«Нир Тваз»

В. С. Голышкин НИР ТВАЗ

— Ну-с, тише, — сказал старый учитель Добряков и сел за стол.

Это, конечно, странно, что он так сказал. В комнате, кроме него, никого не было. Но старый учитель Добряков, в отличие от некоторых своих учеников, всегда знал, что делал, говорил и писал. Стоило старому учителю Добрякову сесть за стол, как всё, что было в комнате, начинало стучать, греметь, скрипеть, звенеть, звякать, хлопать, тренькать и бренькать… Теперь ты понял, о чём идёт речь? О предметах неодушевлённых, отвечающих на вопрос ЧТО: окнах, дверях, стаканах, пузырьках, блюдцах, флакончиках…

Поэтому старый учитель Добряков, садясь за стол, всегда обращался к вещам с просьбой вести себя потише. Но вещи, пользуясь добротой старого учителя, вели себя точь-в-точь как некоторые твои сверстники и сверстницы на уроках.

То дверь — «О-о-ох…» — скрипуче зевнёт, забыв о приличии. То форточка «Бац!» — даст оплеуху задремавшей раме. То — «Хи-хи-хи…» — совсем уж не к месту зазвенят стаканчики в буфете.

Поэтому с предметами неодушевлёнными старому учителю Добрякову приходилось держать ухо востро, как, впрочем, и с одушевлёнными. Ты понимаешь, кого я имею в виду…

Иначе и быть не могло. Такая работа у старого учителя Добрякова, что всему дому приходилось шуметь поменьше. По вечерам он проверял сочинения своих учеников.

Вот и сегодня — сел за стол, повесил на нос очки и с удовольствием потёр руки. Перед большой и хорошей работой всегда так делают, не правда ли? Потом взял со стола первую попавшуюся тетрадь, прочитал, чья она, и удивился. Ученика с такой фамилией у него в классе не было. Старый учитель Добряков ещё раз прочитал: «Нир Тваз». Ты когда-нибудь встречал подобное имя? Старый учитель Добряков тоже не встречал.

«Это, наверно, шутка, — подумал он, — или я взял в учительской чужую тетрадь». Но нет, на тетради стоял его класс — четвёртый «Б». Может быть, тетрадь была старой, какого-нибудь прошедшего времени? Нет, год, месяц и число были сегодняшними, такими же, как и на календаре, висевшем над столом старого учителя Добрякова. А для точности на тетрадке стояла ещё одна дата — «XX столетие». Как будто сочинитель боялся, что его спутают с кем-нибудь из другого века.

Старый учитель Добряков пожал плечами и стал читать: «Как я провёл лето. Сочинение ученика 4-го класса «Б» Нир Тваза.

Это лето я провёл у своей бабушки на Луне. Там всё, как у нас, на Земле, кроме неба. Небо на Луне — это крыша, которая пропускает свет и космические корабли, но не пропускает холод.

На Луне много воздушных садов и озёр, только маленьких. В садах стоят прозрачные раздвижные домики. В озёрах растут разные деревья: вишни, сливы, абрикосы, груши, орехи. И все люди на Луне — «воздушные». Они не ходят, а летают. У меня тоже был крылолёт, и я летал куда хотел. Воздушные сады с домиками и озёрами тоже могут перелетать с места на место.

Бабушку я долго не видел, а когда увидел, то удивился. Она точь-в-точь как моя мама, такая же красивая и молодая. Это потому, что люди на Луне, как и на Земле, никогда не стареют. Бабушка сказала, что когда я вырасту, то не буду стареть до конца своей жизни.

На Луне, как и на Земле, люди никогда не спят. Потому что у всех по два сердца. Одно — своё, другое — искусственное. Когда одно отдыхает, другое работает. Я видел, когда смотрел книгу, что раньше люди много спали. Это просто ужасно, спать, когда так интересно жить.

Когда бабушка работала, я смотрел книги. Однажды книговзор показал мне «Робинзона Крузо». О том, как один моряк потерялся, а потом нашёлся через много лет.

Я бы тоже хотел потеряться, чтобы напугать маму и бабушку. Но это невозможно. Мама и бабушка сразу найдут меня. Включат волнолов, настроенный на волну моего сердца, и узнают, где я нахожусь.

Иногда я бывал у бабушки на работе. Она заведовала на Луне «Временами года». Включала по очереди весну, лето, осень и зиму.

Своего дедушку я видел реже, чем бабушку. Дедушка заведовал на Луне «Большим светом Земли», сокращенно БСЗ. А ещё он писал книгу о своём путешествии в созвездие Большой Медведицы. И поэтому был всегда занят.

Когда приходило время, дедушка включал БСЗ, и на Земле продолжался день. Когда Луны на небе не было, Землю освещал искусственный спутник.

Однажды я спросил у бабушки, почему на Луне и на Земле четыре времени года, а не одно лето? Она сказала, что давно-давно, когда ни её, ни моей мамы ещё на свете не существовало, на Земле было общее голосование, и большинство людей решили сохранить на Земле весну, лето, осень и зиму, потому что каждое время года было чем-нибудь замечательно!

Бабушка всё время меня воспитывала и учила. Что я должен и чего не должен делать. А мне почему-то всегда хотелось наоборот: не делать так, как велят, а делать так, как запрещают.

Однажды я пришёл к бабушке на работу и среди лета включил «Зиму». У-у-у!.. Лучше бы я этого не делал, потому что сразу замёрз. И всё на Луне тоже замёрзло и покрылось инеем: люди, птицы, звери, озёра и деревья. На меня все рассердились, и Лунсовет решил отправить меня на Землю. Но когда Луна отогрелась, бабушка заступилась за меня, и я остался.

Но лучше бы я улетел…

Однажды я пришёл к дедушке на работу. Дедушка сидел и писал свою книгу. Он так увлёкся, что не заметил, как я взял и выключил БСЗ. Но тут вдруг тревожно зазвенел звонок и громкоговоритель испуганно закричал:

— Луна, Луна, я — Земля, я — Земля, что случилось?

Услышав голос Земли и узнав, в чём дело, дедушка очень рассердился. Ведь из-за того, что на Земле внезапно наступила ночь, могли произойти большие неприятности. И они были. Как я потом узнал, один мальчик упал в яму и сломал ногу.

Дедушка включил БСЗ и отвёл меня к бабушке.

— Этот мальчик — злой шалун, — сказал дедушка, — его надо отправить на перевоспитание.

Бабушка поплакала, но согласилась.

— Хорошо, — сказала она, — только куда-нибудь недалеко.

— В двадцатый век, — сказал дедушка.

Он отвёл меня в какую-то комнату, погладил по голове и сказал, что я вернусь, как только искуплю свою вину добрым поступком. Кто бездумно творит зло, тот может потом сделать его нарочно: на Земле, на Луне, на любой самой маленькой планете… А ещё он сказал, что все, кого посылают на перевоспитание, забывают о том, кем они раньше были и где жили. Чтобы они не думали о том, зачем их послали. Потом он велел мне зажмуриться, и когда я снова открыл глаза, то…»

Больше в тетради ничего не было.

Старый учитель Добряков снял очки, посмотрел вокруг и задумчивым голосом спросил:

— Ну-с, что вы об этом думаете?

В трудную минуту старый учитель Добряков привык советоваться со своими вещами. И вещи всегда были рады помочь старому учителю.

Настольная лампа под зелёным колпаком быстро-быстро заморгала электрическими ресничками. Так ей не терпелось высказаться…

Дверь скрипуче заохала, собираясь с мыслями… Стаканчики в буфете зазвенели, перебивая друг друга… Но старый учитель Добряков никому не дал договорить.

— Хорошо, хорошо, хорошо! — замахал он руками. — Я вас понял. Этому сочинению надо верить.

И вещи притихли, потому что старый учитель Добряков стал читать другое сочинение, другого мальчика о том, как он провёл лето у своей земной бабушки.

На следующий день старый учитель Добряков пришёл в класс и стал раздавать сочинения. В числе других получил свою тетрадь и мальчик по имени Нир Тваз. И хотя старый учитель Добряков видел его впервые, ему почему-то казалось, что он этого мальчика давным-давно знает. Это же казалось, наверно, и его ученикам, потому что никто из них не выразил ни малейшего удивления, увидев незнакомого гостя в своём классе. «Интересно, что будет, — подумал старый учитель Добряков, — если я попрошу его прочитать своё сочинение вслух?»

Между нами говоря, он подозревал, что мальчик смутится. Ничего подобного. Нир Тваз взял тетрадь и певучим голосом прочитал: «Это лето я провёл у своей бабушки на Луне…»

Ты, конечно, догадываешься, что произошло вслед за этим. Ну да, весь класс так и покатился со смеху. Но вот что удивительно — и старый учитель Добряков тут же обратил на это внимание, — мальчик, читавший своё сочинение, не отставал от других — хихикал, фыркал, прыскал наравне со всеми.

«Ах да, — вспомнил учитель Добряков, — он же забыл, кем был и где жил». И старый учитель вместе со всеми стал весело смеяться над приключениями мальчика на Луне.

На перемене старый учитель Добряков услышал, как одна девочка из его класса сказала соседке по парте: «Какой у него красивый голос». Старый учитель сразу догадался, о ком она говорила.

Да, у Нир Тваза был очень красивый голос, и, когда его услышал учитель пения, он тут же записал мальчика в хоровой кружок. А когда Нир Тваз попался на глаза учителю рисования, тот просто ахнул от восторга. «Какая прекрасная натура», — сказал он и пригласил Нир Тваза на занятия кружка рисования.

Нечего и говорить, что все мальчики и девочки захотели рисовать только Нир Тваза. Так он им всем понравился. Но он и сам рисовал лучше всех их.

А как обрадовался Нир Твазу учитель физкультуры! Ещё бы, Нир Тваз за один день побил все школьные рекорды в беге, прыжках, плавании и метании.

Но и это не всё. Однажды Нир Тваз по ошибке зашёл в десятый «А» и, не задумываясь, решил написанную на доске задачу, над которой второй урок безуспешно бились старшеклассники. Вся школа ахнула, когда узнала об этом.

Но разве только это умел Нир Тваз? Он всё мог, всё умел, кроме одного драться. Любой первоклассник мог запросто поколотить его, не рискуя получить сдачи. Но если ты думаешь, что это от недостатка силы или храбрости, то очень ошибаешься. Однажды, когда четвёртый класс «Б» гулял в зоопарке, из клетки вырвался молодой лев и зарычал на учеников. И что же? Нир Тваз схватил льва за гриву и держал, пока все не попрятались. Потом загнал льва в клетку и закрыл её на засов.

…В тот день, когда Нир Тваз не пришёл в школу, в городской больнице был спасён умирающий мальчик. Ему пересадили чужое сердце. Чьё? «Неизвестно. Другой мальчик, который пожертвовал своё сердце умирающему, сразу исчез. Единственное, что запомнил врач, это то, что у него было два сердца. Так вот, узнав эту новость, старый учитель Добряков сказал мне по секрету, что мальчик с двойным сердцем был не кем иным, как Нир Твазом. Честно говоря, я до сих пор не знаю, верить мне в это или нет? А ты что скажешь?