в Общество изучения Амурского края, в г. Владивостоке. Таковые же сведения, полагаю, могут дать Вам губернаторы и, быть может, переселенческие комитеты. Дела насчет хутора идут вяло. Теряемся в неизвестности и падаем духом. У Заньковецкой я давно уже не был и потому, милостисдарь, Ваши намеки являются гнусною клеветою, за которую Вы мне ответите. Ведь я ни одним словом не намекал на Ваши отношения к Лешковской? Вы влюблены в Лешковскую, я же между тем бываю у Заньковецкой только как простой знакомый и почитатель таланта. Завтра поеду к ней справиться насчет хутора; она кое с кем переписывается и рекомендует мне Черниговскую губ(ернию), где, по ее словам, много продажных хуторов и где, кстати сказать, нет рек, а одни только пруды. Когда Вы будете в Москве? Будьте здоровы и небом хранимы. Желаю Вам всего, всего хорошего. Сейчас принесли мне для голодающих около ста рублей. Как приятно добрым быть! Ваш А. Чехов. Без Вас скучно. Столь мы привыкли к Вам! Получили "Сборник"? Пишите.

1098. Е. П. ЕГОРОВУ 29 января 1892 г. Москва. 29 янв. По подписному листу 28 име(ете) получить 25 р., пожертвованные "Русс(кою) мыслью". Расписки не нужно. От Е. И. Коновицер - 1р. Расписка нужна. Итого 26 руб. Библиотека посылается завтра. Всем Вашим привет. Ваш А. Чехов. Устройте столовые!

{04353}

1099. А. И. СМАГИНУ 30 января 1892 г. Москва. 30 янв. Задатка Яценке не давайте, потому что может случиться, что, пока будет продолжаться состояние вещей, определяемое Вами словом "кажется", мы можем купить где-нибудь хутор. Ах, как я зол на Яценку! Если бы моя власть, то отнял бы у него хутор, а самого бы женил на трех ведьмах. Если найду требуемые Вами бумажки, то приложу к сему письму. Весьма рад служить. Вашему обещанию приехать в Москву весною я порадовался. Серьезно, отчего бы Вам не приехать? Пошатались бы и побалакали. Вчера я, выйдя из терпения, поставил себе на правую лопатку мушку, и сегодня мне значительно легче. Могу и сгибаться, и писать, и главою потрясать. Послезавтра ненадолго уезжаю в Воронежскую губ(ернию) по голодным делам. Нужно будет проехать на лошадях верст сто. Благословите. Сейчас Миша уезжает на вокзал. Сдаю ему сие письмо. Будьте, драгоценный Александр Иванович, здоровы, и да хранят Вас украинские феи. Ваш А. Чехов.

1100. А. И. УРУСОВУ 31 января 1892 г. Москва. Дорогой Александр Иванович, если сегодня вечером можете быть у меня, то ответьте на сем же. В воскресенье я уезжаю. Жду у Вас. Ваш А. Чехов.

{04354}

1101. Е. М. ШАВРОВОЙ 1 февраля 1892 г. Москва . 1 февр. Уважаемая Елена Михайловна, рукопись получил и прочел тотчас же с превеликим удовольствием. В Москве теперь Суворин. Он хочет с Вами познакомиться. К Вам приехать ему нельзя, так как весь день он занят и не принадлежит себе, вечером же, после 8 час(ов), ехать неловко... и т. д. К тому же он издатель, а Вы сотрудница, и будет явным нарушением чинопочитания, если он поедет к Вам первый. Не найдете ли Вы возможным сегодня около 9 час(ов) вечера пожаловать к нему в "Славянский базар" 35? Мы поговорили бы, поужинали... На сегодняшний вечер забудьте, что Вы барышня и что у Вас есть строгая maman; и будьте только писательницей. Право... Я болен, в потому буду скучен, Суворин же в отличнейшем настроении духа и расскажет Вам много интересного. Скорее отвечайте телеграммой или через рассыльного. Не держите нас в неизвестности и не заставьте нас в ожидании Вас просидеть до полуночи. Суворину я сказал, что Вы добрая и непременно приедете. Завтра я и он уезжаем в Воронежскую губ(ернию). В ожидании ответа А. Чехов. Сегодня интересное симфоническое, но забудьте о нем. На конверте: Ее высокоблагородию Елене Михайловне Шавровой. Афанасьевский пер., д. Лачиновой.

1102. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) 2 февраля 1892 г. Москва. 2 февр. Милый Александр Семенович, я уезжаю в Воронежскую губ(ернию). Сегодня купил имение, т. е. начал покупать, так как пока совершил одно только домашнее

{04355}

условие. Проезд от Москвы в именье стоит в III классе 1р. 1 к. Если Вы не шутили, когда говорили мне о Михайлове, то скажите ему, что понадобятся мне не больше 1 1/2 тысячи. О результатах Ваших с ним переговоров напишите мне возможно скорее, дабы я, вернувшись домой, застал Ваше письмо у себя на столе. Будьте здоровы. Приглашаю Вас в гости. Ваш А. Чехов. Вернусь я через 7-10 дней.

1103. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 2 февраля 1892 г. Москва. 2 фев. Милый Франц Осипович, я не выиграл! С отчаяния уезжаю сегодня в Воронежскую губ(ернию), где пробуду полторы недели. Стало быть, наш обед раньше как через полторы недели состояться не может. Не потеряйте подписной лист. Ваш А. Чехов.

1104. Г. Г. ЛЕПНЕВУ 3 февраля 1892 г. Воронеж. 3 февр. Милостивый государь Григорий Григорьевич! Если можно, не откажите сообщить г. Ив. Грекову, что я приехал в Воронеж и остановился в Центральной гостинице, 5. Уеду я завтра вечером. Если ему угодно повидаться со мной, то я к его услугам. С почтением А. Чехов.

{04356}

1105. М. П. ЧЕХОВОЙ 3 февраля 1892 г. Воронеж. 3 фев. Пожалуйста, возьми у меня в кабинете с круглого стола, что в углу, рукопись Шавровой "Маленькая барышня", положи в конверт, прилепи 5-копеечную марку и пошли по адресу: "Афанасьевский пер., д. Лачиновой. Елене Михайл(овне) Шавровой". На рукописи сверху напиши сии слова: "Посылается по распоряжению А. П. Чехова". Вот и всё. Берегите газеты. Написала Мише? Поклон всем. Твой А. Чехов. Сейчас иду в театр. Идет "Медведь". Город хороший.

1106. Е. П. ЕГОРОВУ 6 февраля 1892 г. Воронеж. Воронеж. 6 февраля. Добрейший Евграф Петрович, пишу Вам это из Воронежской губ(ернии). Произошло то же самое, что и в Нижнем, т. е. губернатор пригласил меня обедать, и мне пришлось много говорить и слышать о голоде. Лошадиное дело поставлено здесь так. Губерн(атор) Куровский скупает лошадей, где только возможно, по Вашему способу, и скупил их уже около 400 голов. Цена нижегородская. Если выписать из Донской обл(асти), то каждая лошадь без кормежки обойдется в 50-60 рублей. Куровский лошадей при себе не держит, а раздает их мужикам тотчас же после покупки. Он выписывает из голодных уездов безлошадников и говорит им: "Вот тебе лошадь. Ты будешь возить хлеб". Безлошадник возит и таким образом зарабатывает на себя и на лошадь. Весною ему скажут: "Заработал ты столько-то. Лошадь стоила в покупке столько-то. Значит, за тобою осталось еще столько-то (или же имеешь дополучить столько-то)". Одним словом, лошадь дается в ссуду, и ссуда выплачивается мало-помалу теперь.

{04357}

Воронеж кипит. Голодное дело поставлено здесь гораздо основательнее, чем в Нижегородск(ой) губ(ернии). Выдают не только хлеб, но даже переносные печи и каменный уголь. Устроены мастерские, много столовых. Вчера в театре был спектакль в пользу голодающих - сбор полный. Куровский интеллигентный и искренний человек; работает так же много, как Баранов. Он штатский, а для губернатора это большое удобство: он чувствует себя свободнее. Впрочем, об этом поговорим при свидании. Видел я Софью Александровну Давыдову и дал ей Ваш адрес. Дама деловая, добрая и скромная. Она многое может сделать. Мое письмо о Нижегородской и Воронежской губерниях будет напечатано в "Русских ведомостях". Поклон Вашим. Будьте здоровы. Пишите. В Москве я буду около 10-12. Ваш А. Чехов.

1107. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 8 февраля 1892 г. Село Хреновое. 8 февраль. Милый Франц Осипович, будьте столь любезны, скажите Феррейну или кому пожелаете, чтобы он выслал 2 ф(унта) целебного горчичного семени, которое Вы принимаете, по следующему адресу: Воронежской губ(ернии), село Хреновое, Его прев(осходительству) Степану Павловичу Иловайскому. Пусть вышлет наложенным платежом. Желательно получить семя с наставлением. Оно, кажется, прилагается к каждому фунту. Простите за беспокойство. После 12-го увидимся. Ваш А. Чехов.

1108. М. П. ЧЕХОВОЙ 9 февраля 1892 г. Бобров. Воскресенье. Бобров. Выеду я из Боброва во вторник, значит, в Москве буду в среду. Заложил ли шалый Сорохтин свое имение? Напиши ему, чтобы он поторопился, иначе мы

{04358}

два месяца провозимся. Не заложивши, нельзя совершать купчей крепости. Дела наши с голодающими идут прекрасно: в Воронеже мы у губернатора обедали и каждый вечер в театре сидели, а вчера весь день провели в казенном Хреновском конском заводе у управляющего Иловайского; у Иловайского в зале застали мы плотников, делающих эстраду и кулисы, и любителей, репетирующих "Женитьбу" в пользу голодающих. Затем блины, разговоры, очаровательные улыбки и m-elle Иловайская, 18-летняя девица, очаровывающая нас своею оригинальностью и сценическим талантом. Затем чаи, варенья, опять разговоры и, наконец, тройка с колоколами. Одним словом, с голодающими дела идут недурно. Что же касается столовых и проч(его), то тут мы несем чепуху и наивны, как младенцы,- сие последнее относится, конечно, не ко мне, а к той бронзовой статуе, которая стоит у меня в кабинете на столе. Чепуху мы несем ужасную и приходим в детское раздражение, если нам замечают, что мы несем чепуху и ничего не понимаем. Утром мы бываем в духе, а вечером говорим: за каким чёртом мы поехали, ничего я тут не сделаю и т. д. Мне снилось, что 200 р., данные в задаток Сорохтину, пропали. Почему-то мне кажется, что иначе и быть не может. Стриженая голова нашего художника не обещает ничего хорошего. Кто выиграл 50 р.? Я ничего не выиграл. Всем кланяюсь. Скоро увидимся. Болит зуб. Твой А. Чехов. Хорошо, если бы Миша был в Москве около 14-15 февр(аля), когда мы будем совершать покупку.

1109. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) 18 февраля 1892 г. Москва. 18 февр. Вы, сударь мой, виноваты только в том, что не верили мне, когда я, убеленный сединою опытности, уверял Вас, что нашему брату литератору очень трудно и почти невозможно достать взаймы 500-1000 руб. Остальное

{04359}

же не суть важно. Обойдусь как-нибудь. Во всяком случае благодарю за хлопоты и за беспокойство. Когда Вам понадобятся деньги, обратитесь ко мне, и я тоже буду хлопотать - зуб за зуб. Будьте здоровы. Зайдите потолковать. Ваш А. Чехов.

1110. Л. А. АВИЛОВОЙ 21 февраля 1892 г. Москва. 21 февраль. Уважаемая Лидия Алексеевна, я получил и уже прочел Ваш рассказ. По-настоящему, за то, что Вы не пожелали повидаться со мной, мне следовало бы разругать Ваш рассказ, но... да простит Вас аллах! Рассказ хорош, даже очень, но будь я автором его или редактором, я обязательно посидел бы над ним день-другой. Во-первых, архитектура... Начинать надо прямо со слов: "Он подошел к окну"... и проч. Затем герой и Соня должны беседовать не в коридоре, а на Невском, и разговор их надо передавать с середины, дабы читатель думал, что они уже давно разговаривают. И т. д. Во-вторых, то, что есть Дуня, должно быть мужчиною. В-третьих, о Соне нужно побольше сказать... В-четвертых, нет надобности, чтобы герои были студентами и репетиторами,- это старо. Сделайте героя чиновником из департамента окладных сборов, а Дуню офицером, что ли... Барышкина - фамилия некрасивая. "Вернулся" - название изысканное... Однако я вижу, не удержался и отметил Вам за то, что Вы обошлись со мной, как фрейлина екатерининских времен, т. е. не захотели, чтобы я не письменно, а словесно навел критику на Ваш рассказ. Если хотите, то Ваш рассказ я вручу Гольцеву, который будет у меня до первого марта. Но лучше произвести кое-какие перестройки - спешить ведь некуда. Перепишите рассказ еще раз, и Вы увидите, какая будет перемена: станет сочнее, круглее и фигуры яснее. Что касается языка, манеры - то Вы мастер. Если бы я был редактором, то платил бы Вам не менее 200 за лист.

{04360}

Напишите мне сегодня, что Вы намерены делать. В ожидании распоряжений пребываю уважающим и готовым служить А. Чехов. Ваши герои как-то ужасно спешат. Выкиньте слова "идеал" и "порыв". Ну их! Когда критикуешь чужое, то чувствуешь себя генералом.

1111. Д. В. ГАРИНУ-ВИНДИНГУ 21 февраля 1892 г. Москва. Уважаемый Дмитрий Викторович, я прочел и пьесу и рассказ. К Вашим услугам. А. Чехов.

1112. В. В. БИЛИБИНУ 22 февраля 1892 г. Москва. 22 февраль. Милый Виктор Викторович, простите, что так долго не отвечал на Ваше письмо. Только недавно вернулся из Воронежск(ой) губ(ернии) и по самое горло занят покупкой имения. Купчая уже написана и пошла к старшему нотариусу на утверждение. Через неделю буду уже знать, помещик я или нет. Но увы! Я изменил хохлам и их песням. Волею судеб покупаю себе угол не в Малороссии, а в холодном Серпуховском уезде, в 70 верстах от Москвы. И покупаю, сударь, не 10-20 десятин, как хотел и мечтал, а

213. Хочу быть герцогом. За это удовольствие я буду платить процентов в год 490 р. Утешаюсь расчетом, что за квартиру и за дачу я платил гораздо дороже. Лесу 160 десятин. Дров-то, дров! Не хотите ли в подарочек сажень дров? Вашу новую жизнь с Анной Аркадьевной апробую и приветствую с легким сердцем; это мне симпатично

{04361}

и я рад за Вас. Ваше мнение, что будто многие осудят Вас, имеет своим источником мнительность. Сейчас у меня был некий Черский, таинственный незнакомец, и просил денег на билет до Петербурга. Я дал ему 9 рублей. Он сказал между прочим, что работает он в "Осколках" под псевдонимом "Чих" и что ему приходится от Вас кое-что получить. В обеспечение своего долга дал он мне прилагаемое письмо. Если он не врет, то удержите из его гонорара 9 рублей и пришлите их мне через Лазарева или Ежова, при ихнем гонораре. В свое монрепо переезжаю 1 марта. В деревне засяду за работу и буду писать с ожесточением, ибо денег у меня - увы и ах! Даже штанов нет. Напишите мне что-нибудь интересное. Будьте здоровы. Анне Аркадьевне поклон и пожелания всего хорошего. Ваш А. Чехов.

1113. И. М. КОНДРАТЬЕВУ 22 февраля 1892 г. Москва. 22 февраль. Многоуважаемый Иван Максимович, будьте добры, приготовьте мне счет. Кстати сообщаю Вам, что мною написана и цензурою разрешена пьеса "Юбилей", шутка в I действии, оригин(альная). Искренно Вас уважающий А. Чехов.

1114. В. А. ТИХОНОВУ 22 февраля 1892 г. Москва. 22 февраль. Простите, драгоценный Владимир Алексеевич, что так долго не отвечал на Ваше письмо. Во-первых, недавно только вернулся из Воронежск(ой) губ(ернии),

{04362}

и, во-вторых, покупаю имение (не к ночи будь сказано) и целые дни провожу во всякого рода нотариальных, банковых, страховых и иных паразитных учреждениях. Покупка моя довела меня до остервенения. Похож я на человека, который зашел в трактир только затем, чтобы съесть биток с луком, но, встретив благоприятелей, нализался, натрескался, как свинья, и уплатил по счету 142 р. 75 к. Рассчитывал я купить за пять тысяч и отделаться этою суммою, но увы! - удавы в виде всяких купчих, закладных, залоговых и проч. с первого абцуга сковали меня, и я слышу, как трещат мои кости, и, закрывши глаза, ясно вижу, как мое имение продается с аукциона. Увы! Вы напрасно думаете, что Вы пересолили на именинах Щеглова. Вы были выпивши, вот и всё. Вы плясали, когда все плясали, а Ваша джигитовка на извозчичьих козлах не вызвала ничего, кроме всеобщего удовольствия. Что же касается критики Вашей, то, вероятно, она была очень не строга, так как я ее не помню. Помню только, что я и Введенский чему-то, слушая Вас, много и долго хохотали. Вам нужна моя биография? Вот она. Родился я в Таганроге в 1860 г. В 1879 г. кончил курс в Таганрогской гимназии. В 1884 г. кончил курс в Московском университете по медицинскому факультету. В 1888 г. получил Пушкинскую премию. В 1890 г. совершил путешествие на Сахалин через Сибирь и обратно морем. В 1891 г. совершил турне по Европе, где пил прекрасное вино и ел устриц. В 1892 г. гулял на именинах с В. А. Тихоновым. Писать начал в 1879 г. в "Стрекозе". Сборники мои суть: "Пестрые рассказы", "В сумерках", "Рассказы", "Хмурые люди" и повесть "Дуэль". Грешил и по драматической части, хотя и умеренно. Переведен на все языки, за исключением иностранных. Впрочем, давно уже переведен немцами. Чехи и сербы также одобряют. И французы не чужды взаимности. Тайны любви постиг я, будучи 13 лет. С товарищами, как врачами, так равно и литераторами, пребываю в отличнейших отношениях. Холост. Желал бы получать пенсию. Медициной занимаюсь и даже настолько, что, случается, летом произвожу судебно-медицинские вскрытия, коих не совершал уже года 2-3. Из писателей предпочитаю Толстого, а из врачей - Захарьина.

{04363}

Однако всё это вздор. Пишите, что угодно. Если нет фактов, то замените их лирикою. Будьте здоровы и благополучны. Кланяйтесь Вашим дочкам. Ваш А. Чехов.

1115. Е. М. ШАВРОВОЙ 22 февраля 1892 г. Москва. 22 февр. Уважаемая Елена Михайловна, вчера у меня был кн. А. И. Урусов, который состоит кем-то, кажется председателем в Музыкально-драматическом обществе. (Точного названия этого общества не знаю.) Мы разговорились о том, как в наше время трудно найти хороших исполнительниц хороших ролей. Надо ставить спектакль, а актрис нет, и проч. Я, глубоко убежденный в том, что Вы очень талантливая актриса, указал ему на Вас, и он, конечно, ухватился за это указание обеими руками и даже зубами. В самом деле, почему бы Вам не поступить в члены Общества? Оно, по слухам, очень интеллигентно и преследует интеллигентные цели. Условие для поступления: 15 рублей - членский взнос. Другие условия мне неизвестны. Если Вы не прочь поступить в члены Общества, то ответьте мне или же кн. Александру Ивановичу Урусову. Арбат, Никольский пер., собст. д. Урусов - это известный присяжный поверенный, очень интересный человек. Говорил он, что репетиции начнутся в посту. Делу о "Маленькой барышне" дан законный ход. Посылаю Вам Зильбергроша. Помню, у его барыни я ел прекрасный рассольник с потрохами. Желаю Вам всего хорошего. Не забывайте нас грешных. Преданный А. Чехов. Если членский взнос Вам не по вкусу, то его можно будет обойти.

{04364}

1116. Ал. П. ЧЕХОВУ 23 февраля 1892 г. Москва. 23 февр. Пожарный брат мой! Теперь я верю в предчувствия и пророчества: когда в детстве ты орошал по ночам свою постель и потом в отрочестве, кроме орошения, занимался еще тем, что бегал на пожары и любил рассказывать о пожарной команде, бегущей по каменной лестнице,- тогда еще следовало предвидеть, что ты будешь пожарным редактором. Итак, поздравляю. Туши, Саша, пожары своим талантливым пером на шереметьевский счет, а мы будем радоваться. Теперь внимай. Я изменил Хохландии, ее песням и ракам. Именье куплено в Серпуховском уезде, в 9 верстах от станции Лопасни. Чувствуй: 213 десятин, из них 160 лесу, два пруда, паршивая речка, новый дом, фруктовый сад, рояль, три лошади, корова, тарантас, беговые дрожки, телеги, сани, парники, две собаки, скворечники и протчее, чего не обнять твоему пожарному уму,- всё это куплено за 13 тыс. с переводом долга. Буду платить 490 р. процентов в год, т. е. вдвое меньше, чем в общей сложности платил до сих пор за квартиру и за дачу. Имение, акромя дров и прочих деталей, при среднем старании может дать 1000 р. дохода, а при усердии больше 2 тыс. Луга в аренде дают 250 р. Уже посеяно 14 десятин ржи. В марте буду сеять клевер, овес, чечевицу, горох и всякую огородную снедь. Если подохну, то проценты предоставлю платить моим родственникам. Приезжай, Саша! Я помещу тебя в курятнике и устрою для твоего развлечения пожарную тревогу. В пруде караси, в лесах грыбы, в воздухе благорастворение, в доме сближение, 1-го марта перебираемся, простясь с Москвою. Итак, за квартиру мне уже не платить. За дачу тоже не платить. Масло свое, алва тоже своя. Погасить долги постараюсь в 4 года. "Пожарного" высылай по следующему адресу: Ст. Лопасня, Моск.-Курской дороги, А. П. Чехову. Вчера актер Гарин-Виндинг говорил мне, что хочет послать тебе статью "Пожары театров".

{04365}

Кланяйся своим и будь здрав. Если выиграл, то пришли денег. Помешчик А. Чехов. В программе журнала Вы пропустили отдел: судебные процессы, относящиеся к поджогам и страховым операциям.

1117. Е. М. ШАВРОВОЙ 24 или 25 февраля 1892 г. Москва. 23 февр. В моем письме шла речь не об Обществе искусств и литературы, а о каком-то другом Обществе, о котором мне говорил кн. Урусов и устав которого мне неизвестен. Вероятно, подробности Вы узнаете от самого Урусова. Что же касается Шуры, то с этой девицей будьте безжалостны. Вон ее! Совершенно вон! Будьте здоровы. Преданный А. Чехов. На конверте: Здесь, Б. Афанасьевский пер., д. Лачиновой Елене Михайловне Шавровой.

1118. Е. П. ЕГОРОВУ 25 февраля 1892 г. Москва. 25 февр. Посылаю Вам, Евграф Петрович, 12 рублей. На днях буду писать Вам подробно, а пока извините. Укладываюсь. Вашим сердечный привет. Ваш А. Чехов. Посылаю не 12, а 14. Вот список жертвователей, которым благоволите прислать расписки: Н. И. Федоров 2 р. Редакция "Спорта" 1 р.

{04366}

П. В. Петров 1 р. Б. А. Суворин 10 р. Итого 14 р. Воронежский губернатор Куровский сказал мне, что в случае падежа какой-либо лошади нужно составлять акт. Этою формальностью Вы интересовались, и потому сообщаю Вам ее.

1119. А. С. СУВОРИНУ 28 февраля 1898 г. Москва. 28 февр. Третьего дня я был в имении, которое покупаю. Впечатление ничего себе. Дорога от станции до имения всё время идет лесом. Расстояние такое, как от Боброва до Коршева. Само имение симпатично. Дом новый, крепкий, с затеями. Мой кабинет прекрасно освещен сплошными итальянскими окнами и просторнее московского. Но в общем будет тесно. Амбары и проч(ие) постройки новы. Сад и парк хороши. Инвентарь, если не считать рояля, никуда не годен. Парники хороши. Оранжереи нет. Покупать имение скучно. Это раздражающая пошлость. Всё время, после того как мы расстались, я делал глупости и среди пошляков чувствовал себя непрактическим дураком, который берется не за свое дело. Я рыскал по всякого рода паразитным учреждениям и платил вдвое больше, чем рассчитывал... Формальности по покупке обошлись мне дороже тысячи рублей. Художник, продающий мне имение, шалый человек, из страха, что я могу отлынуть, всё время лгал мне и в крупном и в мелочах, так что каждый день я делал открытия. Имение его оказалось всё в долгах, и я должен был платить эти долги, причем брал ничего не стоящие расписки; если старший нотариус не утвердит купчей, то деньги мои пропадут. Утверждение должно последовать в понедельник. Во вторник я еду в имение и буду жить там до июня. Потом удеру в Феодосию и на Кавказ, потом в Петербург. Слава богу, за квартиру и за дрова уже не платить. Лесу у меня 160 десятин, и дров хватит.

{04367}

Вещи уже уложены. Вчера отправил 60 пудов багажа, что обошлось дешевле 6 рублей. Миша был в Тапканове. Говорит, что там только 10 комнат. Комнаты велики, но все-таки для вас тесно. Когда мы поедем? Можно поехать на лошадях, прямо из Лопасни. За деньги благодарю Вас, голубчик, от всей души. Вы дали мне крылья. Если бы не нововременский банк, то мне от натуги пришлось бы лопнуть. Половина ссуды будет погашена, вероятно, в августе, ибо денег я не брал за несколько изданий. В общем, долг уплачен будет года в три, не больше, или в два, не меньше. За книги я денег брать не буду до тех пор, пока долг мой не обратится в нуль. Купил я 20 линей и впустил их в пруд. На развод. Заказал рыбникам карпий. Я просил у Вас 50 экз. "Каштанки" для Комитета грамотности и до сих пор не получил. Прикажите прислать через Москов(ское) отделение. Представьте, рисунки публике нравятся; мне же они совсем не нравятся. Формат хорош. Насчет земских начальников Вы написали очень интересно. Письма Ваши вообще хороши, но меня они не удовлетворяют, ибо кажутся короткими. Я бы длиннее писал. Уж очень сюжет занимательный, да и публика читает с большой охотой. Как жаль, что нельзя описать молебен по случаю бунта и окропление розог святой водой. Или можно? От Бори и Мити я получил 10 р., вырученные ими от лотереи. Деньги посланы по назначению. Расписку в получении и подробности Боря и Митя получат через 1 1/2 - 2 недели. Так им и скажите. Я тронут. Виделся недавно с Ермоловой. Говорили много о Вас. Муж ее, Шубинский, собирается к Вам, чтобы поговорить насчет моск(овского) фельетониста Васильева. Он рассказывает про него такие криминалы, что боже упаси. Храни Вас бог. После поездки Вы чувствуете себя здоровее и бодрее. Не правда ли? Ваш А. Чехов. Урусов написал обо мне в "La Plume" критическую заметку.

{04368}

1120. Ал. П. ЧЕХОВУ 28 февраля 1892 г. Москва. 28 февр. Литературный брандмайор! Возьми раскаленное железо и выжги им на своей груди мои адреса. Простые письма и "Пожарного" адресуй в Ст. Лопасня, Моск.-Курск. дор. Страховые и заказные письма, равно как и посылки, в г. Серпухов, село Мелихово. Пожалуйста, не потеряй сих адресов и не смешай их. На станции мы будем бывать ежедневно, а в Серпухове только раз в неделю. Ты желаешь адрес Глебова? Вот он: Москва, Б. Палашовский пер., собст(венное) портняжное заведение. Я купил 20 линей и впустил их в пруд, который находится в саду, в 20 шагах от окна. Из окна можно рыбу ловить. Пруд ключевой, а когда я сделаю его еще проточным, то можно будет разводить и стерлядей. Пожарная кишка в имении есть. Будь здрав. Поклон. Твой А. Чехов.

1121. Н. Н. ОБОЛОНСКОМУ 29 февраля 1892 г. Москва. 29 февр. Милый, драгоценный Николай Николаевич, не предавайте меня огню и мечу! Сегодня мне нельзя у Вас обедать, хотя кулебяка с семгой снилась мне всю ночь. Мне необходимо быть в пяти местах по чужим делам. Простите великодушно без вины виноватого. А. Чехов. Поклон Софье Виталиевне и Необыкновенному Уму. Свободин еще не приехал. На обороте: Тверская, д. Гинцбурга Доктору Николаю Николаевичу Оболонскому.

Том 5 Март 1892 - 1894

1892

1122. Н. Н. ОБОЛОНСКОМУ 1 марта 1892 г. Москва. Посылаю Вам письмо Гнедича, полученное мною от Свободина. Перехватил я его с единственною целью - заманить Вас к себе и устроить свидание у меня. Ведь я давно Вас не видел, сэр! Напишите, когда Вы у меня будете? Свободин будет у меня завтра между 5 и 7 вечера. Жду! Поклон Софье Виталиевне и Необыкновенному Уму. Кланяюсь Вам низко, по-китайски, ухватившись обеими руками за живот. Ваш А. Чехов.

1123. А. С. СУВОРИНУ 1 марта 1892 г. Москва. 1 марта. Сейчас послал Вам телеграмму, а вот подробности. Для простых писем и гостей адрес мой таков: Ст. Лопасня Москов(ско)-(Курск)ой дор(оги), село Мелихово. Ямщики на станции всегда есть. Расстояние - меньше 9 верст. Для телеграмм: Лопасня, Чехову. Приславший телеграмму освобождается от расходов на ямщика, так как ему высылаются на вокзал лошади. Для заказных и страховых писем и для посылок: г. Серпухов, село Мелихово. Так как у меня в кабинете реставрируют пол, так как ломают в кухне печь и идет оклейка комнат обоями, то я поеду в Мелихово в среду или в четверг. К тому же еще старший нотариус не утвердил купчей, надо сидеть в Москве и ждать. Тапканово и Кашира близко от Мелихова. Если Вы купите Тапканово, то к Вам можно будет ездить на беговых дрожках, а теперь, я думаю, можно из Мелихова проехать на ямщике. Впрочем, это решит Миша.

{05008}

Вчера я, укладывая свои бумаги, прочитал вновь Ваши третьегодняшние критические фельетоны. В одном из них Вы уверяете, что у Мережковского нет ума. Кстати сказать, супруги Мережковские на сих днях уезжают в Ниццу. M-me Гиппиус, вероятно, прыгает от радости. Но боже, какая скука ехать в Ниццу затем, чтобы у одра Алексея Николаевича непрерывно говорить о литературе! Положение хуже онегинского. Восторженный и чистый душою Мережковский хорошо бы сделал, если бы свой quasi-гётевский режим, супругу и "истину" променял на бутылку доброго вина, охотничье ружье и хорошенькую женщину. Сердце билось бы лучше. Мне ужасно хочется работать, а между тем вот уж прошел месяц, как я провожу дни свои в праздности. Вид голых стен, рогож и озабоченных лиц отнимает всякую охоту заниматься чем-нибудь. Ермолова против того, чтобы Вы имели свой театр. Она боится, что, построив свой театр, Вы разлюбите театр. Свободин получил от Всеволожского письмо, где ясно высказывается подозрение, что Св(ободин) уходит к Вам в актеры. Барышне Иловайской я послал каталог пьес. Любители, игравшие в Москве "Плоды просвещения", поощряемые мною, собирались ехать постом в Воронеж, чтобы сыграть там "Плоды" в пользу Дамского комитета (разрешение от Куровского мною, как Вам известно, уже получено), но служебные обязанности затормозили дело; хотят ехать на Пасху, когда будут свободны. Говорят, что эти любители играли "Плоды" гораздо лучше, чем играют теперь в Малом театре. Ленский толстеет. Южин болен жабой. Да хранит Вас бог со своими ангелами. Анне Ивановне и детям сердечный привет и поклон. Едет ли Алексей Алексеевич на кумыс? Ваш А. Чехов.

{05009}

1124. А. И. УРУСОВУ 1 марта 1892 г. Москва. 1 март. Дорогой Александр Иванович, вчера я собирался к Вам, но в 8 часов вечера обстоятельства неожиданно погнали меня совсем в другую сторону: приехала одна особа и приказала мне следовать за ней. Я должен был повиноваться. Если бы это была полиция, то я оказал бы ей вооруженное сопротивление и все-таки попал бы к Вам, но это была не полиция, а та власть, перед которою дрожат даже боги. За подарок сердечно благодарю. Вашу грациозную статейку буду беречь всю жизнь и внесу ее в свой формулярный список, где под рубрикой "незаслуженные награды" она будет занимать самое видное место. Впрочем, кажется, я витиевато выражаюсь. Но это ничего. От Елены Михайловны Шавровой (Б. Афанасьевский пер., д. Лачиновой) получен ответ: она очень рада. Играть ей очень хочется, а актриса она, повторяю, очень недурная. Первое впечатление она дает какое-то сюсюкающее - не смущайтесь этим. У нее есть огонек и задор. Хорошо поет цыганские песни и не дура выпить. Умеет одеться, но причесывается глупо. В среду в "Н(овом) в(ремени)" был напечатан ее рассказ "Маленькая барышня". Я уеду в свое именье в четверг или в пятницу. Жду утверждения старшего нотариуса. Еще раз благодарю. Ваш А. Чехов. На конверте: Здесь, Арбат, Никольский пер., собств. дом Князю Александру Ивановичу Урусову.

1125. А. С. СУВОРИНУ 2 марта 1892 г. Москва. 2 март. Вчера неожиданно получил от незнакомого мне, известного Ровинского 4 тома русских гравированных портретов, с лестною надписью. Подношение весьма

{05010}

ценное и трогательное. Других новостей нет. По случаю двух подряд праздников купчая до сих пор еще не утверждена, и я сижу в Москве на развалинах своего прежнего величия, ничего не делаю и скучаю да покашливаю по-стариковски. К Вам просьба. Свободин, который еще не выехал из Москвы, просил Вас убедительно, если можно, выписать ему при случае два сочинения: Перфаль. Брошюры о театре. Мюнхен. Карл Шенфельд. О работе актера. Франкфурт. После он сочтется с Вами, а Вы, выписав, пошлите ему с Андреем в его петерб(ургскую) квартиру. Просит извинения за беспокойство. Обращается он именно к Вам, потому что наслышан, что Вы ежедневно выписываете разные иностранные книги. Я купил целый воз лекарств. Хочу купить микроскоп и займусь медицинской микроскопией. Вообще займусь медициной самым основательным образом. Мнение извозчиков о погоде: снег стает только через неделю после Благовещенья и Пасха будет холодная, с морозом. Стало быть, не скоро еще лошади разговеются травкой. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

1126. Л. А. АВИЛОВОЙ 3 марта 1892 г. Москва. 3 март. За что Вы рассердились на меня, уважаемая Лидия Алексеевна? Это меня беспокоит. Я боюсь, что моя критика была и резка, и неясна, и поверхностна. Рассказ Ваш, повторяю, очень хорош, и, кажется, я ни одним словом не заикнулся о "коренных" поправках. Нужно только студента заменить каким-нибудь другим чином, потому что, во-первых, не следует поддерживать в публике заблуждение, будто идеи составляют привилегию одних только студентов и бедствующих репетиторов, и, во-вторых, теперешний читатель не верит студенту, потому что видит в нем не героя, а мальчика, которому нужно учиться. Офицера не нужно, бог с Вами - уступаю, оставьте Дуню, но утрите ей слезы и велите ей

{05011}

попудриться. Пусть это будет самостоятельная, живая и взрослая женщина, которой поверил бы читатель. Нынче, сударыня, плаксам не верят. Женщины плаксы к тому же деспотки. Впрочем, это сюжет длинный. Гольцеву я хотел отдать рукопись с единственною целью-увидеть Ваш рассказ в "Русск(ой) мысли". Кстати, вот Вам перечень толстых журналов, куда я каждую минуту могу и готов адресоваться с Вашими произведениями: "Сев(ерный) вестник", "Русская мысль", "Русское обозрение", "Труд" и, вероятно, еще "Неделя". Вы грозите, что редакторы никогда не увидят Вас. Это напрасно. Назвавшись груздем, полезай в кузов. Уж коли хотите заниматься, всерьез литературой, то идите напролом, ничесоже сумняся и не падая духом перед неудачами. Простите за сентенции. В среду или в четверг я уезжаю из Москвы. Мой адрес (для простой корреспонденции): ст. Лопасня, Москов.-Курск. Я купил себе имение. Через 1-2 года оно будет продаваться с аукциона, так как я купил его с переводом банковского долга. Это я сделал глупость. Если Вы перестанете на меня сердиться и пожелаете прислать мне рукопись, то посылайте ее в виде простого письма на Лопасню или же заказною бандеролью в Серпухов. Желаю Вам всего хорошего и полного успеха. Пожалуйста, поклонитесь Надежде Алексеевне. Когда буду в Петербурге, то непременно побываю у нее. А какие славные лебеди у Сергея Николаевича! На выставке видел. Искренно уважающий и преданный А. Чехов.

1127. А. С. СУВОРИНУ 3 марта 1892 г. Москва. 3 февр. Вчера Ленский прислал мне билет в ученический спектакль. Его ученики играли в Малом театре "Пучину". Пьеса удивительная. Последний акт - это нечто такое, чего бы я и за миллион не написал. Этот акт целая пьеса, и когда я буду иметь свой театр, то буду ставить только этот один акт. Два ученика играли

{05012}

очень хорошо. Когда я похвалил одного из них, то Ленский поморщился- очевидно, сей ученик не пользуется фавором. Я каждый день делаю открытия. Что за ужас иметь дело со лгунами! Продавец художник лжет и лжет, лжет без надобности, глупо - в результате ежедневные разочарования. Каждую минуту ожидаешь новых обманов, отсюда раздражение. Привыкли писать и говорить, что только купцы обмеривают да обвешивают, а поглядели бы на дворян! Глядеть гнусно. Это не люди, а обыкновенные кулаки, даже хуже кулаков, ибо мужик-кулак берет и работает, а мой художник берет и только жрет да бранится с прислугой. Можете себе представить, с самого лета лошади не видали ни одного зерна овса, ни клочка сена, а жуют одну только солому, хотя работают за десятерых. Корова не дает молока, потому что голодна. Жена и любовница живут под одной крышей. Дети грязны и оборваны. Вонь от кошек. Клопы и громадные тараканы. Художник делает вид, что предан мне всей душой, и в то же время учит мужиков обманывать меня. Так как трудно на глаз понять, где моя земля и где мой лес, то мужики научены были показывать мне крупный лес, принадлежащий церкви. Но мужики не послушались. Вообще, чепуха и пошлость. Гадко, что вся эта голодная и грязная сволочь думает, что и я так же дрожу над копейкой, как она, и что я тоже не прочь надуть. Мужики забиты, запуганы и раздражены. Посылаю Вам цидулку об имениях. На месте наведу справки. В Вашем магазине говорят, что "Каштанка" идет хорошо. Если это справедливо, то желательно, чтобы не запоздало второе издание. Вам хочется построить театр, а мне ужасно хочется поехать в Венецию и написать... пьесу. Как я рад, что в Москве у меня не будет квартиры! Это такое удобство, какого я отродясь не имел. Как здоровье Алексея Алексеевича? Не понимаю, для чего ему душ понадобился? Всех благ! Ваш А. Чехов.

{05013}

1128. Е. М. ШАВРОВОЙ 3 марта 1892 г. Москва. 3 март. Ваш много и долго путешествовавший рассказ "В цирке" я отправил вчера в "Иллюстрированную газету", издающуюся в Москве. Гонорар там маленький - 5 коп. строчка. Но и того Вы не получите, ибо я имел дерзость распорядиться, чтобы гонорар был послан в Нижегородскую губ(ернию) к голодающим. Вы получите расписку. Такое распоряжение я сделал не без основания, довольно уважительного: Вы за гонораром сами не поехали бы, а "Газета" Вам бы его не прислала, так бы и пошел рассказ задаром. В среду или в четверг я уезжаю из Москвы. Мой адрес для простых писем: ст. Лопасня Москов.-Курск. дор. А для заказных: г. Серпухов, село Мелихово. В Серпухов буду посылать только раз в неделю, а потому простые письма предпочитаются. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. На конверте: Здесь, Б. Афанасьевский пер., д. Лачиновой Елене Михайловне Шавровой.

1129. Е. П. ЕГОРОВУ 4 марта 1892 г. Москва. 4 март. Добрейший Евграф Петрович, пишите мне теперь по такому адресу: Ст. Лопасня, Моск.-Курск. дор., А. П. Чехову. В девяти верстах от Лопасни и 20-25 верст(ах) от Серпухова я купил себе имение. 213 десятин. 5 тыс. наличными и 8 банк(овского) долгу. Не пишу Вам подробно, потому что спешу. Сижу в ресторане. Из дому напишу очень подробно. Поклон Вашим. Ваш А. Чехов. Простые письма желательнее заказных.

{05014}

1130. А. А. КИСЕЛЕВУ 4 марта 1892 г. Москва. 4 марта. Многоуважаемый Александр Александрович! Податель сего Николай Павлович Сорохтин, художник, уполномочен передать Вам мои извинения. Для игры в пикет назначен был мною вечер 2-го марта, но в этот вечер мне нужно было присутствовать на ученическом спектакле Ленского. Подробности сообщат Вам Вагнеры, которые были у нас в оный вечер. Н. П. Сорохтин имеет также попросить у Вас указаний и советов относительно своей поездки на Кавказ. От души желаю Вам и всем Вашим благополучия и хорошей, счастливой поездки. Бенгальскому огню поклон особый. Если в марте буду в Москве, то непременно прибегу к Вам. Искренно преданный и уважающий А. Чехов.

1131. И. П. ЧЕХОВУ 5 марта 1892 г. Мелихово. 5 марта. Мелихово. Вот тебе указ от господ помещиков. Привези рубанок, лошадиную скребку и щетку для чистки лошадей, полпуда говядины (кострец), 20 ф. ржаного хлеба, 5 франц(узских) хлебов, одну из картин, медный крантик. Впечатление хорошее и настроение, какого давно уже не было. Сегодня весь день бросали снег в пруд. В комнатах тепло, но угарно. Мой кабинет принял благообразный вид. В субботу к почтовому высылаем лошадь для багажа, сам же ты найми. Впрочем, подумаем и пришлем тебе пару лошадей. Завтра принимаюсь за работу. Будь здоров. Александре Алексеевне наш привет и приглашение приехать к нам. Твой А. Чехов.

{05016}

Наши кланяются. Привези пробок обыкновенных бутылочных и аптекарских, этакого диаметра и этакого Немного.

1132. В. А. ТИХОНОВУ 6 марта 1892 г. Мелихово. 6 март. Станция Лопасня Московско-Курск. дороги. Это мой новый адрес, сударь. Намотайте его себе на ус. Пишу Вам на бланке, потому что должен быть кратким. Подробности потом, а теперь некогда. Будьте здоровы. Пишите. Ваш А. Чехов. На обороте: Петербург, Владимиру Алексеевичу Тихонову. Екатерининская, 4, в редакции журнала "Север".

1133. А. С. СУВОРИНУ 6-7 марта 1892 г. Мелихово. 6 март. Мелихово. Я уже в ссылке. Сижу в своем кабинете с тремя большими окнами и благодушествую. Раз пять в день выхожу в сад и кидаю снег в пруд. С крыш каплет, пахнет весной, по ночам же бывает мороз в 12-13 градусов. Настроение пока хорошее. Ужасно много хлопот. Чистим, моем, красим, обновляем кое-где полы, переносим кухню из дому в людскую, ставим скворешни, возимся с парниками и проч. Если бы я не был занят своим делом, то весь день проводил бы на дворе. С формальностями по покупке уже покончено. Купчая утверждена. Прочтите рассказ Ежова "Без адреса" в "Сев(ерном) вестнике". Парень заметно выписывается. Из него выйдет толк, на четыре с минусом.

{05017}

Как столовые в Коршеве? Что пишет Ваша сестра? Я с удовольствием вспоминаю о нашей поездке. В ней было много хорошего. Даже Бобровский клуб по воспоминаниям хорош. Когда Вы приедете ко мне, Вам будет покойно. Комната, где Вы будете спать, отделяется от жилых помещений целой гостиною, и до слуха Вашего чуткого не долетит ни единый звук. Но, предупреждаю, ватерклозета нет; есть нужник, немножко лучше коршевского. Холодно в нем, но не очень. Сад хороший и двор наивный. Есть парк. Симпатичные собаки: Шарик и Арапка. В четырех верстах от меня монастырь - Давыдова пустынь, куда мы с Вами поедем. В моем кабинете до такой степени светло, что глазам больно. Дом теплый. Будьте счастливы, голубчик, дай бог Вам здоровья. Ваш А. Чехов. В апреле займусь перекройкой зудермановской пьесы. Думаю, что пяти дней хватит. Встаю по-прошлогоднему очень рано и тотчас же сажусь работать. 7 марта. С газетами получил Ваше письмо. О рюминском именье наведу справки. Напрасно Вы говорили Кундасовой о намерениях моей швестер - теперь мне будет головомойка за неумение держать тайны женские в секрете. Театр, о котором Вам говорил простодушный и доверчивый Шпажинский,- или пустая фантазия, или же предприятие, которое не заслуживает никакого доверия по причине г-на Федотова. Я говорил с Федотовым; он говорил весьма убедительно и пророчил миллионы, мне же было за человека страшно! Ох, надует Федотов! Знаете что? Нет, Вы не знаете! Ваше письмо в газете о земских нач(альниках), "Гражданине" и дворянской брошюрке замечательно хорошо. Я и Миша читали с восторгом. Финал удивительный. Ах, сколько у нас хлопот! А одиночества хоть отбавляй. Просторно, вольготно. Мысли Ваши насчет женщин весьма правильны. Больше всего несимпатичны женщины своею несправедливостью и тем, что справедливость, кажется, органически им не свойственна. Человечество инстинктивно

{05018}

не подпускало их к общественной деятельности; оно, бог даст, дойдет до этого и умом. В крестьянской семье мужик и умен, и рассудителен, и справедлив, и богобоязлив, а баба - упаси боже! Сход зовется "миром". Так и говорят: "Миром решили". А в Малороссии земские начальники обращаются к сходу так: "Громада!" Частные же люди, помещики и попы, а также мужики обращаются так: "Братцы!" или "Православные!" Ребятами же мужиков величают одни только ёрники. Вообще не мешает поучить, чтобы почтенные гг. дворяне и чиновники умели в обращении отличать крестьян от арестантов, которых смотрители зовут ребятами. Ваш А. Чехов.

1134. А. С. КИСЕЛЕВУ 7 марта 1892 г. Мелихово. 7 март. Станция Лопасня, Моск.-Курск. Это наш новый адрес. А вот Вам подробности. Не было хлопот, так купила баба порося! Купили и мы порося - большое, громоздкое имение, владельцу которого в Германии непременно дали бы титул герцога. 213 десятин на двух участках. Чересполосица. Больше ста десятин лесу, который через 20 лет будет походить на лес, теперь же изображает собою кустарник. Называют его оглобельным, по-моему же, к нему более подходит название розговой, так как из него пока можно изготовлять только розги. Это к сведению гг. педагогов и земских начальников. Фруктовый сад. Парк. Большие деревья, длинные липовые аллеи. Сараи и амбары недавно построены, имеют довольно приличный вид. Курятник сделан по последним выводам науки. Колодезь с железным насосом. Вся усадьба загорожена от мира деревянною оградою на манер палисадника. Двор, сад, парк и гумно также отделены друг от друга оградами. Дом и хорош, и плох. Он просторнее московской квартиры, светел, тепел, крыт железом, стоит на хорошем месте, имеет террасу в сад, итальянские окна и проч., но плох он тем, что недостаточно высок, недостаточно молод, имеет снаружи весьма глупый и наивный вид, а внутри преизбыточествует

{05019}

клопами и тараканами, которых можно вывести только одним способом - пожаром; все же остальное не берет их. Есть парники. В саду, в 15 шагах от дома, пруд (15 саж(ен) длины и 5 ширины) с карасями и линями, так что рыбу можно ловить из окна. За двором другой пруд, которого я еще не видел. В другом участке есть речка, вероятно, скверная. В трех верстах река широкая, рыбная. Посеяно 14 десятин ржи. Будем сеять овес и клевер. Клевер уже купили по 10 р. за пуд, а на овес денег нет. Имение куплено за 13 тысяч. Купчая стоила около 750 р. Итого 14 тыс. Уплачено продавцу художнику наличными 4 тыс. и закладною в 5 тыс. по 5% на десять лет. Остальные 4 тысячи художник получит из земельного банка, весною, когда я заложу именье в оном банке. Видите, как выгодно! Через 2-3 года у меня будет 5 тыс., и я погашу закладную, и останусь при одном только 4-х тысячном банковском долге, но извольте-ка прожить эти 2-3 года, шут возьми! Дело не в процентах - их немного, меньше 500 в год,- а в том, что всё время обязан думать о сроках и о всякой гадости, присущей долговым обязательствам. К тому же, Ваше высокоблагородие, пока я жив и зарабатываю 4-5 тысяч в год, долги будут казаться игрушкой и даже удобством, ибо платить 470 проценту гораздо легче, чем тысячу в Москве за квартиру,- это всё так, ну, а вдруг я уйду от вас грешных в иной мир, т. е. поколею? Тогда герцогство с долгами явится для моих маститых родителей и Ма-Па такою обузою, что они завопиют к небу. Я весь издержался в дороге. Забрали у меня все деньги. Ах, если бы Вы могли к нам приехать! Это было бы изумительно хорошо! Во-первых, очень приятно и интересно видеть Вас, а во-вторых, Вы своими советами спасли бы нас от тысячи глупостей. Мы ведь ни черта не смыслим. Я, как Расплюев, в сельском хозяйстве знаю только, что земля черная,- и больше ничего. Пишите. Как лучше сеять клевер: по ржи или по яровому? Марии Владимировне и Елизавете Александровне привет и пожелание всего хорошего. Идиотика видел в

{05020}

Москве перед отъездом и слышал от него, что Василиса Пантелевна в Москве, потому поклона им в Бабкино не посылаю. Ваш А. Чехов. Днем 2 градуса тепла, а ночью 13 гр. мороза.

1135. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 9 марта 1892 г. Мелихово. 9 март. Милый мой Жан, желание Ваше будет исполнено: я пошлю в "Неделю" рассказ. И сделаю это тем более охотно, что сей журнал мне симпатичен. Передайте штурману, что я займу каюту в его судне не позже апреля. Да, таких людей, как Рачинский, очень мало на белом свете. Я, голубчик, понимаю Ваш восторг. После духоты, какую чувствуешь в среде Бурениных и Аверкиевых - а ими полон мир,- Рачинский, идейный, гуманный и чистый, представляется весенним зефиром. Я готов за Рачинского живот свой положить, но, милый друг... разрешите мне это "но" и не сердитесь - я не отдал бы в его школу своих детей. Почему? Я получил в детстве религиозное образование и такое же воспитание - с церковным пением, с чтением апостола и кафизм в церкви, с исправным посещением утрени, с обязанностью помогать в алтаре и звонить на колокольне. И что же? Когда я теперь вспоминаю о своем детстве, то оно представляется мне довольно мрачным; религии у меня теперь нет. Знаете, когда, бывало, я и два моих брата среди церкви пели трио "Да исправится" или же "Архангельский глас", на нас все смотрели с умилением и завидовали моим родителям, мы же в это время чувствовали себя маленькими каторжниками. Да, милый. Рачинского я понимаю, но детей, которые учатся у него, я не знаю. Их души для меня потемки. Если в их душах радость, то они счастливее меня и братьев, у которых детство было страданием. Хорошо быть лордом. Просторно, тепло, никто не обрывает у двери звонка, но легко оборваться и из лордов угодить в консьержи или портье. Имение, сударь, стоит 13 тысяч, а я уплатил только треть. Остальное

{05021}

составляет долг, который долго, долго будет держать меня на цепочке. Вот мой адрес: Ст. Лопасня Моск.-Курск. дороги, село Мелихово. Это для простых писем и телеграмм. Приезжайте ко мне, Жан, вместе с Сувориным. Сговоритесь с ним. Какой у меня сад! Какой наивный двор! Какие гуси! Пишите почаще. Поклон и привет Вашей радушной жене. Будьте, голубчик, здоровы и веселы. Ваш А. Чехов. Пришлите мне оттиск Вашей последней повести.

1136. А. С. СУВОРИНУ 11 марта 1892 г. Мелихово. Среда. Труд рабочего обесценен почти до нуля, и потому мне очень хорошо. Я начинаю понимать прелести капитализма. Сломать печь в людской и сделать там кухонную печь со всеми подробностями, потом сломать в доме кухню и поставить вместо нее голландку - это стоит все 20 рублей. Цена двум лопатам - 25 коп. Набить ледник - 30 к. в день поденщику. Молодой работник, грамотный, трезвый и не курящий, который обязан и пахать, и сапоги чистить, и парники смотреть, стоит 5 р. в месяц. Полы, перегородки, оклейка стен - всё это дешевле грибов. И мне вольготно. Но если бы я платил за труд хотя четверть того, что получаю за свой досуг, то мне в один месяц пришлось бы вылететь в трубу, так как число печников, плотников, столяров и проч. угрожает никогда не кончиться на манер периодической дроби. Просторная жизнь, не замкнутая в четыре стены, требует и просторного кармана. Я Вам уже надоел, но скажу еще одно: семена клевера стоят 100 р., а овса потребно на семена больше, чем на сто. Вот тут и вертись! Пророчат мне урожаи и богатство, но на кой мне это? Лучше в настоящем пятак, чем в будущем рубль. Приходится сидеть и работать. На все пустяки нужно заработать по крайней мере рублей пятьсот. Половину уже заработал. А снег тает, тепло, птицы поют, небо ясное, весеннее.

{05022}

Читаю пропасть. Прочел "Легендарные характеры" Лескова, "Русское обозрение", январь. Божественно и пикантно. Соединение добродетели, благочестия и блуда. Но очень интересно. Прочтите, если не читали. Прочел опять критику Писарева на Пушкина. Ужасно наивно. Человек развенчивает Онегина и Татьяну, а Пушкин остается целехонек. Писарев дедушка и папенька всех нынешних критиков, в том числе и Буренина. Та же мелочность в развенчивании, то же холодное и себялюбивое остроумие и та же грубость и неделикатность по отношению к людям. Оскотиниться можно не от идей Писарева, которых нет, а от его грубого тона. Отношение к Татьяне, в частности к ее милому письму, которое я люблю нежно, кажется мне просто омерзительным. Воняет от критики назойливым, придирчивым прокурором. Впрочем, шут с ним! Когда Вы ко мне приедете? До Благовещения на санях или после - на колесах? Мы почти совсем кончили с уборкой; не готовы только полки для моих книг. Когда выставим рамы, начнем красить всё заново, и тогда дом примет весьма благоприличный вид. Летом сделаем ватерклозет. В саду липовые аллеи, яблоки, вишни, сливы, малина. Вы как-то писали, чтобы я дал Вам сюжет для комедии. Мне до такой степени хочется, чтобы Вы принялись за комедию, что я готов отдать Вам все сюжеты, какие у меня только есть в голове. Приезжайте, потолкуем на свежем воздухе. Будьте пока здоровы и благополучны. Поклон Вашим. Это хорошо, что Алексей Алексеевич уехал в деревню. Ваш А. Чехов.

1137. В РЕДАКЦИЮ "ВСЕМИРНОЙ ИЛЛЮСТРАЦИИ" 12 марта 1892 г. Мелихово. В Редакцию "Всемирной иллюстрации" Имею честь препроводить рассказ "В ссылке" для напечатания его во "Всемирной иллюстрации". Мой адрес для простой корреспонденции: Ст. Лопасня Моск.- Курской дор., Антону Павловичу Чехову. Гонорар же

{05023}

прошу выслать по следующему адресу: Москва, Миусское училище близ Триумфальных ворот, Ивану Павловичу Чехову, для передачи мне. С почтением А. Чехов. 12 марта 1892 г.

1138. И. И. ЯСИНСКОМУ 12 марта 1892 г. Мелихово. 12 марта. Здравствуйте, Иероним Иеронимович! Сегодня я послал во "Всем(ирную) иллюстрацию" рассказ и таким образом, стало быть, сдержал обещание, которое Вы взяли у "Медведя" за обедом. Две Ваши книжки (кроме третьей, полученной мною в Петербурге) уже украшают мою библиотеку; благодарю. Сердечно благодарю и за Ваш щедрый отзыв обо мне в "Труде". Теперь просьба. Если можно, скажите редакции "Всем(ирной) иллюстрации", чтобы мне выслали гонорар вперед. Так как в рассказе немножко больше полулиста, то я имею полное право попросить рублей сто. (За обедом у вас было поставлено так: 20 коп. за строчку.) Я бы не беспокоил Вас и, вообще говоря, авансов не люблю, но если бы Вы знали! Ах, если б Вы знали! Я купил себе имение. То есть не купил, а приобрел, так как заплатил только одну треть стоимости, остальные же две трети пошли в долг и будут погашены, вероятно, чрез посредство благодетельного аукциона. Меня теперь одолевают целые тучи плотников, столяров, печников, лошадей, алчущих овса, а у меня, как говорят хохлы, денег - чёрт ма! Крохи, оставшиеся после покупки, все до единой ушли в ту бездонную прорву, которая называется первым обзаведением. 70 верст от Москвы, 20-25 от Серпухова и 9 - от ст. Лопасни Моск(овско)-Курск(ой) дор(оги). Это близко. Малороссия - тю-тю! Измена! Мой адрес для простой корреспонденции: Ст. Лопасня Моск.-Курск. дор. Гонорар же пусть вышлют по такому адресу: Москва, Миусское училище близь Триумфальных ворот, Ивану Павловичу Чехову, для передачи мне.

{05024}

Я уже совсем выбрался из Москвы. Живу на лоне природы и ем по шести раз в день. Встаю в 5, ложусь в 10-11. Если бы не каторжная мысль, что для посева мне нужно купить овса больше чем на 100 руб. (клеверу я уже купил на 100), то жилось бы мне сносно. Простите, что я беспокою Вас поручением. Если Вы найдете его неудобным, то пренебрегите им. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов. Как здоровье Бибикова?

1139. Н. М. ЕЖОВУ 15 марта 1892 г. Мелихово. 15 марта. Господа и госпожи из "Сев(ерного) вестника" поступили с Вами очень некрасиво. Черти поганые! Не работайте больше у этих облезлых философов, и я тоже работать не буду. По одному тому, как они обошлись с Вами, с новым сотрудником, можно судить, что журнал их пропадет и никакого толку из него не выйдет. Вашим успехам в петербургском свете очень рад, Если бы Вы спросили моего совета, то я рекомендовал бы остановиться на "Петерб(ургской) газете". За что Вы и Александр Семенович бросили ее? Посердились - и будет. Я ничего не имею и против "Петерб(ургского) листка", но, по-моему, положение беллетриста в "Петерб(ургской) газете" гораздо определенней, уже по одному тому, что беллетристику "Газеты" читают. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

1140. А. С. СУВОРИНУ 17 марта 1892 г. Москва. 17 март. Сегодня Алексея, человека божия. Поздравляю Вас с ангелом. О скандале в Вашем доме узнал из газет. Какая досадная неприятность! Это убыток тягучий, длительный; он будет изводить Вас лет 20, так как публика лет 20 будет помнить об обвале. Это, конечно, сущие пустяки,

{05025}

ибо не единым домом сыт будет человек, но как жаль, что Вы теперь в Петербурге и должны входить во все эти подрядчески-скучные дрязги, которые чужды Вам и не нужны. Ах, голубчик, если бы Вы могли взять отпуск! Жить в деревне неудобно, началась несносная распутица, но в природе происходит нечто изумительное, трогательное, что окупает своею поэзией и новизною все неудобства жизни. Каждый день сюрпризы один лучше другого. Прилетели скворцы, везде журчит вода, на проталинах уже зеленеет трава. День тянется, как вечность. Живешь, как в Австралии, где-то на краю света; настроение покойное, созерцательное и животное в том смысле, что не жалеешь о вчерашнем и не ждешь завтрашнего. Отсюда издали люди кажутся очень хорошими, и это естественно, потому что, уходя в деревню, мы прячемся не от людей, а от своего самолюбия, которое в городе около людей бывает несправедливо и работает не в меру. Глядя на весну, мне ужасно хочется, чтобы на том свете был рай. Одним словом, минутами мне бывает так хорошо, что я суеверно осаживаю себя и вспоминаю о своих кредиторах, которые когда-нибудь выгонят меня из моей благоприобретенной Австралии. И поделом! Художник, продавший мне Мелихово, покупает дачу в Феодосии. Получил письмо от Жана Щеглова, где он, говоря о Рачинском, восторженно восклицает: "Богатыри не мы!" Я ответил ему на это, что Рачинского, как идейного и хорошего человека, я уважаю и люблю, но что детей своих я в школу к нему не отдал бы. Рачинского я понимаю, души же детей, которые учатся у него, мне не понятны, как потемки. Когда в детстве мне давали религиозное воспитание и я читал на клиросе и пел в хоре, все умилялись, глядя на меня, я же чувствовал себя маленьким каторжником, а теперь у меня нет религии. Вообще в так называемом религиозном воспитании не обходится дело без ширмочки, которая не доступна оку постороннего. За ширмочкой истязуют, а по сю сторону ее улыбаются и умиляются. Недаром из семинарий и духовных училищ вышло столько атеистов. Мне кажется, что Рачинский видит у себя только казовую сторону, но понятия не имеет о том, что делается во время спевок и церковнославянских упражнений.

{05026}

Будете писать комедию? Когда? И когда выйдут в свет Ваши рассказы? Всё это мне до крайности любопытно. Если напишете комедию, то обязательно приеду в Петербург на репетиции. Теперь я безбоязненно могу шататься семо и овамо , ибо корни мои, державшие меня на одном месте, уже подрублены. А нет ничего любопытнее, как вертеться около чужой беды, т. е. ходить на репетиции чужой пьесы. Я написал Жану Щеглову, чтобы он приехал ко мне весной вместе с Вами. Когда будете ехать ко мне, спишитесь с ним, буде это Вам угодно. Желаю Вам здравия. Анне Ивановне, Насте и Боре большой поклон. Ваш А. Чехов. 1141. Л. А. АВИЛОВОЙ 19 марта 1892 г. Мелихово. Ст. Лопасня, 19 март. Уважаемая Лидия Алексеевна, рассказ Ваш, если хотите печататься в иллюстр(ированных) журналах, можно послать в "Север" или во "Всемирн(ую) иллюстрацию". В первом редактирует Вл. Тихонов, во второй, кажется, Ясинский. Оба люди доброжелательные и внимательные. Ваш рассказ "В дороге" читал. Если бы я был издателем иллюстр(ированного) журнала, то напечатал бы у себя этот рассказ с большим удовольствием. Только вот Вам мой читательский совет; когда изображаете горемык и бесталанных и хотите разжалобить читателя, то старайтесь быть холоднее - это дает чужому горю как бы фон, на котором оно вырисуется рельефнее. А то у Вас и герои плачут, и Вы вздыхаете. Да, будьте холодны. Впрочем, не слушайте меня, я плохой критик. У меня нет способности ясно формулировать свои критические мысли. Иногда несу такую чепуху, что просто смерть. Если желаете обращаться в иллюстрированные редакции через меня, то я продолжаю быть к Вашим услугам. Только не адресуйте Ваших рукописей на Лопасню, а то они до лета пролежат в Серпухове вместе

{05027}

с другими заказными письмами и бандеролями, которые давно уже ждут меня там. Заказные письма адресуйте так: г. Алексин. Тульск. губ. М. П. Чехову. Брат бывает у меня каждую неделю - письма в Алексине не залежатся. Ваше письмо огорчило меня и поставило в тупик. Вы пишете о каких-то "странных вещах", которые я будто бы говорил у Лейкина, затем - просите во имя уважения к женщине не говорить о Вас "в этом духе" и, наконец, даже - "за одну эту доверчивость легко обдать грязью"... Что сей сон значит? Я и грязь... Мое достоинство не позволяет мне оправдываться; к тому же обвинения Ваши слишком неясны, чтобы в них можно было разглядеть пункты для самозащиты. Насколько могу понять, дело идет о чьей-нибудь сплетне. Так, что ли? Убедительно прошу Вас (если Вы доверяете мне не меньше, чем сплетникам), не верьте всему тому дурному, что говорят о людях у вас в Петербурге. Или же, если нельзя не верить, то уж верьте всему, не в розницу, а оптом: и моей женитьбе на пяти миллионах, и моим романам с женами моих лучших друзей и т. п. Успокойтесь, бога ради. Если я недостаточно убедителен, то поговорите с Ясинским, который после юбилея вместе со мною был у Лейкина. Помню, оба мы, я и он, долго говорили о том, какие хорошие люди Вы и Ваша сестра... Мы оба были в юбилейном подпитии, но если бы я был пьян как сапожник или сошел с ума, то и тогда бы не унизился до "этого духа" и "грязи" (поднялась же у Вас рука начертать это словечко!), будучи удержан привычною порядочностью и привязанностью к матери, сестре и вообще к женщинам. Говорить дурно о Вас да еще при Лейкине! Впрочем, бог с Вами. Защищаться от сплетен - это всё равно, что просить у жида взаймы: бесполезно. Думайте про меня, как хотите. У меня только одна вина. Вот она. Когда-то я получил от Вас письмо, в котором Вы делали мне запрос по поводу идеи какого-то нестоящего моего рассказа. Будучи тогда с Вами мало знаком и забыв, что Ваша фамилия по мужу - Авилова, я забросил Ваше письмо, а марку прикарманил - так я поступаю вообще со всеми запросами, а наипаче же с дамскими. Потом же в Петербурге, когда Вы намекнули мне насчет этого

{05028}

письма, мне вспомнилась Ваша подпись, и я почувствовал себя виноватым. Живу я в деревне. Холодно. Бросаю снег в пруд и с удовольствием помышляю о своем решении - никогда не бывать в Петербурге. Желаю Вам всего хорошего. Искренно преданный и уважающий А. Чехов. На конверте: Москва, Плющиха, собств. дом Е. А. Страховой для передачи Лидии Алексеевне Авиловой.

1142. Л. Я. ГУРЕВИЧ 19 марта 1892 г. Мелихово. Ст. Лопасня, 19 март. Уважаемая Любовь Яковлевна! Газетную и журнальную беллетристику провинциальные газеты перепечатывают обыкновенно, не спрашивая авторского разрешения. По крайней мере, перелистывая в Петербурге эти газеты, я находил в них почти все свои рассказы. Не разрешать провинциальным издателям печатать значит входить с ними в длинную, скучную и бесполезную переписку, так как провинция не имеет никакого понятия о литературной собственности и авторском праве, и перепечатку чужих повестей и постановку на сцене чужих пьес искренно не считает правонарушением. Издательница "Орловского вестника" прислала мне в январе или в феврале письмо, в котором просила меня разрешить ей перепечатать "Жену". Чтобы не входить в дальнейшую переписку, составляющую и с практической, и с юридической точек зрения одну только пустую формальность, я ответил ей, что она и в настоящем, и в будущем, до самого страшного суда может перепечатывать все мои произведения, не утруждая себя перепиской со мной. Вместе с тем я сделал оговорку, что она может перепечатывать только в том случае, если для этого достаточно одного только моего разрешения. Ответа своего буквально не помню, но смысл его передаю Вам верно.

{05029}

Сделал я оговорку в надежде, что издательница "Орл(овского) вестника" - человек деликатный, знакомый с литературными приличиями и что она обратится к Вам, теперь же вижу, что я поступил опрометчиво и неосторожно. Неужели она печатает "с согласия автора"? Ах как это пахнет кулачеством! Во всем этом я еще не успел разобраться и еще не уяснил себе, насколько я виноват в огорчении, причиненном Вам перепечаткою "Жены". Думаю, что вышеписанная оговорка снимает с меня если не всю, то хотя половину моей вины. В другой раз буду осмотрительней. Если летом - в июле или в августе - будет у меня что-нибудь начато или задумано, то в октябре или ноябре пришлю Вам рассказ, если, разумеется, он будет годен. Желаю Вам всего хорошего. Михаила Ниловича сердечно благодарю за поклон и в свою очередь прошу Вас поклониться ему и пожелать всего хорошего. Уважающий А. Чехов.

1143. Ал. П. ЧЕХОВУ 21 марта 1892 г. Мелихово. 21 март. Ст. Лопасня. Пожарный Саша! Твой журнал получаем и с восторгом прочитываем биографии великих брандмайоров и списки пожалованных им орденов. Желаем, Сашечка, и тебе получить Льва и Солнца. Мы живем в собственном имении. Как некий Цынцынатус, я провожу всё время в труде и кушаю хлеб свой в поте лица. Мамаша сегодня говела и ездила в церковь на собственной лошади; папаша вывалился из саней - до того был стремителен бег коня! Папаша по-прежнему философствует и задает вопросы вроде: зачем тут лежит снег? Или: почему там есть деревья, а здесь нет? Читает всё время газеты и потом рассказывает матери, что в Петербурге учреждается общество для борьбы с классификацией молока. Подобно всем таганрожцам, неспособен ни к какой другой работе, кроме как возжиганию светильников. С мужиками говорит строго.

{05030}

Получили от дяди благолепное письмо с поздравлением и с удостоверением, что "Иринушка плакала". Ну-с, что касается моих денежных делов, то они весьма плохи, ибо расходы по имению вдесятеро превышают доходы. Вспоминаю Турнефора: родить надо, а свечки нету. Так и я: сеять надо, а семян нету. Гусям и лошадям кушать нада, а стены дома не помогають. Да, Сашечка, не одна Москва деньги любить. Пруд находится в саду, в 20 шагах от дома. Глубок, 6 аршин. Что за вдовольствие наполнять его снегом и предвкушать то время, когда из недр его будет выплескиваться рыба! А канавки?.. Разве копать канавки менее приятно, чем редактировать "Пожарного"? А вставать в 5 часов с сознанием, что тебе никуда не нужно идти и что к тебе никто не придет? А слушать, как поют петелы, скворцы, жайворонки и синицы? А получать из иного мира кипы газет и журналов? Но, Саша, когда мое имение будет продано с аукциона, я куплю в Нежине дом с садом и буду жить там до глубокой старости. Не всё еще потеряно! скажу я, когда в моем имении поселится чужеземец. Ты поступишь подло и гнусно, если летом не приедешь к нам, дабы хотя один день пожить жизнью Цынцынатуса. На днях бок о бок со мной было продано хорошенькое именьице за 3 тысячи. Дом, службы, сад, пруд, 50 десятин... Вот бы тебе! Сколько малины, клубники! Сегодня я и Мишка, бросая снег в пруд, вспоминали, как ты пел Бесчинскому: "Нбум, Нбум, феркбче" и т. д. Какой ты был умный, Саша! Вид моих сараев весьма наивен. Будь здрав. Кланяйся Наталье Александровне и своим пуэрам. Что голова у Михаилы? Прошла или всё еще в струпьях? Если что, пусть Нат(алья) Алек(сандровна) подробно мне напишет: я дам совет (бесплатно). Твой Цынцынатус. 2-й номер "Пожарного" составлен лучше, чем 1-й. Родственникам твоим весьма лестно, что ты ведешь дело вместе с графом и помещаешь портреты князей.

{05031}

Кланяйся, душенька, их сиятельствам и попроси у них рублик на братство, душенька. Что мне заплатит граф, если я пришлю пожарный рассказ? Даст 100 руб.?

1144. А. С. КИСЕЛЕВУ 22 марта 1892 г. Мелихово. 22 март. Милый обманщик, если бы Вы знали, с каким нетерпением мы ждали Вас, то препятствия, помешавшие ехать к нам, показались бы Вам сущим пустяком. Как Вы нас разочаровали! Приехав на Лопасню, нужно нанимать ямщика в Мелихово. Цена ямщику 1 р., а 1 р. 25 к.- красная цена. Если же предварительно напишете, то можем выслать своих пегасов, ибо оных имеем и всячески стараемся, чтобы они не ели овса даром. Дорога от станции - 9 верст, всё время идет лесом. Оврагов и круч нет, кругом тишь, гладь да божья благодать. Есть одна речка по пути, да и та воробью по колено; говорят, мост есть. Ergo: была бы охота ехать, а проезд всегда есть. Из Москвы идет поезд в Серпухов в 9 час. утра. Это самый удобный поезд. Затем в 3, 6, 9 и 12 часов. В дачное время прибавится еще один поезд. А нельзя ли Вам и Сережу прихватить с собой? Он узнал бы дорогу в Мелихово и мог бы ездить к нам, когда ему угодно. Общество мудрых мужей не может принести ему ничего, кроме пользы. Хозяйственные планы наши крайне неопределенны и смутны. Я до такой степени беспечен и легкомыслен по части яровых и озимых, что едва ли из меня может выйти что-нибудь путное в хозяйственном отношении. Увы! Мысли мои около овса и клевера, а душа и сердце в пруде с карасями. К тому же - я летирад (слово, прочитанное мною на дверях в коридорчике одной из сибирских почтовых станций), а это беспутная профессия, не терпящая совместительств. Впрочем, поживем, увидим.

{05032}

Мне грустно и досадно, что Мария Владимировна упорствует в своей болезни. Когда я ex professio читаю длинные романы и повести наших писательниц, и когда Машенька Крестовская сказала мне, что за свой последний роман она получила от Стасюлевича пять тысяч рублей, и когда я вижу стриженую Назарьеву, то всякий раз вспоминал и вспоминаю про Марию Владимировну, которая писала скупо и, не успевши набить руку, перестала писать. В ее произведениях, даже в незначительных, писанных ради полистной платы, есть то самое нечто, солидное и благородное по духу, что из всех русских писательниц было только у Хвощинской, покойной Тур и ныне забытой Смирновой и чего нет и никогда не будет у Машеньки Кр(естовской) и стриженой Назарьевой, и потому мне искренно жаль, что М(ария) Вл(адимировна) писательство не сделала привычкою. Ма-Па в Москве, учит девиц в молочной Ржевской. Удивительное бескорыстие. Хоть бы за труды свои у m-me Ржевской старый зонтик стянула. Ну, будем ждать Вас с нетерпением и готовиться к встрече, услаждая себя предвкушением Вашего приезда. Фоминая неделя не за горами. Какая холодная, однако, эта весенняя теплота. Сегодня у нас утром было 8 градусов холода. Привет всем Вашим и всему милому Бабкину, которое в тысячу раз симпатичнее нашего Мелихова. Наши кланяются и шлют миллион пожеланий. Я тоже. До свидания! Ваш А. Чехов. Как бы Вы обязали нас, если бы на свой счет провели телефон из Бабкина в Мелихово. Странно, скворцы улетели.

1145. Е. П. ГОСЛАВСКОМУ 23 марта 1892 г. Мелихово. 23 март. Ст. Лопасня. Уважаемый Евгений Петрович, Ваша "Солдатка" очень хорошая вещь. Раньше я читал в "Артисте" Вашего

{05033}

"Богатея", и он, признаться, мне не понравился: в этой пьесе Вы совсем не оригинальны, а персонажи Ваши, начиная с давно истасканного кулака и кончая дурочкой, которая была уже тысячу раз трактована,- не представляются интересными. "Солдатка" же совсем другое дело. Я давно уже не читал таких хороших пьес. Театр я знаю мало, и судить, насколько Ваша пьеса годна или не годна для театра, я не могу, но со стороны литературной она меня совершенно удовлетворила. Ее литературные достоинства до такой степени привлекательны, что я, не задумываясь, причислил ее к разряду наших лучших пьес из народного быта, и вот, как видите, не удержался и пишу Вам. Люди живые, написаны просто и ярко. Хороши все, даже Кирилл, который у Вас немножко приподнят и изыскан благодаря колдовству. Язык великолепен. Чувство меры и такт образцовые. Простите, я плохой критик; может быть, и хороший, но своих критических мыслей я не умею излагать на бумаге. Поэтому я не могу написать Вам ничего такого, что хотелось бы Вам прочесть как автору. Если цензура не пускает пьесу только потому, что в ней фигурируют солдат и солдатка, то можно солдата заменить фабричным или московским извозчиком. Суть пьесы останется та же. Ведь Вы пишете не критику на солдатчину, а живых людей. Дело не в мундире и не в поддевке. В конце III акта Кирилл у Вас излишне резок. Надо, думаю, чтобы он ласкался, а чтобы Афимья по его тону поняла, в чем дело. Не знаю, быть может, этот резкий переход сделан Вами нарочно ввиду сценических условий, но в жизни и в повести дело не обходится без оттенков. Да и нет надобности рисовать Кириллу злодеем. Парни, которых любят бабы, народ по преимуществу незлой и душевно ленивый, мягкий и нерассудительный, как сами бабы,- в этом их обаятельная сторона. Несчастную и сердцем тоскующую, забитую свекром и жизнью бабу наглостью и фантастичностью не проймешь. "Мы-ста" и "шашнадцать" сильно портят прекрасный разговорный язык. Насколько я могу судить по Гоголю и Толстому, правильность не отнимает у речи ее народного духа. Эти "мы-ста" и "шашнадцать" производят

{05034}

на меня всегда впечатление mouches volantes, которые мешают смотреть на ясное небо. Какое-то излишнее и досадное впечатление. Что еще? Солдат Григорий прощает бабу - это чудесно во всех отношениях и, вероятно, в сценическом тоже. Но зачем он у вас говорит ёрническим языком? Разве это нужно, характерно? Такой великодушный, красивый акт, как прощение, и этот язык в жизни, быть может, и совместимы, но в художественном произведении от такого совместительства пахнет неправдой. Разговор о питейной торговле и процентах разрушает всю прелесть прощения и того благодушного представления, какое все мы имеем о денщиках. Рано у Вас молодой человек заговорил о питейном и ссуде под залог. Это страшная штука. Еще и коготок не увяз и лапки чисты, а Вы уж пишете, что пропала птичка. Дайте ей пожить! Или начинайте сначала, с коготка, чтоб видно было. Повторяю, пьеса очень хорошая, и я от души рад, что Вы прислали мне ее. Был бы рад поговорить с Вами и поближе познакомиться. Разговор в IV акте перед приходом Афимьи сделан у Вас замечательно тонко. Только не думаете ли, что Афонька будет мешать? Ведь галерка хохотать будет и не даст актерам играть. А актеры ведь, как водится, из Афоньки будут делать не дурачка, а шута. Роль опасная. От души желаю Вам всего хорошего, а главное - успеха и полного расцвета. Желаю искренно, как искренно верю, что у Вас настоящий драматический талант. Уважающий А. Чехов.

1146. Е. М. ШАВРОВОЙ 24 марта. 1892 г. Мелихово. 24 март. Уважаемая Елена Михайловна, посылаю Вам рассказ, напечатанный в "Московской иллюстр(ированной) газете". Отдавая его в печать, я не читал его; если найдете перемены, то вините не меня. Впрочем, название

{05035}

"Горбун"- моих рук дело. Изменил я также и подпись, переставив буквы, на случай если сотрудничество в "малой" прессе покажется Вам немножко мове. Хотя я рекомендовал бы Вам не брезговать. По-моему, надо пройти все ступени, прежде чем стать литературной графиней. Не стыдитесь быть титулярной советницей в салопе, пьющей по утрам вместо кофе - кофейную гущу. Бейте ворону - сороку, добьетесь до бела лебедя. Как А. И. Урусов? Что? Напишите поподробнее. Ваш А. Чехов. Лопасня Моск.-Курск. На конверте: Здесь, Б. Афанасьевский пер., д. Лачиновой Елене Михайловне Шавровой.

1147. Л. С. МИЗИНОВОЙ 25 марта 1892 г. Мелихово. 25 марта. 10 градусов мороза. Маша просит Вас приехать на Страстной и привезти духов. Я бы и сам купил духи, но в Москве я буду не раньше Фоминой недели. Желаем всего хорошего. Скворцы улетели. Тараканы еще не ушли, но пожарную машину мы все-таки осмотрели. Машин брат. Вы б с Дуней познакомились!

1148. Л. С. МИЗИНОВОЙ 27 марта 1892 г. Мелихово. 92, III, 27. Лика, лютый мороз на дворе и в моем сердце, а потому я не пишу Вам длинного письма, какое Вы хотели получить. Ну, как Вы решили дачный вопрос? Вы врунья, и я не верю Вам: Вы вовсе не хотите жить около нас. Ваша дача

{05036}

в Мясницкой части под каланчой - там Вы душой и сердцем. Мы же для Вас ничто. Мы прошлогодние скворцы, пение которых давно уже забыто. У нас два дня гостил А. И. Смагин. Сегодня приходил урядник. Ртуть в термометре ушла к -10. Все ругательные слова, начинающиеся с буквы с, я пускаю по адресу этой ртути и в ответ получаю от нее холодный блеск глаз... Когда же весна? Лика, когда весна? Последний вопрос понимайте буквально, а не ищите в нем скрытого смысла. Увы, я уже старый молодой человек, любовь моя не солнце и не делает весны ни для меня, ни для той птицы, которую я люблю. Лика, не тебя так пылко я люблю! Люблю в тебе я прошлые страданья и молодость погибшую мою.

1149. Е. П. ЕГОРОВУ 29 марта 1892 г. Мелихово. Ст. Лопасня, 29 март. Значит, лошадиное дело трахнуло? Вы пишете, что если бы мы начали с ноября, то дело было бы в шляпе. Знаете, когда я в феврале был в Хреновском заводе, то управляющий его Иловайский, большой лошадиный знаток, сказал мне, что ничего нельзя сделать; то же самое говорил мне и воронежский губернатор, у которого были и средства и помощники, и все-таки, кажется, ничего не вышло. Суть в том, что чем дешевле и раньше Вы покупаете лошадь, тем дороже обходится ее кормежка и, стало быть, она сама. Как ни вертись, ничего не поделаешь. Статьи моей в печати не было. Принимался я писать двадцать раз, но выходило так фальшиво, что я всякий раз бросал. В статье я не лгал, но был какой-то фальшивый, натянутый тон, какого я не выношу ни в своих, ни в чужих статьях. Выходит, как будто я даром проехался к Вам и даром ел Ваши сдобные пироги (очень вкусные,- скажу в скобках). Да, для Вас и для Вашего дела моя поездка оказалась бесполезной, но зато я вспоминаю о ней с большим удовольствием. Она мне пригодится, ибо дала она мне немало интересных впечатлений.

{05037}

Конечно, приезжайте ко мне. У меня 213 дес(ятин) земли, много плохого лесу, просторный дом, сад, в саду пруд, липовая аллея, фрукты, малина, все постройки новые и вся усадьба (4 дес(ятины)) вдоль и поперек огорожена частоколом, который прежнему владельцу обошелся в 700 руб. Так что в сад никакая курица не пробежит. Уютно. Дом не из важных, но вполне культурный; хотя, впрочем, ватерклозета не имеется. У меня в кабинете три больших окна со сплошными стеклами, как в магазинах. Стены оклеены обоями. Тепло. Железная дорога в 9 верстах, а Серпухов в 23. От Москвы - 2 1/2 часа пути. Ходит 6 поездов. 3 лошади, одна корова, 4 гуся, 2 собаки и 10 дохлых кур. Посеяно 14 десятин ржи. Вспахано под яровое тоже 14. Доходы получаются со сдачи в аренду покосов и продажи хвороста, фруктов, рассады и всяких пустяков. Впрочем, доходность меня мало интересует, так как создан я дачником, а не помещиком. Процентов нужно мне платить 480 руб. в год, т. е. вдвое меньше, чем я платил в Москве за квартиру. Через 2 года внесу в погашение 5 тысяч. Впрочем, поживем, увидим. Если продадут имение с аукциона, то уеду на юг. Вот что. Приезжайте-ка в Московскую губ(ернию) со всеми чадами и домочадцами. Продайте Вашу Белую и купите что-нибудь недалече от Москвы; тут и службу найдете. Ведь в Белом ни сада, ни парка - значит, жалеть нечего, а Моск(овская) губерния мила Вам по воспоминаниям. На Фоминой неделе будет у меня А. С. Киселев. Буду по ржи сеять клевер. Непременно приезжайте, буду ждать. Отдам Вам свой кабинет в полное Ваше распоряжение. Всем Вашим нижайший поклон. Будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов.

{05038}

1150. Л. С. МИЗИНОВОЙ 29 марта 1892 г. Мелихово. Воскресенье. Милая Мелита, привезите мои "Невинные речи" и, пожалуйста, освободите из плена мои "Пестрые рассказы". Все мы с нетерпением ожидаем Вашего приезда. Комнаты приняли благообразный вид, стало просторно, и вчера целый день мы чистили сарайчик, в котором будут помещаться наши дорогие гости. Ах! Ночью рядом с нами, бок о бок, сгорела дотла усадьба помещицы Кувшинниковой (однофамилицы Сафо). Это предостережение. Наши дом и сад были ярко залиты огнем, в церкви звонили, народ шумел, а мы ничего не видели и не слышали, потому что крепко спали. Здорово спим! Ложимся в 8 часов вечера и встаем в 7. Едим тоже здорово. Вообще, можно поручиться, что через какой-нибудь год мы будем уже порядочные скотины. Я занимаюсь физическим трудом; мышцы мои крепнут, с каждым часом я становлюсь сильнее, так что, когда мое имение будет продано с аукциона, я поступлю атлетом в цирк Саломонского. Какие муки мы должны будем придумать для Вас, если Вы к нам не приедете? Я оболью Вас кипятком и раскаленными щипцами вырву из Вашей спины кусок говядины. Клопов и тараканов у нас множество. Делаем из них бутерброды и едим. Вкусно. Напишите мне, Мелита, хотя две строчки. Не предавайте нас преждевременному забвению. По крайней мере делайте вид, что Вы нас еще помните. Обманывайте нас, Лика. Обман лучше, чем равнодушие. Вам у нас будет удобно. Если в нашей усадьбе и нет кое-каких удобств, то мы постараемся, чтобы Вы в этих удобствах не нуждались. Есть у нас превосходная липовая аллея. По ней можно уже гулять, так как мы сняли с нее снег и побросали его в пруд. Прудом здесь называется маленькая ямка, на дне которой имеется немножко льду кофейного цвета. Денег нет, Мелита. Немножко угарно. Форточек нет. Отец накурил ладаном. Я навонял скипидаром. Из кухни

{05039}

идут ароматы. Болит голова. Уединения нет. А главное - нет Мелиты и нет надежды, что я увижу ее сегодня или завтра. Будьте здоровы. Обманывайте нас, Мелита. Поклонитесь Левитану. А перевод? Что же перевод? Неужели Вы думаете, что я даром заплачу Вам деньги? Ваш от головы до пяток, всей душой и всем сердцем, до гробовой доски, до самозабвения, до одурения, до бешенства. Антуан ТшекОф. (Произношение кн. Урусова.)

1151. Е. М. ШАВРОВОЙ 30 марта 1892 г. Мелихово. 30 марта. Ст. Лопасня. Мнение мое о Вашем "Михаиле Ивановиче" вот какое: поезжайте скорее в Серпухов. Бедняжка вот уже месяц лежит там в почтовом отделении. Знаю я это, потому что мне прислано из Серпухова извещение о получении на мое имя заказного письма со взысканием с меня 42 коп. Вам должно быть известно, сударыня, что заказных писем нельзя посылать на железнодорожные станции. Или, быть может, Вы послали злосчастного Зильбергроша по московскому адресу, а из Москвы уж он был препровожден этапным порядком в Серпухов? Как бы то ни было, повестка вручена сотскому, 42 копейки посланы, и Ваш миленький Михаил Иванович скоро будет мною получен. Гонорар, вырученный за "Горбуна" в количестве 14 р. с копейками, отправлен голодающим. Merci. Будьте здоровы. Преданный А. Чехов. На конверте: Станция Славя (автограф поврежден) До востребования Елене Михайловне Шавровой.

{05040}

1152. Н. А. ЛЕЙКИНУ 31 марта 1892 г. Мелихово. 31 март. Ст. Лопасня Моск.-Курск. дор. Здравствуйте, добрейший Николай Александрович! Меня известили, что Вы возвратились из заграницы, и вот я спешу написать Вам, чтобы поскорее получить от Вас обещанных таксов. Сии собаки мне весьма теперь нужны, так как я живу уже не в городе, а в собственном имении, которое я благоприобрел в долг. 213 дес(ятин) земли, из них больше 100 д(есятин) плохого лесу, дом, сад и проч. Процентов в год платить 480 р. От станции 9 верст, от Москвы 2 1/2 часа езды. Так когда же позволите получить таксов? Если они уже произошли на свет, то пошлите их Мих(аилу) Алекс(еевичу) Суворину (Эртелев пер.) в контрагентство, как я уже говорил Вам; Суворин пришлет мне их с кондуктором. Кстати: не забудьте, посылая таксов, дать от себя записочку, что вот-де таксы посылаются в Москву, близ Триумфальных ворот, Миусское училище, Ив(ану) Павл(овичу) Чехову для передачи мне. Только пожалуйста, чтобы таксы не были девочками. Пусть один будет мальчиком, а другой - девочкой. На лоне природы вспомнил я старину и написал рассказ и две мелочишки в осколочном духе. Написал и бросил в стол. Как-нибудь соберусь с духом, напишу еще несколько штучек и пришлю оптом. В каких местах Вы были за границею? Какая там погода? Эх, хорошо бы проехаться, да денег нет. Когда будете в Москве, милости просим ко мне на Лопасню. Ходит шесть поездов, и сообщение весьма удобное. Адрес для писем: Ст. Лопасня М(осковско)-К(урской) дороги. Для телеграмм: Лопасня. Заказных и денежных писем посылать нельзя, так как они уходят в Серпухов, в ближайшее ко мне почтовое отделение. А в Серпухове я буду бывать не чаще одного раза в 6 месяцев. Самое нехорошее в моем имении - это изобилие земли. Похож я теперь на издателя, у которого 50 тысяч подписчиков и нет денег на бумагу для газеты. Так как это письмо Вы получите на Пасхе или накануне,

{05041}

то - Христос воскрес! Желаю Вам всего хорошего. Пишите, не забывайте захудалых помещиков. Ваш А. Чехов.

1153. А. С. СУВОРИНУ 31 марта 1892 г. Мелихово. 31 марта. Ст. Лопасня. Было холодно, все повесили носы, птицы улетели обратно на юг, и я не писал Вам, чтобы не заразить Вас своим дурным настроением. Теперь птицы вернулись, и я пишу. Всё обстоит по-прежнему: ни скучно, ни весело. Веду жизнь по преимуществу растительную, которая постоянно отравляется мыслью, что надо писать, вечно писать. Пишу повесть. Прежде чем печатать, хотел бы прислать Вам ее для цензуры, ибо Ваше мнение для меня золото, но надо торопиться, так как нет денег. В повести много рассуждений и отсутствует элемент любви. Есть фабула, завязка и развязка. Направление либеральное. Размер - 2 печатных листа. Но надо было бы с Вами посоветоваться, а то я боюсь нагородить чепухи и скуки. У Вас превосходный вкус, и Вашему первому впечатлению я верю, как тому, что на небесах есть солнце. Если не будут торопиться печатать мой рассказ и дадут мне месяц-два для поправок, то разрешите мне прислать Вам корректуру. По нынешним временам эта предосторожность необходима. Если бы Жан Щеглов, прежде чем печатать свою дикую, изуверскую повесть "Около истины", дал бы ее прочесть Вам или мне, то, быть может, она не производила бы теперь такого непохвального для молодых писателей впечатления. Живя замкнуто в своей самолюбивой эгоистической скорлупе и участвуя в умственном движении только косвенно, рискуешь нагородить чёрта в ступе, не желая этого. Разрешаете прислать корректуру? Во всяком разе свою прозу Вы постарайтесь выпустить в свет до поездки в Феодосию. Один экземпляр пришлите мне в переплете через брата Ивана или сами привезите. Вы приезжайте, когда у меня сад будет цвесть - это совпадет с лягушечьими и соловьиными концертами. Насчет помещения не сомневайтесь.

{05042}

В деревне дешевле жить, чем в городе, но я попал в самое неудачное время. Овес вместо 15 к. стоит 80, сена нет, подножный корм еще только in spe, а у меня 6 одров, не считая птицы. Они сожрали меня. Как бы я хотел иметь пасеку! У меня для нее есть отличные места. Можно колодок 200 поставить. А это весьма занимательно. Во мне все-таки говорит хохлацкая кровь. Я велел убрать из колодца культурный насос, взвизгивающий, когда качают воду, и хочу поставить скрипящий журавль, который у здешних мужиков будет вызывать недоумение. Велел я также людскую выбелить. "Велел"- это уж очень по-помещицки; вернее - попросил, так как все работы по окраске, починке всяких мелочей и проч. несут мои домочадцы с Мишей во главе. Парники засадили и засеяли сами, без наемников; весною деревья будем сажать тоже сами, и огород тоже. Все-таки экономия! В первое время меня всего ломало от физического труда, теперь же ничего, привык. Как работник и помощник я решительно ничего не стою. Только и умею снег в пруд бросать да канавки копать. А вбиваю гвоздь - криво выходит. Так как я теперь пишу много, то рассчитывал прислать Вам для пасхального рассказ. Но не успел. После пришлю. Это письмо Вы получите, вероятно, накануне Пасхи. Христос воскрес! Дай бог Вам всего хорошего. Анне Ивановне и детям шлю сердечный привет и тысячу пожеланий. Когда буду писать пьесу, мне понадобится Берне. Где его можно достать? Это один из тех очень умных умов, которые так любят евреи и узкие люди. Новая повесть Доде "После развода" дает три превосходных женских лица, но лицемерна, по крайней мере в своем финале. Если бы против развода вооружился раскольник или араб, то это я понимаю, но Доде в роли нравоучителя, требующего, чтобы супруги, которые опротивели друг другу, не расходились,- ужасно комичен. Французам надоели голые девки, так вот теперь из гастрономических видов захотелось моралью побаловаться. Ваш А. Чехов.

{05043}

1154. М. П. ЧЕХОВОЙ 31 нарта. - 2 апреля 1892 г. Мелихово. На другой день после твоего отъезда. На пруде вода стоит уже на 1/2 аршина выше льда. Миша приехал. Лошадей не привел. Обещает привести их после Пасхи. Обои для материнской комнаты привез; велели малярам прийтить. Все скворешни, кроме новых, заняты архиерейскими певчими. Утром Иван поехал на станцию за семенами, но вот уже солнце зашло, а его всё нет и нет. Подозреваем, что лошадь утопла, а семена (150 рублей!) посеяны в поле. Мать ездила в Лопасню и привезла водки. Какао сегодня не пили. Обедали в 11 часов. После обеда спали. Потом занимались физическим трудом. Потом пили молоко и чай. Теперь ждем ужина. Вообще ведем жизнь отчасти подвижническую, отчасти же свинскую. Заказали столяру полки за 7 рублей. Дорога с каждым часом становится всё хуже и хуже. В субботу извозчики будут брать 3 рубля. Чтобы не вводить тебя в такой расход, мы решили выслать тебе на станцию мелиховского мужика за 75 к. к почтовому поезду. Скажи об этом Ивану и Семашко. Кстати привези адрес Семашко. Мать, наконец-таки, вытащила из своего сундука мое осеннее пальто; принесла его и говорит: "Вот твое пальто, не зявкай больше"... Что значит - не зявкай? Был ли Иван у нотариуса? Поклонись Евдокии Исааковне и ее мужу, Ленским, Лике Мизиновой и ее родительнице. Побывай, если будет время, у Оболонских. ............................................................. Восьмой час, а Ивана нет! С ним и Шарик. Оба с утра не ели. Будь здорова и не нуждайся в фенацетине. Больше писать не о чем. Привези Лику. Твой А. Чехов. Скажи Ивану, чтобы купил медный крючок с петелькой для двери (в мою спальную), и привези. Напомни Ивану насчет пива и зельтерской воды.

{05044}

Скажи Ивану, чтобы он взял у Суворина в мой счет "Вспомогательную книгу для сельских хозяев", издание Безобразова. Привези сию книгу. Среда. Семена привезли. Сегодня весь день валит снег. 0 градусов. Холодно. Маляры не приходили. У Пелагеи болят зубы. Сотский принес окладной лист: нужно вносить в казначейство 8 р. 33 к. государственного сбора. Привези краснокочанной капусты и зелени для супу. Если будешь на Петровке, то возьми у Лисицина или у кого хочешь 2 лота семян еловых, 2 лота сосны обыкновенной и 1 лот лиственницы. Спроси, нет ли дуба, клена, вяза. Если есть, то возьми, по цене судя. Четверг. 6 час. утра. 5 градусов мороза. Иван едет на станцию.

1155. Н. М. ЛИНТВАРЕВОЙ 6 апреля 1892 г. Мелихово. 6 апрель. Ст. Лопасня, Моск.-Курск. дор. Христос воскрес, уважаемая Наталия Михайловна. Все Чеховы поздравляют Вас и всю Вашу семью и посылают свои сердечные пожелания. Вот уж прошел целый месяц, как мы живем у себя на хуторе, который нашли наконец и купили. Сестра, кажется, уже писала Вам подробности. 213 десятин, плохой лес, сад, парк, речка за 1 1/2 версты от дома, пруд в саду, просторный дом и проч. Ремонту не понадобилось, слава богу. Живется покойно и здорово, но не дешево, так как одры, именуемые лошадями, съедают в день тысячу пудов овса, а овес здесь стоит 90 к. пуд. На Пасху в своей церкви пели утреню и обедню. Из Москвы понаехали гости, которые тоже пели. У нас совсем уже весна. Тепло, ясно и шумно. Гуляем в саду и в поле, услаждая себя простором, от которого мы так отвыкли, живучи в Москве. Кругом нашего участка леса, леса, леса, так что предвидится богатая грибная охота. Посеяно у нас 14 десятин ржи, хотят еще сеять яровые, я же в эти дела не вхожу и не буду входить; займусь фруктовым садом и, если будут

{05045}

лишние деньги, пчелами. Малины и клубники у нас видимо-невидимо. Смородины тоже. Много слив и яблонь, вишен же я не видел; впрочем, говорят, что есть и вишни. Самое лучшее у нас - это липовая аллея, напоминающая богимовскую аллею. (Кстати: в Москве перед отъездом был у нас Ге-ге. Его рыжая Анемаиса, говорят, куда-то уехала; она не желает хозяйничать в Богимове.) По ночам у нас кричат совы, предвещая скорую продажу нашего имения с аукциона. Купил я имение на таких милых условиях, что аукцион сей есть отнюдь не плод моей мнительности. Когда же он, т. е. аукцион, состоится, то я перееду на жительство в Нежин, где куплю себе дом и буду солить огурчики. Встаю я в 4-5 часов, а ложусь - стыдно сказать!- в

10. Обедаем в 12. Хочу уехать в Америку или куда-нибудь подальше, потому что я себе ужасно надоел. После первого мая начнем с нетерпением ожидать Вашего приезда. Отклонить наше приглашение Вы будете не в состоянии, так как все мы будем умолять Вас со слезами - это во-первых. А во-вторых, если Вы не приедете к нам, то я не отдам Вам долга. В первый же день приезда Вы получите, если и не весь долг, то часть; если же не приедете до 1-го июня, то не получите ни копейки. Клянусь! Ждем Иваненко, Приедет Свободин, буду приглашать Баранцевича. Конечно, Суворин приедет. Распространились слухи о болезни Плещеева, якобы опасной; получил известие, что опасного ничего нет. Старик живет в Ницце и стареет не по дням, а по часам. Знаменитый Кусмауль разрешил ему провести лето в Петербурге. Зимой опять в Ниццу. А к чему старику Ницца? Ему бы вернуть прежнюю обстановку, когда у него было много долгов, но жилось легче и беспечальнее. Умер от чахотки молодой писатель Бибиков, которого не любили и которому не поверили, когда он написал из Киева, что у него чахотка. Знаете, я чуть было не купил имение в Черниговской губ(ернии), недалече от Бахмача. Заньковецкая сватала. Если бы не купил на севере, то наверное купил бы около Заньковецкой.

{05046}

Приезжайте же. Право, север не так плох, как Вам кажется. К Вашему приезду мы устроим колодезь с журавлем. Приезжайте хотя бы затем, чтобы посмеяться над нашим смешным хозяйством, а в особенности над прудом. До свиданья! Да хранит Вас бог. Душевно преданный А. Чехов.

1156. А. С. СУВОРИНУ 6 апреля 1892 г. Мелихово. 6 апр. Амфитеатрова я знаю. Это человек с дарованием. Фельетон писал он, по-видимому, вместе с другом своим Пассеком, который кончил на юридическом и состоит где-то приват-доцентом, а потому и посвятил половину фельетона юристам и приват-доцентуре. Ракшанину же имя легион. Таких нестерпимо много. У нас Пасха. Церковь есть, но нет причта. Собрали со всего прихода 11 рублей и наняли иеромонаха из Давыдовской пустыни, который начал служить с пятницы. Церковь ветхая, холодная, окна с решетками, плащаница - это доска в 1 1/2 аршина длиною с тусклым изображением. Пасхальную утреню пели мы, т. е. моя фамилия и мои гости, молодые люди. Вышло очень хорошо и стройно, особенно обедня. Мужики остались предовольны и говорят, что никогда служба у них не проходила так торжественно. Вчера во весь день сияло солнце; было тепло. Утром я пошел в поле, с которого уже сошел снег, и полчаса провел в отличнейшем настроении: изумительно хорошо! Озимь уже зеленая, а в лесу травка. Мелихово Вам не понравится, по крайней мере в первое время. Тут всё в миниатюре: маленькая липовая аллея, пруд величиною с аквариум, маленькие сад и парк, маленькие деревья, но пройдешься раз-другой, вглядишься - и впечатление маленького исчезает. Очень просторно, несмотря даже на близкое соседство деревни. Кругом много леса. Изобилие скворцов. А скворец может с полным правом сказать про себя: пою богу моему, дондеже есмь. Он поет целый день, не переставая.

{05047}

В четверг или пятницу на этой неделе еду в Москву за деньгами. Обнищал зело. Если же я поеду на Фоминой неделе, то дам Вам знать, чтобы в Москве нам встретиться. Амбулаторный тиф моего брата очень меня беспокоит. Не говорю уж о беспорядочности, свойственной этой форме тифа, но он разрушает его здоровье, старит его не по дням, а по часам. А дети - малолетки. Говорят, он расходится с Шереметьевым, у которого, если верить ему, он получал приличное жалованье. Воображаю положение Шереметьева, которого Александр, вероятно, бонбандирует тифозными письмами. Вообще грустно. Должно быть, встретимся в Москве. Дай бог всего хорошего. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. По весьма достоверным известиям, разговор Александра с Шереметьевым по телефону есть чья-то выдумка. Мне хочется с Вами поговорить.

1157. Е. М. ШАВРОВОЙ 6 апреля 1892 г. Мелихово. 6 апрель. Ст. Лопасня. Радуйтесь, "Михаил Иванович" нашелся. Вы приложили только две марки, а надо было пять, потому-то пакет Ваш увезли в Серпухов и прислали мне оттуда повестку, чтобы оштрафовать меня на 42 коп. Вас же следует оштрафовать на 42 рубля за то, что Ваш писатель проповедует безнравственные идеи. Он говорит Михаилу Ивановичу: "И помните, что богу всякие люди нужны". Ну нет, брюнеты, живущие на дамский счет, богу совсем не нужны. По существующим понятиям бог есть выражение высшей нравственности. Ему могут быть нужны только совершенные люди. Если химик или биолог говорит, что в природе нет ничего нечистого и всё существующее необходимо, то это понятно; тут точка зрения естественника, а не моралиста. Ваш же Репин морализует.

{05048}

Рассказ написан по обыкновению мило и со вкусом, герой - живое лицо, но архитектура немножечко подгуляла. Герой то лежит в кресле и качается, то обедает, то играет, то гуляет - короче, так много мест и времени, что приходится ожидать очень много действия, а действия-то и нет. Лежанием в кресле Вы Начали, а обедом следовало бы закончить. Поздравляю Вас с Пасхой. Брат, который гостит у меня, кланяется и вместе со мной желает Вам всего хорошего. Преданный А. Чехов. На конверте: Здесь, Б. Афанасьевский пер., д. Лачиновой Елене Михайловне Шавровой.

1158. Н. А. ЛЕИКИНУ 7 апреля 1892 г. Мелихово. 7 апр. Ст. Лопасня. Посылаю Вам, добрейший Николай Александрович, обещанные мелочишки. Употребите, буде годятся. Под рассказом я подписался псевдонимом, ибо Чехонте уже упразднен мною, а Чехова позвольте оставить для рассказов иного тона. Фруктовые деревья буду сажать непременно, и весной и осенью. Яблонь у меня много, слив тоже. М. А. Суворину написал. За обещание приехать благодарю. Когда будете в Москве, не забудьте побывать в книжном магазине "Нового времени" и справиться, где я: в Москве или в деревне. Весною буду часто бывать в Москве. Жду к себе Лазарева и Ежова. Желаю всего хорошего. Храни Вас бог. Ваш А. Чехов. Получил в подарок пару выездных лошадей.

{05049}

1159. А. С. СУВОРИНУ 8 апреля 1892 г. Мелихово. 8 апрель. В Москве я буду в среду и в четверг на Фоминой неделе. Это непременно. Едучи в Москву, телеграфируйте: "Москва, Тверская застава, Миусское училище, Чехову". Это адрес Ивана. Я бы и раньше приехал, но рассказ еще не готов. С пятницы Страстной до сегодня у меня гости, гости, гости... и я не написал ни одной строки. Если бы Шапиро подарил мне гигантскую фотографию, о которой Вы пишете, то я не знал бы, что с нею делать. Громоздкий подарок. Вы говорите, что я был моложе. Да, представьте! Как это ни странно, мне уже давно перевалило за 30, и я уже чувствую близость

40. Постарел я не только телесно, но и душевно. Я как-то глупо оравнодушел ко всему на свете и почему-то начало этого оравнодушения совпало с поездкой за границу. Я встаю с постели и ложусь с таким чувством, как будто у меня иссяк интерес к жизни. Это или болезнь, именуемая в газетах переутомлением, или же неуловимая сознанием душевная работа, именуемая в романах душевным переворотом; если последнее, то всё, значит, к лучшему. Вчера и сегодня головная боль, начавшаяся мельканьем в глазу,- болезнь, которую я получил в наследство от маменьки. У меня гостит художник Левитан. Вчера вечером был с ним на тяге. Он выстрелил в вальдшнепа; сей, подстреленный в крыло, упал в лужу. Я поднял его: длинный нос, большие черные глаза и прекрасная одёжа. Смотрит с удивлением. Что с ним делать? Левитан морщится, закрывает глаза и просит с дрожью в голосе: "Голубчик, ударь его головкой по ложу..." Я говорю: не могу. Он продолжает нервно пожимать плечами, вздрагивать головой и просить. А вальдшнеп продолжает смотреть с удивлением. Пришлось послушаться Левитана и убить его. Одним красивым, влюбленным созданием стало меньше, а два дурака вернулись домой и сели ужинать. Жан Щеглов, с которым Вы проскучали целый вечер, большой противник всяких ересей, в том числе

{05050}

и женского ума. А между тем, если сравнить его, например, хотя бы с Кундасовой, то перед нею он является маленькой монашенкой. Кстати, если увидите Кундасову, то поклонитесь ей и скажите, что мы ее ждем к себе. На чистом воздухе она бывает очень интересна и гораздо умнее, чем в городе. Был у меня Гиляровский. Что он выделывал, боже мой! Заездил всех моих кляч, лазил на деревья, пугал собак и, показывая силу, ломал бревна. Говорил он не переставая. Будьте здоровы и благополучны. До свиданья в Москве! Ваш А. Чехов.

1160. А. И. СМАГИНУ 10 апреля 1892 г. Мелихово. 10 апрель. Милый друг, граб не выносит московских морозов. Кстати сказать, морозы прошли, снега уже нет, пруд полон, скворцы поют и по полю можно гулять, яко по суху. Весна форменная. В субботу мелиховские мужики уже выгоняют скот в поле. Накладную на овес получил и очень Вам благодарен за то, что Вы не послали ее заказным письмом, а то бы она залежалась в Серпухове. Благодарю и за овес. Мешки будут возвращены немедленно. На сих днях уезжаю в Москву за деньгами. Зело обнищал. У меня гостит художник Левитан, с которым я каждый день хожу на тягу. В первый день Пасхи приезжал Гиляровский; творил он чудеса: ломал бревна и гарцевал без седла на моих голодных клячах. Теперь в Москве, вероятно, хвастает, что выездил у меня пару бешеных лошадей. Жду к себе еще пропасть гостей. На Фоминой приедет Суворин. Обещает приехать Лейкин. По сему случаю в мае начну строить флигель. Моим бедным гостям до такой степени тесно и нудно от шума, что флигель сей явится спасением. В честь самых любимых наших малороссиян - Вас и Наталии Михайловны, и в память Богдана Хмельницкого

{05051}

повелели мы насос в колодезе заменить хохлацким журавлем. Извините великодушно: увидев на столе письмо Миши, адресованное Вам, я распечатал его, дабы вложить сие мое письмо, почтовой экономии ради. Когда Вы приедете? Нам надо условиться насчет поездки на Кавказ. Христоюсь и крепко жму руку. Ваш А. Чехов.

1161. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) 11 апреля 1892 г. Мелихово. 11 апр. Московский Фауст - это не я, а один наш общий знакомый. В среду или в четверг на Фоминой буду в Москве. Увидимся. Я ждал Вас с Ник(олаем) Мих(айловичем) всю неделю. Отчего Вы не приехали? Лейкин пишет, что скоро будет в Москве. Поздравляю. Ваш А. Чехов. На обороте: Москва, Б. Грузины, д. Широкова Александру Семеновичу Лазареву.

1162. М. П. ЧЕХОВОЙ 15 апреля 1892 г. Мелихово. Когда печники будут уходить, то дай 1 р. на чай. Поторопи их. За работу получат они от Толоконникова. Найми поденщицу сделать грядку для пересадки мальвы, вдоль забора. Пришли за мной маленький тарантас в понедельник или лучше - беговые дрожки с Кубарем, большие сапоги и газету, чтоб завернуть штиблеты, плед, чтоб прикрыть портфель, и ремень, чтоб притянуть к дрожкам сей багаж. Я оставил у тебя на столе 20 р. Твой А. Чехов.

{05052}

1163. И. И. ЯСИНСКОМУ 16 апреля 1892 г. Москва. 16 апрель. Благодарю Вас за письмо, добрейший Иероним Иеронимович, и за книги, которые Вы обещаете прислать. Так как на Лопасню не принимают заказных бандеролей, то направьте книги по адресу: Москва, Тверская застава, Миусское училище, Ивану Павловичу Чехову - для передачи мне. Мое хозяйство пустяковое. Оно ровно ничего не дает моей литературе и не может помешать ей. Я занимаюсь только тем, что выдаю деньги на расходы и вылавливаю из пруда дохлых карасей (в этом году их всплыло очень много), остальное же делают мои домочадцы и наемники. Хозяйство, как нечто серьезное и основательное, не улыбается мне нисколько. Оно, вероятно, может быть интересно только для тех, кто кормится им, для меня же все эти озимые и яровые имеют значение только пейзажа. Я не мог бы ни пахать, ни сеять, ни косить, ни восхищаться породистым бычком. Да и скучно. Хозяйство в малом размере - это длинные, нескончаемые разговоры о покосах, попасах, прогонах и выгонах, то есть о десятках рублей, о которых только говорят, но которых не имеют. Одиночества и тишины хоть отбавляй. Тепло, светло и просторно. В течение марта я написал несколько мелочей и рассказ листа в два, который привез теперь в Москву продавать в "Русск(ое) обозрение". Денег, что называется, ни гроша. Рассчитывал в Москве найти деньги, высланные "Иллюстрацией", но увы! деньги не высланы, и я на бобах. Я боюсь, что контора перепутала мой адрес и послала не туда, куда нужно. Если увидите кого-нибудь из "Иллюстрации", то сообщите вышеписанный московский адрес. Боюсь я также, что надоел Вам... В субботу еду к себе на Лопасню. А что, если бы Вы надумали и приехали ко мне в мае или в июне? Потолковали бы о том, о сем... Читали Вы рассказ Щеглова "Около истины"? Если нет, то прочтите. Мракобесие 84 пробы. Еще раз благодарю. Будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов.

{05053}

1164. И. М. КОНДРАТЬЕВУ 18 апреля 1892 г. Москва. 18 апрель. Многоуважаемый Иван Максимович! Будьте добры передать Ипполиту Васильевичу прилагаемую спичечницу, которую он обронил в "Славянском базаре". Мой новый адрес: Ст. Лопасня, Моск.-Курск. дор. Я уже не живу в Москве, но не считайте меня иногородним: от Лопасни до Москвы только 2-3 часа езды. Искренно уважающий А. Чехов.

1165. М. О. МЕНЬШИКОВУ 23 апреля 1892 г. Мелихово. 23 апрель. Ст. Лопасня. Уважаемый Михаил Осипович! Извините бога ради, рассказ еще не готов. Хлопоты по хозяйству, в котором я ничего не понимаю, и поездки в Москву по делам положительно мешают мне работать. Я постараюсь прислать рассказ в мае, но попрошу Вас печатать его не тотчас же, так как придется прочесть его в корректуре раз или два. Будьте добры передать Павлу Александровичу мою сердечную благодарность за "Неделю", которую я получаю. Чтение ее доставляет мне большое удовольствие. К сожалению, она несколько запаздывает, так как высылается в Москву, где я уже не живу, а оттуда с надписанием в Лопасню - длинная процедура. Мой адрес: Ст. Лопасня Моск.-Курск. дор., село Мелихово. Желаю Вам всего хорошего. Уважающий Вас А. Чехов. На конверте: Петербург, Его высокоблагородию Михаилу Осиповичу Мельникову. Ивановская, 4, в редакции "Недели".

{05054}

1166. И. П. ЧЕХОВУ 25 апреля 1892 г. Москва. Если сегодня я не приеду к тебе, то завтра приходи на Николаевск(ий) вокзал к курьерскому провожать Суворина, потом вернемся к тебе; у тебя буду ночевать. Завтра к 8-9 часам вечера пришли в "Слав(янский) базар" 47 Гаврилу за моим чемоданом - если можно. Твой А. Чехов. 10 бутылок пива Калинкина столового купи и отправь с Жоржем в Мелихово; при свидании сосчитаемся.

1167. К. С. БАРАНЦЕВИЧУ 26 апреля 1892 г. Москва. 26 апрель. Всё изменилось под нашим Зодиаком, милый Казимир Станиславович. Купил я имение не в Малороссии, как хвастал, а на севере диком, в Серпуховском уезде, в 2-3 часах езды от Москвы. И я не был скромен, не ограничился 3-4 тысячами, как хотел, а по уши залез в неоплатные долги, ставши владельцем 213 десятин. Я поступил опрометчиво, как художник на федотовской картине, понадеявшийся на талант, и Вы имеете полное основание пригрозить мне морозами в июле и аукционом в 1893 г., но это тем не менее не снимает с Вас клятвы - приехать ко мне. Пейзажи у меня скучные и удобств мало, но отдохнуть можно. Лесу у меня чёртова пропасть, есть пруд с карасями, а в 1 1/2 и 3 верстах река. Близко монастырь. Не откажите тотчас же написать мне, когда прикажете ждать Вас. Мой адрес: Ст. Лопасня, Моск.- Курск. дор., село Мелихово. Из Москвы Вы поедете в 9 часов утра (1 р. 1 к.), а в первом часу будете уже у меня, ямщики от станции до Мелихова (9 верст) берут не больше рубля, но если Вы предварительно напишете о дне и часе, когда приедете, то мы будем настолько благосклонны, что вышлем Вам своих лошадей.

{05055}

У нас жарко, зелено и ясно. Приезжайте, голубчик. Ваш приезд доставил бы мне и моей фамилии несказанное удовольствие. Буду кормить Вас по 8 раз в сутки, а если из Москвы привезут пиво, то буду будить Вас по ночам и уводить в сад для распивочных целей. Соловьи уже поют адски, а луна всю ночь напролет томится по любовнике. Напишите. Буду ждать и скажу всем нашим, чтобы ждали. Вопреки слухам, я еще не женат и денег у меня ни грошика. Но не унываю и не падаю духом. Пишу сие в "Славянск(ом) базаре", сидя у Суворина. Будьте здоровы. Поклонитесь жене и утикам с гусиками. В ожидании ответа имею честь быть А. Чехов.

1168. Н. А. ЛЕЙКИНУ 26 апреля 1892 г. Москва. 26 апрель. Москва. В последнем письме, уважаемый Николай Александрович, я забыл развеять Ваши сомнения по поводу присылки мне Ваших новых книжек. Да, заказную бандероль на Лопасню не принимают, но разве у меня нет других адресов? 1) Серпухов, село Мелихово. 2) Москва, Тверская застава, Миусское училище, И. П. Чехову для передачи мне. 3) Москва, магазин "Нового времени" для передачи мне. Выбирайте любой из трех адресов. В Серпухов по субботам ходит из волости сотский, а из Москвы оказия бывает 2 или даже 3 раза в неделю. Для книг самый удобный адрес 2, так как они поступят в переплет тотчас же по получении. Ко мне нужно ехать по Моск(овско)-Курск(ой) дороге до станции Лопасни. Из Москвы идут поезда в 9 утра, в 3, 6, 9 и в 12 ночи. Самый удобный поезд - это утренний девятичасовой. На станции всегда найдете ямщиков. Велите везти Вас до Мелихова. Цена ямщику 1 р., а 1 р. 25 к.- цена красная. Я Вас не послушался, не посадил фруктовых дерев. Причина тому. двоякая. Во-первых, денег нет, а во-вторых,

{05056}

в саду у меня тесно, а то место, которое назначено для нового сада, еще не готово. Да и такая суета, что не успели бы посадить. Начиная с Пасхи, погода стоит райская, и работы всем по горло. Хозяйство паршивенькое, на три гроша, но столько всяких мелочей, что просто беда. Усадьбу я принял в грязном виде, всё было ошарпано и оборвано, и надо было починяться и чиститься, а теперь посевы и проч. После Невы и Тосны Вам у меня совсем не понравится. Дом и усадьба еще туда-сюда, но место ровное, гладкое, без красот, и воды мало. Оранжереи и теплицы у меня нет. Есть у меня только парники, а остальное пребывает пока in spe. Оранжерею я обязательно устрою; сделаю также и грунтовой сарай, так как питаю слабость к фруктовым деревьям. Вы пишете, что беллетристы нынче вялы. Да, вялы. Но кто теперь гибок? Главная причина - куража нет. Работать без страсти, для бесстрастных читателей, знать, что от писания жизнь твоя и твоих шестерых детей не станет лучше,- поневоле будешь вялым. Пишу Вам это, сидя в "Славянском базаре" у Суворина, который спит. Завтра утром еду в Мелихово. Будьте здоровы и благополучны. Когда переезжаете к себе на Тосну? Ваш А. Чехов.

1169. В. А. ТИХОНОВУ 26 апреля 1892 г. Москва. 26 апрель. За изображение внешнего вида моей наружности приношу Вам мою благодарность. Портрет, говорят, очень удачен, а статья Дедлова (ведь это его статья?) приписывает мне достоинства, каких я никогда не имел и иметь не буду. Ну-с, сударь, за то, что Вы поместили мой портрет и тем способствовали к прославлению имени моего, дарю Вам пять пучков редиски из собственного парника. Вы должны приехать ко мне и съесть эту редиску.

{05057}

Мой адрес: Ст. Лопасня Моск.-Курск. дор., село Мелихово. Проехать от Москвы в III кл(ассе) стоит 1 р. 1 к., но если Вы в кассе скажете, что Вы литератор, то, быть может, Вам уступят 1 к. От станции до Мелихова, где я живу, ямщики берут не больше рубля. Ямщики с колокольчиками. Расстояние 9 верст. Встречные мужики будут Вам кланяться, из чего Вы можете заключить, что Вас давно уже ждут. Пейзажи у меня скромные, вековых кедров и бездонных оврагов нет, но пройтись и полежать на травке есть где. Спешите, пока имение мое не продано с аукциона! Я в Москве, а завтра уезжаю домой. Журнал получаю и добром поминаю Ваше редакторство, так как Вы оказались молодчиной. Журнальчик ведется очень умело. Пишу сие, сидя в "Слав(янском) базаре" у Суворина. Желаю Вам, голубчик, всего хорошего. Будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов. Если бы Вы приехали в самом деле, то я был бы очень рад. Без гостей скучно. Если приедете, съездим вместе к монахам. Около меня монастырь - Давыдова пустынь.

1170. Л. С. МИЗИНОВОЙ 27 или 28 апреля 1892 г. Мелихово. Ликуся, когда будете ехать к нам, не забудьте взять у Мохина медицинские молоточки и проч. Если будут деньги, конечно. Вы на меня рассердились, голубчик, но уверяю Вас, у меня даже в мыслях не было сказать Вам что-нибудь обидное или невежливое. Мне было досадно, что Вы ушли. Будем, Ликуся, жить мирно. Ваш Антон Иваныч. Напишите мне две строчки.

{05058}

1171. Л. А. АВИЛОВОЙ 29 апреля 1892 г. Мелихово. 29 апр. Ст. Лопасня. Уважаемая Лидия Алексеевна, отродясь я не писал стихов. Впрочем, раз только написал в альбом одной девочке басню, но это было очень, очень давно. Басня жива еще до сих пор, многие знают ее наизусть, но девочке уже 20 лет, и сам я, покорный общему закону, изображаю уже из себя старую литературную собаку, смотрящую на стихоплетство свысока и с зевотой. Вероятно, под моей вывеской пишет однофамилец или самозванец. Чеховых много. Да, в деревне теперь хорошо. Не только хорошо, но даже изумительно. Весна настоящая, деревья распускаются, жарко. Поют соловьи и кричат на разные голоса лягушки. У меня ни гроша, но я рассуждаю так: богат не тот, у кого много денег, а тот, кто имеет средства жить теперь в роскошной обстановке, какую дает ранняя весна. Вчера я был в Москве, но едва не задохнулся там от скуки и всяких напастей. Можете себе представить, одна знакомая моя, 42-летняя дама, узнала себя в двадцатилетней героине моей "Попрыгуньи" ("Север" 1 и 2), и меня вся Москва обвиняет в пасквиле. Главная улика - внешнее сходство: дама пишет красками, муж у нее доктор и живет она с художником. Кончаю повесть, очень скучную, так как в ней совершенно отсутствуют женщина и элемент любви. Терпеть не могу таких повестей, написал же как-то нечаянно, по легкомыслию. Могу прислать Вам оттиск, если буду знать Ваш адрес после июня. Хочется написать и комедию, но мешает сахалинская работа. Желаю Вам всего хорошего; главное - будьте здоровы. Да! Как-то писал я Вам, что надо быть равнодушным, когда пишешь жалостные рассказы. И Вы меня не поняли. Над рассказами можно и плакать, и стенать, можно страдать заодно со своими героями, но, полагаю, нужно это делать так, чтобы читатель не заметил. Чем объективнее, тем сильнее выходит впечатление. Вот что я хотел сказать. Искренно преданный А. Чехов.

{05059}

1172. П. В. БЫКОВУ 4 мая 1892 г. Мелихово. Многоуважаемый Петр Васильевич! Иероним Иеронимович писал мне, что Вы близко стоите к редакции "Всемирной иллюстрации". Будьте добры при случае передайте редакции, что анонс, в котором она величает меня "высокоталантливым" и заглавие моего рассказа печатает буквами вывесочного размера,- этот анонс произвел на меня самое неприятное впечатление. Это похоже на рекламу зубного врача или массажистки и во всяком случае неинтеллигентно. Я знаю цену рекламе и не против нее, но для литератора скромность и литературные приемы в отношениях к читателю и товарищам составляют самую лучшую и верную рекламу. Вообще во "Всемирной иллюстрации" мне не повезло: просил аванса, а меня угостили анонсом. Не прислали аванса - и бог с ним, но репутацию мою нужно было бы пощадить. Извините, что это мое первое письмо к Вам брюзжит и наводит скуку. Прошу Вас убедительно извинить меня и верить, что обратился я к Вам с жалобой только потому, что я Вас искренно уважаю. А. Чехов. 4 мая. Ст. Лопасня, село Мелихово.

1173. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) 7 мая 1892 г. Мелихово. 7 май. Ст. Лопасня. В последнем "Труда" я прочел рецензию о Ваших "Нескучных рассказах", о чем и спешу известить Вас. В Москве я был, но зайти к Вам не успел. Ужасно много хлопот, умных и глупых. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. На обороте: Москва, Б. Грузинская ул., д. Широкова Александру Семеновичу Лазареву.

{05060}

1174. А. С. КИСЕЛЕВУ 11 мая 1892 г. Мелихово. 11 май. Мелихово. Моя фамилия с восторгом описывала мне Ваше пребывание в Мелихове, и я злился, что меня не было дома. Смотрите же, милый земский начальник, крепко держитесь слова, которое Вы дали: будем ждать Вас в июне. Если не приедете, то я опишу Вас в "Московском листке". К Вашему приезду я приготовлю великолепной тешки и множество анекдотов из нашей сельскохозяйственной практики. У нас творятся чудеса в решете: мерины превращаются в жеребцов, и кобылы, оплодотворенные вечером мерином, утром являются жеребцами. Честное слово, не шучу. У нас есть Белоножка, кобыла, оплодотворенная в присутствии свидетелей мерином и оказавшаяся после этого жеребцом. Можете позавидовать: в Бабкине таких чудес не бывает. Посеяли мы 10 дес(ятин) овса и столько же клевера с тимошкой. Сеем 3 дес(ятины) картофеля, который, буде уродится, сбудем в монастырь и в Серпухов. Сеем чечевицу, горох, гречу и продолжаем сеять на Парнасе семена славы. Ваши советы насчет клеверного хозяйства, конечно, примем к сведению. В посеве ржи и овса я не вижу никакого толку, одни только хлопоты и маленькие надежды, которым грош цена. В будущем году я посею еще 10 дес(ятин) клевера и т. д., а когда в другом участке поставлю избу, то и там на 30 дес(ятинах) заведу клевер. Вы правы, без реки очень плохо. Но что делать? приходится утешаться словами Вольтера, который сказал, что в России 9 месяцев зима, а 3 месяца дурная погода. Зимою же река не видна под снегом, а в дурную погоду отсутствие ее является удобством. Но Вы не унывайте, ваше высокоблагородие! Когда я в лесном участке (150 дес(ятин)) построю хутор, там будет у нас проточная вода. Я заведу там пчел, 2000 кур, вишневый сад и буду жить, как старец Серафим. А хутор строить там необходимо, ибо без надзора 150 дес(ятин) леса через 10 лет вместо ожидаемых богатств дадут одну только грусть. Вчера у нас после засухи был дождь. Сегодня тоже. Всё повеселело. Травы будут хорошие.

{05061}

Итак, значит, честное, благородное слово, что Вы, Василиса Пантелевна и высокоуважаемый Боско, сиречь Сергей, приедете к нам в июне. Если бы Мария Владимировна согласилась посетить мою убогую хижину, то радость наша была бы несказанна. Я мог бы достать для нее рессорный экипаж. В сущности следовало бы купить таковой экипаж. Не правда ли? Мне в Сибири до такой степени надоело трепать свои грешные кишки на тарантасах, что путь от Мелихова до Лопасни всякий раз кажется мне пыткою. Идет дождь. Доходы мои превышают расходы, но, точно на смех, с получками я маюсь, как начинающий литератор. То издатель-нотариус сбежал, то адрес мой потеряли, то послали деньги в Серьпухов. Был день, когда у меня не было ни копейки и я хотел бежать вслед за нотариусом. Кстати сказать, живется в Мелихове дешевле, чем в Москве, но одолели всякие мелочи: то комнату надо оклеить, то колодезь чистить, то скамейки поставить, а в общем обходятся все эти пустяки сотни рублей. В июне будут кегли и крокет. Найдете много перемен. Соседнего имения я не мог бы купить, так как оно (38 дес(ятин)) продано дороже, чем по 100 р. за десятину. Но соседи нас не тяготят. Напротив. Это он и она, милые голуби, связанные незаконною любовью. Она старше его на 10 лет. Накупили они сельскохозяйств(енных) машин, необыкновенных плугов и без конца строят. Держат девять работников и четыре прислуги. Клевер сеют отдельно от ярового и озимого. А Вы знаете, мы не можем жить, если возле нет мишени, куда бы мы пускали свои юмористические стрелы. Не можем не судачить. Когда у соседей остынет их преступная любовь, тогда остынет и сельскохозяйственное рвение. Тогда и купим (если нас раньше не продадут). Посылаю тысячу поклонов. Дай бог всего хорошего. Ваш А. Чехов. Скоро в Воскресенске будет Егоров.

{05062}

1175. И. П. ЧЕХОВУ Май, не позднее 12, 1892 г. Мелихово. Порядки в московских редакциях удивительны. Когда будешь в пятницу в "Обозрении" и тебе не выдадут корректуры, то скажи, чтобы тебе немедленно возвратили рукопись и что я к подобному отношению к себе не привык. Если рукописи в Конторе нет, то спроси, где она, и возьми. Во всяком случае скажи, чтобы рукописи не набирали и что я требую ее к возврату. Пусть по почте пришлют тебе. Узнай адрес кн. Цертелева и спроси, когда он бывает в редакции. В редакции скажи, что я беру назад рукопись потому, что князь не сдержал обещания, которое дал мне. Будь сердит и неумолим и не допускай никаких отговорок. У нас в Мелихове хорошо. Всё цветет и пока еще ничто не замерзло. Соловьев в усадьбе мало (слышал сегодня под утро), а в лесу очень много. (...) У нас Мамуна. Суворин уехал в Петербург? Экая барабошка! Он со своими вкусами и постоянными переменами настроения никогда не купит себе имения. Лошадей вышлем в пятницу к добавочному. Это непременно. Приготовим квасу для ботвиньи. Странное стечение обстоятельств! Точно дразнится судьба. Заработал я больше восьмисот рублей, а никак не получу ни единого рубля. То Боборыкин вылетел в трубу, то Цертелев уехал, то в "Иллюстрации" адрес мой забыли. Будь здрав. Твой А. Чехов. Редиска вышла у нас поганая. Привези, если можно, 1/2 ф. табаку Бураса 30, в 2 р. Автограф поврежден.

{05063}

1176. И. П. ЧЕХОВУ 12 мая 1892 г. Мелихово. 12 м. Что купить? Решение сего вопроса полагаю на твое благоусмотрение; от себя же прибавлю следующее. Купи: у Феррейна: 25,0 guajacoli carbonici (25 грамм гваякола углекислого), 1/2 ф. ol. ricini и соматозы, у Барыкова 2- 3 ф. маслин, зеленого сыру, каперсев, у Сафонова или Егорова воложских и миндальных орехов, 10 лимонов, помадки (конф(ет)) и шоколад Абрикосова, у Филиппова к чаю 10-20 ф. баранок мелких, по возможности не каменных, не подкрашенных, не пахучих, вроде тех, что привозили из Калуги; у него же альбертовских печений, гладких. Шнурок для pince-nez. У нас стирка. Будь здоров. Твой А. Чехов. Поклон Е. Я. Чеховой. Если ей не хватит денег, то дай своих или казенных; сочтемся.

1177. А. И. СМАГИНУ 13 мая 1892 г. Мелихово. 13 май. Мелихово. Ваш овес взошел и хочет, чтобы Вы на него посмотрели. Отличный овес. На сих днях отправляем Вам мешки. У нас жарко, зелено, пахнет ландышами, скрыгочуть и скавчать всякие твари, и не верится, что когда-то, в дни нашествия Александра Миргородского, было холодно. Кстати об Александрах. Мой пожарный братец уже не редактирует "Пожарного" и поссорился с Шереметьевым. Теперь уж он, если приедет, не будет командовать. Сад наш цветет вовсю, или, вернее, уже отцвел. Пруд прозрачен и глубок. Огороды по разнообразию своему и счастливым всходам поразительны. Безденежье изумительное.

{05064}

Весь апрель и начало мая были у нас жарки и сухи. Пророчили бестравие и неурожай хлебов. Теперь же идут дожди, и мое сельскохозяйственное сердце радуется. Помилуйте, ведь если будет урожай, то мое имение даст около ста рублей дохода! Мы с Мишей бываем часто во втором нашем участке, лесном (150 дес(ятин)). Хотим в этой Чечевщине хутор строить. Место глухое, страшное, поэтическое, и хутор выйдет сказочный. Буду в нем жить, колдовать и стрелять лосей. Участок этот лет через 10-15 будет стоить очень дорого, теперь же ему цена грош. Бывший владелец сильно постриг его. Посеяли мы 10 дес(ятин) овса + столько же клевера по овсу. 3 дес(ятины) картофеля. Немножко гречи, чечевицы и гороху. Рожь хорошо взошла, но много плешин от весенних морозов. Сии морозы сильно повредили и рожь, и деревья. Оттого, что жаркие дни сменялись лютыми морозами, кора на деревьях трескалась. У нас издохли селезень, лошадь и еж, ловивший в амбаре мышей. Утки вдовствуют. Вы писали, что деньги за овес получите при свидании, и таким образом подали нам надежду, что мы Вас скоро вновь увидим. Торопитесь. Главное, устройте так, чтобы Вам можно было пожить у нас недели две или три. Если будет ясная погода, то север произведет на Вас самое хорошее впечатление. Поедем в монастырь, будем собирать грибы, которые уже показались... А пикники с московскими закусками? Нет, Вы обязаны приехать! Спасите меня от кофейников! Кофейники всё те же, и податной инспектор (VI класса) упорно мешает ложкой, уверяя меня, что я не в духе. Со смирением переношу сей деспотизм, но когда чиновная особа уезжает на службу, я бросаю умный кофейник и варю себе в простом. Миша превосходно хозяйничает. Каждую минуту распекает кого-нибудь. Если б Вы послушали, как он пробирает плотников, маляров и проч. Без него я ничего бы не сделал. Ну, будьте здоровы. Ждем! Ваш А. Чехов.

{05065}

Посылаю Вам фотографию, снятую в первый день Пасхи Левитаном. У меня, как видите, вышел один только глаз. Узнали Гиляровского?

1178. М. О. МЕНЬШИКОВУ 13 или 14 мая 1892 г. Мелихово. Ст. Лопасня, Моск.-Курск. д. Милостивый государь Михаил Осипович, я давно уже ответил на Ваше письмо, но, по всегдашней своей рассеянности, назвал Вас в адресе не Меньшиковым, а Мельниковым. Об этом я вспомнил сегодня, когда читал Вашу статью о журналистике. Если в редакции получено письмо на имя Мельникова, то, будьте добры, прочтите его. Извините. Повесть для "Недели" пишу. Уважающий А. Чехов. На обороте: Петербург, Его высокоблагородию Михаилу Осиповичу Меньшикову. Ивановская, 4, в редакции "Недели".

1179. О. А. КОРСАКЕВИЧ 14 мая 1892 г. Мелихово. 14 май. Милостивая государыня Ольга Афанасьевна! Я получил несколько писем на имя А. С. Суворина. Они были вручены ему лично, когда он был у меня, и посланы в Петербург, когда он уехал. Почерка на адресах я не помню и потому не могу сказать, были ли среди них Ваши письма. С почтением А. Чехов.

{05066}

1180. А. С. СУВОРИНУ 15 мая 1892 г. Мелихово. 15 май. Мелихово. Где Вы? Судя по маленькому письму о Баранове, Вы уже в Петербурге, а судя по объявлению о даче до июля, Вы не купили себе имения и бросили покупку. Мне кажется, что Вы никогда не купите себе имения, потому что ищете того, чего нет. Такого имения, которое нравилось бы покупателю и сегодня и завтра, и в целом и в частностях, не находил, вероятно, еще ни один человек. Чтобы имение нравилось, надо в нем родиться или связать с ним приятное воспоминание. Я думаю, что при покупке имения нужно только, чтобы оно было по карману и хотя бы издали подходило под привычные жизненные условия, чтобы был кабинет, парк, солнце, почта..., а остальное само приложится. Всё победит привычка. Как привыкают к штанам, так привыкают и к имению. Быть может, я ошибаюсь, но мне кажется, что если бы я продолжал выбирать, то до самой старости жил бы в городе. Вам Мелихово ужасно, ужасно не понравилось, и мне оно при покупке не нравилось, но теперь я привык и к полю, и к деревьям, и к людям, и чувствую себя дома. Быть может, я буду со временем каяться и продавать Мелихово, но зато весну я провел великолепно. Хоть день, да мой. Спасибо богу и за весну. Простите, голубчик, я не выслал Вам еще долга. Цертелев надувает меня. Я уже прочел корректуру, послал конец, а ответа нет и нет! Вероятно, мне не заплатят, ибо дела и судьба журнала тесно связаны с крахом нотариуса Боборыкина. Потерпите, вышлю долг, ибо пишу еще повесть. Мужиков и лавочников я уже забрал в свои руки, победил. У одного кровь пошла горлом, другой руку деревом ушиб, у третьего девочка заболела... Оказалось, что без меня хоть в петлю полезай. Кланяются мне почтительно, как немцы пастору, а я с ними ласков - и всё идет хорошо. У меня есть лесной участок в 150 десятин, которого Вы не видели. Там есть проточная вода. Езжу туда на беговых дрожках и высматриваю место для постройки хутора. Глушь, тишина, соловьи, лоси...

{05067}

Можно устроить для лета очаровательный уголок. Земля моя оказалась превосходной. А что мне врали про нее мужики и ямщики! Когда покупаешь имение, никого не нужно слушать. Ямщик скажет: "Скучное тут имение!", а у покупателя дух падает. В Давыдовой пустыни поднимали колокол. Звонит неважно, глухо; говорят, что разбили. Место, где монастырь, похоже немножко на Святые горы. Прекрасная мельница. От нас 2-3 версты. В монастырских прудах кишмя кишит рыба. Ваше письмо о Баранове прекрасно. Сильно и искренно, и очень интересно. Но только не финал "возлюбим друг друга". Нельзя говорить о любви, отхлеставши людей по щекам. Да и не за что любить Баранова и Мещерского. Пускай грызутся! Вообще, кстати говоря, к Вашим письмам ужасно не идут божественные слова. Я знаю, что Вы вовсе не божественный, не дряхлый человек, и потому, когда Вы в финале письма начинаете говорить о взаимной любви или о своей старости, то моя душа кричит караул. Финалы должны быть такие, как у Вас было насчет голов, к(ото)рые нужно приставлять тем, у кого их нет. Толпу не следует мазать по губам хорошими мягкими словами, а ее следует пужать. Если бы я был журналистом, то был бы строг и неумолим. Ну, конечно, Вы в Мелихово уже не хотите? Мне это ужасно грустно; оттого, что Мелихово Вам не понравилось, оно потеряло в моих глазах половину своей цены, хотя я и знаю, что оно не так худо, как Вам показалось. Я жалел, что Вас не было, когда цветущий сад был белым и пели соловьи. Что касается реки, то к ней ездить можно, а в дурную погоду отсутствие ее представляет удобство: сырости нет. Что же касается рессорного экипажа, то для Вас я теперь могу достать его у соседей. Дорога теперь хороша. Через деревню теперь не придется ехать, так как ворота мы переносим на другую сторону, в поле, и у нас дорога теперь собственная, через наше поле. Будьте здоровы. Всего хорошего. Ваш А. Чехов. Черкните хоть две строчки.

{05068}

1181. М. О. МЕНЬШИКОВУ 19 мая 1892 г. Мелихово. 19 май. Многоуважаемый Михаил Осипович! Повесть я постараюсь прислать в конце этого месяца или же в начале июня. Мне кажется, что к этому времени она будет готова. Пишу я вообще медленно, с натугой, с частыми остановками и переделками,- от этого и происходят мои всегдашние запаздывания. Рад бы поскорей, да не умею. Чтение корректуры я считаю необходимым и никогда корректуры не задерживаю. Адрес, куда высылать ее, сообщу своевременно. Повесть будет содержать около трех листов обычного толстожурнального размера. Этак между 3 и 4 листами. Если Вы пишете, что чем больше, чем лучше, то, значит, придется как раз впору. Если случится Вам писать мне, то не откажите сообщить мне, где в настоящее время находится И. Л. Щеглов. Желаю Вам всего хорошего. Искренно уважающий А. Чехов.

1182. А. С. СУВОРИНУ 19 мая 1892 г. Москва. 19 май. Я писал Вам; очевидно, письмо мое пропало или разминулось с Вашим. Что Буренин болен, это не беда: страдания ведут к совершенству. Но Настю бедную очень жаль. Ее гонит в рост, она скоро будет с Вас ростом, комплекция у нее не из важных; вероятно, будет часто хворать, пока не окрепнет и не перевалит за 20 лет. Если у нее только малокровие, то почему же 39 ? Если инфлуэнца, то не лучше ли ехать в деревню, а не за границу, где тоже инфлуэнца? Не верю я в целебную силу заграничных поездок. Вагонная качка, подлые табльдоты, отсутствие печей, твердая почва под ногами и магазинная суета - всё это, по-моему, не вредно только здоровому. Извините, что я вмешиваюсь, но Насте в Феодосию лучше бы.

{05069}

А за Вас меня берут тоска и досада. Жить теперь в Петербурге! Как бы ни была плоха и скучна деревня, она все-таки во сто крат лучше города. Вы пишете, что поехали бы в Киев и купили бы первый попавшийся хутор. Но ведь это Вам не по характеру. Во-первых, Вы не купите, потому что Вам ничто не понравится, а если купите, то через три дня станете скучать и досадовать на себя за покупку. Надо Вам не хутор, а имение. Знаете что? Соберите Вы все Ваши рукописи, поезжайте в Троицкую лавру и займите там самый лучший номер. Это будет превосходная дача, и не свяжет она Вас. Вифания великолепна. Окрестности лавры тоже. Экипажей много, и для ума и наблюдательности пищи много. В гостиницах же по заказу приготовляют всё что угодно, даже артишоки и соловьиные языки. И я бы к Вам приехал. И Вы бы ко мне, если Мелихово Вам не окончательно опротивело. Кундасовой я был бы очень, очень рад, как ангелу небесному. Если бы я был побогаче, то устроил бы у себя для нее отдельный флигель с мезонином. Я в Москве. Вызван сюда письмом кн. Цертелева. Пишет, что хочет дать денег. Схожу завтра, и если мне скажут, что он уехал или что-нибудь вроде, то махну рукой и возвращусь к пенатам. Что делать? Не дает мне Ваш магазин "Каштанки", а ведь о пожертвовании мною 50 экз. в Комитет грамотности было заявлено в заседании еще до Рождества! В московском магазине только 2 экз. Скажите в телефон Зандроку, чтобы он выслал в магазин пачку отдельно с надписью "для Чехова". Уже пошли грибы. Подаются к обеду и ужину. Был дождь, был жестокий ветер, теперь тихо и ясно, но немножко холодно, как в сентябрьский полдень. Настю гонит в рост, а меня в старость. Я, как старый хрыч, просыпаюсь уже в 3 часа утра. Встанешь, оденешься и не знаешь, что делать с жизнью; день кажется необычайно длинным. Пишите мне, не забывайте. Если я пойду когда-нибудь в монахи (у меня есть склонность к затворничеству), то буду молиться за Вас. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

{05070}

1183. А. С. СУВОРИНУ 28 мая 1892 г. Мелихово. 28 май. Мелихово. Жизнь коротка, и Чехов, от которого Вы ждете ответа, хотел бы, чтобы она промелькнула ярко и с треском; он поехал бы и на Принцевы острова и в Константинополь, и опять в Индию и на Сахалин... Но, во-первых, он не свободен; у него есть благородное семейство, нуждающееся в его покровительстве. Во-вторых, в нем есть большая доза трусости. Заглядывание в будущее я называю не иначе, как трусостью. Я боюсь запутаться, а каждая поездка значительно осложняет мои финансовые дела. Нет, не искушайте меня без нужды! Не пишите мне о море. Я бы хотел, чтобы из-за границы Вы вернулись в августе или сентябре; тогда бы я поехал с Вами в Феодосию, а то я так этим летом и не побываю у моря. Мне ужасно, ужасно хочется парохода и вообще воли. Опротивела ровная, благочестивая жизнь. У нас жарко. Идут теплые дожди. Вечера восхитительные. В версте от меня хорошее купанье и хорошие места для пикников, но нет времени ни купаться, ни на пикники ездить. Или пишу со скрежетом зубовным, или же решаю грошовые вопросы с плотниками и работниками. Мише от начальства была жестокая распеканция за то, что он по неделям проживает у меня и не сидит у себя дома, и теперь мне одному приходится заниматься хозяйством, в которое я не верю, так как оно мизерно и похоже больше на барскую забаву, чем на дело. Купил я три мышеловки и ловлю мышей по 25 штук в день и уношу их в лес. В лесу прекрасно. Помещики ужасно глупо делают, что живут в парках и фруктовых садах, а не в лесах. В лесу чувствуется присутствие божества, не говоря уж о том, что жить в нем выгодно - не бывает порубок и уход за лесом сподручнее. Я бы на Вашем месте купил 200- 300 дес(ятин) хорошего леса, провел дороги и дорожки и внутри построил бы замок. Лесные просеки величественнее, чем аллеи. Что мне делать с "Монте-Кристо"? Я сократил его так, что он стал похожим на человека, перенесшего тиф. Из толстяка получился худосочный субъект. Первая

{05071}

часть, пока граф не богат, очень интересна и сделана хорошо, вторая же, за малыми исключениями, невыносима, ибо в ней Монте-Кристо делает и говорит одни только высокопарные глупости. Но роман в общем эффектен. Отложить его до осени? К нам приехали сразу три барышни. Одна из них графиня, и Миша старается около нее faire la carriиre. Другая - известная Вам Наташа Линтварева, привезшая с юга жизненную радость и хороший смех. Судя по газетам, скучна жизнь всюду. Пишут, что в Закавказье идет холера и что была она уже в Париже. Прежде чем ехать в Константинополь, справьтесь, не учрежден ли там карантин для судов, приходящих из портов Черного моря. Карантин - это такой сюрприз, что не дай бог никому. Хуже ареста. Его называют теперь нежно "трехдневной обсервацией". В средней России у лошадей инфлуэнца. Дохнут. Если верить в целесообразность всего происходящего в природе, то, очевидно, природа напрягла силы, чтобы избавиться от худосочных и ненужных ей организмов. Голодовки, холера, инфлуэнца... Останутся одни только здоровые и крепкие. А не верить в целесообразность нельзя. У нас вдруг улетели куда-то скворцы, старые и молодые. Это нас озадачило, ибо до перелета еще далеко. Но вдруг узнаем, что на днях через Москву летели тучи южных стрекоз, которых приняли за саранчу. Спрашивается: как наши скворцы узнали, что в такой-то именно день и за столько-то верст от Мелихова будут лететь насекомые? Кто сообщил им об этом? Воистину тайна сия велика есть. Но тайна мудрая. Эта же мудрость, надо думать, кроется и в голодовках с болезнями. Мы и наши лошади изображаем стрекоз, а голод и холера - скворцов. Купил я в Вашем магазине прекрасный крокет. Товар хороший, и цена очень добросовестная. Так пишите же, когда Вы поедете. Дай бог Вам выиграть или получить в наследство 300 тысяч, чтобы Вы купили имение около Лопасни. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

{05072}

1184. А. С. СУВОРИНУ 4 июня 1892 г. Мелихово. 4 июнь. Мелихово. Вы не заехали ко мне, потому что, как пишете, Вас смутили три девицы. Но, во-первых, девицы давно уже уехали, и, во-вторых, сколько бы ни было девиц, мои две комнаты всегда к Вашим услугам, ибо в оные не допускаются ни юноши, ни девицы. Неужели мы не увидимся до осени? Это очень грустно. Мне вообще не весело, а без надежды скоро увидеть Вас будет совсем скучно. По крайней мере не забывайте мне присылать Ваши адресы, чтобы я мог писать Вам. Жарко и нет дождей. Природа томится, люди тоже. Рожь у нас достигает человеческого роста, через 20 дней ее нужно убирать, а овсы еще в вершок. Не похоже на урожай. Но зато комаров нет. Когда я узнал, что Жан Щеглов избрал своим постоянным местом жительства Владимир, то меня пронял ужас: ведь его там заедят комары, и скука там безысходная, историческая скука! Самый скучный из всех губернских городов, даже театра нет. Лучше бы ехал он в Тулу или Воронеж. Я пишу повесть - маленькую любовную историю. Пишу с удовольствием, находя приятность в самом процессе письма, а процесс у меня кропотливый, медлительный. Когда же болит голова или около меня говорят вздор, то пишу со скрежетом зубовным. Голова часто болит, а слушать вздор приходится еще чаще. Есть у меня интересный сюжет для комедии, но не придумал еще конца. Кто изобретет новые концы для пьес, тот откроет новую эру. Не даются подлые концы! Герой или женись или застрелись, другого выхода нет. Называется моя будущая комедия так: "Портсигар". Не стану писать ее, пока не придумаю конца, такого же заковыристого, как начало. А придумаю конец, напишу ее в две недели. Будущий тесть барона Сталь фон Гольштейн скучен. Это гроб, а гробы тем скучнее, чем богаче они убраны. Вот тысяча первое доказательство, что не в деньгах счастье,- пошлая истина, но все-таки истина. Вейнберг интересно рассказывает. Мне нравятся его хитрые глаза.

{05073}

А я бы с удовольствием поехал в Феодосию. Конечно, solo. Напишите туда на всякий случай, что я приеду и чтобы на меня не смотрели, как на самозванца. Кончу повесть и махну туда комедию писать. Я люблю громадные дома. Купаться же в море не мешает, ибо здоровье мое неважно. В каком месяце Вы вернетесь? Ради небес, не пожить ли нам вместе в Феодосии весь сентябрь или октябрь? Для меня это было бы восхитительно, я был бы на седьмом небе. Если я Вам еще не надоел, то подумайте и ответьте. К осени мои финансовые дела будут благополучно устроены и я не буду ныть на тему, что "писать надо". Если мы спишемся предварительно, то я Вас встречу в Феодосии. Наша горничная, поражавшая нас своим трудолюбием, оказалась профессиональной воровкой. Она крала деньги, платки, книги, фотографии... Каждый гость не находил у себя 5-10 рублей. Воображаю, сколько денег она у меня украла! У меня нет привычки запирать стол и считать деньги. Думаю, что сотни две украла; помню, в марте и в апреле мне всё время казалось странным, что у меня уходит много денег. "Русское обозрение" не выходит. Получил от Свободина письмо; жалуется, что его съели комары. А живет он во Владимирской губ(ернии). Напишите же мне, пожалуйста, подлиннее. Кланяйтесь Вашей сестре и Петру Сергеевичу. Симпатичной акушерке скажите, что она душка. Да хранит Вас бог. Ваш А. Чехов.

1185. А. С. СУВОРИНУ 4 июня 1892 г. Мелихово. 4 июнь. Пишу на всякий случай. Когда будете в Боброве, то получите письмо, которое я Вам туда посылаю. Три барышни, которые смутили Вас, давно уже уехали; Ольги Петровны нет. Ждем ее. Низко кланяюсь Вам, завидую и желаю счастливого пути. Ваш А. Чехов. На обороте: Петербург, Алексею Сергеевичу Суворину. Мл. Итальянская, 18.

{05074}

1186. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 7 июня 1892 г. Мелихово. 7 июнь. Мелихово. Благодаря окаянному зелью, которое Вы подарили мне, вся моя земля покрылась маленькими членами in erecktirten Zustande. Я посадил зелье в трех местах, и все эти три места уже имеют такой вид, как будто хотят тараканить. Заговорив о членах, нельзя умолчать и об яйцах. Полученные от Вас яйца положены под курицу. Благодарим за преумножение нашего хозяйства! Если благополучно вылупятся цыплята, то к зиме я устрою для них особое помещение и буду сам глядеть за ними. Третьего дня заказал я 50 вишневых дерев и 100 кустов сирени. Хозяйство мое мне нравится, во увы! ужасно тянет меня неведомая сила на Кавказ или в Крым; вообще к морю. Минутами бывает даже тяжело. Кажется, что если я в этом году не понюхаю палубы, то возненавижу свою усадьбу, которую, кстати сказать, по плану Миши, плотники обнесли частоколом. Но уехать, вероятно, не придется, так как работы по горло и денег лишних нет. Отложил все свои путешественные вожделения до августа. Ну, как Вы съездили в Вену? Завидую Вам. В июне я буду в Москве и зайду к Вам, чтобы увлечь Вас с собою под сень струй. После дождя у нас стало добропорядочно. Много зелени, но больше всего вишен. Вишен тьма-тьмущая. Еще раз спасибо, голубчик, за будущих петухов и кур, а также за окаянное зелье. Будьте здравы, веселы и богаты, как Асаф Баранов. Да хранит Вас небо. Ваш всем сердцем А. Чехов. В общем скучно.

{05075}

1187. Н. А. ЛЕИКИНУ 8 июня 1892 г. Мелихово. 8 июнь 1892 г. Ст. Лопасня. Письмо Ваше получил, добрейший Николай Александрович. Надо полагать, что Мих(аил) Суворин теперь у себя в имении в Псковской губ(ернии) и что добиться от него истины почти невозможно. Сегодня я напишу брату Александру. Если он приедет ко мне, то лучшей оказии не придумаешь. Буде понадобятся для собак цепочки и ошейники, то, пожалуйста, купите их сами, а потом сочтемся. Александр не сумеет купить, так же как и я, ибо нам никогда еще не приходилось возить собак. А видеть у себя таксов я жажду и алчу. Да, ветеринария находится еще у нас в самом жалком положении. Иной раз посмотришь в рецепт и только руками разведешь. Белладонна, свинцовый сахар, серный цвет и тому подобная чепуха, прописываемая по старым скотским лечебникам. Лечебник, изданный "Посредником" для народа, положительно никуда не годен. Отсталость ужасная. У нас нет дождей и жарко. Томимся. Рожь прекрасная, но яровые плачут. Поливка огородов замучила и мою фамилию, и прислугу. Странно, у Вас не цвела ещё яблоня, а у меня уже краснеют вишни, висят яблоки величиной в три копейки, поспевают клубника и крыжовник. Ягод в этом году будет тьма-тьмущая. Одной клубники соберем, пожалуй, несколько пудов. А куда ее девать? Книги, о которых Вы писали мне, у нас есть. Со Шредером я познакомился еще на Сахалине, когда постигал местное сельское хозяйство. Но вот беда, некогда заняться садом! Надо бы осмотреть каждое деревцо, но я пишу, работники в поле, сестра с огородом, мать по хозяйству... А когда я бываю свободен, меня требуют или в поле, или к плотникам, или в огород, или же все лопаты заняты и нечем окопать деревья. Занялся я спиливанием сухих фруктовых деревьев и сучьев, но провозился дня три и бросил. Старые деревья клонятся к земле - того и гляди упадут; сливы, прямо в цвету, лежали на земле, и приходилось рубить их, ибо не было спасения. Надо бы вилы для подпорок, но в лес

{05076}

некому ехать. Подождем августа, тогда будет посвободнее. Я заказал к осени 100 кустов сирени и 50 дерев владимирской вишни. В том месте, которое я теперь огородил фундаментальной решеткой и которое служит продолжением нашего сада, придется посадить не менее 700 дерев. Выйдет сад превосходный, и лет через 8-10 мои наследники будут иметь с него хороший доход. В будущем году заведу пасеку. Гречка у меня превосходная, а пчел нет. Благодарил ли я Вас за книги? Я их давно уже получил. Простите, я невежливый человек, не высылаю Вам своих книг... Утешаю себя мыслью, что пришлю их Вам все сразу. Александр меня удивил. Выпустил "Историю пожарного дела". Это очень хорошо. Он и ко мне обращался насчет сынишки, я обещал навести справки, но в моем архиве такая масса писем, что подступить страшно. Низко кланяюсь Вашим и желаю теплой, сухой погоды. Будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов.

1188. Ал. П. ЧЕХОВУ 9 июня 1892 г. Мелихово. Ст. Лопасня, 9 июнь. Получил я "Историю пожарного дела" и подумал: кто б мог предположить, что из нужника выйдет такой гений? Последняя книжка "Историческ(ого) вестника" довершила мое удивление, и я не перестаю задавать себе этот вопрос. Да, Саша, ты гений. Сторожа в таганрогской Михайловской церкви должны гордиться, что у их старосты такой племянник. Мы были наслышаны от твоего друга Н. А. Лейкина, что ты скоро приедешь в наше имение. Идея гениальная, и не замедли привести ее в исполнение. Но приезжай в медной каске. Перед приездом исполни просьбу, весьма громоздкую просьбу! Спишись со своим другом Лейкиным, которого ты так любишь (село Ивановское на Неве), и привези от него двух моих великолепных таксов. Расходы по провозу собак - мои. Я андам.

{05077}

Без собак не моги приезжать. Это очень милые животные, они будут всю дорогу утешать тебя. Ты их полюбишь, Саша. Все наши здравствуют. Отец взволнован: Виссарион, епископ Костромской, получил Анны 1-й степени, а Александр, епископ Можайский, который старше его, еще не получил. Кланяйся своей супруге и чадам. Не будь штанами, приезжай. Твой благодетель А. Чехов.

1189. Ал. П. ЧЕХОВУ 11 июня 1892 г. Мелихово. 11 июнь. Получил я твое письмо, пожарный Саша, и отвечаю сице. Я уже писал тебе, что приезд твой ожидается в Мелихове, но не иначе, как в обществе лейкинских таксов. Пожалуйста, привези таксов. Твоя заказная бандероль ушла в Серпухов и будет лежать там в почтовой конторе до nec plus ultra. Что же касается 85 руб., то вышли их Ивану для передачи мне (Тверская застава, Миусское училище). Деньги нужны до зареза, до отчаянности, и потому можешь судить, сколь гениальным показалось твое обещание. M-elle Загуляевой буду писать. Фотографии получены. Мы купили свинку. Приспособься приехать не позже июня, ибо в июле не будет уже той чёртовой пропасти всяких ягод, какая удивляет теперь наш взор. Началась косовица. Так гляди же, мы ждем. Что ты на своей книге подписался Чеховым, а не Гусевым,- это подло. Леонид Третьяков и Сержель умерли. Все у нас здравы и благополучны, но Лопасня деньги любить, а денег у нас нет. Желаю Вам всего хорошего, молодой человек. Подтяните брюки. Ваш благодетель А. Чехов. Приехал Иван. Взыскивает.

{05078}

1190. А. С. СУВОРИНУ 16 июня 1892 г. Мелихово. 16 июнь. Ст. Лопасня. Однако Вы меня удивили. Я думал, что Вы уже по Битюгу гуляете или за границей купаетесь, и давно уже послал Вам письмо в Бобров, ан Вы еще в Петербурге мерзнете. Если Вы долго жили в Питере, то отчего мне не писали? В августе я поехал бы с Вами в Феодосию с восторгом. Прожил бы я там с Вами, буде угодно, весь сентябрь и октябрь с наслаждением. И даже остался бы там зимовать. В самом деле, если бы Вы вернулись в августе! Для меня это было бы очень, очень хорошо. Напишите мне о Ваших осенних намерениях попространнее. Что касается холеры, то бояться ее не следует. Она далеко не пойдет и к сентябрю, вероятно, прикончится. В наше время она не живуча. Жду Вашей повести и поспешу исполнить авторское желание. Если пришлете еще что-нибудь и из-за границы, то буду очень рад, ибо испытываю тоску по литературе. Мне хочется и писать, и читать, и критику разводить. Астрономка еще не приезжала. Вы хотите, чтобы я описывал Вам свои впечатления. Мелихово - не заграница. Преобладают у меня теперь два впечатления: одно - прекрасное от сенокоса и другое - отвратительное от женоподобного, мясистого и голодного Сорохтина, моего предместника, который всё еще не угомонился и всячески старается облапошить меня. Душа моя просится вширь и ввысь, но поневоле приходится вести жизнь узенькую, ушедшую в сволочные рубли и копейки. Нет ничего пошлее мещанской жизни с ее грошами, харчами, нелепыми разговорами и никому ненужной условной добродетелью. Душа моя изныла от сознания, что я работаю ради денег и что деньги центр моей деятельности. Ноющее чувство это вместе со справедливостью делают в моих глазах писательство мое занятием презренным, я не уважаю того, что пишу, я вял и скучен самому себе, и рад, что у меня есть медицина, которою я, как бы то ни было, занимаюсь все-таки не для денег. Надо бы выкупаться

{05079}

в серной кислоте и совлечь с себя кожу и потом обрасти новой шерстью. Пишите мне побольше. Ведь у Вас пропасть свободного времени. Вы утомлены, но все-таки пишите. Право, мне скучно оттого, что Вы уехали так далеко. Жизнь моя изменилась круто: я не переписываюсь теперь ни с кем, кроме Вас. Изредка перекликнешься с недугующим Свободиным, а остальные благоприятели умолкли в ответ на мое молчание. Иссякли приятельские сюжеты. Дождей нет. Яровые погибли. Рожь будет легковесная. Пришли больные. Баба с глазом. Дала полотенце. Ну, желаю Вам всяких благ, а главное веселья и хорошего сна. Правда ли, что нас ожидает литературное торжество - 50-летний юбилей Григоровича? Ваш А. Чехов. В самой Лопасне продается большое имение предводителя Рюмина, с дворцами, с лесами, с рекой и с тысяча одной ночью. Есть также продажные имения в 30-40 и 50 тысяч, из коих, кажется, ни одного нет такого, которое не требовало бы ремонта. Рюминское имение в полном порядке. Говорят, есть даже зоологический сад.

1191. В. Г. ЧЕРТКОВУ 18 июня 1892 г. Мелихово. 18 июнь. Милостивый государь Владимир Григорьевич. Я живу теперь не в Москве, а в Серпуховском уезде, и потому письмо Ваше, посланное в мае, я получил только вчера. Мой адрес такой: Ст. Лопасня Моск.-Курск. дор., село Мелихово - это для простых писем, для всякой же иной корреспонденции - г. Серпухов, село Мелихово. Трудно иметь мнение о собственных произведениях, но мне кажется, что рассказ мой "Жена" не подходит для Вас. Если Вы думаете иначе, то сделайте одолжение, берите его и печатайте. Я поищу у себя в столе и, быть может, найду какой-нибудь другой рассказ и пришлю

{05080}

Вам; мне хочется, чтобы мое участие в Вашем предприятии обошлось без "Жены". Рассказ печатайте и издавайте на тех условиях, которые находите справедливыми, то есть наиболее подходящими для себя в данное время. В конце Вашего письма Вы, ссылаясь на свою неопытность в определении размеров авторского гонорара, предлагаете мне высказать на этот счет свое мнение. Но я тоже не могу похвастаться опытностью. До сих пор мне приходилось отдавать свои произведения для дешевых изданий только один раз, а именно А. С. Суворину для его "Дешевой библиотеки". Он платит мне за каждое издание "Детворы" 100 рублей. Сколько экземпляров составляет каждое издание, я не помню. Вы спишитесь с ним, т. е. с Сувориным. Расчеты его с авторами, кажется, не составляют секрета, и он, вероятно, сообщит Вам точные цифры и мотивы, которыми он руководствуется при определении гонорара, когда покупает материал для своей "Дешевой библиотеки". Его адрес: Oesterreich. Franzensbad, poste restante. Желаю Вам всего хорошего. Ваш покорный слуга А. Чехов. Книжку с "Ванькой" благоволите выслать в Серпухов. Если не раздумали издавать мой рассказ "Бабы", то не откажите прислать корректуру. Я не задержу ее.

1192. Н. М. ЛИНТВАРЕВОЙ 20 июня 1892 г. Мелихово. 20 июнь. Прекрасное Мелихово. Спешу Вас обрадовать, уважаемая Наталия Михайловна: нож от второго плуга нашелся, и мы уже препроводили сей плуг в Сумы, доказательством чего служит прилагаемая квитанция. На тебе, убоже, що нам не гоже. Господин главный управляющий не распорядился заплатить за пересылку плуга - вините его, а не меня. Ну-с, после Вашего отъезда дождя у нас не было и вершковый овес выбросил уже колосья. Мы погибли:

{05081}

овса не будет. Зато хвощ растет на славу. Вчера побрызгал дождик, но так скупо, что даже пыли не прибил. Кормовая свекла еще не взошла. Гусак, извините за выраженье, ухватил бабу Федосью за платок и повис на ней. Кухарка Дарья, находясь в сильно чверезом состоянии, повыбрасывала из-под гусынь яйца, так что вылупилось только три врага. Поросенок кусается и ест в саду кукурузу. Милые лошадки ночью поели цветную капусту. Купили за 6 р. телушку, которая от утра до ночи поет густым баритоном. Дарья свирепствует. Постники продолжают во время обеда и ужина блистать своим благочестием. В пруде завелись саламандры и зеленые чёртики. Одним словом, царю Мидийскому остается только издать дикий воинственный крик и бежать куда-нибудь в пустыню. Покосы сдали с половины. Ездим каждый день во второй участок, где косят 10 человек. Там я чувствую себя прекрасно. Если бы моя воля, то я переселился бы туда, а Мидию продал бы за три гроша Вареникову. Кстати сказать, сей последний возле своей конюшни, то есть почти в нашем саду, воздвиг замок для сомневающихся людей вроде графа Ланского. Господин главный управляющий вскипел и пошел объясняться. Результат: замок перенесен к нашему четырехугольнику. C'est savon. Плотники пошли чай пить. Приезжала Канталупа и уехала. Опять приехала гр. Мамуна; в настоящий момент она играет на рояли, а возле нее те, кому это нужно, делают карьеру. Прекрасная дочь Израиля то громко хохочет, то плачет. Маша и Мамуна собираются к Вам, я же не могу приехать на Луку раньше августа. Во-первых, занят по горло и, во-вторых, нет денег. Завтра будет у нас Свободин. Был я на днях в Серпухове и ел там биток с луком. Больше ничего не могу сказать об этом городе. Пахать нельзя. Земля высохла. Навозу хватило только на 5 десятин. Миша хочет купить еще 45 лошадей. Вы в опале у царя Мидийского: зачем Вы заплатили за тарань? Разве ее нельзя было выслать наложенным платежом? Ах, как это нехорошо!

{05082}

Всем Вашим низко кланяюсь и желаю всего хорошего. От всей души желаю Вам не иметь лошадей и гусаков. Будьте здоровы и хранимы небом. Ваш А. Чехов. Плещеев в Петербурге. Свадьба в июле. Жених - барон и красавец. Красив, потому что был в гусарах и продолжает служить на военной. Папаша-поэт покупает виллу где-то около Виндзора, но зельтерской воды уже не пьет: дорого!

1193. Г. М. ЛИНТВАРЕВУ 20 июня 1892 г. Мелихово. 20 июнь. Уважаемый Георгий Михайлович! Наталия Михайловна не так меня поняла. Я вовсе не говорил ей, что не еду на Луку только потому-де, что Вы меня не приглашаете. Церемонность моя никогда еще не простиралась до такой высоты. Я говорил Вашей сестре, что не еду к Вам, потому что уверен, что ее братья не поедут ко мне. Вот и всё. Я приеду в августе и дней за пять напишу Вам, чтобы Вы имели время списаться с профессором. Приехать же раньше не могу, так как занят всякой ерундой и не имею того, что всякому путешественнику необходимо. Да и неловко уезжать теперь, так как в июле сестры не будет дома. Не на кого дом оставить. Где теперь г. Иваненко? Что он делает и отчего к нам не едет? А как поживает г. Щербаненко? Будьте здоровы и богаты. Ваш А. Чехов.

1194. Е. М. ШАВРОВОЙ 20 июня 1892 г. Мелихово. 20 июнь. Ст. Лопасня. Здравствуйте, талант! Отчего Вы такая сердитая? Отчего Ваше письмо так холодно-сурово? Суворин теперь во Franzensbad'e (poste restante). Об его театральных намерениях мне ничего неизвестно.

{05083}

Знаю только, или, вернее, предполагаю, что в сезон 1892/93 года он театра держать не будет. Если хотите иметь более подробные сведения, то спишитесь с ним. А Вы хотите в актрисы? Что ж? Это мыло, как говорят хохлы. Я первый буду аплодировать Вам и даже в бенефис поднесу венок и серебряный портсигар (?). Почему Вы охладели к литературе? Давно уже я не читал Ваших рассказов. Желаю Вам веселья и хорошего настроения. Будьте здоровы и хранимы добрыми духами. Ваш А. Чехов.

1195. Л. С. МИЗИНОВОЙ 23 июня 1892 г. Мелихово. 23 июнь. Милая канталупочка, напишите, чтоб впредь до прекращения холеры на Кавказе не хлопотали насчет билетов. Не хочется сидеть в карантинах. У нас брат Александр с чадами и Свободин. Я пользуюсь отъездом Свободина и пишу Вам две строчки. Милая Ликуся, вместо того чтоб ныть и тоном гувернантки отчитывать себя и меня за дурное (?) поведение, Вы бы лучше написали мне, как Вы живете, что делаете и вообще как Ваши дела. Ухаживают ли за Вами ржевские драгуны? Я разрешаю Вам эти ухаживания, но с условием, что Вы, дуся, приедете не позже конца июля. Слышите ли? Не позже конца июля, иначе будете биты палкой. Пишите мне побольше, а я буду Вам отвечать. Пишу коротко, ибо спешит Свободин. Ах, как у нас шумно! Помните, как мы рано утром гуляли по полю? До свиданья, Ликуся, милая канталупочка. Весь Ваш Царь Мидийский.

{05084}

1196. В. Г. ЧЕРТКОВУ 23 июня 1892 г. Мелихово. 23 июнь Ст. Лопасня. Милостивый государь Владимир Григорьевич! Посылаю Вам рассказ свой "Именины". Если, по Вашему мнению, он не сгодится, чтобы заменить "Жену", то будьте добры возвратить мне его. Желаю Вам всего хорошего. Уважающий А. Чехов. На обороте: г. Россоша Воронежск. г(уб). Владимиру Григорьевичу Черткову,

1197. А. С. СУВОРИНУ 25 июня 1892 г. Мелихово. 25 июнь. Выехали ли Вы, наконец, из Петербурга, или же отложили свой отъезд еще до воскресенья? От Вас ни писем, ни слухов, ни повести, которую Вы обещали прислать. Где повесть? Где Вы? Пишу наудачу в Franzensbad. Вы тут? Если тут, то здравствуйте наконец. Я уже писал Вам за границу и делал запрос: будете ли Вы осенью жить в Феодосии? Если да, то можно ли и мне с Вами? Я буду рад прожить с Вами хоть до января. Холера уже в Саратове. Отсюда она проползет в Нижний и в Москву а по Оке в Серпухов и в Мелихово. Гнусная гостья. После голодовки она должна бы в сущности жестоко потрепать приволжский край, но этого не будет. На будущее взираю я без печали и без боязни. Холера asiatica делает широкие скачки, но она вяла и нерешительна, как Подколесин. Что-нибудь из двух: или она вырождается, или же поддается культуре. В таких клоаках, как Баку, со стотысячным населением, голодным и жалким, как китайские кули, больные считаются не сотнями, а лишь десятками и единицами. В Тифлисе тоже, несмотря на Майдан. Во Владивостоке в 1890 г. была та же история: разговоров больше, чем больных. Но все-таки врачам придется

{05085}

круто. Когда холера будет в Серпуховском уезде, то и аз многогрешный буду кричать, прописывать, ездить и дурно спать. Я уже прочел кое-что и чувствую себя во всеоружии. Русский человек не понимает деликатных чувств. Сегодня приезжал ко мне сосед, богатый фабрикант, с сынишком лечить горло и, прощаясь, протянул ко мне три рубля. Я сказал: зачем? полноте! Он поблагодарил и положил деньги себе в карман. Пишите мне, пожалуйста, о загранице. Как Вы проводите время и куда думаете ехать дальше, и не скучно ли Вам? Получил я от Черткова письмо. Просит больших вещей "для интеллигентных читателей" и просит откровенно высказаться насчет условий, предупреждая, что может платить только из чистой выручки. Ну, что прикажете ему ответить? Астрономка еще не приезжала. Куда-то сгинула. Боюсь, что она заболела и лежит где-нибудь, из гордости не давая о себе знать. Это шалая голова. Если бы я знал, где она, то написал бы ей, чтоб приехала. Я не верю в невинность тех жен, которые спят на одной постели с мужьями. И потому, если некая особа отказала доктору, то тут были иные соображения. Да и откуда Плещееву известно, что она отказала? А Плещеев постоянно разочаровывается. Надо быть большой овцой, чтобы серьезно относиться к его симпатиям и верить в его дружбу. Мережковский любил его искренно и воображал, что ему платят тем же. В последний раз он ехал за границу не для себя и не для жены, а ради страждущего Плещеева, который писал ему слезные письма и вызывал его. А теперь вот разочарование... Но в чем и почему? Старческое сибаритское брюзжанье и больше ничего. Был у меня Свободин. Похудел, поседел, осунулся и, когда спит, похож на мертвого. Необыкновенная кротость, покойный тон и болезненное отвращение к театру. Глядя на него, прихожу к заключению, что человек, готовящийся к смерти, не может любить театр. Нового ничего нет. Будьте здоровы и веселы. Пишите мне, пожалуйста. Если скучно писать, то пересильте себя. Анне Ивановне и детям привет. Ваш А. Чехов.

{05086}

1198. Л. С. МИЗИНОВОЙ 28 июня 1892 г. Мелихово. 28 июнь, 4 часа утра. Благородная, порядочная Лика! Как только Вы написали мне, что мои письма ни к чему меня не обязывают, я легко вздохнул, и вот пишу Вам теперь длинное письмо без страха, что какая-нибудь тетушка, увидев эти строки, женит меня на таком чудовище, как Вы. С своей стороны тоже спешу успокоить Вас, что письма Ваши в глазах моих имеют значение лишь душистых цветов, но не документов; передайте барону Штакельбергу, кузену и драгунским офицерам, что я не буду служить для них помехой. Мы, Чеховы, в противоположность им, Балласам, не мешаем молодым девушкам жить. Это наш принцип. Итак, Вы свободны. У нас прижилась заблудшая болонка, неизвестно кому принадлежащая. Приехал Семашко. Графиня уехала и скоро опять приедет. В воздухе сильно пахнет тем, что на языке Миши называется карьерой. Еще что? Поспевают вишни. Вчера ели уже вареники из вишен с кружовенным вареньем. Кстати о варениках. Мой сосед Вареников во что бы то ни стало хочет купить у меня этот участок. Отдает все постройки на снос, разрешает нам жить здесь до будущей (в 1894 г.) зимы и заплатит, вероятно, не менее 10 тысяч. Каково? Я жажду переселиться в тот участок. Если удастся сварить кашу с Варениковым, то осенью же начну строиться в своей лесной пустыне, и для полноты моего благоденствия у меня не будет хватать только тех трех тысяч, о которых я Вам говорил. Канталупа, я знаю: вступив в зрелый возраст, Вы разлюбили меня. Но в благодарность за прежнее счастье пришлите мне три тысячи. Это Вас ни к чему не обяжет, я же не останусь в долгу и пришлю Вам зимой сливочного масла и сушеных вишен. У нас всё тихо, смирно и согласно, если не считать шума, который производят дети моего старшего братца. Но писать все-таки трудно. Нельзя сосредоточиться. Для того чтобы думать и сочинять, приходится уходить на огород и полоть там бедную травку, которая никому не мешает. У меня сенсационная новость: "Русская мысль" в лице Лаврова прислала мне

{05087}

письмо, полное деликатных чувств и уверений. Я растроган, и если б не моя подлая привычка не отвечать на письма, то я ответил бы, что недоразумение, бывшее у нас года два назад, считаю поконченным. Во всяком случае ту либеральную повесть, которую начал при Вас, дитя мое, я посылаю в "Русскую мысль". Вот она какая история! Снится ли Вам Левитан с черными глазами, полными африканской страсти? Продолжаете ли Вы получать письма от Вашей семидесятилетней соперницы и лицемерно отвечать ей? В Вас, Лика, сидит большой крокодил, и в сущности я хорошо делаю, что слушаюсь здравого смысла, а не сердца, которое Вы укусили. Дальше, дальше от меня! Или нет, Лика, куда ни шло: позвольте моей голове закружиться от Ваших духов и помогите мне крепче затянуть аркан, который Вы уже забросили мне на шею. Воображаю, как злорадно торжествуете и как демонски хохочете Вы, читая эти строки... Ах, я, кажется, пишу глупости. Порвите это письмо. Извините, что письмо так неразборчиво написано, и не показывайте его никому. Ах, ах! Мне Басов писал, что Вы опять стали курить. Это подло, Лика. Презираю Ваш характер. Каждый день идут дождики, но земля все-таки сухая. Ну, до свиданья, кукуруза души моей. Хамски почтительно целую Вашу коробочку с пудрой и завидую Вашим старым сапогам, которые каждый день видят Вас. Пишите мне о Ваших успехах. Будьте благополучны и не забывайте побежденного Вами Царя Мидийского.

1199. А. С. СУВОРИНУ 3 июля 1892 г. Мелихово. 4 июль. Мелихово. Необходимая поправка. "Fin du Siиcle" прислали мне. Получил я вчера вечером, тремя днями позже, потому что три дня fin лежал в Серпухове. Пока одно могу сказать: формат очень мил. Книжка на вид симпатична. Сегодня вечером начну читать и на днях закачу

{05088}

Вам критику с глубокомысленными примечаниями. Холера ползет всё выше и выше, но вяло и нерешительно. Нет города, где число заболеваний в день простиралось бы до 200. Всё 7 да 8, и только в Астрахани и Баку считают десятками и в итоге подводят сотню. Газеты пишут много вздора, но в общем делают много. "Новое время" держит себя в холерном отношении прекрасно. Статьи д-ра Галанина вполне удовлетворительны. Публика в городах встревожена, да и в деревнях уже начинают уныло поговаривать насчет холеры. Опасность преувеличена, холера не так страшна, как ее малюют, но что-то гнусное, угнетающее и марающее есть в самом слове холера. Будь у болезни другое название, тогда бы меньше боялись. Но все-таки нехорошо. В прошлом году голод, теперь страх. Жизнь берет много от народа, но что она ему дает? Говорят: борись! Но стоит ли игра свеч? Получил я проект нового Театрального общества, учреждаемого Григоровичем, Всеволожским, Савиной и проч. По-моему, совершенно лишнее общество. С Вас возьмут 100 р., а с меня 5, соберут 2137 р. 42 к. и захиреют. Функции очень неопределенные. Тон устава подхалимовский. Вы же сообщите мне свой адрес, если уедете из Франценсбада. У меня литературная новость. Получил я из "Русской мысли" письмо, предлагают забыть бывшее у нас недоразумение. Я ответил трогательно и обещал повесть. Что еще написать Вам? Вишен у нас так много, что не знаем, куда девать. Крыжовник некому собирать. Никогда еще я не был так богат. Я стою под деревом и ем вишни, и мне странно, что меня никто не гонит по шее. Бывало, в детстве мне каждый день драли уши за ягоды. Предхолерное знамение: птицы очень плохо несутся и почти совсем не выводят птенцов. Три гусыни у нас вылупили только трех гусят, а у уток ничего не вышло. Куры встают с гнезд. И это везде так. Цветы дурно всходят, и всё имеет карликовый вид. Здекауэр был прав, когда инфлуэнцу называл предтечей холеры, но статья его в "Нов(ом) времени" немножко наивна. Можно подумать, что пишет не профессор, а какой-нибудь

{05089}

отставной штаб-лекарь, вроде Базарова отца. Миша гонит меня в шею: скорей! скорей! Фрол едет на станцию! В таком случае будьте здоровы. Приезжайте поскорее и ответьте, где Вы будете жить осенью. Ваш А. Чехов.

1200. А. С. СУВОРИНУ 6 июля 1892 г. Мелихово. 6 июль. Мелихово. Честное слово. Ваша повесть мне чрезвычайно понравилась. Я прочел ее в два присеста с тем вниманием и интересом, с каким читаются одни только захватывающие вещи. В ней очень много свежего, нового и чёртова пропасть умения. Первая часть до появления молодого Мурина показалась мне замечательной по оригинальности, и я чуть не заревел от ужаса, когда явился церковник Мурин и своим целомудрием, никому ненужным и неинтересным, заслонил и затуманил образ грешной, но единственной в нашей литературе Вари. Варя прекрасна, даже очень прекрасна и я теперь верю Савиной, которая говорила кому-то, что Вы знаете женщин. Быть может, Вы вовсе не знаете женщин, но обладаете тонкою способностью угадывания или же даром вымысла, что собственно и есть настоящий талант. Роман с Виталиным, монастырь, Аня, святые отцы, мысли Вари - всё это художественно, умно, культурно и интересно, и тут нельзя вычеркнуть ни одной строчки. В письмах Вы настойчиво изъявляли желание, чтобы я "прошелся" по повести, но я сумел сделать только кое-какие поправки корректурного свойства, и больше ничего. Есть недостатки, но их может исправить только сам автор, а посторонняя рука только напортит. Чем лучше вещь, тем резче бросаются в глаза ее недостатки и тем труднее их исправлять. По-моему, Вам достаточно десяти минут, чтобы исправить то, что, по-моему мнению, нуждается в исправлении, а я провозился бы пять дней и напутал. Недостатки вот в чем: 1) Видно, что за свою повесть Вы принимались 20 раз; она похожа на гладкую живописную дорогу, которая

{05090}

в 20 местах прерывается туннелями. От старой постройки уцелел одинокий столб - Наташа; затем новый, но брошенный столб - ростовщица-помещица. Затем глубокий овраг, который Вы зарыли наполовину,- это область чудесного. От прошлого уцелели также указания на женитьбу Виталина и проч. 2) Начинается действие в театре, с воспоминаний Виталина. Всё, что происходит в начале, есть, так сказать, продукт памяти Виталина, которому я могу верить и не верить. Его манера вспоминать и рисовать себе прошлое делает ему честь: у него художественное воображение. Он художник и даже психолог. Но верить ему, что Варя такая и сякая, я погожу; я подожду, что скажет от себя автор. И Вы говорите от себя, но где кончается память Виталина и где начинаетесь Вы, неизвестно, так как Вами не положена внешняя граница. 3) Два героя, действующих в развое время; из них второй является уж после того, как со сцены исчезает первый. Это двоит повесть, двоит и образ Вари. Мне было бы приятнее, если бы вместо Мурина приехал Виталин. Виталину ведь никто не мешает претерпеть метаморфозу и захотеть в попы. Было бы приятнее и потому, что целомудренный Мурин не колоритен, да и не верит ему читатель, так как он ничего еще не испытал в не имеет истинного представления о грехе, а стало быть, и о страдании. Легко тому рассуждать о целомудрии, кто ни разу еще не спал с женщиной! Запойный пьяница, толкующий о пользе трезвости, заслуживает больше доверия, чем приличный молодой человек, который во всю свою жизнь не пил ничего, кроме молока и лимонада. Моралисты-теоретики до такой степени раздражают меня и мою греховность, что пиши я Вашу повесть, то взял бы и заставил Мурина употребить горничную. Так вот - нельзя ли вместо Мурина выпустить Виталина? Пусть Виталин в конце застрелится, но это все-таки лучше, чем Мурин. Да Вы и сами чувствуете в Мурине что-то не то, так как разговор его с Варей самое неинтересное место во всей повести - не по содержанию, а по вялости действия. 4) Тирада о Толстом должна подлежать исключению безусловно. Во-первых, Варя, которая, как Вы пишете, читала много путного, не могла раньше не знать

{05091}

учения Толстого, и, во-вторых, тирада эта отнимает у богословского разговора его общий характер, т. е. самое интересное. Да и кажется мне, что имена живых могут украшать лишь газетные и журнальные статьи, но не повести. Имена подвержены неумолимому закону моды. Теперь как-то коробит, когда читаешь про даму в турнюре или кринолине, так точно через 10- 15 лет, пожалуй, читателю покажется неуместным толкование 6 толстовщине. И опять-таки повторяю: никто не поверит Вашему Мурину. Ему ли говорить о непротивлении злу? Ему не поверят, и всё то, что он говорит, отнесут к Вашему желанию высказаться и припишут Вам. А Толстой, хоть и великий человек, но не стоит того, чтобы Вы занимались им даже когда пишете повести, т. е. в часы, когда Вы наиболее объективны и свободны. Больше никаких замечаний не могу сделать, хоть зарежьте. Галлюцинация Мурина сделана отменно. Жаль только, что Варя не стукнула его по голове подсвечником. Всё прекрасно, и я глубоко убежден, что повесть будет иметь успех, и от души рад этому, так как, быть может, беллетристика понравится Вам и Вы будете находить в ней отдых. Никакого другого лекарства от скуки и дурного настроения я не посоветовал бы Вам так охотно, как писание пьес и повестей. Это занятие тихое, кропотливое и любопытное уже потому, что имеешь дело не с цифрами и не с политикой, а с людьми, которых сам выбираешь по личному своему произволу. Да и талант будет прыгать у Вас в душе и беспокойно переворачиваться, пока Вы не дадите ему удовлетворения. Право, дурного ничего нет в том, что Вы написали "Татьяну Репину", а хорошего много; то же самое можно сказать и о повести. Значит, повесть выйдет в свет в сентябре или октябре? Это необходимо. Нового ничего нет. Послал Вам много писем в Франценсбад, но ответа не получал. Пишите мне, пожалуйста, подлиннее. Холера in status quo, ни сильнее, ни слабее. Всего хорошего. Ваш А. Чехов.

{05092}

1201. Н. А. ЛЕЙКИНУ 13 июля 1892 г. Мелихово. 13 июль. Ст. Лопасня. Простите, добрейший Николай Александрович, что я так долго не отвечал на Ваше письмо. По случаю холеры, которая еще не дошла до нас, я приглашен в санитарные врачи от земства, дан мне участок, и я теперь разъезжаю по деревням и фабрикам и собираю материал для санитарного съезда. О литературной работе и подумать некогда. В 1848 г. в моем участке была холера жестокая; рассчитываем, что и теперь она будет не слабее, хотя, впрочем, божья воля. Участки велики, так что всё время у врачей будет уходить только на утомительные разъезды. Бараков нет, трагедии будут разыгрываться в избах или на чистом воздухе. Помощников нет. Дезинфекции и лекарств обещают безгранично. Дороги скверные, а лошади у меня еще хуже. Что же касается моего здравия, то я уж к полудню начинаю чувствовать утомление и желание завалиться спать. Это без холеры, а что будет при холере, посмотрим. Кроме эпидемии, я ожидаю еще эндемическую болезнь, которая будет у меня в усадьбе непременно. Это - безденежье. За прекращением литературной работы у меня прекратились и доходы. Если не считать трех рублей, которые я сегодня получил за триппер, то мои доходы равны нолю. Рожь удалась вполне на всех 14 десятинах. Уже убирают. Овес, благодаря последним дождям, поправился. Гречиха великолепная. Вишен тьма. Сейчас восьмой час вечера. Надо ехать к земскому начальнику, который собрал для меня сход. Сей земский начальник, мой сосед (3 версты), кн. Шаховской, молодой человек 27 лет - фигура колоссальных размеров и с зычным голосом. Он и я - оба на сходах упражняемся в красноречии, разубеждая скептиков в целительной силе перцовки, огурчиков и т. п. У ребят поголовно понос, часто кровавый. Ну, будьте здоровы. Гонорар высылайте в г. Серпухов, ибо на Лопасне нет почтового отделения. Серпухов, село Мелихово - вот и всё.

{05093}

Будьте здоровы еще раз. Кланяйтесь Вашим. Д-р Сиротинин живет по соседству со мной на даче. Ваш А. Чехов.

1202. Е. П. ЕГОРОВУ 15 июля 1892 г. Мелихово. 15 июля. Ст. Лопасня. Добрейший Евграф Петрович, ничего хорошего я написать Вам не могу, так как не знаю ни одного врача, который теперь не был бы занят, а студентов-медиков знакомых у меня нет. Если же и встречу кого-нибудь из медиков, то мое посредничество едва ли будет иметь успех, потому что врач едва ли согласится ехать в уезд за 250 р. Мы тоже хлопочем во всю ивановскую. У нас в Серпуховском уезде врачей так мало, что во время холеры уезд будет сидеть почти без помощи. Заграбастали и меня, раба божьего, и назначили санитарным врачом. Разъезжаю теперь по деревням и читаю лекции. Послезавтра на санитарном совете будем решать вопрос: где можно достать врачей и студентов? И, вероятно, никак не решим этого вопроса. Значит, Вам не удастся отдохнуть после голодовки. Досадная и грустная история. Еду сейчас в монастырь просить, чтобы построили барак. Будьте здоровы и небом хранимы. Вашим поклон. Ваш А. Чехов.

1203. Л. С. МИЗИНОВОЙ 16 июля 1892 г. Мелихово. 16 июль. Вы, Лика, придира. В каждой букве моего письма Вы видите иронию или ехидство. Прекрасный у Вас характер, нечего сказать. Напрасно Вы думаете, что будете старой девой. Держу пари, что со временем из Вас выработается злая, крикливая и визгливая баба, которая будет давать деньги под проценты и рвать уши соседским мальчишкам. Несчастный титулярный советник в рыжем халатишке, который будет иметь честь

{05094}

называть Вас своею супругою, то и дело будет красть у Вас настойку и запивать ею горечь семейной жизни. Я часто воображаю, как две почтенные особы - Вы и Сафо сидите за столиком и дуете настойку, вспоминая прошлое, а в соседней комнате около печки с робким и виноватым видом сидят и играют в шашки Ваш титулярный советник и еврейчик с большой лысиной, фамилии которого я не хочу называть. Маша давно уже уехала на Луку вместе с Мамуной. Один проезжий доктор говорил мне, что сам он наблюдал под Харьковом, а именно в Мерефе, два случая холеры. Если слухи об этом дойдут до Сум, то Маша убежит оттуда. Жду ее к 20 июля. Уехать я никуда не могу, так как уже назначен холерным врачом от уездного земства (без жалованья). Работы у меня больше чем по горло. Разъезжаю по деревням и фабрикам и проповедую там холеру. Завтра санитарный съезд в Серпухове. Холеру я презираю, но почему-то обязан бояться ее вместе с другими. Конечно, о литературе и подумать некогда. Утомлен и раздражен я адски. Денег нет, и зарабатывать их нет ни времени, ни настроения. Собаки неистово воют. Это значит, что я умру от холеры или получу страховую премию. Первое вернее, так как тараканы еще не ушли. Дано мне 25 деревень, а помощника ни одного. Одного меня не хватит, и я разыграю большого дурака. Приезжайте к вам, будете бить меня вместе с мужиками. А Вы, милая девочка, много проигрываете, что живете в Торжке, а не у нас. По случаю холеры, которая еще не пришла, я познакомился со всеми соседями. Есть интересные молодые люди. Например, мой сосед кн. Шаховской, 27 лет. Он сидит у меня по целым дням. Когда угомонятся холерные страхи, я уеду в Крым, а Канталупа останется в Торжке и будет киснуть со своими родственниками, а потом, прокиснув, приедет в Москву и отдастся невинным удовольствиям: будет ездить к Сафо, курить, ругаться с родственниками, посещать спектакли у Федотова... Весьма мило! Готова пьеса? Нет? У нас дожди и жара. Рожь прекрасная, но убирать некому. Вишен тоже убирать некому. Но все сии богатства не льстят мне. Меня радует только одно:

{05095}

мысль, что мне не придется ехать в Москву. Лика, приезжайте к нам на зиму! Ей-ей, отлично проживем. Я займусь Вашим воспитанием и выбью из Вас дурные привычки. А главное я заслоню Вас от Сафо. Ну, будьте здоровы. Не пишу Вам на этот раз никаких нежностей, потому что Вы увидите в них только иронию. И, конечно, не подпишу своей фамилии. Из упрямства не подпишу. Р. S. Одна моя знакомая, некрасивая, но симпатичная барышня бросила курить, во, но слухам, опять начала. Этакая упрямая бестия! Пишите мне. Слышите? Умоляю на коленях.

1204. Н. М. ЛИНТВАРЕВОЙ 22 июля 1892 г. Мелихово. 22 июль. Мелихово. Уважаемая Наталия Михайловна, передайте Иваненко, что за его телеграмму я заплатил 1 рубль. Трата напрасная, так как Маше было сказано, что буде Александр Игнатьевич согласится, то чтобы он ехал тотчас же, не трудясь посылать телеграммы и в нерешимости почесываться. Его давно уже ждут. Я лично жду его с нетерпением. Прошли слухи, что Ваша сестра Елена Михайловна мимо нас проехала в Хотунь. Третьего дня я слышал, что она назначена в Белопесоцкую волость. Могли ли мы года три назад подумать, что нам вместе придется воевать с холерой в Серпуховском уезде? Хотунский медицинский участок граничит с моим мелиховским, учрежденным 17-го июля. Значит, сама судьба хочет, чтобы мы были "уважаемыми товарищами". Елене Михайловне предстоит организовать участок; испортит она крови очень много, так как земство наше отличается медлительностью и всю тяжелую организаторскую работу взвалило на врачей. Я злюсь, как цепной пес; у меня 23 деревни, а до сих пор я не получил еще ни одной койки и, вероятно, никогда не получу фельдшера, которого мне обещали в Санитарном совете. Езжу по фабрикам и выпрашиваю как милостыни помещения для своих будущих пациентов. В разъездах я от утра до вечера и уже утомился, хотя холеры

{05096}

еще не было. Вчера вечером мок на проливном дожде, не ночевал дома и утром шел домой пешком по грязи и всё время ругался. Моя лень оскорблена во мне глубоко. Думаю, что и Елене Михайловне будет не легче. Но это только в первое время. Через 1-2 недели всё войдет в свою колею и мы усядемся. Холера, надо полагать, будет не особенно сильная. Да и сильная не страшна, так как земство снабдило врачей самыми широкими полномочиями. То есть я не получил ни копейки, но могу нанимать избы и людей сколько угодно и в тяжелых случаях могу выписать из Москвы санитарный отряд. Земцы здесь интеллигентные, товарищи дельные и знающие люди, а мужики привыкли к медицине настолько, что едва ли понадобится убеждать их, что в холере мы, врачи, неповинны. Бить, вероятно, нас не будут. Когда вернется Маша? Без нее на огороде творятся ужасные беспорядки. Телушка и гуси съели половину огорода. Цыплята помогают им. Мне же присмотреть некогда, так как по целым дням меня не бывает дома. Читаю, что в Харьковской губ(ернии) холера. Где? Была ли она на Сумском участке же(лезной) дороги? Будет досадно, если проберется в западный край. Там она может свить себе крепкое гнездо и весною, пожалуй, опять вернется в Россию. Весьма важное примечание. Если во дворе у Вас случится у кого-нибудь холера, то в самом начале давайте нафталин. Крепкому человеку можно дать его с каломелем или с касторкой. В последней он растворяется. Давать до 10 гран. Мы остановились на таком лечении: вначале нафталин, потом способ Кантани, т. е. клистиры из таннина и подкожные вспрыскивания раствора поваренной соли. Я буду, кроме того, употреблять во всех видах тепло (горячий кофе с коньяком, горячие матрасики, горячие ванны и проч.) и вначале вместе с нафталином. буду давать сантонин, который непосредственно действует на паразитов кишечника. До сантонина я дошел своим умом. Если же холеры не будет, то я ничего не буду употреблять. Надеюсь, что треклятая холера минует нас и что мы в своей жизни будем видеться еще 283 раза. Понятно, что этим летом приехать к Вам я не могу. Если

{05097}

же Вы приедете к нам в августе или сентябре, то это будет весьма и весьма великодушно. По историческим справкам, мною наведенным, в Мелихове в 71-72 гг. холеры вовсе не было, а в 1848 г. было только два заносных случая. Тут никогда не бывает ни дифтерита, ни тифа... Перебирайтесь к нам. Я построю Вам во втором участке дом и запрещу входить к Вам нашей горничной Катерине, которая тоже оказалась страшной воровкой и дурой. Дарьюшка свирепствует. Ну, будьте здоровы и богом хранимы. Всем Вашим мой сердечный привет. Если Маша и Клара Ивановна еще. не уехали от Вас, то и им поклон. Ваш всей душой А. Чехов.

1205. Л. С. МИЗИНОВОЙ 27 и 30 июля 1892 г. Мелихово. 27 июль. Мелихово. У нас гостит Петр Васильич с сыном артиллеристом, который стреляет преимущественно после обеда и, конечно, не из пушки. Петр Васильич до такой степени сладок и чювствителен, что я начинаю верить в истинную дружбу. После каждого выстрела он подходит к сыну и нежно целует его в голову... Желаю Вам от души и такого мужа и такого сына. Вы отдали перевод пьесы немке? Представьте, я ожидал этого. У Вас совсем нет потребности к правильному труду. Потому-то вы больны, киснете и ревете, и потому-то все вы, девицы, способны только на то, чтобы давать грошовые уроки и учиться у Федотова глупостям. Я написал Вам длинное ругательное письмо, но раздумал посылать его. Зачем? Вас не проймешь, а только расстроишь Вам нервы. Маша еще не приехала. Ожидаем ее каждый день. С первого августа начну ждать Вашего приезда. Работы у меня по горло. Земство пригласило меня в участковые врачи, а мне неловко было отказаться. Вот и всё. Пишите мне, дуся, а то мне скучно. Пить и есть надоело, спать опротивело, а писать, удить рыбу и собирать грибы нет времени. А лучше, если бы Вы приехали.

{05098}

Это лучше письма. Я так хорошо умею лечить холеру, что в Мелихове жить совсем безопасно. Холера уже в Москве и под Москвой. Ну, будьте здоровы, блондиночка. В другой раз не злите меня Вашею ленью и, пожалуйста, не вздумайте оправдываться. Где речь идет о срочной работе и о данном слове, там я не принимаю никаких оправданий. Не принимаю и не понимаю их. Жду Вас и мечтаю о Вашем приезде, как житель пустыни бедуин мечтает о воде. Всего хорошего! Ваш Antoine. 30 июль. Приехали Маша и Иваненко. Последний получил место в трех верстах от нас. Приезжайте.

1206. Н. М. ЛИНТВАРЕВОЙ 31 июля 1892 г. Мелихово. 31 июль. Мелихово. Многоуважаемая Наталья Михайловна, прежде всего шлю Вам великую благодарность за зубровку. Я выпил сразу пять рюмок и нашел, что она превосходно помогает от холеры. Иваненко живет у нас и рассказывает про своего дядюшку. Сегодня он уехал куда-то со своим принципалом-князем, молодым человеком, который тоже любит поговорить, но про тетушку. (Его тетка кн. Шаховская работает в бараке у ген(ерала) Баранова.) То-то наговорятся! Маша в восторге от Пcла, от всех вас и вашего гостеприимства. Если бы не холерные обязанности и не безденежье, то в этом году я непременно побывал бы у Вас. Холера отнимет у меня, вероятно, всю осень. Она теперь в Москве и под Москвой; идет к нам с севера, с юга и с востока по Оке. Думаю, что около 5- 7 августа она уже пожалует к нам, чтобы начать подзакусывать и закусывать печенегами. В моем участке прошлые эпидемии 1848-72 гг. продолжались всякий раз около 40 дней. Значит, окончания холеры я должен ждать в сентябре. Затем будут санитарный съезд, сдача холерного инвентаря и т. п., так что музыка протянется до октября, а в октябре ехать к Вам будет

{05099}

уже поздно. Занят я теперь по горло и потому до октября не заработаю ни одной копейки и буду, яко наг, яко благ; значит, после холеры придется сидеть дома и скавчать на бумаге и стараться снять с каждого издателя по две шкуры. Стало быть, и осенью нельзя приехать. С Вашей сестрой я еще не виделся. А хотелось бы повидаться и поговорить. Холера на носу, а земство только теперь выписывает из Берлина шприцы Кантани и даже эсмарховы кружки. У меня на 25 деревень одна кружка, ни одного термометра и только полфунта карболовой кислоты. Вероятно, и у Вашей сестры не лучше. Блаженны врачи, живущие при лечебницах, а мы, организаторы пунктов, чувствуем себя каждую минуту и убогими и одинокими. У меня на двух фабриках бараки; один - прекрасный, другой - плохой, в деревнях есть бараки помельче, и всё это выпрошено мною у обывателей, и до сих пор я не потратил ни единого земского гроша. Впрочем, всё это мелочи и через неделю, надо полагать, владения царя Мидийского будут готовы для принятия индийских запятых. Земство наше медлительно, но интеллигентно и сговорчиво, соседи милые люди, а мужики, вероятно, драться не будут, ибо привыкли к медицине и боятся холеры. Сейчас у меня в кабинете была публика. Шел разговор о Вас и о том, что Вы осенью приедете в Мелихово. Я намотал это себе на ус. Приезжайте, сделайте милость. Косят овес. Заболела лошадь. Сосед подарил породистую свинку в благодарность за то, что я лечил его супругу. Купили двух романовских баранов: кавалера и барышню. Телка от кормления яблоками стала пузатой, как бутылка с зубровкой. Ну, оставайтесь здоровы. Да хранит Вас бог от болезней и страхов. Всем Вашим мой сердечный привет и благодарность за сестру. Приезжайте, чтобы еще раз съездить на перчаточную фабрику с душкой военным А. Чехов. А перчаточник за лечение преподнес мне полдюжины перчаток для Маши.

{05100}

1207. А. С. СУВОРИНУ 1 августа 1892 г. Мелихово. 1 авг. Мелихово. Мои письма гоняются за Вами, но Вы неуловимы. Я писал Вам часто и, между прочим, в St. Moritz, судя же по Вашим письмам, Вы от меня ничего не получали. Во-первых, в Москве и под Москвой холера, а в наших местах она будет на сих днях. Во-вторых, я назначен холерным доктором, и мой участок заключает в себе 25 деревень, 4 фабрики и 1 монастырь. Я организую, строю бараки и проч., и я одинок, ибо всё холерное чуждо душе моей, а работа, требующая постоянных разъездов, разговоров и мелочных хлопот, утомительна для меня. Писать некогда. Литература давно уже заброшена, и я нищ и убог, так как нашел удобным для себя и для своей самостоятельности отказаться от вознаграждения, какое получают участковые врачи. Мне скучно, но в холере, если смотреть на нее с птичьего полета, очень много интересного. Жаль, что Вас нет в России. Материал для "маленьких писем" пропадает даром. Хорошего больше, чем дурного, и этим холера резко отличается от голода, который мы наблюдали зимою. Теперь все работают, люто работают. В Нижнем на ярмарке делают чудеса, которые могут заставить даже Толстого относиться уважительно к медицине и вообще к вмешательству культурных людей в жизнь. Похоже, будто на холеру накинули аркан. Понизили не только число заболеваний, но и процент смертности. В громадной Москве холера не идет дальше 50 случаев в неделю, а на Дону она хватает по тысяче в день - разница внушительная. Мы, уездные лекаря, приготовились; программа действий у нас определенная, и есть основание думать, что в своих районах мы тоже понизим процент смертности от холеры. Помощников у нас нет, придется быть и врачом и санитарным служителем в одно и то же время; мужики грубы, нечистоплотны, недоверчивы; но мысль, что наши труды не пропадут даром, делает всё это почти незаметным. Из всех серпуховских докторов я самый жалкий; лошади и экипаж у меня паршивые, дорог я не знаю, по вечерам ничего не вижу, денег у меня нет, утомляюсь я очень скоро, а главное - я никак не

{05101}

могу забыть, что надо писать, и мне очень хочется наплевать на холеру и сесть писать. И с Вами хочется поговорить. Одиночество круглое. Наши хозяйственные потуги увенчались полным успехом. Урожай основательный, и Мелихово, когда продадим хлеб, даст нам больше тысячи рублей. Огород блестящ. Огурцов целые горы, а капуста удивительная. Если бы не окаянная холера, то я мог бы сказать, что ни одно лето я не проводил так хорошо, как это. Была у меня астрономка. Она живет в больнице у докторши и по-бабьи вмешивается в холерные дела. Всё преувеличивает и всюду видит интриги. Курьезная особа. К Вам она привыкла и любит Вас, хотя и не принадлежит к людям, цензурою дозволенным, как выражается Чертков. А Щеглов в самом деле неправ. Я не люблю такой литературы. О холерных бунтах уже ничего не слышно. Говорят о каких-то арестах, о прокламациях и проч. Говорят, что литератор Астырев приговорен к 15-летней каторге. Если наши социалисты в самом деле будут эксплоатировать для своих целей холеру, то я стану презирать их. Отвратительные средства ради благих целей делают и самые цели отвратительными. Пусть выезжают на спинах врачей и фельдшеров, но зачем лгать народу? Зачем уверять его, что он прав в своем невежестве и что его грубые предрассудки - святая истина? Неужели прекрасное будущее может искупить эту подлую ложь? Будь я политиком, никогда бы я не решился позорить свое настоящее ради будущего, хотя бы мне за золотник подлой лжи обещали сто пудов блаженства. Увидимся ли осенью? Будем ли вместе жить в Феодосии? Вы - после заграничной поездки, а я - после холеры могли бы рассказать друг другу много интересного. Давайте проведем октябрь в Крыму. Право, это не скучно. Будем писать, разговаривать, есть... В Феодосии уже нет холеры. Пишите мне возможно чаще ввиду моего исключительного положения. Настроение мое теперь не может быть хорошим, а Ваши письма отрывают меня от холерных интересов и ненадолго уносят в иной мир. Будьте здоровы. Товарищу по гимназии Алексею Петровичу мой привет. Ваш А. Чехов.

{05102}

Буду лечить холеру по способу Кантани: большие клистиры с таннином в 40 градусов и вливание под кожу раствора поваренной соли. Первые действуют превосходно: и согревают, и уменьшают понос. Вливание же иногда производит чудеса, но иногда паралич сердца.

1208. В. Г. ЧЕРТКОВУ 1 августа 1892 г. Мелихово. Уважаемый Владимир Григорьевич, извините, что я так долго не отвечал на Ваше письмо. Я назначен по случаю холеры участковым врачом и литература ушла на задний план. Возьмите и "Именины", если находите их подходящими, но не издавайте их вместе с "Женой". Два этих рассказа в одной книжке не улыбаются мне, а почему - я не могу сказать Вам определенно. Не пишу Вам длиннее, потому что вышли все 7-копеечные марки, а посылать за ними далеко. От Сытина получил книги "Детское сердце". Желаю Вам всего хорошего. Уважающий А. Чехов. 1 август. Ст. Лопасня. На обороте: г. Россоша Воронежской губ. Владимиру Григорьевичу Черткову.

1209. Л. С. МИЗИНОВОЙ 7 августа 1892 г. Мелихово. 7 авг. Вы рады случаю придраться. Во-первых, на Ваше письмо я ответил тотчас же, а если мое письмо запоздало, то виною тому не я, а лошади, которые ездят на станцию не каждый день; во-вторых, характер Ваш похож на прокисший крыжовник; в-третьих, если Вы забыли немецкий язык, то могли бы выучить его в один месяц, а в-четвертых,- у Вас нет никакого любимого дела; если бы оно было, то не было бы надобности держать его в тайне.

{05103}

В-пятых, за что Вы ругаетесь? Несносная Вы канталупа. Если Вы втюрились по уши в какого-нибудь водочного заводчика или барона, то так и пишите, а нечего вилять и причину Вашего охлаждения сваливать на меня и на Чеховых. Жду Вас к себе 15-го авг(уста). В этот день Маша именинница, и будет глупо, если Вы не приедете. Бабушка подождет. Непременно приезжайте. Я разрешу Вам надсмехаться надо мной и браниться, сколько Вашей душеньке угодно. Пишите, Лика. Иван идет на станцию, а под окном ждут больные. Некогда писать. Да и зачем, если мои письма только возбуждают в Вас желание браниться? Больных пропасть. Холеры еще нет. Целую ручку. Ваш А. Чехов.

1210. А. С. СУВОРИНУ 16 августа 1892 г. Мелихово. 16 авг. Больше писать я не стану, хоть зарежьте. Я писал в Аббацию, в St. Мориц, писал раз десять по крайней мере. До сих пор Вы не присылали мне ни одного верного адреса, и потому ни одно мое письмо не дошло до Вас и мои длинные описания и лекции о холере пропали даром. Это обидно. Но обиднее всего, что после целого ряда моих писем о наших холерных передрягах Вы вдруг из веселого бирюзового Биаррица пишете мне, что завидуете моему досугу! Да простит Вам аллах! Ну-с, я жив и здрав. Лето было прекрасное, сухое, теплое, изобильное плодами земными, но вся прелесть его, начиная с июля, вконец была испорчена известиями о холере. В то время, как Вы в своих письмах приглашали меня то в Вену, то в Аббацию, я уже состоял участковым врачом Серпуховского земства, ловил за хвост холеру и на всех парах организовал новый участок. У меня в участке 25 деревень, 4 фабрики и 1 монастырь. Утром приемка больных, а после утра разъезды. Езжу, читаю лекции печенегам, лечу,

{05104}

сержусь и, так как земство не дало мне на организацию пунктов ни копейки, клянчу у богатых людей то того, то другого. Оказался я превосходным нищим; благодаря моему нищенскому красноречию мой участок имеет теперь 2 превосходных барака со всею обстановкой и бараков пять не превосходных, а скверных. Я избавил земство даже от расходов по дезинфекции. Известь, купорос и всякую пахучую дрянь я выпросил у фабрикантов на все свои 25 деревень. Одним словом, А. П. Коломнин должен гордиться, что учился в той же гимназии, где и я. Душа моя утомлена. Скучно. Не принадлежать себе, думать только о поносах, вздрагивать по ночам от собачьего лая и стука в ворота (не за мной ли приехали?), ездить на отвратительных лошадях по неведомым дорогам и читать только про холеру и ждать только холеры и в то же время быть совершенно равнодушным к сей болезни и к тем людям, которым служишь,- это, сударь мой, такая окрошка, от которой не поздоровится. Холера уже в Москве и в Московск(ом) уезде. Надо ждать ее с часу на час. Судя по ходу ее в Москве, надо думать, что она уже вырождается и что запятая начинает терять свою силу. Надо также думать, что она сильно поддается мерам, которые приняты в Москве и у нас. Интеллигенция работает шибко, не щадя ни живота, ни денег; я вижу ее каждый день и умиляюсь, и когда при этом вспоминаю, как Житель и Буренин выливали свои желчные кислоты на эту интеллигенцию, мне делается немножко душно. В Нижнем врачи и вообще культурные люди делали чудеса. Я ужасался от восторга, читая про холеру. В доброе старое время, когда заболевали и умирали тысячами, не могли и мечтать о тех поразительных победах, какие совершаются теперь на наших глазах. Жаль, что Вы не врач и не можете разделить со мной удовольствия, т. е. достаточно прочувствовать и сознать и оценить всё, что делается. Впрочем, об этом нельзя говорить коротко. Способ лечения холеры требует от врача прежде всего медлительности, т. е. каждому больному нужно отдавать по 5-10 часов, а то и больше. Так как я намерен употреблять способ Кантани -клистиры из таннина и вливание раствора поваренной соли под кожу,- то положение мое будет глупее дурацкого.

{05105}

Пока я буду возиться с одним больным, успеют заболеть и умереть десять. Ведь на 25 деревень только один я, если не считать фельдшера, который называет меня вашим высокоблагородием, стесняется курить в моем присутствии и не может сделать без меня ни единого шага. При единичных заболеваниях я буду силен, а если эпидемия разовьется хотя бы до пяти заболеваний в день, то я буду только раздражаться, утомляться и чувствовать себя виноватым. Конечно, о литературе и подумать некогда. Не пишу ничего. От содержания я отказался, дабы сохранить себе хотя маленькую свободу действий, и потому пребываю без гроша. Жду, когда отмолотят и продадут рожь, а до тех пор буду питаться "Медведем" и грибами, которых у нас видимо-невидимо. Кстати сказать, никогда я не жил так дешево, как теперь. У нас всё свое, даже хлеб свой. Думаю, что через два года все мои расходы по дому не будут превышать тысячи рублей в год. Когда узнаете из газет, что холера уже кончилась, то это значит, что я уже опять принялся за писанье. Пока же я служу в земстве, не считайте меня литератором. Ловить зараз двух зайцев нельзя. Вы пишете, что я бросил "Сахалин". Нет, сие мое детище я не могу бросить. Когда гнетет меня беллетристическая скука, мне приятно бывает браться не за беллетристику. Вопрос же о том, когда я кончу "Сахалин" и где буду печатать его, не представляется для меня важным. Пока на тюремном престоле сидит Галкин-Враский, выпускать книгу мне сильно не хочется. Вот разве нужда заставит, тогда другое дело. Во всех своих письмах я назойливо задавал Вам один вопрос, на который, впрочем, Вы можете не отвечать мне: где вы будете жить осенью и не хотите ли вместе со мною прожить часть сентября и октября в Феодосии и Крыму? Мне нестерпимо хочется есть, пить, спать и разговаривать о литературе, т. е. ничего не делать и в то же время чувствовать себя порядочным человеком. Впрочем, если Вам противно мое безделье, то я могу пообещать написать с Вами или около Вас пьесу, повесть... А? Не хотите? Ну бог с Вами. Была два раза астрономка. В оба раза мне было с нею скучно. Был Свободин. Он становится всё лучшe

{05106}

и лучше. Тяжелая болезнь заставила его пережить метаморфозу душевную. Видите, как я длинно пишу, хотя и не уверен, что это письмо дойдет до Вас. Вообразите мою холерную скуку, мое холерное одиночество и вынужденное литературное безделье и пишите мне побольше и почаще. Ваше брезгливое чувство к французам я разделяю. Немцы куда выше их, хотя их почему-то и называют тупыми. А франко-русские симпатии я так же люблю, как Татищева. Что-то ёрническое в этих симпатиях. Зато приезд к нам Вирхова мне ужасно понравился. У нас уродился очень вкусный картофель и дивная капуста. Как Вы обходитесь без щей? Не завидую ни Вашему морю, ни свободе, ни хорошему настроению, какое испытывается за границею. Русское лето лучше всего. А, сказать кстати, за границу мне не особенно хочется. После Сингапура, Цейлона и, пожалуй, нашего Амура Италия и даже кратер Везувия не кажутся обольстительными. Побывав в Индии и Китае, я не видел большой разницы между заграницей и Россией. В Биаррице живет теперь мой сосед, владелец знаменитой Отрады, граф Орлов-Давыдов, бежавший от холеры; он выдал своему доктору на борьбу с холерой только 500 руб. Его сестра, графиня, живущая в моем участке, когда я приехал к ней, чтобы поговорить о бараке для ее рабочих, держала себя со мной так, как будто я пришел к ней наниматься. Мне стало больно, и я солгал ей, что я богатый человек. То же самое солгал я и архимандриту, который отказался дать помещение для больных, которые, вероятно, случатся в монастыре. На мой вопрос, что он будет делать с теми, которые заболеют в его гостинице, он мне ответил: "Они люди состоятельные и сами вам заплатят..." Понимаете ли? А я вспылил и сказал, что нуждаюсь не в плате, ибо я богат, а в охране монастыря... Бывают глупейшие и обиднейшие положения... Перед отъездом гр. Орлова-Давыдова я виделся с его женой. Громадные бриллианты в ушах, турнюр и неуменье держать себя. Миллионерша. С такими особами испытываешь глупое семинарское чувство, когда хочется сгрубить зря.

{05107}

У меня часто бывает и подолгу сидит поп, прекрасный парень, вдовец, имеющий незаконных детей. Пишите же, а то беда. Ваш А. Чехов.

1211. И. М. КОНДРАТЬЕВУ 21 августа 1892 г. Мелихово. 21 августа, ст. Лопасня. Многоуважаемый Иван Максимович! Будьте добры прислать мне мой счет по адресу: Москва, Тверская застава, Миусское училище, Ивану Павловичу Чехову для передачи мне. Желаю Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

1212. В. А. ТИХОНОВУ 21 августа 1892 г. Мелихово. 21 авг., ст. Лопасня. Простите, милый Владимир Алексеевич, что я не спешил с ответом на Ваше письмо. Во-первых, такому ленивому и тугому автору, как я, трудно с уверенностью сказать сегодня, что он будет писать завтра; давая Вам, кроме обещания сотрудничать, еще название будущего рассказа, я рисковал бы подвести Вас, как подвел уже с "Обывателями". Во-вторых, литература у меня теперь на третьем плане, так как я по случаю холеры состою участковым врачом и ведаю холерные дела в Серпуховском уезде. Приемка больных и разъезды, а главное - в голове нет ничего, кроме холеры. Но во всяком разе я Ваш сотрудник до мозга костей и таковым останусь до гробовой доски. Рассказ дам всенепременнейше, были бы мы только живы и здоровы. Итак, сударь, Вы у меня не были, хотя обещали, и редиска Ваша завяла. Теперь, если приедете, мне взамен редиски придется предложить Вам десяток огурцов. Пишите мне поподробнее. Журнал Вы ведете прекрасно.

{05108}

Брошюрка о холере пришлась весьма кстати. Но частенько подгуливают рисунки. Желаю Вам всех благ. Вашей дочке желаю жениха провизора, торгующего оптом карболовой кислотой. По нынешним временам это почище Шереметева. Ваш А. Чехов.

1213. Л. Я. ГУРЕВИЧ 10 сентября 1892 г. Мелихово. 10 сентябрь, ст. Лопасня. Многоуважаемая Любовь Яковлевна, Вы хотите определенного ответа, и я, право, не знаю, что написать Вам. У меня ничего нет готового. В ожидании холеры я был назначен участковым врачом, и почти всё лето прошло у меня в медицинских заботах. Правда, в Серпуховском уезде холеры до сих пор не было, но ожидание ее, организация пункта, амбулатория и разъезды (у меня в участке 27 деревень) отнимали у меня и время и желание писать. Двум богам служить нельзя. Теперь у меня работы меньше, а к 1 октябрю, если не будет холеры, придется совсем закрыть свою медицинскую лавочку. Тогда засяду за литературу и тогда, быть может, сумею дать Вам ответ более удовлетворительный, чем этот. А пока простите и не сердитесь. До призвания моего в холерные эскулапы я написал одну небольшую повесть и начал другую. Но обе совсем не годятся для Вас: одна - по своим не первостепенным достоинствам, а другая - по цензурным условиям. Еще раз прошу извинить меня и дать мне отсрочку. Желаю Вам всего хорошего. Поклон Михаилу Ниловичу. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

1214. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) Сентябрь, не позднее 14, 1892 г. Мелихово. Мой знакомый А. И. Иваненко с моего благословения написал рассказ. Не дадите ли по пятачку за строчку?

{05109}

Я сердит на Вас, Александр Семенович, и имею на то полное основание. Поклон Николаю Михайловичу. Ваш А. Чехов. На обороте: Александру Семеновичу Лазареву.

1215. Н. М. БОБОРЫКИНУ 20 сентября 1892 г. Мелихово. 20 сентябрь. Ст. Лопасня, Моск.-Курск. д. Многоуважаемый Николай Михайлович, я приходил к Вам в последний раз затем, чтобы взять обратно свою повесть, в полной надежде, что Вы поймете меня и не откажете, но говорить откровенно и подробно я постеснился, так как в редакции были посторонние. Сюжет же для разговора немножко щекотливый, да и скучный для людей незаинтересованных. Дело в том, что, вручая кн. Цертелеву и г. Морозову рукопись, я взял авансом 500 р., с непременным условием - возвратить эти деньги г. Морозову, если оба они, т. е. князь и г. Морозов, выйдут из состава редакции. С меня взята была расписка. Оба они уже не принимают никакого участия в "Р(усском) обозрении", значит, я должен возвратить взятые деньги. Вскоре после ухода их я получил письмо, в котором между прочим напоминалось мне, что 500 р. я должен уплатить никому другому, как только г. Морозову, да и сам я знаю это без напоминания, так как обязательства свои хорошо помню. Штрафовать Вас на 500 р., чтобы уплатить долг, я положительно не хочу, так как при спешном выпуске целого ряда книжек у Вас и без меня расходов достаточно. Я отдам свои и не позже, как в текущем сентябре. Откладывать нельзя, иначе я не соблюду условия. Это раз. Во-вторых, повестью своей, как я уже докладывал Вам нелицеприятно, я недоволен и имею серьезное намерение продержать ее у себя еще год. Убедительно прошу Вас, Николай Михайлович, не сердиться и войти в мое положение. Если я на сих днях отошлю г. Морозову 500 р., а повесть запру в стол

{05110}

до лета, то этим я сниму со своих плеч большую тяжесть. Верьте, что с моею повестью журнал Ваш не теряет ровно ничего и что Ваше вполне доброжелательное отношение к сему моему посланию прочнее прикрепит меня к журналу. Извиняюсь за хлопоты и прошу верить в искреннее уважение Вашего А. Чехова.

1216. В. М. ЛАВРОВУ 26 сентября 1892 г. Мелихово. 26 сентябрь. Я пишу повесть и рассчитываю кончить ее в первой половине октября. Земство отпустит меня на волю 15-го, но я постараюсь побывать в Москве раньше. В повести моей будет 3-4 листа. Желаю Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

1217. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) 2 октября 1892 г. Мелихово. 2 октябрь. Простите, добрейший Александр Семенович, что я так поздно отвечаю на Ваше письмо. Виною тому текущие дела и леность. Да, я на Вас неистово сердит, но единственно за то только, что Вы и Николай Михайлович минувшим летом отказали мне в удовольствии видеть Вас обоих у себя в Мелихове. Я весьма огорчен. Теперь уже нет смысла ехать ко мне, так как идет холодный дождь и дороги прескверные, приходится невылазно сидеть в комнате. Попробую еще раз пригласить Вас на Рождество и в другой раз весною, а там уж как знаете... Летом у меня Вы увидели бы много курьезного и, пожалуй, интересного. У меня просторно; есть бараны, есть щенки Мюр и Мерилиз, есть всякая овощь и даже пара свиней. Тишина и благорастворение воздухов... Я вижу, Вы зеваете, воображая мою жизнь, но, уверяю Вас, остроумцам из "Иллюстрированной газеты" живется скучнее, чем уездным обывателям, а ведь от

{05111}

Москвы так и несет названными остроумцами, жареной колбасой и Левинским! За Иваненко благодарю. Только, пожалуйста, ив особенно урезывайте его творения. Ведь он пишет не для славы, а для пищи и одежды. У него, несомненно, есть свежесть и хохлацкая игривость, но он сильно отстал в знаках препинания. Участковым врачом я буду состоять до 15 октября, когда упразднят в моем участке холеру. У меня прибавится досуга, и я, пожалуй, буду чаще наведываться в Москву, хотя мне ехать туда и жить там положительно не для чего. На моей литературной бирже настроение далеко не бойкое. Приготовил для печати одну повесть и оканчиваю другую - вот и всё за 5 летних месяцев. Денег нет. Вчера заработал медициной 6 рублей, да хочу продать 200 пудов ржи, но это всё гроши. Вся надежда на повести. Как поживает Николай Михайлович? Что он пописывает? Вот бы кому забросить к чёрту Плющиху и последовать моему примеру. В деревне и дешевле, и здоровее, и горизонты не заслонены домами. Будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов. Вот мои расходы по имению за текущее лето: Молотилка.....................30 р. Куплено по случаю Экипаж с верхом...........70 р. Куплено по случаю Новый пруд..................150 р. Перестройка конюшни.30 р. Итого 280 р. Да по мелочам вышло тысячи две.

1218. А. С. СУВОРИНУ 10 октября 1892 г. Мелихово. 10 окт. Ваша телеграмма о смерти Свободина захватила меня, когда я выезжал со двора на приемку больных. Можете представить мое настроение. Этим летом Свободин гостил у меня; был очень мил, кроток, покойно

{05112}

и благодушно настроен и сильно привязан ко мне. Для меня было очевидно, что он скоро умрет; было очевидно и для него самого. Он старчески жаждал обычного покоя и ненавидел уже сцену и всё, что к сцене относится, и боялся возвращения в Петербург. Конечно, мне следовало бы поехать на похороны, но, во-первых, Ваша телеграмма пришла перед вечером, а похороны, вероятно, завтра, и, во-вторых, в 30 верстах от нас холера, и я не могу оставить своего пункта. Заболело 7 человек в одной деревне и уже умерло 2. Может холера забраться и в мой участок. Странно, что к зиме холера захватывает всё больший район. Я дал слово быть участковым врачом до 15 октября - в сей день официально закрывается мой участок. Я отпущу фельдшера, закрою барак и, если случится холера, буду изображать из себя нечто комическое. Прибавьте, что врач одного из соседних участков заболел плевритом и, стало быть, если у него случится холера, то я по долгу товарищества должен буду взять себе и его участок. До сих пор у меня не было ни одного случая холеры, но были эпидемии тифа, дифтерита, скарлатины и проч. В начале лета было много работы, потом же к осени - меньше и меньше. Хочется мне повидаться с Вами и поговорить. Когда Вы будете в Москве? Я буду там 15, 16 и 17 октября, пишите, буде пожелаете, по адресу: Москва, Новая Басманная, Петровско-Басманное училище. 20-го же я опять буду дома, 29-го - в Серпухове на Санитарном совете, а потом не знаю, куда меня занесет фортуна. Хорошо бы в Японию! Мои литературные итоги за минувшее лето благодаря холере равны почти ничему. Писал мало, а о литературе думал еще меньше. Впрочем, написал две небольшие повести - одну сносную, другую скверную, которые буду печатать, должно быть, в "Русской мысли". Я получил от Лаврова очень симпатичное письмо и помирился с ним вполне искренно. Летом трудненько жилось, но теперь мне кажется, что ни одно лето я не проводил так хорошо, как это. Несмотря на холерную сумятицу и безденежье, державшее меня в лапах до осени, мне нравилось и хотелось жить. Сколько я деревьев посадил! Благодаря нашему

{05113}

культуртрегерству, Мелихово для нас стало неузнаваемо и кажется теперь необыкновенно уютным и красивым, хотя, быть может, в сущности оно ни к чёрту не годно. Велика сила привычки и сознания собственности. И удивительно, как приятно не платить за квартиру. Завелись новые знакомства и новые отношения. Прежние наши страхи перед мужиками кажутся теперь нелепостью. Служил я в земстве, заседал в Санитарном совете, ездил по фабрикам - и это мне нравилось. Меня уже считают своим и ночуют у меня, когда едут через Мелихово. Прибавьте к этому, что мы купили себе новый покойный экипаж с верхом, провели новую дорогу, так что уже не ездим через деревню, копаем пруд... Еще что? Одним словом, до сих пор всё было ново и интересно, а что будет дальше, не знаю. Уже снег, холодно, но в Москву меня не тянет. Ощущения скуки до сих пор не было. Мой сосед кн. Шаховской, молодой человек, бывающий у меня очень часто и говорящий очень много, ждет Вас, чтобы показать Вам доставшиеся ему по наследству письма декабристов. Говорит, что писем очень много. Интеллигенция здесь очень милая и интересная. Главное - честная. Одна только полиция несимпатична. У нас семь лошадей. Есть телка с широкой мордой, альгаузская. Есть щенки Мюр и Мерилиз. Жду с нетерпением письма, от Вас. Пишите, пожалуйста. Я сократил "Монте-Кристо". Что мне с ним делать? Ваш А. Чехов.

1219. В. М. ЛАВРОВУ 12 октября 1892 г. Мелихово. Лопасня. 12 окт. Многоуважаемый Вукол Михайлович! Я буду у Вас в редакции 15-го числа в половину второго дня. Принесу свою работу. Если к этому времени Вас не будет в редакции или я опоздаю к поезду и приеду часом позже, то оставьте записку - где можно отыскать Вас? Вероятно, мне придется пробыть

{05114}

в Москве не дольше 1-2 дней. В 30 верстах от меня холера, и мне неудобно надолго отлучаться из своего участка. А каков Свободин? Жутко подумать. А мы дня за два до телеграммы об его смерти решили строить в поле баню со "Свободинской" комнатой, которую хотели предоставить в его полное распоряжение. Я ждал его смерти, так как знал его болезнь, но все-таки мне думалось, что он проживет еще года два-три. У него было хроническое воспаление почек. Болезни сердца и грудная жаба были только симптомами этой болезни. Я потерял в нем друга, а моя семья - покойнейшего и приятнейшего гостя. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов

1220. М. О. МЕНЬШИКОВУ 12 октября 1892 г. Мелихово. 12 окт. Ст. Лопасня. Уважаемый Михаил Осипович, сейчас я прочитал Вашу статью "О чтении" и вспомнил, что я до сих пор не отвечал на Ваше последнее письмо. Простите за невежество. Трудно отвечать, когда не знаешь, что ответить. Вы спрашиваете меня, скоро ли я пришлю в "Неделю" рассказ или повесть подлиннее; у меня нет наготове ни повести, ни рассказа, так как я завален работой по уши, но все-таки мне не хочется отвечать Вам "нет" или "нескоро"... Позвольте мне ответить Вам уклончиво, на манер девицы, которая почему-либо не может ответить "да", хотя и жаждет этого всею душой. Если в начале ноября ничего не пришлю Вам, то постараюсь прислать в декабре. Ваша статья интересна, умна и убедительна. Если бы я издавал журнал, то непременно пригласил бы Вас в сотрудники и был бы огорчен, если бы Вы отказали мне. В статье есть пропуск - Вы уделили очень мало места природе языка. Вашему читателю ведь важно знать, почему дикарь или сумасшедший употребляет только сотню-другую слов, в то время как в распоряжении Шекспира их были десятки тысяч. В этой области у Вас есть кое-какие неясности. Так Вы пишете

{05115}

(стр. 155), что каков язык, такова и степень культурной высоты народа. Выходит так, как будто, чем богаче язык, тем выше культура. А по-моему, наоборот - чем выше культура, тем богаче язык. Количество слов и их сочетаний находится в самой прямой зависимости от суммы впечатлений и представлений; без последних не может быть ни понятий, ни определений, а стало быть, и поводов к обогащению языка. Далее, на той же странице два пункта, которые благодаря неполноте истолкуются, пожалуй, не так, как Вы хотите: во-первых, неразвитые мужики и дикари могут обладать богатым и утонченным языком - значит, богатство языка и неразвитие могут уживаться в одной шкуре? и во-вторых, не совсем ясно, что значит "портится язык"? Понимать ли под этим его вырождение, или что другое? Ведь случается, что он не только портится, но даже исчезает. Если богатый великорусский язык в борьбе за существование сотрет с лица земли бурятский или чухонский язык, то будет ли это порча последних? Сильный пожирает слабого, и если фабричный и казарменный языки начинают кое-где брать верх, то не они в этом виноваты, а естественный порядок вещей. Не знаю, ясно ли я выражаюсь. Извините, захотелось покритиковать. На остальных страницах всё обстоит благополучно, и я согласен с Вами по всем пунктам. И взгляд Ваш на школьное дело не кажется мне утопическим. Благодарю за адрес Ивана Леонтьевича. Желаю всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

1221. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) 15 октября 1892 г. Москва. Здравствуйте, Александр Семенович! Остановился я у чёрта на куличках - Новая Басманная, ПетровскоБасманное училище. Приехал я по весьма важным и спешным делам и 17-го уеду опять. Нужно спешить, так как дома около меня холера. Приеду еще через 1-1 1/2 недели. Не повидаться ли нам? Мне известно,

{05116}

что завтра к 12 дня меня дома не будет, а остальное мне неизвестно. Я соскучился по Вас и по Николае Михайловиче. Где он? Что он? Пользуюсь тем, что сожитель наш Юс Малый посылает Вам свой рассказ, и вкладываю это письмо в его пакет - способ избавить себя от 5-коп. марки. Завтра в 12 я в "Слав(янском) базаре" завтракаю с Лавровым и Гольцевым. Весьма вероятно, что к 3-4 часам или к 5 буду дома. Поехал бы к Вам, но, честное слово, занят по горло. Ваш А. Чехов.

1222. А. С. СУВОРИНУ 18 октября 1892 г. Мелихово. 18 октяб. Издавать в Париже "Новое время" - это идея роскошная, и, конечно, жаль, что, вернувшись домой, Вы охладели к ней. Финансовые соображения великая штука, но мне кажется, что не во всех случаях жизни следует ставить их на первое место. Влюбленный должен любить, охотник стрелять, а журналист писать и издавать независимо от того, сколько стоит дом и его ремонт. Пьеса Сумбатова имела в Москве солидный успех и была даже напечатана в одном из изданий Общества любителей словесности. Написал князь свою "хронику", потому что не знает истории; вот почему она понравилась Москве и почему ее напечатало университетское Общество - сие необъяснимо. Вы очень сердито обошлись с хроникой, и мне, признаться, немножко жаль князя. Пьеса скверная, но ведь если бы Сумбатову не говорили умные и ученые люди, что она великолепная, то он не поставил бы ее. Я помню, с какою робостью он писал ее и потом как высоко задрал свой кавказский нос, когда исторические и литературные авторитеты признали в ней перл. Недавно со мною была такая история. Приходит ко мне некий Шуф, юноша, с толстой тетрадищей и слезно просит прочитать его поэму в стихах, кажется "Баклан", и сказать о ней

{05117}

свое мнение. Говорит, что читал профессорам словесникам и те будто очень хвалили. Читаю - и о неба херувимы! Дрянь ужасная и притом всплошь глупая. Приходит автор за ответом, и я по совести говорю ему свое мнение и советую длинных поэм не писать. И что же Вы думаете? Через месяц эта поэма появляется в "Вестнике Европы". Я остался в дураках, но не в этом беда. Беда в том, что после профессорских похвал и "Вестника Европы" юноша по слабости человеческой во всякой критике будет теперь видеть посягательство на свой гений. Жаль, что у Вас нет досуга взять одну из последних книжек "Вестника Европы", кажется, июльскую, и прочесть там поэму Шуфа. Вы бы прочли и сказали мне: если бы Шуф переделал свою поэму в пьесу и поставил ее на сцене, то один ли он был бы виноват в этом? Сестра замуж не вышла, но роман, кажется, продолжается в письмах. Ничего не понимаю. Существуют догадки, что она отказала и на сей раз. Это единственная девица, которой искренно не хочется замуж. Теперь о себе. Жениться я не хочу, да и не на ком. Да и шут с ним. Мне было бы скучно возиться с женой. А влюбиться весьма не мешало бы. Скучно без сильной любви. Вы сквозь призму моего благодушества увидели жизнь однотонную, бесцветную и унылую. Я-де сам по себе, а мое Монрепо и семь лошадей сами по себе. Я, голубчик мой, далек от того, чтобы обманывать себя насчет истинного положения вещей; не только скучаю и недоволен, но даже чисто по-медицински, т. е. до цинизма, убежден, что от жизни сей надлежит ожидать одного только дурного- ошибок, потерь, болезней, слабости и всяких пакоcтей, но при всем том, если бы Вы знали, как приятно не платить за квартиру и с каким удовольствием я вчера уезжал из Москвы. Что-то новое для меня есть в сознании, что я не обязан жить на такой-то улице и в таком-то доме. Сегодня я гулял в поле по снегу, кругом не было ни души, и мне казалось, что я гуляю по луне. Для самолюбивых людей, неврастеников нет удобнее жизни, как пустынножительство. Здесь ничто не дразнит самолюбия, и потому не мечешь молний из-за яйца выеденного. Здесь есть где двигаться и читаешь больше. Нехорошо вот только, что нет музыки и пения и что Вас сюда никакими силами не затащишь, остальное же или заменимо, или же легко добывается в Москве за деньги, а от меня до Москвы рукой подать.

{05118}

Зима. Участок мой уже закрыт, но больные все-таки ходят. Вчера отвез в "Русскую мысль" две повести. Буду работать всю зиму не вставая, чтобы весной уехать я Чикаго. Оттуда через Америку и В(еликий) океан в Японию и Индию. После того, что я видел и чувствовал на востоке, меня не тянет в Европу, но, будь время и деньги, поехал бы опять в Италию и Париж. Ваше раздражение исподволь уляжется, но вот головные боли - это грустная история. Я недавно лечил от головной боли одного старика, который ходил согнувшись и стонал непрерывно. У него мигрени продолжаются дня по четыре. Ходит ко мне также и ужасно надоела баба Авдотья, у которой вот уже год болит голова - непрерывно; при обострениях она лежит в постели в полузабытьи, слабая, с паршивым пульсом и очень походит на тифозную. Ей помогает салициловый натр, и, чтобы получить 2-3 порошка, она ходит ко мне за 5 верст. Даю ей иодистый калий. Тоже помогает. Иодистый калий вообще хорошая штука. Около нас было 11 холерных. Это цветки, ягодки будут весной. Высокая смертность - это серьезный тормоз. Мы ведь бедны и некультурны оттого, что у нас много земли и очень мало людей. Напишите мне что-нибудь про Льва Толстого. 20-го окт(ября) земское собрание. Предположено (я читал в отчете) благодарить меня за организацию участка. С августа на 15 октября я записал у себя на карточках 500 больных; в общем принял, вероятно, не менее тысячи. Мой участок вышел удачен в том отношении, что были в нем доктор, фельдшер, два отличных барака, принимались больные, производились разъезды по всей форме, посылались в санитарное бюро отчеты, но денег потрачено всего 110 руб. 76 коп. Львиную долю расходов я взвалил на своих соседей-фабрикантов, которые и отдувались за земство. Пишите мне, пожалуйста. Что Вы не были на похоронах у Свободина, это хорошо. Вообще никогда не ходите на похороны. Желаю Вам здоровья и покоя. Ваш А. Чехов.

{05119}

1223. Н. М. ЕЖОВУ 20 октября 1892 г. Мелихово. 20 октябрь. Добрейший Николай Михайлович, я буду в Москве около 1-го ноября и на сей раз, чтобы ближе было, остановлюсь в "Лоскутной". Постараюсь просидеть один день безвыходно в номере, и тогда конечно никакие силы не помешают нам свидеться и потолковать. Когда Вы были на Басманной, я то завтракал, то обедал и освободился только к 9 часам вечера. Рекомендацию дам охотно. Но как? Написать ли мне прямо Лаврову или же прислать Вам записку, а уж Вы снесете ее в редакцию вместе с повестью? Или не подождать ли Вам моего приезда, когда я сам снесу в "Русскую мысль" Ваш рассказ? Откуда Вы взяли, что Ваши последние нововременские рассказы не нравятся мне? Я с удовольствием читаю Вас и всякий раз замечаю, что Вы идете не назад, а вперед. Пожалуй, одно только пришлось мне не по вкусу в одном из Ваших рассказов - это Ваше желание убедить меня, что в кафешантане не бывают порядочные женщины. Это, душа моя, я и без Вас давно знаю. Напрасно Вы трудились стрелять моралью по девкам и по Бобровскому; в выигрыше ведь Бобровский, который в ту ночь наверное спал с девочкой, а не Вы, который ушли домов не солоно хлебавши. Издавать книжку с помощью "Пет(ербургского) листка" я Вам не советую. Надо или самому издавать, или же подождать приезда Суворина. "П(етербургский) листок" - это пломба недоброкачественная, трихинная... У Вас ведь свой читатель, а у "Листка" свой. Амфитеатров очень недурно ведет московский фельетон. Поклонитесь Александру Семеновичу и оставайтесь живы и здоровы. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов.

{05120}

1224. Ал. П. ЧЕХОВУ 21 октября 1892 г. Мелихово. 21 октябрь. Достопочтенный братец! Я не отвечал тебе насчет Литературного фонда. Так как я туда не буду делать взносов, то буде еще раз встретится тебе Загуляев и спросит насчет меня, то отвечай незнанием. Можешь, впрочем, рассказать ему про Людмилу Павловну и прохателей. Весьма утешительно, что меня перевели на датский язык. Теперь я спокоен за Данию. Родитель в восторге от твоего гостеприимства. В Петербурге он набрался сияния и важности, держит себя прилично и вчера за обедом, когда ему доложили, что пришел сапожник Егорка, то он сказал: "Пусть подождет. Господа кушают". Делать ему нечего, и он сам говорит, что ему остается теперь одно - "заниматься богомыслием"... Сидит у себя в комнате и занимается. Собравши плоды земные, мы тоже теперь сидим и не знаем, что делать. Снег. Деревья голые. Куры жмутся к одному месту. Чревоугодие и спанье утеряли свою прелесть; не радуют взора ни жареная утка, ни соленые грибы. Но как это ни странно, скуки совсем нет. Во-первых, просторно, во-вторых, езда на санях, в-третьих, никто не лезет с рукописями и с разговорами, и, в-четвертых, сколько мечтаний насчет весны! Я посадил 60 вишен и 80 яблонь. Выкопали новый пруд, который к весне наполнится водой на целую сажень. В головах кишат планы. Да, атавизм великая штука. Коли деды и прадеды жили в деревне, то внукам безнаказанно нельзя жить в городе. В сущности, какое несчастье, что мы с детства не имели своего угла. Жизнь здесь гораздо дешевле, чем в Москве. Главное - за квартиру не надо платить. Не нужны крахмальные сорочки и извозчики. До 15-го октября я служил в земстве участковым врачом; лечил, ездил и ловил за хвост холеру. Холеры не было. Но едва закрыли участок, как в 30 верстах от нас заболело холерой 11 человек. Все наши здравствуют. У нас есть щенки Мюр и Мерилиз, баран и овца, кабан и свинья, и две телушки,

{05121}

из коих одна породистая - с широкой мордой и большими черными глазами. В отделениях, где помещается сей зверинец, необыкновенно уютно и тепло. 6 лошадей, но корова только одна. Кланяюсь твоей фамилии и желаю ей всего хорошего. Не будь штанами, пиши. Твой А. Чехов.

1225. А. А. АЛЕКСАНДРОВУ 22 октября 1892 г. Мелихово. 22 окт. Ст. Лопасня. Уважаемый Анатолий Александрович! Николай Михайлович письменно разрешил мне поступить с "Палатой 6", как мне угодно. Я послал к нему в редакцию письмо и 500 р., взятые мною авансом, прося возвратить мне рукопись "Палаты 6" и мою расписку. Но мой посланный не застал Николая Михайловича и вообще получил крайне неопределенный ответ. Убедительно прошу Вас на сей раз не отказать моему посланному, т. е. возвратить мою рукопись и принять 500 рублей. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

1226. В. М. ЛАВРОВУ 22 октября 1892 г. Мелихово. 22 октябрь. Многоуважаемый Вукол Михайлович! Корректуру получил. Благодарю и извиняюсь за беспокойство. Дорога ужасная, отвратительная, и мне жаль Вашей посланной, которая должна была два часа болтаться в грязи, смешанной со снегом. Повесть того не стоит. Сейчас я буду посылать нарочного на станцию, завтра - тоже, и таким образом муки, какие приняла на себя Ваша Пелагея, являются излишними. Ведь я говорил сестре, что на станции будет мой нарочный

{05122}

и что рукопись надо было отдать начальнику станции. Ну, да что делать! 29-го окт(ября) у меня в Серпухове Санитарный совет и обед с докторами, а 30-го я буду в Москве вместе с корректурой. Остановлюсь в "Лоскутной". В "Русском обозрении", очевидно, хотят пуститься на какой-нибудь фокус. Уж не напечатать ли повесть? Храни создатель. Посылаю письмо на имя редактора Александрова. Корректуры не задержу, будьте покойны. Желаю всего хорошего и кланяюсь. Ваш А. Чехов.

1227. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 24 октября 1892 г. Мелихово. 24 окт. Ст. Лопасня, Моск.-Курск. д. Если бы не штурман "Недели", приславший мне Ваш адрес и писавший о Вас, то я не знал бы, на какой Вы планете и что с Вами. Давно уже я не писал Вам, милый Жан, и давно, давно не видел трагического почерка.- Ну-с, как Вам известно, я уже выбрался из Москвы и живу в благоприобретенном имении. Я залез в долги (9 тысяч!!), погода аспидская, нет проезда ни на колесах, ни на санях, но в Москву не тянет и никуда не хочется из дому. В доме тепло, а на дворе просторно; за воротами лавочка, на которой можно посидеть и, глядя на бурое поле, подумать о том, о сём... Тишина. Собаки не воют, кошки не мяукают, и только слышно, как девчонка бегает по саду и старается водворить на место овец и телят. Я плачу проценты и повинности, но это обходится вдвое дешевле, чем квартира в Москве. В качестве холерного доктора я принимаю больных, они подчас одолевают меня, но это всё-таки втрое легче, чем беседовать о литературе с московскими визитерами. И тепло, и просторно, и соседи интересные, и дешевле, чем в Москве, но, милый капитан... старость! Старость, или лень жить, не знаю что, но жить не особенно хочется. Умирать не хочется, но и жить как будто бы надоело. Словом, душа вкушает хладный сон.

{05123}

А Свободин-то каков! Этим летом он приезжал ко мне два раза и жил по нескольку дней. Он всегда был мил, но в последние полгода своей жизни он производил какое-то необыкновенное, трогательное впечатление. Или, быть может, это мне казалось только, так как я знал, что он скоро умрет. Я, да и Вы тоже потеряли в нем человека, который искренно привязывался и искренно любил, не разбирая, великие или малые дела мы совершаем. Он за глаза всегда называл Вас Жаном и любил сказать о Вас что-нибудь хорошее. Это был наш приятель и наш заступник. Ну что Вы поделываете? Что пишете? Был бы рад прочесть или Вашу повесть, или пьесу. Мои сверстники интересуют меня гораздо больше, чем все новые. Как ни ругали за границей Вашу "Около истины", но мне эта повесть кажется на 10 голов выше, чем все лучшие вещи Потапенко. Ничего не поделаешь, старость! А старость брюзжит и упряма... Кстати о Вашей повести. То, что писали о ней за границей, конечно, сущий вздор. Это не критика, а травля писателя. Но в повести тяжело с внешней стороны - это форма, а с внутренней - тон повести. Письма и дневники форма неудобная, да и неинтересная, так как дневники и письма легче писать, чем отсебятину. Тон же с самого начала взят неправильно. Похоже на то, как будто Вы заиграли на чужом инструменте. Нет именно того, что составляет необходимую примесь во всем, что я раньше читал: ни добродушия, ни Вашей сердечной мягкости. Может быть, так и нужно; может, и нужно казнить людей, но... наше ли это дело? Я грубый и черствый человек и не могу передать Вам свои мысли именно в той форме, в какой нужно, но Вы и без передачи поймете, что именно я хотел сказать, но не сумел. Досадно было мне главным образом, что Ваша повесть попала в "Р(усский) вестник", которого не читают даже критики, не говоря уж о публике. Этот журнал считает своих подписчиков сотнями. Что касается меня, то я написал за лето две тугие повести, которыми я поправлю немножко свои финансы, но славы - увы! - не преумножу. Не писалось, да и медицина всё лето мешала. А может быть, и отвык писать. Я уже давно не писал с удовольствием, а это дурной знак. Сунулся я было в "Неделю" с рассказом

{05124}

("Соседи"), но вышло нечто такое, что не следовало бы печатать: ни начала, ни конца, а какая-то облезлая середка. Нам бы потолковать, Жан! У Тестова бы посидеть! А? Что Вы на это скажете? Если Вы охладели ко мне почему-либо, то вспомните, что я по-прежнему Вас люблю и что нас немного осталось, и натяните свои нервы в мою пользу. Жене Вашей поклонитесь. Читала ли она про себя в "Неделе"? Будьте, голубчик, здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов. Скажите Вашей жене, что у меня свои гуси, куры, утки, овцы, телки... Моя мать утешается.

1228. С. Ф. РАССОХИНУ 24 октября 1892 г. Мелихово. 24 октябрь. Ст. Лопасня. Многоуважаемый Сергей Федорович! Я был недавно в Москве и хотел зайти к Вам, чтобы возвратить 10 лишних экземпляров "Юбилея" и поговорить об "Иванове", но не успел. "Иванова", конечно, печатайте. Если у Вас нет печатного экземпляра, то я могу прислать. То, что печаталось в "Северном вестнике" в типографии Демакова, разрешено обеими цензурами. Уважающий А. Чехов.

1229. В. М. ЛАВРОВУ 25 октября 1892 г. Мелихово. 25 окт. Многоуважаемый Вукол Михайлович! Да будет воля Ваша! Печатайте вперед "Палату 6", хотя мне это будет немножко стыдно, так как я говорил Боборыкину, что беру повесть от него только для того, чтобы подержать ее у себя год и переделать.

{05125}

Я ему не врал, а теперь выйдет так, что соврал. Ну, да чёрт с ним! А в самом деле "Палату" следовало бы перекрасить, а то от нее воняет больницей и покойницкой. Не охотник я до таких повестей... Если время терпит, то погодите высылать мне корректуру "Палаты". Я буду в Москве непременно 29-го вечером или 30-го утром и прочту ее, сидя в номере. На прочтение уйдет дня два или три. Я думаю, что успеем. Мне жаль Ваших посланников, которым приходится ездить по отвратительнейшей дороге. А знаете? Я тогда опоздал к Мюру и Мерилизу. Подъезжаю - заперто... Еду на Басманную и вдруг вспоминаю, что забыл у Вас свой портфель. Скачу к Вам. От Вас опять на Басманную. Я не читал "Русской мысли" за 92 г. и рад, так как теперь у меня есть местечко, куда я могу спрятаться от скуки. Читать сразу за год веселее, чем за месяц. Только жаль, нет начала Сенкевича. Кланяюсь Виктору Александровичу и Митрофану Ниловичу. Искренно преданный А. Чехов.

1230. А. С. СУВОРИНУ 27 октября 1892 г. Мелихово. 27 октябрь. Покачивания, пошатывания с потемнением в глазах и даже с потерей сознания на несколько секунд, а также чувство ветра и вихря в голове - явление почти обычное у людей ваших лет, у женщин и у дурно питающейся молодежи. С этим надо мириться и, памятуя о своих летах, быстро не ходить, когда голова работает и когда надета на Вас тяжелая шуба. Меня самого пошатывало, когда я был студентом 2-го курса, и это мучило меня, теперь же у отца бывают головокружения с потерей сознания на 10-20 секунд, и это меня нисколько не беспокоит. У крестьян-стариков это обыкновенная болезнь, и я лечу ее тем, что велю не пугаться, не менять образа жизни и, буде не лень, пить валериановые капли по десяти 4 раза в день. Последнее при слабом и среднем пульсе. Впрочем, каждый

{05126}

случай приходится индивидуализировать, но во всех случаях не бывает надобности лгать больному, как это случается, когда лечишь рак или чахотку. Вам теперь, пожалуй, месяц или два, пока не привыкнете, всё будет казаться, что Вы сейчас упадете, и Вы нарочно будете ходить по-под забором, чтоб было за что ухватиться, но Вы не позволяйте себе этого, а напротив, когда приходит охота упасть, говорите себе: "Падай, падай"... Не упадете. Народу по улице много ходит, но никто не падает. А главное не мешайте себе ездить в театр и куда угодно. Когда бываете на выставках, то берите с собой легкий складной стул, похожий на букву Х и стоящий 90 коп. Через каждые 2-3 картины садитесь и сидите. От долгого разговора, требующего усиленного прилива к легким, а стало быть, отлива от головы, бывает утомление мозга, а посему помалкивайте. Хорошо также, чтоб запоров не было. Если бы Вы не были похожи на Анну Ивановну и верили в мой медицинский гений, то я прислал бы Вам хороший рецепт - пилюли от запоров. Но Вы в этом деле считаете меня "мужичонкой" и даже не хитрым. Аллах Вам судья! Кстати о моем гении... За это лето я так насобачился лечить поносы, рвоты и всякие холерины, что даже сам прихожу в восторг: утром начну, а к вечеру уж готово - больной жрать просит. Толстой вот величает нас мерзавцами, а я положительно убежден, что без нашего брата пришлось бы круто. В 30 верстах от меня заболело холерой 16 человек и умерло только 4, т. е. 25%. Такой малый процент я объясняю прямо-таки тем, что дело не обошлось без вмешательства моих коллег Петра Иваныча и Ивана Корниловича, с которыми, кстати сказать, 29-го я буду обедать. Даем торжественный обед серпуховскому доктору и его жене, которые летом во время санитарных советов кормили нас обедами. Прочтите, пожалуйста, в "Русской мысли", март, "Несколько лет в деревне" Гарина. Раньше ничего подобного не было в литературе в этом роде по тону, и, пожалуй, искренности. Начало немножко рутинно и конец приподнят, но зато середка - сплошное наслаждение. Так верно, что хоть отбавляй. Рассказ в "Новое время" непременно пришлю. Пришлю Вам также в наказание за грехи корректуру

{05127}

своего рассказа, отданного в "Р(усскую) мысль". Он пойдет в мартовской книжке (печатать до подписки боятся - цензура), а мне невтерпеж, хочется Вас угостить поскорее. Читаю "Дневник" Башкирцевой. Чепуха, но к концу повеяло чем-то человеческим. Я приеду к Вам, конечно, но не раньше Рождества. Что же касается моего основательного сиденья в "Новом времени" с основательным содержанием, как Вы пишете, то на первое, т. е. на сиденье, у меня не хватит пороху, ибо я плохой и ленивый журналист, а второе я уже взял. Мишу из Алексина переводят в Серпухов. Будет жить в своем участке, т. е. у меня. Про Александра слышал, что он стал вегетарианцем и бросил пить. Иван получил повышение и похудел от избытка работы. Погода отвратительная. Ну, будьте здоровы и не бойтесь своей болезни. Моренгейм вельможа, имеет Почетного Легиона 1-й степени, да и с тем во время пасхальной утрени произошла неприятность... Ваш А. Чехов. А Амфитеатров хорошо пишет.

1231. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 30 октября 1892 г. Москва. 30 окт. Милый Жан, сейчас я в Москве. Сегодня же еду в Петербург; не еду, а скачу, так как получил известие о болезни Суворина. Насколько могу понять из писем, угрожающего пока нет ничего, явления чисто старческие, но ехать все-таки надо. Но если дела в самом деле так плохи, как думает Суворин, то... уже я не знаю, что сказать Вам, и не буду знать. Для меня это была бы такая потеря, что я, кажется, постарел бы лет на десять! Вернусь я из Питера, вероятно, 6-10 ноября. Приехав в Москву, поезжайте к брату учителю на Новую Басманную в Петровско-Басманное училище, рядом с каланчой; тут Вы встретите брата и сестру М(арию) П(авловну). Они скажут Вам, где я. Если я 10-го буду

{05128}

уже в деревне, то ничтоже сумняся поезжайте Вы ко мне. Быть может, Вас проводит ко мне сестра. Живу я в трех часах езды от Москвы. Близко. Ну, будьте здоровехоньки, милый Жан. Кланяйтесь Вашей жене. Ваш А. Чехов.

1232. Н. Н. ОБОЛОНСКОМУ Конец октября 1892 г. Москва. Моя добрая знакомая, учительница Лидия Федоровна Михайлова просила меня рекомендовать ее Вам. Наши кланяются. Всего хорошего! Ваш А. Чехов. На конверте: Тверская, Долгоруковский переулок, дом Лобачева Доктору Николаю Николаевичу Оболонскому.

1233. И. И. ЯСИНСКОМУ 31 октября 1892 г. Петербург. Уважаемый Иероним Иеронимович, не хотите ли сегодня пообедать со мной где-нибудь и вечер провести вместе? Хотелось бы поговорить. Если можно, то до 6 часов дайте ответ: Мл. Итальянская, 18, кв. Суворина. Ваш А. Чехов. Я приехал на 2-3 дня.

1234. В. Л. КИГНУ (ДЕДЛОВУ) 2 ноября 1892 г. Петербург. 2 ноябрь. Милостивый государь Владимир Людвигович! Письмо Ваше я получил у себя дома (Ст. Лопасня Моск.-Курск. д.), отвечаю же из Петербурга, куда я попал совсем случайно и ненадолго.

{05129}

"Попрыгунью" отдаю в Ваше полное распоряжение. В. А. Тихонов вчера говорил мне, что в декабре Вы будете в Петербурге. Я был бы очень рад повидаться с Вами. Странно, что мы с Вами до сих пор еще не знакомы, хотя давно уже работаем вместе на одном поприще и имеем общих друзей и приятелей. И странно, что я до сих пор еще не имел случая поблагодарить Вас лично за то внимание, какое Вы мне так часто и, говоря по совести, так незаслуженно оказываете. От души желаю Вам всего хорошего. Преданный А. Чехов.

1235. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 3 ноября 1892 г. Петербург. 3 ноябрь. Петербург. Не беспокойтесь, милый Жан, я не напишу Вам ничего дурного. А(лексей) С(ергеевич), правда, нездоров, но в здоровье его нет пока ничего серьезного и угрожающего. У него бывают головокружения, пошатывания и т. п., но всё это для городского жителя в пожилые годы составляет явление почти нормальное. Старость, ничего не поделаешь. Меня спросили: нужно ли ехать к Захарьину? Я по совести ответил: нет. Простите пачкотню. А(лексей) С(ергеевич) выглядит бодро, работает каждый день, гуляет, много говорит, и вообще в его жизни не замечается никаких перемен. Организация у него не из слабых, но... все под богом ходим! Будьте здоровеньки и не забывайте меня. Завтра уезжаю домой. Ваш А. Чехов.

1236. Н. Н. ОБОЛОНСКОМУ 5 ноября 1892 г. Петербург. Четверг. Суворина раза два или три пошатывало на улице, он испугался и написал мне унылое и безнадежное письмо. Теперь он успокоился, по-видимому, совершенно здоров и забыл о своих головокружениях. Я передал

{05130}

ему содержание Вашего письма, он был очень и очень тронут и сказал, что непременно воспользуется Вашим предложением, когда опять заболеет, и надеется, что Вы не раздумаете. Ваше Высокопревосходительство, милостивый государь Николай Николаевич! Я хожу в Милютин ряд и ем там устриц. Мне положительно нечего делать, и я думаю только о том, что бы мне съесть и что выпить, и жалею, что нет такой устрицы, которая меня бы съела в наказание за грехи. Я был у Вас, чтобы пригласить Вас к себе в имение и рассказать Вам про свою новую жизнь, но дома Вас не застал. Хотел я также поблагодарить Вас за Лидию Федоровну. Она мне с восторгом говорила о Вас. Когда же мы, наконец, увидимся? Я должен уехать в Москву на сих днях. Пробуду в Москве не дольше одного дня, а потом, недели две спустя, опять приеду. Перед святками поеду в Питер... Не желаете ли прокатиться вместе? Полечили бы Лескова, который очень болен, и повидались бы с Вашим приятелем Гнедичем, которого я в сей приезд не видел. В Питер я двинусь около 15 декабря. Софье Виталиевне и Необыкновенному Уму - мой нижайший поклон. Будьте здравы и небесами хранимы. Ваш А. Чехов.

1237. А. С. СУВОРИНУ 22 ноября 1892 г. Мелихово. 22 ноябрь. Передайте Анне Ивановне, что не присылал я ей до сих пор своей новой повести, потому что не отдавал еще в набор последней главы, которую исправляю. Повесть, или, как выражается Анна Ивановна, "труд", выйдет в свет в марте. Передайте Алексею Алексеевичу, что я послал ему письмо насчет статьи д-ра Святловского и нетерпеливо жду ответа. Статья хорошая, и я боюсь, как бы Алексей Алексеевич не охладел к ней. Днем валит снег, а ночью во всю ивановскую светит луна, роскошная, изумительная луна. Великолепно. Но тем не менее все-таки я удивляюсь выносливости помещиков,

{05131}

которые поневоле живут зимою в деревне. Зимою в деревне до такой степени мало дела, что если кто не причастен так или иначе к умственному труду, тот неизбежно должен сделаться обжорой и пьяницей или тургеневским Пегасовым. Однообразие сугробов и голых деревьев, длинные ночи, лунный свет, гробовая тишина днем и ночью, бабы, старухи - всё это располагает к лени, равнодушию и к большой печени. Если Вам когда-нибудь случится в своих "маленьких письмах" посылать интеллигенцию в деревню, то ставьте непременным условием, чтобы люди, не умеющие писать, читать, лечить, работать на фабрике, учить в школе или, как покойный Голохвастов, копаться в истории, оставались бы в городе, иначе они очутятся в дураках. Один мой сосед, молодой интеллигент, сознавался мне, что он очень любит читать, но не в состоянии дочитать книгу до конца. Что он делает в зимние вечера, для меня непостижимо. Как Ваши головокружения? Если Вы уже забыли о них, то слава небесам. Пишите роман! Пишите роман! Пусть у Вас кружится голова, но пишите романы и пьесы. Мережковский ничего не писал мне о журнале. Литературный журнал составляет теперь гвоздь его мечтаний, и, очевидно, он согласен со мной, что я не гожусь в редакторы. Сотрудником и советником я был бы охотно, и охотно отдал бы 4-5 зимних месяцев новому делу, если бы оно обещало быть серьезным. "Дон-Жуан" в прозе - волшебная штука. В этой громадине всё есть: и Пушкин, и Толстой, и даже Буренин, похищавший у Байрона каламбуры. "Манфред" эффектен по обстановке, но в сравнении с гётевским "Фаустом" совсем жидок. Я видел "Манфреда" на сцене Большого театра, когда в Москве был Поссарт, и тогда он произвел на меня сильное впечатление. Из Петербурга в последний раз я ехал в спальном вагоне III класса. Сосед курил вонючую сигару, спать пришлось наверху, рядом с полкой, которая всю ночь резала мне бок. У меня были деньги на курьерский поезд, и почему мне пришла охота разыграть из себя скрягу, не могу понять. В Москве такая масса охотников покупать небольшие имения, а имений продажных так мало, что я,

{05132}

если б захотел, мог бы устроить хороший гешефт. За второй участок мне дают уже дороже, чем он стоит, но я бегу от финансовых искушений. Со временем десятин десять я отдам под земскую больницу, а остальное разделю между членами своей фамилии. Я подохну старым холостяком. Холеры в Московской губ(ернии) уже нет. Напишите мне что-нибудь веселенькое. Жажду Вас видеть. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

1238. Л. С. МИЗИНОВОЙ 23 ноября 1892 г. Мелихово. Милая Ликуся, Вы пишете, что Вам было досадно уезжать из Мелихова и что в Москве Вам некуда деваться от тоски. Вы хотите, чтобы я Вам поверил? Извольте, ангел мой! Вы вскружили мне голову до такой степени, что я готов верить даже тому, что дважды два - пять. Могу себе представить, как Вы, бедняжка, тоскуете в обществе Архипова, Куперник, кн. Урусова и проч., как противен Вам коньяк и каким раем представляется Вам Мелихово, когда Вы в Симфоническом щеголяете в своем новом голубом платье, которое, говорят, Вам очень к лицу. Неужели Вы не скоро приедете? Не скоро? Да? Ваш А. Чехов. 23 ноябрь, Европа. Пишите!

1239. А. С. СУВОРИНУ 25 ноября 1892 г. Мелихово. 25 ноябрь. Вас нетрудно понять, и Вы напрасно браните себя за то, что неясно выражаетесь. Вы горький пьяница, а я угостил Вас сладким лимонадом, и Вы, отдавая должное лимонаду, справедливо замечаете, что в нем нет спирта. В наших произведениях нет именно алкоголя, который бы пьянил и порабощал, и это Вы хорошо даете понять. Отчего нет? Оставляя в стороне

{05133}

"Палату 6" и меня самого, будем говорить вообще, ибо это интересней. Будем говорить об общих причинах, коли Вам не скучно, и давайте захватим целую эпоху. Скажите по совести, кто из моих сверстников, т. е. людей в возрасте 30-45 лет дал миру хотя одну каплю алкоголя? Разве Короленко, Надсон и все нынешние драматурги не лимонад? Разве картины Репина или Шишкина кружили Вам голову? Мило, талантливо, Вы восхищаетесь и в то же время никак не можете забыть, что Вам хочется курить. Наука и техника переживают теперь великое время, для нашего же брата это время рыхлое, кислое, скучное, сами мы кислы и скучны, умеем рождать только гуттаперчевых мальчиков, и не видит этого только Стасов, которому природа дала редкую способность пьянеть даже от помоев. Причины тут не в глупости нашей, не в бездарности и не в наглости, как думает Буренин, а в болезни, которая для художника хуже сифилиса и полового истощения. У нас нет "чего-то", это справедливо, и это значит, что поднимите подол нашей музе, и Вы увидите там плоское место. Вспомните, что писатели, которых мы называем вечными или просто хорошими и которые пьянят нас, имеют один общий и весьма важный признак: они куда-то идут и Вас зовут туда же, и Вы чувствуете не умом, а всем своим существом, что у них есть какая-то цель, как у тени отца Гамлета, которая недаром приходила и тревожила воображение. У одних, смотря по калибру, цели ближайшие - крепостное право, освобождение родины, политика, красота или просто водка, как у Дениса Давыдова, у других цели отдаленные - бог, загробная жизнь, счастье человечества и т. п. Лучшие из них реальны и пишут жизнь такою, какая она есть, но оттого, что каждая строчка пропитана, как соком, сознанием цели, Вы, кроме жизни, какая есть, чувствуете еще ту жизнь, какая должна быть, и это пленяет Вас. А мы? Мы! Мы пишем жизнь такою, какая она есть, а дальше - ни тпрру ни ну... Дальше хоть плетями нас стегайте. У нас нет ни ближайших, ни отдаленных целей, и в нашей душе хоть шаром покати. Политики у нас нет, в революцию мы не верим, бога нет, привидений не боимся, а я лично даже смерти и слепоты не боюсь. Кто ничего не хочет, ни на что не надеется и ничего

{05134}

не боится, тот не может быть художником. Болезнь это или нет - дело не в названии, но сознаться надо, что положение наше хуже губернаторского. Не знаю, что будет с нами через 10-20 лет, тогда, быть может, изменятся обстоятельства, но пока было бы опрометчиво ожидать от нас чего-нибудь действительно путного, независимо от того, талантливы мы или нет. Пишем мы машинально, только подчиняясь тому давно заведенному порядку, по которому одни служат, другие торгуют, третьи пишут... Вы и Григорович находите, что я умен. Да, я умен по крайней мере настолько, чтобы не скрывать от себя своей болезни и не лгать себе и не прикрывать своей пустоты чужими лоскутьями вроде идей 60-х годов и т. п. Я не брошусь, как Гаршин, в пролет лестницы, но и не стану обольщать себя надеждами на лучшее будущее. Не я виноват в своей болезни, в не мне лечить себя, ибо болезнь сия, надо полагать, имеет свои скрытые от нас хорошие цели и послана недаром... Недаром, недаром она с гусаром! Ну-с, теперь об уме. Григорович думает, что ум может пересилить талант. Байрон был умен, как сто чертей, однако же талант его уцелел. Если мне скажут, что Икс понес чепуху оттого, что ум у него пересилил талант, или наоборот, то я скажу: это значит, что у Икса не было ни ума, ни таланта. Фельетоны Амфитеатрова гораздо лучше, чем его рассказы. Точно перевод со шведского. Ежов пишет, что он собрал, или, вернее, выбрал, рассказы и хочет просить Вас издать его книжку. У него инфлуэнца, у дочери тоже инфлуэнца. Закис человек. Я приеду и, если не прогоните, буду жить в Петербурге почти месяц. Быть может, выберусь в Финляндию. Когда приеду? Не знаю. Всё зависит от того, когда напишу повесть листов в пять, чтобы весною опять не обращаться к кредиту. Да хранит Вас небо! Как Вы насчет Швеции и Дании? Ваш А. Чехов.

{05135}

1240. Н. М. ЕЖОВУ 26 ноября 1892 г. Мелихово. 26 ноябрь. Не следует, ангел мой, киснуть. Богатых литераторов нет на этом свете, а если Вы должны, то это в порядке вещей. Я должен 10 тысяч и не падаю духом, но даже утешаюсь мыслью, что если нам дают в долг, то, значит, нам верят и считают нас порядочными людьми - ну и слава боту. В Петербурге Вам следует побывать для того, чтобы познакомиться с тамошней литературой, себя показать и поскучать. Нельзя пишущему сидеть на одном месте. По моему мнению, Вам необходимо бывать в Петербурге раз в год. Бумагу, шрифт и обложку для книги придется выбирать недолго. Вероятно, Вас издадут в том обычном суворинском рублевом формате, в каком изданы я, Чермный, Бежецкий, Буренин и другие. Это удобный формат. В Петербурге будучи, конечно, я готов принять на себя все хлопоты по изданию и даже прочесть корректуру, но суть вся не в этом... Вся суть, сударь мой, в названии книжки. Как Вы ее назовете? Придумали? "Не длинные рассказы"... Впрочем, это название возьмет Александр Семенович для своей второй книжки. Лейкин по-приятельски наградил его "Не скучными", а я придумал для него "Не длинные рассказы". В Петербург я поеду не раньше середины декабря. Право, Вам никто и ничто не мешает ехать со мной. Приезжайте ко мне с Вашей Соней. Мы ее на санках покатаем и покажем ей весь наш зверинец. Сестра моя М(ария) П(авловна) каждую пятницу ездит из Москвы на Лопасню. Вот с ней бы и приехали. Видеть ее можно по средам и четвергам на Новой Басманной, в училище. Нижайший поклон Александру Семеновичу. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. О том, что Вы обещали дать в "Русскую мысль" рассказ, я уже говорил с Лавровым. С Гольцевым же забыл поговорить. Но это всё равно. Оба они будут очень рады.

{05136}

1241. Л. С. МИЗИНОВОЙ Ноябрь 1892 г. Мелихово. Трофим! Если ты, сукин сын, не перестанешь ухаживать за Ликой, то я тебе, сволочь этакая, воткну штопор в то место, которое рифмуется с Европой. Ах ты, пакость этакая! Разве ты не знаешь, что Л(ика) принадлежит мне и что у нас уже есть двое детей? Свинячая морда! Сморчок! Сходи на двор и освежись в луже, а то ты сошел с ума, сукин сын! Мать твою корми и почитай ее, а девушек оставь. Скотина!!! Ликин любовник. Из пьесы: 1-я дама. Это ваш сын? 2-я дама. Нет, наоборот; это сын Аглаи Ивановны. 1-я дама. Виновата... Вы девушка? 2-я дама. Нет, наоборот. Я замужем. 1-я дама. Не хотите ли закусить? 2-я дама. Нет, наоборот. (Занавес)

1242. Л. С. МИЗИНОВОЙ 2 декабря 1892 г. Мелихово. 2 дек. Милая Лика! Миша торопится ехать в Москву, чтобы побывать в Казенной палате. Если эта казенная палата - брюнетка и в красной кофточке, то кланяйтесь ей, так как сегодня она будет у Вас обедать. Лика, скоро лето! Будьте здоровы, не хандрите и приезжайте поскорее; я соскучился по своей казенной палате. Европа. Ваш А. Чехов.

{05137}

1243. М. О. МЕНЬШИКОВУ 3 декабря 1892 г. Мелихово. 3 дек. Многоуважаемый Михаил Осипович! У меня многое начато, но ничто не дотянуто даже до середины. Я не умею быть исправным. У меня семь пятниц на неделе, я то начинаю, то бросаю, работаю медленно и неуверенно, иногда по целым дням ничего не делаю, а при таких условиях мои обещания прислать рассказ к такому-то сроку - пустой звук! Простите, пожалуйста. Так как в Петербург я едва ли попаду раньше 28-го декабря, то Вам самим придется взять на себя труд и хлопоты (буде Вам не лень возиться с моей особой) по части карточки и т. п. При свидании поблагодарю. Желаю Вам всего хорошего. Преданный А. Чехов. На конверте: Петербург, Михаилу Осиповичу Меньшикову. Ивановская, 4, в редакции "Недели".

1244. А. С. СУВОРИНУ 3 декабря 1892 г. Мелихово. 3 дек. То, что у позднейшего поколения писателей и художников нет целей в творчестве,- явление вполне законное, последовательное и любопытное, и если Сазонова ни с того ни с сего испугалась жупела, то это не значит, что я в своем письме лукавил и кривил душой. Вы сами прочли неискренность уж после того, как она написала Вам, иначе бы Вы не послали ей моего письма. В своих письмах к Вам я часто бываю несправедлив и наивен, но никогда не пишу того, что мне не по душе. Если Вам хочется неискренности, то в письме Сазоновой ее миллион пудов. "Величайшее чудо это сам человек, и мы никогда не устанем изучать его"... или "Цель жизни - это сама жизнь"... или "Я верю в жизнь, в ее светлые минуты, ради которых не только можно, но и должно жить, верю в человека, в хорошие

{05138}

стороны его души" и т. д. Неужели всё это искренно и значит что-нибудь? Это не воззрение, а момпасье. Она подчеркивает "можно" и "должно", потому что боится говорить о том, что есть и с чем нужно считаться. Пусть она сначала скажет, что есть, а потом уж я послушаю, что можно и что должно. Она верит "в жизнь", а это значит, что она ни во что не верит, если она умна, или же попросту верит в мужицкого бога и крестится в потемках, если она баба. Под влиянием ее письма Вы пишете мне о "жизни для жизни". Покорно Вас благодарю. Ведь ее жизнерадостное письмо в 1 000 раз больше похоже на могилу, чем мое. Я пишу, что нет целей, и Вы понимаете, что эти цели я считаю необходимыми и охотно бы пошел искать их, а Сазонова пишет, что не следует манить человека всякими благами, которых он никогда не получит... "цени то, что есть", и, по ее мнению, вся наша беда в том, что мы все ищем каких-то высших и отдаленных целей. Если это не бабья логика, то ведь это философия отчаяния. Кто искренно думает, что высшие и отдаленные цели человеку нужны так же мало, как корове, что в этих целях "вся наша беда", тому остается кушать, пить, спать или, когда это надоест, разбежаться и хватить лбом об угол сундука. Я не браню Сазонову, а только хочу сказать, что она далеко не жизнерадостная особа. По-видимому, она хороший человек, но все-таки напрасно Вы показали ей мое письмо. Она для меня чужая, и мне теперь неловко. У нас уже ездят гусем и варят постные щи со скидками. Была два раза сильная метель, которая попортила дороги, а теперь тихо и пахнет Рождеством. Читали ли Вы в "Русской мысли" статью В. Крылова о заграничных театрах? Этот человек любит театр, в я верю ему, хотя я не люблю его пьес. Кажется, я немножко виноват перед Вами. Я искусил единого из малых сих, а именно Ежова, известного беллетриста. Как-то я говорил с ним об издании его книги и переписывался об этом предмете, но в неопределенной форме, а сегодня я вдруг получаю от него письмо, в котором он пишет, что уже послал Вам свои рассказы для набора. Название книги "Облака и другие рассказы". Облака! Это похоже на яблоки.

{05139}

Говорят, что 12 московских литераторов послали Вам протест против Амфитеатрова. Правда ли это? Будьте здравы и никогда не пишите мне, что Вы откровеннее, чем я. Желаю всех благ. Ваш А. Чехов.

1245. А. С. СУВОРИНУ 8 декабря 1892 г. Мелихово. 8 дек. Возвращаю Вам рукопись П. Боткина. В ней следует всё вычеркнуть или же ничего. Я бы не напечатал такого рассказа. Это потуга на обличительную сценку и довольно плохая. Теперь просьба. Будьте добры послать прилагаемую при сем накладную Д. В. Григоровичу. Напомните ему, что однажды, когда он водил меня по музею на Б. Морской, я обещал ему выписать для музея хохлацкие гончарные изделия, которые мне когда-то нравились. В Полтавской губерн(ии), Миргородском уезде, в селе Хомутец есть гончар, знаменитый в своем муравейнике; он делал очень красивые и характерные вещи, но скоро, понюхавши образцов, стал сбиваться на казенщину: делал двуглавых орлов, вензеля и т. п. Не знаю, что он прислал теперь, так как вещи пошли прямо в Петербург. Попросите Д(митрия). В(асильевича) послать человека на вокзал (не знаю, какой), на товарную станцию; если придется заплатить какие-нибудь копейки, то при свидании я заплачу. Если вещи сгодятся, то очень рад, если же окажутся дрянными - то пусть Д(митрий) В(асильевич) извинит великодушно. Я заслуживаю тем большего снисхождения, что не сам выбирал вещи. Ах, если б Вы знали, как я утомлен! Утомлен до напряжения. Гости, гости, гости... Моя усадьба стоит как раз на Каширском тракте, в всякий проезжий интеллигент считает должным и нужным заехать ко мне и погреться, а иногда даже и ночевать остаться. Одних докторов целый легион! Приятно, конечно, быть гостеприимством, но ведь душа меру знает. Я ведь и из Москвы-то ушел от гостей. А сейчас приехала астрономка и осталась ночевать... Вот язык!

{05140}

А мне надо писать, писать и спешить на почтовых, так как для меня не писать значит жить в долг и хандрить. Пишу вещь, в которой сотня действующих лиц, лето, осень - и всё это у меня обрывается, путается, забывается... Тьфу ты пропасть. В Питер ехать? Но в Питере я работаю вяло и мало. В Москву податься и взять там номер? Но в Москве в номере я издохну от скуки. Должно быть, кончу тем, что приеду в Петербург, не написав даже пол-листа и рассыпавши по пути всё, что было в голове. Завидую Вам, имеющему квартиру в Ц(арском) Селе, но не верится, что Вы там будете одиноки. Вас и там сыщут. У меня в голове брезжит дерзкая мысль: не нанимать ли мне ежегодно по зимам комнаты две-три на даче Громова, т. е. не соделаться ли мне Ясинским в миниатюре? Там и деревня, и от Вас близко. Как Вы думаете? Всё хочется мне устроить свою внешнюю жизнь, я и так и этак, и вся эта возня с собственной особой кончится тем, что какой-нибудь строгий Икс скажет: как Вы ни садитесь, а всё в музыканты не годитесь! Астрономка была на Кавказе и теперь едет в Петербург заниматься математикой. Хочет она заняться литературой - давать компиляции, каких еще никогда не бывало в русских журналах, но говорит, что тотчас же приступить к этому нельзя, так как на подготовительные работы нужно minimum 4 года. Эта особа, очевидно, думает, что она будет жить 386 лет. Вы кончили свое письмо с шиком: "Morituri te salutant!" Все мы morituri, потому что никто из нас не может сказать про себя: naturus sum. Одначе будьте здоровы и благополучны. Сие письмо повезет на почту астрономка. Всего хорошего. Ваш А. Чехов. А то еще лучше: если можно, пошлите Василия за гончарными вещами на Николаевский вокзал (в накладной назван именно этот вокзал), посмотрите их, коли охота, и отошлите Григоровичу. А то он, пожалуй, рассердится за хлопоты.

{05141}

1246. А. И. СМАГИНУ 14 декабря 1892 г. Мелихово. 14 дек. Ст. Лопасня. Наконец-то Вы отозвались! Наконец-то! Наконец-то мы можем привлечь Вас, милостивый государь, к ответственности! Обвиняем мы Вас в следующем: 1) Вы до сих пор еще не получили с нас за овес, который был посеян, взошел, претерпел засуху, уродился сам-друг и уже съеден нашими пегасами и буцефалами. Сколько Вам следует? 2) Вы обещали побывать у нас летом и не сдержали обещания. 3) Вы не только не писали нам, но даже лишали нас возможности писать Вам, не сообщая своего адреса. Одни говорили, что Вы в Крыму, другие, что Вы в Испании, третьи - что Вы в Чикаго. Я послал одно письмо в Севилью, но, очевидно, Вы его не получили. 4) Вы прислали гончарные вещи, которые, вероятно, уже получил Григорович, но не пишете ни о цене их и ни о том, когда Вы приедете к нам, чтобы я мог поблагодарить Вас лично. 5) Свое письмо Вы адресовали не в Мелихово, а в Москву, на имя Гиляровского, отчего оно было получено на целые две недели позже. Очевидно, Вы дерзнули подумать, что Мелихово уже продано с аукциона и что мы уже изгнаны из него. Вот Вам краткое содержание обвинительного акта. А вот и приговор: предписать земскому начальнику А. И. Смагину препроводить дворянина А. И. Смагина этапным порядком в село Мелихово Серпуховского уезда и продержать его здесь 45 дней под надзором литератора А. П. Чехова. Напугав Вас строгостями, перехожу к текущим делам. По-прежнему все мы живы и здравы. В моей личной жизни перемен никаких не произошло: пишу, лечу, мечтаю о путешествиях, не женат, денег нет и нет надежды, что они когда-нибудь будут. Новых привязанностей нет, а старые ржавеют мало-помалу и трещат под напором всесокрушающего времени. Осенью потерял Свободина. Прочие же стареют, брюзжат, хандрят...

{05142}

Если говорить о новых веяниях и переменах в высшей администрации, то тут две капитальные новости: 1) Миша переведен в Серпуховский уезд и живет в Мелихове безвыездно; 2) Иваненко служит письмоводителем у соседа моего земского начальника князя Шаховского. Ходит Иваненко в штанах и носит некоторое подобие бороды, но я всё-таки до сих пор никак не могу разобрать, мужчина он или баба. Сейчас нужно ехать в два места на практику: паралич и дифтерит. Мороз. Вечером из Москвы приедут гости. Гости, кстати сказать, бывают у нас ежедневно. Холера в Серпуховском уезде была в одной только деревне и унесла 4-х человек, давши большой процент выздоровлений. Я до 15-го октября служил в земстве и величался врачом Мелиховского участка. У меня не было ни одного холерного случая, хотя хлопот и расходов было много. Я сторожил холеру в Мелихове, а Елена Михайловна в 50 верстах от меня. За сим посылаю Вам тысячу пожеланий и благодарностей за хлопоты. В заключение постановляю, предлагаю и предписываю Вам возможно скорее приехать в Мелихово. Имею честь просить Вас об этом и прошу принять мою просьбу не только к сведению, но и к исполнению. Будьте исходящею бумагою по отношению к Бакумовке и входящею в Мелихово. Но довольно баловать Ваше администраторское ухо такими чарами, как предписываю, входящая, исходящая... Приезжайте скорее! У нас скучно, но не так, как было весной. Пишите скорее, когда ждать Вас. Иваненко играет на рояли, Миша починяет электрический звонок, Маша собирается в Москву... Вечер. Всего Вам хорошего, голубчик. Ваш А. Чехов.

1247. Р. Р. ГОЛИКЕ Первая половина декабря 1892 г. Мелихово. Ст. Лопасня, Моск.-Курск. ж. д. 1892 г. Декабрь. Здравствуйте, милый Ромаша. Один молодой человек, живущий со мной под одной крышей, а именно брат Михаил Павлович, захотел узнать, что за штука "слава". Чтобы удовлетворить его любопытство, вполне естественное в молодом человеке, посылаю тебе его рассказ

{05143}

и прошу напечатать в "Шуте" по 6 коп. за строку. Если забракуешь этот рассказ, то отдай его В. В. Билибину. Не найдется ли места в "Осколках". Я живу помаленьку и частенько о тебе вспоминаю. Скоро буду в Петербурге. Постараюсь повидаться с тобой. А пока будь здоров. Кланяйся Гульде Мартыновне и своим милым деткам, которые, вероятно, меня уже забыли. Твой Чехов.

1248. А. С. СУВОРИНУ 17 декабря 1892 г. Мелихово. 17 дек. Сей рассказ, принадлежащий перу моего брата, передайте Алексею Алексеевичу, который прислал мне его для исправления. В интересах благосклонных читателей я готов не щадить даже родного брата, и я не щадил постольку, поскольку это было нужно и можно. Больше сократить никак нельзя. Конечно, А(лексей) А(лексеевич) хорошо сделает, если не скажет брату, что я хозяйничал в его рассказе. У Вас 2 раза на неделе болит голова, и Вы непомерно истребляете фенацетин. Об этом средствии я знаю не много, а прочесть о нем мне неоткуда, ибо под рукой нет новейшей фармакологии. Вы бы поговорили с каким-нибудь петербургск(им) доктором, наприм(ер), с Соколовым или Афанасьевым. Если они авторитетно заявят, что фенацетин можно принимать безнаказанно до nec plus ultra, тогда валяйте во всю ивановскую. Если же нельзя, то нужно придумать другое средство. В публичной лекции Мережковского, если судить о ней по печатным отзывам, немало правды и хороших мыслей. Но она не политична, или, вернее, не этична. В каждом обществе, будь то народность, секта, сословие или просто круг людей, связанных одной общей профессией, непременно существует этика отношений, не допускающая, между прочим, чтобы дурно отзывались о своих в присутствии чужих, если нет к тому

{05144}

достаточно сильных поводов вроде уголовщины или порочного поведения - поводов, указанных практикою. Мережковский огулом, без достаточных к тому поводов дурно отзывался о своих в присутствии чужих, а это с точки зрения оной этики значит, что он "поступил не по-товарищески". Дома у себя, т. е. в журнале или в литературном обществе, бранись и бей себя по персям сколько хочешь, но на улице будь выше улицы и не жалуйся барышням, полицейским, студентам, купцам и всем прочим особам, составляющим публику. Это раз. Во-вторых, как бы низко ни пала литература, а публика все-таки ниже ее. Стало быть, если литература провинилась и подлежит суду, то уж тут публика всё, что угодно, но только не судья. Если увидите Лескова, то скажите ему, что у Шекспира в "Как вам будет угодно", действие 2, сцена 1, есть несколько хороших слов насчет охоты. Шекспир сам был охотником, но из этой сцены видно, какого плохого мнения он был об охоте и вообще об убийстве животных. "Мездра", напечатанная на прошлой неделе, хороший рассказ. Когда я выберусь в Питер? Когда? Получил длинную телеграмму от Гуревич. Цензура запретила всё и оставила один только мусор. Ответ уплочен. Ответил так: простите, ничего нет готового. Вот тут и издавай журнал! Получили обратно рассказ Боткина? Будьте здоровы и покойны. Ваш А. Чехов.

1249. Л. С. МИЗИНОВОЙ 19 декабря 1892 г. Москва. 19 дек. Ликуся, я сейчас приехал и сегодня же уезжаю в Петербург по делам службы. Когда будет лето? Зима мне опротивела, я озяб и немножко болен. Ликуся, я хочу лета, и если не будет лета, то я скотина. Когда я уезжал из Мелихова, все мои приказали мне просить Вас непременно приехать в Мелихово.

{05145}

Вернусь я - не знаю когда. Должно быть, через месяц. Напишите мне хоть одну строчку по адресу: Мл. Итальянская, 18, кв. Суворина. И я Вам напишу. На обратном пути побываю у Вас и буду невыразимо счастлив, если Вы... дадите мне пообедать. Хотел написать - "нажраться", но это было бы неизящно. Нельзя писать неизящно к изящной Лике. Да хранят Вас ангелы! Ваш А. Чехов.

1250. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 20 декабря 1892 г. Петербург. 18 дек. Многоуважаемый Виктор Александрович! К Вам в "Русскую мысль" послал свой рассказ молодой беллетрист Н. М. Ежов, о котором я уже говорил Вуколу Михайловичу. Ежов уже печатался в "Северном вестнике", и его мелкие рассказы рассыпаны по разным газетам и иллюстрациям, преимущественно петербургским. Он томится и "страждет в пламени сем", подобно Лазарю. Омочите конец перста своего в воде и остудите язык его. Я в Петербурге, Мл. Итальянская, 18. Хочу отыскать себе квартиру, или, вернее, дачу на Каменноостровском проспекте, где буду жить до 15-го февраля. Если это удастся, то своевременно пришлю свой новый адрес. Моя повесть со мною. Я понемножку стригу ее и подновляю. Пришлю, как говорено было, к мартовской книжке. Поклон Вуколу Михайловичу и Митрофану Ниловичу. Всего хорошего! Ваш А. Чехов.

1251. Н. М. ЕЖОВУ 25 декабря 1892 г. Петербург. 25 дек. Добрейший Николай Михайлович, начну с того, что Ваш "Лунатик" - очень хороший рассказ и всем здесь нравится. Вы делаете поразительные успехи. Другого

{05146}

Вашего рассказа я не видел и не читал, но говорят, что он тоже будет напечатан. Во-вторых, поздравляю Вас с праздником. В-третьих, пожалуйста, не считайте меня лютым кредитором. Те сто рублей, которые Вы мне должны, я сам должен и не думаю заплатить их скоро. Когда уплачу их, тогда и с Вас потребую, а пока не извольте меня тревожить и напоминать мне о моих долгах. Итак, Вам нужно не 500, а 400 р. Если к тому же еще Вы решите отдать долг Александру Семеновичу не теперь, а месяца через три, то останется всего долгу 350 р. Такую сумму не страшно просить. Вы напишите Суворину, по возможности подробнее, т. е. сошлитесь на болезнь, проценты и проч., и попросите его выслать Вам 350 р. Пообещайте уплачивать по 25%. Думаю, что он не откажет Вам, ибо нет никакого основания отказывать в 350 р. такому сотруднику, как Вы. Я бы не отказал Вам. Скорее же напишите, а я поддержу Вашу просьбу, буде Суворин покажет мне Ваше письмо. Вчера я целый день выматывал из души рождеств(енский) рассказ, написал, кроме того, про болезнь Ирода, прочел миллиард корректур и замучился. Ваша книжка еще не набирается благодаря предпраздничной сутолоке в типографии. Ну, будьте здоровы. Приезжайте. Ваш А. Чехов.

1252. Л. С. МИЗИНОВОЙ 28 декабря 1892 г. Петербург. 28 дек. Ликуся, если Вы в самом деле приедете в Петербург, то непременно дайте мне знать. Адрес всё тот же: Мл. Итальянская, 18. Дела службы, которые Вы ехидно подчеркиваете в Вашем письме, не помешают мне провести с Вами несколько мгновений, если Вы, конечно, подарите мне их. Я уж не смею рассчитывать на час, на два или на целый вечер. У Вас завелась новая компания, новые симпатии, и если Вы уделите старому надоевшему вздыхателю два-три мгновения, то и за это спасибо.

{05147}

В Петербурге холодно, рестораны отвратительные, но время бежит быстро. Масса знакомых. Видел во сне гр. Мамуну. Вырезываю из провинциальной газеты объявление и спешу послать Вам на случай, буде пожелаете выйти par dйpit. Вы вполне подходите под условия. Вы писали мне, что бросили курить и пить, но курите и пьете. Меня обманывает Лика. Это хорошо. Хорошо в том отношении, что я могу теперь, ужиная с приятелями, говорить: "Меня обманывает блондинка"... Будьте здоровы. Так пишите же. Пишите! Ваш А. Чехов.

1253. А. И. УРУСОВУ 29 декабря 1892 г. Петербург. 29 дек. Петербург, Мл. Итальянская, 18. Дорогой Александр Иванович, из дому мне прислали список писем, полученных на мое имя; в этом списке между прочим названо письмо от Вас с заметкою "очень нужное". Так вот именно ввиду заметки спешу уведомить Вас, что в настоящее время я обретаюсь в Петербурге, куда и благоволите адресоваться, если в самом деле на мою долю выпал счастливый жребий понадобиться Вам. Поздравляю Вас с Новым годом и шлю тысячу пожеланий. В Петербурге скучновато. Ваш А. Чехов. На конверте: Москва, Арбат, Никольский пер., собств. дом Его сиятельству Александру Ивановичу Урусову.

{05148}

1254. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 30 декабря 1892 г. Петербург. 30 дек. Петербург, Мл. Итальянская, 18. С Новым годом, с новым счастьем! Повесть пришлю к концу января, как Вы желаете, и постараюсь переменить название. Я сильно постриг ее. В Петербурге скучно. Хочется в деревню. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов. Вукола Михайловича и Митрофана Ниловича поздравляю с Новым годом. На обратном пути постараюсь повидаться. Здесь у пишущей публики имеет большой успех Гарин. О нем много говорят. Я пропагандирую его "Несколько лет в деревне".

{05149}

1893

1255. Н. М. ЕЖОВУ 4 января 1893 г. Петербург. 4 янв. 93. С Новым годом! Вам следует прочесть корректуру Вашей книжки, но Вы напрасно ставите Ваш приезд сюда в зависимость от корректурных соображений. Прочесть корректуру можно и у себя дома, сидя в Москве. Здесь же Вам придется только гулять. Дом Суворина превратился в лазарет. Болен Алексей Сергеевич: инфлуэнца и воспаление уха; больна девочка Варя: корь. Гувернантка m-lle Эмили свалилась со шкафа, и я теперь по два раза в день перевязываю ей ушибленную рану. Наконец, болен я сам: свирепый кашель и жар. Болен брат Коломнина... И т. д. И т. д. Я мог бы попросить, чтобы поскорее набирали Вашу книжку, но просить некого, ибо все или больны, или же хандрят. У Лейкина я был уже два раза, у Билибина - раз. У обоих обедал. Морозы трескучие. Будьте здоровы. Ждем. Ваш А. Чехов.

1256. Л. Я. ГУРЕВИЧ 9 января 1893 г. Петербург. 9 января 1893 г. М. Итальянская, 18. Многоуважаемая Любовь Яковлевна! Я каждый день собираюсь к Вам, но я слаб, как утлая ладья, и волны носят меня не туда, куда нужно. Я приду к Вам, чтобы поговорить и извиниться, а главное попросить у Вас позволения не давать Вам обещаний. Нет ничего тяжелее, как обманывать надежды и раздражать людей своею неисправностью. Я положительно не умею писать к сроку. Всё, что я

{05150}

писал осенью, мною забраковано, а теперь я ничего не пишу, в ожидании, когда посетит меня добрая муза и встряхнет мою вялую душу. Из всех беллетристов я самый ленивый и самый ненадежный. Простите за сей кающийся тон, но Вы писали мне искренно и я тоже отвечаю Вам искренно. Если Михаил Нилович приехал, то поклонитесь ему. Преданный А. Чехов.

1257. М. П. ЧЕХОВОЙ 9 января 1893 г. Петербург. 9 янв. 93. Я приеду с таким расчетом, чтобы пробыть в Москве 2-3 дня и выехать с тобой в Мелихово в пятницу. Значит, я приеду в один из вторников или в одну из сред. Если же ты не имеешь в виду ехать в Мелихово в какую-либо из пятниц, то во всяком разе дай знать домой, чтобы за мной высылали на станцию каждую пятницу к 6-тичасовому поезду. Сегодня получаю деньги и посылаю домой. Поклоны всем. Будь здорова. Твой А. Чехов.

1258. В. Л. КИГНУ (ДЕДЛОВУ) 11 января 1893 г. Петербург. 11 янв. Многоуважаемый Владимир Людвигович! Завтра, 12 января (Татьянин день), беллетристы, в числе которых будут Немирович-Данченко, Чехов, Тихонов, кн. Волконский, Атава и др., решили пообедать в "Малом Ярославце" - в 6 часов. Мы крепко просим Ваc разделить с нами скромную трапезу. Будьте так добры, дайте ответ сегодня же или завтра утром пораньше (до 10 час.) по адресу: Мл. Итальянская, 18, Чехову. Ваш А. Чехов.

{05151}

1259. И. Ф. ГОРБУНОВУ 12 января 1893 г. Петербург. 12 янв. Мл. Итальянская, 18. Многоуважаемый Иван Федорович! Беллетристы в количестве 12-15 человек (Ясинский, Атава, Гнедич, Немирович-Данченко, Мамин-Сибиряк и др.) сегодня в 6 часов обедают в "Мало-Ярославце", чтобы положить начало "беллетристическим" обедам и кстати отпраздновать Татьянин день. Мне поручено обратиться к Д. В. Григоровичу и к Вам с покорнейшей просьбой - почтить нашу трапезу своим участием. Дмитрий Васильевич обещал быть. Теперь ждем Вашего ответа. Из старших беллетристов, кроме Вас и Дмитрия Васильевича, приглашен также С. В. Максимов. Искренно Вас уважающий и преданный А. Чехов.

1260. М. П. ЧЕХОВУ 13 января 1893 г. Петербург. 13 янв. Звонок. Василий докладывает:- Попов! Входит бритая крыса и смотрит на меня с недоумением. Спрашиваю: чем могу быть полезен? Крыса мнется и жует губами. - Виноват...- бормочет она.-Извините... - Да вам, собственно, кого и что нужно? - Мне нужен Михаил Павлович. Я докладываю, что ты уже уехал домой. Изумление. - Но ведь он обещал быть у нас вечером! Я приехал звать его обедать... и т. д. Я вспоминаю твои рассказы про Попова, усаживаю его, и у нас начинаются богимовские воспоминания. Затем разговор о дочерях, посещающих медицинские курсы. Ты обещал Поповым прожить в Петербурге не менее недели. Если это так, если ты в самом деле хотел пожить тут неделю, то почему же ты уехал? Предубеждение к Петербургу - вещь довольно непохвальная

{05152}

в интеллигентном человеке. Чтобы убедиться в том, что он в самом деле плох и хуже Москвы, надо пожить в нем, а ты и одного дня не пробыл. Здесь весело. Вчера в Татьянин день был обед "беллетристов"; обед вышел блестящий, с Горбуновым и с выпивкой. Кроме молодых, были Григорович, Максимов, Суворин... Обед выдумал я, и теперь беллетристы будут собираться обедать ежемесячно. После обеда ездил в "Ливадию", ночевал у Атавы. Судя по тону Попова, он и его дщери ожидали тебя с большим нетерпением. Будь здоров. Кланяйся нашим. Будете получать "Иллюстрацию", "Север" и "Ниву". Твой А. Чехов.

1261. Л. С. МИЗИНОВОЙ 14 января 1893 г. Петербург. 14 янв. Ликуся, я приеду в один из понедельников или вторников с тем расчетом, чтобы успеть пообедать в "Русской мысли" и у Вас и уехать с Машей в Мелихово в пятницу. Я не могу выехать из Петербурга прежде, чем не устрою своих денежных дел. На днях я уплатил 2500 р. долгу, и теперь еще мне нужно добыть не меньше тысячи. Соскучился адски. Пишите, ангел. Что касается 10 р., то Вы уже успели надоесть мне; отдайте их Маше или Ивану для передачи мне. Если хотите, то я дам Вам 1-2 месяца отсрочки. Будьте здоровы, изменница лютая. Ваш А. Чехов.

1262. Ф. Ф. ФИДЛЕРУ 14 января 1893 г. Петербург. 14 янв. 12 часов ночи 93. Видите, сударь, как я аккуратен. А. Чехов.

{05153}

1263. Ал. П. ЧЕХОВУ (Отрывок) 14 января 1893 г. Петербург. Если ты не наврал, что можешь достать мне паспорт, то хлопочи, ибо по университетскому диплому жить не позволяют. Нельзя ли что-нибудь по медицинскому департаменту, ибо я - лекарь.

1264. Н. М. ЛИНТВАРЕВОЙ 15 января 1893 г. Петербург. 15 янв. 93. Многоуважаемая Наталия Михайловна, вчера я послал Вам свой долг - 500 руб., который обещал я уплатить не позже сего января месяца. Большое, большое Вам спасибо! Дай бог Вам здоровья. Дни заметно становятся длиннее, приближается весна. В каком месяце Вы приедете к нам? Лучшее время у нас - конец апреля и май, когда распускаются леса. Приезжайте ради создателя. У нас много новостей. Мы выкопали новый пруд за красными воротами, посадили в четырехугольнике сад, перестроили (за 30 руб.) конюшню. Есть у нас породистая телушка, романовские овцы. Миша переведен в Серпуховский уезд и живет теперь у меня безвыездно. Люто хозяйничает, я же по-прежнему ничего не делаю, и вмешательство мое приносит один только вред. Вот уж почти месяц, как я живу в Петербурге. Скучновато. Плещеева нет - разбогател и кряхтит теперь от излишней сытости, греясь в Ницце на солнышке; Свободина тоже нет - умер. Старых знакомых становится всё меньше и меньше, а новых не завожу. По обыкновению стражду от безденежья. Всё хожу и нюхаю, где бы достать денег. Впрочем, в этом году мне повезло. По счету за книги мне пришлось получить больше 5 тысяч, так что я заплатил долги: 3 тысячи в типографию и 2 1/2 тысячи Суворину, у которого взял 5 тысяч на покупку имения. Рассчитываю к будущему году очиститься от всех долгов, кроме банковского (сей долг меня не стесняет), а потом

{05154}

опять возьму взаймы уж не 5, а 10 тысяч и выстрою себе дворец в другом участке. Напишите, когда Вы приедете. Редко кому мы бываем так рады, как Вам. В марте Вы получите особое приглашение, а пока постарайтесь свыкнуться с мыслью, что весной Вам необходимо поехать в Мелихово и проскучать там неделю-другую. Всех Ваших поздравляю с Новым годом и шлю им сердечный привет. Купили Вы хутор? Из Боромли через Лебедин и Гадяч пойдет соединительная ветвь. Вот купили бы в Межириче! Там прекрасное место. Ну, будьте здоровы и благополучны. Еще раз благодарю и низко кланяюсь. Домой еду на сих днях. Оказалось, сударыня, что жить зимою в деревне не так скучно. Даже вовсе не скучно. Маша живет и дома и в Москве. В пятницу приезжает домой и в понедельник уезжает. Да хранит Вас бог! Преданный А. Чохов.

1265. П. А. СЕРГЕЕНКО Около 15 января 1893 г. Петербург. С.-Петербург, январь 1893 г. Милостисдарь! Гонорар будет выслан Вам не раньше, как он будет подсчитан. В настоящее время в редакции нет ни номера, ни гранок, так что нельзя подсчитать. Во всяком случае гонорар Вы получите не позже 1-го февраля. С почтением He-Тихонов.

1266. В. Г. ЧЕРТКОВУ 20 января 1893 г. Петербург. 20 янв. 93. Многоуважаемый Владимир Григорьевич! Я сказал г. Хирьякову, что буду писать Вам из дому, но так как я отложил свой отъезд еще на несколько дней, то пишу Вам из Петербурга.

{05155}

Если г. Х(ирьяков) писал Вам, что я обиделся, то он немножко преувеличил, в чем, впрочем, я не вижу большой беды; у нас с ним происходил деловой разговор, и я выражал ему скорее удивление, чем неудовольствие. Я удивлялся, что "Посредник", давно уже популярный, крепко ставший на ноги в смысле доверия и симпатий общества, не хочет пользоваться своею популярностью и медлит, медлит... Старые издания уже пригляделись, а новых нет, обещаете Вы скупо, и нет надежды, что развитие дела по своим размерам будет соответствовать задачам. Похоже на то, как будто Вы утомились или разочаровались. Вот что я говорил г. Х(ирьяков)у. Говорил я ему также, что если авторы еще живы, то нельзя издавать их сочинений без их корректуры. Я посылал Вам свои рассказы в неисправленном виде (исключая, впрочем, "Именин") в расчете, что Вы непременно пришлете мне корректуру. На издание каждой книжки уходит больше 1- 2 года, а в такой срок можно успеть прочесть корректуру не один раз. Что же касается "Жены", то я писал Вам, что в том виде, в каком она есть, печатать ее нельзя и что необходимо переделать ее. Во всяком случае чтение корректуры - обычай очень хороший и пренебрегать им не следует. Если бы я был издателем, то, приобретая сочинения, ставил бы непременным условием авторскую корректуру. Вот и всё. Больше, кажется, я ничего не говорил. Обе книжки - "Жену" и "Именины" я получил. Вы спрашиваете, нравится ли мне издание с внешней стороны. Мне кажется, что для 20-копеечной книги это слишком большой формат. Книжка займет много места на выставке в окне и в магазине. Чем компактнее книжка, тем она легче укладывается, переплетается и тем солиднее на вид. Надпись в круге: "для интел(лигентных) читателей" совсем неудобна. Она несерьезна, хотя и передает серьезную мысль. Я бы упразднил ее или перенес в объявление о книгах, где она не резала бы так глаза. Вы пишете о сплетнях. Уверяю Вас, до сих пор о "Посреднике" и о Вашей деятельности я слышал только одно хорошее. И литераторы и общество относятся к Вам с полным сочувствием. Круг моих наблюдений и знакомств не широк. Я отвечаю только за тех, кого

{05156}

знаю, но думаю, что если бы что-нибудь похожее на сплетню носилось в воздухе, то оно достигло бы до моих ушей. Но, повторяю, я ничего не слышал такого, что могло бы не понравиться Вам. Всё обстоит благополучно. И. И. Горбунова я не видел. Мне говорили, что он заболел и не выходит из дому. С Вашим расчетом (240 р.) я соглашаюсь, но о деньгах я не говорил с г. Х(ирьяков)ым. Вы пришлите мне их в Серпухов, где они будут нужнее, здесь же в Петербурге я боюсь истратить их зря. Мой адрес для простых писем: Ст. Лопасня Моск.-Курск. д., а для заказных и страховых - г. Серпухов Моск. губ. "Палата 6" входит в сборник, который теперь печатается и выйдет через неделю. Уступить Вам этот рассказ значило бы остаться без сборника, который даст мне по меньшей мере тысячу рублей. Деньги же мне теперь адски нужны, так как пишу я мало, а живу одной только литературой. Простите мне этот расчет. Уеду я домой через 3-4 дня и буду жить безвыездно до конца мая. Желаю Вам всего хорошего и прошу Вас верить в мое искреннее уважение и сочувствие. Я по-прежнему рад быть полезным Вашему делу, и если до сих пор был мало полезен, то это зависело не от желания, а от размеров сил моих. Преданный А. Чехов.

1267. П. П. ГНЕДИЧУ 22 января 1893 г. Петербург. 22 янв. Дорогой Петр Петрович, сегодня я получил от г-жи Яковлевой письмо, в котором она приглашает меня к себе на вечер. Будьте добры передать ей, что я уезжаю сегодня или самое позднее - завтра и быть у нее не могу, что я очень благодарен ей за приглашение и за две книжки, которые она прислала мне. Пишу Вам, а не ей, потому что она не сообщила мне в письме своего адреса. Затем об уголовщине. Г-жа Яковлева между прочим пишет мне, что она получила от меня записку,

{05157}

в которой будто я пишу ей, что я очень болен. Скажите ей, что никаких записок я не писал ей и что здоров я, как бык, и что мне положительно непонятно, кому и для чего понадобилось мистифицировать эту полную даму. Вероятно, кто-нибудь пошутил. Она пишет мне так: "Соломко сказал, что Вы уехали - каково же было мое удивление, когда я получила Вашу записку, что Вы больны, но что даете слабую надежду увидать и услыхать Вас". Каково же мое удивление! Желаю Вам всего хорошего. В декабре приеду опять, если, конечно, ничто не помешает, а теперь после разгульной, разгильдяйской жизни зароюсь как крот и буду стараться делать что-нибудь. Всего хорошего! Ваш А. Чехов.

1268. И. Е. РЕПИНУ 23 января 1893 г. Петербург. 23 янв. Многоуважаемый Илья Ефимович, посылаю Вам свой больничный рассказ, о котором я говорил. С Вашего позволения с вопросом насчет того, была ли луна в Гефсим(анском) саду, я обращался к молодому священнику - богослову, изучавшему древнееврейскую литературу и проч. Третьего дня у меня с ним был разговор, и он, как на важнейший литературный источник, указал мне на книгу Исход, глава XII, а сегодня я получил от него письмо, которое при сем прилагаю. В этом письме есть два-три указания, которые, быть может, сгодятся. Сочинения Дидона, о котором идет речь в письме, можно достать у Суворина. Автор письма ученый и толковый человек. Если вопрос для него не ясен, то, значит, он не ясен для всех богословов. Что касается астрономов, то и они едва ли скажут Вам что-нибудь определенное. Во всяком случае, надо думать, что была луна. Пишет же почему-то Ге с луной. Очевидно, подробное изучение предмета (если, конечно, таковое было) склонило его в пользу луны.

{05158}

Я вижу Вашу картину ясно во всех подробностях. Значит, она произвела на меня сильное впечатление. А вы говорили - скучный сюжет. У меня был Л. Л. Толстой, и мы сговорились ехать вместе в Америку. Желаю Вам всего хорошего и еще раз благодарю. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

1269. Г. М. ЧЕХОВУ 23 января 1893 г. Петербург. 23 янв. Петербург. Дорогой Георгий, я вчера был в редакции "Севера" и сказал там, чтобы продолжали высылать вам журнал и в этом году. Журнал неважный, но будут приложения - книги, которые будут нелишними в вашей домашней библиотечке. Если журнал будете получать неисправно, то пиши мне, а я от себя буду писать в Питер. Когда мы увидимся наконец? Я соскучился. Завтра или послезавтра уезжаю домой в Мелихово. Пора. Если не уеду в Чикаго, то буду жить дома безвыездно до октября. Твою семью обнимаю и желаю ей счастья. Будь здоров и, коли не скучно, пиши. Твой грешный брат А. Чехов.

1270. Л. С. МИЗИНОВОЙ 26 января 1893 г. Москва. Многоуважаемая Лидия Стахиевна! Позвольте мне возвыситься до Вашего этажа, чтобы воспользоваться Вашим обещанием - напоить меня кофе. Верьте, что я не злоупотреблю Вашим доверием и буду вести себя прилично. Рамоли. Р. S. Жду скорейшего ответа.

{05159}

1271. Н. А. ЛЕЙКИНУ 28 января 1893 г. Москва. 28 янв. Москва. Пишу Вам из Москвы, добрейший Николай Александрович. Итак, план мой - найти себе на Каменноостров(ском) проспекте квартирку и жить в Питере до марта - не осуществился, благодаря шалым свойствам моей натуры. Видя, что я не работаю, а только ем, пью и веселюсь, как богатый Лазарь, видя, что срочные мои работы пребывают in statu quo, я каждый день стремился в Москву, каждый день укладывался и наконец умчался. Мы сговорились, что я уведомлю Вас о дне своего отъезда, но - слуга покорный! Уведомить Вас значило бы отложить свой отъезд еще дней на пять, если не больше. Уж лучше я подожду Вас в Москве. А тут в Москве новая беда. Хотел я засесть здесь недели на две, чтобы кончить повесть для "Русской мысли", но судьба гонит в деревню. Тяжело заболел отец. Говорят, что у него немеют руки (и белеют при этом), судороги в ногах и головокружения. Старческие явления, по-видимому. Бедняга удручен и ждет смерти. Поеду лечить и утешать. Если угрожающего ничего нет пока, то вернусь в Москву и проживу здесь до начала весенних оттепелей. Жилось мне в Питере весело, и я храню о моих тамошних знакомых самое благодарное воспоминание. Все точно по уговору старались, чтобы мне жилось весело и беззаботно. Кланяйтесь Феде, а Прасковье Никифоровне поклон сугубо нижайший. Будьте здоровы. Насчет таксов буду писать особо. Ваш А. Чехов.

{05160}

1272. Н. И. КОРОБОВУ 30 января 1893 г. Мелихово. 30 янв. Милый Николай Иванович, твое декабрьск(ое) письмо о концерте я получил только вчера, вернувшись из Петербурга. На ту же тему было письмо и от кн. Урусова. Князь телеграфировал мне в Петербург, и я своевременно ответил. Впрочем, уже поздно толковать об этом длинно. У меня лазарет. Больны отец и сестра. У сестры около 40 , бред, охриплость, тоска... одним словом, ты меня понимаешь. Если не influenza, то придется повозиться. Поклон Екатерине Ивановне. Когда буду в Москве - зайду. Твой А. Чехов. На обороте: Москва, Б, Полянка, д. Поземщикова Доктору Николаю Ивановичу Коробову.

1273. А. С. КИСЕЛЕВУ 31 января 1893 г. Мелихово. 31 янв. Мелихово. Как это мило с Вашей стороны!! Если бы не Григорович, то Вы не вспомнили бы обо мне. Я жил в Петербурге дольше месяца, и отыскать меня было так же легко, как сходить на Невский. Я почти каждый день бывал на Шпалерной, и если бы я знал, что Вы и Ваши в Петербурге, то непременно побывал бы у Голубевых. Отчего Вы мне не написали? Отчего? От души желаю, чтобы у Вас, когда Вы будете управляющим казенной палатой, были непочтительные подчиненные, чтобы Ваш секретарь нюхал отвратительный табак и отрыгал во время доклада луком и чтобы старые чиновницы писали Вам любовные письма. Отец болен онемением рук. У бедной Ма-Па инфлуэнца или брюшной тиф - точный диагноз еще не поставлен, но положение не из легких. Я провел несколько унылых дней и ночей.

{05161}

Когда Вас сделают генералом, то не причислите ли Вы меня к себе на службу? А я бы Вам за это выхлопотал какой-нибудь орден - сиамский или бухарский. Мне нужно послужить хоть один месяц, чтобы иметь указ об отставке. Жаль, что с Григоровичем Вы встретились у Татищева, а не у меня. Этот старик бывает очень интересен, когда разойдется. Картинность выражения, остроумие и живость необыкновенные. Были у Худекова? Скоро весна. У нас оттепель. Если бы не лазаретное настроение, то жилось бы сносно. Марии Владимировне, Василисе Пантелевне и семье Голубевых мой сердечный привет. Не забывайте нас и пишите. Ваш А. Чехов.

1274. М. О. МЕНЬШИКОВУ 31 января 1893 г. Мелихово. 31 янв. Ст. Лопасня. Многоуважаемый Михаил Осипович, возвращаю Вам фотографию и прошу передать ее Павлу Александровичу. Простите за кунктаторство. Я уже дома, но работаю отвратительно, так как чувствую себя сильно не в духе. У меня больны отец и сестра. У сестры, кажется, тиф. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов.

1275. М. Н. АЛЬБОВУ 5 февраля 1893 г. Мелихово. Ст. Лопасня. 5 февр. Вы, дорогой Михаил Нилович, хотите от меня определенного ответа. Значит, Вы хотите, чтобы я обманул Вас. Срок я могу назначить, но ведь не от меня зависит кончить повесть к сроку. Пароходы ходят по расписанию, но ни один капитан не скажет Вам, когда пароход придет к месту. Всё зависит от состояния машины,

{05162}

погоды и проч. Простите за это пошлое шкиперское сравнение, но, право, не знаю, как увильнуть от Вас и в то же время не навлечь на себя Вашего гнева. У нас солнце светит уже по-весеннему, но в доме пасмурно. Сильно больна сестра. Передайте Баранцевичу, что вся моя фамилия шлет ему привет и приглашение. Надеюсь, что и Вы приедете. Желаю Вам всего хорошего и еще раз прошу не ставить мне в великую вину мою медлительность. Ваш А. Чехов.

1276. П. А. СЕРГЕЕНКО 5 февраля 1893 г. Мелихово. 5 февр. Я обманул тебя не по своей воле. У меня заболела сестра Маша. У нее или инфлуэнца в сильной степени, или же брюшной тиф - еще не выяснилось что именно, но она лежит, а мне нельзя уехать. Посылаю устав. Раздай литераторам, принадлежащим в одно время Москве и Петербургу. Можешь черкнуть в "Моск(овской) газете". Помещение имеет кружок великолепное. Я совсем раскис. "Новостей дня" не получаю. Это письмо повезет в Москву маленькая графиня, которая жила у нас с пятницы и, дай бог ей здоровья, утешала сестру. Впрочем, ты не знаком с ней... Поклонись Владимиру Ивановичу и его жене. Поцелуй m-me Правдину и Жужелицу. Скажи Жужелице, что Шекспир в самом деле очень плохой писатель. Будь здоров. Пиши из своей Америки. Твой А. Чехов.

1277. А. С. СУВОРИНУ 5 февраля 1893 г. Мелихово. 5ф. Отец болен; у него сильная боль в спине и онемение пальцев - не всегда, впрочем, а припадками, на манер грудной жабы. Он философствует и ест за десятерых,

{05163}

и нет никаких сил убедить его, что лучшее для него лекарство - воздержание. Вообще я в своей практике и в домашней жизни заметил, что когда старикам советуешь поменьше есть, то они принимают это чуть ли не за личное оскорбление. Нападки на вегетарианство и, в частности, буренинские походы на Лескова кажутся мне очень подозрительными в этом смысле. Если бы Вы стали проповедовать рис, то Вас подняли бы на смех. И, я думаю, смеялись бы только обжоры. У меня, голубчик, беда - у сестры что-то вроде тифа. Бедняга заболела в Москве. Когда я привез ее домой, она совсем осипла, захирела, 40 , боль во всем теле, тоска... Я возился с ней две ночи. Она стонала: "я умираю!", и это приводило в ужас всю мою фамилию, особенно мать. Была минута, когда казалось, что Маша сейчас умрет. А теперь у нее вот уже четвертые сутки сильно болит голова, так что пошевельнуться больно. Нет ничего тяжелее, как лечить своих. Делаешь всё, что нужно, а каждую секунду кажется, что не то делаешь... Аттестат мой - не знаю где, а паспорт у меня дома. Когда понадобится, могу прислать удостоверение, что я лекарь. Но погодите до конца марта. В душу мою вкралась нерешительность. Между прочим, мне кажется теперь, что название "Чайка" не годится. Блеск, Поле, Молния, Сундук, Штопор, Панталоны... это не годится. Назовем так: Зима. Можно и Лето. Можно Месяц. А не назвать ли просто Двенадцать? В янв(арской) книжке "Труда" напечатана пьеса Мережковского "Прошла гроза". Если не хватит времени и охоты прочесть всю пьесу, то вкусите один только конец, где Мережковский перещеголял даже Жана Щеглова. Литературное ханжество самое скверное ханжество. Зачем Вы так суровы к Лессепсу и К ? Французы жестокий народ; у них есть гильотина и из их тюрем выходят расслабленными идиотами; у них система устрашения, но и они находят приговор не в меру суровым, или, по крайней мере, из чувства деликатности говорят, что приговор им кажется суровым. Лессепс и К слетели с высоты, уже осуждены и поседели в одну ночь. По-моему, лучше снести упреки в излишнем сантиментализме и в неполитичности, чем рисковать быть

{05164}

жестоким. У Вас проскочила одна телеграмма воистину жестокая. 5 лет тюремного заключения, лишение прав и проч.- это высшая мера наказания, удовлетворившая даже прокурора, а в телеграмме: "Мы находим это слишком снисходительным". Силы небесные, что же нужно? И для кого нужно? Солнце светит вовсю. Пахнет весной. Но пахнет не в носу, а где-то в душе, между грудью и животом. Ночью холодно, а днем с крыши каплет. Астрономка в Петербурге, с чем и имею честь Вас поздравить. Желаю, чтобы она пришла к Вам и просидела восемь часов. Она хочет куда-то поступить учиться, и подруга ее докторша верит, что из нее выйдет большой толк. Если в самом деле поедете за границу и увидитесь там с Плещеевым, то скажите ему, чтоб он купил мне полдюжины стульев. Не отстану, пока не купит. Стулья мне не нужны, а нужно, чтоб он чувствовал. Наведите также справку насчет девственности. Я, живучи у Вас, пополнел и окреп, а здесь опять расклеился. Раздражен чертовски. Не создан я для обязанностей и священного долга. Простите сей цинизм. Прав тот доктор, мой товарищ по гимназии, мною забытый, который неожиданно прислал мне из кавказской глуши письмо; он пишет: "Все лучшие интеллигенты приветствуют переход Ваш от пантеизма к антропоцентризму". Что значит антропоцентризм? Отродясь не слыхал такого слова. Я продолжаю курить сигары. Непременно скажите Анне Ивановне, что я ей кланяюсь, а то она говорила, что в своих письмах к Вам я обыкновенно отделываюсь общим местом - "поклон всем Вашим". Ей нижайший поклон и благодарность за гостеприимство, которого я никогда не забуду. Отлично я у Вас пожил. Да хранят Вас небо, солнце, луна и звезды. Пишите. Нового ничего нет. Всего хорошего. Ваш А. Чехов.

{05165}

1278. Ал. П. ЧЕХОВУ 6 февраля 1893 г. Мелихово. 6 февр. Благодарю тебя, Сашечка, за хлопоты. Когда я буду действ(ительным) статским советником, то за теперешние твои старания разрешу тебе обходиться со мною без чинов, т. е. не называть меня вашим превосходительством. Я готов ждать еще месяц, ибо срок моему паспорту - 21 февр(аля), но ждать дольше не намерен. Скажи Рагозину, что если к 1-му марта он не пришлет мне паспорта, то я напишу в Таганрог Вукову. У нас не совсем благополучно. Буду писать по пунктам: 1) Болен отец. У него сильная боль в позвонке и онемение пальцев. Всё это не постоянно, а припадками, на манер грудной жабы. Явления, очевидно, старческие. Нужно лечиться, но "господа кушают" свирепо, отвергая умеренность; днем блины, а за ужином горячее хлебово и всякую закусочную чепуху. Говорит про себя "я параличом разбит", но не слушается. 2) Больна Маша. Неделю лежала в постеле с высокой температурой. Думали, что тиф. Теперь легче. 3) Я болен инфлуэнцей. Бездействую и раздражен. 4) Породистая телушка отморозила себе уши. 5) Гуси отъели петуху гребешок. 6) Часто ездят гости и остаются ночевать. 7) Земская управа требует от меня медицинский отчет. 8) Дом местами осел, и некоторые двери не закрываются. 9) Морозы продолжаются. 10) Воробьи уже совокупляются. Впрочем, последний пункт можешь не считать. Впрочем, сядь за стол и, ковыряя в носу, подумай о безнравственности воробьев. А если не хочешь, то не нада. Фотографии передал по назначению. Но так как у нас в доме все комоды и окна завалены фотографиями, то подарок твой не произвел ровно никакого впечатления. На этом свете я считаю самыми бесполезными два занятия: выпиливание и фотографию. Передай Николаю и Антону следующее. Бабушка и тетя Маша сказали, что если они будут хорошо учиться,

{05166}

учить наизусть молитвы и стихи, и если они не будут обижать Мишу и друг друга, то в Великом посту им будут присланы подарки. В случае же если Наталья Александровна напишет нам, что они ведут себя не так, как подобает детям губернского секретаря, то они получат кукиш с маслом. Грудь у Антона куриная и гимнастика для него необходима. Жить с такою грудью нельзя. От инфлуэнцы у меня в голове и на душе пасмурно. В доме лазаретное настроение. Поклон Наталье Александровне вместе с пожеланием всего хорошего - денег, покоя и здоровья. Детям и Гагаре тоже поклон. Будь здрав. Твой А. Чехов.

1279. Н. А. ЛЕЙКИНУ 7 февраля 1893 г. Мелихово. 7 февр. Добрейший Николай Александрович, спешу ответить на Ваше письмо. Я никого не предупреждал о своем отъезде, иначе бы я до сегодня не уехал из Петербурга. А я очень и очень кстати уехал. Я уже писал Вам о болезни моего отца. У него боль в позвонке и при этом онемение рук; пальцы белеют до цвета мертвечины и совершенно теряют свою чувствительность, а руки немеют и слабеют, да и вообще во всем теле слабость и чувство упадка. Боль бывает не постоянно, а припадками, на манер ангины. Итак, об отце я уже писал Вам. Но ничего, кажется, не писал о сестре. В Москве я застал ее уже больною, а когда вез домой, она уже осипла до полного безголосия, 40 , боль в конечностях и проч. Как Вам сие понравится? Сначала я думал, что это тиф, ибо были предлоги для заражения сыпным тифом; я боялся в не спал ночей, но теперь, слава создателю, температура упала до 38 и я слышу жалобы на одну только головную боль. Настроение в доме не масленичное, а лазаретное. Погода хорошая, но ее почти не чувствуешь. Когда приедете в Москву на второй неделе поста, то наведите обо мне справку у брата Ивана, который

{05168}

живет на Новой Басманной в Петровско-Басманном училище (около части). Ежову известен этот адрес. Брат скажет Вам, где я и как ко мне проехать. Если же в ту пору и я буду в Москве, то поедем в Мелихово вместе. Примечание: каждую пятницу сестра, которая живет у брата, ездит ко мне. Вот бы Вы с ней вместе. По пятницам мои лошади бывают на станции, да и при сестре дома бывает как-то сытнее и веселее. Думаю, что на второй неделе она будет уже здорова. В февр(альской) книжке "Русской мысли" появится моя повесть, если только ее не вырежет цензура. Сейчас сижу и пишу, но не повесть, а медицинский отчет за прошлый год, которого я еще не сдал. Ну, будьте здоровы. С постом Вас честь имею поздравить. Поклон Вашим и той невесте, у которой 80 тысяч. Ваш А. Чехов. Насчет собак напишу Суворину. Получив ответ, напишу Вам.

1280. В. М. ЛАВРОВУ 9 февраля 1893 г. Мелихово. 9 февр. Ваша телеграмма, дорогой Вукол Михайлович, разбудила меня в 3 часа утра. Я думал, думал и ничего не надумал, а уже 9 часов и пора посылать Вам ответ. "Рассказ моего пациента" - не годится безусловно: пахнет больницей. "Лакей" - тоже не годится: не отвечает содержанию и грубо. Что же придумать? 1) В Петербурге. 2) Рассказ моего знакомого. Первое - скучно, а второе - как будто длинно. Можно просто "Рассказ знакомого". Но дальше: 3) В восьмидесятые годы. Это претенциозно. 4) Без заглавия. 5) Повесть без названия. 6) Рассказ неизвестного человека. Последнее, кажется, подходит. Хотите? Если хотите, то ладно. Но что цензура? Я побаиваюсь.

{05169}

Масленица прошла у меня хуже чем невесело. Дома были больные. Теперь лучше. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов.

1281. И. И. ОСТРОВСКОМУ 11 февраля 1893 г. Мелихово. 11 февр. Ст. Лопасня Моск.-Курск. д. Многоуважаемый Иосиф Исаевич! Вернувшись на днях из Петербурга, я получил Ваше письмо. Оно было прислано мне из Москвы, куда было адресовано и где я уже не живу с весны прошлого года. Стало быть, не я виноват в том, что наша запоздалая медицинская помощь оказалась ненужною. Больная теперь слава богу здорова. У нее был один мой товарищ, отличный человек и такой же врач; я передал ему Ваше поручение, и он исполнил его с большим удовольствием. Сам же я не мог побывать у г-жи Р(аковской), так как живу у себя в имении в Серпуховском уезде; главная же причина - у меня в доме больные, которых я не могу оставить. Вы спрашиваете о моем брате Николае. Увы! Он в 1889 г. умер от чахотки. Это был талантливый и уже популярный художник и подавал солидные надежды. Смерть его - большой минус в моей жизни. О других гимназических товарищах я имею самые ничтожные сведения. Савельев земским врачом где-то на Дону; Зембулатов тоже врачом на Курской дороге; Эйнгорн поет в петербургской опере под фамилией Чернов; Сергеенко живет в Москве и работает в местных газетах - не без успеха; Унанов (но не Онанов, как писали в газетах) умер от холеры. Кукушкин ведет бродячую жизнь опереточного певца. Братья Волкенштейны - адвокаты. Марк Крассо - врач в Ростове. А еще кто? Больше ни о ком не слышал. Зиберов, говорят, умер. Мое curriculum vitae, так сказать, Вам известно в главных чертах. Медицина - моя законная жена, литература незаконная. Обе, конечно, мешают друг другу,

{05170}

но не настолько, чтобы исключать друг друга. Кончил я в университете (Моск.) в 1884 г. В 1888 г. получил Пушкинскую премию. В 1890 г. ездил на Сахалин, о котором хочу выпустить целую книгу. Вот и весь мой послужной список. Впрочем, еще одно: в 1891 г. путешествовал по Европе. Холост. Не богат и живу исключительно заработком. Чем старее становлюсь, тем меньше и ленивее работаю. Старость уже чувствую. Здоровье неважное. Что же касается пантеизма, о котором Вы написали мне несколько хороших слов, то на это я Вам вот что скажу: выше лба глаза не растут, каждый пишет, как умеет. Рад бы в рай, да сил нет. Если бы качество литературной работы вполне зависело лишь от доброй воли автора, то, верьте, мы считали бы хороших писателей десятками и сотнями. Дело не в пантеизме, а в размерах дарования. Я Рахмана Захара (в гимназии звали его Зельманом?) очень хорошо помню. Передайте ему поклон и пожелание успехов. За приглашение приехать к Вам благодарю. Когда буду на Кавказе, воспользуюсь им. А пока позвольте поблагодарить Вас за память обо мне, за добрые чувства, и пожелать всего хорошего. В случае, если Вам опять вздумается дать мне какое-нибудь поручение, то я весь к Вашим услугам. Ваш А. Чехов.

1282. А. С. СУВОРИНУ 13 февраля 1893 г. Мелихово. 13 февр. Вас пугают материалистические идеи Вагнера? Тоже, нашли материалиста! Это баба, кисель, и уж если говорить об его направлении, то скорее всего он ярый спиритуалист и толстовец даже. Я в миллион раз больше материалист, чем он. Впрочем, дело не в этом. Если журнал не по душе, то издавать его не следует. Я вполне сочувствую Вам, хотя не знаю, как Вы отделаетесь от В(агнера). Нельзя же сказать в самом деле: "Пошли вон, дураки!" Надо придумать какую-нибудь причину, хотя бы такую. Свалите всё на меня. "Чехов, мол, обещал быть вице-редактором (или секретарем) журнала,

{05171}

а теперь отказался, без него же я издавать журнал не согласен, ибо сам я по горло занят, чтобы вести внешнюю часть дела... и проч.". Отдайте меня естествоиспытателям на растерзание, и это будет справедливо, так как знакомство с Ваг(нером) началось у меня. У меня нет никаких новостей. Вы про бразильского атташе написали мне, а у нас нет ни атташе, ни даже любовниц. За всё время, пока я тут, был только один скандал: баран избил рогами телку. Вот и всё, что я могу послать Вам в обмен... Вам понравилось "Двенадцать"? Ага, сударь! Но позвольте Вас огорчить и лишить 75 тыс. в год дохода. Журнал сей я нахожу преждевременным, т. е. не журнал сей, а свое редакторство. От редакторства я безусловно отказываюсь. Работать 3 зимних месяца буду в нем, буде пожелаете, но редакторствовать не могу. Жилки нет, да и лень, вероятно. У нас была оттепель и пахло весной, а теперь опять трескучие морозы и пахнет чёрт знает чем. Птица и скоты страдают. Написал в управу медицинский отчет за прошлый год и кроме цифр подпустил несколько великих мыслей. Отчет не полный, так как в прошлом году у меня было больше тысячи больных, а я успел зарегистровать только 600. В среду, когда я принимал на пункте, привезли 3-хлетнего мальчика, который сел в котел с кипящей водой. Ужасное зрелище. Больше всего досталось заднице и половым органам. Спина обварилась всплошь. Сестра повеселела, но у ней все-таки 38 . Стало быть, не инфлуэнца, а брюшной тиф. Наши читают Писемского, взятого у Вас, и находят, что его тяжело читать, что он устарел. Я читаю Тургенева. Прелесть, но куда жиже Толстого! Толстой, я думаю, никогда не постареет. Язык устареет, но он всё будет молод. Впрочем, предоставим судить о сем Венгерову, а сами перейдем к более насущным вопросам. Как Ваше ухо? Квартира в Царском? Когда уезжаете за границу? Лейкин пишет, что у него был посланец от Петровского и взял за наличные 1600 книг. Чертков пишет, что хочет издать мой "Страх" (рожд(ественский) рассказ) и еще штук восемь рассказов. Кн. Урусов телеграфирует,

{05172}

что скоро будет литературн(ый) вечер, и просит меня участвовать, и я плачу за доставку телеграммы 1 рубль. Становой требует недоимки 4 руб. 16 к. И т. д. И т. д. Корреспонденция громадная. Отец постничает, как схимник. Всю неделю ничего не ел, а только чай пил по утрам. Ах, я не писал Вам еще насчет сигар! Они совершенно уже овладели мной, и я не понимаю для себя другого курева. Но выкуриваю не 3 сигары в день, а 4, так как утро здесь необыкновенно длинное. Пишу-с повесть-с. Послал в переселенческий сборник рассказ. Вот и всё. Пишите, пожалуйста, и простите, что я стал так скверно писать письма. У меня такое чувство в голове, как будто прачка взяла и выполоскала мой мозг в щелоке. Да хранит Вас бог. Будьте счастливы. Ваш А. Чехов. Есть два журнала теперь, которые весело читать: "Историч(еский) вестник" и "Книжки Недели". В первом интересны Дуров, Полторацкий, Жудра, статья про Сабинину, Ясинский и проч. Во втором даже Вам, занятому человеку, не мешает прочесть очерк "На холере" и рассказ "В надежде славы и добра", написанный, по-види(мо)му, московск(им) адвокатом, большим насмешником. Примечание: "На холере" написано доктором, живущим за границей. Там много шпилек по адресу наших докторов. Манассеин полемизировал. Скажите в телефон в магазин, чтобы распорядились напечатать объявление о "Палате 6" в "Русск(их) ведомостях". Обещали ведь.

1283. Н. А. ЛЕЙКИНУ 14 февраля 1893 г. Мелихово. Воскресенье. Дорогой Николай Александрович! Василий приедет к Вам за щенками, а насчет дальнейшей их отправки распорядится А. П. Коломнин, которому я буду писать. Еще раз благодарю Вас за гостеприимство и крепко жму руку. Вашим низко кланяюсь. Ваш А. Чехов.

{05173}

1284. А. С. СУВОРИНУ 24 февраля 1893 г. Мелихово. Я "Русской мысли" еще не видел, но предвкушаю. Протопопова я не люблю: это рассуждающий, тянущий жилы из своего мозга, иногда справедливый, но сухой и бессердечный человек. Лично я с ним не знаком и никогда его не видел; он писал обо мне часто, но я ни разу не читал. Я не журналист: у меня физическое отвращение к брани, направленной к кому бы то ни было; говорю - физическое, потому что после чтения Протопопова, Жителя, Буренина и прочих судей человечества у меня всегда остается во рту вкус ржавчины, и день мой бывает испорчен. Мне просто больно. Стасов обозвал Жителя клопом; но за что, за что Ж(итель) обругал Антокольского? Ведь это не критика, не мировоззрение, а ненависть, животная, ненасытная злоба. Зачем Скабичевский ругается? Зачем этот тон, точно судят они не о художниках и писателях, а об арестантах? Я не могу и не могу. Не отвечайте, пожалуйста, Протопопову; во-первых, не стоит, во-вторых, Лавров и Гольцев в писаниях Пр(отопопов)а столько же виноваты, как Вы в писаниях Буренина, и в-третьих, Вы с самого же начала становитесь на неверную точку зрения. Вы пишете мне и негодуете, что бранят Вашего сына, но ведь бранят не сына, а А. А. Суворина, журналиста, к(ото)рый написал "Палестину", пишет в "Нов(ом) вр(емени)", сам когдато бранил Мартенса, говорил в Париже от имени русской печати и напечатал за своею подписью фельетон о свози поездке. Он самостоятельная величина и может сам за себя постоять. Из Вашего письма выходит так, как будто А(лексей) А(лексеевич) особняком стоит от "Нов(ого) врем(ени)" и несет кару за грехи, не будучи причастен к газетному делу. Нет, не отвечайте, а то ответы, потом вопросы и опять ответы заведут Вас в такой лес, что пока из него выберетесь, у Вас раз десять будет болеть голова. Клеветническая или, говоря мягче, неразборчивая статья Пр(отопоп)ова ничего не прибавит в не убавит; количество друзей и врагов останется у Вас всё то же, А я понимаю Ваше настроение, сильно понимаю... Ну да бог с ними!

{05174}

Кстати об Алексее Алексеевиче. Передайте ему, что рукопись, к(ото)рую он прислал мне, всё еще у меня, и я не знаю, что сделать из нее; но что-то, кажется, сделаю. Пусть не сердится за промедление. Да хранит его небо! Пусть только не учится курить. У меня и от сигар бронхит. Моя повесть будет кончена в мартовск(ой) книжке. "Продолжение" вместо "окончание" - моя ошибка, ибо я читал последнюю корректуру и вместо одного подмахнул другое. Окончание Вам не пондравится, ибо я его скомкал. Надо бы подлиннее. Но длинно писать было бы тоже опасно, ибо героев мало, а когда на протяжении 2-3 листов мелькают всё те же два лица, то становится скучно и сии два лица расплываются. Впрочем, что о нас стариках говорить. Вот Вы-то когда пришлете мне Ваш роман? Алчу, чтобы написать Вам длинную критику. Боже мой! Что за роскошь "Отцы и дети"! Просто хоть караул кричи. Болезнь Базарова сделана так сильно, что я ослабел и было такое чувство, как будто я заразился от него. А конец Базарова? А старички? А Кукшина? Это чёрт знает как сделано. Просто гениально. "Накануне" мне не нравится всё, кроме отца Елены и финала. Финал этот полон трагизма. Очень хороша "Собака": тут язык удивительный. Прочтите, пожалуйста, если забыли. "Ася" мила, "Затишье" скомкано и не удовлетворяет. "Дым" мне не нравится совсем. "Дворянское гнездо" слабее "Отцов и детей", но финал тоже похож на чудо. Кроме старушки в Базарове, т. е. матери Евгения и вообще матерей, особенно светских барынь, к(ото)рые все, впрочем, похожи одна на другую (мать Лизы, мать Елены), да матери Лаврецкого, бывшей крепостной, да еще простых баб, все женщины и девицы Тургенева невыносимы своей деланностью и, простите, фальшью. Лиза, Елена - это не русские девицы, а какие-то Пифии, вещающие, изобилующие претензиями не по чину. Ирина в "Дыме", Одинцова в "От(цах) и детях", вообще львицы, жгучие, аппетитные, ненасытные, чего-то ищущие - все они чепуха. Как вспомнишь толстовскую Анну Каренину, то все эти тургеневские барыни со своими соблазнительными плечами летят к чёрту. Женские отрицательные типы, где Тургенев слегка карикатурит (Кукшина)

{05175}

или шутит (описание балов), нарисованы замечательно и удались ему до такой степени, что, как говорится, комар носа не подточит. Описания природы хороши, но... чувствую, что мы уже отвыкаем от описаний такого рода и что нужно что-то другое. Сестра поправляется. Отец тоже. Ждем холеры, но не боимся, ибо готовы, но не умирать, нет, а тратить земские деньги. Если будет холера, то она много отнимет у меня времени. Будьте живы, здравы, покойны. Анне Ивановне поклон особенный. Ваш весь А. Чехов. Нам прислали много хохлацкого сала и колбас. Вот блаженство! Что же Вы ни слова не написали об обеде беллетристов? Ведь я эти обеды выдумал.

1285. Ал. П. ЧЕХОВУ 26 февраля 1893 г. Мелихово. 26 февр. Бедный, но благородный брат! Посылаю тебе воинское свидетельство и метрическую выпись. Скажи, что метрич(еского) свидетельства у меня никогда не было, но что если Д(епартамен)ту угодно, то можно вытребовать из Консистории, но так, чтобы это не послужило задержкой для выдачи мне паспорта. Пожалуйста! Скажи, чтобы скорее определяли меня на службу. Не нужно ли написать в Таганрог Вукову, в братство и матери Гризодубова? Сестра поправляется. Будь здрав. Спешу. Я сижу без паспорта. Твой А. Чехов.

{05176}

1286. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 27 февраля 1893 г. Мелихово. 27 февр. Дорогой Виктор Александрович, посылаю корректуру и тексту для набора - около листа. Завтра приеду и буду жить в Москве, пока не прочту корректуру. Задержка произошла оттого, что я, на основании прецедентов, думал, что срок доставки корректур и рукописей - первое число. Ну и не спешил. А тут еще больные по соседству, сестра больна и проч. Приду к Вам завтра, а если выеду с вечерним поездом, то в понедельник. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

1287. Л. А. АВИЛОВОЙ 1 марта 1893 г. Москва. 1 март. Ст. Лопасня. Я злопамятен! Я не бываю у Надежды Алексеевны, потому что сердит на Вас! Я забыл, как Вас зовут, и смешиваю Вас с кем-то! Я обещал написать Вам в деревню и не сдержал обещания! И т. д., и т. д. Тысяча обвинений! Не стану оправдываться, потому что это мне не под силу. Рубите мне голову - и баста! Впрочем, скажу только, что у Надежды Алексеевны не бывал я не потому, что боялся встретиться у нее со своим злейшим врагом, а просто потому, что я человек, к стыду моему, распущенный, недисциплинированный... Раз двадцать решал я отправиться к ней вечером такого-то числа, и раз двадцать меня отрывали от этого решения обеды, ужины, гости и всякие внезапности. Мне, если говорить одну только сущую правду, очень хотелось побывать у Н(адежды) А(лексеевны) уж потому только, что мне нравится бывать у нее. У нее я хотел встретиться и с Вами, можете себе представить. Как это ни невероятно, но верно. Я хотел сказать Вам несколько хороших слов насчет Ваших рассказов и, как выражаются литературные льстецы, приветствовать Ваши успехи, которые заметил не один только Тихонов. Я хотел,

{05177}

между прочим, рассказать Вам, что на вечере у баронессы В. И. Икскуль предполагалось читать Ваш рассказ, но что я сильно воспротивился этому. Вот еще новая вина! Я живу в деревне. Постарел, одичал. У меня по целым дням играют и поют романсы в гостиной рядом с моим кабинетом, и потому я постоянно пребываю в элегическом настроении, чем и прошу объяснить мирный и спокойный тон этого письма. Опоздал я ответом, потому что спешил кончить повесть для "Русской мысли". Стало быть, некогда было. Новая вина! Кстати, в своем письме Вы, конечно, умышленно пропустили еще одну мою вину: весною я писал, что уже никогда не поеду в Петербург, а зимою жил в Петербурге и даже положил основание "обедам беллетристов". Это называется несогласием слова с делом. Вы делаете большие успехи, но позвольте мне повторить совет - писать холоднее. Чем чувствительнее положение, тем холоднее следует писать и тем чувствительнее выйдет. Не следует обсахаривать. Напрасно Вы называете свои письма психопатическими. Не настало еще для Вас время писать такие письма. Вот погодите, когда сделаетесь большой писательницей и станете печатать в "Вестнике Европы" толстые романы, тогда настанет и Ваша очередь: Вас обуяет мания величия, и Вы будете глядеть на нашего брата свысока и будете писать в письмах такие фразы: "Только мысль, одна мысль, что я служу святому, вечному, незыблемому, остановила меня от самоубийства!" Впрочем, я, кажется, пишу чепуху. Простите. Итак, я уже не сердит на Вас и буду очень рад, если Вы напишете мне что-нибудь. Желаю всего хорошего. Преданный А. Чехов. Москва, Плющиха, собств. дом Елене Алексеевне Страховой для передачи Лидии Алексеевне Авиловой.

{05178}

1288. В. М. ЛАВРОВУ 1 или 2 марта 1893 г. Москва. Дорогой Вукол Михайлович, приду в среду, ибо мне всё равно, так как в Москве я буду жить, вероятно, до пятницы. Сердечно благодарю за приглашение. Простите, что до сих пор я не ответил Вам ничего насчет имения. Письменный ответ был бы короток и не удовлетворил бы Вас; поговорить нужно. Ваш А. Чехов.

1289. М. О. МЕНЬШИКОВУ 4 марта 1893 г. Москва. 4 март. Многоуважаемый Михаил Осипович, очень Вам благодарен за доброе расположение. Ваше желание, чтобы меня читали и англичане, приятно щекочет мое тщеславие. Кто это Юрьин, пишущий у Вас "В надежде славы и добра"? Судя по тону и слогу, это московский адвокат и человек уже не молодой. Очень мило пишет. Фигура адвоката-патрона очень ясна, супруга же немножко шаржирована, хотя, впрочем, и она сделана хорошо. Очерк "На холере" интересен. Я рассчитывал, признаться, сделать из этого очерка выдержки и прочесть их коллегам в Санитарном совете, но... по прочтении второй книжки охладел к этому намерению. Подожду продолжения. Желаю Вам всего хорошего и еще раз благодарю. Ваш А. Чехов. На конверте: Петербург, Михаилу Осиповичу Меньшикову. Ивановская, 4, в редакции "Недели".

{05179}

1290. А. И. СМАГИНУ 4 марта 1893 г. Москва. 4 март. Ст. Лопасня. Наконец сало и колбаса пришли из Москвы. Сало удивительное, а вкус и запах колбасы можно сравнить разве только с мечтой 17-летней испанки. Я едва не объелся. Ну-с, мы уже бросаем снег в пруд, уже четвертая неделя поста, уже оттепель, а Вас всё нет и нет. Где Вы и почему медлите? Против прошлого года живется теперь много легче и веселей. И благообразия больше. Приезжайте пожалуйста. Простите за краткость. Спешу. Ваш А. Чехов.

1291. А. С. СУВОРИНУ 4 марта 1893 г. Москва. 4 Mдrz. Moskau. Я сейчас в Москве, а завтра еду домой. Ваш роман высылайте заказною бандеролью в Серпухов. Вообще если Вам случится пересылать мне заказные письма и ценные бумаги, облигации, акции и проч., то направляйте их именно в Серпухов. Так как этот город составляет центр служебной деятельности податного инспектора, то сообщение установилось довольно прочно. Передайте об этом и Алексею Алексеевичу, которому я вчера послал две рукописи. Статью Бацевича о сахалин(ской) нефти придется Вам или А(лексею) А(лексеевичу) прочесть в корректуре. Уж очень по-канцелярски написано. Вчера я обедал у Лаврова. Увы, когда-то и я писал ему ругательные письма, а теперь я ренегат!! У Лаврова приятно бывает обедать. Чисто московская помесь культурности с патриархальностью - сборная селянка, так сказать. Выпили по пяти рюмок водки, и Гольцев предложил тост за единение художественной литературы и университетской науки. О Вас и Вашем письме - ни слова. Выпили мадеры, белого, красного, игристого, коньяку и ликеру, и Лавров предложил тост за своего

{05180}

дорогого, хорошего друга А. П. Чехова и облобызался со мной. Курили толстые сигары. Вчера на обеде я познакомился с литератором Эртелем, учредителем воронежск(их) столовых. Впечатление очень хорошее. Умный и добрый человек. Он просил сходить вместе к Толстому, который стал ко мне благоволить особенно, но я отклонил сие предложение, ибо мне некогда, а главное - хочется сходить к Толстому solo. Сейчас еду в "Русск(ую) мысль" просить 500 руб. Нужно на семена. Кажется, после выхода мартовской книжки оная Мысль будет должна мне именно столько. А после этих 500 р. придется заговеться, так как нового я еще ничего не начал, а богатой невесты всё нет и нет. Вот если б Вы потеряли на улице 50 тысяч, а я бы их нашел! Если сегодня возьму денег, то куплю себе шикарную шляпу и летнее пальто. Пора запасаться летним платьем. Шляпу куплю удивительную и вообще намерен франтить. Не знаю, что Вы скажете насчет конца моей повести. Кажется, напряжения нет, и действие течет плавно и закономерно. Спешил очень, вот что скверно. Наверно, в спешке проскользнула какая-нибудь подлость, которую заметишь уж потом, когда не вырубишь топором. Хотел я дать маленький эпилог от себя, с объяснением, как попала ко мне рукопись неизвестного человека, и написал этот эпилог, но отложил до книжки, т. е. до того времени, когда эта повесть выйдет отдельной книжкой. А печатать книжку можно уж в апреле. В повести больше 5 листов, т. е. почти вдвое, чем в "Палате 6". Стало быть, книга выйдет толстая, и не придется обманывать публику. Только книжку едва ли пустит цензура. Впрочем, там видно будет. Сестра уже поправилась. Будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов.

{05181}

1292. А. И. ЭРТЕЛЮ 4 марта 1893 г. Москва. 4 март. Простите, многоуважаемый Александр Иванович, я обманул Вас. Дело в том, что до 2 1/4 часов сидел я в редакции "Р(усской) м(ысли)", а в 3 должен был обедать на Мл. Бронной. Я забыл вчера сказать Вам, что меня пригласили обедать. Что касается моего участия в литературн(ом) вечере, то не тревожьте моего праха. Я читаю отвратительно, но это бы еще куда ни шло. Главное - у меня страх. Есть болезнь "боязнь пространства", так и я болен боязнью публики и публичности. Это глупо и смешно, но непобедимо. Я отродясь не читал и никогда читать не буду. Простите мне эту странность. Когда-то я играл на сцене, но там я прятался в костюм и в грим, и это придавало мне смелость. Завтра я еду домой. Когда опять буду в Москве, то непременно побываю у Вас. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов. Ст. Лопасня Моск.-К. дор. Это мой деревенский адрес. На конверте: Здесь, Волхонка, Княжий двор, кв. 52 Александру Ивановичу Эртелю.

1293. П. А. СЕРГЕЕНКО 7 марта 1893 г. Мелихово. Пишу тебе на бумаге цвета вишневого сока, так как к такому красавцу, как ты, нельзя писать на обыкновенной бумаге. Пишу 7-го марта, но письмо получишь ты, вероятно, после 10-го: распутица страшная и добраться до станции так же трудно, как вообразить себе Жужелицу в роли Офелии. Нельзя ни ездить, ни ходить. Ты не поверил мне, что у меня была больна сестра. Я никогда не вру. Сестра выздоровела только недавно. Брюшной тиф.

{05182}

"Новостей дня" я не получаю. Насчет билета, пожалуйста, не хлопочи, так как мне приходится ездить очень редко. В Москве я буду на Фоминой неделе. Дорога плохая, да и работы много. Свинью нарисовал ты чудесно. Жду повторения. Немирович уедет на Святой неделе в Мариупольский уезд? Значит, увидимся мы не раньше сентября. Значит, и с XII я познакомлюсь лишь осенью. Пиши, пожалуйста. Получаю "Таганрогский вестник". Отчего оcтановилась "Моск(овская) газета"? Родился баранчик. В пруд текут ручьи. Куры собираются нестись. Будь здоров. Твой А. Чехов.

1294. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 8 марта 1893 г. Мелихово. Timeo Danaos et dona ferentes. Ov. 8 марта. Липгарт и К вышлют плуг 20-го марта на Шолковку, а накладную принесет Вам рассыльный в редакцию. Le mouton прыгает. Если бы я жил около Шолковки, то подарил бы Вам еще борону, соху, телегу, гуся мужеска пола, дворняжку и вишневых деревьев. Не забудьте заказать себе в Москве водовозку, а то около Шолковки с Вас сдерут. Железные лопаты и вообще инструменты - у Линдемана на Мясницкой. Высокие сапоги и кожаное пальто (Пихлау на Петровке) обязательны. Без беговых дрожек нельзя быть вполне счастливым. Одним словом, придется Вам вывалить из кармана тысячонки полторы на то да на се, акроме прочего. Ваш А. Чехов.

{05183}

Плужок очень хорош. Если В(укол) М(ихайлович) купит имение, то и ему подарю такой же. На обороте: Москва, Леонтьевский пер., в редакции "Русской мысли" Виктору Александровичу Гольцеву.

1295. М. П. ЧЕХОВОЙ 9 марта 1893 г. Мелихово. 9 март. Я застал полнейшую распутицу и ехал со станции шагом, еле-еле, под постоянным страхом, что сейчас упадут лошади. Шоссе обнажено, лошади проваливаются на снегу, на Люторке вода. Никто не ездит. В субботу мы лошадей не пошлем или пошлем только в том случае, если на 1/4 арш(ина) выпадет новый снег. К Лазаревой субботе начнется езда на колесах. В субботу 20 марта утром мы вышлем лошадей за тобой, Иваном и Ликой. Пруд полон. Иваненко уже писал тебе насчет распутицы. Пожалуйста, не упрямься и верь. Когда я ехал, то видел в Сазонихе брошенные сани с товаром, а теперь и подавно творится нечто хаосоподобное. Князь отправился на станцию пешком. Иваненко у нас. Для Марьюшки холстинки хорошей по 20 к. синей 13 арш(ин). А этим ты сама знаешь. И нитки намётки привези... Это мать продиктовала. Велит ванили привезти. Скажи Халатову, чтобы выслал наложенным платежом 60 п(удов) овса, накладную простым письмом. А если потребует денег в задаток или в уплату, то возьми их у кого-нибудь взаймы. Как это я забыл оставить деньги? Пусть Ваня, если можно, возьмет взаймы в кн(ижном) магазине или у своего ученика. Я возвращу с процентами. Поклон живописной Лике. Приезжайте все!! Твой А. Чехов.

{05184}

1296. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 10 марта 1803 г. Мелихово. Ст. Лопасня. Моск.-Курск. д. 10 март. Дорогой Франц Осипович, можете себе представить, я курю сигары. Бросил в прошлом году табак и папиросы и курю сигары. Нахожу, что это гораздо вкуснее, здоровее и чистоплотнее, хотя и дороже. Вы специалист по сигарной части, а я еще неуч и дилетант. Будьте ласковы, научите меня: какие сигары курить мне и где в Москве я могу покупать их? Теперь я курю сигары петербургского Тен-Кате, называемые "El Armado, Londres", внутреннего приготовления из выписанных гаванских табаков, крепкие; о длине их можете судить (...) К ним я привык. Нет ли чего-нибудь подходящего в Москве? За 6 р. 50 к. хороших сигар не достанешь, правда, но что делать? Ich habe kein Geld. Пожалуй, я не прочь заплатить и десять рублей за сотню, но не дороже. Вообще дайте соответственный совет. Скажу большое спасибо. Тен-Кате обещал высылать наложенным платежом, но ведь это такая возня, такая скука. Лучше уж махорку курить, чем на почту ездить. Как Вы живете? Что новенького? Я соскучился по Вас и жажду Вас видеть. Если на Фоминой неделе Вы будете дома, то я побываю у Вас. На Ф(оминой) неделе я обязан быть в Москве. Итак, Вы еще ни разу не были у меня. Авось в этом году я буду красноречивее и мне удастся увлечь Вас в свое неуклюжее Мелихово. А неуклюжее мое имение - просто страсть! Распутица полнейшая. Поклон Вашей жене и детям. Напишите мне подлиннее. Ваш всей душой А. Чехов. Автограф поврежден.

{05185}

1297. М. П. ЧЕХОВОЙ 11 марта 1893 г. Мелихово. 11 март. Четверг. Мороз 2-3 градуса, ночью даже 6, а днем +3. Выпал снег вершка на два. Таяние слабое, вялое, дорога лютая, и конца не видать распутице. Можно уже ходить по насту. В поле удивительно хорошо. В том пруде, что за воротами, воды полно, хватит скоро через край и, пожалуй, испортит борты. Мой молодой сад в четырехугольнике весь съеден зайцами. Пропали деньги и труды, а главное - надежды. Ставим скворечни. Алексей Алексеевич Суворин дал пощечину Лаврову. И приезжал за этим. Значит, с Сувориным у меня всё уже кончено, хотя он и пишет мне хныкающие письма. Сукин сын, который бранится ежедневно и знаменит этим, ударил человека за то, что его побранили. Хороша справедливость! Гадко. Парники готовы. Детям не хватило материи на сорочки. Материя села. Мать велит купить еще по 3/4 арш(ина) и посылает образчики. Не забудь, а то дети останутся без рубах. Хорошо бы вы сделали все, если бы привезли к празднику ведра два или три москов(ского) пива, получше. А то ведь скучно без пьянства! Можно пиво привезти в бочонке, но с условием, чтобы бочонок был доставлен при багаже вместе с вами, а то в товарном пиво замерзнет. Мать просит привезти к Вербному воскресенью судака. Купили сруб для кухни и заказали другой сруб для флигеля, предназначаемого для Ивана и Иваненка; флигелек будет построен в саду около забора, против аллеи любви, так что в то же время будет служить и сторожкою. Будь здрава и благополучна. Твой А. Чехов.

{05186}

1298. А. И. ЭРТЕЛЮ 11 марта 1893 г. Мелихово. 11 март. Распутица полнейшая, нельзя ни ездить, ни ходить, и я не знаю, когда это письмо пойдет на станцию. Но мне хочется писать к Вам, уважаемый Александр Иванович, и я не откладываю этого приятного занятия. Прежде всего большое Вам спасибо за Ваше хорошее письмо. Расположение таких людей, как Вы, я умею ценить и дорожу им. Вас я давно уже знаю и давно уважаю. Во-вторых, посылаю Вам свой адрес. Для простых писем он такой: ст. Лопасня Моск(овско)-Курс(кой) д(ороги). А для заказных и посылок г. Серпухов, А. П. Чехову, без всяких дальнейших подробностей. Стало быть, "Гардениных" направляйте в Серпухов. "Гардениных" я уже читал, но книги у меня нет, и я буду ей очень рад. Будет рада и та публика, которая пользуется моей библиотекой. Вот уж неделя, как я живу дома, но не написал ни одной строчки и принял только трех больных. До уныния обескуражен неприятными письмами. Вы воронежский уроженец? Моя фамилия тоже ведет свое начало из воронежских недр, из Острогожского уезда. Мои дед и отец были крепостными у Черткова, отца того самого Черткова, который издает книжки. Желаю Вам всего хорошего. Говорят, что это письмо может пойти завтра, так как работник Флор завтра утром отправляется пешком на станцию. Ваш А. Чехов. На конверте: Воронеж, Александру Ивановичу Эртелю.

{05187}

1299. М. П. ЧЕХОВОЙ 15 марта 1893 г. Мелихово. 15 м. Так как Миша забыл на столе письма, то посылаю за ним вдогонку Флора. Флор запряжет необыкновенного Киргиза и повезет это письмо на станцию. Иван работник говорит, что парники требуют твоего присутствия. Дорога теперь порядочная, можно ездить, но каждый день она может испортиться. Нельзя ли тебе выбраться раньше субботы? Например, в четверг бы, или даже в среду. Если наших замечательных лошадей не будет на станции, то ты наняла бы ямщика, хотя бы за 3-5 р. Скажи Ивану и Лике, чтобы они тоже не откладывали своего отъезда. Привези дрожжей, постных баранок с маком и кренделей со вшами, купи для Ликиной фотографии стекло с подставкой или пусть сама Лика купит, ибо она знает размеры, купи у Лисицына семян ели, сосны, лиственницы, пихты и кедра - по одному лоту. Непременно привези Гоше. Баран жив и откалывает salto mortale. Куры несутся. Погода отвратительная. 5 мороза, весной и не пахнет. Иваненко рассказывает длинно-длинно... Дрожжей надо взять у Севастьянова 1 фунт. Мать просит 1/2 бутылки Гуниади-Янос. Возьми у Лисицына вару древесного для обмазывания прививок 1 фунт и индейской мочалы, так называемой раффии, 1 ф. Хорошо, если бы Вы купили пару грабель железных. Ведь они понадобятся тотчас же после Пасхи. Вот ты всегда против того, что я оставляю много (?) денег, а вот ты теперь сидишь без гроша, небось и не знаешь, как управиться с покупками. Надо всегда иметь в запасе рублей 50. Пуговиц к кальсонам и сорочкам. Спроси у Лисицына или Иммера: есть ли у них употребляемый для живых изгородей "чингиль", или иначе называемый "серебристый чемыш"? Будь здрава. А. Чехов.

{05188}

1300. М. П. ЧЕХОВОЙ 16 марта 1893 г. Мелихово. Вторник. Купи простой медный кофейник, вроде как для водосвятия, какой у нас был прежде, стаканов на 6-7. В ученых кофейниках кофе выходит невкусным. 1 ф. зальцу (сальтесону). На всякий случай посылаю 25 р. Идет снег. На имя Миши пришла такая телеграмма: "Вас приглашают Палату четверг 7 часов вечера. Бегичев". Передай ему сие, если он еще в Москве. Четвертку луку и хрену. На Страстной будут резать свинью. 5 ф. кофе. Вечер: приехал Миша. Он приедет в четверг и возьмет от тебя половину багажа. Твой А. Чехов. Поклон учительницам.

1301. Ал. П. ЧЕХОВУ 16 марта 1893 г. Мелихово. 16 март. У детей часто наблюдаются высокие повышения t , которые кончаются ничем. Была у Николая корь? Имейте в виду, г. Чехов, что без кори в благородном семействе никак нельзя и что для каждого детеныша она обязательна. Если доктор констатирует корь, то нет надобности, чтоб он ездил каждый день; довольно и одного визита. Я надоел тебе, а ты надоел департаменту. Но дело сделано - и баста! Твоя дальнейшая деятельность определяется следующими моими приказаниями: 1) Сиди дома и какай, в департамент отправляйся не раньше Фоминой недели; надо же отдохнуть и тебе и департаменту. 2) Время терпить, а потому не слишком напирай на г. секретаря. 3) В свое время поздравишь с праздником Его превосходительство, моего начальника, и позволь ему, буде он пожелает, милостиво ткнуть тебя пальцем в живот. 4) Паспорт, собственно говоря,

{05189}

нужен мне для наездов в Питер и для прожития в этом городе, а посему можно взять паспорт, дающий право жить лишь в Питере; в Мелихове же мне, как местному дворянину и старожилу, можно жить с каким угодно паспортом, хотя бы даже с венчальным свидетельством. 5) Отпуск всё равно придется брать летом, когда проездом в Чикаго буду в Питере; а если не поеду в Чикаго, то осенью буду уже проживать где-нибудь на Каменноостровском. Если ты не понимаешь, то, значит, плохо шевелишь мозгами. Я хочу сказать: так как глубокую осень и зиму я буду проживать в Питере, то нет надобности затруднять Д(епартамен)т отпусками. Понял? А весною, буде захочется, можно будет взять отпуск. 6) С отставкой я не тороплюсь. Во-первых, карикатурно как-то выходит: отставка через 2 дня! Точно по шее дали. Во-вторых, мне желательно собрать все мои заслуги и геройства воедино и, представив их на особом реестре Д(епартамен)ту, просить включить в Указ об отставке. Я в прошлом году служил холерным доктором в земстве и опять служу... Земская управа прислала мне циркулярно благодарность от чрезвычайного земского собрания за организацию и проч. По распоряжению его превосходительства г. губернатора я состою членом санитарно-исполнительной комиссии, хотя и не знаю, что это значит. Мой отец имеет медаль для ношения на шее и брат Иван имеет тоже медаль, но в петлице. Наконец, я сам, чёрт возьми, имею жетон от "Петербургской газеты" и в 1888 г. получил Пушкинскую премию из Академии наук, а казенные премии должны вноситься в послужной список. О последнем спроси кстати у секретаря. Указ об отставке я тщусь украсить, дабы получить орден Станислава 3 степени и пряжку XL. Брошюры духовного содержания получаются и своевременно поступают в распоряжение Алятремонтана. Если увидишь Альбова, то сообщи ему, что повесть для "Сев(ерного) вестника" мною пишется. Пусть извинит за медлительность. Меня обуяла физическая и мозговая вялость, точно я переспал. Состояние противное. Ничего не болит, но тянет на постель или на диван. Читаю массу, но вяло, без аппетита. А в душе, как в пустом горшке из-под

{05190}

кислого молока: сплошное равнодушие. Объясняю сие состояние отчасти погодою (5 мороза), отчасти старостью, отчасти же неопределенностью моего существования в смысле целей. Еще два слова насчет Д(епартамен)та. Скажи секретарю, что я служу холерным доктором в Серпуховском земстве. Не должно ли земство или не должен ли я известить о сем Д(епартамен)т? Если не должен, то и не нада. Посылаю тебе вместе с паспортом и бумагу от земства. Прочти, прослезись и возврати. Наталии Александровне низко и почтительно кланяюсь. Николаю желаю выздоровления, а прочим - чтоб их не сек папаша. Будь здрав. Твой А. Чехов. Лопай!!

1302. Н. М. ЕЖОВУ 22 марта 1893 г. Петербург. 22 март. Я никогда не посылаю своих книг в редакции. Суворин говорил, что это делает сам магазин. Он ли посылает или рецензенты сами покупают, но обыкновенно в толстых журналах рецензируются все беллетр(истические) новости, представляющиеся интересными или курьезными. Впрочем, быть может, я и ошибаюсь, так как давно уже не слежу за рецензиями. Во всяком разе из вежливости пошлите книжки с надписанием Михаилу Ниловичу Альбову ("Сев(ерный) вестн(ик)"), Влад(имиру) Алекс(еевичу) Тихонову ("Север"), Петру Васильев(ичу) Быкову ("Вс(емирная) иллюстр(ация)") - это милейший человек и библиограф. Пошлите также по книжке Короленке, Баранцевичу, Мачтету, Эртелю и Чехову - это по правилам товарищества. Насчет рецензий я держусь такого правила: никогда не прошу, ни письменно, ни устно, замолвить о книге словечко. И никогда не просил и Вам это советую. Оно как-то на душе чище. Кто просит дать об его книге отзыв, тот рискует нарваться на пошлость, обидную для авторского чувства.

{05191}

Вы получите 50 авторских экз(емпляров). Напишите, чтобы Вам прислали их через московский магазин. Это удобнее. Пасху я проведу у себя в Мелихове, но Вас к себе не жду раньше Фоминой недели. Можете, конечно, и раньше двинуться в путь, но не иначе, как на воздушном шаре, ибо распутица будет отчаяннейшая. Снегу опять подвалило - видимо-невидимо! На Фоминой я буду в Москве... Да-с, буду! Вместе из Москвы и поедем, но уже не по снегу, а по травке. И Александра Семеновича пригласим. Если у Вашей дочери только urticaria, т. е. крапивная лихорадка, то нет надобности каждый день звать доктора. Дайте слабительное, не кормите, пока больна, рыбой и пряностями - вот и всё. Вы хотите, чтобы я написал рецензию. Отродясь, батенька, не писал рецензий. Для этого надо иметь особый слог. Нехорошо, что у Вас голова болит. Головная боль мешает работать и делает жизнь несносной. Нам бы повидаться и поговорить. Давно уж я Вас не лечил. Будьте здоровеньки. Поклон А. С. Лазареву. Это письмо повезет в Москву Семашко. Ваш А. Чехов. Чем больше разошлете и раздадите книг, тем лучше. Посылайте не редакциям, а лицам, по возможности тем, которые не чужды делу.

1303. В. А. ГИЛЯРОВСКОМУ Март, не позднее 25, 1893 г. Мелихово. Хочешь, чтобы тебя забыли друзья? Купи имение и поселись в нем. Потяни, Гиляй, за хвостик свою память и вспомни о поздравляющем тебя литераторе Чехове. Христос воскресе! Твой А. Чехов. Мелихово. Р. S. Лошади теперь хорошие. Приезжай.

{05192}

1304. М. М. ДЮКОВСКОМУ 25 марта 1893 г. Мелихово. 25 март. Мелихово. Не отвечал Вам так долго, дорогой Михаил Михайлович, чтобы дотянуть до праздника и кстати уж заодно поздравить и пожелать всяких благ, земных и небесных. Теперь о деле. Я рад служить Вам и считаю своею обязанностью не покидать Вас в тяжкие минуты жизни, как Вы во времена оны не покидали нашей семьи. Отдаю себя в Ваше распоряжение без всяких предисловий. Ну-с, Суворин уехал за границу и вернется весной. Тогда я напишу ему о Вас. Место податного инспектора едва ли возможно теперь получить по его протекции, так как Кобеко, его знакомый, уже не в департаменте окладных сборов, а где-то выше. Миша говорит, что при существующих условиях и при уменье можно Вам получить место податного инспектора, но не раньше, чем Вы пройдете сквозь чистилище казенной палаты, а на сие потребуется не меньше двух лет. Вообще о службе по министерству финансов, о всех ходах и выходах Вам не мешало бы поговорить с братом Мишей. Вот приезжайте-ка после Фоминой! Быть может, разговоры наши будут пустые и ни к чему не поведут, но разговоров не миновать. Да и повидаться Вам пора с нами. В книжном магазине Суворина реформы. В чем они заключаются, не знаю, но наведу справки и сообщу Вам по приезде Суворина. А пока просил одну барышню, дочь железнодорожной особы, поговорить с отцом - нет ли на Никол(аевской) дороге места, которое Вам могло бы понравиться. Канцелярское место, вероятно, нетрудно найти, но Вы не канцелярский человек, и было бы досадно, если бы волею судьбы упрятали себя в канцелярию. Наши все здравствуют и шлют Вам поклон. Подумайте о поездке к нам. Будем очень рады видеть Вас. Экипаж у нас теперь покойный и лошади хорошие, и вообще не так скучно, как было прошлым летом. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

{05193}

1305. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 26 марта 1893 г. Мелихово. 26 март. Одновременно с сим, дорогой Франц Осипович, пойдет другое письмо, к некоему Гею, ведающему в "Нов(ом) времени" иностранный отдел и знакомому со всеми издающимися в обоих полушариях журналами. Я просил его возможно скорее списаться с Мельниковым, но уповаю, что он может дать желательный ответ и без помощи Мельникова. Как только получу ответ, тотчас же сообщу Вам. Сигары хороши (...) Тен-Катовых. Сии последние отдают, правда, гнилью, но в них есть (1 нрзб), чего нет в рижских. Зато рижские имеют свой specificus, какого нет у Тен-Катовых. Во всяком разе сложный вопрос решен весьма благополучно, и я кланяюсь Вам низко, с подобострастием, как сто китайцев, взятых вместе. У нас есть бог, но Власовского нет и потому зима еще в разгаре. Температура не дерзает подниматься выше +5, и санный путь такой, что хоть к цыганкам. Признаться, это скучно. Когда погода не такая, какою ей подобает быть, я вял, как переваренная макарона, и не могу работать. Я еду в Чикаго, можете себе представить. Впрочем, может случиться, что не поеду. Всё зависит от денег и настроения. Поздравляю Вас и Вашу фамилию с праздником. Храни Вас бог. Ваш А. Чехов. Я курю по 3-4 сигары в день, но сейчас не в очередь закурил рижскую. Весьма приятно и весьма похвально, как говорят попы. Вкусно. А знаете, я старею, чертовски старею и телом и духом. На душе, как в горшке из-под кислого молока. Давайте издадим что-нибудь очень дорогое и изящное с рисунками. Подумайте-ка. Потеряем немного, но все-таки забава. Автограф поврежден.

{05194}

1306. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ 28 марта 1893 г. Мелихово. 28 март. Ст. Лопасня. Многоуважаемый Иван Иванович, слово не всегда вяжется с делом. Как-то я распространялся насчет медлительности "Посредника", а сам между тем продержал у себя корректуру чуть ли не целый месяц. Простите мне эту проволочку. Я всегда бываю аккуратен, а тут вышло как-то невольно: то распутица, то в Серпухов некого послать и т. д. Корректуры я не посылаю Вам, так как орфографических ошибок нет. Возвращаю лишь цензурные листы. Но как жаль, что я не догадался посоветовать Вам набирать с суворинского издания! Там много перемен. Деление на главы совсем иное, и есть прибавки. Например, в конце повести в десятой строке снизу прибавлена фраза, пропущенная мною при переписке нaбело. Десятая строка - см. корректуру. Цензурная помарка не важна. Рассказы, поименованные в Вашем письме, печатайте. Но мне не кажется, что "Страх" годится для "Посредника". Мой брат И(ван) П(авлович) в настоящее время гостит у меня. Завтра он едет в Москву и везет с собой это письмо: в среду он возвращается. Застать его можете на Фоминой неделе в любое время. На Фоминой неделе и я также буду в Москве, если не помешает распутица. От В. Г. Черткова я получил 150 р. при очень любезном письме. Буду отвечать ему. Книг, посланных Вами, еще не получил, так как повестка почтовая всё еще лежит у меня на столе и ждет оказии. Я не думал, что московская цензура отнесется к моей "Палате 6" так милостиво. Желаю Вам всего хорошего. Отчего у Вас болят глаза? У нас зима, санный путь. Искренно уважающий А. Чехов.

{05195}

1307. В. А. ТИХОНОВУ 29 марта 1893 г. Мелихово. 29 март. Ст. Лопасня. Христос воскрес, г. Редактор! Спешу сообщить весть, радостную для всех любителей словесности: я пишу для "Севера" рассказ. Но пришлю я этот рассказ не прежде, чем получу от Вас поздравление с праздником и обещание побывать у меня летом. Напишите подробно, как живете, что нового в Петербурге и проч. Вы давно, давно мне не писали. Ах, милый друг! Что Вы со мной сделали? За что Вы меня острамили? Я написал в Таганрог дяде, что он и в этом году будет получать "Север", и получил от него в январе благодарность, а ныне он пишет, что "Север" ему не высылается. Голубчик, пронзите меня насквозь ядовитым копьем, но высылайте ему обещанный "Север". Адрес: Таганрог, М. Г. Чехову. Я ведь в долгу не останусь. Новостей нет никаких. Настроение вялое, денег нет, писать не хочется. Всего хорошего! Будьте здоровы, голубчик! Кланяйтесь Вашей жене и дочкам. Ваш А. Чехов.

1308. Н. А. ЛЕЙКИНУ 1 апреля 1893 г. Мелихово. 1 апр. Ст. Лопасня. Спасибо Вам, добрейший Николай Александрович, за оба письма, которые я получил одновременно. Я в свою очередь поздравляю Вас и Ваше семейство со светлым праздником и желаю всего хорошего. Извините, что не я первый поздравил Вас. Как вспомнишь, что на станцию нет почти проезда и что письма дня по три и по четыре лежат на столе, то руки опускаются и не хочется писать. Что же это Вы ни строчки не написали мне о литературно-арт(истическом) обеде? Во всех литературно-артистических предприятиях всегда литераторы были на седьмом плане; передовой отряд всегда составляли

{05196}

жен-премьеры, осипшие тенора, адвокаты-неудачники и разведенные дамы. А теперь как было? О времени, когда нужно выходить встречать худековского лакея, будьте добры написать брату Ивану - Новая Басманная, Петровско-Басманное училище. Он или сам выйдет, или вышлет своего училищного сторожа, весьма толкового человека. На Фоминой я сам буду в Москве и заберу таксов. Буду гулять с ними по лесам и долам и петь с ними гимны в честь Вашей доброты, не останавливающейся ни перед какими хлопотами. В парниках у нас июльская погода, но снаружи - стыдно сказать! Снег выпал чуть ли не в аршин. Зима форменная. Отвратительная погода наводит уныние, парализует всякую охоту двигаться и работать. Кажется, будь пьяницей, до отчаянности напился бы. Но увы! больше трех рюмок не лезет в глотку. Я боюсь, что в скором времени придется сделать множество неприятных открытий. Говорят, что после лютой зимы многие фруктовые деревья окажутся погибшими. Одно открытие я уже сделал: треклятые зайцы сожрали у меня весь мой молодой сад, сожрали безнадежно. Вишни кое-где уцелели, но яблоням - труба! Мой брат Иван женится на костромской дворяночке, очень милой девице с длинным носиком. Свадьба будет у меня в Мелихове в мае. Кстати: нет ли у Вас чего-нибудь из старого товара, из давнего, что мог бы попросить у Вас для себя "Посредник"? Он платит по 50 р. за лист. Если есть, то я напишу Черткову. У них, т. е. у "Посредника", два сорта изданий: один для благородной публики, другой - для чумазых. Так вот дайте для благородной. Я думаю, что "Кусок хлеба" подошел бы. Чувствительное предпочитается. Мелиховские мужики и бабы ходят с поздравлениями. Здесь очень ласковый народ. Вчера хор парней пел у нас разное божественное. Сегодня придут девки, которые здесь красивы. Ежов болеет и мало пишет. Будьте здоровы и благополучны и еще раз примите мою благодарность за хлопоты. Ваш А. Чехов.

{05197}

1309. И. П. ЧЕХОВУ 1 апреля 1893 г. Мелихово. 1 апр. На обороте сего найдешь письмо лучшего из людей. Прочти и потом продолжай читать мое письмо. Я ответил так, что напишу тебе и попрошу послать за таксами Алексея и что таксы побудут у тебя дня два-три до моего приезда. Лейкин напишет тебе, когда высылать к поезду Алексея. Извини, что я причиняю тебе собачьи хлопоты. Но что делать, больше не на кого свалить эту чепуху. Поклон Софье Владимировне. Мне она очень и очень симпатична. Будь здрав. Твой А. Чехов. Дневать таксы могут в кухне, а ночевать в нужнике.

1310. Ал. П. ЧЕХОВУ 4 апреля 1893 г. Мелихово. 4 апр. Ты, сын А ла тремонтана, спрашиваешь, в каком положении у нас весна. Отвечаю: в руце лето. Снег, ветры, нет проезда, по ночам морозы, и скворцы было прилетели, но подумали и опять улетели. Препаскудная погода. Жалею, что я не пьяница и не могу нализаться, как стелька. Очевидно, весна будет холодная, аспидская... Кроме поэтических соображений насчет весны, волнуют еще и хозяйственные: скот кормить нечем, так как земля покрыта снегом. Продаем солому по небывалой цене, чуть ли не по 35 к. за пуд. Сена ни крошки ни у нас, ни у соседей. А лошадям и коровам кушать нада. Вследствие распутицы никто не едет в Серпухов, и я продолжаю сидеть без паспорта. Я собирался писать Суворину, но не написал ни одной строки, и потому письмо мое, которое так возмутило дофина и его брата, есть чистейшая выдумка. Но раз идут разговоры, значит, так тому и быть: старое здание затрещало и должно рухнуть. Старика мне жалко, он написал мне покаянное письмо; с ним,

{05198}

вероятно, не придется рвать окончательно; что же касается редакции и дофинов, то какие бы то ни было отношения с ними мне совсем не улыбаются. Я оравнодушел в последние годы и чувствую свою animam настолько свободной от забот суетного света, что мне решительно всё равно, что говорят и думают в редакции. К тому же по убеждениям своим я стою на 7375 верст от Жителя и К . Как публицисты они мне просто гадки, и это я заявлял тебе уже неоднократно. Но к чему я никогда не могу оравнодушеть, так это к тем передрягам, которые тебе volens-nolens приходится переживать чуть ли не каждый месяц. Чем глубже погружаюсь я в старость, тем яснее вижу шипы роз, коими усеян твой жизненный путь, и тем грубее представляется мне материя, из которой сшиты подштанники нашей жизни. Детство отравлено у нас ужасами, нервы скверные до гнусности, денег нет и не будет, смелости и уменья жить тоже нет, здоровье скверное, настроение хорошее для нас почти уже недоступно - короче говоря, не будьте благомысленны, как говорил педераст Мишка Чемерис. На Пасху к нам приезжали Иван и Алексей Долженко. Первый женится и привозил показывать свою невесту, костромскую дворяночку, которой он робко говорил "ты", второй, представь, прекрасно играет на скрипке. Он играет в оркестрах и дает уроки. Кто б мог предположить, что из нужника выйдет такой гений! У соседа родит баба. При каждом собачьем взлае вздрагиваю и жду, что пришли за мной. Ходил уже три раза. Егорушка пишет, что отец его, т. е. наш дядя, сильно поддается глаголу времен: ослабел, поседел и тихо говорит. Отец Павел, настоятель Михайловской церкви, донимает его своим характером. Помнишь отца Павла? Вот его бы в редакцию. Будь здрав и пиши почаще. Наталии Александровне низко кланяюсь и христосуюсь с ней. Детей заочно секу. Нового ничего нет. Твой А. Чехов.

{05199}

1311. М. П. ЧЕХОВОЙ 7 апреля 1893 г. Мелихово. 7 апр. Маша, прилагаемое письмо пошли, пожалуйста, по городской почте А. А. Похлебиной. Я ее адреса не знаю. Опять она о своей гимнастике. Пишет мне, что по случаю ее гимнастики мне нужно познакомиться с Сафоновым. Это значит, надевай сюртук, поезжай и разыграй из себя просителя, даже хуже - идиота. Мороз. Северный ветер. Небо топорщится и хмурится, очевидно, будет снег. Ну, весна! Ждите к себе Похлебину. Ей необходимо поговорить со мной о гимнастике и Сафонове, значит, будет теперь ловить час моего приезда. Поклон Ивану и Софье Владимировне. Парники в порядке. Сейчас 10 часов утра; термометр в тени показывает то 0, то -1, смотря по силе ветра, а в парнике +20. Твой А. Чехов.

1312. Ал. П. ЧЕХОВУ Между 5 и 13 апреля 1893 г. Мелихово. Merci! Теперь я - не лекарь, а гражданин, и полиция меня уважает и боится. А за подлоги я тебя сошлю на Сахалин. Отставной младший сверхштатный чиновник А. Ч. 1313. М. П. ЧЕХОВОЙ 13 апреля 1893 г. Мелихово. 13 апр. Погода безнадежная. Был мороз, а теперь +2 со снегом. Настроение грызотно-язвительное. На станцию ездят уже на колесах. Путь плохой, но уже установившийся. Вчера Миша с Иваненко (он же (...)) уехали в тарантасе на станцию, а оттуда в Серпухов, на Кренделе и Казачке. В парниках нужно разрежать редиску и салат.

{05200}

Новости: Акулина уходит, так как ее требует к себе в Москву сестра, которая что-то такое устроила: кажется, прачечную, или родила - не расслышал. У братьев Лысиковых умирает отец, и одному из них надо ехать домой. Поедет, вероятно, Иван. Гуси ходят по саду и будут ходить. Мне очень нужно в Москву, но противно ехать по такой погоде и одежды не имам... Что надевать? Шубу? Пальто? Боюсь также, что Сергеенко потащит меня к Толстому, а к Толстому я пойду без провожатых и без маклеров. Не понимаю, что за охота у людей посредничать! Получил от Левушки Толстого письмо. Обещает после 10-го приехать в Мелихово. Скажите ему, что дорога очень плоха и что у нас ему будет невыносимо скучно. Булгаревич - это очень милый и добрый человек, у которого я жил, когда был на Сахалине. Привези штук пять ученических тетрадей для записывания больных. Графы должны быть параллельные, без клеток. За сим вот поручение от матери: 5 ф. сала свежего. 15 ф. мякоти щупа. 10 ф. грудины. 5 ф. рису. 10 ф. свечей пятерика. 5 арш. ланкорту белого по 15 к.; если узкий, то 6 арш. по 12-13 к. Всё это купи, взвали себе на выю и привези. Также не забудь прихватить и таксов, которые, вероятно, уже успели опротиветь всем вам. Ивану и С(офье) В(ладимировне) поклон нижайший. Будь здорова. Твой А. Чехов. Погода отвратительная.

{05201}

1314. Н. А. ЛЕЙКИНУ 16 апреля 1893 г. Мелихово. 16 апреля. Вчера наконец прибыли таксы, добрейший Николай Александрович. Едучи со станции, они сильно озябли, проголодались и истомились, и радость их по прибытии была необычайна. Они бегали по всем комнатам, ласкались, лаяли на прислугу. Их покормили, и после этого они стали чувствовать себя совсем как дома. Ночью они выгребли из цветочных ящиков землю с посеянными семенами и разнесли из передней калоши по всем комнатам, а утром, когда я прогуливал их по саду, привели в ужас наших собак-дворян, которые отродясь еще не видали таких уродов. Самка симпатичнее кобеля. У кобеля не только задние ноги, но и морда и зад подгуляли. Но у обоих глаза добрые и признательные. Чем и как часто Вы кормили их? Как приучить их отдавать долг природе не в комнатах? и т. д. Таксы очень понравились и составляют злобу дня. Большущее Вам спасибо. На сучке ошейник с надписью. Я предоставлю Вам его в полной целости. Также предоставлю Вам и динарии, которые Вы израсходовали на пересылку собак. Хлопоты Ваши, но расходы пусть будут мои. Погода у нас возмутительная. Сегодня, например, в 6-м часу утра был мороз, ясное небо, светило солнце и всё обещало хороший день; но теперь, в 8-м часу утра, небо уже покрыто облаками, дует с севера и пахнет снегом. Снегу еще очень много; езда возможна только на колесах, да и то с приключениями. Не пахали и не выгоняли скота. Должно быть, скот пойдет на подножный корм не раньше мая. Целое бедствие. Солома идет по 30-33 к. за пуд. Мы продаем своим по 20, а чужим по 22, и это принимается с причитываниями по адресу благодетелей, хотя, по-моему, 20-22 к.- цена бесстыдная. Мать и я воюем с ней, но ничего не можем поделать. Вы спрашиваете, когда я в Петербург? Эва! Да кто теперь в Петербург ездит? Если приеду, то не раньше зимы. Теперь маленькое недоразумение, которое можете рассеять только Вы. Помирите меня с В. В. Билибиным.

{05202}

Он на меня в большой обиде за то, что я будто бы в одном из своих писем спрашивал у Вас, сколько у него в настоящее время детей. Он знает, что его семейное положение мне хорошо известно, и потому запрос этот насчет детей мог понять не иначе как в ироническом и, следовательно, обидном для себя смысле. Тут что-нибудь одно из двух: или я не ясно выразился в письме и Вы меня не поняли, или же В(иктор) В(икторович) не понял Вас. Будьте добры указать ему то место, где я справлялся о детях, или же втолкуйте ему, что он не понял Вас. Пожалуйста. Холодно! Скучно без хорошей погоды. Читал, что Вас выбрали в гласные. Поздравляю. Прасковье Никифоровне и Феде нижайший поклон. Желаю Вам всего хорошего, а наипаче здравия. Ваш А. Чехов.

1315. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 19 апреля 1893 г. Мелихово. 19 апр. Дорогой Франц Осипович, шлю Вам запоздалый ответ на Ваш запрос об американском выставочном журнале. Посылку, о которой идет речь в лиловом письме, я получу сегодня - завтра и с нею приеду к Вам, и Вы решите, как надо поступить с нею. Не ехал я так долго по весьма подлым причинам: во-первых, погода гнусная, холодная, треклятая (сегодня только первый день теплый), так что при одной мысли о дороге и тарантасе становится гадко, и во-вторых, у меня геморрой, страшенный (...) наполняющий всего меня до кончика ногтей таким раздражением, какого я давно не испытывал; я злюсь от геморроя, говорю глупости и старею. Надо делать операцию, но это возня, ах какая возня! Говорят, в Москве уже лето, а у нас еще февраль. Сегодня по случаю теплой погоды ходил пешком в деревню за 3-4 версты к тифозной бабе; шел лесом, солнце грело, и я чувствовал себя королем (не сербским) целые два часа. А сейчас по небу ходят облака и опять геморрой лезет из того места, по которому меня когда-то драл родитель.

{05203}

Что ж? Будем издавать что-нибудь? У меня руки чешутся. Я по уши ушел в чернилицу, прирос к литературе, как шишка, и, чем старее становлюсь, тем сильнее у меня желание копаться в бумажном мусоре. Будь у меня миллион, мне кажется, я издал бы сто тысяч книг. Это письмо повезут в Москву. Выигрыш во времени и в деньгах: Вы получите письмо днем раньше, а я на марке сберегу 2 коп. серебром. Мне прислали из Питера двух породистых таксов щенков, необыкновенно умных. Я предоставил в их полное распоряжение сад, и они целый день гоняются за курами, гусями и прочими посетителями сада, которые входа в сад права не имеют. Но одначе я заболтался. Желаю Вам всяких благ. Я приеду к Вам или утром или к обеду. Ваш А. Чехов.

1316. Л. С. МИЗИНОВОЙ 22 апреля 1893 г. Мелихово. 22 апр. Милая Ликуся, те весьма неприятные ощущения, которые в настоящее время испытывает бренное тело мое, с полным правом позволяют мне считать себя действительным статским советником. Болезнь генеральская, но прескверная; она раздражает меня до чёртиков, до гадости, а главное - не пускает меня в Москву. На шарабане ехать нельзя, рессора лопнет, а трястись на тарантасе - покорно благодарю! Злюсь, ругаюсь, кашляю, проклинаю гусей и совсем не похож на счастливца, которого ожидают в Москве обольстительная красавица и... Мачтет. Увидимся после 25-го. Да кстати Вам и некогда раньше. Желаю, чтобы во время экзаменов инспектор оттаскал Вас за косы, которых у Вас, впрочем, нет, и чтобы в его присутствии под роялью к. накатела. Кстати: на двора кбладна. Просто хоть вешайся. Ваш весь... понимаете? весь. А. Чехов. Иваненко кланяется. Наше дитя здорово.

{05204}

1317. А. С. СУВОРИНУ 26 апреля 1893 г. Мелихово. 26 апр. Здравствуйте, с приездом. Не писал я Вам в Берлин, потому что по милости распутицы на станцию я посылал не часто и Ваше венецианское письмо было получено мною, когда, по расчету, Вы должны уже были быть в Берлине. Ну, буду писать прежде всего о своей особе. Начну с того, что я болен. Болезнь гнусная, подлая. Не сифилис, но хуже - геморрой (...) боль, зуд, напряжение, ни сидеть, ни ходить, а во всем теле такое раздражение, что хоть в петлю полезай. Мне кажется, что меня не хотят понять, что все глупы и несправедливы, я злюсь, говорю глупости; думаю, что мои домашние легко вздохнут, когда я уеду. Вот какая штука-с! Болезнь мою нельзя объяснить ни сидячею жизнью, ибо я ленив был и есмь, ни моим развратным поведением, ни наследственностью. У меня когда-то было воспаление брюшины; надо думать, что просвет кишки у меня уменьшился от воспаления и где-нибудь перетяжка сдавила сосуд. Резюме: надо делать операцию. Во всем прочем всё обстоит благополучно. Холодная весна, кажется, кончилась; гуляю без калош по полю и греюсь на солнце. Читаю Писемского. Это большой, большой талант! Лучшее его произведение - "Плотничья артель". Романы утомительны подробностями. Всё то, что имеет у него временный характер, все эти шпильки по адресу тогдашних критиков и либералов, все критические замечания, претендующие на меткость и современность, и все так называемые глубокие мысли, бросаемые там и сям - как всё это по нынешним временам мелко и наивно! То-то вот и есть: романист-художник должен проходить мимо всего, что имеет временное значение. Люди у Писемского живые, темперамент сильный. Скабичевский в своей "Истории" обвиняет его в обскурантизме и измене, но, боже мой, из всех современных писателей я не знаю ни одного, который был бы так страстно и убежденно либерален, как Писемский. У него все попы, чиновники и генералы - сплошные мерзавцы. Никто не оплевал так старый суд и солдатчину, как он. Кстати: прочел

{05205}

я и "Космополис" Бурже. У Бурже и Рим, и папа, и Корреджио, и Микель Анжело, и Тициан, и дожи, и красавица в 50 лет, и русские, и поляки,- но как всё это жидко и натянуто, и слащаво, и фальшиво в сравнении с нашим хотя бы всё тем же грубым и простоватым Писемским. Ну-с, теперь прямо страница из романа. Это по секрету. Брат Миша влюбился в маленькую графиню, завел с ней жениховские амуры и перед Пасхой официально был признан женихом. Любовь лютая, мечты широкие... На Пасху графиня пишет, что она уезжает в Кострому к тетке. До последних дней писем от нее не было. Томящийся Миша, прослышав, что она в Москве, едет к ней и - о чудеса! - видит, что на окнах и воротах виснет народ. Что такое? Оказывается, что в доме свадьба, графиня выходит за какого-то золотопромышленника. Каково? Миша возвращается в отчаянии и тычет мне под нос нежные, полные любви письма графини, прося, чтобы я разрешил сию психологическую задачу. Сам чёрт ее решит! Баба не успеет износить башмаков, как пять раз солжет. Впрочем, это, кажется, еще Шекспир сказал. Еще новость, но не из романа, а из психиатрии. Ежов, кажется, сходит с ума. Я его не видел, но сужу по письмам. Он раздражен и некстати извозчицки бранится в письмах, чего с ним никогда не бывало, ибо он робок, кроток и мещански чист. Цинизм самый грубый. Он пишет мне, что послал в одну редакцию похабный рассказ, и, чтобы облегчить душу, угрызаемую совестью, просит меня прочесть этот рассказ в копии. Рассказ в том, что идут две дамы-филантропки и встречают оборванного ребенка.- "Ты где живешь?" Мальчик отвечает: в (...). Книга совсем расстроила ему нервы. Надо бы поехать в Москву, полечить его, направить к докторам, но у меня геморрой, ехать нельзя, а можно только ходить. В Америку я, вероятно, не поеду, потому что денег нет. За весну я ничего не заработал: болел и злился на погоду. Как хорошо, что я уехал из города! Скажите всем Фофановым, Чермным et tut(ti) quanti, живущим литературою, что жить в деревне неизмеримо

{05206}

дешевле, чем в городе. Это я испытываю теперь каждый день. Мне семья уже ничего не стоит, ибо квартира, хлеб, овощь, молоко, масло, лошади - всё свое, не покупное. А работы так много, что не хватает времени. Из всей фамилии Чеховых только один я лежу или сижу за столом, все же прочие работают от утра до вечера. Гоните поэтов и беллетристов в деревню! Что им нищенствовать и жить впроголодь? Ведь для бедного человека городская жизнь не может представлять богатого материала в смысле поэзии и художества. В четырех стенах живут, а людей видят только в редакциях и в портерных. Ходит много больных. Почему-то много чахоточных. Одначе будьте здоровы, голубчик. Ваш А. Чехов. Началась засуха.

1318. Ал. П. ЧЕХОВУ 30 апреля 1893 г. Москва. 30 апрель. Москва. Ваше великолепие! Начну с весны. Стало жарко, и всякая растения лезет из земли и показывает свой характер. Непогода ушла в область воспоминаний, но хандра продолжается, ибо задница моя всё еще не свободна от геморроя. Писал ли я тебе о геморрое? Зуд, напряжение, раздражение и всякая пакость. Поговори с каким-нибудь старцем чиновником, и он расскажет тебе, в чем дело. Ну-с, посылаю детям рубахы. Прости за промедление. Мишке мать сшила только одну сорочку, потому что, во-первых, не успела и, во-вторых, не знает его роста. Посылаю и твою рукопись-пись!-пись! Умудрысь-дрысь!-дрысь! Умудрысь прежде всего переменить название рассказа. И сократи, брате, сократи! Начни прямо со второй страницы. Ведь посетитель магазина в рассказе не участвует, зачем же отдавать ему всю страницу? Сократи больше чем наполовину. Вообще, идзвини, пожайлуста, я не хочу признавать рассказов без помарок. Надо люто марать. Инфанту скажешь,

{05207}

что я направил рассказ не в редакцию, а тебе, потому что полагаю, что автор исправит его лучше, чем я. А чтобы рассказ не застрял, скажи, что я прислал тебе целый проект изменений и что ты весьма мне благодарен и т. д. Ты писал, что не прочь бы приехать в Мелихово. Ну что ж? Весьма рад. Приезжай в мае, хоть на Троицу - в сей день я непременно буду дома. Мне надоело служить. Не пора ли подать в отставку? Как думаешь? Непременно пришли свой дачный адрес. Это нужно для экстренных писем и на случай, если я вдруг приеду в Петербург. Получил от старика Суворина из заграницы письма. Ответил ему. Значит, опять всё пошло по-старому. Пью фруктовые воды. Будь здрав. Кланяюсь. Твой А. Чехов.

1319. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 1 мая 1893 г. Москва. Дорогой Франц Осипович, гербовая сигара имеет свою историю. Ее следует курить не только стоя и без шляпы - этого мало; нужно еще, чтоб музыка играла "Боже, царя храни" и чтобы вокруг Вас гарцевали жандармы. Историю расскажу при свидании, которое - увы! - сегодня не может состояться. Дело в том, что одна особа женска пола назначила мне сегодня свидание в 2 ч. и взяла с меня слово, что я поеду с нею кататься и буду с нею обедать. Досадно, что Вы с ней не знакомы, можно было бы учинить обеденное trio. Она очень милая особа. После обеда я, вероятно, поеду на ст(анцию) Обираловку к Вуколу Лаврову. Если мне сегодня удастся отвертеться от обеда с оной особой, то я приеду к Вам в Ваш собственный дом к 5-5 1/2 часам. Или так: если мой обед с оной особой кончится ранее 5 ч., то я поеду с Вами в Эрмитаж пития и беседы ради. Во всяком разе, если можно, сидите дома до 5 1/2 ч. Если же я Вас не застану, то в обиде не буду, ибо я теперь человек гулящий и

{05208}

заблудящий, не знающий, как и где коротать свое время. Если сегодня не увидимся, то по приезде из Обираловки я телеграфирую к Вашей милости и буду ждать Вашего ответа. Когда прикажете, тогда и явлюсь к Вам или в Эрмитаж. Будьте здоровы. В болезни Вашего третьего номера нет ничего серьезного. Одни дети легко переносят повышение t после прививки, другие - не легко, вот и всё. Погода удивительная. Ваш А. Чехов.

1320. Ал. П. ЧЕХОВУ 12 мая 1893 г. Мелихово. 12 май. Посылаю тебе конец. Я свинья. Больше ничего не могу сказать. Зачем инфант шлет мне твои рассказы? А кто ж его знает! Он шлет мне рассказы разных авторов для прочтения, опробования и, если понадобится, сокращения, шлет и твои, часто не читая. За всё время у меня перебывало твоих рассказов очень немного, не больше 2-3. В Чикагу, вероятно, не поеду. Здоровье мое так себе. Бросил курить и пить. Погода прекрасная, жаркая, жизнерадостная и возбуждающая, но нет дождя и всё сохнет. Судя по небу, дождь будет еще не скоро. "Жиница" мне, Сашечка, нельзя, потому что незаконно живущие не могут жить законно. И во-вторых, не имею чертога, куда бы я мог сунуть свою законную семью, если бы таковая была. Где я ее помещу? На чердаке? И в-третьих, характер у меня слишком испортился для того, чтобы быть сносным семьянином. Зубы я пгумбурую так: беру кусочек Аристолевой марли такой величины, чтобы свернутый в комочек он заполнял собою дупло зуба; затем пачкаю этот кусочек в йодоформ, мну между пальцами в комочек и при помощи пинцета погружаю его в смесь: Rp. Sandaraci Aether. sulf. ana 5,0.

{05209}

Подержав марлю в этом растворе не долее 12 секунд, я спешу закупорить зуб. Пломба получается не твердая, но основательная в смысле крепости и живучести. Перед пломбировкой зуб чистится и подвергается дезинфекции. Лучше всего полоскать все зубы, в том числе и больной, след(ующей) штукой: Берется сей жидкости 25 капель на стакан чайный воды. Стакана для одной персоны хватит на два дня, а жидкости на целый век. Стоит она не дороже 50 к. Я выкопал в поде пруд и обсадил его деревьями. Получился оазис. Сегодня у меня умерла больная от чахотки. Будь здрав и живи еще 85 лет. Кланяюсь твоей фамилии. Твой А. Чехов. Аристолева марля продается в коробочке за 25 к. Одной коробочки, если держать ее в почете, хватит на два века. Если приедешь ко мне, то получишь ее даром вместе с сандараком. Лекарства попытайся взять без рецепта. Тогда обойдется вдвое дешевле.

1321. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ 20 мая 1893 г. Мелихово. 20 май. Многоуважаемый Иван Иванович, правда, я был в Москве, но эта моя поездка не должна идти в счет, потому что я приехал больной, заболел еще больше и уехал. Я и теперь не совсем здоров; у меня дюжины две болезней с геморроем во главе. От геморроя сильное раздражение во всем теле. Недуги сии отражаются на психике самым нежелательным образом: я раздражен, злюсь и проч. Лечусь воздержанием и одиночеством,

{05210}

т. е. стараюсь меньше слушать и еще меньше говорить. Я решительно против нового сборника. Мой читатель, приобретя в книжной лавке "Действительность", найдет в ней "Дома" - рассказ, который он уже читал в "В сумерках" и в сборнике "Детвора", также и "Спать хочется", который помещен уже в двух книгах, и "Именины", и "Жену", к(ото)рые недавно вышли отдельными выпусками. Выйдет так, что читатель за каждый мой рассказ будет платить два-три и даже четыре раза, а это уж совсем неловко. Те, у кого свои библиотеки, говорят мне: "Вы всё перепутали и один рассказ издаете под десятью названиями"... "Припадок" помещен в сборнике Гаршина и в моем сборнике "Рассказы". Читатель немало будет удивлен, если увидит его еще и в сборнике "Действительность". Какой Вам расчет пускать в свет сборник, если предназначенные Вами для него рассказы вышли отдельными книжками и продаются? Разве Вы не боитесь испортить себе коммерцию? На днях у меня был брат Иван, и я поручил ему передать Вам через Сытина авторские экземпляры, присланные Вами мне. Они у меня затеряются, полиняют, пойдут на обертку... Не спасете ли Вы их? Возьмите их себе, а мне взамен пришлите две-три книжки по вегетарианской части. Примечание на предбудущее время: авторских экземпляров мне вообще не присылайте, так как я не знаю, что мне с ними делать. После засухи у нас пошли дожди и всё зазеленело и ожило. Превосходное время. Всё бы хорошо, но одно только дурно: не хватает одиночества. Уж очень надоели разговоры, надоели и больные, особенно бабы, которые, когда лечатся, бывают необычайно глупы и упрямы. Сестра благодарит Вас за поклон и велит кланяться. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов. Когда будете писать В. Г. Черткову, то поклонитесь ему и кстати передайте ему, что я извиняюсь, что отвечаю ему не на каждое письмо.

{05211}

1322. Л. Я. ГУРЕВИЧ 22 мая 1893 г. Мелихово. 22 май. Многоуважаемая Любовь Яковлевна, обманывать и огорчать Вас я не хотел, и мне грустно, что Вы огорчены. "Палата 6" была написана мною в марте прошлого года, и когда я обещал Вам рассказ, то эта вещь была уже в редакции "Русского обозрения", откуда потом перешла в "Русскую мысль", о чем я писал Вам своевременно. "Рассказ неизвестного человека" я начал писать в 1887-88 г., не имея намерения печатать его где-либо, потом бросил; в прошлом году я переделал его, в этом же кончил и не отдал Вам, потому что считал его неподходящим для "Северного вестника" по цензурным условиям, о чем я писал и говорил Михаилу Ниловичу. Во всяком случае появление обеих моих повестей в "Русской мысли" для вашей редакции не было сюрпризом; в оба раза я предупреждал письменно и устно, и если Вы теперь недоумеваете, то, значит, забыли об этом. Давать определенные обещания и держать их я не могу, так как пишу вообще медленно, вяло, с длинными антрактами, пишу и переделываю и часто, не окончив, бросаю. Работа скучная, и потому я работаю всякий раз со скукой. Сказать, когда я кончу и пришлю рассказ или повесть, для меня так же нелегко, как предсказать затмение солнца. К тому же с февраля по сегодня я был болен и писал очень мало. Моя повесть нужна Вам немедленно и, как Вы пишете, я своею медлительностью ставлю Вас в неловкое положение; но так как я всё еще продолжаю быть больным и пишу с прежнею медленностью, то прошу Вас убедительно перечислить меня в разряд тех сотрудников, которые присылают свои статьи только тогда, когда могут, хотя бы раз в три года. Вместе с тем прошу извинить меня. За расположение и внимание, о которых Вы упоминаете в своем письме, я чрезвычайно Вам благодарен и, верьте, умею ценить их. Теперь, простите, два слова о 400 р., которые я взял авансом. Если в скором времени, например до августа,

{05212}

я не пришлю Вам повести, то напишу в книжный магазин, чтобы Вам доставили эти деньги. Желаю Вам всего хорошего. Уважающий А. Чехов.

1323. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 15 июня 1893 г. Мелихово. 15 июнь. Дорогой Виктор Александрович, я у себя в Мелихове. 1/100 часть своего времени отдаю перу и бумаге, а 99/100 разным ненужным делам, вроде хождения за грыбами, беседы с соседом и проч. Здравие мое, бывшее весьма мерзким, заметно поправилось. Ваш баран уже стал юношею и ходит в стадо. Он и старый баран, его папаша, в турнире столкнулись лбами, и у юноши отлетел кусок рога. Что мне с ним делать? Как препроводить его к Вам? Или прикажете зарезать его и скушать за Ваше здравие, а Вам привезти агнца, когда народятся новые? Агнец же будет удобнее в том отношении, что его, как котенка, можно в корзиночке и даже в платке довезти, для взрослого же барана требуется чуть ли не провожатый. Отчего бы Вам не приехать ко мне хотя бы на денек? Если бы Вы согласились посетить мою пустынь, то я выехал бы за Вами на станцию. Телеграмм мне не посылайте, а уведомьте заблаговременно письмом. Буду Вас ждать. Денег нет, как всегда, 1-го июля надо проценты платить - удовольствие, которого Вы не будете знать, так как купили свое имение за наличные. А я должен 9 тысяч! Впрочем, у меня около 150 десятин леса, который через 10 лет покроет сей долг, но... все-таки лучше бы не иметь ни леса, ни долга, а сидеть бы на 20-40 десятинках, т. е. скромно по одежке протягивать ножки. Едет брат в Москву. Отдам ему это письмо. Будьте здоровы. Желаю всего хорошего. Вуколу Михайловичу нижайший поклон. Идет хороший дождь. Ваш А. Чехов.

{05213}

1324. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 28 июня 1893 г. Мелихово. 28 июнь. Итак, я жду Вас в июле. Можно списаться заранее, я приеду в Москву и повезу Вас к себе. Быть может, составит компанию и Вукол Михайлович. Большое ему спасибо за предложение взять еще денег. Но я погожу брать. Во-первых, в банк нужно немного и к тому же он ждет полгода, и, во-вторых, я уже и так должен 500 р. Для меня это серьезный долг. Впредь для собственного спокойствия я буду брать авансы не иначе, как под залог движимости, т. е. я, если это можно, буду сдавать в редакцию свою сахалинскую каторжную работу по частям, листа по три, по четыре, и брать аванс сообразно сему и по мере надобности. Другими словами, начну брать деньги только тогда, когда окончательно будет решена судьба этой работы. За сим просьба. Позвольте мне привезти Вам кусочек моей сахалинской рукописи. Прочтите и дайте мне искренний совет: печатать ее в журнале или же прямо выпускать книгой? Быть может, это материал совсем не подходящий для журнала. Сюжет специальный, немножко пахнет этнографией, к тому же по необходимости выходит очень подробно и длинно. Будь это статья листов в 8-10, тогда бы и разговаривать нечего, а то ведь громадина в 25 и даже в 30 листов! Впрочем, на сию тему поговорим при свидании. Начался сенокос. Итак, я Вас жду, дорогой Виктор Александрович. Желаю Вам здравия и всякого добра. Ваш А. Чехов.

1325. Л. Я. ГУРЕВИЧ 28 июня 1893 г. Мелихово. 28 июнь. Многоуважаемая Любовь Яковлевна, газетная заметка насчет пьесы из сибирской жизни - чистейшая выдумка. Я давно уже не писал пьес и не думаю писать их.

{05214}

Что касается моей сахалинской работы, о которой Вы упоминаете в своем предыдущем письме, то это не дневник, а книжный материал листов на 30, скучноватый и по цензурным условиям для Вас неподходящий. По всей вероятности, я прямо начну печатать книгу, а затем - в Лету. Надоело мне возиться с этой каторгой. Простите, что в своем письме я упомянул об авансе в форме, которая показалась Вам обидною. У меня не было дурного умысла. Желаю Вам всего хорошего. Уважающий А. Чехов.

1326. Л. С. МИЗИНОВОЙ 23 июля 1893 г. Мелихово. Мелихово, 23 июль. Милая Ликуся! Хина продолжает заниматься географией, у Брома была недавно рвота. Поспел крыжовник. Был у нас Гольщев. Говорил, что Вы обошлись с ним с приветливою суровостью. Говорил также, что у Вас интеллигентное выражение; о красоте же Вашей не обмолвился ни единым словом. Очевидно, Вы некрасивы, что для меня. конечно, весьма и весьма обидно, так как я являюсь лицом заинтересованным. Был в Москве, обедал с русско-мысленцами, целовался с ними, взял у них 600 р., пил шампанское и коньяк и был провожаем на вокзал. На Волге есть пароход "Антон Чехов". Это открытие сделал Гольцев, читающий волжские газеты. Когда я построю пароход, то назову его Ликой. Медицинские новости. В усадьбе князя был дифтерит. 4 случая и между прочим сам князь. Возился я несколько дней. Теперь же, особенно в последнюю неделю, стали часто показываться острые желуд(очно)-кишечные заболевания. Сильно пахнет холерой. У нас тихо. Живем пока мирно. Но тем не менее все-таки. Лика, не забудьте о Вашем обещании найти мне управляющего. Сев человек весьма нужен. Убирают рожь, строят кухню, переносят ригу, надо возить

{05215}

кирпич, у Фрола и Василия животы подвело, и оба лежат и лечатся,- одним словом, чем раньше во главе сего хаоса станет Наполеон, тем скорее перестанет у меня шуметь в голове. Завтра еду в Серьпухов. Санитарный совет, разговоры о холере и обед. Ну как Вы живете? Что нового? Кто ухаживает за Вами теперь? Напишите всё подробно. Уехала ли Кленя в Тифлис? Всё, что касается Вас, меня очень интересует. Крюковский учитель еще не возвратил Вашей карточки. Говорит, что отдал ее фабриканту Кочеткову, а тот будто бы вывесил ее у себя в гостиной и подписал: "Пава". Какие скоты! Они положительно не имеют никакого уважения к Reinheit. Ко мне приедет Потапенко. Сама скука. В Подольском уезде серьезная холера. Мыслей всяких много, но веселых мало. Будьте здоровы, Ликуся милая, и не забывайте человека, имя которого носит один из пароходов. Не женщина, а пароход. Громоздко, но зато не так крикливо. Напишите мне 2-3 словечка, хотя бы сердитых. Вы умница. Ваш А. Чехов.

1327. П. И. ВЕЙНБЕРГУ 28 июля 1893 г. Мелихово. 28 июля. Ст. Лопасня. Многоуважаемый Петр Исаевнч, всей душой рад служить Вам. Считайте меня Вашим сотрудником, но, простите, раньше октября, вероятно, я не пришлю Вам ни одной строки, так как теперь холера, а я холерный доктор. У меня в участке, бог миловал, не было еще холеры, но одолели амбулаторные больные и разъезды. Если же и выпадет на мою долю свободный часок, то я спешу отдать его своему "Сахалину", который уже в наборе и первые главы которого появятся в октябр(ьской) книжке "Русской мысли".

{05216}

Пьесы из сибирской жизни я не писал. Это диффамация. Вообще никаких пьес я не пишу теперь. Если же случится создать что-нибудь театральное, то не замедлю прислать Вам. Если среди Ваших "стариков", которых Вы поставили в кавычках, имеется А. Н. Плещеев, то передайте ему мой поклон и пожелания многих лет. Искренно преданный А. Чехов.

1328. А. С. СУВОРИНУ 28 июля 1893 г. Мелихово. 28 июль, Мелихово. Я немедленно прикатил бы к Вам в Петербург - такое у меня теперь настроение, но в 20 верстах холера, а я участковый врач и обязан сидеть на одном месте безвыездно. Можно бы удрать дня на 2-3, но фельдшерица моя жрет морфий и уже на три четверти отравлена - и не на кого мне бросить участок и больных. Остается одно - вообразить, что Вы приехали ко мне в Мелихово, которое Вам так противно. Воображу, что Вы приехали и привезли с собой сигар от Тен-Кате, сотню за 6 р. 50 к., "тех, которые курит Атава". В самом деле, весной жилось мне противно. Я уже писал Вам об этом. Геморрой и отвратительное психопатическое настроение. Я злился и скучал, а домашние не хотели простить мне этого настроения - отсюда ежедневная грызня и моя смертная тоска по одиночеству. А весна была мерзкая, холодная. И денег не было. Но подул зефир, наступило лето - и всё как рукой сняло. Лето было удивительное, очень редкое. Изобилие ясных теплых дней и целое богатство влаги - такое счастливое сочетание бывает, должно быть, один раз в сто лет. Урожай диковинный. Просо редко вызревает в Моск(овской) губ(ернии), но теперь оно по пояс. Если бы всегда были такие урожаи, то можно было бы кормиться одним только имением, даже одним сеном, которого у меня при некотором усилии можно накосить до 10 тысяч пудов. Прошлою осенью я выкопал пруд и обсадил его деревьями. Теперь в нем плавают уже целые тучи мелких карасей. И купанье довольно сносное. Весной я не

{05217}

курил вовсе и вовсе не пил, а теперь выкуриваю в день по 1-2 сигары и нахожу, что не курить очень здорово. Вы хорошо бы сделали, если бы бросили курить. Впрочем, это пустяки и мелочь. Пьесы из сибирской жизни я не писал и забыл о ней, но зато сдал в печать свой "Сахалин". Рекомендую Вашему вниманию. То, что Вы когда-то читали у меня, забудьте, ибо то фальшиво. Я долго писал и долго чувствовал, что иду не по той дороге, пока наконец не уловил фальши. Фальшь была именно в том, что я как будто кого-то хочу своим "Сахалином" научить и вместе с тем что-то скрываю и сдерживаю себя. Но как только я стал изображать, каким чудаком я чувствовал себя на Сахалине и какие там свиньи, то мне стало легко и работа моя закипела, хотя и вышла немножко юмористической. Первые главы появятся в окт(ябрьской) книжке "Русской мысли". Написал я также повестушку в 2 листа "Черный монах". Вот если бы Вы приехали, то я дал бы Вам прочесть. Да-с. А приехать не так трудно. Экипажи и лошади у меня теперь сносные, дорога ничего себе; тесно и одиночества нет, но от сих зол можно уйти в лес. Пьесу писать совсем не хочется. Мой брат Иван женился, а Михаил грозит то в отставку подать, то в провинцию перевестись. Михаил Александрович Левитский, бывший судебный пристав в Серпухове, человек честнейший, многосемейнейший и утопающий в долгах, послал пермскому губернатору прошение о назначении его в земские начальники в одном из уездов названной губернии. Если Вы знакомы и встретитесь с каким-нибудь тайным советником из министерства внутр(енних) дел, то окажите протекцию. Не извиняюсь за сие беспокойство, ибо сам постоянно оказываю протекцию и уж не раз попадал впросак. В воскресенье у меня будет бог скуки - Потапенко. Бывала летом астрономка, хохотала, недосказывала, пересказывала, ничего не ела и в общем утомляла. Но человек она не ничтожный, и это украшает ее весьма, так что с ней не скучно. У меня новость: два такса - Бром и Хина, безобразной наружности собаки. Лапы кривые, тела длинные, но ум необыкновенный.

{05218}

Медицина утомительна и мелочна порой до пошлости. Бывают дни, когда мне приходится выезжать из дому раза четыре или пять. Вернешься из Крюкова, а во дворе уже дожидается посланный из Васькина. И бабы с младенцами одолели. В сентябре бросаю медицинскую практику окончательно. Вам хочется кутнуть. А мне ужасно хочется. Тянет к морю адски. Пожить в Ялте или Феодосии одну неделю для меня было бы истинным наслаждением. Дома хорошо, но на пароходе, кажется, было бы в 1000 раз лучше. Свободы хочется и денег. Сидеть бы на палубе, трескать вино и беседовать о литературе, а вечером дамы. Не поедете ли Вы в сентябре на юг? Конечно, русский юг, так как на заграничный у меня не хватит денег. Поехали бы вместе, буде Вам не противно. Нам надо поговорить насчет Вагнера, а главное уговориться заранее, чтобы не петь из разных опер. Когда я попытался отклонить его от намерения издавать с Вами журнал, то раскаялся: это повело к неприятной переписке. Чтобы покупать большое имение, надо быть большим хозяином, иначе оно разорит. Весь секрет успеха в хозяйстве - это глядеть денно и нощно в оба. Если Алексей Алексеевич не думает жить зимою в именье, то я его не поздравляю: ему тяжело придется, особенно на первых порах. В первое время расходы страшные и всё страшно. По-моему, самое лучшее имение то, которое имеет усадьбу и не больше 30 десятин земли. Если захотите смиловаться и приехать ко мне, то телеграфируйте так: "Лопасня Чехову. Приеду вторник утренним поездом". Вместо утренним-почтовым или девятичасовым... Но лучше, если бы написали. Разве встретиться с Вами в Москве? Телеграфируйте наверное, когда Вы будете в Москве, так как остановиться мне негде и гулять по Москве в ожидании Вас было бы скучно. Я приеду с таким расчетом, чтобы переночевать в "Слав(янском) базаре", а утром в 9 ч. выехать в Мелихово. Всех благ!! Пишите!!! Ваш А. Чехов.

{05219}

1329. В. И. ЯКОВЕНКО 31 июля 1893 г. Мелихово. Многоуважаемый Владимир Иванович! Я не знаю, принимаете ли вы амбулантных больных, но, тем не менее, все-таки решаюсь направить к вам фабриканта Кочеткова, алкоголика. Его жалоба: "Пью водку и никак не могу уняться". Я воспользовался коротким временем, какое было в моем распоряжении, и собрал "предварительные сведения", касающиеся этого больного. Быть может, они понадобятся. Искренно уважающий А. Чехов. Ст. Лопасня 31-VII-93.

1330. А. С. СУВОРИНУ 2 августа 1893 г. Мелихово. 2 авг. Пользуюсь отъездом Потапенко, чтобы послать Вам строчки две-три - в ответ на Ваше последнее, сердитое письмо. Начать с того, что Армию спасения, ее процессии, храм и проч. я видел на Цейлоне в городе Кэнди. Впечатление оригинальное, но давящее нервы. Не люблю. Ах, как мне хочется повидаться с Вами! Спрашиваю себя: не удрать ли? Но нет. Холера идет с двух сторон. А мне хочется цивилизации: купить себе новое платье, поехать в I классе и поговорить не о холере. Я точно под арестом, или - лучше - состою смотрителем арестного дома. Вроде как бы чиновничишка, которого засадили в уездный городишко - и сиди. Надо бы встряхнуться, хотя бы для того, чтоб выпить вина - конечно, на Ваш счет, потому что я только Вам позволяю платить за меня в ресторанах. Мысли о золотом мешке несправедливы. Амфитеатров стал лопать шампанское и уже "не может" без этого. Аристократ. Вы напрасно послали ему 1000 р. И трехсот за глаза, так как всё равно пропьет. А Сергеенко у всех берет авансы, но неизвестно, где пишет. Если я буду издавать журнал, то он и у меня будет брать деньги.

{05220}

Нехорошо быть врачом. И страшно, и скучно, и противно. Молодой фабрикант женился, а через неделю зовет меня "непременно сию минуту, пожалуйста": у него (...) а у красавицы молодой (...) Старик фабрикант 75 лет женится и потом жалуется, что у него "ядрышки" болят оттого, что "понатужил себя". Всё это противно, должен я Вам сказать. Девочка с червями в ухе, поносы, рвоты, сифилис - тьфу!! Сладкие звуки и поэзия, где вы? Идея: не нанять ли мне на неделю доктора, чтобы он заменил меня? Посажу его к себе в кабинет, а сам уеду и прогощу у Вас два дня. Идея, кажется, несбыточная, но нравится мне. Пишите мне ради бога, а то я, кажется, совсем одинок. Желаю Вам всех благ. Ваш А. Чехов. А я сплю великолепно: едва склоню голову на подушку, как Морфей уже тут.

1331. Н. А. ЛЕЙКИНУ 4 августа 1893 г. Мелихово. 4 августа 93. Большое Вам спасибо за письмо, добрейший Николай Александрович. Прочел его с большим удовольствием, ибо давно уже не получал от Вас писем и вообще скучаю по письмам. Сам я не писал Вам так долго по той самой причине, про которую в писании сказано: в лености житие мое иждих. Когда бывает свободный часок-другой, то норовишь уйти подальше от письменного стола, развалиться и, задрав ноги, читать что-нибудь. У нас лето было тоже превосходное. Много тепла и много влаги. Урожай хороший. Мы сеяли рожь на 10 дес., овес на 10, клевер на 10, чечевицу на 4, гречиху и просо - понемножку, этак десятины по две, и десятину картошки. Можете же представить себе, какая жизнь кипит у меня в усадьбе и как часто приходится мне отпирать стол, чтобы доставать деньги для расплаты с косарями, девками и т. п. Строится новая кухня. Куры, утки, дворняжки, плотники, больные - настоящий

{05221}

Вавилон! Сенокос у нас был тоже шумный, беспокойный, с дождями и грозами. Собрали мы сена 4 тысячи пудов и испортили крови 20 пудов. Клеверу накосили чёртову пропасть. Что касается огорода, то он не совсем удался в этом году. Капусту и кольрябию поразила болезнь, которая называется килой - что-то вроде саркомы корня. Вместо четырех-пяти тысяч голов капусты, как ждали, соберем всего три, да и того меньше. Но беда не в этом, а в том, что кила заразительна и что придется теперь отыскивать для капустных растений другое место, т. е. вне усадьбы, а это сопряжено с усиленным удобрением, наймом сторожа и другими расходными статьями. Сад тоже не удался. Вишен совсем не было, а яблони наполовину не цвели. Крыжовнику и малины очень много, но сей товар у нас совсем не имеет сбыта, да и нет людей и времени, чтобы рвать ягоды. Груши тоже не цвели. Ни одно дерево не замерзло, но случилась другая беда. Помните, я писал Вам осенью, что посадил новый молодой сад? Представьте, зайцы сожрали все молодые яблони. Снег был высок, выше заборов, так что сад ничем не был отгорожен от поля. Для зайцев раздолье полное. В этом году не было или почти не было фруктов, но зато поспели стручковый перец, кукуруза, томаты, поспевают дыни и даже арбузы - не в парнике, а на открытом грунте. Лето в общем было невеселое, благодаря паршивой холере. Я опять участковый врач и опять ловлю за хвост холеру, лечу амбулаторных, посещаю пункты и разъезжаю по злачным местам. Не имею права выехать из дому даже на два дня. Холеры в моем участке еще не было. Вы удивляетесь, что я мало пищу, но ведь живу и кормлюсь я только литературой и только текущей, так как за книжки не получаю уже второй год (выручка книжная у меня идет на уплату долга). Живу я на две-три тысячи в год и перебиваюсь помаленьку, хваля бога, давшего мне возможность удалиться из города, который жрал меня. Оттого, что я мало проживаю, я всё лето мог возиться со своим "Сахалином" и даже сдать его в печать и получить аванс. Появится "Сахалин" в окт(ябрьской) книжке "Русской мысли" и будет печататься до конца 1894 г. Написал я также небольшую

{05222}

повестушку; когда кончится холера, засяду за беллетристику, так как сюжетов скопилась целая уйма. Таксы Бром и Хина здравствуют. Первый ловок и гибок, вежлив и чувствителен, вторая неуклюжа, толста, ленива и лукава. Первый любит птиц, вторая - тычет нос в землю. Оба любят плакать от избытка чувств. Понимают, за что их наказывают. У Брома часто бывает рвота. Влюблен он в дворняжку. Хина же - всё еще невинная девушка. Любят гулять по полю и в лесу, но не иначе, как с нами. Драть их приходится почти каждый день: хватают больных за штаны, ссорятся, когда едят, и т. п. Спят у меня в комнате. Желаю Вам всяких благ и хорошей погоды главным образом. У нас уже подул северный ветер. Прасковье Никифоровне и Феде нижайший поклон. Ваш А. Чехов.

1332. А. С. СУВОРИНУ 7 августа 1893 г. Мелихово. 7 авг. 93. Я хотел быть у Толстого, и меня ждали, но Сергеенко подстерегал меня, чтобы пойти вместе, а идти к Толстому под конвоем или с нянькой - слуга покорный. Семье Толстого Сергеенко говорил: "Я приведу к вам Чехова", и его просили привести. А я не хочу быть обязанным С(ергеенк)у своим знакомством с Толстым. Сергеенко, кстати сказать, был у меня вместе с Потапенко. Он говорил, что писал Вам насчет денег, и говорил, что уже не должен Вам, так как писал рассказы и был командирован Алексеем Алексеевичем по делу Дрейфуса, но что счетов еще не подводил с конторой и потому боится, что Вы имеете превратное понятие о его финансовых отношениях к Вам; что же касается 300 р., то он имеет в виду погасить их повестью, которая уже написана, посылается и т. д. Это он говорил мне, а я передаю Вам. Он легкомысленный и нудный хохол, но, кажется, не лгун. Выражение "бог скуки" беру назад. Одесское впечатление обмануло меня. Не говоря уж об остальном прочем, Потапенко очень мило поет и играет на скрипке. Мне с ним было очень нескучно, независимо от скрипки и романсов.

{05223}

У меня уже два дня болит голова. Сейчас вернулся из фабрики, куда ездил на беговых дрожках по грязи и где принимал больных. Утром до обеда меня возили к младенцу, страждущему поносом и рвотой. Одним словом, о литературе и подумать некогда. Вы рады, что я могу пить вино на Ваш счет, но когда это случится, т. е. когда я буду пить на Ваш счет вино? Обидно, что Вы уезжаете за границу. Когда я прочел об этом в Вашем письме, то у меня в нутре точно ставни закрыли. В случае беды или скуки кбмо пойду? к кому обращусь? Бывают настроения чертовские, когда хочется говорить и писать, а кроме Вас я ни с кем не переписываюсь и ни с кем долго не разговариваю. Это не значит, что Вы лучше всех моих знакомых, а значит, что я к Вам привык и что только с Вами я чувствую себя свободно. По крайней мере сообщайте мне свой адрес. Буду - писать Вам и присылать оттиски - если не подохну от холеры или дифтерита. Но, вероятно, последнее не случится и глубокою осенью я уже буду обедать и ужинать с петербургскими декадентами. Так как я не знаю, кто теперь у Вас в магазине командует и к кому мне обращаться, то возьмите на себя труд узнать: сколько я еще должен из тех пяти тысяч, которые взял на покупку имения? В январе в уплату сего долга я внес наличным 500 р. и просил белобрысую особу женского пола вручить Полине Яковлевне 2000 р., которые мне приходились по книжному счету. Всего мне приходилось больше 5000, но около 3 тыс. пошло на типографию. Узнайте, голубчик, и сообщите мне. Книги мои, кажется, идут не шибко, ибо уже не продаются на станциях; должен я, вероятно, еще много. Пароход "Чехов", должно быть, остроумная выдумка, если уже достигла Петербурга. Щеглов во Владимире: боится женщин, пишет о народном театре и живым лезет на небо. Ваше "маленькое письмо" насчет немцев и нашего необразования написано прекрасно. Хорошие мысли у Вас оправлены в живой темперамент, а язык - точно масло льется. Про какой роман Вы спрашиваете? Про тот, который еще не написан, или про роман вообще с женщиной?

{05224}

И почему Вы думаете, что я не ответил бы на этот вопрос? На какие вопросы я не отвечал? Еще об Армии спасения. Я видел процессию: девицы в индусских платьях и в очках, барабан, гармоники, гитары, знамя, толпа черных голожопых мальчишек сзади, негр в красной куртке... Девственницы поют что-то дикое, а барабан - бу! бу! И это в потемках, на берегу озера. Пишите, пожалуйста. Ваш А. Чехов. Р. S. Толстой Вас очень любит. Любил бы Вас и Шекспир, если бы был жив. Привезите мне из-за границы десяток сигар!! На днях один пациент поднес мне в знак благодарности 10 сигар ценою в 5 руб. и рюмку с надписью: "Его же и монаси приемлют". Где старик Плещеев? Где его деньги?

1333. Л. С. МИЗИНОВОЙ 13 августа 1893 г. Мелихово. 13 авг. Милая Лика, не пишу Вам, потому что не о чем писать; жизнь до такой степени пуста, что только чувствуешь, как кусаются мухи - и больше ничего. Приезжайте, милая блондиночка, поговорим, поссоримся, помиримся; мне без Вас скучно, и я дал бы пять рублей за возможность поговорить с Вами хотя бы в продолжение пяти минут. Холеры нет, но есть дизентерия, есть коклюш, есть плохая погода с дождем, с сыростью и с кашлем. Прите к нам, хорошенькая Лика, и спойте. Вечера стали длинные, и нет возле человека, который пожелал бы разогнать мою скуку. В Петербург я поеду, когда буду иметь право, т. е. после холеры. Вероятно, в октябре уже водворюсь там. Помышляю о постройке в том участке и мечтаю о переселении. Но всё это пошло. Не пошла одна только поэзия, которой мне недостает. Денег! Денег! Будь деньги, я уехал бы в Южную Африку, о которой читаю теперь очень интересные письма. Надо иметь цель в жизни, а когда путешествуешь, то имеешь цель.

{05225}

У нас поспели огурцы. Бром влюбился в m-elle Мерилиз. Живем мирно. Водку уже не пьем и не курим, но почему-то все-таки после ужина всякий раз сильно хочется спать, и в комнате пахнет сигарой. Гладков похудел, князь потолстел. У Вареникова, по его словам, клевер хорошо взялся. Недотёпа Иваненко продолжает быть недотёпой и наступать на розы, грибы, собачьи хвосты и проч. Будет он служить у Ивана в школе? Что Вам известно на этот счёт? Мне его бесконечно жаль и, если б это было принято и не было бы дурно понято, я подарил бы ему кусок земли и построил бы ему дом. Ведь он уж старик! Я тоже старик. Мне кажется, что жизнь хочет немножко посмеяться надо мной, и потому я спешу записаться в старики. Когда я, прозевавши свою молодость, захочу жить по-человечески и когда мне не удастся это, то у меня будет оправдание: я старик. Впрочем, всё это глупо. Простите, Лика, но, право, писать больше не о чем. Мне нужно не писать, а сидеть близко Вас и говорить. Пойду ужинать. У нас поспели яблоки. Я сплю по 17 часов в сутки. Лика, если Вы влюбились в кого-нибудь, а меня уже забыли, то по крайней мере не смейтесь надо мной. Маша и Миша ездили в Бабкино к Киселевым и разочаровались - это новость. Больше же писать не о чем. Были у нас Потапенко и Сергеенко. Потапенко произвел хорошее впечатление. Очень мило поет. Будьте здоровы, милая моя Лика, и не забывайте меня. Если Вы увлеклись каким-нибудь Тишей, то все-таки черкните хоть строчку. Ваш А. Чехов.

1334. А. С. СУВОРИНУ 18 августа 1893 г. Мелихово. 18 авг. Подуло холодищем, и стало противно; я тоже с удовольствием уехал бы куда-нибудь, но чёрт дернул меня в прошлом году дать слово не покидать уезда, если будет холера. У меня не характер, а мочалка. Черткову я отдал "Палату 6", потому что перед весной и весной я находился в таком настроении, что мне было всё равно.

{05226}

Если бы он стал просить все мои произведения, то я отдал бы, и если бы он пригласил меня на виселицу, то я пошел бы. Этакое безличное и безвольное состояние держит меня иногда по целым месяцам. Этим отчасти и объясняется весь строй моей жизни. Счет из магазина поверг меня в уныние. Я должен 3482 р.! Ай-ай! У меня в мозгу сидел долг только в 5 тысяч, которые я взял на покупку имения; теперь за вычетом книжной выручки осталось бы меньше тысячи, но к ужасу моему вспоминаю, что я брал еще 1000 р. на заграничную поездку и, быть может, не погасил еще того долга, который образовался от поездки на каторгу. Впрочем, чёрт с ней, с бухгалтерией. Быть посему. Но что через полгода мы будем квиты, то это едва ли. Я лично Вам, помимо конторы, должен еще 400 р. (Взял у Вас в "Славянском базаре" двумя порциями: 200+ +200.) Для того чтобы при теперешнем состоянии моего книжного рынка погасить 3489+400 р., мне нужно года полтора по меньшей мере. А мне ужасно хочется не быть должным. Когда живешь на наличные, то знаешь пределы моря, по которому тебе определено каждый день плавать, кредит же в этом отношении заводит в пустыню, которой конца не видать. Я делаю в уме всякие финансовые выкладки, и у меня всё выходит похоже на страуса, который спрятал голову и думает, что весь спрятался. Не согласится ли Ваш магазин похерить мой долг и уплатить Вам 400 р., а взамен этого взять себе право издавать и продавать все доселе изданные Вами книги мои в течение 10 лет? Кроме погашения долга, он обязуется выплачивать мне еще по 300 р. ежегодно или 3000 единовременно. Итого книги обойдутся ему без малого в 7000, а сие число, деленное на 10, даст 700 в год. Если он найдет это невыгодным для себя, то пусть 7 тыс. понизит до 6, если же, по предварительному расчету, эта сделка окажется невыгодной для меня, то пусть он обязуется выплачивать мне по 1000 р. за каждое десятое издание, т. е. по выходе десятой тысячи каждой книги. Фантастический проект? Увы! Это я сам чувствую. Привалила сахалинская корректура. Осенью бросаю медицину, к январю кончаю с "Сахалином" и тогда весь по уши отдаюсь беллетристике. С Нового года начну сотрудничать у Вас по воскресеньям, но не каждую

{05227}

неделю, а в две недели раз. Буду давать рассказы в 600-700 строк каждый. Но 150 р.-это мало. Не угодно ли 200? На другие два воскресенья пригласите Ясинского, или Потапенку, или Вас. Немировича-Данченко. Я теперь пишу много и быстрее, чем раньше. Сюжетов скопилось пропасть - сплошь жизнерадостные. Я не ответил Вам про "Черного монаха", потому что забыл ответить. Я Вам не дам этого рассказа, потому что решил не давать в газеты рассказов с "продолжение следует". Газетная беллетристика не должна повторять того, что давали и дают журналы; для нее практика выработала особую форму, ту самую, которую Мережковский, когда бывает в мармеладном настроении, называет новеллой. Первый рассказ для воскресенья Вы получите на Новый год, а пока не взыщите. Нет времени, да и нервы раздрызгались чертовски, как корабельные снасти во время бури. Вы уезжаете. Когда прикажете ждать Вас обратно? В Москве я буду жить в "Лоскутной", а в Петербурге найму себе тёплый номер где-нибудь подальше от центра и буду жить в нем до весны. Паспорт у меня уже есть. Я младший сверхштатный медицинский чиновник при Медицинском департаменте. Это мой титул. Орденов еще не имею, но кокарду имею право носить. Если бы дорога в Биарриц лежала через Москву, то мы могли бы повидаться. Та фельдшерица, про которую я писал Вам (ела морфий), отправлена в психиатрическое заведение. От крапивной лихорадки самое лучшее средство atropinum sulfuricum по 1/60 грана в день в пилюлях. Эта болезнь кожи означает невроз кожных сосудов, а потому помогают также бромистые препараты и мышьяк. Когда я получу гонорар за "Сахалин", то построю себе дом в лесу - с камином, мягкими полами, шкафами для книг и проч. и найму лакея. Куплю тюльпанов и роз сразу на 100 р. и посажу их около дома. Идет дождь. В такую погоду хорошо быть Байроном - мне так кажется, потому что хочется злобиться и хочется писать очень хорошие стихи. Всех благ! Счастливого пути! Ваш А. Чехов.

{05228}

1335. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 22 августа 1893 г. Мелихово. 22 авг. Дорогой Виктор Александрович, мой брат Михаил заходил в редакцию, чтобы взять письмо к Герценштейну, которое Вы обещали, и не нашел его. Будьте ласковы, приготовьте это письмо, а он побывает еще раз 25 или 26-го. Не зовите меня праздновать новоселье. Около нас холера, которая ползет к моему участку всё ближе и ближе. Заболевания считаются уже не единицами, а десятками. Если холера доберется до моего участка, то достанется мне. Грязно, холодище - бррр! Посылать ли Галкину-Враскому корректуру? Я обещал, но не подумать ли, прежде чем посылать? Если холера уймется, то до сентября постараюсь побывать в Москве и повидаться. Надо бы собраться как-нибудь вечерком и кутнуть так, чтобы чертям тошно стало, а то на душе кисло и дрянно. Написал небольшую повестушку. Митрофану Ниловичу и Вуколу Михайловичу нижайший поклон. Перебрался ли В(укол) М(ихайлович) к себе? Да хранят Вас небеса. Ваше намерение укатить в Италию благословляю обеими руками. Ваш А. Чехов.

1336. А. С. СУВОРИНУ 24 августа 1893 г. Мелихово. 24 авг. Насчет рассказов я не шучу, потому что маленькие рассказы буду сбывать только в газету, т. е. в "Новое время". Писать же мелкие вещи весьма намерен. Моя мечта: построить себе в лесу, который у меня уже есть, дом, насажать роз, приказать никого не принимать и писать мелкие рассказы. Место для дома у меня чудеснейшее.

{05229}

Мое предложение - глупая шутка? Но ведь было бы еще глупее, если бы я, состоя должным, попросил выслать мне в Серпухов еще тысячу рублей. Вы пишете, что я на книгах заработаю 20-30 тысяч. Прекрасно. Говорят также, что я буду в раю. Но когда это будет? А между тем хочется жить настоящим, хочется солнца, о котором Вы пишете. Сегодня ночью у меня было жестокое сердцебиение, но я не струсил, хотя было тяжело дышать, и взялся за "Паскаля", который Вам так понравился. Роман очень хороший. Лучшее лицо не сам доктор, который сочинен, а Клотильда. Я чувствую ее талию и грудь. Итак, повторяю, я не струсил сердцебиения, потому что все эти ощущения вроде толчков, стуков, замираний и проч. ужасно обманчивы. Не верьте им и Вы. Враг, убивающий тело, обыкновенно подкрадывается незаметно, в маске, когда Вы, например, больны чахоткой и Вам кажется, что это не чахотка, а пустяки. Рака тоже не боятся, потому что он кажется пустяком. Значит, страшно то, чего Вы не боитесь; то же, что внушает Вам опасения, не страшно. Кажется, пишу я неясно. Всё исцеляющая природа, убивая нас, в то же время искусно обманывает, как нянька ребенка, когда уносит его из гостиной спать. Я знаю, что умру от болезни, которой не буду бояться. Отсюда: если я боюсь, то, значит, не умру. Впрочем, чепуха. Едут на станцию. Будьте здоровы!! Ваш А. Чехов. 24 авг. Спешили на станцию и помешали мне кончить письмо. Принимаюсь за другой лист. Вы хорошо сделали, что бросили папиросы. Сигары здоровее. Но я курю не больше 2-3 в день и, что важно, не затягиваюсь. Без затяжки сигара удовлетворяет меня до тошноты. Пастернацкий был прав, когда сказал, что у Вас здоровая организация. У Вас даже катара желудка нет, не говоря уж о таких радостях, как большой живот, старческий кашель, грудная жаба и т. п. Одна несомненная беда - у Вас нервы подгуляли и одолела Вас психическая полуболезнь, которую семинаристы называют мерлехлюндией. Но tu l'as voulu George Dandin.

{05230}

Зачем было покидать Воронеж и браться за журналистику? Вы пишете, что мой брат Александр "мудрит". Что сие значит? Опять болен амбулантным тифом? Давно уже я не получал от него писем. Миша, после того как его надули, перестал говорить о женитьбе и несет чепуху о своей старости, о суете и проч. Хлопочет о переводе в Тарусу, так как ссорится с московским начальством. Сочиняет он доклад "о круговой поруке"; я похерил весь доклад и предложил новый проект, с новыми мыслями, которыми он остался доволен. Значит, и моя капля меду есть в министерстве финансов. Но какая гадость чиновничий язык! Исходя из того положения... с одной стороны... с другой же стороны - и всё это без всякой надобности. "Тем не менее" и "По мере того" чиновники сочинили. Я читаю и отплевываюсь. Особенно паршиво пишет молодежь. Неясно, холодно и неизящно; пишет, сукин сын, точно холодный в гробу лежит. Суть доклада вот в чем: упразднение круговой поруки, т. е. ответственности общины за своих неплательщиков. Я приказал Мише написать так: да, круговая порука несправедлива и министерство хорошо сделало, что подняло вопрос об ее упразднении, но, исходя из того положения, что община есть явление историческое и что круговая порука есть необходимое ее условие, мы должны признать себя бессильными, ибо что создано историей, то и сокрушается не чиновничьими головами, а тою же историей, т. е. историческими движениями в народной жизни. Так как бороться с общиной мы не можем, то будем мудры и поищем средств для борьбы в самой общине... и т. д. У нас построили новую кухню и людскую, что сильно ударило меня по карману. Вывели тараканов - тоже ведь историческое явление. Дожди свирепствуют, яровые хлеба гниют в поле. Строить себе дом я начну в апреле. Дом двухэтажный. Буду жить в нем одиноко, без женской прислуги. Бабы нечистоплотны и слишком много говорят о своем трудолюбии. Перед домом широкое поле с далью, деревня в двух верстах. Парк десятин в двадцать. Всё это, конечно, при условии, если не проживу за зиму тех денег, которые выручу за "Сахалин". А я уже проел 1100 р. Скажите Витте, чтобы он поручил мне сочинить

{05231}

какой-нибудь проект и дал бы мне за это аренду. Несмотря на все свои широкие планы и мечты об одиночестве, двухэтажном доме и проч., я все-таки ясно сознаю, что рано или поздно я кончу банкротством, или, вернее, ликвидацией всех планов и мечтаний. У меня тесно. Можете представить, Иван с женой. Иваненко живет уже больше года в ожидании, когда найдут для него в Москве место. За обедом пускают друг другу шпильки. Глупо и скучно. Желаю Вам побольше денег и белого потолка в кабинете. Избави Вас бог от золотого на красном. В самом деле пестро и невкусно. Ваш А. Чехов.

1337. И. М. КОНДРАТЬЕВУ 28 августа 1893 г. Мелихово. Ст. Лопасня, 28 авг. 93 г. Многоуважаемый Иван Максимович! Будьте добры выслать мне гонорар по адресу: г. Серпухов, Антону Павл(овичу) Чехову. Кстати сказать, это адрес для страховой корреспонденции, для простой же остается Лопасня. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

1338. В. М. ЛАВРОВУ 31 августа. 1893 е. Мелихово. 31 авг. Дорогой Вукол Михайлович, оттиски давно уже получил, но не посылаю их, потому что хочу сам привезти. Поздравляю Вас с новосельем и желаю роз, телушек, уток, груш, смородины, поросят и всего прочего. 17-го сентября непременно буду у Вас, если, во 1) в моем участке не будет холеры, 2) буду здоров и, в 3-х) повидаюсь с Вами раньше, чтобы условиться насчет

{05232}

маршрута. Какого числа Вы будете в Москве? Напишите мне. Я думаю быть в Москве около 10-го. Зимою целый месяц буду жить в Москве. Сейчас еду на consilium. Ax, если бы Вы знали, как это скучно и как некстати! Больной наверное умрет. Желаю всяких благ. Ваш А. Чехов.

1339. Л. С. МИЗИНОВОЙ 1 сентября 1893 г. Мелихово. 1 сент. Милая Лика, Вы выудили из словаря иностранных слов слово эгоизм и угощаете им меня в каждом письме. Назовите этим словом Вашу собачку. Я ем, сплю и пишу в свое удовольствие? Я ем и сплю, потому что все едят и спят; даже Вы не чужды этой слабости, несмотря на Вашу воздушность. Что же касается писанья в свое удовольствие, то Вы, очаровательная, прочирикали это только потому, что не знакомы на опыте со всею тяжестью и с угнетающей силой этого червя, подтачивающего жизнь, как бы мелок он ни казался Вам. Мне всё удается? Да, Лика, всё, кроме разве того, что в настоящее время у меня нет ни гроша и что я не вижу Вас. Впрочем, не буду спорить с Вами. Пусть по-Вашему. Не могу только не поделиться с Вами, друг мой, изумлением: что это Вам, ни с того ни с сего, вздумалось продернуть меня? Едучи в Петербург, непременно побываю у Вас, но рассчитываю на милость судьбы: авось Вы побываете еще раз в Мелихове до моей поездки в П(етербург). В один из зимних месяцев поселюсь в Москве и проживу дней 10-15. Холодно, Лика, скверно. Ваш А. Чехов. В Москве я буду, вероятно, около 10-го сентября.

{05233}

1340. Ал. П. ЧЕХОВУ 4 сентября 1893 г. Мелихово. 4 сент. Мелихово, (...) тож. г. Гусятников! Не пишу я тебе по той притчине, что и ты: в лености житие мое иждих. Да и сюжетов нет интересных. Едим, спим - и больше ничего. Мне уже пора удирать из Мелихова, но не пускает холерная должность. Приеду к октябрю. Но наука без веры... т. е. но нанимать ли квартиру? Квартира сопряжена с хождением по лестницам, разговорами с дворником и хозяйкой, одёрами и проч. Не взять ли номер в благоприличной гостинице? Если ты, зеваючи по сторонам, усмотришь где-нибудь "Золотой якорь", то спроси о цене номеров. Моя цена 1-1 1/2 p., а если обстановка аристократическая, то и целых 2. Жить в Питере я буду не больше месяца. Потом уеду в Финляндию (куда я назначен епископом), оттуда в Москву, где проживу месяц, и опять в Питер. Езды будет много, ибо всю зиму и всю весну я буду печатать свой "Сахалин", который уже сдан в "Русскую мысль". Зри октябр(ьскую) книжку. Перебрался ли ты в город? Как твой квартирный адрес? 132, кв. 15? Что пописываешь? Видаешься ли с Лейкиным? Сей последний обещал быть у меня в конце августа и, спасибо ему, не приехал. Суворин уехал не внезапно. Он собирался уехать с первого же дня своего возвращения в Петербург. Он писал мне, что Житель прислал ему грубое и неделикатное письмо, в котором поносил за что-то меня и, вероятно, тебя. Держись в стороне от этих сукиных сынов и не восхваляй их. Это гнусное племя. Утро. Приемка больных. Сейчас принял 686. Холодно. Сыро. Нет денег. Будь здрав и кланяйся своим домочадцам. Пиши. Твой А. Чехов.

{05234}

1341. В. М. ЛАВРОВУ 14 сентября 1893 г. Мелихово. 14 сент. Дорогой Вукол Михайлович, не знаю, попаду ли я к Вам 17-го. Посылаю вместе с этим письмом исправленную корректуру и мое поздравление с именинницей. Желаю ей на новом месте богатеть и быть здоровой. А может быть, я и приеду. Всё зависит от холеры, которая уже в 10 верстах от меня, и от погоды, которая через день бывает отвратительна. Всех благ! Ваш А. Чехов.

1342. В. Г. ЧЕРТКОВУ 19 сентября 1893 г. Мелихово. Ст. Лопасня, 19-IX-93 Многоуважаемый Владимир Григорьевич, в "Таганрогском вестнике" напечатан рассказ некоего г. Дарова "Хорошая книжка". Рассказ не обладает особенными художественными тонкостями, но сделан не без искусства. Посылаю его на Ваше усмотрение. Мне кажется, что он, потерпев некоторые изменения, мог бы пригодиться для "Посредника". Изменения, по моему мнению, должны заключаться в следующем: 1) Не годится название; вся ведь суть не в хорошей книжке, а в хорошей восприимчивой душе, на которую подействовала книжка. Автору, вероятно, известно, что никто не читает столько хороших книжек, как студенты, а между тем никто так часто не посещает дома терпимости, как именно студенты; 2) уменьшительные имена Петя, Проша, Сеня заменить во всех случаях именем и отчеством - этак солиднее; 3) самый финал рассказа сделан грубовато; по-моему, излишне приводить слова "мамаши". Даров - вероятно, псевдоним. Я думаю, что он таганрожец и стоит близко к редакции "Таганрогского вестника". Если И. И. Горбунов гостит у Вас, то прошу передать ему мой поклон. Желаю Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

{05235}

1343. С. Е. КОЧЕТКОВУ 10 октября 1893 г. Мелихово. 10 окт. Милостивый государь Степан Егорович! Порошки от кашля годятся для Вас, но достаточно принимать один порошок на ночь. Можете позволить Маше гулять по комнатам, но к вечеру она должна быть в постеле. Давайте только жидкую пищу, супы, кисель, кашки, чай, твердую же можно будет давать только тогда, когда вечерняя температура станет такою же, как утренняя, т. е. будет не более 36 1/2 и 37. Готовый к услугам А. Чехов. Маше давайте хины по одному грану два раза в день, утром и перед вечером. Спросите хину у фельдшера.

1344. Л. С. МИЗИНОВОЙ 10 октября 1893 г. Мелихово. 10 окт. Милая Ликуся, не знаю точно, в какой день мы увидимся, но во всяком случае я приеду очень скоро, так как это необходимо. Что за мерлехлюндия, Лика? Мы будем видеться не 3 и не 4 месяца, как Вы пишете, а 44 года, так как я поеду за Вами или, проще, не пущу Вас. Будем видеться, пока не прогоните. Скажите всем Вашим поклонникам и тому, между прочим, который стянул у Вас 20 рублей, что им недолго еще осталось блаженствовать. Нарочно пишу разгонистым почерком, но всё еще остается много места. Лика, не умею писать! Я умею только выпивать и закусывать. Я постараюсь приехать днем, к двум часам и с вокзала двину прямо к Вам, чтобы вместе пообедать в каком-нибудь ресторанчике. Если не застану, оставлю записку. Или же пришлю Вам телеграмму с Лопасни.

{05236}

Тогда, если у Вас не будет обязательных уроков, сидите дома до 5 часов и ждите меня с расчетом вместе пообедать и вместе провести весь вечер. В телеграмме будет только одно слово: еду. До свиданья! У нас поспел крыжовник. Весь Ваш А. Чехов.

1345. В. А. ТИХОНОВУ 10 октября 1893 г. Мелихово. 10 окт. Ст. Лопасня. Милый, дорогой и хорошенький Владимир Алексеевич, в ответ на письмо Ваше имею удовольствие сообщить следующее. Рассказ у меня уже был готов для "Севера", и я уже готов был послать его Вам, как из Таганрога уведомили меня, что журнал туда, вопреки обещанию моему, не высылается. Кстати же я вспомнил, что Вы не приехали ко мне в деревню, хотя зимою дали клятву приехать. Ну, думаю, если они меня обманывают, то и я их, ангелов моих, обману. Меня охватил гнев, и я решил рассказа не посылать, а сто рублей, взятые авансом, потратить на разврат. Итак, рассказа я не пришлю и аванса не возвращу. В первых числах ноября мы увидимся, а до того времени, надеюсь, Вы удовлетворите издателя из своего кармана. Так как я рассчитываю прожить в Петербурге не менее двух месяцев, то остановлюсь в нарочито нанятой квартире или в гостинице. Если позовете обедать, то приду. Если опять пригласите в Смольный, то не поеду. Летом не писалось, так как мешала холера. Я опять был холерным доктором и нахожу, что это гораздо приятнее, чем быть катаральным писателем. За лето я привел в порядок свой "Сахалин", который и начнется печатанием с октября. Зри "Русскую мысль". Капуста не удалась. Желаю Вам здравия. До свиданья. Ваш А. Чехов.

{05237}

1346. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 11 октября 1893 г. Мелихово. 11 окт. Дорогой Виктор Александрович, я скоро приеду, но мне хочется приехать в Москву с уже исправленной корректурой для ноябр(ьской) книжки. Будьте ласковы, попросите прислать мне корректуру на Лопасню простою корреспонденцией. Конечно, присылают пусть, когда можно; дело не к спеху. Погода пессимистическая. Желательно получить IV и V главы. Вуколу Михайловичу и Митрофану Ниловичу нижайший поклон. Ваш А. Чехов.

1347. Ал. П. ЧЕХОВУ 21 октября 1893 г. Мелихово. 21 октябрь. Господин археолог! У нас копают колодезь, и по случаю половой зрелости сучки Хины все кобели, охваченные эротическим помешательством, берут приступом дом и грызут двери. А ля тремонтан с важностью изрекает: "У нас в доме разврат". Ни от Добродеева, ни от Ясинского писем никаких я не получал. Если случится у тебя с кем-нибудь разговор насчет моего редакторства где бы то ни было, то смело заявляй, что я не буду и не соглашусь быть редактором даже за тысячу рублей в месяц. В Питере буду не скоро, так как ноябрь до конца проживу в Москве. Вынуждает к тому сила обстоятельств. Но вот гамлетовский вопрос: как быть с паспортом? Ведь с петербургским видом не позволят жить в Москве. Сашечка! Ты помогаешь разным иеромонахам, братству, Онисиму Васильевичу, пишущему корреспонденции,- не схлопочешь ли и мне паспорта? Отставку или отпуск - мне всё равно, лишь бы можно было жить в Москве и уехать, куда захочется. Я не посягаю на твой покой: буде не хочется тебе возиться с моими говенными делами, то брось, и я в амбиции не буду. Если же пожелаешь еще раз повидаться с добрым Рагозиным или его секретарем, то напиши мне в Мелихово

{05238}

и я вышлю тебе свой паспорт и 2 марки 80-к(опеечного) достоинства. Сообщи кстати свой домашний адрес. Мне из Москвы хотелось бы уехать на Мадейру. Это от грудей хорошо. Есть попутчик: Шехтель. Так как я служу в Серпуховском земстве, то выхлопочи мне также медаль. Какой чудный октябрь! В лесу просто очарование. Трудно сидеть в комнате и, как сучку таксу, тянет наружу. Адрес положительного человека с медалью в петлице: Новая Басманная, Петровско-Басманное училище, г. Учителю. От щей со стручковым перцем болит под ложечкой. Не будь кальсонами, пиши. Все наши здравствуют и много говорят. Порой мучительно много. Лес подрастает. Я посадил в саду около сотни тюльпанов, лилий, нарциссов, гиацинтов, жонкильи, ирис... Телка, изнасилованная в стаде быком, забеременела и зимой отелится. Все-таки доход. Вот уж больше недели, как я сижу без сигар. Курю махорку. Отвратительно. В самом деле, если твой Николай туповат в науках, то помалости приспособляй его к художествам и ремеслам. Учи его не токмо рисовать, но и чертить. Вооружи его также хорошим почерком. Во всяком разе иметь надо в виду ближайшую цель: кусок хлеба. На папеньку-то ведь и на дядюшек надежда плохая. Кланяйся твоей фамилии. Будь здрав. Твой А. Чехов.

1348. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 24 октября 1893 г. Мелихово. Воскресенье. Дорогой Виктор Александрович, я приеду в среду и привезу с собой корректуру. Мне хочется еще раз прочитать в корректуре IV и V главы "Сахалина", читанные мною в прошлом месяце, а посему, буде возможно, до среды не пускайте их в печать. Погода адская. Спасибо, из Москвы приехали гости, а то бы можно было окоченеть от скуки. Сие письмо

{05240}

повезет в Москву завтра блондинка, которую Вы называли интеллигентной "особой" и которая теперь гостит у нас. Желаю всего хорошего. Поклон Вуколу Михайловичу и Митрофану Ниловичу. Ваш А. Чехов.

1349. М. И. ЧАЙКОВСКОМУ 27 октября 1893 г. Москва. Известие поразило меня. Страшная тоска... Я глубоко уважал и любил Петра Ильича, многим ему обязан. Сочувствую всей душой. Чехов. На бланке: Пбг Модесту Ильичу Чайковскому

1350. Ал. П. ЧЕХОВУ 29 октяря 1893 г. Москва. 29 окт. Москва, Новая Басманная, Басманное училище, кв. г. Учителя. Неблагодарный и недостойный брат! Прилагаемый при сем вид мой немедленно, надевши калоши, снеси в департамент и обменяй его на что-нибудь более подходящее. Если дадут отпуск теперь, а отставку после, через, как ты пишешь, 2 1/2 месяца, то хорошо сделают, ибо вид мне нужен именно теперь, а через 2 1/2 месяца он мне будет не нужен, так как я буду жить в Петербурге. Поручение это исполняй с благоговением и с покорностью; хотя я и младший сверхштатный чиновник, но насолить тебе могу: буду просить правительство, чтобы оно наложило опеку на твое имущество, а тебя, как расточителя, отдало бы под надзор. Спроси у доброго г. Рагозина или у г. секретаря: какие бумаги нужны для отставки? Раньше нигде не служил, в сражениях, под судом и под венцом не был, орденов и пряжки XL не имею. Имею две благодарности от земских собраний за организацию холеры и доблестную службу, а также в 1888 г. был награжден Пушкинской премией за послушание родителей. Имею недвижимое: 213 дес. Происхождения необыкновенного, весьма знатного. Отец

{05241}

мой служил ратманом полиции, а дядя и по сию пору состоит церковным старостой и воюет с о. Павлом. Поблагодари Лейкина за сочувствие. Когда его хватит кондрашка, я пришлю ему телеграмму. Все наши здравствуют. Я тоже. Маленько покашливаю, но до чахотки еще далеко. Геморрой. Катар кишок. Бывает мигрень, иногда дня по два. Замирания сердца. Леность и нерадение. В Мелихове теперь очень хорошо, особенно в лесу, но проезд до станции - ах! Кобели успокоились. Если дадут тебе паспорт, то пришли его заказным письмом в Москву Ивану для передачи мне. Так как у тебя ум не врожденный, а приобретенный, и так как наука без веры есть заблуждение, и так как мухи воздух очищают, то смиряйся и не возвышайся над прочими. В Москве я проживу еще 1 1/2 недели. Громадный дворняга Шарик (...) неестественно вытянув задние и передние ноги, но ничего поделать не мог и только насмешил кухню. Когда приедет Суворин, скажи ему, что я в Москве. Неблагодарный брат, будь здоров. Твоему семейству посылаю поклон и пожелание, чтобы от тебя пореже пахло водочкой. А. Чехов.

1351. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ 30 октября 1893 г. Москва. 30 окт. Многоуважаемый Иван Иванович, я в Москве. Хочется повидаться с Вами, но, во-1-х, Вы ужасно далеко живете и, во-2-х, я не знаю, когда Вас можно застать дома. Что же касается меня, то я тоже живу не близко - у брата на Новой Басманной; сегодня и завтра в воскресенье я буду отсутствовать, в понедельник же от 10 утра до 12-1 часа дня я буду сидеть у брата. Если будете свободны и пожелаете, то милости просим. Ваш А. Чехов. На обороте: Здесь, Зубово, Долгий пер., д. Нюнина Ивану Ивановичу Горбунову.

{05242}

1352. Т. Л. ЩЕПКИНОЙ-КУПЕРНИК Начало ноября 1893 г. Москва. Рукой П. А. Сергеенко: Всё проходит, всё пройдет, Небо всех рассудит: Тот, кто счастья не возьмет,- После плакать будет. (Имеющий уши слышать, да слышит). Бедный Йорик. Рукой И. Н. Потапенко: Нетерпеливо и любовно Мы все Вас ждем, Татьяна Львовна. Сын корнета. Авелан ждет тоже. Хозяйка сказала, что не пишет она Вам по безграмотству. Итак: ждем Татьяну Львовну и Варвару Аполлоновну. Рукой Л. А. Яворской: Фантазия.

1353. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ 8 или 9 ноября 1893 г. Мелихово. В пьесе Шекспира "Как вам будет угодно", в действии II, сцене I, один из вельмож говорит герцогу: Туда пришел страдать бедняк-олень, Пораненный охотничьей стрелой; И верьте мне, светлейший герцог, так Несчастное животное стонало, Что кожаный покров его костей Растягивался страшно, точно лопнуть Сбирался он; и жалобно текли Вдоль мордочки его невинной слезы И т. д. Желаю всего хорошего. Мелихово. А. Чехов. На обороте: Москва, Зубово, Долгий пер., д. Нюнина Ивану Ивановичу Горбунову.

{05243}

1354. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 11 ноября 1893 г. Мелихово. Дорогой Виктор Александрович, поздравляю и шлю тысячу пожеланий, исходящих прямо из сердца. Жалею, что обстоятельства мешают мне приплыть сегодня к Вам и поздравить Вас лично. Весь Ваш А. Чехов. Мелихово. 11 ноябрь.

1355. А. С. СУВОРИНУ 11 ноября 1893 г. Мелихово. Мелихово 11-XI Если мое последнее письмо помечено 24 авг(уста), то, очевидно, Вы не получили тех, которые я послал Вам за границу. А может, получили и забыли? Впрочем, все равно. Насчет сонаследницы Плещеева припоминаю разговор свой с адвокатом, помощником Плевако. Этот адвокат сказал мне, что существует-де еще одна наследница, но от той откупились деньгами. Мне почему-то тогда показалось, что адвокаты сами постарались отыскать эту сонаследницу, чтобы напугать Плещеева и побольше содрать с него. Я жив и здрав. Кашель против прежнего стал сильнее, но думаю, что до чахотки еще очень далеко. Курение свел до одной сигары в сутки. Летом безвыездно сидел на одном месте, лечил, ездил к больным, ожидал холеры... Принял 1000 больных, потерял много времени, но холеры не было. Ничего не писал, а всё гулял в свободное от медицины время, читал или приводил в порядок свой громоздкий "Сахалин". Третьего дня я вернулся из Москвы, где прожил две недели в каком-то чаду. Оттого, что жизнь моя в Москве состояла из сплошного ряда пиршеств и новых знакомств, меня продразнили Авеланом. Никогда раньше я не чувствовал себя таким свободным. Во-первых, квартиры нет - могу жить, где угодно, во-вторых, паспорта всё еще нет и... девицы, девицы, девицы... Всё лето меня

{05244}

томило безденежье, я изнывал, теперь же, когда расходы стали меньше, я успокоился. Чувствую свободу от денег, т. е. мне начинает казаться, что больше 2 тысяч в год мне уже не нужно и я могу писать и не писать. Паскаль сделан хорошо, но что-то нехорошее есть в нутре этого Паскаля. Когда у меня ночью бывает понос, то я кладу себе на живот кошку, которая греет меня, как компресс. Клотильда, или Ависага - это та же кошка, греющая царя Давида. Ее земной удел - греть старца и больше ничего. Эка завидная доля! Жаль мне этой Ависаги, которая псалмов не сочиняла, но, вероятно, была перед лицом бога чище и прекраснее похитителя Уриевой жены. Она человек, личность, она молода и, естественно, хочет молодости, и надо быть, извините, французом, чтобы во имя чёрт знает чего делать из нее грелку для седовласого купидона с жилистыми, петушьими ногами. Мне обидно, что Клотильду употреблял Паскаль, а не кто-нибудь другой, помоложе и крепче; старый царь Давид, изнемогающий в объятиях молодой девушки,- это дыня, которую уже хватил осенний утренник, но она всё еще думает созреть; всякому овощу свое время. И что за дичь: разве половая способность есть признак настоящей жизни, здоровья? Разве человек только тот, кто употребляет? Все мыслители в 40 лет были уже импотентами, а дикари в 90 лет держат по 90 жен. Крепостные помещики сохраняли свою производительную силу и оплодотворяли Агашек и Грушек вплоть до той минуты, когда их в глубокой старости хватал кондрашка. Я морали не читаю, и, вероятно, моя старость тоже не будет свободна от попыток "натянуть свой лук", как говорит в "Золотом осле" Апулей. Судя по человечности, дурного мало, что Паскаль спал с девицей - это его личное дело; но дурно, что Зола похвалил Клотильду за то, что она спала с Паскалем, и дурно, что это извращение он называет любовью. Астрономка бедствует. Постарела, похудела, темные круги под глазами, нервы... Начинает бедняга терять веру в себя. А это уж хуже всего. Блажен, кто не верит и раньше не веровал. Были попытки помочь ей, но все они разбивались об ее страшное самолюбие. В последнее время мною овладело легкомыслие и

{05245}

рядом с этим меня тянет к людям, как никогда, и литература стала моей Ависагой, и я до такой степени привязался к ней, что стал презирать медицину. Но в литературе я люблю не те романы и повести, которые Вы ждете или перестали ждать от меня, а то, что я в продолжение многих часов могу читать, лежа на диване. Для писанья же у меня не хватает страсти. Драмы я не думаю писать. Не хочется. Виделся много раз с Потапенко. Одесский Потапенко и московский - это ворона и орел. Разница страшная. Он нравится мне всё больше и больше. "Сахалин" высылается в Гл(авное) тюремное упр(авление) не в корректуре, а уже в листах, хотя, когда меня отпускали на Сахалин, поставили в условии корректуру. Я получил из Управления пошлое чиновницкое письмо: "Впоследствие письма вашего и т. д." Выставлен номер. Не вследствие, а впоследствие. Экая духота. Слышал, что Вы пишете новую пьесу. Очень рад. Но, однако, до свиданья. При свидании поговорим о рассказах. Ведь Вы будете в Москве в ноябре или декабре? Желаю всего хорошего. Я, когда приедете, тоже остановлюсь в "Славянск(ом) базаре". В Москве Ясинский. Ураааа! Ваш А. Чехов.

1356. В. М. ЛАВРОВУ 13 ноября 1893 г. Мелихово. 13 ноябрь. Спасибо за приглашение, дорогой Вукол Михайлович. В момент, когда я получил Ваше письмо, я не мог даже пожелать Вам приятного аппетита, так как Вы уже пообедали. Вы написали Ваше письмо и опустили в почтовый ящик 11-го числа; вынуто оно было из ящика того же дня, а отправлено 12-го. Почтовый поезд, выходящий из Москвы в 3, приходит на Лопасню в 5 3/4 . Мне было доставлено письмо в седьмом часу.

{05246}

Прочел "Без догмата" с большим удовольствием. Вещь умная и интересная, но в ней такое множество рассуждений, афоризмов, ссылок на Гамлета и Эмпедокла, повторений и подчеркиваний, что местами утомляешься, точно читаешь поэму в стихах. Много кокетства и мало простоты. Но все-таки красиво, тепло и ярко, и когда читаешь, хочется жениться на Анельке и позавтракать в Плошеве. Если Дмитрий Васильевич еще не уехал из Москвы, то передайте ему мой поклон. У нас выпал снег и начался санный путь. А сани у меня великолепные: с коврами и позолотой. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

1357. М. Н. АЛЬБОВУ 15 ноября 1893 г. Мелихово. Ст. Лопасня. 15 ноября. Дорогой Михаил Нилович, вернувшись на днях из Москвы, я нашел у себя телеграмму Любовь Яковлевны. Она желает получить от меня для "Северного вестника" хоть "что-нибудь". У меня нет ничего готового; есть в столе несколько старых рукописей и начатых рассказов, но посылать это "что-нибудь" Вам я не могу, так как к сотрудничеству своему в "Северном вестнике" отношусь серьезно. Раньше я писал Любовь Яковлевне, что в начале весны я был очень болен, что у меня ничего не выходит, что пишу я в последнее время скудно и неохотно, что я был занят ожиданием холеры и проч. и проч., и получил в ответ, что я несправедлив к "Северному вестнику". Оправдываться, конечно, я не могу, так же как и Вы не можете оправдываться в том, что пишете не больше, чем умеете. Каждый делает то, что может, выше лба глаза не растут. Моя вина в том, что "Сахалин" печатается в "Русской мысли". Но ведь эти записки нельзя печатать в подцензурном журнале. Последняя книжка "Русской мысли" была задержана цензурой, стало быть, если бы я печатал "Сахалин" у вас, то цензура выхватила бы из него не один кусок, а он и без того скучен. К тому же самой Любовь Яковлевне не улыбалось печатание "Сахалина"

{05247}

в "Северном вестнике", так как она писала мне, что если я дам в ее журнал свои путевые записки, то у нас с ней "будет особый разговор", так как это не беллетристическое произведение. Сегодня я получил Ваше письмо. Конечно, я виноват, что до сих пор не исполнил своего обещания; это я понимаю, но не понимаю одного: неужели моя вина так уж велика и исключительна, что Вы рискуете "ошибиться во мне"? Убедительно прошу Вас, Михаил Нилович, извинить меня и ходатайствовать перед Любовью Яковлевной, чтобы она, во-первых, не сердилась на меня, так как я виноват перед ней невольно, и, во-вторых, позволила бы мне возвратить ей взятые мной четыреста рублей. О последнем я прошу особенно, так как долг мой каждый час напоминает мне о моей неисправности. Само собою разумеется, что возвращение аванса ни на йоту не изменит моих отношений к "Северному вестнику". Если Любовь Яковлевна взглянет на дело просто и разрешит мне уплатить ей долг, то я буду ей очень благодарен. Поклонитесь Казимиру Станиславовичу. Ваш А. Чехов.

1358. Л. С. МИЗИНОВОЙ 16 ноября 1893 г. Мелихово. 16 ноябрь. Милая и дорогая Лидия Стахиевна! Вчера я получил от Похлебиной письмо, в котором она тоскует о судьбе своей рукописи. Так как Вы, Ликуся, стоите близко к редакции "Артиста", то не возьмете ли Вы на себя труд похлопотать, чтобы Похлебиной поскорее написали. Попросите, чтобы рукопись прочитали и чтобы ответ написали возможно деликатнее. Когда я начинал, помню, со мной и с моими рукописями в редакциях обходились ужасно по-свински. Скажите Сапеге, что если произведение Похлебиной не удовлетворяет в литературном отношении, то я берусь исправить его и прочитать корректуру. Адрес Похлебиной: Ермолаевская Садовая, д. Румянцева, кв. 3.

{05248}

У нас поспел крыжовник. Ну-с? как Вы поживаете? Привыкли нюхать табак? Часто бываете в "Лувре"? Поклонитесь луврским сиренам и скажите, что даже бегство не избавило меня от их сетей: я всё еще очарован. Получаю письма от членов моей эскадры. Все приуныли, никуда не плавают и ждут меня. Благословляю Вас и кланяюсь низко, низко. Пишите! Ваш А. Чехов.

1359. Ал. П. ЧЕХОВУ 22 ноября 1893 г. Мелихово. 22 ноябрь, Мелихово. Неблагодарный брат! Я получил удостоверение, но не воспользовался им, потому что, во-первых, мне нужен паспорт не искусственный и не умственный, а от природы, и, во-вторых,- я из Москвы уехал к себе в имение (благоприобретенное), где живу уже вторую неделю. Дома же мне паспорт не нужен. Завтра или послезавтра я еду опять в Москву, на Новую Басманную, где буду ожидать отставки, чтобы поселиться в "Лоскутной" или "Метрополе". Поэтому постарайся, чтобы г. Рагозин поскорее выдал мне отставку; попроси его также: не может ли он выдать папаше и мамаше пособие? Алферачиха может засвидетельствовать, что папаша пел во дворце безвозмездно и служил ратманом в полиции. Получаю от Суворина-пЕра игривые письма, из чего заключаю, что дела у Вас идут недурно. Он тоже пишет мне о чахотке и о том, что у меня из горла кровь идет. Конечно, всё это вздор, но положить конец вздорным слухам не в моей власти; не могу же ведь я выслать медицинское свидетельство. Полают и отстанут. Наши все здравствуют и каждый день вспоминают о твоей особе. Работы чёртова пропасть. Бывшая владелица, продавшая

{05249}

мне Мелихово, сделала уступку 700 р.; значит, именье мне стоит не 13 тысяч, а 12300 р. Пиши в Москву. Так-то. Мухи воздух очищают. Твой А. Чехов.

1360. А. С. СУВОРИНУ 25 ноября 1893 г. Мелихово. 25 н. Лопасня. Большая просьба!! Будьте добры тотчас же по прочтении сего письма телефонировать в контору, чтобы оттуда послали в редакцию "Северного вестника" 400 руб. и сказали бы, что это от Чехова. Так как там за конторкой сидит жид, который, как Вам известно, однажды обсчитал меня на 27 рублей, то не мешает взять расписку. Дело в том, что в январе я взял в "Сев(ерном) вестнике" авансом 400 р. и почтенная редакция с января по сие время поедом ела меня за этот аванс, требуя повесть. Не помогали никакие оправдания, никакие резоны. Наконец я вышел из терпения и обратился к израильтянам с покорной просьбой - позволить мне возвратить им аванс. Сегодня я получил от Гуревич телеграмму. Просит немедленно выслать ей деньги, так как в субботу предстоит ей большой платеж. А я, как нарочно, написал две повести. Теперь Гуревич скажет, что я нарочно не давал ей ничего, чтобы протянуть время. Ужасно недоверчивый народ. Самое нехорошее в этом инциденте - это то, что я беспокою Вас. Но так как я давно уже не брал у Вас денег, лет 15 или 20, то и не чувствую особенных угрызений, тем более, что я хочу быть Вам должен, а книжный долг мой уже подходит к концу. Завтра уезжаю в Москву. Пишите по адресу: Новая Басманная, Басманное училище. Чахотки у меня нет, и кровь горлом не шла уже давно. Для чего Лейкин распускает по Петербургу все эти странные и ненужные слухи, ведомо только богу, создавшему для чего-то сплетников и глупцов. Галкин-Враский жаловался Феоктистову; ноябрьская книжка "Русской мысли" была задержана дня на три. Но всё обошлось благополучно.

{05250}

Помнится, я подарил платок, но не обещал и не пророчествовал. Относительно этой особы я не мог иметь никаких намерений даже в шутку, так как в ней ничего нет женского, внутренности же у нее птичьи. Что Клотильде самой нравилось спать с Паскалем, что Матрена или Мария таяла от блаженства в объятиях Мазепы, удивительного мало и, по человечности судя, это, быть может, даже и хорошо; но великому писателю и мыслителю радоваться тут нечему и незачем тут было притягивать за хвост расслабленного царя Давида и греющую Ависагу. У меня Ваш Писемский. Уезжаю в Москву не завтра, а сегодня. Да хранят Вас силы небесные! Имею честь быть с почтением А. Чехов.

1301. А. С. СУВОРИНУ 28 ноября 1893 г. Москва. 28 ноябрь, Москва, Новая Басманная, Басманное училище. Мне известно, что Гуревич теперь в Москве, известен и ее адрес, но так как она телеграфировала мне, что платеж ей предстоит в Петербурге, то и деньги она должна получить в Петербурге, а то будущий историк может подумать, что большой платеж - чистейшая выдумка. Вернулся Потапенко с радостным известием, что все мои книжки на днях выходят новым изданием. Это необыкновенный человек. Он может писать по печатному листу в день без одной помарки. Однажды в 5 дней он написал на 1100 руб. И по-моему, это курьерское скорописание есть вовсе не недостаток, как думает Григорович, а особенность дарования. Одна баба два дня ревет белугой, пока родит, а другой родить - всё равно, что в нужное место сбегать. Я приеду в Петербург в декабре. В условленный день Вы телеграфируете мне, что мое присутствие в Петербурге весьма необходимо. Так нужно, иначе меня не пустят. По причинам таинственным и важным в Петербурге я должен буду остановиться не у Вас,

{05251}

а на Мойке в гостинице "Россия". Цель моего приезда в Петербург: следить за Вами и за m-me Мережковской, в которую Вы влюблены. Этот роман меня очень интересует. Наступило время, самое тягостное для моего тела. Я не терплю холода. Благослови Вас господь бог. Напишите мне что-нибудь. Анне Ивановне нижайший поклон и благодарность за то, что она, как Вы пишете, приглашает меня в Петербург. Ваш А. Чехов.

1362. Ал. П. ЧЕХОВУ 28 ноября 1893 г. Москва. Москва, Нов. Басманная, Басманное училище. 28 ноябрь. Неблагодарный брат! Я живу в Москве и изо дня в день жду от тебя письма. Надеюсь на твое благородство, хотя и боюсь, что искушение - жить по моему паспорту - победит в тебе рассудок и честь. Боюсь, что, когда ты будешь сидеть на скамье подсудимых за проживательство по чужому виду, мне придется быть старшиною присяжных и закатать тебя в Енисейскую губ(ернию). Нового нет ничего. Умер наш Тихонравов (рлекторла обвиняют в прлистрластии и пр.). Весьма жалко. Пиши, если хочешь. В декабре увидимся. Твой А. Чехов.

1363. Л. С. МИЗИНОВОЙ 29 ноября 1893 г. Москва. 29 ноября. Пригласите меня и Виктора Александровича к себе обедать в среду или четверг. И чтобы пирожки были. Позовите также Машу. Отвечайте в редакцию "Русской мысли". До свиданья, милая сваха. Ваш А. Чехов.

{05252}

1364. М. П. ЧЕХОВОЙ 3 декабря 1893 г. Москва. 3 дек. Маша, будь добра, привези письма, которые пришли на мое имя, пока я был в Москве. Миша забыл привезти их, да и трудно ждать, чтобы этот молодой человек был внимателен к кому-нибудь другому, кроме собственной особы. В среду утром я у тебя буду в Каретной Садовой. Твой А. Чехов.

1365. А. С. СУВОРИНУ 18 декабря 1893 г. Москва. 18 дек. Вы как-то спрашивали в письме насчет "Графа Монте-Кристо" Дюма. Он давно уже сокращен, так сокращен, бедняга, что покойный Свободин, увидев, ужаснулся и нарисовал карикатуру. Вам привезти сей роман или прислать через магазин? Пьеса Потапенко прошла со средним успехом. В пьесе этой есть кое-что, но это кое-что загромождено всякими нелепостями чисто внешнего свойства (например, консилиум врачей неправдоподобен до смешного) и изречениями в шекспировском вкусе. Хохлы упрямый народ; им кажется великолепным всё то, что они изрекают, и свои хохлацкие великие истины они ставят так высоко, что жертвуют им не только художественной правдой, но даже здравым смыслом. Есть даже такое изречение: "факел истины обжигает руку, его несущую". Больше всего имел успеха второй акт, в котором житейской пошлости удается пробиться на свет сквозь изречения и великие истины. При покупке имения я остался должен бывшему владельцу 3 тысячи и выдал ему закладную на сию сумму. В ноябре я получил письмо: если уплачу по закладной теперь, то мне уступят 700 р. Предложение выгодное. Во-первых, имение стоит не 13 тыс., а 12 300, и, во-вторых, процентов не платить. Я понатужился и вчера погасил закладную, уплатив то, что

{05253}

нужно, с чем искренно себя поздравляю. Этот долг томил меня. Теперь на имении лежит только банковский долг, 5800 р., но это пустяки. Быть должным банку приятно даже, так как просрочить платеж процентов можно на 6 месяцев. Одним словом, я могу считать себя теперь так, как будто я ничего не должен. В январской книжке "Русской мысли" печатается мой рассказ - "Бабье царство". Описание одной девицы. В янв(арской) книжке "Артиста" найдете изображение одного молодого человека, страдавшего манией величия; называется эта повесть так: "Черный монах". За сим я хочу наградить русскую публику еще многими произведениями, но так как они еще не написаны или же только что еще начаты, то пока умолчу о них. Хочу писать, как Потапенко, по 60 листов в год. В моск(овском) книжном магазине давно уже нет моих книжек. Похоже на то, как будто я ликвидировал свои дела. Перед Рождеством самая-то настоящая торговля, а книжки мои или не изданы, или же лежат в складе, изображая из себя камень, под который вода не течет. Завтра утром уезжаю домой в деревню и буду жить там до 12 янв(аря). А потом, должно быть, в Петербург. Ваш сын приезжал, хотел поговорить со мной, ел устриц со мной и с Потапенко и уехал, не поговорив ни о чем. Я уже имею паспорт. Медицинский департамент прислал мне отставку, в которой сказано, что я холост и в походах и сражениях не был. На днях я был у Сытина и знакомился с его делом. Интересно в высшей степени. Это настоящее народное дело. Пожалуй, это единственная в России издательская фирма, где русским духом пахнет и мужика покупателя не толкают в шею. Сытин умный человек и рассказывает интересно. Когда случится Вам быть в Москве, то побываем у него в складе и в типографии, и в помещении, где ночуют покупатели. 2300 р. я взял у него, продав ему несколько мелочей для издания. Город утомил меня. Уезжаю в деревню с наслаждением. Напишите же насчет "Монте-Кристо". Адрес по-прежнему: Лопасня. Оставайтесь живы, здоровы, благополучны

{05254}

и милостивы, и да хранят Вас все святые. Анне Ивановне и детям нижайший поклон. Ваш А. Чехов. Вчера в глупейшей пьесе видел Заньковецкую. И жаль было, и стыдно.

1366. Л. С. МИЗИНОВОЙ 19 декабря 1893 г. Москва. Милая, великолепная Лика, простите, я обманул Вас. В храм Спаса я не пошел, потому что не пустил меня Иван, который всё утро находил, что мое здоровье сегодня хуже, чем вчера, а на дворе холодно, мерзко и проч. Я сейчас уезжаю в Мелихово. Жду Вас в пятницу. Непременно приезжайте. Вы знаете, как Вы мне нужны. Не обманите, Ликуся, ради небес приезжайте! Кланяюсь Вам в ножки. Ваш А. Чехов.

1367. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 22 декабря 1893 г. Мелихово. Милый Виктор Александрович, когда поедешь к нам, купи 1 ф. дрожжей. Дрожжи продаются в хороших булочных. Прости, что даю тебе это прозаическое поручение, но не я виноват, а фамилия, которая не может обходиться без дрожжей. С нетерпением жду тебя. Твой А. Чехов. 22-XII-93 Мороз отчаянный. Лошади выедут за тобой 24 к утреннему. Сестра кланяется. На обороте: Москва, Пречистенка, Дурновский пер., соб(ств). д. Виктору Александровичу Гольцеву.

{05255}

1368. Н. М. ЕЖОВУ 23 декабря 1893 г. Мелихово. 23 дек. С праздничком честь имею поздравить Вас и Вашу милую дочку, дорогой Николай Михайлович. В том, что мы не повидались в Москве, виноваты два человека: я и Левинский. Я виноват, потому что потерял Ваш адрес, Левинский же не передал Александру Семеновичу и Вам моего адреса, хотя я настоятельно просил его об этом. Вы задолжались? Но ведь теперь каждый порядочный человек должен. Когда Ваш долг достигнет цифры 10 000 руб., то устройте юбилейную закуску и пригласите меня. Долги пустое дело. Что же касается безденежья, то я вполне разделяю Ваш взгляд на этот бич божий. И мне кажется, что при Вашей теперешней манере писать Вам трудно избавиться от него. В последние годы Вы как-то раскисли. Вместо того чтобы писать по 2-3 рассказа в неделю, Вы пишете по одному в 2-3 месяца. Такая скудная производительность причиняет Вам материальный ущерб и, мало того, истощает Вас, так как без постоянного правильного упражнения невозможно избежать регресса. Вы еще молоды, имеете симпатичное литературное имя, и объяснить Вашу малодеятельность можно только одним - временной апатией и хандрой. Воспряньте же, сударь, и пишите по 5-10 часов в сутки, по 5 рассказов в неделю, по одной повести в 2 месяца, по роману в год и по 2-3 пьесы в сезон. Многописание великая, спасительная штука. Суворину буду писать. Но отчего Вы так редко печатаетесь у него? В "Сев(ерный) вестник" писать не стану, так как я не в ладу с тамошним Израилем. Обратитесь к Альбову. Он добрый человек. Как Ваше здоровье? У Вас плохие нервы, и я от всей своей докторской души желаю, чтобы Вы поскорее имели в кармане лишних 500-600 р. и поехали купаться в море. Кстати же Вам не мешало бы приобрести новый запас тепловых, цветовых и всяких других впечатлений. Передайте Александру Семеновичу мои самые искренние пожелания. Я завидую ему, так как могу себе представить удовольствие иметь дочь.

{05256}

Bы все-таки не хотите ко мне приехать? Merci. Желаю всего хорошего. Будьте здравы и невредимы. Ваш А. Чехов.

1369. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 28 декабря 1893 г. Мелихово. 28 дек. Мелихово. Сейчас приехали Потапенко и Лика. Потапенко уже поет. Но как грустно, что ты не можешь приехать! Погода прекрасная, и вино есть, но главное - отдохнуть можно от московских впечатлений, которые тебе, по-видимому, жестоко прискучили. Да и потолковать бы не мешало о том, о сем, например, хоть о корректуре, которая ожидала тебя и, не дождавшись, легла спать; пришлю ее, впрочем, не позже Нового года. Ах, мой рассказ в "Русских ведомостях" постригли так усердно, что с волосами отрезали и голову. Целомудрие чисто детское, а трусость изумительная. Выкинь они несколько строк - куда бы ни шло, а то ведь отмахнули середку, отгрызли конец, и так облинял мой рассказ, что даже тошно. Ну допустим, что он циничен, но тогда не следовало его вовсе печатать, или же было бы справедливо сказать хоть слово автору, или списаться с автором, тем более ведь, что рассказ не попал в рождеств(енский) номер, а был отложен на неопределенное время. Впрочем, всё сие неинтересно. Прости за скуку. Потапенко кланяется; он благодушествует и восклицает: наконец-то я попал в страну, где не дают авансов! (писано под его диктовку). Напиши, когда приедешь. Ведь кроме Нового года у нас осталось еще Крещение. Поговорили бы насчет пьесы, которую, пожалуй, и написали бы, коли тебе хочется. Мне хочется. Подумай-ка. А денег нет и нет, и не скоро будут, анафемские. Рассчитывал на январское жалованье из "Русских ведомостей", но после казуса с рассказом у меня пропал всякий аппетит к этому жалованью. Ты Саблину ничего не говори. Будет всего удобнее и покойнее, если я, уклоняясь от дальнейшего сотрудничества, сошлюсь на недосуг как на главную причину.

{05257}

Привези с собой дочку. У нас ощенилась такса - мы, если захочет, подарим ей одного щенка. На санях покатаем. 31-го в полночь помяни меня в твоих святых молитвах, как я помяну тебя. Будь здоров, голубчик. Твой Antoine. И Лика запела.

1370. А. И. СМАГИНУ 31 декабря 1893 г. Мелихово. С Новым годом, с новым счастьем!!!! (на розовой бумажке) Остаюсь преданная Вам Лопасня.

{05258}

1894

1371. А. С. СУВОРИНУ 2 января 1894 г. Мелихово. 2 янв. 94 г. Вы смеетесь над моею основательностью, сухостью, ученостью и над потомками, которые оценят мой труд, я же добром плачу за зло: с восхищением читаю Ваше последнее письмо о расколе и воздаю Вам великую хвалу. Великолепное письмо, и успех его вполне понятен. Во-первых, оно страстно, во-вторых, либерально и, в-третьих, очень умно. Либеральное Вам всегда чрезвычайно удается, а когда пытаетесь проводить какие-нибудь консервативные мысли или даже употребляете консервативные выражения (вроде "к подножию трона"), то напоминаете тысячепудовый колокол, в котором есть трещинка, производящая фальшивый звук. Мой "Сахалин" - труд академический, и я получу за него премию митрополита Макария. Медицина не может теперь упрекать меня в измене: я отдал должную дань учености и тому, что старые писатели называли педантством. И я рад, что в моем беллетристическом гардеробе будет висеть и сей жесткий арестантский халат. Пусть висит! Печатать "Сахалин" в журнале, конечно, не следует, это не журнальная работа, книжка же, я думаю, пригодится на что-нибудь. Во всяком случае Вы напрасно смеетесь. Хорошо смеется тот, кто последний смеется. Не забывайте, что скоро я буду видеть Ваш новый водевиль. Сергеенко пишет трагедию из жизни Сократа. Эти упрямые мужики всегда хватаются за великое, потому что не умеют творить малого, и имеют необыкновенные грандиозные претензии, потому что вовсе не имеют литературного вкуса. Про Сократа легче писать, чем про барышню или кухарку. Исходя из этого, писание одноактных пьес я не считаю легкомыслием. Да и Вы сами не считаете, хотя и делаете вид, что всё это легкомысленно и пустяки. Если водевиль пустяки, то и пятиактные трагедии Буренина пустяки.

{05259}

Поздравляю Вас и Анну Ивановну с Новым годом, с новым счастьем; хотел послать Вам поздравительную телеграмму, но жалко было гонять работника на станцию. Вы обещали прислать мне через московский магазин Ваш роман в хорошем переплете. Вы не ответили мне на два вопроса: что делать с "Графом Монте-Кристо" и можно ли через московский магазин возвратить Вам Писемского, который всё еще у меня? У меня нет книжных шкафов со стеклами, и я боюсь, как бы не попортились от пыли дорогие переплеты. Одолели меня гости. Впрочем, был и приятный гость - Потапенко, который всё время пел. Сегодня жду Немировича-Данченко, драматурга. В столовой астрономка пьет кофе и истерически хохочет. С нею Иваненко, а в соседней комнате жена брата. И т. д. и т. д. Грустно, что Гайдебуров умер. "Книжки Недели" мне нравились, а без него их некому вести. И платил он, как говорят, хорошо. Я с ним мало был знаком и печатался у него только один раз. Едут на станцию. Желаю всех благ, земных и небесных. Анне Ивановне нижайший поклон. Хотел было написать ей в ответ на письмо стихи, но ничего не вышло. Как скучно быть министром! Мне так кажется. Ваш А. Чехов.

1372. Ал. П. ЧЕХОВУ 2 января 1894 г. Мелихово. Шуя, 2 янв. 94 г. Любезный брат Александр Павлович! Имеем честь поздравить Вас с Новым годом и с новым счастьем, и желаем провести оный, а также встретить многие предбудущие в добром здоровье и благополучии. А также всему Вашему семейству желаем успеха в делах, но мороз у нас сильный до чрезвычайности. Остаемся любящие Вас Антон и Клеопатра Чеховы.

{05260}

1373. А. С. СУВОРИНУ 10 января 1894 г. Мелихово. 10 янв. 94. Насчет Потапенки Вы положительно ошибаетесь: в нем криводушия ни на грош. Что же касается несчастной астрономки, которой я всегда от души симпатизировал, то не знаю, что сказать Вам. Она зря болтает постольку, поскольку она душевнобольная. Ее и в уезде считают сплетницей, по-моему же это не сплетница, а просто утомительная особа. В последнее время у нее наблюдалось что-то вроде паралича воли: она потеряла всякую способность к труду, по-видимому, навсегда. Теперь куда-то уехала. Насчет академической премии митрополита Макария я писал Вам, право, в шутку, совсем не рассчитывая, что Вы ответите мне так серьезно. Все мои материальные расчеты, о которых Вы пишете, уже сведены: я истратил на поездку и на работу столько денег и времени, сколько не получу назад и в 10 лет, а то, что уже получил, давно уже прожито. Все праздники я сидел без денег, ибо неоткуда было получать и ибо в декабре, живя в Москве, я много денег ухлопал на рестораны. Вы сердиты на Виктора Крылова. А Вы возможно внимательнее посмотрите ему в оловянные глаза. Это животное, с примесью лисьей крови. Он на каждого человека смотрит, как на добычу. И как бы Вы ни сердились на него, и как бы ни воевали с ним, он всё будет видеть в Вас только добычу. В марте буду писать пьесу. Летом постараюсь вылечиться от кашля, который становится у меня всё crescendo. Осенью засяду писать роман тысяч на пять, как Маша Крестовская. А зимою приеду в Петербург. В эту же зиму в Петербург я не поеду, так как, мне кажется, теперь там все не в духе, а у меня между тем самое вакхическое настроение. В конце марта, если будут деньги, поеду недели на три на юг и буду просить у Вас позволения остановиться в Вашем феодосийском доме.

{05261}

Я уже не курю больше одной сигары в день, но по-прежнему могу выпить много без всяких видимых последствий для здоровья, 12-го янв(аря) придется, вероятно, пить во славу науки, если будет подходящая компания. Да хранят Вас небеса. Ваш А. Чехов.

1374. И. П. ЧЕХОВУ 12 января 1894 г. Москва. Потапенко, Гольцев, Лавров, Немирович, Ремезов завтра обедаем. Буду двенадцать часов. Поклон Соне. Антуан. На бланке: Нов. Басманная. Басманное училище. Чехову.

1375. М. О. МЕНЬШИКОВУ 15 января 1894 г. Мелихово. Ст. Лопасня, 15 янв. Многоуважаемый Михаил Осипович, я слышал, что Вы недавно были в Москве, и мне очень жаль, что мы не повидались. Я хотел поговорить с Вами о Павле Александровиче, посочувствовать и просить Вас передать мое сочувствие его семье. Я мало был знаком с покойным, но если можно судить о редакторе по газете, то это был даровитый и очень симпатичный человек. Я у Вас в долгу: я не ответил на Ваше письмо, в котором Вы сообщили о переводе моей "Палаты 6" на английский язык. Признаюсь, я сделал это, т. е. не ответил,- умышленно. Вы желали получить от меня автобиографию, а для меня это нож острый. Не могу я писать о себе самом. За то, что высылаете мне "Неделю" и в этом году, приношу Вам мою сердечную благодарность. Пожалуйста, продолжайте считать меня Вашим сотрудником и не сердитесь на мою тугоподвижность. У меня скопилось много сюжетов для повестей и рассказов, но я в

{05262}

плену и, как мне кажется, раньше июня из плена меня не пустят. После июня до самого конца дней моих я буду уже заниматься исключительно одною беллетристикой. Брошу даже медицину и, думаю, имею на это право, так как отдал уже ей дань в виде книги о Сахалине. В этом году я чувствую уже себя много посвободнее, чем в прошлом и третьем. Даже разгулялся и дал по рассказу в "Русскую мысль" и в "Артист". В последнем (в янв(арской) книжке) напечатан мой рассказ "Черный монах". Это рассказ медицинский, historia morbi. Трактуется в нем мания величия. В этом году я едва ли попаду в Петербург. Если Вам случится быть в Москве, то дайте мне знать заранее или же телеграфируйте из Москвы. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов.

1376. М. Н. КЛИМЕНТОВОИ-МУРОМЦЕВОЙ 20 января 1894 а. Мелихово. 20 янв. Ст. Лопасня Моск.-К. д. Многоуважаемая Мария Николаевна! Вы пишете, что доставлять удовольствие своему ближнему должно входить в круг наших нравственных обязанностей. Да, но это не всегда в нашей власти. Так, например. Ваше письмо вместе с удовольствием доставило мне также и большое неудовольствие; оно пришло ко мне, когда я был уже в деревне. В печке жалобно выл ветер, в старых газетах и за обоями шуршали мыши - одним словом, было налицо всё, что нужно для рассказа с грустным финалом: приглашение в иной мир лишь напомнило узнику, где он! Тысячу раз благодарю за письмо и жалею, что не мог воспользоваться Вашим приглашением, чрезвычайно лестным для меня. От души желаю Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

{05263}

1377. М. О. МЕНЬШИКОВУ 20 января 1894 г. Мелихово. Ст. Лопасня. 20/I 94. Многоуважаемый Михаил Осипович, мне прислали из Москвы Вашу телеграмму. На пути, вероятно, она встретилась с моим письмом, и так как это письмо уже дало Вам, хотя отчасти, ответ на Вашу телеграмму, то считаю излишним тревожить телеграфное ведомство и возвращаю Вам квитанцию 21. Тем более, что уже прошло 5 дней и моя телеграмма всё равно запоздала бы. И. И. Горбунов, вероятно, ослышался или не понял меня. Помнится, у нас был разговор о рассказе, давно уже напечатанном. Был у меня один маленький рассказ, Ивану Ивановичу неведомый, но я уже сдал его в "Русские ведомости". Во всяком случае благодарю Вас за внимание. Желание Ваше исполню при первой же возможности. Буду иметь Вас в виду, как говорят особы первых четырех классов. В марте, вероятно, уеду в Крым. Желаю Вам всего хорошего и прошу извинить за скуку, какую я причиняю Вам своими обещаниями, в которые Вы, по всей вероятности, давно уже потеряли веру. Где теперь Дедлов? Мне нужно его видеть или написать ему. Не будет ли он в Москве? А если он в Петербурге, то где живет? Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

1378. Т. Л. ЩЕПКИНОЙ-КУПЕРНИК 20 января 1894 г. Мелихово. 20-го янв. Милая Таня, не сердитесь на меня. Приезжайте сегодня или завтра в Мелихово, выпьем мировую - и баста. Будьте же умницей. Житель "Лувра" ( 54) А. Чехов. Р. S. Буду ждать.

{05264}

1379. А. С. СУВОРИНУ 22 января 1894 г. Мелихово. 22 янв. Я в Италию не могу, так как это влезло бы мне в тысячу, а таковой у меня нет; брать же взаймы надо погодить до поры до времени. Я надумал так: 20-го марта я поеду в Гурзуф и буду там дышать до 20 апреля, а потом назад домой. В Гурзуфе ничего не делать и гулять, а в дурную погоду писать пьесу. Конечно, это, т. е. поездка в Гурзуф и житье там, не обещают особенных прелестей и для такого аристократа, как я, слишком мещанисты... но что делать? На безрыбье и рак рыба. Буду ходить по саду Петра Ионыча и воображать, что я опять на Цейлоне. Что Потапенко? Что его пьеса? Взял ли он аванс? Я боюсь, чтобы его не обидели гг. Крыловы и прочие. После того, как выяснилось, что государь не будет на его пьесе, вся эта публика перестанет слащаво улыбаться и повернется к нему задом. А ведь он новичок в этих делах, хоть и в Париже живал. Ему жутко сделается, особенно если пьеса не будет иметь успеха. Сергей Николаевич не высылает мне "Исторического вестника". Очевидно, потерял веру в то, что я когда-нибудь пришлю ему повесть. Не может ли он высылать мне "Вестник" в счет тех мемуаров, которые я оставлю после смерти? Я накатаю 50 печатных листов. Что Плещеева фамилия? Будьте здоровы. Едут на станцию и подгоняют меня. Ваш А. Чехов.

1380. А. С. СУВОРИНУ 25 января 1894 е. Мелихово. 25 янв. Потребуйте 1 и 2 "Врача" и прочтите там "К вопросу о половых сношениях". Статья написана каким-то благодушным человеком, не подписавшим своей фамилии "вследствие весьма законного и справедливого требования жены". Это в Вашем вкусе,

{05265}

т. е. в статье Вы найдете несколько любезных Вам мыслей. Тут речь идет о той печати, какую кладут на молодость и человеческий гений половые сношения. Вы, создавший девицу, которая поблекла и потухла после совокупления, должны послать этому благодушному автору воздушный поцелуй. Непременно и пожалуйста прочтите. Кажется, я психически здоров. Правда, нет особенного желания жить, но это пока не болезнь в настоящем смысле, а нечто, вероятно, переходное и житейски естественное. Во всяком разе если автор изображает психически больного, то это не значит, что он сам болен. "Черного монаха" я писал без всяких унылых мыслей, по холодном размышлении. Просто пришла охота изобразить манию величия. Монах же, несущийся через поле, приснился мне, и я, проснувшись утром, рассказал о нем Мише. Стало быть, скажите Анне Ивановне, что бедный Антон Павлович слава богу еще не сошел с ума, но за ужином много ест, а потому и видит во сне монахов. Всё забываю Вам написать: прочтите в декабрьской "Русской мысли" рассказ Эртеля "Духовидцы". Есть поэзия и что-то страшное в старинно-сказочном вкусе. Это одна из лучших московских новостей. Если еще хотите чего-нибудь нового, то вот Вам: Ив. Ив. Иванов назначен членом театр(ально->литер(атурного) комитета, у "Новостей дня" громадная подписка, "Моск(овский) листок" упал... и те, которые давали обед приезжавшему Григоровичу, говорят теперь: как много мы лгали на этом обеде и как много он лгал! Беллетристы напрасно назвали свои ежемесячные обеды "Арзамасом". Это фальшиво. Сейчас еду в Серпухов на санитарный совет, где буду адски скучать, так как рассуждения будут лишь о текущих делах. Если послушаетесь и будете читать "Врача", то в тех же найдете и речь Эрисмана о вегетарианстве. Не понимаю, кому мешает это бедное вегетарианство! Да хранят Вас ангелы и архангелы, херувимы и серафимы. Ваш А. Чехов.

{05266}

1381. М. Н. РЕМЕЗОВУ 30 января 1894 г. Мелихово. Дорогой Митрофан Нилович, посылаю Вам пса смердящего. Если он больше похож на льва, чем на таксу, то виновата в этом природа. Имя псу - Катарр. Происходит от матери таксы и от двух отцов: такса и очень злого дворянина. Всех благ! Ваш А. Чехов. 30 янв. 94.

1382. И. М. КОНДРАТЬЕВУ 31 января 1894 г. Мелихово. 31 янв. 94. Ст. Лопасня. Многоуважаемый Иван Максимович! Следуемый мне гонорар будьте добры выдать подателю сего Игнатию Николаевичу Потапенко для передачи мне. Если же такая выдача невозможна без формальной доверенности, то благоволите выслать гонорар по адресу: г. Серпухов. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

1383. В. Л. КИГНУ (ДЕДЛОВУ) 4 февраля 1894 г. Мелихово. 4 февр. Ст. Лопасня Моск.-Курск. д. Многоуважаемый Владимир Людвигович! Вы, небось, уже забыли старика, так позвольте же напомнить Вам о себе. Я - А. П. Чехов, тот самый, который и Вас почитывает и сам пописывает. Прежде всего не откажите сообщить мне, как имя и отчество редактора "Оренбургского края". Этот любезный человек вот уже второй год высылает мне газету, и нужно поблагодарить его, хотя бы послать ему книжку.

{05267}

Я прочитал в "Неделе" Вашу "Игрушечную Италию" и соблазнился. В начале марта уезжаю в Крым и проживу там, вероятно в Гурзуфе, около месяца. Утомился, немножко кашляю, и хочется поскорее тепла и морского шума. Я был в Крыму, был и в Гурзуфе, но всё перезабыл. Не дадите ли Вы мне какой-нибудь совет или наставление? У Вас свежее впечатление. Я думаю жить в Гурзуфе в Губонинской гостинице с расчетом не проживать более 5 р. в день, так как денег у меня весьма мало. Рассчитываю также на то, что по утрам буду работать, если со стороны номерных порядков не будет к тому препятствий. Вообще напишите мне что-нибудь. Если, по-Вашему, в Гурзуф ехать не надо, то я не поеду. Говорят, Вы совсем оставили Петербург? Когда-то умственная публика стремилась в столицы, теперь же происходит совсем обратное движение. Редкий пишущий не мечтает теперь о деревенской тишине, о своем хуторке и т. п. Ваш адрес добыл я у М. О. Меньшикова из "Недели". Уж очень короток этот адрес. У меня висит большая карта России. Стал я искать Довск и нашел, и это меня немножко успокоило насчет адреса. Вероятно, дойдет письмо. Будьте здоровы. Желаю Вам всего, всего хорошего. Если можно, не забывайте Вашего искреннего почитателя. А. Чехов.

1384. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ 8 февраля 1894 г. Мелихово. 8 февр. Ст. Лопасня. Многоуважаемый Иван Иванович, словарь заверните в бумагу, завяжите ниткой и пошлите в редакцию "Русской мысли" для передачи мне. Я скоро буду в Москве, но не могу определенно сказать, когда именно; во всяком случае вопрос о словаре отложу до 15, когда автор вернется из Углича. Если он держится прежнего решения - послать словарь Суворину, то я напишу в "Русскую мысль" и там распорядятся принять на себя хлопоты по пересылке и проч., что им

{05268}

нетрудно, так как они каждый день посылают в почтамт. Хочу уехать на месяц в Крым. Если добуду денег, то уеду и поживу там около месяца. Попробую лечить себя от бронхита. Хотя в то же время жалко уезжать из дому, так как погода становится удивительной, февраль-бокогрей делает свое дело, и уже птицы попискивают. Сделайте милость, пошлите все народные издания "Посредника" по адресу: "Тверская, угол Брюсовского пер., аптекарский магазин Эрманса, Константину Павловичу Эрмансу для передачи в Серпуховскую земскую больницу д-ру И. Г. Витте". Это не адрес, а целый рецепт. Вы пошлите и книги и картины. Как-нибудь сочтемся. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов.

1385. М. П. ЧЕХОВОЙ 8 февраля 1894 г. Мелихово. Каленых орехов подешевле. Щипцы для орехов. Поторгуйся. Марьюшке вермишели. Почтовых марок. В четверг Иван поедет на одной лошади к почтовому за письмом, в котором вы известите, в какой день и час высылать лошадей. Если Лика приедет, то вышлю две пары. Уже стали возить кирпич. Antoine. Вторник. На обороте: Москва, Каретная Садовая, д. Шапошникова, кв. 31 Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой.

{05269}

1386. НЕУСТАНОВЛЕННОМУ ЛИЦУ 13 февраля 1893 или 1894 г. Мелихово. 13 февр. Милостивый государь Александр Иванович! Посылаю Вам четыре порошка. Давайте по одному в день. Продолжайте измерять температуру и, пока она не будет нормальной, держите Колю в постели. Пища должна быть только жидкая. Если появится сыпь или будет затрудненное глотание, то дайте мне знать. На шею положите согревающий компресс и меняйте его каждые два часа, пока не опадут опухшие железки за ушами. Остальных детей на всякий случай держите в особом помещении. Готовый к услугам Чехов.

1387. А. А. ПОПОВУ-МОНАСТЫРСКОМУ 14 февраля 1894 г. Мелихово. 14 февр. Многоуважаемый Алексей Алексеевич! Посылаю Вам продолжение "Сахалина" для мартовской книжки, вместе с превеликой просьбой. Я буду в Москве 19-го утром. Так вот, нельзя ли, чтобы 19-го я мог уже прочесть корректуру, а 20-го уехать домой? Желаю Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

{05270}

1388. Т. Л. ЩЕПКИНОЙ-КУПЕРНИК 14 февраля 1894 г. Мелихово. 14 февр. Ст. Лопасня. Милый мой collega, Татьяна Львовна, великая писательница земли русской! Лидия Борисовна отличный человек и чудесная артистка, и я готов сжечь себя на костре, чтобы ей было светло возвращаться из театра после бенефиса, но прошу Вас на коленях, позвольте мне не участвовать в подношении. Я никогда ничего не подносил ни Красовской, ни Кудриной, ни Кошевой, с которыми я в отличных отношениях и которые к тому же еще играли в моих пьесах, и если они увидят мою подпись на бюваре, то, пожалуй, им станет больно, а я этого не хочу. Отдаю на Ваш справедливый суд это мое соображение и не боюсь, что Вы вычеркнете меня из списка Ваших друзей, так как предвижу, что Вы поймете меня. Ваш А. Чехов.

1389. М. П. ЧЕХОВОЙ Середина февраля 1894 г. Мелихово. В четверг к тебе приедет на санях столяр Матвей, чтобы взять цепи и пружины. Встреть его с почестями, подобающими его сану, а главное - предупреди свою прислугу: в твое отсутствие пусть выдадут ему цепи. Привези Марьюшке: 1/2 ф. чаю в 1 р., 5 ф. сахару и 2 четвертки чаю по 35 коп. Твой А. Чехов.

1390. НЕУСТАНОВЛЕННОМУ ЛИЦУ Середина февраля 1893 или 1894 г. Мелихово. Сделайте рисовый отвар и давайте его пополам с кипяченым молоком чайными ложками. Попробуйте давать с молоком и овсянку. Мясо можно достать на Лопасне. Вино продолжайте давать. А. Чехов.

{05271}

1391. К. А. КАРАТЫГИНОЙ 16 февраля 1894 г. Мелихово. 16 февр. Ст. Лопасня. Здравствуйте, Клеопатра Александровна, великая артистка земли русской! Сим имею честь известить Вас, что г. Сумы мною уже давно забыт и обо мне забыли, а потому найти какое-либо занятие для Вашего молодого человека в Сумах или близ оных я в настоящее время не могу. Есть у меня там, около Сум, знакомая девушка-помещица, владеющая громадной мельницей на Пcле, но так как Ваш протеже не мельник и молоть не умеет, то и рекомендовать его помещице не к чему. Живу я не в городе, потому что жизнь в деревне обходится мне вдвое дешевле; и к тому же здесь не так скучно, праздно, одиноко и тесно, как в городе. Здесь у меня и свой сад, и лес, и собаки, и свои лошади, здесь, когда выйдешь за ворота, горизонт видно. У меня в усадьбе нет ни одного экземпляра "Пестрых рассказов". Стало быть, прислать теперь не могу. 1 марта уезжаю в Крым. Желаю Вам всяких благ, небесных и земных, паче же всего - денег и денег. Ваш А. Чехов.

1392. А. С. СУВОРИНУ 16 февраля 1894 г. Мелихово. 16 февр. N женится на г-же Z и потом с нею разводится формальным порядком: г-жа Z берет на себя вину, и г. N получает право жениться во второй раз. Через пять лет после развода г. N и г-жа Z мирятся, опять сходятся и любят друг друга. Как прикажете считать их теперь - супругами или любовниками? Это мне нужно для рассказа. И вот что мне нужно для пьесы, если я буду писать ее в Крыму: пришлите мне через москов(ский) магазин книжку Людвига Берне, холодного жидовского умника. Я хочу вывести в пьесе господина, который постоянно ссылается на Гейне и Людвига Берне. Женщинам, которые его любят, он говорит,

{05272}

как Инсаров в "Накануне": "Так здравствуй, жена моя перед богом и людьми!" Оставаясь на сцене solo или с женщиной, он ломается, корчит из себя Лассаля, будущего президента республики; около же мужчин он молчит с таинственным видом и при малейших столкновениях с ними делается у него истерика. Он православный, но брюнет и по фамилии Гинзельт. Хочет издавать газету. Я получил от литератора Дедлова письмо. Он любит путешествовать; весною собирается на Волгу. "Я взглянул, пишет он, на нее только в щелочку из Нижнего и в высшей степени заинтересовался ею. Там есть культура, русская культура! Кто бы ожидал этого!" Собирается он ехать с художником, на свой счет; хочет по 150 р. за лист по напечатании. В конце концов: "Возможно ли сделать подобное предложение А. С. Суворину, и не согласились бы Вы сообщить ему эту мысль?" И вот я сообщаю Вам, хотя мысль эта для меня самого недостаточно ясна. Что он хочет? Чтобы Вы печатали его корреспонденции в газете или издали книгу с рисунками? Свою поездку он называет экспедицией. Будьте добры, ответьте мне, а я напишу ему. Корреспонденции его интересны. Уезжаю в Крым не в половине, а первого марта. Тороплюсь, потому что кашель донимает, особенно на рассвете, и надоел этот кашель чертовски. Серьезного пока нет еще ничего, и беспокоит меня кашель не нравственно, а, так сказать, механически. Курить я бросил окончательно; силы воли для этого не понадобилось, а как-то мало-помалу оравнодушел и отстал. Когда же мы увидимся? Осенью? Зимою? Или, быть может, в апреле побываете в Феодосии? Мой крымский адрес Вам будет известен; если поедете на юг, то телеграфируйте, выеду навстречу. Свидание с Вами для меня было бы истинным праздником. Будьте здравы и покойны. Еду завтра в Москву- на два дня. Благо, останавливается на нашей станции курьерский поезд. Миша выхлопотал себе перевод в Углич. Не сидится ему. Службу свою ненавидит. Анне Ивановне нижайший поклон. Ваш А. Чехов.

{05273}

1393. Л. С. МИЗИНОВОЙ 19 или 20 февраля 1894 г. Москва. Лика, дайте мне ручку (с пером); от той, которую мне дали, воняет селедкой. Я давно уже встал. Кофе пил у Филиппова. А. Чехов. Когда и где Вы сегодня завтракаете? Не найдете ли Вы возможным заглянуть ко мне хотя на секунду?

1394. Л. С. МИЗИНОВОЙ 21 февраля 1894 г. Москва. Милая Лика, сегодня в 6 1/2 час. вечера я уеду в Мелихово. Не хотите ли со мной? Вернулись бы вместе в Москву в субботу. Если не хотите в Мелихово, приезжайте на вокзал. Ваш А. Чехов.

1395. В. А. ТИХОНОВУ 23 февраля 1894 г. Мелихово. 23 февр. Ст. Лопасня. Драгоценный Владимир Алексеевич! Чёрт подери, дернула Вас нелегкая посылать письмо заказным! Оно пошло в Подольск, оттуда же в Серьпухов, где и провалялось две недели. Какой Вы формалист! Вы петербургский чиновник, бюрократ! Слухи о моей женитьбе на миллионерше, об африканской короне, о поступлении моем в монахи - и все прочие слухи, Вами и Вашими клевретами распускаемые, категорически опровергаю. Сожаление Ваше по поводу моего отсутствия 5-го января у Петра Петровича - разделяю. Жаль, что в этом году никто не догадался повозить Вас по церквам и дать Вам случай и возможность покаяться в грехах. Я живу хорошо, но так как человек никогда не бывает доволен тем, что он имеет, то уезжаю в Крым 1-го марта. Возвращусь за два дня до Пасхи. Хочется,

{05274}

подобно пожарной команде, прискакавшей на пожар за полчаса, увидеть весну за месяц до установленного срока. К тому же небольшой кашель и прочее. Что же касается ста рублей, то я их Вашему издателю не отдам; убедительно прошу Вас взнести их ему из Ваших сумм. 2-3 строки из Вашего письма я прочел редактору "Русской мысли" Лаврову. На сих днях он сам будет писать Вам. Он и Гольцев весьма будут довольны, если Вы пришлете им повесть или роман. Говорили они это при свидетелях, например, при Потапенко. Я не приглашаю Вас к себе в деревню, так как это бесполезно. Вы гордец и надменны и высокомерны, как Навуходоносор. Если бы Вас пригласил принц Кобургский или хедив египетский, то Вы поехали бы, приглашение же незначительного русского литератора вызывает у Вас презрительную улыбку. Жаль. Гордость мешает Вам ехать ко мне, а между тем, какая у меня сметана, какие агнцы, какие огурцы будут в мае, какая редиска! В мае будет чудесно. Я строю себе в лесу флигель. Послезавтра уезжает в Петербург Потапенко. Если будете видеться с ним, то он подтвердит Вам то, что я только что говорил о "Русской мысли". Лавров обещал написать Вам в его присутствии. Мой крымский адрес до Пасхи: Гурзуф, А. П. Чехову. Приезжайте в Крым. Поклон Вашей жене и дочерям. Ваш А. Чехов. Жан Щеглов живет во Владимире (Студеная гора, д. Логинова).

1396. А. С. СУВОРИНУ 25 или 26 февраля 1894 г. Москва. Потапенко уезжает, хочет с Вами проститься... ...Что означает многоточие, Вы должны сами понять. А. Чехов.

{05275}

1397. М. П. ЧЕХОВОЙ 2-4 марта 1894 г. По пути в Крым. Маша! В прошлогодней "Всемирной иллюстрации" найди мой рассказ (забыл его название) и пришли его в Крым тотчас же по получении моего адреса. Чехов.

1398. Г. М. ЧЕХОВУ 6 марта 1894 г. Ялта. 6 март. Милый Жоржик, прости, я обманул тебя невольно. Помнится, я обещал приехать весной в Таганрог - но человек предполагает, а бог располагает,- я попал в Ялту, где намерен прожить до Пасхи. Мой адрес: Ялта, гостиница "Россия". Напиши, как твое здоровье, отчего ты не пишешь, не сердишься ли и получаешь ли "Артиста" и "Русскую мысль", которые я распорядился высылать тебе. Пиши подробней, так как я теперь не дома, на чужой же стороне, как тебе известно, длинные письма читаются очень охотно. Здесь настоящая весна. Кругом зелено, и поют птицы. Днем хожу в летнем пальто, а вечером в зимнем. Нового ничего нет, кроме разве того, что я совершенно бросил курить и купил себе новые брюки с большими серыми клетками. Дома все здоровы и всё обстоит благополучно. Коровы уже отелились, овца родила двух агнцев. Потапенко уехал в Италию. До отъезда бывал он у нас еще раза три и всякий раз привозил шампанское и портер и всякий раз пел. Сейчас отошел в Севастополь пароход "Ольга". Я плыл сюда на "Цесаревне", в туман, так что ничего не было видно, и свисток работал почти не переставая. К счастью, во время своего путешествия из Сахалина я достаточно привык и к туманам и к свежим ветрам и потому смотрю теперь на Черное море свысока и во время качки обедаю ничтоже сумняся. Пиши же. Сердечный привет и низкий поклон дяде, тете и сестрам. Напомни им, что ты обещал препроводить

{05276}

Сашу летом в Мелихово. Mы будем ждать ее. Весной у нас начнется постройка нового флигеля, где будут жить гости-мужчины, дом же поступит в распоряжение одного женского пола. Во всяком случае тесно не будет. Будь здоров и благополучен. Твой А. Чехов. Поклон Иринушке.

1399. М. П. ЧЕХОВОЙ 6 или 7 марта 1894 г. Ялта. Ялта, гостиница "Россия". Ах, дорогая Маша! Если б ты могла разделить с m-me Звягиной ее семейную радость! Она развелась с мужем (он принял на себя вину) и вышла за Беляева, молодого человека с коричневыми пятнами. Звягин просидел у меня вчера 2 часа и всё время жаловался на одиночество. Больше в Ялте нет никаких новостей. Погода сносная. Часто голова болит. По утрам не кашляю, но кашель все-таки есть. Если дома есть письма на мое имя, то вложи их в один конверт и пришли по вышеписанному адресу. В Ялте я проживу до апреля. Из Варшавы получил телеграмму от Яворской и Таньки. Кланяйся нашим, Гольцеву, Лике и Дедушке. Будь здорова. Миров кланяется, но не низко, потому что он, будучи высок, может сломаться, если поклонится низко. Твой А. Чехов. За камень надо платить по 12 рублей за кубик. За один сажень уже заплочено. Пусть, если хотят, привезут еще два кубика, чтобы всего было три.

{05277}

1400. Ал. П. ЧЕХОВУ 8 марта 1894 г. Ялта. Вторник. 8/III. Добрый Саша! Я уже в Крыму. Вот мой адрес: г. Ялта, гостиница "Россия". Если напишешь мне пару-другую строк, то премного обяжешь. Если увидишь Владимира Тихонова, то сообщи ему, что я живу не в Гурзуфе, а в Ялте. Когда приедет Суворин, немедля сообщи ему мой адрес. Поклон твоей супружнице и детям. Tuus bonus frater Antonius. На обороте: Петербург, Невский, 132, кв. 15 Александру Павловичу Чехову. 1401. С. И. ШАХОВСКОМУ 15 марта 1894 г. Ялта. 15 март. Ялта. Вы писали мне, соседушка, что Вера Андреевна говорила Вам, будто я дал ей слово послать в "Русские ведомости" заметку о новом обществе. Такого обещания я не давал. Я говорил ей, что о благотворительном обществе при лечебнице должен написать Петр Иванович, наш медицинский обер-прокурор. Мне кажется, пора земским врачам и вообще земским деятелям перестать презирать общую печать и относиться к ней, как к чему-то постороннему, стоящему далеко вне; пора уже им, и прежде всего санитарным врачам, занять в журналистике ту область, которая принадлежит им по праву компетенции и от которой они уклоняются просто из гордости. Согласен, послать заметку в газету - мелкое дело, но ведь жизнь сплошь состоит из грошей, а из грошей слагаются рубли, потом миллионы. Во всяком случае, по моему личному убеждению, заметку должен был сделать Петр Иванович. Не дождавшись его, я вручил Гольцеву устав с просьбой изобразить - и он изобразил в виде письма. Если вышло коротко,

{05278}

необстоятельно и проч., то виноват, конечно, в этом не Гольцев, а врачи, которые не хотят сами писать. Если "Русские ведомости" несколько месяцев назад неправильно трактовали вопрос о санитарных советах, то виноваты в этом не "Русские ведомости", а сами санитарные советы. Мне стыдно, что до сих пор я не отдал Вам 25 руб., следуемых с меня за почту. Хотел перед отъездом отдать, но Вы были в отсутствии. Сердечный привет Вашей семье и всем нашим общим знакомым. Желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов.

1402. Ж. ЛЕГРА 18 марта 1894 г. Ялта. 18 марта. Ялта. Многоуважаемый Юлий Антонович! Я кашляю и потому живу в Крыму, в Ялте. Погода холодная, на море буря... Бррр!! Нет ли у Вас в Бордо знакомого виноторговца, который согласился бы прислать в Москву в редакцию "Русской мысли" 100-150 бутылок хорошего и не очень дорогого вина? Если есть, то пусть он скажет, сколько мы должны прислать ему денег. Вино должно быть настоящее, французское, не кислое, не сладкое, из категории лафитов и бордо. Деньги мы вышлем вперед, тотчас же по получении ответа. 100-150 бутылок по-французски называется, кажется, 1/4 barique (sic). Потапенко уехал в Париж. М-llе Мизинова, полная блондинка, с которой Вы познакомились у Гольцева, тоже уехала в Париж и будет жить там и учиться пению. Я буду жить в Ялте до 15 апреля (старого стиля), а потом уеду в Мелихово. Мой адрес: Ялта, А. П. Чехову. Надеюсь, что летом мы увидимся в Мелихове. Будьте здоровы, счастливы. Желаю, чтобы Вас полюбила очень красивая девушка. Пишите! Ваш А. Чехов.

{05279}

1403. Я. А. КОРНЕЕВУ 27 марта 1894 г. Ялта. Ялта, 27 март. Многоуважаемый Яков Алексеевич! У меня был план: по выходе "Сахалина" моего в свет явиться к Вам и поднести оную книжицу с приличным надписанием. Когда я садился на извозчика, чтобы ехать на вокзал, то есть в самом начале моего путешествия, Вы заставили меня выпить "посошок" - три рюмки сантуринского, и эти рюмки, равно как и Ваши сердечные пожелания, послужили мне, очевидно, в пользу, так как путешествовал я благополучно. Я хотел упомянуть об этих рюмках в надписании, но Вы расстроили мой план, приславши мне письмо, и я упоминаю о них раньше, чем следует. С тех пор как мы не виделись в моей жизни произошло немало всяких пертурбаций. Как Вам известно, на Сахалин я ехал сухим путем через Сибирь; там я прожил 3 месяца и 3 дня, возвращался морем на пароходе Добровольного флота. Был в Китае, в Сингапуре, на Цейлоне и проч. По возвращении вскорости уехал за границу - Австрию, Германию, Италию, Францию... Затем, в 1892 г. купил имение в Серпуховском уезде, куда и перебрался со всей своей фамилией. Купил я 213 дес. с усадьбой и с тремя конями, которые только ели и пили, но ездить отказывались; деньгами уплатил 4 тыс. и остался должен 9 тысяч: 6 тыс. банковский долг, а на остальные три дал владелице имения закладную. В этом году владелица закладной предложила 700 руб. уступки, если я уплачу по закладной теперь же. Я понатужился и заплатил. Остался, значит, один банковский долг. Процентов плачу 360 рублей в год. В деревне жить просторно, вольготно; можно и на лавочке за воротами посидеть, и на траве полежать, и в халате по улице пройтись. Свои лошади, свои собаки. Едешь куда-нибудь на собственных лошадях, а собаки сзади бегут, высунув языки. Блаженство, одним словом. В два последние лета я служил в Серпуховском земстве холерным доктором. У меня был участок в 27 деревень, но не было ни одного случая холеры, что, впрочем, не мешало мне называться холерным врачом. Это

{05280}

напоминает несколько стих: "По Гороховой я шел и гороху не нашел". С 5-го марта живу я в Ялте, откуда хочу в начале апреля бежать домой. Поехал я в Крым только для того, чтобы хотя немножко удовлетворить свою страсть к передвижениям. Тут уже весна, тепло, но скучно; люди нудные, скучные, природа кладбищенская. Да и есть нечего. Спасибо за вырезку из "Московских ведомостей". Но сто раз спасибо за память и добрые чувства. Старый друг лучше новых двух; я видаю множество людей и знакомлюсь каждый день всё с новыми, и имею немало новых друзей, но о Вас, о Вашей семье и о доме в Кудрине я вспоминаю с особенным чувством, и эти воспоминания не бледнеют от времени и новых знакомств. Ольге Алексеевне, Марусе и Алеше нижайший поклон и пожелание всех благ. Вашу дщерь и сына не называю по батюшке, потому что не видел их еще взрослыми и в воображении моем они всё еще маленькие. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов.

1404. Ж. ЛЕГРА 27 марта. 1894 г. Ялта. Ялта, 27 марта. Дорогой Юлий Антонович! Вчера мне прислали из Мелихова Ваше письмо. Представьте, недели полторы тому назад я послал Вам письмо по адресу: а la Facultй des Lettres de Bordeaux. Очевидно, наши письма встретились в дороге. Если Вы не получили еще моего письма, то постарайтесь получить. Я пишу в нем о вине. Если Вы уже перевели "Володю большого и Володю маленького", то не торопитесь печатать. Дело в том, что редакция "Русских ведомостей" из трусости и целомудрия многое выпустила из этого рассказа. Я пришлю Вам рассказ in toto. Непременно пришлю. Еще

{05281}

лучше, если поскорее Вы напишете мне, что этот рассказ Вами еще не напечатан. Отвечайте мне в Мелихово. Ваш А. Чехов. Уже месяц прошел, как я не видел Брома и Хины.

1405. Л. С. МИЗИНОВОЙ 27 марта 1894 г. Ялта. 27 март. Ялта. Милая Лика, спасибо Вам за письмо. Хотя Вы и пугаете в письме, что скоро умрете, хотя и дразните, что отвергнуты мной, но все-таки спасибо. Я отлично знаю, что Вы не умрете и что никто Вас не отвергал. Я в Ялте, и мне скучно, даже весьма скучно. Здешняя, так сказать, аристократия ставит "Фауста", и я бываю на репетициях и наслаждаюсь там созерцанием целой клумбы черных, рыжих, льняных и русых головок, слушаю пение и кушаю; у начальницы женской гимназии я кушаю чебуреки и бараний бок с кашей; в благородных семействах я кушаю зеленые щи; в кондитерской я кушаю, в гостинице у себя тоже. Ложусь я спать в 10 часов, встаю в 10, и после обеда отдыхаю, но все-таки мне скучно, милая Лика. Не потому скучно, что около меня нет "моих дам", а потому, что северная весна лучше здешней и что ни на одну минуту меня не покидает мысль, что я должен, обязан писать. Писать, писать и писать. Я того мнения, что истинное счастье невозможно без праздности. Мой идеал: быть праздным и любить полную девушку. Для меня высшее наслаждение - ходить или сидеть и ничего не делать; любимое мое занятие - собирать то, что не нужно (листки, солому и проч.), и делать бесполезное. Между тем я литератор и должен писать даже здесь, в Ялте. Милая Лика, когда из Вас выйдет большая певица и Вам дадут хорошее жалованье, то подайте мне милостыню: жените меня на себе и кормите меня на свой счет, чтобы я мог ничего не делать. Если же Вы в самом деле умрете, то пусть это сделает Варя Эберлей, которую я, как Вам известно, люблю. Я до такой степени измочалился постоянными мыслями об обязательной, неизбежной работе, что вот уже неделя,

{05282}

как меня безостановочно мучают перебои сердца. Отвратительное ощущение. Свою лисью шубу я продал за 20 рублей! Стоит она 60 руб., но так как из нее уже вылезло меху на 40 р., то 20 р.- цена не дешевая. Крыжовник здесь еще не поспел, но тепло, светло, деревья распускаются, море смотрит по-летнему, девицы жаждут чувств, но север все-таки лучше русского юга, по крайней мере весною. У нас природа грустнее, лиричнее, левитанистее, здесь же она - ни то ни сё, точно хорошие, звучные, но холодные стихи. Благодаря перебоям, я уже неделю не пью вина, и от этого здешняя обстановка кажется мне еще беднее. Как-то Вы в Париже? Что французы? Нравятся? Ну что ж, валяйте. Миров давал здесь концерт и получил чистого дохода 150 рублей. Ревел, как белуга, но успех имел громадный. Ужасно жалею я, что не учился петь; я тоже мог бы реветь, так как горло мое изобилует хрипящими элементами и октава у меня, говорят, настоящая. Имел бы заработок и успех у дам. В июне не я приеду в Париж, а Вы в Мелихово; Вас погонит тоска по родине. Без того, чтоб раз поехать в Россию хотя на день, дело не обойдется. Вы столкуйтесь с Потапенко. Летом он тоже поедет в Россию. С ним дорога обойдется дешевле. Пусть он купит билет, а Вы забудьте ему заплатить (Вам это не впервой). Но если Вы не приедете, то приеду я в Париж. Но я убежден, что Вы приедете. Трудно допустить, чтобы Вы не повидались с дедушкой Саблиным. Будьте, Лика, здоровы, покойны, счастливы и довольны. Желаю Вам успеха. Вы умница. Если захотите побаловать меня письмом, то адресуйтесь в Мелихово, куда я скоро уеду. Буду отвечать на письма аккуратно. Целую Вам обе руки. Ваш А. Чехов. В. А. Эберлей нижайший поклон. На конверте: Париж Paris Rue Hamelin, 30. Angle de l'avenue Kleber Mlle Barbe Eberlйe pour Mlle Lydie Misinoff.

{05283}

1406. А. С. СУВОРИНУ 27 марта 1894 г. Ялта. 27 март. Ялта. Здравствуйте!! Вот уж почти месяц, как я живу в Ялте, в скучнейшей Ялте, в гостинице "Россия", в 39 , а в 38 живет Ваша любимая актриса Абаринова. Погода весенняя, тепло и светло, море как море, но люди в высочайшей степени нудные, мутные, тусклые. Я сделал глупость, что весь март отдал Крыму. Надо было поехать в Киев и там удариться в созерцание святынь и хохлацкой весны. Кашель у меня не прошел, но 5 апреля я все-таки двину на север к пенатам. Дольше оставаться здесь не могу. Да и денег нет. Я взял с собою только 350 р. Если вычесть дорожные расходы туда и сюда, то останется 250 р., а на эти деньги не разъешься. Будь у меня тысяча или полторы, я бы в Париж поехал, и это было бы хорошо по многим причинам. В общем я здоров, болен в некоторых частностях. Например, кашель, перебои сердца, геморрой. Как-то перебои сердца у меня продолжались 6 дней, непрерывно, и ощущение всё время было отвратительное. После того, как я совершенно бросил курить, у меня уже не бывает мрачного и тревожного настроения. Быть может, оттого, что я не курю, толстовская мораль перестала меня трогать, в глубине души я отношусь к ней недружелюбно, и это конечно несправедливо. Во мне течет мужицкая кровь, и меня не удивишь мужицкими добродетелями. Я с детства уверовал в прогресс и не мог не уверовать, так как разница между временем, когда меня драли, и временем, когда перестали драть, была страшная. Я любил умных людей, нервность, вежливость, остроумие, а к тому, что люди ковыряли мозоли и что их портянки издавали удушливый запах, я относился так же безразлично, как к тому, что барышни по утрам ходят в папильотках. Но толстовская философия сильно трогала меня, владела мною лет 6-7, и действовали на меня не основные положения, которые были мне известны и раньше, а толстовская манера выражаться, рассудительность и, вероятно, гипнотизм своего рода. Теперь же во мне что-то протестует; расчетливость и справедливость говорят мне, что в электричестве

{05284}

и паре любви к человеку больше, чем в целомудрии и в воздержании от мяса. Война зло и суд зло, но из этого не следует, что я должен ходить в лаптях и спать на печи вместе с работником и его женой и проч. и проч. Но дело не в этом, не в "за и против", а в том, что так или иначе, а для меня Толстой уже уплыл, его в душе моей нет, и он вышел из меня, сказав: се оставляю дом ваш пуст. Я свободен от постоя. Рассуждения всякие мне надоели, а таких свистунов, как Макс Нордау, я читаю просто с отвращением. Лихорадящим больным есть не хочется, но чего-то хочется, и они это свое неопределенное желание выражают так: "чего-нибудь кисленького". Так и мне хочется чего-то кисленького. И это не случайно, так как точно такое же настроение я замечаю кругом. Похоже, будто все были влюблены, разлюбили теперь и ищут новых увлечений. Очень возможно и очень похоже на то, что русские люди опять переживут увлечение естественными науками и опять материалистическое движение будет модным. Естественные науки делают теперь чудеса, и они могут двинуться, как Мамай, на публику и покорить ее своею массою, грандиозностью. Впрочем, всё сие в руце божией. А зафилософствуй - ум вскружится. Один немец из Штутгарта прислал мне 50 марок за перевод моего рассказа. Как это Вам нравится? Я за конвенцию, а какая-то свинья напечатала в газетах, будто в разговоре я высказался против конвенции. И мне приписаны такие фразы, каких я даже выговорить не могу. Пишите мне в Лопасню. Если же захотите телеграфировать, то телеграмма еще застанет меня в Ялте, так как я проживу здесь до 5-го апреля. Будьте здоровы и покойны. Как Ваша голова? Болит чаще или реже прежнего? У меня стала болеть реже - оттого, что не курю. Анне Ивановне и детям нижайший поклон. Ваш А. Чехов.

{05285}

1407. М. П. ЧЕХОВОЙ 27 марта 1894 г. Ялта. 27 март. Ялта. Так как мне здесь скучно, то приеду домой, вероятно, раньше, чем в пятницу на Страстной. 5-го апреля я выеду отсюда в имение Кузнецова "Форос", оттуда в Георгиевский монастырь дня на два, а оттуда домой. Во всяком случае пусть лошади будут на станции 10, 12 и 15-го. Если же случится задержка и я приеду после 15-го, то дам телеграмму. Но задержка едва ли будет, так как оставаться здесь мне нельзя уже потому, что денег нет. Я прожился в пух. Да и денег было мало. Продал шубу. Поэтому, если будет мороз, то пришлите на станцию халат. Хотелось привезти сыру "брымзы", но его еще нет в продаже. Видел скворцов, которые летели к нам в Мелихово. Поклон всему дому. До свиданья! А. Чехов. Море прекрасно. Прекрасны пароходы. Но публика некультурная, нудная. Привезу маслин, которые здесь очень хороши.

1408. М. П. ЧЕХОВОЙ 2 апреля 1894 г. Ялта. 2 апр. Завтра в воскресенье утром я покидаю Ялту. Виктору Александровичу выдай три рубля для передачи в Комитет грамотности от В. С. Мирова - членский взнос. Холодноватисто. Только 6 тепла. Поклон всем. А. Чехов. На обороте: Москва, Каретная Садовая, д. Шапошникова, кв. 31 Ее высокородию Марии Павловне Чеховой.

{05286}

1409. М. П. ЧЕХОВОЙ 6 апреля 1894 г. Мелихово. Возьми у Иммера или в любом цветочном магазине: 1) Просвирняк - Lavatera variegata. 2) Шпажник, луковицы. 3) Мальва, семян и корней. Корни дороги, но это ничего. Возьми 1/2 ф. желтой акации семян и спроси, почем Иммер в своем садовом заведении продает сирень. Звягин прислал тебе вина. Спроси у Иммера 10 корней Calestegia pubescens, вьющееся растение. Привези яблочной пастилы. Погода удивительная, лучше, чем в Крыму. Твой А. Чехов. Среда. На обороте: Москва, Каретная Садовая, д. Шапошникова, кв. 31 Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой.

1410. А. М. СКАБИЧЕВСКОМУ 7 апреля 1894 г. Мелихово. Ст. Лопасня Моск.-Курск. д. Многоуважаемый Александр Михайлович! Весь март я провел в Крыму и только из газет узнал о Вашем юбилее - и потому не прислал Вам своевременно приветственной телеграммы. Я не знаком с Вами лично, тем легче Вы могли не заметить моего отсутствия на юбилее, но меня все-таки беспокоит мысль, что я поступил дурно. Как бы ни было, простите мне невольную неряшливость и не откажите принять это мое запоздалое поздравление. Желаю Вам жить еще много лет. Искренно и глубоко Вас уважающий Антон Чехов. 7-IV-94

{05287}

1411. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ 8 апреля 1894 г. Мелихово. Ст. Лопасня. 94 8/IV. Многоуважаемый Иван Иванович! Я вернулся домой. Если что нужно, то адресуйтесь в Лопасню. Кстати напишите, где Вы намерены провести лето. Будете ли в конце апреля и в мае в Москве? Я заехал бы к Вам, и вместе мы отправились бы ко мне, буде Вы пожелаете. В конце апреля и в мае я буду наезжать в Москву. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов. На обороте: Москва, Зубово, д. Нюниной Ивану Ивановичу Горбунову.

1412. В. А. ТИХОНОВУ 8 апреля 1894 г. Мелихово. Ст. Лопасня Моск.-Курск. 8/IV. Драгоценный Владимир Алексеевич! Я посылал из Ялты заявление в гурзуфскую почтово-телеграфную контору; наконец ялтинский почтмейстер телеграфировал в Гурзуф - и все-таки письма Вашего я не получил. Оно погибло, и потомки мои не напечатают его в "Русской старине" и не получат гонорара. Печально. Как бы ни было, сообщите мне хотя вкратце его содержание, дабы я мог ответить Вам на пункты, которые Вы в своем последнем открытом письме называете важными. Правда ли, что "Север" приобретен г-жей Ремезовой? И кто такая эта г-жа Ремезова? И правда ли, что Вы сложили с себя звание редактора и отказались от мундира и орденов, присущих сему званию? Кто новый редактор? У нас весна. Сбор всех частей. Шум. Скворцы наслаждаются семейной жизнью и поют гимны природе,

{05288}

анархисты же вороны стараются запустить лапу в их скворечни. Пишите мне обо всем подробно. Желаю Вам всего, всего хорошего. Поклон Вашей жене и дщерям. Ваш А. Чехов.

1413. А. С. СУВОРИНУ 10 апреля 1894 г. Мелихово. 10/IV. Ст. Лопасня. Так как Вас никуда не тянет и Вы не знаете определенно, куда поедете, то осмелюсь предложить Вам такой план: в начале Фоминой недели, когда уже будет тепло и распустится береза, приезжайте в Москву, и мы, объездивши все местные Новодевичьи, Даниловские, Донские, а также побывав на Воробьевых горах и в Петровском-Разумовском, поедем в Троицкую лавру, затем в Ярославль, оттуда по Волге в Саратов - и домой: Вы в Питер, а я на Лопасню. Кстати же Вы давно уже не катались по России. Только не берите с собой много чемоданов - это стесняет Вас в дороге. Если же Вам не улыбается мой план, то придумайте свой и уезжайте из Петербурга хотя на неделю, а то указатели, Игнатовы и Трубниковы совсем расстроят Вам нервы, и Вы будете пошатываться, не есть и дурно спать. Я не держусь крепко своего плана. Можете изменить его, как хотите. Если хотите в Киев, где теплее, то поедем в Киев и прокатимся по Днепру до Екатеринослава. Я не могу ехать только за границу, так как на это у меня не хватит капиталов, а брать взаймы неудобно. Ходят слухи, что вторая жена Потапенко, живущая за границей, больна чахоткой. Пока это единственная литературная новость. В Ялте познакомился я с Леонидом Оболенским. Умный человек, но производит впечатление человека, которого учили, учили и заучили. У него ни одна фраза не обходится без эмоции. С ним нескучно, впрочем, и педантства в нем нет. Отвечайте поскорее на это письмо: поедете куда-нибудь или нет? Мне до чрезвычайности хочется повидаться с Вами и поговорить.

{05289}

Пьесы в Крыму я не писал, хотя и намерен был; не хотелось. В той же гостинице, где и я, жила наша московская Н. М. Медведева, простая, купчихообразная, напуганная жупелами, но милейшая старуха. Даже ее соседство и ежедневные разговоры о театре не склонили меня к драматургии. А прозу писал. Видел в Ялте бурю. Пароходы выкидывали такие курбеты, что мое почтение. Работала спасательная лодка. Люблю я море и чувствую себя до глупости счастливым, когда хожу по палубе парохода или обедаю в кают-компании. Так пишите же, а пока будьте здоровы и покойны. Маша Вам кланяется. Ваш А. Чехов.

1414. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 11 или 12 апреля 1894 г. Мелихово. Милый Виктор Александрович, как тебе известно, я прибыл из Тавриды. Будь добр, черкни словечка два: что нового и всё ли благополучно, и как поживаете вообще. Напиши, в какие дни на Святой и Фоминой неделе будешь в Москве, дабы я, приехав в Москву, застал тебя в редакции или на Пречистенке, или у кавалериста Федора Александровича, который, надеюсь, уже успел надоесть тебе своею положительностью. Корректуру пусть присылают в Лопасню простою бандеролью. Лекцию свою сохрани: меня разжигает любопытство. Жажду прочесть. В Ялте я познакомился с Л. Е. Оболенским - с насекомым, тебе знакомым, как говорит К. Прутков. Умный, интересный человек, но заела его "эмоция". Велел тебе низко кланяться и сказать, что он ждет от тебя ответа на свое письмо. Привет Вуколу и Михаилу Алексеевичу. Сестра кланяется. Твой А. Чехов. На обороте: Москва, Виктору Александровичу Гольцеву. Пречистенка, Дурновский пер., собств. д.

{05290}

1415. В. С. МИРОЛЮБОВУ 13 апреля 1894 г. Мелихово. Пенза. 13 апреля. Милостивейший государь Виктор Сергеевич, Отец и благодетель! Всю дорогу до самой Лопасни сильно качало, теперь же всё обстоит благополучно; я сижу в саду, наслаждаюсь теплом и пением птиц и не без злорадства воображаю себе некоторых, гуляющих теперь по южному берегу Крыма в шубах и валенках. Пожалуйста, берегите свое здоровье. Думаю, что дружба с князем Назаровым и Фомой Петровичем задержит Вас в Ялте еще месяца на три. Это такие весельчаки! Но когда бы Вы ни приехали, дайте знать, чтобы я мог в Москве повидаться с Вами и условиться насчет Вашей поездки ко мне в Мелихово. Три рубля Гольцеву переданы. Марии Яковлевне, Марии Ивановне и Александре Николаевне нижайший поклон. Благодарю их за гостеприимство!!! Скажите барышням, чтобы писали мне в г. Валдай до востребования. Желаю Вам всех благ. Ваш А. Чехов. Р. S. Для здоровья полезно укрываться с головой одеялом и лежать так день и ночь, а также натираться утром и вечером настойкой из смородинных почек.

1416. В. А. ТИХОНОВУ 15 апреля 1894 г. Мелихово. 15 апр. Ст. Лопасня. Драгоценный Владимир Алексеевич, прежде всего позвольте похристоваться с Вашим благородием. Во-вторых, позвольте выразить сожаление, что Вы уже не редактор, так как редактор Вы были весьма удачливый. В "Севере" было только одно безусловно дурно: художественный отдел, поражавший иногда безвкусицей; литературная же часть была при Вас вполне литературна и всегда интересна.

{05291}

Если финансовая комбинация, о которой Вы пишете, т. е. уплата редакции "Севера" должных мною ста рублей через посредство "Недели",- если такая комбинация, или, вернее, операция возможна и особенных хлопот никому не причинит, то - чего же лучше? В "Неделю" я пришлю рассказ, но не раньше июля. Сообщите об этом Алексею Антиповичу, когда увидите его. Наши письма разминулись: едва послал Вам свое, как получил Ваше. Пишите. Будьте здоровы и богаты. Да пошлет Вам небо 45 тысяч годового дохода! Поклон Вашей семье. Ваш А. Чехов.

1417. Ал. П. ЧЕХОВУ 15 апреля 1894 г. Мелихово. 15 апр. Ст. Лопасня. Недостойный брат! Я возвратился из пламенной Тавриды и уже сижу на хладных берегах своего пруда. Впрочем, весьма тепло, градусник валяет до 26 плюс, скворцы совокупляются для общего блага, щепка лезет на щепку и проч. Занимаюсь земледелием: провожу новые аллеи, сажаю, цветы, рублю сухие деревья и гоняю из сада кур и собак. Литература же играет роль Еракиты, который всегда находился на заднем плане. Писать не хочется, да и трудно совокупить желание жить с желанием писать. Пишу тебе это письмо поздравления ради. Наталью Александровну, которую я высоко ценю и уважаю, равно как Николая, Антона и Михаила, так сказать, насаждения твоя масличная, окрест тебя стоящия, поздравляю с праздником и желаю всем вам здоровья и денег. Получил от Владимира Тихонова уведомление, что он уже не состоит редактором "Севера". Жаль. Это был пьющий, привирающий, но весьма и весьма толковый редактор. У него был талант - приставать. Приставал

{05292}

до такой степени, что трудно было не дать ему рассказа. Будь здоров и не будь утюгом. Помни, что ты обязан мне многими благодеяниями и что ты, как бы ни было, бедный родственник, который должен меня почитать, так как у меня собственное имение и лошади. У тебя же злыдни. К тому же у тебя слабость к спиртным напиткам. Исправься! Сожалеющий о тебе брат твой, собственник и полезный член общества А. Чехов. Рукой И. П. Чехова: Я и Соня поздравляем тебя и Наталью Александровну и племянников наших с праздником, 3-го дня я вернулся из Углича. Как там прелестно, какая чудная там Волга и проч.! Я соблазнился и нанял дачу на берегу Волги баснословно дешево-5 комнат громадных с мебелью и балконом и в двух шагах от берега за 15 р. в месяц. Мебель очень прилична. Будь здоров. Благодарим за поклоны. И. Чехов.

1418. А. С. КИСЕЛЕВУ 16 апреля 1894 г. Мелихово. Вместо визитной карточки, так как нет маленьких конвертов: Дорогой Алексей Сергеевич, поздравляю Вас и всех Ваших с праздником и желаю обитателям милого незабвенного Бабкина здоровья, денег, покоя, солнца и всего, всего хорошего. Давно уже мы не виделись. Будьте благополучны и не забывайте Вашего А. Чехова. Суббота. На обороте: г. Воскресенск (Москов. губ.) Его высокородию Алексею Сергеевичу Киселеву.

{05293}

1419. А. С. СУВОРИНУ 21 апреля 1894 г. Мелихово. 21 апр. Мне кажется, не следует слишком разветлять наш маршрут, нужно выбрать что-нибудь одно - или Волгу, или Дон, или Днепр, а то мы всё время будем торопиться и в конце концов от половины пути останется напряженное впечатление, как от Болоньи. В конце апреля и в мае лучше всего ехать на Днепр, так как там в это время уже не холодно и не сыро. Можно прокатить от Киева до Черного моря и назад. Пароходы сносные только до Кременчуга и особых кают нет, на станциях долго придется ожидать поездов, и на пороги мы приедем сердитые. Но зато попадем в Украйну как раз в лунные ночи. По возвращении из Хохландии можно будет просидеть дома дней 10-15 и уже поехать на Волгу, где в июне будет тепло и людно. Дон оставим для будущего года. Так как Вы за границу не уедете раньше половины июня, то мой план может оказаться удобным. Перерыв же в путешествии дней на 10-15 будет пользителен. Если же Вам теперь хочется на Волгу, то поедем на Волгу. Вообще решайте сами, как Вам лучше; даю Вам полную волю. Хоть в Соловки. Конечно, в деревне очень хорошо; в хорошую погоду Россия - необычайно красивая и обаятельная страна, особенно для тех, кто родился и детство провел в деревне, но Вы никогда не купите себе имения, так как Вы сами не знаете, что собственно Вам нужно. Чтобы имение понравилось, нужно решиться купить его, до тех же пор, пока оно чужое, оно кажется неуютным и недостатков в нем пропасть. Кашель у меня значительно легче, я загорел и, говорят, пополнел. Но на днях едва не упал, и мне минуту казалось, что я умираю: хожу с соседом-князем по аллее, разговариваю - вдруг в груди что-то обрывается, чувство теплоты и тесноты, в ушах шум, я вспоминаю, что у меня подолгу бывают перебои сердца - значит, не даром, думаю; быстро иду к террасе, на которой сидят гости, и одна мысль: как-то неловко падать и умирать при чужих. Но вошел к себе в спальню,

{05294}

выпил воды - и очнулся. Значит, не одного Вас пошатывает! Начинаю строить хорошенький флигель. Пишите мне. Я не тороплю Вас с поездкой, так как могу ехать, когда угодно. Человек я, так сказать, свободный. Желаю всех благ. Ваш А. Чехов. Погода удивительная. Жарко.

1420. М. П. ЧЕХОВОЙ 27 апреля 1894 г. Мелихово, Я так ответил Немирловичу: "В понедельник-вторник я уже буду ехать на юг к Днепру с Суворииым - так мы решили, и Вам легче приехать ко мне на Фоминой, чем нам изменить это решение. Сестра до 3 часов пятницы будет в Москве. Напишите ей, в какой день ожидать Вас и Екатерину Николаевну-в субботу или в воскресенье". Привези 7-копеечных марок. 1 ф. франц(узского) скипидару. У нас Гиляровский. Боже, как мне хочется писать! Уже три недели прошло, как я не знаю одиночества. Михаил Алексеевич у вас. Вчера была Вера Андреевна. Будь здрава. А. Чехов.

1421. Л. В. СРЕДИНУ 9 мая 1894 г. Мелихово. 9 май. Ст. Лопасня. Милый Леонид Валентинович, сердечно благодарю Вас за фотографии. Они, по общему отзыву, вполне удались Вам. Вы как бы извиняетесь, что я вышел на фотографии немножко навеселе; но ведь таким же вышел у Вас и Миров. Вы делаете людей веселее, чем они есть на самом деле, и это, очевидно, составляет тайну Вашего искусства. Если есть охотники до моей фотографии, то осчастливьте их, вручите каждому по экземпляру. Я против

{05295}

этого ничего не имею. Кабинетные фотографии артистов (наприм(ер), Мирова) продаются по рублю, а так как я не артист, то берите дешевле. Я всё еще собираюсь в Киев и, вероятно, уеду туда в скором времени. Остановлюсь там в Европ(ейской) гостинице. Затем поеду на Волгу. Погода у нас роскошная. Жарко, зелено, поют соловьи; вишни и яблони в полном цвету. Желаю Вам всего хорошего. Благодарю за гостеприимство. За фотографии отплачу Вам черною неблагодарностью: пришлю том своих сочинений . Софье Петровне, детям и всем нашим общим знакомым нижайший поклон. Ваш А. Чехов. Перебои не повторяются. Кашляю меньше, чем в Ялте. "Сахалин", когда выйдет. На конверте: г. Ялта. Доктору Леониду Валентиновичу Средину.

1422. А. С. СУВОРИНУ 9 мая 1894 г. Мелихово. 9 май. Когда же в Киев и на Волгу? Не дождавшись Вас, я придумал себе работу и теперь раньше 20-го уезжать не согласен. Это во-первых. Во-вторых, в Лопасню мне не телеграфируйте, так как я запретил доставлять мне телеграммы с нарочным: уж очень беспокоят - и днем и ночью. Присылайте письма, человека же за почтой посылаю я на станцию почти каждый день. В-третьих, если Вы поедете не раньше 25-го, то лучше ехать на Волгу, ибо на оной реке в ту пору будет уже не холодно. С Волги, подумавши, поедем еще куда-нибудь. У меня никаких новостей. Погода чудеснейшая, и около дома в зелени завелся соловей, который кричит не переставая. В 17 верстах от меня есть село Покровское-Мещерское; тут в старой барской усадьбе теперь

{05296}

губернское земское психиатрическое заведение; директор д-р Яковенко. 4-го мая сюда съехались врачи земские со всей Московской губернии, числом около 75. Был и аз. Больных много, но всё это материал, интересный для психиатра, а не для психолога. Один больной, мистик, проповедует, что Троица святая сошла на землю во образе митрополита киевского Иоанникия. "Было дано сроку нам десять лет; прошло уже восемь, осталось только два года. Если хотите, чтобы Россия не провалилась, как Содом, то идите крестным ходом всей Россией в Киев, как Москва шла к Троице, и умоляйте там божественного страдальца в сане митрополита Иоанникия". Этот чудак убежден, что в лечебнице доктора отравляют его и что спасается он чудом, вмешательством Христа в сане Иоанникия. Он всё время молится на восток и поет и, обращаясь к богу, непременно прибавляет слова "в сане митрополита Иоанникия". Выражение лица у него прекрасное. Тихонов, редактор "Севера", перестал быть редактором и теперь бедствует. Это немножко кутила и немножко Хлестаков, но честный, справедливый и добрый парень, а редактором он был очень недурным. Не найдется ли у Вас в редакции или в магазине для него какого-нибудь места? Я прошу за него очень охотно. Сегодня я получил от него письмо, в котором он пишет, что стесняется сам заговорить с Вами о своем бедственном положении и возлагает это на меня. Его адрес: Николаевская, 73, кв. 6. Из сумасшедшего дома я возвращался поздно вечером на своей тройке. 2/3 дороги пришлось ехать лесом, под луной, и самочувствие у меня было удивительное, какого давно уже не было, точно я возвращался со свидания. Я думаю, что близость к природе и праздность составляют необходимые элементы счастья; без них оно невозможно. Я здоров совершенно, чего и Вам желаю. Пишите ответ: когда и куда едем? Жарко. Да хранит Вас бог! Ваш А. Чехов.

{05297}

1423. В. М. ЛАВРОВУ 13 мая 1894 г. Мелихово. Пятница. Ст. Лопасня. Подул холодище, из чего я заключаю, милый Вуколушка, что Юпитеру угодно, чтобы поездку к тебе я отложил до следующей субботы. Впрочем, если потеплеет и не будет дождей, то я приеду к тебе и раньше субботы, в один из дней будущей недели. Оставь в редакции записочку на мое имя: кого нанять на станции и сколько давать, и чего тебе привезти. Я жив и совершенно здоров, но изнемогаю от лени и благоутробия. Чувствую, что обращаюсь в грача. Сердечный привет Софье Федоровне и твоим соседям. Порадуй Митрофана Ниловича: скоро я пришлю ему еще пять дворняжек, которых, по-видимому, скоро родит такса Хина. Дождей до вчерашнего дня совсем не было. Будь здоров. До свиданья! Твой А. Чехов. На обороте: Москва, Вуколу Михайловичу Лаврову. Леонтьевский пер., в редакции "Русской мысли".

1424. Ж. ЛЕГРА 19 мая 1894 г. Москва. 19 мая. Sehr geehrter Herr! 1) Ваши письма, в которых Вы пишете насчет вина, я послал в редакцию "Русской мысли". Редактора в настоящее время нет в Москве: вернется он через 4-5 дней и тогда поспешит ответить Вам телеграммой или письмом. Но мне кажется, что было бы удобнее и дешевле, если бы вино было прислано не в бутылках, а в бочке. За вино в бутылках дороже возьмут в таможне. 2) Я начал строить флигель. Надеюсь, что он будет готов к 20 июня, и надеюсь также, что он понравится

{05298}

Вам. Во флигеле будет две комнаты; из них одна Ваша. Чердак будет высокий с балконом. 3) Мария Павловна получила Ваше письмо и благодарит. 4) Пишу я это в Москве, сидя в Лоскутной гостинице. Небо покрыто облаками. Скучно. Через пять дней поеду в Мелихово. 5) Скоро появятся рыжики. 6) Бром и Хина стали необыкновенно умны. 7) Николай Петрович Гладков переехал с семьей в Курниково. 8) Будьте добры, когда будете в Париже, повидайтесь с m-lle Мизиновой, узнайте от нее адрес Игнатия Николаевича Потапенко, который живет тоже в Париже, и пригласите его ехать в Мелихово. Он очень скучает в Париже. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов.

1425. М. П. ЧЕХОВОЙ Около 20 мая 1894 г. Москва. Токарев из Талежа должен прислать цены на лес. Если бревна в 9 арш. (девятерик), осиновые, дешевле рубля, то взять у него 13 штук, из 10 сделать столбы по 4 1/2 арш. числом 20 и закопать их на глубину 1 1/2 арш., с тем расчетом, чтобы новая рига была в полтора раза длиннее старой. Столбы должны быть вышиною в сажень, ибо для сена нужна рига высокая. Остальные 3 дерева пойдут на ворота. Можно взять не 13, а 16 дерев, и из них 3 пойдут на крышу в новом флигеле (связи для стропил). Если бревна осиновые в 7 аршин (семерик) не дороже 55 коп., то взять их 6 штук для верха во флигеле и 5 для переводов, всего 11; но желательно, чтобы вторые были шире на 1/2 вершка, тогда как ширина первых равна 3 1/2 верш. Вот и всё. А. Чехов. Без меня сеней не делать.

{05299}

1426. Ал. П. ЧЕХОВУ 21 мая 1894 г. Москва. 21 маiя. Неблагодарный брат! Я не отвечал тебе так долго, во-первых, из гордости, так как у меня есть собственность, ты же бедный, и, во-вторых, из незнания, что и как ответить по главному пункту, ибо: в "Артисте" происходят в настоящее время те же пертурбации, что в "Севере", и никак не разберешь, кто там редактор. В "Артисте" был редактором Куманин, который теперь ушел и передал бразды Новикову; редакция перебралась на Арбат. Как бы ни было, журнал существует и работать в нем можно (я даже получаю в нем по 40 рублей ежемесячно), но не разъешься в нем: всем новым сотрудникам он платит пятачок, т. е. по 50 за лист. Погода хорошая. Если вздумаешь приехать ко мне, то премного одолжишь: я заставлю тебя пасти бычка и гонять на пруд уток. Жалованья не дам, но харчи мои. Все здравствуют. Отец философствует и ворчит на мать, у матери кусок "вот тут остановился" и т. д. Кланяйся своим и будь здрав. Не будь, однако, гвоздиком. Твой А. Чехов. Я положил в сберегательную кассу 23 рубля. Накопится большой капитал. Но когда я умру, ты не получишь ни копейки, так как завещание написано не в твою пользу.

1427. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ 26 мая 1894 г. Мелихово. 26 май. Многоуважаемый Иван Иванович, спасибо Вам за книги. Чужие сочинения принимаю с великою благодарностью, со своими же - не знаю, что делать. Так называемые "авторские экземпляры" всегда приводят меня в уныние. Одолели дожди. Желаю Вам всего благ. Ваш А. Чехов. На обороте: Москва, Зубово, д. Нюниной Ивану Ивановичу Горбунову.

{05300}

1428. И. М. КОНДРАТЬЕВУ 26 мая 1894 г. Мелихово. 26 май. Ст. Лопасня. Многоуважаемый Иван Максимович! Будьте добры прислать мой счет, а если можно, то и гонорар, в контору "Русской мысли" (Леонтьевский пер.) для передачи мне. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

1429. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 26 мая 1894 г. Мелихово. Ст. Лопасня, 26 май. Милый Франц Осипович, сибирское зелье, восхищавшее меня пышностью своего роста, в ночь под 14-е мая пало жертвою мороза. Теперь из земли вновь показались крепкие членики, но думаю, что (...) не успеет уже вырасти вновь. А на Мадейре я не был, можете себе представить. Денег не хватило. Март провел я в Крыму, но и для такого в сущности пустяка, как поездка в Крым, мне понадобилось обращаться к кредиту. Как Вы живете? Как Ваше здоровье? Не отразилась ли Ваша бывшая болезнь и операция на самочувствии Вашем телесном и душевном? Напишите мне. Если бы я знал, когда Вас можно застать дома, то побывал бы у Вас. Я теперь часто бываю в Москве. Живу я у себя в Мелихове, сею, сажаю, сплю, ем и гоняю кур из сада. Изредка пишу. Мечтаю о поездке в Испанию, в Египет или в Корфу, но мечты остаются мечтами и такими останутся, вероятно, до самой дохлой смерти. Жму Вам руку и желаю здравия всей Вашей фамилии. Пишите же. Ваш А. Чехов.

{05301}

Как-то я провожал редактора "Русской мысли" Лаврова с женой на Брестский вокзал. Оная жена сломала зонтик. Зонтик сей я взял и с ним пошел к Вам. Завтракал. Когда уходил после завтрака, Вы взяли у меня оный зонтик, сказавши, что отдадите его в починку. Если он цел, то пошлите его в редакцию "Русской мысли" Лаврову (Леонтьевский пер.), независимо от того, починен он или нет; если же он пропал, то чёрт с ним. Автограф поврежден.

1430. А. С. СУВОРИНУ 22 июня 1894 г. Мелихово. 22 июнь. Где Вы? С одной стороны, Вы должны были еще в субботу уехать за границу, с другой же-у меня предчувствие, что Вы еще не уехали и сидите в Петербурге. Как бы ни было, нехорошо, что Вы так скоро забыли меня. Вернувшись вчера домой, я не нашел ни письма, ни телеграммы, которую Вы обещали послать в Отраду Московскую. После Вашего отъезда я был в Центральных банях, простудился там и два дня потом просидел, как филин, у себя в номере, скучая и ругаясь. Теперь же здоров вполне. Собираюсь писать трезвые мысли по поводу блуда и рукоблудия. Пусть Ваш книжный магазин пришлет мне ответ на вопрос: сколько экземпляров моих книг всех названий, считая в том числе "Детвору" и "Каштанку", было продано за всё время? А также было бы весьма интересно получить счет, дабы я знал, сколько еще, к прискорбию моему, я должен магазину? Скажите, чтобы типографские расходы за последние издания при счете были разлагаемы, как мы когда-то решили, на каждую проданную тысячу экземпляров, чтобы мне платить не сразу за все 4 тысячи. Например: если напечатано 4 тыс., а пока продана только 1 тысяча, то чтобы, получая за эту тысячу, я платил бы в типографию только за эту тысячу, а не за все 4. Затем, пока еще не наступило то блаженное время, когда я буду получать из магазина жалованье 100 рублей в месяц, скажите в телефон, чтобы мне прислали 300 руб.

{05302}

Я издержался в дороге и хочу заказать себе новое пальто. Для меня удобнее всего было бы получить через московский магазин или по адресу: Москва, "Русская мысль" для передачи мне. Первый адрес лучше. За границу я поеду в сентябре. Напишите мне Ваш адрес, и я тогда буду Вам телеграфировать. Мне хочется жить, и куда-то тянет меня какая-то сила. Надо бы в Испанию и в Африку. С 16 июля сажусь писать пьесу, содержание которой я рассказывал Вам. Не знаю, что выйдет. Боюсь напутать и нагромоздить подробностей, которые будут вредить ясности. Пишите мне, пожалуйста. Вы не можете себе представить, как я рад, что повидался с Вами. Будьте хранимы небесами и не забывайте нас грешных. Ваш А. Чехов. Нижайший поклон Анне Ивановне и детям. Если Вы еще не уехали, то когда уедете? Отвечайте.

1431. А. С. СУВОРИНУ 26 июня 1894 г. Мелихово. 26 июнь. Телеграмма из Отрады пришла в 4 часа утра; рубль взяли. Но во всяком разе если случится впредь посылать мне телеграммы, то валяйте на Отраду. Это казенная станция, а не железнодорожная. Что я могу посоветовать Вам? Поезжайте в Феодосию, а в августе вместе поедем в Швейцарию. Это, как видите, эгоистический совет, но другого, альтруистического, у меня нет. 10-го августа я приехал бы к Вам в Феодосию, пожил бы там дней пять, а потом и - айда! Раньше августа я не могу по многим причинам. Надо, во-первых, пьесу писать, во-вторых, в конце июля выйдет "Сахалин" книгой, и в-третьих, денег нет. В-четвертых, хозяйство и всякая чепуха. "Дача на Черной речке" Ясинского очень милая вещь. Даже очень. Если увидите его, то поклонитесь и скажите ему, чтобы он написал еще что-нибудь в этом роде. Щеглов теперь скажет, что Ясинский подражает ему, но куда Ясинский выше Щеглова.

{05303}

А хорошо бы где-нибудь в Швейцарии или Тироле нанять комнатку и прожить на одном месте месяца два, наслаждаясь природой, одиночеством и праздностью, которую я очень люблю. Мне хочется за границу, представьте. Недавно я был на выборах и баллотировался в гласные, и эта процедура и обстановка вся показались мне до такой степени серыми и в то же время претенциозными, что захотелось куда-нибудь подальше, туда, где горизонт видно. Флигель у меня вышел мал, но изумителен. Плотники взяли за работу 125 руб., а устроили игрушку, за которую на выставке мне дали бы 500 руб. Будьте благополучны. Вы прислали телеграмму "ответ уплочен". Оказывается, что на станции не принимают оплаченных телеграмм, а во-вторых, думал-думал и никак не мог придумать Вам ответа, который был бы короток и значителен. О решении Вашем не откажите сообщить. Ваш А. Чехов.

1432. И. П. ЧЕХОВУ Июнь, после 21, 1894 г. Мелихово. Посылаю письмо Горбунова. Ответь ему, пожалуйста, сам: Зубово, Долгий пер., д. Нюнина. Был Суворин с сыном Алексеем. Оба решили уволить Клюкина. Отец злится за писчебумажный магазин, а сын сердит на Клюкина за то, что у него лицо маленькое, как у хорька. Поклон Соне. Твой А. Чехов.

1433. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 5 июля 1894 г. Мелихово. 5 июль. Ст. Лопасня, Моск.-Кур. д. Милый и неизменно любезный сердцу моему Жан на Клязьме! Вы мне снились в прошлую ночь. Да и вообще я вспоминаю о Вас гораздо чаще, чем Вы обо мне. Студеная гора остудила Ваше сердце, и Вы имеете что-то против меня, хотя в сущности делить нам

{05304}

нечего, за актрисами вместе мы не ухаживаем, слава балует нас в одинаковой мере, так что температуру наших отношений Вы понизили искусственно, вопреки законам метеорологии. Книжки Ваши получить был бы очень рад, так как я всё еще состою самым искренним почитателем Вашего таланта и Ваших книжек. Отправьте их заказною бандеролью в редакцию "Русской мысли" для передачи мне. Если же приедете ко мне в Мелихово, то привезите сами. Брат Иван с женой где-то в Костромской губ(ернии). Когда увижусь с ним, то передам ему о Вашем намерении прислать ему книжки. Он будет очень рад. У нас сенокос, коварный сенокос. Запах свежего сена пьянит и дурманит, так что достаточно часа два посидеть на копне, чтобы вообразить себя в объятиях голой женщины. Будьте здоровы, Жан. Низкий поклон и привет Вашей жене. Ваш А. Чехов. Суворин писал мне, что на днях приедет в Мелихово. Отчего бы и Вам не приехать кстати?

1434. А. С. СУВОРИНУ 11 июля 1894 г. Мелихово. 11 июль. Вы писали, что будете у меня на сих днях; я ждал, но вместо Вас приходила газета с "маленькими письмами", из коих я заключал, что Вы крепко засели в Петербурге и отдумали ехать куда-нибудь. Меня не тянет в Ясную Поляну. Мой мозг обрюзг и не хочет серьезных впечатлений. Я предпочел бы морскую купальню и болтовню о пустяках. Вот мой план. 20-22 июля я поеду в Таганрог лечить дядю, который серьезно заболел и хочет непременно моей помощи. Это отличнейший человек, и отказать ему было бы неловко, хотя, я знаю, помощь моя бесполезна. В Таганроге пробуду 1-2-3 дня, выкупаюсь в море, побываю на здешнем кладбище - и назад в Москву; покончив здесь с "Сахалином" и поблагодарив

{05305}

небо, объявлю себя свободным, готовым ехать куда угодно. Если будут деньги, то поеду за границу, или на Кавказ, или в Бухару. Но со стороны финансов у меня наверное будут затруднения, так что изменения в моем плане неизбежны. Вот сказали бы Витте, г. министру финансов, чтобы он, вместо того чтобы раздавать субсидии направо и налево или обещать 100 тысяч фонду, устроил бы так, чтобы литераторы и художники ездили по казенным железным дорогам бесплатно. Кроме Лейкина (не к ночи будь помянут), все российские беллетристы живут почти впроголодь, ибо каждый беллетрист, даже пишущий по 100 листов в год, по воле судеб, несет чёртову пропасть повинностей. А ничего нет скучнее и непоэтичнее, так сказать, как прозаическая борьба за существование, отнимающая радость жизни и вгоняющая в апатию. Впрочем, всё сие к делу не относится. Если поедете со мной в Таганрог - очень милый город, то поедемте. В августе я к Вашим услугам: двинем в Швейцарию. Пьесу можно будет написать где-нибудь на берегу Комо или даже вовсе не написать, ибо это такое дело, которое не медведь и в лес не уйдет, а если и уйдет, то чёрт с ним. Теперь насчет пьявок. Вам нужно главным образом хорошее расположение духа, а не пьявки. В Москве Вы производили бодрое впечатление и были здоровы, и, глядя на Вас, я думал, что Вы не скоро еще вспомните о пьявках. Но раз Вы вспомнили о них, то быть посему. Пьявки вреда не делают. Это не кровопускательное, а скорее отвлекающее, нервное средство. Крови высосут они очень немного и боли не делают. Ясинский начал недурно, но под конец стал надоедать. Спутанность. И на кой чёрт у него умерла немка-барышня! И смерть эта описана таким тоном, как будто в конце концов немка воскреснет и насмешит читателя. Если у Вас есть что-нибудь новенькое, то напишите. Насчет Таганрога тоже напишите. Приглашаю Вас в сей город на основании Вашего заявления, что Вам будто бы всё равно куда ни ехать, лишь бы не за границу. А я стал мечтать о том, чтобы опять проехаться по степи и пожить там под открытым небом хотя

{05306}

одни сутки. Как-то лет 10 назад я занимался спиритизмом и вызванный мною Тургенев ответил мне: "Жизнь твоя близится к закату". И в самом деле мне теперь так сильно хочется всякой всячины, как будто наступили заговены. Так бы, кажется, всё съел: и степь, и заграницу, и хороший роман... И какая-то сила, точно предчувствие, торопит, чтобы я спешил. А может быть, и не предчувствие, а просто жаль, что жизнь течет так однообразно и вяло. Протест души, так сказать. Дочь Плещеева уже вышла за Худекова. Я получил приглашение. То-то небось аристократизму было напущено! У Худекова даже кастрюли серебряные. Должно быть, Любочкиной мамаше было не по себе в столь избранном обществе. Низко кланяюсь и молю небо о прощении Ваших грехов и ниспослании Вам всяких благ. Архимандрит Антоний. 20 июля я читаю последнюю корректуру и для журнала и для книги и заранее похлопочу, чтобы меня сия работа не задержала.

1435. В. А. ТИХОНОВУ 12 июля 1894 г. Мелихово. 12 июль. Милый и драгоценный Владимир Алексеевич, простите за неисправность!! Как вспомнишь, что неизвестно, когда поедут с письмами на станцию, то руки опускаются и нет охоты писать. Как бы ни было, отвечаю: 1) Лавров на Кавказе. Вернется в августе. 2) С Сытиным был разговор об издании Ваших книг. Он ответил неопределенно и уклончиво, и из тона его я заключил, что лучше всего Вам самому списаться с ним или же поговорить при свидании. Это человек коммерческий. 3) Говорил с Сувориным и заключил, что он весьма Вам симпатизирует. Я думаю, что если бы Вы обратились к нему с определенным предложением, то

{05307}

есть определенно указали, какая должность Вам улыбается и что Вы умеете, желаете делать у него и проч.,- то Ваше предложение, пожалуй, имело бы успех. Мой совет: в книжном магазине и по книжному издательству Вам нечего делать; если поступать куда, то в газету. Будьте добры, пришлите мне взаймы тысячу рублей. Хочется уехать куда-нибудь. Будьте здоровы и не сердитесь. Ваш А. Чехов.

1436. А. А. ПОПОВУ-МОНАСТЫРСКОМУ 13 июля 1894 г. Мелихово. 13 июль. Ст. Лопасня. Многоуважаемый Алексей Алексеевич! По случаю болезней разных я в сей месяц буду немножко неаккуратен, т. е. приеду в Москву не к 15, а к 20. Всего привезу 2-2 1/2 листа. Это уж будет окончание. Если Виктор Александрович вернулся, то передайте ему мой поклон. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

1437. А. А. ПОПОВУ-МОНАСТЫРСКОМУ 22 июля 1894 г. Москва. Многоуважаемый Алексей Алексеевич! Посылаю Вам окончание "Сахалина" с большой просьбой - сказать, чтобы возможно скорее набрали; я в Москве пробуду очень недолго, и мне хотелось бы прочесть корректуру. Простите, что я Вас беспокою в неурочное время. Ваш А. Чехов.

{05308}

1438. М. П. ЧЕХОВОЙ 23 июля 1894 г. Москва. Суббота. Я приеду не в понедельник, а, вероятно, в среду с добавочным. За мной можно не присылать, если Роман и лошади заняты. Деньги я получил, но не знаю, как доставить тебе. Вопрос этот еще не решен, но я рассчитываю решить его до понедельника. Если придет Яков, то пусть всё осмотрит во флигеле и сделает то, что не сделано. На чай ему надо дать 2 р. Мой адрес: Арбат, Б. Власьевский пер., д. Офросимовой, кв. Саблина. Живу в одной квартире с Потапенко. Суворин был в Москве; вчера я ночевал у него, а нынче проводил его в Феодосию. Будь здорова. Кланяйся папаше. Твой А. Чехов. Если в понедельник или вторник пришлю денег, то не меньше ста рублей. Так что можешь соображаться с этой цифрой и должать, сколько угодно.

1439. Вяч. А. ФАУСЕКУ 4 августа 1894 г. На Волге под Кинешмой. На Волге близь Кинешмы. 4-VIII-94 Милый Вячеслав Андреевич, большое Вам спасибо за письмо, а Вашей жене - за бюст. Но - увы! в Феодосию я поеду по железной дороге, и если попаду в Ялту, то не иначе, как via Theodosia. А быть может, совсем не попаду, ибо планы мои отличаются крайнею неопределенностью. Теперь направляюсь до Саратова, а что дальше будет, не знаю. Желаю Вам всего хорошего. Поклон Вашей жене и Александру Ивановичу. Ваш А. Чехов. Где теперь Л. Е. Оболенский? Хотел я ему написать, да не знаю наверное, в Ялте ли он.

{05309}

1440. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 10 августа 1894 г. Сумы. Милый друг, напоминаю тебе, что я и Маша ждем тебя в Мелихове 15-го августа. Непременно приезжай вместе с Михаилом Алексеевичем. Потапенко, солнце и луна потонули в блаженстве... Будь здоров!!!! Твой Antonius. Среда. Псел. На обороте: Москва, Угол Леонтьевского и Б. Никитской, в редакции "Русской мысли" Виктору Александровичу Гольцеву.

1441. А. С. СУВОРИНУ 15 августа 1894 г. Мелихово. 15 авг. Мелихово. Наша поездка на Волгу в конце концов оказалась довольно странной. Я и Потапенко поехали в Ярославль, чтобы оттуда плыть до Царицына, потом в Калач, отсюда по Дону в Таганрог. Путь от Ярославля до Нижнего красив, но я раньше уже видел его. К тому же в каюте было очень жарко, а на палубе по физиономии хлестал ветер. Публика неинтеллигентная, раздражающая своим присутствием. В Нижнем нас встретил Сергеенко, друг Льва Толстого. От жары, сухого ветра, ярмарочного шума и от разговоров Сергеенка мне вдруг стало душно, нудно и тошно, я взял свой чемодан и позорно бежал... на вокзал. За мной Потапенко. Поехали обратно в Москву. Но было стыдно возвращаться не солоно хлебавши, и мы решили ехать куда-нибудь, хоть в Лапландию. Если бы не жена, то выбор наш пал бы на Феодосию, но - увы!.. в Феодосии у нас живет жена. Подумали, поговорили, сосчитали свои деньги и поехали на Псёл, в знакомые Вам Сумы. Проезжая мимо Лопасни, получил я пакет со счетами из магазина. В счетах я заметил один неверный

{05310}

итог, несогласие с прежними счетами, также пропуски. Например, пропущены 400 р., которые Вы уплатили в "Сев(ерный) вестник" г-же Гуревич. Кое-что неясно. Так: "Выдано из С. П. Б. магазина "Нового времени" согласно расчета на 9 июля 1894 г.- 10 668 р.". "Выдано из С. П. Б. магазина 2244 р.". Но ведь и вторая сумма выдана тоже "согласно расчета", зачем же ее выделять? (Замечу в скобках, что с февраля 1892 г. до июля сего года, если не считать помянутых 400 р., я не брал ни копейки и всё то, что "выдано", пошло в погашение долга.) Как бы ни было, долг мой с августа прошлого года увеличился больше чем вдвое. По сохранившимся у меня прошлогодним счетам, к 13 авг. 1893 г. я состоял должным 5159 р.; надлежало мне выдать 1669 р. Если вычесть 1669 из 5159, то останется 3490 р. Вот что я был должен год назад. Но прошел год, было продано немало моих книг, взято мной было только 300 р. (не считаю 400, не попавших в счет), а к долгу прибавилось 4077 рублей!! Стало быть, с 1892 г., когда я взял 5000 р. на покупку имения, я успел погасить только 600 р.! В самом деле: в 1892 г. был я должен 8170 р., а теперь должен 7567 р. Другими словами, с февраля 1892 г. книги дали мне только 600 р. дохода. Всё сие пишу я Вам в надежде, что бухгалтерия ошиблась и что мои денежные дела не так уж плохи. Не разрушайте этой моей смутной надежды до моего приезда к Вам, когда мы вместе рассмотрим счета и познаем вместе истину. Во всяком случае не смущайте бухгалтера выражением недоверия, так как я не крепко уверен в ошибке, бухгалтер же Ваш новый человек. Ну-с, Псёл великолепен. Это такая поэзия, что хоть отбавляй. Тепло, просторно, масса воды и зелени и прекрасные люди. Прожили мы у Псла 6 дней, ели, пили, гуляли и ничего не делали. Мой идеал счастья, как Вам известно, праздность. Теперь я опять в Лопасне, в Мелихове... Холодный дождь... Свинцовое небо... Грязь. Получено из Таганрога грустное письмо. Дядя, по-видимому, безнадежен. Надо ехать к нему и к его семье, чтобы лечить и утешать. Из Таганрога я приеду к Вам, но с условием, что

{05311}

Вы не повезете меня в гости к Айвазовскому. Напишите в Таганрог, какая у Вас погода. Впрочем, не пишите, мы обменяемся телеграммами. Иногда бывает: идешь мимо буфета III класса, видишь холодную, давно жаренную рыбу и равнодушно думаешь: кому нужна эта неаппетитная рыба? Между тем, несомненно, рыба эта нужна и ее едят, и есть люди, которые находят ее вкусной. То же самое можно сказать о произведениях Баранцевича. Это буржуазный писатель, пишущий для чистой публики, ездящей в III классе. Для этой публики Толстой и Тургенев слишком роскошны, аристократичны, немножко чужды и неудобоваримы. Публика, которая с наслаждением ест солонину с хреном и не признает артишоков и спаржи. Станьте на ее точку зрения, вообразите серый, скучный двор, интеллигентных дам, похожих на кухарок, запах керосинки, скудость интересов и вкусов - и Вы поймете Баранцевича и его читателей. Он неколоритен; это отчасти потому, что жизнь, которую он рисует, неколоритна. Он фальшив ("хорошие книжки"), потому что буржуазные писатели не могут быть не фальшивы. Это усовершенствованные бульварные писатели. Бульварные грешат вместе со своей публикой, а буржуазные лицемерят с ней вместе и льстят ее узенькой добродетели. Одначе, до свиданья, ваше превосходительство, будьте здоровы. Анне Ивановне передайте нижайший поклон и пожелание всех благ. Ваш А. Чехов. Откуда Вы взяли, что я пью много водки? Я не в состоянии выпить зараз больше 3 рюмок.

1442. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 4 сентября 1894 г. Феодосия. 4 сент. Обращаюсь к тебе, милый Виктор Александрович, с двумя просьбами: 1) Если у тебя есть оттиск твоей лекции обо мне, то пошли его по адресу: г. Таганрог, в Таганрогскую городскую библиотеку. Если напишешь "от автора

{05312}

В. Гольцева", то мои почтенные сограждане будут весьма польщены и тронуты. 2) Скажи в телефон, чтобы мне прислали оттиск двух последних, цензурою не пропущенных глав "Сахалина" по адресу: г. Феодосия, А. П. Чехову. Я хочу дать их Суворину. Сей последний советует жаловаться в Главное управление и затем, если из Управления придет отказ, в Сенат. Был я в Таганроге, где лечил дядю. Теперь я в Феодосии, где лечу Суворина и стражду от холода. Дует норд-ост, дуют сквозные ветры. На море буря. Учусь нюхать табак. Соскучился по милым москвичам. Должно быть, через неделю поеду домой, а дней через десять буду в Москве. Денег - ни(...)!!! Если черкнешь мне хоть две строчки, то премного меня одолжишь. Прошу о том же Вукола и Потапйнку. Обнимаю и крепко жму руку. Твой А. Чехов.

1443. В. Л. КИГНУ (ДЕДЛОВУ) 5 сентября 1894 г. Феодосия. Феодосия, д. Суворина, 7-IX-94 Многоуважаемый Владимир Людвигович, наконец письмо Ваше я получил. Начинается оно "милостивым государем" и подписано двумя буквами, так что я не сразу догадался, что оно от Вас. Помнится, раньше в своих письмах мы не называли друг друга милостивыми государями. Но как бы ни было, сердечно Вас благодарю за память и низко Вам кланяюсь. Отвечаю по пунктам: 1) Да, Ваша матушка писала ко мне из Гурзуфа; она дала мне именно те сведения, какие мне были нужны, и я был рад и бесконечно благодарен ей. Но в Гурзуф я не попал, и мне не удалось познакомиться с ней и поговорить о Вас, о Вашем житье-бытье, о Довске. Дело в том, что весь март просидел я в Ялте, в гостинице "Россия"; погода была холодная, туманная, слякотная, шел то дождь, то снег и не хотелось выходить на улицу. Да и заболел я кстати перебоями

{05313}

сердца. Сидел-сидел я в Ялте, ожидая солнца, чтобы ехать в Гурзуф, ждал-ждал и в конце концов махнул рукой и бежал восвояси. 2) Николай Степанович к Вашим услугам. Он читал Ваши вещи в "Неделе" с превеликим интересом и ждет дальнейших подвигов Вашей музы. Он находит, что в художественном отношении вторая половина "Варвара" выше первой, ибо первая написана несколько холодно; герой, похожий на Баранова, написан слишком густо, с подчеркиваниями, отчего первая половина (по мнению Николая Степановича) вышла не только холодна, но и субъективна. Финал великолепен. Николаю Степановичу не нравится, что Вы мало пишете. Это во-первых. Во-вторых, он советует Вам попробовать написать пьесу, ибо у Вас великолепный разговорный язык. 3) Слова, будто бы сказанные Сувориным по Вашему адресу, сказаны не были. В настоящее время я живу у него, говорю с ним о Вас, и он клянется, что у него и в мыслях не было ничего подобного. Ваш знакомый Н. А. Боратынский высылает мне "Оренбургский край". Он как-то просил у меня разрешения перепечатать моего "Черного монаха", я дал сие разрешение, но вот уже прошло много месяцев, а "Монах" не появляется на страницах "Края". Уж не цензура ли? Книги Вашей я еще не получил, ибо давно не был в Москве. Будьте здоровы и счастливы. Крепко жму Вам руку. Что значит - Довск? Ваш А. Чехов.

1444. Н. М. ЛИНТВАРЕВОЙ 6 сентября 1894 г. Феодосия. 94 6/IX. Вот Вам мои метеорологические наблюдения. В день Ваших именин степь около Славянска и южнее была покрыта осенним туманом. В Таганроге я застал солнце, но все-таки температура была понижена, с моря веяло холодом и по вечерам приходилось надевать

{05314}

теплое пальто. В Таганроге прожил я 6 дней. В последние 2-3 дня шел дождь и дул ветер; пришлось отказаться от удовольствия - плыть по Азовскому морю на пароходе. До Феодосии ехал по железной дороге, две ночи провел в вагоне, спал, ни разу не упал, днем ел крутые яйца и пил водку. В Феодосии дует холодный северный ветер, море бушует, пальцы коченеют; сплю под тремя одеялами и вижу нехорошие сны. Холодище ужасный. Завидую тем счастливцам, которые покупают себе имения на севере и живут там. Кашляю и от скуки начинаю нюхать табак. Из книжного магазина прислали мне другой счет, из которого видно, что я должен не семь тысяч, а меньше тысячи и имею еще в запасе тысяч на шесть книг, уже оплаченных мною в типографии. Я богач. Новый счет смутил меня: не дернуть ли мне подобру-поздорову за границу? Ужасно хочется в тепло, куда-нибудь в Египет или на озеро Комо. Ах, как холодно!!! Брррр!! Дом у Суворина великолепный, но нет печей. Поклон Александре Васильевне и всей Вашей семье. Еще раз благодарю за гостеприимство. Желаю всего хорошего, а главное, чтобы на мельнице было завиздно. Ваш А. Чехов. Феодосия, д. Суворина.

1445. Е. Я. ЧЕХОВОЙ 7 или 8 сентября 1894 г. Феодосия. Дорогая мама, одновременно посылаю письмо Маше. Если ее нет дома, то распечатайте письмо (из Феодосии) и прочтите. Из него Вы узнаете подробности о болезни дяди. Будьте здоровы и не скучайте. Ваш А. Чехов. На обороте: Ст. Лопасня Моск.-Курск. Ее высокоблагородию Евгении Яковлевне Чеховой.

{05315}

1446. Г. М. ЧЕХОВУ 9 сентября 1894 г. По пути из Феодосии а Ялту. 94. 9/IX. Пароход "Велик. кн. Константин". Милый Жорж, сегодня получил я твою печальную телеграмму. Но не стану утешать тебя, потому что мне самому тяжело. Я любил покойного дядю всей душой и уважал его. В Феодосии всё время было холодно. Дул норд-ост и, если бы я поехал из Таганрога на пароходе, то пришлось бы всё время сидеть в каюте и греться. Я ненавижу холод. Сердечный привет тете, сестрам и Володе. Глубоко им сочувствую. Буду еще писать. Плыву пока в Ялту, а из Ялты - куда бог даст, вероятно, за границу недели на 2-3. Крепко тебя обнимаю. Твой А. Чехов. Опиши подробно похороны. Адрес мой пока: Одесса, книжный магазин "Нового времени". На обороте: Таганрог, Георгию Митрофановпчу Чехову.

1447. СЕРПУХОВСКОМУ ИСПРАВНИКУ 13 сентября 1894 г. Одесса. Благоволите донести одесск(ому) градоначальнику об неимении препятствий отъезду за границу.

1448. М. П. ЧЕХОВОЙ 13 или 14 сентября 1894 г. Одесса. Я был в Ялте. Теперь в Одессе. Так как, вероятно, до октября я не попаду домой, то считаю не лишним написать следующее: 1) По прилагаемой записке 1-го октября подучи деньги. 2) Выкопай шпажники и вели накрыть листом тюльпаны. Если посадишь еще тюльпанов, то буду

{05316}

благодарен. На Трубе можно купить пионов и проч. 3) В Таганроге открыты ремесленные курсы, в которых девочки-подростки в возрасте 15-20 лет обучаются искусству шить по последней моде (modes et robes ). Саша, дочь покойного дяди, которой теперь 17-18 лет, очень милая и добрая девочка, училась на этих курсах и, по словам городского головы, считалась лучшей ученицей. И в самом деле, шьет она прекрасно. Вкуса у нее очень много. Как-то в разговоре со мной городской голова пожаловался, что никак не может найти для курсов учительницы, что учительницу приходится выписывать из Петербурга и проч. Я сказал ему на это: "Если я возьму свою кузину, которую Вы хвалите, в Москву и отдам ее там в выучку к лучшей модистке, то возьмете ли Вы ее потом в учительницы?" Тот ответил, что возьмет с восторгом. Учительнице же полагается жалованья 50 рублей в месяц - и эти деньги как нельзя кстати пригодились бы для семьи дяди, которая теперь будет бедствовать. Так вот подумай: нельзя ли сделать что-нибудь для девочки? Ее можно продержать в Москве одну зиму, и я давал бы ей на квартиру рублей 15-20 в месяц; она могла бы жить с тобой, и это тебя мало бы стесняло, так как, повторяю, она прекрасная девочка. Главное же - надо помочь. Подумай об этом до моего приезда, и потом поговорим. 4) 14-го сентября на Воздвиженье надо было дать сотскому 1 рубль. Если еще не давали, то дайте. 5) Когда будете высылать за мной лошадей, то не забудьте выслать теплую шапку. 6) На юге холодно. В Феодосии было противно, а в Ялте нельзя ходить без пальто. Говорят, всё лето было холодное. Кланяюсь всем низко. Будь здорова и не скучай. Твой А. Чехов.

{05317}

1449. Г. М. ЧЕХОВУ 14 сентября 1531 г. Одесса. Одесса. 14-IX-94 Милый Жорж, сегодня я уезжаю за границу, где пробуду не больше месяца. Мой адрес: Австрия Oesterreich, Abbazia, poste restante. Я написал сестре о том, чтобы она серьезно занялась вопросом насчет Саши. Все вместе старайтесь приучить Сашу к мысли, что в декабре ей, быть может, придется расстаться с Вами и ехать в Москву на выучку. Я думаю, что одной зимы для нее будет достаточно. Впрочем, не нам судить об этом. Положимся на компетенцию Маши, которая тоже прекрасно шьет и в модах и фасонах понимает больше, чем мы с тобой. Д-ру Тарабрину высылаются "Русские ведомости". Если ты писал мне в Одессу, то письмо твое будет дослано мне в Аббацию. Как-то вы, бедняжки, переносите ваше горе? Помогай вам бог. Будь здоров. Крепко жму тебе руку и обнимаю. Тете, Саше, Лене, Володе и Иринушке привет. Кланяйся и Марфочке. Твой А. Чехов.

1450. Л. С. МИЗИНОВОЙ 18 (30) сентября 1894 г. Вена. Воскресенье. Вена. Вы упорно не отвечаете на мои письма, милая Лика, но я всё-таки надоедаю Вам и навязываюсь со своими письмами. Я в Вене. Отсюда поеду в Аббацию, потом на озера. Потапенко говорил мне как-то, что Вы и Варя Эберлей будете в Швейцарии. Если это так, то напишите мне, в каком именно месте Швейцарии я мог бы отыскать Вас. Я повидался бы с Вами, разумеется, с восторгом. Пишите по адресу: Abbazia, poste restante. Если же Вы дали слово не писать мне, то пусть напишет Варвара Аполлоновна. Умоляю Вас, не пишите никому в Россию, что я за границей. Я уехал тайно, как вор, и Маша думает, что я в Феодосии. Если узнают, что я за границей, то

{05318}

будут огорчены, ибо мои частые поездки давно уже надоели. Я не совсем здоров. У меня почти непрерывный кашель. Очевидно, и здоровье я прозевал так же, как Вас. Поклон В(арваре) А(поллоновне). Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

1451. М. Н. ПСАЛТИ 20 сентября (2 октября) 1894 г. Аббация. 20 сентябрь. Abbazia. Многоуважаемый Михаил Николаевич! Так как Вы и Н. Н. Шелонский имели намерение написать мне осенью насчет Сытина, то считаю нужным сообщить Вам, что в настоящее время я за границей и возвращусь в Россию не раньше ноября. В ноябре я к Вашим услугам. Желаю всего хорошего и крепко жму руку. Ваш А. Чехов. На конверте: Russland. г. Таганрог. Его высокоблагородию Михаилу Николаевичу Псалти.

1452. Н. М. ЛИНТВАРЕВОЙ 21 сентября (3 октября) 1894 г. Аббация. Abbazia. 94 21/IX. Продолжаю свои метеорологические наблюдения. В Феодосии было холодно. В Ялте светило солнце, но уже нельзя было купаться и гулять без пальто. От Севастополя до Одессы сильно качало. В Одессе пасмурно и холодно. В Вене каждый час дождь. Поехал в Аббацию, в этот рай земной, но и тут дождь!!! Бегу в Милан и потом в Ниццу. Выл я в Львове (Лемберге), галицийской столице, и купил здесь два тома Шевченки. Жидов здесь видимо-невидимо. Говорят по-русски.

{05319}

Я помаленьку кашляю. Если Ваш брат Жорж в Париже, то сообщите мне его адрес poste restante или еще лучше: Paris, Grand Hфtel. Весьма возможно, что я попаду в Париж и буду там повешен на осине. Аббация и Адриатическое море великолепны, но Лука и Псёл лучше. Кланяйтесь Александре Васильевне и всем Вашим. Когда пойдете на мельницу, то вообразите мою физиономию и на ней выражение зависти. Желаю Вам здоровья и завиздно. Ваш А. Чехов. Дождь!!! Дядя мой умер от истощения. Он стал жертвою своего необыкновенного трудолюбия.

1453. Л. С. МИЗИНОВОЙ 21 сентября (3 октября) 1894 г. Аббация. 3 окт. Abbazia. Милая Лика, здесь идет дождь, сыро и мокро, и потому, вероятно, завтра утром или послезавтра я уеду в Ниццу. Отвечайте на мое позавчерашнее письмо по адресу Nice, poste rest(ante>. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов. По пути в Ниццу, быть может, заеду в Милан и Геную.

1454. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 22 сентября (4 октября) 1894 г. Аббация. Abbazia, 4 окт. Милый Франц Осипович, не удивляйтесь, что я так поздно собрался благодарить Вас за камин. Своим долгим молчанием я мстил Вам за то, что Вы прислали этот камин не наложенным платежом. Во всяком разе большое Вам спасибо. По своим размерам и по виду камин вполне подходит к моей берлоге; вероятно, он уже готов и греет моих родственников и гостей. Идет дождь. В Аббации скучно. Море здесь хуже, чем в Ялте, отели жмутся друг к другу, и вся Аббация,

{05320}

недавно возрожденная из небытия, напоминает мопассановский "Монт-Ориоль" (прекрасный роман). Здесь очень много русских, но у меня только одна знакомая русская, да и та мамка. Сегодня бегу в Триест, а оттуда в Ниццу. Ницца, Монте-Карло, Сан-Ремо, вообще южное побережье Франции куда интереснее и роскошнее Аббации и всей этой некультурной братушкинской Молдавии. Здесь ведь братья славяне! Был я в Львове (Лемберге) на польской выставке и видел там патриотическую, но очень жидкую живопись и необыкновенных жидов в лапсердаках и пейсах. Одначе будьте здоровы. Если будете в Париже, то побывайте в Grand Hфtel'e и спросите там, где я. Вероятно, 20 окт(ября) ст. стиля я уже буду в Париже. Крепко жму Вам руку. Ваш А. Чехов.

1455. М. П. ЧЕХОВОЙ 29 сентября (11 октября) 1894 г. Милан. 29 сент. Милан. Милая Маша, я в Италии, в Милане. Был в Лемберге (Львове), где видел польскую выставку и нашел ее, к стыду Сенкевича и Вукола Лаврова, очень жидкой и ничтожной, был в Вене, где ел очень вкусный хлеб и купил себе новую чернилицу, а также жокейский картуз с ушами, был в Аббации на берегу Адриатического моря и наблюдал здесь хороший дождь и скуку, в Фиуме, в Триесте, откуда ходят громадные пароходы во все части света. Затем, не говоря дурного слова, был я в Венеции; тут напала на меня крапивная лихорадка, не оставляющая меня и до сегодня. В Венеции я купил себе стакан, окрашенный в райские цвета, а также три шелковых галстука и булавку. Теперь я в Милане; собор и галерея Виктора Эммануила осмотрены, и ничего больше не остается, как ехать в Геную, где много кораблей и великолепное кладбище. (Кстати: в Милане я осматривал крематорию, т. е. кладбище, где сожигают покойников; пожалел, что не жгут здесь и живых, например еретиков, кушающих по средам скоромное.) Из Генуи я поеду, вероятно, в Ниццу, а из Ниццы прямо домой. Очевидно, дома я буду в октябре,

{05321}

этак числа 12-15. Во всяком случае о дне приезда буду телеграфировать. Воображаю, какая у нас теперь грязь! Если увидишь Гольцева, то передай ему, что для "Русской мысли" я пишу роман из московской жизни. Лавры Боборыкина не дают мне спать, и я пишу подражание "Перевалу". Но пусть Гольцев и Лавров не ждут раньше декабря, ибо роман большой, листов в 6-8. Вероятно, у тебя нет или очень мало денег. Потерпи с недельку; в Ницце я получу подробный расчет из книжного магазина "Нового времени" и тогда прикажу выслать нам денег. Надо еще в банк 180 р. заплатить. Что поделывает Потапенко? Где он? Поклон ему нижайший. За границей пиво удивительное. Кажется, будь такое пиво в России, я спился бы. Удивительные также актеры. Этакая игра нам, россиянам, и не снилась. Я был в оперетке, видел в итальянском переводе "Преступление и наказание" Достоевского, вспоминал наших актеров, наших великих, образованных актеров и находил, что в игре их нет даже лимонада. Насколько человечны на сцене здешние актеры и актрисы, настолько наши свиньи. Вчера был в цирке. Был на выставке. Поклон папе и мамаше. Всем поклон. В октябре буду дома. Я кашляю, почесываюсь от лихорадки, но в общем здоров. Слышу, как учатся петь. Здесь в Милане много иностранок, а la Лика и Варя, обучающихся пению в расчете на богатство и славу. Бедняжки, голосят с утра до вечера. Сегодня тащусь в Геную. Будь здорова. Твой А. Чехов. Если собраться большой компанией и поехать за границу, то обойдется очень дешево. На конверте: Russia, via Moska. Ст. Лопасня Моск.-Курск. дор. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой.

{05322}

1456. Н. М. ЛИНТВАРЕВОЙ 1 (13) октября 1894 г. Генуя. 1 окт. Если Вам еще не надоели мои метеорологические наблюдения, то вот Вам еще. Из Аббации я поехал в Триест. В первые сутки здесь шел дождь, я очень боялся за австрийскую пшеницу, но потом наступила ясная, теплая погода, так что можно было кататься на лодке и осматривать громадные пароходы. Хорошая погода была и в Венеции. Впрочем, по вечерам бывало тут сыровато; быть может, по этой причине, т. е. оттого, что я по вечерам катался в гондоле, меня схватила крапивная лихорадка, не оставляющая меня до сегодня, и для меня теперь нет выше наслаждения, как почесаться о косяк. Венеция чрезвычайно напоминает Луку. Затем Милан. Здесь я осматривал так называемую крематорию, где сожигают покойников, и собор. Собор так красив, что даже страшно. Было жарко. Пейзажи в Ломбардии изумительные,- пожалуй, как нигде в свете. Теперь я в Генуе. Тут тьма кораблей и знаменитое кладбище, богатое статуями. Статуй, в самом деле, очень много. Изображены в натуральную величину и во весь рост не только покойники, но даже и их неутешные вдовы, тещи и дети. Есть статуя одной старушки-помещицы, которая держит в руке два сдобных хохлацких бублика. Путешествие за границей обходится гораздо дешевле, чем, например, поездка на Волгу. Я часто думаю: не собраться ли нам большой компанией и не поехать ли за границу? Это было бы и дешево, и весело. Я, Потапенко, Маша, Вы и т. д., и т. д. Как Вы думаете? Вот пригласите-ка дьякона из города и посоветуйтесь с ним. Если дьякон одобрит, то и поедемте все в будущем году осенью. Сегодня уезжаю в Ниццу. Поклон всем Вашим. Ваш А. Чехов.

{05323}

1457. Л. С. МИЗИНОВОЙ 2 (14) октября 1894 г. Ницца. Воскресенье. Милая Лика, сегодня я приехал в Ниццу (Hфtel Beau Rivage) и получил все Ваши письма. К сожалению, я не могу ехать в Швейцарию, так как я с Сувориным, которому необходимо в Париж. В Ницце я пробуду 5-7 дней, отсюда в Париж - тут 3-4 дня, а затем в Мелихово. В Париже буду жить в Grand Hфtel'e. О моем равнодушии к людям Вы могли бы не писать. Не скучайте, будьте бодры и берегите свое здоровье. Низко Вам кланяюсь и крепко, крепко жму руку. Ваш А. Чехов. Если бы мне удалось получить Ваше письмо в Аббации, то в Ниццу я проехал бы через Швейцарию и повидался бы с Вами, теперь же неудобно тащить Суворина.

1458. М. П. ЧЕХОВОЙ 2 (14) октября 1894 г. Ницца. Воскресенье, 2 окт. Посылаю письмо, в котором описываются смерть и похороны дяди. Я в Ницце. Здесь жарко, шумит море, но особенно интересного мало, так как раньше я уже был в Ницце. Отсюда поеду на 2-3 дня в Париж, а затем в Россию. Рассчитывал повидаться в Париже с Ликой, но оказывается, что она в Швейцарии, туда же мне не рука. Да и надоело уже ездить. Был я в Милане, в Генуе. Потапенко жид и свинья. Скоро я буду дома. Оставайся здорова и кланяйся. Твой А. Чехов. Здесь масса русских.

{05324}

1459. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 6 (18) октября 1894 г. Ницца. 6 окт. Ницца. Милый друг, вчера я получил твое письмо из Феодосии. Большое спасибо. Сахалинской корректуры мне не прислали, сто же рублей застряли на феодосийской почте и будут посланы обратно в лоно Иннокентия Федоровича. Деньги мне, действительно, были очень нужны, я пищал от натуги, теперь же всё обошлось, и я не только с деньгами, но даже в Ницце. Книжные счета мои, присланные из Питера, сначала показывали 7 тысяч долга; это меня огорошило. Потом же по поверке вышло, что я не только не должен, по даже могу получить малую толику. Я кашляю, кашляю и кашляю. Но самочувствие прекрасное. Заграница удивительно бодрит. Получи сто рублей обратно, прибавь к ним 87 и пошли в Земельный банк. (Проценты 180 + пени 7 или 8 руб.). Окажи сию услугу. Я еще не платил за вторую половину этого года. Ну-с, что касается литературы, то пишу для "Русской мысли" повесть из московской жизни. Повесть не маленькая, да и не особенно большая. Работаю кропотливо и потому едва ли кончу раньше декабря. Был я в Львове, Вене, Аббации, Венеции, Триесте, Милане, Генуе... Кончу Парижем и около 18-20 буду уже в Москве. Поклонись Вуколу и Михаилу Алексеевичу. Хочу скопить тысячи 3-4 и начать издавать журнал. Будь здоров. Твой А. Чехов. Ах, какое здесь пиво! Я выпиваю по бутылке в день. Что за пиво! Если ты видаешься с сестрой Машей, то скажи ей, чтобы она сообщила мне свой московский адрес по адресу: Berlin, Hфtel Bristol, A. Tschekof. Я буду ей телеграфировать и просить, чтобы она вышла на вокзал встретить меня, но не одна, а с теплой шапкой.

{05325}

1460. Г. М. ЧЕХОВУ 6 (18) октября 1894 г. Ницца. Ницца, 6 окт. Милый Жоржик, вчера прислали мне из Аббации твое письмо. Оно до такой степени симпатично и трогательно, что я не удержался и послал его своим в Мелихово. Я путешествую помалости. Был в Львове (Лемберге), Вене, Аббации, Фиуме, Триесте, Венеции, Милане, Генуе, и наконец я в Ницце. Отсюда поеду я дня на 3-4 в Париж, а потом домой в Мелихово. По дороге остановлюсь для передышки в Берлине. Во всяком случае адресуйся теперь в Мелихово, где я безвыездно проживу всю зиму. Вот если б ты был умником и приехал! Теперь у меня просторно стало и, если захочешь уединения, то найдешь его. И Володю пригласи. Кланяйся маме и сестрам. Будь здоров. Крепко тебя обнимаю. Твой А. Чехов.

1461. М. П. ЧЕХОВОЙ 6 (18) октября 1894 г. Ницца. 6 окт. Я в Ницце. Отсюда еду в Париж, из Парижа в Москву, чтобы вместе с тобой ехать в Мелихово. Оставь в редакции "Русской мысли" свой московский адрес, чтобы я мог с тобой повидаться и сговориться насчет лошадей и проч. Вчера мне прислали из Феодосии папашино письмо. Благодарю за память. С ужасом думаю о том, что мне придется в Москве покупать себе шубу. Кстати: возьми мою шапку (с проседью) и отошли ее в "Русскую мысль". А еще лучше, если б ты вышла встретить меня на вокзале с шапкой. Впрочем, последнее невозможно, так как я не знаю, куда телеграфировать. На всякий случай напиши в Berlin, Hфtel Bristol, H-rrn A. Tchekoff. Напиши

{05326}

свой адрес. Только приходи на вокзал одна. Кроме Гольцева и Саблина, мне никого не хотелось бы видеть. Твой А. Чехов. На обороте: Russie. Ст. Лопасня Моск.-Курск. д. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой.

1462. И. Я. ПАВЛОВСКОМУ 10 (22) октября 1894 г. Берлин. Hфtel Bristol. Berlin. Unter den Linden, 5. Понедельник. Многоуважаемый Иван Яковлевич, я написал городскому голове, чтобы Вас привлекли к участию в сборе на памятник Петру Вел(икому). По приезде в Петербург тотчас же распоряжусь, чтобы Вам выслали все мои книжки. А за все сии мои великие милости не откажите при случае (например, когда будете проходить мимо) побывать в Grand Hфtel'e и сказать, что если будет на мое имя какая-нибудь корреспонденция, то чтобы переслали ее в Москву, в редакцию "Русской мысли". Крепко жму руку и желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов.

1463. А. С. СУВОРИНУ 15 октября 1894 г. Москва. 15 окт. Благословясь, начинаю с просьбы. Писатель А. И. Эртель прислал мне письмо, в котором просит меня написать Вам следующее. В одной из школ Воронежской губернии, попечителем которой (т. е. не губернии, а школы) он состоит, составляется библиотека для крестьян и отчасти учителей. Так вот не можете ли Вы пожертвовать Ваших изданий, подходящих

{05327}

для читателей упомянутой категории? Беспокоя Вас этой просьбой, А. И. Эртель ссылается на то, что Вы уроженец Воронежской губ(ернии) и что попечителем школы состоит писатель, а это последнее обстоятельство, по его мнению, не может быть безразличным для Вашего "корпоративного чувства". А главное, он решается просить Вас, потому что Вы "человек добрый и народному просвещению искренно сочувствующий". Исполняя это поручение, пользуюсь случаем напомнить Вам о повести Эртеля "Духовидцы" (1893, XII, "Русск(ая) мысль") - очень хорошей повести. С своей стороны, я написал Эртелю, что служить ему я очень рад, но что было бы удобнее, если бы он но каталогу выбрал книги, какие ему нужны, и прислал бы список. Его адрес: Воронеж, Александру Ивановичу Эртелю. Я всё еще в Москве. Пишу, читаю корректуру, устраиваю свои весьма неважные финансовые дела и мечтаю о среде - дне, когда наконец я попаду домой. Маша говорит, что от постоянных дождей дороги испортились совершенно, езда возможна только окольными путями, только днем и не иначе как на простой телеге. Я, вероятно, пойду со станции пешком. Та же сестра Маша говорит, что после ремонта дом стал тепел и уютен, как рай. Без меня Маша не только печи новые устроила и всё покрасила, но даже сумела соорудить теплые удобства. Я подарил ей за это кольцо и подарю ей 25 р., когда у меня будут деньги. Сегодня я обедал у В. А. Морозовой, необыкновенно богатой и симпатичной женщины. Подавали раковый суп со стерлядью. Нижайший поклон Анне Ивановне, Насте и Боре. Еще про Эртеля: когда он возвращался из-за границы, то жандармы обыскали его чемоданы и карманы. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. Пришлите мне адрес о. Алексея Мальцева.

{05328}

1464. Т. Л. ЩЕПКИНОЙ-КУПЕРНИК 15 октября 1894 г. Москва. Наконец волны выбросили безумца на берег ..:: ....................................................................................... ..................................................... и простирал руки к двум белым чайкам ................................................:. ........................................................................................ На обороте: Здесь, Ее высокоблагородию Татьяне Львовне Куперпик. Тверская, "Лувр и Мадрит".

1465. А. И. ЭРТЕЛЮ 15 октября 1894 г. Москва. 15 окт. Многоуважаемый Александр Иванович! Вы называете меня многоуважаемым, так пускай будет око за око. Ваше письмо (23 авг.) я получил лишь вчера, вернувшись из-за границы. Суворину я написал насчет Вашей библиотеки сегодня. По всей вероятности, он будет рад служить, хотя исполнить Ваше поручение не так-то легко. Изданий много, извольте-ка выбрать! Было бы лучше, если бы Вы прислали списочек книг, какие хотели бы получить. Кстати же я написал Суворину, чтобы он прочел Ваших "Духовидцев" - превосходная вещь. Вы великолепнейший пейзажист, замечу в скобках. 19-го окт(ября) уезжаю к себе домой на зимовку; изредка буду наведываться в Москву, и если нам зимою случится встретиться, то я буду искренно рад. Поклонитесь Марии Васильевне. А за сим позвольте пожать Вам руку и пожелать всего хорошего. Ваш А. Чехов. На конверте: Ст, Углянка Каз.-Ворон, ж. д. Александру Ивановичу Эртелю.

{05329}

1466. Л. Н. ТРЕФОЛЕВУ 16 октября 1894 г. Москва. 16 окт. Ваше письмо от 18 авг(уста), многоуважаемый Леонид Николаевич, я получил лишь вчера, вернувшись из-за границы. Конечно, Ваша новая книга мне нужна, и я буду рад ей, как хорошему, милому гостю. Неужели, чтобы доставить человеку удовольствие, нужно предварительно спрашивать у него позволение? Если бы Вы пожелали поднести мне шубу или голову сахару, тогда другое дело, предварительные справки, пожалуй, были бы не лишними, но ведь книга с авторской приписочкой - это совсем другая история. У меня семь книжек. Какую же или какие же прислать Вам? Независимо от Вашего ответа на сей вопрос я пришлю Вам сборник моих рассказов, который печатается теперь у Сытина, и "Сахалин", который выйдет отдельным изданием - впрочем, неизвестно когда. У меня два адреса: 1) Ст. Лопасня Моск.-Курск. д. Это для простой корреспонденции и 2) Редакция "Русской мысли" - для заказной. Сердечно, от всей души благодарю Вас за память обо мне и внимание, которое я ценю очень высоко. Крепко жму Вам руку и желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов.

1467. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ 24 октября 1894 г. Мелихово. Многоуважаемый Иван Иванович, Ваше письмо насчет Амура я получил только теперь, по возвращении. Если не поздно, то я могу составить библиографический указатель книг и статей, относящихся к Амуру. Вы спрашиваете и насчет Байкала, но ведь о Байкале надо особо, он далеко от Амура. У Межова есть библ(иографический) указатель специально для Сибири. Большинство серьезных статей имеет научный характер. Как Ваше здоровье?

{05330}

Когда понадобится печатать III издание "Именин", "Палаты" и "Жены", то пришлите корректуру. У Сытина превосходный корректор, но ошибки и пропуски все-таки встречаются. Надеюсь, что хоть зимой побываете у меня. Желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов. 24 окт. На обороте: Москва, Зубово, Долгий пер., д. Нюнина Ивану Ивановичу Горбунову. 1468. М. П. ЧЕХОВОЙ 28 октября 1894 г. Мелихово. Узнай в магазинах средство от мышей; сволочи проели обои в гостиной на высоте 2 аршин от пола. Привези 10 трехкопеечных бланков. Кузнецу пришлось заплатить 25 р. 58 к. Роман взял 12 руб. и уехал на родину. Обещал вернуться к 2 ноября. Анюткина мать вернулась из Семеновской больницы; выздоровела; пальца не резали. Иодоформу прислал Двойченко, так что не покупай. 26-го вечером начался мороз, пошел снег; но снегу мало. 27-го ехал я в Угрюмово к больной и меня так трясло, что всё нутро мое выворотило подкладкой вверх. Езда невозможна. Сегодня, 28-го, Егор едет на станцию верхом в 11 часов дня. Поедет он еще и в воскресенье. Федор Андреев продает свои сани за 4 руб. Купить? Будь здорова. Скажи Тане, чтобы она описала, как писатель ловит мышей. Твой А. Чехов.

1469. М. П. ЧЕХОВОЙ 31 октября 1894 г. Мелихово. Если успеешь, купи мне мужские подтяжки, ибо я похудел в талии и с меня падает "некоторая часть моего фанфаронства", как выразился один семинарист.

{05331}

Если не найдешь средства от мышей, то привези 1 или 2 мышеловки, поменьше. В комнатах у нас холодно. У тебя в комнате утром 29-го было только 7 градусов. Чем это объяснить? Мать объясняет тем, что дверь в коридоре не обита и пропускает холод. Когда топишь камин, становится очень тепло - возле печки. Дальнейшие наблюдения: когда протопили печь и после обеда вскоре затопили камин, то у тебя стало 11 градусов. Когда во второй раз затопили мою печь, то стало уже 12 ?. Утром 30-го было во всех комнатах очень тепло, а в твоей 11 град(усов). Если будешь в "Русской мысли", то не забудь взять книгу, присланную мне Трефолевым. Спроси у Иннокентия Федоровича. Снегу нет, но небо пасмурно. В среду я пошлю Егора на станцию. Будь здорова. Твой А. Чехов.

1470. М. П. ЧЕХОВОЙ 1 или 3 ноября 1894 г. Мелихово. Вышлем лошадей в пятницу, но предупреждаю, путешествие ожидает вас невеселое. Дороги грязные, а луна восходит уже поздно, так что достанется вам на орехи. Вот и пошла бы к проф. Шервинскому (Пречистенка, д(ом) бывш(ий) кн. Голицына). Узнай в аптеке, в какие часы он принимает, возьми хорошего извозчика (и на всякий случай 5 р.), скажи доктору, что ты моя сестра, и он не будет держать тебя долго. Зато успокоит, и будешь спать. В пятницу же побывай у него или в четверг вечером. Будь здорова. Твой А. Чехов. На обороте: Москва, Угол 1-го Волховского пер. и Божедомовского, дом Боровковой, кв. 6 (Мадер) Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой,

{05332}

1471. А. С. СУВОРИНУ 2 ноября 1894 г. Мелихово. 2 ноябрь. Простите, я опять со счетами. На сих днях я получил от Вашего бухгалтера письмо. Он пишет: "считаем себя обязанными уплатить за Вас в контору "Нового времени" 4155 р., что и сделаем в самом непродолжительном времени". Значит, я должен уже не 7000 и не 1004, а 4155 р. Такие частые перемены в настроении заставляют меня подозревать, что в шкафу у бухгалтера сидит хорошенькая и очень капризная дама. Теперь дела частные. С меня за путешествие следует 25х33=825 р. Число рублей я помножаю на число дней. Не делайте, пожалуйста, скидок, так как 25 р.- цифра весьма близкая к истине. Сообразите, что стоили одни билеты, а ведь мы в сущности почти не выходили из вагона. Дорога от Парижа стоила больше 300 фр. Кроме того, во время путешествия я взял у Вас деньгами 38 франков, в Одессе на паспорт (вечером) 10 р.; прибавьте 4 р. 50 к. за срочную телеграмму к исправнику и 400 р., посланные Вами во время оно в лоно Израиля - "Сев(ерный) вестник". Итого выйдет 1250 р. Ну, если хотите, скиньте 50. Итак, лично Вам я должен 1200 р. Заплатить я сейчас этого долга не могу, ибо я бессребреник, сообщаю же цифры к сведению и руководству, на всякий случай. Если в самом деле издавать мои произведения томиками, то не следовало бы печатать "Пестрые рассказы" в таком громадном количестве. Сытин печатает, впрочем, 10 тыс., но с ним можно поговорить, и он может сократить. Сижу я в тепле и кашляю, кажется, меньше. Книги свои отправляю в Таганрог. В ящики попала нечаянно Ваша книга - "Искра божия" Салиаса. Распаковывать не хочется; лучше напишу, чтобы прислали Вам ее из Таганрога. Погода скверная. Впрочем, скуки не чувствую, хотя кроме меня да стариков во всем доме - ни души. Газеты читаем 1-2 раза в неделю. Пишу длинную повесть. Анне Ивановне, Насте и Боре нижайший поклон. Ваш А. Чехов.

{05333}

1472. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 5 ноября 1894 г. Мелихово. Зри на обороте. Этот Иван Маркович, человек, как видишь, не особенно грамотный, но интересный, фанатически преданный делу и весьма полезный (им во многих городах основаны общества физич(еского) воспитания детей), находится, по-видимому, в жалком положении иностранца, заболевшего в дороге и не знающего, к кому обратиться. Милый друг, пошли к нему кого-нибудь справиться, как он и что, и сказать ему, что я приехать не могу, так как дорога до станции ужасная. Если не можете побывать у него ни ты, ни Митрофан Нилович, и если некого будет послать к нему, то черкни ему две-три строчки и посоветуй не падать духом. У него жестоко расстроены нервы. Даже в сумасшедшем доме сидел. У нас всё обстоит благополучно. Кто такой Оппоков и на каком языке он хочет издать твои статьи? Поклон Вуколу. Будь здрав. Твой А. Чехов. 5 ноябрь.

1473. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ 8 ноября 1894 г. Мелихово. 8 ноябрь. Ст. Лопасня. Многоуважаемый Иван Иванович! На днях я получил (пи)сьмо от одной знакомой дамы, которая просит (ме)ня найти какое-нибудь занятие для литератора Тищенко, автора "Семена-сироты". Он живет в Су(ма)х, имеет жену, шестерых детей, ему 32-33 года; служил (ра)ньше по акцизу, учился в ветеринарном институте и не кон(чи)л курса. Если принять во внимание количество детей и (то), что г. Тищенко кормится исключительно одною литерату(ро)ю, то положение его должно быть воистину бедственное. Не знаете ли, что он за человек, что он пишет и какое занятие для него наиболее подходило бы; и если знаете, то нет ли (у) Вас в редакции для него какой-нибудь работы? Или не (ук)ажете ли мне ту сферу, в которой я скорее бы

{05334}

всего мог (дат)ь заработок этому неизвестному мне человеку? Получил книги. Благодарю. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов. Края автографа повреждены.

1474. И. И. ЯСИНСКОМУ 8 ноября 1894 г. Мелихово. 8 ноября. Дорогой Иероним Иеронимович, вернулся я уже давно, но Ваше письмо получил только вчера, так как Вам угодно было послать его заказным и оно, как привилегированное, пролежало целый месяц в Серпухове на почте, пока сотский после соблюдения ряда формальностей не принес его мне, пройдя пешком двадцать пять верст. Заказные письма минуют Лопасню и идут в Серпухов. Ну-с, как Вы поживаете? Правда ли, что Вы построили себе дом? И отчего Вы, так неожиданно для меня, покинули Москву, в которой намерены были прожить год или два? Что касается меня, то я жив и здрав, бросил курить, живу в деревне, немножко полечиваю, очень туго пописываю. Пишу повесть для "Русской мысли", надо писать для "Артиста", которому я должен, нужно писать в "Русские ведомости", так что возможность работать в "Биржевых ведомостях" представляется мне весьма отдаленной; по крайней мере, могу наверное сказать, что до января я не успею написать для "Б(иржевых) в(едомостей)" ни одной строчки. Пусть пока извинят и пусть войдут в положение, а Вы будьте моим защитником и объясните им, как я медленно работаю. Вообще говоря, моя муза большая баба. Если хотите, приезжайте в Москву и, конечно, заранее уведомьте о дне приезда. Впрочем, если Вы живете теперь в новом доме и наслаждаетесь по ночам криком собственных сверчков и таинственным шорохом собственных домовых, то Вас в Москву не скоро затянешь. Собственность - это канальская штука; затягивает в себя, как варенье муху. Ну, будьте здоровы. Крепко жму Вашу руку. Ваш А, Чехов. Ст. Лопасня.

{05335}

1475. Н. А. ЧЕХОВОЙ 14 ноября 1894 г. Мелихово. Милая Наталья Александровна, Александр приехал ко мне и пребывает в добром здоровье. Благодарю Вас, что Вы отпустили его ко мне. Пробудет он у меня еще неделю или недели полторы - об этом я прошу его и надеюсь, что он исполнит мою просьбу. Кланяюсь детям. Вам тоже кланяюсь низко и крепко жму руку. Ваш А. Чехов. 14-XI-94 На обороте: Петербург, Невский, 132, кв. 15 Ее высокоблагородию Наталии Александровне Чеховой.

1476. Е. М. ШАВРОВОЙ 20 или 21 ноября 1894 г. Мелихово. Ответ пришлю завтра, когда поищу у себя "Каштанку". На конверте: Ее высокоблагородию Елене Михайловне Шавровой.

1477. В. М. ЛАВРОВУ 21 ноября 1894 г. Мелихово. 21 ноябрь. Милый Вукол, посылаю тебе приглашение, полученное мною от пана Сапеги. Так как эта трудолюбивая пчела намерена собирать мед упрощенным способом - не трогая цветов, брать его прямо из чужих ульев, то я ей ответил, что дать своё согласие на такой способ я могу не иначе, как только с разрешения тех, кто владеет этими ульями. Будь здрав и благополучен. Твой А. Чехов. Письмо Сапеги сохрани или пришли.

{05336}

1478. Е. М. ШАВРОВОЙ 22 ноября 1894 г. Серпухов. 22 ноябрь. Серпухов. По получении от Вас письма, я тотчас же принялся за чтение "Маркизы" и нашел, что г. Е. Шавров (Елизавет Воробей) делает большие успехи. Рассказ мне очень понравился, в нем кроме таланта, который и ранее не подлежал сомнению, чувствуется также еще зрелость. Только заглавие показалось мне несколько изысканным. Фигура героини сделана так просто, что прозвище "маркиза" является какой-то лишней прицепкой, всё равно как если бы Вы мужику продели сквозь губу золотое кольцо. Если бы не было этого прозвища и если бы Нелли звали Дашей или Наташей, то финал рассказа вышел бы сочнее, а герой пухлее... Видите, это не критика, а очень субъективное рассуждение, которым Вы имеете полное право пренебречь, хотя я, по-Вашему, очень важная особа: Ваш учитель. Если хотите недостатков, то извольте, могу указать Вам на один, который Вы повторяете во всех Ваших рассказах: на первом плане картины много подробностей. Вы наблюдательный человек, Вам жаль было бы расстаться с этими частностями, но что делать? Ими надо жертвовать ради целого. Таковы физические условия: надо писать и помнить, что подробности, даже очень интересные, утомляют внимание. Впрочем, можете не соглашаться и с этим. Я только что вернулся из окружного суда, где было разобрано три дела подряд и я во всех делах был старшиною присяжных заседателей. Я утомлен и могу нести чепуху. Я больше, чем Вы, сожалею, что нам в Ялте не пришлось поговорить. На другой же день я поехал из Ялты за границу. Зарежьте меня, повесьте, но рассказов Ваших у меня нет. Помнится, я запаковал их и послал, куда Вы приказали, а куда именно - не помню. Один из рассказов, помнится, был напечатан в "Новостях дня", и гонорар пошел в пользу голодающих. Если эти рассказы пропали, то очень жаль, хотя это несчастье нельзя назвать непоправимым. Вы можете возобновить их по памяти.

{05337}

Спасибо, что вспомнили. И впредь не забывайте стариков. А пока позвольте пожелать Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов. Мой адрес тот же, т. е. ст. Лопасня. На конверте: Петербург, Ее высокоблагородию Елене Михайловне Юст. Фурштадтская, 8, кв. 5.

1479. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ 23 ноября 1894 г. Серпухов, 23 ноябрь. Многоуважаемый Иван Иванович, вот Вам адрес Тищенко: г. Сумы, Александре Васильевне Линтваревой для передачи Тищенко. Имя и отчество мне неизвестны. Д-р Щербак, ныне уже покойный, в своих фельетонах не касался ни Амура, ни переселенцев. Некоторые фельетоны у меня есть, и я могу прислать их Вам, но едва ли Вы почерпнете из них хотя одну строчку, которая сгодилась бы. У меня есть сочинение Шренка "Инородцы Амурского края", есть сочинения, относящиеся к фауне и флоре Амура. Наконец, в одной из диссертаций есть полный библиографический указатель книг и статей, но, повторяю, всё это имеет исключительно научный характер. Амур так велик и разнообразен, а книг так много, что Вы не сумеете ориентироваться, утомитесь и бросите. Есть один способ практически ознакомиться с местами, где живут и селятся наши хохлы и великороссы, приезжая в Приморскую область или на Амур. Во Владивостоке издается очень хорошая газета "Владивосток", в которой Вы найдете много корреспонденции, писем, статей и официальных распоряжений, касающихся Приморской области (напр. Уссурийского края) и Амура, и даже Камчатки. Теперь в Хабаровске новый генерал-губ(ернатор) Духовской издает такую же газету (кажется, "Приамурский вестник"). Если Вы выпишете "Владивосток"

{05338}

за 1893 и 94, а "Приамурск(ий) вестн(ик)" за 1895 г., то к 1-му января 1896 г. у Вас может составиться маленькая книжечка, вроде справочного календаря для переселенцев. Если в редакцию "Владивостока" Вы напишете на бланке "Посредника" и объясните, для чего Вам нужна газета, то, думаю, Вам сделают большую уступку. Считаю нужным заметить, что газета "Владивосток" находится под сравнительно легкой цензурой и что поэтому в ней Вы встретите не одни только восхваления и фимиамы амурскому климату, но и описание дебошей, какие устраивают там местные чиновники. От г. Бирева было письмо. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов.

1480. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 25 ноября 1894 г. Мелихово. Совершенно секретно. Мне приехать в Москву нельзя, ибо дороги плохи и к тому же я только что вернулся из Серпухова, где был присяжным заседателем, а работы по горло. Окажи услугу дружескую, сотвори то, что нужно. Возьми у кого-нибудь для меня 200 рублей - у кого-нибудь, хотя бы у Тихомирова - и пошли блудному сыну. Письмо его храни в тайне и никому не показывай. Двести рублей я отдам в начале декабря. Если же негде будет достать, то немедля пошли телеграмму такого содержания: "Петербург, Суворину, пришлите телеграфом двести рублей Русскую мысль передачей мне. Чехов". Суворин вышлет, ибо я веду с ним торговые дела, а ты получи за меня в редакции и пошли оному сыну. Конечно, при встрече с оным - ни звука. Прости, голубчик, что я тебя беспокою. Авось и я не останусь в долгу и окажу когда-нибудь тебе услугу. Кланяйся Вуколу. Твой А. Чехов. Мне стыдно, что я тебя беспокою, но, право, не знаю, как иначе поступить.

{05339}

1481. А. С. СУВОРИНУ 27 ноября 1894 г. Мелихово. 27 ноябрь. На сих днях я был в Серпухове, и там один одессит клялся мне, что И. А. Казаринов, угощавший меня и Вас пением приютских девочек, умер этою осенью. В Серпухове я был присяжным заседателем. Помещики-дворяне, фабриканты и серпуховские купцы - вот состав присяжных. По странной случайности я попадал во все без исключения дела, так что в конца концов эта случайность стала даже возбуждать смех, Во всех делах я был старшиной. Вот мое заключение: 1) присяжные заседатели - это не улица, а люди, вполне созревшие для того, чтобы изображать из себя так называемую общественную совесть; 2) добрые люди в нашей среде имеют громадный авторитет, независимо от того, дворяне они или мужики, образованные или необразованные. В общем впечатление приятное. Я назначен попечителем школы в селе, носящем такое название: Тблеж. Учитель получает 23 р. в месяц, имеет жену, четырех детей и уже сед, несмотря на свои 30 лет. До такой степени забит нуждой, что о чем бы Вы ни заговорили с ним, он всё сводит к вопросу о жалованье. По его мнению, поэты и прозаики должны писать только о прибавке жалованья; когда новый царь переменит министров, то, вероятно, будет увеличено жалованье учителей и т. п. Брат Александр был у меня, прожил дней пять и уехал 21 ноября. Это больной, страдающий человек; когда он пьян, с ним тяжело, когда же трезв - тоже тяжело, так как ему стыдно за всё то, что он говорил и делал, когда был пьян. Итак, я должен 1004. Значит, это решено и подписано. Принимаю сию цифру и предлагаю Вам следующую комбинацию: чтобы очистить меня от долга и начать с 1 января счет снова, не найдет ли Ваш магазин возможным приобрести 5000 "Пестрых рассказов" за наличные с уступкой 40%? Если это возможно, то магазин к 1 января погасил бы и остальные 1004 и мой долг лично Вам. Тороплюсь уплатить последний долг, так как имею в виду взять у Вас еще.

{05340}

Если Вам по сердцу идея - издавать мои рассказы томиками, то нет надобности осуществлять эту идею непременно теперь; можно подождать еще 1- 2 года, нужно только сказать, чтобы печатание "Сумерков" и "Хмурых людей" было прекращено. Снега нет, нет и дорог. Для деревенской публики это такая беда, что Вы и представить не можете. Анне Ивановне, Насте и Боре нижайший поклон. Напишите мне: что нового? Получила ли что-нибудь печать, или получит ли? Неужели предостережения так и останутся? Ваш А. Чехов.

1482. Н. М. ЕЖОВУ 28 ноября 1894 г. Мелихово. 28 ноябрь. Мелихово. Вы жестоко неправы, милый Николай Михайлович: не я изменил Вам, а Вы мне. Вот уж три года, как я живу в деревне, и ни Вы, ни Александр Семенович не побывали у меня и, очевидно, рукой на меня махнули. Я жив и здоров. Недавно был за границей, теперь сижу дома и работаю. Бываю в Москве не чаще 5 раз в год, останавливаюсь в "Лоскутной" или "Б. Московской". На Ваше письмо не отвечал так долго, потому что был в отъезде - в Серпухове, где судил ближних в качестве присяжного заседателя. За литературной деятельностью Вашей я слежу по мере возможности и иногда досадую, что Вы так редко печатаетесь. Быть может, скоро я буду издавать журнал-ежемесячник. Тогда милости просим. Идут ли Ваши "Облака"? Когда увидите Александра Семеновича, то поклонитесь ему. Пишу повесть, которая пойдет в январск(ой) книжке "Русской мысли". Тороплюсь, выходит скучновато и вяло. Но делать нечего. Будьте здоровы, враг. Желаю Вам и Вашей дщери всяких благ. Ваш А. Чехов.

{05341}

1483. Т. Л. ЩЕПКИНОЙ-КУПЕРНИК 28 ноября 1894 г. Мелихово. 28 ноябрь. Я буду в восторге, если Вы приедете ко мне, но боюсь, как бы не вывихнулись Ваши вкусные хрящики и косточки. Дорога ужасная, тарантас подпрыгивает от мучительной боли и на каждом шагу теряет колеса. Когда я в последний раз ехал со станции, у меня от тряской езды оторвалось сердце, так что я теперь уж не способен любить. Говорят, что Ваша повесть будет напечатана в "Неделе". Радуюсь за Вас и от души поздравляю. "Неделя" - солидный и симпатичный журнал. До свиданья, милый дружок. Ваш А. Чехов.

1484. П. А. СЕРГЕЕНКО 3 декабря 1894 г. Мелихово. (..............................) Таганрогский городской голова прислал мне несколько подписных листов для раздачи лицам, желающим заняться сбором пожертвований на сооружение памятника Петру Великому в Таганроге. Если хочешь, чтобы я прислал тебе один из этих листов, то напиши. Будь здоров. Твой А. Чехов. 3/XII. На обороте: Коломна Моск. г(уб). Его высокоблагородию Петру Алексеевичу Сергеенко. Автограф поврежден.

{05342}

1485. В. М. ЛАВРОВУ 5 декабря 1894 г. Мелихово. Милый друг, как было говорено, для январской книжки я привезу повесть... Но понадобится мне но менее четырех листов, так что если в янв(арской) книжке тесно, то лучше отложить до какой-нибудь из следующих книжек. Если найдется место в янв(арской), то около 20 дек(абря) приеду в Москву читать корректуру. Во всяком разе напиши мне. Идет снег. Приятно быть помещиком, но всё же тянет в Москву - пошататься. Низкий поклон В(иктору) А(лександровичу). Твой А. Чехов. 5-XII-94 Ст. Лопасня. На обороте: Москва, Вуколу Михайловичу Лаврову. Угол Б. Никитской и Леонтьевского, 2-24, в редакции "Русской мысли".

1486. А. С. СУВОРИНУ 5 декабря 1894 г. Мелихово. 5 дек. Лавры Боборыкина не дают мне спать: пишу повесть из московской жизни. Пришлю ее в корректуре Вам и Анне Ивановне. Нового ничего нет. Публика ждет чего-то особенного, и газеты ее не удовлетворяют; но желания ее крайне неопределенны. Даже слухов определенных нет, а всё какая-то бесформица. Русского человека всегда больше интересовала иностранная политика, чем своя русская, и, прислушиваясь к разговорам, видишь теперь, до какой степени наивен и суеверен русский интеллигент и как мало у него знаний. Его нянька в детстве ушибла, его запугали воспитанием, и он боится иметь собственное мнение и так мало верит себе, что если сегодня сделал овацию Ермоловой, то завтра ему уже совестно этой овации.

{05343}

Но как бы ни было, все ждут и на что-то надеются, и все при встрече улыбаются. Если Федор Иванович согласится на покупку "Пестр(ых) расск(азов)" с уступкой 40%, то велите погасить 1004 - долг конторе и, за вычетом типографских расходов, остальные возьмите себе в погашение заграничного долга (1200), после чего я останусь должен лично Вам всего рублей 400-500. Мне же не присылайте, ибо пока я не нуждаюсь. В декабре за повесть я могу взять около тысячи, а этого мне за глаза. Поздравляю с новым тарифом. Это замечательная реформа. Выпал наконец снег. Хочется в Москву - пошататься, но некогда, надо писать. Ради создателя, прикажите выслать в Париж Павловскому мои сочинения. Я уже писал в магазин, но магазин почему-то не внемлет гласу моему, Павловского же бомбандирует письмами какой-то француз-издатель. Будьте здоровы. Если из Берлина уйдет Шувалов, то останется ли Мальцев? Мысль о ночлежном доме не оставляет меня, и я под старость устрою его, конечно, без помощи Татищева. Желаю всех благ. Поклон Вашим. Ваш А. Чехов. 1487. И. Я. ПАВЛОВСКОМУ 5 декабря 1894 г. Мелихово. 5 дек., Ст. Лопасня Моск.-Курск. д. Многоуважаемый Иван Яковлевич, я писал уже в магазин "Нового времени", чтобы Вам выслали все мои книги, но глас мой оказался вопиющим в пустыне. Сегодня я написал Суворину и думаю, что он сделает надлежащее распоряжение. Рекомендую для Лангена следующие рассказы, как наиболее подходящие для французского читателя: 1. "Тина". 2. "Поцелуй". 3. "Дуэль". 4. "Дома". 5. "Страх". 6. "Именины". Предложите ему "Пестрые рассказы". Я затрудняюсь выбирать, потому что большинство моих рассказов кажется мне неподходящими для франц(узской) публики.

{05344}

Как вы живете? Я постараюсь приехать в марте в Париж. Насчет "Cosmopolitan" я серьезно подумаю и отвечу представителю оного тотчас же по получению от него письма. Можно послать ему "Сахалин", но лучше беллетристику. Благодарю Вас за хлопоты и низко кланяюсь. Ваш А. Чехов.

1488. Е. М. ШАВРОВОЙ 11 декабря 1894 г. Мелихово. 11-ХII-4 Ст. Лопасня. Исполняю Ваше желание: посылаю фотографию работы Асикритова - лучшей у меня нет. Буду теперь ждать Вашего портрета. Если пошлете его заказным письмом, то адресуйтесь в редакцию "Русской мысли". Я совершенно здоров. В янв(арской) книжке "Русской мысли" будет моя повесть - "Три года". Замысел был один, а вышло что-то другое, довольно вялое и не шелковое, как я хотел, а батистовое. Вы экспрессионистка, Вам не понравится. Надоело всё одно и то же, хочется про чертей писать, про страшных, вулканических женщин, про колдунов - но увы! - требуют благонамеренных повестей и рассказов из жизни Иванов Гаврилычей и их супруг. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов.

1489. В. М. ЛАВРОВУ 11-18 декабря 1894 г. Мелихово. ТРИ ГОДА (Сцены из семейной жизни) Вот тебе название грядущей повести. Если слово "сцены" не нравится, то просто оставь "из семейной жизни" или просто "рассказ". Скоро приеду. Будь здрав. Твой А. Чехов.

{05345}

1490. А. С. СУВОРИНУ 12 декабря 1894 г. Мелихово. 12/XII. Только что составил "сведения" для министерства земледелия, написал почти целую корреспонденцию, а теперь пишу Вам на лиловой бумажке. Вы спрашиваете в последнем письме: "Что должен желать теперь русский человек?" Вот мой ответ: желать. Ему нужны прежде всего желания, темперамент. Надоело кисляйство. Итак, с Нового года мы начинаем новый счет. Попросите Вашего бухгалтера, чтобы он понатужился и, несмотря на недосуг, устроил бы так, чтобы с 1-го января не было никаких saldo. Жду от него почтенного письма, им обещанного. 100 р., оставшиеся после расчета за "Пестрые рассказы" (если не желаете взять в счет 1200 р.), велите прислать в "Русскую мысль" для передачи мне, или же, еще лучше, разрешите получить их в московском магазине. За сим обещаю Вам о счетах больше не писать. На днях я соделался крестным папашей. Крестил маленькую княжну Наташу. Как быстро идет время! Боже мой! Мои товарищи по университету уже статские советники. Один только я дослужился... до кукиша с маслом. Даже коллежским регистратором не был. Низко кланяюсь Анне Ивановне, Насте, Боре и Эмили. Да хранят небеса Ваш Эртелев пер., Ваш дом и даже типографию. Я здоров. Мне снилось, будто я прикладывал припарку на живот Шабельской. Она очень симпатична, и я рад, что был полезен ей хотя во сне. Ваш А. Чехов.

{05346}

1491. Л. Б. ЯВОРСКОЙ Первая половина декабря 1894 г. Мелихово. Многоуважаемая Лидия Борисовна! Народный учитель М. Е. Плотов, мой сосед, на святках собирается поехать в Москву и выражает желание побывать в театре. Но так как без протекции ему не обойтись, прошу Вас оставить в кассе театра билет на тот день и ту пьесу, которые он укажет в Р. S. этого письма. Уважающий Вас А. Чехов. Р. S.

1492. М. П. ЧЕХОВОЙ 18 декабря 1894 г. Москва. Воскресенье. Я приехал и остановился в "Большой Московской" 1, рядом с ватерклозетом, первый подъезд. Можешь, если некогда, не приезжать ко мне; но непременно напиши, что из съестного везешь с собой, чтобы мне не купить того же. Купила ли стаканы? Товар от Андреева получен. Твой А. Чехов. Возвращусь в субботу. На обороте: Здесь, Угол 1-го Волховского и Божедомовск., д. Боровковой, кв. 5 Мадер Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой.

1493. В РЕДАКЦИЮ "НАСТОЛЬНОГО ЭНЦИКЛОПЕДИЧЕСКОГО СЛОВАРЯ" 22 декабря 1894 г. Москва. Имею честь сообщить Редакции Настольного энциклопедического словаря желаемые сведения. Я, Чехов Антон Павлович, родился в 1860 г. 17 янв(аря) в городе Таганроге. Дед мой и отец - уроженцы

{05347}

Воронежской губ(ернии) - бывшие крепостные Чертковых (деда и отца теперешнего редактора "Посредника" В. Г. Черткова). Воспитывался в Таганрогской гимназии, потом поступил в Московский университет на медицинский факультет; кончил курс в 1884 г. со степенью лекаря и уездного врача. В 1888 г. Академия наук выдала мне Пушкинскую премию. В 1890 г. я совершил путешествие на Сахалин; туда ехал через Сибирь, возвращался на пароходе Добровольного флота. В 1892/93 гг., когда в Московской губ(ернии) ожидалась холера, я заведовал временным медицинским участком (Мелиховским) в Серпуховском уезде. В 1893 г. был прикомандирован к Медицинскому департаменту. В настоящее время живу у себя в имении в Серпух(овском) уезде Моск(овской) г(убернии). Начал заниматься литературой в 1879 г. сначала в "Стрекозе", "Будильнике" и других юмористических и иллюстрированных журналах, затем в газетах и, наконец, в "Северном вестнике" и "Русской мысли". Вот названия моих сборников: "Пестрые рассказы", "В сумерках", "Рассказы", "Хмурые люди", "Дуэль", "Палата 6", "Детвора", "Очерки и рассказы". Писал и пьесы. Имею честь быть с почтением А. Чехов. 22-XII-94

1494. А. А. ПОПОВУ-МОНАСТЫРСКОМУ 22 или 23 декабря 1894 г. Москва. Многоуважаемый Алексей Алексеевич! Посылаю корректуру. Благоволите поместить в январск(ой) книжке девять первых глав. Сегодня Вам пришлют статью Обручева, которую передайте Виктору Александровичу. Корректуру, только что присланную Вами, я увезу с собой в деревню и возвращу 28 дек(абря). Ваш А. Чехов. На обороте: Его высокоблагородию Алексею Алексеевичу Попову.

{05348}

1495. Т. Л. ЩЕПКИНОЙ-КУПЕРНИК

24. декабря 1894 г. Москва. 24 дек. Сегодня в 9 часов утра, сидя в холодной классной комнате на Новой Басманной, я прочел Ваше "Одиночество" и простил Вам все Ваши преступления. Рассказ положительно хорош, и, нет сомнения, Вы умны и бесконечно хитры. Меня больше всего тронула художественность рассказа. Впрочем, Вы ничего не понимаете. Ваш А. Чехов. Р. S. Однако Вы не удержались и на странице 180 описали Софью Петровну. На конверте: Здесь, Ее высокоблагородию Татьяне Львовне, Щепкиной-Куперник. Тверская, "Лувр и Мадрит", 25. От потомств. почетн. гражд. Иосифа Кругель.

1496. А. С. КИСЕЛЕВУ 25 декабря 1894 г. Мелихово. Дорогой Алексей Сергеевич! Вас, Марию Владимировну, Василису Пантелевну и Сережу поздравляю с праздником и с наступающим Новым годом и желаю всего, что может только пожелать старый друг, который лучше новых двух. Душевно Ваш А. Чехов. 25/XII.

1497. М. П. ЧЕХОВОЙ 25 декабря 1894 г. Мелихово. 25 декабрь. Эту бумагу подарила мне Яворская (целый ящик). Под Рождество приехал Куркин. Батюшка и дьячок ночевали во флигеле, Куркин в моей комнате, Иван -

{05349}

в кабинете, я - в твоей и укрывался твоим стеганым одеялом. Отдушника и стекол для шкафа я не купил. Было некогда. Передай Наталии Михайловне, что мы все ожидаем ее и тебя к 29 января. Если она не приедет, то я подожгу ее мельницу и не буду знаком с ней. Умоляю ее приехать. Она мне необходима. Она знает, как вся наша семья расположена к ней, и с ее стороны не приехать было бы большою жестокостью. Получил от Лики письмо. Пишет, что учится петь, учится массажу и английскому языку. Пишет, что ей хотелось бы посидеть на моем диване, хотя бы 10 минут, и что приедет она в марте. Получил письмо от писательницы. Так смотри же: ждем к 29. Таня просила, чтобы ты уведомила ее, когда будешь дома. Она хочет приехать. Переведенная ею пьеса "Романтики" оказалась очень хорошей. Перевод изящный. Гольцев влюблен. У Лаврова болят почки. Потапенко был в Москве и уехал. Я и он поднесли дедушке серебряный портсигар. Будь здорова. Поклонись Александре Васильевне, Наталье Михайловне и всем Линтваревьш. Твой А. Чехов. 1498. Ал. П. ЧЕХОВУ 30 декабря 1894 г. Мелихово. 30 декаб. Владыко! Книжку я получил, и это твое желание конкурировать со мной на книжном рынке нахожу весьма дерзким. Никто у тебя не купит твоей книги, потому что все знают, что ты безнравственного поведения и всегда выпивши. Сотрудничать в "Русских вед(омостях)" ты не достоин, так как из Петербурга уже пишет Буква-Василевский - человек положительный и с характером. Впрочем, я поговорю. Полагаю, что рассказы печатать будут и без моей протекции.

{05350}

Сигар еще не получил и не нуждаюсь в твоих подарках. Когда получу твои сигары, то брошу их в нужник. Папаша стонал всю ночь. На вопрос, отчего он стонал, он ответил так: "Видел Вельзевула". В "Северном вестнике" состоит секретарем некая Нат(алия) Арабажи. Будь добр узнать у кого-нибудь (помимо членов редакции), как отчество этой Арабажи. Необходимо. Третьего дня я был у сумасшедших на елке, в буйном отделении. Жаль, что тебя не было там. Так как скоро Новый год, то поздравляю твое семейство и желаю всяких благ, тебе же желаю увидеть во сне Вельзевула. Француженке, которая тебе так нравилась, за твое безнравственное поведение с ней (coitus) деньги уплачены. В "Русских вед(омостях)" буду не раньше 6-го янв(аря). Всего хорошего-ссс... Все ли здоровы-ссс... Ваш-ссс... А. Чехов. Если бываешь в "Петербургской газете", то узнай там адрес Лидии Алексеевны Авиловой, сестры m-me Худековой. Опять-таки узнай вскользь, без разговоров. А насчет рассказа скажи юному редактору, что не пришлю ни одной строки за то, что они перестали высылать мне газету.

1499. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ 31 декабря 1894 г. Мелихово. 31 дек. Многоуважаемый Иван Иванович! "Рассказ старшего садовника" отдаю в полное Ваше распоряжение. По-моему, он не подходит для народного издания и замена одних слов другими не сделает его понятным. Но дело Ваше. Корректуру пришлите вместе с проектом поправок - и я исполню Ваше желание.

{05351}

"Русские ведомости" - замечу а propos - ради страха иудейска выбросили в начале речи садовника следующие слова: "Веровать в бога нетрудно. В него веровали и инквизиторы, и Бирон, и Аракчеев. Нет, вы в человека уверуйте!" С первого по третье января (включительно) я буду дома. Четвертого поеду в Москву, где проживу неделю. 23-го декабря я собирался к Льву Николаевичу, но задержали "Русск(ие) ведомости", которые усадили меня за рассказ. Рассчитываю побывать у него до 10 янв(аря). Судя по тому, что письмо написано не Вашим почерком, у Вас болят глаза. Отчего Вы не полечитесь? Глаза лечат теперь превосходно, медицина в этом отношении далеко ушла. По крайней мере от лечения на бывает хуже. Желаю Вам всяких благ, земных и небесных. Спасибо Вам за Тищенко. Ваш А. Чехов.

1500. Т. Л. ЩЕПКИНОЙ-КУПЕРНИК 1893-1894 гг. Москва. Рукой Л. Б. Яворской: Мы сейчас вернемся. Лидия Яворская. Мы уехали. А. Чехов. Рукой Л. Б. Яворской: Мы просим подождать, дорогая Farfadette. Lydie.

Том 6 Январь 1895 - май 1897

1895

1501. В. Н. АРГУТИНСКОМУ-ДОЛГОРУКОВУ 1 января 1895 г. Мелихово. Многоуважаемый Владимир Николаевич, буду очень рад видеть Вас и поблагодарить за Ваше милое письме. Приеду я в Москву 4 или 5 янв(аря) и остановлюсь в Больш(ой) московской гостинице в 1 или 5 номере. По всей вероятности, в среду, в девятом часу вечера, буду уже в гостинице. Хотел было я пригласить Вас к себе в деревню, но сообразил, что пока это письмо дойдет до Вас и пока Вы доедете, пройдет неделя. Небось, скучаете в Москве? А с армянкой-певицей так и не удалось познакомиться. Будьте здоровы. До свиданья! Ваш А. Чехов. 95 1/I Кстати: с Новым годом!

1502. И. М. КОНДРАТЬЕВУ 1 января 1895 г. Мелихово. 95 1/I Многоуважаемый Иван Максимович! Благоволите сделать распоряжение о высылке мне гонорара по адресу: редакция "Русской мысли" для передачи мне. Поздравляю Вас с Новым годом, с новым счастьем. Искренно Вас уважающий А. Чехов. Ст. Лопасня.

{06008}

1503. Г. М. ЧЕХОВУ Начало января, не позднее 5., 1895 г. Мелихово. Ст. Лопасня. Милый Жоржик, насчет "Русских ведомостей" я писал осенью (...) услуги и что гонорар еще впереди... Ах, миленький, в 1894 г. я не получал "Осколков" и всё юмористическое и иллюстрированное отправил в Серпухов в больницу (...) Подождем, что скажет новый год. Татьяну буду я праздновать в Москве, по всей вероятности, скромно, так как все эти пьяные торжества давно уже набили мне оскомину. Я предпочитаю спать, чем пить, и в 12 часов под Новый год я спал так же крепко, как в будень. Какой же журнал выслать тебе? Напиши определенно. Я кашляю. Если серьезно заболею, то придется 1/2 - 1 год пожить на родине, т. е. в Таганроге, ибо воздух родины - самый здоровый воздух. Если бы я был богат, то непременно купил бы тот дом, где жил Ипполит Чайковский. Кстати, в каких ты отношениях с сим господином? Всё еще переписываетесь? Если в январе или феврале буду в Петербурге, то, вероятно, буду видеться с ним. Тете, сестрам и о. Владимиру нижайший поклон. Тарабрину тоже. Обнимаю тебя. Твой А. Чехов.

1504. Н. В. АРАБАЖИ (ДЕГЕН) 5 января 1895 г. Москва. Москва, Б. московская гостиница, 5. Милостивая государыня Наталия Викторовна! В прошлом 1894 году я писал очень мало; в конце года я успел написать небольшую повесть, которую отдал в "Русскую мысль", в настоящее же время у меня нет ничего готового, нет определенных планов и потому

{06009}

могу ответить на Ваше письмо только неопределенно. Если напишу что-нибудь, то пришлю. Благодарю Вас за внимание, извиняюсь и остаюсь с истинным почтением. А. Чехов. 5 января.

1505. А. С. СУВОРИНУ 6 января 1895 г. Москва. Москва, Большая московская гостиница, 5. Не писал я Вам так долго по причинам, которые объяснять не стану, так как они не интересны. Живу теперь в Москве по причинам, которые тоже объяснять не стану. Я жив и здоров, но иногда чувствую себя отравленным. Только что вернулся с обеда, пил там мало, но во рту и в груди такое чувство, как будто я наелся мышьяку. Поздравляю Вас с Новым годом и от всего сердца желаю Вам и Вашим счастья и полного благополучия. Хотя Вы не Колбасин, а я не Тургенев, тем не менее все-таки беспокою Вас деловой просьбой. Ответьте мне возможно скорее: стоит ли переводить пьесу Ренана "L'abbesse de Jouarre", т. е. пропустит ли ее цензура? Напечатана она в его "Drames philosophiques", 1886. Если, по Вашему мнению, цензура этой пьесы не пропустит, то переводить ее и тратиться на нее не будут. Сегодня посетил меня армянский князь Вартан I, юный Аргутинский-Долгоруков; мне приятно было повидаться с ним. Хороший мальчик. Я собирался прислать Вам корректуру своего нового рассказа, но, к величайшему моему прискорбию, рассказ этот разделила редакция надвое, так что пока можно добыть только первую его половину, вторая же будет набрана не раньше 15-го. Работаю я теперь только в Москве, но душа моя тянется к Петербургу, где когда-то меня так баловали. Есть еще новая пьеса Ибсена, которую зовут, кажется, так: "Иоиль младший". Что Вы скажете про эту пьесу? Пропустит ли ее цензура?

{06010}

В Москве оттепель, идет дождь. У издателя "Русской мысли" Лаврова болят почки. Ассигновано полтораста рублей на отправку астрономки в Петербург. Будьте здоровы и богом хранимы. Нижайший поклон Анне Ивановне. Напишите мне поскорее. Ваш А. Чехов. 6 янв.

1506. А. С. СУВОРИНУ 10 января 1895 г. Москва. 10 янв. 95. Больш. моск. гостиница, 5. Большое спасибо за то, что пристали к нашей компании и притом так щедро. Оной особе мы помогаем так: мы выдаем ей по 40 руб. в месяц и обманываем ее, говоря, что эти деньги мы взяли для нее взаймы у богатого купца и что потребуем этот долг не раньше, как через 3 года. Помощи от нас она не принимает, кого-то стесняется, так что поневоле приходится врать. Я приеду в Петербург в Великом посту, не раньше, так как работы у меня по горло, а денег нет. Если приедете до 20-го янв(аря) в Москву, то я буду очень рад; после 20-го я уеду домой. Теперь в Москве не особенно скучно, и, быть может, Вы не пожалеете, что приехали. Под адресом я непременно подпишусь. В нем нет ничего такого, что оскорбляло бы мое достоинство, и есть только одно слово, которое немножко режет, - это "профессия"... Но как же иначе выразиться. А отказываться нет резона. Жаль, что не меня послали к Вам с адресом, я постарался бы убедить Вас если не подписаться, то по крайней мере снисходительно отнестись к этой затее. Я немножко похварываю, простудился, должно быть. Чертовский кашель создал мне репутацию человека нездорового, при встрече с которым непременно спрашивают: "Что это Вы как будто похудели?" Между тем в общем я совершенно здоров и кашляю только оттого, что привык кашлять.

{06011}

Вчера я был у Корша и смотрел "Sans Gкne". Пьеса поставлена роскошно и идет недурно. Главную роль играет Яворская - очень милая женщина. Благодарю Вас за письмо. Черкните мне еще о чем-нибудь. Если приедете, то поговорим о хлебном кризисе. По-моему, этот кризис сослужит России большую службу. Лошади сыты, свиньи сыты, девки веселы и ходят в резиновых калошах, скот дорог, мужики даже телят не продают - одним кулакам плохо, что и требовалось. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

1507. А. С. СУВОРИНУ 11 января 1895 г. Москва. Пишу еще раз: приезжайте в Москву поскорее, так как 20 янв(аря) я должен уже быть дома. Мы будем ездить по кладбищам и побываем в цирке. Во всяком случае постараюсь устроить так, чтобы Москва не показалась Вам кислой. Телеграфируйте немедленно. Ваш А. Чехов. 95 11/I Большая московская гостиница, 5.

1508. И. М. КОНДРАТЬЕВУ 12 января 1895 г. Москва. 12 янв. 95. Б. московская гостиница. Многоуважаемый Иван Максимович! Будьте добры, дайте мне каталог пьес, который мне очень нужен. Поздравляю Вас с Татьяной. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

{06012}

1509. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ 14 января 1895 г. Москва. Многоуважаемый Иван Иванович, я сделал кое-какие поправки и заметки, но небрежно. Если желаете, то рассказ я прочту еще раз в корректуре. Изменения, сделанные Вами (наприм(ер), рассказ от третьего лица, а не от первого), весьма уместны. Слово "девица" надо везде заменить "женщиной". Примечания о мамаше и тапере, мне кажется, не нужны; они отвлекают внимание читателя. Желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов. 14 янв.

1510. Е. Я. ЧЕХОВОЙ 16 января 1895 г. Москва. 16 янв. Я приеду с курьерским в четверг. Если же приеду раньше, то найму ямщика. А. Чехов. На обороте: Ст. Лопасня, Моск.-Курск(ой) Ее высокоблагородию Евгении Яковлевне Чеховой.

1511. А. А. АНДРЕЕВОЙ 18 января 1895 г. Москва. 18 янв. Многоуважаемая Александра Алексеевна! И вчера, и сегодня я собирался побывать у Вас, но не успел. Уезжаю домой, 27 января опять буду в Москве и тогда непременно побываю у Вас и лично поблагодарю за письмо. Я очень тронут Вашим вниманием. Желаю Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

{06013}

Хотел написать Вам подлиннее, да пороху не хватило. В Москве я заболтался и потерял способность писать. На конверте: Здесь. Ее высокоблагородию Александре Алексеевне Андреевой. Тверская, Брюс(овский) пер., д. Андреева.

1512. В. В. БИЛИБИНУ 18 января 1895 г. Москва. 18 янв. 95. Милый Виктор Викторович, извините, я сделал кляксу. Ваше последнее письмо не застало меня в Москве и было препровождено этапным порядком по месту моего жительства в г. Серпухов, оттуда, неделю спустя, сотский (цОцкай) принес его в волостное правление, последнее прислало мне его, когда уже меня не было дома; в конце концов его привезла мне сестра в Москву. Вы поздравляете меня с Новым годом. Прекрасно. Я делаю то же самое. Тысяча самых сердечных пожеланий Вам, Анне Аркадьевне и Вашим августейшим наследникам. Желаю счастья, а главное здоровья, на которое Вы, помнится, не переставали жаловаться. Я не пишу пьесы, да и не хочется писать. Постарел, и нет уже пыла. Хочется роман писать длинный, в сто верст. Когда пьеса будет готова, напишите мне, не нужна ли Вам протекция у Корша. Я живу в деревне, изредка наведываюсь в Москву, где ем устриц. Старею. Денег нет. Орденов нет. Чинов нет. Долги есть. Почитываю Вас и вспоминаю былое, и когда на пути своем встречаю какого-нибудь юного юмориста, то читаю ему "Бородино" и говорю "Богатыри не вы!" Мы с Вами когда-то были очень либеральны, но меня почему-то считали консерватором. Недавно я взглянул в старые "Осколки", уже наполовину забытые, и удивился задору, какой сидел тогда в Вас и во

{06014}

мне и какого нет теперь ни у одного из новейших гениев. Отчего бы нам не переписываться, хотя бы раз в месяц? Душа моя по-прежнему лежит к Вам, а с тех пор как Вы так мудро и великодушно решили Ваш семейный вопрос, к моему уважению к Вам стала примешиваться еще маленькая зависть, но, конечно, не гнусная зависть актерская, а зависть лирика. Пишите мне в ст. Лопасню. Низко кланяюсь Анне Аркадьевне и благодарю ее за поклон. Будьте здоровы. Весь Ваш А. Чехов.

1513. И. М. КОНДРАТЬЕВУ 19 января 1895 г. Москва. Ст. Лопасня, Моск.-Курск. д., 95 19/I. Многоуважаемый Иван Максимович! Будьте добры сделать распоряжение насчет гонорара; удобнее всего послать его в редакцию "Русской мысли" для передачи мне. Благодарю за каталоги. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

1514. А. С. СУВОРИНУ 19 января 1895 г. Москва. 19 янв. Я написал Васильевой. Мелкие рассказы, потому что они мелкие, переводятся, забываются и опять переводятся, и потому меня переводят во Франции гораздо чаще, чем Толстого. Не дождавшись Вас, уезжаю в деревню. 27-го я опять буду в Москве; если бы Вы приехали, то, пожалуй, я поехал бы с Вами в Петербург. Но Вы не приедете. Когда уляжется всеобщее ликованье по случаю великих радостных событий, напишите мне. Интересно

{06015}

бы понаблюдать, каково будет похмелье, то состояние перегара, когда человек чувствует себя разбитым и виноватым и смутно сознает, что накануне он вел себя оскорбительно. Напишите мне подробно и поязвительней, и это для Вас тем легче, что Вы теперь volens-nolens наблюдаете каждый день и, вероятно, уже чувствуете раздражение. Приближается весна, дни становятся длиннее. Хочется писать и кажется, что в этом году я буду писать так же много, как Потапенко. И деньги нужны адски. Мне нужно 20 тысяч годового дохода, так как я уже не могу спать с женщиной, если она не в шелковой сорочке. К тому же, когда у меня есть деньги, я чувствую себя как на облаках, немножко пьяно, и не могу не тратить их на всякий вздор. Третьего дня я был именинник; ожидал подарков и не получил ни шиша. Князек Аргутинский бывал у меня каждый день. Он хочет заниматься литературой, но всё никак не соберется начать. Янв(арская) книжка "Русской мысли" была арестована, потом помилована. Из моего рассказа цензура выкинула строки, относящиеся к религии. Ведь "Русская мысль" посылает свои статьи в предварительную цензуру. Это отнимает всякую охоту писать свободно; пишешь и всё чувствуешь кость поперек горла. Был я у Левитана в мастерской. Это лучший русский пейзажист, но, представьте, уже нет молодости. Пишет уже не молодо, а бравурно. Я думаю, что его истаскали бабы. Эти милые создания дают любовь, а берут у мужчины немного: только молодость. Пейзаж невозможно писать без пафоса, без восторга, а восторг невозможен, когда человек обожрался. Если бы я был художником-пейзажистом, то вел бы жизнь почти аскетическую: употреблял бы раз в год и ел бы раз в день. Кундасова обеспечена до сентября. Будьте здоровы и благополучны. Нижайший поклон Анне Ивановне. Жажду повидаться с ней. Ваш А. Чехов.

{06016}

1515. Ал. П. ЧЕХОВУ 19 января 1895 г. Москва. Владыко! Я имею полное основание не курить твоих сигар и бросить их в нужник, так как я до сих пор еще не исполнил ни одного твоего поручения. 1) Насчет "Русских ведомостей". Главный редактор Соболевский, мой хороший знакомый, уехал за границу. Осталось 11 неглавных, от которых трудно добиться какого-нибудь толку. Если пришлешь корреспонденцию, то она будет утеряна, ее не найдут и ты не будешь знать к кому обратиться. Из Петербурга в "Русские ведомости" кроме Буквы пишут еще несколько человек. Повторяю: единственное, что пока возможно для тебя в "Р(усских) в(едомостях)", - это давать беллетристику, которая оплачивается, кстати сказать, недурно. Когда Соболевский вернется, я поговорю с ним. 2) Рассказ твой очень хорош, кроме заглавия, которое положительно никуда не годится. Меня растрогал рассказ, он весьма умен и сделан хорошо, и я пожалел только, что ты засадил своих героев в сумасшедший дом. То, что они делают и говорят, могли бы они делать и говорить и на свободе, и последнее было бы художественнее, ибо болезнь как болезнь имеет у читателя скорее патологический интерес, чем художественный, и больному психически читатель не верит. Вообще ты прогрессируешь, и я начинаю узнавать в тебе ученика V класса, который не мог бы, а уже может лучше. Твою повесть я отдам в "Русскую мысль" или в "Артиста", а если не боишься деления, то в "Русские ведомости". Придумай новое заглавие, менее драматическое, более короткое, более простое. Для ропщущего попа (в финале) придумай иные выражения, а то ты повторяешь Базарова-отца. Повесть будет лежать у меня в портфеле до 27-го, затем я сдам ее. Янв(арская), февр(альская) и март(овская) книжки уже абонированы, и ты все равно не успеешь попасть в них. Я уезжаю в деревню, где проживу до 27 янв(аря). Ты прочел мне длинную рацею насчет "протекции". А по-моему, это очень хорошее, довольно выразительно(е)

{06017}

слово. Даже дачи бывают с протекцией. И почему не оказать протекции, если это полезно и притом никого не оскорбит и не обидит? Протекция лишь тогда гадка, когда она идет рядом с несправедливостью. Одним словом, ты пуговица. Пиши и будь здрав, как бык. Упрекающий тебя брат твой А. Достойнов-Благороднов. 19 янв.

1516. Л. С. МИЗИНОВОЙ 20 или 21 января 1895 г. Мелихово. Милая Лика, я жду Вас в январе и феврале; если буду в Петербурге, то известите меня о Вашем приезде и я приеду в Москву, в Мелихово - или куда прикажете. Мне хочется поговорить с Вами, писать же не о чем, так как всё осталось по-старому и нового нет ничего. Буду ждать Вас с нетерпением. Желаю всего хорошего и остаюсь по-прежнему Ваш А. Чехов. Р. S. Маша просит, чтобы Вы привезли 2 пары перчаток и духов.

1517. А. С. СУВОРИНУ 21 января 1895 г. Мелихово. 21. Буду непременно телеграфировать Вам. Приезжайте, но не целуйте "ступни ног у Куперник". Это талантливая девочка, но едва ли она покажется Вам симпатичной. Мне жаль ее, потому что досадно на себя: она три дня в неделе бывает мне противна. Она хитрит, как чёрт, но побуждения так мелки, что в результате выходит не чёрт, а крыса. Яворская же - другое дело. Это очень добрая женщина и актриса, из которой, быть может, вышло бы что-нибудь, если бы она не была испорчена школой. Она немножко халда, но это ничего. Кундасовой я и не думал изображать, Христос с Вами; во-первых, Кундасова относится к деньгам совсем иначе, во-вторых, она не знала семейной

{06018}

жизни, в-третьих, она, как бы ни было - больная. Старик купец тоже не похож на моего отца, так как отец мой до конца дней своих останется тем же, чем был всю жизнь, - человеком среднего калибра, слабого полета. Что же касается религии, то молодые купцы относятся к ней с раздражением. Если бы Вас в детстве секли из-за религии, то Вам это было бы понятно. И почему это раздражение - глупость? Оно, быть может, глупо выражено, но само по себе оно не так глупо, как Вам кажется. Оно меньше нуждается в оправдании, чем, например, идиллическое отношение к религии, когда любят религию по-барски, с прохладцей, как любят метель и бурю, сидя в кабинете. Астрономке напишу, что Вы хотите видеть ее. Она будет тронута и, вероятно, постарается свидеться с Вами. Я послал Андреевскому книгу, потому что получил 1-2 года назад его речи. А так как Вы не прислали мне своей "Любви" в переплете, как обещали, то я имел полное право не посылать Вам своей книги. К тому же я знал, что Вы нашего брата "молодого писателя" недолюбливаете (и даже изволили недавно выразиться, что не знаете, "знают ли они что-нибудь"), сам я к своим книжкам оравнодушел - и потому посылать их нет охоты; да и Сытин прислал пока только 10 экз. Не знаю, удачно ли я оправдался? Фю-фю! Женщины отнимают молодость, только не у меня. В своей жизни я был приказчиком, а не хозяином, и судьба меня мало баловала. У меня было мало романов, и я так же похож на Екатерину, как орех на броненосец. Шелковые же сорочки я понимаю только в смысле удобства, чтобы рукам было мягко. Я чувствую расположение к комфорту, разврат же не манит меня, и я не мог бы оценить, например, Марии Андреевны. Мне для здоровья надо уезжать куда-нибудь подальше месяцев на 8-10. Уеду в Австралию или в устье Енисея. Иначе я издохну. - Хорошо, я приеду в Петербург, но будет ли у меня комната, где я мог бы спрятаться? Это вопрос весьма важный, ибо весь февраль я должен буду писать, чтобы заработать на свое путешествие. Ах, как надо уехать! У меня хрипит вся грудь, а геморрой такой, что чертям тошно - надо операцию делать. Нет, шут с ней с литературой, следовало

{06019}

бы медициной заниматься. А впрочем, не мое дело рассуждать об этом. Литературе я обязан счастливейшими днями моей жизни и лучшими симпатиями. Нижайший поклон Анне Ивановне, Насте и Боре. Весь Ваш А. Чехов. 26-го буду в Москве. Б(ольшая) московская гостиница.

1518. М. П. ЧЕХОВОЙ 28 января 1895 г. Москва. Если есть письма на мое имя, то привези их. Побывай у меня во вторник, надо поговорить насчет постройки. У меня есть план. По всей вероятности, на этих днях я уеду в Петербург. Григорович болен. Поклон всем. А. Чехов. Суббота, вечер. Больш. моск., 8. На обороте: Ст. Лопасня, Моск.-Курск. д. Ее высокоблагород(ию) Марии Павловне Чеховой.

1519. А. А. ПОПОВУ-МОНАСТЫРСКОМУ Конец января 1895 г. Москва. Многоуважаемый Алексей Алексеевич! Будьте добры, скажите в телефон Кушнереву, чтобы оттиснул мои "Три года" (последние главы), и оттиск вручите подателю сего кн. Аргутинскому, который привезет мне его в Петербург. (Хочу прочесть кое-что в Литерат(урном) обществе.) Если можно, присоедините оттиск и первой части, напечатанной в янв(арской) книжке. Желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов. На обороте: Его высокоблагородию Алексею Алексеевичу Попову.

{06020}

1520. М. П. ЧЕХОВОЙ 1 февраля 1895 г. Москва. 1 февр. Была у меня Саша Селиванова, принесла почетный билет на концерт в пользу акушерских курсов; получила 5 руб. Кланялась тебе и велела передать ее адрес: Солянка, д. Волкова, кв. 112. Возьми у Яворской мой билет, заплати и пошли Ивану. Кресло первого ряда. Если же сама не хочешь идти, то поручи это сделать Дедушке или его сыну. В "Русской мысли" есть посылка, которую нужно бундить свезти в Мелихово. Сегодня уезжаю со скорым. Будь здорова. Твой А. Чехов. На обороте: Здесь. Угол 1-го Волхонского и Божедомского, д. Боровковой, кв. Мадер. Ее высокоблагород(ию) Марии Павловне Чеховой.

1521. Н. И. СТОРОЖЕНКО 3 февраля 1895 г. Петербург. Невский, 132, кв. 15. Многоуважаемый Николай Ильич! Посылаю рассказ для сборника и извиняюсь за промедление. Если пришлете мне корректуру, то буду очень благодарен. Быть может, в корректуре я изменю заглавие, если придумаю какое-нибудь новое, более подходящее. Еще раз извиняюсь. Искренно Вас уважающий и преданный А. Чехов. 3 февр.

{06021}

1522. М. П. ЧЕХОВОЙ 7 февраля 1895 г. Петербург, 7 февр. Петербург. Вчера у меня прескверно болела голова, сегодня легче. Блинов еще не ел. Вот тебе наставления по части домашнего благоустройства: 1) Для бани купи пакли у Бахмарина или у Прокина - смотря у кого подешевле; гвозди лучше купить на Балчуге в Москве у Гужона. Гужон вышлет. Что касается железа для крыши, то надо посоветоваться с Толоконниковым. 2) Купи кресло-качалку у Мюра. 3) В Московском земельном банке (Тверской бульв(ар), правая сторона) уплати проценты за это полугодие. 4) Под банком находится Коммерческое страховое общество, в котором застрахован наш дом. Так вот, возобнови страховку на 1895 г. и спроси в банке, как это сделать и не сделает ли этого сам банк. В прошлом году застраховал нас сам банк. Также застрахуй людскую и флигель, оцепив оба строения по 1000 р. каждое. Если застраховать без агента нельзя, то мы застрахуем в земстве. 5) Купи овса, сколько возможно. 6) Купи лесу для риги. 7) Если найдется порядочная лошадь в 70-80 р. под стать Кубарю, то купи. 8) За лес Шибаеву надо уплатить, по возможности теперь же. Наведи стороной справку, нет ли продажного леса у графа. На сих днях пришлю тебе на все вышеписанные расходы 600 р. Если купишь мне ковер для кабинета - побольше и подешевле, - то ничего против этого иметь не буду. Поклон всем нашим. Третьего дня я обедал у Александра. Его жена кончила кулинарные курсы и в самом деле готовит кушанья великолепно. А сын его Миша удивительный мальчик по интеллигентности. В его глазах блестит нервность. Я думаю, что из него выйдет талантливый человек. Будь здорова, однако. Вчера был у меня Лейкин и просил приехать к нему за семенами.

{06022}

Пиши что-нибудь. Адрес пока: "Новое время", для меня, или по адресу Александра: Невский, 132, кв. 15. Твой А. Чехов. Надо застраховать скот. Спроси у старосты, как это сделать.

1523. М. П. ЧЕХОВОЙ 11 февраля 1895 г. Петербург. Посылаю тебе записку для получения 600 р. из книжного магазина "Нового времени". Каждое первое число из оного магазина будешь получать по 200 руб. Не знаю, когда приеду и куда поеду. Хочется выехать из Петербурга 12 февр(аля). Если это удастся, то увидимся 13 февр(аля). Остановлюсь по-прежнему в Б(ольшой) московск(ой) гостинице. Будь здорова. Твой А. Чехов. 11 февр. 95 г.

1524. М. П. ЧЕХОВОЙ 12 февраля 1895 г. Петербург. 12 февр. Вероятно, банк уже застраховал наш дом и тебе придется говорить только о кухне и флигеле. Устроить страховку очень нетрудно; бумаг никаких не требуется. Вчера выехал в Москву Володя Саблин, который повез для передачи тебе записку-чек на 600 р. Получишь сии деньги в книжном магазине "Нов(ого) времени". Письмо Володя оставит в редакции "Русских ведомостей". Нового ничего нет. Я приеду на этой неделе. День проживу в Москве, потом двину в Мелихово. Кланяюсь всем. Будь здорова. Твой А. Чехов. Скажи на всякий случай, чтобы выслали лошадей в субботу к курьерскому.

{06023}

1525. О. И. ФЕЛЬДМАНУ 13 февраля 1895 г. Петербург. Многоуважаемый Осип Ильич, возвращаю альбом с просьбой извинить меня. Я не придумал ничего подходящего. Я начал одну страницу (41); когда встретимся, прибавлю еще что-нибудь, теперь же голова отказывается думать. Желаю Вам всего хорошего. Посланному дайте записку, удостоверяющую, что альбом Вами получен, иначе я буду беспокоиться. Преданный А. Чехов. 13 февр. Хотел было сам привезти альбом, но нельзя: меня пишет художник.

1526. Л. А. АВИЛОВОЙ 14 февраля 1895 г. Петербург. Многоуважаемая Лидия Алексеевна! Вы не правы, говоря, что я у Вас скучал бессовестно. Я не скучал, а был несколько подавлен, так как по лицу Вашему видел, что Вам надоели гости. Мне хотелось обедать у Вас, но вчера Вы не повторили приглашения, и я вывел заключение опять-таки, что Вам надоели гости. Буренина я не видел сегодня и, вероятно, не увижусь с ним, так как постараюсь завтра уехать к себе в деревню. Посылаю Вам книжку и тысячу душевных пожеланий и благословений. Пишите роман. Искренно преданный А. Чехов.

{06024}

1527. Л. В. СРЕДИНУ 14 февраля 1895 г. Петербург. Петербург. Эртелев пер., 6. 14 февр. Большое Вам спасибо, дорогой Леонид Валентинович, за письмо и за фотографию. Ваша "Березань" напомнила мне о многом. Ведь я пробыл на ней 50 дней! Когда я теперь закрываю глаза, то вспоминаю всё до мельчайших подробностей, даже выражение глаз у нашего пароходного ресторатора, отставного жандарма. По пути от Гонг-Конга до Сингапура нас страшно валяло; груза не было, и думали, что пустой пароход опрокинется. Я жив и, кажется, здоров. Кашляю, иногда донимают перебои сердца, но к этому я уже привык, как привыкают к бородавкам. Работаю, старею, понемножку тупею. Книга моя еще не вышла, лежит в складе типографии, иначе Вы давно бы уже получили ее. В Крым, вероятно, попаду я нескоро. Не тянет. Думаю, что приеду к Вам лет через пять, не раньше. Миров оставил сцену и идет в чиновники. Желаю Вам всего хорошего, а главное - здравия и отличного настроения. Вашей семье и нашим общим знакомым нижайший поклон. Через неделю уезжаю к себе в деревню встречать весну. Скоро март. Ваш А. Чехов. На конверте: Ялта, Доктору Леониду Валентиновичу Средину.

1528. Л. А. АВИЛОВОЙ 15 февраля 1895 г. Петербург. 15 февр. Несмотря даже на то, что в соседней комнате пели Маркони и Баттистини, оба Ваши рассказа я прочел с большим вниманием. "Власть" милый рассказ, но будет лучше, если Вы изобразите не земского начальника, а просто помещика. Что же касается "Ко дню ангела", то это не рассказ, а вещь, и притом громоздкая

{06025}

вещь. Вы нагромоздили целую гору подробностей, и эта гора заслонила солнце. Надо сделать или большую повесть, этак в листа четыре, или же маленький рассказ, начав с того момента, когда барина несут в дом. Резюме: Вы талантливый человек, но Вы отяжелели, или, выражаясь вульгарно, отсырели и принадлежите уже к разряду сырых литераторов. Язык у Вас изысканный, как у стариков. Для чего это Вашей героине понадобилось ощупывать палкой прочность поверхности снега? И зачем прочность? Точно дело идет о сюртуке или мебели. (Нужно плотность, а не прочность.) И поверхность снега тоже неловкое выражение, как поверхность муки или поверхность песку. Затем встречаются и такие штучки: "Никифор отделился от столба ворот" или "крикнул он и отделился от стены". Пишите роман. Пишите роман целый год, потом полгода сокращайте его, а потом печатайте. Вы мало отделываете, писательница же должна не писать, а вышивать на бумаге, чтобы труд был кропотливым, медлительным. Простите за сии наставления. Иногда приходит желание напустить на себя важность и прочесть нотацию. Сегодня я остался или, вернее, был оставлен, завтра непременно уезжаю. Желаю Вам всего, всего хорошего. Искренно преданный А. Чехов.

1529. М. П. ЧЕХОВОЙ 17 февраля 1895 г. Москва. Маша, я приехал и остановился в Большой московской гостинице, 5, крайний подъезд с Тверской. Сегодня после 5 1/2 час. вечера я буду сидеть у себя в номере. Если же меня не застанешь, то возьми ключ у швейцара и подожди меня в номере. Будем вместе пить чай или ужинать. Во всяком случае дай весточку о себе. Твой А. Чехов.

{06026}

1530. И. П. ЧЕХОВУ 13 февраля 1895 г. Москва. Я и Михаил Алексеевич приглашаем тебя сегодня в 9-м часу вечера в Центральную баню, а потом ужинать. Приходи ко мне в 8 1/4 час. веч. Я сегодня приехал. Завтра уезжаю. Поклон Соне и Володе. Твой А. Чехов. Ужинать будем в Б(ольшом) московским.

1531. А. С. СУВОРИНУ 19 февраля 1895 г. Мелихово. 19 февр. Я уже в Мелихове, сижу и пишу в поте лица. Благодаря чудесному петербургскому климату почти совсем не кашляю и чувствую себя великолепно. Мне не хотелось уезжать от Вас, но что делать? Надо писать для "Артиста", очень надо, ибо дома ожидали меня телеграммы, а вне дома мучила совесть. Ненавижу какие-либо обязательства. Впрочем, без них не обойтись. Трудно прожить так, чтобы не брать авансов и не давать обещаний. В свободное время просматриваю "Всю Россию" и нахожу, что она имеет будущее. Составлена недурно и имеет импонирующий, многообещающий вид. Медицинский отдел хорош, лучшего не нужно. Отдел рыболовства суховат; надо не о рыбных заводах, а о рыбных ловлях, в частности об уженье рыбы, которым занимается 4/9 читателей. План деревенского дома хорош. Нужны баня, голубятня, курятник. Внешний вид книги изящен. Когда Шапиро пришлет Вам мои фотографии, то отдайте их Василию, который отправит их на почту. Буду, как Вильгельм, рассылать свои портреты в виде награды за особые заслуги. Погода чудесная. Небо освещено по-весеннему. Если бы я служил в департаменте государственной полиции, то написал бы целый доклад на тему, что

{06027}

приближение весны возбуждает бессмысленные мечтания. Да хранят Вас светлые небеса! Ваш А. Чехов. Пришлите мне письма Елизаветы Воробей. Мне кажется, что из них я сделаю рассказик строк на 400. Я так и назову рассказ: "Елизавет Воробей". Напишу, как голова ее мужа, постоянно трактующего о смерти, мало-помалу, особенно по ночам, стала походить на голый череп, и кончилось тем, что, лежа с ним однажды рядом, она почувствовала холодное прикосновение скелета и сошла с ума; помешалась она на том, что у нее родится не ребенок, а скелетик, и что от мужа пахнет серой.

1532. Е. М. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 20 февраля 1895 г. Мелихово. 20 ф. Ст. Лопасня. Присылайте Ваш рассказ, но не заказным письмом, а простым. Заказное уйдет в Серпухов и будет лежать там, пока сотский не соблаговолит принести с почты объявление, потом уйдет и через 2-3 недели возвратится с письмом. Очень рад служить Вам и очень рад прочесть рассказ, ибо уверен, что он очень хорош. Крепко жму Вам руку и пребываю cher maitr'ом. А. Чехов. Р. S. Сообщу по секрету: с 30 янв(аря) по 16 февр(аля) я прожил в Петербурге. На конверте: Петербург. Ее высокоблагородию Елене Михайловне Юст. Фурштадтская 8, кв. 5.

{06028}

1533. А. С. СУВОРИНУ 25 февраля 1895 г. Мелихово. 25 февр. Вы превосходно отчитали Циона. Да и г. Витте, министру, следовало бы сделать внушение, хотя бы словесно, за то, что он раньше так свысока третировал печать вообще и русскую в особенности - печать, которая теперь так дружно вступилась за него. Во всяком случае он должен быть признателен. Только что я написал последнее слово, как вбегает мать со словами: "заяц перед моим окном!" Пошел посмотреть, в самом деле на сажень от окна сидит большой заяц и размышляет о чем-то; посидел и спокойно поскакал по саду. У меня стали часто повторяться головные боли с мерцанием в глазах. Болезнь эта называется так: мерцающая скотома. Не скотина, а скотома. И теперь вот, то лежу, то брожу и не знаю, что делать со своей особой. Лечиться же нечем. По-прежнему всюду преследует меня звон и по-прежнему мне никто никогда не дарит ни подушек, ни брелок, ни галстуков. Вероятно, и не женат я до сих пор только по той причине, что жены имеют привычку дарить мужьям туфли. Но жениться я не прочь, хотя бы на рябой вдове. Становится скучно. Как-то странно, что мы уже никогда не увидим Лескова. Когда я виделся с ним в последний раз, он был весел и всё смеялся: "А Буренин говорит, что я бифштексы лопаю"; и свое здоровье он характеризовал так: "Это не жизнь, а только житие". И напрасно он в завещании своем написал, что доктора не знали, что делается с его сердцем. Доктора отлично знали, но скрывали от него. А как себя чувствует бедный Атава? Должно быть, смерть Лескова подействовала на него угнетающим образом. Если увидите Елизавет Воробей, то скажите ей, что мне хотелось повидаться с ней, но помешали обстоятельства. Надо бы изобразить ее в какой-нибудь повести или в рассказе, проект которого я изложил Вам в одном из последних писем. Посоветуйте ее мужу поступить в трагические актеры. Нехорошо голова болит.

{06029}

Желаю Вам всяких благ, денег и хороших закусок. У нас тепло, но снегу еще очень много. Ваш А. Чехов. С таким философом, как Нитче, я хотел бы встретиться где-нибудь в вагоне или на пароходе и проговорить с ним целую ночь. Философию его, впрочем, я считаю недолговечной. Она не столь убедительна, сколь бравурна.

1534. Е. М. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 28 февраля 1895 г. Мелихово. 28 февр. Ст. Лопасня. Вы правы: сюжет рискованный. Не могу сказать Вам ничего определенного, посоветую лишь запереть рассказ в сундук и продержать его там целый год, а потом прочесть. Тогда Вам видней будет, я же боюсь решать, боюсь, чтобы не ошибиться. Рассказ написан несколько жидковато: тенденция так и прет, подробности расползаются, как пролитое масло, лица же едва намечены. Есть лишние лица; например, брат героини, мать героини. Есть лишние эпизоды; например, события и разговоры перед свадьбой, да и всё, что свадьбы касается. Но если это недостатки, то не важные. Важнее, по-моему, то, что Вам не удалось справиться с формальной стороной. Чтобы решать вопросы, наприм(ер), о вырождении, психозах и т. п., надо быть знакомым с ними научно. Значение болезни (назовем ее из скромности латинской буквой S) Вами преувеличено. Во-первых, S излечим, во-вторых, если врачи находят у больного какое-нибудь тяжелое заболевание, наприм(ер) спинную сухотку (tabes) или цирроз печени, и если это заболевание произошло от S, то они ставят сравнительно благоприятное предсказание, так как S поддается терапии. В вырождениях, в общей нервности, дряблости и т. п. виноват не один S, а совокупность многих факторов: водка, табак, обжорство интеллигентного класса, отвратительное воспитание, недостаток физического труда, условия городской жизни и проч. и проч. И кроме S существуют еще другие болезни, не менее

{06030}

серьезные. Наприм(ер), бугорчатка. Также мне кажется, не дело художника бичевать людей за то, что они больны. Разве я виноват, что у меня мигрень? Разве Сидор виноват, что у него S, что к этой болезни он имеет большее предрасположение, чем Тарас? Разве Акулька виновата, что кости у нее страдают бугорчаткой? Никто не виноват, а если и есть виноватые, то касается это санитарной полиции, а не художников. Врачи в Вашем рассказе ведут себя прескверно. Вы заставляете их забыть о врачебной тайне; мало того, они тяжело больного, параличного посылают в город! Уж не на тарантасе ли потрепыхалась в город эта несчастная жертва таинственного S? А дамы в Вашем рассказе относятся к S, как к жупелу. Это напрасно. S есть не порок, не продукт злой воли, а болезнь, и больные S также нуждаются в теплом, сердечном уходе. Нехорошо, если жена бежит от больного мужа, ссылаясь на то, что болезнь заразная или скверная. Она, впрочем, может относиться к S, как ей угодно, но автор должен быть гуманен до кончика ногтей. Кстати: Вы знаете, что influenza также производит в организме разрушения, весьма не безразличные во всех смыслах? О, в природе очень мало такого, что не было бы вредно и не передавалось бы по наследству. Даже дышать вредно. Лично для себя я держусь такого правила: изображаю больных лишь постольку, поскольку они являются характерами или поскольку они картинны. Болезнями же я боюсь запугивать. "Нашего нервного века" я не признаю, так как во все века человечество было нервно. Кто боится нервности, тот пусть обратится в осетра или в корюшку; если осетр сделает глупость или подлость, то лишь одну: попадется на крючок, а потом в селянку с расстегаем. Мне хотелось бы, чтобы Вы изобразили что-нибудь жизнерадостное, ярко-зеленое, вроде пикника. Предоставьте нам, лекарям, изображать калек и черных монахов. Я скоро начну писать юмористические рассказы, ибо весь мой психопатологический репертуар уже исчерпан. Строю баню. Желаю Вам всяких благ, земных и небесных. Присылайте еще "Деловые бумаги". Я люблю читать Ваши рассказы. Только позвольте поставить Вам непременное

{06031}

условие: как бы ни была сурова моя критика, это не значит, что рассказ не годится для печати. Моя придирчивость сама по себе, а печатание и гонорар сами по себе. Ваш А. Чехов. Что за ужас! Нечаянно разрезал письмо надвое. Читайте и извиняйте.

1535. В. И. ЯКОВЕНКО 28 февраля 1895 г. Мелихово. 28 февр. Ст. Лопасня. Многоуважаемый Владимир Иванович! Студент Владимир Саблин (сын М. А. Саблина, одного из пайщиков "Русских ведомостей"), избирающий своею специальностью психиатрию, весьма желает послужить у Вас в Мещерском в качестве младшего надзирателя, чтобы на практике познакомиться с уходом за психическими больными. Должность надзирателя он хочет занимать в течение всего будущего лета, с мая по осень. Человек он здоровый, трезвый, серьезный, не избалованный; знает языки; может переводить, вести отчетность, смотреть за постройкой - постольку, поскольку сие к психиатрии относиться может. В случае Вашего согласия не откажите написать мне, куда и когда должен явиться г. Саблин, чтобы представиться Вам. Само собою разумеется, что, поступая к Вам в качестве младшего надзирателя, он вполне подчинится установленному порядку. Если Вам известен адрес Ольги Петровны, то сообщите мне его. Почтение Надежде Федоровне и всей Вашей семье. Крепко жму руку и желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов. На конверте: Ст. Молоди, Моск.-Курс. (д.) Его высокоблагородию Владимиру Ивановичу Яковенко. Покровско-Мещерское.

{06032}

1536. М. П. ЧЕХОВОЙ 2 марта 1895 г. Мелихово. 2 март. Ма chere Marie! Я в Серпухове угодил прямо на именины к Авдотье, так что вышло так, будто я нарочно приехал. В тот же день вечером вернулся в Мелихово на наемном за 1 рубль. Железо по 5 листов на пуд стоит в Серпухове 2 р. 90 к. По-моему, оно ничем не отличается от московского. Я взял пока 10 пуд(ов) для того, чтобы тебе показать, и в случае, если одобришь, напишу - вышлют остальное наложенным платежом. Купил я все печные мелочи, заказал куб в 6 ведер с медным краном за 3 р. Купил два колокольчика с пружиной, 30 пуд(ов) пакли первого сорта по 1 р. 20 к. за пуд с доставкой. Пригласил кровельщика и дятла. Первый, лучший кровельщик в Серпухове, работающий на земство, взял по 6 коп. за лист со своей подмазкой и желобами. За качество работы ручаются. Второй, т. е. дятел, взял за баню 5 р. + 50 к. награды за проход из города в Мелихово. Это тоже рекомендованный. Получил от Яворской письмо в стихах, но шестерни от Берданосова и двух рублей не получил, так как не был у него. Нижайший поклон Евдокии Исааковне и ее мужу Мордухаю Янкелевичу. Итак, тебе нечего покупать, ты можешь быть покойна. За постройкой я посмотрю духовными очами. Всё будет в порядке. А вот если ты съездишь с Дедушкой и посмотришь тарантас, то это будет недурно даже в смысле гешефта, так как покупать в Москве выгоднее, чем у Бахмарина. Надеюсь, что ты уже здорова и не заразила жабой ни одного еврейчика. Желаю всяких благ. Если не приедешь в эту пятницу, то убытка от этого не будет. Печник еще не пришел. Твой А. Чехов. Привези мне аптекарские весы, самые маленькие, и разновес. Продаются в аптекарских магазинах.

{06033}

1 кусок заграничного мыла 1 р. Пришли кровельщик и дятел. Отец пошел выдавать им материал с таким видом, как будто повел их сечь.

1537. М. П. ЧЕХОВОЙ 5 марта 1895 г. Мелихово. 5 м. Дятел уже кончил работу и ушел. Кровельщик кончает: потребовал еще 15 листов; пришлось дать из тех десяти пудов, которые я выписал из Серпухова. Печник копает глину. Положение печи на плане понятно, но непонятно, куда нужно вставить котел. Коробку с краном и котел рядом? Без котла прачечная немыслима, потому что прачки варят из белья бульон. Непонятно также, для чего дверь из прихожей в мыльную. Из мыльной достаточно бы одной двери, которая идет в раздевальную. Из Серпухова всё пришло в исправности. Лес уже перестали возить. Всё свезли. Миша прислал письмо: едет в Мелихово. В понедельник повезут навоз. Привези, купив в аптек(арском) магазине: 1 ф. мыла Джейса (вонючее), персидского порошка от блох на 20 копе. Spiritus Hebrae (в аптеке) на 20 копе. Этот спирт Гебры употребляется при мытье собак от блох. Купи также намордник для Брома, самый дешевый, а то без намордника мыть его нельзя. Купи кофе, но не от блох, а для питья. Если же находишь, что этот каламбур неудачен, то извини. Купи грибов. Это мать велит. Главнее же всего - намордник. Я здоров, голова не болит. Мужики взяли деньги за возку леса. Мороз. После твоего отъезда у Кувшинчихи ни разу не горело. Купили два лома для пруда в рассуждении льда. Приезжал Бахмарин за деньгами. Говорил с печником: котел и коробка будут рядом. Говорил с Яковом: дверь из прихожей (к сожалению) будет, но раздевальную придется увеличить, иначе мыльная будет такой громадной, что не нагреется никогда.

{06034}

Одним словом, зафилософствуй - ум вскружится. Честь имею кланяться. Нижайший поклон двенадцати коленам израильским. Твой А. Чехов.

1538. К. Е. ФОТИ 7 марта 1895 г. Мелихово. Ст. Лопасня, Моск.-Курск. д. 95 7/III. Многоуважаемый Константин Егорович! Посылаю для городской библиотеки книги, в большинстве подученные мною от авторов, переводчиков или издателей. Многие из них, именно те, которые снабжены автографами, имеют для меня особенную ценность, и это обстоятельство объясняет, почему я решаюсь предлагать книги, которые, быть может, уже имеются в нашей библиотеке и не обогатят собою ее каталога. Прошу Вас принять их и разрешить мне и впредь присылать книги, причем в следующие разы я буду направлять свои посылки непосредственно в библиотеку. Подписным листам давно уже дал ход. Один из них я оставил у себя, а прочие роздал следующим лицам, учившимся в Таганрогской гимназии: А. П. Коломнину, артисту А. М. Яковлеву, П. А. Сергеенко и своему брату. Позвольте пожелать Вам и Вашему семейству всего хорошего и пребыть искренно уважающим и преданным. А. Чехов. Р. S. Мой посланный забыл заплатить на станции за пересылку книг и потому прилагаю 5 р., которые благоволите послать на вокзал вместе с накладной.

{06035}

1539. А. В. ЖИРКЕВИЧУ 10 марта 1895 г. Мелихово. Ст. Лопасня, М.-К. д., 95 10/III Многоуважаемый Александр Владимирович! Невзирая на Ваше доброе расположение ко мне и внимание, которым я так дорожу, я, к великому моему огорчению, вынужден отказать Вам по всем пунктам. Во-первых, фотографии моей у меня нет; в феврале я был в Петербурге и снимался у Шапиро, и уехал, не дождавшись, когда карточки будут готовы. Если Шапиро пришлет мне, то и я пришлю Вам (конечно, в обмен на Ваш портрет), а пока простите. Во-вторых, написать откровенно свое мнение о Вашей поэме, написать так, как бы Вы желали, - мне решительно не под силу. То есть я могу много наговорить Вам, но всё это будет околесица, на которую Вы только рукой махнете. Стихи не моя область, их я никогда не писал, мой мозг отказывается удерживать их в памяти, и их, точно так же, как музыку, я только чувствую, но сказать определенно, почему я испытываю наслаждение или скуку, я не могу. В прежнее время я пытался переписываться с поэтами и высказывать свое мнение, но ничего у меня не выходило, и я скоро надоедал, как человек, который, быть может, и хорошо чувствует, но неинтересно и неопределенно излагает свои мысли. Теперь я обыкновенно ограничиваюсь только тем, что пишу: "нравится" или "не нравится". Ваша поэма мне понравилась. Что же касается рассказа, который Вы пишете, то тут другое дело, я готов критиковать его хоть на двадцати листах, и если Вы со временем пришлете мне его и пожелаете узнать мое мнение, то я с большим удовольствием и прочту и напишу Вам более или менее определенно и буду при этом чувствовать себя свободно. Письмо покойного Крестовского, напечатанное в "Историческом вестнике", - хорошее письмо, и, думаю, оно будет иметь успех в литературных кружках. В этом письме чувствуется литератор, и притом очень умный, доброжелательный литератор.

{06036}

Позвольте мне еще раз поблагодарить Вас и крепко пожать руку. Искренно преданный А. Чехов.

1540. В. М. ЛАВРОВУ 11 марта 1895 г. Мелихово. Неужели "Артист" лопнул? А между тем я написал для него рассказ!! Посылаю желаемое письмо, хотя, как мне кажется, я должен не 620 р., а немножко меньше. Должно быть, Сапега немножко сфантазировал в своей бухгалтерии. Впрочем, чёрт с ним. Если разница есть, то очень небольшая, меньше 100 р. В Петербурге дан мне совет: выпускать книгу, невзирая ни на что. Когда книга выйдет, тогда виднее будет. Весна! Не хочется уезжать из дому и в то же время очень хочется повидаться со всеми вами. Как поживает В(иктор) А(лександрович)? Я весьма соскучился. Будь здоров. Тысячекратное тебе спасибо за "Поланецких". Крепко жму руку и низко кланяюсь. Твой А. Чехов 11 марта.

1541. А. С. СУВОРИНУ 16 марта 1895 г. Мелихово. 16 марта. Вы писали, что будете в Москве, я всё ждал от Вас телеграммы или письма, рассчитывая повидаться, но, очевидно, Вы изменили Ваши планы насчет Москвы. Вместо Вас небо послало мне Лейкина, который приезжал ко мне с Ежовым и Грузинским - двумя молодыми тюфяками, которые не проронили ни одного слова, но нагнали на всю усадьбу лютую скуку. Лейкин обрюзг, опустился физически, облез, но стал добрее и душевнее; должно быть, скоро умрет. Моя мать,

{06037}

заказывая мяснику мясо, сказала, что нужно мясо получше, так как у нас гостит Лейкин из Петербурга. "Это какой Лейкин? - изумился мясник. - Тот, что книги пишет?" - и прислал превосходного мяса. Стало быть, мясник не знает, что я тоже пишу книги, так как для меня он всегда присылает одни только жилы. Приезжал ко мне из Москвы доктор, почитатель Нитче, очень милый и очень умный человек, с которым приятно было провести два дня. Иваненко, флейтист, которого Вы у меня видели, заболел горловой чахоткой. Вот и все новости. Итак, "Сахалин" мы выпускаем, не дожидаясь разрешения. Книга выходит толстая, с массою примечаний, анекдотов, цифр... Авось пройдет. А не пройдет, то так тому и быть - всё равно умирать. Читали ли Вы в февральском "Историческом вестнике" "Таинственную корреспондентку"? Не знаете ли, кто эта особа? Вот бы рассказ написать! Жаль, не знаю истории, а то написал бы. Удивительная особа, если только она не сочинена. Ваше маленьк(ое) письмо насчет физических игр для студентов принесет пользу, если Вы будете настойчиво и часто говорить на эту тему. Игры положительно необходимы. Это и здорово, и красиво, и либерально, либерально в том смысле, что ничто так не служит к слиянию сословий и проч., как уличные и общественные игры. Игры дали бы нашей молодежи, живущей одиноко, знакомых; молодые люди чаще бы влюблялись. Но игры должны быть учреждены не раньше, как студент российский перестанет быть голодным. Натощак никакой крокет, никакие коньки не заставят студиоза быть бодрым. Да хранят Вас небеса, видимые с земли и видимые с Сириуса. Помяните меня в своих святых молитвах и напишите мне хоть 2-3 строки. Была ли у Вас астрономка? Ваш А. Чехов.

{06038}

1542. В. М. ЛАВРОВУ 17 марта 1895 г. Мелихово. 17 март. Милый друже, надо бы выпускать "Сахалин", иначе он полиняет в складе. В понедельник я пришлю с Машей главу о беглых, которую я уже скопировал (она напечатана в сборнике "Русских ведомостей"), и еще главу о болезнях и смертности. Вели набрать и скорейше прислать мне корректуру. Когда выйдет книга, тогда и хлопотать будем, теперь же по существу нам не о чем хлопотать, так как книги нет и никто ее не запрещал. Рассказ, написанный для "Артиста", для "Русской мысли" не годится; пришлю его на Святой неделе вместе с той маленькой повестушкой, которую обещал. Будь здрав. Нижайший поклон Виктору Александровичу и Митрофану Ниловичу. Твой А. Чехов.

1543. В. М. ЛАВРОВУ 19 марта 1895 г. Мелихово. 19 март. Милый друг, посылаю для книги финальные главы. Больше ничего не будет. Finis. Прикажи набрать и прислать мне корректуру двух последних глав (простой бандеролью) или прислать сестре, которая в пятницу будет в Мелихове. Ее адрес: Тверская, д. Лукутина, кв. Коновицер. Выедет она из Москвы в 6 час. вечера, в пятницу. Идет снег. Прилетели грачи и опять улетели. Будь здоров. Поклон и привет сердечный Виктору Александровичу. Твой А. Чехов.

{06039}

1544. Г. М. ЧЕХОВУ 21 марта 1895 г. Мелихово. 21 март. Мелихово. Милый Жорж, в Петербурге на Масленой на маскараде в Мариинском театре я виделся с Модестом Чайковским и видел издали отставного моряка без бороды и усов; решил, что это твой Чайковский, и хотел поговорить с ним о твоей особе, но было очень тесно и я потерял его из виду прежде, чем успел познакомиться. Я сижу у себя в Мелихове. Никуда не поехал, ибо все деньги, какие я мог бы потратить на поездку, пошли на постройку новой конюшни. Да и не хочется двигаться с места, особенно не хочется ехать в Крым, который давно уже надоел мне. Вот если захочется отдохнуть, то приеду в Таганрог, пожуирую с тобой. Воздух родины самый здоровый воздух. Жаль, что я небогатый человек и живу только на заработок, а то бы я непременно купил себе в Таганроге домишко поближе к морю, чтобы было где погреться в старости. А старость уже Не за горами. Не томись и не терзайся, и не искушай себя без нужды. Вопрос насчет твоей поездки в Петербург решит само время. Его преосвященству Владимиру передай, что если он по окончании семинарии пожелает поступить на медицинский факультет, то я к его услугам. Трехсот рублей в год ему хватит, чтобы прожить учебный сезон в Томске, заплатить за слушание лекций и на каникулы ездить домой в Таганрог, а эти деньги (по 100 руб. в треть) я охотно буду высылать ему. Мне же возвратит он их, когда кончит курс. Процентов я не возьму и рассрочу долг на 5 лет. Медицинская профессия тем удобна, что даст возможность Володе жить всегда в Таганроге. И мне кажется, что эта деятельность может быть очень симпатичной, буде сам доктор не собака. При теперешнем тарифе поехать в Томск - это раз плюнуть. Низко кланяюсь маме и сестрам. Будь здоров и благополучен и не забывай меня в твоих святых молитвах. Узнай, как имя и отчество Гутмахера, и сообщи

{06040}

мне. Он прислал мне свою книжку. Этот еврей не без таланта, но уж очень он самолюбив и зол. Зол, как богомолка, которой в толпе наступили на ногу. У нас ночью было 12 градусов мороза. Твой А. Чехов. Тарабриным нижайший поклон.

1545. А. С. СУВОРИНУ 23 марта 1895 г. Мелихово. 23 март. Я говорил Вам, что Потапенко очень живой человек, но Вы не верили. В недрах каждого хохла скрывается много сокровищ. Мне кажется, что когда наше поколение состарится, то из всех нас Потапенко будет самым веселым и самым жизнерадостным стариком. Извольте, я женюсь, если Вы хотите этого. Но мои условия: всё должно быть, как было до этого, то есть она должна жить в Москве, а я в деревне, и я буду к ней ездить. Счастье же, которое продолжается изо дня в день, от утра до утра, - я не выдержу. Когда каждый день мне говорят всё об одном и том же, одинаковым тоном, то я становлюсь лютым. Я, например, лютею в обществе Сергеенко, потому что он очень похож на женщину ("умную и отзывчивую") и потому что в его присутствии мне приходит в голову, что моя жена может быть похожа на него. Я обещаю быть великолепным мужем, но дайте мне такую жену, которая, как луна, являлась бы на моем небе не каждый день. NВ: оттого, что я женюсь, писать я не стану лучше. Вы уезжаете в Италию? Прекрасно, но если Вы берете с собой Михаила Алексеевича с лечебными целями, то едва ли ему станет легче оттого, что он будет по 25 раз в час ходить по лестницам, бегать за fokino и проч. Ему нужно покойно сидеть где-нибудь у моря, купаться; если же это не поможет, то пусть попробует гипнотизм. Поклонитесь Италии. Я ее горячо люблю, хотя Вы и говорили Григоровичу, будто я лег на площади Св. Марка и сказал: "Хорошо бы

{06041}

теперь у нас в Моск(овской) губернии на травке полежать!" Ломбардия меня поразила, так что, мне кажется, я помню каждое дерево, а Венецию я вижу закрывши глаза. Мамин-Сибиряк очень симпатичный малый и прекрасный писатель. Хвалят его последний роман "Хлеб" (в "Русской мысли"); особенно в восторге был Лесков. У него есть положительно прекрасные вещи, а народ в его наиболее удачных рассказах изображается нисколько не хуже, чем в "Хозяине и работнике". Я рад, что Вы познакомились с ним хоть немножко. Вот уж четвертый год пошел, как я живу в Мелихове. Телята мои обратились в коров, лес поднялся на аршин и выше... Мои наследники отлично поторгуют лесом и назовут меня ослом, ибо наследники никогда не бывают довольны. Не уезжайте за границу очень рано; там холодно. Погодите до мая. Я тоже, быть может, поеду; где-нибудь встретимся... Напишите мне еще. Нет ли чего нового из области мечтаний бессмысленных и благомысленных. Почему Вильгельм отозвал генерала В.? Не будем ли мы воевать с немцами? Ах, мне придется идти на войну, делать ампутации, потом писать записки для "Исторического вестника". Весь Ваш А. Чехов. Нельзя ли взять у Шубинского аванс в счет этих записок?

1546. Е. М. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 25 марта 1895 г. Мелихово. 25 март. Ваш cher maоtre виноват перед Вами адски. Я давно уже прочел рассказ, и он мне очень понравился, но я медлил отвечать, медлил вместе со снегом, который не спешит таять и наводит на меня уныние. В Вашем последнем рассказе очень много действующих лиц; это и достоинство и недостаток. Лица

{06042}

интересны, но они толпятся, разбивают на 1000 частей внимание читателя и, расплывшись на пространстве одной небольшой "деловой бумаги", не оставляют в памяти оного читателя резкого следа. Что-нибудь из двух: или меньше персонажей, или пишите роман. Выбирайте. По-моему, надо писать роман. Очевидно, сама судьба гнет к роману, если при всякой желании написать рассказ Вас начинает искушать целая масса образов и Вы никак не можете отказать себе в удовольствии втиснуть их всех в одну кучу. Поручаю себя Вашим святым молитвам. Преданный и готовый к услугам по гроб жизни А. Чехов.

1547. Ал. П. ЧЕХОВУ 27 и 29 марта 1895 г. Мелихово. 27 март. Мелихово. Достоуважаемый Братец! Приводя в порядок свой архив, я сортирую письма по соответствующим группам: писательские отношу к писательским, родственные - к родственным. Относительно же Ваших писем я нахожусь в совершенном затруднении, не зная, куда их отнести - к писательским или родственным. Чтобы не обидеть Ваших писательских или родственных чувств предпочтением какой-либо одной из этих двух групп, я пока нахожу наиболее удобным отнести Ваши письма к группе просительских, так как Вы человек бедный и пьющий. В архиве я нашел много писем и документов, принадлежащих Вам и для Вас лишь интересных. Сии бумаги я запечатал и вручу Вам при свидании в Мелихове, куда мы ожидаем Вас на Святой неделе. Весна уже началась, и все пернатые, забыв всякое приличие, удовлетворяют свои естественные надобности и таким образом превращают мой сад и мои леса как бы в дома терпимости. Вся наша фамилия здравствует. "Нашу пищу" мать получает и очень довольна. С истинным почтением имею честь быть Ваш брат в благодетель. А. Чехов.

{06043}

Р. S. Напишите, когда приедете, чтобы мы могли приготовить Вам место в людской. Телята Вам кланяются. Наталии Михайловне, Коле, Антону и Михайле нижайший поклон и благословение навеки нерушимо. Это письмо, по случаю распутицы, пошло на станцию лишь 29-го. Прилетели скворцы и жаворонки. С праздником!!!

1548. А. С. КИСЕЛЕВУ 29 марта 1895 г. Мелихово. Простите, дорогой Алексей Сергеевич, конвертов для визитных карточек у меня нет, за семикопеечной маркой не хочется посылать к лавочнику, и потому я поздравляю Вас не совсем обычно - открытым письмом. Поздравляю и желаю Вам и всем обитателям милого незабвенного Бабкина счастья. В промежуток времени между приездом из Петербурга и отъездом в Мелихово я прожил в Москве 18 часов и не успел побывать у Ваших. На Фоминой неделе побываю. Наши Вам низко кланяются и поздравляют. Холодно. Ваш А. Чехов. 95, III, 29. На обороте: г. Воскресенск, Моск. губ. Его высокородию Алексею Сергеевичу Киселеву.

1549. А. С. СУВОРИНУ 30 марта 1895 г. Мелихово. 30/III. Мелихово. Панова 5-6 лет назад, когда я знал ее, была недурна собой, но актриса она неважная; в "Ганнеле" она будет играть вяло и кисло, не обнаруживая никаких

{06044}

качеств; впрочем, хвалить ее будут. На Святой в Петербурге будет оперировать труппа Корша. Сей тенором говорящий антрепренер, вероятно, приедет приглашать Вас. Побывайте на "Madame Sans Gкne" и посмотрите Яворскую. Если хотите, познакомьтесь. Она интеллигентна и порядочно одевается, иногда бывает умна. Это дочь киевского полицеймейстера Гюбеннета, так что в артериях ее течет кровь актерская, а в венах полицейская. О преемственности сих двух кровей я уже имел удовольствие высказывать Вам свое психиатрическое мнение. Московские газетчики всю зиму травили ее, как зайца, но она не заслуживает этого. Если бы не крикливость и не некоторая манерность (кривлянье тож), то это была бы настоящая актриса. Тип во всяком случае любопытный. Обратите внимание. Если интересуетесь пьесами, то поглядите у Корша первый акт "Романтиков". У нас уже весна, но снегу целые горы, и неизвестно, когда он растает. Чуть солнце спрячется за облако, как от снега начинает дуть холодом и становится отвратительно. Маша уже работает в парниках и цветнике, утомляется и постоянно сердится, так что ей не нужно читать фельетона Смирновой. Хороший совет дает Софья Ивановна, девицы прочтут и спасутся; одно только неизвестно: куда сбывать яблоки и капусту, если имение далеко от города, и из какой материи шить платье, если рожь вовсе не продается и у хозяйки нет ни гроша. В имении трудом рук своих и в поте лица прокормиться можно только при одном условии: если будешь работать сам, как мужик, невзирая ни на звание, ни на пол. На рабах теперь не выедешь, надо самому браться за косу и топор, а если не умеешь, то никакие сады не помогут. Успех в хозяйстве, даже маленький, в России дается ценою жестокой борьбы с природой, а для борьбы мало одного желания, нужны силы телесные и закал, нужны традиции - а есть ли всё это у барышень? Советовать барышням заниматься сельским хозяйством - это всё равно что советовать им: будьте медведями и гните дуги. Христос воскрес! Вас, Анну Ивановну, Настю, Борю и всех Ваших поздравляю и от всей души шлю пожелания счастья. Это письмо придет к Вам на Пасху.

{06045}

У меня уже нет денег. Фюйть! Но живу в деревне, ресторанов нет, извозчиков нет - и деньги как будто бы не нужны. Алексей Петрович прислал мне великолепные часы. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. Сестра кланяется.

1550. В. В. БИЛИБИНУ 2 апреля 1895 г. Мелихово. 95, 2/IV. Спасибо за письмо, милый Виктор Викторович, поздравляю с праздником Вас, Анну Аркадьевну и чад Ваших. Отвечаю на Ваши вопросы. Как поживаю? Тай себе. Старею, и ничего больше. Что пишу? Ничего. Куда думаю уехать летом? Никуда. Ваша болезнь относится к разряду тех, которые проходят с возрастом. Чахнуть, киснуть и недомогать перестанете еще не скоро; пока не произведут Вас в статские советники и не дадут Вам Владимира на шею, не ждите облегчения. Конечно, было бы недурно переменить климат, но так как это невозможно, то и толковать нечего. У Толстого я еще не был. Из Петербурга я бежал, потому что стало вдруг противно ничего не делать и изображать гостя. В следующий раз, когда приеду в Петербург, найму себе квартиру. В "Русских ведомостях" я печатаюсь в неопределенные сроки, в те месяцы, когда редакторствует Соболевский. У меня накопилось 1036 сюжетов для мелких рассказов, и я засяду за них, когда потеплеет. Мне стали высылать "Осколки". Это последствие визита, какой нанес мне Н(иколай) А(лександрович). Он (т. е. Н. А., а не визит) опустился физически, обрюзг и, по-видимому, проживет еще не долго. Стал добрее и мягче. Пишите водевили. Пишите водевили. Купите себе попугая и научите его кричать Вам каждую минуту: пишите водевили. Предполагая, что из пяти водевилей только один дает хлеб, каждому искусившемуся

{06046}

надо писать их 150. Вам, стало быть, осталось написать еще 130, а затем можете почить на лаврах. Детям пригодятся водевили, ибо дадут они пенсию все-таки изрядную. Где Вы живете? Я боюсь, что это письмо не скоро дойдет до Вас. Будьте здоровы, приезжайте ко мне и верьте в мое искреннее расположение к Вам. Пишите. Ваш А. Чехов. Молодой человек, кончивший университет, юрист, коллежский секретарь, податной инспектор, желал бы поступить в почтмейстеры приличного города. Что он должен для этого сделать? Какими качествами обладать?

1551. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ 2 апреля 1895 г. Мелихово. 2/IV. Ст. Лопасня. Многоуважаемый Иван Иванович! А. В. Жиркевич, живущий в Вильно (с ним я не знаком), прислал мне свой рассказ, напечатанный в "Вестнике Европы". Мне кажется, что если изменить заглавие и кое-что вычеркнуть, то рассказ пригодился бы для Вас. Буде он понравится Вам, я спишусь с автором; адрес его мне известен. Как Вы поживаете? Крепко жму Вам руку, Ваш А. Чехов. На Фоминой неделе я буду в Москве. Хочу отправиться к Льву Николаевичу.

1552. А. В. ЖИРКЕВИЧУ 2 апреля 1895 г. Мелихово. 95 2/IV. Ст. Лопасня, М.-К. д. Многоуважаемый Александр Владимирович, на нашей станции не выдают заказной корреспонденции, и потому Ваше письмо всё это время лежало в Серпухове, и если бы не выручил сотский, который по субботам

{06047}

ходит в город, то Вам долго бы еще пришлось ожидать от меня критики. Ваш рассказ мне очень понравился. Это хорошая, вполне интеллигентная, литературная вещь. Критиковать по существу положительно нечего, разве только по мелочам можно сделать несколько неважных замечаний. Сегодня первый день праздника, около меня толчется народ, писать приходится урывками, и потому разрешите для легкости излагать эту критику по пунктам: 1) Название рассказа "Против убеждения..." - неудачно. В нем нет простоты. В этих кавычках и трех точках в конце чувствуется изысканная претенциозность, и я подозреваю, что это заглавие дал сам г. Стасюлевич. Я бы назвал рассказ каким-нибудь одним словом: "Розги", "Поручик". 2) Рутинны приемы в описаниях природы. Рассказ должен начинаться с фразы: "Сомов, видимо, волновался", всё же, что раньше говорится о туче, которая улеглась, и о воробьях, о поле, которое тянулось, - всё это дань рутине. Вы природу чувствуете, но изображаете ее не так, как чувствуете. Описание природы должно быть прежде всего картинно, чтобы читатель, прочитав и закрыв глаза, сразу мог бы вообразить себе изображаемый пейзаж, набор же таких моментов, как сумерки, цвет свинца, лужа, сырость, серебристость тополей, горизонт с тучей, воробьи, далекие луга, - это не картина, ибо при всем моем желании я никак не могу вообразить в стройном целом всего этого. В таких рассказах, как Ваш, по-моему, описания природы тогда лишь уместны и не портят дела, когда они кстати, когда они помогают Вам сообщить читателю то или другое настроение, как музыка в мелодекламации. Вот когда бьют зорю и солдаты поют "Отче наш", когда возвращается ночью командир полка и затем утром ведут солдата наказывать, пейзаж вполне кстати, и тут Вы мастер. Вспыхивающие зарницы - эффект сильный; о них достаточно было бы упомянуть только один раз, как бы случайно, не подчеркивая, иначе ослабляется впечатление и настроение у читателя расплывается. 3) Рутинность приемов вообще в описаниях: "Этажерка у стены пестрела книгами". Почему не сказать

{06048}

просто: "этажерка с книгами"? Томы Пушкина у Вас "разъединяются", издание "Д(ешевой) библиотеки" "прижато"... И чего ради всё это? Вы задерживаете внимание читателя и утомляете его, так как заставляете его остановиться, чтобы вообразить пеструю этажерку или прижатого "Гамлета", - это раз; во-вторых, всё это не просто, манерно и как приём старовата. Теперь уж только одни дамы пишут "афиша гласила", "лицо, обрамленное волосами"... 4) Провинциализмы, как "подборы", "хата"; в небольшом рассказе кажутся шероховатыми не только провинциализмы, но даже редко употребляемые слова, вроде "разнокалиберный". 5) Детство и страсти господни изображены мило, но в том самом тоне, в каком они изображались уже очень много раз. Вот и всё. Но это всё такая мелочь! По поводу каждого пункта в отдельности Вы можете сказать: "Это дело вкуса" - и будете правы. Ваш Сомов, несмотря на воспоминание о страстях господних, несмотря на борьбу, все-таки наказывает солдата. Это художественная правда. В общем рассказ производит то впечатление, какое нужно. "И талантливо, и умно, и благородно". За фотографию и за лестную надпись приношу Вам мою сердечную благодарность. Свой портрет вышлю Вам, когда сам получу. Погода отвратительная. Желаю Вам всего хорошего, поздравляю с праздником. Ваш А. Чехов. Это из одной моей повести. Когда меня ругают, то обыкновенно цитируют эту фразу с "но".

1553. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) 3 апреля 1895 г. Мелихово. 3 апр. Христос воскрес, милый Александр Семенович! Поздравляю Вас и Вашу семью с праздником и желаю всего хорошего.

{06049}

С оным журналом я уже не имею никаких сношений. В Петербурге мне сказали, что я должен не г-же Ремезовой, а бывшему издателю, который мой аванс взял на себя. Снегу еще на аршин. По-видимому, нескоро еще вы оседлаете свой велосипед. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. На обороте: Москва. Грузины, Б. Тишинский пер., д. Пашкова, Его высокородию Александру Семеновичу Лазареву.

1554. Г. М. ЧЕХОВУ Около 5 апреля 1895 г. Мелихово. (Христос воскрес, милый) Жоржик! Всю твою семью поздравляю и низко кланяюсь. Ждем девочек. О дне их приезда извести письмом дня за 3-4; мы вышлем лошадей. Самое лучшее время для приезда - конец мая, когда у нас всё цветет. Теперь же еще снег и езда на санях. Распутица лютая. Приезжай и ты, будем очень очень рады. Наши кланяются. Крепко жму руку и обнимаю. Твой А. Чехов. На обороте: Таганрог. Георгию Митрофановичу Чехову.

1555. Н. А. ЛЕЙКИНУ 7 апреля 1895 г. Мелихово. 7 апр. Дорогой Николай Александрович, и Вас также поздравляю с праздником и желаю дождаться многих предбудущих в добром здоровье и благополучии. Комплект "Осколков" я получил еще задолго до Пасхи и тогда же уразумел, что путешествие Вам не удалось

{06050}

и зима прогнала Вас к пенатам. У нас продолжает быть зима. В поле снегу на аршин, а в лесу на два. По утрам морозы в 8 . Езда на санях. Пасху встретили по-крещенски. Около полудня бывает тепло, но всё же это не весна, а в сущности чёрт знает что такое. Скворцы прилетели и опять улетели. Тяга и тетеревиный ток еще не начинались и нескоро еще начнутся, хотя я давно уже приготовил два ружья. Конюшня, которую Вы видели в зародыше, уже покрыта железом и внушает некоторый страх, ибо такого большого здания до сих пор в нашей волости еще не было. В бане уже парились. Фотографию Вашего пса передал его детям. Долго оба нюхали и, ничего не почувствовав, отошли прочь. За сахалинскую гречу большое спасибо. У нас для нее есть подходящие места и в саду, и в поле. Но мы, конечно, сначала попробуем в саду. У себя на родине она растет во влажных местах, на долинах рек, стало быть, почва заливных лугов для нее наиболее подходящая. Вы обещали переснять фотографию с фотографии Пальмина и прислать мне. Кстати замечу, что Н. П. Аксаков, москвич, живущий ныне в Петербурге и служащий в министерстве путей с(ообщения), кажется, в железнодорожном департаменте, собирает материал, чтобы издать книжечку о своем друге Пальмине. Книжечка предназначается главным образом не для продажи, а, кажется, только pour les amis. Если встретитесь с ним, то поговорите. Быть может, у него и выйдет что-нибудь в самом деле интересное. Книги, высланные Вами в "Русскую мысль", получу в пятницу на Фоминой. Сердечно благодарю. Мои старики и сестра благодарят Вас за память и кланяются Вам. Просят, чтобы Вы опять приехали. У нас самое нескучное время - это начало июня и сентябрь. Вот приезжайте-ка в июне! Вчера видел журавлей. Бедняги летят, несмотря на холод. Низко кланяюсь Вам и Прасковье Никифоровне. Феде тоже. Будьте здоровы и не лечите Ваших глаз, ибо и без лечения дело обойдется. Ваш А. Чехов.

{06052}

1556. В. М. ЛАВРОВУ 9 апреля 1895 г. Мелихово. 9 апр. Милый друг, посылаю тебе рассказ, написанный для "Артиста". Думаю, что он не годится для "Русской мысли". Прочти, пожалуйста, и попроси Виктора Александровича прочесть. Если согласитесь со мной, то возвратите мне рассказ, если не согласитесь, то печатайте его не ранее, как будет напечатан тот рассказ, который вскорости я пришлю. Ожидаю сахалинскую корректуру. Приехать не могу, ибо распутица. Когда будете обедать в честь Альбова, то не забудьте выпить за здоровье его друга К. С. Баранцевича. Альбов и Баранцевич всё время шли рядом, и оба они прекрасные люди. По ночам мороз; днем тепло; снегу в полях чёртова пропасть, на 1 1/2 арш. Кланяюсь всем, а тебя кроме того благодарю за память, поздравление и приглашение. Интересно знать, по каким дням ты будешь приезжать летом в Москву. Крепко жму руку. Твой А. Чехов. Получил мои сочинения в двух томах, высланные мною в январе из Петербурга?

1557. В. С. ГЛУХОВСКОМУ 11 апреля 1895 г. Мелихово. 11 апр. Многоуважаемый Владимир Степанович, в ответ на Ваше последнее письмо посылаю Вам список моего рогатого скота: 1) бык. 2) альгаузская корова (вчера отелившаяся). 3) красная корова 8 лет. 4) пестрая корова 6 лет (одного соска нет). 5) белобокая корова, ярославка, 12 лет. 6) рыжая корова с белым пятном на боку 3 лет.

{06053}

1 и 2 уже мною застрахованы у Вас за 2 р. 75 к. Остальные же будьте добры застраховать по особой (по 25 руб.) или нормальной оценке. В 3 Устава сказано, что на страхование) принимается крупный скот не моложе одного года; если это нужно понимать как обязательство, что я должен застраховать всех достигших одного года (страхового возраста - как сказано в 4), то прошу застраховать и еще две головы: 7) телка рыжая 1 ? года, 8) бычок белобокий, сын ярославки, 1 г(од). Я уже надоел Вам, простите пожалуйста. Деньги пришлю с сотским в земскую управу в одну из суббот. Если будете проезжать через Мелихово, то милости просим. Уважающий Вас А. Чехов.

1558. А. С. СУВОРИНУ 13 апреля 1895 г. Мелихово. 13 апр. Вы спрашиваете: получил ли я то письмо? Да, получил и говорил Вам об этом в Петербурге. В нем Вы неблагонадежны вдвойне, так как относитесь критически и к настоящему и к прошедшему. Вспомните-ка, что Вы писали об Екатерине II и шелковых сорочках! Отыскивая это письмо, я, кстати, просмотрел мельком все Ваши письма и привел их в некоторый порядок. Сколько в них хорошего! Особенно ярко то время, когда Вы ставили "Татьяну Репину", а я "Иванова". Заметно некоторое кипение жизни. Одолеваю "Семью Поланецких" Сенкевича. Это польская творожная пасха с шафраном. Если к Полю Бурже прибавить Потапенку, попрыскать варшавским одеколоном и разделить на два, то получится Сенкевич. "Поланецкие" несомненно навеяны "Космополисом" Бурже, Римом и женитьбой (Сенкевич недавно женился); тут и катакомбы, и старый чудак-профессор, вздыхающий по идеализме, и иже во святых Лев XIII

{06054}

с неземным лицом, и совет возвратиться к молитвеннику, и клевета на декадента, который умирает от морфинизма, поисповедавшись в причастившись, т. с. раскаявшись в своих заблуждениях во имя церкви. Семейного счастья и рассуждений о любви напущена чёртова пропасть, и жена героя до такой степени верна мужу и так тонко понимает "сердцем" бога и жизнь, что становится в конце концов приторно и неловко, как после слюнявого поцелуя. Сенкевич, по-видимому, не читал Толстого, не знаком с Нитче, о гипнотизме он толкует, как мещанин, но зато каждая страница у него так и пестрит Рубенсами, Боргезе, Корреджио, Боттичели - и это для того, чтобы щегольнуть перед буржуазным читателем своею образованностью и показать кукиш в кармане материализму. Цель романа: убаюкать буржуазию в ее золотых снах. Будь верен жене, молись с ней по молитвеннику, наживай деньги, люби спорт - и твое дело в шляпе и на том и на этом свете. Буржуазия очень любит так называемые "положительные" типы и романы с благополучными концами, так как они успокаивают ее на мысли, что можно и капитал наживать и невинность соблюдать, быть зверем и в то же время счастливым. У нас какая-то жалкая весна. Снег все еще лежит в полях, и нет езды ни на санях, ни на колесах, а скотина скучает по траве и воле. Вчера пьяный мужик-старик, раздевшись, купался в пруде, дряхлая мать била его палкой, а все прочие стояли вокруг и хохотали. Выкупавшись, мужик пошел босиком по снегу домой, мать за ним. Как-то эта старуха приходила ко мне лечиться от синяков - сын побил. Откладывать просвещение темной массы в далекий ящик, это такая низость! Яворская не живет с Коршем, но это правда, что он ее ревнует. Как прошел спектакль в лит(ературно)-артистическом кружке? Желаю Вам всяких благ. Поздравляю Вас с японско-китайским миром и желаю скорейше приобрести незамерзающую Феодосию на восточном берегу и провести к ней железную дорогу. Не было у бабы хлопот, так она купила порося. И мне кажется, что с этим незамерзающим портом мы наживем себе массу хлопот. Он обойдется нам дороже, чем если бы мы вздумали

{06055}

завоевать всю Японию. Впрочем, futura sunt in manibas deorum. Приезжал Миша и говорил, что он получил Станислава 3 степ(ени). Ваш А. Чехов.

1559. А. С. СУВОРИНУ 18 апреля 1895 г. Мелихово 18 апр. В доказательство, что и я тоже не чужд японского вопроса, посылаю Вам вырезку из своего "Сахалина". Про Невельского я писал в октябр(ьской) книжке "Русской мысли" 1893 г. и, подобно дочери, рекомендовал его читателю как личность исключительную. Если бы Вы приехали в Москву в конце апреля или в начале мая, то мы поездили бы по кладбищам, монастырям, подгородным рощам, поехали бы, пожалуй, к Троице. Раз в письме Вы проговорились, что хотели бы посидеть и походить со мной, молча и лениво перекидываясь фразами, то я и предлагаю Вам Москву. Если будет хорошая погода, то скитания наши по Москве и около удадутся настолько, что будет приятно вспомнить о них под старость. Ваш отзыв об Яворской мне не показался резким. Перерыв. Ходил в деревню к чернобородому мужику с воспалением легкого. Возвращался полем. По деревне я прохожу не часто, и бабы встречают меня приветливо и ласково, как юродивого. Каждая наперерыв старается проводить, предостеречь насчет канавы, посетовать на грязь или отогнать собаку. В поле поют жаворонки, в лесу кричат дрозды. Тепло и весело. Мише напишу. Пьесы писать буду, но не скоро. Драмы писать не хочется, а комедии еще не придумал. Пожалуй, засяду осенью за пьесу, если не уеду за границу. Я очень рад успеху "Ганнеле". Это успех литературно-арт(истического) кружка, успех частной затеи. Теперь Вы смело можете начать войну с макао, и если Вы не охладеете, то кружок может сделаться богатым.

{06056}

Успех пьес и концертов и популярность дадут больше денег, чем штрафы, которые платят картежники. В Москве нет кружка, но несколько литераторов собираются нанять на один вечер театр Корша и дать любительский спектакль с благотв(орительной) целью. Играть будут только одни литераторы и дамы, имеющие отношение к литературе. Это моя затея. Выпишем Потапенку и Мамина. Поставим, вероятно, "Плоды просвещения", я буду играть мужика. Когда-то я хорошо играл, теперь же, кажется, у меня не хватит голоса. Во всяком разе пора перестать быть очень серьезными, и если мы устроим дурачество монстр, то это шокирует только старых психопаток, воображающих, что литераторы гипсовые. Астрономка в Петербурге. Я высылаю ей ежемесячно по 40 р. Если увидите, то ни слова об этом, так как мы одурачили ее, уверив, что эти деньги высылает ей Сытин, который будто бы дал ей взаймы на три года. Денег хватит у нас до сентября. Если хотите, то вот ее адрес: Шлиссельбургский проспект, 89, кв. 3. Ларисе Аполлон(овне) Беклемишевой для передачи О. П. Кундасовой. Видаться с ней можете, но денег ей не давайте, ибо эти деньги она отошлет своим сестрицам. Иначе ей нельзя помочь, как выдачами раз в месяц в виде жалованья - и притом через Сытина. В случае если она захочет на Кавказ "окисляться", то мы фонд тревожить не будем, а сделаем особый сбор. Конечно, в мое дешевое имение Вы не приедете... А у меня в усадьбе всё стало необыкновенно смешно. Даже серьезный бык смешон. Мне снилось, что я женат. Благоволите написать, ждать ли Вас в Москву. Ваш А. Чехов. Вырезку пришлите обратно, а то журнал будет испорчен.

{06057}

1560. В. А. ГИЛЯРОВСКОМУ 21 апреля 1895 г. Мелихово. 21 апр. На сих днях получил от г. Телешова книгу и письмо. Если ты знаешь, где он живет, то напиши ему, что я тронут, сердечно благодарю его и прошу считать меня должником. Книжка очень милая. Жаль только, что автор не сообщил мне своего адреса и что я таким образом лишен возможности поблагодарить его без посредства твоего бюро, которое наверное сдерет с меня целковый за эту комиссию. Ах, если б ты знал, какая у нас тяга! Какая редиска! Приезжай! Твой А. Чехов. Поклон Марии Ивановне и дщери. На обороте: Москва. Его высокородию Владимиру Алексеевичу Гиляровскому. Столешников пер., д. Корзинкина.

1561. Е. БИЛА 22 апреля 1895 г. Мелихово. Ст. Лопасня, Моск.-Курск. д. Милостивая государыня! В последние пять-шесть лет я ничего не писал для театра; если напишу что-нибудь в будущем, то сочту долгом уведомить Вас. Что касается беллетристики, то в конце прошлого года вышла моя новая книжка "Повести и рассказы", изд(ание) Сытина, Москва. В январской и февральской книжках "Русской мысли" напечатана моя новая повесть "Три года". С истинным почтением имею честь быть Вашим покорным слугою. А. Чехов. 22-IV-95

{06058}

1562. А. С. СУВОРИНУ 5 мая 1895 г. Мелихово. Вы придумали длинное и скучное путешествие. На Волге теперь холодно; Вас всю дорогу будет преследовать ветер, ветер и ветер, как в рассказах Чермного, и уже около Казани Вам захочется домой. Волга очень красива и оригинальна, но, к сожалению, природа переборщила и хорошую пьесу растянула на 12 действий - и оттого тот, кто проехал только от Ярославля до Нижнего, счастливее того, кто плавал до Царицына или Астрахани. В средней и сев(ерной) России май будет холодный. Поезжайте прямо на Кавказ, но не в Баку, потому что Баку уныло, как яма. Спросите Алексея Алексеевича. Мы с ним были в этом вонючем Баку. Поезжайте в Новый Афон, в Сухум, в Батум. Телеграмма Миши бестактна. Он нервен, нервно издергался и постоянно страдает от сознания ошибок и бестактностей, без которых не обходится ни один день. Он очень добрый и неглупый человек, но мне с ним иногда бывает тяжело. Вы хорошо сделали, что написали ему, но не продолжайте на него сердиться. Отчасти я виноват, так как я написал ему, чтобы он поспешил ответом на Ваше предыдущее письмо ко мне, где Вы пишете, что Вам хотелось бы определеннее знать, что собственно хочет Миша. Вообще протекция штука неприятная, и я охотнее принимаю касторовое масло или холодный душ, чем протежирую. Трудно просить, язык не слушается. Но в последнее время часто приходится просить то за одного, то за другого. Если то, что Вы пишете насчет пьесы, серьезно, то я рад и приеду непременно, чтобы вместе с Вами ходить на репетиции. Тогда и я напишу пьесу, напишу для Вашего кружка, где Вы ставили "Ганнеле" и где, быть может, поставите и меня, буде моя пьеса не будет очень плоха. Я напишу что-нибудь странное. Для. казны же и для денег у меня нет охоты писать. Я пока сыт и могу написать пьесу, за которую ничего не получу; если обстоятельства изменятся, тогда, конечно, музыка будет другая.

{06059}

Шапиро прислал мне мои карточки, на которых я зализан и похож на святого. Напишите мне, поедете ли Вы в Баку? Я охотнее поехал бы в Корфу или на Днестр в Кам(енец->Подольскую губ., где, говорят, места замечательные, цветет миндаль. Где будет жить летом Озерова? Мне хочется посмотреть ее и познакомиться. Вот Вы пригласили бы меня полечить ее. Ваш А. Чехов. 5 май.

1563. Н. А. ЛЕЙКИНУ 8 мая 1895 г. Мелихово. 8 май. Ст. Лопасня. Дорогой Николай Александрович, вчера я виделся с художником, о котором сестра и я говорили Вам, когда Вы были у нас. Он согласен ехать к Вам в Ивановское и писать с Вас портрет, но с условием, чтобы это была работа во всех отношениях серьезная и Вы разрешили бы поставить сей портрет на выставке. Так как Вы не публика, то он возьмете Вас не 500 и даже не 300, а только 150+50 р. на дорожные расходы. Служит он в Строгановском училище; экзамены там скоро кончаются, так что 20 мая он может уже и ехать к Вам, буде Вы пожелаете. Напишите мне и ему. Его адрес: Владимир Дмитриевич Сухов, Москва, Старо-Конюшенный пер., д. Юдиных. Это мужчина 30 лет, очень добрый, смирный, интеллигентный и нескучный. Один недостаток: не пьет даже перед ужином. А непьющий мужчина, по-моему, мужчина не вполне. У нас жарко. Засуха. Если еще неделю не будет дождя, то придется кричать караул. На свое письмо я не получил от Вас ответа; объясняю это тем, что в нем не было никаких вопросов. Прошу Вас и впредь не стесняться и писать мне когда угодно, независимо от того, одно или три письма я прислал Вам. Но теперь ответьте насчет Сухова поскорее, ибо после 20 мая он должен будет распределить свое время и знать определенно, что в какой месяц и день ему делать надлежит.

{06060}

Если Вам известен адрес Ежова и если будете писать ему, то напишите ему, что я жду к себе его и Лазарева. В саду и на огороде у нас кипит работа. Сажаем, сеем и браним мышей, которые у нас испортили половину вишневых деревьев. Прасковье Никифоровне и Феде нижайший поклон, а Вам крепко жму руку и пребываю искренно преданным А. Чехов.

1564. Н. А. ЛЕЙКИНУ 16 мая 1895 г. Мелихово. 16 май. Дорогой Николай Александрович, я с превеликим удовольствием пустился бы с Вами в путь июня 15-20-го, но не найдете ли Вы возможным изменить маршрут? Дело в том, что путешествие на Валаам не всегда удается; озеро бурно и холодно, богомольцев много, Петровский пост и проч. и проч. Я же хочу сочетать поездку с терапией, так как перебои одолели меня и кашляю я так же часто, как зимой. Не поехать ли нам вместе (гидротерапии ради) в какой-нибудь прибалтийский курорт? Например, в Кеммерн (40 верст от Риги)? Там купанье в заливе, ванны и проч. и проч. плюс полный комфорт и чудесное пиво, которого, впрочем, Вы не пьете. Дешевизна и музыка, 15-го июня я поеду к Вуколу Лаврову по Брестской дороге, а от него прямо в Кеммерн через Двинск; в Кеммерне или в Риге мы съедемся, обменявшись предварительно письмами или телеграммами. Пожив в Кеммерне, поедем вместе к Вам на Тосну. Если сей проект не противен Вам, то черкните. У нас тоже не взошла сахалинская греча. Вообще в эту весну почти все семена отличаются тугою всхожестью. Сахалинскую гречу, мне кажется, правильнее было бы сеять осенью, так как это озимое зелье. И у нас тоже первая половина мая была великолепной. Жарко было, ясно и сухо. Теперь холодно, +3. Цветут вишни и яблони. На березе появляется шелкопрядь (монашенка), так что, по-видимому, скоро все наши

{06061}

леса примут зимний вид, как это было в прошлом году. Сестра книги давно уже получила и давно уже собирается писать Вам, но никак не соберется. Хлопочет в огороде и волнуется в ожидании утренника. Ночью я выпорол Брома и Хину за то, что они спали в гостиной на диване; передайте это их любезным родителям. Итак, быть может, до скорого свидания. Художнику напишу сегодня же. Будьте здоровы и благополучны. Семье Вашей посылаю сердечный привет и низко кланяюсь. Ваш А. Чехов. Температура к 10 часам утра поднялась до +7. Дождя нет.

1565. И. М. КОНДРАТЬЕВУ 19 мая 1895 г. Мелихово. Ст. Лопасня М.-К. д. 95 19/V. Многоуважаемый Иван Максимович! Будьте добры сделать распоряжение о высылке мне гонорара по адресу: Москва, в редакцию журнала "Русская мысль". Искренно Вас уважающий А. Чехов.

1566. М. П. ЧЕХОВОЙ 25 мая 1895 г. Мелихово. Егор считается уволенным. Он просил у меня прощения. Я сказал: "Ты обманул не меня, а Марию Павловну. У нее и проси". Пишу тебе это на случай, если у тебя будет с Романом разговор об Егоре. Советую до завтра быть строгой, а завтра простить с условием - рассчитать при первом прегрешении. А. Чехов. На обороте: Марии Павловне Чеховой.

{06062}

1567. М. О. МЕНЬШИКОВУ 30 мая 1895 г. Мелихово. 30 май. Мелихово. Многоуважаемый Михаил Осипович! Я вернулся из Москвы, 31-го мая вечером и 1-го июня до вечера я должен быть на санитарном совете: 31-го на Новой Мызе у д-ра Игнатьева и 1-го в Васильевском у нашего председателя Хмелева; затем возвращаюсь и живу дома безвыездно всю первую половину июня. Где Вы? Будет очень, очень грустно, если Вы уедете, не побывавши у меня. У меня на хуторе скучно, природа скромная. Вам будет не особенно весело, но зато я был бы рад. Мне давно уже хочется поговорить с Вами. Вы интересный человек, и статьи Ваши наводят на тысячу мыслей, и является желание написать Вам или побеседовать с Вами. Упустить случай - не вырвать Вас из когтей гостеприимства Александра Петровича хотя на одни сутки - было бы досадно. Итак, я жду Вас. Если постараетесь приехать ко мне до 7 часов вечера, то наверное застанете меня дома. Ваш А. Чехов. Передайте Александру Петровичу, что его корреспонденция (судебная хроника) утеряна редакцией "Русских ведомостей". Утерял М. А. Саблин. Московские порядки.

1568. Н. А. ЛЕЙКИНУ 31 мая 1895 г. Мелихово. 31 май. Дорогой Николай Александрович, планы мои насчет будущего, кажется, меняются. Дело в том, что сестра М(ария) П(авловна) 3-го июня уезжает на Кавказ, а так как кто-нибудь из нас двоих должен оставаться дома, то раньше ее возвращения, т. е. раньше июля, я не могу уехать. Такая перемена, впрочем, нимало меня не огорчает, так как июль у моря бывает теплее июня; вопрос только в том, к какому морю ехать - к Балтийскому или Черному. Если кашель не станет меньше и лето будет дождливое, то придется ехать к Черному, а в Ивановское уж (в) августе.

{06063}

Репу получили и посадили; сестра тронута Вашей любезностью и благодарит. О результатах, т. е. о том, что вырастет из Ваших семян, сообщим в свое время. У нас засуха, на деревьях монашенка. Жарко, в 9 часов утра было +31. Комаров ужасно много, быть может, оттого, что прошлое лето было дождливое. Известно ведь, что комары охотнее влюбляются и несут больше яиц в сырую погоду. Уезжаю в Серпухов на санитарный совет. Будьте здоровы и благополучны. Поклон Прасковье Никифоровне, Феде и Владимиру Дмитриевичу. Если видаетесь с Лидией Алексеевной, то поклон и ей. Ваш А. Чехов. Стало быть, весь июнь я проживу у себя в Мелихове. Вот приезжайте-ка.

1569. А. С. СУВОРИНУ 16 июня 1895 г. Мелихово. 16 июнь. Где Вы? Поедем ли мы 3-го июля в Феодосию? Будем ли писать (кийждо) по пьесе и читать французского автора? Я чувствую сильный позыв к морю и к ловле бычков. Но если почему-либо Вам нельзя ехать, то и я не поеду. Получил из Москвы известие, что мой "Сахалин" пропущен и что книга уже поступила в продажу. Если в самом деле поедете в Феодосию, то нам надо списаться. Вы назначите определенно день и час, и я буду ожидать Вас на Лопасне. В Москве Вы возьмете для меня билет, чтобы занять место в купе, или просто займите место, буде это удастся, а билет я возьму на Лопасне. Лучше всего Вам ехать из Петербурга со скорым поездом, потом с передаточным с Николаевского вокзала на Курский и далее со скорым в Феодосию. Из Джанкоя до Феодосии поезд тащится возмутительно долго, одуреть можно, особенно в жаркую погоду. Уезжаю на 2 дня в Москву. К 20-му буду уже дома. В Москве буду есть ботвинью. Ваш А. Чехов.

{06064}

У меня была астрономка. Прожила со мной под одной крышей несколько суток. В большой дозе эта особа - покорно благодарю! Легче таскать из глубокого колодезя воду, чем беседовать с ней. Она до такой степени утомила меня своей манерой говорить и своей манерой вмешиваться в чужие дела, что под конец я стал даже говорить ей грубости. Был у меня один из редакторов "Недели" Меньшиков. Курьерский (курский) поезд на Лопасне не останавливается. Скорый же стоит у нас 5 минут.

1570. Н. А. ЛЕЙКИНУ 5 июля 1895 г. Горки. 5 июль. Дорогой Николай Александрович, сестра уже вернулась, но я всё еще не знаю, куда я поеду, на север или на юг, и не знаю, что ответить Вам. Я всё сидел дома, ходил за розами, наведывался на сенокос, не зная, куда направить стопы свои, и склоняя стрелу сердца своего то к северу, то к югу, как вдруг - трах! Пришла телеграмма, и я очутился на берегу одного из озер в 70-90 верстах от ст. Бологое. Проживу я здесь неделю или полторы и поеду назад в Лопасню. Здесь на озере погода унылая, облачная. Дороги кислые, сено паршивое, дети имеют болезненный вид. У нас же в Серпуховском уезде тепло и дождь в последние 1 1/2 - 2 недели бывал только по вечерам. Сенокос начался благополучно, а как он кончится, не знаю. Но сена мы собрали уже достаточно. Представьте мое недоумение. В моем саду росло зелье, которое все мы и знакомые называли так herba sibirica ignota. Называли мы это зелье sibirica, потому что нам говорили, будто оно из Сибири. Оказалось в конце концов, что это сахалинская греча. Каков сюрприз!

{06065}

Розы у меня цветут необыкновенно. Простите, тороплюсь писать, ибо гонят в шею. Завтра в 6 часов утра уходит почта, и domestique стоит над душой. Поклон нижайший всем Вашим. О том, куда я поеду и где буду, узнаете своевременно из моих писем. Ваш А. Чехов.

1571. А. С. СУВОРИНУ 5 июля 1895 г. Горки. 5 июль. Вы не отвечаете на мои письма, из чего я заключаю, что Вы или уехали куда-нибудь, или сердитесь. Если не то и не другое, то напишите мне или телеграфируйте по адресу: ст. Троица Рыбинск(о->Бологов(ской) дор(оги). Сюда я только что приехал и располагаюсь в двухэтажном доме, вновь срубленном из старого леса, на берегу озера. Вызвали меня сюда к больному. Вернусь я домой, вероятно, дней через 5, но если напишете мне, то я успею получить. Имение Турчаниновой. Холодно. Местность болотистая. Пахнет половцами и печенегами. До свиданья!! Ваш А. Чехов.

1572. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ 12 июля 1895 г. Петербург. 12 июль, Петербург. Многоуважаемый Иван Иванович, будьте добры написать мне, где в настоящее время находится Лев Николаевич. Если он теперь дома, то - до каких пор будет жить дома и не собирается ли куда-нибудь в отъезд? Сегодня я уезжаю домой на ст. Лопасню. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов.

{06066}

1573. К. А. КАРАТЫГИНОЙ 14 июля 1895 г. Мелихово. Ст. Лопасня. 95 14/VII. Великая актриса земли русской! Ваше письмо пришло к Суворину в ту самую минуту, когда я сидел у него в кабинете. Он сказал: - Письмо от Каратыгиной... Легка на помине. Накануне мы говорили о Вас, и в разговоре участвовал режиссер нового театра Евтихий Карпов, драматург. По-видимому, Вас пригласят, но 300 Вам не дадут. Будьте здоровы и благополучны и не забывайте нас грешных в своих святых молитвах. Если поступите в новый театр, то в конце октября увидимся. Уезжаю (по обыкновению) путешествовать, но уповаю вернуться осенью... Ваш А. Чехов.

1574. А. А. ТИХОНОВУ (ЛУГОВОМУ) 14 июля 1895 г. Мелихово. Ст. Лопасня. 14 июля. Многоуважаемый Алексей Алексеевич, по возвращении домой получил от Вас письмо и не знаю, куда отвечать Вам, в редакцию или в Одессу. Пишу в редакцию - этак будет вернее. Большое Вам спасибо за приглашение. Я, конечно, воспользуюсь им, и как только напишу что-нибудь подходящее, то пришлю Вам, а пока позвольте пожелать Вам успеха и пребыть уважающим. А. Чехов. Р. S. В последних числах июля я буду (по всей вероятности) в Москве, но где я могу увидеть Вас? Оставьте Ваш адрес в редакции "Русской мысли".

{06067}

1575. М. П. ЧЕХОВОЙ 23 июля 1895 г. Москва. Воскресенье. 1) Я и Суворин приедем завтра в понедельник. 2) Пришли к скорому поезду большой тарантас. 3) Обедать не будем, но супу оставьте к ужину. 4) Таня обязана остаться и ожидать нашего приезда, иначе ей будет плохо. 5) Суворин хочет поговорить с ней о театре и, по-видимому, только для этого едет в Мелихово. 6) Привезем конфект и еще кое-чего. 7) Если нам не дадут билетов к скорому поезду, то мы приедем с почтовым или добавочным. Пусть Роман подождет. 8) Басню эту можно б боле пояснить, да боюсь, чтоб гусей не раздразнить. А. Чехов. Р. S. Поклон очаровательной вдовушке Александре Львовне.

1576. М. О. МЕНЬШИКОВУ 4 августа 1895 г. Мелихово. Многоуважаемый Михаил Осипович, напишите Ювачову, что сам фон Фрикен говорил мне, что Ново-Алекс(андрийский) институт - не высшее учебное заведение (высшим, т. е. перворазрядным, считается Петровская академия) и что место свое он занял по особому ходатайству покойного А. Н. Корфа, бывшего ген(ерал->губернатора. Места продажные есть, но надо жить около нас, чтобы купить. Будущим летом я найму по соседству с собой дачу для Вас, Вы будете жить и приглядываться, ан - и найдете то, что нужно. Но трудно найти место, которое подходило бы для Вас совершенно; то земли много, то реки нет, то Мантюшка близко, то сосед с претензиями на литераторство. При покупке имения необходимо быть уступчивым. У меня гостит И. Ив. Горбунов, посредниковец, едущий сегодня в Ясную Поляну. 8-го авг(уста) поеду и я туда же, если не будет дождя.

{06068}

Цветы у меня цветут на славу. Запахи удивительные, особенно по вечерам. Вот бы Вы приехали дней на пять, а то и на неделю! У нас, кстати, молотьба, интересное время, и мы целые дни проводили бы в лесу, в поле и около молотилки. Нового ничего нет, и ничего нового не предвидится. Что Короленко стал издателем "Русск(ого) богатства", я рад, рад за журнал. Будьте благополучны и думайте пореже о слабости своего сердца. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов. 4 авг.

1577. Ал. П. ЧЕХОВУ 11 августа 1895 г. Мелихово. 11 авг. Двуличновольнодумствующий Саша! Обращаюсь к тебе с предложением исполнить нижеследующую мою просьбу. Третьего дня утром, когда я был в Ясной Поляне, к Льву Толстому явился человек с котомкой за спиной. Он просил милостыни. Помутнение роговицы в обоих глазах, видит очень плохо, ходит ощупью. Не способен к труду. Лев Толстой попросил меня написать куда-нибудь: нельзя ли сего странника законопатить в какой-нибудь приют для слепых? Так как ты специалист по слепой части, то не откажи написать оному страннику, куда он должен обратиться с прошением и какого содержания должно быть последнее? Вот его status: отставной солдат Сергей Никифоров Киреев 59 лет, ослеп на оба глаза 10 лет тому назад, живет в Кашире, в доме Киреева. Адресуйся в Каширу. Я говорил про тебя Толстому, и он остался очень недоволен и упрекал тебя за развратную жизнь. Хина родила сучку Селитру. Больше нет никаких новостей. Низко кланяюсь твоей супруге, а чад твоих мысленно секу и желаю, чтобы они не были умнее родителей. Тебе же желаю исправиться и утешать папашу. Твой благодетель А. Чехов.

{06069}

Нашел ли новую квартиру? Сигары получил и выбросил их в нужник, так как я уже не курю. Этими сигарами ты хотел меня задобрить и расположить в свою пользу, но вышло наоборот, и я еще с большею строгостью отношусь к твоим порокам. Тарабрину послал я свою новую книгу. Высылаю ему газету. У нас очень много фруктов. Вот бы тебе приехать! Пришли же отчет Галкина-Враского, надо послать ему книгу. Отчет присылай простой бандеролью, а не заказной.

1578. Т. Л. ЩЕПКИНОЙ-КУПЕРНИК 11 августа 1895 г. Мелихово. 11 авг. Милая Таня! Вас ждут в Мелихове к 14 авг(уста). Привезите 2 бут(ылки) красного вина удельного (красная печать на белом ярлыке), 1 ф. швейцарского сыру, одну вареную колбасу с чесноком, одну копченую и 1 ф. прованского масла. Обязательно привезите, а то Вам же самим нечего будет трескать. Любящий Вас Иеромонах Антоний. Если довезете, то привезите 2 ф. сыру.

1579. М. О. МЕНЬШИКОВУ 16 августа 1895 г. Мелихово. Многоуважаемый Михаил Осипович, будьте добры (если можно) пришлите по оттиску Вашей статьи "Дознание" следующим лицам: 1) Доктору Ивану Германовичу Витте, г. Серпухов. 2) Князю Сергею Ивановичу Шаховскому, г. Серпухов, Земская управа.

{06070}

Пожалуйста, пришлите. Очень нужно. Погода у нас чудесная. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. 16-VIII-95 На обороте: Петербург. Его высокоблагородию Михаилу Осиповичу Меньшикову. Ивановская 4, в редакции "Недели".

1580. А. С. СУВОРИНУ 21 августа 1895 г. Мелихово. Простите, что пишу на бланке, 10-тикопеечной марки у меня нет и достать ее негде. Я был у Льва Николаевича, прожил у него 1 1/2 суток. Вернувшись домой, заболел. Болит вся правая половина головы: волосы, кожа, кости. Рвал зубы, мазался, глотал антипирин, фенацетин, хину - ничто не помогает. Напишите, в Биаррице ли Вы и долго ли там пробудете. Если пришлете свой настоящий адрес, то я опишу Вам свое пребывание у Л(ьва) Н(иколаевича). Никогда еще у меня не болела так долго голова. Нового ничего нет и не слышно. Пьесу писать не хочется. Будьте здоровы и счастливы. Нижайший поклон Анне Ивановне, Насте и Боре, если они с Вами. Начинается осень. Ваш А. Чехов. 21 авг. На обороте: Франция. France. Biarritz. A M-r A. Souvorine. Post. Rest.

{06071}

1581. Н. А. ЛЕЙКИНУ 29 августа 1895 г. Мелихово. 29 авг. Милый Николай Александрович, давно уже я не писал Вам, между тем пора уже написать, что Хина, которую я запирал весною с Бромом, родила настоящих таксов: одного живого, другого - дохлого; живой - сучка, очень красивая; прозвана Селитрой; теперь уж ей второй месяц, и на будущей неделе она будет отправлена на ферму к гр. Орлову-Давыдову. Теперь огородные дела. Из бамий взошла только одна и та засохла. Тыквы Ваши грандиозны, так что трудно поднять; посолили в них огурцы. Репа тоже большая, какой мы никогда не видали. Теперь я понимаю, почему на выставках Вам дают медали. Сестра Вас благодарит и низко кланяется. Лето вообще было удачное, у нас всё дозрело, даже баклажаны, не говоря уж о томатах и кукурузе. Яблоки были обильные и великолепны. Розы цвели буйно всё лето и цветут до сих пор. Я не совсем здоров. 8 августа я был у Л. Н. Толстого в Ясной Поляне и, вероятно, простудился у него или на обратном пути; 9-го авг(уста) у меня заболели волосы и кора правой половины головы, затем боль шла все crescendo, и 15-16-го у меня начались сильные невралгические боли в правом глазу и в правом виске. Поехал я в Серпухов, вырвал зуб, принял чёртову пропасть антипирина, фенацетина, хины и проч. и проч. - и ничего не помогло. Только после 20-го боль стала сдаваться, и вот я уже могу писать и чувствую только боль в коре головы и в волосах, когда до них дотрагиваешься. Такое свинство. В результате: хохлацкая лень и эта болезнь сделали то, что летние месяцы у меня прошли прахом, я ничего не написал ни великого, ни малого, и если б не те два рассказа, которые я написал весной, то пришлось бы начинать сезон с пустыми руками. Впрочем, ленился я только для литературы. Все-таки немножко полечивал, немножко возился в саду и - наконец победил трудности французского языка, пройдя весь курс его. Теперь уж я не буду чувствовать себя в Париже дураком. Все-таки сумею спросить поесть и поблагодарить гарсона.

{06072}

Урожай у нас хороший. Болезней летом не было и было похоже, точно тифы и дифтерит стали вырождаться. Поклон нижайший Прасковье Никифоровне и Феде, Желаю Вам всяких благ, наипаче же здоровья. В Петербург приеду зимой или к зиме. Так как буду жить долго, то остановлюсь не у Суворина, а где-нибудь поближе к Невскому, в номерах. Никак не могу придумать, в каких номерах мне остановиться. Фамилия моя шлет Вам привет и приглашает в Мелихово. Ваш А. Чехов.

1582. Г. М. ЧЕХОВУ 31 августа 1895 г. Мелихово. 31 авг. Милый Жоржик, галеты и варенье получены уже давно, вероятно в тот же день, когда барышня доставила их на Лопасню. Я уже съел половину варенья, ем скоромные галеты и поминаю всех вас в своих молитвах и благодарю небо за то, что оно послало нам таких щедрых родственников. Варенье очень вкусно. У нас всё благополучно. Осенние холода наступили, полевые работы уже кончены, но в саду всё еще цветут розы, циннии и мальвы и висят на деревьях яблоки. Днем светит ярко солнце, тепло, а по вечерам испытываем зубовный скрежет от холода. Топим камин. Передай своим сестрицам, что пруд, в котором они купались, я увеличиваю вдвое, и около него уже копошатся землекопы. Во флигеле к будущему году переделаем печь и переменим обои; возле него насажаем роз. Чтоб не было скучно девочкам, приглашу летом к себе Джепаридзе и Синоди Егорыча Попова, которые будут за ними ухаживать. Собака Селитра выросла и уже бегает по двору. В начале августа я был у Толстого в Ясной Поляне; должно быть, простудился у него, потому что, вернувшись от него, заболел и чувствовал себя прескверно до 20 августа. Болела правая половина головы. Теперь полегчало.

{06073}

На сих днях проводили Марфочку. Было грустно, когда она уезжала. Была на днях Саша Селиванова (Краузе). Пела и рассказывала анекдоты. Что Володя? Правда ли, что он переходит в Ставрополь и - думает ли он о медицинском факультете? Пиши почаще. К Рождеству тебя ждем, а пока будь здоров, не воображай, что у тебя катар, ешь побольше и лечись поменьше. Крепко тебя обнимаю и остаюсь Твой А. Чехов. Тете, Саше и Лене поклон.

1583. И. П. ЧЕХОВУ 3 сентября 1895 г. Мелихово. Извини, что я так долго не отдаю тебе ста рублей. Собирался быть в Москве в конце августа и не собрался. Посылаю тебе на всякий случай записку. Если очень необходимо, то получи; если хочешь подождать, то жди: я приеду 11 сентября. У нас всё благополучно. Низкий поклон Соне и Володе. Твой А. Чехов. 3 сент.

1584. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ 8 сентября 1895 г. Мелихово. 8 сент. Многоуважаемый Иван Иванович, Суворин теперь за границей, заграничный адрес его мне неизвестен, так что вопрос о книге А(стырева) может быть решен не раньше его возвращения; а последнее произойдет, вероятно, около 20-25 сентября. Среди думцев у меня нет знакомых, но я могу навести справки и узнать, от кого главным образом зависит получение места городской акушерки и к кому надлежит обратиться. В Москве я буду после 10-го сентября, побываю у Вас - тогда поговорим. Вернувшись из Ясной Поляны, я заболел и был болен почти две недели. Теперь ничего.

{06074}

Читали Вы "Дознание" Меньшикова? Весь наш уезд стал на дыбы. Особенно дамы. Наши Вам кланяются. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

1585. Г. М. ЧЕХОВУ 18 сентября 1895 г. Мелихово. 18 сент. Мелихово. Милый Жорж, мне больно, что до сих пор мы еще ничего не сделали для Володи, а между тем время уходит. Дело обстоит так. По получении телеграммы и письма (я получил их поздно - не по моей вине), тотчас же я написал Володе и в Симферополь к директору народных училищ Дьяконову, прося его помочь нам; в письме к нему я сообщил адрес Володи. Затем из Москвы я послал таврическому архиерею свою книгу - это на всякий случай. Приехал между тем Миша и сообщил, что он пока ровно ничего не сделал в Ярославле, так как до сих пор еще не получил от Володи нужных сведений. Вот уже октябрь на носу, Миша гостит в Мелихове, будет он в Ярославле 20-го, потом поедет в Углич... одним словом, мне кажется, что он сделает так же мало, как и я. В Москве я усердно наводил справки. Племянник нижегородского архиерея, о котором я писал, произведен в архимандриты и уехал в Бийск, т. е. в Сибирь. В Московскую семинарию, говорят, можно поступить, но нужно время, а между тем Володя торопится по необходимости и застал нас врасплох... Я хотел видеться с Плевако, известным адвокатом; он имеет большое значение в духовном ведомстве (староста Успенского собора и приятель всех архиереев), но, чтобы застать его, нужно побывать у него много раз, а на это нужно время... Мне один из его помощников обещал навести справки и написать, но и он потребовал от меня на это не менее пяти дней. Мне все знакомые говорят, что если я лично напишу Победоносцеву или Саблеру, то мой глас будто бы не останется вопиющим в пустыне. Я готов написать и напишу кому угодно, лишь бы вы, т. е. ты и Володя,

{06075}

находили это нужным и полезным. Мысль, что я могу помочь вам, не доставляет мне ничего кроме удовольствия. Если вы оба еще не махнули рукой и продолжаете хлопоты, то пришлите мне нужные сведения, т. е. копию со свидетельства (это для меня и для тех, кому буду писать), откровеннейшее изложение причин, по каким Володя разошелся с Екатеринославом, и точное указание, в каком году Володя призывается к вынутию жребия. В Московской семинарии учиться гораздо труднее, чем в провинции, а потому если можно поступить в Симферополь или в Херсон или в Тифлис, то есть если Володя ничего не имеет против этих городов, то я предпочел бы хлопотать насчет них, чем насчет Москвы, тем более, что и поступить в провинции легче, чем в Москве. Впрочем, всё это, как хочет Володя. В конце концов резюме: я готов служить и глубоко убежден, что если бы вы обратились ко мне за 2-3 месяца до осени, то Володя давно бы уже сидел в семинарии и зубрил латынь. Как поживают твоя мама и девочки? Мы часто о них вспоминаем. У нас холодно, но не очень. Будь здоров. Копию со свидетельства пусть напишет сам Володя или Саша на клочке бумаги или в письме. Твой А. Чехов. Р. S. Не хочет ли Володя перейти в армянскую веру? Я написал бы Мирктичу в Эчмиадзин.

1586. Я. Л. БАРСКОВУ 22 сентября 1895 г. Мелихово. Ст. Лопасня. 95 22/IX. Многоуважаемый Яков Лазаревич! Не отвечал я Вам так долго, потому что не хотелось отвечать на Ваше обстоятельное письмо коротко и неопределенно. Но время затянулось, и волей-неволей приходится отвечать коротко. В настоящее время у меня нет ничего готового, а то, что пишу и буду писать до весны, уже обещано давным-давно. Если

{06076}

случайно напишу что-нибудь подходящее для детского чтения, то пришлю; но это "случайно" случается со мной очень редко, раз в пять лет. Кажется, за все 15 лет, пока я пишу, я написал только два детских рассказа, да и те, говорят, охотнее читаются взрослыми, чем детьми. В октябре я буду жить в Москве и постараюсь повидаться с Вами и поговорить, а пока позвольте поблагодарить Вас за приглашение и пожелать Вам и журналу полнейшего успеха. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

1587. С. Н. КРИВЕНКО 22 сентября 1895 г. Мелихово. Ст. Лопасня. 95 22/IX. Многоуважаемый Сергей Николаевич, простите, что я так долго не отвечал на Ваше письмо. В последнее время я был всё в разъездах и получал письма неаккуратно, да и отвечать принимался не сразу, так как занят я по горло: то писать надо, то гости, то больные, то ехать надо. Сотрудничать в "Новом слове" я рад всей душой, но сказать определенно, что и когда я пришлю Вам, для меня положительно невозможно, так как я уже раньше надавал много обещаний, которые тщусь исполнить, и работы у меня хватит по крайней мере до весны. Сердечно благодарю за приглашение, когда буду в Петербурге, то непременно побываю у Вас, а пока позвольте пожелать полнейшего успеха Вашему журналу и выразить Вам свое глубокое уважение. Преданный А. Чехов.

{06077}

1588. M. Ф. ВОЛЬКЕНШТЕЙНУ 22 сентября 1895 г. Мелихово. Многоуважаемый Михаил Филиппович, Вы, вероятно, сердитесь на меня за молчание и, должно быть, уже решили, что я человек невоспитанный... Но не моя в том вина, что я так долго не отвечал на Ваше письмо. Когда Вы, бог даст, купите себе имение (конечно, в 25 раз лучшее, чем мое) и поселитесь в нем, и будете по целым неделям проживать в Москве и Петерб(урге), тогда и Вы будете неаккуратно отвечать на письма. Что нужно по существу, я уже ответил С. Н. Кривенко, который тоже писал мне. Работать в "Новом слове" я рад всей душой, но готового у меня нет ничего, а всё то, что я пишу и буду писать до весны, уже обещано. Пишу я туго, мало и кропотливо, как японец, и потому мне, как японцу, нужно заказывать по крайней мере за год. Если Вы переписываетесь с Вашим братом, то поклонитесь ему, пожалуйста. В прошлом году я видел его в Таганроге. Желаю Вам всего хорошего и ему крепко жму руку. Ваш А. Чехов. 95 22/IX. Ст. Лопасня.

1589. Ал. П. ЧЕХОВУ 22 или 23 сентября 1895 г. Мелихово. Добрый Саша! Любезное письмо твое получил и тотчас же отвечаю, хотя я слишком занят, чтобы отвечать на письма людей низкого звания. 1) "Неделя о слепом", мне кажется, затянулась слишком долго вопреки всем календарям. Я просил тебя адресоваться прямо в Каширу, к одному слепому, для меня же в настоящее время справки твои значения не имеют, так как у меня нет даже адреса слепого. 2) Теперь о зрячих. У Ивана я давно уже не был; по слухам, у него в училище был дифтерит, занятия временно прекращены, и он живет теперь у родственников жены, полный сознания своего семейного благополучия.

{06078}

Очевидно, к себе в училище он не ходит и твои письма, которые ты пишешь "в воне благоухания духовного", его швейцар бросил в нужник. Он, т. е. Иван, немножко поседел и по-прежнему покупает всё очень дешево и выгодно и даже в хорошую погоду берет с собой зонтик. 3) Володю Чехова выперли из Екатериносл(авской) семинарии на том основании, что он светский. Я хлопотал за него, написав в Симферополь, причем ему сказано было, что если в Симфер(ополе) есть вакансия и попы будут препятствовать поступлению, то чтобы он поторопился написать тебе насчет протекции. Мне кажется, что при наличности вакансии и хороших отметок было бы достаточно одной карточки Победоносцева или Саблера. Но вопрос в том, есть ли вакансия... Буде я узнаю, что вакансия есть где-нибудь, мы спишемся и будем действовать сообща. Мальчику надо помочь, а то его заберут в soldateniensis. Буде одобришь, я сам напишу Победоносцеву, ибо для дяди и его почтенных сынов я готов на всё. 4) По описанию твоей болезни я заключил, что у тебя страшнейший сифилис и громадная фистула заднего прохода, образовавшаяся вследствие непрерывного выпускания газов. 5) Погода у нас очень хорошая, теплая. Виссарион по-прежнему жует за обедом мать и длинно рассуждает об орденах. 6) Брома и Хину скоро опять придется запирать в баню. Дочь их Селитра - вылитый Бром. 7) А. С. Суворин мне ничего не пишет, и я не знаю, где он. Затем кланяюсь Наталии Александровне и детям и вместе с ними скорблю, что из тебя не вышло никакого толку. Жаль, Саша, а между тем тебе дано было хорошее направление. Твой благодетель А. Чехов. Р. S. О твоем рассказе напишу из Москвы. На конверте: Петербург. Невский 132, кв. 15. Его высокоблагородию Александру Павловичу Чехову.

{06079}

1590. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ 26 сентября 1895 г. Москва. 95 26/IX. Многоуважаемый Иван Иванович! Александр Алексеевич Плещеев, уезжая сегодня в Петербург, взял на себя труд переговорить насчет книги А(стырева) с Сувориным и другими книгопродавцами. Будьте добры, пошлите ему нужные сведения: сколько экземпляров книги осталось, а также maximum скидки, какую может сделать г-жа А(стырева). Его адрес: Петербург, Большая Морская, 50. Я опять в Москве, в той же гостинице, в том же номере. Проживу здесь, должно быть, до воскресенья. Как Вы поживаете? Желаю Вам всяких благ и крепко жму руку. Ваш А. Чехов. На обороте: Здесь. Зубово, Долгий пер., д. Нюниной, Ивану Ивановичу Горбунову,

1591. А. С. КИСЕЛЕВУ 26 сентября 1895 г. Москва. Большая московская гостиница, 5. Дорогой Алексей Сергеевич, уезжая вчера в Москву, я получил на станции Ваше письмо, а сегодня, очевидно, споспешествуемый добрыми духами и Вашими святыми молитвами, я встретил на улице самого Сытина, так что писать к нему не понадобилось. Я предупредил его, что к нему придет г. Бот с рассказами Марии Владимировны, и теперь мне остается только пожалеть, что я не знаю адреса г. Бота, так как застать Сытина можно, но очень трудно. В каждом доме есть деньги, только надо знать, где они лежат; так в каждом городе суть нужные люди, только нужно знать, когда и где их можно застать. На всякий случай напишите г. Б(оту), что с раннего утра до 11 1/2 - 12 час. дня Сытина легче всего застать в его типографии на Валовой улице, а после 12 - в складе;

{06080}

а еще лучше, прежде чем идти к нему, - справиться по телефону, где он. Человек он смирный, любезный, немножко застенчивый. Узнав, что ему принесут 17 листов, он сказал: "Для нас это много". И я думаю, что для книжки это много. Выбирать и одобрять рассказы будет не сам Сытин, а инспектор народных училищ Вахтеров, заведующий у него народными и детскими изданиями. Я знаком с Вахтеровым, но не коротко. Если Бот, как педагог, знаком с ним, то вот Вам прекрасный случай дать ему еще одно поручение - поторопить Вахтерова. Я тоже потороплю. Еще одно примечание: когда я говорил с Сытиным о рассказах, то на лице его была написана готовность. Как Вы поживаете вообще? Давно уже я Вас не видел. Где Ваши? Где Сережа? В Москве я буду жить до 2-го октября - к Вашим услугам. Всякое Ваше поручение исполню с большим удовольствием. В середине октября я опять буду в Москве. Приезжайте и Вы, пообедаем вместе, помянем добром старину. Останавливаюсь я обыкновенно в Б(ольшой) московской, первый подъезд (считая со стороны Тверской), бородатый швейцар. Денег нет. Старею. Низко кланяюсь Вам и всем Вашим. Будьте здоровы и счастливы. Ваш А. Чехов. 26 сент.

1592. Т. Л. ЩЕПКИНОЙ-КУПЕРНИК Конец сентября 1895 г. Москва. Милая Таня, драгоценная девочка, я заболел сразу пятью тифами и изнемог от желаний. Не могу прибыть. Простите. Миллион поцелуев!!! А. Чехов. На обороте: Ее высокородию Татьяне Львовне Щепкиной-Куперник.

{06081}

1593. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ 3 октября 1895 г. Москва. 3 окт. Б. московская гостиница. Многоуважаемый Иван Иванович, я опять получил от Ф. Ф. Тищенко письмо, в котором он извещает, что рассказы его забракованы в "Русском богатстве", и настойчиво умоляет найти ему хотя какое-нибудь место, хотя бы место акцизного надзирателя, которое он раньше занимал. Место это ему несимпатично, и он просит похлопотать о нем только в крайнем случае. Судя по тону письма и по тому, что у меня нет никакого места на примете, этот крайний случай уже наступил. Не придумали ли Вы чего-нибудь? Напишите. Если нет ничего, то придется обратиться к московскому обер-акцизнику и акцизному литератору Куманину, бывшему издателю "Артиста". Адрес Потапенко: Петербург, Николаевская, 61. Отвратительная погода угнетает меня, и я кашляю. А как Ваше здоровье? Как глаза? А я пишу, хлопочу, хлопочу и хлопочу. Всяких Вам благ. Ваш А. Чехов. Когда Лев Николаевич будет в Москве?

1594. И. Д. СЫТИНУ (Черновое) 4 (?) октября 1895 г. Мелихово. Проф. Д(ьяконов) сообщил мне вчера, что в мое отсутствие Вы ему несколько раз писали насчет издания "Х(ирургической) л(етописи)". Меня это удивило, так как я думал, что переговоры давно уже кончены. Эти длинные переговоры, признаюсь, поставили меня в глупое и смешное положение, в каком я никогда не бывал раньше. Вспомните, я ведь не навязывался к Вам с "Х(ирургической) л(етописью)", я просил Вас издавать этот журнал только лишь при добром желании и несколько раз подтвердил, что в случае каких-либо колебаний и сомнений браться за издание нельзя. Вы отнеслись на словах к предложению моему сочувственно и даже благодарили меня на вокзале, что

{06082}

я дал Вам такое "хорошее дело", но письма моего Вы не послали Дьяконову; я же потом вел себя так, как будто письмо было послано, всюду трезвонил, что журнал устроен, поздравлял хирургов, все меня благодарили, и я принимал благодарности. Потом, когда я к 1-го октября приехал в Москву, мы встретились на Кр(асной) площади; я сказал, что приеду к Вам с Дьяк(оновым), Вы ответили: "буду ждать" и не предупредили, что намерения Ваши насчет "Х(ирургической) л(етописи)" изменились. Я отрываю профессора от дела, везу его на Валовую в полной уверенности, что всё уже кончено, но встречаете Вы нас как-то нерешительно и начинаете переговоры насчет "сметы", точно речь шла о постройке казарм, точно не всё было ясно... Затем мы уехали, не солоно хлебавши, чувствуя себя в совершенно нелепом положении; профессор уже смотрел на меня как на легкомысленного человека, а мне было стыдно, точно я солгал. В тот же день Вы приходили ко мне обедать и, очевидно, не доверяя мне, боясь, чтобы я не обманул Вас, привели с собой бородатого молчаливого господина; за обедом опять были переговоры, и Вы кончили обещанием издавать журнал. Потом через два дня я с легким сердцем еду к Д(ьяконову) обедать, праздновать с ним благополучное окончание дела, но - увы! Опять Вам угодно было поставить меня в смешное положение. О том, что Ваша тип(ография) завалена работой, о несогласии Ваших товарищей и т. п. Вы могли бы написать прямо мне; Ваш отказ от издания я принял бы с легким сердцем, потому что к Вам и к Вашему делу я относился всегда с полным сочувствием и с полным доверием, и отказ был бы в порядке вещей, и в нем я не нашел бы ничего оскорбительного. Но вы почему-то предпочли отказывать и обещать в одно и то же время, и притом обещать мне, а отказывать Д(ьяконову). Для чего? Простите, всё это мне непонятно. Конечно, проф. Д(ьяконов) извинит меня; журнал будет устроен, но забыть того, что я пережил благодаря Вам, я уже не могу. Убедительно Вас прошу больше ничего не писать Д(ьяконову) и прекратить переговоры.

{06083}

1595. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 5 октября 1895 г. Мелихово. 5 октябрь. Ст. Лопасня. Милый Жан, спасибо, что вспомнили и дали о себе весточку. Я давно уже хотел написать Вам, но бог Вас знает, где Вы и в каком Вы настроении. Вы уже не прежний Жан, юморист, милый капитан, Вы уже очень серьезны и стали похожи на кардинала Рамполлу. Вы как-то прислали мне книжки, изданные "Артистом", но без авторской надписи, и я заключил, что Вы за что-то дуетесь на меня, и я в отместку не послал Вам своего "Сахалина", хотя было сильное искушение послать... Я бываю часто в Москве, останавливаюсь в Б(ольшой) московской гостинице, где, кажется, Вы тоже останавливаетесь; всякий раз я надеюсь встретиться с Вами, объясниться Вам в своей дружбе, поужинать вместе, вспомнить старину. Право, Жан, если Вы расположены есть и слушать, то около 20 октября давайте встретимся в Москве. Кстати привезите Вашу книжку о театре и оттиск "Миллион терзаний". Я читал только первые главы, конца же не читал, так как не получаю святошеского журнала, в котором Вы печатали эту повесть и которого, кстати сказать, я терпеть не могу. Я, кажется, готов был бы отрубить себе палец, чтобы только переманить Вас в какой-нибудь другой журнал, менее мрачный, и чтобы Горленко хвалил Вас где-нибудь в другом месте. Если когда-нибудь осуществится мое желание, т. е. если буду издавать журнал, то первым делом постараюсь умолить Вас - взять от меня за лист сколько угодно и начать опять работать вместе, а не где-то особняком. Я Вас ценю, высоко ценю. 26 сент(ября) освящали памятник на могиле Плещеева. Была вся его богатая родня. Я слушал пение монашенок, думал о padre, о Вас. Пишете ли Вы пьесы? Право, нам есть о чем поговорить. Давайте встретимся в Москве. Вашей жене нижайший поклон, а Вам мысленно жму крепко руку. Жду скорейшего ответа!! Ваш А. Чехов. Ваш трагический почерк, кажется, стал разборчивее, хотя, впрочем, судить трудно, так как Ваше письмо короче колибри (хотел было написать - воробьиного носа).

{06084}

1596. Вл. И. НЕМИРОВИЧУ-ДАНЧЕНКО 6 или 13 октября 1895 г. Мелихово. Пятница. Вчера, на ночь глядя, прочел Вашу "Губернаторскую ревизию". По тонкости, по чистоте отделки и во всех смыслах это лучшая из всех Ваших вещей, какие я знаю. Впечатление сильное, только конец, начиная с разговора с писарем, ведется в слегка пьяном виде, а хочется piano, потому что грустно. Знание жизни у Вас громадное и, повторяю (я это говорил когда-то раньше), Вы становитесь всё лучше и лучше, и точно каждый год к Вашему таланту прибавляется по новому этажу. Где Вы? Я Вашей новой квартиры не знаю, а Вы мне не пишете. Кланяйтесь Екатерине Николаевне. Дома я проживу до 20 окт(ября). Пишите. Крепко жму руку. Ваш А. Чехов.

1597. В. М. СОБОЛЕВСКОМУ 15 октября 1895 г. Мелихово. Ст. Лопасня, 95, 15/Х. Дорогой Василий Михайлович, посылаю рассказ. Так как он идет простым, а не заказным письмом, то я буду думать, что он пропал, до тех пор, пока не получу известие, что он дошел благополучно. Мне хотелось бы прочесть его в корректуре. Моя сестра (адрес ее известен Михаилу Алексеевичу: Сухаревская-Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17) уезжает из Москвы домой в четверг утром; будьте добры послать ей корректуру, которую я прочту в четверг вечером, а в пятницу утром пошлю обратно. У нас тепло. Желаю Вам всего хорошего и низко кланяюсь. Ваш А. Чехов.

{06085}

1598. А. С. СУВОРИНУ 21 октября 1895 г. Мелихово. 21 окт. Спасибо за письмо, за теплые слова и приглашение. Я приеду, но, вероятно, не раньше конца ноября, так как дела у меня чёртова пропасть. Во-первых, весною я буду строить новую школу в селе, где попечительствую; загодя нужно составить план, сметы, съездить то туда, то сюда и проч. Во-вторых, можете себе представить, пишу пьесу, которую кончу тоже, вероятно, не раньше как в конце ноября. Пишу ее не без удовольствия, хотя страшно вру против условий сцены. Комедия, три женских роли, шесть мужских, четыре акта, пейзаж (вид на озеро); много разговоров о литературе, мало действия, пять пудов любви. Читал я о провале Озеровой и пожалел, ибо нет ничего больнее, как неуспех. Воображаю, как эта жидовочка плакала и холодела, читая "Пет(ербургскую) газ(ету)", где ее игру называли прямо нелепой. Читал об успехе "Власти тьмы" в Вашем театре. Конечно, хорошо, что Анютку играла Домашева, а не "маленькая крошка", которая (по Вашим словам) Вам так симпатична. Этой крошке нужно Матрену играть. Когда я был в августе у Толстого, то он, вытирая после умыванья руки, сказал мне, что переделывать свою пьесу он не будет. И теперь, припоминая сие, думаю, что он уже тогда знал, что пьеса его будет in toto разрешена для сцены. Я прожил у него 1 1/2 суток. Впечатление чудесное. Я чувствовал себя легко, как дома, и разговоры наши с Л(ьвом) Н(иколаевичем) были легки. При свидании расскажу подробно. В "Рус(ской) мысли" в ноябре пойдет "Убийство", в декабре другой рассказ - "Ариадна". А я в ужасе - и вот по какому поводу. В Москве издается "Хирургическая летопись", великолепный журнал, имеющий успех даже за границей. Редактируют известные хирурги-ученые: Склифософский и Дьяконов. Число подписчиков с каждым годом растет, но всё еще к концу года - убыток. Покрываем сей убыток был всё время (до января будущего 1896 г.) Склифосовским; но сей последний, будучи переведен в Петербург, практику свою утерял, денег у него не стало

{06086}

лишних, и теперь ни ему и никому на свете неизвестно, кто в 1896 г. покроет долг, в случае ежели он будет, а судя по аналогии с прошлыми годами, надо ожидать 1000-1500 р. убытка. Узнав, что журнал погибает, я погорячился; такая нелепость, как гибель журнала, без которого нельзя обойтись и который уже через 3-4 года будет давать барыш, гибель из-за пустой суммы - эта нелепость ударила меня по башке, я сгоряча пообещал найти издателя, уверенный вполне, что найду его. И я усердно искал, просил, унижался, ездил, обедал чёрт знает с кем, но никого не нашел. Остался один Солдатенков, но он за границей, вернется не раньше декабря, а вопрос должен быть решен к ноябрю. Как я жалею, что Ваша типография не в Москве! Тогда я не сыграл бы такую смешную роль маклера-неудачника. При свидании я изображу Вам в картине верной пережитые волнения. Если бы не постройка школы, которая возьмет у меня тысячи полторы, то я сам взялся бы издавать журнал за свои деньги - до такой степени мне больно и трудно мириться с явной нелепостью, 22-го окт(ября) я поеду в Москву и предложу редакторам, как последнее средство, просить субсидию, 1 1/2 - 2 тысячи в год. Если они согласятся, то я прикачу в Петербург и стану хлопотать. Как это делается? Вы меня научите? Чтобы спасти журнал, я готов идти к кому угодно и стоять в чьей угодно передней, и если мне удастся, то я вздохну с облегчением и с чувством удовольствия, ибо спасти хороший хирургический журнал так же полезно, как сделать 20000 удачных операций. Во всяком случае, посоветуйте, что мне делать. После воскресенья пишите мне в Москву. Больш(ая) московская гостиница, 5. Как пьеса Потапенко? Вообще что Потапенко? Жан Щеглов прислал мне унылое письмо. Астрономка бедствует. Во всем остальном пока всё обстоит благополучно. В Москве буду ходить в оперетку. Днем буду возиться с пьесой, а вечером - в оперетку. Низко Вам кланяюсь. Пишите, умоляю. Ваш А. Чехов.

{06087}

1599. А. С. СУВОРИНУ 26 октября 1895 г. Москва. 26 окт. Б. московская гостиница, 8. Что Фингал есть Потапенко, Москве уже поведал Станюкович, бывший здесь проездом. Да, Вы это справедливо изволите говорить, что в писаниях Фингал нет "нерва". Потапенко человек простодушный, и мне кажется, что длинные рассуждения ему совсем не подобают, он должен писать образами, и чем раньше в своих фельетонах он перейдет к беллетристике или полубеллетристике на манер Атавы, тем скорее попадет он в ту именно жилу, в какую хочет попасть. Нет, не искушайте меня без нужды, раньше ноября я не могу приехать. Не поеду, не кончивши пьесы. А приехав, остановлюсь не у Вас, а на Б. Морской во "Франции", ибо работы у меня по горло; остановившись у Вас, я буду только ходить да искать, с кем бы побеседовать, и уже через неделю начну гнать себя из Петербурга, испугавшись своего ничегонеделания. Я имею намерение прожить в Петербурге не меньше месяца. Если Вы настойчиво пожелаете, чтобы я остановился у Вас, то я приеду в Петербург тайно от Вас и проживу во "Франции" три недели, потом перееду к Вам с таким видом, как будто с вокзала, и проживу у Вас неделю. Дочери Толстого очень симпатичны. Они обожают своего отца и веруют в него фанатически. А это значит, что Толстой в самом деле великая нравственная сила, ибо, если бы он был неискренен и не безупречен, то первые стали бы относиться к нему скептически дочери, так как дочери те же воробьи: их на мякине не проведешь... Невесту и любовницу можно надуть как угодно, и в глазах любимой женщины даже осел представляется философом, но дочери - другое дело. Вы пишете: "По этой записке возьмите для нее сто рублей из кн(ижного) магазина". Но этой записки при письме не оказалось. Да и самой астрономки я не вижу; говорят, что она уехала к своей сестре в Батум. Что касается "Хирург(ической) летописи", то она сама, все хирургические инструменты, бандажи бутыли с карболкой кланяются Вам до земли. Радость, конечно, великая. Мы решили так: если мысль

{06088}

о субсидии осуществима, то ехать мне и хлопотать и по получении субсидии возвратить Вам полторы тысячи. В ноябре я повидаюсь с Склифосовским и в самом деле, если это возможно, поеду к Витте спасать сих наивнейших людей. Это дети. Трудно сыскать менее практичных людей. Как бы ни было, полторы тысячи рано или поздно мы возвратим Вам. Мне в благодарность за мои хлопоты бесплатно вырежут геморроидальные узлы - операция, для меня неизбежная и уже начинающая волновать меня. А Вас будут славословить и, когда приедете в Москву, покажут Вам новые клиники около Ново-Девичьего монастыря. Клиники стоит посещать так же, как кладбища и цирки. Пишите. Полторы тысячи пришлите на мое имя и, если можно, не почтой, а через магазин. Как прошла пьеса Потапенко? Что Анна Ивановна, Настя и Боря? Воображаю, как вырос Боря. Поклон всем, m-lle Эмили также. Ваш А. Чехов.

1600. А. С. СУВОРИНУ 2 ноября 1895 г. Москва. Я бесконечно Вам благодарен, так благодарен, что и выразить не могу. Но представьте себе, "Хирургическую летопись" удалось устроить в Москве. Полторы тысячи пойдут обратно в Петербург, и вместо сих денег я попрошу у Вас только позволения напечатать в "Нов(ом) вр(емени)" объявление, напечатать один раз и, если можно, на первой странице. Пришлю текст сего объявления 15-го ноября. Астрономка в Батуме. Ваша записка покоится в моем красном портфеле. По Москве ходят слухи, будто в октябре Вы приезжали в Москву вместе с Яворской. Вас видели. Послезавтра уезжаю домой в Мелихово. Мой сосед изъявил желание променять свою усадьбу на кусок моего поля. И, таким образом, моя усадьба увеличится вдвое. Земельный банк соглашается на мену. Но Маша, вероятно, не согласится, так как она хозяйка и для нее покос дороже парка.

{06089}

Пьеса моя растет, но медленно. Мешают писать. Но всё же уповаю кончить в ноябре. Часто болит голова. Денег нет. Скажите: чья это пьеса "Честное слово"? Мне прислали ее из Вашей типографии. Уж очень короткая пьеса. Отчего Вы не попытаетесь поставить в своем театре Метерлинка? Если бы я был директором Вашего театра, то я в два года сделал бы его декадентским или старался бы сделать. Театр, быть может, казался бы странным, но все же он имел бы физиономию. И отчего Вы не ставите пьес Золя? Ведь его "Тереза Ракэн" очень недурная пьеса. Новая пьеса Сумбатова, говорят, имела средний успех. Желаю Вам всяких благ и еще раз благодарю. Ваш А. Чехов. 2 ноябрь.

1601. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 2 ноября 1895 г. Москва. Скорее напишите мне, где Вы. Я страшно виноват перед Вами и хочу исправить свою ошибку. Пишите мне по адресу: ст. Лопасня. Около 15 ноября буду в Москве. Остановлюсь в Большой московской гостинице. Ваш А. Чехов. 2 ноябрь. На обороте: Ее высокоблагородию Елене Михайловне Юст. Б. Афанасьевский пер., д. Малевинского, кв. Шавровых.

1602. Г. М. ЧЕХОВУ 3 ноября 1895 г. Москва. 3 ноябрь. Милый Жоржик, на мое письмо Фоти ответил мне между прочим следующее: "Я не считаю себя вправе принять благодарность за вашу сестру. Я исполнил только долг и считаю, что рекомендовал по совести самую

{06090}

подходящую кандидатку для ремесленного училища, находящегося в заведовании г-жи Аноповой в Петербурге". Далее он просил меня узнать, "что это за училище и каково будет намерение рекомендованной мной кандидатки". Я в Москве, завтра уезжаю домой. Сию минуту была у меня Маша и говорила, что получила от тебя письмо. Был снег, а сегодня распутица. Будь здоров и счастлив. Кланяйся своим. Твой А. Чехов. В Петербурге я буду приблизительно в конце ноября.

1603. В. H. СЕМЕНКОВИЧУ 5 или 6 ноября 1895 г. Мелихово. Многоуважаемый Владимир Николаевич! Московский доктор Я. А. Корнеев спрашивает меня в письме, где живет П. В. Аверьянов и получил ли он (генерал) от него (Корнеева) открытое письмо. Если Вам случится быть у П. В. раньше меня, то благоволите спросить его насчет этого открытого письма. Я бы теперь поехал к нему, но дороги ужасны. Не потрудится ли П. В. сам написать Корнееву? Нижайший поклон Евгении Михайловне. Ваш А. Чехов. На обороте: Его высокоблагородию Владимиру Николаевичу Семенковичу.

1604. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 6 ноября 1895 г. Мелихово. Ст. Лопасня. 6 н. Милый Жан, в последний мой приезд в Москву всякие дела и хлопоты издергали и затолкали меня, и я не мог выбрать ни одного вечера, чтобы поужинать и потолковать с Вами. Я в Москве буду опять между 10 и

{06091}

15 и в сей раз непременно побываю у Вас. Кроме всего прочего, мне еще хочется спросить у Вас: не поедете ли Вы со мной в Петербург? Я отправляюсь в Сев(ерную) Пальмиру перед 20 ноября. Суворин кланяется Вам и спрашивает: нет ли у Вас пьесы? Если есть, то пошлите или повезите. Он весьма чтит Вас и, я думаю, хорошо заплатит и обставит пьесу, как говорится, лучшими силами. Есть ли в Кокоревской гостинице телефон? В Москве я видел Гурлянда, который сообщил мне, что Вы приехали в Москву и остановились в Б(ольшой) московской гостинице. Видел я и Сергеенку. Вот, Жан, если бы Вы приехали ко мне в деревню, то я дал бы Вам особый флигель, особую прислугу, кормил бы Вас на убой... У меня теперь тихо, все разъехавшись. Будьте здоровы, до свиданья. Желаю Вам счастья. Ваш А. Чехов. Это письмо сестра отвезет сегодня в Москву и там опустит его в почтовый ящик. Пишите.

1605. А. А. МИХАЙЛОВУ 6 ноября 1895 г. Мелихово. Многоуважаемый Алексей Антонович, я пришлю Вам сена, но не раньше, как завтра утром. Сегодня нет лошадей дома - повезут на станцию, а те, которые в конюшне, хромают. Пусть уж Ваша корова попостится. Это для души хорошо. Ваш А. Чехов. Р. S. А если пришлете подводу сегодня, то дам сена сегодня же. Вообще с лошадями у меня плохо. На обороте: Его высокоблагород(ию) Алексею Антоновичу Михайлову

{06092}

1606. М. П. ЧЕХОВУ 7 ноября 1895 г. Мелихово. 7 н. Мелихово. Вот что пишет Суворин: "Я просил его об Мише, чтоб его сделал начальником отделения в Ярославской каз(енной) палате или перевести в большой город. Он записал и, думаю, исполнит" и т. д. Вот что пишет m-me Юст: "Что поделывает Михаил Павлович? Скажите ему, что старых знакомых нехорошо забывать и что карточку, которую он просил, я ему вышлю". Значит, поздравляю и с переводом и с карточкой. Вареникова еще не видел. Если увижу, то или напишу особо, или сделаю внизу сего приписку. Будь здрав. Кланяйся Крониду Ив(ановичу). Твой А. Чехов. Иваном было получено письмо на твое имя. Я поглядел на свет и увидел, что в конверте имеется другое письмо. Я разорвал конверт, извлек оное и посылаю. Справка: Вареников уехал в Екатеринослав. На конверте: г. Углич. Его высокоблагородию Михаилу Павловичу Чехову.

1607. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 7 ноября 1895 г. Мелихово. 7 ноябрь. Ст. Лопасня. Многоуважаемая collega! Во-первых, на Вашей карточке Вы указали только дом - но не назвали переулка; во-вторых, по адресу, данному мне Немировичем-Данченко (драматургом), я послал Вам краткое письмо, послал дней 10 тому назад. В этом письме я спрашивал, где Вы, и каялся в своих преступлениях. Дело в том, что Ваши рукописи найдены у меня на чердаке (какое кощунство!). Нашла сестра. Оказалось, что, когда я был за границей, моя прислуга всё, что показалось ей лишним, связала в тюк и отправила вместе с пустыми бутылками

{06093}

и ящиками из-под сигар на чердак. Извиняюсь, извиняюсь и извиняюсь; снисхождения не заслуживаю. Рукописи Ваши были ближе к небу - единственное утешение для людей и вещей, осужденных на пребывание непосредственно под крышей. Вот эти рукописи: 1) "Ошибка". 2) "Мертвые люди". 3) "Каштанка". 4) "Нервы". 5) "Она". 6) "Без маски". Все ли сии шесть нумеров прислать Вам или же только некоторые из них? Жду скорейшего приговора. Наказание, к которому Вы присудите меня, я отбуду с покорностью, с полным сознанием своей вины. Насчет "Бабьего лета" поговорю, но не раньше 15 ноября, ибо раньше сего числа не буду в Москве. Спасибо за память. Пишу пьесу для моск(овского) Мал(ого) театра. Желаю Вам счастья и побольше охоты читать Шопенгауэра и бывать в театрах. Нужно стараться, чтобы жизнь была интересна. Не правда ли? Ваш cher maоtre А. Чехов. На конверте: Петербург. Ее высокоблагородию Елене Михайловне Юст. Фурштадтская, 8.

1608. М. П. ЧЕХОВУ 9 ноября 1895 г. Отрада Московская. Ты назначен исправляющим должность (начальника) отделения Ярославской. Все здоровы. Антон. На обороте: Углич, Чехову.

{06094}

1609. А. С. СУВОРИНУ 10 ноября 1895 г. Мелихово. 10 ноябрь. В пьесе "Честное слово" неудачно название. Насколько я понимаю, мысль пьесы в том, что к жизни мы относимся слишком формально и что условности, которыми мы опутали или загипнотизировали себя, часто бывают сильнее нашей воли. А в "Честном слове" читатель и зритель взглянут на дело слишком специально, благодаря названию, и будут решать вопрос: надо держать честное слово или не надо? И решат так, что автор-де советует не держать слова... Видите, даже опасное название. Кроме честного слова, надо бы притянуть еще какую-нибудь условность, наприм(ер) обязательность дуэли, обычай презрительно судить о человеке и не прощать, раз он когда-то, хотя бы в колыбели, растратил или солгал... В пьесе ведь все неправы, потому что все опутаны. Но надо опутать еще больше, опутать всех, в том числе и девицу и ее брата. Моя пьеса подвигается вперед, пока всё идет плавно, а что будет потом, к концу, не ведаю. В ноябре кончу. Пчельников через Немировича обещал дать мне в январе аванс (буде пьеса сгодится); стало быть, есть расчет отложить постановку до будущего сезона. Должно быть, от пьесы перебои мои участились, я поздно засыпаю и вообще чувствую себя скверно, хотя по возвращении из Москвы веду жизнь воздержную во всех отношениях. Мне надо бы купаться и жениться. Я боюсь жены и семейных порядков, которые стеснят меня и в представлении как-то не вяжутся с моею беспорядочностью, но всё же это лучше, чем болтаться в море житейском и штормовать в утлой ладье распутства. Да уже я и не люблю любовниц и по отношению к ним мало-помалу становлюсь импотентом. Вчера получил от Вас телеграмму и тотчас же телеграфировал Мише, который будет страшно рад. И мои старики обрадовались, хотя и не понимают, что значит "начальник отделения". Одно слово начальник, больше им ничего не нужно. Я не воспользовался Вашими 1500 для "Хир(ургической) летоп(иси)", но всё же они сильно помогли мне. Когда узнали, что Вы хотите оказать поддержку

{06095}

журналу и когда я показал Ваше письмо, где Вы пишете о 1500 и о возможной субсидии, то дело тотчас же выгорело. Взялся издавать Сытин, на выгодных условиях; он берет все расходы и уплачивает редакторам по 2 рубля с каждого подписчика, себе оставляя 6. Видаете ли Вы Потапенку? Кланяйтесь ему. Думаю прожить в Питере весь декабрь. Большое Вам спасибо за Мишу и вообще за всё. Желаю Вам всяких благ. Ваш А. Чехов. Вы мне испортили почерк. После Ваших писем трудно писать разборчиво.

1610. М. П. ЧЕХОВУ 10 ноября 1895 г. Мелихово. 10 н. Получил вчера от Суворина телеграмму: "Миша назначен исправляющим должность начальника второго отделения Ярославской казенной палаты. Не рассердитесь, надеюсь, за телеграмму эту, когда Вас ею потревожит почтенная Отрада". Итого 27 слов. Я заплатил за доставку телеграммы рубль и послал тебе телеграмму. Мороз в 1/2 градуса. Грязно. Будь здоров. Твой А. Чехов. На конверте: Углич. Его высокоблагородию Михаилу Павловичу Чехову.

1611. Ал. П. ЧЕХОВУ 12 ноября 1895 г. Мелихово. Господин А. Седой! 1) Твоей книжки я не получал. Должно быть, на почте ее бросили в нужник. 2) Письмо твое в "Нов(ом) вр(емени)" читал. Во-первых, ты А. Седой, а то просто Седой, во-вторых, каждый может подписываться как ему угодно, в-третьих,

{06096}

Седой может ответить тебе, что он уже 20 лет подписывается Седым, в-четвертых, журнала никто не получает и просуществует он недолго, в-пятых, Седой - не Мамин, ибо Мамин слишком простодушен и ленив, чтобы разводить канитель насчет спорта. Вообще всякие антикритики, обидчивые письма и напоминания о литературных приличиях надо предоставить Кугелю. Что же касается Шубинского, то он зла тебе не причинил, ибо: всякого рода компиляции и исторического характера статьи следует подписывать своей настоящей фамилией, а А. Седого оставить только для беллетристики. Таково мое мнение. А Лейкин тебя вычеркнул, вероятно, за то, что ты не поздравил его с серебр(яной) медалью, которую он получил на выставке за уток. Сей хромой и косой человек любит напускать на себя большую важность. Если к обедам беллетристов не относиться скептически и не требовать от них многого, то они не скучны; что делать, надо терпеть и Лейкина, и Сыромятникова с его калужским шиком... В шутке Ясинского нет ничего обидного, ибо на то ты и литератор, чтобы о тебе писали так или иначе. Интересно, что как только о тебе стали поговаривать там и сям, ты уж и стал нервничать. Genus irritabile vatum! - сказал Гораций. 3) Участь твоей умопомешанной повести еще не решена; Гольцев ссылается на Лаврова, а сей на оного. Если ее возвратят, то я привезу с собой. 4) Старик мне пишет часто. 5) Я приеду в Питер в конце сего месяца, остановлюсь где-нибудь на Невском, обедать буду если не у Суворина, то у тебя, а также в трактирах. Надеюсь, что обеды у тебя будут приличные, иначе же я перестану к тебе ходить и вычеркну тебя, как Лейкин, 22-го ноября из заметки, которую, вероятно, мне придется писать для "Нов(ого) вр(емени)". 6) Передай Чермному, что его рассказ "Наяда" в "Сев(ерном) вестнике" - превосходная вещь. Это лучший его рассказ. Вещь прямо блестящая. 7) Миша получил перевод в Ярославль. Иван представлен к медали на шее, чего и тебе желаю. Маша собирается на медицинские курсы.

{06097}

8) Селитра отдана в экономию гр. Орлова-Давыдова. Кланяйся Наталии Александровне и всей своей благочестивой фамилии. Твой благодетель А. Чехов. воскресенье. Высылать книги и брошюры медицинского содержания продолжай; но только не присылай оттисков из газет и журналов, ибо последние у нас есть.

1612. Д. В. ГАРИНУ-ВИНДИНГУ 14 ноября 1895 г. Мелихово. 14 ноябрь. Многоуважаемый Дмитрий Викторович! Ваше письмо, как не вполне оплаченное, пошло в Серпухов; оттуда мне прислали повестку, которая долго провалялась у меня на столе. Затем дана была сотскому доверенность, сотский прошел 25 верст, потом 25 верст обратно, и сегодня, наконец, я имел удовольствие прочесть Ваше письмо, через 21 день по его отправлении! Рассказ я привезу или пришлю к декабрю. Это наверное. Я уже почти кончил пьесу. Осталось работы еще дня на два. Комедия в 4 действиях. Называется она так: "Чайка". Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов. Это письмо повезет в Москву сестра; Вы получите его в среду.

1613. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 14 ноября 1895 г. Мелихово. Милый Жан, по прибытии в Москву я тотчас же извещу Вас, а Вы назначите вечер, когда нам свидеться. Можете себе представить, пишу пьесу! Уже оканчиваю. Комедия в 4 действиях. Буду пытаться поставить

{06098}

ее на сцене моск(овского) Малого театра, а там что бог даст! Крепко Вас обнимаю. Ваш А. Чехов. Вторник. На обороте: Москва. Кокоревское Подворье. Бульварный корпус, 217. Его высокоблагородию Ивану Леонтьевичу Леонтьеву.

1614. А. В. ЖИРКЕВИЧУ 18 ноября 1895 г. Мелихово. 18 ноябрь. Многоуважаемый Александр Владимирович! Ваш рассказ, напечатанный в "Вестнике Европы" ("Против убеждения..."), я как-то послал редакторам "Посредника" в расчете, что гуманная идея рассказа придется им по вкусу, вопреки Вашим критикам, о которых Вы мне писали. Я не ошибся. На днях один из редакторов "Посредника", Ив. Ив. Горбунов, сообщил мне, что они были бы весьма не прочь издать Ваш рассказ, который им очень понравился. Он поручил мне попросить у Вас согласия и кстати спросить, не разрешите ли Вы дать рассказу другое название и кое-где посократить текст. По его мнению, сокращения эти не достигнут и ста строк... Вам, конечно, пришлют корректуру и без Вашего позволения не тронут ни одной строчки. Ответ благоволите прислать по адресу: Москва, редакция "Русской мысли", для передачи мне. Очень жалею, что послал Вам шапировскую фотографию. Эта самая неудачная из моих фотографий. На ней я вышел каким-то иеромонахом, а между тем я большой грешник и в пост ем скоромное. Ваш ответ я передам Ив. Ив. Горбунову тотчас же по получении. Затем уж он сам напишет Вам. Желаю Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

{06099}

1615. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 18 ноября 1895 г. Мелихово. В Москве я буду тоже около 28-го и пробуду там дней 6-10. Мы повидаемся, я попрошу у Вас прощения, и, быть может, мне удастся убедить Вас, что я был очень, очень далек от того, чтобы сознательно причинить боль Вашему самолюбию. Согласен, за рукописи следует сослать меня на каторгу, но, уверяю Вас, даже ленивый защитник нашел бы материал для смягчения моей вины, и Вы знаете, у меня перебывало много чужих рукописей, я читаю их, сохраняю, отправляю то авторам обратно, то в редакции; в Москве я часто менял квартиры, потом переехал со всем скарбом в деревню, потом уезжал и возвращался, всяких рукописей и бумаг у меня полон дом, прислуга моя недисциплинированна, - и в конце концов если бы даже голова моя очутилась на чердаке, а ноги и руки в кабинете, то это бы меня нисколько не удивило. Пьесу я кончил. Называется она так: "Чайка". Вышло не ахти. Вообще говоря, я драматург неважный. В Москве я останавливаюсь в Большой московской гостинице против Иверской часовни, крайний подъезд. Телефон к Вашим услугам, посыльные тоже. Если так или иначе известите о своем прибытии в Москву, то буду благодарен. Желаю Вам всего хорошего. Да, вот еще что: в декабре буду в Петербурге, проживу там недели две или месяц, смотря по настроению. Ваш виноватый кающийся cher maоtre А. Чехов. 18 ноябрь. На конверте: Петербург. Ее высокоблагородию Елене Михайловне Юст, Фурштадтская, 8.

{06100}

1616. А. С. СУВОРИНУ 21 ноября 1895 г. Мелихово. 21 ноябрь. Ну-с, пьесу я уже кончил. Начал ее forte и кончил pianissimo - вопреки всем правилам драматического искусства. Вышла повесть. Я более недоволен, чем доволен, и, читая свою новорожденную пьесу, еще раз убеждаюсь, что я совсем не драматург. Действия очень коротки, их четыре. Хотя это еще только остов пьесы, проект, который до будущего сезона будет еще изменяться миллион раз, я все-таки заказал напечатать 2 экземпляра на ремингтоне (машина печатает 2 экземпляра сразу) - и один пришлю Вам. Только Вы никому не давайте читать. Вашего "Честного слова" я не получал, быть может, потому, что оно послано заказною бандеролью и по этой причине лежит теперь в Серпухове. Какая-то дама, мне неизвестная, думая, что это я пишу о наводнении, прислала мне в "Нов(ое) вр(емя)" в простом письме 5 р., прося отдать эти деньги потерпевшим. Ваша редакция препроводила письмо это ко мне на Лопасню, и вот я не знаю, что мне делать с этими деньгами. Будьте великодушны, пошлите прилагаемое письмо Александру и приложите к нему 5 р.; я бы сам послал ему это письмо, но не уверен, есть ли у него теперь деньги, а послать деньги по почте ему не могу, ибо почты у меня нет. Пять же рублей я возвращу Вам при свидании, если Вы не распорядитесь ранее отдать их, например, погорельцам, или в другое какое-нибудь учреждение, ведающее сирых и убогих. В последнем случае я привезу Вам расписку. В Вашем письме актрисы изображены художественно. Я прочел и только крякнул: да-а. Я бы не хотел быть на Вашем месте. Возобновленный "Иванов" даст в первый раз 280 р. сбору, во второй 116, а в третий раз Вы уже не поставите его. Таково мое мнение. Я бы ставил декадентские пьесы, а по воскресеньям и праздникам днем ставил бы для народа "Парашу Сибирячку", "Белого генерала" и всякие занимательные феерии, поставил бы для оного же народа "Гамлета" и "Отелло", напирая главным образом на декорации. Можно для народа (по очень дешевой цене за вход) поставить

{06101}

"Власть тьмы" и "Женитьбу". Это тоже даст 116 р. сбора, но всё же это лучше, чем возвращать из ссылки таких господ, как "Иванов". Вы скажете: советовать издали легко. Это правда. Будьте здоровы и благополучны. Когда у меня бессонница, мне помогает стакан пива. Скоро приеду. Должно быть, все-таки не раньше начала декабря. Ваш А. Чехов. Ваше маленькое письмо о Горбунове великолепно. В настоящее время только Вам одному удается этот тон.

1617. А. И. УРУСОВУ 21 ноября 1895 г. Мелихово. Дорогой Александр Иванович, Вы обладаете счастливым даром говорить и писать приятное. Ваше коротенькое письмо очаровало меня. Я добуду "Лешего", прочту и тогда пришлю Вам настоящий ответ. Кстати сказать, вчера я кончил новую пьесу, которая носит птичье название: "Чайка". Комедия в 4-х действиях. В декабре я буду в Москве (Больш(ая) московская гостиница) и, буде пожелаете, пришлю или привезу Вам эту пьесу. Был бы очень, очень рад, если бы взяли на себя труд прочесть. Труд этот несколько облегчится тем, что пьеса будет напечатана и не придется разбирать мои каракули. Сердечно благодарю Вас и крепко жму Вам руку. Ваш А. Чехов. 95 XI/21. Письмо это повезет в Москву высокая, красивая вдова. на ремингтоне.

1618. А. С. СУВОРИНУ 23 ноября 1895 г. Мелихово. 23 н. На сих днях будет или, быть может, уже был у Вас мой сосед по имению Владимир Николаевич Семенкович,

{06102}

племянник Фета. Он просил меня написать Вам об этом и походатайствовать о том, чтобы Вы его приняли. Цель его визита: издание лирики Фета. Мужчина громадного роста, ездит верхом на громаднейших жеребцах. В Москве печатается для Вас моя пьеса. Барышня напечатает и пошлет Вам. По получении и по прочтении напишите мне, пожалуйста, или телеграфируйте в Отраду Московскую слов 30. Последнее лучше, потому что за письмами я посылаю на станцию далеко не каждый день; за доставку же Вашей телеграммы готов отдать не только один рубль, но даже луну, которая изумительно светит все эти вечера. "Честное слово" до сих пор не получено. Теперь наверное можно сказать, что оно лежит в Серпухове на почте, потому что оно было послано заказною бандеролью. Пьес Невежина, о которых Вы пишете, я не знаю; но знаю, что это самый тяжелый человек в свете. Желаю Вам всяких благ, наипаче же здравия и хороших сновидений. Ваш Лаэрт из Таганрога.

1619. М. П. ЧЕХОВОЙ 22 или 23 ноября 1895 г. Мелихово. 20 ф. стеариновых свечей (четверику и пятерику по 10 ф.); 2 пуда пшена желтого; 2 п. гречневой крупы; 2 ф. масла горчи; 1 ф. масла прова; 1/2 ф. визигы; 1 ф. грибов; 1 б. килек; 10 ф. рису по 9 коп. за ф.; 5 ф. клюквы; 1 ф. чаю в 2 р.; 20 ф. сахару колотого; для Романа 1 ф. чаю и 5 ф. сахару; 5 ф. кофе мокко; 1/2 ф. цикорного ко; 20 ф. масла подсолне; 2 ф. халвы; 2 ф. маслин; 6 ф. гороху (свадебного - пли!); 5 ф. квасоли; 5 ф. чечевицы; 1 фла. уксусной эсе; 2 ф. орехов каленых. Выпал снег. Еще: 1 п. крупитчатой муки 1-й сорт; 5 ф. гречневой муки для блинов; 2 ф. гороховой муки; 2 ф. прямых макарон; 1 ф. макарон соломки; 1 ф. кишмишу; 1 ф. черносливу русского; 1 ф. снитков соленых; 10 сельдей; 1 ф. леме.

{06103}

Куманину я написал. Пьесу послал. Всё благополучно. Это письмо пойдет в четверг утром. На обороте: Москва. Сухаревская Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой. А. Ч.

1620. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 26 ноября 1895 г. Мелихово. Многоуважаемая Елена Михайловна, едва ли мне удастся выбраться из дому раньше декабря. Увидимся в Петербурге (если на то будет Ваша воля), а пока простите и не сердитесь на Вашего cher'a maitre'a. Если же попаду в Москву раньше декабря, то непременно уведомлю. О "Сфинксе" наведу справки тотчас же по прибытии в Москву. Желаю Вам всяких благ. Ваш А. Чехов. 95 26/XI. В ноябр(ьской) книжке "Русской мысли" напечатан мой рассказ "Убийство". Это неважно. В декабр(ьской) будет рассказ "Ариадна" там же. Теперь пишу маленький рассказ: "Моя невеста". У меня когда-то была невеста... Мою невесту звали так: "Мисюсь". Я ее очень любил. Об этом я пишу. Пьеса уже в Москве. Не еду в Москву теперь, потому что, во-1-х) занят по горло и во-2-х) ужасно мне туда не хочется. Мне почему-то кажется, что Вы еще не уехали в Москву. На конверте: Петербург. Ее высокоблагородию Елене Михайловне Юст. Фурштадтская, 8.

{06104}

1621. В. Е. ЧЕЛЬЦОВУ 29 ноября 1895 г. Мелихово. 29 ноября 1895 г. Мелихово. Многоуважаемый Василий Егорович! Если В. С. Глуховской утвердит посылаемый акт, то следуемые мне деньги благоволите выдать обществу крестьян с. Мелихова на постройку пожарного сарая. Затем обращаюсь к Вам с покорнейшей просьбой. Не откажите уведомить меня, будет ли выдано крестьянам с. Талежа пособие и можем ли мы приступить к постройке школы. Желаю Вам всего хорошего. Поклон Сергею Ивановичу. Искренно Вас уважающий А. Чехов. До 4 декабря я буду дома, а затем адрес такой: Москва, редакция "Русской мысли".

1622. А. С. СУВОРИНУ 1 декабря 1895 г. Мелихово. 1 дек. В воскресенье утром я уезжаю в Москву на юбилейный обед (Чупрова). Остановлюсь в Большой московской гостинице и проживу тут неделю. - Ваша пьеса пришла наконец. Она была в Подольске, оттуда ее послали в Серпухов. Лучший акт - четвертый. Действие проходит ровно, гладко, монотонно, как ученое заседание; если актеры будут говорить на сцене живо, как французы или итальянцы, то пьеса будет иметь успех; если же они будут мычать, мямлить и разваливаться, то от пьесы получится неопределенное впечатление. Дорогину недурно сыграла бы Яворская. Слова Сгибнева о том (стр. 27), что адвокаты и подсудимые сообщники, покажутся обидными; их жестокость ни на одну иоту не смягчается ремаркой шутя. Пьеса читается легко. А свою пьесу я давно уже послал в Москву, и о ней ни слуху, ни духу. Ремингтон и девица, очевидно, подгуляли. У меня болит голова. Если бы в монастыри принимали

{06105}

не религиозных людей и если бы можно было не молиться, то я пошел бы в монахи. Надоело канителить. Поклон нижайший Вашим. Если напишете мне в Москву, то я отвечу Вам длинно. Ваш А. Чехов. Сейчас я переливал касторовое масло из маленьких стклянок в большую. Приятное занятие.

1623. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ 5 декабря 1895 г. Москва. Вторник. Больш. моск. гостиница, 5. Многоуважаемый Иван Иванович! 1) А. В. Жиркевич соглашается на сокращения, на то, чтобы рассказу его Вы дали новое заглавие; просит только, чтобы Вы прислали ему корректуру. По-видимому, он польщен и тронут. 2) Обращаюсь с просьбой. Некий учитель дал мне поручение - купить 50 книжек для мальчиков. Прилагаю его письмо. Если у Вас найдутся подходящие книжки, то наберите 50 штук и пришлите мне в гостиницу или в редакцию "Русской мысли", и, если это Вас не стеснит, приложите счет, т. е. записку, что книги стоят столько-то, - это нужно для булгактерии, которую так любят попечители школ. Простите, что я Вас, занятого человека, беспокою этим поручением. Я бы сам приехал к Вам, но, клянусь Фебом, я занят и занят, и нет конца моим всяким хлопотам, как нет конца писаниям Ф. Ф. Тищенка, который опять прислал мне рукопись и обещает прислать вскорости еще другую. Кстати сказать, акцизники обещали для него место. Желаю здравствовать. Поклон Павлу Ивановичу. Ваш А. Чехов.

{06106}

1624. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 5 или 6 декабря 1895 г. Москва. Вторник. 6 декабрь 95 г. Милый Жан, я приехал! Je suis arrivй! Черкните: когда удобнее всего нам свидеться? Не хотите ли начать прямо с ужина? Мы могли бы, этак часов в 10-11, в назначенный Вами вечер съехаться, перепутаться и разъехаться, т. е. поужинать, потолковать и разойтись с миром, чтобы через день-два опять повидаться. Больш(ая) моск(овская) гостиница, 5. В среду вечером я буду дома - это я знаю наверное. Пробуду до воскресенья. Ваш Antonio. На обороте: Здесь. Кокоревское Подворье. Бульварный корпус, 217, Ивану Леонтьевичу Леонтьеву-Щеглову.

1625. А. С. СУВОРИНУ 6 декабря 1895 г. Москва. 6 дек. Девица с ремингтоном жестоко меня подвела. Едучи в Москву, я рассчитывал, что пьеса моя уже давно напечатана и послана, куда нужно, - ведь прошло уже две недели, как я послал ее девице. Оказалось же, что пьеса далеко не кончена... Я взял рукопись обратно, а девица прислала мне извинительное письмо. Завтра я пошлю Вам пьесу, но в рукописи. Если печатать, то опять придется ждать, а это надоело, и терпение мое лопнуло. Пьесу прочтите и скажите, что и как. До будущего сезона времени еще много, так что возможны самые коренные изменения. Если бы экземпляр был печатный, то я попросил бы дать прочесть и Потапенке, буде ему сие занятие не очень скучно. Значит, пьесу Вы получите в пятницу. Велите в этот день вывесить флаги. Вы пишете, что приедете в Москву через 10 дней. Значит, подождать Вас в Москве? Вы напишите наверное.

{06107}

Я буду ожидать с превеликим удовольствием, лишь бы Вы не обманули. Если же Вы не приедете, то я уберусь из Москвы этак числа 10-12. Погода в Москве хорошая, холеры нет, лесбосской любви тоже нет... Бррр!! Воспоминание о тех особах, о которых Вы пишете мне, вызывает во мне тошноту, как будто я съел гнилую сардинку. В Москве их нет - и чудесно. Юбилей Чупрова прошел удивительно. В нем чествовали чистоту, и энтузиазм был всеобщий. Речи говорились вполне искренно, от всей души - ничего подобного я не слышал никогда раньше. На стипендию собрали 7 тысяч в какие-нибудь три дня. И выходит, что масса тяготеет к порядочности и жадно набрасывается на нее со своими ласками при первой возможности. Сегодня св. Николая, в Москве малиновый звон. Я встал рано, зажег свечи и сел писать, а на дворе звонили, было приятно. Желаю здравия. Анне Ивановне, Насте и Боре нижайший поклон. Будьте счастливы. Ваш А. Чехов.

1626. А. С. СУВОРИНУ 7 декабря 1895 г. Москва. 7 дек. За поздним временем посылаю пьесу не заказною. Уведомьте, получили или нет, а то буду беспокоиться. Хорошо бы получить от Вас по сему поводу телеграмму. Ваш А. Чехов. Пишу у барышень-ремингтонок, которые успели напечатать.

1627. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ 11 декабря 1895 г. Москва. Понедельник. Б. моск. гостиница, 5. Многоуважаемый Иван Иванович, неделю тому назад я послал Вам письмо с просьбой - выбрать 50 книжек для школьной елки и к своему письму приложил

{06108}

письмо учителя. Так как ответа от Вас я не получил, то начинаю сомневаться, поняли ли Вы меня. Вот пункты, которые, помнится, в своем письме я изложил не совсем ясно: 1) Нет надобности строго придерживаться списка, присланного учителем; вполне достаточно книжек "Посредника", и 2) книги пришлите мне не в Лопасню, а в Большую московскую гостиницу. Я пробуду здесь еще 3-4 дня. Простите за беспокойство. Как поживаете? Ваш А. Чехов. Прочтите субботний фельетон "Нового времени" насчет постановки "Власти тьмы" в Малом театре.

1628. А. С. СУВОРИНУ 13 декабря 1895 г. Москва. 13 дек. Будьте добры, скажите в телефон бухгалтеру, чтобы он, по возможности скоро, телеграфировал мне в Большую московскую гостиницу, сколько мне должен магазин или я магазину. Теперь декабрь, и как раз время подвести годовой итог. Если бы мне пришлось заполучить рублей триста, то я был бы на верху блаженства, так как есмь нищ и убог. У нас в Москве шли "Тайны души" и, по-видимому, имели успех, хотя местные рецензенты как-то и почему-то стыдятся сознаться в этом. А один хвалит и оправдывается, точно хвалит чёрта. Вас в одной газете назвали покровителем декадентства. Мне скучно. Я не знаю, что мне делать с собственной особой, так как положительно не знаю, чем мне наполнить время от полудня до ночи. Летом я не испытываю скуки, но зимой просто беда. Это называется - дух праздности. Как "Выдержанный стиль" Потапенко? А "Биржевой крах"? Что касается моей драматургии, то мне, по-видимому, суждено не быть драматургом. Не везет. Но я не унываю, ибо не перестаю писать рассказы - и в этой области чувствую себя дома, а когда пишу пьесу, то испытываю беспокойство, будто кто толкает меня в шею.

{06109}

Мне снилось, будто я в день рождения подарил Вам мороженую стерлядь. Что сей сон значит? Будьте здоровы и благополучны. Домой уеду в воскресенье. В Петербург - после Рождества. Ваш А. Чехов. Бухгалтер пусть телеграфирует коротко, одну цифру. Если нельзя подвести итог скоро, то пусть ответит приблизительно.

1629. Е. Я. ЧЕХОВОЙ 13 декабря 1895 г. Москва. Я приеду в воскресенье с утренним или с курьерским. Пришлите халат, а если будет ветер, то и башлык. Товар от Андреева будет получен тоже к воскресенью; я привезу накладную. Если хотите получить этот товар в воскресенье, то велите выехать вместе с Романом и Пелагее. Между прочим, я купил ведро водки. До свиданья. Ваш А. Чехов. Среда. На обороте: Ст. Лопасня, Моск.-Кур. д. Ее высокоблагородию Евгении Яковлевне Чеховой.

1630. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 14 декабря 1895 г. Москва. 14 д. Приехав в Москву, я не замедлил навести справку насчет Вашего "Бабьего лета". Оказалось, что повесть еще не прочитана и что рукопись - неизвестно где... Недавно секретарь редакции потерял 11 рукописей. Но Ваша рукопись не попала в это число. Она нашлась у редактора Лаврова, в Малых Конюшках. Я стал просить, Лавров послушался и прочел. Ему понравилось.

{06110}

Но он находит, что повесть очень "размазана", что в ней много лишнего, не идущего к делу, что сцену в Кронштадте он ни за что бы не напечатал, что название "Бабье лето" не годится, так как оно уже было у Ольги Шапир, и проч. и проч. - Ты прочти... - сказал он мне. Я взял рукопись к себе и прочел. Мне тоже понравилось, но я бы сократил наполовину. Пришел ко мне другой редактор "Русской мысли", Гольцев, и я, подавая ему Вашу рукопись, сказал: - Ты прочти... Он положил в карман и обещал прочесть. Теперь всё зависит от него. Я высказался за напечатание, Лавров тоже почти склонился в Вашу сторону - ему повесть больше нравится, чем не нравится, но вот Гольцев... Это строгий человек. Я пробуду в Москве до воскресенья, а потом - домой. Мне до такой степени скучно, что даже смешно. Cher maоtre желает Вам всего хорошего и с почтительным выражением просит Вас принять уверение в преданности и уважении. Ваш А. Чехов. Б. моск. гостиница, 5. Письмо это было написано утром. Продолжаю его вечером, вернувшись из редакции "Р(усской) м(ысли)". Ваш рассказ, по всей вероятности, будет напечатан. Название "Бабье лето" останется. Сокращения будут значительные, но рассказ от этого не проиграет, уверяю Вас. Всё, что талантливо и характерно для Вас, останется в полной сохранности. На конверте: Петербург. Ее высокоблагородию Елене Михайловне Юст, Фурштадтская, 8.

{06111}

1631. А. С. СУВОРИНУ 17 декабря 1895 г. Москва. 16 дек. Спасибо за приглашение, но приехать в Петербург не могу, так как финансы мои находятся в плачевном состоянии. Уезжаю к себе в Мелихово. Пишу сие в 6 часов утра по возвращении с юбилея. Темно. Скука адская. Скажите Вашей конторе, чтобы она перестала посылать мне посылки и письма в Алексин. Я не живу в Алексине, а между тем всё, идущее через петербургскую контору, направляется в Алексин. Жду рассвета, чтобы ехать на Курский вокзал, оттуда в Мелихово спать. Я уже две ночи не спал... Пьеса моя ("Чайка") провалилась без представления. Если в самом деле похоже, что в ней изображен Потапенко, то, конечно, ставить и печатать ее нельзя. Желаю Вам всего хорошего. Поклон Анне Ивановне, Боре и Насте и m-lle Эмили. Ваш А. Чехов.

1632. Г. М. ЧЕХОВУ 23 декабря 1895 г. (?) Мелихово. 23 дек. Милый Жоржик, поздравляю тебя, твою маму, сестер и Володю с праздником и с Новым годом, шлю сердечные пожелания. Будь здоров и благополучен. Жму руку. Твой А. Чехов. Иринушке поклон и поздравление.

1633. И. И. ЯСИНСКОМУ 26 декабря 1895 г. Мелихово. Ст. Лопасня М.-К. д. Дорогой Иероним Иеронимович, я читал в газетах, что Н. А. Лейкин был у Вас на юбилее; стало быть, ему известен Ваш адрес, через него и посылаю Вам это письмо. Будьте добры сообщить мне Ваш адрес. В январе

{06112}

я буду в Петербурге, мне хочется повидаться с Вами и вместе пообедать где-нибудь. Я прозевал Ваш юбилей, но Вы великодушны, простите мне это и позволите мне выпить за Ваше здоровье, так сказать, задним числом. До свиданья. Желаю Вам всяких благ. Ваш душой А. Чехов. 26 дек.

1634. А. А. ТИХОНОВУ (ЛУГОВОМУ) 28 декабря 1895 г. Мелихово. 28 дек. Ст. Лопасня М.-К. Многоуважаемый Алексей Алексеевич, Вы напрасно послали Ваше письмо заказным. На станциях не выдают заказной корреспонденции, и поэтому оно пошло в Серпухов, оттуда прислали мне повестку, потом я дал доверенность сотскому и т. д. и т. д., - и в результате мой ответ запаздывает на две недели. В Петербурге я буду в январе и повидаюсь с Вами. Готового у меня нет ничего, определенного срока назначить Вам не могу, так как работаю я лениво, муза моя капризна и непостоянна, но могу с уверенностью сказать, что рассказ я Вам дам непременно и что мне хочется работать в "Ниве". Журнал я получал и читал, сердечно Вас благодарю. С нового года у нас открывается почтовое отделение (Лопасня, Моск. губ.) с ежедневной выдачей корреспонденции; стало быть, с нового года я начну аккуратно отвечать на письма. Желаю Вам всего хорошего и крепко жму руку. Ваш А. Чехов.

1635. А. С. СУВОРИНУ 29 декабря 1895 г. Мелихово. 29 дек. В Петербурге я буду 4 января и самое позднее 5-го. Быть может, попаду на бенефис Яворской и еще раз увижу, как сию диву будут осыпать из литерных лож

{06113}

букетиками и бумажками и поднесут ей что-нибудь "от учащейся молодежи". Танька такая же специалистка по устройству бенефисов, как похоронное бюро - похоронных процессий. И она устраивает бенефисы до такой степени по-жидовски, что публике в театре становится совестно уже после второго акта, а актеры проникаются ненавистью к Яворской на всю жизнь. Итак, Вы разрешаете мне взять аванс. Merci. Прикажите телеграфировать в московский магазин, чтобы мне выдали, во-1-х, те 66 рублей, которые Ваша фирма осталась мне должна за 1895 г., - и мы будем квиты за оный год, и, во-2-х, 300 рублей авансу. Итого 366 руб. Но велите выдать мне эти деньги независимо от тех авансов, которые я получаю ежемесячно (200 р.), иначе в московской бухгалтерии выйдет путаница. Если Вам кажется, что я беру мало, то в Петербурге я еще возьму. Деньги в московском магазине я получу 2-го января, в тот же день вечером буду у Льва Толстого, 3-го выеду с почтовым, а 4-го утром буду в Петербурге и остановлюсь на углу Невского и Мл. Морской, где займу Salon. Намереваюсь прожить месяц, но если не буду работать, то уеду из Петербурга через 2-3 дня. Не работать мне нельзя. Денег у меня так мало, а работаю я так медленно, что, прогуляй я 2-3 недели (я прогулял их уже 5), мое финансовое равновесие пойдет к чёрту и я залезу в долг. Я зарабатываю чёрт знает как мало. Я пишу небольшую повесть и никак не могу ее кончить; мешают гости. С 23 декабря у меня толчется народ, и я тоскую по одиночестве, а когда остаюсь один, то злюсь и чувствую отвращение к прожитому дню. Целый день еда и разговоры, еда и разговоры. Итак, 4-го увидимся. Явлюсь к Вам тотчас же, как приеду. Вы уже давно писали мне, что у Анны Ивановны болит горло. Самое лучшее лечение при болезнях горла - это иметь мужество не лечиться. С Новым годом, с новым счастьем! Ваш А. Чехов.

{06114}

1896

1636. Г. Ф. ТРОИЦКОМУ Начало января 1896 г. Петербург. Многоуважаемый Гавриил Федорович! Посылаю Вам бумагу, неожиданно полученную мною от правления московского банка. Деньги не трудитесь посылать мне обратно, а сохраните до будущего года, вычтя расходы, понесенные Вами при страховании дома в этом году. Желаю Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

1637. М. П. ЧЕХОВОЙ 9 января 1896 г. Петербург. 9 янв. Завтра в Москву уезжает Мамин-Сибиряк. Он повезет маленький пакет в редакцию "Русской мысли" для передачи тебе. Если будешь в Мелихове до 20-го янв(аря), то узнай, какие журналы и газеты получаются, и напиши мне. "Вестник Европы" вышлю. Пошлите за учителем, чтобы он оклеил комнату мамаши. Передай папаше десять рублей, которые я получил для него от Саши. Каждый день бываю у Потапенко. Он жизнерадостен. Супруга его - тоже. Сегодня я, он и Мамин снимаемся. В Петербурге я застал мороз в -7 . Третьего дня была оттепель. Каюсь, что надел шинель, а не шубу. Шинель моя просто неприлична.

{06115}

Остановился я в Hфtel d'Angleterre ("Англия") на Исаакиевской площади, но писать мне в случае надобности лучше всего в редакцию "Нового времени", где я бываю каждый день. Когда станет не хватать денег, обратись в книжный магазин "Нового времени". Будь здорова. Кланяйся всем. Твой А. Чехов.

1638. М. О. МЕНЬШИКОВУ 10 января 1896 г. Петербург. Среда. Многоуважаемый Михаил Осипович! Я в Петербурге и хочу Вас видеть. Где Вы? Напишите. Мы могли бы вместе позавтракать, или пообедать, или поужинать. Остановился я в Hфtel d'Angleterre (Исаакиевская площадь), но вернее всего, что скоро я уберусь отсюда в другое помещение, и потому лучше адресуйтесь в "Новое время", Суворину для передачи мне. С Сувориным я видаюсь ежедневно. Будьте здоровы. Серпуховской помещик. 12-го обед беллетристов, потом новая пьеса. Стало быть, в сей день я не свободен.

1639. М. О. МЕНЬШИКОВУ 14 января 1896 г. Мелихово. Лопасня, Москов. губ. 14/I. Многоуважаемый Михаил Осипович, я должен был неожиданно выехать из Петербурга "по домашним обстоятельствам". Льщу себя надеждой, что возвращусь в Ваши палестины через 1-2 недели. О прибытии своем в П(етербург) своевременно Вас уведомлю - и тогда вместе поужинаем в каком-нибудь кабачке и поговорим о Мантейфеле.

{06116}

Теперь просьба: я привык к "Неделе", высылайте мне ее и в этом году, ради аллаха! Если до августа я ничего не напишу для "Недели", то непременно пришлю деньги. У нас на Лопасне открылось почтовое отделение. Адрес теперь такой: Лопасня, Москов. губ. Желаю Вам всего хорошего и крепко жму руку. Ваш А. Чехов. Вышла ли в свет Ваша книга? Если вышла, то пришлите мне ее в Лопасню. На конверте: Царское Село. Его высокоблагородию Михаилу Осиповичу Меньшикову. Магазейная (угол Госпитальной), д. Петровой.

1640. П. П. ГНЕДИЧУ 15 или 16 января 1896 г. Дорогой Петр Петрович, не откажите мне в великой милости, пошлите Вашу книгу "Через Черное море на Босфор" по адресу: "Москва, Новая Басманная, д. Крестовоздвиженского, Ивану Павловичу Чехову". При свидании (я приеду через 1-2 недели) мы поквитаемся. Крепко жму руку. Ваш А. Чехов На обороте: Петербург. Его высокоблагородию Петру Петровичу Гнедичу. В Малом театре.

{06117}

1641. М. И. МОРОЗОВОЙ 16 января 1896 г. Мелихово. 16 янв. Дорогая Тетя, посылаю Вам свою фотографию, только не показывайте ее моей невесте, а то она подумает, что я не способен ни на что грешное, и заплачет от огорчения. Все наши живы и здоровы и шлют Вам сердечный привет. Вчера я вернулся из Петербурга, а через неделю опять уезжаю туда же. В марте приеду, а пока целую Вам ручку и пребываю любящим Вас. А. Чехов. Поклон всем Вашим. У нас открыто почтовое отделение. Адрес теперь такой: Лопасня, Москов. губ.

1642. Л. А. АВИЛОВОЙ 17 января 1896 г. Мелихово. 17 янв. Лопасня, Московск. губ. Многоуважаемая Лидия Алексеевна, я должен был неожиданно уехать из Петербурга - к великому моему сожалению. Узнав от Надежды Алексеевны, что Вы издали книжку, я собрался было к Вам, чтобы получить детище Ваше из собственных Ваших рук, но судьба решила иначе: я опять на лоне природы. Книжку Вашу получил в день своего отъезда. Прочесть ее еще не успел и потому могу говорить только об ее внешности: издана она очень мило и выглядит симпатично. После 20-25, кажется, я опять поеду в Петербург и тогда явлюсь к Вам, а пока позвольте пожелать Вам всего хорошего. Почему вы назвали меня "гордым" мастером? Горды только индюки. Гордому мастеру чертовски холодно. Мороз 20 . Ваш А. Чехов. Я сегодня именинник - и все-таки мне скучно.

{06118}

1643. А. А. МИХАЙЛОВУ 19 января 1896 г. Мелихово. Многоуважаемый Алексей Антонович, я и князь Сергей Иванович приедем в среду утром. Г. Ульянинов (в) Москве на дворянском собрании. Желаю Вам всего хорошего. А. Чехов. 96 19/I. На обороте: Его высокоблагородию Алексею Антоновичу Михайлову.

1644. М. Н. АЛЬБОВУ 24 января 1896 г. Петербург. 24 янв. Дорогой Михаил Нилович! У меня есть брат Александр, пишущий под псевдонимом "А. Седой". Он написал повесть "Бабья история", которая мне понравилась. Посылаю ее на Ваше усмотрение: не сгодится ли для "Северного вестника"? Адрес брата: Невский, 132, кв. 15. А мне пишите на ст. Лопасню. Ваш А. Чехов.

1645. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 26 января 1896 г. Петербург. Милый Жан, большое Вам спасибо за письмо и за поздравление, а главное за память. Так как январь еще не кончился, то полагаю, еще можно поздравить Вас ретроспективно с Новым годом и с именинами и пожелать всего хорошего; желаю побольше денег и славы!! Нижайший поклон Вашей жене. Будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов. 26 янв.

{06119}

1646. А. В. АМФИТЕАТРОВУ 29 января 1896 г. Петербург. Эртелев пер., 6, кв. 11. Многоуважаемый Александр Валентинович. По поручению тенора Стояна Михайлова посылаю Вам его "Памятную записку". Мысль сделаться насадителем театрального дела в Болгарии подали ему, Михайлову, его земляки, болгары-эмигранты, проживающие в Москве. Вчера я и он обедали у Потапенки, и, когда зашла речь о Болгарии, Стоян поведал нам свои мечты, и я с Потапенкой посоветовали ему не откладывать дела в долгий ящик и начать действовать тотчас же - буде это в самом деле так серьезно. Дальше - больше и кончилось тем, что оный тенор, узнав, что Вы в Болгарии, стал просить меня, чтобы я немедля послал Вам его "Памятную записку", - это на случай. Если с Вами заговорят болгарские великие мира сего о Стояне или о театре, то сообщите им, что в таком-то граде живет Петр Иванович Бобчинский и, буде найдете нужным, поддержите. Очень возможно, что сам Стоян приедет в Софию на сих днях и тогда Вас уведомят телеграммой. А за сим позвольте пожать Вам пуку и пожелать приятнейшего аппетита. Если в Болгарии есть хорошее вино, то пейте вовсю. Ваш А. Чехов. 96 29/I.

1647. В. М. ЛАВРОВУ 29 января 1896 г. Петербург. 29 янв. Милый Вукол, переплетчик Мейер уже вышел в тираж: он служит при тюрьмах. Лучшим считается теперь Александр Шнель. Я был у него, потом он был у меня и приносил образцы. Цена роскошных переплетов колеблется между 10-200 р. До 100 р. переплеты ординарные, а от 100 и выше - так называемые мозаичные, по рисунку, уники. Образцы показались мне изысканными. По-моему, приличнее всего сделать переплет дорогой

{06120}

и простой, сплошной кожаный, рублей на 30. Если нужно, то Шнель вышлет тебе образцы кожи. Напиши мне или ему. Поклон Виктору Александровичу. Твой А. Чехов. Эртелев пер., 6, кв. 11.

1648. M. О. МЕНЬШИКОВУ 2 февраля 1896 г. Петербург. Многоуважаемый Михаил Осипович, "я вновь пред тобою стою очарован", я вновь в Петербурге. Масленая уже на исходе, и едва ли мы успеем повидаться раньше первой недели поста. Остановился я в Эртелевом пер., 6, кв. 11. Встаю в 9 час. и сижу дома до 12-1 часа. Побывайте у меня как-нибудь, и мы сговоримся насчет обеда или ужина. Ваш А. Чехов. "Неделю" получаю. Merci. 2 февр.

1649. В. H. АРГУТИНСКОМУ-ДОЛГОРУКОВУ 10 февраля 1896 г. Петербург. 10 февр. Очень жалею, многоуважаемый Владимир Николаевич, что Ваш адрес стал мне известен так поздно. Сегодня я уезжаю в Москву. Увы! Не хочется уезжать, да нужно. Что у Вас нового? Выросла ли у Вас борода? Скоро ли Вы начнете писать рассказы? Влюбились ли Вы наконец? Летом, быть может, я буду в Тифлисе - и тогда повидаемся. В ноябре приеду в Петербург и буду ставить пьесу на казенной сцене; проживу здесь всю зиму. Крепко жму руку. Ваш А. Чехов. Мой адрес: Лопасня, Москов. губ. На конверте: Здесь. Князю Владимиру Николаевичу Аргутинскому-Долгорукову. Екатерининский канал, 17.

{06121}

1650. В. Г. КОРОЛЕНКО 10 февраля 1896 г. Петербург. Суббота. Дорогой Владимир Галактионович, вот Вам справка, которую я обещал. В типографии Суворина газетные наборщики вырабатывают в месяц: в среднем от 60 до 70 р. и maximum от 80 до 90 р. Кроме того, получают они за денное дежурство 1 р., за ночное 1 р., утреннее 50 коп., и в случае экстренной работы - премию. Книжные наборщики вырабатывают в месяц: в среднем 35-45 и maxim(um) 45-55 р. Метранпажи получают 145 р., 135 р.; их помощники 100 и 75 р.; кроме того, за набор 1000 букв 20 к. в газете, в книгах же 18 к.; верстка 4 коп. с тысячи букв; сложный набор (смешанный набор, наприм. в объявлениях) 21 и 22 коп. с тысячи букв, верстка 5 коп. с тысячи. Набор объявлений от 35 до 60 р. в м(еся)ц. Накладчики 26-27 р. Печатные мастера: 1) при книгах 120, 90 и 75 р. (их три), 2) при газете - 160 р. и два помощника - 60 и 40 р. Есть сберегательная касса, солидно организованная. При типографии школа, врач. В Финляндии я не был. Сегодня уезжаю в Москву и, вероятно, завтра буду праздновать у Вукола годовщину "Русской мысли". Крепко жму Вам руку и желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов.

1651. M. О. МЕНЬШИКОВУ 10 февраля 1896 г. Петербург. Суббота. Многоуважаемый Михаил Осипович, очевидно, ресторанам не суждено поторговать: сегодня я уезжаю в Москву!! Ваш А. Чехов.

{06122}

1652. К. А. КАРАТЫГИНОЙ 13 февраля 1896 г. Петербург. Великая артистка земли русской! Пьесу Вашу я получил перед отъездом: уезжаю домой. Взять ее без Вашего позволения не могу, и потому, буде желаете, чтобы я прочел ее, пришлите ее по адресу: Лопасня, Моск. губ. Так как в Малом театре я изображаю полнейший ноль (по силе влияния), то все пять номеров Вашей адской мести подействовали на меня слабее даже, чем укус разбитого параличом комара. Пьесу Вашу прочту с превеликим удовольствием, дальнейшее же, как-то - одобрение, постановка и прочее зависят от надлежащих высших сфер. До свидания!! Ваш А. Чехов.

1653. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 15 февраля 1896 г. Москва. Слав(янский) базар, 48. Милый Франц Осипович! А. С. Суворину, который в настоящее время находится в Москве, очень хочется поговорить с Вами насчет театра. В Петербурге будут строить театр и пока что сильно нуждаются в Вашем совете. Когда можно повидаться с Вами? Сегодня вечером мы у Льва Толстого; вернемся от него в 11 час. Если найдете возможным повидаться с нами после 11, поужинать и проч., то не пожалуете ли Вы в оный час в "Славянский базар", 48? Или не найдется ли у Вас завтра до полудня свободная минутка, чтобы принять нас у себя? Вместе бы позавтракали, буде сие для Вас удобно. Как Вы живете? Давно мы не виделись. Ответьте нам до 7 веч(ера). Ваш А. Чехов.

{06123}

1654. М. П. ЧЕХОВОЙ 15 или 16 февраля 1896 г. Москва. Я выеду в субботу утром, буду на Лопасне в 11 ч. 40 м. и сдам вещи Александру, если он будет на станции. Затем проследую в Серпухов, где пробуду весь день и всю ночь; выеду из Серпухова очень рано, буду на Лопасне утром рано в воскресенье.

1655. Ф. И. КОЛЕСОВУ 19 февраля 1896 г. Мелихово. Многоуважаемый Федор Иванович! Рекомендую Вам Владимира Николаевича Семенковича, который желает с Вами посоветоваться по изданию сочинений Фета. Искренно Вас уважающий 19 февр. 96 г. А. Чехов. На обороте: Его высокоблагородию Федору Ивановичу Колесову.

1656. В. Г. КОРОЛЕНКО 19 февраля 1896 г. Мелихово. 19 февр. 96. Лопасня, Моск. губ. Дорогой Владимир Галактионович, видите - я дома; и когда Вы писали Ваше последнее письмо, я был уже далеко от Петербурга. На вечер в пользу семьи Г. И. Успенского я едва ли попаду, так как выбраться из дому теперь мне нелегко и так как, вообще говоря, на вечерах я не читаю. Достаточно мне почитать 3-5 минут, как во рту у меня сохнет, голос сипнет, и я начинаю непрерывно откашливаться. У Вукола я не праздновал. Проездом через Москву был у Льва Толстого и с удовольствием провел у него часа два.

{06124}

"Русское богатство" получаю. Большое Вам спасибо. Крепко жму Вам руку. Ваш душой А. Чехов. Когда захотите ехать в Москву, дайте мне знать.

1657. И. Н. САХАРОВУ 19 февраля 1896 г. Мелихово. 19 февр. 96. Лопасня, Моск. губ. Многоуважаемый Иван Николаевич, я напишу Суворину, но за успех не ручаюсь по причинам, о которых сообщу при свидании. Желаю Вам всего хорошего, а наипаче же успеха в делах. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

1658. В. М. ЧЕХОВУ Февраль, после 23, 1896 г. Мелихово. По поручению твоего брата Жоржа посылаю тебе 17 рублей. Аксиос! Все здоровы. Твой А. Чехов. Мелихово. Почтовый адрес: Лопасня, Моск. губ.

1659. К. А. КАРАТЫГИНОЙ 26 февраля 1896 г. Мелихово. Великая актриса земли русской! Мне брат прислал Ваше письмо, в котором Вы просите вручить Вашу пьесу "подательнице сего". Спешу известить Вас, что пьесу Вашу я получил лишь за несколько часов до отъезда и не мог успеть прочесть ее. Вместе с письмом на Ваше имя я вручил ее А. П. Коломнину с просьбой немедленно послать Вам.

{06125}

Обратитесь к Алексею Петровичу. Пользуюсь сим случаем, чтобы пожелать Вам всего хорошего и пребыть, как всегда, искренним Вашим доброжелателем. А. Чехов. Лопасня, Моск. губ. 96 26/II. На обороте: Петербург. Ее высокоблагородию Клеопатре Александровне Каратыгиной. Гороховая 44, кв. 6.

1660. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 5 марта 1896 г. Москва. Милый друг, забыл я про телеграмму Фохту. Будь добр, пошли 9-го марта к обеду: "Эрмитаж, Александру Богдановичу Фохту. Многоуважаемого профессора поздравляю. Врач выпуска 1884 г. Антон Чехов". Если хочешь, то прибавь что-нибудь чувствительное, я ничего не могу придумать, ибо башка пуста после обедов и ужинов. При свидании уплачу тебе за телеграмму, а пока крепчайше жму руку и желаю всяких благ. Будь здрав. Твой А. Чехов. Вторник. Сегодня уезжаю. Можно так: "Многоуважаемого Александра Богдановича от всей души приветствую и желаю много лет здравствовать. Врач выпуска 1884 года Антон Чехов". Адресовать же - Эрмитаж, профессору Фохту.

{06126}

1661. Д. Л. МАНУЧАРОВУ 5 марта 1896 г. Мелихово. Ст. Лопасня Моск.-Курск. д. Милостивый государь Давид Львович! На Сахалине не осталось уже никого из моих знакомых, но все-таки я постараюсь похлопотать о Вашем брате при первой возможности. Когда буду в Петербурге, то, быть может, встречу человека, имеющего власть, влияние или связи на Сахалине, - и тогда поговорю с ним. Письмо, если понадобится, пошлю сам, а Вас своевременно уведомлю. Брата успокойте, напишите, что и на Сахалине есть добрые люди, которые не откажут ему и в совете, и в помощи. Желаю Вам всего хорошего. Готовый к услугам А. Чехов 96 5/III.

1662. И. М. СЕРИКОВУ 5 марта 1896 г. Мелихово. 96 5/III. Многоуважаемый Иван Митрофанович! Это ничего, что Вы не видели Егорышева; он сделал всё, что нужно было. Староста села Мелихова вместе с этим письмом доставит Вам книги для земской библиотеки. Недостает еще следующих моих книг: "Рассказы", "Сахалин", "Повести и рассказы" (изд. Сытина) и издания "Посредника". Все эти книги доставлю при первой возможности. Прошу Вас принять от меня "Пестрые рассказы" на добрую память - это а propos, а за сим, пожелав всего хорошего, остаюсь уважающий Вас А. Чехов. На конверте: Его высокоблагородию Ивану Митрофановичу Серикову. При сем 6 книг.

{06127}

1663. H. И. КОРОБОВУ 8 марта 1896 г. Мелихово. Милый Николай Иванович, сделай мне еще и пришли, пожалуйста, хотя в 2-3 экземплярах, ту фотографию-группу, где изображен я с серпуховскими докторами. Уж очень просят. Вчера у меня был Макар. А когда ты приедешь? Будь здоров. Нижайший поклон Екатерине Ивановне. Твой А. Чехов. Лопасня, Москов. губ., 96 8/III. На обороте: Москва. Б. Полянка, д. Поземщикова. Доктору Николаю Ивановичу Коробову.

1664. Ал. П. ЧЕХОВУ 8 марта 1896 г. Мелихово. 8 март 96. Лопасня. Моск. губ. Отче Повсекакие! "Русские ведомости" имеют всюду собственных корреспондентов, особливо на съездах, - это раз; во-вторых, я с ними в натянутых отношениях, ибо редактор Соболевский в Риме, а с прочими мне трудно разговаривать. Но у меня есть идея, блестящая мысль. "Новости дня" - теперь газета богатая, платит прекрасно. Вот не хочешь ли? Спишись с Липскеровым или побывай у него проездом через Москву. Я думаю, что предложение твое они примут с удовольствием. Липскеров уже не жид, а англичанин и живет около Красных ворот в роскошном палаццо, как герцог. Tempora mutantur, и никто не предполагал, что из нужника выйдет такой гений. Поговори с Кугелем, если хочешь, и Кугель устроит тебе союз с "Новостями дня". А Кугелю скажи, что это я направил тебя к нему. Я вожусь с пьесой. Переделываю.

{06128}

Весны нет. Оно как будто бы и не очень холодно, но и не тепло в то же время. Из-под энтакой штуки не выходим: и шубы, и калоши, и печи - всё по-зимнему. Щепки лежат еще покойно и не лезут друг на друга. Имение - не сбежавшая собака. Его ищут исподволь, по мере возможности, ища подходящего случая, поджидая. Пока еще подходящего случая не было. Сегодня приедет Маша, и я поговорю с ней насчет лета, а пока веди себя хорошенько, не воняй и не топчи сзади брюк! И ходи по гладкому! Твоей фамилии передай мое искреннее сожаление, что у нее такая глава. Твой благодетель А. Чехов.

1665. С. И. ШАХОВСКОМУ 8 марта 1896 г. Мелихово. Мелихово, 96 8/III. Милый Сергей Иванович, посылаю Вам фотографию. Она немножко передержана, но это ничего - все похожи. Если когда-нибудь будет издаваться "Серпуховская старина", эта фотография, конечно, пойдет в дело и про нас напишут, что мы изображены "в зелени могучих папоротников". Был я в Талеже на постройке. Впечатление приятное. Лес графский кривой, и счастье, что мы взяли в Отраде только 70 бревен. Остальное будем добирать у Шибаева и где-то в Горках. У меня опять болит правый глаз, а с ним за компанию и правый висок. А. А. Кашинцеву пришлю фотографию после. У меня не осталось уже ни одного экземпляра, жду из Москвы. Поклон Вашим. 20-го марта, вероятно, буду в Серпухове. Ваш А. Чехов.

{06129}

1666. М. Т. ДРОЗДОВОЙ 8 или 9 марта 1896 г. Мелихово. Милостивая государыня Мария Тимофеевна! А(нтон) П(авлович) поручил мне послать Вам сии 30 рублей с тем, однако, чтобы эти деньги и 25 коп. за пересылку оных Вы вручили в Москве Марии Павловне госпоже Чеховой, иначе с Вами будет поступлено по всей строгости законов. С почтением Управляющий Г. Тараканчиков.

1667. Г. М. ЧЕХОВУ 11 марта 1896 г. Мелихово. Мелихово, 96 11/III. Милый Жорж, Маша посылает девочкам цветочных и огородных семян; не слушайтесь советов, написанных на пакетиках, а соображайтесь с таганрогским климатом, который позволяет сажать и сеять всё прямо в грунт без предварительных посадок и посевов в парнике. Деньги 22 р. получил. Школу в Талеже уже начали строить. Постройку кончим в конце мая. Раньше мне едва ли удастся вырваться из дому. А как вырвусь, не замедлю приехать в Таганрог. Тете и девочкам нижайший поклон и привет. Иринушке тоже поклон. От Володи я получил письмо, в котором он обещает поступить (в) университет. Авось и сдержит обещание, будем надеяться. Ну, будь здоров. Крепко жму тебе руку и желаю всяких благ. Твой А. Чехов. Ты ужасно мнительный человек. Чуть что съешь, так уже и хватаешься за живот. А я хотел привезти пива, московской колбасы! Тарабрину пришлю фотографию немного погодя, когда мне пришлют из Питера.

{06130}

1668. И. П. ЧЕХОВУ 13 марта 1896 г. (?) Мелихово. 13 марта. 1/2 меры луку Колбасы для кухни Колбасы для благородных Судак Пива 3 франц. хлеба 1 ф. баранок с мурашками Краски для яиц (куриных) 1/2 ф. миндалю сладкого Отец просит купить подешевле: 1/2 ф. восковых свечей в золоте (20 на фунт) 2 свечи по 1/4 ф. в Синодальной лавке: Праздничную Минею в 2 р. 10 к. последнего издания, в коже с киноварью, в 1/8 долю листа. Для матери календарь на стену подешевле. А. Чехов. Если есть свежие огурцы и недороги, то купи для окрошки. И луку зеленого. Соне и Володе нижайший поклон и привет. Дорога изгадилась. Будь здоров!! А очки?

1669. ДИРЕКТОРУ ИМПЕРАТОРСКИХ ТЕАТРОВ 15 марта 1896 г. Мелихово. Господину директору императорских театров Антона Павловича Чехова Прошение Представляя при сем пьесу моего сочинения под названием "Чайка", в четырех действиях, в двух экземплярах, имею честь покорнейше просить передать ее на рассмотрение Театрально-литературного комитета для разрешения ее к представлению в императорских театрах. Антон Чехов. 15-го марта 1896 г. Лопасня, Москов. губ.

{06131}

1670. П. Ф. ИОРДАНОВУ 15 марта 1896 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 96 15/III. Многоуважаемый Павел Федорович, приношу Вам мою сердечную благодарность за Ваше любезное письмо и за список. Я знаю Вас уже давно, очень давно и рад случаю познакомиться с Вами. В списке я не нашел следующих книг: 1) Щеглов Ив. Гордиев узел. 2) Яковлева 3. Элегия Эрнста. 3) Брэддон. Соблазны мира. 4) Чехов Ан. Повести и рассказы. Изд. Сытина (послана почтой в 1894 г.). 5) Путь-дорога, сборник, изд. в пользу переселенцев; иллюстрированное издание. 6) Дедлов В. Сашенька. 7) Горбунов-Посадов Ив. Ив. Ясная звездочка. 8) Его же. Милосердные звери. 9) Риваль. Купленный муж. 10) Лейкин Н. Неунывающие россияне. 11) Пирлинг Павел. Россия и Восток. 12) Гауптман. Ганнеле. 13) Седой. Святочные рассказы. Изд. 1. 14) Плещеев А. Н. Стихотворения (мною послано два издания: одно старое, потом новое, роскошное). 15) Острогорский В. А. В. Кольцов. А из последнего присыла: 16) Гиляровский В. Забытая тетрадь. Изд. 2-е. 17) Бальмонт К. Сочинения Шелли, вып. 2-й. 18) Додэ. Порт Тараскон. 19) Legra Jules. Au pays Russe. 20) Gedichte von graf Alexei Tolstoi (пер. Фидлера). 21) Гиппиус З. Новые люди. 22) Немирович-Данченко Вас. Забытая крепость. 23) Его же. Сластеновские миллионы. 24) Гнедич П. Через Черное море и Босфор. 25) Потапенко И. Не герой. 26) Мережковский Д. Отверженный. В списке "Театральный воробей" стоит под моей фирмой, между тем как это водевиль Щеглова. Показана "Географическая карта Петербурга и Москвы", которой я не присылал.

{06132}

"1894 год в сельскохозяйственном отношении" попал в ящик с книгами случайно, и потому благоволите изъять его и в каталог не вносить - это макулатура. Справочное издание "Вся Россия" и вообще все справочные издания (календари, словари, каталоги и т. п.), которые случится мне присылать, не заносите в списки и не храните, а отдавайте на потребу всем желающим, отведя им угол в той комнате, где читаются газеты. Словарь Березина (библиографическая редкость) я уже приобрел для библиотеки и скоро пришлю. А со временем пришлю и словари Брокгауза и Граната, а также некоторые справочные издания по сельскому хозяйству. Знакомьте Ваших садоводов с книгой Гоше, которую я уже прислал, - это прекрасное издание. Читаю "Таганрогский вестник", изредка приходится разговаривать с актерами и певцами, побывавшими в Таганроге, - и радуюсь за родной город, делающий в последние годы такие крупные культурные успехи. Позвольте еще раз поблагодарить Вас, пожелать всего хорошего и пребыть искренно уважающим Вас. А. Чехов. Я тоже врач. Медицина у меня законная жена, а литература - незаконная. Не найдете ли Вы возможным прислать мне полный каталог библиотеки? Тогда бы я знал, чего у Вас нет. На конверте: г. Таганрог. Его высокоблагородию Павлу Федоровичу Иорданову.

1671. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 17 марта 1896 г. Мелихово. 17 март. Милый Виктор Александрович, Маша говорила мне, что одна фраза в моем рассказе кажется тебе не политичной и ты хотел бы, чтобы я вычеркнул ее. Что ж? Скажи, чтобы мне еще раз прислали корректуру, я подумаю

{06133}

и, быть может, ту фразу заменю какою-нибудь другой равнозначащей. Я дам Маше прочесть. Ну, как поживаешь? С праздником имею честь поздравить. Твой А. Чехов. Напиши мне хоть две строчки.

1672. Д. Л. МАНУЧАРОВУ 21 марта 1896 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 96 21/III. Милостивый государь Давид Львович! Отвечаю на Ваши вопросы: 1) Бывший приамурский ген(ерал)-губ(ернатор) барон Корф разрешил мне посещать тюрьмы и поселения с условием, что я не буду иметь никакого общения с политическими, - я должен был дать честное слово. С политическими мне приходилось говорить очень мало и то лишь при свидетелях-чиновниках (из которых некоторые играли при мне роль шпионов), и мне известно из их жизни очень немногое. На Сахалине политические ходят в вольном платье, живут не в тюрьмах, несут обязанности писарей, надзирателей (по кухне и т. п.), смотрителей метеорологических станций; один при мне был церковным старостой, другой был помощником смотрителя тюрьмы (негласно), третий заведовал библиотекой при полицейском управлении и т. д. При мне телесному наказанию не подвергали ни одного из них. По слухам, настроение духа у них угнетенное. Были случаи самоубийств - это опять-таки по слухам. 2) Если Вы техник, то на Сахалине Вы можете занять место старшего надзирателя и работать в местных мастерских, где в мое время чрезвычайно нуждались в опытных руководителях. Старшие надзиратели получают 50-60 рублей в месяц и даже больше. Место это Вы можете получить, подав прошение начальнику острова или побывав в Петербурге в Главном тюремном управлении. Мне кажется, что если Вы обратитесь с просьбой к начальнику этого Управления, представите ему свои документы, объясните ему, что желаете жить

{06134}

и служить на Сахалине по семейным обстоятельствам, то он к Вашей просьбе отнесется вполне доброжелательно. Желаю Вам всего хорошего. Готовый к услугам А. Чехов.

1673. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 28 марта 1896 г. Мелихово. Какой гонорар за "Бабье лето"? Не знаю!! Авторша ничего не пишет; очевидно, сердится, что я сократил ее детище. - У нас мороз, снег, настроение зимнее; жрем окорок, как ескимосы тюленину; пьем настойку сургуча на урине, именуемую трехгорным пивом. Кажется, Иноцентий заведует оттисками. Попроси его, чтобы он велел изготовить для меня и прислал бы по почте 5-6 оттисков "Дома с мезонином". Вчера у меня был с визитом знаменитый Мантейфель; поговорили о Меньшикове. Все мои благодарят за поздравление и поклон и шлют тебе и твоей фамилии сердечный привет и пожелания всех благ. Будь здоров!! Твой А. Чехов. 96 28/III. На обороте: Москва. Угол Леонтьевского и Б. Никитской, 2-24, в редакции "Русской мысли". Его высокоблагородию Виктору Александровичу Гольцеву. 1674 А. А. ТИХОНОВУ (ЛУГОВОМУ) 29 марта 1896 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 96 29/III. Многоуважаемый Алексей Алексеевич! Напрасно Вы мне завидуете. Никакой весны нет. Снег, сугробы, шубы и термометр по утрам показывает -11. Скворцы еще не прилетали, а грачи шагают до дорогам уныло, точно факельщики. По замечаниям

{06135}

мужиков, в этом году грачи необыкновенно тощи; очевидно, пока они летели, им нечего было есть. Значит, и на юге холодно. Спасибо "Ниве" за гостеприимство, которое она предлагает мне, но увы! я уже начинаю испытывать угрызения совести. Очень уж долго я обещаю, обещаю неопределенно, а это немножко похоже на "выжидательную политику", или попросту на обман. Но, право, я не хотел и не хочу Вас обманывать; напротив, мне очень хочется попечататься в "Ниве" - и вся беда в том, что, во-первых, я медлитель по натуре (я хохол) и пишу туго, через час по столовой ложке, и, во-вторых, я всё поджидаю сюжета посимпатичнее, покрасочнее, чтобы не наскучить читателю "Нивы". Ну да что, весна и лето будут длинные, еще многое успеется, коли будем живы и здоровы, и как только моя работа перевалит через 2-3 листа, то я не премину уведомить Вас. Где Владимир Алексеевич? Как он поживает? В последний раз я видел его зимой 94 года, когда он воображал, что у него "истерия". Если увидите его, то поклонитесь ему, пожалуйста. Правда ли, что Маркс купил на вечные времена сочинения Фета? Если правда (и если не секрет), то за сколько? Полонский издан недурно. За сим позвольте пожелать Вам всего хорошего. Так как Святая неделя еще не кончилась, то можно и с праздником Вас поздравить. Крепко жму руку. Ваш А. Чехов.

1675. Л. С. МИЗИНОВОЙ 3 апреля 1896 г. Мелихово. Милая Лика, если Вы приедете в Мелихово, то я буду и рад и благодарен Вам. Теперь распутица, но на Фоминой, надо надеяться, можно будет проехать по нашим дорогам без опасности для жизни. Маша будет в Москве в воскресенье, вернется в Мелихово в пятницу. Поклон и поздравление Лидии Александровне. Ваш А. Чехов. 96 3/IV.

{06136}

1676. В. С. ГЛУХОВСКОМУ 8 апреля 1896 г. Мелихово. 8 апр. Многоуважаемый Владимир Степанович, у меня все те же лошади, что были и в прошлом году. Все пять живы и здравствуют. Если можно, то застрахуйте их опять, понизив оценку 1 и 2 до 40 рублей, 4 до 25 и 5 до 15, а если понижение это почему-либо найдете неудобным, то оставьте оценку прежнюю. Деньги вышлю Вам тотчас же по получении от Вас квитанции. Рогатого скота страховать не буду, ибо среди него имеет некоторую ценность только один бык, всё же остальное - сплошное дерьмо. Ваш петух уже вступил в должность, присланные же Вами дамы пока еще не несутся. Я еще не благодарил Вас за подарок - это потому, что не знаю, как Вас поблагодарить. Ну, авось с течением времени что-нибудь придумаю. Желаю Вам всего хорошего и крепко жму руку. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

1677. И. М. КОНДРАТЬЕВУ 8 апреля 1896 г. Мелихово. Многоуважаемый Иван Максимович, Прошу Вас сделать распоряжение о высылке мне гонорара по адресу: Лопасня, Москов. губ. Кстати уведомляю Вас, что мною написана пьеса под названием "Чайка", комедия в 4 действиях. Позвольте мне пожелать Вам всего хорошего и пребыть искренно уважающим Вас А. Чехов. 96 8/IV. У нас уже открыто почтовое отделение.

{06137}

1678. И. Н. ПОТАПЕНКО 8 апреля 1896 г. Мелихово. Прекрасный Игнациус! Что и как моя пьеса? Если черновой экземпляр освободился, то пришли мне его заказною бандеролью по адресу: Лопасня, Моск. губ. Пишу тебе сие в понедельник, в 5 часов утра; солнце восходит за моей спиной, поют скворцы. Нового нет ничего, всё по-старому. И скука старая. 3-4 дня поплевал кровью, а теперь ничего, хоть бревна таскать или жениться. Смотрю в бинокль на птиц. Пишу роман для "Нивы". Ну, будь здоров и благополучен. Поцелуй своего друга Фидлера. Твой Antonius. Р. S. Где автор "Сократа"? Про него ничего не слышно. На обороте: Петербург. Николаевская, 61. Его высокоблагородию Игнатию Николаевичу Потапенко.

1679. Д. Т. САВЕЛЬЕВУ 8 апреля 1896 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. Посылаю тебе, шалун, фотографию, которую мы с сестрой нашли в столе. На сей раз прощаю, но если найду еще что-нибудь подобное, то непременно обращусь с рапортом к твоему начальству. Я не спешу на юг, потому что там, как пишут, лютая зима. Во всяком случае, до свидания. Твой А. Чехов. 8-IV-96 На конверте: Ростов-на-Дону. Доктору Дмитрию Тимофеевичу Савельеву. Окружной распорядительный комитет по земским делам.

{06138}

1680. Ал. П. ЧЕХОВУ 8 апреля 1896 г. Мелихово . Недостойный брат! Ты у нас очень много кушал, а между тем не прислал ни одной строчки благодарности. Тебе дано было поручение - и ты его не исполнил. После этого мне остается только перестать благодетельствовать тебе. Вчера наводил справку насчет одного очень маленького имения в 4-х верстах от нас, и оказалось, что владельцы оного еще не введены во владение и ведут с кем-то тяжбу. Когда будут продавать, уведомят. Узнай, пожалуйста, сколько стоит подписаться на "Правительственный вестник" на один месяц. Я хочу подписаться на май (и июнь). На сей вопрос, наведя справку в редакции, ответь немедля, дабы я своевременно мог выслать деньги и дабы Виссарион своевременно узнал, когда Ваня получит медаль на шею. У нас весна. Всё поёть, всё текёть. За сим желаю тебе, чтобы ты вел себя прилично. Твой благодетель А. Чехов. Когда будешь ехать в Киев, сообщи. 8 апр.

1681. В. С. ГЛУХОВСКОМУ 11 апреля 1896 г. Мелихово. Многоуважаемый Владимир Степанович, благоволите еще принять в страх от псаломщика Ивана Николаевича Даниловского в Васькине: 1) Корову черную 9 лет - по нормальной оценке, т. е. с 1-го апреля. 2) Нетель, пегая (красное с белым) 1 год и 4 месяца. Первую застрахуйте в 20, а вторую в 30 руб.

{06139}

Деньги 1 р. 38 к. я получил и вышлю Вам вместе со своими. Здравия желаю. Ваш А. Чехов. 11 апр. 1 р. 38 к. На обороте: Его высокоблагородию Владимиру Степановичу Глуховскому (весьма нужное). В Земской управе.

1682. М. П. ЧЕХОВОЙ 11 апреля 1896 г. Мелихово. Всё обстоит по-прежнему, т. е. ночью мороз, а днем слабо тает. Сегодня, в четверг, дует холодный ветер Пруд полон. Пруд, что в поле, тоже почти полон, вода льет с поля через борт, так что жёлоб оказывается лишним. Скворешни все заняты. Привези матери: 2 бумажки тонких иголок 7 и 8, 2 фун. сахарн. песку; 2 ф. постных баранок, 2 ф. каленых орехов. В парнике благополучно. Роман едет на станцию верхом. Для отца купи у Мюра 1 десть графленой бумаги, в 36 строк - это для дневника. Не думаю, чтобы скоро установилась дорога; во всяком случае во вторник буду еще посылать на станцию и напишу тебе о состоянии нашей весны и наших путей. Всех благ. Твой А. Чехов. На обороте: Москва. Сухаревская Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17, Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой.

{06140}

1683. H. M. ЕЖОВУ 13 апреля 1896 г. Мелихово. 13 апр. Дорогой Николай Михайлович, мне кажется, что Вы преждевременно падаете духом. Пока, судя по Вашему письму, ясно только то, что жене Вашей прописан креозот и что у нее был плеврит. Редко у кого не бывало плеврита и редко кто не принимал креозота. У меня самого давно уже кашель и кровохарканье, а вот - пока здравствую, уповая на бога и на науку, которой в настоящее время поддаются самые серьезные болезни легких. Итак, надо уповать и стараться обойти беду. Самое лучшее, конечно, - поехать бы на кумыс. Если денег нет, то дача, обильное питание, покой. Если понадобится доктор, то обратитесь к известному Вам Корнееву. Это хороший врач и добрейший человек. Когда-то он был ассистентом Захарьина и имел до последнего времени громадную практику, теперь же предается кейфу. Узнайте, в какие дни у него прием, и отправляйтесь с моим письмом. Если же почему-либо не пожелаете Корнеева, то черкните, и я придумаю для Вас другого доктора. У нас открыто почтовое отделение и адрес теперь стал проще: Лопасня, Моск. губ. Теперь весенняя распутица, на почту посылаем не больше двух раз в неделю - вот причина, почему Вы получаете сей ответ на Ваше письмо так нескоро. Летом буду ждать к себе Вас и Александра Семеновича, которому кланяюсь. Будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов.

1684. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 13 апреля 1896 г. Мелихово. 13 апр. Дорогой Франц Осипович, не так давно я надоедал Вам с Суворинским театром, теперь позвольте надоесть Вам еще по другому делу. Замечу, в виде предисловия, что так как Вы теперь страшно заняты, то читать это мое письмо и отвечать мне на оное Вы

{06141}

можете с ругательствами, на каковые Вы, по обстоятельствам, имеете полнейшее право. Дело вот в чем. Как-то в моем присутствии небольшой дамский кружок, с известной бар. Штевен во главе, завел разговор о постройке в Москве Народного дворца. Я узнал, что затевается нечто en grand, с народным театром, с читальней, с библиотекой и с помещением для воскресных классов, и что ассигнуется на это несколько сот тысяч, жертвуемых московскими благотворительницами. Дамы рассуждали горячо, но желания их и намерения имели характер чего-то бесформенного, апокалипсического, ни одна не могла сказать определенно, какое представление имеется о будущем Народном дворце, будет ли это в самом деле дворец, нечто солидное, или же каменный балаган Малафеева. Когда спросили у меня, что я думаю, то я сказал, что недостаточно одних намерений и денег, нужно еще определенно знать, чего хочешь, и что в положении дам самое лучшее - обратиться за советом к специалисту, к человеку, вооруженному знанием, и я назвал Вас, предупредив, однако, что Вы едва ли возьметесь за Народный дворец, так как у Вас дел вообще по горло, а перед коронацией в особенности. Вчера я получил письмо, которое при сем прилагаю. Прочтите и напишите мне, что Вы думаете, а я напишу дамам. Пока я ответил, что до коронации Вы едва ли станете "сочувствовать" и что летом, по всей вероятности, Вы будете в Москве. Если постройка Нар(одного) дворца Вам вообще не улыбается, то не найдете ли Вы возможным дать дамам совет, дать им мысль, направить их на настоящий путь, чтобы они не наделали грубых ошибок? Если да, то напишите мне, после коронации мы в назначенный день съедемся в Москве и потолкуем с дамами - кстати сказать, очень милыми и интересными, работающими вполне бескорыстно. Я денька три поплевал кровью, а теперь ничего, живу. А Вы как? В последнее наше свидание (ужин с Никитиной) Ваше здоровье произвело на меня какое-то неопределенное впечатление. С одной стороны, Вы как будто помолодели, окрепли, а с другой - Ваши глаза смотрят немножко грустно и вдумчиво, точно у Вас ноет что-то или ослабела какая-то струна

{06142}

на гитаре Вашей души. Должно быть, работа утомила Вас. У нас открыто почтовое отделение, и адрес теперь такой: Лопасня, Москов. губ. Суворин снял на год Панаевский театр и в течение этого года или совершенно охладеет к театру, или же в самом деле построит великолепный театр. Ну-с, желаю Вам здравия и крепко жму руку. Простите, что я так часто надоедаю Вам. Ваш А. Чехов. Я строю школу. Письмо г-жи П(огожевой) возвратите.

1685. Я. А. КОРНЕЕВУ 14 апреля 1896 г. Мелихово. Дорогой Яков Алексеевич, податель сего, литератор Николай Михайлович Ежов, свидетель тех прекрасных дней, которые я прожил в Кудрине в Вашем доме; у него больна жена (он женат уже второй раз; первая жена умерла от tubercul(esis'a>). Будьте ласковы, помогите ей - и простите меня за беспокойство. В Строгановском видел Марию Яковлевну. Как она выросла! Низко кланяюсь Вам и всем Вашим и прошу не забывать искреннего почитателя Вашего А. Чехова. Лопасня, Моск. губ. 14-IV-96 На обороте: Его высокоблагородию Якову Алексеевичу Корнееву. Девятинский пер., д. Ускова.

1686. М. П. ЧЕХОВОЙ 14 апреля 1896 г. Мелихово. Воскресенье утром. Роман едет за почтой на беговых дрожках. Снегу еще много, но на санях уже не ездят, и, кажется, совсем не ездят. Пруд вышел из берегов. Привези 1 ф. макарон соломки за 17 коп.

{06143}

и 1 ф. чаю двухрублевого; если же денег не хватит, то 1/2 ф. или даже 1/4 ф. Купи 1 ф. овсянки Геркулес (если хватит денег). Гиацинты и тюльпаны уже лезут из земли. Сильный ветер. Велел нарвать к ужину редиски и салату. В среду получишь еще письмо. Около парники совсем сухо, посыпано песочком. Убирал листья с роз и с тюльпанов. Епифан купил избу у Кондрата за 70 р. На обороте: Москва. Сухаревская Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой.

1687. М. П. ЧЕХОВОЙ 17 апреля 1896 г. Мелихово. В прошлый раз Роман не решился поехать на беговых дрожках, сегодня ездили на паре в Талеж - тяжело, в пятницу за тобой выедет тройка. Вообще езда тяжкая, снегу в поле почти нет. Если Лика поедет, то всю дорогу будет взвизгивать. Писал ли я тебе про прованское масло? Не с чем есть салат. Купи его, хотя на 15 коп. в лавочке или в аптеке; я уже написал Андрееву, чтобы выслали 1 1/2 ф. Вот если бы Лика захватила тех круглых печений, что мы вместе купили у Филиппова! Больше писать не о чем. Твой А. Чехов. На обороте: Москва. Сухаревская Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой.

1688. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 19 апреля 1896 г. Мелихово. Многоуважаемая Елена Михайловна, отвечаю Вам по пунктам. 1) "Бабье лето" я и читал, и другим давал читать.

{06144}

Хорошая вещь. Но не пора ли Вам, сударыня, расширить поле Ваших наблюдений? Вы почти в каждом рассказе повторяете так или иначе мотивы "Бабьего лета", между тем мирок, Вами изображаемый, давно уже исчерпан, хотя бы, например, Салтыковым, в его переписке офицера с маменькой (см. "Благонамеренные речи", рассказ: "Еще переписка"). В самом деле, Вам в Австралию бы проехаться! Со мной!! 2) Присылайте Ваш новый рассказ. Буду ждать его. Так как у нас уже открыта почта, то можете прислать его заказною бандеролью. Прочту с большим удовольствием. 3) На оттиске я не нашел Вашего автографа, который Вы должны были сделать хотя бы из почтения к cher maitr'y. Пришлите другой. 4) "Русская мысль" заплатила Вам не много, но и не мало. Это обычная плата. "Корифеи" получают 100-250 за лист, а начинающие по 50-75. 5) Бумага эта никак не называется и, конечно, уступает "sport'y". Но куплена она на Rue de la Paix; пусть же будет она бумагой мира! Если в Петербурге я показался Вам "очень недобрым", то пусть сей яркий, резкий цвет исторгнет из Ваших очей слезы прощения. 6) Здоровье мое не ахти. Вчера был на земском собрании (я - гласный) и чувствовал себя там "Неуважай-Корытом". 7) Про чердак пора бы забыть. 8) Угадайте-ка: кто подарил мне эту бумагу? Желаю всяких благ, а главное побольше энергии. Пишите без конца, а то Вы всё будете начинающей. У нас весна, снегу совсем нет. Весело. Преданный Вам cher maоtre А. Чехов. На конверте: Москва. Ее высокоблагородию Елене Михайловне Юст. Б. Афанасьевский пер., д. Малевинской, кв. Шавровых.

{06145}

1689. И. П. ЧЕХОВУ 23 апреля 1896 г. Мелихово. Побывай в воскресенье на Трубной площади и купи там ирисов (петушки). Я приеду в понедельник и возьму. Пробуду до обеда вторника. Если печник не побывает у меня в Мелихове, то скажи, чтобы он явился в училище во вторник утром для окончательн(ых) переговоров. Весна у нас в разгаре, гиацинты цветут. Пруды полны. Жаль, нет лодочки. Тюльпанов не покупай. Ничего не покупай, кроме ирисов. Соне и Володе привет. Будь здоров. Твой А. Чехов. Вторник. На обороте: Москва, Нов. Басманная, д. Крестовоздвиженского в Петровско-Басманном училище. Его высокоблагородию Ивану Павловичу Чехову.

1690. А. А. ТИХОНОВУ (ЛУГОВОМУ) 27 апреля 1896 г. Мелихово. Лопасня, Москов. губ. 96 27/IV. Многоуважаемый Алексей Алексеевич! Сим извещаю Вас, что рассказ, который я пишу для "Нивы", уже подваливает к концу второго листа. Называться он будет, кажется, "Моя женитьба" - наверное еще не могу сказать, - сюжет из жизни провинциальной интеллигенции. Если я кончу его в июне или в июле, а Вас в это время не будет в Петербурге, то куда и на чье имя я должен буду послать его? Напишите. А за сим позвольте пожелать Вам всего хорошего и пребыть искренно Вас уважающим и преданным. А. Чехов.

{06146}

1691. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 28 апреля 1896 г. Мелихово. 28 апр. Никша, Тополев, Кошеварова и проч. и проч. - ведь всё это mouches volantes, мешающие ясно видеть. На чердак их!! Я отправил бы туда даже барышню Горленко, которая иначе не представляется мне, как с пуговкой вместо носа. Заняться одной семьей Мессеров - разве это не благодарная, не приятная задача? А Мусенька, если допустить, что на Кавказе она не была жертвой случайности, а увлеклась серьезно, и если не бросать ее к концу рассказа - разве это не интересное лицо? Ох, не загромождайте! Говорил Вам - не загромождайте Ваших рассказов! Степочка живое лицо, но написан несколько трафаретно. Я бы сделал его порядочным человеком и тогда бы резче выражалась его предрассудочность. Бррр! Холодно чертовски. Дует лютый норд-ост. А вина нет, нечего пить. В одном заштатном городе полицейский надзиратель сказал мне: "Хорош наш город, только любить здесь нечего!" Так и я скажу: хорошо в деревне жить, только в дурную погоду пить нечего! Завтра поеду в Москву, повезу с собой Ваш рассказ. Быть может, успею еще раз прочесть. Из него бы маленький роман сделать. Как Вы думаете? Желаю Вам всего хорошего. Холодно!!! Ваш cher maоtre А. Чехов. За оттиск и за Елизавет Воробья кланяюсь в ножки. У нас уже открыто почтовое отделение, можно посылать заказные письма, адрес такой: Лопасня, Моск. губерн.

{06147}

1691 П. E. ЧЕХОВУ 29 апреля 1896 г. Мелихово. Пришлите за мной во вторник к курьерскому маленький тарантас, Мальчика и Кубаря. У Маши на столе лежит письмо для передачи Боголепову. Плотникам скажите, чтобы без меня не строили крыши. Пусть подождут. Если им понадобится какой лес, то можно послать к Шибаеву или Токареву, если последний прислал смету цен. Желаю всего хорошего и всем кланяюсь. А. Чехов.

1693. И. М. СЕРИКОВУ 1 мая 1896 г. Мелихово. Многоуважаемый Иван Митрофанович! Будьте добры сообщить мне, сколько и по каким счетам было уже взято до 1-го мая из двух тысяч, принадлежащих Талежской школе? Сколько с нас взяли за цемент? и проч. и проч. Ответом премного меня обяжете. Желаю Вам всего хорошего. Уважающий Вас А. Чехов. Лопасня Моск. губ. 1-V-96 На обороте: Серпухов. Его высокоблагородию Ивану Митрофановичу Серикову, В Земской управе.

{06148}

1694. П. А. СЕРГЕЕНКО 9 мая 1896 г. Мелихово. Милостивый государь Петр Алексеевич! Не откажите сообщить в возможно непродолжительном времени, какого Вы мнения о тех юных, впервые издающихся писателях, которые не посылают своих книг с почтительными надписями лицам, занимающим видное положение в литературе? Пользуюсь случаем, чтобы засвидетельствовать Вам свое почтение и кстати сообщить, что у нас уже открыто почтовое отделение и адрес теперь такой: Лопасня, Москов. губ. С почтением: Бокль. 9 мая 1896 г. На обороте: Коломна, Моск. губ. Его высокоблагородию Петру Алексеевичу Сергеенко.

1695. О. К. КУМАНИНОЙ 10 мая 1896 г. Мелихово. 10 май. Многоуважаемая Олимпиада Карповна! Я всей душой сочувствую Вашему горю. Смерть Федора Александровича была для меня совершенно неожиданна, я до сих пор не могу помириться с ней, так как знал его здоровым, сильным и бодрым, и в слухах об его болезни не было ничего угрожающего, определенного. Конечно, все литераторы и люди, близко стоящие к искусству, отнесутся к этой смерти, как к серьезной потере. На Ваше письмо я спешу ответить Вам своим полным согласием и пожеланием успеха. Примите уверение в искреннем моем уважении и сочувствии. А. Чехов.

{06149}

1696. В. С. ГЛУХОВСКОМУ. 17 мая 1896 г. Мелихово. Многоуважаемый Владимир Степанович! Посылаю Вам страховые за своих лошадей 5 р. 70 к. и за коров Даниловского 1 р. 38 к. Итого 7 р. 8 к. Почему Вы у меня не бываете? Говорят, тяга была веселая. Желаю Вам всего хорошего, Искренно Вас уважающий А. Чехов. 17 май 96 г.

1697. В. Н. АРГУТИНСКОМУ-ДОЛГОРУКОВУ 24 или 25 мая 1896 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. Милый Владимир Николаевич, я очень рад, что Вы кончили только губернским секретарем; эта катастрофа, быть может, помешает Вам поступить в дипломаты, Вы не будете секретарем посольства и не получите орденов Графа, Олафа и Зачатия. Здоровье мое не дурно, но весной было дурно, потому что я каждую весну плюю кровью. Томит желание отправиться куда-нибудь очень далеко, например на Камчатку, - это тоже болезнь. Спасибо за приглашение и за обещание показать мне кавказскую деревню. На Кавказ я собираюсь, но увы! Должно быть, не попаду южнее Кисловодска. Впрочем, futura sunt in manibus deorum. От А. А. Андреевой я получил оттиск ее статьи о Тургеневе и очень милое письмо. Это внимание тронуло меня, и я, приехав в Москву, первым делом постарался побывать у нее. Что же Вы не пишете рассказов? Надоело? А Вы, если бы захотели, могли бы написать много любопытного. Ну-с, позвольте пожелать Вам всяких благ и крепко пожать руку. Написал бы Вам еще что-нибудь, да

{06150}

в кабинете около моего стола сидит учитель и шелестит бумагой. До свиданья, Вартан I! Ваш А. Чехов. На конверте: Петербург. Князю Владимиру Николаевичу Аргутинскому-Долгорукову. Екатерининский канал, 17.

1698. В. H. СЕМЕНКОВИЧУ 25 мая 1896 г. Мелихово. Многоуважаемый Владимир Николаевич! По долгу доброго соседа извещаю Вас, что в нашей и в соседних волостях на лошадях influenza. Не позволяйте впускать в табун чужих лошадей и изолируйте подозрительных. Желаю Вам всяких благ и кланяюсь. Добрый сосед 25-V-96. А. Чехов.

1699. А. А. МИХАЙЛОВУ 29 мая 1896 г. Мелихово. Многоуважаемый Алексей Антонович! Я был уже в Серпухове, не дождавшись счетов. Инспектор приедет ко мне сегодня вечером, переночует, и завтра мы приедем экзаменовать. Доски для дверей, железо, изразцы и гвозди будут получены сегодня в 11 часов дня. Сообщите Зоту Андрееву, что я привез ему денег. Уважающий Вас А. Чехов. 29-V-96 На обороте: Его высокоблагородию Алексею Антоновичу Михайлову.

{06151}

1700. И. M. СЕРИКОВУ 31 мая 1896 г. Москва. 31 май. Многоуважаемый Иван Митрофанович! Я смотрел мост на Люторке. На починку пойдет (по убеждению сведущих людей) 10 штук горбылей по 8 арш., 3 дерева по 8 арш., 3 воза хвороста и 2 землекопа. Быть может, понадобится камень в неопределенном количестве. Так как, судя по сему, починка моста обойдется дороже, чем я предполагал раньше, т. е. дороже 5-10 руб., то я не решусь взяться за починку, прежде чем не получу разрешение от Василия Егоровича произвести расходы, которые превысят вышеписанную цифру рублей почти втрое. Будьте добры поговорить с Василием Егоровичем и с Сергеем Ивановичем и прислать мне ответ по возможности скорей. Адрес мой: Москва, "Дрезден",

8. Если я сам не поеду домой вскорости, то распоряжусь насчет моста письменно. На сих днях пришлю пьесу для ремингтона. Попросите г. Б. напечатать эту пьесу в одном экземпляре и прислать мне заказною бандеролью в Лопасню. Пьеса называется так: "Женщины". Простите, что опять беспокою Вас. Желаю Вам всего хорошего и остаюсь искренно Вас уважающий А. Чехов. В Вашем письме благоволите назвать по имени и отчеству Вашего заведующего ремингтоном, который будет печатать пьесу. Плата с акта 1 р. 25 к. Всех актов четыре. Плата установлена обычаем и одинакова для всяких актов, больших и малых. Впрочем, адресуйте письма не в "Дрезден", а в магазин "Нового времени", Неглинный проезд. На конверте: г. Серпухов. Его высокоблагородию Ивану Митрофановичу Серикову, В Земской управе.

{06152}

1701. А. А. ТИХОНОВУ (ЛУГОВОМУ) 6 июня 1896 г. Мелихово. Многоуважаемый Алексей Алексеевич! Почтовое отделение действует у нас с января, и я аккуратно получаю и простые, и заказные письма, и задержка бывает иногда лишь дня на 2-3-4, когда я не посылаю работника на почту или отсутствую. Ваше заказное письмо, о котором Вы беспокоитесь, я получил своевременно, не ответил же, потому что рассчитывал скоро послать Вам рукопись. Мне самому хочется, чтобы Вы прочли мою повесть до 1-го августа. Мне кажется, что она может не сгодиться для "Нивы" по цензурным условиям; если бы Вы нашли то же самое и возвратили бы мне сию повесть, то к осени я успел бы написать Вам что-нибудь другое. Я, по разным обстоятельствам, не садился за стол недели две, Ваше же последнее письмо подогнало меня, и я сегодня же примусь за повесть и буду стараться кончить ее до Вашего отъезда. Или, быть может, для знакомства прислать Вам только первую половину, которая уже готова? По ней Вы могли бы судить о цензурности и проч. Марксу скажите, что он может уезжать когда ему угодно, так как аванс раньше осени мне не понадобится. У нас чудесная погода, и я не завидую Вам, живущему на Николаевской. В продолжение всего мая я сидел дома в деревне и о том, что происходило в Москве, узнавал из газет и от гостей. Желаю Вам всего хорошего. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. Адрес: Лопасня, Москов. губ. 96 6/VI.

{06153}

1702. В. С. ГЛУХОВСКОМУ 9 или 10 июня 1896 г. Мелихово. Многоуважаемый Владимир Степанович! Был бершовский староста. Заявил, что заболел бык: бьет слюна, кровавая моча. Заболела там же корова. Дал обоим глауберовой соли. Я дома до 15-го июня. Ваш А. Чехов. Р. S. Ваши серпуховцы порядочные надувалы. Ни Иконников не шлет селедок, ни Трехгорный завод - пива. Сижу без пива. На обороте: Его высокоблагородию Владимиру Степановичу Глуховскому.

1703. П. Ф. ИОРДАНОВУ 10 июня 1896 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 96 11/VI. Многоуважаемый Павел Федорович! Посылаю для городской библиотеки два ящика с книгами. Между прочим посылаю энциклопедический словарь Граната-Гарбеля, за исключением IV и V томов, которые пришлю, когда получу их сам. За пересылку книг уплачено. Позвольте пожелать Вам всего хорошего и пребыть искренно уважающим Вас А. Чехов. На конверте: Заказное. Таганрог. Его высокоблагородию Павлу Федоровичу Иорданову. В Городской управе.

{06154}

1704. Л. С. МИЗИНОВОЙ 10 июня 1896 г. Мелихово. Когда же, наконец, Вы приедете? Мне нужно повидаться с Вами. Письма, посланного Вами в "Дрезден", я не получил. Постарайтесь приехать так, чтобы вместе поехать в Москву 15-го-16-го и пообедать там. Стало быть, приезжайте во вторник. Цветут розы. А крыжовник еще не поспел. Ваш А. Чехов. Понедельник.

1705. И. Я. ПАВЛОВСКОМУ 11 июня 1896 г. Мелихово. Многоуважаемый Иван Яковлевич, поздравляю Вас с благополучным возвращением и напоминаю Вам об обещании: 1. Приехать в будущем году для написания книги, 2. поехать со мной в Таганрог на юбилей и 3. прислать мне Вашу книгу. Кстати: успели ли получить мою книгу? Будьте здоровы. Наши шлют Вам поклон. Ваш А. Чехов. 11-VI-96.

1706. Л. С. МИЗИНОВОЙ 14 июня 1896 г. Мелихово. Пятница. Очень грустно, что Вы не приехали. Я собирался 15-го поехать к В(иктору) А(лександровичу), но так как идет дождь, то 15-го я пробуду дома, а 16-го с утренним поездом отправлюсь в Москву. Остановлюсь в Б(ольшой) московской гост(инице), а сколько времени пробуду там, не знаю. Это зависит от врача, который будет лечить мне глаз. Назло всем женщинам, которые когда-либо любили меня, я собираюсь стать кривым. Глазной доктор, вероятно, пропишет мне

{06155}

строгую диету, но это не помешает мне, полагаю, обедать по два раза в день и пить доброе вино. Ваш раб А. Ч. На обороте: Подольск, Моск. губ. Ее высокородию Лидии Стахиевне Мизиновой. Ивановское.

1707. M. П. ЧЕХОВОЙ 14 июня 1896 г. Мелихово. 1) Уже второй день идет дождь. Землю промочило. 2) Мать сегодня уезжает в Москву. 3) Приезжал д-р Витте. Приходил студент-еврейчик и говорил о женщинах. 4) Появились березовики. 5) На огороде всё благополучно. 6) В воскресенье я уезжаю в Москву лечить глаз. Вероятно, если позволит погода, побываю у В(иктора) А(лександровича). Вероятно, встречусь с Ликой. 7) Ходят плотники, ходят больные, ходит учитель, ходит еврейчик... Поклон и сердечный привет всем Линтваревым. Если Наталия Михайловна поедет к нам, то я приеду за тобой. Будь здорова. Твой А. Чехов. 96 14/VI. На обороте: г. Сумы, Харьковс. губ., с. Лука. Ее высокоблагородию Наталии Михайловне Линтваревой, для передачи М. П. Чеховой.

{06156}

1708. Л. С. МИЗИНОВОЙ 16 июня 1896 г. Мелихово. Едва послал Вам письмо, как получил от Вас. Выходит, что мы разминулись. Сим извещаю, что я уезжаю в Москву лишь в понедельник утром (завтра); остановлюсь, вероятно, на Нов(ой) Басм(анной) (Сони нет, она в Кологриве), и если глазной доктор отпустит и если В(иктор) А(лександрович) у себя, то поеду во вторник к оному В. А. Если же он в Москве, то оба мы будем ожидать Вас к завтраку во вторник. И если бы Вы известили меня наверное, что будете во вторник в Москве, то я не поехал бы к В. А. раньше среды. Впрочем, всё перепутается. Я свои дела не умею завязывать и развязывать, как не умею завязывать галстук. Ваш А. Чехов. Воскресенье.

1709. А. А. ТИХОНОВУ (ЛУГОВОМУ) 16 июня 1896 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 16/VI. Многоуважаемый Алексей Алексеевич, посылаю Вам заказной бандеролью свою повесть. Это не половина, а лишь первая треть. Что успел переписать, то и посылаю. Какое будет название - неизвестно. "Моя женитьба" мне уже не нравится. Завтра я уеду в Москву и потом дальше, на дачи к знакомым; не знаю, когда вернусь домой, и потому не знаю, успею ли кончить повесть к концу июня. Вероятно, не успею. К тому же жарко. Мою рукопись благоволите возвратить мне. Придется исправлять во многом, ибо это еще не повесть, а лишь грубо сколоченный сруб, который я буду штукатурить и красить, когда кончу здание. Если эту повесть найдете неподходящей, то я напишу для "Нивы" другую. Желаю Вам всего хорошего, а главное - счастливой веселой поездки и здравия. Ваш А. Чехов.

{06157}

1710. М. П. ЧЕХОВОЙ 17 июня 1896 г. Мелихово. 1) Мост через Люторку починен. 2) Цветут розы пышно. Гесперис всё еще цветет. 3) Торговля мукой и селедками кипит. 4) Дождя нет, и земля опять суха, как перец. Будь здорова. Еду в Москву. Твой А. Ч. Понедельник. На обороте: г. Сумы, Харьков. губ. на Луке. Наталии Михайловне Линтваревой, передать М. П. Чеховой.

1711. А. С. СУВОРИНУ 20 июня 1896 г. Мелихово. 20 июня. "Пастор Санг" - трогательная и интересная вещь и читается, как умная, хотя перевод безобразный и пьеса написана небрежно, очевидно в один-два присеста. Но для театра она не годится, потому что играть ее нельзя, нет ни действия, ни живых лиц, ни драматического интереса. Не имеет она значения ни как драма, ни как вообще литературное произведение, главным образом потому, что мысль не ясна. Конец прямо-таки смутен и кажется странным. Нельзя заставлять своих действующих лиц творить чудеса, когда сам не имеешь резко определенных убеждений относительно чуда. "Карла Бюрин" - другое дело. Это совсем пьеса - и живая, и свежая, и легкая, и умная - кроме, впрочем, последнего акта, который сделан по-бабьи, а lа С. И. Смирнова. Если хотите и если будете в Феодосии, то давайте переделаем вместе на русские нравы. Но достаточно только трех действий. Название "Женщины" претенциозно и тенденциозно; оно заставит зрителя ожидать от пьесы то, чего в ней нет и чего она дать не может. Лучше назвать ее "Скрипачка" или "У моря". Дать побольше моря - и назвать так.

{06158}

Давать пощечину не надо, достаточно брани - негодяй, лжец. Русская публика любит драку, но не терпит оскорблений, более или менее резких, вроде пощечин, пускания публично подлеца и т. п. И к тому же еще наша публика не особенно верит в благородство, раздающее пощечины. Пьесу посылаю заказною бандеролью. Был в Москве и шатался там по Ярам и Эрмитажам, не ложился спать две ночи и теперь испытываю недомогание. Когда не спишь долго, то представление о времени путается, и мне теперь кажется, что те сыроватые, серые утра, которые я провел около Москвы, были шесть лет назад. У меня пышно цветут розы и масса клубники, но все-таки хочется уехать куда-нибудь. Хочется двигаться. В Нижнем, говорят, блестящая выставка, поражающая своею роскошью и серьезностью, и скучно на ней, потому что совершенно отсутствует пошлость, - таковы отзывы всех моих знакомых, побывавших на выставке, но всё же не тянет в Нижний. Боюсь, что встречусь там с Сергеенко, который станет убеждать меня, что я обязан позавтракать у Баранова. Поклон Анне Ивановне, Насте и Боре. Все Вы мне снились, и во сне я разговаривал с Анной Ивановной и с Настей. Строю колокольню. Посылаем во все стороны воззвания о пожертвованиях. Мужики подписываются на больших листах и прикладывают тусклую грязную печать, а я посылаю по почте. Ну-с, желаю Вам всяких благ, побольше ершей и поменьше дождя, который бывает в Тверской губ. почти каждый день и надоедает страшно. Ваш А. Чехов. 20 июня.

1712. M. П. ЧЕХОВОЙ 20 июня 1896 г. Мелихово. Я вернулся домой. Мать приедет из Москвы не раньше воскресенья. Видел Лику; она приедет в Мелихово в понедельник. Приехала к Эфросам Пашуточка, дочь Израиля; была сегодня в Мелихове.

{06159}

Гесперис отцвел. Роза France цветет. Цветут и цветы на грядах. Клубника переспела, ем по пуду в день. Еврейчик ходит, ходит... Опять посылали на мельницу. Получил от Линтваревых телеграмму. Могу приехать на 1-2 дня, но не раньше 25-26-го июня. Сердечно благодарю их. Напиши, когда выедешь из Луки, чтобы я мог захватить тебя на Луке. Будь здорова. Твой А. Чехов. На обороте: г. Сумы, Харьк. губ., на Луке, Ее высокоблагородию Наталии Михайловне Линтваревой, для передачи М. П. Чеховой

1713. E. M. СЕМЕНКОВИЧ 22 июня 1896 г. Мелихово. Многоуважаемая Евгения Михайловна! Возвращаю Вам Ваши покупки. Они заворочены в новую бумагу, так как старая подмокла по дороге и раскисла. Надеюсь, что всё цело. Еще тысячу раз благодарю! Желаю Вам всего хорошего. Преданный А. Чехов. 22 июнь.

1714. В. И. ЯКОВЕНКО 23 июня 1896 г. Мелихово. Многоуважаемый Владимир Иванович! Посылая предварительные сведения насчет Ольги Толоконниковой из Угрюмова, считаю не лишним добавить следующее: 1) Муж и сын ранее уже привозили ее в Мещерское, и она не была принята потому будто бы, что муж ее живет в Москве. По справке, родилась она в Серпуховском уезде и в настоящее время живет с младшими детьми в Угрюмове, в доме мужа, и считается угрюмовскою.

{06160}

Почти всё Угрюмово состоит из Толоконниковых, которые все считают себя в дальнем родстве. Живут они не бедно; один из Толоконниковых имеет ситценабивную фабрику и состоит гласным и членом Санитарного совета. 2) Больная содержится на цепи не потому, что она буйна; родные боятся ее, так как она постоянно грозит им и срамит их на улице. Люди они богатые, солидные, и им стыдно, что больная рассказывает про них на улице всякий вздор. Не нанимают сиделки, потому что жалеют денег. Ходит за больной сестра, старуха, личность для больной крайне несимпатичная. Уход небрежный, цепь короткая. Всё собираюсь к Вам. В Киеве не был, потому что испугался весенних холодов; 4 июня не приехал к вам, потому что у меня был парижский корреспондент, которого неловко было оставить. Будете ли Вы в июле дома? Желаю Вам всего хорошего и низко кланяюсь. Ваш А. Чехов. 23 июнь 96 года. Лопасня, Моск. губ.

1715. E. З. КОНОВИЦЕРУ 24 июня 1896 г. Мелихово. Многоуважаемый Ефим Зиновьевич, посылаю насос для молодого человека и напоминаю о Вашем обещании приехать ко мне сегодня к 8 часам. Я забыл спросить у Вас, наводили ли Вы справку в Земельном банке. Мне нужно было узнать в оном банке, уплачены ли проценты за мое Монрепо (с 1 янв. по 1 июля 1896 г.). Надеюсь, что все у Вас здоровы. Низко кланяюсь и желаю всяких благ, земных, небесных, лунных, прудовых, лесных и проч. Ваш А. Чехов. 24 июнь. На обороте: Его высокоблагородию Ефиму Зиновьевичу Коновицеру. При сем насос, забытый молодым спортсменом.

{06161}

1716. А. С. СУВОРИНУ 26 июня 1896 г. Мелихово. 26 июнь. Билет получил, торжествую по сему поводу и шлю Вам тысячу благодарностей. Теперь остается только придумать, куда поехать. Я послал в "Ниву" начало повести и вчера получил уведомление, что герр Маркс согласен заплатить мне по 350 р. за лист. Значит, в начале августа у меня будут две тысячи, даже больше, так что можно придумать далекое путешествие, хоть на остров Таити. А пока куда поехать? К Вам? Но ведь у Вас теперь дождь? Вы не расположены принимать гостей? Я бы с удовольствием приехал дня на три, но не больше. Надо кончить повесть для "Нивы" и надо кончать колокольню, которую навязали мне мужики. Если приеду, то привезу с собой жерлицы, будем ловить на живца. Был в Москве у глазного врача. Один глаз у меня дальнозоркий, другой близорукий. Правый в прошлом году едва не погиб; была невралгия, осложненная сыпью на роговице, и теперь остался легкий парез аккомодации и боль. Получил приказ лечиться электричеством, мышьяком и морем. Привез кучу очков и лупу для упражнения левого глаза, который не умеет читать. Совсем калека! Была у меня астрономка. Вид такой, точно ее год продержали в одиночном заключении. Тоща, бледна, всё болит. Разочарована в друзьях. Во время коронации учила англичан по-русски и получала по 3-4 р. за урок. Мимо нас проходят инженеры с астролябией. Хотят делать шоссе. Зимой будут возить камень, а весной начнутся работы. До смерти люблю ездить в рессорном экипаже - и таковой непременно куплю себе, как только пройдет шоссе. Я тоже стою за продолжение театра. Не надо бросать. Но я против середины. Нужно всё или ничего, т. е. нужно построить настоящий театр и вести дело en grand или же ничего не нужно. Так все понимают, что Вы наняли Панаевский театр только для того, чтобы не перерывать дела, что через 1-2-3 года у Вас будет свой театр.

{06162}

А пьесу я напишу, уж это Вы не беспокойтесь. Пьесы будут, была бы порядочная труппа. В Москве на оперетке видел Виктора Крылова, генерала ордена иезуитов, который спрашивал про Вас, про Ваш театр, жалел, что у Вас нет труппы. Ходил он всё время с одним миллионером; быть может, подбивал его устроить театр. У меня возникла мысль - отправить 100 деревенских школьников в Нижний на выставку. На железной дороге обещали мне навести подобающие справки. Со школьниками поедут учителя. Низко кланяюсь и желаю всех благ. Ваш А. Чехов.

1717. А. С. КИСЕЛЕВУ 5 июля 1896 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 96 5/VII. Это неправильно, что мы Вас забыли, дорогой Алексей Сергеевич, - не пишем же, потому что всё не бывает подходящего повода и настроения. Ну-с, все мы живы и здоровы, живем по-прежнему в Мелихове, которое, благодаря моему мудрому управлению, приняло довольно приличный вид. За время, пока мы тут живем, открылась почта, построили мост через реку, стали останавливаться скорые поезда; с весны начнут строить шоссе. В поле у нас большой пруд с рыбой и с тропической растительностью по берегам. Деньги иногда бывают, но мало. Иван уже женат и имеет младенца. Миша тоже женат, я же доживаю свой век холостяком, и "любви денек срываем мы как бы цветок". Все постарели, стали положительнее, солиднее, а в общем - обидно, что время уходит так быстро. Часто вспоминаем о Вас, о Бабкине и часто напеваем те романсы, которые пели Михаил Петрович и Мария Владимировна. Хотелось бы поехать к Вам, даже очень бы хотелось, но всё некогда, заела суета, да и боишься, что приедешь к Вам не вовремя и очутишься в положении человека, который хуже татарина. Если будет хорош сентябрь, то приеду уж в сентябре. Водку я пью, но по-прежнему не могу выпить больше трех рюмок. Курить бросил.

{06163}

Теперь просьба. Один из моих коллег (серпуховских), Дмитрий Серапионович Двойченко, служащий ныне в Отраде гр. Орлова-Давыдова, желает занять место покойного Успенского и уже подал прошение. Так вот при случае замолвите о нем словечко, чем премного обяжете. Где Сережа? Чу! зовут обедать. Низко кланяюсь Вам и всем Вашим и шлю сердечный привет, а Сереже, если он дома, желаю поймать головля в 1 1/2 пуда. Не забывайте нас. Ваш А. Чехов.

1718. А. С. СУВОРИНУ 11 июля 1896 г. Мелихово. 11 июль. Я приеду к Вам скоро, во всяком случае не позже 31 июля. Если Вы вздумаете уехать куда-нибудь из Максатихи, то дайте знать, а то я, пожалуй, нагряну, когда Вас не будет дома. Час освобождения моего близок: колокольня уже красится, повесть, которую я всё еще пишу для "Нивы", близится к концу. Переписывать буду не дома, где-нибудь в гостях. Вчера получил письмо от Виктора Крылова. Он говорил с цензором, и цензор выразил готовность прислать мне пьесу, чтобы я сам вычеркнул или изменил места, которые он находит сомнительными. Сегодня я написал цензору. Теперь, значит, очередь за комитетом. Пожалуй, и этот еще придерется. Итак - о радуйтесь! - я скоро приеду и, конечно, пришлю телеграмму. Сомнительно, чтоб Вы особенно были рады гостям, но что касается меня, то мысль, что я уеду из дому, весьма радует меня. Немножко устал и надоело. Некстати подул холодный ветер, а от холода я весь сжимаюсь. Не привезти ли чего из Москвы? Напишите мне. Анне Ивановне, Насте, Боре, Эмили - нижайший поклон. Да хранят Вас ангелы небесные! Верите ли Вы, что на небе живут ангелы? Ваш А. Чехов.

{06164}

1719. П. Ф. ИОРДАНОВУ 16 июля 1896 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. Многоуважаемый Павел Федорович! В словаре Березина всё цело, но не всё на своем месте; пользующихся им нужно предупреждать, что переплетчик немножко напутал и часть. А поместил, кажется, около Ж. Недостающие томы Гарбеля пришлю, когда они выйдут вторым изданием. Что же касается пропавших книг, то их можно вновь добыть, кроме; впрочем, роскошного издания Плещеева. Жаль, что исчезла эта книга. Я послал ее прошлым летом с кузиной, которая гостила у меня. Каталог получил, благодарю Вас. В августе я, должно быть, поеду на Кавказ и тогда попутно заеду в Таганрог дня на два. Ваша мысль об устройстве особого здания для библиотеки чрезвычайно симпатична, и я могу заранее пообещать Вам свое участие в ее осуществлении, участие по мере сил, но самое горячее. Позвольте пожелать Вам всего хорошего. Искренне Вас уважающий А. Чехов. 96. 16/VII. На конверте: Таганрог. Его высокоблагородию Павлу Федоровичу Иорданову.

1720. О. Г. ЧЕХОВОЙ Июль, 20-е числа, 1896 г. Максатиха. Папаша приедить у субботу.

{06165}

1721. А. С. СУВОРИНУ 27 июля 1896 г. Мелихово. 27 июля. От Максатихи до Рыбинска одна сплошная скука, особенно в жару. От Рыбинска до Ярославля тоже невесело. Преобладающее впечатление - это ветер, как в рассказах Чермного, и все наслаждения исчерпываются селянкой из стерляди, после которой долго хочется пить. На пароходе ни одной интересной женщины, не с кем слова сказать, всё картузы, сальные, захватанные морды, арестанты, звенящие кандалами, и плохое теплое пиво. Если вздумаете ехать в Нижний по Волге, то заранее телеграфируйте Зарубину, или Зевеке, чтобы для Вас оставили каюту. Скажите Потапенко, что я жду его к себе. Не может ли он сообщить мне свой летний адрес? Не могу ли я выслать на его имя свою злополучную пьесу с тем, чтобы он снес или свез ее Литвинову и дал бы ему надлежащие объяснения? Адрес Миши: Ярославль, Духовская ул., д. Шелягиной. Ваш рассказ "Странное происшествие" прочел. Очень интересно. Похоже, будто это писали Вы, начитавшись Достоевского. Очевидно, в ту пору, когда Вы писали этот рассказ, манера Достоевского была в большем фаворе, чем манера Толстого. У Вас идут уже дожди? На пути от Ярославля к Москве я был встречен черными дождевыми тучами. Поклон нижайший Анне Ивановне, барышням и Боре. Ваш А. Чехов. Попросите Борю сделать для меня фотографию флигеля (передний фасад) и набросать приблизительно план парка. А буде ему не захочется заниматься этой скучной работой, то так тому и быть.

{06166}

1722. В. И. ЯКОВЕНКО 28 июля 1896 г. Мелихово. Многоуважаемый Владимир Иванович, вопрос насчет Толоконниковой, полагаю, можно считать исчерпанным. Всей душой стремлюсь к Вам, но если бы Вы знали, как мне трудно выбраться из дому. Спешу кончить повесть для "Нивы" - это во-первых; во-вторых, всегда случается так, что когда я бываю свободен, то бывают заняты работник и лошади; и, в-третьих, как-то неловко уезжать из дому, потому что только третьего дня я вернулся с Волги. 31-го июля я буду в Серпухове на санит(арном) совете; 4-го августа в 12 часов освящение школы в Талеже, где я попечительствую; 5-го авг(уста) я уезжаю на Кавказ. И в промежутках между этими числами я должен еще выбрать день, чтобы съездить в Ясную Поляну к Толстому. Вот тут и вертись! А нам с Вами надо бы почаще видеться. Ведь мы соседи. Быть может, вместе мы могли бы придумать что-нибудь, чтобы оживить нашу местность, которая закисает всё больше и скоро, по-видимому, обратится в тундру. В частности, могли бы придумать что-нибудь для предстоящей зимы. В конце августа или в начале сентября я возвращусь и тогда побываю у Вас непременно. 4-го авг(уста) в воскресенье у меня на освящении школы будут И. Г. Витте и еще кое-кто из серпуховских. Пошлем приглашение П. И. Куркину. Если бы приехали также Вы и Надежда Федоровна, это было бы очень хорошо. Ко мне ходит из Крюкова (Серпухо(вского) уезда) кр. Никита Ефимов Салопов, психически больной, бывший у Вас на лечении. Чем он болен? Если случится Вам писать ко мне, то черкните, чем лечить этого мужика. Если он хроник, то он, вероятно, будет бывать у меня часто, так как Крюково - мой участок, так сказать. Ваш А. Чехов. 28-VI-I96

{06167}

1723. Ал. П. ЧЕХОВУ 29 июля 1896 г. Мелихово. Двуличновольнодумствующий Саша! Мать, получив письмо Антона, была весьма порадована, потому что любит получать письма, и в то же время была опечалена болезнью Николая. Когда выздоровеет Николай, то пусть Антон напишет для успокоения. Рукопись выручу из "Русской мысли", когда буду в Москве. Был на даче у Суворина; в августе поеду к нему в Феодосию. Нового ничего нет; хотел тебя Суворин рассчитать, но я упросил и обещал, что ты будешь слушаться. Я так сказал: лучше высеките. Написал повесть для "Нивы". Пьеса ни тпррру, ни ну, цензуры ради. Хорошего мало. Сентябрь будет прекрасный. Если хочешь, приезжай. Я буду при тебе разбивать в поле новый парк для новой усадьбы, которую желаю строить с жиру. В Мелихове построили новую колокольню. Грибов мало. У Хинки громадный, волочащийся по земле живот. Ожидаем громадный выводок. Кланяюсь твоей супруге и сынам. Будь здоров и веди себя, как подобает, чтобы не осрамить фамилии. Не забывай, что к этой фамилии принадлежит твой двоюродный брат Григорий, которым ты должен гордиться! Твой брат и благодетель А. Чехов. 9629/VII.

{06168}

1724. И. П. ЧЕХОВУ 31 июля 1896 г. Мелихово. 96 г. 31/VII. Милостивый государь Иван Павлович! Имеем честь покорнейше просить Вас пожаловать в воскресенье 4-го августа на освящение Талежского училища. Освящение будет в 12 часов дня. Попечитель: А. Чехов. Учитель: А. Михайлов. На обороте: Москва. Новая Басманная, Петровско-Басманное училище. Его высокоблагородию Ивану Павловичу Чехову.

1725. А. А. ТИХОНОВУ (ЛУГОВОМУ) 2 августа 1896 г. Мелихово. Я к вашим услугам. Куда прикажете выслать рукопись: на Николаевскую или в редакцию? Написал бы письмо подлиннее, но некогда. Будьте здоровы. Дождь. Ваш А. Чехов. 96 2/VIII. На обороте: Петербург. Николаевская, 4. Его высокоблагородию Алексею Алексеевичу Тихонову.

1726. E. З. КОНОВИЦЕРУ 6 августа 1896 г. Мелихово. Вы уже уехали в Москву? Простите, я обманул Вас. Весь день 5-го августа я чувствовал себя разбитым; болела печенка, должно быть, от водки, и в голове стоял туман. Гости разъехались только к 10-ти часам. Во всяком случае то, что я обманул Вас и Евдокию Исааковну, не ставьте мне в вину. А теперь просьба. В Москве никому не рассказывайте

{06169}

про освящение школы. Боюсь, как бы не напечатали чего-нибудь "Новости дня". Когда в этой милой газете я вижу свою фамилию, то у меня бывает такое чувство, будто я проглотил мокрицу. Брр! У нас Лидия Стахиевна. Скоро уезжаю. Задержка за гонораром, а то бы я давно уж уехал. Всяких благ! Ваш А. Чехов. 6/VIII. На конверте: Москва. Его высокоблагородию Ефиму Зиновьевичу Коновицеру. Тверская, д. Лукутина.

1727. И. Н. ПОТАПЕНКО 6 августа 1896 г. Мелихово. Где ты? Куда адресовать ответ на твое письмо - в Петербург, за границу, в Нижний, в Лодзь? Жду скорейшего ответа. А. Чехов. 6/VIII 96. На обороте: Петербург. Николаевская, 61. Его высокоблагородию Игнатию Николаевичу Потапенко. Письмо 1727а

1728. А. А. ТИХОНОВУ (ЛУГОВОМУ) 10 августа 1896 г. Мелихово. 96 10/VIII. Многоуважаемый Алексей Алексеевич, вот уже канун 11-го августа, а от Вас нет ответа. Чтобы не терять времени, посылаю Вам рукопись и письмо с надписом "личное" через редакцию. Последняя глава вышла как будто куцая; в корректуре рассироплю и пошлифую. Финалы я всегда делаю в корректуре.

{06170}

Пожалуйста, поскорее пришлите мне денег, ибо мне хочется уехать и нет мочи терпеть, хотя погода стоит очень хорошая и много грибов. Пришлите мне тысячу или тысячу двести по адресу: Лопасня, Москов. губ., почтою и, пославши деньги, тотчас же телеграфируйте: "Отрада Московская, Чехову. Деньги посланы" - и тогда, стало быть, я буду покоен. Если же, паче чаяния, в сей раз найдете повесть для "Нивы" слишком мрачной, нецензурной, одним словом, почему-либо неподходящей, то пошлите ее немедля в редакцию "Русской мысли" для передачи мне и телеграфируйте по тому же адресу, что рукопись-де послана. Теперь вопрос: когда и где я прочту корректуру? Дом свой я покидаю на неопределенный срок, буду скитаться, останавливаясь лишь на день, на два то здесь, то там... Если успеют у Вас набрать повесть до 16-го авг(уста), то присылайте в Лопасню. Если же не успеют, то ждите особого на сей счет письма или телеграммы. Уезжаю я на Кавказ. Корректуру присылайте в двух экземплярах - пожалуйста. Как Вам ездилось? Когда я летом или весной уезжаю за границу, то мне бывает жаль, что я не в России. Итак, жду скорейшего ответа. Если Вы теперь же напишете мне письмо, то я успею его получить. Желаю Вам всего хорошего и крепко жму руку. Ваш А. Чехов.

1729. E. З. КОНОВИЦЕРУ 10 или 11 августа 1896 г. Мелихово. Многоуважаемый Ефим Зиновьевич, позвольте дать Вам поручение. Если Вы в самом деле приедете к нам во вторник, то не найдете ли Вы возможным привезти от Андреева 12 бутылок вина. Нам нужно: 8 (восемь) бутылок красного вина Деп(ре) уд(ельного) 24, 1 бут(ылку) красного Токм(акова) и Молотк(ова) 10, 2 бут(ылки) белого Деп(ре) удел(ьного) 26 и, наконец, 1 бут(ылку) белого Токм(акова) и Мол(откова) 1. Если же раздумаете приехать во вторник, то завтра же велите Андрееву прислать нам оные вина багажом. Приказание это можете передать ему в телефон.

{06171}

Как делишки? Нет ли чего-нибудь новенького по части красивых женщин? У нас в Мелихове чудесная погода, луна будет улыбаться весь вечер, и если бы Вы приехали, то было бы весьма мило с Вашей стороны. Кстати захватили бы бутылочку вина, сказав жене, что Вы берете это для роженицы. Деньги на вино при сем прилагаю. Ваш А. Чехов. Вино стоит 7 р. 20 к., а на остальные 1 фу(нт) сыру швейца(рского). На конверте: Москва. Его высокоблагородию Ефиму Зиновьевичу Коновицеру. Тверская, д. Лукутина

1730. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 11 августа 1896 г. Мелихово. 96 11/VIII. Милый Жан, Михаил Осипович опустил Ваше письмо только 8 августа, и я получил его 10-го со штемпелем Царск(ого) Села. Я долго не отвечал Вам - и вот Вам еще один повод обвинять меня в недостатке расположения к Вам! Когда, когда, наконец, Вы побываете у меня? 15- 16-го авг(уста) я уезжаю на юг, в сентябре буду дома, а сентябрь будет чудесный. Вот бы Вы приехали! Я отдал бы в Ваше распоряжение целый флигель. Вы сидели бы в нем и писали бы водевили. В доказательство того, что и нас коснулась цивилизация (что и мы не левой ногой сморкаемся, как сказал бы Лейкин), посылаю Вам афишу. Напишите, что Вы согласны приехать ко мне. Обнимаю Вас и крепко жму руку. Наши Вам шлют привет, Ваш Antonio. На обороте: г. Владимир. Его высокоблагородию Ивану Леонтьевичу Леонтьеву. Студеная гора, д. Логинова.

{06172}

1731. М. О. МЕНЬШИКОВУ 11 августа 1896 г. Мелихово. Многоуважаемый Михаил Осипович, был бы весьма и весьма рад видеть Вас у себя. Во-первых, давно уже я не видел Вас и хочется поговорить, и, во-вторых, у меня теперь всё в цвету, погода хорошая - и Вам не было бы скучно прожить у меня дня 3-4. Я собираюсь на юг и был намерен выехать после 15 авг(уста) и уеду, вероятно, не ранее 20-го. Стало быть, Вы меня еще застанете в Мелихове. Когда бы Вы ни проезжали через Лопасню, хотя бы после 20-го, справьтесь у жандарма или у начальника станции, дома ли я. Итак, буду Вас ждать. Надеюсь, что Яша уже на пути к выздоровлению. Какой тиф? Если брюшной, то он еще долго проваляется в постели. Ну-с, нового у меня нет ничего. Написал пьесу, в которую одним когтем вцепилась цензура; написал для "Нивы" повесть - пенязей ради. Повесть большая, утомительная, надоела адски. Завидую Вам, что Вы едете в Ясную Поляну. Я стремлюсь туда всем существом своим, и, должно быть, в сентябре мне удастся побывать там. Я собирался в июне - в июле, но не было уверенности, что я не стесню. Судя по газетным известиям, Ясная Поляна запружена гостями - французами и американцами. Не так давно я встретил на железной дороге доктора, который хвалился мне, что он гостил у Льва Николаевича вместе со своими малолетними детьми и что одновременно с ним гостил там и Тищенко, нудный хохол, читавший вслух свою повесть. Вот приехать, когда там этакая компания, было бы не совсем кстати. Когда у нас бывает очень много гостей и решается вопрос, где кого положить, то все бывают раздражены. Я стал архитектором. Построил школу, построил колокольню. Приедете, посмотрите. Желаю Вам всяких благ. Жду. Ваш А. Чехов. 96. 11/VIII. Мой адрес стал теперь короче: Лопасня, Моск. губ. Этого достаточно.

{06173}

Вот устройте так, чтобы 15-го быть у меня. В этот день у нас бывает интересно. На конверте: Царское Село. Его высокоблагородию Михаилу Осиповичу Меньшикову, Магазейная, д. Петровой.

1732. И. Н. ПОТАПЕНКО 11 августа 1896 г. Мелихово. Милый Игнациус, пьеса посылается. Цензор наметил синим карандашом места, которые ему не нравятся по той причине, что брат и сын равнодушно относятся к любовной связи актрисы с беллетристом. На странице 4-й я выбросил фразу "открыто живет с этим беллетристом" и на 5-й "может любить только молодых". Если изменения, которые я сделал на листках, будут признаны, то приклей их крепко на оных местах - и да будешь благословен во веки веков и да узриши сыны сынов твоих! Если же изменения сии будут отвергнуты, то наплюй на пьесу: больше нянчиться с ней я не желаю и тебе не советую. На странице 5-й в словах Сорина: "Кстати, скажи, пожалуйста, что за человек ее беллетрист?" можно зачеркнуть слово ее. Вместо слов (там же) "Не поймешь его. Всё молчит" можно поставить: "Знаешь, не нравится он мне" или что угодно, хоть текст из талмуда. Что сын против любовной связи, видно прекрасно по его тону. На опальной 37 странице он говорит же матери: "Зачем, зачем между мной и тобой стал этот человек?" На этой 37 странице можно вычеркнуть слова Аркадиной: "Наша близость, конечно, не может тебе нравиться, но". Вот и всё. Подчеркнутые места зри в синем экземпляре. Когда же в Мелихово? Значит, то, что можно, зачеркни, буде Литвинов скажет предварительно, что этого достаточно. Благодарю за шоколад mignon. Я ел его. 16-17 уезжаю на юг, буду в Феодосии, поухаживаю за твоей женой. Во всяком разе пиши мне. После 20-го мой адрес такой: Феодосия, дом Суворина.

{06174}

Ведь еще комитет!! Если зимой отыщешь мне квартиру, то всю зиму проживу в Петербурге. Достаточно одной комнаты и ватерклозета. Не проехаться ли нам вместе куда-нибудь? Времени ведь еще много. В Батум или в Боржом? Здорово попили бы винца. Крепко сжимаю тебя в своих объятиях. Твой должник Antonio. 11 авг. Наклеить придется по одному листку в каждом экземпляре на 4-й стр. На 5-й же и на 37-й только зачеркивай. Впрочем, поступай, как знаешь. Прости, что я так нагло утомляю тебя. С своей стороны я подчеркнул зеленым карандашом то, что можно зачеркнуть и что, если стать на точку зрения цензора, наиболее зловредно. или слова: "В ее годы! Ах, ах, как не стыдно!"

1733. А. С. СУВОРИНУ 13 августа 1896 г. Мелихово. 13 авг. Я давно бы тронулся на юг, да не шлют гонорара, без которого я всё равно что лодка без парусов. Как только получу, тотчас же и поеду. О дне своего выезда из Лопасни телеграфирую Вам. По пути на один день остановлюсь в Таганроге, чтобы осмотреть свою библиотеку, - и Вы туда телеграфируйте мне, какова у Вас погода и как Вы себя чувствуете, и если у Вас очень хорошо, то из Таганрога поеду прямо к Вам через Новороссийск, не заезжая в Кисловодск и в Тифлис. В Таганроге я буду через сутки по отправлении телеграммы, и Вы рассчитайте так, что если телеграмму я пошлю в среду, то в Таганроге, стало быть, буду в пятницу рано утром. Повесть для "Нивы" я кончил. Колокольню кончил. Было освящение школы, и мужики после молебна (который

{06175}

служили три попа) поднесли мне образ, две серебр(яные) солонки и четыре хлеба на блюдах. Один старик говорил речь; говорил очень хорошо. Школа - лучшая в уезде. Пьесу я послал Потапенке и вчера получил от цензора письмо, беспокоится, отчего так долго не шлю. Погода у нас опять жаркая, много грибов. Когда хорошая погода, особливо под осень, то хочется иметь тысяч пятьдесят. Чего бы только я ни наделал на эти деньги! Нижайший поклон Анне Ивановне, Боре и барышням. Желаю им и Вам не скучать. Да хранят Вас шестикрылии херувимы и серафимы! Ваш А. Чехов.

1734. А. А. ТИХОНОВУ (ЛУГОВОМУ) 14 августа 1896 г. Мелихово Многоуважаемый Алексей Алексеевич! Рукопись и письмо я послал Вам уже 10-го августа по адресу: редакция "Нивы" (личное). Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов. 96 14/VIII. На обороте: Петербург. Его высокоблагородию Алексею Алексеевичу Тихонову. Николаевская, 4.

1735. М. П. ЧЕХОВОЙ 20 августа 1896 г. По пути в Кисловодск. 20 авг. Я послал тебе в пакете две сотенные бумажки и мелочью - сорок (кажется) рублей; и потом дал Роману еще на руки 25 р. Отец Николай должен принести 124 р. Деньги эти можешь тратить.

{06176}

У Шибаева просят, чтобы ты, когда поедешь в Подольск, зашла в склад и осмотрела лес, нужный для наката. Позови Григория и скажи ему, что я написал Соловьянову насчет железа. Будь здорова. Кланяюсь всем низко. Твой А. Чехов.

1736. М. П. ЧЕХОВОЙ 24 августа 1896 г. Кисловодск. Я в Кисловодске. Жив и здоров. Вчера был в Нахичевани. Желаю всяких благ и низко кланяюсь. Твой А. Чехов. Суббота. На обороте: Лопасня, Москов. губ. Марии Павловне Чеховой.

1737. H. H. ОБОЛОНСКОМУ 31 августа 1896 г. По пути в Новороссийск. Милый Николай Николаевич, не забудьте же послать в гост(иницу) Зипалова полотенце и сказать на почте, чтобы корреспонденцию высылали мне в Феодосию, д(ача) Суворина. Еще раз большое спасибо за гостеприимство. Низко всем кланяюсь. Ваш А. Чехов. Суббота.

1738. А. А. ТИХОНОВУ (ЛУГОВОМУ) 31 августа 1896 г. По пути в Новороссийск. Многоуважаемый Алексей Алексеевич, сегодня я получил корректуру и сегодня же выехал из Кисловодска. Пишу в вагоне. Одновременно с сим посылаю Вам телеграмму с просьбой выслать мне конец корректуры,

{06177}

которого я - увы! - не получил. Адрес: Феодосия, д. Суворина. Пробуду я здесь до 10-12 сентября. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. 31 авг. На обороте: Петербург. Николаевская, 4. Его высокоблагородию Алексею Алексеевичу Тихонову.

1739. М. П. ЧЕХОВОЙ 31 августа 1896 г. По пути в Новороссийск. Уезжаю в Новороссийск, а оттуда в Феодосию. Жив и здоров. Если тебе известен адрес Потапенко, то попроси его написать мне в Феодосию о судьбе моей пьесы. Всем кланяюсь. Твой А. Чехов. 31 авг. На обороте: Лопасня, Москов. губ. Марии Павловне Чеховой.

1740. Г. М. ЧЕХОВУ 12 сентября 1896 г. Феодосия. Милый Жоржик, я всё еще на юге. Расставшись с тобой, я поужинал с Волькенштейном, потом занял купе и отплыл в Кисловодск. Здесь встретил знакомых, таких же праздных, как я. Ходил два раза в день на музыку, ел шашлыки, купался в нарзане, ездил на охоту. В начале сентября погода стала портиться, и я почел за благо удрать. В Новороссийске я сел на пароход вашего прекрасного общества, и теперь я в Феодосии, где ничего не делаю и купаюсь в отчаянно холодной воде. Собираюсь домой. 17 окт(ября) в Петербурге пойдет моя новая пьеса. Значит, 5-6 октября я уже буду в Петербурге. На всякий

{06178}

случай пришли мне копию той бумаги, которую получила Саша из Петербурга. Быть может, я встречу кого-нибудь и узнаю что-нибудь. Копию пришли на клочке, адресуй в Мелихово. Пьеса моя пойдет в Александринском театре в юбилейный бенефис. Будет торжественно и шумно. Вот приезжай-ка! Еще раз от всей души благодарю тебя за гостеприимство и радушие. Тетю, Сашу и Леночку целую и низко им кланяюсь. Иринушке тоже кланяюсь. Крепко жму тебе руку. Твой А. Чехов. Нарзан - это удивительная штука. В Кисловодске мельком видел Иорданова, но не успел сказать с ним ни одного слова, так как уехал на охоту. Кланяйся тете Марфочке. 12-IX-96

1741. ЧЕХОВЫМ 12 сентября 1896 г. Феодосия. 12 сент. Я приеду во вторник в 10 часов или в 5 часов вечера со скорым. Если хорошая погода, то я приеду на наемных. Если же будет дождь, то пришлите лошадей и пальто с калошами. Жив и здоров. Ваш А. Чехов. Курьерский поезд останавливается в Серпухове утром. С курьерского я пересяду на местный, выходящий из Серпухова в 9 час. утра. На обороте: Лопасня, Москов. губ. гг. Чеховым.

{06179}

1742. А. А. ТИХОНОВУ (ЛУГОВОМУ) 13 сентября 1896 г. Феодосия. Феодосия. 96 13/IX. Многоуважаемый Алексей Алексеевич, я послал Вам исправленную корректуру - первые четыре листа. Остальные пришлю из дому (Лопасня), куда уезжаю завтра. Я телеграфировал Вам название повести: "Моя жизнь". Но это название кажется мне отвратительным, особенно слово "моя". Не лучше ли будет "В девяностых годах"? Это в первый раз в жизни я испытываю такое затруднение с названием. В первых числах октября я буду в Петербурге и тогда дам подробный ответ на Ваше последнее письмо; теперь же, должно быть, от объедения голова у меня плохо работает, я туго мыслю и ленюсь. Скажу пока только, что литературные приложения к "Ниве" в текущем году имели успех, благодаря, главным образом, статьям серьезного содержания. Статья Соловьева даже прошумела. Вы правы, говоря, что надо иметь в виду "пестрого" читателя, и правы, что печатаете Эрисмана, потому что русский пестрый читатель если и необразован, то хочет и старается быть образованным; он серьезен, вдумчив и неглуп. Итак, завтра опять меняется мой адрес. До 5 октября адресуйтесь в Лопасню. В Феодосии уже становится холодно. Когда лезешь в воду, то испытываешь ужас. Желаю вам всяких благ, будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов.

{06180}

1743. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 18 сентября 1896 г. Мелихово. Где Вы, милый Жан? Ваше письмо от 7 сентября я получил лишь вчера, вернувшись из Крыма, и теперь пишу Вам наудачу. Я у себя в деревне и пробуду здесь до октября, а потом в Питер. Крепко жму Вам руку!!! Ваш А. Чехов. 96 18/IX. На обороте: С.-Петербург. "Большая Северная гостиница" (против Николаевского вокзала), 108. Его высокоблагородию Ивану Леонтьевичу Леонтьеву (Щеглову). Если же адресат выбыл из Петербурга, то прошу послать во Владимир-на-Клязьме, д. Логинова.

1744. М. П. ЧЕХОВОЙ 20 сентября 1896 г. Мелихово. Милая Маша, если успеешь, купи у Иммера 100 тюльпанов (одинаких), а то весной мы будет без цветов. Дома всё обстоит благополучно. У нас В. И. Зембулатов. Твой А. Чехов. 20 сент. На обороте: Москва. Сухаревская Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17, Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой.

{06181}

1745. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 23 сентября 1896 г. Мелихово. Милый Виктор Александрович, здравствуй! Или выражаясь а lа Ладыженский: ежели которое здравствуй! Как-то во времена Очакова и покорения Крыма я передал тебе рукопись за подписью "А. Седой". Повесть из жизни сумасшедших, названия не помню. Автор слезно умоляет возможно скорее возвратить ему эту его рукопись. Сделай милость, поищи! В первых числах октября я буду в Москве, приготовь, дабы я мог послать ее автору. Ну, как поживаешь? Черкни два-три словечка. Будь здоров. Крепко жму тебе руку и обнимаю. Твой А. Чехов. 96 23/IX.

1746. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 23 сентября 1896 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 96 23/IX. Милый Жан, на Ваши пункты отвечаю тоже пунктами: 1) Дома я пробуду приблизительно до 1-го октября; потом уеду в Москву и остановлюсь там в Большой московской гостинице, где когда-то останавливался храбрый капитан. Около 6-го жажда славы повлечет меня в Северную Пальмиру, на репетиции моей "Чайки". Предполагается, что эта пьеса пойдет 17-го октября в бенефис Левкеевой, причем роль героини 17 лет, тоненькой барышни, будет играть сама бенефициантка. 2) Если, как Вы пишете, Ваш отъезд зависит от Евтихия Карпова, то я напишу последнему, чтобы он задержал Вас в Петербурге до 18 октября. 3) Вашей пьески "Доктор принимает" я не видел, так как не попал в Серпухов. У наших любителей Вы в большом почете. Если желаете, то я спрошу у них, как и что. 4) Моя мать и остальные члены моей фамилии благодарят Вас за поклон и просят меня послать Вам в сем письме миллион поклонов и пожеланий. 5) При свидании поговорим о досточтимых Анатолии

{06182}

Александрове и иерее Фуделе, а за сим позвольте пожелать Вам всего хорошего, крепко пожать руку и пребыть Вашим А. Чеховым. Какая у Вас милая вещь "Автора в театре нет"!

1747. В. Н. СЕМЕНКОВИЧУ 23 сентября 1896 г. Мелихово. Многоуважаемый Владимир Николаевич, мне нужно бы повидаться с Вами по весьма важному делу, но я немножко нездоров, не могу ехать по тряской дороге. Не найдете ли Вы возможным побывать у меня на сих днях вечерком? Например, хотя бы сегодня? Евгении Михайловне и деткам нижайший поклон. Ваш А. Чехов. 23-IX-96

1748. Ал. П. ЧЕХОВУ 23 сентября 1896 г. Мелихово. Здравствуйте, Чехов! Был я в Таганроге - тоска смертная. Видел Павла Ивановича - еще жив и имеет успех у женщин. Был я и в Новороссийске. Это превосходный город. Какие возле него хутора! Мне кажется, что если бы ты продолжал в нем служить, то ты давно бы уже был помещиком. Много заводов, французы, прекрасный ресторан, элеватор, транзит, конфликт... Насчет рукописи написал уже в Москву, будь покоен. Сегодня же напишу Суворину, чтобы он перестал тебя печатать, так как публика жалуется. Около 6-го октября приеду в Петербург. Ты должен встретить меня на вокзале, в полной парадной форме (мундир отставного таможенного сторожа). Мать очень рада, что твои Николай и Антон поступили в гимназию. Я тоже рад. 17-го окт(ября) идет на Александринке моя новая пьеса. Я бы сказал тебе, как она называется, но боюсь, что ты везде будешь хвастать, что это ты ее написал.

{06183}

Значит, до скорого свидания! Будь здоров, кланяйся своей фамилии. Твой благодетель А. Чехов. 23 сент.

1749. А. С. СУВОРИНУ 23 сентября 1896 г. Мелихово. 23 сент. Вероятно, я не попаду ни к Толстому, ни на выставку, так как погода у нас чудесная и выехать из дому очень трудно. Впрочем, осень уже дает себя чувствовать, становится уныло. Вечера длинные-предлинные, по ночам кричат совы, каждый день от Лугового приходят письма... Одним словом, прощай лето! Прочитав Ваше последнее письмо, я остановился на таком распределении ролей: Треплев - Аполлонский, Сорин - Писарев, Заречная - Савина, управляющий - Варламов, Маша - Читау, беллетрист Тригорин - Сазонов, доктор - Давыдов. А кто будет играть актрису? Дюжиковой я не знаю, отродясь ее не видел; если Вы думаете, что роль подходит для нее, то пусть она играет актрису, буде ей угодно. Тогда Абариновой - роль жены управляющего, влюбленной в доктора. Если послушаться Потапенка и эту роль отдать Левкеевой, то, пожалуй, публика станет ждать от этой роли чего-нибудь смешного и разочаруется. Ведь Левкеева пользуется славой прекрасной комической актрисы, и эта слава может задавить роль. А роль учителя хорошо бы отдать какому-нибудь бытовому актерику с комическим оттенком. Миша спрашивает, пойдет ли его водевиль "За двадцать минут до звонка"? Он написал еще один водевиль и хочет послать его Вам; он просит позволения написать в прошении, чтобы цензурованный экземпляр послали Вам. Хочу приняться за Лауру Маргольм. На всякий случай нужно заручиться разрешением переводчицы. Велите отыскать августовскую книжку ( 80) "Театрала" и прочтите там на стр. 45 корреспонденцию из Петербурга, - Вы узнаете, кто с кем живет. Из этой

{06184}

корреспонденции, написанной откровенно и обстоятельно, я узнал, что Карпов живет с Холмской. До свиданья! Желаю Вам всяких благ. Анне Ивановне, Насте, Боре и Эмили нижайший поклон. Ваш А. Чехов. До 1-го октября, вероятно, пробуду дома. Когда же пришлете посылку? Я возвращу Вам ее немедля.

1750. А. А. ТИХОНОВУ (ЛУГОВОМУ) 24 сентября 1896 г. Мелихово. 96 24/IX. Многоуважаемый Алексей Алексеевич! возвращаю Вам корректуру. Оставляю у себя две последние формы, которые подержу еще некоторое время. Пришлю их скоро. Если название "Моя жизнь" нравится Вам, то пусть оно и остается. До 1-го октября я пробуду дома. Потом уеду в Москву, а 5-6 окт(ября) поеду в Петербург, 17-го в бенефис Левкеевой идет моя пьеса. Погода у нас всё еще продолжает быть чудесной. Желаю Вам всего хорошего и крепко жму руку. Ваш А. Чехов.

1751. Е. П. КАРПОВУ 29 сентября 1896 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. Милый Евтихий Павлович, если, как Вы пишете, Давыдов облюбовал роль Сорина, то ему и книги в руки. Очень рад, пусть берет Сорина. Но кто, кто будет играть доктора? Ведь доктор у меня кончает пьесу! Кто будет играть актрису? Учителя? Я мало знаком с труппой Александринского театра и, само собой, без Вашего совета распределить роли не сумею. Надо бы поскорей нам свидеться, но увы! раньше 7-го сие невозможно. Послезавтра уезжаю в Москву, остановлюсь в Большой

{06186}

московской гостинице и проживу там до 7-го. А потом уж в Северную Пальмиру, прямо, стало быть, от расстегаев к славе и музам... 7-го постараюсь повидаться с Вами. Если напишете мне что-нибудь в Большую моск(овскую) гостиницу, то буду очень благодарен. Желаю Вам здравия и многолетия. Крепко жму руку. Ваш А. Чехов. Когда предполагаете начать репетиции?

1752. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 29 сентября 1896 г. Мелихово. Милый Жан, спешу сообщить Вам в ответ на Ваше последнее письмо, что 1-го октября я поеду в Москву, остановлюсь в Больш(ой) москов(ской) гостинице и проживу там до 7-го окт(ября). А потом в Петербург. Был бы очень, очень рад повидаться с Вами и потолковать о том, о сем. С 7-го окт(ября) меня захватит театральный вихрь, во власти коего буду находиться до 18-го. А потом домой - к телятам. Будьте счастливы. Ваш Antoine. 96 29/IX. Сколько Вы платите за свой 108 номер? На обороте: Петербург, Большая Северная гостиница, 108. Его высокоблагородию Ивану Леонтьевичу Леонтьеву.

1753. E. M. СЕМЕНКОВИЧ 29 сентября 1896 г. Мелихово. 96 29/IX. Многоуважаемая Евгения Михайловна, у Вашего работника такого рода повреждение, что необходимо отправить его в больницу - сегодня же.

{06187}

Обрезать розы не нужно. Нужно только оторвать листки, пригнуть к земле и, укрепив рогульками (или, иначе выражаясь, вилочками (-)), покрыть сухим листом. Покрывать розы еще рано, надо подождать мороза. Обрезка производится весной. Теперь необходимо поискать и удалить те побеги, которые пошли от дичка или подвоя. Желаю Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов. Тому, кто повезет Вашего пострадавшего в сражении работника в больницу, прикажите справиться: в каком положении находится наш пастушонок Андрей? Если оный Андрей уже выздоровел, то нельзя ли будет Вашему посланному взять его с собой или, взявши, доставить на станцию или на почту, где будет сегодня вечером наш Александр. Простите, что беспокою Вас этой просьбой, но, говорят, мальчик тоскует, плачет, а послать за ним некого. Ибо весной будет трудно отличить их от благородных.

1754. А. С. СУВОРИНУ 29 сентября 1896 г. Мелихово. 29 сент. 1-го октября (или самое позднее - 2-го) я поеду в Москву; там остановлюсь в Большой москов(ской) гостинице. А затем в Петербург, 6 или 7-го октября. Стало быть, после первого числа адресуйтесь в Большую московскую гостиницу. 1-го октября у нас открывается телеграф. Теперь адрес для телеграмм такой: Лопасня Чехову. Пожалуйста, пришлите мне какую-нибудь ненужную телеграмму - для почина; пошлите ее так, чтобы я получил 1-го октября во время молебна. Если пошлете накануне поздно вечером, то это будет в самый раз. Говорят, что Правдин берет "Чайку" для своего бенефиса. Говорят также, что у московского драматурга

{06188}

Гославского есть новая, недурная пьеса, которая пойдет в Москве на Малой сцене. Если в самом деле пьеса хороша, то Вы бы поручили кому-нибудь переговорить с автором и взять у него пьесу для Вашего театра. Гославский неопытный драматург, но всё же драматург, а не драмодел. В журнале "Хозяин" 37 прочтите статью "Отсутствие земства на празднике русской промышленности"; за эту статью "Хозяин" получил предостережение. У нас в Мелихове на сих днях умерла самая красивая и самая умная девушка. Умерла неожиданно, по-видимому от заворота кишок. Уныние всеобщее. Дня через 2-3 по возвращении у меня началось кровохарканье, должно быть оттого, что попал с юга на север, а не наоборот. Теперь ничего, но скучно, потому что нельзя ничего пить. Лень одолела, не хочется работать. В Феодосии я страшно избаловался. Погода изумительная. Цветут розы и астры, летят журавли, кричат перелетные щеглы и дрозды. Один восторг. Но вечера длинны и скучны до отвращения. Кланяюсь Вам низко. Анне Ивановне, Насте и Боре тоже кланяюсь и желаю им всяких благ. Ваш А. Чехов.

1755. О. П. КУНДАСОВОЙ 1 октября 1896 г. Мелихово. Многоуважаемая Ольга Петровна, я еду в Москву и остановлюсь там в Большой московской гостинице. Не найдете ли Вы возможным пожаловать ко мне по весьма важному делу? Я каждый день буду дома до 12 дня. Пробуду в Москве до 5-го окт(ября). Камергер А. Чехов. 1-Х-96 На обороте: Москва, Ольге Петровне Кундасовой. Здание Сущевской части, кв. доктора Флоринского,

{06190}

1756. Е. П. КАРПОВУ 4 октября 1896 г. Москва. Милый Евтихий Павлович! Ваше распределение конфирмую. Доктора отдайте Писареву. Ни Панчина, ни Петрова я не знаю; относительно обоих полагаюсь на Ваше благоусмотрение и спорить не буду. Что касается Маши, дочери управляющего, то я всё еще колеблюсь. Отдать эту роль Читау посоветовал мне Алексей Сергеевич. Я видел Читау раза два-три и против нее ничего не имею; но и то, что Александра Павловна может играть в моей пьесе, приятно улыбается мне - и я уже сильно склонен изменить Читау. Итак, надо решиться. Отдавайте Машу Никитиной. Крепко жму Вам руку. Прибуду в понедельник, остановлюсь в собственной квартире, Эртелев, 6. Квартира состоит из двух комнат, кухни и ватерклозета. В понедельник уже прибегу к Вам в театр. Ваш А. Чехов. 4 окт.

1757. M. А. КРЕСТОВСКОЙ 10 октября 1896 г. Петербург. Петербург, Эртелев пер., 6. Милостивая государыня Мария Александровна! Моя новая пьеса "Чайка", которая пойдет на сцене Александринского театра 17 октября, еще не напечатана; пока имеется один только экземпляр. Что касается "Иванова", то его можно отыскать в одной из книжек "Северного вестника" за 1888 (или, кажется, 1889) год; отдельных же оттисков у меня нет. Пьесы свои я печатаю в типографии Суворина, и скоро (через 1 - 1 1/2 месяца) они выйдут отдельной книжкой. Позвольте пожелать Вам всего хорошего и пребыть уважающим и готовым к услугам. А. Чехов. 10 окт. На конверте: Вологда. Ее высокоблагородию Марии Александровне Крестовской.

{06191}

1758. И. Н. ПОТАПЕНКО 10 октября 1896 г. Петербург. Мне нужно видеться с тобой. Есть дело. Не придешь ли ты сегодня смотреть "Банкрота", который, говорят, идет очень хорошо? Или не побываешь ли у меня около полуночи? Надо поговорить конфиденциально. Твой А. Чехов. Четверг.

1759. А. А. ТИХОНОВУ (ЛУГОВОМУ) 10 октября 1896 г. Петербург. Многоуважаемый Алексей Алексеевич, будьте добры, оставьте в цензорской помарке это написанное Вами "чтоб" - тогда не будет шероховатости. Вставьте в помарке 2 "то" или "то вот вам и" - во втором случае исключив "это". Вот и всё. Желаю Вам всего хорошего. А. Чехов. 10 окт.

1760. M. П. ЧЕХОВОЙ 12 октября 1896 г. Петербург. Милая Маша, где ты - в Москве или в Мелихове? Пишу в Москву. Остановился я в доме Суворина, Эртелев, 6. Был у Александра. Живет он хорошо. Постарел. Наталья Алекс(андровна) завела себе собаку, которую прозвали Селитрой и с которой нежничают, как с дочкой. Дети здоровы. Был у Потапенко. Он на новой квартире, за которую платит 1900 р. в год. На столе у него прекрасная фотография Марии Андреевны. Сия особа не отходит от него; она счастлива до наглости. Сам он состарился, не поет, не пьет, скучен. На "Чайке" он будет со всем своим семейством, и может случиться, что его ложа будет рядом с нашей ложей, - и тогда Лике достанется на орехи. Пока "Чайка" идет неинтересно. В Петербурге скучно, сезон начнется только в ноябре. Все злы, мелочны,

{06192}

фальшивы, на улице то весеннее солнце, то туман. Спектакль пройдет не шумно, а хмуро. Вообще настроение неважное. Деньги на дорогу я пошлю тебе сегодня или завтра, но ехать не советую. По-моему, лучше отложить поездку в Петербург до зимы, когда здесь будет не так уныло. Полагаю решение сего вопроса на твое благоусмотрение. Если решишь ехать, то телеграфируй так: "Петербург, Эртелев, 6, Чехову. Едем". Если же поедешь одна, без Лики, то телеграфируй "еду". Тогда приготовлю помещение и встречу на вокзале. Будь здорова. Поклоны всем. Твой А. Чехов. 12 окт.

1761. П. Ф. ИОРДАНОВУ 13 октября 1896 г. Петербург. Петербург, Эртелев пер., 6, кв. 11. Многоуважаемый Павел Федорович! 1) Мережковский. Отверженный. 2) Оржешко. Над Неманом. 3) Громека. О Толстом. Эти три книги, показанные в Вашем списке, Вы найдете в городской библиотеке. Они уже были посланы мной раньше. Первая книга снабжена факсимиле автора, вторая - переводчика. Итак, значит, эти три книги я исключу из списка, а остальные буду высылать Вам исподволь. Насчет денег пока не беспокойтесь. 17-го октября в Алекс(андринском театре) идет моя новая пьеса, 20-го я убегу домой в деревню (Лопасня, Моск. губ.), куда и направьте делопроизводство об аптеке. Около декабря я опять буду в Петербурге - и тогда, быть может, что-нибудь узнаю или сделаю. Не могу ничего обещать наверное, но авось подвернется подходящий случай. Мало ли чего не бывает. Павловскому напишу нынче же. Сиротин живет, кажется, у своей матери Александры Федоровны (сестра поэта Щербины) на Полицейской улице. Недавно

{06193}

я заказал сделать снимок с памятника Щербины - и когда он будет готов, пришлю. Недавно Т. И. Филиппов, госуд(арственный) контролер, выпустил "Сборник" со статьей о Щербине. Добуду "Сборник" и тоже пришлю. Желаю Вам всего хорошего и крепко жму руку. Искренно Вас уважающий и преданный А. Чехов. На конверте: Таганрог. Его высокоблагородию Павлу Федоровичу Иорданову.

1762. И. Я. ПАВЛОВСКОМУ 13 октября 1896 г. Петербург. 13 окт. Милый Иван Яковлевич, Прежде всего - здравствуйте, а во-вторых - просьба. Я был в Таганроге. Там хотят устроить при городской библиотеке маленькое подобие музея. Когда шел разговор об этом, я вспомнил, как Вы в Мелихове говорили, что у Вас есть интересные письма, которые Вы были бы не прочь пожертвовать в Таганрогскую библиотеку. Вспомнил я об этом и сообщил местным великим мира сего, сии последние пришли в восторг. Теперь они пишут мне, а я пишу Вам. Не найдется ли у Вас чего-нибудь подходящего, с чем не жалко было бы Вам расстаться? Нет ли писем Тургенева, Золя, Додэ? Мопассана? Нет ли фотографий с факсимиле? Нет ли рисунков и проч. и проч.? Если есть и если Вы не прочь доставить громадное удовольствие обывателям нашего Таганрога, то адресуйтесь с Вашей жертвой в Таганрог Павлу Федоровичу Иорданову, члену городской управы. Как Вы поживаете? Приедете ли ко мне летом, как обещали, чтобы запастись материалом для книги о России? Вообще напишите о себе 2-3 строчки, я буду очень рад и благодарен. Почтовый адрес прежний: Лопасня, Москов. губ. У нас новость: хотят проводить

{06194}

шоссе от станции до Мелихова. Школа моя уже готова. Яблоков было очень много. Зову Вас к себе и крепко жму руку. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. В Таганроге Вас знают и весьма чтут.

1763. В. Н. СЕМЕНКОВИЧУ 13 октября 1896 г. Петербург. Многоуважаемый Владимир Николаевич, заявление Ваше одобряю весьма по всем пунктам, кроме упоминания о Талежской школе, которая имеет такое же отношение к дороге, как бузина к киевскому дядьке. Я прочитал Ваше письмо и Ваше заявление - и получилось такое впечатление: дорога у нас будет наверное. Исполать Вам! На земском собрании я буду. В газетах помещу всё, что понадобится поместить. Но едва ли я соберусь к гр. Орлову-Давыдову. У меня репетиции, постановка пьесы, бесконечные разговоры, корректуры - и даже по ночам мне снится, что меня женят на нелюбимой женщине и ругают меня в газетах. Не лучше ли списаться с графом? Ведь если он примет меня, как вельможа, и станет говорить со мной юпитерским тоном, свысока, то я не стану разговаривать и уйду. Я боюсь генералов. Пьеса моя пойдет 17-го окт(ября). Около 20-го возвращусь домой, и тогда увидимся. Если меня задержат в Петербурге, то никак не дольше 25-го. Поклон нижайший Евгении Михайловне и детям. Желаю Вам всяких благ и крепко жму руку. Ваш А. Чехов. 13 окт. Эртелев, 6. На конверте: Лопасня, Москов. губ. Его высокоблагородию Владимиру Николаевичу Семенковичу.

{06196}

1764. М. П. ЧЕХОВУ 15 октября 1896 г. Петербург. 15 окт. Эртелев пер., 6, кв. 11. Милый Мифа! Твоя пьеса разрешена не безусловно, а с "исключениями" - так написано в "Правительственном вестнике". Если зачеркнуто цензором хотя одно слово, то это уже значит - с исключениями. Суворин просил передать тебе: 1) Твой прежний водевиль непременно пойдет в Панаевском театре в этом сезоне; он давно бы уже пошел, если бы не крайняя медлительность режиссера. 2) Свой новый водевиль пришли ему, т. е. Суворину, теперь же. Моя "Чайка" идет 17-го окт(ября). Комиссаржевская играет изумительно. Новостей никаких. Жив и здоров. В Мелихове буду около 25-го окт(ября) или в конце октября. 29-го земское собрание, на котором мне надо быть, ибо будет разговор о дороге. Моей незаконной и непочтительной дочери посылаю поклон и благословение. Если она будет вести себя дурно и изменит мужу, то я лишу ее наследства. Желаю всяких благ. Ваш побочный папаша А. Чехов. На конверте: г. Ярославль. Михаилу Павловичу Чехову. Духовская ул., д. Шигалевой.

1765. А. С. СУВОРИНУ 18 октября 1896 г. Петербург, Я уехал в Мелихово. Желаю всего хорошего! Если Стахович возвратит то "дело", то пришлите мне хотя выдержки в копии. Печатание пьес приостановите. Вчерашнего вечера я никогда не забуду, но всё же спал я хорошо и уезжаю в весьма сносном настроении. Пишите мне. Ваш А. Чехов.

{06197}

300 р., которые я взял, пришлют Вам из "Нивы". Получил Ваше письмо. В Москве ставить пьесу я не буду. Никогда я не буду ни писать пьес, ни ставить.

1766. М. П. ЧЕХОВОЙ 18 октября 1896 г. Петербург. Я уезжаю в Мелихово; буду там завтра во втором часу дня. Вчерашнее происшествие не поразило и не очень огорчило меня, потому что я уже был подготовлен к нему репетициями, - и чувствую я себя не особенно скверно. Когда приедешь в Мелихово, привези с собой Лику. Твой А. Чехов.

1767. М. П. ЧЕХОВУ 18 октября 1896 г. Петербург. Пьеса шлепнулась и провалилась с треском. В театре было тяжкое напряжение недоумения и позора. Актеры играли гнусно, глупо. Отсюда мораль: не следует писать пьес. Тем не менее все-таки я жив, здоров и пребываю в благоутробии. Ваш папаша А. Чехов. На конверте: г. Ярославль. Михаилу Павловичу Чехову, Духовская, д. Шигалевой.

1768. ОБЕРУ ПОЕЗДА 13 (в Лаптево) 19 октября 1896 г. Лопасня. Заднем не курящем вагоне 3 класса забыт на полке узел в одеяле. Обвязан ремнями, в котором находится халат, простыня и другие предметы. Вышлите Лопасню. Чехов.

{06198}

1769. П. Ф. ИОРДАНОВУ 19 октября 1896 г. Мелихово. 96 19/Х. Лопасня, Москов. губ. Многоуважаемый Павел Федорович! Из присланного Вами списка я вычеркнул также и "Проблески", так как этот сборник есть уже у Вас в библиотеке. По крайней мере он значится в каталоге посланных мною книг. Позвольте мне вычеркнуть и романы Боборыкина, так как полное собрание сочинений этого автора Вы получите в 1897 г. при "Ниве", в виде бесплатного приложения. Остальные книги, повторяю, буду высылать Вам исподволь. Некоторые уже приобретены мною - gratis. Желаю Вам всего хорошего. Искренно вас уважающий А. Чехов. Полное собрание сочинений Мопассана почти всё состоит из чрезвычайно плохих переводов, принадлежащих большею частью переводчицам. Не лучше ли приобрести этого автора по частям, лишь избранные переводы, и в подлиннике, на французском языке? Жду ответа на сей вопрос.

1770. А. И. СУВОРИНОЙ 19 октября 1896 г. Мелихово. Милая Анна Ивановна, я уехал не простившись. Вы сердитесь? Дело в том, что после спектакля мои друзья были очень взволнованы; кто-то во втором часу ночи искал меня в квартире Потапенки; искали на Николаевском вокзале, а на другой день стали ходить ко мне с девяти часов утра, и я каждую минуту ждал, что придет Давыдов с советами и с выражением сочувствия. Это трогательно, но нестерпимо. К тому же у меня уже заранее было предрешено, что я уеду на другой день независимо от успеха или неуспеха. Шум славы ошеломляет меня, я и после "Иванова" уехал на другой день. Одним словом, у меня было непреодолимое

{06199}

стремление к бегству, а спуститься вниз, чтобы проститься с Вами, было бы нельзя без того, чтобы не поддаться обаянию Вашего радушия и не остаться. Крепко целую Вам руку, в надежде на прощение. Вспомните Ваш девиз! Всем низко кланяюсь. Приеду в ноябре. Весь Ваш А. Чехов. 19 окт.

1771. В ТИПОГРАФИЮ А. С. СУВОРИНА 19 или 20 октября (?) 1896 г. Мелихово. Пьесы мои прошу печатать в формате книги "В сумерках" или "Пестрые рассказы". А. Чехов. Посылаемую пьесу "Иванов" прошу не рвать. Пьесы печатать в таком порядке: 1) Медведь. 2) Предложение. 3) Иванов.

1772. Н. А. ЛЕЙКИНУ 20 октября 1896 г. Мелихово. Лопасня, Москов. губ. 20-X-96 Добрейший Николай Александрович! Вы хорошо знакомы с изв(естной) писательницей Назарьевой, и, вероятно, Вам известен ее адрес. Будьте добры, возьмите на себя труд передать ей письменно или устно следующую мою просьбу. У нее есть роман, который называется так: "Надорванные силы". Не найдет ли она возможным прислать мне этот роман заказною бандеролью, по вышеписанному адресу? Она премного обязала бы меня этим. Если книгу она снабдит своим автографом, то буду благодарен вдвойне. Я сильно простудился: насморк, неистовый кашель, жар. Погода прекрасная, теплая, но больных много; вероятно, земле надоело тепло, и она стала киснуть и гнить.

{06200}

Нижайший поклон Прасковье Никифоровне и Феде. Желаю Вам всего хорошего и крепко жму руку Ваш А. Чехов.

1773. В ТИПОГРАФИЮ А. С. СУВОРИНА 20 октября 1896 г. Мелихово. В ответ на Ваш вопрос, как присылать мне корректуру моих пьес - в гранках или прямо сверстанную, прошу высылать мне корректуру в гранках, по адресу: Лопасня, Моск. губ. С почтением. А. Чехов 96 20/Х. На обороте: Петербург. В типографию А. С. Суворина. Эртелев пер.

1774. А. А. ТИХОНОВУ (ЛУГОВОМУ) 21 октября 1896 г. Мелихово. Лопасня, Москов. губ. 96 21/Х. Многоуважаемый Алексей Алексеевич, возвращаю Вам конец корректуры. Слово "попы" я заменил "ханжами"; думаю поэтому, что цензура ничего не выкинет и всё обойдется благополучно. Итак, велите подсчитать мой гонорар; если на мою долю приходится еще малая толика, то пошлите 300 р. Алексею Сергеевичу Суворину, Эртелев, 6. Сию сумму я взял у него взаймы. Если же мне приходится менее 300, то напишите, и я погашу этот долг из других источников. Затем большая просьба, которую Вы можете без церемонии не исполнить, если найдете неудобной. Видите ли, мне нужны Данте и полное собрание сочинений Лескова; но они адски дороги, страшно подступиться к ним. Будьте добры, спросите у Маркса, не найдет ли он возможным продать мне "Божественную

{06201}

комедию" и Лескова с уступкой? Если да, то попросите выслать теперь же. Во всяком случае простите, что я обращаюсь к Вам с этой неприятной просьбой, которою, повторяю, Вы можете пренебречь. Я простужен; сморкаюсь и кашляю, как говорят мужики, бесперечь. Больных много. Желаю Вам всяких благ и крепко жму руку. Обедать у Вас буду в ноябре. Ваш А. Чехов.

1775. А. С. СУВОРИНУ 22 октября 1896 г. Мелихово. 22 окт. В Вашем последнем письме (от 18 окт(ября)) Вы трижды обзываете меня бабой и говорите, что я струсил. Зачем такая диффамация? После спектакля я ужинал у Романова, честь-честью, потом лег спать, спал крепко и на другой день уехал домой, не издав ни одного жалобного звука. Если бы я струсил, то я бегал бы по редакциям, актерам, нервно умолял бы о снисхождении, нервно вносил бы бесполезные поправки и жил бы в Петербурге недели две-три, ходя на свою "Чайку", волнуясь, обливаясь холодным потом, жалуясь... Когда Вы были у меня ночью после спектакля, то ведь Вы же сами сказали, что для меня лучше всего уехать; и на другой день утром я получил от Вас письмо, в котором Вы прощались со мной. Где же трусость? Я поступил так же разумно и холодно, как человек, который сделал предложение, получил отказ и которому ничего больше не остается, как уехать. Да, самолюбие мое было уязвлено, но ведь это не с неба свалилось; я ожидал неуспеха и уже был подготовлен к нему, о чем и предупреждал Вас с полною искренностью. Дома у себя я принял касторки, умылся холодной водой - и теперь хоть новую пьесу пиши. Уже не чувствую утомления и раздражения и не боюсь, что ко мне придут Давыдов и Жан говорить о пьесе. С Вашими поправками я согласен - и благодарю 1000 раз. Только, пожалуйста, не жалейте, что Вы не были на

{06202}

репетиции. Ведь была в сущности только одна репетиция, на которой ничего нельзя было понять; сквозь отвратительную игру совсем не видно было пьесы. Получил телеграмму от Потапенко: успех колоссальный. Получил письмо от незнакомой мне Веселитской (Микулич), которая выражает свое сочувствие таким тоном, как будто у меня в семье кто-нибудь умер, - это уж совсем некстати. А впрочем, всё это пустяки. Сестра в восторге от Вас и от Анны Ивановны, и я рад этому несказанно, потому что Вашу семью люблю, как свою. Она поспешила из Петербурга домой, вероятно думала, что я повешусь. У нас теплая, гнилая погода, много больных. Вчера у одного богатого мужика заткнуло калом кишку, и мы ставили ему громадные клистиры. Ожил. Простите, стащил у Вас "Вестник Европы" - умышленно, и "Сборник Т. Филиппова" - неумышленно. Первый возвращаю, а второй возвращу по прочтении. Дело, которое увез Стахович, пришлите мне посылкой - и я тотчас же возвращу Вам. Еще просьба: напомните Алексею Алексеевичу, что он обещал мне "Всю Россию". Желаю Вам всяких благ, земных и небесных, и благодарю от всей души. Ваш А. Чехов.

1776. П. Ф. ИОРДАНОВУ 23 октября 1896 г. Мелихово. 23 окт. Лопасня, Моск. губ. Многоуважаемый Павел Федорович, я опять пишу вам. Я исполнил Ваш заказ, но кроме того не устроить ли нам при библиотеке "справочный отдел" en grand? Этот отдел мог бы привлечь в библиотеку деловую, серьезную публику (ведь таковая есть в Таганроге?) и всех нуждающихся в разного рода справках и практических указаниях. В этот отдел вошли бы: календари общие и специальные; словари по языкознанию, энциклопедические, сельскохозяйственные, медицинские, технические; уставы воинский, морской, устав о наказаниях, о наход(ящихся) под стражей,

{06203}

таможенный, вексельный и проч. и проч.; казенные издания, относящиеся к личному составу всех ведомств; уставы известнейших благотворительных и ученых обществ; отчеты этих обществ; библиографические указатели; программы всех учебных заведений; спутники и путеводители; "Вся Россия"; сведения по финансовой и торговой части, тиражи и проч.; поваренные книги, модные журналы; спорт и игры; каталоги, прейскуранты и объявления известных торговых и хозяйственных фирм. Всего не перечислишь. К декабрю мы могли бы устроить этот отдел, а в декабре Вы публиковали бы в "Таг(анрогском) вестнике", что вот-де публика приглашается получать бесплатно сведения и справки и что в библиотеке имеются такие-то и такие-то справочные издания и что библиотека намерена пополнять этот отдел непрерывно, новейшими изданиями. Если пожелаете, чтобы библиотека принимала подписку на журналы и газеты и принимала бы на себя всякие поручения по выписке книг, нот, пиес и т. п., - то я к Вашим услугам, я устрою Вам бесплатно агентуру. Конечно, на выписке изданий библиотека заработала бы немного, но важно не это, а то, что библиотека с течением времени приохотила бы к себе публику и стала бы для нее необходимой. До половины ноября я буду жить дома, а потому адресуйтесь в Лопасню Москов. губ. Желаю Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов. Только, пожалуйста, никому не говорите о моем участии в делах библиотеки. В "Новостях дня" недавно опять был напечатан вздор, довольно неприятный.

1777. Вл. И. НЕМИРОВИЧУ-ДАНЧЕНКО 23 октября 1896 г. Мелихово. Милый друг, Владимир Иванович, если можно, пришли мне заказною бандеролью или посылкой по адресу - Лопасня, Моск. губ., "Мглу", "Губернаторскую ревизию", "Драму за сценой" и "Рубиновую брошку" - конечно, с автографами. "Драмы за сценой" я еще не читал.

{06204}

Из твоих книг у меня есть только "На литературных хлебах", "Старый дом" и "Слезы". Пьес нет ни одной. Поклон Екатерине Николаевне и будь здоров. Крепко жму руку. Твой А. Чехов. На обороте: Москва. Владимиру Ивановичу Немировичу-Данченко. Гранатный пер., д. Ступишиной.

1778. Ал. П. ЧЕХОВУ 23 октября 1896 г. Мелихово. В 42 "Врача" в отделе "Хроника и мелкие известия" зри 1805, относящийся к тебе. Диссертации уже пошли в дело. Будь здрав. Всё обстоит благополучно. Tuus bonus frater Antonius. 96 23/X. На обороте: Петербург. Александру Павловичу Чехову. Невский 132, кв. 15.

1779. З. В. ЧЕСНОКОВОЙ 24 октября 1896 г. Мелихово. Многоуважаемая Зинаида Васильевна, пожалуйста, если можно, приезжайте опять в Мелихово к Федору Яковлеву, захватив с собой кружку. Желаю Вам всего хорошего. Уважающий Вас А. Чехов. 24-X-96 На обороте: Ее высокоблагородию Зинаиде Васильевне Чесноковой.

{06205}

1780. Д. В. ГАРИНУ-ВИНДИНГУ 26 октября 1896 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. Многоуважаемый Дмитрий Викторович, отчего Вы прекратили Ваши "Театральные ошибки"? То, что до сих пор было выпущено, написано интересно, с явным знанием дела, в тоне серьезного, толкового исследования - именно так, как надо. Вы утомились, охладели? Очень и очень жаль, если так. Это была бы полезная и единственная в своем роде книга. Если "Театральные ошибки" уже закончены Вами и написаны так же интересно, как начало, то не лучше ли выпустить их в свет не по частям, а сразу книгой? Ведь это печатание исподволь, через час по столовой ложке, должно поневоле охладить Вас. Что сборник? Желаю Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов. 26 окт.

1781. П. Ф. ИОРДАНОВУ 26 октября 1896 г. Мелихово. Я рискую надоесть Вам, многоуважаемый Павел Федорович. Посылаю Вам письмо, полученное мною из Парижа от Павловского. По прочтении возвратите и пока держите в секрете - быть может, еще ничего не выйдет из всего этого. Желаю Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов. Павловский называет Вас Иорданским; я погрешил написать ему, что Вы не ский, а ов. 96 26/Х. Лопасня, Москов. г. На конверте: г. Таганрог. Его высокоблагородию Павлу Федоровичу Иорданову.

{06206}

1782. И. Я. ПАВЛОВСКОМУ 26 октября 1896 г. Мелихово. Члена Т(аганрогск)ой городской управы зовут не Иорданский, а Иорданов, Павел Федорович. Я написал ему. Это интеллигентный, доброжелательный и, по-видимому, отзывчивый человек; по образованию врач. Ответ его сообщу Вам немедля. Сообщу и свои соображения, а пока, милый Иван Яковлевич, будьте здоровы. Спасибо за обещание приехать. Ваш А. Чехов. 26-X-96 Лопасня, Моск. губ.

1783. Л. С. МИЗИНОВОЙ Конец октября 1896 г. Мелихово. Милая Лика, Вы пишете, что час нашего блаженства наступит через 310 дней... Очень рад, но нельзя ли это блаженство отсрочить еще на два-три года? Мне так страшно! При сем посылаю Вам проект жетона, который я хочу поднести Вам. Если понравится, то напишите, и я тогда закажу у Хлебникова. Приеду я в начале ноября и остановлюсь у Вас - с условием, что Вы не будете позволять себе вольностей. Поклон фирме "Сапер и К ". Ваш А. Чехов. Пишите! Жетон Каталог пиесам членов общества русских драмат. писателей Изд. 1890 г. Страница 73-я. Строка 1-я.

{06207}

1784. В. В. БИЛИБИНУ 1 ноября 1896 г. Мелихово. Милый Виктор Викторович, большое Вам спасибо за письмо. Я, конечно, рад, очень рад, но всё же успех 2-го и 3-го представлений не может стереть с моей души впечатления 1-го представления. Я не видел всего, но то, что я видел, было уныло и странно до чрезвычайности. Ролей не знали, играли деревянно, нерешительно, все пали духом; пала духом и Комиссаржевская, которая играла неважно. И в театре было жарко, как в аду. Казалось, против пьесы были все стихии. Но все-таки тем не менее я могу служить примером для юношества: после спектакля я ужинал у Романова, ночь спал крепко, утром рецензий не читал (у газет был зловещий вид) и в полдень укатил в Москву. Что Вы делали в Москве? Понравились ли Вам московские репетиции? Ели ли у Тестова расстегаи? Виделись ли с нашими приятелями Грузинским и Ежовым? Я утерял Ваш адрес. Посылаю сие письмо по месту Вашего служения. Поклонитесь Анне Аркадьевне и будьте здоровы, а главное перестаньте думать, что у Вас болит сердце. Вы - как бы не сглазить - очень здоровы. Ваш А. Чехов. 96. 1/XI. Лопасня, Моск. губ. "Осколков" с карикатурою получил. Посылаю Вам на память свою книгу - pour les enfants. Когда ваш старший сын научится читать, то пусть прочтет, буде пожелает.

1785. Н. И. КОРОБОВУ 1 ноября 1896 г. Мелихово. 96. 1/XI. Милый Николай Иванович, на сих днях, вероятно, будет разрешено проф. Дьяконову издавать журнал "Хирургия". Если ты не раздумал принимать участие

{06208}

в издании хирургического журнала, в его хозяйственной части (следить, чтобы типография Сытина своевременно доставляла корректуры статей, чтобы своевременно высылался гонорар авторам и проч. и проч.), то побывай у Дьяконова Петра Ивановича (Тверская, д. Пороховщикова) в одну из сред, между 5-7 часами. Моя пьеса прошла очень шумно - в том смысле, что одни говорят, что она бессмысленна, и бранят меня так, что небу жарко, другие же уверяют, что это "дивная" пьеса. Ничего не разберешь, но я вылетел из Петербурга, как бомба, и получаю теперь множество писем и даже телеграмм; сборы полные. Хотел проездом заехать к тебе, чтобы увезти тебя в деревню, но была отвратительная погода. Исполнение этого моего доброго намерения я отложил до середины ноября, когда установится санный путь и когда я буду в Москве. Будь здоров. Кланяйся Екатерине Ивановне. Твой А. Чехов.

1786. В. М. ЛАВРОВУ 1 ноября 1896 г. Мелихово. Милый Вукол, прости еще раз, печатать пьесу в "Русской мысли" я не стану. Причина всё та же, что я изложил в письме к В(иктору) А(лександровичу): пьеса для журнала не годится. Скучно читать. Теперь просьба. Одному из членов нашего училищного совета очень понравилась статья "Педагогические курсы и учительские съезды", и он просил меня узнать, кто такой автор этой статьи г. Феликсов, т. е. как его имя и отчество, где он живет и где служит. Пожалуйста, ответь на сии вопросы. Кстати узнай, голубчик, как зовут по отчеству Лидию Веселитскую (Микулич), авторшу "Мимочки на водах". Прислала она мне письмо, надо отвечать, а как зовут - не знаю. Ты не сердись на меня за "Чайку". В "Русской мысли" я хочу быть только беллетристом, хотел бы быть публицистом, драматургия же не улыбается мне, скучно.

{06209}

Тебя и В(иктора) А(лександровича) обнимаю и желаю всех благ. Ответь же насчет Феликсова и Веселитской. Будь здоров. Твой А. Чехов. 96 1/XI. Лопасня, Моск. губ.

1787. В. Н. СЕМЕНКОВИЧУ 1 ноября 1896 г. Мелихово. Многоуважаемый Владимир Николаевич, по возвращении спешу ответить на Ваше письмо. Уездное собрание решило ходатайствовать перед Губернским о проведении дороги. Направление Лопасня - Хотунь - Серпухов, через Мелихово. В первое время пройдет та дорога, о которой мы с Вами хлопочем, только до Васькина. Желаю всех благ. Ваш А. Чехов. 96 1/XI вечером. На обороте: Его высокоблагородию Владимиру Николаевичу Семенковичу.

1788. М. П. ЧЕХОВОЙ 1 ноября 1896 г. Мелихово. Собрание продолжалось три дня. Дорога решена окончательно через Мелихово, но в первое время она пройдет только до Васькина. Привези 1 ф. каленых орехов и 3 лимона. Езда на санях. Федор Яковлев умер. Мать не собирается в Москву, так как ожидается Миша, за которым уже посланы на станцию лошади, Будь здорова. Поклон Лике. Твой Antoine. 96 1/XI.

{06210}

Мать просит тебя написать, в какой день и к какому поезду высылать за тобой. Мы сидим без сахару. Миша привез стерлядей. Рыбий жир уже есть. На обороте: Москва. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой. Сухаревская Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17.

1789. Г. М. ЧЕХОВУ 1 ноября 1896 г. Мелихово. Милый Жоржик, я не успел поговорить о Сане, так как недолго прожил в Питере и никого не видел. Опять поеду туда в конце ноября или в начале декабря и, быть может, наведу нужные справки. Очень жаль, что ты не был в Петербурге. Пьеса прошла очень шумно; одни ругали так, что небу было жарко, другие превозносили - и в общем подняли такой гвалт, что я вылетел из Питера, как бомба. Теперь я дома. Кланяйся своим и будь здоров. Твой А. Чехов. 96 1/XI. На обороте: Таганрог. Георгию Митрофановичу Чехову.

1790. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 1 ноября 1896 г. Мелихово. Лопасня, Москов. губ. Если Вы, почтенная, "одна из публики", пишете о первом представлении, то позвольте мне, - о, позвольте! усумниться в Вашей искренности. Вы спешите пролить целительный бальзам на авторские раны, полагая, что это, по обстоятельствам времени, лучше

{06211}

и нужнее искренности; Вы добры, милая Маска, очень добры, и это делает честь Вашему сердцу. На первом представлении я не всё видел, но то, что я видел, было тускло, серо, уныло, деревянно. Распределял роли не я, декораций мне не дали новых, репетиций было только две, артисты ролей не знали - и в результате всеобщая паника, полный упадок духа; играла неважно даже Комиссаржевская, которая на одной из репетиций играла изумительно, так что сидевшие в партере плакали, повесив свои носы... Во всяком случае я благодарен и тронут очень, очень. Печатаются все мои пиесы, и как только они выйдут в свет, вышлю Вам, только известите своевременно о перемене адреса. Пойдет ли "Чайка" в Москве, не знаю; я никого не видал из московских и писем от них не получал. Должно быть, пойдет. Ну-с, как Вы поживаете? Отчего Вы не попробуете написать пьесу? Ведь это такое ощущение, точно первый раз лезешь в неподогретый нарзан. Напишите-ка. Кстати сказать, Вы обленились и уже ничего не пишете. Это нехорошо. Я пробуду дома до 15-20 ноября. Напишите-ка мне еще строчки 2-3, а то мне, право, скучно жить. Такое чувство, точно ничего нет и ничего не было. Желаю Вам всего хорошего и еще раз благодарю. Ваш А. Чехов. 96 1/XI. На конверте: Москва. Ее высокоблагородию Елене Михайловне Юcт. Пречистенка, д. Борщова, кв. 3.

1791. Д. В. ГАРИНУ-ВИНДИНГУ 2 ноября 1896 г. Мелихово. Многоуважаемый Дмитрий Викторович, я черкну Ежову, но сначала не мешает испробовать, не напишет ли сам Суворин. Пошлите ему все вышедшие листы, я уверен, что Ваша работа, если он успеет и захочет прочесть, ему понравится. Сегодня я напишу

{06212}

ему о ней, а Вы через 1-2 дня пошлите заказною бандеролью (Эртелев, 6). Желаю Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов. Присылайте корректуру рассказов. На обороте: Москва. Его высокоблагородию Дмитрию Викторовичу Гарину-Виндингу. Садовая у Тверской, д. Орловых, кв. 49.

1792. А. С. СУВОРИНУ 2 ноября 1896 г. Мелихово. 2 ноября. Посылаю Вам материал для новой книжки. Пусть типография сочтет, сколько в посылаемых рассказах книжных листов, и даст мне знать; я добавлю еще несколько мелких вещей или пришлю ту повесть, которая печатается в "Ниве"; так как повесть эта кончится в "Ниве" лишь в средине декабря, то книгу придется набирать и печатать исподволь, через час по столовой ложке. О сем буду писать Константину Семеновичу особо. "Всю Россию" и то, что при ней было, получил и благодарю. Я буду аккуратнее Стаховича и не завезу в Орел. Возвращу по прочтении. За сим Вам, как любителю всяких театральных дел, считаю нужным сообщить следующее. В Москве есть актер Гарин, которого Вы знаете, большой чудак, шагающий а lа Гамлет, в плаще, и говорящий важно. Он написал книгу "Театральные ошибки", и журнал "Театрал" уже выпустил 5 листов этой книги в виде приложения. Представьте, чудаку удалось написать нечто в своем роде. То, что до сих пор вышло, мне понравилось очень. Написаны эти "Театральные ошибки" в тоне серьезного исследования, изобилуют полезными мыслями и интересными фактами - и во всяком случае, как мне кажется, это выйдет книга единственная

{06213}

в своем роде и несомненно полезная. Актеры непогрешимы и считают себя папами, у них не бывает ошибок, и, вероятно, к этой книге они отнесутся с полным презрением. Я написал автору, чтобы он выслал Вам вышедшие листы. Прочтите. Да, оказывается, что и чудаки бывают на что-нибудь способны! Если Вам понравится, то я напишу ему, чтобы он не охладевал и продолжал в том же роде. Сколько я получаю писем!! Холодно, метель. Приехал Миша с женой. Я приеду в Петербург в ноябре или в начале декабря, но пробуду у Вас недолго, потому что работы по горло. Да, проживу 700 лет и не напишу ни одной пьесы. Держу пари на что угодно. Желаю Вам всяких благ. Ваш А. Чехов.

1793. В. H. СЕМЕНКОВИЧУ 3 ноября 1896 г. Мелихово. Многоуважаемый Владимир Николаевич, собрание продолжалось три дня, и изобразить его на пространстве одного письма никак невозможно. Надо повидаться, но Вы ждете гостей, а у меня уже сидят гости. Книги посылаю. Не одолжите ли нам на 1-2 дня Вашего рояльного ключа? Роман заехал бы. Желаю Вам и Евгении Михайловне всего хорошего. Ваш А. Чехов. 3/XI. На обороте: Его высокоблагородию Владимиру Николаевичу Семенковичу.

1794. Ал. П. ЧЕХОВУ 4 ноября 1896 г. Мелихово. 96 4/XI. Любезный родственник! Так как тебе делать нечего и у тебя очень много свободного времени, то сходи в книжный магазин В. И. Клочкова, Литейный проспект, 55, и купи там следующие книги:

{06214}

1) 21. Безобразов В. Земские учреждения и самоуправление. М., 1874, 8 , обл. 30 к. - Каталог 211 2) (не сохранилось) - Каталог 211 3) 473. Тэн И. Чтения об искусстве. СПб., 1889, 8 , обл. (l p. 75 к.), l p. 25 к. - Каталог 211 4) (не сохранилось) - Каталог 210 5) 130. Гирс Д. Калифорнский рудник. С автографом. 50 к. - Каталог 210 6) (не сохранилось) - Каталог 210 Итого на сумму 4 р. 20 к., каковые при сем высылаю. Когда будешь идти за этими деньгами в почтамт, то подсучи брюки и иди по гладенькому. Купив книги, сдай их Василию с просьбой послать их мне в Лопасню Моск(овской) губ. посылкою. В Таганрогской городской библиотеке открывается справочный отдел на широкую ногу. Пришли мне уставы В(ольно)-экономич(еского), Человеколюбив(ого), для слепых и всех прочих ученых и благотвор(ительных) обществ, какие найдешь возможным и нужным прислать. Для того же отдела вышли мне свой фотогр(афический) словарь и всё справочное, что найдешь у себя на столе, под столом и в кошеле в нужнике. Расходы по пересылке - мои. Кланяйся своей фамилии и будь здрав. Твой благодетель и брат А. Чехов. Приеду в конце ноября или в начале декабря.

1795. E. З. КОНОВИЦЕРУ 5 ноября 1896 г. Мелихово. Милый Ефим Зиновьевич, при Таганрогской городской библиотеке открывается справочный отдел, в котором будет и юридическая часть. Так как Вы имеете некоторое отношение к Таганрогу (Вы ухаживали за барышнями Фока), то не примете ли Вы участие в составлении этой части? Нет ли у Вас каких-нибудь

{06215}

завалящих и ненужных Вам уставов, указателей, правил, инструкций, программ - вообще чего-нибудь имеющего справочный характер? Если нет, то не нужно (храни Вас бог покупать), а если есть, то соберите весь хлам и пришлите мне (Лопасня, Моск. губ.) посылкой или заказной бандеролью, или пошлите Маше, она привезет. Как Вы поживаете? Нижайший поклон Евдокии Исааковне и детям. Да хранят Вас небеса и Фемида! Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. 96 5/XI. На конверте: Москва. Его высокоблагородию Ефиму Зиновьевичу Коновицеру. Тверская, д. Д. Лукутина.

1796. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 7 ноября 1896 г. Мелихово. Милый Виктор Александрович, я опять! Дело вот в чем. Некий Винье д'Октон, депутат, врач и романист, написал этюд о "Крестьянине во французской литературе". Этот Винье человек серьезный и талантливый и по своим взглядам вполне примыкает к "Русской мысли". Он хочет напечатать свой этюд в русском журнале, так как дорожит мнением русской публики, которую считает серьезной и проч. и проч. В этюде его не больше одного печатного листа. Итак, что ему ответить? Черкни мне две строчки. В случае утвердительного ответа (т. е. что ты не прочь прочесть статью и напечатать, буде найдешь ее удобной), я поспешу написать в Париж. Получил от Лики письмо: зовет в Москву по какому-то очень важному делу. Приеду в субботу на будущей неделе. Увы! Печатаюсь я в "Ниве" и - цензура отхватила 4-5 таких мест, что получилась бессмыслица. Будь здоров. Крепко жму руку. Твой А. Чехов. 96 7/XI.

{06216}

1797. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ 7 ноября 1896 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. Многоуважаемый Иван Иванович, позвольте еще раз обеспокоить Вас просьбой. Будьте добры, сообщите мне, как зовут по отчеству писательницу Лидию Веселитскую (В. Микулич)? Мне это нужно. Как Ваше здоровье? Глаза? Желаю Вам всего хорошего и крепко жму руку. Ваш А. Чехов. 96 7/XI. На обороте: Москва. Ивану Ивановичу Горбунову. Зубово, Долгий пер., д. Нюниной.

1798. И. Я. ПАВЛОВСКОМУ 7 ноября 1896 г. Мелихово. Милый Иван Яковлевич, насчет Винье я написал в "Русскую мысль". Если там не выгорит, напишу в "Русское богатство" или в "Книжки Недели". Ответ пришлю Вам своевременно. Ответ из Таганрога я еще не получил, хотя написал Иорданову тотчас же по получении от Вас письма. Будьте здоровы. Крепко жму Вам руку. У нас уже снег, санный путь. Ваш А. Чехов. 7-XI-96 Лопасня, Моск. губ.

1799. А. А. ТИХОНОВУ (ЛУГОВОМУ) 7 ноября 1896 г. Мелихово. 96 7/XI. Многоуважаемый Алексей Алексеевич, полагаюсь на Ваше благоусмотрение, печатайте, как Вы наметили синим карандашом. В самом деле, если согласиться

{06217}

с цензорской "уступкой" и оставить няньку, то не будет смысла. Эти цензорские помарки - досадная штука, такая досадная, что я склонен свой первый опыт участия в "Ниве" назвать неудачным. Помарки эти тем досаднее, что я "Мою жизнь" не могу напечатать в книге, так как Ваша контора прислала мне условие, по которому я обязуюсь не печатать этой повести раньше января 1898 г. Спасибо за сообщение насчет Лескова и Данте. Признаюсь, когда я давал Вам это поручение, мне было немножко совестно и я ругал себя. Утешал себя только тем, что авось и я когда-нибудь услужу Вам такожде. Лесков у меня уже есть, насчет Мильтона подумаю. Если 30% уступки, то мало-помалу я забрал бы у Маркса все его издания. Он прекрасно издает. Желаю Вам всего хорошего и крепко жму руку. Ваш А. Чехов. "Моя жизнь", по слухам, уже переводится на немецкий язык.

1800. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 7 ноября 1896 г. Мелихово. 96 7/XI. Прекрасная Маска, я не имею права разрешать или не разрешать, так как свои авторские полномочия я передал Обществу драматических писателей. Пусть любители ставят "Чайку", но во-1-х) подальше, подальше от Серпухова! В этом городе я желаю быть присяжным заседателем, земским гласным, обывателем, но не драматургом. Если "Чайку" поставят в Серпухове, то я утеряю в своем уезде всякий престиж. К тому же серпуховская публика, это нечто такое серое, аляповатое, грубое и безвкусное! Ей нужна не "Чайка" (даже слово это ей незнакомо), а Галка, во-2-х, чтобы добыть экземпляр пьесы, нужно поехать в Петербург, сделать в Александринке копию и снести ее (не Александринку, а копию) в драматич(ескую) цензуру вместе с двумя 80-ти копеечными

{06218}

марками. Погодите, сборник пьес печатается. Уже! Когда пришлют корректуру "Чайки", то, пожалуй, я поделюсь с Вами, пришлю корректуру - в полосах или уже в листах. Я кашляю, но здоров. Москва каждый день сообщается с Лопасней по нескольку раз, но мои письма опаздывают на 2-3 дня, потому что я, случается, посылаю на почту не каждый день. "Жену цезаря" буду ждать и прочту ее с удовольствием. Вот и всё. Желаю Вам всего хорошего. Ваш cher maоtre А. Чехов. На конверте: Москва. Ее высокоблагородию Елене Михайловне Юст. Пречистенка, д. Борщова.

1801. В. Г. КОРОЛЕНКО 8 ноября 1896 г. Мелихово. Лопасня, Москов. губ. Дорогой Владимир Галактионович, не найдете ли Вы возможным сообщить мне настоящие имя, отчество и фамилию Л. Мельшина, автора книги "В мире отверженных", и где он живет. Я хочу послать ему свой "Сахалин". Кстати черкните: как Вы поживаете? Желаю Вам всего хорошего. 96 8/XI. Ваш А. Чехов. На обороте: Петербург, Владимиру Галактионовичу Короленко, в редакции журнала "Русское богатство", Бассейная,

10.

{06219}

1802. А. С. СУВОРИНУ 8 ноября 1896 г. Мелихово. 8 ноябрь. Телеграмму я получил от Вас ночью, а бумаги отправил немедля, утром. Получили? Послал я Вам также материал для новой книжки, но, кажется, печатание придется отложить на целый год. Дело в том, что Маркс прислал мне для подписания условие, по которому я обязуюсь "впредь до истечения года со дня окончания печатанием в "Ниве" произведения моего не издавать его сам"... Условия я не подписал, но всё же раз в "Ниве" существует такой порядок, то стоит ли переть против рожна. А что сделала цензура из моей повести! Это ужас, ужас! Конец повести обратился в пустыню. Какое совпадение, однако! У Вас был Иванов, а я 1-го октября, когда ехал в Петербург, познакомился с г-жой Ивановой, его женой, молодой, приятной особой. Познакомился я с ней в Лопасне (была она на освящении телеграфа), потом мы вместе обедали в Серпухове на вокзале - тут прекрасный буфет, и затем она проводила меня в Москву. Она моя соседка, живет в 15-18 верстах от меня, и как-нибудь зимой я непременно отправлюсь к ней. Говорила она мне про мужа (стар-де) и вскользь про Барятинских. Но слез из глаз она не выдавливала, ибо склонна более к иронии и холодной насмешке, чем к слезам. Впрочем, сужу лишь по первому впечатлению, так как видел ее только раз, 1 1/2 месяца назад. История с векселями - это хищнический маневр, придуманный, вероятно, не Ивановым, - так мне кажется. Большой спрос на "Чайку". Какие-то любители собираются поехать с ней в провинцию. Требуют, а у меня ни одного экземпляра, и печатание сборника в типографии затянулось. Когда скажут, что я задерживаю корректуру, - не верьте. В сборник войдут 7 пьес: 4 одноактных и 3 больших. Если книга рискует выйти толстой, то одну большую можно будет выбросить. Цену сборника - на Ваше усмотрение. При назначении количества книги и цены надо иметь в виду, что пьесы идут на рынке чрезвычайно медленно, измором. Затем извинение. В Петербурге я взял у Вас 300 р.

{06220}

и до сих пор не возвратил. Это потому, что я сам до сих пор не получил денег, которые ожидаю изо дня в день. Деньги (300 р.) небольшие, но всё же совесть моя непокойна. Во всяком случае, на этот пункт моего письма ничего мне не отвечайте. В "Нов(остях) дня" прочел, будто Григорович опасно заболел. Правда ли? На земском собрании решено строить шоссе от Лопасни до Мелихова. Карету мне, карету! Как только пройдет шоссе, непременно куплю себе карету. Пока всё благополучно. Будьте счастливы. Анне Ивановне, Насте и Боре нижайший поклон. Ваш А. Чехов.

1803. И. Я. ПАВЛОВСКОМУ 9 ноября 1896 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 9-XI-96 Милый Иван Яковлевич, Иорданов пишет, что он в восторге. Привожу дословно самую важную часть его письма: "Относительно того, как отнесется город к устройству музея, я могу сказать, что пока я буду заведовать городской библиотекой, я могу гарантировать и сочувствие городского управления музею, и материальную помощь ему. Так же точно я принимаю на себя и ответственность за вещи, направленные сюда. А заведовать библиотекой я, по всей вероятности, буду долго. Что касается издержек по пересылке вещей, то, конечно, библиотека с удовольствием примет их на свой счет; сообщите только г. Павловскому, что если ему придется высылать громоздкие предметы, пусть не посылает их по железной дороге, а направляет их морским путем через Марсель; доставка морем стоит гораздо дешевле и даже может нам ничего не стоить, если отправлять вещи на пароходах кого-нибудь из наших таганрогских негоциантов". Прибавляю от себя: если мы с Вами понатужимся и в самом деле устроим некое подобие музея, то будем иметь в старости нашей великое утешение. Я уже отправил в Таганрог около 500 книг (названий), из

{06221}

коих около половины снабжены автографами. Всего послано мною 600-700 томов. Ну-с, шла в Петербурге моя "Чайка". Играли так скверно, что сквозь игру не видно было пьесы, и я уехал из Петербурга, не зная, что хуже - пьеса, или игра, или то и другое вместе. Говорят, что теперь играют гораздо лучше и что пьеса имеет успех. На днях было земское собрание (у нас в уезде), на котором я присутствовал в качестве гласного. Решено провести шоссе от станции Лопасня почти до Мелихова. Теперь будет очень хорошая дорога, так что я могу купить себе в рассрочку карету или ландо. Я назначен помощником предводителя дворянства по школьному делу, и мне предстоит теперь объездить все школы уезда и написать о них отчет. Всех школ 59, а отчет нужно приготовить к будущему собранию. В "Русскую мысль" я написал. Ответ получу через 2-3 дня и тотчас же напишу Вам. Все мои Вам кланяются. Повторяю: в 1897 г. будем ожидать Вас к себе. Если бы наверное сказали, что будете с семьей жить в России, в будущем июне - июле - августе, то я нанял бы для Вас дачу у своего соседа, ту самую дачу, в которой мы останавливались на минутку, когда со станции ехали в Мелихово. Помните? Там великолепный пруд, полный рыбы. Крепко жму руку. Ваш А. Чехов.

1804. Т. Л. ТОЛСТОЙ 9 ноября 1896 г. Мелихово. Лопасня, Москов. губ. 96 9/XI. Многоуважаемая Татьяна Львовна, видите, когда я собрался отвечать Вам. Ваше письмо получил я по возвращении из Крыма, во второй половине сентября. Погода была прекрасная, настроение - тоже, и я не торопился отвечать Вам, так как был уверен, что не сегодня-завтра поеду в Ясную Поляну. Но стали приходить письма и телеграммы, настоятельно требовавшие меня в Петербург, готовилась к постановке моя пьеса. Я поехал, пьеса, по-видимому, успеха не имела

{06222}

- и вот я опять дома. На дворе снег, ехать в Ясную Поляну уже поздно. В своем письме Вы спрашивали, нет ли у меня чего-нибудь конченного и не привезу ли я прочесть. К концу лета у меня была готова повесть в 5 листов, "Моя жизнь" (другого названия я не сумел придумать), и я рассчитывал привезти ее с собой в Ясную Поляну, в корректурных листах. Теперь она печатается в "Приложениях Нивы", и я чувствую к ней отвращение, так как по ней проехала цензура и многие места стали неузнаваемы. В Петербурге я виделся с Д. В. Григоровичем. Он поразил меня своим мертвенным видом. Лицо желто-землистого цвета, как у раковых больных. Говорит, что замучился на нижегородской выставке. Позвольте поблагодарить Вас за письмо и за Ваше доброе отношение, которое, верьте мне, я ценю выше, чем могу выразить это на словах. Льву Николаевичу и всей Вашей семье кланяюсь и желаю всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов. На конверте: Москва. Графине Татьяне Львовне Толстой. Долго-Хамовнический пер., с(обственный) дом.

1805. Л. И. ВЕСЕЛИТСКОЙ (МИКУЛИЧ) 11 ноября 1896 г. Мелихово. Лопасня, Москов. губ. 96 11/XI. Многоуважаемая Лидия Ивановна! После первого представления моей пьесы я уехал из Петербурга на другой же день и газет не читал (у них был зловещий вид); затем добрые мои знакомые в своих письмах уверяли меня, что виновата-де не пьеса, а плохая игра артистов, что на втором и третьем представлении пьеса имела уже успех, - я охотно поверил, и таким образом огорчение мое рассеялось очень скоро. Тем не менее все-таки Ваше милое письмо пришло как раз вовремя; от него повеяло

{06223}

участием, дружбой, я поддался его обаянию и повеселел. Затем я долго наводил справки, стараясь узнать, как Вас зовут по отчеству. Мне хотелось послать Вам свою книжку, написавши на ней, что я Вас глубоко уважаю и благодарю. Наконец, после долгого ожидания, вчера пришла справка от Ив. Ив. Горбунова, и я посылаю Вам книжку с просьбой принять ее. У Толстых я не был. Помешала пьеса, потом выпал снег, было уже поздно. Позвольте еще раз поблагодарить Вас от всей души и крепко пожать Вам руку. Преданный А. Чехов.

1806. А. Ф. КОНИ 11 ноября 1896 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 96 11/XI. Многоуважаемый Анатолий Федорович, Вы не можете себе представить, как обрадовало меня Ваше письмо. Я видел из зрительной залы только два первых акта своей пьесы, потом сидел за кулисами и всё время чувствовал, что "Чайка" проваливается. После спектакля, ночью и на другой день, меня уверяли, что я вывел одних идиотов, что пьеса моя в сценическом отношении неуклюжа, что она неумна, непонятна, даже бессмысленна и проч. и проч. Можете вообразить мое положение - это был провал, какой мне даже не снился! Мне было совестно, досадно, и я уехал из Петербурга, полный всяких сомнений. Я думал, что если я написал и поставил пьесу, изобилующую, очевидно, чудовищными недостатками, то я утерял всякую чуткость, и что, значит, моя машинка испортилась вконец. Когда я был уже дома, мне писали из Петербурга, что 2-е и 3-е представление имели успех; пришло несколько писем, с подписями и анонимных, в которых хвалили пьесу и бранили рецензентов, я читал с удовольствием, но всё же мне было и совестно и досадно, и сама собою лезла в голову мысль, что если добрые люди находят нужным утешать меня, то, значит, дела мои плохи. Но Ваше письмо подействовало на меня

{06224}

самым решительным образом. Я Вас знаю уже давно, глубоко уважаю Вас и верю Вам больше, чем всем критикам, взятым вместе, - Вы это чувствовали, когда писали Ваше письмо, и оттого оно так прекрасно и убедительно. Я теперь покоен и вспоминаю о пьесе и спектакле уже без отвращения. Комиссаржевская чудесная актриса. На одной из репетиций многие, глядя на нее, плакали и говорили, что в настоящее время в России это лучшая актриса; на спектакле же и она поддалась общему настроению, враждебному моей "Чайке", и как будто оробела, спала с голоса. Наша пресса относится к ней холодно, не по заслугам, и мне ее жаль. Позвольте поблагодарить Вас за письмо от всей души. Верьте, что чувства, побуждавшие Вас написать мне его, я ценю дороже, чем могу выразить это на словах, а участие, которое Вы в конце Вашего письма называете "ненужным", я никогда, никогда не забуду, что бы ни произошло. Искренно Вас уважающий и преданный А. Чехов.

1807. И. Я. ПАВЛОВСКОМУ 11 ноября 1896 г. Мелихово. Дорогой Иван Яковлевич, я опять. Дело в том, что пришел ответ из "Русской мысли". Просят меня написать г. Винье, что для них "дело, по-видимому, весьма подходящее". Итак, стало быть, мой французский коллега-эскулап пусть посылает свои статьи. Крепко жму руку. Ваш А. Чехов. 11-XI-96

1808. Л. С. МИЗИНОВОЙ 12-13 (?) ноября 1896 г. Мелихово. Добрая Лидия Стахиевна! Я приеду в субботу со скорым, в восьмом часу. Вот церемониал моего прибытия: 1) Когда поезд остановится у дебаркадера, я, убедившись, что на вокзале никто меня не встретил, найму

{06225}

извозчика за 20 коп. и поеду в Большую моск(овскую) гостиницу. 2) Сдавши здесь свой багаж и заняв номер, найму извозчика за 10 коп. и поеду к Теодору, у которого остригусь за 15 коп. 3) Ставши от стрижки моложе и красивее, возвращусь к себе в номер. 4) В 10 часов вечера сойду в ресторан, чтобы съесть полпорции омлета с ветчиной. Если со мной будет Лидия Стахиевна, то я уделю ей кусочек от своей порции, в случае ее настойчивых требований, поставлю ей на свой счет бутылку трехгорного пива. 5) После ужина спущусь к себе вниз и лягу спать, радуясь, что я, наконец, один. 6) Проснувшись утром, одевшись, умывшись, поеду под Сухаревку покупать книги. 7) Уеду из Москвы во вторник утром, воздержавшись от всего лишнего и не позволивши никому вольностей, несмотря даже на настойчивые требования. До свиданья, добрая Лидия Стахиевна! Уважающий Вас А. Чехов.

1809. Н. И. ПОЗНЯКОВУ 14 ноября 1896 г. Мелихово. Лопасня, Москов. губ. 14-XI-96 Милостивый государь Николай Иванович! В ответ на Ваше письмо от 27 октября, которое пришло ко мне почему-то лишь 11 ноября, спешу сообщить, что в настоящее время у меня нет ничего такого, что могло бы пригодиться для Вашего альманаха. Когда придумаю и напишу что-нибудь подходящее, то пришлю с большим удовольствием. Почтенному обществу и поручению, которое Вы приняли на себя, я сочувствую всей душой. Желаю Вам полного успеха. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

{06226}

1810. Н. Н. ОБОЛОНСКОМУ 15 ноября 1896 г. Мелихово. Милый Николай Николаевич, в воскресенье около 12 часов к Вам явится наш церковный староста. Будьте добры (как говорится, не в службу, а в дружбу), посмотрите его и напишите мне, что с ним. Кстати выдайте ему Кони, Сенкевича, Лапшевского доктора (врачебный быт), вообще книги мои. Напишите, как здоровье Софьи Витальевны. Помнится, "Рассказы" сытинского издания я принес Вам. А "Пестрые рассказы" и "Каштанку"? Если нет, то пришлю. Простите великодушно, что я Вас беспокою. Крепко жму Вам руку и кланяюсь. Ваш А. Чехов. 96 15/XI.

1811. Ал. П. ЧЕХОВУ 16 ноября 1896 г. Мелихово. 16 ноября, Лопасня, Моск. губ. Родителям твоим больно, что ты ничего не делаешь. Прошу тебя, исправься! Встань пораньше, умойся и сходи в книжный магазин В. И. Клочкова, Литейная 55, и купи: 658. Петерсон О. Семейство Бронте. (Керрер, Эллис и Антон Белль). СПб., 1895, 8 , обл. (1 р.). С портретом Ш. Бронте. 50 к. 752. Ренан. Историч. и религиозн. этюды. Изд. 3. СПб., 1894, 16 , пер. 75 к. 943. Устав С.-Петербургского славянского благотворительного общества. СПб., 1877, 8 , обл. 10 к. 945. Устав и памятная книжка общества попечения о бедных и больных детях. СПб., 1892, 16 , обл. 15 к. Это по каталогу 214. Вышли посылкой с теми книгами или же, если они весят мало, пошли бандеролью, прилепив на каждые 4 лота по 2 коп. Если последние две книги можно добыть даром, то не покупай, тем более, что 943, вероятно, уже устарел. Это поручение даю тебе не я, а твои благодетели: таганрогский "галава и консулА" с ардЕнами. (Не я стучу, а горе стучит.) Я тебе уже писал, что при Таг(анрогской)

{06227}

городской библиотеке открывается справочный отдел. Нужны уставы всех ученых, благотворительных, велосипедных, масонских и прочих обществ, куда тебя не пускают за твой безобразный вид. (Вукову всё известно.) Если будут расходы, за всё заплачу. Нельзя ли мелкие суммы (до 3-5 рублей) высылать почтовыми марками (бывшими в употреблении)? К 10-му декабря книжный транспорт для библиотеки будет уже готов, и тогда уж я не буду тебя больше беспокоить; не стану связываться. В последнем своем письме ты обозвал меня дураком. Удивляюсь, как это у тебя твоя подлая рука не отсохла. Впрочем, на брань твою отвечаю всепрощением. Не стоит обращать внимания на какого-то отставного секретаря, имеющего незаконных детей! А. Чехов.

1812. Е. Я. ЧЕХОВОЙ 17 ноября 1896 г. Москва. Милая мама, я приехал сегодня в воскресенье, в 11 часов. Мне необходимо Вас видеть, но так как у меня хлопот по горло и завтра я уеду, то побывать у Вас не успею. Пожалуйста, приезжайте Вы ко мне в понедельник утром в девятом или в десятом часу. У меня и кофе напьетесь. Я встану рано. Поклон Ване, Соне и Володе. Ваш А. Чехов. Большая московская гостиница. На обороте: Здесь. Новая Басманная, д. Крестовоздвиженского, Петровско-Басманное училище, кв. И. П. Чехова, Евгении Яковлевне Чеховой.

{06228}

1813. Е. Я. ЧЕХОВОЙ 18 ноября 1896 г. Москва. Милая мама! Надо домой алвы!! Купите и привезите. Еду на вокзал!! Вечер, 6-й час. Ваш А. Чехов. На обороте: Здесь. Новая Басманная, Петровско-Басманное училище, кв. И. П. Чехова Евгении Яковлевне Чеховой.

1814. З. В. ЧЕСНОКОВОЙ 19 ноября 1896 г. Мелихово. Многоуважаемая Зинаида Васильевна, будьте добры, дайте мушку величиною с половину этой страницы - и мы по гроб жизни будем считать себя Вашими должниками. Уважающий Вас А. Чехов. 19-XI-19

1815. Ал. П. ЧЕХОВУ Между 18 и 21 ноября 1896 г. Мелихово. Господин Гусев! Книги получены. Но Клочков надул, ибо "Лурд" надо было в переводе Загуляевой, а он дал из "Новостей"! Брошюры тоже получил. Они весьма кстати. Теперь вопрос: как посылать тебе книги в библиотеку от себя лично? Почтой, при оказиях (через родственников и знакомых) и товаром, через транспортн(ую) контору. Я напишу в Таганрог, тебе вышлют каталог, и ты будешь знать, каких книг в библ(иотеке) нет. Но боюсь, как бы ты не прислал своих произведений.

{06229}

Лучше всего, собирай в кучу, а потом при свидании разберем всё и отделим овец от козлищ. Брошюры (уставы, программы и т. п.) высылай пока мне, ибо справочный отдел устраивается мною. При библиотеке мечтают открыть музей. Я и Павловский надавали уже много обещаний. Между прочим я пожертвовал (по своей доброте и отчасти желая получить серебряную медаль на шею) портрет Льва Толстого с факсимиле. Вот до чего простираются мои благодеяния!! Что касается "Руси", то работать в ней я не буду. Я Сигме не товарищ. Ходят слухи, что я буду издавать в Москве свою газету. Кланяйся своему семейству. Да, чуть было не забыл: вышли скорее свой фотографический словарь. Скорее, потому что в сортире у нас вся бумага уже вышла. Не забывай родных. Твой А. Чехов. Только что получил от Ив. Соколова оттиск "Дома". Сообщи, как его по имени и отчеству и где он живет. Хочу ответить ему тем же.

1816. П. Ф. ИОРДАНОВУ 20 ноября 1896 г. Мелихово. Многоуважаемый Павел Федорович! Первый транспорт заказанных Вами книг посылаю на сих днях, не позже воскресенья 24 ноября. Справочный отдел будет готов к середине декабря. Подробности в письме при накладной. Желаю Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов. 96 20/XI. Лопасня, Моск. г. На обороте: г. Таганрог. Его высокоблагородию Павлу Федоровичу Иорданову.

{06230}

1817. Н. А. ЛЕЙКИНУ 20 ноября 1896 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 96 20/XI. Дорогой Николай Александрович! Был в Москве, потом вернулся и прочел Ваше письмо. Отвечаю Вам по пунктам: Книгу "Надорванные силы" я получил от Назарьевой. Она была так любезна, что кроме романа прислала мне еще сборник рассказов и свои пьесы. Роман переплетен, но беспокойства Ваши оказались напрасными: у нас в Лопасне есть уже почтовое отделение, и переплетенные книги посылать под бандеролью никому не возбраняется. Кстати сказать, в Лопасне есть уже почта, есть и правительственный телеграф. Адрес мой значительно упростился: Лопасня, Москов. губ. - для писем, и просто Лопасня - для телеграмм. Скоро будет и телефон, который даст нам возможность разговаривать с Москвой. За сим второй пункт - насчет здоровья. Простуда прошла, но насморк всё еще есть. Кашляю уже давно, так давно, что уже привык не видеть в кашле ничего угрожающего. Одышки нет, ходить могу много и скоро, аппетит великолепный, работаю охотно. Не полнею. Два экземпляра "Осколков" с моим изображением получил и спрятал их в свой архив. Был очень тронут. Прежде чем спрятать, показывал своим гостям и удовольствие доставил немалое. Вы жалуетесь на цензуру. Цензура становится всё строже и черствее, между тем в публике ходят слухи, что всё обстоит благополучно, что начинаются новые веяния; будто бы и цензура теперь легче, и дышать стало легче. Вот извольте-ка понять, откуда берутся и на чем могут основываться такие толки. Мою повесть в "Ниве" цензура поцарапала страсть как. Вообще, надо признаться, невесело теперь быть литератором. Спасибо большое за обещание прислать мне "Среди причта". Низко кланяюсь Прасковье Никифоровне и Феде и желаю Вам всего хорошего. Крепко жму руку. Мороз 18 гр. Ваш А. Чехов.

{06231}

1818. Л. С. МИЗИНОВОЙ 20 ноября 1896 г. Мелихово. Милая Лика, посылаю Вам рецепт, о котором Вы говорили. Мне холодно и грустно, и потому писать больше не о чем. Приеду в субботу или в понедельник с Машей. Ваш А. Чехов. 96 20/XI.

1819. Вл. И. НЕМИРОВИЧУ-ДАНЧЕНКО 20 ноября 1896 г. Мелихово. Милый Владимир Иванович, видишь, и я не сразу отвечаю на письма. Маша живет там же, где и в прошлом году: Сухаревская-Садовая, д. Кирхгоф. Да, моя "Чайка" имела в Петербурге, в первом представлении, громадный неуспех. Театр дышал злобой, воздух сперся от ненависти, и я - по законам физики - вылетел из Петербурга, как бомба. Во всем этом виноваты ты и Сумбатов, так как это вы подбили меня написать пьесу. Твою нарастающую антипатию к Петербургу я понимаю, но всё же в нем много хорошего; хотя бы, например, Невский в солнечный день или Комиссаржевская, которую я считаю великолепной актрисой. Здоровье мое ничего себе, настроение тоже. Но боюсь, что настроение скоро будет опять скверное: Лавров и Гольцев настояли на том, чтобы "Чайка" печаталась в "Русской мысли" - и теперь начнет хлестать меня литературная критика. А это противно, точно осенью в лужу лезешь. Опять надоедаю просьбой. В Таганрогской городской библиотеке открывают справочный отдел. Вышли мне для сего отдела программу и уставы вашего филармонического общества, устав литературной кассы и вообще всё, что найдешь под рукой и что, по твоему мнению, имеет справочный характер. Извини за сие веселое поручение. Кланяйся Екатерине Николаевне и будь здоров. Твой А. Чехов. 96 20/XI. Напиши мне что-нибудь.

{06232}

1820. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 20 ноября 1896 г. Мелихово. 96 20/XI. Hy-c, многоуважаемая collega, прежде всего, позвольте сделать Вам строгий вычет. Зачем Вы купили Боккачио? Зачем? Сей Ваш поступок мне не понравился. Зато рассказ очень, очень понравился. Это хорошая, милая, умная вещь. Но, по своему обыкновению, действие Вы ведете несколько вяло, оттого рассказ местами кажется тоже вялым. Представьте себе большой пруд, из которого вода вытекает очень тонкой струйкой, так что движение воды не заметно для глаза; представьте на поверхности пруда разные подробности - щепки, доски, пустые бочки, листья - всё это, благодаря слабому движению воды, кажется неподвижным и нагромоздилось у устья ручья. То же самое и в Вашем рассказе: мало движения и масса подробностей, которые громоздятся. Но так как я только то встал и мозги мои плохо работают, то позвольте мне изложить мою критику по пунктам: 1) Первую главу я начал бы со слов: "Небольшая коляска только что..." Этак проще. 2) Рассуждения о деньгах (300 р.) в первой главе могут быть выпущены. 3) "во всех своих проявлениях" - это не нужно. 4) Молодые супруги устраивают обстановку "как у всех" - это напоминает Бергов в "Войне и мире". 5) Рассуждение о детях, начиная со слов: "вот, хоть бы племянница" и кончая "пасс", мило, но в рассказе оно мешает. 6) Обе сестры и Корицкий - нужны ли они? О них только упомянуть - и только. Они ведь тоже мешают. Если нужно, чтобы Вава увидела ребенка, то нет надобности посылать ее в Москву. Она ездит в Москву так часто, что за ней трудно угоняться. 7) Зачем Вава - княжна? Это только громоздит. 8) "такой корректной distinguйe" - это пора уже в тираж погашения, как и слово "флирт". 9) Поездка на свадьбу не нужна. 10) У профессора - это очень хорошо.

{06233}

11) Я бы кончил седьмой главой, не упоминая об Андрюше, ибо Andante Лунной сонаты поясняет всё, что нужно. Но если уж Вам нужен Андрюша, во что бы то ни стало, то расстаньтесь все-таки с IX главой. Она громоздит. 12) Не заставляйте Андрюшу играть. Это слащаво. Зачем у пего богатырские плечи? - Это слишком... как бы это выразиться - шапИрно?! 13) Цезаря и жену цезаря сохраните в тексте, но как заглавие: "Жена цезаря" не-по-д-хо-дит... Да-с... И не цензурно, и не подходит. 14) За сим пошлите рассказ в "Русскую мысль" - от себя. Вас там знают. Пошлите в конверте, прилепив 5-тикопеечную марку. А я буду в редакции и узнаю, что нужно... Помните, что цезарь и его жена фигуры центральные, - и не позволяйте Андрюше и сестрам заслонять их. Долой и Смарагдова. Лишние фамилии только громоздят. Повторяю, очень хороший рассказ. Муж удался Вам как нельзя лучше. Однако уже нет места. "Чайка" будет напечатана в декабр(ьской) "Русской мысли". Будьте здоровы!! Cher maоtre А. Чехов. На конверте: Москва. Ее высокоблагородию Елене Михайловне Юст. Пречистенка, д. Борщова, кв. 3.

1821. О. К. КУМАНИНОЙ 22 ноября 1896 г. Мелихово. Многоуважаемая Олимпиада Карповна! Отвечаю на Ваше последнее письмо. В скором времени я буду в Москве и тогда зайду к Вам, чтобы поговорить насчет "Рассказа неизвестного человека", а пока

{06234}

позвольте пожелать Вам всего хорошего и пребыть искренно Вас уважающим. А. Чехов. 96 22/XI. На обороте: Москва. Ее высокоблагородию Олимпиаде Карповне Куманиной. Страстной бульв., д. Адельгейм, в редакции "Театрала".

1822. П. Ф. ИОРДАНОВУ 24 ноября 1896 г. Мелихово. Многоуважаемый Павел Федорович, посылаю Вам накладную и список книг в порядке их требования. Книги, обозначенные словами "не куплен", будут посланы в скором времени, за исключением лишь немногих, о которых ниже. Маркс не издает Данте. У него есть роскошное издание - Мильтон "Потерянный рай", но я воздержался от покупки. И впредь я, без Вашего полномочия, не буду покупать дорогих, роскошных изданий, так как, по моему мнению, для городской библиотеки они - дорогая, приятная мебель, которою боятся пользоваться, чтобы не испортить. К тому же обыкновенно в провинциальных городских библиотеках переплеты дорогих книг обезображиваются ярлыками. Книга, которая глядит на Вас с полки большим белым глазом, - это зрелище тем более неприятное, чем дороже переплет. (В больших столичных библиотеках, где книги считаются десятками тысяч, обходятся без ярлыков или же наклеивают их на внутренней стороне переплета.) "Жерминаль" Золя, как говорят, запрещен на русском языке. Из зудермановских пьес, кроме "Родины", посылаю еще две: "Счастье в уголке" и "Фрицхен". Лескова посылаю своего, только, извините, не в переплетах и без VI тома! Этот том запрещен. Я положил его в пакет и написал, что он принадлежит Таганр(огской) город(ской) библиотеке; это редкость, которая со временем будет стоить очень дорого, Я готов прислать Вам

{06235}

пакет и пришлю с удовольствием, если Вы поручитесь, что до поры до времени пребывание VI тома в библиотеке будет для всех секретом - для всех, кроме меня и Вас. Мопассан продается теперь дороже, чем 6 р., но мне отдали за 6, с уступкой 10%. Я не остановлюсь на этих 12 томах и буду приобретать Мопассана по частям в хороших переводах и на французском языке. Классиков и знаменитых авторов библиотека, мне кажется, должна иметь и в переводе, и в подлинниках - это для порядка, honoris causa. Да и стыдно Таганрогу пробавляться одними переводами. Ведь в Таганроге иностранцев тьма - хоть пруд пруди. "Надорванных сил" Назарьевой нет и никогда не было в продаже. Он, т. е. роман, печатался в "Наблюдателе". Я написал авторше, она купила журнал, повыдергала свой роман, велела сброшюровать и переплесть и прислала мне с надписью. Прислала и еще две своих книжки. Немировича-Данченко "Мглу" и "Губернаторскую ревизию" пришлю, а Вы, кстати, предупредите в библиотеке, чтобы Владимира Немир(овича)-Данченко не смешивали с его братом Василием. Их надо отличать так же, как Антона Чехова от Александра, Владимира Короленко от Лавра. Теперь насчет критико-биографического словаря Венгерова. Приобретать ли его? Ведь он доведен только до буквы Б... Не лучше ли начать приобретать издаваемый ныне тем же Венгеровым перечень русских книг, издававшихся со времен доисторических до сегодня? Венгеров пока оставил свой словарь и издает этот перечень, который послужит ему подготовительной работой для словаря. Так вот напишите: покупать ли? Насчет "Волги" Размадзе, издания дорогого (и мало интересного для тех, кто не бывал и не живал на Волге), скажу то же, что о Мильтоне. Покупать? С цен за книги 1, 2, 7, 9, 10, 13, 19, 22, 25, 27, 29, 33, 40, 44, 45, 63, 64, 71, 74 сделано 10% скидки. Настоящая цена книг, купленных с большей уступкой, указана в скобках. Итого потрачено мною на книги 89 руб. 38 к. Сюда же вошли и обе книги, купленные не для библиотеки (тоже с 10% уступки). О справочном отделе в декабре. Пока объявите, что библиотека принимает заказы на книги и ноты, русские

{06236}

и иностранные. Подписку на журналы и газеты будет принимать библиотека лишь в будущем году, когда я переговорю с редакциями. В пользу библиотеки будет поступать уступка. С требованиями на книги адресуйтесь ко мне, но так, чтобы на конверте всякий раз был заголовок библиотеки. Я распоряжусь, чтобы письма от Вас и от заведующей библиотекой, если я буду отсутствовать, немедленно посылались бы мне вслед; если же я уеду далеко, то заказы будет исполнять немедленно кто-нибудь из моих домашних или лицо, мною нарочито избранное. Считаться будем раза два-три в год. Конечно, можно и теперь объявить, что принимается подписка на газеты и журналы, но при условии, что библиотека в этом году не будет пользоваться обычной скидкой. С московскими успею поговорить, но за петербургских - не ручаюсь, ибо не знаю, когда буду в Петербурге. Только опять-таки просьба: никому не говорите о моем участии в делах библиотеки. Не люблю, когда жидки зря треплют мое имя. Это портит нервы. В Таганроге играли мою "Чайку"? Но откуда они взяли ее? Ведь она еще нигде не напечатана и появится в свет лишь 15 декабря, в "Русской мысли". Был у меня только один экземпляр, который я послал в Киев, где пьеса имела большой успех. По какому же экземпляру играли в Таганроге? Воображаю, как и что они играли! Дело об аптеке прочел. Из него видно, что всё зависит не от Рагозина, а от военного начальства. А из военных великих мира сего я не знаком почти ни с кем. Впрочем, об этом еще поговорим. Желаю Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов. 96 24/XI. Посылаю для библиотеки портрет Н. С. Лескова. "Вся Россия", которую Вы найдете в ящике, - для справочного отдела. Тут же и небольшой технический словарь. 1) Апухтин. Полное собрание сочинений. Теперь оно выпущено в одном томе, в который вошли прежние два. Ц. 3 р. 50 к.

{06237}

2) Андерсен. 4 тома. Ц. 8 руб. 3) Боборыкин. Сочинения его в 1897 г. будут приложены к "Ниве" в виде премии. 4) Боккачио. Декамерон, I и II томы. Gratis. 5) Богданов. Сельскохозяйственный словарь. Еще не куплен. 6) Бурже. Обетованная земля. Не куплена. Трагическая идиллия. Отдана в переплет. 7) Бутс В. В трущобах Англии. Ц. 1 руб. 8) Верещагин. Детство и отрочество; На Северной Двине. - Не куплены. 9) Гиббон Эдуард. История упадка и разрушения Римской империи. Ц. 26 руб. (семь томов). 10) Гримм. Сказки. 4 руб. 11) Данте. Божественная комедия. Изд. Маркса. Такого издания у Маркса нет. 12) Дерюжинский. Habeas corpus. Не куплен. 13) Дриль. Преступность и преступники. Ц. 1 р. 20 к. 14) Елпатьевский. Очерки Сибири. Не куплен. 15) Зола. Жерминаль. В России не продается. Лурд. Ц. 1 руб. Рим. Не куплен. 16) Зудерман. Честь. Родина. Не куплены. 17) Ибсен. Полное собрание сочинений. Я подписался и вышлю по выходе всех томов. Квитанция у меня. Ц. 4 р. 50 к. 18) Кольцов. Стихотворения. Изд. Суворина. Не куплен. 19) Крылов. Басни. Изд. Суворина. 15 коп. Кроме того, посылаю басни изд. Смирдина - библиографическая редкость - gratis. 20) Кайгородов. Из царства пернатых. - Не куплены. Из зеленого царства. - Не куплены. 21) Лесков. Полное собрание сочинений. Gratis. 22) Литвинский. Домашний уход за учащимся ребенком. 50 коп. 23) Летнев. Невидимый бич. Вместо хлеба - камень. Не куплен. Летнев. Бархатные когти. Не куплен. На волоске. Не куплен. Современный недуг. Не куплен. Чужое преступление. Ц. 75 к. (вм. 1 р. 50 к.).

{06238}

Волчья яма. Не куплен. 24) Микулич. Зарницы. Не куплен. 25) Мопассан. Сочинения, 12 томов. Ц. 6 руб. 26) Мельшин. В мире отверженных. Не куплен. 27) Мюссе. Ночи. Ц. 60 к. 28) Маргерит. Фредерика. Не куплены. Муки. Не куплены. Дни испытания. Не куплены. Семейные бури. Не куплены. Из-за чести. Не куплены. 29) Мережковский. Ц. 1 р. 50 к. 30) Муравлин. 0_0_0_0 Не убий. - Не куплены. Суд идет. - Не куплены. 31) Назарьева. Надорванные силы. Gratis. 32) Нефедов. Сочинения. Не куплен. 33) Некрасов. Сочинения, I и II томы. Ц. 5 руб. 34) Оржешко. Дикарка. Не куплена. Над Неманом. Gratis. (Ввиду выраженного Вами желания иметь всё, что есть на русском языке, посылаю еще: Меньшая братия. Ц. 40 коп. (вместо 1 руб.). Повести и рассказы. Gratis. 35) Протопопов. Очерки современной литературы. Не куплен. 35) По Э. Необыкновенные рассказы. Не куплен. 36) Петерсон. Семейство Бронте. Не куплен. 37) Паульсен. Введение в философию. Не куплен. 38) Проблески. Уже есть в библиотеке. 39) Пругавин. Запросы народа и обязанности интеллигенции. Не куплен. 40) В. В. Юнкер. Путешествие. Ц. 3 р. 50 к. 41) Реклю Э. Земля. Не куплен. 42) Ренан. Исторические и религиозные этюды. Не куплен. 43) Рубакин. Этюды о русской читающей публике. Не куплен. 44) Скабичевский. Сочинения, I и II т. Ц. 3 руб. 45) Спиноза. Этика. Ц. 1 р. 50 к. 46) Станюкович. Откровенные. Не куплен. 47) Стокгэм. Токология. Не куплена. 48) Спасович. Собрание сочинений. Не куплен. 49) Тэн. Чтения об искусстве. Ц. 1 р. 25 к. (вм. 1 р. 75 к.).

{06239}

50) Шапиро Законные жены. Не куплены. Дорогой ценой. Не куплены. 51) Корелин. Иллюстрированные чтения по культурной истории. Не куплен. 52) Громека. О Толстом. Уже есть в библиотеке. 53) Зибер. Очерки первобытной экономической культуры. Не куплен. 54) Корелин. Падение античного миросозерцания. Не куплен. 55) Беранже. Полное собрание стихотворений. Не куплен. 56) Немирович-Данченко. Мгла. Не куплены. Губернаторская ревизия. Не куплены. 57) Ухтомский. Путешествие на Востоке. и. в. наследника цесаревича. Не куплен. 58) Нордау. О вырождении. Ц. 70 коп. (вм. 1 р. 50 к.). В поисках истины. Ц. 50 к. (вм. 1 руб.). 59) Вегетарианская кухня. Gratis. 60) Ковалевский. Очерк происхождения семьи и собственности. Не куплен. 61) Наедине. Сборник. Не куплен. 62) Иванов. И. С. Тургенев. Не куплен. 63) Исаев. Начала политической экономии. Ц. 3 р. 50 к. 64) Потанина. Из путешествий по Восточной Сибири, Монголии, Тибету. Ц. 3 руб. 65) Кривенко. На распутье. Не куплен. 66) Киланд. Яд. Фортуна. Не куплен. 67) Дионео. На крайнем северо-востоке Сибири. Не куплен. 68) Венгеров. Критико-биографический словарь. Не куплен. 69) Череванский. Очерки по истории русской культуры. Не куплен. 70) Размадзе. Волга. Не куплен. 71) Гаршин. 3-я книжка рассказов. Ц. 1 руб. 72) Шелли. Не куплен. 73) Кони. За последние годы. Не куплен. 74) Кулишер. Развод и положение женщин. Ц. 1 р. 50 к. 75) Бобрищев-Пушкин. Эмпирические законы деятельности русского суда присяжных Ц. 3 руб. (вм. 4 р.). 76) Старчевский. Словарь. Ц. 40 к. (вм. ?.). 77) Милюков. Очерки по истории русской культуры. Не куплен. Куплено не для библиотеки.

{06240}

Боккачио. Декамерон. 10 руб. Гаршин. 3-я книжка рассказов. 1 р. Автор этого письма Андрей Павлович Евтушевский. Так как в письме упомянуты Вы, то посылаю его Вам. Евтушевский когда-то во времена оны, кажется, служил в канцелярии градоначальника, имеет чин. Живет в собств(енном) доме, где-то у чёрта на куличках, под кладбищем. Человек он трезвый, почтенный, всегда что-нибудь критикует и по справедливости может быть назван новостроенским Чацким. "Родина" посылается gratis. (Прим. А. П. Чехова)

1823. В. H. СЕМЕНКОВИЧУ 24 ноября 1806 г. Мелихово. Многоуважаемый Владимир Николаевич! Посылаю 2 парки по 80 к. 40 коп. сдачи. 1 марку в 7 коп. - сдача с денежного пакета (Вестн(ик) иностр(анной) литер(атуры)). Пишу карандашом, потому что мой стол занят дамой, раскладывающей пасьянс. Всё благополучно. Вашим низко кланяюсь. Селитру - драть. Ваш А. Чехов. 24 ноябрь.

1824. А. С. СУВОРИНУ 25 ноября 1896 г. Мелихово. 25 ноябрь. Возвратясь из Москвы, отвечаю на Ваше письмо. Жан Щеглов живет во Владимире губ(ернском), Студеная гора, д. Логинова. За фамилию домохозяина не ручаюсь, но думаю, что почта знает адрес Жана и ошибки в адресе не будут иметь значения. Если же Щеглова нет во Владимире, то он скрывается в Москве, в Кокоревском подворье. Теперь позвольте дать Вам скучное поручение. Дирекция прислала мне контракт для подписи. Будьте добры, когда угодно, при оказии, пошлите его в дирекцию плюс гербовый сбор 1 р. 25 к. Эту сумму посылаю

{06241}

Вам марками. Кстати обратите внимание на 2-й пункт контракта. Ведь за 4-х актные пьесы полагается плата в размере 10% с валового сбора, и, кажется, за "Иванова" я получал именно 10%. Но теперь почему 8%? Если в контракте ошибка, то не посылайте его. Как сошел у Вас спектакль? Вообще что нового? Да, Иванов (управл(яющий) Б(арятински)х) женат на второй. Приехать скоро не могу. Желаю Вам всего хорошего. Простите за поручение. Ваш А. Чехов.

1825. Вл. И. НЕМИРОВИЧУ-ДАНЧЕНКО 26 ноября 1896 г. Мелихово. Лопасня, 96 26/XI. Милый друг, отвечаю на главную суть твоего письма - почему мы вообще так редко ведем серьезные разговоры. Когда люди молчат, то это значит, что им не о чем говорить или что они стесняются. О чем говорить? У нас нет политики, у нас нет ни общественной, ни кружковой, ни даже уличной жизни, наше городское существование бедно, однообразно, тягуче, неинтересно - и говорить об этом так же скучно, как переписываться с Луговым. Ты скажешь, что мы литераторы и что это уже само по себе делает нашу жизнь богатой. Так ли? Мы увязли в нашу профессию по уши, она исподволь изолировала нас от внешнего мира - и в результате у нас мало свободного времени, мало денег, мало книг, мы мало и неохотно читаем, мало слышим, редко уезжаем... Говорить о литературе? Но ведь мы о ней уже говорили... Каждый год одно и то же, одно и то же, и всё, что мы обыкновенно говорим о литературе, сводится к тому, кто написал лучше и кто хуже; разговоры же на более общие, более широкие темы никогда не клеятся, потому что когда кругом тебя тундра и эскимосы, то общие идеи, как неприменимые к настоящему, так же быстро расплываются и ускользают, как мысли о вечном блаженстве. Говорить о своей личной жизни? Да, это иногда может быть интересно,

{06242}

и мы, пожалуй, поговорили бы, но тут уж мы стесняемся, мы скрытны, неискренни, нас удерживает инстинкт самосохранения, и мы боимся. Мы боимся, что во время нашего разговора нас подслушает какой-нибудь некультурный эскимос, который нас не любит и которого мы тоже не любим; я лично боюсь, что мой приятель Сергеенко, ум которого тебе нравится, во всех вагонах и домах будет громко, подняв кверху палец, решать вопрос, почему я сошелся с N в то время, как меня любит Z. Я боюсь нашей морали, боюсь наших дам... Короче, в нашем молчании, в несерьезности и в неинтересности наших бесед не обвиняй ни себя, ни меня, а обвиняй, как говорит критика, "эпоху", обвиняй климат, пространство, что хочешь, и предоставь обстоятельства их собственному роковому, неумолимому течению, уповая на лучшее будущее. А за Гольцева я, конечно, рад и завидую ему, ибо в его годы я уже буду не способен. Гольцев мне очень нравится, и я его люблю. За письмо благодарю тебя от всего сердца и крепко жму тебе руку. Увидимся после 12-го декабря, а до этого времени тебя не сыщешь. Кланяйся Екатерине Николаевне и будь здоров. Пиши, буде придет охота. Отвечу с превеликим удовольствием. Твой А. Чехов.

1826. А. П. ЕВТУШЕВСКОМУ 27 ноября 1896 г. Мелихово. Многоуважаемый Андрей Павлович! Я написал о Вас П. Ф. Иорданову, как Вы того желали, о чем и спешу сообщить Вам. Кланяюсь Вашим детям и желаю, чтобы Ваши хлопоты и заботы увенчались полным успехом. Искренно Вас уважающий А. Чехов. 96 27/XI. Отметки Вашего сына мне очень понравились; я хуже учился.

{06243}

1827. M. П. ЧЕХОВУ 27 ноября 1896 г. Мелихово. 26-го ноября в 6-м часу вечера у нас в доме произошел пожар. Загорелось в коридоре около материной печи. С обеда до вечера воняло дымом, жаловались на угар, вечером в щели между печью и стеной увидели огненные языки. Сначала трудно было понять, где горит: в печи или в стене. В гостях был князь, который стал рубить стену топором. Стена не поддавалась, вода не проникала в щель; огненные языки имели направление кверху, значит была тяга, между тем горела не сажа, а, очевидно, дерево. Звон в колокол. Дым. Толкотня. Воют собаки. Мужики тащат во двор пожарную машину. Шумят в коридоре. Шумят на чердаке. Шипит кишка. Стучит топором князь. Баба с иконой. Рассуждающий Воронцов. В результате: сломанная печь, сломанная стена (против ватера), содранные обои в комнате матери около печи, сломанная дверь, загаженные полы, вонь сажей - и матери негде спать. А еще, кроме всего, новый повод известному тебе лицу нести чепуху и орать. Заявляю убытков на 200 руб. У нас Лика. Кланяюсь. Ваш папаша А. Чехов. Печка была сделана ужасно глупо. 96. 27/XI. На конверте: Ярославль. Михаилу Павловичу Чехову. Духовская ул., д. Шигалевой.

1828. М. П. ЧЕХОВОЙ 29 ноября 1896 г. Мелихово. Комм(ерческое) о-во выдаст 150 р. Можно звать печника и плотника. Чем раньше приедет печник, тем лучше, а то мать замучилась. Пришли печника поскорее. Глина будет готова. Всё благополучно. У нас Владимир Николаевич, который тебе кланяется.

{06244}

Желаю всех благ! Поклон Лике и Варе. Твой А. Чехов. 96 29/XI. Спроси печника, нужен ли войлок, купи его у Mюра. У Вани возьми книги. Войлок пусть Мюр пришлет. На обороте: Москва. Марии Павловне Чеховой. Сухаревская Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17.

1829. Г. М. ЧЕХОВУ 29 ноября 1896 г. Мелихово. Лопасня, 96 29/XI. Милый, бедный Жоржик, судьба загнала тебя в Анапу! Но нет худа без добра: во-первых, ты теперь как-никак все-таки агент, вроде вашего превосходительства, и, во-вторых, никогда так не ценишь и не любишь родины, как на чужой стороне. Хуже всего, что эту зиму к нам не приедешь. Чтобы доставить тебе, изгнаннику, хотя минутное развлечение, буду с каждой почтой высылать тебе какую-нибудь чепушенцию - отдельные номера газет, каких (предположительно) нет в Анапе, и разные брошюрки вроде "Битвы русских с кабардинцами" и "лечения мозолей". На сей раз посылаю книжку "Читателя". Я буду посылать, а ты, когда разбогатеешь, возвратишь мне почтовые расходы. У нас ничего нового. Впрочем, 26 вечером у нас в доме был пожар. Звонили в колокол, работала пожарная машина, толкались в доме и на дворе мужики, но дело обошлось благополучно; сгорела только часть стены и пришлось сломать печь. Приезжает изредка Миша с женой, которая оказалась очень милой, простодушной женщиной и искусной поварихой. Моя "Чайка" нигде еще не была напечатана. Был у меня один рукописный экземпляр, но я отослал его в Киев, где пьеса имела большой успех. По какой же рукописи играли в Таганроге? Воображаю, что и как они играли!

{06245}

Получается ли в Анапе "Нива"? Пиши от скуки. Ведь по вечерам тебе должно быть адски скучно. Марку Федоровичу поклонись и передай ему, что я его очень, очень помню. Будь здоров, не скучай. Твой А. Чехов. Почему Анапа Кубанской обл(асти), а не Черноморской губ(ернии)?

1830. В. H. СЕМЕНКОВИЧУ Конец ноября 1896 г. Мелихово. Многоуважаемый Владимир Николаевич, возвращая Вам "Север России" и посылая кстати приобретенное мною "Опасное начинание", прошу Вас подписать обе эти книги полной фамилией. Желаю Вам всего хорошего. Ваш добрый сосед А. Чехов. Не будете ли сегодня посылать на почту? Дайте знать.

1831. Н. И. КОРОБОВУ Ноябрь 1896 г. Мелихово. Милый Николай Иванович, подательница сего нищая Лукерья Куприянова (по мужу Ермолаева) желает лечь в больницу. Нельзя ли положить ее у Вас? Низко тебе кланяюсь. Твой А. Чехов. На обороте: У Калужской заставы, Первая городская больница. Доктору Николаю Ивановичу Коробову.

{06246}

1832. А. И. УРУСОВУ 1 декабря 1896 г. Лопатя. Крепко жму руку, дорогой Александр Иванович, поздравляю. Завидую тем, кто сегодня имеет возможность приветствовать вас лично. Я всегда высоко ценил ваши дарования, изящный ум, художественный вкус, доброе сердце. Антон Чехов. На обороте: Москва. Континенталь. Князю Урусову.

1833. А. С. СУВОРИНУ 2 декабря 1896 г. Мелихово. 2 дек. Если весной война, то я пойду. В последние 1 1/2 - 2 года в моей личной жизни было столько всякого рода происшествий (на днях даже пожар был в доме), что мне ничего не остается, как ехать на войну, на манер Вронского - только, конечно, не сражаться, а лечить. Единственным светлым промежутком за эти 1 1/2 - 2 года было пребывание у Вас в Феодосии, а всё остальное хоть брось, так скверно. Какой Дучинский написал пьесу? На Сахалине я встретил некоего Дучинского, родственника Скальковского, почтового чиновника, который писал стихи и прозу. Он написал "СахалинО" - пародию на "Бородино", всегда таскал в кармане брюк громадный револьвер и сильно зашибал муху. Это был сахалинский Лермонтов. Не он ли прислал пьесу? Прилагаемую корреспонденцию, если можно, напечатайте хотя петитом. Из Серпухова. Это насчет дороги, которую хотят и могут отнять у нас. Автор корреспонденции В. Н. Семенкович, племянник Фета, мой сосед. Мои пьесы печатаются с изумительной медленностью, не быстрее рассказов. Мне присылают корректуру по таким маленьким кусочкам, что ничего больше не остается, как обвинять почту. До сих пор я прокорректировал только "Иванова" и водевили; остались еще не набранными две большие пьесы: известная Вам

{06247}

"Чайка" и не известный никому в мире "Дядя Ваня". Говорят, что потому задержка, что я требую и в полосах, и в листах. Но ведь "Хмурые люди" присылаются мне только в листах, почему же их я читаю уже третий месяц? Ну-с, теперь об условии. Условия не посылайте в контору. Карпов вовсе не говорил мне, чтобы я шел и условился; он послал меня только подписать условие, и когда я пошел для этого в контору, там служили молебен по случаю 17 октября, - было не до условий, я стушевался, а 18-го октября уже обедал в Любани. Пожалуйста, больше ничего не пишите и не говорите Карпову. Я убежден, что он получал по 10%. Все всегда так получали, это вошло почти в закон. Что Потапенко? Уехал ли он в Херсон, как рассчитывал? Вы хотите одноактных пьес; вот возьмите у него "Букет" - пьесу, которая в Петербурге, кажется, не шла еще на казенной сцене и которая шибко идет в провинции. Возьмите "Горящие письма" Гнедича. У Ежова есть "Енотовый мопс". Поставьте, только очень хорошо, "На реке" покойного Горбунова, - с Михайловым, Орленевым, Домашовой; это чудесная пейзажная вещица, когда-то в Москве на Малой сцене она имела большой успех, так что даже фотографии были сняты с групп. Пишите мне ради небес. Ваш А. Чехов.

1834. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 2 декабря 1896 г. Мелихово. Многоуважаемая коллега! Вы пишете, что хотите славы гораздо больше, чем любви; а я наоборот: хочу любви гораздо больше, чем славы. Впрочем, это дело вкуса. Кто любит попа, а кто попову наймичку. Возвращаю Вам святочный рассказ. Мне кажется, ввиду святочности, следовало бы сделать его несколько живее. Доктор и Катя всё время как-то киснут около елки. Вот Вы собираетесь написать огромный роман, где "будет одна любовь, взятая со всех сторон и во всех видах". Так нельзя ли один вид какой-нибудь уделить доктору и Кате. А то их любовь не имеет ни сторон, ни вида. Когда начнете писать роман? Буду ждать.

{06248}

Я пошел со своими часами к Буре, хотел отдать в починку. Буре, заглянув в часы и повертев их в руках, улыбнулся и сказал сладковатым голосом: - Вы, мсье, забыли их завести... Я завел - и часы опять пошли. Так иногда причину своих бедствий ищешь в мелочах, забыв о главном. Желаю Вам всего хорошего. Ваш верный cher maоtre А. Чехов. 96 2/XII. На конверте: Москва. Ее высокоблагородию Елене Михайловне Юст. Пречистенка, д. Борщова, кв. 3.

1835. ПРАВЛЕНИЮ МОСКОВСКОГО СТРАХОВОГО ОТ ОГНЯ ОБЩЕСТВА 5 декабря 1806 г. Мелихово. Имею честь покорнейше просить выслать мне, хотя бы наложен(ным) платежом, устав (правила) Общества по следующему адресу: Лопасня, Москов(ской) губ(ернии). А. П. Чехову. С почтением А. Чехов. 5-ХII-96 На обороте: Москва. Правление Московского страхового от огня общества, Б. Лубянка, с(вой) дом.

1836. З. В. ЧЕСНОКОВОЙ 6 декабря 1896 г. Мелихово. Многоуважаемая Зинаида Васильевна, не найдете ли Вы возможным приготовить лекарство по прилагаемому рецепту? Если Syr-senegae нет, то приготовьте без него. Денег не посылаю, потому что нет их у меня. Приезжайте и получите. 6-XII-96 Чехов.

{06249}

1837. E. M. СЕМЕНКОВИЧ 7 декабря 1896 г. Мелихово. 7 дек. Многоуважаемая Евгения Михайловна! В Бортневе скарлатина. До сих пор было только три случая заболевания - все три в одной семье. Очевидно, эпидемия ограничится этими случаями, так как меры приняты. (Была Вера Андреевна, был фельдшер.) Всем Вашим кланяюсь и шлю пожелания всего лучшего. Искренно Вас уважающий и всегда готовый к услугам А. Чехов.

1838. А. С. СУВОРИНУ 7 декабря 1896 г. Мелихово. 7 дек. Если Вы утомлены и расстроены, то приезжайте в Москву отдохнуть. В Москве скучно, но если 2-3 дня Вы не будете видеть Петербурга, то уж и это хорошо - в гигиеническом отношении. Хорошо и для тела, и для души. В ночь под вторник я поеду в Москву. Если Вы согласны приехать, то телеграфируйте мне в Лопасню, я подожду Вас в Москве. "Чайка" будет напечатана в декабр(ьской) "Русской мысли". Так захотели редакторы. Поэтому типография может не спешить с набором. Пусть она сначала наберет пьесу "Дядя Ваня". Нельзя ли набрать ее всю? Когда прочтешь ее всю, то легче исправлять и можно решить, годится ли она для того, чтобы переделать ее в повесть. Ах, зачем я писал пьесы, а не повести! Пропали сюжеты, пропали зря, со скандалом, непроизводительно. Условие пошлите в контору. Просить прибавки я не стану. Всё равно, пьеса уже снята с репертуара, не стоит хлопотать. Пусть экономят. Скоро дни начнут прибавляться, поворот к весне, Вас не тянет в Максатиху?

{06250}

У меня после пожара стучат и пылят печники, тесно. Желаю Вам хороших сборов и отличных пьес, а наипаче всего - здравия и душевного покоя. Ваш А. Чехов.

1839. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 11 декабря 1896 г. Мелихово. Пожалуйте сегодня семь вечера Большую московскую гостиницу. Еду. Чехов.

1840. Л. С. МИЗИНОВОЙ 12 декабря 1896 г. Москва. Мы уже давно ожидаем Вас. Сели уже есть и все-таки продолжаем ожидать Вас. Пока не приедете, нам не подадут второго блюда. Скорее! Ваш А. Чехов. Р. S. Дедушка на меня дуется.

1841. А. П. МАНТЕЙФЕЛЮ 13 декабря 1896 г. Мелихово. Лопасня. 96 13/XII. Многоуважаемый Александр Петрович! Я не совсем здоров (у меня катар дыхательн(ых) путей) и потому, при всем моем искреннем и сердечном желании быть полезным Обществу, принять участие в вечера 4-го января я не могу. Простите на сей раз. Позвольте пожелать Вам всего хорошего и пребыть Вашим покорнейшим слугою. А. Чехов.

{06251}

1842. А. С. СУВОРИНУ 14 декабря 1896 г. Мелихово. 14 дек. Получил Ваши два письма насчет "Дяди Вани" - одно в Москве, другое дома. Не так давно получил еще письмо от Кони, который был на "Чайке". Вы и Кони доставили мне письмами немало хороших минут, но всё же душа моя точно луженая, я не чувствую к своим пьесам ничего, кроме отвращения, и через силу читаю корректуру. Вы опять скажете, что это не умно, глупо, что это самолюбие, гордость и проч. и проч. Знаю, но что же делать? Я рад бы избавиться от глупого чувства, но не могу и не могу. Виновато в этом не то, что моя пьеса провалилась; ведь в большинстве мои пьесы проваливались и ранее, и всякий раз с меня как с гуся вода. 17-го октября не имела успеха не пьеса, а моя личность. Меня еще во время первого акта поразило одно обстоятельство, а именно: те, с кем я до 17-го окт(ября) дружески и приятельски откровенничал, беспечно обедал, за кого ломал копья (как, например, Ясинский) - все эти имели странное выражение, ужасно странное... Одним словом, произошло то, что дало повод Лейкину выразить в письме соболезнование, что у меня так мало друзей, а "Неделе" вопрошать: "что сделал им Чехов", а "Театралу" поместить целую корреспонденцию (95 ) о том, будто бы пишущая братия устроила мне в театре скандал. Я теперь покоен, настроение у меня обычное, но всё же я не могу забыть того, что было, как не мог бы забыть, если бы, например, меня ударили. Теперь просьба. Пришлите мне обычную ежегодную взятку - Ваш календарь, и не найдете ли Вы возможным через какое-нибудь лицо, близко стоящее к Гл(авному) управлению, навести справку, по какой причине до сих пор еще не разрешен нам журнал "Хирургия"? Будет ли разрешен? Прошение подано мной еще 15 окт(ября) от имени проф. Дьяконова. Время не ждет, убытки терпим громадные. Сытин купил именье под Москвой за 50 тысяч, в 14 верстах от станции, близ шоссе. Вы делите пьесы на играемые и читаемые. К какой категории - читаемых или играемых - прикажете отнести

{06252}

"Банкротов", в особенности то действие, где Далматов и Михайлов, на протяжении всего акта, говорят вдвоем только о бухгалтерии и имеют громадный успех? Я думаю, что если читаемую пьесу играют хорошие актеры, то и она становится играемой. Я готовлю материал для книги, вроде "Сахалина", в которой изображу все 60 земских школ нашего уезда, взявши исключительно их бытовую хозяйственную сторону. Это земцам на потребу. Желаю Вам земных и небесных благ, хорошего сна и доброго аппетита. Ваш А. Чехов.

1843. М. П. ЧЕХОВОЙ 15 декабря 1896 г. Мелихово. Здоровье матери значительно лучше. Был Витте и приказал ей лежать еще неделю, даже больше. Печь готова, плотники сегодня кончают. Будь здорова. 96 15/XII. Твой А. Чехов. Купи еще раз средство против мышей (bacillus typhi murium - бАциллус тИфи мУриум). Попроси, чтобы тебе дали свежий препарат. На обороте: Москва. Марии Павловне Чеховой. Сухаревская Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17.

1844. П. Ф. ИОРДАНОВУ 17 декабря 1896 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 96 17/XII. Многоуважаемый Павел Федорович, из заказанных Вами книг посылаю: 1) Богданов. Сельскохозяйственный словарь. 8 р. 2) Бурже. Трагическая идиллия. Gratis. 3) Дерюжинский. Habeas corpus. 2 p. 50 к. 4) Зудерман. Честь. Gratis.

{06253}

5) Кольцов. Стихотворения. Изд. Суворина. 18 коп. (Кроме того, посылаю стихотворения Кольцова, изданные: а) Солдатенковым - gratis, и b) Сытиным - gratis.) 6) Мельшин. В мире отверженных. Gratis. 7) Нефедов. Святочные рассказы. Gratis. 8) Оржешко. Дикарка. 75 к. 9) Петерсон. Семейство Бронте. 1 р. 10) Паульсен. Введение в философию. 3 р. 11) Пругавин. Запросы народа и обяз(анности) интелл(игенции). 2 р. 12) Ренан. Исторические и религиозные этюды. 75 коп. (вм. 1 р.). 13) Рубакин. Этюды о русской читающей публике. 1 р. 50 к. 14) Стокгэм Алиса. Токология. Gratis. 15) Корелин. Иллюстр. чтения по культурной истории. 1 р. 40 к. 16) Зибер. Очерки первобытной экономич(еской) культуры. 4 р. 50 к. 17) Беранже. Песни. 2 р. 18) Ухтомский. Путешествие насл(едника) цесар(евича). 35 р. (вм. 40 р.). 19) Ковалевский. Очерк происхождения семьи. 60 коп. 20) Иванов. Тургенев. 2 р. 21) Кривенко. На распутьи. 1 р. 25 коп. 22) Милюков. Очерки по истории русской культуры. 1 р. Кроме того, посылаются четыре тома сочинений Ибсена, полученные мною по подписке. Не получая долго от Вас ответа на мое письмо и не зная, что Вы разделяете мой взгляд на дорогие издания, я купил Ухтомского, заплатив 35 руб. - согласно Вашему поручению... Издание роскошное, спора нет, но дорого! Подобные издания должны быть приобретаемы библиотекой не иначе, как путем пожертвований. Те книги, которые я посылаю, но не указываю в списке, суть мои обычные пожертвования. Если книга получена, но ее нет в списке, то, значит, она мною жертвуется - так и знайте впредь, хотя слово "жертвуется" не совсем тут подходит, так как я посылаю много и завалящих книг (наприм(ер), стихотворения неизвестных авторов).

{06254}

В прошлый раз я послал в библиотеку "Калифорнский рудник" Д. Гирса, с автографом. Эта книга дорого стоит, так как Гирс, как Вам известно, уроженец Таганрога. С 1, 3, 5, 8, 9, 10, 11, 13, 15, 16, 17, 19, 20, 21 и 22 сделана скидка 10%. Итого (если не ошибаюсь) 64 р. 28 к. Книг по сельскому хозяйству не заказывайте, я пришлю их достаточно при справочном отделе. Венгерова пришлю. Посылаю собрание сочинений И. А. Крылова, изданное довольно основательно, с рисунками, примечаниями и проч., под редакцией Божерянова. Посылаю VI том Лескова. Чтобы театр не платил дорого за пьесы, нужно, чтобы библиотека имела у себя полное собрание пьес и успела бы вовремя сноситься с авторами. Я тоже занят переписью. Позвольте пожелать Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов. Пришлите мне список журналов и газет, какие Вы будете получать в 1897 г. Сегодня я написал, чтобы в библиотеку высылались "Известия министерства земледелия и государственных имуществ". За пересылку книг уплачено. На конверте: Заказное. Таганрог. Его высокоблагородию Павлу Федоровичу Иорданову.

1845. З. В. ЧЕСНОКОВОЙ 18 декабря 1896 г. Мелихово. Многоуважаемая Зинаида Васильевна! Подателю сего для Ольги Толоконниковой дайте: Ammonii bromati 6,0 Natr. jodati 2,0 Aq. destill. 200,0

{06255}

Ds. По 1 стол. ложке 4 раза в день. Если Ammonii bromati нет, то замените бромистым натрием или, если нет натрия - бромистым калием. Когда же к нам? Желаю Вам всего хорошего. Уважающий Вас А. Чехов. 18-XII-96

1846. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 18 декабря 1896 г. Мелихово. Милый Франц Осипович, очевидно, у Вас есть невеста, которую Вам хочется поскорее сбыть с рук; но извините, жениться в настоящее время я не могу, потому что, во-первых, во мне сидят бациллы, жильцы весьма сумнительные; во-вторых, у меня ни гроша, и, в-третьих, мне всё еще кажется, что я очень молод. Позвольте мне погулять еще годика два-три, а там увидим - быть может, и в самом деле женюсь. Только зачем Вы хотите, чтобы жена меня "растормошила"? Ведь и без того тормошит сама жизнь, тормошит шибко. Когда мы увидимся? Вы вернетесь 7-го янв(аря); около 10-го у нас перепись, в которой я участвую и которая, по-видимому, протянется до февраля. Весь февраль мне придется провести в поездках по школам (в качестве усердного земца). Когда вернетесь, черкните строчку-другую, я урву денек и примчу в Москву. Мне нужно и очень, очень хочется повидаться. Вы пишете: "Ваша посланница узнала мой новый адрес". Позвольте, какая посланница? Я никого не посылал к Вам (клянусь!) и теперь недоумеваю. Если она еще раз придет, то задержите ее и отправьте в участок. Счастливой Вам дороги!! Но я Вам не завидую, потому что за границей теперь, особенно в отелях, холодно. Крепко жму руку и благодарю за письмо тысячу раз. Ваш А. Чехов. 96. 18/XII. Лопасня, Моск. губ.

{06256}

Вы будете в Мюнхене? Там превосходные оптики. Если случится Вам быть в оптическом магазине, то возьмите прейскурант поподробнее, со зрительными трубами, телескопами и микроскопами - и потом подарите мне. Теперь о здоровье. Во мне бациллы, я постоянно покашливаю, но в общем чувствую себя недурно и пребываю в непрерывном движении. Ходят слухи, что Левитан серьезно болен. Иллюстрированный, конечно.

1847. А. С. СУВОРИНУ 19 декабря 1896 г. Мелихово. Посылаю Вам под бандеролью рукопись, которую вчера привез мне мой сосед Семенкович. Подпись - Черноморец. Это насчет русско-китайской дороги. То, что говорил мне Семенкович, ссылаясь на Муравьева-Амурского и на Венюкова, - убедительно; рукопись же его я не читал. Если рукопись не сгодится, то, пожалуйста, пришлите мне ее обратно. Низко кланяюсь. Ваш А. Чехов. 96 19/XII. На обороте: Петербург. Алексею Сергеевичу Суворину. Эртелев, 6.

1848. В. H. СЕМЕНКОВИЧУ 21 или 22 декабря 1896 г. Мелихово. Многоуважаемый Владимир Николаевич, отвечаю на Ваше письмо по возвращении из Москвы: 1) Статью Вашу я послал Суворину не медля, на другой же день. 2) За вино merci. 3) Марок посылаю на 40 коп. 4) Вчера я разлетелся к Павлу Буре за часами, но

{06258}

оказалось, что никаких часов у него нет, - и я удалился с конфузом. 5) За прейскурант merci. 6) В Москве я ел селянку, а также белугу. Ваш А. Чехов.

1849. К. М. СТАНЮКОВИЧУ 22 декабря 1896 г. Москва. Шлю сердечный привет. Низко кланяюсь глубокоуважаемому юбиляру. Антон Чехов.

1850. А. И. ВВЕДЕНСКОМУ 24 декабря 1896 г. Мелихово. Лопасня. Москов. губ. 96 24/XII. Многоуважаемый Арсений Иванович! В настоящее время я занят срочной работой, которую кончу лишь в начале января. В январе у меня перепись и другие дела, так что я едва ли успею прислать Вам что-нибудь ранее февраля. Во всяком случае от всей души благодарю Вас за приглашение и желаю прочного и продолжительного успеха. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

1851. П. О. УККЕ 24 декабря 1896 г. Мелихово. Лопасня. Москов. губ. 24-XII-96 Милостивый государь Павел Оскарович! Корректурные поправки в оттисках, посланных мною брату, сделаны по рукописи, поэтому Вы имеете полное основание и право поступить согласно Вашему желанию.

{06259}

Декабрьскую часть "Моей жизни" с поправками привезет Вам брат М. П., а пока позвольте пожелать Вам всего хорошего и пребыть уважающим Вас и готовым к услугам. А. Чехов.

1852. Л. С. МИЗИНОВОЙ 27 декабря 1896 г. Мелихово. Милая Лика, так как Вы приедете к нам встречать Новый год, то позвольте дать Вам поручение: на Тверской у Андреева купите четверть (бутыль) красного вина Кристи 17 и привезите. Только не выпейте дорогой, прошу Вас. Если не привезете, то мы без вина!! Будьте здоровы, канталупа. Ваш А. Чехов. 96 27/XII. За вино я отдам.

{06260}

1897

1853. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 1 января 1897 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 97 1/I. Откуда Вы взяли, что я забыл Вас, почтенная коллега? О нет, мысль моя следует за Вами так же неотступно, как тот московский офицер, который влюблен в Вас. Дело в том, что я занят, занят по горло: пишу и зачеркиваю, пишу и зачеркиваю, а тут еще разные "обчественские" дела, перепись in spe, поездки, пациенты и тьма-тьмущая гостей... Голова кружится! При такой обстановке мудрено писать письма. Поздравляю Вас с Новым годом, с новым счастьем, с новыми надеждами и желаю Вам двести тысяч дохода в неделю. А главное, желаю того, что Вы забыли пожелать мне в Вашем письме, - желания жить. Что нового и хорошего в Петербурге? Будут ли любители играть "Чайку"? Если будут, то где и когда? Итак, будьте здоровы и играйте в любительских спектаклях, слушайте звон и наслаждайтесь жизнью, как говорится, вовсю. Впрочем, потолкуйте на этот счет с офицером. Ваш cher maоtre А. Чехов. На конверте: Москва. Ее высокоблагородию Елене Михайловне Юст. Пречистенка, д. Борщова, кв. 3.

{06261}

1854. H. M. ЕЖОВУ 2 января 1897 г. Мелихово. Спасибо за письмо, дорогой Николай Михайлович! Поздравляю и я Вас с Новым годом, с новым счастьем и от души желаю, чтобы и Вы и Ваша семья были здоровы. 225 рублей в месяц - это немного, но при благоприятных условиях эта сумма через 2-3 года удвоится и даже утроится, ибо Суворин не скуп и прекрасно вознаграждает своих постоянных сотрудников. Что касается запрещения писать во всех газетах всякие статьи, то не думаю, чтобы оно уж было так категорично. Вам нельзя уходить от беллетристики; главная суть Вашей жизни - беллетристика, фельетоны же, как стихи, составляют лишь соус этой сути. В первое время Вы будете печатать свои рассказы в "Новом времени", потом же, по всей вероятности, мало-помалу перейдете в толстые журналы, против чего, мне кажется, Суворин не будет иметь ровно ничего, ибо для него будет ясно, что беллетристика нисколько не мешает Вам упражняться на поприще "не фельетониста". Во всяком разе я от души радуюсь за Вас и поздравляю. Я жив и здоров. Работы много. Много гостей. Старею, денег нет. Низко кланяюсь Вам и Вашей Соне. Когда приеду в Москву, непременно дам знать. Ваш А. Чехов. 97 2/I. Пообедаем вместе.

{06262}

1855. В. И. ЯКОВЕНКО 2 января 1897 г. Мелихово. Многоуважаемый Владимир Иванович, давно уже собираюсь к Вам и душевно рад Вашему приглашению, но 6 меня, вероятно, не пустят дела и гости. Поздравляю Вас и Вашу семью с Новым годом, желаю счастья. Ваш А. Чехов. 2-I-97 На обороте: Мещерское, Москов. губ. Его высокоблагородию Владимиру Ивановичу Яковенко.

1856. Ал. П. ЧЕХОВУ 3 января 1897 г. Мелихово. Н. И. Позняков пишет мне: "Только что слышал от Вашего брата, почтенного Александра Павловича, о постигшей Вас беде. Теперь уж, я думаю, Вам не до нас, не до нашего сборника". Почтенный брат, о какой это беде Вы говорили этому господину? У меня много гостей, много разговоров, работать трудно - и в самом деле мне теперь не до сборников. "Алкоголизм" получил и очень рад, что тебя пропечатали не Павловичем, а Лукичом. Так тебе и нужно. Нового ничего нет. Если под бедой ты разумел пожар, то считаю долгом присовокупить, что сгорело на 18 рублей, а получено из страхового общества 150 р. Будь здрав и поздравь свое семейство с Новым годом. Погорелец А. Чехов. 97 3/I. Пришли еще каких-нибудь брошюр.

{06263}

1857. А. С. СУВОРИНУ 4 января 1897 г. Мелихово. 4 янв. Поздравляю Вас с Новым годом, с новым счастьем и желаю здоровья, покоя и тьму-тьмущую денег. Поздравляю и с новыми газетами. Мне прислали первый "Руси". Да, бездарно и снаружи и внутри. Ни ума, ни нерва, а лишь одна благонамеренность чиновника-молокососа, авторитетно изрекающего пошлости и дрянности ("потребности правительства"). Гайдебуров звал меня к себе в газету, но я ответил уклончиво, ссылаясь на недосуг и на отсутствие публицистической жилки, - и откуда он взял, что я хочу попробовать себя в новом роде, ведомо одному Аллаху. Ваше письмо от 1-го янв(аря) пришло лишь вечером 3-го, и когда я распечатывал его и читал, то мне казалось, что его читали. Получил от Ахмылова расчет. Торговали моими книгами так же добропорядочно, как и в 1895 г., но в итоге минус 400: в минувшем году пришлось больше заплатить в типографию и взять в феврале аванс. Ссуда в 1500 осталась in status. Я не забыл о том, что обещал Анне Ивановне посвятить "Чайку", но воздержался от посвящения умышленно. С этой пьесой у меня связано одно из неприятнейших воспоминаний, она отвратительна мне, и посвящение ее не вяжется ни с чем и представляется мне просто бестактным. О "Хирургии" до сих пор ни слуху ни духу. Продолжительный обморок - это нехороший симптом, и если бы я встречал у Вас Новый год, то дал бы Софье Ивановне совет сидеть по вечерам дома, не бывать в театре, не ужинать и рано ложиться спать. Фенацетин тут ни при чем. Сытин, известный Вам книгоиздатель, тоже близок к продолжительному обмороку. Он купил имение у кн. Свияжского за 49 тыс. и уже мается. Его так запугали, застыдили и забранили, что он нервничает, не спит и уже продает свою покупку. Вчера он приезжал ко мне, и я отговаривал его и убеждал не слушать советчиков. Ваше письмо о Грингмуте превосходно и имело в наших палестинах громадный успех. Вообще конец

{06264}

96 года был счастливой полосой в истории маленьких писем. Я без меры люблю, когда Вы бываете либеральны, т. е. пишете то, что хотите. Письмо насчет студенческих беспорядков тоже очень хорошо. Когда Вы приедете в Москву? У меня весь январь перепись, среди счетчиков я буду на манер ротного командира. Дня по два, по три я буду урывать и уезжать в Москву. Низко кланяюсь Анне Ивановне, Насте, Боре и поздравляю с Новым годом. Ваш А. Чехов.

1858. А. С. КИСЕЛЕВУ 5 января 1897 г. Мелихово. 97 5/I Лопасня, Моск. губ. Дорогой Алексей Сергеевич, все мы сердечно благодарим Вас за память и за поздравление и в свою очередь шлем Вам и всем Вашим новогодний привет и пожелание всего лучшего. Все мы живы и в большинстве здравствуем. У отца и матери инфлюэнца. Когда же мы, наконец, увидимся? Нам бы как-нибудь встретиться в Москве и пообедать вместе. Крепко жму Вам руку и еще раз благодарю за память. Ваш А. Чехов. Р. S. Посылаемые пять рублей потрудитесь присоединить к капиталу П. А. Архангельского.

1859. В КОНТОРУ ПЕТЕРБУРГСКИХ ИМПЕРАТОРСКИХ ТЕАТРОВ 5 января 1897 г. Мелихово. В Контору императорских С.-Петербургских театров. Имею честь покорнейше просить выслать мне гонорар за мои пьесы по следующему адресу: Лопасня, Московск. губ. Антону Павловичу Чехову. Антон Чехов. 5-го января 1897 г. Лопасня.

{06265}

1860. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 5 января 1897 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 97 5/I. Милый Жан, здравствуйте! Я и моя фамилия благодарим Вас за поздравление и в свою очередь шлем Вам новогодний привет и пожелание всего лучшего. После 10-го мне необходимо быть в Москве, но, представьте, около 10-го начинается перепись, а я при здешних счетчиках состою чем-то вроде боцмана. Перепись продолжится до 28-го. Трудно будет уехать, но я все-таки постараюсь урвать два-три дня, этак около 12-15-го, и поехать в Москву, чтобы кутнуть с Вами. Вы опять в мрачном "Кокоревском подворье"! Это Эскориал, и Вы кончите тем, что станете Альбой. Вы юморист, по натуре человек жизнерадостный, вольный, Вам бы нужно жить в светленьком домике, с хорошенькой голубоглазой актриской, которая весь день пела бы Вам тарарабумбию, а Вы, наоборот, выбираете всё унылые места вроде Кокоревки или Студеной горы, которая почему-то представляется мне Шлиссельбургом, и водите компанию с такими инквизиторами, как Соловьев или рыжий Фудель! Сытин был у меня и обещал еще раз приехать после 10-го. Вот приезжайте-ка! Все мы будем Вам очень, очень рады. Мать Вас помнит и любит, и бережет масленку (с купидоном на крышке), которую Вы подарили ей. Что пишете? Вам бы надо перекочевать в "Вестник Европы" - туда, где Вы начали. Это лучший журнал из всех толстых. Будьте здоровы, милый Жан, крепко жму Вам руку и еще раз сердечно благодарю за письмо. Ваш А. Чехов. Переезжайте жить в Серпухов!

1861. З. В. ЧЕСНОКОВОЙ 5 января 1897 г. Мелихово. Многоуважаемая Зинаида Васильевна, не найдете ли Вы возможным приехать к нам? Во-первых, за все праздники Вы у нас ни разу не были, и во-вторых, у

{06266}

нас много больных, которые нуждаются в Вашей помощи. Нездоров и я. Привезите с собой, если у Вас есть, 6 порошков codeini по 1/6 грана (0,01), так чтобы все шесть порошков содержали один гран. Привезите на всякий случай и кружку. Простите, что я Вас беспокою. Искренно Вас уважающий А. Чехов. с. Мелихово. 97 5/I. На конверте: Ее высокоблагородию Зинаиде Васильевне Чесноковой в Добрынихе.

1862. П. Ф. ИОРДАНОВУ 6 января 1897 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 97 6/I. Многоуважаемый Павел Федорович, посылаю два ящика книг. Из заказанных Вами книг посылаются: 1) Золя. Рим. Gratis. 2) Венгеров. Русские книги, в. I-VI. Ц. 2 р. 10 к. С цены 2 сделана скидка 10%. Посылаю кусочек справочного отдела. На первое время, конечно, придется ограничиться пустяками, никто и не заглянет в наш справочный отдел, но в 4-5 лет из пустяка мало-помалу выработается нечто серьезное и полезное. Справочные издания, кроме словарей и календарей, я делю на отделы: 1) Администр(ативный) и юридич(еский). 2) Домашнее хозяйство (куда относятся: строительный материал, одежда, обувь, украшения и т. п.). 3) Сельское хозяйство. 4) Техника и машины. 5) Торговля, страхование. 6) Печать, образование. 7) Театр и музыка. 8) Спорт и игры. 9) Медицина и ест(ественные) науки. Нет надобности иметь для справочного) отдела особое помещение или отделение. На виду должны быть только календари и словари, всё же остальное может пребывать под спудом или в одной куче с другими книгами; нужно только, чтобы заведующая знала в точности, что есть в библиотеке по каждому отделу,

{06267}

и чтобы к услугам обывателя был список всего, что есть. Справочный отдел обойдется очень недорого, но он может утомить и надоесть; зато он, если развить его, мало-помалу привлечет в библиотеку обывателей и сделает для многих библиотеку необходимой в их практической жизни. Я посылаю Вам лишь малую часть, надо в сто раз больше. Поздравляю Вас с Новым годом, с новым счастьем и желаю всего лучшего. Искренно Вас уважающий и преданный А. Чехов. Венгерова я буду продолжать покупать. На конверте: Заказное. Таганрог. Его высокоблагородию Павлу Федоровичу Иорданову.

1863. В. H. СЕМЕНКОВИЧУ 6 января 1897 г. Мелихово. Многоуважаемый Владимир Николаевич, у меня есть "Вся Россия" за прошлый год. Посылаю Вам ее; Вы усмОтрите, что в ней учителей нет. У нас все больны инфлуэнцией. Кашляют, лихорадят, лежат. Адресуйтесь за адресом Матченко к директору реального училища Посадскому или просто напишите ему с передачей Матченко. Там разберут. Ваш А. Чехов. 97 6/I. На обороте: Его высокоблагородию Владимиру Николаевичу Семенковичу.

1864. Н. И. ЗАБАВИНУ 9 января 1897 г. Мелихово. Милостивый государь Николай Иванович! Посылаю Вам: 1) Портфейль. 2) Чернильницу, 5 перьев, ручку и карандаш.

{06268}

3) 90 листов А. 4) 5 листов Б. Выражено желание, чтобы подготовительные работы начаты были по возможности раньше, т. е. завтра, 10-го января. С почтением А. Чехов. 9 янв. 97 г. При сем посылается также знак. На обороте: с. Новоселки. Его высокоблагородию Николаю Ивановичу Забавину.

1865. В. H. СЕМЕНКОВИЧУ 9 января 1897 г. Мелихово. Посылаю Вам: 1) Папку 2) Знак, который разрешаю носить всюду, даже в бане 3) Чернильницу, великолепную ручку, 5 перьев, карандаш 4) 110 листов А и 12 листов Б. Выражаю желание, чтобы подготовительные работы были начаты по возможности раньше, т. е. завтра, 10 января. Ваш А. Чехов, 9 янв. 97 г.

1866. А. С. СУВОРИНУ 11 января 1897 г. Мелихово. 11 янв. У нас перепись. Выдали счетчикам отвратительные чернильницы, отвратительные аляповатые знаки, похожие на ярлыки пивного завода, и портфели, в которые не лезут переписные листы, - и впечатление такое, будто сабля не лезет в ножны. Срам. С утра хожу по избам, с непривычки стукаюсь головой о притолоки, и

{06269}

как нарочно голова трещит адски; и мигрень, и инфлуэнца. В одной избе девочка 9 лет, приемышек из воспитательного дома, горько заплакала от того, что всех девочек в избе называют Михайловнами, а ее, по крестному, Львовной. Я сказал: "Называйся Михайловной". Все очень обрадовались и стали благодарить меня. Это называется приобретать друзей богатством неправедным. "Хирургия" разрешена. Начинаем издавать. Будьте добры, окажите услугу - велите напечатать прилагаемое объявление на первой странице и записать в мой счет. Журнал будет очень хороший, и сие объявление не может принести ничего, кроме осязательной существенной пользы. Ведь большая польза, если людям режут ноги. Кстати по медицинской части. Найдено средство от рака. Вот уже почти год, как с легкой руки русского врача Денисенко пробуют сок чистотела, или бородавника (chelidonium), и приходится теперь читать о поразительных результатах. Рак болезнь тяжкая, невыносимая, смерть от него - страдальческая; можете же судить, как человеку, посвященному в тайны эскулапии, приятно читать об этих результатах. Прислал мне Алексей Петрович до праздника столовые часы в кожаном футляре. Можете себе представить, в дороге все внутренности у часов превратились в кашу, стрелки отскочили, и теперь часовые мастера говорят, что починить их стоит дорого, дороже, чем стоят сами часы. Только не говорите об этом Алексею Петровичу. Дни прибавляются. Скоро весна. Нижайший поклон и привет Анне Ивановне, Насте и Боре. Да хранит Вас господь бог. Ваш А. Чехов. Что с "Лучом"? Я уже запечатал это письмо и приклеил марку, как пришло письмо из конторы Петерб(ургских) имп(ераторских) театров: требуют условие. Оно у Вас, пошлите, пожалуйста, плюс 1 р. 25 к., которые я послал Вам марками. Простите за эти скучные поручения, ради создателя.

{06270}

1867. Н. И. ЗАБАВИНУ 12 января 1897 г. Мелихово. Милостивый государь Николай Иванович. Г. заведующий переписным участком просит Вас пожаловать в Бавыкинское волостное правление к 11 часам утра 16 января. Посылаю свидетельство. Имею честь быть с почтением А. Чехов. 12 янв. На конверте: Его высокоблагородию Николаю Ивановичу Забавину.

1868. В. H. СЕМЕНКОВИЧУ 12 января 1897 г. Мелихово. 12 янв. Многоуважаемый Владимир Николаевич! Посылаю Вам диплом. Благоволите дать расписку в получении. К. А. Голяшкин просит всех счетчиков собраться в волости 16-го янв(аря) к 11 часам утра. 15-го я уеду в Москву (лечиться от головной боли средствами, Вами прописанными), возвращусь 17-го. Поэтому я не увижусь с К. А. Голяшкиным. Будьте добры, передайте ему, что 1) Его письмо с открытыми листами я получил 12-го янв(аря), что вписаны фамилии в листы не мною, а писарем, и поэтому остался без листа А. Н. Баранов, заменивший И. А. Вареникова. 2) Перепись повсеместно в волости была начата 10 утром, за исключением лишь Угрюмова, где перепись начнется 13-14. 3) Вместо И. А. Вареникова работает, как Вам уже сказано, г. Баранов. 4) Весь переписной материал находится в гостиной на рояле. 5) Нужны заглавные листы.

{06271}

6) Я уже кончил Бершово и теперь обхожу Мелихово. 7) Если я возвращусь 16-го, то со станции приеду прямо в Бавыкино. 8) Всё обстоит благополучно. 9) Просится в счетчики Кочетков из Крюкова, о котором я уже писал К. А. Голяшкину. Это молодой человек, фабрикант, с хорошим почерком. Согласен и в отъезд, так что его можно записать кандидатом и по Бавыкин(ской) и по Васильевской вол(ости). Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов.

1869. М. П. ЧЕХОВОЙ 13 января 1897 г. Мелихово. Суббота. 15-го я, вероятно, приеду в Москву и остановлюсь в Б(ольшой) м(осковской). Будет ли вечер у Виктора Александровича? Если да, то приходи ко мне к 8-9 часам, поедем вместе. Всё благополучно. Твой А. Чехов. Вчера за ужином была постная селянка. На обороте: Москва. Сухаревская Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой.

1870. М. П. ЧЕХОВОЙ 14 января 1897 г. Москва. Я приехал сегодня. В(иктор) А(лександрович) просит быть у него 15-го к одиннадцати часам вечера. Ранее этого часа он будет на заседании.

{06272}

15-го весь вечер я буду дома. Будь здорова. 14-го янв. Твой А. Чехов. На обороте: Здесь. Сухаревская Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой.

1871. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 14 января 1897 г. Москва. Многоуважаемая коллега, я только что приехал. Неизвестно, буду ли я завтра в Москве, и потому не найдете ли Вы возможным повидаться со мной сегодня? Если да, то не пожалуете ли Вы ко мне? Я без багажа, у меня с собой нет сюртука; к тому же я старый литератор, обременен семейством и проч. и пр. и приехать к Вам не могу. Большая московская, 9. Ваш cher maоtre А. Чехов. 14 янв.

1872. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 16 января 1897 г. Москва. Милый Франц Осипович, уходя от Вас, я так спешил, что, кажется, не простился с господином, с которым Вы меня познакомили. Извиняюсь. Гольцеву сообщил то, что нужно, а теперь уезжаю, кланяюсь Вам низко и крепко жму руку. Ваш А. Чехов. 97 16/I. На обороте: Здесь. Ермолаевский пер., свой дом. Францу Осиповичу Шехтелю.

{06273}

1873. А. С. СУВОРИНУ 17 января 1897 г. Мелихово. 17 янв. Сегодня я именинник!! В Панаевском театре, конечно, нельзя оставаться, но театр нужен и нужен, и если Вы не построите его, то его построят другие, и Вы потом всю жизнь будете сердиться на себя и бранить в газете этот новый театр. В постройке театра нет никакого риска. Вы спрашиваете, когда я приеду. Дело в том, что я занят теперь ужасно. Никогда еще у меня не было столько работы, как теперь. Отлучиться трудно, но все же до весны мне придется побывать в Петербурге по очень важному делу - важному прежде всего для меня. Книжная торговля в "Русской мысли" идет шибко. Громадный спрос из провинции на серьезную научную литературу. Книжный магазин устроен в комнате при редакции, рядом с конторой, торгуют интеллигентные люди. А у Сытина шибко пошли его новые издания по самообразованию, на английский манер, в серых переплетах. Насчет чумы, придет ли она к нам, пока нельзя сказать ничего определенного. Если придет, то едва ли напугает очень, так как и население, и врачи давно уже привыкли к форсированной смертности, благодаря дифтериту, тифам и проч. Ведь и без чумы у нас из 1000 доживает до 5-летнего возраста едва 400, и в деревнях, и в городах на фабриках и задних улицах не найдете ни одной здоровой женщины. Чума будет тем страшна, что она явится через 2-3 месяца после переписи; народ истолкует перепись по-своему и начнет лупить врачей, отравляют-де лишних, чтобы господам больше земли было. Карантины мера не серьезная. Некоторую надежду подают прививки Хавкина, но, к несчастью, Хавкин в России не популярен; "христиане должны беречься его, так как он жид". Напишите мне что-нибудь. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов. Часы, присланные Алексеем Петровичем, приказали долго жить. Павел Буре объявил мне вчера, что починить их нельзя - и часы пошли в лом.

{06274}

1874. M. M. ЧЕМОДАНОВУ 17 января 1897 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 97 17/I. Многоуважаемый Михаил Михайлович, немножко промедлил ответом на Ваше письмо, потому что был в Москве и вернулся лишь вчера. Будьте добры, передайте Григорию Аветовичу, что я согласен вполне. Только, пожалуйста, напишите, к какому сроку нужен рассказ и какой нужен рассказ - новый или же уже бывший в печати? Мать благодарит Вас за память. Она рада бы приехать в Москву, да всё нездоровится и старость берет свое - трудно двинуться с места. Желаю Вам всего хорошего и крепко жму руку. Ваш А. Чехов. Мы пустили в ход старую пружинку, новая осталась. Не прислать ли ее Вам?

1875. П. Ф. ИОРДАНОВУ 18 января 1897 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 97 18/I. Многоуважаемый Павел Федорович, посылаю Вам книги. Из заказанных библиотекою авторов Вы найдете в ящике: 1) Микулич. Зарницы. 2) Ожешко. Хам. Обе книги - gratis. Посылаю несколько томов "Библиотеки для самообразования" в серых переплетах, издаваемой на английский манер. Это хорошее, полезное издание. Перепись, перепись и перепись, всё время и все человеки заняты переписью, и мой рояль весь завален листами А и Б. Счетчики то и дело ходят за объяснениями, я читаю им лекции. Желаю Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов. На конверте: Заказное. Таганрог. Его высокоблагородию Павлу Федоровичу Иорданову.

{06275}

1876. В ТИПОГРАФИЮ А. С. СУВОРИНА 18 января 1897 г. Мелихово. Возвращаю корректуру "Чайки". Часть черновой корректуры от 257 до 270 страницы я оставил у себя, чтобы Вам не высылать мне ее еще раз. Посылаю 2 листа "Палаты 6" и последнюю ф(орму) "Дяди Вани". Листы "Дяди Вани" будьте добры пришлите мне в четырех экземплярах. С почтением А. Чехов. 97 18/I. На обороте: Петербург. В типографию А. С. Суворина. Эртелев, 13.

1877. Ал. П. ЧЕХОВУ 20 января 1897 г. Мелихово. 20 янв. Безнравственный брат! Письмо, присланное тобою, написано некиим, мне совершенно неведомым инженером Садовским, который просит меня выслать ему 75 р., взятые будто бы мною у него осенью в Ростове... "выслать мне на станцию Тихорецкую Куб(анской) обл(асти) данные мною Вам в долг в дороге осенью прошлого года 75 рублей. Деньги же мне крайне нужны"... Что сей сон значит? На Кавказе я был не осенью, а летом, никакого Садовского не видел и денег в дороге никогда ни у кого не брал. Летом было в газетах, что в Самаре проездом гостил Антон Чехов. Это тоже мой двойник, ибо в Самаре я отродясь не бывал. Гею я ничего не стану писать. У нас всё благополучно, кроме разве того, что немного прихварывает мать. У нее было воспаление вен на ногах, потом инфлуэнца, потом в одно прекрасное утро она вдруг почувствовала одышку, так что дня два я сильно беспокоился, предполагая, что тут виноваты вены (тромб).

{06276}

Так-то, Саша. Не надо быть штанами. 17-го января я был именинник. Отчего ты меня не поздравил? Это с твоей стороны подло. Твой благодетель А. Чехов. Тем более, что скоро я получу медаль за перепись.

1878. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 20 января 1897 г. Мелихово. 20 янв. Многоуважаемая collega! От "Серпуховского собрания любителей драматического искусства" пришел ответ. Пишут: "Кружок московских любителей может воспользоваться нашим помещением и дать спектакль в пользу земских школ Серпуховского уезда сего 26 января". Обещают сочувствие и проч. и проч. Но не рано ли - 26 января? Что до меня, то я предпочел бы февраль, когда сборы будут больше. Да и любители едва ли успеют собраться к 26-му. Как ответить? Насчет рукописи наводил справку. Она у Вукола Лаврова, который не читал ее и не мог читать, так как у него сильное горе: умерла мать. Гольцев обещал добыть рукопись и прочесть. Как поживают Ваши часы? Провожая Вас, я все собирался попросить Вас поклониться Вашей сестре, но помешали часы. Сейчас узнал, что некий неизвестный разъезжает по югу под именем Антона Чехова и берет, где удастся, взаймы. Получил сегодня письмо с требованием вернуть 75 р. Каково? А летом я читал, что в Самаре проездом был Антон Чехов. А я никогда не бывал в Самаре. Иметь двойников - это ли не слава? Желаю Вам всего хорошего. Отравленный, но уже давно выздоровевший cher maоtre А. Чехов. Я удрал из Москвы накануне своих именин, предварительно пригласивши к себе на пирог добрых знакомых.

{06277}

Испугался, сообразив, что хорошие именины продолжаются три дня и что из Москвы я не выбрался бы до 20-го. На конверте: Москва. Ее высокоблагородию Елене Михайловне Юст. Пречистенка, д. Борщова, кв. 3.

1879. М. П. ЧЕХОВОЙ 21 января 1897 г. Мелихово. В здоровье Е. Я. Ч(ехов)ой никаких перемен не замечается. Аппетит хорош, самочувствие - тоже. Завтра Аграфена едет на мельницу. Умерла Федосья Меркулова. За обедом был разговор о хозяйстве. Борщ. Жаркое с жар(еным) луком, который плавал в жидкости. Мороз -5. Утром дым в кабинете. Пришли "Новое слово" и "Cosmopolis". Antoine. Тебе от Андреева пришлют вино. Привези. Вторник. На обороте: Москва. Сухаревская-Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17 Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой.

1880. М. П. ЧЕХОВОЙ 22 января 1897 г. Мелихово. Среда. В здоровье Е. Я. Ч(ех)овой особенных перемен не замечается. Она говорит, что ей лучше и что по утрам уже не бывает тяжело. Сегодня с раннего утра (было еще темно) ее беспокоили, хлопали дверью, так как уезжали на мельницу. А вчера рано утром все хлопотали, как бы в кладовой не замерзли синенькие.

{06278}

Если успеешь, купи и привези матери 1/4 или 1/2 фунта зернистой икры, лучшей, ни капли не соленой, чтобы зерно отделялось от зерна. Купи в новом рыбном магазине или у Андреева. Будь здорова! Твой А. Чехов. Андрееву заказан товар. Если не найдется денег на икру, то Андреев пусть впишет в счет и прибавит к наложенному платежу. На обороте: Москва. Сухаревская Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой.

1881. Н. М. ЕЖОВУ 23 января 1897 г. Мелихово. 23 янв. Лопасня, Моск. г. Милый Николай Михайлович, прилагаемое письмо прислано мне моим приятелем доктором Николаем Ивановичем Коробовым (Б. Полянка, д. Поземщикова). Речь идет о благотворительном обществе при первой городской больнице. Мораль: 1) В городских больницах в Москве лечится, главным образом, голь, которая, выписавшись, заболевает вновь и погибает, так как не имут одежды, достаточно не дырявой, чтобы можно было жить на морозе и в сырости. Ослабленные болезнью дети и выпущенные из больниц дохнут по той же причине. Отсюда: необходимы благотворительные учреждения при больницах - общества, ясли и проч. и проч. 2) Благотворительные общества существуют, но висят на волоске, ибо каждое из них питается подаяниями, выпрашиваемыми у 2-3 лиц; живы эти лица - живо и общество. Умрут или закапризничают они - и общества нет. Отсюда: необходимо, чтобы почтенные москвичи обеспечили эти общества постоянным и обязательным участием всех и каждого... Богатый москвич тратит сотни и тысячи на то, чтобы из меньшей братии создать побольше проституток, рабов, сифилитиков, алкоголиков - пусть же дает он хотя гривенники для

{06279}

лечения и облегчения порой невыносимых страданий этой обобранной и развращенной им братии. Я жалею, что письмо моего приятеля коротко. Не найдете ли Вы возможным и нужным повидаться с ним? Он мог бы дать Вам много материала бытового и цифрового. Он очень умный человек. Бывает дома после двух. Кстати сказать, лечит прекрасно. Как живете? В феврале буду в Москве - увидимся. Будьте здоровы. Крепко жму руку. Ваш А. Чехов.

1882. М. П. ЧЕХОВОЙ 23 января 1897 г. Мелихово. В здоровье Е. Я. Ч(еховой) перемен не замечается. Она говорит, что ей лучше. Высылаем за тобой лошадей в субботу утром. Будь здорова и кланяйся Марии Тимофеевне Удодовой. Твой Antoin. Идет снег. Четверг. На обороте: Москва. Сухаревская Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой.

1883. В. Н. СЕМЕНКОВИЧУ 24 января 1897 г. Мелихово. Многоуважаемый Владимир Николаевич! Благоволите написать мне официально, сколько потребуется Вам для копий листов формы А и листов формы Б. Я посылаю в Серпухов нарочного, и если Вы запоздаете с требованием, то останетесь без листов и лишитесь медали. Нижегородскую летопись прочту. Фотографии возвращаю.

{06280}

Что нового в Петербурге? Я пишу, пишу, пишу... летят брызги и искры!! Кланяюсь Вам и Евгении Михайловне. Ваш А. Чехов. Бочка Ваша. 24 янв. Колпаков - милейший человек, и мне очень хочется его видеть. Не знаете ли его адрес?

1884. И. М. СЕРИКОВУ Около 25 января 1897 г. Мелихово. Многоуважаемый Иван Митрофанович! Посылаю Вам последние счета, относящиеся к постройке Талежского училища. Благоволите приобщить их к остальным счетам и подвести общий итог: во сколько обошлось училище? Позвольте пожелать Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов. Кстати сообщите, сколько я должен Вам за плуги.

1885. В СЕРПУХОВСКУЮ УЕЗДНУЮ ПЕРЕПИСНУЮ КОМИССИЮ 25 января 1897 г. Мелихово. В Серпуховскую Уездную переписную комиссию Имею честь покорнейше просить выдать для счетчиков Бавыкинской волости Серпуховского уезда 1600 листов формы А и 30 перечневых листов для монастыря Давидовой пустыни. По поручению заведующего переписным участком А. Чехов. 25 января 1897 г. с. Мелихово. Р. S. Посылаю нарочного. На конверте: г. Серпухов. В Уездную переписную комиссию весьма нужное.

{06281}

1886. В. H. СЕМЕНКОВИЧУ (?) (Отрывок) 25 или 26 января 1897 г. Мелихово. Посылаю обложки формы I для Курникова, Васькина и Бортнева, и 2 формы II - для листов Б, касающихся частных владений, стоящих вне селений. Для А. Н. Баранова: 10 обложек формы I и 2 формы II. Ведомость для подсчета населения - одну Вам, другую ему. Для вторых экземпляров получить ведомость сегодня у меня.

1887. И. М. СЕРИКОВУ 26 января 1897 г. Мелихово. Воскресенье. Многоуважаемый Иван Митрофанович, дома меня удерживает перепись, и я не уеду раньше 3 февраля. Приезжайте (с почтовым или со скорым) и кстати привезите страховые деньги для Петра Грачева и бумажку, на которой я должен расписаться. Московск(ие) любители будут играть в Москве и в Серпухове в пользу не библиотек, а вообще земских школ Серп(уховского) уезда (я имею в виду школу, которая будет строиться в с(еле) Новоселках). 26 января - это слишком рано. Они просят позволения сыграть на Масленой. Итак, жду. Нижайший поклон князю и Василию Ивановичу. Уважающий Вас А. Чехов. На конверте: г. Серпухов. Его высокоблагородию Ивану Митрофановичу Серикову в Земской управе.

{06282}

1888. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 27 января 1897 г. Мелихово. Милый Франц Осипович, как-то на днях я перебирал бумаги и нашел документ, который теперь посылаю Вам - на память. У нас перепись. 3-4 февраля я освобожусь и приеду в Москву надолго. В Петербурге я тоже буду, но не ранее марта. С Репиным мы в добрых отношениях, изредка переписываемся. А позировать я готов, сколько угодно; готов для этого побросать все свои дела, заложить жен и детей. Итак, после 3-го февраля увидимся. Это письмо написано в несколько приемов, так как пишется оно утром, когда то и дело приходят больные. Будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов. 97 27/I.

1889. В. И. ЯКОВЕНКО 30 января 1897 г. Мелихово. Лопасня, Моск. г. Многоуважаемый Владимир Иванович, прочитав Ваше письмо во "Враче", я написал в Москву, чтобы Вам выслали мой "Остров Сахалин". Там Вы найдете немножко о телесных наказаниях и ссылку, между прочим, на Ядринцева, которого рекомендую Вам. Если бы Вы списались с сенатором Анатолием Федоровичем Кони, то, мне кажется, он не отказался бы сообщить Вам, какими литературными источниками он пользовался, когда писал биографию изв(естного) филантропа д-ра Гааза (тюремного врача). Рекомендую также исследование о смертной казни Кистяковского - это история мучительств, каким только когда-либо наказующие подвергали наказуемых. Кстати сказать, юристы и тюремщики разумеют под телесными наказаниями (в узком, физическом смысле) не одни только розги, плети или удары кулаком, но также оковы, "холодную", школьное "без обеда", "на хлеб и на воду", стояние на коленях, битье поклонов, привязывание.

{06283}

Замучила перепись. Никогда еще мне не было так некогда. Желаю Вам всего хорошего и крепко жму руку. Ваш А. Чехов. 97 30/I. Поклон нижайший Надежде Федоровне и д-рам Генике и Васильеву. О том, как тел(есные) наказания действуют на физ(ическое) здоровье, видно из протоколов врачей, которые найдете в процессах об истязаниях. Адрес Кони: Анатолий Федорович Кони, Петербург. Невский, 100.

1890. В. И. ЯКОВЕНКО 1 февраля 1897 г. Мелихово. Многоуважаемый Владимир Иванович, я опять пишу Вам. В с(еле) Васькине Бавыкинск(ой) вол(ости) Серпух(овского) у(езда) есть эпилептик Андрей Григорьев (записанный у Вас). На днях Васькинское общество составило приговор, в котором объявило этого Григорьева опасным для общества и постановило ходатайствовать о принятии его в Мещерское. Приговор этот принесен мне, и я не знаю, что с ним делать. Будьте добры, напишите мне до 6-го февраля, что нужно сделать и куда написать, чтобы приговор этот возымел настоящее действие. Ваш ответ сообщу мужикам. Желаю Вам всего хорошего. Жму руку. Ваш А. Чехов. 97 1/II. Я лечил одну старуху, побитую Григорьевым. На обороте: Мещерское, Москов. г. Его высокоблагородию Владимиру Ивановичу Яковенко.

{06284}

1891. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 2 февраля 1897 г. Мелихово. Лопасня, 97 2/II. Многоуважаемая коллега, посылаю Вам ответ "совета старшин". Выбирайте день; поезжайте в 12 час. со скорым; приехав в Серпухов, подзакусите на станции, садитесь потом на извозчика (очень плохого, ибо хороших здесь нет) и поезжайте в "кружок". Так и скажите извозчику: "в кружок". Приехав во дворец серпуховских дожей, или, как они себя сами называют: "совета старшин", Вы пошлете швейцара за Иваном Митрофановичем Сериковым, который в свою очередь пошлет за С. К. Трутовским (сыном известного художника). Вам дадут чаю, Вам, если нужно, дадут плотника для декораций. Итак, спишитесь со старшинами, адрес коих имеется в прилагаемом письме. Пошлите им афишу, а также список декораций и бутафорских вещей, какие Вам понадобятся. Пишите прямо Трутовскому. Город серый, равнодушный, но рассчитывают, что спектакль даст 75-100 руб. чистых, а для уезда 75 р. всё равно, что для города 1750 р. С марта я уже начинаю строить школу; в июне она уже будет готова. Афишу я повешу на стене в рамочке - это на память о Вашей доброте. Около 6-го приеду в Москву. Дела по горло. Как поживаете? Ваш cher maоtre А. Чехов. Как чувствует себя оный офицер?

{06285}

1892. Н. И. ЗАБАВИНУ 4 февраля 1897 г. Мелихово. Многоуважаемый Николай Иванович! Напоминаю Вам, что вечер 4-го февраля - это крайний срок для представления переписного материала. Буду ожидать Вас сегодня весь вечер, до 12 часов ночи. Уважающий Вас А. Чехов. 4 февр. 97 г. На обороте: Его высокоблагородию Николаю Ивановичу Забавину в с. Новоселках.

1893. В. Н. СЕМЕНКОВИЧУ 4 февраля 1897 г. Мелихово. Многоуважаемый Владимир Николаевич! Имейте в виду, что вечер 4-го февраля - это крайний срок для представления переписного материала. Буду ждать Вас или посланного от Вас до 12 часов ночи. Содержание сего письма сообщите А. Н. Баранову. Ваш А. Чехов. 4 февр. На обороте: Его высокоблагородию Владимиру Николаевичу Семенковичу.

1894. М. П. ЧЕХОВОЙ 4 февраля 1897 г. Мелихово. Я приеду в Москву 6-го или 7-го и остановлюсь в Б(ольшой) московской. Шарик, искусанный Заливаем, околел.

{06286}

Приезжал Сериков, ночевал две ночи. Приезжала новая "здравые понятия". Марина венчалась с Егором, я давал сани и лошадей. Роман вернулся. Поклон г-же Удодовой. Твой А. Чехов. 4 февр. На обороте: Москва. Сухаревская-Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой.

1895. М. П. ЧЕХОВУ 4 февраля 1897 г. Мелихово. Заливай искусал Шарика, последний не выдержал и издох, не дожив таким образом одного месяца до юбилея (5-го марта исполнится пятилетие Мелиховского сидения). - Повторяю, "Лешего" нельзя играть. Конечно, играть доктора нужно мягко, благородно, соображаясь с словами Сони, которая во втором акте называет его прекрасным и изящным. Некую особу поздравляю с кофейной гущей. Ваш папаша А. Чехов. 97 11.4. На обороте: г. Ярославль. Его высокоблагородию Михаилу Павловичу Чехову. Духовская, д. Шигалевой.

1896. Н. И. ЗАБАВИНУ 5 февраля 1897 г. Мелихово. Многоуважаемый Николай Иванович, посылаю Вам обложки; ведомостей же для подсчета населения у меня нет. Ведомость, при нужде, можно сделать из обложки формы I. Засим, по всем делам, относящимся

{06287}

к переписи, обращайтесь в волостное правление. Я уезжаю в Москву. Завтра около 5 часов веч(ера) я заеду в Новоселки, чтобы осмотреть место и распорядиться насчет подвод. Постройка начнется в феврале. Благоволите сказать старосте и С. П. Бахмарину, чтобы они, если можно, завтра около 5 час. были дома. Кроме них, желательно было бы еще присутствие нескольких мужиков - поумнее и толковее. Надеюсь, что завтра увидимся. Надо посоветоваться. Сегодня еду в Талеж чертить план. Всего хорошего. Уважающий Вас А. Чехов. 97 5/II. Просьба: на простой бумаге напишите мне имена, отчества и фамилии домохозяев дер. Люторецкой. Членов их семей - не нужно. На обороте: Его высокоблагородию Николаю Ивановичу Забавину.

1897. А. А. МИХАЙЛОВУ 6 февраля 1897 г. Мелихово. Многоуважаемый Алексей Антонович! Посылаю 5 р. 75 к. Счет с подписью Андрея Иванова приобщите к прочим счетам. Посылаю "Новости дня", 7 шарфов для старшего отделения и платки для девочек. Вашей дочери скажите, что я привезу ей платок из Москвы. За план благодарю, хотя Вы и не написали, сколько аршин в каждой стене в отдельности. Ведь землемер так поймет, что училище в поперечнике сделано из 9 арш. бревен. Сегодня уезжаю. Желаю всего хорошего. Уважающий Вас А. Чехов. 6 февр. На земскую бумагу я ответил. Когда будете в Управе, то попросите, чтобы Вам дали прочесть мой ответ.

{06288}

1898. И. М. СЕРИКОВУ 6 февраля 1897 г. Мелихово. Многоуважаемый Иван Митрофанович, послал Вам план школы, которую будут строить в Новоселках. Пожалуйста, возможно скорее дайте ему движение. Сегодня уезжаю в Москву. Остановлюсь там в Большой московской гостинице. Желаю Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

1899. И. М. СЕРИКОВУ 6 февраля 1897 г. Лопасня. Многоуважаемый Иван Митрофанович! Счетов я не получил, уезжаю в Москву. Если Вы еще не выслали их, то пошлите в Москву в редакцию "Русской мысли", для передачи мне. Был сейчас на почте; письмо это пишу в лесном складе. План школы будет выслан завтра или одновременно с сим. Искренно Вас уважающий А. Чехов. Послано в фонд Новоселковской школы 100 руб. 97 6/II, вечер. На обороте: г 0_0_1_0 . Серпухов. Его высокоблагородию Ивану Митрофановичу Серикову. В Земской управе.

1900. Н. И. ЗАБАВИНУ 7 февраля 1897 г. Москва. 7 февр. 97. Многоуважаемый Николай Иванович, в том пакете, который я дал Вам вчера, есть план. Если Вы еще не послали пакета, то будьте добры, перечертите план - этот второй экземпляр понадобится для плотников, которые

{06289}

придут на днях. Если же пакет уже послан, то все-таки, так или иначе, нужно будет добыть копию плана. Я был у Шибаева, сговорился насчет леса. Вы получите от Шибаева письмо. Желаю Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

1901. А. С. СУВОРИНУ 8 февраля 1897 г. Москва. 8 февр. Больш. москов. гостиница, 2. Перепись кончилась. Это дело изрядно надоело мне, так как приходилось и считать, и писать до боли в пальцах, и читать лекции 15 счетчикам. Счетчики работали превосходно, педантично до смешного. Зато земские начальники, которым вверена была перепись в уездах, вели себя отвратительно. Они ничего не делали, мало понимали и в самые тяжелые минуты сказывались больными. Лучшим из них оказался пьющий и привирающий а lа И. А. Хлестаков - все-таки характер, по крайней мере, хоть с точки зрения комедии, остальные же чёрт знает как бесцветны и как досадно иметь с ними дело. Я в Москве, в Больш(ой) московской) гостинице. Поживу немного, дней 10, и уеду домой. Весь пост и потом весь апрель придется опять возиться с плотниками, с конопатчиками и проч. Опять я строю школу. Была у меня депутация от мужиков, просила, и у меня нехватило мужества отказаться. Земство дает тысячу, мужики собрали 300 р. - и только, а школа обойдется не менее 3 тысяч. Значит, опять мне думать всё лето о деньгах и урывать их то там, то сям. Вообще хлопотлива деревенская жизнь. Ввиду предстоящих расходов уместно будет поставить вопрос: послали ли Вы условие в театральную контору? У меня бывает... кто? Как бы Вы думали? - Озерова, знаменитая Озерова-Ганнеле. Придет, сядет с ногами на диван и глядит в сторону; потом, уходя домой,

{06290}

надевает свою кофточку и свои поношенные калоши с неловкостью девочки, которая стыдится своей бедности. Это маленькая королева в изгнании. А астрономка воспрянула. Она бегает по Москве, дает уроки и ведет дебаты с Ключевским. Немножко поздоровела и, по-видимому, начинает входить в свою колею. У меня на сохранении 250 р., которые мы собрали для нее, - и она вот уж 1 1/3 года не трогает их. У Черткова, известного толстовца, сделали обыск, отобрали всё, что толстовцы собрали о духоборах и сектантстве, - и таким образом вдруг, точно по волшебству, исчезли все улики против г. Победоносцева и аггелов его. Горемыкин был у матери Черткова и сказал: "Вашему сыну предоставляется на выбор - или прибалтийские губ(ернии), где уже живет в ссылке кн(язь) Хилков, или заграница". Чертков выбрал Лондон. Уезжает он 13-го февр(аля). Л. Н. Толстой поехал в Петербург, чтобы проводить его; и вчера повезли Л(ьву) Н(иколаевичу) теплое пальто. Едут многие провожать, даже Сытин. И я жалею, что не могу сделать то же. К Черткову я не питаю нежных чувств, но то, что проделали с ним, меня глубоко, глубоко возмущает. Не побываете ли Вы до Парижа в Москве? Это было бы хорошо. Ваш А. Чехов.

1902. Н. И. КОРОБОВУ 9 февраля 1897 г. Москва. Милый Николай Иванович, я приехал. Большая московск(ая) гостиница, 2. Как бы нам повидаться? Я рассчитываю побывать у тебя, но не могу назначить дня и часа, так как, по обыкновению, дни и часы мои перепутались в Москве, и я не располагаю ими. Как-нибудь побывай у меня - и мы условимся насчет пельменей. Поклон Екатерине Ивановне. Твой А. Чехов. 9 февр.

{06291}

1903. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 9 февраля 1897 г. Москва. 9 февр. Какой день Вы избрали, уважаемая коллега? Cher maоtre Б. москов. гостиница. 2. А. Чехов. На конверте: Ее высокоблагородию Елене Михайловне Юст. Пречистенка, д. Борщова, кв. 3 (Шавровых).

1904. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 10 февраля 1897 г. Москва. 10 февр. Увы, увы! Я сам кашляю, я простудился - и всё же я обязан сегодня вечером быть в одном месте и говорить, говорить... А сейчас я должен ехать обедать, хотя одна мысль о еде противна моему простуженному мозгу. Выздоравливайте и приезжайте навестить страждущего и хандрящего cher'a maitre'a. А. Чехов.

1905. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 12 февраля 1897 г. Москва. Февраль, 12, 1897. Многоуважаемая, почтенная коллега! Спешу поздравить Вас: повесть редакция одобрила и скоро ее напечатает. Лавров очень хвалит. Один интересный молодой человек (штатский) будет сегодня в Благородном собрании на грузинском вечере. Жму руку. Ваш Шерметр.

{06292}

1906. H. M. ЕЖОВУ 15 февраля 1897 г. Москва. Дорогой Николай Михайлович, завтра в 7 час. вечера приходите в редакцию "Русской мысли" по делу, о котором мы говорили. Ваш А. Чехов. Суббота. На обороте: Здесь. Его высокоблагородию Николаю Михайловичу Ежову. Поварская, Б. Трубников(ский) пер., д. Джанумова

1907. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 20 февраля 1897 г. Москва. 20 ф. Итак, многоуважаемая коллега, в субботу утром я уезжаю в Серпухов. В 3-4 часа мы увидимся в Кружке. Если Серпухов не понравится Вам и если Вы утомитесь очень, то, пожалуйста, не поставьте мне этою в вину. Судя по тому, что афиши еще не присланы нам и не разосланы по уезду, с "советом старшин" творится что-то неладное. Боюсь, что известный Вам интриган получит на школу 7 р. 22 к. - только. Ваш Шерметр. О, если бы Вы знали, как мне хочется спать, как я изнемог от юбилеев и обедов!! На конверте: Здесь. Ее высокоблагородию Елене Михайловне Юст. Пречистенка, д. Борщова, кв. 3 (Шавровых).

{06293}

1908. И. M. СЕРИКОВУ 23 или 24 февраля 1897 г. Мелихово. Многоуважаемый Иван Митрофанович! Спешу сообщить Вам, что по приезде в Мелихово мною были получены квитанция на 100 руб., приглашение на санитарный совет и Ваше письмо. Счета же получены не были. Желаю Вам всего хорошего. Отчего Вы не ужинали с нами на вокзале? Ужин вышел очень милый. Искренно Вас уважающий А. Чехов. Квитанция на застрах(ованную) корову также не получена. На обороте: г. Серпухов. Его высокоблагородию Ивану Митрофановичу Серикову. В Земской управе.

1909. А. Л. СЕЛИВАНОВОЙ-КРАУЗЕ 25 февраля 1897 г. Мелихово. Бессердечная немка! Когда увидитесь с Машей, то передайте ей, что лент Вы не купили. За обедом 19-го февраля Вы так увлеклись докторами, что просьба доброго старого учителя была забыта. О вдова, как Вы легкомысленны! Сколько сердечной скорби причиняет мне Ваше поведение! Передайте Маше, что всех девочек - 18; для каждой нужно не менее 1 аршина лент. Желательны цвета: розовый и голубой. О вдова, вдова! Умоляю Вас: исправьтесь! Ваш старый учитель 97 25/II. А. Чехов.

{06294}

1910. И. М. СЕРИКОВУ 25 февраля 1897 г. Мелихово. Многоуважаемый Иван Митрофанович! Сим извещаю Вас, что счета наконец получены. Они были у Алексея Антоновича, которому Вы передали их вместе со страховой квитанцией. Итак, стало быть, всё обстоит благополучно. От всей души благодарю Вас за хлопоты и желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов. 97 25/II. На обороте: г. Серпухов. Его высокоблагородию Ивану Митрофановичу Серикову в Земской управе.

1911. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 26 февраля 1897 г. Мелихово. Многоуважаемая коллега, будьте добры, напишите мне, как здоровье Вашей сестры. До свиданья пока. Желаю всего хорошего. Ваш cher maоtre А. Чехов. 97 26/II. На конверте: Москва. Ее высокоблагородию Елене Михайловне Юст. Пречистенка, д. Борщова, кв. 3 (Шавровых).

{06295}

1912. А. И. ЭРТЕЛЮ 26 февраля 1897 г. Мелихово. Лопасня, Москов. губ. 97 26/II. Милый Александр Иванович, вчера я послал тебе все свои книги, кроме "Сахалина" и "Каштанки". Говорят, что я мало пишу, однако же тюк вышел громадный, и если бы я прибавил еще издания "Посредника" и обе вышеписанные книги, то этот тюк, пожалуй, пришлось бы отправить малою скоростью. "Сахалин" вручу тебе в Москве при свидании, а "Каштанку" пришлю как-нибудь. Из твоих книг у меня имеются только "Гарденины". Ну, как живешь? Как выехал из Москвы и как доехал? Вкусны ли блины были у Солдатенкова? Любительский спектакль в Серпухове дал в пользу школы 101 рубль. После спектакля всю ночь не спал, потом, приехав домой, лег и спал, спал, спал без конца - и теперь наше московское времяпрепровождение представляется мне как бы сном. Будь здоров и благополучен. Крепко жму руку. Твой А. Чехов. На конверте: г. Моршанск, Тамбов. г. Александру Ивановичу Эртелю.

1913. В. М. ЛАВРОВУ 27 февраля 1897 г. Мелихово. Здравствуй, милый Вукол! Шлю тебе и твоим спутникам привет и пожелание счастливого, веселого пути. У нас - 27 февраля. Мороз небольшой, но пронзительный ветер, в комнатах холодно, и я завидую тебе. Нового ничего нет. Будь здоров. Твой А. Чехов. Лопасня, Москов. г. На обороте: Italia Sicilia Palermo fermadi posta al Vucol Lawrow

{06296}

1914. Ал. П. ЧЕХОВУ Конец февраля 1897 г. Мелихово. Любезный брат Александр Виссарионыч! Получив твое письмо, не без сожаления я прочел, что тебя рассчитал "Сын отечества", и теперь я боюсь, как бы не сделал с тобой того же добрый г. Суворин. Оставшись без места, ты обратишься ко мне за помощью, но заранее предупреждаю, что я не дам тебе ни копейки. Кто в письмах к старшим позволяет себе глупые остроты, тот не заслуживает внимания. Надо трудиться и поменьше воображать о своих мнимых достоинствах. И надо также брать пример со старших. У нас всё благополучно. Новая собака гончая перегрызла горло Шарику, и последний околел. Хинка родит аккуратно три раз в год, родит всякий раз странную помесь дворняжки с крокодилом. Холодно, и, по-видимому, еще далеко время, когда щепка полезет на щепку. Тычинкин писал, что приедет в Мелихово, и я ожидал его в течение всей сырной недели; теперь же едва ли он приедет, так как началось ученье. Теперь просьба. Еще осенью контора имп(ераторских) театров прислала мне условие, чтобы я подписал и возвратил его, приложив 1 р. 25 к. Я подписал и, приложив почтовых марок на 1 р. 25 к., послал условие Суворину с просьбой прочесть и послать в контору. Вскоре после этого, почувствовав нужду в деньгах, я написал в контору письмо, прося выслать гонорар за мои пьесы. Контора ответила, что денег она не вышлет, прежде чем не получит от меня условие. Выходит, стало быть, что добрый г. Суворин не послал условие. Будь добр, во избежание неудовольствий и попреков в нерадении, надень брюки и сходи к Суворину; спроси, где условие, где марки и отчего он упорно уклоняется от ответа на мои письма. А деньги мне нужны до зареза, так как у меня опять строится школа. Если же ты не исполнишь этой моей просьбы, то я буду думать, что мой гонорар уже получен тобою (что я и подозреваю; трудно допустить, чтобы целую семгу ты мог купить на собственные деньги!). Здоровье мое ничего, но кашляю. Болит глаз. В животе ходит золотник.

{06297}

Я писал тебе уже, что у матери было воспаление вен на ногах, что даже были угрожающие явления; теперь же она здорова и ест постное. Маша пишет масляными красками портреты - и недурно. Иван советует не жениться. Будь благомысленен и, по возможности, веди благопристойную жизнь и не причиняй нам скорби своим поведением. Твой брат и благодетель А. Чехов. Жду скорейшего ответа.

1915. А. С. СУВОРИНУ 1 марта 1897 г. Мелихово. 1 март. В Москве я прожил дней двадцать и истратил все авансы, теперь же я дома, веду жизнь трезвую и целомудренную. Если на третьей неделе поста Вы приедете в Москву, то и я приеду. Я занят в настоящее время постройкой (не своей, а земской), но уехать могу, только телеграфируйте в Лопасню дня за два. На съезде актеров Вы, вероятно, увидите проект громадного народного театра, который мы затеваем. Мы, т. е. представители московской интеллигенции (интеллигенция идет навстречу капиталу, и капитал не чужд взаимности). Под одной крышей, в красивом, опрятном здании помещаются театр, аудитории, библиотека, читальня, чайные и проч. и проч. План готов, устав пишется, и остановка теперь за пустяком - нужно 1/2 миллиона. Будет акционерное общество, но не благотворительное. Рассчитывают, что правительство разрешит сторублевые акции. Я так вошел во вкус проекта, что уже верю в дело и удивляюсь, отчего Вы не строите театра. Во-первых, это нужно, и во-вторых, это весело и займет два года жизни. Театр как здание, если он выстроен не нелепо, не похож на Панаевский, ни в каком случае не даст убытка. Недавно я устраивал в Серпухове спектакль в пользу школы. Играли любители из Москвы. Играли солидно, с выдержкой, лучше актеров. Платья из Парижа, бриллианты настоящие, но очистилось всего 101 р.

{06298}

Новостей нет, или есть, но неинтересные или печальные. Много говорят о чуме и войне, о том, что синод и министерство просвещения сливаются воедино. Художник Левитан (пейзажист), по-видимому, скоро умрет. У него расширение аорты. А мне не везет. Я написал повесть из мужицкой жизни, но говорят, что она не цензурна и что придется сократить ее наполовину. Значит, опять убытки. В Москве, если будет хорошая весенняя погода, съездим на Воробьевы горы и в монастырь. Из Москвы вместе поедем в Петербург, где мне придется хлопотать по одному делу. Я писал Вам, Вы мне не отвечали, и я уполномочил брата побывать у Вас и узнать, в чем дело. Я просил его также узнать, где условие, которое прислала мне и теперь требует театральная контора. Ушел ли Давыдов из Александринского театра? Экий капризный бегемот. Итак, до скорейшего свидания. А пока черкните строчки две. Анне Ивановне, Насте и Боре нижайший поклон. Будьте счастливы. Ваш. А. Чехов.

1916. M. П. ЧЕХОВОЙ 1 марта 1897 г. Мелихово. Купи хорошую зубную щетку и привези. Нового ничего, всё благополучно. Заливай потрепал Брома, и Бром теперь хворает. Будь здорова. 1-го марта. На обороте: Москва Сухаревская Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17 Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой Твой А. Чехов.

{06299}

1917. Ал. П. ЧЕХОВУ 2 марта 1897 г. Мелихово. Александр Виссарионыч! Книги, которыми ты хочешь меня задобрить, можно послать прямо в Лопасню (или в Москву в книжный магазин Суворина для передачи мне) малою или большою скоростью, в мой счет - т. е. налож(енным) платежом. Но так как тебе лень идти на товарную станцию, то книги может переслать петербург(ский) магазин Суворина, совокупно со своими книгами, в московский магазин. Тебе дали образование, а ты даже этого не можешь исполнить. Чему Вас учат! Суворин на третьей неделе поста уезжает в Москву на съезд сценических деятелей. Постараюсь и я быть в Москве. Вчера было заседание комиссии: решали, где быть новому медицинскому пункту. Выбор пал на Мелихово. Будут строиться больница и квартира для врача. А также аптека и ватерклозет. Мелихово, как видишь, прогрессирует, и надо только удивляться, как это Шестаков распорядился! Будет шоссе, будет школа. Все здоровы. Денег нет. Григорий Чохов женился; извини, что я раньше не поздравил тебя с этой семейной радостью. Если Тычинкин в самом деле собирается ко мне, то можешь навязать ему книги; пусть везет. Твой благодетель, всеми уважаемый помещик А. Чехов. 97 2/III.

1918. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 2 марта 1897 г. Мелихово. Многоуважаемая коллега! Интриган приедет в Москву 4-го марта в полдень на поезде 14 - это по всей вероятности. Если Вы еще не уехали, то телеграфируйте мне лишь одно слово: "дома". Лопасня, Чехову. Дома. Если же Вы согласны позавтракать со мной в "Славянском базаре" (в час дня), то вместо "дома" - напишите:

{06300}

"согласна". Телеграфист может подумать, что я предложил Вам руку и сердце, но что нам до мнения света!! Приеду я на один день, спешно, не остановлюсь нигде; ночевать буду в ресторане. Затем на третьей неделе поста я приеду в Москву уже надолго, дня на четыре, и тогда буду делать визиты. Желаю Вам всего хорошего. Интриган. воскресенье.

1919. И. М. СЕРИКОВУ 6 марта 1897 г. Мелихово. Многоуважаемый Иван Митрофанович, Вы пишете, что не остались с нами ужинать, потому что не сочли себя "в праве получить угощение за свои труды по устройству спектакля". Уверяю Вас, я не имел в виду никаких угощений, а пригласил Вас просто по-приятельски, как доброго знакомого, независимо от спектакля и чьих-либо трудов. Затем, Вы пишете, что, вернувшись со станции, передали от меня благодарность гг. Трутовскому и Тихомирову. Я ничего не могу иметь против этого, так как на самом деле я благодарен им от всей души, как и всем, принимавшим участие в устройстве спектакля, но ведь гг. Трутовский и Тихомиров могут спросить, при чем я тут. Школа не моя, а земская, я даже не попечитель. Пригласить гг. Трутовского и Тихомирова ужинать я хотел, но не решался, так как мы еще не достаточно знакомы. Спектакль можно устроить когда угодно - и в Великом посту, и после. Любители согласятся приехать, это добрейшие люди. Нужно только списаться с ними дней за десять до спектакля. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов. 97. 6/III. На конверте: г. Серпухов. Его высокоблагородию Ивану Митрофановичу Серикову в Земской управе.

{06301}

1920. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 7 марта 1897 г. Мелихово. Милый Франц Осипович, в понедельник я был в Москве, был у Левитана; сей последний сообщил мне, что П. М. Третьяков уже сговорился насчет моего портрета с художником Бразом и что теперь остановка за мной. Я должен написать Бразу, когда я приеду в Петербург (на 5 неделе поста или во второй половине мая), но я не знаю адреса Браза и не знаю, как и у кого навести справки. Не знаете ли Вы или не можете узнать у кого-нибудь, где он живет, как его имя и отчество и проч.? Получив ответ на сей вопрос, я тотчас же бы написал в Питер. Я выслушивал Левитана: дело плохо. Сердце у него не стучит, а дует. Вместо звука тук-тук слышится пф-тук. Это называется в медицине - "шум с первым временем". Как Вам понравился Свенцицкий? Это хороший эскулап. Приеду на третьей неделе, чтобы повидаться кое с кем на съезде, забегу к Вам, а пока жму Вам крепко руку и желаю всяких благ - земных и небесных. Ваш А. Чехов. 97. 7/III.

1921. В. H. СЕМЕНКОВИЧУ 9 марта 1897 г. Мелихово. Многоуважаемый Владимир Николаевич! Увы, приехать не могу - у меня гостья. Спасибо за приглашение. Низко кланяюсь и желаю всяких благ. Ваш А. Чехов. 97. 9/III.

{06302}

1922. Н. И. ЗАБАВИНУ 10 марта 1897 г. Мелихово. Многоуважаемый Николай Иванович! По плану, "пересоставленному" земской управой и присланному мне вчера, окна должны иметь такой размер: 1 1/2 x 2 3/4 арш. Возят ли кирпич? Буту нужно 4 кубика, песку 4 кубика. Хотел было сегодня проехаться к Вам, да каменщик говорит, что Вас дома нет. Желаю всего хорошего. А. Чехов. 10 март.

1923. И. Э. БРАЗУ 11 марта 1897 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 97 11/III. Милостивый государь Иосиф Эммануилович! Мой друг Левитан, пейзажист, сообщил мне, что Вы согласились написать мой портрет для П. М. Третьякова и что остановка теперь только за мной. Он спрашивает в своем письме, когда я могу приехать в Петербург. Всю весну до июня я буду занят одной земской постройкой, но для портрета я могу все бросить и приеду, когда прикажете. Легче всего мне выбраться из дому на 6-7-й неделе поста или во второй половине мая. Желаю Вам всего хорошего и, если позволите, крепко жму Вашу руку. Искренно Вас уважающий и преданный А. Чехов.

{06303}

1924. В. Ф. КОМИССАРЖЕВСКОЙ 11 марта 1897 г. Мелихово. Лопасня, Москов. губ. 97 11/III. Многоуважаемая Вера Федоровна, мне не хочется в Петербург, но меня зовут туда, чтобы писать с меня портрет. Я написал художнику, что могу приехать на 6-7 неделе поста или во второй половине мая. Как бы ни было, Вашим приглашением я воспользуюсь непременно и приеду к Вам (Екатерининский канал, 72, близ Кукушкина моста - так ведь?) в первый же день по приезде в Петербург. Если не застану, то приду в другой раз. Только вот беда: мне кажется, что это письмо не дойдет до Вас, так как в адресе, который Вы прислали, я не разобрал одного слова. Какое-то слово вроде Шексна. Ну, да бог милостив, авось дойдет. За фотографию большое спасибо, за письмо также. Всего Вам хорошего, не хворайте, и не забывайте преданного Вам А. Чехова.

1925. Ал. П. ЧЕХОВУ 11 марта 1897 г. Мелихово. Повсекакий! Полагая, что ты уже доехал до Петербурга, предписую тебе отправиться в Медицинский департамент и взять там копию со свидетельства о явке моей к исполнению воинской повинности; или попроси, чтобы сказали, достаточно ли этого свидетельства, чтобы быть спокойным относительно своей правоспособности. Если достаточно, тогда копии не надо. В департаменте моя медаль в память Александра III, которую возьми и носи ежедневно, я же никому не скажу, что она моя. Надо трудиться. Поэтому сходи в контору императорских театров и скажи, чтобы мне выслали условие для подписи, и заяви, что присланное условие утеряно добрым г. Сувориным. Я требую также, чтобы ты сходил в типографию Суворина и взял обратно материал, который еще осенью я выслал для новой книжки. Книжка не печатается,

{06304}

и я боюсь, как бы Упокоевы и Не-упокоевы не потеряли оригинала. Если же ты не исполнишь всего этого, то я не дам тебе штанов, когда ты облюешь свои. Ничего не дам. Птицы едят семя и благодарят тебя за благодеяние. Саша, как приятно быть добрым!.. Сейчас за чаем Виссарион разводил о том, что необразованные лучше образованных. Я вошел, он замолчал. Скоро приеду в Петербург и буду с тебя взыскивать, а пока низко кланяюсь и желаю твоему семейству всего хорошего. Я надавал тебе в этом письме поручений ввиду твоих жалоб на то, что я к тебе редко обращаюсь. Стало быть, ты сам виноват. Впрочем, если не исполнишь поручений, то я тебя, так и быть уж, сечь не буду. Твой А. Чехов. 97 11/III.

1926. П. Ф. ИОРДАНОВУ 12 марта 1897 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 97 12/III. Многоуважаемый Павел Федорович! Посылаю для городской библиотеки немного книг. Среди них Вы найдете заказанные книги: 1) Киланд. "Яд. Фортуна" и 2) "Наедине", сборник. Посылаю издание главной переписной комиссии. Я кашляю. Хотелось бы пожить в Таганроге, подышать дымом отечества, да всё некогда. Желаю Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов. На конверте: Заказное Таганрог Его высокоблагородию Павлу Федоровичу Иорданову

{06305}

1927. H. H. ХМЕЛЕВУ 14 марта 1897 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 97 14/III Многоуважаемый Николай Николаевич! Постройка Новосельской школы быстро подвигается вперед; сруб уже готов и весь материал свезен. План уже послан в губернскую управу. Пишу это Вам к тому, что сегодня приезжала ко мне Шибаева и просила уплатить за лес, и я обещал ей деньги до 25 марта. Было бы очень хорошо, если бы Вы прислали нам тысячу рублей теперь, на этих днях, а если нельзя тысячу, то хотя бы пятьсот. В вагоне Вы говорили, что те пятьсот, которые дадут нам безвозвратно, мы можем получить теперь же. Пожалуйста! О дне, когда деньги будут высланы в нашу управу, уведомите меня, а я с своей стороны уведомлю Шибаеву. На днях они говорили, что Вы приедете к нам в Талежскую школу на экзамен. Заранее благодарю и низко кланяюсь. Если вы будете экзаменовать, то и я приеду. Желаю Вам всего хорошего и крепко жму руку. Поклон Надежде Наумовне. Ваш А. Чехов.

1928. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 15 марта 1897 г. Мелихово. Милый друг, приеду 20-го марта или днем ранее и привезу повесть. Это наверное. Едут за Машей на станцию, и я вот пользуюсь случаем, чтобы черкнуть тебе. Будь здоров. Твой Antonio. 15 март. На обороте: Москва Виктору Александровичу Гольцеву Б. Никитская, в редакции "Русской мысли"

{06306}

1929 С. И. ШАХОВСКОМУ 17 марта 1897 г. Мелихово. 17 март. Дорогой Сергей Иванович, была у меня Шибаева и просила уплатить ей за лес теперь же, до 25 марта. Ссылается на платеж по векселю и проч. и проч. Я написал H. H. Хмелеву, просил денег и напомнил ему об его обещании выдать нам тысячу рублей в этом году, до собрания. Вчера пришел от него ответ. Он пишет, что как скоро уездная управа вышлет в губернскую приговоры обществ и свое поручительство, в тот же день будет выслана и ассигновка на тысячу рублей. Он пишет, что уездная управа в своей просьбе о выдаче пособия и ссуды должна указать, взамен какой из предположенных на 1897 г. к постройке школ испрашиваются эти деньги; в числе школ, намеченных для постройки на нынешний год, есть несколько таких (по его словам), которые не будут выстроены в этом году, наприм(ер) Ситне-Щелкановская. Поручиться за нас можно, так как у нас уже свезено материала и сделано несравненно более, чем на тысячу-в этом можно убедиться каждый час. В Р. S. Никол(ай) Николаевич пишет, что если уездная управа не найдет возможным поручиться за уплату ссуды, то придется ограничиться в нынешнем году только выдачею 500 руб. безвозвратного пособия, но что во всяком случае отношение об этом уездной управы должно быть налицо, иначе деньги не будут отпущены. Я уже писал об этом В. Е. Чельцову, а сегодня пишу Вам в надежде, что вопрос будет решен так или иначе до 25-го марта. В прошлом году Шибаев ждал деньги полгода, а часть уплатил я ему только в этом году; конечно, может он подождать и теперь, но он так старается, что как-то неловко не выручить его. Я писал уже Вам насчет овса и клевера. А когда пришлете косы? Я осматривал старую новоселковскую школу; мне кажется, что она годилась бы для хорошей людской; придется только прибавить один венец.

{06307}

Желаю Вам всего хорошего, храни Вас Аллах. Жму руку. Ваш А. Чехов. 17-го вечер. Получен овес. Жеребец привез овес, клевер и тимофеевку. Большое Вам спасибо от меня и от сестры. Мешки оставляем за собой; я писал, что нужен один пуд клевера, но это ничего, что Вы прислали два. Излишек я пущу в дело. При сей оказии посылаю книгу для земской библиотеки. Еще раз спасибо. Ваш А. Чехов.

1930. Л. А. АВИЛОВОЙ 18 марта 1897 г. Мелихово. 18 март. Сердитая Лидия Алексеевна, мне очень хочется повидаться с Вами, очень - несмотря даже на то, что Вы сердитесь и желаете мне всего хорошего "во всяком случае". Я приеду в Москву до 26 марта, по всей вероятности в понедельник, в 10 часов вечера; остановлюсь в Больш(ой) московской гостинице, против Иверской. Быть может, приеду и раньше, если позволят дела, которых у меня - увы! - очень много. В Москве я пробуду до 28-го марта и затем, можете себе представить, поеду в Петербург. Итак, до свиданья. Смените гнев на милость я согласитесь поужинать со мной или пообедать. Право, это будет хорошо. Теперь я не надую Вас ни в каком случае; задержать дома меня может только болезнь. Жму Вам руку, низко кланяюсь. Ваш А. Чехов. Последняя фраза Вашего письма - "Я, конечно, поняла". Что Вы поняли?

{06308}

1931. И. Э. БРАЗУ 18 марта 1897 г. Мелихово. Лопасня, Москов. губ. 97 18/III. Многоуважаемый Иосиф Эммануилович! Итак, я приеду в Петербург в начале шестой недели и даже немного ранее, этак, примерно, 28-29 марта. По приезде тотчас же явлюсь к Вам, а пока позвольте пожелать Вам всего хорошего. Уважающий Вас А. Чехов.

1932. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 18 марта 1897 г. Мелихово. Твое последнее письмо получил после того, как уже послал повесть. Корректуру вели изготовить в двух экземплярах, к понедельнику; приеду и прочту в единый миг. Правда ли, что ты имел намерение приехать к нам, чтобы вместе отпраздновать именины Лики? Вот ежели бы! Твой Antonio. вторник. На обороте: Москва Виктору Александровичу Гольцеву Б. Никитская, в редакции "Русской мысли"

1933. Г. М. ЧЕХОВУ 18 марта 1897 г. Мелихово. Лопасня, Москов. губ. 97 18/III. Милый Жоржик, получил я от тебя из Анапы два письма, но не ответил тебе ни разу; причина тому, во-первых, недосуг: много всякой работы, много хлопот, ибо от юности моея мнози борют мя страсти; и во-вторых, не о чем было писать. Жизнь проходит однообразно, и нечем похвастать.

{06309}

У нас снег; грачи прилетели, но скворцов еще нет; погода промозглая, дорога портится, одним словом, скверно. Зато, небось, в Таганроге уже настоящая весна! Завидую тебе и буду завидовать до середины апреля, когда, вероятно, и у нас будет хорошо. На шестой неделе поста уезжаю в Петербург, куда вызывают меня, чтобы писать с меня портрет для Третьяковской галереи. Возвращусь к Страстной неделе и проживу дома до конца мая. У меня и в этом году постройка: строю школу в селе Новоселках (на середине пути от станции до Мелихова). Новостей нет никаких. Хина ощенилась, привела на свет рыженького щепка, которого мы за его солидность прозвали Майором. На днях этот Майор издох. Была у нас, если помнишь, большая дворовая собака Шарик. И этот Шарик тоже издох. Ему перегрыз горло Заливай, гончий, которого подарили нам. Вот и все наши новости. Теперь просьба. Недавно таганрогская гимназия праздновала 100-летний юбилей, и директор издал историческую записку - об этом я читал во "Всемирной иллюстрации". Будь благодетелем, так или иначе достань эту историю и пришли мне в Лопасню заказной бандеролью. Лучше всего, если бы ты повидался с директором и лично попросил у него для меня его великое произведение; и кстати узнал бы ты у него, освобожден ли от платы Вениамин Евтушевский. Скажу тебе по секрету: за Вениамина внес я плату за первое полугодие с условием, что благотворительное общество (при гимназии) взнесет за второе. Это условие передано мною в совет гимназии через M. H. Псалти, и если оно принято, то я буду держаться его и во все последующие годы - так передай директору. Андрею же Павловичу и своей маме ничего не говори; я тогда обманул их, сказав, что был у директора. Что Володя? Как его дела и успехи? Напиши поподробнее. Тете и сестрам низко кланяюсь, а тебе крепко жму руку. Будь здоров и прости своего брата за неаккуратность. Твой А. Чехов.

{06310}

1934. Н. И. ЗАБАВИНУ 19 марта 1897 г. Мелихово. Николай Иванович! Прилагаемое письмо отправьте в Люторецкое со школьниками или как знаете. Был сегодня у меня князь и дал обещание, что тысячу рублей нам выдадут к 25 марта. Стало быть, всё обстоит благополучно. Искренно Вас уважающий и преданный А. Чехов.

1935. П. А. СЕРГЕЕНКО 20 марта 1897 г. Мелихово. Твое приглашение соблазнительно, драгоценный Петр Алексеевич, но воспользоваться им нет никакой возможности. С тех пор как я стад. мироедом, у меня не бывает дня свободного. Постройки, поездки и проч. и проч., и, кроме того, еще в марте предстоит читать корректуру новой повести (которая пойдет в апрельской "Русской мысли"), добыть тысячу рублей - для чего, вероятно, придется зарезать человека, ибо легальные источники все иссякли - и, кроме всего прочего, надо еще ехать в Петербург не позже 6-й недели поста. Вот тут и выбирай время для свидания с друзьями. Конечно, я рад бы всей душой и полечить, и устроить аптеку, и поучить желающих медицине, а главное, рад был бы повидаться с тобой и потолковать, но - дела! дела! Подождем лета, а пока извини. Ну, как живешь? Что пишешь? Где ныне берешь авансы? Давненько мы уже не виделись, а догадаться приехать ко мне ты не хочешь. На Святой неделе и на Фоминой я буду дома. Будь здоров и благополучен. Жму руку. Твой А. Чехов. 97 20/III.

{06311}

1936. В. H. СЕМЕНКОВИЧУ Март, до 21-го, 1897 г. Мелихово. У Ивана так называемый Status febrilis неопределенного характера. Пока болезнь еще не выяснилась, дайте ему столовую ложку касторового масла и велите ему поваляться в постели дня два. А через два дня дайте знать, буде не выздоровеет. Я сам нездоров: плюю кровью. Как вы поживаете? Низко кланяюсь всем Вашим, а Вам желаю здравия. Ваш А. Чехов. На обороте: Его высокоблагородию Владимиру Николаевичу Семенковичу

1937. В КОНТОРУ ПЕТЕРБУРГСКИХ ИМПЕРАТОРСКИХ ТЕАТРОВ 21 марта 1897 г. Мелихово. В Контору императорских С.-Петербургских театров. Прилагая при сем подписанное мною условие и 1 р. 25 к., имею честь покорнейше просить выслать мне гонорар за мои пьесы по адресу: Лопасня Москов. губ. Антону Павловичу Чехову. Антон Чехов. 21 марта 1897 г. Лопасня Моск. г.

1938. Л. А. АВИЛОВОЙ 22 марта 1897 г. Москва. Большая московс. гост., 5. Суббота. Я приехал в Москву раньше, чем предполагал. Когда же мы увидимся? Погода туманная, промозглая, а я немного нездоров, буду стараться сидеть дома! Не найдете ли Вы возможным побывать у меня, не дожидаясь моего визита к вам? Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов.

{06312}

1939. Р. Ф. ВАЩУК 22 марта 1897 г. Москва. 97 22/III. Большая московск. гостиница, 5. Милостивая государыня! Приехав вчера в Москву, я получил от Вас письмо, в котором Вы выражаете желание прислать мне Ваши рукописи. Я рад служить Вам; рукописи прочту с удовольствием и искренно выскажу свое мнение. Пробуду в Москве до субботы. А. Чехов.

1940. H. H. ОБОЛОНСКОМУ 22 марта 1897 г. Москва. Приезжайте, голубчик, сегодня в "Славянский базар" 40, где остановился Суворин. Я заболел. Ваш А. Чехов. Суббота. Письмо 1939а

1941. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 23 марта 1897 г. Москва. Милый Виктор Александрович, если шехтелевский проект у тебя, то пришли мне его на одни сутки; нужно показать одному богатому человеку. Вчера вечером со мной случился скандал: только что сел обедать, как из легкого пошла кровь, которую я унял только к утру. И ночевать пришлось не дома. Будь здоров и богом храним. Твой А. Чехов. Воскресенье.

1942. И. П. ЧЕХОВУ 23 марта 1897 г. Москва. Большая московская гостиница, 5. Я сижу дома, так как чувствую себя немножко нездоровым. Побывай у меня, кстати есть дело. Соне и Володе нижайший поклон и привет. В Москве Суворин. Твой А. Чехов. Воскресенье.

{06313}

1943. Л. А. АВИЛОВОЙ 24 марта 1897 г. Москва. Вот Вам мое преступное curriculum vitae: В ночь под субботу я стал плевать кровью. Утром поехал в Москву. В 6 часов поехал с Сувориным в Эрмитаж обедать и, едва сели за стол, как у меня кровь пошла горлом форменным образом. Затем Суворин повез меня в "Славянский базар"; доктора; пролежал я более суток - и теперь дома, т. е. в Больш(ой) московской) гостинице. Ваш А. Чехов. Понедельник.

1944. Е. З. КОНОВИЦЕРУ 24 марта 1897 г. Москва. Милый Ефим Зиновьевич, мне хочется повидать Вас, но я нездоров; сижу дома безвыходно и плюю в рукомойник кровью. Кстати есть дело. Поклон Евдокии Исааковне и детям. Понедельник. Ваш А. Чехов.

1945. H. H. ОБОЛОНСКОМУ 25 марта 1897 г. Москва. Идет кровь. Больш. моск. гост., 5.

1946. Л. А. АВИЛОВОЙ 25 марта 1897 г. Москва. Возьмите мою корректуру у Гольцева в "Русской мысли" сами. И принесите мне почитать что-нибудь Ваше и еще что-нибудь. Я Вас очень благодарю. Чехов.

{06314}

1947. E. З. КОНОВИЦЕРУ Март, не ранее 25, 1897 г. Москва. Подателя сего г. Коновицера прошу впустить ко мне. А. Чехов.

1948. M. П. ЧЕХОВОЙ 25 или 26 марта 1897 г. Москва. Пожалуйста, ничего не рассказывай матери и отцу.

1949. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 26 марта 1897 г. Москва. Милый Виктор Александрович, пришли мне икры четверть фунта зернистой и 1/2 фунта паюсной высший сорт. Сие мне разрешено. Я просил докторов, чтобы они, буде ты приедешь, впустили тебя в мою темницу. Мне легче. Будь здоров, голубчик. Твой А. Чехов. Мне можно есть сладкое, выпустят меня к Пасхе. Среда. На обороте: Здесь Виктору Александровичу Гольцеву Б. Никитская, в редакции "Русской мысли"

1950. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 26 марта 1897 г. Москва. 26 март. Увы и ах! Я приехал уже в Москву, чтобы затем продолжать свой путь на север, как вдруг с моими легкими случился скандал, пошла горлом кровь - и вот я дежу в клиниках и пишу на бумаге, на которой, как видите, только что стоял графин. Меня выпустят отсюда, но, говорят, это случится не раньше Пасхи... Пишите мне, а то я подохну с тоски. Москва, Девичье поле, клиника проф. Остроумова.

{06315}

Увы, увы! Пришлите мне чего-нибудь съедобного, наприм(ер), жареную индейку, а то мне ничего не дают, кроме холодного бульона. Привет Вам, крепко жму руку. Ваш калека А. Чехов. На конверте: Петербург Ее высокоблагородию Елене Михайловне Юст Фурштадтская, 8.

1951. А. С. ЯКОВЛЕВУ 26 или 27 марта 1897 г. Москва. Я немножко захворал, заарестован доктором и лежу теперь в клинике профессора Остроумова. У меня кровохаркание. Хуже всего то, что меня отсюда не выпустят раньше Пасхи, а мне хотелось уговорить Вас дать еще один спектакль в Серпухове на Святой неделе и хотелось самому взять на себя обязанности бутафора и декоратора. Пишу лежа. Навестите меня.

1952. Р. Ф. ВАЩУК 27 марта 1897 г. Москва. Милостивая государыня! Ваш рассказ "В больнице" я прочел в клинике, где я теперь нахожусь. Отвечаю Вам лежа. Рассказ очень хорош, начиная с того места, которое я отметил красным карандашом. Начало же банально, не нужно. Продолжать Вам следует, конечно, при условии, что писание доставляет Вам удовольствие, - это во-первых, во-вторых, при условии, что Вы еще молоды и что Вы научитесь правильно и литературно ставить знаки препинания. Что касается "Сказки", то, мне кажется, это не сказка, а набор таких слов, как гномы, фея, роса, рыцари, - всё это фальшивые бриллианты, по крайней мере, на нашей русской почве, по которой никогда не ходили ни

{06316}

рыцари, ни гномы и на которой едва ли сыщете человека, могущего представить себе фею, обедающую росой и лучами. Бросьте это; надо быть искренней художницей, писать только то, что есть или что, по Вашему мнению, должно быть, надо писать картины. Возвращаюсь к первому рассказу: не следует много писать о себе; Вы пишете о себе, впадаете в преувеличения и рискуете остаться на бобах; Вам или не поверят, или холодно отнесутся к Вашим излияниям. Желаю всего хорошего. А. Чехов. 97 27/III. Девичье Поле. Клиника проф. Остроумова.

1953. H. И. ЗАБАВИНУ 27 марта 1897 г. Москва. Многоуважаемый Николай Иванович! Когда я приехал в Москву, у меня пошла кровь по-настоящему; доктора заарестовали меня и засадили в темницу, сиречь в клиники. Теперь адресуйтесь так: Девичье поле, университетские клиники, отделение проф. Остроумова, А. П. Чехову. Если случится быть в Москве, то навестите болящего. Ко мне никого не пускают, но Вас пустят, если Вы будете настаивать и покажете записку, которую при сем посылаю. Кстати, привезите мне марок 2, 3 и 5-тикопеечного достоинства и 30 бланков для открытых писем - всего на 2 рубля. Пишу Вам лежа на спине. Выпустят меня отсюда не раньше пятницы Страстной недели. В Петербург не пускают. Идите на тягу и знайте, что я Вам адски завидую. Уважающий Вас А. Чехов. 27 марта. Черкните два слова, а то скучно. Никому не говорите о клиниках, а то слух дойдет до моей матери; испугается.

{06317}

На отдельном листке: Прошу впустить ко мне подателя сего Н. И. Забавина. А. Чехов. На конверте: Лопасня Москов. губ. Его высокоблагородию Николаю Ивановичу Забавину в Новоселках

1954. А. С. СУВОРИНУ 27 марта 1897 г. Москва. Меня выпустят из клиники только в Страстную пятницу - не раньше. В Петербург запрещают ехать. Пишу лежа. Кровь идет помаленьку. Мне привезли из дому телеграмму, в которой Настя приглашает меня на спектакль. Передайте, что я благодарю от всей души. Пишите, а то скучно чертовски. Спасибо Васе, присылает газеты. Будьте здоровы! Ваш А. Чехов. 97 27/III.

1955. M. П. ЧЕХОВОЙ 27 марта 1897 г. Москва. Маша, притащи мне осьмушку чаю и немножко одеколона. Будь здорова. 97 27/III. через час после твоего ухода. На обороте: Здесь Марии Павловне Чеховой Сухаревская Садовая, д. Кирхгоф, 17. Твой А. Чехов.

{06318}

1956. Л. А. АВИЛОВОЙ 28 марта 1897 г. Москва. Ваши цветы не вянут, а становятся всё лучше. Коллеги разрешили мне держать их на столе. Вообще Вы добры, очень добры, и я не знаю, как мне благодарить Вас. Отсюда меня выпустят не раньше Пасхи; значит, в Петербург попаду я не скоро. Мне легче, крови меньше, но всё еще лежу, а если пишу письма, то лежа. Будьте здоровы. Крепко жму Вам руку. Ваш А. Чехов. 97 28/III.

1957. Р. Ф. ВАЩУК 28 марта 1897 г. Москва. Вместо того, чтобы сердиться, вы повнимательнее прочтите мое письмо. Я, кажется, ясно написал, что Ваш рассказ очень хорош, кроме начала, которое производит впечатление лишней пристройки. Позволять Вам писать или не позволять - не мое дело; я указал Вам на молодость, потому что в 30-40 лет уже поздно начинать; указал на необходимость выучиться правильно или литературно ставить знаки препинания, потому что в художественном произведении знаки зачастую играют роль нот, и выучиться им по учебнику нельзя; нужны чутье и опыт. Писать с удовольствием - это не значит играть, забавляться. Испытывать удовольствие от какого-нибудь дела значит любить это дело. Простите, мне трудно писать; я всё еще лежу. Прочтите еще раз мое письмо и перестаньте сердиться. Я был вполне искренен, и вот пишу Вам опять, потому что искренно желаю Вам успеха. А. Чехов. 28 март.

{06319}

1958. А. С. СУВОРИНУ 29 марта 1897 г. Москва. Крови меньше, но положение неопределенное. Неизвестно, когда выпустят. Пришлите имя, отчество, адрес Носилова. Кланяюсь Анне Ивановне, Насте, Боре, Эмили. Приходил Толстой. Чехов. На обороте: Петербург. Суворину.

1959. П. М. ТРЕТЬЯКОВУ 29 марта 1897 г. Москва. Милостивый государь Павел Михайлович. Я написал И. Э. Бразу, что буду у него в конце пятой недели поста, и уже поехал в Петербург, но в Москве неожиданно задержало меня кровохарканье и теперь я лежу в клинике Остроумова и неизвестно, когда меня отсюда выпустят. Во всяком случае до мая я едва ли попаду в Петербург. Не знаю, как мне благодарить Вас, многоуважаемый Павел Михайлович. О своей болезни я напишу Иосифу Эммануиловичу, напишу лежа, потому что иначе мне запрещено писать. Позвольте пожелать Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий и преданный А. Чехов. 97 29/III.

1960. И. Э. БРАЗУ 29 марта 1897 г. Москва. Многоуважаемый Иосиф Эммануилович! Я поехал к Вам, но на пути в Москве со мной произошел неприятный казус: доктора арестовали меня и засадили в клинику, У меня кровохарканье; теперь

{06320}

легче, но положение неопределенное, неизвестно, когда меня выпустят на свободу. Вероятно, ранее мая я не попаду в Петербург. Где Вы будете жить летом? Желаю Вам всего хорошего. Мой адрес до выздоровления: Москва, Девичье поле, клиника проф. Остроумова. Искренно Вас уважающий А. Чехов. 97 29/III.

1961. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 29 марта 1897 г. Москва. Милый Франц Осипович, большущее Вам спасибо! Получил всё и уже съел половину. Вино мне разрешили именно то самое, которое у Вас есть. Одной бутылки совершенно достаточно, хватит до Пасхи. Третьякову я написал. Дела мои как будто бы лучше, но кровь всё еще течет из непоказанного места. Будьте здоровы, голубчик. Спасибо еще раз. Ваш А. Чехов. 97 29/III.

1962. А. С. СУВОРИНУ 1 апреля 1897 г. Москва. Доктора определили верхушечный процесс в легких и предписали мне изменить образ жизни. Первое я понимаю, второе же непонятно, потому что почти невозможно. Велят жить непременно в деревне, но ведь постоянная жизнь в деревне предполагает постоянную возню с мужиками, с животными, стихиями всякого рода, и уберечься в деревне от хлопот и забот так же трудно, как в аду от ожогов. Но всё же буду стараться менять жизнь по мере возможности, и уже через Машу объявил, что прекращаю в деревне медицинскую практику. Это будет для меня и облегчением, и крупным лишением. Бросаю все уездные должности, покупаю халат, буду греться на солнце и много есть. Велят мне есть раз шесть в день и возмущаются, находя, что я ем

{06321}

очень мало. Запрещено много говорить, плавать и проч., и проч. Кроме легких, все мои органы найдены здоровыми, все органы; что у меня иногда по вечерам бывает импотенция, я скрыл от докторов. До сих пор мне казалось, что я пил именно столько, сколько было не вредно; теперь же на поверку выходит, что я пил меньше того, чем имел право пить. Какая жалость! Автора "Палаты 6" из палаты 16 перевели в

14. Тут просторно, два окна, потапенковское освещение, три стола. Крови выходит немного. После того вечера, когда был Толстой (мы долго разговаривали), в 4 часа утра у меня опять шибко пошла кровь. Мелихово здоровое место; оно как раз на водоразделе, стоит высоко, так что в нем никогда не бывает лихорадки и дифтерита. Решили общим советом, что я никуда не поеду и буду продолжать жить в Мелихове. Надо только покомфортабельнее устроить помещение. Когда надоест в Мелихове, то поеду в соседнюю усадьбу, которую я арендовал для братьев, на случай их приезда. Ко мне то и дело ходят, приносят цветы, конфекты, съестное. Одним словом, блаженство. Про спектакль в зале Павловой читал в "Петерб(ургской) газете". Передайте Насте, что если бы я был на спектакле, то непременно поднес бы ей корзину цветов. Анне Ивановне нижайший поклон и привет. Я пишу уже не лежа, а сидя, но написав, тотчас же ложусь на одр свой. Ваш А. Чехов. 97 1/IV. Пишите, пожалуйста, умоляю.

1963. Н. И. ЗАБАВИНУ 2 апреля 1897 г. Москва. Многоуважаемый Николай Иванович, на сих днях (до Пасхи) пришлют для Вашей квартиры камин. В случае, если вздумаете уехать надолго, поручите кому-нибудь в Ваше отсутствие получить накладную и

{06322}

товар, чтобы потом не пришлось платить много полежалого. При камине будут еще кое-какие вещи; это для собственной моей персоны. 29 рублей сдайте в Управу, когда будете в Серпухове; сдайте 25 р., а 4 р. оставьте на мелкие расходы. Спасибо Вам. Ваш А. Чехов. 972/IV. Письмо получил и позавидовал Вам безмерно. Мне запрещена тяга. Запрещено всё интересное. Hа обороте: Лопасня Московск. губ. Его высокоблагородию Николаю Ивановичу Забавину в Новоселках

1964. М. Р. СЕМАШКО 2 апреля 1897 г. Москва. Милый Семаша, если Вы всё еще хвораете, то побывайте у доктора, которого я для Вас нашел. Это самый настоящий и сделает всё, что нужно. Зовут его Викентий Антонович Свенцицкий, Ваш земляк. Принять он Вас может в любой день с 10 до 2 часов, в хирургической клинике проф. Боброва на Девичьем поле. Чем скорее пойдете к нему, тем лучше. Ваш А. Чехов. 97 2/IV. Кланяйтесь Свенцицкому. На обороте: Здесь Его высокоблагородию Мариану Ромуальдовичу Семашко Пречистенка, д. Арманд, Меблиров. комнаты, 5

{06323}

1965. Ал. П. ЧЕХОВУ 2 апреля 1897 г. Москва. Девичье поле, клиники, 97 2/IV. Дело вот в чем. С 1884 года начиная у меня почти каждую весну бывали кровохаркания. В этом году, когда ты попрекнул меня благословением святейшего синода, меня огорчило твое неверие - и вследствие этого, в присутствии г. Суворина, у меня пошла кровь. Попал в клиники. Здесь определили у меня верхушечный процесс, т. е. признали за мной право, буде пожелаю, именоваться инвалидом. Температура нормальная, потов ночных нет, слабости нет, но снятся архимандриты, будущее представляется весьма неопределенным и, хотя процесс зашел еще не особенно далеко, необходимо все-таки, не откладывая, написать завещание, чтобы ты не захватил моего имущества. В среду на Страстной меня выпустят, поеду в Мелихово, а что дальше - там видно будет. Приказали много есть. Значит, не папаше и мамаше кушать нада, а мне. Дома о моей болезни ничего не знают, а потому не проговорись в письмах по свойственной тебе злобе. В апрельской "Русской мысли" пойдет моя повесть, где описан (отчасти) пожар, бывший в Мелихове по случаю твоего приезда в 1895 г. Твоей жене и детям нижайший поклон и привет - от всего сердца, конечно. Будь здрав. Твой благодетель А. Чехов.

1966. И. Э. БРАЗУ 4 апреля 1897 г. Москва. 4 апр. Многоуважаемый Иосиф Эммануилович. У меня, по определению докторов, процесс в легочных верхушках. Крови уже нет, я хожу свободно и 10 апреля уеду к себе в Лопасню, но будущее мое неопределенно. Возможно, что во второй половине мая меня пошлют на кумыс, а осенью куда-нибудь на юг. Во всяком случае, буду изо всех сил гнуть к тому, чтобы быть в Петербурге 5-10 мая. Если это не удастся и

{06324}

если я летом буду здоров (относительно), то поеду на родину в Таганрог. Из Таганрога рукой подать в Херсонскую губ(ернию), где Вы будете находиться. Если Вы будете расположены работать летом, то сообщите мне ваш херсонский адрес - и я приеду. Пейзажист Левитан серьезно болен. У него расширение аорты. Расширение аорты у самого устья, при выходе из сердца, так что получилась недостаточность клапанов. У него страстная жажда жизни, страстная жажда работы, но физическое состояние хуже, чем у инвалида. От всей души благодарю Вас за письмо и Ваше сочувствие. Желаю всего хорошего и крепко жму руку. Искренне Вас уважающий и преданный А. Чехов. 4 апр.

1967. А. С. СУВОРИНУ 4 апреля 1897 г. Москва. Брать Солодовник(овский) театр я Вам решительно не советую. Во-первых, это один из самых непопулярных театров в Москве, и во-вторых, чтобы заставить консервативных москвичей ходить в новый театр, нужно раскачивать их лет десять. Малый театр усердно посещается, потому что он симпатичен. Корш перебивается с хлеба на квас, потому что его театр лишь терпят, но не любят. Театров для интеллигенции и средней публики в Москве пока достаточно, и если в чем чувствуется недостаток, так это только в народном театре. Вы могли бы создать хороший народный театр, и это дело вполне удовлетворило бы Вас, мне кажется, но Солодовник(овский) театр не годится для народного и, чтобы вести это дело в Москве, надо безвыездно жить в Москве. Так я думаю. После 10-го апр(еля) уезжаю в Мелихово. Буду стараться много есть и ежедневно взвешивать себя на весах - препротивное дело. Если не буду прибавляться в весе, то придется ехать на кумыс. Третьего дня я послал Вам письмо с подробным (относительно) описанием своей болезни. Крови уже нет.

{06325}

Если, по соображениям, Ваше письмо придет в клиники до 10-го апреля, то пишите мне в клиники, если же позже 10-го, то - в Лопасню. О театре хорошо бы поговорить поподробнее. Не приедете ли вы в Москву в конце апреля или в начале мая? Мне кажется, что и Станиславский отсоветует Вам брать Солодовн(иковский) театр. Это важный симптом, что сам Станиславский не берет этого театра. По-моему, принять в соображение следует и то, что судьбу театра устраивает факторша, та самая, которая подошла к Вам в "Славян(ском) базаре". Если имение продает или сдает в аренду не сам хозяин, а фактор, то уж значит имение не без изъянов. Желаю всяких благ и низко кланяюсь. Ваш А. Чехов.

1968. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 5 апреля 1897 г. Москва. 5 апр. Милый Виктор Александрович, какая вкусная икра! Меня выпустят в четверг. В этот день после 10 часов я поеду к Мандлю покупать халат, потом к Теодору стричься и потом к тебе в редакцию. В пятницу домой. Будь добр, попроси Петра Николаевича или Инноцентия выдать подателю сего 1 экз. моего "Сахалина". Это жертва в библиотеку для больных, которые лежат на спинах и читают. Буде хочешь, пожертвуй и единую из своих книг, скажут громадное спасибо. Крепко жму тебе руку; будь здоров и счастлив. Твой А. Чехов. 97.

1969. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 5 апреля 1897 г. Москва. Милый Жан, буду с нетерпением ожидать Вас. Приходите во всякое время дня, кроме промежутка от часа до трех пополудни, когда происходит кормление и прогуливание больных зверей. Я скажу швейцару, чтобы

{06326}

он принял Вас. Или лучше всего, когда придете, пришлите мне со швейцаром Вашу карточку, и я скажу, чтобы Вас провели ко мне немедленно. Мне гораздо лучше. Я уже гуляю. Обитатель палаты 14 А. Чехов. Суббота. Клиника проф. Остроумова. На обороте: Здесь Ивану Леонтьевичу Леонтьеву Кокоревское подворье, Бульварный корпус, 216.

1970. А. С. СУВОРИНУ 7 апреля 1897 г. Москва. 7 апр. Если верить самочувствию, то я здоров совершенно, и мне кажется, что от лежанья и ничегонеделанья я распух. В четверг в полдень меня выпускают из клиник, я уезжаю домой и буду там жить, как жил. Около 5-10 мая приеду в Петербург, о чем уже и написал художнику. Вы пишете, что мой идеал - лень. Нет, не лень. Я презираю лень, как презираю слабость и вялость душевных движений. Говорил я Вам не о лени, а о праздности, говорил притом, что праздность есть не идеал, а лишь одно из необходимых условий личного счастья. Если опыты с новым Коховским препаратом дадут благоприятные результаты, то, конечно, я поеду в Берлин. Еда мне положительно не на пользу. Вот уж две недели, как меня кормят форсированным маршем, но толку мало, весу не прибавляется. Надо жениться. Быть может, злая жена сократит число моих гостей хотя наполовину. Вчера ко мне ходили целый день сплошь, просто беда. Ходили по двое - и каждый просит не говорить и в то же время задает вопросы. Итак, после четверга адресуйтесь опять в Лопасню. Что сборник моих пьес? Словно он застрял где-то. Спасибо за письмо, дай бог Вам здоровья. Ваш А. Чехов.

{06327}

1971. Е. З. КОНОВИЦЕРУ 10 апреля 1897 г. Москва. Четверг. Милый Ефим Зиновьевич, сегодня меня выпустили, и я уезжаю. Низко кланяюсь и шлю самые лучшие пожелания Вам и Евдокии Исааковне. Книжки доставит Вам О. П. Кундасова. Будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов. Благодарю очень за Спасовича. И Салтыков интересен, но немного утомляет своей однообразной манерой. На обороте: Здесь Его высокоблагородию Ефиму Зиновьевичу Коновицеру Тверская, д. Лукутина.

1972. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 10 апреля 1897 г. Москва. Четверг. Дорогой Франц Осипович, меня выпустили на волю, и я уезжаю к себе в значительно исправленном виде. Благодарю Вас безгранично, от всей души. Всё, что Вы присылали, я съедал исправно; съел всё, кроме книги, которую возвращаю при сем. Крепко жму Вам руку. Ваш А. Чехов.

1973. Н. И. КОРОБОВУ 11 апреля 1897 г. Мелихово. Милый Николай Иванович, я уже дома! Всё обстоит благополучно. Впрыскиваю в свой собственный живот мышьяк и стараюсь побольше есть. Книгу твою пришлет надзирательница остроумовской клиники в 1-ю городскую больницу.

{06328}

Тебя и Екатерину Ивановну поздравляю с праздником. Большое тебе спасибо, очень большое - это кстати сказать. Будь здоров. Твой А. Чехов. 97 11/IV.

1974. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 11 апреля 1897 г. Мелихово Христос воскрес, милый Жан! Поздравляю Вас и Вашу жену и шлю тысячу самых лучших пожеланий. Черкните мне строчки две-три; доставите мне этим громадное удовольствие! Ведь злодеи доктора запретили мне всё интересное, кроме переписки с друзьями. Крепко жму руку. Ваш А. Чехов. 97 11/IV. Лопасня, Моск. губ. На обороте: г. Владимир Его высокоблагородию Ивану Леонтьевичу Леонтьеву Студеная гора, д. Василия Логинова.

1975. С. К. ТРУТОВСКОМУ 12 апреля 1897 г. Мелихово. Многоуважаемый Сергей Константинович! Любители выбрали для спектакля воскресенье 27 апреля - это выбор окончательный. Текст для афиши пришлют на Святой неделе. С некоторыми из них я виделся в Москве и сообщил им, что Вы и на этот раз выразили готовность помочь им, принять на себя часть хлопот по устройству спектакля, - это их тронуло, и они сказали, что будут писать Вам особо.

{06329}

Позвольте поздравить Вас с Пасхой и пожелать всего хорошего. Если буду здоров, то приеду в Серпухов накануне спектакля и тогда забегу к Вам. Искренно Вас уважающий 97 12/IV. Лопасня, Моск. губ. На конверте: Серпухов Его высокоблагородию Сергею Константиновичу Трутовскому А. Чехов.

1976. Ал. П. ЧЕХОВУ 12 апреля 1897 г. Мелихово. 12 апр. Наконец, Саша, нашлось подходящее для тебя занятие. Я очень рад за тебя и уже написал твоей будущей хозяйке, что ты согласен и что если она будет держать тебя в строгости, то ты, пожалуй, принесешь ей, кроме убытков, даже некоторую пользу. Тебя и твое семейство поздравляю с праздником и желаю счастливо разговеться. Меня 10-го апреля выпустили из клиники, и теперь я опять сижу дома, кушаю и утешаю своих родителей. А театральная контора не шлет мне денег. Я давно уже послал ей и условие, мною подписанное, и 1 р. 25 к., а она не шлет и не шлет. Уж не ты ли интригуешь? Если случится тебе увидеть кого-нибудь из театральных чиновников, то скажи, что это нехорошо. Я сижу без денег. У нас дождик. Все здравствуют. Нового ничего нет. Твой шелковый платок и запонки (с монетами) на Фоминой неделе привезет тебе доктор Оболонский. Будь здоров и веди себя прилично. Кланяйся Наталии Александровне и детям. Твой А. Чехов.

{06330}

1977. П. Ф. ИОРДАНОВУ 15 апреля 1897-г. Мелихово. 15 апрель 97 г. Многоуважаемый Павел Федорович, вернувшись домой, первым делом спешу поблагодарить Вас за память и участие. Дежурный ординатор в клиниках показывал мне Вашу телеграмму, и я не ответил Вам тотчас же, потому что был занят своей болезнью. У меня подгуляли легкие. 20 марта я поехал в Петербург, но на пути у меня началось кровохарканье, эскулапы заарестовали меня в Москве, отправили в клиники и определили у меня верхушечный процесс. Будущее мое неопределенно, но, по-видимому, придется жить где-нибудь на юге. Крым скучен до безобразия, а на Кавказе лихорадка. За границей меня всякий раз донимает тоска по родине. Для меня, как уроженца Таганрога, было бы лучше всего жить в Таганроге, ибо дым отечества нам сладок и приятен, но о Таганроге, об его климате и проч. мне известно очень мало, почти ничего, и я боюсь, что таганрогская зима хуже московской. Я всё жду, когда заведующая библиотекой пришлет мне список полученных от меня книг (в последнее время). У меня уже набралось несколько десятков книг. На досуге займусь ими и вышлю. Отчего Вы не даете мне поручений? Теперь я нашел книжника, который обещает делать нам 15% скидки. Поздравляю Вас с праздником и желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов. Лопасня, Москов. губ. На конверте: Таганрог Его высокоблагородию Павлу Федоровичу Иорданову.

1978. А. С. СУВОРИНУ 15 апреля 1897 г. Мелихово. 15 апр. Я уже дома и оба Ваши письма получил своевременно. Всё обстоит благополучно, самочувствие у меня великолепное

{06331}

и, если бы не надзор за мной и не ветер, который дует уже третий день, то было бы совсем хорошо. Мои бациллы поуспокоились, по-видимому, и дают себя знать только по утрам, когда я кашляю, а больше ничего. Миша убедительно просит, чтобы Вы прислали ему его водевиль "Ваза". Он теперь у меня, стало быть, адресуйте "Вазу" в Лопасню. Говорит, что экземпляр, имеющийся у Вас, это единственный. Когда Вы уезжаете за границу? Застану ли я Вас в Петербурге, если приеду в первых числах мая? Если не застану, то не поеду, подожду до осени. В 17 верстах от меня есть небольшой театр, освещаемый электричеством. Это в Покровском-Мещерском. Сюда 4-го июня соберутся доктора со всей губернии, около 100 человек, не считая членов их семейств. Я, ввиду электричества, решил поставить "Ганнеле": пьеса совсем подходящая для публики, которая на 1/8 будет состоять из психиатров и на 1/2 из добрых чувствительных людей. В клиниках была у меня Озерова, и я попросил ее сыграть 4-го июня Ганнеле. Она тотчас же согласилась, но как великая артистка не замедлила поставить непременное условие: чтобы играла музыка M. M. Иванова, к которой она привыкла. Придется обратиться к другой актрисе, менее великой, так как возиться с музыкой совсем неохота. Вот что: не сохранились ли у Вас какие-нибудь бутафорские вещи, которые Вы могли бы одолжить мне для спектакля? Например, одеяния и крылья ангелов... Это всё стоит не дорого, но среди моих знакомых на 50 верст нет ни одного человека, который сумел бы скроить и слепить эти штуки, а в готовом виде они нигде не продаются. Поздравляю Вас, Анну Ивановну, Настю и Борю с праздником и желаю всех благ. Ваш А. Чехов.

1979. М. О. МЕНЬШИКОВУ 16 апреля 1897 г. Мелихово. 16 апр. Дорогой Михаил Осипович, у меня немножко подгуляли легкие. 20-го марта я поехал в Петербург, но на пути у меня началось кровохарканье, пришлось задержаться

{06332}

в Москве и лечь в клиники на две недели. Доктора определили у меня верхушечный процесс и запретили мне почти всё интересное. Лидии Ивановне и Яше передайте мой сердечный привет и благодарность. Я дорого ценю их внимание и дружеское участие. Сегодня голова болит. Испорчен день, а погода прекрасная, в саду шумно. Гости, игра на рояле, смех - это внутри дома, а снаружи скворцы. Из "Мужиков" цензура выхватила порядочный кусок. Спасибо Вам большое. Крепко жму руку и желаю счастья. Сестра шлет Вам поклон. Ваш А. Чехов. Нет худа без добра. В клинике был у меня Лев Николаевич, с которым вели мы преинтересный разговор, преинтересный для меня, потому что я больше слушал, чем говорил. Говорили о бессмертии. Он признает бессмертие в кантовском вкусе; полагает, что все мы (люди и животные) будем жить в начале (разум, любовь), сущность и цели которого для нас составляют тайну. Мне же это начало или сила представляется в виде бесформенной студенистой массы; мое я - моя индивидуальность, мое сознание сольются с этой массой - такое бессмертие мне не нужно, я не понимаю его, и Лев Николаевич удивляется, что я не понимаю. Отчего до сих пор не вышла Ваша книга? В клинике у меня был И. Л. Щеглов. Он стал лучше, точно выздоравливает. Переезжает в Петербург.

1980. А. И. ЭРТЕЛЮ 17 апреля 1897 г. Мелихово. Лопасня, Москов. губ. 97 17/IV. Милый друг Александр Иванович, я теперь дома. До праздника недели две я лежал в клинике Остроумова, кровохаркал; доктора определили верхушечный процесс в легких. Самочувствие у меня великолепное, ничего не болит, ничто не беспокоит внутри, но доктора запретили мне vinum, движения, разговоры, приказали

{06333}

много есть, запретили практику - и мне как будто скучно. О народном театре ничего не слышно. На съезде говорили о нем глухо и неинтересно, а кружок, взявшийся писать устав и начинать дело, по-видимому, немножко охладел. Это, должно быть, благодаря весне. Из кружка видел одного только Гольцева, но не успел поговорить с ним о театре. Нового ничего нет. В литературе затишье. В редакциях пьют чай и дешевое вино, пьют невкусно, походя - очевидно, от нечего делать. Толстой пишет книжку об искусстве. Он был у меня в клинике и говорил, что повесть свою "Воскресение" он забросил, так как она ему не нравится, пишет же только об искусстве и прочел об искусстве 60 книг. Мысль у него не новая; ее на разные лады повторяли все умные старики во все века. Всегда старики склонны были видеть конец мира и говорили, что нравственность пала до nec plus ultra, что искусство измельчало, износилось, что люди ослабели и проч. и проч. Лев Николаевич в своей книжке хочет убедить, что в настоящее время искусство вступило в свой окончательный фазис, в тупой переулок, из которого ему нет выхода (вперед). Я ничего не делаю, кормлю воробьев конопляным семенем и обрезываю по одной розе с день. После моей обрезки розы цветут роскошны. Хозяйством не занимаюсь. Будь здоров, милый Александр Иванович, спасибо тебе за письма и дружеское участие. Пиши мне, немощи моей ради, и мою неаккуратность в переписке не ставь мне в большую вину. Я буду впредь стараться отвечать на твои письма тотчас же по прочтении. Крепко жму тебе руку. Твой А. Чехов. На конверте: Ст. Кулики Сыз. Вяз. ж. д. Его высокоблагородию Александру Ивановичу Эртелю

{06334}

1981. Ф. Д. БАТЮШКОВУ 21 апреля 1897 г. Мелихово. 97 21/IV. Лопасня, Москов. губ. Милостивый государь Федор Дмитриевич! Вы собирались ко мне во вторник, а телеграмма Ваша пришла в среду утром. Полагая, что Вас уже нет в Москве, я не телеграфировал Вам, а стал поджидать письма от В. А. Гольцева, которое Вы обещали мне в Вашей телеграмме и которого я, кстати сказать, еще не получил. От всей души благодарю Вас за приглашение и вообще за Ваше письмо. Я непременно пришлю рассказ для "Cosmopolis'a", но-когда? Право, не знаю. В последнее время я считаюсь больным, врачи предписали мне праздность - и я стараюсь следовать этому предписанию, стараюсь не писать. Мне гораздо лучше, чем было в марте, но всё же в смысле здоровья будущее мое неопределенно, и потому не могу пообещать Вам ничего определенного. Прошу Вас подождать до осени. Если же случится, в течение лета напишу рассказ, то я не замедлю прислать его Вам. Рассказ, по всей вероятности, не превысит полулиста. Пишу я вообще мало, компактно (не более 10 листов в год - при счастливых условиях, обыкновенно же не более 5-7), и потому volens-nolens приходится брать подороже. Позвольте пожелать Вам всего хорошего. Если будете писать мне еще раз, то кстати напишите, кто такой г. Ортманс, издатель "Cosmopolis'a", т. е. идейный он человек или просто так? "Cosmopolis" может иметь успех в России, но небольшой в первые годы. Чем солиднее, серьезнее, литературнее поведете это дело, тем лучше и, признаюсь, я рад, что Вы ученый. В руках Сигмы русский отдел не имел бы никакого успеха ни у публики, ни у литераторов, у Вас же он пойдет, только придется потерпеть и не смущаться, когда Вас будут упрекать, что журнал скучен, сух и т. п., и если г. Ортманс идейный человек, а не просто издатель, то в течение 4-5 лет "Cosmopolis" станет крепко на ноги. Еще раз желаю Вам успеха и всего хорошего и еще раз благодарю. А. Чехов.

{06335}

1982. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 21 апреля 1897 г. Мелихово. Жан со Студеной горы! Для меня Ваш приезд будет удобен во всякое время дня и ночи, для Вас же удобнее всего выехать из Москвы на утреннем поезде, в 9 ч., и приехать ко мне в час дня. Если Вы дня за 2-3 черкнете мне, то я вышлю за Вами на станцию буцефала. У меня есть и телеграф. Решив, например, ехать ко мне в среду, Вы могли бы телеграфировать лишь одно слово, по схеме: "Лопасня. Чехову. Среда". Подписи не нужно, и таким образом вся телеграмма будет стоить только 30 коп. Когда приедете, дам Вам пообедать и потом поведу во флигель, построенный специально для Вас. Пробуду я в Мелихове до сентября 1899 года, ждать Вас к себе буду весь апрель и весь май. Местность у нас некрасивая, унылая, похожая на Ваш трагический почерк, но зато не сыро, не бывает туманов и собаки не злые. Буде пожелаете, поедем вместе в монастырь Давыдову Пустынь - это в 3-4 верстах от нас. Ваше стихотворение получил и, прочитав громогласно всему семейству, спрятал его в свой архив. Благодарю и обещаю прислать Вам на Рождество поздравительное стихотворение; я уже подобрал рифмы: бациллы - крокодилы. Итак, милый Жан, добрый Жан, буду усиленно ждать Вас к себе. Ваш приезд не доставит мне ничего, кроме радости. И фамилии моей тоже. Будьте здоровы и благополучны ныне и присно и во веки веков. Антоний. 97 21/IV. Прыскаю себе под кожу мышьяк - и, вероятно, от этого мнози борют мя страсти.

{06336}

1983. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 21 апреля 1897 г. Мелихово. Многоуважаемая коллега, я каждый день жду от Вас текста для афиши, каждый день посылаю на почту, и мой посланный всякий раз привозит совсем не то, что нужно. Ведь спектакль назначен на 27 апреля, осталось всего 5-6 дней - успеем ли мы напечатать афиши и билеты? Если сегодня, 21-го апреля, я не получу от Вас письма, то не отложить ли нам спектакль до осени? Или - до одного из майских воскресений? В смысле сбора осень лучше мая. Представьте, в 16 верстах от меня есть театр, освещаемый электричеством. Это в Покровском-Мещерском. 4-го июня туда съедутся земские врачи со всей губернии, числом до 100 душ, не считая их жен и своячениц. Будет много психиатров, приедут литераторы. Вот: не пожелает ли Ольга Михайловна сыграть Ганнеле? Это было бы так хорошо! Если же Ольга Михайловна не захочет Ганнеле почему-либо, то давайте придумаем какую-нибудь другую пьесу, а для Ганнеле выпишем Озерову. Я цепляюсь так за "Ганнеле", потому что, повторяю, театр освещается электричеством. Ну-с, как Вы поживаете? Что новенького? Я здоров, но за мной надзирают так тщательно, что ничего больше не остается, как считать себя больным. Ем, ем и только ем. Доктора приказали прибавиться в весе, и я стараюсь поскорее стать тяжелым человеком. Где Вы летом? Будьте здоровы. Спасибо за письмо. Вы очень добры, и Ваша розовая бумага пахнет очень хорошо. Известный интриган. 97 21/IV. На конверте: Москва Ее высокоблагородию Елене Михайловне Юст Пречистенка, д. Борщова, кв. Шавровых

{06337}

1984. О. А. ПРАВДИНУ 22 апреля (1897?), Мелихово. 22 апр. Многоуважаемый Осип Андреевич, я нашел у себя в собственных архивах свой старый рассказ, который посылаю Вам. Быть может, пригодится. Желаю Вам всего хорошего. Уважающий Вас А. Чехов. Лопасня, Моск. губ.

1985. Ал. П. ЧЕХОВУ 22 или 23 апреля 1897 г. Мелихово. Согласно письма Вашего от 20-го апреля, спешу сообщить Вам, милостивый государь, что от Вас не было получено мною никаких произведений, кроме Ваших стихов (из армянской жизни), которые не могут быть напечатаны вследствие отсутствия в них истинного поэтического чувства. В случае же если кто-нибудь пришлет мне Ваши рукописи, то они будут употребляться в домашнем хозяйстве на известные Вам надобности. С почтением Фед(оров?>. На обороте: Петербург Александру Павловичу Чехову Эртелев 6, в редакции "Нового времени"

1986. М. П. ЧЕХОВОЙ 23 апреля 1897 г. Мелихово. Для ворот, что на дороге, возьми у Швецова, или у кого хочешь, замок с 3-4 ключами. Всё благополучно. Будь здорова. Пусть Марья Тимофеевна спросит у кого-нибудь из таганрогских барышень, не согласятся ли они довезти пачку книг фунтов в десять. Твой Antonio. 97 23/IV. На обороте: Москва Марии Павловне Чеховой Сухаревская Садовая, д. Кирхгоф, 17

{06338}

1987. Н. А. ЛЕЙКИНУ 24 апреля 1897 г. Мелихово. Лопасня, Москов. губ. 97 24/IV. Дорогой Николай Александрович! Ваши подарки - "Записки Полкана" и "В гостях у турок" получил и посылаю Вам искреннюю, сердечную благодарность. Кстати, заодно посылаю и запоздалое поздравление с праздником. У меня ничего нового, жизнь течет по-старому. По-прежнему я не богат, не женат, пишу мало. В марте хворал, лежал в клинике, теперь же чувствую себя недурно и считал бы себя совершенно здоровым, если бы не медикаменты, которые мне прописаны. Погода у нас чудесная, жаркая, изредка перепадают дожди; цветут гиацинты, тюльпаны, завтра будем сажать картофель (в поле); овес посеяли еще до праздника. Береза уже зеленеет. Как Вы поживаете и что у Вас нового? Когда я лежал в клинике, мне присылали каждый день много газет, в том числе и "Петербургскую газету", и я с живым интересом следил за выборами; читал Ваши рассказы - одним словом, был в курсе Ваших дел, теперь же я опять серпуховской обыватель и в качестве обывателя не слежу за новостями, так как приходится читать главным образом только московские газеты. Бром и Хина блаженствуют и жиреют от праздной жизни. Был у меня дворняга Шарик, заслуженный пес, сторож; недавно гончий перегрыз ему горло, он околел и теперь я без сторожевой собаки. Нет ли чего нового в литературном мире? Не состоите ли Вы членом писательского союза? Если да, то напишите мне, какие формальности я должен соблюсти, чтобы тоже стать членом оного союза; идее его я весьма сочувствую. Сочувствую и суду чести. Позвольте поблагодарить Вас еще раз и пожелать Вам, Прасковье Никифоровне и Феде всего хорошего. Крепко жму Вам руку и прошу не забывать меня. Ваш А. Чехов. Теперь у меня 36 ваших книг.

{06339}

1988. Н. И. ЗАБАВИНУ 25 апреля 1897 г. Мелихово. Многоуважаемый Николай Иванович, спектакль в Серпухове отменен. Известку привезут во вторник в 2-4 часа пополудни. Конопатить училище будет рекомендованный Толоконниковым Афанасий Павлюшин, тот самый, который Вам не понравился. Желаю всего хорошего. Завтра в 9 часов утра буду на постройке. Новостей нет. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. 97 25/IV. Для известки нужны два творила, каждое по 125 пудов. Творила обязаны по договору копать сами каменщики. А песок есть?

1989. А. А. ТИХОНОВУ (ЛУГОВОМУ) 25 апреля 1897 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 97 25/IV. Многоуважаемый Алексей Алексеевич, большое Вам спасибо за память и участие. Да, я был болен. В марте я поехал в Петербург, на пути у меня началось кровохарканье, пришлось в Москве лечь в клиники, где продержали меня 15 дней. Доктора нашли у меня в легких верхушечный процесс. Теперь я дома. Как прикажете выслать Вам "Мужиков" - простою или заказной корреспонденцией? Если заказной, то как называется ближайшее к Вам почтовое отделение? Простые бандероли, адресуемые на железнодорожные станции, пропадают почти всегда, и я пошлю Вам оттиск простой бандеролью только в том случае, если у Вас поблизости нет почты. Погода у нас чудесная, но беда - появились в окрестностях бешеные собаки. Урядник проезжал только что по деревне и кричал об этом. У соседа сегодня убили одну собаку; вчера у другого соседа бегала черненькая собачка с пеной у рта; побегала по двору, укусила собаку и убежала. Одна из прелестей тихой деревенской жизни.

{06340}

Желаю Вам покойно, весело и здорово провести лето, чтобы после остались одни приятные воспоминания. Желаю написать большой роман и, отдохнув (если можно), вернуться опять в "Ниву" - Вы были хорошим редактором, к слову сказать. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. Оттиск вышлю тотчас же по получении от Вас письма. Завтра я буду в Москве и в редакции возьму оттиски.

1990. З. В. ЧЕСНОКОВОЙ 26 апреля 1897 г. Мелихово. 26 апрель. Многоуважаемая Зинаида Васильевна! Будьте добры, дайте подателю сего мушку величиной с половину этой страницы, и если можно, пожалуйте к нам. Он довезет Вас, а обратно, быть может, мы отправим Вас на своем рысаке. Сестра надеется, что Вы останетесь у нас ночевать. Уважающий Вас А. Чехов.

1991. Н. И. ЗАБАВИНУ 27 апреля 1897 г. Мелихово. Податель сего Василий Гудилин с товарищем договорился до 90 коп. в день, - велите копать сначала вал, потом пусть помогают каменщики рыть фундамент. Если придут землекопы, которых я договорил ранее, то откажите им, ибо они обманули нас. Желаю всего хорошего. Искренно Вас уважающий 97 27/IV. А. Чехов. На конверте: Его высокоблагородию Николаю Ивановичу Забавину в Новоселках

{06341}

1992. В. H. АРГУТИНСКОМУ-ДОЛГОРУКОВУ 28 апреля 1897 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 97 28/IV. Я завидую Вам, многоуважаемый Владимир Николаевич, - завидую, что Вы в Англии и говорите по-английски, что Вы еще молоды и здоровы. Ваш рассказ мне нравится, но ведь это не Ваше произведение, это перевод с английского. В нем нет ни одной русской фразы - ни одной! Я прочел его с большим удовольствием и спешу исполнить Ваше желание - возвращаю Вам его, но с тем, однако, чтобы Вы поскорее прислали мне другой рассказ. Мне хочется проследить, как Вы начнете и к чему наконец придете. Только, пожалуйста, пишите побольше, а то ведь малописание ни к чему не ведет. Надо спешить, надо скорее набить руку, чтобы к 30 годам определиться и завоевать себе некоторое положение на литературном рынке. В марте и в начале апреля я лежал в клинике. Было кровохарканье. Теперь ничего. Весна великолепная, но нет денег - просто беда. Итак, жду от Вас рассказа и письма. Будьте здоровы; жму крепко руку и желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов. Поклонитесь Бальмонту и его жене.

1993. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 28 апреля 1897 г. Мелихово. Милый Виктор Александрович, Маше было бы тяжело протащить до Москвы 40 экземпляров и потому посылаю тебе только 10 экз. "Детворы" и две записки, которые пошли в магазины Сытина и Суворина. Учительница, о которой я говорил, Елизавета Дмитриевна Ильинская. Ее адрес: Лопасня. Моск. губ., дер. Ермолово.

{06342}

5 экз. "Сахалина" возьми у Петра Николаевича и вели записать в мой счет. Будь здоров и богом храним. Твой А. Чехов. 97 28/IV. Приезжай!! На отдельном листе: В распоряжение Председателя комиссии об учащих Московского общества грамотности В. А. Гольцева имею честь препроводить: 5 экз. "Остров Сахалин". 5 экз. "Повести и рассказы". 10 экз. "Детвора". 5 экз. "Каштанка". 5 экз. "В сумерках". 5 экз. "Палата б". 5 экз. "Пестрые рассказы". 5 экз. "Рассказы". 5 экз. "Хмурые люди". Всего 50 экземпляров. Имею честь быть с почтением А. Чехов. 28 апреля 97 г. Лопасня, Моск. губ.

1994. H. И. КОРОБОВУ 28 апреля 1897 г. Мелихово. Милый Николай Иванович, напоминаю о твоем обещании еще побывать у меня. Буду ждать - имей это в виду. До приезда пришли фотографии. Твой А. Чехов. 97 28/IV.

1995. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 28 апреля 1897 г. Мелихово. Итак, милый Жан, я жду Вас. Надеюсь, что Вы сдержите Ваше обещание. Погода хорошая, птицы поют, тюльпаны цветут, - одним словом, нет основания

{06343}

Вам безвыходно сидеть в Вашей бурой, бастилии подобной Кокоревке. Итак, жду. Ваш Antonio. 97 28/IV. На обороте: Москва Его высокоблагородию Ивану Леонтьевичу Леонтьеву Кокоревское подворье, 216 (Бульварный корпус)

1996. М. О. МЕНЬШИКОВУ 38 апреля 1897 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 97 28/IV. Дорогой Михаил Осипович, молоко с овсом рекомендуется почти во всех учебниках, и я сам иногда прописываю его своим пациентам. Это недурное питательное, утучняющее средство, и дают его легочным больным, когда нет кумыса или кефира. Для меня лично оно непригодно, потому что я не переношу молока. К тому же у меня хороший аппетит и питание не расстроено, а при таких условиях всякая обыкновенная пища, привычная и удобоваримая, так же питательна, как и молоко с овсом, -это во-первых; во-вторых, лечиться скучно и мысль, что в таком-то часу я должен выпить столько-то молока, постоянно бы меня раздражала и угнетала, как насильственное представление. У меня верхушечный процесс, но температура нормальная, я не худею, ем, сплю и двигаюсь, как все прочие, и болезнь моя выражается только тем, что я кашляю по утрам и злюсь. Цензура свирепствует, но всё же нужно, чтобы Ваша книга вышла. У Вас свой большой круг читателей, а публицист не должен давать своим читателям остывать. У Вашего приятеля Мантейфеля опять был удар. Погода у нас чудесная, такая, что лучше и не надо. Вот приезжайте-ка. Вместе поедем в Ясную Поляну; и я, кстати, пожал бы Вам руку за Ваше дружеское участие

{06344}

и за письма. В самом деле, приезжайте, если можно. Лидии Ивановне передайте, что за ее приписку в Вашем письме я благодарю ее безгранично. Будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов.

1997. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 28 апреля 1897 г. Мелихово. Многоуважаемая collega, я виделся с отцами города, они советуют отложить спектакль до осени. Говорят, что граждане г. Серпухова в теплое время года охладевают к театру и сами отцы, повесив на дверях кружка тяжелый замок, укладываются в берлоги, где и спят до осени. Что ж, подождем октября. Только, пожалуйста, в течение лета не сделайте с собой чего-нибудь такого, что могло бы помешать Вам играть осенью, например, не убегите с любимым человеком в Индию. Я крепко держусь за идею - сделать благотворительные спектакли в пользу народных школ обычными и привычными и эту идею фиксирую на Вас, как на фундаменте, ибо без Вас она неосуществима. Здоровье мое ни то ни се и порядочно-таки мне надоело. Стараюсь о нем не думать и злюсь, когда о нем говорят. Вы знаете, я зол, как тигра лютая. Где и как Вы проводите лето? Будьте здоровы, желаю Вам миллион благ. Cher maоtre А. Чехов. 97 28/IV.

1998. Ал. П. ЧЕХОВУ 29 или 30 апреля 1897 г. Мелихово. Сим уведомляю, что театральная контора не прислала еще денег, между тем папаше и мамаше кушать нада. Очевидно, Вы недостаточно деликатно обошлись с девицей; правда, она некрасива, но Вы могли бы для семейства пожертвовать собой. Очень, очень жаль, что Вы так мало думаете о тех, кому Вы обязаны своим образованием.

{06345}

Вам дано было классическое образование, между тем Вы ведете себя так, будто получили образование реальное. Прошу Вас опомниться. Идите к девице и пожертвуйте собой, и таким образом поспособствуйте скорейшему насыщению желающих кушать. Гейним. На обороте: Ст. Удельная Финлянд. ж. д. Его высокоблагородию Александру Павловичу Чехову Ярославский просп., 22

1999. H. M. ЛИНТВАРЕВОЙ 1 мая 1897 г. Мелихово. 97 V l. Многоуважаемая Наталия Михайловна, отвечаю подробно на Вашу телеграмму, 20 марта я поехал в Петербург, на пути у меня началось кровохарканье, в Москве эскулапы заарестовали меня и отправили в клиники. Там пролежал я 15 дней. Теперь я дома, чувствую себя хорошо и, несмотря на верхушечный процесс (притупление и хрипы), кашляю только по утрам. К зиме, вероятно, уеду куда-нибудь - в Египет или в Сочи, теперь же нет особенной надобности уезжать, так как общее мое состояние недурно, температура нормальна и в весе я прибавляюсь. По предписанию уважаемых товарищей, воду скучную, трезвую, добродетельную жизнь, и если эта история продлится еще месяц-другой, то я обращусь в гуся. Если бы Вы знали, как мне хочется на Луку! Весь май я буду занят; во-первых, до 25 мая должен впрыскивать в себя мышьяк, во-вторых, до июня придется возиться с одной земской постройкой. Если удастся урвать 2-3 дня между 25 мая и июнем, то непременно приеду в мае же. Июнь, июль и август у меня свободны. Будет грустно, если, приехавши на Луку после мая, я уже не застану Александры Гавриловны. Пожалуйста, передайте ей, что я ей низко кланяюсь и благодарю за память и участие.

{06346}

У меня гостит в настоящее время глазной врач со своими стеклами. Вот уже два месяца, как он подбирает для меня очки. У меня так называемый астигматизм - благодаря которому у меня часто бывает мигрень, и кроме того, еще правый глаз близорукий, а левый дальнозоркий. Видите, какой я калека. Но это я тщательно скрываю и стараюсь казаться бодрым молодым человеком 28 лет, что мне удается очень часто, так как я покупаю дорогие галстуки и душусь Vera-Violetta. Все наши здравствуют. Маша, быть может, поедет в Крым в июне, теперь она в Москве. Пишет красками и делает громадные успехи. Мы, т. е. я и моя фамилия, каждый день собираемся писать Вам и просить Вас, чтобы Вы приехали. У нас такая хорошая погода. Вы не соскучились бы скоро. А Ваш приезд был бы для всех нас, особенно для меня, настоящим праздником. Всем Вашим сердечный привет и пожелание всего хорошего. Ваш А. Чехов. Наш адрес почтовый: Лопасня, Моск. губ., для телеграмм: Лопасня Чехову.

2000. H. Ф. АННЕНСКОМУ 2 мая 1897 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 97 2/V. Многоуважаемый Николай Федорович! Желая быть членом Союза взаимопомощи русских писателей, покорнейше прошу Вас записать меня кандидатом. Искренно Вас уважающий А. Чехов. Почтовый адрес: Лопасня, Моск. губ., Антон Павлович Чехов. Ваш адрес узнал я от В. Г. Короленко, с которым я виделся в Москве в субботу.

{06347}

2001. Н. И. ЗАБАВИНУ 2 мая 1897 г. Мелихово. Многоуважаемый Николай Иванович! Если в субботу вечером Иван Зотов не пришлет своих рабочих, то потрудитесь послать телеграмму, которую прилагаю. Затем после субботы наш договор с Иваном Зотовым считаю нарушенным. Если Егор Васильев будет протестовать и изъявлять неудовольствие, то скажите ему, что он может делать, что ему угодно. Мы его не удерживаем. Когда мы уговаривались, то я предупредил его, что после Фоминой будет непродолжительная задержка. А за сим не беспокойтесь и не волнуйтесь. Школа будет готова в свое время. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. 2 май. Иван Зотов уехал на родину за рабочими. На конверте: Его высокоблагородию Николаю Ивановичу Забавину

2002. А. М. ЗОЛОТОВУ 2 мая 1897 г. Мелихово. Хотунь, Золотову. Присылайте скорее каменщиков. Чехов.

2003. И. М. СЕРИКОВУ 2 мая 1897 г. Мелихово. Многоуважаемый Иван Митрофанович! У меня застраховано много лошадей, между тем я не могу представить страховых денег и талонов, так как у меня нет книги с объявлениями, при которых деньги и талоны представляются. Желаю всего хорошего Вам и Василию Ивановичу. Уважающий Вас А. Чехов. 97 2/V.

{06348}

2004. Л. В. СРЕДИНУ 2 мая 1897 г. Мелихово. Лопасня, Московск. губ. 97 2/V. Дорогой Леонид Валентинович, запаздываю ответом, потому что Ваше письмо (15/IV) прислали мне из клиник только вчера. Я каждый март понемногу плевал кровью, в этом же году кровохарканье затянулось - и так как в Москве у меня нет настоящей квартиры, то пришлось лечь в клиники. Здесь эскулапы вывели меня из блаженного неведения: нашли у меня в обеих верхушках хрипы, выдых и притупление в одной правой. Лежал я в клинике 15 дней, кровь шла около 10 дней. Теперь я у себя дома, в деревне. Общее состояние удовлетворительно, температура нормальна, аппетит хороший, в весе прибавляюсь, кашель только по утрам. Врачи (ординаторы и ассистенты Остроумова, который меня не видел, так как уехал в Сухум) не настаивают на том, чтобы я уехал куда-нибудь тотчас же; говорят, что лето могу провести в деревне; а после лета видно будет, что и как. Я думаю, что, если мне не станет вдруг хуже, до августа буду слушаться докторов, потом поеду на съезд в Москву и повидаюсь там с Остроумовым, потом - на Кавказ (в Кисловодск), или к Вам в Ялту, потом на зиму за границу или при безденежье в Сочи. Говорят, что в Сочи хорошая зима и нет лихорадок. Вот и всё. Пока стараюсь побольше есть и впрыскиваю в себя мышьяк. Со студентом Константиновым я познакомился в клинике и даже вчера получил от него письмо. Положение его не безнадежно. Я читал историю его болезни и вынес такое впечатление: в Крыму он поправится, или, по крайней мере, проживет не один год - при благоприятных условиях, конечно. Остроумов демонстрировал его на лекции и поставил удовлетворительную прогностику, ссылаясь на то, что у больного организм крепкий, выносливый, способный бороться с бациллами и что достаточно было К(онстантино)ву пожить в Ялте несколько месяцев, как здоровье его круто изменилось к лучшему. Не знаю, как мне благодарить за Ваше доброе, воистину целебное письмо. Крепко жму Вам руку и - чем богат, тем и рад - посылаю оттиск своего последнего

{06349}

рассказа. Этим летом побываю в Ялте и зайду к Вам, наговорю Вам разных хороших слов, письмо же Ваше сохраню. Вашей жене и детям сердечный привет и пожелание всего хорошего. Будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов Почтовый адрес: Лопасня, Москов. губ. На конверте: Ялта Доктору Леониду Валентиновичу Средину Дворянская, д. Комаровской

2005. А. С. СУВОРИНУ 2 мая 1897 г. Лопасня. Согласен. Буду в конце мая, Женюсь на богатой красивой вдове. Беру 400 тысяч, два парохода и железоделательный завод.

2006. А. С. СУВОРИНУ 2 мая 1897 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 97 2/V. Для телеграмм мой адрес короче; нужно просто так: Лопасня Чехову. Я согласен насчет "Мужиков", но ведь в них гораздо менее 10 листов, придется считаться с цензурой. Не прибавить ли еще рассказов из мужицкой жизни? У меня найдется кое-что, наприм(ер) "Убийство", где изображены раскольники или нечто вроде. Приехать в Петербург могу не раньше конца мая или июня, так как всё еще я не вошел в колею и есть кое-какие неотложные дела, требующие моего присутствия. Я телеграфировал Вам, что женюсь на богатой вдове. Увы, это лишь сладкая мечта! Теперь за меня ни одна дура не пойдет, так как я сильно скомпрометировал себя тем, что лежал в клинике.

{06350}

Куда Вы надумали уехать? Где проведете лето? Не поедете ли в Феодосию? Я решительно не знаю, что с собой делать и что полезно для моего здоровья: конституция или севрюжина с хреном. Хочу до августа пожить дома - при условии, что будет сносная, сухая погода, потом поеду на русский юг, потом к зиме за границу или в Сочи (на Кавказе), где, как говорят, зимою тепло и не бывает лихорадок. Самочувствие у меня ничего себе, в весе не убавляюсь, на будущее взираю с упованием. Погода чудесная. Денег почти нет. Кто такой Апокриф? Напишите или телеграфируйте мне что-нибудь, а то скука такая, что даже в ушах гудит. Нижайший поклон Анне Ивановне, Насте и Боре. Да хранят Вас небеса. На днях я видел беллетриста Короленко: страшно расстроены нервы. Приезжал ко мне Щеглов. Говорил о своей жене, о водевилях и о своем патриотизме. Печатает пьесу в "Русском вестнике". Пьеса из жизни русских литераторов. Проникнута идейно-ненавистническим духом и фальшива, и такое впечатление, будто пьесу писал не юморист Щеглов, а кот, которому литератор наступил на хвост. Получаю много писем по поводу своего здоровья и "Мужиков". Ваш А. Чехов. Не будете ли в мае в Москве?

2007. Н. И. ЗАБАВИНУ 3 мая 1897 г. Мелихово. Многоуважаемый Николай Иванович! Телеграммы не посылайте. Каменщики Ивана Зотова идут работать! Ваш А. Чехов. 3 май. На обороте: Его высокоблагородию Николаю Ивановичу Забавину

{06351}

2008. Н. И. ЗАБАВИНУ 5 мая 1897 г. Мелихово. 5 май. Многоуважаемый Николай Иванович! Поезжайте с богом в Москву, а Семену Ивановичу скажите, что я приеду завтра к часу дня. Сейчас повезли изразцы. Не смущайтесь разговорами на их счет. Они кривы, но зато дешевле грибов, а главное - местного производства, которое надо поддерживать. Плохие мы отберем и бросим, возьмем только лучшие. А теперь поручение. Прилагаемые письма отправьте сегодня на почту или свезите завтра сами, когда поедете, и попросите почтмейстера отправить их завтра же с почтовым. Ваш А. Чехов.

2009. А. А. МИХАЙЛОВУ 6 мая 1897 г. Мелихово. Многоуважаемый Алексей Антонович! По прилагаемым рецептам возьмите для меня в земской аптеке лекарства, а также возьмите 1/2 ф. масла прованского и велите записать в мой счет. Если на днях уже взяли для меня прованское масло, то всё равно, возьмите еще. Счастливой дороги! Уважающий Вас А. Чехов. 6 май.

2010. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 7 мая 1897 г. Мелихово. Многоуважаемая коллега, заглавие "Жена цезаря" останется - так говорил мне Лавров, когда же повесть Ваша будет напечатана, не знаю, но узнаю в Москве и напишу Вам. Рукопись присылайте, хотя бы она была толще писателя Михеева. Прочту с удовольствием.

{06352}

Всё лето я ничего не буду делать; поеду в разные стороны, куда глаза глядят, и, быть может, побываю в Кисловодске, который нравится мне. Вот новость: литературно-артистический кружок в Петербурге снял на 5 лет Малый театр. Яворская не принята на казенную сцену, стало быть, будет давать акробатические представления в Малом театре - Суворин сообщает мне об этом с прискорбием. Ольге Михайловне передайте, что я ей низко кланяюсь. Желаю Вам всего хорошего. Пишите. Cher maоtre 7 май. А. Чехов. На конверте: Москва Ее высокоблагородию Елене Михайловне Юст Пречистенка, д. Борщова, кв. 3 (Шавровых)

2011. Н. И. ЗАБАВИНУ 8 мая 1897 г. Мелихово. Многоуважаемый Николай Иванович! Рекомендую Вам нашего печника и каменщика Егора Денисовича Веселова. Ваш А. Чехов. 8 май. На конверте: Его высокоблагородию Николаю Ивановичу Забавину

{06353}

2012. А. А. МИХАЙЛОВУ 9 мая 1897 г. Мелихово. Многоуважаемый Алексей Антонович! 1) Экзамен будет 17-го мая в 10 часов утра. Об экзамене в Чирковской школе Николай Николаевич ничего не пишет; очевидно, Чирковскую школу придется экзаменовать особо. 2) Благоволите сообщить не позже воскресенья, какие высоту, глубину и ширину имеет фундамент Талежского училища. 3) Благодарю за лекарства. Масло благоволите возвратить Пафомову, так как медикаменты я беру только в земской аптеке. 4) Сообщите, сколько нужно заготовить похвальных листов. Желаю вам всего хорошего. Уважающий Вас А. Чехов. 9 май.

2013. А. А. МИХАЙЛОВУ 13 мая 1897 г. Мелихово. Многоуважаемый Алексей Антонович! Не откажите дать нам ответы на следующие вопросы: 1) Есть ли на углах фундамента Вашей школы пилястры? 2) Сколько каменных столбов под галереей, как велико расстояние между ними и какие размеры (в ширину) имеет каждый? 3) Сколько вынуто кубиков из ямы для отхожего места (учительского) и погреба? 4) Есть ли в галерее форточки? Желаю Вам всего хорошего. Уважающий Вас А. Чехов. Посланный ждет ответа. 13 мая.

{06354}

2014. Н. И. ЗАБАВИНУ 13 мая 1897 г. Мелихово. 13 мая 97. Многоуважаемый Николай Иванович, Ваш коллега Михайлов извещает, что в Талежской школе нет пилястров. Если хотят каменщики, то пусть делают: масло каши не портит. Столбы под галереей имеют в ширину 2 1/2 кирпича (в квадрате) и находятся на расстоянии 3 арш. один от другого. Сосчитайте, должно быть, их понадобится у нас девять штук. Посылаю Вам 30 руб. Из них 25 р. отдайте каменщику Веселову (сыну подрядчика), 1 руб. каменщикам на чай, а остальные на мелкие расходы. Завтра приеду; если что задержит, приеду послезавтра. Будьте здоровы и благополучны. А. Чехов.

2015. Н. А. ЛЕЙКИНУ 13 мая 1897 г. Мелихово. 13 май. Дорогой Николай Александрович, если Вы оставите для меня лайку (мужеска пола), то я буду считать себя Вашим должником по гроб жизни. Ваша лайка-maman ощенится, как Вы пишете, в конце июня, стало быть, щенка можно будет взять в августе. Я тогда пришлю за ним кого-нибудь, или сам приеду и возьму, если доктора к тому времени не заставят меня бежать в Египет. Вчера ночью (под 13-е мая) был настоящий дождь, с шумом, с грозой - первый за эту весну. Всё ожило. Ожили и надежды на урожай. Сегодня сеем клевер. Здоровье мое ничего себе. В весе прибавляюсь, кашляю только по утрам. Если увидите И. В. Еремеева, то поклонитесь ему. Мы с ним коллеги, кроме того, я гостил у его родителей в Новочеркасске, был шафером у его сестры; пили цимлянское. Нижайший поклон Прасковье Никифоровне и Феде. Будьте здоровы! Ваш А. Чехов. На обороте: Петербург Его высокоблагородию Николаю Александровичу Лейкину Б. Дворянская, 12

{06355}

2016. А. С. СУВОРИНУ 13 мая 1897 г. Мелихово. 13 май. Если, как Вы писали неделю назад, Вы поедете в Москву, то предварительно телеграфируйте мне. Я буду свободен во все дни мая, кроме 17, 20 и 21 чисел. В эти дни мне придется присутствовать на экзаменах в трех школах, в одной в качестве попечителя и в двух в качестве сурового экзаменатора. 22 мая надо быть в Давыдовой Пустыни у монахов, там престольный праздник. В остальные же дни - да здравствует свобода! По получении от Вас телеграммы, поеду тотчас же и с вокзала прямо в "Славянский базар". Едва я телеграфировал Вам про вдову, как в самом деле ко мне приехала молодая вдова, жена того самого горного инженера Глебова, который на юге затеял миллионное дело и был убит егерем на охоте под Петербургом. Вдова, очень милая, интересная женщина, пропела мне десятка три романсов и уехала, и я по-прежнему в одиночестве. Живется так себе, скучновато, ездят неинтересные люди. Наведываются изредка монахи из монастыря. На днях явился один монах и подал мне письмо от своего товарища, тоже монаха, и в этом письме про подателя было сказано следующее: "Отец (имя рек) страшнейший у нас иезуит и сеятель дьявольского семени". Теперь об актрисах. Говорят, что недурно дисциплинированы и относятся добросовестно к делу актрисы, кончившие в Моск(овском) Филармоническом училище. Миша, видевший их в Ярославле, говорил, что они производят очень хорошее впечатление. Так вот для Малого театра поездить бы по провинции и выудить их, особенно тех, которые помоложе и еще не научились сильно капризничать. Начались дожди. Если Вы до поездки за границу наймете дачу, то я буду проситься к Вам недели на полторы. Напишите, как Вы решили. Желаю здравия и всех благ, возможных под луною. Ваш молитвенник Иеромонах Антоний.

{06356}

2017. В КОНТОРУ ПЕТЕРБУРГСКИХ ИМПЕРАТОРСКИХ ТЕАТРОВ 15 мая 1897 г. Лопасня. Покорнейше прошу выслать гонорар. Антон Чехов.

2018. И. П. ЧЕХОВУ 15 мая 1897 г. Мелихово. Если успеешь, то будь добр: 1) Купи и пришли с Мовой 1 ф. овсяной крупы "Геркулес" и сотни две пробок для закупоривания бутылок. 2) Сообщи, сколько я тебе должен. Я пришлю деньги при первой оказии. 3) Составь и пришли с тем же Мовой вопросы по арифметике, примерно для десяти мальчиков. 4) Когда приедешь, привези для себя и для меня по удочке для ловли карасей. Попроще. 5) 2 ф. маслин наилучших, 2 ф. круп манных. 6) Иглы желательно получить не позже воскресенья. Посылаю это письмо в четверг, в расчете, что ты получишь его в пятницу. Будь здоров. Твой Antonio. Закажи штемпель: "заказное". Свежих огурцов. Конфект! На обороте: Москва Новая Басманная, д. Крестовоздвиженского, Петровско-Басманное училище Его высокоблагородию Ивану Павловичу Чехову

{06357}

2019. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 17 мая 1897 г. Мелихово. 17 май. Многоуважаемая коллега! Дня 2-3 назад я послал Вам рукопись, а теперь в расчете, что Вы уже вернулись в Москву, посылаю письмо. Степочка, Мусенька, Горленко для меня не новы, они встречались уже в одной из прежних рукописей, но тем не менее все-таки Вашу повесть я прочел с большим удовольствием. Вы заметно мужаете и крепнете и с каждым разом пишете всё лучше и лучше. Повесть мне понравилась вся, кроме финала, который показался мне немножко жидковатым и где Степочка теряет свое благодушие и превращается в Bel-Ami. Впрочем, сие дело вкуса, сие неважно. Если говорить о недостатках, то придираться к мелочам не следует. Недостаток у Вас один, крупный, по-моему, недостаток, - это то, что Вы не отделываете, отчего Ваши вещи местами кажутся растянутыми, загроможденными, в них нет той компактности, которая делает живыми короткие вещи. В Ваших повестях есть ум, есть талант, есть беллетристика, но недостаточно искусства. Вы правильно лепите фигуру, но не пластично, Вы не хотите или ленитесь удалить резцом всё лишнее. Ведь сделать из мрамора лицо, - это значит удалить из этого куска то, что не есть лицо. Так ли я выражаюсь? Понятно? Есть 2-3 неловких выражения, которые я подчеркнул. Попы ни во всенощной, ни в обедне не читают апостола. "Страсть к графомании" не годится, потому что само слово "графомания" содержит уже в себе понятие - страсть. И т. д. И т. д. Ездил экзаменовать мальчишек, приехал и чувствую себя разбитым, как Геркулес после одного из своих самых пикантных подвигов. Курсистка бы сказала: околеваю! Писать больше, извините, не могу. Выбор пьес одобряю. "Перчатка" весьма подходит для Серпухова, ибо Вас придут смотреть интеллигенты. Желаю Вам всего хорошего. Будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов. Насчет повести надо бы поговорить. Хорошая вещь.

{06358}

2020. А. А. МИХАЙЛОВУ 19 мая 1897 г. Мелихово. Многоуважаемый Алексей Антонович! 1) Поручение насчет Гуськова исполнил. 2) Князь Сергей Иванович еще не присылал петель. Когда я получу, то пришлю немедленно. 3) Когда пожалуете ко мне? Благоволите принести приходо-расходную книгу и сделайте списочек вообще, какие конторские или канцелярские книги нужны для училища. Я привезу из Москвы. 4) Посылаю 35 коп. за масло. 5) Если случится увидеть михайловскую или чирковскую учительниц, то передайте им, что на экзамене я желал бы видеть всех учеников старшего отделения, а не одних лишь избранных. Желаю Вам всего хорошего. Уважающий Вас А. Чехов. 97 19/V.

2021. В. Ф. КОМИССАРЖЕВСКОЙ 20 мая 1897 г. Мелихово. Лопасня, Москов. губ. 20 мая 97 г. Большое Вам спасибо, Вера Федоровна, что вспомнили и прислали письмо. Недавно приезжала ко мне наша общая знакомая Д. М. Глебова (урожд. Мусина-Пушкина) и говорила, что Вы очень больны и собираетесь за границу на воды, а теперь оказывается, что Вы плывете в Астрахань. Вы здоровы, или по крайней мере не серьезно хвораете и даже работаете, а я аплодирую Вам из своей трущобы. Я радуюсь, что у Вас благополучно, но не завидую, что Вы путешествуете по Волге. На Волге всегда ветер, пахнет нефтью, пейзажи однообразны и публика на пароходах скучная-всё картузы и дешевые цепочки на жилетах, не с кем поговорить и не бывает интересных встреч. На морских пароходах куда интереснее. Я ведь ехал в Петербург, рассчитывая совершить там много всяких дел и повидаться с Вами, но по пути в

{06359}

Москве заболел и пятнадцать дней пролежал в клинике. У меня подгуляли легкие. Теперь чувствую себя недурно, бациллы сидят спокойно, но осенью, вероятно, придется удирать куда-нибудь. Доктора запретили работать, и я теперь изображаю нечто, похожее на театрального чиновника: ничего не делаю, никому не нужен, но стараюсь сохранить деловой вид. Вы спрашиваете насчет жетона. Когда он надоест Вам, то пришлите его по адресу: Лопасня, Моск. губ. Пришлите мне астраханскую афишу "Чайки". Конечно, успеха Вам желаю громадного, постоянного, такого же крепкого и прочного, как моя вера в Ваш славный, симпатичный талант. Только не болейте, пожалуйста. Позвольте пожать Вам руку и пожелать всего хорошего. Еще раз благодарю. Преданный Вам А. Чехов. Этим летом не будете ли играть где-нибудь на юге? Например, на Дону, в азовских и черноморских городах? На Кавказе? Я буду там к августу.

2022. А. С. СУВОРИНУ 20 мая 1897 г. Мелихово. 97 20/V. Одну школу я построил в прошлом году; счета по этой постройке уже погашены и сданы в земский архив. В этом году я строю другую школу, которая будет готова в концу июня. И эта школа уже обеспечена; во всяком случае если не хватит, то гораздо менее, чем полторы тысячи. Предполагаются еще постройки в недалеком будущем, и если Вы ничего не будете иметь против и если я буду жив и здоров, то из Вашего пожертвования я буду выдавать на каждую вновь строящуюся школу по сту рублей, и таким образом Вы окажете помощь не один, а пятнадцать раз. Согласны? Куда наконец Вы решили уехать? И когда? Сиденье на одном месте до такой степени надоело мне, и так (выражаюсь по-южному) набрыдло, что я охотно бы проводил Вас до самого Вержболова, если Вы поедете за границу и найдете лишнее место в купе. Билет бы

{06360}

я взял прямо из Лопасни. Хочется двигаться, ужасно хочется. Если Вы до заграницы рассчитываете побывать в Москве, то, повторяю, пришлите телеграмму, чтобы я мог выбраться из дому загодя. Экзаменовать школьников буду не 21, а 24-го мая, потом же свободен. У Вашего нового сотрудника Энгельг(ардта) несомненно бьется публицистическая жилка, но какая это уже не молодая, неясная голова. Принадлежит он к той же категории, что и Розанов, - так сказать, по тембру дарования. У этой категории нет определенного миросозерцания, есть лишь громадное, расплывшееся донельзя самолюбие и есть ненавистничество болезненное, скрываемое глубоко под спудом души, похожее на тяжелую могильную плиту, покрытую мохом. Что же Малый театр? Вчера я прочел в "Нов(ом) времени", что все слухи насчет него оказались ложными. А я-то трезвоню в своих письмах! Ничего не делаю, обленился дурацки, как П. П. Петух. А сюжетов тьма, и все они киснут в голове. Идет дождик, гулять нельзя... Получил письмо от Комиссаржевской: поехала в Астрахань играть. Получил письмо от Александра: поехал на Аландские острова. "Александра I" я еще не получил. Анне Ивановне, Насте и Боре нижайший поклон и пожелание богатства и славы. Низко кланяюсь Вам. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

2023. Ал. П. ЧЕХОВУ 20 мая 1897 г. Мелихово. 20 май. Любезный Никанор Гаврилович! Всё это хорошо, но прежде чем ехать на Аландские острова, мне кажется, следовало бы написать Вукову и даже Гризодубову. Я согласен и верую, что польза выйдет огромная и даже ты можешь получить серебр(яную) медаль на Станиславской ленте для ношения на шее, но при условии, что вопроса ты не бросишь на пол дороге, а упрямо будешь возиться с ним всю жизнь, так сказать, до гробовой доски. Это любопытный вопрос, ибо вытекает из него доброе, а главное - умное дело,

{06361}

которое, пожалуй, одобрил бы даже Алфераки, если бы узнал. Для "Русской мысли" пиши, я попрошу, чтобы сжалились над тобой (жена, дети) и Приняли твою статью; но я не буду в редакции говорить, что ты мне брат, а то неловко, подумают, что я простого звания. Книжку твою об алкоголизме, бешенстве, собаколожстве и недоумении пришли мне заказною бандеролью, я повешу ее на гвоздь возле кулька, чтобы желающие отрывали по листку и читали. Гонорара из театральной конторы я еще не получал и, вероятно, никогда не получу, хотя уже посылал телеграмму. Вот до чего доводит твоя чувственность! Очевидно, весь мой гонорар взяла себе девица за то, что ты воспользовался ее слабостью и наполнил поруганием ее лядвия. Если Н. И. Свешников еще раз скажет тебе, что собирается ко мне, то удержи его. Что слышно про Суворина? Куда он собирается на лето? Вместо того, чтобы нанимать пароход, ты бы лучше эти деньги положил в банк и купил бы себе новые брюки. Поклон твоему семейству. Твой благодетель А. Чехов.

2024. Н. И. ЗАБАВИНУ 23 мая 1897 г. Мелихово. Многоуважаемый Николай Иванович! Исполню всё в точности. Сегодня напишу Соловьянову насчет костылей, проволоки, вьюшек, а для голландских печей привезу из Москвы или из Тулы. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. 97 23/V. На обороте: Его высокоблагородию Николаю Ивановичу Забавину

{06362}

2025. С. А. ПЕТРОВУ (АРХИМАНДРИТУ СЕРГИЮ) 23 мая 1897 г. Мелихово. Лопасня, Московск. губ. 97 23/V. Многоуважаемый отец архимандрит, Вы не можете себе представить, какое хорошее чувство возбудило во мне Ваше письмо. Мы ведь часто вспоминаем о Вас, Вы не чужой, и когда доходят до нашего муравейника короткие, отрывочные вести о Вас, то мы бываем рады и говорим о Вас с истинным удовольствием. Большое Вам спасибо, что вспомнили! Да, я хворал, было кровохарканье, доктора нашли у меня процесс в легочных верхушках, но теперь я поправился и чувствую себя прекрасно, хотя всё еще считаюсь больным. Живу я теперь, как Вам известно, в деревне, в собственном имении, заложенном в земельном банке, живу здесь лето и зиму и, когда становится скучно, уезжаю во едину из столиц. Я по-прежнему не женат, не богат, всё еще не седею, не лысею. Отец и мать при мне; постарели, но не очень. Сестра летом живет дома и занимается хозяйством, зимою учительствует в Москве. Братья служат. Имение у меня не важное, не красивое, дом небольшой, как у помещицы Коробочки, но жизнь тихая, не дорогая и в летнее время приятная. Когда приедете в Москву, то непременно дайте знать. За несколько дней до приезда в Москву напишите мне в Лопасню, а приехав, справьтесь по телефону в редакции "Русской мысли", в Москве ли я. Мне очень хочется повидать Вас и увезти к себе в деревню. В Ваше распоряжение я отдам целый флигель, и если Вы приедете не зимой, а летом, то Вам не покажется скучно. Имение мое плохонькое, но зато окрестности великолепны, и в четырех верстах от нас находится Красивая Давыдова Пустынь-туда мы поехали бы вместе, к монахам чай пить. Приезжайте, а за это я к Вам в Семипалатинск приеду, когда опять поеду в Сибирь. Кстати, есть ли у Вас моя книга "Остров Сахалин"? Если нет, то позвольте прислать Вам. Мои путевые записки печатались в "Русской мысли" все, кроме двух глав, задержанных цензурой, которые в журнал не попали, но зато попали в книгу. Теперь, когда мы обменялись письмами, пожалуйста, хотя изредка, давайте о себе знать. Если пришлете

{06363}

какое-нибудь поручение, касающееся Вас лично или миссии, то, буде сумею, исполню его скоро и с большим удовольствием. В заключение позвольте еще раз поблагодарить Вас. Желаю Вам всего, всего хорошего и крепко жму руку, и низко Вам кланяюсь. Ваш А. Чехов. Поклон Суворину и Анне Ивановне передал в письме.

2026. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 24 мая 1897 г. Мелихово. 24 май. Многоуважаемая коллега, я опять вернулся с экзамена. Экзаменовал две школы. Были слухи, что лит(ературно)-арт(истический) кружок снял Малый театр на 5 лет; писал мне об этом и сам Суворин, но потом в "Нов(ом) времени" было опровержение. Во всяком случае, если ихний театр будет существовать, то я буду писать и говорить Суворину, чтобы он повидался с Вашей сестрой и пригласил ее. Пущу в ход всё свое красноречие, всю силу убеждения... Если Ольга Михайловна в самом деле решила поступить на сцену, то какая она умница! Желаю ей полного успеха и верю в успех. До Троицы я буду в Москве, буду, по всей вероятности, после вторника. Приеду в среду или в четверг с тем поездом, который приходит в Москву в 12. С вокзала поеду покупать стекла и краски для нового училища, потом - добывать денег, потом обедать на вокзале (кухня Оливье), а в 7 час. вечера домой, или же обедать в "Слав(янском) базаре" и, проночевав в Москве, уехать на другой день в 9 час. утра. Давайте пообедаем вместе. Только как нам встретиться? Будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов. На конверте: Москва Ее высокоблагородию Елене Михайловне Юст Пречистенка, д. Борщова, кв. 3 (Шавровых)

{06364}

2027. В. Е. ЕРМИЛОВУ 26 мая 1897 г. Мелихово. 26 май. Лопасня. С большим удовольствием! Ваше поручение исполню в среду на этой неделе, если успею повидаться с Сытиным, или же 10-го июня, когда поеду к нему в имение. Весьма и весьма рад служить Вам, потому, во-первых, что Вы вообще хороший человек, и потому, во-вторых, что я у Вас в долгу. Не хорошо, не прилично болеть, милостивый государь. Судя по Вашему письму, Вам нужно купаться и есть побольше. Где Вы теперь живете? Интересно бы повидать Вас и полечить. До свиданья, милый Владимир Евграфович, да хранят Вас ангелы небесные! Не болейте и не впадайте в хандру, всё устроится. Крепко жму Вам руку. Ваш А. Чехов.

2028. Н. А. ЛЕЙКИНУ 26 мая 1897 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 97 26/V. Дорогой Николай Александрович, оставляйте мне и девочку, коли на то милость Ваша. У меня у самого мелькала мысль - попросить для развода парочку, но думал, что это уж слишком, вроде как бы "не по чину берешь", и не дерзнул написать Вам. Я, кажется, совсем уже поправился, так как не чувствую себя больным, знакомые мои при встрече не всматриваются мне в лицо и бабы не причитывают, когда я хожу по деревне. Кашля почти нет, и похоже, будто бациллы ушли в другое место. Не знаю, что будет осенью, а пока жаловаться не на что. В. В. Билибин прислал мне свою книгу. Она издана изящно, не дорого, жаль только, что на обложке нет настоящей фамилии автора; говорю - жаль, потому что Диогена никто не знает и похоже, будто книгу составили два автора: И. Грэк и какой-то Диоген. Ведь "Новостей" в России не читают, это петербургская газета,

{06365}

и всё, что в ней печатается, не делает авторам славы, так как не идет дальше Петербурга. В Москве "Новости" можно увидеть только в редакциях, а Диогена не знают даже в редакциях. Погода у нас продолжает быть великолепной! Жарко, были дожди, червей на деревьях очень мало; вишен - тьма-тьмущая. Пионы отцветают. Во второй половине мая ездил кое-куда экзаменовать школьников, теперь совершенно свободен, ничего не делаю и лишь изредка наведываюсь на постройку новой школы, которая строится по моему плану. Я теперь в уезде что-то вроде архитектора. Вот уже вторую школу строю, строил колокольню. Будьте здоровы и благополучны. Поклон Прасковье Никифоровне и Феде. Ваш А. Чехов.

2029. А. С. СУВОРИНУ 26 мая 1897 г. Мелихово. 26 м. Не искушайте, за границу мне нельзя, потому что, во-первых, у меня нет денег, а кредит надо беречь до зимы, когда придется жить не дома; и во-вторых, до конца июня мне нельзя выехать из уезда ни в каком случае, так как я опять навязал себе дело. Уехать могу дней на 5, не больше. Пожалуйста, не сердитесь и не говорите, что я ленивый чёрт и проч. Я совсем не ленив и страстно жажду странствия, но что делать, если мой министр финансов такой импотент. Ехать же на чужой счет - в мои годы это неловко. Право, войдите в мое положение и не сердитесь, что я так отвечаю на Вашу телеграмму. Это правда, ехать до границы смешно и не занимательно. Счастливой Вам дороги. В Берлине поклонитесь Мальцеву, в Карлсбаде - Потапенке, и пишите мне, пожалуйста. Когда Вы вернетесь? Купите мне в Берлине китайский гонг - на обратном пути, если он стоит не дороже 50 марок. Здоровье мое великолепно. "Александра I" получил. Чудесное издание. Текста еще не читал, но рисунки рассматривал. Богато.

{06366}

Трубников стал высылать мне "Мировые отголоски". Итак, счастливой Вам дороги, будьте веселы и здоровы и не забывайте нас грешных. До июля адресуйтесь в Лопасню, а после 1-го июля уеду куда-нибудь. Ваш А. Чехов.

2030. Ал. П. ЧЕХОВУ 26 мая 1897 г. Мелихово. Многоуважаемый Никанор Иваныч! Так как Вы проживаете теперь на даче и имеете успех у женщин, то пишу Вам на бумаге, цвет коей вполне соответствует Вашему настроению. Я пробуду дома весь июнь. Суворин приглашает с собой за границу, но, во-первых, у меня денег нет и, во-вторых, я храмоздатель, необходимо до конца июня находиться при постройке. Гонорара из конторы императорских театров я еще не получил. Если ты получил вместо меня, то, пожалуйста, пришли мне хоть часть. С твоей стороны это не благородно обижать родственников. Я нахожусь теперь в положении жены Турнефора, которой нужно родить, а свечки нету. Мне нужно кушать и воздвигать здания, а денег нет ни одной копейки. Очевидно, ты соблазнил девицу и получил все мои деньги и, чтобы это не бросилось всем в глаза, бежал на Аландские острова, как бы затем, чтобы открыть приют. Но я твои мысли знаю и не преминул всё рассказать твоим родителям (которые, как оказывается, не за всё заплотють). Лейкин подарил мне двух собак. Твой благодетель А. Чехов. 26 май.

{06367}

2031. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 26 мая 1897 г. Мелихово. Многоуважаемая коллега, я приеду в среду в 12 часов дня. С вокзала прямо в "Славянский базар" завтракать. Давайте позавтракаем вместе. Встретиться мы можем в книжном магазине Сытина, в том самом, который имеет общее entrйe с рестораном "Славянского базара". Будьте в магазине в 12 1/2 часов (не позже), войдите и спросите: "Не был ли здесь Чехов?" Если Вам ответят отрицательно, то благоволите сесть и подождать, я приеду не позже 12 1/2 часов. Из ресторана отправлюсь добывать денег. Если бы Вы умели делать фальшивые бумажки, то я на коленях умолял бы Вас развестись с мужем и выйти за меня. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. Понедельник. На конверте: Москва Ее высокоблагородию Елене Михайловне Юст Пречистенка, д. Борщова, кв. 3.

2032. Б. ПРУСИКУ 26 или 27 мая 1897 г. Мелихово. Многоуважаемый Борис Федорович! Мою краткую биографию можно найти в Чешском энциклопедическом словаре. Перечень изданных мною книг пришлю Вам вместе с фотографией. Я давно уже не снимался; на этих днях будет у меня один фотограф-любитель, я попрошу его снять меня и, если фотография окажется сносной, пришлю Вам немедля. "Дуэль" на чешском языке получил. Как роскошно Вы издали ее! Желаю всего хорошего. А. Чехов.

{06368}

2033. Ал. П. ЧЕХОВУ 28 мая 1897 г. Мелихово. Сим имею честь присовокупить для общего блага, что девица, которая произвела на Вас столь благоприятное впечатление, наконец почувствовала угрызения совести и прислала драхмы, несмотря на препятствия с Вашей стороны. А. Добродетелев. 28 июня. Получено 740 руб. На обороте: Ст. Удельная Финл. ж. д. Его высокоблагородию Александру Павловичу Чехову Ярославск. просп. 22 1727а. И. Н. ПОТАПЕНКО 9 или 10 августа 1896 г. Мелихово. Неистовый Игнациус, я уже писал тебе на Николаевскую 61. Сегодня получил твое письмо с новым адресом. Merci. Пьесу пришлю послезавтра, по исправлении. Напечатана она дивно. Будь здрав. Твой Antonio. На обороте: Петербург Невский 66 (д. Лихачева). Меблированные комнаты. Его высокоблагородию Игнатию Николаевичу Потапенко. 1939а. С. И. БЫЧКОВУ 22 марта 1897 г. Москва. Прошу выдать посыльному все печатные листы (кроме книг и брошюр), которые лежат у меня в 5-м номере на окне. Если придет мой брат, то пусть швейцар скажет ему, что я в "Славянском базаре" в 40. А. Чехов.

Том 7 Июнь 1897 - декабрь 1898

1897

2034. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 2 июня 1897 г. Мелихово. Милый друг, недели 3-4 назад я, по твоему желанию, послал тебе адреса учительниц. Одна из них, не получая обещанных книг, нетерпеливо вопрошает в письме, когда же наконец ты вышлешь ей "Quo vadis?" и издания Солдатенкова? Повторяю ее адрес: "Лопасня, Моск. губ., Елизавете Дмитриевне Ильинской, сельцо Ермолово". Одним словом, Елизавет Воробей. Кстати, как пообедали у Солдатенкова? 4-го июня, кажется, поеду к Толстому в Ясную Поляну. Будь здрав и да хранят тебя серафимы! Маша, которая уезжает сегодня в Крым, тебе кланяется. Твой А. Чехов. 2 июнь. Оной учительнице моих книг не посылай. На обороте: Москва. Виктору Александровичу Гольцеву. Угол Б. Никитской и Леонтьевского, в редакции "Русской мысли". "Камо грядеши?", роман Г. Сенкевича. (Прим. ред.)

2035. М. П. ЧЕХОВОЙ 6 июня 1897 г. Мелихово. 6-VI-97. Жарко, тихо, сухо, пыльно. Всё благополучно. У Исаича и Марковны роман в разгаре. От Воронцова ходит маленькая собачка, похожая на лисицу. Иваненко уехал и сегодня опять приедет; третьего дня он и я поймали на удочку 57 карасей. Во вторник приходил

{07008}

Серегин; он уезжает прямо в Новороссийск. Поспела клубника. Розы цветут роскошно. Посылаю заказной бандеролью статью о спектакле у Ржевской. Бабка Анна полет на огороде, Потапенко пашет. Новостей нет. Больше ничего не имею прибавить. Кланяюсь и желаю всяких благ. Ив. Ив. Лобода. На обороте: Ялта. Марии Павловне Чеховой.

2036. И. Э. БРАЗУ 7 июня 1897 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 7-VI-97 Многоуважаемый Иосиф Эммануилович, я приеду в Одессу в августе, если со мной не случится чего-нибудь особенного. Теперь, после того как мы перебрали в письмах все города, позвольте пригласить Вас к себе в деревню. Приглашаю Вас тем смелее, что путь в Херсонскую губ(ернию) лежит через Лопасню, и скорый поезд останавливается на нашей станции. Ранее у меня не хватало смелости пригласить Вас, так как местность, в которой я живу, самая скучная во всей России и в моем доме нет ни одной хорошо освещенной комнаты. Есть одна комната с тремя сплошными окнами на север, в которой даже работали художники, но Вы едва ли одобрите ее, так как, насколько я понимаю, ее три окна освещают человеческое лицо не так, как это нужно для портретиста. И все-таки, несмотря на всякие неблагоприятные условия, я приглашаю Вас. Кто знает, доберусь ли я до Одессы, буду ли зимой в Петербурге, а тут, быть может, Вы взглянете на комнату с тремя окнами не так строго, как я, и, быть может, Вы согласитесь писать меня в соседней усадьбе, где в наше распоряжение отдадут громадную залу. Решайте, но, конечно, решайте, как для Вас удобнее, не забывая, что я свободнее Вас (у меня теперь нет никакой работы). Если решите окончательно в Одессу, то буду

{07009}

каждый вечер ложиться спать с мыслью, что мне нужно ехать в Одессу, - хотя, кстати сказать, это скучнейший город. Из Одессы поеду потом в Ялту. Во всяком случае, если поедете в Херсонскую губ(ернию) на скором поезде, то телеграфируйте за 2-3 дня до отъезда (Лопасня, Чехову), я приеду на Лопасню, чтобы повидаться с Вами. Позвольте пожелать Вам всего хорошего и пожать руку. А. Чехов. Здоровье мое поправилось, физиономия приняла свой прежний вид.

2037. П. Ф. ИОРДАНОВУ 7 июня 1897 г. Мелихово. Лопасня, Москов. губ., 7-VI-97 Многоуважаемый Павел Федорович, посылаю небольшой ящик с книгами. В нем Вы найдете между прочим I и II томы Ибсена, II том Чичерина, новую книгу Кони с автографом, новое роскошное издание "Император Александр Первый" Шильдера и "Русские книги" Венгерова до XIII выпуска включительно. "Историю земли", о которой Вы мне писали, не посылаю, так как пока вышло только четыре выпуска. Будьте добры, прикажите переплетать "Русские книги", не дожидаясь конца, по томам. Десятым выпуском кончается первый том, и потому можно переплести этот первый том теперь же, поставив последнюю страницу десятого выпуска впереди тома. Вы спрашиваете, сколько Вы должны мне за книги. Я тоже не помню точно; помню только, что долг Ваш составился из двух итогов, подведенных мною отдельно в двух письмах; если у Вас целы мои письма, то, стало быть, из них Вы можете почерпнуть необходимые сведения по бухгалтерской части. Здоровье мое ничего себе, отъедаюсь понемногу. В августе придется уехать из дому, а куда - не знаю. Должно быть, на Кавказ. Поехал бы за границу, да одному скучно ехать и денег нет. У нас великолепная жаркая погода, засуха, точно в Алжире.

{07010}

Засим позвольте пожелать Вам всего хорошего и пожать руку. Поклон нижайший Таганрогу. Ваш А. Чехов. Пришлите мне дополнительный каталог библиотеки, присоединив к нему список газет и журналов (русских и иностранных), которые библиотека получает. На конверте: Заказное. Таганрог. Его высокоблагородию Павлу Федоровичу Иорданову.

2038. M. П. ЧЕХОВОЙ 10 июня 1897 г. Мелихово. 7-го июня. Жарко, сухо, пыльно. Земля, по выражению о. архимандрита, зашкорубла. Ни будить ни овса, ни вишень, ни мух. 8-го. Прошел небольшой дождь с грозой. Прибило пыль. Подействовала овсянка: приехала фельдшерица. Приехали Лика и Иваненко. Ночевал о. Николай. 9-го. Жарко, сухо. У Брома и Хины роман кончился. Брому совестно. Приехала О. П. Кундасова. 10. Пришел Тимофей Циплаков и заявил, что сын пастуха подрал лыки. Розы цветут изумительно. Иваненко говорит без умолку. Коробов прислал фотографии. Примечание: Иваненко привез из Москвы 16 линей, которые и впущены в пруд. Всё благополучно. Роману дано 2 р. 50 к. Из Хотуни портной принес халат для езды в дождь. Я заказал ему для себя летнее пальто, отдал в чистку пальто и пиджак, всего на сумму 4 руб. Понравился ли Мише Севастополь? Votre Antoine. 10-VI-97 На обороте: Ялта. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой.

{07011}

2039. М.-Д. РОШУ (M.-D. ROCHE) 11 июня 1897 г. Мелихово. Лопасня, Москов. губ. 97 11/VI. Милостивый государь! Я был очень рад получить Ваше письмо, но, к сожалению, я получил его немного поздно и теперь боюсь, что мой ответ уже не застанет Вас в Берлине. Прежде всего позвольте поблагодарить Вас за Ваше внимание ко мне и за любезное обещание прислать мне переводы моих рассказов и Вашу книгу, которую я прочту с большим интересом и о которой уже читал в газетах. Вы спрашиваете меня о том, переведены ли уже на французский язык мои "Мужики"? Кажется, этот рассказ еще не переведен; по крайней мере, кроме Вас, еще никто не писал мне о своем желании перевести его. Позвольте еще раз поблагодарить Вас и пожелать Вам всего хорошего. Примите уверение в искреннем моем уважении. А. Чехов.

2040. M. П. ЧЕХОВОЙ 11 июня 1897 г. Мелихово. 11 июня. Небо облачно, ожидается дождь. Лика, Кунд(асова) и Иваненко уехали. Получено письмо от Левитана: он в Москве. Нюка продолжает цвести все так же пышно и бесконечно. Нового ничего нет, все обстоит благополучно. Кланяюсь. Antonio. На обороте: Ялта. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой.

{07012}

2041. M. П. ЧЕХОВОЙ 12-13 июня 1897 г. Мелихово. 12 июня. Прохладно, ветер, небо безоблачно. Дождя не было и не похоже, что он скоро пойдет. Роман нанимает косарей для покоса. Старуха Макеичева принесла 3 рубля долгу. Решил открыть около того участка кирпичный завод. У Наташи, дочери пастуха Егора (бывшего лесного сторожа), дифтерит. 13. Косят около пруда 6 косарей (считая в том числе Романа). Татьяна Чуфарова явилась с претензией, говоря, что ты ей отдала косить место от пруда до Стружкина. Недоразумение. Что дать ей косить? Дождя нет, ветер. Приезжал Касторский, погода от этого не стала лучше, небо еще больше прочистило. Всё благополучно. Antonio. На обороте: Ялта. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой.

2042. С. И. ШАХОВСКОМУ 13 июня 1897 г. Мелихово. Дорогой Сергей Иванович, если Вам понадобится кровельщик, то рекомендую Петра Иванова Ерленева. Он крыл, красил и вставлял стекла у меня в усадьбе и в обоих училищах - Талежском и Новоселковском. Работает он кропотливо, но прочно. Это почтенный человек с широкой бородой, честный и смирный; и мастера у него смирные и тихие, как хлыстовки. С ним покойно, можно быть уверенным, что ничего не пропадет. Ручаюсь вполне. Берет по 6 коп. за лист с его грунтовкой. 15 июня уеду, 21-го возвращусь, потом опять уеду - и так все лето, пока совсем не уеду куда-нибудь зимовать. Что у Вас нового? Освящение Нов(оселковской)

{07013}

школы в первое воскресенье после Петрова дня. Ваш А. Чехов. 97. VI. 13. На обороте: Серпухов. Князю Сергею Ивановичу Шаховскому в Земской управе.

2043. M. П. ЧЕХОВОЙ 13-14 июня 1897 г. Мелихово. 13-го июня вечером. Приехал Иваненко. 14-го. Хмурится. Пошел дождь, но не очень. Продолжает хмуриться. Приехал Глуховской. Получены два номера "Figaro Salon" и два номера "Royal Academy Pictures". Пришел "Новый русский базар" на имя Ольги Мартыновны, пришло из Ярославля письмо на имя Мих(аила) П(авловича) Ч(ехова). Косить продолжают. По саду бегают кошки. Цветет гвоздика. Жарко. Цветут все розы, буйно и красиво. Цветет лилейник. Нюка не унывает. Рожь поспевает. Antonio. Третий час дня. Опять пошел дождь. На обороте: Ялта. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой.

2044. M. О. МЕНЬШИКОВУ 14 июня 1897 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. Дорогой Михаил Осипович, будьте добры, пришлите мне, если сие возможно и не очень затруднит Вас, - адрес сотрудника "Недели" Федора Сологуба. Желательно знать его адрес и отчество. Давно уже собираюсь написать Вам, написать длинно, обстоятельно, да все никак не соберусь. Лень хохлацкая.

{07014}

Перо не держится в руке. Ваша статья о "Мужиках" вызвала во мне много мыслей, подняла в моей душе много шуму, но я всё же не собрался написать Вам, решив, что в письме всего не напишешь, что нужно говорить, а не писать. Когда мы увидимся? Я еще не был в Ясной Поляне; буду там после 20 июня. Потом я уеду на Кавказ, вернусь в сентябре, чтобы побыть дома неделю и опять уехать. Не увидимся ли мы до 10-го июля в Мелихове, или не пожелаете Вы вместе проехаться на Кавказ (Военно-Грузинская дорога, Боржом, Батум)? Дорогой бы потолковали. Моя "истерия" за лето поуспокоилась, я отъелся, пополнел (в доказательство прилагаю портрет; снимал гость-художник); как-то дня два было прохладно, дуло с севера - и мои бациллы проснулись, и я теперь кашляю чаще, чем в мае. Но все же в общем здоровье мое не дурно и путешествовать я буду как совершенно здоровый. У нас нет дождя, всё сохнет. Но в саду хорошо, мои розы цветут изумительно. Кстати об "истерии". Неужели Владимир Тихонов опять пьет? Ведь он бросил и уверял, что уже никогда не станет пить. Водка может сгубить его нервную систему. "Истерии" у него нет и не было, но до алкогольного паралича дело может дойти в какие-нибудь пять-десять лет. Только Вы не говорите ему об этом, а то он понесет чепуху. Когда же мы увидимся? По возвращении с Кавказа в сентябре я буду стараться попасть в Петербург хоть на неделю и тогда приеду к Вам в Ц(арское) С(ело), но ведь Улита едет да когда-то будет, это на воде вилами писано. Право, приезжайте в Мелихово до 10 июля. Нижайший поклон Вашему Яше и Лидии Ивановне. Желаю Вам всего хорошего и крепко жму руку. Ваш А. Чехов. Мои Вам кланяются. 14-VI-97

{07015}

2045. Л. С. МИЗИНОВОЙ 15 июня 1897 г. Мелихово. Воскресенье. Милая Лика, я приеду в Москву 16-го, в полдень и тотчас же, заехав на минутку в "Русскую мысль", отправлюсь к Левитану, живущему у Морозова по М(осковско)-Брестской дороге. От Левитана по той же дороге поеду к Уварову покупать ослов. После ослов - к Вам, чтобы вместе ехать в Мелихово, где Вас так любят. Буду у Вас, говоря приблизительно, в среду; если не застану дома, то оставлю письмо. Рецепта не нужно для собаки, спросите просто спирту Гебры на 20 коп. (Spiritus Hebrae). По рецепту выйдет втрое дороже. Это письмо Вы должны получить после полудня 16-го июня в понедельник. Пожалуйста, заметьте день и час, в какие получите его. Это мне нужно. До свиданья! Ваш Кушеткер.

2046. M. П. ЧЕХОВОЙ 15 июня 1897 г. Мелихово. 15 июня. Вчера перед вечером прошел хороший дождь. Сегодня прохладно. Всё благополучно. Живется весело: вчера Иваненко ровно четверть часа рассказывал Глуховскому о том, как сапожник пришил к старым сапогам новые ушки и взял за это 20 коп.; потом полчаса говорил о конокрадах; потом наконец оба ушли во флигель и говорили там до 2 часов ночи. Посылаю Мише письмо, полученное из Ярославля. Нового ничего нет. Antonio. Я послал уже Вам 5 открытых писем. На обороте: Ялта. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой. Дача Витмер.

{07016}

2047. И. Э. БРАЗУ 20 июня 1897 г. Мелихово. 20 июня. Многоуважаемый Иосиф Эммануилович, я живу по Московско-Курской дороге, в 11 верстах от ст. Лопасни. Эта станция между Подольском и Серпуховом; на ней останавливаются все поезда, кроме курьерского. Кроме скорого, почтового и пассажирского поездов, в Вашем распоряжении три дачных, или местных поезда, идущих от Москвы до Серпухова. Приезжайте на том, который выходит из Москвы в 9 час. утра, или на том, который выходит в 4 ч. 50 м. пополудни - это самые удобные поезда. Первый приходит на Лопасню к 12 час., а второй в 7 1/2 веч(ера). Если же пожелаете проехать прямо на Лопасню, не останавливаясь в Москве, то приезжайте на скором (взявши в Боровичах билет прямо до Лопасни - билет этот годится для всех поездов и имеет силу, кажется, не менее 3 суток) и в Москве с Николаевского вокзала на Курский проедете на передаточном. Телеграфируйте ко мне так: "Лопасня Чехову". Я вышлю лошадей или сам выеду за Вами. Если выедете на утреннем, то телеграфируйте так: "Лопасня Чехову. Вторник утром". Это примерно. Или: "вторник скорым". Итак, буду ожидать Вас. Третьего дня в Москве я был в Третьяковской галерее. Ваш дамский портрет - это один восторг. Он в репинской комнате, возле Грозного и баронессы Икскуль, но это соседство не мешает ему сиять. К Вашему приезду поспеют вишни. Место у меня, в смысле пейзажа, необыкновенна скучно, сад небольшой, и я боюсь, что Вы будете у меня скучать - особенно после Боровичского уезда, где так красиво. Итак, до свиданья! Жму руку и желаю всего хорошего. А. Чехов.

{07017}

2048. H. M. ЕЖОВУ 21 июня 1897 г. Мелихово. 21 июня. Милый Николай Михайлович, статьи Южина я еще не читал, но скоро прочту, и, когда приедете, мы поговорим о ней. С 25-го июня по 1-е июля я буду отсутствовать, и потому приезжайте ко мне до 25-го или после 1-го. Буду очень рад видеть Вас. Вы пишете, что живете "чрезвычайно" плохо. Что за пессимизм? Вероятно, Вам досадили болезни, Вы раздражены - и если это так, то нужно отдохнуть и полечиться, а главное - отдохнуть. О земских школах и вообще о земстве поговорим. Могу дать Вам, буде пожелаете, много материала. Итак, жду Вас к себе. Если приедете после 1-го июля, то черкните об этом, я вышлю лошадей и постараюсь после 1-го быть дома. Ну-с, будьте здоровы, желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов.

2049. А. С. СУВОРИНУ 21 июня 1897 г. Мелихово. 21 июнь. Здравствуйте! Я, нижеподписавшийся, всё время сижу дома, у себя в Мелихове, и постепенно обращаюсь в помещика Коробочку. Бываю в Москве, но всякий раз не надолго. На днях был в имении миллионера Морозова; дом, как Ватикан, лакеи в белых пикейных жилетах с золотыми цепями на животах, мебель безвкусная, вина от Леве, у хозяина никакого выражения на лице - и я сбежал. Вероятно, после 15-го июля поеду в Боржом, потому что, по-видимому, больше некуда ехать. Из Боржома в Аббас-Туман. Поехал бы за границу, да денег нет и одному ехать скучно. С книгой ("Мужики") вышла маленькая заминка. Первую корректуру прислали лишь 12-го июня, когда книга по-настоящему должна бы быть уже готова; прислали с рассказами, которые ничего общего с "Мужиками" не имеют (наприм(ер) "Дом с мезонином"). Я рассердился и написал в типографию, чтобы прекратили печатание. Но вчера пришло письмо от

{07018}

Константина Семеновича - и дело, по-видимому, уладилось. У нас холодно; новостей нет и нескоро они будут. Живется скучно и глуповато, так как всё еще считаюсь больным, нахожусь под надзором и должен во многом себе отказывать. Если приедете в Россию (как Вы пишете), то телеграфируйте мне из Вержболова или из Границы (Лопасня Чехову); я встречу Вас. До отъезда на зимовку мне нужно повидаться с Вами и поговорить - не о делах, а так, кое о чем. Кстати попрошу Вас принять в Ваш театр актрису Шаврову (сестру писательницы), которая приезжала к нам в Серпухов играть и играла очень хорошо. Что-то есть в ней сюсюкающее, но не в голосе, а в выражении, в носе, кажется, но она интеллигентна, одевается с большим вкусом и играет, как актриса, по-настоящему. То, что она дебютировала у Вас в "Ганнеле" и неудачно, не должно идти в счет. Урожай будет неважный; цена на хлеб и на сено растет. Болезней нет. Водку трескают отчаянно, и нечистоты нравственной и физической тоже отчаянно много. Прихожу всё более к заключению, что человеку порядочному и не пьяному можно жить в деревне только скрепя сердце, и блажен русский интеллигент, живущий не в деревне, а на даче. Вы ничего мне не пишете об Анне Ивановне и о Насте. Что они поделывают, как поживают? С Вами ли Боря? Пожалуйста, поклонитесь и скажите им, что я вспоминаю о них каждый день. Поклонитесь и Эмили. В Кисловодск я не поеду. Маша в Крыму. Будьте здоровы и благополучны и, пожалуйста, не забывайте помещика Коробочку. Ваш А. Чехов.

2050. А. И. ЭРТЕЛЮ 23 июня 1897 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 23-VI-97 Милый Александр Иванович, напиши мне, как твое здоровье, что сказал тебе Остроумов, - напиши обстоятельно. Уповаю, что все обошлось благополучно, т. е. что Остроумов напугал тебя не очень.

{07019}

Я немного покашливаю, но в общем здоровье мое весьма сносно и самочувствие у меня, как у здорового. В конце июля, вероятно, уеду куда-нибудь на юг, хотя и не хочется ехать; эти поездки на юг всегда обходились для моего здоровья недешево. Будь здрав. Провожаю даму, тороплюсь. У нас засуха. Напиши же. Твой А. Чехов. На обороте: Ст. Веселое, Сыз(рано)-Вяз(емской) дор(оги). Его высокоблагородию Александру Ивановичу Эртелю.

2051. С. И. ШАХОВСКОМУ 24 июня 1897 г. Мелихово. 24 июня 1897 г. Милый Сергей Иванович, я получил письмо от г-жи Ильинской. Она приглашает меня в Серпухов на 26-е июня. Но как быть? 25-го июня приедет ко мне художник, чтобы писать мой портрет по заказу Третьякова; так мы уговорились, отсрочить его приезд я не могу, и будет он писать меня 5-7 дней. Стало быть, приехать в Серпухов никак нельзя. Весь промежуток времени от 25-го до 2-го я буду как бы под арестом. Передайте Ивану Митрофановичу, что у Воронцова две лошади и обе они были застрахованы у меня. Страховые (за школу) вышлю на сих днях. Освящение в Новоселках будет, по всей вероятности, 6-го июля. Увидимся и поговорим о том о сем. Мне грустно, что мы редко видимся. Желаю Вам всего хорошего. Будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов. Косы получил вчера. Нижайший поклон Луизе Львовне и детям.

{07020}

2052. П. А. СЕРГЕЕНКО 26 июня 1897 г. Мелихово. Твое письмо пролежало на столе у сестры почти две недели без всякого движения. Если бы ты написал мне, то этого не случилось бы и ты давно бы уже получил ответ. Я почти здоров. Живу дома. Около 12-15 июля уеду куда-нибудь, а до тех пор буду сидеть на берегу своего пруда и ожидать тебя. Итак, милый Петр Алексеевич, позволь надеяться, что марка моя (7 коп.) не пропала и что ты в самом деле побываешь у меня. Будь здоров и благополучен. Твой А. Чехов.

2053. С. И. ШАХОВСКОМУ 27 июня 1897 г. Мелихово. Оказывается, что я обманул Вас в своем последнем письме, милый Сергей Иванович. Я ожидал художника, но вместо него вчера пришло письмо, в котором он пишет, что приедет не раньше 4-го июля. Не найдете ли Вы возможным заехать ко мне хоть на минутку? Я был бы очень, очень рад. Ваш А. Чехов. 27-VI-97 На обороте: Серпухов. Князю Сергею Ивановичу Шаховскому в Земской управе.

2054. А. С. СУВОРИНУ 28 июня 1897 г. Мелихово. 28 июня. Пишу тотчас же по получении от Вас телеграммы. Я здоров, здоровее, чем был. 4-го июля приедет ко мне в Мелихово художник, чтобы писать мой портрет. Позировать придется, вероятно, до 11-12 июля. Потом

{07021}

я могу приехать в Петербург, чтобы повидаться. Если к тому времени А(лексей) А(лексеевич) поправится, то я и Вы не поедем ли вместе в Стокгольм на выставку или куда-нибудь? После художника я буду совершенно свободен до будущего года. Освящение новой школы 6-го июля - и потом уж никаких событий. Погода у нас очень теплая, здоровая. Я кашляю все меньше и меньше, благодаря теплу. О здоровье А(лексея) А(лексеевича) напишите мне пожалуйста. Передайте ему, что я желаю ему поскорее отделаться от этой противной болезни. Течение ее неопределенно, выздоровление медленно и тоже неопределенно - и потому она противна. Если у А(лексея) А(лексеевича) она в легкой форме, то пройдет скоро, но если не в легкой, то продержит его в постели с месяц. Желаю всего хорошего. Пишите и, если пожелаете, телеграфируйте. Теперь телеграммы доставляются скоро. Ваш А. Чехов.

2055. H. А. ЛЕЙКИНУ 4 июля 1897 г. Мелихово. Дорогой Николай Александрович, около 15-го июля я буду в Петербурге и тогда на обратном пути постараюсь взять щенков; возьму их с удовольствием и с великой благодарностью, какой бы масти они ни были - белые или пестрые. Из Петербурга не мешало бы проехаться на выставку в Стокгольм, но, кажется, не поеду. На Стокгольм и на шведов хочется взглянуть, но выставка не улыбается мне. Все выставки одинаковы, и все они утомительны. У меня гостей - хоть пруд пруди. Не хватает ни места, ни постельного белья, ни настроения, чтобы с ними разговаривать и казаться любезным хозяином. Я отъелся и уже поправился так, что считаюсь совершенно здоровым, и уже не пользуюсь удобствами больного человека, т. е. я уже не имею права уходить от гостей, когда хочу, и мне уже не запрещено много разговаривать.

{07022}

В ожидании своего отъезда ничего не делаю, а только брожу по саду и ем вишни. Нарву штук 20 - и сразу все в рот. Этак вкуснее. Суворин в Петербурге. Пишет, что литературно-артистический кружок снял Малый театр на пять лет. Сын Суворина Алексей болен брюшным тифом. В Москве нет никаких новостей, только упорно держится и носится слух, что я буду издавать газету. Хвалят нового городского голову. Известный издатель Сытин получил Станислава и купил большое имение. Погода у нас чудесная. С покосом покончили, принимаются за рожь, которая уже созрела. Засуха много навредила, и дожди, которые теперь идут у нас почти каждый день, только освежают природу, но уже не в силах поправить того, что засушено. Итак, до скорого свидания! Желаю Вам здоровья и благополучия, а Прасковье Никифоровне и Феде шлю низкий поклон. Ваш А. Чехов. 4-VII-97 2056 В. H. СЕМЕНКОВИЧУ 4 июля 1897 г. Мелихово. Многоуважаемый Владимир Николаевич, передайте Константину Александровичу, что быть 6-го июля в волостном правлении я не могу, так как я позирую. По распоряжению высшего начальства, художник арестовал меня и не отпускает от себя ни на один шаг. Так и скажите, и если медаль присуждена мне, то доверяю Вам получить ее и привезти в Мелихово, и кстати же получить 3 р. 5 к., которые я должен Вам за разврат (лошадиный). Желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов. 4 июля. На обороте: Его высокоблагородию Владимиру Николаевичу Семенковичу.

{07023}

2057. Л. С. МИЗИНОВОЙ 5 июля 1897 г. Мелихово. Милая Лика! Посылаю Вам письмо, на каковой предмет расходую семикопеечную марку. Эти 7 коп. не трудитесь возвращать; пусть они идут в уплату нашего пари. Мы квиты. У нас двое мальчиков, Миша с женой, Браз с двумя племянницами; и один родственник, содержащий в Курске зверинец, пишет, что на днях он уезжает в Крым лечиться, а свой зверинец присылает мне на время. Теперь 5-е июля. Вы обещали приехать к нам 10-го. Значит, через 5 дней мы увидимся. Будьте здоровы, милая Лика, крепко жму Вам руку. Ваш Повсекакий Бумажкер.

2058. А. С. СУВОРИНУ 7 июля 1807 г. Васькино. 7-VII-97 Художник уже заарестовал меня и пишет. Это кончится около 14-16 июля, и тогда я приеду к Вам в Петербург, чтобы повидаться; только боюсь, как бы Вы к тому времени не уехали куда-нибудь. Константин Семенович писал мне, что, по Вашему и его мнению, было бы лучше, если бы книга моя, которая теперь набирается, состояла только из двух рассказов - "Мужики" и "Моя жизнь". Я ответил так: если книга, состоящая из этих двух рассказов, будет иметь вид рублевой книги, то да будет по-Вашему, я не стою за остальные рассказы. Пишу это, сидя в усадьбе Семенковича. Будьте добры, скажите, чтобы сделали расчет по квитанции, которую при сем прилагаю, и прислали бы деньги мне и поскорее. У нас с Семенковичем свои счеты, и деньги, которые ему приходятся за сочинения Фета, мне очень нужны. У меня семь пятниц на неделе: решил зимовать в Неаполе. Нового ничего нет. Здоровье мое великолепно. Жара и засуха мне очень на пользу.

{07024}

Итак, скоро увидимся. На сих днях еще раз буду писать Вам, а теперь некогда: в зале играют на рояле, зовут. Будьте здоровы и покойны, дай бог Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов.

2059. С. И. ШАХОВСКОМУ 11 июля 1897 г. Мелихово. 11 июля. Дорогой Сергей Иванович! Н. И. Забавин ездил в Серпухов специально за тем, чтобы пригласить на освящение училища Вас, Василия Егоровича, Константина Николаевича, Ивана Митрофановича, Василия Ивановича, одним словом, всю Управу. Ездил он два раза. Теперь я особо прошу Вас приехать непременно, так как мне нужно повидаться с Вами и потолковать. Я не попечитель Новоселковского училища и потому под приглашениями подписываюсь с некоторою неловкостью. Знакомых я приглашаю смелее, но не знаю, как быть с официальными лицами. Например, я никак не решаюсь послать от себя лично приглашение гг. Иванову, Рубцову. Мне кажется, что и Иванова и Рубцова могла бы пригласить на освящение сама Управа. Посылаю Вам пригласительные бланки. Попросите В. Е. Чельцова подписать их и послать. Из знакомых, проживающих в Серпухове, я не успел еще пригласить Ф. Л. Касторского. Будьте добры, пошлите ему сказать, что все мы ждем его и будем огорчены, если он не приедет. Меня пишут. Я позирую и варюсь в собственном соку; жара чертовская. Итак буду ждать Вас. Пока желаю всего хорошего и крепко жму руку. Ваш А. Чехов.

{07025}

2060. Н. И. ЗАБАВИНУ 11 июля 1897 г. Мелихово. Многоуважаемый Николай Иванович, посылаю Вам телеграмму, полученную вечером от г. Чельцова. Я ответил ему так: "Если находите нужным отменить освящение, благоволите телеграфировать Забавину. Он ждет Вашего распоряжения". Получив от него телеграмму, тотчас же пришлите мне копию. Я буду у Вас около 5-6 часов вечера. Если Чельцов ответит, что освящение отменяется, то тотчас же сообщите об этом лицам, приглашенным Вами, посылая нарочных во все концы вселенной. Если же ответа не будет, то освящение состоится "без закусок" и я объявлю гостям, что председатель, взявший на себя устройство освящения, не приехал, и посоветую им прочесть "Коляску" Гоголя, которая разъяснит им многое. Желаю Вам всего хорошего. Будьте здоровы и не волнуйтесь. Ваш А. Чехов. 11 июля. Пишу на почту, чтобы Вам прислали ответ Чельцова с нарочным, тотчас же по получении. Приготовьте счет от Шибаева и сосчитайте, сколько было всего подвод от каждого общества. На конверте: Его высокоблагородию Николаю Ивановичу Забавину.

2061. А. С. СУВОРИНУ 12 июля 1897 г. Мелихово. 12 июль. Художник меня пишет и всё пишет, и не думаю, чтобы он кончил меня 14-го, как было обещано. Провозится еще, пожалуй, с неделю. Как бы ни было, я всё же поеду в Петербург; я решил это окончательно, и от поездки в Петербург меня может удержать только Ваше письмо, извещающее, что Вы опять уезжаете за границу.

{07026}

Сегодня я возвращаю корректуру "Моей жизни". Итак, до сих пор мне не известно, на чем остановились, т. е. из каких рассказов будет состоять книга. Неупокоев на днях писал мне, по Вашему поручению, о корректуре; спрашивал, как мне ее высылать - в полосах и листах или только в полосах. Я рассчитываю прочесть и в полосах, и в листах (в сверстанном виде). Этак лучше. Здоровье мое великолепно, ибо жара и засуха продолжаются. Читаю Метерлинка. Прочел его "Les aveugles", "L'intruse", читаю "Agiavaine et Sйlysette". Все это странные, чудные штуки, но впечатление громадное, и если бы у меня был театр, то я непременно бы поставил "Les aveugles". Тут кстати же великолепная декорация с морем и маяком вдали. Публика наполовину идиотская, но провала пьесы можно избежать, написав на афише содержание пьесы, вкратце конечно; пьеса-де соч. Метерлинка, бельгийского писателя, декадента, и содержание ее в том, что старик проводник слепцов бесшумно умер, и слепые, не зная об этом, сидят и ждут его возвращения. В "Мировых отголосках" читаю каждый день о "Новом времени", а в "Новом времени" об Яворской. Очевидно, она бывает гениальной ежедневно. У меня тьма гостей. Александр подбросил мне своих мальчиков, не оставив ни белья, ни верхнего платья, они живут у меня, и неизвестно никому, когда они уедут; кажется, будут жить до конца лета и, быть может, даже останутся навсегда. Это очень любезно со стороны их родителей. Приехал с юга кузен. Ежов (нефельетонист) пишет, что собирается ко мне, и т. д., и т. д. Давно уже я не получал от Вас писем. Где Вы? Здоровы ли? Как себя чувствует Алексей Алексеевич? Будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов.

{07027}

2062. И. M. КОНДРАТЬЕВУ 14 июля 1897 г. Мелихово. Лопасня, Москов. губ. Многоуважаемый Иван Максимович! Не откажите сделать распоряжение о высылке мне гонорара по адресу: Москва, Большая Никитская, в редакцию журнала "Русская мысль" для передачи мне. Искренно Вас уважающий и преданный А. Чехов. 14-VII-97

2063. M. П. ЧЕХОВОЙ 23 или 24 июля 1897 г. Петербург. Многолюбящая и признательная сестрица Марья Павловна! Я благополучно прибыл в Петербург. Кланяйся всем нашим. Полное у всех разочарование: ожидали встретить чахоточного, изможденного, еле дышащего и вдруг видят вместо лица луну! Будь щислива. Скажи матери, чтобы она, если случится у нее головокружение, принимала по 15 капель гофманских. Твой А. Чехов. Не привык писать чужими перьями: делаю кляксы.

2064. H. А. ЛЕЙКИНУ 24 июля 1897 г. Петербург. Эртелев 6, кв. 2. 97 24/VII. Дорогой Николай Александрович, я в Петербурге. В субботу или в воскресенье, если будет хорошая погода, т. е. если не будет холодно и сыро, я приеду к Вам в Ивановское на пароходе. Приеду утром. Пока желаю всего хорошего и жму руку. До свиданья. Ваш А. Чехов.

{07028}

2065. В. Н. СЕМЕНКОВИЧУ 24 июля 1897 г. Петербург. 24 июля. Многоуважаемый Владимир Николаевич, книжный магазин "Нового времени" соглашается купить Ваши книги, но с уступкой 50%. Если хотите получить деньги теперь же, то благоволите написать Федору Ивановичу Колесову (магазин "Нового времени", Невский, 38), управляющему. Напишите ему, что Вы согласны, или не согласны на 50% и что Вы можете продать лишь с уступкой 45%, и что если я еще в Петербурге, то чтобы деньги выдали мне, если же меня нет - то чтобы выслали в Лопасню. При продаже Вы должны будете подписать какое-то обязательство. Эту формальность я возьму на себя, буде пожелаете. Нового ничего нет. Погода чудесная. Нижайший поклон Евгении Михайловне и дачницам. Ваш А. Чехов. Вместо письма можно послать Колесову телеграмму.

2066. Н. А. ЛЕЙКИНУ 27 июля 1897 г. Петербург. Воскресенье. Дорогой Николай Александрович! Василий приодет к Вам за щенками, а насчет дальнейшей их отправки распорядится А. П. Коломнин, которому я буду писать. Еще раз благодарю Вас за гостеприимство и крепко жму руку. Вашим низко кланяюсь. Ваш А. Чехов.

{07029}

2067. Н. А. ЛЕЙКИНУ 27 июля 1897 г. Шлиссельбург. Дорогой Николай Александрович, я обронил на пристани свое pince-nez (цилиндрическое, со шнурком). Если найдут его, то, пожалуйста, сберегите его. Оно стоит около 10 р., так как стекла заграничные. Ваш А. Чехов. Пароход "Рыбка". Воскресенье. На обороте: Усть-Тосна. Его высокоблагородию Николаю Александровичу Лейкину.

2068. Ал. П. ЧЕХОВУ 29 июля 1897 г. Поезд Москва - Лопасня. Еду к себе в Лопасню, куда и адресуйся. Пиши, пожалуйста. Дома пробуду, вероятно, до 15-го авг(уста). В последнем номере "Недели" прочти статью об алкоголизме: упоминают о тебе. Был ли О(льдерог)ге у В(итте)? Результаты? Пишу сие в вагоне. Будь здрав. Твой А. Брудер. 29 июль. На обороте: Ст. Удельная, Финлянд(ской) ж. д. Александру Павловичу Чехову. Ярославский просп. 22.

2069. Н. И. ЗАБАВИНУ 29 июля 1897 г. Мелихово. Многоуважаемый Николай Иванович, посылаю к Вам землекопа Семена Павлова с товарищем. Закажите ему дорогу и яму для отхожего места. Договорите его,

{07030}

как хотите - поденно или издельно (верно ли я написал это слово?). Платить буду я. Желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов. 29-VII-97 На обороте: Его высокоблагородию Николаю Ивановичу Забавину. Новоселки.

2070. А. С. СУВОРИНУ 30 июля 1897 г. Мелихово. 30 июля. Вчера я был в Москве в Вашем магазине, и Бладасов упросил меня пойти и взглянуть на магазин, который он хочет нанять, и написать Вам. Я видел этот магазин. Это не в доме Ганецкой, где бани, а почти рядом с теперешним магазином, на той же стороне, в доме Депре. Помещение громадное. Одно гигантское окно. Я сказал Бладасову, чтобы он начертил план (показав размеры в шагах) и прислал мне, а я пошлю Вам. Магазин в доме Депре производит хорошее впечатление, он даже импонирует своими размерами и своим окном; и мне кажется, что в нем только один недостаток: если гигантское окно будет уставлено сплошь книгами, то в магазине будет сумеречно, так как других окон нет. Но зимой все равно сумеречно, имей хоть окно, хоть двадцать окон. Бладасов подчеркивает, что в случае, если Вы возьмете это помещение, экономии будет 1800 р. в год. Ездил к Лейкину за собаками. Он сообщил мне, что ему удалось купить по случаю столовое серебро и серебр(яный) чайник. "Пейте молоко, - угощал он, - у меня три коровы". А после обеда: "Не хотите ли чаю? А впрочем, на пароходе за 20 копеек Вам дадут его пропасть". И показывая мне свое хозяйство, называл цену всякой вещи. Нового ничего нет. Жарко. У нас опять засуха. В Москве я погулял немножко и теперь испытываю

{07031}

позыв к труду. После грехопадения у меня всегда бывает подъем духа и вдохновение. Поклон нижайший и привет Анне Ивановне, Насте и Боре. Желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов.

2071. П. Ф. ИОРДАНОВУ 31 июля 1897 г. Мелихово. 31 июль. Лопасня, Моск. (губ.) Многоуважаемый Павел Федорович, в библиотеку мною отправлен еще один небольшой тюк книг. Между прочим, послан второй том "Императора Александра Первого" - дорогое, роскошное издание. Посылаю журналы. Вы как-то писали мне насчет XI и XII томов Лескова. Не помню, ответил ли я Вам на это в своем предыдущем письме. Суворинское издание Лескова состояло только из десяти томов, издание же Маркса - из двенадцати. Если прислать Вам только XI-XII томы, то комплект сочинения Лескова в библиотеке будет пестрым, и, по-моему, если приобретать, то всё издание Маркса. На днях я был в Петербурге, но не успел побывать у Маркса, придется теперь подождать до зимы. Дополнительный каталог библиотеки в самом деле никуда не годится. Страшно напутано и в общем не грамотно. Кстати сказать, я послал в библиотеку 3 тома "Сочинений" Лугового, между тем в дополнительном каталоге только один первый том; в числе моих книг Вы найдете там пьесу "Театральный воробей", которая написана не мной, а И. Щегловым; книги Василия Немировича-Данченко и его брата Владимира показаны вместе в одной куче; переводчики показаны как авторы; иностранные авторы и переводы на иностранные языки названы по-русски. И т. д. и т. д. В списке книг, полученных библиотекой 18 июня, нет пьес Щеглова "Пленный турок" и "Солдатская любовь". В августе я уезжаю на Кавказ (Москва - Ростов), потом за границу. Зимовать, по всей вероятности, буду

{07032}

не дома. Не знаю, попаду ли я на съезд. Во всяком случае, если Вам случится быть в Москве на съезде, то справьтесь в "Русской мысли" по телефону, где я. Или же справьтесь в книжном магазине "Нового времени" (Неглинный проезд), там я оставлю свой адрес. Нам не мешало бы повидаться и условиться насчет выписки журналов на будущий год. Желаю Вам всего хорошего. У нас жарко и потому чувствую я себя почти здорово. Ваш А. Чехов. На конверте: Заказное. Таганрог. Его высокоблагородию Павлу Федоровичу Иорданову.

2072. А. С. СУВОРИНУ 1 августа 1897 г. Мелихово. 1 авг. Психиатр Ольдерогге был принят очень любезно и получил такой ответ: "Действуйте. Я обещаю вам со своей стороны самую широкую поддержку. Представьте мне поскорее полный проект". И теперь Ольдерогге на седьмом небе, сочиняет проект и воссылает свои теплые мольбы за Вас. Я дома. Жду, когда испортится погода, чтобы уехать, но куда уехать - я еще не решил. Уже подуло с севера, наступает осень; и даже в солнечной теплоте чувствуется уже что-то осеннее. И приятно, и немножко как будто грустно. Анне Ивановне, Насте и Боре привет от всего сердца и низкий поклон. Если m-lle Эмили с Вами, то и ей поклон. Когда Вы вернетесь в Россию? Как веселитесь? Пишите мне в Лопасню; дома я пробуду по крайней мере до 15-20-го августа, а уезжая напишу Вам. Нового ничего нет. Будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов.

{07033}

2073. H. А. ЛЕЙКИНУ 4 августа 1897 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 4-VIII-97 Дорогой Николай Александрович, лайки приехали вчера вечером. Они уже привыкли, играют и скулят от блох и от жары; когда становится им невмоготу, они ложатся в канавку и лежат животами вверх, задрав ноги. Приехали они сюрпризом и всем очень понравились, особенно самочка, которая, как мне кажется, породистее самца. Таксы сурово рычат на них, они трусят и падают ниц. Не идут ни на кличку, ни на свист; обнюхивают все углы. Вообще презанятные твари. Я буду за границей - в северной Италии и в южной Франции - в сентябре, этак после двадцатого. Если буду знать, что Вы в Биаррице, то приеду повидаться. Кстати же, я ни разу еще не был в Биаррице. До заграницы я побываю еще на Кавказе. Вернувшись от Вас, я уложился и в тот же день уехал в Москву на скором. Надо было спешить. Но теперь, признаться, я жалею, что так торопился и не остался еще в Питере дня на два. Тех, ради кого я спешил, я уже не застал в Москве, и деловое свидание не состоялось. Итак, я у Вас в долгу за собак. Это очень, очень хороший подарок, и я не знаю, как благодарить Вас. Я то и дело выхожу, чтобы взглянуть на них. И сестра тоже. Она все время возится с ними. Прасковью Никифоровну благодарю за гостеприимство и низко ей кланяюсь. Феде и Кате тоже кланяюсь, а Вам крепко жму руку и желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов.

2074. М.-Д. РОШУ (M.-D. ROCHE) 6 августа 1897 г. Мелихово. Милостивый государь! Простите, что так долго не отвечал на Ваше последнее письмо. Дело в том, что я никак не мог прочесть в Вашем письме адреса (он написан неразборчиво),

{07034}

и теперь я сомневаюсь в том, что он верно написан мной. Будьте добры, если это письмо дойдет до Вас, сообщите мне Ваш адрес - и тогда я подробно напишу Вам. С истинным почтением А. Чехов. Лопасня, Моск. губ. 6 августа.

2075. В. А. ТИХОНОВУ 6 августа 1897 г. Мелихово. Лопасня, Москов. губ. 6-VIII-97 Дорогой Владимир Алексеевич, исполняю Ваше желание: пишу К. С. Тычинкину насчет "Мужиков" и посылаю Вам "Пестрые рассказы". Если же Вы не пришлете мне своей книги, то и "Мужиков" и "Пестрые рассказы" отберу у Вас через полицию. Буду ожидать Вас зимой, если буду дома. Предполагается, что я, недугов своих ради, буду зимовать не в России. Что касается моих недугов, то в последнюю неделю мне немножко не повезло: кашляю и сморкаюсь адски; истерия, одним словом. Надо бы уехать, да еще не устроил своих денежных дел. Вы недовольны Вашей фамилией! Вы в своем письме говорите, что "для беллетриста она прескверная". Что ж? Возьмите себе какую-нибудь другую фамилию, звучную и приятную, например - Беневоленский. Подайте в департамент герольдии, там разрешат Вам так называться. Напишите, что у Вас нового. Крепко жму руку и желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов. Раскис я совсем. Всё хочется лежать.

2076. Л. С. МИЗИНОВОЙ 8 августа 1897 г. Мелихово. Милая Лика, Ваше письмо от 1-го августа, на которое Вы ждали ответа в понедельник, пришло лишь в среду 6-го авг. И зачем Вы спрашиваете, хочу ли я, чтобы Вы приехали, и какой Вам нужен ответ, если Вы сами обещали приехать во вторник и если мы каждый

{07035}

день ждем Вас с нетерпением? Все ждут Вас, а я не уезжаю, потому что всё жду и жду, и буду ждать еще очень долго, так как, вероятно, прежде чем приехать, Вы напишете еще 17 писем. У нас жарко, сухо. Едим, пьем, спим. Каждый день у нас бывает художница Хотяинцева, которая пишет меня. Приезжайте же, не будьте ракалией, милая Лика, не заставляйте Вас долго просить. Ваш А. Чехов. 97 8/VIII.

2077. З. В. ЧЕСНОКОВОЙ 10 августа 1897 г. Мелихово. Многоуважаемая Зинаида Васильевна, если Николай Панин еще не получал у Вас guajacol, то дайте ему теперь порошков 12, с приказом принимать по 2 порошка в день. (Rp. Guajacoli carbon. - 0,4 12). Если же он уже принимал гваякол, то дайте ему terpin. hydr. gr. III 12, по 3 порошка в день. Когда же к нам? Будьте здоровы. А. Чехов. 10-VIII-97 На обороте: Ее высокоблагородию Зинаиде Васильевне Чесноковой.

2078. З. В. ЧЕСНОКОВОЙ 11 августа 1897 г. Мелихово. Многоуважаемая Зинаида Васильевна, не откажите приехать к нам в Мелихово, к больной. Искренно Вас уважающий А. Чехов. Р. S. Возьмите с собой тот рецепт, который я прислал из дома Семенковича (Елене Викторовне). На обороте: Ее высокоблагородию Зинаиде Васильевне Чесноковой.

{07036}

2079. M. А. САБЛИНУ 13 августа 1897 г. Мелихово. Михаил Алексеевич, милый мой Grossvater, напишите мне, где в настоящее время находится В. М. Соболевский. "Русские ведомости" как-то сообщали из "вполне достоверного источника", что я теперь на Кавказе. Это пишут нарочно. Я в Мелихове, куда и прошу адресоваться. Тысячу раз жму Вам руку и обнимаю Вас, s'il vous plaоt. Жду ответа. Ваш А. Чехов. 12 авг. Лопасня, Моск. губ. На обороте: Москва. Его высокоблагородию Михаилу Алексеевичу Саблину. Б. Чернышевский пер., редакция "Русских ведомостей".

2080. З. В. ЧЕСНОКОВОЙ 12 августа 1897 г. Мелихово. Многоуважаемая Зинаида Васильевна, будьте добры, сделайте так, чтобы эту больную посмотрел Оскар Фердинандович - и потом напишите мне, какая у нее, по его мнению, болезнь, а пока дайте ей Kal. jodati 5,0 на 200,0 по 3 ложки в день. Если О(скар) Ф(ердинандович) найдет нужным больничное лечение, то нельзя ли будет принять ее в Семеновскую больницу? Когда же к нам? Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов. Сделайте больной клизму. 12 авг. На обороте: Ее высокоблагородию Зинаиде Васильевне Чесноковой.

{07037}

2081. Г. М. ЧЕХОВУ 12 августа 1897 г. Мелихово. 12 авг. Милый Жоржик, Володя приедет скоро, но не так скоро, как ты того хочешь. Во-первых, мы его не пускаем, он нам нужен по хозяйству, и, во-вторых, здесь у нас он, забыв свой сан, ухаживает за одной молодой француженкой, живущей по соседству, - и, стало быть, не в его планах спешить на братский праздник. У нас засуха, жарко, как в Таганроге. Вот уже больше месяца, как не было дождя. Я здоров, то есть здоров относительно; уезжать не спешу, так как жарко. Не пишу и ничего не делаю. Александр в настоящее время в Москве на съезде, работает превосходно. Остров для алкоголиков уже куплен, и министр Витте обещал самое широкое содействие. Иван в Москве, Миша в Ярославле, Маша дома. Подробности жития нашего узнаешь от Володи. Тете и сестрам нижайший поклон и привет. Очень жалею, что по пути на Кавказ не успею побывать в Таганроге и повидаться с ними. Мне велят зимовать на юге. Вот если бы Таганрог был годен для зимовки! Я бы тогда на Кампенгаузенском спуске выстроил замок. Ну-с, будь здрав и благополучен. Желаю тебе всего хорошего. Твой А. Чехов.

2082. З. В. ЧЕСНОКОВОЙ 16 августа 1897 г. Мелихово. Многоуважаемая Зинаида Васильевна, подательнице сего будьте добры дайте ol. ricini (теперь же); и кроме того, bismut. subnitr. 0,5 3 через 4 часа по порошку. Вы обещали сегодня быть у нас. Мы ждем Вас с нетерпением. Кстати, привезите с собой 2 шестиунцевых стклянки с Kal. bromat. (5,0-200,0): одну для сестры, другую для одной дамы.

{07038}

Итак, мы ждем Вас. Желаю всего хорошего. Уважающий Вас А. Чехов. 16-VIII-97 На обороте: Ее высокоблагородию Зинаиде Васильевне Чесноковой.

2083. В. С. ГЛУХОВСКОМУ 18 августа 1897 г. Мелихово. 18 авг. Многоуважаемый Владимир Степанович, обращаюсь к Вам по страховому делу. У кр(естьянина) с(ела) Крюкова Ивана Филиппова Тарасова сегодня заболела лошадь, застрахованная у меня 13-го июля, - по-видимому, сиб(ирской) язвой. У Тарасова есть еще корова, недавно купленная, не застрахованная, и он поторопился с ней ко мне, чтобы застраховать ее; запряг больную лошадь и поехал в Мелихово вместе с женой, привязав корову к полку. Что лошадь серьезно больна и что она может скоро околеть, он, очевидно, знал, так как прежде, чем ехать ко мне, содрал с нее подковы. Пока он толкался у меня во дворе со своей коровой, лошадь издохла около трактира. И потом, несмотря на мое категорическое заявление в присутствии старосты, что лошадь издохла от сиб(ирской) язвы, Тарасов не спешил увозить падаль, а сидел в трактире и пил чай и водку - этак целый час; а около трактира находились здоровые лошади. Довожу об этом до Вашего сведения ввиду 29 Устава (приказы 7, 8 и 9) - быть может, прежде чем выдать страховое вознаграждение, Вы найдете нужным приказать сельским властям произвести дознание об обстоятельствах, при которых околела лошадь. До 25-го авг(уста) я проживу в Мелихове, если не станет холодно. Приезжайте взглянуть на лаек, которых мне прислали из Петербурга. Жму руку и желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов. Перец (зеленый) и томаты с баклажанами ждут Вас.

{07039}

2084. В. M. СОБОЛЕВСКОМУ 19 августа 1897 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ., 19-VIII-97 Дорогой Василий Михайлович, я искал Вашего адреса, чтобы повидаться с Вами и узнать, не поедете ли Вы в Ниццу - и если да, то не примете ли Вы меня в компанию. Вчера получил Ваше письмо, из которого узнал, что Вы в Биаррице. Превосходно, и я поеду в Биарриц. Выбраться из дому я могу не раньше конца августа (этак около 26-27), да и нет нужды спешить, так как погода у нас теплая, сухая. Пока что, будьте добры, напишите мне, на каком поезде лучше всего мне выехать из Москвы, на Берлин или на Вену, на каком поезде выехать из Парижа, в каком отеле Вы остановились... Прошу у Вас такого подробного маршрута, потому что я еще ни разу не был в Биаррице и потому что немножко робею. Ведь я говорю на всех языках, кроме иностранных; когда за границей я говорю по-немецки или по-французски, то кондуктора обыкновенно смеются, и в Париже добраться с одного вокзала на другой для меня это все равно, что играть в жмурки. Рассчитываю прожить в Биаррице месяц, как и Вы, потом уеду куда-нибудь в другое место, в тепло. До свиданья! В ожидании ответа жму Вашу руку и желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов. Спасибо за письмо!

2085. А. А. МИХАЙЛОВУ 22 августа 1897 г. Мелихово. Многоуважаемый Алексей Антонович! У Шибаева гвоздей не оказалось, придется взять их в Семеновском. Простите за невольную проволочку времени. Уважающий Вас А. Чехов. 22 авг. На обороте: Его высокоблагородию Алексею Антоновичу Михайлову.

{07040}

2086. А. С. СУВОРИНУ 22 августа 1897 г. Мелихово. 22 авг. 29 и самое позднее - 30-го августа я выеду из Москвы в Биарриц. Это решено и подписано. Застану ли я Вас в Биаррице? Когда Вы в Петербург? Если можно, поторопитесь написать мне или телеграфируйте (Москва, "Русская мысль"), где будете Вы в начале сентября - в Биаррице или в Париже. Во всяком случае будет очень грустно, если я Вас там уже не застану. У нас становится холодно. Надо удирать. Я поехал бы и раньше 29-го, но мои дела все еще не устроены и билет спального вагона можно добыть только за неделю. Очень хочется повидаться с Вами и Анной Ивановной. Приеду я в Биарриц оборванцем, с расчетом - купить себе шкуру пофранцузистей; в Москве же покупать не стану. В Биаррице теперь мой приятель В. М. Соболевский, редактор "Русских ведомостей". Он проживет в Биаррице весь сентябрь, я тоже. Будьте здоровы!! Ваш А. Чехов.

2087. И. Я. ПАВЛОВСКОМУ 25 августа 1897 г. Мелихово. 25 авг. Дорогой земляк, дней через десять проездом в Биарриц я буду в Париже. Из Москвы я выеду 1-го сентября (понедельник) в 6 час. веч., в среду в 11 ч. буду в Берлине, в четверг утром в 9-м часу в Париже и утром же уеду в Биарриц. (Часы привожу по офиц(иальному) указателю.) Если у Вас будет время и расположение, то не приедете ли на вокзал повидаться? В Биаррице проживу месяц, а потом уеду куда-нибудь в другое место. Во мне завелась бацилла, и эскулапы гонят меня в шею. Черкните, будет охота, одну

{07041}

строчку: Москва, редакция "Русской мысли". Ваше письмо еще захватит меня в России, если Вы ответите тотчас же. - Если не увидимся теперь, то побываю у Вас по пути из Биаррица. Ваш А. Чехов.

2088. С. И. ШАХОВСКОМУ 27 августа 1897 г. Мелихово. 27 авг. Дорогой Сергей Иванович, перед отъездом за границу я хотел побывать в Серпухове, чтобы отдать отчет по постройке Новоселковского училища, но дела и наступившие дожди помешали, я не успел и теперь, откланиваясь Вам письменно, посылаю счета через Н. И. Забавина. Училище, считая все расходы, обошлось в 3200 р. приблизительно. Тысячу рублей дало земство, остальное пожертвовано частными лицами. В списке жертвователей, который при сем прилагаю, я подчеркнул тех, которых, как мне кажется, надлежит поблагодарить официально. По-моему, их всех следовало бы, хотя бы петитом в примечании, упомянуть в годовом отчете. Итак, стало быть, уезжаю. Оставайтесь здоровы и благополучны и. поминайте меня в своих святых молитвах. Мой адрес: France, Biarritz, а M-r Antoine Tchekhov. В Биаррице я проболтаюсь месяц. Поклон и привет Вашим. Ваш А. Чехов. У меня есть книги для Хотунской читальни. Я пошлю их Вам для передачи туда. Кочеткову С. Е., который пожертвовал кирпич, я обещал, что об его пожертвовании будет заявлено в земском собрании. На постройку училища в Степыгине есть уже 100 р.

{07042}

2089. H. И. ЗАБАВИНУ 27 или 28 августа 1897 г. Мелихово. Многоуважаемый Николай Иванович! Счета по постройке Талежской и Новоселковской школ сдайте в управу. План оставьте у себя на память. Подробный (более или менее) отчет уже послан князю. Деньги за постройку крестьяне, как я уже сказал им, будут доставлять Вам и князю, без всякого с Вашей стороны побуждения. Вы же, оные получая, сдавайте на сберегательную книжку, которую при сем прилагаю. Вы ничего не говорите старостам, я сам поговорю еще раз и в октябре напишу им. Новосельские должны 95 р. Курниковские 74 р. Люторецкие 140 р. Ну, оставайтесь здоровы и благополучны. Не забывайте нас грешных. Ваш А. Чехов. За училище мы никому не должны ни одной копейки. На конверте: Его высокоблагородию Николаю Ивановичу Забавину.

2090. П. Ф. ИОРДАНОВУ 29 августа 1897 г. Мелихово. 29 авг. Лопасня, Моск. губ. Многоуважаемый Павел Федорович, посылаю еще немного книг - большою скоростью. Вероятно, они уже пришли в Таганрог. 1-го сентября я уезжаю за границу. Сначала в Биарриц, где пробуду до октября, потом куда-нибудь в другое место, где к тому времени будет потеплее. Во всяком случае, если Вам вздумается написать мне 2-3 строчки, то вот мой заграничный адрес: France, Biarritz, а M-er Antoine Tchekhov.

{07043}

Я читал в "Таг(анрогском) вестнике", что я в Кисловодске. Это неправда, в Кисловодске я не был в этом году. Позвольте пожелать Вам всего хорошего и пожать руку. Ваш А. Чехов. На конверте: Заказное. Таганрог. Его высокоблагородию Павлу Федоровичу Иорданову.

2091. В. М. СОБОЛЕВСКОМУ 29 августа 1897 г. Мелихово. Дорогой Василий Михайлович, я выеду из Москвы в понедельник 1-го сентября (билет уже заказан) и в Париже, по моим расчетам, буду в четверг утром. Буду продолжать путь в Биарриц, не останавливаясь в Париже, и увижусь с Вами, вероятно, в четверг вечером (11 час. - по данным официального указателя). У нас уже холодно, неприветливо. Итак, до четверга! Крепко жму руку и желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов. 29 авг. Мне Суворин телеграфировал, будто в Биаррице холодно и дожди. Но я все-таки поеду. Остановлюсь в "Виктории", если не дорого.

2092. Ал. П. ЧЕХОВУ 30 августа 1897 г. Мелихово. Рукой П. Е. Чехова: Августа 30, 1897 года. Милый Саша, Приветствуем тебя с Ангелом. Желаем тебе от бога здоровья и всего хорошего. Наташу и детей целуем и поздравляем с Именинником. Мы еще пока здравствуем (...).

{07044}

Рукой И. П. Чехова: От души поздравляю тебя, дорогой Саша, с ангелом, Наталью Александровну и ребяток поздравляю с именинником, которому желаю всего всего лучшего и хорошего (...). Крепко жму тебе руки. Твой Jean. Поздравляю Вас и желаю, чтобы Вы, Ваше семейство не выходили из-под энтакой штуки по гроб жизни. Завтра я уезжаю в Биарриц, куда съезжаются одни только аристократы. France, Biarritz, а M-r Antoine Tchekhov - вот Вам мой адрес. Пишите, Чехов, не стесняйтесь. Ваш благодетель А. Чехов. В Биаррице я проживу месяц. Автограф поврежден.

2093. П. Е. ЧЕХОВУ 2 сентября 1897 г., в поезде. Придет из Москвы от Воронцова ящик с литерами E. B. E. Не раскупоривая, сохраните и выдайте подрядчику Егорышеву или его посланному. Уплатите по накладной за пересылку, если потребуется. Всё благополучно. Пишу это во вторник утром, проехав ст. Славяны. Всем кланяюсь, желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов. На обороте: Ст. Лопасня, Московск. губ. Павлу Егоровичу Чехову.

2094. В. М. СОБОЛЕВСКОМУ 5 (17) сентября 1897 г. Париж. Пятница. Дорогой Василий Михайлович, я уже телеграфировал Вам, что приеду в Биарриц в понедельник. Выеду из Парижа утром в 9 час. и приеду вечером около

{07045}

10 час. Если по случаю дурной погоды или по другим каким-либо причинам Вы уедете из Биаррица до понедельника - вечера, то оставьте записку - я отправлюсь по Вашим следам. Остановлюсь в "Виктории". Крепко жму руку. Ваш А. Чехов.

2095. М. П. ЧЕХОВОЙ 5 (17) сентября 1897 г. Париж. 5 сент. Париж. Возьми, пожалуйста, у меня в шкафу "Рассказы" (где помещены "Степь", "Тина", "Поцелуй" и проч.) и пошли по адресу: Италия. Italia. Roma, S-re Ferraris, direttore della "Nuova Antologia". Напиши: "от автора". Там же, т. е. в моем книжном шкафу, возьми "Рассказы", где "Мужики" и "Моя жизнь", в желтой обложке (в правой куче) и пошли: Франция. France. Paris, а M-er Jacques Merpert. 118, rue de la Pompe. К каждой бандероли прилепи марок на 17 коп. и на каждой напиши "заказная - recommandйe". Пошли в Лопасне. А как книга заделывается в бандероль, тебе известно. До Берлина я проехал благополучно, в компании милых людей. От Берлина до Кельна немцы едва не задушили меня своими сигарами, от Кельна до Парижа спал. Всю дорогу пил изумительное пиво. Это не пиво, а блаженство. В Париж приехал вчера. Меня встретил Павловский. Тут Суворины. Оставили меня до понедельника, стало быть, раньше 8 сентября я не попаду в Биарриц. Вчера весь день ходил по Парижу. Был с Настей в magasin du Louvre, купил себе фуфайку, палку, 2 галстука, сорочку. Вечером был в Moulin rouge, видел знаменитый danse du ventre. В громадном слоне с красными глазами маленькая зрительная зала, куда нужно взбираться по узкой витой лестнице - здесь а проделывается эта danse du ventre при звоне бубнов и пианино, за которым сидит негритянка.

{07046}

Погода пасмурная, но весело. Город любопытный и располагающий к себе. Кланяйся всем нашим, а также Лике, А. А. Хотяинцевой. Надеюсь, что дома всё благополучно и что все здоровы. Я забыл тебе сказать, что если кому-нибудь из крестьян понадобится защитник или ходатай по делам, то адресуйся к Михаилу Михайловичу Багриновскому, угол Хлебного и Мерзляковского пер., д. Шаган. Это прокурор, на днях вышедший в отставку; мой хороший знакомый. Теперь он хочет заниматься адвокатурой и нуждается в практике, просил обращаться к нему. Я чувствую себя здорово. Сегодня иду покупать pantalon, ибо мои показывают уже пожар не в одной Арбатской части, а сбор всех частей. Ну-с, будь здорова. Низко тебе кланяюсь и целую. Твой А. Чехов.

2096. M. П. ЧЕХОВОЙ 7 (19) сентября 1897 г. Париж. Воскресенье. Выезжаю из Парижа в Биарриц. Всё благополучно. Погода хорошая, но прохладная, как у нас в конце сентября. Передай А. А. Хотяинцевой, что если она в самом деле поедет в Париж, то ее здесь встретят на вокзале и в день ее приезда познакомят с здешними художниками и между прочим с одной русской художницей. И я тоже встречу, так как собираюсь прожить в Париже весь октябрь. Будь здорова. Кланяйся. Твой А. Чехов.

2097. А. И. СУВОРИНОЙ 11 (21) сентября 1897 г. Биарриц. Лупит дождь. Холодно. Остановился в Victoria, во втором этаже. Номер не дурной (14 фр. с пенсионом), постель широкая, белая, но сосед тот же, что был в Hфtel Vendome: день и ночь шум и плеск, точно купается купчиха. Несмотря на дурную погоду, на plage'e кипит жизнь. Езда, крики, смех, трубные звуки. В общем приятно.

{07047}

Низко кланяюсь и шлю тысячу пожеланий. Привет Ал(ексею) Сер(геевичу), Боре и Конторе. Жду обещанного письма, на которое отвечу подробно и обстоятельно. Ваш Antoine. 9 сент. На обороте: Russie Petersbourg. Петербург. Эртелев, 6. Анне Ивановне Сувориной.

2098. П. H. ФЕДОРОВУ 9 (21) сентября 1897 г. Биарриц. Многоуважаемый Петр Николаевич! Будьте добры, пошлите один экземпляр моей книги "Остров Сахалин" по след(ующему) адресу: "Петербург. Его превосходительству Василию Васильевичу Сутугину, Фурштадтская, 37". Желаю Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов, Биарриц, 9 сентября. На обороте: Книжный магазин "Русской мысли". Москва. Б. Никитская. Russie. Moscou.

2099. В. M. ЧЕХОВУ 9 (21) сентября 1897 г. Биарриц. Милый Володя, вот тебе мой адрес: France, Biarritz, Hotel Victoria а M-er Antoine Tchekhov. Как доехал и как вообще поживаешь? Не нужно ли тебе чего-нибудь? Когда уезжал из дому, то все наши были здоровы и в Васькине оставались еще Павлик и M-lle Madailene.

{07048}

Лайки стали большие. Будь здоров, жму руку. Желаю тебе полного и прочного успеха в твоих занятиях. Твой брат А. Чехов. 9 сент. На обороте: Russie. Stavropole. Ставрополь. Владимиру Митрофановичу Чехову. Духовная Семинария.

2100. Г. М. ЧЕХОВУ 9 (21) сентября 1897 г. Биарриц. Милый Жоржик, я за границей. Напиши мне, хотя бы 2-3 строчки, по адресу: France, Biarritz, Hфtel Victoria, а M-er Antoine Tchekhoff. (Можешь написать и без ff на конце, а просто Tchekhov.) Здоровье мое довольно сносно и всё обстоит благополучно. Напиши, как и что Володя, исполнил ли он мои поручения. Кланяйся тете и девочкам и будь здоров. Жму руку. Твой А. Чехов. 9 сент. На обороте: Russie. Taganrog. Таганрог. Георгию Митрофановичу Чехову. Конторская, с. дом.

2101. И. Я. ПАВЛОВСКОМУ 11 (23) сентября 1897 г. Биарриц. Дорогой Иван Яковлевич, погода здесь неважная, и нет надежды, что она станет лучше. Придется удирать куда-нибудь, немного погодя. Напишите, в каком отеле мне остановиться. В Hфtel V(endфme) я оставил свои старые штаны и жилетку, нарочно оставил, и представьте, мне прислали их сюда. Буду ждать ответа насчет отеля, а пока кланяюсь и жму руку. Четверг. Ваш А. Чехов

{07049}

2102. А. С. СУВОРИНУ 11 (23) сентября 1897 г. Биарриц. 11 сентябрь (четверг). Сообщаю Вам подробности моего жития. В Бордо я застал теплое, яркое утро, но чем ближе к Биаррицу, тем все хуже и хуже. Меня встретили Соболевский и Морозова. Когда ехали с вокзала, шел дождь, дул осенний ветер. М(орозова) предлагала занять у нее комнату, но я отклонил сие любезное предложение и поселился в "Виктории". Погода в общем неважная, особенно по утрам, но стоит только выглянуть солнцу, как становится жарко и очень весело. Plage интересен; хороша толпа, когда она бездельничает на песке. Я гуляю, слушаю слепых музыкантов; вчера ездил в Байону, был в Casino на "La belle Hйlиne". Интересен город со своим рынком, где много кухарок с испанскими физиономиями. Жизнь здесь дешевая. За 14 франков мне дают комнату во втором этаже, Service и всё остальное. Кухня очень хорошая, изысканная, только одно не хорошо - приходится много есть. За завтраком и обедом, всё за ту же цену, подают вино, rouge et blanc; есть хорошее пиво, хорошая Марсала - одним словом, тяжела ты, шапка Мономаха! Очень много женщин. Погода, кажется, не станет лучше. Придется скоро покинуть эти милые места и отправиться куда-нибудь на юг, через Париж, конечно. Поеду на Ривьеру, потом, должно быть, в Алжир. Домой не хочется. Здесь Поляков с семейством. Гевалт! Русских очень, очень много. Женщины еще туда-сюда, у русских же старичков и молодых людей физиономии мелкие, как у хорьков, и все они роста ниже среднего. Русские старики бледны, очевидно изнемогают по ночам около кокоток; ибо у кого импотенция, тому ничего больше не остается, как изнемогать. А кокотки здесь подлые, алчные, все они тут на виду - и человеку солидному, семейному, приехавшему сюда отдохнуть от трудов и суеты мирской, трудно удержаться, чтобы не пошалить. И Поляков бледен.

{07050}

Пишу сии строки в 8 час. утра. Пасмурно. Напишите, как доехали и что нового. Анне Ивановне, Насте и Боре поклон и привет. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

2103. M. П. ЧЕХОВОЙ 11 (23) сентября 1897 г. Биарриц. В моем столе, в одном из правых ящиков, кажется в среднем, хранится рецепт на очки, подписанный Радзвицким. Пожалуйста, найди его и пришли в письме. Что нового? Какова у Вас погода? Здесь погода неважная. Всем кланяюсь и желаю благополучия. Здесь В. А. Морозова и Соболевский. Видаюсь с ними каждый день. Если Лика поедет в Париж, то пусть телеграфирует мне из Берлина или, еще лучше, из Ганновера. В Ганновере поезд останавливается как раз около телеграфа. Antoine. 11 сент. На обороте: Russie via Moscou. Лопасня, Москов(ской) губ. Марии Павловне Чеховой.

2104. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 14 (26) сентября 1897 г. Биарриц. Здравствуй, милый друг Виктор Александрович! Я был в Париже, теперь в Биаррице. Когда погода испортится, уеду отсюда опять в Париж (здесь климат очень здоров, особенно в Moulin rouge), из Парижа куда-нибудь на юг. Черкни 2-3 строчки: что нового? Скажи Инноцентию Федоровичу, чтобы он через Лионский кредит по телеграфу выслал мне тысячу рублей (Biarritz, hфtel Victoria, Antoine Tchekhov - если он напишет мою фамилию иначе, то здесь придерутся и не скоро выдадут деньги). Всё благополучно. Ежедневно видаюсь

{07051}

с В. М. Соболевским, который в купальном костюме похож на Петрония. Кланяйся Вуколу и не забывай меня в своих молитвах. Буду еще писать. Обнимаю и жму руку. Твой А. Чехов. 14 сент. На обороте: Russie. Moscou. Москва. Брюсовский п., д. Вельтищевой. "Русская мысль". Виктору Александровичу Гольцеву.

2105. М. П. ЧЕХОВОЙ 14 (26) сентября 1897 г. Биарриц. 14 сентябрь. Погода теплая, как у нас в июле. Всё благополучно. Скажи дома, что "Мировые отголоски", которые высылает мне отец, я получаю аккуратно. Здесь живется очень дешево. Комнату, стол весьма обильный (кофе, завтрак, обед) я получаю за 14 франков в день - и это в лучшем отеле. Что касается белья, галстуков, чулков, шляп, то всё это в Париже поразительно дешево, и я очень рад, что всё свое добро оставил дома. Если б ты видела, какой у меня хорошенький цилиндр! Здесь всё так изящно и выглядит мило, и всё так дешево, что руки чешутся и лезут в карман за деньгами. Кланяйся всем. Твой Antoine. На обороте: Russie. Moscou. Москва. Марии Павловне Чеховой. Каретная Садовая. Женская гимназия Л. Ф. Ржевской.

2106. И. Я. ПАВЛОВСКОМУ 15 (27) сентября 1897 г. Биарриц. Дорогой Иван Яковлевич, я ничего не имею против меблирован(ных) комнат; было бы не очень высоко и ничто бы не стесняло меня в моих правах уходить и приходить когда угодно. О том, когда приеду в Париж,

{07052}

телеграфирую, но... не надоел ли я Вам? Ведь Вы работаете, а я веду праздную жизнь - это должно неприятно раздражать Вас. Очень, очень боюсь надоесть Вам. Погода чудесная, не скучно. Жму руку. Ваш А. Чехов. 27 сент.

2107. А. А. ХОТЯИНЦЕВОЙ 17 (29) сентября 1897 г. Биарриц. Вы, многоуважаемая художница, спрашиваете, тепло ли здесь. В первые дни, когда я приехал сюда, было холодно и сыро, теперь же мне жарко, как в моей духовой печке. Особенно жарко бывает после завтрака, который состоит из шести жирных блюд и целой бутылки белого вина. Самое интересное здесь - океан; он шумит даже в очень тихую погоду. С утра до вечера я сижу на grande plage'e, глотаю газеты, и мимо меня пестрою толпою проходят министры, богатые жиды, Аделаиды, испанцы, пудели; платья, разноцветные зонтики, яркое солнце, масса воды, скалы, арфы, гитары, пение - все это вместе взятое уносит меня за сто тысяч верст от Мелихова. Когда же Вы в Париж? Там хорошо теперь. На днях в Байоне происходил бой коров. Пикадоры-испанцы сражались с коровами. Коровенки, сердитые и довольно ловкие, гонялись по арене за пикадорами, точно собаки. Публика неистовствовала. Здесь К. Маковский. Пишет дам. Будьте здоровы. Поклонитесь Вашей матушке и брату и поминайте меня в своих молитвах. Спасибо за письмо. Ваш А. Чехов. 17 сент. На конверте: Russie. Moscou. Москва. Сивцев Вражек, (дом Са)рандинаки, Александре Александровне Хотяинцевой.

{07053}

2108. Л. С. МИЗИНОВОЙ 18 (30) сентября 1897 г. Биарриц. 18 сент. Милая Лика, Ваше письмо получил вчера и, конечно, был очень порадован. Вы спрашиваете, тепло ли мне здесь, весело ли. Пока мне хорошо. По целым дням я сижу на солнышке, думаю о Вас и о том, почему Вы так любите говорить и писать о кривобоких; и подумавши, я решаю, что это Вы оттого, по всей вероятности, что у Вас у самой бока не в порядке, Вы хотите дать понять это и понравиться. Здесь очень тепло, жарко даже, но это будет продолжаться недолго, и не сегодня-завтра я почувствую себя как в Мелихове, т. е. не буду знать, куда мне уехать. Всем сердцем моим стремлюсь в Париж, но там скоро начнется сырая осень, меня погонят оттуда, и, должно быть, придется ехать в Ниццу или в Больо, что возле Ниццы. Если будут деньги, то из Ниццы через Марсель поеду в Алжир и в Египет, где я еще не был. А Вы когда же в Париж? Когда бы Вы ни приехали, во всяком случае дайте мне знать, я приеду на вокзал встретить Вас. Встречу Вас очень любезно и буду стараться не замечать Вашего кривого бока и, чтобы доставить Вам истинное удовольствие, буду говорить с Вами только о сыроварении. Для упражнений на французском языке я завел себе здесь француженку, 19 лет. Зовут ее Марго. Извините меня за это, пожалуйста. Вы правы, письма доставляют здесь немалую радость - и потому, прошу Вас, пишите мне побольше. Почтовые расходы я возвращу Вам, если Вы этого пожелаете. Верьте, что я ценю в женщинах не одну только Reinheit, но также и доброту. До сих пор Вы, насколько мне известно, были очень добры: Вы писали моим друзьям нежные, длинные письма; распространите же и на меня эту Вашу доброту. У моих друзей, по прочтении Вашего письма, обыкновенно являлось неудержимое желание писать о сыроварении и купать детей в цинковой ванночке; не знаю, чем объяснить это! Что касается меня, то Ваше последнее письмо подействовало

{07054}

на меня самым облагораживающим образом: я почувствовал себя чистым. Пишите же. Что нового? Что Сашечка Филе? Что Володя с бакенами (с у....ми) и со своей визгливо-хихикающей супругой? Бываете ли у Вашей подруги, пожирательницы молодых художников? Удивительно, как действует постоянное пребывание под каланчой! Очевидно, близость пожарной команды горячит кровь, и от увлечений не спасают даже седины. Лика, берегитесь каланчи! О. П. Кундасова может Вам порассказать кое-что на этот счет; она слышала кое-что от д-ра Флоринского. Итак, позвольте ждать от Вас длинного, длинного письма. Кланяйтесь Маше, В(иктору) А(лександровичу). Жму Вашу руку и остаюсь Вашим неизменным почитателем и поклонником. А. Чехов.

2109. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 20 сентября (2 октября) 1897 г. Биарриц. Милый Виктор Александрович! Сегодня пришла твоя телеграмма: "К. absent, L. reviendra lundi". Так как погода здесь испортилась и мы (т. е. я и Соболевский) решили уехать в Ниццу, то я послал такой ответ: "Envoyez Nice". На случай, если эта моя телеграмма не дойдет или будет не понята, сим извещаю, что я уезжаю в Ниццу, куда и благоволи адресоваться впредь. В Ницце есть отделение Crйd(it) Lion(nais>. Здесь дождь, буря. Может быть, в Ницце будет потеплей и тише. Нет ли чего-нибудь новенького? Будь здоров. Поклон и привет Вуколу и всем добрым друзьям и приятелям. Обнимаю. Твой А. Чехов. Биарриц, 20 сент. На обороте: Bussie. Moscou. Москва. Виктору Александровичу Гольцеву. Брюсовский пер., в редакцию "Русской мысли". "К(лимов) отсутствует, Л(авров) вернется в

{07055}

2110. ЧЕХОВЫМ 20 сентября (2 октября) 1897 г. Биарриц. 20 сентябрь. Я писал вчера, чтобы Вам отправляли корреспонденцию в Париж; теперь же планы мои несколько изменились и я прошу (если только мои планы вновь не изменятся) высылать газету и письма в Ниццу по адресу: France. Nice. а M-er Antoine Tchekhov или просто так: France. Nice. M-r A. Tchekhov. Здесь дождь, буря. Пора удирать. Всё обстоит благополучно. Всем кланяюсь. Ваш А. Чехов. На обороте: Russie. Moscou. Лопасня, Московск(ой) губ. Марии Павловне Чеховой.

2111. А. С. СУВОРИНУ 21 сентября (3 октября) 1897 г. Биарриц. 21 сент. Дуют ветры, перепадают дожди. Такая погода установилась, по-видимому, надолго. Как бы ни было, завтра в понедельник я уезжаю в Ниццу, минуя Париж. Ранее я рассчитывал, что весь октябрь проживу в Париже, но у меня семь пятниц на неделе, и я решил отложить такое удовольствие, как житие в Париже, до декабря, когда будет, так сказать, разгар зимнего сезона. Итак, пишите мне, адресуясь в Nice. Здоровье мое сносно. Становится немножко скучно - это от безделья. Деньги в кармане тают, как мороженое. Писем не получаю: никто не шлет. Анне Ивановне, Насте и Боре кланяюсь низко и желаю им всяких благ, земных и небесных. Вам также. Не забывайте меня, пожалуйста, в своих молитвах. Телеграмму насчет "Иванова" получил и был тронут Вашим вниманием. Теперь жду письма. Будьте здоровы!! Ваш А. Чехов.

{07056}

2112. Л. С. МИЗИНОВОЙ 22 сентября (4 октября) 1897 г. Биарриц. Милая Лика, я уезжаю в Ниццу. Теперь мой адрес такой: Nice, Pension Russe. Будьте добры, напишите этот мой адрес на клочке и пошлите д-ру П. И. Куркину, который живет тоже в "Гельсингфорсе". Пишите, что нового. Если надумаете в Париж, то не откажите уведомить. Дела мои не важны - в том смысле, что, кажется, я уже начинаю тосковать по родине. Буду ждать от Вас письма. Ваш А. Чехов. 22 сент.

2113. Ал. П. ЧЕХОВУ 22 сентября (4 октября) 1897 г. Биарриц. Был всё время в Биаррице, теперь уезжаю в Ниццу. Буде пожелаешь черкнуть 2-3 строчки, то вот мой адрес: France. Nice, pension Russe. Нового ничего нет. Из дома писем не получаю. Будь здоров и кланяйся своей фамилии. Итак, буду ждать письма. Твой Antoine. 22 сент. На обороте: Russie. Petersbourg. Петербург. Александру Павловичу Чехову. Невский 132, кв. 15.

2114. И. Я. ПАВЛОВСКОМУ 24 сентября (6 октября) 1897 г. Ницца. Дорогой Иван Яковлевич, я волею судеб уже в Ницце. Поживу немного здесь и потом в Париж. Мой адрес: Pension Russe. Улица так же, как Ваша, - Gounod. Здесь тепло, солнце режет глаза. А. С. Суворин пишет, что скоро приедет в Париж. Будьте здоровы, не забывайте Вашего земляка. А. Чехов. Поклонитесь Михаилу Алексеевичу. О том, где мне остановиться в Париже, все-таки напишите. Среда.

{07057}

2115. M. П. ЧЕХОВОЙ 25 сентября (7 октября) 1897 г. Ницца. 25 сентябрь. Твое письмо от 17 сент(ября) мне прислали вчера из Биаррица в Ниццу. Оно меня огорчило, ибо я узнал, что ты без денег. Спешу сообщить, что во-1-х) каждое первое число ты будешь получать в Лопасне из кн(ижного) магазина Суворина 200 р., по почте и во-2) я говорил Иннокентию Федоровичу, что в случае, если ты придешь к нему за деньгами, то чтобы он выдавал тебе без формальностей. В книжный магазин я послал письмо из Биаррица. В Ницце тепло; очаровательное море, пальмы, эвкалипты, но вот беда: кусаются комары. Если здешний комар укусит, то потом три дня шишка. Мой адрес для писем: France, Nice, Pension Russe. Этот пансион содержит русская дама, кухарка у нее русская, и щи вчера подавали русские, зеленые. Мне хорошо за границей, домой не тянет; но если не буду работать, то скоро вернусь в свой флигель. Праздность опротивела. Да и деньги тают, как безе. Кланяйся своим подругам и будь здорова. Александре Александровне пора уже ехать в Париж. Твой Antoine. Как здоровье Левитана? Напиши, пожалуйста. На обороте: Russie. Moscou. Москва. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой. Сухаревская Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17.

2116. О. Г. и Мих. П. ЧЕХОВЫМ 85 сентября (7 октября) 1897 г. Ницца. 25 сент. Очаровательной родственнице Ольге Германовне и ее супругу титулярному советнику шлю поклон из Ниццы. Мой адрес: France, Nice, Pension Russe, а M-r Antoine Tchekhov. Чина писать не нужно.

{07058}

Здесь очень тепло и солнечно. Комары кусаются жестоко. Море. Пальмы. Эвкалипты. Олеандры. Женщины. Апельсины. Здоровье превосходно. Поклон собаке с кривой лапой и со севрюжьей мордой. Напишите, нет ли чего нового, что и как Зоя Карповна, Гуща, хорош ли театр в Калуге, думаете ли скоро ехать в Мелихово и т. п. Одним словом, пишите, что хотите. Ваш зять Antoine Tchekhov.

2117. Г. M. ЧЕХОВУ 26 сентября (8 октября) 1897 г. Ницца. Милый Жоржик, твое письмо вчера прислали мне из Биаррица в Ниццу. Теперь мой адрес пишется так: France, Nice, а M-er Antoine Tchekhov, Pension Russe. Пробуду я здесь долго, без писем скучно, и если ты сдержишь обещание, т. е. будешь писать, сообщать таганрогские новости, то очень обяжешь. Спасибо за исполнение моих скучных и неприятных поручений. Кланяйся твоей маме и сестрам, а если увидишь Марфочку, то и ей поклонись. На этой карте изображена зала, где играют в рулетку. Тут ты увидишь кучи золота и много русских дам, большею частью старых и некрасивых, которые много проигрывают. Это около Ниццы. Американские врачи гораздо хуже русских, и потому вырезка из газеты, которую ты прислал, меня не очень порадовала. Будь здоров. Желаю тебе всяких благ. Твой А. Чехов. 26 сентябрь. На обороте: Russie. Taganrog. Таганрог. Георгию Митрофановичу Чехову. Конторская ул., с. дом.

{07059}

2118. ЧЕХОВЫМ 27 сентября (9 октября) 1897 г. Ницца. Один экземпляр моих "Рассказов" (где "Мужики" и "Моя жизнь") пошлите заказною (recommandйe) бандеролью по адресу: France. Alpes maritimes. Beaulieu. а M-r М. Kovalevsky. Villa Batava. Другой экземпляр той же книги заказною бандеролью пошлите, после 5-го октября, Варваре Алексеевне Морозовой. Москва, Воздвиженка, с. дом. Все обстоит благополучно. Будьте здоровы. Кланяюсь всем. Antoine. Суббота. На обороте: Марии Павловне Чеховой. Лопасня, Московск(ой) губ. Russie via Moscou.

2119. M. П. ЧЕХОВОЙ 29 сентября (11 октября) 1897 г. Ницца. Милая Маша, посылаю тебе выигрышный билет Всемирной выставки 1900 г. (серия 188, 928). Попроси Александру Александровну перевести текст, и ты узнаешь, что этот билет предоставляет тебе на всё время выставки самые широкие права; кроме всего прочего, ты еще имеешь право на выигрыш 500 тыс. франков. Будет несколько тиражей (смотри liste des tirages), и всякий раз ты можешь выиграть. Первый тираж будет 25 октября (нов. стиля) 1897 г. и последний 25 октября 1900; стало быть, надеяться на выигрыш ты будешь 3 года; почти каждые два месяца тебе будет угрожать опасность стать очень богатой - и если в самом деле ты выиграешь, то не дашь ли мне взаймы хоть 1000 франков? Твой номер я записал и буду внимательно следить за тиражами, так что, по крайней

{07060}

мере, до весны ты не прозеваешь. Следующий после 25 окт. в этом году будет еще тираж 26 декабря, и затем в феврале один и в апреле один. Такой же билет посылается и Ивану. Нового ничего нет. В Ницце тепло, хожу без пальто, в соломенной шляпе. Познакомился с Максимом Ковалевским, живущим около Ниццы в Beaulieu, в своей вилле. Это тот самый М. Ковалевский, который был уволен из университета за вольнодумство и в которого, незадолго до своей смерти, была влюблена Софья Ковалевская. Это интересный, живой человек; ест очень много, много шутит, смеется заразительно - и с ним весело. Готовится к лекциям, которые будет читать в Париже и Брюсселе. Комары по ночам мешают спать. Все письма, посланные в Биарриц, присланы мне в Ниццу. Сегодня получил письмо от папаши, в котором он пишет о том, что выпал снег и что лайки выросли. Ну, будь здорова и благополучна. Пишу это 29-го сент., в понедельник, в 5 ч. пополудни; буду сегодня обедать с М. Ковалевским и художником Якоби (меню: борщ, poisson glacй, голуби, телятина, зелень, мороженое, фрукты). Якоби ругает всех; все у него мерзавцы и мошенники; говорит смешно. Получила ли деньги из книжного магазина? Если выслали не вовремя, то напиши мне, я пошлю ругательное письмо. Это письмо повезет тебе Соболевский, который уезжает послезавтра и будет в Москве не ранее 6 октября. Поклон всем нашим, Лике, Левитану, Александре Александровне, Марии Тимофеевне. Твой А. Чехов.

2120. М. П. ЧЕХОВОЙ 29 сентября (11 октября) 1897 г. Ницца. 29 сент., вечер. Только что принесли заказное письмо, но - о, ужас! - ты прислала один рецепт на мазь и другой с подписью д-ра Маркова, я же просил рецепт на очки, подписанный д-ром Радзвицким.

{07061}

Поищи пожалуйста. Послезавтра уезжает в Париж Соболевский с тем, чтобы к 5-6 октябрю вернуться в Москву. Он привезет тебе письмо, которое получишь через Ваню. В Ницце тепло и даже не пахнет осенью. Когда А(лександра) А(лександровна) тронется в Париж, то пусть даст знать. Будь здорова. Nice, Pension Russe. Всё обстоит благополучно. Нового ничего нет. Поклон нашим. Очень рад, что Андрей старается; за это я пришлю ему подарок. Твой Antoine. На обороте: Марии Павловне Чеховой. Лопасня, Москов(ской) губ. Russie via Moscou.

2121. И. П. ЧЕХОВУ 39 сентября (11 октября) 1897 г. Ницца. Посылаю тебе билет всемирной выставки 1900 г. Пусть Соня переведет, ты узнаешь, что пользуешься во всё время выставки большими правами и, кроме того, начиная с тиража 25 окт(ября) этого года (смотри liste des tirages) до 25 окт(ября) 1900 года, ты по 6 раз в год будешь рисковать выиграть 100 или 500 тысяч франков. Это билеты солидные, гарантированные франц(узским) правительством. Твой номер я записал и буду следить и, если выиграешь хоть 100 франк(ов), телеграфирую. Посылаю кое-какие пустяки. Тебе галстуки и носки. Кнопки отдай Маше. О получении уведомь. Мой адрес: France, Nice, Pension Russe, а Mr. Antoine Tchekhoff. Билета не потеряй. Помимо возможности выиграть и разных льгот на время выставки, он в 1900 г. будет стоить дорого. Карты отдай мамаше. Всё обстоит благополучно. Я здоров. Поклон Соне и Володе. Жму руку. Твой А. Чехов.

{07062}

2122. A. C. СУВОРИНУ 1 (13) октября 1897 г. Ницца. 1 окт. Относительно Горева Вы не совсем правы. Из пяти раз один он играет очень хорошо, даже замечательно. У него нехорошая манера поднимать плечи и выстреливать фразы, но у него способность - иногда, в некоторых пьесах, возвышаться до такого нервного подъема, на какой неспособен ни один русский актер; бывает он хорош особенно при хорошем ансамбле, когда около него и другие играют хорошо. В Ницце я живу в русском пансионе. Комната довольно просторная, с окнами на юг, с ковром во весь пол, с ложем, как у Клеопатры, с уборной; обильные завтраки и обеды, приготовляемые русской поварихой (борщ и пироги), такие же обильные, как в hфtel Vendфme, и такие же вкусные. Плачу по 11 фр(анков) в день. Здесь тепло; даже по вечерам не бывает похоже на осень. Море ласково, трогательно. Promenade des Anglais весь оброс зеленью и сияет на солнце; я по утрам сижу в тени и читаю газету. Много гуляю. Познакомился с Максимом Ковалевским, бывшим моск(овским) профессором, уволенным по 3-му пункту. Это высокий, толстый, живой, добродушнейший человек. Он много ест, много шутит и очень много работает - и с ним легко и весело. Смех у него раскатистый, заразительный. Живет в Beaulieu в своей хорошенькой вилле. Тут же и художник Якоби, который Григоровича называет мерзавцем и мошенником, Айвазовского - сукиным сыном, Стасова - идиотом и т. д. Третьего дня обедали я, Ковалевский и Якоби и весь обед хохотали до боли в животе - к великому изумлению прислуги. Часто ем устриц. Морозова пишет, что в Биаррице холодно; был даже мороз. В Париже прекрасная погода - судя по "Figaro". Если Вы поедете в Париж, то и я туда поеду. Только, по-моему, Вам следовало бы сначала приехать в Ниццу погреться, а потом уж вместе поехали бы в Париж. В Ницце, повторяю, тепло и очень хорошо. Сидеть на набережной, греться и смотреть на море - это такое наслаждение.

{07063}

Поклон и привет от всего сердца Анне Ивановне, Насте и Боре. Всего хорошего! На странное ощущение в ногах не обращайте внимания. У Вас организм очень здоровый. Nice, Pension Russe. Ваш А. Чехов. Скучно без русских газет и без писем.

2123. И. П. ЧЕХОВУ 2 (14) октября 1897 г. Ницца. 2 окт. Брате Иване, я просил В. А. Морозову, которая теперь в Париже, доставить тебе мое письмо с одним весьма интересным документом; и этак около 11-12 октября к тебе придут ее младшие дети или кто-нибудь из них. Если дети придут с гувернанткой, то в благодарность за исполненное поручение поводи их по классам и покажи им того жирафа, который стоит в шкафу. Твое открытое письмо своевременно было доставлено мне из Биаррица. Соню и Володю благодарю за поклоны и в ответ кланяюсь им нижайше. Нет ли чего нового? Мне живется пока нескучно, еще не надоело. В Ницце тепло; хожу без пальто, в соломенной шляпе. Кусаются комары. Вообще недурно, но как-то совестно ничего не делать. Жизнь здесь дешевая. Так, большая порция бифштекса или росбива стоит, на наши деньги считая, 37 коп., большой сифон зельтерской воды 10 коп., чашка кофе 10 коп., новые брюки около 3 руб.; на чай дают лакеям от 1 ? до 5 коп. Одним словом, человек среднего достатка может прожить здесь месяц за сто рублей роскошно. Ну, будьте здоровы и благополучны. Пиши. Мой адрес: France, Nice, Pension Russe, а M-r Antoine Tchekhoff. B Ницце я проживу долго; должно быть, не менее месяца. Твой А. Чехов. Вчера я видел, как около училища школьники играли в мяча, по-видимому, в беглого. С ними были учитель и

{07064}

поп. Игра была шумная, как когда-то в Таганроге, и поп бегал взапуски, не стесняясь присутствием посторонних. За границей стоит пожить, чтобы поучиться здешней вежливости и деликатности в обращении. Горничная улыбается, не переставая; улыбается, как герцогиня на сцене, - и в то же время по лицу видно, что она утомлена работой. Входя в вагон, нужно поклониться; нельзя начать разговора с городовым или выйти из магазина, не сказавши "bonjour". В обращении даже с нищими нужно прибавлять "monsieur" и "madame".

2124. Ал. П. ЧЕХОВУ 3 (15) октября 1897 г. Ницца. 3 окт. Бедный родственник! В то время как я живу в Западной Европе с аристократами и кушаю устриц и тюрбо, ты должен есть чечевицу и помнить, кто ты есть. Я в Ницце и проживу здесь, должно быть, долго, имея своим адресом Nice, pension Russe. Насчет Алжира еще ничего не решено и пока в нем не представляется надобности. В Ницце тепло, благорастворение, кусаются комары. Всё бы хорошо, но одолела праздность; ходишь-ходишь, сидишь-сидишь и поневоле начинаешь быть хорошего мнения о физическом труде. Много русских. Приходится много есть, много говорить. Так как на казенной сцене идет мой "Иванов" (однофамилец (...) кактуса), то опять для тебя представляется возможность получить мои деньги и растратить их. Этак после 5-6 представлений я пришлю тебе доверенность, которую напишет здешний вице-консул, дряхлый старец, до того дряхлый, что на лысой голове его видны отчетливо швы черепа. Ты пишешь, что Н(аталья) А(лександровна) мажет себе глотку иодом с глицерином. Имей в виду, что глотка очень чувствительный инструмент, она очень скоро привыкает к помазываниям и полосканиям. Лучшее средство от катара глотки это общее лечение, а также бросить курить, не пить горячего, не дышать воздухом, содержащим пыль, и говорить по возможности мало.

{07065}

Из дома получаю письма. Пишут, что твой Николай был в Мелихове. Пиши, буде охота. Если попадется на глаза номер газеты, который покажется почему-либо интересным, то пришли, прилепив к нему 2-х коп. марку. Здесь есть только "Нов(ое) вр(емя)" и Рус(ские) вед(омости)" - первое в читальне игорного дома Монте-Карло, вторые присылаются мне из Москвы. Не приедешь ли на святках в Ниццу? В декабре здесь бывает летняя погода. Жизнь дешевая. Кстати же, ты еще ни разу не был за границей и не знаешь, какие здесь градоначальники и торговые депутаты. Будь здоров и кланяйся Н(аталье) А(лександровне), Антону и Мише. Не забывай моих благодеяний и пиши. Твой А. Чехов.

2125. E. Я. ЧЕХОВОЙ 4 (16) октября 1897 г. Ницца. 4 окт. Дорогая мама, так как, по всей вероятности, Маши нет дома, то пишу Вам это деловое письмо. Если Карл Вагнер из Риги пришлет тополи, то за поздним временем их не нужно сажать; нужно только положить их в саду и засыпать корни землей, а весной посадить. Если же тополи еще не получены, то, значит, их пришлют весной. Почтовая квитанция о посылке 10 рублей Вагнеру у меня в кабинете в корзине, среди других квитанций, которых не уничтожайте. Я жив и здоров, ни в чем не нуждаюсь; много ем и много сплю. Здесь тепло, хожу без пальто. Живу я в русском пансионе, то есть в отеле, который содержит русская дама. У меня большая комната с камином, с ковром во весь пол и кроме того еще уборная, где я умываюсь. Кухарка у нас русская, Евгения; готовит она как повариха француженка (она в Ницце живет уже 30 лет), но иногда мы едим борщ, жареные рыжики. Кофе дают много, начиная с 7 часов утра. Около дома в нашем дворе растут апельсины, померанцы, пальмы и олеандры такие же высокие, как наши ляпы. Олеандры цветут. Собаки в намордниках, разных пород. На днях я видел такса с длинной шерстью; это

{07066}

продолговатая гадина, похожая на мохнатую гусеницу. Кухарки здесь в шляпках; домашние тележки возят ослы, которые здесь невелики, ростом с нашего Казачка. Прачки берут дешево и стирают очень хорошо. Нижайший поклон папаше, Маше, Марьюшке и всем. Обо мне, пожалуйста, не беспокойтесь; пока всё обстоит благополучно и живу я в свое удовольствие. Денег у меня больше, чем у Деева. Будьте здоровы, живите весело и мирно, ничтоже сумняся. Ваш молитвенник Иеромонах Антоний. Nice, Pension Russe. Когда увидите батюшку Николая Филипповича, то поклонитесь ему. Марки с конверта отдайте Марии Тимофеевне.

2126. М. П. ЧЕХОВОЙ 4 (16) октября 1897 г. Монте-Карло. Награда за труды по устройству флигеля и сада уже послана, и ты получишь ее около 12-13 октября. Всё обстоит благополучно. Сегодня зван я на обед. Когда увидишь князя С(ергея) И(вановича), то попроси его устроить так, чтобы в собрании выразили благодарность С. Е. Кочеткову за кирпич, пожертвованный им для Новосельской школы, и а propos поклонись Сергею Ивановичу. Что поделываешь? Видишь ли Володю и Сашечку Филе? Корш присылал телеграмму, просил "Дядю Ваню", я отказал. Будь здорова. Твой Antoine. 4 окт. На обороте: Марии Павловне Чеховой. Сухаревская Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17. Москва. Russie. Moscou.

{07067}

2127. Л. А. АВИЛОВОЙ 6 (18) октября 1897 г. Ницца. 6 окт. Ваше письмо пошло из Лопасни в Биарриц, оттуда прислали мне его в Ниццу. Вот мой адрес: France, Nice, Pension Russe. Фамилия моя пишется так: Antoine Tchekhoff. Пожалуйста, напишите мне еще что-нибудь; и если напечатали что-нибудь свое, то пришлите. Кстати сообщите Ваш адрес. Это письмо посылаю через Потапенко. Вы сетуете, что герои мои мрачны. Увы, не моя в том вина! У меня выходит это невольно, и когда я пишу, то мне не кажется, что я пишу мрачно; во всяком случае, работая, я всегда бываю в хорошем настроении. Замечено, что мрачные люди, меланхолики пишут всегда весело, а жизнерадостные своими писаниями нагоняют тоску. А я человек жизнерадостный; по крайней мере первые 30 лет своей жизни прожил, как говорится, в свое удовольствие. Здоровье мое сносно по утрам и великолепно по вечерам. Ничего не делаю, не пишу и не хочется писать. Ужасно обленился. Будьте здоровы и счастливы. Жму Вам руку. Ваш А. Чехов. За границей проживу, вероятно, всю зиму.

2128. И. М. КОНДРАТЬЕВУ 6 (18) октября 1897 г. Ницца. 6 окт. Многоуважаемый Иван Максимович! Не откажите сделать распоряжение о высылке мне гонорара по следующему адресу: Лопасня, Москов. губ., Марии Павловне Чеховой, для передачи мне, - чем очень меня обяжете. Кстати сообщаю Вам, что пьесу свою "Трагик поневоле (Из дачной жизни)" я отдал на два года театру Литературно-артистического кружка в Петербурге. Позвольте пожелать Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов. Nice, Pension Russe.

{07068}

2129. M. П. ЧЕХОВОЙ 6 (18) октября 1897 г. Ницца. Только что получил твое письмо с перечислением расходов. Боясь, что у тебя не хватит денег в конце концов, я посылаю Александру доверенность, чтобы он получал за "Иванова" и высылал тебе. На первое время вышлет он, вероятно, 300-400 р., какую сумму пока можешь взять взаймы хотя бы в "Русск(ой) мысл(и)". Получила ли за октябрь из "Нов(ого) вр(емени)"? В ноябре (2 или 3-го) опять получишь 200 р. Александр будет высылать тебе деньги по московскому адресу; так как для получения денег в почтамте теперь достаточно представления паспорта, то думаю, что получка не будет стеснять тебя очень. Если тяжело, то потерпи - что делать? За труды я буду присылать тебе награды. Теперь осень, дни короткие, землекопам достаточно по 80 к. в день. Егорышеву уплати, но скажи, что по условию он обязан был строить сарай за те же 500 р., к(ото)рые он получил за школу. Я здоров. Тепло. Кланяйся. Твой А. Чехов. Доверенность Александру посылаю завтра, самое позднее - послезавтра. Деньги у меня есть; пока ни в чем не нуждаюсь, и мне совестно, что я мало оставил дома. На обороте: Марии Павловне Чеховой. Москва, Сухаревская Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17. Russie. Moscou.

{07069}

2130. M. П. ЧЕХОВОЙ 6 (18) октября 1897 г. Ницца. Милая Маша, насчет денег я послал тебе открытое письмо в Москву, но в расчете, что после пятницы ты будешь дома, посылаю другое письмо в Лопасню. Так как, по-видимому, у тебя в настоящее время нет денег, то считаю нужным определить твое финансовое положение: 1) Каждое первое число книжный магазин "Нового времени" должен высылать тебе 200 р. Если он еще не выслал за октябрь, то не моя в том вина. 2) Александру посылается в Петербург доверенность на получение гонорара за "Иванова", каковой гонорар он будет высылать тебе, по мере получения, в Москву. Если же хочешь, чтобы он высылал в Лопасню, то напиши ему сама об этом. На первый раз он пришлет не менее 300 р. 3) Осенью получишь деньги от Общества драмат(ических) писателей от Кондратьева. Думаю, что у тебя не будет недостатка, а останется даже излишек. Скажи папаше, что "Мировые отголоски" я получаю весьма исправно, за что приношу ему мою сердечную благодарность. Когда "Отдел сельского хозяйства и статистики" пришлет отчет за 1896 г., то пусть папаша пришлет мне его заказною бандеролью; а также пришлите мне последний бланок "Отдела", декабрьский, где просят сообщить "итого"; я сам заполню его. Конверта не присылайте, а только сообщите в письме ответы, относящиеся к погоде, чтобы я мог вписать их. Сегодня (6 окт(ября)) совсем летний день. Жарко. Папе, маме, Марьюшке и новому старосте Прокофию поклон. Всем поклон и пожелание всего хорошего. Будь здорова и благополучна. Твой А. Чехов.

{07070}

2131. В. М. СОБОЛЕВСКОМУ 7 (19) октября 1897 г. Ницца. 7 октябрь. "Dictionnaire universel" получил и уже пользуюсь им Большое спасибо! Вчера был первый урок французского языка. Мы читали и потом играли в пикет и пили пиво в Taverne Gothique. Погода продолжает быть чудесной. Небо совершенно чисто, в воздухе тихо. Москитов становится меньше. В Монте-Карло уже открыли большую залу; теперь не так тесно и уютно, но зато торжественно. Вчера у нас обедал Якоби. Приехал Вас. И. Немирович-Данченко; остановился в Монте-Карло, hфtel de Londres. Хочет прожить здесь всю зиму и написать большой роман. Мы вчера вместе были в Crйdit Lionnais: ему дали 265 с сантимами на сто. Мои капиталы, хранящиеся на текущем счету, все еще in statu: не истратил ни одного франка. Это письмо 2. Третьего дня было послано 1. Жму руку, желаю всего хорошего и кланяюсь. Без Вас скучновато. Ваш А. Чехов. На обороте: Василию Михайловичу Соболевскому. Москва. Поварская, д. Гирш. Russie. Moscou.

2132. Ал. П. ЧЕХОВУ 7 (19) октября 1897 г. Ницца. 7 окт. Ницца. Бедный родственник! Посылаю тебе доверенность на предмет получения гонорара за "Иванова". Так как, по твоему мнению, я недополучил за водевили, то дополучи кстати. Получив, пошли сестре Маше в Москву, Сухаревская-Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17. Послать через контору Волкова - это дешевле. Если же Маша захочет, чтобы ты выслал деньги в Лопасню, тогда - почтой. Итак, получай из Конторы по мере накопления и посылай Маше, ибо папаше и мамаше кушать нада.

{07071}

У меня сидит вице-консул. Буду писать тебе еще раз завтра или послезавтра. Будь здоров. Твой А. Чехов.

2133. М. П. ЧЕХОВОЙ 9 (21) октября 1897 г. Ницца. Если на карточке Прусика есть его адрес, то пришли ее. Надо благодарить, так как, очевидно, это он автор статьи обо мне. Письма из Москвы приходят сюда на пятый день. Сегодня в Ницце дует ветер; хмурится небо. По случаю дурной погоды купил бумаги и сажусь писать рассказ. Здесь Вас. Немирович-Данченко. Нового нет ничего. Всё обстоит благополучно. От Потапенки получил письмо; пишет, что скоро идет его пьеса, и жалуется на петербургскую погоду. В дурную погоду, когда сыро и ветрено, я ношу летнее пальто; но всё же мне очень тепло, так как у меня фуфайка и шерстяные подоконники. Мои темно-серые шерстяные подоконники, которые я не носил вовсе, отдайте Мише; они ему как раз по росту; для меня же малы. Будь здорова. Кланяйся. Твой Antoine. Четверг. На обороте: M-lle Марии Павловне Чеховой. Москва, Сухаревская Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17. Russie. Moscou.

2134. Г. М. ЧЕХОВУ 11 (23) октября 1897 г. Ницца. 11 окт. Nice, Pension Russe. Милый Жоржик, отвечаю по пунктам на твое последнее письмо: 1) Устав "Таганр(огского) музыкальн(о->др(аматического) о-ва" получил и благодарю. На будущее время

{07072}

имей в виду, что заграничные бандероли так же, как и внутренние (т. е. посылаемые в Россию), оплачиваются по 2 коп. за каждые 4 лота. Ты прилепил лишнюю марку. 2) "Приазовского края" не получаю. 3) Отцу протоиерею Покровскому вместе с глубоким поклоном и сердечным приветом, которые я ему посылаю, передай, что я уже состою попечителем двух земских школ и состою также, по так называемой 41 статье, помощником серпуховск(ого) уездного предводителя дворянства по наблюдению за народным образованием в уезде. Но от чести послужить родному городу я не отказываюсь. Чем богат, тем и рад и, если буду жив и здоров, сделаю всё, что в моих средствах - материальных и духовных. 5) Портрет, написанный Бразом, не удался. Такого же мнения и Володя, который видел портрет. Придется писать другой. 6) Свою маму поблагодари за синенькие и скажи ей, что на Рождестве (это очень возможно) я буду в Мелихове и тогда воздам им должное. Вот и все пункты. В Ницце я пробуду еще не менее месяца. Здесь тепло; хожу в соломенной шляпе и только вечером надеваю летнее пальто. Стал работать понемножку и, быть может, привыкну к чужому письменному столу. Здоровье мое ничего себе. Кланяйся тете, сестрам и Марфочке. Будь здоров и счастлив. Твой А. Чехов. Поклон Иринушке. На конверте: г. Таганрог. Его высокоблагородию Георгию Митрофановичу Чехову. Конторская ул., с дом. Russie. Taganrog.

{07073}

2135. Я. Л. БАРСКОВУ 12 (24) октября 1897 г. Ницца. 12 окт. Многоуважаемый Яков Лазаревич, немножко я запаздываю ответом на Ваше письмо, так как оно должно было пропутешествовать из Биаррица в Ниццу, где я теперь пребываю. Не знаю, как мне благодарить Вас. На Ваше доброе, милое письмо - искренно говоря, мною совершенно незаслуженное - отвечаю Вам одну сущую правду: во-первых, Вы обязали меня Вашим участием на всю жизнь, и во-вторых, нет надобности присылать мне деньги, так как в настоящее время я имею в своем распоряжении более 7 тысяч франков. Этого мне хватит, тем более, что у меня расходы не бог весть какие, а главное - я теперь в таком настроении, что могу работать и, по всей вероятности, это настроение не мимолетно. Мне хочется писать. Стало быть, если бы, представьте, у меня украли те 7 тысяч, то все-таки я не остался бы на бобах. Вместо денег пришлите мне что-нибудь интересное почитать, какую-нибудь брошюрку. И пишите мне хоть один раз в месяц, только, пожалуйста, не посылайте писем заказными: здесь за ними надо ходить на почту, а почта далеко от меня. Кстати, мой адрес: Nice, Pension Russe. Погода здесь чудесная. Тепло, живем на летнем положении. Не скучно, так как поблизости живет Максим Ковалевский, с которым я видаюсь почти каждый день и играю в пикет; здесь, кроме М. К(овалевского), есть еще интересные русские, и между прочим Вас. Немирович-Данченко, художник Якоби, с которым я тоже играю в пикет. Крепко жму Вам руку и желаю всего хорошего. Большое спасибо! Душевно Ваш А. Чехов.

2136. М. П. ЧЕХОВОЙ 12 (24) октября 1897 г. Ницца. Милая Маша, вчера получил письмо от отца. Он пишет (7 окт(ября)), что ты все еще не получила денег. Неужели книжный магазин "Н(ового) в(ремени)" еще не прислал 200 р.?

{07074}

Как бы ни было, если до завтра я не получу известия, что деньги у тебя уже есть, я через Crйdit Lionnais переводом вышлю тебе 1000 франков, т. е. около 366 рублей. Вышлю, sans me gкner, адресуясь в Женскую гимназию Ржевской, так как дома днем ты не бываешь. Если за это время ты успела уже взять в "Русской мысли", то из полученных денег уплати "Русской мысли", которая и без того уж выслала мне 1000 рублей. Через некоторое время в твоих руках произойдет скопление капиталов и тогда возврати мне эту 1000 франков, через то же Crйdit Lionnais, переводом, но не по телеграфу, а возьми чек или вексель и пришли мне его в заказном письме. Здесь в Crйdit Lionnais меня знают и, буде вексель из письма вытащут, то вору денег не выдадут. Возвращать деньги не спеши. Марки, что на конверте, отдай Марии Тимофеевне. Из письма отцовского узнал, что умерла в больнице Анюта, которая служила у нас. Не Нарышкина ли? Скверно вышла замуж, рано умерла - так и не удалось бедняге пожить. Поклон Александре Александровне, Лике, Иваненке. Всё благополучно. Нового ничего нет. Будь здорова. Твой А. Чехов. Воскресенье.

2137. M. П. ЧЕХОВОЙ 15 (27) октября 1897 г. Ницца. 15 окт. Chиre Marie, если Александра Александровна, как ты пишешь, в самом деле приедет в Париж в конце октября, то пусть она до отъезда напишет или телеграфирует в Париж, чтобы ее там встретили. Если она выедет из Москвы в понедельник в 6 ч(асов) веч(ера), то в Париже будет в четверг утром - пусть рассчитает и даст знать о дне своего прибытия по адресу: "M. Souvorine, В-d (т. е. бульвар) Pereire 142". Суворин Мих. Алекс. вот уже второй год живет в Париже и учится живописи. О том, что А. А. приедет в Париж, он уже извещен и

{07075}

изъявил готовность оказать великой русской художнице всякое содействие. Он добрый малый, скучает и будет рад приехать на вокзал. Засим, 5-го ноября по новому стилю Максим Ковалевский начнет читать лекции в Париже. Это добродушнейший и интересный человек, пусть А. А. познакомится с ним. Адрес его я пришлю ей в Париж своевременно. Он будет рад знакомству с ней и расскажет ей много интересного; Париж он знает превосходно. Не пишу всего этого А. А., потому что не знаю, где она теперь; она писала мне, что до Парижа поедет в Петербург. "Русских вед(омостей)" мне не присылай. За "Одесские новости" спасибо. Получила деньги? Я думаю, что они не будут лишними. Я уже привык к месту, освоился, осмотрелся и нахожу, что я превосходно сделал, что не купил участка в Ялте. Здесь и теплей, и интересней, и жизнь гораздо дешевле, и если бы понадобилось купить участок, то это здесь удалось бы сделать и скорее и выгоднее. За превосходную комнату с коврами, с камином и проч. и проч. и с отдельной уборной, с правом сидеть и принимать своих гостей в салоне, за завтрак, обед (по качеству и количеству не уступающий ничем 2-х рублевому обеду в Эрмитаже), кофе и проч. и проч. я плачу 70 франков в неделю, т. е. 100 р. в месяц. Стало быть, холостой человек, зарабатывающий 2500-3000 р. в год, может прожить здесь прекрасно. Приходится много расходовать на мелочи - на газеты, которые я читаю в изобилии, глотаю, и на певцов и музыкантов, которые то и дело приходят во двор и задают концерты под окнами. А здешние уличные певцы, которым платишь по 10 сантимов, поют из опер, поют гораздо лучше, чем в мамонтовской опере, и я думаю, что здешний уличный тенор, во всяком случае, более талантливый и более изящный, чем, например, Петруша Мельников, получал бы у Мамонтова по 500 р. в месяц. Я не преувеличиваю и с каждым днем всё убеждаюсь, что петь в опере не дело русских. Русские могут быть разве только басами, и их дело торговать, писать, пахать, а не в Милан ездить. Лаек надо драть. О здоровье ничего не могу сказать дурного. В Ницце у меня ни разу не показывалась кровь, и здешние

{07076}

мои знакомые кашляют гораздо чаще, чем я. Мне всё разрешено; советуют только не ехать в Париж в ноябре, когда там слякоть. А обидно, что А(лександра) А(лександровна) увидит заграницу в дурную погоду и получит о ней превратное понятие. У нас в Ницце жарко, небо голубое, ходим по-летнему. Кругом зелень. Я нашел средство от комаров. Это свечи, которые называются "Fidibus" (Фидибюс). Привезу их с собой в Мелихово. Но, быть может, их можно достать у Феррейна или Келлера. Вот узнай-ка. Если нельзя, то я привезу 10 коробок, чтобы хватило на всё лето. Где Саша Селиванова? Что слышно про Наташу Линтвареву? Здесь сиамский король. Он очень похож на Иваненку. Ну, будь здорова. Некогда писать, я засел за работу. Встаю в 7-м часу, ложусь в 11 ч. По утрам в 7 час. мне подают громадную чашку кофе, и горничная, улыбаясь, говорит: bonjour, monsieur! Всем кланяюсь. Вчера я выиграл в пикет у М. Ковалевского 1 1/2 франка. Твой Antoine.

2138. В. М. СОБОЛЕВСКОМУ 17 (29) октября 1897 г. Ницца. 17 окт. Дорогой Василий Михайлович, посылаю Вам рассказ, плод моей праздной музы. Здешняя бумага (papier йcolier) имеет такой аппетитный вид и так приятно покупать здесь перья, что трудно удержаться, чтобы не писать. Если сгодится рассказ, то напечатайте его. Если он покажется длинным и не поместится в один фельетон, то отдайте его Гольцеву, а я пришлю Вам другой, который начну писать завтра. Погода чудесная, летняя; только по утрам, около 8 час., бывает свежо, но изредка. В Монте-Карло давно уже не был и не знаю, как часто выходит теперь там первая дюжина. Живу всё в том же Pension Russe, всё так же тихо и мирно, как и при Вас. Впрочем, была и революция. До моего сведения дошло, что живущие в том же пансионе

{07077}

шпион (варшавский молодой человек оказался таковым в конце концов) и земский начальник платят Вере Дм(итриевне) по 9 франков в день; я же плачу 11. Меня это немножко покоробило, я стал бунтовать и мне сбавили 1 фр. Плачу теперь 10. Завтра в субботу по случаю отъезда Максима Максимовича обед в Pens(ion> Russe. Будут обедать 8 русских. Юрасов принесет свое вино, доставшееся ему в наследство от какого-то князя. Играю в пикет с Якоби и с Ковалевским. Якоби говорит, что Вас. Немирович-Данченко военный писарь, мерзавец и бездарность. Вы, кажется, единственный человек, о котором он отзывается хорошо. Как доехали? Как поживаете? Иду на почту. Привет Варваре Алексеевне и детям. Будьте здоровы и благополучны, крепко жму руку. Ваш А. Чехов. Не пришлете ли корректуру? Я пошлифовал бы рассказ. Ведь время терпит, спешить некуда.

2139. А. С. СУВОРИНУ 17 (29) октября 1897 г. Ницца. 17/29 окт. Какими судьбами Вы в Париже? Как? Почему? Во всяком случае это приятная новость, и я очень рад. Я ответил на Вашу телеграмму, что я bien portant, но приехать в Париж я не могу, так (как) меня не пускают и поездку туда называют безумием. Вот что: не приедете ли Вы в Ниццу? Ведь это круг не большой, проедете лишних каких-нибудь 15 часов, зато здесь тепло, солнце светит ярко, морс шумит приветливо; в кафе играет музыка, кофе вкусное... Право, приезжайте! Если согласитесь доставить мне это громадное удовольствие, то телеграфируйте, пожалуйста. Выйду Вас встретить, если обозначите в телеграмме час отъезда из Парижа. Пожалуйста, приезжайте! Кроме удовольствия ничего не получите, так как тепло Вы любите.

{07078}

Буду ожидать с нетерпением. Нового ничего нет. Поклон Михаилу Алексеевичу и Павловскому. Ваш А. Чехов. Привезите пьесу "Lena", переделка с английского романа Филипса "As in a looking glass". Пьеса французская. Привезите журнал "Le rire" с портретом Гумберта, если попадется на глаза. "Как в зеркале" (англ.)

2140. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 18 (30) октября 1897 г. Ницца. Здравствуй, друже! Жму тебе руку, кланяюсь и крепко благодарю за память. Вчера была у меня M-lle C. Ducreux и принесла твое письмо, благохвалила и тебя, и меня, и всех православных христиан. Живу я в Ницце и уеду отсюда, вероятно, не раньше января. Гуляю, пишу понемножку, видаюсь с Максимом Ковалевским. Тепло, солнце яркое, море ласковое; хожу в соломенной шляпе, без пальто. Здесь, в Ницце, есть франко-русское агентство, содержимое вот уже много лет некиим Розановым. Агентство находится под особым покровительством В. М. Соболевского. Торгует оно "Русскими ведомостями" и изданиями Павленкова. Скажи Вуколу, пусть пришлет мне свою библиотеку "Русской мысли" хоть по 2 экз. (одну лишь беллетристику), я продам через оное агентство и деньги пришлю через Crйdit Lionnais. Пусть пришлет по почте и напишет, сколько стоит пересылка и сколько он делает уступки книгопродавцам. Здесь очень много русских, а русских книг нет. Повторяю, пусть присылает только беллетристику, стихов же и сочинений по этнографии не надо. Кстати, поклонись ему и скажи, что я часто о нем вспоминаю и мысленно шлю ему самые лучшие пожелания. Рассказ пришлю в декабре. Черкни мне что-нибудь. Обнимаю тебя и еще раз благодарю. Будь благополучен. Твой А. Чехов. 18 окт.

{07079}

Маше я послал билет выставки 1900 г. Таковые же билеты есть у В. М. Соболевского. Посмотри, и если тебе и Вуколу захочется иметь по билету или по два (льготы и надежда выиграть 500000 ф.), то напиши, вышлю. С пересылкой каждый билет обойдется в 20 фр. Деньги можно выслать простым пер(еводом) через Crйdit Lionnais.

2141. М. П. ЧЕХОВОЙ 18 (30) октября 1897 г. Ницца. У меня в шкафу есть пачка старых пакетов с сургучными печатями. Пожалуйста, поройся и узнай, сколько я получил в этом году из Конторы имп(ераторских) петерб(ургских) театров, и напиши Александру поскорее в открытом письме. Получил я, кажется, 700 с чем-то. На пакете написано, а по штемпелю виден год и месяц; быть может, внутри уцелела бумага из Конторы, тогда пошли ее Александру. Все благополучно. Погода чудесная. Нового ничего нет. Кланяйся всем и будь здорова. Получаю "Мировые отголоски". Пиши. Твой Antoine. 18 окт. Суворин в Париже. На обороте: Марии Павловне Чеховой. Лопасня, Москов(ской) губ. Russie via Moscou.

2142. И. Я. ПАВЛОВСКОМУ 21 октября (2 ноября) 1897 г. Ницца. Милый Иван Яковлевич, некий Евгений Новицкий, молодой человек, проживающий со мной в Pension Russe, ищет адрес своей тетки, имя и фамилию которой он написал сбоку этого письма. Он говорит, что она живет в Париже и сотрудничает там в газетах. Если это так и если она (случайно как-нибудь) известна

{07080}

Вам, то не откажите сообщить, где она. Молодой человек служит в полиции - кстати сказать, и если тетка его пожелает познакомиться с тайнами русского сыска, то пусть выписывает к себе в Париж милого племянника. Живу в Ницце. Немножко пишу. Как поживаете? Когда в Италию? Жму крепко руку. Ваш А. Чехов. 2 ноября. Если адрес Вам неизвестен, то не ищите. Рукой E. Новицкого: Нужен адрес Екатерины Николаевны Новицкой.

2143. Ал. П. ЧЕХОВУ 23 октября (4 ноября) 1897 г. Ницца. Чтобы проехаться в Ниццу, надо не много денег и не мало, а посредственно. З(аграничный) паспорт стоит около 13 р., дорога в Ниццу и обратно N руб.; жизнь в Ницце, т. е. квартира, чай или кофе утром, завтрак и обед, 30 руб. в неделю. Прочие расходы - 20 фр., т. е. 7 1/2 руб., в неделю. Если же супруга твоя преподаст тебе надлежащее наставление, то обойдешься и без этих прочих расходов. Необходимо взять с собой летнее пальто, так как здесь не климат, а акклиматизация, и здесь очищают воздух не мухи, а москиты. Возле Ниццы в Villefranche есть зоологическая станция, русская; хватит материала на полфельетона. Острова здесь есть, но их не продают, потому что это тебе не Финляндия! Получил от Суворина из Парижа письмо и телеграмму, но еще не виделся с ним. Получаю "Мировые отголоски" и читаю походные статьи против нововременцев (кактусов). Кланяйся своему семейству и за обедом не попрекай расходами. 23 октября.

{07081}

Погода летняя. Здоровье ничего себе. Нового ничего нет. Сколько я получил из Конторы денег? На сей вопрос ответит тебе Маша. Твой благодетель и покровитель А. Чехов. На обороте: Александру Павловичу Чехову. Петербург, Невский, 132, кв. 15. Russie. Petersbourg.

2144. И. П. ЧЕХОВУ 23 октября (4 ноября) 1897 г. Ницца. Получил от В. А. Морозовой письмо; она пишет, что ее дети заболели и лежат. Значит, ты еще не получил моего письма или же получил гораздо позже, чем я рассчитывал. Нового ничего нет. Всё обстоит благополучно. Здоровье ничего себе; скорее оно лучше, чем хуже, так как я его совсем не чувствую. Кашляю только по утрам и то очень мало. Стал работать. Надеюсь, что Соня и Володя здоровы. Кланяйся. Напиши, что нового. Получил письмо из Таганрога: просят моего согласия на назначение меня почетным попечителем всех земских и церковно-приходских школ в г. Таганроге. Я, конечно, написал, что ничего не имею против. Но что значит "почетный" попечитель и в чем его обязанности - я не знаю. Будь здоров и благополучен. Днем я пишу и гуляю, ложусь спать рано. Вчера лег спать в 8 час. вечера, так как не мог бороться со сном; встал сегодня в 5 1/2 ч. Солнце здесь восходит в 6 1/2 ч. Твой Antoine. 23 окт. На обороте: Ивану Павловичу Чехову. Москва. Н. Басманная, д. Крестовоздвиженского. Russie. Moscou.

{07082}

2145. В. М. СОБОЛЕВСКОМУ 24 октября (5 ноября) 1897 г. Ницца. 24 окт. Дорогой Василий Михайлович, здравствуйте. Всё обстоит благополучно и новостей никаких, кроме разве того, что в Pension Russe поселился действ(ительный) статский советник, управляющий пробирной палаткой (на манер Кузьмы Пруткова) и что сегодня переезжает к нам В. И. Немир(ович)-Данченко, который решил окончательно покинуть Монте-Карло. По-видимому, он шибко проигрался. Цифра 13, на которую он так сильно рассчитывал, обманула его. Как видите, посылаю еще рассказ. Ковалевский уезжает в Париж около 26-го. Якоби бывает в P(ension> R(usse> почти каждый день. Вчера уверял всех нас, что Григорович - шпион. От Вас ни слуху ни духу. Черкните 2-3 слова. Когда будете на Воздвиженке, передайте нижайший поклон и привет Варваре Алексеевне и детям. Погода теплая. Вчера было пасмурно. Жму руку. Ваш А. Чехов.

2146. А. С. СУВОРИНУ 25 октября (6 ноября) 1897 г. Ницца. Суббота. Ваше письмо меня неприятно ошеломило. Я ждал Вас с таким нетерпением, хотелось повидаться, поговорить, и в сущности Вы так мне нужны! Для разговоров я приготовил целый короб, приготовил для Вас чудесную, совсем жаркую погоду - и вдруг это письмо. Ужасно досадно! В Pension Russe этажом ниже живет Немирович, который тоже ожидал Вас. Вы с театром, а у меня своя забота. Опять дышит на ладан журнал "Хирургия", и опять я должен спасать его, во что бы то ни стало, так как среди врачей я единственный человек, который имею знакомства и связи в литературном и печатном мире. Журнал, в научном отношении, превосходный, совсем европейский.

{07083}

Посоветуйте: как выхлопотать субсидию в 3-4 тысячи в год? Если бы для этого понадобилось назваться издателем, то я назвался бы и потом неделю простоял бы перед домом Витте босиком, с непокрытой головой и со свечой в руке. Вы только посоветуйте, а прошение подам я сам или подаст редактор. Опять было кровохарканье, 3-4 дня, теперь ничего, прыгаю и чувствую себя прекрасно. Написал 2 рассказа и уже послал. Если раздумаете и захотите в Ниццу, то телеграфируйте, выйду встретить. Во всяком случае в день выезда из Парижа, куда бы то ни было, телеграфируйте мне, чтобы я знал, куда писать Вам и в каком Вы настроении. Мне хочется, чтобы Вам не было грустно. Будьте здоровы. Поклон нижайший и привет Михаилу Алексеевичу и Павловскому. Сегодня весь день светло, жарко и тихо. Вот страна! Ваш А. Чехов. В Ницце буду жить каждую зиму.

2147. М. Г. ВЕЧЕСЛОВУ 26 октября (7 ноября) 1897 г. Ницца. 7 ноября. Nice, Pension Russe. Милостивый государь! Когда повесть "Моя жизнь" печаталась в "Приложениях (Нивы)", то цензура обрезала ее в нескольких местах; в книгу же ("Рассказы: 1) Мужики, 2) Моя жизнь") она вошла вся. Понятно, что повесть, даже напечатанная in toto, должна производить впечатление урезанной, так как когда я писал ее, то не забывал ни на минуту, что пишу для подцензурного журнала. Рукопись уничтожена. Переводить мою повесть разрешаю и, конечно, с большим удовольствием; что же касается условий - о них Вы пишете, - то, право, не знаю, что ответить Вам. У нас конвенции нет, и условия определяются не авторами, а переводчиками. на случай, если Ваш знакомый пожелает прислать мне на память свой напечатанный

{07084}

перевод, благоволите сообщить ему мой адрес: Лопасня, Моск(овской) губ(ернии), А. П. Чехову. В Ницце я пробуду до января. Извините, что пишу на открытом бланке. У меня нет марки, а идти за ней поздно: воскресенье, вечер, и почта заперта. Желаю Вам всего хорошего. А. Чехов. На обороте: Monsieur Studeranden M. Wetschesloff. Universitet Upsala. Suйde.

2148. И. П. ЧЕХОВУ 26 октября (7 ноября) 1897 г. Ницца. 26 окт. Адрес Потапенки: Петербург, Малая Итальянская,

14. Кажется, "В сумерках" разрешены для читален. Если не ошибаюсь, то скажи Маше, она привезет из Мелихова 1-2 экземпляра. Всё обстоит благополучно. Погода великолепная, днем жарко, вечером надеваю летнее пальто. Просьба: если в какой-нибудь газете встретишь мой рассказ, то употреби ножницы и сохрани до востребования. Я ведь стал работать; за качество не ручаюсь, но количество вполне достаточное для того, чтобы прожить безбедно. В займах я не нуждаюсь. Соне и Володе поклон. Будь здоров. Твой А. Чехов. Поклон Гавриле. За письмо благодарю - и тебя и Соню. Если случится оказия, то еще пришлю чего-нибудь.

2149. В. М. СОБОЛЕВСКОМУ 27 октября (8 ноября) 1897 г. Ницца. Дорогой Василий Михайлович, Вашу телеграмму, полученную вчера, я понял в том смысле, что я должен телеграфировать в Париж Максиму, что 31 в пятницу в Петербурге юбилейный обед, по поводу пятидесятилетия

{07085}

деятельности литературной Стасюлевича, и что телеграмму нужно адресовать Спасовичу, Николаевская, 47. Так? Но телеграфировать не придется, так как оный М(аксим) еще не уехал и сегодня будет обедать с нами в P(ension> R(usse> и сегодня же после обеда мы провожаем его на вокзал. Кстати, вот его парижский адрес: Hфtel Foyot, rue de Tournon. Погода чудесная, теплая. Ночью луна. Здесь плохой сахар и отвратительная обувь. Я исходил все лучшие магазины, долго выбирал, заплатил за ботинки 24 фр., и все-таки г. из не особенных; такое впечатление, будто хожу в кожаных калошах на босую ногу. Кроме тех писем, что были при рукописях, я послал Вам два письма; из них одно открытое. Как здоровье Наташи и Вари? Кланяйтесь всем на Воздвиженке и не забывайте меня в своих святых молитвах. Ваш А. Чехов. Понедельник. Для телеграмм достаточно: Nice Anlome Tchekhoff. На обороте: Василию Михайловичу Соболевскому. Москва, Поварская, д. Гирш. Russie Moscou. 2149а. M. M. СТАСЮЛЕВИЧУ 27 октября (8 ноября) 1897 г. Ницца. Fйlicitations. Voeux sincиres а l'illustre professeur l'intrйpide dйfenseur des intйrкts de la littйrature russe et de l'instruction du peuple Maxime Koval(ev>sky Vassily Nemirovitch Dantchenko Anton Tchekhoff. На бланке: Petersbourg, Nicolaievskaia 47. Spassovitch, pour Stassulevitch.

{07086}

2150. M. П. ЧЕХОВОЙ 27 октября (8 ноября) 1897 г. Ницца. 27 окт. Милая Маша, я уже писал, что высылать "Мировые отголоски" не нужно, так как они здесь получаются. Мне высылаются "Русские ведомости" и "Русское слово". Когда А. А. Хотяинцева поедет в Париж, дайте мне знать письмом дня за три; нужно распорядиться, чтобы ее встретили в Париже. Суворин в Париже, но в Ниццу не приедет; пишет, что нужно торопиться в Петербург. Погода чудесная; так светло и тепло, что даже невероятно. Лето, самое настоящее лето. А вот тебе на закуску урок французского языка. На адресе принято писать "Monsieur Antoine Tchekhoff", a не "а M-r Ant. Tchekhoff". Надо писать "recommandйe", а не "recommendйe". Французский язык очень вежливый и тонный язык, ни одна фраза, даже в разговоре с прислугой, с городовым или с извозчиком, не обходится без monsieur, madame и без "я вас прошу" и "будьте добры". Нельзя сказать "дайте воды", а "будьте добры дать мне воды" или "дайте воды, я вас прошу". Но эта фраза, т. е. "я вас прошу", не должна быть "je vous en prie" (же ву зан при), как говорят в России, а непременно "s'il vous plaоt" (если вам нравится) или, для разнообразия, "ayez la bontй de donner"... (имейте доброту дать), "veuiliez donner" (вёйЕ) - пожелали бы вы дать. Если кто в магазине говорит "je vous en prie", то так уж и знай, что это русский. Русские же слово "les gens" в смысле "прислуга" произносят как "жанс", но это неверно, надо говорить "жан"... Слово "oui" - да - надо произносить не "вуй", как у нас, а "уий", чтобы слышалось и. Желая доброго пути, русские говорят: "bon voyage - бон вуайаш", сильно слышится ш, надо же произносить - воайажж... Voisinage... вуазинажжж.., а не вуазинаш... Также "treize" (13) и "quatorze" (14) надо произносить

{07087}

не трэс и не каторс, как Аделаида, а трэззз... каторззз... чтобы звучало в конце слова з. Слово "sens" - чувство - произносится санс, слово "soit" в смысле "пусть" - суатт. Слово "ailleurs" - в другом месте - и "d' ailleurs" - впрочем - произносятся альор и дальор, причем о приближается к ё. Ну, на первый раз довольно. Нового ничего нет, здоровье мое не дурно. Что Лика? Хочет в Милан? Будь здорова. Всем нижайший поклон. Да, еще одно замечание: русские узнаются еще здесь потому, что часто употребляют "donc" и "dйjа". Это не хорошо звучит, тривиально. Они также говорят "Се n'est pas vrai" - "это не правда". Но для француза такое выражение слишком грубо, это не выражение сомнения или недоверия, как у нас, а ругательство. Когда хочешь выразить сомнение или недоверие, то должна говорить: c'est impossible, monsieur. Я кое-что пописываю. Получила ли мамаша карты? Если хочешь, чтобы я привез или при случае прислал тебе косметик или художественных принадлежностей, то напиши, что тебе нужно. Я могу привезти целый ящик с красками, без пошлины, - здесь все это великолепно и не дорого. Agrйez l'assurance de ma parfaite considйration. Antoine Tchekhoff. Марки отдай Марии Тимофеевне. Примите уверения в моем совершенном почтении

2151. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 29 октября (10 ноября) 1897 г. Ницца. 29 окт. Многоуважаемая коллега, письмо Ваше пришло вчера. Благодарю за память и за ласковое слово. Да, я в Ницце. Был сначала в Биаррице, потом переехал сюда и благодушествую здесь уже давно, давно... Мой

{07088}

адрес пишется так: Франция Monsieur Antoine Tchekhoff 9 rue Gounod Nice. Извините, что криво. "а Monsieur" французы не пишут. Просто "Monsieur", без предлога. Здесь очень тепло, тихо. Окна настежь. Хожу без пальто, в соломенной шляпе. Помещение у меня светлое, целый день солнце; кормят хорошо, берут недорого... Одним словом, домой не собираюсь. Вернусь к пенатам, вероятно, не раньше апреля. Ваша сестра поступила на сцену? Как это хорошо! Я рад за Таганрог. В самом деле, это недурной город, там любят театр и понимают, и если там теперь хорошая погода (едва ли!), то он не должен казаться Ольге Михайловне очень противным. Сообщите мне, под какой фамилией она играет, я напишу в Таганрог, чтобы ее угостили пирогом. Там мои тетушки пекут превкусные пироги. А тамошние борщи и соусы - это сплошное блаженство. Что пописываете, коллега? Я кое-что делаю, но лишь кое-что, на три су, не больше. Здоровье мое настолько хорошо, что я его не чувствую. Бывает временами кровохарканье, но это не имеет никакого отношения к самочувствию, и я прыгаю, как теленок, которого еще не женили. Прыгаю - и больше ничего. О, какое счастье, что я еще не женат! Какое это удобство! Однако я впадаю в сантиментализм. Будьте здоровы и пишите, пожалуйста. Здесь скучно без писем, без этого дыма отечества. Я Вам желаю здоровья и всего хорошего. Ваш А. Чехов. На конверте: Москва. Ее высокоблагородию Елене Михайловне Юст. Пречистенка, д. Борщова, кв. 3 (Шавровых). Russie. Moscou.

{07089}

2152. П. Ф. ИОРДАНОВУ 31 октября (12 ноября) 1897 г. Ницца. 12 ноябрь - 31 окт. - Nice, Pension Russe. Многоуважаемый Павел Федорович, в Париже я виделся с Павловским и с уроженцем Таганрога проф. Белелюбским, инженером; был разговор о библиотеке, о будущем музее - и оба обещали много хорошего. У Павловского уже собрано кое-что, и кроме автографов, рисунков и т. п. есть даже пауки-птицеяды, которых я у него видел. Белелюбский может прислать коллекции. Что касается доставки через Марсель, то по этой части всё уже устроено Павловским, доставка будет бесплатная и, если я и он похлопочем, беспошлинная. Видите, какие всё соблазны! Теперь остановка за помещением. Начать собирать вещи можно теперь же, а открыть музей в день юбилея. Вы пишете, что когда будете в Петербурге, то пойдете к корифеям. Увы! всё, что можно было взять у корифеев, уже взято давно, и они с раздражением относятся к сборникам, музеям, читальням, - так как им то и дело приходится давать свои произведения gratis. Вы побывайте не у корифеев, а у таганрогских уроженцев и внушите им любовь к отечеству. Например, Нотович - эта жирная, богатая скотина - мог бы сделать для Таганрога то, чего не в силах сделать ни я, ни Вы, так как у нас нет своей газеты и своего дома в Петербурге. Побывайте у певца Чернова, это добрый человек. Адрес Белелюбского сообщу Вам особо. Из неземляков, пожалуй, кое-что может сделать для нас государств(енный) контролер Тертий Филиппов. В его сборнике есть статья о поэте Щербине (таганрожце) и во-1) можно попросить у него оригинал этой статьи (рукопись), 2) спросить, где можно добыть хороший портрет Щербины и 3) вообще поговорить о Щербине и отобрать от него автографы поэта, буде они у него имеются. У моей тетушки Марфы Ивановны Морозовой, живущей в доме И. И. Лободы (гласного), есть картина, писанная масл(яными) красками, изображающая открытие памятника Александру I в Таганроге. Картина

{07090}

хоть и неважная, но всё же для музея годится; имя художника, таганрожца, в семье Лободы еще не забыто. Есть лубочная картина "Бомбандирование Таганрога". Вы спрашиваете о моем здоровье. Благодарю Вас. Самочувствие прекрасно, всё, по-видимому, обстоит благополучно, но кровохаркания все-таки бывают. Желаю Вам всего хорошего. Когда Вы будете в Петербурге? Остановитесь ли в Москве? Ответьте на последний вопрос. Если да, то не довезете ли с собой несколько книг, которые Вам вручили бы в Москве? Будьте здоровы. Жму руку. Ваш А. Чехов. На конверте: Таганрог. Его высокоблагородию Павлу Федоровичу Иорданову. Taganrog. Russie.

2153. M. П. ЧЕХОВОЙ 31 октября - 2 ноября (12-14 ноября) 1897 г. Ницца. 31 окт., вечер. Chиre Macha, не помню, ответил ли я тебе насчет 30 р., которые должны Черевину за дрова. Если должны, надо заплатить. За благоустройство флигеля благодарю. Портмоне пришлю или привезу. Зинаиде Васильевне передай, что я благодарю за поклон. Она хочет, чтобы я прислал ей что-нибудь. С удовольствием, но пусть напишет, что прислать. Всё благополучно. Нового ничего нет, всё по-старому. Передай папаше, что "Таганрогский вестник" по прочтении я всякий раз отдаю здесь одному доктору, тоже таганрожцу. Скажи, что я благодарю. Из письма его узнал, что у Маши Цыплаковой родилась дочь; поздравь Машу и скажи ей, что если она пожелает, чтобы ее дщерь жила у нас, при ней, то с моей стороны препятствий не будет.

{07091}

Имей в виду, что в течение зимы у мамаши может повториться воспаление вен на ногах. Как только она начнет жаловаться на ноги, тотчас же уложи ее в постель и запрети ходить, затем пригласи Гершельмана или И. Г. Витте. Болезнь эта при недосмотре может стать серьезной. М. Ковалевский уехал в Париж. Он будет ждать Хотяинцеву. Суворин уехал в Петербург, не побывавши в Ницце. Здесь начинается сезон. Большой съезд публики со всех концов света, даже с Сандвичевых островов. Много русских. Здесь всё хорошо, но не во всем, однако, Франция опередила Россию. Спички, сахар, папиросы, обувь и аптеки в России несравненно лучше. Здешний сахар не сладок, а конфекты в сравнении с нашими ничего не стоят. Будь здорова. Agrйez mes salutations sincиres. Antoine. Марки на конверте принадлежат M. T. Дроздовой. Так будет и впредь. Вот уже 2-е ноября, а письмо всё еще не послано. Что мальвы? Они покрыты на зиму?

2154. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 2 (14) ноября 1897 г. Ницца. Милый друг, большое спасибо за письмо и за книги, которые уже получены и водворены, куда следует. Книги меня немножко ошеломили, ибо, идучи за ними на почту, я не ожидал, что мне там дадут такую громоздкую посылку. Это целая гора книг, и за пересылку уплачено более 7 рублей. Я просил прислать "Библиотеку Русской мысли", имея в виду маленькие книжки, и также просил не присылать стихотворений и небеллетрист(ических) сочинений, магазин же прислал и "Поланецких", и Ладыженского, и "Египет", и "Клеопатру", и "Иудею" - вещи, быть может, и умственные, но неподходящие, ибо здешний читатель всю зиму ходит в соломенной шляпе и предпочитает в женщинах

{07092}

легкое поведение, а в литературе - книги для легкого чтения. Как поживаешь? Не скучаешь ли? Что нового? Рассказ пришлю непременно. Поклонись Вуколу и скажи ему, что я о нем часто вспоминаю. Благодарю его за книги и желаю ему побольше здравия. Ты занятой человек, но все же черкни мне 2-3 строчки. Жму руку. Твой А. Чехов. Nice, Pension Russe. 2 ноябрь. На обороте: Виктору Александровичу Гольцеву. Москва, Брюсовский пер., редакция "Русской мысли". Moscou. Russie.

2155. Л. С. МИЗИНОВОЙ 2 (14) ноября 1897 г. Ницца. 2 ноябрь, Pension Russe, Nice. Милая Лика, Вы напрасно сердитесь. Вы писали мне, что скоро уезжаете из Москвы, и я не знал, где Вы. Ну-с, я всё еще в Ницце, никуда не собираюсь, ничего не жду и почти ничего не делаю. Погода обыкновенно бывает чудесной, летней, сегодня же лупит дождь и Ницца похожа на Петербург в конце августа. Margot приехала из Биаррица в Ниццу, но исчезла с горизонта, и я ее не вижу. Как Вы поживаете? Что нового? Куда собираетесь и когда думаете покинуть Москву с ее скукой и юбилеями? Кстати, читал, что скоро юбилей Златовратского. Вы, конечно, были на этом юбилее; напишите, кого видели, что слышали. Филе только обещается написать, но никогда не пишет, и Ваше сообщение, что он на днях пришлет мне письмо, не принесло мне особенных радостей. Кстати, кто теперь ухаживает за Вами? Теперь то, что, надеюсь, останется между нами. Получил от Барскова длинное заказное письмо, за которым пришлось идти на почту пять верст. Он пишет, что купцы не дают денег, и бранит этих купцов, говорит о том, какой я хороший писатель, и обещает, буде я изъявлю согласие, изредка высылать мне на расходы свои собственные деньги. Лика, милая Лика, зачем я поддался Вашим убеждениям и написал тогда Кундасовой?

{07093}

Вы лишили меня моей Reinheit; если бы не Ваши настоятельные требования, то, уверяю, я ни за что бы не написал того письма, которое теперь желтым пятном лежит на моей гордости. У меня, благодаря главным образом О(льге) П(етровн)е, может развиться мания преследования. Не успел очнуться от письма Барскова, как получил две тысячи рублей от левитановского Морозова. Я не просил этих денег, не хочу их и прошу у Левитана позволения возвратить их в такой, конечно, форме, чтобы никого не обидеть. Левитан не хочет этого. Но я все же отошлю их назад. Погожу еще 1/2 - 1 месяц и возвращу при благодарственном письме. Деньги у меня есть. Все это, повторяю, пусть останется между нами. Напишите мне о чем-нибудь, сообщите какие-нибудь факты. У меня ничего нет нового, всё благополучно. Ваш А. Чехов. Что Варя? Бываете ли в опере? Жму руку.

2156. Л. А. АВИЛОВОЙ 3 (15) ноября 1897 г. Ницца. 3 ноябрь, Pension Russe, Nice. Ах, Лидия Алексеевна, с каким удовольствием я прочитал Ваши "Забытые письма". Это хорошая, умная, изящная вещь. Это маленькая, куцая вещь, но в ней пропасть искусства и таланта, и я не понимаю, почему Вы не продолжаете именно в этом роде. Письма - это неудачная, скучная форма, и притом легкая, но я говорю про тон, искреннее, почти страстное чувство, изящную фразу... Гольцев был прав, когда говорил, что у Вас симпатичный талант, и если Вы до сих пор не верите этому, то потому, что сами виноваты. Вы работаете очень мало, лениво. Я тоже ленивый хохол, но ведь в сравнении с Вами я написал целые горы! Кроме "Забытых писем", во всех рассказах так и прут между строк неопытность, неуверенность, лень. Вы до сих пор еще не набили себе руку, как говорится, и работаете,

{07094}

как начинающая, точно барышня, пишущая по фарфору. Пейзаж Вы чувствуете, он у Вас хорош, но Вы не умеете экономить, и то и дело он попадается на глаза, когда не нужно, и даже один рассказ совсем исчезает под массой пейзажных обломков, которые грудой навалены на всем протяжении от начала рассказа до (почти) его середины. Затем, Вы не работаете над фразой; ее надо делать - в этом искусство. Надо выбрасывать лишнее, очищать фразу от "по мере того", "при помощи", надо заботиться об ее музыкальности и не допускать в одной фразе почти рядом "стала" и "перестала". Голубушка, ведь такие словечки, как "Безупречная", "На изломе", "В лабиринте" - ведь это одно оскорбление. Я допускаю еще рядом "казался" и "касался", но "безупречная" - это шероховато, неловко и годится только для разговорного языка, и шероховатость Вы должны чувствовать, так как Вы музыкальны и чутки, чему свидетели - "Забытые письма". Газеты с Вашими рассказами сохраню и пришлю Вам при оказии, а Вы, не обращая внимания на мою критику, соберите еще кое-что и пришлите мне. Пока была хорошая погода, все было благополучно; теперь же, когда идет дождь и посуровело, опять першит, опять показалась кровь, такая подлость. Я пишу, но пустячки. Уже послал в "Русские ведомости" два рассказа. Будьте здоровы. Крепко жму Вам руку. Ваш А. Чехов.

2157. M. П. ЧЕХОВОЙ 4 (16) ноября 1897 г. Монте-Карло. 4 ноябрь. Все обстоит благополучно, новостей нет. Сезон начинается. В садах и городских скверах высаживают в грунт цветы. Маргаритки великолепные. Кланяюсь всем. А. Чехов. На обороте: Марии Павловне Чеховой. Лопасня, Московск(ой) губ. Russie via Moscou.

{07095}

2158. В. М. СОБОЛЕВСКОМУ 8 (20) ноября 1897 г. Ницца. Дорогой Василий Михайлович, я послал Вам два рассказа; из них второй был напечатан в воскресенье, о судьбе же первого ("В родном углу") я ничего не знаю, так как Вы не пишете мне. Время идет, Вы не шлете ни писем, ни корректуры, и это отбило у меня охоту писать, я пал духом и теперь не знаю, когда опять засяду за маленький рассказ. У нас никаких перемен, т. е. погода все так же хороша, солнце греет; сезон начинается. В Монте-Карло ходит уже много поездов, все магазины и отели открыты, в скверах всюду цветы. Немирович обжился, привык к месту и пишет очень много. Музыкальные конкурсы, приедет Патти, будет Сара Бернар, будет карнавал; на всякий случай пришлите мне корреспондентский бланок, с которым здесь пускают всюду и сажают на первое место. Пришлите, если, конечно, находите это удобным. Крепко жму руку. Поклон Варваре Алексеевне и детям. Ваш А. Чехов. 8 ноябрь. На обороте: Василию Михайловичу Соболевскому. Москва, Поварская, д. Гирш. Moscou. Russie.

2159. Ф. Д. БАТЮШКОВУ 9 (21) ноября 1897 г. Ницца. Многоуважаемый Федор Дмитриевич! В Ницце я проживу, по всей вероятности, до апреля. В январе я уеду в Алжир, но адрес мой останется все тот же, так как уеду я ненадолго. Мой адрес: 9 rue Gounod, Nice, или, что все равно, Pension Russe, Nice. Я обещаю написать рассказ для "Cosmopolis'a" при первой возможности и, если не случится ничего особенного, то, надо полагать, пришлю его в декабре.

{07096}

Позвольте пожелать Вам всего хорошего и пожать руку. Искренно Вас уважающий А. Чехов. 97 9/XI. "Cosmopolis" получает здесь мой сосед M. M. Ковалевский, живущий в Beaulieu; но получает без русского отдела.

2160. M. П. ЧЕХОВОЙ 9 (21) ноября 1897 г. Ницца. Скажи Марии Тимофеевне, что я получил от нее письмо, но не отвечаю ей, потому что не знаю ее адреса. Из того, что найдешь дома, галстук отдай Ване, ножницы и серый кошелек мамаше, металлический кошелек папаше, остальное всё возьми себе. Красная цилиндрическая штучка, у которой крышка отвинчивается, предназначается для золотых монет. (По-французски винт - la vis выговаривается не "ви", а "виссс".) Кнопковынимательница в своей неширокой части обладает магнитными свойствами. Здесь начались музыкальные конкурсы; из разных городов съехались Иваненки и Семашки, около 8 тыс. душ, и дают концерты; по улицам ходят оркестры, факельцуги с музыкой. Пишу я это тебе в 7 1/2 час. утра, а уже слышна музыка. Портмонет тебе не понравится, но это ничего, я привезу тебе другой, гораздо лучше. По моему расчету портмонет и прочее ты должна получить 16-17 ноября. Посылаю всё домой. Будь здорова, нового ничего нет. Всё благополучно. Скажи папаше, что "Биржевые ведомости" получил. Твой Antoine. 9/XI. На обороте: Марии Павловне Чеховой. Москва, Сухаревская Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17.

{07097}

2161. В. А. ТИХОНОВУ 9 (21) ноября 1897 г. Ницца. Милый Владимир Алексеевич, только что (9 ноября 8 ? ч. утра) получил Вашу книжку и письмо. Шлю Вам в ответ пожелания, самые лучшие, и благодарность от всего сердца. В ожидании от меня более подробного письма, которое я соберусь написать Вам в ноябре, поскорее сообщите мне, сколько я должен внести в "Союз" в качестве члена. Заказных писем мне не присылайте, почтальону высоко приходится ходить ко мне, и не заставать меня, и опять приходить; лучше всего простые и открытые письма. Мой адрес: Nice, Pension Russe. Кланяется Вам В. И. Немирович-Данченко, живущий в том же Pension Russe, этажом ниже. Будьте здоровы и благополучны. Еще раз благодарю. Ваш А. Чехов. 97 9/XI. На обороте: Владимиру Алексеевичу Тихонову. Петербург, Знаменская 26, кв. 15. Petersbourg. Russie.

2162. А. И. СУВОРИНОЙ 10 (22) ноября 1897 г. Ницца. 10 ноябрь, Pension Russe, Nice. Милая Анна Ивановна, большое Вам спасибо за письмо. Прочитал его и тотчас же сажусь писать ответ. Вы спрашиваете насчет здоровья. Самочувствие у меня прекрасное, наружно (как мне кажется) я здоров совершенно, но вот беда моя - кровохарканья. Кровь идет помалу, но подолгу, и последнее кровотечение, которое продолжается и сегодня, началось недели три назад. Благодаря ему я должен подвергать себя разным лишениям; я не выхожу из дому после 3 час. пополудни, не пью ровно ничего, не ем горячего, не хожу быстро, нигде, кроме улицы, не бываю, одним словом, не живу, а прозябаю. И это меня раздражает, я не в духе, и мне всё время кажется, что русские за обедом

{07098}

говорят глупости и пошлости, и я делаю над собою усилие, чтобы не говорить им дерзостей. Только, ради создателя, никому не говорите про кровохарканья, это между нами. Домой я пишу, что я совершенно здоров, и иначе писать нет смысла, так как я чувствую себя прекрасно - и если дома узнают, что у меня все еще идет кровь, то возопиют. Теперь насчет интрижки, о которой Вы спрашиваете. В Биаррице я завел себе для французского языка Margot, девицу 19 лет; когда мы прощались, она говорила, что непременно приедет в Ниццу. И, вероятно, она здесь, в Ницце, но я никак не могу ее найти и... и не говорю по-французски. Погода здесь райская. Жарко, тихо, ласково. Начались музыкальные конкурсы. По улицам ходят оркестры, шум, танцы, смех. Гляжу на всё это и думаю: как глупо я делал раньше, что не живал подолгу за границей. Теперь мне кажется, что, если буду жив, я уже не стану зимовать в Москве ни за какие пряники. Как октябрь, так и вон из России. Природа здешняя меня не трогает, она мне чужда, но я страстно люблю тепло, люблю культуру... А культура прет здесь из каждого магазинного окошка, из каждого лукошка; от каждой собаки пахнет цивилизацией. Что Настя? Что Боря? Привет им сердечный и нижайший поклон. Не будьте горды и величественны, пишите мне почаще. Я нуждаюсь в письмах. Целую Вам руку 100 Х 100 раз и желаю счастья, и еще раз благодарю. Ваш душой и сердцем А. Чехов. Конст(антину) Сем(енович)у поклонитесь.

2163. H. И. КОРОБОВУ 12 (24) ноября 1897 г. Ницца. 97 г. 12 ноябрь. Милый Николай Иванович, давно собираюсь написать тебе. Я в Ницце, уже обжился здесь и привык. Кровохарканья бывают понемногу, но подолгу, в общем же здоровье совсем не дурно и умирать я не собираюсь, От кровохарканий помогает всё, что дают.

{07099}

Кстати, рекомендую тебе рецепт: Kali (или Str.) bromat. 5,0, Chlor. hydr. 2,0. Aq. 180,0. Через 2 часа по стол. ложке. Помогает. Как поживаешь? Напиши поподробней. Мой адрес: "Monsieur Antoine Tchekhoff, 9 rue Gounod, Nice". Газеты полны рассуждений и сплетен о Дрейфусе. Читаю очень внимательно, и впечатление таково, что никаких изменников нет, но что кто-то зло подшутил. Погода здесь теплая, летняя, ходим без пальто. Вернусь домой к весне. В январе поеду в Африку - не лечиться, а путешествовать. Будь здоров, поклонись Екатерине Ивановне и детям. Твой А. Чехов. 97 12/XI.

2164. М. П. ЧЕХОВОЙ 12 (24) ноября 1897 г. Ницца. Милая Маша, чек на 400 р. получил. Mille remercоments. Лике и Левитану я отвечал на письма, от Ольги же Петровны я ничего не получал; так и передай ей. Платить Ладыженскому, конечно, нельзя, но написать ему нужно; кажется, он теперь в Петербурге. О выборах узнай и напиши. Кто председатель? За "Иванова" ты опять получишь. Теперь о здоровье. Все благополучно. Je suis bien portant. По-французски здоровый - sain, но это относится только к пище, воде, климату, про себя же люди говорят - bien portant от "se porter bien" - хорошо носить себя, быть здоровым. Поздоровавшись, ты говоришь: "Je suis charmй de vous voir bien portant" - я рад видеть вас в добром здоровье. После charmй и вообще слов, означающих душевную деятельность и деятельность наших пяти чувств, памяти, глагол, как дополнение, обыкновенно следует с предлогом de. Haприм(ер): j'oublie de vous donner de l'argent- я забываю дать вам денег. Bien значит хорошо и употребляется также в смысле очень. Vous кtes bien bon - вы очень добры. Зa me semble bien cher - мне это кажется очень дорого. Je vous remercie bien. Учиться по-французски в наши годы трудно, очень даже, но добиться

{07100}

кое-чего можно. Не учись у О(льги) П(етровны), а читай что-нибудь со словарем, по 5-10 строк в день, и выучивай по одному выражению в день. Например, сегодня выучи значение la piиce (вещь, штука). Тебя спрашивают: сколько вам нужно книг, монет, комнат? Ты отвечаешь trois piиces, sept piиces. А завтра выучи слово monier или descendre. Учи по словарю Макарова. И так в месяц выучишь 30 слов в их французском, часто употребляемом значении. Говорю я дурно, но читаю уже хорошо и могу писать письма по-французски. Будь здорова. Ты так вкусно описала флигель, что мне захотелось домой. Твой А. Чехов. 12 ноябрь. На обороте: Марии Павловне Чеховой. Москва, Сухаревская Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17. Moscow. Russie

2165. А. А. ХОТЯИНЦЕВОЙ 14 (26) ноября 1897 г. Ницца. Итак, Вы приехали, великая художница земли русской! Париж очень хороший город, и очень жаль, что благодаря туману и холоду Вы на первых порах получили впечатление большой, серой, немножко суровой массы. И жаль, что Вы поселились на такой неинтересной улице, как rue Jacob. Впрочем, всё это пустяки; пройдет неделя-другая, Вы войдете во вкус - и Париж станет Вам нравиться. Я живу всё там же. Погода здесь очаровательная, тепло, солнечно, тихо; исключение составляет один только нынешний день: дует неприятный ветер. Здоровье мое ничего себе; прыгаю помаленьку, Вашими молитвами, и не жалуюсь. Третьего дня прекратилось кровохарканье, которое продолжалось 3 недели - шутка сказать! - кровь шла понемногу, но подолгу, самочувствие же было великолепное, так что я махнул рукой на кровь и вполне искренно писал домой, что я здоров вполне. (Не пишите Вы туда ничего о моем

{07101}

здоровье, кстати сказать.) Я гуляю, читаю, немножко пишу и много беседую с Немировичем-Данченко и с художником Якоби, который теперь здесь и в честь которого названа rue Jacob. M. M. Ковалевский уже уехал; он теперь в Париже, читает лекции. Повидайтесь с ним, пожалуйста; это большой человек во всех смыслах и интересный, да (и) будет не бесполезен для Вас, так как Париж он знает превосходно. Его адрес: Hфtel Foyot, rue de Tournon. Поклонитесь ему, пожалуйста, и скажите ему, что без него мы скучаем. Немирович-Данченко (Василий) проездом будет у Вас. Маша пишет, что моя духовая печь приняла благообразный вид; и меня после ее письма потянуло домой, в духовую печь. Давно уже я там не был! Когда начнете скучать в Париже, приезжайте в Ниццу погреться. Серьезно. Приехав в Ниццу, оставьте вещи на вокзале (там есть такое место для хранения вещей) и пешком идите на rue Gounod. Как раз против вокзала спуск по лестнице; спуститесь, идите прямо по улице, потом поверните направо, потом налево увидите узенькую уличку, по которой не проедешь на паре: это и есть rue Gounod. Ищите 9, тут Pension Russe, где я и устрою Вас в лучшем виде, по 6 фр. в день (квартира, обед и завтрак). Спасибо за письмо!! Будьте здоровы, не скупайте. Ваш А. Чехов. Пятница.

2166. В. М. СОБОЛЕВСКОМУ 20 ноября (2 декабря) 1897 г. Ницца. 20 ноябрь. Дорогой Василий Михайлович, Вы такими мрачными красками изобразили Москву с ее погодой, юбилеями, похоронами; я не могу ответить Вам тем же, так (как) у нас в Ницце юбилеев нет, Златовратского не читают, все живы и погода изумительная, райская. Немирович уложил чемоданы и, по-видимому, уедет сегодня, Якоби каждый день приходит обедать и ругать Стасова, Юрасов, добрый, кроткий человечек, иногда наведывается; Ковалевский читает в Париже и имеет успех.

{07102}

Я живу не там, а уже этажом ниже. Перебрался во время кровохарканья, которое было и уже прошло. Корректуру я читаю не для того, чтобы исправлять внешность рассказа; обыкновенно в ней я заканчиваю рассказ и исправляю его, так сказать, с музыкальной стороны. Но если в самом деле Вам неудобно высылать корректуру, то да будь по-Вашему! Что делать! Только, пожалуйста, всякий раз, получив от меня рассказ, берите открытое письмо и пишите только два слова: "Рассказ получен". Второй рассказ я послал через 8 дней после первого, между тем Вы получили его раньше! Пожалуйста, не оставляйте меня в неизвестности. От Варвары Алексеевны в конце октября я получил письмо и ответил ей. Скоро еще буду ей писать, а пока поклонитесь и скажите, что я ото всего сердца шлю ей пожелания - и здоровья, и счастья. Детям тоже поклон и благодарность за то, что они вспоминают обо мне. "Русские ведомости" получаю. После Вашего отъезда точно зарок дал: нигде, кроме как дома, не обедаю и ничего не пью. Будьте здоровы!! Не забывайте. Ваш А. Чехов.

2167. E. Я. ЧЕХОВОЙ 20 ноября (2 декабря) 1897 г. Ницца. Милая мама, я здоров, всё обстоит благополучно. Сегодня получил я от папаши письмо, из которого узнал, что у нас околела лошадь. Какая? Уж не А(нна) ли П(етровна)? Здесь великолепная, теплая погода. Ходим по-летнему. Поклон папаше, Марьюшке и всем. Ваш А. Чехов. Четверг / 20 ноябрь. Благодарю за письмо! На обороте: Евгении Яковлевне Чеховой. Лопасня, Московск(ой) губ. Russie via Moscou.

{07103}

2168. Ал. П. ЧЕХОВУ 21 ноября (3 декабря) 1897 г. Ницца. 21-го ноября. Многоуважаемый братец! Ныне ты получаешь через доктора Вальтера пакет. Затем, немного погодя, привезет другой пакет Вас. Немирович-Данченко. Затем, непосредственно, управляющий петербур(гской) пробирной палаткой привезет Суворину для передачи тебе третий пакет. Все три пакета совокупи для общего блага, заверни их в газету, тобою еще не замаранную, и отдай Василию или иному послушному аггелу, с просьбой послать по почте посылкой по адресу: Лопасня, Моск. губ. Марии Павловне Чеховой. О получении пакетов всякий раз уведомляй, непосредственно. Всё благополучно. Нового ничего нет. Будь здрав! Твой А. Чехов.

2169. В. М. СОБОЛЕВСКОМУ 22 ноября (4 декабря) 1897 г. Ницца. 22 ноябрь. Дорогой Василий Михайлович, рассказ, который я послал Вам третьего дня, "На подводе", не помещайте раньше конца декабря; пока велите набрать его и прислать мне в корректуре. Так нужно. Я же напишу другой рассказ, который Вы напечатаете, буде пожелаете, в первой половине декабря. Пожалуйста, исполните мою просьбу, пришлите корректуру; я возвращу ее своевременно. Будьте покойны! Немирович уехал. Вчера шел дождь, было холодно, сегодня опять хорошо, хотя и подувает холодок. Новостей никаких. В Монте-Карло толкотня. В Pension Russe много новых персонажей, но все мордемондии. Пишут мне об юбилее Златовратского. Очень мило! Желаю Вам всего хорошего и низко кланяюсь. Варваре Алексеевне и детям привет и пожелание всего хорошего. Ваш А. Чехов.

{07104}

2170. А. С. СУВОРИНУ 24 ноября (6 декабря) 1897 г. Ницца. Я совершенно здоров, и мое привилегированное положение праздного и довольного человека начинает наскучивать мне, и минутами - хочется на снег. Здесь работать можно, но чего-то не хватает, и когда работаешь, то испытываешь неудобство, точно повешен за одну ногу. Ковалевский произвел на Вас хорошее, здоровое впечатление? Я ожидал этого. Он на целых пять голов выше нашей столичной передовой интеллигенции, ежедневно справляющей юбилеи. Теперь он в Париже, в январе поедем вместе в Африку. Я читаю Charles Baпhaut, бывшего министра-панамиста, "Impressions cellulaires". Вот если бы Вы велели кому-нибудь перевести и издали или дали бы в извлечениях, поместив 3-4 фельетона, как это Вы когда-то делали с романами. Сколько тут слез, ужаса, скорбных эпизодических фигур (жена), и в то же время сколько тщеславия, постороннего пафоса и мещанства. Человек философствует, приносит великую жертву и в то же время унижается до мелких мещанских попреков; то и дело попрекает своих бывших друзей куском хлеба: вы-де обедали у меня часто и потом покинули меня в несчастье. В общем же такое впечатление: как страдает, как расплачивается за всех этот народ, идущий впереди всех и задающий тон европ(ейской) культуре. Это народ, который умеет пользоваться своими ошибками и которому не проходят даром его ошибки. Читаете ли Вы новую газету "L'Aurore"? Это интересная газета. Рошфор надоел жестоко; его приятно почитать 2-3 раза, а потом он приедается, как рокфор. Тоже и "La libre parole". Немирович уехал, и я один среди киргизов и самоедов, населяющих Pension Russe. Один из самоедов, действ(ительный) стат(ский) советник, уехал на днях в Петербург, и я послал Вам с ним книжку, которую, пожалуйста, велите передать брату Александру. Осенью я написал Кондратьеву, что отдал Вашему театру свой водевиль "Трагик поневоле" на целый год. Если Михайлова у Вас нет, водевили играть некому; надо выпустить его, т. е. водевиль, на волю, написав

{07105}

Кондратьеву. Но прежде чем я напишу ему, Вы черкните мне 2-3 слова; быть может, Михайлов еще вернется. Анне Ивановне, Насте и Боре нижайший поклон. Всего хорошего. Ваш А. Чехов. 24 ноябрь.

2171. Е. Я. ЧЕХОВОЙ 24 ноября (6 декабря) 1897 г. Ницца. Дорогая мама, я жив и совершенно здоров, чего и вам всем желаю. Начинаю немножко поскучивать и мечтать о том, как я сяду в вагон и поеду отсюда. Передайте папаше, что бланок сельскохозяйственный возвращу на сих днях. "Биржевые ведомости" и 3 номера "Таганрогского вестника" получил, благодарю. Если Маша дома, то кланяйтесь ей. Бабушке и всем служащим тоже поклон. Уже третий день, как идет дождь. Я купил себе зонтик за 6 франков, шелковый, очень легкий. Будьте здоровы и благополучны. Папаше буду писать на сих днях. Ваш А. Чехов. 24-XI-97 На обороте: Евгении Яковлевне Чеховой. Лопасня, Московск(ой) губ. Russie via Moscou.

2172. M. П. ЧЕХОВОЙ 25 ноября (7 декабря) 1897 г. Ницца. Chиre Marie, с каждым русским, уезжающим в Россию, я стараюсь послать что-нибудь. Так, с одним варшавским молодым человеком я послал посылку, которую Вы еще не получили, потому что сей молодой человек, по-видимому, застрял в Париже. С Немировичем я послал тоже кое-что на имя Александра; когда получишь из Петербурга, то повесть Тихонова и пакеты со

{07106}

старыми письмами положи у меня на столе, а остальное положи, куда хочешь. С пензенским адвокатом Львовым я послал пакет со старыми письмами, который ты получила в гимназии. Так как я не знал, что у Феррейна есть "Fidibus", то две коробки его послал с одним харьковцем; не распечатывая, спрячь до весны. Это надежное средство от комаров; здесь коробка стоит 18 коп. Узнай у Феррейна цену, если у него не дороже 50 к., конечно, я ни привозить, ни присылать не стану. Теперь о "благодарности" в чиновничьем смысле. Узнай, как зовут жену нашего почтмейстера Благовещенского (кажется, Александра Ивановна), и прикажи выслать по ее адресу "Ниву", внеся в какой-нибудь книжный магазин или в контору Печковской 7 р., или сколько нужно. Оная жена уже получает "Ниву". Только сделай всё негласно, не говоря никому ни слова. Мы почтмейстеру ничего не даем, между тем корреспонденция не маленькая. Деньги, 100 фр., полученные из Парижа, положи на мою книжку, на вечные времена, так как это редкие и весьма ценные деньги. Книжка моя у Забавина. Я здоров. Работаю, к великой своей досаде, недостаточно много и недостаточно хорошо, ибо работать на чужой стороне за чужим столом неудобно; чувствуешь себя так, точно повешен за одну ногу вниз головой. Работаю мало, быть может, и оттого, что много ем. Встаю я в 7 час. утра, в 7 1/2 съедаю 2 яйца, 2 подковки и выпиваю большую чашку кофе. В 12 ч. завтрак; яичница, бифштекс, какой-нибудь соус, сыр, фрукты. В 2 1/2 ч. большая чашка шоколада, который я привык здесь пить. В 6 ? ч. обед: суп или борщ, рыба, какой-нибудь соус или котлеты, птица, до нее зелень (цветная капуста чаще всего), фрукты. Вечером иногда чай в компании, с бисквитами. И кажется, что ешь непрерывно, для писания же нужно прежде всего избегать сытости. Передай Лике, что я писал ей и ответа от нее не получал. Не увлеклась ли она Сашечкой Филе? Фотографии привезу. Но их лучше приобретать в Италии. Получил известие, что Хотяинцева в Париже. Погода опять очень хорошая.

{07107}

В начале января внеси в банк проценты за имение, и если в твоей книжке набралось 100 р., то и эти 100 р. в уплату капитального долга. Не забудь: на Рождестве сотскому Григорию дать 1 рубль, священнику, когда приходит с крестом, не давать меньше 3 р. (ведь мы, кроме денег, ничего не даем!); узнай, сколько в Талежской школе мальчиков и девочек, и, посоветовавшись с Ваней, купи для них подарков к Рождеству. Беднейшим валенки; у меня в гардеробе есть шарфы, оставшиеся от прошлого года, можно и их пустить в дело. Девочкам что-нибудь поцветистее; конфект не нужно. Ну, будь здорова и благополучна. Кланяйся. Твой А. Чехов. 25/XI. Книги "Хмурые люди" и "Палата 6" пошли recommandйe по адресу: Nice, Monsieur N. Yourassoff, 11, rue Bianqui. Прибавь еще "Пестрые рассказы". Все это есть у меня в шкафу (Юрасов - это наш консул). Пока я пишу это, внизу перед окном три бродячих музыканта играют на скрипке и гитарах и поют "Si tu m'aimais". На обороте: Марии Павловне Чеховой.

2173. М.-Д. РОШУ (M.-D. ROCHE) 26 ноября (8 декабря) 1897 г. Ницца. 8/XII, 9 rue Gounod, Nice. Милостивый государь! Извините, что я пишу Вам по-русски. Вы прекрасно владеете этим языком, я же пишу и говорю по-французски не настолько хорошо, чтобы свободно излагать свои мысли. Прежде всего простите, что я до сих пор еще не прислал Вам обещанного письма (la "longue lettre"). Я принимался писать его раза два-три и всякий раз не кончал потому, во-первых, что писать о себе и о своих

{07108}

произведениях очень скучно, и, во-вторых, я рассчитывал увидеться с Вами в Париже и на словах передать Вам мою глубокую благодарность и всё то, что я хотел вместить в la "longue lettre". В сентябре я был в Париже и Вас не застал, к великому моему сожалению. Теперь я в Ницце и проживу здесь до января, затем поеду в Алжир, потом опять в Ниццу, в Россию же вернусь вместе с перелетными птицами, не раньше апреля. Вашей книги, о которой Вы писали мне, я не получил; вероятно, она задержана в Москве цензурой. "Quinzaine" с "Мужиками" я видел в Париже, и эта книжка доставила мне много хороших минут. Что касается присланных Вами денег, то я написал домой, чтобы их сохранили, как драгоценность. Для меня они дороже чем 111 франков, и я постараюсь израсходовать их на какое-нибудь дело, симпатичное для нас обоих. Благодарю Вас от всей души. В настоящее время в Париже живет бывший профессор Московского университета Максим Максимович Ковалевский, прекрасный, всеми уважаемый человек, представитель лучшей части русской интеллигенции. Он знает оба языка в совершенстве и может оценить Ваши переводы по достоинству. Я рекомендую его Вашему вниманию и буду очень рад, если Вы с ним познакомитесь. Он читает в Париже лекции (Collиge libre des sciences sociales), живет 26 rue des Mathurins. Ваше письмо от 17/XI мне прислали из дому вчера. Позвольте пожелать Вам всего хорошего и пожать руку. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

2174. А. А. ХОТЯИНЦЕВОЙ 26 ноября (8 декабря) 1897 г. Ницца. Цветы! Но, я думаю, Немирович уже так вскружил Вам голову, что Вы не в состоянии оценить этой моей галантности... Я здоров и, в самом деле, ленюсь. Ленюсь гениально. Но это хорошо. Я заметил, что чем больше я пишу, тем

{07109}

меньше у меня денег. Подметил я и еще один закон природы: чем веселее мне живется, тем мрачнее выходят мои рассказы. Вчера и сегодня тепло. Скажите Вас. Ив., что у нас в Pension Russe поселилась молоденькая баронесса, которая поет и играет. Нового ничего нет. Будьте здоровы и не забывайте преданного Вам Niзois. А. Чехов. Среда. Право, недурно бы Вам приехать в Ниццу, повидать море. Маша пишет: Браз прислал письмо, просит, чтобы я приехал в Петербург опять писаться. Собирайте заграничные марки, пожалуйста. Нужно.

2175. Г. М. ЧЕХОВУ 26 ноября (8 декабря) 1897 г. Ницца. 26/XI. Nice, Pension Russe. Милый Жоржик, в настоящее время в Таганроге подвизается артистка Оленина. Будь добр, напиши мне, имеет ли она успех, а главное, познакомься с ней и передай, что я ей низко кланяюсь. Это барышня из хорошей, даже немножко аристократической семьи, дочь тайного советника; зовут ее Ольгой Михайловной и настоящая фамилия ее - Шаврова. Пошла она на сцену по страстной любви к искусству, после долгой войны с аристократкой maman. Если ей не нравится Таганрог, то ты ее успокой, наговори ей турусы на колесах и вообще будь кавалером. Если она дурно питается, то посоветуй ей что-нибудь. О том, что она Шаврова, а не Оленина, никому не говори; это держится в секрете. Я все еще в Ницце; привык, обжился и так въехал в местные интересы, что даже не прочь был бы баллотироваться в здешние городские головы. Ницца у моря, такой же величины, как Таганрог. Погода здесь чудесная, совершенное лето, и нет нужды ни в пальто, ни в калошах. Солнце как у нас в апреле - сладко греет, но не жжет.

{07110}

Что пишет Володя? Как семья? Что нового? Твоей маме, Сане, Леле и тете Марфочке, а также Иринушке привет и поклон. Будь здоров и благополучен. Но забывай. Твой А. Чехов. Французы пишут адрес на конверте в таком порядке: Monsieur Antoine Tchekhoff, Pension Russe, Nice. Так и ты пиши. На конверте: Таганрог. Георгию Митрофановичу Чехову. Конторская, с. дом. Russie. Taganrog.

2176. E. Я. ЧЕХОВОЙ 29 ноября (11 декабря) 1897 г. Ницца. Милая мама, я жив и здоров, и всё обстоит благополучно, чего и Вам желаю. Когда приедет Маша, то будьте добры, скажите ей, чтобы один экземпляр моих "Пьес" (они в шкафу) она послала по адресу: Monsieur M. Deline, Boulv. Carnot, Villa Gustavin, Nice - заказною бандеролью. Погода очаровательная. Поклон папаше, Марьюшке и всем. Желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов. 29 ноября. На обороте: Евгении Яковлевне Чеховой. Лопасня, Моск. губ. Russie via Moscou.

{07111}

2177. M. П. ЧЕХОВОЙ 3 (15) декабря 1897 г. Ницца. 3 дек. Ma chиre et bien aimable Marie, если тебе принесут или пришлют какую-нибудь вещь, ничего не стоящую, то не удивляйся и не говори, что не стоило-де за тридевять земель посылать такую дрянь. Дело в том, что посылать приходится вдруг; о том, что кто-нибудь уезжает в Россию, узнаешь обыкновенно случайно и посылаешь то, что успеешь схватить со стола - лупу, дрянную ручку... На будущей неделе тебя отыщет некая Зензинова, дочь чайного торговца Зензинова, девица. Она принесет тебе кое-что, но ты, пожалуйста, не развертывай при ней пакета, ибо если она увидит, что везла так далеко не драгоценные вещи, то ей станет обидно. Зензиновы стояли в Pension Russe, поили меня по вечерам чаем. Это семья, по взглядам и по вкусам и наружно, вроде Линтваревых. Ты девицу прими ласково, т. е. поблагодари ее за гостеприимство, которым я у ее семьи пользовался в Ницце, скажи ей каких-нибудь приятных 2- 3 слова, а за это ее папаша пришлет тебе 1/4 ф. чаю. Лупу положи у меня на столе. Посмотри во флигеле, каких томов словаря Брокгауза не хватает, и напиши мне; я распоряжусь, чтобы дослали. Была у меня с визитом генеральша Шанявская, золотопромышленница. Завтра иду отдавать ей визит. Лучше бы вместо нее пришел ко мне с визитом мешок с золотом. Сними лаек и пришли мне фотографию. Ведь у тебя, кажется, есть фотогр(афический) аппарат. Здесь интересуются и всё спрашивают, что это за звери. Лаек здесь нет. В географ(ическом) атласе Ларусса (Larousse) будет изображен весь свет. Всего выйдет около 50 выпусков. Поклон нижайший всем. Будь здорова. Нового ничего, всё благополучно. Твой А. Чехов.

{07112}

Твое заказное письмо пришло. В посылке была стопка марок для М. Т. Дроздовой. Получила она? Перчатки куплю. Хотяинцева пишет, что ей весело и что она уже писала тебе. Ее адрес: 27 rue Jacob, Paris. Я здоров.

2178. В. М. СОБОЛЕВСКОМУ 4 (16) декабря 1897 г. Ницца. 4 дек. Дорогой Василий Михайлович, отвечаю на Ваше письмо по пунктам. Перебрался я этажом ниже, потому что я то и дело спускаюсь вниз, а подниматься мне не легко. Как-то было у меня кровохаркание (небольшое, но продолжавшееся три недели), и мы, эскулапы, общим советом решили, что форсированное хождение по лестнице, в моем положении, скорее вредно, чем полезно, - и я перебрался. Солнце у меня бывает с 7 1/2 час. утра до захода, плачу я столько же (10 фр.), как и наверху, а обстановка в среднем этаже богаче, чем в верхнем. Перебираться в другой отель, пожалуй, было бы уже поздно; ведь в январе мы поедем в Алжир, а январь уже на носу. Да и привык я в Pens(ion> Russe. Тихо, кормят хорошо, прислуга добрая и честная, и комары уже перекочевали в Египет. Пишу я здесь гораздо меньше, чем рассчитывал. Писать в номере, за чужим столом, писать после завтрака или обеда (мне кажется, что я ем весь день непрерывно), и в хорошую погоду, когда хочется вон из комнаты, - это трудно, очень трудно. Здесь нужно читать, а не писать. Но как бы ни было, я все-таки пишу. У меня была г(оспо)жа Шанявская. Сегодня я буду у нее. Я целый день читаю газеты, изучаю дело Дрейфуса. По-моему, Дрейфус не виноват. Я писал Вам насчет корреспондентского бланка. Во время карнавала и в Алжире он мог бы мне пригодиться. Сегодня св. Варвары. Поздравляю Вас с именинницей. Если и Варя также именинница, то поздравляю, стало быть, вдвойне.

{07113}

Погода всё еще чудесная, лучше и не нужно. Не приедете ли Вы? Поехали бы вместе в Монте-Карло, в Корсику, в Алжир. Подумайте-ка! Ну-с, будьте здоровы и благополучны, не забывайте. Жму крепко руку. Ваш А. Чехов.

2179. М. Г. ВЕЧЕСЛОВУ 6 (18) декабря 1897 г. Ницца. Милостивый государь! Я сегодня же напишу г. Stadling, и Вы со своей стороны, пожалуйста, напишите ему, что его желание перевести мои рассказы "Печенег" и "В родном углу" для меня очень лестно, и я спешу ответить полным согласием, и что впредь пусть он не спрашивает моего согласия, а переводит всё, что угодно, лишь известив меня своевременно, чтобы я не дал своего согласия кому-нибудь другому. Желаю Вам всего хорошего. Уважающий Вас А. Чехов. 18/XII. Pension Russe, Nice. На обороте: Monsieur Studeranden M. Wetschesloff. Universitet Upsala (Suйde).

2180. M. П. ЧЕХОВОЙ 7 (19) декабря 1897 г. Ницца. Chиre Marie, одна барыня, у которой я лечил дочь, дала мне этот конвертик - и я пишу на нем, чтобы ты знала, какие здесь billets doux. Она же, т. е. барыня, подарила мне маленькую дорожную кухню, в которой можно приготовить на спирту чай, кофе, суп, жаркое и все что хочешь; она состоит из 7-8 принадлежностей, помещающихся в 2 кастрюльках, связанных вместе ремешком. Эту кухню я пришлю при оказии или привезу.

{07114}

Нового ничего нет. Погода превосходна, но это не ново. Пошлите на станцию 23 и 24 декабря к почтовому поезду; я, быть может, пришлю к тому времени письмо или какую-нибудь книжку. Сообщайте всякий раз о том, что получаете; когда не знаешь, дошла ли посылка благополучно, то нет охоты посылать. Получила ли 200 р. за декабрь? У Вас уже стали увеличиваться дни. Это приятно, поздравляю. Только что принесли кипу "Биржевых ведомостей". Повторяю, здесь очень дешево жить. Я трачу очень мало, особенно сравнительно с тем, что тратил в Большой мос(ковской) гостинице. Здесь франк (37 к.) то же, что у нас рубль, и если порция мяса или рыбы стоит 1 фр., то это считается дорого. За хранение платья, на чай лакеям, уличным тенорам здесь дают по 10 сант., т. е. по 3 7/10 коп., - и это никого не шокирует. Французы бережливы, и оттого они богаты, так богаты, что даже ропщут на судьбу: некуда девать капиталы. Золота здесь очень много, и оно в большем ходу, чем бумажки. Поклон всем. Больше писать не о чем. Будь здорова и весела. Твой Antoine. 7/XII. На конверте: Лопасня, Москов. г(убернии). Марии Павловне Чеховой. Moscou. Russie.

2181. В. M. СОБОЛЕВСКОМУ 10 (22) декабря 1897 г. Ницца. 10-XII-97 Дорогой Василий Михайлович, здравствуйте! Я остриг корректуру, чтобы сделать ее легче. Алексеева вычеркнул; в этом месте рассказа должен быть короткий разговор, - а о чем, это всё равно. К воскресенью рассказ не успеет; но это не беда, читатели не рассердятся.

{07115}

Нового ничего нет. Погода чудесная по-прежнему; третьего дня в Монте-Карло 29 вышло 4 раза подряд и один господин выиграл 90 тысяч. Якоби уезжает в Россию, кажется послезавтра. Серьезно болеет доктор Любимов; у него двусторонний плеврит и эндокардит. Юрасов часто бывает у меня и беседует. Это превосходный человек, доброты образцовой и энергии неутомимой. Его сын, служащий в Crйdit Lionnais, верзила и силач, тоже добрый парень; однажды на горах он увидел солдата, который тащил на спине ношу и выбивался из сил; захотелось помочь, он взял солдата на руки и понес его вместе с его багажом. Шанявские не показались мне интересными, Ковалевский всё еще в Париже и имеет там успех. Сладкий еврей Розанов встречает меня всякий раз с обворожительной улыбкой и распластывает передо мной всю свою душу, очень деликатную и чувствительную. Жена его больна, и я лечу ее. Завтраки и обеды по-прежнему хорошие. С хозяйкой живем мирно, прислуга отличная, и всё было бы великолепно в Pension Russe, если бы не улица, узкая, как щель, и вонючая. Барыни стесняются жить здесь, говоря, что стыдно приглашать знакомых на такую улицу. Я работаю, но очень, очень мало. Обленился и избаловался, и день мне кажется коротким, я не успеваю ни гулять, ни писать, хотя ничего не делаю. Отчего Вы не напишете ничего о Михаиле Алексеевиче? Где он? Не нужно ли ему билетов на Парижскую выставку, пока они дешевы? Я бы мог купить и прислать. Получил от Варвары Алексеевны телеграмму в ответ на телеграмму, посланную мною за два дня до именин. У меня в голове перепутались числа и второе показалось мне четвертым. Первого слова в телеграмме В(арвары) А(лексеевны) я никак не мог разобрать, хотя бился долго. Желаю всего хорошего и жму руку. Когда приедете? Quatre premier и устрицы ждут Вас. Здоровье мое хорошо. Ваш А. Чехов.

{07116}

2182. А. С. СУВОРИНУ 10 (22) декабря 1897 г. Ницца. 10 дек. Посылаю с известным художником В. И. Якоби две посылочки, которые, пожалуйста, передайте брату А(лександру) П(авловичу). Отдайте Василию, а он передаст. На этом свете всё обстоит благополучно. Якоби очень болен и очень любит жизнь. Анне Ивановне, Насте (будущей великой артистке) и Боре нижайший поклон и привет из глубины сердца. Получил от M-lle Эмили письмо. Она пишет, что 20-го декабря у Вас спектакль pro domo sua. Пожалуйста, напишите мне, как и что: хорошо ли играли и какие были подношения. Я скучаю, и для меня теперь всё интересно. Пишут, что летом Вы в Феодосию. Меня возьмете с собой? В Феодосии скучно, но мне нравится, особенно когда я не вижу Айвазовского. Пишу маленький роман. Ваш А. Чехов.

2183. M. M. КОВАЛЕВСКОМУ 11 (23) декабря 1897 г. Ницца. Дорогой Максим Максимович, здравствуйте! Гольцев в своем письме велит передать Вам, что в своем иностранном обозрении, в декабр(ьской) книжке "Русской мысли" он будет говорить о Ваших успехах в Париже. Ф. Батюшков, редактор русской части "Cosmopolis'a", пишет: "Перед M. M. Ковалевским я несколько виноват в том, что не написал ему, пообещав это сделать Ив. Ив. Янжулу. Но это не вполне от меня зависело, так как я не знал наверное, где он". Оный Батюшков прислал мне русский отдел за весь год, со словами: "чтобы Вас потом не обременять сим багажом, может быть, вы передадите его Максиму Максимовичу в (наказание) за то, что он получает (Cosmopolis) без русского отдела".

{07117}

В. И. Якоби, который грозит уехать завтра, посылает Вам картину; ее найдете вы sous ce pli. Я обленился, избаловался и работаю очень, очень туго. Я рантье. Все мы скучаем по Вас и ждем. О поездке в Африку я мечтаю денно и нощно. Когда приедете? Будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов. Четверг. Я снимался; вышло скверно. Пожалуйста, снимитесь в Париже и дайте мне Вашу карточку на память. Суворин писал мне о том, что виделся с Вами в Париже. Много очень хороших слов по Вашему адресу.

2184. А. А. ХОТЯИНЦЕВОЙ 11 (23) декабря 1897 г. Ницца. Вы спрашиваете, почему я не отвечаю на Ваше письмо. Но разве Вы писали мне недавно? Я ничего не получил, великая художница земли русской, и Вы напрасно наказываете меня - пишете так коротко. У меня ничего нового, всё по-старому. И здоровье старое, и погода старая, и лень старая. А Вы как поживаете? Что поделываете? Продолжает ли Париж нравиться Вам, или Вы уже соскучились и Вас тянет на снег? Ведь мы с Вами, как лайки, без снега чувствуем себя не совсем ладно. И кто в первый раз за границей, тот особенно скучает. Напишите, что и как, долго ли проживете в Париже, когда в Россию и рассчитываете ли побывать в Ницце, где так тепло и пахнет морем. Приезжайте, побродим вместе, поездим, а главное потолкуем о том о сем, вспомним старину глубокую. Где-то теперь Аделаида? Думает ли, вспоминает ли она обо мне?! Немирович пишет из Петерб(урга), что Вы произвели на него впечатление. Поздравляю. Теперь он изобразит Вас в 124 томе в виде испанки.

{07118}

Кланяюсь Вам очень и желаю всего хорошего. Поминайте меня в своих святых молитвах. Мне скучновато. Дамы, живущие в Pens(ion> Russe, обедающие со мной ежедневно, - это такие идолищи, что просто хоть караул кричи. Видаете Ковалевского? Бываете в театре? Ваш А. Чехов. 11/23 дек. На обороте: Mademoiselle A. Khotiaпntsoff. 27 rue Jacob, Paris. вышло "ведьмы". (Прим. А. П. Чехова)

2185. B. M. ЛАВРОВУ 12 (24) декабря 1897 г. Ницца. 12 дек. Милый Вукол, повестку на книгу я получил вчера вечером, письмо твое - сегодня вечером. Ответ мой пойдет завтра 13-го, если только по случаю праздников (завтра здесь Рождество) на почте не произойдет задержки. Возвращаю не всю книгу, а лишь два первых листка; делаю так, а не иначе, потому что здесь на почте не принимают русских печатных произведений, посылаемых в Россию. Когда ты подаешь заказную бандероль, то тебя спрашивают, не русская ли эта печать (caractиre russe), и если русская, то тебе ее возвращают и ты с конфузом удаляешься. Это одно из благ d'alliance franco-russe. Конечно, я мог бы послать книгу в виде письма, но это обошлось бы очень дорого, гораздо дороже, чем выручат за нее в Ельце. Как твое здоровье? Что нового? Я живу себе, ленюсь, жду. Погода здесь чудесная. Поклонись Софье Федоровне и Виктору Александровичу. Да хранят тебя небеса от напастей. Будь здоров, весел и покоен. Не забывай. Твой А. Чехов. Чтобы не измять листков, кладу их в конверт, добытый в фотографии. Вклей их осторожно гуммиарабиком.

{07119}

2186. Ал. П. ЧЕХОВУ 12 (24) декабря 1897 г. Ницца. 12 дек. Ну, нашивай лубок, куда следует, недостойный брат: опять поручения! Во-первых, на днях приедет в Петербург проф. Якоби, который передаст посылки: два места на имя Суворина для передачи тебе, одно место ("La lettre а la jeunesse" и альманах "La famille") - на твое имя. Сии посылки, не медля, ревностно и с молитвой, возьми и, по примеру прочих, отправь в Лопасню Маше. Надо слушаться. Во-вторых, сбегай в книжный магазин "Н(ового) в(ремени)" и спроси, хорошо ли они торгуют и отчего они не шлют мне "Календарь для врачей", давно уже мною заказанный. В-третьих, когда будешь получать у девицы гонорар за пьесы, то имей в виду, что в этом сезоне, кроме "Иванова", шел еще "Медведь". Погода чудесная, тепло, клопов нет, но начинаю все-таки поскучивать; трудно здесь работать и не с кого взыскивать, - и время течет бесплодно. На праздниках жду от тебя поздравительного письма, а засим, пожелав вам и вашему семейству, остаюсь Ваш брат и благодетель А. Чехов. Нового ничего нет.

2187. H. И. ЗАБАВИНУ 14 (26) декабря 1897 г. Ницца. Многоуважаемый Николай Иванович, позвольте поблагодарить Вас за Ваше милое письмо, которое, кстати сказать, пришло позже, чем Вы рассчитывали, так как я давно уже не в Биаррице, а в Ницце. Вот мой адрес: "Monsieur Antoine Tchekhoff, Pension Russe, Nice". Скоро праздники, поздравляю Вас и жалею, что не могу поздравить лично. Дни стали прибавляться - и с этим тоже поздравляю, так как солнце повернуло на весну,

{07120}

которую Вы так любите. Я ведь храню то письмо, в котором Вы описали прошлогоднюю тягу. Ну, будьте здоровы и благополучны. Искренно Вас уважающий А. Чехов. 97 14/XII. На обороте: Николаю Ивановичу Забавину. Лопасня, Московск(ой) губ., село Новоселки. Russie via Moscou.

2188. А. С. СУВОРИНУ 14 (26) декабря 1897 г. Ницца. 14/XII. Сегодня уезжает отсюда в Петербург худ(ожник) Якоби. Я дал ему посылку, он доставит ее Вам, а Вы, пожалуйста, передайте брату Александру. Я всё покупаю французские альманахи и календари. Что это за прелесть! За франк дают целую книжищу, полную карикатур и всяких полезных сведений и анекдотов. Издают дешево и сердито. Нового ничего нет. Не помню, писал ли я Вам о болезни доктора Любимова, которого Вы знаете. У него двусторонний плеврит и воспаление сердца. Положение серьезное. Что же касается моего здоровья, то болезнь моя идет crescendo и уже, очевидно, неизлечима: я говорю о лени. Лень изумительная. Во всем же остальном я здоров, как бык. Накопилось много работы, сюжеты перепутались в мозгу, но работать в хорошую погоду, за чужим столом, с полным желудком - это не работа, а каторжная работа, и я всячески уклоняюсь от нее. Получаю "Новое время", спасибо от всей души. Только зачем, зачем Жан Щеглов пишет эти фельетоны? Он увяз, совершенно увяз. Не пора ли мне домой? Все жду Ковалевского, поедем вместе в Африку. Постараюсь заехать как можно дальше, и чтобы это мое путешествие, хотя немного, походило на труд, а то, право, становится уже совестно. Смотрю я на русских барынь, живущих в Pension Russe, - рожи, скучны, праздны, себялюбиво праздны, и я боюсь походить на них, и всё мне кажется, что лечиться,

{07121}

как лечимся здесь мы (т. е. я и эти барыни), - это препротивный эгоизм. То, что писалось и говорилось по поводу смерти Додэ, умно и изящно. Даже Рошфор написал хорошо. Да, великие мы таланты, мы всечеловеки и из нас "прет", но умри Лев Толстой, и написать статью некому. Напишут публицисты, а беллетристы, с Григоровичем и с Боборыкиным во главе, только почешутся. Надо бы молодых литераторов командировать за границу учиться, ей-ей надо бы. Анне Ивановне, Насте и Боре нижайший поклон. Будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов.

2189. М. П. ЧЕХОВОЙ 14 (26) декабря 1897 г. Ницца. 14/XII. Кое-кто поехал в Россию, и я послал кое-что в "Новое время" для передачи тебе. Вещи, на которых найдешь литеры П. Н. С. (положить на столе), развернув, положи у меня на столе. Туда же положи брошюру Э. Зола в желтой обложке. Между прочим, на праздниках, получишь портрет А. Додэ - небольшая гравюра, изд. "Illustration". Это такой хороший портрет, что, право, его стоит в рамочку и ко мне в кабинет. Пожалуйста, когда поедешь в Москву, закажи темную раму со стеклом и вставь портрет, если и тебе он так же понравится, как мне. Обо всем, что будете получать, сообщай мне, а то, повторяю, скучно посылать, когда находишься в неизвестности. Перчатки пришлю при первой возможности; вообще буду вести себя так, что в один прекрасный день все вы скажете: "Как приятно иметь родственника, живущего за границей". Живется недурно, погода всё та же, т. е. тепло и тихо, но нет розы без шипов. Дамы, живущие в Pension Russe, русские дамы - это такие гады, дуры. Рожа на роже, злоба и сплетни, чёрт бы их подрал совсем. Что великолепно в Ницце, так это цветы, которыми здесь запружены все рынки. Масса цветов и дешевизна необычайная. И цветы удивительно выносливые, не вянущие.

{07122}

Как бы ни завял цветок, но стоит только обрезать внизу кончик стебелька и поставить ненадолго в теплую воду - и оживает цветок. Много сюжетов, которые киснут в мозгу, хочется писать, но писать не дома - сущая каторга, точно на чужой швейной машине шьешь. Получил я от Алек(сея) С(ергеевича) и М(арии) В(ладимировны) Киселевых по письму. Милые, добрые люди, но M(ария) В(ладимировна) пишет о том, что она стала ясновидящей, философствует, отвечать же на такие письма я не умею серьезно, и меня томит мысль, что я еще не ответил. Получил письмо и от Н. И. Забавина. Он в восторге от школы и от своей квартиры. Сегодня уезжает худ(ожник) Якоби, к присутствию которого я тут так привык, - и я остаюсь в Ницце почти один. Это тот самый Якоби, картины которого давала "Нива" в премию ("Дорогой гость"), автор "Ледяного дома". Он пришлет в Мелихово акварель своей (кстати сказать, неважной) работы. Поклон всем, будь здорова и благополучна. На днях буду писать еще. Твой А. Чехов.

2190. Ф. Д. БАТЮШКОВУ 15 (27) декабря 1897 г. Ницца. Recevrez quinze jours, lettre expliquera. Tchekhoff. Адрес: Batiouchkof, 15, Liteinaya, Petersbourg. ПЕРЕВОД: Получите (через) пятнадцать дней, подробности письмом. Чехов.

2191. Ф. Д. БАТЮШКОВУ 15 (27) декабря 1897 г. Ницца. 15/27 дек. Многоуважаемый Федор Дмитриевич, для телеграммы достаточно такого адреса: Nice, 9 Gounod, Tchekhoff. Я пишу рассказ для "Cosmopolis'a", пишу туго, урывками. Обыкновенно я пишу медленно, с напряжением,

{07123}

здесь же, в номере, за чужим столом, в хорошую погоду, когда тянет наружу, пишется еще хуже, - а потому пообещать Вам рассказ раньше, как через две недели, не могу. Пришлю до первого января, затем Вы будете добры, пришлете мне корректуру, которой я не продержу у себя дольше одного дня, и таким образом можете рассчитывать на февральскую книжку, не раньше. Видите, какой я хохол. Спасибо за 200 р. Вы очень добры. В настоящее время я в деньгах не очень нуждаюсь и 200 р. пошли в Crйdit Lionnais, где будут хранить их до востребования. Чтобы не возвращаться больше к вопросу о гонораре, вот 2 примечания: 1) впредь высылайте не по почте, а через Crйdit Lionnais, простым переводом; т. е. в С. L. Вам дадут вексель, а Вы пришлете его мне заказным письмом, 2) впредь авансов мне не присылайте, пока не будет на то моего прошения. Вот и всё. Повторяю - благодарю, я был очень тронут Вашим вниманием. Думаю, что ничто мне не помешает кончить и выслать рассказ своевременно, т. е. до 1-го января, как я сказал выше. Будьте здоровы, желаю Вам успеха. Журнал получил, благодарю. Еще не читал, а когда прочту, напишу Вам. Ковалевскому написал то, что нужно. Искренно Вас уважающий А. Чехов. Вы выразили желание в одном из Ваших писем, чтобы я прислал интернациональный рассказ, взявши сюжетом что-нибудь из местной жизни. Такой рассказ я могу написать только в России, по воспоминаниям. Я умею писать только по воспоминаниям и никогда не писал непосредственно с натуры. Мне нужно, чтобы память моя процедила сюжет и чтобы на ней, как на фильтре, осталось только то, что важно или типично. На конверте: Петербург. Федору Дмитриевичу Батюшкову. Литейная 15. Petersbourg. Russie. Это дешевле и проще.

{07124}

2192. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 15 (27) декабря 1897 г. Ницца. Спасибо тебе, милый Виктор Александрович, за письмо и за хорошие слова, в оном содержащиеся. Рассказ я пришлю, но едва ли успею сделать это раньше февраля. Во-первых, сюжет такой, что не легко пишется, и во-вторых, лень, лень и лень. Работать за чужим столом, в номере, особенно в хорошую погоду, когда тянет к морю, совсем не хочется. Во всяком случае, рассказ пишу, пришлю и за неделю до присыла уведомлю. Ковалевский в Париже, и я написал ему о том, что ты имеешь намерение вознести ему хвалу в декабр(ьской) книжке. Ему это будет очень приятно, тем более, что он относится к тебе тепло и, по-видимому, расположен к тебе дружески. Какой это, кстати сказать, жизнерадостный и жизнеспособный человек! Большой человечина во всех смыслах. Как поживаешь? Черкни мне 2-3 строчки и пришли простым письмом (заказные письма здесь доставляются с разными формальностями, заставляющими почтальонов из-за одного письма ходить к тебе по пяти раз). Без писем скучно. Да и как-то подбадривают письма к работе. Третьего дня я послал ответ Вуколу. Кланяйся ему и всем прочим нашим друзьям и приятелям. Будь здоров. Крепко тебя обнимаю и желаю всего хорошего. Твой А. Чехов. 15/27 дек.

2193. А. С. СУВОРИНУ 16 (28) декабря 1897 г. Ницца. 16 дек. "Хирургия" спасена! Деньги найдены. Вы как-то писали, что если "Хирургия" погибает, то, значит, она никому не нужна, туда ей и дорога. Но если у нас не читают книг и журналов, то это не значит, что они не нужны. Я очень рад и пою богу хвалу. Я сглазил свое здоровье. Вчера и сегодня у меня опять кровь идет.

{07125}

В своем последнем письме я забыл ответить Вам насчет Орленева. Для моего водевиля "Трагик поневоле" Орленев еще молод, в нем нет солидности дачного мужа - и потому лучше отложить до будущего года. Вы похвалили меня за письмо к Эмили, но во французском языке я преуспеваю туго. Говорю немного, но дурно понимаю, когда говорят другие. По случаю крови сижу дома, как под арестом, и вот пишу Вам и придумываю, о чем бы еще написать. Скучно и грустно мне жить одинокому. Письмо Анны Ивановны с адресом "Nice, Антону Павловичу" получил и сел писать ей ответ в виде драматического диалога, но не кончил; что-то помешало. Пожалуйста, передайте ей поклон и мой привет от всей души. Видели Немировича-Данченко? Проф. Якоби, уезжая, говорил, что очень хочет познакомиться с Вами; он в восторге от Ваших художественных рецензий, которые Вы писали в разное время. Особенно он доволен статьей о Маковском. Кланяюсь Вам и желаю здравия. Не забывайте, поминайте меня в своих святых молитвах. Ваш А. Чехов.

2194. M. П. ЧЕХОВОЙ 17 (29) декабря 1897 г. Ницца. У меня в столе, налево, кажется, в среднем ящике, под фотографиями, или ниже, в большом конверте хранятся вырезки писчей бумаги с кусочками начатой, но оставленной повести; действующие лица, помнится, называются Алеша, Маша, мать; есть описание комнаты, в которую со всего дома снесена симпатичная мебель. Поищи и пришли мне эти вырезки в письме, переписав их, если они не длинны, на листе бумаги тонкой; если же длинны, то заказною бандеролью. Если, впрочем, они весят не больше двух лотов, то пришли их прямо в заказном письме, не переписывая. Вырезки имеют вид полосок, вырезанных ножницами из четвертушек. Ни одной нет целой четвертушки. Всё благополучно, нового ничего нет. Как твое горло? Если заболит и будет налёт на миндалинах, то смазывай

{07126}

лимонным соком и раза 4-5 в день глотай лимонный сок по чайной ложке или ешь лимон. "Mкme" значит "даже"; "de mкme" - "также". "Moi mкme" - "я сам". "J'ai les mкmes livres, que vous" - "у меня те же книги, что и у вас". "Также" переводится еще иначе. Ма soeur ne veut pas, et moi non plus - моя сестра не хочет, и я также. Это при отрицании. Будь здорова. Кланяйся. Твой Antoine. 97 17/XII. На обороте: Марии Павловне Чеховой. Лопасня, Московск(ой) губ. Russie via Moscou.

2195. Ал. П. ЧЕХОВУ 17 (29) декабря 1897 г. Ницца. Господин Шекспир! Так как ты создал "Платона Андреича" и, очевидно, желаешь вкусить всю сладость авторского чувства, то перед тем, как публика воздаст тебе должное, считаю нелишним преподать тебе нижеследующее: 1) Необходимо возможно скорее записаться в члены Общества драматич(еских) писателей, а для этого нужно обратиться или к петербургскому агенту, или еще лучше к секретарю общества, Москва, Его Превосх(одительству) Ивану Максимовичу Кондратьеву, Канцелярия Ген(ерал-> Губернатора, приложив к письму 25 руб. и афишу, а также список пьес, тобою написанных; и сообщи также, что ты не только носишь фамилию отца своего, но ты еще А. Седой. Агенты должны знать псевдонимы. 2) И постарайся в этом сезоне больше не писать пьес, а то поседеешь еще больше, а главное - ни невинности не соблюдешь, ни капитала не приобретешь. 3) Один экземпляр своей пьесы пришли мне, дабы я мог презрительно улыбнуться. 4) Пьесы (бесплатно) издает в Москве Рассохин. Подробности узнаешь у В. Тихонова. Автор классических пьес, твой брат и благодетель, доктор медицины А. Чехов. 97 17/XII.

{07127}

2196. В. M. ЧЕХОВУ 17 (29) декабря 1897 г. Ницца. 17 дек. Милый брат Володя, письмо твое получено сегодня. Ответ посылается полностью в Таганрог. Будь здоров. 97 17/XII. Твой А. Чехов. На обороте: Владимиру Митрофановичу Чехову. Ставрополь Кавк(азский), Духовная семинария. Russie.

2197. В. M. ЧЕХОВУ 17 (29) декабря 1897 г. Ницца. 17 дек. Nice, Pension Russe. Милый Володя, из двух твоих писем, посланных в Биарриц, я получил только одно, уже давно. Письмо с описанием духовного торжества, по всей вероятности, застряло в Биаррице и, быть может, его еще пришлют в Ниццу. Ты пишешь: "Твои деньги, пожалуй, запоздают, то я думаю занять, а по получении от тебя расплатиться". Очевидно, судя по этим строкам, ты занял и уже находишься дома, а потому высылаю деньги в Таганрог. Это удобнее: во-первых, денежный пакет в Ставрополь шел бы целую вечность, и во-вторых, в Таганрог из Ниццы можно послать деньги переводом, а не по почте. Завтра, 18 дек. я пошлю на имя Жоржа для передачи тебе сие письмо с приложением векселя Crйdit Lionnais (Лионского кредита), а ты веселыми ногами пойдешь в Азовский банк и получишь там по этому векселю 20 руб. Аксиос!! Твое письмо получено 17-го дек. По получении векселя сядь и напиши мне письмо, чтобы я не был в неизвестности. Тете, Жоржу, девочкам низко кланяюсь и поздравляю с праздником и с новым годом, с новым счастьем. Иринушке тоже кланяюсь. Мое здоровье ничего себе. Погода здесь летняя, жаркая. В январе поеду в Африку.

{07128}

Ну, будь здоров и благополучен. Жму тебе руку и заранее благодарю за то, что летом приедешь в Мелихово. Твой А. Чехов. Художница в Париже. Если у тебя есть визитная карточка, то пошли ей к новому году по адресу: "Mademoiselle A. Khotiaпntsoff, 27 rue Jakob. Paris". Она будет рада, так как скучает. Марка нужна 2-х копеечная. На конверте: Monsieur G. Tchekhoff. Taganrog. Russie. Таганрог. Георгию Митрофановичу Чехову. Конторская у., с. дом. Для передачи Влад. М. Чехову. На обороте конверта: Expediteur A. Tchekhoff. 9 rue Gounod.

2198. И. Н. ПОТАПЕНКО 18 (30) декабря 1897 г. Ницца. Пишу по прочтении твоего последнего фельетона. А мне-то как надоел этот Т(ищен)ко, если б ты знал! Это хохол нудный, упрямый, узкий, с громадным самомнением. Со своим рассказом про учителя он возится уже давно. Однажды пришел ко мне в Больш(ую) моск(овскую) гостиницу и разбудил меня, чтобы прочесть мне свой рассказ. Я с досадой заявил, что оставляю литературную профессию, и это спасло меня, он не привел в исполнение своей угрозы и только стал отчитывать меня за то, что у меня нет идей и что я не жгу глаголом сердца людей. Л(ев) Н(иколаевич) презирает его рассказы, но хвалит, чтобы насолить беллетристам, и хвалит, очевидно, когда бывает сильно не в духе. Пусть это письмо сойдет за визитную карточку. Будь здоров и весел. 18 дек. Твой А. Чехов. Pension Russe. Nice.

{07129}

Напишите мне письмо. Скучно. На обороте: Игнатию Николаевичу Потапенко. Петербург. М. Итальянская 14. Petersbourg. Russie.

2199. А. А. ХОТЯИНЦЕВОЙ 19 (31) декабря 1897 г. Ницца. 19/31 дек. Итак, я буду ожидать Вас к новому году. Буду ожидать с нетерпением. Только, пожалуйста, напишите мне, какого числа Вы рассчитываете приехать. Это нужно для того, чтобы приготовить для Вас квартиру. Сезон уже начался, публика съезжается и все chambres нарасхват, и я боюсь, как бы нам не пришлось бродить по Ницце и искать, "где оскорбленному есть чувству уголок". Пока в Pension Russe есть помещение, и чем раньше Вы приедете, тем больше шансов, что это помещение останется за Вами. Русский пансион имеет два очень важных неудобства: 1) плохая улица и 2) несимпатичные русские. Но здесь покойно, недурная прислуга, недорого и хорошо кормят зверей. Погода всё время была чудесная, но вот уже вторые сутки лупит неистовый дождь (а verse) с крупой, холодно, грязно. Если Ницца не оправдает моей рекомендации и при Вас будет такая же ужасная погода, то я пущу себе пулю в лоб. Итак, Вы должны написать, какого числа Вы намерены приехать в Ниццу. Затем Вы телеграфируете (Tchekhoff, Pension Russe, Nice), в котором часу Вы приедете в Ниццу или на каком поезде Вы выехали из Парижа - это для того, чтобы я мог Вас встретить на вокзале. Выбирая поезд, имейте в виду, что если Вы приедете в Ниццу в промежутке между 3 1/2 и 6 час. пополудни, то я не выйду Вас встретить, так как в эти часы (заход солнца) мне запрещено выходить из дому.

{07130}

Вы богатая, приезжайте на одном из rapide'ов. Из express'ов хорош тот, который выходит из Парижа в 11 утра и приходит в Ниццу в полдень. Итак, пишите поскорее. Agrйez l'assurance de ma considйration distinguйe. А. Чехов. Примите уверение в моем глубоком почтении

2200. А. М. ЕРМОЛАЕВУ 21 декабря 1897 г. (2 января 1898 г.) Ницца. 2 янв. / 21 дек. Pension Russe, Nice. Уважаемый Алексей Матвеевич, с прилагаемым письмом Вы пойдете к полковнику Б. И. Маевскому, командиру одной из батарей гренадерской бригады (или одной из батарей, стоящих в Москве), и откровенно расскажете ему всё, что случилось с Вами, и попросите, чтобы он дал Вам совет и, если возможно, выхлопотал бы Вам отсрочку. Если Ваша матушка, как Вы пишете, даст Вам тысячу рублей тотчас же по поступлении Вашем на службу, то Вы можете смело просить об отсрочке. Если Б. И. Маевский не найдет возможным помочь Вам, то обратитесь к Сергею Тимофеевичу Морозову, которому я уже писал о Вас. Его адрес: Кудринская Садовая, д. Крейц. В удостоверение то(го, что я) за Вас ручаюсь, можете показать ему (это) письмо. Деньги Вы возвратите ему, не дожида(ясь) моего возвращения из-за границы (я возвращусь не раньше апреля) - и уведомите меня об этом. Желаю Вам всего хорошего. А. Чехов. К С. Т. Морозову не ходите, не побывав у г. Маевского. Телеграмма послана Вам 21-го вечером.

{07131}

2201. Б. И. МАЕВСКОМУ 21 декабря 1897 г. (2 января 1898 г.) Ницца. 2 янв. / 21 дек. Pension Russe, Nice. Многоуважаемый Болеслав Игнатьевич! Хотя, быть может, Вы уже забыли обо мне, тем не менее всё-таки беру на себя смелость наскучить Вам просьбой. Будьте добры, выслушайте подателя сего Алексея Матв(еевича) Ермолаева и посоветуйте, что ему делать, и помогите, если это в Вашей власти. Он не лжет. Поздравляю Вас с праздниками и с новым годом. Марии Александровне, Анне и Софье Болеславов(нам), если они не забыли о моем существовании, передайте, что я о них часто вспоминаю и теперь кланяюсь им и поздравляю. Желаю Вам всего хорошего и крепко жму руку. Ваш А. Чехов. На обороте: Его высокоблагородию Болеславу Игнатьевичу Маевскому. От Антона Чехова.

2202. А. Н. ВЕСЕЛОВСКОМУ 23 декабря 1897 г. (4 января 1898 г.) Ницца. Многоуважаемый Алексей Николаевич! Рассказ я пришлю непременно, с удовольствием. Поздравляю Вас с праздниками и с новым годом, с новым счастьем. Это письмо - вместо визитной карточки. Желаю всего хорошего и жму руку. Преданный А. Чехов. 23-XII-97 На обороте: Алексею Николаевичу Веселовскому. Москва, Чистые Пруды, д(ом) Балашовой. Moscou. Russie.

{07132}

2203. M. П. ЧЕХОВОЙ 23 декабря 1897 г. (4 января 1898 г.) Ницца. Мало пишу, потому что "pas de nouvelles - bonnes nouvelles". Поздравляю всех с праздниками. Теперь 23-е декабря, тихое солнечное утро. Я собираюсь в Villefranche (это возле Ниццы), где нужно: 1) посетить одного больного, присланного сюда Антокольским, 2) побывать на русской зоологической станции, где работают наши зоологи, и 3) сделать визит харьковскому окулисту Гиршману, который приехал сюда с больным сыном. К двум часам вернусь из Villefranche и сяду писать для "Cosmopolis'a", который прислал мне денег (400 р. за печатный лист). Всем кланяюсь. Твой Antoine. 23/XII. На обороте: Марии Павловне Чеховой. Лопасня, Москов(ской) губ. Russie via Moscou.

2204. M. В. КИСЕЛЕВОЙ 25 декабря 1897 г. (6 января 1898 г.) Ницца. 25 дек. Pension Russe, Nice. Многоуважаемая Мария Владимировна, Ваше письмо меня глубоко порадовало, оно было для меня приятнейшим сюрпризом, и, признаюсь, первым моим желанием, по прочтении, было тотчас же послать Вам из Ниццы цветов, но как вспомнил я, какие этапы пришлось бы пройти им и какие теперь у Вас морозы, то ограничился одним только желанием - и посылку цветов отложил до апреля, когда будет теплей. Ну-с, надо начинать с поздравления, так как сегодня Рождество и скоро новый год. Поздравляю Вас, Алексея Сергеевича, Сережу и приснопамятную Василису Пантелевну, которая, надеюсь, меня еще не забыла и которая хорошо сделала, что не вышла замуж за человека,

{07133}

который, как Вы пишете, ни ей, ни Вам не нравился. (Всем женихам надо говорить, как гоголевская невеста: "Пошли вон, дураки!") Желаю Вам счастья, здоровья, покоя, доброго настроения, а Сереже особо, кроме того, желаю успехов по службе, большого жалованья и побольше хладнокровия. Последнее необходимо на службе по театральному ведомству. Здесь тепло, тихо, ни одного облачка; ходим по-летнему, окна у нас настежь. Я вспоминаю Ваши рассказы про Ниццу и Ментону, и мне ясно представляетесь Вы и Алексей Сергеевич. Здесь очень хорошо, но тем не менее все-таки я с удовольствием провел бы Рождество не здесь, а в Бабкине, которое мне так мило и дорого по воспоминаниям. Здоровье мое ничего себе. В марте у меня шла кровь из легких, лежал в клиниках, потом летом ничего не делал, "отдыхал"; теперь живу в Ницце и тоже ничего не делаю. Вообще говоря, считаться больным - это большое удовольствие. Еще раз благодарю и крепко целую Вам руку. Алексею Сергеевичу буду писать особо. Ваш А. Чехов. В конце января поеду в Африку - не лечиться, а путешествовать.

2205. M. П. ЧЕХОВОЙ 25 декабря 1897 г. (6 января 1898 г.) Ницца. 25/XII. Милая Маша, чтобы не сбиться, пишу тебе по пунктам: 1) Двести рублей за январь ты получишь не полностью, а минус 17 р. 35 к., которые магазин Суворина удержит в счет моего долга (за присланные в Ниццу книги). 2) Пошли нашему почтмейстеру А. В. Благовещенскому 5 руб. с просьбой, чтобы он послал эти деньги переводом по почте Василию Михайловичу Соболевскому, Москва, Поварская, д. Гирш, и написал бы на бланке следующее: "По поручению вице-консула Н. И. Юрасова для передачи Г. А. Джаншиеву за присланный

{07134}

экземпляр (Братской помощи)". Пересылка переводом по почте стоит 15 коп. 3) Попроси папашу, чтобы он вырезал из последней книжки "Недели" статью "Миллионер в ссылке" и прислал бы мне ее с газетами. Сегодня Рождество (Noлl russe), но это здесь не чувствуется. Поздравляю тебя и всех с новым годом, с новым счастьем. Получил письмо от А. А. Хотяинцевой. Пишет, что завтра, в пятницу, приедет в Ниццу - погреться и взглянуть на море. А как нарочно, погода меняется к худшему, становится холодно, как у нас в апреле. Утром было жарко. Суворин пишет, что приедет в Ниццу в конце января или февраля, когда я вернусь из Алжира. О времени своего отъезда в Алжир сообщу своевременно. Поеду в Марсейль, потом морем в Африку, увижу там наших скворцов, которые, быть может, и узнают меня, но не скажут. Сегодня я завтракал у некиих Шанявских (генерал с супругой), москвичей. Скучно сие. Всюду телеграммы о смерти Захарьина. Напиши, не нуждаешься ли ты в деньгах. А затем будь здорова, поклонись всем и поминай меня в своих святых молитвах. Твой А. Чехов. Где Иваненко? Поклон ему нижайший. И Марии Тимофеевне тоже поклон и поздравление с новым годом. Лика где?

2206. В. М. СОБОЛЕВСКОМУ 26 декабря 1897 г. (7 января 1898 г.) Ницца. С новым годом, с новым счастьем, дорогой Василий Михайлович! Как Вы поживаете, что у Вас нового? В Ницце всё обстоит благополучно, погода чудесная. В Алжир поеду непременно - вероятно, в начале февраля, и буду Вам писать оттуда письма и, быть может, рассказы. Святочного рассказа я не прислал Вам потому,

{07135}

что не люблю святочных номеров, этой кучи рассказов, стихов и благочестивых рассуждений, наваленных, как штаны и жилетки в магазине готового платья. Якоби уехал, М(аксима) М(аксимовича) ждем, Коротнев приехал; из Харькова приехал изв(естный) окулист Гиршман. Одна очень милая русская художница приехала из Парижа, остановилась в P(ension> R(usse). Где Михаил Алексеевич? Скажите ему, что я поздравляю его с новым годом и жду ответа на мое письмо. Поклон нижайший и поздравление А. И. Чупрову, которого я глубоко уважаю. На Воздвиженку послано письмо. Будьте здоровы и благополучны. Не забывайте пребывающего в одиночестве и скучающего А. Чехова. Пятница 26 дек. На обороте: Василию Михайловичу Соболевскому. Москва, Поварская, д. Гирш. Moscou. Russie.

2207. П. И. КУРКИНУ 27 декабря 1897 г. (8 января 1898 г.) Ницца. С новым годом, с новым счастьем, дорогой Петр Иванович! Будьте добры, напишите, во 1-х) как Вы поживаете и во 2-х) как по имени и отчеству доктора Жбанкова (Дмитрий Николаевич?). Адрес мой всё тот же, т. е. Pension Russe, Nice. Нового ничего нет. В конце января или в начале февраля поеду с М. Ковалевским в Африку, оттуда в Ниццу, потом в Париж, а потом в Мелихово. Крепко жму Вам руку. Ваш А. Чехов. 27 дек. /8 янв. На обороте: Доктору Петру Ивановичу Куркину. Москва, Тверская, "Гельсингфорс". Moscou. Russie.

{07136}

2208. Л. С. МИЗИНОВОЙ 27 декабря 1897 г. (8 января 1898 г.) Ницца. 27 дек. Милая Лика, Вашу идею - открыть мастерскую - я могу только приветствовать, и не потому только, что, приходя к Вам обедать и не заставая Вас по обыкновению, я буду ухаживать за хорошенькими модисточками, но потому, главным образом, что эта идея вообще хороша. Я не стану читать Вам морали, скажу только, что труд, каким бы скромным он ни казался со стороны - будь то мастерская или лавочка, даст Вам независимое положение, успокоение и уверенность в завтрашнем дне. Я бы сам тоже с удовольствием открыл что-нибудь, чтобы бороться за существование изо дня в день, как все. Привилегированное положение праздного человека в конце концов утомляет и наскучает адски. А я всё еще в Ницце. В конце января или в начало февраля поеду в Алжир, Тунис, а пока гуляю и дышу чистым воздухом и отмахиваюсь от комаров, которые здесь больно кусаются. Начались дожди. Много русских, но с ними, извините, скучно. Всё обстоит благополучно. Апельсины поспевают; крыжовника здесь нет. Теперь в Москве Новый год, новое счастье. Поздравляю Вас, желаю всего самого лучшего, здоровья, денег, жениха с усами и отличного настроения. При Вашем дурном характере последнее необходимо, как воздух, иначе от Вашей мастерской полетят одни только перья. Где Варя? Как она ведет себя без мужа? Из Вашего письма я понял так, что она уже не служит у многоуважаемого Саввы Ивановича. Почему? Напишите мне поподробнее. С Павловской я когда-то был знаком, встречался с ней, так что, буде пожелаете, можете поклониться ей. В свое время она и пела, и играла хорошо. Если бы она в молодости поступила на драм(атическую) сцену, то из нее вышла бы отличная актриса. Вашего кузена, женившегося на другой без развода, поздравляю. Уж не на Вас ли он женился. Во всяком случае уйти от старой жены это так же приятно, как вылезти из глубокого колодезя.

{07137}

Пишите мне, милая Лика, не церемоньтесь и не считайтесь визитами, умоляю Вас. Я каждый день всё спрашиваю себя, отчего это от Вас нет писем. Пишите подлиннее. Будьте здоровы и не хандрите. Не будьте кислы, как клюква. Будьте рахат-лукумом. Ваш А. Чехов.

2209. Ал. П. ЧЕХОВУ 28 декабря 1897 г. (9 января 1898 г.) Ницца. 28 дек. Завистник и интриган! Мой "Медведь" лучше твоего "Спиридона Матвеича", и если твою пьесу поставили, то это не потому, что она имеет (будто бы) достоинства, а потому вероятно, что ты в Суворинском театре сошелся с какой-нибудь актрисой. Ты уже должен был давно получить сверток от д-ра Вальтера, сверток от Немировича и Бедеккера. Почему ты до сих пор не послал всего этого Маше? Какое ты имеешь право не слушаться? Календарь для врачей получил. Суворин пишет: "Пьеска Александра Павл(овича) очень милая вещь". Еще пишет сей старец, что в феврале он приедет в Ниццу и что его театру разрешено давать спектакли в Великом посту и в субботы. Передай своему семейству, что я поздравляю его с новым годом, с новым счастьем; у нас за границей давно уже был Новый год, Вы же отстали. Мне даже стыдно за вас. В конце января или, вернее всего, в начале февраля поеду в Алжир и Тунис. Ариведерч! Твой брат и благодетель, известный драматург А. Чехов.

{07138}

2210. M. П. ЧЕХОВОЙ 29 декабря 1897 г. (10 января 1898 г.) Ницца. Милая Маша, сегодня, т. е. 29 вечером, я получил от папаши письмо, которое меня огорчило. В атом письме нет ни слова про цветы, которые я послал из Ниццы мамаше к именинам. Очевидно, они не дошли, а это жаль. Я послал их с таким расчетом, чтобы они были на Лопасне 23 и самое позднее 24-го дек(абря). Вот уже 4 дня как идет дождь. А. А. Хотяинцева не верит, что в Ницце бывает солнце, и, конечно, скучает. Жизнь течет благополучно, но однообразно, вяло и потому неинтересно. Работы скопилось по горло, и я предпочитаю одиночество. Я встаю рано и пишу. Утром мне хорошо, день проходит в еде, в слушании глупостей, вечером киснешь и хочешь одного - поскорее бы остаться solo. Благодарю Марию Тимофеевну за письмо и низко ей кланяюсь. Нашим поклон. В "Cosmopolis" посылаю рассказ; напишу, чтобы тебе прислали оттиск. Подпишись на "Новости дня" и "Биржевые ведомости" (4 р.). Впрочем, на "Бирж(евые) ведо(мости)" не подписывайся, я сам это сделаю через "Новое время". Будь здорова. Твой А. Чехов. На обороте: Марии Павловне Чеховой. Лопасня, Московск. губ., via Moscou Russie.

2211. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 31 декабря 1897 г. (12 января 1898 е.) Ницца. 31 дек. Я не отвечаю аккуратно на Ваши письма, многоуважаемая коллега, потому что Вы очень добры. Людям сердитым, сухим, немилосердным я отвечаю быстро, но раз только я рассчитываю на снисхождение и прощение, то хохлацкая лень берет верх над всеми моими чувствами и я стараюсь подольше не браться за перо, которое мне надоело и так портит мою жизнь. С новым годом, с новым счастьем! Здоровья, денег и славы, которой Вы так хотите, побольше славы! И по возможности такой славы, которая бы чувствовалась.

{07139}

Я всё еще в Ницце. В конце января или в начале февраля (ст. ст.) поеду в Африку, оттуда опять в Ниццу, потом в Париж и Россию. Рукопись непременно пришлите, жду; оттиск "Жены цезаря" с подобающей моему чину надписью пошлите в Лопасню теперь же, на мое имя. Там бережно сохранят его. Нельзя ли сделать так, чтобы, прочитавши рукопись, я не возвращал Вам ее? Здесь такая возня с бандеролями, а русских книг, посылаемых в Россию, не принимают вовсе на почте. Буду ждать от Вас письма. Не ленитесь. Будьте здоровы и благополучны. Сегодня в Ницце великолепная, чисто летняя погода. Ваш А. Чехов. Здесь ялтинский Зильбергрош с супругой. На конверте: Москва. Елене Михайловне Юст. Пречистенка, д. Борщова, кв. Шавровых, 3. Moscou. Russie.

{07140}

1898

2212. M. П. ЧЕХОВОЙ 1 (13) января 1898 г. Ницца. Вчера накануне Нового года какое-то русское семейство из Канн (Cannes) прислало мне цветов, и теперь у меня в комнате стоит аромат. Нового года не встречал, лег в 11 часов. Сегодня утром консул прислал бутылку старого вина (1811 года). С новым годом, с новым счастьем! Погода опять очень хорошая. Здоровье мое по обыкновению великолепно, хотя я и далеко не так толст, как вышел на фотографии. Вчера возил я А. А. Хотяинцеву в Монте-Карло и показывал ей рулетку, но она, как вообще женщины, лишена того хорошего любопытства, которое так двигает мужчин, и на нее ничто не производит впечатления. Одета она в то же платье, в каком была в Мелихове. Среди русских, обедающих в Pension Russe, она самая интеллигентная, даже сравнивать нельзя. Нового ничего нет. Всё благополучно. Низко всем кланяюсь. А. Чехов. 98 1/I. На обороте: Марии Павловне Чеховой. Лопасня, Московск(ой) губ. Russie via Moscou.

2213. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 1 (13) января 1898 г. Ницца. Вот Вам выдержка из письма одной особы женского пола, обладающей большим литературным вкусом: "Понравился мне очень рассказ Шавровой в последней книжке (Рус(ской) мыс(ли)>. По-моему, она стала очень хорошо писать, совсем не по-бабьи".

{07141}

С новым годом, с новым счастьем! 98. 1, I - вечер. На конверте: Москва. Елене Михайловне Юст. Пречистенка, д. Борщовой, кв. 3 (Шавровых). Moscou. Russie. Cher maоtre.

2214. Е. З. КОНОВИЦЕРУ 2 (14) января 1898 г. Ницца. Дорогой Ефим Зиновьевич, Вы пишете о "Курьере", о рассказах, но ни слова о том, как Вы поживаете, как Ваше здоровье (одышка и большой живот) и весело ли Вам в эту зиму. Что у Вас нового? "Курьер" я получаю и читаю с удовольствием. Я догадывался, в чем дело, и мысленно благодарил Вас и собирался писать Вам и не написал только потому, что не знал Вашего адреса. Газета хорошая; прошу высылать мне ее и после Нового года. Видите, я всё хожу вокруг и около и не знаю, что ответить Вам насчет рассказов. Те рассказы, которые были напечатаны в "Русских ведомостях", написались случайно, без заранее обдуманного намерения. Здесь в Ницце, где нет своего стола и где так мешают работать (то хорошая погода, то скучные люди), нельзя работать, как дома и как хочется, и нельзя во всяком случае давать никаких обещаний - ибо всё равно их не исполнишь. Я обещал Соболевскому давать каждый месяц по рассказу - и едва ли дам еще что-нибудь раньше лета. Лень одолела, думаю об Алжире, а тут еще, как Дамоклов меч, висит обязательство (у меня на лбу выступил холодный пот), которое давит меня, обязательство, во что бы то ни стало, дать в начале этого года одну повесть в "Русскую мысль", другую в "Cosmopolis"... Впрочем, поговорим о сем на свободе летом. Надеюсь, что в этом году Вы будете жить в Васькине. То, что Вы прошлым летом не жили в Васькине, я считаю положительно ошибкой. Лето было чудесное, и даже

{07142}

женского пола было много, и Ваш студент наверное остался бы очень доволен. В Ницце я пробуду еще до начала февраля (ст. ст.), Ваше письмо еще застанет меня здесь, если Вы мне, по свойственной Вам доброте, напишете про себя и про Москву. Из Ниццы я поеду в Африку, потом опять в Ниццу, затем в Париж и домой. Евдокии Исааковне и детям нижайший поклон и поздравление с новым годом, с новым счастьем. Крепко жму руку. Ваш А. Чехов. 2 янв. На конверте: Москва. Ефиму Зиновьевичу Коновицеру. Пименовский пер., д. Коровина. Moscou. Russie.

2215. Ф. Д. БАТЮШКОВУ 3 (15) января 1898 г. Пицца. 3 янв. Многоуважаемый Федор Дмитриевич, посылаю Вам рукопись. Пожалуйста, пришлите корректуру, так как рассказ еще не кончен, но отделан и будет готов лишь после того, как я перепачкаю вдоль и поперек корректуру. Отделывать я могу только в корректуре, в рукописи же я ничего не вижу. В рассказе немного менее печатного листа. Скажите, чтобы мне прислали корректуру на тонкой бумаге, так как возвращать ее придется не бандеролью, а в письме. Здесь на почте не принимают русских печатных произведений, направляемых в Россию. Поздравляю Вас с новым годом и желаю всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

{07143}

2216. A. C. СУВОРИНУ 4 (16) января 1898 г. Ницца. 4 янв. Вот моя программа: в конце сего января (ст. ст.) или, вернее, в начале февраля я поеду в Алжир, в Тунис et c(aete>ra, потом вернусь в Ниццу, где буду поджидать Вас (Вы писали, что приедете в Ниццу), затем, пожив здесь, поедем вместе в Париж, буде пожелаете, и оттуда на поезде "молния" в Россию праздновать Пасху. Ваше последнее письмо пришло сюда распечатанным. В Монте-Карло я бываю очень редко, раз в 3-4 недели. В первое время, когда здесь были Соболевский и Немирович, я поигрывал, весьма умеренно, на простых шансах (rouge et noir) и привозил домой то 50, то 100 франков, потом же игру эту пришлось бросить, так как она меня утомляет - физически. Дело Дрейфуса закипело и поехало, но еще не стало на рельсы. Зола благородная душа, и я (принадлежащий к синдикату и получивший уже от евреев 100 франков) в восторге от его порыва. Франция чудесная страна, и писатели у нее чудесные. Под Новый год я послал Вам поздравительную телеграмму. Думаю, что она дошла не вовремя, так как на почте было скопление телеграмм, - думаю так и потому на всякий случай поздравляю Вас еще раз письменно. Напишите, ожидать ли Вас в Ниццу. Надеюсь, что Вы не раздумали. Здесь харьковский окулист Гиршман, известный филантроп, друг Кони, святой человек, приехавший к своему бугорчатному сыну. Я видаюсь с ним, мы беседуем, но мне мешает его жена, суетная недалекая женщина, скучная, как сорок тысяч жен. Здесь одна русская художница, рисующая меня в карикатуре раз по 10-15 в день. Судя по выдержке, напечатанной в "Нов(ом) вр(емени)", статья Л(ьва) Н(иколаевича) об искусстве не представляется интересной. Всё это старо. Говорить об

{07144}

искусстве, что оно одряхлело, вошло в тупой переулок, что оно не то, чем должно быть, и проч. и проч., это всё равно, что говорить, что желание есть и пить устарело, отжило и не то, что нужно. Конечно, голод старая штука, в желании есть мы вошли в тупой переулок, но есть всё-таки нужно и мы будем есть, что бы там ни разводили на бобах философы и сердитые старики. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

2217. Ал. П. ЧЕХОВУ 4 (16) января 1898 г. Ницца. В Ницце я проживу весь январь и о том, когда уеду в Африку, извещу особо. Твой водевиль не идет по той же причине, по какой Лейкин до сих пор еще не выбран в городские головы: интриги. A propos, сколько М(а)л(ый) театр заплатил тебе за водевиль? Пишите, Чехов, не стесняйтесь (как сказал П. И. Вуков). Antoine. 98 4/I. На обороте: Александру Павловичу Чехову. Петербург, Невский 132, кв. 15. Petersbourg. Russie.

2218. О. Р. ВАСИЛЬЕВОЙ 5 (17) января 1898 г. Ницца. 5 янв., Pension Russe, Nice. Милостивая государыня! Меня легче всего застать утром до 10 часов и 4-6 пополудни. С почтением и готовый к услугам А. Чехов.

{07145}

2219. M. П. ЧЕХОВОЙ 6 (18) января 1898 г. Ницца. 6 янв. Милая Маша! Некая Мария Антоновна Житкова (или Жидкова), купчиха, сегодня уехала в Москву, и я отправил с ней перчатки и еще кое-что. Попроси Ваню, чтобы он послал к ней Гаврилу; живет она недалеко от Разгуляя - Лефортовский пер. (Немецкая ул.), собств. дом. Гаврилу снабди своей карточкой, на которой напиши, что подателю доверяешь получить вещи, присланные мной. Послал fidibus от комаров: 2 ящика и просто так, без ящика. Нет более комаров! Послана и палка, которую передай И. И. Забавину вместе с прилагаемым наставлением. Палка тебе покажется неизящной, но, пожалуйста, этого своего впечатления (которое я разделяю) не сообщай Забавину. Пусть он подумает, что это удивительная вещь. Когда будешь на Кузнецком, купи у Мюра и Мерилиза флаг для флигеля, таких размеров, как был, или немножко больше, и 10 арш(ин) шнурка (cordon) для поднятия сего флага. Я в пестрых панталонах. Папаша в одном из писем писал о часах. Скажи ему, что часы куплю в Париже. Вот и всё. Нижайший поклон всем. Здоров, как бык. Кстати, не купить ли у графа молодого бычка рублей за 10-15? Или не стоит возиться? Полагаю на твое благоусмотрение. Всем желаю здравия. Твой А. Чехов. Рукой А. А. Хотяинцевой: Если не поленитесь, то сходите сами к M-me Житковой - это такой курьез, что, право, стоит. Ант. Павл. сплавил ее в Россию со своими знакомыми, и осчастливил - она ни в зуб по-французски и не решалась ехать одна. Известна была под названиями "теперича" или "трущоба". Она Вам подробно расскажет об нас, но, вероятно, с совершенно особой точки зрения. Мы, впрочем, с ней беседовали очень мало, хотя я сидела с ней рядом за табльдотом, и стали ласковы, только узнав о ее отъезде. Крайне добродушное создание.

{07146}

Здесь очень хорошо, на солнце жарко. Мне жаль уезжать, но все-таки завтра двигаюсь. Ант. П. постепенно познакомился со всеми дамами и ухаживать собирается по очереди. Я рисовала на него карикатуру, кот(орую) он отобрал у меня, чтобы я не распространяла дальше. До свидания. А. Хотяинцева.

2220. И. П. ЧЕХОВУ 6 (18) января 1898 г. Ницца. 6 янв. Здравствуй, милый Иван, поздравляю тебя с новым годом и с медалью. Соню и Володю поздравляю тоже и желаю им всего хорошего. Если Сытин в самом деле (как ты пишешь) приедет в Ниццу, то попроси его привезти мне 1/4 ф(унта) чаю. Скажи ему, что погода здесь, как летом, теплая, чудесная, и он не раскается, если приедет. Будь здоров. В Африку я уеду не раньше начала февраля. Всего хорошего! Зайди в книжный магазин Суворина и скажи, чтобы III том "Александр I" Шильдера послали в Таганрог в Таганрогскую городскую библиотеку (по записке, которая у них хранится; записка Суворина о том, чтобы мне выданы были все томы). Твой А. Чехов. На обороте: Ивану Павловичу Чехову. Москва. Н. Басманная, д. Крестовоздвиженского. Moscou. Russie.

2221. M. M. КОВАЛЕВСКОМУ 8 (20) января 1898 г. Ницца. 20 января. Ваше письмо, дорогой Максим Максимович, меня весьма огорчило, ибо, во-первых, я бредил Алжиром и мне каждую ночь снилось, что я ем финики, и, во-вторых, досадно, что Вы больны и что, по-видимому, в Париже живется Вам невесело. Но что у Вас? Ревматизм

{07147}

или подагра? Или то и другое вместе? Мне кажется, что лучше бы всего Вам приехать теперь же в Beaulieu и пожить на солнце, которое уже начинает припекать по-весеннему. Мне скучновато. Работаю вяло, как ленивый хохол. В Монте-Карло не бываю (почти) и уже давно не играл. Игра меня утомляет физически, так как приходится всё стоять и потеть. Приехал Коротнев. Юрасов хворает, у него почечные колики. Вот и все наши новости. "Pension Russe" уже полон. Мне, конечно, лестно, что хотят перевести "Мою жизнь". В настоящее время (т. е. вечером 20 янв(аря)) у меня нет ни одной моей книжки. Завтра я побываю у сладчайшего Мордухая Розанова и возьму у него книжку с "Моей жизнью", если она у него есть, и завтра же вышлю вам. Послал в "Cosmopolis" рассказ и уже получил от редактора благодарственную телеграмму, хотя рассказ не того, подгулял - как мне кажется. Вам, как интересующемуся экономическим положением России, вероятно, будет приятно узнать о новом важном мероприятии в области сельского хозяйства: в минувшем декабре учрежден нагрудный знак для корреспондента отдела сельской статистики. Этой новостью исчерпывается всё. По вечерам холодно, днем же погода очаровательная. Напишите, когда приедете. Крепко жму руку и паче всего желаю здоровья. Ваш А. Чехов. Мне писали, что у Иванюкова будто бы туберкулез в кости. Он в клинике.

2222. П. Ф. ИОРДАНОВУ 9 (21) января 1898 г. Ницца. 9 янв. Многоуважаемый Павел Федорович, благодарю Вас за письмо и за фотографии и в свою очередь поздравляю Вас с новым годом, с новым счастьем и желаю всего хорошего. Фотографии же своей я Вам не посылаю и

{07148}

не обещаю послать, так как у меня ее нет. Зато в апреле, когда вернусь домой, я пришлю для библиотеки великолепный портрет Альфонса Додэ. Всю эту зиму я был бесполезен для библиотеки, но не моя в том вина. В мое отсутствие дома уже кое-что набралось для отсылки в Таганрог, но без меня сестра не может распорядиться; отсюда тоже я мог бы прислать Вам десятка два русских книг (наприм(ер), сочинения Максима Ковалевского), но здесь на почте не принимают русских печатных произведений, направляемых в Россию. Приходится посылать урывками, по мелочам. На днях я написал, чтобы Вам выслали III том "Александра Первого" Шильдера. Был здесь в Ницце харьковский окулист, проф. Гиршман, и я дал ему "Исповедь" Ж. Ж. Руссо в переводе Ф. Устрялова с просьбой переслать в Таганрог. И сегодня с оказией посылаю 4 книги. О получении, пожалуйста, уведомьте или прикажите уведомить. Французских авторов не покупайте. Я сам куплю, когда буду в Париже. Я куплю и старых и новых и отправлю из Парижа через транспортную контору, только боюсь, что цензура продержит у себя эти книги до 1900 года и возвратит их в подержанном виде. Я рассчитывал уехать в Алжир и Тунис и пробыть там февраль и часть марта, но вдруг мои планы расстроились; вчера получил от своего спутника М. Ковалевского письмо (из Парижа; он там читает лекции); пишет, что заболел и не может ехать. Теперь не знаю, что делать. Здоровье мое довольно сносно. Деньги, которые у Вас есть, Вы не тратьте, а копите их для постройки нового здания библиотеки. Книги же успеем приобрести. Будьте здоровы, желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов. На конверте: Таганрог. Его высокоблагородию Павлу Федоровичу Иорданову. Russie.

{07149}

2223. M. П. ЧЕХОВОЙ 9 (21) января 1898 г. Ницца. 9 янв. Милая Маша, вчера я получил от Ковалевского из Парижа письмо; пишет, что сильно захворал и не может ехать со мной в Алжир. Значит, поездка моя расстроилась. И я не знаю, что теперь мне делать со своей особой. Получил от Аделаиды поздравительную телеграмму. Если на пакете, который ты получишь, будет такая облатка или несколько, то это значит, что их нужно положить на мой стол, не распечатывая. Получила перчатки от Житковой? Рассказы Тихонова пошли заказною бандеролью по адресу: "Таганрог, в Таганрогскую городскую библиотеку". Название книги запиши у себя в записной книжке и потом, когда приеду, сообщи мне. Если без меня были получены какие-нибудь книги или брошюры, то напиши мне, какие именно. А. А. Хотяинцева здесь еще, собирается в Париж. Всё в том же платье. Что Лика и как ее мастерская? Она будет шипеть на своих мастериц, ведь у нее ужасный характер. И к тому же она очень любит зеленые и желтые ленты и громадные шляпы, а с такими пробелами во вкусе нельзя быть законодательницей мод и вкуса. Будь здорова. Кланяйся дома. Твой А. Чехов. Но я не против того, чтобы она открыла мастерскую. Ведь это труд, как бы ни было.

2224. В. А. МОРОЗОВОЙ 12 (24) января 1898 г. Ницца. 12 янв. Дорогая Варвара Алексеевна! В Алжир я, по всей вероятности, не поеду, а если поеду, то не скоро. Дело в том, что Максим Максимович заболел острым сочленовным ревматизмом и теперь сиднем сидит у себя в Париже, в кресле, и Аллах ведает,

{07150}

когда он вернется к себе в Beaulieu. На всякий случай сообщаю Вам его парижский адрес: 26 rue des Mathurins. Ваше письмо для меня было приятнейшим сюрпризом. Только, пожалуйста, не раздумайте, не слушайте никого и непременно приезжайте. И пожалуйста, телеграфируйте своевременно, чтобы я мог встретить Вас на вокзале. Здесь чудесная погода, тепло, тихо, цветут уже фруктовые деревья, одним словом, весна. Л. А. Шанявская, которая скоро будет в Москве (она вчера уехала), расскажет Вам, как здесь хорошо. Кстати же скоро карнавал. Теперь поручение, ибо российский человек не может обойтись без поручений. Пошлите взять по прилагаемому рецепту и привезите мне. Это в аптек(арском) магазине Феррейна на Никольской. Я получаю из России всё такие грустные, унылые письма! Ваше письмо, в котором так много веселого (и есть даже свадьба), - единственное, которое не повергло меня в сплин, а наоборот, излило на мое сердце бальзам. Альбертину Германовну от души поздравляю и радуюсь за нее. Наташе, Глебу и Варе нижайший поклон и привет. Василию Михайловичу тоже. Итак, буду ожидать Вас с нетерпением! Ваш А. Чехов.

2225. И. П. ЧЕХОВУ 12 (24) января 1898 г. Пицца. Здравствуй, милый Иван! Пожалуйста, если Сытин поедет в Ниццу, то скажи ему, чтобы он взял у Феррейна 25 грамм (25,0) Guajacoli carbonici (гваякол) и привез бы мне в Ниццу. Если же Сытин не поедет, то сей гваякол можно будет прислать мне с Лидией Алексеевной Шанявской, которая будет скоро у Маши (в гимназии Ржевской) и вернется потом в Ниццу. Ковалевский заболел, и наша поездка в Алжир расстроилась. Здесь начинается весна, цветут фруктовые деревья. Тепло. Еще просьба: надо послать 3 рубля Гольцеву в редакцию "Русской мысли" и сказать, что это я посылаю на покупку жетона для В(укола) М(ихайловича). Скажи Маше, чтобы она послала.

{07151}

В марте я буду в Париже. Там весной хорошо. Здесь левитановский Морозов. Потапенко обещает приехать. Ну, будь здоров. Соне и Володе поклон нижайший и привет от всего сердца. Твой А. Чехов. 12 янв. Если Сытин не поедет, то гваяколу не нужно! С Шанявской не присылайте. На обороте: Ивану Павловичу Чехову. Москва, Н. Басманная, д. Крестовоздвиженского. Moscou. Russie.

2226. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 13 (25) января 1898 г. Ницца. 13 янв. Прости, голубчик Виктор Александрович, я весьма аккуратно получал твои письма, и заказные и простые, не отвечал же, потому что все никак не мог собраться. Ведь я хохол, а эта нация ленива до неистовства. Ну-с, прежде всего с новым годом, с новым счастьем! В Алжир я, по всей вероятности, не поеду, так как М. Ковалевский заболел сочленовным ревматизмом и, по-видимому, оправится нескоро, ехать же без него мне не хочется. Буду сидеть в Ницце и ожидать Потапенку, который обещал приехать сюда (без семейства). Прокламацию, подписанную тобой и М. Н. Ремезовым, получил и уже написал Маше, чтобы она прислала тебе 3 руб. Если бы от меня зависело, то я заказал бы жетон, золотой с эмалью, в виде той книги, которою Вукол дебютировал как издатель, или "Без догмата". Погода здесь очаровательная, просто даже невероятная. Жарко, ярко, тихо, зеленая травка на горах; цветут фруктовые деревья. Будь здоров. Поклонись всем нашим друзьям и приятелям. Крепко тебя обнимаю и жму руку. Твой А. Чехов.

{07152}

2227. E. Я. ЧЕХОВОЙ 15 (27) января 1898 г. Ницца. Милая мама, в марте я буду в Париже. Если нужно, чтобы я купил там что-нибудь из белья или галантереи, то напишите, я куплю с удовольствием и привозу. В Париже всё изящно и дешево. Посоветуйтесь с Машей и напишите. Могу привезти хотя на сто рублей. Я жив и здоров, чего и Вам желаю. Заграница уже надоела и давно хочется домой. Отсюда я поеду в Париж, поживу там немного, а потом в Россию на поезде-молнии. Низко кланяюсь папаше, Маше (если она дома), Марьюшке, Маше 2, Анюте, Роману и бабке Анне. Будьте здоровы и благополучны! Ваш А. Чехов. 15 янв. На обороте: Евгении Яковлевне Чеховой. Лопасня, Московск(ой) губ. Russie via Moscou.

2228. M. П. ЧЕХОВОЙ 16 (38) января 1898 г. Ницца. 16 янв. Милая Маша, спасибо за письмо с поздравлением, вчера получил. Мне стукнуло уже 38 лет; это немножко много, хотя, впрочем, у меня такое чувство, как будто я прожил уже 89 лет. Пожалуйста, "Рассказы" (где "Степь" и "Тина") и "Хмурые люди" пошли заказною бандеролью по адресу: Франция. France Monsieur Michel Delines Villa Gustavin, Boulevard Carnot Nice. Кстати сказать, во Франции меня часто переводят. Между прочим, переводится "Моя жизнь" для "Temps". "Revue des Revues" будешь получать. Получила ли перчатки от Житковой? Если нет, то съезди к ней

{07153}

сама (Немецкая ул., Лефортовский пер., с. д.). В. А. Морозова собирается в Ниццу; она сама написала мне об этом. Если что нужно, то побывай у нее на Воздвиженке; она охотно исполнит всякие поручения. То, что М. А. Саблин принял тебя не любезно, есть, по всей вероятности, случайность. На днях я получил от него очень любезное письмо. Вырезки из рукописей получил. Merci. Посылаю тебе радостное письмо Киселева. По прочтении положи у меня на столе. Почтмейстеры по закону должны читать открытые письма (это цензура, чтобы не допускались в письмах оскорбительные и цинические выражения), но, конечно, не должны разглагольствовать о том, что они читают. Если матери нужно починить зубы, то устрой так, чтобы она поехала в Москву; денег не следует жалеть в таких случаях. Ну, будь здорова. Купил Маше и Анюте подарки и пришлю их с оказией. Скажи папаше, чтобы он прислал мне размер своей груди в сантиметрах, я в Париже куплю ему пиджак. Кланяйся всем. Твой А. Чехов.

2229. Ф. Д. БАТЮШКОВУ 19 (31) января 1898 г. Ницца. Многоуважаемый Федор Дмитриевич! Корректура получена сегодня 19 янв. в 6 1/2 час(ов) вечера. Возвращу ее через 3 дня - и тогда напишу Вам подлиннее, а пока позвольте пожелать Вам всего хорошего и пожать руку. Искренно Вас уважающий А. Чехов. 19 янв. На обороте: Федору Дмитриевичу Батюшкову. Петербург, Литейная 15. Petersbourg. Russie.

{07154}

2230. E. З. КОНОВИЦЕРУ 19 (31) января 1898 г. Ницца. Дорогой Ефим Зиновьевич, 23-го у Корша в бенефис Чарского пойдет пьеса моего брата Ал. Чехова А. Седого) "Платон Андреевич". Будьте отцом благодетелем, исхлопочите, чтобы о сей пьесе было сказано 2-3 слова в "Курьере" и "Новостях дня". Брат дебютирует этой пьесой. Я, как видите, всё еще в Ницце. Читаю "Курьер". Ничего не пишу, а лишь собираюсь писать. Где будете жить на даче? Как Ваше здоровье? Напишите. Евдокии Исааковне и детям поклон и привет. Ваш А. Чехов. 19 янв. В Алжир не поеду. На обороте: Ефиму Зиновьевичу Коновицеру. Москва. Тверская, Пименовский пер., д. Коровина. Moscou. Russie.

2231. В. M. СОБОЛЕВСКОМУ 19 (31) января 1898 г. Ницца. Дорогой Василий Михайлович, здравствуйте! Давно уже я не писал Вам - это от того, что "в лености житие мое иждих". Всё обстоит благополучно, погода чудесная, дни становятся длинные; нового ничего, кроме разве того, что на днях похоронили д-ра Любимова, того самого, с которым Вы и я виделись в Биаррице. Умер он, по-видимому, от новообразования (рака) в легких. Умирать ему не хотелось. Юрасов был болен и выздоровел. Третьего дня, когда были мои именины, он принес мне пирог и букет. Вообще живем мы дружно. Жду в Ниццу И. Н. Потапенко. Говорят, приедет сюда и П. Д. Боборыкин. Pension Russe полон. М(аксим) М(аксимович) в Париже; поправившись, приедет в Beaulieu.

{07155}

Ну-с, будьте здоровы и счастливы. Поклонитесь Варваре Алексеевне и скажите, что я жду ее. Крепко жму руку. Ваш А. Чехов. 19-I-98 На обороте: Василию Михайловичу Соболевскому. Москва, Поварская, д. Гирш. Moscou. Russie.

2232. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 19 (31) января 1898 г. Ницца. 19 янв. Многоуважаемая Коллега, "Гипнотизер" - это хорошенький рассказ; только жаль, что первая половина его несколько растянута в ущерб второй, и жаль, что Вы ничего не сделали из Жени, которая является лишним колесом в часах; она не нужна и мешает. Младших провизоров нет. Вот должности: провизор, помощник провизора, аптекарский помощник. Все вместе они называются фармацевтами. Доктор бывает хозяином аптеки, но очень, очень редко... В заглавии "Идеал" слышится что-то мармеладное. Во всяком случае это не русское слово и в заглавия не годится. Перед тем, как посылать в "Ниву" рассказ, сообщите мне название этого рассказа, и я тотчас же напишу в "Ниву". Ваше поздравление опоздало на два дня, но всё же я тронут и польщен. Merci! 17-го я был в Монте-Карло, но 500 тыс. не выиграл; и никогда не выиграю, так как играть не умею и утомляюсь скоро в игорной зале. А вот если бы я не был хохол, если бы я писал ежедневно, хотя бы по два часа в день, то у меня давно бы была собственная вилла. Но я хохол, я ленив. Лень приятно опьяняет меня, как эфир, я привык к ней - и потому беден.

{07156}

Будьте здоровы! Мой кузен писал о Вашей сестре: он в восторге. Всего Вам хорошего. Au revoir. Ваш А. Чехов. На конверте: Москва. Ее высокоблагородию Елене Михайловне Юст. Пречистенка, д. Борщовой, кв. 3 (Шавровых). Moscou. Russie.

2233. О. Р. ВАСИЛЬЕВОЙ 21 января (2 февраля) 1898 г. Ницца. Многоуважаемая соотечественница, мне очень нужно стихотворение Некрасова "Железная дорога". Нет ли у Вас его сочинений? Если у Вас нет, то не найдется ли у кого-нибудь в Cannes? Буду ждать ответа до полудня пятницы - это крайний срок. Пришлите книгу, если она у Вас есть, или проще, одно стихотворение, написав его на клочке бумаги. Желаю Вам всего хорошего. А. Чехов. Среда.

2234. А. А. ХОТЯИНЦЕВОЙ 21 января (2 февраля) 1898 г. Ницца. 1) Погода продолжает быть очаровательной. Днем жарко, по вечерам луна. 2) Мурзаки проигрывает. Кукла выезжает кататься. Вчера были розовые бантики. 3) Моль оказалась симпатичной фигурой. Скоро она уезжает в Москву, и я, конечно, воспользуюсь сим случаем, чтобы отправить домой штопор. 4) Вчера и третьего дня пил у баронессы чай. 5) Осел уже не кричит. Очевидно, он кричал только для Вас. 6) В Монте-Карло был, но еще не играл.

{07157}

7) Мурзаки и Кукла велели Вам кланяться. 8) Вера Дмитриевна завивается. Она еще может нравиться. 9) Евреи ходят каждый день. Для удобства хочу перейти в иудейскую веру. 10) Прислали корректуру. Вчера и сегодня работал, но в общем едва наработал два гроша. 11) Adieu! Иду покупать штопор. Ваш А. Чехов. Среда. На обороте: Mademoiselle A. Khotiaпntsoff. 2 rue Leopold Robert. Paris.

2235. Ф. Д. БАТЮШКОВУ 23 января (4 февраля) 1898 г. Ницца. 23 янв. Многоуважаемый Федор Дмитриевич, возвращаю Вам корректуру. Типография не оставила полей, так что пришлось заниматься приклейкой. Оттиск Вашей статьи, о которой Вы писали мне, пожалуйста, пришлите мне сюда в Ниццу. Тут я проживу, вероятно, до апреля, буду скучать, и Ваша статья сослужит двойную службу. У нас только и разговора, что о Зола и Дрейфусе. Громадное большинство интеллигенции на стороне Зола и верит в невинность Дрейфуса. Зола вырос на целых три аршина; от его протестующих писем точно свежим ветром повеяло, и каждый француз почувствовал, что, слава богу, есть еще справедливость на свете и что, если осудят невинного, есть кому вступиться. Французские газеты чрезвычайно интересны, а русские - хоть брось. "Новое время" просто отвратительно. Оттиск моего рассказа не откажите послать моей сестре по адресу: Лопасня, Моск. губ. Марии Павловне Чеховой. Погода здесь чудесная, летняя. За всю зиму я ни разу не надевал калош и осеннего пальто и за (все) время только два раза выходил с зонтиком.

{07158}

Позвольте пожелать Вам всего хорошего и поблагодарить за Ваше внимание, которое я ценю дорого. Крепко жму руку и в ожидании Вашей статьи пребываю искренно Вас уважающий А. Чехов. На конверте: Monsieur F. Batiouchkoff. Petersbourg. Петербург. Федору Дмитриевичу Батюшкову. Литейная 15. Exped. A. Tchekhoff. 9 rue Gounod.

2236. И. Э. БРАЗУ 24 января (5 февраля) 1898 г. Ницца. 24 янв. Многоуважаемый Иосиф Эммануилович, отвечаю на Ваше письмо тотчас же по получении. Я к Вашим услугам. Если желаете писать меня в апреле, то пусть так, но с единственной оговоркой: до 20-го апреля я должен быть уже дома. Стало быть, если мы встретимся в Париже в начале апреля нов(ого) стиля, то это будет как раз вовремя и не обидно ни для Вас, ни для Мелихова, которое ждет меня. В Париж я поеду в конце марта (ст. ст.) или когда прикажете, из Парижа выеду 10-12 апреля с таким расчетом, чтобы быть дома к 20-му. А не хотите ли проехаться в Ниццу? Здесь очень хорошо и есть где работать. Погода здесь (кроме дней, когда дует мистраль) чудесная, женщины - суперфлю, и свободного времени очень много. Как Вы поживаете, довольны ли Вы Вашей квартирой и Вайей мастерской? Не думаете ли жениться? Итак, до скорого свидания! Жму Вам руку и желаю всего хорошего, и главное здоровья и побольше денег. Ваш А. Чехов. Pension Russe, Nice.

{07159}

2237. A. A. ХОТЯИНЦЕВОЙ 24 января (5 февраля) 1898 г. Ницца. Суббота. Пашквиль получил. Он очарователен. Я в восторге и уже потираю руки при мысли, что рано или поздно Вы попадете в тюрьму за диффамацию. Дорогая Кукла и Мурзаки тоже в восторге, хотя не поняли штопора. Баронесса (maman) в унынии, очевидно проигралась; баронесса (mademoiselle) бледна. Нового ничего нет. Купил себе новый пиджак. Вчера ели осетрину. У M-me Бессер желтая рубашечка с палевым воротничком, а у M-r Б(ессер) - лысина и лысина, и больше ничего. Ночью кричал осел. Что это значит? Маша только что прислала письмо: благодарит за перчатки; Житкова не дала ей палки, говорит, что сломалась в дороге. Штопор доехал благополучно. Жду еще пашквилей. Будьте здоровы! Браз получил от Третьякова на дорогу, едет в Париж, чтобы писать мой портрет... Ваш А. Чехов.

2238. М. П. ЧЕХОВОЙ 24 января (5 февраля) 1898 г. Ницца. Браз пишет: "Третьяков был у меня, и портрет ему понравился, но так как я ему категорически заявил, что я портретом недоволен и хочу воспользоваться Вашим предложением писать Вас снова за границей, то он согласился оплатить мои расходы". Он приедет в Париж и будет писать меня в Париже. Уф!! Всё обстоит благополучно. Нового ничего нет. Поклон всем, особенно папаше и мамаше. Жду сюда Потапенку. Будь здорова и хранима небесами. 24 янв. На обороте: Марии Павловне Чеховой. Лопасня, Москов(ской) губ. Russie via Moscou. Твой А. Чехов.

{07160}

2239. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 26 января (7 февраля) 1898 г. Ницца. Милый Жан, большое Вам спасибо за письмо и за поздравление, а главное - за память. Так как январь еще не кончился, то, полагаю, еще можно поздравить Вас ретроспективно с новым годом и с именинами и пожелать всего хорошего; желаю побольше денег и славы!! Нижайший поклон Вашей жене. Будьте здоровы и благополучны! Ваш А. Чехов, 26 янв. На обороте: Ивану Леонтьевичу Леонтьеву. Петербург, Серпуховская 30, кв. 1. Petersbourg. Russie.

2240. А. С. СУВОРИНУ 27 января (8 февраля) 1898 г. Ницца. 27 янв. Мы с Вами видели в Венеции не Дуню, а Соню, Это была очаровательная Соня. Я уже писал Вам, что едва ли я поеду в Алжир, так как мой спутник Ковалевский заболел ревматизмом и подагрой. Придется, вероятно, ограничиться только поездкой в Корсику, а это отсюда рукой подать. Буду всё время жить на юге Франции, сначала поджидать Потапенку, потом Вас, согласно Вашего письма, - как говорят чиновники. Ведь Вы писали, что приедете в Ниццу отдыхать. В марте отсюда я поеду в Париж, там будет писать мой портрет художник, нарочито посылаемый в Париж Третьяковым. Портрет, который писали с меня летом, оказался неудачным, и теперь опять нужно сидеть и потеть во славу искусства. Из Парижа на поезде-молнии в Петербург, оттуда домой на крыльях. Нового ничего нет, или, впрочем, одна новость, которую Вы уже знаете: умер д-р Любимов. Умирать ому очень не хотелось. Причина смерти - кажется, новообразование

{07161}

в легких (рак или саркома), вообще история темная. Осталось после него 250 тыс. рублей. Я был на похоронах. Здешнее русское кладбище великолепно. Уютно, зелено и море видно; пахнет славно. Я ничего не делаю, только сплю, ем и приношу жертвы богине любви. Теперешняя моя француженка очень милое доброе создание, 22 лет, сложена удивительно, но всё это мне уже немножко прискучило и хочется домой. Да и лень трепаться по чужим лестницам. Напишите, когда ждать Вас сюда. В последние дни здесь дует мистраль, по вечерам бывает холодно, но вообще погода прекрасная, летняя. Анне Ивановне, Насте, Боре и Эмили нижайший поклон и привет из глубины сердца. Желаю Вам счастья. Ваш А. Чехов.

2241. М. П. ЧЕХОВОЙ 27 января (8 февраля) 1898 г. Ницца. Милая Маша, ты пишешь, чтобы я прислал тебе коричневого мыла, которое сильно пахнет. Но как оно называется? Я наудачу купил один сорт, который уже присылал тебе, а именно "au bois de santal", и пришлю при первейшей оказии. А. А. Хотяинцева давно уже уехала, оставив мне много рисунков. Она всё время рисовала карикатуры, и довольно удачно. И мне тоже кажется, что Карл Вагнер из Риги будет почестнее и солиднее Уварова. Я жалею, что малину мы выписали не от него. Как твоя живопись? Что поделываешь теперь? Я уже писал тебе, что Браз приедет писать меня и что Третьяков принял на себя путевые издержки. Уж если теперь ничего не выйдет, то будет срам. Скоро февраль, конец зиме. После февраля собираться в обратный путь. Я приеду в Москву на поезде-молнии, который от Парижа до Петербурга идет только 48 часов.

{07162}

B "Revue de Paris" напечатан перевод моей "Попрыгуньи". Получил письмо от Саши Киселевой. Ее жених, по фамилии Лютер, сделал приписку внизу письма и расписался потомственным дворянином. Я решительно не знаю, что отвечать. "Таганрогский вестник" высылается мне сюда. "Новое время" тоже. После февраля все газеты будут получаться в Мелихове. "Врач" тоже сюда высылается, хотя я не просил об этом. Пьеса "Платон Андреич" А. Чехова, которая идет у Корша, не моя, а Александра. Здоровье мое весьма порядочно, то есть я не кашляю, ничего у меня не болит, не худею, крепко и много сплю и ем, как прорва. Работать хочется, но для работы нет подходящей обстановки, так что большую часть времени я провожу в праздности - в чтении газет и разговорах с дамами. Получила ли мешок из сетки? Это для овощей. Тут кухарки на базар ходят с такими саками. Папаше и мамаше нижайший поклон, привет и пожелания всего хорошего. Марьюшке, Маше, Анюте и Роману тоже поклон. Пиши. Если я поеду в Корсику, то не надолго. Твой А. Чехов. 27 янв.

2242. M. M. КОВАЛЕВСКОМУ 29 января (10 февраля) 1898 г. Ницца. 10 февраля. Здравствуйте, дорогой Максим Максимович! С приездом! Жажду видеть Вас, весьма жажду, но днем не еду к Вам, потому что боюсь помешать, а вечером холодно, не выхожу. Говорят, что в субботу русский обед; значит, скоро увидимся. Вы спрашивали у Н. И. Юрасова, правда ли, что я женюсь. Увы, я не способен на такое сложное, запутанное дело, как женитьба. И роль мужа меня пугает, в ней есть что-то суровое, как в роли полководца. По лености своей, я предпочитаю более легкое амплуа.

{07163}

Вчера у Николая Ивановича были блины, очень вкусные. Итак, до свидания! Ваш А. Чехов. В Ваше отсутствие имел удовольствие познакомиться с герром Бибергаль.

2243. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 29 января (10 февраля) 1898 г. Ницца. 29 янв. Здравствуй, милый друг Виктор Александрович! Как поживаешь? Что нового? Что хорошего? У меня ничего нового и ничего хорошего, если не говорить о великолепной летней погоде. Хуже всего, конечно, то, что повесть моя для "Русской мысли" еще не готова и я не знаю, когда я ее кончу. Как я уже писал, для работы здесь обстановка самая неподходящая - для меня по крайней мере. Je ne suis pas tout а mon aise; стол чужой, ручка чужая, и то, что я пишу, кажется мне чужим. Пришел М. Ковалевский, помешал писать. Просьба: пришли мне оттиск статьи Л. Толстого об искусство. Пожалуйста. Привет Вуколу. Крепко жму руку и обнимаю. Твой А. Чехов. За всю зиму я написал только 4 небольших рассказа: 3 для "Русс(ких) вед(омостей)" и 1 для "Cosmopolis'a".

2244. M. П. ЧЕХОВОЙ 30 января (11 февраля) 1898 г. Ницца. 30 янв. Милая Маша, Ник. Ник. Тугаринов, студент-медик, был так любезен, что согласился довезти кое-какие мелочи, которые я тут купил для тебя - мыло и еще кое-что.

{07164}

Прилагаемая карикатура изображает историю дендизма. Современный денди (или данди) похож на Мишиного такса Иода. Будь здорова. Твой А. Чехов. Передавая Маше и Анюте подарки, скажешь им, что это из французского золота и что во Франции пробы не кладут. Здесь начался карнавал.

2245. E. Я. ЧЕХОВОЙ 3 (15) февраля 1898 г. Ницца. 3 февр. Здравствуйте, милая мама! Я жив и здоров, всё обстоит благополучно. Надеюсь, что и дома все здоровы. Поздравляю Вас с масленицей. Получаете ли "Новости дня"? Здесь карнавал. По улицам толпами ходят маски и рожи, на громадных колесницах оркестры музыки. Толкотня, трудно пройти. Кланяюсь папаше и всем прочим. Желаю Вам здоровья. Ваш А. Чехов. На обороте: Евгении Яковлевне Чеховой. Лопасня, Московск(ой) губ. Russie via Moscou.

2246. M. П. ЧЕХОВОЙ 4 (16) февраля 1898 г. Ницца. Милая Маша, к тебе на Каретную Садовую придут с письмом от меня и с savon, о котором ты писала. Так как на масленице ты будешь дома, то попроси Любовь Федоровну прислать тебе по почте это savon, которое принесут на Каретную Садовую в твое отсутствие. Я уже писал тебе, что здесь карнавал. Это весело. Получила ли 200 р. за февраль? Сколько прислали тебе

{07165}

за январь? Боюсь, как бы тебя не обсчитали ослы, которые сидят в магазине. Они постоянно ошибаются. Кланяйся нашим. Как у вас погода? Здесь очарование. Весна в разгаре. Твой А. Чехов. 4 февр. Давно уже папаша не присылал мне своего дневника. На обороте: Марии Павловне Чеховой. Лопасня, Московск(ой) губ. via Moscou Russie.

2247. M. П. ЧЕХОВУ 5 (17) февраля 1898 г. Ницца. Не писал я так долго по той причине, что решительно не о чем писать. Жизнь течет однообразно, дни похожи друг на друга, как облака. Погода теплая, очаровательная; ходим по-летнему. Поют певцы, тихо шумит море, но обо всём этом я уже писал. В Алжир я, по всей вероятности, не поеду, так как заболел мой спутник. Собираться домой стану в марте, но попаду домой, вероятно, не раньше апреля. Здоровье мое хорошо. Когда родится оное чадо, то напишите немедленно или даже телеграфируйте два слова (Nice 9 Gounod Tchekhoff Fils). Едва ли Вы обойдетесь без няньки; да и нянька, если это добрая старуха и если давать ей высыпаться, не повредит делу. В детских воспоминаниях порядочных людей няньки играют далеко не мрачную роль, а у крестьян старшая сестра называется нянькой. Здесь карнавал. Это недурно. Получил ли серые шерстяные подоконники (пара), которые я просил передать тебе? Я их вовсе не надевал, они тебе как раз по росту. Ах, какие здесь альманахи, какие ежегодники! Здешний альманах никогда не кончишь читать. Будьте здоровы. Желаю Вам обоим благоплодочадия. Ваш папаша А. Чехов. 5 февр.

{07166}

2248. А. С. СУВОРИНУ 6 (18) февраля 1898 г. Ницца. 6 февр. На днях я прочел на первой странице "Н(ового) в(ремени)" глазастое объявление о выходе в свет "Cosmopolis'a" с моим рассказом "В гостях". Во-первых, у меня не "В гостях", а "У знакомых". Во-вторых, от такой рекламы меня коробит; к тому же рассказ далеко не глазастый, один из таких, какие пишутся по штуке в день. Вы пишете, что Вам досадно на Зола, а здесь у всех такое чувство, как будто народился новый, лучший Зола. В этом своем процессе он, как в скипидаре, очистился от наносных сальных пятен и теперь засиял перед французами в своем настоящем блеске. Это чистота и нравственная высота, каких не подозревали. Вы проследите весь скандал с самого начала. Разжалование Дрейфуса, справедливо оно или нет, произвело на всех (в том числе, помню, и на Вас) тяжелое, унылое впечатление. Замечено было, что во время экзекуции Дрейфус вел себя как порядочный, хорошо дисциплинированный офицер, присутствовавшие же на экзекуции, например, журналисты, кричали ему: "Замолчи, Иуда!", т. е. вели себя дурно, непорядочно. Все вернулись с экзекуции неудовлетворенные, со смущенной совестью. Особенно был неудовлетворен защитник Дрейфуса, Dйmange, честный человек, который еще во время разбирательства дела чувствовал, что за кулисами творится что-то неладное, и затем эксперты, которые, чтобы убедить себя, что они не ошиблись, говорили только о Дрейфусе, о том, что он виноват, и все бродили по Парижу, бродили... Из экспертов один оказался сумасшедшим, автором чудовищно нелепой схемы, два чудаками. Волей-неволей пришлось заговорить о бюро справок при военном министерстве, этой военной консистории, занимавшейся ловлей шпионов и чтением чужих писем, пришлось заговорить, так как шеф бюро Sandherr, оказалось, был одержим прогрессивным параличом, Paty de Clam явил себя чем-то вроде берлинского Тауша, Picquart ушел вдруг, таинственно, со скандалом. Как нарочно, обнаружился целый ряд грубых судебных ошибок. Убедились мало-помалу, что в

{07167}

самом деле Дрейфус был осужден на основании секретного документа, который не был показан ни подсудимому, ни его защитнику - и люди порядка увидели в этом коренное нарушение права; будь письмо написано не только Вильгельмом, но хотя бы самим солнцем, его следовало показать Dйmange. Стали всячески угадывать содержание этого письма. Пошли небылицы. Дрейфус - офицер, насторожились военные; Дрейфус - еврей, насторожились евреи... Заговорили о милитаризме, о жидах. Такие глубоко неуважаемые люди, как Дрюмон, высоко подняли голову; заварилась мало-помалу каша на почве антисемитизма, на почве, от которой пахнет бойней. Когда в нас что-нибудь неладно, то мы ищем причин вне нас и скоро находим: "Это француз гадит, это жиды, это Вильгельм..." Капитал, жупел, масоны, синдикат, иезуиты - это призраки, но зато как они облегчают наше беспокойство! Они, конечно, дурной знак. Раз французы заговорили о жидах, о синдикате, то это значит, что они чувствуют себя неладно, что в них завелся червь, что они нуждаются в этих призраках, чтобы успокоить свою взбаламученную совесть. Затем этот Эстергази, бреттер в тургеневском вкусе, нахал, давно уже подозрительный, не уважаемый товарищами человек, поразительное сходство его почерка с бордеро, письма улана, его угрозы, которых он почему-то не приводит в исполнение, наконец суд, совершенно таинственный, решивший странно, что бордеро написан почерком Эстергази, но не его рукой... И газ всё накоплялся, стало чувствоваться сильное напряжение, удручающая духота. Драка в палате - явление чисто нервное, истерическое именно вследствие этого напряжения. И письмо Зола, и его процесс - явления того же порядка. Что Вы хотите? Первыми должны были поднять тревогу лучшие люди, идущие впереди нации, - так и случилось. Первым заговорил Шерер-Кестнер, про которого французы, близко его знающие (по словам Ковалевского), говорят, что эти "лезвие кинжала" - так он безупречен и ясен. Вторым был Зола. И вот теперь его судят. Да, Зола не Вольтер, и все мы не Вольтеры, но бывают в жизни такие стечения обстоятельств, когда упрек в том, что мы не Вольтеры, уместен менее всего. Вспомните Короленко, который защищал мултановских

{07168}

язычников и спас их от каторги. Доктор Гааз тоже не Вольтер, и все-таки его чудесная жизнь протекла и кончилась совершенно благополучно. Я знаком с делом по стенограф(ическому) отчету, это совсем не то, что в газетах, и Зола для меня ясен. Главное, он искренен, т. е. он строит свои суждения только на том, что видит, а не на призраках, как другие. И искренние люди могут ошибаться, это бесспорно, но такие ошибки приносят меньше зла, чем рассудительная неискренность, предубеждения или политические соображения. Пусть Дрейфус виноват, - и Зола все-таки прав, так как дело писателей не обвинять, не преследовать, а вступаться даже за виноватых, раз они уже осуждены и несут наказание. Скажут: а политика? интересы государства? Но большие писатели и художники должны заниматься политикой лишь настолько, поскольку нужно обороняться от нее. Обвинителей, прокуроров, жандармов и без них много, и во всяком случае роль Павла им больше к лицу, чем Савла. И какой бы ни был приговор, Зола все-таки будет испытывать живую радость после суда, старость его будет хорошая старость, и умрет он с покойной или по крайней мере облегченной совестью. У французов наболело, они хватаются за всякое слово утешения и за всякий здоровый упрек, идущие извне, вот почему здесь имело такой успех письмо Бьернстерна и статья нашего Закревского (которую прочли здесь в "Новостях"), и почему противна брань на Зола, т. е. то, что каждый день им подносит их малая пресса, которую они презирают. Как ни нервничает Зола, все-таки он представляет на суде французский здравый смысл, и французы за это любят его и гордятся им, хотя и аплодируют генералам, которые, в простоте души, пугают их то честью армии, то войной. Видите, какое длинное письмо. У нас весна, такое настроение, как в Малороссии на Пасху: тепло, солнечно, звон, вспоминается прошлое. Приезжайте! Здесь будет играть Дузе - кстати сказать. Вы пишете, что мои письма не доходят. Что ж? Буду посылать заказные. Желаю Вам здравия и всего хорошего. Анне Ивановне, Насте и Боре нижайший поклон и привет. Эта бумага из редакции "Le petit Niзois". Ваш А. Чехов.

{07169}

2249. И. Э. БРАЗУ 8 (20) февраля 1898 г. Ницца. 8 февр. Многоуважаемый Иосиф Эммануилович, я каждое лето бываю в Петербурге, и мне не трудно поехать туда, но дело в том, что я, по обстоятельствам, от меня не зависящим, ничего не могу обещать Вам. Ведь может случиться, что когда я приеду в Петербург, начнется холодная сырая погода, у меня пойдет кровь - и Вы должны будете прервать работу, так как медицина погонит меня вон из Петербурга. Врачи говорят, что и в Париже, в начале нашего апреля, бывает холодная, сырая погода и что я таким образом могу подвести Вас и в Париже. Уж не знаю, как и быть. Боюсь показаться Вам очень большим эгоистом, но, право, мне ничего больше не остается, как вообразить, что Вы Ева, а я змий, и начать Вас искушать и соблазнять прелестями французского юга. Право, здесь так хорошо! Во-первых, тепло, очень тепло; масса солнца, море, чудесные окрестности, Монте-Карло. Во-вторых, здесь можно найти хорошее помещение для работы; местные художники окажут Вам в этом отношении всяческое содействие. В-третьих, здесь Вы можете написать еще кого-нибудь, кроме меня; тут много красивых женских лиц, очень красивых, тут живет известный Максим Ковалевский, лицо которого так и просится на полотно. В-четвертых, здесь по соседству, в Menton, живет M-lle Мартынова, которую Вы писали... Ну, чем еще соблазнить Вас? Жизнь здесь дешевая, удобная... Одним словом, приезжайте сюда, в Ниццу, этак в начале марта (ст. стиля), буде позволят обстоятельства; мы попишемся и затем поедем в Корсику, оттуда назад в Ниццу, потом в Париж и наконец в Россию. Человек Вы молодой, жизнь из Вас бьет ключом, и надо пользоваться ею, спешить пользоваться; пройдут 10-15 лет, и Вы станете таким же хрычом и такой же ходячей клиникой, как Ваш покорнейший слуга (чего я, впрочем, Вам искренно не желаю). Оба мы, Вы и я, уступчивые люди, характер у нас мирный, и, думаю, мы споемся в конце концов и, стало быть, скоро увидимся. Буду очень рад видеть Вас.

{07170}

Пишите, на каком решении остановились Вы. Как Вы решите, так и будет. Повторяю: Вы работаете, я же человек праздный. Желаю Вам всего хорошего и жму руку. Ваш А. Чехов.

2250. А. А. ХОТЯИНЦЕВОЙ 9 (21) февраля 1898 г. Ницца. Понедельник. В комнате по соседству поселилась дама 46 лет, которая не выходит к завтраку, так как до трех часов красится. Должно быть, художница. У дорогой куклы бываю каждый вечер и пью у нее чай со сдобной булкой. Мурзаки проигралась. Баронессы благоденствуют. Вы спрашиваете меня, всё ли я еще думаю, что Зола прав. А я Вас спрашиваю: неужели Вы обо мне такого дурного мнения, что могли усумниться хоть на минуту, что я не на стороне Зола? За один ноготь на его пальце я не отдам всех, кто судит его теперь в ассизах, всех этих генералов и благородных свидетелей. Я читаю стенографический отчет и не нахожу, чтобы Зола был неправ, и не вижу, какие тут еще нужны preuves. "Le rire" получил. Merci!! Здесь карнавал. Весело. Сегодня обедаю в Beaulieu у Ковалевского. Как Ваше здоровье? Что новейшего? Осел кричит, но не вовремя. Погода восхитительная. Будьте счастливы. Ваш А. Чехов.

2251. M. П. ЧЕХОВОЙ 12 (24) февраля 1898 г. Ницца. 12 февр. Я написал Бразу, чтобы он приехал сюда в Ниццу; жить в Париже 2 недели и писаться гам - это для

{07171}

меня неудобно. Если он не согласится, то так тому и быть, Т(ретьяков) останется без портрета. Вернулась генеральша Ш(анявская). Добрая, но скучная особа. Она привезла "Врача", чай и гваякол. Скажи Ване, что я благодарю его весьма, и заплати ему за чай и гваякол. Вчера подарили мне pince-nez как раз по моим глазам. Жду Потапенку, который приедет сюда после 20-го. Время бежит быстро, скоро увидимся. Если ничто не задержит, то приеду домой на Пасху или на Страстной. Дорога из Лопасни на Хотунь утверждена в Земском собрании. Значит, дорожный вопрос решен. Как флигель? Тепло или холодно? Напиши поподробнее. Будь здорова, кланяйся. Генеральша очарована тобой. Левитановский Морозов сначала мне как будто нравился, а теперь - это сумбатовский "Джентльмен". А. Ч. На обороте: Марии Павловне Чеховой. Москва, Сухаревская Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17. Moscou. Russie.

2252. И. П. ЧЕХОВУ 16 (28) февраля 1898 г. Ницца. Милый Иван, гваякол, чай и "Врача" я получил неделю назад и, конечно, весьма благодарил. Ты и Соня беспокоитесь, что не можете мне ничего прислать, кроме спичек, но ведь по-настоящему нужно присылать не сюда, а отсюда. Кое-какие пустяки я приготовил, чтобы послать тебе, но всё нет оказии. Хотел послать Соне цветов, но оказалось, что цветы доходят до Москвы в жалком виде. Скоро вернусь домой. Думаю, что выберусь отсюда уже в конце марта, а март не за горами. Морозова прислала телеграмму, что остается в Москве. Погода здесь становится всё лучше и лучше, днем жарко, всё в цвету; публика в соломенных шляпах. Жду сюда Потапенко,

{07172}

который обещал приехать. Вот и всё, больше нет новостей. Соне и Володе поклон нижайший и привет. Будь здоров. Твой А. Чехов. 16 февр. На обороте: Ивану Павловичу Чехову. Москва, Н. Басманная, д. Крестовоздвиженского. Moscou. Russie.

2253. Г. M. ЧЕХОВУ 22 февраля (6 марта) 1898 г. Ницца. Милый Жоржик, я начинаю постепенно высылать для Городской библиотеки французских классических писателей и на днях уже послал Мольера, Паскаля и Прево (Prйvost). Я вышлю всех. Будь добр, повидайся с П. Ф. Иордановым и попроси его, чтобы библиотека, всякий раз по получении с почты пакета, уведомляла меня, что именно получено. Томики мелкие, они легко теряются; при потере прошу меня уведомлять всякий раз, я буду пополнять. Скажи также, что III том Шильдера "Александр Первый" по ошибке послан не в Таганрог, а в Лопасню. В апреле я пришлю. Посмотрись в самовар: точно такая кривая физиономия у меня была все эти четыре дня; дантист вырвал зуб так удачно, что образовалось воспаление надкостницы верхней челюсти, я вопил караул, не спал, не ел; пришлось резать. Побывай в "Таганр(огском) вестнике" и попроси высылать мне оную почтенную газету с 1-го марта в Лопасню. Письма же свои посылай мне в Ниццу до 1-го апреля. Как здоровье твоей мамы? Поклон ей и девочкам. Будь здоров, жму руку. Твой А. Чехов. 22 февр. Поклон тете Марфочке. "Т(аганрогский) в(естник)" высылается мне с 1-го янв(аря) в Ниццу. На обороте: Георгию Митрофановичу Чехову. Таганрог. Конторская ул., с. дом. Russie.

{07173}

2254. О. Г. и Мих. П. ЧЕХОВЫМ 22 февраля (6 марта) 1898 г. Ницца. 22 февр. Милая моя посажёная дочь Ольга Германовна, поздравляю Вас с прибавлением семейства и желаю, чтобы Ваша дочь была красива, умна, занимательна и в конце концов вышла бы за хорошего человека, по возможности кроткого и терпеливого, который от своей тещи не выскочил бы в окошко. До меня давно уже дошла весть о Вашей семейной радости, я разделил эту радость всей душой, не поздравил же Вас до сих пор, потому что мне было не до того, у меня у самого взыгрались во чреве младенцы - от сильнейшей боли. Дантист сломал мне зуб, потом вырывал его в три приема и, вероятно, заразил меня, так как образовался инфекционный периостит в верхней челюсти, мою физиономию перекосило, я полез на стены от боли. Была тифозная лихорадка. Третьего дня мне делали операцию. Теперь легче. За сим, всё нижеследующее относится к Вашему мужу. Я не могу привезти английского альманаха, но прислать по почте могу; только следует написать название альманаха. Ты спрашиваешь, какого я мнения насчет Зола и его процесса. Я считаюсь прежде всего с очевидностью: на стороне Зола вся европейская интеллигенция и против него всё, что есть гадкого и сомнительного. Дело стоит так: представь, что университетская канцелярия по ошибке исключила одного студента вместо другого, ты начинаешь протестовать, а тебе кричат: - "вы оскорбляете науку!", хотя между унив(ерситетской) канцелярией и наукой только то одно общее, что и чиновники и профессора одинаково носят синие фраки; ты клянешься, уверяешь, обличаешь, тебе кричат: "доказательств!" - "Извольте, говоришь ты, пойдем в канцелярию и заглянем там в книги". - "Нельзя! Это канцелярская тайна!.." Вот и вертись тут. Психология франц(узского) правительства ясна. Как порядочная женщина, изменивши раз мужу, делает потом ряд грубых ошибок, становится жертвой наглого шантажа и в конце концов убивает себя - и всё для того, чтобы скрыть свою первую ошибку, так и франц(узское) правительство идет теперь напролом, зажмурив глаза, валяя направо и налево, лишь бы только не сознаться в ошибке.

{07174}

"Нов(ое) время" ведет нелепую кампанию, зато большинство русских газет если и не за Зола, то против его преследователей. Кассация не поведет ни к чему, даже при благоприятном исходе. Вопрос решится сам собой, как-нибудь случайно, вследствие взрыва тех паров, которые скопляются во французских головах. Всё обойдется. Нового ничего нет. Всё, если не считать периостита, обстоит благополучно. Физиономия всё еще смотрит в сторону. Будьте здоровы. Если мамаша всё еще у вас, то поклон ей. Домой послано много душистого мыла. Вот если бы вы были в Мелихове, то и вам достался бы кусок. Ваш папаша А. Чехов. На конверте : Ярославль. Ольге Германовне Чеховой. Духовская ул., д. Шигалевой. Russie.

2255. M. M. КОВАЛЕВСКОМУ 23 февраля (7 марта) 1898 г. Ницца. 7 марта. Дорогой Максим Максимович, мы приедем к Вам обедать в среду. Желаю всего хорошего и крепко жму руку. Ваш А. Чехов. Понедельник.

2256. Ал. П. ЧЕХОВУ 23 февраля (7 марта) 1898 г. Ницца. 23 февр. Брат!! Правительство, как бы желая показать, что оно не против твоих ухаживаний за театральной девицей, распорядилось поставить 13 февраля моего "Иванова". И Холева также, посоветовавшись с Домашевой, желая доставить тебе удовольствие, приказал снять с репертуара

{07175}

твоего "Платона Андреича" и поставить мое "Предложение". Как видишь, всё идет как по маслу. И здоровье мое тоже в таком положении, что вы, мои наследники, можете только радоваться. Дантист сломал мне зуб, потом дергал три раза - и в результате инфекционный периостит верхней челюсти. Боль была неистовая, и благодаря лихорадке пришлось пережить состояние, которое я так художественно изобразил в "Тифе" и которое испытывала интеллигенция, глядя на твоего "Платона Андреича". Чувство полноты и кошмар. Третьего дня сделали разрез, теперь опять сижу за столом и пишу. Наследства же ты не получишь. Приеду я домой в апреле, около десятого. До того времени адрес мой остается без перемены. Получил из Ярославля известие, что у Миши родилась дщерь. Новоиспеченный родитель на седьмом небе. В деле Зола "Нов(ое) время" вело себя просто гнусно. По сему поводу мы со старцем обменялись письмами (впрочем в тоне весьма умеренном) - и замолкли оба. Я не хочу писать и не хочу его писем, в которых он оправдывает бестактность своей газеты тем, что он любит военных, - не хочу, потому что всё это мне уже давно наскучило. Я тоже люблю военных, но я не позволил бы кактусам, будь у меня газета, в Приложении печатать роман Зола задаром, а в газете выливать на этого же Зола помои - и за что? за то, что никогда не было знакомо ни единому из кактусов, за благородный порыв и душевную чистоту. И как бы ни было, ругать Зола, когда он под судом, - это не литературно. Твой портрет получил и подарил его уже одной француженке с надписью: "Ce monsieur a un immense articie, trиs agrйable pour dames". Она подумает, что речь идет о какой-нибудь твоей статье по женскому вопросу. Пиши, не стесняйся. Поклон Н(аталье) А(лександровне) и детям. L'homme des lettres A. Tchekhoff. У этого господина огромный предмет, очень приятный

{07176}

2257. M. П. ЧЕХОВОЙ 24 февраля (8 марта) 1898 г. Ницца. Вчера вечером в дождь приехал сюда Южин, он же князь Сумбатов, и остановился в Pens(ion> Russe. Говорит он по-франц(узски) неважно, хуже чем я, и думаю, что здесь, особенно в дурную погоду, ему будет скучно. Ждем Потапенку и Гнедича. Южин говорит, что последняя зима в Москве была очень скучна и что В(иктор) А(лександрович) ждет прибавления семейства. Нового ничего нет. Поклонись всем, а папаше скажи, что "Биржевые ведомости" я получаю исправно, и поблагодари. Поздравляю с мартом, т. е. с весной. Когда получишь деньги за март, то уведомь. Будь здорова. Твой А. Чехов. 24 февр. На обороте: Марии Павловне Чеховой. Лопасня, Московск(ой) губ. via Moscou Russie.

2258. В. М. ЛАВРОВУ 25 февраля (9 марта) 1898 г. Ницца. 25 февр. Милый друг Вукол Михайлович, у меня рвали зуб и сломали, потом опять рвали, образовался нарыв в верхней челюсти; по правилам медицинской науки, я лез на стены, вопил, не спал, не ел. Сделали операцию. Вот причина, почему я несколько запаздываю ответом на твое милое письмо. Повесть я не пришлю, а привезу. Прости, голубчик, за медлительность. Здесь до такой степени неудобно писать, или я в таком настроении, что у меня не выходит ничего путного. Дома, в своем флигеле, я сразу приведу себя в порядок. Итак, за всю эту зиму я ни разу не видел снега и ни разу не надевал ни калош, ни теплого пальто. У М. Ковалевского цветут в саду розы и сам он ходит около своего дома без шляпы. (Кстати сказать, в настоящее

{07177}

время ежедневно, от утра до вечера, у него в саду сидит фигура, тебе известная, - профессор византийской литературы Безобразов.) Здешние розы не лучше наших, травы нет, флора декоративная, точно олеография, птиц не слышно и не видно, но всё же здесь лето, несомненное лето. Вот приезжай-ка с Софьей Федоровной! Здешний климат, если жить здесь долго на одном месте, в самом деле излечивает. Под словом "долго" разумею срок не меньший двадцати дней. Сюда приехал Южин А. И., остановился в Pension Russe. Приезд его был, конечно, приятнейшим сюрпризом. Жду еще Потапенку. Боборыкина не жду, но он, говорят, приедет сюда 15-го марта. Здесь Павленков. Вернусь я в Москву в первой трети апреля; стало быть, скоро. Будь здоров и благополучен, а главное не сердись на меня. Не сердись, иначе будешь гореть в аду. Софье Федоровне передай нижайший поклон и привет. Обнимаю тебя и крепко жму руку. Твой А. Чехов. Виктору Александровичу и Митрофану Ниловичу поклон.

2259. А. А. ХОТЯИНЦЕВОЙ 3 (15) марта 1898 г. Ницца. Наконец принесли из таможни Ваше платье и чай. Я взвалил мешок себе на плечи и пошел к агенту Розанову просить, чтобы он отправил эти сокровища в Париж. Платье было в широкой наволочке. "Неужели вы понесете сами этот страшный мешок?" - спросила дорогая Кукла, глядя на меня. И городовые на улице глядели на меня как-то странно... Самое же главное - пошлины за платье я заплатил 6 фр. 65 сант., а всего с меня содрали 7 фр. 65 сант. Очень, очень рад!! Жалею, что не 75 франков. Я уже писал Вам, что здесь Южин-Сумбатов. Приехал вчера Потапенко. Каждый день будем ездить в Монте-Карло играть. Пока дело идет pas mal: я выиграл 30 фр., Южин проиграл 7 тысяч. Погода здесь изумительная,

{07178}

удивительная. Такая прелесть, что и выразить не могу. Вот когда бы Вам следовало приехать! Повторяю, такая прелесть, что просто одно сплошное очарование. Нового ничего нет. А у Вас? Из дому не получаю писем. Будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов. Вторник. Обе лайки издохли.

2260. M. П. ЧЕХОВОЙ 3 (15) марта 1898 г. Ницца. 3 марта. Милая Маша, этот злосчастный Ермолаев бомбандирует меня письмами и телеграммами с декабря, и с декабря угрожает застрелиться, и эти его угрозы очень похожи на шантаж. У меня нет для него денег, у тебя тоже нет, и потому скажи ему, чтобы он оставил тебя в покое, в противном же случае я приму меры - его письма и телеграммы пошлю к его отцу, который, кстати сказать, богат и мог бы помочь сыну, если бы в самом деле эта помощь была необходима. Очевидно, письмо мое не было доставлено Маевскому. Во всяком случае ты напрасно огорчаешься, всё это чепуха. Приехал Потапенко. Южин еще здесь. Ездим в Монте-Карло. Погода чудесная. Около 10-го марта у тебя будет некий Суковский, который доставит тебе кое-что. Скоро весна, я очень рад; уже хочется домой, за дело. Здоровье мое поправилось совершенно. Только одна беда: денег нет. Но уповаю поправить эту беду в течение лета. Дома поклонись нашим. Будь здорова. Твой А. Чехов. У нас нет таких богатых родителей, как у Ермолаева, - это раз; и во-вторых, давать ему 500 р., которых у нас нет, было бы глупо. Лучше давать деньги беднякам, которым мы так часто отказываем, когда они приходят за рублем или за мукой.

{07179}

2261. M. П. ЧЕХОВОЙ 4 (16) марта 1898 г. Ницца. 4 марта. Южин приехал, чтобы выиграть в рулетку несколько сот тысяч на постройку театра; Потапенко приехал, чтобы выиграть миллион. Южин одет с иголочки, у Потапенки же взлохмаченный вид. Играют каждый день, и пока до миллиона еще далеко, очень далеко. Южин проиграл уже 7 тысяч (это секрет, никому не говори в Москве), а Потапенко выиграл только 50 фр. Очень забавно смотреть, когда они играют. 10-го приедет сюда Браз писать мой портрет. Погода такая чудесная, что будет трудно сидеть. Браз, судя по его письму, хочет писать меня на воздухе. Не думаю, чтобы вышло очень хорошо. Я уже писал тебе в Москву насчет Ермолаева. В декабре он (в письмах и телеграммах) умолял меня прислать ему 500 р.; он писал, что эти деньги нужны ему для поступления на военную службу. Я поверил и послал ему два письма: одно Маевскому, другое Морозову. Теперь я вижу, что он обманул меня. Очевидно, он устроил в монастыре какую-то пакость и теперь ему нужны деньги, чтобы замять дело; или же, быть может, это сумасшедший. Он уже с декабря собирается застрелиться. Пожалуйста, не давай ему никаких денег, ничего не обещай и не отвечай на письма, а то конца не будет приставаньям. На телеграммы ко мне он истратил пропасть денег, и я упорно не отвечаю ему. Скажи папаше, что вчера я получил пачку "Бирж(евых) ведомостей". Благодарю. Очень рад, что Ларме починил мамаше зубы. У меня недавно был скандал с зубом; но обошлось благополучно. У Потапенки темно под глазами. Тощ. Ты не любишь скворцов. Право, это очень полезный народ. На твоем месте я прибавил бы в саду и на дворе еще пять скворешен. Денег у меня нет, но соблазн велик: я не удержался и послал в Таганр(огскую) городскую библиотеку всех французских классических писателей. Это стоило не дешево. Привезти тебе атлас Ларусса?

{07180}

Ну, милая Маша, будь здорова. Поклон папаше, мамаше и всем. Твой А. Чехов. Угодил ли я парфюмерией?

2262. Г. M. ЧЕХОВУ 5 (17) марта 1898 г. Ницца. 5 март. Милый Жорж, очевидно, ты не получил моего открытого письма, в котором я писал тебе, что послал в Таганр(огскую) библиотеку сочинения Мольера, Паскаля и Прево. Теперь прибавлю к этому еще, что на днях я через транспортную контору послал всех французских классических писателей, 319 томов, о чем и буду писать Иорданову, когда получу накладную. Теперь вы, таганрожцы, можете учиться по-французски. Нового ничего нет. Здоровье мое поправилось, но я не потолстел; фотография несколько подгуляла и преувеличила мое благополучие. Погода здесь уже не весенняя, а летняя. Жарко. Да и зима здесь была такая, что я ни разу не надевал ни калош, ни теплого пальто. Сюда приехали мои приятели Потапенко и Сумбатов (Южин). Оба они остановились в Pension Russe и каждый день ездят в Монте-Карло играть в рулетку, в надежде выиграть миллион. Вчера я ездил с ними и выиграл два золотых. Днем игра, а по вечерам смех и разговоры. "Таганр(огский) вестник" я получаю. Если будешь в редакции, то скажи, чтобы с 1-го апреля газету высылали в Лопасню. Конечно, это нехорошо, что мой рассказ перепечатали, не спросивши позволения, но что ты хочешь? Разрешение у авторов спрашивают только в культурных странах. Внимание Драмат(ического) общества тронуло меня, и я не знаю, как поблагодарить, т. е. что прислать в ответ. Вот посоветуй-ка. В истекший сезон театр хорошо работал не в одном только Таганроге. В Харькове был блестящий сезон - так, по крайней мере, пишут в газетах. Моих пьес там наиграли на 150 руб(лей).

{07181}

Ну, будь здоров. Кланяйся маме и сестрам. Думаю, что увижусь с ними этим летом. Крепко жму тебе руку. Твой А. Чехов. Тете Марфочке поклон. Жду от тебя письма.

2263. M. П. ЧЕХОВОЙ 6 (18) марта 1898 г. Ницца. Рукой Чехова: Ницца 7-го марта. Рукой Южина: А. Южин, но в бедствии. Рукой Потапенко: И. Потапенко. Рукой Чехова: А. Чехов. На обороте: Марии Павловне Чеховой. Лопасня, Москов(ской) губ. via Moscou Russie. Это значит: А. Южин, но в бедствии (по возвращении из Монте-Карло).

2264. П. Ф. ИОРДАНОВУ 9 (21) марта 1898 г. Ницца. 9 март. 9 rue Gounod, Nice. Многоуважаемый Павел Федорович, чтобы положить начало иностранному отделению библиотеки, я купил всех французских классических писателей и на днях послал в Таганрог. Всего 70 авторов, или 319 томов. Послал я малой скоростью и, для опыта, морем. Если опыт удастся, то будем продолжать. Так как книги следовало послать на имя официального лица или учреждения

{07182}

и так как на франц(узском) языке нет названия "городская управа", или "член управы", то я послал на имя мэра г. Таганрога (городского головы), M-r le Maire de la ville de Taganrog. Денег за пересылку с меня не взяли; говорят, что нужно платить по получении товара, а потому, пожалуйста, уплатите, сколько следует; в апреле или в мае, когда приеду домой, сочтемся. Книги пойдут в цензуру, которая задержит их и, быть может, кое-какие удержит. Если хотите, то для опыта, в виду будущего, пошлите в Главное управление по делам печати прошение, от своего имени (член управы, завед(ующий) городской библиотекой), на бланке. Напишите, что такого-то числа из Ниццы через Одессу посланы пожертвованные таким-то сочинения таких-то французских классических писателей (приложите копию с присылаемого списка) и что если среди указанных авторов имеются не дозволенные цензурою, то Вы просите дать им свободный пропуск и обещаете этих зловредных авторов не выдавать клиентам библиотеки и держать их под замком в особом шкафу. Напишите, а то ведь будет обидно, если заарестуют часть Hugo или Balzac'a. (Кстати сказать, V. Hugo и Balzac посылаются не в дешевом издании.) В ящике Вы не найдете Мольера, Прево и Паскаля. Этих авторов я послал Вам раньше по почте. Не найдете и Вольтера, которого я удержал на время у себя и читаю. Вместе с классиками я положил в ящик II, III и IV томы М. Ковалевского "Происхождение современной демократии" (I тома нет, он весь вышел и не продается; пришлю его после), Гиппиус "Зеркала" и "Russie" - дорогое иллюстрированное издание Larousse'a. Я послал Вам еще по почте Зудермана, Лоти и последний роман Зола "Paris". Но едва ли Вы получите "Paris"; говорят, что он запрещен в России. Третий том "Александра Первого" послан по ошибке ко мне в Лопасню. Вы получите его вместе с четвертым. Я спешу и, кажется, о многом забыл написать. Когда вспомню, еще напишу, а пока до свиданья. Приехали Потапенко и Сумбатов (Южин); надо ехать в Монте-Карло - они играть в рулетку, а я в качестве проводника.

{07183}

Нового ничего, всё обстоит благополучно. Здесь лето. Будьте здоровы. Жму руку и желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов. С 10-го апреля пишите мне в Лопасню. На конверте: Monsieur P. Jordanoff. Taganrog (Russie). Таганрог. Павлу Федоровичу Иорданову. Expedit(eur> A. Tchekhoff. 9 rue Gounod.

2265. M. П. ЧЕХОВОЙ 10 (22) марта 1898 г. Ницца. 10 марта. Милая Маша, я послал с одним французом два пакета: в одном мой пиджак, в другом кухня. Потапенко пошлет тебе из Петербурга посылку в шесть рублей - это часть моего белья. Те пакеты, повторяю, на которых ты найдешь такую марку или несколько, клади на мой стол. Приготовляй флаг, скоро приеду. Конечно, буду стараться приехать домой в хорошую или сносную погоду, и во всяком случае не раньше, чем окончательно с полей сойдет снег, т. е. приблизительно около 10-15 апреля. С. Филе проиграл 15 тысяч. Приехала некстати М. Филе, нагоняющая теперь на нас скуку своими разговорами. Оба Филе уедут послезавтра, останусь я с Потапенко. Сей последний вчера выиграл 400 франков, но до миллиона еще далеко, очень далеко. Сегодня или завтра приедет Браз. Потребую, чтобы он писал меня по утрам и чтобы к 10 часам я бывал уже свободен. Ты спрашиваешь меня о здоровье. Я чувствую себя очень недурно. Вчера в Монте-Карло M-me Худекова, которую я встретил, нашла, что я пополнел и даже помолодел. Помолодел, вероятно, оттого, что ношу красные галстуки. Я здоров, но обленился ужасно, ничего не делаю, а это хуже болезни.

{07184}

Получил от учителя Михайлова письмо. Какие дрязги! Живя за границей, я ничего не могу сделать. Пусть он подождет моего возвращения или обратится к H. H. Хмелеву, который благоволит к нему. Папаше, мамаше и всем нашим поклон и привет. Кланяйся и Марии Тимофеевне. Что прислать тебе еще из парфюмерии? Не нужно ли красок? Будь здорова. Твой А. Чехов.

2266. Ю. О. ГРЮНБЕРГУ 13 (25) марта 1898 г. Ницца. 9 rue Gounod. Nice. 98 13/25 март. Многоуважаемый Юлии Осипович, В. Г. Вальтер дал мне прочесть Ваше письмо к нему, и затем вскоре пришла "Нива". Большое Вам спасибо за память и внимание. Рассказ я пришлю непременно, но не раньше того, как вернусь домой; здесь писать я не могу, обленился. Около 5-10 апреля (ст. ст.) я поеду в Париж, оттуда домой, и в мае или в июне, вероятно, уже буду писать для "Нивы". Будьте добры, распорядитесь, чтобы журнал мне высылали не в Ниццу, а домой, т. е. по адресу: "Лопасня Моск. губ." Туда же благоволите послать три первые книжки Тургенева; я послал бы те, что получил, но - увы! - это невозможно; здесь на почте не принимают русских печатных произведений, направляемых в Россию. Позвольте еще раз поблагодарить Вас и пожелать Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

2267. A. C. СУВОРИНУ 13 (25) марта 1898 г. Ницца. 13 март. Здесь великолепная погода, одно сплошное очарование. Тепло, даже жарко; небо голубое, яркое, море сверкает, фруктовые деревья цветут. Хожу в соломенной

{07185}

шляпе, без пальто. Я обленился, как араб, и ничего не делаю, решительно ничего, и глядя на себя и на других русских, всё больше убеждаюсь, что русский человек не может работать и быть самим собой, когда нет дурной погоды. Здесь Потапенко. Он тоже остановился в Pension Russe. Вчера уехал отсюда кн. Сумбатов-Южин. Мы втроем ездили в Monte-Carlo и много там смеялись. Ковалевский вернулся из Парижа. Вы привязались к театру, а я ухожу от него, по-видимому, всё дальше и дальше - и жалею, так как театр давал мне когда-то много хорошего (да и зарабатываю я на нем недурно; в эту зиму в провинции шли мои пьесы, как никогда, даже "Дядя Ваня" шел). Прежде для меня не было большего наслаждения, как сидеть в театре, теперь же я сижу с таким чувством, как будто вот-вот на галерке крикнут: "пожар!" И актеров не люблю. Это меня театральное авторство испортило. Настя выходит замуж. А как поживает Боря? Я возлагаю на сего человека большие надежды. И мне хочется повидать и его, и Настю. На днях я послал в Таганрогскую библиотеку всех французских классиков, 319 томов. И это мне влезло. Боюсь, что цензура будет держать долго и, пожалуй, заарестует половину. Будьте добры, скажите в телефон бухгалтеру, чтобы он подвел мои счета за прошлый 1897 г., и если мне приходится что-нибудь, то пусть пришлют, ибо денег у меня совсем нет. Если же ничего не приходится, то не нужно, обойдусь как-нибудь или, вернее, извернусь. Я здоров, но не стал здоровее, чем был; по крайней мере в весе не прибавился ни капли и, по-видимому, уже никогда не прибавлюсь. Возвращусь домой после 10 апреля, через Париж. Анне Ивановне и всем Вашим поклон и привет, и тысячи сердечных пожеланий. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. Сегодня я видел Рошфора.

{07186}

2268. M. П. ЧЕХОВОЙ 13 (25) марта 1898 г. Ницца. 13 март. Сашечка и Машечка Филе уехали. Потапенко проживет здесь еще две недели. Браз приезжает послезавтра. Купи у Феррейна 25 грамм Guajacoli carbonici (гваякОли карбОници) и положи у меня на столе. Не гран, а грамм. Мне присылают сюда "Ниву"; я написал, чтобы высылали домой. Когда станет теплее и если найдется место, вели перетащить шкаф с лекарствами в сени во флигеле. Если мужики не успели осенью обсадить пруд деревьями, то пусть сделают это теперь весной. В Москве открывается литературно-художеств(енный) клуб. Я член-учредитель, но бывать там не буду, ибо боюсь встретиться с Ликой Л(енской). Получила ли деньги за март? На сей картинке изображена Эза, местечко между Ниццей и Монте-Карло. Будь здорова. Кланяйся всем дома и в Москве. Пиши. Твой Antonio. На обороте: Марии Павловне Чеховой. Москва, Кудринская Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17. Moscou. Russie.

2269. М. П. ЧЕХОВОЙ 16 (28) марта 1898 г. Ницца. 16 март. Третьего дня приехал Б(ра)з. Он всё в том же сюртуке, в котором похож на кузнечика, возмужал, не франтит и как будто немножко полинял. С ним его друг, боровичский помещик. Остановились оба в P(ension> R(usse). Сначала Б(раз) хотел писать меня на воздухе, но это оказалось неудобным; в комнатах много солнца - и тоже неудобно. Пришлось отыскивать мастерскую, и таковая нашлась. Писаться я буду по утрам, в пестрых панталонах и белом галстуке. Б(раз) много говорит о Веласкезе и много жалуется на Р(епи)на, который,

{07187}

по его мнению, интригует против него, предвидя в нем конкурента. Каждый день ездим в Монте-Карло. Вчера П(отапен)ко выиграл 110 франков, но до миллиона еще очень далеко. Парижа мне не миновать; из Таганрога пришла просьба - побывать в Париже у Антокольского и переговорить с ним насчет памятника Петру Великому. В Париже куплю себе белья и чемодан; оттуда поеду на поезде-молнии. Не дашь ли каких-нибудь поручений? Я исполню их весьма охотно. Здесь два дня было холодно, на горах выпал снег, а потом опять стало жарко. Но и при холоде термометр показывал 8 градусов тепла. В море купаются. Нового ничего нет, всё обстоит благополучно. Кровохарканий давно уже не было. Поклон всем. Если берлинские тополи, что около крыжовника, не пересадили в парк, что около пруда, то пересадите теперь, весной. И лиственницы тоже, по крайней мере одну из них, среднюю, а также бузину, что около балкона под забитым окном. Будь здорова. Твой А. Чехов. На обороте: Марии Павловне Чеховой. Лопасня, Московск(ой) губ. via Moscou Russie.

2270. А. И. ИВАНЕНКО 17 (29) марта 1898 г. Ницца. 17 марта. Благодарю Вас, милый Александр Игнатьевич, за память и за ласковые слова. Ту часть Вашего письма, в котором Вы пишете о книжном магазине, я весьма прочувствовал и копию с него пошлю в Петербург. Хотя, быть может, это и бесполезно, но всё же надо как-нибудь протестовать против порядков, которые так бьют меня по карману. Это нехорошо, что Вы болеете. Когда приеду, посоветуемся о Вашем здоровье в Мелихове. О дне и часе приезда буду телеграфировать Ивану, а пока до свидания.

{07188}

Будьте счастливы и здоровы, как Мова, и богаты, как Кропивницкий. Ваш Карпенко-Карый. Прилетели ли грачи и скворцы?

2271. О. Р. ВАСИЛЬЕВОЙ 20 марта (1 апреля) 1898 г. Ницца. 20 март. "Латанный" - это не русское, а скорее южно-русское слово. Вы были правы, когда забраковали его, и если бы я теперь читал корректуру, то исправил бы так: "заплатанный". Смотрите в словаре "rapiйcer". Здоровье мое превосходно. Благодарю Вас за внимание и память; благодарю от всего сердца и желаю Вам успехов и здоровья. А. Чехов.

2272. П. Ф. ИОРДАНОВУ 20 марта (1 апреля) 1898 г. Ницца. 20 март. Многоуважаемый Павел Федорович, отвечаю на Ваше последнее письмо. Антокольский в настоящее время находится в Петербурге; если около 10 апреля (ст. ст.) он вернется в Париж, то я повидаюсь с ним и исполню Ваше поручение с большим удовольствием. Из книг, посланных мною из Ниццы по почте, Вы в своем письме не назвали одной: "Maximilian Harden. Literatur und Theater". В этой книге статья о Достоевском. Послал я ее прямо в библиотеку. Фотографии с картин Семирадского можно добыть, но ведь фотографии страшно надоедают, когда их видишь каждый день на стенах. Их обыкновенно храпят в папках и исключение делают только для портретов, а стены оставляют голыми, если нет картин и гравюр. Это письмо я пишу Вам со вчерашнего дня - и мне всё мешают. Одно уже изорвал, принялся за другое. Быть может, летом я побываю в Таганроге, и тогда поговорим и о библиотеке и об юбилее. У Вас интересуются

{07189}

историей Таганрога, и эту историю напишут, и будет она очень скучна, как все истории, писанные по особому заказу. А вот если бы кто-нибудь из таганрожцев устроил историческую выставку (планы города за каждые 50 лет, гравюры, книги, газеты, издававшиеся в Таганроге, виды города, портреты достопримечательных таганрожцев, модели дворца, церквей и проч. и проч.), - то это было бы интересно. А выставку можно было бы устроить в доме бывш. Алфераки. Желаю Вам всего хорошего. Если еще напишете мне, то письмо Ваше застанет меня здесь; давайте поручения, исполню их охотно. Ваш А. Чехов. На конверте: Таганрог. Его высокоблагородию Павлу Федоровичу Иорданову. Russia.

2273. С. H. ФИЛИППОВУ 21 марта (2 апреля) 1898 г. Ницца. Дорогой Сергей Никитович, был бы рад повидаться с Вами и поговорить о Москве; и очень жалею, что Вы меня не застали. Не иду к Вам, а пишу, потому что в своей записке Вы назначили мне время до 11 1/2, между тем ежедневно с 8 утра до 12 я пребываю в atelier художника, который пишет меня. Как быть? Придумайте что-нибудь. Пишу утром, ярко светит солнце, но думаю, что через 2-3 часа погода испортится - Вам не посчастливилось. Такой дурной погоды не было даже зимой. Жму руку. Ваш А. Чехов. Суббота. На обороте: Monsieur S. Philippoff. Hotel St. Petersbourg, 6. Nice.

{07190}

2274. M. П. ЧЕХОВОЙ 22 марта (3 апреля) 1898 г. Ницца. 22 март. Милая Маша, напиши поскорее Барскову, что я сочту за личное для себя одолжение, если он откажется от намерения напечатать мой портрет в своем журнале. Я не люблю своих портретов - это раз; и во-вторых, я не хочу никаких одолжений от журнала, который издается Коммисаровым. Пожалуйста, как-нибудь постарайся, сделай так, чтобы в "Д(етском) о(тдыхе)" не было моего портрета. Прошу о сем слезно. Браз работает. Я опять сижу в кресле, с бархатной спинкой; черный пиджак, белый галстук, черные брюки. Говорят, что очень похож. Кроме меня, Браз еще пишет одну даму с темными глазами, полтавскую губернаторшу (за 400 р. - это я сосватал) и Максима Ковалевского, который на портрете выйдет очень хорош. И я бы не сумел купить лошадь. Главное старайся, чтобы лошадь не боялась поезда. Потапенко проигрался. Южин тоже проигрался (15 тысяч) и уехал, как я тебе уже писал, со своей Машечкой в Париж. Здесь Боборыкин. В марте кровохаркания не было. Я здоров. О дне и часе приезда в Москву буду телеграфировать Ване и в Лопасню. Где Левитан? Что он и как? Будь здорова. Спешу в Монте-Карло к Потапенке. Твой А. Чехов.

2275. A. A. ХОТЯИНЦЕВОЙ 23 марта (4 апреля) 1898 г. Ницца. 23 март/4 апрель. Я неаккуратно отвечаю на письма; виноваты в этом мои приятели, которые совсем закружили меня. Я сбился с пути истины и стал усердным посетителем Монте-Карло и уже мыслить могу только числами. Меня пишет Браз. Мастерская. Сижу в кресле с зеленой бархатной спинкой. En face. Белый галстук. Говорят, что и я в галстук очень похожи, но выражение, как в прошлом

{07191}

году, такое, точно я нанюхался хрену. Мне кажется, что и этим портретом Браз останется недоволен в конце концов, хотя и похваливает себя. Кроме меня, он пишет также губернаторшу (это я сосватал) и Ковалевского. Губернаторша сидит эффектно, с лорнеткой, точно в губернаторской ложе; на плечи наброшен ее кошачий мех - и это мне кажется излишеством, несколько изысканным. Браз постарел и не похорошел. Такой вид, точно вернулся с далекого путешествия, во время которого много ел и подолгу спал. Домой поеду через Париж. Умоляю Вас, справьтесь у сведущих людей, где теперь Антокольский, и если нет его в Париже, то когда он вернется. Умоляю на коленях, ибо Антокольский мне очень нужен. Баронессы здравствуют. Мурзаки играет. Боборыкин был у меня и рассказывал про папу. Будьте здоровы и счастливы. Когда в Москву?.. Ваш А. Чехов. Сообщите адрес Антокольского.

2276. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 24 марта (5 апреля) 1898 г. Ницца. 24 марта. Многоуважаемая коллега, отвечаю на Ваше последнее письмо. Около 10 апреля (ст. ст.) я поеду в Париж, оттуда к маю домой. Простите, я был неаккуратен, несвоевременно отвечал на Ваши письма. Тому было сто причин. Во-первых, чудесная погода, не хочется ничего делать; во-вторых, приехал Потапенко, был здесь Сумбатов-Южин; в-третьих, с меня пишут портрет, что отнимает у меня ежедневно утренние часы, а писать я привык только по утрам. Остальных причин позвольте не излагать; боюсь утомить Ваше внимание. Если Ваша сестра будет еще работать в Таганроге (в этом сезоне после Пасхи), то пусть поклонится степи, которая там в апреле очень хороша. Кстати сказать, недавно я послал в Таганрогскую городскую библиотеку всех французских классических авторов, около 400 томов.

{07192}

Ну-с, будьте здоровы и благополучны. Желаю Вам всего хорошего и жму крепко руку. Ваш А. Чехов. На конверте: Москва. Ее высокоблагородию Елене Михайловне Юст. Пречистенка, д. Борщовой, кв. 3 (Шавровых). Moscou. Russie.

2277. E. Я. ЧЕХОВОЙ 26 марта (7 апреля) 1898 г. Ницца. Дорогая мама, Ваше поручение исполню, только, пожалуйста, поскорее напишите мне (или пусть папаша напишет), какой именно вам нужен зонтик: дамский или от дождя мужской, средней величины. Здешние мужские зонтики легки и невелики, дамские же зонтики не спасают от дождя, особенно в деревне или в дороге. Какова у Вас погода? У нас жарко. Нижайший поклон папаше, Маше, если она дома, Марьюшке, другой Маше, Анюте и Роману. Будьте здоровы. Фельдшерице привезу подарок. 26 март. Ваш А. Чехов. На обороте: Евгении Яковлевне Чеховой. Лопасня, Москов(ской) губ. via Moscou Russie.

2278. M. П. ЧЕХОВОЙ 28 марта (9 апреля) 1898 г. Ницца. 28 март. Милая Маша, здравствуй. Насчет своего приезда, после твоего сообщения насчет снега и холода, не могу сказать ничего определенного. Буду продолжать жить здесь, проживу всю Страстную - и потом в Париж. Во

{07193}

всяком случае до среды на Святой неделе адресуйтесь в Ниццу, отсюда мне перешлют письма в Париж, после же среды уже ничего не посылайте, а начинайте ждать меня, s'il vous plaоt. Браз все еще продолжает писать меня. Не правда ли, немножко долго? Голова уже почти готова; говорят, что я очень похож, но портрет мне не кажется интересным. Что-то есть в нем не мое и нет чего-то моего. Потапенко уехал сегодня. На смену приехали Морозова и Соболевский. У меня в столе справа, в среднем ящике, есть вырезка из "Осколков", рассказ "Ошибка" (кажется). Речь идет о чиновнике, который по ошибке вместо водки выпил керосину. Этот же рассказ напечатан на машине Ремингтона. Так вот, вырезку из "Осколков" или же рассказ, напечатанный Ремингтоном, поскорее пришли мне сюда в Ниццу; если это письмо получишь позже субботы, то рассказ вышли Хотяинцевой для передачи мне, в Париж. Она там (2 rue Leopold Robert). Сегодня я видел английскую королеву. Около лилий и пионов поставь палочки, чтобы не растоптали. У нас две лилии: одна против твоих окон, другая около белой розы, по дороге к нарциссам. В "Русской мысли" прочти рассказ "Неделя в столице". Хороша и статья о Мочалове. Мамаша просила купить ей зонтик от дождя. Я понял так, что ей нужен не дамский зонтик. Так ли я понял? Тебе привезу или пришлю зонтик; авось угожу, ибо буду стараться выбрать самый модный. Без Потапенки скучно. Я сообщу свой парижский адрес, если буду знать его до отъезда в Париж. Потапенко обещал найти мне там комнату. В Париже тепло, уже распускаются каштаны; если в России будет очень дурная погода, то придется прожить в Париже подольше. К Святой буду еще писать, а пока будь здорова. Папаше, Мамаше и всем живущим у нас поклон и привет. Если Мария Тимофеевна у нас, то делаю ей реверанс. Твой А. Чехов.

{07194}

2279. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 28 марта (9 апреля) 1898 г. Ницца. Ницца, 28 марта 1898 г. Милый друже, я пришлю тебе юмористический рассказ. Он спрятан у меня дома, и я уже написал Маше, чтобы она нашла его. Если не найдет, то подожди, пожалуйста, моего возвращения, которое не за горами. Во всяком случае, постараюсь сделать так, чтобы вопрос о рассказе был решен не позже начала Фоминой недели. Это тебя устраивает? В мартовской книжке "Неделя в столице" милый рассказ, просто прелесть. И статья о Мочалове интересна. Будь здоров. Твой А. Чехов.

2280. M. M. КОВАЛЕВСКОМУ 29 марта (10 апреля) 1898 г. Ницца. 10 апреля. Дорогой Максим Максимович, вчера приехали В. А. Морозова и В. М. Соболевский. Завтра, в понедельник, они обедают в Pension Russe. Не приедете ли и Вы пообедать вместе? Потапенко уехавши. Третьего дня на портрете Вы были похожи на гоголевского "дядю Митяя"; теперь же, по словам художника, дело вышло на лад, он торжествует. До свидания! Ваш А. Чехов. Воскресенье. На обороте: Monsieur M. Kovalevsky. Villa Batava. Be ulieu (Alpes Maritimes).

{07195}

2281. М. П. ЧЕХОВОЙ 1 (13) апреля 1898 г. Ницца. 1-го апреля. Христос воскрес! Поздравляю всех с праздником и желаю благ земных и небесных. Это последнее письмо, которое я посылаю из Ниццы, или предпоследнее, ибо уже собираюсь в путь, рассчитывая быть дома очень скоро. В Париже я пробуду недолго, именно столько, сколько нужно, чтобы сделать покупки и побывать кое у кого. О дне приезда буду телеграфировать из Варшавы. Поручения исполню очень охотно. Имейте только в виду, что я не буду приобретать вещи более или менее громоздкие, которые трудно укладываются (например, шляпы), и вещи, за которые на границе могут взять пошлину (ножи и вилки). Сумку для почты постараюсь найти; охотно привез бы для тебя и для мамаши чулков, если бы вы написали размер, как я просил вас о том; но вы не написали, и я не знаю, какого купить белья. Между тем в Париже белье дешево; чулки, платки, воротнички, сорочки - все это модно и дешевле грибов. Видел Феликса Фора; впрочем, одну только спину. Как вы проводите Пасху? Сошел ли снег? Тепло ли? Жорж писал из Таганрога, что летом приедут к нам в Мелихово его сестры. Скажи папаше, что пиджак куплю, брюки же без примерки нельзя покупать, можно ошибиться и даром бросить деньги. Фуражку куплю. Мой портрет еще не готов. До моего приезда не обрезывайте роз. Отрежьте лишь те стебли, которые сгнили зимой или очень больны; но осторожно обрезывайте, имея в виду, что больные стебли иногда выздоравливают. Фруктовые деревья нужно покрасить известкой. Под вишнями не мешает удобрить землю известкой же. Если увидишь Левитана, то кланяйся. Его Морозов надоел мне ужасно; это скучнейший из джельтменов. Всем низко кланяюсь. Очень рад, что у нас Мария Тимофеевна и завидую ей. Нового ничего нет, всё благополучно. Твой Antonio.

{07196}

2282. А. А. ХОТЯИНЦЕВОЙ 3 (15) апреля 1898 г. Ницца. Ваше письмо без марки получил и заплатил 30 сантимов штрафа. Вы посылаете письма без марок и, как говорят, уже пьете чай без сахару. До чего Вы дошли!! Что касается Потапенки, то он напутал. Я сказал ему: "Если тебе понравится тот отель, в котором ты остановишься в Париже, то напиши мне: я остановлюсь там же". Поручений же я ему не давал, а рекомендовал только познакомиться с Вами. По-видимому, я выеду на будущей неделе. О дне и часе своего прибытия в Париж буду телеграфировать. буду очень, очень рад, если Вы меня встретите на вокзале; пусть приходят девицы в белых платьях, как Вы обещаете, и - нельзя ли еще также голеньких младенцев с крылышками? Идя на вокзал, не берите с собой зонтика; он у Вас такой, будто Вы им кого-то долго били, и я его, откровенно говоря, боюсь. Браз еще не кончил портрета. Как Вам это понравится? Итак, до свиданья! Поздравляю Вас с праздником и желаю Вам всего, всего хорошего, самого лучшего!! Ваш А. Чехов. Пятница.

2283. Е. З. КОНОВИЦЕРУ 5 (17) апреля 1898 г. Ницца. Милый Ефим Зиновьевич, на сих днях я уезжаю из Ниццы. Будьте добры, скажите, чтобы прекратили высылать "Курьер" в Ниццу. Я уезжаю в Париж, оттуда в Лопасню. А Вы где рассчитываете провести лето? Нижайший поклон и привет Вашей семье. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. 5 апрель. На обороте: Ефиму Зиновьевичу Коновицеру. Москва, Тверская, Пименовский пер., д. Коровина. Moscou. Russie.

{07197}

2284. В. М. ЧЕХОВУ 5 (17) апреля 1898 г. Ницца. 5 апр. Христос воскрес, милый Володя! Поздравляю тебя и желаю всего самого лучшего. На сих днях я покидаю Ниццу. Еду в Париж, оттуда в Мелихово, где уже, как пишут, распевают скворцы. Посылаю 5 руб., - потому что нет ничего больше под рукой такого, что я мог бы послать тебе по почте. Будь здоров! Твой А. Чехов. На конверте: Valeur de quinze (15) francs. Monsieur W. Tchekhoff. Stavropol (Russie). Exped. A. Tchekhoff, 9 rue Gounod. Ставрополь Кавк(азский). Владимиру Митрофановичу Чехову. В Духовной семинарии.

2285. А. С. СУВОРИНУ 6 (18) апреля 1898 г. Ницца. 6 апр. Получил Ваше письмо и тотчас же отвечаю. Я выеду из Ниццы в Париж на этой неделе, по всей вероятности в субботу. Если Вы в самом деле решили проехаться в Париж, то, пожалуйста, поспешите, ибо я пробуду там не более десяти дней. О дне и часе Вашего прибытия телеграфируйте (Павловскому для передачи мне), я приеду на вокзал встретить Вас. А поговорить есть о чем, много накопилось всякой всячины - и чувств, и мыслей. Чувствую я себя сносно; по-видимому, всё обстоит благополучно. Пасху проводил скучно, так как вот уже третьи сутки лупит неистовый дождь. Сыро. Хочется в Россию. Анну Ивановну, Настю и Борю поздравляю с праздником и желаю всего хорошего. Это письмо Вы получите в пятницу или в субботу; если тотчас же по прочтении телеграфируете мне, то телеграмма еще захватит

{07198}

меня здесь. Если Вы протелеграфируете, что наверное приедете в Париж, то я остановлюсь в h(фtel> Vendфme. Желаю всего хорошего! Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. Из Парижа в Россию вернемся вместе.

2286. Ю. О. ГРЮНБЕРГУ 11 (23) апреля 1898 г. Ницца. 11/23 апр. Многоуважаемый Юлий Осипович! Две тысячи франков получил и благодарю Вас от души. Завтра или послезавтра я уезжаю в Париж, оттуда домой, в Россию. Рассказ, как я уже писал Вам недели две назад, я пришлю по возвращении домой. Желаю Вам всего хорошего и еще раз благодарю. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

2287. И. Я. ПАВЛОВСКОМУ 14 или 15 (26 или 27) апреля 1898 г. Париж. Я приехал, был у Вас, не застал и очень жалею. Остановился H(фtel> Dijon, r(ue> Caumartin. Как поживаете? Пробуду в Париже неделю. Ваш А. Чехов.

2288. M. П. ЧЕХОВОЙ 15 (27) апреля 1898 г. Париж. 15 апр. Париж. Милая Маша, ты не хочешь, чтобы я ехал домой. Что ж? Париж очень хороший город, и я согласен жить в нем сколько угодно. Я решил так: буду сидеть и ждать, пока Вы не напишете, что в Мелихове уже хорошая

{07199}

погода. Мой адрес: Monsieur A. Tchekhoff, Hфtel Dijon, rue Caumartin, Paris. Хорошей погодой я называю такую погоду, когда в лесу не будет снега и можно будет проехать от станции до Мелихова. Чтобы не терять времени, лучше всего телеграфируйте, когда найдете нужным, чтобы я приехал. Телеграмму пишите так: Paris, Hфtel Dijon, Tchekhoff. Attendons. T. e. ждем. Стоит такая телеграмма 95 коп., пошлите ее из Москвы или из Серпухова. Здесь очень хорошая погода, деревья распустились. Нового ничего нет. В Ницце, перед отъездом, видел твою приятельницу Юношеву. Это полная, рассудительная, спокойная дама. Велела тебе кланяться. В Париж приехал я вчера. Был у художницы. Она живет очень далеко, вроде как бы около Ваганькова; у нее был Переплетчиков, который стал спорить и ругать Толстого, это напомнило мне Москву и московскую скуку - и я ушел. Поручение твое исполню охотно. Скажи папаше, что я успел получить в Ницце то письмо, которое он послал мне в день Пасхи. Ну, будь здорова. Поклон всем. До свиданья!! Твой А. Чехов. Hфtel Dijon, rue Caumartin.

2289. M. П. ЧЕХОВОЙ 15 (27) апреля 1898 г. Париж. Милая Маша, я послал тебе письмо в Лопасню. Если ты не дома, а в Москве, то на всякий случай сообщаю тебе свой парижский адрес: hфtel Dijon, rue Caumartin, Paris. Отель называется "Дижон". Будь здорова. Твой А. Чехов. 15 апр. На обороте: Марии Павловне Чеховой. Москва. Сухаревская Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17. Moscou, Russie.

{07200}

2290. Г. М. ЧЕХОВУ 15 (27) апреля 1898 г. Париж. Милый Жорж, я в Париже, отсюда поеду домой. Стало быть, благоволи адресоваться в Лопасню. Если увидишь П. Ф. Иорданова, то скажи, что Антокольский теперь в Париже и что поручение будет исполнено на сих днях. Поклонись маме, сестрам, Иринушке и будь здоров. Твой А. Чехов. 15 апреля. На обороте: Георгию Митрофановичу Чехову. Таганрог, Конторская ул. с. дом. Russie.

2291. M. П. ЧЕХОВОЙ 15 (27) апреля 1898 г. Париж. Милая Маша, вышли заказною бандеролью мои "Пьесы" по адресу: Monsieur I. Pavlovski, 7 rue Gounod, Paris. 15 апрель, 9 часов вечера. Сейчас над Парижем прошла чудесная гроза. Будь здорова. Твой Antoine. Paris, Hфtel Dijon. На обороте: Марии Павловне Чеховой. Лопасня, Московск(ой) губ. via Moscou Russie.

2292. П. Ф. ИОРДАНОВУ 16 (28) апреля 1898 г. Париж. 16/28 апрель. Paris, hфtel de Dijon. Многоуважаемый Павел Федорович, сегодня я был у Антокольского и сделал, кажется, больше, чем нужно: во-первых, завтракал и дал слово, что приду завтракать еще послезавтра, и во-вторых, получил от Антокольского для нашего будущего музея "Последний вздох",

{07201}

овал из гипса, верх совершенства в художеств(енном) отношении. Голова и плечи распятого Христа, и чудесное выражение, которое меня глубоко растрогало. Этот подарок будет выслан малою скоростью. Упакуют здесь хорошо, и остается только пожелать, чтобы не разбили в таганрогской таможне. Что касается Петра Вел(икого), то я того же мнения, что и Вы. Это памятник, лучше которого не дал бы Таганрогу даже всесветный конкурс, и о лучшем даже мечтать нельзя. Около моря это будет и живописно, и величественно, и торжественно, не говоря уж о том, что статуя изображает настоящего Петра, и притом Великого, гениального, полного великих дум, сильного. Дальнейшее излагаю по пунктам: 1) Эта статуя была куплена Александром III и в настоящее время стоит в Петергофе. 2) Антокольский говорит, что 20 тысяч достаточно. Гранитный пьедестал будет стоить около 5-6 тысяч приблизительно, бронза от 12 до 15 тыс. Ант(окольский) надеется, что всё обойдется даже дешевле 20 тыс. 3) Сколько возьмет сам Антокольский? По-видимому, ничего. 4) Статуя имеет 3 3/4 арш. Для Таганрога, как говорит Ант(окольский), ее придется увеличить до 4 арш.; это для того, во-первых, чтобы не повторить петергофской статуи, и, во-вторых, для того, чтобы монумент был солиднее. Увеличение в объеме обойдется дороже на 3 тыс. (но в общем не дороже 12-15 тыс.). 5) Фотография будет выслана Вам на днях. 6) Адрес Антокольского: 71 avenue Marceau, Paris. Зовут его Марк Матвеевич. 7) Я пробуду в Париже еще 10 дней и, буде пожелаете, могу позавтракать у Ант(окольского) еще хоть пять раз, что при состоянии моего желудка (катар) не совсем легко. К Вашим услугам. Мой адрес: hфtel de Dijon, rue Caumartin, Paris. Для телеграмм: Paris hфtel Dijon Tchekhoff. Стенограф(ический) отчет по делу Зола вышлю. Вчера виделся с Павловским и говорил с ним о музее, Он летом будет в Таганроге и повидается с Вами. Желаю Вам всего хорошего и жму руку. Ваш А. Чехов.

{07202}

Здесь весна в разгаре. Я, кажется, здоров, если не считать желудка. Из Ниццы я ехал с Максимом Ковалевским, который накормил меня конфектами - и меня тошнит с тех пор. За статую могут взять пошлину, около 1500 р. Придется похлопотать у Витте. На конверте: Monsieur P. Jordanoff. Taganrog (Russie). Таганрог. Павлу Федоровичу Иорданову. Exp(йditeur> A. Tchekhoff, hфtel "Dijon".

2293. M. П. ЧЕХОВОЙ 16 (28) апреля 1898 в. Париж. 16 апрель. Hфtel de Dijon, Paris. Милая Маша, передай Хине Марковне, что я сегодня завтракал у Марка Матвеевича Антокольского. Он и мадам пригласили меня и приняли очень радушно, и он даже подарил для таганрогского музея одну из своих скульптур; это подарок, который даже не снился Таганрогу. Антокольский говорил между прочим, что Левитан получил звание академика. Значит, Левитану уже нельзя говорить ты. Мне тут делать нечего, буду писать каждый день. Благо, почта близко. Будь здорова. Твой Antoine. На обороте: Марии Павловне Чеховой. Лопасня. Москов(ской) губ. via Moscou Russie.

{07203}

2294. И. Я. ПАВЛОВСКОМУ 20 апреля (2 мая) 1898 г. Париж. Дорогой Иван Яковлевич, завтра от 8 до 10 утра я буду ожидать Вас и только на одну минуту выйду, чтобы выпить на бульваре кофе. Если в 8-10 не успеете, то буду ожидать Вас в 2 ч. или когда хотите. Вы пишете, чтобы я составил конспект того, что хочу сказать. Но ведь я хочу сказать то, о чем меня спросят. Сегодня весь вечер я дома. Не знаю, куда пойти, что делать. В театр пойду с Сувориным, который приедет, вероятно, завтра, а сегодня - хоть вешайся. Погода скверная. Когда пришлете Вашу пьесу? Привет Вашей семье. Будьте здоровы. Фотографии Бернштама посланы в Таганрог. Ваш А. Чехов. Понедельник, 4 1/2 ч. пополуд(ни).

2295. M. П. ЧЕХОВОЙ 20 апреля (2 мая) 1898 г. Париж. 20 апрель. Я всё сижу в Париже и жду от вас телеграммы, когда вы позволите мне ехать домой. Тут живется интересно и весело, и я ничего не имею против того, чтоб прожить здесь лишнюю неделю, но ведь пора и честь знать. Хочется домой и надоело болтаться без дела. Был в Salon'e на так называемом vernissage'e - это канун открытия, когда в Salon'e не протолпишься. Скульптура мне понравилась, но между картинами мало интересного. Вчера был в Версале и видел там знаменитые фонтаны. Погода чудесная. А. А. Хотяинцева живет очень далеко, в Ваганькове; она живет с другими русскими художницами, очень милыми и добрыми. Все они нигде не бывают, живут, как в Калуге, ведут, по-видимому, жизнь неподвижную и полнеют так, что даже страшно. Ходят в старых просторных платьях, обедают в дешевой кухмистерской и вполне довольствуются обществом таких чудаков, как Переплетчиков.

{07204}

Завтра приедет сюда Суворин; стало быть, пребывание мое здесь может затянуться. К моему приезду приготовьте, пожалуйста, кислого молока. Ну, будь здорова, милая Маша. Кланяйся. Твой А. Чехов.

2296. П. Ф. ИОРДАНОВУ 21 апреля (3 мая) 1898 г. Париж. 3 май. Многоуважаемый Павел Федорович, кроме Антокольского в Париже проживает еще один русский скульптор, весьма известный, работы которого занимают видное место на выставках и в музеях. Это Бернштам (69 rue Douai, Paris). Он также занимался много Петром, сделал много интересного и между прочим занят теперь "Петром, встречающим Людовика XV" - это, вероятно, для музея Александра III в Петербурге. Я послал Вам три фотографии, из которых на одной Петр целует мальчика, Людовика XV. Бернштам с радостью взялся бы за статую для Таганрога. Он говорит, что 20 тысяч вполне достаточно, что это большие деньги; за работу он не возьмет ничего, довольствуется лишь одною честью. По его мнению, Петр должен быть молодым, каким он был, когда основывал Таганрог, и должен иметь размеры до 5-6 арш(ин). Завтра буду у Антокольского и возьму у него фотографию, которую он обещал. Полный отчет по делу Зола купил и пришлю. Вчера я виделся с Бернард Лазаром, автором брошюры, которая послужила началом войны, и взял у него всё, что есть интересного по дрейфусовой части - и тоже пришлю. Дело Дрейфуса, как обнаруживается мало-помалу, это крупное мошенничество. Изменник настоящий Эстергази, а документы фабриковались в Брюсселе; об этом было известно правительству, в том числе и Казимиру Перье, который с самого начала не верил в виновность Дрейфуса и теперь не верит - и ушел оттого, что не верил.

{07205}

Будьте здоровы. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов. Hфtel de Dijon, но лучше адресуйтесь 7 rue Gounod, Monsieur Paviovsky, для передачи мне. На конверте: г. Таганрог. Его высокоблагородию Павлу Федоровичу Иорданову. Russie.

2297. M. П. ЧЕХОВОЙ 23 апреля (5 мая) 1898 г. Париж. Четверг. Милая Маша, очень возможно, что я скоро покину Hфtel Dijon, в котором теперь стою, а потому лучше всего адресуйтесь на имя Суворина, так: "Monsieur A. Souvorine, Hфtel Vendфme, Paris" для передачи мне. А для телеграмм просто так: Paris, Vendфme, Souvorine. В телеграмме не прибавляйте "для передачи А. Ч.", будет понятно и так. Телеграфируйте лишь в том случае, если мое пребывание в Париже затянется, а между тем погода у вас станет хорошей. Хотя не скажу, чтобы дурная погода действовала на меня дурно. Теперь в Париже каждый день дожди, по вечерам бывает холодно и сыро - и я ничего. Не надейтеся на князи, сыны человеческие. Не надейтесь, что я многое привезу Вам из Парижа. Дело в том, что некоторые поручения исполнить не так легко. Я хотел купить папаше пиджак, но оказалось, что без примерки купить никак нельзя, можно ошибиться; хотел также купить фуражку по присланному рисунку, но таких фуражек в Париже нет; говорят, что можно сшить по особому заказу, буде угодно. И положительно не знаю, что купить для фельдшерицы. Дешевые часы плохи, а если купить что-нибудь по части нарядов, то таможня не пустит. Что здесь очень хорошо - это сургуч, и я купил его пропасть, хотя он мне не нужен. Художница купила для тебя платков. Так как она скупа и выбирала что попроще, то платки вышли неважные. Папаше соломенную шляпу купил, но без ленты.

{07206}

Ночные рубахи здесь до пят - и это хорошо. Вчера был в театре. На сцене, в гостиной, ходила собака. Скоро увидимся, до свиданья. Будь здорова. Твой А. Чехов.

2298. И. Я. ПАВЛОВСКОМУ 25 апреля (7 мая) 1898 г. Париж. Hфtel Vendфme. Paris. Суббота, 7 ч. утра. Дорогой Иван Яковлевич, сегодня у меня показалась кровь в мокроте. Дело пустое, но все же придется весь день просидеть у себя в комнате. К Вам я не приеду сегодня, простите, а если у Вас найдется свободная минутка и Вы пожалуете ко мне (комната над Сувориным), то я буду очень рад. Ваш А. Чехов. Я буду дома до завтр(ашнего) утра; стало быть, меня застанете во всякое время.

2299. И. П. ЧЕХОВУ 25 апреля (7 мая) 1898 г. Париж. Милый Иван, по всей вероятности в субботу 2-го мая я выеду из Парижа на поезде-молнии в Петербург. Билет уже заказан. В понедельник я буду в Петербурге; в тот же день я выеду на скором или курьерском, чтобы в Москве быть во вторник утром. Домой уеду во вторник же, на почтовом или добавочном. Итак, жди меня утром во вторник со скорым или курьерским Николаевской дор(оги); вернее всего, что приеду с курьерским. Поклон Соне и Володе. Твой Antonio. В случае перемены маршрута буду телеграфировать. Если Маша в Москве, то пошли ей копию с этого письма. Домой пишу особо. На обороте: Ивану Павловичу Чехову. Москва, Н. Басманная, д. Крестовоздвиженского, училище. Moscou. Russie.

{07207}

2300. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 26 апреля (8 мая) 1898 г. Париж. 26 апреля. Милый Виктор Александрович, посылаю тебе рассказ. Если годится, то дай ему угол в своем сборнике, о котором ты писал мне. Я в Париже, 5-го мая буду уже дома в Мелихове, куда и адресуйся. Если пришлешь корректурку, то возвращу ее моментально. Будь здоров. Жму руку. Твой А. Чехов.

2301. П. Ф. ИОРДАНОВУ 26 апреля (8 мая) 1898 г. Париж. 26 апрель. Многоуважаемый Павел Федорович! Сегодня мною послана Вам фотография со статуи Антокольского, заказною бандеролью. В субботу 2-го мая я уезжаю из Парижа в Петербург, потом домой в Лопасню, с расчетом - 5-го мая быть уже у себя дома. По делам статуйным обращайтесь к самому Антокольскому (71 avenue Marceau, Paris); если пожелаете отдать заказ Бернштаму, то адресуйтесь к Ивану Яковлевичу Павловскому (7 rue Gounod, Paris). Желаю Вам полного успеха. Здесь в Париже есть один торговый дом, который отправит уже готовую статую, буде Вы закажете ее в Париже, морем через Марсель и не возьмет за это ничего; видите, пока всё идет, как по маслу. Желаю Вам всего хорошего и прошу извинить, если, исполняя Ваше поручение, не доделал чего-нибудь или переделал. (Древние летописцы просили извинения - у читателей в предисловии за - "недописах или переписах".) Ваш А. Чехов. На конверте: Таганрог. Его высокоблагородию Павлу Федоровичу Иорданову. Russie.

{07208}

2302. Ал. П. ЧЕХОВУ 26 или 27 апреля (8 или 9 мая) 1898 г. Париж. Бедный родственник! В субботу 2-го мая я выеду из Парижа на поезде-молнии (Nord express), в Петербург прибуду в понедельник - кажется, после полудня. Почисти сапоги, оденься поприличней и выйди меня встретить. Этого требует этикет, и на это я, полагаю, имею право, так как я богатый родственник. О моем приезде не говори никому. Пишу только тебе и Потапенке. В понедельник же уеду в Москву, в I классе. Твой благодетель А. Чехов. Приеду один, без С(уворина). Я хожу в цилиндре.

2303. H. И. ЗАБАВИНУ 27 апреля (9 мая) 1898 г. Париж. Многоуважаемый Николай Иванович! Я возвращусь домой 5-го мая во вторник. Приеду с почтовым или добавочным и, проезжая через Новоселки, остановлюсь на минутку около училища, чтобы повидаться с Вами и поблагодарить за письмо, которое я недавно от Вас получил. Если увидите князя Сергея Ивановича, то поклонитесь ему. Желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов, Париж, 27 апр. На обороте: Лопасня, Московск(ой) губ. Его высокоблагородию Николаю Ивановичу Забавину. с. Новоселки. via Moscou Russie.

{07209}

2304. И. Я. ПАВЛОВСКОМУ 28 апреля (10 мая) 1898 г. Париж. Hфtel Vendфme. Paris. Дорогой Иван Яковлевич, Мы, вероятно, не увидимся, так как я решил уехать в субботу 14-го мая. Итак, до свиданья в России. Желаю Вам всего хорошего и благодарю за гостеприимство. Прилагаю рукопись. Сам Bernard Lazare, как оказывается, не воспользовался нашим разговором и передал материал другому липу, это же лицо написало нечто такое, с чем я не могу связать своего имени. Вначале еще ничего, но середина и конец совсем не то. Мы не говорили ни о Мелине, ни об антисемитизме, не говорили о том, что человеку свойственно ошибаться (стр. 4-я); и план и цели нашей беседы были совсем иные. Вы помните, например, что я уклонился от ответа на вопрос о русском обществ(енном) мнении, ссылаясь на то, что я ничего не знаю, так как зиму прожил в Ницце; я высказал только свое личное мнение о том, что наше общество едва ли составило себе правильное суждение о деле Зола, так как оно не могло понять этого дела; это дело, говорил я, не в нравах нашего общества. Вашу пьесу пришлите или привезите, я возьму хлопоты по ее водворению, куда пожелаете. Мельницу кофейную купил. Будьте здоровы. Кланяйтесь Вашей жене и детям, шлю им привет. Пишу это в H(фtel> Vendфme, куда я перебрался. Ваш А. Чехов. 10 май.

2305. Ал. П. ЧЕХОВУ 28 апреля (10 мая) 1898 г. Париж. Выеду из Парижа в субботу - это решено и подписано. В Петербург приеду в понедельник в 3 часа пополудни. Встречайте меня не суетясь, прилично, чтобы был порядок. А. Чехов. Вторник.

{07210}

2306. Г. М. ЧЕХОВУ 28 апреля (10 мая) 1898 г. Париж. 28 апр. Милый Жорж, я всё еще не дома. Сижу в Париже и вот, пока идет дождь, пишу тебе сие. Будь добр, повидайся с протоиереем Ф. П. Покровским и конфиденциально сообщи ему, что он представлен к болгарскому ордену, за заслуги, оказанные им в последнюю русско-турецкую войну. Немножко поздно, но лучше поздно, чем никогда. Необходимые формальности уже соблюдены, и ему остается ждать только из Болгарии ответа - конечно, вполне удовлетворительного. Отсюда я уезжаю 2-го мая, дома буду во вторник 5-го. Возвращаюсь через Петербург. Бываю здесь у Антокольского, и оба толкуем насчет памятника Петра Великого в Таганроге. Фотография с его великолепной статуи уже послана Иорданову. Будь здоров. Душевный привет тете, девочкам и Иринушке. Твой А. Чехов. 2306а. А. А. ХОТЯИНЦЕВОЙ Вторая половина апреля (с. ст.) 1898 г. Париж. Я ухожу по важному делу и возвращусь к 10 1/2 я самое позднее - к 11 1/4 ч. Подождите меня, пожалуйста; умоляю, не торопитесь возвращаться в Ваганьково. А. Чехов. После 11 1/4 до 7 я в Вашем распоряжении.

2307. И. Я. ПАВЛОВСКОМУ 1 (13) мая 1898 г. Париж. Дорогой Иван Яковлевич, Тысячу франков благоволите выдать Алексею Сергеевичу. Ваш А. Чехов. 13-V-98

{07211}

2308. А. И. СУМБАТОВУ (ЮЖИНУ) 6 мая 1898 г. Мелихово. Assurance Tchekhoff. 6 май. Милый Александр Иванович, из дальних странствий возвратясь, я нашел у себя на столе письмо Вл(адимира) Ив(ановича) Немировича-Данченко. Будь добр, по возможности скорее сообщи мне его адрес. Я знаю, что его имение в Мариупольском уезде, почтовый же адрес его - увы! - мною утерян. Прибыл я из Парижа, где прожил три недели. Какой город! Ах, какой город! Черкни хоть две строчки, как поживаешь и что нового. Надеюсь, что всё обстоит благополучно. Нижайший поклон и привет Марии Николаевне. Будь здрав и храним небесами. Твой А. Чехов. Мой почтовый адрес: Лопасня, Москов. губ. Для телеграмм: Лопасня Чехову.

2309. З. В. ЧЕСНОКОВОЙ 7 мая 1898 г. Мелихово. Многоуважаемая Зинаида Васильевна, будьте добры, дайте мне заимообразно 1/2 или 1/4 ф. Olei ricini, очень меня обяжете. Я купил Вам в Париже великолепный зонтик. На днях его привезут. Но если Вы не приедете к нам сегодня или завтра, то зонтика не получите. Видите, какая угроза! Я бы прислал за Вами лошадь, да беда в том, что наши лошади жеребятся то и дело. Желаю всего хорошего. В доказательство того, что я вернулся, посылаю Вам карандаш - это на память. Куплен тоже в Париже. А. Чехов. Четверг. На обороте: Ее высокоблагородию Зинаиде Васильевне Чесноковой в Добрынихе.

{07212}

2310. В. В. БИЛИБИНУ 14 мая 1898 г. Мелихово. 14 мая. Лопасня, Москов. губ. Здравствуйте, милый Виктор Викторович! Я вернулся восвояси. Будьте добры, напишите мне, как поживаете Вы, Анна Аркадьевна и дети, и пришлите мне Вашу книгу, о которой я читал, когда жил в Ницце (из Ваших книг, кстати сказать, у меня есть только "Юмор и фантазия" и пьесы, которые я вырезал из "Театрала": "Приличия", "Иван Иванович виноват" и "Милый юноша"); я же вышлю Вам своих "Мужиков". Засим, если это не скучно, напишите мне, имеете ли в виду вы, Главное управление, ввести в скором времени colis postaux? Этот вопрос меня очень интересует. За границей мне говорили, что Россия вводит у себя colis postaux с 1 июля сего года. Правда ли это? Будьте здоровы и благополучны; Вашей семье передайте привет и тысячу пожеланий. Ваш А. Чехов,

2311. И. П. ЧЕХОВУ 14 мая 1898 г. Мелихово. 14 май. Мамаша забыла соматозу. Привези 2 ф. макарон прямых и пропускной бумаги, чтобы покрывать стол, в листах; листа три, не больше. Ждем. Твой Antonio. Рукой Е. Я. Чеховой: Ваня, привези масла прованского 1 ф., огурцов побольше. На обороте: Москва, Его высокоблагородию Ивану Павловичу Чехову. Н. Басманная, д. Крестовоздвиженского.

{07213}

2312. А. И. АНИЧКОВУ 16 мая 1898 г. Мелихово. Многоуважаемый Александр Иванович, очень, очень рад, что посылка, наконец, получена Вами. Когда она пришла в Ниццу, я решил, что оставлять ее в Ницце нельзя, и принял, уплатив 6 фр. 45 сант. Затем решено было везти ее в Париж, где предполагалась встреча с Вами, - так я и написал Вам во Флоренцию. У посылки был громоздкий вид, она не укладывалась удобно, и я распаковал ее - с угрызениями совести, справедливо полагая, что Вы рассердитесь на меня за такое самоуправство. В Париже я сдал посылку Хотяинцевой с просьбой передать Вам; через неделю Хот(яинцева) стала бунтовать, заявила, что ей надо уезжать в Россию. Опять посылка перешла ко мне. И т. д. И т. д. В конце концов посылку взял Ив. Ив. Щукин, о чем я и написал Вам - Paris, poste rest(ante). И таким образом лекарство, присланное Вами из Базеля, оказалось прекрасным потогонным. Очень жалею, что не встретился с Вами в Париже. Там было у меня много интересных знакомых и видел я много интересного. Желаю Вам всего хорошего. Будьте здоровы и счастливы. Ваш А. Чехов. 16 мая. Лопасня, Москов. губ. На обороте: Боровичи, Новгор(одской) губ. Его высокоблагородию Александру Ивановичу Аничкову. Залезенье.

2313. Вл. И. НЕМИРОВИЧУ-ДАНЧЕНКО 16 мая 1898 г. Мелихово. 16 мая. Милый Владимир Иванович, ловлю тебя на слове. Ты пишешь: "я до репетиций приеду к тебе переговорить". Так вот приезжай, пожалуйста! Приезжай, сделай милость! Мне так хочется повидать тебя, что ты и представить не можешь, и за удовольствие повидаться

{07214}

с тобой и потолковать я готов отдать тебе все свои пьесы. Итак, приезжай. Я прожил в Париже три недели, кое-что видел и могу порассказать тебе кое-что, так что не думаю, что тебе у меня будет очень скучно. К тому же погода великолепная. Будет скучно, но не очень. Жду с нетерпением. Екатерине Николаевне поклон и привет. Сестра кланяется. Будь здоров и благополучен. Твой А. Чехов. Мои лошади то и дело жеребятся, мочи моей нет. Тебе придется нанять ямщика за целковый и потом, после езды на тарантасе, по нашей дороге, дня три поглаживать себе низ спины. Кстати сказать, у нас скоро будет шоссе. Уже утверждено в земском собрании и подписано.

2314. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 16 мая 1898 г. Мелихово. 16 май. Вы восклицаете в своем письме, многоуважаемая коллега: "Неужели нам не суждено увидаться?" Откуда такой пессимизм? Скоро я буду в Москве. Скоро, но когда именно, не знаю, так как по крайней мере до 24-го мая должен заниматься экзаменами и всякими мужицкими и земскими делами. В глубине лета буду, вероятно, на Кавказе. Что написали? Как дела вообще? Где Ваша сестра? Я недавно из Парижа, где прожил три недели в полное свое удовольствие. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. На конверте: Москва. Ее высокоблагородию Елене Михайловне Юст. Пречистенка, д. Борщова, кв. 3 (Шавровых).

{07216}

2315. П. Ф. ИОРДАНОВУ 19 мая 1898 г. Мелихово. 19 май, Лопасня, Моск. губ. Многоуважаемый Павел Федорович, при выборе места для памятника надо считаться также и с мнением художника. Ведь не все равно для художника, где поставить памятник - у моря, на большой площади, около высоких домов... Если около высоких домов, то и памятник надо делать высоким, иначе он будет казаться куцым. Петр у Антокольского стоит лицом к морю, ветер дует на него с моря - это видно по его волосам, сюртуку; стало быть, если бы на совет был приглашен Антокольский, то он выбрал бы местность, откуда видно море, то есть крепость. Место возле сада, конечно, лучше, чем на Николаевской улице; можно было бы поставить Петра не на улице, где он стеснял бы движение, а на полукруглой площадке, занятой у сада. Вот так: Теперь насчет шляпы. В Петергофе Петр стоит в шляпе. Кажется, военных принято изображать в головных уборах. И если бы Антокольский сделал ошибку, то ее давно бы уже заметили, так как статуя Петра существует уже не один год. Из наших таганрожцев, родившихся в Таганроге или учившихся в таганрогской гимназии, я пока могу вспомнить только следующих: 1) Иван Яковлевич Павловский (И. Яковлев), парижский корреспондент "Нового времени" (7 rue Gounod, Paris). 2) Александр Михайлович Яковлев (Москов(ский) театр Корша), артист. 3) Певец Чернов. 4) К. О. Нотович, издатель "Новостей". 5) Алексей Петрович Коломнин, присяжный поверенный, личность популярная в Петербурге, один из

{07217}

директоров Литературно-артистического кружка (Эртелев пер., 6, Петербург). 6) Белелюбский, инженер. Он был у меня осенью в Париже. Отчество его не помню, но вот его карточка. N. BELELUBSKY Professeur а l'Institut Impйrial des Ingйnieurs, Membre du Conseil du Ministиre des voies de communication 4, Serpouchowskaпa St. Petersbourg. Справиться о нем можно в адрес-календаре. 7) Владимир Григорьевич Вальтер, врач, Nice, 1 rue Valperge. 8) Василий Иванович Зембулатов, врач на Московск(о)-Курск(ой) дороге, живет в Серпухове. 9) Петр Алексеевич Сергеенко. Этим летом я, быть может, побываю в Таганроге и тогда поговорим поподробней. План местности (с указанием высоты ближайших домов) пошлите Антокольскому; он просил. Желаю Вам всего хорошего. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. На конверте: Таганрог. Его высокоблагородию Павлу Федоровичу Иорданову.

2316. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 21 мая 1898 г. Мелихово. 21 май. Лопасня, Моск. губ. Милый Виктор Александрович, я жажду тебя видеть. Будь добр, черкни, в какие дни ты бываешь в редакции. Что нового? Как поживаешь? Как здоровье? Твой А. Чехов. На обороте: Москва. Виктору Александровичу Гольцеву. Брюсовский пер., д. Вельтищевой, в редакции "Русской мысли".

{07218}

2317. И. Э. БРАЗУ 22 мая 1898 г. Мелихово. Многоуважаемый Иосиф Эммануилович, будьте добры, передайте Александру Ивановичу, что я получил брошюру и благодарю и что ответ на его письмо из Парижа я давно уже послал в Боровичи. Это во-первых. Во-вторых, пришлите мне фотографию с моего портрета; Вы обещали. В-третьих, недели две назад я завтракал у В. А. Морозовой, и она еще раз выразила надежду, что этим летом Вы напишете ее портрет. Желаю Вам всего хорошего - денег, успехов и славы. Жму руку. Ваш А. Чехов. 22 май. Лопасня, Моск. губ. На обороте: Петербург. Его высокоблагородию Иосифу Эммануиловичу Бразу. Алексеевская 4.

2318. А. А. МИХАЙЛОВУ 22 мая 1898 г. Мелихово. 22 май. Многоуважаемый Алексей Антонович, посылаю Вам 25 р. Если не уедете в Москву, то в понедельник приходите обедать. В понедельник или в воскресенье - как хотите. Желаю Вам всего хорошего. А. Чехов.

2319. С. А. ПЕТРОВУ (АРХИМАНДРИТУ СЕРГИЮ) 27 мая 1898 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 27 май. Многоуважаемый Отец Архимандрит, до сих пор еще я не ответил на Ваше последнее письмо и не поблагодарил за книгу "Египет и египтяне", которую Вы

{07219}

прислали мне в ноябре. Виновен, но заслуживаю снисхождения. Дело в том, что и письмо и книга пришли, когда меня не было дома. 1-го сентября я выехал из Москвы за границу и вернулся только в мае, и вот лишь теперь вошел в свою обычную колею и шлю Вам большое, сердечное спасибо и за письмо, и за книгу, а главное за то, что не забываете. Я и вся семья сохранили о Вас самое хорошее воспоминание, и всякий раз, когда Вы так или иначе подаете о себе весточку, мы испытываем удовольствие - вероятно по той причине, что старый друг лучше новых двух, да и помимо того, помимо старой дружбы, я лично неравнодушен и к настоящему и отношусь к Вашей жизни и к деятельности, избранной Вами, с самым живым интересом. Пожалуйста, напишите, как Вы поживаете, как Ваше здоровье и где Вы теперь. Я, как уже писал Вам, был болен, даже лежал в клиниках, во мне нашли бацилл и проч. и проч., теперь же всё обстоит благополучно, я чувствую себя очень сносно, по крайней мере не считаюсь больным и живу, как жил. Занимаюсь по-прежнему медициной и литературой; лечу мужиков, пишу повести, каждый год строю что-нибудь. Последняя моя книга "Мужики" вышла в прошлом году и уже пережила несколько изданий, и, кстати сказать, если я еще не выслал Вам сей книги, то простите за неисправность; напишите, что у Вас ее нет, - и я вышлю немедленно и с удовольствием. Всё лето я проживу дома, в деревне. Пишу это на случай, если Вы будете в Москве и вспомните о Вашем обещании - побывать у меня. В Лопасню из Москвы идет много поездов. Самый удобный из них это утренний, идущий в 9, или скорый - в 12 час. От Лопасни до Мелихова, где я обитаю, 11-12 верст. Если уведомите заранее о дне и часе приезда, то вышлю лошадей, если же не уведомите, то придется нанимать ямщика за 1-1 1/2 рубля. Отец, мать и сестра шлют Вам поклон и привет и приглашают Вас. Буду ждать от Вас письма, а пока позвольте пожелать Вам всего хорошего. Дай бог душевной силы, бодрости и успехов. Крепко жму Вам руку и низко кланяюсь. Ваш А. Чехов.

{07220}

2320. И. П. ЧЕХОВУ 1 июня 1898 г. Мелихово. Если это письмо застанет тебя еще в Москве, то купи и привези 1-2 бутылки Гуниади Янос для дамского пола. В субботу за тобой выезжали на станцию. Миша прислал окорок. У нас дожди, весьма полезные. Тепло. Будь здоров. Твой Antonio. 1-го июня. На обороте: Москва Ивану Павловичу Чехову. Нов. Басманная, д. Крестовоздвиженского, в училище.

2321. С. С. ТАТИЩЕВУ 3 июня 1898 г. Мелихово. Лопасня, Москов. губ. Многоуважаемый Сергей Спиридонович! Протоиерей Покровский, о котором я говорил Вам в Париже, несколько недель назад скончался, и таким образом болгарский орден уже не застанет его в живых. Если Вы еще не писали в Болгарию, то не трудитесь писать. Как бы ни было, я никогда не забуду участия, с каким Вы отнеслись к моей просьбе, и прошу Вас считать меня Вашим должником. Желаю Вам здоровья и полного успеха на Вашем новом поприще, желаю от всей души. Искренно преданный А. Чехов. 3-VI-98

2322. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 6 июня 1898 г. Мелихово. Милый Виктор Александрович, весь июнь буду сидеть дома и поджидать тебя, в Москву же, по-видимому, попаду не скоро. Очень, очень хочу тебя видеть.

{07221}

Рассказ возврати мне, для "Русской мысли" он не годится. Если он был набран, то пришли в набранном виде - очень обяжешь. Для Русской же мысли у меня готовится другой рассказ, побольше. Моя машина уже начала работать. Будь здоров, крепко жму руку. Твой А. Чехов. 6-VI-98 На обороте: Москва. Виктору Александровичу Гольцеву. Брюсовский пер., д. Вельтищевой, в редакции "Русской мысли".

2323. H. M. ЛИНТВАРЕВОЙ 6 июня 1898 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. Многоуважаемая Наталия Михайловна! А. И. И(ваненко) пишет, что он передал Вам наше приглашение и что будто бы Вы ему не поверили. Как же теперь быть? Какого же еще более красноречивого посланника отправить к Вам, чтобы Вы поверили? Просим, умоляем Вас приехать. Место у нас скучное, не живописное, у нас "только болото и сруб", но всё же у нас есть леса, каких у Вас нет; у нас очаровательная погода, до сих пор еще поют в саду соловьи и уже много грибов. Уже и не знаю, право, чем расположить Вас в нашу пользу; если Вас не трогают ни леса, ни грибы, то вообразите радость, какую доставит всем нам Ваш приезд, - и это одно, быть может, тронет Вас, и Вы благосклоннее отнесетесь к нашей просьбе. Мы будем ждать Вас всё лето. Маша теперь в Звенигороде, занимается там живописью, но около 20 июня она будет уже дома. Если бы Вы приехали в июне, то это было бы очень хорошо. И(ваненко) пишет, что он купил для меня челн, что челн стоит 14 руб., ящик 4 р. и доставка до Лопасни 10 р., что в итоге составит (принимая во внимание,

{07222}

что челн покупал сам И(ваненко), а отправлять по железной дороге будет его брат по глыбянскому тарифу) - 50 или даже 100 руб. Это немножко дорого, и я согласился бы дать отступного, чтобы потом не попрекать И(ваненко) всю зиму. Как Вы поживаете? Что у Вас нового? У нас всё по-старому. Много дела, много хлопот и много разговоров и очень мало денег. Итак, позвольте ждать Вас. Будьте здоровы! Желаю Вам всего хорошего и низко кланяюсь Вам и всем Вашим. Не забывайте нас грешных. Ваш А. Чехов. 6/VI. Прилагаемый документ будьте добры передайте А. И. И(ваненко) - через брата или как найдете удобнее.

2324. Ал. П. ЧЕХОВУ 9 июня 1898 г. Мелихово. 9 июнь. Валдайский Саша! Сходи к своему другу Неупокоеву и скажи ему, чтобы он успокоился. Он не перестает присылать мне "оригиналы", и вчера, например, я получил "Мужиков", которые давно уже вышли книгой и мне не нужны. Скажи ему, что мне больше ничего не нужно. Приехал ли А(лексей) С(ергеевич)? Я уже писал тебе о французских книгах, которые нужно отобрать у него и, не говоря ему ни слова, отослать некоему Симакову. Не надо ему говорить, ибо книги он вез для меня, а не для Симакова. Остальные книги попроси поскорее выслать мне в Лопасню. Между прочим, попроси выслать книжку француза Art Roл с автографом; боюсь, как бы этой книги не зацапала библиотекарша. Не будь веретикален и пиши почаще. Мать обижается, что ты не пишешь. Будь здрав. Я послал тебе "Приазовский край" с биографией Покровского. Твой благодетель А. Чехов. Рубля я не отдам. Требуй с Неупокоева.

{07223}

2325. M. П. ЧЕХОВОЙ 9 июня 1898 г. Мелихово. Милая Маша, я послал уже несколько номеров "Курьера", одно письмо на твое имя из Ярославля и два на имя госпожи Филиновой. Были у нас Ежов и Грузинский, а в диване, после того как он побывал у Пелагеи, завелись жирные клопы, надо их выварить из чайничка, Аграфена хромая взяла 1 рубль, а Роман 3 руб., розы цветут, пионы распускались, у Брома была рвота, много грибов, а сегодня очень холодно, пасмурно, варили лапшу, и у нас Ваня, который привез баранок и колбасы, и мы все пьем фруктовые воды и едим окорок, а в поле возят навоз. Когда будете в монастыре, сходите на Поповку взглянуть, так ли хорош вид, как нам казалось. Если идет дождь и вам нечего кушать, то не ропщите: мы за вас покушаем. Все кланяются вам, а жирные клопы в диване ждут не дождутся, когда вернется Домна Тимофеевна. Вот и всё. Больше писать не о чем. 9 июнь. Иеромонах Антоний. Газета высылается ежедневно. Извините, неправильно согнул бумажку.

2326. А. С. СУВОРИНУ 12 июня 1898 г. Мелихово. 12 июнь. Я получил книги. Значит, Вы уже приехали? Или книги привез кто-нибудь другой? Увы! я получил не все книги. Недостает самой главной, а именно "Le Rire", журнала, которого я ожидал с таким нетерпением. И недостает книжки Art Roл (Patrice Mahon, который с нами завтракал), с автографом. Будьте добры, пришлите мне их. Главное, пришлите "Le Rire", а то я буду в отчаянии. Как Вы поживаете? Долго ли пробыли в Париже и где еще были? Пока мы не виделись, я успел привыкнуть дома и обжиться, так что чувство у меня теперь такое, как будто я совсем не уезжал. Погода всё время

{07224}

была прекрасная, и я всё время читал "Temps", который получаю аккуратно, читал с злорадством, так как каждый день там все averse, pluie, ondйe, couvert... У нас beau, и здоровье мое, по-видимому, beau. Хлопочу и работаю помаленьку. Написал уже повесть и рассказ. О Париже вспоминаю с большим удовольствием. Какой это чудесный город! Простите, посылаю Вам рассказ одного молодого человека, некоего Анатолия Яковлева, моего ученика, который уже у Вас печатался. Прочтите, пожалуйста, и если можно, напечатайте. Рассказ недурной. Этого Яковлева (сын камергера С. П. Яковлева) я когда-то приготовлял в гимназию, и он, глядя на меня наивными глазами, спрашивал: "Ваш папаша камергер?". А теперь он уже женат и служит чиновником особых поручений у самарского губернатора. Бежит время, бежит! Был у меня в Мелихове редактор "Русских ведомостей" Соболевский. Рассказывал много интересного - вообще положение дел унылое. Когда Вы едете в деревню? И когда мы увидимся? Я собираю свои юмористические мелочи, хочу издать толстенькую книжку под названием "Мелочь". Влад. Немирович-Данченко и Станиславский открыли в Москве театр, в июле начинают репетиции. Будьте здоровы! Поклон нижайший Анне Ивановне, Насте и Боре. Ваш А. Чехов.

2327. M. П. ЧЕХОВОЙ 14 июня 1898 г. Мелихово. Милая Маша, писать не о чем, всё обстоит благополучно. Было холодно, но теперь опять жарко. Бездождие. Пионы и розы цветут. Грибов мало, почти нет. Вчера был И. Г. Витте. Сегодня Ваня уезжает в Москву. Получены: "Вестник иностр(анной) литературы", "Новый вестник иностр(анной) литературы" и "Журнал для всех" - итого три новых журнала. Нижайший

{07225}

поклон М(арии) Т(имофеевне), желаю, чтобы всё было укусно. Будь здорова. Твой Antonio. 14 июнь. На обороте: Звенигород. Моск(овской) губ. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой. Саввинская Слобода, д. свящ. Державина. 2327а. И. П. ЧЕХОВУ 14 июня 1898 г. Воскресенье, после часа. Как же это ты исчез? Я лежал у себя в спальне и читал, и слышал, как ты входил. Теперь придется ждать оказии, чтобы послать почту. Деньги в "Ниву" и В(ольное) э(кономическое) о(бщество) посылаются одновременно с сим письмом. В Москве я буду или во вторник или в четверг - с расчетом, чтобы побывать в Дирекции. Если до четверга уедешь, то оставь на столе адрес Дирекции и записку, сколько я тебе должен и куда послать тебе деньги. Где Соня? Если она приехала, то поклон ей и привет. Твой Antonio. На обороте: Москва. Е(го) в(ысоко)б(лагородию) Ивану Павловичу Чехову. Нов. Басманная, д. Крестовоздвиженского. 15 июнь.

2328. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 15 июня 1898 г. Мелихово. Милый Виктор Александрович, посылаю для "Русской мысли" рассказ. Прочти и, если сгодится, распорядись прислать корректуру до июля. Я пошлифую в корректуре.

{07226}

Возможно, что 16-17-18-го я буду в Москве. Если в одно из сих чисел тоже будешь в Москве, то черкни (Новая Басманная, Петровско-Басманное училище), и я прибегу в редакцию или куда прикажешь. Будь здоров. Твой А. Чехов.

2329. П. Ф. ИОРДАНОВУ 15 июня 1898 г. Мелихово. Многоуважаемый Павел Федорович! Письмо получил и ответ пришлю на сих днях, по возвращении из Москвы, вместе с накладной на книги. Адрес Павловского: 7 rue Gounod, Paris. Зовут его Иван Яковлевич. Желаю всего хорошего. Книги вышлю, вероятно, 20-го июня. Тогда и письмо. Ваш А. Чехов. 15 июнь. На обороте: Таганрог. Его высокоблагородию Павлу Федоровичу Иорданову.

2330. В. М. СОБОЛЕВСКОМУ 15 июня 1898 г. Мелихово. Дорогой Василий Михайлович, может случиться, что 16-17-18-го июня я буду в Москве. Если и Вы приедете тоже в один из этих дней, то известите меня по адресу: Новая Басманная, д. Крестовоздвиженского. И напишите, когда и в каком часу Вам удобнее повидаться, чтобы я, приехавши, не помешал Вам. Будьте здоровы. До свиданья! Ваш А. Чехов. 15 июнь. На обороте: Москва. Василию Михайловичу Соболевскому. Поварская, д. Гирш.

{07227}

2331. И. Я. ПАВЛОВСКОМУ 16 июня 1898 г. Мелихово. Дорогой Иван Яковлевич, Я получил от Иорданова письмо. Он спрашивает, когда Вы приедете в Таганрог; ему нужно повидаться с Вами и поговорить, вероятно, насчет музея. Если поедете, то поедем вместе. Памятник отдали Антокольскому - это окончательно. Как поживаете? И в самом деле - когда приедете? Ваш А. Чехов. 16/28 июнь.

2332. Э. ГОЛЛЕР 17 июня 1898 г. 17 июнь. Милостивая государыня! Я разрешаю Вам переводить мои рассказы на немецкий язык для газеты "Politik" в Праге. Если этой авторизации на русском языке недостаточно, то напишите по-немецки, пришлите мне, и я подпишу. За Ваше предложение прислать мне переведенный Вами рассказ "Страх" приношу Вам мою искреннюю благодарность. Книгу мою "Рассказы", о которой Вы пишете, посылаю Вам одновременно с этим письмом. Желаю Вам всего хорошего и остаюсь готовый к услугам А. Чехов. Мой адрес: Лопасня, Москов(ской) губ.

2333. П. А. ЕФРЕМОВУ 24 июня 1898 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 24 июнь. Милостивый государь Петр Алексеевич! Посылаю для Сборника в память Белинского три рассказа. Если найдете их подходящими, то благоволите напечатать их под общим заглавием "Три рассказа" или "Мелочи" и в таком порядке: 1) Оратор,

{07228}

2) Неосторожность и 3) В бане. Не откажите прислать корректуру, по возможности до 10-го августа; очень меня обяжете. Мой почтовый адрес: Лопасня, Моск. губ., Антону Павловичу Чехову. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

2334. В. М. СОБОЛЕВСКОМУ 24 июня 1898 г. Мелихово. 24 июнь. Дорогой Василий Михайлович, обращаюсь к Вам с большой просьбой, очень большой, какой Вы, конечно, не ждали. Не ждали, потому что, по нынешним временам, у Вас и без того много хлопот и забот и всяких передряг. Дело вот в чем. У нас в приходе был священник, о. Николай Некрасов, личность почтенная и заслуженная. Это был симпатичный человек, население его любило, и в земстве считался он одним из лучших законоучителей. За усердие ему дали повышение, перевели его в город, в Серпухов. Но это повышение оказалось не в пользу. Некрасов заболел в городе, чувствует себя там отвратительно - и теперь рыдает навзрыд, просится назад в деревню. Пока не назначили нового священника, его могут перевести опять к нам - и мне кажется, тут мог бы оказать нам протекцию староста Успенского Собора Михаил Абрамович Морозов. Он мог бы посоветовать, что делать, к кому обратиться и проч. и в случае надобности замолвить словечко. Самому же Некрасову подавать прошение неловко - это не принято, да и, пожалуй, упрекнут в привередничестве и оставят за штатом. Будьте добры, спишитесь с М(ихаилом) А(брамовичем), узнайте, может ли он принять о. Некрасова, чтобы поговорить с ним, и если может, то когда и где? Его адрес мне неизвестен. Сделайте милость, окажите протекцию; мне так жаль этого бедняка! Я могу дать ему медицинское свидетельство и собрать в его пользу сотни подписей. Если М. А. нет в Москве или если он откажется протежировать, то не найдется ли среди Ваших знакомых другого какого-либо доброго человечка, близко стоящего к духовному ведомству?

{07229}

На сих днях получу ответ насчет овчарки и пошлю его в Клин. Рассказ пришлю. Как дела? Мне еще не привозили газет со станции, и я нахожусь в неизвестности. Будьте здоровы, крепко жму руку. Ваш А. Чехов.

2335. П. А. ЕФРЕМОВУ 25 июня 1898 г. Лопасня. Лопасня, Моск. губ. Милостивый государь Петр Алексеевич! В начале августа я уезжаю из дому и, вероятно, надолго. Не найдете ли Вы возможным выслать мне корректуру моих трех рассказов так, чтобы я успел прочесть ее до моего отъезда? Исполнением этой моей просьбы Вы очень бы меня обязали. С истинным уважением и преданностью имею честь быть Вашим покорным слугой. Л. Чехов. 13 июня 1898 г. На обороте: Москва. его превосходительству Петру Алексеевичу Ефремову. Пречистенка, Савеловский пер., с. дом.

2336. П. Ф. ИОРДАНОВУ 25 июня 1898 г. Мелихово. 25 июнь. Многоуважаемый Павел Федорович, посылаю Вам большой скоростью ящик с книгами. Там, т. е. в ящике, Вы найдете всё, что вышло в последнее время о Белинском (между прочим, альбом с интересными портретами), III том "Александра Первого", II том Сеньобоса и проч. и проч. В ящик попал "Журнал для всех" за апрель, май и июнь; посылаю по почте первые номера. Кстати, при них возвращаю каталог со своими пометками. Вы правы, каталог ужасен. Я стал было исправлять,

{07230}

но скоро бросил: он неисправим. Какая каша! Вагнеров пять, Никольских четыре, Плещеевых два, но все они свалены в одну кучу, отделы перепутаны; многих книг из тех, которые посланы были мною до поездки за границу, недостает. Недостает так много, что уж я собрался предложить Вам: не подождать ли нам приобретать книги до более благоприятного времени? Ведь если книги будут пропадать так колоссально и если библиотекарь будет и впредь переплетать по пяти-шести авторов в один том, то ведь в конце концов получится не библиотека, а помещение, набитое книжным балластом, который выбросят. Из всех библиотек, которые я знаю, ни у одной нет такого каталога, как у нашей, хотя ни у одной из них библиотекарь не имеет такой хорошей квартиры и столько свободного времени. Ведь времени так много, что можно вести отчетность самую образцовую, а будь отчетность, верьте, давно бы уже был у нас каталог. Составлять новый каталог погодите до моего приезда. В августе я, быть может, побываю в Таганроге и останусь дня на два, чтобы составить каталог, а пока будьте добры, скажите библиотекарю, чтобы он всех авторов, переплетенных по двое - по трое, отпустил на волю; Софокла отделил бы от Мясницкого, Шекспира от "Жильца с тромбоном". Голову Христа Антокольский оставил у себя на время, чтобы закончить ее. Я просил одного русского, служащего у Дрейфусов, побывать у Антокольского, взять статуи и прислать в Таганрог на пароходе (Марсель-Таганрог). На всякий случай кстати сообщаю Вам адрес этого русского: Monsieur Jacques Merpert, 118 rue de la Pompe, Paris. Это очень любезный человек. По всему видно, что Вы уже сговорились с Антокольским и что памятник в Таганроге будет великолепный. От души поздравляю Вас. Зимой я ничего не делал, теперь приходится наверстывать, валять, как говорится, и в хвост и в гриву. Нужно много писать, между тем материал заметно истощается. Надо бы оставить Лопасню и пожить где-нибудь в другом месте. Если бы не бациллы, то я поселился бы в Таганроге года на два на три и занялся бы районом Таганрог - Краматоровка - Бахмут - Зверево.

{07231}

Это фантастический край. Донецкую степь я люблю и когда-то чувствовал себя в ней, как дома, и знал там каждую балочку. Когда я вспоминаю про эти балочки, шахты, Саур-могилу, рассказы про Зуя, Харцыза, генерала Иловайского, вспоминаю, как я ездил на волах в Криничку и в Крепкую графа Платова, то мне становится грустно и жаль, что в Таганроге нет беллетристов и что этот материал, очень милый и ценный, никому не нужен. Если Вы уже получили из Ниццы французские книги, то сколько я Вам должен за доставку их? Пожалуйста, напишите, я вышлю. Желаю всего хорошего и жму руку. Не говорю - до свиданья, потому что не уверен, еще, поеду ли на юг. Денег нет, и если в июле буду вяло работать, то не поеду. Ваш А. Чехов. Простите, пишу на клочках. Так случилось - не по моей вине.

2337. И. Э. БРАЗУ 2 июля 1898 г. Мелихово. Многоуважаемый Иосиф Эммануилович, я как-то виделся с Варварой Алексеевной, и она, между прочим, говорила мне, что намерена писаться у Вас. Она теперь живет около Клина, скоро переберется в Тверскую губ(ернию). Я побываю у нее в тверском имении, вероятно, около 10-го и узнаю, как и что, и тогда напишу Вам. А пока я пошлю ей Ваш адрес: быть может, она сама напишет Вам. Я здоров, но жизнь веду бухгалтерскую. Хочется опять в Париж. Во всяком случае до середины августа постараюсь не уезжать далеко от Москвы. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. 2 июль. На обороте: Петербург. Его высокоблагородию Иосифу Эммануиловичу Бразу Алексеевская, 4.

{07232}

2338. H. А. ЛЕЙКИНУ 2 июля 1898 г. Мелихово. 2-VII-98 Лопасня, Моск. губ. Дорогой Николай Александрович! Присланную Вами фотографию буду хранить, как всё, относящееся к памяти Л. И. Пальмина, моего доброго знакомого и приятеля. Большое Вам спасибо! На фотографии, хотя это переснимок, Пальмин очень похож. Здоровье мое довольно сносно. Зиму, как Вам известно, я провел на юге Франции, где скучал без снега и не мог работать; весною был в Париже, где прожил около четырех недель. В Париже было очень весело, интересно, и теперь я нахожу, что парижский климат для нашего брата это самый здоровый климат, как бы там ни было сыро и холодно. В Монте-Карло и в Париже, кстати сказать, виделся с семьей Худековых, которые приглашали меня к себе в Скопинский уезд. Со старым Худековым я был в магазине Thilon (maison Borel) на Quai du Louvre, где по баснословно дешевой цене продаются садовые изгороди, ворота, скамьи, лейки и проч. и проч. Изделия чудесные по изяществу и прочности. Я взял прейскурант и непременно воспользуюсь. Теперь я живу дома, пишу; послал повесть в "Ниву", другую повесть - в "Русскую мысль". Хозяйством занимаемся, но буржуазно; ничего особенного и в общем мало интересного. Много огурцов, много фруктов, но мало роз. В этом году я вернулся домой в мае и обрезал розы поздно; многие из них захирели. Теперь придется сажать новые. А Ваши лайки - увы и ах! Зимою, когда я был за границей, они околели от чумы. Вы не можете себе представить, какое это было огорчение для всех нас и даже для деревни. Лайки бегали по деревне, таскали там тряпки, старые калоши, но всё им прощалось за их необыкновенную ласковость. Сначала околел самец, потом зачахла самка. Теперь у меня остались только знакомые Вам таксы и новый пес - овчарка, которая своим видом наводит ужас; она не лает, а, как говорят, "грюкает".

{07233}

Вы мне ничего не написали о Вашем здоровье. Как Вы поживаете? От души желаю Вам здоровья, ибо без здоровья скучновато живется. Низко кланяюсь Вам, Прасковье Никифоровне и Феде. Будьте благополучны, не забывайте нас грешных. Ваш А. Чехов.

2339. И. Я. ПАВЛОВСКОМУ 2 июля 1898 г. Мелихово. Итак, дорогой Иван Яковлевич, я буду сидеть в Мелихове и поджидать Вас. У нас теперь хорошо: благорастворение и купанье хорошее. Только не знаю, соберусь ли я с Вами в Таганрог. Мне, вероятно, придется ехать прямо в Крым или прямо на Кавказ в Сочи, так как бацилла моя опять стала пошаливать и вчера утром была кровь. Впрочем, здоровье мое в общем довольно сносно. Дома я считаюсь здоровым. Итак, жду. Ваш А. Чехов. 2 июль. Я приготовил для Вас это письмо, а Вы приехали. Зайду в пятом часу.

2340. А. С. СУВОРИНУ 2 июля 1898 г. Мелихово. 2 июль. Перебирая у себя в столе, я нашел повесть "Странное происшествие" - полосы, наклеенные в тетради на полулистах. Не Ваша ли это повесть? Кое-что в ней, по манере, напоминает Ваш последний роман "В конце века". Вчера был дождь, и свою поездку в Москву я отложил до завтра. Был у меня Ежов; он получил письмо от Алексея Алексеевича и уезжает в Черноморскую губ(ернию). Ну как? Привыкли к Ефремову? К миллионам мух? Мне кажется, что ко всему можно привыкнуть, но только не к русской уездной скуке. Деревня мила, но уезд

{07234}

с его интеллигенцией и новыми усадьбами, и новыми претензиями - просто чепуха. Когда Вы на юг? Анне Ивановне нижайший поклон и привет из глубины души. Ваш А. Чехов.

2341. Г. М. ЧЕХОВУ 5 июля 1898 г. Мелихово. Воскресенье. Милый Жорж, Леля прибыла благополучно, и в настоящий момент, когда я пишу сие, она сидит на террасе и пьет чай. Ей очень рады. Понаехало и пришло много гостей, которые мешают поговорить с ней, и я едва успел сказать ей два-три слова. На сих днях в Таганрог приедет Иван Яковлевич Павловский, парижский корреспондент "Нового времени" (И. Яковлев), уроженец г. Таганрога. Это милый простой человек. Когда-то он учился в таганр(огской) гимназии, был шмулем, теперь же это парижанин, кавалер Почетного легиона, православный христианин, отец семейства. Поручаю его твоему покровительству. Он побывает у тебя, а ты познакомь его с Володей. У Володи теперь много свободного времени, и он не откажет съездить с Павловским в Карантин, на кладбище и проч. Павловскому хочется повидать родной город. Если хотите, то сводите его и на Банный съезд, где купаются таганрогские сильфиды. Володю поздравляю с окончанием курса и желаю ему долгой и интересной жизни. Педагогическая карьера, конечно, симпатична, но едва ли она его устроит. Ведь на 50 р. не разживешься. Нельзя ли ему поступить на медицинский факультет в Томск? Или на какой-нибудь факультет в Юрьев? Я бы нашел ему стипендию - по крайней мере, устроил бы так, что во всё время прохождения университетского курса он был бы сыт. 4-5 лет пролетят быстро, незаметно. Если же в университет нельзя и если Володя пойдет на военную службу, то я буду высылать ему ежемесячно по 10 руб. Леля пришла ко мне во флигель. Ну, будь здоров и благополучен. Кланяйся всем. Твой А. Чехов.

{07235}

2342. Я. С. МЕРПЕРТУ 6 июля 1898 г. Мелихово. 6/18 июль. Лопасня, Моск. губ. Многоуважаемый Яков Семенович, обращаюсь к Вам с большой просьбой, исполнением которой Вы меня очень обяжете. Дело в том, что известный издатель Larousse в Париже выпустил в свет географический атлас (Atlas Larousse illustrй). Когда я жил во Франции, то при мне вышел 21 выпуск (21 fascicules), по 60 сантимов, которые я и купил. Теперь мне не хватает остальных выпусков, вышедших после моего отъезда из Парижа. Будьте добры, побывайте в каком-нибудь книжном магазине и попросите, чтобы магазин написал мне, сколько стоят выпуски атласа, начиная с 22-го, с пересылкой до Лопасни. Я вышлю деньги через Crйdit Lionnais, и тогда пусть магазин вышлет мне все эти выпуски - повторяю, - начиная с 22-го. Только пусть он ответит мне поскорее, так как в августе я уеду на Кавказ. Простите, что я Вас, занятого, делового человека, обременяю таким скучным поручением. Мне стыдно, но я утешаю себя соображением, что, быть может, и я когда-нибудь пригожусь Вам и исполню какое-нибудь Ваше поручение. Осенью или весной я приеду в Париж и проживу там месяц-другой и тогда побываю у Вас 42 rue du Louvre и попрошу Вас познакомить меня с гг. Дрейфус. Буду надеяться, что на этот раз уж никто и ничто не помешает мне. От души желаю Вам всего хорошего - здоровья, побольше денег и успехов по службе. Искренно Вас уважающий А. Чехов. Марку передайте книжному магазину для ответа. Это мой адрес. Только вместо "а Moscou" лучше писать в скобках "Moscov. gouv." (Moscov. gouv.).

{07236}

2343. А. И. СУМБАТОВУ (ЮЖИНУ) 6 июля 1898 г. Мелихово. Assurance Tchekhoff 6 июль. Милый Александр Иванович, большущее тебе спасибо за письмо и за приглашение. Письмо я прочел с большою радостью, приглашение же вызвало в моей душе печаль, так как воспользоваться им я никак не могу. Вот тебе мое assurance, самое правдивое: я пишу, тороплюсь наверстать то, что задолжал зимой, - и так до середины августа, а потом на юг, должно быть, на Кавказ. Когда уж тут в Требуны? Если я, не написавши двух-трех повестей, поеду куда-нибудь благодушествовать, то меня начнет терзать совесть. Ты наработался, тебе можно отдыхать, а ведь я ленился чёрт знает сколько времени, и у меня от долгого отдыхания даже в ушах шумит. Один рассказ послал в "Ниву", другой в "Русскую мысль", теперь пишу третий... С Немировичем я уже списался. По всей вероятности, он скоро будет в Москве и оттуда приедет ко мне - так, по крайней мере, обещал. Кстати про Москву. В литературе тихо, всё умственное скучно, жуётся по-старому; зато в "Эрмитаже" очень хорошая зернистая икра и в "Аквариуме" у Омона недурно. Виделся с Шехтелем, говорили о будущем клубе. Был длинный разговор в присутствии Суворина и его московского фельетониста, и я говорил и настаивал на том, что если открывать литературный клуб, то открывать его en grand. Если в начале повести мелко и дешево, то дело трахнется в начале же. У меня гостят Т. Щепкина-Куперник и парижский И. Павловский (И. Яковлев), мой земляк. Ты, должно быть, перепутал меня с каким-то другим доктором. Я вовсе не прописывал тебе ни Мариенбада, ни электросветовых ванн. Напротив, я говорил, что Мариенбад для тебя еще рано. И много ходить я тебе не советовал. Я говорил, что не надо много сидеть. Будь здоров и благополучен и не бойся нефрита, которого у тебя нет и не будет. Ты умрешь через 67 лет, и не от нефрита; тебя убьет молния в Монте-Карло. Если не скучно, то черкни мне еще что-нибудь до 15-го августа. Марии Николаевне поклон и привет. Твой А. Чехов.

{07237}

2344. M. И. МОРОЗОВОЙ 7 июля 1898 г. Мелихово. 7 июль. Милая тетя, Податель сего Иван Яковлевич Павловский, наш земляк, имеет передать Вам наш поклон и привет. Будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов. Ее высокоблагородию Марфе Ивановне Морозовой. Монастырская ул., д. Лободы. 10 июль.

2345. Л. А. АВИЛОВОЙ 10 июля 1898 г. Мелихово. Вы хотите только три слова, а я хочу написать их двадцать. В Скопинском уезде я не был и едва ли поеду туда. Живу я у себя дома, кое-что пописываю - стало быть, занят. И много гостей, которые меня не пускают. Здоровье мое недурно. За границу я едва ли поеду, так как у меня нет денег и взять их негде. Теперь о Вас. Что Вы поделываете? Что пишете? Я часто слышу о Вас так много хорошего, и мне грустно, что в одном из своих писем я критиковал Ваши рассказы ("На изломе") и этой ненужной суровостью немножко опечалил Вас. Мы с Вами старые друзья; по крайней мере, я хотел бы, чтобы это было так. Я хотел бы, чтобы Вы не относились преувеличенно строго к тому, что я иногда пишу Вам. Я человек не серьезный; как Вам известно, меня едва даже не забаллотировали в "Союзе писателей" (и Вы сами положили мне черный шар). Если мои письма бывают иногда суровы или холодны, то это от несерьезности, от неуменья писать письма; прошу Вас снисходить и верить, что фраза, которою Вы закончили Ваше письмо: "если Вам хорошо, то Вы и ко мне будете добрее", - эта фраза строга не по заслугам. Итак, я хотел бы, чтобы Вы прислали мне что-нибудь Ваше - оттиск или просто в рукописи. Ваши

{07238}

рассказы я всегда читаю с большим удовольствием. Буду ждать. Больше писать не о чем, но так как Вам во что бы то ни стало хочется видеть мою подпись с большим хвостом вниз, как у подвешенной крысы, и так как на той странице уже не осталось места для хвоста, то приходится так или иначе дотянуть до этой страницы. Будьте здоровы. Крепко жму Вам руку и от всей души благодарю за письмо. Ваш А. Чехов.

2346. П. А. ЕФРЕМОВУ 13 июля 1898 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. Милостивый государь Петр Алексеевич. В начале августа я уезжаю из дому, и, вероятно, надолго. Не найдете ли Вы возможным выслать мне корректуру моих трех рассказов так, чтобы я успел прочесть ее до моего отъезда. Исполнением этой моей просьбы Вы очень бы меня обязали. С истинным уважением и преданностью имею честь быть Вашим покорным слугой. 13 июля. А. Чехов. На обороте: Москва. Его превосходительству Петру Алексеевичу Ефремову. Пречистенка, Савеловский пер., с(обственный) дом.

2347. Р. И. СЕМЕНТКОВСКОМУ 13 июля 1898 г. Мелихово. 13 июля 1898 г. Лопасня, Моск. губ. Милостивый государь Ростислав Иванович! В начале августа я уезжаю из дому, вероятно, надолго. Не найдете ли Вы возможным выслать мне корректуру моего рассказа "Ионыч" так, чтобы я успел

{07239}

прочесть ее до отъезда? Исполнением этой моей просьбы Вы меня очень бы обязали. Позвольте пожелать Вам всего хорошего и пребыть искренно Вас уважающим А. Чехов.

2348. В. М. СОБОЛЕВСКОМУ 13 июля 1898 г. Мелихово. Дорогой Василий Михайлович, я задержался дома благодаря сырой дождливой погоде. Теперь опять стало хорошо, но так как Вы говорили, что Варвара Алексеевна к 15-му июля сама будет в Москве, то свой отъезд в Поповское я отложил до после 16-го. Если же дожди опять пойдут, то придется отложить до конца месяца. Будьте здоровы! Крепко жму руку и желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов. 13 июль. На обороте: Москва. Его высокоблагородию Василию Михайловичу Соболевскому. Поварская, д. Гирша.

2349. H. А. БОЛЬМАНУ 14 июля 1898 г. Мелихово. 14/VII. Многоуважаемый Николай Андрианович, у нас уже записалось для Мелиховской школы 28 мальчиков и девочек. Разрешите ли Вы начать занятия в этом году? Могу ли я заказать столы? Как только я получу от Вас ответ, тотчас же закажу всю школьную обстановку, а так как до осени осталось немного времени, то пришлите ответ по возможности скорее. Ко мне приходили крестьяне из Кузьмин, чтобы поговорить насчет шоссе. Они уполномочили меня поговорить с земской управой, и если Вы уже говорили с князем,

{07240}

то напишите, к какому заключению Вы оба пришли. Желаю Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

2350. А. С. СУВОРИНУ 14 июля 1897 г. Мелихово. Приеду двадцатого. Если теперь уедете, увидимся августе. Чехов. На бланке: Суворину. С.-Петербург.

2351. E. Я. ЧЕХОВОЙ 18 июля 1898 г. Мелихово. Милая мама, вчера после Вашего отъезда мы, с помощью дачников, набрали очень много грибов, так что потом, когда смерили, вышло две меры, и теперь негде сушить. Сегодня в четырехугольнике я нашел 42 гриба. Опять очень жарко. Всё благополучно. Кофе сегодня приготовляла Леля и сделала мне выговор за то, что я проспал. У нас обедал Алексей Антонович. Он косит. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. 18 июль, суббота. На обороте: Таганрог. Ее высокоблагородию Евгении Яковлевне Чеховой. Конторская ул., д. Г. М. Чехова.

2352. В. М. ЛАВРОВУ 19 июля 1898 г. Мелихово. 19 июль Здравствуй, милый Вукол Михайлович! Спасибо тебе большое, друг мой, что вспомнил и прислал письмо. В этом году я едва ли буду в Кисловодске. По всей вероятности, около 15-го августа я поеду в Крым и оттуда приеду на минутку в Сочи, чтобы

{07241}

посмотреть, нельзя ли там пристроиться хотя на один зимний месяц и есть ли там лихорадки. Не дальше как сегодня одна дама, постоянная жительница Батума, уверяла меня, что в Сочи такие же лихорадки, как и в прочих городах и весях побережья. Погода у нас изумительная, не хочется уезжать. Грибов так много, как давно уже не было. И этот грибной спорт чертовски мешает работать. Очень много плодов земных - и на деревьях, и на огороде. Червей нет. Одним словом, благорастворение полнейшее. Итак, до свиданья в Сочи. Когда приедешь туда, то черкни только два слова, какая там гостиница, чтобы с пристани отправиться прямо в номер, а не возиться зря. Ну-с, будь здоров и благополучен, поминай в своих святых молитвах нас грешных. Нижайший поклон и привет Софье Федоровне. Крепко тебя обнимаю и жму руку. Твой А. Чехов.

2353. Я. С. МЕРПЕРТУ 19 июля 1898 г. Мелихово. 31-го июля, Лопасня, Моск. губ. Многоуважаемый Яков Семенович, в ответ на Ваше последнее письмо пока сообщаю Вам, что письмо, о котором Вы пишете (что послали его через 2 дня после отъезда И. Я. Павловского), я не получил. По какому адресу Вы послали его? Иван Яковлевич пробыл у меня недолго, затем уехал в Таганрог. Судя по письму, которое я вчера получил от одного таганрожца, его уж там нет, а где он - неизвестно. За Ваши хлопоты благодарю Вас. Когда получу атлас, то извещу и Вас, а пока все-таки Вы сообщите, сколько он стоит с пересылкой. Это мне нужно знать. Желаю Вам всего хорошего. Уважающий Вас А. Чехов.

{07242}

2354. E. Я. ЧЕХОВОЙ 19 июля 1898 г. Мелихово. 19 июль, воскресенье. Вчера приехал Миша, один. Привез цветной капусты. Всё благополучно. Леля вчера вечером ходила к дачникам, провожал ее француз; вернулась в полночь. Сегодня очень жарко. К обеду пришел Кронид Иванович, который гостит у сестры. За два дня до отъезда телеграфируйте, когда приедете, чтобы я даром не высылал газеты и писем. Привезите 1 б(утылку) сантуринского вина и еще какого-нибудь греческого, вроде бакшацкого. Поклоны всем. Ваш А. Чехов. На обороте: Таганрог. Ее высокоблагородию Евгении Яковлевне Чеховой. Конторская ул., д. Чехова.

2355. О. Р. ВАСИЛЬЕВОЙ 20 июля 1898 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 20-VII-98 В Ницце Вы не сказали и теперь в письме не сообщили, как Вас по отчеству - и потому не моя вина, что адрес написан так не по-русски. От всей души благодарю Вас за память и внимание. Здоровье мое лучше, чем было в Ницце, я работаю и чувствую себя в общем недурно. А как Ваши переводы? Что Вы теперь поделываете? Будьте добры, поклонитесь Вашей сестре, которая была вместе с Вами у меня в Ницце; Вы тогда обе снимали меня, и я на фотографии вышел так мрачен и темен. Мой последний рассказ "Человек в футляре" напечатан в июльской книжке "Русской мысли". Если Вы не получаете этого журнала, то напишите мне, и я вышлю

{07243}

Вам оттиск - впрочем, не тотчас же, а недели через 2-3, когда сам получу из Москвы. Позвольте пожелать Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

2356. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 20 июля 1898 г. Мелихово. Милый Виктор Александрович, девять десятых рассказа для августовской книжки уже готово, и если ничто не помешает благополучному окончанию сего рассказа, то 1-го августа ты его получишь из собственных моих рук. Размеры: около печатного листа - несколько менее, пожалуй. Вчера получил из Ессентук письмо. Будь здрав и невредим. До свиданья! Твой А. Чехов. 20 июль. На обороте: Москва. Его высокоблагородию Виктору Александровичу Гольцеву. Шереметьевский пер., редакция "Русской мысли".

2357. E. Я. ЧЕХОВОЙ 22 июля 1898 г. Мелихово. Вчера весь день и накануне вчерашнего дня ночью шел сильный дождь. Девочки ходили вчера за грибами и принесли четыре меры. Сегодня Миша уезжает в Ярославль. Всё благополучно. Поклон всем. Ваш А. Чехов. Среда, 22 июль. На лицевой стороне: Таганрог. Ее высокоблагородию Евгении Яковлевне Чеховой. Конторская ул., д. Чехова.

{07244}

2358. Т. Л. ЩЕПКИНОЙ-КУПЕРНИК 23 июля 1898 г. Мелихово. Дорогая кума, возьмите у Келера на Никольской и привезите 2 фунта крахмалу самого лучшего, для придания нежной белизны сорочкам, а также панталонам. Там же взять: полфунта прованского масла, подешевле, для гостей. А также побывайте на Арбате у портного Собакина и спросите у него, хорошо ли он шьет. Остаюсь любящий Вас Кум мирошник, или сатана в бочке. 22 июль.

2359. Л. А. АВИЛОВОЙ Около 24-26 июля 1898 г. Мелихово. Гостей так много, что никак не могу собраться ответить на Ваше последнее письмо. Хочется написать подлиннее, а рука отнимается при мысли, что каждую минуту могут войти и помешать. И в самом деле, пока я пишу это слово "помешать", вошла девочка и доложила, что пришел больной. Надо идти. Финансовый вопрос уже решен благополучно. Я вырезал из "Осколков" свои мелкие рассказы и продал их Сытину на десять лет. Затем, как оказывается, могу взять тысячу рублей в "Русской мысли", где, кстати сказать, мне сделали прибавку. Платили 250, а теперь

300. Мне опротивело писать, и я не знаю, что делать. Я охотно бы занялся медициной, взял бы какое-нибудь место, но уже не хватает физической гибкости. Когда я теперь пишу или думаю о том, что нужно писать, то у меня такое отвращение, как будто я ем щи, из которых вынули таракана - простите за сравнение. Противно мне не самое писание, а этот литературный entourage, от которого никуда не спрячешься и который носишь с собой всюду, как земля носит свою атмосферу. Погода у нас чудесная, не хочется никуда уезжать. Надо писать для августовской "Русской мысли"; уже написал, надо кончать. Будьте здоровы и благополучны. Нет места для крысиного хвоста, пусть подпись будет куцей. Ваш А. Чехов.

{07245}

2360. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 28 июля 1898 г. Мелихово. 28 июль. Милый друг Виктор Александрович, посылаю тебе заказною бандеролью два рассказа для август(овской) книжки. Хотел написать еще третий, очень небольшой, да помешали гости. Если рассказы найдешь пригодными, то отдай их в набор поскорее, чтобы проездом в Тверь, 1-2 августа, я мог взять корректуру с собой. Я прочту корректуру и тогда, быть может, прибавлю еще третий рассказ. Итак, 1-2 августа увидимся в редакции, если будешь в Москве. За последнее письмо (300) merci!! merci beaucoup! Твой А. Чехов. На обороте: Москва. Виктору Александровичу Гольцеву. В редакции "Русской мысли". Шереметевский пер., д. Шереметьева.

2361. Я. С. МЕРПЕРТУ 29 июля 1898 г. Мелихово. 29/VII. Лопасня, Моск. губ. Многоуважаемый Яков Семенович, атлас получил и от всей души благодарю Вас. Посылаю Вам свои "Пьесы", чтобы Вы могли убедиться, что, кроме "Медведя", у меня нет более ничего подходящего. Есть, впрочем, "Трагик поневоле", но там только одна роль. Я рекомендую Вам "Горящие письма" Гнедича. Это изящная вещица. Я напишу кое-кому из коллег, и они пришлют Вам свои пьесы, выбрав из них наиболее подходящие. И Гнедичу также могу написать, но он вернется в Петербург не раньше конца августа. Во всяком случае ждите от меня письма в скором времени. Уважающий Вас А. Чехов.

{07246}

2362. Вл. И. НЕМИРОВИЧУ-ДАНЧЕНКО 30 июля 1898 г. Мелихово. Милый Владимир Иванович, по слухам, ты уже в Москве. Сим тебя извещаю, что 1-го августа утром я уезжаю; весь день в субботу пробуду в Москве (Слав(янский) Базар - "Русская мысль" - Эрмитаж - Омон), в воскресенье в полдень поеду в Тверскую губ(ернию), возвращусь в Москву 5-6 авг(уста), затем домой - по произволению. Пишу всё сие тебе, потому что мы условились так - всякий раз извещать тебя при отъезде из Лопасни. А когда же ты ко мне? Кланяюсь и жму руку. Твой А. Чехов. 30 июль. На обороте: Москва. Его высокоблагородию Владимиру Ивановичу Немировичу-Данченко. Гранатный переул(ок), д. Ступишиной.

2363. Ал. П. ЧЕХОВУ 30 июля 1898 г. Мелихово. 30 июлиус. Высокопочтеннейший братец! Не писал до сих пор, потому что гости мешали, а главное - писать не о чем. Новостей никаких, кроме того разве, что у нас чудеснейшая погода. Все здравствуют, отец взыскивает, мать в Таганроге, я сижу дома и работаю, Иван где-то путешествует, Маша по хозяйству, Миша в казенной палате, наслаждается семейным счастьем и постепенно обращается в гоголевского Мижуева. Приезжал Павловский-Яковлев. От меня он отправился в Таганрог, где ему очень понравилось. Строим в Мелихове земскую школу. Собираем пожертвования. Торгуем яблоками. Что касается литературы, то тут на бирже настроение слабое. Не хочется писать, и пишешь так, точно ешь постное на шестой неделе поста. Я влачу жизнь холостого человека, с осени опять начну бродить. Такова уж юдоль.

{07247}

Поведение "Нового времени" в деле Дрейфус - Зола просто отвратительно и гнусно. Гадко читать. Если будет открытие финляндского острова, то пришли приглашение. Будь здрав и благомысленен, и кроток, как твой родитель, который собирает под деревьями яблоки, чтобы их не украли. Твой холостой брат Антоний. Поклон семейству.

2364. M. П. ЧЕХОВОЙ 4 августа 1898 г. Тверь. Тверь, вторник. Я приеду 6-го августа с утренним поездом или же 7-го в пятницу, в 7 час. вечера. Это пишу я в Твери на вокзале; по пути в Москву заеду к Левитану. Всем кланяюсь. Твой А. Чехов. На обороте: Лопасня, Моск. губ. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой.

2365. И. Э. БРАЗУ 7 августа 1898 г. Мелихово. Многоуважаемый Иосиф Эммануилович, на сих днях я был у В. А. Морозовой в ее тверском имении. Был разговор о Вас и о портрете. Она говорит, что в июле ей было некогда позировать, да и к тому же почти всё время было очень жарко. Она извиняется и просит отложить сеансы до середины августа, когда ей будет посвободнее. С 15-го августа благоволите адресоваться к ней так: ст. Клин Ник(олаевской) ж. дор., или еще лучше, г. Клин, Моск. губ. Она обещает написать Вам, но лучше, если Вы 15-го августа сами напишете ей, не дожидаясь письма.

{07248}

Будет жаль, если Вы в августе не свободны и если, таким образом, писание портретов придется отложить до зимы или до будущего лета. Я говорю "портретов" - потому что В. А. собирается писать также и с Наташи, маленькой дочери. Как Вы поживаете? Как поживает Александр Иванович, о котором я вспоминаю очень часто и с таким удовольствием! Это превосходный человек. Осенью я, кажется, убегу в Крым. Для заграницы нет денег. Il n'y a pas d'argent. Будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов. Лопасня, М. г. 7 авг.

2366. К. П. ИВАНОВУ 7 августа 1898 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 7 авг. Многоуважаемый Константин Пименович! Спешу сообщить Вам, что Е. В. Любимова не соглашается занять место в талежском училище. Она говорит, что ей не хочется уходить далеко от Старого Спаса, где проживают ее родные. Сегодня я написал А. И. Анисимовой (чирковской учительнице), чтобы она подала прошение. Вы и И. В. Рубцов отзывались о ней с большой похвалой, я тоже считаю ее прекрасной учительницей. Помещение для мелиховского училища уже есть, мебель заказана. К постройке училища приступим в начале марта будущего года. Позвольте пожелать Вам всего хорошего и пребыть искренно Вас уважающим А. Чехов.

{07249}

2367. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 7 августа 1898 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 7 авг. Милый Жан, спасибо Вам за афишу. А я, кстати, давно уже собираюсь написать Вам. Дело в том, что в Париже каждую осень французы дают спектакль, на котором разыгрывают одноактные русские пьесы. Находят, что это хороший способ научиться говорить по-русски. Теперь пишут, что у них нет пьесы, что они не знают, что выбрать. Будьте милы, пожалейте бедную Францию! Выберите 2-3 и даже 4 пьески, из Ваших одноактных, и пошлите по адресу: Monsieur Jacques Merpert, 9 rue Gustave Courbet, Paris. (Это тот самый Paris, в котором Вы когда-то имели интрижку с Сарой Бернар.) Присылкой пьес Вы очень угодите французам. Это народ (я говорю про тех, которые будут играть) милый и добросовестный. "Дядю Ваню" я дал Дольскому для бенефиса. Если бы я знал, что это для театра г. Кугеля и Холмской, то конечно бы я не дал. Ну как Вы поживаете? Как чувствуете? Я здоров или почти здоров, но зиму, вероятно, придется провести на юге. А это скучно и скучно. Низко кланяюсь Вам и Вашей жене и крепко жму руку. Ваш А. Чехов.

2368. Я. С. МЕРПЕРТУ 8 августа 1898 г. Мелихово. 8/20 авг. Лопасня, Моск. губ. Многоуважаемый Яков Семенович! Я написал драматургам Ив. Щеглову и Билибину, чтобы они выслали Вам свои одноактные пьесы. Попозже напишу о том же Гнедичу; и таким образом у Вас соберется театральная библиотечка, которая, быть может, пригодится Вам. Пользуюсь случаем, чтобы возвратить Вам то, что Вы истратили на Atlas.

{07250}

Будьте здоровы и благополучны, желаю Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов. Ив. Щеглов и Билибин считаются теперь лучшими русскими водевилистами.

2369. Г. И. РОССОЛИМО 8 августа 1898 г. Мелихово. Многоуважаемый Григорий Иванович, простите за беспокойство: посылаю своего пациента А. Гудкова. Пользуюсь кстати случаем, чтобы пожелать Вам всего хорошего и пожать Вам руку. Теперь я в деревне под Москвой, пробуду здесь до сентября; потом уеду на юг. Очень возможно, что в конце октября буду в Москве - и тогда не повидаемся ли мы где-нибудь, например, хотя бы в новом клубе, который, как говорят, открывается осенью? Посылаемый пациент страдает навязчивыми идеями. Это дегенерат. Родня его почти все сплошь алкоголики, и село, где он родился и вырос, полно алкоголиков и сифилитиков. Будьте здоровы. Если Вы напишете в "Русскую мысль" (Шереметьевск(ий) пер(еулок)), когда можно застать Вас, чтобы не помешать Вам, то я забежал бы к Вам на минуточку. Ваш А. Чехов. 98 8/VIII. Лопасня, Москов. губ.

2370. В. М. СОБОЛЕВСКОМУ 8 августа 1898 г. Мелихово. 8 авг. Дорогой Василий Михайлович, возвратясь к себе, я нашел на столе корреспонденцию, мною написанную, которую следовало бы поместить 2-го авг(уста). Но я не взял её с собой и теперь посылаю с просьбой - дать ей место среди корреспонденции из провинции. 15 лет службы - штука не важная, но только не в земстве.

{07251}

Прослужить врачом в земстве 10 лет труднее, чем 50 быть министром. Как поживаете? У меня всё благополучно. Крепко жму руку. Ваш А. Чехов. Я написал Бразу и говорил уже о хирурге для Тв(ерской) мануфактуры.

2371. В. В. БИЛИБИНУ 9 августа 1898 г. Мелихово. Милый Виктор Викторович, в Париже кружок французов каждую осень ставит какие-нибудь две-три русские одноактные пьесы. (Они находят, что это недурной способ учиться говорить по-русски.) В прошлом году ставили моего "Медведя"; теперь просят еще пьес. Будьте добры, выберите две-три из своих одноактных вещиц и пошлите по адресу: Monsieur Jacques Merpert 9 rue Gustave Courbet Paris. Ваши "Подвиги" получил и прочел. Благодарю от всей души. Посылаю поклон Анне Аркадьевне и Вашим детям. "Подвиги" пойдут в Серпухове. Ваш А. Чехов. 9 авг. На обороте: Петербург. Его высокоблагородию Виктору Викторовичу Билибину. В Главное управление почт и телеграфа.

2372. И. Я. ПАВЛОВСКОМУ 9 августа 1898 г. Мелихово. Дорогой Иван Яковлевич, спешу ответить на Ваше письмо, доставленное мне Михайловым (учителем). Я постараюсь насчет пьесы, только пришлите ее поскорей. Не побываете ли Вы у меня? Я буду дома до

{07252}

конца августа. Сам приехать не решаюсь, так как боюсь, что уже не застану Вас в Москве. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. 9 авг.

2373. И. П. ЧЕХОВУ 9 августа 1898 г. Мелихово. Милый Иван, будь добр, наведи справку - есть ли во второй гимназии на Разгуляе пансион? С. Т. Толоконников хочет определить своего сына в приготовительный или первый класс. Ты очень бы обязал его, если бы ответил поскорее, до 14 авг(уста). Мальчик кончил в гор(одском) училище, учился хорошо, ему 11-й год. Приходящим не может быть, так как в Москве ему не у кого жить. Будь здоров. Ответь поскорее. Если во 2-й гимназии нет пансиона, то куда идти? Твой А. Чехов. Воскресенье. На обороте: Москва. Ивану Павловичу Чехову. Нов. Басманная, Петровско-Басманное училище.

2374. Р. И. СЕМЕНТКОВСКОМУ 10 августа. 1898 г. Мелихово. Лопасня, Моск. г. 10 авг. Многоуважаемый Ростислав Иванович! Вернувшись из Москвы, я нашел у себя на столе Ваше письмо насчет корректуры "Ионыча". Корректура была послана мною 29 июля, заказною бандеролью; почтовая расписка у меня хранится. А. Ф. Маркса благодарю за поклон. Вы пишете, что он желает со мной повидаться. Но как это сделать? Всю зиму я буду жить на юге, и в Петербурге, по моим расчетам, я буду не раньте, как через год или два. Если А. Ф. желает видеть меня по делу, то я мог бы

{07253}

приехать в Петербург теперь, до сентября, пока не наступили холода. Позвольте пожелать Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

2375. M. О. МЕНЬШИКОВУ 12 августа 1898 г. Мелихово. Дорогой Михаил Осипович, я буду с нетерпением ожидать Вас. Мне давно уже хочется и нужно повидаться с Вами. Ежов получил Ваше письмо в Батуме - и очень доволен. Мое здоровье значительно поправилось, но все же осень и зиму придется провести не дома. Это досадно, и от мысли, что я должен уехать, у меня опускаются руки и ничего не хочется делать. Итак, буду ждать Вас. Желаю всего хорошего и крепко жму руку. Ваш А. Чехов. 12 авг. На обороте: Льгов. Курск. губ. Село Ивницы. Леониде Фоминичне Анненковой для передачи Михаилу Осиповичу Меньшикову.

2376. И. М. СЕРИКОВУ 13 августа 1898 г. Мелихово. Многоуважаемый Иван Митрофанович! Отвечаю на Ваше письмо. "Дядю Ваню" можно ставить в Серпухове без особого моего разрешения. Что касается того, будет ли она иметь успех, - право, не знаю; должно быть, успеха иметь не будет, так как действующие лица для большинства серпуховцев народ чужой, малоинтересный. В Петербурге и в Харькове она имела успех; может быть, и в Серпухове даст сбор. Но опять-таки наверное ничего не могу сказать, и если останетесь в убытке, то вина будет не моя, а Ваша.

{07254}

Из Мелихова я уеду в конце августа. Я говорил, что "Пьесы" хорошо идут, но не говорил, что всё уже распродано. "Пьесы" вышли и выходят новым изданием, так что их всегда получить можно. Посылаю Вам два экземпляра - один лично для Вас. Сестра благодарит за поклон и в свою очередь кланяется. Позвольте пожелать Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов. 13 авг. Поклонитесь Василию Ивановичу.

2377. Ал. П. ЧЕХОВУ 14 августа 1898 г. Мелихово. Третьего дня прибыл твой первенец Николай. Будет жить в Мелихове, пока не начнется ученье в Москве. Только что у нас был разговор: Я. Я буду сейчас писать твоему отцу. Что ему написать от тебя? Он. Напиши, что я сижу тут и ем яблоки, и больше ничего. Он рассказывает про Валдайку и про имение, которое ты будто бы купил или собираешься купить. Это хорошо, если купил. Идя мимо Театральной конторы, зайди и скажи театральной девице, что авторам кушать нада. Она должна мне, и ты имеешь полное право потребовать. Что слышно про Суворина? Где он? У нас жаркая погода. Благорастворение. По соседству на даче живет генерал, и это для нас очень лестно. Кланяйся доктору Ольдерогге и напиши подробней о ваших алкогольных предприятиях. Поклон твоей благочестивой фамилии. В дурную погоду подсучивай брюки и слушайся старших. Твой благодетель Antonio. 14 авг. На обороте: Петербург. Александру Павловичу Чехову. Невский, 132, кв. 15.

{07255}

2378. В. M. СОБОЛЕВСКОМУ 16 августа 1898 г. Мелихово. Дорогой Василий Михайлович, для Тверской м(ануфакту)ры рекомендуют некоего Артемьева, земского врача, прекрасного хирурга. И я написал о нем Варваре Алексеевне по адресу: Клин, Моск. губ. Так ли я написал адрес? Жду теперь от В(арвары) А(лексеевны) ответа, чтобы телеграфировать Артемьеву. У меня Виктор Александрович. Погода чудесная. Будьте здоровы и благополучны. Крепко жму руку. Ваш А. Чехов. 16 авг. На обороте: Москва. Его высокоблагородию Василию Михайловичу Соболевскому. Поварская, д. Гирш.

2379. В. Н. СЕМЕНКОВИЧУ 16 августа 1898 г. Мелихово. 16 авг. Многоуважаемый Владимир Николаевич, если попадёте сегодня в Москву, то благоволите опустить эти письма в почтовый ящик на станции или в Москве - с расчетом, чтобы они пошли сегодня же. Если же Вы поедете не сегодня утром, то письма возвратите подательнице сего. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов.

{07256}

2380. П. А. СЕРГЕЕНКО 23 августа 1898 г. Мелихово. Милый Петр Алексеевич, 28 августа я не поеду с тобой, так как по вечерам и ночам мне возбраняется ездить. К тому же уже началась сырая осенняя погода. Григорович проживает где-то возле Вены в имении своей жены. Точный адрес его мне неизвестен. Будь здоров и благополучен. Твой А. Чехов. 23 авг. На обороте: Ст. Луховицы, Моск.-Каз. ж. д. Его высокоблагородию Петру Алексеевичу Сергеенко.

2381. В. М. СОБОЛЕВСКОМУ 23 августа 1898 г. Мелихово. Дорогой Василий Михайлович, я писал в Клин Варваре Алексеевне насчет врача Артемьева и ответа не получил, между тем 8 дней назад я телеграфировал Артемьеву, и он нетерпеливо ждет дальнейших распоряжений и, пребывая в неизвестности, шлет письма и телеграммы. Будьте добры, напишите или телеграфируйте Варваре Алексеевне, чтобы она поскорее сообщила мне, получила ли она мое письмо и куда должен ехать Артемьев. Не получая от нее ответа, я решил, что ее нет в Клину, и теперь не пишу ей, потому что не знаю ее адреса. Итак, буду ждать ответа и пока крепко жму Вам руку. У меня гостит Меньшиков, приехавший ко мне от Толстого. Рассказывает много интересного. В начале сентября уеду на юг. Ваш А. Чехов. 23 авг. На обороте: Москва. Его высокоблагородию Василию Михайловичу Соболевскому. Поварская, д. Гирш.

{07257}

2382. А. С. СУВОРИНУ 24 августа 1898 г. Мелихово. 24 авг. Сытин покупал мои юморист(ические) рассказы не за три, а за пять тысяч. Соблазн был велик, но я всё-таки не решился продать; душа моя не лежит к книжке с новым названием. Выпускать каждый год книжки и давать им всё новые названия - это так надоело и так беспорядочно. Что бы ни говорил Ф. И. Колесов, рано или поздно придется издавать рассказы томиками и называть их просто так: первый, второй, третий... т. е., другими словами, издавать собрание сочинений. Это вывело бы меня из затруднения, это советует мне Толстой. Юморист(ические) рассказы, которые я теперь собрал, составили бы первый том. И вот если Вы ничего не имеете против этого, то глубокой осенью и зимой, когда мне нечего будет делать, я занялся бы редакцией своих будущих томов. В пользу моего намерения говорит и то соображение, что пусть лучше проредактирую и издам я сам, а не мои наследники. Новые томики не помешают непроданным старым, так как последние измором разойдутся на железных дорогах, где, впрочем, почему-то упорно не хотят торговать моими книгами. Когда в последний раз я ехал по Николаевской дороге, то не видал в шкафах моих книг. Я строю еще новую школу, по счету третью. Мои школы считаются образцовыми - говорю это, чтобы Вы не подумали, что Ваши 200 р. я истратил на какую-нибудь чепуху. 28 авг(уста) я не буду у Толстого, во-первых, оттого, что холодно и сыро ехать к нему, и во-вторых - зачем ехать? Жизнь Толстого есть сплошной юбилей, и нет резона выделять какой-нибудь один день; в-третьих, был у меня Меньшиков, приехавший прямо из Ясной Поляны, и говорил, что Л. Н. морщится и крякает при одной мысли, что к нему могут приехать 28 авг(уста) поздравители; и в-четвертых, я не поеду в Я(сную) П(оляну), потому что там будет Сергеенко. С Серг(еенко) я учился вместе в гимназии; это был комик, весельчак, остряк, но как только он вообразил себя великим писателем и другом Толстого (которого, кстати сказать, он страшно утомляет), то стал нуднейшим в мире человеком. Я боюсь его, это погребальные дроги, поставленные вертикально.

{07258}

Меньшиков говорил, что Толстой и его семья очень приглашали меня в Я(сную) П(оляну) и что они обидятся, если я не поеду. ("Только, пожалуйста, не 28-го", добавлял Меньшиков.) Но, повторяю, стало сиро и очень холодно, и я опять стал кашлять. Говорят, что я очень поправился, и в то же время опять гонят меня из дому. Придется уехать на юг; я тороплюсь, кое-что делаю, хочу кое-что успеть до отъезда - и подумать тут некогда об Ясной Поляне, хотя и следовало бы доехать туда дня на два. И хочется поехать. Мой маршрут: сначала Крым и Сочи, потом, когда в России станет холодно, поеду за границу. Мне хочется только в Париж, а теплые края не улыбаются мне вовсе. Этой поездки я боюсь, как ссылки. Получил из Москвы от Вл. Немировича-Данченко письмо. У него кипит дело. Было уже чуть ли не сто репетиций, и актерам читаются лекции. Если мы решим издавать томиками, то надо будет повидаться до отъезда и поговорить, и кстати царапнуть в конторе денег. Где теперь А. П. Коломнин? Если он в Петербурге, то будьте добры, скажите ему" чтобы он поскорее прислал мне обещанные фотографии. Будьте здоровы и благополучны, желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов. Телеграфируйте мне о чем-нибудь. Я люблю получать телеграммы.

2383. А. Б. ТАРАХОВСКОМУ 27 августа 1898 г. Мелихово. Лопасня, Моск. губ. 27 авг. Многоуважаемый Абрам Борисович! В. А. Гольцев, один из главных сотрудников московской газеты "Курьер", писал мне, что для газеты нужна статья о Таганроге по поводу двухсотлетия. Не возьмете ли Вы на себя труд написать эту статью? Нужно описание же юбилейных торжеств, а вообще

{07259}

Таганрога. Размер статьи - по Вашему усмотрению, для одного номера. Мне высылают "Приазовский край", и я читаю там всё, что Вы пишете, читаю с большим удовольствием. Г-н Филевский в своей "Истории Таганрога" отзывается о Вас с особенной теплотой; я разделяю его мнение и убежден глубоко, что если бы Вы пожелали расширять внешние рамки Вашей деятельности и стали, бы сотрудничать также и в столичных газетах, то Ваша почти ежедневная, всегда интересная и талантливая работа нашла бы немало почитателей, и г. Филевский, воздающий Вам печатно хвалы, не стоял бы так одиноко. На случай, если Вы не знакомы с "Курьером", посылаю Вам один номер. От всей души желаю Вам успеха, здоровья и всего хорошего. Искренно Вас уважающий На конверте: Таганрог. Его Высокоблагородию Абраму Борисовичу Тараховскому. А. Чехов.

2384. Л. А. АВИЛОВОЙ 39 августа 1898 г. Мелихово. 30 авг. Я поеду в Крым, потом на Кавказ и, когда там станет холодно, поеду, вероятно, куда-нибудь за границу. Значит, в Петербург не попаду. Уезжать мне ужасно не хочется. При одной мысли, что я должен уехать, у меня опускаются руки и нет охоты работать. Мне кажется, что если бы эту зиму я провел в Москве или в Петербурге и жил бы в хорошей теплой квартире, то совсем бы выздоровел, а главное, работал бы так (т. е. писал бы), что, извините за выражение, чертям бы тошно стало. Это скитальческое существование, да еще в зимнее время, - зима за границей отвратительна, - совсем выбило меня из колеи.

{07260}

Вы неправильно судите о пчеле. Она сначала видит яркие, красивые цветы; а потом уже берет мед. Что же касается всего прочего - равнодушия, скуки, того, что талантливые люди живут и любят только в мире своих образов и фантазий, - могу сказать одно: чужая душа потемки. Погода сквернейшая. Холодно и сыро. Крепко жму Вам руку. Будьте здоровы и счастливы. Ваш А. Чехов.

2385. И. М. СЕРИКОВУ Конец августа 1898 г. Мелихово. Многоуважаемый Иван Митрофанович! Будьте добры, не откажите выбрать из счетов, относящихся к постройке Новоселковского училища, счета Шибаева (лес), Золотова (известка) и Ватутина (изразцы) и прислать мне, чем очень меня обяжете. Эти счета мне нужны для руководства при постройке Мелиховского училища. Вы пишете, что Василий Иванович посылает мне письмо. Передайте ему, что письма от него я не получал. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов. Будьте добры, если можно, справьтесь, кто назначен учительницей в Талежскую и Чирковскую школу, и поскорее сообщите.

2386. К. Ф. БЕРГЕР Июль - август 1898 г. Мелихово. Антон Павлович Чехов, родившийся в 1860 году в Таганроге. Дед и отец его - уроженцы Воронежской губернии. По окончании курса в Таганрогской гимназии А. П. поступил в Московский университет на медицинский факультет, где и окончил курс в 1884 году. Еще будучи студентом дебютировал маленькими бытовыми юмористическими очерками в сатирических журналах, а затем стал печатать мелкие рассказы в "Нов(ом) врем(ени)" и "Петерб(ургской) газ(ете)". Эти эскизы пользовались большой известностью в мелкой

{07261}

прессе, а впоследствии вышли отдельными сборниками, обратив на себя внимание искренностью чувства, яркой, оригинальной обрисовкой типов. Несколько позже Чехов стал печатать в больших ежемесячных журналах более обширные произведения, упрочившие за ним репутацию даровитого беллетриста. Характерная черта творчества Чехова - это склонность к тонкому психическому анализу. Преимущественно болезненно-нервных настроений. Фотографии моей в настоящее время у меня нет и не будет ранее осени. Портрет мой, довольно порядочный, можно найти в Германии, а именно в Мюнхене или Лейпциге. Позвольте пожелать Вам всего хорошего. Уважающий Вас А. Чехов. Лопасня, Моск. губ.

2387. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ Середина 1898 г. Москва. Пишите роман из минеральной жизни и издайте отдельной книжкой. Фабула поинтереснее, главы покороче. Издание подешевле я Вам смаклерую. В мелких рассказах Вы начинаете расплываться и уже выплыли из рамок короткого рассказа.

2388. Л. С. МИЗИНОВОЙ 1 сентября 1898 г. Мелихово. Милая Лика, артистка Дестомб спрашивала из Москвы Ваш адрес - и я послал ей; но так как может случиться, что ее уже нет в Москве, то она не получит моего письма. Если дело важное, то пошлите ей сами в Петербург. Как поживаете? Почему Вы не отвечаете на письма? Будьте здоровы и счастливы. Жму руку. Ваш 1 сент. С 12-го сентября буду в Ялте. Мой адрес: Ялта, д. Ярцева. Приезжайте в Ялту.

{07262}

2389. В. М. ЧЕХОВУ 1 сентября 1898 г. Мелихово. Милый Володя, поздравляю тебя с началом новой жизни, новой деятельности и желаю тебе полного успеха, здоровья, счастья и всего, чего хочешь. В Таганрог я не приеду, нет времени; хочу проехать в Крым, оттуда на Кавказ, потом, вероятно, за границу. Юбилей ваш буду праздновать дома, читая "Таганр(огский) вестник" и "Приазовский край". Твоя сестра здорова, велит кланяться. Я тоже кланяюсь и шлю привет твоей маме, Сане, Жоржу и Иринушке. Будь здоров. Жму руку. Твой А. Чехов. 1 сент. На обороте: Таганрог. Его высокоблагородию Владимиру Митрофановичу Чехову. 3-е начальное городское училище.

2390. Я. С. МЕРПЕРТУ 2 сентября 1898 г. Мелихово. Многоуважаемый Яков Семенович! Я вышлю Вам журнал, только напишите какой. Что касается атласа Larouss'a, то пришлите мне его, когда он будет кончен, не раньше. У меня имеется 36 выпусков. О "Горящих письмах" напишу Гнедичу сегодня. Вероятно, он уже вернулся в Петербург. Позвольте пожелать Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов. 2/14 сентября. Лопасня, Моск. губ.

{07263}

2391. В. С. МИРОЛЮБОВУ 2 сентября 1898 г. Мелихово. Дорогой Виктор Сергеевич, только что (2-го сентября, рано утром) получил Вашу телеграмму. Так как мои работник едет на почту, то спешу написать Вам сие открытое письмо. Из дому я выберусь не ранее 12-го сентября, а пока будьте добры, напишите мне, застану ли я Вас в Ялте, на какой улице дом Ярцева, далеко ли это от моря и проч. и проч., а главное, какова теперь в Ялте погода. Буду очень рад повидаться с Вами и потолковать. Здоровье мое всё лето было превосходно; надеюсь, Вы тоже здоровы. Если бы не бациллы, то я остался бы зимовать в Москве, где предстоит очень интересный сезон; но бациллы гонят меня, и я опять должен буду скитаться всю зиму и ничего не делать. Я совсем разленился и выбился из колеи. Кто из литераторов в Ялте? Сергей Филиппов? О, спасите нас, неба херувимы! Так пожалуйста напишите. Привет Леониду Валентиновичу и его семье. Жму руку. Ваш А. Чехов. О дне приезда буду телеграфировать. На обороте: Ялта. Его высокоблагородию Виктору Сергеевичу Миролюбову. Дом Ярцева.

2392. А. А. МИХАЙЛОВУ 5 сентября 1898 г. Мелихово. Многоуважаемый Алексей Антонович! Благодарю Вас за скорый и обстоятельный ответ. Ошибка произошла, очевидно, в магазине Мюр и Мерилиза. На будущей неделе я буду там и возьму стулья, а у Вас прошу извинения за беспокойство. Фильтр был в починке, и теперь он в училище.

{07264}

Желаю всего хорошего и кланяюсь Вашему семейству. Уважающий Вас А. Чехов. 5 сент. На обороте: Серпухов. Его высокоблагородию Алексею Антоновичу Михайлову. 1-е Приходское училище.

2393. А. С. СУВОРИНУ 5 сентября 1898 г. Мелихово. 5 сент. В среду в полдень я буду в Москве. Если Вы не раздумали приехать, то телеграфируйте на Новую Басманную, д. Крестовоздвиженского. В Москве, вероятно, пробуду четверг и пятницу, а потом уеду на юг. Погода мерзкая, слякоть, но уезжать не хочется. Во всяком случае о решении своем приехать или не приехать телеграфируйте. Желаю здравия и благополучия. Софья в "Горе от ума" так же похожа на Татьяну, как курица на орла. Софья написана дурно, это даже не лицо, а так, персонажик в викторо-крыловском вкусе. Извините меня за сию ересь. Ежов после поездки ожил. До среды я дома, в Лопасне. Если это письмо получите в понедельник, то телеграфируйте в Лопасню (Лопасня, Чехову). Ваш А. Чехов.

2394. П. П. ГНЕДИЧУ 6 сентября 1898 г. Мелихово. Лопасня, Моск. г. Дорогой Петр Петрович, если у Вас найдется лишний экземпляр "Горящих писем", то будьте добры, пошлите его по адресу: M-r Merpert, 9 rue Gustave Courbet, Paris. Это нужно для французов, изучающих русский

{07265}

язык и ставящих каждую осень какую-нибудь русскую пьесу. Пишут, что у них нет пьес, я вспомнил про Ваши "Горящие письма", которые мне очень нравятся, - и вот обращаюсь к Вам. Желаю всего хорошего и крепко жму руку. Ваш А. Чехов. 6 сент. На обороте: Петербург. Алексею Петровичу Коломнину для передачи П. П. Гнедичу. Эртелев пер., 6.

2395. Вл. И. НЕМИРОВИЧУ-ДАНЧЕНКО 8 сентября 1898 г. Мелихово. 8 сент. Милый Владимир Иванович, я приеду в среду в полдень! Буду завтракать в "Слав(янском) Базаре" (около двух часов), в 3-4 ч(аса) постараюсь побывать в доме Батюшкова. Собрался в Крым. Будь здоров. Поклон Екатерине Николаевне. Твой А. Чехов. Начал письмо к одной барыне и зачеркнул. Извини. На обороте: Москва. Его высокоблагородию Владимиру Ивановичу Немировичу-Данченко. Гранатный пер., д. Ступишиной.

2396. H. M. ЛИНТВАРЕВОЙ 9 сентября 1898 г. Мелихово. Многоуважаемая Наталия Михайловна, сегодня 9 сент(ября) уезжаю в Москву, а оттуда в Ялту. Стало быть, напишу Вам не раньше 15-20 сент(ября). Погода у нас отвратительная, просто срам. Д-р Артемьев взял место в "Тв(ерской) м(ануфакту)ре" и прислал мне благодарственное письмо, в котором желает мне здоровья

{07266}

"для блага всей читающей России". Хорошо пишут в Харьковской губернии. Позвольте пожелать Вам всего хорошего и здоровья. Поклонитесь Александре Васильевне и братьям. Ваш А. Чехов.

2397. В. С. МИРОЛЮБОВУ 9 сентября 1898 г. Лопасня. Пишу на станции, по прочтении Вашего письма. Сегодня 9-го я еду в Москву, оттуда через 2-3 дня в Ялту; о дне приезда буду телеграфировать И. А. Синани. Очень, очень хотелось бы повидаться. Подождите меня, не уезжайте. Ваш А. Чехов. На обороте: Ялта. Виктору Сергеевичу Миролюбову, дом Ярцева.

2398. ТАГАНРОГСКОМУ ГОРОДСКОМУ ГОЛОВЕ Н. А. ЛИЦИНУ 12 сентября 1898 г. Москва. В день 200-летия шлю родному городу поздравление, привет и сердечные пожелания. С глубоким чувством привязанности, полный прекрасных воспоминаний и благодарный Антон Чехов.

2399. А. А. ХОТЯИНЦЕВОЙ 13 или 13 сентября 1898 г. Москва. Великая художница, я и Суворин идем сегодня вечером в цирк Саломонского. Не пойдете ли Вы с нами? В цирке так хорошо!! Много материала для карикатур, а главное, можете сделать наброски для "Каштанки". Письмо это посылается из ресторана "Эрмитаж", где мы будем ждать ответа до 8 час, вечера. Приезжайте,

{07267}

внизу у швейцара скажете, чтобы доложили Чехову - и мы спустимся, чтобы продолжать путь вместе в цирк. Всего хорошего! Ваш А. Чехов. Кланяюсь Вашим. В цирке возьмем ложу; в кассе будет известно, где мы. Пишу это на случай, если Вы не пожелаете приехать в "Эрмитаж".

2400. А. Б. ТАРАХОВСКОМУ 13 сентября 1898 г. Москва. 13 сент. Многоуважаемый Абрам Борисович, я послал Вам "Курьер" с Вашей статьей. Как видите, статья немножко пострижена - это из экономии места; показалось немножко тесно, и из статьи исключили имена и кое-что, что читателю мало интересно. Во всяком случае поздравляю Вас с дебютом. Мне кажется, что если бы Вы работали в столичных газетах, хотя бы мало-помалу, то Вы заняли бы позицию на журнальном рынке в течение двух и maximum трех лет. Надо только начать и потом не отставать, гнуть свою линию, несмотря ни на что. Я не принадлежу к редакции "Курьера", но знаком с редакцией - и говорил о Вас много, по крайней мере столько, что если Вы пришлете статью, то ее прочтут и отнесутся к ней доброжелательно. Я уезжаю в Ялту, где пробуду около месяца и, быть может, даже дольше. Адрес: Ялта. Ну как прошел юбилей? Если весело, то жалею, что я не поехал. Я люблю юбилеи и всякие суматохи, когда пьют и много говорят. Желаю Вам всего хорошего. Отчего Вы не пишете рассказов? Будьте здоровы. Искренно Вас уважающий А. Чехов. 98 13/IX. Посылаю для библиотеки IV том "Александра Первого" Шильдера. Там есть про Таганрог: рисунки и кое-что

{07268}

в тексте. Издание роскошное. Посылаю со своей кузиной, которая вернется в Таганрог, вероятно, после 20-го. На конверте: Таганрог. Его высокоблагородию Абраму Борисовичу Тараховскому.

2401. M. П. ЧЕХОВОЙ 14 сентября 1898 г. Москва. Милая Маша, в понедельник вечером я буду на Нов(ой) Басманной. Во вторник с утра до 11 1/2 - там же. В 12 буду в книжном магазине "Нового времени"; с 12 1/2 до 2 1/2 в "Славянском Базаре", где буду завтракать. В 3 ч. поеду опять на Нов(ую) Басманную. В 6 час. найдешь меня на Курском вокзале. В 6 1/2 уезжаю в Ялту с курьерским. Будь здорова. Твой Antonio. 14 сент. На обороте: Здесь. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой. Сухаревская-Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17.

2402. M. П. ЧЕХОВОЙ 16 сентября 1898 г. Харьков. Милая Маша, во флигеле на столе, покрытом скатертью, ты найдешь тетрадку из желтоватой почтовой бумаги. В ней рассказ "Принят" за подписью "Томатов". Пожалуйста, возьми ее и передай Е. З. Коновицеру для "Курьера". Харьков. Погода чудесная. Твой Antonio. 16 сент. На обороте: Лопасня Моск. г. Марии Павловне Чеховой.

{07269}

2403. Д. С. МАЛЫШЕВУ 19 сентября 1898 г. Ялта. Конст(антин) Дмитр(иевич) Бальмонт в настоящее время находится в Ялте и пробудет здесь еще одну неделю. А. Чехов. 19 сент. На обороте: Севастополь. Доктору Дмитрию Сергеевичу Малышеву. Канцелярия Белостокского полка.

2404. И. П. ЧЕХОВУ 19 сентября 1898 г. Ялта. Море тихое. Погода в Ялте очаровательная; тепло и тихо, как в июне. Всё обстоит благополучно. Квартира у меня в две комнаты, очень хорошая, с садом и роскошным входом. Поклон Соне, Володе и великолепному Батёкину. Здесь Миров, поэт Бальмонт и Шаляпин. Адрес: Ялта, д. Бушева. Твой Antonio. 19 сент. На обороте: Москва. Его высокоблагородию Ивану Павловичу Чехову. Нов. Басманная, д. Крестовоздвиженского

2405. M. П. ЧЕХОВУ 19 сентября 1898 г. Ялта. Милый Мишель, в цензуру нужно 2 марки по 80 к. В Москве долго читают, лучше послать в Петербург, по адресу П(етер)б(у)рг, Эртелев, 13, Типография А. С. Суворина, Константину Семеновичу Тычинкину; сей мужчина,

{07270}

мой приятель, сделает всё, что нужно, в краткий срок. Я в Ялте, дача Бушева. Погода чудесная. Рукопись дошли заказною бандеролью, а письмо особо, по вышеписанному адресу. Прошения не нужно. Жду продолжения насчет Муратова. Насчет болящего виска: прежде всего устранить возможное отравление - не употреблять табаку, алкоголя, рыбы; если (в течение 2-3 недель) перемены не будет, то принимать natrii salicyl. gr Х по 3 порошка в день; если и это не поможет, то мышьяк под кожу по способу, употребляемому в клинике Остроумова; если и это не поможет, то kal. jodat. 4,0 - 200,0 по 2 ст. ложки в день и слабый постоянный ток. А если и это не поможет, то жди старости, когда всё пройдет и начнутся новые болезни. Твоей супруге и дщери нижайший поклон и привет. Здесь, по слухам, Шавровы. Будь здоров. Твой А. Чехов. Ялта, дача Бушева. 19 сент. Запаздываю ответом, потому что приехал сюда только вчера, а письмо твое получил сегодня, На конверте: Ярославль. Его высокоблагородию Михаилу Павловичу Чехову. Духовская ул., д. Шигалевой.

2406. Г. М. ЧЕХОВУ 20 сентября 1898 г. Ялта. Милый Жорж, я теперь в Ялте. Напиши, как поживаешь, что Володя, как прошел юбилей и проч. и проч. Книги, которые привезет Леля, отдай в Городскую библиотеку; между прочим, придет IV том Шильдера "Имп(ератор) Александр Первый" - тут есть про Таганрог. Погода в Ялте совсем летняя, квартира у меня очень хорошая, но живется скучно, по той причине, вероятно,

{07271}

что уже наскучило скитаться по белу свету. Будь здоров. Поклонись твоей маме, Сане и Володе, а также Иринушке. Жму руку. Твой А. Чехов. Ялта, дача Бушева. 20 сент. На обороте: Таганрог. Его высокоблагородию Георгию Митрофановичу Чехову. Конторская, с. дом.

2407. П. Е. ЧЕХОВУ 20 сентября 1898 г. Ялта. 20 сент. Дорогой папа! Из Риги придут деревья. Я уже говорил, что 5 яблонь нужно будет отдать отцу Григорию, а остальные 5 посадить где-нибудь в саду, поближе к погребу. Придут и берлинские тополи, которые надо посадить на место высохших тополей (долдоны), и лиственницы - где придется по парку. Напомните Роману, что до морозов необходимо парк перепахать. До морозов же надо перекопать в саду под яблонями и выбросить малину из крыжовника. Розы покрываются листвой после первых морозов. Шиповники и простые розы не покрываются вовсе. Скажите Маше, чтобы она вместе с шапкой прислала мне дорожный ремешок (bon marchй), маленькие запонки для манишки (штук 5) и черный галстук длинный (похожий на нож, которым обрезывают книги, завязывающийся бантом). Пусть Роман скажет почтмейстеру, чтобы мне не высылали толстых журналов. Довольно одних тонких. Мой адрес: Ялта, дача Бушева. Погода здесь летняя, теплая. У меня две комнаты, обстановка хорошая, большой сад. Всё же в Мелихове лучше. В письмах присылайте мне понемножку 7-микопеечных марок, а в посылку вложите 25 бланков по 3 коп. Скажите Маше, что из Петербурга она получит скоро театральный гонорар. Это жертвую ей на постройку Мелиховской школы.

{07272}

Какова у Вас погода? Нижайший поклон и привет мамаше, Маше, Марьюшке и всем. Будьте здоровы и благополучны и не забывайте меня, скучающего скитальца. Ваш А. Чехов. Надеюсь, что у нас всё благополучно и мирно и что обедаете не позже 11 1/2 час. 21 сент.

2408. П. Ф. ИОРДАНОВУ 21 сентября 1898 г. Ялта. Многоуважаемый Павел Федорович, обращаюсь к Вам с большой просьбой. 3-4 года назад я послал в библиотеку сборник "Почин" - издание Общества любителей российской словесности. В этом сборнике есть мой рассказ "Супруга". Будьте добры, наймите кого-нибудь переписать и пришлите мне. Рассказ коротенький, меньше печатного полулиста. Это мне нужно для набора. Я бы не беспокоил Вас, но - увы! - я не в Москве, а в Ялте, где отыскать книгу трудно. Как прошел юбилей? К сожалению, я не мог приехать, а хотелось очень. Авось, приеду на открытие памятника. Ваши письма, в которых Вы поручали мне повидаться с Антокольским, у меня хранятся в целости; надо их приобщить к "делу о памятнике", чтобы потомство видело, что город обязан прекрасной статуей не мне, а Вам. В газетах я читал, будто я "выхлопотал". Но ведь хлопотали Вы, а не я. Здоровье мое и хорошо, и дурно. Дурно в том отношении, что я выбит из колеи и почти не работаю. Эта вынужденная праздность и шатанье по курортам хуже всяких бацилл. Если случится быть в Москве, то побывайте в театре "Эрмитаж", где ставят пьесы Станиславский и Вл. Немирович-Данченко. Mise-en-scиne удивительная, еще небывалая в России. Между прочим, ставится моя злосчастная "Чайка". Получил известие, что учителем одного из городских училищ назначен мой двоюрод(ный) брат Владимир Чехов. Это хороший мальчик, очень порядочный и интеллигентный.

{07273}

Если у Вас найдется свободная минута, то напишите мне две-три строчки об юбилее. Желаю Вам всего хорошего, жму руку. Ваш А. Чехов. Ялта, д. Бушева. Если пошлете "Почин" моему двоюр(одному) брату, то он перепишет рассказ. На конверте: Таганрог. Его высокоблагородию Павлу Федоровичу Иорданову.

2409. E. З. КОНОВИЦЕРУ 21 сентября 1898 г. Ялта. 21 сент. Милый Ефим Зиновьевич, сестра М(ария) П(авловна) вручит Вам рассказ Вальтера - я писал уже ей об этом. Подпись "Томатов" не годится, надо будет заменить ее чем-нибудь, хоть одной буквой В. или В-тер. Мой адрес: Ялта, д. Бушева. Читаю "Новости дня", которые покупаю по гривеннику; читаю именно эту газету, потому что здесь "Курьер" не получается. Погода очень хорошая, тепло. Здесь Шаляпин и поэт Бальмонт - и пока не скучно поэтому. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. Только что принесли "Курьер" - merci. На обороте: Москва. Его высокоблагородию Ефиму Зиновьевичу Коновицеру. Пименовский пер., д. Коровина.

2410. Л. С. МИЗИНОВОЙ 21 сентября 1898 г. Ялта. 21 сент. Милая Лика, Вы легки на помине. Здесь концертируют Шаляпин и С(екар)-Рожанский, мы вчера ужинали и говорили о Вас. Если бы Вы знали, как я обрадовался Вашему письму! Вы жестокосердечная, Вы толстая,

{07274}

Вам не понять этой моей радости. Да, я в Ялте и буду жить здесь, пока не выпадет снег. Из Москвы не хотелось уезжать, очень не хотелось, но нужно было уезжать, так как я всё еще пребываю в незаконной связи с бациллами - и рассказы о том, будто я пополнел и даже потолстел, это пустая басня. И то, что я женюсь, тоже басня, пущенная в свет Вами. Вы знаете, что я никогда не женюсь без Вашего позволения, Вы в этом уверены, но всё же пускаете разные слухи - вероятно, по логике старого охотника, который и сам не стреляет из ружья и другим не дает, а только ворчит и кряхтит, лежа на печке. Нет, милая Лика, нет! Без Вашего позволения я не женюсь, и, прежде чем жениться, я еще покажу Вам кузькину мать, извините за выражение. Вот приезжайте-ка в Ялту. Буду с нетерпением ожидать от Вас письма и карточки, где Вы, как пишете, похожи на старую ведьму. Пришлите, милая Лика, дайте мне возможность увидеть Вас хоть на карточке. Увы, я не принадлежу к числу "моих друзей", и все мои просьбы, обращенные к Вам, всегда оставались без удовлетворения. Своей фотографии послать Вам не могу, так как у меня ее нет и не скоро будет. Я не снимаюсь. Несмотря на строгое запрещение, в январе, должно быть, я удеру в Москву дня на три, иначе я повешусь от тоски. Значит, увидимся? Тогда привезите мне 2-3 галстука, я заплачу Вам. Из Москвы я поеду во Францию или в Италию. У Немировича и Станиславского очень интересный театр. Прекрасные актрисочки. Если бы я остался еще немного, то потерял бы голову. Чем старше я становлюсь, тем чаще и полнее бьется во мне пульс жизни. Намотайте себе это на ус. Но не бойтесь. Я не стану огорчать "моих друзей" и не осмелюсь на то, на что они осмеливались так успешно. Еще раз повторяю: Ваше письмо меня очень, очень порадовало, и я боюсь, что Вы не поверите этому и не скоро ответите мне. Клянусь Вам, Лика, что без Вас мне скучно. Оставайтесь счастливы, здоровы и в самом деле делайте успехи. Вчера за ужином Вас хвалили как певицу, и я был рад. Храни Вас бог. Ваш А. Чехов. Адрес: Ялта, д. Бушева.

{07275}

2411. А. Б. ТАРАХОВСКОМУ 21 сентября 1898 г. Ялта. Многоуважаемый Абрам Борисович, мне только что подали толстую пачку "Приазовского края". Спешу послать Вам мою сердечную благодарность. Читая газету, узнал между прочим, что Шиком издан юбилейный альбом. Если Вам случится встретиться с г. Шиком, то скажите ему, чтобы он выслал мне свой альбом налож(енным) платежом. Желаю Вам всего хорошего и еще раз благодарю. Ваш А. Чехов. Ялта, 21 сент. На обороте: Таганрог. Его высокоблагородию Абраму Борисовичу Тараховскому.

2412. M. О. МЕНЬШИКОВУ 22 сентября 1898 г. Ялта. 22 сент. Дорогой Михаил Осипович, я в Ялте! Погода здесь теплая, летняя, но скука аспидская. Посылаю Вам статью, написанную ялтинским чиновником А. И. Звягиным, моим старым знакомым, очень добрым человеком. Она лежала у него без движения, я взял и, ввиду ее полезности, посылаю; прочтите и, если понравится, рекомендуйте Гайдебурову для "Недели". Эта статья как раз во вкусе "Недели". Автор говорит, что статья написана небрежно, и убедительно просит, если можно, прислать ему корректуру; в корректуре он прибавит еще что-нибудь. Его адрес: Баку, Александру Ивановичу Звягину. (Его перевели в Баку.) Как Вы поживаете? Я очень рад, что Вы побывали у меня, и часто вспоминаю о Вас. Спасибо за книжку. А сестра, когда получила книжку, была прямо в восторге. Здесь я проживу 30-40 дней. Если будет свободная минутка, то черкните 2-3 строчки. До отъезда из Мелихова

{07276}

было кровохарканье, но теперь ничего, всё обстоит благополучно. Будьте здоровы и счастливы. Ваш А. Чехов. Ялта, д. Бушева. На конверте: Царское Село. Михаилу Осиповичу Меньшикову. Магазейная, д. Петровой.

2413. M. П. ЧЕХОВОЙ 23 сентября 1898 г. Ялта. 23 сент. Милая Маша, возьми 1 экз. "Мужики и Моя жизнь", заверни в пакет и в Москве, при случае, занеси в музыкальный магазин Юргенсона или Гутхейля для передачи "Сергею Васильевичу Рахманинову". Или поручи кому-нибудь занести. "Журнал для всех", по мере получения, высылай в Таганрог, Городская библиотека, с оказией (например с Лелей) или простой бандеролью, наклеив на 6 коп. марок. Мне высылают сюда "Приазовский край". Попроси папашу, чтобы он высылал "Таганрогский вестник", наклеивая на каждый номер марок на 2 коп. Нового ничего нет. Всё благополучно. Я здоров. В Севастополе в лунную ночь я ездил в Георгиевский монастырь и смотрел вниз с горы на море; а на горе кладбище с белыми крестами. Было фантастично. И около келий глухо рыдала какая-то женщина, пришедшая на свидание, и говорила монаху умоляющим голосом: "Если ты меня любишь, то уйди". В Ялте скучно. Звягина переводят в Баку, и он на этой неделе уезжает. С ним совсем неинтересно. Скажи или вели сказать Ивану Мурашеву, что мещанская управа только в том случае даст ему увольнительное свидетельство, если он уплатит 1 р. 50 к. общественных сборов. Так написал мещанский староста. Поклон и привет папаше, мамаше и всем. Как поживает

{07277}

Александра Александровна? Жду от нее иллюстраций, на которые возлагаю большие надежды. Будь здорова. Твой Antonio.

2414. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ 24 сентября 1898 г. Ялта. Дорогой Иван Иванович, Ваше письмо получил я в Ялте, где живу уже почти неделю. Большое Вам спасибо, что вспомнили и написали. А я всё спрашивал, где Вы, как поживаете, и был очень рад, когда узнал, что Вы женились и что не утомились и не пали духом, несмотря на все пертурбации, пережитые "Посредником", и продолжаете работать по-прежнему. Искренно, от всей души желаю Вам здоровья, бодрости и успехов, а в семейной жизни - счастья. На Ваши условия (насчет гонорара) согласен, конечно, и о несогласии не может быть и речи. Корректуру "Именин" я получил, прочел и уже отправил назад. Если у Вас есть какие-нибудь новенькие издания "Посредника", то пришлите мне-для прочтения. Мне здесь скучно и читать почти нечего. В конце августа я собирался в Я(сную) Поляну, но помешала сырая погода. Всё лето я чувствовал себя превосходно; был здоров и сыт, как председатель цензурного комитета, под конец же, когда стало холодно, у меня опять зашалили бациллы; но не очень. Крепко жму Вам руку и кланяюсь. Ваш А. Чехов. г. Ялта, д. Бушева. На обороте: Калуга. Ивану Ивановичу Горбунову. Жорин пер., д. Войнова.

2415. И. Я. ПАВЛОВСКОМУ 24 сентября 1898 г. Ялта. Ялта, дача Бушева. Дорогой Иван Яковлевич, я в Ялте, где пробуду до 20 октября ст. ст. Книг своих я не послал Вам; решено, что в конце года я начну выходить в свет в виде полного

{07278}

собрания сочинений - и тогда я буду аккуратно высылать свои томы, по мере их выхода в свет. Обещанной Вами пьесы не получил. Где Вы теперь - не знаю, удалось ли Вам стать проприетером - тоже не знаю. Черкните 2-3 строчки. Погода в Ялте летняя, но скучаю, хотя не так скучно, как в Ницце. Дороговизна ужасная. Поклон Вашей жене и детям. Поздравляю с новорожденным. Будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов. Пришлите несколько номеров "Temps", хочется французской газеты.

2416. M. П. ЧЕХОВОЙ 27 сентября 1898 г. Ялта. 27 сент. Милая Маша, получил из почты извещение, что пришла посылка. Но шапка еще не скоро понадобится, так как погода продолжает быть летней. Прохладно бывает только по вечерам, но достаточно летнего или осеннего пальто. Вчера я ездил с Синани смотреть продажное имение. Это в 27 верстах от Ялты, по дороге в Севастополь, близ станции Кекенеис, между Алупкой и Форосом. Дорога показалась мне очень интересной и веселой; если ты ехала когда-нибудь из Байдар, то она тебе знакома. Проехав Кекенеис, нужно брать влево и спускаться вниз к морю; тут дорога не дурна в техническом смысле, но спуск очень крут, ехать было мне так страшно, что потом всю ночь мне мерещилась круча. Свалиться нельзя, но все-таки страшно. Кроме этой дороги, есть еще тропинка, идущая от шоссе к имению - тут идти даже приятно; говорят, что есть еще какая-то боковая дорога на Алупку и что скоро, через 1 1/2 - 2 года, пройдет железная дорога у самого имения, между ним и морем. Насколько страшно спускаться, настолько приятно, мирно и спокойно внизу. Представь: 1) домик с красной крышей, два этажа; наверху две комнаты, внизу - тоже две. 2) Флигель в две комнаты - это уж не дом, а сакля в татарском вкусе, чистенькая. 3) Кухня с русской печью и с плитой; тут

{07279}

пахнет Малороссией. 4) Помещение для скота; 5) новый табачный сарай из нескольких отделений. Деревья все старые. Тополи, кипарисы, гранатовое дерево, инжир, маслина, орех; есть грецкий орех, широковетвистый, в 1 1/2 - 2 раза больший самой большой из наших яблонь. Земли три десятины. На ней виноградник, табачная плантация, громадные камни величиной с мой флигель. На этой же земле, близко к дому, течет из скалы ручей, вытекающий струёй дугообразной. Вода холодная. В доме уютно, с балкона чудесный вид на море. Рядом татарская деревушка с наивными улицами. Краж не бывает. Угощают виноградом и яблоками. Много луку, похожего на испанский. От моря 15-20 минут ходьбы; купаться можно ездить на осле; цена ослу 10 руб., кормить не нужно, так как круглый год пасется он на дворе, поедая колючки. Можно иметь 2-3 ослов. От Ялты проехать на почтовых или на мальпосте стоит 2 р. Почта в 3 верстах, там же телеграф. Мальчик ежедневно ходит на почту за 1 р, в месяц. Легко найти кухарку. Всё трогательно, уютно, оригинально, художественно; чудесный, густой запах кипарисов, но... страшная дорога!! Подниматься было уже не так страшно, даже весело. Если бы я был уверен, что тебе не будет страшно, то тотчас же купил бы это именьице; кстати же оно стоит только 2 тыс. рублей. Это до дикости дешево. Спуск страшный, но красивый, и ты, быть может, прельстишься как художница. Подумай и напиши мне. Сзади прилагаю план: вид местности в боковом разрезе. Дом новый, воды очень много. Воздух чистый, как на небе. Ремонта не понадобится ни на копейку. В доме буфет, гардероб, стол и венские стулья. Всё новенькое. Так вот подумай. Поклон всем. Твой А. Чехов.

2417. M. П. ЧЕХОВОЙ 28 сентября 1898 г. Ялта. Милая Маша, посылку получил. Шапка дрянная; перчатки годятся, но кроме этих у меня были еще другие, с мехом. При случае пришли мне их; они, кажется,

{07280}

в аптечном шкафу в выдвижном ящике. В посылку вложи пакет с гваяколом, который купит Ваня, и один из похвальных листов, которые ты найдешь в моем флигеле в гардеробе внизу. Ничего, что похв(альный) лист сомнется, я здесь разглажу его утюгом. На днях из книжного магазина получишь 200 р. Нового ничего нет, всё благополучно. Погода приятная. Получил от Лики из Парижа письмо. Видел певца, вернувшегося недавно из Парижа, который очень хвалил ее голос, но говорил, что у нее нет музыкального вкуса и что в этом году вкуса она обнаруживает больше, чем в прошлом. Крымский климат для меня весьма здоров, по-видимому, и мне нравится: в нем смесь французского с нижегородским. Нравится брынза. Поклон и привет всем, в нашем доме живущим. Будь здорова. Твой Antonio. 28 сент. На обороте: Лопасня, Моск. губ. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой.

2418. И. П. ЧЕХОВУ 28 сентября 1898 г. Ялта. Милый Жан, купи у Феррейна пачку гваякола в 25 грамм (guajacolum carbonicum) и отдай Маше, она пришлет мне в посылке. Если это письмо получишь не позже пятницы, то купи теперь же, на этой неделе, чтобы Маша успела выслать гваякол из Мелихова не позже понедельника. Если же письмо придет, когда Маша уже уедет в Мелихово, то подождем будущей недели. Когда будешь у Маши, то возьми у нее мое письмо насчет крымского имения, прочти и напиши мне свое мнение и мнение Сони. Если ты и Соня не будете иметь ничего против 27-верстного расстояния от Ялты и страшной (хотя хорошей и вполне проезжей) дороги, то я куплю. Оно, т. е. имение, стоит только 2 тыс.

{07282}

и очень удобно для тихой, идиллической жизни. Кланяйся Соне и Батёкину. Твой Antonio. 28 сент. На обороте: Москва. Его высокоблагородию Ивану Павловичу Чехову. Нов. Басманная, д. Крестовоздвиженского, Училище.

2419. Т. Л. ЩЕПКИНОЙ-КУПЕРНИК 28 сентября 1898 г. Ялта. Любезная кума, окажите услугу, пришлите мне пьесу Вашу "Вечность в мгновении" - и поскорее, пожалуйста; хотим поставить ее, уплатив Вам авторского один рупь. Афишу пришлю своевременно, а также и рецензию. (Тут тоже водятся рецензенты. Хорошо пишут.) Если почему-либо не можете выслать пьесу, то поскорее уведомьте. Мой адрес: Ялта, д. Бушева. Кстати напишите, как делишки. Мне здесь скучно, как белуге. Не забывайте и иногда пишите. Вообще же поменьше об себе понимайте и почитайте старших. Ваш благодетель и кум Повсекакий. 28 сент. Пишите!! Пробуду тут весь месяц. Где можно купить "Романтики"? Очень нужны. Видите, как я забочусь о Вашей славе. Как только заговорили о любит(ельском) спектакле, я тотчас же Вам эстафету. На обороте: Москва. Ее высокоблагородию Татьяне Львовне Щепкиной-Куперник. Божедомский пер., д. 8 Полюбимова.

{07283}

2420. П. А. ЕФРЕМОВУ 29 сентября 1898 г. Ялта. Милостивый государь Петр Александрович! В настоящее время я в Ялте и пробуду здесь до ноября. Мой адрес: Ялта, д. Бушева. Корректуру я прочту и возвращу тотчас же по получении. С искренним уважением имею честь быть Вашим покорнейшим слугой. А. Чехов. 29 сентября. На обороте: Москва. Его превосходительству Петру Александровичу Ефремову. Савеловский пер. С(обственный) дом.

2421. Т. Л. ЩЕПКИНОЙ-КУПЕРНИК 1 октября 1898 г. Ялта. 1 октября. Милая кума, спешу ответить Вам насчет "Медведя". Повторяю, я очень рад. Пишу - повторяю, потому что года 2-3 назад, по Вашему произволению, я уже писал о своем согласии и чуть ли, кажется, не подписал условие. Что мой "Медведь" пойдет на Малом театре (или правильнее - на сцене Малого театра), для меня это только лестно. Татьяна Ежова-с, я на сих днях послал Вам открытое письмо, просил у Вас "Вечность в мгновении". Пришлите, пожалуйста. Я хочу прочесть здесь лекцию "об упадке драматического искусства в связи с вырождением" - и мне придется прочесть отрывки из Ваших пьес и показать публике фотографии - Вашу и артиста Гарина. Да, Вы правы, бабы с пьесами размножаются не по дням, а по часам, и, я думаю, только одно есть средство для борьбы с этим бедствием: зазвать всех баб в магазин Мюр и Мерилиз и магазин сжечь.

{07284}

Компания здесь есть, мутные источники текут по всем направлениям, есть и бабы - с пьесами и без пьес, но всё же скучно; давит под сердцем, точно съел громадный горшок постных щей. Приезжайте, мы поедем обозревать окрестности. Еда тут хорошая. Будьте здоровы. Ваш кум А. Чехов. Условие подпишу и тотчас же возвращу. Скажите Маше, что я послал ей 2 письма.

2422. H. M. ЕЖОВУ 2 октября 1898 г. Ялта. Дорогой Николай Михайлович, некий Сергей Алексеевич Епифанов (Пречистенский бульв(ар), д(ом) Копейкиных) пишет мне, что у него чахотка и что он крайне нуждается. Это давнишний сотрудник "Развлечения" и т. п., бедняк, литературный неудачник и, кажется, алкоголик. Будьте добры, справьтесь как-нибудь, что с ним и нельзя ли сделать для него что-нибудь, помимо мелкой денежной помощи. Если болезнь не запущена, то, быть может, еще не поздно записать его в члены Кассы взаимопомощи - на случай инвалидности; я делал бы за него членские взносы. Если же положение его безнадежно (последний градус ч(ахот)ки), то не найдете ли Вы возможным, по справке, воззвать в Р. S. к благотворительности, что вот де маленький поэт С. А. Е-в болен, беден и проч. - как это сделал покойный Курепин относительно Путяты. Ваш Р. S. дал бы рублей 50-100, а может быть, и больше. Если увидите Епифанова, то скажите, что ответ я послал ему из Ялты, где теперь нахожусь. Мой адрес: Ялта, д. Бушева. Будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов. 2 октябрь. На обороте: Москва. Его высокоблагородию Николаю Михайловичу Ежову. Поварская, Трубников пер., д. Джанумова.

{07285}

2423. Б. ПРУСИКУ 2 октября 1898 г. Ялта. Многоуважаемый Борис Федорович! Простите, послать Вам свои последние рассказы не могу, так как в настоящее время я нахожусь в Ялте, а здесь их достать негде. Пришлю после, когда возвращусь домой. Кстати, сообщаю свой крымский адрес: Ялта, А. П. Чехову. О представлении "Чайки" напишите мне 2-3 строчки и, если найдется, пришлите мне Ваш перевод - это на память. Искренно Вас уважающий А. Чехов. 2 окт. На обороте: Autriche. Австрия. Прага. Prag. D-r B. Prusik. VI Mozбu 359.

2424. M. П. ЧЕХОВОЙ 2 октября 1898 г. Ялта. Милая Маша, спешу ответить на твое последнее письмо. "Le Journal", если он получается, конечно высылай; я тут прочту от скуки. Белую лошадь надо застраховать, хотя бы у И. А. Вареникова: у него есть страховые книги. От Н. Мих. Линтваревой пришло сало и псковские конфеты. Из Таганрога - арбузное варенье. Повезло на приношения. Напиши, каких размеров ковер. Будь здорова. Поклон папаше и мамаше. Твой Antoine. 2 ок. На обороте: Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой. Москва, Сухаревская Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17.

{07286}

2425. М. П. ЧЕХОВОЙ 4 октября 1898 г. Ялта. 4 окт. Милая Маша, письмо твое с видом: получил и в ответ послал тебе открытое письмо в Москву. В Ялте начинается осень. Утром был дождь, а сейчас, вечером, дует жесточайший ветер, от которого не спрячешься. Пожалуйста, купи мне (у Мюра, что ли) башлык помягче и подороже и пришли. Возьми также мою теплую плюшевую жилетку и отдай портному, чтобы он обшил тесьмой и вообще починил, потом пришли мне в посылке. Здесь, при плохих печах, без жилетки нельзя; дрожишь, как сукин сын. Получил от арх(имандрита) Сергия (Степана Алексеевича) длинное письмо. Из "Новостей дня" узнал, что с Ив. Г. Витте на съезде врачей был удар. Эта новость подействовала на меня угнетающим образом. Здесь Елпатьевский - врач и беллетрист. Знакомых у меня много. Приют мой - это женская гимназия, где я обедаю часто у начальницы с классными дамами и учительницами; обедаю и гуляю. Есть художница, которую зовут Манефой. Учительница танцев и гимнастики так молода, что втайне играет в куклы. При письме всякий раз присылайте почтовых марок в 7 и 5 коп. Ты спрашиваешь, сколько всего я получил писем из дому. Не помню, не считал. По-видимому, почта приходит исправно. В Ялте природа лучше, чем в Ницце, но жизнь скучнее и дороже. Ты ничего не пишешь насчет Брома, в каком положении его глаз. Больше писать не о чем. Я здоров, всё обстоит благополучно. Поклон мамаше, папаше, Марьюшке, Маше и Марии Федоровне. Арх(имандрит) Сергий пишет, что в октябре заедет в Мелихово. Ветер неистовый. Будь здорова. Твой Antoine.

{07287}

2426. M. П. ЧЕХОВОЙ 5 октября 1898 г. Ялта. Во вчерашнем письме я просил купить и выслать мне башлык. Не покупай и не высылай, ибо башлыки здесь продаются. Погода опять теплая, летняя. Будь здорова. Твой Antonio. 5 окт. На обороте: Лопасня, Моск. губ. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой.

2427. M. П. ЧЕХОВОЙ 6 октября 1898 г. Ялта. От страдалицы талежской учительницы получил жалостное письмо: непосильный труд, интриги священника, нет аспидных досок, нет дров и проч. и проч. Такое впечатление, точно сова писала. Пожалуйста, напиши ей, что дрова она может купить где угодно; дрова доставят крестьяне, так как они обязаны это сделать, иначе она должна написать в Лопасню земск(ому) начальнику Анатолию Конст. Тарновскому. Напиши, что деньги на дрова она получит у тебя, как я уже говорил и писал ей. Насчет аспидных досок я писал ей, что получить их можно через Ив(ана) Павл(овича), стоит только черкнуть ему 2-3 слова. Не могу же я писать ей 20 раз об одном и том же. Еще раз повтори ей, что деньги на расходы она может брать у тебя. Становится скучно с ней. В Ялте жарко, как летом. Вчера и третьего дня я послал тебе по письму. Башлыка не покупай, я уже заказал. Приехали дочери Коломнина, принесли мне роз. С ними молодой человек 21 года, жених, Настя

{07288}

разошлась со своим женихом. Каждый год всё новые женихи и новые собаки. Будь здорова. Твои Antonio. 6 окт. На обороте: Лопасня, Моск. губ. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой.

2428. В РЕДАКЦИЮ "НОВОГО ВРЕМЕНИ" 7 октября 1898 г. Ялта. Петербург. "Новое время". Погода продолжает быть чудесной, теплой. 19 (градусов в) тени. Сезон удачный. Чехов.

2429. E. Я. ЧЕХОВОЙ 7 октября 1898 г. Ялта. Милая мама, пришлите бумажную мерку с Вашей ноги. Нужна только длина подошвы. В Ялте очень хорошая, жаркая погода. Я здоров, всё обстоит благополучно. Мерку пришлите в письме или отдайте Маше, она пришлет с вещами в посылке. Нижайший поклон и привет папаше, Марьюшке и всем. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. 7 октября. На обороте: Лопасня, Моск. губ. Ее высокоблагородию Евгении Яковлевне Чеховой.

{07289}

2430. А. С. СУВОРИНУ 8 октября 1898 г. Ялта. 8 окт. Вы пишете, что не надо баловать публику; пусть, но не надо также, чтобы я продавался дороже, чем Потапенко и Короленко. Здесь в Ялте расходится много моих книг, и в книжных магазинах говорили мне, что публика часто выражает свое неблаговоление. Боюсь, как бы дамы на улице не побили меня зонтиками. Погода здесь теплая, совершенно летняя; сегодня дует ветер, но вчера и третьего дня было так хорошо, что я не удержался и послал телеграмму в "Новое время". Ходил без пальто, и всё-таки жарко. Крымское побережье красиво, уютно и нравится мне больше, чем Ривьера; только вот беда - культуры нет. В Ялте в культурном отношении пошли даже дальше, чем в Ницце, тут есть прекрасная канализация, но окрестности - это сплошная Азия. Я прочел в "Нов(ом) времени" заметку насчет театра Немировича и Станиславского и насчет "Федора Иоанновича" и не понял ее психологии. Вам там так нравилось и Вас так сердечно принимали, что поводом к подобной заметке могло послужить какое-нибудь крупное недоразумение, о котором я ничего не знаю. Что произошло? Перед отъездом, кстати сказать, я был на репетиции "Фед(ора) Иоан(новича)". Меня приятно тронула интеллигентность тона, и со сцены повеяло настоящим искусством, хотя играли и не великие таланты. Ирина, по-моему, великолепна. Голос, благородство, задушевность - так хорошо, что даже в горле чешется. Федор показался мне плоховатым; Годунов и Шуйский хороши, а старик (секиры) чудесен. Но лучше всех Ирина. Если бы я остался в Москве, то влюбился бы в эту Ирину. Здесь В. и Н. Коломнины. Были в Ялте, потом уехали в Алупку. Мне было приятно с ними встретиться. Каразин как художник мне не нравится. Он надоедает своим однообразием до уныния. Вы обещали напечатать и разослать по театрам объявления о пьесах, которые продаются в Ваших магазинах. Это не мешало бы.

{07290}

Будьте здоровы, желаю всего хорошего и низко кланяюсь. Иду в баню. Ваш А. Чехов. Мой адрес просто: Ялта. Из дома Бушева я скоро съеду.

2431. M. П. ЧЕХОВОЙ. 9 октября 1898 г. Ялта. 9 окт. Милая Маша, отвечаю на твое последнее письмо. Имение находится рядом с деревушкой Кучукуй и называется поэтому Кучукой. Дорога туда очень хорошая; грязи никогда не бывает, свалиться нельзя, но 1) от Ялты почти 30 верст и 2) когда спускаешься с шоссе к Кучукою, то так высоко, что страшно смотреть вниз, так страшно, что, например, мать не согласилась бы проехать по ней, т. е. по дороге, за миллион. Имение маленькое, всего 3 десятины; ни о каком хозяйстве конечно не может быть речи, так как мы не татары и в Кучукое весь год не сидели бы; виноградник отнимает времени меньше, чем розы. И если покупать это имение, то лишь для забавы, для летнего и осеннего времяпрепровождения, так сказать, для пейзажа. Кроме страшной дороги есть еще тропинка, очень приятная; и будет нижняя дорога, которую сделает земство. Что касается железной дороги, то увы! - она пойдет на Массандру через Дерекой, это уже решено. Около Кучукоя не будет железной дороги, но зато с будущего года по побережью начнут ходить финляндские пароходы. С декабря по март жить в Кучукое было бы трудно, ибо дует ветер, но в остальное время там очень хорошо. Ты пишешь, что Маша соглашается ехать в Крым. Но зачем ей ехать? Это имело бы смысл лишь в том случае, если бы мы совсем переехали в Крым, что едва ли удобно, ибо мы, т. е. вся наша семья, имеем уже непобедимое тяготение к северу. Кроме имения местные доктора настойчиво советуют завести себе маленький домик и в Ялте. Такой домик, чтобы, уезжая, можно было запирать его и брать с собой ключ. Здешний банк дает деньги на дом, и я

{07291}

уже подглядел землю; маленький пуп земли с превосходным видом на море и горы, но с этим надо подождать, а то как бы не попасть в карикатуру: Чехов ловит двух зайцев. Если не куплю имения, то примусь за дом немедля. Располагать я могу только 5 тысячами, которые мне дадут авансом. Других денег у меня нет и не будет. На покупку имения достаточно 2 тысяч, постройка дома погашается банком, но за участок земли пришлось бы заплатить 2-3 тысячи. Если имение не понравится или надоест, то его всегда можно будет продать. Об убытках не может быть и речи, тем более, что имения и дома здесь дорожают не по дням, а по часам. Погода сегодня теплая, летняя. Если хочешь, то приезжай сюда теперь же, на рождестве же ветер сдует тебя с горы, и ничего не увидишь. Верь мне на слово, имение стоит больше 2 тысяч, и что в доме 4 комнаты и что в них полы выкрашены и блестят и что около дома красиво течет ручей из скалы - я не вру. Крыша красная. Печей в доме нет, если не считать чугунной печки, но в доме живут и зимой. Печи к тому же сделать нетрудно. Да и для чего печи, если в холодную погоду можно уехать? Если бы мне через 10-15 лет иметь дом в Ялте и маленький хутор в окрестностях, то я бы ничего больше не хотел для своей старости. Ну, будь здорова. Поклонись Южину и, если увидишь, Потапенке. Твой Antoine. Имение я купил бы главным образом не для себя, а для тебя и для братьев, чтобы было вам куда приехать. А потому думайте. Если не нужно, то я не куплю.

2432. П. Ф. ИОРДАНОВУ 10 октября 1898 г. Ялта. 10 октябрь. Многоуважаемый Павел Федорович, Ваше письмо с планом Таганрога я получил, и если своевременно не ответил, то прошу извинить. Но, помнится, я ответил. Для музея, конечно, придется брать всё, что дают,

{07292}

не выказывая особенной разборчивости. Так, по крайней мере, на первых порах. Со временем же, когда осмотримся и будем иметь средства, придется делать выбор, держась такой программы: 1) Петр Великий, 2) Александр I, 3) Естественная история Приазовского края, 4) Предметы, имеющие художественную ценность, 5) Предметы, имеющие отношение к истории г. Таганрога. Надо, конечно, добыть портрет поэта Щербины - это между прочим. У двоюродного брата моего Георгия есть портрет Бандакова, очень недурный; можно сделать копию (в увеличенном размере) и приобщить к музейным достопримечательностям. Бандаков, по-моему, это редкий экземпляр, таких мало, и его в Таганроге еще нескоро забудут. Тараховский в одном из своих писем с недоумением спрашивал меня: отчего г. Коломнин не прислал телеграммы? Коломнин корректный человек, к тому же он любит Таганрог, и если не прислал телеграммы, то, вероятно, по причинам от него не зависящим. Как бы ни было, я написал ему на днях; написал, что таганрожцы огорчены его невниманием и, чтобы загладить свою вину, он должен послать для музея на Ваше имя какую-нибудь картину. У него много хороших картин. И я думаю, он пришлет. Погода в Ялте теплая, совершенно летняя. Если бы у меня были деньги, то я перебрался бы сюда навсегда. Только что принесли письмо от Павловского. Он пишет: "Я собираюсь недели через две послать десяток бюстов и несколько картин Иорданову для музея". Вот Вам. У меня дома прекрасный портрет Додэ - для музея; хотел послать весной, но не дала сестра. Будьте здоровы. Желаю Вам всего хорошего и крепко жму руку. Ваш А. Чехов. На конверте: Таганрог. Его высокоблагородию Павлу Федоровичу Иорданову.

{07294}

2433. Г. М. ЧЕХОВУ 10 октября 1898 г. Ялта. Милый Жорж, вчера поздно вечером две барышни, разыскивая свою знакомую, ездили по Ялте и всюду спрашивали: "Не было ли здесь барышни с молодым человеком и пуделем?" Я тоже ездил с ними. Между прочим, заехали и в Ваше агентство и спросили там про барышню с пуделем. Кстати я получил и твою посылку. Варенье сильно протекло насквозь, вся бумага слиплась; я обмывал банку долго, как младенца. Вытекло, впрочем, немного, с четверть банки. Варенье чудесное, и я не знаю, как мне благодарить. Вкус приятный и тонкий; одно нехорошо: боишься много съесть, и барышни, видевшие, как я получал посылку, сказали, что они придут ко мне пить чай с этим вареньем. И еще одна неприятность: варенье липнет к рукам и к лицу, точно клей, так что, когда поешь, бывает такое чувство, как будто тебя всего вымазали медом или киселем. Целую твоей маме руку и сердечно благодарю. Пусть и впредь не забывает, и ты тоже не забывай и почаще пиши скучающему А. Чехову. 10 окт. Володе, Сане и Леле поклон и привет. О том, что я получил варенье и как оно вкусно, напишу домой. На обороте: Таганрог. Его высокоблагородию Георгию Митрофановичу Чехову. Конторская ул., с. дом.

2434. М. П. ЧЕХОВОЙ 13 октября 1898 г. Ялта. Отцу царство небесное вечный покой грустно глубоко жаль пишите подробности здоров совершенно не беспокойтесь берегите мать Антон. На обороте: М(о)ск(ва), Сухаревская Садовая, д. Кирхгоф. Чеховой.

{07295}

2435. M. П. ЧЕХОВОЙ 14 октября 1898 г. Ялта. 14 окт. Милая Маша, твою телеграмму Синани получил вчера 13-го окт(ября) в 2 часа дня. Телеграмма не ясна: "как принял Антон Павл. Чехов известие о кончине его отца". Синани был смущен и думал, что ему нужно скрывать от меня. Вся Ялта знала о смерти отца, а я не получал никаких известий, и Синани показал мне телеграмму только вечером; после этого я пошел на почту и там прочел только что полученное письмо от Ивана, который извещал меня об операции. Пишу я это 14-го вечером, и до сих пор никаких известий, ни звука. Как бы ни было, грустная новость, совершенно неожиданная, опечалила и потрясла меня глубоко. Жаль отца, жаль всех вас; сознание, что вам всем приходится переживать в Москве такую передрягу в то время, как я живу в Ялте, в покое, - это сознание не покидает и угнетает меня всё время. Что мать? Где она? Если она не поедет в Мелихово (ей там тяжело одной), то где ты поселишь ее? Вообще много вопросов, которые следовало бы решить. Судя по твоей телеграмме к Синани, у вас существует сомнение насчет моего здоровья. Если ты и мать беспокоитесь, то не приехать ли мне ненадолго в Москву? Или не пожелает ли мамаша приехать ко мне в Ялту, чтобы отдохнуть здесь? Кстати бы она огляделась здесь, и если бы ей понравилось, то мы поселились бы здесь навсегда. Тут всё теплая погода, ходим без пальто, и, по-видимому, зимовать здесь очень удобно. Мы зимовали бы в Ялте, а лето проводили бы в Мелихове или в Кучукое под Ялтой. Если мамаша поедет ко мне, то пусть телеграфирует; я выеду в Севастополь к ней навстречу и с вокзала прямо повезу ее в Ялту на лошадях. Со скорым поездом ехать удобно. Здесь мамашу встретят дружелюбно и устроят ее хорошо. А если бы и ты могла взять отпуск и приехать хоть на неделю, то для меня это была бы большая радость. Кстати бы поговорили, как теперь быть. Мне кажется, что после смерти отца в Мелихове будет уже не то житье, точно

{07296}

с дневником его прекратилось и течение мелиховской жизни. Я, повторяю, совершенно здоров. Пиши мне, пожалуйста, не держите меня в неизвестности. Посылку получил. Буду еще писать завтра. Будь здорова. Кланяйся мамаше, Ване и Соне. Твой Antoine.

2436. Я. С. МЕРПЕРТУ 15 октября 1898 г. Ялта. Многоуважаемый Яков Семенович, Вы могли бы прислать Вашу рукопись, не спрашивая на то позволения. К чему эти церемонии? Ведь Вы знаете, с какой симпатией я отношусь к Вам и к Вашей деятельности. Пушкина вышлю непременно, а статью Вашу прочту с большим удовольствием - и говорю это вполне искренно. Я живу в Ялте, погода здесь прекрасная, теплая. Позвольте пожелать Вам всего хорошего. Гнедичу напишу еще раз. Ваш А. Чехов. 15 окт.

2437. А. С. СУВОРИНУ 17 октября 1898 г. Ялта. 17 окт. Умер отец после мучительной болезни и операции, которая продолжалась долго; и этого не случилось бы, если бы я был дома. Я не допустил бы до омертвения. Как бы ни было, настроение у меня в последние дни совсем не радостное. А погода великолепная; стоят теплые, совершенно летние дни, и только по утрам бывает прохладно. Я послал в "Новое время" телеграмму насчет погоды, но ее не напечатали, вероятно, подумали, что я утрирую. Вера и Надежда Алексеевны щеголяют в летних платьях. Я, вероятно, останусь зимовать в Ялте. За границу не хочется. Да и нельзя уезжать далеко, так как необходимо

{07297}

начертать план дальнейшего существования. На сих днях приедет в Ялту сестра, и мы вместе будем решать, как нам быть. Мать, вероятно, уже не захочет жить в деревне, ей одной там будет страшно. Должно быть, продадим Мелихово и устроимся в Крыму, где будем жить вместе, пока бациллы не покинут меня; так или иначе, но доктора того мнения, что в Крыму придется мне провести еще не одну зиму. Это называется выбиться из колеи. Вы неоднократно говорили, что я могу взять из книжного магазина 5 или даже 10 тысяч на льготных условиях, т. е. с уплатой долга в несколько лет по частям. Если Вы и теперь судите так же, то пришлите мне переводом по телеграфу 5 тысяч и скажите в магазине, чтобы долг вычитался из моих доходов мало-помалу, по одной тысяче в год, не больше, а То мне придется круто. Из газет узнал об успехе "Федора Ивановича" у Вас и в Москве. О сценке из народного быта подумаю; вероятно, напишу. В Ялте тихая жизнь, хочется писать роман, и я, войдя в свое обычное настроение, засяду и напишу листов десять. Здесь шла Ваша "Татьяна Репина" с Волгиной. Телеграфируйте. Образцов еще не получал. Материал для первого тома привезут барышни Коломнины. Это очень милые человечицы, с ними весело, но они редко приезжают из Алупки. Вчера привезли мне винограду. Луна. Море очаровательно. Иду опускать это письмо. Ваш А. Чехов. Дача Иванова, Ялта.

2438. M. О. МЕНЬШИКОВУ 20 октября 1898 г. Ялта. 20 окт. Дорогой Михаил Осипович, Виктор Сергеевич Миролюбов, издатель "Журнала для всех", бывший оперный певец, Ваш давний почитатель, желает повидаться с Вами, чтобы познакомиться и поговорить. Это добрый, благодушный человек, простяк. Рекомендую Вашему вниманию. Теперь он в Ялте, скоро уезжает в

{07298}

Петербург. Кстати сказать, у Вас много почитателей. На днях в Алупке одна дама, мать семейства, долго расспрашивала меня, какой Вы; я рассказывал, а она слушала, по-видимому, с большим удовольствием. У меня умер отец. Выскочила главная шестерня из мелиховского механизма, и мне кажется, что для матери и сестры жизнь в Мелихове утеряла теперь всякую прелесть и что мне придется устраивать для них теперь новое гнездо. И это весьма вероятно, так как зимовать в Мелихове я уже не буду, а без мужчин в деревне не управиться. Спасибо за письмо. Читаю "Начала жизни" с большим удовольствием. Очень хорошо. В Ялте пробуду еще долго. Ваш душевно А. Чехов. На обороте: Царское Село. Михаилу Осиповичу Меньшикову. Магазейная, д. Петровой.

2439. И. Я. ПАВЛОВСКОМУ 20 октября 1898 г. Ялта. Дорогой Иван Яковлевич, спасибо за "Le Temps" - получаю каждый день и читаю с удовольствием. Я в Ялте и пробуду здесь долго; быть может, даже поселюсь здесь с матерью. У меня умер отец, и теперь семья едва ли захочет жить в Мелихове, тем более, что там мне уже нельзя зимовать. Жду сестру в Ялту, будем обсуждать вместе, как быть. А(лексей) С(ергеевич) тоже писал мне, что я "победил" и проч. Вам нужно набраться терпения; по всей вероятности, придется пережить Вам еще немало сюрпризов. У каждого человека в жизни бывает темная полоса, такая полоса и у Вас теперь. Но все обойдется рано или поздно, только крепко держитесь своей линии и не уступайте. Жаль, что Вы не сделались проприетером; но время еще не ушло, летом устроитесь. Крепко жму Вам руку. Если попадется турецкая газета, издаваемая в Париже младотурками, то пришлите мне, пожалуйста, Привет Вашей жене и детям. Ваш А. Чехов,

{07299}

2440. А. С. ЯКОВЛЕВУ (отрывок) 20 октября 1898 г. Ялта. Вы можете оказать мне услугу или протекцию, и мы будем квиты до самого страшного суда. Буде найдете это удобным, возьмите на себя труд похлопотать насчет И(вана) П(авловича), который состоит на службе учителем уже почти 20 лет и давно хочет примазаться к какому-нибудь казенному училищу ради чинопроизводства - и никак не может. Как бы ему в конце концов получить коллежского регистратора? Увы, он так же, как и я, не имеет никакого чина. И(ван) П(авлович) не кончил ни в университете, ни в гимназии, так как свою педагогическую карьеру начал чуть ли не с 18 лет. Но зато он считается заслуженным и образцовым педагогом. Он получил много наград, и грудь его подобна иконостасу: у него медалей, как у фельдфебеля, и если бы служба была государственной, то давно бы уже его произвели, по крайней мере, в статские советники. Здоровье мое недурно, погода редко бывает плохой, работать я, по-видимому, уже начал, так что живется пока ничего себе. Кем Вы состоите в министерстве земледелия? И я тоже не чужд Вашему министерству, я состою корреспондентом отдела сельскохозяйственной статистики, состою уже давно, так давно, что, кажется, уже имею право на ношение установленного знака (пустой коробки из-под сардин), но правом этим из вольнодумства не пользуюсь.

2441. A. C. СУВОРИНУ 20 октября 1898 г. Ялта. Вчера писал Вам насчет денег, а сегодня опять просьба. Мой бывший ученик Анатолий Яковлев, сын московского типографа и камергера С. П. Яковлева, автор нескольких рассказов, помещенных в "Новом времени", хочет повидаться с Вами. Я написал ему, что дома Вы бываете очень заняты и что удобнее всего ему подойти к Вам в театре и заговорить. Так вот, если в театре подойдет к Вам симпатичный молодой человек, то знайте, что этим Вы обязаны мне. Кстати сказать, это хороший, умный и очень воспитанный человек.

{07300}

Я поздравляю Орленева и от души желаю ему всего хорошего; если не забудете, передайте ему, что я рад за него. Это хороший актер, художник. Погода в Ялте всё еще очень хорошая, теплая. Кашляю, но чувствую себя вполне порядочно и томлюсь, что я не на севере. Желаю всего лучшего и низко кланяюсь. Ваш А. Чехов. 20 октябрь. На обороте: Петербург. Алексею Сергеевичу Суворину. Эртелев 6.

2442. И. П. ЧЕХОВУ 20 октября 1898 г. Ялта. 20 окт. Милый Иван, Миша телеграфировал, что Маша приедет в Ялту, но вот уже прошла неделя, нет ни Маши, ни известий. Я ничего не знаю, точно все сговорились скрывать от меня. Где мать? Я, кажется, уже купил участок. После совершения купчей напишу подробности. Участок очень хороший, все хвалят, и мне уже предлагают за него на 1 1/2 тыс. дороже, хотя сам я плачу за него не наличными, а закладной по 5%. Сегодня я написал насчет тебя Яковлеву. Жди последствий. Я сообщил твой адрес, так что сам не ходи, а жди, когда тебя позовут. Участок покупаю я в Ялте, в 15 минутах ходьбы от моря, сад, виноградник, своя вода. И кроме того еще именьице, о котором я тебе писал. Напрягусь, соберу все силы, и авось удастся устроиться по-человечески. Соне и Володе поклон. Твой Antonio. На обороте: Москва. Его высокоблагородию Ивану Павловичу Чехову. Новая Басманная, д. Крестовоздвиженского, Петровско-Басманное училище.

{07301}

2443. Т. Л. ЩЕПКИНОЙ-КУПЕРНИК 20 октября 1898 г. Ялта. 20 окт. вечер. Милая кума, возвращаю Вам условие - с благодарностью за хлопоты. Пьесы получил - уже сдал в женскую гимназию, где будут играть их. Сегодня у меня сильно голова болит. Напишу как-нибудь в другой раз, а теперь простите. Жму крепко руку. Ваш Повсекакий. Ялта. (Адрес просто: Ялта, Чехову.)

2444. Л. А. АВИЛОВОЙ 21 октября 1898 г. Ялта. Я прочел Ваше письмо и только руками развел. Если в своем последнем письме я пожелал Вам счастья и здоровья, то не потому, что хотел прекратить нашу переписку или, чего боже упаси, избегаю Вас, а просто потому, что в самом деле всегда хотел и хочу Вам счастья и здоровья. Это очень просто. И если Вы видите в моих письмах то, чего в них нет, то это потому, вероятно, что я не умею их писать. Ваше письмо прислали мне из Лопасни в Ялту, оттого я и запаздываю ответом. Я теперь в Ялте, пробуду здесь еще долго и даже, быть может, останусь зимовать. Погода чудесная, совершенно летняя. Ваше невеселое, чисто северное письмо напомнило мне о Петербурге я вспомнил Ваших петербургских критиков, мудрецов, говорящих в ответ на "Забытые письма": "Покорно благодарю!", вспомнил туман, разговоры, вспомнил и поскорее пошел к морю, которое теперь очаровательно. Быть может, даже я поселюсь в Ялте. У меня в октябре умер отец, и после этого усадьба, в которой я жил, потеряла для меня всякую прелесть; мать и сестра тоже уже не захотят жить там, и придется теперь начинать новую жизнь. А так как мне запрещено зимовать на севере, то свивать себе новое гнездо, вероятно, придется на юге. Отец умер неожиданно, после тяжелой операции - и это на меня и на всю семью подействовало угнетающе, не могу опомниться.

{07302}

Недавно я дал редактору "Журнала для всех" Ваш адрес. Он хочет познакомиться с Вами. Как бы ни было, не сердитесь на меня и простите, если в самом деле в моих последних письмах было что-нибудь жесткое или неприятное. Я не хотел огорчать Вас, и если мои письма иногда не удаются, то это не по моей вине, это против воли. Крепко жму Вам руку и желаю всего хорошего. Мой адрес: Ялта. Больше ничего не нужно. Только - Ялта. Ваш А. Чехов.

2445. H. M. ЕЖОВУ 21 октября 1898 г. Ялта. Дорогой Николай Михайлович, большое Вам спасибо за Епифанова. Вы даже сделали больше, чем я рассчитывал. В клиниках ему будет хорошо. Рассказов моих, пожалуйста, не переписывайте. Ведь эта каторга. Время терпит, да и можно нанять какого-нибудь вольнопрактикующего писца или писицу; может рекомендовать Рассохин. Мое полное собрание сочинений подвигается вперед медленно, стоит почти на точке замерзания. Еще раз спасибо. Крепко жму руку. Соне желаю успеха. Ваш А. Чехов. 21 окт. На обороте: Москва. Его высокоблагородию Николаю Михайловичу Ежову. Поварская, Б. Трубников пер., д. Джанумова.

2446. Вл. И. НЕМИРОВИЧУ-ДАНЧЕНКО 21 октября 1898 г. Ялта. 21 окт. Милый Владимир Иванович, я в Ялте и пробуду здесь еще долго. Деревья и трава зеленеют по-летнему, тепло, ясно, тихо, сухо и сегодня, например, не тепло,

{07303}

а прямо-таки жарко. Это мне очень нравится, и я, пожалуй, совсем поселюсь в Ялте. Твоя телеграмма глубоко тронула меня. Большое спасибо и тебе, и Константину Сергеевичу, и артистам, которые вспомнили. Вообще, пожалуйста, не забывай и пиши мне хотя изредка. Ты теперь очень занятой человек, директор, но всё же пиши иногда праздному человеку. Пиши, как и что, как на артистов подействовал успех первых представлений, как "Чайка", какие перемены в распределении ролей и проч., и проч. Судя по газетам, начало было блестящее - и я очень, очень рад, так рад, что ты и представить себе не можешь. Этот Ваш успех еще раз лишнее доказательство, что и публике, и актерам нужен интеллигентный театр. Но отчего не пишут об Ирине-Книппер? Разве вышла какая-нибудь заминка? Федор у вас мне не нравился, но Ирина казалась необыкновенной; теперь же о Федоре говорят больше, чем об Ирине. Здесь уже вовлекают меня в общественную жизнь. Назначили в женскую гимназию членом попечительного совета. И я теперь с важностью хожу по лестницам гимназии, и гимназистки в белых пелеринках делают мне реверанс. Что касается имения, о котором говорил Синани, то оно очень хорошо, поэтично, уютно, но дико; это не Крым, а Сирия. Стоит только 2 тыс., но я не покупаю, ибо и 2 тыс. у меня нет. Если продам Мелихово, то куплю. Жду "Антигону". Жду, ибо ты обещал прислать. Нужна очень. Жду сестру, которая, как телеграфировала, едет ко мне в Ялту. Будем вместе решать, как теперь быть. После смерти отца мать едва ли теперь захочет одна жить в деревне. Надо придумывать что-нибудь новое. Поклон и привет Екатерине Николаевне, Роксановой, Книппер, Вишневскому - нижайший поклон. Вспоминаю о них с большим удовольствием. Будь здоров и благополучен. Пиши, пожалуйста. Крепко жму руку. Твой А. Чехов. Ялта. Поклон Сумбатову.

{07304}

2447. В. М. СОБОЛЕВСКОМУ 21 октября 1898 г. Ялта. 21 окт. Дорогой Василий Михайлович, не писал Вам до сих пор, потому что ничего не было определенного; я не знал, куда я поеду, где буду зимовать и т. д. Теперь же помаленьку всё определилось и я могу написать Вам. Во-первых, я здоров, и с этой стороны, т. е. со стороны физической, всё обстоит благополучно. Во-вторых, погода в Ялте очаровательная, лучше, чем была в Ницце в прошлом октябре. Деревья и трава еще зелены, тепло, сухо; одеваемся по-летнему. Море - прелесть. Одним словом, так хорошо, что я решил остаться зимовать в Ялте. Здесь Елпатьевский, который строит себе трехэтажный дом, строит с аппетитом. Здесь Осипов, с которым я встретился у Вас. Есть кое-кто из врачей, приехавших на октябрь. Итак, остаюсь в Ялте. Мой адрес одно слово: Ялта. Как только начнется дурная погода, я засяду и напишу Вам дюжину рассказов. Обещаю - и слово мое твердо. Веселовский (А. Н.) взял с меня слово, что я дам рассказ для сборника в пользу медицинских курсов. Я обещал. Теперь же оказывается, что сборник редактирует не сам А. Н., а M-me Веселовская... Но рассказ все-таки придется послать. Анатолий Яковлев пишет, что Вы не возвратили ему рукопись "Пожертвование", как обещали, и таким образом он лишен возможности переделать рассказ. Я успокоил его, обещал написать Вам. До меня дошли слухи, что Браз пишет с Варвары Алексеевны. Удачно ли? Мой портрет, висящий теперь в Третьяковской галерее, мало кому нравится. В раме он совсем неинтересен; и кажется, трудно написать менее интересный портрет. Не повезло со мной Бразу. Вы, вероятно, уже слышали, у меня после операции умер отец. Это событие перевернуло всю нашу жизнь; теперь придется, пожалуй, устраивать жизнь по-новому, так как мать едва ли захочет жить одна в деревне, зимой, когда жить вообще трудно. Жду к себе в Ялту сестру, и вместе мы решим, как нам быть. Как поживает Варвара Алексеевна? Пожалуйста, передайте от меня поклон и привет и пожелание всего

{07305}

хорошего. Наташе, Глебу и Варе тоже по поклону. Я часто вспоминаю о них, пусть и они поминают меня в своих святых молитвах. Вино в Крыму скверное, но привыкнуть можно; все-таки много не выпьешь. Кормят хорошо. Виноград дешев. Да хранят Вас небеса. Если случится свободная минутка, то черкните две-три строчки. Были ли в театре Немировича? Крепко жму руку. Ваш душой А. Чехов.

2448. Г. М. ЧЕХОВУ 21 октября 1898 г. Ялта. 21 окт. Милый Жорж! На досуге, когда будешь проходить мимо редакции "Таганрогского вестника", зайди и попроси, чтобы газету высылали не в Лопасню, а мне по адресу: Ялта, А. П. Чехову. Теперь уже в Мелихове некому читать "Таганрогский вестник". В Ялте чудесная летняя погода; я присматриваю себе небольшой участок и, вероятно, куплю. Роскошный вид на море. Скажи Леле, что около Ялты в сосновом лесу теперь собирают рыжики и маслята. На улице продают грибы. Никак не думал, что и тут знаком грибной спорт. Поклон тете, Сане, Леле, Володе и Иринушке. Твой А. Чехов. На обороте: Таганрог. Его высокоблагородию Георгию Митрофановичу Чехову. Конторская ул., с. дом.

2449. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 23 октября 1898 г. Ялта. 23 окт. Вы всегда были добры ко мне, многоуважаемая коллега, очень добры - и верьте, я умею ценить это. Ваше последнее письмо глубоко меня тронуло, и я шлю Вам тысячу благодарностей прямо из глубины души,

{07306}

Вчера был в доме Иловайской. Там говорила о Вашей сестре Ольге Михайловне. В самом деле, если она хворает, то отчего бы ей не приехать в Ялту? Погода здесь очаровательная. Тихо, тепло, ясно, деревья зеленеют, как летом; розы, гелиотроп. Здешний воздух скоро поправил бы Вашу сестру. А здешние доктора? Например, я. Напишите Вашей сестре, что я лечил бы ее бесплатно (Вы недоверчиво улыбаетесь) и вылечил бы ее в одну неделю. Повлияйте на нее, пожалуйста, убедите. С мигренью и с расстроенной, утомленной нервной системой нельзя жить в Москве. Да и нам было бы веселей, если бы она приехала. Тут кстати же ставят "Романтиков" (в Женской гимназии), она могла бы сыграть героиню, если бы пожелала. Сегодня я перебираюсь в дом Иловайской. Я в 1892 г. познакомился с ней, т. е. с M-me Иловайской, в Хреновом, где ее муж управлял лошадями, и мы встретились теперь как старые знакомые. Говорят, что у нее очень хорошие обеды - и это так приятно!! Отчего бы и Вам не приехать в Ялту? Позвольте крепко пожать Вам руку и еще раз поблагодарить. Теперь я уже не cher maоtre, а просто лентяй. Ничего не пишу, а только ем. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. На обороте: Петербург. Ее высокоблагородию Елене Михайловне Юст. Ивановская, 20.

2450. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 24 октября 1898 г. Ялта. Милый Виктор Александрович, здравствуй, голубчик! С приездом! В моих писаниях вышла заминка, но это ничего; впредь буду исправен, дай только вздохнуть. Тогда я не взял 500, которые ты распорядился (перед своим отъездом) выдать мне. Я обошелся; и теперь

{07307}

пока у меня есть немного на расходы. Когда понадобятся деньги, напишу и тогда вышлешь. Читал, что общество грамотн(ости) выпустило два моих рассказа. Пришли мне несколько экземпляров. Это хорошо, что рассказы издали отдельно. Здесь Елпатьевский (отец Елпатий, как зовут его в Ялте) и Миров-Миролюбов, издатель рублевого "Журнала для всех". Елпатий строит себе трехэтажный дом. Будь здоров и счастлив. Жму руку. Твой А. Чехов. 24 окт. На обороте: Виктору Александровичу Гольцеву.

2451. В. М. ЛАВРОВУ 24 октября 1898 г. Ялта. 24 окт. От всей души благодарю тебя, милый мой друг Вукол Михайлович, за твое письмо и сочувствие. О смерти отца мне не телеграфировали из дому, о ней я узнал стороной; самое горькое в этом неожиданном известии было то, что старику пришлось пережить мучительную болезнь, потом тяжелую операцию. Если бы я был дома, то, по всей вероятности, всё бы обошлось благополучно. Я не поехал к тебе в Сочи, потому что успел выбраться из дому только 15-го сентября. Следовало бы теперь поехать туда и посмотреть, но в Ялте великолепная, совершенно летняя погода, никуда не хочется уезжать. Крым очень хорош. Никогда раньше он мне так не нравился, как теперь. Зимовать, должно быть, я останусь в Ялте, и если поеду куда-нибудь отсюда, то недалеко и не надолго. Вероятно, побываю на Афоне. Адрес мой прост: Ялта. Жду сестру. Вместе будем решать, как теперь быть. После смерти отца мать едва ли захочет жить в деревне; придется, пожалуй, устраивать новое гнездо. Еще раз благодарю тебя, дорогой мой, и крепко обнимаю. Твое письмо меня растрогало. Поклонись Софье Федоровне, будь здоров и передай от меня всем твоим пожелания здоровья и благополучия. Твой А. Чехов.

{07308}

2452. Л. С. МИЗИНОВОЙ 24 октября 1898 г. Ялта. 24 окт. Милая Лика, у меня две новости. Во-первых, умер отец. У него сделалось ущемление кишки; захватили поздно, везли до станции по ужасной дороге, потом в Москве делали операцию, вскрывали живот. Судя по письмам, конец жизни у него был мучительный, Маша настрадалась. И у меня на душе тяжело. Во-вторых, я покупаю (в долг) участок около Ялты, чтобы иметь недвижимость, на которой я мог бы зимовать и разводить на досуге ненавистный Вам крыжовник. Уголок, который я покупаю, расположен в живописной местности; виды на море, на горы. Свой виноградник, свой колодезь. Это в 20 минутах ходьбы от Ялты. Уже начертил план, причем не забыл и гостей, отвел для них комнатку в подвальном этаже; в этой комнатке, в отсутствие гостей, будут жить индюшки. Как бы ни было, в Париж едва ли я попаду раньше апреля. Вас видеть ужасно хочется, но уезжать не хочется. И денег нет, да и в Крыму хорошо, так хорошо, что сказать не могу. Погода изумительная, настоящее лето. Нет, должно быть, Вам придется приехать в Россию, а не мне в Париж. Если скоро приедете в самом деле, то привезите мне галстуков и платков (с меткой А), я заплачу Вам. Честное слово, заплачу! Хоть на сто рублей привезите, за всё отдам, ндраву моему не препятствуй. Ваши фотографии очень хороши. Вы даже красивы, чего я никак не ожидал. Я послал бы Вам свою фотографию, но у меня ее нет. Мой портрет Вы можете увидеть в Третьяковской галерее. Кстати сказать, этот бразовский портрет ужасно неинтересен. Жду Машу. Она на днях приедет в Ялту, чтобы повидаться и поговорить. После смерти отца, после этой катастрофы, которая продолжалась несколько дней и держала всех в напряжении, едва ли мать и сестра захотят жить в Мелихове. Я уже думаю, не переехать ли нам всем в Крым. Тут тепло и удобно жить. Пишите, Лика. Не ленитесь. Мой адрес прост: Ялта. Если вздумаете приехать в Россию, то напишите за неделю.

{07309}

Откуда Вы взяли, что у меня лысина? Что за дерзости?! Понимаю: это Вы мстите мне за то, что когда-то в одном из своих писем я дружески, совсем не желая оскорблять Вас, указал Вам на Вашу кривобокость, благодаря которой Вы до сих пор еще, к сожалению, не вышли замуж. Будьте здоровы и счастливы. Не забывайте Вашего старого обожателя. А. Чехов.

2453. И. П. ЧЕХОВУ 24 октября 1898 г. Ялта. 24 окт. Милый Иван, получил от Маши телеграмму, что она приедет в Ялту во вторник. Если ты догадался прислать с ней гваяколу, то это очень хорошо. На всякий случай позволь преподать тебе правила: 1) Для телеграмм достаточно адреса: Ялта, Чехову. 2) Всякий раз с оказией, кто бы ни ехал в Крым, присылай гваяколу и стопку "гигиенической" бумаги, которая стоит у Мюра 18 коп. Послезавтра, кажется, совершаю купчую. Если так, то ты и Соня летом будете жить уже не у Желтышова, а в моем собственном шато. Вид на море и на горы великолепный. Рядом с участком татары продают вкуснейшие бублики. Впрочем, подробности после, когда кончу с купчей. Твой Antoine. На обороте: Москва. Ивану Павловичу Чехову. Нов. Басманная, д. Крестовоздвиженского.

{07310}

2454. M. П. ЧЕХОВУ 25 октября 1898 г. Ялта. 25 окт. Милый Мишель, я хотел послать с Пеше тебе и О(льге) Г(ермановне) что-нибудь крымское, но ничего не нашел подходящего, всё чепуха. Пеше засвидетельствует, что я долго искал - будь, значит, доволен и этим. Я в Ялте, живу на даче Иловайской, тут и столуюсь. Обедаю вместе с M-me Шавровой и Ашей; это мне за грехи. Адрес мой: Ялта. Послезавтра совершаю купчую крепость. Покупаю участок в Аутке, в 20 минутах ходьбы от моря; чудесный вид во все стороны, на море, на горы; сад, виноградник, колодезь, водопровод, канализация, и места достаточно даже для того, чтобы иметь огород. Я купил по 5 1/2 руб. за сажень, и теперь уже мне дают по 8. Плачу не наличными, а закладной, без процентов. Владелец из уважения не хочет процентов. Из Питера уже пришли 5 тыс., и во вторник же я начну строиться, потом заложу дом в банк и расплачусь со всеми долгами. Кроме участка в Ялте куплю, вероятно, еще именьице в Кучукое, если оно понравится Маше. Во всяком случае буду сообщать тебе подробности. Маша пишет, что в Мелихове невыносимо тоскливо. Всё клонится, вероятно, к тому, что придется продать Мелихово. "Северному краю" скажи, что я пришлю что-нибудь, только после. Пусть высылают газету. Я уже член Ялтинского о(бщест)ва взаимного кредита. Имею право носить мундир VI класса, так как избран членом попечительного совета женской гимназии; нет ли у тебя продажного мундира? Здесь чудная, летняя погода, цветут розы. Масса рыжиков и маслят в лесу. Твой Anton. На обороте: Ярославль. Его высокоблагородию Михаилу Павловичу Чехову. Духовская ул., д. Шигалевой.

{07311}

2455. M. П. ЧЕХОВУ 26 октября 1898 г. Ялта. 26 окт. Милый Мишель, едва послал тебе свое открытое письмо, как получил твое. О том, что все вы переживали во время похорон отца, я знал, и у меня было отвратительно на душе. О смерти отца я узнал только 13-го вечером от Синани, мне же почему-то не телеграфировали, и если бы я случайно не зашел в лавочку Синани, то долго бы еще находился в неведении. Я покупаю в Ялте участок и буду строиться, чтобы иметь место, где зимовать. Перспектива постоянного скитанья, с номерами, швейцарами, случайной кухней и проч. и проч. пугает мое воображение. Со мною зимовала бы и мать. Здесь зимы нет; конец октября, а розы и прочие цветы цветут взапуски, деревья зелены и тепло. Много воды. Кроме дома ничего не нужно, никаких служб; всё под одной крышей. В подвальном этаже уголь, дрова, дворницкая и всё. Куры несутся круглый год, и для них особого помещения не нужно, достаточно перегородки. Вблизи булочная, базар. Так что матери будет, очень тепло и очень удобно. Кстати же в лесничестве всю осень собирают рыжики и маслята - и это развлечет нашу мать. Строить сам я не буду, всё сделает архитектор. К апрелю дом будет готов. Участок, с городской точки зрения, большой; поместится и сад, и цветник, и огород. С будущего года в Ялте железная дорога. Кучукой не годится для солидного жития. Это дача, очень милая, и покупать ее стоит только потому, что она мила и что дешево продается. Что касается женитьбы, на которой ты настаиваешь, то - как тебе сказать? Жениться интересно только по любви; жениться же на девушке только потому, что она симпатична, это всё равно, что купить себе на базаре ненужную вещь только потому, что она хороша. В семейной жизни самый важный винт - это любовь, половое влечение, едина плоть, всё же остальное - не надежно и скучно, как бы умно мы ни рассчитывали. Стало быть, дело не в симпатичной девушке, а в любимой; остановка, как видишь, за малым. В Серпуховск(ом) уезде всё печальные события,

{07312}

с Витте удар, с Коврейном удар, Сидоров умер, Василий Иванович (бухгалтер) в чахотке. Завтра приедет Маша. Мы посоветуемся, обсудим всё как следует; о нашем решении извещу. Здесь адвокат кн. Урусов. Интересно рассказывает. Хочет тоже покупать участок. Скоро в Ялте не останется ни одного клочка, все торопятся покупать. Купить мой участок мне помогла моя литература. Только потому, что я литератор, мне продали дешево и в долг. Будь здоров и передай поклон Ольге Германовне и Жене. От брюшного тифа уберечься не трудно; он не заразителен, нужно только не пить сырой воды. Мой "Дядя Ваня" ходит по всей провинции, и всюду успех. Вот не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Совсем я не рассчитывал на сию пьесу. Будь здоров, пиши. Твой А. Чехов. Что отца похоронили в Ново-Девичьем, это очень хорошо. Я хотел телеграфировать об этом, но думал, что уже поздно; вы угадали мое желание. Здесь д-р Бородулин, тебе кланяется. В Госуд(арственном) банке один чиновничек спрашивал о тебе, тоже велел кланяться. На конверте: Ярославль. Его высокоблагородию Михаилу Павловичу Чехову. Духовская, д. Шигалевой.

2456. И. П. ЧЕХОВУ 26 октября 1898 г. Ялта. 26 окт. Опять пишу тебе, милый Иван. В "Новостях" была напечатана телеграмма из Ялты от 24-го октября, будто здоровье мое ухудшилось, постоянный кашель, кровохарканье и проч. Всё это чистейшая ложь, глупая выдумка, которая может обеспокоить родных и знакомых. Честное слово, температура у меня нормальна, даже не бывает повода к тому, чтобы ставить термометр; кашель

{07313}

не больше прежнего, кровохарканья в Ялте не было ни разу. Если телеграмму перепечатают московские газеты, то будет скверно; как бы не прочла мать. Еще раз подтверждаю честным словом, что телеграмма лжет. Кланяйся Соне и Володе. Твой Antonio. И я подтверждаю, что А(нтон) П(авлович) здоров, и только можно удивляться, откуда и зачем посылаются такие ненужно лживые сведения. В. Миров. На обороте: Москва. Ивану Павловичу Чехову. Нов. Басманная, д. Крестовоздвиженского, Петровско-Басманное училище.

2457. А. С. СУВОРИНУ 27 октября 1898 г. Ялта. Температура нормальная. Кашель не больше прежнего. Самочувствие хорошее. Не опровергайте. Лучше пренебречь. Чехов. На бланке: Петербург, Суворину.

2458. А. С. СУВОРИНУ 27 октября 1898 г. Ялта. 27 окт. Не знаю, кому понадобилось пугать мою семью, посылать эту жестокую телеграмму, притом совершенно лживую. Всё время температура у меня была нормальна; я даже ни разу не ставил термометра, так как не было повода. Кашель есть, но не больше прежнего. Аппетит волчий, сплю прекрасно, пью водку, пью вино и т. д. Третьего дня я простудился, сидел по вечерам дома, но теперь опять хорошо. Н. и В. Коломнины видели меня и расскажут, буде пожелаете. Я просил Вас телеграфировать просто - Ялта, Чехову. Прибавка "дача Бушева" и "д. Иванова" только сбивают почту, так как я часто меняю квартиру. Теперь я живу на даче Иловайской. Помните Хреновое? Помните

{07314}

гоголевскую "Женитьбу" с барышней Иловайской в роли невесты? Так вот я теперь живу у этих самых Иловайских. Обедаю вместе с madame, ведем разговоры о гомеопатии. Дочь уже замужем. Сам генерал на покое. К. С. Тычинкин в своем письме ужасается: как бы полное собрание не хлопнуло меня по карману. Конечно, трудно судить о будущем, возможны всякие напасти. Я не буду особенно гнаться за объемом книги, мне важен только "тип" издания, внешний вид томика, такой вид, чтобы можно было и не надоело бы держаться его до конца дней моих, хотя бы я прожил еще 64 года. Чтобы не производить особенной путаницы в своих делах, я согласился бы так, чтобы второй том назывался "Пестрые рассказы", третий - "В сумерках", четвертый - "Рассказы", пятый - "Хмурые люди" и т. д. Для первого же я дал бы юмористические рассказы (которые уже послал с Коломниными), а затем бы уж следующие свои книги называл бы просто: том такой-то, "Рассказы" (и в скобках названия рассказов). Как Вы сие находите? А в случае большой повести или романа я том назвал бы именем этой повести... Таким образом можно избежать убытков, как мне кажется. Только надо торопиться, Константин же Семенович, по-видимому, еще нескоро, очень нескоро пришлет мне обещанные образцы бумаги и шрифта. В Ялте мои книги идут ужасающе. Не успевают выписывать. В своей телеграмме я просил Вас не писать опровержения. Когда обо мне пишут, это меня неприятно волнует. Здесь адвокат кн. Урусов. Бывает у меня. Держится и говорит так, будто выпивши, но очень себе на уме. Анне Ивановне, Насте и Боре поклон и привет и пожелание всех благ. Сегодня жду к себе сестру, приедет вечером. Спасибо Вам за телеграмму и вообще за участие. Деньги получил - и тоже спасибо. Ваш А. Чехов. Не знаешь, где найдешь, где потеряешь: мой "Дядя Ваня" идет в провинции шибко, в каждом городе по нескольку раз. В Одессе шел осенью три раза, идет в Харькове и т. д.

{07315}

2459. Я. С. НЕРПЕРТУ 29 октября 1898 г. Ялта. 29 окт. Многоуважаемый Яков Семенович, пока всё очень хорошо. Только выкиньте слово, подчеркнутое зеленым. И мне кажется, есть кое-что лишнее в биографических подробностях. Я бы не называл братьев и учителей - это только загромождает. В указаниях времени я держался бы иного приема. "В 1839 г." - это мало говорит французу, и вместо этого, пожалуй, лучше было бы так: "Когда Д(остоевско)му было 20... лет"; и также не лишнее было бы дать легкий и очень короткий историко-литературный обзор того времени, когда начал и жил г. Д(остоевский), надо указать, что он начал при таких-то и таких-то обстоятельствах, в царствование Николая I, в царствование Белинского и Пушкина (последний ведь имел на него громадное, подавляющее влияние). И вот эти имена - Белинский, Пушкин, Некрасов, по-моему, более выразительны, как даты, чем цифры, которые обыкновенно туго воспринимаются вниманием слушателя и остаются немыми. Тон Вашей статьи ровный, славный и убедительный. Буду ждать продолжения. Если увидите Иван Яковлевича, то поклонитесь ему. Ваш А. Чехов. Пушкина я послал Вам посылкою. Надеюсь, что Вы уже получили.

2460. А. А. ХОТЯИНЦЕВОЙ 29 октября 1898 г. Ялта. Вы купите сегодня 1/2 ф. сырого кофе мокко, принесете ко мне, у нас сжарят и смелют. А. Чехов. Если и эта телеграмма касается меня, то пришлите ее немедленно ко мне.

{07316}

2461. И. П. ЧЕХОВУ 30 октября 1898 г. Ялта. Я послал столько телеграмм, что, надеюсь, всё теперь успокоилось. Участок куплен, купчая совершена, приступаем к постройке, и Маша уже чертит план. Мы решили так: лето будем проводить в Мелихове, как всегда, зимовать же - я и мать - будем в Ялте, где зимою так удобно жить. Привет Соне и Батёкину. Будь здоров и благополучен. Не приедешь ли в Ялту на рождество? Твой Antoine. 30 окт. Маша кланяется. Здесь в декабре бывают теплые дни, иногда совсем без морозов. На обороте: Москва. Ивану Павловичу Чехову. Новая Басманная, д. Крестовоздвиженского.

2462. К. А. КАРАТЫГИНОЙ Конец октября 1898 г. Ялта. Совершенно здоров, благополучен. Кланяюсь, благодарю. Чехов.

2463. А. А. МИХАЙЛОВУ 1 ноября 1898 г. Ялта. Многоуважаемый Алексей Антонович! Прилагая при сем письмо г-жи Анисимовой, убедительно прошу Вас ответить на него по следующему адресу: Лопасня, Москов. губ., Марии Павловне Чеховой для передачи А. И. Анисимовой. Сам я не отвечаю, потому что не имею под рукой школьных счетов и не

{07317}

помню подробностей. Исполнением этой моей просьбы очень меня обяжете. Мой адрес: Ялта, А. П. Чехову. Прошу Вас передать поклон Вашему семейству и желаю всего хорошего. Уважающий Вас А. Чехов. 1 ноября.

2464. А. И. УРУСОВУ 1 ноября 1898 г. Ялта. Воскресенье. Дорогой Александр Иванович, сегодня вечером мне нельзя выходить, не велят доктора. Пожалуйста, ради небес, приходите ко мне в 8-9-10 часов, у меня и поужинаем. Буду ожидать Вас с нетерпением. В случае, если не дай бог, Вас задержит что-либо (например, красивая татарка), то скажите мне в телефон. Мне очень, очень хочется повидаться с Вами. Ваш А. Чехов. Аутская, д. Иловайской. На конверте: Князю Александру Ивановичу Урусову. "Россия".

2465. В. Ф. КОМИССАРЖЕВСКОЙ 2 ноября 1898 г. Ялта. 2 ноябрь. Вы пишете: сделайте, сделайте, сделайте. А я Вам: Вы добрая, добрая, добрая, добрая... тысячу раз! Когда поеду к себе на родину в Таганрог, то побываю по соседству в Ростове и повидаюсь с Васильевым, о котором я уже читал и слышал. Не спешу, потому что, во-первых, в Ростове теперь холодно, а во-вторых, нет особенной надобности торопиться, так как дела мои не так уже плохи и в газетах было уже опровержение. В Ялте погода очень хорошая, тепло, всё зелено, и, вероятно, я останусь тут зимовать. Зима будет длинная, длинная.

{07318}

Пожалуйста, пришлите мне в Ялту Вашу фотографию, не отказывайте мне в этом, фотографию по возможности очень хорошую, кабинетного формата - не меньше. И также сообщите Ваш адрес, чтобы мне не посылать своих писем в театр. Не желаете ли, чтобы очень хороший художник-портретист написал с Вас портрет? Есть такой молодой художник - Браз, модный; в Третьяковской галерее уже выставлены его работы. Когда он писал меня в Ницце, то убедительно просил, чтобы я представил его Вам. Женские портреты ему особенно удаются. Если у Вас найдется время для 10-12 сеансов, то напишите мне, я спишусь с ним. Повторяю, это хороший, настоящий художник, не какой-нибудь мазилка. Хорошо, если бы портрет был готов к выставке. Ваше письмо меня глубоко тронуло, и я благодарю Вас от всей души. Вы знаете, как я отношусь к Вам, и, стало быть, поймете, как я благодарю и как был рад получить от Вас письмо. Вы ничего не пишете о Вашем здоровье. Как Вы поживаете? Я постоянно спрашиваю об этом у своих петербургских знакомых, и они говорят, что Вы поправились. Крепко жму Вашу руку. Преданный А. Чехов.

2466. Г. М. ЧЕХОВУ 2 ноября 1898 г. Ялта. 2 ноябрь. Милый Жорж, спасибо за письмо. По словам Маши, мать чувствует себя в Мелихове хорошо, и потому мы решили, что всё останется по-старому. Летние месяцы я буду проводить в Мелихове, на зиму же уезжать в Ялту. Тут в Ялте я уже купил себе клочок земли и начинаю строить логовище, приличное нашему чину и званию. Рассчитываю, что зимовать в Ялте будет со мной и мать. Дом будет теплый, хозяйственный, и жизнь здешняя похожа на таганрогскую: базарные бублики, алва и проч. - так что, надо полагать, матери понравится. Вид на море и на горы изумительный. Участок я купил по случаю, дешево, и теперь уже мне дают за него вдвое. 22 минуты ходьбы от набережной.

{07319}

Володю поздравляю и желаю ему дальнейших успехов. Тете, Сане и Леле низко кланяюсь. Маша утомлена и дурно спит. Она шлет свой привет тебе и всем твоим. Уезжает через 3 дня, я остаюсь один. Здоровье мое благоприлично, не верьте газетам. Если зимой приедешь в Ялту, то я буду рад, устрою тебя здесь. Пока погода теплая, солнечная. Твой А. Чехов. На обороте: Таганрог. Его высокоблагородию Георгию Михайловичу Чехову. Конторская, с. дом.

2467. И. П. ЧЕХОВУ 4 ноября 1898 г. Ялта. Милый Иван, гваякол и бумагу получил, большое тебе спасибо. Подробности о моем житии, об участке и проч. расскажет тебе Маша. Когда будешь посылать вещи через транспортную контору, то узнай, можно ли посылать через контору из Лопасни и почем это выйдет за пуд. Мой адрес для багажа: Ялта, д. Иловайской. Было ли что-нибудь от Яковлева? Если что будет, напиши. Поклон Соне и Володе. Будь здоров. Твой А. Чехов. 4 ноябрь. На обороте: Его высокоблагородию Ивану Павловичу Чехову.

2468. И. П. ЧЕХОВУ 5 ноября 1898 г. Ялта. 5 ноябрь. Милый Иван, посылаю тебе письмо Анатолия Яковлева, сына Сергея Павловича. По-видимому, дело идет на лад, и если оно почему-либо застрянет, то отец сделает

{07320}

то, чего не сумел сделать сын. Только поскорее пришли мне копию со своего формуляра или набросай curriculum vitae (течение жизни); я написал, что ты на службе уже 20 лет, но, я думаю, достаточно и 15, если не выходит всех 20-ти. Твой формуляр я пошлю Яковлеву. Что ты не граф и не дворянин, Яковлеву известно, и, очевидно, это обстоятельство не может служить препятствием к получению чина китайского императора. Как бы ни было, поспеши, чтобы в самом деле вопрос был решен уже в начале года. Копию с формуляра не нужно засвидетельствовать; это так только, для проформы. Маша сегодня уехала. Погода чудесная, просто волшебная. Письмо Яковлева по прочтении возврати. Если он, Яковлев, напишет, что представление уже сделано, то я буду тебе телеграфировать. Будь здоров. Соне и Володе нижайший поклон и привет из глубины сердца. Твой Antoine. У Яковлевых знакомство громадное.

2469. M. П. ЧЕХОВОЙ 6 ноября 1898 г. Ялта. 6 ноябрь, вечером. Милая Маша, посылаю тебе письмо д-ра Григорьева, которое привез в Ялту И. Г. Витте. Григорьев уже не в Угрюмове, так как угрюмовский пункт земским собранием не утвержден. На это его письмо ответь ему, что ровно ничего не слышала ни от Левшина, ни от кого-либо другого и что ты очень благодарна ему, Григорьеву, за помощь, оказанную им отцу. Это его успокоит. Напиши так: "Многоуважаемый Евгений Павлович! Запаздываю ответом на Ваше письмо, потому что получила я его не в Ялте, как Вы рассчитывали, а в Москве. После операции проф. Левшин ничего не говорил мне о Вас. Ни от проф. Левшина и ни от кого-либо другого я не слыхала ничего такого, что могло бы дать повод к слухам, о которых Вы пишете. Я от всей души благодарю Вас за помощь, оказанную моему отцу,

{07321}

и брат А(нтон) П(авлович) тоже поручил мне благодарить Вас; я рассказала ему об участии, которое приняли Вы в нашем горе, и он был очень тронут. Позвольте пожелать Вам всего хорошего и выразить сожаление, что Вы уже более не служите у нас. Искренно Вас уважающая М. Чехова". Кажется, достаточно. Наташи всё нет. Пишу это по возвращении из женской гимназии, где сестра Сытенко играла для меня на пианино. Немировичу я написал. Утром дул холодный норд-ост, к вечеру стало тихо. Когда увидишь Е. И. Коновицер, то поблагодари ее за шоколад Крафта. Гольцев прислал письмо, спрашивает, нужны ли деньги. Завтра отвечу ему. Поклон нижайший Александре Александровне. Без тебя скучно. Ты произвела в Ялте очень хорошее впечатление, какое тебе даже не снилось. Будь здорова. Где и что мать? Сообщи свой новый адрес, если хочешь по телеграфу, по адресу: Ялта, Чехову. Твой А. Чехов. Если Григорьев будет настаивать, то скажи ему, что ты была так утомлена, что ничего не помнишь. Он, очевидно, мучается.

2470. Е. Я. ЧЕХОВОЙ 8 ноября 1898 г. Ялта. Милая мама, если Вы еще дома, то, пожалуйста, возьмите мои две рубахи (шелковые ночные) и отдайте Маше, чтобы она прислала вместе с другими вещами. Как Вы поживаете? О моем житьи-бытьи Вы уже знаете от Маши. Всё благополучно. Будьте здоровы, не скучайте. Поклон Марьюшке, Маше и Роману. Целую Вам руку. Ваш А. Чехов. 8 ноябрь. На обороте: Лопасня, Моск. губ. Евгении Яковлевне Чеховой.

{07322}

2471. М. П. ЧЕХОВОЙ 8 ноября 1898 г. Ялта. Милая Маша, к посылке прибавь ночную рубаху или даже две, ибо одна у меня порвалась. Сегодня, 8-го ноября, ветер, но солнце светит вовсю. Как доехала? Что нового? Нашла ли квартиру в Москве? Копию с фасадов пришлю, Шаповалов уже кончает чертить. Не знаю, куда адресоваться, пишу наудачу в дом Кирхгофа. Будь здорова. Твой Antoine. Витте с женой у Яхненко, в той комнате, где ты жила. О Наташе ни слуху ни духу. Вчера вечером в Дерекое был пожар. На обороте: Москва. Марии Павловне Чеховой. Сухаревская-Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17.

2472. С. И. БЫЧКОВУ 9 ноября 1898 г. Ялта. 9 ноябрь. Добрейший кум Семен Ильич! Прежде всего позвольте поблагодарить Вас за память и внимание, которые я дорого ценю. Здоровье мое хорошо настолько, что я могу работать и выходить из дому даже в дурную погоду. Пока все обстоит благополучно. Сестра моя передавала о том, что Вы присутствовали на похоронах моего отца, и я тогда же мысленно поблагодарил Вас, а теперь благодарю в этом письме. Мне хотелось бы исполнить Ваше желание, выслать Вам свою фотографию, но, к сожалению, у меня нет с собой ни одной карточки. Если снимусь в Ялте, то пришлю.

{07323}

Желаю Вам и Вашему семейству здоровья и всего хорошего. Уважающий Вас А. Чехов. На конверте: Москва. Семену Ильичу Бычкову. Большая московская гостиница.

2473. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ 9 ноября 1898 г. Ялта. 9 ноября. Дорогой Иван Иванович, я пробуду в Ялте еще долго; быть может, даже останусь здесь зимовать, а потому всё - книжки, "Палату 6", гонорар и письма - направляйте в Ялту. Адрес просто: Ялта, А. П. Чехову. Авторских экземпляров "Палаты" не присылайте, с меня будет достаточно пяти экземпляров. Корректуру "Жены" я прочел, "Палаты" же - только первую половину. Впрочем, беда небольшая, ошибок очень мало. Да, умер наш старик, и в Мелихове теперь жутко. Я думал, что мать и сестра не станут жить в Мелихово или, по крайней мере, будут сильно скучать в нем, и я уже соображал - не продать ли имение; но приехала в Ялту сестра, мы стали советоваться, и я понял, как мы привыкли к Мелихову и как тяжело было бы расставаться с ним. Решили не продавать. Если вспомню или случится прочесть какую-нибудь повесть, достойную издания, то тотчас же напишу Вам. Не возьмете ли Вы на себя труд прочесть старого писателя Гребёнку? Когда-то я читал его с удовольствием, припоминается трогательный рассказ "Доктор", который, мне кажется, стоило бы издать. Дело давнее, быть может, и ошибаюсь. Здоровье мое недурно; работаю и выхожу из дому даже в дурную погоду. Кровохарканья давно уже не было. В своей жизни я ни одного человека не уважал так глубоко, можно даже сказать, беззаветно, как Льва Николаевича. Ваши строки о нем доставили мне большое удовольствие.

{07324}

Крепко жму Вам руку, благодарю за милое письмо и желаю здоровья и всего хорошего. Хотелось бы поговорить с Вами. Жена Ваша со мной незнакома, но всё же поклонитесь ей от меня. Ваш А. Чехов. На конверте: Москва. Ивану Ивановичу Горбунову. Зубово, Долгий пер., д. Нюниной.

2474. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 10 ноября 1898 г. Ялта. Милый друг Виктор Александрович, спасибо за письмо. Я жив и здоров, работаю помаленьку. Деньги пока мне не нужны, не присылай; но если придет сестра Маша и попросит, то, пожалуйста, распорядись выдать ей. Полагаю, что за всю предстоящую зиму не понадобится более 500 р. - суммы, которую ты предлагал мне взять осенью. Вчера было холодно, сегодня дождь и тепло. В саду еще цветы. Вчера в ресторане Елпатий ел сосиски и говорил о подрядчиках. Крепко тебя обнимаю. Поклон и привет Вуколу. Будь здоров и счастлив. Твой А. Чехов. 10 ноябрь. На обороте: Москва. Виктору Александровичу Гольцеву. Шереметевский пер., в редакции "Русской мысли".

2475. И. И. ОРЛОВУ 11 ноября 1898 г. Ялта. Дорогой Иван Иванович, обе Ваши открытки получил. Как только Вы уехали, началась бурная погода, выпал на горах снег, забушевало море, пошел дождь и всякая гадость. Сегодня, впрочем, опять хорошо. Приехал

{07325}

Ив. Герм. Витте с женой; впечатление такое, как будто по нем прошел поезд. Постарел и завял физически, но дух всё тот же. Живет у Яхненко. Приехал и Старопройдошенский. Похудел, кашляет и хандрит. Жена еще не родила. Нового в Ялте ничего. Был я на заседании думы. слушал местных Цицеронов; провинциал говорил и держался хорошо. Усатов грубил, но кстати, городской голова похож больше на городскую кишку, чем на голову; в публике были шарманки и курили. Варв(ара) Конст(антиновна) со своими барышнями часто вспоминает о Вас и говорит о Вас не иначе как с умилением. Постройка еще не началась. По случаю дождя и дурной погоды сел за работу и уже написал целый рассказ. Жена Витте не прочь купить землю в Ялте, мечтает об этом. Здоровье мое превосходно, если не считать cat. intestin., который доставляет мне немало развлечений: то и дело слышишь, как ревет unitas; точно водопад Учансу. Будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов. 11 ноябрь. На обороте: Ст. Подсолнечная Никол. ж. д. Доктору Ивану Ивановичу Орлову.

2476. Вл. И. НЕМИРОВИЧУ-ДАНЧЕНКО 12 ноября 1898 г. Ялта. 12 ноябрь. Милый Владимир Иванович, разве Сорина не играет Лужский? Ты пишешь, что еще не порешил насчет Сорина и Дорна, а мне кажется, что Сорин был хороший. Дорна чудесно бы сыграл Вишневский. Маша уже уехала. Мы решили так: лето я буду проводить в Мелихове, зимовать с матерью в Ялте. Продавать Мелихово - жалко, привыкли очень. Я живу у Иловайской; тут же со мной свояченица Дарского, Аша Шаврова. Мы вместе следим по газетам за успехами вашего театра, но по газетам ничего ни уследить, ни понять нельзя. Приезжающие из Москвы отзываются о театре с большой похвалой - и я рад.

{07326}

Будь здоров. Привет Екатерине Николаевне и, - если не забудешь передать, - Сумбатову. Жму руку. Твой А. Чехов.

2477. В КНИЖНЫЙ МАГАЗИН "РУССКОЙ МЫСЛИ" 13 ноября 1898 г. Ялта. В книжный магазин "Русской мысли" Покорнейше прошу выслать мне 3 экз. книги моей "Остров Сахалин" по адресу: "Ялта, Антону Павловичу Чехову" - и записать в мой счет. С почтением А. Чехов. 13 ноября 1898 г. Ялта. На обороте: Москва. В книжный магазин "Русской мысли". Б. Никитская, д. Вельтищевой.

2478. M. П. ЧЕХОВОЙ 13 ноября 1898 г. Ялта. 13 ноябрь. Милая Маша, страховые деньги за дом я пошлю в Серпухов сам; по тем же полисам, которые хранились у отца, будешь посылать деньги ты, о чем я и напишу агенту Г. Ф. Троицкому. Полисы с деньгами и с повесткой надо отдавать Прокофию для передачи в волостное правление, но не раньше как от агента придет повестка; на повестке нужно только расписаться "за страхователя", остальное же напишет сам агент. Теперь забудь об этом, письмо же спрячь, чтобы потом вспомнить. Камня и песку нужно по 2 кубика, давай по 12 р. На расходы по постройке Александр пришлет тебе на сих днях более 300 р., только поскорее напиши ему, куда выслать, в Лопасню или в Москву. Деньги для домашних расходов можешь брать в "Русской мысли". Я уже написал Гольцеву, чтобы тебе выдавали, сколько пожелаешь,

{07327}

до 500 р. Завтра посылаю в "Русскую мысль" рассказ. Постройка (Буюрнус) еще не началась; Шаповалов занят приютом и медлит, так что меня уже начинает разбирать досада. Обещает на сих днях составить смету. Северный фасад на плане так же хорош, как южный. Во флигельке, где кухня, будут две комнаты: одна для кухарки, другая для гостей; дворнику же сделаем логовище в подвальном этаже. Наш участок всем очень нравится, и мне никто не верит, что я купил его так дешево, да еще в долг, с правом платить, когда пожелаю. Для будущего сада мне уже подарили очень много роз и кипарисов. Дача выйдет порядочная. Начальница гимназии лежит в постели, больна. Сегодня я вечером пойду к ней, Манефа именинница. По-прежнему радушие безграничное. О тебе постоянно спрашивают. Иловайская поздоровела от лечения, которое прописали ей мы - я и Иван Иваныч, и чувствует себя превосходно. Аша Шаврова сипит. Я здравствую, ем много и много гуляю. Было холодно, а теперь опять хорошо. В Ялте тоже воют собаки, гудят самовары и трубы в печах, но так как я раз в месяц принимаю касторовое масло, то всё это на меня не действует. Скажи матери, что как бы ни вели себя собаки и самовары, всё равно после лета должна быть зима, после молодости старость, за счастьем несчастье и наоборот; человек не может быть всю жизнь здоров и весел, его всегда ожидают потери, он не может уберечься от смерти, хотя бы был Александром Македонским, - и надо быть ко всему готовым и ко всему относиться как к неизбежно необходимому, как это ни грустно. Надо только, по мере сил, исполнять свой долг - и больше ничего. Что мать думает о зимовке в Ялте? Ей тут будет очень хорошо. Здесь даже кофе дешевле, а главное тепло, не нужно мерзнуть и угорать, и пожары не страшны. Можно взять сюда и Дормедонтовну, буде пожелает. Наталии Михайловны нет, неизвестно, где она. С посылкой пришли мне лекарство по прилагаемому рецепту. Я говорю про посылку через транспортную контору. Брюшной тиф уже кончился, про него не слышно. Климат вообще очень здоровый, я совсем не кашляю, и мое ревматическое плечо совсем перестало болеть. Только по-прежнему, когда меня утомляют гости, у меня начинается расстройство желудка, и я ночь или две сплю

{07328}

с подушкой на животе, а потом опять всё хорошо. Если не купили еще писчей бумаги, то купите 5, не стопу, а полстопы. Переведите себе "Новости дня" и "Русские ведомости". Аша Шаврова обещает устроить спектакль или вечер в пользу Мелиховской школы. Вообще надо что-нибудь устроить, хоть на 100 р. Скажи мамаше, что учитель, который приходил с девочкой, живет очень далеко и что только летом можно будет его пригласить в Мелихово. Практикую, и это мне мешает. Когда установится здесь зима и не стыдно будет ходить в шубе, то поеду в Алушту осматривать здешние питомники; здешний мороз легок и приятно щиплет лицо. Витте волочит ногу, гнусавит; жалко смотреть на его жену. Надо бы тебе познакомиться с В. А. Морозовой, Это добрая женщина, вроде Варв(ары) Конст(антиновны), и относится к нам очень тепло и искренно. И дети (младшие) у нее симпатичные. Поклон Ал(ександре) Ал(ександровне), Коновицерам. Конечно, матери нижайший поклон. Сообщи, когда она переберется в Москву, я напишу ей письмо. О ходе постройки буду сообщать подробно. Не хандрите и не хворайте, как-нибудь перетяните эту зиму. Ивану поклон. Скажите, что я жду от него формулярного списка; мне не нужно точной копии, пусть вспомнит и сам напишет по памяти. Будь здорова и весела. Гонорар с "Чайки" пойдет на школу. Если продавать Мелихово, то не оставить ли нам кусочек земли, 10-20 дес(ятин) за церковью, во втором участке? Твой Antonio. Здесь не теряют надежды, что ты будешь служить в женской гимназии. Тупиков успокоился. Если посылку уже послали, то по рецепту лекарства не покупайте. Аптечный шкаф на новой даче я сделал в стене. В кухне стены будут внизу кафельные, наверху выкрашены в масляную краску, чтобы можно было мыть.

{07329}

2479. В. M. ЛАВРОВУ и В. А. ГОЛЬЦЕВУ 14 ноября 1898 г. Ялта. 14 ноябрь. Милые, дорогие друзья Вукол Михайлович и Виктор Александрович, посылаю Вам рассказ, если хотите, для декабр(ьской) книжки. Пришлите поскорее корректуру, я не задержу, возвращу ее так, чтобы Вы уже имели ее 4-5 декабря. Нового ничего нет, я здрав и невредим. Всё благополучно. Крепко жму руки. Ваш А. Чехов. Митрофану Ниловичу почтение.

2480. M. О. МЕНЬШИКОВУ 15 ноября 1898 г. Ялта. 15 ноябрь. Дорогой Михаил Осипович, в самом деле, рассказ Накрохина очень хорош. Прочел с большим удовольствием и тотчас же отдал другим читать. Была сестра, и мы решили, что всё останется, как было, по-старому. Лето я буду проводить в Мелихове. Мать привыкла к Мелихову, к хозяйству, пейзане привыкли к нам, а мы - к ним, и было бы жаль продавать. Вы пишете, что в Мелихове сыро. Нет, там сухо, летом вовсе не бывает тумана; водораздел. Мое здоровье недурно. Погода очаровательная. Конечно, в "Женском деле" работать не буду, ибо затрудняюсь: о чем бы я мог писать там? В "Неделю" же пришлю рассказ. У меня такое настроение, что так бы всё сидел, писал и посылал на почту рассказы. Очевидно, работать буду. Спасибо Вам за письмо, желаю всего хорошего. Крепко жму руку. Ваш А. Чехов. На обороте: Царское Село. Михаилу Осиповичу Меньшикову. Магазейная (угол Госпитальной), д. Петровой.

{07330}

2481. М. П. ЧЕХОВОЙ 15 ноября 1898 г. Ялта. Милая Маша, вчера 14-го было у меня заседание насчет постройки (архитектор, подрядчик, Синани и я), сегодня были на месте, говорили, обсуждали, мерили; решено немедленно приступить к очистке колодезя, к земляным работам и подвозке материала. Архитектор наш немножко вял и меланхоличен; поэтому приглашаю в надзиратели за постройкой одного человечка, очень опытного и бойкого. Погода сегодня чудесная, жарко, дамы все одеты по-летнему. Участок сиял на солнце, трава ярко-зеленая. На днях пришлю другой фасад, а ты пришли мне фотографии, снятые А(лександрой) А(лександровн)ой. Коза здравствует. Мне со всех сторон дарят деревья для посадки, но сажать нельзя, боюсь - поломают. Варв(ара) Конст(антиновна) всё еще нездорова. Витте бодрится; он с женой. Александр пишет, что послал тебе деньги. Как ты распорядилась насчет денег, которые будут без тебя получаться в Лопасне? Фома Петрович процветает. Аша сипит. Твое письмо сегодня получил, теперь буду ждать адреса. Здесь Зензинов. Ему участок понравился. Я думаю, что в Ялте никому не будет так удобно, как мамаше. Кухня будет великолепная, удобства американские, вода, подвал, сушильня, звонки, телефон. В Аутской церкви звонят к обедне в 10-м часу. Возле нашей дачи живет извозчик, который будет возить по утрам очень дешево. Всё благополучно. Твой Antoine. Иловайская тебе кланяется. На обороте: Москва. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой. Каретная-Садовая, женская гимназия Ржевской.

{07331}

2482. H. И. ЗАБАВИНУ 16 ноября 1898 г. Ялта. 16 ноябрь. Многоуважаемый Николай Иванович, напишите мне, как вообще идут дела и что нового в наших палестинах. И сообщите кстати: думают ли новосельские, люторецкие и проч. платить за постройку училища? Будьте добры, повидайтесь со старостами и заявите им категорически, что если они не будут платить, то подписанные ими условия я пошлю в суд и буду с ними судиться. Ведь дело не мое личное, а общественное. Они, не соблюдая условия, тормозят дело и могут задержать постройку Мелиховского училища, которое строится на тех же основаниях, т. е. на средства, собираемые отовсюду по частям, да притом еще без пособия со стороны земства. Скажите, что из приличия они могли бы заплатить хоть немного, ведь я не притесняю их. Если бы общества, все сразу, платили хоть по 5 рублей в месяц, то уже давно бы была погашена почти вся сумма долга. То, что Вы получите, благоволите отослать в земскую управу, на постройку Мелиховского училища. Убрал ли князь Сергей Иванович старую школу? Я боюсь, как бы не вышло недоразумения; пожалуй, духовенство придерется и не отдаст школы, хотя я взнес за нее 175 р., - и эта сумма показана мной на счетах, поданных в управу; она значится в приходе как вырученная за продажу старого здания. Хорошо бы С(ергей) И(ванович) сделал, если бы весной убрал ее подобру-поздорову. Постройка Мелиховского училища начнется весной, я приеду к тому времени. План оригинальный, и, думаю, училище выйдет удобным и красивым. Здесь в Ялте совершенно летняя погода; трава зеленая, цветы под окном, ходим без калош. Если увидите Сергея Ивановича, то скажите, что я кланяюсь ему низко-низко, шлю ему сердечный привет и что я буду писать ему особо. Я этого человека глубоко уважаю и ценю по особой таксе, начертанной на скрижалях души моей. Как Ваше здоровье? Перестали лихорадить? Пишите мне подробнее. Черкните кстати два-три слова об Обществе вспомоществования учащим.

{07332}

Здесь Витте. Здоровье его лучше, он гуляет и каламбурит, но всё же, по-видимому, это человек поконченный. Будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов. Ялта. На конверте: Лопасня, Москов. губ. Его высокоблагородию Николаю Ивановичу Забавину. Новоселки.

2483. А. М. ПЕШКОВУ (М. ГОРЬКОМУ) 16 ноября 1898 г. Ялта. Многоуважаемый Алексей Максимович, Ваши письмо и книги давно уже получил, давно собираюсь написать Вам, но всё мне мешают разные дела. Простите, пожалуйста. Как только подберется свободный час, сяду и напишу Вам обстоятельно. Вчера на ночь читал Вашу "Ярмарку в Голтве" - очень понравилось и захотелось написать Вам эти строки, чтобы Вы не сердились и не думали про меня дурно. Я очень, очень рад нашему знакомству и очень благодарен Вам и Мирову, который написал Вам обо мне. Итак, до благоприятного времени, когда будет посвободнее! Желаю всего хорошего, дружески жму руку. Ваш А. Чехов. 16 ноябрь. На обороте: Нижний Новгород. Алексею Максимовичу Пешкову. Редакция "Нижегородского листка".

{07333}

2484. А. С. СУВОРИНУ 16 ноября 1898 г. Ялта. 16 ноябрь. Образцы я получил и уже послал ответ Константину Семеновичу. Новое издание мы не будем называть "Полным собранием сочинений", а просто - том I, том II и т. д. и сохраним для томов прежние их названия (например: Том V. "Хмурые люди"), причем названия будут на обложках, а не на обороте, как Вы писали. Если какой-нибудь том окажется менее узаконенных 10 листов, то я подбавлю еще рассказов. Можно даже самые короткие томы - "Дуэль" и "Палата 6" - соединить в один том. Цена тома прежняя - 1 р. Теперь важно выбрать формат и шрифт, чтобы держаться уж их постоянно, что бы ни было; бумагу же можно будет потом менять, смотря по обстоятельствам. Вы согласны со мной? Жду от Константина Семеновича ответа на мое последнее письмо, потом примусь за чтение корректуры первого тома. Этот первый том целый кладезь. Помнится, Вы обещали напечатать особый каталог пьес, продающихся в Ваших магазинах, и разослать их по всем театрам. Вы раздумали? Состояние книжно-театрального рынка у нас - это вопиющее дело. Тут нужен свой Никон, который переделал бы всё заново. Мне жаль Пушкарева. Это был когда-то лирик, довольно нежный и чуткий, теперь же, по-видимому, состарился или износился. Ему нужно не писать пьесы, а переводить. Когда я читал Вашу рецензию о нем (совершенно справедливую), то мне вспоминалось то время, когда он был в Москве, был богат, - и мне стало жаль его. Представьте, в Ялте совсем лето. Дни жаркие, а ночи теплые, лунные. Приезжала сестра Маша; мы посоветовались и решили, что всё останется, как было. Летом я буду жить в Мелихове, а зимой - где придется, смотря по состоянию здоровья. Жалко продавать Мелихово. Ведь мы из чёрт знает чего сделали хорошее имение. Весной я опять буду в Париже. Не встретимся ли мы там на завтраке или обеде у Ив. Ив. Щукина? Я каждую весну буду ездить в Париж.

{07334}

Ваш поклон я передал Иловайской. Она благодарит и велит тоже кланяться. Ее дочь замужем. На сих днях магазин посылает мне по 10 экз. каждой моей книги. Скажите в телефон, чтобы положили кстати в тюк с книгами "Русский календарь" и "Всю Россию" - это ежегодная дань, которую я, по свойственной мне суровости, налагаю на Вас. "Рус(ский) кал(ендарь)" Вы всегда мне давали веленевый. Здесь дочь Айвазовского; была у меня, теперь надо идти к ней с визитом. Как Ваше здоровье вообще? Крепко желаю Вам всего хорошего. Поминайте меня в Ваших святых молитвах - и пишите. Ваш А. Чехов.

2485. И. Л. ЧЕХОВУ 16 ноября 1898 г. Ялта. Милый Иван, я сегодня 16-го получил бумаги и уже послал их. Погода в Ялте совершенно летняя, +26. Жарко. Цветы и розы. Сегодня я ходил в летнем пальто. Море как зеркало. Вот тебе и зима. В "Русскую мысль" послал рассказ для декабр(ьской) книжки. Прочти в "Неделе" рассказ Накрохина "Странник". Написан очень хорошо. Если хочешь видеть мою "Чайку", то напиши Немировичу (Гранатный пер., д. Ступишиной), чтобы он прислал тебе и Соне билеты на генеральн(ую) репетицию. Он сделает это с удовольствием, так как обещал. На репетиции же лучше и покойнее, чем на спектакле, и играют веселей, не так напряженно. Писать Немировичу не стесняйся, он относится к тебе очень тепло. Если хочешь, то пришлет на спектакль, но, повторяю, репетиция лучше. Гваяколу достаточно, пока не присылай. Дача будет готова к маю. В саду на даче предполагается фонтан и бассейн с золотыми рыбами. В Ялте открылись очень хорошие бани. Завтра обедаю у Усатова, бывшего москов(ского) тенора. Больше никаких новостей. Всё благополучно. Здоровье добропорядочно.

{07335}

Привет Соне и Володе. Если мать уже переехала в Москву, то поклон и ей. Скоро пришлю полный план всей дачи, со всеми фасадами. Будь здоров. Твой Antonio. На обороте: Москва. Его высокоблагородию Ивану Павловичу Чехову. Нов. Басманная, д. Крестовоздвиженского. Далее в автографе зачеркнуты четыре строки.

2486. А. С. ПРУГАВИНУ (отрывок) 20 ноября 1898 г. Ялта. ...Книжку за 73-м я получил. Могу ли я напечатать в местной газете, что у меня имеется книжка для сбора пожертвований в пользу голодающих и что я принимаю пожертвования? Не откажите ответить.

2487. А. Б. ТАРАХОВСКОМУ 20 ноября 1898 г. Ялта. 20 ноябрь. Многоуважаемый Абрам Борисович, в провинции вообще не умеют издавать альбомов, и потому таганрогский альбом вышел так неудачен. Острог есть, а улиц нет. Во всяком случае присланный Вами альбом доставил мне большое удовольствие. Издатель "Приднепровского края" был у меня здесь в Ялте и приглашал сотрудничать, и предлагал даже аванс. От аванса я отказался, насчет же сотрудничества сказал, что против него ничего не имею. Эту газету я читаю почти каждый день. Велика, по-видимому, стоит не дешево, но ужасно скучна. Фотографии у меня нет, я давно уже не снимался. Когда снимусь, то пришлю. В прошлом году меня снимали в Ницце (для "Revue encyclopйdique"), карточки вышли удачные, как говорят, но мне дали всего штуки три-четыре, а больше неловко было спрашивать. У моего двоюр(одного) брата в

{07336}

Таганроге есть одна такая карточка. Снялся бы здесь в Ялте, да фотографии очень уж плохи, точно где-нибудь в Азове или Брянске. Здоровье мое недурно; по крайней мере выхожу из дому во всякую погоду, даже когда дует норд-ост, и работаю. Эти газетные толки о моем здоровье неприятно волнуют и меня, и моих родных, а телеграмма агентства дней пять держала меня в напряжении - я боялся за мать. Если Вы будете в нашей Городской библиотеке, то скажите, что было бы хорошо, если бы мне прислали список книг, пожертвованных Нотовичем, - это мне нужно главным образом для того, чтобы я не присылал книг, какие уже имеются. Скоро я пришлю повести Горького. Здесь в Ялте нет театра; приходится довольствоваться только чтением театральных рецензий. Большое Вам спасибо за письмо и за альбом, а главное за память. "Приазовский край" получаю. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов. На конверте: Таганрог. Его высокоблагородию Абраму Борисовичу Тараховскому.

2488. М. П. ЧЕХОВОЙ 20 ноября 1898 г. Ялта. 20 ноябрь. Милая Маша, 45 р. в месяц за квартиру на Мл. Дмитровке - это недорого. Деньги из книжного магазина получишь в Москве, своевременно. Александр выслал более 300 р., должно быть, в Лопасню. А. М. Шаврова будет у тебя в Москве; она привезет тебе пакет, которого не разворачивай при ней. В нем моя ночная сорочка; прошу починить и возвратить. Тебя и мамашу поздравляю с новосельем; живите веселей, ешьте и пейте вдоволь, не стесняя себя никакими хозяйственными соображениями. Когда увидишь Е. И. Коновицер, то поблагодари ее за шоколад Mignon и попроси ее передать мою сердечную

{07337}

благодарность ее отцу за телеграмму, которая меня глубоко тронула. А Е. З. Коновицеру передай, что я у "Курьера" в долгу за милую телеграмму, которая была для меня приятным и трогательным сюрпризом. Здесь туманно, но очень тепло. Приехала наконец Наталия Михайловна, но не одна, а с Е. И. Смагиной на буксире; обе остановились у Яхненко. Уже скучают. Старайся, пожалуйста, своевременно уплачивать Ване всё, что он тратит на покупки, посылки и проч. Постройку начали. Груша не уцелеет. Подрядчика моего (главного) зовут так: Бабакай Осипыч Кальфа. Внизу в доме будет три комнаты, плюс кладовая, ватер и подвал. В Юрьев Лифл(яндской) г(убернии) буду посылать я. Так мы с тобой сговорились. Я же пошлю и страховые за дом. Нового ничего нет. Я здоров, гуляю и работаю. Хочется в Москву. Начальница гимназии еще не выздоровела. Видишь, писать больше не о чем. Кланяйся мамаше, Ване, Соне и Володе и всем, кто у тебя бывает на новой квартире. Что Иваненко? Будь здорова. Поскорей присылайте ночную сорочку, а то у меня осталась только одна. А когда будет готова новая? Получил я письмо от нашего почтмейстера: просит заступничества. На него была подана жалоба. Будь здорова. Твой Antoine. Получил письмо от ... Похлебиной.

2489. H. M. ЕЖОВУ 21 ноября 1898 г. Ялта. Дорогой Николай Михайлович, Ваши письма приходят вовремя, но я отвечаю неаккуратно, потому что в лености житие мое иждих. "Злоумышленники" были уже в "Невинных речах"; я их опять помещу, впрочем. Вы не называли театра Корша балаганом прямо, но называли косвенно; про этот театр Вы писали, как

{07338}

про балаган, были к нему суровы, это огорчило Корша, и он, вероятно, написал Суворину. Вы спрашиваете, как мне понравилась "Чайка" у Немировича. Я был на двух репетициях, мне понравилось. Роксанова очень недурна. Не знаю, понравится ли Вам; как бы ни было, напишите мне Ваше впечатление. У Вас спина болит - это нервное. Волнуйтесь поменьше. Без недоразумений прожить нельзя, без огорчений - тоже нельзя. Ничего не поделаешь. В Ялте туман, но тепло. Ночи лунные. Я работаю помаленьку и скучаю по Москве. Для д-ра Членова нужно было бы устроить что-нибудь, но если он не может служить ни в земстве, ни на фабрике, то как его устроить? Какая часть дня у него свободна? Как велика сия часть? И куда бы он желал поступить? Прочитайте в "Неделе" рассказ Накрохина "Странник". Засим поклонитесь Вашей дочери и будьте здоровы. Спасибо Вам за письмо. Ваш А. Чехов. 21 ноябрь. На обороте: Москва. Его высокоблагородию Николаю Михайловичу Ежову. Поварская, Трубников пер., д. Джанумова.

2490. M. П. ЧЕХОВОЙ 22 ноября 1808 г. Ялта. Вчера неожиданно явился ко мне о. Федор Фивейский из Никулина. Он был болен и жил в Алупке, теперь выздоровел. А. С. Киселев, по его словам, служит в Калуге директором поляковского земельного банка, 6 тысяч жалованья; у Марии Влад(имировны) от старости трясется голова; мужу Саши только 21 год; Надежда Влад(имировна) уже не живет с мужем; Тышко не женился на Ирине. Вчера я был на постройке. Кучи черного песку, яма для известки, ломают плетень, турки ничего не понимают, дым; грязь липнет к ногам, сосед Мандраджи, турок (наш здешний Вареников), пристает с разговорами;

{07339}

я махнул рукой и пошел домой. Архитектор не попадается мне на глаза, у него не всё еще готово. Недоразумение с водопроводом. Одним словом, строиться везде скучно. Но зато вид с нашего участка! Это не вид, а рахат-лукум. Особенно хорош вид в пасмурную погоду. Это одна роскошь. Мой сосед просит за свою землю по 40 руб. за сажень, а я купил свою по 5 р. Делают каменный забор. Посетители мне мешают работать. Это просто ужасно. Как хорошо, что я купил землю не в Ялте, а в Аутке. Видаешься ли с Левитаном? Как его здоровье? Поклон мамаше. Желаю здоровья. Antonio. 22 ноябрь. На обороте: Москва. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой. Угол Мл. Дмитровки и Успенского пер., д. Владимирова, кв. 10.

2491. M. П. ЧЕХОВОЙ 24 ноября 1898 г. Ялта. 24 ноябрь. Милая Маша, ты помнишь, у меня есть дверная доска из чугуна "Доктор А. П. Чехов"; я заказывал ее в Петровских линиях, в магазине, где отливают решетки, памятники и т. п. - фамилии не помню. Пожалуйста, скажи Ивану, чтобы он при случае зашел в этот магазин и заказал бы чугунную дощечку таких же размеров, как моя, с литерами: "Врач И. Н. Альтшуллер" - и чтобы магазин выслал наложен(ным) платежом по адресу: Ялта, Речная ул. д. Иванова, доктору Исааку Наумовичу Альтшуллеру". Доска моя стоила 3 р. (Альтшуллер - два л.) Не забыла ли ты сказать Марии Федоровне, чтобы она записывала температуру и погоду? Пусть она заполняет листки "Отдела статистики" и посылает их от моего имени. Один (из двух) лист присылала бы мне, я писал бы что-нибудь от себя и возвращал бы Марии Федоровне для отсылки в Петерб(ург).

{07340}

На участке уже кипит работа. Нат(алия) Мих(айловна) хочет купить себе землю, но у нее семь пятниц на неделе, и она всего боится. Это мешок гороху, в котором каждая горошина есть страх чего-нибудь - то покойников, то одиночества, то сколопендр. Погода чудесная. Варв(ара) Конст(антиновна) всё еще больна, по-моему серьезно. Забыл я сказать, чтобы в посылку ты положила мохнатую простыню. Поклон мамаше. Твой Antoine. Перевели "Новости дня" в Москву? На обороте: Москва. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой. Угол Мл. Дмитровки и Успенского пер., д. Владимирова, кв. 10.

2492. И. П. ЧЕХОВУ 23 или 24 ноября 1898 г. Ялта. Письмо Яковлева ............ Кстати сказать, Яковлеву-сыну и без послужного списка было известно, что ты служил менее 20 лет, что у тебя 3 медали и т. д.; и если Яковлев-отец дал слово, то, очевидно, принявши в соображение все эти условия, не иначе. Погода в Ялте теплая, хорошая. Нового ничего нет. Пишу понемножку, написал рассказ для "Недели", потом буду писать для "Нивы" и т. д. ...няя пришла. Только что получил от Маши письмо: она спрашивает, что делать с деньгами, полученными за "Иванова". Я уже писал ей, что театральный гонорар весь должен идти на постройку Мелиховской школы. Пиши. Твой Antonio. В автографе верхняя часть листа оторвана.

{07341}

2493. M. О. МЕНЬШИКОВУ 26 ноября 1898 г. Ялта. Дорогой Михаил Осипович, посылаю в "Неделю" рассказ - потому что Вы этого хотели. Посылаю заказною бандеролью, и так как Ваш редактор, наверное, теперь где-нибудь за границей, то пишу Вам сию мою просьбу: пожалуйста, пришлите корректуру. Рассказ еще не кончен в деталях, отделаю его в корректуре, теперь же сидеть над черновой рукописью не хотелось долго, нездоровится немножко, да и тороплюсь послать. Итак, пожалуйста, корректуру. Вчера принудил одну барышню подписаться на "Неделю". Принудил одну генеральшу прочесть Вашу статью. Погода в Ялте очень хорошая, только жаль, нет настроения, нет денег, нет хороших книг. Можете себе представить, немножко практикую, и это меня развлекает и мешает мне. Если бы я захотел, то у меня здесь была бы большая практика. Как Вы поживаете? Что нового? Крепко жму Вам руку. Ваш А. Чехов. 26 ноября, Ялта. На обороте: Царское Село. Михаилу Осиповичу Меньшикову. Магазейная (угол Госпитальной), д. Петровой.

2494. M. П. ЧЕХОВОЙ 26 ноября 1898 г. Ялта. 26 ноябрь. Милая Маша, пишу сие, сидя у Яхненко в той комнате, где жила ты и где живут теперь супруги Витте. Только что позавтракали, слышно, как в столовой хохочет Нат(алия) Мих(айловна). Писать не о чем. Погода очень хорошая, ясная, тихая; когда наступит зима, неизвестно. На участке выстроили сарай для строительного материала, делают каменный забор, копают фундамент. Весь виноград вытоптали. Просьба: пусть Ваня скажет в телефон Сытину, чтобы "Русское слово" высылали не в Лопасню, а мне в Ялту. Посылки еще не получил. Прейскурант парижский

{07342}

пришел. Сегодня отослал рассказ и потому гуляю; должно быть, поеду с Н(аталией) М(ихайловной) кататься. Скажи мамаше, что в ялтинском доме будет большая кладовая и внутри ставни на окнах. Дело с водопроводом улаживается. Розы опять цветут. Получил от Забавина письмо. В общем жизнь так бедна событиями, что писать не о чем. Поклон мамаше и Ване с семейством. Твой Antonio. На обороте: Москва. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой. Угол Мл. Дмитровки и Успенского пер., д. Владимирова, кв. 10

2495. И. H. АЛЬТШУЛЛЕРУ 27 ноября 1898 г. Ялта. Cher monsieur! Auriez vous l'obligeance de venir chez moi. Je garde le lit. Votre dйvouй A. Tchechoff. Захватите с собой, молодой товарищ, стетоскопчик и ларингоскопчик. 27 ноябрь. На обороте: Речная улица, д. Иванова. Доктору И. Н. Альтшуллеру.

2496. Ал. П. ЧЕХОВУ 28 ноября 1898 г. Ялта. Добрый брат, без вины я виноват. Я молчал, потому что Маша до сих пор еще не ответила мне на вопрос, куда посылать ей деньги. Она не отвечала, а я всё ждал и ждал и потому не писал тебе.

{07343}

В доме Бушева я давно уже не живу. Мой адрес: Ялта. Тычинкина, пожалуйста, не слушай. Трудно найти под луной другого в такой же мере рассеянного человека. С поступлением его в типографию, типография стала в пять раз рассеяннее и медлительнее, чем была. Маша была в Ялте, но недолго. Я жив и здоров, по крайней мере никаких болей не чувствую. Бывают кровохарканья, но они мало мешают, и я привык к ним. Сердце мое весьма здорово, что я объясняю совершенным воздержанием от табака и алкоголя, предоставляя последнее людям развратным и легкомысленным. В Ялте погода очень хорошая, теплая; в природе полнейшее благоутробие. Пароходы то приходють, то уходють. Что же замолчали насчет финских островов, насчет больницы для алкоголиков? "Новое время" в деле Дрейфуса шлепается в лужу и всё шлепается. Какой срам! Бррр! Твоему почтенному семейству нижайший поклон. Будь здоров. Твой Antonio. 28 ноября.

2497. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 28 ноября 1898 г. Ялта. 28 н. Многоуважаемая коллега, только что я был у Вашей сестры и пил у нее чай. С бубликами. У нее сидел интересный доктор. Вообще мы живем здесь недурно. Погода теплая, ясная, приятная, и всё так вкусно. Только что принесли мне банку меду. Но всё же мне скучно по Москве, скучно, я хотел бы туда, где теперь дурная погода и хорошая толчея, делающая незаметной эту погоду. Я бы хотел быть в Москве, чтобы повидаться со своими добрыми знакомыми, например с Вами; хотел бы побывать в театрах, в ресторанах... Вы согласились бы опять поехать в Серпухов и сыграть в пользу школы. Не правда ли? У меня опять строится школа (из мною построенных - это третья), и нужно 2 ? тысячи, хоть в петлю полезай. После спектакля поужинали бы мы на Серпуховском вокзале... Не правда ли? Но увы! Раньше апреля я не

{07344}

попаду в Москву; да и не в Москву, а в деревню, в глушь, на постройку. Как поживаете? Готов ли Ваш ядовитый "Аспид"? Пришлите-ка мне почитать. У меня нет книг, мне нечего читать, я каменею от скуки - и кончится тем, что брошусь с мола в море или женюсь. Ваша сестра дала мне почитать Гнедича, но оказалось, что я эти рассказы читал уже... Синани дал читать "Таможенный тариф". Делать нечего, читаю. Забудьте, что я литератор, пишите ко мне как к доктору или лучше - как к больному, и совесть Ваша будет покойна, Вы не станете терзаться, что своими письмами отнимаете у великого писателя его столь дорогое время, которое проводит он, лежа на постели целый день и глядя в потолок или читая "Таможен(ный) тариф". Жму руку. Ваш Antonio. На конверте: Петербург. Ее высокоблагородию Елене Михайловне Юст. Пантелеймоновская, 13/15, кв. 28.

2498. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ 28 ноября 1898 г. Ялта. Дорогой Иван Иванович, в своем последнем письме Вы между прочим писали мне, что посылаете мне последние издания "Посредника". На всякий случай сообщаю Вам, что до сегодня книг я не получал. Желаю Вам всего хорошего, крепко жму руку. Ваш А. Чехов. Ялта. На обороте: Москва. Ивану Ивановичу Горбунову. Зубово, Долгий пер., д. Нюниной.

2499. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 29 ноября 1898 г. Ялта. Милый Виктор Александрович, я послал Вам свой рассказ "Случай из практики", просил корректуру, но от Вас, как говорится, ни слуху ни духу. Очевидно,

{07345}

рассказ, если он не забракован, успеет попасть только в янв(арскую) книжку. Если так, то все-таки поторопитесь прислать корректуру. Книжек, изданных Обществом грамотности, еще не получил. Как поживаешь? Что новенького? Скучно или весело? Вели высылать мне "Русскую мысль" в Ялту. А также, если милость Ваша, пришли 500 р., но простым переводом (через здешнее казначейство), чтобы пересылка стоила недорого. У Маши, как пишет она, есть деньги. Живет она на углу Мл. Дмитровки и Успенского, д. Владимирова, кв. 10. Крепко жму руку и обнимаю. Будь здоров и весел. Твой А. Чехов. 29 ноября. Скажи по телефону в магазин, чтобы мне прислали расчет по Сахалину: сколько осталось? и проч. На обороте: Москва. Виктору Александровичу Гольцеву. Шереметевский пер., д. Шереметьева, в редакции "Русской мысли".

2500. M. В. КЛЮКИНУ 29 ноября 1898 г. Ялта. Многоуважаемый М. В.! Рассказ "Белолобый" я могу отдать только за вознаграждение, так как, отдавая его в сборник, я должен буду изъять его из своего сборника, который уже печатается. Печатать же единовременно в двух сборниках, как я это делал раньше, нахожу неудобным. Желаю Вам всего хорошего. Готовый к услугам А. Чехов. 29 ноябрь 1898 г. Ялта. На обороте: Москва. Моховая, д. Бенкендорфа. М. В. Клюкину.

{07346}

2501. М.-Д. РОШУ 29 ноября 1898 г. Ялта. Monsieur, Je viens de recevoir deux billets de banque franзaise (150 fr.), que vous avez bien voulu m'envoyer; je vous remercie beaucoup de tout mon coeur et а mon tour, je vous envoie mon autorisation aux traductions de mes deux nouvelles "Перекати-поле" et "Кошмар". Je l'envoie avec grand plaisir. Затем позвольте писать по-русски. Я посылаю ответ и благодарность немножко поздно, потому что Ваше письмо было направлено Вами в Лопасню, я же живу в Ялте (на южном берегу Крыма). "La Quinzaine" с Вашим переводом моей "Палаты 6" я получил, что же касается письма, о котором Вы спрашиваете, то оно имело грустную судьбу. Брат сообщил мне его содержание (contenu), но не сообщил Вашего адреса, и таким образом невольно произошла путаница. И она могла произойти тем легче, что мой брат в конце августа не знал, где я, так как я уехал в Крым, не списавшись с ним. Мой адрес: Ялта (Jalta, Crimйe). Здесь я проживу, быть может, всю зиму. Не сердитесь, пожалуйста, на меня за неаккуратность. После того, как доктора выгнали меня из дому и я стал вести кочующую жизнь, правильное ведение корреспонденции стало для меня почти невозможно. Позвольте еще раз поблагодарить Вас и пожелать Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий и преданный А. Чехов. 29 ноябрь 1898 г. Ялта.

{07347}

2502. А. С. СУВОРИНУ 29 ноября 1898 г. Ялта. 29 н. У меня пять дней было кровохарканье, и вот только сегодня отпустило. Но это между нами, не говорите никому. Я совсем не кашляю, температура нормальна, и моя кровь пугает других больше, чем меня, - и потому я стараюсь кровохаркать тайно от своих. Зять Корша Влад. Мих. Саблин (Б. Афанасьевский пер., д. Автономова, Москва) пишет, что он перевел новую пьесу Гауптмана "Извозчик Геншель", и просит меня рекомендовать перевод его на случай, если Вы пожелаете поставить сию пьесу. Погода в Ялте всё еще летняя. Тепло, ясно, и эти пять дней, пока меня не выпускали из дому, мне казалось, что я в тюрьме, а снаружи рай. Все-таки скучно по Москве. Хочется с кем-нибудь поговорить о литературе, о том о сем, а говорить здесь можно только о литераторах, но не о литературе. Товар большою скоростью от Петербурга идет до Ялты 14 дней. Это норма, точно 15 дней у сыпного тифа. Такое свинство, что просто хоть караул кричи. Чем южнее, тем некультурнее и грубее и тем больше этого досадного свинства, мешающего жить. Так, пожалуйста, когда выйдет в свет "Русский календарь", пришлите мне. Буду читать хоть календарь. Здесь решительно нечего читать. В библиотеке журналы нарасхват, а книг нет, потому что библиотекарше лень отыскивать их на полке. Желаю Вам всего, всего хорошего. То, что делается теперь во Франции, - это одна из великих культурных побед конца нашего века. У Рошфора число читателей упало на 60% - кстати сказать. Анне Ивановне, Насте и Боре привет. Ваш А. Чехов.

{07348}

2503. M. П. ЧЕХОВОЙ 29 ноября 1898 г. Ялта. 29 н. Милая Маша, отвечаю на твое открытое письмо. Нат(алия) Мих(айловна) говорит, что напишет тебе или телеграфирует насчет Дроздовой, когда вернется на Луку. Посылку с вещами сегодня получил. Халат надену вечером и буду в нем писать; калоши возбуждают зависть. Почтовая бумага и конверты очень однообразны. Когда будешь в Мелихове, то возьми там и пришли: 1) трубочку для выслушивания, молоточек и плессиметр (пластинка из слоновой кости, по которой стучат молоточком); если эти вещи заперты в шкафчике, то отопри ключиком, который найдешь в столе, 2) пузырь для льда; он в малой аптеке, что в сенях, 3) 2 пачки канцелярских конвертов; на шкафу в коробке, 4) если в гардеробе еще целы дверные ручки, то пришли их для дачи, 5) мохнатую простыню, 6) немножко семян клевера. Вчера один переселяющийся сюда доктор получил из Торжка свою гостиную мебель - диван и кресла, и пересылка малою скоростью обошлась ему в 57 р. Придется мебель для дачи выписывать из Одессы. Пересылка халата и проч. вещей обошлась в 3 руб. - по удешевленному тарифу. Вещи шли дольше 10 дней. Вообще надо считать, что пуд вещей малою скоростью от Лопасни до Ялты стоит 1 р., скорость - 3 недели. Постройка подвигается. Никаких недоразумений. Всё тихо, мирно; Синани каждый день ходит на участок и собирается сажать деревья. Чистят колодезь. Так как ты не хочешь получать из "Русской мысли", то я написал Гольцеву, чтобы 500 р. они выслали мне. Стало быть, у тебя остается пока лишь один ресурс: ежемесячные 200 р. из книжного магазина. Возят ли мелиховцы лес? Когда свезут круглый лес, то можно будет уплатить г-же Шибаевой малую толику из суммы, хранящейся в земской управе. Мамаше буду писать на днях. Начальнице гимназии легче, 4-го дек(абря) она именинница, будет вечер. Получил из Парижа 150 франков - гонорар за перевод "Палаты 6".

{07349}

Как только возведут фундамент, сниму фотографию и пришлю. Погода всё время стоит теплая, теплее, чем была при тебе; сегодня подул ветер - и боятся, как бы не переменилась погода. А мне хочется снега; в дурную погоду работается приятней. Ставил себе термометр: 36,1. Кашля совсем нет даже утром; очевидно, климат на меня действует хорошо. Ивану Герм(ановичу) немножко лучше, но всё же это человек поконченный, и уже никакие климаты не воскресят его. Фома Петрович стал надоедать, Мария Яковлевна плакала, Нат(алия) Мих(айловна) хохочет. Напиши Александру, что деньги ты получила. Поклон мамаше, Ивану, Соне и Володе. Если Маша-кухарка у вас, то и ей поклон. Будь здорова. Всего хорошего! Твой Antoine. Вышепомянутые вещи надо выслать не по почте, а при случае товаром, при более крупных вещах. Халат и прочее уже навсегда останутся в Крыму.

2504. В ЯЛТИНСКУЮ УЕЗДНУЮ ЗЕМСКУЮ УПРАВУ 1 декабря 1898 г. Ялта. В ялтинскую уездную земскую управу Врача Антона Павловича Чехова Заявление Желая произвести постройку во владении моем, находящемся в Верхней Аутке, согласно представленных плана и чертежей, имею честь покорнейше просить уездную земскую управу разрешить мне таковую. Антон Чехов. 1 декабря 1898 г. Ялта, Аутская ул. д. Иловайской.

{07350}

2505. М. П. ЧЕХОВОЙ 2 декабря 1898 г. Ялта. 2 дек. Милая Маша, посылаю тебе набросок северного фасада. Окон почти нет, стена глухая, потому что север. Круглые окошечки - это запасный бак над ванной и ватерлОо. На горах снег. Ночью шел дождь, стало свежо. Очевидно, и здесь зима. Вчера я был на участке. Грязь липнет к калошам, турки, лошади, телеги, кучи черного песку - сущий ад, но светило солнце, и вид с участка был необыкновенный. На участке просторно. Нат(алия) Мих(айловна) вчера уехала на лошадях, хотя море было как зеркало. Аша всё еще не решается уехать и сипит. Смотрю в окно: на горах снег, нависли свинцовые тучи... Вчера Варвара Конст(антиновна) сообщила мне по телефону, что я утвержден в должности члена попечительного совета гимназии. Других новостей в нашем высшем свете нет, всё по-старому. Екатерина Великая неистово кашляет и лечится гомеопатией. Она генеральша, но у нее бывает много гостей разного звания и попадаются интересные субъекты. Кстати сказать, в Ялте нет ни дворян, ни мещан, перед бациллой все равны, и эта бессословность Ялты составляет некоторое ее достоинство. Сельский староста Аутки, здешний Прокофий, одет франтом и похож на Южина. Как видишь на плане, кладовых много, было бы чего класть. Нижний этаж вышел больше, чем я предполагал; в нем поместится целое семейство. Грунт на участке твердый, сухой на всякой глубине; подпочвенные воды стоят низко. Ну, писать больше не о чем. Поклон и привет мамаше. Вообще кланяйся. Будь здорова. Получила ли деньги от "Нов(ого) вр(емени)" за декабрь? Если нет, то поскорее сообщи. Твой Antoine.

{07351}

2506. И. Я. ПАВЛОВСКОМУ 3 декабря 1898 г. Ялта. Ялта, 3 дек(абря). Дорогой Иван Яковлевич, сердечно благодарю Вас за "Le Temps". Чтение этой газеты доставляет мне большое удовольствие, разнообразя здешнюю скучную жизнь, и, кроме того, мешает мне забыть французский язык. Как Вы поживаете? Что нового? Читали ли маленькое письмо Суворина о лютеранских влияниях? Итак, дело Дрейфуса и вся беда - от лютеран. Переводчик D. Roche прислал мне 150 франков за перевод "Палаты 6". Говорят, что это очень плохой переводчик, но у меня не хватило духа отказать ему, когда он попросил позволения продолжать переводить мои рассказы. В Крыму пока очень хорошо. В Ялте канализация, водопровод, с весны начнут строить жел(езную) дорогу; говорят об электр(ическом) освещении. Одним словом, культура. Я очертя голову купил себе в долг участок земли и очертя голову начал постройку - тоже в долг. Что будет, не знаю, а пока всё благополучно, и я мечтаю о том, как буду здесь зимовать. Ваш А. Чехов.

2507. А. М. ПЕШКОВУ (М. ГОРЬКОМУ) 3 декабря 1898 г. Ялта. 3 дек. Многоуважаемый Алексей Максимович, Ваше последнее письмо доставило мне большое удовольствие. Спасибо Вам от всей души. "Дядя Ваня" написан давно, очень давно; я никогда не видел его на сцене. В последние годы его стали часто давать на провинциальных сценах - быть может, оттого, что я выпустил сборник своих пьес. К своим пьесам вообще я отношусь холодно, давно отстал от театра и писать для театра уже не хочется. Вы спрашиваете, какого я мнения о Ваших рассказах. Какого мнения? Талант несомненный, и притом настоящий, большой талант. Например, в рассказе "В степи" он выразился с необыкновенной силой, и меня даже

{07352}

зависть взяла, что это не я нависал. Вы художник, умный человек, Вы чувствуете превосходно, Вы пластичны, т. е. когда изображаете вещь, то видите ее и ощупываете руками. Это настоящее искусство. Вот Вам мое мнение, и я очень рад, что могу высказать Вам его. Я, повторяю, очень рад, и если бы мы познакомились и поговорили час-другой, то Вы убедились бы, как я высоко Вас ценю и какие надежды возлагаю на Ваше дарование. Говорить теперь о недостатках? Но это не так легко. Говорить о недостатках таланта - это всё равно, что говорить о недостатках большого дерева, которое растет в саду; тут ведь главным образом дело не в самом дереве, а во вкусах того, кто смотрит на дерево. Не так ли? Начну с того, что у Вас, по моему мнению, нет сдержанности. Вы как зритель в театре, который выражает свои восторги так несдержанно, что мешает слушать себе и другим. Особенно эта несдержанность чувствуется в описаниях природы, которыми Вы прерываете диалоги; когда читаешь их, эти описания, то хочется, чтобы они были компактнее, короче, этак в 2-3 строки. Частые упоминания о неге, шёпоте, бархатности и проч. придают этим описаниям некоторую риторичность, однообразие - и расхолаживают, почти утомляют. Несдержанность чувствуется и в изображениях женщин ("Мальва", "На плотах") и любовных сцен. Это не размах, не широта кисти, а именно несдержанность. Затем, частое употребление слов, совсем неудобных в рассказах Вашего типа. Аккомпанемент, диск, гармония - такие слова мешают. Часто говорите о волнах. В изображениях интеллигентных людей чувствуется напряжение, как будто осторожность; это не потому, что Вы мало наблюдали интеллигентных людей, Вы знаете их, но точно не знаете, с какой стороны подойти к ним. Сколько Вам лет? Я Вас не знаю, не знаю, откуда и кто Вы, но мне кажется, что Вам, пока Вы еще молоды, следовало бы покинуть Нижний и года два-три пожить, так сказать, потереться около литературы и литературных людей; это не для того, чтобы у нашего петуха поучиться и еще более навостриться, а чтобы окончательно, с головой влезть в литературу и полюбить ее; к тому же провинция рано старит. Короленко, Потапенко, Мамин, Эртель - это превосходные люди; в первое время,

{07353}

быть может, Вам покажется скучновато с ними, но потом через год-два привыкнете и оцените их по достоинству, и общество их будет для Вас с лихвой окупать неприятность и неудобство столичной жизни. Спешу на почту. Будьте здоровы и благополучны, крепко жму Вам руку. Еще раз спасибо за письмо. Ваш А. Чехов. Ялта.

2508. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 4 декабря 1898 г. Ялта. Милый Виктор Александрович, свои рассказы отдаю в твое полное распоряжение и всё короткое буду тебе присылать. У меня найдется штук десять - двадцать рассказов, напечатанных еще сто лет назад, но исправленных и дополненных, не вошедших еще в сборники, давно забытых человечеством, - рассказов юмористических. Не понадобятся ли? Каждый из них прочитывается в 5-10 минут. Прочтешь - и вроде как будто рюмку водки выпил. Если потребуешь, то пришлю на твое усмотрение, в корректуре. Будь здоров. Твой А. Чехов. 4 дек. Один рассказ ("Муж") пришлет тебе Миролюбов. Я написал ему (Ковенский, 31, редакция "Журнала для всех"). На обороте: Москва. Виктору Александровичу Гольцеву. Шереметевский пер., в редакции "Русской мысли".

2509. Р. И. СЕМЕНТКОВСКОМУ 4 декабря 1898 г. Ялта. 4 дек. Многоуважаемый Ростислав Иванович! Рассказ для "Нивы" я пришлю в январе или в феврале - это самое позднее. В настоящее время я живу в Ялте и, вероятно, буду здесь зимовать, а потому будьте

{07354}

добры, распорядитесь, чтобы с января мне высылали журнал в Ялту, по адресу: Ялта, А. П. Чехову. Кстати, еще одна просьба. На днях Вам пришлет свой рассказ (или повесть) г. Анатолий Яковлев, молодой человек, мой бывший ученик, уже печатавший свои рассказы в "Русских ведомостях" и "Новом времени". Будьте добры, прочтите - в этом моя просьба. Позвольте пожелать Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий и преданный А. Чехов.

2510. M. П. ЧЕХОВОЙ 4 декабря 1898 г. Ялта. 4 дек. Милая Маша, отвечаю на твое последнее письмо. Простыни я уже купил, в ночных же рубахах очень нуждаюсь. Не в чем спать, хоть заворачивайся в газету. Сегодня буду у Варв(ары) Конст(антиновны) на именинах и поговорю с ней о тебе; о результатах нашей беседы сообщу. Насчет постройки не беспокоюсь, никаких беспокойств нет и не может быть, потому что на постройке я бываю очень редко, и то в качестве не хозяина, а почетного гостя. Забор делаем каменный; вообще всё делаем так, чтобы потом сто лет не понадобилось ремонта. Пока живешь в Москве, принимай рыбий жир. Наверное, и у тебя затронуты верхушки легких, это у нас фамильное. Грушу - увы! - срубили. Архитектор стал пошевеливаться. Если увидишь Татьяну Львовну, то скажи ей, что ее последнее стихотворение в "Нов(ом) времени" мне очень понравилось. Раскладываю пасьянс. Напиши домой, чтобы Роман не звонил, ведь это мучительно для соседей. Пусть лучше свистит, как Вареников. Что за беспокойные люди! На горах облака; ночью был дождь, а теперь утром солнечно. Надо бы поговорить с Немировичем насчет спектакля в пользу Мелиховской школы. При случае узнай адрес доктора Викентия Антоновича Свенцицкого. Где он теперь? Нужно направить к нему одну больную. Ах, какие здесь вкусные бублики! Но зато как скучны

{07355}

здешние обыватели вроде Усатова, который или говорит о борще, или сплетничает, как баба. Поклон мамаше. Твой Antoine. На обороте: Москва. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой. Угол Мл. Дмитровки и Успенского пер., д. Владимирова, кв. 10.

2511. И. П. ЧЕХОВУ 4 декабря 1898 г. Ялта. Милый Иван, поскорее возьми у Махина пенсне в черепаховой оправе, по рецепту: минус две диоптрии 18, изотропическое стекло. Если Маша еще не послала мне ночных рубах, то пенсне пришли с рубахами; если же рубахи уже посланы, то пусть Махин вышлет мне посылкой или - это дешевле - ты вышли. Нового ничего нет, всё благополучно. Пенсне очень нужно; без него мне скверно. Будь здоров, поклонись Соне и Володе. Твой Antoine. 4 дек. На обороте: Москва. Ивану Павловичу Чехову. Нов. Басманная, д. Крестовоздвиженского.

2512. M. П. ЧЕХОВОЙ 6 декабря 1898 г. Ялта. 6 дек. Милая Маша, третьего дня вечером я был на именинах у Варв(ары) Конст(антиновны). Торжество происходило не в квартире, а в актовой зале. Танцевали, ужинали. Девиц и дам было несравненно больше, чем мужчин, было два попа, директ(ор) мужск(ой) гимназии. Тупиков за ужином, со свойств(енной) ему важностью,

{07356}

сказал длинную речь по моему адресу, после чего я дал себе слово уже больше никогда не ходить в Ялте на ужины. Была именинницей и учительница танцев. Вернулся я домой во втором часу, но всё же не успел поговорить с В(арварой) К(онстантиновной) о деле. Она всё повторяла в каком-то именинном чаду, что получила от тебя письмо и телеграмму, но о деле говорить при посторонних было неловко. Вчера вечером я опять пошел. В(арвара) К(онстантиновна) обрадовалась мне, Манефа - тоже; мы вспоминали именины и смеялись, потом зашла речь о тебе, о твоем перемещении в Ялту. В(арвара) К(онстантиновна) сказала, что как только попечитель округа Сольский приедет в Ялту, то она возьмет с него слово, что он зачислит тебя первой кандидаткой; и она скажет ему, чтобы он пришел ко мне с визитом. Что же касается теперешнего учителя географии Михаила Михайловича, то, по словам Варвары Конст(антиновны), он выразился так: "Если понадобится, то я могу уступить место". Одним словом, акции твои стоят высоко. Перевестись в Ялту нетрудно, служить в Ялте, конечно, приятно и удобно, но вот вопрос: захочешь ли ты расстаться с Москвой? Ведь переехать на зиму в Ялту значит навсегда сжечь корабли, навсегда расстаться с Малкиелями, Южиными, с московской толчеей. Правда, в Москве и около Москвы можно будет жить летом и на Рождестве, но уж тогда в Москве ты будешь не дома, а в гостях. Вот подумай, всё обсуди и решай. Согласно с твоим решением я и буду действовать. Можно и так решить: послужить в Ялте три года, поправиться, а потом опять в Москву. Впрочем, решай сама как знаешь, это твое дело. Посылку получил. Но где же моя шелковая рубаха - синяя, полинялая? Я купил ее в Ницце, и она была крепкой, когда я уезжал из дому. Простыня хороша, merci bien. Ты пишешь, чтобы в доме еще прибавить комнат. Прибавлять поздно; но ведь и так много комнат. Внизу целых четыре. А если понадобится еще помещений, то мы выстроим флигель из керченского камня. Сегодня идет снег - чуть-чуть. А деревья и трава всё еще зеленые. Я писал Ване, чтобы он купил мне pince-nez. Скажи

{07357}

ему, если еще не поздно, что pince-nez должно быть небольшое, чтобы оно хорошо сидело даже на потном носу (то место, которым оно держится на носу, должно быть пробковое), и если не найдется подходящего у Махина, то пусть возьмет в Столешниковом пер. у Милька - и пусть извинит меня за беспокойство. Мамаше передай поклон. Как она поживает? Скучает по Мелихове или нет? Всем нижайший поклон. Будь здорова. Нового ничего нет, всё по-старому. Твой Antoine.

2513. П. А. СЕРГЕЕНКО 8 декабря 1898 г. Ялта. Милый друг Петр Алексеевич, благодарю тебя от всего сердца, обе книги получил и прочел их с большим удовольствием. Вспомнить обо мне и прислать книги - это очень, очень любезно с твоей стороны; буду считать себя в долгу. Ну, как поживаешь? Что нового? Я живу в Ялте, пробуду здесь, вероятно, все зимние месяцы; если уеду куда-нибудь, то не надолго и недалеко. Погода здесь порядочная, похожа она очень на наши теплые осенние дни в начале октября. Будь здоров, крепко жму тебе руку и еще раз благодарю. Если найдется свободная минута, то черкни 2-3 строчки. Твой А. Чехов. 8 дек. Ялта.

2514. M. П. ЧЕХОВОЙ 8 декабря 1898 г. Ялта. 8 дек. Ну-с, начну с новости. Новость приятная, неожиданная. Не думай, что я хочу жениться и сделал предложение. Я не удержался, размахнулся и купил Кучукой. Купил ровно за две тысячи и уже совершил купчую, и на сих днях поеду туда уже как хозяин и повезу матрас и простыни. Дом из четырех комнат, татарской

{07358}

архитектуры флигель, кухня, сарай для коровы, табачный сарай, ключ, бьющий из скалы, дроги, весы, буфет, шкаф, два стола, дюжина венских стульев, диван, железная печь. Земли три десятины, виноградник, скалы, belle vue. Море чудесное, песок. Итак, отныне я владелец одного из самых красивых и курьезных имений в Крыму. Там можно будет иметь корову, одну лошадь, одного осла, уток и кур. Зри мои письма (сентябрь), относящиеся к Кучукою. Куплено имение за наличные, на нем ни копейки долга. Весь мой долг будет лежать тяжелым кирпичом на городской даче, всего тысяч десять долга или немножко меньше; процентов придется платить около 600-700 в год, с погашением. В сегодняшней моей покупке особенно было заманчиво то, что не нужно ремонта ни на грош и что цена ничтожная, баснословно дикая. Только о покупке пока не говори никому, кроме Вани и Миши, да еще, конечно, мамаши, которой имение наверное понравится. Для нее это будет что-то необыкновенное по тишине, уютности и постоянной теплоте, а также чистоте. На Аутке идут работы. Сегодня я был у начальника шоссейных дорог, и он сказал мне, что при расширении шоссе у нас не отчудят земли ни одного вершка и что казна на свой счет сделает нам подпорную стену и забор на стороне шоссе. Земская управа уже утвердила планы. Я послал в "Неделю" рассказ; сегодня пришел оттуда ответ: выслали мне 500 р. Сегодня опять жара. Итак, никому не говори о моей покупке, а то, боюсь, попадет в газеты и начнут говорить, что я купил имение за сто тысяч. В Кучукое дом запру и возьму ключ с собой; сторож там не нужен. Для нового имения придется купить самовар и столовый сервиз (тарелки и вилки) - и держать здесь на случай приезда. Нужны и кровати подешевле, но это можно купить в Одессе. Погреба там нет, молоко же держат в кувшинах, погруженных в холодную ключевую воду, где-нибудь в ямочке около ключа. К хозяйке моей пришла очень красивая дама. Ну, будь здорова. Всем поклон. Если тебе не нравится, что я купил Кучукой, то не особенно волнуйся. Это не пропащие

{07359}

деньги; всегда можно продать, и притом с большим барышом, особенно когда проедет железная дорога. Купчую пришлют из Симферополя, где ее утверждает старший нотариус, - и тогда я пришлю тебе ее. В Кучукой едет со мной и Шаповалов. Твой А. Чехов.

2515. И. К. КОВРЕЙНУ 9 декабря 1898 г. Ялта. 9 декабрь. Многоуважаемый Иван Корнилович! Я получил от Ольги Васильевны письмо, в котором она просит меня написать Вам насчет Крыма. Спешу исполнить Ваше желание. Едущие в Крым зимою выбирают обыкновенно Ялту, как наиболее культурный пункт. Вам нужно будет выехать на скором поезде в Севастополь и отсюда - в Ялту, на пароходе или на лошадях. На пароходе дешевле и значительно скорее и, если погода тихая, несравненно удобнее и приятнее; проезд в первом классе с продовольствием не дороже 3 р. с человека. Воскресенье, вторник, среда и пятница - это дни, в которые идет из Севастополя пароход; стало быть, Вы должны рассчитать так, чтобы приехать в Севастополь в один из этих дней и с вокзала прямо на пристань. Сообщение на лошадях поддерживается ежедневно; на так называемом мальпосте берут по 6-7 р. с человека, за почтовую коляску от 20 р. до 30 р. - это приблизительно. В Ялте зимой много пустых квартир, но найти дешевое помещение без сырости, с окнами на юг, теплое и не далекое от моря, - найти такое помещение нелегко. Не откажите написать мне, в сколько комнат нужна Вам квартира, со столом или без стола; любите ли Вы подниматься на горы и проч. и проч. Напишите поподробнее, и я тогда стану подыскивать для Вас подходящее жилье. Что касается самого главного - погоды, то тут нельзя сказать ничего определенного. Вся осень была прекрасной; теперь, в декабре, погода стоит теплая, тихая, и больные чувствуют себя хорошо. Январь и февраль считаются здесь самыми холодными месяцами; в эти месяцы

{07360}

бывают здесь холодные резкие и продолжительные ветры, снег, морозы (редко ниже -5), но бывает и теплая погода. Повторяю, ни предсказать, ни сказать чего-нибудь определенного нельзя, всё зависит от счастья, ибо здешняя погода зимой - это лотерея. Весна начинается в марте, а в апреле здесь уже очень хорошо. За неделю до отъезда телеграфируйте мне (Ялта, Чехову), на телеграмму я отвечу Вам подробным письмом, а пока напишите мне пообстоятельнее насчет квартиры. Я очень рад, что Вы поправились, и думаю, что весной, особенно после Крыма, Вы реставрируетесь окончательно. Ваша жена ничего определенного не пишет о Вашем здоровье; о нем, т. е. о здоровье Вашем, я могу судить только по письмам П. И. Куркина и других наших товарищей, которые в последнее время пишут о Вас одно только хорошее. Будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов. Ялта.

2516. M. О. МЕНЬШИКОВУ 9 декабря 1898 г. Ялта. Как долго идут письма! Ваше письмо от 1 декабря получено 8-го. Из редакции "Недели" ни слуху ни духу, и я уже начинаю побаиваться, что там в редакции не знают моего адреса и послали корректуру в Ниццу. Описание побоища у Палкина вышло у Вас высокохудожественным; так написано, что даже приятно, что великие люди подрались. Что с Яшей? Пока до весны давайте ему рыбий жир и обливайте водой в 27 градусов, раз в день, а весной привозите в Крым; здесь в начале апреля уже очень хорошо. Да и теперь хорошо. Теперь просьба. Будьте добры, пришлите мне адрес Баранцевича. Спросите у кого-нибудь в телефон, где он живет, и пришлите. 23 дек(абря) он празднует юбилей. Вот кому бы следовало дать пенсию! Служба была усердная и воистину беспорочная. 18 дек(абря) юбилей Медицин(ской) академии. Читали книгу Сергеенки о Толстом? Он, т. е. Сергеенко, прислал мне две свои книги: о Толстом и повесть

{07361}

"Дэзи" - необыкновенно умственное произведение; действуют в повести не люди, а все какие-то сухие пряники. С(ергеенко) юморист, комик, но вообразил себя великим писателем, стал серьезен и засох. Поклонитесь Лидии Ивановне и Яше. Пишите, дорогой Михаил Осипович, Ваши письма доставляют мне большое удовольствие. Крепко жму Вам руку и желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов. 9 XII. Ялта. Не соблаговолит ли Ваш редактор высылать мне "Русь" в этом и будущем году? На обороте: Царское Село. Михаилу Осиповичу Меньшикову. Магазейная (угол Госпитальной), д. Петровой.

2517. Ал. П. ЧЕХОВУ 9 декабря 1898 г. Ялта. 9/XII 98. В 3 1/4 часа пополудни по телефону просили уведомить Алексея Сергеевича от имени Анатолия Евграфовича Молчанова о том, что Молчанов болен и лежит в кровати уже 3 недели, но что просьба Алексея Сергеевича передана Молчановым в контору имп(ераторских) театров и будет исполнена. А. Чехов.

2518. И. П. ЧЕХОВУ 9 декабря 1898 г. Ялта. 9 дек. Из посылаемого письма узришь, что к Яковлеву лучше идти в праздник. Только поторопись, пожалуйста. Спихнешь с шеи это дело и будешь свободен. Конверты недурны, но однообразны. Новых не присылай. Я купил Кучукой. Если приедешь, то привези рыболовных крючков и аршин 20 лесы. Поплавков и удилищ не нужно. Привези грузила. Здесь рыба ловится

{07362}

хорошо. В Кучукое до моря только 15 минут ходьбы; берег песчаный местами, местами скалистый, рыбу ловят cидя на камнях, держа леску на пальце. Рыба крупная. Кучукой, правда, далек от Ялты (30 верст), но это нечто очаровательное, сказочное. Помещения там много. Если приедешь на Рождестве, то побываем там. Надо взять у Бодри 2-3 походных кровати; Нужен самовар, нужны подушки. Один матрац есть. Итак, видишь, кроме дома в Ялте, у меня будет еще имение. Заплатил я за Кучукой ровно 2 тыс., и мне казалось, что будет глупо и дико, если я не куплю. Ведь дешевизна удивительная. Земли 3 десятины. А здесь погода всё теплая; было холодно, но недолго. Соне и Володе поклон нижайший. Постройка хотя медленно, но подвигается. Будь здоров, не болей. Твои Antonio. Вчера вечером у меня в гостях была женская гимназия.

2519. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 10 декабря 1898 г. Ялта. Милый друг, получил сегодня 10-го дек(абря) пять почтовых переводов на 500 р. Почему пять? Удобнее переводить через казначейство или. Госуд(арственный) банк; удобнее и стоит всего 15 коп. Большое спасибо! Идет дождь, скука. Крепко жму руку. Твой Antonio. 10/XII. На обороте: Москва. Виктору Александровичу Гольцеву. Шереметевский пер., в редакции "Русской мысли".

{07363}

2520. И. И. ОРЛОВУ 11 декабря 1898 г. Ялта. Милый Иван Иванович, я не удержался, размахнулся и купил Кучукойское именьишко. Я заплатил только 2 тысячи, только, но всё же я этой покупкой сильно осложнил свои финансовые немощи. Как бы ни было, имение очаровательное и Вы, надеюсь, останетесь очень довольны. Уже и у нас зима. Морозов нет, но вот ночью был снежок (чуть-чуть) и слегка побелил верхушки кустов. Уже зима, а гвоздика между тем всё еще цветет. Розанов уехал на съезд. Елпатий в Питере, Старопройдошенский практикует, толстеет и хандрит. Новости: будут расширять набережную и удлинять моя (на 100 саж(ен)). Умер Штангеев. Варв(ара) Конст(антиновна) была больна, теперь ей лучше; она велела Вам кланяться. Барышни тоже велели. У меня был гемофтизис, но продолжался недолго, дней пять. Постройка на Аутке идет. Будьте здоровы, крепко жму Вам руку и желаю всего, всего хорошего. Поминайте нас почаще в Ваших святых молитвах. Буду еще писать. Ваш А. Чехов. 11-XII На обороте: Ст. Подсолнечная Никол. ж. д. Доктору Ивану Ивановичу Орлову.

2521. M. П. ЧЕХОВОЙ 13 декабря 1898 г. Ялта. 13 дек. И здесь уже мороз; правда, небольшой, но здесь он чувствуется, как большой. Вчера ездил в Кучукой; выехал утром, и чем дальше от Ялты, тем холоднее, попадается снежок. Отсюда вытекает мораль: если придется ехать из Севастополя в Ялту на лошадях, то необходима хорошая шуба, надо одеваться тепло. С шоссе в Кучукой я спускался не по страшной дороге, а по тропинке; тут хорошо, спуск легкий, приятный, чувства высоты нет. Земля в этот раз показалась мне громадной, и Шаповалов, архитектор, который был со мной,

{07364}

всплеснул руками и сказал: "Чего тут только можно наделать!" Овраги, каменные глыбы, старые деревья, вода, необычайный простор и дикость, как в Африке, и глядя на всё это, я думал: как было бы глупо, если бы я не купил этого имения! Ходил к морю; на обратном пути подъем на гору, трудно дышать, так что для купанья и рыбной ловли придется прибегать к услугам лошади или ослов. Пароходы проходят близко, и это интересно. Если Иван приедет на Рождество, то пусть привезет с собой 2-3 походных кровати, купив их у Мерилиза или у Бодри, по 6-7 рублей. За всё, что он купит, я заплачу ему здесь в Ялте. Если же он не приедет ко мне, то пусть распорядится, чтобы Мерилиз выслал мне наложен(ным) платежом малой скоростью (не через контору, ибо через контору в 1 1/2 раза дороже) 2 кровати, а если они недороги, то 3, самовар небольшой и 1/2 дюж(ины) ножей и 1/2 дюж(ины) вилок. Это для Кучукоя. Купленная мебель вся цела. Буфет красуется во всём своем величии. На Аутке постройка по случаю мороза приостановилась. В оттепель будем продолжать. Море тихо. Обратно из Кучукоя я поднимался по страшной дороге - и уже было нестрашно, потому что привык. Дорога хороша; она страшна не для лошадей, не для экипажа, а только для глаз. Кто не боится высот, тому ничего. Ну-с, желаю всего хорошего. Поклон нижайший Мамаше, Ване, Соне и Володе. Я здоров. Твой Antonio. Пусть Ваня не везет с собой кроватей, а пусть велит выслать. Всё равно кровати не понадобятся раньше весны.

2522. И. П. ЧЕХОВУ 13 декабря 1898 г. Ялта. Милый Иван, Маша пишет, что ты непременно приедешь на Рождестве. Буду очень рад. Имей в виду, что за всё, что ты привезешь, я заплачу здесь в Ялте. Привези побольше висячих замков и замочков, колец для

{07365}

замков, крючков для запора дверей - это для Кучукоя. Привези хотя одно дешевое одеяло; кстати же оно пригодится для тебя, пока будешь в Ялте. До отъезда непременно побывай у Сергея Павловича. Если теперь не пойдешь, то придется ждать до конца будущего года, так как представления бывают только к январю. Бери с собой шубу, калоши потеплей; если поедешь на лошадях, то одевайся потеплей, как в Москве. Маше скажи, чтобы она 21-го не ездила домой; подарки можно раздать и после Нового года. Послать Анне Федоровне по почте - она и раздаст. "Русского слова" не получаю. Рубахи получил. Привези чего хочешь. Соня и Батёкин, надеюсь, уже выздоровели; шлю им поклон и привет. Напиши, когда приедешь, или телеграфируй. Твой Antonio. 13/XII. Возьми у Феррейна: Extracti hidrastis Canadensis fluidi 30,0. На обороте: Москва. Ивану Павловичу Чехову. Н. Басманная, д. Крестовоздвиженского.

2523. П. В. ПЕТРОВУ 14 декабря 1898 г. Ялта. Ялта, д. Иловайской, 98 14/XII. Дорогой Петр Васильевич, будьте добры, выберите плед потеплее, не пестрый, мягкий, легкий и сделайте распоряжение, чтобы его выслали наложен(ным) платежом по адресу: "Ялта, Николаю Ивановичу Баландину". Цена пледа - 12 руб. или около этого. Кстати скажите, чтобы мне выслали прейскурант хозяйственных принадлежностей, кроватей и умывальников. Нижайший поклон и привет Вашему семейству, Мише и Грише тоже с семействами. Желаю Вам всего хорошего и поздравляю с наступающим праздником. Ваш А. Чехов.

{07366}

2524. M. П. ЧЕХОВОЙ 14 декабря 1898 г. Ялта. Милая Маша, поскорее скажи Мерилизу, чтобы он выслал мне налож(енным) платежом барашковую шапку, которая у него в осеннем каталоге называется бадейкой ( 216), каракулевой черной; выбери мягкую, размер 59 сантиметров. Если Ваня приедет, то пусть он привезет. Только поскорей, а то моя старая шапка никуда не годится. Цена шапки 7 р. или около того. Если фуражки-американки ( 213) теплы, то пусть Мерилиз пришлет и фуражку. Вчера был большой мороз, теперь опять тепло. Кланяюсь всем низко. Будьте все здоровы. Мне скучно; с удовольствием поехал бы в Москву. Понемножку пописываю. Твой Antonio. 14 дек. Если Ваня приедет, то пусть купит у Ильина и привезет карту Ялтинского уезда, а если нет, то Таврического полуострова. На обороте: Москва. Марии Павловне Чеховой. Угол Мл. Дмитровки и Успенского пер., В. Владимирова, кв. 10.

2525. M. П. ЧЕХОВОЙ 15 декабря 1898 г. Ялта. Пишу это в театре, сидя на галерке, в шубе. Пошлый оркестрик и галерка напоминают мне детство. Если Ваня приедет, то пусть привезет мой парижский дорожный плед (тигровый), если он не нужен дома. Для дальних поездок, например в Кучукой, он пригодится очень. Е. И. Смагина привезла мне меду. Больше никаких новостей. Поклон мамаше и всем. Твой Antoine. 15/XII.

{07367}

На обороте: Москва. Марии Павловне Чеховой. Угол Мл. Дмитровки и Успенского переулка, д. Владимирова, кв. 10.

2526. H. M. ЛИНТВАРЕВОЙ 17 декабря 1898 г. Ялта. Многоуважаемая Наталия Михайловна, мед я получил и уже написал Елене Ивановне. Был вчера Окунев, говорил, что Ваш участок (средний) отдан в аренду на один год с тем, чтобы арендатор выкопал колодезь; участок продается за 2300 р., Окунев обещал договориться за 2000 и тогда опять придет ко мне. Итак, держите наготове деньги. Я еще купил себе одно имение, на этот раз без помощи Вашего приятеля Окунева; три десятины, дом, флигель, сад, вода, чудесный вид. Цена 2 тыс. Вам могу переуступить за 6 тыс. На Аутке идет постройка, общество дало мне воду. Витте всё еще в Ялте, вспоминает Вас. Фома Петрович кушает и разговаривает, Окунев бегает по Ялте и ищет Вас. Длинная девица не приходит, и я ее не вижу. Погода чудесная. Были морозы небольшие, теперь же опять тепло, даже жарко. Когда Вы приедете? Когда ждать Вас? Что сказать Окуневу? Поклон и привет Александре Васильевне и всем Вашим. Крепко жму руку. Ваш А. Чехов. Ялта, д. Иловайской, 17 дек.

2527. П. А. СЕРГЕЕНКО 17 декабря 1898 г. Ялта. 17 дек. Милый Петр Алексеевич, едва я написал тебе, как пришло твое письмо. Ты пишешь: "Вследствие каких-то причин наши личные отношения принимают иногда какой-то колючий и нехороший характер". Говорю тебе

{07368}

искренно, прямо от души - я не замечал ничего подобного. Отношусь я к тебе так же сердечно, так же по-дружески и по-товарищески, как относился всегда и, должно быть, буду относиться. В наших отношениях я не замечал ничего дурного; я ломаю голову, стараюсь припомнить что-нибудь и пока могу обвинить себя только в одном: в последние годы мы встречались только по вечерам, к вечеру же я всегда бываю болезненно утомлен и потому неразговорчив и не расположен ни к чему серьезному - и, быть может, я казался тебе не таким, как нужно. Если это моя вина, то вина небольшая, ты поймешь и легко извинишь. Мне кажется, что виноваты ни ты и ни я, а твоя хохлацкая мнительность. Твои книжки всем нравятся, и я очень рад. Ты спрашиваешь про библиотеку. Я говорил тебе о Таганрогской городской библиотеке. В Ялте я пробуду все зимние месяцы, если, конечно, не выгонит отсюда скука. Нового ничего нет, всё обстоит благополучно. Жму крепко руку и еще раз благодарю за книги. Будь здоров. Твой А. Чехов. Ялта.

2528. M. П. ЧЕХОВОЙ 17 декабря 1898 г. Ялта. 17 дек. Если, как ты пишешь в своем последнем письме, нужно продать Мелихово, то вовсе не потому, что я в Крыму наделал долгов. Денежные дела мои не блестящи, правда, но извернуться можно. Когда я затеял покупку участка на Аутке, то выписал аванс в 5 тыс. в счет книг. Одну тысячу отдал в уплату за землю (которая стоит 4 тыс.), тысячу в счет работы, две тысячи за Кучукой, 500 пошли на купчие, на аванс архитектору и проч. и проч. Но я уже заработал около 2 тыс. и рассчитываю до апреля заработать еще 2-3 тыс., не считая театральных доходов. Вся постройка на Аутке будет стоить тысяч десять, банк даст семь. В нужде можно будет заложить Кучукой. Недели две назад Левитан предложил мне свои услуги - поговорить с С. Т. Морозовым, чтобы тот выслал мне взаймы денег.

{07369}

Меня соблазнило это предложение, я написал Левитану, что буду рад взять тысячи две с рассрочкой платежа; сегодня же Левитан пишет мне, что я сам должен обратиться к Морозову... Вообще вышла неловкая штука. Ничего не говори Левитану. Денег ни от него, ни от Морозова конечно я уже не возьму и надеюсь, что он больше уже не будет делать мне дружеских предложений. Извернусь сам и думаю, что уплачу все долги, кроме банковского, до наступления двадцатого столетия. От моего Кучукоя все в восторге. Посылаю рассказ в "Русские ведомости". Я охотно бы послал что-нибудь в "Курьер", конечно в тысячу раз охотнее, чем в "Семью", но в "Курьере" я не могу сотрудничать, пока с "Русских ведомостей" не снимут цензуру. Если я стану работать у конкурента "Русских ведомостей", то они, т. е. "Р(усские) в(едомости)", дурно это истолкуют и обидятся. Что слышно про Мелиховскую школу, про постройку? Возят ли лес? Аша Шаврова обещала устроить спектакль в пользу школы. По всей России идет "Дядя Ваня". Думаю, что к лету в О(бщест)ве драмат(ических) писателей наберется тысяча рублей. Когда я пишу сии строки, в Москве идет "Чайка". Как она прошла? Нехорошо, что ты (не) была на первом представлении. Зимою здесь общество серенькое, неинтересное; я, впрочем, уклоняюсь от общественной жизни и бываю только в ж(енской) гимназии, которая по-прежнему мила. Скучаю изрядно. И думаю, что когда ты переберешься в Ялту, то после ноября тоже будешь скучать. Живя здесь, необходимо на месяц-другой уезжать в Москву, не летом, конечно, а зимой. В Аутке уже готов каменный забор. Стало уютно. Работа еще на точке замерзания, ибо водопровод еще не готов, без воды же нельзя работать. Колодезь весь вычерпали. Есть ли у тебя деньги? И за январь получишь так же, как за декабрь, т. е. через Л. Ф. Ржевскую. Побывай у нее к новому году. Жалею, что у Вас в квартире тесно. Это ужасно нехорошо, хотя и легко устранимо, казалось бы. Видишь, как часто и как длинно я пишу. Это оттого, что я один.

{07370}

Ты пугаешь, что "Семья" мало заплатит. Но у меня есть письма Николая Эфроса, в которых он обещает заплатить сколько пожелаю. Если пришлет мало, то я отошлю ему назад, вот и всё. Будь здорова. Поклон мамаше, Ване, Соне, Батёкину, и если Миша уже у Вас, то и ему с семейством. Твой Antonio.

2529. Д. H. АНУЧИНУ 18 декабря 1898 г. Ялта. 18 дек. Многоуважаемый Дмитрий Николаевич, благодарю Вас за письмо. Рассказ я непременно пришлю, если не к Рождеству, то к Новому году. Когда вернется Василий Михайлович, то будьте добры попросить его, чтобы он написал мне или телеграфировал одно слово: приехал. Позвольте пожелать Вам всего хорошего и еще раз поблагодарить за память и внимание. Искренно Вас уважающий и преданный А. Чехов. Ялта.

2530. Вл. И. НЕМИРОВИЧУ-ДАНЧЕНКО 18 декабря 1898 г. Ялта. Передайте всем: бесконечно и всей душой благодарен. Сижу в Ялте, как Дрейфус на острове Диавола. Тоскую, что не с вами. Ваша телеграмма сделала меня здоровым и счастливым. Чехов.

2531. И. Я. ПАВЛОВСКОМУ 18 декабря 1898 г. Ялта. 18 дек. Дорогой Иван Яковлевич, Напасти, которые Вы теперь переживаете, мне кажется, имеют временный, преходящий характер, и у Вас едва ли дойдут до разрыва с "Новым временем", того разрыва, о котором Вы пишете. Но на всякий случай,

{07371}

если Вы в самом деле разойдетесь с "Новым временем" в если примирение не состоится, имейте в виду, что один из издателей московского "Курьера" просил меня написать Вам, что он, "Курьер", будет очень рад Вашему сотрудничеству. Это еще скромная, но уже подающая солидные надежды, вполне порядочная либеральная газета, конкурирующая с "Русскими ведомостями". Редактора настоящего нет пока, предварительная цензура, печатается много случайной дребедени, и заправилы, видимо, еще только нащупывают свою дорогу, но всё же уже можно ручаться и за порядочность и за то, что при благоприятных условиях все пойдет как по маслу. Да и кроме "Курьера" найдутся газеты, которые подхватят Вас и не дадут Вам провести и один месяц без дела. Я в Крыму купил и Мелихова не продаю. Происходит какая-то путаница в моей жизни. И Крым нравится, и не хочется расставаться c севером... Просто сам не знаю, что мне нужно. Ваше последнее письмо мне так понравилось, что я не удержался и прочел некоторые места из него одному доктору, который, очень интересуется делом Дрейфуса. Будете ли в России летом? Мечту о покупке имения не покидайте, только покупайте маленькое имение, очень маленькое, бездоходное, чтобы не было ни доходов, ни убытков. Я в Мелихове не занимался хозяйством, и это спасло меня от долгов-кстати сказать, главное же, чем дешевле, чем скромнее, тем покойнее. Крепко жму Вам руку. Будьте здоровы. Семье Вашей привет и лучшие пожелания. Ваш А. Чехов. Мой адрес одно слово: Ялта. Я не живу в доме Бушева.

2532. Е. Я. ЧЕХОВОЙ 18 декабря 1898 г. Ялта. Милая, дорогая мама, поздравляю Вас с днем ангела и от всей души желаю здоровья и счастья. Маша писала, что Вы простудились; надеюсь, что Вы уже здоровы. При оказии получите от меня подарок, который прошу

{07372}

принять. Как-то у Вас пройдет сочельник? Кто будет есть пирог? Я, конечно, буду скучать. Вас, Машу и всех поздравляю с праздниками. Нового ничего нет, всё благополучно. Целую Вам руку и остаюсь любящий Вас А. Чехов. 18 дек. На обороте: Москва. Ее высокоблагородию Евгении Яковлевне Чеховой. Угол Мл. Дмитровки и Успенского пер., д. Владимирова, кв. 10.

2533. А. Л. ВИШНЕВСКОМУ 19 декабря 1898 г. Ялта. 19 дек. Милый Александр Леонидович, будьте добры, окажите протекцию подательнице сего Вере Ефимовне Голубининой, учительнице Ялтинской женской гимназии, моей хорошей знакомой, запишите ей одно место в партере на мою "Чайку". Очень обяжете. Ах, если б Вы могли почувствовать и понять, как мне горько, что я не могу быть на "Чайке" и видеть всех вас! Телеграммы из Москвы совсем вышибли меня из колеи. Крепко жму Вам руку. Ваш А. Чехов. Ялта. Ответ уплочен!!

2534. M. О. МЕНЬШИКОВУ 19 декабря 1898 г. Ялта. 19/XII. Дорогой Михаил Осипович, вчера 18 дек(абря) я получил 300 р. - из "Недели". Ваша статья об Иветт Гильбер обошла все провинциальные

{07373}

газеты, и я читал в выдержках, так как "Русь" не получается в здешней читальне. Желаю Вам всего хорошего, крепко жму руку. Ваш А. Чехов. Сегодня тепло, даже жарко. Зимы всё еще нет. Похоже на наш апрель. На обороте: Царское Село. Михаилу Осиповичу Меньшикову. Магазейная (угол Госпитальной), д. Петровой.

2535. H. E. ЭФРОСУ 20 декабря 1898 г. Ялта. Дорогой Николай Ефимович, Вы хотели, чтобы я возвратил корректуру к 20-му дек(абря), но вот уже 20-е, вечер, уже пришли московские газеты от 18-го, а из Вашей конторы, как говорится, ни слуху ни духу. Очевидно, контора не исполнила Вашего распоряжения. Как бы ни было, не сердитесь, если корректуру получите не к 20-му. Не моя вина. Сердечно благодарю за телеграмму. Жму руку. Ваш А. Чехов. 20 дек. На обороте: Москва. Его высокоблагородию Николаю Ефимовичу Эфросу. Пименовская ул., в редакции "Новостей дня".

2536. В. М. СОБОЛЕВСКОМУ 24 декабря 1898 г. Ялта. 24 дек. Дорогой Василий Михайлович, вчера я получил телеграмму от Д. Н. Анучина о Вашем возвращении, сегодня одновременно с сим посылаю рассказ заказною бандеролью прямо в редакцию. Для порядка прежде всего поздравляю Вас с праздниками, с наступающим новым годом и шлю лучшие пожелания из глубины

{07374}

сердца. Затем дозвольте справиться о Вашем здоровье. Как живете? Отдохнули ли за границей? Как Ваше настроение? Вы вот за границу ездили и уже вернулись, а я всё еще в Ялте. Погода здесь теплая, тихая; бывают чудесные дни, напоминающие наш апрель. Снега нет, кругом зелено. Буду здесь зимовать, и если уеду куда-нибудь, то не раньше февраля. Пишу понемножку. Осенью я здесь купил в долг участок земли в 800 саж.; уплатил одну тысячу, остался должен три по закладной без процентов. Местечко уютное, теплое; буду строить - и тоже в долг, конечно. Дом заложу в банке и заплачу подрядчикам. Видите, как верчусь. Пока все эти операции не беспокоят меня, развлекают - и на том спасибо. Построюсь и буду приглашать к себе добрых знакомых. Ялта растет с каждым днем, все шире и шире. Здесь водопровод, канализация, электрич(еское) освещение in spe, пройдет железная дорога, одним словом, чудеса культуры, но скучно, и без газет можно было бы впасть в мрачную меланхолию и даже жениться. Кстати о газетах. Пожалуйста, высылайте мне с нового года "Русские ведомости" по адресу: Ялта, А. П. Чехову. По тому же адресу велите выслать и гонорар. Контора должна мне 68 руб. - так сказано в последнем письме ко мне покойного дедушки М. А. Саблина. Значит, гонорар за рассказ, после его напечатания, и плюс эти 68 руб. 4 дек(абря) я собирался послать телеграмму Варваре Алексеевне, но встретилась на набережной одна дама и сказала, что В. А. за границей. Буду писать на Воздвиженку, а Вы все-таки передайте мой поклон и привет Варваре Алексеевне, Наташе, Глебу, Варе и Альбертине Германовне. Поздравляю их с новым годом. В конце марта буду уже на севере, у меня строится школа; летом непременно побываю опять в Тверской губ(ернии), а в конце августа опять в Ялту - таков проект. Хотя, впрочем, были слухи, что я, Сумбатов и Потапенко уезжаем в Великом посту в Монте-Карло на гастроли. Если даже и так, то всё же в начале весны буду в Москве. Что М. М. Ковалевский? Как его здоровье? Где он читает теперь?

{07375}

Вы не можете себе представить, как мне хочется повидаться с Вами и поговорить, хотя бы, например, о парижских событиях, о том о сем. Крепко жму руку. Если напишете две-три строчки, то буду счастлив постольку, поскольку может быть счастлив скучающий россиянин, когда получает письма от близких его душе людей. Если увидите Елпатьевского, то поклонитесь и скажите, что без него здесь скучно. Д. Н. Анучина поблагодарите за телеграмму. Ваш А. Чехов.

2537. О. В. КОВРЕЙН 25 декабря 1898 г. Ялта. 25 дек. Многоуважаемая Ольга Васильевна! Спешу ответить на Ваше письмо. Так как Вы неопределенно пишете насчет квартиры и даже не пишете, для скольких душ нужно помещение, то я и те, с кем я советовался, решили предложить Вам в день приезда нанять номер в гостинице и затем уже подыскать квартиру по вкусу. Гостиницы теперь дешевы, квартиру же можно найти в один-два дня. Итак, если против гостиницы Вы ничего не имеете, то, прибыв в Ялту, прикажите извозчику везти в "Марьино" - это в центре города, на набережной; цена номеров 1 р. и 1 р. 50 к. посуточно. Погода пока стоит теплая, но в январе, вероятно, если судить по прошлым годам, будет холодно. Нужно брать с собой теплую одежду, но полегче; в шубах здесь ходят только во время морозов и когда едут за город; выходя из дому, я надеваю осеннее пальто и шляпу, как у нас в сентябре. Необходимо взять с собой калоши и плед. Вот и всё, что я могу ответить Вам на вопрос об одежде. Приехав в Севастополь, наведите справку, в каком положении море. Если оно будет бурно, то лучше поезжайте на лошадях. Ивана Корниловича и Вас поздравляю с Новым годом а желаю Вам всего хорошего. Уважающий Вас А. Чехов.

{07376}

2538. Б. ПРУСИКУ 25 декабря 1898 г. Ялта. Многоуважаемый Борис Федорович, приношу Вам сердечную благодарность за приятное известие и за афишу, которую я сохраню на память. Благодарю и за поздравления с новым годом и в свою очередь поздравляю Вас и желаю всего хорошего. В Ялте я проживу до весны. Вообще адресуйтесь в Ялту до тех пор, пока я не напишу Вам о перемене адреса. Быть может, я здесь совсем поселюсь. Еще раз благодарю и крепко жму Вам руку. Искренно Вас уважающий и преданный А. Чехов. 25 дек. Ялта. На обороте: Autriche. Австрия. Прага. M-r D-r Bт?. Prusik. VI Mozбu 359.

2539. Ф. Д. БАТЮШКОВУ 26 декабря 1898 г. Ялта. 26 дек. Многоуважаемый Федор Дмитриевич! Очень рад служить, шлю Вам полное свое согласие. Оговорка тут может быть только одна, а именно: "Ванька" уже и раньше издавался и "Посредником", и бар(онессой) В. И. Икскуль, и Комитетом грамотности - и если это не может служить препятствием, то издавайте еще раз. Кстати о Роше: во Франции мне очень не хвалили его как переводчика. Говорят, что моих "Мужиков" перевел он очень плохо. Я живу в Ялте, пробуду здесь, вероятно, всю зиму. Здоровье мое порядочно. Погода хорошая, но живется скучно; вот уже вторую зиму я провожу без снега.

{07377}

Будьте здоровы. Поздравляю Вас кстати с новым годом, с новым счастьем, желаю всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов. Мой адрес: Ялта. На конверте: Петербург. Его высокоблагородию Федору Дмитриевичу Батюшкову. Литейный, 15.

2540. А. Л. ВИШНЕВСКОМУ 26 декабря 1898 г. Ялта. 26 дек. Дорогой Александр Леонидович, поздравляю Вас с новым годом, с новым счастьем и желаю Вам здоровья, счастья, успехов и всего, чего только пожелаете. Шлю Вам большое, громадное, шестиэтажное спасибо за Вашу милую телеграмму. Я сохраню ее на память и когда-нибудь, этак лет через 20, покажу ее Вам. Из газет я почти ничего не понял, но приехал в Ялту брат Иван, пришло письмо от Владимира Ивановича, и я уразумел, как в самом деле Вы хорошо играли, как было вообще хорошо и какая в сущности нелепость, что меня нет в Москве. Когда и где я увижу "Чайку"? Крепко жму Вам руку. Думал ли Крамсаков, что я буду писать пьесы, что Вы будете артистом? Всем поклон, привет. Ваш А. Чехов. На конверте: Москва. Его высокоблагородию Александру Леонидовичу Вишневскому. Художественный театр (в Каретном Ряду).

2541. П. Ф. ИОРДАНОВУ 26 декабря 1898 г. Ялта. 26 дек. Многоуважаемый Павел Федорович, всё собираюсь написать Вам и наконец собрался теперь, в праздники, когда кстати уж заодно, между делом, могу и поздравить

{07373}

Вас с новым годом, с новым счастьем. Поздравляю Вас и от души желаю всего хорошего. А дела вот какие. Д-р Ножников на Ваш вопрос о моем здоровье ответил так странно по той причине, что телеграмма Ваша была срочная и он боялся промедлить ответом - это его собственное объяснение. Затем о моем портрете. Мой брат, который гостит теперь в Ялте, передавал мне, что будто Вы намеревались заказать или даже уже заказывали художнику Бразу копию с моего портрета, того самого, который теперь в Третьяковской галерее. Брату сообщил об этом сам Браз. Считаю нужным подать и свой голос, на что имею право, ибо речь идет о моей физиономии. Портрет, по общему отзыву, не похож, написан Бразом неинтересно, вяло. Зачем он Вам? Лучше хорошая фотография, чем плохая копия с непохожего портрета, и если уж так нужно, то я в Москве сниму с себя большую фотографию и пришлю. Или, если не хотите фотографии, я сам когда-нибудь закажу свой портрет. Кстати сказать, в Париже хотел лепить меня известн(ый) скульптор Бернштам - и я не дался. Теперь, когда буду в Париже, непременно попозирую у Бернштама и его работу пришлю в библиотеку. У меня в Ялте набралось много книг. Как быть с ними? Навигация закрылась, а посылать по жел(езной) дороге это всё равно, что посылать в Вологду. Из "Таганр(огского) вестника" ничего нельзя понять, что нового в Таганроге, какая у Вас жизнь. Ялта растет с каждым днем. Тут и водопровод, и канализация, и скоро будет электричество, будут удлинять мол, расширять набережную, но того, что называется жизнью, нет совсем. Тут бывает сезон, но жизни нет. Приходится скучать по Москве, где особенно в эту зиму живут так буйно. Там одних театров десять штук, и все битком набиты. Будьте здоровы. Желаю Вам всего хорошего. Крепко жму руку. Ваш А. Чехов. На конверте: Таганрог. Его высокоблагородию Павлу Федоровичу Иорданову.

{07379}

2542. Е. З. КОНОВИЦЕРУ 26 декабря 1898 г. Ялта. Дорогой Ефим Зиновьевич, поздравляю Вас и Евдокию Исааковну с новым годом, с новым счастьем, желаю Вам жить много лет в добром здравии и полнейшем благополучии. Спасибо Вам громадное за телеграмму и за письмо. Спасибо!!! Здесь было хорошо, но сегодня ветер, холодно; приходится сидеть дома и поглядывать равнодушными очами в окно и завидовать тем, кто в такую погоду не в Ялте. Моя пьеса не идет? Мне не везет в театре, ужасно не везет, роковым образом, и если бы я женился на актрисе, то у нас наверное бы родился орангутанг - так мне не везет!! Будьте здоровы. Жму руку. Ваш А. Чехов. 26/XII. На конверте: Москва. Его высокоблагородию Ефиму Зиновьевичу Коновицеру. Пименовский пер., д. Коровина.

2543. E. Я. ЧЕХОВОЙ 26 декабря 1898 г. Ялта. 26 дек. Милая мама, подательница сего Вера Ефимовна Голубинина, учительница Ялтинской женской гимназии. Пользуюсь оказией и посылаю Вам десять рублей, которые я подарил Вам в день именин. Я здоров, всё обстоит благополучно. Ваня Вам кланяется. Скоро новый год, поздравляю Вас и Машу, желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов. Благодарю за шелковую рубаху.

{07380}

2544. E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 26 декабря 1898 г. Ялта. 26 дек. Многоуважаемая коллега, обе книжки - растерзанную кровь потревоженной души и нигилистку - получил. Первая доставила мне истинное удовольствие, а вторую я давно уже читал. "Нигилистку" Вы завернули в простыню, положили в пакет, запечатали, наклеили тысячу марок - зачем такие предосторожности? Можно было бы просто заказною бандеролью. В Ялте всё еще очень хорошая погода. Из Москвы пишут и барабанят во все барабаны, что "Чайка" имела успех. Но так как в театре мне вообще не везет, не везет роковым образом, то одна из исполнительниц после первого представления заболела - и "Чайка" моя не идет. В театре мне так не везет, так не везет, что если бы я женился на актрисе, то у нас наверное родился бы орангутанг или дикобраз. Пришлите мне еще какую-нибудь книжку и пишите еще. Ваш А. Чехов. А главное-то и забыл: с новым годом!! На конверте: Петербург. Ее высокоблагородию Елене Михайловне Юст. Пантелеймоновская, 13/15.

2545. Т. Л. ЩЕПКИНОЙ-КУПЕРНИК 26 декабря 1898 г. Ялта. Милая кума, поздравляю Вас с новым годом, с новым счастьем, желаю провести оный в добром здравии и благополучии и дождаться многих предбудущих. Телеграмму Вашу получил и был тронут до глубины сердца. И письмо Ваше пришло первым, и, так сказать, первой ласточкой, принесшей мне вести о "Чайке", были Вы, милая, незабвенная кума. Как Вы поживаете? Когда пришлете мне Вашу книжку стихов? Кстати о стихах: Ваше стихотворение в "Н(овом) в(ремени)" (монастырь) просто прелесть,

{07381}

одно великолепие. Очень, очень хорошо. Здесь в Ялте продолжается теплая погода, хочется снегу. Жму руку. Будьте здоровы, не забывайте Вашего кума кучера Антона. 26 дек. На обороте: Москва. Ее высокоблагородию Татьяне Львовне Щепкиной-Куперник. Божедомский пер., д. 8 Полюбимова.

2546. А. С. СУВОРИНУ 27 декабря 1898 г. Ялта. 27 дек. Поздравляю Вас, Анну Ивановну, Настю и Борю с новым годом, с новым счастьем и шлю тысячу пожеланий всего самого лучшего. В частности Вам желаю побольше очень хороших пьес, чтобы взять больше ста полных сборов; и пожалуй, самому написать пьесу, хотя бы даже историческую, кстати же Вы давно уже пьес не писали. Только, пожалуйста, судя о пьесах, не сравнивайте их с пьесой Ремезова. Ремезов человек, может быть, и способный, но не талантливый, совершенно без нутра, фальшивый, легкомысленный, хотя и старый. Вы вскользь браните и Гольцева. Гольцев ничего общего с Ремезовым не имеет, относится к нему отрицательно и уж во всяком случае не одобрил бы его пьесы. Что бы ни говорили о Гольцеве, это человек очень порядочный, притом убежденный и умный. Алексей Алексеевич прислал мне "Палестину" в переплете. Магазин, не зная этого, прислал мне другую "Палестину", тоже в переплете. Возвращать назад - это дело хлопотливое, и я почел за лучшее продать лишний экземпляр и вырученные деньги послать голодающим. Продал я за 40 р., расписку посылаю. Деньги отправлены в Самару А. С. Пругавину, заведующему детскими столовыми. "Всю Россию" получил, большое спасибо. Календаря еще не получил. Жизнь идет, идет и идет, а куда - неизвестно. И удовольствия почти никакого, а всё больше скучно или досадно.

{07382}

В Ялте снег. Будьте здоровы и благополучны, и желаю Вам встречать новый год еще 50 раз. Это возможно. В Ялте недавно умер старик татарин, 127 лет, помнивший еще Екатерину и, что больше всего нравится здешней публике, женившийся два года назад. Как здоровье? Ваш А. Чехов.

2547. И. M. СЕРИКОВУ 28 декабря 1898 г. Ялта. 28 дек. Дорогой Иван Митрофанович, не знаю, как мне благодарить Вас за любезную и в высшей степени лестную для меня телеграмму. Благодарю Вас от всей души и прошу передать мою благодарность и новогодние пожелания Сергею Константиновичу и г. Тихомирову. Если сохранилась у Вас афиша, то, пожалуйста, пришлите мне на память. Как здоровье Василия Ивановича? Что нового в Серпухове и в Серпуховском уезде? Я ничего не знаю, мне не пишут, и о том, что шла моя пьеса, я узнал впервые только из Вашей телеграммы. В Ялте был и только недавно уехал отсюда Иван Германович. Ему здесь понравилось. Будьте здоровы. Крепко жму руку и желаю провести Новый год да и весь 1899 год возможно веселей. Ваш А. Чехов.

2548. В. М. ЧЕХОВУ 28 декабря 1898 г. Ялта. Милый Володя, получил сегодня от тебя, от Сани и Лели визитные карточки; ответить тем же не могу, ибо все мои карточки вышли. Ну как поживаешь? Где Жорж? Отчего Жорж не приехал в Ялту? Он, кажется, собирался. Саню и Лелю поблагодари и поздравь, маме твоей передай, что я целую у ней руку и от души ее поздравляю и желаю счастья. Иринушке поклон. 28 дек.

{07383}

В Ялте гостит Ив(ан) Павл(ович). Крепко жму тебе руку. Будь здоров. Твой А. Чехов. Я купил в Ялте участок, буду строить себе здесь логовище для зимовок. На обороте: Таганрог. Его высокоблагородию Владимиру Митрофановичу Чехову. Конторская ул., с. дом.

2549. И. И. ОРЛОВУ 29 декабря 1898 г. Ялта. Его высокоблагородию господину доктору Ивану Ивановичу Орлову Год новый радостно встречаем В собранье искренних друзей, Хозяев добрых поздравляем И всех любезных их гостей. Ура-а-а!! Провинциалы. P. S. Позвольте нам по рюмочке водочки. На обороте: Ст. Подсолнечная, Никол(аевской) ж. д. Доктору Ивану Ивановичу Орлову.

2550. E. Я. ЧЕХОВОЙ 29 декабря 1898 г. Ялта. Милая мама, поздравляю Вас с новым годом и желаю Вам здоровья и всего хорошего. У меня всё благополучно, нового ничего нет, погода скверная. Машу поздравляю и шлю ей поклон. Ваня кланяется. Ваш А. Чехов. На обороте: Москва. Ее высокоблагородию Евгении Яковлевне Чеховой. Угол Мл. Дмитровки и Успенского пер., д. Владимирова, кв. 10.

{07384}

2551. А. В. ЖИРКЕВИЧУ 30 декабря 1898 г. Ялта. 30 дек. Многоуважаемый Александр Владимирович. Шлю Вам сердечную благодарность за письмо и за книгу, а главное за память и внимание, и кстати прошу принять поздравление с новым годом, с новым счастьем. Желаю Вам здоровья и всего хорошего. Простите, фотографии выслать не могу, у меня ее нет. Сниматься здесь в Ялте не стоит, здесь плохие провинциальные фотографии, подождем Москвы, где я буду весной. Здоровье мое сносно, даже порядочно; не жалуюсь. Вы спрашиваете, нет ли нового сборника моих произведений. Последняя моя книжка называется так: 1) Мужики. 2) Моя жизнь. Если у Вас нет ее, то я пришлю. Еще раз благодарю от всей души и еще раз желаю всего лучшего. Преданный А. Чехов. На конверте: Вильна. Его высокоблагородию Александру Владимировичу Жиркевичу. Военно-окружной суд.

Том 8 1899

1899

2552. Э. ГОЛЛЕР 1 января 1899 г. Ялта. Поздравляю Вас с Новым годом, с новым счастьем и желаю Вам от души всего лучшего. Искренно Вас уважающий А. Чехов. 1-го января 1899 г. Ялта. (Jalta. Crimй.)

2553. Е. В. ПЕТУХОВУ 1 января 1899 г. Ялта. 1 янв. Милостивый государь Евгений Вячеславович! Вы задали мне трудноразрешимую задачу, по крайней мере, здесь, в Ялте. Журналов и газет, в которых я печатался, я не сохранял, в памяти не уцелело ни одной точной даты, и, чтобы получить интересующие Вас справки, я должен перерыть все письма, какие получал когда-либо от издателей и редакторов. Письма же эти хранятся у меня в деревне, в Серпуховском уезде, и, таким образом, прислать Вам сколько-нибудь удовлетворительный ответ я могу не раньше мая, когда опять буду дома. Итак, подождем до мая, а пока простите и не вменяйте мне в особенную вину неаккуратность, почти неизбежную в той сутолоке, в какой приходится обыкновенно начинать и продолжать свою деятельность журнальным работникам.

{08008}

Позвольте пожелать Вам всего хорошего и пребыть искренно Вас уважающим, готовым к услугам. А. Чехов. Мой адрес: Ялта. Весной же, приблизительно с конца апреля: Лопасня Моск(овской) г(убернии).

2554. П. А. СЕРГЕЕНКО 1 января 1899 г. Ялта. 1 янв. Милый Петр Алексеевич, у меня нет ни одной книги, вместо книг посылаю записки. Получи и отправь в Коломенскую библиотеку, а книжку с автографом вышлю как-нибудь после. Теперь насчет Маркса. Я был бы очень не прочь продать ему свои сочинения, даже очень, очень не прочь, но как это сделать? Беспокоить тебя мне совестно, ибо ты занятой человек, переговоры же с Марксом отняли бы немало времени. Кроме того, что уже издано, у меня есть в столе материал еще для четырех книг объема "Пестрых рассказов"; я продам всё, что есть, и, кроме того, всё, что отыщу когда-либо в старых журналах и газетах и найду достойным. Продам все, кроме дохода с пьес. Книги мои приносят мне ежегодно более 3 1/2 тыс(яч); до сих пор это дело вел я неряшливо, книжки издавались и продавались небрежно; при хорошем же ведении дела одна "Каштанка" дала бы не менее тысячи в год. Три с половиной тысячи - это цифра, взятая по совести за все прошлые годы, начиная с 87 г.; на самом же деле она много больше, ибо доход всё растет и растет, и прошлый год, например, принес мне около 8 тыс(яч) - это небывало урожайный для меня год. Если тебе охота, то потолкуй с Марксом. Мне и продать хочется, и упорядочить дело давно уже пора, а то становится нестерпимо. В случае, если будешь говорить с Марксом, то телеграфируй (Ялта, Чехову). Конечно, чем скорей, тем лучше. Ну, как поживаешь? Ты ничего не пишешь о своем здоровье. Мое здоровье добропорядочно, болезненные и всякие другие процессы остановились во мне, как в

{08009}

Пав. Ив. Вукове или в А. Ф. Дьяконове, и я влачу жизнь старого холостяка, жизнь не здоровую и не больную, а так себе. Поздравляю тебя с Новым годом, с новым счастьем, желаю тебе написать десяток повестей и одну драму и получить уйму денег и славы. Вишневский - симпатичный малый. Не находишь ли ты? И кто бы мог когда-то подумать, что из Вишневецкого, двоешника и безобедника, выйдет актер, который будет играть в Художеств(енном) театре в пьесе другого двоешника и безобедника? Будь здоров и благополучен. Крепко жму тебе руку. Твой А. Чехов.

2555. А. И. УРУСОВУ 1 января 1899 г. Ялта. Дорогой Александр Иванович, поздравляю Вас с Новым годом, с новым счастьем!! Шлю Вам тысячу пожеланий, шлю из глубины души. В Ялте тепло, дурная погода бывает редко, здоровье мое сносно, все здесь очень милы, но всё же мне хочется в Москву. А Вы уже забыли про Ялту? Забыли и Окунева? Екатерина Великая велела Вам кланяться. Будьте здоровы и благополучны, будьте веселы и хотя изредка поминайте меня в Ваших святых и грешных молитвах. За фотографию большое спасибо. Ваш А. Чехов. 1 янв. 99 г. На конверте: Москва. Князю Александру Ивановичу Урусову. Арбат, Никольский пер., с. дом.

2556. К. С. БАРАНЦЕВИЧУ 2 января 1899 г. Ялта. 2 янв. Милый Казимир Станиславович, большое тебе спасибо за дружеское письмо. Оно грустно, но всё же читать его было приятно, потому что оно от тебя. Как ты там ни предавайся мрачным мыслям, как ни грусти, а я всё же еще раз поздравляю тебя, крепко жму руку и от души, воистину дружески желаю тебе долгой жизни,

{08010}

здоровья и счастья. Ты говоришь в своем письме о бесполезности, ненужности писаний, но всё же ты веришь в это писание в лучшие минуты жизни, ты не бросаешь их и никогда не бросишь, - и пусть будет по вере твоей, пусть теперь, после юбилея, писания твои будут твоею радостью и принесут тебе ряд утешений. Я рад, что твой юбилей удался и что ты мог убедиться, как в самом деле тебя любят и уважают, и это первое утешение. Я зимую в Ялте. Здоровье мое сносно, но в Москву меня не пускают, и вероятно и все будущие зимы, если буду жив, придется проводить здесь. Я куплю здесь кусочек земли, чтобы построить себе логовище для зимы; куплю в долг, буду строиться в долг - по-видимому, затеял глупость... но что делать? Болтаться по номерам, болтаться целые годы, в моем уже немолодом возрасте, при моей наклонности к кабинетной, сидячей жизни - это тяжело, даже нестерпимо, и поневоле приходится пускаться на всякие фокусы, чтобы слепить себе что-нибудь вроде гнезда. Отец у меня умер, старое пепелище уже потеряло девять десятых своей прелести; домой не тянет... Если будешь в Крыму, то приезжай ко мне, как когда-то приезжал на Псел. Тогда я был искренно рад тебе. И теперь буду тоже. У меня нет твоих "Сказок жизни", и тут негде взять, и твой "Разговор" поэтому для меня недоступен. Пришли книжку, буду рад и благодарен, прочту с великим удовольствием. Обнимаю тебя крепко и еще раз благодарю за письмо и желаю тебе и твоей семье всего лучшего. Твой А. Чехов.

2557. Вл. И. НЕМИРОВИЧУ-ДАНЧЕНКО 3 января 1899 г. Ялта. Милый Владимир Иванович поздравляю тебя всех участвующих Чайке Новым годом желаю здоровья бодрого настроения мира согласия шумных успехов желаю театру процветания благополучия побольше таких искренних довольных очарованных друзей как я. Чехов.

{08011}

2558. А. М. ПЕШКОВУ (М. ГОРЬКОМУ) 3 января 1899 г. Ялта. 3 янв. Дорогой Алексей Максимович, отвечаю сразу на два письма. Прежде всего с Новым годом, с новым счастьем; от души, дружески желаю Вам счастья, старого или нового - это как Вам угодно. По-видимому, Вы меня немножко не поняли. Я писал Вам не о грубости, а только о неудобстве иностранных, не коренных русских или редкоупотребительных слов. У других авторов такие слова, как, например, "фаталистически", проходят незаметно, но Ваши вещи музыкальны, стройны, в них каждая шероховатая черточка кричит благим матом. Конечно, тут дело вкуса, и, быть может, во мне говорит лишь излишняя раздражительность или консерватизм человека, давно усвоившего себе определенные привычки. Я мирюсь в описаниях с "коллежским асессором" и с "капитаном второго ранга", но "флирт" и "чемпион" возбуждают (когда они в описаниях) во мне отвращение. Вы самоучка? В своих рассказах Вы вполне художник, притом интеллигентный по-настоящему. Вам менее всего присуща именно грубость, Вы умны и чувствуете тонко и изящно. Ваши лучшие вещи "В степи" и "На плотах" - писал ли я Вам об этом? Это превосходные вещи, образцовые, в них виден художник, прошедший очень хорошую школу. Не думаю, что я ошибаюсь. Единственный недостаток - нет сдержанности, нет грации. Когда на какое-нибудь определенное действие человек затрачивает наименьшее количество движений, то это грация. В Ваших же затратах чувствуется излишество. Описания природы художественны; Вы настоящий пейзажист. Только частое уподобление человеку (антропоморфизм), когда море дышит, небо глядит, степь нежится, природа шепчет, говорит, грустит и т. п. - такие уподобления делают описания несколько однотонными, иногда слащавыми, иногда неясными; красочность и выразительность в описаниях природы достигаются только простотой, такими простыми фразами, как "зашло солнце", "стало темно", "пошел дождь"

{08012}

и т. д. - и эта простота свойственна Вам в сильной степени, как редко кому из беллетристов. Первая книжка обновленной "Жизни" мне не понравилась. Это что-то несерьезное. Рассказ Чирикова наивен и фальшив, рассказ Вересаева - это грубая подделка под что-то, немножко под Вашего супруга Орлова, грубая и тоже наивная. На таких рассказах далеко не уедешь. В Вашем "Кирилке" всё портит фигура земского начальника, общий тон выдержан хорошо. Не изображайте никогда земских начальников. Нет ничего легче, как изображать несимпатичное начальство, читатель любит это, но это самый неприятный, самый бездарный читатель. К фигурам новейшей формации, как земский начальник, я питаю такое же отвращение, как к "флирту", - и потому, быть может, я не прав. Но я живу в деревне, я знаком со всеми земскими начальниками своего и соседних уездов, знаком давно и нахожу, что их фигуры и их деятельность совсем нетипичны, вовсе неинтересны - и в этом, мне кажется, я прав. Теперь о бродяжестве. Это, т. е. бродяжество, очень хорошая, заманчивая штука, но с годами как-то тяжелеешь, присасываешься к месту. А литературная профессия сама по себе засасывает. За неудачами и разочарованиями быстро проходит время, не видишь настоящей жизни, и прошлое, когда я был так свободен, кажется уже не моим, а чьим-то чужим. Принесли почту, надо читать письма и газеты. Будьте здоровы и счастливы. Спасибо Вам за письма, за то, что благодаря Вам наша переписка так легко вошла в колею. Крепко жму руку. Ваш А. Чехов.

2559. Л. И. ВЕСЕЛИТСКОЙ (В. МИКУЛИЧ) 4 января 1899 г. Ялта. 4 янв. Многоуважаемая Лидия Ивановна, большое Вам спасибо за письмо и поздравление, а главное за память и внимание. Я тоже поздравляю Вас с Новым годом и от души желаю, чтобы этот год был одним из самых счастливых в Вашей жизни.

{08013}

Вчера я получил от Михаила Осиповича письмо. Он пишет, что Вы обтираете Яшу водой в 27 . Надо не обтирать, а обливать. Своим больным я никогда не даю дегтя внутрь, и если бы Яша был моим пациентом, то я прежде всего посадил бы его на рыбий жир; из лекарств не давал бы ничего, кроме разве мышьяка. Ялта показалась Вам грязной и противной. Но ведь и Алупка тоже грязна и едва ли не грязней. В Ялте прекрасная канализация, хорошая вода, и если бы для людей со средним достатком были устроены здесь удобные квартиры, то это было бы самое здоровое место в России, по крайней мере, для грудных больных. Я знаю многих чахоточных, которые выздоровели оттого, что жили в Ялте. Этот город, который я знаю уже давно, более 10 лет, оставил во мне немало дурных воспоминаний, но я эскулап, я должен быть объективен и судить по справедливости. Ялта лучше Ниццы, несравненно чище ее. Но русские курорты бедны и потому скучны, ужасно скучны, скучнее даже, чем поездка на кумыс. Льву Толстому понравилось на кумысе, потому что он был здоров, молод и счастлив; я по целым месяцам живал в степи и любил степь, и теперь в воспоминаниях она представляется мне очаровательной. Но если послать в степь больного интеллигента и заставить его жить там при обыкновенных условиях, с постоянными мыслями о болезни, столе, письмах, газетах, развлечениях, то он ничего не будет испытывать, кроме злобы, и вернется домой со злобой. У меня нет Вашего адреса, посылаю письмо Михаилу Осиповичу для передачи Вам. Яше шлю привет, поздравление с Новым годом и пожелания, чтобы он был здоров и весел. Благодарю его за милую приписку. Можете себе представить, я еще не читал Вашей "Черемухи". Отчего Вы пишете так мало? Или отчего печатаетесь так редко? И отчего Вы не издадите Ваших повестей в одном томике? Видите, всё отчего да отчего... Так и мне постоянно пишут: отчего? А бог его знает, отчего. Преданный А. Чехов.

{08014}

2560. А. Б. ТАРАХОВСКОМУ 4 января 1899 г. Ялта. Многоуважаемый Абрам Борисович, визитные карточки у меня все вышли. Вместо карточки шлю Вам это письмо с искренним пожеланием, чтобы 1899 год был одним из самых счастливых в Вашей жизни. А. Чехов. Ялта. На обороте: Таганрог. Его высокоблагородию Абраму Борисовичу Тараховскому.

2561. И. П. ЧЕХОВУ 4 января 1899 г. Ялта. Милый Иван, когда будешь посылать визитные карточки, то прибавь полдюжины манжет бумажных. В тот день, когда ты уехал, вечером поднялся ветер, пошел дождь; вчера весь день дул свирепый ветер, шли дождь и снег вместе, сегодня опять тихо и ясно. Твои поклоны передал. Надеюсь, что и ты не забыл поклониться Соне и Володе и поздравить их от меня с Новым годом. Альтшуллер просил тебя навести справки насчет доски. А pince-nez-то я забыл тебе дать! Ну ничего, пришлю при оказии. Будь здоров. Сегодня пойду в Аутку на постройку, уже делают фундамент. Твой Antonio. 4 янв. Если Маша еще не получила денег из книжного магазина, то устрой так, чтобы она получила. Сытину скажи в телефон, чтобы он продолжал высылать газету и в 1899 г. в Ялту. На обороте: Москва. Ивану Павловичу Чехову. Н. Басманная, д. Крестовоздвиженского.

{08015}

2562. О. Р. ВАСИЛЬЕВОЙ 5 января 1899 г. Ялта. Поступайте, как хотите; но ведь если не будет "Человека в футляре", то будет неясно, кто говорит и почему. Пожалуйста, никогда не извиняйтесь за беспокойство. Ваши письма и Ваше внимание к моим произведениям не доставляют мне ничего, кроме удовольствия. Одно только нехорошо: в своих письмах Вы не выставляете полного адреса, не пишете, как Вас по отчеству. Поздравляю Вас с Новым годом, с новым счастьем и прошу поклониться Вашей сестре и передать ей мое поздравление. Искренно Вас уважающий А. Чехов. 5 янв. На обороте: Москва. Тверская, мебл. комн. "Лувр". Ее высокоблагородию Г-же Ольге Васильевой.

2563. Л. С. МИЗИНОВОЙ 5 января 1899 г. Ялта. И я тоже давно бы уже поздравил Вас с Новым годом, если бы Вы отвечали на мои письма, т. е. если бы я знал, что мои письма для Вас чего-нибудь стоят. Вы говорите, что я не отвечаю на Ваши письма, но это неправда, я по Вашему тону чувствую, что мое письмо (последнее) дошло до Вас как раз вовремя. Как бы ни было, всё-таки поздравляю Вас и желаю Вам счастья. А. Чехов.

2564. В. А. ТИХОНОВУ 5 января 1899 г. Ялта. 5 янв. Здравствуйте, милый Владимир Алексеевич! Поздравляю Вас с Новым годом, с новым счастьем и желаю Вам здоровья, славы, выигрышных билетов и полного

{08016}

удовольствия в жизни. Благодарю сердечно за письмо и за книжку. И я тоже частенько вспоминаю о Вас, вспоминаю, как мы вместе служили в одной дивизии, как в ночь под Крещение мы вместе бродили по Петербургу и потом на другой день Вас. Ив. Немирович-Данченко рассказывал, будто Вы в Исаакиевском соборе, стоя на коленях, били себя по груди и восклицали: "Господи, прости меня, грешного!" Помните Вы эту ночь? Это было под 6-е января, сегодня годовщина, и я спешу поздравить Вас и выразить искреннее сожаление, что я не с Вами и что мы не можем опять побродить до утра, как тогда. Вы когда-то уверяли, что у Вас истерия. А теперь? Здоровы ли? Как чувствуете себя? Мое здоровье порядочно, но в Москву и в Петербург меня не пускают; говорят, что бацилла не выносит столичного духа. Между тем мне ужасно хочется в столицу, ужасно! Я здесь соскучился, стал обывателем и, по-видимому, уже близок к тому, чтобы сойтись с рябой бабой, которая бы меня в будни била, а в праздники жалела. Нашему брату не следует жить в провинции. Я еще допускаю Павловск - это аристократический город (я подозреваю, что Вы избрали его для жизни именно поэтому), город государственных мужей, Ялта же мало чем отличается от Ельца или Кременчуга; тут даже бациллы спят. Напишите мне, что нового в литературном мире. Где Василий Иванович? Когда пришлете вторую и третью книжки? Написали ли новую пьесу? Пишите мне, не жалейте целительного бальзама, в котором я так нуждаюсь. Если увидите скоро наших общих знакомых, то поклонитесь, скажите, что я скучаю. Без литераторов скучно. Еще раз благодарю, что вспомнили и прислали письмо. Крепко жму руку и желаю всего вышеперечисленного, а наипаче всего здоровья, которое так необходимо для людей в нашем возрасте и чине. Не забывайте. Ваш А. Чехов.

{08017}

2565. Вл. И. НЕМИРОВИЧУ-ДАНЧЕНКО 6 января 1899 г. Ялта. Милый Владимир Иванович, посылаю тебе письмо чеха Прусика, переводчика "Чайки". В Праге шла "Чайка", шла твоя пьеса. Чтобы Прусик не думал и не печатал в чешских и немецких газетах, что "Чайка" шла на казенной сцене, пошли ему афишу Художеств(енного) театра по адресу: Autriche Prague, M-r D-r В. Prusic, VI, Morаы 357. Вишневский мне пишет: "возмущен я еще на одного Вашего приятеля, который за целковый продаст, как говорит Аркашка, (отца родного)... Личность, о которой я говорю, петербуржец и с большим положением и еще с большим карманом"... Знаю, про какого это он приятеля говорит! Но надо знать психологию этого приятеля, чтобы не очень сердиться на него. Как бы ни было, приятель за рубль не продаст отца родного, не продаст и за пять рублей, но он дал бы сто тысяч, только чтобы утопить всех, имеющих успех в театре. Особенно он не выносит пишущих исторические пьесы. Как поживаешь? В самом деле, не написать ли еще пьесу к будущему сезону? У меня всё лето будет свободное. Письмо Прусика возврати. Ну, будь здоров. Поклонись Екатерине Николаевне и Сумбатову. Сестра в восторге от Художест(венного) театра. Кстати: Художественный театр - это хорошее название, так бы и оставить следовало. А Художественно-общедоступный - это нехорошо звучит, как-то трехполенно. Твой А. Чехов. 6 янв.

2566. В. М. СОБОЛЕВСКОМУ 6 января 1899 г. Ялта. 6 янв. Дорогой Василий Михайлович, большое Вам спасибо за письмо. Что о Париже и о французах вообще нельзя судить по газетам - в этом я убедился прошлой весной, когда был в Париже. Это лучший курорт в свете, и нигде русские не чувствуют себя так здорово, как в Париже. Я купил себе участок в Верхней Аутке по пути в Исар и Учансу, на южном склоне. Не знаю, хорошо ли

{08018}

я сделал; эта покупка произвела в моих финансах невообразимую путаницу. Как бы ни было, дело уже сделано, дом строится, и мне остается только просить Вас пожаловать в гости. О своем водворении в Крыму буду еще подробно писать Вам, теперь же писать об этом не особенно весело, потому что я скучаю по Москве. Скучно и без москвичей, и без московских газет, и без московского звона, который я так люблю. Пожалуйста, высылайте мне "Русские ведомости". Когда пойдете на Воздвиженку, передайте мой поклон и привет. Скажите, что очень скучаю. Крепко жму руку. Ваш А. Чехов. 6 янв. На обороте: Москва. Его высокоблагородию Василию Михайловичу Соболевскому. Поварская, д. Гирш.

2567. М. П. ЧЕХОВОЙ 9 января 1899 г. Ялта. 9 янв. Милая Маша, в своем письме от 5 января ты говоришь, что Ваня еще не вернулся, между тем из Ялты он выехал 2 января утром. Вероятно, поехал к Иваненке в Глыбное. Я не писал так долго, потому что мне решительно не о чем писать. Тебе весело, ты, как пишешь, ведешь светскую жизнь, а я как в изгнании. В Ялте теперь людей нет - одни уехали, другие надоели, кругом пустыня, и я с удовольствием уехал бы в Москву, но говорят, что это рискованное дело, так как за два года я отвык от зимы. Развлечение у меня только одно - постройка, да и на той я бываю очень редко, так как на участке грязно, вязнут калоши. В снег и в дождь строиться нельзя, и потому постройка подвигается еле-еле, чуть-чуть. Архитектор рисует внутренность кабинета, камин, окна. Выходит ничего себе. Хлопотать о Гиляровском и Легчищеве, конечно, можно, но достаточно с нас и наших школ. Талежской

{08019}

учительнице выдается на сторожа, и поэтому у нее есть кого посылать в Мелихово за деньгами. Ведь присылал же Алексей Антонович. Ремонтировать погреб зимой - нельзя. Насчет Вареникова писал мне суд(ебный) следователь. Дело потушено. Очень рад, что Роман исправен. Если Мелихово продадим, то я возьму его в Крым. Ваня говорил, что вы, т. е. ты и мамаша, не прочь продать Мелихово. Как хотите. Продавай за какую хочешь цену, не дешевле 15 тысяч. Мои условия: 15 тысяч мне, а остальные бери себе; так как Мелихово своим ростом обязано главным образом тебе, то на сие вознаграждение ты имеешь полное право. Продавать нужно со всем инвентарем; взять только содержимое флигеля, картины, белье, копры, постели, седло, ружье и все вещи, принадлежащие тебе и мамаше, исключая такие громады, как мамашин гардероб. Пишу об этом на случай, если бы вы в самом деле захотели продавать и нашелся бы покупатель. Если же я хорошо продам Марксу свои сочинения, то Мелихово продавать не стану, а поверну дело иначе. Сегодня чудесный весенний день. Жарко, море тихое. Получил телеграмму от Шаляпина, бывшего на "Чайке". Разве нельзя перебраться в Крым так, чтобы потом можно было уезжать месяца на два в Москву? Без Москвы тебе будет скучно, да и нет надобности стеснять себя. Гимназию можно будет совсем оставить, а заняться только живописью. Если ты возьмешься вести мои книжные дела, то я буду платить тебе 40 р. в месяц - и мне будет выгодно, а то теперь мы терпим громадные убытки. Это между прочим, а propos. Живи, как хочешь, и это будет лучшее, что ты можешь придумать. Кстати о книгах. Суворин печатает уже полное собрание сочинений; читаю первую корректуру и ругаюсь, предчувствуя, что это полное собрание выйдет не раньше 1948 года. С Марксом переговоры, кажется, уже начались. Если в другой раз будете шить мне сорочки или рубахи, то шейте подлиннее, чтобы была ниже колен. В короткой рубахе похож на журавля.

{08020}

Журналы иностранной литературы (два) я велел высылать в Ялту. Сюда же высылаются "Неделя" и "Историч(еский) вестник". Поклонись всем, а главное мамаше и Ване с семейством. Будь здорова. Если будешь в Мелихове, то из аптеки, что в сенях во флигеле, достань все лекарства, которые замерзли, и перенеси их в тепло. С эфиром осторожнее, а то взорвет. Эфир оставь в сенях; если склянку расперло, то совсем выбрось в снег. Будь здорова. Крепко жму руки. Антоний, епископ Мелиховский, Аутский и Кучукойский.

2568. Е. М. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 9 января 1899 г. Ялта. 9 янв. Вы были у сестры, уважаемая collega? Вы очень, очень, очень добры и очень милы, и я кланяюсь Вам до самой земли. Вашего "Аспида" я послал в Москву с братом. Получили? Критиковать в письме трудно, даже невозможно. Рассказ хорош, но в компоновке капитальнейшие ошибки, такие ошибки, как если бы Вы поперек портрета, который пишете, протянули бы палку. Но тут писать нельзя, ибо вышло бы длинно, очень длинно, как критическая статья Протопопова. Надо поговорить. Как здравствуете? Что новенького? Нет ли чего-нибудь необыкновенного? Не поленитесь, напишите подробнее, что нового в Москве. Вашей сестре (или сестрам, если они обе в Москве) привет и пожелания счастья. Вам желаю всего, всего хорошего! Ваш А. Чехов. На конверте: Москва. Ее высокоблагородию Елене Михайловне Юст. Пречистенка, д. Борщова, кв. Шавровых, 3.

{08021}

2569. В. С. МИРОЛЮБОВУ 16 января 1899 г. Ялта. Дорогой Виктор Сергеевич, портрета у меня нет, и мне бы очень хотелось, чтобы Ваше намерение - "залепить" мой портрет - осуществилось не раньше, как лет через двадцать, когда я вновь пожелаю сняться. Из существующих портретов я считаю лучшим тот, который помещен в "Истории новейш(ей) литературы" Скабичевского (Морского Жителя) - снимок с карточки Шапиро, и тот, который имеется в Москве у Асикритова, да еще, пожалуй, тот, что у сестры, снятый в 1898 в Ницце. Поздравляю Вас с Новым годом, с новым счастьем, желаю поскорей жениться. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. 99 16/I. На обороте: Петербург. Виктору Сергеевичу Миролюбову. Лиговка, 9.

2570. П. А. СЕРГЕЕНКО 16 января 1899 г. Ялта. Желательно 75000. Приехать не могу, сделаю всё, что прикажешь. Благодарю всей души. Телеграфирую Суворину. Жду подробности. Чехов. Адрес: Петербург, Разъезжая 20, кв. 38. Петру Алексеевичу Сергеенко.

2571. А. С. СУВОРИНУ 16 января 1899 г. Ялта. Маркс предлагает право собственности 50000. Прошу

75000. Телеграфируйте Ваше мнение. Что делать? Кланяюсь. Чехов.

{08022}

2572. М. П. ЧЕХОВОЙ 16 января 1899 г. Ялта. Милая Маша, если В. Е. Голубинина, ялтинская учительница, еще не уехала, то попроси Ваню взять у Феррейна две пачки гваякола (guajacolum carbonicum) по 25 грамм и пришли мне. Кстати скажи Ване, что Альтшуллер доску получил и очень доволен. Сегодня день моего рождения: 39 лет. Завтра именины; здешние мои знакомые барыни и барышни (которых зовут антоновками) пришлют и принесут подарки. Постройка подвигается. Обещают кончить дом к весне, но вот беда: сажать теперь деревья нельзя, потому что сломают каменщики, весной же будет уже поздно - итак, всё лето и зиму придется, пожалуй, просуществовать на пустом дворе (если не считать 20 существующих деревьев). Впрочем, летом мы будем на севере - ведь так? Получил письмо от Гаврилы Харченка, который когда-то жил у нас в мальчиках. Он в Харькове, имеет свой дом; отличный почерк. Кланяется мамаше и тебе. Погода здесь опять очень хорошая, теплая. Здоровье ничего себе, жаловаться не на что. Засим, будь здорова. Привет мамаше и Ивану с семьей, а также Александре Александровне и Коновицерам. О, ужас: сюда в Ялту едет Лавров с Софьей Федоровной! Это сюрприз!! Твой Antonio. Степана Алексеевича (арх(имандрита) Сергия) сделали архиереем. На обороте: Москва. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой. Угол Мл. Дмитровки и Успенского пер., д. Владимирова, кв. 10.

{08023}

2573. А. П. ЧЕХОВУ 16 января 1899 г. Ялта. 16 янв. Братт!! Кончив сегодня твой рассказ (кстати сказать, очень хороший), я вспомнил, что давно уже не имел от тебя письма и что оба мы существуем на свете. Нового ничего нет. Получил письмо от Гаврилы Харченко, который когда-то служил у нас в мальчиках. Живет он в Харькове, в собств(енном) доме, пишет хорошим конторским почерком. Что нового? Пиши. Потому что завтра я именинник. Поклон Наталии Александровне и сынам. Будь здрав. Твой Antonio. Ялта. На обороте: Петербург. Александру Павловичу Чехову. Невский, 132, кв. 15.

2574. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 17 января 1899 г. Ялта. 17 янв. Я именинник. Посылаю тебе 3 рубля, которые я чуть было не зажульничал. Это за корабль, поднесенный маленькой Мусмэ. Будь здоров и невредим. Надеюсь, что у тебя в доме всё благополучно. Всего хорошего! Твой А. Чехов.

2575. А. С. СУВОРИНУ 17 января 1899 г. Ялта. 17 янв. Речь идет только о тех моих произведениях, которые были напечатаны; я просил сказать Марксу, что не продаю только дохода с пьес. Будущие повести, конечно, продавать нельзя, ибо будущее наше покрыто мраком неизвестности. Я и сам знаю, что не следует

{08024}

торопиться, но получить сразу несколько десятков тысяч - это так заманчиво! Читал я рассказ Льва Львовича "Мир дурак". Конструкция рассказа плоха, уж лучше бы прямо статью писать, но мысль трактуется правильно и страстно. Я сам против общины. Община имеет смысл, когда приходится иметь дело с внешними неприятелями, делающими частые набеги, и с дикими зверями, теперь же - это толпа, искусственно связанная, как толпа арестантов. Говорят, Россия сельскохозяйственная страна. Это так, но община тут ни при чем, по крайней мере в настоящее время. Община живет земледелием, но раз земледелие начинает переходить в сельскохозяйственную культуру, то община уже трещит по всем швам, так как община и культура - понятия несовместимые. Кстати сказать, наше всенародное пьянство и глубокое невежество - это общинные грехи. Я тут от скуки читал провинциальные газеты и узнал, что на днях в Екатеринославе с успехом прошло Ваше "Честное слово". Погода в Ялте летняя. Я выхожу по вечерам, выхожу и в дождливые холодные дни - это для того, чтобы приучить себя к суровой погоде и будущей зимой жить в Москве и в Петербурге. Надоело так болтаться. Читаю корректуру первого тома. Многие рассказы переделываю заново. Всего будет в томе более 70 рассказов. Затем вторым томом пойдут "Пестрые рассказы", третьим - "В сумерках" и т. д. Только придется кое-где подбавить рассказов для полных десяти листов, требуемых цензурой. Где Вы будете весной? Летом? Я охотно бы укатил в Париж и, вероятно, так и сделаю. Тут в Ялте живет академик Кондаков. Нас обоих город выбрал в комиссию для устройства пушкинского праздника. Хотим ставить "Бориса Годунова", Кондаков будет Пименом. Я ставлю живую картину - "Опять на родине". На сцене забытая усадьба, пейзаж, сосенки... входит фигура, загримированная Пушкиным, и читает стихи "Опять на родине". Даем "Дуэль Пушкина" - живую картину, копию с картины Наумова. Анне Ивановне, Насте и Боре поклон нижайший и привет. Будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов.

{08025}

2576. А. М. ПЕШКОВУ (М. ГОРЬКОМУ) 18 января 1899 г. Ялта. 18 янв. Сегодня, Алексей Максимович, я послал Вам свою фотографию. Это снимал любитель, человек угрюмый и молчаливый. Я смотрю на стену, ярко освещенную солнцем, и потому морщусь. Простите, лучшей фотографии у меня нет. Что касается книг, то я давно уже собираюсь послать Вам их, но меня всё удерживает такое соображение: в этом году начнут печатать полное собрание моих рассказов, и будет лучше, если я пошлю Вам именно это издание, исправленное и сильно дополненное. Что Вы со мной делаете?! Ваше письмо насчет "Жизни" и письмо Поссе пришло, когда уж я дал согласие, чтобы в "Начале" выставили мою фамилию. Была у меня М. И. Водовозова, пришло письмо от Струве - и я дал свое согласие, не колеблясь ни одной минуты. Готового у меня нет ничего; что было, всё уже роздано, что будет - уже обещано. Я хохол и страшно ленив поэтому. Вы пишете, что я суров. Я не суров, а ленив - всё хожу и посвистываю. Пришлите и Вы мне свой портрет. Ваши строки насчет паровоза, рельсов и носа, въехавшего в землю, очень мило, но несправедливо. Врезываются в землю носами не оттого, что пишут; наоборот, пишут оттого, что врезываются носами и что идти дальше некуда. Не приедете ли Вы в Крым? Если Вы больны (говорят, что у Вас легочный процесс), то мы бы Вас полечили тут. Крепко жму Вам руку. Подробный ответ насчет "Жизни" напишу Поссе. Ваш А. Чехов. Вересаев талантлив, но груб - и, кажется, умышленно. Груб зря, без всякой надобности. Но, конечно, он гораздо талантливее и интереснее Чирикова.

{08026}

2577. М. П. ЧЕХОВОЙ 18 января 1899 г. Ялта. Милая Маша, кровати пришли. Итак, стало быть, товары малой скорости идут из Москвы до Ялты три недели. Вчера были именины, вечером приходили гости. Подарки: подушка, крендель торт, азалия, 4 горшка резеды. Азалия красива. Варв(ара) Конст(антиновна) кланяется. Вишневский звал меня в Москву, писал, что театр принимает на себя все путевые издержки, - это всё прекрасно, но едва ли я теперь поеду в Москву. Подожду весны. Читал, что седьмое представление "Чайки" прошло при переполненном театре. Елена Мих(айловна) Юст писала, что Роксанова - Чайка ей очень понравилась. Ну, будь здорова. Мамаше нижайший поклон. Гольцев пишет, что он болеет. Получаешь ли письма от Лики? Твой Antoine. 18 янв. На обороте: Москва. Марии Павловне Чеховой. Уг. Мл. Дмитровки и Успенского пер., д. Владимирова, кв. 10.

2578. И. П. ЧЕХОВУ 18 января 1899 г. Ялта. 18 янв. Милый Иван, с Марксом дела подвинулись уже сильно вперед, и предварительный договор уже подписан. По условиям, которые Маркс предлагает, я за право собственности уже напечатанных и своих будущих произведений получаю 75000 р. и затем за каждый новый том в двадцать печатных листов - пять тысяч. То есть я буду печататься обычным порядком в журналах и газетах, получать гонорар, издавать же сборники моих рассказов может только Маркс, причем за каждые 20 листов он всякий раз платит мне 5 тысяч.

{08027}

Доход с пьес принадлежит мне. Дело еще не кончено, но переговоры ведутся настойчиво, и очень может быть, что когда ты будешь читать это письмо, то я буду уже продан в рабство во Египет. Эта продажа имеет две очень хорошие стороны: 1) получу сразу 75 тысяч и во-2) избавлюсь от суворинских беспорядков. Всё это пока секрет. Сообщи Маше и скажи, чтобы пока она никому не говорила, чтобы не попало в "Курьер". Исправно ли получаешь "Крымский курьер"? Я высылаю каждый день, кроме послепраздников, когда газета не выходит. Кровати пришли. Соне и Володе поклон и привет. Брюнетка жаловалась мне вчера, что она больна. Я сказал ей, что будто сестра прислала для передачи ей банку варенья и коробку конф(ет), а я нечаянно съел - она поверила. Скажи Клюкину, что я разрешил ему поместить "Белолобого" в сборнике, но не разрешал выпускать его брошюрами. Будь здоров. Твой Antonio.

2579. В. Ф. КОМИССАРЖЕВСКОЙ 19 января 1899 г. Ялта. 19 январь. Я огорчен, Вера Федоровна: Вы задали мне неразрешимую задачу. Во-первых, я во всю жизнь мою никогда не писал рецензий, для меня это китайская грамота, во-вторых, я не пишу в "Новом времени". Я огорчен, что не могу исполнить Вашего желания, и боюсь, что Вы не поверите, до какой степени я огорчен. Ваше желание для меня свято, и не уметь исполнить его - это уж совсем конфуз. Кстати сказать, в "Новом времени" я не работаю уже давно, с 1891 года. За книгу большое Вам спасибо, я прочел ее с удовольствием. Что написать о себе? Живу я в Ялте, скучаю; здесь надоело мне всё, даже очень хорошая погода, хочется на север. Если будут деньги, то в начале весны поеду за границу, в Париж. Моя "Чайка" идет в Москве уж в 8-ой раз, театр всякий раз переполнен. Говорят, поставлена пьеса необыкновенно,

{08028}

и роли знают отлично. М. И. Писарев, кончив пьесу, сказал, что в соседней комнате лопнула "бутылка" - и публика смеялась; московский исполнитель сказал, что лопнула стклянка с эфиром - и смеха не было, всё обошлось благополучно. Как бы ни было, писать пьесы мне уже не хочется. Петербургский театр излечил меня. Зачем Вы всё болеете? Отчего не полечитесь серьезно? Ведь болезни, особенно женские, портят настроение, портят жизнь, мешают работать. Я ведь доктор, я знаю, что это за штуки. Вы пишете, что имеете успех; мне это известно, я радуюсь, в то же время мне досадно, - досадно, что не приходится видеть Вас. Вы превосходная артистка, только жаль, что нет у Вас подходящего entourage'a, нет театра, нет товарищей. Вам бы хоть в Москву, в Малый театр. Тут все-таки больше на искусство похоже и между артистами немало хороших людей! В Москве Вы имели бы громадный успех, вообразить даже трудно. Где Вы будете летом? Где будете играть? Если где-нибудь близко к Москве, то я приехал бы взглянуть на Вас. С апреля я дома, около Москвы. Еще раз благодарю от всей души, желаю здоровья, счастья и всего, что только есть хорошего на этом свете. Ваш А. Чехов.

2580. А. С. СУВОРИНУ 19 января 1899 г. Ялта. Главное побуждение: хочется привести свои дела (в) некоторый порядок. Продолжаю торговаться. Прошу за будущие произведения 250 (рублей за) лист и надбавки каждые пять лет по 250 (рублей). Пришлите календарь. Благодарю сердечно за телеграмму. Кланяюсь. Чехов.

{08029}

2581. Г. А. ХАРЧЕНКО 19 января 1899 г. Ялта. 19 января. Многоуважаемый Гавриил Алексеевич! Исполняю Ваше желание, сообщаю подробности, касающиеся моей семьи. Начну с отца, Павла Егоровича. Он скончался 12 октября прошлого года в Москве, после тяжелой операции. Последние годы своей жизни он прожил у меня в имении; старость у него была хорошая. Мать, Евгения Яковлевна, обыкновенно проживает у меня, теперь же она в Москве, у сестры моей, Марии Павловны, которая служит преподавательницей в женской гимназии и занимается живописью. Мать очень добрая, кроткая и разумная женщина, ей я и мои братья обязаны многим. Что касается братьев, то старший, Александр, служит в Петербурге, второй, Николай, прекрасный художник, подававший блестящие надежды, умер в 1889 г. от чахотки, третий, Иван, образцовый педагог, служит в Москве заведующим Покровско-Басманным училищем; четвертый, Михаил, в Ярославле, начальник отделения казенной палаты. Александр, Иван и Михаил - женаты, я холост. Все мы давно повыросли, но изменились мало в своих отношениях к тем, кто когда-либо был близок к нам. О Вас, например, мы часто вспоминаем, чаще, чем Вы думаете. От всей души благодарю Вас за письмо и буду рад, если Вы хотя изредка будете подавать весть о себе. Если случится быть в Харькове, то постараюсь повидаться с Вами. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов. Ялта. Дядя мой, Митрофан Егорович, умер, его похоронили в церковной ограде, в уважение к его особым заслугам. Федосья Яковлевна, тетка, которую Вы, вероятно, помните, тоже умерла.

{08030}

2582. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 20 января 1809 г. Ялта. Милый Виктор Александрович, хищная тигра Маркс покупает у меня мои произведения - на веки вечные. Будь добр, скажи в телефон или напиши в книжный магазин "Русской мысли", чтобы не медля сообщили, сколько экземпляров "Острова Сахалина" осталось еще; сообщить нужно по адресу: Петербург, М(а)л(ая) Морская, 22, редакция журнала "Нива", для Петра Алексеевича Сергеенко. Пожалуйста, исполни сию мою просьбу; кроме тебя, больше не к кому обратиться. А также надо бы Сергеенке сообщить, сколько экземпляров "Святой ночи" и "Мечты" выпустило в свет Общество грамотности и что еще желает выпустить. Если телеграфируешь названия рассказов, предполагаемых к печати, то Сергеенко включит их в договор (Сергеенко мой поверенный), но надо телеграфировать или писать не иначе, как от имени Общества. Продаю за 75000. Но это пока между нами, не говори никому. Завтра в Ялту прибудет Вукол со своими почками. Как нарочно, начались дожди, нельзя выходить. Если продам сочинения, то поеду за границу на весну. Отчего ты болеешь? Что болит? Почему? Ты пишешь очень скупо, очень, очень скупо, и не поймешь, как тебе живется в Москве - хорошо или дурно. Будь здоров, небесами храним. Крепко жму руку. Твой А. Чехов. 20 янв.

2583. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ 20 января 1899 г. Ялта. Дорогой Иван Иванович, издатель "Нивы" Маркс покупает у меня мои произведения, покупает совсем право собственности. Сделайте милость, возможно скорее сообщите по адресу: Петербург, М(а)л(ая) Морская, 22, редакция "Нивы", Петру Алексеевичу Сергеенко, - сколько "Посредником" издано моих книг (в последнее время) и сколько из этого числа еще не

{08031}

продано. Если имеются какие-либо из моих рассказов в сборниках, то упомяните и о них, чтобы потом не было притеснений. Сергеенко ведет переговоры. Желаю Вам всего хорошего и крепко жму руку. Ваш А. Чехов. 20 янв. Ялта. На обороте: Москва. Ивану Ивановичу Горбунову. Зубово, Долгий пер., д. Нюниной.

2584. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 20 января 1899 г. Ялта. 20 янв. 99 г. Милый Жан, большое, громадное Вам спасибо за Ваше письмо, за то, что еще раз показали мне Ваш трагический почерк (который, кстати сказать, стал более разборчив). Ваше дружеское поздравление вызвало во мне целый ряд воспоминаний. Вспомнил я между прочим, как бывал на Ваших именинах, как Вл. Тихонов, после того, как Вы пили за здоровье военных, грустно покачал головой и сказал: "А старого гродненского гусара забыли!" Ну что с Вашим здоровьем? Не преувеличиваете ли Вы, подобно большинству петербуржцев, и просто дурное петербургское настроение не принимаете ли за болезнь? Как бы ни было, весной Вам необходимо удрать куда-нибудь, вообразить себя вновь прапорщиком и начать гарцевать. Весной я поеду, быть может, за границу - ненадолго; оттуда домой в Серпуховский уезд, в июне в Крым, в июле опять домой, осенью опять в Крым. Вот Вам мой, так сказать, жизненный маршрут. Где же мы увидимся? В каком месте? Подумайте о сем. В самом деле, нам о многом следовало бы поговорить. Поклон и привет Вашей жене. Вам крепко жму руку и желаю всего хорошего, а наипаче всего здоровья и денег. Ваш А. Чехов. В том месте письма, где Вы говорите об убийстве Рощина-Инсарова, есть фраза: "Что за путаница в современной

{08032}

жизни!" Мне всегда казалось, что Вы несправедливы к современной жизни, и всегда казалось, что это проходит болезненной судорогой по плодам Вашего творчества и вредит этим плодам, внося что-то не Ваше. Я далек от того, чтобы восторгаться современностью, но ведь надо быть объективным, насколько возможно справедливым. Если теперь нехорошо, если настоящее несимпатично, то прошлое было просто гадко.

2585. М. О. МЕНЬШИКОВУ 20 января 1899 г. Ялта. 20 янв. Дорогой Михаил Осипович, здешняя публика всё спрашивает о Вас, и я говорю, что Вы ко мне приедете. Не будете ли Вы в этом году на юге? Не купите ли себе здесь участка, в самом деле? Только покупайте не в Алуште, кстати сказать; в Алуште скучно. Я давно собираюсь написать Вам, и всё мешают разные пустяшные дела. Книжку "Недели" получил, но еще не читал Вашей статьи о дружбе. Вы спрашивали в письме, достаточно ли 300 р. Не знаю, велите сосчитать буквы или строчки; в "Ниве" мне дают 400. А "Жизнь", можете себе представить, предлагает мне 5001 "Жизнь" зовет к себе, а "Начало" к себе, а я именно как раз в хохлацком настроении, когда одолевает тяжелая лень, лень держать в руке перо, лень считать... Вам незнакомо такое настроение, Вы не хохол. Получил от И. Щеглова письмо. Пишет, что ему тяжело живется. Получил письмо и от Вл. Тихонова; пишет, что он очень счастлив. Баранцевич после юбилея прислал мне письмо необыкновенно унылое. Поклон Яше. Как его здоровье? Ваш А. Чехов. На обороте: Царское Село. Михаилу Осиповичу Меньшикову. Магазейная (уг(ол) Госпитальной), д. Петровой.

2586. П. А. СЕРГЕЕНКО 20 января 1899 г. Ялта. Согласен. Даю слово не жить более восьмидесяти лет.

{08033}

2587. П. А. СЕРГЕЕНКО 20 января 1899 г. Ялта. 20 янв. Милый Петр Алексеевич, здешние оба нотариуса говорят, что в Ялте еще не было ни одного случая продажи литературной собственности, и потому они не знают, что собственно нужно. Посылаю доверенность. Если она не годится, то брось; без доверенности составляйте договор, пришлите, я подпишу. За сим мои обязательства: 1) Как я издаюсь у Суворина, на каких основаниях и проч. и проч., узнаешь у Ф. И. Колесова. У бухгалтера Ахмылова познакомишься с состоянием моих счетов. В сентябре (или октябре) этого года я взял 5 тыс. в счет книг. Значит, нужно счесться и уплатить долг полностью. В "Дешевой библиотеке" - сборник "Детвора". За каждое издание в 5 тыс(яч) я получаю по 100 руб. Получил уже за 2-е издание и, кажется, за 3-е - точно не помню, справься у бухгалтера. 2) По 50 экземпляров каждой книги издания Суворина (кроме "Детворы") отданы для продажи книжному магазину Ю. В. Волковой в Ялте. 3) "Остров Сахалин" издан "Русской мыслью"; он уже давно окупился, почти распродан, так что упоминаю о нем только между прочим. 4) "Повести и рассказы" в 1897 г. проданы Сытину, 5 тысяч экземпляров. Вероятно, продано уже больше половины. 5) "Посреднику" отданы для отдельных изданий рассказы "Именины", "Палата 6" и "Жена" и также, кажется, в каком-то сборнике "Посредника" напечатан "Ванька". 6) Для сборника в память Белинского отданы рассказы "Оратор", "Ошибка" и "В бане". 7) Книжному магазину М. В. Клюкина в Москве отдан очень маленький детский рассказ "Белолобый" для сборника ("Сказки жизни и природы", составил М. Васильев). Клюкин выпустил "Белолобого" отдельной брошюрой, на что я не давал ему разрешения. 8) Некоему Н. В. Назарову в Москве разрешено издать рассказ мой "Припадок" с благотворительною целью.

{08034}

9) Обществом грамотности изданы мои рассказы "Святою ночью" и "Мечты". 10) Приват-доценту Ф. Д. Батюшкову (Литейная, 15) отдан рассказ "Ванька" для сборника в пользу Красного Креста. 11) Рассохин ("Театральная библиотека") в Москве издает, кажется, мои одноактные пьесы - без всяких с чьей-либо стороны обязательств. 12) В сборнике в пользу армян Джаншиева помещен мой рассказ "На подводе". Вот и всё. В договоре следует оговорить, что редактирование принадлежит мне при всяком новом издании, при всех тех случаях, когда понадобится чтение корректуры. Право разрешать переводы моих произведений на иностранные языки, а также гонорары за эти переводы принадлежат мне. Ты требуешь инструкций насчет денег. Что деньги? Деньги - это дым! Во всяком случае мне нужно теперь же 25 тысяч на уплату долгов, сделанных по твоему совету. (Ты часто говорил мне: "В твои годы Пушкин уже имел 30 тысяч долгу".) Если будешь переводить деньги, то переводи через казначейство (в Ялте банка нет), переводом по телеграфу, если это недорого. Всё израсходованное тобою на телеграммы и проч. удержи. В заключение вопрос: как мне благодарить тебя? Ты оказал мне такую услугу, что в вопросе о благодарности я становлюсь положительно в тупик. Жму тебе руку. Твой А. Чехов. Чтобы жить, я по крайней мере 50000 должен сделать своим, так сказать, основным капиталом, который давал бы мне около 2 тыс(яч) в год. Как быть? Положить в банк или купить процентных бумаг? Каких? Твоя последняя телеграмма подписана так: Сувчинский. Сытин, "Посредник", "Русская мысль" и проч. пришлют тебе нужные сведения; на случай перемены адреса я дал им такой адрес: редакция "Нивы", для передачи П. А. Сергеенко. Одновременно пишу им всем.

{08035}

2588. А. Б. ТАРАХОВСКОМУ 20 января 1899 г. Ялта. Многоуважаемый Абрам Борисович, Вашу статью насчет Луи Дрейфуса ("Приазовский край", "Арабески") я послал в Париж, Maison Dreyfus. Там читают по-русски, и один из братьев Dreyfus, кстати, учится читать и говорить по-русски - он будет Вам благодарен, так как, по всей вероятности, всё это творится без ведома парижской конторы. Впрочем, утверждать не стану. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов. 99 20/I. На обороте: Таганрог. Его высокоблагородию Абраму Борисовичу Тараховскому.

2589. М. П. ЧЕХОВОЙ 20 января 1899 г. Ялта. 20 янв. Милая Маша, Иван, вероятно, уже говорил тебе о моих переговорах с Марксом. Я долго торговался, долго и упорно, и наконец сегодня телеграфировал, что я согласен. За все уже напечатанные и будущие произведения я получаю 75000 руб. (семьдесят пять тысяч), причем за будущие я буду получать по 250 р. за лист, а через 5 лет 450, а через другие пять лет - 650 и т. д., с надбавкой по 200 р. за лист через каждые 5 лет. Будущие произведения будут принадлежать Марксу уже после того, как я напечатаю их в журналах и газетах и получу гонорар. Доход с пьес принадлежит мне и потом моим наследникам. Медаль имеет две стороны. И продажа, учиненная мною, несомненно имеет свои дурные стороны. Но, несомненно, есть и хорошие. Во-1-х), произведения мои будут издаваться образцово, во-2-х) я не буду знаться с типографией и с книжным магазином, меня не будут обкрадывать и не будут делать мне одолжений, 3) я могу работать спокойно, не боясь будущего, 4) доход

{08036}

не велик, но постоянен; если допустить, что 25 тысяч пойдут на уплату долгов и на расходы по постройке, покупке пианино, мебели и проч. и что 50 тысяч станут моим, так сказать, основным капиталом, дающим 4%, то я буду иметь ежегодно самое малое: Проценты с 50 тыс(яч) - 2 тыс(ячи). Гонорар за 10 листов новых произведений - 3500р. От Маркса за эти 10 листов - 2500 р. Доход с пьес - 1500 р. Итого 9 1/2 тысяч. А через 5 лет я буду брать с Маркса уже не 250, а 450 р.; и нередки годы, когда я пишу не 10, а 20 листов, и когда театр, как, например, в этом году, даст не 1500, а 3000 рублей. Все-таки будет порядок - и слава богу. Что делать с Мелиховым? Второй участок я подарил бы мужикам, а себе оставил бы усадьбу. Впрочем, как ты хочешь. Завтра буду писать мамаше насчет Марфочки, от которой я получил письмо. Будь здорова. Твой Antoine. Шапка очень хороша. Благодарю.

2590. Ал. П. ЧЕХОВУ 20 января 1899 г. Ялта. Надень калоши, подсучи брюки и ступай скорей в "Новое время" к Булгакову или в магазин к Колесову и узнай, как зовут по отчеству известную переводчицу Елизавету Бекетову, жену профессора ботаники, - и сообщи мне поскорее. Благодарю за поздравление. Tuus bonus frater Antonius. 20 янв. Ялта. На обороте: Петербург. Александру Павловичу Чехову. Невский, 132, кв. 15.

{08037}

2591. И. П. ЧЕХОВУ 20 января 1899 г. Ялта. В дополнение к письму о переговорах с М(арксом) сообщаю, что я продолжал упорно торговаться до сегодня и только сегодня телеграфировал, что я согласен. За будущие произведения я буду получать (по предварительном напечатании в журналах обычным порядком) 250 р. за лист, потом через 5 лет 450 р., еще через 5 лет 650 р. за лист и т. д. с надбавками по 200 р. через каждые 5 лет. Обещал в телеграмме, что буду жить не долее 80 лет. Идут дожди. Осенний дождь стучит в окна, точно в Мелихове. В Кучукое землевладелец Попов проводит нижнюю дорогу. Кровати уже отправлены. Поклонись Соне и Володе и будь здоров. На сей раз шапка оказалась хорошей. Твой Antonio. 20 янв. Завтра утром это письмо опущу на пароходе. На обороте: Москва. Его высокоблагородию Ивану Павловичу Чехову. Нов. Басманная, д. Крестовоздвиженского.

2592. И. Я. ПАВЛОВСКОМУ 21 января 1899 г. Ялта. 21 янв. Дорогой Иван Яковлевич, Вот что я скажу Вам насчет "Курьера". В этой газете я не заинтересован материально и не сотрудничаю в ней, - не сотрудничаю, потому что не хочу огорчать "Русские ведомости", которые видят в "Курьере" конкурента и которые переживают теперь тяжелое испытание. Но я могу поручиться, что "Курьер" совершенно порядочная, чистая газета; ее ведут и работают в ней хотя и не особенно талантливые, иногда даже наивные (с газетно-издательской точки зрения), но вполне

{08038}

порядочные, умные и доброжелательные люди. О будущем газеты нельзя сказать ничего определенного, так как она может быть прихлопнута, как и всякая другая газета. Настоящее же недурно, подписчиков уже много, и пайщики взирают на будущее бодро, с упованием. О том, что было бы недурно пригласить Вас, говорил мне один из самых видных членов редакции, некий Коновицер, тот самый, которого Вы видели в Васькине (большой пруд), когда ехали ко мне в Мелихово. Он учился в таганрогск(ой) гимназии. Я думаю, что Ваше сотрудничество для "Курьера" было бы просто находкой. Вам же прежде, чем решаться, надо подумать, т. е. познакомиться и с газетой и с ее хозяевами, и столковаться с ними лично. Я напишу завтра Коновицеру (конечно, конфиденциально), он поговорит со своей редакцией, ответит мне; его ответ я пришлю Вам - и тогда приезжайте в Москву. Я напишу ему также, что до окончательного решения Вы желали бы писать корреспонденции под псевдонимом. В марте (русском) или апреле я буду в Париже, увидимся и потолкуем. У меня в жизни большая новость, целое событие. Женюсь? Нет. Я веду переговоры с Марксом ("Нива"), продаю ему право собственности. Ухожу от Суворина, или, вернее, не от Суворина, а от его типографии. Здоровье мое немножко лучше, чем в тот день, когда мы вместе были на vernissage'e. Я тогда изнемогал. И не столько меня донимали бациллы, сколько кишечный катар. От этого катара я в один день теряю то, что приобретаю в месяц. "Чайка" идет в Москве при полных сборах. Театр бывает переполнен, трудно достать билеты. Это значит: добродетель торжествует. Маркс будет издавать полное собрание моих сочинений, я пришлю Вам, как обещал. Ах, как я благодарен Вам за "Le Temps". Я с таким удовольствием читаю, особенно прения в Палате. Это дает мне душевный покой. Нижайший поклон и привет Вашей жене и детям. Желаю Вам всего хорошего и крепко жму руку. Ваш А. Чехов.

{08039}

2593. П. А. СЕРГЕЕНКО 21 января 1899 г. Ялта. Милый Петр Алексеевич, вышла некоторая путаница. Сегодня я послал тебе доверенность и длинное письмо на Разъезжую и сегодня же написал в "Русскую мысль", Сытину и "Посреднику", чтобы они послали справки о моих обязательствах в редакцию "Нивы" для передачи тебе. Распорядись получить всё это в Москве; доверенность брось, а письмо прочти. Андреевскому пошлю доверенность, хотя ни я, ни нотариусы местные не знаем точно, что именно я должен доверить. Кстати сказать, в Питере у меня есть брат, который очень обидится, что я послал доверенность не ему, а А(ндреевском)у. Постарайся же получить мое письмо и напиши мне подробно, как и что, так сказать, бытовые подробности. Получил от Суворина телеграмму, весьма игривую. При свидании покажу. По прочтении моего длинного письма напиши мне, и тогда я опять напишу тебе - немедленно. Вот уже третий день идет дождь. Не идет, а лупит. Будь здоров. Твой А. Чехов. 21 янв. Справки, какие получишь, пошли Андреевскому, если нужно. На обороте: Москва. Его высокоблагородию Петру Алексеевичу Сергеенко. Лубянка, "Бельвю".

{08040}

2594. Л. С. МИЗИНОВОЙ 22 января 1899 г. Ялта. 22 янв. Милая Лика, Ваше сердитое письмо, как вулкан, извергало на меня лаву и огонь, но тем не менее все-таки я держал его в руках и читал с большим удовольствием. Во-первых, я люблю получать от Вас письма; во-вторых, я давно уже заметил, что если Вы сердитесь на меня, то это значит, что Вам очень хорошо. Милая, сердитая Лика, Вы сильно нашумели в своем письме, но ни слова не сказали, как Вы живете, что у Вас нового, как здоровье, как пение и т. д. Что касается меня, то я по-прежнему живу в Ялте (не на даче Бушева), скучаю и жду весны, когда можно будет уехать. В жизни у меня крупная новость, событие... Женюсь? Угадайте: женюсь? Если да, то на ком? Нет, я не женюсь, а продаю Марксу свои произведения. Продаю право собственности. Идут переговоры, и может случиться, что через какие-нибудь 2-3 недели я буду уже рантье! Конечно, Мелихова я уже не стану продавать никому, кроме Вас. Пусть остается всё, как было. В марте я поеду в Париж; если не успею в марте, то - в сентябре. В апреле буду уже в Мелихове. Приедете? Вы обязаны приехать. Затем, если пожелаете, то в июне вместе поедем в Крым недели на две. К июню будет уже готова моя дача, и, кстати, в июне может поехать и Маша. Маша и мать живут в Москве (угол Малой Дмитровки и Успенского пер., д. Владимирова, кв. 10), по-видимому, не скучают. Маша пишет, что у нее часто бывают "аристократы" (должно быть, Малкиели). "Чайка" идет в 9-й раз с аншлагом - билеты все проданы. Коновицер стал редактором. У Иваненко всякий раз после еды - рвота. Получил от Похлебиной письмо; как Вы на нее похожи! Несмотря на то, что она очень худа, у Вас с ней есть даже физическое сходство. Сродство душ. И если Вы когда-нибудь вздумаете покуситься на свою жизнь, то тоже прибегнете к штопору. У Вас даже смех такой, как у нее. Писательница в интересном положении. В Ялту приехала дочь Корша, Нина. Приедет еще Ваш приятель Вукол Лавров - это очень весело.

{08041}

В Париж я поеду, собственно, за тем, чтобы накупить себе костюмов, белья, галстуков, платков и проч. и чтобы повидаться с Вами, если Вы к тому времени, узнав, что я еду, нарочно не покинете Париж, как это уже бывало не раз. Если Вам почему-либо неудобно видеться со мной в Париже, то не можете ли Вы назначить мне свидание где-нибудь в окрестностях, например в Версале? Я приеду в Париж один. И раньше я всегда приезжал один. Слухи, пущенные одной моей приятельницей, - милая сплетня, ничего больше. Хотите знать, кто эта приятельница? Вы ее знаете очень хорошо. У нее кривой бок и неправильный лицевой угол. Идет дождь. Скучно. Писать не хочется. Жизнь проходит так, нога за ногу. Ну, будьте здоровы, милая Лика. Присылайте мне и впредь заказные письма. Расходы на заказ я возвращу Вам в Мелихове провизией, закусками и всякими удовольствиями, какие только пожелаете. Жму Вам руку. Ваш А. Чехов. Вашего письма с новым адресом я не получал. Кстати, мой адрес: Ялта. Больше ничего не нужно.

2595. М. И. МОРОЗОВОЙ 22 января 1899 г. Ялта. 22 янв. Милая тетя Марфочка, от всей души благодарю Вас за письмо и за поздравление. Дай бог Вам много лет жить. Вы приглашаете в Таганрог мать. Если, как Вы пишете, всё зависит от меня, то извольте, отпускаю мать, даю ей на дорогу сколько угодно, но только с условием, что Вы тоже приедете к нам. Вы непременно должны приехать, сначала в Мелихово, потом к нам в Крым, где я строю себе дачу для зимовки. Вы всё сидите на одном месте, а это нехорошо. Жизнь дается только один раз, надо ею пользоваться и кутить вовсю. Добродетелью на атом свете ничего не возьмешь. Добродетельные люди подобны спящим девам. Так вот, милая тетя,

{08042}

собирайте весной, например хоть в мае, все Ваши пожитки и убегайте и Москву и в Мелихово; поживете у нас, а потом вместе с матерью в Таганрог; потом из Таганрога в Ялту. И всё это по возможности с удобствами, в первом классе, чтобы не утомляться в дороге. Здоровье мое сносно, всё обстоит благополучно. Дарье Ивановне, Варваре Ивановне, Надежде Александровне и Ивану Ивановичу нижайший поклон и привет. Вам, милая моя, желаю всего хорошего и крепко целую руку. Итак, до свиданья. Ваш А. Чехов. Ялта.

2596. Г. М. ЧЕХОВУ 22 января 1899 г. Ялта. 22 янв. Что же ты умолк, милый Жорж? О тебе ни слуху ни духу. Я ждал тебя в Ялту, Иван говорил, что тебя ждут в Москве. Где ты? Если ты благополучно проживаешь в Таганроге, то, будь добр, повидайся с г-жой Ген, председательницей Арт(истического) о(бщест)ва, и попроси ее выслать мне список пьес, какие у нее уже есть. Это мне нужно, чтобы не прислать в библиотеку О(бщест)ва того, что уже не нужно. Сообщи, как зовут г-жу Ген. Надо поблагодарить за избрание в почетные члены (хотя извещение об этом я не получал - кстати, сообщи г-же Ген). Спроси: на чье имя высылать пьесы? Куда? Поклон Володе, Сане и Лёле, а тете Людмиле Павловне целую руку и желаю ей и всем вам здравия и сто лет жить. Жду ответа. Твой А. Чехов. На обороте: Таганрог. Георгию Митрофановичу Чехову.

{08043}

2597. Е. Я. ЧЕХОВОЙ и М. П. ЧЕХОВОЙ 23 января 1899 г. Ялта. 23 янв. Милая мама, я жив и здоров, чего и Вам желаю от всей души. На днях я получил письмо из Таганрога от Марфочки; она пишет, что соскучилась по Вас и очень бы хотела повидаться. Кроме того, она просит в письме, чтобы Вы летом приехали в Таганрог, и говорит, что это от меня зависит. Я ответил ей, что напишу Вам и что если от меня зависит Ваше свидание с ней, то с моей стороны препятствий не имеется, но с условием, чтобы Вы не утомлялись в дороге, ехали бы со всеми удобствами. Как вы живете в Москве? Скучаете? В Ялте уже весна, идут непрерывно дожди; в саду кричат синицы, которых здесь много. Большое Вам спасибо за шёлковую рубаху. Только надо бы сшить немножко подлиннее, а то уж очень коротка, точно у гимназиста первого класса. Теперь я вижу, что шёлковые сорочки следует покупать не за границей, а в Ялте; здесь дешевле и крепче. По случаю дождливой погоды постройка прекратилась. Скажите Маше, чтобы она присмотрела хорошее пианино для крымского дома. Говорят, что следует покупать фабрики Блютнера. Полагаю сие на ее благоусмотрение. Если купит теперь, то теперь же надо будет выслать в Ялту. Пусть напишет мне о цене; я пришлю деньги (если кончу переговоры с Марксом). Что касается Мелихова, то мне кажется, что в настоящее время можно не торопиться с его продажей. Я бы продал всё, кроме усадьбы, четырехугольника и куска земли со Стружкиным и прудом. Впрочем, и это полагаю на благоусмотрение Ваше и Маши. В Ялте очень теплые ночи. Мне подарили шёлковое стеганое одеяло. Ну-с, позвольте пожелать Вам всего хорошего, а главное здоровья и покойной, удобной жизни. Ваш А. Чехов. Поклон Маше, Ване, Соне и Володе.

{08044}

Маша! Деньги за февраль (200 р.) я пошлю переводом по почте. Для получения их в почтамте достаточно предъявить паспортную книжку; свидетельствовать в полиции не нужно. В другой раз, если пожелаешь, можно будет сделать перевод через казначейство - и тогда получать будешь на Воздвиженке, в казначействе, или в банке на Неглинном проезде, и тоже достаточно предъявления паспорта. Твой А. Ч.

2598. М. П. ЧЕХОВОЙ 23 января 1899 г. Ялта. Милая Маша, посылаю тебе за февраль 200 рублей. Нового в Ялте ничего нет, идут дожди, как у нас осенью. Если тебе неудобно получать деньги на почте, то напиши, я буду присылать как-нибудь иначе. Получил письмо от Лики из Парижа. Не пишет о себе ничего; вернется в Москву в апреле. Приехал в Ялту Лавров. Если будешь проходить мимо Земельного банка, то зайди и спроси, получили ли 141 р. 7 к., которые я выслал из Ялты, и почему не присылают мне квитанции. Если же не случится проходить мимо, то не заходи, время терпит. Оба журнала ин(остранной) литературы, "Историч(еский) вестник", "Ниву", "Неделю" я получаю здесь. Больше писать не о чем. В письме к мамаше я писал о пианино. Если хочешь, присмотри и приторгуйся. Как только совсем кончу с Марксом, тотчас же тебя извещу. Жду сообщения об окончательном подписании договора в среду 27, а теперь суббота, 23 янв. Отчего "Чайку" ставят только раз в неделю? Ведь этак до поста она не пройдет и 15 раз. Подаренная мне азалия шибко цветет. Поклон мамаше и всем. Получил от Сони письмо, буду писать ей. Как поживает Алексей Долженко? Где он? Получил от Грузинского письмо. Напиши: присылать ли тебе моды и выкройки из "Нивы", или только сохранять их, или бросать?

{08045}

2599. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) 24 января 1899 г. Ялта. 24 янв. Дорогой Александр Семенович, передайте Владимиру Дмитриевичу, что я не могу распорядиться ни одним моим рассказом, так как в настоящее время ведутся с Марксом переговоры насчет продажи права собственности, и очень возможно, что, когда Вы будете читать это письмо, дело будет уже кончено. Если же переговоры не приведут ни к чему, то я извещу Вас, и Вы можете взять любой рассказ, только с условием, что пришлете корректуру. Кстати насчет рассказов и мелочей, напечатанных в "Будильнике". Нельзя ли найти такого человечка, который взялся бы переписать всё, кроме романа "Ненужная победа", и прислать мне? За сей неприятный труд я охотно бы заплатил переписчику, а Владимиру Дмитриевичу сказал бы огромное спасибо за позволение воспользоваться для переписки принадлежащим ему "Будильником". Мои псевдонимы: Чехонте и Брат моего брата. Видите, не успел взяться за перо, как уже и поручение. Но что делать? В моем положении, когда я заброшен за 1500 верст от центра, трудно обойтись без поручений, очень трудно. Вот и другое поручение: если Вы хорошо знакомы с В. В. Калужским (Лужским), то, пожалуйста, повидайтесь с ним и попросите, чтобы он подал мысль всем участвующим в "Чайке" сняться в костюмах и гриме, всем на одной фотографии, и прислать мне на память и, кроме того, еще прислать фотографии каждого отдельно - без грима. Я был бы очень благодарен. Вы не написали, как Вы поживаете, что у Вас нового. Надеюсь, что Вы здоровы и что всё у Вас благополучно. Что касается меня, то я жив, здоровье мое довольно сносно, живется в общем скучновато, неинтересно. Какое бы ни было здесь солнце, а всё же в Москве лучше - по крайней мере, для нашего брата. Я купил себе здесь небольшой участок земли за 4 тыс(ячи) (1 тысяча наличными, 3 - закладная без процентов) и буду строить себе логовище для будущих зимовок; устрою себе кабинет для писанья, постараюсь приспособиться и почувствовать себя, как дома.

{08046}

Позвольте уповать, что Вы мне еще напишете, не откладывая в долгий ящик. Здесь без писем совсем скучно. Передайте мой поклон Вашей жене и Николаю Михайловичу. Сердечно благодарю Вас за Ваше милое письмо, крепко жму руку и желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов. О том, что я пишу Вам в начале сего письма, то есть о Марксе, не говорите никому из газетчиков. Это пока секрет.

2600. М. П. ЧЕХОВОЙ 24 января 1899 г. Ялта. Милая Маша, повидайся с З. В. Чесноковой и узнай у нее, не пожелает ли она занять место заведующей частной общиной сестер милосердия гр. Бобринской (очень хорошей женщины)? Жалованья 30-35 р. в месяц, полное содержание, 2 месяца каникул. Обязанности: смотреть за сестрами, дисциплинировать, обучать. Если З(инаида) В(асильевна) согласна, то телеграфируй (Ялта, Чехову. Чеснокова согласна); ей ответят телеграммой тоже. Община находится в Богородицком уезде Тульской губ., в самом Богородицке. Главное - 2 месяца в году свободные. Варв(ара) Конст(антиновна) говорит, что это очень хорошее место. Будь здорова. 24 янв. Всех сестер двенадцать. На обороте: Твой Antoine. Москва. Марии Павловне Чеховой. Уг. Мл. Дмитровки и Успенского пер., д. Владимирова, кв. 10.

{08047}

2601. П. Ф. ИОРДАНОВУ 25 января 1899 г. Ялта. 25 янв. Многоуважаемый Павел Федорович, присланные Вами фотографии в самом деле хороши, особенно Полицейская улица и площадь. А Полицейская ул(ица) с ее черными тенями напоминает даже не то Мексику, не то Яву; и во всяком случае, если бы не собор вдали, то никто бы не сказал, что это русский город. "Русские книги" Венгерова у Вас давно уже есть. Я присылал Вам их всякий раз, как выходил в свет новый выпуск, и мною уже послано 26 выпусков. Теперь, если Вы выписали второй экземпляр, я не знаю, продолжать ли мне высылать дальнейшие выпуски? Вот уже неделя, как в Ялте непрерывно идут дожди, и я готов кричать караул от скуки. А как много я теряю оттого, что живу здесь! И между прочим, как мало библиотека получила от меня за прошлый год оттого, что я на благословенном юге. Я бы на Вашем месте выписывал журналы, а не книги. Книги пусть жертвуют обыватели, и для посетителя библиотеки не так интересны книги, как текущая журналистика, русская и заграничная. И. Я. Павловский теперь не в духе. Говоря по секрету, он не ладит с "Нов(ым) временем", которое на дело Дрейфуса смотрит иными глазами, чем он, и преспокойно переделывает его телеграммы. Он не в духе, и потому, вероятно, ничего не пишет мне о музее. Весною я буду видеться с ним в Париже. Моя "Чайка" идет в Москве в переполненном театре, билеты все проданы. Говорят, поставлена пьеса необыкновенно. Мне москвичи прислали адрес. Напишите, где "Русские книги", присланные мной; может быть, они где-нибудь в библиотеке на полке. Кстати сказать, это издание мало годится для карточного каталога. Ведь оно доведено только до В и касается лишь того, что было, а не того, что появляется на свет в наши дни. В России подобные издания всегда страшно запаздывали. Как только откроется навигация, пришлю Вам книг, но не очень много; пришлю между прочим "Палестину" Суворина в очень хорошем переплете.

{08048}

Будьте здоровы и благополучны. От всей души благодарю Вас за письмо и за фотографии и желаю всего хорошего. Жму руку. Ваш А. Чехов. Какой скучный стал "Таганр(огский) вестник"! На конверте: Таганрог. Его высокоблагородию Павлу Федоровичу Иорданову.

2602. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 26 января 1899 г. Ялта. 26 янв. Милый Виктор Александрович, Вукол приехал - и ничего, в хорошем настроении. По-видимому, в Ялте ему нравится, хотя погода прескверная. На сих днях д-р П. И. Куркин (из санитарного бюро губернского земства), которого ты уже немножко знаешь, позвонит тебе в телефон и спросит, когда можно с тобой повидаться. Пожалуйста, дай ему 5-10 минут. Дело у него к тебе чисто литературное. Зовут его - Петр Иванович. Вукол вчера рассказывал мне про обед у Тихомирова, когда И. И. Иванов говорил речь. Занятно. Вот напиши водевиль в одном акте. Будь здоров. Крепко жму руку. Твой А. Чехов.

2603. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ 27 января 1899 г. Ялта. 27 янв. Дорогой Иван Иванович, около недели назад я послал Вам в Москву важное в коммерческом отношении письмо - и теперь вижу, что Вы не получили его. Дело в том, что я продаю, или почти уже продал, Марксу, издателю "Нивы", все свои сочинения, право собственности, и я сообщал Вам об этом в помянутом

{08049}

письме, прося прислать справку - сколько экземпляров у Вас еще осталось. Будьте добры, напишите мне, какие из моих рассказов печатались у Вас и сколько экземпляров имеется еще в продаже - и вообще как нам быть теперь. Переговоры ведет П. А. Сергеенко. Его московский адрес: Лубянка, гостиница "Бельвю". Зовут его Петр Алексеевич. Будьте добры, пошлите справку также и ему, ибо ему поручено произвести все расчеты. Всё это свалилось на меня, как цветочный горшок с окна на голову. До меня давно уже доходили слухи, что Маркс хочет купить меня, но я не ожидал никак, что это произойдет так скоро, что я вдруг ни с того ни с сего стану марксистом. Итак, стало быть, Ваше намерение выпустить в свет для интелл(игентных) читателей мои последние три рассказа - ныне неосуществимо. Договора я еще не читал, но Сергеенко уже телеграфировал, что в договоре дальнейшее печатание оговорено крупной неустойкой. И этот договор представляется мне теперь собачьей конурой, из которой глядит злой, старый, мохнатый пес. Суворин в своих письмах называет Сергеенко гробовщиком. В апреле я буду в Мелихове; проживу тут всё лето, потом осенью, вероятно, опять в Крым. Я буду ожидать Вас к себе и в Мелихове и в Крыму, и за обещание Ваше побывать у меня шлю Вам сердечную благодарность. Вы наш желанный гость. Насчет Вашего приезда ко мне давайте спишемся в апреле. Так называемых авторских экземпляров не присылайте мне. Пришлите только "Жену" и "Именины" по одному экземпляру и "Палату 6" - пять экземпляров. И если у Вас вышли еще какие-нибудь новые книжки, то и их пришлите. Когда писал "Душечку", то никак не думал, что ее будет читать Лев Николаевич. Спасибо Вам; Ваши строки о Льве Николаевиче я читал с истинным наслаждением. Крепко жму Вам руку и желаю Вам и Вашей жене всего хорошего. Будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов.

{08050}

2604. Ю. О. ГРЮНБЕРГУ 27 января 1899 г. Ялта. 27 янв. Многоуважаемый Юлий Осипович! Не знаю наверное, кончились ли уже переговоры, но я уже посылаю 65 рассказов для первого тома. Это рассказы, не вошедшие еще ни в один из сборников. Посылаю по почте, посылкой - половина в корректурных листах, другая половина в рукописи. Когда получите эту посылку, то известите, пожалуйста. Желаю Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов. Ялта.

2605. М. О. МЕНЬШИКОВУ 27 января 1899 г. Ялта. 27 янв. Дорогой Михаил Осипович, рассказ, о котором Вы спрашиваете, был напечатан в новогоднем номере "Семьи", издающейся в Москве при "Новостях дня". Называется он "Душечка". Если в феврале поедете в Москву, то, пожалуйста, побывайте у матери и сестры. Они живут в Москве, угол Мл. Дмитровки и Успенского пер., д. Владимирова, кв. 10. Вам будут очень рады. Побывайте также в Художественном театре. Очень много говорят про этот театр. А "Черемуху" все-таки я жду и прочту ее с великим удовольствием. Прочту и Вашу новую книгу, хотя Вы послали ее в Лопасню. Наш лопаснинский почтмейстер-злодей присылает мне всё сюда в Ялту. Вы поедете на юг... А куда именно? Я продаю свои произведения Марксу на вечные времена. Идут переговоры. Получу деньги - и поеду играть в рулетку. Справьтесь, пожалуйста, в редакции "Начала": продав Марксу свои сочинения, буду ли я иметь право называться марксистом? Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов. На обороте: Царское Село. Михаилу Осиповичу Меньшикову. Магазейная, д. Петровой

{08051}

2606. П. А. СЕРГЕЕНКО 27 января 1899 г. Ялта. Милый Петр Алексеевич, если ты намерен пробыть в Москве дольше одного дня, то, пожалуйста, побывай у книгопродавца Клюкина (на Моховой) и скажи ему, что все мои произведения проданы Марксу, что ему, Клюкину, я отдал сказку "Белолобый" только (для одного издания) для сборника "Сказки жизни и природы", а вовсе не для издания в отдельной брошюре. Это такой мошенник! Ты телеграфировал о неустойке. Я ничего не понял, ибо телеграмма твоя изложена неясно. Могу ли я оградить Маркса от таких, как Клюкин, и мое ли дело ограждать его? Если захочешь и будет свободная минута, то повидайся с Сытиным и спроси, как я должен посчитаться с ним, сколько должен заплатить ему, если нужно, чтобы я отобрал оставшиеся "Повести и рассказы"? Пишу это на счастье, не уверенный, что письмо найдет тебя в Москве. Где ты ныне? Твой А. Чехов. 27 янв. На обороте: Москва. Петру Алексеевичу Сергеенко. Лубянка, "Бельвю".

2607. А. С. СУВОРИНУ 27 января 1899 г. Ялта. 27 янв. Сергеенко телеграфирует, что договор уже нотариально подписан. Что-то еще насчет неустойки, но я не понял из телеграммы. Авось всё сойдет благополучно. Я получаю 75000 в три срока; будущие произведения, предварительно напечатанные, пойдут за 250 лист, с надбавкой по 200 р. через каждые 5 лет. Доход с пьес принадлежит мне, потом моим наследникам. Последний пункт я отвоевал, приступом взял. Итак, значит, начинается новая эра, и Сергеенко, которого Вы называете гробовщиком, может назваться творцом этой эры. Я могу проиграть теперь 2-3 тысячи

{08052}

в рулетку. Но все-таки мне невесело, точно женился на богатой... Я должен Вам много и Сергеенку я просил побывать в магазине и погасить мой долг; вероятно, он уже исполнил это, и мне теперь остается, по русскому обычаю, поблагодарить Вас. У деловых людей есть поговорка: живи - дерись, расходись - мирись. Мы расходимся мирно, но жили тоже очень мирно, и, кажется, за всё время, пока печатались у Вас мои книжки, у нас не было ни одного недоразумения. А ведь большие дела делали. И по-настоящему то, что Вы меня издавали, и то, что я издавался у Вас, нам следовало бы ознаменовать чем-нибудь с обеих сторон. Вы обмолвились в письме, что на масленой можете бросить всё и приехать сюда. В начале поста здесь будет уже настоящая весна, погода будет чудесная, и мы могли бы проехать отсюда в Феодосию. Вы пишете, что Вам нужно поговорить со мной; и мне тоже нужно поговорить. Стало быть, пожалуйста, приезжайте. Я недавно написал юмористический рассказ в 1/2 листа, и теперь мне пишут, что Л. Н. Толстой читает этот рассказ вслух, читает необыкновенно хорошо. Читаете ли Вы беллетриста Горького? Это несомненный талант. Если не читали, то потребуйте его сборники и прочтите для первого знакомства два рассказа: "В степи" и "На плотах". Рассказ "В степи" сделан образцово; это тузовая вещь, как говорит Стасов. Анне Ивановне, Насте и Боре привет и нижайший поклон. Желаю здоровья и полнейшего благополучия. Ваш А. Чехов.

2608. М. П. ЧЕХОВОЙ 27 января 1899 г. Ялта. 27 янв. Ты пишешь: "не продавай Марксу", а из Петербурга телеграмма: "договор нотариально подписан". Продажа, учиненная мною, может показаться невыгодной и наверное покажется таковою в будущем, но она тем хороша, что развязала мне руки и я до конца дней моих не буду иметь дела с издателями и типографиями. К тому же Маркс издает великолепно. Это будет солидное издание, а не мизерабельное. Мне заплатят

{08053}

75 тыс(яч) в три срока; впрочем, это, как и остальные условия, тебе известно. Значит, тебе уже не придется распоряжаться моими произведениями, быть Софьей Андреевной в миниатюре. Но всё же тебе надо устроиться так, чтобы можно было уезжать когда угодно и жить где угодно. Твое намерение или желание не расставаться надолго с Москвой - одобряю. Надо жить в Москве хоть два месяца в году, хоть месяц. Теперь поручения. Пожалуйста, повидайся с Ольгой Мих(айловной) Дарской, или напиши ей, и сообщи следующее. В Ялте на Пасхе будут пушкинские дни - на второй и третий день праздника; между прочим пойдет "Борис Годунов". Не найдет ли возможным она, Ольга Мих(айловна), приехать в Ялту и сыграть Марину, а ее муж - Самозванца? Кстати же ее здоровье требует того, чтобы весной она побывала в Крыму. Тут есть Пимен, есть Годунов, но нет Марины и Самозванца, да и всем хочется, чтобы эти роли исполнялись настоящими, интеллигентными артистами. Если Ольга Мих(айловна) не согласна приехать и участвовать в спектакле, то пусть телеграфирует: "Ялта, Чехову. Нет". С нетерпением ждем ответа. Пимена будет играть академик Кондаков. Я на Пасхе, вероятно, буду в Мелихове, но ты умолчи об этом, не говори О(льге) М(ихайловн)е. Выручка со спектакля поступит на постройку в Ялте пушкинской школы. Ялтинцы, когда приходят, сидят подолгу. Я затеял "четверги", ко мне ходила женская гимназия и кое-кто из молодежи; но Варв(ара) Конст(антиновна) стала приводить на мои четверги молчаливых учителей словесности и таких интересных девиц, как Вера Ефимовна, которую ты видела, - и я решил отменить четверги, бежать от них. В январ(ской) книжке "Недели" мой рассказ "По делам службы". Кстати: в феврале у вас на Дмитровке побывает Меньшиков. Он в своих письмах всё беспокоится, где мамаша, не покинули ли мы ее одну в Мелихове. Если лес уже возят и если Шибаевой нужны деньги, то ей можно дать рублей 300 из тех денег, которые хранятся в земской управе. Как камень и песок? Посылаются ли сведения в отдел сельскохоз(яйственной)

{08054}

статистики? Тот бланок, о котором я писал, не забудьте прислать. Это бланок, где просят написать на пустом месте "итого" за истекший год (всякая всячина, не вошедшая в вопросы). Я хочу написать насчет фруктовых деревьев и грибов. Маркс хотел сначала, чтобы доход с пьес принадлежал мне только "пожизненно", но я отстоял наследников. Прижимистый немец, но и я тоже, по выражению моего поверенного, "смущал" Маркса своими несообразными требованиями. Пишут, что купить мои произведения убедил Маркса Л. Н. Толстой. Я нарочно дотянул письмо это до конца листа, чтобы ты не говорила, что я мало пишу. Если ты познакомилась с Книппер, то передай ей поклон. Вишневскому тоже. Ну, будь здорова. Мамаше, Ване, Соне и Володе поклон, Иваненке тоже. Твой Antonio.

2609. С. В. ЧЕХОВОЙ 27 января 1899 г. Ялта. 27 янв. Милая Соня, позволь от всей души поблагодарить тебя за письмо и поздравление. Признаюсь, мне немножко совестно, так как твое письмо напомнило мне, что в твои именины я бывал неаккуратен, не посылал тебе писем. Извини, в будущем постараюсь исправиться. Передай Ване, что pince-nez пришлю ему на сих днях, что с Марксом у меня договор уже подписан и что "Белолобого" поэтому издавать нельзя. Надо думать, что Маркс издаст мои сочинения великолепно. Сегодня я посылаю ему для первого тома 65 рассказов, еще не вошедших ни в один сборник. Мне очень приятно, что ты была на "Чайке", что я угодил тебе. Мне казалось, что эта пьеса не будет иметь успеха в Москве, а вот она идет уже в 10-й paз, и мне из Москвы прислали адрес в красном сафьяновом портфеле, за подписью 210 душ, из коих 4 миллионерши, 5 княгинь, одна графиня и одна знаменитая актриса - Федотова.

{08055}

Ну как живете? Как Володя? Еще раз благодарю за письмо и крепко жму руку. Ване и Володе привет и пожелание всех благ. Твой А. Чехов. На конверте: Москва. Ее высокоблагородию Софье Владимировне Чеховой. Нов. Басманная, д. Крестовоздвиженского, Петровско-Басманное училище.

2610. Ал. П. ЧЕХОВУ 27 января 1899 г. Ялта. Да, бедный родственник, всё это справедливо. Я ухожу от типографии, от Неупокоева, от рассеянного Тычинкина, не только ухожу, но даже уже ушел. Суворину я не предлагал купить мои сочинения; и к совершившемуся факту он относится благодушно, по крайней мере, пишет мне игривые письма. Пока всё обстоит благополучно. С Маркса я получил 75 тыс. за всё напечатанное мною доселе; за будущее он будет платить мне так: в первые пять лет по подписании договора - 5 тысяч за 20 листов, во вторые пять лет - 9 тысяч и т. д. с прибавкой по 200 р. на лист через каждые пять лет, так что если я проживу еще 45 лет, то он, душенька, в трубу вылетить. Мы ему покажем! Доход с пьес принадлежит мне и потом моим наследникам. При слове "наследник" ты злорадно ухмыльнулся. Не беспокойся, всё я завещаю на благотворительные дела, чтобы родственникам не досталось ни копейки. Ты будешь раз в год получать 1/4 ф. чаю в 30 к. - и больше ничего!! Вот к чему ведет непочтительность. Я за Алупкой купил имение: три десятины, дом, виноградник, вода; цена две тысячи. Belle vue, такое belle vue, что хоть отбавляй. Если удастся поселиться в этом именьишке, то по соседству я найду для тебя

{08056}

участочек. Здесь довольно и полдесятины. Только не растрать своей тысячи. Наталии Александровне, Тосе и Мише привет и поклон. Если Николай дома, то поклон и ему. Будь здрав. Пиши. Пиши, не стесняйся. Богатый родственник, землевладелец А. Чехов. 27 янв.

2611. А. Л. ВИШНЕВСКОМУ 28 января 1899 г. Ялта. 28 янв. Дорогой Александр Леонидович, податель сего Андрей Николаевич Лесков, сын известного писателя Н. С. Лескова, приехал в Москву, чтобы побывать в театрах и познакомиться вообще с постановкой театрального дела в Москве. Будьте добры, окажите ему покровительство; во-1-х, помогите ему добыть билет на "Царя Федора" и "Чайку", во-2-х, познакомьте с Влад(имиром) Ив(ановичем) Немировичем-Данченко и, в-3-х, укажите ему способ, как и когда он может повидаться с Гликерией Николаевной. Это очень хороший, интеллигентный человек, вполне достойный Вашего участия. Кстати сказать, он сам желает поступить на сцену. Как Вы поживаете? Что новенького? Что хорошенького? Где Вы будете в великом посту и на Пасхе? Крепко жму руку. Ваш А. Чехов. Ялта. На конверте: Его высокоблагородию Александру Леонидовичу Вишневскому. Художественный театр. Каретный ряд.

{08058}

2612. М. П. ЧЕХОВОЙ 28 января 1899 г. Ялта. 28 янв., вечер. Я опять пишу, милая Маша. Во вторник к тебе придет сын покойного писателя Лескова, Андрей Николаевич, офицер. Он принесет pince-nez, которое, пожалуйста, отдай Ване. Лесков хочет побывать в Художеств(енном) театре, познакомиться с Вишневским и Немировичем. Это милый человек. Он хочет поступить на сцену; впрочем, это он держит пока в секрете. Окажи ему содействие, какое только возможно. Если во вторник тебя не будет дома, то, уходя, скажи прислуге, в котором часу Лесков может застать тебя в среду. Познакомь его с Ольгой Михайловной. Кстати сказать, это великолепный танцор, точно в балете служил. Сегодня я был в Аутке на участке. Пахло весной. Как там хорошо! Когда выстроили забор, стало уютно. Перед вечером вид оттуда очаровательный. Будь здорова. Когда побывает у тебя Лесков, то напиши. Мне кажется, что из него выйдет недурной актер. Он неглуп и держится хорошо. Мамаше поклон. Твой Antonio.

2613. Вл. И. НЕМИРОВИЧУ-ДАНЧЕНКО 29 января 1899 г. Ялта. 29 янв. Милый Владимир Иванович, на сих днях в театр к тебе придет познакомиться сын писателя Лескова, Андрей Николаевич, офицер. Он бросает военную службу, мечтает о сценической деятельности и теперь вот хочет посоветоваться с тобой. Это вполне интеллигентный, нервный человек, держится хорошо, гибко, умеет говорить и, мне кажется, владеет достоинствами, которые с лихвой окупят такие недостатки его, как малый рост и несколько гнусавый голос. Пожалуйста, дай ему минут десять, прими в нем участие. Вот что пишет Юст: "Идет (Чайка) еще глаже и лучше, чем во второе представление; хотя Тригорин -

{08059}

Станиславский играет уже слишком расслабленного и физически и нравственно литератора, а сама Чайка (j'en conviens) могла бы быть чуточку покрасивее в последнем акте. Но зато Аркадина, Треплев, Маша, Сорин, учитель (одна его коломёнковая пара чего стоит!) и управляющий великолепны, совсем живые люди..." Вот тебе образчик рецензий, какие я получаю. У меня в жизни, кажется, переворот: я веду переговоры с Марксом, переговоры эти, кажется, уже кончены, и у меня такое чувство, как будто Святейший синод прислал мне, наконец, развод, после долгого ожидания. Я уже не буду знаться с типографиями! Не буду думать о формате, о цене, о названии книжек! Москва не отвечает на письма, пиши хоть сто раз. Не знаю, что делать! Даже московские банки не отвечают, не говоря уже о Николае Эфросе, который обращается со мной просто по-свински. Если бы все участвующие в "Чайке" снялись в костюмах и гриме и прислали бы мне фотографию, то как бы это было мило с их стороны! Мне скучно здесь. Ну, будь здоров, счастлив. Поклонись Екатерине Николаевне. Твой А. Чехов. 2614. А. Б. ТАРАХОВСКОМУ 29 января 1899 г. Ялта. 29 янв. Многоуважаемый Абрам Борисович, спасибо за приглашение в "Приазовский край"; пообещать ничего не могу, так как, с одной стороны, завален всякими заказами, а с другой - пишу в последнее время немного, не держу даже обещания, которое я дал "Русским ведомостям". Адрес-календарь, конечно, пришлите. Всё, что мне присылают и пишут из Таганрога, я получаю с большим удовольствием. Получил и фотографии и визитные карточки, и мне даже немножко совестно, что меня так балуют.

{08060}

В Ялте я пробуду, вероятно, до Пасхи. В Таганроге непременно побываю весной или летом; и я охотно бы поселился в Таганроге, если бы там была зима помягче. Вы пишете, что у вас теперь плохая труппа; а в Ялте никакой нет труппы. Желаю Вам всего хорошего и еще раз благодарю сердечно. Ваш А. Чехов. На конверте: Таганрог. Его высокоблагородию Абраму Борисовичу Тараховскому.

2615. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ 31 января 1899 г. Ялта. 31 янв. Дорогой Иван Иванович, договор с Марксом подписывался в мое отсутствие, я не мог точно написать Вам, в чем, в своих частностях, будут заключаться пункты этого договора. Теперь копия мне прислана. Вот пункты, касающиеся наших будущих отношений: ...относительно своих будущих произведений я сохраняю "только право обнародования их однократным напечатанием в повременных изданиях или в литературных сборниках с благотворительн(ой) целью, после чего они должны быть передаваемы в полную литерат(урную) собственность А. Ф. Маркса". Я удостоверяю в договоре, что никому, и в том числе прежним издателям своих сочинений, права на дальнейшее издание этих сочинений никогда не предоставлял. 5000 рублей неустойки за всякий печатный лист "дальнейшего" издания. Как видите, в договоре оговорены только дальнейшие проступки против собственности, но ни слова не говорится о том, что уже вышло в свет до подписания договора, т. е. до 26 янв(аря). Вышеписанные пункты касаются наших дальнейших отношений, но поскольку они определяют их, теперь сказать точно не могу. Будьте добры, повидайтесь с Сергеенко. В Москве он

{08061}

останавливается в "Бельвю" на Лубянке. Я напишу ему, чтобы он сообщил Вам, где и когда он может повидаться с Вами. Он знает больше меня и расскажет Вам всё и вся. Писать Марксу я не стану, потому что я не знаком с ним, но непременно поговорю с ним летом, когда поеду в Петербург. Обещаю Вам это. Употреблю всё свое красноречие. Будьте здоровы, крепко жму руку и прошу от души - вопию, так сказать, - простите, что я, переворачивая свою жизнь столь грубо, невольно грубо зацепил и "Посредник" и что причинил Вам столько огорчений и хлопот. Авось всё это обойдется как-нибудь в будущем. Ваш А. Чехов.

2616. П. А. СЕРГЕЕНКО 31 января 1899 г. Ялта. 31 янв. Милый Петр Алексеевич, договор пришел сегодня, в воскресенье 31-го, перед вечером. Написать обязательство и послать его заказным я успею лишь завтра; почта пойдет в ночь под 2-е февраля. Стало быть, пакет придет в Москву в пятницу, получишь его к вечеру в тот же день или, самое позднее, в субботу утром. В договоре есть один странный пункт: 4) Чехов предоставляет однако Марксу право отказаться от приобретения в собственность какого-нибудь из новых его, Чехова, произведений, если оно по своим литературным качествам будет найдено неудобным для включения в полное собрание его сочинений... Кем найдено? Ведь это такая ширь для произвола! Есть и еще один странный пункт: 7) Чехов обязуется не далее как (в течение) шести месяцев собрать все без исключения произведения свои и доставить полный их текст с обозначением, по возможности, где, когда и с какой подписью каждое из произведений было напечатано. Это всё равно, если б Маркс захотел, чтобы я точно сказал, где, и в какой день, и в котором часу я поймал каждую из всех рыб, какие только я поймал в течение всей своей жизни, я, удивший в своей жизни более 1000 раз. И договор также требует, чтобы я приготовил всё к

{08062}

июлю! Да ведь это каторга! Каторга не в смысле тяжести труда, а в смысле его невозможности, ибо редактировать можно только исподоволь, по мере добывания из пучин прошлого своих, по всему свету разбросанных, детищ. Ведь я печатался целых 20 лет! Поди-ка сыщи! Но всё это не беда, можно столковаться в конце концов, но вот где беда: ты забыл упомянуть в договоре про доход с пьес! Ведь если не Маркс, то его наследники сцапают мои пьесы - и вдова моя пойдет по миру. Меня сей пункт весьма и весьма беспокоит. А в остальном всё благополучно. Спасибо тебе громадное, безграничное. Это письмо опускаю в ящик в ночь под 1-е февраля. Утром оно будет в Симферополе. Завтра еще буду писать. А пока крепко жму тебе руку и желаю всего хорошего. И. И. Горбунов из "Посредника" желает повидаться с тобой, чтобы поговорить. Напиши ему (Зубово, Долгий пер., д. Нюниной), где и когда он может тебя видеть. Тв(ой) А. Чехов.

2617. Е. Я. ЧЕХОВОЙ 31 января 1899 г. Ялта. Милая мама, рубаху я получил, большое Вам спасибо. Я примеривал, размеры вышли как раз, и длина именно такая, как нужно. Я жив и здоров; с нетерпением жду весны, когда можно будет уехать. Нового ничего нет, всё благополучно. Георгий пишет из Таганрога, что в феврале он приедет в Ялту и отсюда - в Москву. Поклон Маше. Будьте здоровы, не скучайте. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов. 31 янв. На обороте: Москва. Ее высокоблагородию Евгении Яковлевне Чеховой. Угол Мл. Дмитровки и Успенского пер., д. Владимирова, кв. 10.

{08063}

2618. И. П. ЧЕХОВУ 31 января 1899 г. Ялта. Милый Иван, здешняя комиссия по устройству пушкинского праздника решила, между прочим, устроить 26 мая чтение для народа с волшебным фонарем. Так как, вероятно, в Москве имеются в виду подобные чтения (на пушкинские темы), то напиши, что именно готовится, какие именно картины, что готовится и что уже готово, можно ли добыть напрокат картины для волшебного фонаря, какие можно получить дешевые издания для раздачи во время чтения и т. д. и т. д. Ответь поподробнее, комиссия будет тебе очень благодарна. А если 26 мая ты будешь свободен, то не приедешь ли в Ялту, чтобы принять на себя все заботы по волшебному фонарю? Чтениями заведуют академик Кондаков и член управы (земской) Дмитревский - очень хорошие люди. Будь здоров. Привет Соне и Володе. Нового ничего нет. Твой Antoine. 31 янв. Ты обещал сберечь рассказы "Печенег", "В родном углу" и "На подводе", которые печатались в "Рус(ских) вед(омостях)" в прошл(ом) году. Пришли бандеролью. На обороте: Москва. Его высокоблагородию Ивану Павловичу Чехову. Нов. Басманная, д. Крестовоздвиженского.

2619. Е. Г. БЕКЕТОВОЙ 1 февраля 1899 г. Ялта. 1 февраль. Глубокоуважаемая Елизавета Григорьевна! Вы желаете переводить меня - это честь, которой я не заслужил и едва ли когда-нибудь заслужу; о каком-либо несогласии с моей стороны или сомнении не может быть и речи, и мне остается только низко поклониться Вам и поблагодарить за внимание и за письмо,

{08064}

чрезвычайно лестное для моего авторского самолюбия. На французский язык уже переведены "Мужики", "Палата 6", "Ванька", "Попрыгунья"; называю переводы, какие только случайно попадались мне на глаза. Простите, я несколько запаздываю ответом на Ваше письмо. Это оттого, что в последние дни я был занят переговорами с г. Марксом. Позвольте пожелать Вам всего хорошего и еще раз сердечно поблагодарить. Искренно Вас уважающий и преданный А. Чехов. Ялта.

2620. Н. М. ЕЖОВУ 1 февраля 1899 г. Ялта. 1 февраль 99 г. Дорогой Николай Михайлович, посылаю Вам письмо, полученное мной от Епифанова. По прочтении возвратите мне. В свидетельстве, о котором он пишет, говорится, что он болен хронич(еским) воспалением легких, но, конечно, у него злющая чахотка. Что-нибудь надо сделать. Если Вы придете к нему на помощь и читатели "Нов(ого) времени" пришлют ему хотя немного, и если он в силах пускаться в дальний путь (об этом письменно справьтесь у лечившего его доктора Кишкина), то я устрою его здесь в Ялте. "Развлечение" празднует юбилей? Вы, кажется, работали в "Развлечении"? Нельзя ли в редакции достать "Развлечение" того времени, когда редактором был Насонов, и нельзя ли отдать переписать мои рассказы? "Брак по расчету" уже есть у меня, остальные же точно в Лету канули. Я теперь собираю свои рассказы, продаю их Марксу. Простите, голубчик, за эти бесконечные поручения, которые я даю Вам, простите и считайте меня Вашим должником. Напишите мне. Суворов и 12-й год - конечно, это пустяки, не стоило поднимать гвалт. Это описка очевидная. Будьте здоровы и благополучны. Жму руку. Ваш А. Чехов. Пришлите мне 1 экз. моей книжки "Детвора" из "Дешевой библиотеки". Возьмите в магазине.

{08065}

2621. П. А. СЕРГЕЕНКО 1 февраля 1899 г. Ялта. 1 февр. Милый друг Петр Алексеевич, вчера я послал тебе телеграмму (или, вернее, две: в Лохвицы и в "Бельвю") и письмо. Сегодня опять пишу. В договоре ничего не говорится о доходе с пьес, между тем это пункт важный. Водевиль есть вещь, а прочее всё гиль. Ведь пьесы в среднем дают мне более тысячи рублей в год, и с каждым годом дают всё больше и больше. Нельзя ли вставить в договор сей опущенный пункт или написать какую-нибудь новую бумажку, которая имела бы для меня и для моих наследников силу документа? Снимусь для полного собрания у Чеховского, когда буду в Москве. В Ялте снимают скверно. Марксу я уже послал материал для первого тома, он уже получил. Это мелкие юмористические рассказы, не вошедшие еще ни в один из сборников. Во второй том войдут "Пестрые рассказы" плюс еще рассказы, которые пришлю в феврале. Спроси, пожалуйста, на чье имя я должен посылать свои произведения, с кем должен списываться. С самим Марксом? С Грюнбергом? И спроси: когда Маркс приступит к печатанию? Нельзя ли пораньше, пока я в Ялте? Нельзя ли пока выпустить хоть один первый том, не дожидаясь июля? (по договору свои произведения я должен доставить не позже июля). В договоре ничего не говорится о тех книгах, которые напечатаны Сувориным, Сытиным и проч. и еще не проданы. Из сего я заключил, что возбраняется лишь дальнейшее печатание, но не возбраняется продавать то, что уже было напечатано. Теперь насчет денег. Я писал тебе уже, что в Ялте Госуд(арственного) банка нет. Придется посылать на ялт(инское) казначейство, через Петерб(ургско->Азовск(ий), или Международный, или Госуд(арственный) банк. Можно через банк так: "Ялта, Ялтинское общество взаимного кредита на текущий счет Чехова". Этак, пожалуй, и лучше, потому что не придется самому ходить в казначейство и тащить по улице кучу денег. Мне из Москвы уже переводили так деньги через

{08066}

Юнкера "на текущий счет А. П. Чехова в Ялтинское общество взаимн(ого) кредита". С Сувориным посчитаюсь, когда из магазина пришлют мне счета. Книг моих в сувор(инской) типографии уже не печатают, анонсируют же по понедельникам просто из неряшливости. Напиши, куда писать тебе, где ты будешь в феврале. Постараюсь в апреле быть дома в Мелихове, а пока не знаю, что делать, как быть. Эта катастрофа, происшедшая в последние две недели, совсем выбила меня из колеи, и я не могу работать. По получении и прочтении неустоечной записи телеграфируй мне, хотя бы одно слово "достаточно" или "так", чтобы я знал, что эта запись годится или не годится. Пославши деньги, тоже телеграфируй. А затем можешь почить на лаврах вечной моей благодарности. Искренно тебе скажу, в этой продаже не столь важны для меня 75 тыс(яч), как то, что мои произведения будут издаваться порядочно, что я буду избавлен от обязанности выдумывать для каждой новой книжки название, выбирать формат книги, мириться с плохой бумагой, мириться с дурными слухами насчет "типографских" экземпляров, продаваемых на толкучке и в провинции. У меня такое чувство, как будто наконец Святейший синод прислал мне развод, после долгого, томительного ожидания. Только вот одна заноза: доход с пьес! Отдать пьесы значило бы для меня навсегда разорвать с театром, с которым у меня и без того слабые и вялые связи - к моему сожалению. Как отнесся Потапенко к продаже? Ну, будь здоров и благополучен. Крепко жму тебе руку. Твой Antonio. Примечания: 1) простые письма, опускаемые в ящик на пароходе, идут вдвое скорее, чем заказные, подаваемые на почте; 2) в Ялте ночью телеграф бездействует; прием телеграмм кончается в 9 час. веч(ера). Неустоечная запись стоит 7 р. 60 к. Прежде чем вручать ее Марксу, поговори с ним насчет дохода с пьес, поговори определенно. Ты пишешь: "если у тебя есть какая-нибудь безотлагательная нужда на примете

{08067}

- напиши, кое-что можно сорвать при подписании". Нужда такая есть. Во-первых, на постройку школы в Мелихове 25-50 р. и, во-вторых, что важнее, тяжело болен чахоткой Сергей Алексеич Епифанов, газетный сотрудник, начинавший одновременно с нами. Его адрес: Арбат, д. Бромлей, кв. 5. Епифанов - это сотрудник "Будильника" и "Развлечения", давний. Положение его крайне тяжелое. Из Петербурга телеграфируй хоть на 10 руб., чем длинней, тем лучше.

2622. А. И. УРУСОВУ 1 февраля 1899 г. Ялта. 1 февраль 99 г. Частые неумеренные ласки лишают нас в конце концов способности отвечать должным образом на эти ласки; Ваша рецензия в "Курьере", адрес, письма из Москвы, гул славы, который изредка доносится сюда северным ветром, истомили меня, я сладко изнемог и всё никак не соберусь написать Вам, дорогой Александр Иванович. Простите меня великодушно, отпустите мне мои грехи и верьте - я благодарен Вам бесконечно. Если бы я не жил в Ялте, то эта зима была бы для меня счастливейшей в жизни. Итак, я всё еще в Ялте. Теперь вечер. Ветер дует, как в четвертом акте "Чайки", но ко мне никто не приходит, а напротив, я сам должен буду уйти после десяти, надевши шубу. В общем живется скучно. Приходится делать над собой усилие, чтобы жить здесь изо дня в день и не роптать на судьбу. Я читаю газеты, читаю про словарь Пушкина и, конечно, завидую тем, кто помогает Вам. Я продал Марксу свои сочинения на веки вечные и уже послал ему для первого тома целый пуд моих "лицейских" рассказов, не вошедших еще ни в один из сборников, мелких, как снетки. И все вместе они похожи на постный борщ со снетками. Издание, вероятно, будет хорошее. Екатерина Великая кланяется и спрашивает, когда же Вы приедете в Ялту; она глубоко верует, что Вы

{08068}

скоро приедете. Мария Александровна всё болеет и худеет. Крепко жму Вам руку, низко кланяюсь и благодарю от всей души, от всего сердца. Будьте здоровы, счастливы, и да будет Арбат и прилегающие к нему переулки самым приятным и благополучным местом на земле. Ваш А. Чехов. В январе мне минуло 39 лет. Вы обещали весной приехать в Ялту. Когда прикажете ждать Вас: в марте или апреле? По приметам, весна будет чудная, восхитительная. На конверте: Москва. Князю Александру Ивановичу Урусову. Арбат, Никольский пер., с. дом.

2623. М. О. МЕНЬШИКОВУ 2 февраля 1899 г. Ялта. Дорогой Михаил Осипович, будьте добры, пришлите мне книжку "Недели" с моим рассказом или оттиск, или два оттиска моего рассказа - это для составления "полного" собрания сочинений, которое я, по договору, должен представить Марксу в скорейшем времени. Простите, что я так часто надоедаю Вам разными пустяками. В Ялте дождь, но тепло. Скоро весна. Крепко жму Вам руку. Ваш А. Чехов. 2 февр. На обороте: Царское Село. Михаилу Осиповичу Меньшикову. Магазейная, д. Петровой.

{08069}

2624. П. А. СЕРГЕЕНКО 2 февраля 1899 г. Ялта. Милый Петр Алексеевич, опускаю это письмо в ящик на пароходе 2-го февраля. Когда будешь в Питере, то сдай, пожалуйста, Марксу все суворинские издания (кроме "Детворы" из "Дешевой библиотеки"), "Повести и рассказы" изд(ания) Сытина и "Сахалин", сдай, как проданный товар, и скажи, что всё, вошедшее в эти книги, я буду редактировать не иначе, как в корректуре, ибо теперь ничего в волнах не видно. Всё остальное буду доставлять исподоволь, проредактировав. Спроси: на чье имя я должен высылать? Получили ли посланные мною 65 рассказов для первого тома? Обо всем спроси и - будь здоров. Крепко жму руку. Твой А. Чехов. Неустоечная запись послана 1-го февр(аля) заказным письмом. На обороте: Москва. Петру Алексеевичу Сергеенко. Лубянка, гостиница "Бельвю".

2625. М. П. ЧЕХОВУ 2 февраля 1899 г. Ялта. Слыхали ль вы? Слыхали ль вы за рощей глас? Слыхали ль вы, что я продал Марксу все свои сочинения со всеми потрохами за 75 тысяч? Договор уже подписан. Теперь я могу есть свежую икру, когда захочу. Давно не имею от вас известий, ни от тебя, ни от Ольги Германовны, и ничего не пишут о вас из дому. Как живете? Как дщерь? Когда здесь был Иван, я получил твое письмо насчет Москвы, и я просил Ивана на словах передать тебе, что определенного ответа я не мог послать тебе на это письмо, ибо никак не мог ничего придумать. Читаю "Северный край" и не нахожу, что это очень интересная газета. Отдаю для прочтения одному учителю, вологодскому уроженцу, и тот в восторге.

{08070}

В Ялте начинается весна; кричат птицы, теплые дожди, цветет кое-что. Будь здоров. Нижайший поклон и привет Ольге Германовне и Жене, которая, надеюсь, уже выросла и ходит. Поклонись и Пеше. Всё благополучно, но скучно. Жму руку. Твой Antonio. 2 февраль. На обороте: Ярославль. Его высокоблагородию Михаилу Павловичу Чехову. Духовская, д. Шигалевой.

2626. П. П. ГНЕДИЧУ 4 февраля 1899 г. Ялта. 4 февр. Дорогой Петр Петрович, прежде всего сердечно благодарю Вас за статью о моей пьесе. Для меня это была такая радость, что не могу выразить. Да и труппа Художественного театра осталась довольна, Вы ее подбодрили; по поводу Вашей статьи я получал восторженные письма. Что касается пушкинского сборника, то, право, не знаю, как мне быть. У меня нет ничего готового, я ничего не пишу теперь и не могу писать. Я могу теперь только редактировать рассказы, которые продал Марксу, и читать корректуру; писать же засяду, вероятно, не скоро, не раньше конца апреля, когда опять поселюсь у себя в Серпуховском уезде. Здесь обстановка совсем не для писанья, да и события в личной жизни всё такие, что нет возможности сосредоточиться хотя бы для очень небольшого рассказа. Видите, не могу пообещать ничего определенного. Как Вы поживаете? Давно уже я не видел Вас. В конце мая я приеду в Петербург, но ведь тогда Вы будете уже на юге? Желаю Вам всего хорошего, крепко жму руку и еще раз благодарю. Прочтите Горького "В степи" и "На плотах". По-видимому, это большой талант; грубый, рудиментарный, но всё же большой. Если нет времени, то прочтите только "В степи".

{08072}

Марксу я продался за 75 тыс(яч). Доход с пьес принадлежит мне и моим наследникам. Будущие произведения идут по 250 р. за лист; через каждые пять лет цена на лист увеличивается на 200 р. Ваш А. Чехов. "Горящие письма" благополучно дошли по адресу; я получил тысячу благодарностей от Мерперта и извещение, что Вашу пьесу уже начали репетировать.

2627. В. Н. ЛАДЫЖЕНСКОМУ 4 февраля 1899 г. Ялта. 4 февр. Милый друг Владимир Николаевич, член губернской земской управы, здравствуй! Vive monsieur le membre d'hфtel de zemstvo gouvernemental!! Vive la Penza! Vive la France! Большое тебе спасибо, что вспомнил и прислал письмо. Ты не ошибся, здешние почтальоны знают меня и аккуратно доставили письмо твое по адресу: Ялта. И впредь пиши по этому адресу. Вполне достаточно. Я в Ялте, по-видимому поселюсь здесь и уже строю себе дачу для зимовок, и уже приглашаю к себе приятелей и друзей, и даю при этом клятву, что на своей крымской даче я не буду заниматься виноделием и поить своих друзей красным мускатом, от которого на другой день рвет. Не подумай, что я намекаю на Тихомирова, это я вообще. Зимою я буду жить в Ялте, летом же, начиная с апреля, в Серпуховском уезде, в Мелихове. Итак, приезжай в Мелихово: там, обедая, я приглашу тебя в Крым. Караси мои здравствуют и уже настолько созрели, что хочу дать им конституцию. Здоровье мое довольно сносно; всё еще не женат и всё еще не богат, хотя Маркс и купил мои произведения за 75 тыс(яч). Возникает вопрос: где деньги? Их не шлют мне, и, по-видимому, мой поверенный Сергеенко пожертвовал их на какое-нибудь доброе дело или, по совету Л. Н. Толстого, бросил их в печь. Вукол здесь, собирается тебе писать. Он здравствует и держится бодро. Третьего дня он приготовлял собственноручно

{08073}

макароны, варил их в двух бульонах, вышло очень вкусно. Говорит, что уедет не скоро, не раньше поста. Я рад, что ты организуешь книжный склад и повторительные курсы. Все-таки доходишка. На одно жалованье нынче не проживешь. Пришли и нам с Вуколом чего-нибудь, например битых гусей. Служи беспорочно, помни присягу, не распускай мужика, и если нужно, то посеки. Всякого нарушителя долга прощай как человек, но наказывай как дворянин. Ну, будь здоров, счастлив и удачлив в делах своих. Не забывай, пиши, пожалуйста, пиши, памятуя, что живу я в чужой стороне не по своей воле и сильно нуждаюсь в общении с людьми, хотя бы письменном. Буду ждать посвященную мне вещь. Ну-с, жму руку. Твой А. Чехов. Адрес Вукола: Ялта, д. Яхненко.

2628. М. П. ЧЕХОВОЙ 4 февраля 1899 г. Ялта. 4 февр. Милая Маша, пишa тебе о пианино, я руководился таким соображением: надо бы обзаводиться крымской обстановкой теперь зимою, пока ты в Москве, а я в Ялте, чтобы потом летом не пороть горячки. Пианино может постоять в доме Иловайской - и кстати бы мне тут играли. Впрочем, как знаешь. Сие не суть важно. В доме, в верхнем этаже, будет паркетный пол. Дом немножко увеличен, так что комната мамаши и столовая будут шире и длиннее на 1 арш(ин) или несколько даже более. В нижнем этаже целая квартира. Делать ли у тебя в башне паркетный пол? Я подписал уже договор с Марксом, это факт совершившийся, и потому Сергеенко может говорить о нем где угодно и сколько угодно. Теперь уже, когда всё кончено, нет секрета. 75 тыс(яч) я получу не сразу, а в несколько сроков, на пространстве почти двух лет, так что с уверенностью можно сказать, что деньги эти я не проживу в два года. Расчет мой таков: 25 тысяч на уплату долгов, на постройку и проч., а 50 тыс(яч)

{08074}

отдать в банк, чтобы иметь 2 тысячи в год ренты. В одном из своих последних писем я спрашивал: согласятся ли Дарские сыграть Марину и Самозванца на второй и третий день Пасхи, в Ялте, во время пушкинских празднеств? Ответа до сих пор нет. Я делаю это предложение на том основании, что, как слышал, Ольга Мих(айловна) весною собиралась в Крым лечиться. Был ли у вас офицер Лесков? Был ли Меньшиков, который теперь в Москве? Я читал в "Курьере", что Станиславский играет Тригорина каким-то расслабленным. Что за идиотство? Ведь Тригорин нравится, увлекает, интересен одним словом, и играть его расслабленным и вялым может только бездарный, не соображающий актер. Какое здесь тусклое общество, какие неинтересные люди, батюшки мои! Нет, нельзя разрывать с Москвой навсегда. Будь здорова. Мамаше поклон. Твой Antoine. Мне пишут, что Л. Н. Толстой очень хорошо и смешно читает мой рассказ "Душечка", напечатанный в "Семье". Какое хорошее имение Кучукой! Дом не заперт, хозяев нет, никто там не бывает, и сторожа нет. Никаких расходов. Моды пришлю. Девица Корш взяла у меня здесь 100 рублей. Ф. А. Корш, ее родитель, пришлет тебе сии деньги на Дмитровку; это в счет мартовских двухсот, тебе и матери на харчи.

2629. Н. М. ЕЖОВУ 5 февраля 1899 г. Ялта. Дорогой Николай Михайлович, я опять с просьбой. Если у Вас есть сборник "Призыв", изданный Гариным, то, пожалуйста; велите переписать два моих рассказа, помещ(енных) в нем. Один подписан так: Лаэрт. Переписанные пришлите мне. Что касается "Петерб(ургской) газеты", то не хлопочите, я напишу в Петербург. Там, в Петербурге,

{08075}

легче отыскать, что нужно, и переписать, а Вы лишь возвратите мне список рассказов, которых не нужно переписывать; этот список я как-то послал Вам. Если потеряли, то не беда. Как поживаете? Что новенького? Об игре Станиславского мне уже говорили и писали, и с Вами я совершенно согласен. Буду ждать ответа. Ваш А. Чехов. 5 февр. Переписывать нужно лишь на одной стороне листа, чтобы удобнее было набирать. На обороте: Москва. Его высокоблагородию Николаю Михайловичу Ежову. Поварская, Трубников пер., д. Джанумова.

2630. Л. А. АВИЛОВОЙ 5 февраля 1899 г. Ялта. 5 февр. Многоуважаемая Лидия Алексеевна, я к Вам с большой просьбой, чрезвычайно скучной - не сердитесь, пожалуйста. Будьте добры, наймите какого-нибудь человека или благонравную девицу и поручите переписать мои рассказы, напечатанные когда-то в "Петербургской газете". И также походатайствуйте, чтобы в редакции "Пет(ербургской) газеты" позволили отыскать мои рассказы и переписать, так как отыскивать и переписывать в Публичной библиотеке очень неудобно. Если почему-либо просьба эта моя не может быть исполнена, то, пожалуйста, пренебрегите, я в обиде не буду; если же просьба моя более или менее удобоисполнима, если у Вас есть переписчик, то напишите мне, и я тогда пришлю Вам список рассказов, которых не нужно переписывать. Точных дат у меня нет, я забыл даже, в каком году печатался в "Петерб(ургской) газете", но когда Вы напишете мне, что переписчик есть, я тотчас же обращусь к какому-нибудь петербургскому

{08076}

старожилу-библиографу, чтобы он потрудился снабдить Вас точными датами. Умоляю Вас, простите, что я беспокою Вас, наскучаю просьбой; мне ужасно совестно, но, после долгих размышлений, я решил, что больше мне не к кому обратиться с этой просьбой. Рассказы мне нужны; я должен вручить их Марксу, на основании заключенного между нами договора, а что хуже всего - я должен опять читать их, редактировать и, как говорит Пушкин, "с отвращением читать жизнь мою"... Как Вы поживаете? Что нового? Мое здоровье порядочно, по-видимому; как-то среди зимы пошла кровь, но теперь опять ничего, всё благополучно. По крайней мере, напишите, что Вы не сердитесь, если вообще не хотите писать. В Ялте чудесная погода, но скучно, как в Шклове. Я точно армейский офицер, заброшенный на окраину. Ну, будьте здоровы, счастливы, удачливы во всех Ваших делах. Поминайте меня почаще в Ваших святых молитвах, меня многогрешного. Преданный А. Чехов. Теперь меня будет издавать не Суворин, а Маркс. Я теперь "марксист".

2631. Ал. П. ЧЕХОВУ 5 февраля 1899 г. Ялта. 5 февр. Глубокомысленный Саша! Надень новые брюки, ступай в редакцию "Нового времени" и распорядись, чтобы там переписали сказку мою "Сказка", напечатанную в 4253 , и пришли мне. Распорядись также, наняв даже кого-нибудь за деньги (но подешевле), чтобы отыскали в том же "Новом времени", через год после 4253, на Пасху или Рождество, или Новый год напечатанную другую сказку - о миллионерах, держащих пари. Также вели переписать рассказы "Скука жизни", "Учитель" и "Тяжелые люди", напечатанные в том же "Новом времени" в первый год моего сотрудничества в оной хорошей газете. Все это

{08077}

нужно для г. Маркса, нашего благодетеля, который купил у меня мои произведения, даже несмотря на твое дурное поведение. Сегодня получил письмо от Суворина и Тычинкина. Суворин говорит об учиненной мною продаже; то, что не он купил объясняет он тем, что Сергеенко о продаже сказал ему, когда уже было кончено с Марксом и проч. и проч., - и объясняется в дружбе и хороших чувствах. Письмо его очень тепло написано. Тычинкин тоже объясняется в чувствах и критикует "молодую" редакцию. Как никак, а в общем "Новое время" производит отвратительное впечатление. Телеграмм из Парижа нельзя читать без омерзения, это не телеграммы, а чистейший подлог и мошенничество. А статьи себя восхваляющего Иванова! А доносы гнусного Петербуржца! А ястребиные налеты Амфитеатрова! Это не газета, а зверинец, это стая голодных, кусающих друг друга за хвосты шакалов, это чёрт знает что. Оле, пастыри Израилевы! Я и Суворин намереваемся ознаменовать наше книгоиздательство, продолжавшееся 12 лет столь благополучно. Посоветуй, как ознаменовать, чем. Денег от Маркса я еще не получил. Должно быть, по ошибке он послал все деньги тебе. Отчего бы тебе не завести сношений с московским "Курьером"? Там весьма нуждаются в беллетристике. Маша могла бы оказать тебе протекцию, ибо "Курьер" издается ее приятелями, иерусалимскими дворянами. Газета хорошая, платит хорошо. Ты можешь сразу заломить по 4 коп. за строчку. Мало? Ну, по 12 коп. Итак, значит, я уже не издаюсь у вас, и Неупокоев уже отошел от меня, как Иаков отошел от Лавана. - "Не желаю быть знакомым", - как говорил кто-то когда-то хриплым басом. В начале поста Суворин приедет ко мне в Ялту. Ты писал недавно о желании купить себе кусочек земли. Где бы ты хотел купить? На севере? На юге? Отвечай обстоятельно. Кланяйся своему семейству и будь здоров. Если тебе Маркс прислал мои деньги, то возврати. Твой брат и благодетель А. Чехов.

{08078}

2632. А. С. СУВОРИНУ 6 февраля 1899 г. Ялта. 6 февр. Прежде всего позвольте внести маленькую поправку. Я телеграфировал Вам тотчас же, как только получил известие, что Маркс хочет купить. И Сергеенке я телеграфировал, чтобы он повидался с Вами. Ни одной минуты секрета или проволочки, и уверяю Вас, фраза, сказанная Вами Сергеенке и повторенная Вами в последнем письме: "Чехов, очевидно, не хотел мне продавать" - основана, выражаясь языком классных дам, на одних только парадоксах. Константин Семенович писал мне, что Вы, быть может, в начале поста приедете в Крым. Это было бы хорошо. Вчерашний день был совсем летний; весна, очевидно, началась, а в великом посту будет уж совсем хорошо. Из Ялты мы поедем на лошадях в Феодосию; может выйти интересное путешествие. Здесь извозчики очень хорошие, кстати сказать. К тому времени, т. е. к посту, я получу от Маркса первую порцию денег и буду уже не работать с легкою совестью, с чувством собственного достоинства. В копии договора, которую мне прислали, написано много всякой всячины, совершенно ненужной, и ни слова не говорится о доходе с пьес. Я забил в набат и теперь вот жду ответа... Водевиль есть вещь, а прочее всё гиль - я крепко держусь этой старой истины и доход с пьес считаю самым надежным. От скуки читаю "Книгу бытия моего" епископа Порфирия. Там говорится о войне: "Постоянные армии во время мирное суть саранча, поедающая хлеб народный и оставляющая зловоние в обществе, а во время войны - это искусственные боевые машины, которые когда разовьются - прощай свобода, безопасность и слава народная!.. Это - беззаконные защитники несправедливых и пристрастных законов, преимущества и тиранства"... Это писалось в сороковых годах. Пока мы ознаменуем наши 13-летние отношения, пришлите мне календарь. Скучно не знать, кто когда именинник. Об ознаменовании же нужно будет подумать и потом поговорить.

{08079}

Часто видаюсь с академиком Кондаковым, говорим об учреждении отделения изящной словесности. Он радуется, я же это отделение почитаю совершенно лишним. Оттого, что Случевский, Григорович, Голенищев-Кутузов и Потехин станут академиками, произведения русских писателей и вообще литературная деятельность в России не станут интереснее. Примешается только неприятный и всегда подозрительный элемент - жалованье... Впрочем, поживем - увидим. Только что принесли Ваше второе письмо насчет Маркса и продажи. Я думаю так: продажа выгодна, если мне осталось жить недолго, меньше 5-10 лет; и невыгодна, если я буду жить дольше. Напишите, правда ли, что Вы приедете в Ялту. Будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов.

2633. Н. И. КОРОБОВУ 6 февраля 1899 г. Ялта. 6 февр. Милый Николай Иванович, Крым я знаю больше десяти лет, мне ты можешь смело довериться. Если выбирать на южном берегу, то отдать предпочтение следует Ялте - по многим причинам. Здесь удобные пути сообщения, почта приходит и уходит два раза в день, воскресные газеты получаются из Москвы во вторник вечером, чистота обеспечивается хорошей канализацией и санитарным надзором, и здесь не так грязно, как в Гурзуфе или Алупке; здесь всегда можно получить медицинскую помощь, есть порядочная библиотека, читальня, театр, сюда наезжают москвичи, из которых можно составить кружок знакомых хотя бы для винта, здешние дома приспособлены для культурного жития, и при желании и при некотором знакомстве с местными условиями можно устроиться превосходно, гораздо лучше, чем в Гурзуфе, где только в сезон хорошо, теперь же там пустыня, скука смертная. У Токмаковых всегда очень скучно. Если бы ты поручил мне устроить Екатерину Ивановну, то я нашел бы для нее квартиру не близко к морю, но и не далеко, квартиру теплую, сухую, с комфорт(абельной) обстановкой, из 3-4-5 комнат,

{08080}

чтобы и тебе было где остановиться в случае, если приедешь, со столом, т. е. с завтраком и обедом из свежей, очень хорошей провизии, с балконом и с видом на море и т. д. и т. д. Одно - жить в Ялте в гостинице, и совсем другое - жить дома, в хорошей квартире, иметь свой балкон, свой сад, и кто здесь не жил по-домашнему, тот и понятия не имеет об Ялте и Крыме. Февраль считается здесь самым плохим месяцем. Вчера был совершенно летний, ясный день, сегодня идет дождь, завтра может подуть северн(ый) ветер со снегом. Март бывает хорош и не хорош, но чаще всего в марте уже наступает настоящая, и притом чудесная весна. Можно приезжать теперь же; если верить наблюдениям здешних врачей-старожилов, то чем суровее здесь зима, тем легче она переносится, другими словами, здешняя зима вреда не делает. Да и не похожа она на зиму. Больные поправляются скоро. Итак, посоветуй Екатерине Ивановне ехать теперь же, не откладывая до марта; я найду хорошую, очень теплую сухую, хорошо меблиров(анную) квартиру со столом и проч. и проч. Только напиши или телеграфируй мне: сколько приедет душ и как долго намерена Екатерина Ивановна пробыть в Крыму. По-моему, она хорошо бы сделала, если бы приехала сюда надолго, по крайней мере до июня; с июня до сентября можно жить под Москвой, а с сентября до лета опять в Крыму. На короткое время приезжать сюда не следует. Мой адрес: Ялта. Для телеграмм: Ялта, Чехову. Здоровье мое сносно, всё обстоит благополучно. Новостей много, но всё такие, о которых лучше рассказывать, чем писать, ибо в письме тесно, не разгуляешься. Я рад, что ты обратился ко мне, и позволь надеяться, что ты будешь распоряжаться мной без церемоний. Немножко похлопотать для тебя и для Екатерины Ивановны - это для меня не доставит ничего, кроме удовольствия. Напиши, что нового в Москве. Бываешь ли в театре? Кланяюсь и крепко жму руку. Твой А. Чехов. Здесь и зимой едва выглянет солнце, как все высыпают на улицу; воздуху много.

{08081}

Мать и сестра живут в Москве: уг. Мал. Дмитровки и Успенского пер., д. Владимирова, кв. 10. Сестра была здесь не так давно, ей понравилось.

2634. Ф. Ф. ФИДЛЕРУ 6 февраля 1899 г. Ялта. 6 февр. Дорогой Федор Федорович, Вы как-то - это было уже давно - говорили мне, что Вы ведете библиографические заметки. Если так, то не найдется ли в Ваших заметках сведений, касающихся текущей беллетристики, а в частности моих рассказов, которые я в восьмидесятых годах печатал в "Петерб(ургской) газете"? Буде такие сведения у Вас имеются, пожалуйста, возьмите на себя скучный труд написать мне, в каком году, в каких номерах и какие рассказы печатал я в "Петербургской газете". Это мне очень нужно, и исполнением моей просьбы очень меня обяжете. Если же сведений у Вас нет, то не откажите сообщить адрес П. В. Быкова, я обращусь к нему. Пожалуйста, простите за беспокойство, не сердитесь. Как Вы поживаете? Как Ваше здоровье? Давно уже я Вас не видел. Крепко жму руку и желаю всего хорошего. Нижайший поклон Вашей жене, если она помнит меня, и Баранцевичу. Ваш А. Чехов. Мой адрес: Ялта.

2635. Вл. И. НЕМИРОВИЧУ-ДАНЧЕНКО 8 февраля 1899 г. Ялта. 8 февр. Милый Владимир Иванович, был ли у тебя офицер Лесков? Теперь явление второе: к тебе придет Зоя Петровна, урожд(енная) Кундасова, 25 лет, кончившая у Федотова, служившая два года в провинции ingйnue dramatique. За нее просит очень симпатичный человек - ее сестра. Пожалуйста, не откажись принять сию Зою, исследуй ее, выстукай, выслушай и скажи,

{08082}

годится ли она для сцены и, в частности, может ли когда-нибудь рассчитывать поступить в Худож(ественный) театр. Сестра ее так прямо и говорит, чтоб ей для дебюта дали сыграть Чайку. Ты заработался, я же подавлен праздностью. Я теперь подобен заштатному городу, в котором застой дел полнейший. Скоро великий пост - и ты почиешь на лаврах, отдохнешь - и да благо ти будет. Если найдется подходящая минута, то напиши мне, в каких числах вы все будете в Одессе, Харькове и Киеве, чтобы я мог приехать туда повидаться. Кстати сказать, здешний ялтинский антрепренер собирается телеграфировать тебе насчет того, чтобы труппа приехала на несколько спектаклей в Ялту. За обещание сняться и прислать мне фотографию большое спасибо. Буду ожидать с нетерпением. Я не пишу ничего о "Дяде Ване", потому что не знаю, что написать. Я словесно обещал его Малому театру, и теперь мне немножко неловко. Похоже, будто я обегаю Малый театр. Будь добр, наведи справку: намерен ли Мал(ый) театр поставить в будущем сезоне "Дядю Ваню"? Если нет, то я, конечно, объявлю сию пьесу porto-franco; если же да, то для Худож(ественного) театра я напишу другую пьесу. Ты не обижайся: о "Дяде Ване" был разговор с малотеатровцами уже давно; и в этом году я получил письмо от А. И. Урусова, который уведомляет меня, что у него был разговор с А. И. Южиным и проч. и проч. Я продал Марксу всё, кроме дохода с пьес. От праздности я так же коченею, как ты от холода. Будь здоров, крепко жму руку. Поклонись Екатерине Николаевне и всем в театре. Твой А. Чехов.

2636. М. П. ЧЕХОВОЙ 9 февраля 1899 г. Ялта. Не понимаю, каким чудом письма мои попадают в Батум! Это наши изумительные почтовые порядки. Для аутской дачи я нанял турка, который будет копать, сажать, сторожить, ходить по делам. Турки

{08083}

честные, преданные люди - такими, по крайней мере, их здесь считают. "Недоля" прислала мне за рассказ 465 руб., а Эфрос - вдвое меньше, хотя размером рассказы одинаковы. Вообще шмули плохие джентльмены. Школу, конечно, нужно рубить до Пасхи. Я напишу Немировичу, чтобы он прислал тебе тысячу рублей, - это на расходы по постройке. Дай Егорышеву сто и возьми расписку. Вообще бери расписки, так нужно для формы. Прокофию я пошлю письмо, в котором напишу, что на чай буду я давать, когда приеду, и чтобы тебя не беспокоили. Получил письмо от Ольги Петровны: просит, чтобы я написал Немировичу насчет Зойки. Я написал. Книппер очень мила, и конечно глупо я делаю, что живу не в Москве. Не скучать в Ялте нельзя. Здешний февраль самый плохой месяц. Если будет еще хоть одно письмо со штемпелем "Батум", то, пожалуйста, пришли мне конверт. Нового ничего нет, всё благополучно. Поклон мамаше и Ивану с семейством. Я всё думаю: не купить ли нам в Москве в одном из переулков Немецкой улицы 4-хоконный домик подешевле? Подумай, это дешевле, чем платить за квартиру; на Немецкой или у Курского вокзала, на окраине. Кучукой у меня покупают. По-видимому, я наживу на нем. На обороте: Москва. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой. Уг. Мл. Дмитровки и Успенского, д. Владимирова, кв. 10.

2637. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) 10 февраля 1899 г. Ялта. 10 февр. Дорогой Александр Семенович, по договору я обязуюсь доставить Марксу всё, что когда-либо мною было напечатано, а посему еще раз убедительно прошу Вас отыскать переписчика и прислать мне всё, кроме "Ненужной победы". Вы спрашиваете, в каком году я начал сотрудничать. Право, не помню. Кажется, в 1881.

{08084}

Был я сотрудником "Спутника", "Сатирического листка", "Сверчка", "Волны", "России", "Москвы", "Зрителя" (первый и второй год). Нет ли у Вас хотя одного из этих журналов? Нет ли их у кого-нибудь из Ваших знакомых? Нет ли у Вас "Новостей дня" за первые годы их издания? Если нет, то где их можно найти? Видите, сколько у меня вопросов. За то, что передали мою просьбу В. В. Калужскому (насчет фотографий), большое Вам спасибо. "Пьес" послать не могу, потому что в Ялте у меня их нет, придется выписать. Насчет "Дяди Вани" наверное ничего не могу сказать; говорили, что пойдет эта пьеса и на Малом театре. Я напечатал в начале этого года в "Семье" (кажется, в 1) рассказ "Душечка" и никак не упрошу Эфроса прислать мне номер журнала с моим рассказом. Раз пять писал - и никакого ответа. Ужасно нелюбезный народ. Что известно Вам про сытинскую газету "Русское слово"? В каком она положении? Кто теперь там главный приказчик? Отчего бы не попробовать Вам работать в "Неделе", в "Приднепровском крае", в "Сыне отечества", "Биржевых ведомостях"? Ведь газет так много, и Ваше сотрудничество каждою из них было бы принято с распростертыми объятиями. Будьте здоровы. Кланяюсь, крепко жму руку. Ваш А. Чехов.

2638. М. П. ЧЕХОВОЙ 10 февраля 1899 г. Ялта. 10 февр. Милая Маша, у тебя хранятся те рассказы, которые печатались в "Русских ведомостях", когда я жил в Ницце. Теперь мне нужен рассказ "В родном углу". Когда будешь в Мелихове, то не забудь отыскать его и прислать мне. Остальные из написанных в Ницце у меня имеются. Всю эту рухлядь я собираю теперь для Маркса, которому обязан теперь по договору представить всё, что когда-либо было мною напечатано.

{08085}

Так не забудь же: "В родном углу". Нет ли этого рассказа у Вани? Я написал Прокофию, чтобы к тебе не обращались за деньгами. Написал трогательно, хотя и коротко. Кстати насчет постройки: 1) спроси у Вани, нет ли у него на примете каменщика для фундамента; если есть, то поговори с этим каменщ(иком), покажи ему план и договорись; работать в апреле, кладка, как в Новоселках, цена красная 50 р. за весь фундамент, проезд наш. Если же у Вани нет подходящего, то напиши в Серпухов И. Г. Витте с просьбой договорить каменщика или прислать его к тебе в Москву для переговоров; 2) у каменщика узнай, сколько нужно известки, и напиши мне; на всякий случай вот тебе адрес известки: Хотунь Моск. губ., Алексей Матвеевич Золотов; цена 15-16 к. за пуд с доставкой в апреле, в готовое творило; 3) адрес изразцов: Хотунь Моск. губ., Петр Прохорович Ватутин, село Лопатино; о цене справиться в счетах Новосельского училища у меня в столе или в земской управе; цена с доставкой на место; 4) спишись с Шибаевой, узнай, есть ли у нее пакля; если нет, то придется покупать в Серпухове, а в сем граде непременно надуют; 5) если у Шибаевой нет гвоздей, то лучше купить их в Москве на Балчуге и выслать в Лопасню; 6) освящение училища 6-го июня или 7-го, в Духов день. Я написал Прокофию, что приеду в Мелихово в конце Страстной недели. Так, вероятно, и будет. О количестве пакли, нужном для постройки, узнаешь у Егорышева. Когда Немирович-Данченко пришлет тебе тысячу рублей (я скоро напишу ему об этом), то ты положи сии деньги в Волжско-Камский банк или к Полякову (нижний этаж Земельного банка) на текущий счет и потом плати Егорышеву и прочим не деньгами, а чеками. Вообще заведи себе в Москве текущий счет, чтобы было место, где хранить свои и чужие деньги, когда таковые случатся. И Шибаевой тоже плати чеками, ибо чеки все равно что деньги, преимущество же чеков в том, что их ни потерять, ни украсть нельзя. Красить, крыть железом и вставлять стекла будет Петр Иванов с широкой бородой. Договариваться с ним не нужно, цена известная. Печника нет, надо отыскать.

{08086}

Приборы дверные и ручные должны быть хорошие, не дешевые. Накат не деревянный, а каменный; щебень утрамбованный, залитый известью или цементом; поговорить с каменщиком. Земляные работы (погреб, ватерпруф) по 1 р. 50 к. за кубик. Погода неприятная; ноль градусов, хмуро, изредка идет снег. Я сижу безвыходно дома, читаю или думаю о том, куда мне девать деньги, которые я получу от Маркса. Чтобы не спустить их зря, надо найти для них место, но какое? Государственная рента дает менее 4%, и 50 тысяч не дадут мне и двух тысяч в год. Пускаться в выгодные предприятия было бы скучно и беспокойно. Пока я надумал одно: растыкать деньги по частям. Одну часть положу в Ялте во Взаимный кредит, здесь дают по 5%, 500 р., как членский взнос во Вз(аимном) кр(едите), даст мне не менее 10%. Кучукой дает пока 5-6%, благодаря тому, что там есть табачный сарай, который берут табачники в аренду. Не купить ли еще тысяч за десять в Москве домик? Это дало бы тебе квартиру, мне тоже и избавило бы от расхода в 600-700 р., т. е. мы имели бы 6-7%. Поговори-ка об этом с жидами, они понимают в процентах, а я чувствую, что у меня ничего не выйдет и я со своими деньгами наделаю только хлопот. Если покупать дом, то небольшой, одноэтажный, в районе Курского вокзала, хоть в Лефортове, только бы подальше от центра и поближе к вокзалу; можно с переводом долга. Дом непременно каменный. Я написал уже в Москву, чтобы мне прислали список продающихся домов в помянутом районе. Список с подчеркнутыми домами я тебе пришлю, а ты погляди с мамашей и с Ваней. Мой совет: выбирай дом поменьше и двор побольше. Чем дальше от центра, тем меньше возни с чисткой снега и со всякой ерундой, тем дешевле Жить, тем меньше гостей и тем они приятней, а на извозчика можно ассигновать сумму. Если сами не будем жить, то будем отдавать сей дом в аренду. Аутская дача будет и красива, и удобна. Тебе и мамаше очень понравится. К твоему приезду, т. е. к июню, будет уже всё готово. Я всё лето буду жить в Мелихове, потом в сентябре приеду сюда, проживу здесь до середины ноября - и потом в Москву. Скажу по секрету: меня приглашают в редакторы "Русской

{08087}

мысли". Значит, и для меня месяц будет лучше солнца, так как я за месяц буду жалованье получать. Соглашаются присылать мне рукописи по месту моего жительства - в Мелихово или в Ялту. Мамашу я приглашу с собой в Ялту в сентябре и потом, буде она пожелает, вернется в ноябре в Москву, дам ей свободу жить, где понравится. От писанья болит мозоль на пальце, а не писать нельзя, ибо больше делать нечего. Пошел дождь. Лавров бывает у меня аккуратно каждое утро; он в духе, Ялта ему очень нравится. На участке он еще не был. Я нанял турку, его зовут Мустафа. Очень старается. Спит в сараишке. Физиономия добрая, силища громадная, нищета, трезвость и благородные принципы. Купил ему лопату, кирку и топор. Будем копать и потом сажать деревья. Когда построили забор, участок стал казаться громадным. Ну-с, надо кончать. Будь здорова, поклонись всем. Твой Antonio.

2639. М. П. ЧЕХОВОЙ 11 февраля 1899 г. Ялта. 11 февр. Милая Маша, если уже куплен лес для наката (черного пола), то, конечно, накат придется делать деревянный, а не каменный. О каменщике и печнике я написал в Серпухов Ивану Германовичу. Меньшиков пишет, что у вас в Москве будет Лидия Ивановна Веселитская (она же писательница Микулич); я с нею не знаком, но мне известно, что она сантиментальна, как мокрая алва. "Мимочка на водах" - это ее повесть. Твой Antonio. Поклон мамаше. Угодил ли ей Ларме? На обороте: Москва. Марии Павловне Чеховой. Угол. Мл. Дмитровки и Успенского пер., д. Владимирова, кв. 10.

{08088}

2640. И. П. ЧЕХОВУ 12 февраля 1899 г. Ялта. 12 февр. Милый Иван, посылаю квитанции. Что соберешь, и впредь отдавай Маше, а мне присылай только имена для вечного поминовения - я буду присылать тебе квитанции. Карточки и гваякол получил. Это дужка моего pince-nez. Где зеленое, там пробка. Извини, что я нарисовал так скверно, точно гриб. Не следует покупать дужку, какая нарисована красным карандашом: это старый тип. Pince-nez пришли с Ермиловым. Если хочешь прислать еще что-нибудь, то вот разве пришли еще небольшую семгу или две маленьких, чтобы одну я мог подарить в женскую гимназию. Получил ли от Лескова таганрогские фотографии? "Белолобого" пришли мне или, еще лучше, купи у жулика Клюкина две трехкопеечные брошюры с "Белолобым" и пришли. В Кучукое как раз около моего дома татарин продает свой домишко (саклю) и участочек за 200-300 рублей. Я как-то опустил несколько писем в ящик на пароходе; письма эти повезли в Одессу, потом в Батум и оттуда уж в Москву. В числе этих писем было и мое письмо к Соне. Получила ли она? Сегодня утром валит пушистый снег, но здесь уже весна все-таки, и я начинаю в Аутке посадку деревьев. В пользу голодающих можно собирать и по 5 к. - скажи об этом Иваненке, который собирает всё рубли, за что, впрочем, я ему очень благодарен. Нового ничего нет, всё благополучно. Скучно, надоело быть на зимнем положении; готов караул кричать.

{08089}

За 4-5 дней до отъезда Ермилов пусть напишет мне или Лаврову, мы подыщем для него помещение. Будь здоров. Соне и Володе поклон и привет. Твой А. Чехов. "Белолобого" мы уже не имеем права издавать. Если ты уже успел истратить что-нибудь у Кушнерева, то напиши, я погашу убытки; "ихние родители за всё заплотють", как говорит Александр. Справься, можем ли мы взять напрокат для пушк(инских) праздников картины для волш(ебного) фонаря? И какая цена?

2641. Е. З. КОНОВИЦЕРУ 14 февраля 1899 г. Ялта. 14 февр. Дорогой Ефим Зиновьевич, пишу это Вам конфиденциально, или, как говорят министры, "совершенно доверительно". Как-то года 1 1/2 - 2 назад Вы говорили мне, что "Курьер" был бы не прочь привлечь к сотрудничеству И. Я. Павловского (Яковлева). Теперь Павловский, насколько я могу понять, совсем разладил с "Новым временем" или близок к этому. Мне кажется, можно вступить с ним в переговоры. Это хороший старый корреспондент, связи у него в Париже солидные - и для "Курьера" он был бы довольно ценным приобретением. Вот его адрес: Monsieur I. Pavlovsky, 7 rue Gounod, Paris. Если нужно, то для переговоров он приедет в Москву. Как Вы поживаете? Что у Вас нового? Тут в Ялте ничего нового, всё старо и всё скучно, особенно в дурную погоду. Вам, конечно, завидую. Поклонитесь Евдокии Исааковне и детям. Где Вы летом на даче? Не в Васькине? Я буду жить в Мелихове всё лето. Крепко жму руку и желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов. Напишите, что делается с сытинским "Русским словом". На конверте: Москва. Его высокоблагородию Ефиму Зиновьевичу Коновицеру. Пименовский пер., д. Коровина.

{08090}

2642. Н. М. ЕЖОВУ 15 февраля 1899 г. Ялта. Дорогой Николай Михайлович, получил два рассказа, кланяюсь Вам низко и благодарю. Боюсь, что я, наскучив Вам, не скоро буду иметь случай вознаградить Вас за сию скуку. Если Ваш писец (или писица) будет переписывать из "Развлечения" или откуда-нибудь, то впредь пусть пишет на писчей бумаге, на тетрадках, сшитых так, чтобы для каждого рассказа была особая тетрадка. И вверху каждого рассказа надлежит сделать пометку: такой-то журнал, год, . А ведь у меня были рассказы и в "Новостях дня"!! Мудрено теперь отыскать их. Когда у Вас будут дети писатели, то внушайте им, что всякий напечатанный рассказ, как бы он плох ни был, надо вырезывать и прятать себе в стол. Печатался я и в "Свет и тени" и в "Мирском толке"... Еще раз благодарю и крепко жму руку. Ваш А. Чехов. 15 февр. На обороте: Москва. Его высокоблагородию Николаю Михайловичу Ежову. Трубников пep., д. Джанумова.

2643. М. П. ЧЕХОВОЙ 15 февраля 1899 г. Ялта. 15 февр. Милая Маша, я и не думал идти к Лаврову в пайщики. Он приглашал меня только редактировать беллетристику, за жалованье. Храни создатель, я старательно уклоняюсь всего, что могло бы осложнить жизнь мою или моих наследников. Ни в какие предприятия пускаться я не желаю и во всяком случае не буду иметь никаких коммерческих тайн, и если что задумаю, то тотчас же напишу тебе.

{08091}

В марте в Ялту приедет Н. И. Коробов с семьей. Его Екатерина Ивановна заболела туберкулезом. Погода сегодня лучше, но в общем февраль довольно паскуден. Приходится всё время сидеть дома и скучать. В женской гимназии я бываю уже редко, ибо там ныне водворился муж начальницы, человек назойливый и нудный. В субботу я посылал в женскую гимназию к 12 часам бубликов, икры и всяких сладостей - это для классных дам и учительниц; все ели и потом благодарили в телефон. Играю в пикет с поповной. Шибаевой можно дать денег, если лес уже в Мелихове. Я пришлю тебе на той неделе, этак к воскресенью рублей 200-300, а ты уплати ей. Вообще задерживать платы не следует без особенных причин. Пусть Шибаева напишет тебе, сколько мы ей должны или сколько она желает получить теперь до окончательного расчета; и ты уплати ей, но с условием, чтобы она уже не беспокоила тебя до моего приезда. Надо будет проверить счета, сравнить с прошлогодними - и это я сделаю сам. Деньги мои 15 тыс. лежат в Москве у Юнкера на текущем счету; я написал сегодня, чтобы мне выслали чековую книжку. И как только получу сию книжку, то тотчас же пришлю тебе чек на 200-300 - или сколько напишешь - для Шибаевой, но раньше будущей недели едва ли всё это успеется. На участке в Аутке у нас будут черешни, которые дают плоды величиной с китайское яблоко. Всех черешен 12 или 15, выписываю их из Одессы. Турок копает ямки. Этот лучше Потапа, а главное - чистоплотнее. Больше писать не о чем. Кланяйся всем и будь здорова. Мамаше поклон особенный. Твой А. Чехов. Как-то г-жа Иловайская просила написать тебе, не найдется ли в Москве интеллигентной няни для ее внучек. Я сказал, что напишу; но няни, конечно, не ищи, не бери греха на душу. Жизнь этих интеллигентн(ых) нянь подневольна и нелегка. Через 1-2 недели я скажу Иловайской, что ты искала няню и не нашла.

{08092}

2644. П. П. ГНЕДИЧУ 16 февраля 1899 г. Ялта. 16 февр. Дорогой Петр Петрович, я получил от К. К. Случевского очень любезное письмо насчет рассказа для сборника. Ничего теперь не поделаешь, я ответил, что пришлю рассказ к марту. Но опять-таки повторяю, работать теперь я не могу; я могу лишь предложить Вам следующее. Когда-то, в доисторические времена, я поместил в "Петербургской газете" остов, или конспект, рассказа. Я мог бы теперь воспользоваться этим остовом, украсить его узорами до неузнаваемости и прислать для сборника. Я употребил бы все усилия, чтобы сделать этот рассказ мало похожим на остов. Если Вы ничего не имеете против, то телеграфируйте только три слова: "Ялта, Чехову. Можно" или, если дело не к спеху, напишите, и я тотчас же вышлю Вам рассказ. Если найдете нужным, то пусть содержание этого письма entre nous soit dit - этак, пожалуй, лучше. Желаю Вам всего хорошего. Крепко жму руку. Ваш А. Чехов. Ялта. Рассказа, о котором здесь идет речь, никто не знает.

2645. О. В. КОВРЕЙН 16 февраля 1899 г. Ялта. 16 февр. Многоуважаемая Ольга Васильевна. Вот уже более 10 дней, как я не выхожу из дому и не знаю, что делается на белом свете. Будьте добры, сообщите мне, как здоровье Ивана Корниловича и хорошо ли Вам всем живется и не надо ли чего-нибудь? Посылаю письмо, которое я нечаянно распечатал; эта моя оплошность произошла оттого, что на конверте ярко выступает мой адрес. Позвольте пожелать Вам всего хорошего. Я писал Вам, что февраль здесь самый плохой месяц, и, видите, я прав. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

{08093}

2646. А. Ф. МАРКСУ 16 февраля 1899 г. Ялта. 16 февраля 1899. Многоуважаемый Адольф Федорович! Посылаю Вам удостоверение, засвидетельствованное у нотариуса, и прошу извинить за невольную неаккуратность, допущенную благодаря поспешности. Материал для полного собрания моих сочинений я представлю Вам гораздо раньше июля и прошу верить, что всё, к чему меня обязывает наш договор, я исполню самым тщательным образом. Лично для меня было бы удобнее, если бы Вы приступили к изданию до мая и чтобы, таким образом, я мог прочесть корректуру в течение первых летних месяцев, когда я буду жить не так далеко от Петербурга. Мне кажется, что к изданию "Каштанки", рассказа для детей (если Вы намерены издавать его отдельно), можно приступить теперь же; и теперь же, независимо от полного собрания, можно приступить к изданию моих пьес, всех в одном томе или каждой в отдельности, для театров; это чтобы не было перерыва в продаже их. Материал для первого тома я послал Вам 27 января. Всего 65 рассказов; так как всё это мелкие рассказы, то редактировать их будет удобнее в корректуре. Позвольте пожелать Вам всего хорошего и пребыть искренно уважающим Вас и готовым к услугам. А. Чехов. Ялта.

2647. Ал. П. ЧЕХОВУ 16 февраля 1899 г. Ялта. 1) В 1885 г. рыться не нужно. 2) Того, что не указано мною в письме, переписывать не нужно, ибо всё это напечатано уже в сборниках. Впрочем, если хочешь, перепиши собственноручно и пошли в Таганрог Мите Привано. 3) Нужны "Сказка", "Учитель", "Сестра", "Тяжелые люди", "Скука жизни". "Скука жизни" - это один из первых рассказов, мною в "Нов(ом) времени" напечатанных, вскоре после "Панихиды" и "Ведьмы".

{08094}

4) Есть еще другая сказка, касающаяся миллионеров. Напечатана она на Новый год или Пасху, или Рождество. 5) А что такое "Ненастье"? Давай и "Ненастье". 6) Вели кому-нибудь другому перелистывать фолианты и искать. Ты уже не в таком возрасте, чтобы заниматься этими делами. Тебе уже 53 года, и у тебя давно уже impotentia senilis, не в обиду будь тебе сказано. Я же всё еще молод и даже сватаю себе невесту. Твой благодетель А. Ч. 16 февр. Каждый рассказ вели переписать на отдельной тетрадке из писчей бумаги; сделай пометки, в каком году и в каком . Писать на одной стороне. На обороте: Петербург. Александру Павловичу Чехову. Невский, 132, кв. 15.

2648. Л. А. АВИЛОВОЙ 18 февраля 1899 г. Ялта. 18 февр. Как-то, месяца 2-3 назад, я составил список рассказов, которых не нужно переписывать, и послал этот список в Москву. Теперь я требую его назад, но если в течение 5-6 дней мне не возвратят его, то я составлю другой и пришлю Вам, матушка. За Вашу готовность помочь мне и за милое, доброе письмо шлю Вам большое спасибо, очень, очень большое. Я люблю письма, написанные не в назидательном тоне. Вы пишете, что у меня необыкновенное уменье жить. Может быть, но бодливой корове бог рог не дает. Какая польза из того, что я умею жить, если я всё время в отъезде, точно в ссылке. Я тот, что по Гороховой шел и гороху не нашел, я был свободен и не знал свободы, был литератором и проводил свою жизнь поневоле не с литераторами; я продал свои сочинения за 75 тыс. и уже получил часть денег, но какая мне от них польза, если вот уже две недели, как я сижу

{08095}

безвыходно дома и не смею носа показать на улицу. Кстати о продаже. Продал я Марксу прошедшее, настоящее и будущее; совершил я сие, матушка, для того, чтобы привести свои дела в порядок. Осталось у меня 50 тыс., которые (я получу их окончательно лишь через два года) будут мне давать ежегодно 2 тыс., до сделки же с Марксом книжки давали мне около 3 1/2 тыс. ежегодно, а за последний год я, благодаря, вероятно, "Мужикам", получил 8 тыс.! Вот Вам мои коммерческие тайны. Делайте из них какое угодно применение, только не очень завидуйте моему необыкновенному уменью жить. Все-таки, как бы ни было, если попаду в Монте-Карло, непременно проиграю тысячи две - роскошь, о которой я доселе не смел и мечтать. А может быть, я и выиграю? Беллетрист Иван Щеглов называет меня Потемкиным и тоже восхваляет меня за уменье жить. Если я Потемкин, то зачем же я в Ялте, зачем здесь так ужасно скучно? Идет снег, метель, в окна дует, от печки идет жар, писать не хочется вовсе, и я ничего не пишу. Вы очень добры. Я говорил уж это тысячу раз и теперь опять повторяю. Будьте здоровы, богаты, веселы и да хранят Вас небеса. Крепко жму Вам руку. Ваш А. Чехов.

2649. И. И. ОРЛОВУ 18 февраля 1899 г. Ялта. 18 февр. Милый Иван Иванович, сим извещаю Вас, что А. И. Кольцов серьезно болен: с ним третьего дня приключился удар, кровоизлияние в мозг. Крепко жму руку, желаю всего хорошего. Дела ничего себе, но погода паскуднейшая; такая погода бывает в марте в Москве на Живодерке. Ваш А. Чехов. Рукой И. Н. Альтшуллера: Дорогой Иван Иванович! Собираюсь вот уже два месяца написать Вам о всяких делах, и до сих пор не могу собраться. Ал. Ив., по-моему, очень плох. У него полная почти anasthesia,

{08096}

паралич (1 нрзб.), а главное, сегодня третьи сутки, а дело всё идет хуже. На днях напишу. Ваш Альтшуллер. На обороте: Ст. Подсолнечная Никол. ж. д. Доктору Ивану Ивановичу Орлову.

2650. Ф. Ф. ФИДЛЕРУ 18 февраля 1899 г. Ялта. Дорогой Федор Федорович, будьте добры, пришлите мне мой рассказ "Отрава"; я возвращу Вам его тотчас же, как минет в нем надобность. Что касается "Аптекарши", то этот рассказ у меня уже есть. Позвольте поблагодарить Вас за Вашу готовность помочь мне, желаю Вам всего хорошего и крепко жму руку. Ваш А. Чехов. 18 февр. Ялта. На обороте: Петербург. Его высокоблагородию Федору Федоровичу Фидлеру. Николаевская, 67.

2651. Г. А. ХАРЧЕНКО 19 февраля 1899 г. Ялта. 19 февраля 1899. Многоуважаемый Гавриил Алексеевич! Отвечаю кратко на Ваше последнее письмо. Моих книг в настоящее время при мне нет, я вышлю Вам их весной или летом, когда буду дома. Мой летний адрес: Лопасня, Москов. губ. Это адрес всего нашего семейства. К желанию Вашему дать образование дочерям я могу относиться только с полным сочувствием. Когда Вашей старшей дочери минет девять лет, то отдайте

{08097}

ее в гимназию и позвольте мне платить за нее до тех пор, пока ее не освободят от платы за учение. Желаю Вам всего хорошего. Будьте здоровы и благополучны. Искренне Вас уважающий А. Чехов.

2652. М. П. ЧЕХОВОЙ 19 февраля 1899 г. Ялта. 19 февр. Милая Маша, опять пишу тебе, опять скучное поручение. Как ты видишь из прилагаемой при сем земской квитанции 1154, я в конце прошлого года, 18-го декабря, послал в Серпухов страховые за дом. Между тем сегодня я получил уведомление от Земельного банка; пишут, что вследствие невозобновления мною страхования, банк уплатил Моск(овской) губернской земской управе 28 руб. и поставил мне их недоимкою. Пожалуйста, побывай в Москве в губернской земской управе (Ермолаевская Садовая) и покажи там квитанцию Серпуховской управы и уведомление банка и скажи, чтобы тебе немедленно уплатили 28 р. 30, иначе я подам в суд. Если хочешь, побывай и в банке, хотя банк не виноват, ибо земство, вопреки правилам, его не уведомило. (Кстати посылаю тебе почтовые квитанции: ты видишь, что я послал в банк 141 р. 7 к. процентов.) Получив из земской управы 28 р. 30 к., оставь их у себя или снеси в банк и уплати недоимку. В земской управе прочти нотацию за неисправность, если же тебе начнут грубить, то обратись к Ник. Ник. Хмелеву, члену управы, или к П. И. Куркину, который служит там же в санитарном бюро. В Серпухов напишу я сам. Кстати возьми в Зем(ельном) банке квитанцию об уплате мною процентов - это когда захочешь. Только что получил от Кондратьева из Малого театра письмо: просят "Дядю Ваню". Я отвечу, конечно, согласием. А для Немировича, если обидится, я напишу другую пьесу, уж так и быть.

{08098}

В Ялте погода ужасная. То снег, то дождь - при сильном ветре. Постройку занесло, давно уже не работают. Будь здорова. Поклон мамаше и всем. Твой Antoine.

2653. А. М. КОНДРАТЬЕВУ 20 февраля 1899 г. Ялта. 20 февр. Большое Вам спасибо за письмо, многоуважаемый Алексей Михайлович! Пьесу свою "Дядя Ваня" отдаю в Ваше распоряжение. Так как она не читалась еще в Театрально-литературном комитете, то прошу Вас взять на себя труд послать в комитет два экземпляра и попросить прочесть. Как Вы поживаете? Получив от Вас письмо, я вспомнил, как мы с Вами весной в Бабкине ловили наметкой рыбу. Кстати о Бабкине. А. С. Киселев теперь в Калуге; он служит там в Земельном банке. Мария Владимировна, говорят, очень постарела, у нее уже настоящая старость. Саша вышла замуж. Если летом Вы будете в Москве или недалеко от Москвы, то напишите мне (Лопасня Моск. губ.), и я приеду к Вам, чтобы повидаться и поговорить о пьесе. Кто собирается в Монте-Карло? Если в марте в Ялте будет дурная погода, то, по всей вероятности, и я тоже поеду в Монте-Карло. Позвольте пожелать Вам всего хорошего и крепко пожать руку. Искренно Вас уважающий и преданный А. Чехов. Ялта.

2654. Ал. П. ЧЕХОВУ 21 февраля 1899 г. Ялта. 21 февр. У меня нет сказки или рассказа с заглавием "Миллионеры", но есть сказка, в которой идет речь о миллионерах; напечатана она на праздниках, должно быть, в 1888 г. или в конце сего года, или в начале 1889 г.

{08099}

"Сказка" напечатана в 4253 . Из перечисленных тобою в последнем письме рассказов, напечатанных в 1887 г., надлежит переписать только "Встречу". А что такое "Миряне"? Если в этом рассказе фигурируют духовенство и письмо, то переписывать его не нужно. За переписку заплати из своего кармана, я же израсходованные тобою деньги пожертвую какой-нибудь бедной девице. "Скука жизни" и "Тяжелые люди" и "Учитель" напечатаны, кажется, в 1886 г. И "Сестра" тоже. Остальные перечисленные тобою рассказы уже помещены в сборнике. В 1890 г. мои письма из Сибири. И их тоже нужно. Жду обещанного подробного письма насчет петерб(ургских) событий. Извини, из 75 тысяч я не могу тебе ничего уделить, напротив, я жду, что ты еще пришлешь мне что-нибудь, хоть пять рублей. Мне деньги нужней, чем тебе, потому что я имею собственные дачи. Кланяйся своему семейству. L'homme riche. "Тяжелые люди", "Учитель" и "Скуку" получил. Но зачем ты сам переписываешь? Зачем? Переписывать надо на тетрадке четвертушечного формата, для каждого рассказа особая тетрадка. На обороте: Петербург. Александру Павловичу Чехову. Невский, 132, кв. 15.

2655. И. И. ОРЛОВУ 22 февраля 1899 г. Ялта. 22 февр. Здравствуйте, милый Иван Иванович! Ваш приятель Крутовский был у меня; мы поговорили о французах, о Панаме, но ввести его, как Вы желали, в кружок ялтинских знакомых я не успел, так как он, поговоривши

{08100}

о политике, ушел к шарманкам; это было вчера, а сегодня он в Гурзуфе. Я продал Марксу всё - и прошедшее и будущее, стал марксистом на всю жизнь. За каждые 20 листов уже напечатанной прозы я буду получать с него 5 тысяч; через 5 лет буду получать 7000 и т. д. - через каждые 5 лет прибавки, и, таким образом, когда мне будет 95 лет, я буду получать страшную уйму денег. За прошедшее я получу 75 тыс(яч). Доход с пьес я выторговал себе и своим наследникам. Но все-таки - увы! - мне еще далеко до Вандербильта. 25 тысяч уже тю-тю, а остальные 50 я получу не сразу, а в течение двух лет, так что не могу задать настоящий шик. Новостей никаких особенных. Пишу очень мало. В будущем сезоне пьеса моя, раньше в столицах не шедшая, пойдет на Малом театре: доходишка, как видите. Дом мой в Аутке почти еще не начинался благодаря сырой погоде, которая продолжалась почти весь январь - февраль. Придется уехать, не дождавшись конца постройки. Мой кучукойский майонез (так Н. И. Пастухов, издатель "Моск(овского) листка", называет майорат) очарователен, но почти недоступен. Мечтаю выстроить там домик подешевле, но по-европейски, чтобы проводить там время и зимою. Теперешний двухэтажный домик годен только для летнего жития. Моя телеграмма насчет Чёртова о(стро)ва не предназначалась для печати; это совершенно частная телеграмма. В Ялте она вызвала ропот негодования. Один из здешних старожилов, академик Кондаков, по поводу этой телеграммы сказал мне: - Мне обидно и досадно. - Что такое?! - изумился я. - Мне обидно и досадно, что не я напечатал эту телеграмму. В самом деле, Ялта зимой - это марка, которую не всякий выдержит. Скука, сплетни, интриги и самая бесстыдная клевета. Альтшуллеру приходится кисло на первых порах, многоуважаемые товарищи сплетничают про него неистово. В Вашем письме текст из писания. На Ваше сетование относительно гувернера и всяких неудач я отвечу тоже текстом: не надейся на князи и сыны человеческие...

{08101}

И напомню еще одно выражение, касающееся сынов человеческих, тех самых, которые так мешают жить Вам: сыны века. Не гувернер, а вся интеллигенция виновата, вся, сударь мой. Пока это еще студенты и курсистки - это честный, хороший народ, это надежда наша, это будущее России, но стоит только студентам и курсисткам выйти самостоятельно на дорогу, стать взрослыми, как и надежда наша и будущее России обращается в дым, и остаются на фильтре одни доктора-дачевладельцы, несытые чиновники, ворующие инженеры. Вспомните, что Катков, Победоносцев, Вышнеградский - это питомцы университетов, это наши профессора, отнюдь не бурбоны, а профессора, светила... Я не верю в нашу интеллигенцию, лицемерную, фальшивую, истеричную, невоспитанную, ленивую, не верю даже, когда она страдает и жалуется, ибо ее притеснители выходят из ее же недр. Я верую в отдельных людей, я вижу спасение в отдельных личностях, разбросанных по всей России там и сям - интеллигенты они или мужики, - в них сила, хотя их и мало. Несть праведен пророк в отечестве своем; и отдельные личности, о которых я говорю, играют незаметную роль в обществе, они не доминируют, но работа их видна; что бы там ни было, наука все подвигается вперед и вперед, общественное самосознание нарастает, нравственные вопросы начинают приобретать беспокойный характер и т. д., и т. д. - и всё это делается помимо прокуроров, инженеров, гувернеров, помимо интеллигенции en masse и несмотря ни на что. Как И. Г. Витте? Здесь Коврейн. Устроился он хорошо. Кольцову немножко лучше. Крепко жму руку, будьте здоровы, благополучны, веселы. Пишите!! Ваш А. Чехов.

{08102}

2656. М. П. ЧЕХОВОЙ 23 февраля 1899 г. Ялта. Милая Маша, пишу Немировичу, чтобы он послал тебе гонорар за "Чайку", а пока посылаю обычные 200 р. за март. Ваня еще даст тебе 6 рублей. Если идея покупки дома тебе нравится, то покупай, где хочешь. На Лефортове я не настаиваю, я имел в виду только близость Курского вокзала. Дом должен быть небольшой, недорогой, каменный, с доплатой в банк, если можно. А. В. Мильковская из "Русской мысли", знакомая с Кредитным и Страховым обществами, предлагала мне свои услуги; если хочешь, то повидайся с ней и поговори. Вчера и третьего дня было жарко, как летом, а сегодня опять дождь. Нового ничего нет. Банк прислал мне квитанцию в получении процентов. Я обносился, пора в Москву. Поклон мамаше и Ване с семьей. Будь здорова. Твой Antoine. 23 февр. Говорят, красивые места в Пресне около Обсерватории. На обороте: Москва. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой. Уг. Мл. Дмитровки и Успенского пер., д. Владимирова, кв. 10.

2657. И. А. БЕЛОУСОВУ 25 февраля 1899 г. Ялта. 25 февр. Многоуважаемый Иван Алексеевич, если заметка о "Белолобом" ("Курьер", 53) принадлежит Вам, то позвольте поблагодарить. Только считаю нужным сказать, что я не разрешал г. Клюкину выпускать "Белолобого" отдельной брошюрой; я разрешил лишь поместить в сборнике сказок. Будьте добры, узнайте,

{08103}

сколько экземпляров напечатано и не могу ли я изъять их из продажи путем покупки всего издания. Дело в том, что сочинения проданы Марксу, и когда подписывался договор, то я, помня нашу переписку с г. Клюкиным, оговорил только сборник сказок; за брошюрку же теперь мне придется платить неустойку. Желаю Вам всего хорошего, жму руку. Ваш А. Чехов. На обороте: Москва. Его высокоблагородию Ивану Алексеевичу Белоусову. Фуркасовский, 10.

2658. О. Р. ВАСИЛЬЕВОЙ 25 февраля 1899 г. Ялта. 26 февр. Многоуважаемая Ольга Родионовна, "Глитай, абож паук" - это название одной малороссийской пьесы. Глитай значит паук, а вся фраза значит "паук, или паук", т. е. объясняется, что значит глитай. Это непереводимо на иностранный язык. Григ. Алекс. Мачтет живет в Житомире. Вероятно, его адрес просто: Житомир. Здоровье мое недурно, благодарю Вас. Вы видели два раза "Чайку"? Что же? Вам понравился спектакль? Напишите. Желаю Вам всего хорошего и прошу передать Вашей сестре поклон. Преданный А. Чехов. Ялта. На обороте: Москва. Ее высокоблагородию Ольге Родионовне Васильевой. Тверская, "Лувр".

{08104}

2659. А. Ф. МАРКСУ 25 февраля 1899 г. Ялта. 25 февраля. Многоуважаемый Адольф Федорович! Спешу ответить на Ваше письмо. Я представлю Вам все свои беллетристические и драматические произведения, которые когда-либо печатал под фамилией или псевдонимом, не исключая и самых мелких. Одна часть их уже помещена в сборниках, которые Вы уже получили от меня через П. А. Сергеенко, другая часть имеется у меня в оттисках и в настоящее время мною редактируется, третья же, размеров которой я пока определить не могу, по моему поручению переписывается в Петербурге и Москве и будет мне доставлена не позже марта. У меня не сохранилось точных дат; из рассказов, разбросанных во множестве газет и журналов, на пространстве почти двух десятков лет, многие мною уже забыты; забыты и названия рассказов, и мои подписи, и даже названия журналов, и, чтобы возобновить всё в памяти, мне нужно пересмотреть все письма редакторов и издателей, которые у меня хранятся. Сделать же это, т. е. пересмотреть письма, я могу не раньше апреля, когда возвращусь домой, поручить же это кому-нибудь другому нельзя, так как разобраться в массе писем за 20 лет могу только я сам, и к тому же у меня в усадьбе в настоящее время нет ни одного грамотного человека. Но то, что забыто, составляет ничтожную часть всей массы и не должно быть принимаемо в расчет при распределении материала по томам. На тех рассказах и драматических произведениях, которые я найду неудобными для полного собрания, будет сделана NB: "в полное собрание сочинений не войдет". За Ваше предложение помочь мне, прислать нужные журналы, благодарю Вас. "Осколки" и "Стрекоза" у меня есть, из "Будильника" уже переписывают в Москве. Нет ли у Вас "Сверчка" и "Зрителя" (второй год)? Если есть, то не откажите прислать мне в Ялту, я возвращу по миновании надобности. Свои произведения я буду располагать в хронологическом порядке, но держаться строго этого порядка невозможно, и я буду только стараться, чтобы новые произведения не смешивались со старыми. Особенно

{08105}

крупных вещей у меня нет, и потому делить на более или менее крупные я не буду. Что касается объема томов, то и я также желаю, чтобы распределение материала было возможно равномерное, чтобы томы были одинакового объема и чтобы тип книжки определился теперь же, чтобы не менять его в будущем при поступлении нового материала. Объем и формат книжки вполне зависит от Вас; у меня на этот счет только одно мнение: чем толще книжка, тем лучше. О количестве томов можно будет судить приблизительно через 2-3 недели, когда у меня будет уже собран почти весь материал. Магазин Суворина обещает прислать Вам нужные сведения тотчас же, как только он сам получит нужные справки из провинции (магазины и железнодорожные шкафы). Две книжки-"Рассказы" и "Каштанка" - уже распроданы. Продолжать сотрудничать в "Ниве" я буду с большим удовольствием, так как люблю Ваш журнал. В настоящее время, пока я не дома, я работаю очень мало и неохотно, но в апреле, вероятно, начну работать как следует и буду присылать Вам рассказы, которые по своему содержанию и цензурным условиям будут подходить для Вашего журнала. Теперь о фотографии. В Ялте сниматься нельзя, здесь нет порядочной фотографии. Придется отложить до Москвы. Я буду сниматься, только уступая Вашему желанию, сам же я, если бы это зависело от меня, не помещал бы своего портрета, по крайней мере, в первых изданиях. То же самое могу сказать и о моей биографии. Если Вы найдете возможным обойтись без портрета и биографии, то этим меня очень обяжете. Получено Ваше письмо от 20-го февраля. В первые томы войдут рассказы, которые я уже послал Вам, а также рассказы, помещенные в сборниках "Пестрые рассказы", "В сумерках" и "Рассказы". Кроме того, я пришлю еще мелких рассказов, по крайней мере, на один том. В своем последнем письме Вы спрашиваете относительно рассказов, которые я помещал когда-то в "Петербургской газете". Часть их уже вошла в сборники, другая часть имеется у меня в оттисках или переписывается.

{08106}

В заключение позвольте пожелать Вам всего хорошего и пребыть искренно Вас уважающим и преданным. А. Чехов. Ялта.

2660. А. С. СУВОРИНУ 25 февраля 1899 г. Ялта. Вашу грустную телеграмму получил сегодня. Поздравляю Вас, Анну Ивановну, Настю, Борю. Желаю здоровья, счастья. Пишите, как поживаете. Что нового? Буду писать. Чехов. На бланке: Петербург. Суворину.

2661. И. П. ЧЕХОВУ 25 февраля 1899 г. Ялта. Пришли с Е(рмиловым) семги, но лососины не присылай. Насчет картин скажу кому следует. "Белолобого" получил. Участок, который продается в Кучукое рядом с моим, мал очень; в нем 200-300 саж(ен), не больше. Я весной подыщу для тебя что-нибудь более подходящее, если желаешь, или станем искать вместе, когда приедешь, или будем ждать случая. От Кувш(инниковой) письма я не получал. Мы, т. е. я и Маша, затеяли покупку дома в Москве. Я за то, чтобы купить в районе Курского вокзала. Дом нужен маленький, дешевый. Будь здоров. Соне нижайший поклон и привет. Батекину тоже. Твой Antonio. 25 ф. На обороте: Москва. Ивану Павловичу Чехову. Н. Басманная, д. Крестовоздвиженского.

{08107}

2662. Л. А. АВИЛОВОЙ 26 февраля 1899 г. Ялта. 26 февр. Многоуважаемая Лидия Алексеевна, посылаю список рассказов, которых не нужно переписывать. Скажите моему переписчику, что я сострадаю ему всей душой. Все мало-мальски порядочные и сносные рассказы уже давно выбраны и остались непереписанными только плохие, очень плохие и отвратительные, которые мне нужны теперь только потому, что на основании 6 пункта договора я обязан сдать их г. Марксу. Каждый рассказ переписывается на особой тетрадке с полями, на одной стороне; формат - четверть листа. На каждом рассказе NB: такой-то год, такой-то . А это большое удовольствие сознавать, что мне уже не придется для каждой новой книжки придумывать название. Будут просто "Рассказы", том I, том II и т. д. Маркс хочет дать мой портрет, но я упираюсь. Обещает издать прекрасно. Увидим, если живы будем. Новое издание, по всей вероятности, выйдет не раньше августа. Дней 5-6 назад я послал Вам письмо, а сегодня пишу опять. Что нового в Петербурге и в литературе? Нравится ли вам Горький? Горький, по-моему, настоящий талант, кисти и краски у него настоящие, но какой-то невыдержанный, залихватский талант. У него "В степи" великолепная вещь. А Вересаев и Чириков мне совсем не нравятся. Это не писанье, а чириканье; чирикают и надуваются. И писательница Авилова мне не нравится за то, что мало пишет. Женщины-писательницы должны писать много, если хотят писать; вот Вам пример - англичанки. Что это за чудесные работницы. Но я, кажется, ударился в критику; боюсь, что в ответ Вы напишете мне что-нибудь назидательное. Сегодня погода очаровательная, весенняя. Птицы кричат, цветут миндаль и черешни, жарко. Но все-таки надо бы на север. В Москве в 18-й раз идет "Чайка"; говорят, поставлена она великолепно. Будьте здоровы, крепко жму руку. Ваш А. Чехов.

{08108}

2663. В. Г. ВАЛЬТЕРУ 1 марта 1899 г. Ялта. 1 март. Милостивый государь Виктор Григорьевич! Вы задали мне задачу, не разрешимую в настоящее время. Списка моих сочинений, не вошедших в отдельные томы, у меня нет и составить его в короткое время нет возможности, так как сочинений много, разбросаны они по газетам и журналам на пространстве почти 20 лет, оттиски у меня не сохраняются и точные даты забыты. Недавно я продал свои сочинения Марксу; к июлю всё будет отыскано, собрано и издано, - к июлю, но раньше успеть никак нельзя. Благодарю Вас от всей души за книжку, прочту ее с большим удовольствием. Желаю всего хорошего. Не брат ли Вы Владимира Григорьевича? А. Чехов.

2664. М. П. ЧЕХОВОЙ 2 марта 1899 г. Ялта. 2 март. Милая Маша, я ничего не имею против кирпичных заводов, очень рад, но приобрести акции могу нескоро. Я уже писал тебе, что 75 тыс. я получу не сразу. При подписании договора я получил 20 тыс., в конце этого года 30 тыс. и в конце 1900 г. - остальные 25 тыс. Значит, пока всего получил я 20 тыс. и о кирпичных заводах буду иметь право мыслить лишь в декабре. Так и скажи. Ялтинская дача обойдется не дороже 10 тыс., но увы, увы! вчера архитектор объявил, что готова она будет только в августе. К лету будет готова только кухня с тремя комнатками, в которых можно будет жить. В Ялте на сих днях обвалился один дом, и теперь архитекторы боятся строить в сырую погоду. Деревья уже можно сажать, и за деревьями есть кому смотреть. Так как дом будет кончен только в августе, то в апреле мне здесь уже нечего будет делать и я поеду в Москву или в Мелихово в первых числах апреля.

{08109}

В июне опять поеду в Ялту с тобой вместе. Впрочем, поживем - увидим. Лавров держится здесь очень мило, не капризничает и не дурит. Он просил написать тебе, что он пришлет тебе семян. В каком-нибудь книжном магазине учини подписку на "Ниву" для нашего почтмейстера. Он просит. Адрес: Лопасня Моск. губ., Александре Ивановне Благовещенской. Внеси 7 руб. Получила ли деньги? Неужели Корш еще не прислал ста рублей? Ай-ай! Когда увидишь Александру Александровну, то передай ей, что фотографию я получу и что буду писать ей нарочито. Немка прислала мне из-за границы салфетку с кружевами, взяли пошлины 83 коп. "Курьер" недавно подложил мне большую свинью. Он напечатал письмо шарлатана Мишеля Делина, подлое письмо, в котором Делин старается доказать, какой негодяй и мерзавец Суворин, и в доказательство приводит мое мнение. Это уж чёрт знает что, бестактность небывалая. Нужно знать Делина: что это за надутое ничтожество! Это еврей Ашкинази, пишущий под псевдонимом - Michel Deline. А. А. Хотяинцева, кажется, видела его у меня в Ницце. В Ялте все обижаются и громоздят друг на друга сплетню колоссальную. Я всегда в своих произведениях презирал провинцию - и ставлю себе это в заслугу. Получил от Лики письмо. Пишет, что пела в концерте и что Варя с Петрушей грызутся. Архитектор просит тебя выбрать образцы обоев (для кабинета темные), получше и подороже, и прислать, чтобы он заблаговременно мог выбрать и одобрить. Ну, будь здорова. Поклонись мамаше. Твой Antoine.

{08110}

2665. Н. И. КОРОБОВУ 3 марта 1899 г. Ялта. Милый Николай Иванович, я найду хорошую квартиру со столом, не в нижнем этаже, но невысоко. В гостинице не останавливайтесь, это было бы хлопотливо очень и дорого и неприютно, отправляйтесь прямо на квартиру, адрес буду телеграфировать; если квартира не понравится, то потом можно будет переменить, когда захочешь. Без стола нанимать не советую. Впрочем, приедешь - увидишь, а пока будь здоров, жди телеграммы. Твой А. Чехов. 3 март. Нижний этаж в Ялте не рекомендуется.

2666. Н. И. КОРОБОВУ 4 марта 1899 г. Ялта. 4 март. Милый Николай Иванович, сим извещаю тебя, что квартира уже есть. Чтобы Екатерине Ивановне не было здесь хуже, чем дома, и чтобы она не возненавидела Ялты с первых же дней, я не старался отыскать квартиру подешевле - и это тем более, что дешевое в конце концов всегда оказывается дорогим, по крайней мере, на курортах. Изображаю квартиру по пунктам: 1) Относительно моря она занимает среднее положение: не далеко и не близко. 2) Дом в переулке, тихом, уютном, во дворе или, вернее, в саду; в саду преобладают хвои. 3) Второй этаж. Для грудных больных здесь всегда предпочитают верхний этаж нижнему. Внизу нет столько солнца. В конце апреля или в мае, когда станет тепло, можно будет перейти в нижний этаж в том же доме. 4) Три комнаты: одна большая (зала), две другие поменьше. При желании можно будет взять еще и четвертую и пятую. Окна на юг, солнца много, терраса.

{08111}

Меблировка очень хорошая, печи, кровати и проч. Если кровати или что-нибудь из мебели не понравится, можно будет переменить. Но, мне кажется, Екатерине Ивановне все понравится. 5) Послушный твоему велению, я нанял без стола. При желании можно получать обед и завтрак в том же доме. В Ялте, кроме ресторанов, обедать негде, и volens-nolens придется тебе тут в доме условиться насчет обедов. Кормят здесь превосходно, в чем сам ты убедишься. Я знаю этот дом уже десять лет, сам там часто обедал (как гость) - мне всегда нравилось, и жалоб я никогда не слышал. 6) Теперь о цене. Квартира 175 р. в месяц. За обед и завтрак 40 р. с души; с прислуги за кормежку 15 р. в месяц. Чай твой. Это всё обойдется приблизительно 300 р. в месяц или 700 р. до июня; дорого, но зато роскошно, поживете в свое удовольствие. Екатерина Ивановна и дети будут иметь в своем распоряжении громадную залу с террасой, с видом на море - чего еще тебе? Я нанял на один месяц; если не понравится или найдется что получше, можно будет съехать во всякое время. Хозяйка добрая, играет в пикет и в винт. Итак, если, обдумав, обсудив и взвесив, найдешь возможным заглазно одобрить предлагаемую мною квартиру, если она не очень дорога и проч. и проч., одним словом, если принимаешь ее, то немедля телеграфируй три слова: "Ялта, Чехову. Согласен". Если не решишься почему-либо, то: "Ялта, Чехову. Нет". В случае твоего согласия квартиру мы приготовим, натопим, и ты, приехав из Севастополя, поезжай не в гостиницу, а на Аутскую ул., дача Яхненко, где тебя уже будут ожидать; там, кстати сказать, живет теперь ред(актор) "Русской мысли" Лавров и дочь Корша (в нижнем этаже). Если же квартира, которую я предлагаю, не подходит, то поезжай в гостиницу "Россия"; в тот же вечер приходи ко мне (Аутская, д. Иловайской), и на другой день мы вместе поищем квартиру, хотя лучше той, какую я нашел, едва ли мы найдем. Извозчик в Ялте берет за конец 20 к. - имей сие в виду, когда поедешь ко мне. Стало быть, телеграфировать тебе я не буду, а стану ждать от тебя телеграммы.

{08112}

Будь здоров. Екатерине Ивановне низко кланяюсь, тебе крепко жму руку. Твой А. Чехов. Погода великолепная, весенняя. Про дачу Яхненко может кое-что рассказать тебе сестра Маша, которая жила там внизу. Дача Яхненко от меня в двух шагах.

2667. А. С. СУВОРИНУ 4 марта 1899 г. Ялта. 4 март. Я и академик Кондаков ставим в пользу пушкинской школы "Келью в Чудовом монастыре" из "Бориса Годунова". Пимена будет играть сам Кондаков. Будьте добры, сделайте божескую милость, ради святого искусства, напишите в Феодосию кому следует, чтобы мне прислали оттуда по почте гонг, который у Вас там висит; китайский гонг. Нам это нужно для звона. Я возвращу в совершенной целости. Если же нельзя, то поспешите написать мне; придется тогда в таз звонить. Это не все. Опять просьбы, просьбы и просьбы. Если продаются фотографии или вообще снимки с последних картин Васнецова, то велите выслать мне их наложен(ным) платежом. О студенч(еских) беспорядках здесь, как и везде, много говорят и вопиют, что ничего нет в газетах. Получаются письма из Петербурга, настроение в пользу студентов. Ваши письма о беспорядках не удовлетворили - это так и должно быть, потому что нельзя печатно судить о беспорядках, когда нельзя касаться фактической стороны дела. Государство запретило Вам писать, оно запрещает говорить правду, это произвол, а Вы с легкой душой по поводу этого произвола говорите о правах и прерогативах государства - и это как-то не укладывается в сознании. Вы говорите о праве государства, но Вы не на точке зрения права. Права и справедливость для государства те же, что и для всякой юридической личности. Если государство неправильно отчуждает у меня кусок земли, то я подаю в суд, и сей последний

{08113}

восстановляет мое право; разве не должно быть то же самое, когда государство бьет меня нагайкой, разве я в случае насилия с его стороны не могу вопить о нарушенном праве? Понятие о государстве должно быть основано на определенных правовых отношениях, в противном же случае оно - жупел, звук пустой, пугающий воображение. Случевский писал мне насчет пушкинского сборника, и я ответил ему. Не знаю почему, но иногда почему-то мне бывает жаль его. А читали Вы письмо Michel'я Deline'a? Я с ним виделся несколько раз в Ницце, он бывал у меня. Это Дерулед иудейского вероисповедания. Меня зовут в Париж; но и тут уже начинается хорошее время. Приедете? Приезжайте в конце поста, вернемся вместе. Если гонга нельзя получить, то телеграфируйте. Спектакль у нас на третьей неделе. Анне Ивановне, Насте и Боре привет. Будьте здоровы и счастливы. Ваш А. Чехов.

2668. М. П. ЧЕХОВОЙ 4 марта 1899 г. Ялта. 12 марта уезжает в Ялту Н. И. Коробов. Перед отъездом будет у Вас на Дмитровке. Если имеете что послать, то он к Вашим услугам. Была у меня Н. В. Голубева. Стала похожа на О. П. Кундасову, только некрасивее и старее. Рассказывала про Марью Владимировну, что та уже совсем сдурела и ведет переписку с каким-то "мертвеньким", лежащим в гробу. В Ялте изумительная погода. Совсем лето. Будь здорова. На обороте: Москва. Марии Павловне Чеховой. Мл. Дмитровка, д. Владимирова, кв. 10.

{08114}

2669. Ал. П. ЧЕХОВУ 4 марта 1809 г. Ялта. 4 м. Добрый брат, я знаю, что переписка моих произведений не доставляла тебе ничего, кроме удовольствия, но всё же лучше, если бы ты не сам переписывал, а нанял бы кого-нибудь. Я получил 2 сказки, "Учителя", "Скуку жизни", "Сестру", "Тяжелых людей". Теперь буду ждать "Встречу". В Ялте погода прекрасная. Я пробуду здесь до апреля, потом же уеду в Мелихово, так что, вероятно, ты меня здесь уже не застанешь. Одесса - скучнейший город, пресса там подлейшая из всех пресс в мире. От старика получаю письма, тоном своим похожие на покаянный канон. По-видимому, ему очень тяжело. Теперь об имении. Не лучше ли тебе купить не имение, а домишко на окраине города, как это сделал Ясинский. Жить в имении для тебя было бы в самом деле неудобно, домишко же дал бы тебе и прозу и поэзию, сочетав вонь города с прелестями деревни. Я охотно бы купил для себя небольшой домик в Москве на окраине города, и то же самое советую тебе сделать в Петербурге. Имение требует массу хлопот и расходов; можно прийти в отчаяние, особенно в первое время и особенно, если ты только владеешь, но не служишь в земстве, не изучаешь мужицкой жизни, т. е. не имеешь, чем оправдать свое пребывание в деревне. Теперь просьба. В договоре с Марксом был пропущен пункт, касающийся дохода с пьес (по договору он остается мне и моим наследникам). Я поднял гвалт, и Сергеенко написал мне, что при подписании пункт сей был добавлен и что копию с сего пункта я могу получить во всякое время от нотариуса Т. Д. Андреева, Невский, 28, если пошлю ему две 7-коп. марки. Вот уже месяц, как я написал Андрееву, послал ему марки, но ни слуху ни духу. Пожалуйста, надень новые брюки, почисть сапоги и сходи к Андрееву, понудь его дать тебе или выслать мне копию с пункта, касающегося моих пьес, иначе я опять закричу гвалт. Если копия стоит дороже двух марок, то пусть он вышлет мне ее в Ялту наложен(ным) платежом. Кланяйся

{08115}

Андрееву и спроси у него, хорошо ли он исполняет свои нотариальные обязанности. Пожалуйста, не причисляй себя к числу наследников, которым поступит доход с моих пьес. Это завещано другим, ты же получишь после моей смерти собаку Белку и рюмку без ж-ки. Утро. Пароход свистит. Здесь уже настоящая весна, не то, что у Вас в Петербурге. Буду ждать от тебя письма - продолжения насчет студенч(еских) беспорядков. Поклонись своему семейству. Будь здрав и не ропщи на свою бедность; каждый получает по заслугам. Твой богатый брат А. Чехов.

2670. И. П. ЧЕХОВУ 4 марта 1899 г. Ялта. Милый Иван, 12 марта уезжает в Ялту Н. И. Коробов. До отъезда он будет на Дмитровке у Маши. Если рассчитываешь что послать мне, то пошли на Дмитровку до 12-го. (Гваяколу не нужно.) У нас уже кончилась зима, весна великолепная. В воскресенье еду в Кучукой. Будь здоров. Поклон Соне и Володе. Твой Antonio. 4 март. На обороте: Москва. Его высокоблагородию Ивану Павловичу Чехову. Н. Басманная, д. Крестовоздвиженского.

2671. О. Р. ВАСИЛЬЕВОЙ 5 марта 1899 г. Ялта. 5 март. Многоуважаемая Ольга Родионовна, Вы очень, очень добры ко мне, я не заслужил этого. То, о чем Вы пишете, лестно для меня, благодарю Вас от всей души, но... не издавайте сборника. В благодарность за Вашу доброту позвольте мне быть вполне

{08116}

искренним и высказать Вам свои соображения. Чтобы издать удобочитаемый, мало-мальски интересный литературный сборник, нужно иметь много опыта, литературных связей и терпения. Эта форма благотворительности, к тому же, уже наскучила публике, утомила литераторов, а главное, достигает своей цели лишь в очень редких случаях. Многие сборники лежат в складах непроданные, не покрыв даже расходов по их изданию, сборники вполне порядочные, по крайней мере с виду, например "Призыв", которого никак не могут продать, хотя выпущен он уже давно, очень давно. Сообразите к тому же, что Вашему сборнику придется на книжном рынке конкурировать со сборниками в память Белинского и Пушкина, которые выйдут к лету, что летом, в июне и в июле, когда поступит в продажу Ваш сборник, вопрос о голодающих уже не будет иметь той остроты. И т. д. И т. д. Покажите это мое письмо моему другу В. А. Гольцеву, пусть он прочтет - и что он Вам скажет? Отнеситесь к нему с полным доверием и поступите так, как он Вам посоветует. Позвольте еще раз поблагодарить Вас и пожелать всего хорошего. Искренно Вас уважающий и преданный А. Чехов. Ялта.

2672. В. Г. КОРОЛЕНКО 5 марта 1899 г. Ялта. 5 март. Дорогой Владимир Галактионович, мне, очевидно благодаря Вам, стали высылать "Русское богатство", и это дало мне возможность прочесть Ваш чудесный рассказ и вот дает повод написать Вам. Как Вы поживаете? С. Я. Елпатьевский привез добрые вести насчет Вашего здоровья, и я очень рад. Не работайте очень много, не утомляйтесь, чтобы опять не нажить бессонницы и чтобы не расклеилось здоровье. Мои бациллы не очень меня беспокоят, я чувствую себя недурно. В конце марта или в начале апреля поеду к себе домой в Лопасню.

{08117}

От всей души благодарю Вас за память, за журнал, который я читаю с большим удовольствием, и желаю Вам всего, всего хорошего. Крепко жму Вам руку. Преданный А. Чехов. Ялта.

2673. В. М. СОБОЛЕВСКОМУ 5 марта 1899 г. Ялта. 5 март. Дорогой Василий Михайлович, здравствуйте! На адресе, который мне прислали из Москвы (по поводу "Чайки"), были подписи Ваша и Варвары Алексеевны; с тех пор мне хотелось написать Вам, это желание сидело во мне гвоздем, но я всё никак не мог собраться; мешали и дела, и люди. Переписки у меня очень много, моя комната похожа на почтовое отделение, а люди ходят то и дело; часа нет свободного, хоть беги вон из Ялты. С тех пор как я не писал Вам, много воды утекло в море и многое изменилось под нашим Зодиаком. Во-первых, я продался Марксу, как Вам известно, за 75 тыс(яч). Уже получил 20 тыс(яч), остальные деньги, по договору, получу в 1900 и 1901 гг. Доход с пьес остается мне и моим наследникам. Денег у меня теперь много, так что Святейший синод разрешил мне проиграть в рулетку 2-3 тысячи. Во-вторых, прошла длинная, скучная зима, наступила великолепная весна. Светло до боли в глазах, тепло, цветут фиалки и миндаль, у моря ласковый вид. Очень, очень хорошо. В-третьих, здоровье мое, по-видимому, поправилось настолько, что будущую осень и начало зимы я решил провести в Москве, и это мое решение тем более крепко, что мне уже страшно наскучило скитаться по зимам и издали поглядывать на виноград, подобно лисице, и облизываться. Буду жить в Москве и уезжать в феврале вместе с Вами за границу. Тут в Ялте Ваши знакомые - Осипов, Елпатьевский, Вукол Лавров. И все они чувствуют себя прекрасно и славословят Ялту. Елпатьевский вчера подмигнул глазом и сказал, что очень возможно, что и Вы приедете в Ялту погостить... Ах, если бы это было возможно!

{08118}

Я был бы Вам бесконечно рад. По всей вероятности, в марте погода будет хорошая, а в апреле - роскошная, старожилы уверены в этом; устроиться здесь можно вполне комфортабельно; Усатов, бывший тенор, а ныне ялтинский обыватель, отыщет для Вас такого вина, какого Вы еще никогда не пили в Крыму. Устриц сколько угодно. По моему мнению, приехать сюда следует не только Вам, но также и Варваре Алексеевне с Наташей, Глебом и Варей. Не всё же кататься за границей, нужно изредка обращать взоры и на родные курорты. Мне пишут из Ниццы. Сезон плохой, но больных много, врачи хорошо заработали. Н. И. Юрасов лет 6-10 назад написал драму из жизни ниццких русских и теперь печатает эту драму, читает корректуру и кашляет над ней. Вальтер умоляет отыскать для него какую-нибудь работу в России на летнее время - работу медицинскую, и я положительно не знаю, что делать, скучает же он по родине, очевидно, в высшей степени. Oelsnitz практикует, Ковалевский в Париже, в Ville franche на станции работают немцы, в Monte-Carlo открылось новое отделение, где нельзя ставить меньше 20 фр(анков), а в trente-quarante - менее 100, Pension russe процветает. Английская королева приехала в Ниццу. В будущем сезоне в Малом театре, кажется, пойдет моя пьеса. Я получил письмо от режиссера, ответил согласием. Когда будете на Воздвиженке, то, пожалуйста, поклонитесь Варваре Алексеевне и детям. Желаю им здоровья и всего самого лучшего на свете и шлю им привет. Напишите мне хоть две строчки: можно ли надеяться, что Вы приедете в Ялту? Крепко жму Вам руку в кланяюсь. Ваш А. Чехов. Здесь акад(емик) Кондаков; мы встречаемся каждый день и говорим о Вас.

{08119}

2674. И. А. БЕЛОУСОВУ 5 марта 1809 г. Ялта. Многоуважаемый Иван Алексеевич, большое Вам спасибо за фотографию, но - увы! увы! - желания Вашего исполнить теперь не могу: у меня нет моей карточки! В апреле в Москве я буду сниматься и тогда пришлю Вам свой портрет, а пока извините. Клюкин издал 6000 экземпляров!! Но по какому праву? Впрочем, простите, что я пишу Вам об этом. Желаю Вам всего хорошего и еще раз благодарю. Ваш А. Чехов. 8 март. На обороте: Москва. Его высокоблагородию Ивану Алексеевичу Белоусову. Фуркасовский, 10.

2675. А. С. СУВОРИНУ 8 марта 1809 г. Ялта. 8 марта. Отвечаю на Ваши вопросы. Я переселился из Москвы в Мелихово в 1892 г. На Псле мы жили в 1888 и 1889 гг. Брат Николай умер в 1889. "Дуэль" писал я в Богимове Калужской губ(ернии), а в Богимове я жил в 1891 г.; помнится, тогда не шли дожди и ждали голода. Первая холера была в 1892 г. В 1899 г. в марте я получил письмо от величайшего драматурга П. М. Невежина, который просит меня убедительно, ничего не говоря о нем, рекомендовать Вам артистку Елиз. Ник. Глебову, хотя бы на 75-100 р. в м(еся)ц (Москва, Бронная, д. Гетье, кв. Невежина). Он хвалит ее, я ответил, что напишу Вам и что за успех своего ходатайства не ручаюсь. Я привык читать "Temps" и очень рад, что привык. Теперь до гробовой доски буду читать эту газету. Маркс просит, чтобы ему сообщили, сколько моих книг еще не продано. Я написал ему, что "Рассказы" и "Каштанка" уже распроданы (так сообщили мне из

{08120}

магазина в ответ на мою просьбу выслать мне по 20 экз. моих книг) и что сведения точные он получит, когда будут наведены справки в провинции. "Дядю Ваню" взяли в Малый театр. "Чайка" прошла 18 раз при полных сборах. Я так здесь соскучился, что думаю удрать в Москву к 1-му апреля. В мае буду в Петербурге; приеду представляться Марксу - в мундире и во всех орденах. Будьте здоровы и благополучны, поклон Анне Ивановне и всем. Ваш А. Чехов.

2676. Т. Л. ТОЛСТОЙ 8 марта 1899 г. Ялта. 8 март. Многоуважаемая Татьяна Львовна! На днях я получил из Лейпцига письмо, которое теперь посылаю Вам. С г. Чумиковым я не знаком, о переводах его судить не могу, так как очень плохо знаю немецкий язык. Мне только известна его брошюра "Современные немецкие университеты", да как-то князь Урусов, известный адвокат, бывший у меня в Ялте, прочел мой рассказ в его переводе и сказал, что перевод очень хорош. Я не обращаюсь прямо к Льву Николаевичу, потому что боюсь помешать ему. Прибегаю к Вашему посредничеству: если найдете письмо Чумикова заслуживающим уважения, то, будьте добры, дайте Льву Николаевичу прочесть и его ответ пошлите Чумикову (его зовут Владимир Александрович) или же напишите мне. Передайте мой поклон и сердечный привет Льву Николаевичу и всему Вашему семейству, а Вам желаю здоровья и всего хорошего. Преданный А. Чехов. Ялта. На конверте: Москва. Графине Татьяне Львовне Толстой. Долго-Хамовнический пер.

{08121}

2677. Л. А. АВИЛОВОЙ 9 марта 1899 г. Ялта. 9 март. Матушка, тетрадки с переписанными рассказами присылайте мне; я буду переделывать, а то, чего переделывать нельзя, - бросать в реку забвения. К числу рассказов, которых переписывать не нужно, прибавьте еще "Козлы отпущения", "Сонная одурь", "Писатель". В съезде писателей участвовать я не буду. Осенью буду в Крыму или за границей, конечно, если буду жив и свободен. Всё лето проживу у себя в Серпуховском уезде. Кстати: в каком уезде Тульской губ(ернии) Вы купили себе имение? В первые два года после покупки приходится трудно, минутами бывает даже очень нехорошо, но потом всё мало-помалу сводится к нирване, сладостной привычке. Я купил имение в долг, мне было очень тяжело в первые годы (голод, холера), потом же всё обошлось, и теперь приятно вспомнить, что у меня где-то около Оки есть свой угол. С мужиками я живу мирно, у меня никогда ничего не крадут, и старухи, когда я прохожу по деревне, улыбаются или крестятся. Я всем, кроме детей, говорю вы, никогда не кричу, но главное, что устроило наши добрые отношения, - это медицина. Вам в имении будет хорошо, только, пожалуйста, не слушайте ничьих советов, ничьих запугиваний и в первое время не разочаровывайтесь и не составляйте мнения о мужиках; ко всем новичкам мужики в первое время относятся сурово и неискренне, особенно в Тульской губ(ернии). Есть даже поговорка: он хороший человек, хотя и туляк. Видите, вот Вам и нечто назидательное, матушка. Довольны? Знакомы ли Вы с Л. Н. Толстым? Далеко ли Ваше имение будет от Толстого? Если близко, то я Вам завидую. Толстого я люблю очень. Говоря о новых писателях, Вы в одну кучу свалили и Мельшина. Это не так. Мельшин стоит особняком, это большой, не оцененный писатель, умный, сильный писатель, хотя, быть может, и не напишет больше того, что уже написал. Куприна я совсем не читал. Горький мне нравится, но в последнее время он стал писать чепуху, чепуху возмутительную,

{08122}

так что я скоро брошу его читать. "Смиренные" - хороши, хотя можно было бы обойтись без Бухвостова, который своим присутствием вносит в рассказ элемент напряженности, назойливости и даже фальши. Короленко чудесный писатель. Его любят - и недаром. Кроме всего прочего, в нем есть трезвость и чистота. Вы спрашиваете, жалко ли мне Суворина. Конечно, жалко. Его ошибки достаются ему недешево. Но тех, кто окружает его, мне совсем не жалко. Однако я расписался. Будьте здоровы. Благодарю Вас от всей души, от всего сердца. Ваш А. Чехов.

2678. Н. М. ЕЖОВУ 9 марта 1899 г. Ялта. 9 м. Дорогой Николай Михайлович, за всё Вам большое спасибо прямо из души. Насчет "Петербургской газеты" я уже писал Вам: рассказы переписываются в Петербурге; и я просил Вас возвратить мне список рассказов, которых не нужно переписывать. Вероятно, не получили моего письма? К Эфросу Вы напрасно обращались; он занят очень, и к тому же эти господа из "Новостей дня" очень нелюбезные люди. Епифанову Сергеенко должен был передать (кажется) 50 р. от Маркса. Получил ли Епифанов? Теперь, когда близко лето, лучше устроить Епифанова где-нибудь под Москвой, а осенью отправить в Крым на всю зиму. Но если он дует рябиновку, то от лечения не будет никакого толку. В апреле я уже буду в Мелихове. Конечно, приезжайте. Потолкуем; быть может, опять пойдете куда-нибудь. Болеть не торопитесь, еще успеете после 40 лет. Поклонитесь Александру Семеновичу и будьте здоровы и веселы. Ваш А. Чехов.

{08123}

2679. М. П. ЧЕХОВОЙ 10 марта 1899 г. Ялта. 10 март. Отвечаю на твое последнее письмо, милая Маша. Если имеются в продаже только деревянные дома и если в деревянном доме жить здоровее, то покупай деревянный, но только с условием, чтобы он не походил на трактир, имел бы по возможности культурный вид и не был бы зеленого цвета. Если я писал о каменном, то лишь имел в виду пожары, которые в Москве часты. Если купишь дом, то купи и мебель, хотя не в большом количестве. Мне лично нужны только две комнаты - кабинет и спальня. Я приеду сначала в Москву, потом, когда станет тепло и не очень грязно, отправлюсь в Мелихово; потом в конце мая поеду опять в Ялту на постройку, потом опять в Мелихово. Подрядчик говорит, что дом будет готов гораздо раньше августа. Пиши о погоде. Как только в Москве подует теплом, т. е. весной, так и приеду, не дожидаясь особого разрешения. Пиши о погоде каждые три дня. Телеграммы, о которой я писал, не присылай, так как я уже отделался от участия в пушкинских празднествах. На участке делаются кое-какие посадки; смотреть за ними в мое отсутствие будет турок Мустафа, человек надежный. Ты жалеешь, что деньги получены не все сразу, что можно было бы заняться увеличением капитала. Я не мечтаю об увеличении - это раз; во-вторых, к концу года, зимой, я опять получу 30 тыс. и тогда можно будет пустить их в обращение. А зима не за горами. В Ялте распускаются и цветут деревья. Я каждый день катаюсь, всё катаюсь; разрешил себе истратить на извозчика 300 р., но до сих пор еще и 20 р. не истратил, а все-таки, можно сказать, катаюсь много. Бываю в Ореанде, в Массандре. Катаюсь с поповной чаще, чем с другими, - и по сему случаю разговоров много, и поп наводит справки, что я за человек. Вчера был на вечере. Опять у меня катар кишок, и я отощал немножко; точно такой катар был у Наполеона I, который во

{08124}

время сражений выслушивал своих адъютантов и отдавал приказания в очень неприличной позе. 1388 р. - это, конечно, мало. Поклон мамаше. Я ничего не делаю и ничего не пишу, кроме писем. Буду уж писать в Мелихове. Твой Antoine. Где я остановлюсь в Москве?

2680. Н. И. КОРОБОВУ 11 марта 1899 г. Ялта. Милый Николай Иванович, твою телеграмму я понял так, что ты приедешь 18 марта. Итак, буду ждать 18-го. Платить за квартиру начнешь с того дня, как поселишься в ней, будь то хоть 18, хоть 28 - это безразлично. Стеснений никаких не будет. Погода была хорошей, сегодня холодно (NW), но это ненадолго. Будь здоров. Твой А. Чехов. 11 марта.

2681. Л. А. АВИЛОВОЙ 12 марта 1899 г. Ялта. 12 март. Спешу ответить на Ваше последнее письмо, матушка. Конечно, не следует переписывать тех рассказов, которые уже помещены в сборниках. Я составил список рассказов, которых не нужно переписывать, и послал его в Москву; нового же списка составить не могу, ибо у меня нет сборников, а память моя подобна решету. Представьте, "Счастливчик" у меня есть. Чёрт бы побрал этого "Счастливчика", его напрасно перепишут, не стоит он этого. По договору, я должен представить Марксу все, что когда-либо печатал. Не всё войдет в сборники, но всё должно быть представлено, иначе я заплачу 100 тысяч неустойки. Ну-с, как мне благодарить Вас? Как? Научите. Сколько я должен уплатить за переписку? Будьте здоровы. Буду еще писать. Ваш А. Чехов.

{08125}

2682. П. П. ГНЕДИЧУ 12 марта 1899 г. Ялта. 12 март. Дорогой Петр Петрович, посылаю рассказ для пушкинского сборника. Скажите, чтобы непременно прислали корректуру - пожалуйста. Я не продержу у себя корректуры дольше одного дня. Фотографии моей у меня нет. Весной буду сниматься в Москве и тогда вышлю, а пока пришлите мне Вашу. Буду ждать. Когда живешь далеко, на чужой стороне, то приятно бывает получать что-нибудь. Кроме фотографии, пришлите и "Историю искусств", которую Вы мне обещали. В Ялте уже весна. Миндаль отцветает, и веет теплом, как у нас в хороший апрельский день. Здесь я пробуду, вероятно, до шестой недели поста. Будьте здоровы, крепко жму Вам руку. Ваш А. Чехов.

2683. И. Я. ПАВЛОВСКОМУ 13 марта 1899 г. Ялта. 13 март. Дорогой Иван Яковлевич, Я в Ялте, пробуду здесь до первых чисел апреля или до каких пор прикажете. Буду ждать Вас с большим нетерпением. Когда приедете в Ялту, велите извозчику везти Вас в гостиницу "Марьино" - это на набережной, в центре города, потом, сложив в номере вещи, шествуйте прямо ко мне - Аутская, дом Иловайской, или поезжайте на извозчике (20 к.). Если телеграфируете из Севастополя (Ялта, Чехову), то приду на пароход встретить Вас. Очень, очень хочется повидаться и поговорить. До свиданья!! Ваш А. Чехов. Не обманите, приезжайте.

{08126}

2684. М. П. ЧЕХОВОЙ 14 марта 1899 г. Ялта. 14 март. Милая Маша, отвечаю на твое последнее письмо. О том, что можно купить и деревянный дом, я уже писал тебе. Даю тебе полную carte blanche. Что касается Мелихова, то оно в твоем полном распоряжении; по моему мнению, если продавать его, то теперь же, до осени, чтобы долго не возиться, ибо проволочки обойдутся недешево. За большой ценой не гонись. Посоветуйся с Ефимом Зиновьевичем, не найдет ли он своевременным начать публикации о продаже имения теперь же, этак в апреле или в мае, чтобы к концу августа уже продать. Тебе надоело уже читать про погоду, но не могу удержаться, чтобы не написать. Третьего дня подул горячий ветер, вдруг наступило лето, и теперь не могу сказать, как чудесно кругом. Вчера и сегодня я сажал на участке деревья и буквально блаженствовал, так хорошо, так тепло и поэтично. Просто один восторг. Я посадил 12 черешен, 4 пирамидальных шелковицы, два миндаля и еще кое-что. Деревья хорошие, скоро дадут плоды. И старые деревья начинают распускаться, груша цветет, миндаль тоже цветет розовыми цветами. Птицы, по дороге на север, ночуют здесь в садах и поутру кричат, например дрозды. Вообще очень хорошо, и если бы мамаша была здесь, то она не пожалела бы. Письмо это посылаю с Вуколом. Он был у нас на постройке и может засвидетельствовать тебе, что дом уже начинает вылезать из земли. Фундамент est fini. Положены балки. Катар мой (кишечный) затих. Ну, будь здорова. Мамаше и Ване с семьей привет и поклон. Твой Antoine. Признаться, когда я впервые писал тебе насчет покупки дома, то был уверен, что эта идея тебе очень не понравится; а вышло, кажется, наоборот.

{08127}

2685. И. П. ЧЕХОВУ 15 марта 1899 г. Ялта. Милый Иван, если Ермилов поедет в Ялту, то пришли с ним зубного эликсира братьев бенедиктинцев, небольшой флакон с красной сургучной печатью, непременно заграничный; возьми у Феррейна. Будь здоров, поклон Соне и Володе. Еду провожать на пароход Лавровых, отдам им это письмо. Твой Antonio. 15 март. На обороте: Москва. Ивану Павловичу Чехову. Н. Басманная, д. Крестовоздвиженского.

2686. В САДОВОЕ ЗАВЕДЕНИЕ "СИНОП" 17 марта 1899 г. Ялта. В садовое заведение "Синоп" Покорнейше прошу выслать по адресу - Ялта, Антону Павловичу Чехову: 1 Bambusa aurea N 112 ........................... 1р. 1 Bamb(usa> fortunei fol. varg. N 113 ..." 40 к. 1 Bamb(usa> gracilis N 114 .................. " 50 к. 1 Bamb(usa> Quadia Cat. N 115 .......... " 40 к. 1 Bamb(usa> Metake N 116 ..................... " 50 к. 1 Bamb(usa> nigra N 118 ........................ 1р. 1 Bamb(usa> striata N 119 ....................... " 50 к. 1 Bamb(usa> virid glauc. N 120 ............. " 50 к. 1 Jucca recurv. N 160 ................................ " 75 к. 1 Jucca gigant. N 161 .................................. " 50 к. 5 Arundo Donax N 429 ................................ " 50 к. 5 Gynereum argent N 435 .......................... 2р. 2 Gynereum arg. fel. aur. varg. N 436 ... 1 p. 50 к. 5 Guner. monstrosum N 437 .................... 2 р. 1 Amaryllis form. N 492 ............................... " 40 к. 1 Amaryllis longif. N 493 .............................. " 40 к. 5 Gladiolus gand. hybrid. N 506 ............... 1 p. Шестнадцать (16) рублей одновременно посылаю переводом по почте. Имею честь быть с почтением. А. Чехов. 17 марта 1899 г. Ялта.

{08128}

2687. П. А. СЕРГЕЕНКО 17 марта 1899 г. Ялта. 17 март. Милый Петр Алексеевич, посылаю, по глаголу твоему, 100 р. Н. Н. Юшковой в Нормонку и столько же П. В. Троицкой в Чистополь - и очень, очень рад, что это так вышло, т. е. что ты обратился ко мне и что я исполнил твое желание. Ты пишешь: "торопи добрых людей". Я, по возможности, обираю ялтинских "добрых людей", но специально для Самарского кружка, питающего детей, и уже послал туда тысячу рублей. Одно могу сделать для Казанской губ(ернии): напечатаю к сведению "добрых людей" в местной газете присланные тобою адреса. Маркс, по-видимому, старается завести со мной переписку, но не совсем дружескую. Канальский немец уже начинает пугать неустойкой и в письмах приводит целиком пункты договора. Я написал ему в ответ, что неустойки я не боюсь. В "Новом времени" нехорошо. В разных городах демонстративно пишут и печатают заявления и постановления об отказе читать "Новое время". Даже в Ялте члены местного клуба в общем собрании единогласно решили "Нового времени" не получать и заявление об этом напечатать в "Петерб(ургских) ведомостях". Нового ничего нет, всё по-старому. Будь здоров и весел. Жму руку. Твой А. Чехов.

2688. Н. М. ЕЖОВУ 18 марта 1899 г. Ялта. Дорогой Николай Михайлович, если врачи разрешают Епифанову ехать в Ялту теперь же и если он сам не против поездки, то отправьте его, пожалуйста, т. е. купите билет, посадите в вагон и проч., и напишите мне, сколько Вы истратили. Из Севастополя до Ялты он проедет на пароходе, в Ялте поместим его на всё лето в приюте, где за ним будет хороший уход. Но прежде чем отправлять его, посоветуйтесь с врачами,

{08129}

в силах ли он, чтобы доехать до Ялты, не лучше ли на лето остаться в Москве и т. д. и т. д. Полагаю всё сие на Ваше благоусмотрение. В случае, если поездка его будет решена, сообщите мне, а потом о дне выезда из Москвы заранее уведомьте, хотя бы телеграммой (Ялта, Чехову). Да и Вам не мешало бы проехаться в Крым и отдохнуть здесь. Будьте здоровы и счастливы. Ваш А. Чехов. 99 18/III. На обороте: Москва. Его высокоблагородию Николаю Михайловичу Ежову. Трубников пер., д. Джанумова.

2689. Л. С. МИЗИНОВОЙ 18 марта 1899 г. Ялта. 18 март. Милая Лика, в эту весну в Париж я не поеду; нет времени, и к тому же здесь в Крыму так хорошо, что уехать нет никакой возможности. Мне кажется, было бы лучше, если бы Вы, вместо того чтобы поджидать меня в Париже, сами приехали в Ялту; здесь я показал бы Вам свою дачу, которая строится, покатал бы Вас по Южному берегу и потом вместе отправились бы в Москву. Новость!! Мы, по-видимому, опять будем жить в Москве, и Маша уже подыскивает помещение. Так и решили: зиму в Москве, а остальное время в Крыму. После смерти отца Мелихово утеряло для матери и сестры всякую прелесть и стало совсем чужим, насколько можно судить по их коротким письмам. В самом деле, подумайте и приезжайте в Ялту. Я бы мог подождать Вас здесь до 10-15 апреля стар(ого) стиля. Если надумаете, то телеграфируйте мне только три слова: "Jalta. Tchekhoff. Trois", т. е. что третьего апреля Вы приедете. Вместо trois, поставьте 28, 4... или как хотите, лишь бы я хотя приблизительно знал день, когда Вас ждать. С парохода приезжайте прямо на Аутскую, дача Иловайской (извозчик 40 к.), где я живу; потом вместе поищем для Вас квартиру, потом

{08130}

пошлем на пароход за Вашим большим багажом, потом будем гулять (но вольности Вам я никакой не позволю), потом уедем вместе в Москву на великолепном курьерском поезде. Ваш путь: Вена, Волочиск, Одесса, отсюда на пароходе - Ялта. Из Одессы пришлете телеграмму: "Ялта, Чехову. Еду". Понимаете? Купите мне в Лувре дюжину платков с меткой А., купите галстуков - я заплачу Вам вдвое. Как Вы себя ведете? Полнеете? Худеете? Как Ваше пение? Будьте здоровы, прелесть, очаровательная, восхитительная, крепко жму руку, жду скорейшего ответа. Ваш А. Чехов.

2690. И. И. ОРЛОВУ 18 марта 1899 г. Ялта. 18 март. Дорогой Иван Иванович, Альтшуллер, вероятно, уже написал Вам - Кольцов умер, и мы его хоронили в ясный, теплый день на ауткинском кладбище. В Ялте уже весна; всё зеленеет, цветет, на набережной встречаются новые лица. Сегодня приедут Миролюбов и Горький, начинается съезд, а я, вероятно, через 2 - 2 1/2 недели укачу отсюда на север, поближе к Вам. Дом мой строится, но муза моя совершенно расстроилась, я ничего не пишу, и работать совсем не хочется; надо вздохнуть иным воздухом, а здесь на юге такая лень! Настроение большею частью скверное, благодаря письмам, которые шлют мне друзья и знакомые. То и дело приходится в письмах или утешать, или отчитывать, или грызться на собачий манер. Получаю много писем по поводу студенческой истории - от студентов, от взрослых; даже от Суворина три письма получил. И исключенные студенты ко мне приходили. По-моему, взрослые, т. е. отцы и власть имущие, дали большого маху; они вели себя, как турецкие паши с младотурками и софтами, и общественное мнение на сей раз весьма красноречиво доказало, что Россия, слава богу, уже не Турция. Кое-какие письма покажу Вам при свидании, а пока давайте говорить о Вас. Как вы поживаете? Думаете ли приехать в Ялту? Когда? Застану ли я Вас летом в Подсолнечном, если приеду? По-моему, Кольцов умер от эмболии. Незадолго до

{08131}

смерти в легком у него был инфаркт. Вероятно, был эндокардит, на какой почве? не знаю, не спрашивал у лечивших его докторов. Мельком слышал, что нашли много белка. По-видимому, человек замучился вконец от разных хлопот и умер оттого, что замучился. Альтшуллер здравствует, хандрит. Преосвященный Елпатий воздвигает здание, бодро шагает, весел, неутомим, остроумен. В женской гимназии бываю реже; там всё благополучно, по-прежнему гостеприимны и милы. Синани всё тот же. Крепко жму руку. Будьте здоровы, веселы и живите с аппетитом, без скуки, без болезней, а главное - приезжайте к нам каждый год. Ваш А. Чехов.

2691. М. П. ЧЕХОВОЙ 19 марта 1899 г. Ялта. 19 м. Милая Маша, изразцы нужны для украшения стены в ватере - я писал об этом. Да и понятно, ибо кто станет делать печь из зеленых изразцов? Итак, подожди моего приезда, выберем изразцы вместе. Что касается покупки дома, то я не мечтал о доходности. Я хотел просто небольшой, недорогой домишко для себя. Конечно, хорошо кроме квартиры иметь еще доход, но как бы не очутиться в положении Яши Корнеева, который был рад безумно, когда продал дом. Возиться с банком, с жильцами, ремонтом, налогами, полицией и проч и проч., возиться, уплачивать долг, и для чего? - чтобы в глубокой старости, буде доживешь до нее, завещать дом какому-нибудь двоюродному племяннику вроде Семенковича. Если, по твоим соображениям, от дома, после всех расходов, будет оставаться тысяча рублей, тогда стоит купить; если меньше тысячи, то не стоит, ибо нервов испортишь на 500. Не забывай, что с домом придется возиться главным образом тебе, не забывай сего, чтобы потом на себя не роптать и не жалеть. Если дом стоит 35 тыс., то заложить можно только в 15 тыс., а 20 уплатить в январе 1900 г., когда я получу от Маркса. Можно и теперь, не дожидаясь января, уплатить 10 тыс. Как бы ни было, остановки за деньгами не будет. Если понадобится теперь же, то где-нибудь займем 10 тыс. до

{08132}

января. Новинский бульв(ар) хорошее место, хотя и далеко до Курского вокзала. Катар мой затих, я здоров совершенно. Если покупать дом, то устраивайтесь теперь же, чтобы вопрос был решен до июня. Даша Мусина-Пушкина, Цикада, вдова, выходит замуж за маленького актера, играющего выходные роли. Пиши подробнее. Если начнешь покупать дом, то опиши его, как и что. В случае надобности телеграфируй, не скупись. В Москву приеду, когда не останется там ни одной снежинки. Поклон и привет мамаше и Ване с семьей. Будь здоровехонька. Твой Antoine. Суворин купил имение. Коробов приехал, но я его еще не видел. Получаю много деловых и неделовых писем. Не могу отвечать, надоело, и если отвечать на все письма, то нужно сидеть за столом от утра до вечера. Почтальон ропщет и изумляется. Буду ждать подробностей. Пришел Николай Ив. Коробов. Он рассказывал про тебя и про мать; советует купить дом, который давал бы доход, находя, что иметь дом только для себя - это дорого стоящая роскошь. Он говорил обстоятельно, так что я согласился с его доводами. Идет дождь.

2692. О. Р. ВАСИЛЬЕВОЙ Март, после 21 и до 30, 1899 г. Ялта. Многоуважаемая Ольга Родионовна! Шлю Вам сердечную благодарность за письмо и за журнал с переводом моего "Егеря". Что касается поставленных Вами вопросов, то, право, не знаю, что ответить Вам. Простите, я продолжаю настаивать на том, что сборник Ваш не пойдет. Эта форма благотворительности, весьма несовершенная, наскучила; сборники уже утомили нашу публику, утомили и раздражили авторов - и всякий новый сборник я считаю ошибкой. Ваш сборник выйдет в сентябре, когда у голодающих

{08133}

будет уже хлеб; Вы посвящаете его мне, живому человеку - и это у нас не в обычае. Короче, я многое мог бы сказать против... Я прошу Вас не сердиться на меня за это письмо и прошу Вас верить, что я посылаю Вам это письмо, потому что Вы очень добры ко мне, и я не могу не быть искренним с Вами. В апреле я буду в Москве и постараюсь повидаться с Вами, а пока позвольте еще раз поблагодарить Вас и пожелать всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов. Повидайтесь с В. А. Гольцевым. Что он скажет?

2693. Л. А. АВИЛОВОЙ 23 марта 1899 г. Ялта. 23 март. Вы не хотите благодарностей, но всё же, матушка, позвольте воздать должную хвалу Вашей доброте и распорядительности. Всё прекрасно, лучше и быть не может. Один переписчик пишет "скажитЪ", но это не беда; к тому же, быть может, это так и напечатано в "Петербургской газете". Цена очень подходящая, срок какой угодно, но не позже весны; желательно всё получить до конца мая. С Сергеенко я учился вместе в гимназии, и, мне кажется, я знаю его хорошо. Это по натуре веселый, смешливый человек, юморист, комик; таким он был до 30-35 лет, печатал d "Стрекозе" стихи (Эмиль Пуп), неистово шутил и в жизни, и в письмах, но как-то вдруг вообразил себя большим писателем - и всё пропало. Писателем он не стал и не станет, но среди писателей уже занял определенное положение: он гробокопатель. Если нужно завещать, продать навеки и т. п., то обращайтесь к нему. Человек он добрый. В Вашем письме две новости: 1) Вы похудели? и 2) Вы писали о "Чайке"? Где и когда? Что Вы писали? Выбирайте и располагайте материал в Вашей новой книжке сами. Надо обходиться без нянюшек. У меня ничего нового. Хочу купить матери в Москве небольшой дом и не знаю, как это сделать. Хочу уехать в Москву - и меня не пускают. Деньги мои, как

{08134}

дикие птенцы, улетают от меня, и через года два придется поступать в философы. Я Толстого знаю, кажется, хорошо знаю, и понимаю каждое движение его бровей, но всё же я люблю его. В Ялте Горький. По внешности это босяк, но внутри это довольно изящный человек - и я очень рад. Хочу знакомить его с женщинами, находя это полезным для него, но он топорщится. Будьте здоровы, дай Вам бог счастья. Еще раз благодарю и крепко жму руку. Ваш А. Чехов.

2694. М. П. ЧЕХОВОЙ 23 марта 1899 г. Ялта. 23 марта. Милая Маша, поблагодари Гликерию Николаевну и передай в ответ, что я едва ли успею написать что-нибудь новое; но передо мной на столе лежат целые горы рассказов, которые я приготовляю для Маркса; я выбрал две небольшие штучки, напечатанные уже давно, очень, очень давно и забытые, так что они могут сойти за совершенно новые. Я велю переписать их и пришлю на сих днях, ты передай, - быть может, сгодятся. Очень рад, что мамаша выздоровела. Она в каждой малейшей дурноте, в каждой боли видит удар - и совершенно неосновательно; только пугает себя и других. У нее не может быть удара. Я целый день занят, вздохнуть некогда. Чувствую себя свободным только утром, когда встаю и пью кофе, от 7 до 9, а потом начинается толчея, приходит почта, звонит телефон и проч. и проч. Пора бы уехать в Москву. Ты как-то писала, что мамаша поедет в Мелихово 4 апреля. Лучше бы она подождала меня в Москве, поехали бы вместе, втроем. Постройка подвигается. Коробов кое-что снял. Приехал Жорж. Послезавтра уезжает. Нового ничего, будь здорова, кланяйся мамаше и всем. Твой Antoine. Рассказы, которые я пришлю для Г(ликерии) Н(иколаевны), не вошли еще ни в один из сборников и совершенно неизвестны миру.

{08135}

2695. Н. М. ЕЖОВУ 24 марта 1899 г. Ялта. 24 март. Дорогой Николай Михайлович, посылаю письмо от Епифанова, которое при случае возвратите мне. Вы видите, что Еп(ифанов)у не хочется в Ялту, и если Вы писали мне об "улыбке прощальной", то относились к делу, так сказать, субъективно. Итак, оставьте его в Москве. В Ялте ему будет скучно, жутко; рябиновой здесь нет, делать нечего, заработков никаких. Я в апреле уеду, и он, как истый москвич, почувствует себя заброшенным. Впрочем, предоставьте ему поступить, как он хочет. Он спрашивает про условия. Какие ему нужны условия? Он будет жить в Ялте, за него будут платить (квартира и стол), вот и всё. Если он устроится под Москвой, то будет получать по 25 р. в месяц. Из присланных трех рассказов два, конечно, не сгодились, ибо они уже помещены в сборниках; лучше бы Еп(ифанов) переписал те рассказы, которых у меня нет в книжках. Помнится, в "Развлечении" есть рассказ, герой которого носит фамилию Нечистотова. Напечатан при Насонове. Скажите Еп(ифанову), что я подписывался еще так: "Брат моего брата". Если же ему трудно писать, то ничего не говорите. Медиц(инское) свидетельство никому и ни для чего не нужно; напрасно только потратился человек на марку. Будьте здоровы. Крепко жму руку. Пишите, как и что. Ваш А. Чехов.

2696. А. Ф. МАРКСУ 26 марта 1899 г. Ялта. 26 марта. Многоуважаемый Адольф Федорович! Возвращаю Вам с благодарностью журналы "Сверчок" и "Зритель". Я переписал то, что нужно, и теперь прошу Вас выслать мне таким же образом, если это возможно и не особенно затруднит Вас, "Сверчок" за следующий год и "Сатирический листок" (1883, Москва),

{08136}

а также "Спутник", издававшийся в Москве в восьмидесятых годах очень недолгое время. В вышедшем на днях сборнике в память Белинского помещены три моих рассказа. Будьте добры, сделайте распоряжение, чтобы переписали рассказ "Неосторожность", и присоедините его к тем рассказам, которые я уже послал Вам. С середины апреля я буду уже дома, в Московской губ(ернии) (Лопасня Моск. г.), в мае, вероятно, побываю в Петербурге. Позвольте пожелать Вам всего хорошего и пребыть искренно Вас уважающим. А. Чехов.

2697. Г. М. ЧЕХОВУ 26 марта 1899 г. Ялта. Милый Жорж, я собрался ехать на пароход, но пришли три оболтуса приглашать на литерат(урный) вечер, сидели полчаса, и когда я поехал на мол, то пароход уже ушел. Как ты доехал? Напиши, пожалуйста, поподробнее. Вчера после твоего отъезда весь вечер сидели у меня гости; сегодня вечером я сам иду на заседание комиссии - и так верчусь как белка в колесе. Когда вернется П. Ф. Иорданов, то не замедли написать мне. У меня к нему есть дело. Твоей маме, Сане, Лёле и Володе привет. Жму руку. Будь здоров. Твой А. Чехов. 26 марта. На обороте: Таганрог. Его высокоблагородию Георгию Митрофановичу Чехову. Конторская ул., с. дом.

{08137}

2698. М. П. ЧЕХОВОЙ 27 марта 1899 г. Ялта. 27 м. Милая Маша, посылаю тебе с Николаем Ивановичем рассказ для Федотихи. Посылаю один, а не два, потому что другой не сгодился. Новый писать положительно некогда, да и надоело. Тут же при письме найдешь окладной лист, из которого увидишь, сколько государств(енного) налога приходится платить за Кучукой; увидишь, что фамилия прежнего владельца - Цемке. Здесь я получил повестку: требуют с меня квартирный налог за 2 комнаты, которые я здесь занимаю. В ответ я подал заявление, что постоянную квартиру я имею в Москве, за которую и плачу налог, а в Ялте проживаю временно. Это имей в виду, и когда будешь платить квартирный налог, то плати (если это можно) от моего имени, так как на самом деле ведь я плачу за московскую квартиру. Ты спрашиваешь в письме, могу ли я дать за дом 12 тыс(яч). Теперь я могу дать всё, что лежит у Юнкера, а в декабре хоть 20 тыс(яч). Если не хватит, можно взять взаймы до декабря за небольшие проценты. Март здесь вышел плохой. Холодно, пасмурно; светлые дни редки. За постройку я уже уплатил 2 тысячи, каждый день плачу за что-нибудь кому-нибудь, и сколько у меня осталось на текущем счету - не знаю. Тысяч десять, вероятно, придется растранжирить зря. Здесь беллетрист Горький, хороший малый. Жорж уехал. Я бы тоже с удовольствием уехал и с нетерпением буду ждать от тебя телеграммы насчет погоды. Образцы изразцов привезти обратно? Будь здорова. Твой Antoine.

{08138}

2699. А. И. СУВОРИНОЙ 29 марта 1899 г. Ялта. 29 марта. Милая Анна Ивановна, если бы не было так далеко и холодно, то я приехал бы в Петербург, чтобы попытаться увезти Алексея Сергеевича. Я получаю много писем и с утра до вечера слушаю разговоры, и мне отчасти известно, что делается у Вас. Вы упрекаете меня в вероломстве, Вы пишете, что А(лексей) С(ергеевич) добр и бескорыстен, а я ему не тем отвечаю; но что я в положении искренне расположенного человека мог бы сделать теперь? Что? Теперешнее настроение произошло не сразу, оно подготовлялось в продолжение многих лет, то, что говорится теперь, говорилось уже давно, всюду, и Вы и Алексей Сергеевич не знали правды, как не знают ее короли. Это я не философствую, а говорю то, что знаю. "Новое время" переживает трудные дни, но ведь оно остается силой и останется силой, пройдет немного времени, и всё войдет в свою колею, и ничего не изменится, всё будет, как было. Меня более интересует вопрос о том, оставаться Алексею Сергеевичу в Петербурге или уехать, и я был бы очень рад, если бы он хотя на неделю всё бросил и уехал. Я писал ему об этом, просил телеграфировать мне, но он не отвечает ни слова, и я не знаю, что теперь делать с собой - сидеть ли в Ялте и ждать его или ехать на север. К 10-15 апреля, как бы ни было, я поеду в Москву, и если А(лексей) С(ергеевич) приедет тоже туда, чтобы провести там праздники, то это, мне кажется, было бы лучше всего. В Москве весна бывает прекрасная, окрестности интересные, есть куда поехать. Я буду писать Алексею Сергеевичу, но и Вы тоже поговорите с ним, и пусть он телеграфирует мне. Где Вы будете летом? Куда поедете? Здесь весна, здоровье мое сносно, но скучно, надоела галиматья. Как Настя? Боря? Поклонитесь им, пожалуйста, я часто о них вспоминаю и благохвалю их. Спасибо сердечное Вам за письмо, за память. Будьте здоровы, благополучны. Целую Вашу руку и желаю всего, всего хорошего. Ваш А. Чехов.

{08139}

2700. М. П. ЧЕХОВОЙ 29 марта 1899 г. Ялта. 29 м. Милая Маша, я писал тебе уж, что 1-го января 1900 г. я получу от Маркса 30 тыс. - и тогда могу уплатить за дом сколько угодно. Если тебе нравится дом Евреинова, то очень хорошо, покупай; быть может, Е(вреинов) согласится подождать до 1-го января - тогда совершим купчую, если же не согласится, то можно будет взять взаймы. Заложить можно, но не в большую сумму, не дороже 10 тыс(яч), чтобы не тяжело было платить проценты. Дом, по-видимому, будет давать небольшой дефицит, но если мы будем иметь удобную, приличную и покойную квартиру, то это вполне окупит все убытки; ибо чем покойнее (в физическом смысле) существование, тем легче и охотнее работается. Хлопочи, чтобы Е(вреинов) взял на себя всю купчую, т. е. все расходы по продаже дома, а то ведь дом обойдется нам в 32 1/2 тысячи. Ты объясни ему, что для него легче уступить, чем нам прибавить. Что касается "Дяди Вани", то я ничего не буду ни писать, ни телеграфировать; потому что, во-1-х, я не знаю, куда телеграфировать: адрес комитета мне неизвестен, во-2-х, на письма мне не отвечают, я писал уже Немировичу 1000 раз, и в-3-х, всё это мне уже надоело ужасно, до одурения. Вообще, повторяю, всё это мне надоело, пьес я больше ставить не буду нигде и ни у кого. И писать не буду никому. В "Сверчке" за 1883 г. много превосходных рисунков Николая. Вот если бы поискать у букинистов под Сухаревой и купить! Я решил собрать все рисунки Николая, сделать альбом и послать в Таганр(огскую) библиотеку с приказом хранить. Есть такие рисунки, что даже не верится, как это мы до сих пор не позаботились собрать их. На участке в Аутке превосходно цветет миндаль (красные цветы) - весело глядеть. Дом поднимается. Закипела работа. Приеду я скоро. Будь здорова. Поклон мамаше. Твой Antoine.

{08140}

2701. В. В. РОЗАНОВУ 30 марта 1899 г. Ялта. 30 март. Многоуважаемый Василий Васильевич! Первая половина Вашего письма для меня не совсем ясна. Насколько я понял, Вы поручили К. С. Тычинкину написать мне насчет древнегреческих монет в Ялте. Если так, то последнее письмо от Константина Семеновича я получил уже давно, 2-3 недели назад, и о монетах в этом письме ничего не было сказано. Вероятно, Константин Семенович обещал Вам написать мне и обещания своего до сих пор еще не исполнил, и это очень жаль, так как у меня было много свободного времени, знакомых здесь у меня тоже много, я мог бы навести справки насчет монет, и, быть может, вышло бы что-нибудь. В начале апреля, около 10-го, я уезжаю на север (Лопасня Моск. губ.), но осенью опять буду здесь, и то, что нужно, исполню с большим удовольствием, только напишите поподробнее, какие монеты Вам нужны. На вторую половину Вашего письма, т. е. насчет моего участия в "Торгово-промышленной газете", я в настоящее время не могу ответить Вам ничего определенного. Теперь я ничего не пишу, так как по горло занят приведением в порядок материала, который я продал Марксу, и потому что в Ялте вообще не пишется, но дома на севере, вероятно, начну опять писать и тогда, буде что напишется, сообщу Вам. Здоровье мое сносно, легочный процесс in statu, не делается со мной ничего особенного, и есть большая вероятность, что всё обойдется и мне через 2-3 года можно будет опять зимовать на севере. От души благодарю Вас за участие. У меня здесь бывает беллетрист М. Горький, и мы говорим о Вас часто. Он простой человек, бродяга, и книги впервые стал читать, будучи уже взрослым - и точно родился во второй раз, теперь с жадностью читает всё, что печатается, читает без предубеждений, душевно. В последний раз мы говорили о Вашем фельетоне в "Нов(ом) времени" насчет плотской любви и брака (по поводу статей Меньшикова). Эта статья превосходна,

{08141}

и ссылки на ветхий завет чрезвычайно поэтичны и выразительны - кстати сказать. Позвольте еще раз поблагодарить Вас и пожелать всего хорошего. Мой адрес до 10 апреля - Ялта, а после 10-го - Лопасня Моск. губ. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

2702. Ал. П. ЧЕХОВУ 30 марта 1899 г. Ялта. 30 марта. Пролетарий! Бедный брат! Честный труженик, эксплуатируемый богачами! Когда ты получишь сие письмо, я уже буду на отлете: 3-го апреля буду укладываться, 4-5 уеду на север в Москву и потом в собственное имение, где на положении богатого человека буду эксплуатировать пролетариев. Итак, приехать и льстивыми словами выманить у меня часть моих капиталов тебе не удалось! Планы твои рушились. Если до 15-го апреля будет не тепло, то в Москве буду сидеть до 15 и даже до 18-го; если хочешь, заезжай на обратном пути (Мл. Дмитровка, д. Владимирова). В Одессе или возле нее находится в настоящее время Павловский (И. Яковлев). Навести справки о нем можешь в "Одесском листке", где писали о нем. Будь здоров и веди себя хорошо, умеренно. Пишут из дому, что мать была больна, теперь же она здорова. Нового ничего нет. Как это ни странно, испытываю финансовые затруднения. Маркс-благодетель уплатил лишь малую часть, остальное же будет уплачивать потом, после 1900 года, в будущем столетии, по частям. Это тебе не Англия! Кланяйся своему мореходному сыну, и да не будет тебе ни разу море по колено! Будь сухопутен. Твой брат, член Ялтинского общества взаимного кредита А. Чехов. Сашечка, ты атеист?

{08142}

2703. Г. М. ЧЕХОВУ 31 марта 1899 г. Ялта. Милый Жоржик, около 5-го я уезжаю в Москву. Стало быть, до 15-го адресуйся в Москву, Малая Дмитровка, д. Владимирова, а после 15-го в Лопасню Моск. г(убернии). Побывай в "Таганр(огском) вестнике" или скажи в телефон, чтобы газету высылали мне в Лопасню. Петушки посажены. Осенью посажу их тысячи. Дом всё растет и растет. Погода стала чудесной, с моря уже не дует сыростью, всё так нежно и трогательно. Будь здоров. Кланяйся своим. Твой А. Чехов. 31 март. Дамы тебя очень хвалят. На обороте: Таганрог. Его высокоблагородию Георгию Митрофановичу Чехову. Конторская, с. дом.

2704. А. С. СУВОРИНУ 2 апреля 1899 г. Ялта. 2 апрель. Недели две-три назад Константин Семенович писал мне насчет претензий, заявленных Марксом; я ответил К(онстантину) С(еменович)у, что, по моему мнению, придется уступить, так как право больше на стороне Маркса, чем на нашей. Ведь мы могли бы недели за две до продажи напечатать 100 тысяч экземпляров, назвать их последним изданием - и потом доказывать, что мы юридически правы. Я просил Константина Семеновича написать мне что-нибудь в ответ на мое письмо, чтобы я знал, как и что отвечать Марксу, но К(онстантин) С(еменович) точно воды в рот набрал. Если Вы и К(онстантин) С(еменович) решите так же, как я (смотрите мое письмо к нему), то я уплачу долг магазину тотчас же по распродаже моих последних изданий.

{08143}

Затем, еще одно дело. Недели две назад Вы получили рассказ "Ревность" Яковлева. Это я послал Вам по просьбе автора. Ну-с, теперь можно и не о делах. Как Вы проводите весну? Куда намерены поехать? В Москву, в Феодосию, за границу? В имение? Напишите мне или, лучше, телеграфируйте Ваши планы; быть может, мои совпадут с Вашими, и тогда представится возможность повидаться и поговорить кое о чем. В Москву я рассчитываю поехать около или после 10-го апреля. Здоровье мое ничего себе, но вчера и сегодня жар - не знаю, отчего. Читаю усердно "Figaro" и "Temps", сажаю деревья, гуляю, и мне кажется, что моя праздность и весна продолжаются уже шестьдесят лет и что не мешало бы теперь на север. Скучна роль человека не живущего, а проживающего "для поправления здоровья"; ходишь по набережной и по улицам, точно заштатный поп. Сестра пишет, что ей и матери не хочется жить в деревне, где всё будет напоминать отца. Не знаю, как теперь быть; пожалуй, придется продать Мелихово, и это теперь, когда мы его так устроили. А Ваше имение в каком уезде? Если я продам Мелихово, то буду скитаться по чужим имениям, как раньше. В последнюю неделю я мало получил писем из Петербурга; очевидно, стало затихать. Тут носятся упорные слухи, что Ванновский отказался и комиссия его прекратила свои действия. В Харькове публика устраивает на вокзале проезжающим студентам овации; в Харькове же возбуждение по поводу дела Скитских. Гони природу в дверь, она влетит в окно; когда нет права свободно выражать свое мнение, тогда выражают его задорно, с раздражением и часто, с точки зрения государственной, в уродливой и возмутительной форме. Дайте свободу печати и свободу совести, и тогда наступит вожделенное спокойствие, которое, правда, продолжалось бы не особенно долго, но на наш век хватило бы. Так, пожалуйста, телеграфируйте. Анне Ивановне, Насте и Боре привет и поклон. Ваш А. Чехов.

{08144}

2705. А. Б. ТАРАХОВСКОМУ 2 апреля 1899 г. Ялта. 2 апрель. Многоуважаемый Абрам Борисович, около 10 апреля я уезжаю на север; будьте добры, сделайте распоряжение, чтобы "Приазовский край" мне высылали не в Ялту, а в Лопасню Моск. губ. Газету я получал аккуратно, каждый день; "Донской календарь" получил, фотографии - тоже, одним словом, я у Вас в большом, неоплатном долгу. Благодарил ли я Вас за визитные карточки? Если нет, то позвольте теперь поблагодарить от всего сердца. Здоровье мое довольно сносно. Вероятно, я поправился бы надолго, если бы не кишечник, который испорчен у меня чуть ли не с малых лет. Бывают в животе такие пертурбации, что я в какие-нибудь 2-3 дня теряю всё, что приобретаю в 2-3 месяца. Но тем не менее особенных неудобств я не испытываю и никаким лишениям себя не подвергаю. А Ваша болезнь, по-видимому, продолжаться будет недолго, - только надо уехать куда-нибудь, хотя бы в Кисловодск, который к Вам близок. Нужно погулять теперь и потом еще в июле - в два приема отдыхать. Вот еще просьба. Я как-то получил письмо, за подписью городского головы Лицына, насчет подписных листов, присланных мне когда-то для сбора на памятник Петру. Меня спрашивают, где эти листы. Если увидите лицо, ведающее дела по постройке памятника, то сообщите, что один лист был у меня и я его возвратил уже; другой послан А. П. Коломнину (Петербург, Эртелев, 6), третий - артисту А. М. Яковлеву (Москва, театр Корша), четвертый - П. А. Сергеенко (Луховицы Рязанск. г(убернии)) и пятый - И. Я. Павловскому (7 rue Gounod, Paris). Номера этих листов у меня где-то записаны; если нужно, то я поищу, когда вернусь домой. Насчет Вашей боли в левом боку: если курите, то бросьте. Журнал Таг(анрогского) сельск(ого) о(бщест)ва получаю и читаю с удовольствием. Вы спрашиваете, правда ли, что Маркс в будущем году пустит мои рассказы приложением? Едва ли. Я всё напечатанное продал за 75000 р. Доход с пьес

{08145}

принадлежит мне и моим наследникам. Будущие произведения я печатаю где угодно, но издавать их в виде сборников имеет право только Маркс (5 тыс. за 20 листов - в первые 5 лет; во вторые 5 лет - 7000, в третьи - 9000 р. и т. д.) Будьте здоровы, желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов. На конверте: Таганрог. Его высокоблагородию Абраму Борисовичу Тараховскому.

2706. Э. ГОЛЛЕР 3 апреля 1899 г. Ялта. Многоуважаемая Эльза Антоновна, я с большим удовольствием исполню Ваше желание, только напишите, куда выслать Вам книги - в Париж или Будвейс. Кроме "В сумерках" и "Хмурых людей", какие еще нужны Вам книги? Скоро я уезжаю из Ялты домой; благоволите теперь писать мне по адресу: Лопасня Москов. губ. Антону Павловичу Чехову. Будьте здоровы и счастливы. Искренно Вас уважающий А. Чехов. 3/15 апреля 1899 г. Ялта.

2707. М. С. МАЛКИЕЛЬ 4 апреля 1899 г. Ялта. 4 апрель. Милая супружница, я пью теперь по 12 чашек чаю 5 раз в день - и это только благодаря Вам, подарившей мне такую прекрасную чашку. Сердечно благодарю Вас, шлю мой привет и поздравление Вам и Вашей сестре и убедительно прошу Вас не считать меня уже Вашим супругом, так как я уже монах. Шлю Вам из моей келии свое благословение. Иеромонах Антоний.

{08146}

2708. М. П. ЧЕХОВОЙ 4 апреля 1899 г. Ялта. 4 апрель. Милая Маша, я выплыву из Ялты 10-го апреля, буду в Москве 12-го. Так решено. Только что вернулся из Кучукоя. Там изумительно хорошо, просто рай; только одно, пожалуй, может не всем понравиться: жарко. Уже наступило лето по всей форме. Ехать было жарко до изнеможения, я загорел, как вельзевул. До такой степени хорошо, что я и не знаю, как это выразить. Деревья уже распустились, трава, всюду водопадами бежит вода, шум. В Кучукое очень уютно. Если там иметь одну лошадь и одну корову, то можно жить припеваючи. Мне предлагают за сие имение 5 тыс., но я не продам. Сторожа еще не нанял. Если нет продажного дома подешевле, то можно нанять квартиру на целый год или на три года, чтобы часто не перебираться и не тормошить мебели. Если в течение 10 лет мы заплатим за хорошую квартиру (считая тут и расходы на хорошую обстановку) 10 тысяч, то это, пожалуй, обойдется дешевле, чем иметь собственный дом, - дешевле и покойнее. Как ты думаешь? Мы можем положить в банк 10 тыс. специально для квартиры, чтобы обеспечить себя надолго, остальные же деньги пустим, во-1-х, на приобретение процентных бумаг (рента) и, во-2-х, на украшение наших крымских убежищ, стоимость которых будет возрастать с каждым годом. Впрочем, об этом поговорим в понедельник, при свидании. Пасху я проведу с удовольствием в Москве. Если не пришлю до воскресенья телеграммы, то, значит, приеду наверное в понедельник. Я обносился и давно не был в бане. Будь здорова, до свиданья! Мамаше поклон. Твой Antoine. Кое-что из корреспонденции моей придет на Малую Дмитровку, получи и сохрани.

{08147}

2709. М. М. ЗЕНЗИНОВУ 5 апреля 1899 г. Ялта. 5 апреля 1899 г. Ялта. Многоуважаемый Михаил Михайлович. О том, сколько с меня взяли за атлас Larousse'a, я уже писал Вам в прошлом году, теперь же, извините, не могу назвать Вам точной цифры, даже приблизительно, так как забыл. Сочтемся когда-нибудь при свидании в Сочи, куда я непременно приеду. В Ялте уже настоящее лето, солнце жжет; цветут персики. Постройка моя подвигается, до конца еще далеко, но рассчитываю все-таки в августе перебраться в свое новое жилище. Два или три зимних месяца буду проживать в Москве - так я решил. Погибнуть от сурового климата гораздо достойнее, чем от провинциальной скуки, которую я испытываю вот уже два года, с того дня, как доктора отправили меня в ссылку. У меня всё обстоит благополучно; надеюсь, что и у Вас все здоровы. Позвольте пожелать Вам всего хорошего, пожелать Вам счастливого пути в Сочи, где, по слухам, теперь очень хорошо. Поклон и привет Вашему семейству. Искренно Вас уважающий и преданный А. Чехов.

2710. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) 5 апреля 1899 г. Ялта. Дорогой Александр Семенович, спешу ответить на Ваше письмо. 10-го апреля я уезжаю из Ялты, 12-го буду в Москве (Мл. Дмитровка, д. Владимирова). Пасху проведу в Москве. "Будильника" за 1881 год не ищите, "Календаря" не велите переписывать. Значит, увидимся в Москве, и при свидании я пропою хвалу Вашей доброте и поблагодарю Вас от всей души за хлопоты. Будьте здоровы! Ваш А. Чехов. 5 апр. На обороте: Москва. Его высокоблагородию Александру Семеновичу Лазареву. Грузины, Б. Тишинский пер., д. Пашкова.

{08148}

2711. А. Ф. МАРКСУ 5 апреля 1899 г. Ялта. 5 апреля 1899 г. Многоуважаемый Адольф Федорович! Я получил корректуру первых листов и сегодня посылаю ее обратно заказною бандеролью. Так как редактировать мелкие рассказы удобнее в корректуре, чем в рукописи, то окончательную редакцию многих рассказов я отложил до корректуры; пишу Вам об этом, чтобы попросить Вас высылать мне корректуру первых двух томов не в листах, а в полосах, не в сверстанном виде. Исполнением этой моей просьбы очень меня обяжете. Остальные же томы можно будет читать в листах, если почему-либо это для типографии удобнее. Вместе с исправленной корректурой посылаю Вам семь небольших юмористических рассказов, которые, по моему мнению, должны войти в первые два тома. 10 апреля я уезжаю в Москву, где пробуду всю Пасху. Мой московский адрес: Москва, Малая Дмитровка, д. Владимирова, кв. 10. О всякой перемене моего адреса буду сообщать Вам своевременно. Итак, корректуру и письма благоволите направлять в Москву, где я буду уже 12-го апреля. Позвольте пожелать Вам всего хорошего и пребыть искренно Вас уважающим. А. Чехов. Ялта. Очень возможно, что это письмо будет опущено в почтовый ящик скорого поезда; если так, то корректуру Вы получите двумя днями позже, так как она пойдет обычным порядком, в почтовом поезде.

2712. Г. М. ЧЕХОВУ 6 апреля 1899 г. Ялта. Милый Жорж, мотай себе на ус следующее: 10-го апреля я уезжаю в Москву, где проведу Страстную и всю Пасху. Адрес: Мал. Дмитровка, д. Владимирова. К первому мая поеду в Лопасню.

{08149}

"Будильник" с "Ненужной победой" мне не нужен, ибо он у меня уже имеется. Будь здоров. Оба твоих письма получил и сердечно благодарю. Кланяйся дома всем. Твой А. Чехов. 5 апр. Здесь дует знойный ветерок, совсем жарко. Вчера был в Кучукое: чудесно!! На обороте: Таганрог. Его высокоблагородию Георгию Митрофановичу Чехову. Конторская, с. дом.

2713. Л. А. АВИЛОВОЙ 6 апреля 1899 г. Ялта. 6 апрель. Я, матушка, 12-го буду в Москве. Мой адрес: Москва, Малая Дмитровка, д. Владимирова, кв. 10. В Москве проведу Пасху, а когда буду уезжать домой, в Лопасню - сообщу особо. Если мать и сестра еще не отказались от мысли купить себе дом, то непременно побываю у Ангереса на Плющихе. Если я куплю дом, то у меня уже окончательно не останется ничего - ни произведений, ни денег. Придется поступить в податные инспекторы. Присланные Вами рукописи читаю: о, ужас, что это за дребедень! Читаю и припоминаю ту скуку, с какой писалось всё это во времена оны, когда мы с Вами были моложе. В Ялте уже началась летняя жара. Теперь уже мне не хочется уезжать отсюда. Итак, остальные рукописи направляйте в Москву. Сколько я должен Вам за переписку? Будьте здоровы и счастливы. Ваш А. Чехов.

{08150}

2714. Г. М. ЧЕХОВУ 9 апреля 1899 г. Ялта. Милый Жорж, я к тебе с просьбой. У вас в Таганроге завелись металлургические и литейные заводы, а мне для моей ялтинской дачи нужен железный бак на 100-120 ведер, в 1 1/2 арш. вышины. Так вот, наведи справку (хотя бы по телефону), можно ли такой бак сделать в Таганроге; если можно, то почем берут за пуд. И в Ялте делают вещи из котельного железа, но, быть может, в Таганроге это дешевле. Узнай, пожалуйста, и пусть завод пришлет ответ моему подрядчику: Ялта, Лесной склад Прика, Бабакаю Осиповичу Кальфе. А ты мне ответь. Завтра уезжаю в Москву (Мл. Дмитровка, д. Владимирова), где пробуду все праздники. В Ялте жара июльская, не хочется уезжать. Кланяйся. Твой А. Чехов. 9 апр. На обороте: Таганрог. Его высокоблагородию Георгию Митрофановичу Чехову. Конторская, с. дом.

2715. И. Н. АЛЬТШУЛЛЕРУ 10 апреля 1899 г. Севастополь. Милый доктор, я забыл сказать Вам, что: во-1-х) в доме Солоникио имеются небольшие квартиры, очень удобные и недорогие; если одной мало, то можно врозь две рядом, и во-2-х) Вы обещали изредка писать мне, как здоровье Коробовой. Мой адрес: Москва, Мл. Дмитровка, д. Владимирова. Если что понадобится, то пишите. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. 10 апр. Севастополь. На обороте: Ялта. Доктору Исааку Наумовичу Альтшуллеру. Речная, д. Иванова.

{08151}

2716. Л. С. МИЗИНОВОЙ 10 апреля 1899 г. Ялта. Я уезжаю в Москву, потом в Мелихово. Имейте сие в виду. Поздравляю Вас с праздником. Ваш А. Чехов. 10 апр. Ялта.

2717. Н. И. КОРОБОВУ 13 апреля 1899 г. Москва. Милый Николай Иванович, я приехал в Москву, привез тебе поклон и забытые тобою запонки. Приходи (ежедневно около 2 часов) или напиши, когда тебя легче всего застать. Екатерина Ивановна повеселела, скучает меньше, температура нормальна, кашля нет. В Ялте жара. Итак, до свиданья. Пробуду в Москве 2 недели. Твой А. Чехов. 13 апр.

2718. Л. А. АВИЛОВОЙ 16 апреля 1899 г. Москва. 16 апрель. Матушка, только что получил от Вас письмо и спешу ответить. "В зверинце" уже напечатано в "Пестрых рассказах" изд. "Осколков". "Беглец" - в сборнике "Детвора" изд. "Дешевой библиотеки" и т. д. и т. д. "Лишние люди" тоже в "Пестрых рассказах" изд. "Осколков". Ваши писатели переписали половину рассказов, уже помещенных в сборниках, но это, конечно, не беда. Кланяюсь Вам в ножки и с покорностью жду счета. Сколько получил рассказов - не знаю, лень сосчитать. Знаю, что вчера притащил почтальон целую кипу. Та кипа, что пошла в Ялту (о ней Вы пишете в предпоследнем письме), мною еще не получена. Когда получу, всё сосчитаю и напишу Вам, матушка. Дома я не покупаю и не куплю. Я нанял в Москве квартиру. Вот мой адрес: Москва, Малая Дмитровка,

{08152}

д. Шешкова. Улица, как видите, аристократическая. Пробуду здесь до начала мая. Умоляю Вас, напишите мне поподробнее, что было в Союзе, когда судили Суворина; за что судили, как судили и проч. и проч. Пожалуйста! С этой просьбой мне больше не к кому обратиться - только к Вам. Будьте здоровы, веселы, счастливы. Поздравляю с праздником! Ваш А. Чехов.

2719. С. П. БОНЬЕ 17 апреля 1899 г. Москва. 17 апреля. Многоуважаемая Софья Павловна! Посылаю квитанцию, которую забыл Вам вручить своевременно. Елизавета Леонтьевна в Москве - по словам брата И(вана) П(авловича). Поздравляю Вас с праздником и желаю всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов. Здоровье И. Г. Витте ухудшилось. Москва, Мл. Дмитровка, д. Шешкова.

2720. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) 17 апреля 1899 г. Москва. 17 апрель. Дорогой Александр Семенович, все праздники я буду сидеть дома и читать корректуру. Если хотите, чтобы нам никто не помешал, то пожалуйте утром или вечером. Буду очень рад повидаться с Вами. Ваш А. Чехов. Мл. Дмитровка, д. Шешкова.

{08153}

2721. А. Ф. МАРКСУ 17 апреля 1899 г. Москва. 17 апреля 1899 г. Многоуважаемый Адольф Федорович! Ваша типография просила меня написать титул для издания. Посылаю Вам копию с титула, который сегодня послан мною в типографию при корректуре. Я в Москве, пробуду здесь до первых чисел мая. Мой московский адрес: Москва, Мл. Дмит(ровка), д. Шешкова. Квартиру здесь я нанял надолго... Еще раз обращаюсь к Вам с убедительной просьбой: сделайте распоряжение, чтобы типография высылала мне первую корректуру мелких рассказов, т. е. двух первых томов, в полосах, а не в сверстанном виде. Исполнением этой моей просьбы очень меня обяжете. Поздравляю Вас с праздником и желаю всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

2722. Н. И. КОРОБОВУ 23 апреля 1899 г. Москва. Милый Николай Иванович, я был сегодня у Л. Н. Толстого; его семья просила навести в 1-й Городской больнице справку, можно ли устроить у вас фельдшера с cancer oesophagei; если можно, то поместите вы его в общей палате, или найдется и отдельная комната за плату и т. д. Ответь, пожалуйста. В субботу вечером и в воскресенье в полдень я буду дома. Будь здоров. Твой А. Чехов. 23 апреля.

2723. Г. М. ЧЕХОВУ 23 апреля 1899 г. Москва. 23 апр. Мл. Дмитровка, д. Шешкова. Милый Жорж, поздравляю тебя с днем ангела и желаю всего хорошего. Насчет бака я ничего не могу решить, так как бак будет изготовляться по рисунку архитектора и подрядчика, на которых возложена вся постройка.

{08154}

Нужно, чтобы завод послал смету подрядчику (Б. О. Кальфа, Лесной склад Прика, Ялта). Бак предназначается для воды, как часть водопровода; в него будет накачиваться вода (суточный запас). Пусть завод напишет подрядчику хоть стоимость, почем за пуд. Саня была именинница? Поздравляю ее и кланяюсь. Будь здоров. Твой А. Чехов. На обороте: Таганрог. Его высокоблагородию Георгию Митрофановичу Чехову. Конторская, с. дом.

2724. И. Н. АЛЬТШУЛЛЕРУ 24 апреля 1899 г. Москва. 24 aпp. Милый доктор, я всё жду от Вас письма насчет Коробовой: как ее здоровье? В Москве, когда я приехал сюда, было холодно, шел снег, потом стало тепло, а теперь опять холодно. Квартира московская мне не понравилась, пришлось переезжать на другую; посетителей тьма-тьмущая, разговоры бесконечные - и на второй день праздника от утомления я едва двигался и чувствовал себя бездыханным трупом. Вчера был у Федотовой на ужине, который продолжался до двух часов. Это я назло Вам. Мой адрес до 1-го мая: Москва, Малая Дмитровка, д. Шешкова. Квартира вполне аристократическая, нанял я ее на год. После 1-го мая: "Лопасня Моск. г(убернии). В деревне еще холодно, деревья не распускались; ехать туда не хочется. Напишите мне, как Ваше здоровье, как Вы себя чувствуете и целы ли мои крымские владения, не завладел ли ими Николай Макарыч в мое отсутствие. Напишите и о m-me Голубчик. Будьте здоровы и счастливы, поклонитесь Вашей жене и детям. В июне я приеду с сестрой и приду с ней к Вам. Пока до свиданья, но забывайте. Ваш А. Чехов.

{08155}

А В. С. Миров не удержался и прислал брату телеграмму, которая испугала всю мою фамилию; сестра и брат едва не поехали в Ялту. И для чего это Мирову понадобилось шутить так жестоко, решительно не понимаю. Напрягаю мозг, думаю и всё никак не могу уяснить смысла этой шутки. На конверте: (Ялт)а. (Док)тору Исааку Наумовичу Альтшуллеру. Речная, д. Иванова.

2725. А. С. СУВОРИНУ 24 апреля 1899 г. Москва. 24. Я приехал в Москву и первым делом переменил квартиру. Мой адрес: Москва, Мал. Дмитровка, д. Шешкова. Квартиру эту я нанял на целый год, в смутном расчете, что, быть может, зимой мне позволят пожить здесь месяц - другой. Ваше последнее письмо с оттиском (суд чести) мне вчера прислали из Лопасни. Решительно не понимаю, кому и для чего понадобился этот суд чести и какая была надобность Вам соглашаться идти на суд, которого Вы не признаете, как неоднократно заявляли об этом печатно. Суд чести у литераторов, раз они не составляют такой обособленной корпорации, как, например, офицеры, присяжные поверенные, - это бессмыслица, нелепость; в азиатской стране, где нет свободы печати и свободы совести, где правительство и 9/10 общества смотрят на журналиста, как на врага, где живется так тесно и так скверно и мало надежды на лучшие времена, такие забавы, как обливание помоями друг друга, суд чести и т. п., ставят пишущих в смешное и жалкое положение зверьков, которые, попав в клетку, откусывают друг другу хвосты. Даже если стать на точку зрения "Союза", допускающего суд, то чего хочет он, этот "Союз"? Чего? Судить Вас за то, что Вы печатно, совершенно гласно высказали свое мнение (какое бы оно ни было), - это рискованное дело, это покушение на свободу слова, это шаг к тому, чтобы сделать положение

{08156}

журналиста несносным, так как после суда над Вами уже ни один журналист не мог бы быть уверен, что он рано или поздно не попадет под этот странный суд. Дело не в студенческих беспорядках и не в Ваших письмах. Ваши письма могут быть предлогом к острой полемике, враждебным демонстрациям против Вас, ругательным письмам, но никак не к суду. Обвинительные пункты как бы умышленно скрывают главную причину скандала, они умышленно взваливают всё на беспорядки и на Ваши письма, чтобы не говорить о главном. И зачем это, решительно не понимаю, теряюсь в догадках. Отчего, раз пришла нужда или охота воевать с Вами не на жизнь, а на смерть, отчего не валять начистоту? Общество (не интеллигенция только, а вообще русское общество) в последние годы было враждебно настроено к "Нов(ому)времени". Составилось убеждение, что "Новое время" получает субсидию от правительства и от французского генерального штаба. И "Нов(ое) время" делало всё возможное, чтобы поддержать эту незаслуженную репутацию, и трудно было понять, для чего оно это делало, во имя какого бога. Например, никто не понимает в последнее время преувеличенного отношения к Финляндии, не понимает доноса на газеты, которые были запрещены и стали-де выходить под другими названиями, - это, быть может, и оправдывается целями "национальной политики", но это нелитературно; никто не понимает, зачем это "Новое время" приписало Дешанелю и ген(ералу) Бильдерлингу слова, каких они вовсе не говорили. И т. д. И т. д. О Вас составилось такое мнение, будто Вы человек сильный у правительства, жестокий, неумолимый - и опять-таки "Новое время" делало всё, чтобы возможно дольше держалось в общество такое предубеждение. Публика ставила "Новое время" рядом с другими несимпатичными ей правительственными органами, она роптала, негодовала, предубеждение росло, составлялись легенды - и снежный ком вырос в целую лавину, которая покатилась и будет катиться, всё увеличиваясь. И вот в обвинительных пунктах ни слова не говорится об этой лавине, хотя за нее-то именно и хотят судить Вас, и меня неприятно волнует такая неискренность. После 1-го мая уеду в Мелихово, а пока сижу в Москве и принимаю посетителей, им же несть числа. Утомился.

{08157}

Вчера был у Л. Н. Толстого. Он и Татьяна говорили о Вас с хорошим чувством; им понравилось очень Ваше отношение к "Воскресению". Вчера я ужинал у Федотовой. Это актриса настоящая, неподдельная. Я здоров. Приедете в Москву? Ваш А. Чехов.

2726. МОСКОВСКОМУ ОТДЕЛЕНИЮ КАССЫ ВЗАИМОПОМОЩИ ЛИТЕРАТОРОВ И УЧЕНЫХ 25 апреля 1899 г. Москва. В Московское отделение кассы взаимопомощи литераторов и ученых Антона Павловича Чехова Заявление Переехав на жительство в Москву (Мл. Дмитровка, Дегтярный переулок, д. Шешкова, кв. 14), имею честь просить записать меня в число членов Московского отделения кассы взаимопомощи. Антон Чехов. 25 апреля 1899 г.

2727. А. М. ПЕШКОВУ (М. ГОРЬКОМУ) 25 апреля 1899 г. Москва. 25 апрель. О Вас, драгоценный Алексей Максимович, ни слуху ни духу. Где Вы? Что поделываете? Куда собираетесь? Третьего дня я был у Л. Н. Толстого; он очень хвалил Вас, сказал, что Вы "замечательный писатель". Ему нравятся Ваша "Ярмарка" и "В степи" и не нравится "Мальва". Он сказал: "Можно выдумывать всё что угодно, но нельзя выдумывать психологию, а у Горького попадаются именно психологические выдумки, он описывает то, чего не чувствовал". Вот Вам. Я сказал, что когда Вы будете в Москве, то мы вместе приедем к Л(ьву) Н(иколаевичу). Когда Вы будете в Москве? В четверг идет "Чайка", закрытый спектакль для моей особы. Если Вы приедете, то я дам Вам место. Мой адрес: Москва, Малая Дмитровка, д. Шешкова, кв. 14 (ход с Дегтярного пер.) После

{08158}

1-го мая уезжаю в деревню (Лопасня Моск. г(убернии)). Из Петербурга получаю тяжелые, вроде как бы покаянные письма, и мне тяжело, так как я не знаю, что отвечать мне, как держать себя. Да, жизнь, когда она не психологическая выдумка, мудреная штука. Черкните 2-3 строчки. Толстой долго расспрашивал о Вас, Вы возбуждаете в нем любопытство. Он, видимо, растроган. Ну, будьте здоровы, жму крепко руку. Поклонитесь Вашему Максимке. Ваш А. Чехов.

2728. А. М. ПЕШКОВУ (М. ГОРЬКОМУ) 25 апреля 1899 г. Москва. Письмо Ваше с адресом "Дмитровка" пришло. Простите мне эту кляксу. А утром сегодня я послал Вам письмо. И как это было возможно не найти в Москве моего адреса?!? А я Вас так ждал, так хотел видеть. Будьте здоровы, благополучны. Крепко жму руку. Ваш А. Чехов. 25/IV. На обороте: Нижний Новгород. Алексею Максимовичу Пешкову. Полевая, 20.

2729. А. С. СУВОРИНУ 26 апреля 1899 г. Москва. Объяснения маловыразительны. Надо отстаивать главным образом право журналиста свободно, искренно выражать свои мнения. Я лично признаю за Союзом право широкого обсуждения негодования, протеста, чего хотите, но не суда, который считаю в данном случае не соответствующим достоинству писателей и опасным. Чехов. На бланке: Петербург. Суворину.

{08159}

2730. А. С. СУВОРИНУ 26 апреля 1899 г. Москва. Превосходно написано, но обилием частностей вторая половина мешает выразительности, заслоняет первую, трактующую общей точки зрения о праве журналиста выражать свободно свое мнение. Чехов. На бланке: С.-Петербург. Суворину.

2731. Л. А. АВИЛОВОЙ 27 апреля 1899 г. Москва. 27 апр. Матушка, рассказа, о котором Вы пишете, у меня нет; по-видимому, он никуда не годится, но всё же, на основании 47 пункта договора, я обязан представить его г. Марксу. Вы получили с меня не всё. А почтовые расходы? Ведь марок пошло по меньшей мере на 42 рубля. Ведь Вы присылали не бандероли, а тюки!! Когда мы увидимся? Мне нужно повидаться с Вами, чтобы передать на словах, как бесконечно я Вам благодарен и как, в самом деле, мне хочется повидаться. Будьте здоровы, крепко жму Вам руку. В воскресенье я буду еще в Москве. Не приедете ли ко мне с вокзала утром пить кофе? Ваш А. Чехов. Если будете с детьми, то заберите и детей. Кофе с булками, со сливками; дам и ветчины. О, если б Вы знали, матушка, как не вяжется с моим сознанием, с моим достоинством литератора это учреждение - суд чести! Наше ли дело судить? Ведь это дело жандармов, полицейских, чиновников, специально к тому судьбой предназначенных. Наше дело писать и только писать. Если воевать, возмущаться, судить, то только пером. Впрочем, Вы петербуржица, Вы не согласитесь со мной ни в чем - уж такова моя судьба.

{08160}

2732. К. М. ИЛОВАЙСКОЙ 27 апреля 1899 г. Москва. 27 апрель. Многоуважаемая Капитолина Михайловна, профессор Остроумов давно уже в Сухуме; только сегодня мне удалось добыть более точные сведения: он вернется в Москву в конце мая и будет принимать больных. В конце мая я повидаюсь с ним и, если Вы тогда еще будете в Ялте, пошлю Вам подробную телеграмму. Доехал я хорошо, но в Москве застал холод, шел снег; потом было тепло, потом опять холодно. Сегодня жарко. Я прежде всего нанял другую квартиру, нанял ее на целый год в смутном расчете, что авось Исаак Наумович разрешит мне прожить декабрь и январь в Москве. Кстати, мой московский адрес: Малая Дмитровка, д. Шешкова. Посетителей так много, что я положительно замучился; на второй день праздника принимал публику с 8 утра до 10 часов вечера и так изнемог, что после 10 едва не падал и растянулся на диване, как бездыханный труп. Был у меня Л. Н. Толстой, и я был у него, обедал. Бываю у Федотовой. Одним словом, окружен знаменитостями, как непорочная девушка ангелами, когда она спит. Пьесы своей не видел и не увижу, но зато каждый день у меня бывают актеры, исполнявшие мою пьесу ("чайкисты"), и я даже снимался с ними в одной группе. Что я делаю в Москве? Принимаю посетителей, ем окорок, покупаю мебель, новые костюмы, шляпы, гуляю, - и было бы совсем не скучно, если бы не холод и если бы не тянуло в Ялту. Я приеду, но не раньше июня. А. И. Урусова еще не видел. Кика была у меня и расспрашивала о Вас; говорила, что в мае поедет в Ялту. Ваше письмо и телеграмму получил, большое Вам спасибо, очень большое, кланяюсь Вам низко, до земли. В Москве еще не распускались деревья, у неба холодный вид, всё уныло - и потому письма с юга необыкновенно приятны. У Надежды Александровны плеврит? Это от Фигнера. Очевидно, знакомство с литераторами гораздо безопаснее, чем с певцами. Надеюсь, что Николай Иванович здоров и весел и что всё обстоит благополучно. Напишите мне, пожалуйста,

{08161}

как здоровье и куда Вы намерены уехать, и когда вернетесь в Ялту. Если поедете в Карлсбад, то я спишусь с Ковалевским и Потапенко, которые там будут; они могут пригодиться, рекомендовать какого-нибудь знаменитого доктора. Я еще буду писать Вам, только дайте уехать в деревню, где я буду посвободнее. Откровенно говоря, в деревню меня совсем не тянет (холодно там и скучно), но всё же я поеду туда после первого мая. В Москве великолепный, изумительный звон. Я получил письмо от архиерея - просит мою фотографию. А я всё еще не снимался. Целую Вам руку и желаю от всего сердца здоровья, всего хорошего. Не забывайте Вашего трезвого, не буйного и бесконечно благодарного жильца А. Чехова.

2733. М. О. МЕНЬШИКОВУ 27 апреля 1899 г. Москва. 27 апр. Дорогой Михаил Осипович, мой адрес: Москва, М. Дмитровка, д. Шешкова. Можно и просто так: Москва, Дмитровка. Был у меня Л. Н. Толстой, но поговорить с ним не удалось, так как было у меня много всякого народу, в том числе два актера, глубоко убежденные, что выше театра нет ничего на свете. На другой день я был у Л(ьва) Н(иколаевича), обедал там. Татьяна Львовна была у меня до обеда, сестры не застала дома. Она сказала мне: - Михаил Осипович писал мне, чтобы я познакомилась с Вашей сестрой. Он говорил, что мы многому можем научиться друг у друга. Вернувшись после обеда домой, я передал эти слова сестре. Она пришла в ужас, замахала руками: - Нет, ни за что не поеду! Ни за что! То, что Т(атьяна) Л(ьвовна) может у нее поучиться, так испугало ее, что до сих пор я всё никак не могу уговорить ее поехать к Т(атьяне) Л(ьвовне) - и мне неловко. И, как нарочно, сестра всё время не в духе, хандрит, утомлена, и настроение у нас вообще неважное.

{08162}

Сегодня на телеграфе, когда я подавал телеграмму, телеграфистка, полная дама с одышкой, увидев мою подпись, спросила: Вы А(нтон) П(авлович)? Оказалось, что я лечил ее и ее мать 15 лет назад. Радость была велия. Но как я уже стар! Уже пятнадцать лет доктором, а мне всё еще хочется ухаживать за молоденькими барышнями. 1-3 мая я буду еще в Москве, по всей вероятности. В "Неделю" пришлю рассказ, когда наконец поселюсь в деревне. Сюжетов много, но нет оседлости. Крепко жму Вам руку; будьте здоровы и счастливы. Ваш А. Чехов. Пишите, пожалуйста. На конверте: Царское Село. Михаилу Осиповичу Меньшикову. Магазейная, д. Петровой.

2734. А. С. СУВОРИНУ 27 апреля 1899 г. Москва. Прекрасная статья для газеты, но как объяснение не удовлетворит судей по причинам, изложенным (в) моем последнем письме. Скажите (в) конце, что хотя не признаете суда, но даете объяснение потому, что Вы литератор, признаете за литераторами право широкого обсуждения, что отказ - высокомерное отношение (к) призыву литераторов, составляющих Комитет, был бы не (в) Вашем характере, не (в) Ваших традициях. Последние четырнадцать строк исключите. Чехов. На бланке: Петербург. Суворину.

2735. А. Ф. МАРКСУ 30 апреля 1899 г. Москва. 30 апреля 1899. Многоуважаемый Адольф Федорович! Мною уже собрано и проредактировано более ста рассказов, не считая тех, которые Вами уже получены.

{08163}

Весь материал будет выслан Вам в мае, а пока, одновременно с этим письмом, посылаю 10 рассказов, которые, по моему мнению, должны войти в первые два тома. Вот названия этих рассказов: 1) "Марья Ивановна"; 2) "На гулянье в Сокольниках"; 3) "На охоте"; 4) "Бумажник"; 5) "Из воспоминаний идеалиста"; 6) "Женихи"; 7) "В Москве на Трубе"; 8) "Сон репортера"; 9) "Лошадиная фамилия" и 10) "Счастливцы". В конце мая я приеду в Петербург, чтобы повидаться с Вами. Если Вы в это время, т. е. в конце мая, намерены отлучиться из Петербурга, то сообщите, и я приеду в другое время. Искренно Вас уважающий А. Чехов. Малая Дмитровка, д. Шешкова. После 3-го мая: Лопасня Моск. губ.

2736. М. О. МЕНЬШИКОВУ 30 апреля 1899 г. Москва. Дорогой Михаил Осипович, вчера сестра была у Татьяны Львовны и вернулась домой очарованная - как и следовало ожидать. 3-4 мая я уезжаю в Мелихово, буду там работать. Пишите, где Вы будете и когда заглянете в Мелихово. В Москве жарко. Будьте здоровы. Крепко жму Вам руку. Ваш А. Чехов. 30 апрель. Адрес после 3-го мая: Лопасня Моск. г(убернии). На обороте: Царское Село. Михаилу Осиповичу Меньшикову. Магазейная, д. Петровой.

{08164}

2737. Е. М. СЕМЕНКОВИЧ 30 апреля 1899 г. Москва. 30 апрель. Многоуважаемая Евгения Михайловна, подательницы сего Софья и Мария Самойловны Малкиель просили меня рекомендовать их Вам и ходатайствовать за них: не найдется ли у Вас для них двух комнат? Кланяюсь низко Вам, Владимиру Николаевичу и детям и желаю Вам всего хорошего. Искренно уважающий Вас и преданный А. Чехов. Мл. Дмитровка, д. Шешкова.

2738. Н. В. КОРЕЦКОМУ 1 мая 1899 г. Москва. 1 май. Милостивый государь Николай Владимирович! Если А. Ф. Маркс разрешает Вам поместить в издаваемом Вами сборнике пьесу мою "Трагик поневоле", то и я ничего не имею против. Желаю Вам всего хорошего. Уважающий Вас, готовый к услугам Москва, Мл. Дмитровка, д. Шешкова. А. Чехов.

2739. И. А. СИНАНИ 1 мая 1899 г. Москва. 1 май. Многоуважаемый Исаак Абрамович, прежде всего большое Вам спасибо за письмо. Каждый день всё собираюсь написать Вам и никак не соберусь; целый день посетители, разговоры, даже в ушах звенит и вечером уже не до писанья, спешишь скорее в постель. Мне не пишут ни Лев Николаевич, ни Бабакай Осипович, между тем время уходит и может случиться, что я скоро покину Москву. Будьте добры, попросите Л(ьва)

{08165}

Н(иколаевича) или Б(абакая) О(сиповича) написать мне поскорее, какие приборы нужны для окон и дверей, сколько, у кого купить их в Москве; попросите, чтобы сообщили мне размеры стен в комнатах верхнего этажа, чтобы я заблаговременно мог купить обоев. Пусть также кстати напишут, заказаны ли ворота и забор и проч. и проч. В Москве сегодня очень холодно; похоже, что выпадет снег. Хотел я завтра или послезавтра уехать в деревню, но не пускает холод. Во всяком случае в деревню я уеду очень скоро, до 5-го мая; мой адрес: Лопасня Моск. г(убернии). Нового у меня ничего нет, кроме, впрочем, кое-какой мебели, которую я купил для своего аутского дома. По-видимому, приобретать мебель в Москве гораздо выгоднее, чем в Одессе. Есть фирмы в Москве, которые пересылку принимают на свой счет, если Вы в один раз покупаете более чем на 50 р. Да и мебель здесь посолиднее. Моя мать с нетерпением ожидает того времени, когда я повезу ее в Ялту и в Кучукой. Кстати о Кучукое. Если мы продадим наше серпуховское имение, что, вероятно, произойдет через 1-2 месяца, то будем строить в Кучукое дом - небольшой, но хороший. Об этом я еще буду писать Вам. Что нового в Ялте? Как она себя чувствует? Бывает ли в моем саду корова? Шлю сердечный привет и поклон Анастасии Борисовне, Вашему сыну и дочери. Желаю, чтобы экзамены прошли превосходно и доставили Вам большую радость. Будьте здоровы. Преданный А. Чехов. Д. А. Усатову и А. И. Бларамбергу нижайший поклон.

2740. И. П. ЧЕХОВУ 2 мая 1899 г. Москва. Я уеду, вероятно, не раньше пятницы. По утрам до 10 1/2 час. я дома, т. е. на Мл. Дмитровке. Когда поедешь в Ялту, то возьми с собой Иоанна Богослова, написанного отцом, оставь у Синани. Всё ценное мы свезем в ялтинский каменный дом.

{08166}

Чернилицу, ввиду ее хрупкости, надо упаковать в стружки или в что-нибудь стружкообразное. Если поедете не теперь, а во второй половине июля, то уже найдете бесплатное помещение; прислуга уже есть, очень хорошая: турок Мустафа, которого отдаю в ваше полное распоряжение, о чем и напишу Синани. Синани же устроит вам поездку в Кучукой. Приходи утром, потолкуем. А. Ч. На обороте: Москва. Ивану Павловичу Чехову. Н. Басманная, д. Крестовоздвиженского.

2741. Н. М. ЕЖОВУ 4 мая 1899 г. Москва. 4 май. Дорогой Николай Михайлович, посылаю Вам письмо, которое я получил от Епифанова. Пожалуйста, вместе со свидетельством выдайте ему теперь 15 р., а через 5 дней еще 10 р.; деньги эти можете получить у меня когда угодно. Я оставлю их у себя на столе в конверте, на случай, если Вы меня не застанете. Я бы и сам написал Епифанову, но у меня буквально вертится голова от массы суеты, от массы посетителей, которые толкутся у меня с утра до ночи. Уеду в пятницу. Большое Вам спасибо за хлопоты. Ваш А. Чехов.

2742. Г. И. РОССОЛИМО 4 мая 1899 г. Москва. 4 май. Дорогой Григорий Иванович, я буду у Вас в среду вечером. Крепко жму руку. Ваш А. Чехов.

{08167}

2743. И. Я. ПАВЛОВСКОМУ 5 мая 1899 г. Москва. 5 май. Дорогой Иван Яковлевич, Судя по тому, что напечатана Ваша корреспонденция, Вы теперь в Париже. С Сытиным я виделся, но о Вас с ним не говорил, так как нам мешали говорить, да и он всё время находился в каком-то беспокойно-возбужденном состоянии. Он на сих днях уезжает или уже уехал в Париж, по своим делам; я дал ему адрес Мерперта. Повидайтесь с ним, если хотите, познакомьтесь и поговорите; он простой человек. Если же Вы или он будете не в настроении говорить, то напишите мне, - и я исполню Ваше поручение, т. е. переговорю с Сытиным в конце мая или в июне, когда он вернется из Парижа. Напишите мне, виделись ли в Киеве с Янковской, купили ли имение и проч. и проч. Напишите поподробнее. Бойкотирование "Нового времени" продолжается; в редакции уныние. Но всё это ни к чему, всё бесполезно, так как "Новое время" продолжает гнуть свою линию и будет гнуть. Я недавно послал Суворину длинное письмо, в котором вполне искренно, без обиняков написал, в чем общество главным образом обвиняет нововременцев; писал про субсидию, которую якобы "Н(овое) в(ремя)" получает от правительства и от генер(ального) штаба французской армии, писал про каннибальцев и проч. Послал это письмо и теперь жалею, так как оно бесполезно; оно как бульканье камешка, падающего в воду. Газета Амфитеатрова плоха. Пишите мне по адресу: Лопасня Моск. губ. Приезжайте. Крепко жму руку и желаю всего, всего хорошего. Поклонитесь Вашей жене и детям. Ваш А. Чехов.

{08168}

2744. Г. И. РОССОЛИМО 7 мая 1899 г. Москва. 7 май. Дорогой Григорий Иванович, никак нельзя остаться, нужно уезжать. Фотографии не посылаю, потому что у меня ее нет; неделю назад я снимался, карточки будут готовы через 10 дней - тогда пришлю вместе с автобиографией. Если за обедом затеете какое-нибудь доброе дело, то примите и меня в компанию. Крепко жму руку. Будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов. Очень рад, что побывал у Вас. На обороте: Доктору Григорию Ивановичу Россолимо. Скатертный пер., 34. Москва.

2745. И. М. КОНДРАТЬЕВУ 9 мая 1899 г. Мелихово. 9 мая 1899 г. Многоуважаемый Иван Максимович! Будьте добры, сделайте распоряжение о высылке мне гонорара за пьесы по адресу: Лопасня Моск. губ. Кстати сообщаю Вам, что пьесу свою "Дядя Ваня" я отдал Вл. Ив. Немировичу-Данченко для Художественного общедоступного театра (сезон 1899-1900). Желаю Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий Лопасня Моск. губ. А. Чехов.

{08169}

2746. Е. З. КОНОВИЦЕРУ 9 мая 1899 г. Мелихово. Дорогой Ефим Зиновьевич, сегодня, одновременно с этим письмом, я посылаю корректуру в редакцию "Курьер". Будьте добры, скажите, чтобы мне прислали оттиск рассказа (в исправленном виде) теперь же - это для Маркса. Желаю Вам всего хорошего, крепко жму руку. Ваш А. Чехов. 9 май. В Мелихове очень хорошо. На обороте: Москва. Его высокоблагородию Ефиму Зиновьевичу Коновицеру. Пименовский пер., д. Коровина.

2747. Я. С. МЕРПЕРТУ 9 мая 1899 г. Мелихово. 9 май. Многоуважаемый Яков Семенович! На этих днях в Париже будет известный московский издатель И. Д. Сытин; он зайдет к Вам с моим письмом. Это - раз. Во-вторых, при случае скажите, чтобы мне выслали те выпуски географич(еского) атласа Larousse'a, которых у меня еще нет. У меня уже есть 36 выпусков; стало быть, пришлите с 37-го. И, ради небес, простите меня за беспокойство. Мой адрес: Лопасня Моск. губ. Крепко жму руку и желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов.

2748. А. М. ПЕШКОВУ (М. ГОРЬКОМУ) 9 мая 1899 г. Мелихово. Лопасня Моск. г. 9 май. Драгоценный Алексей Максимович, посылаю Вам пьесу Стринберга "Графиня Юлия". Прочтите ее и возвратите по принадлежности: Петербург, Елене Михайловне Юст, Пантелеймоновская, 13/15.

{08170}

Охоту с ружьем когда-то любил, теперь же равнодушен к ней. "Чайку" видел без декораций; судить о пьесе не могу хладнокровно, потому что сама Чайка играла отвратительно, всё время рыдала навзрыд, а Тригорин (беллетрист) ходил по сцене и говорил, как паралитик; у него "нет своей воли", и исполнитель понял это так, что мне было тошно смотреть. Но в общем ничего, захватило. Местами даже не верилось, что это я написал. Буду очень рад познакомиться со свящ(енником) Петровым. Я о нем уже читал. Если он будет в Алуште в начале июля, то устроить свидание будет не трудно. Книги его я не видел. Живу у себя в Мелихове. Жарко, кричат грачи, приходят мужики. Пока не скучно. Я купил себе часы золотые, но банальные. Когда Вы в Лопасню? Ну, будьте здоровы, благополучны, веселы. Не забывайте, пишите хотя изредка. Если вздумаете писать пьесу, то пишите и потом пришлите прочесть. Пишите и держите в секрете, пока не кончите, иначе собьют Вас, перешибут настроение. Крепко жму руку. Ваш А. Чехов.

2749. Е. М. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 9 мая 1899 г. Мелихово. 9 май. Многоуважаемая коллега, "Графиню Юлию" я читал еще в восьмидесятых годах (или в начале девяностых), она мне знакома, но всё же я прочел ее теперь с большим удовольствием. Спасибо Вам, необыкновенное спасибо. Простите, я, не испросив предварительно позволения, послал пьесу беллетристу Горькому. Он прочтет и вышлет Вам. Мне грустно, что Вам живется невесело, что Вы называете себя неудачницей. Я дома, в Лопасне. В конце мая буду в Петербурге. Крепко жму руку и желаю всего хорошего. Кто перевел "Юлию"? Вот если бы Вы перевели рассказы Стринберга и выпустили бы в свет целый томик!

{08171}

Это замечательный писатель. Сила не совсем обыкновенная. Ваш А. Чехов. Я посылаю письмо в "Пантелеймоновская 13/15". Если я ошибся, то пришлите Ваш настоящий адрес.

2750. Е. П. ГОСЛАВСКОМУ 11 мая 1899 г. Мелихово. 11 май. Я прочитал Вашу пьесу, многоуважаемый Евгений Петрович, большое Вам спасибо. В самом деле, пять актов - это много. Я начал бы прямо со второго, как у Вас, это вышло бы эффектно, и то, что Вам кажется особенно ценным в первом, я перенес бы во второй. У Вас много и актов, и действующих лиц, и разговоров; это не недостаток, а свойство дарования. Как бы ни было, пьеса выиграла бы, если бы Вы кое-кого из действующих лиц устранили вовсе, например, Надю, которая неизвестно зачем 18 лет и неизвестно зачем она поэтесса. И ее жених лишний. И Софи лишняя. Преподавателя и Качедыкина (профессора) из экономии можно было бы слить в одно лицо. Чем теснее, чем компактнее, тем выразительное и ярче. Любовь у Вас в пьесе недостаточно интимна; она болтлива, потому что женщины много говорят и даже резонируют, даже грубят (гадюка, мерзавка светская, "во мне произошла какая-то реакция"), и рискуют показаться неприятными тем более еще, что они не молоды... Любовь не интимна, женщины не поэтичны, у художников нет вдохновения и религиозного настроения, точно всё это бухгалтеры, за их спинами не чувствуется ни русская природа, ни русское искусство с Толстым и Васнецовым. И это, главным образом, оттого, что Вы, быть может умышленно, пишете языком, каким вообще пишутся пьесы, языком театральным, в котором нет поэзии. Компактность, выразительность, пластичность фразы, именно то, что составляет Вашу авторскую индивидуальность, у Вас на заднем плане, а на переднем - mise en scиne с ее шумихой, явления и уходы, роли; Вас, очевидно, так увлекает этот передний план, что Вы не замечаете, как у Вас говорят: "и по

{08172}

поводу этого обвиняемого в воровстве мальчика", не замечаете, что Ваш преподаватель и профессор держат себя и выражаются, как идеалисты в пьесах Потапенко, - короче, Вы не замечаете, что Вы не свободны, что Вы не поэт и не художник прежде всего, а профессиональный драматург. Пишу всё сие для того, чтобы еще раз повторить то, что я сказал Вам на бульваре; не бросайте беллетристики. Вы, по натуре своей (насколько я Вас понимаю) и по силе дарования, художник; Вам надо сидеть в кабинете и писать и писать, лет пять без передышки, подальше от влияний, которые губительны для индивидуальности, как саркома; Вам надо писать по 20-30 печатных листов в год, чтобы понять себя, развернуться, возмужать, чтобы на свободе расправить крылья - и тогда Вы подчините себе сцену, а не она Вас. Всё это я давно уже думал о Вас, и пьеса была только предлогом, чтобы высказаться. Вы не спрашивали моего мнения или совета, я как будто навязываюсь, но Вы не будете особенно сердиться, потому что знаете мое отношение к Вам и Вашему дарованию, которое я ценю и за развитием которого слежу - насколько это возможно при Вашей скупости. То, что я пишу теперь, пишу по поводу пьесы, но не о самой пьесе, которая произвела на меня отрадное впечатление; ее можно критиковать только в мелочах, но не в общем, и я разделяю настроение Вл. И. Нем(ировича)-Данченко, которому она нравится. Жаль, что я не увижу ее на сцене, и вообще жаль, что приходится редко встречаться с Вами. Вы принадлежите к числу тех приятных авторов, с которыми хочется говорить об их произведениях. Будьте здоровы. Крепко жму руку и еще раз благодарю. Ваш А. Чехов. Лопасня Моск. губ.

2751. Ал. П. ЧЕХОВУ 11 мая 1899 г. Мелихово. 11 май. Бедный, неимущий Саша! Во-первых, я в Мелихове, пробуду здесь, вероятно, всё лето или его большую часть; во-вторых, в "Русских ведомостях" нет никакого

{08173}

секретаря, там такие же хорошие порядки, как и в "Новом времени", у редакторов карманы с дырами, рукописи исчезают бесследно. Впрочем, когда буду в Москве, наведу справки. Тем более, что я с редактором Соболевским часто обедаю. В-третьих, рассказ для "Курьера" пошли по адресу: Москва, Пименовский пер., д. Коровина, Ефиму Зиновьевичу Коновицеру. Это муж РавЕ-ХавЕ (Дуня Эфрос). Ихние родители за всё заплотють. Посылая рассказ, напиши, что делаешь это, побуждаемый настойчивыми просьбами своего брата благодетеля. В конце мая я буду в Петербурге. Нашивай лубок. У нас в доме пока всё благополучно. Здравствуют. Бывают у нас в гостях аристократы, например Малкиели. Чай у нас подают, как в хороших домах, с салфеточками. Тебя бы, наверное, вывели из-за стола, так как вонять не позволяется. Чтобы в беллетристике терпеть возможно меньше неудач или чтобы последние не так резко чувствовались, нужно побольше писать, по 100-200 рассказов в год. В этом секрет. Напиши, всё ли еще вас бойкотируют и правда ли, что Дягилева бил Буренин. Где А(лексей) С(ергеевич)? Был ли суд чести? Пиши побольше, не стесняйся. Хотел прислать тебе старые брюки, но раздумал; боюсь, как бы ты не возмечтал. Tuus frater bonus Antonius.

2752. А. Ф. МАРКСУ 12 мая 1899 г. Мелихово. 12 мая. Многоуважаемый Адольф Федорович! Одновременно с этим письмом посылаю Вам 54 рассказа (3 рассказа сшиты вместе). Не откажите сделать распоряжение, чтобы типография, по возможности до 25 мая, высчитала, сколько печатных листов в посылаемом материале, а также в сборниках изд. Суворина и в "Повестях в рассказах" изд. Сытина, Рассказ мой

{08174}

"Ионыч", напечатанный в прошлом году в "Ниве", благоволите также послать в типографию. Рассказы, которые не войдут в полное собрание сочинений, я привезу и передам Вам, когда приеду. Позвольте пожелать Вам всего хорошего и пребыть искренно Вас уважающим. А. Чехов. Лопасня Москов. губ. Сборники изд. Суворина: 1) "В сумерках", 2) "Пестрые рассказы", 3) "Рассказы", 4) "Хмурые люди", 5) "Дуэль", 6) "Палата б", 7) "Мужики. Моя жизнь", 8) "Пьесы". Есть еще сборник из "Дешевой библиотеки" - "Детвора"; рассказы, помещенные в нем, взяты из "Пестрых рассказов" и "В сумерках", кроме "Беглеца", который посылается. Рассказ "Каштанка" не вошел ни в один из сборников и издан отдельно. Сборник изд. Сытина: "Повести и рассказы". Изд. "Русской мысли": "Остров Сахалин".

2753. И. А. СИНАНИ 12 мая 1899 г. Мелихово. 12 май. Многоуважаемый Исаак Абрамович, я купил в Москве у Кузнецова изразцов для стен и распорядился, чтобы их послали в Ялту на Ваше имя. Простите, пожалуйста, за такое беспокойство. Если бы я знал наверное, что в Ялте найдется помещение для моих вещей, то теперь же стал бы исподволь высылать мебель, книги и проч. Напишите, когда будет готов дом, когда (приблизительно) я могу начать высылать свою домашнюю рухлядь. Будьте добры, по прилагаемому чеку получите две тысячи рублей и передайте их Бабакаю Осиповичу Кальфе; это за постройку. Хотел я написать и ему также, но отложил до того времени, когда вышлю дверные и оконные приборы. Как Вы поживаете? Как Ваше здоровье? Я в деревне. Погода прекрасная, сирень еще не цвела, весна едва началась. Видите, в этом году я отпраздновал две весны:

{08175}

одну в Ялте, другую дома. В конце мая буду в Петербурге, потом опять дома, потом поеду в Ялту. Работы очень много. Здоровье довольно порядочно, грех жаловаться. Шлю поклон и привет Настасии Борисовне, Верочке и Вашему сыну, будущему профессору и кучукойскому помещику. Желаю всем здоровья, крепко жму руку. Преданный А. Чехов. Лопасня Моск. губ. На конверте: Ялта. Его высокоблагородию Исааку Абрамовичу Синани.

2754. И. П. ЧЕХОВУ 12 мая 1899 г. Мелихово. Милый Иван, будь добр, побывай в городе и вели выслать нам в Мелихово 30-40 рогож и веревок потоньше, какие употребляются при упаковке. Всё обстоит благополучно. Холодно. Будь здоров, кланяйся Соне и Володе. Твой Antoine. 12 май. Что тратишь, записывай, не пропуская ничего. На обороте: Москва. Ивану Павловичу Чехову. Н. Басманная, д. Крестовоздвиженского.

2755. Н. М. ЕЖОВУ 13 мая 1899 г. Мелихово. Дорогой Николай Михайлович, в рассказе "На кладбище", который Вы для меня переписывали, пропущено несколько строк после слов: "мы повели его к могиле актера Мушкина, умершего года два назад". Выпишите фразу до слов "нет-с, актер" - и пришлите, чем очень обяжете.

{08176}

Простите за беспокойство. Желаю Вам всего хорошего, будьте здоровы. Ваш А. Чехов. 13 май. На обороте: Химки Никол. Ж. д. Николаю Михайловичу Ежову. Петровское-Лобаново, дача Гусева, 1.

2756. М. П. ЧЕХОВОЙ Май, не ранее 13, 1899 г. Мелихово. По этому адресу послать бутылки из-под зельтерской. Накладную послать заказным письмом (две марки по 7 коп.), без письма, а только написать, что это от Чехова из Лопасни. За пересылку малою скоростью уплатить здесь.

2757. В. С. МИРОЛЮБОВУ 14 мая 1899 г. Мелихово. Милый Виктор Сергеевич, в конце мая я буду в Петербурге. Напишите, где Вы будете в сие время (приблизительно около 26-29 мая), надо повидаться. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов. Где Вы посоветуете мне остановиться в Петербурге? "Hфtel d'Angleterre"? 14 май. Лопасня Моск. г. На обороте: Петербург. Виктору Сергеевичу Миролюбову. Лиговка, 9.

{08177}

2758. И. И. ОРЛОВУ 14 мая 1899 г. Мелихово. 14 май. Милый Иван Иванович, я существую. В Москве я нанял квартиру на целый год: Мал. Дмитровка, д. Шешкова. Квартира вполне аристократическая. Теперь я в Мелихове. Адрес: Лопасня Моск. губ. Я слышал, что ассистентом у Вашего брата состоит наш бывший угрюмовский врач Григорьев. Будьте добры, напишите Вашему брату, чтобы он напомнил д-ру Григорьеву о словаре Виларе, взятом у меня и теперь неизвестно где находящемся. Не оставил ли Григорьев сей словарь в Угрюмове? Жажду повидаться с Вами. После 20-го мая буду в Москве, в конце мая - в Петербурге, потом опять в Мелихове. Строится школа. Вчера получил письмо от Альтшуллера; пишет, что болеет. Крепко жму руку. Ваш А. Чехов. На обороте: Ст. Подсолнечная Ник. ж. д. Доктору Ивану Ивановичу Орлову.

2759. С. П. БОНЬЕ 15 мая 1899 г. Мелихово. 15 май. Вы очень добры, многоуважаемая Софья Павловна. Здоровья своего я не замечаю; значит, здоров. Живу в деревне (Лопасня Моск. (губ.)), занят по горло корректурой и постройкой школы. Холодно. Очевидно, Вам не прислали из Самары книжки, хотя я и писал туда. Спешу исправить сию невольную оплошность, посылаю книжку 589. Желаю Вам всего хорошего - здоровья, счастья, денег - и от всей души благодарю за память. Преданный А. Чехов. Как Ваша дача?

{08178}

2760. П. Ф. ИОРДАНОВУ 15 мая 1899 г. Мелихово. 15 май. Многоуважаемый Павел Федорович, получили ли Вы портреты и копии с картин Boklein'a, которые я послал одновременно с книгами? Портреты Гёте, Гейне, Шиллера, очень хорошие, из Лейпцига. Получили ли Вы в пакете перевод моей "Чайки", присланный Вами в Ялту? Передайте переводчику, что "Чайка" уже переведена на французский язык, переведена несколько раз; судить о том, какой перевод лучше и насколько перевод удовлетворителен в литературном отношении, судить я не могу, так как знаю язык не ахти как. Музей, правда, на точке замерзания, но всё же он не замерз. В последнее время Павловскому было не до музея; у него едва не произошла размолвка с "Новым временем" из-за дела Дрейфуса, ему жилось последние 12-18 месяцев нелегко; очень возможно даже, что он не получил Вашего письма. Месяц назад я видел его в Москве; он немножко ожил, говорил, что его отношения с "Н(овым) в(ременем)" опять наладились. Очевидно, увлечь его музеем нельзя будет раньше окончания дела Дрейфуса. И я тоже почти ничего не сделал в прошлые два года ни для библиотеки, ни для музея. Это не оттого, что я охладел; я никогда не охладею. Виновато же в моей недеятельности то, что я выбит из колеи, утерял право оседлой жизни, точно фельдъегерь старого времени, которого гоняли то в Крым, то в Варшаву, то в Царское Село, то за Урал. Я слышал, что Вы были больны и что Вам делали операцию. Что у Вас? В письме Вы говорите о болезни, Вы настроены пессимистически, но ни слова о том, в чем дело. Напишите хоть две строчки, как и что. В конце мая буду в Москве и тогда исполню Ваше поручение насчет книг. Какую скидку делает Вам "Русская мысль"? За виды Таганрога большое Вам спасибо. Пришлите еще, если можно. Таганрог становится красивым, жить в нем скоро будет удобно - и, вероятно, в старости (если доживу) я буду завидовать Вам. Я не знаю, что с собой делать. Строю дачу в Ялте, но приехал в Москву, тут мне вдруг понравилось, несмотря

{08179}

на вонь, и я нанял квартиру на целый год, теперь я в деревне, квартира заперта, дачу строят без меня - и выходит какая-то белиберда. Фотографию я пришлю, но только, если позволите, Вам лично, а не для библиотеки. Будьте здоровы, крепко жму Вам руку. Ваш А. Чехов. В Москве для меня играли мою "Чайку" в Художественном театре. Постановка изумительная. Если хотите, я буду настаивать, чтобы Художественный театр побывал в Таганроге весной будущего года, когда он in toto - с труппой, декорациями и проч. и проч. двинется на юг. Малый театр побледнел, а что касается mise en scиne и постановки, то даже мейнингенцам далеко до нового Художеств(енного) театра, играющего пока в жалком помещении. Кстати, в "Чайке" играет Вишневский, наш таганрогский Вишневецкий, который надоел мне постоянными напоминаниями о Крамсакове, Овсяникове и проч. Все участвующие в "Чайке" снялись вместе со мной; вышла интересная группа. На конверте: Таганрог. Павлу Федоровичу Иорданову.

2761. Е. М. ШАВРОВОЙ-ЮСТ 15 мая 1899 г. Мелихово. 15 май. Без вся(ко)го сомнения, уважаемая collega, поставить "Юлию" на сцене нельзя; сокращения и выпуски ни к чему бы не повели. Напечатать же можно и должно. Беллетрист Горький, в аккуратности которого Вы сомневаетесь, советует напечатать пьесу в "Жизни". Что Вы об этом думаете? Если согласны, то пошлите пьесу в редакцию "Жизни" на имя В. А. Поссе. "Отца" пришлите прочесть. "Юлию", конечно, можно было бы послать и в "Русскую

{08180}

мысль", но теперь лето, дачное время, и я боюсь. Ваш А. Чехов. что там потеряют рукопись. Будьте здоровы!! На конверте: Петербург. Ее высокоблагородию Елене Михайловне Юст. Пантелеймоновская, 13/15, кв. 28.

2762. А. С. СУВОРИНУ 16 мая 1899 г. Мелихово. 16 май. По Вашему маленькому письму и по тому, что Вас выбрали в пушкинскую комиссию, я догадался, что Вы еще в Петербурге и останетесь здесь до июня - и вот я пишу Вам. Я теперь у себя в Мелихове, отдыхаю от Москвы, где у меня было столько посетителей, разговоров, хлопот. Между прочим, Вашими письмами и телеграммами Вы тогда задали мне нелегкую задачу. Я составлял телеграммы, посылал их Вам, и труднее всего при этом было сознание, что нет ничего легче, как подавать советы. Не знаю, пригодились ли Вам эти мои советы; мне очень тогда не хотелось, чтобы состоялся суд чести, и в то же время я боялся, чтобы Вы, поддавшись настроению, еще более не восстановили против себя литераторов Союза какой-нибудь одной фразой, резкой формой отказа. Раздражения было много, и я боялся, чтобы еще не подлили масла в огонь. Но теперь, кажется, всё идет к тому, чтобы жизнь благополучно вошла в свою прежнюю колею. Подходят и пушкинские дни кстати. В передряге, которая происходила, кстати сказать, прекрасно держали себя "Русские ведомости", и я еще раз убедился, что Соболевский превосходный и тактичный человек и в самом деле литератор, хотя и не пишет ничего. Когда Вы уезжаете в деревню? Поедете ли в Феодосию? Я почти здоров, читаю корректуру, редактирую свои старые произведения. Марксу я уже послал около двухсот рассказов новых, т. е. еще не помещенных в сборниках, да почти столько же мною брошено за негодностью.

{08181}

Строю школу. Погода у нас неважная, холодно, по ночам морозы, дождей нет. Одним словом, чепуха. Справедливо ли газетное известие, что Вы написали новую пьесу? Я бы на Вашем месте роман написал. Вы бы теперь, если бы захотели, могли написать интересный роман, и притом большой. Благо, купили имение, есть где уединиться и работать. Мой адрес теперь деревенский, т. е. Лопасня Моск. губ. Напишите, что у Вас нового; правда ли, что Плеве назначается министром вн(утренних) дел, а Муравлин начальником Гл(авного) управления по делам печати? Будьте здоровы, желаю Вам всего хорошего, полного благополучия. Ваш А. Чехов.

2763. В КНИЖНЫЙ МАГАЗИН "РУССКОЙ МЫСЛИ" 18 мая 1899 г. Мелихово. В магазин "Русской мысли" Покорнейше прошу выдать 2 экз. книги моей "Остров Сахалин" и записать в мой счет. А. Чехов. 18 май 1899 г. Лопасня.

2764. Н. Ф. КОРШ 18 мая 1899 г. Мелихово. 18 май. Многоуважаемая Нина Федоровна, Ваше письмо я получил и Ваше обещание приехать принял к сведению. Приказал приготовить большую чашку, большую ложку и 35 фунтов творогу. Я и сестра будем поджидать Вас, пойдем навстречу, но лошадей едва ли вышлем, так как все они у нас в разгоне. 20-го утром поедут на станцию за одним семейством, потом будут отвозить кого-то и т. д. Я постоянно кричу благим матом, надрываю глотку, но лошадей не дают ни мне, ни гостям. Если Вас не пустят на скорый поезд, то приезжайте на 13, который выходит из Москвы в 4 ч. 45 м. Прибыв в Лопасню, нанимайте ямщика за 1 р. Если же хотите прокатиться на рессорном экипаже, с шиком, чтобы какой-нибудь встречный Гришутка жадно поглядел на дорогу и проводил Вас восхищенным взором,

{08182}

то нанимайте рессорный экипаж, цена ему 2 р. maximum; возят и дешевле. Если привезете bonbons и чего-нибудь съедобного из закусок, то все издержки покрою с благодарностью и даже заплачу за извозчика. Будьте здоровы!! Привет Екатерине Ивановне и Федору Адамовичу. Жму Вам руку и остаюсь пестренький писатель, всё еще вздыхающий по синенькой. А. Чехов. Лопасня.