«Спасите Карин!»

Спасите Карин! (fb2) - Спасите Карин! (пер. К. Потеева) 6643K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Карин Боснак

Карин Боснак Спасите Карин! Путешествие одной любительницы делать покупки в долги и обратно

Эта книга посвящается моей старшей сестре Лизе и ее вьющимся мелким бесом волосам.

Да здравствуют Лу Лу Белл и Сквики!

ОТ АВТОРА

Поскольку эта книга не является художественным вымыслом, я сделала некоторые изменения, чтобы защитить частную жизнь упомянутых в ней лиц. По понятным причинам я изменила некоторые имена и внешние характеристики.

В дополнение к этим изменениям я позволила себе сделать кое-какую литературную обработку, чтобы выстроить сюжет, но моим намерением было держаться как можно ближе к реальности. Надеюсь, вы получите удовольствие!

Лето, когда я пялилась в потолок

Приходилось ли вам когда-нибудь заваривать такую кашу, что положение ваше стало вдруг совершенно безвыходным? Вот примерно так и произошло со мной. В июне 2002 года я оказалась без работы, без денег и с долгом в двадцать тысяч долларов. Как дошла я до жизни такой? Ну наверное, началось все за три года до этого.

Был май 1999 года, и мне было двадцать шесть. Я жила и работала в Чикаго. И не то чтобы была несчастна, просто чувствовала какую-то неудовлетворенность. Жизнь может быть совсем другой, думалось мне, более наполненной, чем та, что я вела до сих пор. Я родилась в Иллинойсе, выросла в Иллинойсе, ходила в школу в Иллинойсе и работала в Иллинойсе. Всё лето я только и делала, что смотрела в потолок и думала: кто я на самом деле. Я была такой, какой меня воспитали родители, но я никогда не ощущала себя самостоятельной личностью, отделенной от своих родителей и от своей работы. И еще чувствовала свою зависимость от друзей. Так что я просто смотрела в потолок и раздумывала обо всем этом.

Тот период я теперь называю: «лето, когда я пялилась в потолок».

К концу лета я пришла к следующему заключению: мне необходимо исчезнуть из Иллинойса. Упаковать чемоданы и уехать из Города Ветров куда глаза глядят. Мне надо побыть одной и точно определить, кто такая Карин Боснак. В качестве места, куда глядели мои глаза, где я буду одна и сама по себе, я выбрала… Нью-Йорк! Однажды я провела там день. И мне понравилось. К тому же я видела множество серий «Друзей», что окончательно определило: именно там я и буду жить.

Весь следующий год я работала и копила деньги. Или, скажем так, пыталась копить, ведь в этом деле я не сильна. Но мне все же удалось собрать достаточно, чтобы хватило на авиабилет в один конец и на квартиру. Только вот оплатить наличными перевозку мебели не удалось: пришлось заплатить им по карточке…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ Взлет май 2000 года

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Общая сумма долга: $ 3434

Отъезд

Я проснулась от звона в ушах. В голове стучало. Вчера у нас была большая вечеринка по случаю завершения девятого сезона «Шоу Дженни Джоунз», в котором я проработала четыре года (нет, не подумайте, я не играла там убийцу). Хотя мне отчаянно хотелось уехать из Чикаго, расставаться с коллегами было жаль. С некоторыми из них я работала рядом все эти годы.

Звон прервался, затем возобновился. Наконец я поняла, что звонит не будильник. Я вылезла из постели и подошла к интеркому.

— Карин, это Роберт, швейцар. Здесь ваша мама, — прозвучало снизу.

Начав жить самостоятельно, я всегда старалась поселиться в доме со швейцаром. Так чувствуешь себя более защищенной. Конечно, плата за жилье в доме со швейцаром обходится дороже, но ведь безопасность бесценна? Эта квартира — в доме на Оук-стрит — чикагской Медисон-авеню. Если выйти из дома и идти прямо по улице, то упрешься в универмаг «Барниз». Мне, любительнице шопинга, это очень нравилось.

— А, хорошо. Пусть поднимается.

На следующее утро я уезжала в Нью-Йорк, и мама пришла, чтобы помочь мне упаковать вещи, переночевать и утром отвезти меня в аэропорт. Это был мой последний день в Чикаго.

Я люблю маму. Но отчасти из-за нее решила переехать. Она готова была сделать для меня все, я это знала и всегда этим пользовалась. Я надеялась, что переезд в Нью-Йорк поможет мне стать более независимой, повзрослеть. Не стану же я оттуда постоянно звонить маме и просить ее о помощи. «Помочь» означало обычно «помочь наличными», а под этим подразумевалось: «Я слишком много потратила в „Маршалл Филдз“, и необходимо оплатить чек». Мама в помощи не отказывала.

Потратив весь день на сборы, мы прилегли на несколько часов вздремнуть: билет у меня был на самый ранний, шестичасовой рейс. Дело в том, что я получила место продюсера на телевидении в новом судебном шоу под названием «Суд Куртиса» и уже в день приезда должна была выйти на работу. Я взяла с собой только кое-какую одежду, а остальные вещи должны были забрать перевозчики мебели.

Наутро мы с мамой загрузили чемоданы в машину и молча поехали в аэропорт. Меня всегда обуревало чувство мучительного беспокойства при расставании с мамой. Когда я была маленькой, то плакала в школе, потому что мамы не было рядом. Моя сестра Лиза, двумя годами старше, бросала свои уроки и приходила в мой класс, чтобы помочь учителю меня успокоить. До четвертого класса я не могла остаться переночевать у кого-нибудь из подруг опять же потому, что плакала перед сном, скучая без мамы. Я притворялась, что меня тошнит, и моей подруге приходилось будить своих родителей, объясняя, что мне надо домой. Всякий раз, когда я оставалась у кого-то ночевать, моя мама знала, что посреди ночи ей позвонят, придется садиться в машину и ехать за мной.

Через двадцать минут мы подъехали к терминалу «Юнайтед эрлайнз» аэропорта О’Хара. Мама открыла багажник. Подбежал носильщик и вытащил из багажника чемоданы. Их было пять штук.

— Разрешается сдавать в багаж только два, — сказал он.

— Что? Почему меня не предупредили об этом по телефону? Мне необходимы все эти вещи, — возмутилась я.

Сознаюсь, я не умею путешествовать налегке, но данный случай — особый: квартира в Нью-Йорке освободиться только через две недели, тогда же и вещи прибудут, а одежда, сумки и обувь на две недели — это пять чемоданов.

— Извините, мисс, не в моих силах изменить правила.

Так что мне пришлось тащить в салон три чемодана. Это были не чемоданчики человека, отъезжающего в однодневную командировку. Это были чемоданы.

Я обернулась и увидела маму. На ней были темные очки. Но я знала, что она надела их, чтобы скрыть слезы.

— Мам, не плачь! — взмолилась я. — Пожалуйста, не плачь, а то я тоже расплачусь.

— Извини, я стараюсь. Почему ты не хочешь, чтобы я прошла с тобой?

— Если ты пройдешь, я тоже расплачусь, вот почему!

Я посмотрела на маму, обняла ее и закрыла глаза. Мне всегда казалось, что если закрыть глаза, когда плачешь, то слезы остановятся.

— Ладно, — сказала она и обняла меня так крепко, что я не могла дышать.

Мне не хотелось говорить «до свидания» — это звучит слишком отстраненно. Сказала просто: «Я люблю тебя», — и быстро двинулась прочь. Не глядя на маму, развернулась и толкнула тяжелую тележку с тремя моими чемоданами через автоматическую дверь. Зарегистрировавшись, я не сразу нашла в накопителе место, удобное для меня и моих трех чемоданов. Но наконец села, осмотрелась вокруг и слева заметила знакомый силуэт за столбом. Очертания черной сумочки от Кейт Спейд подтверждали: это моя мама! Она за мной наблюдала!

— Мама! — воскликнула я. — Тебе нельзя быть здесь.

— Знаю, но что поделаешь: хочу видеть, как ты сядешь в самолет, — ответила она, вытирая слезы, ручьями бегущие по ее лицу.

— Ну зачем, зачем ты это сделала? — Я сама уже всхлипывала. — Заставила меня разреветься!

Она поправила на мне блузку и посчитала чемоданы, чтобы убедиться, что все они на месте.

— Начинается посадка на рейс шестьсот шестьдесят восемь, Нью-Йорк.

— Мне пора идти.

— Хорошо. Я люблю тебя, — сказала мама.

— Я тоже люблю тебя, — ответила я и крепко обняла ее на прощание.

Она не отпускала меня. Наконец мне удалось вырваться из ее объятий, и я пошла к выходу на посадку, отдала билет служащему и обернулась в последний раз. Мама послала мне воздушный поцелуй, я поймала его губами и вернула ей.

Расталкивая всех своими чемоданами, я добралась до своего места и уселась рядом с болтливым пижонистым немцем. Самолет из Чикаго в Нью-Йорк взлетел и через полтора часа приземлился. Вот я и на месте.

Прибытие

Моя квартира еще не была готова, но в Нью-Йорке жила с мужем моя бывшая коллега по имени Энн Мари, с которой мне предстояло работать и здесь, так что мы договорились, что я поживу пока у них.

От аэропорта ехать было недалеко, и вскоре я вместе со всеми своими пятью чемоданами оказалась в Верхнем Вестсайде, возле шикарного здания со швейцаром.

Дневное судебное шоу «Суд Куртиса» мало чем отличалось от «Судьи Джуди», где я работала раньше. Премьера моего нового шоу планировалась на сентябрь. Я, как и Энн Мари, была одним из шести продюсеров. Работа началась уже две недели назад, и мне, прибывшей после всех, предстояло быстро подключиться и догонять остальных.

Поэтому Энн Мари было поручено привезти меня на студию сразу после приезда и ввести в курс дела.

Разобрав часть моего багажа, мы с Энн Мари прошли пешком несколько кварталов до здания, где находился наш офис.

— Вот твоя кабинка, — показала она на закуток с низкими стенками, площадью не больше чем шесть на шесть футов.

— Кабинка? — переспросила я.

— Да, понимаю, хорошего мало, но мы все сидим в таких. Помещения такие маленькие, что все просто не влезают, а кабинетов здесь не хватает.

Я так мечтала о своей первой продюсерской работе и вот оказалась втиснутой в эту кабинку. Как же так? Ведь я теперь — продюсер телевидения в Нью-Йорке на дневном телешоу от «Кинг уорлд продакшн», той же самой компании, которая продюсировала шоу Опры! И у меня — всего лишь кабинка. С низенькими стенами, которые и плечи-то не закрывают.

Как бы то ни было, мы устроились в моей кабинке, и Энн Мари объяснила, как происходит продюсирование судебного шоу. Есть сотрудники, их называют «стрингеры», которые посещают судебные заседания по искам на незначительную сумму. Такой иск становится публичным актом, так что любой может пойти и ознакомиться с ним. Стрингеры снимают копии с этих исков. Затем передают эти копии команде, состоящей из продюсера и его помощника: ПП. Кто-то из этих двоих звонит истцу и ответчику, пытаясь убедить их принять участие в шоу. Если те соглашаются, то дело попадает на рассмотрение Джеймсу Куртису, ведущему/судье.

Все это выглядело довольно просто. Я взяла предназначенные для меня иски и начала звонить. Я звонила, звонила и звонила. И все бросали трубку, не давая мне договорить. Как могли люди отказываться от участия в судебном телешоу? Примерно через час мне это надоело, и я решила заняться своим рабочим местом.

Эстетически приятное рабочее окружение очень важно. Я попросила Энн Мари показать мне, где находится кладовая с канцелярскими принадлежностями, и направилась туда, обдумывая, какую цветовую гамму выбрать. Конечно, кабинку с низкими стенками особенно не украсишь, но сделать ее уютнее было в моих силах. Когда я вошла в кладовку, то погрустнела. На полках были только несколько папок на трех кольцах, несколько блокнотов линованной бумаги, желтые стикеры и несколько дешевых ручек. Я сдвинула коробки в надежде найти за ними доски для объявлений, цветную бумагу и, может быть, розовые флуоресцентные маркеры. Но не нашла даже настольных блокнотов или разноцветных скрепок для бумаги. Nada[1]. Ноль. Только немного простой бумаги и ручки. Мне казалось, что работа продюсера на телевидении Нью-Йорка будет обставлена несколько более комфортно. Я ошиблась.

Разочарованная, я отправилась обратно в свою кабинку и еще час делала вид, что работаю. Наконец мы с Энн Мари решили вернуться домой.

Квартира

Хотя первый день тянулся долго, две следующие рабочие недели промелькнули незаметно. Мне наконец повезло, и в результате непрерывных звонков удалось заполучить несколько судебных дел для первой недели своего шоу. Незаметно подошло время переселяться в новую квартиру. Первого июня, вернувшись в квартиру Энн Мари и Билла, я упаковала вещи, села в такси и сказала шоферу:

— Дом четыреста, Восточная Пятьдесят седьмая улица, пожалуйста.

— Без проблем, — был ответ.

Сидя на заднем сиденье, я спокойно наблюдала, как шофер делает один за другим несколько поворотов. Но вот 57-я улица! Тут я высунулась из окна, в полном изумлении рассматривая все вокруг: на какой красивой улице я, оказывается, живу! Когда шофер повернул на восток, я начала метаться по сиденью от окна к окну, пытаясь всё разглядеть.

У-ух, смотрите-ка! Это же Карнеги-Холл! Какой большой и красивый! Я не сильна в классической музыке, но была уверена, что все модные ньюйоркцы посещали Карнеги-Холл! А вот русская чайная. А что это у нас слева? «Бергдорф Гудман»? Боже! Прямо картинка из учебника истории. Никогда раньше не бывала в этом универмаге. А какие прекрасные у них витрины! Кстати, витрины очень много говорят о магазине, а на этих ясно читалось: «дорого и круто». Надо сделать пометку, чтобы не забыть сюда зайти.

Тут такси с визгом остановилось перед светофором на перекрестке с Пятой авеню. Пока мы ждали, я высунулась и попыталась разглядеть южную часть этой улицы. Ей не было конца. Сплошной стеной стояли магазины. И все это — близко от моего дома. Я почувствовала себя такой… респектабельной, что ли?

Зажегся зеленый свет, мы двинулись дальше по 57-й улице, проезжая магазин за магазином. Мы миновали «Луи Вуиттон», «Бербери», «Праду» и «Четыре сезона». Я знаю, что «Четыре сезона» не магазин, но все равно он шикарный. Вдали я увидела большие флагштоки с флагами Гуччи. В Чикаго бутик Гуччи находится в торговом пассаже. А здесь он отдельный, и с флагами. Проехали мимо классного обувного магазина под названием… «Отто Тутси Плоухаунд». Какое прикольное название! Не успела я оглянуться, как мы уже пересекли Вторую авеню и оказались в квартале от моего нового дома. Справа мелькнула вывеска: «Мистер Чоу». Я и раньше слышала: «Мистер Чоу» — шикарный китайский ресторан, там обедают все знаменитости.

Еще несколько секунд, и вот он, мой дом. Огромный белый монстр на углу 57-й улицы и Первой авеню. На табличке значилось «ул. Восточная, д. 400». Да, это он. Мой дом. Ух ты, какой огромный! Мы подъехали, к такси подошел швейцар в костюме и шляпе и открыл мне дверцу.

— Хэлло! — поприветствовала я его, выйдя из такси. — Я сегодня заселяюсь!

— О, добро пожаловать! — ответил он с каким-то странным акцентом. — Меня зовут Сэм.

— Здравствуйте, Сэм. Я Карин.

— Добро пожаловать, мисс Карин, — сказал он, обходя машину, чтобы достать из багажника мои чемоданы, — в какую квартиру вы въезжаете?

— Четвертую «Е».

— Прекрасно. Сюда, пожалуйста.

Я расплатилась с шофером и пошла вслед за Сэмом в здание. В вестибюле нас встретил другой швейцар, настолько малорослый, что его едва было видно из-за конторки, где он находился.

— Привет, я Эдсон, — представился он.

— Это мисс Карин, — сказал Сэм, — она въезжает в квартиру четыре «Е».

— О, великолепно, — улыбнулся Эдсон, — управляющий оставил для вас ключ.

— Отлично, спасибо, — ответила я, взяв ключ.

Мы с Сэмом пошли к лифту, и я подумала, что он проводит меня в квартиру, но, когда дверь лифта открылась, внутри оказался третий швейцар.

— Привет! Я Озе, — сказал он.

— Озе, это мисс Карин, — представил меня Сэм. — Она въезжает в квартиру четыре «Е».

— Привет, Хозе, — сказала я.

— Нет, Озе. О-зе, — поправил меня человек.

— О, простите меня, я прекрасно представляю, что вы чувствуете, — поспешила объяснить я. — Меня зовут Карин, через «и». Мое имя пишется К-а-р-и-н, а не К-а-р-е-н. И меня раздражает, когда его произносят и пишут неправильно.

Сейчас мне нравится написание моего имени. Но так было не всегда. В детстве я его терпеть не могла. Никогда не ставила свое имя на карандашах, ручках, цепочках для ключей или блокнотах, потому что его всегда писали с ошибкой. Я сочувствовала Озе.

— Озе покажет вам вашу квартиру, мисс Карин, — сказал Сэм.

— Очень хорошо! — ответила я, и меня вместе с пятью моими чемоданами подняли на четвертый этаж.

— Здесь у вас полно швейцаров, — заметила я.

— Да. Постоянно дежурят по крайней мере трое. Один вас встречает, один у конторки и один в лифте.

— Ух ты, — восхитилась я, — здорово.

Дверь открылась, и Озе вытолкал мои чемоданы влево, минуя три двери, к квартире 4Е. Я вставила ключ в замок и открыла дверь. Квартирка была что надо! Озе сгрузил мои чемоданы в комнате.

Я не знала, нужно ли дать ему на чай. Там, где мне приходилось жить прежде, всегда в доме был только один швейцар, и он никогда не помогал мне добраться до квартиры. Но это же Нью-Йорк, в конце концов, и могу поспорить, что эти парни привыкли получать чаевые. В телесериалах ньюйоркцы постоянно дают чаевые, и Бентли ожидал их. И если Озе привык получать чаевые, а я не дам, то не понравлюсь ему, он расскажет об этом другим швейцарам, и они тоже будут плохо ко мне относиться. И уж самое распоследнее дело, если они будут говорить, что в квартиру 4Е въехала какая-то скупердяйка или нищенка. Этого мне совсем не хотелось. Поэтому я решила дать Озе на чай. Открыла кошелек и протянула ему двадцатку. Это обеспечивало мне хорошее отношение со швейцарами, они будут считать, что я из тех шикарных дам, которым как раз и положено жить в таком крутом месте.

— Спасибо, — сказал он.

— Не за что, — ответила я.

Озе вышел, и я оглядела свои апартаменты. Я видела их впервые, хотя и ухнула на эту квартиру четыре тысячи долларов. Не так легко найти жилье в Нью-Йорке, особенно если обитаешь в Чикаго. Но я знала парня, который когда-то жил в этом доме, и он дал мне телефон управляющего. Я позвонила ему, и оказалось, что они собирались сдавать квартиру-студию как раз к тому времени, когда мне она понадобится. Плата составляла тысячу восемьсот долларов в месяц. Это было больше, чем я рассчитывала. Но, чтобы найти что-то подешевле, мне пришлось бы обратиться к агенту по найму жилья (здесь так делается), и это обошлось бы мне на две тысячи двести долларов дороже (десять процентов от годовой оплаты), так что я решила снять эту квартиру. Я выслала четыре тысячи долларов в качестве залога и квартирной платы за первый месяц и скрестила пальцы на удачу. И не продешевила, получив эти четыреста семьдесят пять квадратных футов моего нового жилья![2]

Полы были паркетные, а три больших окна выходили на угол Первой авеню и 57-й улицы. В квартире имелись два встроенных шкафа и маленькая кухонька с низким холодильником. Ванная была немного старомодна, но прекрасно мне подходила. Глаза мои остановились на входной двери. Я вдруг поняла, что в ней большая дырка.

Прямо около двери я обнаружила странного вида телефон и подняла трубку. Меня немедленно соединили с вестибюлем. Надо же! Трубку взял Эдсон.

— Привет, Эдсон, это я, Карин из четвертой «Е», — сказала я.

— Хэлло, мисс Карин, — ответил он.

Мне нравилось, что они называют меня «мисс Карин». Чувствуешь, что тебя уважают.

— Хэлло. Эдсон, в моей входной двери большая дыра, может быть, там должен быть врезан замок? Разве врезной замок не входит в стоимость жилья?

— Нет, только ручка с защелкой. Она, знаете, без засова. Если вы хотите иметь врезной замок, то придется купить самой.

— На самом деле? Ха. А где его покупают?

— Тут недалеко есть хозяйственный магазин. Можно купить там.

— Ладно, спасибо, Эдсон. — Я почувствовала, что слегка вспотела. — А, еще вот что. Как контролировать температуру воздуха?

— О, мисс Карин, кондиционера там нет. Его вам тоже придется покупать самой.

— Спасибо, — ответила я и повесила трубку.

Ни замка, ни кондиционера. Может, надо было выяснить эти моменты еще до того, как я вселилась?! Но все квартиры, в которых я жила в Чикаго, были с кондиционерами. Почему же в Нью-Йорке не так? И замок. Что это за квартира, если она сдается без замка?

Ну ладно. Я решила спрятать чемоданы в стенной шкаф и отправиться на поиски хозяйственного магазина. Но, выйдя на улицу, вспомнила о том обувном магазинчике с прикольным названием «Отто Тутси Кто-то-Там-Еще»… Замок я всегда успею купить, решила я, и кондиционер тоже: смертельной жары в ближайшие несколько месяцев не будет. Так что вместо этого я решила заглянуть в обувной.

Пара чудных туфель на каждый день

Магазин «Отто Тутси Плоухаунд» находился в каких-нибудь пятнадцати минутах ходьбы, прямо на 57-й улице. Я шла, предвкушая момент, когда вблизи увижу туфли, которые увидела на витрине, когда мы проезжали мимо в такси Магазин был все ближе, и сердце мое стучало. Я вошла и обнаружила вокруг сотни пар туфель. Полки с обувью шли вдоль стен от пола до потолка. Повсюду были туфли, туфли и снова туфли. И они были совсем не похожи на те, что продаются в «Найн уэст» или даже в «Блумингдейлзе». Здесь была самая крутая обувка, какую я только видела!

Я двинулась вдоль полок, не спеша разглядывая обувь. Названия фирм были мне незнакомы. О, постойте-ка, а вот пара от «Миу-Миу»! Об этой фирме я слышала. «Миу-Миу» — недорогая линия от компании «Прада». На ценнике цифра: двести пятьдесят долларов. Ого! Не так-то и дешево для меня. Быстро поставила туфли на полку и прошла в конец магазина. Издали я заметила там пару замечательных босоножек. Немножко грубоваты, но это настоящий городской шик. Взглянула на цену: двести восемьдесят долларов. Быть не может! Я начала перебирать все пары, стоящие рядом, и у всех цена была примерно такая же. Какая дорогая обувь! Взглянула вниз, на свои босоножки от Стива Мэдденса: все в пыли, кожаный ремешок слегка надорвался в уголке. Просто девчонка-хиппи. Я решила продолжить поиски туфель, которые смогла бы себе позволить. Не могут же все они быть такими дорогими.

Наконец, перерыв практически весь магазин, я нашла чудные босоножки за сто шестьдесят долларов. Самая дешевая пара! И при этом прелестные — золотисто-коричневые с красным, они будут великолепно смотреться с моими джинсами с отворотами. И мне просто очень хотелось купить обувь от «Отто Тутси Плоухаунда».

Вообще-то денег у меня не было, ведь я в Нью-Йорке только две недели и еще не получила зарплату. Но у меня была карточка «Америкен экспресс». При подписании договора о найме квартиры пришлось внести квартирную плату за месяц вперед. Теперь платить за жилье предстояло только в июле, а до него еще целый месяц! Поэтому я решила, что можно отнести эту покупку (и некоторые другие) на счет моей карты «Амэкс». Правда, я поклялась себе, что буду использовать ее только в чрезвычайных ситуациях, но разве это не такая ситуация? Ну может, и не такая. На этот случай есть выход: чтобы оправдать эту покупку, я месяц буду ходить на работу и обратно пешком. Автобус в одну сторону стоит полтора доллара, а в месяц я сэкономлю шестьдесят долларов. Сейчас июнь. На улице еще не очень жарко, да и до работы не так уж далеко. К тому же мне необходимы физические упражнения. Вот и буду ходить. А по деньгам получится то же самое, как если бы я ездила туда и обратно на автобусе и купила новые босоножки за вполне приемлемую цену: сто долларов. Те, которые на мне, могут развалиться в любой момент. Значит, новые все равно нужны. Я вытащила свою карту «Амэкс» — ее провели через считыватель, я подписала — и дело сделано!

* * *

Когда я покончила с этим, идти в хозяйственный было уже поздно. Я направилась домой. Все три швейцара приветствовали меня.

— Здравствуйте, мисс Карин, — сказали они хором, с широкими улыбками.

Они были такими милыми. Я непременно подружусь с ними.

— Общий привет! — ответила я.

Сэм спросил, удалось ли мне найти замок. Я объяснила ему и остальным швейцарам, что отвлеклась от цели. Я снова поинтересовалась, почему у меня нет замка, и предположила, что это какая-то ошибка. И они снова сказали мне, что все квартиры сдаются без замков и мне придется позаботиться об этом самой. Но они предложили мне спросить у управляющего, нет ли замка у него, чтобы на месте купить и вставить. Ну, конечно! Готова поспорить, что этот замок он вытащил из моей же двери, надеясь продать его новым жильцам. Ну, что ж, наверное, в Нью-Йорке так дела и делаются.

Озе был возле лифта. Он нажал кнопку моего этажа. Фу-у! Все-таки хорошо, что он здесь! Ни за что бы не смогла сама найти кнопку четвертого этажа, не говоря уж о том, чтоб нажать на нее. Я вышла на своем этаже, ключом отодвинула защелку и вошла в квартиру. Она была маленькой, но при этом превосходной. Я в нее влюбилась.

Распаковала свои чемоданы, все пять, и тут до меня дошло, что спать мне не на чем, так как моя мебель еще не пришла. Пришлось соорудить постель из одежды в предполагаемом «спальном уголке». Я легла, накрылась тоже одеждой и постаралась устроиться поудобнее. Итак, у меня теперь квартира в Нью-Йорке. Я была так счастлива, что не почувствовала, насколько твердым был пол подо мною. Закрыла глаза и крепко уснула.

* * *

На следующее утро меня разбудил веселый солнечный свет, который заливал все три окна. Ох, какой он был яркий! Спина болела. Я заложила руки за голову и потянулась изо всех сил. И вскрикнула. Люблю иногда потянуться и вскрикнуть при этом.

Манхэттен похож на сетку. Улицы идут с востока на запад, а авеню — с севера на юг. С самой восточной точки Манхэттена до самой западной его точки примерно две с половиной мили. Мой дом стоит на самом востоке Манхэттена, на углу Восточной 57-й улицы и Первой авеню. Моя новая работа находится на самом западе Манхэттена, на углу Западной 57-й улицы и Десятой авеню.

Я оделась, позавтракала, надела свои новые босоножки, закрыла дверь на защелку и направилась к выходу. Я очень нервничала — я ведь впервые шла на работу пешком! И какие изумительные у меня босоножки! Я нажала на кнопку лифта. Сэм с улыбкой приветствовал меня.

— А, доброе утро, мисс Карин!

— Самого чудесного утра вам, Сэм! — ответила я.

Спустившись, я попрощалась с Сэмом и остальными швейцарами и направилась на работу. День стоял прекрасный! Я шла по улице, рассматривая великолепные здания. В некоторых из них были по-настоящему шикарные вестибюли. Везде стояли швейцары. Повсюду было полно народа. Утро было оживленным.

Через несколько минут я немного запыхалась и посмотрела на название улицы. Третья авеню. Осталось всего семь. Я двинулась дальше, пытаясь идти не так быстро, но вскоре поняла, что если не потороплюсь, то опоздаю на работу. Какие длинные здесь кварталы!

Минут через сорок я наконец добралась до Десятой авеню. Работа оказалась дальше от меня, чем я думала. Нога ныли. Ступни болели. Я стянула кожаный ремешок со ступни и обнаружила огромный волдырь. Вот черт! На другой ноге на том же самом месте — тоже мозоль. Ну, что ж! Ноги должны привыкнуть к новой обуви.

Поднявшись наверх, я сразу же отправилась в туалет, чтобы хоть как-то исправить положение. Взглянула на себя в зеркало и в ужасе отшатнулась. Что случилось с моим лицом? Дома перед уходом на работу я вполне прилично выглядела. Теперь же лицо у меня потное, волосы лежат как блин, тушь растеклась. И в нога въелась уличная грязь. Ну и видок! А ведь еще утро, на улице совсем не жарко. Я не могу каждый день ходить на работу пешком, если в результате буду являться в офис, напоминая своим видом мокрую псину. В аптечке первой помощи я нашла пластырь и заклеила им натертые места. Ничего, выживу.

Пока я шла к рабочему столу и усаживалась, Гвен, продюсер, занимающая соседнюю кабинку, разглядывала меня.

— Хромаешь? — спросила она.

— Да нет, все нормально. Просто немного ногу стерла. Босоножки новые, — сказала я смущенно. — Шла на работу пешком.

— Шла пешком? А где ты живешь?

— На углу Пятьдесят седьмой и Первой. Не так и далеко.

— Недалеко? Да это же через весь город! Никогда бы не пошла на работу пешком. Почему ты не взяла такси? — спросила она.

— Мне правда нравится ходить на работу пешком. Это хорошая прогулка, прямо по Пятьдесят седьмой.

Не рассказывать же ей, что я купила туфли, слишком дорогие для меня, и теперь мне целый месяц придется из экономии ходить пешком.

— Да уж, по твоим мозолям и видно, что «не так и далеко»! — хихикнула она и отвернулась.

Какое ей дело до того, как я хожу на работу? Я заметила, что в Нью-Йорке у людей что на уме, то и на языке. Я выросла на Среднем Западе. Если бы кто-то сказал мне, что стер ноги, я бы спросила, не могу ли чем-нибудь помочь. Гвен не была грубой, просто привыкла говорить напрямую. Пять минут спустя она, скорее всего, и вовсе забыла о нашем разговоре. А я помнила и чувствовала себя идиоткой, что тащилась пешком почти три мили, чтобы оправдать покупку пары хороших туфель. В чем-то Гвен права.

В тот же день, через несколько часов, я решила заняться кое-какими личными проблемами и позвонила в телефонную компанию, чтобы в моей новой квартире установили телефон.

Мне ответили, что придется ждать две недели. Тогда я решила позвонить в компанию по перевозкам и узнать, когда прибудет моя мебель. Они забрали ее ровно две недели назад, и я ожидала прибытия со дня на день. Я набрала номер, указанный на квитанции.

— «Мини-мувз», — ответила женщина.

— Здравствуйте, я хотела бы узнать, как дела с моей мебелью, — сказала я. — Я недавно переехала в Нью-Йорк из Чикаго.

Служащая поинтересовалась, какой номер квитанции. Я прочитала. Она попросила подождать. Я ждала и ждала. Прошло минут десять. Наконец я услышала ее голос.

— Извините, мисс, но мы не можем найти вашу мебель.

— Что значит — не можете найти? — спросила я. — Моя мебель у вас уже полмесяца. И молодой человек, с которым я разговаривала по телефону, обещал, что она прибудет в начале следующей недели.

— Мисс, успокойтесь, я просто не могу найти ее в компьютере. Давайте я займусь этим и перезвоню вам позже.

— Ладно, — ответила я. Что это за компания такая, если она теряет мебель?

Ближе к вечеру женщина перезвонила мне и сообщила, что они думают, что, похоже, нашли мою мебель на складе в Иллинойсе, но до понедельника не смогут с уверенностью сказать, что это именно моя мебель. Они думают. Они, похоже, нашли. Черт!

Расстроившись, я собрала манатки и решила пораньше уйти с работы. Первое шоу намечалось на понедельник, и я взяла работу домой, чтобы все подготовить. Кроме того, мне надо было сделать несколько звонков, потому что все еще сказывалось некоторое отставание от остальных. Я вышла на улицу и взяла такси. Я устала, была раздражена, спина болела от лежания на твердом полу, и я ни в коем случае не собиралась топать домой на стертых ногах. В понедельник попробую еще раз, но сегодня поеду на такси.

О, моя бедная спина!

По пути домой я остановилась у аптеки, чтобы кое-что прикупить, и, расплачиваясь, увидела около кассы нью-йоркский справочник-путеводитель «Загат». Если вы из маленького городка, то можете не знать, что это за справочник. Это книга, где описываются все лучшие рестораны города. В большинстве крупных городов есть путеводитель «Загат». Я поклялась себе, что посещу все рестораны, указанные в этом справочнике, потому что поесть я люблю!

Я пришла домой и уселась на пол. Вытащила захваченные с работы папки и поняла, что позвонить никуда не смогу — телефона у меня не было. Поэтому я решила поужинать и пораньше лечь. Готовить дома я тоже не могла, у меня не было посуды, так как компания-перевозчик потеряла мою мебель, хотя они думают, что, похоже, нашли ее. Поэтому я решила заказать еду из небольшого итальянского ресторанчика через дорогу.

Покончив с едой, я нашла в «Загате» страницу, где рекламировали этот ресторанчик: «Траттория песке энд паста», и обвела его кружком. Рядом я написала: «В одиночестве на деревянном полу, с пластиковыми вилками и дырой в двери». Я решила попробовать еду как можно в большем количестве ресторанов и о каждом оставлять такие записи. Я выработала себе новое правило: буду есть только в местах, указанных в моем путеводителе, и постараюсь не посещать одно место дважды. Здесь указано так много разных ресторанов, что моя задумка обернется маленькой приятной игрой.

На следующее утро, на рассвете, меня снова разбудили лучи восходящего солнца. Придется покупать шторы. Я с трудом повернулась на бок. Одежда — не самый лучший матрас из тех, на которых я когда-либо спала. (А я спала на множестве матрасов, доложу я вам! Шучу. Нет, конечно.) Но, как бы то ни было, спина болела, и надо было что-то предпринимать.

Я решила совершить путешествие в «Бед, бат энд бийонд» — место, которого не было в «Загате», но было в моем путеводителе «Для тех, кто переезжает в Нью-Йорк». Там продают все для ванной и спальни. За те две недели, что здесь живу, я купила шесть справочников-путеводителей. Во всех была разная информация, а я хотела быть уверенной, что знаю о городе все, что возможно. И потому, как шлюха, металась от одного варианта к другому.

Я оделась и пошла искать подземку. День был прекрасным. Я вытащила свою ламинированную карту подземки (продавщица гарантировала, что мне ее хватит на всю жизнь) и нашла ближайшую к моему дому остановку. Я всего в третий раз ехала в подземке и впервые — одна. Я разобралась, куда идти, купила карточку и стала ждать поезд.

В Чикаго есть похожий вид транспорта, но это надземная железная дорога, не подземка. Там имеется ветка, уходящая под землю — красная ветка, — но я редко ей пользовалась. В нью-йоркской подземке мне страшно не было. Но меня там обхамили.

Нью-йоркская подземка, наверное, хорошая штука, но только не летом. Летом там просто убийственный запах.

Я пыталась вдыхать через нос, а выдыхать через рот, чтобы не нюхать вонь. Я не хотела чувствовать ее на языке. Потому что все мы знаем, что такое вонь: это маленькие летучие частички чего-то, что эту вонь издает. А, по моему представлению, эта вонь в подземке происходила либо от плесени (а у меня на нее аллергия), либо от дохлых крыс (чего я вообще не выношу). У меня мелькнула мысль: не потратиться ли на приобретение таких бумажных масок, которые во время операции надевают доктора, чтобы предохранить своих пациентов от инфекции. Но потом я сообразила, что на меня будут смотреть как на дурочку, если появлюсь в такой маске.

Тут подошел поезд, и я была спасена. Вскоре объявили нужную мне станцию, а «Бед, бат энд бийонд» располагался неподалеку. Я обшаривала магазин, по-моему, несколько часов.

Обдумывая покупку надувного матраса, я вдруг решила вместо него купить перину. Я могу спать на ней, пока не прибудет моя мебель, а потом положу на свой матрас, где ей самое место. Я все равно всегда хотела иметь перину, так почему бы не купить ее сейчас?

Осмотрев все перины, которые у них были, я выбрала самую дорогую. Зачем покупать дешевую, если, добавив всего лишь несколько долларов, можно купить самую лучшую? Я приняла это за правило еще в колледже, когда мне понадобился новый блендер. Мама хотела купить мне блендер подешевле, но я сказала: «Зачем покупать дешевый, если самый лучший стоит всего на восемьдесят долларов дороже?» Она посмотрела на меня, пожала плечами и ответила: «Наверное, ты права». И я получила отличный блендер. Но в этом случае дешевая перина стоила восемьдесят долларов, а самые лучшие у них были за двести тридцать долларов. Что ж, надо относиться к этому как к вложению.

Я понесла перину, прихватив еще чудесное ворсистое одеяло, к кассе. Уплатив, я спросила продавца, можно ли мне пока все это оставить и забрать позже, когда я закончу делать покупки. Неподалеку, всего в нескольких кварталах, был магазин ковров, о котором я слышала, и мне хотелось посмотреть, что там есть. Мне разрешили, и я отправилась туда.

Магазин назывался «АБЦ карпет энд хоум», и все на работе говорили мне, что туда стоит сходить. Пройдя несколько кварталов, я нашла его. Фактически там было два магазина — в одном сами ковры, а через дорогу — всякая мебель. Я решила сначала зайти в тот, где ковры. Магазин был огромный и весь забит коврами. Некоторые висели, другие лежали на полу. Целых два этажа. Я походила, посмотрела на цены. Некоторые ковры были очень дорогими. Я пошла к выходу и вдруг наткнулась на распродажу. Я увидела на полу сложенные штабелем шерстяные тканые ковры с цветочным рисунком размером восемь на десять футов. Они были такие хорошенькие! Я посмотрела на цену: восемьсот долларов. Для шерстяного тканого ковра это просто даром! Среди всего этого великолепия один ковер мне особенно понравился. Я стояла над ним в раздумье, не решаясь подозвать продавца, чтобы оформить покупку. Конечно, восемьсот долларов за такой ковер — это гроши, но у меня этих восьмисот долларов не было. Если покупать этот ковер, то придется снова снять деньги с карты. Но я же решила пользоваться «Америкен экспресс» только в случае крайней необходимости! Перину еще можно с натяжкой считать таковой, но уж ковер — никак.

Я вдруг заметила, что на ковре, который мне понравился, нет ценника. И, если подумать, он казался немного меньше остальных. Может быть, он не из этой партии, и его цена — не восемьсот долларов? Продавец стоял рядом, и я решилась:

— Простите, сколько стоит этот ковер? Мне кажется, он меньше, чем те, что по восемьсот долларов.

— Хм, — сказал продавец, раздумывая, — если так, то он стоит двести.

Две сотни долларов! Не может быть! Я сказала, что беру этот ковер, и продавец, выписав ярлык, приколол его к ковру. Когда я наклонилась, чтобы помочь свернуть ковер, то поняла, что он ничуть не меньше других. Да-а. Но, положа руку на сердце: будь вы на моем месте, признались бы продавцу, что ошиблись? Что ковер, скорее всего, стоит те же восемьсот долларов, что и другие? Или схватили бы его, бросились к кассе, а затем прочь из магазина?

Я выбрала последнее. Ведь для такого огромного и шикарного магазина эти шестьсот долларов что капля в море. А я в большом городе — один маленький человечек, со стесненными средствами. Для меня это очень большая капля. Ковер этот все равно с распродажи, и от него наверняка рады избавиться, чтобы освободить место для новых товаров. Моя мама, конечно, меня бы не похвалила. Однажды она заставила нас с сестрой вернуться в бакалейный магазин, потому что продавец забыл пробить упаковку из шести баночек содовой. Но ее здесь нет, и она не узнает, как мне достался этот ковер.

Я пошла вслед за продавцом и все время, пока он выписывал мне счет, ждала, что он поймет свою ошибку и изменит цену. Он не торопился. Я старалась не встречаться с ним глазами и говорила о погоде. Ну, вот и все. Он, разговорившись, забыл о ковре. Когда пришло время платить, я достала свою карточку «Амэкс» и протянула ему. Он вставил ее в считыватель, ввел сумму, набрал код, провел… ну до чего же он копуша! Обычно, когда я плачу с карточки, это занимает считанные секунды. Но здесь, казалось, прошла вечность. Наконец машина выплюнула квитанцию, я расписалась на пунктирной линии. Ковер мой!

Я выскочила из входной двери в обнимку со своей покупкой. Это не тяжело, ведь ковер тканый и у него нет основы. Однако он оказался громоздким. Но это не помешало мне мчаться с ним со всех ног. Я прыгнула в первое попавшееся такси и поехала обратно в «Бед, бат энд бийонд» забирать свою перину.

* * *

Час езды на двух такси, и я — дома. Раскрутила ковер, расстелила его на полу. Великолепно. Поверх ковра я разложила перину и улеглась. Ах-х! Изумительно. Вдруг в прихожей возник какой-то шум. Взглянув на дверь, я обнаружила, что сквозь дырку на меня уставился чей-то глаз. Замка у меня все еще не было. Я завизжала.

— Ох, простите, — донесся голос из коридора. — Я — Спиро, управляющий. Я слышал, вам замок нужен.

Мне бы отчитать его за то, что так напугал меня, но этого я не умею.

— Ничего страшного, я просто отдыхала. — С этими словами я поднялась.

Подошла к двери, открыла ее и впустила Спиро. Ростом около пяти футов шести дюймов, лысый и в очках, управляющий выглядел довольно приятно и совершенно безопасно.

— У меня есть замок, и я могу продать его вам за семьдесят пять долларов, — сказал он. — В магазине, тут неподалеку, их обычно продают за три сотни.

— Правда? Так дорого? Мм, думаю… пожалуй, я возьму его, — неохотно ответила я.

Конечно, мне меньше всего хотелось тратить триста долларов на покупку замка и упустить шанс приобрести его за семьдесят пять! Но у меня не было наличных. Покупая замок в магазине, я смогла бы воспользоваться карточкой. Но Спиро я должна заплатить наличными. Поэтому мне не очень хотелось брать у него замок. Сама не знаю, почему я сказала ему, что куплю. Зарплату выдадут только через неделю.

— Отлично. Я принесу его и сам вставлю, — сказал Спиро, направляясь к двери.

— Хорошо, — ответила я, не представляя, как буду расплачиваться. — До встречи.

— Я быстро обернусь, — сказал он.

Спиро ушел, а я вытащила свой сотовый телефон, чтобы позвонить в «Америкен экспресс» и выяснить, как я могу получить у них аванс наличными, чтобы заплатить Спиро. Я купила сотовый по пути в «Бед, бат энд бийонд» сегодня утром. Покупка — крайне необходимая, поскольку ждать подключения квартирного телефона предстояло еще две недели. Это была «Моторола» с крышечкой, прикрывающей всю клавиатуру. Я позвонила в «Америкен экспресс», и мне объяснили, что наличные получить нельзя, так как это карта для оплаты покупок, а не кредитная карта. Да, конечно, кто бы сомневался! Вот именно для покупок я ее и завела.

— Мне нужно всего сотню долларов, — умоляла я женщину по телефону.

— Мне жаль, но вы не сможете их получить по этой карте, — ответила она. — И кстати, ваш баланс сейчас составляет три тысячи четыреста тридцать четыре доллара, из которых две тысячи пятьсот восемьдесят один необходимо будет уплатить через неделю.

— Мм, спасибо, до свидания, — сказала я и повесила трубку.

Гадство. Я здесь уже ровно две недели, но мне пока не выдали зарплату. И еще эта тетка из «Америкен экспресс» говорит, что заплатить мне надо будет больше, чем я получу. Но об этом я подумаю позже. Возвращаясь к Спиро и замку: как мне найти эти семьдесят пять долларов?

Через считанные секунды он подошел к моей двери.

— А, привет, — сказала я. — Спиро, прежде, чем вы займетесь этой штукой. Я обнаружила, что оставила чековую книжку на работе, а карты для банкомата у меня пока нет, так что я смогу заплатить вам только где-то на следующей неделе.

— Об этом не волнуйтесь. Я все равно его врежу. Нельзя же спать с такой дырой в двери, — сказал он. — Просто оставьте деньги в конверте у швейцара, когда сможете.

Как приятно!

— Огромное вам спасибо, — сказала я.

— Кстати, когда я спускался вниз, то обнаружил, что у меня есть кондиционер, который я тоже могу вам продать. Вместе с замком это обойдется вам в двести долларов.

С его стороны было так мило позволить мне расплатиться с ним на следующей неделе, что я почувствовала себя обязанной купить кондиционер. Пусть даже за него однажды уже расплатился кто-то, живший здесь до меня. Я ведь все равно собиралась покупать кондиционер.

— Вот и отлично. На следующей неделе оставлю вам конверт с деньгами.

Спиро вставил замок и удалился. Я снова завалилась на перину, лежащую на красивом новом восточном ковре в центре пустой квартиры с дверью, где уже нет дыры, и заснула. У меня был утомительный день.

Из-за того, что все это черное?

Не успела я оглянуться, как настал понедельник — день моего первого шоу. Я страшно нервничала. Вообще-то работа на телевидении вошла в мою жизнь случайно. Так уж получилось. Я из тех, кто ничего не планирует, а плывет по течению. Я никогда не строю планы, а живу, как живется. Просто плыву по течению и оказываюсь в разных местах. Вот так я оказалась и на телевидении.

В колледже я испробовала много специализаций, и в конце концов я закончила его со степенью бакалавра по маркетингу. Затем шесть месяцев проработала в администрации сети отелей «Хайятт», в отделе развития маркетинга. Работа была нудной, держалась я за нее единственно из-за перспективы получить бесплатную комнату в отеле. Но потом оказалось, что прежде нужно отработать целый год. И вот однажды, когда я обдумывала, как пережить этот первый год, мне позвонила моя бывшая соседка по комнате и моя лучшая подруга Трэйси и сказала, что ищут ассистента для работы с публикой на «Шоу Дженни Джоунз».

Мы с Трэйси встретились и подружились в колледже, когда вступили в одно и то же женское общество — и обеим нам там не понравилось. Какая глупость — надевать маскарадные костюмы, зажигать свечки и петь с другими девушками, что мы — лучшие друзья. Как могли мы быть лучшими друзьями, если только что познакомились? И не слишком ли мы взрослые, чтобы надевать маскарадные костюмы? Так я считала, и Трэйси полностью разделяла мое мнение.

— Тебе надо будет просто прыгать перед ними и хлопать в ладоши. Как капитан команды болельщиков, только на более высоком уровне, — сказала она, описывая мне работу у Дженни Джоунз.

Мне это понравилось. Я бросила работу в корпорации и поступила в «Шоу Дженни Джоунз». Так я оказалась на телевидении. Совершенно не планировала и не мечтала — просто оказалась там и проработала четыре года.

Как ассистент по работе с публикой, я должна была поддерживать энтузиазм аудитории, побуждать участников к активности, чтобы успешнее реализовать замысел сценария. За четыре года на моем счету — восемьсот шоу (по двести шоу за сезон). Это серьезный опыт. Нет ничего удивительного, что, решив переехать в Нью-Йорк, я успешно прошла собеседование и получила место продюсера нового судебного шоу. Это большой скачок — от ассистента по работе с публикой до продюсера шоу, — но я знала, что потяну.

В понедельник я пришла на работу пораньше, чтоб лучше подготовиться к своему первому большому шоу. Мои гости приехали из Техаса днем в воскресенье. Суть иска была такова: тридцатипятилетняя женщина подала жалобу на мастера, который наклеил обои в ее кухне вверх ногами. Мужчина объяснил, что дама сама велела ему приклеить их именно так, и добавил, что обои такие жуткие, что он не мог даже понять, как их надо клеить. К тому же он подал встречный иск, требуя возмещение за эмоциональное расстройство и моральный ущерб, так как истица не давала ему покоя и обозвала его жену «жирной свиньей».

Перед работой я позвонила по сотовому маме, чтобы почувствовать себя увереннее.

— Привет, Мона, — ответила она. Мама прозвала меня Моной[3] давно, еще когда я оканчивала школу, за то, что я вечно «ною, вою и жалуюсь».

— Привет, мамуля, сегодня у меня первое шоу, и я очень нервничаю. Помолишься за меня, чтобы все было в порядке?

Не то чтобы я сама не могла прочесть молитву, но мне почему-то казалось, что Бог скорее прислушается к маме, ведь она ходит в церковь каждое воскресенье. Я как все католики постоянно в глубине души ощущаю эту типично католическую вину из-за того, что нечасто бываю в храме.

— Хорошо, — ответила она.

— Прямо сейчас, пока я звоню.

— Ладно. Не отключайся. — Мы посидели несколько минут молча, пока она не сказала, что все в порядке.

— Спасибо, мамочка. Ну, все, пора идти. Я люблю тебя.

— Я тебя тоже, — ответила она и отключилась.

Мне очень не хватало мамы. В такие моменты, как сейчас, когда я нервничаю, мне страшно хочется свернуться калачиком у нее на коленях. Так безопаснее.

Около девяти приехали мои гости. Запись шоу была назначена на половину одиннадцатого. Я провела их в зеленую комнату для предварительной беседы. Мы поболтали, и мне стало ясно, что все пройдет отлично. Блондинка из Техаса оказалась очень энергичной. Даже слишком. Она притащила с собой сестру-близнеца, которая тут же выразила желание дать показания судье Куртису, что сестра ее — честная женщина. Обе были одеты одинаково. С гордостью заявили мне, что раньше их часто приглашали в группы поддержки. Они всем рассказали об этом. Интересно, неужели эти дамы и впрямь когда-то были так хороши, что их приглашали в группу поддержки?

Перед началом записи я зашла в студию и заняла свое место с той стороны, где во время съемок находились продюсер и исполнительный продюсер — женщина, которая взяла меня на работу — Мэри. Собственно она и есть мой босс. В мире дневного телевидения ее все знают. Она обладатель премии «Эмми» и давным-давно варится в этом бизнесе. И мне так хотелось произвести на нее наилучшее впечатление!

Шоу началось. Истица рассказала судье, как ответчик наклеил обои вверх ногами.

— На них такие тюльпанчики, ваша честь. Все знают, что тюльпаны растут головками вверх. Какие это тюльпаны растут наоборот? Никакие, вот какие, — резюмировала она.

Судья попросил ответчика поведать его версию случившегося.

— Ну, дамочка сама велела мне их так наклеить, — сказал тот. — Мне пришлось спросить ее, потому что обои были страшненькие, и я не мог понять, где у них верх, где низ.

— Простите, ваша честь, — вмешалась истица. — Я хочу еще сказать, что этот тип пытался подкатиться ко мне, пока клеил обои. Он не торопился и внимания никакого на обои не обращал, потому что хотел меня. Вы же понимаете: как-никак я была девушкой из группы поддержки. Пусть давным-давно, но была.

Вот именно: давным-давно.

— Все это неправда, — возразил ответчик. — Когда я закончил с обоями, она начала звонить ко мне домой и не давала покоя моей жене, потому что хотела меня. Поэтому я подаю встречный иск за причинение беспокойства. Она обозвала мою жену «жирной свиньей».

Судья спросил истицу, правда ли это.

— Но, ваша честь, — сказала истица, указывая на жену ответчика, — она свинья и есть. Взгляните сами. Настоящая свинья.

Мне было жаль жену ответчика, но я не могла не рассмеяться: истина, взрослая женщина, вела себя как подросток.

В конце слушаний, когда судья зачитывал приговор, истица все время прерывала его. Он стукнул молотком и посмотрел на нее. Судья был крупным негром с мощным голосом, а она — хрупкой, маленькой блондинкой с пышными волосами и с сестрой себе под стать.

— Почему вы не слушаете? Вас удручает черный цвет? — вопросил он, указывая на свою черную судейскую мантию.

— Ах нет, ваша честь, мы хорошо относимся к черным, — ответила она, указывая на себя и свою сестру.

Тут судья расхохотался и только покачал головой. Мне пришлось закусить губу, чтоб не рассмеяться.

— Вообще-то я спрашивал не об этом, но приятно услышать, что вы хорошо относитесь к чернокожим, — сказал он.

Наконец судье удалось собраться, и он вынес свой вердикт. Истица не получила никакого денежного возмещения, и ответчик был признан невиновным в том, что наклеил обои вверх ногами, поскольку они были некрасивыми и, как их ни наклей, лучше не стали. Затем судья ударил молотком и удалился в свой кабинет. Ну, не то чтобы в «кабинет», практически это была гардеробная, но называлась «кабинетом судьи» по сценарию судебного шоу. Когда Куртис ушел, я взглянула на начальницу: интересно, как ей все это понравилось? Она улыбнулась и похлопала меня по плечу.

— Молодец, — сказала она, торопливо включаясь в подготовку к следующему слушанию. — Потрясно, сестричка!

Ура! Мое первое шоу получилось! И оно понравилось! И его сочли потрясным!

Я побежала наверх попрощаться с участниками и вернулась в свою кабинку, чтобы подготовиться к следующим съемкам. Назавтра у меня была парочка, которой не понравилось, как собачий парикмахер подстриг их мальтийскую болонку, и они подали на него в суд.

Пока что эти шоу были развлекательными. Ничего слишком серьезного. Ни родителей, мечтающих упечь свое непослушное чадо в учебный лагерь, ни девушек, желающих выяснить, кто из дружков стал папашей их младенца. Обычные разбирательства по незначительным искам. Конечно, встречались время от времени разборки между бывшими супругами или членами семьи. Но и это звучало у них мило и беззаботно. Меня это радовало: несерьезные, смешные вещи я любила всегда.

Примерно через час мне захотелось прогуляться до магазина канцтоваров, чтобы слегка приукрасить свою невзрачную кабинку. В нескольких кварталах от офиса я наткнулась на магазин подарков/канцтоваров, где было навалом очаровательных рамочек и всяких штучек. Все эти штучки для меня — как раз то, что надо: потратив сорок два доллара, я вышла из магазина, купила кое-что перекусить и направилась обратно в офис.

Потенциально Голубой Брэд

В тот же день мне позвонила моя подружка Наоми и сказала, что собирается устроить мне первое свидание с незнакомцем в Нью-Йорке. Парня зовут Брэд, он работает в нью-йоркском отделении ее компании. Великое свидание назначили на субботу. Наоми сказала, что она обычно называет его «Потенциально Голубым Брэдом», потому что он такой и есть: потенциально голубой.

— Наоми, чего ради ты знакомишь меня с каким-то потенциально голубым типом? — поинтересовалась я.

— Потому что он душка, — ответила она.

— Тогда ладно. — Для меня это была достаточно веская причина.

На следующий день Потенциально Голубой Брэд позвонил мне и пригласил поужинать с ним в субботу вечером. У меня уже было приглашение на субботу от пары из Чикаго, наших с Наоми знакомых, которые теперь тоже жили в Нью-Йорке. Мы с Наоми называли их Свингерами, потому что они легко могли пригласить к себе кого-нибудь третьего, чтобы заняться сексом. Но они всегда милы и привлекательны — прямо парочка из каталога модной одежды. Я никогда не была у них третьей, но всякий раз, встречаясь с ними, думала об этом. Не то чтобы я хотела этого. Но я никак не могла отделаться от вопроса: как это у них происходит? Как они приглашают к себе третьего? Неужели вот так прямо и говорят? Или начинают как бы случайно поглаживать твою руку в баре? Я сгорала от любопытства. А что, если в субботу они пригласят меня? Что мне сказать?

«Мм, Карин, ты нам очень нравишься, и все такое, и мы решили спросить тебя, не хочешь ли ты заняться с нами сексом?»

Что мне ответить, если они спросят?

«Мм, да… Простите. Знаете, вы мне очень нравитесь, и вы такие прикольные, но мне бы не хотелось заниматься этим с семейной парой». Нет, это может их оскорбить…

Лучше я скажу им: «Да, это было бы здорово. Но буквально прошлой ночью я была с другой семейной парой, так что сегодня мне уже не хотелось бы. Может быть, в другой раз». Да, вот так! Именно так я и скажу! Но для пущей уверенности я решила прихватить с собой Брэда, и он принял мое приглашение.

Настала суббота, и мы с миссис Свингер решили пройтись по магазинам. Мне хотелось купить какую-нибудь новую одежку для свидания. С тех пор, как я приехала в Нью-Йорк, меня не покидало чувство, что вся моя одежда какая-то слишком уж «провинциальная». Я не выгляжу в ней полной деревенщиной, но до того шика, с которым здесь одеваются женщины, мне далеко. Я прежде выглядела «мило», а теперь, раз уж живу в Нью-Йорке, хотелось бы выглядеть «сногсшибательно».

Миссис Свингер жила в Верхнем Вестсайде, поэтому она потащила меня по магазинам на Коламбус-авеню. Там масса маленьких шикарных магазинчиков. Мы сходили в «Бетси Джонсон» (обожаю ее платья с оборочками) и в местечко под названием «Олив и Бетт». У них там хипповейшие футболки всего за семьдесят баксов! Мы целыми часами ходили по лавкам, пока не оказались в магазине под названием «Интермикс». Раньше я никогда не слышала о нем, но, бросив взгляд на витрины, я сразу поняла: это то, что надо.

Мы вошли, и у меня отпала челюсть. В Чикаго нет таких магазинов! Вся одежда здесь — на длинных стойках вдоль обеих стен магазина. В центре были еще стойки с одеждой, такие же длинные, а за ними стояло несколько столов, заваленных одеждой. Яркое освещение магазина словно бы высвечивало внутреннюю красоту вещей.

Я подошла к стойкам и начала перебирать вешалки с одеждой. Более классных вещей я в реальной жизни не видела. Например, джинсы «Эрл» и «Марк Джейкобс» встречались мне лишь на страницах журналов мод. Вот оно — чувство птички, выпущенной из клетки! Да мой незнакомец влюбится в меня с первого взгляда, если увидит меня в каком-нибудь наряде отсюда! И мы будем счастливы всю оставшуюся жизнь! Обходя магазин, я вдруг замерла перед потрясающим коралловым топом, висевшим на одной из стоек. (Коралловый цвет в то лето был настоящим хитом, помните? Чарлиз Тэрон появилась в коралловом платье на присуждении премии Академии — и БАХ! Коралловый цвет победил. Остальное — история моды.)

Я подбежала и сняла его со стойки. Посмотрела на размер — как раз мой! И цена — сто сорок восемь долларов. Не так уж дорого. И качество хорошее. Я примерила — топ подошел идеально. И я в нем казалась даже худой, надо же! Если у вас свидание с незнакомцем — то рисковать не следует. Незнакомец может оказаться каким угодно. Так что я понесла топ к кассе, вытащила свою карту «Амэкс» — считыватель, моя подпись — топ мой.

Вечером я надела новый топ с отличными черными брюками от Шелли Сигал, которые у меня уже были. Мы планировали встретиться у Свингеров и выпить перед тем, как отправиться на ужин.

Я с радостью согласилась встретиться с Потенциально Голубым Брэдом. Сейчас никто не считает, что быть голубым — это плохо. У меня среди лучших друзей есть голубые. Но если человек считается потенциально голубым и собирается встречаться со мной — ничем хорошим это не кончится. Не знаю, почему так случилось, но после свиданий со мной несколько моих бывших приятелей стали голубыми. Или все проще: если парни считаются «потенциально» голубыми, то они и на самом деле голубые. Вот, например, Дуг, мой первый приятель, с которым я дружила еще в школе, и моя первая любовь, сейчас социальный работник в организации гомосексуалистов. Люк, с которым у меня были серьезные отношения в колледже и за которого я собиралась выйти замуж, работает в цветочном магазине. По своему желанию. Список можно продолжить. Так что, если у парня есть сомнения насчет своей сексуальной ориентации, одно свидание со мной — и все станет ясно.

Во всяком случае, я приехала к Свингерам раньше Брэда. Сидела на кушетке и ждала, когда он явится. Мистер Свингер подошел и присел рядом. По спине у меня пробежал холодок. «Неужели это вот так и происходит? — подумала я. — Неужели мистер Свингер сделает мне непристойное предложение?» Он потянулся за чем-то через мое плечо. Я мысленно произнесла: «Руки прочь!» — но тут же заметила, что ему нужен пульт для телевизора.

— Прости, пришлось тянуться через тебя. Ты в порядке? — сказал он, заметив мой испуганный вид.

— Да, всё нормально, — ответила я, смутившись на мгновение. — Просто нервничаю из-за предстоящего свидания.

Вскоре раздался звонок. Значит, Брэд уже внизу и поднимается в квартиру.

Наоми уверяла меня, что Брэд — душка, но ведь в таких ситуациях ничего не знаешь наверняка. В дверь постучали, я в своем элегантном коралловом топе открыла и увидела Брэда. Вот уж точно — душка! Лучше не придумаешь! Как раз тот тип мужчин, что мне нравится, а значит, вполне возможно, что он и впрямь голубой.

Брэд казался смесью Джуда Ло и принца Уильяма. Он был потрясающе красив. Светло-каштановые волнистые волосы, на взгляд очень мягкие. Так и хотелось их потрогать. А уж глаза! Пронзительно голубые! И у такого красавца свидание со мной! Хорошо, что я разорилась на топ в «Интермиксе»…

— Привет. Вы Карин? Я Брэд, — сказал он.

— Привет, — ответила я и уставилась на него, не в силах оторвать взгляд.

— Можно войти? — спросил он, возвращая меня к реальности.

— А, да, простите, — покраснела я, — проходите, пожалуйста.

— Великолепно. Кстати, клевый прикид.

Вот оно! Как я и подозревала: голубой. Кто из нормальных мужиков скажет хоть слово по поводу вашей одежды, пока не познакомится поближе? Да никто.

Как бы то ни было, Потенциально Голубой Брэд, Свингеры и я выпили и стали обсуждать, куда пойти ужинать. В конце концов сошлись на маленьком итальянском ресторанчике под названием «Помодоро» и отправились туда.

Сидя там и наблюдая за проходящими мимо людьми, я не могла не отметить, как элегантно они выглядели. Однако мой топ дарил ощущение, что я тоже одна из них: прекрасно вписываюсь!

За ужином Свингеры надрались и впали в игривое настроение. Мы с Брэдом переглянулись и ухмыльнулись. Это было ужасно смешно, и особенно порадовало меня, что мы оба это заметили и заметили, что отметили одно и то же. До конца ужина это был наш с Брэдом тайный прикол: если мистер Свингер бросал взгляд на свою жену или пялился на ее грудь, мы с Брэдом толкали друг друга под столом, как два единомышленника.

После двух бутылок вина и основательного ужина нам принесли чек. Свингеры затеяли какую-то пьяную перепалку, объявив, что им пора домой. Брэд и мистер Свингер оплатили счет.

Когда мы вчетвером вывалились на улицу, я забеспокоилась: неужели Брэд тоже скажет, что ему пора домой? Или все же пригласит меня зайти еще куда-нибудь выпить? В голове у меня слегка шумело от выпитого за ужином, и я чувствовала возрастающую симпатию к Брэду. Но была ли она взаимной?

— Зайдем выпьем еще по рюмочке? — спросил Брэд.

Здорово! Я ему понравилась! Наверное. А может, он просто из вежливости спросил. Но мне было все равно.

— Разумеется, — ответила я, стараясь не выдать своего волнения.

Мы попрощались со Свингерами, которые пытались не смотреть друг на друга и с трудом удерживались на ногах.

— Пока, — дружно сказали они, рассердились друг на друга за то, что ответ прозвучал одновременно.

— Пока, — сказали мы с Брэдом, глядя, как они залезают в такси. Я взглянула на Брэда, он — на меня. И мы оба расхохотались.

— Они совсем косые! — смеясь, заметил Брэд.

— Да уж! Кстати, я ведь с этой парой не так хорошо знакома, — сказала я, как бы отгораживаясь от них.

— Ну да, рассказывай, — шутливо возразил Брэд.

Мы решили зайти в греческий сырный бар на углу и выпить там по рюмочке.

— Понимаю, что ты хочешь сказать, — продолжил он. — Наоми говорила, что они немного странные.

— Говорила тебе? — удивилась я.

— Да. Она сказала, что они приглашают чужих людей потрахаться с ними.

— Прямо так и сказала? По правде говоря, я всегда страшно нервничаю, когда оказываюсь одна в их обществе, — сказала я.

— Да, я тоже нервничал, когда ты пригласила меня к ним на выпивку. Я подумал, а вдруг ты из таких же и пригласила меня к ним как раз за этим.

— Лжец! — рассмеялась я и ткнула Брэда в бок.

Он схватил меня за руку.

— Клянусь!

— Брэд, — сказала я, глядя ему прямо в глаза. — Я, Карин, не такая.

— Прекрасно, — ответил он, тоже глядя мне в глаза. — Я, Брэд, тоже не такой.

Проведя весь вечер в непрерывном флирте, я подумала, что Потенциально Голубой Брэд, возможно, вовсе и не голубой. Конечно, он манерничал, как голубой, и он весь такой ухоженный, но ведь он со мной флиртовал! И мы так хорошо друг друга понимали… Мы выпили еще по паре бокалов, и Брэд проводил меня домой. Всю дорогу мы шли пешком. Ночь была восхитительная. Мой кавалер рассказывал мне о районе, где я живу. Оказывается, он называется Саттон-Плейс, и Брэд сказал, что это район богачей — старой финансовой аристократии. Вроде бы где-то здесь жил Вандербильт, и всякое такое.

Когда мы подошли к моему дому, Брэд вежливо поцеловал меня в щечку и пожелал спокойной ночи. В щечку? Что ж, для меня Брэд снова превратился в Потенциально Голубого Брэда. Какой нормальный молодой мужик будет прощаться со страстной девушкой в сексуальном коралловом топе от «Интермикс» поцелуем в щечку? Я была возбуждена, а он нет? Ну, хорошо же. Я с улыбкой поблагодарила его за приятный вечер. Несмотря на поцелуй, вернее несмотря на его отсутствие, я чувствовала, что влипаю. Думаю, он тоже…

Я повернулась и вошла в дверь. Уже подходя к лифту, оглянулась на Брэда, который все еще стоял и смотрел на меня с широкой улыбкой. Да, он, как и я, влип.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Общая сумма долга: $ 3970

Белью слезами не поможешь

В понедельник я проснулась в семь утра от звона будильника. В воскресенье я купила шторы и теперь была надежно защищена от непрошеного вторжения лучей утреннего солнца. Шторы тоже жизненно необходимы. Я не жаворонок, и если мне не удается выспаться, то весь день идет коту под хвост. Окна у меня такие огромные, что не так-то просто полностью закрыть их. Я купила шесть легких портьер в магазине «Грейшес хаус», который обнаружила в Верхнем Истсайде. «Грейшес хаус» — это магазин товаров для дома, и там есть все — от дверной ручки и штор до французских скатертей и салфеток. Он, как и «АБЦ», располагается в двух зданиях по разные стороны улицы, друг напротив друга. Похоже, в Нью-Йорке много таких магазинов. Я купила там шторы, прекрасный длинный карниз и несколько держателей для портьер на случай, если мне захочется впустить солнышко в гости.

Но если портьеры облегчили мою жизнь, то перина ожиданий не оправдала. Спать на ней было ненамного мягче, чем на куче одежды, я чувствовала каждую половицу, и спина у меня продолжала ныть.

Я оделась и решила еще раз попробовать пройтись до работы в новых босоножках. Может, ноги в конце концов привыкнут к ним. Я наклеила новые пластыри и вышла.

Видит Бог, я пыталась. Но, пройдя несколько кварталов, я обнаружила, что ноги опять в отчаянном положении, а ленточки пластыря скатались и только добавили боли. Остановившись, чтобы поправить ремешки, я огляделась. Вокруг меня шли на работу женщины. Они были на шпильках и в босоножках. Страдалицами они не выглядели. Ноги у меня суперчувствительные, что ли? Единственным разумным выходом для меня было бы шагать на работу в других, удобных туфлях, а в офисе надевать босоножки. Но это мне вовсе не нравилось. Я приобрела классные босоножки, и пусть люди видят меня в них! И потом, по-моему, это такая безвкусица — идти по улице в стильном деловом костюме и в кроссовках. В Чикаго многие женщины запросто так ходили, но в Нью-Йорке я подобного не видела. Или просто по 57-й улице так не ходят.

Вдруг, откуда ни возьмись, появился автобус и остановился прямо передо мной. Оказывается, я стою на автобусной остановке. Мои ноги наотрез отказывались терпеть мучения дальше, и я запрыгнула в автобус. К счастью, в кошельке у меня было полтора доллара мелочью. Оплатив проезд, я прошла назад и села. В автобусе чище, чем в подземке. И люди тоже выглядели поприличнее. Устроившись поудобнее и глядя в окно, я попыталась примириться с тем фактом, что прогулки до работы придется бросить. Овчинка не стоила выделки. Когда я дотаскивалась до офиса, видок у меня был жуткий, да и ноги объявили категорический протест насилию, совершаемому над ними.

Движение было ужасным, но автобус довез меня до самого офиса. Взглянув на часы, я поняла, что опоздала на двадцать минут. Моя начальница любила точность, и до сих пор мне удавалось не опаздывать. Я решила пойти взять кофе с булочкой.

Если вы опоздали, нет ничего лучше, чем кофе с булочкой. Надо бросить сумку/портфель/пальто у двери той комнаты, где может находиться ваш начальник, и войти туда с кофе и булочкой в руках, всем своим видом показывая: «Я-то уже давно здесь (и, может быть, пришла даже раньше вас), просто вышла за кофейком. Вот вернулась и иду к своему столу, чтобы продолжить начатые дела». Убедившись, что начальник вас увидел, можно спокойно вернуться и забрать свою сумку/портфель/пальто.

Так я и поступила. И все удалось как нельзя лучше. Как и всегда. Сев за стол, я вошла в Интернет на сайт «Америкен экспресс». Просто хотелось проверить свой баланс и убедиться, что по телефону мне сказали правду. Убедилась, конечно. Три тысячи долларов. Хотя эта цифра просто убийственная, нужно все-таки найти способ заплатить Спиро. И вдруг с левой стороны экрана я заметила кое-что интересненькое: подарочные чеки «Америкен экспресс».

Подарочные чеки «Америкен экспресс». Хм-м. Я щелкнула мышкой на этом объявлении и перешла на следующую страницу. «Лучше, чем подарочный сертификат, — подарочные чеки „Америкен экспресс“, — было написано там. — Доставка круглосуточно».

Я стала читать повнимательнее.

«Имеются достоинством до ста долларов», — говорилось там. Как я поняла, можно было заказать эти чеки, занести их стоимость на свою карту «Америкен экспресс» и подарить кому-нибудь. Тот, кому их подарят, может купить что хочет и оплатить этим подарочным чеком. Что-то вроде дорожного чека, только название другое.

Я задумалась. Помню, когда я последний раз в отпуске пользовалась дорожными чеками, у меня был остаток, который я не использовала до возвращения домой. Я тогда позвонила в компанию, где мне выдали эти дорожные чеки, и спросила, что с ним делать. Помнится, мне ответили, что я могу получить остаток наличными или перевести их на свой текущий счет. И тут у меня в мозгу как будто фонарик зажегся!

Я решила, что закажу эти подарочные чеки «Америкен экспресс» и подарю их самой себе. Затем переведу их на свой текущий счет. Вот и все! Я так и знала, что есть какой-то способ поиметь наличные с «Америкен экспресс».

Конечно, придется платить комиссионные. Но деньги мне нужны были сейчас вроде как гамбургер — голодному Уинки из «Попая»[4]. Разве не был он прав, когда говорил: «Я с радостью заплачу вам во вторник, но гамбургер мне нужен сегодня». Вот и я с радостью заплачу двадцать долларов в конце месяца за двести долларов, которые мне нужны сегодня.

Подсчитав, сколько мне нужно, я решила заказать чеки на сумму триста долларов. Это покроет мой долг Спиро, и у меня останется кое-какая мелочишка, чтобы дотянуть до четверга, когда дадут зарплату. Я нажала на кнопку «Заказ», выбрала опцию «Доставка в течение суток», и все устроилось. «Федерал экспресс» доставит мне подарочные чеки завтра утром, я сразу же отнесу их в банк и переведу их на свой текущий счет. Их зачтут как наличные!

Я откинулась на спинку стула и улыбнулась. Тут зазвонил телефон. Это был мой приятель из Чикаго Марк, у которого пока жил мой кот. На этой неделе Марк собирался в Нью-Йорк и должен был завезти кота мне.

— Дорогуша, привет!

— Привет! Как там мой малыш? — поинтересовалась я.

— Я в полном порядке! — ответил Марк, прекрасно зная, что я спрашиваю о коте.

Я всегда была слегка помешана на своем коте. Зовут его Элвис. Причем полное имя — Элвис, Кот из Кустов. Мама нашла его в кустах пять лет назад, когда ездила к подруге в скучный городок к северу от Чикаго, который так и называется: Северный Чикаго. Жуткая дыра. Элвис несколько недель жил в кустах около дома подруги. И однажды вдруг он вышел из кустов маме навстречу, весь побитый: лапа сильно поранена, хвост сломан и передний зуб тоже. Наверное, он подрался.

Моя мама — фанатик спасения животных. Она оттащила кота к ветеринару, его там заштопали и привели в божеский вид. Но у мамы аллергия на кошачью шерсть, и она предложила мне забрать его. В то время у меня никаких домашних животных не было, и я согласилась.

Когда-то у меня была кошка по имени Китти, но ее пришлось отдать. Я завела ее еще в колледже. Потом переехала на другую квартиру в Чикаго и стала жить вместе с подругой. Квартирка была невелика. Думаю, Китти там не нравилось, ведь она весила восемнадцать фунтов. Большая была кошка.

Однажды моя соседка объявила, что у нее аллергия на кошек, и попросила избавить ее от «аллергена». Требование показалось мне абсурдным, но огромная, толстая Китти в этой каморке выглядела такой несчастной, что я сдалась. Мне удалось пристроить ее в семье моей подруги, которая знала Китти и любила ее. У подруги дом с большим двором, и Китти там счастлива. Но я, отдав ее, долго плакала. Это было ужасно.

Через несколько месяцев эта моя соседка пошла в Общество защиты животных и принесла оттуда кошку. Честное слово! Она заставила меня отдать мою кошку, чтобы завести свою. Уверяла, что у нее аллергия только на мою кошку. Что за бред!..

Но знаете, что ни делается, все к лучшему. Если бы у меня все еще была Китти, когда мама позвонила и сказала про Элвиса, я бы не смогла взять его. А ведь мы с Элвисом просто созданы друг для друга.

Я назвала его Элвисом не потому, что я так уж обожаю короля рок-н-ролла. Но, когда я была маленькой, мне нравился Элвис. У мамы была кассета «Элвис — Алоха с Гавайи», которую я все время крутила на нашем стерео в цокольном этаже. Я тогда думала, что в колонках прячется настоящий Элвис, только маленький, и оттуда поет для меня. Целыми днями я слушала пленку.

Так что я назвала кота Элвисом. Но только через несколько месяцев он получил свое полное и правильное имя — Элвис, Кот из Кустов. Приближалось Рождество, и я поставила елочку. Он стал бросаться на нее и драть когтями ствол. Тогда я поняла, как глубоко вошло в его душу дикое прошлое, когда он жил в кустах, где всегда рядом враги. Он до сих пор дичает всякий раз, когда в доме появляется рождественская елка.

Так вот, Марк за ним присматривал, пока я не въехала в новую квартиру.

— Да не ты, тупица, — сказала я. — Как там мой малыш Элвис?

— Он в порядке. И я буду счастлив избавиться от него, — ответил Марк.

Марк — гомосексуалист, очень хорошо обеспеченный человек. Мне нравится называть его Мо, что является сокращением от Гомо, что, в свою очередь, является сокращением от Гомосексуалиста с Горой Монет. У него черные как смоль волосы и ледяные голубые глаза. Марк потрясающе красив. Иногда до боли жалко, что он может быть только другом. Он ведет себя не как гомик, поэтому все женщины, включая даже меня, в какой-то момент влюбляются в него. Когда мы только познакомились, я была абсолютно уверена, что смогу изменить Марка, но ничего не вышло. А сейчас он один из моих лучших друзей.

Марк сообщил мне, когда прилетает: в среду, в середине дня. Так что мне надо быть дома и ждать.

Повесив трубку, я решила позвонить в компанию по перевозкам, узнать судьбу моей заблудившейся мебели. Хорошо бы заполучить ее к среде, ведь я ждала гостей. И меня начали футболить с номера на номер, пока не выяснили наконец нынешний адрес моей мебели: склад в Чикаго.

— Она у вас уже две недели, и вы все еще не вывезли ее из Иллинойса? — возмутилась я.

— Извините, мисс, мы не знаем, что там случилось. Ее доставят через пару недель.

— Пара недель меня не устраивает, — сказала я и расплакалась. — У вас все мои вещи. У вас моя одежда, нижнее белье. Мне правда нужно мое нижнее белье.

— Мисс, белью слезами не поможешь. Мы постараемся доставить его вам как можно скорее.

— Послушайте, вы, это мое нижнее белье. И не только белье, если уж на то пошло. У вас все, что я имею. Я хочу все это получить назад. Хочу получить свои вещи. Хочу свое белье! — закричала я.

Не знаю, что это меня так зациклило на этом белье. Но мне надоело жить на чемоданах. На своих пяти чемоданах. И потом, на полу слишком жестко спать. Я устала. У меня уже нервы ни к черту. Хочу спать на своей кровати и носить свое белье. Я бросила трубку и решила прогуляться, глотнуть свежего воздуха и что-нибудь перекусить. До обеда еще далеко, но если ты расстроена и голодна!.. Словом, я вышла на улицу. Вдалеке виднелся магазин «Дженнифер конвертиблз». Я постоянно натыкалась на их рекламу в воскресной газете. Они продавали диваны долларов за четыреста и что-то еще. Я решила зайти и посмотреть сама.

На двери магазина я увидела логотип «Америкен экспресс». Уж если диван — не предмет первой необходимости, то что же тогда? Я побродила по магазину, рассматривая выставленную мебель. Реклама не обманывала. Диваны были дешевле некуда, но и страшнее их я тоже не встречала. Тогда я вспомнила историю с блендером в колледже, перину, которую я только что купила, и спросила себя: «Зачем покупать плохое, но дешевое, если хорошее всего лишь на тысячу дороже?» Диван — это ведь вложение. Какой смысл выбрасывать четыреста долларов на дешевый? Если уж покупать, так покупать. Да ведь, если подумать, я же в «Дженнифер конвертиблз». Не в мебельном отделе «Блумингдейлза» и не в каком-нибудь шикарном итальянском магазине, а в «Дженнифер конвертиблз», магазине недорогой мебели.

В углу стоял роскошный коричневый бархатный диван, который прекрасно подошел бы к новому ковру. Я спросила продавца, могу ли я купить выставленный образец. Он сказал, что нет.

— Почему? — спросила я.

— Он не продается. Вы должны оформить заказ, — ответил продавец.

— Но диван мне нужен сегодня. У меня будут гости через два дня.

— Послушайте, я могу попытаться ускорить заказ, но, по нашим правилам, мы не продаем выставочные образцы.

Я села на этот диван и расплакалась.

— А стул? Могу я купить хотя бы этот стул и забрать его домой сегодня же? — спросила я, указывая на жуткого вида стул с бело-голубой полосатой обивкой.

— Извините, нет. Его надо заказывать, так же как и диван.

— Ладно, — сдалась я. — Я закажу этот диван.

Продавец начал оформлять документы, а я, обозленная, снова села на выставочный образец.

— Не желаете ли приобрести по твердой цене еще стул, оттоманку и двуспальный диванчик — все с такой же обивкой? — спросил он меня.

— Конечно, — ответила я, не зная, что значит «твердая цена». Очевидно, по моему лицу продавец догадался, что я не имею ни малейшего представления, на что согласилась.

— Это значит, что, если цена поднимется, вы все равно сможете получить товар за ту цену, которая указана сегодня. Всего пятьдесят долларов надбавки на каждый предмет. Очень выгодно.

— А, ну хорошо.

— Итак, мисс, общая сумма одна тысяча семьсот семьдесят четыре доллара. Хотите открыть кредитную карту «Дженнифер конвертиблз»? — спросил он. — Никаких процентов и оплаты в течение четырех месяцев.

Я взглянула на свою карту «Америкен экспресс», зажатую у меня в руке. Добавлять почти тысячу восемьсот долларов на карту, которую я должна оплачивать каждый месяц, было не очень-то разумно. И хотя я не хотела заводить никаких кредитных карт, мысль о том, что целых четыре месяца мне не надо будет платить и никаких процентов за это не потребуют, показалась мне лучшим выходом. За четыре месяца я без труда сэкономлю необходимую сумму и смогу полностью с ними расплатиться.

— Конечно. Мне бы очень хотелось открыть кредитную карту вашего магазина, сэр. Спасибо.

Не прошло и пяти минут, как заявление было написано, утверждено, карточка получена, и я вышла из магазина. Я вернулась в офис и по пути встретилась с Энн Мари.

— Как пообедала, Карин? — поинтересовалась она.

— Спасибо, великолепно, — ответила я, потяжелевшая на один диван и облегчившая свой кошелек на тысячу восемьсот долларов.

Элвис, Кот из Кустов

На следующее утро по пути на работу я оставила на конторке чек для Спиро. Подарочные чеки «Америкен экспресс» привезли мне прямо на работу В обед я положила их на свой расчетный счет в банке. Я подумала, что если мне удастся управиться с текущими расходами, то будет просто замечательно.

В тот день мне позвонил Брэд и пригласил меня в среду вечером на ужин. Я рассказала ему; что приедет Марк, Брэд пригласил его тоже. И вот настала среда. Я уже сообщила Марку, что ему придется либо остановиться в отеле, либо спать у меня на коврике. Он выбрал отель, но сперва собирался заехать ко мне и оставить Элвиса. Около полудня Марк позвонил из аэропорта и сообщил, что они с Элвисом уже едут. Я прошмыгнула через заднюю дверь, как бы пообедать, и прыгнула в такси, чтобы поскорее добраться до дома. Я ужасно волновалась!

— Дом четыреста, Восточная Пятьдесят седьмая, пожалуйста, — сообщила я адрес.

— О леди… — замялся водитель.

— Что «о леди»? — спросила я.

— О леди, но ведь это же ехать через город.

— Да, и что? Я знаю, что это недалеко, но мне надо побыстрее, — настаивала я, думая, что он не хочет связываться, потому что это совсем рядом.

— Не в этом дело, леди. Просто в это время улицы забиты, повсюду пробки. Вам быстрее будет добраться пешком.

Только не это! Мои ноги еще болели.

— Я на каблуках, — соврала я. — Подвезите меня.

— Как скажете, — коротко ответил он.

Машина медленно тронулась и тут же резко остановилась. Потом снова дернулась и остановилась. Да что же за напасть такая!

— Там что, авария? — спросила я.

— Нет, леди, я же вам говорил, — ответил он. — Так всегда бывает, если ехать через центр среди бела дня. Нью-Йорк к вашим услугам!.. Че-ерт.

Я взглянула на часы: уже целых десять минут торчу в машине, а дальше десяти ярдов мы не продвинулись. Машина снова медленно тронулась и встала. Это продолжалось почти час.

Наконец я выглянула и поняла, что до моего дома всего пара кварталов. Лучше уж расплатиться и дойти пешком. Можно не сомневаться, что Марк уже ждет меня.

— Ну, спасибо, леди, — саркастически заметил водитель. — Заставили меня проторчать полтора часа в пробках и расщедрились на целый доллар.

— Это не моя вина, сэр, что людям иногда приходится ездить по городу.

Оставалось смириться с тем, что Нью-Йорк — единственный из известных мне городов, где добираешься до нужного места пешком за полчаса, а на машине за час.

* * *

Когда я вошла в дом, Марк был уже там. Элвис сидел в переноске.

— Возмутительно, что ты не купила переноску от Кейт Спейд, как я просил, — сказал Марк. — Просто стыдоба — идти с такой штукой по аэропорту.

У Марка своя манера шутить, оставаясь при этом серьезным. У меня тоже есть чувство юмора, и я знала, что он вовсе не ждал от меня покупки переноски от Кейт Спейд. Но если бы наш разговор подслушал посторонний, он подумал бы, что меня отчитали на полном серьезе.

— Марк, Элвис ездит в переноске раз в год — к ветеринару. Вот и все. Он агорафоб, и ему не нужна переноска от Кейт Спейд.

Мне нравится награждать своих животных человеческими чертами, даже человеческими неврозами.

— Откуда ты знаешь, ты что, его спрашивала?

— Конечно, — ответила я. — Я звонила Элвису на прошлой неделе, когда тебя не было дома, и он сказал мне, что ему и в этой черной хорошо.

— Ха. Вот как!.. Ну, все равно, эта переноска жуткого вида, — сказал он.

Мы поднялись на четвертый этаж и вошли в мою пустую квартиру. Поставили переноску на пол и открыли ее. Оттуда выглянул Элвис, Кот из Кустов. Вид у него был испуганный. Я вытащила его, и он обнял меня. Мой кот действительно умеет обниматься. Он обхватывает вашу шею своими мягкими лапами и крепко прижимается к вам. Я называю это «вешаться на шею». Он не очень капризный и вешается на всех.

Тут я обнаружила, что вся шерсть у кота осыпана перхотью.

— Марк, — простонала я, — ты что, совсем его не расчесывал? У него перхоть!

— Конечно нет. Он три недели просидел у меня под кроватью, носа не высовывал. Мог бы и сам расчесаться!

— Он и пытался, но не удержать в лапах щетку.

Элвис, может быть, и роскошный кот, но аккуратностью никогда не отличался. Перхоть для него — обычное дело. И она всегда очень заметна, потому что он черно-белый, и спинка, где чаще всего появляется перхоть, как раз черная. К тому же его каждый день рвет. Я думаю, у него булимия или что-то в этом роде, потому что с ним это случается сразу после еды.

Да, неопрятен! Что поделаешь — он родом из кустов. А теперь прилетел в Нью-Йорк первым классом. Далековато забрался и оторвался от своих трущоб.

— Маленький мой, — пропела я, — соскучился без мамочки?

Кот ничего не ответил, и я восприняла это как «да». Он продолжал обнимать меня с такой силой, будто боролся за свою драгоценную жизнь. Видно, был перепуган.

— В полете Элвис вел себя отлично, — заметил Марк. — За всю дорогу даже не пикнул.

— Да, похоже, вчера он устраивал отвальную для своих кошачьих дружков, а сегодня — с большого бодуна.

Мы пообнимались еще несколько минут, демонстрируя бесконечную любовь друг к другу, потом я показала коту его новую розовую коробку для туалета, новую миску и бокал для мартини, который я купила вчера вечером. Элвис пьет воду только из бокала для мартини. Еще через несколько минут мы закрыли дверь на замок и ушли (Марк и я, не Элвис).

После той ужасной поездки на такси я решила возвратиться на работу пешком. Марк шел со мной рядом.

— Какие планы на вечер? — поинтересовался он.

— Неделю назад Наоми устроила мне свидание с парнем по имени Брэд. Сегодня он пригласил меня на ужин. Я сказала ему, что в Нью-Йорк приезжает мой друг, и он ждет нас двоих. Хочешь пойти?

— Да, пожалуй, — согласился Марк.

На полпути мы с Марком расстались. Он повернул налево, на Медисон-авеню: как все голубые, он обожает ходить по магазинам. Я направилась к офису.

— Позвоню тебе позже, — бросил он на прощание.

— Буду ждать, мой дружок красивый! — крикнула я ему вслед.

Марк смущенно посмотрел на меня: никакой он мне не дружок, он просто большой Мо.

Карин с большой задницей

Вечером Марк и я встречались с Брэдом в ресторане «Мексиканская роза». Он находится как раз напротив моего дома, и он есть в «Загате». Это один из лучших мексиканских ресторанов в городе. Пойти туда предложил Брэд.

Я рассказала Марку о том, что Потенциально Голубой Брэд, может быть, и в самом деле голубой. Хотела, чтобы он, как человек знающий, поделился со мной своим мнением по этому поводу.

Марк пришел, когда я одевалась. Я рылась в своей одежде, все в той же, которой обходилась последние пять недель. Наконец вытащила черные брюки, желтую тунику на пуговицах и начала одеваться.

— Дорогая, ни в коем случае, — остановил он меня. — Не надо надевать это.

— Почему? — спросила я. — Что тебе не нравится?

— Ты в этом как корова, — ответил он. — Эта штука на тебе висит как мешок. Она слишком большая. Знаешь, что я сегодня заметил?

«Что, миленький дружок Марк, только что обозвавший девушку коровой? Давай просвети меня».

— Женщины в Нью-Йорке все носят в обтяжку. Не важно, крупные они или маленькие, толстые или тощие. Все всё носят в обтяжку. Ничего страшного, дорогая, что у тебя такая пышная задница. И не надо ее прятать, наоборот, подчеркни ее.

Как это похоже на моего Мо, сначала посадить в лужу, а потом протянуть руку помощи.

— Неужели? — задумалась я.

Должна признать, задница у меня определенно имеется.

Марк зарылся в кучу моей одежды и вынырнул с обтягивающей желтой кофточкой.

— Вот, надевай, — протянул он ее мне.

— Давай!

Я натянула кофточку и посмотрелась в зеркало. Толщина стала заметнее! Вообще-то я не толстая, но и тощей не назовешь. Мои округлости — в нижней части, а наверху — плоско.

— Марк, ну вот теперь я как раз и выгляжу как корова, — сказала я. — Смотри, бедра стали еще шире.

— Заткнись, милая. Это женственно. Как у Дженнифер Лопес. Благодаря ей общество снова стало нормально относиться к девушкам с большими бедрами, как у тебя. — Он рассмеялся. — Без нее тебе пришлось бы плохо.

Иногда удивляюсь: как у меня получается дружить с Марком? Он такой привереда! Но… Захотел бы он появиться на людях с толстозадой коровой? Нет, конечно. Это было решающим аргументом в пользу обтягивающей кофточки с брюками в облипку.

— Еще бы сиськи побольше сделать, — добавил Марк.

— Это можно, — согласилась я, вытаскивая из коробки силиконовые вкладыши для увеличения груди. Они называются «Кервз» и предназначены как раз для таких, как я. Вставлю их в чашечки своего бюстгальтера, чтобы уравновесить верх и низ. Буду сегодня с двойными вкладышами.

— Вот так гораздо лучше, — одобрил Марк.

Мы отправились в ресторан. Опоздали всего на пять минут. Не так уж плохо для меня. Брэд уже ждал нас в баре. Он был еще красивее, чем я помнила.

— Привет, — сказала я, отводя глаза и всем телом ощущая необычность своего наряда.

— Привет, — ответил Брэд и поцеловал меня в щеку. Я залилась краской, чувствуя неловкость. Ничего не могу с собой поделать. Временами бываю очень самоуверенна, но порой, как сейчас, смущаюсь и нервничаю.

Я познакомила Марка и Брэда, мы немного посидели в баре, пока нас не пригласили к столику.

В «Мексиканской розе» самая лучшая мексиканская еда, какую мне только доводилось пробовать. Там подают такие «Маргариты» с гранатовым соком! И там готовят гуакамоле — мексиканский салат из авокадо, овощей и специй — прямо у вас на глазах. Просто мечта! Остро — во рту горит, но вкусно так, что пальчики оближешь!

Конечно, меньше всего на свете я хотела казаться толстой в своей плотно облегающей одежде. Поэтому все съедала только наполовину. О чем очень сожалела. Подошел официант и спросил, сыта ли я, и мне пришлось ответить: «Да, спасибо». Какая ложь! Столько еды пропало зря.

За ужином мы все выпили слишком много «Маргарит», Брэд извинился и ушел в туалет.

— Ну, как? — спросила я Марка, как только Брэд исчез.

— Мне он понравился. Не думаю, что он голубой.

— Правда? — спросила я, слегка пьяная и взволнованная.

— Точно, — ответил Марк. — И он красавец.

— Знаю, — звенящим от возбуждения голосом произнесла я.

Несколько человек оглянулись на нас.

— Дорогая, тебе надо следить за голосом.

Над моим голосом мы с Марком работали уже почти год. Как-то мы посмотрели шоу Опры, где была женщина, занимающаяся «постановкой голоса», и узнали, что надо говорить ниже и медленнее. Ни-же и ме-д-ле-н-н-е-е. Она сказала, что «тогда люди будут к вам серьезнее относиться».

Мне нужно работать над своим голосом. И вообще над речью. В юности я посмотрела фильм «Девчонка из долины» и начала постоянно употреблять словечки вроде «типа» и «в натуре». Сейчас я повзрослела, но никак не могу избавиться от резкого голоса и некоторых словечек. Вообще-то мое самое любимое слово до сих пор «гадство». А еще «пижон». А так как я со Среднего Запада, мои любимые прилагательные — «изумительный», «прелестный», «клевый» и «крутой».

Почему-то примерно год назад мы с Марком решили, что мне пора изменить голос. Еще я купила книгу по расширению словарного запаса и заучивала по одному новому слову в день. И я постоянно практиковалась в снижении тембра голоса. Марк для проверки звонил мне по телефону, и я отвечала новым голосом.

«А-л-л-о», — говорила я, ме-д-ле-н-н-о и ни-з-ко, лихорадочно придумывая предложение с новым выученным словом.

«Отлично, дорогая», — отвечал Марк.

Обычно на этом мой серьезный тон заканчивался, и я начинала смеяться. Мне очень трудно сохранять серьезность, когда я говорю ме-д-ле-н-н-о и ни-з-ко. Это уже не я.

Во всяком случае, я пообещала ему, что буду над этим работать.

— Дорогая, сиськи у тебя выглядят хоть куда, — сказал Марк, чтобы придать мне уверенность перед приходом Брэда.

— Спасибо, — прошептала я.

Они поровну оплатили счет. Это было очень мило. Два моих дружка оплачивают ужин Карин. Мы вышли из ресторана. Марк попрощался и взял такси до своей гостиницы, а Брэд решил зайти и посмотреть мою квартиру.

Пока мы шли к лифту, я снова занервничала. Между нами что-то определенно возникло еще при первой встрече. А может быть, все дело в «Маргарите». Но, не важно, по какой причине, нас что-то связывало.

Мы подошли к двери, я открыла замок и впустила его. Мебели все еще — никакой. Только шторы, ковер, перина и кот.

— Очень мило, — сказал Брэд, подходя к окну и отдергивая штору. — И вид прекрасный.

— Тебе нравится? — спросила я.

— Да, — ответил он, приближаясь ко мне.

— Нам даже присесть некуда, — сказала я, прислоняясь к стене.

— Ничего.

С этими словами Брэд подошел ко мне и поцеловал. Стоя. Очень медленно и нежно. Это был настоящий поцелуй. Не чмоканье в щечку. У него были приятные мягкие губы. Мы стояли и целовались. Было немного неудобно, но что я могла поделать? Сказать Брэду, чтобы он отпустил меня, потому что стоя целоваться неудобно? Еще чего: он был такой страстный! А во мне бродило слишком много «Маргарит», чтобы обращать внимание на всякие мелочи. Я была счастлива просто стоять и целоваться с ним. И еще счастливее, когда его руки скользнули вниз, по моим круглым, как у Дженнифер Лопес, ягодицам. О-оо… что это он собирается там делать?

Одна рука Брэда лежала на моем бедре, другой он поддерживал меня снизу, и я подумала… поднять он меня собирается, что ли? Неужели? Он собирался поднять меня на руки? Мне стало неудобно, что я слишком тяжелая, я плотнее прижала плечи к стене и попыталась помочь ему, отталкиваясь ногами. Но нет! Бедняга не смог оторвать меня от пола. Черт! Надо садиться на диету! Но на какую? Диету Зона? Диету Аткинса? Ну, нет. Я уже пробовала, и у меня кружилась голова. Тогда на какую? Черт! Брэд меня гладит, а я думаю о какой-то диете. Соберись, Карин, соберись… его руки на твоих ягодицах. Ну, вот. Поближе к Брэду, к его губам и к его рукам на моей неподъемной заднице. Притворюсь, что мне вовсе не хочется, чтоб меня поднимали. Потому что если считаешь, что ты толстая и тебя невозможно оторвать от пола, то лучше притвориться. Тогда твой партнер подумает, что не поднял тебя не потому, что ты толстая, а потому, что ты этого не хочешь.

Мы целовались еще несколько минут. Потом я сказала Брэду, что мне рано вставать на работу и будет лучше, если мы расстанемся. Я еще долго могла бы стоять так, но мне хотелось встретиться с ним снова, поэтому я решила, что на сегодня хватит. Нельзя же позволять все уже на втором свидании. И кроме того, он в любую минуту мог перейти к верхней части моего тела и обнаружить двойные вкладыши в бюстгальтере.

На этом я проводила Брэда к двери, и он снова поцеловал меня — на прощание. Он очень хорошо целуется. Я нервно хихикнула и попрощалась.

— Пока, — сказал он. — Я люблю тебя.

Шутка. Конечно, вторую часть он не сказал.

Я заперла за ним дверь. Потом подошла к окну и посмотрела на улицу. Через несколько секунд я увидела, как Брэд пересек улицу и поймал такси. Какой же он красивый. И он гладил меня по заднице. Что-то мне надо с ней делать. И с го-ло-со-м.

Я легла на перину. Элвис внимательно наблюдал за мной из шкафа.

— Элвис, мальчик, иди ко мне, — позвала я. Кот вылез оттуда и прыгнул ко мне на руки. — Ты все равно мужчина номер один в моей жизни.

Элвис угнездился на моем плече, а я достала «Загат», нашла «Мексиканскую розу», обвела кружком и написала: «С двумя приятелями, двойными вкладышами в бюстгальтере и толстой задницей».

Зарплата

На следующий день я проснулась с улыбкой. Быстро оделась и побежала на автобус. Я начинала привыкать ездить на работу на автобусе. Не так это и плохо.

Сегодня записи у меня не было, так что я решила выйти на остановку раньше и заскочить в «Старбакс». На этот раз вместо кофе с молоком я заказала большую чашку кофе со льдом по-американски. Это три глотка эспрессо и немного воды со льдом. Вкусно. Освежающе. Не полнит. Я посмотрела на булочки, но брать не стала. Мне надо худеть!

Придя на работу, начала обзванивать возможных участников шоу. Пока работа мне нравилась. Я уже набила руку. И платили здесь больше, чем на моей бывшей работе. Да, кстати, сегодня ведь зарплата! Наконец-то я получу свой первый чек за первые две недели работы. Как он мне нужен!

Моя зарплата составляла полторы тысячи долларов в неделю. Это не так много для продюсера судебного шоу. Обычно им платят примерно тысячу семьсот долларов и выше. Но у меня не было опыта этой работы. Вообще для шоу требовалось шесть продюсеров, но бюджет был довольно жестким. Когда я проходила собеседование, пятерых продюсеров уже наняли, и шестому могли предложить только довольно низкую зарплату. Меня могли бы вообще не взять на эту должность. Но начальнице что-то во мне понравилось. И она дружила с моими прежними боссами, которые были уверены, что я справлюсь. Так что нам обеим повезло.

Итак, две недели по полторы тысячи долларов — это три тысячи долларов. После уплаты налогов останется примерно две сто. На часах — десять утра. Пора приниматься за работу. Мне говорили, что зарплату приносят где-то перед обедом. Я поставила сигнал в компьютере на двенадцать, чтобы не пропустить этот долгожданный миг.

Прошло еще два часа, и одновременно с сигналом компьютера я увидела служащую: она переходила от стола к столу и оставляла чеки на зарплату. Как же медленно она двигается! Почему человек, которого ждешь, движется, как правило, слишком медленно?

Настала и моя очередь. Служащая подошла к моему столу, и мой первый чек на зарплату наконец-то у меня в руках.

— Спасибо, — радостно сказала я.

Открываю конверт, смотрю на цифру: одна тысяча семьсот шестьдесят шесть долларов шестьдесят шесть центов? Не может быть! Это какая-то ошибка. Это что, все, что я заработала за две недели? Внимательно просмотрев пункт за пунктом, вижу, что все правильно. Просто здесь очень высокие налоги — и штата, и муниципальный. Всего правительство отняло у меня сорок один процент зарплаты. Вот так-то.

Во время обеденного перерыва я сходила в банк, положила на расчетный счет полторы тысячи. Два следующих чека помогут мне покрыть расходы в «Америкен экспресс», а после этого еще один пойдет на квартплату. Таков был мой план. Но мне нужны были деньги на карманные расходы, поэтому двести шестьдесят шесть долларов я оставила себе.

Позже в тот же день, когда я обзванивала истцов и ответчиков по судебным делам, внизу на мониторе замигал маленький конвертик. В папке «Входящая почта» увидела письмо:

Кому: Карин

От: Брэда

Тема: Вчерашний вечер

Привет, улыбчивая девочка, как ты сегодня? Я совершенно вымотан. Мы отлично провели время. Завтра я уезжаю в Хэмптон. У меня там таймшер в летнем домике. Что будешь делать ты?

Давай придумаем что-нибудь на следующей неделе, когда я вернусь. Ты свободна?

Брэд

Хм-м. Марк улетает вечером, на выходных его не будет. Энн Мари с мужем уезжают за город, и единственные, кого я знаю в городе, кроме них, — это Брэд и Свингеры. Но оставаться наедине со Свингерами я боялась. Так что на выходные никаких планов у меня не было. Но сообщать об этом ему я не собиралась. Если все проваливается, напусти туману.

Кому: Брэду

От: Карин

Тема: Вчерашний вечер

Привет! Да, вчера было приятно. Большое спасибо за ужин. На выходных я буду очень занята…:)

Когда вернешься, пришли мне письмо. Мне бы хотелось встретиться, но, боюсь, раньше среды не получится.

Приятных выходных!

Карин

Вот так. Прекрасно. Нажала на кнопку «Отправить», и мое письмо ушло. Конечно, досадно, что мы не встретимся в выходные. Но ничего, переживу как-нибудь.

* * *

В те выходные я гуляла по городу. Надо же было занять время. Ноги мои уже почти привыкли к босоножкам, в них я и ходила. В огромном городе — все огромное. Улицы широкие, тротуары широкие. Дома высоченные. Кварталы длинные. Манхэттен, впрочем, не так уж и велик, по крайней мере на карте. Но там столько всего натолкано!

Мое внимание привлекла уличная ярмарка, а на ней — двое посетителей с рюкзачками, ремешок у которых шел по диагонали через грудь. Мне понравились эти рюкзачки. Я примерила один такой на дешевом уличном лотке, но потом решила зайти в «Дизель», расположенный рядом, и купить там другой — круче и хипповей. Кстати, Марк был прав, говоря, что в Нью-Йорке носят более облегающую одежду. На уличной ярмарке было ее полно.

Довольно интересно бродить в одиночестве по уличной ярмарке. Помните, как говорилось в фильме «За ваше здоровье!»: «Иногда вам хочется пойти туда, где все вас знают». Ну а иногда наоборот: хочется пойти туда, где вас никто не знает. По крайней мере, мне. Что меня по-настоящему доставало в Чикаго, так это постоянные встречи со знакомыми. Заходишь в магазин — встречаешь приятелей по колледжу, идешь в парк — встречаешь школьных подруг. Некоторым это нравится. Но меня раздражает. Потому я и приехала в Нью-Йорк. Для встречи с самой собой.

По пути домой я купила учебник по фитнесу. Там сказано, что, сбрасывая вес при помощи физических упражнений, необходимо следить за пульсом. Он должен быть между ста тридцатью пятью и ста пятьюдесятью четырьмя ударами. Если он ниже, то жир так и не начнет сгорать, и если выше, то сгорание жира прекратится. Пришлось купить монитор сердечного ритма в магазине товаров для фитнеса. Это вложение в мое здоровье: монитор прослужит очень долго. Я отправилась домой, решив сегодня же заняться бегом.

Мне и в Чикаго нравилось бегать по ночам, когда везде зажжен свет и можно заглянуть в окно, посмотреть, что там делается. Я не извращенка, мне просто интересно, как живут люди.

Так что вечером я надела монитор пульса, кроссовки и направилась в сторону Верхнего Истсайда. Пора сжечь весь лишний жир с моей задницы и стать тощей! И тогда Брэд по приезде сможет подхватить меня на руки и бросить на кровать.

Я бежала по Парк-авеню мимо швейцаров, заглядывала в потрясающей красоты вестибюли. Квартиры располагались на верхних этажах, так что мне мало что удалось увидеть. Я решила свернуть на боковую улочку. В Нью-Йорке масса прекрасных особняков, и мне страшно хотелось заглянуть внутрь.

Я пробежала несколько кварталов, заглядывая в окна и любуясь на шикарные картины и люстры. В одном из незашторенных окон было видно, как семья ужинает за длинным обеденным столом с зажженными свечами. А мне казалось, что так люди ужинают только в кино! Я даже остановилась, чтобы получше рассмотреть. Вот это жизнь! Думаю, многие хотели бы так пожить. Там было так спокойно и уютно, словно у этих людей нет ни проблем, ни забот.

Я побежала дальше. В этом районе были сотни, может, тысячи особняков. Неужели так много богачей? Когда-нибудь я тоже стану богатой.

Через несколько кварталов я свернула на Пятую авеню и побежала мимо музея «Метрополитен», мимо галереи Гуггенхейма и мимо дома, где, как говорят, жила Джеки О. Верхний Истсайд казался каким-то крахмально-чистым. Решено — буду усерднее работать, чтобы однажды купить один из этих домов! На телевидении можно сделать большие деньги. И я обязательно разбогатею.

В то воскресенье я отправилась в офис, чтобы кое-что исправить и подогнать по срокам. Я решила стать успешным телепродюсером. Нужно сосредоточиться на работе и быстро продвигаться вверх. Я выбрала эту карьеру и добьюсь успеха.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Общая сумма долга: $ 4 391

По-настоящему уникальное место

Всю следующую неделю работа шла великолепно. Мне удалось найти несколько интересных сюжетов для шоу. Начальница мной гордилась. Я всегда хорошо ладила с начальством, потому что стараюсь никого не подводить, честно отношусь к работе. Я начала работать, когда мне было пятнадцать, в небольшой местной семейной аптеке/магазине подарков. Мама никогда не позволяла мне опаздывать или пропускать работу по болезни. Мамина школа пригодилась и в дальнейшем, когда я повзрослела и поменяла работу. За четыре года в «Шоу Дженни Джоунз» я ни дня не пропустила из-за болезни.

Позвонил Брэд и пригласил в кино. Потом он снова уехал на выходные и позвонил мне в следующий понедельник. Очень трудно устанавливать отношения с человеком, который на все выходные уезжает в Хэмптон. Мы просто встречались с ним изредка, и я не считала нужным торопить события.

Наконец прибыла моя мебель. И конечно, по закону подлости, именно в день доставки у меня в студии была запись двух слушаний. Так что мне не удалось встретиться с грузчиками и, что еще важнее, некому было дать им на чай, вознаградив за бережное отношение с вещами. Я решила, что пошлю им чаевые в конверте на следующий день, когда удостоверюсь, что мебель не пострадала. Они же не виноваты, что всё так получилось.

Но грузчики не знали, что я собираюсь послать им чаевые, поэтому составили всю мебель в кучу, как попало. Придя домой, я обнаружила полный беспорядок. Чтобы просто добраться до кровати и лечь, мне пришлось полночи все это разгребать. Чаевые я, естественно, посылать не стала.

В конце недели я получила очередную зарплату и отнесла чек в банк. Как и планировала, отправила все деньги в «Америкен экспресс», частично покрыв расходы, что позволило мне и дальше пользоваться картой. Но в результате я осталась совершенно без денег на текущие расходы, а мне ведь надо оплачивать проезд до работы и обратно, телефонные счета, сотовый и еду. Пришлось купить по «Амэксу» автобусную карточку «Метрокард», продукты в бакалейном магазине и классный топик, чтобы пойти с Брэдом в кино. И заказала еще несколько подарочных чеков «Америкен экспресс», чтобы расплачиваться там, где не принимают карту.

Я продолжала бегать по вечерам и чувствовала себя превосходно. Я сбросила пять фунтов. Жизнь моя состояла в основном из работы, пробежек и редких выходов в люди с Брэдом. Конечно, в будни, когда он не уезжал в Хэмптон.

Не успела оглянуться, как пришел июль. На День независимости Брэд, естественно, уехал в Хэмптон. Свингеры тоже уехали из города. Других знакомых в Нью-Йорке у меня все еще не было, так что никаких планов на праздник, который выпадал на вторник, я не строила. Пятого снова надо было идти на работу.

Ненавижу, когда праздники выпадают на середину недели. И еще больше ненавижу, когда начальство дает вам в этот день выходной, а следующий все равно рабочий. Особенно такой праздник, как Четвертое июля — все празднуют четвертого вечером. Уж лучше бы четвертого днем работать, а пятого отдыхать и приходить в себя.

Поэтому четвертого я решила перенести пробежку на дневное время. Побежала в обычном направлении, к Верхнему Истсайду. Пробежав два квартала, заметила спортклуб под названием «Кранч». Записываться туда я не собиралась, но все-таки зашла внутрь посмотреть, что это такое. Спиральная лестница вела к залу. Подойдя к стойке, я спросила сидящую там девушку, можно ли осмотреть клуб. Она подняла трубку и кому-то позвонила. Через несколько секунд ко мне подошел низенький накачанный человечек.

— Вы Карин? — спросил он.

— Да, — ответила я.

— Привет, я Роберт. Пойдем, все тут покажу.

Этот спортклуб оказался таким огромным! Стенка для скалолазания — как настоящая гора. А еще боксерский ринг. Это, конечно, не для меня, но все равно круто!

Были тут и группы аэробики самых разных направлений. Например, одна из них называлась «Пузики, попки и сплетни». Тренер там — транссексуалка, которая во время занятия зачитывала вслух голливудские сплетни из желтой газетенки. Другая группа называлась «Танцы Бродвея», и там настоящие актеры из бродвейских театров обучали двигаться как на сцене на основе танцев из мюзиклов.

Я не спортсменка и никогда ею не была. Вовсе я не из тех, кто без спортзала жить не может. К тому же страшно некоординирована. Но все же здесь так здорово! Конечно, если б я записалась, то обязательно занималась бы в этих группах!

— И какая плата? — поинтересовалась я.

— Сегодня вам повезло. По случаю праздника мы на сегодня отменили вступительный взнос в двести пятьдесят долларов, так что вступить вы можете бесплатно. А ежемесячная плата — восемьдесят долларов.

Бесплатно! Вот повезло! Финансы мои, конечно, не таковы, чтобы сейчас же вступать в спортклуб. Но если я не сделаю этого сегодня, то потом придется платить двести пятьдесят долларов — сумму, примерно равную оплате четырех месяцев. Можно посмотреть на это с практической точки зрения? Я могу записаться сегодня бесплатно и потом платить по восемьдесят долларов ежемесячно. А могу отказаться от праздничного подарка и подождать с занятиями до ноября. Тогда я как раз и сэкономлю около двухсот пятидесяти долларов. Но именно их и внесу в ноябре как вступительный взнос! Получается, что деньги одни и те же.

Но до ноября далеко, а октябрь может оказаться холодным. А если будет холодно, захочется ли мне бегать по улице? Может быть, и нет. А в спортзале я уже буду серьезно работать над собой, возможно, даже будут результаты. Так захочу ли я бросить это дело, если, в конце концов, по деньгам выходит одно и то же. Господи, да нет, конечно!

И я решила записаться в клуб сегодня. Мы с Робертом сели, я протянула ему свою карту «Амэкс», чтобы заплатить за первый месяц, и сказала, чтобы он и дальше снимал оттуда ежемесячную оплату. Пока он заполнял бумажки, я обнаружила на стене плакат следующего содержания:

Здесь, в «КРАНЧе», мы рады приветствовать всех, независимо от роста, телосложения, пола или способностей

Чтобы уютно чувствовать себя в «КРАНЧе», не надо быть совершенством.

Нам безразлично, 18 вам или 80… толстый вы или худой… мускулистый или рыхлый… блондин или лысый… или ни то, ни другое.

В «КРАНЧе» не соревнуются, никого не обсуждают, здесь нет элиты, здесь человек остается сам собой.

«КРАНЧ» — спортклуб, но это и движение, которое ширится вместе с нашим стремлением создать такую атмосферу, в которой члены клуба не чувствуют себя скованно и не озабочены тем, что о них подумают другие.

Душой «КРАНЧа» является обладающий огромным опытом, энергичный персонал, который прилагает все усилия, чтобы создать особую атмосферу, где каждый чувствует себя желанным…

Это действительно уникальное место.

Здорово! Вот о таком спортклубе я всегда и мечтала. Удивило одно: действительно ли придется заниматься рядом с восьмидесятилетними? Вряд ли. А если так, интересно, на каких тренажерах они занимаются. На беговой дорожке, наверное. Как бы то ни было, я стала членом спортклуба «Кранч» — действительно уникального места.

Недоступные фонды и недостаточные средства

На следующий день я получила зарплату и почтой отослала чек на оплату квартиры за июль. Я на несколько дней запаздывала, но не считала, что это так уж важно. А поскольку мне катастрофически не хватало наличных, то снова пришлось заказать несколько подарочных чеков «Америкен экспресс». Еще я оплатила по карточке продукты в бакалейном магазине и проездной билет на автобус. «Америкен экспресс» принимают везде. Даже в «Старбакс», что очень приятно, потому что я не люблю варить кофе сама.

Прямо напротив моего дома есть продуктовый магазин, который называется «Д’Агостино». Совершенно прелестный магазин. Там продают натуральные продукты. Больше всего мне нравятся салат в пакете и натуральная куриная грудка. У Моники в «Друзьях» есть холщовая сумка с надписью «Д’Агостино». Она в ней носит продукты. Я купила себе такую же. Очень важно поддерживать стиль.

В течение следующих двух недель дел на работе прибавилось. Съемки шоу теперь шли полным ходом. Один из продюсеров уволился, и на всех остальных свалилась дополнительная работа. Дважды звонил Брэд, приглашал встретиться с ним, но дел было столько, что мне пришлось отказаться. С тех пор он больше не звонил и не присылал писем. Я чувствовала себя брошенной.

Снова выдавали зарплату. Мне еще раз надо было отправить все в «Америкен экспресс», и я пошла в банк, чтобы перевести деньги. Покончив с этим, решила проверить свой баланс. На экране появилась сумма: три тысячи шестьсот долларов. Что? Как же это? Что, мой чек на квартплату еще не прошел? Но ведь я послала его больше двух недель назад! Надо просмотреть все как следует.

Я нажала на кнопку «Учетные записи». Появился список всех операций за последнее время. Оплата телефона прошла, «Америкен экспресс» — тоже. Но никаких следов чека на квартплату. Потом я заметила начисление в размере тридцати тысяч за что-то под названием «Недоступные фонды».

Я ткнула в кнопку «Другие записи» и просмотрела другие операции. А, вот он где — чек номер сто пятнадцать на тысячу восемьсот долларов — возврат! Что за черт! Это же квартплата! Они вернули мою квартплату! Как они могли? У меня же есть деньги на счете! Я быстренько нажала на «Выход», схватила квитанцию и побежала к кассиру. Надо срочно выяснить, что произошло.

Очередь еле двигалась. Наконец я подошла к окошку, где мигала лампочка, показывая, что кассирша свободна.

За столом сидела молодая женщина.

— Здравствуйте, — сказала она.

Не расслабляться — это мой враг.

— Здравствуйте, — сказала я, стараясь оставаться спокойной и держа в руке квитанцию. — Я тут перечисляла зарплату с чека на текущий счет и обнаружила, что на прошлой неделе вы ошибочно вернули мой чек на квартплату, который я отослала неделей раньше. Я хочу знать, как это вышло.

Я чуть не плакала: не могла поверить, что мой чек возвратили.

— Давайте посмотрим, — сказала она, вводя в компьютер какие-то цифры. — Мм… Похоже, его вернули потому, что у вас недоступные фонды.

— Какие еще недоступные фонды? У меня ведь там были деньги!

— Деньги-то были, но они были еще недоступны.

— Что все это значит?

— Ну видимо, это был чек из другого штата, если так много времени понадобилось на то, чтобы произвести по нему расчет. Когда вы депонируете чеки из другого штата, расчеты по ним производятся в течение пяти дней. Автоматически расчеты не проводятся. И вот в это-то время фонды считаются недоступными. Так что любой чек, который представляется к расчету с этих фондов, считается недействительным.

— Пять дней? Дурь какая. Это же чек на заработную плату. Конечно, он должен быть засчитан. В Чикаго все деньги с моего чека на зарплату уже на следующий день были на счету.

— Здесь вам не Чикаго, — сказала служащая. — И все это вам должны были объяснить, когда вы открывали счет.

— Но мне ничего не объясняли, — возразила я, пытаясь припомнить, вдруг и правда объясняли. Да нет, я бы помнила.

— Ну что ж, теперь будете знать. Вы можете снять сто долларов через один день и триста долларов через два дня после того, как депонируете чек из другого штата, — объяснила кассирша.

— Спасибо. Но чек, который мне вернули, был на оплату квартиры. Что же мне теперь делать? — спросила я.

— Не знаю! Домовладельцу позвоните, что ли, — грубо ответила она.

— Спасибо и на этом, — сказала я, отходя от окошка.

Нет, все-таки как они могли возвратить мой чек на квартплату! Это меня бесило. Но может быть, я сама виновата? Возможно, но это с моей стороны всего лишь ошибка. Ведь должен же домовладелец понять это. У-уф. Позвонить ему, конечно, необходимо.

Преодолевая страх, я позвонила в контору домовладельца. Мне было ужасно стыдно. Рассказала всю историю даме, работающей со счетами квартиросъемщиков. Она посоветовала успокоиться, послать чек на тысячу восемьсот двадцать пять долларов: моя квартплата плюс двадцать пять долларов пени. Так что, возвращаясь с работы, я снова зашла в банк, только к другому кассиру, чтобы получить банковский чек.

Урезаю бюджет

На следующей неделе я сидела за столом и работала. Рядом сидела за перегородкой Гвен. Как раз сейчас она переживала очередную стадию очень неприятного развода. Только что повесила трубку после разговора со своим почти бывшим мужем. Я не хотела быть свидетельницей разборок, но попробуйте сохранить что-то в тайне, если стенки такие низкие. С утра я послала письмо Брэду по электронной почте и теперь ждала ответа.

Прошло несколько часов, а ответа все не было. Ждать надоело. Я пошла в туалет и уставилась на свое отражение в зеркале. Нацепив самое приятное выражение в духе Стюарт Смолли, я произнесла: «Я хорошая. Умная. И, черт возьми, я нравлюсь людям». Нет, разумеется, ничего такого я не говорила. Но в зеркало действительно смотрела и обнаружила, что корни волос уже отросли.

Я блондинка. Не натуральная, конечно. Но и не типа «купила в аптеке бутылку перекиси и стала блондинкой», а типа «я столько лет красилась и осветлялась, что уже даже не помню, какой у меня натуральный цвет». Мне это идет. Волосы выглядят очень естественно. Фактически я самой первой в классе сделала мелирование. И купила джинсы «Гесс», такие двухцветные.

Но вернемся к корням волос. Отвратительно. Надо срочно что-то делать. Найти в новом городе хорошего мастера не так-то просто. Не пойдешь же в какую попало парикмахерскую с требованием, чтоб тебя покрасили. Надо найти специалиста. В Чикаго мы с Наоми знали всех. Мы побывали во всех салонах города. Находили мастера, который был нам по вкусу, и красились какое-то время в этом салоне. А потом мастер к нам слишком привыкал и начинал понемножку халтурить. То цвет получался не такой естественный, то еще что-нибудь. И на следующий месяц нам приходилось искать кого-то нового.

Я совсем недавно читала статью о лучших парикмахерах Нью-Йорка, но не помню, в каком журнале. Может, в «Гламуре»? Или в «Аллюре»? Совершенно не помню. Каждый месяц я прочитываю сотни модных журналов, без них — просто больная. Они на меня благотворно влияют. Первые несколько дней после того, как почитаю, мне хочется жить и быть лучше. Я лучше ем, тщательнее крашу глаза и подвожу брови, ополаскиваю волосы кондиционером.

Больше всего на свете люблю заходить в книжные или журнальные магазины и любоваться новенькой обложкой свежего, еще не читанного журнала. Меня это возбуждает. Хватаю его с полки и немедленно покупаю. Это мое любимое развлечение. Кто-то играет в футбол, кто-то — в шахматы. А я читаю модные журналы.

Напротив моего нового дома есть магазин журналов. Он открыт круглосуточно. Там в продаже любые журналы — даже заграничные, с большими, толстыми глянцевыми обложками. Так что, когда мне скучно, или не спится, или еще что-нибудь, я иду в магазин и накупаю кучу журналов. Там принимают «Америкен экспресс».

Просмотрев все веб-сайты, какие только смогла найти, я наконец вспомнила, что статья была в «Аллюре». Да! Именно в «Аллюре»! И на их сайте был список лучших колористов города. Посмотрим… Оскар Бланди, Гаррен Нью-Йорк, Пьер Мишель и Луи Ликари. Да, все имена знакомые. Они и в статье упоминались. Я начала обзванивать их, чтобы попробовать записаться на субботу. Это было совершенно необходимо!

— Луи Ликари, — ответил женский голос.

— Здравствуйте, я хотела бы записаться на подкрашивание, мелирование и стрижку на субботу, — сказала я.

Волосы у меня светло-каштановые (по моему мнению), так что колористу надо только слегка подсветлить корни, чтобы они сливались по тону с остальными волосами. Затем высветлить пряди, чтобы все это выглядело поживее.

— Пожалуйста. Вы хотели бы записаться к какому-то определенному мастеру?

— Да нет, я пока никого не знаю, — ответила я.

— Тогда я запишу вас к Мишелю на покраску на десять и к Дэвиду на двенадцать на стрижку. Идет?

— Да, прекрасно, — ответила я. — Огромное вам спасибо. А кстати, какие у вас расценки?

Не знаю, что надоумило меня задать этот вопрос. Но здесь, в Нью-Йорке, лучше спросить заранее.

— Окраска — от ста долларов, мелирование — начиная с двухсот, а стрижка — примерно от ста двадцати пяти.

Что? Я посещала самые лучшие салоны Чикаго, но нигде это не стоило четыреста долларов. А с чаевыми — четыреста восемьдесят! Почти пятьсот! Обычно я платила самое большее двести. Что же делать? Я не стала с ходу отказываться, не хотелось, чтобы они подумали, что имеют дело со скупердяйкой.

— Мм, хорошо. До субботы.

Повесив трубку, я тут же обзвонила другие салоны. И везде цены такие же. Невероятно! В Нью-Йорке миллионы крашеных блондинок, не могут же все они платить по четыреста долларов ежемесячно за окраску волос! Неужели нет выхода?

И тут мне попался на глаза еженедельник «Нью-Йорк мэгэзин», лежащий рядом. Если вы живете в Нью-Йорке, то вы просто обязаны подписаться на «Нью-Йорк мэгэзин». Это своего рода путеводитель, отражающий все новое и интересное, что происходит в городе. Там рассказывается о лучших ресторанах из «Загата», о самых крутых клубах. Там фотографии всех звезд и знаменитостей, красующихся на благотворительных тусовках. Я стала лихорадочно листать страницу за страницей: должно же здесь быть что-нибудь о салонах красоты! И я наткнулась на заголовок:

РАСПРОДАЖИ И ВЫГОДНЫЕ ЦЕНЫ:

ЗАКОНОДАТЕЛИ МОД

«Гвоздь» этой недели: дивная стрижка: не надо брать деньги под залог или ждать своей очереди месяцами. Наши стилисты — профессионалы в экономии вашего бюджета.

На ловца и зверь бежит! Это то, что надо! Статья начиналась так:

Весь Манхэттен так охвачен культом парикмахеров, что порой кажется, будто нет никакой разницы между «Гарреном» или «Феккэй» (триста пятьдесят долларов за стрижку) и вашим местным цирюльником…

Прямо глас Божий! Он знает, что мне надо привести в порядок волосы и что я не представляю, где это сделать! Это был знак свыше. Статья давала пять адресов, где можно недорого подстричься. Я обзвонила заведения одно за другим, и везде мне говорили, что запись закончена. Наконец осталось последнее место, оно называлось «Рэд сэлон».

Устали от минимализма? «Рэд сэлон» отделан в стиле будуара XIX века, с темно-красными шторами и канделябрами. Спокойная атмосфера, столь редкая в деловом центре города, привлекает всех — от Лу Рида и «Кардиганов» до редакторов «Вог» и «Аллюр». Вы заплатите от семидесяти до ста долларов, в зависимости от стрижки, а не от стилиста (что очень дешево). Мелирование — от ста тридцати пяти до ста семидесяти пяти долларов.

Только в Нью-Йорке семьдесят долларов за стрижку может считаться недорого. Но мне некогда было искать что-то еще. «Рэд сэлон» был моим последним шансом. Я набрала номер и спросила, могут ли они записать меня на субботу. Да! Меня записали! На одиннадцать часов утра к мастеру по имени Влад.

Фу-у! Наконец-то! Улыбаясь, я позвонила, чтоб отказаться от записи.

— Луи Ликари, — ответил женский голос.

Черт! Это та самая женщина, которая записывала меня. Я-то надеялась, что ответит кто-то другой.

— Я хотела бы отказаться от записи на субботу. Похоже, мне придется уехать.

— Хорошо. Как ваша фамилия?

— Карин Боснак, я только что записывалась. И вдруг оказалось, что должна буду уехать из города по работе. Узнала об этом только что, — соврала я.

— Хорошо. Записать вас на другое время?

— Нет, спасибо. Я не знаю, когда вернусь.

— Хорошо. Тогда вычеркиваю.

— Спасибо, — сказала я и повесила трубку.

Я подсчитала, что, отказавшись от Луи Ликари, я сэкономила сотню долларов. Неплохо.

Шампоргазм

Настала суббота. Брэд так и не ответил на мое письмо, но я решила, что пока не стоит обращать на это внимание. Нашла на карте «Рэд сэлон»: Вест-Виллидж, 11-я улица. Когда-то, еще до переезда, мне довелось побывать в Вест-Виллидж. Приятное местечко, там все очень по-европейски. Что ж, с удовольствием побываю там снова! Я определилась, на какой станции мне лучше выйти, и направилась в центр.

Я не очень-то люблю подземку, да и пользовалась ею всего несколько раз. Стараюсь ездить по городу на автобусе или в такси. В подземке так жарко, и запах там мерзкий. И после нее волосы всегда тусклые, макияж растекается. Жуть! Но сегодня все это не имело значения, я ведь все равно шла в парикмахерскую. Подбодрив себя, я нырнула в метро.

Когда поезд тронулся, слева от себя я заметила малыша. Улыбнулась ему, он вспыхнул. Я рассмеялась и отвернулась. Потом снова взглянула на него и сделала страшные глаза. Он снова покраснел, но на этот раз улыбнулся. Я высунула язык и сделала пальцами ушки. Я ждала, что малыш рассмеется, но вместо этого улыбка погасла, и он завопил. Ну-ну! Неужели это страшно? Его вопль тут же сменился слезами. Я отвернулась с отстраненным видом. Уголком глаза уловила свирепый взгляд его мамаши, но притворилась, что я тут вообще ни при чем. Лучше не связываться с людьми в метро. Публика здесь была пожестче, чем в городском автобусе.

После этого инцидента я начала отключаться. Я всегда дремлю в транспорте. Все равно где — в метро, автобусе или поезде. Не знаю, как долго я была в отключке, но вдруг услышала что-то вроде: «Едущая обновка Брукленд».

Что за чушь? Сообщение повторили, на этот раз четче: «Следующая остановка — Бруклин».

О, Господи! Я выскочила из вагона, когда дверь уже закрывалась. Посмотрела надписи: станция Бруклин Бридж. Не знаю, где это — на стороне Манхэттена, в самом Бруклине, а может, где-то посередине.

Я ничего не знаю про Бруклин, кроме того, что он на другой стороне реки и что это совсем другой мир. Мне приходилось видеть его в кино, и, честно говоря, было страшновато. И парень из Бруклина, с которым приходилось работать, тоже был страшноватым.

Определив по карте, где нахожусь, я с облегчением поняла, что это не Бруклин, но еще немного — и я была бы уже там. Свою остановку я давно пропустила. Часы показывали, что если промедлю еще хоть две минуты, то опоздаю в парикмахерскую. Черт. Я выскочила из подземки, остановила такси и назвала адрес салона.

Через несколько минут такси остановилось у салона, я заплатила и вышла. Салон, небольшой и очень оригинальный, находился на первом этаже особняка, стоящего на красивой жилой улице, обсаженной деревьями. Я подошла к столу и назвала свое имя молодому человеку. Он попросил меня подождать.

Пока он приглашал моего мастера, я осмотрелась. Здесь было очень уютно, темновато и спокойно. Стены выкрашены в красный цвет.

Подошел мастер, довольно приятный, с каштановыми волосами и карими глазами. Наверное, нормальной ориентации.

— Привет, Карин. Меня зовут Влад, — сказал он.

— Привет, — ответила я. — Извините, я немножко опоздала.

— Ничего.

Он проводил меня в салон и усадил в кресло. Посмотрел на мои волосы и сделал вывод: краситься полностью не стоит, а нужно просто подтемнить одни пряди и высветлить другие. Это будет выглядеть естественнее, и волосы станут лучше «сочетаться с цветом кожи», как он сказал. Я решила довериться ему, и так мы и сделали.

Целый час Влад упаковывал мои волосы в фольгу. Он не спешил, и мне это нравилось, потому что очень расслабляло. «Рэд сэлон» — не из тех заведений, где полно света и людей. Здесь каждое кресло как бы спрятано от чужих глаз. Мы с Владом очень мило поговорили. Он рассказал мне о своей девушке (я не ошиблась насчет ориентации), а я — о Чикаго и о том, почему переехала сюда. Он понял меня. Обычно, когда говоришь людям о переезде в Нью-Йорк с целью побыть в одиночестве, все переспрашивают: «Что?» Но Влад сразу понял, что имеется в виду. Вообще, люблю разговаривать с парикмахерами: они все понимают.

Закончив с фольгой, он усадил меня под сушилку. Я немедленно заснула. Не знаю, сколько проспала, но разбудил меня совсем другой молодой человек, очень приятный. Он повел меня в соседнюю комнату, к креслу для мытья волос. Свет был приглушен, на стенах горели свечи. Вся обстановка действовала умиротворяюще. Я не знаю, произошло ли то, о чем я вам сейчас расскажу, на самом деле. Или я проспала под сушилкой, и мне это просто приснилось. Но все же мне кажется, что это не сон.

Все началось совершенно невинно. Я села в кресло и откинула голову над мойкой. Мойщик волос — его имя я не уловила — начал снимать фольгу и смывать краску. Потом налил в руку шампунь и стал мягко втирать его в волосы. Он массировал мне затылок, потом перешел к вискам. А потом к шее… И о-ох… я была в экстазе. По позвоночнику пробежало приятное тепло, потом все тело затрепетало. Так вот почему в здешних салонах так дорого берут! Этот мойщик волос возбудил меня! Я ему понравилась? Или он всем так моет волосы? Не помню даже, как он выглядел, но я готова была отдать ему свою невинность. Хотя, впрочем, с невинностью своей я рассталась давным-давно. Скажем так: я была готова отдать ему свое целомудренное тело. Да, именно целомудренное тело!

Если бы вот так гладили мои бедра, не знаю, смогла ли бы я сдержаться. Одно неловкое движение коленом вогнало бы меня в состояние оргазма. Боже, как же я наслаждалась, когда он мыл мне волосы! Через пятнадцать минут мойщик похлопал меня по плечу, показывая, что свою работу закончил. Оказывается, он уже прополоскал мои волосы и промыл их кондиционером. Я открыла глаза и в полудреме взглянула на него. Вставать мне не хотелось. Мне хотелось выкурить сигарету, хотя я не курю. Это мытье было самым приятным ощущением за всю мою жизнь. Приятнее даже, чем иногда бывал секс.

Я неохотно поднялась и пошла обратно к Владу. Но взгляд полуприкрытых век, очевидно, о чем-то говорил. У меня был эдакий зовущий взгляд.

— С вами все в порядке? — спросил мойщик.

— Все просто великолепно, — ответила я, улыбаясь.

Влад начал стричь волосы. Затылок он обработал бритвой, чтобы волосы лежали лесенкой. От этого прическа стала сексуальной. Получилось круто! Как у Мег Райан. Никогда у меня не было такой классной прически. А цвет — вообще изумительный. И он действительно прекрасно сочетался с цветом кожи.

Когда все было готово, я отправилась к кассе. Счет оказался на двести девяносто пять долларов без налогов и чаевых. И конечно, необходимо дать Владу не меньше двадцати процентов, и уж по меньшей мере десятку — тому парню, что моет волосы, хотя он достоин гораздо большего. Наверняка ему многие назначают свидания — благодаря такой-то работе. Хотела бы и я пригласить его куда-нибудь, но не хватило решимости. Да и он все-таки мне не пара. Ну а в целом поход в салон обошелся мне в триста восемьдесят семь долларов. Однако на карточку можно было занести только стоимость и налог, но не чаевые. Ну что ж, я пустила в ход свой «Амэкс» и выложила еще семьдесят долларов наличными. Многовато, конечно, но дело того стоило. В Нью-Йорке парикмахерская — очень дорогое удовольствие.

Я вышла из салона и побрела по Вест-Виллидж. У меня была новая прическа, а на ногах — новые босоножки, и все то же призывное выражение в глазах. Идя по улице, я ловила на себе взгляды мужчин. Да, прическа у меня что надо! Знаю. Я шествовала с таким видом, будто вся улица принадлежит мне. Пока не споткнулась о камень. Тогда я немножко сбавила ход.

Я купила изумительный красный шелковый топ в небольшом магазинчике. Выйдя оттуда, заметила, что около какого-то магазина толпится народ. Это что? Булочная? Да, в самом деле. Вывеска гласила, что это булочная «Магнолия». По-моему, я читала о ней в «Нью-Йорк мэгэзин». Из «Магнолии» чудесно пахло, а к ней тянулась длинная очередь. Можно ли не воспользоваться случаем съесть что-нибудь вкусненькое? К этому времени я уже успела нагулять аппетит и, не раздумывая, встала в очередь.

Очередь заняла почти пятнадцать минут. Все покупали кексики, видимо, это было самым вкусным. Мне приглянулся желтый кексик с розовой глазурью и белыми крошками. Люблю розовый цвет.

Я вышла, села на скамейку и надкусила кекс. Святые угодники! Какая вкуснятина! Мечта! Вкус — совсем не такой, как обычно у покупных кексов. Этот словно бы только что из бабушкиной духовки. Потрясающе!

Я сидела на улице со своей новой крутой стрижкой, новым крутым цветом волос, в своих новых крутых босоножках и ела самый вкусный кекс в моей жизни. Дул приятный ветерок. Я улыбалась. Сегодня все было прекрасно.

Пять «Б»: «Блумингдейлз», «Бергдорф», «Бендел», «Барниз» и я, Карин Боснак

Снова пришел понедельник, и я с новой прической и с волосами нового цвета явилась на работу. Я чувствовала себя великолепно. Каждый считал своим долгом сообщить мне, как прекрасно я выгляжу. Вот уж точно: триста восемьдесят семь долларов были потрачены не зря! Только успела сесть за стол, как зазвонил телефон.

— «Суд Куртиса», — ответила я.

— Можно Карин? — спросил приятный мужской голос.

— Слушаю вас.

— Карин, меня зовут Сэм. Я персональный тренер в «Кранче». Я вижу, вы только что вступили в наш клуб.

— Совершенно верно, Сэм, — флиртующим тоном ответила я.

— А вы знали, что каждому новичку полагается одна бесплатная тренировка с персональным тренером? — спросил он.

— Нет, не знала.

— С какой целью вы занимаетесь фитнесом, Карин? — поинтересовался Сэм.

— Сжечь жир, — ответила я.

— И что вы делаете, чтобы сжечь жир? Только не говорите мне, что вы бегаете на дорожке.

— Но я действительно бегаю на дорожке.

Надеюсь, Сэм не заглядывал в мою карту и не видел, что я уже три недели не приходила в зал.

— Чтобы сжигать жир эффективнее, вам надо подкачать мускулы, — сказал Сэм. — Я могу показать вам упражнения.

— Правда? — переспросила я.

— Да, Вы не против, чтобы я провел с вами бесплатную тренировку?

— Конечно! А когда вы хотите со мной встретиться? — спросила я и покраснела: кажется, получилось что-то двусмысленное. — Ну, я имею в виду… ну, вы понимаете, что я имею в виду.

Сэм засмеялся:

— Как насчет восьми вечера в среду?

— Восемь вечера в среду — прекрасно, — сказала я. — Мне нужно прийти и вызвать вас?

— Да. Вам надо просто зарегистрироваться, как обычно, пройти в раздевалку, потом подойти к стойке персональных тренировок и пригласить меня.

Персональный тренер! Как это здорово! И голос у него такой приятный! Однако вся моя спортивная одежда — кошмарного вида. Необходимо срочно прикупить что-нибудь хорошенькое. Я хочу выглядеть классно. И кстати, будь у меня красивая одежда, я бы не пропускала занятия.

* * *

В субботу я отправилась на поиски спортивной одежды. Выйдя из дому, повернула влево по 57-й улице. Я намеревалась пойти в «Найктаун», мимо которого обычно шла или ехала на работу. Ох, и огромный же он!

Пройдя несколько кварталов, уже около Лексингтон-авеню, я взглянула направо и заметила громадное здание в нескольких кварталах отсюда. Оно занимало целый квартал, в нем было по меньшей мере восемь этажей. На фасаде здания ветерок развевал национальные флаги. Интересно, что это? Может, какое-то посольство? Где-то ведь неподалеку — здание ООН, но мне казалось, оно в противоположном направлении.

Я решила посмотреть, что же там такое. Торопиться было незачем: «Найктаун» никуда не убежит. Приближаясь к таинственному зданию, я заметила огромные красные буквы над входом. Понятно — это название. И что же там написано? Б-Л-У… Нужно пройти еще квартал, чтобы прочесть. Я подходила ближе, и буквы становились виднее. Б-Л-У-М… Неужели это то, что я думаю? Мое сердце подпрыгнуло. Б-Л-У-М-И-Н-Г… Да-да, это он! Это здание с флагами — никакое не посольство! Это «Блумингдейлз»!

Господи, Боже мой! Я нашла его! Я радовалась ему как родному дому. За все двадцать семь лет своего пребывания на земле я не видела такого огромного универмага! У нас в Чикаго был «Блумингдейлз», но не такой огромный. Этот занимал целый квартал. И со всеми этими флагами казался просто королевской резиденцией. Я ускорила шаг — мне не терпелось зайти внутрь. Я уже подходила к угловому входу, как вдруг над ухом раздался гудок, заставивший меня вздрогнуть.

Злющий таксист высунулся из машины и крыл меня последними словами. Оказывается, он едва меня не сбил. До меня дошло, что я двинулась на проезжую часть, не дождавшись разрешающего сигнала, и теперь стою посередине.

— О, простите, — сказала я, показывая на здание и улыбаясь. — «Блумингдейлз».

Таксист посмотрел на меня как на идиотку и покачал головой.

Я с самого раннего детства обожаю ходить по магазинам. Тогда нас с сестрой вряд ли можно было назвать хорошенькими. У меня волосы быстро становились сальными, а у нее кудряшки торчали во все стороны. Друзей у нас было немного. Но когда мне исполнилось восемь, мама купила мне желтую шелковую курточку для катания на роликах с надписью «Крутые роллеры». И вдруг всем в школе захотелось дружить со мной. Курточка и впрямь была что надо. Можно сказать, что благодаря ей я с детства познала власть одежды.

Дальше — больше.

Когда наша мама вышла замуж за отчима, мы стали на выходных кататься на лодке по озеру Мичиган (отчим был большим любителем этого дела). Нас с сестрой все еще не очень хорошо одевали. А тут мы оказались в одной компании с детьми богатых друзей родителей, компаньонов по катанью на лодках. Стало очевидно, что моя роликовая курточка совершенно не выдерживает сравнения с одеждой этих детей. Они ходили в вещах от «Поло» и других шикарных фирм и с нами общаться не хотели. Это нас страшно огорчало, мы даже плакали. И мама сделала то, что сделала бы любая любящая мать — она купила нам «Поло», и мы стали одеты так же, как и все остальные. Появившись однажды с лошадками на кофточках, мы всем стали нравиться.

«Власть курточки „Крутые роллеры“» сменилась «Властью „Поло“». А когда я подросла, «Поло» вытеснили джинсы «Гесс», солнечные очки от Вуарне и, наконец, сумочка от Гуччи.

Моя любовь к сумочкам вспыхнула в старших классах. Я училась в частной женской католической школе, и мы должны были носить форму — юбку из шотландки и полиэстровый блейзер. К ней полагалось надевать однотонные носки и однотонную блузку с воротничком. Не очень креативно. Поэтому девочки выражали себя через сумочки. Они служили для каждой опознавательным знаком. Сумочка показывала, кто ты есть. И мне не хотелось носить под мышкой сумочку от Лиз Клейборн. Потому что в моей школе творения Лиз Клейборн не котировались. Школа была частная, в основном для детей из богатых семей. Самым престижным было иметь сумочку от Гуччи, Луи Вуиттона или Фенди. Словом, ко времени окончания школы «Власть „Поло“» сменилась для меня «Властью сумочки». И с тех пор моя любовь к стильным вещам не уменьшилась.

Но вернемся к «Блумингдейлзу». Я попятилась обратно на тротуар и стала ждать, пока оранжевый человечек на светофоре не станет белым, показывая, что можно идти. И это длилось целую вечность. Между мной и самым большим «Блумингдейлзом» была всего одна узкая улочка. Я стояла на тротуаре и следила, как люди входили и выходили. И ждала. Наконец зеленый свет сменился желтым, потом красным, и машины остановились. Человечек стал белым, как бы говоря: «Ступай, дитя мое. Следуй за мной, и я приведу тебя в землю обетованную». В руках у этого белого человечка были ключи от рая, то есть от «Блумингдейлза». И он решал, когда впустить вас туда. Он был привратником. Я посмотрела на него и поклонилась. Он знал, как важна работа на этом углу.

Я сошла с тротуара и очень медленно пошла через дорогу. Через несколько мгновений была уже у входа. Посмотрела на ряд дверей, больших и тяжелых. Выбрала одну из них и распахнула. Наконец я внутри. Осмотрелась вокруг и глубоко вздохнула: я стою в отделе сумок. Как символично!

Я медленно пошла вдоль прилавков. Мысли мои путались и скакали так быстро, что я не успевала воспринимать окружающее. Передо мной были сумки от Луи Вуиттона, Фенди, Версаче и Ди энд Джи. Сумки — без конца.

На другой стороне магазина я обнаружила отдел темных солнцезащитных очков. Как я люблю темные очки! Сумочки и очки — моя слабость! Я примерила пару изумительных очков от Гуччи, бордовых и чуть-чуть великоватых для моего лица. Но именно так они и должны были выглядеть. С моими обновленными волосами они смотрелись потрясающе. Вернее, это я смотрелась потрясающе и потому просто обязана была купить их. Доставая свою карту «Амэкс», я нашла оправдание этой покупке. Я уже давным-давно не покупала себе новые очки. Фактически почти два года. Так что одна пара очков за двести сорок долларов — это то же самое, что две пары по сто двадцать каждый год. А это не так уж дорого.

Зажав очки в руке, я пошла на следующий этаж. Ряд за рядом тянулись ярко освещенные прилавки и зеркала. Должно быть, это этаж косметики. Вот замечательно! Люблю покупать косметику! А здесь в наличии все мыслимые бренды: «Прескриптивз», «МАК», «Бобби Браун», «Триш Макэвой» — все, что можно выдумать. Я чувствовала себя как ребенок в магазине, полном конфет! Прилавкам не было конца. Они исчезали где-то за горизонтом. Там, вдали, я обнаружила эскалатор и решила посмотреть, куда он ведет. У меня была важная миссия: не покидать этот универмаг, пока не исследую здесь каждый квадратный дюйм.

Весь третий этаж был занят отделом женской одежды. Отдел — огромен, одежды — полно. Я, конечно, ничего не смыслю в спорте, но мне показалось, что здесь могли бы уместиться несколько футбольных полей. Я вытащила сотовый и набрала номер своей чикагской подружки Наоми.

— Алло? — ответила она.

— Ты ни за что не поверишь: я сейчас в самом удивительнейшем месте в мире! — сообщила я.

— Где? — с волнением спросила она.

— В «Блумингдейлзе»! Только что обнаружила нью-йоркский «Блумингдейлз». Никогда в жизни не видела ничего огромнее. Ты и представить себе не можешь, какой он большой. Будь у меня фотоаппарат, я бы сделала для тебя снимки. Не поверишь, какой он огромный.

— Правда? Давай подробнее, — возбужденно сказала она.

— Ну вот, я подхожу к отделу, который называется «Элементс». У них тут такая крутая одежда! Очень молодежная и очень хорошая. И — о-о-о — такая дорогая! — сказала я, посмотрев на ценник. — Ты когда-нибудь слышала о Ребекке Тэйлор?

— Нет, — ответила Наоми, — а кто это?

— Понятия не имею, но одежда у нее клевая. Вот чудная розовая блузочка, шелковая, без рукавов, стоит сто сорок долларов. И это только один отдел, а их здесь тьма-тьмущая. И я еще только на третьем этаже! На другие пока не поднималась. Никогда ничего подобного не видела. Чикагский «Блумингдейлз» по сравнению с этим ничто!

— Быть не может! О, я должна приехать! — воскликнула Наоми. — По-моему, в начале следующего месяца несколько человек отправляют в командировку в Нью-Йорк. Я буду не я, если не сумею внушить шефу, что у меня там важные дела. И меня обязательно пошлют.

— Господи, да конечно, ты должна приехать! Это надо увидеть своими глазами!

— Рассказывай дальше, — потребовала подруга.

По пути к кассе, держа в руках кофточку от Ребекки Тэйлор, я вела для Наоми подробный репортаж обо всем, что меня окружало. Да, вот так поступают взволнованные девушки, когда видят красивую одежду. По крайней мере, так делаем мы с подружками. Когда мы обнаруживаем первоклассную одежду, то обязательно звоним друг другу; и не важно, где это находится — в малюсеньком бутике или в огромном универмаге. Здесь половину третьего этажа занимал обувной отдел. Обуви было немерено.

Спустя три часа, купив кофточку и осмотрев другие отделы женской одежды на четвертом и пятом этажах (а еще — мебель на шестом, товары для дома на седьмом, все для ванной и спальни на восьмом, детскую одежду на девятом), я спустилась на лифте обратно на первый этаж. У меня уже совершенно не было ни сил, ни слов. Кофточка от Ребекки Тэйлор мне была совершенно не нужна, но я решила рассматривать ее как инвестицию в свой новый гардероб. Да, медленно, но верно я вылезала из своего «милого», мешковатого «среднезападного» гардеробчика и меняла его на нью-йоркские вещи, более шикарные и в обтяжку.

Выйдя из «Блумингдейлза», я повернулась и бросила на него последний взгляд. Ух ты! Какой же он все-таки громадный! И всего в трех кварталах от моего дома. Я решила не ходить сегодня в «Найктаун» и двинулась по 60-й улице в направлении Центрального парка, намереваясь где-нибудь перекусить. Голова кружилась, возможно, от голода. Я сегодня еще ничего не ела. День был замечательный, светило яркое солнце — самое время надеть новые темные очки. Что я и сделала. На Медисон-авеню я обнаружила справа «Барниз». Нет! С меня хватит! Этот город — как один сплошной торговый пассаж. Куда ни поверни — везде магазины. Я купила у уличного торговца хот-дог, села на скамейку и съела его. Вкусно. Ну а теперь можно и в «Барниз», просто поболтаться немного и посмотреть, что у них там есть.

Конечно, когда дело касается одежды, я всеми руками и ногами за «Блумингдейлз», но если говорить о духах и косметике, то тут впереди, без сомнения, «Барниз». В «Блумингдейлзе» и выбор одежды гораздо больше, и цены чуточку доступнее, чем в «Барниз». Еще у них бывают неплохие колье и другие украшения до ста долларов. В этом плане они более «дружественны к пользователю», как я люблю говорить. Но духи у них просто невозможные. Во всех универмагах духи для меня слишком «душистые». Все они, на мой взгляд, пахнут почти одинаково, и при этом запах у них главным образом спиртовой. И большие универмаги, как правило, не связываются с действительно новой, крутой косметикой. У них все только «Прескриптивз», да «МАК», да все такое же известное.

Но в местах типа «Барниз» всегда самые лучшие косметика и духи. И в «Генри Бендел» тоже. В Чикаго раньше был «Генри Бендел», и мы с Наоми ходили туда каждые выходные и часами торчали в отделе косметики. Мы пробовали блеск для губ и блестки, красили глаза. Было здорово! Но однажды, под Рождество, магазин закрылся. Мы так жалели! Это было настоящим концом света. Тогда же мы обнаружили чикагский «Барниз». А потом я переехала в дом напротив него и жила там до самого отъезда в Нью-Йорк.

С этими воспоминаниями я перешла через улицу и вошла внутрь. Ну конечно! Этот «Барниз» тоже оказался больше и лучше, чем его собрат в Чикаго! Весь первый этаж был завален сумочками и косметикой. Там я нашла чудесный лосьон для тела под названием «Лайчи» компании «Фреш». Запах обалденный! Да еще и в стеклянном флаконе. Вот это класс! Цена его была двадцать восемь долларов, но он того стоил! С ним мне и духи не нужны. С таким запахом от мужиков отбоя не будет! Я пахла как конфетка. Сама бы себе руку откусила.

Примерно через час я выплыла из «Барниз», с одним только флаконом лосьона в руках, страшно гордая тем, что сумела вовремя остановиться и не купила больше ничего. Я уже едва держалась на ногах, так что решила вернуться домой. Я пошла к себе по Пятой авеню — путь, который позволяет пройтись вдоль парка. Через несколько кварталов передо мной возник отель «Плаза». Над его входом тоже висели флаги, как и на «Блумингдейлзе». Нью-Йорк такой шикарный! И я в моих новых темных очках от солнца — ему под стать.

Я прошла мимо «Бергдорфа Гудмэна», но не зашла — слишком устала. Приберегу это удовольствие на другой день. Стоя на углу, я отметила, что на Пятой авеню расположены «Генри Бендел». «Блумингдейлз», «Бергдорф», «Бендел», «Барниз» — четыре «Б» Нью-Йорка! И как было не продолжить: мол, фамилия Боснак, так что я очень подхожу к этой компании. Я была пятой «Б».

* * *

В тот же вечер мы с Энн Мари и еще одной сотрудницей, по имени Джоди, ужинали вместе в «Китайском гриле». Джоди — старший продюсер «Суда Куртиса». Очень приятная особа. На мне была новая блузка от Ребекки Тэйлор. Вот как оно в Нью-Йорке, думала я. Хорошие люди, хорошая одежда, хорошая еда и хорошая компания. Мне нужны были деньги, так что я записала всю стоимость ужина на карту, а Энн Мари и Джоди отдали мне наличными.

Вернувшись домой, я достала «Загат», обвела кружком «Китайский гриль» и написала: «Мои коллеги, Ребекка Тэйлор и я!»

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Общая сумма долга: $ 5007

Спортивная одежда

— Верно ли я все поняла, — говорила я по телефону одному из потенциальных участников очередного шоу. — Ваша бывшая девушка подает на вас в суд, обвиняя в том, что из-за вас у нее появилась опухоль на голове?

— Именно так. Она считает, что все это из-за того, что я уронил ее, и она ударилась головой, когда мы танцевали несколько лет назад, — объяснял он с сильным миннесотским акцентом. Ему было за пятьдесят.

— Что ж, как я уже говорила, мы бы хотели показать ваш случай в шоу «Суд Куртиса». И если ваша бывшая подружка выиграет, мы выплатим ей денежное возмещение, а если выиграете вы — ну, так тому и быть. Она подпишет документ, что не станет оспаривать наш вердикт и больше никогда не потянет вас в суд по этому делу.

— Тогда я тоже играю. Эта женщина — психованная, я вам точно говорю. От падения опухолей не бывает. Я тогда сразу же бифштекс к ее голове приложил, и вообще… — Мужик был уверен в своей правоте.

— Бифштекс? Надо же! Вы все так и объясните судье на шоу.

— Обязательно, — заверил он. — Но сейчас мне пора на работу, а вы мне позвоните позже, чтобы все детали обсудить. Я вернусь около пяти.

— Конечно, позвоню обязательно. Пока.

Приложил бифштекс к голове! Интересно, он и правда это сделал? Я думала, это только в мультиках бывает, да еще в «Рокки». По-моему, кто-то в «Рокки» прикладывал бифштекс.

Откинувшись на стуле, погрузившись в мысли о бифштексах на головах, бросила взгляд на новую спортивную сумку «Найк», лежавшую под столом. Это вернуло меня к реальности: сегодня после работы — первая тренировка с персональным тренером Сэмом! Наконец-то — после всего, что я натерпелась, покупая спортивную одежду!

В прошедшее воскресенье, вспомнив, что так и не купила спортивную одежду, я снова отправилась на поиски. И снова оказалась в «Блумингдейлзе», но на этот раз в отделе спортивной одежды. Купила несколько футболок, брюк и спортивный бюстгальтер. Все это обошлось почти в триста долларов. Я не собиралась так много тратить, но это было вложение в мое здоровье. Кроме того, я не хотела отличаться от других в «Кранче».

Но, возвращаясь из «Блумингдейлза», я решила зайти в «Найктаун». Вдруг у них есть что-нибудь получше? И поверите ли? Было! Конечно, моя одежда из «Блумингдейлза» позволяла мне соответствовать стилю «Кранча». Но если я оденусь в «Найктауне», всем захочется быть похожей на меня! Так что пришлось купить спортивную одежду там (плюс пару подходящей обуви), а ту, другую вернуть обратно в «Блумингдейлз».

Мысли о том, как я в своем новом спортивном костюме и новых туфлях пойду по «Кранчу», увели меня в сторону от работы, а возвращаться не хотелось. Я решила заняться кое-какими личными делами и сделать несколько звонков. Прежде всего я позвонила в банк, чтобы выяснить, прошел ли уже мой чек на квартплату. Свой чек на зарплату я депонировала еще в прошлый четверг, но чек на оплату жилья отправила только в понедельник, чтобы было достаточно времени для перечисления денег. Я не хотела повторения опыта прошлого месяца. После нескольких бесполезных звонков мне наконец удалось добраться до живого человека. Я с облегчением узнала, что деньги с чека на заработную плату уже полностью доступны. Значит, и с квартирой будет все в порядке.

Затем следовало позаботиться о счете в «Америкен экспресс». Я знала, что на днях его надо оплачивать, но не знала точно, когда и сколько. Поэтому я набрала номер, указанный на обратной стороне моей карточки, и снова долго нажимала кнопки, пока мне не ответил оператор. Ненавижу эти автоматизированные услуги.

— «Америкен экспресс», — откликнулся женский голос.

— Здравствуйте, — сказала я. — Я хотела бы узнать, когда мне платить по счету и сколько я должна буду вам заплатить.

— Номер счета, пожалуйста.

— Конечно. — Я прочитала по карточке номер.

Женщина нашла мой счет, потом спросила девичью фамилию моей матери, номер карты моего социального страхования и всякое другое, что они обычно спрашивают «для безопасности». Через несколько секунд она снова заговорила:

— Платить не надо до следующего четверга, а сумма у вас составляет две тысячи пятьсот пятьдесят два доллара… нет, погодите… тут прошел возврат, так что вы должны всего две тысячи двести двадцать восемь долларов.

— Какой возврат? Что вы имеете в виду? — взволнованно спросила я. Неужели кто-то решил оплатить мой счет? Вот было бы здорово!

— Это возврат товаров в «Блумингдейлз» на сумму триста двадцать четыре доллара, — был ответ.

— Вот как, — разочарованно вздохнула я: никто не собирался оплачивать мок счета. Я действительно купила кое-что в субботу, а в воскресенье вернула, Но почему этот возврат сократил сумму долга? Я полагала, что возврат перейдет на следующий месяц, ведь за этот распечатку я уже получила.

— Нет, «Америкен экспресс» всегда относит возвраты к текущей причитающейся сумме. А вот сумма в триста двадцать четыре доллара за покупку одежды появится уже в счете за следующий месяц, — объяснила служащая.

— А, хорошо, — сказала я.

— Могу я вам еще чем-нибудь помочь?

— Нет, спасибо! — И вдруг я кое-что поняла. — Подождите, да. Значит, если я сегодня куплю что-то за сто долларов, а завтра верну это обратно, то возврат тут же снизит мой долг? То есть в четверг мне надо будет платить две тысячи сто двадцать восемь долларов, а сто долларов пойдут в следующий месяц?

— Правильно, — со смехом сказала женщина, поняв, что до меня вдруг дошло, как уменьшить сумму ближайшей выплаты. — Именно так все и произойдет.

— О, отлично. Я не хочу сказать, что собираюсь этим воспользоваться, просто интересно, — сказала я, стараясь придать своему тону небрежность. — Спасибо большое.

— Не за что.

Просто невероятно! Неужели это действительно так? Я задолжала «Америкен экспресс» две тысячи двести долларов, выплатить которые к следующему четвергу у меня не было ни малейшей возможности. Я могла перечислить им только тысячу четыреста или около того, при этом оставалась должна еще восемьсот долларов. Но, как сказала эта леди по телефону, если я куплю и верну обратно товаров на восемьсот долларов до следующего четверга, в добавление к оплате тысячи четырехсот долларов, то все сравняется. Возврат восьмисот долларов будет внесен в мой текущий счет, а оплата перейдет в счет следующего месяца. Покупка и возврат совершенно не повлияют на состояние моего счета. Это просто добавит мне времени для расплаты с «Америкен экспресс»! То, что надо!

Надо было опробовать этот трюк и убедиться, что осечки не будет. Но возможно, это только там, где при возврате купленного товара возмещают стоимость. Магазины, где предлагают только свой, внутренний кредит, мне не годились. Возвращают деньги только в универмагах. Да еще в некоторых магазинах повседневной молодежной одежды типа «Гэп». Но мне приятнее будет побиться за свои баксы в местечке вроде «Блумингдейлза». Что ж, значит, это будет «Блумингдейлз». Я решила сходить туда на выходных.

Я вернулась к делам, но не успела вникнуть, как рабочий день закончился. Пора к моему тренеру! Я выключила компьютер, взяла спортивную сумку и направилась к выходу. Рядом возникла Гвен.

— Куда это ты?

— К персональному тренеру, — гордо произнесла я. Ха. У меня есть личный тренер. Сообщая об этом, я чувствовала себя такой крутой!

— Не дороговато ли? — спросила Гвен.

— Не дороже, чем каждый день ездить на работу в такси, — ответила я.

— О, — сказала Гвен, не понимая, о чем это я.

Конечно же, она совсем забыла свой совет по поводу моих стертых ног.

— Ну, я побежала, пока!

— Пока! Приятных тебе занятий.

Персональный тренер

Проехав на автобусе и немного пройдя пешком, я добралась до «Кранча». Спустилась по длинной винтовой лестнице, зарегистрировалась, зашла в раздевалку и через пять минут выпорхнула оттуда. Выглядела я сказочно — футболка от «Найк», белая, с голубой и зеленой отделкой на рукавах, и синие обтягивающие спортивные брючки от «Найк», слегка расклешенные на щиколотках. Завершали наряд серебристо-голубые спортивные туфли, такие новенькие и очаровательные! Я подошла к столику персональных тренеров и зарегистрировалась.

— Здравствуйте, я к Сэму, — сказала я женщине за стойкой.

— Ваше имя?

— Карин, — ответила я.

— Сэм, — позвала она через громкоговоритель. — Тут к тебе Карин.

Затем она жестом предложила мне сесть на скамеечку рядом. Я надеялась, что у этого Сэма приятные не только голос, но и внешность. Через несколько минут ко мне подошел невысокого роста человек с каштановыми волосами. Он широко улыбался.

— Карин? — спросил он.

— Да, — вставая, ответила я. — Привет.

— Сэм, — протянул он мне руку. — Приятно познакомиться.

— Взаимно, — ответила я, пожимая руку.

Этот Сэм оказался очень даже ничего! Не совсем в моем вкусе, но вполне! Чуточку низковат и полноват, на мой вкус, и на лице у него волосы — а я этого не люблю. Но в целом — определенно ничего! Пожалуй, у него есть шанс стать еще одним моим нью-йоркским приятелем. Хватит уже мне быть такой разборчивой, почему не дать шанс подходящему мужчине? Все равно ведь не знаешь заранее, где тебя ждет удача.

Я спустилась вслед за Сэмом на нижний уровень зала. Здесь были размещены в основном тренажеры — для поднятия тяжестей и всякие другие, предназначенные для мужчин. Обычно когда в спортзале я бегаю на движущейся дорожке, кручу педали на велотренажере. Другими тренажерами пользуюсь редко, и уж во всяком случае, теми, что предназначены для женщин: они красивые, ими легко пользоваться, вес придерживается при помощи шпильки. А в тренажерах для мужчин шпилек нет, вес надо поднимать самому. Для меня это слишком тяжело, так что я к ним обычно не подходила. Но Сэм был сторонником тренажеров для мужчин.

Прежде чем начать тренировку, он спросил меня, какова цель моих занятий.

— Ну, больше всего меня заботят бедра, — честно сказала я. — Они слишком толстые и портят общий вид. Хотелось бы исправить их.

— Исправить? — засмеялся он. — Они что, механические?

— Да, — сказала я. — То есть не механические, но да, я хочу их исправить. Ну, чтобы они выглядели получше.

— Да ладно, это я так, шучу. Прекрасно понимаю, что вы имеете в виду. Сегодня вам повезло, дорогая леди. Я как раз специалист по задницам, — засмеялся Сэм. — Всегда любил это дело. Всякий раз, когда мой клиент — женщина, я начинаю именно с бедер. Может, тут у меня личные, эгоистические мотивы, но никто еще не жаловался.

— Круто, — восхитилась я. — Ну, так давайте приступим.

— Да, давайте приступим, — ответил он.

Весь следующий час Сэм гонял меня так, как еще никто в жизни не гонял. Я уже говорила, что спортсменка из меня аховая. А он все добавлял и добавлял вес на штангу и заставлял поднимать и опускать ее. Сэм заставлял меня держать вес в руках и бегать с этим по кругу. Я даже занималась на тренажерах для мужчин. И обращался он ко мне не иначе как «миледи».

— Пройдемте сюда, миледи, — говорил он. И мне это даже нравилось. Я чувствовала себя особенной.

К концу тренировки Сэм в красках поведал мне, что можно сделать, если я найму его своим личным тренером. Он говорил о накачивании мускулов и сжигании жира, об исцелении метаболизма и о других таких же скучных вещах. Я отключилась от его тирады и посмотрелась в зеркало. Черт, как прекрасно и стильно я выгляжу! Интересно, Сэму понравился мой наряд? Он ведь и словом на эту тему не обмолвился.

— Так что, как я вам и говорил, — продолжал он, — за десять недель я смогу полностью переделать ваши бедра.

— Да? — Я снова включилась. Сейчас он говорил понятным мне языком. — За десять недель? Правда?

— Да. Но нам придется встречаться дважды в неделю, — ответил Сэм.

— Дважды в неделю? И во что же это обойдется?

— Девяносто долларов за тренировку.

Ого! Как дорого! Посчитаем. Если встречаться дважды в неделю в течение десяти недель, это будет тысяча восемьсот долларов. Но я отдавала себе отчет в том, что самостоятельно никогда не стану заниматься с такой нагрузкой, какую он мне выдал сегодня. И я очень кстати обнаружила новый трюк с покупкой и возвратом. И Сэм ведь умел работать с бедрами! Кто может лучше него сделать мне нормальные бедра? Я взглянула на Сэма, потом на свои бедра.

— Хорошо, согласна, — импульсивно решила я. — Платить за все сразу?

— Не обязательно. Вы можете оплатить в два этапа — за первые десять тренировок сейчас, а за остальные десять — позже, — объяснил тренер.

— Что ж, пусть так.

Вскоре моя тренировка закончилась, и мы с Сэмом подошли к стойке персональных тренировок. С меня приходилось девятьсот долларов. И я снова протянула для оплаты каргу «Америкен экспресс».

Мы договорились, что тренировки будут по понедельникам и средам, начало — в восемь вечера. Я попрощалась с Сэмом и вернулась в раздевалку, слишком устала я, чтобы принимать душ или переодеваться. Просто забрала сумку и пошла домой. Меня подташнивало, но Сэм сказал, что это нормально и скоро пройдет.

Шатаясь, я двигалась по направлению к своему дому. Путь лежал мимо ресторана «Мистер Чоу». Всякий раз, когда я проходила мимо него, мой взгляд притягивали шикарные автомобили и лимузины, припаркованные у входа. Всегда было страшно интересно, кто из знаменитостей ужинает там сейчас. А на следующий день в «Нью-Йорк пост» я читала, что это был рок-певец Пафф Дэдди или какая-нибудь другая звезда. Меня это обычно волновало.

Но сегодня и гадать было незачем. Как раз в тот момент, когда я проходила мимо главного входа, открылась задняя дверка черного лимузина. Из него вышел человек и повернулся, чтобы помочь выйти другому. Я взглянула на этого другого — и глаза мои загорелись. Это был знаменитый Стиви Уандер, слепой негритянский певец, композитор и музыкант! Вот здорово! Обожаю Стиви Уандера! Мне захотелось спеть свое собственное попурри из музыки Стиви Уандера. «…Как потусторонне (щелк! щелк! щелк!)! Надписи на стенах (щелк! щелк! щелк!). Разве (хлоп!) она не преееее(хлоп!)красна(щелк! щелк!)? Разве она (хлоп!) не изуми(хлоп!)тель(хлоп!)на(хлоп!)?!» Но петь я не стала.

На мне был пропотевший спортивный костюм; и такая встреча, а я в полном беспорядке! Хорошо, что Стиви Уандер слеп! Я остановилась, чтобы пропустить его, и, не удержавшись, помахала. Парень, его помощник, засмеялся, но мне было все равно. Пусть Стиви Уандер не видел моего приветствия, но оно состоялось!

Придя домой, я порылась в своих CD, но не нашла ни одной записи Стиви Уандера. Надо будет обязательно купить в следующий раз, когда буду в магазине. Не забыть бы. Я сняла спортивный костюм и поплелась под душ. По пути посмотрела на себя в зеркало. «Десять недель — и будешь совсем другая», — пообещала я своей обнаженной заднице. Она ничего не ответила.

Парень из зоомагазина

Наутро, проснувшись, я не смогла пошевелиться. После вчерашней тренировки руки и ноги ломило. С трудом вылезла из постели. Медленно села, наклонилась вперед и попыталась подтянуть голову к коленям. Ух! Как болят ноги!

Слегка поразмявшись, я медленно поднялась и стала собираться на работу. Это заняло вдвое больше времени, чем обычно. Когда я наконец-то оделась и вышла, то (таково уж было мое счастье в тот день) оказалось, что лифт не работает. Пришлось идти вниз пешком. Когда все тело болит, спускаться куда хуже, чем подниматься.

Я начала спуск, и каждая следующая ступенька давалась тяжелее предыдущей. Мимо меня пробегали другие жильцы. Несколько раз меня чуть не снесло сквозняком. Наконец я добралась до первого этажа и поздоровалась со швейцарами, которые заверили, что к моему возвращению лифт будет в порядке. Пусть я живу всего на четвертом этаже, но сегодня он показался мне сороковым.

В тот день на работе мне даже сидеть было больно. При любом движении я морщилась от боли. Сама мысль о том, что надо идти на обед, казалась мне ужасной, поэтому я позвонила в кафе неподалеку и заказала горячий сэндвич с тунцом и картофель фри. Я была очень голодна. Тренировка нагнала мне аппетит. Только успела я вонзить зубы в сэндвич, как зазвонил телефон.

— «Суд Куртиса», — ответила я с набитым ртом.

— Карин, — произнес знакомый ноющий мужской голос. — Это я, Пол. Как дела?

Пол? Какой Пол? Ах да, это был парень, с которым устроил мне свидание один из моих друзей. Мы ужинали с ним после работы, примерно неделю назад. Это было ужасно. Пол в первые же пять минут нашей встречи сообщил мне, что его спина разжирела. У него была целая куча зоомагазинов или что-то в этом роде. Ну и зачем этот тип снова мне звонит?

— А, привет, — без всякого энтузиазма сказала я. — Как жизнь?

— Спасибо, хорошо. Так я купил билеты на то шоу на субботний вечер и решил посоветоваться насчет дальнейших планов.

Какой субботний вечер? Какие планы? А? И тут до меня дошло, что я забыла позвонить ему и отказаться от встречи. Поп приглашал меня куда-то в субботу вечером, я автоматически сказала «да», думая, что откажусь потом, и забыла. Вот незадача! Я не собиралась с ним больше встречаться! Надо было срочно придумать отговорку.

— Как, разве уже в эту субботу? — спросила я, тщетно ломая голову в поисках отговорки. — Я совершенно забыла.

— Да, в эту, и я уже купил билеты. Так что вам не отвертеться, моя милая леди, — сообщил Пол, пытаясь говорить приятным голосом.

— О-о-о… мм… — Я все еще не могла найти слов. — Ну и что за дальнейшие планы? — наконец спросила я, поняв, что попалась.

— Ну, я подумал, что можно встретиться у меня, выпить, потом пойти поужинать в то известное заведение, где подают суши, а после этого сходить на концерт, — сказал Пол.

— Ладно, — неохотно согласилась я.

Мне совсем не хотелось снова куда-то идти с этим никчемным человеком. Но я забыла отказать ему, а теперь он уже купил билеты и поздно что-либо предпринимать. Придется идти. В конце концов, он друг моего друга.

— Заметано. Увидимся в восемь.

Пол дал мне свой адрес, а я хорошенько стукнула себя за то, что забыла отказать ему вовремя. Как можно быть такой растяпой? Но дело сделано, теперь остается только расхлебывать заваренную кашу. Ради этого свидания определенно не было смысла покупать новый прикид. Хотя, может быть, наоборот? Надо купить что-нибудь, чтобы вечер не пропал окончательно. Неинтересное свидание в новом наряде все же приятнее, чем неинтересное свидание в старом наряде. Правильно? Правильно.

* * *

Вечером в субботу я одевалась у себя в квартире и слушала новый CD Стиви Уандера. (Я купила целый комплект его дисков и поставила их все: пусть звучат один за другим, разве можно выбрать из музыки Стиви Уандера что-то одно?) Надела новые юбку и блузку, купленные мною в «Банана рипаблик», чтобы хоть как-то скрасить этот вечер. К ним у меня был такой длинный блестящий поясок из искусственных бриллиантов, который и застегивается, и свешивается. В тон к нему и ожерелье. Все это я купила во «Флайинг „А“», маленькой очаровательной лавочке в Сохо.

В такси, по дороге к Полу, я почувствовала, что все тело у меня еще болит после вчерашней тренировки, и решила, что это послужит хорошим предлогом, чтобы удрать пораньше. Пол жил в шикарной многоэтажке на двадцать третьем этаже. Дом был куда больше моего. Постучав, я услышала собачий лай, и через несколько секунд Пол открыл дверь.

— Привет, Карин!

На нем были блейзер, надетый на футболку, и джинсы. В прошлый раз он был одет точно так же. Прямо «Полиция Майами. Отдел нравов».

— Извини, он всегда лает, — добавил хозяин, показывая на большого золотистого ретривера в углу. — Волнуется, когда у нас гости.

— Ничего. Я люблю собак. А как ее зовут?

— Голди, — ответил Пол. — Хорошая собака. Старая уже.

— Привет, Голди, — сказала я «собачьим» голосом.

Как все нормальные люди, я приберегаю «собачий» голос для того времени, когда нахожусь одна или с друзьями. Никогда не стала бы так говорить при человеке, который мне нравится. Да и вообще стараюсь воздерживаться от собачьего тона на публике. Но сейчас-то я не пыталась произвести впечатление! Собака взглянула на меня и заколотила хвостом. Умница! Жаль, что ей приходится жить с таким никчемным типом.

Нет, не думайте, что я такая привереда. Но Пол на самом деле никчемный. После нашего первого свидания, когда мы ехали в такси, он, пьяный, полез на меня и сказал мне, что хочет порадовать меня «прямо здесь». Серьезно. Мы и знакомы-то были всего четыре часа — и ни о чем таком даже не говорили. Он весь вечер хамил официантам и вообще был отвратителен. Поневоле пожалеешь его собаку. Но, может быть, она счастлива. В конце концов, он ведь владеет магазинами для животных. Если бы у моих родителей были собственные универмаги, я была бы счастлива без памяти!

Пока Пол готовил напитки на кухне, я прошлась по его квартире. Это как заглядывание в чужие окна, когда я бегаю по ночам. Люблю смотреть, как живут люди. У Пола огромных размеров ванная и балкон с видом на Центральный парк. Очень недурно. Я вышла на балкон, Голди поплелась за мной.

Через несколько минут на балконе появился Пол и сел рядом. Голди тут же втиснулась между нами. (Спасибо, Голди!) Мы поболтали немножко, и мне вдруг показалось, что вечер будет вполне сносным. Пол рассказал мне, что Голди понимает слова «гулять» и «улица» и что ему приходится тщательно следить, чтобы не произнести их случайно при ней, потому что она капризничает, когда их слышит. Я рассказала ему про Элвиса, Кота из Кустов и про Сэма, моего личного тренера. Чтобы подготовить Пола к тому, что уйду рано, я пожаловалась на боль во всем теле после тренировки.

— Мне правда трудно двигаться, — вздохнула я.

— Хочешь, помогу тебе справиться с этим? — сказал он.

— С чем? — наивно спросила я.

— С твоим телом, — сказал Пол, глядя на меня тем же взглядом «прямо здесь». — Я знаю одну штуку, которая избавит тебя от всех болей.

Как он вульгарен! Представить не могла, что со мной можно так разговаривать. Я посмотрела на него, потом на Голди.

— Голди, детка, хочешь пойти на улицу? А? Хочешь гулять? — хитреньким голоском спросила я.

Голди, конечно, запрыгала и забегала кругами по балкону. Потом уставилась на Пола и залаяла. Пол зло взглянул на меня.

— Ну и зачем ты это сделала? — раздраженно спросил он.

— Просто хотела убедиться, что ты не обманул, — сказала я, ухмыльнувшись.

— Убедилась? — Он направился на кухню. — А мне теперь придется тащить ее на прогулку. — Он чуть не орал на меня. — Пойдешь со мной?

— Нет-нет, спасибо. Я лучше здесь подожду, — гордо ответила я.

Пол надел на Голди поводок и обещал вернуться через десять минут. Что ж… десять минут без него! Я с удовольствием уселась на диван.

Когда Пол через некоторое время вернулся, я поинтересовалась, когда мы пойдем ужинать. Он взглянул на часы. У него был «Ролекс», и он постарался, чтобы я это заметила.

— Концерт начинается довольно поздно, так что можно пока не торопиться.

— Поздно? Насколько поздно? Я немного устала и хотела бы лечь вовремя.

— Ну, не так уж поздно, — сказал Пол, избегая прямого ответа. — Впрочем, знаешь, наверное, ты права. Пойдем ужинать.

Я попрощалась с Голди, и мы с Полом направились к дверям.

Мы отправились в ресторан суши, который находился неподалеку. В нем было светло и пусто. Совсем не то место, куда приглашают на свидание девушку. Но в данном случае стоит ли жаловаться? Мы с друзьями давно установили непригодность суши-ресторана для свиданий. Там приходится заталкивать в рот большие куски сырой рыбы, а это не очень-то привлекательное зрелище. А иногда куски слишком велики и в рот не влезают, да еще размазываются по губам и щекам, а это совсем уж неаппетитно. Но я-то не собиралась производить впечатление на Пола — так какая мне разница!

Официантов было совсем немного, однако обслужили нас очень быстро. Я записала название ресторана, но сильно сомневалась, что он есть в «Загате». Рестораны, указанные в «Загате», обычно имеют специальный значок на входной двери. Здесь ничего подобного не было. Пища выглядела вполне съедобной, по крайней мере на моей тарелке. А в тарелке Пола на каждом куске суши виднелось что-то вроде сырого яйца.

— Что это? — спросила я.

— Перепелиные яйца, — ответил он. — Очень вкусно.

— Выглядит неаппетитно, — сказала я.

— Да нет, вполне приемлемо, — возразил Пол, поднимая кусок суши и стараясь удержать его так, чтобы перепелиное яйцо не сползло. Одним резким движением он засунул все это в рот. Неожиданно желток лопнул, и желтая масса залила весь рот. Обычно я стараюсь не смотреть на такие вещи, но Пол говорил и ел с открытым ртом, и я не знала, куда деть глаза, чтобы не созерцать это самое нелепое зрелище, какое мне только приходилось видеть. С его губы свешивалось несколько рисинок. В рот они так и не попали. Меня затошнило. Вот уж правда — суши-ресторан совершенно неподходящее место для свидания.

Я опустила глаза в свою тарелку и старалась больше не смотреть на Пола. Мне надо было сконцентрироваться на своей сырой рыбе. Время от времени с его стороны стола доносились звуки, вроде «мммм» или «оооох». В прошлый раз Пол тоже издавал такие же звуки. Неужели в детстве мама никогда не учила этого мальчика, как вести себя за столом?

Когда мы покончили с едой, официант принес чек. Пол забрал его и оплатил.

— Спасибо, — сказала я.

— Пожалуйста. Если хочешь, я свожу тебя во все лучшие рестораны города.

— Спасибо, — снова ответила я, пытаясь улыбнуться. Я хотела сказать: «Спасибо, не надо», но решила быть вежливой.

Мы вышли из ресторана и сели в такси, чтобы отправиться в клуб. Всю дорогу я старалась о чем-нибудь говорить, потому что не хотела никаких резких движений с его стороны, как в прошлый раз. Когда мы подъехали к клубу, там была очередь. Нам пришлось ждать. Я посмотрела в небо и зевнула.

— Ты устала? — спросил Пол.

— Да, честно говоря, устала. У меня была очень трудная неделя, — ответила я.

Это было правдой, да и вообще я хотела уйти пораньше. Когда наконец подошла наша очередь и Пол протянул служащему наши билеты, я взглянула на часы: уже половина одиннадцатого!

Мы вошли в клуб и поднялись на второй этаж, где должен был играть оркестр. Всякий раз, когда я спрашивала у Пола, когда же начнется концерт, он уходил от ответа.

— Пойду принесу что-нибудь выпить, — предложил он.

Из бара он вернулся с двумя бокалами и быстренько осушил свой. Потом снова сходил в бар и принес еще. И еще. Вскоре он совсем закосел.

Улучив удобный момент, он зашел мне за спину, обхватил меня руками и прижался ко мне. Как же он был возбужден! И как же я разозлилась! Я тут же вырвалась.

— Лучше не надо!

— Почему? Что-то не так? — спросил Пол пьяным голосом, пытаясь погладить меня по волосам.

— Ну… — сказала я, подыскивая отговорку.

— Что «ну»? — спросил он.

— Ну… я лесбиянка, вот что, — заявила я, гордясь своей находкой.

Да, вот так! Прекрасная отговорка.

— Я — розовая! — еще громче повторила я.

Несколько человек обернулись в мою сторону. Я чувствовала себя как Эллен Де Дженерис[5] в ее коронном эпизоде. Не знаю, почему я не сказала просто: «Ты мне не нравишься». Но вот, не смогла. Струсила. Почему-то мне проще было назваться лесбиянкой.

Пол посмотрел на меня, и по лицу его поползла мерзкая ухмылка.

— Круто! — сказал он, одобрительно качая головой.

О нет! Только не это — он завелся еще сильнее! Уверена, что в мозгу он уже прокручивал последнюю лесбиянскую порнушку, которую брал напрокат.

Я отвернулась. Случайно взглянула на большие часы, висевшие на стене. Была полночь. Мы проторчали там уже полтора часа, а оркестра все не было. Пол ухмылялся, глядя на меня.

— Пол, серьезно, когда начнется концерт? Мы здесь уже полтора часа, — кротко начала я, пытаясь разговаривать с ним как с ребенком. Он засмеялся.

— Что тут смешного? — спросила я.

— Они не начнут до часу ночи. Не хотел тебе говорить раньше, знал, что ты устала и будешь против, — ответил он.

— И что? Ты думал, я не замечу? — раздраженно спросила я.

— Нет, я знал, что в конце концов заметишь. Но надеялся, что к этому времени ты уже поднаберешься и забудешь про усталость.

— Как видишь, не забыла. И еще больше устала, чем раньше. И очень хочу уйти домой.

— Еще минутку!

Но проходила минутка за минуткой. Наконец появились музыканты и началась настройка оркестра. Это было ужасно. Пол на мои вопросы, когда мы уйдем, неизменно отвечал: «Еще минуточку».

Мое терпение лопнуло, и я решила спуститься вниз, где было хотя бы поменьше шума.

— Иду в туалет, — сказала я Полу.

— Хорошо, — ответил он, раскачиваясь из стороны в сторону и проливая свою выпивку.

Я спустилась вниз, туда, где были туалеты, и с облегчением выдохнула. Здесь было гораздо спокойнее. Пока ждала в очереди, обнаружила, что слева от меня — входная дверь, и она широко открыта. Было видно, как мимо проехало такси, затем другое. Я посмотрела вверх, на второй этаж, куда вела лестница. Потом снова вниз, через открытую дверь, на такси. И, еще не вполне осознав, что делаю, вышла прямо в эту дверь и села в такси.

— Пятьдесят седьмая Восточная, дом четыреста, — сказала я таксисту.

Когда машина отъехала, я оглянулась на клуб. Увидела Пола. Он еще не понял, что я только что уехала. На какую-то долю мгновения я испытала укол совести. Но лишь на миг. В целом же я чувствовала себя великолепно!

Выйдя из такси, я рассказала швейцарам о своем неудачном свидании, и они только посмеялись. Я попросила их совета: может, надо позвонить ему и сообщить, что я уже дома? Они сказали, что не надо.

— Не сочтите меня злым, мисс Карин, но, надеюсь, это научит его быть внимательнее к просьбам женщины, особенно если она просит отвезти ее домой, — сказал Сэм.

— Пожалуй, вы правы, Сэм, — ответила я, пожелала им всем спокойной ночи и поднялась к себе.

На следующее утро меня разбудило сообщение с голосовой почты от Пола. Я даже не слышала телефонного звонка. Пол спрашивал, почему я ушла из бара. Говорил что-то вроде: «Тебе, наверное, стало плохо». Насколько же тупыми бывают люди! Когда я спускалась вниз за газетой, швейцар сообщил, что Пол приходил в четыре утра, вдрызг пьяный, и искал меня.

— Я сказал ему, что с вами все в порядке, что вы дома и спите, — сказал Озе. — Он хотел, чтобы я позвонил к вам в квартиру, но я отказался, потому что слишком рано. Он после этого разбушевался, начал кричать, и нам пришлось выставить его за дверь.

— О, прошу прощения, — сказала я.

— Все в порядке, мисс Карин, — ответил Озе. — Он просто никчемный человечишка.

— Знаю, — согласилась я.

Вернувшись в квартиру, из вежливости я все-таки позвонила Полу. У него был включен автоответчик.

— Привет, Пол, это Карин, — сказала я. — Извини, что оставила тебя в баре вчера вечером, но мне правда очень хотелось домой. Надеюсь, ты поймешь. И еще надеюсь, что оркестр в конце концов настроился и концерт был хороший. Счастливо!

Я повесила трубку и вздохнула с облегчением. Затем пошла в душ и вскоре была готова к новому дню. Мне предстояла серьезная операция: что-нибудь купить и вернуть!

Приобретение

В это воскресенье в «Блумингдейлзе» было так же чудесно, как и в прошлое. Флаги висели, одежда была изумительной, солнцезащитные очки сияли. Бродя по магазину, я размышляла, что бы купить. Решила, что лучше всего купить какую-нибудь одну вещь подороже, а потом что-то недорогое, чтобы добрать разницу.

Дело в том, что, когда у меня нет денег и мне нельзя купить какой-то вещи, я страстно, горячо мечтаю именно о ней. И в результате — покупаю. Заношу ее стоимость на карту, чувствую себя совершенно удовлетворенной, потом — ненадолго — виноватой, потом снова удовлетворенной. Но сегодня мне надо было просто что-нибудь купить. Что именно, не имело значения. Я не выбирала новый наряд для свидания, не искала новые туфли или что-то еще. Сегодня мне надо было купить что-нибудь для того, чтобы это вернуть. Это плохо укладывалось в моем сознании, давило тяжелым грузом, и я ни на что не могла решиться. Да и как выбирать то, что все равно собираешься вернуть?

Пробродив по магазину почти час, я наконец увидела нужную вещь. Это был чудесный пиджачок от «Бербери» за шестьсот пятьдесят долларов. Я нашла на вешалке свой размер и примерила его. Не знаю, зачем я это сделала, ведь мне все равно придется его возвращать. Но если уж замахиваешься на пиджак за шестьсот пятьдесят долларов, то, по крайней мере, надо сделать вид, что ты его действительно покупаешь.

Я подошла к трехстворчатому зеркалу и посмотрелась. Пиджак был цвета хаки, с ярлыком «Бербери» на подкладке. Куда там до него моему наряду от «Банана рипаблик»! Теперь я знаю, почему вещи от «Бербери» такие дорогие. Пиджак сидел восхитительно. И качество гораздо выше. Убедившись, что все женщины в отделе обратили внимание на то, как превосходно я выгляжу в этом пиджаке, я сняла его и пошла к прилавку расплачиваться. Женщина-продавец выбила сумму.

— Итого семьсот два доллара, — назвала она сумму. — Как вы будете расплачиваться?

— «Америкен экспресс». Я без этой карты из дому не выхожу, — сказала я, хихикнув.

Я так нервничала из-за покупки этого пиджака, что ничего не соображала и вела себя как идиотка.

Продавщица провела мою карточку через считывающее устройство — и все в порядке. Меня немного беспокоило, что вдруг возникнут какие-то ограничения. Совсем забыла спросить об этом леди по телефону. Я поставила свою подпись на пунктирной линии и стала гордой обладательницей пиджака от «Бербери»!

— Повесить его на плечики? — спросила продавщица.

— Да, пожалуйста, не хочу, чтобы он смялся, — сказала я. — Завтра мне он понадобится на очень важное мероприятие, — добавила я, чтобы все выглядело более правдоподобно.

Но продавщицу совершенно не интересовало, что там у меня за мероприятие, так что я замолчала. Да и вообще, какое такое важное мероприятие может проходить в понедельник, чтобы для него нужен был пиджак от «Бербери»?

— Деловой обед, — громко уточнила я. Да, это подходит!

Продавщица только взглянула на меня. Ей было все равно. Повесив пиджак на плечики, она передала его мне через прилавок, и я поблагодарила ее.

Фу-у! Дорогая покупка есть! Я страшно нервничала и чувствовала себя преступницей. Теперь предстояло купить что-то долларов за сто — и все.

На эскалаторе я спустилась в секцию «Би-си-би-джи». И оказалась прямо перед столом, где лежали суперроскошные блузки, черные и белые, с чудесными рисунками. Я посмотрела на ценники — блузка стоила семьдесят долларов. Схватила две штуки моего размера — одну черную и одну белую — и понесла их к прилавку. Вместе они вернут мне сто пятьдесят один доллар. Отлично! Больше пока и не надо!

Я решила унести покупки домой, а через несколько часов прийти и сдать все это обратно. Надо полагать, что к моему возвращению продавщицы, которые мне все это продали, уже сменятся. А если нет — что им сказать, особенно той, у которой я купила пиджак? Что деловой обед отменили? Нет, нехорошо. А! Знаю! Скажу, что нашла другой пиджак, который мне понравился больше. В «Саксе»… да, в «Саксе». Вот так. Пошла в «Сакс» и нашла другой пиджак, который мне понравился больше, поэтому этот возвращаю.

Чтобы убить время, я немного прибрала квартиру. И обласкала Элвиса. Ему страшно не хватало ласки. Придя домой, увидела, что кот топчет на полу мой свитер. Он всегда этим занимался, с тех самых пор, когда появился у меня. Первый раз, когда я поймала его за «замешиванием теста», я разозлилась, схватила его, подняла, чтобы прекратить это. И в ужасе обнаружила, что у него торчит «маленькая розовая штучка». Он же кастрирован, и я не могла понять, что же с ним происходит, откуда «штучка»? В панике я схватила трубку, позвонила ветеринару и объявила ему, что они недоделали свою работу, когда кастрировали моего кота.

— Эта «розовая штучка» — его пенис, Карин, — сказали мне. — Когда мы кастрируем котов, мы удаляем яички, а пенисы оставляем. Если мы отрежем пенис, как он будет мочиться, как ты полагаешь?

— Да, наверное, вы правы, — ответила я. — Значит, все совершенно нормально?

— Абсолютно, — заверил ветеринар.

Так что Элвис топчет все мягкое и пушистое. Однажды я поймала его на мягкой игрушке и хотела даже сделать снимок и послать своим друзьям как «кошачье порно». Но потом решила позволить этому маленькому негодяю спокойно заниматься своими делишками дома, где ему никто не мешает.

Я подняла трубку, чтобы сделать звонок, и заметила, что на автоответчике у меня сообщения, причем целых три. Как же я популярна! Нажимаю на кнопку, чтобы прослушать первое.

— А, привет, Карин! Это Пол, — послышался недовольный голос. — Рад был узнать, что ты в порядке. Ты, исчезнув, меня порядком напугала, я подумал, что тебя могло затошнить. — От тебя и затошнило, мысленно согласилась я. — Давай снова встретимся на следующих выходных, если ты свободна. Ну, все, пока.

Да он что, смеется? Нельзя же быть таким придурком! Я бросила его в баре. В середине свидания, заметьте. Просто ушла в туалет и не вернулась. И он еще интересуется, не встречусь ли я с ним снова! Ну и ну! Я стерла сообщение и перешла к следующему.

— Привет, Карин, это мама. Послушай, у моей подруги Пэнди есть сын, он живет в Нью-Йорке, и мы хотим, чтобы вы встретились. Он, говорят, хорош собою, и работа у него прекрасная. Ты ведь помнишь Пэнди? Она принесла мне изумительную подарочную корзину, когда ты еще была дома. Позвони мне, слышишь?

Звучало это превосходно, но сама идея меня слегка напрягла. Мамочке почему-то никогда не удается подобрать подходящего для меня мужчину. Однажды, еще в Чикаго, я позволила ей устроить мне свидание. Только однажды. И это было ужасно.

Дело в том, что мама тогда работала у местного ортодонта. Она позвонила мне и сказала, что дала мой номер телефона одному молодому человеку, их пациенту.

— Конечно, мне следовало бы прежде спросить тебя, — сказала она. — Но он летчик в Нортуэсте. Настоящий летчик. Ему тридцать пять, и он просто прелесть!

— Постой, а почему он ваш пациент? Он что, скобки носит на зубах?!

— Нет, уже не носит. Ему их недавно сняли. Он приходил, чтобы подобрать дужку-ретейнер, — ответила мама.

— Что? Дужку? Этого еще не хватало! — воскликнула я. — А удила он не носит?

— Нет у него никаких удил! И прекрати вредничать! Лучше постарайся быть поприветливее, когда он позвонит. Я сказала, что ты очень милая девушка.

— Я очень приветлива, — ответила я. — С мужчинами, которые не носят дужки.

— Карин!

— Шучу, шучу, мамочка. Я буду приветлива, обещаю.

Через несколько дней этот мамин пилот позвонил, чтобы назначить свидание. И, выполняя данное маме обещание, я была приветлива с ним.

Когда кавалер попросил, чтобы я приехала на поезде в пригород, чтобы поужинать с ним, потому что он не хочет вести машину по этому «огромному ужасному городу», я отказалась, но была приветлива. И тогда он назначил свидание на половину шестого вечера, чтобы попасть в этот «большой ужасный город» до часа пик. И все так же приветлива была я, наблюдая, как летчик выковыривает кукурузу из зубов прямо во время ужина.

Но самая прикольная часть этого свидания (и тут я была приветливее всего) настала, когда мы решили выпить после ужина. Мы сидели друг напротив друга за столиком, беседовали, и вдруг кавалер замолк и полез в карман.

— Ты не против, если я вставлю свой ретейнер? — спросил он.

— Мм… — шокированная, сказала я. — Да нет, ничего. Давай.

Он вытащил свой ретейнер и большими пальцами затолкнул его на нёбо. Несколько секунд парень пристраивал его поудобнее, открывая и закрывая рот, и наконец успокоился. Ему и в голову не пришло, что для этой процедуры можно было бы удалиться в туалет или куда-нибудь еще. Просто распахнул рот прямо перед девушкой, которую пригласил на свидание, и никаких проблем!

— Спасибо, — сказал он. — Так на чем мы остановились?

Честно говоря, я забыла. Прежде чем мы расстались, летчик рассказал мне еще о том, как они с дружком добыли сезонные абонементы в местный парк развлечений «Шесть флагов». Он спросил меня, бывала ли я там.

— Когда мне было двенадцать лет, — ответила я. Моему кавалеру было тридцать пять.

Да, я весь вечер изо всех сил старалась быть приветливой. Поэтому теперь, когда мама пытается сосватать мне кого-то, проявляю крайнюю осторожность. Я стерла мамино сообщение и перешла к третьему.

— Привет, Карин, — услышала я знакомый голос. — Это Брэд.

Брэд! Это был Брэд! Я стала слушать дальше.

— Хочу извиниться, что не звонил тебе. Работы было выше крыши. Понимаю, что это не объяснение, но мне бы очень хотелось встретиться с тобой как-нибудь на этой неделе, если ты свободна. Позвони мне. Да, кстати, на случай, если ты выбросила мой номер: 555-1234. Пока.

Ушам своим не верю — наконец-то он позвонил! Возможно, мне следовало быть рассерженной или обиженной, но вместо этого я была просто обрадована. Я нажала «Повтор» и прослушала сообщение еще раз. А-а-ах… Брэд. Я сохранила сообщение и повесила трубку.

Возврат

Я решила не торопиться с ответным звонком Брэду, а заняться возвратом вещей в «Блумингдейлз». Порывшись в сумке, убедилась, что карта «Америкен экспресс» на месте, нашла ключи, потом снова посмотрела на телефон. А может, не стоит тянуть время? Можно позвонить Брэду прямо сейчас. Просто снять трубку и набрать номер, наверняка Брэд дома. Через несколько секунд я услышала:

— Алло?

Какой удивительный у него голос!

— Брэд? Привет, это Карин, — сказала я.

— Карин! Привет! Я так ждал, что ты позвонишь! Извини, что так долго не мог ответить тебе. На работе просто сумасшедший дом, да еще приходилось много ездить.

— Ничего, все в порядке. Мне это хорошо знакомо, — сказала я.

— А что у тебя? Как работа? Когда премьера твоего шоу? — спросил он.

— В понедельник, одиннадцатого сентября. Но время выхода в Нью-Йорке совершенно идиотское — что-то вроде трех утра. Придется записывать на видео, если хочешь посмотреть.

— Обязательно. Только скажи когда.

— Конечно.

До чего же приятно разговаривать с ним! У меня не было никаких причин сердиться. Мы ведь не то чтобы серьезно встречались. И он вовсе не моя собственность. Поэтому я была холодна и спокойна. Спокойна как слон.

— Нам надо встретиться. Какие у тебя планы на эту неделю? — спросил Брэд.

— На эту? Знаешь, у меня теперь личный тренер, и я занимаюсь с ним в понедельник и среду, — небрежно сообщила я, надеясь произвести впечатление. — Так что остаются вторник и четверг.

— Тренер? Ух ты! Маленькая мисс тренируется, — поддразнил он.

— Да, тренер. Это, может быть, со стороны смешно, но мне — необходимо. Потому что я страшно некоординированная, а заниматься в зале самостоятельно — не получается.

— Ну, убила, — сказал он. Ага, подействовало! — Вторник меня бы очень устроил. Так что приглашаю тебя на ужин, чтобы отпраздновать приобретение личного тренера.

— Отлично, — воскликнула я.

— Хорошо. Завтра позвоню, обсудим детали, — сказал Брэд.

— Тогда до завтра, — ответила я. — Пока.

— Пока.

Я повесила трубку, бросилась на кровать и улыбнулась: ужин с Брэдом во вторник, здорово! А что же мне надеть? Я встала и начала просматривать одежду. Коралловый топ отодвинула, потому что уже надевала его на встречу с Брэдом. Не хотелось надевать и то, в чем я была с Парнем из Зоомагазина: все связанное с ним не сулит удачу. Моя блузка от Ребекки Тэйлор в химчистке и будет готова только к среде. Что надеть, что надеть?..

И тут я взглянула на пакет от «Блумингдейлза», стоящий на полу. Одна из этих блузок от «Би-си-би-джи» подошла бы идеально. Конечно, я должна была их вернуть, но почему бы не примерить одну, просто посмотреть, как она сидит.

Я влезла в пакет и вытянула сначала белую. На ней был черный контур орхидеи или какого-то другого цветка. Контур большой, определить точно, что это за цветок, невозможно. Блузка была в стиле «рок», но в самом хорошем смысле.

Я натянула блузку через голову и посмотрелась в зеркало. Очень даже неплохо… И моя грудь в ней кажется гораздо пышнее. Можно не вставлять вкладыши в бюстгальтер, прекрасно подойдет обычный плотный лифчик.

Потом я решила примерить и черную блузку — просто так, для сравнения. Если присмотреться, они одинаковые, только на черной — цветок соответственно белый. Я надела черную блузку; взглянула в зеркало — и поняла, что нашла! Вот он, победитель! Черная была гораздо лучше — без всякого сомнения! Я должна оставить ее. Верну ту, вторую, и пиджак от «Бербери» — и этого, вероятно, хватит, чтобы сумма возврата покрыла необходимую мне разницу.

Приняв такое решение, я повесила черную блузку в шкаф, белую положила в пакет и направилась в «Блумингдейлз». Чем ближе я подходила к магазину, тем больше нервничала. В отделе, где покупала пиджак, я стала искать глазами ту продавщицу. Внимательно осмотрев весь отдел и нигде ее не обнаружив, я поняла, что в безопасности. Она ушла, к моему великому облегчению. Я подошла к прилавку и положила на него свой пиджак.

— Здравствуйте. Я только что купила пиджак, а теперь хочу вернуть его. Я его не надевала. Честно говоря, даже не распаковывала его. Просто нашла кое-что получше в другом магазине. Прошу прощения.

— Красивый пиджак, — заметила продавщица.

— Да, не спорю. Но я нашла более крутой у «Сакса».

— Не беспокойтесь, — улыбнулась она, — прекрасно вас понимаю. Я тоже всегда покупаю и возвращаю вещи, потому что не могу определить, действительно ли они мне нравятся, пока не принесу их домой.

— Да, и я тоже!

Это было правдой. Я прекрасно знаю это чувство. И очень верю в теорию «льстящего зеркала» — потому что в некоторых примерочных выгляжу как супермодель. Даже подумывала, не послать ли мне фото в «Элит». Представляете дальнейшее?

«Мм, мисс, вы что, были выше, когда фотографировались?» — спросили бы меня.

«Если вы зайдете со мной в примерочную „Блумингдейлза“, то увидите мой истинный облик»? — ответила б я.

Продавщица оформила возврат, я расписалась на бланке «Америкен экспресс» и поблагодарила ее. Затем развернулась и направилась к эскалатору. Все прошло так легко, что второй возврат казался пустяком. В секции «Би-си-би-джи» я снова проверила территорию и обнаружила, что здесь продавщица не сменилась. Ой, да какая разница? Это же всего только блузка. Я подошла к прилавку и достала ее из сумки.

— Здравствуйте. Я хотела бы вернуть это.

Продавщица взглянула на блузку, потом на меня.

— Но вы же ее только что купили, — недоброжелательно заметила она.

— Да, фактически я купила две, и эта мне не нравится, — ответила я.

Она вздохнула с явным раздражением:

— Вашу карту, пожалуйста!

Мне очень хотелось закричать: «Да успокойтесь вы, леди. Это же всего семьдесят баксов. Я только что вернула пиджак за шестьсот пятьдесят этажом выше — и мне слова не сказали». Но я промолчала. Только улыбнулась и подала карту. Она нажала на несколько кнопок, провела мою карту через считыватель — и я оглянуться не успела, как оказалась у выхода.

Выйдя из «Блумингдейлза», я с облегчением вздохнула. Все, успех. Купила и вернула. Теперь надо ждать, будет ли от этого толк. Это я смогу узнать уже завтра.

По пути домой я купила еду в ближайшем суши-баре, который значился в «Загате», и ужинала в одиночестве. Темнело. Я смотрела из окна на здание напротив. Уже можно было разглядеть, что происходит в некоторых квартирах. Мое внимание привлекла одна из них. Я даже перестала есть, уставившись на происходящее. Комнату там освещала люстра, мерцали огоньки свечей. Пара с бокалами в руках танцевала среди комнаты. Это было незабываемо!

Понаблюдав несколько минут, я вернулась к своей одинокой трапезе. Доев, вынула «Загат», нашла суши-бар, обвела его кружком и написала: «В полном одиночестве, после покупки и возврата, с людьми, танцующими при свечах в доме напротив».

ГЛАВА ПЯТАЯ

Общая сумма долга: $ 6 829

Мой богатенький «мамик»

В понедельник я позвонила в «Америкен экспресс» и с восторгом убедилась, что мой трюк с покупкой и возвратом удался! Отправила им почтой чек на тысячу четыреста пятьдесят один доллар и рассчиталась за месяц. Покончив с этим, я сосредоточилась на своем свидании с Брэдом во вторник вечером. И оно тоже оказалось очень удачным! Удачной была моя блузка, удачными были мои стрижка и окраска, сделанные в «Рэд сэлон», и, черт возьми, я имела успех! Брэд повел меня в чудесный мексиканский ресторан в центре города. Еда была изумительной. А потом я пригласила его к себе — и он тоже был изумителен!

Я не из тех, кто целуется, а потом рассказывает об этом, и скажу только, что не успела я показать гостю свою кровать вишневого дерева, как мы оба оказались там и барахтались, как дикие звери. Но во время этого барахтания произошло нечто ужасно занятное. Я потянула было вниз «молнию» на брюках Брэда, но на середине мне пришлось остановиться. Нет, «молния» была в порядке. Это Брэд остановил меня. Какой мужчина останавливает женщину, когда она расстегивает ему брюки? Потенциально голубой, вот какой!

В конце концов Брэд задремал, и ничего больше не произошло. На следующий день, придя на работу, я немедленно позвонила Наоми в Чикаго, чтобы рассказать ей об этом.

— Он заснул, — сказала я, — и ничего не вышло. Брэд, похоже, совершенно не хотел, чтобы я туда лезла, или уж не знаю, что еще.

— Что ты имеешь в виду: чтобы не лезла… куда? — не поняла подруга.

— Я имею в виду, что мы были в постели, и я хотела достать у него, ну ты знаешь что. А он остановил меня.

— Ладно, придется поработать с ним, слышать такого не желаю, — ответила Наоми.

— Поработай, конечно. Ведь мы с тобой были подругами еще до того, как вы стати коллегами, поэтому придется!.. Кроме того, это ты познакомила меня с ним, так что действуй, — сказала я.

— Послушай, может у него пенис маленький, — предположила Наоми. — Ну а еще он ведь Потенциально Голубой Брэд.

— Никакой он не голубой, — рассердилась я.

— Это ты так говоришь. А сама при этом не можешь залезть ему в штаны. Ладно, зато у меня очень хорошие новости.

— Выкладывай!

— На следующей неделе я приезжаю в Нью-Йорк! В понедельник! Я убедила своих боссов, что мне надо сделать там важную работу, и они отпускают меня!

— Здорово! Ну, буду ждать. Посмотришь мою квартиру а главное, увидишь «Блумингдейлз»! — воскликнула я. Мы не виделись с Наоми уже три месяца.

— Слушай дальше, — сказала она. — Я ночую там с понедельника на вторник. И я подумала, мы могли бы поужинать где-нибудь за счет фирмы, а потом ты придешь ночевать в мой отель. Устроим «девичник в пижамах».

— А где ты остановишься? — спросила я.

— Держись, — сказала она.

— Держусь, — ответила я, напряженно ожидая ответа.

— В «Плазе», — завопила Наоми, и я завопила вместе с ней:

— В «Плазе»! Там же живет Элоиза!

Я имела в виду героиню известных детских книжек.

— Это ты об этой маленькой сучке из книжки? — засмеялась Наоми.

— Да. Только не называй ее так, пожалуйста. Все здорово, только мне надо будет перенести тренировку на утро.

— Действуй, — сказала подруга. — Во вторник вечером я иду на ужин с Брэдом и еще с несколькими коллегами. Ты тоже приходи. Не думаю, что кто-то будет против.

— Посмотрим, пригласит ли он меня. Не хотелось бы оказаться в компании его сотрудников, если он не сочтет нужным, чтобы я присутствовала.

— Ты права, — согласилась она. — Ну, тогда до понедельника! Позвоню, когда буду на месте.

Кого это она обманывает? Да она позвонит мне сегодня же, а я ей завтра утром. Мы с Наоми перезваниваемся ежедневно, дважды в день. Будто никуда я не уезжала.

— Хорошо, — сказала я и повесила трубку.

* * *

Вечером в субботу мы с Брэдом опять встречались, и опять после этого он зашел ко мне и остался на ночь. И снова он странно вел себя, когда дело дошло до «молнии». Но зато пригласил меня на ужин с Наоми и другими своими коллегами, чему я была очень рада. Мне было страшно интересно, как Брэд поведет себя со мной в этой компании.

Утром в понедельник я проснулась в половине седьмого, чтобы к семи успеть в «Кранч» на тренировку с Сэмом. Как и планировалось, я передвинула ее, освободив вечер для ужина с Наоми.

С работы я ушла около восьми, чтобы встретиться с Наоми в только что открывшемся ресторане под названием «Гуаставино». Он был расположен под мостом 59-й улицы. Потолком ресторана служила настоящая отреставрированная опора моста. Я приехала первой и села в бар подождать Наоми. Ждать пришлось долго. Наконец, опоздав на двадцать минут, она появилась.

— Привет! — завопила она, бросаясь обнимать меня.

— Привет! — закричала в ответ я. Как здорово было снова встретиться с ней! — Ну как ты?

— Я пьяна, — весело сообщила Наоми.

— Пьяна?

— Да. Сегодня утром у нас было это совещание, а потом все пошли в бар рядом с офисом, и теперь я совершенно окосевшая. Да, и Брэд там был.

— Был? — спросила я. — Он что-нибудь говорил?

— Нет, но парень, который с ним работает, спросил меня, что у Брэда с моей подругой — то есть с тобой. Значит, Брэд говорил ему о тебе.

— Это вроде как хороший знак, правда?

— Думаю, да, ведь если бы ты ему не нравилась, он не стал бы о тебе говорить. Впрочем, — добавила Наоми, — я была пьяная, трудно делать выводы.

— Посмотрим, как он поведет себя завтра на ужине, — сказала я.

Нас провели за столик, и мы заказывали все, что хотели, потому что Наоми расплачивалась за счет фирмы! Еда там хорошая, но еще лучше — сидеть и рассматривать людей вокруг. В «Гуаставино» было полно пожилых богатых мужчин, не меньше и женщин, которые хотели с ними познакомиться. Был понедельник, вечер обычного рабочего дня, но женщины щеголяли в платьях от Дианы фон Фурстенберг, в туфлях на высоких каблуках и при поддельных драгоценностях. Они были одеты, чтобы разить наповал.

После ужина мы с Наоми прошли три коротких квартала до моего дома. Она наконец посмотрела мою квартиру, а я забрала сумку с вещами на предстоящую ночь.

— Какая маленькая, — сказала подруга, осмотрев квартиру.

— Но очень хорошенькая, правда?

— Да, и впрямь ничего. Так здесь ты и потерпела поражение в битве с «молнией»? — указала она на кровать.

— Да, именно здесь, — ответила я.

Мы обе посмотрели на кровать и в скорбном молчании покачали головами.

— Ладно, — сказала я. — У меня для тебя сюрприз, Наоми!

— Обожаю сюрпризы! Что это?

— Я купила нам с тобой пару одинаковых пижам для нашего девичника в пижамах! — сказала я, вытаскивая из сумки две фланелевые пижамы «Ник энд Нора».

— Боже, как я люблю такие!

— Знаю. Правда они клевые?

Наоми согласилась. Мы решили, что переоденемся в пижамы прямо сейчас, перед тем как ехать в «Плазу». Так было веселее. Когда мы выходили, я познакомила Наоми с нашими швейцарами, и мы попросили их сфотографировать нас. Мы были так возбуждены предстоящим девичником, что хотели все запечатлеть на пленке. Они сфотографировали нас и поймали нам такси. Через несколько минут мы подъехали к отелю. Когда такси заезжало по полукруглой дорожке, из гостиницы выскочил встречать нас портье. Мы попросили и его сделать снимок, и он оказал нам эту услугу.

— Выглядим и ведем себя как две дуры, — сказала я, поворачиваясь к Наоми.

— Конечно, но так веселее!

Мы взглянули вверх: отель до самой крыши был весь освещен и, казалось, мерцал в темноте. Затем мы вошли вслед за портье внутрь и замерли, разглядывая холл. Как здесь всё элегантно! Хрустальные люстры, восточные ковры, картины, написанные маслом, и повсюду цветы. Какая роскошь! Мы плохо вписывались в эту обстановку. Особенно в наших пижамах. Портье указал на стойку регистрации. Мы с Наоми переглянулись и расхохотались. Потом взяли себя в руки и подошли к стойке.

— Привет, — обратилась Наоми к администратору. — У нас здесь заказан номер.

— Могу ли я узнать ваши имена?

— Конечно! Меня зовут Наоми, а мою подругу — Карин. Но номер на мое имя.

Мужчина за стойкой, казалось, был очарован нашими веселыми манерами, ведь наверняка за целый день ему надоедает иметь дело с респектабельными людьми.

— У нас сегодня девичник в пижамах, — шепнула ему Наоми, пока он вносил ее имя в компьютер. — Мы не лесбиянки, вы не думайте.

— Девичник в пижамах? — переспросил он, глядя на наши одинаковые пижамы. — Что ж, желаю повеселиться.

Пока шла регистрация, подошел носильщик и забрал наши сумки. Мы поняли, что он унесет их в номер.

— Ну, что ж, мисс Наоми и мисс Карин, я зарегистрировал вас. И поскольку есть такая возможность, я позволил себе улучшить вам, двум молодым прелестным леди, категорию номера и предоставить люкс. Побольше места для вашего девичника.

— Люкс? Правда? Вот это да! — Наоми повернулась ко мне, и мы обе запрыгали от радости.

— Круто! — воскликнула я. — Остановиться в «Плазе» в люксе!

— Большое вам спасибо! — хором сказали мы.

— А Элоиза живет на нашем этаже? — спросила я его.

— Нет, мисс, к сожалению, она живет на другом этаже, — сказал администратор.

— А Кевин Мак-Каллистер? — спросила я. — Он еще здесь?

— Кто? — переспросил служащий.

— Кевин Мак-Каллистер — Макалой Калкин, «Один дома», — объяснила я.

— О нет, мисс, они уже уехали, — ответил он.

— Ну, что ж, — вздохнула я.

— Вот ваша ключ-карта. Всего доброго. И спасибо, что решили остановиться в «Плазе».

Идя к лифту, мы с Наоми заметили портрет Элоизы, висящий в холле, и сфотографировались около него. Мы поднялись на наш этаж — восьмой — и снова сфотографировались, на этот раз у лифта. Затем нашли свой номер, и Наоми вставила ключ в замок.

— Ты готова? — спросила она.

— Готова, — ответила я.

Наоми открыла дверь, и мы вошли.

— Господи, боже мой! — произнесли мы в унисон.

Комната была прекрасна! И какая огромная! Больше, чем вся моя квартира. С высокого потолка свисали две хрустальные люстры. На стенах — шелковые обои, потолок с лепниной. У одной стены стоял шкафчик красного дерева с большущим телевизором, а рядом была дверь в стенной шкаф-купе размером почти с мою квартиру. На противоположной стороне — диван и два невысоких мягких кресла, а рядом — дверь в ванную. И прямо посреди комнаты стояла огромная кровать.

— Представляешь — жить в таком месте? — спросила я у Наоми, которая куда-то подевалась.

— Потрясающе! — завопила она из ванной. — Здесь два халата с надписями «Плаза»!

— О! Один мой! — сказала я и побежала взглянуть.

— Наверняка надо будет платить, если мы утащим хотя бы один, — грустно сказала Наоми. Потом вдруг повеселела. — Так для того и нужен счет фирмы!

— Здорово! — Я примерила один халат, она надела другой.

Тут кто-то постучал в дверь.

Мы с Наоми подскочили от неожиданности.

— Мы кого-нибудь ждем? — спросила я.

— Нет, — ответила подруга. — Ты стриптиз не заказывала?

— Нет, — сказала я.

— Да это же наверняка принесли наши сумки, — догадалась Наоми. — Черт! У тебя есть деньги? Надо дать на чай.

— У меня ничего нет, — призналась я. — Я без гроша в кармане.

— Но выглядишь ты хорошо, — сказала Наоми. — А это главное.

— Спасибо.

Наоми нашла сумочку и нагребла со дна пять долларов мелочью. Лучше, чем ничего. Потом мы открыли дверь.

— Привет, — поздоровались мы, обе в одинаковых пижамах и одинаковых халатах от «Плазы».

— Здравствуйте, леди, — ответил портье, — похоже, вам тут нравится. Вот ваши сумки. Занести их?

— Да, пожалуйста, — ответили мы.

— Приготовить вам постель? — осведомился он. — Нет, спасибо, сэр, с этим мы справимся сами, — ответила Наоми, вручая ему чаевые.

— Благодарю вас, — ответил он и ушел.

Мы забрались в постель. Проболтав, как нам показалось, несколько часов, мы наконец задремали.

— Наоми, — позвала я, уже засыпая.

— Да? — сонно отозвалась она.

— Ты как будто мой богатенький «мамик», — сказала я.

— Конечно, а как же? — сказала она.

— Спасибо.

— Всегда пожалуйста. Давай только никаких шуточек под одеялом.

— Обещаю, — пробормотала я. Что может быть лучше подруги!

Божественная ночь

На следующий день, после работы, мы с Наоми встретились в «Блумингдейлзе». Официально она приехала в Нью-Йорк по делам, но мы обе знали, что в действительности причиной был «Блумингдейлз». Размер магазина потряс ее так же, как и меня, и мы обе купили по роскошному наряду для ужина с Брэдом. Я купила хлопчатобумажное платье-рубашку на пуговицах от «Кашарель», которое идеально подходило для ужина в испанском баре-ресторане тапас под названием «Божественный», где мы встречались в тот вечер с Брэдом.

Мы с Наоми прибыли в ресторан, опоздав примерно минут на двадцать, и увидели, что Брэд ждет нас в баре с парой друзей. Он поцеловал нас обеих и представил сослуживцу по имени Лу и еще одному деловому партнеру из-за границы. Его звали Али. Али был из Йемена, а Лу… ну, Лу был с Лонг-Айленда.

За ужином вино лилось рекой, и все мы превосходно провели время. Али был одинок и искал себе подружку. Он рассказал нам с Наоми, что для него идеальная женщина — та, которая ведет себя как служанка. Что ж, может, для Йемена это обычное дело. Но сейчас Али был в Америке, и мы с Наоми без труда напомнили ему об этом.

Брэд сидел рядом со мной и во время ужина часто обнимал за плечи или за талию или брал мою руку. Он все время прикасался ко мне, и я не возражала. Всякий раз, когда Брэд выказывал свои чувства, Наоми пинала меня под столом. После ужина мы с ней зашли в туалет.

— Ладно, беру свои слова обратно, — сказала Наоми, как только дверь за нами закрылась.

— Какие слова? — поинтересовалась я.

— Он не голубой, — сказала подруга. — Он в тебя по уши втрескался.

— Пожалуй, так. Но тогда почему я никак не могу вытряхнуть пенис у него из штанов?

— Да, наверное, у него он просто маленький, — рассмеялась Наоми. — Это единственное логическое объяснение.

— А может быть, это с религией связано или что-нибудь в этом роде? — с надеждой предположила я.

— Да нет, Брэд не религиозный! — продолжала смеяться подруга. — Наверное, он просто строгих правил и не привык общаться с распущенными девчонками вроде тебя.

— Я не распущенная девчонка, — отрезала я, забирая свою помаду.

— Да не обижайся ты, я же смеюсь. Может, его просто нужно подтолкнуть. У тебя есть сексуальное белье или что-нибудь такое? Его, наверное, просто надо подзавести.

— По-моему, ничего особенного нет. Все, что у меня есть — это пижама гейши, которую я купила в Таиланде, и моя фланелевая пижама «Ник энд Нора» с прошлой ночи.

— Про фланелевую забудь, она никого не заведет. А вот гейша может подействовать. А если нет, то это безнадежный случай.

— Попробую, — согласилась я.

Мы вернулись за столик и допили все, что у нас оставалось. Потом отправились потанцевать в ближайший клуб. Примерно через час мы распрощались. Али и Наоми отправились в свои отели, Луи вернулся на Лонг-Айленд, а Брэд пошел ко мне.

Пока мы целовались на диване, я думала о пижаме гейши. И не знала, как перейти к ней. Наконец Брэд встал, чтобы перебраться на кровать, и я решила, что настала прекрасная возможность переодеться.

— Подождешь секундочку? — спросила я.

— Конечно.

Я подбежала к комоду, выхватила алую пижаму и помчалась в ванную. Пижама, как выяснилось, порядком смялась, но вряд ли он заметит. Я быстро переоделась и посмотрелась в зеркало. Выглядела соблазнительно, именно так, как надо. Но чего-то не хватало… Чего же, чего? Макияжа! Конечно, макияж! Смешной, озорной макияж довершит дело!

Я нашарила косметичку на полке под раковиной и вытащила подводку для глаз. На верхних веках, прямо под ресницами, я нанесла супертолстую линию, которая сделала меня похожей на гейшу. Отступила на шаг и еще раз осмотрела себя. Да! Это был завершающий штрих! Теперь я выглядела как гейша — мечта любого мужчины. Будь я на месте Брэда, расстегнула бы свою «молнию» сейчас же! С этой мыслью я вышла из ванной, приглушила свет и подошла к Брэду, который сидел на кровати.

— Херро, Брэд. Моя Карин. Я хотеть сдерать тебе…

Брэд расхохотался и не дал договорить:

— Ну, пожалуйста, хватит. Ты выглядишь просто невероятно возбуждающе, а этот твой азиатский акцент вообще убивает…

С этими словами он схватил меня и потянул на кровать. Я тоже засмеялась. Он запрыгнул на меня и начал целовать. Ого! Эта пижама и впрямь способна воспламенить кого угодно.

Чуть позже, когда мы разгорячились еще сильнее, я снова решила попробовать открыть «молнию». Очень медленно я подвела руку и начала тянуть. Один зубчик… еще один… потом третий. Он не пытался остановить меня. Я немного подождала, потом решила ускорить события. Одним резким движением я открыла «молнию» до конца. Готово! Да здравствует гейша!

Вскоре Брэд полностью вылез из брюк, а после этого слетела и моя пижама. Были только Брэд и я — тело к телу. Я знаю, что вы хотите спросить. Был ли он у него маленьким? Ну, настоящая женщина никогда этого не станет рассказывать. Но я-то никогда не была настоящей женщиной, поэтому скажу, что он был идеальный!

В ту ночь Брэд опять заснул, а когда я открыла глаза утром, то обнаружила записку на краю постели и схватила ее:

Карин!

Доброе утро, прекрасная гейша! Спасибо за изумительную ночь. У меня совещание рано утром, так что решил не будить тебя. Позвоню попозже.

Брэд

Р. S. Какая чудесная пижама. Там, где ты ее взяла, есть такие еще?

Прекрасная гейша! Вот это да! С улыбкой на лице я начала одеваться на работу. Попозже я позвонила Наоми. Она уже была в аэропорту и ждала самолет.

— Брэд не голубой, и у него не маленький, — отрапортовала я.

— Кто не маленький? Подожди! Быть не может! — закричала Наоми.

— Может! — ответила я. — Трюк с пижамой сработал. И теперь мне надо еще! От этого зависит моя сексуальная жизнь!

— Тебе надо еще — что? — смешавшись, спросила подруга.

— Еще пижам! — ответила я. — Мне надо еще пижам! На выходных пойду в «Сакс». Я слышала, у них отпадный отдел белья.

— Обожаю «Сакс», — вздохнула она.

— И я! Я тоже обожаю секс! — вдохновенно поддержала я.

«Сакс». Я люблю «Сакс». Впрочем, секс тоже, но я сказала «Сакс».

— Хорошо, буду держать тебя в курсе. И еще раз спасибо, что пригласила переночевать в «Плазе».

— Не за что, — ответила Наоми. — Только смотри не влюбись там в кого-нибудь и не забудь своего «мамика».

— Никогда, — заверила я подругу.

Пижамы «секси» от «Сакса»

Весь остаток недели мы работали как сумасшедшие. До премьеры нашего шоу оставалось две недели, так что на всех продюсеров оказывалось жуткое давление. Мы старались найти самые интересные случаи. В четверг и в пятницу пришлось работать допоздна, а в субботу я планировала встретиться с Брэдом за ужином. Значит, в субботу с утра мне обязательно надо было купить белье.

Утром я снова привела в порядок волосы в «Рэд сэлон» и оттуда направилась в «Сакс», на Пятую-авеню. Я очень любила «Сакс» в Чикаго и была уверена, что его оригинал в Нью-Йорке тоже не подкачает. А после очередного шампоргазма настроение у меня было очень подходящее!

Как я и подозревала, «Сакс» в Нью-Йорке оказался удивительным. Первый этаж заполнен сумочками и косметикой, а второй этаж и выше сплошь отданы одежде! Прежде чем подняться туда, я остановилась у прилавка с любимой косметикой, «Нарс», чтобы купить румяна.

Сто лет уже не подходила к прилавкам «Нарса», и теперь с удовольствием обнаружила здесь новые товары. Я всегда пытаюсь найти такую косметику, которую можно использовать не только так, как написано в инструкции. С такими товарами получаешь двойное удовольствие за те же деньги. Поэтому я приобрела тень для век/подводку для глаз под названием «Ночной клуб». Она была густо-черная с намеком на блестки, и, хотя я сильно сомневалась, что буду часто пользоваться ею в клубах, она выглядела здорово. Еще я купила красную помаду «Кошечка». Ее можно наносить и на губы, и на щеки. Однако на щеках она лучше смотрится в сочетании с бронзовым тоном под названием «Палм-Бич», так что пришлось купить и его. Тем более что бронзовый тон пригодится мне и для глаз. А чтобы помада на губах смотрелась по-разному, я купила еще два блеска для губ, которые слегка меняли цвет. Один оттенок — розовый, под названием «Красотка», он слегка осветлял губы. Другой — оранжевокоралловый — делал их немного ярче и назывался «Полоска заката».

Еще я купила такую штучку под названием «Щеточка — наполнитель для подводки», при помощи которой черная тень или подводка наносилась прямо между ресницами. А еще понадобилась жидкость для снятия макияжа с глаз, чтобы все это смывать. Так что все эти добавки к тому главному, что я приобрела, а именно к румянам моего любимого цвета, «Желание», вместе потянули почти на двести долларов! Дорого, но всего этого мне хватит надолго.

Рядом с «Нарсом» был прилавок «Клэринс». Там за любую покупку свыше пятидесяти долларов давали бесплатный подарок. Я уже давным-давно заглядывалась на их подтягивающий крем для кожи. С тех самых пор, как прочитала в каком-то журнале статью о том, как хорошо он действует. Там писали, что он не только избавляет от целлюлита, но еще и убирает несколько дюймов с бедер! А коль скоро я собиралась носить новое белье, то сейчас самое время купить его! Одна баночка стоила пятьдесят долларов, значит, мне еще и подарок дадут!

Отойдя от прилавка «Клэринс», я направилась к эскалатору, но вдруг замерла и сделала стойку, увидев витрину «Килз». У меня заканчивались мои любимые, жизненно необходимые предметы для ухода за волосами: кондиционер длительного действия и крем-шелк, а еще мой любимый бальзам для губ, Бальзам Номер Один. Все обошлось мне почти в шестьдесят семь долларов, но это же не на один день!

После такого разорения я наконец поднялась на этаж, где находился отдел дамского белья. И тут сразу наткнулась на бюстгальтеры и трусики от дизайнера Ла Перла. Я часто встречала рекламу Ла Перла в журналах, так как же не посмотреть, что это за белье на самом деле? Мне понравился один бюстгальтер, но цена его привела меня в ужас. Две сотни долларов! Цены на других бюстгальтерах были примерно такими же. Интересно, кто в здравом уме и трезвой памяти станет покупать бюстгальтер за двести долларов? Только не я!

Вскоре я попала в отдел ночных сорочек, куда, собственно, и направлялась с самого начала. Там были короткие сорочки, длинные сорочки, хлопчатобумажные и шелковые. Шелковые мне очень понравились, так что я сняла парочку. Увидев меня с полными руками, подошла продавщица и спросила, не хочу ли я пройти в примерочную.

— Да-да, конечно, — ответила я, передавая ей все свои ночнушки.

Девушка повела меня в примерочную, о которой, как она сказала, мало кто знает.

— Она просторная и расположена так, что ее никто не видит, поэтому там всегда свободно. Вам понравится, — сказала продавщица.

И я убедилась, что она права. Примерочная и впрямь была огромной, почти как моя квартира. Грустно, конечно, если у тебя квартира размером с примерочную в универмаге, но стоит ли зацикливаться на этом? Раздеваясь для примерки, я думала совсем о другом. Я представила, как плавно скольжу по моей изумительной, но маленькой нью-йоркской квартире, при этом выгляжу как Кристл Грант Дженнингс Кэррингтон или Алексис Моррел Кэррингтон и Колби Декстер Роуэн из сериала «Династия». В юности я часто смотрела этот фильм и мечтала быть похожей на этих женщин. Мечтала, чтобы когда-нибудь кто-нибудь назвал духи моим именем. Уверена, все шикарные нью-йоркские дамы носят такие вот роскошные шелковые ночные рубашки.

Мысли о роскошной жизни закружили мне голову. Я сняла с вешалки шелковую ночную рубашку от Оскара де ла Рента, натянула ее через голову, поправила плечики, повернулась к зеркалу и… О, ужас! Я выглядела в ней просто безобразно. И совсем не походила на Алексис или Кристл. Я была слишком мала ростом, и моя грудь не так высока, чтобы красиво приподнимать длинную рубашку.

Почти ни на что не надеясь, я примерила другие длинные ночнушки, но с тем же результатом. Ничего хорошего.

Я вернулась к прилавку, отдала рубашки продавщице, и она посоветовала мне примерить более молодежные, более хипповые вещицы от модельеров вроде Онли Хартс и Эберджей. С ее помощью я выбрала коротенький комплект из прозрачной кофточки с рисунком и штанишек и короткую оранжево-желтую рубашку. Еще прихватила пару коротких рубашечек в тонкую полоску.

Я снова пошла в полюбившуюся мне укромную примерочную и примерила все это. И точно! Продавщица снова оказалась права! Коротенькие кофточки и рубашечки смотрелись на мне гораздо лучше! Перемерив все, я оставила у продавщицы два комплекта с кофточками от Онли Хартс и одну ночную сорочку от Эберджей, а сама пошла поискать, не найдется ли чего-нибудь еще. Никогда не подозревала, что выбирать белье так интересно!

После следующих трех заходов в примерочную я нагрузила продавщицу еще одной рубашкой от Ди энд Джи, двумя короткими ночнушками и роскошным комплектом из кофточки и штанишек от Джози Натори, а еще прекрасным комплектом из бюстгальтера и трусиков от модельера по имени Принцесс Там-Там. Я не собиралась покупать бюстгальтеры и трусики, но, увидев этот комплект, просто не могла пройти мимо! Он был белоснежный, а такого кружева я в жизни не видела! И вообще, каждая девушка должна иметь хотя бы один красивый бюстгальтер и одни красивые трусики.

По пути к кассе прихватила еще несколько черных кружевных трусиков, которые будут очень мило смотреться на моей большой попе. А теперь, пока продавщица выбивала чек, я тщетно пыталась мысленно произвести свой подсчет. Это не должно обойтись мне слишком дорого. Через несколько секунд продавщица подвела итог.

— Ну вот, все вместе семьсот семьдесят восемь долларов, — сказала она.

— Сколько-сколько? — переспросила я, не веря своим ушам.

— Семьсот семьдесят восемь долларов, — повторила продавщица. — У вас два комплекта от Онли Хартс по семьдесят два доллара за каждый, одна ночная рубашка от Эберджей за восемьдесят долларов, одна рубашка от Ди энд Джи за сто двадцать три, один комплект от Натори — это сто долларов, две рубашки от Натори по пятьдесят долларов каждая, один бюстгальтер от Принцесс Там-Там за семьдесят два доллара, трусики от Принцесс Там-Там за сорок два доллара и три пары черных кружевных трусиков от Уэйкоул по двадцать долларов за штуку. Итого семьсот двадцать один доллар. Плюс налог — получаем семьсот семьдесят восемь долларов.

Я стояла, как громом пораженная, не зная, что делать. Это ведь ужасно дорого. Но к чему обманываться на свой счет — мне ведь уже двадцать семь! Молодость не вечна. А эти ночные рубашки помогут мне выглядеть как можно сексуальнее. Пора ведь уже подцепить мужчину. Так что рубашки — это тоже своего рода вложение. Вложение в мою сексуальную жизнь, в мое будущее. Так же, как в случае с моей любимой косметикой, я убивала двух зайцев. И если не сложится с Брэдом, то, вполне возможно, со следующим парнем все будет удачно.

К тому же разве белье выходит из моды? Сексуальное — это навсегда. Кружевные трусики всегда были в моде и никогда из нее не выйдут. Все купленное здесь — это не какой-то крик моды. Это просто пижамы. Белье. Я смогу носить его несколько сезонов. Так что надо немного остыть и не печалиться из-за семисот семидесяти восьми долларов. Все будет в порядке. Придя к такому заключению, я радостно протянула «Амэкс» и через пару минут покинула магазин.

Путь домой лежал мимо собора Св. Патрика, и я ускорила шаг. Не хотелось, чтобы Господь видел, что в моей сумке от «Сакс» лежит сексуальное нижнее белье. Плохо и то, что я давно не посещала церковь. И совсем не обязательно, чтобы на небесах знали о моем добрачном сексе. Слова «будешь грешить — не попадешь на небо» со школьных лет крепко вбиты мне в голову.

Придя домой, я открыла ящик с пижамами. Волнующий момент в жизни каждого, когда вы говорите «прощай» старым футболкам и университетским фуфайкам и освобождаете место для более подходящих вашему статусу вещей. Для меня такое время как раз наступило. Вычищая ящик, я сложила все старье в сумку и решила отдать это в Католическое Благотворительное общество, надеясь, что это поможет мне снова обрести добрые отношения с Богом.

В тот вечер мы с Брэдом ужинали вместе, и потом, когда он зашел ко мне, я надела чудный комплект с кофточкой от Онли Хартс. И все сработало. Мне снова удалось снять с него брюки, и я снова утром проснулась с улыбкой.

Следующие две недели Брэд бывал у меня почти постоянно. У нас все складывалось прекрасно. И мои финансовые дела, казалось, пошли в гору. «Америкен экспресс» поднял мой уровень до Золотой карты. А уж если они уверены, что я смогу оплачивать ее, то так тому и быть! Жизнь прекрасна!

Эпиляция по-бразильски

В конце второй недели сентября навестить меня приехал папа. Он прибыл днем в пятницу, и я ушла с работы пораньше. Хотелось показать ему город, а часов в пять мы должны были поесть — у него проблемы с желудком. Папа — человек достаточно консервативный. Он большой энтузиаст сберегательных счетов. Исключительно для его спокойствия я тоже открыла такой счет. Денег на нем нет ни цента, но счет существует.

Хотя меня еще нельзя назвать знатоком Нью-Йорка, с ролью гида, мне кажется, я справилась удачно. Кроме общеизвестных достопримечательностей, я показала ему и мои любимые места. Например, Сохо, где мы грандиозно прошлись по магазинам, и Медисон-авеню — там мы снова делали покупки! И именно там мне удалось встретиться еще с одной нью-йоркской знаменитостью — Тэдом Дэнсоном, входящим в «Барниз». Не так-то часто увидишь перед собой живого героя любимого сериала.

В воскресенье мы посетили знаменитый собор Святого Патрика и даже прослушали там мессу. Я не очень охотно шла в собор, боясь быть испепеленной гневом Господним, но вовремя вспомнила, что Бог прощает грешников.

В целом папа остался доволен поездкой, но никак не мог взять в толк две вещи. Во-первых, он не понимал, почему в Нью-Йорке все молчат в общественных местах — в метро, например. Выходцы со Среднего Запада разговаривают со всеми. По крайней мере, я всегда так делаю. Но в Нью-Йорке люди не очень разговорчивы.

«Они просто сидят, воткнув в уши свои плееры, и никто и словечком не обмолвится», — удивлялся отец. Я возразила, что так, может быть, безопаснее.

Во-вторых, отцу не понравилась фраза «встаньте в очередь». На Среднем Западе люди в магазине, например, «стоят в очереди», чтобы заплатить. В Нью-Йорке по какой-то причине все говорят: «Встаньте в очередь, чтобы заплатить». Это неправильно, и мне это тоже не нравится.

Утром в понедельник мы с папой распрощались, и он уехал домой. Собираясь на работу, я сделала все, чтобы выглядеть как можно лучше. Этот день был особым для меня и с профессиональной, и с личной точки зрения: день премьеры «Суда Куртиса». Весь персонал собирался отметить это событие в студии. И еще сегодня мне предстояло освоить новую область личной гигиены — эпиляцию области бикини при помощи воска.

Об этом процессе я очень много читала, но сама никогда не пробовала. Похоже, все женщины Нью-Йорка это делали. И все салоны — от парикмахерских до маникюрных — предлагали эту услугу. Я расспрашивала об этом своих подруг, Трэйси из Лос-Анджелеса и Наоми из Чикаго, но все равно не очень представляла, что меня ждет. Но вот я решилась, собравшись с духом, записалась на эту манипуляцию в салон, расположенный далеко от центра.

Сидя в студии и слушая речи всех боссов по очереди, я не могла думать ни о чем, кроме предстоящей эпиляции. Как и с парикмахерской в прошлый раз, я не знала, куда ехать. В престижный салон, под названием «Дж. Систерз», записаться на ближайшее время мне не удалось, так что я решила воспользоваться подсказкой телефонной книги. Если б это касалось прически, я никогда бы не решилась на такой риск, но, в отличие от плохой стрижки или неудачного цвета волос, плохую работу в области бикини всегда можно скрыть.

И вот наступил вечер, и я здесь, в Верхнем Истсайде, в маленьком салоне, хозяйка которого — русская. Назвав свое имя, я терпеливо стала ждать на скамеечке, когда меня пригласят, чтобы произвести эту восковую эпиляцию. Салон был довольно голым (простите за каламбур), там не было большой комнаты для ожидающих. Сидя на скамейке, я видела заднюю комнату салона. Оказалось, что все «места для ощипывания» отделены друг от друга тонкими стеночками, как кабинки у нас в офисе. Мне подумалось, что фирма, выпускающая стенки для таких кабинок, ориентируется на деловые круги, работающие под девизом: «Разделяй и оголяй». На этом и тут можно заработать состояние.

«Послушайте-ка, — сказала бы я даме в соседней кабинке, — похоже, что вам уже давно пора было прийти сюда. Какую эпиляцию вы сегодня собираетесь делать? По-бразильски?»

«Да, — ответила бы она, — но, Боже, как мне нравится то, что сделали вам! Это французский стиль, не правда ли? — И позвала бы мастера по эпиляции области бикини. — Послушайте, вы можете сделать мне такую же? Как вы думаете, мне это пойдет? Мне так нравится ее вариант».

Но стенки у кабинок высокие, так что нечего и думать о подобных милых беседах. Тут появилась женщина с листком бумаги.

— Кар-р-рин? — позвала она, раскатывая звук «р».

Я встала.

— Пр’ямо сюда, пожалуйста, — сказала она.

Я пошла в указанную мне кабинку. Через несколько мгновений там появилась женщина-мастер по эпиляции в области бикини, тоже русская, но без такого акцента, как у той, что привела меня сюда. Женщина велела мне раздеться ниже пояса и лечь на стол. «Лучше уж поскорее приступить к этому делу», — с этой мыслью я сняла брюки, трусики и постаралась сложить трусики под брюки, чтобы их не было видно. В каком-то журнале я читала, что все женщины именно таким образом стараются уложить одежду, раздеваясь у доктора, в солярии или где-то еще. Это верно — я, например, всегда так делаю. Раздевшись, я взобралась на стол, вроде массажного, и мастер по эпиляции в области бикини, или как там ее по-настоящему называют, подошла ко мне. Не хотелось говорить, что впервые делаю это, но по моему испуганному виду она догадалась.

— Вы когда-нибудь раньше делали эпиляцию? — спросила женщина.

— Нет. Честно говоря, это мой первый опыт. Первая в моей жизни эпиляция в области бикини.

— Ничего, не беспокойтесь, — сказала она. — Я сделаю все легонько, вы и не почувствуете. Какую эпиляцию вы хотите?

— В области бикини! — Меня удивило: неужели это непонятно, если я лежу тут перед ней на массажном столе с голой задницей?

— Да, я понимаю, но какой тип эпиляции вы предпочитаете?

— Я думаю, подойдет по-бразильски. Это когда вы все убираете?

— Нет. По-бразильски — это когда остается небольшая полосочка, — объяснила мастер.

— Хорошо, меня это устраивает, — ответила я, начиная нервничать.

— Ладно, — сказала она.

Я смирно лежала в своей кабинке. Мастер начала наливать полурастопленный воск мне на лобок.

— Черт, да у вас тут заросли, можно палатку ставить, — рассмеялась она.

— Но я ведь никогда не делала эпиляцию раньше, — оправдывалась я.

— Что же, тогда я вас немножко помучаю, — пообещала она. — Все будет в порядке, просто расслабьтесь.

Тут зазвонил телефон. Мастер взяла трубку. Я думала, что она сначала поговорит по телефону, а потом уж снова займется мной, но женщина продолжала поливать меня воском. Затем взяла полоску льняной ткани и вдавила ее в воск.

— Дуг, я говорила тебе, что приду домой вовремя и приготовлю ужин, — объясняла она кому-то по телефону. — Я только не знаю, что ты…

Раз!

Она резко дернула ткань вверх, не отрывая от уха телефонную трубку. И вместе с тряпочкой оторвалась половина моего лобка. Ох, какая боль!

— …хочешь, что бы я приготовила! — Она снова вдавила ткань в воск. — Я могла бы поджарить… подожди, не вешай трубку…

Раз!

Она снова дернула. Господи, Боже мой, как же больно!

— …бифштекс или что-нибудь в этом роде. Что скажешь?

Никогда бы не подумала, что можно одновременно делать эпиляцию и обсуждать по телефону ужин.

— Ну ладно, перезвоню тебе, когда освобожусь. — И мастер наконец повесила трубку.

— Извините, — обратилась она ко мне. — Муж никак не может решить, что ему хочется на ужин.

— Бывает, — сказала я.

Она продолжала наливать воск и сдирать тряпочки, ее пальцы проникали в такие места, где раньше бывали только доктора да некоторые близкие друзья. Когда мастер завершила работу, я лежала, слегка приоткрыв рот, не в силах вымолвить и слова.

— Переворачивайтесь! — скомандовала она.

— Что? — переспросила я.

— Переворачивайтесь. Теперь займемся ягодицами, — сказала женщина.

— Ягодицами? А ими-то зачем? — не поняла я.

— О, не волнуйтесь, все делают и ягодицы тоже, — объяснила она.

— Ну ладно, — согласилась я, несколько обескураженная. — В общем-то, ягодицы у меня не волосатые, но если все…

Я перевернулась и легла на живот.

— Все так сначала думают, — засмеялась мастер. — Не ложитесь на живот, лучше встаньте на четвереньки.

На четвереньки? Она в своем уме? Я что, собака? Но я послушно выполнила все, что требовалось.

— Простите, — пробормотала я, становясь на коленки.

Она двумя руками развела мои ягодицы и налила туда растопленный воск. Я в жизни бы не смогла представить, как можно делать такое, что делает она. И так же, как спереди, она наложила кусок ткани на воск на одной из ягодиц и дернула.

Раз!

О, Господи. Это было так же больно. Мастер занялась второй ягодицей, а когда все закончила, взяла использованную полоску белой ткани и помахала у меня перед лицом.

— Вот смотрите, что у вас наросло на заднице, — сказала она. — Выбросить это или хотите сохранить, чтобы связать потом свитер? — Она снова смеялась. Наверняка она всем выдает одни и те же шуточки.

— Да нет, можете выбросить, — совершенно шокированная, ответила я. Затем она выписала мне квитанцию и вышла из комнаты, пока я одевалась. Я посмотрела на свой лобок и задумалась, каково назначение этой узенькой полоски волос, эдакого фирменного знака бразильского стиля? Очень похоже на маленькую взлетно-посадочную полосу.

Выбивая чек, женщина за кассой посоветовала мне приобрести препарат под названием «Нежная кожа», который, по ее словам, избавит от покраснения. Уууу! Эпиляция стоила шестьдесят долларов, «Нежная кожа» — еще двадцать, и я сочла необходимым дать двадцать процентов на чай мастеру. Итого вышло девяносто два доллара. Дорого.

Утром следующего дня мне было очень трудно сосредоточиться на делах. Я могла думать только о том, «что у меня там, внизу». И всякий раз, когда на меня кто-то смотрел, я думала, знает ли он, «что у меня там, внизу». А мысли о том, «что там, внизу», вскоре привели к мыслям о сексе и работать стало просто невозможно. Я рано сложила вещички и отправилась домой.

В тот вечер я встречалась с Сэмом, своим личным тренером, который пока что был очень доволен моими успехами. Уже пора было продлевать оплату тренировок, и я заплатила еще за десять раз. У нас с ним сложились почти родственные отношения — как между братом и сестрой. Сэм говорил, что такое часто случается, когда его клиент дама. Я даже попросила его посидеть с моим котом в ближайшие выходные, так как собиралась поехать в родной город на тридцатилетие сестры. Он согласился.

В тот вечер ко мне пришел Брэд, и мы долго ждали, когда начнется «Суд Куртиса». Время передачи в Нью-Йорке очень неудобное, шоу пошло в эфир только в час ночи. Брэд сказал, что ему понравилось, но не уверена, что он говорил правду, а не просто из вежливости. Я вполне уверена, что он не солгал, говоря позже ночью, что ему понравилась моя эпиляция. Это было здорово! Засыпая, я мысленно поблагодарила мастера по эпиляции в области бикини, или как там она называется, за хорошо выполненную работу. Несмотря на плоские шутки, телефонные звонки и пальцы, лезущие во все места, она прекрасно поработала. Да здравствуют мастера по эпиляции в области бикини во всем мире! Честь им и хвала!

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Общая сумма долга: $ 15 169

Пафф Дэдди и отекшая я

Вопреки всем нашим надеждам, премьера «Суда Куртиса» не получила выдающихся рейтингов. В некоторых регионах шоу было довольно популярным, но в трех крупнейших, а именно в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе и Чикаго, успеха не имело. А именно эти три региона решили дело. «Суд Куртиса» ни в коем случае не был плохим шоу. Но он был далеко не единственным и уже не первым. Кроме «Суда Куртиса», выходили еще восемь других судебных шоу, во главе с «Судьей Джуди». Каждый день мы с нетерпением ждали новых данных, но рейтинги оставались все теми же.

На телевидении существуют периоды, которые называют «рейтинговый прогон», они бывают ежегодно в ноябре, феврале и мае. Это время, когда все шоу стараются показать свои самые лучшие эпизоды и внимательнейшим образом отслеживают рейтинг. Так как к декабрю большинство компаний прикидывает, продлить ли шоу на следующий сезон, ноябрьский рейтинговый прогон всегда является решающим. А коль скоро «Суд Куртиса» держали на уровне средних и сносных, то любой подъем был бы желателен.

Хотя на работе был настоящий дурдом, в первые выходные октября я отправилась на тридцатилетие сестры. Вся наша семья и еще несколько друзей собирались в Грин-Бэй, штат Висконсин, на футбольном матче между «Грин-Бэй Пэкерз» и «Чикаго Бэарз». Это очень типично для Среднего Запада.

На моей сестре была «сырная» шляпа, мама надела желто-зеленые бусы[6]. Что касается меня, я не такая уж заядлая болельщица, так что я просто надела свои солнечные очки от Гуччи. Чтобы добавить радостного возбуждения, в перерыве между таймами я переделала макияж Кэтти, подруге моей сестры. Показала ей, как легко можно сделать ее губы более пухлыми при помощи карандаша. Нет нужды в коллагеновых инъекциях, если у вас есть хороший карандаш для губ!

В подарок сестре я купила в «Бергдорф Гудмэн» самую красивую рамку для фотографии. Хотелось подарить ей что-нибудь особенное, что останется у нее навсегда. Продавщица сказала, что это идеальный подарок. Рамка была сделана по дизайну Джея Стронгуотера, который выпустил их целую коллекцию. Некоторые рамки украшены драгоценными камнями, остальные — эмалевыми вставками. Они выглядят как маленькие ювелирные изделия. Размером рамка была примерно два на два дюйма и идеально подходила для маленького фото. Стоила она дорого, триста пятьдесят долларов, но сестре исполнялось тридцать, и она заслуживала хорошего подарка. Продавщица положила рамку в такую классную коробочку и так изумительно упаковала!

Когда в понедельник утром я вернулась на работу, уже официально начались ноябрьские рейтинговые прогоны, все закрутилось еще интенсивнее, напряжение возросло. Я стала задерживаться на работе допоздна и даже прихватила несколько выходных. Мне удалось раздобыть грандиозный сюжет, о нем даже в газетах написали. Истицами выступали две девушки, которые подали в суд на танцевальный клуб под названием «Нью-Йорк клаб». Он стал знаменитым после того, как в нем произошла перестрелка между Пафф Дэдди и Дженнифер Лопес. Мои девушки как раз были в клубе в тот вечер и утверждали, что из гардероба под шумок украли их пальто. Этот случай старались заполучить все судебные шоу, но мне удалось обскакать всех, и дело появилось в «Суде Куртиса». Пафф Дэдди, правда, не пришел, но в газетах все равно об этом написали. Мое начальство было в восторге.

Чем больше я работала, тем реже встречалась с Брэдом. И однажды он просто перестал звонить. Серьезно. Так вот случилось. Не было шумных разборок. Не было никакого разрыва. Просто однажды я поняла, что уже несколько недель не виделась и не разговаривала с ним. Мне стало грустно, но я затолкнула все свои чувства поглубже. Нале было сосредоточиться на работе.

Тем временем шел ноябрь, персонал с беспокойством следил за колебанием ежедневных рейтингов. И каждый день приносил одни и те же вести: особого улучшения не наблюдалось. Шоу было не настолько плохим, чтобы его закрыть, но и не настолько хорошим, чтобы автоматически продлить на следующий сезон. Поэтому, несмотря на далекие от звездных рейтинги, мы продолжали попытки спасти «Суд Куртиса», делая все, что было в наших силах.

Как-то вечером, в тоскливом настроении возвращаясь домой с работы, я остановилась у «Блумингдейлза» просто посмотреть, не порадует ли хоть что-нибудь. Мне необходимо было что-то для поднятия духа, а еще был совершенно необходим новый лосьон для лица. То ли из-за перегрузок на работе, то ли из-за прохладного ноябрьского воздуха кожа моя перестала сиять. А когда твоя внешность тускнеет, то и настроение становится не блестящим.

Проходя по отделу косметики, я остановилась у прилавка «Ла-прэри». Знала, что эта косметика запредельно дорогая, но решила, что сейчас для нее как раз подходящий случай. За прилавком стоял пухлый, женоподобный продавец.

— Привет, — сказал он высоким голосом, когда я подошла. — Чем могу служить?

— Ну, — начала я, — последнее время у меня ужасно выглядит кожа, и я не знаю, что с ней делать. Какая-то она сухая, отекшая и не сияет, как раньше.

— Вижу.

Видит? Я думала, это только мне заметно. Внезапно меня охватило беспокойство.

— Что же делать? Может, мне нужно отшелушивающее средство? Лосьон?

— Я бы посоветовал начать с крема для глаз, потому что у вас начинают появляться морщинки, — сказал продавец.

— Правда? Где? — всполошилась я.

— Да, дорогая, такие тоненькие, — сказал он, поворачивая ко мне увеличительное зеркало. — Вот взгляните.

Я посмотрела в зеркало и убедилась, что продавец прав. Вокруг глаз появились тоненькие морщинки. Мне показалось, что это самый черный день в моей жизни.

— Впервые вижу морщинки на своем лице, — сказала я со слезами на глазах. — Стараюсь даже не напрягать лицо. Все делаю, чтобы защитить кожу. Как же это могло случиться?

— О, дорогая, это случается и с самыми лучшими из нас, — сказал парень, протягивая мне руку для пожатия. — Меня зовут Фрэнсис.

— Очень приятно, Фрэнсис, — ответила я. — Меня зовут Карин.

— Карин, дорогая, не расстраивайтесь. Мы остановим эти морщинки и поможем вашей неблестящей внешности.

— Моей неблестящей внешности? — переспросила я.

— Дорогая, это вы так сказали, не я. Я только указал на ваши морщинки. Мы все поправим, не беспокойтесь.

В течение целого часа Фрэнсис рассказывал мне обо всех продуктах «Ла-прэри» и объяснял, как они помогут моей коже. Он даже сделал мне небольшую маску. По его словам, мне нужны были крем для век, крем для лица, сыворотка против старения, нежное, неабразивное отшелушивающее средство. Все равно, с чего-то начинать надо. Я собралась духом и решила купить эти четыре продукта, потому что мне надо было снова похорошеть. Уже даже после минимаски мне стало лучше. Так что можно представить, как грандиозно буду я выглядеть и чувствовать себя, пользуясь этими продуктами каждый день.

Я вручила Фрэнсису «Амэкс» и сказала, что беру все четыре продукта. Это было вложение в мое лицо. А хорошее лицо бесценно. Всякий знает, чтобы иметь хорошую кожу в старости, надо заботиться о ней в молодости. А я пока молода. Косметические товары обошлись в убийственную сумму пятьсот девяносто четыре доллара вместе с налогом. Страшно было видеть это, подписывая чек. Но я на пути к сиянию. А мне так надо сиять!

Чеки с переплатой

Не успела я оглянуться, как пришел День Благодарения. В нашей семье День Благодарения особо не празднуется, так что я решила домой не ездить. Уже много лет не отмечаю дома этот праздник. С тех самых пор, когда тетя Мардж подала заплесневелый пирог.

Тетя Мардж — моя двоюродная бабушка, и с детских лет помню, как мы ждали ее вишневый пирог на День Благодарения. Вся семья мечтала о нем. Но в один несчастный год тетя Мардж отрезала себе палец, когда косила газон. С тех пор приготовлению вишневого пирога был нанесен серьезный удар. С каждым годом он становился все хуже и хуже, но я все равно его ела. И наконец настал год, когда я откусила кусочек пирога и вкус его показался мне странным. Мама как раз была на кухне, где обнаружила, что пирог заплесневел. Бедная тетя Мардж сделала его слишком рано, и он неделю простоял на подоконнике. А бедная Карин после этого несколько дней проболела. Это был мой последний обед на День Благодарения в кругу семьи. После этого я отмечала этот праздник с Наоми и ее родными.

Но в этом году я решила провести День Благодарения с приятелем по колледжу, который тоже стал жителем Нью-Йорка. Его звали Пирс, и на первом курсе мы жили в одном общежитии. Узнав, что он теперь в Нью-Йорке, я его разыскала. Пирс знаменит. Ну по крайней мере, я так считаю. Он дизайнер по дверным ручкам, но это дверные ручки для богатых и процветающих. Они сверхдорогие. А недавно его показывали в шоу «Стиль жизни от Марты Стюарт». (Правда, виден был только его затылок, когда Пирс демонстрировал ей свою студию, но все же…)

Предполагалось, что я встречусь с Пирсом и парой его друзей в ресторане под названием «Йе Уэверли Инн» в Гринвич-Виллидж. Я заранее позвонила туда и выяснила, что стандартный обед там стоил семьдесят пять долларов с человека. Подсчитала, что с выпивкой это обойдется мне примерно в сто двадцать пять долларов. В понедельник в банке выяснилось, что на моем счету всего пятьдесят долларов. Сняв их, я задумалась, где добыть остальные деньга. Не хотелось снова затевать возню с подарочными чеками — всего-то ведь надо семьдесят пять долларов. В среду мне выдадут чеки на зарплату, но получить эти деньги я смогу только в пятницу, потому что в четверг праздник. Положение казалось безвыходным, пока я не вспомнила, что могу выписать в местном продуктовом магазине чек на двадцать пять долларов выше, чем стоимость любой моей покупки. Посчитав все в уме, я сделала следующее: в понедельник вечером я пошла в магазин и купила упаковку жевательной резинки. Подойдя к кассе, я заплатила за нее чеком с переплатой на двадцать пять долларов. Всего вышло двадцать шесть долларов и восемь центов. То же самое я сделала во вторник. А потом в среду повторила еще раз, и у меня в кармане оказалось семьдесят пять долларов. Этого вместе с имеющимися у меня пятьюдесятью долларами должно мне хватить на обед в День Благодарения.

В среду мне дали заработную плату. Получив свой чек, я сразу депонировала его. Таким образом, к тому времени, когда чеки, выписанные в продуктовом, попадут в банк, первые сто долларов с моего счета будут уже доступны и покроют их. Так что все в порядке!

Раз уж мне не пришлось покупать билет на самолет до дома, я разорилась на красивый новый наряд для Дня Благодарения. И чтоб слегка сменить декорации, направилась покупать его в «Бергдорф Гудмэн». Наряд был чудесным! Зеленое шелковое платье-рубашка на пуговицах от Синтии Роули. Я надела его поверх черных брюк в обтяжку со своим пояском из искусственных бриллиантов. Мне страшно нравились платья-рубашки на пуговицах спереди, они такие замечательные! У меня было уже два таких платья.

Еда в «Йе Уэверли Инн» была вполне приличной, но, конечно, с домашней ей не тягаться. Индейка получилась слегка суховатой, но пюре без комков и в целом все вкусно.

За обедом мы с Пирсом вспоминали учебу в колледже. Он напомнил мне о том, как мы голыми бегали через Фрэт-парк, и о том, как мой кот случайно обгорел, подойдя слишком близко к открытому огню. (Скажем прямо — это была не свечка. Его сосед по комнате пукнул на огонь, а кот подошел слишком близко. Маленькому негодяю повезло, он легко отделался — только усы обгорели, так что за него не беспокойтесь.) Еще Пирс напомнил мне о том, как я потратила всю плату за учебу на одежду.

— Надо же, а я совсем об этом забыла! — сказала я.

— Как ты могла забыть? Ты же тогда почти что пролетела со следующим семестром из-за неуплаты! — удивился он.

Так оно и было. Мама прислала чек на оплату обучения, выписанный на мое имя (большая ошибка!), на сумму тысяча семьсот долларов за один семестр. Так случилось, что к тому времени мой кредит в банке был превышен, и я не смогла выписать чек для университета на сумму тысяча семьсот долларов, потому что его бы возвратили. Поэтому я просто оставила его на своем текущем счете до поры, когда смогу оплатить. Но с течением времени тысяча шестьсот пятьдесят долларов превратились в тысячу шестьсот. А вскоре денег стало еще меньше. А еще через несколько дней в моем любимом магазине одежды объявили большую распродажу, и все, что у меня еще оставалось, ушло на одежду. Я надеялась вернуть эти тысячу семьсот долларов до конца семестра, даже устроилась на работу.

Но семестр закончился, а денег у меня все так же не было. Мама прислала мне деньги на следующий семестр, и я использовала их, чтобы оплатить предыдущий. Так начался нескончаемый круговорот. Наконец я закончила колледж, но диплом мне не выдали, так как не был оплачен последний семестр. Когда мама спросила меня про диплом, пришлось наплести, что его потеряли на почте и пришлось заказывать новый. Через год университет напустил на меня агентство по сбору долгов, и я все-таки отдала эти тысячу семьсот долларов. Вот тогда Карин Боснак и получила наконец свой университетский диплом. Думаете, я извлекла из этого урок? Как бы не так.

Пирс фактически был первым, кто объяснил мне, как легко получить кредитную карту. Помню, когда мы еще были первокурсниками, мне хотелось купить темные очки «Рево» за двести пятьдесят долларов. Помните их? Денег у меня не хватало, но купить хотелось страшно.

— Почему бы тебе не взять кредитную карту? — спросил он.

— А как я ее возьму? — спросила я.

— Любой может ее получить. Пойди и подпишись. Тебе даже бесплатно футболку дадут, — рассмеялся Пирс.

— Правда? — усомнилась я.

— Да! А потом можешь взять эти очки и выплачивать по тридцать восемь долларов в месяц или что-то вроде этого.

— То есть это вроде как резервирование товара до выплаты полной стоимости, только товар можно забрать! — возбужденно уточнила я.

— Точно! — подтвердил он.

Вот так я получила кредитную карту и купила эти очки от солнца. Вернее, внесла их стоимость на карту. И с тех пор я всегда смотрела на кредитную карту как на способ купить что-то, когда денег нет, а очень хочется.

Счет за ужин составил сто шестнадцать долларов с каждого, и у меня как раз хватило денег, чтобы заплатить. После этого я попрощалась с Пирсом и его друзьями и решила пойти домой и хорошенько выспаться. Впереди были нелегкие выходные. Я очень сильно отстала в осуществлении своего «Плана управления кредитными выплатами путем приобретения и возврата», как мне нравилось называть это. И тут было над чем призадуматься и поработать.

Все, что мне надо на Рождество…

Хотя «План управления кредитными выплатами путем приобретения и возврата» сначала казался хорошей идеей, ситуация довольно быстро начала выходить из-под контроля. Мои ежемесячные выплаты в «Америкен экспресс» становились все меньше и меньше, так как стали возникать всякие другие необходимые платежи.

Так, например, мне надо было платить «Дженнифер конвертиблз» за диван. А я уже просрочила платеж на несколько месяцев, так что пришлось послать им сто пятьдесят долларов, чтобы наверстать. И, с удовольствием рассказывая мне об отсутствии платежей и процентов в первые три месяца, они почему-то не сообщили, что после этого придется платить двадцать четыре процента. Может, мне следовало самой прочитать инструкцию, но я не прочитала. Даже после отправки им ста пятидесяти долларов баланс все равно был выше, чем когда я купила этот диван, из-за пени за просроченные платежи.

И, хотя я говорила, что «Америкен экспресс» была единственной платежной картой, с которой я приехала в Нью-Йорк, это не совсем так. У меня было еще три карты: «Виза», «Мастер Кард» и карта магазина «Маршалл Филдз». Я закрыла их перед переездом в Нью-Йорк, но все еще оставалась должна по ним. Общий баланс по ним был примерно три тысячи сто, и ежемесячные выплаты сто пятьдесят долларов. Пусть это немного, но это, как ни крути, сто пятьдесят долларов. И по многим причинам мне было сложно вот так взять и выплатить их ни с того ни с сего.

А если учесть ежемесячные походы в парикмахерскую, регулярную эпиляцию, еженедельные маникюры-педикюры, то суммы все росли. Кроме того, были еще счета за сотовый и за кабельное телевидение.

Оказалось также, что у меня никак не получается вернуть все, что я покупала, по моему плану. Из-за этого весь проект, казалось, приносил больше вреда, чем пользы. Когда приобретенные по плану вещи оказывались дома, у меня просто не хватало сил, чтобы расстаться с ними.

Например, во время одной из последних экскурсий в магазины я купила зимнее пальто за тысячу долларов. Придя домой, повесила его в шкаф и, в полном согласии со своим планом, назавтра вернула его. Но когда возвращала, увидела там же пальто за шестьсот долларов, которое мне очень-очень понравилось. Поэтому, вернув пальто за тысячу долларов, я немедленно купила другое за шестьсот и оставила его у себя. Если бы не возврат пальто за тысячу долларов, не увидела бы я это, за шестьсот. А так пришлось покупать к нему еще и шляпу с перчатками.

Однажды, когда я покупала сумку от «Коуч» за пятьсот долларов, которую собиралась вернуть, очень милая продавщица напомнила мне, что скоро День друзей и семьи. И по доброте душевной дала мне дисконтную карту, по которой полагалась скидка пятнадцать процентов со всех покупок. И надо же такому случиться, как раз позади меня оказалась суперкрутая коричневая сумочка от «Би-си-би-джи» с бахромой. Стоила она двести пятьдесят долларов, но с купоном в честь Дня друзей и семьи обошлась бы мне всего в двести двенадцать долларов. Кто же откажется от такой возможности? Сумочка такая оригинальная!

А на следующий день, возвращая сумочку за пятьсот долларов, я выяснила, что мой купон Дня друзей и семьи все еще действителен, и приобрела очень практичную кожаную сумку на каждый день.

Другой причиной краха «Плана управления кредитными выплатами путем приобретения и возврата» было то, что продавцы в «Блумингдейлзе» начали узнавать меня, и я стала всерьез опасаться, что они в один прекрасный день раскусят мой план и каким-нибудь образом мне будет навеки запрещено делать покупки в «Блумингдейлзе».

Но самым уязвимым местом моего «Плана управления кредитными выплатами путем приобретения и возврата» было то, что с ним у меня терялось ощущение того, что дорого, а что дешево. Если покупать пальто за тысячу долларов и возвращать его, то пальто за шестьсот долларов уже кажется дармовым. То же и с сумочками. По сравнению с Фенди за семьсот пятьдесят долларов, покупка сумки от «Би-си-би-джи» за двести двенадцать кажется удачной сделкой.

Мне надо было прекратить эти покупки и возвраты. Требовалось, чтоб кто-нибудь вмешался и спас меня. Мне нужна была еще одна кредитная карточка. Не для того, чтобы еще что-то покупать, а для того, чтобы можно было снять аванс наличными и покрыть эти устрашающие долги по «Америкен экспресс». Мой долг там тем временем перевалил за восемь тысяч долларов. В этом месяце я могла заплатить только тысячу, а покупать и возвращать товаров на семь тысяч казалось безумием. Я не знала, смогу ли я когда-либо это сделать.

Да, все, что мне надо было на Рождество — это еще одна кредитная карта. На этот раз нормальная кредитная карта, а не одна из этих карт «оплаты покупок». Ведь в чем суть этих карт? Имей я деньги, чтобы заплатить за все, что покупаю, мне не пришлось бы «оплачивать» их таким образом, правда?

И, как в тот раз, когда мне надо было найти хороший салон для окраски волос, Господь снова услышал меня. Разбирая в субботу почту, я нашла то, что мне было так нужно: конверт от «Платиновой карты „Дискавер“» с большим штампом на наружной стороне с надписью «Заранее утверждено». Я открыла конверт и увидела, что все это правда. Мне утвердили кредитную линию на семь тысяч пятьсот долларов! В письме говорилось: «Переведите все ваши балансы на нашу карту, и в первые три месяца процентная ставка будет всего семь процентов». Благодарю Тебя, Господи! Я быстро заполнила все бумаги и отправила их в «Дискавер». Конечно, я надеялась, что все это правда и конверт с надписью «Заранее утверждено» — это не ошибка.

Новогоднее обещание

В декабре напряжение ноябрьского рейтингового прогона наконец-то спало, и я стала чаще бывать на людях. Мы с Энн Мари подружились и иногда вместе проводили время после работы. Благодаря ей состоялась пара знакомств с молодыми людьми, но без какого-либо продолжения.

Я все-таки встретилась за кофе с сыном маминой подруги Пэнди. На этот раз мама попала в цель. Потенциальный жених оказался приятным малым. Звали его Джон, и он был великолепен! Джон Ф. Кеннеди-младший — Великолепный! Но после того короткого свидания он больше не появлялся. Не всем же влюбляться в меня.

На работе состоялась новогодняя вечеринка, сверхскучная. Самым лучшим на этом вечере было мое новое черное платье от «Ди-Кей-Эн-Уай», которое я купила в «Бергдорфе», и эпизод, когда моя помощница Бетси напилась и пела со сцены «Последний танец» Донны Саммер. Думаю, она надеялась, что ее заметит кто-нибудь из больших шишек «Кинг уорлд». Но все заметили только, что она не умеет ни пить, ни петь.

За неделю до Рождества я съездила в Нэйплз, штат Флорида. У моей мамы и отчима там дом. Туда же собиралась приехать и Наоми, но в последнюю минуту отказалась. В результате я оказалась там одна, и это было по-своему даже приятно.

Нэйплз — очень спокойный городок, а я хотела только одного — расслабиться. Так что этим я и занималась — отдыхала.

Однако расслаблялась и отдыхала я до тех пор, пока не вспомнила, что мне еще надо купить и вернуть товаров на три тысячи долларов. «План управления кредитными выплатами путем приобретения и возврата» стал управлять и моей жизнью. Я занималась только им. Я все еще ждала ответа, получу ли я карту «Дискавер», поэтому все так же должна была вовремя оплачивать счета. Из тех семи тысяч долларов, на которые мне надо было купить и вернуть товар, с четырьмя я успешно справилась еще в Нью-Йорке, и на этот месяц мне оставалось только три тысячи. Что мне нравилось в Нэйплз — у них были прекрасные пассажи с такими магазинами, в которых я никогда не бывала.

Первое место, куда я решила зайти, был «Сакс». Немного осмотревшись, я поняла, что у них нет таких дорогих товаров, как в нью-йоркском «Саксе». Здесь не было ни отдела зимних пальто, ни большого выбора одежды от «Би-си-би-джи» или Теори. Ну, что же — в таком случае можно купить ювелирное украшение. Например, часы. Красивые часы.

Я нашла прилавок с часами и начала их рассматривать. Некоторые были действительно хороши. Остановившись на красивых золотых часах «Мовадо», я помахала продавщице и сказала, что покупаю их. Они обошлись в целом в тысячу двести девяносто шесть долларов. Таким образом, я была уже на полпути. Решив перенести вторую половину покупок и возврата на завтра, мы с часами отправились домой. В тот вечер я смотрела взятые напрокат фильмы и валялась около бассейна.

На следующий день я пошла в «Сакс» и сказала продавщице, что случайно купила не те часы для своего дружка. Вот такая я глупая. Все испортила. Но вернуть их оказалось не так просто, как я думала. Оказывается, когда вы покупаете по-настоящему хорошие часы, их должны внимательно осмотреть, проверить серийный номер и всякое такое. Так что я провела в магазине сорок пять минут. Наконец возврат был утвержден, и я поклялась никогда больше не покупать часы в «Саксе», если, конечно, не захочу носить их сама.

Выйдя из «Сакса», я побродила по пассажу и увидела магазин «Банана рипаблик». Мне показалось, что в дальней части магазина у них большая распродажа, и я поспешила проверить, так ли это. И я увидела там чудеснейший черный кожаный жакет всего за сто долларов! Да это же даром! Я нашла свой размер и понесла пиджак к кассе вместе с еще несколькими дешевыми вещичками. Признаюсь, я не собиралась возвращать эти вещи. Очень уж все они были оригинальные!

Продавщица оформила все мои покупки, я протянула ей «Америкен экспресс». Она вставила карту в считыватель и вдруг сказала, что возникли какие-то проблемы.

— Что вы имеете в виду? — спросила я.

Раньше с «Америкен экспресс» у меня никогда проблем не было.

— Не знаю, — ответила она. — Компьютер просит связаться с компанией.

— Ну, хорошо. Вы можете это сделать?

Я была немного смущена, потому что за мной стояло довольно много людей. В конце концов, ведь были праздники. Женщина набрала номер, и ее немедленно поставили на очередь. Только минут через пятнадцать разговор состоялся.

— Здравствуйте, это Сара из «Банана рипаблик». Одна из моих покупательниц рассчитывается по карте «Америкен экспресс». Пришло сообщение об ошибке и просьба позвонить в компанию.

Я слышала, как Сара назвала оператору номер ошибки, мое полное имя и номер карты. Через пару минут выяснилось, что оператор хочет поговорить со мной.

— Хорошо. — Я неловко взяла трубку, заметив, что люди в очереди внимательно смотрят и слушают.

— Мисс Боснак? — спросила женщина по телефону.

— Да.

Я была испугана. Неужели мой «План управления кредитными выплатами путем приобретения и возврата» разгадан?

— Так вот, вы превысили свой лимит, и мы вынуждены отказать вам в обслуживании.

— Превысила лимит? — спросила я. — Но у меня же золотая карта. Я не думала, что у меня есть лимит.

— Есть, и он составляет десять тысяч долларов.

— А откуда же мне знать, что есть какой-то лимит, если мне об этом никто не сообщил? К тому же у меня набрано товара всего на восемь тысяч.

— Да нет. Фактически у вас было одиннадцать тысяч двести перед тем, как вы сегодня оформили возврат на тысячу двести, — заметила собеседница. — Я просто не понимаю, как вам вообще разрешили дойти до такой суммы, потому что у вас есть ограничение.

— О, — ошеломленно сказала я, — понятно. Ну а не можете ли вы позволить провести хотя бы эту маленькую сумму? Здесь всего на пару сотен.

Я посмотрела на черный кожаный жакет на прилавке. Он был такой оригинальный и так был нужен мне. Мне никогда больше не удастся найти такой.

— Нет, к сожалению, это невозможно, — сказала служащая.

Я положила трубку и посмотрела на продавщицу.

— Мне закрыли карту, — спокойно сказала я ей.

— Такое случается. — Она была очень доброжелательна. — Заплатите как-то иначе? Другой карточкой или как-то еще?

— Нет, — сказала я. — Придется просто вернуть эти товары. Все равно спасибо.

Честно говоря, денег у меня не было. Я осталась без гроша. В кошельке у меня лежало пятьдесят баксов, а впереди еще три дня до отлета из Флориды. Опустив голову, я вышла из магазина. Никогда не оказывалась в столь трудном положении!

Остаток недели я лежала около бассейна и грызла крекеры «Ритц», которые оказались в кухонном шкафу. Иногда, чтоб было повкуснее, клала на них пластик чеддера, найденного в холодильнике. Я отдыхала от всего, ибо ни на что другое у меня просто не было денег. Но расслабиться не удавалось. Я задолжала «Америкен экспресс» десять тысяч долларов. Что же делать с этим счетом? Вот что следовало осмыслить. Я пробыла в Нью-Йорке всего полгода, а уже пустилась в безудержные траты. Надо что-то решить. Надо взять себя в руки. В конце недели я вернулась в Чикаго с пятью долларами в кармане. В аэропорту меня встретила мама.

* * *

Рождество прошло просто великолепно. Так приятно оказаться в кругу семьи! Я пыталась не думать об этих десяти тысячах долларов, а просто наслаждаться тем, что я дома.

Мои родители в разводе, поэтому праздники мы с сестрой делим между двумя домами. Мы отпраздновали сочельник в доме отца, вместе с нашим дядей, двоюродными сестрами и братьями и бабушкой, которая надела новый ювелирный комплект «Сердце океана», недавно купленный ею в телемагазине. А Рождество провели в доме мамы. Каждый год мы с сестрой по очереди покупаем подарки для родителей и потом делим пополам их стоимость. В этом году была моя очередь. Для мамы я купила прекрасный наряд от Карен Кейн за триста пятьдесят долларов, а для отца — две рубашки для гольфа от Грэга Нормана примерно за сто пятьдесят долларов. Я купила их в Нью-Йорке еще до того, как мне закрыли карту. Попытка вернуть половину денег вызвала бурю негодования. Сестра раскричалась, что ей все это совсем не нравится, что больше никогда не позволит мне покупать подарки, потому что я слишком много трачу.

— Но мамин наряд такой красивый, — защищалась я.

— Карин, это всего лишь брюки и рубашка, — ответила она. — Поверить не могу, что ты отдала за это триста пятьдесят долларов. И отцу совершенно не нужно было дарить две рубашки для гольфа от Грэга Нормана. Одной вполне хватило бы. Вообще не понимаю, о чем я думала, разрешая тебе покупать подарки в Нью-Йорке.

— Прости меня, — ответила я. — Но мне правда нужна половина этих денег.

Она только посмотрела на меня и отошла.

Через некоторое время мы пошли в дом к тете Мардж. Благодарение Богу, она не пекла пирогов на это Рождество. И закончили день мы в доме у дедушки. Дедушка — отец моей мамы, родом из Ирландии. Он был трижды женат, а сейчас живет с новой подружкой. Рождество в дедушкином доме — сплошное удовольствие, потому что у мамы восемь братьев и сестер. Их имена по порядку — Пэтси, Кей Си (моя мама), Билли, Майкл, Арти, Кэрол, Джимми, Рори и Роби. И все они на Рождество приходят к дедушке. Ну, почти все, потому что дядя Джимми теперь Свидетель Иеговы. И, типично в ирландском духе, каждая тетушка и каждый дядюшка по крайней мере однажды разводились. Так что каждый год в доме оказываются новые родственники.

Пока мы гостили у дедушки, я почти убедила сестру отдать мне половину денег за подарки и поклялась, что никогда больше не буду столько тратить. Она меня простила.

На следующий день я улетела в Нью-Йорк и снова водворилась в своей квартире. Пока меня не было, Сэм приглядывал за Элвисом. Я была счастлива, что кот жив и здоров.

В тот же вечер, разобрав свои вещи, я села просматривать почту. И под кучей новых счетов обнаружила обычный конверт. Оторвала уголок, быстро открыла… И там оказалась она! Моя новая платиновая карта «Дискавер»! Прибыла! Без малейших колебаний я позвонила и активировала ее, а затем попросила оператора перевести максимально возможную сумму: семь тысяч пятьсот долларов, с баланса моей «Америкен экспресс».

Я повесила трубку и легла в постель. Но уснуть мне не удалось. Я лежала и думала. Хорошо, что «Дискавер» принял перевод баланса, а если бы они отказались? А если бы я не получила эту карту? Что бы тогда? С какой стати я позволила себе так сильно превысить кредиты по картам? Что бы я делала во Флориде, если бы не пятьдесят баксов, завалявшихся у меня в кошельке? Как бы добралась до аэропорта? Я была там совершенно одна. А если бы сестра не отдала мне деньги за подарки, желая проучить меня? Как бы тогда я стала добираться до дома?

Я ведь теперь не в Чикаго, где всегда можно позвонить маме, и она подбросит мне пятьдесят долларов или переведет их на мой текущий счет. Я — в Нью-Йорке, огромном городе, одна-одинешенька. И у меня здесь нет друзей, у которых можно перехватить доллар-другой. Да и вообще — стыдно занимать деньги, когда тебе двадцать восемь лет.

Самым ужасным было то, что ситуация становилась только хуже. Еще недавно я считала, что со мной такого случиться просто не может. Но ведь случилось. Ночью, лежа в постели, я клялась себе, что верну все на круги своя. Под Новый год я пообещала себе, что выплачу оставшиеся две с половиной тысячи и вернусь к своему первоначальному плану пользоваться карточкой только в исключительных случаях. Но новогодние обещания выполняются редко…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Общая сумма долга: $ 15 772

Последняя отчаянная попытка

В свете своего новогоднего решения я решила расплачиваться наличными за маникюры, педикюры и прочие косметические и парикмахерские услуги. Это позволяло улучшить мои финансовые перспективы.

Будущее «Суда Куртиса» тоже казалось небезнадежным. «Кинг уорлд» решил дать шоу еще один шанс во время февральского рейтингового прогона. Малейшего роста рейтинга хватило, чтобы принять решение о его продлении. Так что на команду продюсеров снова легло бремя поисков: нужны эффектные и яркие сюжеты.

Во время недавнего «мозгового штурма» кто-то предложил блестящую идею — приглашать знаменитостей в качестве экспертов по соответствующей тематике. Например, Ди из «Что происходит» выступала бы как ветеринар и давала свое экспертное заключение по делам, связанным с животными. Дарва Конгер из «Кто хочет замуж за мультимиллионера?» могла бы быть медсестрой «Скорой помощи» и выступать как эксперт по медицинским вопросам. Можно назвать эту идею «последней отчаянной попыткой» спасти умирающее шоу. Что ж, именно так оно и было.

Мы чувствовали себя на краю пропасти, в том положении, когда требуется всего одно правильное движение, один шаг, чтобы избежать падения. Нас выручило бы малейшее повышение рейтинга. Поэтому мы ухватились за этот план и решили целую неделю приглашать для участия в шоу разных знаменитостей. В роли экспертов выступили Дарва и Ди, однажды в качестве судебного пристава появился Булл из «Ночного суда», а в другой раз Сьюзен из «Уцелевших» играла роль репортера и даже взяла интервью после вынесения вердикта. Конечно, это не Джулия Робертс и не Том Круз, но если ваше шоу дышит на ладан, а рейтинги низкие, приходится довольствоваться тем, что есть.

Из-за того, что у меня работы было выше крыши, и не в меньшей мере из-за финансовых сложностей я отменила оставшиеся тренировки с Сэмом. Теперь я уже прекрасно знала, как выполнить все упражнения, и при желании могла бы обойтись и без него. Не успела я повесить трубку, как снова раздался звонок. Звонили из конторы домовладельца.

— Алло, Карин? — уточнил женский голос.

— Да, — ответила я.

— Это из «Недвижимости Дэвида Фрэнкеля». Мы все еще не получили ваш чек на оплату квартиры. Вы уже выслали его?

— Господи, да я послала его две недели назад! — Я говорила правду. — Удивляюсь, почему вы его до сих пор не получили. Послать вам другой?

— Было бы прекрасно.

— Ладно, пошлю. Извините.

Я действительно посылала им чек. Бросила его в почтовый ящик на своем доме, но, надо признать, иногда письма, отправленные оттуда, не доходили до адресатов. Надо бы сделать заметочку, что этим ящиком пользоваться нельзя! С этими мыслями я выписала новый чек на оплату квартиры и отправила его по назначению, отметив про себя, что уже второй раз опаздываю с квартплатой.

Позже в тот день мне удалось заполучить иск девушки к ее бывшему бойфренду и отцу ее сына: он брызнул ей в глаза газом «Мейс». Обвиняемый уверял, что так ей и надо, поскольку она в припадке ревности оттаскала за волосы его новую жену. Истица требовала, чтобы парень оплатил медицинские счета за промывание глаз. Экс-бойфренд настаивал, что баллончик с газом был старый и не мог причинить вреда. И пострадавшая таковой не была, а, напротив, после случившегося была в полном порядке, и никого промывания ей не требовалось. А в больницу она обратилась только для того, чтобы досадить ему.

Выслушав это, судья велел мне найти медицинского эксперта и выяснить, необходимо ли промывание глаз после того, как в них брызнули потенциально непригодным «Мейсом». Связавшись с президентом компании, производящей «Мейс», и расспросив его, я вспомнила о Дарве Конгер, женщине, которая хочет замуж за мультимиллионера и которая была уже приглашена для участия в какой-нибудь передаче. Вот кто мог бы стать отличным медицинским экспертом! Я стала готовиться к деловому разговору когда зазвонил телефон. Это был мой друг Грэг, с которым я вместе росла и который сейчас жил в Нью-Йорке. Тот самый приятель, который познакомил меня с Парнем из Зоомагазина.

— Карин! Как делишки? Как там твое шоу?

— Привет, Грэг! Вообще-то дела не очень. Но спасибо, что интересуешься.

— Послушай, надо бы нам встретиться, — сказал он. — Есть тут один парень, хочу тебя с ним познакомить.

Я помолчала. Еще один парень? Надеюсь, не такой, как тот, из зоомагазина.

— Смешно, но все мои знакомые в Нью-Йорке стараются познакомить меня со своими друзьями, — сказала я.

— Ну, он веселый и крутой, — ответил Грэг.

— Спасибо. А как его зовут? — спросила я.

— Дэн, и он ездит на «мерседесе».

— Откуда ты его знаешь?

— Двоюродный брат Саманты как-то покупал у него машину, — ответит он. Саманта — жена Грэга.

— Как это понимать: «покупал у него машину»? — осторожно поинтересовалась я.

— Он руководит агентством «Мерседес-Бенц», — объяснил Грэг.

Вот как. Значит, Дэн ездит на «мерседесе» потому, что работает в этой фирме.

— Он что, продает машины?

— Ну, не то чтобы, — рассмеялся Грэг. — Но вроде того. Он управляющий.

— Просто не знаю, — вздохнула я. — Он носит плохие галстуки, и от него пахнет кофе?

— Нет, Дэн абсолютно нормальный и довольно приятный парень. Да брось ты!.. Чем тебе плохо — ужин на халяву в пятницу вечером! — Он явно старался быть убедительным.

— Уговорил, — согласилась я. — И каков же план действий?

— Ты приезжаешь ко мне к восьми вечера в пятницу. Мы берем такси до центра и встречаемся с ним и Самантой в суши-ресторане «Бонд-стрит».

— Идет: в восемь вечера в пятницу у тебя. Тогда до встречи. Но если и этот тоже в первые же минуты скажет, что у него разжирела спина, то я тут же слиняю!

Грэг засмеялся.

— Ты уж прости меня за то знакомство. Встретимся в пятницу.

Потерянный чек на квартплату

Настала пятница. Январский день оказался на редкость дождливым и холодным. Я никогда не возражала против снега, но дождь очень не люблю. Он всегда все портит — и прическу, и туфли. С работы я решила уйти чуточку пораньше, чтобы успеть снять немного наличных для встречи с этим торговцем машинами. Примерно без четверти шесть взяла свои вещички и пошла к банкомату в ближайшую закусочную.

Порывшись в сумке, я нашла наконец среди оберток от жвачки и блеска для губ свою карточку и вставила ее в машину, чтобы снять сто долларов. Кроме денег на вечер, мне нужны были наличные, чтобы забрать из химчистки наряд, который я собиралась сегодня надеть. Через несколько секунд машина выбросила квитанцию, но без денег. Хм.

Я не поняла, что случилось. На моем счете должны быть деньги, я ведь недавно перевела туда зарплату. Посмотрела на квитанцию. На ней было написано: «Недостаточные фонды». Но этого просто не может быть. Я взглянула на часы: почти шесть!

Я решила вернуться в офис (это все-таки ближе) и посмотреть в компьютере, что там с моим счетом. Вот и нужный мне сайт. И что же? У меня отрицательный баланс! Перерасход на девяносто пять долларов. Как это могло произойти? Мне ведь должны были засчитать чек на заработную плату в тысячу семьсот долларов. Я нажала на кнопку, чтобы более детально просмотреть все расходы и доходы. Вот они: чек на оплату жилья в тысячу семьсот долларов оплачен, чек на оплату телефона — тоже, и еще один чек на оплату жилья… Господи! Утерянный чек на квартплату неожиданно нашелся. И его оплатили. Я быстро выключила компьютер и набрала номер домоуправления.

— Алло, могу я поговорить с бухгалтером, которая занимается счетами жильцов?

Оказалось, что та еще не ушла.

— Добрый вечер, это Карин из квартиры четыре «Е». Вы помните меня? Вы мне звонили на прошлой неделе по поводу чека на оплату, спросила я.

— Помню, помню, — ответила бухгалтер.

— Ну, так вот, я послала вам другой чек, и вы сняли деньги. А затем, должно быть, нашелся старый, и с него вы тоже сняли деньги. Как же так? Я ведь сказала вам, что чек потерялся на почте. А теперь у меня перерасход на счете! — Во мне клокотала ярость.

— Минуточку, дайте взглянуть…

Через несколько минут она поняла, что произошло.

— Да, вы правы. Мы получили по обоим чекам.

— Я-то знаю! Потому вам и звоню. Второй чек, посланный вами, был взамен, а не в добавление к первому. Обычный здравый смысл должен бы вам подсказать, что после получения денег по заменяющему чеку, если даже и нашелся первоначальный, второй раз деньги снимать уже не надо.

— Знаете, у нас так много жильцов, что очень трудно за всем уследить. Может быть, тот, кто переводил деньги с вашего чека, подумал, что вы решили заплатить вперед за февраль.

— Вперед? Посмотрите в свои записи. Я когда-нибудь платила хотя бы за месяц вперед? Скажу больше: это как раз тот единственный случай, когда меня, в силу ряда причин, устраивала задержка с оплатой жилья.

— Извините, — сказала она. — Но если вы не хотели, чтоб с первого чека у вас сняли деньги, то почему вы не приостановили его оплату?

Оп-па! Я же совсем забыла об этом. Наверное, бухгалтер права, но не признавать же мне это.

— Не пытайтесь свалить вину на меня, — сказала я. — Вам надо было сделать пометку, что второй чек оплачен, чтобы не использовать первый, если он найдется. И теперь я совершенно без денег, а у меня сегодня свидание. И заплатят мне только через неделю. — Я почти плакала.

— Простите за ошибку. Но взгляните на это под другим углом — зато у вас уже оплачен следующий месяц! — Голос женщины звучал жизнерадостно.

— Это ничуть не облегчает моего нынешнего положения, — ответила я. — До свидания!

На этом я положила трубку и решила позвонить в банк, узнать, не могут ли они мне чем-нибудь помочь. Может, они собираются вернуть этот чек из-за недостаточных фондов. Однажды они так уже делали, почему не сделать еще раз? А для меня это была бы такая удача.

Я поговорила с оператором. Выяснилось, что они оплатили чек, потому что сумма перерасхода оказалась меньше ста долларов. Был представлен чек на тысячу восемьсот долларов, в то время как у меня на счету было тысяча семьсот пять. Перерасход получался в пределах допустимого. Будь у меня на счете тысяча шестьсот девяносто девять долларов или меньше, чек был бы отправлен назад, потому что в этом случае перерасход составил бы по меньшей мере сто один доллар. Эти мелкие банковские правила, о которых я и понятия не имела, никогда не работают в мою пользу!

Я села за стол, совершенно не зная, что делать. Времени уже — четверть седьмого, а до семи надо успеть в химчистку, чтобы забрать одежду. Денег, чтобы рассчитаться, у меня не было, но я ведь могу выписать чек, а о том, как его оплатить, подумаю завтра.

Гораздо больше волновало меня отсутствие наличности в кармане. И хотя я шла на правах приглашенной, на всякий случай все же надо иметь деньги. Это ведь не свидание один на один. Там будут Грэг и его жена, я просто встречусь с этим торговцем машинами в их компании. А что, если он ожидает, что я сама заплачу за свой ужин? Это вполне возможно. И как потом добираться до дома?

В конце концов я просто разревелась. Меня все это ужасно раздражало. Была мысль зайти в местный продуктовый магазин и повторить фокус с чеками с переплатой на двадцать пять долларов, но она не утешила: это даст мне всего двадцать пять долларов, да и времени на такую операцию у меня нет. Энн Мари и Джоди уже ушли, а с другими на работе я не настолько близко знакома, чтобы занимать деньги. Тут ко мне подошла Гвен.

— Ты в порядке? — спросила она.

— Да, просто злюсь. Сегодня у меня свидание, а жилищное управление сняло деньги по чеку, которого не должны были касаться, и сейчас я совершенно без денег. Ни единого доллара! — Я рыдала.

— Да, это отвратительно. Бывала и я в такой ситуации. Знаю, что ты чувствуешь, — сказала Гвен. — После того как я развелась и осталась одна с двумя детьми, у меня тоже туговато с деньгами.

Она взяла сумочку и порылась в ней.

— У меня только двадцать долларов. Вот, возьми. Отдашь, когда сможешь.

— Правда? — Я смотрела на нее во все глаза.

— Правда, возьми, пожалуйста. И иди, а то опоздаешь.

— Гвен, спасибо тебе огромное!

— Не за что. И прекрати реветь, а то на свидание явишься страшилищем, — рассмеялась она.

Я тоже немножко посмеялась и вытерла слезы.

Снова собрала вещи и наконец ушла с работы. Так как в кармане у меня было только двадцать долларов, решила ехать на автобусе. Химчистка — в квартале от моего дома, закрывалась она ровно через сорок минут, так что надо было торопиться.

Вечером в пятницу ехать по городу всегда трудно, а в дождь — и того хуже. Автобус едва двигался. Десять минут езды — и я выскочила из него, решив остаток пути пробежать. Еще пятнадцать минут — и я добежала до химчистки. Взглянула на часы: ого, без десяти семь! Успела.

Еще на подходе я заметила, что внутри совершенно темно. Подумала, что приготовились закрываться. Но, когда подошла поближе, увидела, что окна и двери закрыты металлическими ставнями. Неужели уже закрылись? Еще нет семи!

Я подошла к двери, приставила ладони к стеклу и попыталась разглядеть, что делается внутри. Там ничего не делалось. Никого не было. Надпись на двери подтверждала, что они закрываются в семь. Обычно. Но именно сегодня они закрылись раньше!

— Черт! — крикнула я, подпрыгнув.

Какое отвратительное отношение к клиентам! Химчистку на 57-й улице следует вообще закрыть, а сотрудников разогнать! Вдобавок к тому наряду, который я хотела сегодня надеть, у них там чуть ли не весь мой гардероб! Оценив мысленно создавшуюся ситуацию, я пришла к выводу, что надеть нечего. Ровно через час надо быть у Грэга. И тут мне пришло в голову рвануть в «Блумингдейлз». Он был всего в трех кварталах, там можно что-нибудь купить и при этом всюду успеть.

Я ворвалась в «Блумингдейлз» в пять минут восьмого и побежала к эскалатору на второй этаж. В страшной спешке я схватила длинный черный кардиган от «Би-си-би-джи» и черные брюки в обтяжку. Еще я схватила белую блузку, чтобы надеть ее под свитер с большими золотыми буквами «ЖИВИ ЛЮБОВЬЮ» и «ПОТРЯСАЮЩАЯ». Времени на примерку не оставалось, но я была уверена, что все это будет смотреться замечательно. Вернее, я надеялась. А если не будет?

Заглянув в секцию Теори (просто на всякий случай), я решила купить еще один наряд и вернуть его, если не пригодится. В руках у меня оказались прозрачная черная блузка с пуговками из стразов и золотистые бархатные брюки, которые висели на одной из ближайших стоек. Я уже давно присматривалась к этим брюкам. Они были восхитительны!

Все эти товары легли на прилавок, и девушка пробила чек. Один из этих нарядов обязательно пригодится. Они обошлись мне в семьсот пятьдесят долларов, и я отдала девушке «Америкен экспресс» для оплаты. Я поклялась использовать карту только в экстренных случаях. Но сейчас случай как раз и был экстренный! Я взглянула на часы: семь пятнадцать. Вот это скорость!

По пути к эскалатору, идущему вниз, я вдруг поняла, что к этим нарядам у меня нет никаких туфель. С сапожками это не наденешь. А вот пара золотых туфелек на высоких каблучках подошла бы идеально! Я круто развернулась и понеслась в отдел обуви.

Быстро осмотрев весь отдел, я нашла чудесную пару золотистых туфель на шпильках. Они придадут необходимый шарм любому из нарядов. Схватив за рукав первого попавшегося продавца, я попросила как можно скорее принести размер шесть с половиной. О примерке не было и речи.

Я стала ждать, когда он принесет мне туфли. Ждала и ждала. Очень терпеливо. Куда же он подевался? Прошло почти десять минут. Я места себе не находила. Мимо проходил другой продавец, и я обратилась к нему с той же просьбой. Я была раздражена, взбешена, и мне становилось все жарче. В магазине и так тепло, а я стояла в пальто, шляпе и шарфе. Наконец появился первый продавец. Он шел мимо. Туфель он не нес. Я остановила его.

— Минуточку, сэр, — сказала я раздраженно. — Где мои туфли? Я просила вас принести их еще десять минут назад.

Продавец тупо смотрел на меня. По его взгляду стало ясно, что он напрочь забыл о моих туфлях! Он что, не знает, как я тороплюсь? Я чувствовала, что схожу с ума. Ровно через полчаса мне надо быть у Грэга, одетой и готовой к выходу.

— О, — сказал он, пытаясь скрыть свою оплошность. — Я их приносил и искал вас, но не мог найти. Вы куда-то отходили.

— Нет, я никуда не отходила, и вы не искали меня. Стою на этом самом месте с того момента, как попросила вас принести их, — воинственно заявила я. — И они нужны мне немедленно, потому что очень спешу.

— Хорошо, пойду принесу другую пару. Еще раз скажите, какие туфли? — спросил продавец.

Я швырнула ему демонстрационную модель, которую все еще держала в руке. Мне очень хотелось стукнуть его по голове, но я сдержалась. Подумав, что теперь два продавца ищут мне туфли, и это лучше, чем один. Он взглянул на модель, повернулся и пошел. Такие, как он, не имеют права работать в «Блумингдейлзе». Надо записать его фамилию и отправить жалобу.

Когда он отошел, я пробормотала себе под нос: «Да двигайся же побыстрее на этот раз, идиот чертов!» Вообще-то я хорошо отношусь к продавцам, потому что сама в свое время побывала в их шкуре, но этот парень — настоящий идиот, и я торопилась. Вдруг он остановился и резко повернулся ко мне. Черт, он, кажется, услышал!

— Простите? — сказал продавец.

— Что «простите»? — Я решила притвориться, будто ничего не говорила.

— Я слышал, что вы сказали, мисс. «Да двигайся же побыстрее на этот раз, идиот чертов!» — не так ли? — спросил он.

— Ну, — неуверенно пробормотала я, — вы слишком медленно работаете.

— Мисс, вам придется уйти. Пожалуйста, немедленно покиньте обувной отдел.

Он что, выгонял меня из обувного отдела? Меня действительно просят уйти из обувного отдела моего любимого магазина?

— Нет, мне нужны туфли, — сказала я. Сердце у меня часто забилось. — Вы должны были принести мне туфли, но не сделали этого.

— Пожалуйста, немедленно повернитесь и покиньте обувной отдел, — снова повторил продавец, подходя ко мне.

Боже, это происходит на самом деле! Меня действительно гонят из обувного отдела. Он что, не знает, сколько денег я трачу в этом магазине? Тут подошел второй продавец с золотыми туфлями моего размера. Я выхватила их у него из рук.

— Уйду, когда расплачусь, — сказала я первому продавцу. — И кстати, вашему напарнику пяти минут не понадобилось, чтобы принести эти туфли.

И я понесла свою покупку к ближайшей кассе. Пока девушка выбивала чек, я старалась не оглядываться, боясь, что меня выведут из зала, не дав расплатиться. Ну, наконец-то! Все позади, и я бегу прочь из отдела. На часах — семь тридцать пять. В семь сорок я буду дома, переоденусь и все равно успею к восьми к Грэгу. Он живет в двух кварталах от меня.

Продавец машин

К Грэгу я все равно опоздала на пятнадцать минут. Он уже ждал меня на улице. Из-за спешки я выскочила из дому, не собравшись как следует. Забыла дома зонтик, и мне пришлось идти под дождем. Но я настраивала себя на пренебрежение к мелочам и готовность радоваться жизни. На мне были свитер с надписями «ЖИВИ ЛЮБОВЬЮ» и «ПОТРЯСАЮЩАЯ», надетый под кардиган от «Би-си-би-джи», и черные брюки в обтяжку. И, как я и предполагала, золотые туфли смотрелись очень мило.

По пути в ресторан я рассказала Грэгу о своих проблемах с деньгами и о химчистке, и о «Блумингдейлзе», и о том, в каком окажусь положении, если Дэн не заплатит за ужин. Грэг посоветовал не волноваться: заплатит, конечно.

— Ты ему просто все время льсти за ужином и флиртуй без остановки. По коленке погладь под столом.

Я рассмеялась.

Когда мы приехали в ресторан, Саманта и торговец машинами были уже там. Они ждали нас в баре. «Бонд-стрит» — это суши-ресторан, предел желаний все сверхмодных ньюйоркцев. Он полон женщин, похожих на супермоделей, и шикарных мужчин. Там вообще очень круто. Есть на что посмотреть. Но я, в своем новом наряде, чувствовала себя на том же уровне.

Дэн показался мне очень приятным человеком. Он был высок и чуть-чуть полноват. Но это меня никогда не беспокоило. Мне даже нравились плотные мужчины. Они мужественно выглядят. Может, то, что говорил в машине Грэг, было шуткой, но я решила последовать его совету и флиртовала без устали. Я смеялась над шутками Дэна и нежно дотрагивалась до его руки всякий раз, когда обращалась к нему: уж очень хотелось убедиться, что у меня не будет проблем, когда принесут счет.

К концу ужина мне поднадоело, что все рассказы Дэна сводились к одному: «мерседес» то, «мерседес» се. Но я продолжала смеяться над его рассказами, потому что если надо, значит — надо. Дэн сказал Саманте и мне, что у него есть для нас маленький подарок. Он залез в карман и достал два черно-золотых, выпущенных специально для фирмы «Мерседес», путеводителя «Загат» на новый, 2001 год. Этим он завоевал мое сердце! Новый «Загат»! К тому же выпушенный для их фирмы! Как бы ни раздражало меня постоянное упоминание о «мерседесе», я не могла не признать, что книжечки выглядели изумительно.

Я решила дать Дэну шанс. И в знак благодарности поцеловала его в щеку. После ужина, когда принесли счет, Грэг и Дэн разделили его ровно пополам и оплатили. Ух! Все в порядке! Мои грубые заигрывания возымели действие. Расплачиваясь своей картой и подписывая чек, Грэг взглянул на меня и подмигнул.

Мы вышли из ресторана. Грэг и Саманта решили на этом закончить и отправились домой, а мы с Дэном пошли выпить. Он пригласил меня в новое местечко, только что открытое мужем Синди Кроуфорд, под названием «Бар „Подземелье“». У дверей толпились люди, но Дэн был уверен, что его зонт от «Мерседес-Бенц» обеспечит нам вход без очереди. Я старалась не смотреть, как он самым вульгарным образом совал логотип компании прямо в лицо швейцару. Было неловко за него — он как будто бы кричал: «Смотрите на меня! Я езжу на „мерседесе“, и я крутой!» И, как ни грустно признавать, на окружающих это произвело впечатление.

На меня — тоже. Но в другом смысле.

Что-то во мне содрогалось от этой типично нью-йоркской сцены, но какая-то часть меня была в восторге. Поясняю: мне противно было, что такой пустяк, как логотип «Мерседеса», делал нас круче остальных в очереди. Как это мелко! Но тут же взглянула на свою сумочку «Прада» и наряд от «Би-си-би-джи» и поняла, что я такая же, как Дэн. Выглядеть шикарно было для меня не просто важно, это стало жизненной необходимостью. И, как Дэн совал свой зонтик в лицо швейцара, так же и я несла свою сумочку из «Прады», гордо выставив логотип, чтоб все его видели. Я тоже как будто говорила: «Смотрите на меня! У меня сумочка от „Прады“, я крутая!»

Что делать — люди судят о других по внешнему виду. И если бы только чиновники да швейцары! Нет, это и твои коллеги, и друзья, и те, с кем ты ходишь на свидание, — все! Одежда человека рассказывает о нем. Создает впечатление. А я всегда хочу производить хорошее впечатление. Поэтому я хочу хорошо одеваться и выглядеть должным образом.

Попав внутрь, мы сдали пальто в гардероб и заказали выпить. Я посмотрела вокруг и рассмеялась. Вот это сцена! Представьте женщину, которая вся, с головы до ног и выше, упакована в «Версаче»! На ней были даже темные очки от солнца. В баре. Ночью. И бар-то назывался «Подземелье», потому что находился под землей, куда заведомо не проникал никакой свет снаружи, тем более — солнечный. Глядя на нее, невольно задумаешься. Может быть, я и раба моды, но не настолько же. Она была даже не рабой — жертвой. Тут большая разница. Боже, покарай меня, если я когда-нибудь дойду до такого.

Мы с Дэном немного поболтали и, выпив по рюмочке, отправились домой в одном такси. К тому времени, когда мы подъехали к моему дому, дождь прекратился, и мы решили прогуляться вдоль моего квартала. Мы дошли до Саттон-Плейс-парка, который находится в конце 57-й, у реки. Сидели на скамейке, смотрели на мост 59-й улицы, и нам было очень хорошо вместе. По-моему, именно в этом парке Вуди Аллен и Дайан Китон в каком-то фильме сидели и смотрели на мост. Мы проболтали почти час.

Проводив меня домой, Дэн спросил, можем ли мы встретиться снова. Я согласилась. И на этот раз не собиралась отказываться от свидания, как с Парнем из Зоомагазина. Поцеловавшись на прощание, мы пожелали друг другу спокойной ночи, и я ушла к себе.

Я лежала в постели, Элвис устроился в ногах и мурлыкал. В моем новеньком «Загате» я нашла «Бонд-стрит» и обвела его кружком. Рядом я написала: «Грэг, Саманта, Дэн-Мерседес и я — может быть, раба моды, но все равно ПОТРЯСАЮЩАЯ».

Угадай, кто здесь сегодня?

Каждый год в конце января проводится большой телевизионный съезд под названием НАПТП, что расшифровывается как Национальная ассоциация производителей телевизионных программ. В общем-то, это не более чем недельный праздник трепа о том о сем, где руководители телевизионных программ пытаются уговорить директоров телеканалов всего мира купить их продукцию. Много лет назад почти все сделки телевидения совершались на НАПТП. Теперь это уже не так. Но все равно многие звезды и ведущие шоу стремятся сюда, изо всех сил стараясь продать свои программы.

Для «Суда Куртиса», шоу, которое, по мнению нашего руководства, успешно обновлялось, НАПТП в этом году могла бы очень много значить. Но «Кинг уорлд» решил не выносить «Суд Куртиса» на съезд. Это не сулило ничего хорошего. Персонал был несколько встревожен. В январе мы все очень много работали, пытаясь удержать шоу на плаву. Но еще до наступления февральского рейтингового прогона мы почувствовали, что нас фактически сдают. «Кинг уорлд», судя по всему, полностью сосредоточился на новом ток-шоу, которое готовилось к выпуску осенью и называлось «Шоу Ананды Льюис». Ананда присутствовала на съезде, и «Кинг уорлд» изо всех сил продвигал свою новую ведущую.

В конце недели, когда я была в слегка подавленном настроении, боясь, что вот-вот потеряю работу, позвонил Дэн и пригласил меня на матч «Нью-Йорк рэйнджерз». Это меня обрадовало.

— А что это за команда? — спросила я.

— Хоккеисты. Они играют в Медисон-сквер-гарден, — со смехом ответил Дэн.

— Ах вот как! Прекрасно! Я люблю хоккей! — сказала я.

Когда я училась в старших классах, мой друг Джефф играл в хоккей, и я всегда ходила болеть за него. В подробности игры не вдавалась, но время проводила очень весело. Так что хоккей мне нравился!

— Вот и прекрасно. Тогда я зайду за тобой на работу часов в шесть вечера, и мы возьмем такси до Медисон-сквер-гарден.

— Отлично, — сказала я.

В пятницу вечером Дэн встретил меня около работы, и мы вместе поехали на хоккей. Я еще не была в Медисон-сквер-гарден, поэтому немного нервничала. Бог с ним, со спортом, но там ведь выступали Мадонна и Шер!

Мы с Дэном уселись на места, принадлежащие, как он сказал, «Мерседесу», так что оказались совсем близко ко льду. Я не знала об игре ничего, кроме того, что игроки в масках лупят клюшками по шайбе. Поэтому весь первый период Дэн объяснял мне основные правила. Еще он сказал мне, что «Рэйнджерз» играет против команды под названием «Айлендерз», и это тоже нью-йоркская команда. Я, сколько могла, следила за игрой, но через пять минут потеряла к ней всякий интерес. Есть более интересное занятие, которое мне всегда помогает, когда я сижу на каких-нибудь спортивных соревнованиях и скучаю. Это игра «Угадай, кто здесь сегодня?».

Нам с Наоми хочется думать, что именно мы придумали ее. Мы ее изобрели однажды на матче «Чикаго буллз», когда чуть было с ума не сошли от скуки. Но когда ты живешь в Чикаго и тебе предлагают билеты на «Буллз», ты идешь, даже если не любишь спорт. Ну, по крайней мере, знаешь, что идти нужно. Тогда еще играл Майкл Джордан и команда еще была хорошей. Но нам все равно было скучно. И вот, чтобы убить время, мы придумали эту игру. Правила игры просты. Ты находишь в толпе человека, который похож на какую-нибудь знаменитость, и спрашиваешь друга: «Эй, угадай-ка, кто здесь сегодня?»

Твой друг спрашивает: «Кто?»

И тогда ты показываешь на этого человека и говоришь: «Королева-мать», — то есть произносишь другое известное имя, на кого этот человек похож. Можно здорово посмеяться! А начав, трудно остановиться. Эта чертова «королева-мать» всегда появляется в тех же местах, где бываю я. Она повсюду! Вариант игры — ты говоришь другу, кто здесь есть, но не показываешь, а друг ищет этого человека. Иногда это еще смешнее.

Сегодня, рассмотрев толпу, я обнаружила, что здесь присутствует Ричард Симмонс[7], и решила сказать об этом Дэну.

— Эй, угадай, кто здесь сегодня? — сказала я.

— Кто? — спросил он, глядя на меня и думая, что я это серьезно.

— Ричард Симмонс, — сказала я, смеясь и показывая на человека, сидящего в нескольких рядах от нас, с пышными кудрявыми волосами и в ярко-розовой футболке.

Дэн посмотрел на него, выдавил вежливый смешок и снова сосредоточился на матче. Похоже, моя игра ему не понравилась. А может, он ее просто не понял. Я решила попробовать еще раз. Снова прочесав толпу, я обнаружила, что здесь присутствует сам «Майкл Джексон».

— Эй, посмотри, здесь еще и Майкл Джексон, — сказала я, указывая на хорошенькую белую женщину с острым носом и угольно-черными волосами, сидевшую рядом с нами.

Дэн только кивнул и продолжил смотреть игру Фу, какой. Мне стало с ним неинтересно.

К перерыву я уже совсем обалдела от хоккея. Усевшись поудобнее, рассмотрела свой маникюр и пришла к выводу, что его пора делать снова. К тому же здесь было холодно. Наверное, не следовало надевать прозрачную блузку от Теори на хоккей, но она была настолько хороша, что я не смогла устоять. И бархатные брюки обещали быть теплее, чем оказались. Помните, я собиралась вернуть наряд, который мне не пригодился в прошлые выходные, обратно в «Блумингдейлз»? Собиралась, но не смогла, после того как дома его примерила. А если учесть, что к нему уже есть идеальные туфли, то вообще какой смысл возвращать?

Мое терпение кончалось, и, — такое совпадение! — третий период закончился тоже. Я с ужасом ждала следующего, изо всех сил стараясь делать вид, что мне весело. И тут Дэн поднялся и взял свое пальто. Я была так благодарна ему за то, что он решил уйти!

— Мы что, уходим раньше? — спросила я.

— Нет, Карин, игра закончилась. В хоккее всего три периода.

— Правда? — в восторге сказала я.

Я всегда знала: есть же какая-то причина, почему я люблю хоккей! И нашла: он быстро кончается!

После игры мы с Дэном зашли в местный бар послушать оркестр и очень хорошо провели время. Но я уже знала: этот парень не по мне. Ведь ему не понравилась игра «Угадай, кто здесь сегодня?». А поскольку это моя любимая игра, как же мы сможем продолжать отношения? В конце концов я села в такси и уехала домой одна.

Все свободны

По мере приближения февральского рейтингового прогона все наши надежды на возобновление шоу испарились. Рейтинг совершенно не менялся. Хотя никто не говорил напрямую, что шоу закроют, по всем признакам — решение уже было принято. Бюджет шоу урезали наполовину. Секретарь даже начал получать факсы с графиком показа нового «Шоу Ананды Льюис», и, хотя оно еще только планировалось на осень, время его показа в ряде случаев перекрывало график существующего «Суда Куртиса». Вскоре наш босс перестал заходить в студию во время съемок, и нами занималась теперь только Джоди, наш старший продюсер.

Бо́льшая часть продюсеров дневных шоу работают по контракту. То есть оговариваются конкретные сроки с учетом того, сколько сможет продержаться шоу в эфире. Например, у меня контракт с «Судом Куртиса» на два года. Это значит, что, пока не закончился срок действия контракта, я не могу уйти и начать работать в конкурирующем ток-шоу.

Но эти два года разбиты на периоды, между которыми существует особый «период выбора». Период выбора дает компании, где я работаю, возможность разорвать контракт со мной через определенный период времени. В «Суде Куртиса» таким моментом является 6 апреля, и по меньшей мере за месяц нам должны сообщить, будет ли контракт продлен. Но как раз за месяц, а именно — 7 марта, наши руководители, сославшись на то, что решение еще не принято, попросили дать им дополнительно две недели на размышления. Я, в отличие от многих, согласилась, потому что хотела сохранить хорошие отношения с начальством и, если «Суд Куртиса» прикроют, надеясь остаться работать в «Шоу Ананды Льюис».

Наконец, две недели спустя, когда мы записывали слушание очередного дела, наш босс созвал срочное совещание в конференц-зале. Как и на том совещании, когда мы впервые узнали о наших достаточно низких рейтингах, в зале не было ни шариков, ни тортов. Это означало, что и сейчас новости будут плохими. Все, включая Джеймса Куртиса, поднялись наверх, в конференц-зал. А внизу, в студии, участники съемок, которым мы объяснили, что возникли технические проблемы, терпеливо ждали нас, не догадываясь, что наверху как раз закрывают шоу.

Вошла Мэри и сообщила нам эту новость. Она сказала, что, несмотря на все усилия, рейтинги так и остались низкими. Это было грустно. Я смотрела на коллег, сидящих рядом и работавших, как и я, не покладая рук. Когда вкладываешь столько сил в дело, а оно проваливается, трудно не чувствовать себя побежденным. И совсем невозможно было не сочувствовать Джеймсу Куртису. Его все любили, и все желали успеха нашему шоу если не ради нас самих, то хотя бы ради него.

Джеймс Куртис, команда и несколько продюсеров вернулись в студию, чтобы закончить съемки. В конце слушания, как обычно, он вынес вердикт и в последний раз ударил своим молотком.

— Все свободны, — произнес он.

После обеда все занялись вопросом, как быть дальше. Начали рассылать свои резюме и созваниваться с друзьями. Некоторые, и я в том числе, обсуждали с Мэри возможность перейти в «Шоу Ананды Льюис».

На денежном фронте, слава Тебе, Господи, пока сохранялось спокойствие. Со дня на день я должна была получить возврат налогов. Это поможет мне продержаться пару месяцев. Но плата за квартиру — тысяча восемьсот долларов в месяц — была очень высока, и я не могла позволить себе долго оставаться без работы. Я постучала в дверь кабинета Мэри.

— А, привет, Карин, заходите, — поприветствовала она меня, все еще слегка меланхолично. — Жаль, что с этим шоу так вышло. Я, правда, считала его хорошим.

— Мне тоже так казалось, — ответила я.

— Вы хороший продюсер, Карин. Лучше многих, кто занимается этим годами. Вы творчески подходите к работе, обращаете внимание на детали. Глаз у вас цепкий, а это важно.

— Спасибо. Я многому научилась от вас. А пришла, чтобы сказать: меня очень интересует работа в «Ананде».

— Я бы тоже хотела, чтоб вы там работали. Программа задумана по высшему классу. Вспомните о старом «Шоу Опры». Гвоздем там была тема, каждый раз новая и интересная, а не лицо ведущего-знаменитости, как в сегодняшних шоу. И если соединить интересную тему с приемами развлекательного шоу, мне кажется, что-то должно получиться.

— Это как раз то, что надо, — поддержала я идею. — Давно хочется перемен. Мне нравится жанр судебного шоу, но неприятно то, что там по замыслу — только конфликты, все постоянно ссорятся друг с другом. Хотелось бы делать телевидение хорошего настроения. Хочу заставить людей улыбаться! — смеясь, сказала я.

— Вот это мне в вас и нравится! За это и ценю: вас и слушать приятно, и свежих мыслей всегда хватает.

Я была польщена таким комплиментом от Мэри.

— Мне бы очень хотелось, чтобы вы стали продюсером «Ананды». Но, к сожалению, исполнительным продюсером там буду не я, а человек по имени Хосе. Так что вам надо встретиться с ним.

— Отлично! Буду ждать с нетерпением, — сказала я.

На следующей неделе из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк прилетел Хосе и начал знакомиться со своими потенциальными сотрудниками. Его хорошо знали в мире ток-шоу. Как и Мэри, он был человеком старой школы. Наша беседа с ним была короткой. Хосе сказал, что слышал обо мне много хорошего, и меня это приятно удивило. Возможность работы в «Ананде» выглядела привлекательно, однако еще несколько недель предстояло только ждать и надеяться.

В пятницу мы устроили прощальную вечеринку, и это был наш последний рабочий день. Упаковав все свои вещички, направляясь к выходу, я в последний раз оглянулась и сказала «до свидания» своей низенькой кабинке, приютившей меня и ставшей вторым домом с тех пор, как я переехала в этот город.

* * *

В те выходные в Нью-Йорк на девичник приехала Наоми. Ее подруга выходила замуж. После того девичника в отеле «Плаза» Наоми еще несколько раз приезжала в Нью-Йорк по делам, и у нас были девичники в пижамах в лучших отелях города! Однако на этот раз она должна была остановиться у меня, и на вечеринку мы собирались почти вместе.

Девичник подруги растянулся на все выходные. Вечером в пятницу мы все пошли смотреть пьесу под названием «Поющие обнаженные мальчики». Представляете — группа мальчиков, поющих на сцене с голыми задницами! Они были совершенно голые, с головы до пят! Мы едва сдерживали смех, когда они пели «Счастье Бриса» и «Маленькая нахальная порнозвездочка».

В субботу вечером мы сначала ужинали в ресторане «Руби Фу», потом пошли танцевать. Я никогда не была сторонницей дурацких вечеринок для незамужних женщин, но в этот раз мне понравилось. Девушки были очень милыми, и я завела новых друзей. Я даже денег заработала: к концу вечеринки мы все танцевали на стойке в баре «Хогз энд Хайферз», и мужчины давали деньги: каждый — той, что понравилась. Я чувствовала себя платной танцовщицей на дискотеке. И это здорово!

В общем, удалось оторваться по полной программе. Я только что потеряла работу, не имела никаких гарантий, что получу другую, так что отдых пришелся кстати. Девушку, которая организовывала вечеринку, звали Джейн, и она была очень крутая. В конце вечеринки она спросила меня, не хочу ли я приобрести таймшер — домик на Файер-Айленде на лето. Таймшер! Точно! Так все ньюйоркцы делают. И я слышала о Файер-Айленде и о том, как весело там бывает. Придется извернуться как-нибудь и найти на это тысячу двести долларов, но эта задача — не из самых сложных. Я быстро сказала: «Да!»

В воскресенье я весь день спала. Наоми встала, собрала вещи и уехала домой, а я даже не пошевелилась: мы вернулись домой часов в шесть утра. Открыв глаза в понедельник, обнаружила на телефоне сообщение. Надо же — звонка не услышать! Я нажала на кнопку.

«Привет, Карин, это Хосе. Хочу сообщить, что мы предлагаем вам должность продюсера в „Шоу Ананды Льюис“. Примите поздравления и позвоните нам, чтобы мы могли составить контракт». Я получила работу! Ура! Меня ждут новые вершины и более высокая зарплата, чего мне так не хватало.

В то утро я просто лежала в постели и улыбалась. Похоже, что жизнь начала налаживаться. Несомненно меня ждет что-то большое! Но что же именно? Мне не терпелось узнать!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ Обвал июнь 2001 года

Подготовка

Знаете, как это порой случается? Вы ожидаете, что за новым поворотом ваша жизнь станет прекрасна, а вместо этого попадаете в ад. Я не могла дождаться, когда начну работать в «Шоу Ананды Льюис». Оно обещало обновить саму идею дневных шоу, стать новой «Опрой». Я вписалась в него с самой первой строки — с запуска.

Два месяца между «Судом Куртиса» и «Анандой» стали для меня временем внутренней подготовки. Мне еще никогда не приходилось продюсировать шоу продолжительностью в целый час на дневном телевидении, и это, мягко говоря, напрягало. Поэтому я решила, что главное сейчас — во-первых, расслабиться и, во-вторых, сосредоточиться.

Каждый день с утра я читала три газеты: «Нью-Йорк таймс», «Ю-эс-эй тудей» и мою любимую «Нью-Йорк пост». Я хотела знать, что происходит в мире. А чтобы лучше узнать город, обязательно хотя бы раз в день ходила в тот ресторан из «Загата», в котором еще не была. Не знаю, каким образом мне все это помогало подготовиться к работе, но почему-то была уверена: чем ближе я познакомлюсь с городом, тем лучшим продюсером стану.

Помимо близкого знакомства с новостями и едой, мне показалось важным повысить качество так называемой «жизненной атрибутики». Я избавилась от своего старого настольного компьютера и приобрела новенький лэптоп. Заменила старую «Моторолу» на шикарную «Моторолу стартэк»: она выглядела очень значительно, а я собиралась стать значительной личностью. Заменила свое старое стерео, полагая, что оно сломалось. Правда, швейцар Эдсон, которому я его отдала, сказал, что стерео прекрасно работает. Но возвращать новое было уже поздно, так что я решила оставить все как есть.

Перемены коснулись и квартиры. Я выкрасила стены в чудесный желтый цвет. Кроме того, купила белую люстру из чугуна и хрусталя, и Спиро, управляющий, повесил ее. Она смотрелась просто шикарно, точь-в-точь как та, что в квартире напротив (помните танец с бокалом в руке?). И наконец, я разорилась на прелестную голубую в цветочек штору из стеганой ткани для ванной за сто двадцать долларов, которую нашла в каталоге «Баллард дизайн». Я давно мечтала о такой.

Каковы достижения в области красоты и здоровья? Я перестала делать эпиляцию в области бикини у этой фашистки и решила попробовать салон Дж. Систерз. Цены были те же, воск тот же, и кабинки такие же. Но тут мне не приходилось вставать на четвереньки, чтобы очистить «то место». Мне надо было просто лежать, высоко задрав ноги. Мне это казалось несколько более «дружественным по отношению к клиенту». Еще я сделала несколько массажей и масок, благодаря которым (в сочетании с продуктами «Ла-прэри») кожа моя снова засияла! Целую неделю я проводила чистку кишечника и даже сделала профессиональную гидроколонотерапию. Это когда специалист промывает вам кишечник большим количеством воды. Очень неприятная процедура! Принцесса Диана, несомненно, делала это регулярно, но мне хватило одного раза. Еще я стала причесываться в салоне Луи Ликари вместо «Рэд сэлон».

Теперь о гардеробе. Я заменила пластиковые очки от Гуччи на более модные, в металлической оправе. Прочистила свой шкаф и отдала несколько мешков одежды в Католическое Благотворительное общество. Взамен приобрела кое-какую новую повседневную одежду у «Аберкромби энд Фитч». Еще я купила несколько новых костюмов и несколько пар туфель для участия в съемках.

Но больше всего мне по душе изменения, коснувшиеся сумок. Увидев в «Бергдорф Гудмэн» новую большую сумку-торбу от Гуччи, я сразу поняла, что мне без нее не жить. Надпись снаружи: «Гуччи Гс», черное кожаное донышко, два черных кожаных ремешка! Это улучшенный вариант сумки-торбочки от Гуччи, которую мне покупала мама еще в школе, когда я стала капитаном болельщиков! Наверное, именно такими мама и представляла себе сумки от Гуччи. Эта, конечно, стоила пятьсот долларов, но цена была вполне оправданной, потому что в нее можно впихнуть папку. Получилось то же самое, как если бы я купила обычную сумку за двести пятьдесят долларов и сумку для работы за двести пятьдесят. Только тут они объединены в одну. А две сумки по двести пятьдесят долларов каждая — не так уж страшно!

Еще я много поездила за эти два месяца. Слетала в Чикаго, чтобы встретиться с семьей, съездила в Миннеаполис навестить сестру и ее мужа, в Лос-Анджелес к моей подруге Трэйси. Я была очень-очень занятой в те два месяца.

Да, я очень много тратила, но я только что заключила контракт на новую работу с вполне приличной оплатой — две тысячи долларов в неделю. Это очень радовало, хотя такая оплата и низковата для продюсера дневного ток-шоу. Большинству платят две триста и выше. Но это мое первое ток-шоу, а я — новый продюсер, поэтому стоило идти на более низкую зарплату ради приобретения опыта. При всем том моя новая зарплата давала годовую прибавку в двадцать шесть тысяч долларов, а этого хватало, чтобы возместить несколько месяцев расточительства.

Но так как новая зарплата намечалась на июнь, а в ближайшие два месяца вообще никакой зарплаты не ожидалось, мне пришлось кое-что брать на карту. И поскольку моя новая карта «Дискавер» была использована по максимуму, оставался только один выход: «Америкен экспресс»! Затем я получила другие — «Визу» и «Мастер Кард», и пользовалась ими, пока не выбрала все до цента. А после этого мне пришлось возвращаться к моему «Плану управления кредитными выплатами путем приобретения и возврата», чтобы компенсировать платежи по «Амэксу» до тех пор, пока не смогу выплачивать долги. Времени на осуществление «Плана» у меня пока что было в избытке. Я только и делала, что ходила по магазинам — изо дня в день. Мои швейцары уже начали подкалывать меня, замечая, что я все время бегаю то в дом, то из дома с магазинными пакетами. Особенно «развлекался» Эдсон. Иногда, вернувшись из магазина, я ждала за углом, когда он уйдет с работы, чтобы избежать подначек с его стороны.

Чем меньше времени оставалось до начала работы, тем яснее вырисовывалась моя карьера. Несколько лет я пробуду в должности продюсера, потом стану старшим продюсером, потом руководящим продюсером и, наконец, исполнительным продюсером. И к тому времени начну зарабатывать столько, что все мои долги по картам «Дискавер» или «Америкен экспресс», или каким-то еще картам покажутся мне грошами. Так, по крайней мере, я думала.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Общий счет долга: $ 24 938

Команда Ананды

Персонал «Шоу Ананды Льюис», включая и меня, начал работу с первой недели июня. За неделю до этого в город приехала по делам Наоми, «мой богатенький мамик», и у нас был девичник в пижамах в отеле «Таскани», последний перед началом моих гонок. Моя прощальная гастроль. В первый рабочий день я решила надеть серый костюм из «Банана рипаблик» и чудесные черные туфли на шпильках с ремешками. Стоя у дверей, я взяла сумочку от Гуччи и бросила последний взгляд в зеркало: выгляжу очень профессионально!

Офисы для нашего шоу находились в здании «Кинг уорлд» — там же, где и прежде для «Суда Куртиса». Мне это не очень понравилось — но ничего, переживу. Однако студия — в здании Си-би-эс, что просто здорово! Это ведь то же самое место, где снимали «Вечерние новости Си-би-эс с Дэном Разером» и «60 минут». И если в здании «Кинг уорлд» не было ни одного приличного мужика (я это уже знала), то здесь мне предстояло ознакомиться с мужским потенциалом целого здания!

Всю первую неделю в конференц-зале Си-би-эс проводилось что-то вроде установочных совещаний. Выступали руководители всех служб, от отдела продаж до подбора кадров. Мы лучше узнали, над чем придется трудиться. Это будет новое забавное дневное шоу, ориентированное в основном на женщин. «Шоу Ананды Льюис» должно отличаться от других дневных ток-шоу. Оно должно стать лучше.

После речей и презентаций все представились друг другу. Я с радостью отметила, что персонал состоит не из обычного набора лиц, которые просто перебегают из одного ток-шоу в другое. У всех был разный опыт работы. Кто-то пришел из новостей, кто-то — из утренних шоу. Все — разные. Каждый принес что-то свое.

Мэри, моя бывшая начальница из «Суда Куртиса», на этом шоу была старшим исполнительным продюсером, Хосе — исполнительным продюсером. Еще в числе боссов была женщина по имени Александра — руководящий продюсер, и еще одна по имени Элайза, продюсер-координатор. Иерархия такова: Мэри, Хосе, Александра, Элайза — Мэри отвечала за общую картину, Хосе отвечал за шоу, Александра занималась более практической стороной дела и работала с продюсерами, а Элайза руководила техническим персоналом.

Кроме меня, на этом шоу работало еще несколько человек из «Суда Куртиса», включая старшего продюсера, Джоди. Здесь она возглавляла отдел, который назывался «Перспективы». Работа этого отдела состояла в том, чтобы заранее организовывать шоу, на выпуск которых требуется больше недели: что-то вроде головной группы. И персонал, и структура шоу выглядели многообещающе.

К концу первой установочной недели все мы наконец встретились с Анандой. Мы томились в душном конференц-зале, когда она вошла в хипповой пурпурной юбке и с двумя чихуахуа в сумке, что выглядело немного смешно. Она рассказала нам о себе: выросла в Сан-Диего, училась в университете Хоуарда, а после этого вела шоу на Би-и-ти, которое называлось «Саммит тинейджеров». Затем стала диджеем на МТБ. У нее есть награды, и она даже брала интервью у Хиллари Клинтон. Итак, ведущая шоу была умна, была красива и, что самое главное, была очень приветлива и доброжелательна.

Ананда была моего возраста, и мне казалось, что я могу в себе найти много общего с ней. Мы обе собирались пуститься в новое путешествие. И мне все время казалось, что, может быть, в нас обеих есть какое-то одинаковое неверие в собственные силы. Страх перед неведомым, так сказать.

К пятнице наконец установочная неделя закончилась, и мы разошлись по своим кабинетам, вернее по кабинкам. Да, опять кабинки! Мне досталась другая, через одну от моей прежней. В тот же день каждому продюсеру назначили команду; которая включала в себя одного помощника продюсера и одного технического помощника. Моя команда состояла из девушки по имени Молли, помощника продюсера, и молодого человека по имени Майк, нашего технического продюсера.

Всю первую неделю я каждый день надевала новый костюм, носила сумочку от Гуччи и чувствовала себя очень собранной. Я была на высоте. Меня очень вдохновляла работа в шоу, которое задумано не таким, как все остальные. Я мечтала делать телевидение хорошего настроения и вот оказалась как раз в нужном для этого месте!

Со стороны, да порой и мне самой, казалось, что все идет великолепно. Но мало-помалу для меня все начало рушиться. Не прошло и нескольких месяцев, как мир моих надежд полетел вверх тормашками.

* * *

Подготовка к шоу набирала скорость. Наш рабочий день теперь начинался в восемь утра, чтобы в полдевятого мы уже были готовы к оперативке. Я очень не люблю вставать рано, поэтому для меня это оказалось мучением. По утрам я полагалась только на чашку кофе со льдом по-американски, который помогал мне окончательно разодрать глаза и давал нужный мне толчок для работы. Благодаря четырем дозам эспрессо в «Старбакс» он прекрасно с этим справлялся.

В тот вторник каждой продюсерской группе дали определенное задание. Мое такое: «Как девочке-подростку найти свой стиль». Предстояло собрать эпизоды, отражающие, как подросток ищет свой стиль простыми средствами, типа покупки одежды в магазине для бережливых или обновления своей одежды, чтобы придать ей более стильный вид. Все это не затем, чтобы кого-то поучать, но шоу определенно должно быть смешным. Составив план действий, моя команда начала подбирать участников. Молли и Майк искали девочек, а я собиралась подыскать какого-нибудь модельера по обновлению одежды. Мне самой всегда хотелось иметь такого, и возможность заполучить его для себя очень вдохновила.

Несколько дней моя команда работала не покладая рук. Найти мастера оказалось раз плюнуть, но, к сожалению, с девочками-подростками дела обстояли не так успешно. В других программах при подготовке таких шоу использовались «карточки» или почта от поклонников шоу, откуда всегда можно «выудить» нужное количество участников. Карточки — это нечто вроде рекламных листков для гостей шоу: «Если вы такой-то и такой-то и если вас заинтересует участие в шоу, то позвоните нам по этому номеру». Но мы-то еще только начинали, и у нас всего этого еще просто не было, так что в поисках участников приходилось полагаться исключительно на свою изобретательность.

В основном мы искали девочек, одетых под Бритни Спирс и Кристину Агилеру, которым следовало бы найти свой стиль. И еще надо было, чтобы у них были матери, которым надоело тратить деньги на одежду и которых беспокоило, что их девочки становились рабынями моды. Нашим боссам хотелось, чтобы шоу было не типа «Моя дочка носит слишком сексуальную одежду», а типа «Пожалуйста, помогите моей дочери найти свой стиль». Нам нужны были далеко не всякие девочки и не всякие мамаши.

Поэтому неделю подряд наша команда в поисках возможных участников прочесывала торговые пассажи и посещала тусовки девчонок-фанаток ТРЛ[8] на Таймс-сквер. Но возникала одна и та же проблема: если идеально подходила девочка, то ее матери было совершенно безразлично, как она одевается, а если мы находили подходящую мать, то дочь у нее одевалась консервативно и уж ни в коем случае не была рабой моды. К концу недели мы нашли сотню девочек — но никто из них не подходил по всем статьям. Оказалось, очень трудно без карточек подобрать участников для этого шоу.

Всю следующую неделю мы все еще топтались на месте. День за днем мы продолжали поиск идеальных участников, однако, увы, тщетно. Мое шоу из предлагаемого «Поппури на тему моды» быстро превращалось в «поппури неприятностей».

«Потерянная» чековая книжка

Наступил конец июня, я проработала уже больше трех недель. Но, при всей необходимости сконцентрироваться на фанатках стиля Бритни Спирс, меня немного начало беспокоить и мое финансовое благосостояние, которое стало расползаться по всем швам. Мне очень не хватало наличных. Все деньги, которые я тратила в течение двух месяцев до «Ананды», фактически деньгами не были — это был кредит. То, что у меня было, пришлось отдать за квартиру, оплатив апрель и май. За июнь я еще не платила. Вернее, заплатила, но потом остановила оплату этого чека. А вышло так.

В конце прошлого месяца после подведения баланса по моей чековой книжке я отправила чеки на оплату всех моих счетов и жилья за июнь. Электричество, телефон, кредитные карты — ну, вы сами знаете. Но тут же, возле почтового ящика, поняла, что сделала огромную ошибку и что у меня не хватит денег на оплату всех чеков, которые я выписала. Надо было срочно что-то делать или мне завернут все эти чеки без оплаты.

Поразмыслив, я решила приостановить оплату квартиры. На счете у меня хватало денег, чтобы оплатить все чеки. Но все чеки плюс квартплата — получалось слишком много! А двадцать пять долларов за один просроченный платеж все-таки куда меньше, чем восемь штрафов по тридцать долларов из-за недостаточных фондов. Так что найденный выход казался единственно логичным. Я рассчитала, что к тому времени, как мой домовладелец получит чек с пометкой «платеж приостановлен», у меня уже будет, чем ему заплатить. Я даже придумала убогое оправдание типа «я потеряла чековую книжку, и мне пришлось приостановить оплату кучи чеков». И лучше уж признаюсь моему домовладельцу, что сама приостановила оплату, чем банк сообщит ему, что у меня нет денег на оплату жилья.

Но вышло не совсем так, как планировалось. На работе все пошло кувырком. Я приходила туда к восьми утра и уходила домой не раньше девяти вечера. Я совершенно вымоталась. И получалось, что чем больше я устаю, тем больше денег трачу. После напряженного рабочего дня у меня не хватало сил ждать автобус, и я брала такси, на это уходило семь долларов каждый вечер. А утром я не могла проснуться и тянула буквально до последней минуты. Приходилось бегом собираться и снова брать такси, чтобы успеть на работу вовремя. Еще семь долларов. И конечно, ни о каком завтраке дома не могло быть и речи: я перехватывала кофе с булочкой в «Старбакс», оставляя там примерно пять долларов.

Днем у меня не хватало времени сходить пообедать, я заказывала обед в офис и платила пятнадцать долларов. А позже, когда в работе наступало относительное затишье, тратила пять долларов еще на чашечку кофе и жевательные конфеты, чтобы восстановить энергию. Ужин готовить мне тоже было некогда. Я покупала его на обратном пути или заказывала с доставкой на дом. Еще примерно пятнадцать долларов.

Я сторонница удобств. Пусть что-то стоит дороже, но если это удобнее, я всегда готова переплатить, Так я и делала, не задумываясь, но позже, сложив вместе все траты, поняла, что в рабочий день у меня уходит пятьдесят четыре доллара. А работала я не только положенные пять дней в неделю, но еще и в выходные. Так что все эти деньги — просто выброшенные, и это более трехсот пятидесяти долларов в неделю.

Свою первую зарплату я получила двадцать первого июня. Пришло время оплатить квартиру за июнь. Но когда через несколько дней я залезла и компьютер, чтобы убедиться, что этот чек прошел, то оказалось, что мне не хватает денег на его оплату. Все из-за моего легкомыслия: нельзя же так разбрасываться деньгами.

Следующая зарплата — пятого июля. Уже пора было платить за следующий месяц. И, что еще хуже, мне повысили квартплату до тысячи девятисот пятидесяти долларов в месяц. Вдобавок к этому каждый день, приходя домой, я получала по почте какой-нибудь новый счет с требованием очередной месячной выплаты. И вот пришел этот день, двадцать седьмое июня — мое шоу никак не складывается, я задолжала три тысячи девятьсот долларов за квартиру, дома на столе груда счетов, которые я не могу оплатить. И тут зазвонил телефон.

— «Шоу Ананды Льюис», — ответила я, сливая все слова в одно.

Попробуйте повторить это быстро пять раз подряд. Получится скороговорка.

— Алло. Это Карин? — спросила женщина.

— Да, — ответила я, думая, что это кто-то из участников шоу.

— Это бухгалтер из вашего домоуправления.

Ух! Это звонок, которого я боялась.

— У нас тут ваш чек на оплату квартиры. На нем стоит отметка банка, что вы приостановили его оплату, — озабоченно сказана бухгалтер.

О, боже! — воскликнула я, стараясь, чтобы в моем голосе прозвучала тревога. — Вы не поверите, но я потеряла чековую книжку, и мне пришлось приостановить оплату нескольких чеков. Я совершенно забыла позвонить и предупредить вас.

— А, ну ладно, — сказала она. — Я знала, что должна быть какая-то уважительная причина. Ни кто ведь не будет просто так приостанавливать чек на оплату квартиры.

— Да, конечно. Простите, ради бога. Это все так ужасно! Мне пришлось остановить платежи по всем чекам Я пошлю вам другой по почте сегодня же, сказала я. — Все собиралась позвонить вам, но вылетело из головы!..

— Ну, тогда ладно, — сказала бухгалтер. — Не забудьте, пожалуйста!

— Конечно.

Я отнюдь не собиралась посылать чек сегодня же, но почта — штука такая запутанная, что они вряд ли разберутся. Это было уже третье мое нарушение в отношениях с домовладельцем.

Положив трубку, я посмотрела на календарь и постаралась все рассчитать. После чека на зарплату от пятого июля следующий придет восемнадцатого июля, а потом — первого августа. Я смогла бы покрыть долги по квартплате чеками от пятого и восемнадцатого августа, но тогда я не смогу оплачивать остальные счета до первого августа. А к первому августа я буду должна еще тысячу девятьсот пятьдесят долларов за квартиру — так что оплатить другие счета я снова не смогу. После этого чек — только пятнадцатого августа. Масла в огонь подливала лихорадочная обстановка на работе. Начался цикл, который, я боялась, мог вскоре выйти из-под контроля. Я не знала, смогу ли когда-нибудь наверстать все это. Тут снова зазвонил телефон.

— «Шоу Ананды Льюис», — ответила я, снова сливая все слова в одно.

— Могу я поговорить с мисс Боснак? — спросила женщина.

— Слушаю, — ответила я.

— Здравствуйте, мисс Боснак, это «Америкен экспресс», — сказала она. О, черт. Только этого и не хватало! — Я звоню, чтобы выяснить, когда вы намерены оплатить ваш счет.

— Мм, а сколько я должна заплатить за месяц? — спросила я, имея в виду: «Сколько, по-вашему, я должна вам, потому что выполняю свой блестящий „План управления кредитными выплатами путем приобретения и возврата“?»

— Ну, ваша общая задолженность превышает десять тысяч долларов, — сказала собеседница.

— Да, но сколько я должна вам прямо сейчас? — спросила я.

И тут я поняла: из-за июньского счета я совершенно забросила свой «План управления кредитными выплатами путем приобретения и возврата».

— Прямо сейчас вы должны нам больше десяти тысяч долларов, — повторила служащая.

Слова отдавались эхом в моей голове: «Десять тысяч долларов, десять тысяч долларов, десять тысяч долларов…»

— Десять тысяч долларов прямо сейчас? — переспросила я. — Вы уверены, что это не тысяча долларов в этом месяце и девять тысяч в следующем?

— Уверена. Вы должны ровно десять тысяч и сегодня. Прямо сейчас и все сразу, — грубо сказала она, а потом добавила: — И счет ваш заморожен, потому что вы превысили кредит.

— Ага, — сказала я, думая о сумме.

«Десять тысяч долларов, десять тысяч долларов, десять тысяч долларов… Заморожен, заморожен, заморожен…»

— Когда вы планируете вернуть деньги? — спросила служащая. Настойчивая особа.

— Я перезвоню вам, — сказала я и повесила трубку.

Откинувшись в кресле, я стала ругать себя: «Ну, что я за дура, как могла забыть купить и вернуть товаров на десять тысяч?! Где теперь найти эти десять тысяч, чтобы оплатить „Америкен экспресс“?» Но вместо того, чтобы хорошенько подумать, как выкрутиться из этой ситуации, я решила вернуться к работе. Потому что если я все провалю и меня выгонят с работы… вот тогда-то и будет полная безнадега.

Когда работаешь продюсером, то сознаешь, что ты хорош лишь настолько, насколько хорошо твое последнее шоу. Термин «гарантированная работа» здесь не подходит. До сих пор мне везло с карьерой, моим боссам я пока нравилась. Но теперь взялась за совершенно новое для меня дело, и мне надо было убедить их и себя, что могу его выполнить. Первое шоу должно быть безупречным! Если по какой-либо причине руководству не понравится, я окажусь за дверью.

Поэтому весь остаток недели я посвятила работе. Из «Америкен экспресс» продолжали звонить, но они, слава Богу, либо натыкались на автоответчик, либо я представлялась кем-то другим и говорила, что Карин сейчас подойти не может. В этой запарке я совершенно забыла о своих первых выходных на Файер-Айленде — выходных, за которые у меня уже было уплачено.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Общая сумма долга: $ 25 185

Валяй обновляй!

В следующий вторник я отослала чек на квартплату за июнь и помолилась Богу, чтобы его не представили к оплате до четверга, пятого июля, когда я наконец получу деньги. В отличие от прошлого года, я ничуть не возражала против работы в день после праздника. Чтобы обойти банковское правило насчет «пяти дней для принятия чека», я планировала отвезти свой чек прямо в банк, где он был выписан, чтобы его обналичить, а потом положить наличные на мой расчетный счет.

Хотя необходимо было сконцентрироваться на финансовых проблемах долгах — особенно беспокоил «Америкен экспресс», — моей главной заботой оставалось шоу. На эту неделю планировалась запись. Мы уже определились с участниками, но у меня не было уверенности, что они достаточно хороши. Беспокойство меня не оставляло… Чем дальше, тем яснее становилось, что мне не очень-то нравится эта работа. Я знала, что придется много вкалывать, но не ожидала, что настолько.

Продюсером я была неопытным, и мне казалось, что именно из-за моего неумения в шоу царит такая неразбериха. Но, внимательно присмотревшись к работе других продюсеров, я поняла, что такие же проблемы — у всех. Бывает, что с самого начала все идет гладко, но далеко не всегда. В «Шоу Ананды Льюис» ничто не шло гладко. Мне было трудно определить, в чем состояла основная проблема. Потому что знай я — или кто-нибудь другой — ответ на это, то мы бы эту проблему устранили, и все пошло бы нормально. Похоже, что весь персонал уже слишком перенапрягся и переутомился. Мы были выжаты, а ведь шоу еще даже не вышло на экран.

Однажды я проснулась с болью в горле и испугалась: неужели простуда? Меньше всего меня устраивала перспектива заболеть и валяться в постели. Поэтому я проглотила эхинацею, выпила апельсинового сока и снова занялась приведением моего шоу в порядок. Мне надо было писать титры (слова внизу экрана, которые помогают лучше понять шоу: имена гостей и др.), собирать куски пленок, дополнить сценарий — все эти хвосты предстояло еще подобрать. Могла ли я себе позволить заболеть хоть на день?

Если на Молли, мою помощницу, я могла полностью положиться, то о Майке, техническом продюсере, этого не скажешь. Он, образно говоря, не был самым острым ножом в ящике, если вы понимаете, о чем я. Например, на прошлой неделе я попросила его добыть несколько английских булавок для шоу. Примерно через полчаса он подошел к моему столу с листом бумаги в руках.

— Карин!

— Да, Майк, — отозвалась я, зная, что читать любой написанный им текст — мучение.

— Я провел кое-какие исследования по поводу английских булавок, о которых вы говорили, и выяснил, что они бывают трех размеров. Маленькие, примерно в три четверти дюйма, средние, размером в дюйм и одну восьмую, и большие, примерно в полтора дюйма.

— Майк, — сказала я. — Это всего лишь булавки. Мне все равно, какие они будут. Просто они должны быть в запасе на случай, если чей-то наряд будет сваливаться и модельеру понадобится подколоть.

Когда Майк задавал мне вопрос, у меня возникало чувство, что я разговариваю с двухлетним ребенком.

— И что, — спросил он после небольшой паузы, — какой же размер мне покупать?

— Майк, мне — без разницы! Ну, купи средние.

— Сколько примерно? — спросил он.

— Упаковку, придурок! Это не инструменты для нейрохирургии! Это английские булавки! — С Майком очень трудно быть терпеливой.

— Недалеко отсюда есть магазин художественных принадлежностей, я могу сходить и купить там, — сказал он. — Я туда уже звонил, у них есть запас.

— Майк, ты можешь купить их в киоске напротив. Никакой необходимости идти куда-то в магазин художественных принадлежностей, — сказала я.

Молли находит смешным, что я выхожу из себя, разговаривая с Майком, но иначе не получается. У него любая мелочь превращается в грандиозный проект. Он словно не видит, что другому надо писать сценарий, редактировать пленки и просто некогда выслушивать, в каком состоянии «Запрос о булавках».

Вскоре настал день моего шоу. После утреннего совещания наша съемочная группа отправилась в студию, в здание Си-би-эс. Если вам доводилось бывать в этом здании, вы знаете, что оно похоже на старый добрый лабиринт. Причем огромный. В первый день я там заблудилась, и это повторялось постоянно. Когда началось шоу, Майку не разрешили покидать кулисы: надо было следить, чтобы никто из приглашенных не потерялся. На прежние шоу приглашалось небольшое количество гостей — шесть-семь, не больше. В моем шоу участвовало двадцать четыре человека. Так что уследить за всеми само по себе было задачей на уровне шоу.

После пары часов приготовлений, изменений в титрах и сценарии запись шоу наконец началась. Я заняла свое место сбоку студии, рядом со мной стояла Мэри, как при записи «Суда Куртиса». Начало прошло немного вяло, но это меня не очень беспокоило. Через некоторое время действие оживилось. Некоторые гости были хороши, другие, как я и ожидала, не очень. К концу шоу я поняла, что все прошло довольно неплохо. Довольно неплохо — это еще не конец света. Но после труда, вложенного в его подготовку, хотелось лучшего результата. После стольких переживаний разочарование неизбежно.

Когда все участники покинули студию, я собрала свои вещи, намереваясь вернуться в офис. И тут я увидела в коридоре Мэри. Я была вымотана, нездорова, и она поняла это.

— Ты как, в порядке? — спросила она.

— Нет, — сказала я и расплакалась. Она подошла ближе.

— В чем дело?

— По-моему, мое шоу не получилось, — сказала я. — Полный провал.

— Никакой не провал, Карин, — сказала она. — Шоу большое. В него многое вошло. В целом это хорошее шоу!

— Провал. Я знаю, что это был полный провал. Ты можешь мне это сказать прямо — я уже могу воспринять это спокойно.

— Карин, поверь, я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Так бывает, когда сваливается камень с души. Вы целый месяц работали над этим чертовым шоу! И вдруг — все позади. И хорошо ведь, что уже позади.

— Да, слава богу, — согласилась я.

— Вот тебе пять баксов, — сказала Мэри, порывшись в кармане и протягивая мне пятерку. — Пойди выпей кофе, передохни и соберись снова. А потом обратно за стол — на следующей неделе тебя ждет еще одно шоу, сестричка! — Она засмеялась.

Это правда. Ровно через неделю у меня очередное шоу. Возникло чувство, будто жизнь моя движется со скоростью шестьдесят миль в час и на много миль вперед с этой дороги ни одного поворота.

— Спасибо, Мэри, — сказала я.

Она была хорошим человеком. Не хотелось разочаровывать ее. Я покинула здание Си-би-эс и пошла выпить кофе и съесть еще несколько жевательных конфет.

* * *

До конца той недели и всю следующую жизнь моя неслась в том же темпе. Никаких развлечений, встреч с друзьями больше не существовало. Из-за работы я не смогла поехать на выходные на Файер-Айленд и, таким образом, пропустила еще одни выходные, за которые уже было заплачено. Чем больше я работала, тем меньше любила свою работу. Хотела бы уйти, но не могла. Я задолжала уйму денег кредитным компаниям — даже не знала, сколько именно к настоящему времени. Просто запихивала все новые счета в ящик моего шкафа, будто их и не существовало. И все так же на месяц задерживала квартплату. И, даже наверстав задолженность, без этой работы я не смогла бы платить за квартиру тысячу девятьсот пятьдесят долларов ежемесячно. Я чувствовала себя как в ловушке — да, фактически я в ней и оказалась и винить в этом могла только себя.

Гендиректор своей жизни

К началу августа мне удалось заплатить июльскую квартплату. Жизнь была переполнена только работой. Я уже давно бросила ходить в спортзал и продолжала наедаться со страшной силой. Простуда все еще не прошла. Хуже того, в горле появились шишки.

На прошлой неделе отцу исполнилось шестьдесят. По этому поводу для него в Чикаго устроили небольшую вечеринку-сюрприз. Мой рабочий график оставался таким же сумасшедшим, но мне удалось сбежать домой на целый день. Приехали моя сестра с мужем, пришла Наоми. Я была до того измученной, что чуть не расплакалась, когда их всех увидела.

В тот вечер ради папы я старалась выглядеть счастливой и делать вид, что я в восторге от работы. Но была такой уставшей и на душе было так грустно, что сил на это не хватало. Сестра моя всё знала, и Наоми тоже. Но папа ни о чем не догадывался. Развертывая подарки, он взглянул на меня и, казалось, был очень горд. Как ни мечтала я бросить работу, разочаровывать его не хотелось.

Позже Наоми обмолвилась, что она только что разговаривала с Брэдом. Потенциально Голубым Брэдом. Брэдом, который мне так и не позвонил. С единственным человеком в Нью-Йорке, который мне действительно нравился.

— Он говорил что-нибудь обо мне? — спросила я.

— Ну да, — сказала она. — Я поинтересовалась, что между вами произошло, просто так, мимоходом, чтобы он не подумал, что я тут же побегу докладывать тебе…

— И? — спросила я.

— И он ответил, что перестал звонить тебе, потому что ты слишком много работаешь.

— Ты что, смеешься надо мной?

— Нет, он именно так и сказал, — ответила Наоми.

Я слишком много работала? Черт, если он тогда так думал, то посмотрел бы на меня сейчас!

— Вот как, — только и сказала я.

Только что я поведала ей о том, как ненавижу свою работу.

— По-моему, тебе ее нужно бросить, — сказала она.

— Не могу. — Хоть она и моя лучшая подруга, не признаваться же мне, что не могу бросить работу, потому что задолжала уйму денег и на целый месяц опаздывала с квартплатой. Стыдно было рассказывать об этом.

— А почему не можешь? — спросила Наоми.

— Потому что у меня контракт, — объяснила я. — Если я разорву контракт и уйду, то не смогу перейти в другое шоу на телевидении. — И это было правдой.

Той же ночью после вечеринки я улетела в Нью-Йорк. Всю дорогу до дома я проплакала. И не потому, что Брэд перестал звонить мне. А потому, что не хотела превратиться в одну из тех, для кого работа — это все в жизни. Я всегда говорила, что никогда и ни за что не повторю судьбу женщин, сделавших к сорока пяти годам успешную карьеру, но оставшихся одинокими и бездетными. Я всегда хотела сделать карьеру. Но сейчас, когда стала реальной эта возможность, я усомнилась в прежних намерениях. Цена карьеры оказалась ужасной. Из-за своих финансовых обязательств я попала в ловушку.

* * *

В следующий понедельник, вместо того чтобы нестись на работу, я решила позвонить туда и сообщить, что задержусь. Мне надо было к врачу. Но пути к нему я почувствовала неожиданное облегчение: возьму и посачкую!

Пройдя небольшой осмотр, я зашла к врачу в кабинет узнать диагноз. Он сидел за столом, а я опустилась в кресло напротив, приготовившись к тому, что у меня развилась тяжелая, неизлечимая болезнь из-за перенапряжения на работе.

— У вас все в порядке, — объявил врач. — Никакого острого воспаления, просто простуда.

— Хорошо, — с облегчением сказала я.

— Но, Карин, если вы простужены уже не первую неделю, почему до сих пор не приходили?

— Страшно занята на работе, просто вырваться некогда, — ответила я.

— Ну, то, что вы так много работаете, не извиняет вашего безалаберного отношения к своему здоровью, услышала я справедливое замечание.

— Да, знаю.

И я снова расплакалась. Было очень стыдно: с чего вдруг, по какой причине слезы? Но последнее время я могла расплакаться буквально не из-за чего.

— Почему вы плачете? — спросил доктор.

— Я ужасно вымоталась. Это не работа, а несчастье какое-то, — ответила я.

— Так найдите другую, — сказал он.

— Не так-то это просто, — возразила я, удивленная его прямотой. Мне хотелось заорать: «Не могу я бросить работу, у меня до чертовой матери долгов всяким кредитным компаниям!» — но я сдержалась.

— Вы просто не понимаете, — сказала я.

— Чего я не понимаю? Если работа не нравится, надо найти другую, — повторил врач. — Честно говоря, Карин, вы здоровы, у вас все в порядке. Каждый день ко мне приходят умирающие. Если ваша единственная проблема — это то, что у вас плохая работа, ну тогда просто найдите новую, сказал он без всякого сочувствия.

Доктор был прав, но в тот момент я была слишком расстроена, чтобы понять это. Нет, казалось мне, раз он доктор, то мог бы проявить хоть немного сочувствия к моим проблемам, ведь я разревелась прямо у него на глазах.

— Простите? — переспросила я в полном шоке.

— Серьезно, ваши проблемы в сравнении с тем, что бывает у других, не так уж страшны, — ответил он. — Вы просто делаете из мухи слона. Найдите другую работу.

— Сэр, мне не хочется быть грубой, но люди, случается, совершают самоубийство из-за нелюбимой работы. Так что не надо преуменьшать мою проблему.

— У вас бывают мысли о самоубийстве, Карин? — спросил врач, с участием глядя на меня.

— Нет, сэр. Но вы отнеслись ко мне без всякого сочувствия, когда у меня прямо на ваших глазах произошел нервный срыв! Разве так можно? Вы ведь доктор.

— Ну, простите меня, — сказал он. — Выписать вам что-нибудь от стресса?

— Благодарю, не надо. Сама справлюсь, — сказала я, вставая.

Я вышла из его кабинета, заплатила за прием сидевшей в холле женщине и, садясь в такси, поклялась, что ноги моей больше не будет у этого доктора.

* * *

В тот же день мы обсуждали новое шоу с Александрой, руководящим продюсером, и она спросила о моем здоровье, стало ли мне лучше.

— Да, немного. — И тут это случилось снова: я расплакалась.

— О нет! Только не это! Еще раз я не выдержу! — воскликнула она.

— А? — сконфуженно переспросила я.

— Вы сегодня уже второй продюсер, который рыдает у меня в кабинете, — ответила Александра.

— Простите, — сказала я, вытирая слезы.

— Ничего страшного. Я знаю, что вы чувствуете. Опустошенность и усталость. У меня то же самое.

Я призналась Александре, что временами ненавижу свою работу. Я все говорила, а она все слушала и слушала. Мне казалось, она поняла причины моего расстройства. Я рассказала о разговоре с доктором и о том, как сильно меня обидело его нечуткое отношение.

— А знаете, Карин, грустно, конечно, что врач совершенно не посочувствовал вам, но ведь в чем-то он прав. Это всего лишь работа.

— Знаю, — ответила я. Но ни доктору, ни Александре я ничего не сказала о том, почему мне так трудно просто уйти и закрыть за собой дверь.

— Сейчас вам просто надо пойти домой. А вообще необходимо перегруппироваться, — сказала Александра. — Вы очень хороший продюсер. Вы уделяете много внимания своей работе. Проблема в том, что этого внимания вы уделяете ей слишком много. Вам нужно сбалансировать свою жизнь.

Она была права. Я слишком «въехала» в свою должность продюсера. Но мне нужна была эта работа — и, что еще важнее, те деньги, которые она приносила, потому что мне надо было оплачивать счета.

— Вам надо взять под контроль все сферы своей жизни, ее нельзя сводить к одной области, например к работе. Этим вы ставите под угрозу всю себя. Ваш организм сдает, вы ударяетесь в слезы без всяких причин — явные признаки налицо: что-то вышло из строя.

Я внимательно слушала.

— Вот что вам необходимо: станьте генеральным директором своей жизни. Представьте, что «Карин» — это предприятие, компания. Есть личный отдел, отдел любви, отдел семьи и профессиональный отдел. И помните, что если в каком-то из этих отделов неполадки, то и другие не смогут правильно функционировать и все предприятие пойдет под откос.

Она была права. Последнее время, чтобы полностью избежать всяческих мыслей о своих счетах по кредитным картам, я слишком глубоко погрузилась в работу. А из-за сверхсерьезного отношения к работе стала игнорировать свое здоровье, свою личную жизнь, вообще все. И все это надо было взять под контроль.

Большой переворот

Спустя несколько часов я решила, что надо наконец взглянуть правде в глаза. Нельзя же прятаться от своих долгов вечно. Это никуда не ведет. В первую очередь предстояло точно подсчитать все мои долги. Подведя баланс по всем картам и сложив все вместе, я увидела, что долг мой перевалил за двадцать пять тысяч долларов. Мне-то всегда казалось, что это всего тысяч семнадцать, но я ошибалась. Долг был двадцать пять тысяч чертовых долларов. Боже милосердный!

От одной девушки, с которой я когда-то работала, я слышала, что существует так называемая консультационная программа по долгам. У девушки была куча кредитных карточек, и она рассказывала, как вступила в эту программу и каким правильным было это решением. Компания забрала все ее карточки, снизила процентные ставки по ним и выдала долгосрочные обязательства.

Потыкавшись по Интернету, я нашла название нужной мне компании. Она называлась «Кредит ГАРД оф Америка». В верхней части сайта была надпись: «Каждые три секунды еще кто-то задерживает оплату по своему счету». Я решила позвонить туда, хотя и страшно нервничала.

— «Кредит ГАРД оф Америка», — ответили мне.

— Здравствуйте, — сказала я. — Я бы хотела присоединиться к программе, и мне, наверное, надо бы поговорить с кем-нибудь, не знаю точно с кем.

— Да, конечно, — ответила служащая. — Примерно какого размера ваш долг?

— Мм… около двадцати пяти тысяч долларов, — сказала я. Мне было очень стыдно.

— Это все долги по карточкам?

— Да, — смущенно сказала я. Я ждала, что девушка сейчас накричит на меня, скажет, что я идиотка. Но ничего подобного не случилось.

— Так, и сколько у вас карточек? — спокойно спросила она.

— Восемь, — ответила я.

— Они все просрочены?

— Все, кроме двух, — сказала я. Я все еще посылала платежи на «Дженнифер конвертиблз» и «Дискавер».

— Вы можете зарегистрировать только просроченные карточки, — объяснила служащая.

Хотя мне ужасно хотелось отдать их все, я все равно почувствовала облегчение. Больше всего меня волновала «Америкен экспресс». Если ее заберут, то все будет отлично.

— Хорошо, — сказала я. — Погодите, а как все это происходит?

— Ну, если вы решаете присоединиться к нашей программе, то даете мне все номера счетов кредитных карт, которые просрочили. Затем мы звоним в компании, закрываем счета и обговариваем пониженную ставку кредита для вас. После этого мы с вами поработаем и рассчитаем, сколько вы сможете платить ежемесячно, а затем раз в месяц будем пересылать эту сумму прямо с вашего текущего счета на ваши карточные счета.

— Это плохо скажется на отчете о моей кредитоспособности? — спросила я.

— Хуже, когда вы постоянно задерживаете выплаты. От нас агентства по кредитоспособности ничего не узнают, но компании, выдавшие кредитные карты, могут кому-нибудь сообщить о том, что вы участвуете в плане управления долгами. Такая информация может кому-то и не понравиться, но это лучше, чем банкротство.

— Хорошо, — сказала я. — А какова ваша доля?

— Мы некоммерческая организация.

— Правда?

— Правда.

— Прекрасно, — сказала я. — Тогда я вступаю.

До вечера я заполняла формы, которые мне прислали по факсу, а к концу дня стала членом «Кредит ГАРД оф Америка».

Пятнадцатого числа каждого месяца они будут вычитать четыреста тридцать два доллара прямо с моего расчетного счета и распределять их между кредиторами.

Кроме закрытия всех карточек, девушка, с которой я разговаривала по телефону смогла снизить все проценты по моим кредитам. По большей части карточек их снизили примерно до 10 %, а по счетам «Америкен экспресс» и «Маршалл Филдз» — практически убрали их совсем. Правда-правда! Ноль! Еще служащая сказала, что если кредиторы будут мне звонить на следующей неделе по поводу оплаты, чтобы я давала им ее номер телефона. У меня просто камень с души свалился! Я становилась гендиректором своей жизни! Я брала ее под свой контроль!

* * *

Следующее, о чем я должна была позаботиться, — это плата за квартиру И здесь просто отдать все долги было не лучшим выходом. Тысяча девятьсот пятьдесят долларов — это куча денег. Почти половина моего заработка шла на оплату квартиры. Мне надо было найти жилье подешевле. Тут зазвонил телефон.

— Привет, Карин, это Скотт! — раздался мужской голос.

Со Скоттом мы когда-то работали в Чикаго в «Шоу Дженни Джоунз». Теперь он тоже жил в Нью-Йорке и работал в «Шоу Салли Джесси Рафаэл».

— Привет! — воскликнула я. Было приятно услышать его.

— Как там твой велосипед? — спросил он.

Однажды, в те два месяца, что я не работала, мы с ним в одночасье купили велосипеды. Это было довольно забавно. Скотт однажды позвонил мне и пригласил покататься на велосипеде.

«Хорошо бы, но у меня велосипеда нет», — сказала я.

«У меня тоже, давай купим», — ответил он.

«Отлично!» — воскликнула я.

Так что примерно через полчаса мы встретились в велосипедном магазине рядом с моим домом и оба заплатили по три сотни только для того, чтоб иметь возможность прокатиться. Но различие между нашими покупками состояло в том, что Скотт давно хотел купить велосипед, откладывал на него и заплатил наличными. А я просто хотела покататься и взяла его на карточку.

— Вот с велосипедом-то у меня как раз все в порядке, — ответила я. Честно говоря, я не прикасалась к нему больше ни единого раза.

Судя по всему, Господь опять услышал меня, как тогда, когда я искала недорогую парикмахерскую, и тогда, когда мне понадобилась карточка «Дискавер».

— Послушай, сказал Скотт. — Я вспомнил, что, когда мы с тобой разговаривали в прошлый раз, ты жаловалась, что у тебя квартплата выросла почти до двух тысяч. А я тут нашел отличную огромную квартиру с двумя спальнями и хотел бы переехать туда, но мой теперешний сосед переезжать не хочет. Так что я решил спросить, как ты смотришь на то, чтобы стать моей соседкой?

— Великолепно! — без малейших колебаний ответила я. — И сколько платить?

— Две триста в месяц, так что на каждого это тысяча сто пятьдесят, — ответил Скотт.

Тысяча сто пятьдесят в месяц? Да я же на одной квартплате смогу экономить восемьсот долларов! Почти десять тысяч в год!

— Господи, да конечно согласна, — немедленно сказала я. — Даже и смотреть не буду.

— Постой, постой, я тебе расскажу. Квартира просто огромная. Ты умрешь, когда увидишь. Две спальни, две ванные, два этажа. И новехонькая. Дом построили всего год назад. Ах да, она находится в Бруклине.

— В Бруклине? — с сомнением спросила я, вспомнив свой опыт пребывания около Бруклина, когда я пропустила нужную остановку по пути в парикмахерскую.

— Ну да, в Бруклине. Район называется Бэрум-Хилл, это прямо за Бруклин-Хайтс и Коббл-Хилл. Всего три остановки подземкой от Манхэттена. Местечко, конечно, не ахти. Бруклин вообще — райончик тот еще. Вроде как Бактаун в Чикаго, — сказал Скотт.

Бактаун в Чикаго считался «опасным» местом, пока там не начали селиться всякие яппи и не заполонили его. Отношение к этому району в городе так и осталось несколько опасливым, и там были неприятные места. Но по большей части квартал был безопасен. В квартире в Бактауне за те же деньги можно было получить гораздо больше удобств. Похоже, то же самое и в Бруклине. Но и в Чикаго я никогда не была девушкой того типа, что живут в Бактауне. Скорее, я была девушкой с Мичиган-авеню, одной из центральных улиц Чикаго. И теперь Бруклин — не самое подходящее для меня место, но плата за квартиру мне очень нравилась, и упустить шанс я не могла.

— Отлично, я в доле. Серьезно, даже и смотреть не буду. Доверяю твоему суждению. Просто впиши меня, куда надо.

— Круто, — сказал Скотт. — Заселяться можно с первого октября. Я позвоню домовладельцу, что мы берем квартиру. Но все равно лучше тебе ее посмотреть. Давай-ка сходим туда в выходные.

— Уговорил, — согласилась я.

Я положила трубку, широко улыбаясь. Все изменится к лучшему. Я выберусь из этой неразберихи и перееду в квартиру подешевле. Все будет хорошо. Мне только надо было позвонить своему домовладельцу и узнать, разрешат ли мне отказаться от найма. А, принимая во внимание мой долг за последний месяц, я не видела причин для задержки.

* * *

На следующий день Скотт позвонил мне и сказал, что домовладелец готовит договор о найме, но хочет проверить кредитоспособность каждого из нас. Я заставила Мэри напечатать бумажку, что мой доход больше ста тысяч долларов в год, потому что знала, что хозяину вряд ли понравится, если он узнает о моем долге в двадцать пять тысяч. Я отправила ему эту бумажку по факсу вместе с формой проверки кредитоспособности, которую Скотт велел мне заполнить.

В среду утром я позвонила своему домовладельцу, чтобы узнать, могу ли разорвать свой договор о найме. В конторе никто не ответил, и я просто оставила сообщение. В тот день отдел продаж «Кинг уорлд» устраивал большой обед для персонала шоу в «Челси Пирс», зале для приемов в Нью-Йорке, и все мы были там. И конечно, из конторы домовладельца позвонили как раз посреди обеда.

— Карин? Это юрист из конторы вашего домовладельца. Вы нам звонили? — спросила женщина.

— Да. Спасибо, что перезвонили, — нервно сказала я, выходя из зала. — Вы, наверное, знаете, что я задолжала квартплату за месяц. Я хотела выяснить, есть ли у меня возможность расторгнуть договор о найме. Последнее время у меня сложности с оплатой счетов. Честное слово, я не могу больше платить за эту квартиру.

Все. Никаких оправданий. Никаких «я потеряла чековую книжку». Пора становиться честной.

— О, мне очень жаль, — сказала юрист. — Если мы найдем кого-нибудь, кто снимет вашу квартиру, то расторгнем с вами договор. Но если не сможем, вам придется платить за нее до тех пор, пока кто-нибудь найдется.

— Хорошо, — ответила я. — Надеюсь выехать к первому октября.

Мне не хотелось выезжать. Я любила свою квартиру, но выбора не было. Я снова заплакала.

— Ну, что ж, у нас целый месяц в запасе, — сказала женщина. И тут она поняла, что я плачу. — Послушайте, дорогая, не надо расстраиваться. Между нами, я уверена, что мы кого-нибудь найдем.

Какая милая женщина!

— Спасибо, — сказала я.

— А знаете что? У нас ведь есть ваш залог, так почему бы вам не заплатить за август, а за сентябрь я зачту ваш залог. Это проще, чем если вы будете платить за сентябрь, а нам потом придется делать перерасчет и возмещать вам переплату.

— Вы сделаете это? — не поверила я.

— Да, я только попрошу Спиро, управляющего, подтвердить, что квартира в хорошем состоянии.

Повесив трубку, я насухо вытерла глаза и вернулась в зал. Этот звонок и тот, что я сделала вчера в службу консультации по долгам, были самыми унизительными в моей жизни. Было ужасно стыдно признать свою безответственность. Но я на правильном пути. Все будет нормально. Я разберусь со своими финансами, перееду в более дешевую квартиру, и, если работа не будет мне в радость, я не стану держаться за нее, а повернусь и уйду.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Общая сумма долга: $ 24969

Начало

После трехмесячного ада подготовки наконец-то состоялась премьера «Шоу Ананды Льюис». Это было в понедельник, 10 сентября 2001 года. Хотя я совершенно вымоталась и не испытывала к этому шоу никаких чувств, кроме ненависти, я не могла не волноваться. Когда ты столько сил вкладываешь в какое-то дело, то хочешь гордиться окончательным результатом. Мне очень хотелось, чтобы силы были потрачены не зря.

Что касается моей доли в Файер-Айленд, мне наконец удалось провести там выходные, но это оказалось совсем не то, что я люблю. Там было мило, но как-то очень в духе колледжа. Это не по мне. А ведь я заплатила за целых четыре выходных. Выброшенные деньги.

Как мы и планировали, Скотт повел меня показать квартиру в Бруклине. Он говорил чистую правду: недалеко от Манхэттена, район несколько жутковатый, но квартира огромная. В дополнение к двум этажам там был даже задний дворик!

Однако хозяин не горел желанием сдавать ее мне после того, как ознакомился с моей кредитной историей. Он никак не мог понять, как это при таком высоком заработке у меня столько долгов. Только после того, как Скотт заверил его, что мне можно доверять, домовладелец наконец подписал наше заявление. Однако заставил нас внести оплату за два месяца вперед в качестве залога. Таких денег у меня не было. Поэтому, клянясь, что это в последний раз, я позвонила маме и попросила прислать денег. И, как когда-то с чеками от «Маршалл Филдз», она снова помогла мне выбраться из этой ситуации — но сказала, что это в последний раз.

В тот понедельник, сделав последние изменения в шоу, съемки которого были назначены на следующий день, я не могла не волноваться. Я переезжала в более дешевую квартиру, я вступила в программу по выплате долгов, и наконец-то настала премьера шоу. Все это для меня означало, что жизнь, Бог даст, станет полегче. Все понемногу налаживалось.

В тот вечер состоялся большой прием, посвященный началу шоу. Он проходил в пентхаусе отеля «Хадсон». Отель «Хадсон» — самый крутой в городе. Хотя бы потому что это отель Иэна Шрагера, он уже суперкрутой. В последние два раза, что я была здесь в баре, я встречала Харрисона Форда и Клаудиу Шиффер. Пусть по отдельности, но я их видела. Поверьте, живьем он такой же сексуальный, как и в кино. А она действительно красавица.

Рабочий день заканчивался, приближалась вечеринка, а на психику давило: сценарий для завтрашнего шоу еще не дописан! Но теперь я была гендиректором своей жизни и знала, как нужно поступать. Оставаться и работать, когда все уйдут на вечеринку — это нарушение баланса. Так что, несмотря на недописанный сценарий, около семи я ушла на прием, поклявшись, что завтра приду пораньше и все допишу.

_____

Пентхаус в «Хадсоне» занимал весь верхний этаж. Номер имел форму буквы «U», причем на каждом роге этой буквы располагалась огромная открытая терраса. Одна сторона была полностью открыта, на ней стояли столики, другая накрыта тентом. Повсюду — открытые бары, официанты разносили закуски. Внутри — белая мебель, металлические стулья и люцитовые[9] столы. Вечеринка была шикарная! Именно так я и представляла себе жизнь продюсера нью-йоркского телевидения!

Не успела вечеринка начаться, как пошел дождь. Затем он превратился в ливень. Разразилась жуткая гроза. Пока гостиничная прислуга пыталась установить боковые части тента, мощный порыв ветра прошелся вдоль террасы; полетели стаканы и тарелки. Через несколько минут Молли, моя ПП, получила сообщение Дженни из транспортного агентства: все гости нашего шоу собирались вылетать сегодня вечером, но из-за сильного дождя их рейсы отменены. Пришлось Молли возвращаться в офис и переделывать заказы на утренние рейсы.

Примерно через час гроза прекратилась, и тент снова убрали, открыв террасу ночному воздуху. После такой грозы — совершенно ясное небо и ни ветерка. Ночь была тиха и прекрасна.

Пообщавшись с присутствующими, я подошла к краю крыши, чтобы взглянуть на прекрасные очертания Манхэттена. И невольно улыбнулась, потому что это быт мой город. Нью-Йорк вобрал меня в себя, и я не могла позволить ему перемолоть меня, превратить в ничто и выплюнуть. Я должна была одолеть эти жесткие проблемы с деньгами и выжить здесь. Нельзя, чтобы пара трудных месяцев выбила меня из колеи.

После вечеринки несколько сотрудников, и я вместе с ними, отправились в другое местечко. К нам присоединилась Молли, успев к тому времени перезаказать билеты для гостей на утро. Мы гуляли по ночному городу до трех часов. Молли жила в Квинсе, ехать в такую даль ей не хотелось, так что она осталась ночевать у меня на диване.

На следующее утро мы обе проснулись в легком тумане и понеслись на работу заканчивать сценарий для шоу. Шоу посвящалось женщинам и болезням сердца, так что все наши гости были женщинами, перенесшими сердечные приступы еще в юности. Сара Фергюсон, герцогиня Йоркская, выступала от Американской сердечной ассоциации, она же была и гостьей. Я с нетерпением ждала ее прибытия.

Из-за вчерашней вечеринки планерку, которая обычно проходила в восемь тридцать, перенесли на девять часов. Поскольку все наши гости ожидались утром, я велела Молли отслеживать все рейсы, чтобы убедиться в их прибытии.

Около восьми сорока пяти утра, когда я вносила завершающие штрихи в сценарий, вдруг заговорили о каком-то самолете, который протаранил башню Всемирного торгового центра. Я взглянула на телевизор, стоящий в углу офиса, и увидела репортаж: клубы дыма, валящие сбоку одного из зданий.

— Что там происходит? — крикнула я Кирку, продюсеру программ новостей, замершему около телевизора.

— Самолет врезался во Всемирный торговый центр!

— Кошмар, — сказала я. — Местной авиалинии?

— Еще неизвестно, — ответил он.

Я посмотрела в окно, не видно ли дыма. Ничего видно не было. Всемирный торговый центр располагался ближе к Финансовому району, милях в четырех к югу. На экране возникали новые кадры, и все сотрудники подтягивались к телевизору. Вдруг Кирк подпрыгнул.

— О боже, вы видели это? — вскрикнул он.

— Что именно? — спросила я.

— Еще один самолет врезался во вторую башню!

Несколько минут спустя стали снова и снова повторять картинку второй катастрофы, и все в офисе начали бурно обсуждать происходящее.

— Это не авария, — сказал Кирк, — два самолета не могут случайно влететь в самые большие здания Манхэттена. Это сделано намеренно.

Я подумала о наших гостях, которые летят утренними рейсами. Сара Фергюсон уже в городе, но в половине девятого ожидались зри группы остальных гостей. Я развернулась к столу своей помощницы.

— Молли, — крикнула я ей, — наши гости приземлились?

— Я как раз выясняю, — ответила помощница. — Я позвонила Дженни в транспортный, и она проверяет.

Прошло некоторое время, люди бессмысленно слонялись из кабинета в кабинет, начиналась паника. У многих были друзья, которые работали в этих зданиях. У меня, к счастью, там знакомых не было.

Примерно в четверть десятого босс собрал нас на совещание по шоу. Мы все еще не понимали толком, что происходит, и поэтому не знали, будут ли съемки. Но к концу совещания пришло сообщение, что Манхэттен закрыт, и мы мало-помалу начали осознавать всю грандиозность происходящего. Стало ясно, что никакой записи у нас сегодня не будет.

Когда я вернулась к себе, Молли уже получила подтверждение, что все наши гости благополучно приземлились. Единственная проблема состояла в том, что мы теперь не могли их найти. Они — либо в аэропортах, либо в машинах по пути к городу, но во всей этой панике было невозможно с ними связаться.

— Молли, — сказала я, начиная нервничать, — у всех этих женщин больное сердце!

— Знаю, знаю, — ответила она, сочувственно глядя на меня.

Я подняла трубку и набрала номер пиар-агентства Сары Фергюсон: следовало сообщить, что съемок не будет. Там все время было занято. Наконец, после множества попыток, я прорвалась. Поговорив с женщиной из агентства, я выяснила, что Сара Фергюсон уже выехала из Манхэттена.

На экране телевизора возникли новые кадры: третий самолет врезался в Пентагон.

В это время выяснилось, что один из водителей, встречавших гостей, застрял в Квинсе. Он не может привезти нашу гостью в Манхэттен, потому что все мосты и туннели закрыты. Дженни пыталась уговорить его отвезти женщину в ближайшую к этому месту гостиницу.

В ту же минуту зазвонил телефон Молли, и другая наша участница сообщила, что они с мужем только что подъехали к отелю недалеко отсюда. Чувствуя ответственность за людей, вытащенных мною в Нью-Йорк, я попросила Майка отнести им деньги: что с ними теперь? Вдруг остались без гроша в кармане?

— Не хочу я никуда идти, — сказал Майк. — Я домой хочу.

— Знаю, Майк. Я тоже хочу домой. Но, пожалуйста, сделай это для меня. Отель недалеко, на этой же улице. Всего в половине квартала отсюда. На нас лежит ответственность за этих людей. Мы привезли их сюда и не можем теперь вот так просто развернуться и разойтись по домам. Мы должны убедиться, что у них все в порядке.

— Знаю, но я все равно хочу домой, — сказал Майк. — Я хочу быть со своей семьей.

Казалось, он вот-вот расплачется. Но как бы он ни раздражал меня, я сочувствовала ему.

— Если ты отнесешь им эти деньги, то после этого можешь идти домой. Пожалуйста, — просила я.

Тут по селектору раздался голос Дженнифер:

— Внизу вас дожидаются двое гостей. Они только что прибыли.

— Пожалуйста, Майк, — сказала я, — если ты пойдешь в отель, я смогу заняться этими двумя внизу.

— Ну ладно, — неохотно согласился он.

Вместе с Майком мы спустились вниз. Он направился в отель, а я осталась в вестибюле с приехавшими гостями. Одна из них — женщина, восемнадцатилетняя дочь которой умерла от сердечного приступа. Девочка считалась совершенно здоровой, и роковой приступ случился, когда она ехала с друзьями на концерт оркестра Дэйва Мэтью. Только вчера родные и друзья панихидой отметили годовщину ее смерти. Я представилась ее матери и сестре, которая сопровождала мать в поездке. Они были из Джорджии, две очень милые особы.

— Здравствуйте, Карин, — сказала женщина. Видно было, что она напугана.

— Здравствуйте, — ответила я. — То, что произошло сегодня — ужасно. Но все образуется.

Я старалась, чтоб мой голос звучал спокойно.

— Знаете, Карин, я очень хочу воссоединиться с моей умершей девочкой, но не таким же образом, — сказала она.

Бедняжка все еще была очень слаба, а я притащила ее в Нью-Йорк во время самой страшной террористической атаки.

— Понимаю, — сказала я. — Но все проходит в этом мире, а жизнь продолжается. И как бы вам этого ни хотелось, вы вряд ли встретитесь со своей девочкой в ближайшее время.

Не знаю, было ли это пророчество верным.

Вручив им сто долларов наличными, я проводила гостей до такси и отправила в гостиницу. Когда такси отъехало, я взглянула через улицу на здание Си-би-эс. Люди вбегали и выбегали через вращающиеся двери. Я представила себе, что там, наверное, вызывают на работу всех сотрудников. Зрелище было пугающим. Какой-то вселенский хаос.

Я вернулась к себе, вслед за мной вернулся Майк и начал собираться домой. Вскоре пришли новости о разрушении обеих башен. На этот раз, повернувшись к окну за спиной, я увидела огромное белое облако. На дым оно не походило. Оно походило именно на облако.

Я позвонила родителям и сообщила, что обо мне можно не волноваться. Потом позвонила сестре Лизе. Услышав мой голос, она расплакалась.

— Слава Богу, ты в порядке, — рыдая, сказала Лиза. — Мне было так страшно. Я пыталась дозвониться до тебя, но линия все время была занята.

— Я в полном порядке, То, что ты видишь по телевизору — это Южный Манхэттен. Я примерно в четырех милях от этого места.

— Почему ты не идешь домой? — спросила она.

— Мы должны убедиться, что все наши участники в отелях и что они в безопасности. Обо мне не беспокойся: здание у нас низкое, я работаю на третьем этаже. Все будет хорошо. Я даже не в Си-би-эс.

Я вдруг с удивлением отметила, что, будучи самой большой плаксой на свете, не плачу! Значит, я сильная.

Остаток дня мы все провели на работе, следя за тем, как разворачиваются события. Никто не ушел домой. Мы не работали, но все были там. Возможно, подсознательно все боялись покинуть наше вполне безопасное, невысокое здание.

Наконец, после выступления президента Буша, я собрала вещи и ушла. Идя по 57-й улице, с удивлением заметила, как там тихо. И ни одного человека, кроме меня. Тишина напоминала ту, после грозы, прошлой ночью. Подошел автобус, и водитель подвез меня до дома бесплатно.

Всю ночь я не спала, смотрела прямые репортажи с места событий. Интересно, если бы вчерашняя гроза разразилась на двенадцать часов позднее, произошло бы это? Полеты были бы отложены. Или даже сняты.

Одно за другим в эфире воспроизводились голоса с автоответчиков — последние сообщения от тех, кто остался в этих башнях. Слова прощания с родными и любимыми людьми. Я слушала сообщение за сообщением. Около трех утра позвонила женщина, вся в слезах, и сказала, что ее брат был в башне. Он оставил ей сообщение, и она хотела, чтобы все это услышали. Чтобы все прочувствовали боль, которая теперь переполняет ее, и страх, который испытал он тогда, в его голосе. И тут же с телеэкрана донесся взволнованный молодой голос:

«Привет, это я. Я хочу сказать вам, что я во Всемирном торговом центре и скоро умру. Просто хочу сказать, что люблю вас. И если я чем-то обидел тебя или маму, или папу, простите меня. Мне ужасно жаль, если я чем-то разочаровывал вас. Я люблю вас».

И тут я наконец расплакалась. Я оплакивала его и всех других, чьи голоса слышала этой ночью. Голоса, полные отчаяния. Голоса людей, которые знали, что вот-вот умрут. Голоса, которые помогли мне увидеть свою собственную жизнь. Парень должен был умереть, и единственное, что имело для него значение, — это семья. Ни одежда, ни туфли и даже ни работа. В конце всего, в конце жизни самым главным становятся наши отношения с другими людьми. Все остальное не имеет значения. Все может измениться в один момент. А жизнь слишком коротка, чтобы пестовать свои несчастья. И мой доктор прав: если самое плохое, что со мной случилось на настоящий момент, — это нелюбимая работа, то для меня еще не все потеряно.

* * *

В течение нескольких недель после этого, идя на работу, я отмечала: на всех углах по-прежнему солдаты с винтовками. Нью-Йорк стал другим городом. Мы как будто оказались в зоне боевых действий. По 57-й улице шли танки — мимо «Бергдорфа Гудмэна», мимо «Отто Тутси Плоуханда».

Что касается «Шоу Ананды Льюис», то в течение двух недель его практически ежедневно заменяли новостями. Все, конечно, пытались вернуться к работе, но это казалось бессмысленным в свете того, что произошло. Вдруг стало ясно: то, чем ты зарабатываешь себе на жизнь, по большому счету не имеет значения. Как можно оправдать саму попытку создать легкомысленное, веселое шоу? Как поднять трубку и начать говорить с кем-то на темы, связанные с макияжем, если стрижка и цвет волос не имеют значения? В течение нескольких недель после одиннадцатого мы выпустили несколько программ, связанных с катастрофой. Затем мало-помалу попытались обратиться к более оптимистичным темам.

Когда шоу наконец вернулось в эфир в конце сентября, рейтинги были низкими. Казалось, что рейтинги всех дневных программ упали, потому что люди, и я в том числе, предпочитали новости, каналы вроде Си-эн-эн, Эм-эс-эн-би-эс.

Именно тогда наш исполнительный продюсер Хосе объявил, что уходит из шоу и возвращается обратно в Лос-Анджелес, к своей семье. Он планировал, что будет ездить из города в город, но после того, что случилось, решил, что правильнее оставаться в Лос-Анджелесе. Мэри тоже объявила, что переходит в отдел развития «Кинг уорлд». У нас менялось руководство. Вновь запустить «Шоу Ананды Льюис» предполагалось во время ноябрьских рейтинговых прогонов.

Словом, предстояли большие перемены и на работе, и дома. Приближался октябрь, и мне пора было упаковывать вещи и менять Манхэттен на Бруклин. Я оказалась на пороге новой главы в моей жизни.

Исход из рая

К счастью, как и планировалось, домовладельцу удалось сдать мою квартиру к первому октября, так что мне не надо было волноваться по поводу двойной квартирной платы в течение какого-то времени. Я начала упаковываться и, чувствуя себя гендиректором своей жизни, даже взяла свободный день для переезда.

Моя новая квартира была гораздо больше нынешней, а вот спальня — меньше. Моя роскошная кровать вишневого дерева туда не влезала, не говоря уж о большом шкафе и комоде с девятью полками. Выбора не было — с ними следовало расстаться. Я бы их с удовольствием продала, и деньги бы мне не помешали, но это все — подарок мамы, и она была против. Зато она заплатила за перевозку всех этих вещей сестре, чтобы «сохранить их в семье», как она объяснила.

Всю неделю перед моим переездом швейцары приберегали для меня коробки, чтобы не пришлось их покупать. Эти люди хорошо ко мне относились, и расставаться с ними было грустно. Как с членами семьи. Они мне были вроде семьи. Я ведь встречала их каждый день, возвращаясь с работы.

* * *

В день переезда, упаковывая вещи, я удивлялась, сколько барахла успела накопить за год. На всех столиках полно безделушек, каждый дюйм стены занят картинками, повсюду вазы с искусственными цветами. Можно только удивляться количеству вещей, которое может вместиться в квартирку размером четыреста семьдесят пять квадратных футов!

Чтобы облегчить себе жизнь, я обратилась в транспортную компанию. Я не вожу грузовой фургон, да и друзей, жаждущих мне помочь с переездом, у меня нет. Так что это единственное, что оставалось, и это обошлось мне в четыреста долларов. Меньше чем за час они освободили квартиру от моих вещей. Вся моя нью-йоркская жизнь — от велосипеда до ночнушек — покинула Манхэттен и отправилась в Бруклин. Я даже замок забрала. Черт меня побери, если я позволю управляющему продать его следующему простофиле. Когда вещи увезли, в квартире остались только Элвис и я.

Со слезами на глазах я попрощалась с низеньким холодильником, тремя большими окнами, с людьми в комнате с люстрой через дорогу и с двумя пустыми шкафами. В последний раз спустилась вниз на лифте и попрощалась с моими любимыми швейцарами. Сэм. Озе, Эдсон — все были на месте в тот день. А усевшись в такси и сообщив водителю свой новый адрес, я попрощалась с 57-й улицей.

Мы с Элвисом прибыли в наше новое жилище гораздо быстрее, чем перевозчики мебели, которых остановили и осмотрели перед Бруклинским мостом. Почти час мы вдвоем прибирали квартиру. Собственно, прибирала я, а Элвис прятался в углу. Его ничуть не радовали перемены. Я пыталась объяснить ему, что теперь мы здесь будем жить, но он не слушал.

В прошлый раз я осматривала квартиру в такой спешке, что кое-какие детали от меня ускользнули. Оказалось, что я живу возле Бруклинского исправительного дома, фактически тюрьмы, а дальше по улице находится «дом для мальчиков» — дом, где обитали юные правонарушители. Совсем недалеко — большой спальный микрорайон. Конечно, кому-то же надо жить в спальном микрорайоне, но принято считать, что это не самые безопасные места. Словом, соседство тут перспективное, но до хорошего оно пока не доросло.

А если отбросить все это, мое новое жилье было великолепным. В доме всего шесть квартир. Три из них, включая нашу, занимали первый и цокольный этажи. Но цокольный этаж — не какой-нибудь темный омерзительный полуподвал, он лишь немного уходил под землю. Еще три квартиры — на втором и третьем этажах. В одной из них жили люди, знакомые нам со Скоттом еще по Чикаго; от них-то мы и узнали об этом доме.

На первом этаже нашей квартиры были большая гостиная и кухня. Около кухни располагалась моя спальня. В ней были ванная и дверь, ведущая наружу, в задний дворик, который полностью принадлежал нам. Дворик — шестнадцать на двадцать пять футов величиной, и там росла настоящая трава! После года жизни в Манхэттене я и не представляла, что обычная трава может произвести такое впечатление! У наших двух соседей по нижнему этажу тоже были такие же дворики, разгороженные низким чугунным заборчиком, достаточно высоким, чтобы разъединять участки, но достаточно низким, чтобы не мешать общаться. На нижнем этаже нашей квартиры — только большая спальня и ванная. Там жил Скотт. Его спальня была гораздо просторнее моей, но я на нее даже не претендовала — там слишком темно.

Перевозчики прибыли одновременно с парнем из службы «1-800-Матрас». Не подумав, я отправила свой пружинный матрас сестре вместе с кроватью. Поняв свою ошибку, я сначала очень огорчилась, но полом утешилась, гордая тем, что из какой-то рекламы запомнила номер 1-800-Матрас. Один только набор этого номера уже превращал заказ нового матраса в развлечение!

Наконец весь мой скарб был разгружен, я не спеша стала распаковываться. Тут на фургоне подъехал и Скотт. Мне не очень нравилась идея делить квартиру с соседом, более пяти лет я прожила одна. Но, подумав, я смирилась и успокоилась. Скотт — свой парень.

Соскочив с водительского места, он не вошел в дом, а наклонился к земле, и я заметила, что он с чем-то возится. Через несколько секунд я поняла, что вокруг него вертится ужасно дерганая собачонка. Ее звали Веда, и была она восьмимесячным терьером. Представьте, маленькая такая, забавная собачонка. Правда, эта Веда оказалась совершенно сумасшедшей.

Вывалив язык изо рта, она рвалась вперед, и только поводок сдерживал ее. Поэтому ее передние лапы постоянно болтались в воздухе, в то время как задними она твердо стояла на земле. Она бешено крутила головой во все стороны, и мне казалось, что глаза у нее косят. Но самое забавное — она улыбалась! Собаки умеют улыбаться, это правда! А у этой улыбка была во всю морду. Казалось, она в жизни не испытывала такого восторга. Словно демонстрировала себя в зоопарке или на собачьей выставке. Она просто висела на своем поводке в Бруклине.

— Вот кто по-настоящему взволнован, — смеясь, сказал Скотт.

— Да уж, — вздохнула я. Бедняга Элвис еще не знал, что на него свалилось.

— Она любит веселые тусовки, — объяснил он.

— Заметно, — ответила я.

До конца дня я помогала Скотту разгрузить его вещи, а Веда и Элвис общались. Собственно, общалась Веда, а Элвис пытался от этого уклониться. То и дело слышалось цоканье Вединых лапок по полу, а затем звук шшшшшш, испускаемый Элвисом. Потом мягкие тум, тум, тум — это Элвис шлепал ее лапой по морде. Он то и дело повторял это — ни дать ни взять как в какой-нибудь комедии. Потом Элвис нашел укромное местечко где-то в шкафу и больше не выходил оттуда.

Вечером мы встретились с нашими соседями, семейной парой, которая приехала в Бруклин год назад из Техаса. Их звали Аллен и Дайан, им было слегка за тридцать. Оба работали в гостиничном бизнесе. Дайан — в отделе продаж в «Уолдорфе», а Аллен — менеджером в отеле «Хадсон», том самом, где у нас была вечеринка. Необходимо уточнить — он был менеджером, но потерял работу из-за волны временных увольнений, накатившей после одиннадцатого.

У Аллена и Дайан имелись две толстозадые собаки — доберман по кличке Уве и волчица, которую звали Джеззи. Джеззи на самом деле была эскимосской лайкой, но мне казалась представительницей волчьей породы. В первый же вечер, когда Веда выбежала во дворик, Джеззи внимательно оглядела ее сквозь забор, облизываясь и слегка пуская слюни. Уве тоже заинтересовался, но Веда ему явно просто понравилась. А Джеззи была не прочь съесть соперницу. Аллен сказал, что она привыкнет и успокоится.

До конца недели Скотт и я занимались разборкой вещей. Вернее, это делал один Скотт. Я, заканчивать разборку не спешила, решив, что больше не буду загромождать свою жизнь безделушками и пустяками. Буду жить просто. Поэтому я достала только то, что мне было на самом деле необходимо, а остальное засунула, не доставая из ящиков, в огромный шкаф. В моей спальне теперь были только матрас на полу и одежда в шкафу. И все.

Раз мой дом теперь в Бруклине, мне приходилось каждый день добираться до работы подземкой — вонючей подземкой. Подземкой типа «А давайте посмотрим, сколько же народа может втиснуться в вагон в восемь утра». Подземкой типа «Да, я забыла побрызгаться дезодорантом, но я все равно подниму руку и суну свою подмышку прямо вам в нос». Для профилактики я стала носить с собой антибактериальный гель и часто смазывала им руки и около носа. Надеялась, что он убьет любых мерзких микробов, которые попробуют сунуться в мой нос.

Хотя сначала я страшно не хотела переезжать в Бруклин, потом решила, что это не так уж плохо. И еще у меня было странное чувство, что я здесь когда-то жила. Я очень верю в дежавю. Это когда вы вдруг чувствуете, что уже были в точно такой же ситуации, как сейчас. Всякий раз вместе с дежавю у меня возникает чувство облегчения и безопасности. И я считаю это знаком, что нахожусь там, где мне предназначено быть. Не важно, где и когда возникает дежавю, но это означает, что все идет правильно. Так вот, почти каждый день с тех пор, как я переехала в Бруклин, меня посещало дежавю. Я сочла это способом, который избрал Господь, чтобы сказать мне, что я на правильном пути и все будет в порядке. Как будто все происходящее — часть большого плана. Может, это снижение квартирной платы так на меня подействовало? Но очень хотелось верить, что все не просто так, что все совпадения, удачи и провалы связаны общим смыслом.

Неслучайно же Бруклин тоже начинался с «Б», как и то, что я в конце концов оказалась здесь. Я была пятой «Б» в шестом «Б», если можно так сказать. Знаю, это определенно похоже на сдвиг по фазе. Но что заставляет вас считать меня нормальной? Я за год накупила одежды и наделала эпиляций в области бикини на двадцать пять тысяч долларов — и все в долг! У меня есть тенденция совершать иногда безумные поступки.

Ж***!!

Вскоре после переезда мы со Скоттом устроили на улице небольшую распродажу. Я вытащила из коробок кое-какие вещички и все продала! На эти деньги я планировала купить раму для матраса. Я не очень-то люблю спать на полу. Все шло прекрасно до тех пор, пока не обнаружилась некоторая путаница, и Скотт решил заблаговременно прекратить торговлю. Оказалось, я слегка увлеклась и продала нашу микроволновку.

— Зачем ты продала нашу микроволновку? — спросил Скотт.

— Не знаю, — ответила я. — Наверное, о чем-нибудь задумалась. Кто-то предложил мне за нее деньги, я и продала.

— Ну да, отлично. Но, Карин, теперь придется покупать новую микроволновку.

Увы. Он был прав.

Так что мы прикрыли лавочку, и на этом наши распродажи кончились. Но я все же заработала несколько сотен и купила раму для матраса. Ничего шикарного, очень низкая и современная. Она очень подходила к моему новому, упрощенному стилю жизни.

Где-то в середине октября на работе произошли большие перемены в руководстве. Мэри пошла на повышение, Хосе уехал домой, его место заняли два молодых человека, Эд и Дэвид. Дэвид был очень молодым, слегка за тридцать, исполнительным продюсером. Он пришел из мира ток-шоу. Эд тоже, но он уже прорвался к славе, создав шоу «Фанатик» на МТВ. И пришел он в шоу только потому, что был другом Дэвида, которому нужна была помощь ото всех, кто мог ее оказать, чтобы спасти тонущий корабль под названием «Шоу Ананды Льюис».

Несмотря на всю грусть из-за ухода Мэри и Хосе, меня вдохновило, что новые боссы, возможно, дадут шоу новый старт. И хотя я продолжала ненавидеть свою работу, все же решила держаться за нее. Во-первых, рынок трудоустройства в Нью-Йорке находился в застое: никто никого не принимал на работу. А во-вторых, я наконец-то почувствовала, что крепко взяла финансовые дела в свои руки, и это позволяло сосредоточиться на работе. А так как квартплата у меня теперь была ниже, а заработок все так же высок, я смогу, сконцентрировавшись, достаточно быстро выплатить все свои долги.

Большинство телевизионных шоу уже вернулось к своему нормальному состоянию, насколько это было возможно. Снова были в эфире Дэвид Леттерман и Джей Лиино, ведущие популярных вечерних шоу, и люди почувствовали, что снова можно смеяться. Можно развлекаться. Мы, несомненно, навсегда изменились, но тем не менее опять стало нормальным смотреть смешные дневные шоу. Стало не зазорно раскрашиваться и переодеваться, хотя бы просто для того, чтобы поднять людям настроение.

Из-за того, что с самого начала рейтинги у шоу были невысоки, нам надо было во время ноябрьских прогонов показать себя с наилучшей стороны. И снова, как и в начале сезона, начались бешеная гонка и давление со всех сторон.

Тема первого шоу, которую мне выдало руководство, была «Все о мужчинах в журнале „Космополитэн“». Каждый год «Космополитэн» печатал специальный выпуск «Все о мужчинах», где поливалось грязью все, что любят и не любят мужчины, и читатели выбирали по одному красивому холостяку от каждого из пятидесяти штатов. Так что мы собирались выпустить шоу с тем же названием. И я оказалась той счастливицей, на которую возложили это шоу. Объяснив, что оно должно быть грандиозным.

Всю следующую неделю вся наша команда бешено работала. Мы развесили по студии увеличенные до человеческого роста портреты холостяков из журнала. Мы придумали игры, вроде: «Назови пять главных эрогенных зон мужчины» (ответ см. ниже)[10]. Одной девушке мы устроили свидание с тремя мужчинами и заставили каждого из них определить, что она сделала неправильно. Всего хватало — и смеха, и слез, и ударов по самолюбию.

Шоу приближалось, и нагрузка становилась все больше. Работать с Эдом мне нравилось больше, чем с Дэвидом. Он многого ждал от сотрудника и требовал, но с ним было легко общаться, он был доступным. Он напоминал мне героя мультика, которого хотелось взять в руки и потискать. Я не была увлечена им, да и он не был человеком моей команды. Мне он просто очень нравился.

За день до шоу Эд и я начали работать над сценарием, и в результате все это закончилось ночным бдением. Да так, что я вернулась домой с работы в шесть утра, переоделась и к восьми уже снова была на работе. Естественно, будь наша воля, мы не стали бы так засиживаться, но нам впервые приходилось записывать шоу такого высокого уровня и нужно было убедиться в том, что все учтено и съемка пройдет гладко.

Что значит «ситуация на грани черного юмора»? Это когда у шикарного нью-йоркского незамужнего продюсера (то есть у меня) нет времени, чтобы принять душ или хотя бы поспать ночь перед тем, как встретиться на шоу с пятнадцатью красавцами-холостяками! Именно это и произошло. Да, бедняга Карин в тот день выглядела далеко не шикарно. Но при всем этом шоу прошло относительно гладко, а остальное не имело значения. Когда рабочий день закончился, я собралась и пошла домой отсыпаться.

С тех пор, как у нас появились Эд и Дэвид, шоу в основном стали проходить довольно гладко. Работа, казалось, стала возвращаться в нормальное русло. Так было до тех пор, пока в помещении Си-би-эс не обнаружили вирус сибирской язвы и съемки снова не застопорились. Ноябрьские прогоны были уже не за горами, и все отмененные съемки наносили тяжелый урон работе.

Именно тогда произошла большая путаница. Как и контракт с «Судом Куртиса», мой контракт с «Шоу Ананды Льюис» делился на «периоды выбора». Так обычно составляются все контракты с персоналом. Текущий период выбора истекал тридцатого ноября, и «Кинг уорлд» должен был предупредить каждого, будет ли контракт действителен, за тридцать дней до этой даты, то есть тридцать первого октября.

Но коль скоро Дэвид был исполнительным директором шоу всего две недели и имел возможность посмотреть работу каждого продюсера только на одном шоу, «Кинг уорлд» счел, что будет несправедливо по отношению к нему, да и к нам, если он сам будет решать, с кем из нас продлить этот период выбора. Поэтому нас снова попросили подписать согласие на продление срока принятия решения, что дало бы ему возможность «судить» о нашей работе еще две недели. Никакого широкого оповещения о продлении не было. Наша администраторша начала вызывать сотрудников по одному в свой офис и объяснять суть дела. И вскоре все друг от друга узнали, что происходит.

Наконец, в четверг на той неделе, настала моя очередь. После разъяснений стало ясно следующее: я могу подписать продление и дать «Кинг уорлду» еще две недели, чтобы они могли решить, нравлюсь ли я им и хотят ли они меня сохранить в штате. Две недели работы до полуночи, может быть целыми ночами. Еще две недели протирать задницу, продюсируя шоу для ноябрьского прогона. И если эти шоу пройдут не совсем гладко, после всех трудов можно услышать: «Нет, спасибо». Мне казалось, что это вариант типа: «Вам надо хорошенько постараться, чтобы нам понравиться, и доказать, что вас стоит держать». Если я не соглашаюсь на продление, «Кинг уорлд», согласно моему первоначальному контракту, должен сообщить мне, буду или нет я у них работать и дальше, 31 октября.

Я чувствовала, что на этом шоу уже показала себя, и была абсолютно уверена, что Эд с Дэвидом относятся ко мне хорошо. Но никогда ни в чем нельзя быть уверенным. Телевидение — бизнес неустойчивый.

Итак, у меня был выбор — подписывать или не подписывать. Ожидалось, что я подпишу, потому что я всегда плыла по течению. И все вокруг подписывали, так почему же я должна была отказаться? Но когда я открыла рот, чтобы высказать свое решение, ожидаемые слова почему-то не произнеслись.

— Я не собираюсь это подписывать, — сказала я администратору.

Что? Не знаю, почему я так сказала. Само как-то выскочило. Я об этом даже не думала.

— Хорошо, — ответила она.

Я встала и покинула ее кабинет.

Так почему же все-таки я решила не подписывать продление? Наверное, чувствовала, что уже достаточно набатрачила для этого шоу за последние пять месяцев и на компанию вообще за полтора года. Я всю душу и сердце отдавала работе. И если они могут позволить себе не соблюсти элементарной вежливости по отношению ко мне и не дать мне знать о своем решении за четыре недели, как положено по контракту, то и я не собираюсь быть вежливой по отношению к ним и считаться с тем, что кажется им «справедливым». Ведь понятно же — продления выгодны только им. Какую выгоду получит работник от того, что у него будет две недели на поиски работы вместо четырех, если с ним все-таки не продлят контракт? Зная, что в эти две недели решается судьба его работы, он будет задницу рвать, лишь бы его шоу понравилось на ноябрьском прогоне! От этого зависят его средства к существованию.

Вечерком Дэвид пригласил меня в свой кабинет.

— Привет, Карин, — сказал он, пока я усаживалась.

— Привет, — ответила я жизнерадостно, как обычно.

— Слышал, ты не стала подписывать продление, и решил поинтересоваться почему, — сказал он.

— Мне просто хотелось узнать, продляете ли вы контракт со мной, раньше, а не позже, — ответила я. — Вот и все.

— Тебе здесь не нравится? — спросил Дэвид.

— Легко не было, но я вполне справляюсь, — ответила я. — Думаю, ты это прекрасно знаешь, и мне не очень-то хочется доказывать это еще две недели. Мой первоначальный контракт оговаривает, что меня должны предупреждать за четыре недели, то есть в следующую среду, и я просто хочу, чтобы условия контракта были соблюдены.

— Ну, хорошо, — сказал он и, помолчав, продолжил: — Я думал, тебе здесь нравится, и был слегка шокирован, увидев, что ты одна из трех человек, отказавшихся подписывать это. Но про двух других я знаю, что им тут не нравится и они хотят уйти.

— Ну а я хочу, чтоб все было хорошо, и ты знаешь это. Мне просто нужна ясность, и раньше, а не позже.

— Ладно, спасибо, — сказал он.

И вот наступила среда, тридцать первое. Хэллоуин. День продления контрактов. День непродления контрактов. Я пришла на работу и продолжила свои дела. Я все ждала, получу ли я письмо о возобновлении контракта. Я думала, что если бы они не захотели продлевать контракт, то к этому времени уж как-нибудь меня известили об этом. А так как никто ничего не говорил, я ожидала письма. К пяти часам я решила найти Дэвида и спросить его, где письмо. Но он все еще был в студии на записи, так что я нашла администратора и задала этот вопрос ей.

— Вам нечего ждать, — сказала она, и я не поверила своим ушам.

— Вы хотите сказать, что меня не берут? — спросила я.

— «Кинг уорлд» принял решение не возобновлять контрактов с теми, кто не подпишет согласие на продление, — сказала администратор. — Это не имеет никакого отношения к вам лично. Таково общее решение, без всяких исключений.

Из-за того, что я не поставила подпись на клочке бумаги, который они сунули мне в лицо на прошлой неделе, я потеряла работу — вот так незатейливо. Несколько секунд я тупо смотрела на нее, затем вернулась к себе, за свой стол. Я все еще не могла поверить, что это на самом деле случилось.

Как в тумане я сложила вещи и вышла. Если я на самом деле потеряла работу, то какой смысл сидеть здесь до шести? К тому времени, когда я добралась до дома, реальность этого события навалилась на меня, и я расплакалась. Что, черт возьми, мне теперь делать? У меня двадцать пять тысяч долга, а я еще и работу потеряла. И оказывается, сама виновата — не подписала этот дурацкий клочок бумаги. Внезапно я разозлилась и почувствовала себя обманутой. Я проработала в этой идиотской компании полтора года и отдала им так много сил и времени, что чувствовала себя совершенно выжатой. Я решила позвонить Дэвиду, зная, что он уже не в студии. Когда он подошел к телефону, я очень спокойно спросила его, почему они так поступили.

— Как это могло случиться? Я всю жопу отбила, работая на это идиотское шоу с самого начала, а теперь ты не продлеваешь мой контракт!..

Я была спокойна. По-настоящему спокойна. Впрочем, может, и нет.

— Это было решение «Кинг уорлд», я тут ни при чем, — ответил он.

— Ах вот как? И ты, жопа, даже не соизволил сообщить мне об этом! Мне надо было самой спрашивать у людей? (Используя слова на букву «ж», я сбиваю агрессию.)

— Я же сказал, что решал не я, и я не знал даже, что это уже официально подтверждено, честное слово, — настаивал Дэвид.

— А если бы администратор не сообщила мне об этом? И я пришла бы завтра, и послезавтра, и на следующей неделе и продолжала ходить на эту жопскую работу, считая, что у меня все в порядке? А? Я что, должна догадываться, что меня вышвырнули? Обычно, дорогой Дэвид, если людей выгоняют с работы, кто-нибудь им об этом говорит. Они не должны ходить по офису, как жопы, и спрашивать.

Мне и правда становилось легче.

Он промолчал.

— Подите вы в жопу! — сказала я и бросила трубку. Я была в ярости. Меня выгнали. Черт!

* * *

На следующий день я собралась и отправилась на работу. Идти ужасно не хотелось, сама не знаю, зачем я туда отправилась. Не успела я устроиться в своей долбаной низкостенной клетушке, как меня пригласил в свой кабинет Эд.

— Что случилось? — спросил он.

Я рассказала Эду всю историю, все, что со мной произошло. Он внимательно слушал, кивая в нужных местах. Эд все понял правильно. Конечно, я поплакала, потому что с самого начала работы над этим чертовым шоу с трудом ухитрялась сдерживать эти чертовы слезы. Я сказала ему, что, знай я, чем все это обернется, наверное, подписала бы это продление.

— Карин, — сказал Эд, глядя на меня своими огромными глазами мультяшной собаки. — Хочешь честно?

— Валяй, — ответила я.

— Сматывайся ты отсюда. Здесь болото. Это шоу ничего не даст для твоей карьеры. Если ты прямо сейчас пойдешь к Дэвиду и попросишь, он, может, и возьмет тебя обратно. Ты ему нравишься. Но, честное слово, лучше воспользуйся возможностью и покончи с этим контрактом. Линяй. Ты ведь все равно все это ненавидишь.

Эд был прав. К концу месяца я больше не буду связана контрактом и смогу работать, где захочу, и делать, что захочу. У меня было чувство, будто я получаю свободу. Так оно и было. Да, я теряю работу Но, может, это и к лучшему. Найду другую. На это у меня был почти месяц. Я не беспокоилась, потому что никогда в жизни мне не приходилось сидеть без работы. Никогда.

Александра, «гендиректор своей собственной жизни» и мой бывший босс, тоже не подписала продление, и она тоже уходила.

Как бы то ни было, я выпустила еще одно шоу, о приемных детях, и поняла, что приняла правильное решение. Это было одно из тех «конфликтных» шоу где все участники ненавидят друг друга. Работать с ними просто противно. В последнюю минуту все это шоу разваливалось на части, но мне уже было все равно. Я продолжала уходить с работы в шесть.

Я твердо верю в то, что без причины ничего не происходит, поэтому сочла свое фиаско с работой частью какого-то объемного и важного плана. С Дэвидом мы все выяснили, и я поняла, что решение не продлять мой контракт действительно от него не зависело. И к тому времени, когда пришел мой последний рабочий день, мне хотелось благодарить и Дэвида, и судьбу.

Я с головой бросилась в поиск работы. Обзвонила всех знакомых. Дэвид помог мне организовать пару собеседований. Правда, там в результате не выгорело, но спасибо ему за помощь. Вскоре, однако, пришлось убедиться, насколько неблагоприятна ситуация на рынке занятости. Куда бы я ни звонила, мне везде отвечали, что бюджеты урезают и приема на работу нет. Приближался мой последний рабочий день, и я начала беспокоиться, что вряд ли смогу найти работу так быстро, как надеялась.

Я рассказала Ананде о том, что ухожу из шоу. На вопрос почему ответила, что чувствую себя здесь несчастной. Это было правдой. Контракт или не контракт — нигде я не чувствовала себя так плохо, как здесь.

— А чем вы хотите заниматься? — спросила она.

— Не знаю, — ответила я. — Честно, не знаю.

Это тоже было правдой.

Однажды кто-то мне сказал: «Если то, что ты делаешь, заставляет тебя ненавидеть то, что ты делаешь, то не делай этого». Именно так случилось со мной в «Ананде». Только я не могла понять, ненавижу ли я именно это шоу или саму работу на телевидении.

В последний рабочий день небольшая компания собралась в баре, чтобы проводить Александру, меня и еще пару человек, которые тоже уходили из шоу. На прощание Александра подарила мне открытку с надписью: «Удачи в?». Она не могла попасть лучше. Четыре месяца «?» — вот что ожидало меня.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Общая сумма долга: $ 22 738

Неожиданное соседство

В понедельник утром я проснулась и просто лежала в постели. Идти мне было некуда, так что я не видела никакого смысла в том, чтобы вскакивать и бежать в душ. Лежа в кровати, с Элвисом на подушке, я думала о двух последних месяцах, которые провела в Бруклине. С удовольствием отметила, что начинаю привыкать к жизни с соседом. Однако об Элвисе этого сказать было нельзя. В конце концов он покинул свое убежище в шкафу, но Веда продолжала доставать его, а он в ответ постоянно шлепал ее лапой по морде. Больше всего кот любил удирать от нее на кухонный стол, куда ей было не дотянуться. Иногда за обедом Скотт или я обнаруживали следы его визитов в виде кошачьей шерсти и отпечатков грязных лап. Зная, что он ежедневно копается в своем туалетном ящике, я не была в восторге от этого, но что делать? Надо же маленькому негодяю где-то спасаться.

В отличие от меня, Скотт — сравнительно нормальный человек. Но и у него были свои небольшие заморочки, как у всех нас. Например, пунктик, связанный с освещением. Наша квартира, как и большинство квартир в Нью-Йорке, сдавалась с жуткими стеклянными плошками на потолке. Я не знаю, как называется этот стиль потолочных светильников, но мы окрестили их «титьками», потому что больше всего они напоминали огромные груди. Скотт настоял на том, чтобы заменить их более приличными светильниками. Еще он поставил реостаты на каждый выключатель, чтобы регулировать силу света, ведь всем известно, как важно хорошее освещение.

Вторым пунктиком у него были уборка и, что еще более важно, подравнивание. Если я мыла полы или стол, он перемывал их снова, даже если я говорила ему, что уже делала это. И какой-то сигнал внутри его звучал всякий раз, когда что-то было чуть сдвинуто в сторону или стояло не на своем месте. Все, что было на сантиметр в сторону от нужного положения, он немедленно поправлял. По-моему, это было его любимым времяпрепровождением. Тот же внутренний звоночек сигналил ему и тогда, когда корзина для кубиков льда в холодильнике опускалась ниже определенного критического уровня. В этом случае Скотт немедленно оказывался на месте, поправляя подносы и снова наполняя корзину так, что лед почти что высыпался из нее.

Но каким бы чистюлей и тщательным уборщиком он ни был, по-настоящему удивляло меня другое. Он пил воду из большого устройства для водоочистки «Брита» в холодильнике. Нет, я и сама не пью из-под крана. Я поглощаю воду из бутылок. Бутылки из-под «Эвиана» захламляли мой рабочий стол, а сейчас холодильник забит бутылками с этой водой. Конечно, у меня было желание купить «Бриту», чтобы сэкономить на всем этом пластике, который я выбрасывала, но вы когда-нибудь внимательно рассматривали эти штуки? Уж конечно, не одна я замечала всю эту дрянь, которая там плавает. Натуральное дерьмо. Черное к тому же. И люди думают, что там чистая вода? Спасибо, не надо.

Наконец, часов в десять, я встала и пошла на кухню. Первым делом села и начала звонить в Бюро по безработице насчет пособия. Мои боссы в «Кинг уорлд» объяснили, что, коль скоро меня фактически уволили, я имею на это право. После короткого разговора с женщиной из Отдела труда штата Нью-Йорк все устроилось. Потом я намеревалась приготовить завтрак, но, открыв холодильник и изучив его убогое содержимое, решила перекусить в «Старбаксе». Я натянула джинсы, свитер и вышла из дома.

Заплатив пять долларов за традиционные кофе и булочку, я села и стала обдумывать план действий. За последний месяц я обзвонила массу мест в поисках работы, но приема нигде не было. Буквально все, с кем пришлось разговаривать, предлагали перезвонить в январе. Просто непонятно, что делать. Моя финансовая ситуация такова: четыреста пять долларов в неделю буду получать по безработице, в месяц это составит тысячу шестьсот двадцать долларов; тысячу сто пятьдесят долларов я должна отдавать за квартиру, четыреста тридцать два доллара — в «Кредит ГАРД оф Америка». Оставалось всего тридцать восемь долларов. А мне надо было еще платить по карте «Дискавер» сто пятьдесят долларов, по «Дженнифер конвертиблз» — сорок долларов, а еще газ, электричество и телефон — примерно тридцать, и счет за мобильный телефон — около сорока долларов. Я подумывала о том, чтобы отказаться от сотового, но у меня был контракт на год, так что с меня бы взяли двести пятьдесят долларов. Вместо этого я перешла на самый дешевый тариф, что составляло сорок долларов. Так что после всех этих выплат у меня будет отрицательный баланс в двести восемьдесят два доллара в месяц. И это не считая еды. Удивительным образом мне удалось скопить полторы тысячи долларов, которые мне помогут на какое-то время, но они, в конце концов, уйдут. Очень не хотелось оставаться без работы, но, похоже, выбора у меня не было. Поэтому я просто сидела и пила свой кофе.

В тот же день, вечером, когда Скотт, Веда (которая всегда считала своим долгом быть в центре событий, что бы вы ни делали) и я смотрели «Кью-ви-си» (это что-то вроде телемагазина), мы услышали странный звук, доносящийся откуда-то изнутри стены.

С тех пор как мы со Скоттом переехали вместе в эту квартиру, мы с удовольствием обнаружили, что оба обожаем «Кью-ви-си». Нет, мы не собирались ничего заказывать, но программу смотрели с удовольствием. Мы считали, что «Кью-ви-си» гораздо лучше, чем все другие телемагазины. Во-первых, у них есть счетчик, на котором показывают, сколько зрителей покупается на их «сказочное предложение», которое мы сейчас просматриваем. Во-вторых, у них есть часы с обратным отсчетом времени, показывающие, сколько времени у вас осталось, чтобы ухватиться за это самое «сказочное предложение». И, в-третьих, они приглашают позвонивших — самых обычных людей, как вы и я, которые откликнулись на их «сказочное предложение» и приобрели продукт, о котором вам рассказывают. При всех этих условиях, взятых вместе, как можно не заказать что-нибудь?

Итак вечером мы слушали рассказ Бетти Сью о том, какое изумительное у нее нижнее белье марки «Бризис», и веселились по поводу того, что уже больше двух тысяч телезрителей заказали такое же белье. И тут произошло ЭТО. Оставалось всего две с половиной минуты до окончания отсчета времени, отведенного на заказ белья, когда мы услышали странный скребущий звук, исходящий из одной из стен.

Кр-р-р, кр-р-р, кр-р-р.

Даже Веда оторвалась от телевизора, чтобы определить, откуда звук идет.

— Слышала? — спросил Скотт.

— Да, — ответила я.

Через несколько секунд звук повторился.

Кр-р-р, кр-р-р, кр-р-р.

Скотт посмотрел на меня.

— Похоже, это откуда-то из середины стены.

Он встал, приблизился к стене и прислушался.

Кр-р-р, кр-р-р, кр-р-р.

— Возможно, мышь, — сказал он.

Что? Мышь?

— Ради бога, только не это, — взмолилась я.

Проблемы с грызунами в Нью-Йорке всем известны, но до сих пор я с ними не сталкивалась. Честно говоря, никогда в жизни вообще не встречалась ни с одной мышью у себя в доме. Но моя подруга Трэйси рассказывала, что как-то раз на нее из вентиляционного отверстия под потолком выпала мышь и запуталась в ее волосах, пока она спала. Серьезно. И тут мы услышали звук маленьких лапок, бегущих по потолку.

Топ-топ-топ!

Мы взглянули на потолок, а потом друг на друга.

— Это уже не мышь, — сказала я. — Скорее — медведь.

По телу у меня пробежали мурашки.

— Может, это крыса, — сказал Скотт. — Серьезно, я только что смотрел специальный выпуск новостей, так там в доме в Бронксе жила такая огромная крыса, что стащила на пол двухлетнего малыша.

— О нет! — простонала я. — Я тоже слышала об огромной крысе, которая съела ребенка. Проглотила целиком, представляешь!

— Верю, — сказал Скотт.

Мы продолжали прислушиваться и снова услышали эти звуки в стене….

Кр-р-р, кр-р-р, кр-р-р.

…И снова что-то побежало по потолку…

Топ-топ-топ!

— Завтра же позвоню хозяину, — сказал Скотт. И на этом мы вернулись обратно к телевизору.

* * *

Ночью я лежала в постели и не могла уснуть. Думала о своих финансах. Конечно, я безработная всего один день, но это было совершенно необычное для меня состояние. У меня всегда были или работа, или, по крайней мере, ожидание работы. А после всех звонков, которые я сделала за последние две недели, мне все больше и больше казалось, что эта ситуация может затянуться на весь декабрь. Потому что никто, особенно телевизионные шоу, явно не собирался набирать персонал. Была уже половина третьего ночи, а я все еще лежала без сна. И тут я услышала уже знакомый звук — но теперь доносился он из моего стенного шкафа.

Кр-р-р, кр-р-р, кр-р-р.

О нет! Я надеялась, что он снова из стены, но тут звук стал громче.

Кр-р-р, кр-р-р, кр-р-р.

Я быстро вскочила на кровати. Но это на высоте всего лишь около шести дюймов от пола.

И я очень живо представила себе, что если в моем шкафу на самом деле мышь или крыса и если она вылезет оттуда поиграть, то обязательно наткнется на мою кровать и заберется на нее. Надо было срочно действовать.

Пока я стояла и раздумывала, что делать, звук раздался снова. Сейчас было уже совершенно ясно, что это не внутри стены. Значит, то, что испускало эти звуки, вырвалось на свободу! И не куда-нибудь, а в мой стенной шкаф! Туда, где находится все самое драгоценное, чем я только обладаю! Мыши и крысы, исследующие мою одежду, — картина не из приятных. Я решила, что надо действовать. Но не в одиночку: это слишком рискованно, нужно разбудить Скотта. Одним большим прыжком я преодолела расстояние от кровати до гостиной, боясь, что, если нога коснется пола в спальне, грызуны тотчас же накинутся на нее. Сбежала по лестнице и открыла дверь в спальню Скотта. Там было темно, он спал.

— Скотт, — громко позвала я.

— А-а-а-а, — сонно промычал он. — Что?

— У меня мышь в шкафу, — испуганно сказала я.

— Ну и что? Закрой дверь и спи.

— Не могу. Мне страшно, — сказала я. — Я не из тех девушек, которые любят мышей и крыс.

— Ну и я тоже не из тех мужчин, которые любят грызунов. Во всяком случае, она не выскочит и не укусит тебя. Иди спать.

Спать? Кого он обманывает? Как я могу спать на низкой кровати в комнате с мышью в шкафу? Уяснив, что он не собирается просыпаться и бросаться мне на помощь, я побрела наверх, вооружившись половой щеткой.

Войдя в комнату; я увидела, что Элвис напряженно смотрит внутрь шкафа, откуда доносился этот звук. Почувствовав прилив храбрости, я решила потыкать ручкой щетки на полке с обувью и посмотреть, что из этого выйдет. Может, я испугаю крысу, и она уйдет, откуда пришла.

И тут что-то произошло. Нечто произвело какое-то сумбурное движение. Я так и не поняла, что это было, потому что немедленно зажмурилась, завизжала, запрыгнула на кровать и начала прыгать вверх-вниз. Через секунду я открыла глаза и увидела, что Элвис стоит у двери в ванную и вроде как готов прыгнуть на что-то.

— Элвис, сюда, скорее! — крикнула я, стараясь спасти его от любого чудовища, которое могло скрываться теперь в моей ванной. Кот не слушал, даже ухом не повел. Стоял и внимательно вглядывался.

— Элвис! — крикнула я громче.

По лицу у меня потекли слезы, потому что я была очень испугана и не хотела, чтобы Элвис поймал это, чем бы оно ни было. Он — мой малыш. Никакой он не поедатель мышей. Кот спит со мной, прижимается ко мне, и все такое.

— Элвис, — позвала я его третий раз.

В этот момент снова кто-то зашевелился, и я увидела, как что-то серое метнулось из одного утла ванной в другой. Схватив щетку; я соскочила с кровати, выбежала в гостиную и завизжала изо всех сил. Через несколько секунд наверх примчался Скотт с Ведой на руках. Глаза у обоих были наполовину закрыты.

— Она здесь! — завопила я. — В моей ванной! Она здесь!

— Ладно, ш-ш-ш, успокойся. Ну, успокойся же. Это просто мышка. Не из-за чего устраивать такой гвалт.

— Но она огромная. Я видела, — настаивала я. — И возьми Элвиса, пожалуйста. Я не хочу чтобы он ее ловил. Не хочу, чтобы он даже дотрагивался до нее. Он спит со мной!

— Он же кот, пусть он ее поймает, — сказал Скотт.

— Нет! — закричала я. — Грызуны грязные, не хочу, чтобы он заразился чем-нибудь.

— Ну ладно. — Скотт передал мне Веду. — Подержи ее и дай мне щетку.

— Крыса большая. Тебе пистолет понадобится, — предупредила я.

— Сойдет и щетка.

Пока Скотт ходил в ванную спасать кота, я крепко держала Веду. Он очень быстро схватил кота за шиворот и передал его мне. Так как двух животных мне было не удержать, я посадила Элвиса в шкаф в прихожей и закрыла дверь. Скотт вернулся к ванной и заглянул внутрь.

— У-у-у-у, — произнес Скотт.

— Что «у-у-у»? — спросила я.

— У-у-у, да она большая, — ответил он.

— Я же тебе говорила, — заметила я. — И что она делает?

— Сидит в углу и вроде как смотрит на меня. Может, напустить на нее Веду? — спросил он со смехом.

— Нет! Это низко!

— Шучу, шучу, — ответил Скотт.

— А это мышь или крыса? — спросила я.

— Мм, или очень большая мышь, или крысенок. Не знаю.

— Черт! — воскликнула я.

— Ну ладно, чего там, — сказал он.

Через несколько секунд я услышала удар щетки и звуки типа сквиик, сквиик, сквиик из ванной. Потом по грохоту я догадалась, что об пол стукнулось мое металлическое ведро для мусора за пятьдесят долларов.

— Ну что? — спросила я. — Достал ее?

— Ага, — ответил из ванной Скотт. — Но она жива. Я ее вроде как оглушил. И накрыл твоим мусорным ведром. Мне нужно что-нибудь плоское, чтобы подтолкнуть под ведро. Она окажется в ловушке, и я ее вытащу на улицу.

Я открыла шкаф в передней, чтобы поискать там, и увидела Элвиса, который сидел у самой двери и умирал от желания вырваться оттуда, не понимая, почему его заперли.

— Это для твоего же блага, — объяснила я коту, хватая большое плоское зеркало, стоявшее у стенки. Закрыла шкаф и передала зеркало Скотту.

Из гостиной мне было слышно, как он просовывает зеркало под ведро. Затем он вышел из ванной через мою спальню, держа обеими руками свою «ловушку». Уже в гостиной он заметил, что идет босиком.

— О, черт, можно надеть твои тапочки?

Тапочки были белые и пушистые.

— Конечно, — ответила я, скидывая их.

Я поставила тапочки перед ним, он попытался всунуть в них ноги. Тут крыса почувствовала прилив энергии и начала вертеться под ведром. Скотт на секунду потерял равновесие, и тут же толстый, большой хвост выскользнул из-под ведра. Я испугалась, что крыса выскочит. Она снова начала пищать.

Сквиик, сквиик, сквиик.

— Скорее открой переднюю дверь! — крикнул Скотт.

Едва я успела открыть ее, как Скотт выскочил, с трудом удерживая на ногах шлепанцы. Он поставил зеркало с ведром на нем на край тротуара. Ура! Удалось! Он повернулся ко мне.

— И что теперь делать с этим?

— Не знаю, — ответила я.

— Может, просто оставим, пусть кто-нибудь другой найдет это?

— Нет, так нельзя. А если сбросить ее туда? — спросила я, указывая на мусоросборник через улицу.

— Хорошая мысль! — похвалил Скотт, взял ведро с зеркалом и крысой и потащил всё через улицу. На нем были все те же мои белые и пушистые шлепки. Он поднял ведро и сбросил грызуна в мусорку. Потом вернулся, неся и ведро, и зеркало.

— Тапки можешь не возвращать, — сказала я, когда мы вернулись в дом.

— Просто помой их, — посоветовал Скотт. — Они могут нам снова понадобиться.

В его словах был смысл. Но тапочки я все же выбросила. Скотт забрал Веду, и они отправились вниз досыпать.

— И не буди меня, пожалуйста, если увидишь еще одну крысу, — попросил он, спускаясь по лестнице.

Еще одну? Что, если там действительно была еще одна? Всегда ведь говорят: где одна, там и множество. А если задуматься, как эта гадина залезла ко мне? Может, там, в шкафу, огромная дыра? А если так, то в ней могут жить и другие?

Я решила наглухо закрыть спальню и устроиться по-походному на диване. Я вытащила Элвиса из шкафа, посадила рядом с собой для защиты и попыталась уснуть. Попытка оказалась безуспешной. На следующее утро, в половине девятого, наверх поднялся Скотт и обнаружил меня сидящей на диване. Я так и не уснула.

— Ты что делаешь? — спросил он.

— Я все еще не могу уснуть, — сказала я. — Боюсь, что там есть другие.

И показала пальцем на свою комнату.

— Да тебе лечиться надо, — заметил Скотт. — Нет там больше никого.

— Откуда ты знаешь? Я сегодня же сделаю свой дом мышенепроницаемым. Под радиаторами около стен есть огромный зазор в том месте, где заканчивается пол. Куплю цемент и заткну его.

— Погоди ты заливать все цементом, — сказал Скотт. — Я вот позвоню домовладельцу, посмотрим, что он скажет.

— Ладно. Но все равно свою загаженную мышами комнату я продезинфицирую и поищу дырки.

— Отличный план, — одобрил Скотт. — Найдешь что-нибудь — сообщи мне.

* * *

Позже, когда я уже продезинфицировала свою комнату, мне позвонил Скотт и сказал, что он сообщил домовладельцу о грызунах.

— Он спросил, сохранили ли мы тело, — сказал Скотт.

— Не может быть, — не поверила я.

— Серьезно, — ответил Скотт. — Меня так и подмывало ответить: «Да, придурок, конечно, мы ее поймали, убили, а потом завернули в пакетик из-под хлеба и положили в холодильник».

— Что за олух, — сказала я.

— Когда я сообщил домовладельцу, что мы этого не сделали, он попытался убедить меня, что все это плод нашего воображения, и сказал, что мы, наверное, слышали шум посудомоечной машины. Я ответил ему примерно так: «Мы не просто слышали шум, мы поймали грызуна и выбросили. Понимаете?»

— Ну и что он намерен делать?

— Он собирается пригласить дератизатора или кого-то в этом роде.

— А, ну это другое дело, — успокоилась я.

Вечером, мы снова слышали все те же звуки: кр-р-р, кр-р-р, кр-р-р из стенки и топ-топ-топ из потолочного перекрытия. Мне представилось, что целая небольшая армия грызунов живет внутри стенок и веселится изо всех сил, прыгая на диванах.

К концу недели наш хозяин и впрямь появился у нас и привел с собой парня, который повсюду натолкал крысиного яда. На следующей неделе по дому поплыл запах разлагающихся трупов. Значит, яд сделал свое дело.

Как дошла я до жизни такой? Пару месяцев назад у меня была работа, оплата за которую выражалась шестизначной цифрой, я жила одна в прекрасной квартире в Манхэттене. А теперь я безработная, живу в квартире с соседом и дохлыми грызунами, замурованными в стенах, в Бруклине.

К Рождеству запах выветрился, но работу я все еще не нашла. Однако мне удалось купить дешевый билет до дома, всего за сто сорок долларов. В жизни не встречала таких дешевых билетов! Но ведь еще не так много времени прошло после одиннадцатого сентября, люди боялись летать.

Такси до аэропорта обошлось бы мне в двадцать пять долларов в один конец, и я решила доехать подземкой до Гарлема, а там пересесть на автобус до аэропорта. Это стоило всего полтора доллара. До этого раза самое ближнее расстояние, на которое я приближалась к Гарлему, была северная часть Центрального парка во время первой велосипедной прогулки, когда Скотт и я только что купили велосипеды. Поэтому я даже не знала, чего мне ожидать.

Но, несмотря на все мои страхи, в Гарлеме оказалось не так ужасно. Самое плохое, что со мной случилось — пришлось целый час прождать автобус (это на шпильках-то). Но вряд ли тут вина Гарлема. Я была зла и ужасно хотела пнуть кого-нибудь. Но кого же за это пинать? Некого.

Просто чтобы убедиться, что я на нужной остановке, я спросила человека, стоявшего рядом со мной:

— Простите, я не ошиблась? Отсюда идет автобус в аэропорт?

— А вы как думали? — грубо ответил он, кивая на мешки, лежащие у его ног. Пластиковые мешки, лежащие рядом с ним.

Я хотела сказать: «Простите, сэр, я не поняла, что эти мусорные мешки у ваших ног — и есть ваши чемоданы». Но не сказала. Это могло его оскорбить.

Вскоре подошел автобус. И я уехала в аэропорт. За полчаса до отлета я села в самолет, он взлетел и приземлился без всяких приключений. Прибыв в Чикаго, я сделала для всех самое счастливое выражение лица. В этом году подарки покупала моя сестра и, зная, что я без работы, даже не попросила возместить мою половину расходов. Иногда старшие сестры бывают настолько добры. Я пыталась сохранять надежду, что рынок трудоустройства в январе расцветет, но пока все оставалось по-старому. Экономика стала другой. Все переменилось. Я всегда считала, что у меня все в порядке. Но сейчас мне стало казаться, что это не так.

Я женщина, вы слышите меня…

Нельзя сказать, что в Новый, 2002 год я вошла под радостный звон колоколов, но всё же была решительно настроена начать его бурно. В понедельник, седьмого января, я начала поиск работы. А перед этим на выходных потратила часть из моих полутора тысяч долларов на покупку устройства «пять в одном», совмещавшего в себе факс, лазерный принтер, копир, сканер и… ну а что там было пятое, я даже и не поняла. Денег у меня было мало, но, в конце концов, вложить деньги в это устройство значило сэкономить время и силы, которые тратились на хождение в «Кинко», компанию, предоставляющую Интернет-услуги. Тем более что нигде рядом с моим домом «Кинко» не было. Словом, я сделала вложение в мое будущее.

После этой большой покупки я почувствовала себя на мели. Решила прекратить ежеутренние прогулки в «Старбакс», а вместо этого купила у них фунт кофе за десять долларов и стала варить его дома. Это помогло мне немного сэкономить. Мне и надо было ужиматься во всем.

Несколько дней я, не отрываясь, работала над обновлением своего резюме на моем любимом лэптопе, который я назвала Клер. Иногда приходилось жалеть, что взяла на карточку ту или иную вещь. Лэптоп к таким вещам не принадлежал. Это была одна из самых разумных покупок, сделанных мной. Я дала ему имя Клер, потому что каждый раз, когда входила в компьютер для поисков работы, женский голос из доступа в Интернет МСН говорил мне «Доброе утро», «Добрый день» или «Добрый вечер». Голос был такой приятный и вежливый, что я решила дать ей имя. И вот теперь, со своим обновленным резюме, Клер и моим новым устройством «пять в одном», я снова взялась за дело.

По утрам я первым делом включала для вдохновения песню «Я — женщина» Хелен Редди.

Я — женщина, слышишь меня, в числах ла та да да да…

Черт! Как там дальше?

Я ведь слышала все это раньше…

Да! Вот оно!

Никто и никогда не удержит меня дуу дуу дуу!

Хоть я и не знала всех слов, эта Хелен явно умела вдохновлять.

Я начала с того, что снова обзвонила всех, кого знала, насчет работы. И снова мне говорили, что их шоу не набирают персонал. Вот черт! Затем я позвонила в «Прямой эфир с Реджис и Келли» и по факсу отправила свое резюме Геллману. Но ни Геллман, ни Реджис мне не ответили. Я позвонила еще и в «Прямой эфир Марты Стюарт» и не только отправила им туда свое резюме по факсу, но и послала письмо на бумаге ручной выделки. Не шучу, я действительно это сделала. Но и от Марты ответа не дождалась. Затем я позвонила старой доброй Бэбс и дамам в «Вид» — несмотря на то что однажды они меня уже отвергли. Когда я еще жила в Чикаго и мечтала о переезде в Нью-Йорк, я посылала им свое резюме и замороженную пиццу Лу Молнати (моя любимая чикагская пицца, где много масла и сыра) с запиской: «Маленький кусочек Чикаго стремится в Нью-Йорк». Может быть, это немножко смахивало на явную подмазку, но мне казалось, что, по крайней мере, можно рассчитывать на ответный звонок. Ничего подобного. Я не получила тогда ничего. Даже благодарственной записки. На этот раз я тоже ничего не получила. Проходил день за днем, а ответов не было. Никаких. Но я не позволяла себе расстраиваться из-за этого. Каждый день слушала…

Меня можно согнуть бла бла бла сломать… Но это только дуу дуу заставляет меня…

Да, она вдохновляла, эта Хелен. Еще как.

Потом я перешла на ночные ток-шоу и послала свое резюме в программы Дэвида Леттермана, Конана О’Брайена и в «Последний звонок с Карсоном Дэйли». Я знала, что там вряд ли добьюсь удачи, но терять нечего? Я была весела. У меня был творческий подход. Я была бы находкой для персонала любого из этих шоу. Но все равно не получала никаких ответов. Ни одного, говорю вам!

Я посылала резюме во все новостные каналы, от Си-эн-эн и Эм-эс-эн-би-си до канала новостей «ФОКс» и «Корт ТВ». А после этого в Си-би-эс, Эн-би-си и Эй-би-си. И даже на МТВ и Ви-эйч-1. И снова nada. Нуль.

И даже, хотя это совершенно другой тип продюсирования, я послала резюме во все сериалы, идущие в лучшее вечернее время: от «Закона и порядка» и «Эда» до «Секса в большом городе» и «Клана Сопрано». И во все мыльные оперы от «Как дело повернется» и «Путеводных огней» до «Живешь один раз» и «Все мои дети». Я даже сообщила, что интересуюсь должностями самого нижнего уровня. Бога ради, должность самого нижнего уровня! Но все равно — ничего.

Вскоре я вышла на вебсайты типа HotJobs.com и Monster.com. И между нами, полагаю, что все эти сайты — одна большая лажа, потому что ни одного звонка не получила. А я ведь даже не искала работу исключительно на телевидении — я давала объявления по поводу любой работы: от маркетинга и пиара до журнальной и издательской. И все равно ничего. Я даже послала свое резюме на такие должности, названий которых вообще не понимала. Одна называлась Дейс. Мджр/ Биз. Раз. Что это было? Можно ли написать более непонятно? И все равно никто мне не ответил. Прошла пара недель, а я все так ничего и не нашла. Но каждый день я слушала это…

О да, я мудра!

Помоги мне, Хелен. Пожалуйста.

Если бы мне надо было, я смогла бы сделать да та ла! Я сильна! СИЛЬНА! Я невероятна…

У-ух! Я имею в виду…

Я непобедима! Я — ЖЕНЩИНА!

Безработная женщина — тоже женщина. К концу января я отметилась на пятидесяти четырех сайтах по поиску работы в своем компьютере Клер. На пятидесяти четырех, черт их дери! И каждый божий день я их просматривала. Почему это случилось со мной? С какого момента я стала плохим кандидатом на получение работы? Через некоторое время я начала находить в своей почте редкие «письма вежливости» с отказами. Не знаю, почему их так называют, потому что всем известно, что, по сути, эти письма говорят «мы никогда не позвоним вам».

«TeleVest»

Карин Боснак

123, Броук-стрит

Бруклин, 11201

28 января 2002 года

Дорогая Карин!

Я обратила внимание на Ваше резюме. К сожалению, в настоящее время у нас нет свободной должности для человека с Вашим послужным списком. С удовольствием сохраню Ваше резюме в наших активных файлах на случай, если в ближайшее время возникнет подходящая возможность.

Благодарим Вас за проявленный интерес к продукции «Проктер энд Гэмбл» и желаем успехов в Ваших будущих начинаниях.

С уважением,

Стефани Марш,

менеджер по кадрам и администрированию,

дневные программы

«Как дело повернется» и «Путеводные огни»

Я получила столько писем такого типа, что мне захотелось ответить каждому автору в отдельности. Интересно, что они подумали бы, если бы я и впрямь написала им…

ЛИЧНАЯ ГОСТИНАЯ МИСС БОСНАК В БРУКЛИНЕ

Стефани Марш,

менеджеру по кадрам и администрированию, дневные программы

«Как дело повернется» и «Путеводные огни».

28 января 2002 года

Дорогая Стеф!

Прежде всего позвольте заметить: я посылала свое резюме не Вам, а Вашему боссу. Так что, пожалуйста, поблагодарите его ленивую задницу за то, что он перевалил свою грязную работу на Вас. А во вторых, как понимать, что у Вас нет свободной должности для человека с «моим послужным списком»?

Конечно, я никогда раньше не работала на производстве «роскошной» мыльной оперы, Стеф, но разве так сложно целый день взбивать волосы да следить, чтобы Билли Джо не казалась толстой в своем наряде? Я мастер на все руки. Говорю Вам, справлюсь запросто. Работая на дневном телевидении, я каждый день просто чудеса творила, Стеф. Я достала одному из гостей новые зубы за час до шоу, представляете. Я отдала свою собственную одежду одному бедолаге, который явился на шоу в футболке с Альфом, Стеф. Я МОГУ ДЕЛАТЬ ЧТО УГОДНО! РАЗВЕ ВЫ ЭТОГО НЕ ПОНИМАЕТЕ? Очевидно, нет. Раз так, то валяйте, храните мое резюме в своих «активных» файлах. Я не знала, что Вашей компанией владеет «Проктер энд Гэмбл». Ну, а теперь, когда я это знаю, то хочу сказать, что дезодорант «Секрет» — дерьмо.

С уважением,

Карин Боснак

Р. S. Однако, мне очень нравится «Дауни»!

И можете ли вы поверить, что среди этих «писем вежливости» мне однажды попалась «открытка вежливости»? Каким же скупердяем надо быть? Открытка?! Поскупиться на дополнительные шестнадцать центов на марку для письма!

Старая добрая Стефани хотя бы имела совесть и лично расписалась в своем письме. А Вероника мало того что поставила обращение «Уважаемый сэр/мадам», так еще и вместо подписи оттиснула факсимиле. Даже и не сама оттиснула, а ее подпись была отсканирована и отпечатана на принтере, как и вся открытка. Мне тоже захотелось бросить открыточку доброй старой Веронике…

«Корт»

Включайтесь в расследование

Уважаемый сэр/мадам!

Благодарим Вас за проявленный интерес к работе «Корт ТВ».

Мы получили Ваше резюме и находим, что, несмотря на то что Ваш опыт работы впечатляет, он не соответствует нашим нынешним потребностям. Однако мы сохраним Ваше резюме. Если в будущем появится соответствующая должность, обязательно свяжемся с Вами.

С уважением, Вероника Лэндж,

вице-президент по кадрам

ЛИЧНАЯ ГОСТИНАЯ МИСС БОСНАК В БРУКЛИНЕ

29 января 2002 года

Дорогая Вероника!

Благодарю за дешевую открытку теперь весь мир знает, что я безработная корова. Да. Каждая задница в почтовом отделении Кэдмэн Плаза в Бруклине теперь дохнет от смеха, потому что у них есть работа, а у меня нет.

Интересно получается, я заметила, что в Вашей заранее отпечатанной и подписанной открытке написано «Ваш опыт работы впечатляет». А у Вас есть другой вариант, где написано «Ваш опыт — дерьмо»? Просто интересно.

Сомневаюсь, что когда-либо еще раз получу от Вас что-нибудь, коль скоро у Вас нет времени даже подписать свою открытку, но если все же найдете минуточку, черкните пару строк. Или открыточку бросьте. Или хоть что-нибудь.

С уважением,

Карин Боснак

Но должна признаться, что и письмо, и открытка — ничто по сравнению с полученным мною ответом по электронной почте. Он побил все рекорды. Это был ответ типа «Мы такие скупердяи, что даже открытку послать не хотим». На их фоне бедолага Вероника выглядит Рокфеллером.

ДАТА: 31 января 2002

КОМУ: Карин Боснак

ОТ: Поп Састейнабилити

НА: Резюме

Уважаемая г-жа Боснак!

С сожалением сообщаем Вам, что совсем недавно мы приняли человека на должность, на которую Вы подали заявление. Однако мы хотели бы пригласить Вас на открытое заседание, так как нам было бы интересно услышать Ваши мысли по поводу того, по какому пути нам лучше вести нашу компанию в новое тысячелетие…

Когда я это прочитала, мне страшно захотелось нажать на кнопку «Ответить»…

ДАТА: 31 января 2002

КОМУ: Поп Састейнабилити

ОТ: Карин Боснак

НА: НА: Резюме

Всем заинтересованным лицам!

Хотелось бы правильно понять — принимать меня на работу вы не собираетесь, но хотите, чтоб я пришла к вам на открытое заседание и выдала вам все свои мысли даром? Так? Я вас правильно поняла?

Вот одна из моих идей… Идите-ка вы в задницу. Идите и идите, вместе с вашей компанией, в это самое новое тысячелетие!

Придется вам заплатить мне за совет.

Карин Боснак

Да. К концу месяца я совсем свихнулась. Сошла с ума. Я ужасно злилась — частично на себя, потому что чувствовала, что сама виновата в своем положении, частично на весь мир за то, что меня не хотели принимать на работу. А после того, как и сумасшествие, и злость прошли, мне стало очень грустно. Я чувствовала себя никчемной.

Я встала из — за кухонного стола, пошла в ванную и уставилась на себя в зеркало. За два месяца корни волос потемнели. Брови заросли. Не лицо, а сплошное безобразие. И еще я растолстела. Работая на «Ананде», я набрала десять фунтов, а после этого еще пять. Мои «толстые» джинсы больше не сходились. На Рождество мама подарила мне абонемент в спортклуб в Бруклине, но я ни разу не зашла туда.

Тут я подумала о трех тысячах шестистах долларов, которые потратила на личного тренера в «Кранче». И это еще сверх тех семидесяти трех долларов ежемесячной платы. И ради чего? Сейчас я выглядела как жирная свинья. Толще, чем когда я начинала.

И вообще, я едва влезала в одежду, висевшую в моем шкафу. И мне даже думать не хотелось, как я буду выглядеть в том белье и ночнушках, которые не так давно покупала. Еще меньше мне хотелось думать о них, когда я вспоминала, сколько времени не делала эпиляцию в области бикини. Для чего все это было надо? Это никуда меня не привело. Вот теперь сижу безработная, одинокая и толстая в квартире в Бруклине.

Просто идея…

Потом я пришла к выводу, что мне надо посещать спортзал. Да. Мне нужны упражнения. Каждый день, начиная поиски работы, я нагружалась бутербродами из магазина деликатесов. Как в свое время с моими швейцарами, я познакомилась и подружилась с ребятами из магазина на углу. Их звали Сэм и Ди. Сэм был владельцем, а Ди делал бутерброды. И какие Ди делал бутерброды! Они были так вкусны, что я, наверное, набрала несколько фунтов на одних этих бутербродах, поглощая их каждый день. Наверняка я почувствую себя гораздо лучше, вернув прежнюю форму. Я натянула спортивную одежду, нацепила на уши плеер и вышла из дома.

Я шла себе по улице, никому не мешала, а сзади пристроились трое местных мальчишек-хулиганов и начали меня толкать. На вид им было лет по тринадцать-четырнадцать, а на улице многолюдно. Так что я не очень-то испугалась, решив, что они просто придуриваются.

— Эй, леди, — кричали они, смеясь.

— Что «эй, леди»? — спросила я, пытаясь, чтобы голос звучал мирно. Теперь уже двое из них оказались по бокам от меня и стали толкать меня влево, вправо, затем вперед и назад, будто раскачивая на веревочке. Они толкали и продолжали смеяться: их это забавляло.

— Эй, леди, где поезд? — спрашивали они. Было ясно, что мальчишки прекрасно знают, где поезд, просто нарочно задирают меня. И, естественно, мне стало не по себе.

— Вон там, — указала я в направлении подземки.

Тут третий хулиган подскочил ко мне сзади и начал лупить по голове пластиковой бутылкой. Да-да! Пластиковой бутылкой! Это было очень больно и напугало меня еще сильнее.

— Эй, леди, — продолжали повторять они. Я дернулась, но они крепко держали меня за руки, и вырваться мне не удалось. А третий продолжал барабанить по моей голове!

Тут какой-то мужчина, проходя мимо, заметил, в каком я положении. Он остановился перед нами, и мальчишки сразу, отпустив меня, начали приставать к нему. Они сорвали и бросили на землю его очки. Потом сделали то же самое с портфелем. И все время не прекращали смеяться. Им казалось очень забавным приставать к людям. Через несколько секунд подъехал полицейский патрульный автомобиль, и мальчишки разбежались. Полицейские тут же уехали.

Я поблагодарила мужчину за то, что он остановился, и помогла ему собрать вещи.

Знаю, то, что произошло, не так уж страшно, но почему именно сейчас? Я всего лишь хотела потренироваться. А на меня напали местные хулиганы!

Я расплакалась. Да, как всегда, расплакалась! Мне не было больно, но я снова почувствовала себя никчемной и побежденной. Я повернулась и пошла обратно домой, влезла в пижаму и залегла в постель. Было самое начало первого.

Потом я очнулась и увидела Скотта, который стоял надо мной и тряс отнюдь не бережно.

— Карин, вставай, — сказал он. Я все еще была в постели.

— Нет, — сказала я, натягивая одеяло на голову.

— Да, — сказал Скотт, стягивая его с меня.

— Зачем? — спросила я.

— Затем, что уже суббота, два часа, и ты проспала уже почти весь день. Тебе надо вставать.

— Не хочу — ответила я.

— Почему? — спросил Скотт.

— Потому что меня никто не любит, — сказала я.

— Кто, например?

— Все, кому я рассылала свое резюме. И даже соседское хулиганье меня ненавидит.

— Что? — не понял он.

Я рассказала ему, что случилось. Скотт честно пытался не рассмеяться, но ему это не удалось.

— Ладно-ладно, знаю, это совсем не смешно. Но пластиковая бутылка — это все-таки забавно, — настаивал он. Я так не считала. — Ну, хорошо, может быть, и не очень. Но вставать все равно надо.

— Не хочу. Ты только взгляни на меня, — сказала я, демонстрируя отросшие корни волос и невыщипанные брови. — А уж что творится там, я тебе и показывать не стану.

Я ткнула рукой под одеяло.

— Спасибо, что избавила от этого зрелища, — сказал он.

— Мне жутко нужна работа. Я совсем без денег, — сказала я.

Скотт был единственным, кому я рассказала о своих долгах. Пришлось из-за того, что мы вместе платим за квартиру и могли возникнуть всякие вопросы, связанные с проверкой чеков. Он, впрочем, отнесся к этому вполне нормально и поддерживал меня, как мог.

— У Веды вон тоже нет денег, — сказал он, указывая на свою собачонку, которая уже стояла на моей кровати и таращилась мне прямо в глаза, свесив язык. Я выдавила смешок.

— У нее совсем нет денег, — продолжил Скотт, видя, что это меня слегка развлекло. — Ни пенни, ни единой мельчайшей монетки.

Я посмотрела на Веду, которая отрывисто дышала, и глаза у нее опять сильно косили.

— Да, — ответила я. — У нее нет денег просто потому, что у нет карманов.

Скотт, так же как я, любил награждать зверька человеческими характеристиками.

— Знаешь, ты могла бы повесить объявление, — сказал он.

— Какое еще объявление? — не поняла я.

— Объясню. Я только что был в бакалейном и видел там бумажку на доске объявлений. Там написано: «Мне надо семь тысяч долларов. Если вы можете помочь, сообщите. Мне нужно всего семь кусков». А снизу такие отрывные листочки с телефоном.

— Очень интересно, — сказала я, представив, как расклеиваю объявления в местном бруклинском магазине: «Мне надо двадцать тысяч долларов!» Да уж… Только вряд ли это поможет. Кто мне даст двадцать тысяч?

— А чем плохая мысль? — спросил Скотт.

— Да уж, просто блеск!

Через несколько минут я вытащила себя из кровати и приняла душ. Мне нужна была работа, чтобы заплатить долги, потому что никто не даст мне двадцать тысяч долларов за здорово живешь. И интересная идея вылетела у меня из головы.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Общая сумма долга: $ 21 741

Двадцать шесть: Профессиональный игрок

К началу февраля я окончательно плюхнулась на дно. Найти работу все не получалось, и я начала сдаваться. В начале месяца ко мне приехал отец. Погостить с недельку. Когда он спросил, как мне удалось выжить два месяца без работы, я ответила, что у меня были сбережения. Не хотелось беспокоить его, поэтому я не сказала, что практически сижу без гроша. В феврале мне удалось заплатить за квартиру, но, глядя в свою чековую книжку, я никак не могла быть уверена, что смогу сделать это и в марте. Мне позарез нужны были деньги.

Папе захотелось съездить на денек на курорт в Атлантик-сити, так что рано утром мы сели в автобус с Пенн-Стейшн. Я не очень хорошо себя чувствовала, слегка покашливала, поэтому перед отъездом глотнула сиропа от кашля. После него выпила чашку кофе. Потом мы сели в очень теплый автобус. В результате меня вырвало.

Да, меня всегда укачивало в машинах, даже без сиропа от кашля и кофе. Но, доложу вам, что если смешать три этих компонента, то получится настоящий рецепт создания катастрофы. К счастью, мне удалось вовремя добежать до автобусного туалета. Но туалеты в автобусах такие же, как портативные биотуалеты: они не смываются. И в них жутко воняет. Когда я наклонилась над унитазом и увидела, какая жидкость там на дне, мне снова стало плохо от мысли, что я оказалась такой неудачницей.

Через пару часов автобус прибыл наконец в Атлантик-сити. Когда, выйдя на солнечный свет, я рассмотрела свои брюки, то поняла, что несколько раз промахнулась мимо унитаза. Низ моих черных брюк-стрейч, которые мне пришлось натянуть, так как в джинсы я уже не влезала, был заляпан мелкими брызгами. Но беды в этом не было: стереть да и все! Я ведь, в конце концов — гость в Атлантик-сити, а вовсе не модель на подиуме.

Ночью перед поездкой мне снилось число двадцать шесть, поэтому я решила, что буду играть только в те игры, где есть это число. В Атлантик-сити полно казино. Кроме бесплатной фишки на десять долларов, которую мне дали в автобусе, в моем кошельке было еще двадцать долларов — и это все, что я могла позволить себе потратить. Немножко осмотревшись, я нашла игровой автомат по пятьдесят центов с джекпотом в две тысячи шестьсот долларов. Отлично! Отец сел за соседнюю машину. Я опустила свои десять долларов. Нажала на рычаг, и динь, динь, динь — ничего! Дернула снова, и динь, динь, динь — опять ничего. Я еще раз дернула за рычаг, и динь, динь, динь, др-р-р, др-р-р, др-р-р! Замелькали огоньки, и произошло нечто неожиданное, чего я не понимала.

— Что случилось? — спросила я отца.

— Дорогая, ты выиграла! — ответил он.

— Да? — спросила я. — Неужели?!

— Да! — ответил он, глядя на машину.

Я была взволнована: надо же! Выиграла две тысячи шестьсот долларов!

— О, подожди, — сказал отец. — Ты не поставила на максимум.

— Что это значит? — спросила я.

— Это значит, что какой-то выигрыш есть, но просто не джекпот, — ответил он.

Черт! Вот вечно так!

— И сколько же я выиграла?

— Посмотрим, — ответил он, глядя на машину. — Похоже, твой выигрыш — пятьсот пятьдесят долларов.

— Пятьсот пятьдесят? Правда? Да ведь и это здорово!

Я никогда ничего не выигрывала! Ни в лотерее, ни на соревнованиях — ничего. А сегодня выиграла! Пробыв в казино всего десять минут! Во мне всё ликовало! Добрый старый номер 26. Да, Господь явно снова присматривал за мной.

В тот день я уехала из Атлантик-сити с семьюстами долларов в кармане. Пусть у меня брюки все еще были грязными, но они уже высохли, а я разбогатела! Не смешно ли вдруг понять, что семьсот долларов — это немало! У меня было чувство, будто я нашла золотой самородок или что-то в этом роде. Как нужны мне были эти деньги! А выиграла я их с такой легкостью, что невольно захотелось всё повторить.

Если я буду приезжать сюда раз в неделю и увозить по семьсот долларов каждый раз, то очень скоро приведу свои дела в порядок. Но если я стану постоянным игроком, решит ли это мои проблемы? Конечно решит! А значит — начнем карьеру игрока! Да-да.

И вскоре после отъезда моего отца я спланировала свою вторую поездку. Уеду, как только Скотт уйдет на работу, тем же рейсом, что и с отцом. Поиграю несколько часов и превращу свою десятку в семьсот долларов. В три тридцать сяду на автобус до Манхэттена и буду в Бруклине еще до того, как Скотт вернется. Он и не узнает ничего. Конечно, он не следит, как я провожу время, но зачем кому-нибудь знать о моем новом предприятии, пока оно не принесло успеха.

Ночью перед поездкой я молила Бога указать мне счастливый номер. Однако, проснувшись, с разочарованием поняла, что Он этого не сделал. Но я все равно поехала. И все прошло по плану, кроме «превращения десяти долларов в семьсот». Эта часть не совсем выгорела. Мои десять долларов превратились всего в сотню. И я решила, что карьера профессионального игрока, может быть, не самый подходящий для меня выбор.

Неполный рабочий день с оплатой как за полный

После того как моя карьера профессионального игрока рухнула, не успев начаться, будущее снова предстало предо мной в самых мрачных тонах. С каждым днем я вставала все позже и позже и, скажем так, принимала душ не так часто, как следовало бы. А какой смысл? Идти мне все равно некуда.

Каждый день я включала телевизор и смотрела, что происходит в жизни. Вторую неделю февраля объявили Неделей моды «Мерседес-Бенц». Все шикарные модные шоу в Нью-Йорке проходили под тентом в Брайант-парке. Один из телевизионных каналов передавал их круглосуточно. Так что я смотрела, не переставая. Думаю, Дэн вовсю использовал свой зонт во время этой Недели моды. Этот зонт и прежде открывал двери во все бары города, а тут уж стал чем-то вроде золотого билета!

Каждый день я просыпалась около часа дня, плюхалась на диван и настраивала канал, где показывали модные шоу. Все там было таким роскошным! Модели и знаменитости прохаживались в умопомрачительных туалетах. Как мне хотелось выглядеть столь же сказочно!

Однажды ночью, часов около трех, слегка притомившись от этих модных шоу, я решила порыскать по другим каналам, посмотреть, где что идет. Поскольку всегда любила информативную рекламу, остановилась на Кристл Кэррингтон, которая пыталась продать нечто под названием «маска хоккеиста», что является по сути «омолаживающей маской». Кристл уверяла, что электронные волны этой маски сгонят годы с лица! Если бы я купила такую штуку, Фрэнсис из «Ла-прэри» знал бы, что предпочли его товару. Но у меня не было денег, так что ничего я не могла купить.

— А в «Династии» ты мне так нравилась, Кристл! — крикнула я в телевизор, продолжая размышлять об информативной рекламе. Это интересный жанр. Я действительно так считаю. Как правило, тебе говорят, что, если ты купишь такой-то продукт, жизнь твоя наладится. Вся твоя жизнь станет прекрасной и легкой!

«Попробуйте электрический рашпер „Шоутайм“, — говорилось в одной из реклам. — С нашим автоматическим таймером вы сможете тратить меньше времени на готовку, и у вас будет больше времени на активную жизнь. Просто установите время и забудьте об этом!» Активная жизнь? У меня? Я не вставала с дивана всю неделю. Хотя нет, подождите, вставала — ходила на кухню.

«Попробуйте электрическую взбивалку яйца внутри скорлупы! — предлагала другая реклама. — Больше никаких растекающихся желтков! Автоматически гомогенизирует желток и белок до идеальной кондиции за считанные секунды!» Я знаю, что не являю собой олицетворение энергии, но меня поражает лень человеческая! Неужели кому-то трудно взбить яйцо?

Однако мне нравится информативная реклама как форма искусства, поэтому я продолжала наблюдать за стараниями Кристл распродать свою хоккейную маску. После того как она покончила с этим, пошла другая реклама, еще совершенно мне незнакомая.

«С „Выигрышем в бизнесе продвижения наличности“, — сказал по телевизору человек по имени Расс, — вы сможете работать неполный рабочий день и получать деньги как за полный». Правда? Ух ты.

«„Выигрыш в бизнесе продвижения наличности“ действительно работает, — завлекал он клиентов, — и я вам это докажу. Я представлю вам обычных людей, таких же как вы и я, которые успешно продавали уведомления о недвижимом имуществе». Уведомления о недвижимом имуществе? Это еще что за штука?

Я внимательно смотрела на экран, а люди один за другим рассказывали мне, как успешно они торговали этими самыми так называемыми уведомлениями о недвижимом имуществе.

«Моя первая сделка принесла мне восемь тысяч долларов», — сказал мужчина. Он сидел около бассейна, который, надо полагать, принадлежал ему.

«Только за последнюю неделю мы заработали на двух сделках пять тысяч», — заявила семейная пара. Они сидели в лодке, наверное принадлежавшей им.

«Я не успеваю депонировать чеки, — сказала женщина. — Только на прошлой неделе я завершила очередную сделку на четыре тысячи». На ней были бриллиантовые серьги.

«И все это вы получили, не вкладывая никаких наличных денег?» — спросил Расс.

«Да, — ответила она. — Я ничего не вкладывала».

Ничего не вкладывала? Неужели? У меня денег не было абсолютно, значило ли это, что я смогу заработать четыре тысячи, ничего не вкладывая? Если послушать Расса, то да! Нужно только купить его программу торговли уведомлениями о недвижимом имуществе за сто пятьдесят долларов. После этого я тоже смогу работать неполный день и получать оплату как за полный! Я тоже смогу зарабатывать деньги так же, как банки и страховые компании! Вдохновившись, я схватилась за телефон и заказала программу. Даже заплатила дополнительно за ускоренную доставку. Это было вложение в мое будущее! Через несколько дней по почте прибыла моя программа. Я прослушала аудиозапись, просмотрела видео, прочитала книжку — от корки до корки. И, проделав все это, так и не поняла, что же, черт возьми, такое — уведомление о недвижимом имуществе.

Но это меня не остановило. Нет. Я собиралась продавать эти уведомления о недвижимом имуществе — чем бы они ни были. А для этого, как выяснилось, мне надо было купить нечто под названием «ипотечное руководство». Ипотечное руководство — это имена и адреса людей, которые будут продавать мне свои уведомления о недвижимом имуществе. В своей книге Расс сообщил названия пары компаний, которые могли продать мне ипотечные руководства. Он объяснил мне, что я должна спрашивать что-то под названием «руководства по возврату ссуды продавца». Так я и сделала.

Позвонив в одну из компаний, я связалась с человеком по имени Фрэнк и сказала ему, что меня интересуют «руководства по возврату ссуды продавца». Порадовало, что этот Фрэнк хотя бы знал, о чем идет речь, потому что я не знала. Но огорчило, что эти руководства обойдутся мне в 75 долларов в месяц. И мне следовало подписать контракт на полгода, если я хочу их получить. Немножко подумав, я решила согласиться на это. Раз я уже купила программу, можно купить и эти руководства. Я заплатила еще семьдесят долларов, подписала контракт на полгода и получила руководства — имена и адреса.

Согласно Рассу, следующим шагом было послать карточки всем этим людям с просьбой позвонить мне по поводу их закладных. Только и всего — маленькая записочка с просьбой позвонить мне. Купив пачку простых карточек и наклеив почтовых марок на сто долларов, я разослала их по адресам, которые дал мне Фрэнк — прямо как та старая добрая Вероника, которая прислала карточку мне. Только я-то сама расписалась на своих: мне казалось, что это скорей расположит ко мне людей. А потом начала ждать. Однако мне никто не позвонил.

Но в своей книге Расс писал, что иногда приходится писать людям до пяти раз, пока они позвонят. Так что через неделю я послана еще пятьсот карточек этим же людям. И снова стала ждать. И ничего. А затем кое-кто позвонил. Один человек из Теннесси интересовался, что я хотела сказать ему. Вот это здорово! Что, черт возьми, я хотела ему сказать?

Я посмотрела в книгу и нашла сценарий телефонного разговора, который Расс советовал использовать, когда кто-то позвонит. Изучив его, я почувствовала уверенность и взяла трубку. Мне всего-то и надо было — узнать побольше ключевых деталей об уведомлении о недвижимом имуществе этого человека. Набрав номер, я подождала, пока мне кто-нибудь ответит.

— Алло, — ответил мужской голос с южным акцентом.

— Привет, можно Джима? — спросила я.

— Джи-и-им слушает, — ответили мне.

— О, здравствуйте, Джим, это Карин, — нервно сказала я. — Я посылала вам открытку по поводу вашего уведомления о недвижимом имуществе.

— А, здравствуйте. А теперь послушайте, что у меня здесь есть, — начал рассказывать Джим. — У меня восьмилетнее уведомление с нарицательной стоимостью восемьдесят семь тысяч долларов и балансом восемьдесят четыре тысячи. Процентная ставка — восемь процентов. И… бла бла бла… бла бла бла… Что вы можете для меня сделать? — спросил он.

Я не знала, что должна была ответить ему. Потому что вообще не понимала, о чем он говорит! Тысячу раз перечитав эту чертову книжку, я так и не узнала, что это за штука — уведомление о недвижимом имуществе. Я немедленно положила трубку. Я просто не знала, что делать дальше!

Что это со мной? Вбухала четыреста долларов в совершенно бесполезную чушь!

Разорена. Абсолютно. Да еще и явная дура вдобавок.

Я начинаю вести спартанскую жизнь

К марту я уже дошла до ручки. С тех пор как я потеряла работу, у меня медленно, но верно подходили к концу запасы косметики и парфюмерии. Кончился автозагар «Клэрин», вышли все продукты «Лапрэри». Лосьоны для лица, шампуни — ну, вы сами знаете, что еще — все это быстро шло к концу. Мне даже пришлось опуститься на ступеньку ниже и начать покупать кофе «Максвелл хаус». Пока что удалось наскрести денег на квартплату, но я не знала, переживу ли апрель. Я так и не привела в порядок волосы. Попыталась было подстричь их сама, но зря: вид у меня стал, будто я только что из дурдома.

Не имея работы, не имея возможности ухаживать за собой так, как привыкла, я мало-помалу начала терять ощущение, кто же я такая. Это было несомненно глупо с моей стороны, но, похоже, я слишком отождествляла себя со своей социальной ролью, то есть с тем, где я работала и как я выглядела. Я была «Карин, шустрая девушка, работающая с аудиторией на „Дженни Джоунз“». Или я была «Карин, шикарно одетая продюсер судебного шоу». Я была «Карин, у которой всегда самый лучший блеск для губ и самое роскошное мелирование». Я была «Карин, преуспевающая сестра/дочь, которая живет в Нью-Йорке».

Всё это во мне совмещалось. А теперь я превратилась в «Карин, девушку с некрашеными корнями, прошлогодним блеском для губ и такой же одеждой». Я стала «Карин, девушкой совершенно без денег, которая не может посетить новый ресторан, о котором все говорят». Я стала просто девчонкой из Бруклина. Моя работа и моя одежда, вместе взятые, всегда прежде придавали мне уверенность в себе, а теперь всего этого я неожиданно лишилась.

Мой шкаф все так же был полон одежды, но у меня не было денег, чтобы, надев ее, пойти куда-нибудь. И даже если бы вдруг было куда пойти, я вряд ли решилась бы на это из-за своей внешности. Похоже, человек, которым я всегда была и к которому привыкла, висит там, в шкафу. Я подходила к зеркалу и не узнавала ту, которая смотрит на меня оттуда. Или если узнавала, то она мне не нравилась, я не воспринимала ее.

Конечно, мои проблемы не стоит преувеличивать. Я не попала в ужасную автокатастрофу, которая искалечила бы меня. Руки-ноги были на месте. Слава Богу. Всех-то бед: отрасли корни волос, вышла из моды одежда и нет работы! Но надо же было учитывать и мои чувства. Если вы блондинка и вдруг выкраситесь в каштановый цвет, то будете чувствовать себя иначе, потому что привыкли видеть в зеркале совсем другое лицо. То же относится и к весу. Набрав лишних десять фунтов, вы смотрите на себя в зеркало, у вас появляется совсем другая самооценка, более низкая, чем была раньше. А когда вы снова теряете эти десять фунтов, то чувствуете себя великолепно. Лучше всех.

Я всегда была одной из самых удачливых девушек, куда бы я ни пошла. Я всегда улыбалась. Всегда была дружелюбна и беззаботна — жила настоящим моментом. А потому, даже когда это было глупо, с готовностью шла на любой риск. И вдруг я утратила все свое жизнелюбие. Почувствовала себя бесполезной.

Вопрос не в том, правильно это или нет — я так чувствовала. Это произошло со мной, и с этим надо было что-то делать. И уж самое последнее в этом случае — возненавидеть себя за то, что увидела свое истинное лицо в другом свете. И хотя люди не всегда признают это, я уверена, что иногда такое чувство возникает у многих.

Считать себя жертвой — не в моих правилах. В эти игры я не играю. Как бы я ни жалела себя в тот период, я не собиралась бездействовать, упиваясь ролью страдалицы. Хотя бы уж потому, что я сама сделала жизненный выбор, загнавший меня в эту ситуацию. Единственно, что могу признать: если я жертва, то пострадала только от плохой экономики. Я никогда не предполагала, что так просто оказаться без работы и так трудно ее найти.

Меньше всего хотелось складывать вещи и возвращаться в Чикаго. И я совершенно не собиралась звонить родителям и просить помощи у них. Это бы значило признать поражение — а я не хотела быть неудачницей. Собиралась выпутаться из этого положения самостоятельно.

Мне надо было предпринять некоторые действия. Во-первых, распродать кое-что из моих вещей. Раньше мне доводилось покупать вещи на Интернет-аукционе, так что я была знакома с тем, как это делается. Там я когда-то приобрела изумительные туфли от «Прада» всего-то за сто долларов! Но сейчас настала пора продавать.

Одну за другой я вытаскивала коробки с моими вещами, которые все так и стояли нераспакованными, и понемногу начала продавать вещи с аукциона. Прожила ведь я без них четыре месяца, и ничего. Очевидно, проживу и дальше. Я начала с мелочей: продала несколько рамок для фотографий и вазочек, которые «просто обязана» была купить когда-то. Еще продала несколько сделанных под старину блюд и книг. С некоторыми вещичками были связаны воспоминания и расставаться было трудно, но я все равно продала их. Разделавшись с мелочами, перешла к вещам покрупнее.

Я подумала, что если продам свой прекрасный ковер и выживу, то все как-нибудь наладится. И продала его. И выжила. Потом продала люстру — и тоже выжила. И поняла, что не так уж в моей жизни были необходимы эти вещи. Прекрасно можно прожить и без них. Нет, я не была абсолютно счастлива или что-то в этом роде. Но каждый день я просыпалась и была жива. И чем больше вещей я продавала, тем лучше себя чувствовала. Это было как своеобразная терапия. Я освобождалась. Я разгружала свою жизнь.

И вдруг осознала: ведь я именно за тем и приехала в Нью-Йорк! Чтобы понять, кто я. Я не хотела, чтобы меня определяли по моим друзьям, моей семье или моей работе. Не важно, в Чикаго ли, в Нью-Йорке. И совершенно неожиданно так и вышло: все это действительно перестало определять меня. Но теперь я не знала, что за женщина смотрит на меня из зеркала! Этого ли я хотела? В любом случае именно это, наверное, мне и было предначертано.

* * *

Ближе к концу марта я получила возврат налога. Смогла расплатиться за квартиру за апрель и послать остаток денег на карточку «Дженнифер конвертиблз». В начале апреля начала немного приходить в себя. В своем любимом журнале «Аллюр» я прочитала о том, что в салонах волосы красят краской «Л’Ореаль Преферанс», и решила попробовать самой слегка осветлить ею отросшие корни. И получилось не так уж плохо. Ну, может быть, не идеально, но и не ужасно. Оттенок вышел слегка оранжеватый, но, по крайней мере, я не была больше двухцветной. И еще я разорилась на пемзу и сделала себе педикюр — педикюр, о котором так давно мечтала! Купила мыло «Дав» для лица. И больше никаких покупок в дорогущих универмагах! Я стала завсегдатаем аптек.

Однажды в начале апреля меня разбудил телефонный звонок. Я была без работы уже почти пять месяцев. Я потянулась и взяла трубку. Это были Эд и Дэвид, мои бывшие боссы из «Ананды».

— Эй, просыпайся, — заорали они, у меня была включена громкая связь.

— Ладно, проснулась. А что за спешка?

— Мы прекращаем поиски. Для тебя, похоже, наклевывается работенка. Бросай то, что ты сейчас делаешь, и звони нашей подруге. Ей надо было нанять кого-нибудь еще вчера или, во всяком случае, немедленно.

— О, Господи, спасибо вам огромное, — сказала я.

— Перед тем как позвонишь, должны тебя предупредить, что это шоу на кабельном канале и платят там мало. Работа связана с кастингом или чем-то в этом роде, у тебя для нее слишком высокая квалификация. Но мы решили все равно тебе позвонить, потому что тема, кажется, в твоем духе. Это реалити-шоу о ньюйоркцах и их собаках.

— Большущее спасибо, — сказала я. — Сразу же и позвоню.

Они дали мне номер, я повесила трубку и позвонила.

Должность на самом деле была вспомогательной в отделе кастинга для шоу «Собачьи дни», которое ставила для канала «Планета животных» продюсерская компания под названием «Камера плэнет». Эд с Дэвидом были правы, говоря, что там мало платят. Мне предложили девятьсот долларов в неделю грязными, чуть больше половины от того, что мне платили на моей последней работе — меньше половины от заработной платы на шоу «Ананды». Но выбора не было, и в четверг я прошла собеседование, в пятницу уже получила работу, а с понедельника смогла приступить. Это внештатная работа, без контракта, никакой страховки мне не полагалось. Работа планировалась на четырнадцать недель, то есть до середины июля.

Крысиные бега

В выходные я начала готовиться к своей новой работе. Мне была необходима новая одежда, потому что со мной случилось несчастье — я случайно засунула в стиральную машину белые вещи с прошлогодними желтыми. И все футболки и кофточки пожелтели. Стали ярко-желтыми. Все было испорчено. Мне действительно было нечего надеть.

Хорошо еще, что мне не надо было очень стараться одеться получше. Работа была в отделе кастинга по отбору собак, и по крайней мере один день в неделю планировалось проводить на открытых кастингах на собачьих бегах по всему Манхэттену. Мне нужны были джинсы, футболки и другая одежда такого рода.

Так как на моем текущем счету лежало ровно двести долларов, было исключено пойти в «Блумингдэйлз» и купить упаковку футболок от Майкла Старза по сорок баксов за штуку, как это я сделала прошлым летом (все они теперь стали желтыми). Тем не менее было необходимо количество, оптовая закупка. И я решила отправиться в бруклинский магазин «Олд Нэйви».

Я, конечно, и раньше бывала в «Олд Нэйви», но никогда ничего там не покупала. А теперь возлагала большие надежды на этот магазин. Ведь сколько можно запросить за футболку? Это просто хлопковая нить, связанная в полотно, правда? Кстати, теперь я стала огромной, толстой свиньей. На пятнадцать фунтов толще, чем когда я начинала работу в «Ананде», но вовсе не собиралась выбрасывать сотню долларов на джинсы, из которых я через пару месяцев, вполне возможно, буду выпадать. Я всегда клялась себе, что не стану тратиться на «толстую» одежду. Пусть это будет своего рода ограничителем: не налезает любимая одежда — значит, садись на диету. Итак, я направилась в «Олд Нэйви» посмотреть, что там можно найти.

Побродив немного по магазину, я поняла, что одежда здесь не впечатляет, зато цены — да, и даже очень! Футболки стоили долларов десять, и качество при этом было вполне приличное. В «Олд Нэйви» оказалась даже стойка распродажи. Честное слово. Я купила двадцатичетырехдолларовую юбку за восемь долларов. И за двадцать четыре доллара это была бы выгодная покупка — никакой нужды, по-моему, не было еще и снижать цену. Так что после часовой прогулки по «Олд Нэйви» я вышла оттуда с парой джинсов, тремя юбками, десятком футболок и парой босоножек. Все вместе — меньше, чем за сто пятьдесят долларов. Вот это шопинг! Вот это я понимаю! Еще я подкрасила корни и покрыла лаком ногти. Мне надо было выглядеть презентабельно.

В понедельник я отправилась на работу, впервые после почти пяти месяцев безделья. Будильник прозвонил ровно в семь, я приняла душ и к восьми утра вышла из дома. Мне не хотелось опаздывать в первый день. Я поехала на подземке и была на месте даже рановато, так что зашла в «Старбакс». Я не была там с… Боже, даже не помню, с каких пор! Все там было как всегда. Так приятно было выпить чашечку кофе. Наконец, около девяти утра, я направилась на встречу с моим боссом, Молли.

Офисы «Камера плэнет» занимали два верхних этажа высокого здания в районе Флэтирон в Манхэттене, совсем рядом с Медисон-сквер-гарден. Внутри офиса было в основном свободное пространство с несколькими закрытыми кабинетами. Персонал «Собачьих дней» сидел за столами в открытом общем помещении. Здесь у меня даже клетушки не было. Только стул и стол, приставленный к стене. Никаких излишеств, что и говорить.

После короткого приветствия Молли представила меня молодому человеку по имени Мэнни, с которым мне предстояло работать. Немного за тридцать, толстые черные очки и ни волоска на голове. Не похоже, чтобы это была врожденная или благоприобретенная лысина. Мне кажется, он просто брил голову. Настоящий последователь Майкла Джордана — только белый и еврей. В должности продюсера я привыкла руководить своей командой, действовать самостоятельно, а не под чьим-то началом. На собеседовании мне сказали, что я буду работать в команде из трех человек, как я поняла, равных по статусу. Теперь вдруг оказалось, что он — директор по кастингу, а я помощник. Но мне так нужна была работа, что я смолчала.

Мэнни объяснил, что предлагается один открытый кастинг в неделю, проводиться он будет на какой-нибудь одной из городских площадок для собачьих бегов. Наша задача — отобрать участников для реалити-шоу о жителях Нью-Йорка и их собаках. Планировался сериал из восьми частей, постоянно будут добавляться новые персонажи, так что процесс кастинга будет безостановочным. В свободные дни персонал отдела должен стремиться распространять информацию о кастингах, а также подыскивать экспертов по собачьей психологии — профессионалов или любителей — для участия в этом сериале.

Первые несколько недель было трудно работать в тени Мэнни, но я справилась. Каждый день мне приходилось наступать на свое самолюбие. Буквально поджимать хвост (тут нет никакого каламбура), чтобы не взорваться. Мэнни был нормальным начальником — это я слишком привыкла лично отвечать за то, что делаю. Вот и приходится себя подавлять. Работа держала меня в строгих рамках. В ней не было места творчеству. Иногда от этого мне хотелось громко завыть. Но я сидела за своим столом, сжимала зубы и делала, что мне говорили.

Еще перед началом выпуска Молли уволилась, и я продвинулась наверх. Теперь я единолично нанимала экспертов и много общалась с продюсерами. Это изменение радовало — теперь я как бы сама вела свой корабль, не оставаясь по долгу службы за чьей-то спиной.

Примерно за месяц до окончания выпуска я снова начала искать другую работу И опять, как когда я сидела дома, ничего не получалось. Были кое-какие наводки, но всякий раз оказывалось, что у меня либо слишком много опыта для должности, либо слишком мало. Последний день моей работы приближался, и я волновалась все больше и больше. По ночам я просто лежала в постели и мучительно думала о том, как много денег я должна. Я чувствовала себя идиоткой: зачем набрала столько вещей? Мне казалось, что я — единственный человек с долгами, по крайней мере единственный, кто влез в них так по-дурацки.

На выходные ко мне в гости приезжали мама и отчим. Я попыталась получить от этого визита максимум удовольствия, но не смогла — всё думала о долгах. Раньше мама всегда выручала меня, но теперь я просто не могла просить ее об этом. В понедельник, десятого июня, я наскребла полтора доллара на дорогу до работы. Больше денег у меня не было совсем, и до зарплаты оставалось еще две недели. Я продала кое-что и со дня на день ожидала пару переводов. Пришлось пойти в местный продуктовый магазин и выписать там чек, превышающий нужную сумму на двадцать пять долларов, чтобы получить наличные. Мне надо было купить карточку для подземки, пока еще была работа. Я подумала, что к тому времени, когда мне надо будет погашать эти двадцать пять долларов, придут деньги с аукциона. Короче говоря, деньги вовремя не пришли, и этот чек из продуктового магазина вернули обратно. Пинком, как резиновый мячик щенку, — до самого агентства по сбору долгов. И вот ситуация: полный шкаф одежды, но чек на еду и наличные, чтобы добраться до работы, не оплачены банком! Не смешно…

На следующей неделе выяснилось, что выпуск завершается на две недели раньше запланированного, и компания уволила половину штата. Операторы, продюсеры и прочие — все оказались без работы. Руководящий продюсер шоу, Лори, попросила меня остаться еще на шесть недель для послесъемочных работ в качестве продюсера серии, отметив благосклонно мой деловой энтузиазм. Несмотря на то что внутри у меня все кипело, я выдала для всеобщего обозрения довольную улыбку. Рада, что они на нее купились.

Несмотря на это повышение по должности, денег мне не прибавили. Я и не просила. Знала, что бюджет очень жесткий, и чувствовала, что если заявлю о прибавке, то они обойдутся и без меня. Обычно продюсер серий получал в два раза больше, чем я. Но я молчала, потому что была благодарна уже за то, что я работаю, и еще более благодарна за мое продвижение на должность продюсера.

Каждый день, направляясь утром в сторону подземки, я думала: неужели вот так и пойдет теперь до конца моей жизни? Переход с одной работы на другую, неспособность заплатить по чекам в продуктовом магазине, беспокойство о том, что тебя уволят — не может же этого быть! Или может?

Через несколько недель, которые очень быстро пролетят, редактирование моей серии закончится, и мне придется искать новую работу. А когда закончится и она, снова искать. А потом опять. Я чувствовала, что участвую в каких-то крысиных гонках. И ненавидела их. И чувствовала себя побитой. Меня как будто пропустили через пресс. Я словно бы шла, не оставляя никакого следа на земле. Где же этому предел? Я была в отчаянном положении.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ Возрождение июнь 2002 года

Лежу в постели и мечтаю…

Однажды, лежа в постели без сна уже бог весть которую ночь подряд, я снова забеспокоилась. Возврат того чека из продуктового заставил меня задуматься: всё идет как-то не так. Я все еще была должна больше двадцати тысяч долларов — огромную сумму. А у меня ведь был план выплаты долга: я переехала в Бруклин, я закрыла свои карточки и перевела их в агентство по консолидации долгов — а потом нашла и потеряла работу Ну и, конечно, все мои усилия пошли прахом.

И только посмотрите, какова я теперь! Больше не причесываюсь в парикмахерской. За покупками последний раз ходила в «Олд Нэйви». Я даже сама выщипывала себе брови. И мыла волосы «Пантином» — шампунем, купленным в бакалейном магазине. Я совершенно изменилась!

Я почему-то подумала о Дональде Трампе, Билле Гейтсе — обо всех богачах мира. Уверена, для них эти мои двадцать тысяч — капля в море. А для меня — размером с океан. Если хотя бы эти двое богачей дали мне по десять тысяч, с моим долгом было бы покончено. Или если пятеро из них дали бы по четыре тысячи долларов, то и тогда долга бы не стало. Для них ведь такие деньги, наверное, ничего не значат. А если подумать, то двадцать тысяч человек могли бы дать мне по доллару, и весь долг тоже был бы выплачен.

Чем больше я размышляла об этом, тем больше верила в то, что должно найтись по меньшей мере двадцать тысяч человек, которые побывали в моей шкуре. Долги по легкомыслию — вот моя проблема. Если двадцать тысяч человек дадут мне по одному доллару, то все эти «долги по легкомыслию» будут оплачены. Почти каждый может позволить себе отдать один бакс, надо только найти двадцать тысяч человек, которые бы сделали это. Чем больше я размышляла, тем более достижимым это казалось. В одном только Нью-Йорке живут миллионы человек. Если всего лишь двадцать тысяч из них поделятся со мной долларом — я буду в порядке!

Потом я вспомнила об объявлении, которое Скотт видел в бакалее. Действительно, идея неплоха. А что, если я повешу такое объявление с просьбой о двадцати тысячах? Это может подействовать, а может, и нет — но что я потеряю, если попробую? Кому станет хуже, если я спрошу? Серьезно! Кто не захочет мне помочь — не надо. Но вдруг хоть кто-нибудь увидит и решит помочь… а потом еще кто-нибудь… и так далее, то все будет прекрасно! Я выпутаюсь! И я решила написать свое объявление.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Общая сумма долга: $ 20 716

Я отправляю письмо

В среду, 19 июня, я написала объявление. Вернувшись домой после работы, вытащила из шкафа старую добрую Клер — лэптоп — и поставила ее на кухонный стол. На то же место, где провела столько времени в поисках работы. Я все хорошо обдумала. В моем письме не должно быть унылой просьбы: «Мне надо двадцать тысяч долларов». Ведь если я прошу такую большую сумму, то должна объяснить, почему я задолжала столько денег. Я не собиралась никому лгать. Надо было сказать правду. Еще мне надо было изложить это по возможности забавно, как бы иронизируя над собой и над ситуацией. Надо, чтобы помощь мне воспринималась людьми как своего рода забава, чтобы письмо мое звучало смешно и аффектированно — в стиле информативной рекламы. Я начала печатать.

Через некоторое время у меня получилось вполне приемлемое, на мой взгляд, письмо. Но чем больше я обдумывала его, тем больше склонялась к тому, чтобы не вывешивать его на доске объявлений в бакалейном магазине. Ведь много ли богачей заглядывает в наши местные бруклинские магазины? Уверена, совсем нет. Мне же надо было выйти с моим объявлением на более глобальный уровень! Я решила обратиться к Интернету.

Я не большой знаток Интернета, но была знакома с веб-сайтом Craigslist.org. Это нечто вроде газеты или доски объявлений по рубрикам, куда вы можете послать свое объявление бесплатно. Существует несколько выпусков Craigslist’а в Сети — почти двадцать, фактически по одному на каждый крупный город США. Есть сайты в Чикаго, Нью-Йорке, Сан-Франциско и других городах. Каждое из этих изданий состоит их нескольких разделов. Есть раздел «Требуется», раздел «Продается», раздел «Прошу о помощи» и так далее, как в любой газете с тематическими объявлениями. Я очень хорошо ознакомилась с этим сайтом, пока сидела без работы, и сочла, что это как раз то, что мне сейчас нужно.

Побродив немного по сайту, я решила, что правильнее всего поместить мое письмо в раздел «Требуется», потому что мне требовалось двадцать тысяч долларов. Это показалось логичным. И начать — с нью-йоркского издания. Чтобы на письмо могли ответить, следовало дать свой электронный адрес. Я открыла бесплатный ящик на hotmail. Немного поразмыслив, я дала ему имя «savekaryn@hotmail.com»[11], потому что искала кого-нибудь, кто мог бы спасти меня.

Пройдя все фазы подготовки и отправки, мое письмо, зажатое между объявлениями о поисках туалетного столика и кондиционера, появилось на сайте. Заголовок гласил: ТРЕБУЕТСЯ: ДВАДЦАТЬ ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ! А если щелкнуть по нему, можно было прочитать следующее:

Привет!

Меня зовут Карин. Я хороший человек, и я прошу у вас помощи. Суть в том, что у меня огромные долги по кредитным карточкам, и требуется двадцать тысяч долларов, чтобы их выплатить. Все, что мне надо — это по одному доллару от двадцати тысяч человек, или по два доллара от десяти тысяч, или по пять долларов от четырех тысяч — ну, вы понимаете, что я имею в виду. Если у вас есть лишний бакс-другой, пошлите его мне, пожалуйста. Вместе нам удастся изгнать этот долг из моей жизни!

НУ, ВОТ…

Мне двадцать девять. Несколько лет назад я переехала в Нью-Йорк из Чикаго. Сейчас живу в Бруклине. За последние годы у меня наросли такие счета по кредитным карточкам… скажу я ВАМ! Двадцать тысяч двести двадцать один доллар сорок центов ровно. У-У-УХ! Может быть, причиной тому, что я вышла за границы разумного, было слишком много утренних чашечек кофе с молоком, может быть, это были туфельки от «Прада», которые я купила на аукционе. (Они и стоили-то всего сто долларов — даром!) Как знать! Мой долг все рос и рос, и вот теперь у меня огромные ежемесячные платежи.

ВМЕСТЕ МЫ СМОЖЕМ ЭТО ИЗМЕНИТЬ! Поверите ли — я перестала транжирить деньги. Я больше не покупаю фирменную одежду. Перестала пользоваться продуктами из больших универмагов. Удивительно, но мне ДЕЙСТВИТЕЛЬНО нравится «Ойл оф Олэй». Он и впрямь ДЕЙСТВУЕТ так же хорошо… И «Олд Нэйви» по-своему крутой магазин… Я сделала все, что могла, теперь прошу ВАС сделать что-нибудь. Я верю, что этот мир — хорошее место, и если кому-то нужна помощь, самое нормальное — просто попросить ее.

ВОТ Я И ПРОШУ…

Пожалуйста, помогите мне выплатить мой долг. Я приятная девушка. И веселая. Я та девушка в офисе, глядя на которую, вам хочется улыбаться. От того, что я так тратила деньги, никому не стало хуже. Фактически Я ПОМОГАЛА РАЗВИТИЮ ЭКОНОМИКИ. Пожертвуйте мне доллар. Пожертвуйте мне пять долларов. Черт возьми, дайте мне двадцать долларов, если хотите! Я обещаю, что все, что вы мне дадите, я направлю на выплату своего долга.

ЗАЧЕМ ЭТО ВАМ, СПРОСИТЕ ВЫ?

Совершенно нормально, что вы задаете этот вопрос. Скажу откровенно: в финансовом отношении — ни за чем. Но я верю в карму. Если вы поможете мне, то кто-нибудь когда-нибудь поможет вам, когда и вам потребуется помощь. ПОМОГИТЕ МНЕ СЕГОДНЯ, и, может, когда-нибудь я смогу помочь вам.

ДЛЯ БЮРО НАЛОГОВЫХ СБОРОВ (БНС)…

Не беспокойтесь, я сообщу обо всех своих доходах. Я честна — иногда даже слишком — и верю в честность! Если вы захотите помочь мне, пришлите электронное сообщение на…

Целую и обнимаю,

Карин

Закончив, я показала письмо Скотту. Хотя он сам подал мне эту идею, все же счел мой поступок немного странным. Он сомневался, что от этого будет прок. Но мне совершенно не нужны были такие упаднические рассуждения, мне нужна была уверенная поддержка. Поэтому я решила позвонить Наоми и рассказать ей.

— Алло!

— Привет, — сказала я и замолчала.

— Привет. Что случилось? — спросила подруга.

— Я должна тебе что-то рассказать, — тихо ответила я.

— Что?

— Так глупо все вышло, — начала я.

— Ну, да говори же, — сказала она. — Что?

— Знаешь, у меня долги по кредитным картам.

— Ну? — Она сделала паузу. — И много?

— Двадцать тысяч долларов, — прошептала я. Мне показалось, что если я произнесу это тихо, то сумма покажется меньше.

— Не ври, — сказала Наоми.

— Да нет, правда. Я должна двадцать тысяч долларов. — Меня от этого блевать тянет.

— Ладно, — спокойно сказала она. — И каковы же твои творческие планы?

— Ну, я придумала неплохое письмецо и отправила его на веб-сайт. Там просьба помочь мне расплатиться. И я хочу знать твое мнение — будет от этого толк?

— Так, и где его искать? На каком сайте? — спросила подруга.

Я рассказала Наоми о Craigslist и о том, как найти письмо, и рассказала ей все о том, как я пыталась консолидировать большую часть долгов, и как думала, что смогу все выплатить, и что поэтому так злилась из-за потери работы. Еще я рассказала ей о том, как Скотт увидел объявление в бакалейном магазине и как мне пришла в голову эта идея.

Прочитав письмо и посмеявшись, Наоми заявила, что план отличный.

— По-моему, хорошее письмо, — сказала она. — Смешное.

После того как лучшая подруга узнала о моих усилиях и оценила их, мне стало как-то легче. Я положила трубку и продолжила рассылку моего письма в разделы «Требуется» всех сайтов Craigslist по всей стране. Чем больше, тем смешнее, думала я. Закончила я где-то после полуночи. Я так устала (а утром мне — на работу!), что тут же бухнулась в постель и уснула.

Я получаю ответы

На следующее утро я вскочила пораньше, потому что умирала от нетерпения посмотреть, ответил ли кто-нибудь на мое письмо. Я снова вытащила лэптоп из шкафа и водрузила на кухонный стол.

— Ну, давай же, Клер, — приговаривала я нетерпеливо, пока шла загрузка.

— Доброе утро, — наконец-то прозвучал как всегда жизнерадостный голос, показывая, что соединение произведено.

— И тебе добрейшего утречка, — ответила я.

Я вошла в свою новую почту savekaryn и нажала клавишу. Еще несколько секунд, и передо мной наконец-то открылась нужная страница. Пришло двенадцать писем! Я смотрела на компьютер и не знала, что делать. Мне было как-то страшно открывать их. Я не знала, чего ждать. Потом собралась с духом и открыла первое письмо от некоего Ленни. Пока оно открывалось, я зажмурилась. Наконец, слегка приоткрыв глаз и поняв, взрыва прямо мне в лицо не будет, я прочла его.

Приезжай ко мне в Хобокен, штат Нью-Джерси, и мы обсудим, как я могу помочь тебе. Однажды мне тоже помогли, так что это будет правильно. У меня отличный дом, и сам я парень ничего. Фото прилагаю.

О, Господи! Это что — розыгрыш? Действительно, там было его фото, и парень он был вроде привлекательный, но я не ответила. Я просто перешла к следующему письму — от Фреда…

А что мне будет за помощь в крупных размерах?

Да ничего, но спасибо, что хоть откликнулся. Я перешла к письму от Лори…

Кто-нибудь уже прислал тебе деньги? От одного бруклинского переселенца другому…

Нет. Ни единого грошика, Лори. Но я ей тоже пока не ответила. Я просто перешла к письму от Алекс…

Интересно, какие ответы ты получила. Я в такой же ситуации. Я уехала на месячные каникулы в Новую Зеландию с новехонькими кредитными картами. Ну и вернулась через семь месяцев с картами-ветеранами. Мне теперь столько надо выплачивать, что я просто в тупике. Хотела даже президенту написать. Он любит тратить деньги, может, и ответил бы. И вместо пятисот миллионов на то да се потратил бы четыреста девяносто девять миллионов девятьсот девяносто семь тысяч.

С приветом.

Ох, как я тебя понимаю, Алекс. Я знаю, что ты чувствуешь. Затем я открыла другое письмо. От Буку…

Ты ничего не обязана сообщать в БНС. Ты не выполнила никакой работы и ничего не продала. Так что, если получишь какие-то деньги, вплоть до десяти тысяч долларов от одного лица, они будут считаться подарками, не облагаемыми налогами на прибыль.

Конечно, эта информация может тебе пригодиться только в том случае, если найдется какой-нибудь идиот, который вытащит тебя из той свинячьей лужи, куда ты умудрилась залезть сама.

Не обязана сообщать? Полезная информация! Потом я открыла письмо от Наоми…

Жаль, что у тебя такие долги, но, по крайней мере, выглядишь ты все равно хорошо.

Да, в этом вся Наоми, подружка моя дорогая! Как мило с ее стороны. Потом я открыла письмо от Харди…

Что-то подозрительно, что общая сумма вашего долга такое круглое число. Считайте меня скептиком.

Ничего подозрительного, всё правильно подсчитано. Следующее письмо было от Скаута…

Объяви себя банкротом — это легче и даже менее разрушительно, чем попрошайничество. Но в любом случае удачи. Надеюсь, все уладится. Счастливо!

Мне не хотелось объявлять себя банкротом, потому что это, по моему мнению, значило сдаться. Следующее письмо было от А…

Получи пожизненный срок!

Сам получи, неудачник! Я быстренько закрыла это письмо и перешла к следующему, от Крамми.

Работать надо, вот что!

Да работаю я! Я открыла еще три письма от людей, который просто спрашивали меня, получила ли я от кого-нибудь деньги, потом щелкнула на последнее, от девушки по имени Никки…

Привет! Сегодня я тебе, завтра — ты мне. Не забывай помогать людям, если можешь сделать это. Куда мне переслать пять долларов, которые я собираюсь тебе отдать?

Удачи, и будь аккуратна со своей кредитной картой.:)

Господи! Она хочет послать мне деньги! Значит, дело может выгореть! Ведь письмо провисело на сайте всего часов шесть. Значит, оно может дать плоды. Но я должна все хорошо продумать. Куда попросить ее прислать деньги? Как раз в этот момент мне пришло еще одно письмо. Оно было с сайта Craigslist…

Мы убрали ваше письмо, так как считаем, что оно не соответствует нашему сайту.

Не соответствует? Что? Так что же, это все зря? Нет — не зря! Я знала, что не зря! Мне просто надо хорошенько все обдумать. Я не ответила ни на одно письмо, потому что просто не знала, что сказать. Поэтому я отключила компьютер и стала собираться на работу.

Придя на свое рабочее место, я уже все знала: мне нужно создать свой веб-сайт. Тогда никто не сможет сказать, что мое письмо не соответствует сайту, кроме меня самой. А я не считала, что оно не соответствовало. Я полагала, что оно довольно забавно. И, кроме того, веб-сайт позволит людям ориентироваться на один адрес. Это будет вроде центра «Спасите Карин». Да. Решено. Я создам свой веб-сайт и назову его «savekaryn.com».

Начало положено

Чем больше я думала об этом, тем удачнее мне казалась эта мысль. Вся идея выглядела более чем подходящей. По двум причинам: 1) я могла продолжать работу, выплачивая свой долг; и 2) даже если я не буду работать, те письма, которые я пока что получила, настолько забавны, что я смогу со временем собрать целую хронику на тему «как я вылезала из долгов» и написать об этом любопытную книгу. Потом я продам эту книгу и благодаря этому выпутаюсь из долгов. Да. Я смогу включить в нее свое письмо — просьбу о помощи, смогу пойти добровольцем на какие-нибудь медицинские обследования, объявления о которых я видела на Craigslist — и мало ли что еще! А веб-сайт будет большим организационным центром. И я решила создать его.

Уже на работе я немного побродила по Интернету, выясняя, как создаются сайты, поскольку сама понятия не имела об этом. Оказалось, что, прежде всего, мне надо зарегистрировать желаемое имя домена, то есть «savekaryn.com». Можно было выбирать из множества веб-сайтов регистрации доменного имени, и я решила воспользоваться Register.com. Это был самый крупный сайт, и регистрация стоила всего тридцать пять долларов за целый год. Выполнив все необходимые действия, я заплатила с моей банковской карточки. Лишних денег у меня, конечно, не было, но это тот случай, когда заплатить просто необходимо.

Теперь мне предстояло создать сам сайт. Одна из причин, почему я решила воспользоваться Register.com, как раз и состояла в том, что они давали шаблон поэтапной помощи в создании веб-сайта. Мне надо было только вставлять в шаблон информацию, которую я хотела ввести, а после этого одним нажатием на клавишу он будет отправлен в мировую Сеть. И стоило это удовольствие недорого — всего четырнадцать долларов девяносто пять центов в месяц за двадцатистраничный сайт. Единственным недостатком было то, что шаблоны, которые предлагались, были очень просты и выглядели, по меньшей мере, бедновато. Но я и на самом деле не могла тратить деньги на создание роскошного сайта. Ладно, бедноватый сайт — это все равно хорошо. Находясь на работе, я не могла заняться его созданием, поэтому пока стала думать о том, что все-таки будет дальше. Например, как люди будут пересылать мне деньги. Домашний адрес я давать не хотела, придется абонировать почтовый ящик. Но я совсем не была уверена, что люди вспомнят о необходимости послать мне доллар после того, как, прочитав мой сайт, займутся другими делами. Нужно было предоставить им интерактивную возможность моментальной пересылки денег. Так как я пользовалась аукционом, я знала об опции, позволяющей людям пересылать деньги любому, у кого есть электронный адрес. Нужно было только подписаться на счет и финансировать его с кредитной карточки или расчетного счета. У меня уже был счет, связанный с моим обычным электронным адресом, но я не хотела им пользоваться для этой цели. Мне нужен был отдельный счет для проекта «Спасите Карин». Я открыла новый счет и связала его с адресом. Когда там появился запрос на мои имя и фамилию, я написала: «Спасите Карин». Чтобы протестировать его, использовала свой уже существующий счет и послала доллар на свой счет «Спасите Карин». Все прошло нормально.

Так как я с успехом продавала вещи через аукцион, то решила связать свой веб-сайт с моими аукционами, и наоборот. Для этого, вдобавок к моему обычному имени пользователя, я создала еще одно имя пользователя, чтобы весь проект «Спасите Карин» был совершенно самостоятельным. Связь с моими аукционами покажет людям, что я действительно серьезно отношусь к избавлению от долгов.

Завершив все это, я вернулась к работе. Мне надо было очистить свой стол и подготовиться к переезду в редакторскую кабину в понедельник, а у меня оставались только сегодняшний день и пятница, чтобы подобрать все концы.

* * *

В субботу я отправилась на поиски почтового ящика. Сначала — в местный пункт отправки, рядом с нашей улицей. Он был в частном владении, я пользовалась им для отправки моего ковра и люстры и видела почтовые ящики для абонирования. Они назывались «Ящики Коробейника». Владел ими Коробейник. Не знаю, как его звали на самом деле, для меня он был просто Коробейником.

Я подошла к стойке.

— Здравствуйте, сколько стоит почтовый ящик?

— Это не почтовые ящики, — отрезал Коробейник. — Это личные почтовые ящики — ЛПЯ.

Хм. Вот ворчун!

— Ладно. Сколько стоит личный почтовый ящик? — снова спросила я.

— Двадцать пять долларов в месяц, — был ответ.

— Вот как! — Мне казалось, их цена — долларов десять. — Если я абонирую ящик, как скоро я смогу получать в него почту?

— Сразу же. Платите, заполняйте бланки, и все будет в порядке, — ответил он.

— А сколько стоит абонировать ящик на почте? Вы не знаете?

— Гораздо дешевле: долларов пять или десять в месяц. Но там всегда очередь.

— Хорошо, — сказала я.

Я все-таки решила проверить ситуацию на почте и либо абонировать более дешевый почтовый ящик, либо убедиться в правоте ворчуна. Из «Ящиков Коробейника» я направилась на почту, которая расположена довольно далеко. Там я сорок пять минут простояла в очереди, а потом мне предложили заполнить заявление и ждать, потому что на ящики существовал лист ожидания. Но ждать я не могла, поэтому вернулась к Коробейнику.

— Приветствую еще раз, — сказал он.

— Здравствуйте, — сказала я. — Вот вернулась и хотела бы абонировать ЛПЯ.

— Хорошо.

Он выдал мне пачку бланков для заполнения, потом спросил, зачем мне ящик.

— Как зачем? — удивилась я. — Почту получать.

— Понятно, но какую почту? — спросил он. — Деловую?

— Не совсем, — ответила я. — Скорее, по проекту.

— На какое лицо или название будет адресована почта? — спросил он.

— «Спасите Карин», — ответила я.

— Хорошо, — сказал он снова, с интересом глядя на меня. — А почему вас надо спасать?

Зарегистрировав все данные, он предложил заплатить за три месяца, то есть всего семьдесят пять долларов. Я расплатилась банковской карточкой.

Запускаю веб-сайт

Вечером я пришла домой и начала создавать свой веб-сайт. Если я хочу, чтоб люди давали мне деньги, мне и самой надо немало потрудиться. Наверху каждой созданной страницы я написала: «Спасите Карин — помогите ей выплатить долг по кредитным картам!» Это звучало смешно!

Я решила, что первая страница должна сразу сообщать о деле и захватывать читателя.

ТРЕБУЕТСЯ: ДВАДЦАТЬ ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ

КРЕДИТНЫЕ КАРТЫ — ЭТО ПЛОХО!

Привет!

Меня зовут Карин. Я хороший человек, и я прошу вас о помощи!

Видите ли, у меня огромные долги по кредитным карточкам, и мне нужно двадцать тысяч долларов, чтобы их выплатить.

Поэтому, если у вас есть лишний бакс-другой, пошлите его мне, пожалуйста.

Все, что мне надо, — это один доллар от двадцати тысяч человек, или два доллара от десяти тысяч, или пять долларов от четырех тысяч…

Ну, вы понимаете, что я имею в виду.

Вместе нам удастся изгнать этот долг из моей жизни!

Мне понравилось это «Вместе нам удастся изгнать этот долг из моей жизни!». На мой взгляд, это было что-то вроде плохой информативной рекламы. На следующей странице я поместила то первое письмо, изменив пару деталей: решила снизить свой возраст с двадцати девяти лет на двадцать шесть и убрать «Я переехала из Чикаго». Вдруг каким-то непостижимым образом этот сайт попадется на глаза моим родителям? Я не хотела, чтоб они знали, что у меня двадцать тысяч долга. Мне было стыдно перед ними. Не из-за веб-сайта, а из-за денег.

Кроме этого, я создала страничку, которую назвала «Общая сумма долга», и планировала обновлять ее еженедельно, чтобы всем было видно, как уменьшается мой долг. Она показывала, что у меня есть цель. И я полагала, что, видя, как общая сумма долга сокращается, люди охотнее будут помогать мне. Сложив все свои счета, я подсчитала, что должна немногим более двадцати тысяч. На страничке говорилось:

ОБЩАЯ СУММА ДОЛГА…

Следите, как идут дела!

СМОТРИТЕ, КАК МОЙ ДОЛГ СОКРАЩАЕТСЯ С КАЖДЫМ ПОЖЕРТВОВАНИЕМ!

(Информация обновляется еженедельно.)

ОБЩАЯ СУММА ДОЛГА

на 23 июня 2002 года $20 221,40.

Я планировала, что буду вычитать из общей суммы те деньги, которые получала от продаж на аукционе, а также те, что буду вносить сама. После этого я создала крайне важную страницу «Пожертвуйте деньги для Карин!», на которой говорилось, каким образом можно посылать мне деньги, если есть желание.

ПОЖЕРТВУЙТЕ ДЕНЬГИ ДЛЯ КАРИН…

Вместе мы сможем все изменить!

Если вы сочувствуете мне — не стесняйтесь послать мне доллар!

Если вы не чувствуете моей боли, думаете, что я идиотка, но вам нравится мой низкобюджетный сайт, вы тоже можете не стесняться и прислать мне доллар!

ПРИМЕЧАНИЕ. Я НЕ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ. ПОВТОРЯЮ: ВЫ ДАЕТЕ ДЕНЬГИ НЕ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ, А ПРОСТО ДЕВУШКЕ, КОТОРАЯ ПОТРАТИЛА СЛИШКОМ МНОГО ДЕНЕГ.

Так что здесь вы можете творить чудеса. Это чудесная страничка, которая поможет вам и поможет мне. Переслать деньги можно разными способами. Вы можете перевести их через компьютер или послать наличность почтовым или банковским переводом на мой ЛПЯ.

Кроме того, вы должны знать, что если вы переводите деньги через компьютер, то я получаю семьдесят центов от каждого доллара из-за накладных расходов. Но это все равно хороший выбор, если вы не хотите связываться со всей этой суетой при отправке письма.

Если вы решите послать мне наличные, или кассовый чек, или банковский перевод, то это тоже будет прекрасный выбор. Выпишите чек на имя «Карин» и пошлите его на мой ЛПЯ.

Большое спасибо!

Внизу страницы я добавила ссылку — сообщила свой новый адрес ЛПЯ. Для тех, кто на самом деле пришлет мне деньги, я создала страницу «Карин благодарит», куда планировала заносить имена всех жертвователей.

Затем я создала страницу «Купите вещи Карин». Хорошенько поразмыслив, я решила выставлять на аукцион один крупный предмет каждую неделю. Это может быть сумочка, пара туфель в общем, что-то существенное. Кроме этого, я выставляю еще «кучу всякой мелочи».

Таков был мой план. Каждую неделю я буду расставаться с одной из ненужных мне вещей. Конечно, я уже распрощалась с частью вещей, например с ковром и люстрой. Но у меня оставалось еще множество солнечных очков, туфель и всего другого. В этот момент мне хотелось только одного — покончить с долгами. Даже если останусь голой в пустой спальне. Возможно, в дополнение к ненужным предметам я продам еще и какие-нибудь нужные вещи, которые у меня накопились.

Чтобы лучше убедить людей в серьезности своих намерений, я создала еще страницу под названием «Ни дня без бакса», где решила публиковать смешные рассказики о том, как мне удалось заработать или сэкономить доллар. И конечно, я буду предоставлять посетителям сайта свежую информацию о том, что происходит на «savekaryn», на странице «Еженедельный обзор».

Чтобы люди могли со мной связаться, я создала страницу «Связь с Карин» с моим электронным адресом. Мне понравились первые двенадцать писем, которые я получила, и я хотела знать, что люди могут сказать по этому поводу. На странице было написано:

СПАСИТЕ КАРИН…

Сообщите мне, что вы на самом деле думаете!

Перед тем как создать этот веб-сайт, я разместила письмо на сайте Craigslist.org, и получила двенадцать писем за первые несколько часов. По какой-то причине на Craigslist решили, что мое письмо не годится для их сайта, и удалили его. (Я поместила его в раздел «Требуется» под заголовком «Требуется: двадцать тысяч долларов». Мне это казалось нормальным.)

Но, как бы то ни было, я получила двенадцать ответов. Один из авторов написал, что мне не нужно сообщать о полученных деньгах налоговым органам. Он сообщил, что денежные подарки подлежат обложению, только если они превышают сумму десять тысяч долларов от одного лица. Это полезно знать. Так что, если у вас будет приступ щедрости, пожалуйста, не выписывайте чек больше чем на девять тысяч девятьсот девяносто девять долларов и девяносто девять центов. На всякий случай.

Еще один тип сказал мне, что я, наоборот, ДОЛЖНА сообщать об этом, потому что это СЧИТАЕТСЯ доходом. На всякий случай я собираюсь выяснить этот вопрос поточнее. Не хочется очутиться в тюрьме… Еще один парень прислал мне свое фото: он хочет встретиться со мной за ужином и обсудить вопрос… Мм, я думаю, лучше перейти к следующему письму… Молодые люди! Здесь, в общем-то, и обсуждать нечего. Мне нужны деньги. Конец рассказа.

Серьезно, мне хотелось бы получить письма от вас. Черкните мне пару строчек. Напишите письмо, пошлите электронную почту. Расскажите свою историю. Я уверена, что многие бывали в такой переделке. Поделитесь.

Закончив, я не стала нажимать на нужную кнопку, чтобы мой сайт был опубликован в Интернете. Я хотела сначала выбрать и составить список моих первых крупных предметов для аукциона и написать что-нибудь для «Ни дня без бакса». Я сохранила все это и пошла спать.

В воскресенье я проснулась и, вместо того чтобы сразу сесть за компьютер, решила устроить еще одну уличную распродажу, потому что мне нужен был материал для «Ни дня без бакса». Да и немного денег тоже не помешало бы. Поэтому я выволокла на улицу несколько своих коробок из переднего шкафа, поставила их на столик и стала ждать покупателей. Но, в отличие от первого раза, никто так и не подошел. Через несколько часов я затащила все назад и вернулась к компьютеру.

Написав первую заметку в «Ни дня без бакса», я еще выставила на аукцион первую крупную вещь. Это была пара чудных резиновых сапожек от «Прада», которые были просто незаменимы в дождь или снег! А вот что я написала в первом «Ни дня без бакса»:

Воскресенье, 23 июня 2002 года

Сегодня я устроила уличную распродажу. Наторговала всего лишь на четыре доллара. Продала в основном всякие пустяки. У меня много всяких мелочей. Это то, мимо чего я в свое время «просто не могла пройти», когда видела в магазине. Однако в самый последний момент подошел молодой человек и купил цветочный горшок за десять долларов. Так что в общей сложности у меня получилось четырнадцать долларов.

Я решила, что эти заметки должны быть простыми. Но сайту все равно чего-то не хватало. Фотографии! На сайт нужно поместить фотографии. У меня не было цифровой фотокамеры, а у Скотта была. Снимки у него получались немного расплывчатыми, но для Интернет-аукциона они вполне годились. Значит, сойдут и для моего сайта. Скотт лежал на диване и смотрел телевизор. Пусть лучше поможет мне.

— Скотт, — позвала я. — Сделай снимки для моего веб-сайта, пожалуйста.

— Что? — переспросил он. Особого энтузиазма в его голосе не наблюдалось.

— Для моего веб-сайта, — повторила я. — Сделай мне снимки, пожалуйста.

— Я устал, — сказал Скотт.

— Ну, пожалуйста, проснись. У меня почти все готово, — упрашивала я. — Мне очень надо.

— Ну ладно, — сказал он, стаскивая себя с дивана. Я подала ему камеру.

— Тебе надо, чтоб лицо видно было? — спросил он.

— Нет, — сказала я. — Не хочу я, чтобы всякие психи знали, как я выгляжу.

— Согласен, — ответил Скотт. — Давай ты как будто спрячешься за компьютером, а я сниму только макушку.

— Здорово! — обрадовалась я. — Это будет вроде как парень на обложке «Домашнего мастера» — сосед, у которого видно только пол-лица.

— А еще сделаем несколько как бы счетов и разбросаем их вокруг тебя.

— Отлично!

Я вытащила пачку чистых конвертов и сделала большими красными буквами надписи, типа «В „Блумингдейлз“» и «В „Сакс“». Мы раскидали их вокруг моего компьютера.

Скотт показал мне, как и где сесть и насколько низко опустить голову, и сделал несколько снимков. Когда он закончил, мы просмотрели их и рассмеялись.

— Боже ты мой! — сказала я. — Какие смешные! Я на них видна только от бровей до макушки.

Потом я попросила Скотта сделать еще один снимок. На этот раз я вытащила свою чековую книжку и сделала вид, что выписываю чек для оплаты счета. Опять разбросав вокруг меня счета, Скотт встал на стул и сделал снимок из-за моей спины. Так что на снимке только спина и была видна. И опять снимок выглядел уморительно!

Я поместила фотографию, где я за компьютером, на первую страницу, а фото с чековой книжкой — на страницу «Общая сумма долга». Затем я написала свой первый еженедельный обзор. Когда все было сделано, я нажала на кнопку «Опубликовать» — и с этого момента savekaryn.com начал существовать и действовать.

ЕЖЕНЕДЕЛЬНЫЙ ОБЗОР — ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ЗАПУСКА ВЕБ-САЙТА

23 июня 2002 года

Привет! Добро пожаловать на мой первый еженедельный обзор! Он будет коротким…

Я занималась запуском своего низкобюджетного веб-сайта и планированием своей рыночной стратегии.

Каждую неделю я собираюсь выставлять на аукцион что-нибудь из того, мимо чего «я просто не могла пройти». Вы можете щелкнуть на табличку «Купите вещи Карин» слева и получить более подробную информацию по этому вопросу. На этой неделе в качестве «большого предмета» будет пара чудных резиновых сапожек от «Прада», которые я приобрела на распродаже в «Нейман Маркус». По-моему, я надевала их только однажды. Взгляните на них! Все деньги, которые я получу от аукционов, пойдут на оплату моего долга! Видите, я свое дело делаю!

Еще я создала раздел под названием «Ни дня без бакса». Надеюсь обновлять его ежедневно. Там будут забавные новости о том, что я сделала, чтобы сэкономить или заработать доллар. Эти рассказики могут быть полезны и вам. Вы сможете пользоваться ими как бесплатными советами и становиться такими же экономными, как я!

Пожалуйста, просмотрите веб-сайт и скажите мне, что вы думаете о нем. Щелкните на «Связь с Карин» и пошлите мне письмо! И еще, пожалуйста, помогите мне распространить информацию о моем сайте. Пошлите имя сайта своим друзьям, поговорите обо мне в барах (это будет уже не в первый раз…), помечтайте обо мне в своих снах. Вместе мы сможем изменить ситуацию!

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

ДАТА: 12 июля 2002

ОТ: Салли

КОМУ: Карин

ТЕМА: Вы не одиноки

Привет, Карин! Я просто хотела сказать, что мне очень понравился ваш веб-сайт. Я сама когда-то жила в Бруклине и не могла не посмеяться про себя: только бруклинец может решиться на такое нахальство и сделать то, что делаете вы.

Конечно, у меня нет возможности узнать, правда ли вы отдаете долги при помощи денег, которые получаете, или просто транжирите их, но вы кажетесь очень честным человеком, поэтому я пошлю вам пару баксов.

Удачи!

ОТ: Карин

Кому: Салли

ТЕМА: НА: Вы не одиноки

Спасибо! Вам придется поверить мне на слово. Я воспитана в католичестве, и меня постоянно терзает это ужасное католическое чувство вины! Все эти годы, проведенные в частной школе… Если я говорю, что оплачиваю долги по кредитным картам при помощи денег, которые вы мне даете, значит, я оплачиваю долги по кредитным картам при помощи денег, которые вы мне даете! Если я солгу, то небеса не примут меня.

Неделя 1-я: Распространение информации

В понедельник, двадцать четвертого июня, я начала работу в новой должности. Теперь я была продюсером серии и должна была работать с редактором по имени Рэнди, очень привлекательным мужиком! У него были ледяные голубые глаза и угольно-черные волосы, и вообще в него было легко влюбиться.

Но нам с Рэнди предстояло работать над финальной серией «Собачьих дней» — собачьей свадьбой. Да-да. Джек-рассел-терьер по кличке Черри нашла свою настоящую любовь — датского дога по кличке Аттикус. А Рэнди и я отвечали за серию от предложения, сделанного на Бруклинском мосту, до самой собачьей свадьбы, где на Черри было надето собачье свадебное платье в елизаветинском стиле за тысячу двести долларов. Нам надо было монтировать даже их медовый месяц в отеле «Лоуз». Серьезно, это была моя работа.

Первый день, когда мы с Рэнди начали работать вместе, был также и первым днем, когда нам удалось просмотреть рабочую пленку. Обычно рабочая пленка переписывается для монтажа, и продюсер, в данном случае я, имеет возможность просмотреть всё до того, как ее передадут редактору. Но времени после того, как пленка была отснята, было так мало, что просмотреть ее мне просто не удалось. Поэтому мы с Рэнди сидели в комнате с тридцатью или сорока часами отснятой пленки и выбирали самые лучшие моменты для сорокашестиминутной серии. Это была та еще работенка.

Так что два следующих дня я только этим и занималась. Приходила на работу в девять утра, а уходила около девяти вечера. Ко времени моей выплаты компании «Кредит ГАРД оф Америка» подошла оплата за веб-сайт и ЛПЯ, и я опять оказалась на полной мели. А зарплату мне должны выдать только восьмого июля. Но, как бы ни бедна я была и ни занята, я обновляла свой сайт и писала заметки в свои «Ни дня без бакса».

Понедельник, 24 июня 2002 года

Сегодня я приняла участие в розыгрыше мотоцикла, объявленном «Нью-Йорк пост». Мотоцикл водить я не умею. Но если я его выиграю, то продам и использую деньги на оплату долга. Я расскажу вам, что из этого выйдет.

Вторник, 25 июня 2002 года

Сегодня я настолько без денег, что купила бутерброд с индейкой и горчицей и съела половину на обед и половину на ужин. Я была очень голодна, но мне не помешает похудеть на несколько фунтов. Может, стану супермоделью.

Среда, 26 июня 2002 года

Сегодня я позвонила по поводу объявления, которое нашла на веб-сайте. Там искали добровольцев для участия в изучении ПМС (предменструального синдрома). Я оставила свое сообщение. Если меня возьмут, я смогу получить пятьсот долларов и бесплатно пройти полное медицинское обследование. Так как медицинской страховки у меня нет, на бесплатном обследовании я сэкономлю двести долларов! Так что технически, если меня возьмут, я продвинусь вперед на семьсот долларов!

К концу среды я послала ответы на все двенадцать первых писем и попросила авторов посетить мой новый низкобюджетный веб-сайт. Я постаралась, чтобы мои ответы были веселыми и легкими, потому что, мне казалось, в таком ключе жертвовать гораздо приятнее. Еще я попросила их переслать координаты моего сайта всем своим друзьям.

Утром в четверг я проснулась рано и сразу проверила свою почту. И нашла там письмо от Никки, которая действительно прислала мне пять долларов! Я была очень взволнована! К ее письму прилагалась записка:

Надеюсь, мои пять долларов положат хорошее начало. Мне приходилось бывать в подобной ситуации. Мой вам совет: избавьтесь от лишнего. Выбросьте сотовый телефон, отключите междугородную связь, купите телефонные карты и не ешьте вне дома.

По крайней мере, вы признаете, что с этим надо что-то делать. Удачи! Я буду просматривать новые материалы на вашем веб-сайте!

Никки из Чикаго

Прочитав это письмо, я вскочила и запрыгала от радости. Надо же, она из Чикаго! Добрый старый житель Среднего Запада всегда придет на помощь! Я отправила ей электронное сообщение с благодарностью, затем захлопнула Клер и пошла на работу. Когда я пришла, Рэнди был уже там и с нетерпением ожидал меня.

— Эй, ты знаешь, что Аттикус ходил покупать обручальный ошейник для Черри?

— В общем-то, я об этом знала, — ответила я. — Ну и как, красивый выбрал?

— Нет, его жаба задушила, — смеясь, сказал Рэнди. — Ошейники стоят шестьдесят с чем-то долларов. Я бы тоже не стал покупать.

— Так дорого? — переспросила я.

— Представь себе, — сказал он. — У них там вроде как собачьи мятные конфетки для освежения дыхания и что-то под названием «суши для песика», и, кажется, скоро состоится собачий прием с мороженым.

— Он уже был, — сообщила я как заправская сплетница. — И Черри ходила туда вместе с Аттикусом. Тогда встречались все будущие родственники.

Это было правдой. Мамочка Черри и отец Аттикуса устраивали свадьбу и должны были быть уверены, что папочка Черри и мамочка Аттикуса одобряют избранников своих деток. И это была моя работа! Мы с Рэнди вернулись к делам, и я подумала, что он на самом деле приятный человек. Последние четыре дня мы с ним работали в комнатке десять на десять футов, и нам предстояло там проработать еще четыре недели.

Весь день я думала о своем веб-сайте. Да, у меня теперь есть пять баксов. Я надеялась, что вдруг, совершенно случайно, какой-нибудь богач заглянет на сайт и пошлет мне сразу много денег. Может, кто-то из тех, кому приходилось бывать в таком положении. Для меня это было просто своего рода игрой. Было очень забавно работать под дурочку, подсмеиваться над собой и над той убогой жизнью, которую я теперь вела. Особенно в «Ни дня без бакса».

Пятница, 28 июня 2002 года

Сегодня я откликнулась на объявление, которое нашла в разделе «Требуется» в Craigslist. Какой-то чудак ищет поддельные часы «Ролекс». Так случилось, что у меня есть поддельный «Ролекс» и два поддельных «Картье». Он готов купить их все за пятьдесят долларов!

В следующие несколько дней я получила около сорока писем по электронной почте от разных людей, так что, видимо, первые двенадцать разослали адрес моего сайта. Как и раньше, некоторые письма были приятными, другие — злыми. Я получила пару писем от людей, которые сообщали, что намерены послать мне деньги. Это было здорово! Но встречались и такие, кто желал мне сдохнуть. Один написал: «Принимая во внимание вирусную природу Сети, я уверен, что вам, скорее всего, удастся многих заставить раскошелиться». Надеюсь, он был прав. Другая женщина предлагала мне «бесплатный сеанс оздоровления духовной энергии», что, как она уверяла, поможет мне понизить обеспокоенность и проникнуть в суть причин того, почему я так много потратила. Так что я уже могла считать сэкономленной стоимость одного сеанса рэйки!

Я была очень занята на работе, и у меня не оставалось времени, чтобы обдумать, как рекламировать свой сайт. Я ведь не знаю, как люди привлекают посетителей на свои веб-сайты. Поэтому я решила просто отвечать на все письма — хорошие или плохие. На все я посылала ответ — веселый ответ. И всегда старалась быть дружелюбной. И никогда не забывала попросить порекомендовать мой сайт всем знакомым, после чего просто скрещивала пальцы и надеялась, что они это сделают.

Кроме моего первого послания в Craigslist, думаю, люди узнавали о моем веб-сайте еще и из Интернет-аукциона. Там можно создать такую страничку под названием «О себе», где немного рассказывается о вас и о том, что в данный момент вы выставляете на аукцион. Так что я воспользовалась этой страничкой, чтобы рассказать о своем сайте, и дала внизу ссылку на него. Почему бы обычным посетителям, которые знакомы с моими аукционами, не заглянуть и на мой сайт?

Суббота, 29 июня 2002 года

Прошлой ночью мой кот написал мне на постель. Сволочь. Не знаю, за что это он меня так. Еще поговорю с ним об этом. Но простыни теперь нужны новые — вы же знаете, как воняет кошачья моча. Поэтому я взяла юбку, которую мне подарила мама и которую я еще ни разу не надевала, и вернула в магазин, где она была куплена. На эти деньги приобрела новые простыни. Простыни такие дорогие…

Потом я проверила свой почтовый ящик, почты пока никакой не было. Но я ведь только запустила свой сайт, поэтому меня это не огорчило.

Настало воскресенье, то есть пора было выставлять на аукцион новый большой предмет. Пошарив в своем шкафу, я решила расстаться со своими бордовыми солнечными очками от Гуччи — той парой, что я купила, когда только-только переехала в Нью-Йорк и впервые попала в «Блумингдэйлз». Как ни грустно было мне с ними расставаться, но пришлось, ничего не поделаешь.

К концу недели я получила сто семьдесят четыре письма и шесть долларов. Вообще-то, я получила 5 долларов, но решила считать пожертвованием и тот доллар, который послала сама себе в виде теста. Так что после первой недели результат был следующим…

ОБЩАЯ СУММА ДОЛГА:

на 23 июня 2002 года — $20 221

— $90,35 моих денег

— $5,22 ваших денег

— $68,47 продажа на аукционе

ОСТАТОК ДОЛГА ПО ИТОГАМ I НЕДЕЛИ

на 30 июня 2002 года — $20 057,36

Неделя 2-я: Становится голодно

Я хотела быть совершенно честной по отношению к деньгам, которые получаю. Если я говорила, что использую их на оплату долгов, то так и следовало с ними поступать. Дело в том, что я не знала даже, законна ли моя затея. Я ни с кем не проконсультировалась. Меньше всего мне хотелось попасть в неприятность из-за обмана людей. Так что, как и обещала, я использовала полученные деньги только для уплаты долгов.

Понедельник, 1 июля 2002 года

Сегодня я пила какой-то по-настоящему отвратительный растворимый кофе, который нашла на работе в глубине шкафчика со всякой ерундой. Он был ДЕЙСТВИТЕЛЬНО отвратительный… Не просто плохой, а УЖАСНО, УЖАСНО плохой. Вы и представить себе не можете. Но, думаю, сэкономила на этом по меньшей мере три бакса. Кофе был ОЧЕНЬ мерзкий.

Однако денег у меня так и не было. Иногда на работе я не могла сосредоточиться на собаках и их свадьбах, потому что думала, как унять бурчание в желудке. Что еще хуже, Рэнди каждый день приносил с собой большой пакет еды, которую покупал в магазине здоровой пищи по пути на работу. Он ставил пакет на полку, и я целый день на эту еду глазела. А офис наш был такой маленький, что я могла не только видеть ее, но и чувствовать запах.

Зерновые плитки, сэндвичи, фрукты, соки — чего там только не было! — и все это просто лежало на полке. Среди всей этой сумасшедшей кучи еды одно яблоко было явно там ни к чему. Оно пролежало там почти неделю. Фактически оно уже почти испортилось. И вот, когда Рэнди отлучился на несколько минут по каким-то делам, я съела это яблоко. Да. Я стащила его и слопала почти что с косточками. И в тот же вечер написала об этом на своем сайте.

На следующий день я получила письма от людей, которые называли меня яблочной воровкой, говорили, что ни за что не станут жертвовать мне денег, раз я краду Я созналась Рэнди в краже яблока, но он даже не сразу понял, о чем я.

Вторник, 2 июля 2002 года

Сегодня я съела яблоко своего сотрудника. Я наблюдала за этим яблоком. Оно пролежало на полке уже пару дней. И начинало портиться! Если спросят, куда делось яблоко, я решила сказать, что наверняка его выбросила уборщица, чтобы в помещении не завелись мыши.

ИСКУПЛЕНИЕ: в среду я созналась, что съела яблоко. Его хозяин, похоже, даже не обратил на это внимания. И в пятницу я купила ему другое взамен съеденного, но он все равно не стал его есть. Поэтому в субботу я забрала яблоко домой и съела. Я НЕ ВОРОВКА!

Как бы то ни было, на этой неделе продолжала приходить почта, и я получила еще пять баксов от человека по имени Райан. Он рассказал, что у него тоже есть свои проблемы с пластиковыми картами, но отправка пяти долларов незнакомому человеку вряд ли ему поможет, так как в теорию кармы он не верит. По его мнению, проблема здесь в том, «что слишком много ослов в мире, которые слишком хорошо живут». Еще он написал, что посылает мне деньги потому, что «мой сайт настолько блестяще сделан, что он не смог устоять». Блестяще! Здорово!

Среда, 3 июля 2002 года

Сегодня кот наблевал на мои простыни. (См. запись от субботы, 29 июля 2002 года, чтобы понять всю историю с простынями.) Снова покупать простыни я не собираюсь, ведь это все можно отстирать. Но у меня нет 3 долларов, чтобы заплатить за стирку, а зарплата только в пятницу. Поэтому я взяла и просто выстирала сама при помощи «Вулайта». Никаких следов не осталось.

Работа все еще была сумасшедшей, и у меня все меньше времени оставалось на обдумывание, как продвигать свой сайт. И все же мне надо было как-то дать знать о нем. Я подумывала заказать стикеры и налепить их на почтовых столбах по всему Нью-Йорку. Но это слишком хлопотно и к тому же стоит денег. Единственное известное мне место, где можно разместить бесплатную рекламу, был Craigslist, так что, несмотря на их письмо, я снова послала туда свое объявление, на этот раз в раздел «Общество». Скорее всего, в прошлый раз они удалили его, просто посчитав несоответствующим теме раздела «Требуется». Ладно, попробуем снова. Вскоре я получила от них письмо: «Мы стараемся не поощрять подобных вещей… будьте добры, не присылайте это объявление больше». Ха. Ну и ладно.

В последние полторы недели я так бедствовала, что почти не ела, и потеряла пять фунтов. Обычно это не очень-то хорошо, но не в моем случае, я все еще не сбросила тот лишний вес, который набрала после «Ананды».

Четвертого июля Аллен и Дайан устраивали барбекю в соседнем дворике. Мне нечего было принести, поэтому я не пошла. Не хотелось быть тем соседом, который приходит на вечеринку с пустыми руками, а потом все там съедает. Они не знали, что я бедна как церковная мышь, а признаваться в этом мне не хотелось. Поэтому я сидела дома и составляла перечень предметов на аукцион. К очкам от Гуччи, выставленным в воскресенье, я добавила несколько абажуров, шелковых цветов, ежедневник в кожаном переплете и один из моих самых любимых фильмов: «Бестолковый».

Покончив с этим, я все-таки присоединилась к барбекю, но притворилась, что совсем не голодна. В тот день на улице было довольно жарко, так что я надела юбку из денима с разрезами спереди и сзади, а единственными чистыми трусиками, которые мне и пришлось надеть, были ярко-розовые стринги — не совсем то, что обычно надеваешь, собираясь сидеть за столом на барбекю в жаркий день. Пытаясь перелезть через низенький заборчик, который разделял наши дворы, я случайно оступилась, и одна из моих ног резко дернулась вверх, явив всему миру на обозрение эти ярко-розовые трусики. Все притворились, что ничего не заметили, однако ярко-розовое зрелище все же сделало свое дело: Аллен не оставлял меня без внимания, настойчиво угощая, и в конце концов я согласилась.

В пятницу мне пришлось работать, а поскольку я не на контракте, то пришлось работать и в субботу, чтобы оплатили всю рабочую неделю, несмотря на праздник. Кроме карточки на неограниченное количество поездок в подземке, у меня оставалось два доллара, чтобы дожить до зарплаты. Так что питалась я исключительно супом «Рамен» из банок за семьдесят пять центов в день. И все. Я такого не пробовала со своих студенческих лет. А поскольку использовала я на работе чуть теплую воду вместо «крутого кипятка», как указано в рецепте, сухие горошины в супе не размягчались. И к тому же болела голова от глютамата натрия, усилителя вкуса. Зато я нашла новое дешевое развлечение.

Пятница, 5 июля 2002 года

Скажем так: я люблю глянцевые журналы. Нет ничего лучше свежего номера «Базара», когда ты едешь в метро с работы домой. Однако журналы очень дорогие. И их НЕ следует покупать, если ты следишь за своим бюджетом. Последние несколько недель были для меня очень трудными. Вышел новый «Ин Стайл» с Бритни на обложке… новый «Аллюр»… слишком долго перечислять. И вот сегодня я зашла в местный книжный магазин, плюхнулась на стул в уголке и бесплатно перечитала все свои любимые журналы! Чем больше я читала, тем больше денег экономила. Я даже прочитала дорогущие европейские журналы с толстыми глянцевыми страницами. Они стоят около 8 долларов каждый. Журналы мод — как терапия: они заставляют меня стремиться к совершенству.

Суббота, 6 июля 2002 года

Сегодня я сама покрасила себе волосы. Не говорите никому, но я не настоящая блондинка… ш-ш!!! Я крашу волосы еще со школы. Миф не лжет: джентльмены ДЕЙСТВИТЕЛЬНО предпочитают блондинок… по крайней мере, в моем случае. Я купила бутылочку «Л’Ореаль Преферанс». Всего за 8 долларов, это недорого. А в журнале «Аллюр» говорилось, что именно этой краской пользуются в салонах. Покрасить волосы в салоне — удовольствие не из дешевых — покраска и мелирование обойдутся вам примерно в сто пятьдесят долларов. Так что я считаю, что сэкономила сто сорок два доллара.

В субботу я стирала, потом пошла проверить почтовый ящик. Коробейник был на месте. Никто больше не работал, один он. Я подошла к своему ящику, вставила ключ и открыла его. Внутри лежали два конверта. Моя почта! Придя домой, я села за кухонный стол и уставилась на письма.

Первый конверт был от парня по имени Дэн, который уже дважды писал мне по электронной почте на «Учись, как спасаться, Карин». Внутри лежал чек на двадцать долларов!

Второй конверт был от родителей Наоми. Я чуть не умерла, когда увидела их имя! Значит, она им рассказала! Внутри лежали чек на сто долларов и короткая записка: «Мы совершенно случайно наткнулись на твой сайт и хотели бы помочь „Спасти Карин“ при помощи приложенного чека. Мы тебя любим! Успеха тебе и любви! Р. S. А Элвис не может тебе помочь?» Родители Наоми знати мою привычку наделять Элвиса человеческими качествами. Я не могла сердиться на подругу за то, что она им всё рассказала. Они такие хорошие! На мои глаза навернулись слезы.

К воскресенью выяснилось: за минувшую неделю было триста сорок одно посещение сайта! Это в два раза больше, чем за прошлую неделю. В дополнение к еженедельным отчетам я послала на свою страницу «Пожертвуйте деньги для Карин» дополнение, следуя совету двух совершенно разных бухгалтеров, которые заинтересовались сайтом. Они предложили мне сообщить всем жертвователям, что те не могут вычитать свои пожертвования из облагаемой налогом суммы. Я внесла соответствующую оговорку. Еще я обновила страничку «Ни дня без бакса».

Воскресенье, 7 июля 2002 года

Сегодня мне надо было стирать, а у меня кончился порошок. Покупка могла влететь мне в копеечку. Но я обнаружила магазин, где все за ОДИН ДОЛЛАР!!!! Боже мой!!! Что за магазин! Все товары всего за один доллар. Один бакс. Об этом стоит написать в моем разделе «Ни дня без бакса». Никуда больше не надо идти. Там есть все! Шампунь, туалетная бумага (и качество приличное — попу не скребет), швабры, даже еда! Это просто удивительно.

Еще я добавила страничку «Часто задаваемые вопросы», потому что разные люди постоянно спрашивали об одном и том же, например: «А вы работаете?»

НАИБОЛЕЕ ЧАСТО ЗАДАВАЕМЫЕ ВОПРОСЫ

Знаете, я получила тонну писем, и люди задают одни и те же вопросы.

Ваш сайт — это не шутка? Вы работаете?

Почему вы не объявляете себя банкротом?

Готовы ли вы позировать обнаженной за деньги?

И так далее…

Вот я и решила потратить время и ответить на некоторые из этих вопросов.

ВАШ САЙТ — ЭТО НЕ ШУТКА?

Спасибо, что спросили об этом. Мой сайт — не шутка. Я не хочу говорить, кто я на самом деле, исключительно из соображений безопасности. В наши дни надо быть осторожной. В конце концов, это Интернет.

КАК ВЫ УХИТРИЛИСЬ ПОПАСТЬ В ТАКУЮ «СВИНЯЧЬЮ ЯМУ»?

Еще один хороший, прекрасно сформулированный вопрос. Я просто не могла остановиться, делая увлекательные и важные, как мне казалось, покупки. Вот так просто. Я говорю об этом честно… Я не собиралась переделывать мир. Я просто попала в «Блумингдейлз».

ВЫ РАБОТАЕТЕ? И ПОЧЕМУ ВЫ НЕ НАЙДЕТЕ РАБОТУ НА НЕПОЛНЫЙ РАБОЧИЙ ДЕНЬ?

Да, я работаю. И работаю фактически шестьдесят пять часов в неделю. Я постоянно работаю. Поэтому я не могу искать работу еще и на неполный рабочий день. Я работаю с пятнадцати лет.

В течение какого-то времени я получала хорошие деньги. Вот тогда я и влезла в основные долги. Но потом четыре месяца сидела без работы, что и отбросило меня назад. Когда у вас нет работы и вы при всем старании не можете ее найти, потому что экономика в заднице, то волей-неволей срываются ваши тщательно разработанные планы по выплате долга. Сейчас я работаю, но получаю в два раза меньше, чем раньше (хотя приобретаю лучший опыт), и поэтому у меня постоянные проблемы с оплатой счетов.

ВЫ ЖДЕТЕ, ЧТО МЫ ЗАПЛАТИМ ВСЕ ВАШИ ДОЛГИ, А ВЫ БУДЕТЕ СИДЕТЬ СЛОЖА РУКИ И НИЧЕГО НЕ ДЕЛАТЬ?

Нет, я так не думаю. Я просто прошу вас помочь мне, если можете. Если не можете — не надо. Я сама произвожу ежемесячные выплаты. На странице «Общая сумма долга» я даю разбивку: сколько платите вы, сколько плачу я. Может показаться, что я плачу меньше, чем на самом деле, но это потому, что я точно указываю то, что присылаете мне вы, и не показываю добавление финансовых сборов. Эти финансовые сборы образуются от сумм, которые я выплачиваю.

ГОТОВЫ ЛИ ВЫ ПОЗИРОВАТЬ ОБНАЖЕННОЙ ИЛИ ПОЙТИ НА СВИДАНИЕ ЗА ДЕНЬГИ?

Нет, извините. Я не собираюсь продавать себя или свое тело за деньги.

ПОЧЕМУ ВЫ НЕ КОНСОЛИДИРУЕТЕ СВОИ ДОЛГИ И НЕ КУПИТЕ КНИГУ ПО ФИНАНСАМ?

Я уже консолидировала все долги, кроме одной кредитной карты. Я собиралась послать ее в ту же службу консультационной помощи по долгам, где находятся все остальные мои счета, но потом поняла, что могу оплачивать ее через Пэй-Пэл. Так что я оставила ее открытой, и все деньги, которые я получаю на Пэй-Пэл, будь это от продажи на Интернет-аукционе или просто пожертвования, идут прямо на оплату этого счета и никогда даже не появляются на моем текущем счету.

Кстати, я прочитала книгу о том, как организовать финансы, но она только заставила меня понять, насколько глубоко я завязла и как безнадежно обстоит у меня дело со сбережениями на будущее. Эта книга только усилила мою депрессию.

ПОЧЕМУ ВЫ НЕ ОБЪЯВЛЯЕТЕ СЕБЯ БАНКРОТОМ?

Если я объявлю себя банкротом, вы (именно вы в конечном счете!) оплатите мое банкротство. Но не добровольно: государство слупит с вас деньги на мое содержание. Возрастут финансовые сборы, налоги и т. д. То есть вы все равно что-то теряете. Если вы поможете мне выплатить мои долги, вы потеряете всего лишь доллар, к тому же ПО ДОБРОЙ ВОЛЕ.

Это все равно как с пиратскими CD. Они продаются на Манхэттене повсюду, но покупать их не следует. Потому что, если вы будете их покупать, производителям придется взвинтить цену на CD, чтобы не прогореть. Так отреагирует рынок. Кто-то всегда платит за убытки в результате кражи. И обычно — потребитель.

Так что вы можете дать мне доллар по своей доброй воле, тогда я смогу избежать банкротства, и мы все сэкономим на процентных ставках и налогах в будущем.

Я ОБРАТИЛ ВНИМАНИЕ НА ОРФОГРАФИЧЕСКИЕ ОШИБКИ.

ВЫ ГЛУПЫ?

Нет, я не глупа. И в школе училась хорошо. Я даже проходила другой, более сложный тест по орфографии, чем все остальные. Но я очень быстро печатаю, и по мере того, как становлюсь старше, мне приходится все больше полагаться на программу проверки орфографии, чтобы выуживать ошибки. А в моем низкобюджетном веб-сайте нет такой программы. Так что, если вы заметите орфографическую ошибку, пожалуйста, напишите мне об этом.

Итак, в основном на все вопросы я ответила. Затем добавила еще пару хороших кожаных туфель — красных с розовым — от «Прада» в список для аукциона в качестве крупных предметов. Они замечательные! Не хотелось до слез расставаться с ними, но у меня опять не было выбора. Вспоминая о чеке из продуктового магазина, я чувствовала, как сильно хочу разделаться с этим долгом. Я почти ничего не ела, а то, что ела, было отвратительным. Шкаф у меня был забит одеждой, а холодильник пуст.

Обновляя страничку «Общая сумма долга», я решила, что не буду вычитать платежи с Интернет-аукциона, пока не получу их. Так что, хотя аукцион по моим солнечным очкам уже закрылся, я еще не получила семьдесят пять долларов, за которые они ушли, как ни хотелось, не стала вписывать эту сумму.

ОБЩАЯ СУММА ДОЛГА на 30 июня 2002 года

— $20 057

— $113,45 моих денег

— $124,55 ваших денег

— $0,00 продажа на аукционе

ОСТАТОК ДОЛГА по ИТОГАМ II НЕДЕЛИ

на 7 июля 2002 года — $19 819,36

Неделя 3-я: Вирусный характер Сети

В понедельник утром я проснулась очень рано, потому что мне надо было зарегистрироваться на исследование ПМС, о котором я узнала на Craigslist. Медицинский корпус располагался в Верхнем Вестсайде, что совершенно в другой стороне от моей работы, но я получила бы пятьсот долларов, если б меня взяли на исследование.

Зарегистрировавшись в приемной медицинского корпуса, я поднялась наверх для встречи с медсестрой. Не было медицинского освидетельствования или чего-либо в этом роде. Мне просто объяснили, что я должна следить за своим настроением и состоянием в течение одного месяца и делать записи в журнале. Если у меня ПМС окажется таким, который они считают «тяжелым», что было связано, как я поняла, с кальцием и судорогами, то меня примут в число исследуемых. Мне следовало позвонить медсестре через месяц, чтобы они смогли проверить мои ежедневные записи.

У меня все еще были два чека, которые я получила, сидя дома. Я не хотела депонировать их до тех пор, пока у меня не появятся свои деньги. Не уверена, что вы догадались, но я не всегда проявляю необходимую заботу о своих деньгах, а они в отместку, очевидно, как только попадут на мой расчетный счет, куда-то расходуются. Вот эти чеки и лежали дома, и ждали, когда я решу, что делать.

Придя на работу, я, как всегда, в первую очередь проверила электронную почту. Там оказалось три письма. Первое — от человека, который подписался Уборщик. Вот оно:

Дражайшая Карин!

Мне ужасно жаль, что у тебя такие финансовые трудности. Однако есть и свои плюсы в этой твоей финансовой тупости: ты вдохновила меня на создание специального раздела на моем веб-сайте, который я назвал «Придурок месяца». Я выбрал тебя в качестве первого экземпляра «Придурка месяца». Это большая честь — открыть новый раздел. К сожалению для тебя, призов, которые можно продать на аукционе, здесь не раздают, равно как и денег, чтоб оплатить твой счет от Неймана Маркуса.

Знаю, такой бруклинской принцессе, как ты, будет трудно прожить на зарплату секретаря или смотрителя туалета, или чем ты там сейчас занимаешься. Но это одна из жестоких реальностей жизни. Если хочешь легких денег — бросай эту работу и иди в шлюхи и/или продавать наркотики. Черт, если хочешь, я даже готов стать твоим сутенером. На твоем сайте написано: «Меня зовут Карин, я хороший человек, и я прошу вас о помощи».

А надо было написать: «Меня зовут Карин, и я безмозглая дрянь, которая понятия не имеет, сколько у нее денег, и, соперничая по количеству тряпок в гардеробе с этими проститутками из „Секса в большом городе“, наделала долгов на 20 тысяч долларов. Поэтому если вы ответственно относитесь к своим деньгам, а не так, как я, и у вас есть какие-то лишние деньги, которые вы могли бы пожертвовать на благотворительность, то вместо того, чтобы отдать их на хорошее дело, вроде Фонда 11 сентября или Фонда защиты чистого воздуха, отдайте их мне, потому что, видит Бог, я просто старая дура, и если мои туфельки от „Прада“ у меня отнимут за долги, это будет, типа, большое горе, и мои подружки, другие бруклинские принцессы, не будут больше со мной общаться! Спасибо!»

Спасибо за материал.

Боже! Что за идиот! Я щелкнула на ссылку на его сайт и открыла первую страницу. И там под заголовком «Придурок месяца», набранным жирными черными буквами, обнаружила письмо Уборщика ко мне и ссылку на мой сайт.

Сначала меня это немного испугало, уж очень его сайт показался мне мерзким, озлобленным против всего на свете. Быть «Придурком месяца», может, и забавно, но в то же время мне не хотелось, чтобы мое имя фигурировало на таком вонючем сайте.

Меня так и подмывало ответить ему и защитить себя, но я понимала, что он только этого и ждет. Написать ему, что никогда не рассчитывала на то, что люди будут присылать деньги мне вместо того, чтобы отдать их на благотворительность? Объяснить, что именно поэтому я старалась о своей ситуации говорить с иронией? Разве я не смеялась над тем, что мне приходится читать любимые журналы мод в «Барнз энд Ноублз»? Но больше всего меня разозлило то, что этот тип, который явно ненавидит весь мир, взялся читать мне нотацию! Нет, не зря моя мама всегда говорила: «Убей его своей добротой». Так я и решила сделать: я отправила его почту назад, сопроводив одним-единственным словом: «Благодарю». И все.

Я не очень хорошо знала, как работает Интернет. Никогда не бывала в чате. Вообще не имела представления, что такие сайты существуют. Обычно залезала в Интернет только для того, чтобы сделать покупки, просмотреть свой гороскоп и послать электронную почту. Вот и все. Но мало-помалу начала понимать, что где-то там, в киберпространстве, существует совсем другая вселенная.

Попозже в тот же день я получила пугающее письмо от человека, который сообщил, что он может вычислить меня в течение семидесяти двух часов. Он спрашивал, как мне понравится, если я открою дверь и увижу, что «на меня наставлен ствол ружья». Письмо заканчивалось предупреждением, что, если я не закрою свой сайт, такое вполне может случиться.

Я понимала, что своим сайтом открываю себя для критики, но это было уж слишком. Неужели кого-то до такой степени могли оскорбить мои действия? Мой сайт был немного наивным и смешным. Почему же такие письма идут мне, а не на веб-сайты, распространяющие ненависть?

Работая на телевидении, я знала, что люди, чьи лица часто мелькают на экранах, иногда получают письма такого рода. Но я никогда не относилась к этому серьезно. Теперь, получив «предупреждение», поняла, насколько важна анонимность, и позаботилась еще тщательнее, чтобы все мои счета были на имя «Спасите Карин» и имели фальшивые адреса.

Потом я открыта еще четыре или пять писем, все они были очень милые. Одна женщина убеждала меня писать комедии, другая рассказала, что она так смеялась над моими «Ни дня без бакса», что ее на работе даже отругали. Еще двое сообщали о себе: им так понятна подобная ситуация! У одной из написавших долгов на двадцать пять тысяч долларов, и муж об этом не знает. Странно, что сайт вызывал у людей столь крайние, противоположные эмоции. Он либо оскорблял до глубины души, либо смешил. Одним очень нравился, у других вызывал ненависть.

Во вторник у моей мамы был день рождения. Послав ей подарки, купленные на кредитную карточку магазина «Банана рипаблик», я проверила свою почту. И я обнаружила, что мне пришло чуть ли не двадцать писем. Это был шок: обычно с утра я находила всего одно-два письма! Прочитав почту, я выяснила, что мой сайт обсуждается на сайте Metafilter.com. Интересно, что за сайт? Щелкнула на ссылку и прочла, что сайт является «общественным блогом». Не сразу я поняла, что «блог» — это нечто вроде большой доски для сообщений. Можно посылать свои и обсуждать чужие. Это не было чатом, но все равно возникало общение. Я стала читать…

«Ей надо в церковь сходить».

«Знаете, я щелкнула на ссылку, думая, что мне это резко не понравится, а закончилось тем, что я с наслаждением прочитала весь сайт;-)»

«Она в полном дерьме, но пытается что-то сделать, чтобы выкарабкаться… по мне, это круто. И она явно получает удовольствие от того, что делает, что тоже круто. Поскольку и сам был в долгах как в шелках (после ограбления), я аплодирую такому подходу… Только держись подальше от пищи для экономных…»

«Она могла бы, по крайней мере, поступить честно и установить пикантную веб-камеру для тех, кто дает деньги».

«Она продает свой любимый фильм на аукционе. Он называется „Бестолковый“. Ну, не прелестно ли?»

«В „Кто есть кто“ домена „Карин“ написано:

Спасите Карин

Спасите Карин

Мэйн стр.

Бруклин, Нью-Йорк, 11201,

США

Телефон: 123-456-7890

e-mail:

Подозрительно? Есть немного».

«Умно? Определенно. Я не удивлюсь, если двадцатишестилетняя женщина, у которой такие долги, не хочет открывать свой адрес…»

«Она говорит: „Журналы мод — как терапия. Они заставляют меня стремиться к совершенству“. Это так красиво».

«Если не обращать внимания на наглое бесстыдство этого сайта, то он довольно забавный — особенно в плане того, как мало эта Карин обещает незнакомым людям, которые выплачивают за нее долг. Цитирую: „Не все письма, которые я получаю, такие добрые. Один парень, по имени Крамз, настроен очень пессимистично. Я не думаю, что ему нравлюсь. А так как я очень ХОЧУ ВСЕМ НРАВИТЬСЯ, то моя первая задача — ЗАВОЕВАТЬ ЕГО. Он спросил меня, что получит за пожертвованные мне деньги, и я ответила ему, что не так и много“».

Надо же! Люди, оказывается, обсуждают мой сайт! Я порадовалась, что оставила днем раньше фальшивый адрес на Register.com. Я не знала, что эти данные можно просмотреть, но оказывается, способ был. Однако как они смеют издеваться над «Бестолковым»? Подождем, что они скажут, когда я выставлю на аукцион фильм «Танцевальные дорожки Даррина».

Затем я вернулась в ящик «Входящие» и открыла еще несколько писем. В одном из них говорилось, что мой сайт обсуждают еще и на блоге Paintballresource.org. Я нажала на ссылку.

«Она еще и на аукционе что-то продает. И вообще, не понимаю, чего это вас всех так заботит, где она деньги достает. Она что, вломилась в ваш дом, изнасиловала вашего младшего братца и слиняла с деньгами? Не хотите — не давайте. Однако если внимательно почитать ее сайт, то сразу видно, что она не очень-то серьезно все там пишет. Я сомневаюсь, есть ли у нее вообще долги».

«Не важно, есть у нее долги или нет, я думаю, мы все согласимся, что туфли у нее жутко безвкусные».

«Да уж!»

«Хочешь сказать, что ты бы такие не надела?»

«Надела бы… если бы надеть еще комбинезон в горошек и залезть в малюсенький автомобильчик с двадцатью пятью лучшими друзьями…»

Они издеваются над моими туфлями от «Прада»? Моими красно-розовыми туфлями от «Прада»! Да как они смеют! Прочитав еще несколько писем от людей, которые считали мои туфли безвкусными, я решила вернуться к работе.

Мы с Рэнди работали над сценой, когда Аттикус предлагал Черри лапу и сердце посреди Бруклинского моста. Ну, раз уж собаки не умеют говорить, то его папочка спросил ее мамочку, не могут ли собаки пожениться. Черри сказала «Да». То есть ее мамочка это сказала. Представляете, какая у меня работа! Пытаясь сконцентрироваться на собаках, я одним глазом поглядывала в почте Примерно каждые пару минут появлялось новое письмо. Думать о работе было сложно. Где-то около часа дня я обнаружила письмо с темой «Репортер просит об интервью». Открыла его.

Здравствуйте, Карин!

Да, и мы рассматриваем возможность дать материал о Вашем сайте. Однако мы (мой редактор и я) боимся, что это: а) просто шутка или б) начало какой-нибудь кампании либо что-нибудь подобное. Не смогли бы Вы помочь нам? Как бы нам узнать, насколько всё честно? Могу ли я позвонить Вам по телефону и взять интервью?

Кстати, Ваш сайт очень забавный.

— О, Господи! — не сдержала я удивления.

— Что? — спросил Рэнди.

— Да так, ничего, — ответила я. Мне не хотелось откровенничать.

— Да что случилось? — настаивал он.

— Ладно, — решилась я. — Я тут создала веб-сайт, вроде как в шутку, а на него, оказывается, заходит очень много народа.

— О чем он? — заинтересовался Рэнди.

— Ну… — снова начала я.

Было стыдно, что у меня большие долги, и я не хотела говорить об этом. А после того письма, где меня угрожали убить, очень уж хотелось оставаться анонимной. Но не убьет же меня Рэнди, если и узнает. Так что я решилась.

— Я задолжала двадцать тысяч долларов по кредитным карточкам, делая покупки. И вот решила попросить людей помочь мне. Потому и создала этот сайт.

— Не может быть, — не поверил он.

— Может, — ответила я. — Я, конечно, предполагала, что кто-нибудь откликнется, но особо не надеялась. А сегодня получила гору электронных сообщений и вот — просьбу дать интервью.

— И что намерена ответить? — спросил он.

— Не знаю, из-за этого и нервничаю. Репортер (это женщина) пишет, что мой сайт очень забавный. А вдруг это завлекаловка просто для того, чтобы получить интервью! И что она напишет потом? Я получила кучу очень мерзких писем.

— Дай мне посмотреть твой сайт, — попросил он.

Я перешла на savekaryn.com и показала Рэнди все страницы. Он громко хохотал над некоторыми из моих записок в «Ни дня без бакса».

— Эй, сказал он, читая ту, где я писала про яблоко! — Это же про мое яблоко. И это я — тот самый «сотрудник»! А больше ты у меня ничего не сперла? — весело поинтересовался он.

— Нет, — ответила я, — и ты же видишь — во всем призналась! Ты же сам знаешь!

— Соглашайся на интервью, — сказал Рэнди. — Тебе нужна реклама. Сколько ты уже получила?

— Примерно сто тридцать долларов, — ответила я.

— Интервью не помешает, — повторил он. — У тебя двадцать тысяч долларов долга. Сто тридцать дол паров — маловато, тебе надо добыть гораздо больше.

И я перестала сомневаться. Ответила репортеру, что занятие у меня честное, и договорилась насчет интервью на полдень в воскресенье. Я решила, что, если она мне не понравится, я просто брошу трубку. Что я теряю? Свой телефонный номер, однако, давать не стала: знаю я этих репортеров! Я не хотела, чтобы стало известно мое полное имя.

В тот вечер я проработала до половины десятого. Вернувшись домой, я ответила на столько писем, на сколько хватило сил. Я получила письмо от парня по имени Дэн, из Британии. Конкретно — из Лондона.

Новости о вашем бедственном положении достигли берегов острова, что находится под властью королевы (я имею в виду Британию), и мы хотели бы помочь (хотя я не могу честно сказать, что представляю все пятьдесят семь миллионов жителей нашей страны). Успехов вам во всем. Я распространю ссылку на ваш сайт по Европе, посмотрим, не помогут ли вам там.

Кроме того, я обновила «Ни дня без бакса».

Вторник, 9 июля 2002 года

Сегодня я пила воду из «Бриты». Должна признаться, я боюсь пить воду из-под крана из-за опасности подхватить сибирскую язву или еще какую-нибудь гадость.

Не потому, что я слишком хороша, чтобы пить из-под крана — ничего подобного. А потому, что живу в Нью-Йорке, а после 11 сентября все напуганы, вдруг что-то произойдет с системой водоснабжения. Я никак не могу избавиться от этого страха. Это уже просто фобия.

У моего соседа по квартире в холодильнике стоит «Брита» для очистки воды. Я никогда не думала, что вода там действительно очищается. Там всегда какая-то дрянь. Даже когда фильтр вымоешь, в воде все равно что-то плавает. Очень противно.

Но мне очень хотелось пить, а я поняла, что пора прекращать покупать воду в бутылках. Так что я впервые попробовала воду из «Бриты». Пока жива и здорова. Сделав это, я как будто через барьер перепрыгнула. Я обычно покупала по три бутылки воды в неделю, так что буду теперь экономить в неделю четыре доллара.

Прежде чем выйти из сайта, я проверила ежедневную статистику и обнаружила, что только за сегодняшний день было четыре тысячи посещений! Ого! За всю прошлую неделю их было меньше трехсот. В два часа пополуночи я свалилась в постель без сил и мгновенно уснула.

В среду наконец поступила моя зарплата, и я депонировала чеки «Спасите Карин» на свой расчетный счет. Затем выписала чек на полную сумму и послала его в «Дженнифер конвертиблз». В тот день мне продолжали приходить письма, и я обнаружила, что мой сайт обсуждают еще и на форуме Livejournal.com. И начали поступать деньги. Немного, но больше, чем раньше. Те, кто жертвовал мне деньги, писали: «Ваш сайт веселый. За него стоит отдать бакс» и «Вы умны и храбры». Так приятно, когда люди смеются благодаря тебе! Мне это нравилось!

Среда, 10 июля 2002 года

Сегодня купила коту «Фрискиз». Если вы еще не знаете о моем коте, скажу вам, что у него проблемы с пищеварением и его часто рвет на мои простыни (см. «Ни дня без бакса» от среды, 3 июля). Пожалуй, знаете: мы ведь тут болтаем с вами ежедневно… Ну в общем, покупала я коту «Научную диету для чувствительных желудков», и ему, кажется, полегчаю. Последнее время его рвет только раз в неделю. Но это довольно дорого. А ему и «Фрискиз» вполне нравятся. Я носила его к ветеринару — но они всегда говорят мне, что кот здоров — просто ему нравится блевать. Ну ладно. Вернемся к «Фрискиз». После того как кота вырвет, он все это снова съедает, так что мне не приходится тратиться на двойную порцию.

Позже вечером, решив, что можно добавить еще одну порцию чего-нибудь веселенького, я придумала раздел под названием «МОЯ ЕЖЕДНЕВНАЯ ПОЧТА». Буду там помещать всякие дурацкие письма, которые я иногда получаю, — и мои ответы, конечно.

МОЯ ЕЖЕДНЕВНАЯ ПОЧТА

ПИСЬМА, ПРИХОДЯЩИЕ МНЕ, ОБО МНЕ — ВЕБ-САЙТ ОБНОВЛЯЕТСЯ ЕЖЕДНЕВНО!

ДАТА: 10 июля 2002 года

ОТ: скарлет_манчкин

КОМУ: Карин

ТЕМА: деньги тебе в помощь

Привет, Карин!

Один друг переслал мне ссылку на твой сайт, и я прочитал твой рассказ. Похоже, ты хороший человек, который оказался в плохой ситуации. С кредитными картами та-а-ак легко поддаться соблазну и накупить всего. Так вот, я хотел бы послать тебе сто долларов в обмен на секс. На нормальный секс. Если уж у тебя хватило смелости просить денег, то, полагаю, меня никто не осудит. Я знаю, что сто долларов — это маловато, а я не хочу, чтоб мое предложение звучало оскорбительно, но на твоем сайте ведь нет фото, так что я не знаю, хорошенькая ли ты. Если пришлешь фотку и я пойму, что ты хорошенькая, может, разорюсь на целую тысячу.

ОТ: Карин

КОМУ: скарлет_манчкин

ТЕМА: НА: деньги тебе в помощь

Прежде всего, я хорошенькая — так что этот вопрос можно отмести. Кроме того, бессчетное число раз обо мне в определенных ситуациях отзывались как о ГОРЯЧЕЙ.

Видишь ли, у меня проблемы с деньгами, потому я и создала веб-сайт и назвала его «Спасите Карин», где я прошу сочувствующих мне людей пожертвовать мне бакс — потому что именно баксы нужны мне сейчас. В ответ я ничего не обещаю, а люди не требуют.

А у тебя, похоже, проблемы с хорошим сексом, потому что ты предлагаешь мне заплатить за него. Ты даже не спросил меня, а может быть, я согласилась бы и бесплатно! Я напрямую говорила людям, что они ничего не получат взамен доллара, если дадут его мне. Самое занятное, что они могут поиметь — это следить за тем, как убывает мой долг, читать «Ни дня без бакса» или, может быть, это письмо от тебя.

Поэтому хочу посоветовать тебе следующее: создай веб-сайт. Мне он помог, может быть, и тебе кто-нибудь поможет. Назови его «Помогите Скарлетту Манчкину» и просто напрямую попроси людей помочь тебе с сексом. Я получила кое-какие баксы — может, и тебе удастся получить то, что ты хочешь!

Ну ладно, пора бежать оплачивать счет. Всего хорошего! Удачи тебе! Скажи всем своим друзья о моем сайте. Может, мы сможем давать взаимные ссылки с моего сайта на твой и наоборот.

Целую,

Карин

О, совсем забыла… Р. S. Пришли доллар, если можешь!

Добавив эту страницу, я попросила Скотта сделать еще несколько снимков. На одном я наклонилась к пустому холодильнику и наливаю воду из «Бриты» в стакан. Еще один снимок он сделал со спины, там я обновляю веб-сайт. Предполагается, что я отвечаю на письма. На заднем плане — сумка от Гуччи, с плеча свешивается Элвис. Этот снимок пойдет на страницу «Моя ежедневная почта». Но прежде, чем отправить его на сайт, я решила закрыть глаза Элвиса черной полоской. Если мне казалось необходимым оставаться анонимной самой, то и ему я должна оказать такую же любезность. Он выглядел как настоящий портрет из раздела «Не делайте так» журнала «Гламур».

В четверг я получила отзывы на раздел «Моя почта», и они были великолепны! Вскоре пришла еще одна просьба по поводу интервью, на этот раз с канадского радио. Меня попросили позвонить завтра на их утреннее шоу. Я пообещала и, не желая раскрывать номер своего телефона, взяла их номер.

В тот вечер после работы я пошла с Рэнди послушать оркестр. Мы вошли в бар, где уже ждали его друзья, и я не без удовольствия отметила, что они довольно приятные люди. Он познакомил меня с некоторыми из них. Я уже сбросила фунтов пять и обрела былую уверенность в себе.

— Это Карин, — представил меня Рэнди.

— Привет, Карин, — откликнулся молодой человек. — О, да вы же «Спасите Карин»!

— Рэнди! — с укором сказала я. — Ты мне обещал молчать!

— Извини, — ответил он. — Это так забавно… Да и что я такого сказал?..

Тут всем друзьям захотелось узнать, что значит «Спасите Карин». Пришлось объяснить им главную идею сайта. И все ее одобрили, выразив приятное удивление в мой адрес — они и не думали, что есть еще такие искренние люди.

Я уже как-то привыкла считать не потраченные деньги, раз не трачу, значит — экономлю. Это меня успокаивало. В тот вечер Рэнди угостил меня пивом за пять долларов, а еще я не ужинала. Ужин мне обошелся бы доллара в четыре. Можно считать, что сэкономлено девять долларов. Я написала об этом в «Ни дня без бакса».

Утром в пятницу у меня немного кружилась голова. Накануне я очень поздно заснула. Вернувшись домой позже обычного, еще пыталась написать посетителям сайта как можно больше ответов. Придя на работу, открыла почтовый ящик и обнаружила, что он почти полон. Писем было множество! Прочитав несколько, поняла, что мне стали отвечать на все, что я пишу. Я получила множество писем по поводу того, что мое понимание «экономии 9 долларов» неправильное. В ответ на проблемы с рвотой у кота мне сообщили, что это может быть диабет. По поводу моего опыта с «Бритой» мне объяснили, что черная дрянь, плавающая там, — это уголь. Еще одно письмо было от человека, профессионально занимающегося вопросами безопасности. Он уверял меня в том, что пить воду в Нью-Йорке совершенно безопасно. Несколько писем пришли от бухгалтеров и юристов, которые напоминали мне, что эти деньги не облагаются налогом. Еще кто-то написал, что о моем сайте говорили по радио в Балтиморе. Как интересно!

Утром, около десяти сорока, я сказала Рэнди, что пойду попью кофейку, и, вооружившись мобильником, удалилась в ближайший парк. Мне надо было позвонить на канадское радио, чтобы дать первое в своей жизни интервью. Я набрала номер, который записала на стикере, и мне ответили.

— Привет, — сказала я. — Я — Карин, и звоню по поводу интервью.

— Привет, Карин, — ответили мне, — подождите, пожалуйста, через секунду мы будем в эфире.

Я сидела и ждала, не отключая телефон. Меня трясло. Я не знала, чего ожидать. Как будет настроен ведущий — доброжелательно или нет? Вдруг я услышала рекламный блок, а затем ведущий представил меня. Я была в эфире…

— Привет, Карин, как пока что идут дела?

— Все хорошо! — сказала я каким-то высоким голосом. Когда нервничаю, я начинаю пищать.

— Сколько вы уже собрали?

— Примерно сто восемьдесят долларов, — ответила я.

— Сколько же времени прошло с тех пор, как вы открыли ваш сайт? — задал ведущий вопрос.

— Около трех недель, — ответила я.

— Для тех, кто только что присоединился к нам, расскажите, пожалуйста, о своем сайте, — попросил он.

— Сайт называется savekaryn.com, «карин» через «и», — объяснила я. — Я набрала долгов по кредитным карточкам на двадцать тысяч, покупая всякие дурацкие вещи, вроде туфель и сумочек, постоянно пила кофе в «Старбакс», ходила в парикмахерскую, красилась, делала педикюр и маникюр — всякое такое. Сейчас я прошу людей: если вы сочувствуете мне, если вы попадали в такую же ситуацию, пожертвуйте мне, пожалуйста, доллар или два. Это поможет мне расплатиться с долгами, и все будет отлично! Вы можете помочь мне выплатить долг!

Ведущий рассмеялся:

— Карин, а почему люди должны давать вам деньги, если вы свихнулись с кредитными карточками?

— Никто ничего не должен, — ответила я. — Если не хотите, не заходите на мой веб-сайт и не давайте мне доллар. Но знаете что? Я уверена, что все вы хоть раз в жизни покупали что-то, чего раньше не могли себе позволить, а потом раскаивались.

— Со мной-то такое точно бывало, — согласился со мной ведущий.

— Да, — сказала я. — Карточки — слишком мощный инструмент. Так что, если вы мне сочувствуете, бывали в моей ситуации и хотите прислать мне доллар — то великолепно! Я приму его.

— И вы еще продаете вещи через Интернет-аукцион? — спросил он.

— Да, на этой неделе я выставляю пару хороших туфель от «Прада», а в ближайшие недели выставлю кое-что другое, сумки, например. И у меня есть пара очков от Гуччи, в которых вы будете выглядеть как суперзвезда!

— Ну что ж, — смеясь, сказал ведущий, завершая беседу, — еще раз повторю название веб-сайта. Это savekaryn.com, «карин» через «и», может быть, кто-то из наших слушателей поможет вам. И должен отметить — вы очень смышленая, находчивая девушка!

— Спасибо! — сказала я и отключилась.

Все прошло хорошо! Широко улыбаясь, я вернулась к своей работе. Тут же открыла почту посмотреть, не прислали ли мне деньги из Канады. Мой ящик входящей почты опять был переполнен! Затем посмотрела на статистику сайта — почти три тысячи человек уже посетили его, а ведь еще нет и одиннадцати утра! Это потрясающе. Конечно, одна канадская радиостанция не могла быть причиной такого интереса. Я начала просматривать почту в поисках объяснения. Пробегая по темам писем, увидела такую: «Вы теперь главный хит…» и открыла письмо — посмотреть, что это значит.

Как вы наверняка уже знаете, на ваш сайт дана ссылка в Путеводителе по сайтам «Горячие сайты» на USAToday.com. Это явно может стать началом чего-то интересного.

Я не знала! Я быстро щелкнула на ссылку, которая была дана в письме, и оказалась на веб-сайте USAToday.com. Там, в самом низу страницы, под названием «Горячие сайты», под «Лягушкой Кермитом» и Mappets.com, был один из снимков с моего веб-сайта, где я склонилась над чековой книжкой. Рядом было написано:

Спасите Карин!

В Карин есть что-то трогательно-человечное. Двадцатишестилетняя жительница Нью-Йорка задолжала двадцать тысяч долларов по кредитным картам и теперь просит у компьютерного сообщества помочь ей выплатить этот долг. Что вы получите за это? «Буду честна, — признается она. — Вы за это ничего не получите». Да, что-то трогательно-человечное есть в Карин.

— О, Боже мой! — воскликнула я.

Рэнди повернулся в мою сторону.

— Что? — спросил он.

— Обо мне пишут на сайте Ю-эс-эй-тудэй! — воскликнула я встревоженно.

— Не может быть! — сказал он. — Ну и чего ты боишься? Ты же этого хотела, ведь так?

— Да, но я не ожидала такого! Я к этому не готова. Конечно, я тревожусь. Ведь я даже не знаю, законно ли это. Это законно?! Я не знаю, что делаю. Я даже своим родным об этом не говорила! Что, если кто-то узнает, что это я?

— Ну-ну, остынь, — сказал Рэнди. — Все будет в порядке. Разве ты не должна эти деньги?

— Конечно должна! — сказала я. Но я наврала про возраст. Мне не двадцать шесть, а двадцать девять. Я это написала, чтоб мои знакомые не узнали меня.

— Тебе двадцать девять? — удивился он.

— Да.

— Ты выглядишь моложе.

— Спасибо, — ответила я. — Это потому, что я не лежу на солнце.

— Хорошо-о-о, — протянул он. — Ну, так исправь возраст, и, если все остальное будет правдой, не вижу, почему это может быть незаконным.

Слова Рэнди заставили меня почувствовать облегчение, но чем больше я думала об этом, тем сильнее тревожилась. Я и не думала, что на мой веб-сайт будет заходить так много посетителей, не была готова к этому. Там ведь наворочено всякого! Там орфографические ошибки! Все это надо исправить.

Днем я продолжала получать письма по электронной почте. Мне пришлось заплатить двадцать долларов (за год), чтобы увеличить объем своего почтового файла.

Мне писали, что «Карин» есть и на других форумах. Кто-то сообщил, что обо мне писали на популярном сайте под названием Cruel.com[12] как о «Самом жестоком сайте дня». Когда я перешла на этот сайт, то увидела, что его посещает более пятнадцати миллионов человек. Он был очень популярен. «Му Yahoo!», стартовая страница для yahoo.com, тоже содержала небольшую аннотацию моего сайта. Я даже не знала, что такие веб-сайты существуют. Кроме этих писем люди давали мне советы, писали, какие книги почитать, и, конечно, некоторые указывали на орфографические ошибки.

И со всех сторон начали стекаться деньги. К переводам прилагались короткие приписки типа: «Это так просто и весело», «Вам надо написать о себе в газету», «Пожалуйста, будьте настоящей, чтобы я не оказался в дураках». Мне присылали пять баксов, десять баксов — кто-то прислал даже двадцать. Мне присылали остатки со своих счетов, и я начала получать странные суммы, вроде доллара сорока восьми центов или доллара семидесяти девяти центов.

Примерно к часу дня я получила еще пять просьб от радиостанций дать интервью. Одна была в Остине, другая — в Денвере, еще одна — в Атланте, потом в Уичита, а последняя так даже на Виргинских островах! Я послала всем ответы и назначила интервью на следующей неделе.

Потом пришла просьба об интервью из журнала «Бизнес уик». «Бизнес уик»! Редактор, которая прислала мне это письмо, сообщала, что она пишет о кредитных карточках и долгах и что считает мой сайт очень забавным. Она хотела взять у меня интервью и, возможно, написать обо мне. Обо мне! В «Бизнес уик»! Я — пример самого большого провала в финансовых вопросах, и кто-то из «Бизнес уик» хочет поговорить со мной об этом! Я назначила ей интервью на следующий день.

Я так волновалась, что меня даже начало слегка подташнивать. Обедать я не стала. Я действительно чувствовала себя нездоровой. Спасибо Рэнди, он подхватил мою работу. Позже в тот же день я открыла письмо аж из Норвегии. Мне писали, что обо мне сообщалось в норвежской газете. Там даже была ссылка. Когда я открыла ее, то снова увидела снимок со своего веб-сайта и статью, которую не смогла даже прочесть.

«Nå kan du betale Karyns kredittkortgjeld

Av: Bjørn Tore Øren (12.jul 2002 13:08, ny 13:10)

Karyn war litt vel hissig med kredottkortene sine for et par måneder siden. Nå trenger hun din hjelp for e bli kvitt problemet.

Ved hjelp av vettstedet Savekaryn.com håper hun å samle inn så mange smesummer at gjelden blir nedbedalt. Hun oppforder alle som kommer innom till å sende henne penger via betalingstjenesten Paypal, eller ved hjelp av en gammeldags sjekk.

Sieden Karyn skylder $20 000 til kredittkortselskapene, trenger hun å appellere til de generшse aspektene ved svжrt mange nettbrukere. Hun konkurrerer dessuten med en rekke ideelle organisasjoner, som fortjener pengene nesten like mye.

Uansett, på Savekaryn.com kan du følge (den foreløpig trege) nedtellingen mot gjeldfrihet, og lese jm hvordan Karyn selv hjelper til ved, for eksempel, e drikke vann fra springen I stedet for flaskevann. Eventuelt kan du se pe noen av de ragge klærne som landet Karyn I en myr av trøbbel».

Все, что я смогла прочитать — это «savecaryn.com» и «Карин». Однако очень быстро я получила перевод этой статьи от милого норвежца по имени Хаавард. Почта нарастала как снежный ком. Письма шли и шли. К концу дня пришло уже около двухсот писем. Складывая вещи перед тем, как пойти домой, я еще раз проверила почту и нашла письмо с темой «Права на съемку фильма». Я открыла его.

Я — художественный руководитель кинокомпании в Лос-Анджелесе. Ваша история показалась мне довольно интересной. Я просматривал ваш веб-сайт и подумал, что вы нашли по-настоящему забавный подход ко всей этой истории. Хочу поинтересоваться насчет прав на съемку фильма. Не приходила ли Вам в голову мысль, что из этой истории можно сделать фильм? Есть ли у Вас еще хорошие рассказы, не вошедшие в веб-сайт?

Обратный электронный адрес заканчивался на @spe.sony.com. Я ввела в браузер и вскоре оказалась на страничке «Сони пикчерз Энтертейнмент».

— Рэнди, — попросила я, глядя на экран, — посмотри на это сообщение. Как ты думаешь, это шутка?

— «Сони пикчерз»? Черт, не может быть! — сказал он. — Что ты имеешь в виду какая шутка?

— Ты же знаешь, что можно бесплатно открыть электронный адрес в хотмэйле или где-нибудь еще. Как ты думаешь, можно подписаться на адрес где-нибудь на сайте «Сони», чтобы адрес заканчивался на @spe.sony.com?

— Сомневаюсь, — сказал он. — Пошли ему обратное сообщение.

Рэнди сел рядом со мной, и я отправила ответ. Мы назначили время для переговоров на следующей неделе.

В тот вечер, когда я вернулась домой, меня вырвало. Я очень нервничала. Позвонила Наоми и попросила узнать у ее мужа, юриста, будет ли то, что я написала неправду о моем возрасте, считаться введением в заблуждение и мошенничеством. Он рассмеялся. Еще я попросила Наоми узнать, ввела ли я людей в заблуждение, написав, что я — хорошая девушка, потому что у меня ведь были грехи. Он снова рассмеялся и объяснил, что в том, что я делаю, нет ничего незаконного.

Потом я позвонила своей сестре Лизе и рассказала ей всё. Она огорчилась по поводу долга, а про веб-сайт сказала, что он уморительно забавный. Не сомневалась, что мама поймет меня, и предлагала рассказать ей обо всем. Но насчет отца она не была настолько уверенной. Мы согласились, что веб-сайт ему, может, и понравится, но долг — определенно нет. Мой папа всегда очень аккуратно обращался с деньгами, и его бы огорчило случившееся со мной.

Пятница, 12 июля 2002 года

Сегодня я решила поговорить с помидорами на огороде моего соседа, чтобы помочь им вырасти побыстрее. У него их кустов десять, и он просто не сможет съесть все помидоры. Вот я и подумала, что если я поговорю с ними, а он увидит, как я их уговариваю, то помидоры вырастут быстро и станут большими-пребольшими. И он обязательно отдаст мне несколько штук. Это было вложение.

Суббота, 13 июля 2002 года

Сегодня я перерывала свой шкаф, вытаскивая вещи для продажи на аукционе, и нашла старую карточку из прачечной. Знаете, такая штука, на которую вы кладете деньги, чтобы платить за стирку. Я тут же пошла в прачечную и проверила баланс. Оказалось, на ней все еще есть три доллара с четвертью! И сама карточка, если я ее верну, стоит два доллара. Так что сегодня у меня появилось пять долларов двадцать пять центов.

В субботу я проверила свой личный почтовый ящик, но там ничего не было. Зато электронный был полон. Я получила несколько писем из Венесуэлы и Австралии, в которых говорилось, что о моем сайте «savecaryn.com» рассказывали у них по радио. Еще я выяснила, что обо мне говорят на форуме Memepool.com и что я упомянута на сайте Majorgeeks.com[13]. Мне польстило, что меня сочли мерзавкой.

Я поговорила с женщиной-редактором из «Бизнес уик», и она сказала, что видит во мне воплощение современного потребителя. Что именно так и выглядят сегодня миллионы американцев, имеющих долги. Не в прямом смысле, конечно, а как проявление определенной тенденции: я образованна, работающая и много трачу. Это сегодня типичное явление. Мне была гарантирована полная анонимность, и я отправила в «Бизнес уик» факсом копию моих счетов — подтверждение того, что я действительно задолжала уйму денег. Это, по словам редактора, было необходимо показать боссу.

И наконец, у меня состоялось интервью с журналистом из Канады. Она сказала мне, что готовит статью для «Нэшнл пост», газеты, которая в Канаде то же, что «Ю-эс-эй-тудэй» в Штатах. У них миллион читателей. Журналистка была очень дружелюбна и, казалось, вникала в мою ситуацию. Я старательно избегала упоминания своей фамилии, и она понимала, почему я хочу сохранить анонимность. Позже это событие я отметила педикюром.

Воскресенье, 14 июля 2002 года

Давайте будем честными… Огрубевшие ступни ужасно раздражают. И не важно, насколько вы бедны, этому нет оправдания. Особенно в сезон, когда носят босоножки. Ведь ваши ноги видите не только вы, но и другие люди. Поэтому сегодня я решила сделать педикюр. Дома, сама. Я распаривала, скребла и увлажняла. Обрезала, обтачивала пилкой и покрывала лаком. И пожалуйста! Ножки — загляденье! Я сделала это и для себя, и для моих сотрудников. Сделала это для незнакомцев, с которыми езжу в поезде. И сэкономила почти тридцать долларов.

В тот вечер, составляя еженедельный обзор, я решила пока не рассказывать ни о звонках с радиостанций, ни о намечающихся интервью, ни о письме от того киношника, ни о чем таком. Просто боялась сглазить. У меня было чувство, что если я расскажу об этом на своем веб-сайте, то ничего не состоится. А еще нужно относиться к этому спокойнее — хвастаться нечем.

За эту неделю мой сайт посетили двадцать одна тысяча девятьсот тридцать два человека, и я получила сто тридцать два доллара девяносто центов пожертвований. Я была так рада, когда завершила эту работу, что решила поделиться своей радостью. И добавила в конце обзора:

Поздоровайтесь с незнакомцем на этой неделе, улыбнитесь водителю автобуса, будьте вежливы со швейцаром (если у вас он есть) и радуйтесь солнцу! Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее зря.

Я и сама начинала верить в это.

ОБЩАЯ СУММА ДОЛГА на 7 июля 2002 года

— $19 819,36

— $125,00 моих денег

— $157,90 ваших денег

— $ 2,74 продажа на аукционе

ОСТАТОК ДОЛГА ПО ИТОГАМ III НЕДЕЛИ

на 14 июля 2002 года — $19 533,72

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

МОЯ ЕЖЕДНЕВНАЯ ПОЧТА

ПИСЬМА, ПРИХОДЯЩИЕ МНЕ, ОБО МНЕ — САЙТ ОБНОВЛЯЕТСЯ ЕЖЕДНЕВНО!

ДАТА: 14 июля 2002 года

ОТ: Лоу

КОМУ: Карин

ТЕМА: твой сайт…

Как насчет такой идеи: ты наденешь трусики, футболку, и твой друг сфотографирует тебя от шеи и ниже, а потом ты пошлешь мне эту фотку и те самые трусики. Я тебе за это пришлю денег…

ОТ: Карин

КОМУ: Лоу

ТЕМА: НА: твой сайт

У меня есть идея получше… как насчет того, что вместо трусиков я пришлю тебе свои шлепанцы? Видишь ли, сейчас лето и очень жарко. А знаешь, что это значит? Я потею. Да. Потею. От макушки до кончиков пальцев. А знаешь, что происходит со шлепанцами, когда ноги потеют, а ты вынужден носить их изо дня в день, потому что твой бюджет не позволяет купить другие? Так вот — они начинают вонять. Как старый уксус, как выдержанный сыр — они воняют. Так что, если ты хочешь знать, какой у меня запах, я лучше пошлю тебе свои шлепанцы, чем трусики. Сообщи…

Карин

ДАТА: 15 июля 2002 года

ОТ: Донны

КОМУ: Карин

ТЕМА: вопрос

Так как я бывала в подобной ситуации, то хочу спросить: где ваша гордость?

ОТ: Карин

КОМУ: Донне

ТЕМА: НА: вопрос

Оставила в «Блумингдэйлзе».

ДАТА: 17 июля 2002 года

ОТ: Дайан

КОМУ: Карин

ТЕМА: привет

Это так круто, я тоже наверно постараюсь стать такой как ты когда вырасту но ну да у меня есть доллар один уно унус хахахаха мне с ним делать нечего так что могу с тем же успехом отдать его тебе я люблю делать странные вещи ну все равно я не знаю как его тебе передать но он вот видишь его я вижу его я только что не дала моей кошке проглотить его она иногда это вытворяет плохая кошка плохая

ОТ: Карин

КОМУ: Дайан

ТЕМА: НА: привет

Дорогая Дайан, наркотики — это плохо. Всего наилучшего.

Карин

Неделя 4-я: Я люблю этот мир!

Подвижки, которые, казалось, наметились на прошлой неделе, набрали силу только на четвертой неделе. В понедельник и вторник я дала шесть интервью по радио — все из парка рядом с работой, пока «пила кофе». И справилась хорошо. Ведущие не всегда были дружелюбны, но я сохраняла хладнокровие. Потому что поклялась никому не отвечать тем же: недоброжелательностью на недоброжелательность. «Убей их своей добротой».

И всякий раз, возвращаясь за свой стол в офисе, я находила деньги от слушателей. Так что дело того стоило. Известие о моем сайте достигло Исландии, аннотация появилась в «Детройт фри пресс», и даже в «Саут Чайна морнинг пост» было сообщение. Серьезно. Я начала получать деньги из Гонконга. Кроме всего этого, меня попросили об интервью из «Уолл-стрит джорнал». Представляете? Меня? «Бизнес уик» и «Уолл-стрит джорнал»! Уж не ошибка ли это?

Во вторник вечером я позвонила парню, который интересовался «правами на съемку фильма». Он действительно работал в кинокомпании под эгидой Сони. Я не знала, как с ним говорить и, вообще, нужно ли. Наслушавшись рассказов о том, что собой представляют киношники, как обманывают людей, я была настороже. Просто коротко рассказала ему свою историю, а он в конце разговора пообещал, что еще свяжется со мной.

Стали приходить письма от людей, которые бывали в той же ситуации, что и я. Например, письмо от девушек из женской организации с «пожеланием удачи», потому что они «сочувствовали мне». Приходили письма от людей, которые были должны такие же суммы, иногда даже больше. Думаю, люди начали отождествлять себя со мной. Как бы видели в моем рассказе частичку себя самих. Иногда деньги приходили с записочками, типа «Это на то, чтоб вы купили себе нормальной еды» или «Вот три бакса для вашего кота». Кота люди полюбили. За четыре коротких дня Элвис приобрел множество поклонников.

И с удовольствием каждый день я писала в «Ни дня без бакса».

Понедельник, 15 июля 2002 года

До пятницы у меня осталось всего три доллара, так что сегодня я съела полпакета засохших чипсов «Тоститос» и несколько пикулей… Я ела «Тоститос» на завтрак, «Тоститос» на обед, а на ужин «Тоститос» и пикули.

Вторник, 16 июля 2002 года

Сегодня пошла в бакалейный и купила коробку макарон с сыром. Заплатила девяносто девять центов. Когда я платила, мне вручили один их этих длиннющих купонов, которые сегодня везде и всем суют, и я выиграла бесплатную индейку! Честное слово, я выиграла тринадцатифунтовую индейку, которая идет в розницу за пятнадцать сорок семь! Святые угодники! Три бакса до пятницы — и я выигрываю индейку. Как ее готовить, не знаю, но думаю, мне хватит ее на несколько недель.

Среда, 17 июля 2002 года

Сегодня в моем плеере для мини-дисков сели батарейки прямо в поезде, на полпути до работы. Денег на новые у меня нет, поэтому я просто сидела и смотрела на мужика напротив. Я сэкономила два доллара, но меня начало серьезно интересовать, зачем мужчины втискиваются в слишком узкие штаны, а потом сидят в поезде, широко расставив ноги.

На той неделе к моим очкам от Гуччи в золотой оправе я добавила на аукцион свою программу «Выигрыш в бизнесе продвижения наличности». Может, кому-нибудь все-таки удастся понять, что такое «уведомления о недвижимом имуществе».

В среду вышла статья в «Нэшнл пост». Так как я живу не в Канаде и не могу купить себе эту газету, то отыскала статью в Интернете. Очень нервничала, потому что не знала, под каким углом дадут этот материал. Он оказался в разделе «Искусство и жизнь». Заголовок: «Карин хочет, чтоб вы помогли ей выплатить долги по кредитным карточкам». Статья начиналась так:

«В любой работе гения мы находим собственные мысли, которые не решились воплотить», — писал известный философ Эмерсон. Когда на фоне постоянных сетований друзей: «Как бы я хотел сделать это…» я прилагаю слова писателя к savekaryn.com, то Карин кажется мне гением…

Вот оно как! Меня назвали гением! Я продолжила читать…

Отвечая по мере возможностей на электронную почту — письма идут даже из Норвегии и Австралии, — Карин по-прежнему стремится сохранить анонимность. Надо заметить, даже родители не в курсе происходящего («Они не большие знатоки Интернета»), только несколько близких друзей знают о ее веб-сайте. Мать, говорит Карин, сочтет его забавным, но вот насчет отца она не совсем уверена…

В общем и целом, статья была написана по-дружески. В тот же самый день меня попросила об интервью канадская журналистка, работающая без контракта, которая жила в Нью-Йорке и писала для «Нью-Йорк таймс». Сами понимаете, «Уолл-стрит джорнал» — это одно, а «Нью-Йорк таймс» — совсем другое: у нее гораздо больше читателей. Неужели и они напишут обо мне? Мы договорились о времени на вечер. Оказалось, что эта журналистка дружит с другой, которая пишет в «Нью-Йорк пост», так что мы и с той договорились на вечер.

Если честно, «Нью-Йорк пост» — моя любимая газета. Она, конечно, сплетница, но в этом есть свой кураж. Да, смешно читать их рассказы о Хиллари Клинтон и смотреть снимки, где она выходит на люди без всякого макияжа. Кто захочет быть выставленной в таком виде? Никто! Но ведь это и заводит! Словом, мысль о том, что обо мне напишут в этой газете, меня и волновала, и пугала.

Вечером, пообщавшись с обеими журналистками, я почувствовала себя немного лучше. Обе они были жительницами Нью-Йорка и знали, откуда я. В разговоре с девушкой из «Нью-Йорк пост» я подчеркнула: это моя любимая газета, читаю ее ежедневно. Подумала, может, благодаря этому она подобрее ко мне отнесется.

К пятнице я дала еще три интервью по радио и получила больше восьмисот писем по электронной почте. Уставшая к концу дня, потому что работа ведь никуда не исчезла и ее надо было делать, по дороге домой я зашла в продуктовый магазин. Там был Коробейник.

— Вам пришло очень много почты, — сообщил он.

— Неужели? — удивилась я.

— Да, все хотят спасти Карин! — довольно громко сказал он.

— Ш-ш-ш! — Я оглянулась. Я совсем не хотела, чтобы он раскрыл мое имя. — Когда вы завтра открываетесь?

— Вообще-то я иду туда прямо сейчас. Если хотите, пойдемте вместе, все сразу и заберете, — предложил Коробейник.

— Отлично!

Мы вышли из углового магазина и вместе направились к ящикам. Он отпер переднюю дверь, и я вошла. Открыв свой ящик, я обнаружила, что он почти полон.

— О, Боже! — воскликнула я.

— Что у вас за проект? — спросил Коробейник.

— Пока секрет, — ответила я. — Не могу вам сказать.

— Ладно, — сказал он. — Но это не что-то незаконное, полагаю?

— Нет! — ответила я, надеясь, что говорю правду.

От Коробейника я помчалась домой.

— Скотт, — закричала я прямо в дверях, — смотри!

Я высыпала всю почту на стол. Писем было больше тридцати.

— Быть не может! — воскликнул он.

— Представь себе?

— Ты намерена их все открыть? — спросил он.

— Конечно, но мне нужны перчатки и защитные очки. — Я не собиралась подцепить какую-нибудь сибирскую язву.

— Верно, — сказал мой друг.

Скотт вытащил пару больших желтых перчаток из нижнего ящика кухонного стола, а я нашла пару пластиковых рабочих защитных очков, которые покупала, когда хотела сделать мозаичный столик (эту идею быстро забросила). Надев все это, я стала вскрывать письма.

Содержание примерно то же, что и в электронной почте. Те же слова, типа: «У меня тоже так случалось» и «Удачи!». Но с этими письмами было связано кое-что более приятное. Люди нашли время, взяли бумагу написали письмо — кто-то даже вкладывал в конверт блестящие сердечки — это дорогого стоило! Все это для кого-то, с кем они даже знакомы не были! Девушка по имени Кати, которая жила во Флориде, даже записала для меня пленку с разной музыкой. В конвертах было множество долларов, несколько пятерок и десяток. В одном — даже двадцатидолларовая купюра с такой запиской:

Не пускайте эти деньги на оплату вашего долга. Сделайте на них что-нибудь легкомысленное. Я как-то трижды за день покупала чизбургеры. Впереди у вас долгий путь, и время от времени нужна передышка. Сходите выпейте кофейку с карамельным кремом и молоком, побывайте в кино, купите парочку крутых журналов — просто потратьте эти деньги!

Все, что я хочу от вас за это — анонимно когда-нибудь для кого-нибудь что-нибудь сделайте, так чтоб этот человек не смог понять, кто это сделал.

Целую и обнимаю.

Прекрасно. Какие они все хорошие! Я чувствовала благословение Божье.

* * *

Но кроме тех людей, от которых я получала добрые слова и деньги, повылезали из всех щелей и всякие психи. Какой-то придурок в шутку предложил за мои вещи на аукционе сумасшедшие деньги. Он предложил десять тысяч долларов, так что все другие ставки перекрывались этой. А потом, когда он выиграл все лоты, отказался платить, и мне пришлось снова все выставлять.

Я начала получать множество предложений от рекламщиков. Так как моей целью была выплата долгов, первой реакцией было — согласиться и принять как можно больше предложений. Но, подумав, я отказалась. Решила не продаваться. Если моя затея удастся и я смогу выплатить долги благодаря доброте незнакомых мне людей — это будет великолепный сюжет: люди, сплачивающиеся для того, чтобы помочь какой-то неизвестной девчонке из Интернета — это сюжет о человеколюбии. И не надо его разрушать. К тому же мне не хотелось, чтоб на моем сайте мигали чьи-то рекламы. Я ничего не стала менять.

В воскресенье из «Нью-Йорк пост» пришла фотограф, чтобы сделать снимки для статьи. Так как я все-таки хотела остаться неизвестной, то позволила ей сделать только такие фотографии, где не будет видно лица. Обсудив это с редактором газеты, мы решили, что я возьму как бы полученные деньги и закроюсь ими, как веером. Мне сказали, что статья будет забавной, поэтому я была не прочь подыграть.

А еще фотограф попросила меня вытащить все мои сумки, туфли и все остальное, чтобы засыпать меня всем этим для большего эффекта. Когда я все вытащила, она спросила, где же остальное.

— Это все, — сказала я.

— Это вещи на двадцать тысяч долларов? — удивилась она.

— Как ни грустно, да, — ответила я. — Это, плюс еда в ресторанах, плюс парикмахерские, и составило двадцать тысяч.

Все относительно. У меня было много туфель и сумок. Но не это количество означает МНОГО сумок и туфель! Я ведь не Имельда Маркус.

Позже, когда я обновляла свой сайт и сообщала, какие суммы, полученные от аукционов, идут на оплату долга, я рассказала о важном решении: пересылку товара я теперь оплачиваю сама. Если кто-то покупал вещь за пятьдесят долларов, то обходилось ему это в шестьдесят — десять долларов он должен был заплатить за пересылку. Теперь на оплату долга идут все шестьдесят долларов. Так что каждую неделю я плачу теперь больше, чем это кажется со стороны.

В ту неделю на сайте побывало сорок четыре тысячи пятьсот восемьдесят пять посетителей, и я получила четыреста пятьдесят пять долларов. Не уверена, что дело могло идти лучше и я могла бы получать больше. Мне подумалось, что не все же писать смешные и дурацкие историйки в своих «Ни дня без бакса». С тем же успехом я могу быть серьезной и искренней на страницах еженедельных обзоров. На этой неделе, рассказав о состоянии сайта, я добавила:

Хочу сказать, что на прошлой неделе события приняли новый, неожиданный оборот. Я вообще с самого начала не надеялась, что кто-нибудь зайдет на мой низкобюджетный сайт. Однако я получила деньги, что само по себе замечательно, потому что об этом я и просила. Но что еще лучше, я стала получать письма и сообщения по электронной почте от людей, которые были или сейчас находятся в том же положении, что и я.

Долги, конечно, угнетают. Они заставляют плохо относиться к себе самому, потому что это идиотизм — сидеть на мели и знать, что сам сюда себя загнал. Не важно, что заставило влезть в долги — отсутствие самоконтроля или какая-то неотложная необходимость. Для меня самым сложным и неприятным во всем этом было не то, что я прошу у вас доллар (это, черт возьми, было самое простое!). Труднее всего было принять, что я на самом деле задолжала двадцать тысяч долларов. Мне казалось, я единственная на белом свете, кто сделал такую глупость. Но выяснилось, что Я НЕ ОДИНОКА. И всем людям, которые написали мне, что были или находятся в такой ситуации, я говорю — ВЫ тоже НЕ ОДИНОКИ!

И еще: знаете, что самое удивительное? Все люди, которые пожертвовали мне доллар… со мной незнакомы. Они просто решили помочь неизвестной девушке из Интернета, благодаря которой они, может быть, несколько минут посмеялись. Спасибо вам! Я люблю этот мир потому, что в нем существуют такие люди, как вы. Благодаря этому все плохое исчезает, хотя бы на мгновение… так что до следующей недели… мир!

ОБЩАЯ СУММА ДОЛГА

на 14 июля 2002 года — $19 533,72

— $432,00 моих денег

— $455,95 ваших денег

— $214,72 продажа на аукционе

ОСТАТОК ДОЛГА ПО ИТОГАМ IV НЕДЕЛИ

на 21 июля 2002 года — $18 431,05

Неделя 5-я: Гибель Клер

В понедельник вышла «Бизнес уик», и я начала получать письма другого рода. Потому что, как я предполагаю, люди, читающие «Бизнес уик» — бизнесмены. Многие из них прислали деньги, но это было для того, чтобы отметить мою «предпринимательскую инициативу» и «большие способности в маркетинге».

Умирая от желания увидеть статью, в обеденный перерыв я побежала в книжный магазин, и там, в газете, на странице 12, в разделе, названном «Шопоголики», увидела цветную фотографию страницы «Общая сумма долга» моего сайта, помещенную в центре статьи, названной «Сестрица, можешь дать мне бакс?». Статья была короткой, но все равно позитивной. Заканчивалась так:

Не все ответы были доброжелательными. Карин говорит, что половина ее почты — это критические письма. «Я никого не обидела тем, что потратила много денег, — протестует она. — Фактически я помогала экономике». В этом она права. Расходы потребителей, которые выросли на 3,1 % в 2001 году, помогли предотвратить падение экономики.

Ага! Не зря я ввернула эту фразу о помощи экономике! Она очень удачно сюда вписалась. Так приятно обнаружить, что поступила верно! Я купила четыре экземпляра газеты и вернулась на работу. Пора рассказать обо всем родителям, и, вероятно, они захотят иметь по экземпляру — для них и купила.

Позже парень из «Уолл-стрит джорнал» сообщил мне, что без моей фамилии они статью дать не смогут. Что ж, я не возражала: во вторник обо мне должно быть в «Нью-Йорк пост», а в четверг в «Нью-Йорк таймс».

Эти события захватили меня, и работать было трудно. Я сидела за столом и честно пыталась сконцентрироваться на Черри и ее мамочке, выбирающих место для свадьбы, но мне не удавалось. Я видела, что Рэнди это начинает раздражать, и постаралась приложить все усилия.

Вечером я решила рассказать обо всем маме. Позвонила ей после работы и заставила поклясться, что никому не расскажет. Как я и ожидала, ее не очень взволновал мой долг, а сайт показался забавным.

— Люди влезают в такие долги, когда машину покупают, — заметила она.

— Знаю, но у меня нет машины, — ответила я.

— Зато у тебя все будет в порядке, — сказала она. — Бабуля говорила мне.

— Правда?

— Конечно, я бы не стала врать. Когда ты скажешь об этом отцу?

— Не знаю, — ответила я. — Страшновато.

— Согласна, твой долг его не обрадует, — сказала она, — но я уверена, что сайт ему все равно понравится!

— Ладно, — согласилась я. — Расскажу ему.

Позже я продолжила обновлять сайт. Добавила еще несколько заметок в «Ни дня без бакса»…

Понедельник, 22 июля 2002 года

Сегодня я взяла у одной девушки из офиса крышечку от пластиковой бутылки, потому что свою потеряла. Она из тех, кто выбрасывает пустые бутылки, так же как и я делала раньше. Правда, она носит очки от солнца в офисе, а я никогда бы этого не сделала.

Так как я перестала покупать воду в бутылках и наполняю бутылку водой из «Бриты», крышечка для меня очень важна. Благодаря крышечке я могу носить воду на работу. Крышечка не дает мне обливать водой всех пассажиров поезда. Я пользуюсь этой бутылкой уже две недели, так что крышечка сохранила мне уже двадцать восемь долларов. Поэтому мне она просто необходима. А девушка, я уверена, даже не заметила этого (рассказ о «Брите» в «Ни дня без бакса» от вторника, 9 июля 2002 года)

И я добавила еще в «Мою ежедневную почту»…

ДАТА: 18 июля 2002 года

ОТ: Стэн

КОМУ: Карин

ТЕМА: Мое пагубное пристрастие к DVD привело меня в ад с кредитными картами, и я все еще там

Привет, меня зовут Стэн, и я должен тысячу четыреста долларов по «Мастер Кард». Ну вот, сказал, и мне стало легче:)

В последние пять месяцев я покупал DVD каждую неделю. Моя полка с DVD уже переросла ребенка, скоро, боюсь, затопит весь дом и будет угрожать самому моему существованию. Все это началось с моей любви к фильмам, я покупал фильм тут, фильм там. Сначала некоторые из тех, что мне очень нравились, потом фильмы, которые мне в целом не очень-то нравились, но все равно хотелось иметь. Потом вдруг дело приобрело очень скверный оборот, когда я понял, что покупаю фильмы, которые никогда не смотрел, но чувствовал, что должен их купить. Сейчас у меня заказано пятнадцать DVD и никакой надежды заплатить за них. Я, честно, не могу остановиться. Я бы послал доллар для тебя, но не могу послать даже нужной суммы на свою кредитную карточку! Я уже начал обдумывать продажу своей коллекции Стэнли Кубрика, гордости всего собрания! Не знаю, любишь ли ты кино, но это большая ценность в коллекциях DVD, туда входят «Заводной апельсин», «С широко закрытыми глазами», «Сияние», «Космическая одиссея 2001 года». У меня слезы на глаза наворачиваются, когда я думаю, что потеряю все это.

Да, вот тут подумал, что есть и другие двадцати-с-чем-то-летние с серьезными финансовыми проблемами. Посоветуешь что-нибудь, как остановить это падение по спирали?

Спасибо,

Стэн

ОТ: Карин

КОМУ: Стэн

ТЕМА: НА: Мое пагубное пристрастие к DVD привело меня в ад с кредитными картами, и я все еще там

Дорогой Стэн!

Мне жаль, что у тебя такое болезненное пристрастие к DVD. Я не очень-то хорошо разбираюсь в этом, но понимаю страсть как таковую — она может принимать неприятные формы. Я тебе сочувствую.

Если тебе от этого станет легче, признаюсь, что я тоже имела пагубное пристрастие, от которого должна была избавиться. Даже само слово заставляет меня содрогнуться… Так что я прошепчу тебе… ш-ш-ш… у меня было пристрастие к… блеску для губ. Ну вот, сказала, Стэн. Я имела пристрастие к блеску для губ. Боже, даже думать об этом причиняет мне боль. У меня были «Мак», «Живанши», «Прескриптивз» (просто залежи), «Т. Ле Клер», «Нарс», «Бобби Браун» — можно продолжать бесконечно. Я даже пару раз покупала «Бонни Белл». Но я победила себя, и ты сможешь.

Стэн, я получила сотни писем от двадцати-с-чем-то-летних, которые так же, как и мы, в долгах. Так что ты не одинок. И тысяча четыреста долларов — это не так и страшно. Просто не давай этой цифре увеличиваться и начни выплачивать долг немедленно.

То, что я хочу предложить, может прозвучать странно, но прошу тебя не нажимать кнопку «Назад» на твоем браузере. Я думаю, тебе надо продать все свои DVD. Даже коллекцию Стэнли Кубрика. Ты, возможно, обнаружишь даже какое-то странное удовлетворение в том, что у тебя не будет ни одного из этих чертовых DVD, которые засоряли пространство, где ты мог мыслить.

Однако я не чувствую себя вправе давать какие-то советы. В конце концов, я женщина, которая задолжала двадцать тысяч долларов, скупая дизайнерское барахло. Продвигайся маленькими шажками, Стэн… один шажок зараз… и все будет хорошо…

Карин

А где-то около трех ночи я давала интервью репортеру мельбурнской «Хералд сан», второй по величине газете Австралии. Как я устала!

Во вторник я проснулась в полвосьмого утра и помчалась в магазин на углу, чтобы купить «Нью-Йорк пост»! И можете себе представить? Разносчик опоздал! Поэтому я приняла душ и пошла на работу. По пути еще раз заскочила в магазин — опять ничего!

В поезде подземки я всю дорогу до работы нервничала. Хотя я и закрывала все лицо однодолларовыми купюрами, фотография в газете могла выдать меня. И только по этой единственной причине я хотела, чтобы статья была доброй.

Наконец я вышла из подземки и остановилась у газетного киоска. Просматривая газету, нашла статью. Господи, боже мой! Фотография была цветной и находилась на титульной странице раздела «Пульс Нью-Йорка», который является лучшим развлекательным разделом газеты. После всех новостей и прочего! Это та часть, которую я всегда читаю. И статья занимала всю страницу!

Большими жирными буквами было набрано: «Ангел задолжности: отчаявшаяся девушка просит незнакомцев оплатить ее долг в двадцать тысяч». Вот за что я и люблю «Нью-Йорк пост»! Можно ли лучше показать мое отчаяние?! Заголовок — просто блеск! Кроме фотографии и статьи, внизу полосы они поместили описание недели, взятое из «Ни дня без бакса», а также примерную разбивку, откуда поступили все деньги.

Позже я показала ее Рэнди, который согласился, что статья прекрасная. Электронные письма потекли ручьем, и я обнаружила, что «Сан-Франциско кроникл» тоже опубликовала в тот день статью, где говорилось:

Многих, возможно, разозлит, что создатель savekaryn.com имеет двадцать тысяч долларов долга по кредитным карточкам и просит людей помочь ей.

Еще больше народу разозлит то, что не они первыми додумались до этого.

А «Ю-эс-эй-тудэй» поместила в газете то же, что было на их сайте. Так что в их разделе «Жизнь» под «Mappets.com» опять-таки оказалось краткое описание моего сайта. Но на этот раз там был заголовок: «От Кермита — Карин: Не так просто быть зеленым или в красном». Умереть можно! Так все здорово!

К обеду я уже не знала, что делать с нарастающим количеством писем. А нью-йоркские знакомые начали звонить, просто чтобы «выяснить, в чем дело».

Они довольно легко меня вычислили, но никому не говорили. Они ждали, что я сама проболтаюсь, но я молчала. Анонимность, необходимая мне как защита от психов и укрытие от родителей, только подогревала всеобщий интерес. И я не собиралась отказываться от нее.

В тот же вечер я получила по электронной почте заманчивое предложение — принять участие в программе «Доброе утро, Америка» с Дианой Сойер. Взвесив все, я отказалась. Для паблисити лучшего не придумаешь. Но я чувствовала, что еще рановато, так сказать, «выходить из шкафа». Обо мне писали в «Нью-Йорк пост», а в четверг будет статья в «Нью-Йорк таймс», пока и достаточно. Самое верное — не раскрывать себя до тех пор, пока не будет выплачен долг.

После публикации в «Пост» позвонил парень из «Сони пикчерз» и сказал, что ему понравилось. Еще я получила несколько писем от издателей и литературных агентов, которые спрашивали, не подумываю ли я написать об этом книгу. Почему бы и нет? Но я не знаю, как это делается.

В раздумьях на эту тему я позвонила своей подруге Джоди. Мы работали вместе на «Суде Куртиса», имела она прямое отношение и к «Шоу Ананды». Теперь Джоди трудилась в агентстве, которое представляло в основном спортивных комментаторов, но имело еще и отдел телевидения и литературный отдел. Я позвонила ей и рассказала свою историю. Мне нужен был совет, как поступить с парнем из «Сони», что отвечать на вопросы издателей — я в этом ничего не смыслила. Мы договорились встретиться в четверг.

К концу дня позвонила репортер «Нью-Йорк таймс», которая готовила статью обо мне, и сообщила, что публикацию перенесли с четверга на воскресенье. Обо мне будет написано в воскресном выпуске «Нью-Йорк таймс». Боже, невозможно в это поверить.

Я была потрясена тем откликом, который получила моя история у незнакомых людей. Каждый день я думала, что все это вот-вот закончится — больше сочувствующих уже быть не может. И я стала постепенно ощущать себя недостойной такого внимания. Я не заслуживала тех добрых и красивых слов, которые звучали в каждой статье. Наверное, несмотря на анонимность, в глазах людей сформировался образ девушки, достойной всех этих похвал. А я не такая. Порой я чувствовала себя ненастоящей, подделкой. Я как бы притворялась, что какая-то исключительная, хотя таковой не была. И мне казалось, что в любой момент все вокруг меня может обрушиться. Люди каким-то образом поймут, что я не такая забавная и не такая фантастическая, как они думают. И тогда кто-нибудь вдруг все у меня отберет, объявив, что я этого не заслужила. Я и впрямь не была уверена, что заслуживаю какого-то уж очень хорошего отношения к себе и какого-нибудь фантастического успеха.

Поразмыслив над этим, я поняла, что эти переживания и страхи — следствие моего огромного долга. Я начата осознавать, как сурово в душе казнила себя за то, что влезла в эти долги. И это в течение нескольких месяцев! Ведь за целый год я так и не выпуталась. Я как бы замерла на месте и перестала жить. И не только из-за отсутствия денег. В Нью-Йорке можно многое получить бесплатно. Отказывать себе во всем стало своего рода наказанием, которое я себе назначила за неполноценность. Моя самооценка упала слишком низко: я не допускала мысли, что смогу кому-то понравиться — ни как личность, ни в романтическом плане. А если я кому-то нравилась, значит, с ними не все в порядке — ведь как может нравиться никчемный человек? Вот что я чувствовала. Вот откуда страх, изводивший меня навязчивым шепотком, что я никчемная и, как только люди это поймут, все обратится в прах.

Чтобы этого не случилось, каждый вечер я работала до глубокой ночи, обновляя сайт.

Вторник, 23 июля 2002 года

Сегодня на завтрак я грызла сухой тост, ибо ни масла, ни джема в холодильнике нет. Где-то на полпути он застрял, и из-за этого началась икота.

Среда, 24 июля 2002 года

Сегодня я не удержалась и пообедала тако[14] и кексиками. Потратила семь долларов.

Но можно ведь взглянуть на это более позитивно. Уступка соблазну — прекрасный материал для моего журнала по изучению ПМС. Одна эта запись покажет дамам, которые проводят это исследование, что у меня ПМС не просто тяжелый, а очень-очень тяжелый. Как только они это поймут, сразу же, несомненно, возьмут меня на свои исследования и заплатят мне пятьсот долларов.

Так что, даже если вычесть мой сегодняшний кутеж, я все равно на четыреста девяносто три доллара впереди. (Рассказ об исследованиях ПМС — в «Ни дня без бакса» от 26 июня.)

Четверг, 25 июля 2002 года

Сегодня решила обследовать приправы, имеющиеся у меня в холодильнике. Нашла немного сливочного масла в баночке. Еще нашла немного соевого сыра, который месяцами прятался в отделении для масла. Для меня эта находка означает горячий сэндвич с сыром. Прямо в яблочко.

Мне пришлось снять крышечку с баночки с маслом и тонким слоем, пятнышками, намазать его на кусок хлеба, потому что оставалось там совсем немного. Когда я жарила сэндвич, только эти пятнышки и стали коричневыми, но поддельный сыр прекрасно расплавился.

В четверг я участвовала еще в пяти радиошоу, а в десять вечера выступила «телефонным» участником шоу «Куртис энд Куби» на Эм-эс-эн-би-си и «ФОКС 5 ньюз» в Нью-Йорке. Я встречалась с Джоди и ее коллегой — литературным агентом по имени Дженнифер. Мы говорили о возможности написать книгу. Что касается кино, тут, по их мнению, нужна особая осторожность: если дело дойдет до этого, то лучше мне ничего не подписывать, не переговорив с ними. Еще одним событием этого дня была продажа моей программы «Выигрыш в деле продвижения наличности» за семьдесят долларов!

В пятницу я получила по электронной почте приглашение поучаствовать в «Шоу Хоуарда Стерна». Заманчиво было бы сразу сказать «да», но я не могла согласиться. Они хотели, чтобы я пришла в студию, но это значило раскрыть себя, и прощай моя так тщательно оберегаемая анонимность — они же записывают все шоу для выхода в эфир! Когда я сказала «нет», они предложили мне закрыть лицо хоккейной маской. Серьезно. Лишь бы согласилась участвовать. Ничего себе лицо, закрытое маской, как у злодея из фильма ужасов. Мне пришлось отказаться. Наконец они согласились на мое участие по телефону, но с тем, чтобы в эфире прозвучал номер, по которому мне можно позвонить. Я отказалась давать номер, ведь это значило частично засветиться. На этом все и кончилось. И слава богу.

Пятница, 26 июля 2002 года

Сегодня я посчитала помидоры на огороде моего соседа.

Как я и полагала, он вырастил их слишком много! Не съесть их ему одному. Вот он и принес несколько штук мне. Помидоры — отличная вещь. Надо только немного соли — и готова вкусная еда (о помидорах читайте в «Ни дня без бакса» от 12 июля).

Все, казалось, шло хорошо. Пока не случилось ЭТО.

Бип, бип, бип — и ничего. Мой компьютер погас. Я нажала кнопку «Запуск».

Бип, бип, бип — и ничего. Он не включался. Я снова нажала кнопку.

Бип, бип, бип — и ничего. Экран оставался черным.

Да, похоже, моя Клер умерла. За два дня до воскресенья, когда «Нью-Йорк таймс» должна была напечатать статью обо мне, старая добрая Клер скончалась. В панике я побежала к Аллену и Дайан, чтобы попросить телефонную книгу.

— У меня компьютер сломался, — сказала я. — Надо найти какую-нибудь мастерскую, где их ремонтируют.

Соседи уже были в курсе моей истории: пришлось рассказать им после статьи в «Нью-Йорк пост», которая мне так понравилась.

Аллен вытащил телефонную книгу. Порывшись в ней, я нашла мастерскую, которая, как там было написано, работала без выходных.

Времени уже было десять вечера, так что я решила туда позвонить утром.

* * *

В субботу, проснувшись, я сразу позвонила в бюро ремонта компьютеров. Звонок приняла служба телефонистов. Мне сказали, что кто-нибудь перезвонит примерно через час. Этот час надо было как-то пережить, и я решила сбегать к Коробейнику, чтобы забрать почту. Когда я вошла, Коробейник гордо держал «Нью-Йорк пост», открытую на странице со статьей о моем сайте.

— Ну, «Спасите Карин»… — сказал он.

— Да, это я, — пришлось признаться. — Но, пожалуйста, никому об этом не говорите.

— Не буду, — ответил он. — Но вы должны подписать мне газету.

— Отлично! — согласилась я.

Круто. Мой первый автограф! Расписавшись, я открыла свой ящик — и подумать только: Коробейник запихнул в него сорок шесть писем! Собрав их, я поспешила домой.

Компьютерный мастер все еще не позвонил, и я занялась письмами. Всё прочитав и сложив все полученные деньги, я подвела итог за неделю: двести восемьдесят пять долларов! Одна женщина прислала мне сотню с запиской: «Надеюсь, это поможет! Никогда ничего не покупайте в розницу!» Когда я закончила с делами, зазвонил телефон.

— Алло, можно Карин? — спросил мужской голос.

— Слушаю, — ответила я.

— Привет, это Стив. Вы звонили насчет компьютера?

— Да, мой компьютер не включается. Он только пищит.

— Пищит как — длинно, «бииииип»? — спросил он.

— Нет, скорее «бип, бип, бип», — ответила я.

— А вы пробовали перезагрузить и снова включить?

— Да, но ничего не изменилось, — сказала я.

— Похоже, мне лучше самому посмотреть, в чем там дело, — сказал Стив.

Я записала адрес, взяла Клер и отправилась к мастеру Стиву. Он сказал, что это обойдется в девяносто долларов плюс стоимость запчастей, если они понадобятся для ремонта. К счастью, на моем расчетном счете были деньги. Они предназначались для квартплаты, но все равно были. Примерно через сорок минут я добралась до нужного мне здания в центре города и подождала, когда появится Стив. Он явился через несколько минут, с женщиной.

— Это моя двоюродная сестра, — сообщил он. — Мы вместе обедали.

— О, простите, — сказала я.

— Да ничего, я же на дежурстве.

Я проследовала за Стивом и двоюродной сестрой в здание. Зарегистрировавшись у охранников, мы поднялись на лифте к офисам на двадцатом этаже. Стиву было, наверное, слегка за тридцать, и он был очень дружелюбен. Официален, но дружелюбен. Его двоюродной сестре было за пятьдесят. Стив забрал Клер в специальную комнату колдовать над ней, а мы с его сестрой осталась и поболтали.

Примерно через час Стив принес ужасную весть: Клер и в самом деле скончалась. За день до выхода статьи в «Нью-Йорк таймс», с тысячей писем внутри, она умерла. Ей был всего один год. Такой молодой комп.

Конечно, я, вечная плакса, расплакалась и на этот раз, потому что на ее жестком диске было столько всего! Стив спросил меня, в чем дело, и я рассказала ему и о сайте, и о «Нью-Йорк таймс», и о том, что у Клер в брюшке было столько нужной мне информации. Мне нужен был этот компьютер, чтобы обновить сайт, проверить электронную почту — для всего. И я определенно не могла позволить себе купить другой.

— Ну, возможно, мне удастся восстановить большую часть жесткого диска для вас, — сказал он.

— Сколько это будет стоить? — спросила я.

— Нисколько. Я сегодня не возьму с вас денег, Должны же люди помогать друг другу на этом свете.

Вот оно — истинное дружелюбие! Потом в течение часа я ждала, пока Стив снова собирал Клер, закручивая на ней винтики. Все это время мы с двоюродной сестрой разговаривали. Мы очень интересно поговорили о долгах.

На следующий день вышла статья в «Нью-Йорк таймс». Как выяснилось, рассказ о моем веб-сайте был четвертым по количеству пришедшей в газету электронной почты! Вышла также статья в «Санди хералд сан» в Австралии. Аллен и Дайан помогли мне купить новый лэптоп, предложив платить за него, пока я не смогу сама рассчитаться. В то воскресенье я была переполнена чувством глубокой благодарности людям. Всем: от компьютерщика Стива до соседей — Аллена и Дайан. Всем, кто присылал мне деньги. Я чувствовала себя счастливой.

За ту неделю сайт посетили сорок тысяч четыреста девяносто три человека. Я получила шестьсот семнадцать долларов и больше тысячи писем по электронной почте. На компьютере Скотта я исполнила свой долг — написала еженедельный обзор, сообщив о смерти Клер. Вот что я писала:

Знаете, я и раньше слышала пословицу: «Без причины ничего не случается», но не придавала этому значения. А сегодня я оставила Клер в руках Стива и подумала, что знаю, почему ей пришел капут. Дело в двоюродной сестре Стива, женщине лет пятидесяти с небольшим. Мы, едва познакомившись, проговорили с ней добрых два часа. Мы совершенно не похожи друг на друга. Судьбы тоже разные — она была замужем, развелась, у нее двое детей и вообще все другое. Мы разговорились, и я рассказала ей о своем сайте и о том, почему Клер так важна для меня именно сейчас.

И оказалось, что у женщины тоже есть долги. В какой-то момент она задолжала тридцать пять тысяч долларов примерно двадцати компаниям кредитных карт. Она прибегла к услугам консультационной службы по кредитам, той же, к которой обращаюсь и я. Она сказала, что дети выросли, она хочет снова вернуться к работе, но чувствует, что не может продолжать жить, пока ее долг не выплачен. Долг парализовал ее и не дает двигаться вперед.

Думаю, что если я получу от этого сайта что-нибудь еще, кроме денег, то, наверное, это будет понимание роли ошибок, которые мы совершаем. Некоторые ошибки большие, другие — маленькие, но, независимо от этого, они способны на многое: свяжут по рукам и ногам, заставят почувствовать себя недостойным человеком и парализуют саму жизнь. Нельзя позволять ошибкам брать верх над личностью. Наступает момент, когда вы должны простить себя за те глупые ошибки, которые сделали. Сегодня, с помощью этой женщины, я простила себя. Я думаю, Клер пришел конец потому, что мне нужна была эта женщина, а ей нужна была я.

Встретимся на следующей неделе. Не откладывая, простите кого-то, кто навредил вам, извинитесь перед тем, кому навредили вы, и перестаньте так жестко относиться к себе за то, что вы навредили себе. Мир.

Я снова поверила в то, что написала. Всего несколько дней назад и меня пугало, что я не тот человек, которого хотели бы видеть люди, откликнувшиеся на сигнал бедствия, прозвучавший с моего сайта. Я поняла, что ошибалась.

Людям нравился мой сайт потому, что им нравилось то, что я говорю. Только сами слова. У меня не было шикарного наряда, за которым можно спрятаться, или сумки от Гуччи, чтобы выглядеть круче, чем я на самом деле. Только дешевый, низкобюджетный сайт, который вызвал улыбку. Я заставляла их улыбаться и смеяться. Я больше не была «Карин, девушка с крутым блеском для губ и мелированием» или «Карин, продюсер в шикарном прикиде». Я становилась «Карин — смешная девчонка с сумасшедшей идеей в голове». А еще «Карин — эмоциональная развалина с очень человеческими недостатками, способная отнестись с юмором к жизни и к самой себе». Я открывала себя такой, какая есть, и люди принимали меня. Я выставляла напоказ все свои слова и мысли, и люди принимали меня. Цель моего приезда в Нью-Йорк — разобраться, кто же я на самом деле. И вот, кажется, с помощью моего сайта я в этом почти разобралась.

ОБЩАЯ СУММА ДОЛГА

на 21 июля 2002 года — $18 431,05

— $100,00 моих денег

— $617,51 ваших денег

— $156,00 продажа на аукционе

ОСТАТОК ДОЛГА ПО ИТОГАМ V НЕДЕЛИ

на 28 июля 2002 года — $17 557,54

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

МОЯ ЕЖЕДНЕВНАЯ ПОЧТА

ПИСЬМА, ПРИХОДЯЩИЕ МНЕ, ОБО МНЕ — САЙТ ОБНОВЛЯЕТСЯ ЕЖЕДНЕВНО!

ДАТА: 6 августа 2002 года

ОТ: Мэтью и Виктор

КОМУ: Карин

ТЕМА: Я пошлю тебе денег

Дорогая Карин!

Посылаем тебе это письмо из Даун-Андера, если ты поместишь на своем сайте фотографию своих грудей, пошлем тебе пятьдесят долларов и маленького живого кенгуру.

С приветом,

Мэтью и Виктор

ОТ: Карин

КОМУ: Мэтью и Виктору

ТЕМА: НА: Я пошлю тебе денег

Дорогие Мэтью и Виктор!

Хотя мысль о получении пятидесяти долларов волнует меня, мне придется отклонить ваше предложение «показать вам мои груди». Однако я готова поаплодировать вам за выбор слов. Видите ли, я получила множество просьб показать мои «титьки», «сиськи», «буфера», «бомбы», «вымя» и прочее. Если бы я надумала показать их кому-нибудь, то выбрала бы вас, двух милых пареньков из Даун-Андера, благодаря такому прекрасному выбору определения. Так что хвала вам и слава! А что касается кенгуру… Мне бы очень хотелось иметь живого кенгуру, но пришлось обсудить это с котом, и он сказал, что этот номер не пройдет.

Карин

Неделя 6-я: Не все хотели спасти Карин

Мне следовало понять сразу, что смерть Клер была указанием на то, что грядут перемены. Во-первых, я потеряла работу Увы. Она закончилась в пятницу. Финальная серия «Собачьих дней» была наконец отредактирована, и мы с Рэнди оказались не у дел. Собачья свадьба Чарли и Аттикуса кормила нас, а мы, в свою очередь, обеспечивали ей этап за этапом. От покупки свадебного ошейника до выбора места для свадьбы и свадебного платья в елизаветинском стиле за тысячу двести долларов… Затем были поиски собачек — подружек невесты и шафера, обеспечение свадебной церемонии и медового месяца в отеле «Лоуз Ридженси». И вот все кончено. Предполагалось, что работа продлится еще неделю, шли разговоры и о переводе на другой проект. Но с продлением не вышло, а второй проект так и не образовался. И узнала я об этом за два дня до увольнения.

Так что снова пришлось заняться поисками работы. Насчет пособия в бюро по трудоустройству обращаться я остереглась, не зная точно, считаются или нет деньги, получаемые мной, доходом. Решила браться за всякие случайные дела, чтобы немного подзаработать. Моя подруга Джоди, медиум (она действительно медиум — и знаменитый к тому же), собиралась устроить сеанс с вызовом души Мэрилин Монро в кафе-мороженом под названием «Серендипити 3» в пятницу, в сорокалетнюю годовщину смерти актрисы. Ну а поскольку тогда же исполнялось двадцать пять лет со дня смерти Элвиса, планировалось поговорить и с ним тоже. А еще — конкурс девушек, похожих на Мэрилин, и другое в том же ключе. Джоди попросила меня помочь ей с рекламой этого мероприятия, я помогла и получила немного дополнительных денег.

А вообще, свободное время было для меня не лишним, потому что накопилось много дел, связанных с моим сайтом. Я пользовалась компьютером Скотта, пока Аллен и Дайан не купили мне новый. И каждый день приходило все больше электронной почты, все больше просьб по поводу интервью. Были предложения с телевидения, с Си-эн-эн и с Си-эн-эн-эф-эн, но я соглашалась только на телефонное участие. К тому же стали приходить просьбы об интервью от журналистов со всей Европы.

Почта в основном оставалось такой же. На каждое хорошее письмо приходилось одно неприятное.

«Вы прекрасно придумали! Жаль, что я сам недодумался до этого».

«Ты тупица! Слабоумная идиотка!»

«Давай, девочка! Желаю успеха!»

«Как вы посмели создать такой сайт?!»

Потом я открыла еще несколько писем…

«Я намерен позвонить в ФБР и сообщить о вас!»

«Дождаться не могу, когда тебя упекут в тюрьму за мошенничество!»

«Тебя арестовать надо за незаконную деятельность!»

А потом еще одно…

«Я продюсер кинокомпании в Лос-Анджелесе. Мне бы хотелось знать, вы уже продали права на съемку фильма по вашей истории?»

Опять кинокомпания! Просто американские горки! Но суть в том, что я до сих пор не знала, законно ли поступаю. Множество юристов давали мне бесплатные советы и говорили, что все в порядке, но я все равно не была спокойна. Однажды побежала в угловой магазин купить что-нибудь поесть, а когда вышла оттуда, увидела около своего дома полицейский автомобиль. Я была уверена, что они приехали арестовать меня, и сорок пять минут пряталась за углом, пока не поняла, что они там болтались просто так.

Наконец я приняла решение по поводу получаемых мною чеков. Большей частью они были выписаны просто на «Карин», и я подписалась своей фамилией. Не знала, насколько это законно, но я подумала о докторах, которые вписывают всегда свою фамилию, и не видела в этом вреда. И люди, которые присылают мне деньги, вряд ли меня выдадут.

В среду я встречалась с моей подругой — агентом Джоди, на этот раз по поводу возможной работы на кабельном ТВ в шоу на темы моды. Если что-нибудь случится с моим сайтом и все на следующей неделе вдруг прекратится, то надо быть к этому готовой.

Когда я ушла от Джоди, мне снова позвонила репортер из «Нью-Йорк пост». Они собирались давать повторную статью о сайте на следующий день. Оказалось, что кто-то создал сайт под названием «Savekarynnot.com»[15], в котором отговаривали людей жертвовать мне деньги, предлагая лучше отдавать их на благотворительность. Она спросила мое мнение на этот счет, а так как я сайт в глаза не видела, то сказала, что идея прекрасная, потому что поможет собрать деньги на благотворительность. Разве нет?

Среда, 31 июля 2002 года

Пытаюсь направить свою жизнь по правильному пути. Сегодня пошла в бакалейный магазин, где недавно выписала чек на большую сумму, чтобы «возместить деньги». А в банке чек не оплатили. Так вышло не по моей вине. Когда я выписывала чек, деньги на моем счете были, но когда чек добрался до банка, их уже не стало. Вот такие дела. Я думала, банк завернет чек назад, как это делает телефонная компания. Но банк чек не прислал, так что мне пришлось идти и узнавать, как возместить эти деньги.

Там же, в бакалейном, я решила принять участие в бесплатной дегустации, заодно и пообедать. Я взяла хлеб, оливковое масло, сыр и небольшой кусочек деликатесного сэндвича. У прилавка с деликатесами спросила, нельзя ли попробовать еще и салаты. Выбрала овощные салаты, потому что, кроме помидоров моего соседа, я уже давно не пробовала овощей. Салаты оказались хорошими, но я делаю вид, что они мне не нравятся, чтобы не пришлось покупать.

ПРИМЕЧАНИЕ. Вообще-то у меня нет привычки выписывать чек, если на счете нет денег. Я больше не должна никаких денег из-за возвращенного чека. Это была случайность.

Позже, читая почту, я наткнулась на письмо с темой: «Ты поразила Средний Запад!» Открыла его.

Я только что прочитал рассказ о тебе в «Чикаго трибьюн» и хотел сказать, что понимаю твои чувства.

«Чикаго трибьюн»? О, Господи! Это может прочесть и мой папа! Конечно, он предпочитает «Чикаго сан таймс», а не «Трибьюн», но вдруг по какой-нибудь причине именно в этот день он прочитает «Трибьюн»? Надо было срочно позвонить ему. Я сама должна все рассказать ему все прежде, чем это сделает кто-то другой. Потянув еще немного, я, наконец, позвонила ему.

— Папа?

— Дорогая!

— Привет, — сказала я. — Как дела?

— Хорошо, — ответил он.

Мы немного поболтали ни о чем, потому что мне было трудно начать. Предстояло не только выдавить из себя слова «У меня двадцать тысяч долга», но и добавить «Я тут создала веб-сайт, совершенно дикий». Наконец, минут через пять, я решилась.

— Мне надо тебе кое-что рассказать.

— Что? — спросил папа, поняв, что я говорю серьезно.

— Это все немного странно… — начала я. — Ммм… у меня кое — какие долги по кредитным картам. Но перед тем, как я скажу тебе сколько должна, ты должен узнать, что ситуация меняется, и я скоро смогу их выплатить. Поэтому не волнуйся.

— Ладно, — ответил он с подозрением. — И сколько?

— Я же сказала — прежде ты должен узнать другое. Сначала, когда я задолжала все эти деньги, я не знала, что делать. Но подошла к этому творчески и создала веб-сайт.

— Какой еще веб-сайт? — удивился он.

— Не бойся, это не порно и не что-то другое в том же духе. Это такой забавный сайт. Как бы шутка, а все, что вышло дальше — просто счастливая случайность. В общем-то, сайт называется «savekaryn.com», и я в нем прошу помочь мне выплатить долг. Я и не думала, что кто-то будет туда заходить, но посещений масса, и о нем пишут во всех газетах. В «Бизнес уик», в «Нью-Йорк таймс» и во всяких других газетах тоже.

Он помолчал.

— Так сколько же ты должна? — снова спросил он.

— Папа, — я не спешила с ответом, — дама из «Бизнес уик» сказала мне, что я олицетворяю потребительский долг на сегодняшний день. Я вроде как дитя с плаката.

— Карин, сколько? — спросил наконец папа ровным голосом.

— Я должна была — заметь, в прошедшем времени — двадцать тысяч долларов. Но сейчас мой долг уже только семнадцать тысяч пятьсот. Не хотела говорить тебе, пока не выплачу, но сейчас все это становится забавным, и я решила поделиться с тобой.

Папа молчал.

— Алло? — спросила я. — Что ты там делаешь?

— Хожу, — мрачно ответил он. — И что же ты покупала?

— Одежду, — тихо ответила я. — И туфли, — еще тише. — И сумки, — сказала я еще тише. — И ходила в парикмахерскую, — почти прошептала я.

Он замолчал. Снова.

— Папа, — спросила я. — Что ты делаешь?

— Все еще хожу.

— Не волнуйся, я ведь смогу все выплатить. Вполне возможно, большая кинокомпания захочет купить авторские права и сделать фильм об этом, разговоры еще идут. А издатели уже предлагали мне написать книгу. Я все выплачу.

Папа продолжал молчать.

— О чем ты думаешь?

— О том, что ты все еще должна семнадцать тысяч долларов.

— Да, — сказала я. — Но мой сайт, похоже, работает, так что я надеюсь с этим скоро разделаться.

— А что, если завтра он перестанет работать и ты не сможешь разделаться с этим долгом?

— Тогда, очевидно, мне придется выплачивать все самой.

Он молчал.

— Папа, все будет хорошо! Я пошлю тебе электронной почтой кое-какие статьи, ладно? Со ссылкой на мой сайт, чтобы ты сам смог его посмотреть. Там нет моих фотографий в обнаженном виде и ничего такого. Это просто забавный и легкомысленный сайт.

— Хорошо, — спокойно сказал отец.

Думаю, он был в шоке.

Повесив трубку, я послала ему все статьи, написанные до этого времени, от «Бизнес уик» до «Нью-Йорк таймс». А затем оставила его в покое. Думаю, папе надо было переварить все услышанное.

* * *

В четверг я проснулась, дала несколько интервью по радио и села проверять свою почту. В «Пост» появилась еще одна статья, так что меня опять завалили письмами. Прочитав несколько штук, я наткнулась на письмо с темой «Вы это видели?». Я открыла письмо.

Вы видели сайт dontsavekaryn.com?

Я не видела и, решив, что это и есть тот, о котором говорила мне журналистка из «Нью-Йорк пост», нажала на ссылку. И тут же поняла, что это другой сайт. Он назывался «Не помогайте Карин!», и вид у него был точно такой же, как у меня. Они использовали тот же шаблон, что и я, поэтому сайты были идентичными.

На титульной странице написано: «Не спасайте Карин — помогите нам потратить ваши с трудом заработанные денежки!» Под этим лозунгом располагался текст точно так же, как в моем сайте, но слова другие: «Требуются: ваши деньги». Ниже — фотография пиявки с подписью: «Пиявки общества — это гнусно!» Это не был сайт о благотворительности, это было нечто другое!

Нас зовут Боб и Бен. Мы очень хорошие ребята, и мы просим вас о помощи!

Как вы знаете, есть другой сайт, который ведет какая-то девка, начисто незнакомая с концепцией «финансовой ответственности», которая хочет, чтобы вы заплатили за нее по ее счетам! И люди действительно шлют ей деньги!..

Дальше они писали:

Если вы дадите деньги нам, во имя Карин, мы все промотаем на всякую ерунду!

Так что, если у вас есть лишний доллар или пара, пожалуйста, пошлите их нам! Мы клянемся растратить ваши денежки изобретательно и творчески, например на танцы с девочками в местном стрип-клубе, а не использовать их на оплату счетов, или помощь голодающим в Африке, или на прочую чушь такого рода!

Слева были ссылки на страницы, которые полностью повторяли мои. Кроме «Письма от Боба и Бена» и страницы еженедельного обновления, у них был «Общий счет растрат» и нечто под названием «Ни дня без траха». Я щелкнула на письмо от Боба и Бена.

Привет всем!

Спасибо, что зашли на наш сайт! Нас зовут Боб и Бен.

Мы очень хорошие ребята, и мы просим вас о помощи.

Суть в том, что мы не безответственны финансово и не знаем, как нам прожить в рамках имеющихся у нас средств!

Ну-ну-ну. Да они высмеивают меня. Дальше в письме говорилось:

ВМЕСТЕ МЫ ВСЕ ИЗМЕНИМ!

Ну ладно, мы не такие уж и безответственные в финансовом плане, и мы прекрасно можем прожить на свои средства. Ну и что? Мы все равно умеем бросаться деньгами, как наихудшие из вас! Мы могли бы купить так много вещей, которые нам не нужны… например, дорогое импортное пиво, или билеты на стриптиз, или старые автомобили, которые можно было бы потом разнести кувалдами в клочья, или организовать поставки мясной пиццы для вегетарианцев…

Как низко! Но я продолжала читать.

Почему не дать денег нам вместо Карин? По крайней мере, мы честно говорим, что мы с ними сделаем! Покажите всем, что лучше выбросить деньги на что-то хоть немного крутое, чем бескорыстно пожертвовать их кому-то, кто этих денег не заслуживает. Конечно, мы тоже не заслуживаем… Но это к делу не относится!

Ха. Поверить не могу, что они потратили время, чтобы написать всю эту чушь! Но я читала дальше.

ЗАЧЕМ ЭТО ВАМ, СПРОСИТЕ ВЫ?

Что за вопрос! А полюбоваться на то, как у нас полетят ваши денежки — разве это того не стоит?

Нам нравится тратить ваши деньги!

Боб и Бен

О, Господи! Я просто поверить не могла: неужели то, что я делаю, может вызвать такую реакцию? Я вспомнила о веб-сайте, о котором мне говорила журналистка, Savekarynnot.com, и перешла туда. О, Боже! Он совершенно уничтожал меня. «ЗАЧЕМ СПАСАТЬ КАРИН?» — спрашивали они крупными, жирными буквами. Ниже перечислялась добрая дюжина причин, почему этого делать не надо.

Затем создатели сайта помещали письма, которые им присылали, каждое из них — удар по мне. Меня называли дьявольским отродьем и другими именами. В общем, они создали грязный сайт и замаскировали под вполне приличный, собирающий деньги на благотворительность.

Как бы я ни разозлилась, времени предаваться печали и злости у меня не было. Начиная с понедельника я приняла участие в пятнадцати радиошоу (или около того). Пора было вернуться к ответам на письма. Поэтому я постаралась забыть пока об этих негативных сайтах и заняться делом.

На тот вечер у меня было назначено интервью с радиошоу под названием «Шоу Тома Лейкиса». Я не знала, кто такой Том Лейкис, но шоу — из тех, которые транслируются одновременно несколькими радиостанциями и звучат примерно в сотне городов страны.

Я отправилась на почту, чтобы отослать кое-какие предметы, проданные на аукционе, и взяла с собой свой сотовый телефон, предполагая, что не успею вернуться домой вовремя. Так и вышло. Закончив с отправкой, я села на скамейку в парке и позвонила Тому Лейкису. Я думала, что это займет, как обычно, пять-десять минут.

Я попала в эфир, и голос ведущего показался мне приятным. Он начал с простого вопроса — как дела с моим сайтом, и я рассказала ему об этом. Потом Лейкис спросил, не отвечу ли я на вопросы радиослушателей, и я согласилась. Через несколько секунд меня соединили с мужчиной.

— Привет, Карин, — сказал он.

— Привет, — ответила я звонким голосом.

— Я просто хотел сказать тебе, что ты грязная тварь! Ты проститутка, и никто больше! Почему ты не пошла торговать где-нибудь своим телом, шлюха?

— Мм… — только и нашлась я, что ответить. Я не думала, что по радио можно разговаривать таким образом. Я ждала, что ведущий разъединит нас, но он этого не сделал.

— Карин, вы будете отвечать? — спросил Том Лейкис.

— Мм, потому что вместо этого я решила создать веб-сайт, — сказала я.

— Как бы мне хотелось съездить тебе по физиономии! Могу поспорить, что ты жирная свинья! — снова заорал слушатель. Нас все еще не разъединили.

— Карин? — позвал Том. — Вы еще здесь?

— Да, мм, — неуверенно пробормотала я. — Мне жаль, что вы так думаете.

Я не знала, что делать. Мне не хотелось отключаться, потому что это значило бы отступить перед наездом и позволить другим наезжать на меня. Но я не собиралась ни бороться, ни спорить, потому что именно этого явно и хотели ведущий и продюсер. Так что еще несколько минут я выслушивала все, что нес этот мужик, и не отключилась даже тогда, когда меня соединили со следующим слушателем.

— Да ты просто потаскуха, и больше никто. Какого черта у тебя там случилось? Ты, сука, только и смотришь, где бы деньги огрести! — сказал очередной слушатель.

Я продолжала спокойно слушать и отвечать. Я отказывалась опускаться на их уровень. Только попросила:

— Не могли бы вы говорить помедленнее? Вас трудно понять, когда вы так вопите.

Во время первого перерыва со мной соединился продюсер. Он был явно доволен: «У вас великолепно получается!» Я уже поняла замысел передачи и хотела уйти, но продюсер все повторял: «Ну, еще один кусочек!» — и всячески пытался меня умаслить. Так что пришлось дальше выслушивать звонки, чтобы не остаться для слушателей «девушкой, которая не смогла на это ответить». Все ждала, что будет хоть один добрый звонок.

Но я ошиблась: в течение следующего часа все звонившие один за другим разносили меня. Они не просто говорили: «Ты отвратительна». Они были грубы и жестоки. Пришлось выдержать спокойно.

Эта пытка наконец закончилась. Я отключила телефон и опустила голову. Я чувствовала себя униженной. Может, мне действительно надо закрыть свой сайт? Мне-то казалось, что я затеяла нечто забавное, просто шутку. И вдруг появляются сайты, направленные против Карин, А меня во всеуслышание называют проституткой. До самого дома я шла, опустив голову, чувствуя себя побитой. Наверное, надо было отключиться сразу! Нельзя было позволять оскорблять себя целый час. Только подумать, что все это прозвучало в сотне городов!

Придя домой, я первым делом проверила почту. Щелкнув на «Входящие», я поразилась: сколько новых сообщений пришло! И почти в каждом: «Мы послали вам деньги!» Ого, сколько пожертвований! А сопровождающие записки были типа: «Отлично сработано, девочка!» и «Не опускайся на их уровень!». Еще в одной говорилось: «Ненавижу Тома Лейкиса, сам не знаю, зачем я его слушаю. Но надеюсь, он чувствует себя побежденным!» Мне сочувствовали, и это еще больше побуждало людей оказать мне поддержку и помощь. Некоторые так и писали: «Мне было настолько жаль вас, что я пришел к выводу — просто необходимо послать вам несколько баксов». Чего я не знала, соглашаясь на интервью, и о чем люди рассказали мне в письмах — это специфики «Шоу Тома Лейкиса». От слушателей требовалось быть как можно грубее. Тот, кто заставил бы меня отключиться, что-то выигрывал. Вдруг я почувствовала гордость за то, что не отключилась. И выиграла-то в результате именно я — к ночи у меня прибавилось почти триста долларов! Так что, ха, Том Лейкис! Спасибо за паблисити!

На следующее утро я проснулась с мыслью, что пора идти на сеанс Джоди. Но перед выходом просмотрела почту. То ли вчерашнее шоу подогрело недоброжелателей, то ли еще что, но создавалось впечатление, что наезд продолжается. Кроме нескольких более или менее пустяковых сообщений, где говорилось, что меня подписали на более чем сотню порносайтов, я получила письма очень-очень неприятные. В них была всякая гадость, вроде «Желаю тебе умереть от рака», «Надеюсь, ты подхватишь венерическое заболевание, лучше всего СПИД, и умрешь, сука». Кроме того, письменные пожелания: «Хоть бы террорист направил самолет на твой дом» и «Пусть тебя изнасилуют».

Казалось невероятным, как же это одни люди могут быть такими добрыми и щедрыми, а другие — такими злобными. И в качестве итога, наверное, было письмо с темой «На вашем месте я бы закрыла этот сайт».

Это есть уже на всех чатах в Интернете. Не хотелось бы мне быть на вашем месте.

Карин Боснак жалка. Она — олицетворение убогой заурядности, убогих оправданий. При этом использует, как и другие, бедных недотеп, из-за которых наша страна выглядит так плохо. Она слабак. Ей дали возможность пользоваться денежными кредитами, предоставляемыми порядочными деловыми компаниями, а она подписалась собственным именем, подтверждая, что выплатит эти кредиты. Затем бедненькая маленькая Карин вдруг обнаружила, что она не способна контролировать свои желания и просто не может перестать покупать вещи, пока все деньги, данные ей в долг, не кончатся! Это человек, лишенный самоконтроля. Возможно, в конце концов ей все равно придется объявить себя банкротом, потому что все ее жалкие попытки расплатиться с кредиторами ничего не стоят.

На своем сайте она приводит небольшой перечень своих выплат. Сложив их, она вычитает это из общей суммы оставшегося долга. Что ж, это лишний раз объясняет, как она ухитрилась попасть в такое положение. Она, должно быть, забывает о процентах, которые набегают каждый месяц. Не может же она быть настолько наивной, правда? Например, если она действительно направила тысячу сто два доллара шестьдесят семь центов на погашение ее общего долга в девятнадцать тысяч пятьсот тридцать три доллара семьдесят два цента от 14 июля 2002 года, то ее новый остаток будет около девятнадцати тысяч пятисот сорока трех долларов тридцати семи центов. И вот почему. Мы не знаем, каковы ее процентные ставки по кредитам, так что, даже если ей дадут самую низкую ставку — 6,900 % за всю сумму, что очень хорошо, ее баланс уменьшится примерно на девятьсот девяносто девять долларов. Проценты все равно будут съедать больше ста долларов каждый месяц. Так что, даже если ей удастся произвести все выплаты по ее общему долгу, ей все равно придется заплатить гораздо больше, чем она, по ее мнению, должна. Даже при процентной ставке 6,9 % полная выплата растянется на годы. Я не думаю, что ее волнуют процентные ставки и налоги в будущем (о чем она говорит на своем сайте). Если она так беззаботно отнеслась к своему собственному финансовому положению, то с какой стати будет заботиться о людях, которых не знает? Эта маленькая обанкротившаяся яппи нечестна.

_____

На ее сайте бы видите ее сидящей за лэптопом. Лэптоп — удовольствие не из дешевых. Если бы ей не хватало денег, может, лучше было бы продать этот роскошный лэптоп и работать на обычном дешевом настольном компьютере, пока не разделается с долгами. Она разорена, но способна купить имя домена и вносить ежемесячную плату? Я думаю, она использует людей нашей страны: здесь легко отдают деньги. Самое неприятное, что она живет в том самом штате, где произошла одна из самых ужасных трагедий нашей страны всех времен. Да, она живет в Нью-Йорке, и она злоупотребляет готовностью людей сострадать. Она даже не открывает своего лица на убогом сайте. Жалкое оправдание, которое она приводит, чтобы получать пожертвования, достойно не доверия, а презрения, как это ни грустно. Она ни в коем случае не разорена. Но она продолжает врать людям. Она лжет, когда говорит: «Может быть, причиной тому, что я вышла за границы разумного, было слишком много утренних чашечек кофе с молоком, может быть, это были туфельки от „Прада“, которые я купила на аукционе». Хочу дать вам, друзья, кое-какую информацию об этой маленькой мошеннице. Вот ее данные…

Имя:

Карин И. Боснак

Адрес:

(далее приводился мой настоящий домашний адрес)

Бруклин, Нью-Йорк, 11201

Телефон:

(опять подлинный)

Карин И.Боснак жила в Чикаго, штат Иллинойс, и в Шампейне, тоже штат Иллинойс. Теперь живет в Нью-Йорке, вымогая у людей деньги. 18 сентября 1999 года Карин участвовала в соревновании «Бег ради здоровья». Ее стартовый номер был одна тысяча пятьсот восемьдесят четвертый, и она пришла тысяча сто тридцать пятой, за двадцать девять и четыре сотых минуты. Тогда ей было только двадцать шесть лет. Сейчас она проживает в Нью-Йорке со своим бойфрендом. Позвоните им!

Противные вещи иногда можно найти в Сети, не так ли? Например, ПРАВДУ!

Итак, моя задница обанкротившейся яппи вычислена и обнаружена. Мое полное имя, домашний адрес и телефон теперь болтаются в Интернете, я попыталась унять бешенство и собраться с мыслями. Главное — дышать глубже. Все равно я не знаю пока, как они вычислили мое имя. А затем уже ничего не стоило найти мой адрес и телефон, я ведь зарегистрирована.

Что касается процентных ставок, по счету «Америкен экспресс» на десять тысяч долларов их не было. А по другим картам они были минимальны. Вместо того чтобы каждую неделю производить сложные расчеты, я просто решила вообще не упоминать об этом на сайте, а если в конце окажется, что я должна дополнительно пятьсот или сколько-то еще долларов, я просто выплачу их сама. Это не делало меня не честной. Если уж на то пошло, я скорее закрою сайт, не набрав нужной мне суммы, чем перебрав.

А что до моего лэптопа, предположим, что он НЕ сломался и я бы его продала, то могла бы получить самое большее четыреста долларов. Может быть. А купить настольный компьютер за эти деньги невозможно. И какой идиот продаст мне свой компьютер? В сегодняшней жизни просто необходимо его иметь. Я вот не могу жить без компьютера. Для меня он такая же необходимая вещь, как крем для век. Это то, что нужно каждому.

Что касается оплаты имени домена. Какой-то парень из Register.com связался со мной и вернул мою первоначальную оплату в тридцать пять долларов и мою ежемесячную оплату в четырнадцать девяносто пять, объявив, что они и впредь не будут брать с меня плату. Им понравился мой сайт. Но я не хотела рассказывать об этом, боясь, что кто-нибудь, позавидовав, станет наезжать на этих ребят из Register.com, пугать их или требовать себе льгот. Это могло изменить ситуацию не в мою пользу.

Те, кто написал это письмо, не поленились обыскать Интернет в поисках сведений обо мне, но единственное, что они нашли, это мое участие в беге ради здоровья. Это был благотворительный забег для сбора денег на исследования рака груди. Ну, не смешно ли: единственное, что они нашли, а понаписали так, будто им удалось обнаружить мошенничество в крупных размерах.

«Эта Карин — плохой человек! Она участвовала в забеге ради здоровья! Как можно ей верить? Уж мы до нее доберемся!»

И они сообщили мое время! Но я нисколько не стыжусь таких результатов! Некоторые люди отреагировали на эту кляузу совсем не так, как хотелось бы моим «разоблачителям». Они писали: «Кстати, ты показала неплохое время» и «Вступай в наше легкоатлетическое общество. Примем когда захочешь!». Кто-то из завсегдатаев Интернета обратил внимание, что без моего ведома опубликованы личные данные, которые, кроме меня, никто выставлять напоказ не имеет права. Даже были посланы письма веб-мастерам соответствующих сайтов с просьбой убрать эту информацию. Нельзя нарушать правила только потому, что чей-то сайт кому-то не нравился. Многие веб-мастера к просьбам прислушались.

Кроме имени, фамилии, адреса и телефона меня потрясло упоминание моего возраста. Я все еще не говорила правды о нем, радуясь в глубине души возможности сбросить три года!

Когда проснулся Скотт — не мой бойфренд, — я рассказала ему об этом письме и позвонила в телефонную компанию, чтобы наш номер заменили на незарегистрированный. Кроме того, рассказала обо всем соседям на случай, если здесь начнут появляться какие-нибудь типы.

Когда я добралась до Джоди, ее сеанс уже закончился. Мы договорились с Рэнди, что там встретимся, и он ждал меня на улице. Мы пошли куда-нибудь перекусить.

Вернувшись домой, я приняла телефонное участие в передаче канала новостей ФОКС с Риком Фолбаумом. Он был приятен, и хоть он тоже немного поиграл в заступника дьявола, но здесь хотя бы никто не называл меня тварью.

Суббота, 3 августа 2002 года

Сегодня у меня была стирка. Я пошла в магазин, где все за доллар, купила порошок и выбрала смягчающее средство.

Еще я купила зубную пасту. Позже, в прачечной-автомате, я задумалась: каким образом вещи оказываются в этом удивительном магазине? Что-нибудь с ними не так? И тут же, в прачечной, обнаружила, что описание смягчающего средства — на испанском, и на флаконе нет чудного колпачка, предохраняющего от капанья. Средство лилось во все стороны и текло по рукам, что не очень-то приятно. Может быть, здесь и кроется ответ?

Воскресенье, 4 августа 2002 года

Сегодня я пользовалась каким-то омерзительным гелем для душа, который получила в подарок на Рождество. У меня кончилось мыло, и я обнаружила этот гель где-то в дальнем углу под раковиной. Нет, не зря он стоял в самом дальнем углу!

К воскресенью оказалось, что только за одну прошлую неделю мой сайт посетили две тысячи пятьсот восемнадцать человек — а всего там побывало больше двухсот тысяч посетителей. И за одну эту неделю я получила тысячу триста пятьдесят два доллара. Компьютерщику Стиву удалось вытащить всю мою электронную почту и переслать ее мне.

После нашего телефонного разговора я еще несколько раз звонила отцу, но не заставала, а он не перезванивал. Если рассердился, то потом узнаю за что. А пока я просто продолжала обновлять свой сайт. Я решила в своих еженедельных обзорах да и вообще нигде на своем сайте не упоминать о существовании сайтов, направленных против Карин. Во-первых, я не хотела, чтоб о них знали. Во-вторых, не собиралась демонстрировать то, чего они явно ждали — свою реакцию.

Эти сайты созданы с одной целью — разрушить все, что я делала. Но результат получился прямо противоположный — они только подогревали интерес ко мне. Они создавали конфликтную ситуацию, а это делало мою историю более увлекательной. Потому-то все большее число газет и радиостанций спешили заручиться моим согласием на интервью. А это, в свою очередь, привлекало на мой сайт новых посетителей, значит, число пожертвований возрастет, и я смогу быстрее выплатить свой долг. Единственное, что я сочла нужным написать в еженедельном обзоре, звучало так:

Я уже говорила об этом раньше и повторю снова. Конечно, есть множество людей, которым деньги нужны больше, чем мне. Я не эгоистичная идиотка, незнакомая с человеческими страданиями. Возможно, я легкомысленна и одержима шопингом, но не слепая и вижу все проблемы этого мира. И если вас оскорбляет то, что я делаю, тогда, очень вас прошу, перейдите на другой сайт. К сожалению, у меня нет никакой душещипательной истории, чтобы оправдать свой долг. Но я не собираюсь ничего придумывать, чтобы сделать убедительнее свое обращение к вам за помощью. И если шопинг — самое плохое, что я делала, то возрадуйтесь. Я не убивала людей, не грабила их, не продавала наркотики и т. п., а просто купила слишком много туфель. Вот и все. Мне нравится хорошо выглядеть.

Знаете, все люди разные. У каждого своя история, и она о том, какие пути человек выбирает, чтобы выжить. На этом сайте моя история. Я стараюсь никого не осуждать. Не делайте этого и вы. Люди таковы, каковы они есть. Они то, откуда пришли. И то, что в себе несут.

Итак, на этой неделе старайтесь не судить людей. Посмотрите им в глаза, загляните в душу и примите их такими, какие они есть. Именно терпимость по отношению к другим делает наш мир местом, пригодным для жизни. Выберите мантру, произнесите ее вслух! Вас интересует моя мантра? Меня зовут Карин! Я люблю ходить по магазинам! А-а-а-ах… Легче стало… Мир.

И я снова верила в это.

ОБЩАЯ СУММА ДОЛГА

на 28 июля 2002 года — $17 557,54

— $50,00 моих денег

— $1352,98 ваших денег

— $286,31 продажа на аукционе

ОСТАТОК ДОЛГА ПО ИТОГАМ VI НЕДЕЛИ

на 5 августа 2002 года — $15 868,25

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

МОЯ ЕЖЕДНЕВНАЯ ПОЧТА

ПИСЬМА, ПРИХОДЯЩИЕ МНЕ ОБО МНЕ — САЙТ ОБНОВЛЯЕТСЯ ЕЖЕДНЕВНО!

ДАТА: 11 августа 2002 года

ОТ: Малколм

КОМУ: Карин

ТЕМА: деньги

ФАКТИЧЕСКИ ТЫ ХОЧЕШЬ ЧТОБ ЛЮДИ ПАКУПАЛИ ТВОИ ВЕЩИ. ИМЕННО ЭТО ОНИ В ОСНОВНОМ И ДЕЛАЮТ. ПОЧЕМУ БЫ ТЕБЕ НЕ ПОИСКАТЬ МЕЛОЧЬ ЗАВАЛЯВШУЮСЯ В ТВОЕМ ДИВАНЕ. Я СЛЫШАЛ ТЕБЯ ПО РАДИО (101.5) И НЕ МОГ ПОВЕРИТЬ, ЧТО ОНИ УБИВАЮТ СВОЕ ВРЕМЯ НА ТЕБЯ. ТЫ ВЫБРОСИЛА ДЕНЬГИ НА ПОНОШЕННУЮ СУМКУ ОТ ГУУЧИ ЗА 500 БАКСОВ. ЧТО ЗА ДУРОСТЬ. СОМА ВЛЕЗЛА В ДОЛГ, СОМА ВЫЛЕЗАЙ.

ОТ: Карин

КОМУ: Малколм

ТЕМА: деньги

Дорогой безграмотный осел!

1. Да, я фактически хочу, чтобы люди покупали мои вещи (не «пакупали»). Это хорошие вещи, почему бы и не купить их? Вот они это «в основном и делают».

2. Я поискала мелочь в своем диване, но там ничего не завалялось.

3. Я с удовольствием выступала на 101.5, и зря ты думаешь, что они «убили» на меня больше времени, чем ты. Ведь тебе пришлось прослушать эту передачу, зайти в Интернет, найти мой сайт, просмотреть мои аукционы, найти, как связаться со мной, написать свое убогое, безграмотное письмо (представляю, как ты старался, сколько времени на это ушло!) и нажать на кнопку «Отправить» в своей электронной почте. Так что, похоже, ТЫ «убил» намного больше времени, чем они.

4. «Гуучи» пишется «Г-у-ч-ч-и».

5. Я САМА влезла в долги, не «СОМА», если ты только не думаешь, что я покупала какую-то рыбу! Лосось еще возможен, но не сом.

6) И я вылезаю из долгов САМА.

Так что спасибо за совет.

Я фактически с удовольствием убивала время, отвечая на твое письмо, и я, конечно, надеюсь, что ты сможешь его прочитать. Попроси свою бабушку помочь тебе с произношением слов… Это не так трудно, как кажется.

Спасибо,

Карин

Р. S. Пошли бакс, если можешь (это один доллар — uno — сто центов — четыре четвертака).

Неделя 7-я: Безумие зарубежных средств массовой информации

Понедельник, 5 августа 2002 года

Сегодня сделала себе маникюр. Жидкость для быстрого высыхания уже совсем старая и немного загустевшая, но я все равно нанесла ее на ногти. Сейчас они все в комках.

Вторник, 6 августа 2002 года

Сегодня вернула в магазин черные брюки, на которых все еще был ярлык «Банана рипаблик». Ведь сколько пар черных брюк нужно одному человеку? У меня их миллион. Еще у меня остались деньги на старом подарочном сертификате «Банана рипаблик». Вот я и использовала то и другое на покупку хорошего наряда, чтобы надеть на важную встречу сегодня. Не истратила на это и десяти центов. То, что надо.

Каждую божью неделю с тех пор, как я запустила этот сайт, событий становилось больше и больше. Каждый раз, когда что-нибудь случалось, тут же происходило и нечто другое, что затмевало первое событие. На этой неделе рассказ обо мне прошел в агентстве «Франс пресс», которое аналогично «Ассошиэйтед пресс» во Франции. И надо ли говорить, что эта статья мгновенно была растиражирована, породив своего рода безумие средств массовой информации за границей. Рассказы о моем сайте появились в газетах по всему миру: «Мэйл энд гардиан» и «Кейп таймс» в Южной Африке; «Коррейо Бразилиенсе» в Бразилии; «Нэйшн» в Таиланде; «Тудэй» в Сингапуре; «Индиа таймс», «Индиан экспресс» и «Дейли афтернун» в Индии; «Корреспондент» на Украине; «Дер Штандарт» в Австрии; «Ню» и «Де фолкскрант» в Нидерландах; «Эдмонтон джорнал» и «Уиннипег фри пресс» в Канаде; «Зе Голд Коуст бюллетин», «МЭкс» и вторая статья в «Санди хералд сан» в Австралии; «Нью Зиланд хералд» в Новой Зеландии; «Дейли экспресс», «Бизнес ньюз», «Телекомуорлдуайлд», «Метро», «Индепендент оф санди», «Вестерн дейли пресс» и «Ивнинг хералд оф Плимут» в Великобритании; «Дер Шпигель», журнал, похожий на «Таймс», в Германии и — вы готовы к такому? — «Оман дейли обсервер» и «Галф таймс» в Катаре. Две газеты на Ближнем Востоке, и в каждой из них — статья о сайте savekaryn.com — о том плохоньком, низкобюджетном сайте, который я сляпала в своей квартирке в Бруклине.

Электронная почта принесла мне полные сочувствия письма из Индии. Девочка из Израиля писала, что у нее тоже есть долги. В некоторых статьях говорилось, что мой сайт стал культовым. Меня называли изобретательной и предприимчивой. Другие рассказывали о Бобе и Бене и об их сайте dontsavekaryn.com. Один репортер отметил, что сам факт существования моего сайта много говорит о человеческой природе и о том, что доброта неистребима. Разве это не так?

Кроме зарубежной прессы, на этой неделе появились статьи в «Даллас морнинг ньюз», «Сиэтл таймс», «Солт Лэйк трибьюн», «Айдахо Стэйтсмэн», «Санди газет мэйл» в Южной Каролине, «Колорадо Спрингз бизнес джорнал», «Пресс энд Дакотан» в Южной Дакоте, «Морнинг джорнал» в Огайо, «Мобайл пресс» в Алабаме, «Уичита игл» в Канзасе, «Хералд энд ревью» в Иллинойсе — всяческие газеты повсюду начали рассказывать о моем сайте.

Кстати, я ведь никогда не искала возможности дать интервью. Никогда никому не звонила с вопросом: «Не хотите ли вы написать статью о моем веб-сайте?» Если и говорила с журналистом, то лишь потому, что он сам меня находил. И мне это было интересно. Так оно и шло: почта росла, количество пожертвований увеличивалось, и все чаще приходилось давать интервью. Дело доходило до пяти-шести выступлений на радио за день. Я участвовала в радиошоу даже в Австралии, Ирландии, Великобритании, Южной Африке и Испании. Это было очень весело!

Но каждое утро, просыпаясь, я вспоминала с тревогой, что мое имя и адрес висят в Интернете, и того и жду, что какой-нибудь журналист, наткнувшись на них, выследит меня и сорвет последние покровы.

А потом, посреди всего этого сумасшествия, я получила сообщение от Register.com, что мой сайт закрывается, так как при регистрации я дала ложную информацию о себе. Разумеется, я и не могла сообщить настоящие имя, адрес и телефон, ведь эту информацию смог бы увидеть любой. Я позвонила тому парню, который вернул мне деньги, узнать, не может ли он как-нибудь помочь. Оказывается, не может, потому что претензии ко мне имеет юридический отдел, а не отдел платежей. Так что надо было срочно что-то придумывать.

Противно было сознавать, что меня выдали. Очевидно, кто-то из ненавистников просмотрел информацию обо мне и связался с Register.com, чтобы сообщить о моем обмане. Как нарочно: если случалось что-то очень хорошее, тут же происходило и плохое, чтобы вернуть меня на землю.

С адресом просто: можно получать письма на личный почтовый ящик. Но что касается телефона — пришлось завести вторую линию. Самым дешевым способом оказалось приобрести второй сотовый телефон со своим собственным номером, который использовал время совместно с моим основным сотовым телефоном. Это стоило мне дополнительно двадцать долларов в месяц. А как быть с именем? Я позвонила в Register.com и спросила, могу ли зарегистрировать сайт на имя моего адвоката. Мне сказали «да», и я зарегистрировала его на имя Дж. Розена. Это имя партнера в агентстве моей подруги Джоди. Он — адвокат, просто он не мой адвокат: у меня адвоката не было. Но идея сработала и мне тут же начали беспрестанно звонить на этот новый сотовый, а в письмах постоянно спрашивать, кто такой Дж. Розен.

На той неделе, кроме писем, приходящих на мой ЛПЯ, я начала получать посылки от заботливых людей. Мне присылали множество фильтров для воды, чтобы надевать их на мою бутылку, антистрессовый гель для ванны, шампунь, кондиционер, мыло, дезодорант, купоны на бесплатное посещение «Старбакс», карточку на бензин от «Шелл» на десять долларов (которую я использовала, чтобы купить еду в мини-маркете), чай, лотерейные билеты, марки (чтобы отсылать мои счета), прелестные ожерелья и заколки, ручки и карандаши, бумагу для записок, пленки с разными записями и CD. Я получила попкорн для микроволновки, большую коробку сухих завтраков из сыра и крекеров, банки рагу и макарон с сыром. Я получила большой кусок сыра «чеддер» от двух студентов колледжа, которых впечатлил мой грустный рассказ о запеченном бутерброде с сыром. Они даже прислали мне фотографию, запечатлевшую их с куском сыра в руках. Два больших пальца выражали одобрение продукту. И, что самое интересное, ребята закрыли свои глаза черной полоской, совсем как я — Элвису. Еще мне присылали прочитанные журналы мод, вроде «Гламура» и «Мэри Клер».

Я продолжала информировать отца обо всех статьях, касающихся моего сайта, однако он ни разу мне не позвонил. Но вот что странно: однажды я получила по почте конверт с коллекционной шляпой и часами Зимней Олимпиады-2002. Он был прислан на мой домашний адрес. В конверте лежала записка:

Пожалуйста, примите эти предметы как пожертвование для ваших продаж на аукционе, Удачи!

Бенни (я — друг вашего отца)

Значит, папочка не так уж и злился на меня. Иначе бы не рассказал своим друзьям о моем сайте. Присланные предметы я отправила на аукцион.

И, кроме американских денег, мне начали приходить деньги других стран: евро, канадские доллары, корейские воны, чилийские песо и несколько китайских юаней. И конечно, конверты, наполненные «деньгами» от игры «Монополия», шутки ради.

Пока люди продолжают читать мой сайт, я продолжаю писать. «Ни дня без бакса»…

Среда, 7 августа 2002 года

Сегодня ко мне приезжала подруга из другого города. Она остановилась в гостинице. Я пошла к ней в гости и взяла в ванной мини-шампунь и гель для ванны. Ей завтра дадут еще. Запаху них замечательный.

Четверг, 8 августа 2002 года

Сегодня я прекратила свое членство в спортивном клубе. Задолжала им за два месяца, в течение которых все равно не могла туда ходить. Прекратив членство, я сэкономлю шестьдесят пять долларов в месяц. И вполне можно бегать на улице.

Пятница, 9 августа 2002 года

Так как мне не по карману посещение косметолога, а кожа требует заботы, я положила на лицо пластинки помидора. Слышала, что из них получается хорошая маска для лица. Но помидоры начали жечь, и мне пришлось смыть все холодной водой. Я сэкономила сто долларов, но лицо на некоторое время покраснело.

И продолжала следить за почтой…

ДАТА: 9 августа 2002 года

ОТ: БигФэтКои

КОМУ: Карин

ТЕМА: Дешевле, чем подписка на порносайт

Посылаю тебе доллар девяносто девять центов, потому что это дешевле, чем подписка на порносайт. Ведь в основном все порносайты дают возможность пофантазировать. Так что я могу послать тебе пару баксов и пофантазировать, как ты меня будешь благодарить. Надеюсь, то, о чем буду думать сегодня вечером, стоит этих денег. Р. S. Буфера красивые.

ОТ: Карин

КОМУ: БигФэтКои

ТЕМА: НА: Дешевле, чем подписка на порносайт

Дорогой БигФэтКои!

Спасибо за доллар девяносто девять центов. И рада, что тебе нравятся мои буфера.

Я продолжала выставлять горы вещей на аукцион, и они продавались вполне успешно. Кроме больших предметов, продавала книги, журналы, все и вся. Мне кажется, многие предпочитали что-нибудь купить — даже если им эта вещь была не нужна, — чем просто посылать деньги. И только послушайте: я продала зеленое шелковое платье от Синтии Роули восьмого размера, а потом получила письма, в которых меня называли «толстозадой», потому что у меня восьмой размер. Как это низко! Ну и ладно…

Суббота, 10 августа 2002 года

Сегодня я ходила в «Старбакс». Знаю, что вы подумали — опять сорвалась. Нет. У меня был купон на бесплатное получение фраппучино[16], любезно предоставленный одной нью-йоркской радиостанцией. Ее сотрудник прислал мне четыре таких купона. Спасибо ему! Я даже угостила своего соседа чашечкой — за то, что он мирится с моим присутствием в течение всего этого унылого времени. Так как был почти полдень, я решила считать эту чашку кофе завтраком и обедом вместе. Я ничего за это не заплатила, то есть сэкономила дополнительно восемь долларов! Спасибо! Ура!

Воскресенье, 11 августа 2002 года

Решено: буду носить свои одноразовые контактные линзы еще неделю. Я ношу одну и ту же пару вот уже месяц. Запал кончился, и давно пора заказывать новые. Я и собиралась сделать это сегодня, но приходится ждать, когда зачтут мой чек, а пока у меня денег нет. Что ж, буду еще неделю ходить с сухими глазами… Вчера уронила одну линзу на пол в ванной и чуть не потеряла. Но мне удалось ее найти. Линзы немного высохли, и когда я надеваю их, то долго моргаю. Люди думают, что я им подмигиваю, но это не так.

Наверно, вы хотите сказать, что дешевле было бы носить очки. Конечно. Только вот что: пытались ли вы когда-нибудь пойти в бакалейный магазин в очках после того, как какое-то время носили контактные линзы? У-у-у! Ощущение такое, будто тебя накачали наркотиками! Нарушается мировосприятие — я, например, все роняю. Подхожу к полке и хватаю воздух. И, в конце концов, ухожу из магазина, расстроенная и с пустыми руками. Поверьте, когда я появляюсь на улице в очках, Нью-Йорк сопротивляется: я натыкаюсь на людей, сбиваю их с ног… и все это может привести к беспорядкам. МНЕ ПРОСТО НЕОБХОДИМЫ КОНТАКТНЫЕ ЛИНЗЫ!

К концу недели количество посетителей сайта достигло ста сорока шести тысяч девятисот девяноста человек, а пожертвования выросли до тысячи трехсот девяносто одного доллара. И я решила отправить на аукцион свою коричневую сумочку с бахромой от «Би-си-би-джи». Очень трудно было расстаться с нею, но выбора не было. Либо она, либо моя сумочка от Гуччи, а с этой я еще не была готова распрощаться. Всегда очень тяжело расставаться с какими-то вещами, потому что с ними связаны воспоминания. Согласны? Да, не все так просто, как кажется. На той неделе в своем обзоре я писала:

Мне часто задавали вопрос: «Вернувшись в прошлое, повторили бы вы все это снова?» Очевидный ответ: «Нет. Если бы я могла повернуть время вспять, я никогда бы не залезла в долги». Но боюсь, что повторила бы! Ведь я не пережила бы еще того, что пришлось пережить. Я тот человек, который должен учиться на своих ошибках. Бесполезно говорить мне, что хорошо, что плохо. Я должна почувствовать, что это плохо или хорошо для меня. Так было всегда. Такой уж я человек.

Я вела веселую, прекрасную жизнь, будучи легкомысленной. Некоторые вещи навсегда связаны с воспоминаниями об этом времени, например моя сумочка от Гуччи, которые останутся со мной навсегда. Расставаясь с такими вещами, надо бы отдавать себе отчет, что расстаешься не с воспоминанием, а с сумочкой. Это не одно и то же!

Так что на этой неделе делайте ошибки, извлекайте уроки и узнавайте, как прожить жизнь по-своему. В результате все наладится. Я уверена…

ОБЩАЯ СУММА ДОЛГА

на 5 августа 2002 года — $15 868,25

— $132,76 моих денег

— $1391,73 ваших денег

— $189,66 продажа на аукционе

ОСТАТОК ДОЛГА ПО ИТОГАМ VII НЕДЕЛИ

на 11 августа 2002 года — $14 154,10

Неделя 8-я: Как мой дедуля выдал меня

Да, вы правильно прочитали заголовок. Лишь немногие нашли в Интернете сообщение о моем имени и фамилии, для большинства я целых два месяца так и оставалась — просто Карин из Бруклина. И вот — анонимность раскрыта. Выдал меня мой дедушка. Случайно, конечно. А произошло следующее.

В понедельник я получила приглашение из шоу «Тудэй», от Кэтти Коурик и Мэтта Лауэра. Это так замечательно! Меня спрашивали, могу ли я прийти на шоу, но я все еще не хотела раскрывать себя. Не то чтобы кого-нибудь очень заботило, что я за личность. Но ведь и так пока все шло по нарастающей, и мне казалось, что людям нравится, что все это делается анонимно. Еще в самом начале, когда шоу «Доброе утро, Америка» проявило ко мне интерес, я нутром чувствовала, что надо держаться от этого подальше. И оказалась права. И на этот раз нутро подсказывало мне, что лучше еще подождать.

Я написала девушке — связной из шоу, что подумаю, и взяла номер ее телефона. Мы договорились, что она выяснит у своих боссов, согласны ли они сделать забавный анонимный эпизод. Что-то типа моего веб-сайта. Если прислать операторов ко мне домой, можно многое снять анонимно, но с юмором и с интересными подробностями моего быта. Однако, когда я повесила трубку, мне пришлось кое-чем срочно заняться.

Понедельник, 12 августа 2002 года

Сегодня в своей кухне я убила таракана размером с младенца. Я прихлопнула его журналом «Аллюр» после того, как кот загнал его в угол. У моего кота хорошее зрение. Этот эпизод — едва ли не самое страшное, что со мной случалось в жизни. Это да еще мышь прошлой зимой: маленькая гадина забежала под мою кровать, когда я спала. Ее тоже поймал мой кот. Он славный мышелов и тараканолов.

Не знаю, понятно это из моего сайта или нет… но я не из тех, кто привык к мышам и тараканам. Но, переехав в Бруклин, я познакомилась и с теми, и с другими, таково компенсация за более низкую квартирную плату.

Не уверена, что убийство таракана помогло мне сэкономить или заработать бакс сегодня. Но я не вызывала дезинсекторов, а справилась с ним сама! Так что, наверное, все-таки немножко сэкономила.

Затем я получила сообщение из «Милуоки сентинел джорнал», женщина-репортер просила меня об интервью. Я позвонила ей. Она спросила, не имею ли я родственных связей с Висконсином, так как можно бы дать материал «под местным углом».

— Да, — ответила я. — Там живет мой дедушка.

— Правда? — обрадовалась она. — Как вы думаете, могу ли я поговорить с ним?

Журналистка была очень приятной женщиной, поэтому я согласилась, но при условии, что прежде переговорю с ним сама.

И позвонила дедушке. Он родом из Ирландии, в молодости, говорят, был сгустком энергии, а сейчас ему восемьдесят, и он слышит одним ухом. Даже для этого уха ему требуется слуховой аппарат. О моем сайте он уже знал от мамы.

— Дедушка? — спросила я.

— Карин? — обрадовался он.

Дедушка меня очень любит и гордится мной.

— Привет, — сказала я. — Дедуля, тут с тобой хочет поговорить репортер из «Милуоки сентинел джорнал».

— Зачем это? — поинтересовался он.

— Они пишут статью о моем сайте и хотят рассказать под местным углом. Я сообщила ей, что ты живешь в Висконсине, и она очень заинтересовалась.

— Ладно, дай журналистке мой номер, я все сделаю для моей Карин, — сказал он.

— Хорошо, но, дедушка, пожалуйста, помни, что ты не должен называть мою фамилию!

— Обещаю, — ответил он.

— Хорошо, прямо сейчас и позвоню ей! Я тебя люблю!

— И я тебя люблю, — сказал он.

Я позвонила журналистке и дала дедушкин номер.

* * *

В последующие два дня появились статьи в «Дейли телеграф», «Дейли миррор» и в лондонской «Гардиан». Начали слать бесконечные письма с Би-би-си, и я дала интервью на радио. Ведущий удивил меня, пригласив для диалога, очевидно, еще и Боба с Беном. Однако на этот раз те выдали только «Э…» и «Мм…», и больше ничего. Наверное, нервничали. Еще появились статьи в «Острэлиэн», «Канберра таймс» и «Таунсвилл бюллетин» в Австралии.

Вторник, 13 августа 2002 года

Сегодня вечером меня пригласил выпить давно потерянный друг, который приехал в Нью-Йорк в командировку. Знаете, что это значит? Расходы за счет фирмы! Да! Мы встретились в шикарном местечке, где ели и пили на халяву! Расходы за счет фирмы — это здорово!

А к среде появился рассказ в «Милуоки сентинел джорнал». Он был на титульном листе газеты. На первой странице! В Милуоки не так много событий. Ну, так вот, я нашла статью и с облегчением увидела, что моя фамилия нигде не была напечатана. Дедушка все сделал отлично и поручился за меня, сказав, что все законно. Но потом я увидела, что журналистка опубликовала его имя и фамилию. Черт! Я забыла его предупредить! У него другая фамилия, так что я не слишком обеспокоилась, но все же…

Потом позвонила мама и сказала, что дедушке звонил какой-то репортер и спрашивал обо мне.

— Какой еще репортер? Как его фамилия? — заволновалась я.

— Дедушка не помнит, — сказала она.

— Но что-то ведь помнит! — настаивала я.

— Он запомнил немного. Репортер, кажется, работает на «Корт ТВ», и имя его вроде бы начинается с «Э». Эндрю, Эдам или что-то в этом роде.

Все это выглядело странно: «Корт ТВ» никогда не обращалось ко мне по поводу интервью. Почему же они позвонили дедушке?

— Но дедушка не сказал им мою фамилию? — спросила я.

— Он говорит, что нет, а дядя Роб говорит, что сказал, — вздохнула мама. — Я попрошу его позвонить тебе.

— Давай, — ответила я.

Отсоединившись, я позвонила Джоди, моей подруге и агенту, потому что она когда-то работала на «Корт ТВ». Продюсера по имени Эндрю, Эдам или что-то в этом роде она не знала. Но высказала предположение, что это может быть кто-нибудь из «Смокинг ган»[17]. «Смокинг ган» — это веб-сайт, где обнародуют судебные документы и, так сказать, «выставляют людей в истинном свете», и он связан с «Корт ТВ».

Закончив разговор с Джоди, я вышла на сайт «Смокинг ган». Там среди репортеров значился Эндрю Голдберг.

Позвонила дедушке.

— Дедуля, того парня, возможно, зовут Эндрю Голдберг? — спросила я.

— Да-да, думаю, что это именно он, — сказал дедушка.

— Но ты не назвал ему мою фамилию, правда? — спросила я.

— Нет, — ответил он.

— А о чем этот журналист тебя спрашивал? — поинтересовалась я.

— Не помню. Вот поговори лучше со своим дядей Робом.

— Карин, — прошептал дядя, чтобы дедушка не смог услышать его своим здоровым ухом.

— Он проговорился, да? — спросила я.

Было неприятно сознавать, что ушлый нью-йоркский репортер звонил моему восьмидесятилетнему деду, чтобы выудить информацию обо мне.

— Он говорит, что не называл твоей фамилии, — шептал дядя. — Но послушай: дед так гордится тобой, что слишком много болтает! Он рассказал, какую школу ты оканчивала и в каком колледже училась, и сообщил, что ты была капитаном болельщиков и что ты очень хорошо поешь. Дед рассказал, что твоя сестра с мужем живут в Миннесоте и что у них нет детей. Что твои родители в разводе и что твоя мама торгует замороженным заварным кремом, а отец работал в телефонной компании, а теперь на пенсии. А потом я слышал, как он сказал: «Нет, ее фамилию я вам назвать не могу».

— Ну что ж, тогда все в порядке.

— Не уверен. Я слышал слова: «Ее отца зовут Ник Боснак». Так что твою фамилию он не называл, но назвал фамилию твоего отца.

Гадский репортер обвел вокруг пальца моего восьмидесятилетнего дедушку! Мне оставалось только посмеяться: не могу же я сердиться на дедулю! Он самый лучший дедушка в мире.

На следующий день я просмотрела сайт «Смокинг ган» и ничего не нашла. Но чувствовала, что они меня вот-вот назовут. «Смокинг ган» — сайт довольно популярный. Если они опубликуют мою фамилию, об этом узнают все. Позже в тот же день мне снова позвонили из шоу «Тудэй», приглашая меня на следующий день. Анонимного шоу не будут, так что нужно решить — сейчас или никогда. И я согласилась прийти.

Тут же срочно позвонила маме и папе, чтобы сообщить им эту хорошую новость. Мама была дома, она страшно разволновалась. Сказала, что позвонит всем родственникам. А мой отец по-прежнему не поднимал трубку. Так что я оставила сообщение.

— Привет, папа, это Карин. Я просто хотела тебе сказать, что завтра участвую в шоу «Тудэй». Это с Кэтти Коурик и Мэттом Лауэром. Меня будут показывать где-то часов в восемь утра. Так что настройся. Я люблю тебя.

Я повесила трубку. Потом, убедившись, что мой сайт на сегодня обновлен полностью, проверила некоторые из своих аукционов. На все были поданы заявки, включая олимпийские сувениры папиного друга. Они шли примерно долларов за тридцать каждый. Интересно, кто так раскошелился? Имя участника было «Старый Хорь-младший». И я вспомнила: у моего второго дедушки, папиного папы, было прозвище «Старый Хорь-старший», потому что он родом из Хорватии! Так, может быть, это папа? Тут же проверив его электронный адрес, я убедилась, что это, конечно, был он. Подумать только! Мой отец участвовал в аукционе, где продавались мои вещи! Он не отвечал на мои звонки, но участвовал в моих аукционах. Я не стала звонить папе или посылать электронное письмо, чтобы не нарушить его замысла. Видимо, он решил помочь мне, не присылая денег напрямую, так ему удобнее. Спасибо ему.

После обеда я участвовала в качестве телефонного гостя в передаче Си-эн-эн «Разговор в прямом эфире». А потом стала готовиться к завтрашнему важному событию.

Четверг, 15 августа 2002 года

Сегодня я нанесла на кожу очень старый автозагар, чтобы не казаться такой бледной. Мне очень нравится «Клэринс», но сейчас я не могу позволить себе купить новую бутылочку, поэтому попробую этот, старый. Я стараюсь не подставлять лицо солнцу, чтобы не появлялись морщины. О таких вещах надо заботиться смолоду. Еще я не курю во избежание лишних морщин и рака легких. У автозагара какой-то странный запах. Надеюсь, я не стану апельсинового цвета.

В пятницу утром, в семь пятнадцать, большой черный автомобиль подкатил к моему дому, чтобы отвезти меня в студию шоу «Тудэй» в Рокфеллеровском центре. Я так нервничала! Со мной поехал Скотт.

Нас высадили около боковой двери, и мы зарегистрировались у служащего Эн-би-си. Так как были август и пятница, здесь в качестве гостя Летней Концертной серии присутствовал рок-певец Джеймс Тэйлор. Накануне продюсер сказал, что беседовать со мной будет Кэтти, но на месте выяснилось, что не она, а Мэтт. Я немного занервничала, потому что Мэтт иногда бывает очень кусачим. Так что я скрестила пальцы и просила Бога, чтобы Он смягчил Мэтта.

Когда я сидела в комнате, где мне должны были поправить макияж и прическу, туда заскочила Кэтти Коурик, чтобы немного подкраситься. Она посмотрела на меня.

— Так вы и есть та самая девушка с долгами по кредитным картам? — спросила она.

— Да, — улыбнулась я. — Та самая.

— Мне ваша история показалась очень забавной! Но разговаривать с вами будет Мэтт.

— Знаю, — ответила я. — Я так нервничаю.

— Да бросьте, все будет в порядке! — заверила она. — Кстати, где вы купили эту юбку?

— В «Банана рипаблик».

— Очень красивая!

— Спасибо! — ответила я.

Надо же! Кэтти понравилась моя юбка!

Я сразу почувствовала себя гораздо лучше.

— Удачи! — пожелала Кэтти и вышла.

Минут через пять девушки закончили возиться с моей прической и макияжем, и продюсер проводил меня вниз. Я была счастлива. Стоял чудесный день, и пел Джеймс Тэйлор. И Мэтт Лауэр — просто чудо, скажем прямо!

Мне показали мое кресло в студии, и я несколько минут сидела в одиночестве. В студии было темно и прохладно, я видела всех, кто ходил снаружи, но голосов не слышала. Это помогло мне немного успокоиться.

Подошел Мэтт Лауэр и сел в кресло напротив меня. И надо же!.. Конечно, на экране он хорошо смотрится, но живьем — просто голубая мечта! А стрижка! Как ни была я настроена против него, вынуждена признать: он очень хорош собой!

— Привет, — улыбаясь, сказал он. Камеры еще не были включены.

— Привет, — ответила я.

— Ну, как вы? — спросил он.

— Жутко нервничаю.

— Да не волнуйтесь же, все будет нормально! Представьте, что вы на вечеринке с коктейлем.

Мне хотелось сказать: «Беда в том, Мэтт, что я очень редко бываю на таких вечеринках. Я живу в Бруклине с котом и крысами в перекрытиях». Но я промолчала.

Не успела я осознать это, как включились камеры, и мы уже были в эфире. Мэтт начал говорить:

— Что бы вы сделали, если бы у вас было больше двадцати тысяч долга и не к кому обратиться за помощью? Так вот, молодая женщина по имени Карин создала в Интернете сайт, где она просит людей пожертвовать ей денег, и люди делают это. Они посылают ей тысячи долларов и не требуют взамен ничего, надеясь улучшить этим свою карму. Кто такая Карин — оставалось хорошо охраняемым секретом даже для ее близких друзей. Но сегодня Карин Боснак здесь, чтобы впервые открыть свое лицо и рассказать миру все о своем плане, который воплотился в жизнь… Карин, добро пожаловать!

СПУСТЯ ПЯТЬ МИНУТ… Я совсем не помню, что было дальше, после этого вступления! Я так волновалась! Но позже, в офисе Джоди, который был рядом с Рокфеллеровским центром, я просмотрела пленку. Да, Мэтт был молодцом! И я прекрасно держалась! Он спрашивал, как возникла эта моя идея. Он говорил о сайтах, направленных против Карин. И все прошло хорошо! Сидя в офисе у Джоди, я позвонила на несколько радиостанций и дала еще несколько интервью.

Пятница, 16 августа 2002 года

Сегодня я сделала несколько междугородных звонков из офиса моей подруги. Я говорила минут тридцать, так что сэкономила около трех долларов.

А потом я отправилась домой. Только за один этот день пришло больше тысячи двухсот писем! Я чувствовала себя Форрестом Гампом. А сколько было звонков от знакомых! Все смотрели шоу «Тудэй». Старые подруги, старые друзья, бывшие поклонники — все появились бог весть откуда. Одним из главных вопросов было: «А Мэтт Лауэр живьем такой же красавчик, как и на экране?» По крайней мере, женщины все об этом спросили. Кажется, кое-кто из мужиков тоже. Ну и конечно же, я всем отвечала: «Да! Вы и представить не можете!»

Позвонила мама и сказала, что она мной гордится и что дедушка плакал. И он говорил: «Если бы только Аннамэри могла ее видеть!»

Аннамэри — это моя бабушка, она умерла, когда я была еще маленькой. На нее до сих пор молится моя мама и верит (о чем и дедушке сказала), что Аннамэри, наверное, все видит. Мамы — они хорошие.

Скачав нескольких писем, чтобы разгрузить ящик для входящей почты, я снова услышала телефонный звонок.

— Алло?

— Карин, это я, твой папа.

Ну наконец-то!

— Привет, — сказала я, счастливая, что он позвонил. — Ты видел меня по телевизору?

— Видел, — ответил он. — И ты очень хорошо выступила. Я горжусь тобой, дорогая.

— Спасибо, папочка! Видишь, все будет нормально, — сказала я.

— Знаю, — ответил он. А теперь раскрою тебе секрет.

— Какой?

— Я — тот самый Старый Хорь-младший, и я выиграл несколько твоих аукционов, — сообщил он.

Я сделала вид, что удивилась.

— Это ты? Тогда ты должен мне шестьдесят восемь долларов, папуля! — смеясь, ответила я.

— На своем веб-сайте ты пишешь, что не принимаешь чеки из рук в руки. А от отца родного примешь?

— Конечно, — сказала я.

Папы — они хорошие.

Воскресенье, 18 августа 2002 года

Сегодня я, может быть, вернула пару ношеных брюк в магазин в Сохо, а может, и нет. Это как посмотреть. Может быть, незаконно возвращать пару ношеных брюк, пришив к ним ярлычки и выдав их за новые. Так что я должна быть осторожной и не уличать себя, признаваясь, что я это сделала; так что, может быть, я этого и не делала. Если бы я это сделала, то сэкономила бы восемьдесят четыре доллара. Но, может быть, я этого не делала, а просто все выдумала.

За эту неделю мой сайт посетили двести четыре тысячи девяносто семь человек, и я получила две тысячи шестьсот тридцать долларов. Мой долг сократился наполовину. Один парень прислал мне такое письмо по электронной почте:

Чего ради люди посылают деньги незнакомому человеку, ничего не получая взамен? Просветите меня, пожалуйста.

В своем еженедельном обзоре я ответила ему:

Просвещу вас на этот счет… Сегодня я дала две почтовые марки какому-то человеку на почте, потому что очередь была слишком длинной, а он не мог ждать. Я стояла там с целой книжечкой марок в руке, и он попросил пару штук, предложив мне за них деньги. А я просто ответила: «Не беспокойтесь». Всего-то две марки, правда? Он улыбнулся и сказал: «О, вы мне спасли целый день!» А я ответила: «Рада, что смогла спасти вам целый день». Казалось бы, отдаешь просто так. Но кое-что получаешь взамен. Не деньги, нет, а удовлетворение от того, что удалось кого-то выручить. Он ушел, улыбаясь.

Так что всем людям, которые прислали мне деньги, я говорю: «Вы спасли меня». Я улыбаюсь, как этот человек на почте. И, судя по вашим письмам и электронным сообщениям, вы тоже улыбаетесь. Надеюсь, что у вас остается хорошее чувство, как у меня, когда отдала эти две марки. Вот что люди получают взамен, господин Пессимист. Надеюсь, я просветила вас.

Не всё же нужно делать с целью — получить что-нибудь взамен. Можно ведь сделать нечто просто для того, чтобы этот мир стал лучше. Взамен вы получите положительные эмоции: ведь вы кого-то выручили. Для меня это чувство является достаточным возмещением!

Однажды я это уже говорила, но скажу еще раз. Если мой сайт сработает, если я смогу выплатить долг, общество не останется внакладе. Я буду так обязана всем за то, что сделали мою жизнь легче, сняв бремя долга с моих плеч! И стану жить с этим чувством не потому, что полагается быть благодарной, а потому, что я хочу всех отблагодарить! Когда люди помогают тебе, то и ты чувствуешь себя обязанным помогать людям. Может, получив неожиданно те две марки, тот человек заплатил за кого-нибудь в автобусе или отдал сдачу в бакалейном. А может, он просто улыбнулся кому-то, идя домой! Я, например, улыбалась… Вот что вы получаете взамен, и это лучше, чем все остальное.

ОБЩАЯ СУММА ДОЛГА

на 11 августа 2002 года — $14 154,10

— $432,00 моих денег

— $2630,84 ваших денег

— $682,46 продажа на аукционе

ОСТАТОК ДОЛГА ПО ИТОГАМ VIII НЕДЕЛИ

на 18 августа 2002 года — $10 408,80

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

ОБЩАЯ СУММА ДОЛГА

— $118,00 моих денег

— $1884,80 ваших денег

— $537,82 продажа на аукционе

ОСТАТОК ДОЛГА ПО ИТОГАМ IX НЕДЕЛИ

на 25 августа 2002 года — $7868,18

— $75,00 моих денег

— $1146,49 ваших денег

— $605,13 продажа на аукционе

ОСТАТОК ДОЛГА ПО ИТОГАМ X НЕДЕЛИ

на 1 сентября 2002 года — $6041,56

— $50,00 моих денег

— $606,07 ваших денег

— $316,79 продажа на аукционе

ОСТАТОК ДОЛГА ПО ИТОГАМ XI НЕДЕЛИ

на 8 сентября 2002 года — $5068,70

— $100,00 моих денег

— $426,80 ваших денег

— $254,38 продажа на аукционе

ОСТАТОК ДОЛГА ПО ИТОГАМ XII НЕДЕЛИ

на 15 сентября 2002 года — $4287,52

— $75,00 моих денег

— $460,33 ваших денег

— $327,72 продажа на аукционе

ОСТАТОК ДОЛГА ПО ИТОГАМ XIII НЕДЕЛИ

на 22 сентября 2002 года — $3424,47

— $85,00 моих денег

— $466,68 ваших денег

— $78,50 продажа на аукционе

ОСТАТОК ДОЛГА ПО ИТОГАМ XIV НЕДЕЛИ

на 29 сентября 2002 года — $2794,29

— $75,00 моих денег

— $447,19 ваших денег

— $0,00 продажа на аукционе

ОСТАТОК ДОЛГА ПО ИТОГАМ XV НЕДЕЛИ

на 6 октября 2002 года — $2272,10

— $90,00 моих денег

— $343,11 ваших денег

— $174,19 продажа на аукционе

ОСТАТОК ДОЛГА ПО ИТОГАМ XVI НЕДЕЛИ

на 13 октября 2002 года — $1664,80

— $100,00 моих денег

— $344,48 ваших денег

— $0,00 продажа на аукционе

ОСТАТОК ДОЛГА ПО ИТОГАМ XVII НЕДЕЛИ

на 20 октября 2002 года — $1220,32

— $100,00 моих денег

— $103,03 ваших денег

— $286,26 продажа на аукционе

ОСТАТОК ДОЛГА ПО ИТОГАМ XVIII НЕДЕЛИ

на 27 октября 2002 года — $730,03

— $910,00 моих денег

— $220,82 ваших денег

— $19,65 продажа на аукционе

ОСТАТОК ДОЛГА ПО ИТОГАМ XIX НЕДЕЛИ

на 3 ноября 2002 года — $389,56

— $114,16 моих денег

— $136,60 ваших денег

— $138,80 продажа на аукционе

ОСТАТОК ДОЛГА ПО ИТОГАМ XX НЕДЕЛИ

на 10 ноября 2002 года — $0,00

Последствия

После выхода шоу «Тудэй» мне понадобилось еще двенадцать недель, и долг мой наконец все-таки был выплачен. В этот период мне пришлось встретиться с некоторыми препятствиями.

Дедушке действительно звонили именно из «Смокинг ган», и они снова позвонили ему после моего появления в шоу «Тудэй». Тогда я сама разыскала этого репортера и накричала на него по телефону. Выяснилось, что им уже несколько недель было известно, кто я такая, и они все это время искали на меня «компромат». Успеха в этом не добились, но материал все-таки поместили. В качестве фотографий они взяли два кадра из моего шоу «Тудэй» — на одном из них я смотрю в пространство с отсутствующим видом, на другой у меня широкая идиотская улыбка. Трудно найти что-либо менее лестное! Однако больше всего меня расстроили не снимки, а то, что статья начиналась словами: «Познакомьтесь с Карин Боснак. Это та самая двадцатидевятилетняя „штучка“, которая описывает себя в savekaryn.com». Они сообщили мой возраст! Двадцать девять, черт побери! Все-таки нашли на меня «компромат»!

Однако статейка была маленькой, всего один абзац, который кончался словами: «Отодрать бы ее!» Я удивилась такому странному желанию, но, как выяснилось, это означало на их сленге, что они хотели бы со мной переспать. Да, парни из «Смокинг ган» хотели бы заняться сексом со мной! Что ж, это, конечно, шокирует, но, дамы, давайте признаем: пусть люди лучше говорят, что они хотели бы «отодрать вас», чем наоборот.

Гораздо хуже, что после публикации этого в Интернете популярный сайт Fark.com объединился со «Смокинг ган», образовав доску обсуждений, где множество парней рассуждали, «отодрали» бы они меня или нет. Мне не следовало читать это, но я все-таки почитала.

«Не уверен, что стал бы. Хотя, кого я обманываю, конечно, отодрал бы!»

«Отодрал бы!.. А потом взял бы шесть тысяч, которые ей прислали эти идиоты, и свалил бы!»

Практически во всех комментариях говорилось, что они бы меня отодрали! И опять же, леди, если они решили поговорить об этом, то пусть лучше говорят «да». Однако под конец тон сменился.

«Ни за что не стал бы, разве что был бы слепым!»

«Кто-нибудь, позвоните Дженнифер Грей! По-моему, здесь торчит ее старый нос!»

«Да уж, я бы отодрал по полной программе! Рукой щедро по физиономии, а ногой под зад!»

Дойдя до комментария «ей надо форму носа изменить», я поняла, что всех завоевать невозможно.

Впервые после шоу «Тудэй» из офиса губернатора штата Юта пришло письмо: они обратили внимание на то, что я собираю пожертвования в их штате, не зарегистрировавшись в качестве благотворительной организации. Когда я отказалась регистрироваться в качестве благотворительной организации, потому что я таковой не являлась, они пригрозили подать на меня в суд. Я проконсультировалась у моей подруги — адвоката, и она посоветовала дать сообщение, что я не принимаю пожертвований из штата Юта. Конечно, если бы они подали на меня в суд, я бы его, скорее всего, выиграла, так как я не подхожу под принятое в штате Юта определение, что именно является благотворительной организацией. Но так как денег на борьбу со штатом Юта у меня не было, отказаться от пожертвований было гораздо безопаснее и дешевле.

Потом кто-то пожаловался в аукцион, что я дала неправильную информацию по контактам, и они отменили все мои аукционы и приостановили действие моего счета до тех пор, пока я не сообщила всех данных о себе. Да, и на изучение ПМС меня не пригласили. Для них мой ПМС недостаточно «тяжелый». Сказали бы они это моему соседу по квартире!

К сентябрю по всей Сети повыскакивали новые пародии на мой сайт, включая «Спасите Шибу» и «Спасите цвет лица Карин». Как и «Не спасайте Карин», они были точными копиями моего сайта. Первый был сайтом собаки, которая просила миллион долларов. На нем было написано: «Помогите сучке вернуться в объятия ее роскошного стиля жизни!». И там имелись страницы типа «Ни дня без лая» и «Купите дерьмо Шибы». На веб-сайте можно было «подтянуть Карин лицо, чтобы сделать ее посимпатичнее»! Да, щелкая мышью, каждый мог растягивать мое лицо во всех направлениях. «Спасите цвет лица Карин» писала:

Требуется: хорошая кожа

Привет!

Меня зовут Даррин, я очень хорошая, и я прошу вас помочь спасти цвет лица Карин!

Видите ли, Карин столько времени старалась заставить людей заплатить за нее долги по кредитным картам, что совершенно игнорировала цвет своего лица. Что еще хуже, Карин уже двадцать девять, и рано утром ее лицо похоже на смятую простыню, которую оставили на ночь в сушилке.

Так что, если у вас есть лишний бакс-другой, пожалуйста, пошлите Карин немного крема с Ретин-А!

Все, что ей нужно, это один тюбик от двухсот человек, или два тюбика от ста человек, или пять тюбиков от сорока человек…

Картина вам понятна!.. И ОНА НЕ ОЧЕНЬ-ТО КРАСИВАЯ, ПРАВДА?

Все вместе мы сможем убрать морщинки от смеха на лице Карин!

Далее давались ссылки, где купить крем с Ретин-А. Честно говоря, я втайне надеялась, что кто-нибудь купит и пошлет его мне, потому что Фрэнсис уверил, что мне это очень нужно, а я не могла позволить себе этот крем купить. Но никто этого не сделал. (В других новостях Интернета меня назвали «тупицей месяца» на веб-сайте под названием «Голубой сайт».)

Но при всем том произошло в этот период и очень много хорошего. После шоу «Тудэй» пошла новая волна публикаций в прессе, поскольку я больше не была анонимной. Многие газеты поместили повторные статьи. Кроме того, я дважды появлялась на Си-эн-эн и в «Новостях Си-эн-би-эс с Брайаном Уильямсом». Вдобавок смешные иллюстрированные рассказы большого формата обо мне вышли в «Лос-Анджелес таймс» и в журнале «Пипл». В «Пипл»! Целая страница! И угадайте, где еще? В журнале «Тайм». Обо мне написали в журнале «Тайм»! Обо мне. О самой большой неудачнице! Но лучшая статья, которой я больше всего горжусь, вышла в «Нэшнл экземинер»! Да! В желтой прессе! Прямо рядом со статьей под названием: «Анна Николь горюет: „Я не могу найти мужчину!“».

Кроме этих журналов, двухстраничная статья, очень лестная, была напечатана в британском издании «Гламура». Это было забавно, потому что американский «Гламур» в том же месяце поместил меня в свой раздел «Не делайте так», объявив, что моя идея — наихудший способ выбраться из долгов. Оба «Гламура» — в один и тот же месяц — один восхищался моей идеей, другой отрицал ее. Но самым лучшим образом обо мне отозвался «Нью-Йорк таймс мэгэзин», который назвал меня и мой сайт одной из самых выдающихся идей 2002 года. И, честно говоря, пусть мне лучше дадут по голове в «Гламуре» и похвалят в «Нью-Йорк таймс», чем наоборот.

Голливудское окончание истории

Кажется, я уже говорила о фильме? Так вот, тот парень из «Сони» продолжал держать связь со мной, и ему понравились мое интервью в «Тудэй» и последующие отклики на мой сайт в прессе. Однажды, когда долг мой был уже почти выплачен, он мне позвонил.

— Карин, — сказал он. — Не могли бы вы приехать в Лос-Анджелес? Хотим сделать вам предложение!

— Правда?

— Сущая правда! В понедельник за вами заедет машина и отвезет вас в аэропорт.

— Прямо в Бруклин заедет? — уточнила я.

— Прямо в Бруклин! — заверил он.

— Здорово! — сказала я, потому что терпеть не могу ездить в подземке.

В следующий понедельник за мной действительно заехала эта машина и отвезла меня в аэропорт Дж. Ф. Кеннеди. И вскоре я была уже в Лос-Анджелесе. У парня из «Сони» было, конечно, имя, и звали его Джефф. Еще был там продюсер по имени Лэйси, они оба встретили меня в аэропорту. Очень мило с их стороны!

На своей машине они отвезли меня в шикарный отель на берегу океана: «Лоуз Санта Моника Бич». Втроем мы подошли к стойке регистрации.

— Привет, — сказала я женщине за стойкой. — Я — Карин Боснак.

— Здравствуйте, мисс Боснак, — ответила она. — Мы ждем вас. Вы особый гость мистера Стива Тиша.

Я взглянула на Лэйси и Джеффа.

— Это наш босс, — в один голос объявили они.

— Ага, — сказала я.

— Так вот, мисс Боснак, — продолжала женщина. — Мы предоставили вам номер с панорамным видом на океан. Таких номеров на весь отель всего четыре.

— Правда? Ух ты! Ну, спасибо вам, ребята, — воскликнула я, поворачиваясь к Лэйси и Джеффу. Было так славно почувствовать себя особенной!

Покончив с регистрацией, женщина спросила, не проводить ли меня в номер.

— Нет, спасибо, — сказала я. — Я сама найду.

Мы втроем отправились наверх, я бросила в номере свои чемоданы, и мы в том же составе отправились обедать. И как же чудесно было снова есть нормальную еду! К тому же мексиканскую — обожаю мексиканскую кухню! За обедом Лэйси и Джефф сказали мне, что на завтра запланировано большое совещание с их боссами, одним из которых и был этот, уже упоминавшийся, Стив Тиш.

Потом мы вернулись в отель. Джефф выдал мне двести долларов на еду и другие расходы. Оставшись наконец одна, я позвонила Трэйси, своей старой подруге, которая жила теперь в Лос-Анджелесе. Она пришла ко мне, и мы устроили ночной девичник.

Я не знала, что надеть на завтрашнее совещание, и понадеялась, что Трэйси поможет выбрать, но она, просмотрев, отвергла все мои наряды. Что оставалось делать бедной, разоренной девушке?

Взять свои двести долларов и пойти по магазинам, что же еще? (Погодите бросать в меня камень, вы бы устояли на моем месте?) Лучшее из всего, что у меня было — это пара страшных брюк и рубашка из «Олд нэйви» со следами от авторучки.

На следующее утро мы с Трэйси нашли прелестный наряд в местной «Банана рипаблик» и вернулись в отель. Когда я уже была готова, мы сделали несколько снимков. Совсем как тогда, в «Плазе» с Наоми. Потом она отвезла меня на площадку «Сони». От входных ворот я позвонила Лэйси и Джеффу.

— Привет, — сказали они. — Как зарегистрируешься, иди налево вдоль афиши «Люди в черном» и дальше назад к зданию Эстэр.

— Хорошо, — ответила я и, осмотревшись, уперлась взглядом в колоссального Уилла Смита[18], который смотрел прямо на меня.

Наглядевшись на него, я повернула влево, как было указано, и вскоре слегка заблудилась. Около здания Джина Отри попросила кого-то показать дорогу. Наконец нашла нужное здание, вошла в него, поднялась на лифте.

Лэйси и Джефф, встретив меня, попросили немного подождать на диванчике в вестибюле. Сидя там, я увидела на стене огромный плакат фильма «Форрест Гамп», висевший на стене напротив. Я взглянула на него, потом присмотрелась повнимательнее, увидев первое имя в списке участников. Там было написано: «Продюсер — Стив Тиш».

Черт возьми! О, Боже мои! Вот кто, оказывается, их босс?! Продюсер обалденного «Форреста», в жопу, «Тампа»! Я попыталась успокоиться, но тут пришли Лэйси с Джеффом. (В этом случае слово на «ж» помогает мне выразить то волнение, в котором я пребывала.)

— Все собираются на совещание в офисе Стива, — сказали они.

— Хорошо, — сказала я. Я вспотела. Меня трясло. Я чувствовала себя как на собеседовании по поводу работы, только это собеседование могло изменить всю мою жизнь. Я пошла за ними. Когда мы вошли в большой угловой офис, из-за стола поднялся человек.

— Привет, Карин! Я Стив. Рад познакомиться.

— Я тоже, — ответила я, пожимая ему руку и опускаясь на большой кожаный диван. (Интересно, подумала я, Форрест тоже сидел тут?) В это время начали заходить другие шишки. Все они пришли сюда только затем, чтобы посмотреть на меня и послушать, что я скажу. Как я нервничала!

— Так вот, мы считаем ваш сайт очень забавным, — начал кто-то. Не знаю, кто именно, я так нервничала, что плохо воспринимала окружающее. — Скажите, а что за история стоит за ним? Что произошло?

— Ну, два года назад я переехала в Нью-Йорк и, наверное, слегка вошла в раж и набрала по кредитным карточкам кучу товаров…

Я рассказала им и о сумочках, и о туфлях, и о белье, и о своих свиданиях, и о своей работе. И о «Плане управления кредитными выплатами путем покупки и возврата». Я рассказала им о том, как потеряла работу, о переезде в Бруклин, о грызунах в моих стенах и о том объявлении в бакалейном магазине.

— Я просто не хотела возвращаться домой побитой, — сказала я. — Поэтому решила создать этот дурацкий сайт, не думая, что на него будет заходить много людей.

— А сейчас она как плакатный образец потребительского долга, — вставил Лэйси.

— Сайт очень смешной, — добавил Джефф.

Я продолжила свой рассказ о том, как сохраняла анонимность, о «Смокинг ган» и о дедушке. И не успела оглянуться, как совещание закончилось. Я сделала это! И им понравилось!

Я поднялась, попрощалась со всеми и вышла из офиса Стива. Лэйси и Джефф по-прежнему были рядом со мной.

— Все прошло прекрасно, — сказали они.

— Вы так считаете?

— Уверены, — ответили они.

— Ну и что мне делать сейчас? — поинтересовалась я.

— Полагаю, мы начнем готовить контракт, — сказал Лэйси. — А тебе пока делать нечего. Развлекайся! Поваляйся около бассейна!

Я поблагодарила их обоих и попрощалась. Взволнованная, я спускалась вниз, едва сдерживая желание кричать от восторга! Сказав «до свидания» Уиллу Смиту, я прыгнула в такси у входа, чтобы вернуться в отель.

— А что вы делали на площадке «Сони»? — спросил меня таксист.

— Я? О, я… — Если всем рассказывать, можно сглазить, а впрочем… — Обо мне, наверное, будут снимать фильм.

— А что в вас такого интересного? — спросил он.

— Да я создала веб-сайт, чтобы выплатить долг, — тихо сказала я. Водитель обернулся.

— Так вы Карин?

— Да-да, я — Карин! — ответила я.

— Приятно познакомиться, — сказал он. — Сайт действительно забавный!

— Правда? — спросила я.

— Точно! — ответил таксист.

— Спасибо! — сказала я, откинулась на спинку и улыбнулась.

* * *

В начале ноября я получила этот контракт, и агентство моей подруги Джоди помогло мне заключить его. Думаю, эти ребята с «Сони» так и планировали: не предлагать мне контракт и не давать никаких денег, пока долг не будет выплачен и не станет ясно, к чему все это шло. Я наконец закрыла все ссылки на Пэй-Пэл и прекратила собирать деньги. Десятого ноября я обновила свой сайт и сообщила, что все выплачено. Мэтт Лауэр снова пригласил меня на интервью в «Тудэй» и был так же дружелюбен, как и в первый раз. И так же хорош собой!

Интернет-нищенствование

Статистика такова: примерно две тысячи семьсот восемнадцать человек прислали мне деньги на сумму тринадцать тысяч триста двадцать три доллара восемь центов. Из этих денег примерно одна тысяча четыреста семь человек перечислили мне деньги по Пэй-Пэл, а одна тысяча триста одиннадцать переслали мне шесть тысяч тридцать пять долларов восемь центов почтой. Самое крупное пожертвование, которое я получила, было пятьсот долларов от анонимного лица из Нью-Джерси, самое маленькое — одно пенни. Среди посылавших мне деньги — одинаковое количество мужчин и женщин.

Кроме денег, я получала корзинки с подарками, всяческие парфюмерные и косметические средства, свежие овощи из чьего-то огорода, подарочные сертификаты, книги, купоны, еду и игрушки для кота, кошачью мяту, марки, телефонные карточки, свечи, хозяйственные товары, билеты в кино, консервированную еду кухонные принадлежности, украшения, одежду — тонны всего. А еще некто по имени Уэйн зарегистрировал имена доменов savekaryn.net, savekaryn.org и savekaryn.us, чтобы непорядочные люди не смогли купить их и открыть новые сайты, направленные против Карин. Мне предложили взять две пары туфель бесплатно с сайта Китайской прачечной, а когда я написала, какие именно выбрала, мне, конечно же, пришло множество писем, где меня снова обвинили в плохом вкусе.

Мой сайт посетили примерно два миллиона семнадцать тысяч двести пятнадцать человек, и я получила тридцать семь тысяч писем от людей со всего мира. На сайт и сейчас заходят примерно сто тысяч посетителей в месяц.

Что касается Интернет-аукциона, я продала там сто сорок шесть предметов. Я продавала сумки, очки от солнца, туфли, кожаные ремни, мою стодолларовую шторку для ванной, часть моей новой стереосистемы, мою перину, рамки для фотографий, цветы из шелка, одежду, пару часов, книги, журналы (и их покупали!) и CD. Я продала вещей на четыре тысячи триста сорок долларов шестьдесят центов. Я до самого конца не расставалась с сумочкой от Гуччи — моей самой драгоценной вещью. Не потому что я все еще носила ее, а потому, что она символизировала меня на пике моего безумия. Она была связана с воспоминаниями, и мне не хотелось расставаться с ней. Но, в конце концов, я выставила ее, и женщина по имени Мишель из Чикаго купила сумочку. Вернее, заплатила за нее, но не захотела получить. Она оставила ее мне с одним условием: сумочка должна навсегда остаться у меня, перепродаже она больше не подлежит. Женщина по имени Мишель написала мне, что ни в коем случае не надо избавляться от всего. Спасибо ей. Я не ношу эту сумочку. Она лежит, завернутая, в моем шкафу, ее приключения окончены.

Успех моего сайта положил начало явлению, которое назвали «Интернет-нищенствованием». Мне не нравится такое название, оно звучит слишком уныло. В моем случае, мне кажется, это было своего рода развлечением для многих людей, и они присылали мне деньги в благодарность за предоставленную возможность посмотреть на жизнь с юмором. Во всяком случае, на волне моего успеха возникли сотни сайтов. Большинство было похоже на мои, включая «Общий счет долга», еженедельные обзоры, «Ни дня без бакса». Но очень немногие добились успеха.

Безуспешность попыток повторить мой опыт заставила некоторых скептиков усомниться в том, что я действительно собрала столько денег. Они просто не учитывают, что, когда работал мой сайт, в Интернете было только два других похожих, а не сотни, как после меня.

«Спасите Карин» был не первым сайтом Интернет-нищенствования. Два возникших еще раньше — это «Удивительный сайт „Пошлите мне доллар“» на sendmeadollar.com и «Странный Тодд» на odd-todd.com. Первый был открыт в 1998 году и получил в целом четыре тысячи девятьсот девяносто восемь долларов. Количество посещений сайта составляло более миллиона. Он все еще существует. Почему я добилась большего, чем он, успеха? Причина, думаю проста: его сайт состоит из одной только страницы, на которой написано: «Дайте мне доллар». Никакой истории, никакой мотивации. А мой savekaryn давал людям возможность сделать вложение во что-то. Пусть это были всего лишь рассказы, смешные историйки и тому подобное. К тому же сайт, созданный просто для того, чтобы собрать как можно больше денег, проигрывал в сравнении с моим уже тем, что у него не было четко обозначенной цели. Своего рода старт без финиша. Там шел «подсчет в прямом направлении», а у меня «отсчет в обратном направлении».

«Странный Тодд» был создан в июне 2001 года человеком по имени Тодд Розенберг, который тогда только что потерял работу. Он создал этот сайт, чтоб подшутить над своей жизнью безработного. Этой цели все и служило: мультики, всякая всячина, в том числе и страницы под названием «Факты, которые я сегодня узнал из ТВ». Сайт этот не создавался с целью собирать деньги, но там было установлено нечто под названием «банка для чаевых». То есть если вы просмотрели сайт, он вам понравился и вы от души посмеялись, то можете послать ему чаевые через Пэй-Пэл. Тодд не создавал сайт с единственной целью заработать денег. Он просто развлекался, и «банка для чаевых» тоже была частью развлечения. Он никогда не сообщал на своем сайте, сколько получил (меня он уверяет, что где-то около двадцати тысяч долларов). И, как и на моем сайте, у него побывало больше двух миллионов посетителей.

Словом, я не была первым Интернет-нищим. Технически я была третьей. Но я предлагала больше, чем «Пошлите мне доллар», и сделала это иначе, чем Странный Тодд. Я была «новинкой» в мире Интернет-нищенствования. Наверное, отсюда и успех. Кроме того, я думаю, люди сочувственно отнеслись ко мне, потому что долг — понятие интернациональное: не важно, откуда ты родом и каков характер твоих долгов. Долги бывают у всех.

Что касается новых сайтов, возникших после моего, они в основном были подражательными и потому успеха не имели. Те, чьи «хозяева» (за неимением лучшего слова) посвящали время их постоянному обновлению, наверняка получали больше, чем те, кто этим не занимался. Но все равно суммы были невелики.

Совершенно ясно, что я чувствовала себя обязанной обществу и людям, которые помогли мне выплатить мои долги. Чтобы доказать это, я решила сделать две вещи. Во-первых, на своем сайте я открыла новую страницу, нечто вроде «Передай бакс». В течение недели рассказываю об одном из сайтов Интернет-нищенствования, и так — поочередно. А поскольку на мой сайт до сих пор заходят от пятидесяти до ста тысяч посетителей в месяц, моя новая страница поможет перенаправить полезную инициативу доброжелательных людей туда, где сейчас в ней нуждаются. Кроме того, я посыпаю на эти сайты небольшие пожертвования для поддержки их существования. В будущем я планирую пожертвовать на благотворительность столько же, сколько получила от людей. Когда смогу. Многие считают, что если я выпустила книгу и имею контракт с киностудией, то стала Рокфеллером. Увы, нет.

Долг, и чему я научилась

Я никогда не предполагала, что со мной произойдет то, что произошло. Но я, конечно, благодарна судьбе за это. Мне было необходимо, чтоб всю мою жизнь хорошенько перетряхнуло. Иногда говорят, что долг, выплаченный с чьей-то помощью, ничему не учит. Но деньги — одно, а урок — все-таки другое. Благодаря тому, что случилось, я была вынуждена задуматься об очень серьезных вещах.

Во-первых, я поняла, что люди могут ошибаться. Люди, бывает, спотыкаются на жизненном пути. Это факт. Но нельзя их осуждать за это. Что еще важнее, если вы сделали ошибку, не надо без конца корить себя по этому поводу. Ведь вы все равно не можете повернуть время назад и что-то изменить. Значит, и сожалеть не о чем — ошибки помогают лучше в себе разобраться, увидеть себя в истинном свете, таким человеком, какой вы есть. Даже будь у меня шанс вернуться и поступить по-другому, я бы не стала. Учитесь на своих ошибках — не сожалейте о них.

Повторяю, деньги — это еще не все. Мне кажется, сначала я хотела сделать карьеру на телевидении только ради большого заработка. Само телевидение никогда не было моей страстью. А гнаться за карьерой, которая на самом деле не «моя», а просто потому, что мне захотелось «сказочной» жизни — это неверно.

На свете есть много вещей, гораздо более значительных, чем мелирование и высокие каблуки. В конце концов, люди могут и не заметить, какая у меня сумочка. Гораздо важнее, какой след я оставила в чьей-то жизни, скольких людей заставила улыбнуться и что я сделала для того, чтоб этот мир стал лучше. Я рада, что благодаря моему сайту одни люди от души повеселились, а другие, обремененные долгами, почувствовали себя менее одинокими в этом мире. Все еще приходят письма со словами признательности от тех, кого мой маленький дурацкий сайт заставил серьезнее относиться к выплате долгов. Он помог понять людям, что безнадежная в этом плане ситуация может быть исправлена, если не опускать руки. И это дарит мне чувство сопричастности к добрым переменам в чьей-то судьбе.

Кроме того, иногда в жизни необходима смелость. Меня всегда несло по течению, и, когда однажды я решилась плыть по-своему, вся моя жизнь изменилась. Что, если бы я осталась в Чикаго, боясь переезда? Что, если бы я подписала продление в «Ананде» и влачила там убогое существование еще шесть месяцев? Когда привыкаешь плыть по течению, боишься рисковать. А риск помогает иногда раскрыть свой настоящий потенциал и найти счастье.

Мне хотелось сбежать куда-нибудь, где никто даже имени моего не знает, и я переехала в Нью-Йорк, надеясь понять, кто я на самом деле. И что же выяснилось? Иногда, чтобы найти себя, надо себя потерять. По-моему, это со мной и случилось. Я не стала шикарной жительницей Нью-Йорка, я так и осталась девчонкой-замарашкой со Среднего Запада в курточке «Крутые роллеры», которая случайно оказалась на Манхэттене. Я имею в виду, в Бруклине.

И знаете что? Мне нравится побуждать людей смеяться. Я и впредь собираюсь этим заниматься. Стану ли работать на телевидении в другом качестве, напишу ли книгу или просто буду отпускать шуточки по пути в супермаркет — мне нужно, чтобы люди благодаря мне улыбались. Ну разве не смешно хотя бы это: после шести лет работы на телевидении успех мне принес маленький дурацкий веб-сайт.

Я переехала в Нью-Йорк, чтобы найти себя. И вдобавок получила кое-что еще. С тех пор, как я здесь оказалась, я гораздо больше узнала о жизни, о людях, о гуманности и доброте, чем могла себе представить.

Выражение признательности

Особая благодарность моей семье. Мамочка, я тебя люблю — ты самая лучшая! Папуля, то же самое, и, клянусь, сейчас у меня есть сберегательный счет. Лиза, ты самая лучшая сестренка, о какой только можно мечтать. Я люблю тебя и твои бешеные кудряшки. Мой отчим, Мик, спасибо за то, что всегда подталкивал меня к тому, чтобы я стала лучше. Тодд, спасибо за то, что любишь мою старшую сестру и стал частью моей жизни. Самая громкая хвала тебе за то, что всегда оплачиваешь счет, когда мы обедаем где-нибудь. Я благодарна миссис Ривелли за то, что она давным-давно сказала мне, что я забавная. Спасибо, что вы откликнулись на мои мольбы. И последнее, но не менее важное: дедуля Крини, я так люблю тебя! Спасибо, что всегда веришь в меня! Ты самый лучший!

Огромная благодарность также Элисон Кэллахан и всем в «Харпер-Коллинз». Каждому сотруднику «РЛР»: Джоди Тарк, я тобой восхищаюсь! Спасибо за то, что поддержала девушку. Дженнифер Антер, спасибо и вам за то, что свели девушку с компанией «Харпер-Коллинз». Боб Розен, спасибо вам за то, что владеете компанией, которая поддержала девушку. Гэри Розен, спасибо за то, что ты сын человека, который владеет компанией, которая поддержала девушку. И за то, что подсказал мне, что следует «быть попроще». Эзра Фитц, и вам спасибо, что помогли Дженнифер поддержать девушку. Особая благодарность Джордану Байеру.

Я ничего не смогла бы сделать без своих друзей. Скотт, ты чудесный сосед. Ты и Мэри Веда всегда будете близки моему сердцу. Марк, ты всегда останешься моим любимым голубым приятелем. Я так люблю тебя. Трэйси, и Наоми, вы самые лучшие подружки на свете. Я люблю вас так же, как и свою семью. Родители Наоми, Шэрон и Чак, спасибо за сто долларов! Элвис, Кот из Кустов — спасибо, что мочился на мои простыни. Людям доставили немало веселых минут номера, которые ты откалывал. Спасибо также и Бев, новому прибавлению в нашей семье.

САМАЯ БОЛЬШАЯ БЛАГОДАРНОСТЬ тем двум тысячам семистам восемнадцати добрым людям, которые прислали деньги, чтобы помочь мне выбраться из долгов, тем ста сорока семи, кто купил мои вещи на аукционе, и более чем двум миллионам человек, посетивших мой сайт.

Множество благодарностей также кондитерской компании «Карибо» и компании «Пепси-кола» за то, что снабжали меня сахаром, когда я в этом нуждалась, и «Америкен экспресс» за то, что у них оказались лазейки, которые позволили мне воплотить в жизнь мой «План управления выплатами кредита путем приобретения и возврата».

И… тому, кто повесил то самое объявление в бруклинском бакалейном магазине: надеюсь, вы получили необходимые семь тысяч!

Подлинная история молодой американки, одержимой манией ходить по магазинам и скупать все подряд. Наделав долгов на сумму в 20 тысяч долларов, Карин Боснак нашла радикальное решение проблемы — открыла в Интернете сайт, назвала его и попросила незнакомых людей пожертвовать деньги на ее спасение.

На свете есть много вещей, гораздо более значительных, чем мелирование и высокие каблуки. В конце концов, люди могут и не заметить, какая у меня сумочка. Намного важнее, какой след я оставила в чьей-то жизни… Я рада, что благодаря моему сайту одни люди от души повеселились, а другие, обремененные долгами, почувствовали себя не такими одинокими в этом мире.

Забавно, мило, порой страшновато… но, в конце концов, так оптимистично. Я узнавала себя на каждой странице и в каждой покупке.

Мариан Кейс

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Примечания

1

Ничего (исп.).

(обратно)

2

475 кв. футов равны примерно 44 кв. метрам.

(обратно)

3

Героиня фильма «Утопим Мону» (реж. Ник Гомес), обладавшая на редкость отвратительным характером.

(обратно)

4

Уинки — герой мультфильма «Попай-мореход».

(обратно)

5

Американская актриса, не скрывавшая своей нетрадиционной ориентации и часто игравшая роли лесбиянок.

(обратно)

6

Символами футбольной команды «Грин-Бэй Пэкерз» из Висконсина являются желтый и зеленый цвета и сыр.

(обратно)

7

Американский актер и специалист по фитнесу.

(обратно)

8

Музыкальная передача на МТБ.

(обратно)

9

Люцит — декоративная разновидность акрила.

(обратно)

10

Внутренняя поверхность бедер, задняя часть шеи, уши, грудь и соски.

(обратно)

11

Save Karyn (англ.) — спасите Карин.

(обратно)

12

Cruel (англ.) — жестокий.

(обратно)

13

Большие мерзавцы (англ.).

(обратно)

14

Тако — горячая свернутая кукурузная лепешка с начинкой из рубленого мяса, лука и бобов, с острой подливой.

(обратно)

15

«Savekarynnot» (англ.) — «Не спасайте Карин».

(обратно)

16

Фраппучино — горячий кофейный коктейль с ванильным и ореховым экстрактом и молочной пеной.

(обратно)

17

Smoking gun (англ.) — дымящееся ружье.

(обратно)

18

Уилл Смит — актер, исполнявший одну из ролей в фильме «Люди в черном».

(обратно)

Оглавление

ОТ АВТОРА

Лето, когда я пялилась в потолок

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ Взлет май 2000 года

  ГЛАВА ПЕРВАЯ

    Отъезд

    Прибытие

    Квартира

    Пара чудных туфель на каждый день

    О, моя бедная спина!

    Из-за того, что все это черное?

    Потенциально Голубой Брэд

  ГЛАВА ВТОРАЯ

    Белью слезами не поможешь

    Элвис, Кот из Кустов

    Карин с большой задницей

    Зарплата

  ГЛАВА ТРЕТЬЯ

    По-настоящему уникальное место

    Недоступные фонды и недостаточные средства

    Урезаю бюджет

    Шампоргазм

    Пять «Б»: «Блумингдейлз», «Бергдорф», «Бендел», «Барниз» и я, Карин Боснак

  ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

    Спортивная одежда

    Персональный тренер

    Парень из зоомагазина

    Приобретение

    Возврат

  ГЛАВА ПЯТАЯ

    Мой богатенький «мамик»

    Божественная ночь

    Пижамы «секси» от «Сакса»

    Эпиляция по-бразильски

  ГЛАВА ШЕСТАЯ

    Пафф Дэдди и отекшая я

    Чеки с переплатой

    Все, что мне надо на Рождество…

    Новогоднее обещание

  ГЛАВА СЕДЬМАЯ

    Последняя отчаянная попытка

    Потерянный чек на квартплату

    Продавец машин

    Угадай, кто здесь сегодня?

    Все свободны

ЧАСТЬ ВТОРАЯ Обвал июнь 2001 года

    Подготовка

  ГЛАВА ВОСЬМАЯ

    Команда Ананды

    «Потерянная» чековая книжка

  ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

    Валяй обновляй!

    Гендиректор своей жизни

    Большой переворот

  ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

    Начало

    Исход из рая

    Ж***!!

  ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

    Неожиданное соседство

    Я женщина, вы слышите меня…

    Просто идея…

  ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

    Двадцать шесть: Профессиональный игрок

    Неполный рабочий день с оплатой как за полный

    Я начинаю вести спартанскую жизнь

    Крысиные бега

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ Возрождение июнь 2002 года

  Лежу в постели и мечтаю…

  ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

    Я отправляю письмо

    Я получаю ответы

    Начало положено

    Запускаю веб-сайт

  ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

    Неделя 1-я: Распространение информации

    Неделя 2-я: Становится голодно

    Неделя 3-я: Вирусный характер Сети

  ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

    Неделя 4-я: Я люблю этот мир!

    Неделя 5-я: Гибель Клер

  ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

    Неделя 6-я: Не все хотели спасти Карин

  ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

    Неделя 7-я: Безумие зарубежных средств массовой информации

    Неделя 8-я: Как мой дедуля выдал меня

  ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

    Последствия

    Голливудское окончание истории

    Интернет-нищенствование

    Долг, и чему я научилась

Выражение признательности Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg