«Влюблен по чужому желанию»

Влюблен по чужому желанию (fb2) - Влюблен по чужому желанию (Нина и Женька - 2) 1067K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Анна Евгеньевна Антонова

Анна Антонова Влюблен по чужому желанию

Глава 1. Дырявые колготки

– Румянцева! – раздался бодрый окрик. – Ты чего как на Северный полюс?

– Зима на дворе, не заметил? – вяло огрызнулась я, даже не оглянувшись на нашего штатного классного шутника Цветкова.

– Знаю, что не лето, – не отставал он. – Но мы-то в Европу едем!

Я невольно втянулась в глупый спор:

– И что?

– Там зимы намного мягче и теплее, – пояснил он нравоучительным тоном тетеньки, объявляющей прогноз погоды.

– Посмотрим, – бросила я и отвернулась.

Интересно, почему в нашем классе всех так волнует, не слишком ли тепло ты одета? Стоит осенью первой натянуть на уши шапку, как в школьном дворе обязательно услышишь в спину издевательский вопрос:

– Румянцева, тебе не холодно?

И ничего не приходит в голову в ответ, кроме такого же тупого:

– А тебе не жарко?

Раньше я здорово стеснялась, что обычно одета теплее всех, и всеми силами боролась с бабушкой, благодаря которой это и происходило. Однажды дело дошло до маразма: собираясь в школу первого сентября, я наотрез отказывалась надевать теплую куртку, желая щеголять в легкой ветровке. Утро выдалось очень холодным, и по дороге я продрогла как суслик. Заметив это, провожавшая меня бабушка поинтересовалась:

– Не жалеешь, что в теплой куртке не пошла?

Ответ я выдала шедевральный:

– А почему ты не настояла?

Этот случай доказал мою полную некомпетентность в вопросах выбора одежды и подарил бабушке прекрасный аргумент, которым она успешно пользовалась – стоило мне отказаться от очередного утепления, как она немедленно вспоминала:

– А помнишь, ты сказала?..

И крыть мне было нечем.

В этот раз я даже особенно не сопротивлялась дубленке и меховой шапке – хотя мы ехали в Европу, зиму никто не отменял, к тому же нам предстояло много гулять, а это тоже не располагало к легким курткам и осенним ботинкам.

– Высокие у тебя отношения с одноклассниками, – прокомментировал незаметно оказавшийся рядом Женька.

– Не выше твоих, – отозвалась я, заведенная перепалкой с Цветковым.

– Меня не волнует, как одеты одноклассницы!

– Да ладно! – не поверила я. – Если ты им об этом не говоришь, это еще ничего не значит!

– Думать и говорить – разные вещи, – не согласился он.

Поняв, что и этот ненужный спор может затянуться, я предпочла не отвечать.

Ну и день сегодня! Казалось бы, сплошной восторг и упоение – мы с классом едем на зимние каникулы в Прагу, там же будем встречать Новый год, первый раз за границу без родителей… Но парни, как обычно, умудрились испортить настроение. И если к приколам Цветкова, да и к нему самому, я была, по большому счету, равнодушна, споры с Женькой, хоть и стали давно привычными, все же оставляли на душе неприятный осадок.

Вообще-то, до недавнего времени Женька не являлся моим одноклассником. Мы с ним друзья с младенчества: познакомились в детском саду и до сих пор не раздружились – конечно, в основном благодаря крепкой дружбе наших мам. А вот в школы мы пошли разные, где и проучились до девятого класса. В десятом наш класс неожиданно стал гимназическим, и Женькина мама недолго думая перевела его к нам, благо жили они в том же районе.

Я бы удивилась, как здоровенного парня можно куда-то перевести, если бы плохо знала Женьку – полного пофигиста во всем, что касалось учебы. Я подозревала, он даже до сих пор не определился, куда будет поступать, – всего лишь подозревала, ибо мы с ним никогда эту тему не обсуждали. Стоило мне завести такой разговор, Женька отмахивался:

– Там видно будет, ближе к делу решим.

– Куда уж ближе, – втолковывала я. – Десятый класс!

– Какая ты зануда, мамочка, – морщился он.

И я прекращала просветительские беседы – становиться «мамочкой» мне совершенно не хотелось. И без этого в наших с Женькой отношениях было много запутанного.

Мы уже два раза путешествовали вместе: прошлым летом катались с мамами по Скандинавии, а в июле этого года ездили в Ирландию в гости к Женькиной тете. И в обе эти поездки с нами приключалось что-то вроде солнечного удара, как в рассказе Бунина.

В Норвегии у нас едва не завязался роман, который после возвращения домой увял, толком не начавшись. Лишь в редкие моменты, когда мне хотелось отвлечься от унылой действительности и мысленно перенестись куда-нибудь подальше, память услужливо подсовывала до боли яркую картинку – наш единственный поцелуй на ветреной набережной Осло[1]. Я так измусолила это воспоминание, что теперь мне уже казалось – ничего такого и не было, все произошло только в моих фантазиях.

А в Ирландии случилась романтическая история с Женькиным троюродным братом Максимом – да, признаю, у меня на две недели снесло крышу, и потом она долго не хотела возвращаться на место. Женька жутко ревновал, и это не могло не радовать, хотя я подозревала, что причиной послужили чисто собственнические чувства: как это я посмела кому-то понадобиться, кроме него, любимого?[2] Но и эта история не имела продолжения: после нашего возвращения мы с Женькой, словно сговорившись, обходили эту тему молчанием. С Максимом тоже с тех пор не общались – координатами мы не обменивались, но узнать их было легко, вот только никто почему-то не желал делать первый шаг…

– Так! – энергично воскликнула Ириша – так мы по-свойски привыкли называть нашу классную Ирину Владимировну, даму невредную и непридирчивую, но слишком уж суетливую и заполошную. – Все на месте, так что сейчас организованно идем регистрироваться на рейс и сдавать багаж!

«Все на месте» – как будто кто-то мог потеряться по дороге, словно несмышленый первоклассник, или передумать лететь в Прагу и с полдороги вернуться домой!

Пройдя все необходимые процедуры, мы дружным стадом прошли паспортный контроль. Впереди было самое интересное – досмотр личных вещей с легкими элементами стриптиза.

– И что с этим делать? – моя подружка и соседка по парте Ленка растерянно смотрела, как все вдруг начали раздеваться и разуваться.

За границей она еще не бывала и на самолетах не летала, и я уже собиралась провести для нее разъяснительную работу, когда инициативу неожиданно перехватил Женька.

– Берешь вон там корзинку и кладешь туда обувь, а на ноги надеваешь бахилы, – принялся пояснять он. – А в другую корзинку кладешь верхнюю одежду, сумку, ремень не забудь снять…

– Зачем? – поинтересовалась Ленка.

– Положено так, – снисходительно пояснил Женька. – Через рамку надо проходить, поэтому металлических предметов быть не должно.

Ленка начала нехотя расстегивать ремень на джинсах, а я смотрела и не верила своим глазам – мама дорогая, что это вдруг случилось с дорогим другом Женечкой? С начала года едва обращал внимание на новых одноклассников, даже имена до сих пор путал, периодически переспрашивая, о ком я говорю. А тут вдруг такой всплеск общительности и дружелюбия. Может, он мне назло любезничает с моей подружкой? Кажется, нечто подобное мы уже проходили… Как ни странно, любовные страсти начинают одолевать Женьку, исключительно когда он собирается покинуть границы любимой родины. У него отключаются внутренние тормоза? Ну и ну…

– Румянцева, что застыла? – привел меня в чувство ехидный голос Цветкова. – А, понял, у тебя колготки с дырками!

– Сам ты с дырками! – опомнившись, я опустилась на стул и на радость всем желающим нарочито медленно стянула сапог с вытянутой ноги.

Показать мне было что – чем-чем, а длинными стройными ногами я могла только гордиться. Я с удовольствием отметила, как Цветков подобрал челюсть и смущенно отвернулся, а Женька мигом забыл про Ленку и, наоборот, уставился на меня во все глаза.

Правда, я была тут же наказана за тщеславие – оказалось, что я осталась последняя и дальше разоблачалась уже безо всяких понтов, в темпе быстрого вальса.

Пройдя рамку контроля – наши вещи в корзинках в это время проехали через рентгеновский аппарат, – мы начали надевать все снятое обратно. Я уселась на диванчик рядом с Женькой и стала застегивать сапоги.

– Теперь понятно, почему тебя не интересует, как одеты одноклассницы, – задушевно начала я. – Ведь гораздо интереснее, как они раздеваются!

Женька невнятно хрюкнул и едва не ткнулся носом в шнурки ботинок, а вокруг внезапно стало очень тихо. Подняв глаза от «молнии», я поняла, что сказала это слишком громко – на нас смотрела не только женская, но и мужская половина класса, пересмеиваясь и перешептываясь.

Смутившись, я опустила глаза и стала с преувеличенным вниманием изучать «молнию» на втором сапоге. В классе мы с Женькой держались на расстоянии, ничем не выдавая, что давно знакомы. Даже не знаю, почему так произошло, мы ни о чем не договаривались, просто, видимо, интуитивно решили – это будет явно ни к чему. И вот теперь так глупо себя выдать!

– Побыстрее, скоро посадку объявят! – на мое счастье, поторопила Ирина Владимировна, отвлекая от нас внимание.

Одевалась я уже спокойно и так же неспешно размышляла о сцене, которой совсем недавно стала свидетелем. С чего Женька вдруг начал ухаживать за Ленкой? Неужели заметил мою перепалку с Цветковым и из вредности прицепился к моей соседке по парте? Но с какого перепугу с ним вдруг случился приступ ревности?

С Ленкой я дружила и в коварстве ее не подозревала: только она была в курсе моих непростых взаимоотношений с Женькой и ни за что не стала бы в них встревать. Кроме того, я знала ее как девчонку хоть и шебутную, но честную, в интрижках не замеченную. Уж тем более странно было бы подозревать ее в тайном желании увести чужого парня… которым, впрочем, Женька и не являлся!

А по поводу его самого… Я уже много раз убеждалась: пытаться понять, что в голове у представителей мужского пола, бесполезно, там сам черт ногу сломит.

Ничего себе, хорошо начинается поездочка! Надо срочно выкинуть из головы эту чушь, иначе все будет испорчено. Вместо красот Праги моя голова будет занята ревностью, переживаниями и еще бог знает какой ерундой. Курортным романам объявляется решительное «нет»!

В самолете мне досталось место у окна. Может быть, те, кто летает часто, воспринимают полеты как нечто вроде поездки на автобусе, но я путешествовала по воздуху всего второй раз в жизни, и для меня это было отдельным приключением. Атмосфера аэропорта, волнующая и многообещающая, интерьер самолета, приветливые стюардессы – все это казалось мне не менее интересным, чем сама поездка.

Правда, мое настроение несколько омрачилось, когда Женька проследовал мимо, даже не задержав на мне взгляда – а ведь я было решила, что он окончательно решил наплевать на наше инкогнито. Теперь же получалось, что в аэропорту я банально выставила себя дурой, бегающей за парнем, который и слышать обо мне не хочет…

В проходе показался Цветков, и я мысленно поморщилась – только бы он не захотел составить мне компанию! Надеюсь, после перепалки в аэропорту он не решил, что может запросто усесться со мной рядом и продолжить общение?

Цветков, как и Женька, равнодушно проследовал мимо, и я неожиданно почувствовала разочарование – никому я не нужна, даже двоечнику и балбесу Цветкову!

– Вот ты где, – обрадованно плюхнулась рядом со мной Ленка, но, вглядевшись в мое кислое лицо, обеспокоенно переспросила: – Ты чего?

– Все нормально, – дежурно отозвалась я.

И тут же от моего показного спокойствия не осталось и следа – рядом с Ленкой уселся вернувшийся Женька!

– Можно? – деловито поинтересовался он.

Ленка пожала плечами, не глядя в мою сторону. Я даже ее пожалела – встревать между нами она явно не собиралась, а в итоге оказалась между двух огней.

Оказалось, лететь до Праги всего ничего – мы поднялись, набрали высоту, отстегнули ремни, попили-поели, сходили помыть руки, и пожалуйста – снова «пристегните ремни, самолет начинает снижение». Полет прошел на удивление мирно – никто не спорил, не пререкался, не пытался произвести друг на друга впечатление. Мы с Ленкой обменивались новостями, а Женька вообще всю дорогу спал – или делал вид, кто его поймет.

Проделав в аэропорту те же процедуры в обратном порядке – только что носки не снимали, – мы в радостном возбуждении вывалились на улицу, но, ясное дело, в тот день ничего интересного не увидели, кроме автобуса и гостиницы, до которой добрались уже затемно.

– В номерах не расслабляемся, – напутствовала нас Ирина Владимировна. – Оставляем вещи, собираемся в холле и идем на ужин.

Глава 2. Кто-то с кем-то

Поселились мы, конечно, в одном номере с Ленкой. Он оказался маленьким, но уютным – ничего лишнего, но все на своих местах.

– Ты очень-то не раскладывайся, – напомнила я, наблюдая, как Ленка расстегивает «молнию» дорожной сумки. – Предупредили же: оставляем вещи, собираемся на ресепшене и идем на ужин.

– Да помню я, – отозвалась она, продолжая копаться в недрах.

Я стояла у двери полностью одетая и, глядя на нее, начала закипать:

– Лен, сказали же!..

– Сейчас, – не поднимая головы, ответила она.

– Я сейчас спарюсь тут в шубе и шапке! – медленно, но верно закипала я.

– Если хочешь, иди, не жди…

– Ну и пойду!

Я развернулась, вылетела в холл, хлопнув дверью, и там вдруг резко затормозила. Что это со мной, вернее, с нами? Никогда мы с Ленкой не цапались, а уж тем более по таким пустякам. Правда, мы никуда и не ездили вместе, общались в основном в школе, друг у дружки дома и… куда мы еще ходили? В кино, на дискотеку, гулять…

Вот как, значит, при более тесном общении сразу и полезли проблемы? Но мы же только приехали, даже вещи еще не успели разобрать! Ох, что-то тут неспроста! Впрочем, я паникерша, выводы делать рано, может, мне все померещилось… Ладно, поживем – увидим!

Проигнорировав лифт, я по лестнице слетела на первый этаж и убедилась: я, как обычно, погорячилась – никого еще и близко не было, даже учительницы! Похоже, я слишком буквально восприняла ее слова поставить вещи и сразу выходить. А может, я что-нибудь напутала, сбор в другом месте или в другое время? Да нет же, она сказала…

На лестнице послышался топот, и в холл в эффектном прыжке через две ступеньки вылетел Женька. Я вздохнула с облегчением – не перепутала! – и хотела обрадовать его, что мы первые, но он меня опередил:

– А где Лена?

– Лена? – опешила я. – Эээ… в номере, где ж ей еще быть…

Он кивнул и, словно больше его ничего не интересовало, отошел к крутящейся стойке с рекламными открытками и буклетами.

Я проглотила продолжение фразы «Сейчас спустится» и, заметив, что застыла посреди холла столбом, отошла к диванчику возле стены и машинально начала расстегивать пуговицы дубленки. Стянув с головы шапку, я опомнилась – сейчас на голове будет воронье гнездо! – посмотрела в зеркало и увидела в нем Женькину спину. Он изучал рекламную продукцию, призванную развести туристов на всевозможные развлечения, и его спина не выражала ровным счетом никаких эмоций.

Впрочем, о чем это я, какие эмоции может выражать спина? Просто Женька не обращал на меня ни малейшего внимания, словно я была пустым местом и нас не связывала дружба с детсадовских времен…. Если бы в холле толкался весь класс, это не так бросалось бы в глаза, но сейчас, когда нас тут только двое – тетенька за стойкой ресепшена не в счет – это выглядело вопиюще, вызывающе и просто возмутительно!

Как ни захлестывали меня чувства, я понимала: подходить сейчас и устраивать разборки – последнее дело. Самым умным в этой ситуации будет подождать и понаблюдать, а то сгоряча можно так наломать дров, что потом поленницей завалит.

Похвалив себя за сдержанность и предусмотрительность, я поправила волосы, размотала шарф – похоже, ждать придется долго – и уселась на диванчик, взяв со стеклянного столика первый попавшийся журнальчик.

Естественно, он был на чешском языке, и я сначала думала, что просто полистаю его и посмотрю картинки, но, приглядевшись к буквам, осознала: почти все понятно! Если привыкнуть к латинскому шрифту, вообще практически без проблем…

– Так, ребята! – раздался знакомый зычный голос.

Ирина Владимировна вышла в холл, окинула его взглядом полководца и грозно возмутилась:

– А где все?

Мы с Женькой синхронно пожали плечами, и я порадовалась про себя даже этой мелочи – в чем-то мы все-таки совпадаем!

– Безобразие! – возмутилась учительница. – Я и так вам дала несколько минут форы, а все равно никого нет. Если так и дальше будет продолжаться…

Окончить свою гневную тираду она не успела: одновременно послышался шум, и на лестнице, и у лифта, холл наполнился гулом голосов, сразу стало очень тесно: мои однокласснички, как по команде, наконец покинули свои номера.

Пересчитав нас по головам, Ириша скомандовала:

– На выход! – и мы дружным стадом потопали на выход. Ленки я не видела, впрочем, не особенно ее и искала.

Мы вывалились из дверей отеля, и только тут я вспомнила, что забыла обратно намотать на себя зимние одежки. На улице, впрочем, ничего не напоминало о приближении Нового года – дорога влажно блестела в свете фонарей, сверху на нас сыпалась какая-то морось, а снега, естественно, нигде не было и в помине.

– Ты чего вся такая расхристанная? – это Ленка незаметно подобралась ко мне в толпе и сразу озадачила странным вопросом.

– Тепло же, – вяло отмахнулась я.

Вся наша нелепая размолвка на пустом месте вдруг перестала меня напрягать. Мне все померещилось! Вон как подруга обо мне заботится, прямо мать родная!

– Все равно, – настаивала она. – Не хватало еще простудиться в первый же день!

Я и сама уже почувствовала, что на улице не так тепло, как мне показалось сначала, поэтому послушно намотала на шею шарф, нахлобучила на голову шапку и застегнулась. Простуда и правда в мои планы не входила.

Мы прошлись по темной улице, где, кроме нас, никого не было, лишь изредка проезжали машины, и не заметили никакой точки общепита, кроме верного Макдональдса.

– Неполезно, – сомневалась Ирина Владимировна. – Давайте еще поищем…

– Да чего искать-то, – пробасил Цветков. – Пойдемте, Макдак все любят!

– Да, давайте! – загалдели все хором, подтверждая его слова.

Я усмехнулась и непроизвольно поискала глазами Женьку: это же как раз его любимая теория – о том, что за границей спасти от голода может только Бигмачная! Но он сосредоточенно изучал экран своего телефона, и я не решилась нарушить этот сакральный момент.

Мы гурьбой завалились в маленький зал и остановились на пороге.

– У них сюда вообще никто не ходит, что ли? – озадачился Цветков.

Возле касс никого не наблюдалось, а за столиками сидели от силы пара человек подозрительной наружности. Зрелище для нас, привыкших к очередям, толкотне и аттракциону «займи столик», и правда было непривычным.

Первой сориентировалась учительница.

– Заказываем по очереди, а я потом оплачу! – скомандовала она, занимая стратегическую позицию возле кассы.

Темнокожий парень за стойкой, порядком офонаревший от нашей шумной компании, посмотрел на нее, как на инопланетянина, но, тем не менее, приступил к своим обязанностям. Я думала, мы провозимся долго, но с заказом проблем не возникло – благо, все блюда и названия известны – мы быстро забрали свои подносы и расселись.

Отойдя от кассы, я застопорилась, но быстро сориентировалась и уселась за свободный столик – если кто-то хочет, пусть сам подсаживается! Конечно, я ждала, что со мной сядет Ленка или, чем черт не шутит, Женька, но время шло, все с шумом и гамом разбивались на теплые компании, и только я, как изгой, продолжала уныло восседать в гордом одиночестве.

Я так расстроилась, что даже не начала есть, лишь механически помешивала в стаканчике давно растворившийся сахар. Ни Ленки, ни Женьки я не видела, намеренно глядя прямо перед собой и не понимая, что происходит. Еще совсем недавно у меня был парень – ну ладно, старый друг! – и подруга, и внезапно я осталась одна. При этом никто ни с кем не ссорился, все чинно и благородно!

– Румянцева, чего одна киснешь? – это Цветков нарисовался возле меня со своим подносом с явным намерением приземлиться.

О нет, только не это!

Я пожала плечами, демонстративно глотнула чая и стала разворачивать гамбургер. На троечника это не произвело впечатления – не спрашивая разрешения, как это принято у всех воспитанных людей, он плюхнулся напротив меня.

Я мысленно взвыла. Что это? Уберите, я не заказывала! Но Цветков и не думал никуда убираться – он с комфортом развалился на стуле и принялся хрустеть картошкой. И за что мне такое наказание? Но не пересаживаться же теперь. И я начала есть, не глядя на своего соседа по столу. Так ужин и прошел – как говорится, в теплой дружественной обстановке.

Вернувшись в номер, мы с Ленкой практически не разговаривали – так, перебрасывались парой-другой слов исключительно по делу: сколько занять вешалок в шкафу, куда повесить полотенце, влезет ли чемодан под кровать. Потом по очереди сходили в душ и легли, весьма прохладно пожелав друг другу спокойной ночи.

Я думала, что долго не смогу уснуть, все буду думать, отчего да почему такое неудачное начало путешествия и как все исправить, но вместо этого моментально отрубилась и уснула без всяких мыслей.

Глава 3. Железный человек

Экскурсия началась на площади у конного памятника какому-то рыцарю. Ирина Владимировна представила нам местного экскурсовода с оригинальным именем Ива и наказала:

– Слушайтесь ее, как меня! А я пойду организовывать обед!

Она удалилась, а тетенька-дерево начала рассказывать с легким, но весьма симпатичным акцентом:

– Мы с вами находимся на Вацлавской площади, самой большой площади Праги. Перед нами – памятник святому Вацлаву, небесному покровителю Чехии…

Рассказывала она интересно, но я почему-то не слушала, усиленно вертя головой по сторонам. Площадь готовилась к встрече Нового года – рабочие как раз заканчивали собирать сцену. Везде толпились экскурсионные группы с гидами, говорившими на самых разных языках: от английского до китайского.

Разглядывая изящные здания, обрамлявшие площадь, я пропустила почти весь рассказ мимо ушей и включилась, только когда Ива сказала:

– А сейчас мы с вами пойдем смотреть альтернативный памятник святому Вацлаву, который располагается в торговом центре.

– Памятник в торговом центре? – озадачился Цветков.

– Раньше он стоял на площади, но потом его решили спрятать.

– Нам уже страшно!

– Пойдемте, сейчас сами все увидите, – позвала гид.

Мы гуськом проследовали за ней к дверям торгового центра, вошли и увидели потрясающую воображение инсталляцию: на стальных тросах под потолком висел вниз головой привязанный за ноги конь, на животе которого гордо восседал святой Вацлав.

– Этот пародийный памятник создал известный чешский архитектор, – рассказывала Ива. – Святой Вацлав, сидящий на брюхе своего мертвого коня. Сначала его установили напротив оригинала, но жители возмутились, и его перенесли сюда, в пассаж «Люцерна».

Вокруг защелкали фотоаппараты – все спешили запечатлеть это чудо.

– А сейчас мы с вами будем продвигаться к главной площади Праги – Староместской, – сказала Ива, когда все вдоволь нафотографировались. – Ее название произошло от словосочетания «Старе место», то есть «старый город». Это исторический центр, где вы словно перенесетесь в Средневековье…

Слушая про чудо-памятник и «старое место», я вдруг заметила нечто странное: озираясь по сторонам, но не привлекая к себе внимания, Женька технично отдалялся от нашей группы и, когда Ива повела ее к выходу, незаметно смешался с толпой и направился в противоположную сторону.

Не успев ни о чем подумать, я на полном автомате последовала за ним. Никаких мер предосторожности я не предпринимала, но в пассаже в этот предновогодний день толкалось столько народа, что я легко ускользнула незамеченной.

Заблудиться или потеряться я не боялась, неминуемо получить по шапке за самовольную отлучку тоже – надеяться вернуться до того, как нас хватятся, было очень рискованно. Но ни о чем этом я не думала – просто знала, что должна за ним пойти, и все.

Мы прошли Торговый центр насквозь и вышли с противоположной стороны. Людей на этой улице было гораздо меньше, чем на площади. Я шла по вымощенному камнем тротуару, поминутно оглядываясь по сторонам и отвлекаясь на не заметные поверхностному взгляду детали: уличный фонарь, похожий на керосиновую лампу, елочка в окне, смешная вывеска – «Narodni», это название улицы, а «улица» по-чешски так и будет «ulice»!

Заглядевшись, я едва не потеряла из вида своего блудного друга. Расслабившись, я продолжала глазеть по сторонам, буквально впитывая в себя энергетику волшебного города, и в конце концов все-таки упустила Женьку! Все сразу стало скучным и обыкновенным, словно город выключил свое обаяние. Я повертела головой, думая, что надо возвращаться, это будет несложно, ведь я никуда не сворачивала, а наша группа, должно быть, еще не покинула огромную Вацлавскую площадь…

– Ты за мной следишь? – раздалось у меня прямо над ухом.

Я вздрогнула, словно святой Вацлав слез со своего каменного коня, подкрался сзади и дружески похлопал меня по плечу. Обернувшись, я убедилась, что за моей спиной стоит, конечно же, Женька собственной персоной, такой знакомый и почему-то такой чужой…

Отпираться не имело смысла – а как еще я могла объяснить свое присутствие? – поэтому я предпочла проигнорировать вопрос. Вспомнив, что лучшая защита – нападение, я пошла в наступление:

– А я за тебя испугалась – вдруг потеряешься! Вот и пошла за блудной, так сказать, овцой, отбившейся от стада!

Я уже вполне пришла в себя и даже нашла в себе силы шутить.

– Сама ты… – вскинулся Женька, но продолжать благоразумно не стал – видимо, и сам понял, что может перегнуть палку.

– Ты куда намылился? – не давала опомниться я. – Мне, между прочим, твоя мама велела за тобой присматривать!

Это отчасти было правдой – собирая нас в поездку, тетя Ира напутствовала:

– Нина, ты уж проследи там за моим балбесом, ты, я знаю, девочка спокойная и рассудительная.

– А я нет? – возмутился Женька, впрочем, больше для вида – все понимали, что разговор идет несерьезный.

– Конечно, нет! – делано всплеснула руками его мама. – Во время предыдущих поездок ты только и делал, что подбивал Нину куда-нибудь смыться.

– Я подбивал? – возмутился Женька. – Да она сама…

Опорочить мой светлый образ послушной девочки он не успел – тетя Ира прервала его:

– Нина, вся надежда на тебя!

И я, конечно, поклялась ее надежду оправдать.

– Сама-то, – ухмыльнулся он. – Сбежала и еще меня в чем-то обвиняет!

– Я за тобой, – парировала я. – Ты куда, кстати, лыжи навострил?

– Все тебе расскажи.

– Да уж расскажи! – потребовала я, почему-то не удивляясь, что у Женьки – соседа по детсадовскому горшку – появились от меня секреты.

– Ладно, пошли со мной, сама увидишь, – нехотя буркнул он, видимо, поняв, что от меня так просто не отвяжешься.

– А как же экскурсия? – засомневалась я. – Я хотела тебя вернуть, пока никто не заметил, а теперь…

– Ну и возвращайся, – хмыкнул он. – Как примерная девочка!

Этого, конечно, мне хватило, чтобы без раздумий постановить:

– Ладно, веди нас, Сусанин.

– Нет, а куда мы все-таки идем, а? – допытывалась я, когда мы зашагали по мощеной, по-новогоднему украшенной улочке.

– Терпение, мой юный друг, – издевался Женька. – Скоро все узнаешь. Где же она?

Он вгляделся в карту города, и я поняла – именно ее он вчера искал на стойке у ресепшена в гостинице! А я-то уже нафантазировала себе невесть что, истеричка несчастная…

– Правильно идем, Марианская площадь в том направлении, – постановил он и потащил меня дальше.

– Какая-какая? – не расслышала я. – Марсианская?

– Сама ты марсианская хроника, – обиделся Женька.

– А что мы там будем искать? – не отставала я.

– Привидение, – потеряв терпение, гаркнул он так, что на нас оглянулись – русская речь вокруг была слышна постоянно, и наши соотечественники явно заинтересовались необычным маршрутом.

– Тише ты, – шикнула я и тут же спросила: – Шутишь?

– Ничего не шучу! Разве ты не слышала, что Прага – мистический город? У них тут призраки на каждом углу водятся. На любой вкус есть: Тамплиер без головы, Монашка, Дочка купца, Железный человек…

– Кто?

– Да не тот Железный человек, который из комиксов, – с досадой отозвался он. – У них тут свой имеется, я легенду про него читал.

– Ты, я вижу, капитально подготовился к путешествию, – съязвила я, но Женька уже начал загробным голосом:

– Жил-был один рыцарь, который однажды влюбился в красивую девушку. Вернувшись из похода, он заподозрил ее в неверности и убил, а потом женился на другой. Впрочем, вскоре он понял, что ошибся, убил свою жену, оказавшуюся лентяйкой и пьяницей, а потом себя. Вот так он и превратился в призрака, – буднично закончил Женька. – А жители впечатлились этой историей и поставили ему памятник. Раз в сто лет он оживает и, по легенде, может найти покой, если с ним побеседует девушка.

– Вот почему ты меня с собой взял, – упрекнула я. – Надеешься встретить призрака и заставить меня с ним разговаривать?

– Ага, именно поэтому ушел без тебя, – скептически улыбнулся он и еще раз сверился с картой.

Мы проскакали мимо старинной, явно средневековой церкви – я хотела остановиться рассмотреть ее поближе, но Женька только отмахнулся – и наконец вылетели на небольшую нарядную площадь.

– Вот «Марианска намести», – довольно заметил Женька, заглянув в карту. – Интересно, почему «намести»?

– «Место» – город, – вспомнила я. – Значит, «намести» – это…

– Вот Новая ратуша, где памятник Железному человеку, – обрадованно перебил он.

– Ну и зачем мы сюда неслись? – не поняла я. – Думаешь, на экскурсии не пойдем?

– Так тебе призрак и покажется на экскурсии, – передразнил Женька. – Ему спокойствие и уединение нужно…

Тем временем мы подошли к зданию, похожему на замок, и в нише на углу обнаружили искомую скульптуру.

– Вот он, – с трепетом произнес Женька и благоговейно уставился на черного рыцаря без лица.

Я никакого мистического трепета не испытывала, просто с интересом разглядывала статую. Туристов на Марианской площади было гораздо меньше, чем на Вацлавской, я осмотрелась, спросила:

– А почему эта ратуша Новая? – и полезла в сумку за путеводителем, о котором совсем забыла.

Женька по-прежнему любовался рыцарем и на мои замечания не реагировал.

– Была заложена в начале двадцатого века, – прочитала я и разочарованно протянула: – Так это новодел…

Мой друг по-прежнему ничего не замечал, и я нашла заметку про любезного его сердцу призрака.

– Женька! – возмутилась я, пробежав статью глазами. – Ты чем историю привидения читал? По легенде, он имеет шанс поговорить с девушкой раз в сто лет!

– Что? – очнулся он.

– А вот то! Смотри!

Он уставился в страницу путеводителя, а меня тем временем посетило еще одно соображение, которым я поспешила поделиться:

– Женечка, а тебе никто не говорил, что выслеживать призраков надо ночью, а не белым днем?

Он на глазах сник, но ненадолго.

– Ничего, придем сюда ночью, – постановил он, возвращая мне путеводитель. – Зато дорогу разведали. А теперь пошли скорее обратно, а то потом не оберешься…

– Будто это я тебя сюда привела, – возмутилась я, но Женька, не слушая, уже тащил меня в обратном направлении.

– Как мы своих найдем? – беспокоилась я по дороге. – Думаешь, они нас по-прежнему на площади ждут?

– На площади, только на другой, – успокоил Женька. – Староместская называется. Мы сейчас прямо туда придем и незаметно вольемся в коллектив.

Я сильно сомневалась, что нам удастся сделать это незаметно – если мы вообще кого-нибудь найдем в незнакомом городе, переполненном туристами всех мастей и калибров.

Но Женька уверенно вывел меня на искомую площадь, которая даже при беглом взгляде казалась красивее двух предыдущих, вместе взятых: со всех сторон окруженная средневековыми домами, башнями и соборами, она производила впечатление декораций к историческому фильму. К столь быстрой смене впечатлений я была не готова, совсем дезориентировалась и с восторгом вертела головой, пока Женька не вернул меня на землю:

– Где-то здесь надо наших искать.

– Так они нас и ждут, – приуныла я. – Даже если они здесь, как мы их найдем?

Действительно – как ни много было народу на Вацлавской площади, на Староместской его оказалось еще больше. Даже пройти тут оказалось затруднительно, не то что кого-то найти.

– Давай я Ленке позвоню, – предложила я.

– Ага, и сразу нас спалишь, – откликнулся Женька.

– Тогда можно возвращаться в гостиницу и паковать чемоданы, – уныло постановила я и в ответ на его удивленный взгляд пояснила: – Выставят нас отсюда после таких выходок, не дожидаясь Нового года!

– Не выставят, – заверил он. – У нас обратные билеты куплены на группу, и ради нас их никто менять не будет.

– Тогда в гостинице запрут!

– Ну и круто, оттуда гораздо легче смыться.

Я надулась и замолчала. Почувствовав перемену моего настроения, Женька примирительно произнес:

– Да ладно тебе, не парься. Ириши нет, а эта Береза все равно нас не знает и запомнить не успела.

– Ива, – оттаивая, поправила я.

В его словах определенно был резон.

Мы потихоньку продвигались по площади, пока не добрались до ее центра, где развернулся новогодний базарчик. На одном из киосков висела занятная вывеска, я прочитала ее вслух и озадачилась:

– «Klobása. Svařené víno». Ну «клобаса» – это понятно. А вот «сварене вино»…

– Это же глинтвейн, – первым сообразил Женька. – Ну что, отметим приезд?

– С ума сошел? – возмутилась я. – Только этого не хватало! Подходит наша группа, а мы тут вареное вино распиваем!

– И «клобасой» заедаем, – усмехнулся Женька и вдруг воскликнул: – Смотри, вон наши!

Глава 4. Шоу со скелетом

Мы незаметно – по крайней мере нам так казалось – встроились в ряды одноклассников, слушающих Иву, и, как по команде, изобразили полное внимание. Я так старательно делала отсутствующее лицо, что ничего вокруг не видела и не слышала. От напряжения у меня взмокли волосы под шапкой – а может, это из-за пробежки в зимней одежде. К середине дня стало еще теплее, встретившийся нам уличный термометр показывал плюс три.

– Мы с вами находимся возле Староместской ратуши, – рассказывала тем временем гид. – Прямо под ее знаменитыми астрономическими часами. Сейчас пробьет двенадцать, и мы увидим, как оживут фигурки – скелет ударит в колокол, откроются дверки, и перед нами пройдут фигурки двенадцати апостолов, за которыми последует Иисус Христос. Потом скелет перевернет песочные часы и кивнет турку, но тот покачает головой: мол, еще не пора. И наконец прокричит петух.

Слушая рассказ о волшебных часах, я отдышалась и осторожно осмотрелась: толпа вокруг нас стремительно уплотнялась, туристы настраивали фотоаппараты и видеокамеры, собираясь запечатлеть феерическое зрелище со скелетом.

Наконец стрелки сошлись на двенадцати, и раздался мелодичный звон – это скелет начал звонить в колокольчик. Толпа восхищенно загудела. Затаив дыхание, мы наблюдали, как движутся перед нами изящные фигурки, а потом часы торжественно отбили двенадцать раз и раздалось жизнерадостное кукареканье.

Часы умолкли, чтобы вновь ожить в начале следующего часа.

– Сейчас мы немного подождем, когда туристы разойдутся, и двинемся с вами дальше, к главной достопримечательности Праги – Карлову мосту через реку Влтаву, на берегах которой и стоит город, – объявила Ива.

– Вовремя мы вернулись, – шепнул на ухо Женька, подтолкнув меня локтем.

– Скелета показывают каждый час, а экскурсию мы прослушали, – из вредности не согласилась я. – Вот что это за здание с двумя башнями напротив часов, знаешь?

– Замок Золушки, – не моргнув глазом, выдал он.

Я хихикнула – нарядные башенки и правда напоминали знаменитую эмблему Диснейленда – и открыла путеводитель.

– Это церковь Девы Марии перед Тыном, вот, – с выражением зачитала я.

– Перед чем? – удивился он.

– Перед тыном.

– А что такое тын?

– Слышал песню? – ответила вопросом на вопрос я и напела: – Что стоишь, качаясь, тонкая рябина, головой склоняясь, до самого тына…

– Тише ты, – испуганно оглянулся Женька. – Сейчас всех туристов распугаешь. Еще бы «Ой, мороз-мороз» спела!

– Ой, мороз-мороз, – немедленно затянула я.

Женька зажал мне рот рукой, но на этот раз мои распевки не остались незамеченными.

– Румянцева, ты чего, сварена вина напилась? – подозрительно поинтересовался Цветков. – Морозом и не пахнет!

Я скинула Женькину руку и с достоинством пояснила, не обращая на Цветкова внимания:

– Тын – это забор. Раньше на площади был рынок, перед оградой которого и построили собор.

– Так, дети! – смешно позвала нас Ива. Я уже и не помнила, когда нас в школе детьми обзывали. – Дружно идем за мной к Карлову мосту, не отстаем и не теряемся!

– Больше не потеряемся, – пробормотала себе под нос я, косясь на Женьку.

Он беззаботно топал вперед по вымощенной булыжником улице. И все вроде бы было хорошо, но мое сердце вдруг болезненно сжалось. Что-то ушло из наших отношений, но вот что? Чего мне так мучительно не хватает? Вроде не ссорились мы с ним, ничего не делили, спокойно общались и валяли дурака, как старые друзья…

Я вдруг поняла, что меня так сильно беспокоило – друзья! Мы с Женькой просто друзья, а этого мне вдруг стало слишком мало. Именно поэтому я вчера вечером вдруг на пустом месте начала беситься из-за того, что Женька не обращает на меня внимания и перекинулся с моей подругой парой ничего не значащих слов.

– Карлов мост – самая узнаваемая достопримечательность Праги, – начала Ива, когда мы остановились невдалеке от внушительной башни из темного камня, сквозь арку в котором нескончаемая толпа затекала на мост.

– Ты узнаешь? – поинтересовался у меня Женька.

– Нет, первый раз о нем слышу, – отозвалась я.

– Строительство было закончено в четырнадцатом веке. Сейчас его украшают тридцать скульптур…

– Шестьсот лет уже мост стоит? – ужаснулся, проведя в уме сложные вычисления, Цветков. – И как, не стремно на него заходить?

К счастью, Ива не насколько владела русским жаргоном, чтобы полностью понять его, и продолжала:

– Сейчас мы с вами пройдем по мосту, а потом вы сядете на теплоход, где у вас во время прогулки по Влтаве состоится обед.

Все оживились, загомонили. Я тоже обрадовалась – вот это сюрприз! Обед на теплоходе! Недаром наша Ирина Владимировна убежала его устраивать.

Мы прошли по широкому арочному мосту, прочность которого не вызвала сомнений даже у Цветкова, полюбовались на украшавшие его суровые статуи святых, поглазели на уличных художников, мимов и музыкантов, которые даже в эту слякотную, но далеко не теплую погоду не покидали своих рабочих мест. Перейдя на другой берег, мы спустились к пристани и там организованно погрузились на кораблик, где все уже было готово к нашему визиту – накрытые столы ломились от закусок, а горячие блюда томились под крышками на шведском столе.

Народ накинулся на еду, словно после завтрака прошел целый день, а не пара часов. Наевшись, все потянулись на палубу – фотографироваться. Женька тоже звал, но меня так разморило в тепле, так не хотелось снова натягивать на себя зимние одежки, что я лишь устало покачала головой. Настаивать он не стал, ускакал один. А мы остались за опустевшим разоренным столом вдвоем с Ленкой. Повисло тягостное молчание – я никак не могла придумать, чем заполнить томительную паузу.

– Ты где шлялась? – первой спросила она.

Я опешила и замешкалась с ответом, а она тем временем продолжала:

– Не терпелось пообниматься со своим Женечкой?

Я совсем потеряла дар речи – искала и не могла выудить из головы никакого пристойного ответа.

– Что это с тобой? – наконец выдавила я.

– Это с тобой что? – принялась отчитывать меня подруга. – Сбежала куда-то, а я переживай! Скажи спасибо, никто не заметил, а то бы вас прикрывать не стала, так и знай!

– Ленка… – растроганно начала я, но она с досадой отмахнулась: – Лучше уж молчи!

Но молчать я уже не могла – меня словно прорвало:

– Ничего такого у меня с Женькой не было! Ему позарез приспичило какую-то статую посмотреть, вот он и смылся, а я следом, как дурочка, побежала…

– Зачем? – задала она резонный вопрос.

Я беспомощно посмотрела на нее:

– Не знаю. Я в тот момент вообще ни о чем не думала…

– А надо думать, – припечатала она и без всяких иносказаний спросила: – Ты влюбилась в него?

– Я? Нет! Не знаю…

Ленка снисходительно посмотрела на меня:

– Все понятно.

– Что тебе понятно? – обиделась я. – Мне ничего не понятно, а ей, видите ли, все!

– Со стороны виднее.

– Мы с Женькой с детского сада дружим… – эпически начала я, но Ленка перебила:

– Да знаю-знаю, ты уже раз сто рассказывала. Я в курсе, как вы вместе в песочнице куличики лепили, скажи лучше, что у вас сейчас происходит?

– Я не знаю, – совершенно искренне ответила я. – Общаемся как друзья, но стоит нам куда-нибудь поехать в одной компании – все, страсти в клочья!

– Так у вас исключительно курортные романы?

– Похоже на то! В Скандинавию с мамами ездили – он там за одной девчонкой из нашей группы ухлестывал, а я бесилась! В Ирландию отправились – там я с его братом связалась…

Я сконфуженно умолкла, и Ленка подсказала:

– А он ревновал?

Я кивнула.

– И вот теперь мы всем классом поехали, и, чувствую, опять начинается! То есть, у меня на этот раз начинается, – самокритично заметила я.

– Конечно, раз ты за ним сломя голову побежала, – назвала вещи своими именами подруга. – А он?

– Он ничего, – понурилась я. – Похоже, все забыл и больше его эти глупости не интересуют.

– А ты наконец поняла, что тебе никто, кроме него, не нужен, и теперь не знаешь, как ему об этом сообщить?

– Ленка, ты гений! – восхитилась я. – Все сформулировала в одном предложении.

– Главное – понять, в чем проблема! Тогда становится ясно, в каком направлении действовать.

– И в каком же?

– Он должен увидеть в тебе не просто друга, «своего парня», а интересную девушку.

– И как этого добиться? – уныло спросила я, наблюдая проплывающие за окнами сказочные виды дворцов и набережных.

– Придумаем, – обнадежила меня Ленка. – Если его пробивает на чувства в путешествиях, значит, сейчас самое время!

– Лен, – подозрительно посмотрела на нее я. – А с чего ты вдруг решила мне помогать?

– Как с чего? – весьма натурально удивилась она, но ее глаза беспокойно метнулись в сторону. – Ты моя подруга. Если мне понадобится помощь, ты ведь тоже поможешь?

– Конечно, – кивнула я. – Можешь не сомневаться.

Вопрос, почему она так странно вела себя со мной вчера, я пока решила оставить за скобками. С Ленкой явно что-то происходило, и я пока не могла понять, что именно. Похоже, путешествия оказывают странное воздействие не только на Женьку, и меня ждет еще много сюрпризов!

Глава 5. Кипяток в табакерке

– Ты очень симпатичная, – внушала мне подруга перед сном. – Только любую красоту надо подчеркивать! А ты, извини, кремом от мороза намазалась, по губам гигиенической помадой провела, и все – готова!

– А что, с утра пораньше надо полный боевой раскрас наносить? – возмутилась я. – Собираясь на экскурсию?

– Боевой раскрас не надо, косметика не должна бросаться в глаза. У тебя, кстати, она есть собой? – спохватилась она.

– Обижаешь!

– Доставай, – скомандовала Ленка.

Я высыпала на покрывало содержимое косметички.

– Так, бежевые тени, помада, коричневая тушь… Да ты, оказывается все правильно взяла, цвета как раз под твою шубку! А почему не пользуешься? – возмутилась она.

Я пожала плечами:

– Да как-то не в тему.

– Все в тему, – заверила она. – С завтрашнего дня и начинай.

– Вставать раньше придется, – вздохнула я.

– Красота требует жертв!

На следующий день нам предстояла экскурсия в Карловы Вары, поэтому с утра пораньше мы всем классом загрузились в автобус и покатили за город. По дороге мы наконец-то увидели снег, и ощущения более-менее встали на свои места: а то что это за Новый год без снега, со слякотью и плюсовой температурой на улице! Дома такое, конечно, тоже периодически случается, но сейчас мне как никогда хотелось настоящего праздника.

В автобусе я села рядом с Ленкой, заслужив ее горячее одобрение:

– Правильно! Нечего за ним бегать! Делай вид, что тебе все равно.

– Зачем, если это ему все равно? – вздохнула я, усилием воли заставляя себя не оглядываться на Женьку, усевшегося в последнем ряду в компании Цветкова, и сейчас оттуда периодически доносились взрывы дружеского ржания.

Сидеть на экскурсии отдельно от Женьки оказалось странно и непривычно, и я не была уверена, что поступаю правильно. Впрочем, точно так же я сомневалась, стоит ли чрезмерно афишировать перед всем классом фамильярность наших отношений. До сих пор нам удавалось соблюдать конспирацию – причем безо всяких усилий, мы даже не договаривались, все получилось вполне естественно, само собой! Значит ли это, что мы окончательно закрепились в статусе друзей и ничего большего мне не светит? У нас были две попытки изменить положение, но мы не смогли – или не захотели – воспользоваться шансом…

Что делать и как себя вести, я по-прежнему не знала. Женька прекрасно общался со мной, но точно так же прекрасно обходился и без меня. Надо было срочно действовать, потому что я чуть ли не физически чувствовала – счастье уплывает из моих рук! Пока он ни на кого из девчонок не обращает внимания, но если вдруг закрутит с кем-нибудь на моих глазах роман, я просто не переживу!

Из-за своих страданий я почти не слушала экскурсовода, уловила только, что название города происходит от имени короля Карла Четвертого, как, впрочем, и Карлова площадь в Праге, а «вары» – это горячие источники. В некоторых из них и правда можно что-нибудь сварить – температура выше семидесяти градусов.

Как ни уютна была Прага, Карловы Вары по сравнению с ней вообще казались городком в табакерке – маленьким и сказочно красивым. По склонам холмов карабкались стены и башни старинной крепости, на вершинах темнел заснеженный лес. Узкие мощеные улочки состояли из разноцветных нарядных домиков, стоящих вплотную вдруг к другу, на площадях красовались по-западному скромно наряженные елки.

Во время экскурсии мы с дурацкими улыбками на лицах оглядывались по сторонам и почти не слушали Иву. Окончательно почувствовать себя в сказке мешал только мороз, ощутимо щипавший за щеки, носы и уже активно пробиравшийся в варежки и сапоги.

– Что ж так холодно-то, – поежилась я.

– Тебе не угодишь, – отозвался неизвестно как оказавшийся рядом Женька. – Вчера жарко, сегодня холодно…

– Конечно, – согласилась я. – Вчера плюс был, а сегодня явно минус, причем неслабый!

– Какая-то ты вообще сегодня не такая, – всмотрелся в мое лицо он.

Я возликовала – сработало! Раньше я бы и внимания не обратила на столь незначительный треп, а сейчас даже банальное препирательство с Женькой стало означать для меня чуть ли не объяснение в любви. Хотя я решительно не понимала, помог ли мне Ленкин совет поярче накраситься или это просто ничего не значащее совпадение.

Он продолжал всматриваться в мое лицо. Я смущенно улыбнулась, а он вдруг сказал:

– У тебя помада по зубам размазалась.

У меня потемнело в глазах. Позор, накрасилась, называется, поярче! Пытаясь сохранить лицо, я полезла в сумку за бумажным платочком, небрежно приговаривая:

– Да? Спасибо, сейчас посмотрю.

Словно это не Ленка, а он был моей подружкой, заметившей погрешность во внешности и поспешившей предупредить, пока никто не заметил!

– А сейчас главное, ради чего стоит приезжать в Карловы Вары, – минеральная вода, – провозгласила Ива.

Женька повернулся к гиду, а я достала пудреницу. Раскрыв зеркало, я торопливо стерла излишки помады и проверила, не размазалось ли еще что-нибудь – тени и тушь пока были на месте, но покрасневший на морозе нос красоты явно не добавлял. Я решила припудриться, однако в теплых перчатках делать это оказалось неудобно, и я попыталась стянуть одну, но пудреницу при этом, конечно, не удержала – она со звоном упала на булыжную мостовую.

Конечно, все повернулись и с любопытством уставились на меня. Сгорая от стыда, я подняла отколовшееся зеркало, пудру, не глядя засунула все в сумку и уже готова была выпалить: «Ну, что уставились?», когда Ива продолжала:

– Здесь пятнадцать источников, из большинства которых можно пить воду совершенно бесплатно – за исключением тех, которые находятся на территории санаториев. В воде содержатся минеральные соли, поэтому ее рекомендуется пить из специальных чашек с носиком, чтобы не повредить зубы.

– А где их взять? – поинтересовался кто-то.

– Да они здесь везде продаются, – взмахнула рукой Ива.

– Чтобы попить водички, надо чашку покупать? – возмутился прагматичный Цветков.

– Зато у вас останется оригинальный сувенир из Карловых Вар.

– Можно дома минералку из нее пить, – вставил Женька.

– Можно подумать, ты минералку пьешь! – не удержалась я. – Сплошную кока-колу хлещешь, как воду! Точно, – осенило меня. – Ты будешь пить колу из специальной кружечки с носиком, чтобы она разрушала не зубы, а непосредственно желудок!

Я чувствовала, что меня заносит, но не могла остановиться. Все засмеялись, а громче всех – Цветков.

– Откуда такие интимные подробности? – поинтересовался он.

Я замерла с открытым ртом – не ожидала от троечника таких стройных логических выводов и изощренного ехидства!

– Спасибо за заботу, – с ухмылкой издевательски поклонился Женька, спасая положение.

– Дети, идем к первому источнику! – позвала Ива.

– А кружечки? – озаботился кто-то.

– Будут вам и кружечки – по дороге много сувенирных киосков.

Класс дружной толпой двинулся на поиски, а Ленка дернула меня за рукав и сердито прошипела:

– Ты что творишь?

– Знаешь, что он мне сказал? – возмутилась я и процитировала: – «У тебя помада на зубах!»

Ленка наморщила лоб:

– Ничего страшного, любое внимание лучше равнодушия.

– Спасибо, не нужно мне такое внимание, – проворчала я. – И так перед всем классом себя на посмешище выставила!

– Да все уже забыли, – утешила она.

Насколько Ленка не права, я поняла, подойдя к лотку под вывеской «Džbánek», заставленному кружками с носиками всех фасонов и расцветок.

– Ой, я не могу, «Жбанек»! – надрывался от смеха Цветков. – Ну давай, Румянцева, показывай, какая лучше для колы подойдет!

– Сам смотри, – буркнула я.

Себе я выбрала симпатичную узкую чашку с видами Карловых Вар. Отоварившись «жбанеками», мы подошли к первому источнику, на котором красовалась табличка с обозначением температуры – «30».

– Будем двигаться от холодных к более теплым, – пояснила Ива.

Мы сполоснули свежеприобретенные кружки, по очереди набрали водички и стали добросовестно пить через носики.

– Ну как?

– Да ничего особенного.

– Вода как вода, – послышался обмен мнениями.

– Вода здесь очень полезная, – грудью встала на защиту Ива. – Правда, пить ее, конечно, надо курсами… Но понемножку тоже можно!

– Скорее бы до теплого добраться, – поежилась я. – Хоть горячей водички попить!

Мое желание с лихвой осуществилось у семидесятиградусного источника – вода в нем и правда была очень горячей, хотя буквально на глазах остывала на морозе, так что допивала я ее едва ли не ледяной.

– Нинон, сфоткай меня с кружкой и источником, – небрежно попросил Женька, протягивая свой фотоаппарат.

Во мне все замерло от восторга – неужели все-таки сработало, несмотря на «помаду на зубах»?

– Конечно, давай, – проговорила я, запихивая свою чашку в сумку.

На этот раз я заранее сняла перчатки, убрала в карманы и только тогда взяла в руки фотоаппарат. Но то ли ладони у меня совсем закоченели и плохо слушались, то ли я слишком разволновалась… Одно неловкое движение, и дорогой Женькин фотоаппарат, его гордость и краса, полетел на каменную мостовую.

– Да… что ж ты такая криворукая! – похоже, Женька в последний момент удержался от более крепких выражений.

– Извини, пожалуйста, – бормотала я, присаживаясь на корточки. – Не знаю, как так вышло…

– Не трогай, – опередив меня, он сам поднял фотоаппарат и сосредоточенно защелкал кнопками.

– Ну как, работает? – робко поинтересовалась я.

Женька что-то пробормотал себе под нос и вполне мирно ответил:

– Вроде работает.

Он навел фотик на меня и, не успела я опомниться, щелкнул кнопкой.

– Постой… – запротестовала я, а он повторил, глядя на экран:

– Вроде пока работает.

– Хочешь, возьми мой… – тихо предложила я, но он только отмахнулся.

– И в завершение нашего маршрута – источник Гейзер! – провозгласила Ива. – Высота бьющей из-под земли водной струи достигает двенадцати метров!

И мы пошли смотреть на это чудо природы. К счастью, вокруг Гейзера построили большой крытый павильон, в котором можно было погреться. Посреди холодной зимы бьющий из-под земли горячий фонтан в облаках пара производил сюрреалистическое впечатление, но даже он не помог мне избавиться от тягостных мыслей.

– Жень, – позвала я, подойдя сзади. – Извини, ладно? Я правда случайно…

– А я думал – нарочно, – передразнил он. – Ладно, не парься! В следующий раз ремешок на руку надевай, понятно?

Я торопливо закивала, не веря своему счастью. Оказывается, будет и следующий раз?

Глава 6. Любовь с холодной головой

– Недавно весь мир отпраздновал Рождество по григорианскому календарю, – объявила Ирина Владимировна, когда мы после экскурсии собрались в автобусе. – И мы с вами сегодня отметим его на праздничном ужине в самом настоящем средневековом замке!

Она сделала торжественную паузу, но ожидаемого всплеска восторга не дождалась – все так устали, намотавшись по морозу, что лишь несколько человек вяло ответили:

– О, круто!

– Прикольно!

– А что за замок?

– Про замок вам сейчас подробнее расскажет наш уважаемый экскурсовод, – переадресовала вопрос Ириша.

– Замок Збирог, – послушно начала Ива, – известен с тринадцатого века. С тех пор он, конечно, неоднократно перестраивался, но сохранилась средневековая сторожевая башня. У замка богатая история: когда-то он принадлежал королям Чехии, долгое время служил тюрьмой для высокопоставленных узников, сменил множество владельцев, но все же сумел уцелеть.

– А что означает название? – спросил кто-то из парней.

– Это забавная история, – улыбнулась Ива. – Однажды охотник заночевал на холме, а утром обнаружил вокруг множество оленьих рогов. Он велел их собрать и заложить на этом месте замок. Так что название произошло от выражения «собирать рога».

– Прикольно! – развеселился Цветков. – А охотник был женат?

– История об этом умалчивает, – дипломатично отозвалась Ива. – А почему ты спрашиваешь?

– Видимо, был женат, раз рога собирал, – пояснил двоечник.

Автобус грохнул хохотом.

– Цветков, придержи язык, а то отправишься не в замок, а в гостиницу! – гневно прикрикнула Ирина Владимировна. – И собирай там в гордом одиночестве хоть рога, хоть паззлы, хоть репу в «Веселой ферме»!

Все засмеялись еще громче. Цветков покорно умолк, лишь пробормотал себе под нос:

– Как будто автобус из-за меня одного в гостиницу поедет.

– В годы Второй Мировой войны в замке располагался штаб СС, – продолжала Ива. – Многие из его членов являлись масонами. После войны архив СС обнаружили в глубоком колодце – еще одной старинной достопримечательности замка. А еще замок знаменит тем, что одним из его арендаторов был известный чешский художник Альфонс Муха.

– Какая-какая Муха? – тихо хихикнул сзади сидевший рядом с Цветковым Женька, но, наученный горьким опытом товарища, предусмотрительно тему развивать не стал.

Я вертелась на месте, стараясь не оглядываться слишком явно и отчаянно жалея, что сижу далеко от Женьки и не могу в красках обсудить с ним тему рогов, масонов, Мухи и прочих достопримечательностей.

– Перестань дергаться, – сказала Ленка.

– Что, так заметно? – испугалась я.

Она кивнула:

– Еще как. Успокойся! Я читала, добиваться любви лучше всего с холодной головой.

– Почему?

– Потому. Если ты одурманен чувствами, то не обдумываешь свои поступки и поступаешь опрометчиво. Можно таких дров наломать! И наоборот, если тщательно построить стратегию, можно значительно быстрее добиться результата.

– Какую еще стратегию? – обескураженно переспросила я.

– Завоевания объекта, – невозмутимо заметила Ленка.

От ее слов мне стало не по себе:

– Мы что, лабораторную работу по биологии проводим?

– Можешь и так считать, – не смутилась она. – Только так можно добиться успеха! А все эти ахи-вздохи до ума не доведут!

Возразить мне было нечего, хотя в глубине души я чувствовала какой-то подвох. «Ахи-вздохи» и правда до ума меня пока еще не довели.

– Ты на этом ужине садись от него подальше и строй глазки кому-нибудь другому, – наставляла меня подруга. – Хотя бы вот Цветкову, что-то они в последнее время слишком подружились.

– Не хочу я никому глазки строить! – возмутилась я. – Тем более Цветкову! Он дурак и двоечник.

– Однако он зачем-то к тебе подсел в первый вечер в Макдаке, – заметила все подмечающая Ленка.

Крыть мне было нечем, но для вида я посопротивлялась:

– Это случайность, больше места свободного не нашлось.

– Вот попробуй, и узнаем, случайность или нет, – поставила Ленка.

– Может, правильнее лучше самому Женьке глазки строить?

– Ни в коем случае! Парня надо заинтриговать, а самый лучший способ – на его глазах кокетничать с другим. Если он не полный болван, то обязательно отреагирует.

– Мне уже страшно, – пожаловалась я.

– Ничего, прорвемся!

Я только вздохнула и, наконец согревшись в автобусе, начала разматывать шарф. Ленкины идеи нравились мне все меньше, но бездействовать тоже было выше моих сил.

В замок мы приехали уже затемно, поэтому насладиться его средневековыми красотами снаружи не смогли – перед нами просто темнела внушительная громадина. Все, что мы сумели осмотреть – ту самую старинную сторожевую башню, но и она нас особенно не впечатлила, помешала то ли темнота, то ли усталость.

– А что это за камень под башней? – поинтересовался кто-то.

– Замок стоит на скале из яшмы, – пояснила Ива. – По преданию, она очищает всех посетителей от сглаза и болезней.

– Круто, от сглаза очистимся, – обрадовался Цветков.

– А разве тебя кто-то сглазил? – спросил Женька нового друга, с которым он стал проводить подозрительно много времени.

Может, Ленка права, стоит для вида пококетничать с Цветковым?

– Да вот девчонки, – неожиданно кивнул объект наших коварных планов. – Пялятся на нас и пялятся – наверно, сглазили уже!

– Похоже, влюбились в вас, – ехидно заметил кто-то из парней.

– Много чести, – пробормотала Ленка.

Мы с ней переглянулись. Неужели у нас настолько плохая конспирация, что даже недалекий Цветков заметил неладное? Или он не такой уж дурак, каким прикидывается? Мы не успели придумать никакого ответа, а он уже интересовался:

– Где же колодец с архивом нацистов?

– Думаешь, он там до сих пор лежит? – хмыкнул Женька.

– А вдруг что-нибудь сохранилось?

Но к колодцу нас не повели, мы сразу зашли внутрь. Ива была права: от средневековых интерьеров тут мало что осталось, замок напоминал дворец с анфиладами комнат. Там показывали картины, скульптуры и другую обстановку, что, естественно, не сильно нас вдохновило, а, точнее говоря, нагнало порядочную скуку.

В одной из комнат ждал сюрприз – там нас встретили девушки в пышных старинных платьях, томно обмахивавшиеся веерами. Парни оживились, одобрительно захмыкали и начали усиленно строить им глазки, а девчонки нахмурились и замолчали.

– Тебе какая нравится? – громко поинтересовался Цветков у Женьки.

– Тише ты, – шикнул кто-то из парней.

– Они все равно по-нашему ни бум-бум, – отмахнулся тот.

– А языки похожи!

– Падло с быдлом на плавидле! – заржал Цветков.

– Цветков, веди себя прилично, забыл, где находишься? – запоздало одернула его Ирина Владимировна.

– А что я такого сказал? – обиделся он. – К вашему сведению, это по-чешски значит «парень с веслом на лодке».

Все захохотали. Девушки, внимательно прислушивавшиеся к разговору, неуверенно улыбались, не очень понимая, что происходит.

– Ты где этого набрался? – с трудом сдерживая смех, спросила учительница.

– В Интернете прочитал, – с гордостью ответил Цветков. – Я ведь, в отличие от некоторых, к поездке готовился! – с пафосом произнес он, почему-то глядя в нашу сторону.

– А знаете, что по-русски значит чешская фраза «Позор! Полиция ворует»? – вдруг вмешалась Ива и сама же ответила: – «Внимание! Полиция предупреждает!»

Тут уже хохотали все, включая нашу строгую Ирину Владимировну. В общем, до зала, где были накрыты столы, мы добрались, изрядно развеселившись, и с шумом начали занимать места.

– Садись с Цветковым, а я с Женькой, – скомандовала мне Ленка.

Я надулась – что это она решила с Женькой сесть? – но она пояснила:

– Буду наблюдать за его реакцией.

Однако едва мы расселись, нам стало не до глупостей: перед нами развернулось костюмированное шоу. Вначале появились гарольды, трубами возвестившие о прибытии важной персоны, загремели барабаны. Широко распахнулись двери, и из них явился важный седобородый король в окружении свиты. Потом вышли воины в плащах, разыгравшие перед нами настоящий рыцарский турнир с боями на копьях и мечах.

Парни смотрели шоу, широко распахнув глаза, так что привлечь их внимание в этот момент было невозможно ничем. Да уж, переоценила Ленка силу наших чар! Только когда рыцарей сменили танцовщицы, наши герои немного расслабились, но и тут нам не удалось ничего предпринять – как раз принесли еду, и они с жаром набросились на нее. Мы, на время забыв свои коварные планы, тоже от них не отставали – после обеда в Карловых Варах прошло уже прилично времени, и все успели проголодаться.

А потом приглушили свет, началось огненное шоу, и тут мы сами забыли обо всем – настолько эффектно и красочно выступали артисты с факелами и горящими шарами.

Когда представление закончилось, все начали потихоньку собираться, думая, что на сегодня это все и сейчас мы поедем в гостиницу. Но к Иве подошел один из сотрудников замка, что-то тихо сказал, а она громко перевела:

– А сейчас в соседнем зале для вас состоится дискотека!

На это никто не рассчитывал, поэтому все дружно заорали:

– Ура!

Мы переместились в соседний зал, где уже бодро играла быстрая музыка. Вначале народ жался по стенам, пока самые смелые девчонки не вышли на середину, и вскоре к ним присоединились остальные.

– Что же не предупредили о дискотеке? – пыхтела Ленка. – Жарко во всем зимнем!

И правда – танцевать в утепленных джинсах, толстом шерстяном свитере и сапогах на меху было, мягко говоря, неудобно. Однако никто не собирался сдаваться и с танцпола не уходил.

– Это же круто – дискотека в средневековом замке, – продолжала Ленка. – Рассказать кому – не поверят.

– Да что тут от Средневековья осталось? Выглядит как вполне современное здание, особенно внутри, – возразила я.

Когда мы окончательно выдохлись, невидимый диджей все-таки сжалился и поставил медленную композицию – международно любимый «Отель «Калифорния». Народ сначала нерешительно оглядывался, но тут в зале приглушили свет, и кто-то объявил в микрофон:

– Била танец!

Все поняли без перевода, но девчонки почему-то не спешили никого приглашать, и «Калифорния» зря лилась над пустым залом.

– Странно, почему первый же медляк – белый танец… – начала было я, но Ленка подтолкнула меня:

– Иди скорее приглашай Цветкова!

– А ты что будешь делать? – с подозрением поинтересовалась я.

– Как что – наблюдать за реакцией твоего Бодрова, – пояснила она и подтолкнула меня: – Иди давай, а то песня кончится!

Я послушно направилась в сторону парней, но, не дойдя до Цветкова буквально шага, остановилась напротив Женьки. Говорить я ничего не могла, просто смотрела на него во все глаза. На мое счастье, он все понял правильно – шагнул вперед, взял меня за руку и повел на середину зала.

Мы недолго оставались в одиночестве: краем глаза я заметила, что и другие девчонки, осмелевшие и вдохновленные моим примером, начали приглашать парней и выходить танцевать. И только Ленка продолжала стоять у стены, пожирая меня глазами, но я уже не обращала на это внимания.

Какая-то мысль не давала мне покоя, а когда я наконец сообразила, в чем дело, не подумав, выдала вслух:

– Первый раз танцуем вместе.

– Ась? – насмешливо откликнулся Женька.

Мне показалось – он прекрасно все расслышал и переспросил, чтобы потянуть время с ответом, но я послушно повторила:

– Первый раз, говорю, танцуем вместе.

– А как же на утреннике в детском садике? Помнишь, ты была снежинкой, а я зайчиком?

Я подняла глаза – он издевается? – но не увидела на его лице и тени насмешки.

– Не помню, – на всякий случай буркнула я, злясь про себя: ну что за человек такой? Вечно надо все испортить!

Дотанцевали мы молча и без всякой романтики – к счастью, песня вскоре кончилась. Момент, когда наши отношения могли проясниться, был безнадежно упущен. Кажется, упоминанием детского сада Женька дал понять, что мы просто друзья и ничего больше…

– Ну как? – спросила Ленка, едва я подошла к ней.

– Никак, – уныло ответила я.

– А это потому, что ты меня не слушала! Вот если бы пригласила Цветкова…

– Сама бы и приглашала своего Цветкова!

Я думала, Ленка начнет бурно возмущаться, но она почему-то промолчала, а у меня после такого насыщенного событиями дня уже просто не осталось сил что-то выяснять.

Глава 7. Куда ты денешься с подводной лодки?

– Сегодня мы с вами отправимся на другой берег Влтавы, – объявила утром Ива, встретив нас в холле гостиницы. – Конечно, туда можно добраться автобусом, но, я думаю, вам будет интересно прокатиться в пражском метро.

Все радостно подтвердили, что, конечно же, будет ужасно интересно. Дружной толпой, перегораживая весь тротуар и пугая немногочисленных местных жителей, мы добрались до ближайшей станции под интригующим названием «Námĕstí Míru», что мы уже вполне самостоятельно перевели как «Площадь мира», и спустились под землю.

– Сейчас приобретем и пробьем билеты на группу, – пояснила Ива. – В пражском метро нет турникетов, к которым вы привыкли в Москве, зато есть контролеры, очень злые!

– Слышишь, злые контролеры, – обратилась я к Женьке.

– Ты собираешься съесть мой билет? – спокойно осведомился он.

Я прикусила язык, не найдясь, что ответить, и разозлилась на себя. С ума сойти, я сама первая цепляю Женьку! Совсем гордость и чувство собственного достоинства потеряла! Дав себе слово молчать и держаться от него подальше, я вместе со всеми спустилась на платформу и села в смешной милый вагончик с маленькими сиденьями на двоих, расположенными не вдоль, как у нас, а поперек вагона.

Мы расселись, двери закрылись, и милый женский голос произнес:

– Укончите просим выступ а наступ, двержице завирайе. Наследуйи станице «Музеум».

Мы не сговариваясь покатились со смеху.

– Что смешного? – не поняла Ива. – Это всего лишь значит «Пожалуйста, завершите вход и выход, двери закрываются».

– Ой, я не могу: выступ а наступ! – никак не мог успокоиться Цветков. – Держите меня семеро! Наследуйи станице!

Ива с удивлением смотрела на нас, явно не понимая, что мы нашли тут смешного.

– А ведь все понятно, – заметил Женька. – При желании можно объясниться.

– Просто наши языки принадлежат к одной семье языков – славянской, – пояснила Ива. – Только к разным группам: русский – к восточной, а чешский – к западной. То есть корень у наших языков общий – праславянский язык, а потом они разделились и продолжили самостоятельное существование. При этом многие похожие слова приобрели разное, а порой и противоположное значение. Например, по-чешски «вонять» значит «хорошо пахнуть», а духи – «вонявки».

Вагон сотрясся от нового приступа хохота.

– Станице «Малостранска», – объявила девушка, и Ива спохватилась:

– Выходим.

– Как, уже? – удивился кто-то.

– В Праге метро очень маленькое, всего три ветки, – пояснила она. – А исторический центр компактно расположен.

Контролеров мы так и не встретили, ни злых, ни добрых, и благополучно вышли на улицу. Мороза в городе по-прежнему не наблюдалось, так что сегодня никто не дрожал от холода и не стремился закончить экскурсию в ближайшем кафе, музее или даже трамвае.

– Итак, перед нами Мала Страна, – начала Ива.

Цветков снова хрюкнул от смеха, но экскурсоводу, видимо, уже надоело веселить почтеннейшую публику приколами чешского языка – она мельком взглянула на него и продолжала:

– Что в переводе означает «Маленький город». Этот район так назвали в противовес большим кварталам вокруг Староместской площади. Здесь селились…

Я слушала, кто и в каком веке здесь селился, с восхищением оглядываясь по сторонам, – мы словно перенеслись в Средневековье, на мощеную площадь, которую окружали стоящие вплотную друг к другу каменные дома.

– В центре Малостранской площади, на которой мы с вами находимся, располагается чумной столб – колонна, которую украшают статуи святых. Такие воздвигали на площадях многих средневековых европейских городов в честь какого-нибудь знаменательного события: окончания войны или избавления от чумы, отсюда такое название.

– Как-как, чумовой столб? – искрометно пошутил Цветков.

– Слушай, заткнись, а? – не выдержал кто-то из парней.

Цветков послушно заткнулся, и Ива продолжала:

– Сейчас мы с вами посетим собор Святого Микулаша… Николая, – поправилась она после паузы. – А потом при желании поднимемся на колокольню.

Все, конечно же, немедленно изъявили горячее желание подняться.

– Только там лифта нет, – предупредила экскурсовод. – Узкая винтовая лестница, по которой можно идти только гуськом.

В собор мы не попали – там шла рождественская служба, и Ива сказала: некрасиво будет вваливаться, шуметь и мешать прихожанам, к тому же мы все равно не сможем сейчас бродить там и озираться по сторонам, как в музее. Вариант, что мы можем войти без шума и дождаться окончания службы, она почему-то не рассматривала, поэтому мы сразу отправились на колокольню. Наши сопровождающие купили билеты на группу, Ива отважно начала подниматься по ступенькам первой, а Ирина Владимировна осталась страховать нас снизу.

– Если у кого-то закружится голова, сразу останавливайтесь и говорите мне, – предупредила она. – А то еще повалитесь, как домино.

Я в который раз подивилась ее богатой фантазии и образному мышлению. Среди наших раздались смешки, но вслух никто возражать не посмел.

Мы след в след топали по узкой каменной лестнице. Голова, конечно, не кружилась, но было немного жутко оттого, что перед глазами маячил лишь маленький участок стены, а конечная цель подъема располагалась так далеко и высоко, словно ее нет вовсе. Однако вскоре впереди наконец показался дневной свет и почувствовался свежий ветер.

Ива дежурила на открытой смотровой площадке и регулировала поток: на крошечном пятачке было негде развернуться, поэтому она запускала туда человека по три-четыре, давала пару минут восхищенно поахать, пофотографировать, после чего безжалостно отправляла обратно вниз.

Стоявшим в очереди на скучной лестнице, естественно, не терпелось тоже наконец выйти наружу, и мы подгоняли:

– Ну хватит, посмотрели и давайте вниз!

– Сколько можно там торчать! Спускайтесь, дайте другим посмотреть!

– Посмотрим, сколько вы там проторчите, – вяло огрызались те, кто уже побывал наверху, внимательно глядя себе под ноги – спускаться, как известно, гораздо опаснее, чем подниматься.

Когда наконец подошла моя очередь выйти на площадку, я поняла, почему народ отчаянно сопротивлялся, не желая уходить, – отсюда открывался фантастически красивый вид на Прагу. Крыши из красной черепицы покрывали дома, с высоты казавшиеся сказочными, между ними вились узкие средневековые улочки, виднелись сторожевые башни Карлова моста и шпили соборов на Староместской площади, ослепительными бликами вспыхивала на изредка появлявшемся из-за туч солнце незамерзшая вода Влтавы. Статуи святых, украшавшие собор и едва видные снизу, теперь оказались совсем близко и, казалось, вместе с тобой смотрят на старинный город.

Я завороженно вертела головой по сторонам и даже не брала в руки фотоаппарат, вернул меня к реальности голос Ивы:

– Ребята, пора спускаться, еще не все посмотрели, а времени у нас мало.

Но я уже забыла, как муторно было стоять на лестнице, ожидая своей очереди, и спускаться категорически не хотела, делая вид, что увлечена фотографированием. Ища интересные ракурсы, я не заметила, как зашла за угол и оказалась вдруг в полном одиночестве. Странно, то ли у моих ушлых одноклассников не хватило сообразительности забрести сюда, то ли Ива ослабила внимание… Неважно, теперь меня никто не будет торопить, и я наконец всласть пофотографирую!

Вид отсюда открывался совсем другой – на высокий холм, покрытый черными деревьями и увенчанный башней, напоминающей уменьшенную копию парижской Эйфелевой. Я, конечно, на всякий случай сделала несколько кадров, потом заметила медленно ползущий по склону фуникулер, запечатлела и его, затем настроила максимальное приближение и увидела на одной из крыш площадку со столиком, стульями и цветочными кадками…

– Прикольно, да? – раздался за моей спиной Женькин голос. – Сидишь себе на крыше посреди Праги и попиваешь кофеек.

– Ты что тут делаешь? – не оборачиваясь, спросила я.

Я очень сильно постаралась, и мой голос прозвучал спокойно и равнодушно.

– А ты?

Терпеть не могу, когда отвечают вопросом на вопрос, хотя и сама периодически пользуюсь этим приемчиком, когда не знаю, что сказать.

– Башню фотографирую, – как можно равнодушнее пояснила я очевидное.

– А меня за тобой послали, – не остался в долгу Женька. – Все спустились, стали нас тетушки по головам считать – одной овцы не хватает, от стада отбилась.

– Какая еще овца? – возмутилась я.

– Заблудшая, – невозмутимо пояснил он.

– А почему именно тебя? – задала я следующий ненужный вопрос. – Почему не Ленку, например? Она же моя подруга.

– Твоя подруга, – с нажимом повторил он, – отказалась второй раз наверх лезть.

– А ты согласился? – растрогалась я.

– Куда деваться с подводной лодки, меня никто не спрашивал! Думаешь, наше давнее и близкое знакомство до сих пор для кого-то является секретом? – ехидно поинтересовался он.

– Какая длинная и сложная фраза, – восхитилась я. – Ты явно делаешь успехи в борьбе с косноязычием.

– Ты мне зубы не заговаривай, а давай выключай свою мыльницу и топай вниз, – неожиданно грубо отозвался мой друг детства.

Я от неожиданности онемела, а Женька вдруг жалобно добавил:

– Долго мне еще тут с тобой мерзнуть?

Только сейчас я заметила – наверху совсем не тепло, дует резкий ветер, перехватывая дыхание, и совсем не похоже, что на улице плюсовая температура. Пальцы у меня заледенели – я сняла перчатки, чтобы удобнее было держать фотоаппарат – и не слушались, когда я решила убрать его в чехол.

– Крепче держи, – насмешливо заметил Женька, наблюдая за моими манипуляциями. – Твой фотоаппарат падения на камни не выдержит.

Я вспыхнула, от злости неожиданно ловко застегнула «молнию» на чехле и засунула фотоаппарат в сумку, а вслух выдала неизвестно откуда возникшую у меня в голове народную мудрость:

– Кто старое помянет, тому глаз вон.

Женька хмыкнул:

– Какое же старое, если только вчера произошло.

– Я смотрю, ты не торопишься возвращаться в стадо, – заметила я, натягивая перчатки.

– Тебя жду, – в тон ответил он.

Мы оба тянули время, словно боялись нарушить очарование момента – перед нами расстилается сказочная Прага, мы одни на продуваемой всеми ветрами смотровой площадке, телефоны пока не звонят, и создается иллюзия, что нам некуда спешить.

– Жень, – позвала я, удивилась, как неожиданно хрипло звучит мой голос, смутилась и умолкла.

Он вопросительно уставился на меня и, так как я продолжала молчать, поторопил:

– Ну говори, что?

– А помнишь… – начала я, еще не зная толком, о чем собираюсь напомнить.

Он не дал мне договорить:

– Не помню. Пошли! Или хочешь, чтобы за нами еще кого-нибудь послали? У Ириши хватит ума самой влезть, тогда нам мало не покажется, до конца поездки просидим в гостинице!

Я готова была ответить, что в его обществе согласна сидеть где угодно, но вслух этого, естественно, не сказала, лишь вздохнула:

– Ладно, пошли.

Глава 8. Старое Новое место

Я надеялась повторить трюк и незаметно пристроиться к толпе, но во второй раз он, естественно, у нас не вышел. Одноклассники встретили нас смешками и выкриками:

– Жених и невеста!

– Да уже муж и жена!

А Цветков даже умудрился где-то раздобыть снега и осыпать им нас с издевательским смехом:

– Поздравляю с законным браком!

– Дебил, это не церковь, а колокольня, – сквозь зубы процедил Женька, отряхиваясь.

– Вы молодожены, вам виднее, – расхохотался Цветков, и я опять подумала: он не такой уж и дурак, каким прикидывается, просто выбрал себе роль классного шута, чтобы иметь возможность безнаказанно нести чушь и резать в глаза правду-матку.

Я приосанилась было, но, искоса взглянув на Женьку, увидела на его лице только раздражение и сразу сникла.

– Бодров, Румянцева! – резко пресекла всеобщее веселье Ирина Владимировна. – Долго говорить не буду, просто скажу – это был первый и последний раз! Вам все ясно?

– А я-то тут при чем? – возмутился Женька.

– При том, – припечатала Ириша, и возражать он не решился.

Мы уныло кивнули в знак того, что нам ясно абсолютно все, благоразумно решив не уточнять: это был не первый и, очень даже может быть, не последний раз.

– Дальше наш путь лежит на Градчанскую площадь, – поспешила вмешаться Ива, которой, видимо, надоело все это выслушивать.

– Какую-какую? – переспросил Цветков, но, опомнившись, опасливо оглянулся на Ирину Владимировну.

Она никак не отреагировала, но продолжать он не рискнул, видимо, впечатленный только что сделанным нам внушением.

– Градчаны – один из четырех исторических районов Праги, – пояснила Ива. – Третий после Старого места и Малой страны.

– А четвертый? – поинтересовался кто-то.

– Четвертый называется Новое место.

– А, новодел… – разочарованно протянула наша записная модница Катя Слепцова.

– Район так назвали потому, что уже существовало «Старое место», – усмехнулась Ива. – На самом деле он тоже древний – первый камень был заложен в четырнадцатом веке.

– Ничего себе, «новое»! – присвистнул кто-то.

– Я вам подробнее расскажу, когда мы туда пойдем, – пообещала гид. – Если времени хватит, конечно. А сейчас мы, напомню, направляемся в Градчаны.

– Туда, наверное, далеко идти, раз другой район, – посетовала Слепцова.

– Не надо было сапоги на шпильках надевать, – немедленно отреагировала мужская половина класса в лице, конечно же, Цветкова.

– Мы просто поднимемся по улице Нерудовой, – утешила экскурсовод. – И увидим по пути множество красивых старинных домов, у каждого из которых есть собственное имя: «У двух солнц», «У зеленого лобстера», «У черного орла», «У белого лебедя»…

– «У серо-буро-малинового брандашмыга», – в тон ей продолжил Цветков.

Все захохотали, и только Женька въедливо поправил:

– Злопастного.

Я, конечно, давно знала о его нежной любви к «Алисе в Стране чудес», и к «Алисе в Зазеркалье», поэтому вовсе не удивилась, когда он процитировал культовое стихотворение Льюиса Кэрролла. Но откуда такие специфические познания у троечника и балбеса Цветкова? Впрочем, недавно же вышел фильм, из которого все непосвященные и не читавшие классическое произведение могли ознакомиться с его героями.

Женькина мысль не проделала столь извилистого пути, и он просто спросил:

– Читал «Алису»?

– Очень люблю, – неожиданно серьезно отозвался Цветков и продекламировал не менее знаменитое начало стихотворения «Бармаглот» из «Алисы в Зазеркалье»:

– Варкалось. Хливкие шорьки Пырялись по наве, И хрюкотали зелюки, Как мюмзики в мове.

– Мальчики, – обычно несвойственным ей вкрадчивым голосом вмешалась Ирина Владимировна. – Конечно, очень отрадно слышать о ваших познаниях в английской литературе, но вам не кажется, что вы несколько отклонились от темы? Давайте вы продолжите свой литературный диспут во время обеда или вечером в гостинице? А то вы нас всех заморозите!

На улице и правда стремительно холодало – похоже, мы привезли с собой морозную погоду из Карловых Вар. Постояв на одном месте, я ощутила, что температура уже явно ниже нуля, ведь снег, неуловимо сыплющийся с неба, не тает, а красиво ложится, постепенно превращая город вокруг нас в рождественскую открытку.

Возражать учительнице никто, естественно, не стал, и мы потихоньку двинулись вверх по улице с домами, у каждого из которых имелось собственное имя. Мы ждали продолжения экскурсии, но Ива вдруг сказала:

– В Чехии тоже очень любят сказку про «Алису».

– А как она называется? – немедленно развил тему Цветков.

– «Аленка в риши диву», – усмехнулась та.

На лице Цветкова отразилось недоумение – еще бы, совсем не смешно! – но он нашел, к чему прицепиться:

– А почему Аленка?

Ему неожиданно ответил Женька:

– Это было пожелание автора – чтобы при переводе имя героини заменялось на созвучное местное.

– Заметно, – ехидно отозвался Цветков.

– На русском есть перевод Набокова, который называется «Аня в Стране чудес», – пояснил мой друг. – Но каноническим он не стал.

– А как по-чешски будет «Золушка»? – неожиданно поинтересовался у Ивы наш троечник.

– Попелка, – не подозревая подвоха, ответила та.

Оглушительный хохот сотряс древнюю улицу. На какой-то миг мне показалось, что сейчас с крыш полетят флюгеры, а с домов – вывески, все это добро со звоном посыплется на старинную мостовую, однако я тут же пристыдила себя – подобные преувеличения встречаются только в мультфильмах!

– Это от слова «попа»? – невинно поинтересовался Цветков.

Я в который раз восхитилась: до чего же виртуозно он обеспечил себе право нести подобную чушь и при этом не становиться предметом всеобщего осуждения!

– От слова «пепел», – невозмутимо отозвалась Ива. – А в русском – от слова «зола».

– При чем тут зола? – вырвалось у меня.

– Как это при чем? – неожиданно остро и цепко взглянул на меня Цветков. – А «Золушка» – это что, по-твоему?

«Попа», – едва не ответила я, но вовремя закрыла рот и отвела глаза. Надо же так опозориться! Но мне действительно никогда не приходило в голову, что имя «Золушка» происходит от слова «зола». И вот так я во всем – вечно витаю в облаках и не замечаю очевидного!

К счастью, Цветков еще не исчерпал запасы своего остроумия и спросил, удачно отвлекая от меня внимание:

– А как будет по-чешски «Морозко»?

– Мразик, – послушно ответила Ива. – В Чехии, кстати, очень любят эту вашу сказку!

Ее последние слова утонули в новом взрыве смеха.

– Цветков, хватит провоцировать экскурсовода! – наконец потеряла терпение и повысила голос Ирина Владимировна. – Если ты перед поездкой начитался в Интернете приколов, то это еще не значит, что их надо озвучивать во время экскурсии! Будь любезен, продолжи свою лекцию в другое время и в другом месте!

– И с другим гидом, – вдруг добавила Ива.

– Почему? – озадачилась Ирина Владимировна. – Вы обиделись? Да не обращайте внимания, он у нас всегда такой…

– По этой части города у нас специализируется другой экскурсовод, которому я вас вскоре и передам, – успокоила Ива, высматривая кого-то вдали, замахала рукой и закричала: – Петра!

К нам приблизилась энергичная дама в брюках, пальто, но без шапки и – самое поразительное – в туфлях, в которых она рассекала прямо по заиндевевшей мостовой. Я поежилась – даже смотреть на нее было холодно.

– Добри дэн! – поприветствовала она всех, и мы сразу поняли, что по-русски она говорит значительно хуже Ивы.

Наши ряды оживились – народ предвкушал неплохо повеселиться. Но эти ожидания не оправдались: говорила Петра хоть и с заметным акцентом, но бодро и понятно, лишь иногда спотыкаясь в поисках подходящего русского слова.

– Вы, конечно, уже знаете, как произошло название «Прага», – с места в карьер начала она.

– Не-ет, – ответил ей нестройный хор голосов.

– До сих пор не знаете? – удивилась Петра. – Ива не рассказывала? Тогда слушайте. Существует несколько версий, но главная звучит так: на месте основания города были броды через реку, у которых располагались…

Она замолчала, беспомощно глядя на нас:

– Как это будет по-русски… У входа в дом, когда тут холодно, – она сделала шаг, – а тут тепло?

Повисло озадаченное молчание, пока наконец Женька не сообразил:

– Порог?

– Да, – обрадовалась она. – Спасибо!

Женька приосанился, а я нахмурилась, будто он нанес мне личную обиду, первым сообразив про «порог».

– Ну как там у вас? – неслышно подойдя сбоку, поинтересовалась у меня Ленка.

Я вздрогнула от неожиданности и даже не сразу поняла, о чем она: слушая экскурсовода, я выпала из реальности и обо всем забыла, поэтому глупо переспросила:

– Где?

– Где-где, – передразнила она. – На башне, где ж еще. Не поверю, что вы достопримечательности фотографировали!

– А зря, – вздохнула я. – Именно этим и занимались.

– И больше совсем-совсем ничем? – недоверчиво переспросила она.

– А чем должны были? – начала закипать я.

Я злилась от того, что пропускаю рассказ гида, не смотрю по сторонам и вообще стою как будто не в центре Праги, а в школьном дворе, Ленка бесцеремонно лезет мне в душу, а больше всего, конечно, оттого, что она совершенно права!

Несмотря на все мои усилия, Женька хранит по отношению ко мне восхитительное равнодушие. Нет, он, конечно, общается со мной, но совершенно ровно, по-дружески. Кажется, я бы предпочла, чтобы он мне грубил – все лучше, чем полное безразличие!

Спохватившись, я поморщилась и даже головой помотала, пытаясь вытрясти из нее глупости. Кем надо быть, чтобы до такого додуматься! Словно издалека до меня донесся голос Петры, которая как раз спросила:

– Что мы видим в центре площади?

Ответом ей стало глубокомысленное молчание. Подивившись про себя – я одна помню? – я ответила:

– Чумной столб.

– Верно, – обрадовалась она.

Поймав на себе уважительные взгляды одноклассников, я слегка смутилась – неужели все успели забыть, ведь нам рассказывали о подобном сооружении буквально час назад? Только Женька – единственный, чье мнение меня интересовало! – с независимым видом смотрел по сторонам, не обращая внимания ни на меня, ни на столб, ни на нас, вместе взятых, так что мой реванш за «порог» остался никем не замеченным.

Загрустив, я уже едва слушала рассказ об окружавших нас красотах – дворцах, соборах, королевской резиденции, охраняемой гвардейцами в смешных меховых шапках. К тому же ощутимо подмораживало, и я едва не пританцовывала на месте, пытаясь хоть немного согреться. На Петру в туфлях я старалась не смотреть, чтобы не замерзнуть еще сильнее.

– Я смотрю, деда Мраз вас совсем заморозил? – сделала она попытку пошутить.

– Кто? – из последних сил покатились со смеху мои порядком окоченевшие одноклассники.

– Ну… как это будет по-вашему… – растерялась она.

– Дед Мороз? – услужливо подсказала Слепцова.

– Да! – просияла гид. – Потерпите немного, сейчас мы с вами пойдем в собор Святого Вита, там погреетесь. А по дороге я вам про него расскажу, что успею. Вы наверняка уже замечали величественные башни собора: их видно и с Карлова моста, и с противоположного берега Влтавы…

Мы кивнули в знак согласия – что-то такое действительно периодически маячило на заднем плане прочих достопримечательностей.

– Это грандиозное сооружение возводилось на протяжении шестисот лет и было закончено только в начале двадцатого века. Один из последних этапов строительства пришелся на эпоху…

Она опять замялась и вопросительно посмотрела на нас:

– Как называется время, когда начинает развиваться наука, техника?..

Напряженное молчание стало ей ответом, и тогда-то настал мой звездный час.

– Просвещения, – громко и торжественно провозгласила я.

Последнее слово все же осталось за мной.

Глава 9. Кнедлики с мышатами

Собор потряс наше воображение – это было огромное величественное сооружение, и правда видимое практически из каждой точки в центре Праги. Снаружи он казался мрачной громадиной из серого камня, увенчанной остроконечными шпилями, изнутри поражал головокружительными сводами, стройными, уходящими куда-то прямо в небо колоннами и цветными витражами, от которых захватывало дух.

После того, как Петра провела экскурсию, она собиралась снова выгнать нас на мороз, но все жалобно застонали, и она великодушно дала нам немного свободного времени.

Мы с Ленкой опустились на лавочку, одновременно выдохнули с облегчением и рассмеялись – только сейчас поняли, как устали ноги в зимней обуви. По сравнению с улицей казалось, что в соборе тепло – мы даже расстегнули одежду, стянули шапки, размотали шарфы.

– Ну как… – начала было она, но я перебила:

– Давай больше не будем про Женьку? Надоело, честное слово!

– Ты больше не хочешь его завоевывать? – не обиделась она.

– Завоевывать! – фыркнула я. – Слишком сильно сказано. И в мыслях не было!

Идея «завоевывать» Женьку и правда казалось мне почти кощунственной – после всего, что между нами произошло! Нет, вернее, не так – всего того, что между нами не было… И, скорее всего, так и не будет. Во всяком случае, если не здесь, в Праге, то уж точно больше не случится нигде и никогда – почему-то я понимала это особенно отчетливо.

– Ты в первую очередь для себя должна решить, нужен он тебе или нет, – не отступала Ленка.

– Ну, допустим, нужен, – буркнула я, против воли все же втягиваясь в дискуссию на главную тему дня.

– Тогда нельзя терять время, – оживилась она. – Действовать надо, а то уведут!

– Кто уведет, ты?

Испугавшись вырвавшихся у меня слов, я уже решила, что осталась без подруги, но Ленка благородно не среагировала на этот опрометчивый выпад.

– Мне чужого не надо. А вот на мужской ревности можно и нужно сыграть, – наставительно заметила она. – Делай вид, что он тебе даром не нужен, и строй глазки кому-нибудь другому.

– Например, Цветкову, – подхватила я.

– А почему нет, – обиделась она. – Вполне достойная кандидатура. Такого охмурить – раз плюнуть.

– А потом что с ним делать? – резонно поинтересовалась я. – И, кстати, Цветков вовсе не такой дурак, каким усердно хочет казаться…

– Ну спасибо, девки, уважили, – вдруг раздался сзади насмешливый голос.

Мы с Ленкой подскочили будто ужаленные, и одновременно обернулись, успев в ужасе переглянуться. Так и есть – сзади восседали Ваня и Женя, с недавних пор неразлучные друзья. Они презрительно смотрели на нас и ехидно ухмылялись, что недвусмысленно указывало – последнюю фразу они точно услышали. Открытым оставался другой вопрос: они прослушали всю нашу душераздирающую беседу или присоединились к ней только на финальном этапе?

Похоже, эту тайну нам пока не суждено было раскрыть – сами они ничего говорить не собирались, а спрашивать никто не заставил бы меня даже силой. Так мы и сидели, глупо таращась друг на друга, пока нас не окликнул зычный голос Петры:

– Ребята, собирайтесь, выходим!

Снова гулять по холодной улице оказалось сущим мучением – пригревшись в соборе, на морозе я немедленно задрожала, и уже никакая готика не радовала мой глаз. Представив, что мы снова отправимся в странствие по замерзшим площадям и улицам, я совсем приуныла, но тут Ирина Владимировна объявила:

– Сейчас пойдем обедать!

– Ура! – завопили все.

Видимо, не одну меня утомила затянувшаяся зимняя экскурсия. Мы завалились в симпатичное кафе, где классная с помощью Петры заказала на всех комплексный обед.

– Сейчас вы попробуете настоящую чешскую кухню, – торжественно объявила гид. – Я заказала гуляш с кнедликами и полевку «чесночка».

Мы озадаченно переглянулись – из всего перечисленного знакомым оказалось только первое слово: гуляш нам периодически подавали в родной школьной столовке, и сие блюдо вряд ли могло порадовать гурмана.

– Простите, а последнее названное вами блюдо что собой представляет? – наконец собралась с мыслями Слепцова.

Я не сильно любила Катьку за любовь к выпендрежу и всяческой показухе, но сейчас мысленно поаплодировала ей за смелость и блестяще составленную фразу.

Где-то я читала: старайтесь говорить четко и правильно, грамотно составляя предложения и не используя слов-паразитов, тогда собеседник невольно проникнется к вам уважением и охотнее пойдет навстречу. С письменной речью у меня проблем никаких – в сочинении такое могу завернуть, что литераторша только за голову хватается, но исправно ставит пятерки. А вот с устной беда – сразу начинаю теряться, запинаться, мучительно подбирать слова, вставляя на месте недостающих «вот», «в общем» и тому подобную бессмыслицу. Понимаю: надо тренироваться, работать над собой, но дальше намерений у меня, как обычно, дело не идет.

– Ой, – спохватилась Петра. – Полевка – это по-русски «суп».

Цветков хмыкнул:

– Из мышиных хвостов?

– Суп из бычьих хвостов – блюдо испанской кухни, – высокомерно поправила его Слепцова.

– А ты пробовала, что ли? – не обиделся тот.

– Да, я с родителями летом в Испании отдыхала, – с достоинством сообщила Катька.

– Ребята, садитесь вот за эти столы! – позвала нас Ирина Владимировна, и продолжения искрометная беседа не получила.

Столики в кафе были на четверых, и, пока мы с Ленкой тупили, все они оказались заняты, свободные места наблюдались, конечно же, только рядом с Цветковым и Женькой – закон подлости не проведешь! Мы медлили, по понятным причинам не спеша присоединяться к парням, пока нас не окликнула классная:

– Девочки, а вам что, особое приглашение нужно? Садитесь к Жене с Ваней!

Делать было нечего, мы поплелись «к Жене с Ваней» и уселись, не поднимая голов. Впрочем, парни тоже не блистали красноречием и на нас старательно не обращали внимания – делали вид, что поглощены созерцанием интерьеров кафе. Его стены украшали фотографии достопримечательностей Праги, почти все из которых оказались нам знакомы.

Про кнедлики мы спросить не успели, так что знакомиться с этим загадочным блюдом нам предстояло по ходу дела. Пока же на повестке дня стояла «полевка» под интуитивно понятным, но от этого не менее интригующим названием «чесночка».

– Целоваться нам теперь точно не грозит, – хихикнула Ленка, когда перед нами поставили по тарелке супа, благоухающего, помимо чеснока, специями и почему-то яйцом.

Я поморщилась и метнула в нее уничтожающий взгляд – что она несет прямо в присутствии наших врагов!

– Что? – то ли не поняла, то ли прикинулась она. – Что я такого сказала?

– А что тут за хлопья плавают? – на мое счастье, выступила из-за соседнего стола Слепцова.

– В суп выливается сырое яйцо, – с готовностью пояснила Петра. – А также толченый чеснок, тмин, перец…

– Я такое есть не буду, – невежливо перебила ее Катька – куда только все ее манеры подевались! – и брезгливо отодвинула от себя тарелку.

Ну а мы с Ленкой не стали выпендриваться и без всяких церемоний навернули супчика – только уловив аромат, показавшийся мне просто божественным, я поняла, насколько голодна. Суп оказался удивительно вкусным, хоть и необычным на вкус.

Церемония знакомства с кнедликами не заставила себя ждать – после супа нам принесли по огромной тарелке, половину которой занимали громадные куски говядины в соусе, а другую половину – бугристое нечто, напоминающее затвердевшее картофельное пюре.

– И все это надо съесть? – ужаснулась я.

После супа я чувствовала, что больше не в состоянии проглотить ни кусочка.

– Дети, кушайте! – призвала нас Петра. – Ужин нескоро будет!

– Завтра, – буркнула Катька.

Естественно, все первым делом отведали таинственных кнедликов, и со всех сторон понеслись разочарованные возгласы:

– Так это просто хлеб!

– Белый и какой-то мокрый!

– Да, а вы что думали? – удивилась Петра. – Кнедлики – это изделие из теста или картофеля…

– Уж лучше бы из картофеля, – капризно заявила Катька.

– Жр… ешь, что дают, – вдруг без тени юмора одернул ее Цветков, и впервые я была ему благодарна за удивительно своевременное и точное замечание.

Какой огромной ни казалась порция, мне удалось одолеть ее без труда – то ли организму требовалось восполнить запасы энергии, потраченной на долгую прогулку по морозу, то ли он у меня буквально воспринял пожелание наедаться впрок. Да и мясо оказалось восхитительно мягким и сочным – никакого сравнения с «подметкой» из нашей столовки!

На десерт, правда, сил ни у кого не осталось, поэтому закончился обед просто горячим чаем.

После обеда я успела в гардероб первой и, забрав свои вещи, отошла в крошечный закуток, из которого вела дверь с понятной без перевода табличкой «Služební vchod», чтобы, не толкаясь вместе во всеми у зеркала, без помех как следует «зачехлиться» перед выходом на улицу.

План был хорош во всех отношениях, я не учла лишь одного – положить вещи здесь оказалось некуда. Вот и всегда я так – думаю, что умнее всех, а сама оказываюсь в дураках. Точнее, в дурах…

Удерживая на локте дубленку, я пыталась одной рукой намотать на шею шарф, когда за спиной послышался насмешливый голос:

– Помочь?

Скрипнув зубами от досады – только его мне сейчас не хватало! – я не оборачиваясь ответила:

– Спасибо, не надо.

– Да давай подержу, – Женька без церемоний забрал у меня из рук шубу.

Сам он уже был в куртке, только мотался на шее незавязанный шарф да торчала из кармана шапка.

– Спасибо, – с трудом выдавила из себя я, неловко обматываясь шарфом, злясь на себя, на него и на нас, вместе взятых, – сейчас все сделаю криво и потом на улице замерзну!

– Слушай, а это правда? – вдруг спросил Женька, в упор глядя на меня цепким взглядом.

– Ты о чем? – холодея, пролепетала я, прекрасно понимая, «о чем» он.

– То, что ты в соборе сказала? – безжалостно пояснил он.

– Что именно? – постепенно приходя в себя, нахально уточнила я. – Я много чего говорила, всего и не припомню!

– Обо мне, – не сдавался он. И поправился: – О нас.

Я не без удовлетворения отметила, что нервишки у него все же сдали – Женька отвел взгляд и даже, как мне показалось, слегка покраснел. Так-то, голубчик, нелегкое это дело – отношения выяснять! А уж в этом-то виде спорта я тебе дам сто очков форы.

Я даже, кажется, успела самодовольно усмехнуться, когда он вдруг схватил меня в охапку – вместе с дубленкой. Его лицо вдруг оказалось совсем близко, и прежде, чем его губы коснулись моих, в голове успела промелькнуть бредовая мысль: я же ела чесночный суп!

– Отпусти, – шепотом возмутилась я. – Увидят же!

– Пусть видят, – хмыкнул Женька. – Мне скрывать нечего.

– Зато мне есть что!

– Вот и скрывай, – откровенно насмехался он.

– Да ты, да ты… – от волнения я растеряла все слова и выпалила первые попавшиеся: – Ты все неправильно понял, я другое имела в виду!

– Ну-ну, – не сбивался он.

– Чтоб больше ко мне не подходил и не прикасался! – задохнувшись от возмущения, я вырвала из его рук свою шубу и вылетела в гардероб.

Ничего хуже я придумать не могла – естественно, все тут же повернулись на шум. Поймав на себе множество заинтересованных взглядов, я почему-то не смутилась, только подумала: чесночный суп мы ели вместе, значит, поводов для переживаний нет! И испытала нереальное облегчение, словно вся проблема была в чесноке.

Глава 10. Зеркальные заблуждения

На улицу я вылетела, кипя от возмущения. До чего же все-таки парни тупые! Все для них просто, как веник: услышал случайно, что девчонка вроде бы к тебе неравнодушна, и – вперед, на баррикады! Никаких тебе нюансов, полутонов, никакого понимания, в конце концов: не все так прямолинейно, слова нельзя воспринимать буквально…

– Что это с тобой? – тихо спросила вышедшая следом Ленка.

Остальные, на мое счастье, еще копошились в гардеробе, на время избавив меня от косых взглядов и перешептываний.

– А что? – как можно безразличнее отозвалась я, хотя хранить секреты от подруги было бесполезно – в отличие от одноклассников, она-то видела меня насквозь.

Ленка почему-то не стала возмущаться тем, что я прикидываюсь, будто ничего не произошло, а покорно перечислила смутившие ее детали:

– Убежала красная, растрепанная, глаза как у собаки из сказки «Огниво».

– Какие-какие глаза? – я никак не могла начать нормально соображать.

– Как блюдца, – пояснила Ленка. – Давай, колись, что случилось? Поссорились?

– Если бы!

– Тогда, значит, помирились?

Я замялась с ответом, затрудняясь с определением того, что произошло. К счастью, массово повалившие на улицу одноклассники временно избавили меня от необходимости объясняться, но я была уверена – к этой теме мы еще обязательно вернемся. Слишком хорошо я знала свою подругу.

– Сейчас мы с вами поднимемся на холм Петршин, – объявила Петра.

– В вашу честь назвали? – схохмил кто-то из парней.

Экскурсовод не отреагировала на шутку: то ли не поняла до конца, то ли решила быть выше фамильярности.

– Туда ходит фуникулер, – продолжала она. – Но всей группой вы туда не поместитесь, а подниматься по частям долго…

– Никаких «по частям», – решительно поставила Ирина Владимировна. – Не хватало еще кому-нибудь отстать, потеряться… Идем пешком.

Карабкаться вверх сразу после обеда было явно не лучшим решением – очень скоро всем стало не до шуток, и в первую очередь самой Ирише. К ее чести, надо отметить, что она старалась не подавать вида, сосредоточенно шагала по ступенькам и еще успевала подгонять отстающих. В итоге мы растянулись длинным хвостом, хотя Петра на ходу умудрялась проводить экскурсию:

– На холме Петршин располагается целых восемь парков, а также множество исторических памятников.

Так вот что за холм я видела с колокольни собора Святого Микулаша – почему-то мне больше нравилось называть его именно так.

– Мы так до самого верха будем скакать? – пропыхтел Цветков, через слово переводя дыхание.

– Куда так торопимся? – пожаловалась Слепцова. – Давайте передохнем!

Я была с ними согласна – ноги неприятно гудели, да и холода я больше не замечала. Наоборот, возникло сильное желание снять шапку, но я понимала, что делать этого нельзя: не хватало еще простудиться.

– Хорошо, – сдалась Петра. – Правда, мы почти пришли, видите, вон башня!

За деревьями и правда давно уже мелькала некая металлическая конструкция.

– Эйфелева? – сострил Цветков, но гид неожиданно подтвердила:

– Почти угадал, она является уменьшенной копией Эйфеловой башни в Париже.

– Что-то не очень похожа, – с сомнением протянула Катька.

– А ты настоящую видела? – поинтересовался Цветков.

– Да, – с достоинством ответила та. – Мы летом с родителями в Париж ездили.

– Ты уж определись, куда вы ездили: в Испанию или во Францию!

Слепцова вздернула подбородок:

– Твое убогое мышление даже не позволяет предположить, что за лето можно совершить более чем одну заграничную поездку!

Как ни неприятна мне была Катька в целом и в данный момент в частности, я не могла в очередной раз не восхититься ее виртуозным умением выдавать такие перлы в обыкновенном разговоре.

– Если ты такая крутая, зачем с нами, плебеями, в Прагу потащилась? – не остался в долгу Цветков. – Тебе же, наверное, отели только пятизвездочные подавай и экскурсии индивидуальные?

Продолжения увлекательная беседа не получила – Петра повысила голос:

– Перед подъемом на башню мы немного передохнем и…

– Что? – ужаснулся кто-то. – Мы еще и на башню полезем?

– А как же иначе? – удивилась гид. – Ведь с ее смотровой площадки открываются удивительные виды, только оттуда целиком видно собор Святого Вита…

– Спасибо, насмотрелись уже!

– Пешком?

– А может, ну его…

– … и посетим зеркальный лабиринт, – как ни в чем не бывало закончила Петра.

Все недовольные мигом умолкли: зеркальный лабиринт – это звучало очень круто! Мы даже на время забыли о предстоящем после подъеме на башню.

Пока мы совершали зимнюю пробежку по холму, начало смеркаться – наступили ранние морозные сумерки. Сквозь подступающую темноту мы успели разглядеть, что лабиринт располагается в здании, отдаленно напоминающем средневековый замок с окружающим его рвом и подвесным мостом.

У входа Петра вдруг застопорилась:

– Темнеет уже… может, сначала все же на башню поднимемся? А то потом ничего не увидим…

– Нет, нет, пойдемте в лабиринт! – вопреки здравому смыслу завопили все.

И гид с классной сдались: мы подождали, когда Петра купит билеты, и гуськом направились к «мосту».

– «Зеркадлове блудице», – по слогам прочитал висевшую у входа вывеску Цветков, и все привычно покатились со смеху.

– Зркадловэ блудиштэ, – устало поправила его Петра.

В ее исполнении это прозвучало еще смешнее, но я даже не улыбнулась. Всю дорогу от кафе я не могла отделаться от странного чувства – как будто я одновременно была и здесь, и не здесь, витала где-то в своем мире, куда больше никому нет доступа. Усилием воли я заставляла себя встряхнуться, убеждала, что я в Праге, надо сосредоточиться и получше все запомнить, а то пропущу сейчас, прослушаю, а потом и вспомнить будет нечего… Не о том же бережно хранить воспоминания, как я с Женькой ругалась!

Стоп. Вот все и выяснилось. Произошло то, чего я опасалась, – дурацкие переживания портят мне поездку и мешают наслаждаться Прагой! После выхода из кафе я старалась в Женькину сторону не смотреть, но все равно против воли чувствовала его присутствие. Или мне просто так казалось, ведь стоило мне невзначай обернуться, выяснялось, что он и не думал смотреть в мою сторону, наоборот – весьма продуктивно и весело проводил время, общаясь с одноклассниками – заметьте, моими одноклассниками!

Я вдруг почувствовала детскую обиду – он запросто общается с теми, с кем я проучилась почти десять лет, а на меня обращает ноль внимания. Конечно, я кривила душой: раз поцеловал, значит, все-таки обратил… Но странное дело – этот поцелуй меня скорее оскорбил, чем обрадовал. Словно Женька случайно услышал, что он мне нравится, вот и решил, так сказать, совершить благотворительный жест. И эта его жалость обижала гораздо хуже банального невнимания…

Вдруг я самокритично хмыкнула. Какая непоследовательность! Еще совсем недавно я думала о том, что любое – любое! – внимание лучше равнодушия, даже если оно проявляется лишь в подколках. А теперь…

– Нин, не спи на ходу! – бесцеремонно толкнула меня локтем Ленка.

Я очнулась, осмотрелась и в первый момент даже не поняла, где нахожусь: вокруг дробились мои изображения, уходя в бесконечные зеркальные коридоры. Я вгляделась в свою унылую, многократно размноженную физиономию и отвернулась. Народ вокруг развлекался на полную катушку, прикалываясь и строя рожи, но я сомневалась, что меня можно отвлечь от мрачных мыслей таким примитивным способом.

– Вон в тот коридорчик сходи, – потащила меня за рукав Ленка, заговорщицки улыбаясь.

– Да тут во всех коридорчиках одно и то же, – вяло отмахивалась я.

– Нет, ты сходи, – подозрительно настаивала она.

– Карьеру сводницы делаешь? – поддела я, уже догадываясь, что – а вернее, кто – ждет меня «вон в том коридорчике».

Ленка только хмыкнула, подталкивая меня в нужном направлении. У поворота к коридорчику я замедлилась, еще надеясь избежать неминуемого объяснения, но верная подружка ловко придала мне ускорение, так что я почти влетела в Женькину спину. Я не успела отразиться в многочисленных зеркалах, поэтому он испуганно обернулся, инстинктивно сделав шаг в сторону.

– Боишься меня? – усмехнулась я.

– Конечно! «Не подходи и не прикасайся»! – передразнил он.

– Извини, – смешалась я. – Я не это имела в виду…

– Ошибиться было трудно!

Я поморгала от удивления – мы что, поменялись ролями? Теперь он изображает из себя обиженного, а я оправдываюсь?

– Да ладно тебе, – наконец выдавила я. – Давай просто все забудем. Зачем усложнять? Были друзьями, ими и останемся. В конце концов, это гораздо важнее и ценнее…

Я запнулась, но Женька не спешил мне помогать.

– Чем что? – наконец спросил он, видя, что я не собираюсь продолжать.

– Чем всякая там любовь, – наконец договорила я.

– Как скажешь, – вновь усмехнулся он.

– Ребята, на выход! – очень кстати раздался зычный голос Ирины Владимировны.

Я облегченно выдохнула – не придется продолжать этот муторный разговор. Вроде бы все разъяснилось и пришло к общему знаменателю. Тогда почему мне совсем не стало легче?

Мы все же поднялись на башню в стремительно сгущающихся сумерках, причем сделали это на лифте – в целях ускорения процесса и экономии уже порядком поистраченных сил. Вид сверху и правда поражал воображение: украшенный огнями вечерний город казался таинственным и незнакомым.

Я смотрела на красные черепичные крыши, острые шпили соборов, Карлов мост, уже украшенный дрожащей цепочкой горящих фонарей, и не верила, что на собор мы поднимались сегодня утром – с тех пор произошло столько событий, и казалось, прошла целая вечность.

Собор Святого Вита темной громадиной рисовался на фоне вечереющего неба, и я невольно представляла, как шестьсот лет назад его начинали строить люди, которые даже не надеялись увидеть когда-нибудь плоды своих трудов.

– Красиво, да? – раздался сзади знакомый голос, и я едва не застонала.

Надо же было все испортить! Мы все выяснили и решили остаться друзьями, так зачем он снова ко мне лезет и портит глупыми вопросами такой момент? Проговорив этот вдохновляющий монолог про себя, я мысленно успокоилась и подтвердила:

– Да.

– Хочется подумать о вечном…

Это был какой-то совсем непривычный текст, и я удивленно обернулась, вслух съязвив:

– О душе?

– Кстати, о душе, – оживился Женька. – Если ты передумаешь, я…

– Лучше не говори того, о чем потом можешь пожалеть! – остановила его я, мысленно чертыхнувшись.

Что за человек такой – вечно надо все испортить! Только-только все устаканилось, и я наконец настроилась на волну сказочной зимней Праги, как снова здорово: любовь-морковь и завядшие помидоры.

– Я-то не пожалею, – неожиданно серьезно отчеканил он. – Так что выбор теперь за тобой.

Зря он это сказал – чего я терпеть не могу, так это делать выбор. Даже если передо мной в магазине висят две одинаковые по фасону футболки разных цветов, я способна час тупить в примерочной, не в состоянии выбрать, какая мне больше нравится. Придя же домой с покупкой, я немедленно начинаю жалеть о том, что купила эту, а не другую, и потом еще долго переживаю по такому ничтожному поводу.

И это банальная футболка! А сейчас речь идет о куда более высоких материях, и мне опять предлагается сделать выбор. Нет уж, увольте! Пусть все идет само, а там, как говорится, кривая вывезет.

– Ребята, посмотрите! – позвала нас Петра. – Видите пражскую телебашню? А теперь настройте свои фотоаппараты на режим увеличения. Что видите?

Я послушно подняла фотоаппарат и начала крутить колесико «зума», но изображение расплывалось – было уже слишком темно.

– Червячки какие-то? – неуверенно предположила Слепцова.

Видимо, устала к вечеру, раз выдала такое негламурную фразочку.

– Горгульи? – креативно помыслил Цветков, который с недавних пор почему-то перестал меня раздражать.

– Ну вы даете, – обиделась за телебашню Петра. – Это фигуры шестиметровых каменных младенцев, карабкающихся вверх.

– И что это значит? – спросила Ленка.

– Они символизируют молодую чешскую демократию, – гордо провозгласила гид.

Вокруг раздались смешки – идею молодой чешской демократии мои одноклассники явно не оценили. Составить собственное мнение я не могла – никаких младенцев в объективе я так и не увидела да и, честно говоря, не особенно стремилась. После всех событий сегодняшнего дня гигантские каменные младенцы были откровенным перебором, упорно не вмещавшимся в моей и без того перегруженной информацией голове.

Глава 11. Романтика третьей степени

– Куда мы завтра? – спросила Ленка, когда мы заползли в номер и без сил повалились на стулья, да так и остались сидеть – сил не осталось даже на то, чтобы раздеться.

– Куда-то за город едем, – с трудом вспомнила я.

Программу на завтра Ирина Владимировна озвучивала в холле, и я честно пыталась ей внимать, но так мечтала оказаться в номере и поскорее упасть в свою уютную кроватку, что пропустила все мимо ушей.

– «Куда-то»?

– Не помню, – с досадой отмахнулась я. – Замок или город, что-то в этом роде.

– Замок или город! – передразнила Ленка. – Разницы никакой, да?

– А ты где была, когда объявляли? – возмутилась я. – Точнее, чем слушала?

– Там же, где и ты!

Я наклонилась и начала расстегивать молнию на сапогах, волевым усилием прекращая этот глупый ненужный спор. Разругаемся еще, только этого не хватало! И так все запутано до крайности.

– И чего ты злишься, не понимаю, – заметила моя проницательная подруга. – Все же идет по плану!

– По какому еще плану? – удивилась я. – Разве у нас был план?

– Здрасьте! – всплеснула руками Ленка. – Совсем все забыла, да?

Я сосредоточенно стягивала с себя многослойные зимние одежки и отмалчивалась: ничего я, конечно же, не забыла. Просто тема моих отношений с Женькой казалась настолько затертой и со всех сторон обмусоленной, что обсуждать ее у меня больше не было желания – неприятно, когда твои проблемы и переживания выставлены напоказ. Тогда мне отчаянно хотелось с кем-нибудь поделиться, и я поделилась настолько щедро, что теперь впору забирать все обратно, в свою норку.

– Никуда он от нас не денется, – тем временем вещала Ленка, словно не замечая моих душевных терзаний. – Результат ведь есть!

– Какой еще результат?

– Просто отличный, – заверила меня подруга. – Вы целовались?

Я опешила и замерла, но она и не ждала ответа.

– Конечно, целовались. Только я не поняла, когда именно? – она наморщила лоб, словно решала задачу по физике. – На колокольне? В кафе? В лабиринте?

Глупо было отрицать очевидное, и я нехотя ответила:

– В кафе.

Чувствовала я себя при этом лягушкой, препарируемой прилежным студентом-медиком.

– Значит, он у нас на крючке, и теперь надо просто закрепить результат, – поставила Ленка.

– Да, – односложно согласилась я, надеясь тем самым закрыть тему.

В глубине души я была с подругой не согласна. Да, внешне все вроде бы выглядело настоящей идиллией и романтизмом в третьей степени, но я-то знала – нет, не знала, а чувствовала, – на самом деле все не так. Нет в наших отношениях глубины и серьезности, для Женьки это просто игра, приятный бонус к поездке. И даже если здесь, в Праге, у меня создастся впечатление – ура, вот оно, наконец-то счастье! – по возвращении домой меня может ждать очередной облом, которого я не переживу…

Я одернула себя: не драматизируй! Переживешь, конечно, куда ты денешься. Просто приятного будет мало… По длинной логической цепочке у меня всплыла в голове одна яркая сценка.

Однажды осенью я сидела в сетевой блинной, куда забежала перекусить по дороге на занятия театральной студии – нас задержали в школе, и зайти домой пообедать я уже не успевала. Кафе по случаю середины буднего дня было полупустым, только за соседним столиком сидели три девчонки, как поняла по разговору, недавно ставшие студентками. Они оживленно обсуждали посвящение в первокурсники, проводившееся почему-то в походных условиях, и одна из них со смехом вспоминала:

– Поставила перед нами повариха пакет и сказала: «Это сникерсы». Мы обрадовались, навалились, открываем – там сухари… А она ржет: «Вы же, молодежь, их сникерсами называете!» Это был самый большой облом в моей жизни!

Тогда я не придала значения случайно услышанному разговору, но он, видимо, отложился на дальней полочке памяти, потому что сейчас всплыл у меня в голове ярко и отчетливо. Хотела бы я, чтобы подобная глупость стала самым большим обломом в моей жизни!

Утром мы встали и шустрыми зайчиками поскакали на завтрак, где нас уже поджидала Ирина Владимировна с ее бодрым речитативом:

– Доброе утро, ребята, ешьте хорошо, но быстро, не засиживайтесь, автобус скоро подъедет, а нам сегодня далеко ехать. Обед нескоро, кушайте как следует!

Мы послушно кушали, так и не выяснив, куда собираемся ехать.

– Одевайтесь теплее, – продолжала напутствовать нас классная. – В горах всегда холоднее.

Я едва не поперхнулась кофе:

– В каких еще горах?

– На Алтайских горах жил веселый падишах! – вдруг весело отозвался из-за соседнего стола Женька. – Опять все прослушала, да?

Ничего хорошего он, как обычно, не сказал, но на душе у меня почему-то потеплело. Я только собралась задать вопрос про падишаха, но Ленка меня опередила:

– Ой, а я тоже знаю эту считалочку! Мы ее в детском садике читали. Только падишах был великий.

– Да, точно, великий, – согласился он. – Запамятовал с детского садика-то!

– Ничего подобного у нас в детском саду не было, – насупилась я.

Хорошего настроения как ни бывало.

– И про это забыла, – картинно развел руками Женька.

Ленка хихикнула. Я почувствовала себя огородным пугалом на миланской неделе моды.

– Ребята, заканчивайте завтрак, идите одеваться, жду вас в холле через десять минут! – возвысила голос классная, спасая меня от позора.

Через пятнадцать минут мы уже садились в автобус. Мы с Ленкой, как обычно, оказались в числе последних и медленно шли по проходу, высматривая два свободных места, когда меня вдруг дернули за руку.

– Садись, – небрежно пригласил Женька, повернувшись и буквально втащив меня на сиденье у окна.

Ленка, сделав вид, что так и надо, с независимым видом проследовала дальше по салону, а я лишь ошарашенно открывала и закрывала рот, не зная, как реагировать на подобную бесцеремонность. Женька забыл про свое не далее чем вчера прозвучавшее предложение, чтобы я решала сама? Или не стал полагаться на мой выбор, зная, какая я нерешительная копуша?

– Ребята, надеюсь, вы помните нашего гида, – объявила Ирина Владимировна. – Ее зовут Ива.

– Странно, что она заподозрила у нас признаки раннего склероза, – хмыкнул Женька. – Мы ее всего полдня не видели!

Ива сердечно поприветствовала нас и сразу начала с неожиданного объявления:

– Ехать нам долго, поэтому лучше снимите верхнюю одежду и уберите в багажные сетки под потолком. В автобусе очень тепло, и если вы всю дорогу просидите одетыми, а потом выйдете на мороз, то очень быстро замерзнете.

Все послушно начали раздеваться и упихивать куртки и пальто в сетки. Мне было не достать, и Женька любезно предложил:

– Давай.

Я послушно подала ему дубленку – спорить и демонстрировать самостоятельность мне сейчас абсолютно не хотелось. К моему удивлению, сидеть в автобусе в одном свитере оказалось непривычно и очень удобно.

– Мы с вами отправляемся к южной границе Чехии и Австрии, к Шумавским горам. Там мы с вами посетим замок Рожмберк-над-Влтавой, а потом город Чешский Крумлов, сохранивший свой средневековый облик…

Я заерзала, ища глазами Ленку – мне не терпелось обсудить с подругой программу сегодняшнего дня, – но, увидев ее, тут же плюхнулась обратно: она мило ворковала с Цветковым на последнем сиденье. Так я и знала: тут какой-то заговор! Вот тебе и планы по завоеванию мира… то есть, тьфу, парней! Они, кажется, составили свой план и легко разбили нашу компанию, подтвердив всеобщее мнение о женской дружбе, которая существует, лишь пока дело не дойдет до дележки мужчин. Но нам с Ленкой нечего делить! Ей не нужен Женька, а мне Цветков…

Стоп. Цветков! Зачем же она все время подбивала меня потренироваться на нем, если он нравится ей самой? Выходит, Ленка гораздо проницательнее меня, если раньше разглядела, что он совсем не такой дурак, каким хочет казаться…

Решив, как незабвенная героиня «Унесенных ветром» Скарлетт, подумать об этом потом, я откинулась на спинку и стала смотреть в окно. Там тянулись однообразные желто-зеленые квадраты полей, кое-где присыпанных снегом.

– Это рапсовые поля, – ожил микрофон Ивы. – Их тут много, но скоро вы увидите кое-что поинтереснее. Мы будем проезжать территорию национального парка, и, когда я везу здесь экскурсии, мы часто замечаем зайцев, лосей, косуль, других зверей. Они здесь ничего не боятся и выходят прямо к дороге.

Мы послушно прилипли к окнам, но за ними по-прежнему тянулись поля, лес виднелся лишь вдалеке. Я снова откинулась на сиденье, лениво наблюдая проплывающий пейзаж. Мы с Женькой ни о чем не разговаривали, но мне это и не требовалось – впервые за долгое время на душе было хорошо и спокойно. Слова, наверное, могли все только испортить.

Кажется, я задремала – подъем был ранним, а автобус так уютно укачивал – и резко подскочила от громкого голоса гида, усиленного микрофоном:

– Дети, посмотрите скорее направо! Видите косулю? Вон там, за деревьями!

Те, кто сидел справа, прилипли к окнам. Нашему ряду не так повезло, и мы усиленно сворачивали шеи и поднимались с мест, пытаясь что-то увидеть с противоположной стороны.

– Сядьте, сядьте! – испуганно прикрикнула Ива. – Во время движения все должны сидеть на своих местах, иначе водителя могут оштрафовать!

– Да кто здесь увидит, – лениво отозвался кто-то из парней.

– Дорожные полицейские могут встретиться везде, – вздохнула она. – И камеры.

– Какие камеры в лесу?

– Так это же заповедник, – напомнила экскурсовод и оживилась: – Кстати, вы видите косулю?

– Не-е-ет… – разочарованно протянули мы, напрасно всматриваясь в голые заснеженные деревья.

– Ну вот, – расстроилась Ива. – Я вижу косулю, а вы нет.

– Еще и глумится, – хмыкнул Женька.

Я усмехнулась в ответ и неожиданно подумала: а ведь меня вполне устраивает дружба с ним, и не нужна мне никакая любовь. С ней всегда одни проблемы, дружить гораздо проще… Осознав это, я повернулась к Женьке, спеша поделиться своей блестящей идеей, но вовремя спохватилась. Что же я делаю, парням такое говорить ни в коем случае нельзя! Они терпеть не могут, когда мы, девчонки, все усложняем, предпочитают, чтобы все было просто и ясно, как гвоздь. И хотя он вчера призывал меня решать самой, интуитивно я чувствовала: никаких программных заявлений сейчас делать не стоит, лучше пустить все на самотек.

– В Чехии вообще очень бережно относятся к природе, – тем временем решила сгладить неприятное впечатление от «косули» Ива. – Например, рыбалки в вашем понимании здесь не существует – нельзя просто так прийти на речку, сесть и начать удить. Рыбу можно ловить только в специально отведенных местах, предварительно купив билет.

– На рыбалку билет надо покупать? – громко удивился сзади Цветков. – Не, мы с батей здесь бы жить не смогли! Мы же с ним с весны до осени на лодке по водохранилищу рассекаем!

– Зато здесь тебе по билету, наверно, рыбку заботливо на крючок насаживают! – сказал кто-то.

– А в чем тогда кайф? – искренне удивился Цветков.

– Пока мы едем, я начну вам рассказывать о замке, – прервала увлекательную беседу о рыбалке Ива.

Я приготовилась внимать привычной информации – когда и кем был построен да перестроен, – но она начала неожиданно:

– Рожмберк славится призраком Белой Дамы. По легенде, князь выдал свою дочь замуж, но пожалел приданого, и муж отправил ее обратно домой. Через много лет муж вернулся за ней попросить прощения, но жена не пожелала простить его, и тогда он ее проклял. Так она и стала призраком.

Мы с Женькой переглянулись.

– Это самая нелепая история о призраке, которую я слышал, – наконец изрек он.

– И много ты их слышал? – отбила подачу я.

– Да уж побольше твоего! Забыла о Железном человеке?

– С тобой забудешь! – проворчала я, ликуя в душе.

Даже перебранка с Женькой лучше туманной неопределенности и дурацких страданий!

– До отъезда мы должны обязательно еще раз туда сходить, – подытожил он.

Я лишний раз порадовалась этому «мы», но вслух лишь саркастически заметила:

– Ночью?

– Конечно, – серьезно кивнул он. – Сама же сказала – призрака проще всего встретить ночью.

– Значит, в этом замке нам ничего не светит?

– А ты что, веришь в Белую Даму? – хмыкнул Женька.

– Ты же веришь в Железного Рыцаря!

– Последний раз Даму видели не так давно, в девяносто шестом году, – словно услышала нас Ива.

– Совсем недавно! – фыркнул кто-то.

– По историческим меркам это вообще ничто! У вас есть все шансы.

– А кроме призрака, в замке больше ничего нет? – разочарованно спросила Слепцова.

– Еще много что есть, – хитро ответила Ива. – Но я пока не буду раскрывать вам все секреты, увидите на месте, тем более мы уже подъезжаем. Начинайте одеваться. У замка вам будет так холодно, вы себе просто не представляете!

– Добрая тетя, – усмехнулся Женька, но послушно полез за нашей верхней одеждой.

Глава 12. От любви до жалости

Автобус остановился на парковке, и мы наконец-то увидели замок, о котором уже успели услышать массу противоречивой информации. Замок впечатлял – он словно вырастал из вершины холма, его белоснежные, идущие полукругом стены почти сливались с заснеженным лесом, видневшимся вдали. Здесь вообще все было завалено снегом – не зря нас предупреждали, что в горах холоднее, и заставляли раздеваться, чтобы мы потом не замерзли!

Мы высыпали из автобуса и восхищенно уставились на замок. Он и сам казался призраком, парящим на фоне гор.

– Самое древнее сохранившееся сооружение – круглая башня, – показала нам Ива.

– Почему-то всегда лучше всего сохраняется круглая башня, – удивилась я.

– А чего ей сделается, – отозвался Женька. – Это же донжон.

– Что-что?

– Донжон, – повторил он и прищурился: – В вашей школе история не изучается?

Я, поняв, как глупо подставилась, с вызовом заявила:

– Смысл образования не в том, чтобы все помнить, а чтобы знать, где найти информацию!

– Вот и ищи сама!

Правда, желание блеснуть знаниями пересилило, и он как бы нехотя рассказал:

– Донжон – главная башня замка, расположенная внутри крепостных стен. Это был последний оплот обороны, поэтому и сохранялся чаще. Самая простая устойчивая конструкция, притом для жилья не использовалась, только в военных целях, поэтому портить ее перестройками тоже не было необходимости.

– Ребята, тише, вы мешаете экскурсоводу! – одернула нас Ирина Владимировна. – Амуры будете разводить в другом месте!

– Какие еще амуры? – возмутилась я. – Мы замок обсуждали…

Я посмотрела на Женьку, призывая его в свидетели, но он уже отвернулся и сделал вид, что внимательно слушает Иву. Я пристыженно умолкла, но, как только классная отошла, дернула его за рукав и прошипела:

– Ты чего меня не поддержал?

– Потому что это бесполезно, – не поворачивая головы, тихо ответил он. – Учителю все равно ничего не докажешь, он двестипроцентно уверен в своей правоте. Впрочем, как и любая женщина!

Я вспыхнула, хотела возмутиться, но… захлопнула рот и отошла в сторону. И зачем мы с Женькой помирились? Впрочем, мы ведь с ним и не ссорились…

За всеми этими переживаниями я прослушала всю уличную часть рассказа, зато успела адски замерзнуть. Права оказалась Ива: так холодно мне еще не было ни на одной экскурсии! Оказывается, она не прикалывалась, а просто констатировала факт.

– А сейчас мы с вами войдем в замок, – наконец произнесла она заветные слова, и мы заледеневшей толпой ломанулись ко входу.

Нельзя сказать, что в замке оказалось намного теплее, но здесь, по крайней мере, не было ветра.

– Такие огромные площади отапливать тяжело, – словно прочитала мои мысли гид. – К тому же толстые каменные стены отлично сохраняют холод. Здесь летом в жару хорошо!

– Придется еще раз приехать, – брякнул Цветков, разматывая шарф. – Летом в жару охладиться!

– Раздеваться не советую! – предостерегла его Ива.

– А если мы не разденемся, то потом на улице замерзнем, – процитировал тот ее собственные слова.

– Не успеете, – утешила она. – Мы потом сразу в автобус пойдем, там и отогреемся. А сейчас давайте посмотрим великолепные коллекции картин, посуды, оружия, многие экспонаты сохранились со времен Средневековья!

Я предвкушала насладиться средневековым антуражем, почувствовать себя прекрасной дамой, прибывшей на турнир… на бал… какие там еще практиковались увеселения? В общем, оказаться внутри фильма о временах Средневековья. И пусть тогда, как мы знаем, все ходили немытые и нечесаные, включая самых распрекрасных дам!

Однако помечтать и погрузиться в атмосферу настоящего рыцарского замка мне вновь не удалось: залы напоминали обычные музейные, а всякая посуда оставила меня равнодушной, как и картины. С восприятием живописи у меня вообще проблемы: известнейшие полотна в Третьяковке, Пушкинском музее и даже Эрмитаже не пробуждали во мне никаких эмоций, будто я на репродукции в учебнике истории смотрела.

Оставалось проверить себя только на «Джоконде» в Лувре – уж она-то, по рассказам, производит впечатление на самых отпетых циников. А здесь мы имели в наличии всего лишь портрет вышеупомянутой Белой Дамы, абсолютно ничем не примечательный.

– А сам оригинал-то где? – прямолинейно поинтересовался Цветков.

– Так призрак и покажется какому-то придурку, – фыркнула Слепцова.

– Ну конечно, этого достойна только благородная донна! – шутовски раскланялся он.

– Нет уж, спасибо! – почему-то испугалась Катька.

– Боишься призраков? – замогильным голосом протянул Цветков и немножко повыл: – Ууу…

– Перестань, – вздрогнула Катька и пугливо огляделась, будто призрак должен был вынырнуть прямо из ближайшей стены.

Вот уж не ожидала я, что наша умница и красавица так глупо подставится – теперь ее не будет прикалывать призраком только ленивый! Правда, в глубине души я завидовала Слепцовой: похоже, она, в отличие от меня, сумела проникнуться духом Средневековья, если поверила в призрака.

– Под картиной есть загадочная надпись и указано: кто ее расшифрует, тот сказочно разбогатеет, – вернула нас на землю Ива.

– Вот это уже по-нашему, – обрадовался Цветков. – А то призрак, Дама, муть какая-то…

– Лучшие шифровальщики много лет пытались, но так и не смогли прочесть надпись, – остудила гид его пыл.

Класс расхохотался, а Цветков развел руками:

– Ну вот так всегда! Как дело доходит до сокровищ, так никто ничего не смог найти!

– А сейчас – обещанный сюрприз! – загадочно объявила Ива, закончив экскурсию.

Класс, порядком утомленный блужданием по залам, заметно оживился, и она провела нас через неприметную дверь с вывеской «Museum of Torture».

– А почему по-английски? – разочарованно протянул кто-то.

– Это вообще что такое?

– А я знаю, – хитро улыбнулся Женька.

– И что же?

– Не скажу, а то сюрприз не получится!

– Здесь тепло, можете раздеться, – заверила гид.

Мы оставили одежду в крошечном гардеробе, до отказа набив его своими куртками и шубами, и гуськом прошли в мрачный темный зал, стены которого были увешаны непонятными приспособлениями и инструментами.

Я начала смутно догадываться, куда мы попали, когда Ива объявила:

– Музей пыток! – так торжественно, словно привела нас в тронный зал на прием к королю.

– Ой! – пискнул кто-то из девчонок. – Может, не надо?

– Надо, – солидно кивнул Цветков. – Сейчас все тут опробуем!

– Кто же тебе даст?

– Все экспонаты интерактивные, – похвасталась Ива. – Их и правда можно опробовать на себе!

Видно было, что музей ей жутко нравится, будто она любовно собрала экспонаты и собственноручно его открыла.

Теперь уже я поежилась, а гид вдруг спросила:

– Есть желающие?

И еще до того, как успел выступить Цветков или еще кто-нибудь из парней, Женька вдруг вытолкнул вперед меня:

– Нина хочет попробовать!

Я так опешила, что от неожиданности даже не смогла ничего возразить – открывала рот, но не могла вымолвить ни слова.

– А почему она сама не сказала? – заподозрила неладное Ирина Владимировна.

– Стесняется, – беззастенчиво продолжал подставлять меня друг детства.

Класс заржал, а меня подхватила сотрудница музея в средневековом одеянии, до сих пор скромно стоявшая у стены и удачно сливавшаяся с фоном, взяла мою руку и начала прилаживать пальцы в некий агрегат, явно не суливший им ничего хорошего. Надежно зафиксировав пальцы, она взялась за какую-то ручку… На долю секунды мне показалось, что сейчас она приведет механизм в действие, но тетенька вдруг поманила Женьку.

Когда он приблизился, она передала ему ручку адской машинки. Женька с готовностью взялся за нее, весело взглянув мне в глаза, и вот тут мне стало по-настоящему страшно. Я, конечно, понимала – все это просто игра, но мелькнуло в его глазах нечто первобытное, то, что напугало меня по-настоящему. Мы сами, да и все вокруг отчего-то молчали, и это особенно нагнетало атмосферу.

Вокруг защелкали фотоаппараты – естественно, все кроме моего собственного! – и я с ужасом поняла: очень скоро, буквально сразу после возвращения, я буду лицезреть шедевры фотоискусства «В контакте»! Когда фотосессия закончилась, служительница наконец освободила меня и поманила за собой Женьку. Я возликовала – есть все-таки справедливость на свете! Она тем временем приладила на шею моему порядком обалдевшему другу две деревяшки, а меня жестом пригласила продеть в свободные отверстия его руки.

Я радостно помогла заковать Женьку в колодки – я даже вспомнила, как называются эти штуки, виденные мною на картинке в учебнике пресловутой истории. Вокруг снова защелкали фотики, а Цветков, который отмер первым, язвительно прокомментировал:

– Милые семейные сцены! Надо такую комнатку в каждой квартире завести. Пусть предки развлекаются! Хоть меня не будут трогать…

Вокруг все засмеялись, разряжая обстановку, а я почему-то некстати подумала: все уже воспринимают нас как пару, это не является сенсацией и никого не удивляет. Никого, кроме меня… Возможно, потому, что я считала это частью игры и не верила в серьезность происходящего между мной и Женькой.

Тетенька сняла с него колодки, и тогда все наперебой бросились примерять на себе орудия пыток, проявляя восхитительное легкомыслие. Фотоаппараты щелкали не переставая, благо здесь разрешено было снимать со вспышкой, и это меня немного успокоило: не одна я опозорюсь в Интернете!

Под занавес Цветков надел на голову красный островерхий колпак палача с прорезями для глаз и взял в руки меч, а Женька со связанными за спиной руками встал на колени и положил голову на деревянный чурбак. Народ вокруг притих: слишком реалистичной и жуткой выглядела эта сцена. У меня неожиданно защипало в глазах: Женька вдруг показался мне героем романа Дюма «Королева Марго», моим любимым Ля Молем. Я сразу прониклась к нему глубоким искренним чувством… жалости. А у девушек, как известно, от жалости до любви один шаг.

В общем, из музея пыток я выходила, по уши влюбленная в Женьку. Когда его освободили из лап палача, я едва не бросилась ему на шею, будто пылкая преданная возлюбленная, но, естественно, сдержала свой порыв, понимая, как глупо буду выглядеть в глазах одноклассников, да и в его собственных. Хотя он вроде тоже кое-что почувствовал – все время, пока мы одевались, непонятно поглядывал на меня, словно хотел что-то сказать, но не мог решиться. Или это всего лишь было продолжением моих средневековых фантазий.

Ледяной ветер, встретивший нас на выходе из замка, несколько остудил мой пыл. До автобуса мы добежали в рекордные сроки и с наслаждением заняли места в теплых креслах.

– Что это с вами? – притворно удивилась Ирина Владимировна. – Обычно палками загонять приходится, а тут все сидят, как зайчики!

– Так холодно же, – простодушно ответил Цветков, пробираясь назад на свои «места для поцелуев». – Ты чего раздеваешься? – напустился он, проходя мимо Женьки. – Команды еще не было!

Женька, как раз стягивавший куртку, замер, и тут очень кстати раздался усиленный микрофоном голос Ивы:

– А сейчас мы с вами направляемся в город Чешский Крумлов, он буквально в десяти минутах езды отсюда, так что можете не раздеваться, запариться не успеете.

– Ха-ха, – пробасил Цветков, победно глядя на моего друга детства.

– Что ты за человек такой? – устало удивился Женька. – Смотри, вдруг меня тоже на членовредительство потянет!

– Поздно! – хмыкнул тот. – Мы уже из музея пыток ушли!

– А может, еще пойдем? В этом, как его, Чешском Кумполе…

Цветков усмехнулся, дав понять, что оценил шутку:

– Кстати, а почему он чешский? Еще какой-то есть?

– Цветков, не умничай и не маячь посреди прохода, – прикрикнула на нашего записного шутника Ирина Владимировна.

Он ушел на свое заднее сиденье, а я удивилась, в очередной раз отметив несоответствие: если шута и клоуна упрекают в излишнем «умничанье», значит, он не такой уж и дурак?

Ива не обманула – мы буквально за десять минут добрались до «Чешского Кумпола» и остановились на парковке.

– Выходим! – скомандовала Ирина Владимировна.

По автобусу пронесся протяжный вздох – все успели согреться, и покидать теплый салон катастрофически не хотелось.

– Нас ждет интереснейший замок и исторический городской центр, практически не изменившийся со времен Средневековья! – соблазняла Ива.

Но даже замок не мог выманить нас обратно на мороз. Я поймала себя на мысли, что, честно говоря, сыта и ими, и средневековыми историческими центрами, но тут же одернула себя: да ты, Кузенька, с жиру бесишься! Путешествуешь по Чехии и уже, видите ли, наелась ее красотами. Вот вернешься домой, небось, жалеть будешь, что так бездарно потратила бесценные денечки!

Мысленно встряхнув себя, я поднялась и бодро потопала к выходу. Что делать, это недостаток любой туристической поездки – слишком много впечатлений на единицу времени! Зато потом можно долго вспоминать и смаковать, любовно раскладывая в голове по полочкам то, что было туда вперемешку напихано. И уж тогда-то осознать, и проникнуться…

– Ну как там у вас, продвигается любовь?

Я поморщилась – Ленка сбила мне весь высокий настрой своими приземленными вопросами. Но я быстро нашлась и ответила вопросом на вопрос:

– А как у вас?

И с удовольствием отметила, что она смутилась и пробормотала:

– А как у нас? У кого, собственно, «у нас»?

– Вот, значит, как, – возмутилась я. – Мою личную жизнь можно обсуждать вдоль и поперек, а твою – ни-ни?

– Да нет у меня пока никакой личной жизни, – вздохнула Ленка.

– Завидую! – вырвалось у меня. – Я бы тоже хотела, чтобы у меня не было! Так жить намного проще и спокойнее, а то вечно страдания, переживания…

– Это ты сейчас говоришь, – возразила она. – А не было бы у тебя Женьки, влюбилась бы в кого-нибудь другого, и начались бы те же страдания.

– Вот еще, – пробормотала я. – Ни в кого бы я не влюбилась, и вообще мне это не нужно…

К счастью, мы дошли до входа в замок, и увлекательная беседа сама собой прервалась, чему я была очень рада – мы добрались до слишком опасных моментов, раскапывание которых, как я подозревала, может надолго выбить из колеи. Лучше уж я посмотрю еще один замок и средневековую площадь!

Мы посетили и замок, и вымощенную булыжником площадь с ее обязательным элементом – чумным столбом. Полюбовались старинными домами, украшенными причудливой росписью, сфотографировались на самой узкой улице, держась руками за противоположные стены. Я и думать забыла о том, что пресытилась впечатлениями – ходила в молчаливом восхищении и впитывала в себя все, не выпуская из рук фотоаппарат и боясь что-нибудь пропустить.

– Куда тебе столько фоток одного и того же места? – прикалывался Женька. – Обои будешь клеить?

– Буду смотреть и вспоминать, – не поддалась я. – Вдруг сейчас что-то пропущу – потом рассмотрю.

– Ну-ну, – хмыкнул он, но больше возражать не стал.

После экскурсии мы пообедали в кафе – опять заказали кнедликов и вкуснейшей говядины в сливовом соусе.

– Слушай, а как по-чешски «суп»? – вдруг напряженно наморщил лоб Женька.

– Полевка, – вспомнила я.

Он усмехнулся:

– Вот я помню – что-то с мышами связанное!

Я хихикнула и внезапно осознала, как соскучилась по его искрометным шуточкам. Супа, связанного с мышами, мы в этот раз не заказывали, но и без того наелись до отвала, так что в автобусе нас сразу разморило, и практически всю обратную дорогу до Праги мы всем классом дружно проспали.

Глава 13. Блаженные

Следующим утром Ива, против обыкновения, встречала нас не в автобусе, а в холле гостиницы вместе с классной.

– Сегодня мы с вами по программе должны отправиться в необычное место, – с ходу огорошила она. – Так что девочек со слабыми нервами сразу прошу остаться!

– А мальчиков? – тут же влез Цветков.

– Что мальчиков? – не поняла Ива.

– Мальчикам со слабыми нервами можно ехать? – уточнил он. – Или остаться и составить компанию девочкам?

– Не обращайте на него внимания, – махнула рукой Ириша. – Ну что, кто останется?

– А куда экскурсия намечается? – резонно поинтересовалась Катька Слепцова.

Классная жестом переадресовала этот вопрос Иве, и та послушно ответила:

– Город Кутна Гора. Там расположена знаменитая «Костница» – часовня с интерьером из человеческих костей.

Слепцова громко ахнула – явно не потому, что испугалась, а просто привлекая к себе внимание. Остальные девчонки зашушукались, парни загудели.

– Оставайся, – подтолкнула меня Ленка. – Заодно и с Женечкой наедине побудешь.

– С какого перепугу? – возмутилась я. – Я что тут, самая нервная? И потом, с чего ты взяла, что он благородно решит составить мне компанию?

– А у вас разве не любовь? – наивно похлопала глазами моя верная подруга.

– Сколько можно повторять – ничего у нас нет! – сердитым шепотом отозвалась я. – Так, отголоски старой дружбы!

Она послушно закивала:

– Ага, такие старые отголоски, что вы теперь и в автобусе вместе сидите, и на всех экскурсиях чуть ли не за ручку ходите, и в кафе рядом усаживалась…

– Вы тоже с Цветковым вчера вместе в автобусе сидели, – парировала я и многозначительно протянула: – Да еще и на заднем сиденье… У вас любовь?

– Я с ним, в отличие от тебя, не целовалась! – выпалила Ленка чуть громче, чем нужно, и немедленно привлекла к нам внимание взрослых.

– Девочки, вы остаетесь? – по-своему поняла нас Ива.

– Нет, мы едем! – в один голос заявили мы, вызвав в рядах одноклассников радостный смех.

– Не терпится на кости посмотреть? – заржал Цветков.

– Разве что на твои, – не осталась в долгу моя подруга.

– О, я вижу, этим девочкам ничего не страшно, – неодобрительно заметила классная. – Так что, все едут?

Одобрительный рев стал ей ответом, и мы дружной толпой повалили в автобус.

Сегодня мы по молчаливому согласию сторон расселись в обычном порядке – я с Ленкой, а Женька с Цветковым на своем любимом заднем сиденье.

По дороге Ива рассказывала нам историю заведения, которое мы собирались посетить:

– В тринадцатом веке чешский король отправил одного монаха в Иерусалим, и тот привез с горы Голгофа, на которой, по преданию, распяли Христа, горсть земли, считавшейся святой. Землю рассыпали на кладбище, и с тех пор там стремились совершить захоронение представители всех знатных семейств Чехии, да и других близлежащих стран. Со временем кладбище сильно разрослось, места стало не хватать, особенно после войн и эпидемий чумы…

– Это чумной столб, – раздался сзади голос Цветкова, на этот раз прозвучавший неожиданно серьезно.

Я не поняла, процитировал ли он мои слова или просто вспомнил часто встречавшуюся нам достопримечательность, но его слова несколько разрядили мрачную обстановку, нагнетаемую жутким рассказом. Я почувствовала себя словно в лагере после отбоя, когда кто-нибудь обязательно начинал рассказывать страшную историю. Они никого не пугали, просто надо было соблюсти ритуал. Те глупые выдумки про черную руку, красную простыню и зеленые шторы теперь казались просто детским лепетом на лужайке по сравнению с этой по-настоящему страшной историей – от того, что она оказалась полностью реальной.

– В пятнадцатом веке решили извлечь кости из могил и сложить их в часовни, – замогильным голосом продолжала Ива, видимо, уловив всеобщее настроение. – И наконец в восемнадцатом веке была создана знаменитая церковь, весь интерьер которой выполнен из человеческих костей…

– Брр, – поежилась Ленка.

– Да, жесть, – согласилась я.

Чувствовала я себя весьма неуютно и жалела, что Женьке взбрела в голову блажь покататься в автобусе рядом со мной не сегодня, а вчера – в компании парней нам с Ленкой наверняка было бы веселее и проще избавиться от неприятных впечатлений. И это мы еще только послушали рассказ, а ведь нам предстояло ни много ни мало посетить сей архитектурный – или не знаю как назвать – шедевр! Нет, во время экскурсии надо наплевать на гордость и прочие глупости да и составить компанию нашим доблестным рыцарям. Лучше уж слушать их кретинские шутки, чем реальные ужастики. Только надо постараться сделать это незаметно и естественно – никакая сила не заставила бы меня признаться, что мне страшно!

Под аккомпанемент зловещего рассказа мы докатили до городка с чуднм названием Кутна Гора быстро, буквально за час. Впрочем, тут, в Чехии, все близко! Зловещая Костница выглядела небольшой часовней в готическом стиле и снаружи ужасного впечатления отнюдь не производила.

– Ну что, все готовы? – бодро вопросила нас Ива. – Заходим?

Класс ответил ей невнятным гулом – после того, как мы прибыли на место и выяснились зловещие подробности, решимости у всех явно поубавилось.

– Если кто-то боится, может посидеть в автобусе, – предложила Ирина Владимировна.

В этот момент я ее даже зауважала – она явно была хорошим психологом! В автобусе, естественно, не согласился остаться никто, и мы бодрым строевым шагом потопали ко входу.

Когда мы вошли и огляделись по сторонам, сразу стало ясно: нас не обманули, все ровно так, как рассказывали, – и украшения стен, и люстра, и надписи на стенах, и даже княжеский герб оказались сделаны из костей. Это даже смотрелось бы красиво, если бы не было так жутко.

Мы ошарашенно озирались по сторонам, когда один из служителей церкви, наблюдавший за нашей группой, внезапно разразился гневной тирадой, из которой мы разобрали ровно одно слово:

– Чепице!

Указывал он при этом на Цветкова, который забыл снять шапку. Тот моментально сдернул головной убор, покраснев, как синьор Помидор.

– Совсем заморочили голову, – пробурчал он, комкая шапку в руках. – Понавешали костей, людей пугают, а их еще и почитать надо…

Несмотря на всю серьезность и драматичность момента, мы с трудом сохраняли на лицах соответствующие случаю серьезные выражения.

– Чепице! – шепотом повторил Женька, давясь от смеха.

Сам он вышеупомянутый предмет гардероба снял еще на входе и сунул в карман, как и все наши парни, зазевался один Цветков. Вот, оказывается, кто у нас самый впечатлительный! – некстати подумала я, ища глазами Ленку, чтобы немедленно поделиться с ней этим ценным наблюдением. Немедленно не вышло – она стояла слишком далеко, и я сделала себе заметку не забыть потом.

Весь наш класс дружно покатился со смеху, словно Женькино неосторожное словцо стало последней каплей, прорвавшей плотину – видимо, так нашло выход всеобщее напряжение.

– Дети, дети, вы что? – ужаснулась Ива. – Вы же в церкви находитесь!

– Прекратили немедленно! – сориентировавшись в обстановке, скомандовала Ирина Владимировна.

Голос учительницы подействовал на нас отрезвляюще – за несколько лет ее классного руководства у нас, как у дружной стаи собак Павлова, уже выработался условный рефлекс подчиняться ему. Вот и сейчас все резко успокоились и с преувеличенным вниманием уставились на стены и потолок часовни.

– Наиболее примечательна люстра, – продолжала рассказ Ива. – При ее изготовлении были использованы все кости человеческого скелета. Украшена она гирляндами черепов…

Всем резко расхотелось веселиться, и экскурсия потекла своим чередом.

После показа наиболее примечательных экспонатов нам дали свободное время, и мы разбрелись по церкви. Среди посетителей оказалось довольно много русских туристов – со всех сторон слышалась родная речь:

– Какой ужас!

– Просто кошмар!

– Кощунство!

– Не могу на это смотреть, пойдем отсюда скорее! – заявила истеричная дама в высокой меховой шапке и, подхватив под руку мужа, потащила его к выходу.

Мужчина, судя по всему, был не прочь еще полюбоваться необычным интерьером и следовал за ней весьма неохотно, приговаривая на ходу:

– А что такого? Это всего лишь наглядно иллюстрирует основные идеи христианства, напоминает о грядущем Апокалипсисе и судном дне…

– Про это нам не рассказывали, – вслух удивилась я.

– Да, это многое объясняет, – отозвался Женька. – В таком контексте во всем этом даже появляется смысл!

Несмотря на не самое подходящее место, я едва не рассмеялась. Надо же, я совсем забыла о своей идее держаться поближе к парням, чтобы было не так страшно! Похоже, парню самому стало жутко, раз он, наоборот, материализовался рядом со мной.

– Но в целом, конечно, жесть, да? – для проформы осведомилась я, проверяя свою теорию.

– Вообще жесть, – согласился он. – Но прикольно!

Я хмыкнула – интерьер Костницы менее всего подходил под это определение, но я поняла, что он хотел сказать.

– Ну как, ребята? – спросила подошедшая к нам Ива. – Все в порядке?

Видимо, состояние нашего душевного здоровья все же внушало ей некоторые опасения.

– Да все отлично, – заверил Женька.

Она улыбнулась:

– Вы вообще молодцы, всегда в хорошем настроении, веселые… Блаженные, – выдала она после паузы, видимо, не сумев подобрать адекватного русского слова.

Она отошла к другим ребятам, а мы с Женькой переглянулись.

– Всегда веселые? – удивилась я.

Мне-то, наоборот, казалось, что у меня вечно угрюмый, надутый вид в стиле «Не влезай – убьет». Причем справедливости ради стоит заметить, не только казалось: периодически разнообразные доброжелатели сообщали мне об этом вкупе с предложением «сделать лицо попроще».

Сделать лицо попроще я бы, возможно, и не отказалась, но для этого пришлось бы прилагать дополнительные усилия, а я постоянно забывала. И вот в поездке случайно выяснилось, что лицо у меня само собой упростилось, да еще и повеселело! И все это не у меня одной, а в комплекте с верным другом детства…

– Блаженные, – повторил Женька, словно пробуя слово на вкус. – Интересно, что она имела в виду?

Я не ответила – интуитивно я поняла, что имела в виду гид, но объяснять это было бы слишком долго и сложно, притом нарушило бы все очарование момента. Не могла же я сказать Женьке: «Мы с тобой отлично смотримся вместе и так влюблены друг в друга, что выглядим ужасно счастливыми!»

– Она хотела сказать, что мы чудики странные? – похоже, не на шутку озадачился он.

– Забей, – посоветовала я. – Все равно не поймешь.

Сейчас отыграюсь за историю с географией!

– Чего это я не пойму? – обиделся он. – Не глупее тебя!

– Ты по складу ума физик, а не лирик, – снисходительно пояснила я. – Тебе не понять тонкой разницы между значениями слов.

– А чего тут понимать? – разволновался Женька.

Видимо, опрометчивые слова гида его зацепили всерьез.

– Тише, – попросила я, заметив, что на нас начали с любопытством оглядываться и одноклассники, и другие посетители Костницы.

– Василий Блаженный, дурачок, юродивый… – не унимался он.

– О, какие мы слова знаем! – притворно восхитилась я. – Юродивый – да, но почему сразу дурачок? Василия Блаженного сам Иван Грозный боялся!

– А, ну тогда ладно, – сразу успокоился мой друг. – В таком контексте я согласен!

Я только вздохнула. Как у парней все просто!

– Ну и ладно, – примирительно произнесла я. – А то неподходящее место мы выбрали для филологического спора! Круче здесь было бы только…

«…объясниться в любви», – мысленно закончила я, вовремя догадавшись убрать звук.

– Что? – заинтересованно смотрел на меня Женька.

Пришлось брякнуть первое, что пришло в голову:

– Венчаться!

– Да, Нина, – хмыкнул он. – Не знал, что у тебя такая богатая фантазия! Ты, оказывается, в душе гот? Или пока еще только эмо?

– Да иди ты, – с досадой отмахнулась я. – Вечно все извратишь и опошлишь!

– Ты первая начала, – не унимался Женька. – Венчаться среди костей собралась!

– Среди костей разве что с тобой, – буркнула я. – Лучшего ты не заслуживаешь.

– Ну спасибо, принцесса, – шутовски поклонился он. – Ради вас я согласен даже на кости!

Я ничего не ответила, с досадой вспомнив: за эту поездку матримониальная тема всплывает уже второй раз! Ох, не к добру это…

– А ты мне пальцы собирался ломать, – некстати брякнула я.

Из-за моих неосторожных слов разговор начал принимать опасный характер, и я сочла за лучшее его свернуть, вот только тему для смены выбрала неудачную…. Но Женька, видимо, сам понял, что зашел слишком далеко. И он с преувеличенным вниманием принялся фотографировать люстру, хотя я видела, что он уже наснимал ее со всех возможных ракурсов.

– Завтра Новый год, – напутствовала нас Ирина Владимировна перед тем, как отпустить по номерам. – Поэтому подъем будет поздним, чтобы вы могли вечером подольше погулять.

– Поздно – это во сколько? – дотошно уточнил Цветков.

Классная задумалась:

– Завтрак у нас до десяти, так что… полдесятого.

– А это называется поздно? – ужаснулся тот.

– А мы в Новый год гулять будем? – спросил кто-то.

– Да, пойдем на Вацлавскую площадь. Там, как говорит Ива, обычно проходит грандиозный праздник.

– А я думала, мы в ресторане будем Новый год отмечать, – надула губы Слепцова.

– В ресторане, Катя, мы уже были, – внушительно сказала ей классная. – Рождество отмечали. Да не в каком-нибудь заурядном, а в рыцарском замке! Так что на Новый год для разнообразия пойдем гулять. А сейчас идите отдыхайте, высыпайтесь и готовьте теплые вещи.

– Всегда готовы, – бодро отрапортовал Цветков, как видно, полностью оправившийся от истории с «чепицей», и на этой жизнерадостной ноте мы разошлись по номерам.

Глава 14. «Кртек в чепице»

Явившись вечером тридцать первого декабря на уже знакомую нам Вацлавскую площадь, мы ее просто не узнали: она оказалась вся заполнена народом, только знакомо возвышался памятник, на сцене под которым выступал какой-то артист.

– Между прочим, это Карел Готт, – присмотревшись, объявила Ирина Владимировна. И, увидев непонимание на наших лицах, пояснила: – Знаменитый чешский певец. Исполнил заглавную песню в мультфильме про пчелку Майю, – наконец добавила она, видя, что имя певца нам все равно ни о чем не говорит.

– О, пчелка Майя!

– Круто, я маленькая смотрела!

– Классный мульт! – оживились все и внимательно уставились на сцену, но импозантный пожилой дядечка, конечно, не собирался петь на новогоднем концерте песенку про пчелку Майю, поэтому все быстро потеряли к нему интерес.

Один Цветков, видимо, не терял надежды, честно глядя на сцену.

– Слушай, а твой Цветков, оказывается, такой трепетный и ранимый, – со смешком сообщила я стоявшей рядом Ленке.

– Почему это? – спросила она и только потом запоздало отреагировала: – Он не мой!

– Песенку про пчелку Майю ждет. А вчера так разволновался в Костнице, что забыл шапку снять, – пояснила я, сделав вид, что не заметила последнего высказывания.

– А, ты об этом! Да просто от дурости и безалаберности! – воскликнула она преувеличенно равнодушно.

– Не скажи! Если бы это было так, он бы потом так не смутился!

– Вечно ты все придумываешь, – недовольно заметила подруга. – Ничего тебе сказать нельзя!

– Он при всех оправдывался, – от души развлекалась я. – Кто же виноват, если другие не в состоянии сделать выводы!

– Зато ты постоянно делаешь выводы, причем неправильные!

– Почему неправильные? – удивилась я. – Подумаешь, Цветков оказался не таким уже непробиваемым дуболомом, ты-то что так по этому поводу разволновалась?

– Да ну тебя, – буркнула Ленка.

– Перестань, – не поддалась я. – Ну нравится тебе Цветков, что тут такого-то? Я давно поняла: он вовсе не такой дурак, каким хочет казаться, это всего лишь удобная маска, чтобы окружающие не воспринимали всерьез и предъявляли поменьше претензий.

Она вспыхнула:

– Он мне не нравится, с чего ты взяла!

– Было с чего, – уверенно заявила я. – Все началось с того, как ты на меня косо смотрела в первый день, когда он со мной в Макдаке сел… Вот только одного не понимаю: зачем ты так усердно сватала меня его охмурять, чтобы заставить Женьку ревновать? Не боялась, что он и в самом деле поведется?

– Не боялась, – нехотя ответила она. – Знала же, что тебе никто не нужен, кроме Бодрова. Просто хотела посмотреть, какими методами на него можно воздействовать, поддается ли он в принципе женским чарам…

– И меня использовала? – ахнула я.

– А тебе разве это не на пользу пошло? Заодно заинтриговала своего ненаглядного Женечку.

– Вот уж кто интриганка, так это ты, – обиделась я. – Мне бы ничего подобного в голову не пришло!

– Зато мне пришло! – самодовольно заявила подруга, уже полностью пришедшая в себя. – Теперь-то у вас все о’кей?

– Ничего не о’кей, – вздохнула я.

– Как это? Поверь мне, равнодушные люди с таким энтузиазмом друг друга пытать не станут, даже в шутку!

Мы расхохотались, словно стряхивая с плеч тяжкий груз. Все вдруг стало легко, просто и понятно, я вдохнула морозный воздух, в котором кружились редкие снежинки:

– Ленка, а ведь сегодня Новый год!

– Нельзя терять ни минуты, – кивнула она. – Давай топай.

– Куда?

– Как куда, к Бодрову!

– И что я ему скажу? – растерялась я.

– Да уж сама придумай, – усмехнулась она.

– А ты тогда топай к Цветкову!

– Ладно, – сдалась она. – Только одновременно! Давай на раз, два, три!

И мы, как маленькие, на счет «три» разошлись в разные стороны.

– Тебе нравилась пчелка Майя? – успела услышать я вкрадчивый Ленкин голос, ища глазами Женьку.

– До сих пор смотрю, – доверчиво признался Цветков, но мне уже стало не до него.

– Ты хотел призрака увидеть? – с места в карьер спросила я, подходя к другу детства. – По-моему, новогодняя ночь – самое подходящее время.

Он наморщил лоб:

– Ты что, предлагаешь сбежать…

– Давай, – кивнула я, потянув его за рукав.

– А если нас хватятся? – тормозил он.

– Ленка с Ваней прикроют, – махнула рукой я, удивившись тому, что первый раз называю Цветкова по имени. И повторила, теряя терпение: – Пошли, долго тебя еще уговаривать?

В другое время я бы сгорела со стыда, что парень не спешит откликаться на мое любезное приглашение, но сегодня у меня было абсолютно безбашенное настроение, и совершенно ничего не смущало. Наконец Женька сдался, и мы с ним начали технично отдаляться от одноклассников.

Протолкавшись через толпу, мы вышли на тротуар и направились к одной из улиц, уводивших с площади. Здесь тоже оказалось многолюдно, но, по крайней мере, можно было передвигаться, хоть и в плотном потоке.

– А куда мы? – Женька, похоже, окончательно утратил способность самостоятельно соображать и решил во всем полагаться на меня.

– На Марианскую площадь, куда же еще? – удивилась я. – Разве не там твой призрак живет?

– Он вообще-то рядом, на Платнешской улице гуляет, – нехотя пояснил он.

– Значит, пойдем на эту, как ее там, улицу.

Знакомым путем мы прошли через весь центр, с трудом пробрались через толпу на Староместской площади, начавшую собираться задолго до полуночи, и наконец вышли на небольшую уютную «Марианску намести», туристов на которой наблюдалось значительно меньше. Призрак – то есть, конечно, памятник – был на месте и никуда со своего пьедестала спускаться не собирался.

– Пойдем по Платнешской улице пройдемся, – тащила я.

– Да ладно, это же шутка, – вяло сопротивлялся Женька.

– Какие уж тут шутки, – на полном серьезе заявила я, решив играть до конца.

Мы прогулялись по короткой улице, где призрак, естественно, нами обнаружен не был, зато нашлось кое-что не менее интересное.

– Смотри! – вдруг показал Женька.

Я перевела взгляд, увидела вывеску «Potraviny» и хмыкнула:

– Интересно, что там продается?

– Значит, это не шутка! – веселился он. – Я в Интернете читал: по-чешски «свежие продукты» – «черствые потравины»!

– Здесь, как видишь, не черствые!

– Тут черствое кое-что другое, – он показал на припаркованный у магазинчика фургон, на боку которого красовалась гордая реклама «čerstvé bagety».

Мы расхохотались.

– Всех призраков распугаем, – сквозь смех простонала я.

– Черствые багеты! – не мог успокоиться Женька.

После неожиданного урока чешского языка никакой речи о встрече с призраками уже не шло – мы слишком развеселились, чтобы воспринимать мрачные легенды всерьез.

Мы стояли посреди улицы, мешая движению праздничной толпы. Мой инициативный пыл угас, и я ждала дальнейших предложений от Женьки, но ему, кажется, понравилось быть ведомым, и он, в свою очередь, вопросительно смотрел на меня.

– Вернемся на Вацлавскую площадь? – наконец неуверенно предложила я.

Он пожал плечами:

– Можно.

– Что можно?

– Вернуться на Вацлавскую площадь.

– А может, пойдем на Староместскую? – начала закипать я.

– Можно и на Староместскую.

– А ты куда хочешь?

– Да мне однофигственно.

Я разозлилась по-настоящему – диалоги в подобном стиле нереально выводили меня из себя – и выпалила:

– Тебе всегда однофигственно!

– А тебе нет?

– Мне – нет! Я живой человек, а ты сам, как памятник Железному человеку! Недаром ты с ним так хотел встретиться! – выкрикнула я, с ужасом осознавая – что же я делаю, зачем своими руками порчу себе новогоднюю ночь в Праге? Но меня уже несло, я не могла остановиться:

– Ты просто бесчувственная дубина, ничего вокруг не замечаешь!

– Да нет, отчего же, – усмехнулся Женька. – Я с большим интересом прослушал в соборе свяого Вита вашу беседу о том, как вы с подружкой планировали нас завоевывать!

Я задохнулась от возмущения – это был запрещенный прием! – и, не в состоянии ничего придумать, сказала только:

– Подслушивать некрасиво!

– Отчего же, – откровенно насмехался он. – Можно услышать много интересного, чего тебе напрямую никогда не скажут!

– А ты, можно подумать, очень хотел признание в любви услышать, – сердито буркнула я.

– Да не отказался бы, – неожиданно серьезно заявил Женька, вдруг схватил меня за руку, протащил за собой несколько шагов и поставил под ближайшим фонарем:

– Начинай!

– Спасибо, разрешил! – вскинулась я, всмотрелась в его лицо и облегченно выдохнула, заметив, что он еле сдерживает смех:

– Опять прикалываешься, да?

– С тобой разве можно серьезно?

– А ты попробуй!

– Ладно.

Он отвернулся, провел рукой по лицу, словно стирая усмешку, и проговорил:

– Нинон, тебе не нужно меня завоевывать, я и так твой навеки!

– Дурак, – надулась я. – Такими вещами не шутят! Я девушка наивная, могу ведь и поверить… Ой, смотри! – вдруг оживилась я, радуясь возможности сменить тему.

Мы подошли поближе к витрине сувенирного магазина, и я умилилась:

– Это же кротик из мультика! Жалко, магазин уже закрыт, а то я бы купила!

Полвитрины занимали до боли знакомые фигурки крота из бесконечно многосерийного чешского мультфильма, который во времена моего детства все время крутили по телевизору. Фигурки были всех возможных размеров, от крошечных до огромных, в шапочках и без.

– «Кртек в чепице», – прочитал Женька ценник, и мы с ним покатились со смеху.

Раздался отдаленный звон. Мой друг посмотрел на часы:

– Если мы не хотим встречать Новый год в компании кротиков, надо срочно куда-то двигать.

– До Вацлавской площади уже не дойдем, – прикинула я.

– Тогда на Староместскую, – постановил он, и мы решительным шагом двинулись в обратном направлении.

Народу на улицах ощутимо прибавилось, и мы с трудом пробирались через толпу, благо погода радовала совсем небольшим морозцем и легким снежком. Движение осложнялось тем, что часть публики направлялась нам навстречу – к Карлову мосту и Пражскому Граду, – отчего периодически возникали самые настоящие заторы. Настроение по случаю приближения Нового года у всех было приподнятое, никто не злился и не толкался, но и встретить бой курантов где-нибудь в переулке тоже, видимо, мало кому улыбалось, так что двигались все очень целеустремленно.

Наконец над крышами домов замаячили остроконечные шпили Тынского собора.

– К часам вряд ли подойдем, – пропыхтел Женька.

У знаменитой башни волновалось разноголосое людское море, ощетинившееся направленными вверх фотоаппаратами и видеокамерами, и мы нашли местечко только в отдалении, оказавшись почти прижатыми к стене дома.

– Дубленку испачкаю, – пожаловалась я.

– Ничего, это средневековая пыль, – утешил Женька.

Я сомневалась, что штукатурка сохранилась на доме со времен Средневековья, но возражать не стала.

В толпе нарастал гул – это близстоящие, видимо, услышали, как начали бить часы. До нас звон не доносился, хотя мы старательно прислушивались, никаких фигурок, естественно, мы тоже не видели, но внутри все равно поднималось радостное волнение – вот сейчас, сейчас!

Когда начался отсчет ударов, рев толпы стих, и мы вместе со всеми принялись считать:

– Один, два, три…

На двенадцатом раздался такой рев, что у меня едва не заложило уши. Все прыгали, кричали, поздравляли друг друга на разных языках, обнимались, целовались, только мы стояли как пришибленные.

– С Новым годом! – наконец сказала я, возвысив голос. – Или как это будет по-чешски?

– Я тебя тоже! – то ли не расслышав, то ли сделав вид, прокричал в ответ Женька.

Но я поняла, что он хотел сказать.

Примечания

1

Подробнее читайте об этом в книге Анны Антоновой «Девушка лучшего друга».

(обратно)

2

Об этом рассказывается в книге Анны Антоновой «Мой ирландский хулиган».

(обратно)

Оглавление

Глава 1. Дырявые колготки

Глава 2. Кто-то с кем-то

Глава 3. Железный человек

Глава 4. Шоу со скелетом

Глава 5. Кипяток в табакерке

Глава 6. Любовь с холодной головой

Глава 7. Куда ты денешься с подводной лодки?

Глава 8. Старое Новое место

Глава 9. Кнедлики с мышатами

Глава 10. Зеркальные заблуждения

Глава 11. Романтика третьей степени

Глава 12. От любви до жалости

Глава 13. Блаженные

Глава 14. «Кртек в чепице» Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg