«Русский человек и знаменитость»

Андреев Леонид

РУССКИЙ ЧЕЛОВЕК И ЗНАМЕНИТОСТЬ

Повсеместно предается анафеме Максим Горький. Пожалованный публикой в свои любимцы, он не сумел оценить этой высокой чести, и когда в один прекрасный вечер его пришпилили, как бабочку, для надлежащего рассмотрения,- он заворочался на проволоке и жестоко оскорбил этим неприличным движением снисходительных зрителей.

Пришпилен он был на одну проволоку с Ант. П. Чеховым, и произошло это в стенах "Художественного" театра, где оба писателя присутствовали в течение нескольких вечеров подряд. Есть основание думать, что пришли они в театр за тем, за чем ходят туда и другие,- смотреть, но в действительности они сами подверглись операции рассматривания, и притом операции в достаточно жестокой и грубой форме. Толпа любопытствующих "почитателей" плотным кольцом окружила их и старательно следовала за ними: направо - направо, налево - налево, в буфет в буфет. В буфете они садятся пить чай - и почитатели с жадным любопытством смотрят в рот, вдумываясь в смысл каждого движения рук и челюстей любимого писателя:

- Смотрите, Чехов сухарь взял!

- А Горький-то, Горький-то лимон давит!

Зловещим шепотом, пораженные ужасом и изумлением:

- Глотают!..

- Не может быть!

- Ей-Богу!

С восторгом:

- Подавился!

- И Чехов подавился?

- Оба подавились!

- Какие у них у обоих большие глаза.

- Но какое странное выражение!

- Господа, нельзя же так: вы мне на мозоль наступили.

- Виноват... Скажите, пожалуйста, что здесь показывают?

Давно уже прозвучал третий звонок и занавес поднят, но почитатели предпочитают смотреть, что пьет А. П. Чехов, нежели то, что он написал: "Дядю Ваню". Особый, весьма культурный род почитания, довольно распространенный. Вот тут-то М. Горький и совершил инкриминируемый поступок. Менее, по-видимому, кроткий характером, нежели А. П. Чехов, он произнес краткую, но энергичную речь, в таком виде передаваемую газетами:

"Что вы глазеете на меня? Что я - Венера Медицейская, балерина или утопленник? Я пишу рассказы; они вам, очевидно, нравятся,- очень рад этому обстоятельству. Но зачем же вы ходите за мной по следам, смотрите мне в рот, хлопаете мне?.. Напишу пьесу, понравится вам,- ну и шлепайте себе на здоровье... Вот и сейчас в театре давно уже подняли занавес, идет такая чудная, высокохудожественная пьеса, а вы предпочитаете стоять в фойе и смотреть, как я с Антоном Павловичем чай пью... Стыдно, господа, стыдно..."

В самые сердца проникло слово любимого писателя, и почитатели - захлопали:

- Браво! Браво! Бис!

Не знаю, в газетах не сказано, каковы в этот момент были лица Горького и Чехова. Но мне думается, что они должны были рассмеяться: уж очень это мило, ей-Богу.

Конечно, на следующий же день "инцидент" был предан гласности и затем совершил круговой рейс по всем газетам с добавлением различных комментариев. Последние, как это водится, гораздо интереснее самого "инцидента".

Характернее всего было письмо "из публики" (то есть одного из тех, кому М. Горький сказал: "стыдно"), помещенное в "Новом времени". Отнесясь с полным неодобрением к тону и слогу горьковской речи, почитатель заявляет:

"Избалованный критикой и читателями, г. Горький принял только на свой счет все внимание публики" etc.

Далее почитатель возмущается, что Горький сказал: "Я пью чай с Антоном Павловичем", а не так хотя бы: "Антон Павлович пьет чай со мной", и на этом основании сравнивает М. Горького с опереточным Сам-Пью-Чай. Наконец говорит почитатель: "Ни место, ни время, ни вежливость не позволяли нам ответить Горькому, как следовало..."

И после этих грозных намеков неожиданно добавляет: "...тогда мы в замешательстве могли только поаплодировать чудаку".

Вот это письмо действительно интересно. Еще раз оно подтверждает, что не умерло великое русское правило: или в ручку - а не то в зубы. Не дал Горький ручку поцеловать - так в зубы его. Дает это письмо представление и о том, что за "почитатели" ходили толпой за писателями.

Любопытные отзывы появились и в прессе. Особенно хорош один из них, на основании именно этого инцидента обвиняющий М, Горького в том, что он намеренно рекламирует себя! Именно: зачем г. Горький каждый антракт ходит через фойе в кабинет г. Немировича-Данченко? Зачем г. Горький публично пил чай с Антоном Павловичем? Зачем г. Горький подчеркивает "свою персону" синей блузой?

Зачем, наконец, добавлю я от себя,- М. Горький не сидит на крыше, куда никто из почитателей к нему не полез бы? Зачем М. Горький написал эти свои рассказы? Да и за каким наконец чертом он родился.- как не для саморекламы!

Нет, гг. "почитатели", несите ваши восторги тенорам, борцам, призовым лошадям, балеринам,- но оставьте писателей: стыдно!