«Память о солдате»

Зайтуна Грунина

ПАМЯТЬ О СОЛДАТЕ

В домашнем архиве я случайно обнаружила почтовую открытку военных лет, отца моего мужа. Письмо написано простым карандашом, на скорую руку, прямо из-под бомбежки, датировано девятнадцатым сентябрем 1942 года.

"Тут земля стонет от взрывов, деревья валятся от испуга, в воздухе треск и дым пороха, а немцы все в переполохе удирают без оглядки. Я смел и беспощаден в бою"

- пишет он. Еще на краешке открытки микроскопическими буквами добавлено: - "Едва ли приду живым, целую всех." Еще вроде подписи - просто зигзаги - это значит прощайте! Обратный адрес: действующая Армия: П.П.1502 х 2 ой-О.С.Б. хозвзвод.

Другой документ: Удостоверение личности довоенного образца, написанное от руки, выданное Ильинским сельским советом 1-го октября 1933 года за №73.Текст привожу дословно: Предьявитель сего Грунин Иван Константинович есть действительно гр. села Ильинского Каз. р-на бедняк. Рождения 1907 года. Земельного надела не имеет. Избирательных прав не лишен, в настоящее время является пролетаризированным рабочим. Что и удостоверяется:

/Штамп и печать/ Пред.С/сов.И.Терехов.

Секретарь А.Фишин

Много написано, немало видано в кино о войне... кто-то скажет: "Война да война! Надоело!" А мне вопреки этому хочется поведать о пока не забытой судьбе одного солдата - о моем свекре, первое и последнее письмо которого из пекла войны, пройдя через цензуру, дошло до его семьи и сохранилось по сей день...

После очередной бомбежки на поле битвы послышалась немецкая речь забирали в плен всех, кроме мертвых. На самодельных носилках из винтовок несли товарищи тяжело раненного повара, деревенского здоровяка, непомерно тучного солдата.

Нести было тяжело, неудобно. Немецкий офицер остановил проезжающий танк и велел носильщикам кинуть раненого на броню танка. Оставляя нескончаемый людской поток позади, танк помчался вперед.

Сколько ехали, Иван не помнит. Танк остановился, видно вспомнили о существовании Ивана. Танкисты сбросили пленного на землю, а сами уехали...

Три дня и три ночи валялся на дороге чужой земли тяжело раненный в ногу русский солдат, повар полевой кухни с передовой Ленинградского фронта. Он даже по запаху почуял, что земля чужая. Дай бог опомниться, что же случилось? Колено раздроблено, кровоточит, нога опухла, боль ужасная! Кругом тишина, никого нет.

Который день уже ни души! Нестерпимо хотелось пить, фляжка давно пуста. Все тело застыло и ныло. Может, тут рядом кладбище, подумал он, оставили меня умирать.

Столько дней прошло, нет ни одной живой души! Дай бог сохранить память, сознание и не потерять счет времени...

Утром четвертого дня он издали услышал шум легковой машины. Поднял руку, пусть по мне проедут и облегчат мою смерть, решил он. Машина остановилась. Вышли немецкий генерал и адъютант "Встать! "-скомандовал по-немецки генерал. Солдат показал пальцем на ногу. Тогда генерал приказал адъютанту оттащить раненного в какой-то сарай недалеко от дороги и там его оставить.

Солдат увидел на стене кормушку из досок, для лошадей. Невероятными усилиями Иван забрался в кормушку, устроился так, чтобы более или менее было удобно больной ноге. Здесь он снова остался один в ожидании дальнейшей судьбы.

Одиночество было только до вечера. А вечером столько пригнали пленных они стоя, еле умещались в этой большой конюшне.

Закрыли ворота. Наступила снова мучительная ночь. Утром пришел офицер и открыл ворота, всех выстроили. Иван остался на месте.

В строю начался шмон. Вдруг один что-то передал другому, разъяренный офицер тут же плеткой отсек нос "виновному". Потом вошел в конюшню:

- "Встать, и в строй!" - прокричал он на ломаном русском языке.

Иван не встает, показывает на ногу. Офицер подходит, видит в каком положении солдат, достает из кобуры пистолет, прицеливается. Потом, почему-то передумав, показывает на сердце - дескать, открой грудь, расстегни бушлат, дает понять, что сразу умрешь. Иван медлит, показывает пальцем на лоб, лучше в лоб.. Пока они торговались со смертью, вбежали санитары с повязками на рукаве из числа русских пленных. Быстро сняли Ивана с места, положили на носилки и унесли.

Всех раненных загнали в какое-то непонятное помещение с наскоро устроенными трехъярусными деревянными полатями. Ивана поместили на верхний ярус, нижние все были уже заняты. Это место для него было высоко, даже не сойти по нужде.

По-прежнему хотелось пить, жажда мучила нестерпимо. Наконец, появились водоносчики, тоже из числа пленных. Воду давали только на обмен: на вещи или на деньги. Хорошо, что у солдата было шестьсот рублей, тех, советских. За них ему налили литр воды. Он выпил ее залпом, но жажду не утолил.

Прошло немного времени, из раненной ноги кровь забила фонтаном. Близлежащие раненные, видя, что солдат истекает кровью, закричали: "Солдат умирает, солдат умирает!"

Санитары принесли таз.

Пока искали жгут, Иван потерял сознание. Очнулся на операционном столе, когда ампутировали ногу. Опять потерял сознание. После операции санитары принесли безногого солдата и положили его на средний ярус, оставили костыли и на этом завершили свою миссию по отношению к оперированному.

Они беспрестанно уносили и приносили новых раненых, казалось, не будет этому конца. Ухаживать за ранеными некому. Нет воды, нет еды, не к кому обращаться за помощью. Сколько можно лежать в неизвестности.. А как быть по нужде? Солдат решил сам подняться.

С большим трудом спустился вниз, впервые встал на одну ногу, взял костыли и уперся всем телом. Один шаг удался, на втором шагу костыли разъехались по бетонному полу, Иван растянулся во весь рост, зарницы сверкали перед глазами, когда ударился культей об бетонный пол. Опять кровь пошла струей.. Его снова унесли, снов а оперировали - распилили поврежденную кость только что ампутированной ноги. Замотали культю и доставили на место..

Солдат больше не стал испытывать судьбу, надо терпеть, думать только о выживании, о возвращении домой, веря, что война скоро кончится.

В полевом госпитале, если это можно так назвать, начались болезни среди раненых. В помещении стояла вонь, каждый день умирали. Кормили плохо, стоял сплошной стон. Новые раненые занимали освобожденные места, новые пленные...

Однажды в сопровождении офицера и человека в белом халате появился мирный немец.

Человек в белом халате велел солдату показать руки. Объяснили, что это мирный человек, с целью помощи. Немец был бауэр. Трех раненых, которые пошли на поправку, в том числе и Ивана, бауэр увез с собой. Ивана устроили в подсобку, объяснили, что он должен делать. Показали целую гору шерсти и велели растеребить ее. Да, Иван - пролетаризированный, рабочий человек, подумалось ему, отчего же немецкие кудели не растеребить Жаль врукопашную не пришлось драться по-русски, как было в деревне. Сколько бы он этих гадов уложил, показал бы, где раки зимуют! 3лился в душе сильно... а тот офицер, который хотел меня убить, если бы он тогда подошел ко мне ближе, на расстояние моих рук, точно я бы его задушил, схватил бы из последних сил, за всех бы отомстил.. А теперь он кто? Пленный батрак.. Позор! Нет, надо выжить, выжить..

А другие пленники чем занимались, Иван не знал до последних дней, что жил у бауэра. Общение между ними было запрещено. Одно было нормальным немец не давал умереть с голоду, кормил.

Но всему бывает конец. Однажды приехали военные с собаками, опять бросили его в грузовик вместе с остальными пассажирами, привезли в концлагерь. Вот где начались адские дни для пролетариата. Оставшиеся позади дни показались ему праздничными...

Шел уже сорок четвертый год, однажды к концлагерю подошли американские танки, осветили лагерь светом прожекторов, и тут же ушли обратно. Прошло несколько минут, со всех сторон лагерь окружили танки и смело прорвались через колючую проволоку. Это были американские танки с белыми крестами на броне...

"Свобода!Свобода!" - кричали танкисты по-русски.

Недалеко, друг за другом, послышались взрывы. Это взрывались расположенные по соседству заминированные концлагеря. Лагерь, где томился Иван, спасся чудом, говорили, благодаря быстрым действиям американцев. которые за несколько секунд уничтожили охрану... С уважением об этом рассказывал бывший узник своим сыновьям.

А сыновья не запомнили точное название концлагеря, знают одно: все происходило в Германии. Далее все узники, измученные, голодные, истощенные до кожи и костей, высыпали на территорию лагеря... Начались братания, обнимались освободителями, плакали...что там было! Я не берусь описывать.

Вдруг обезумевшие, неуправляемые узники бросились сводить счеты с предателями.

Поймали главного предателя-иуду, кровопийцу, объевшегося на лагерных харчах, погнали его по лестнице вверх и столкнули с высоты третьего этажа, но с ним ничего не случилось. Тогда узники-мстители снова налетели, как муравьи, и потащили снова наверх, сбросили! Он остался жив, Узники не пожалели своих сил, третий раз затащили и исполнили свой приговор. С ним было покончено. Остальных предателей стали загонять в воронку от бомбы, давай их бить по голове, кто чем...

Когда покончили с местью, начался вандализм.. Откуда нашлись силы у узников, побежали они в деревню к близстоящим домам. Рушили там все, что попадалось под руку: мебель, посуду, стекла окон, растаскивали тряпье, а то и убивали.. Другая измученная группа узников нашла за забором лагеря мучной склад, голодная толпа рвала мешки, растаскивала муку. Многие ели всухую, в полный рот, и после умерли... погубили с трудом освобожденную жизнь.

Никто никому не подчинялся. Хаос длился... Вот через громкоговоритель прозвучала команда: "Внимание! Внимание! Выстроиться всем в колонну по национальностям!"

Когда выстроились колонны, раздали всем воду и сухой паек. Русскую колонну погрузили в большие открытые грузовые машины и увезли. Навстречу ехала уже русская армия, передали всех русских пленных в руки советского командования.

На этом у нашего героя военная эпопея еще не завершилась. По возвращении в СССР было много этапных проверок, которые продолжались более года. Проверка каждого пленника заняла много времени, а было их много, очень много.

На родине раненных начали лечить по новой. У Ивана из ампутированной ноги удалили загнившую кость. Теперь уже под наркозом, но солдат все равно все слышал и чувствовал... мозг не стер из памяти, все оставил, как есть, те прежние мучения, сердце и душу раздирающую боль первый, второй и третий раз. Страдания и боли хватит на всю оставшуюся жизнь.

Так оно и случилось. Долго, долго лечили его в госпитале - после четвертой операции. Война уже давно кончилась, выздоровевшие и чистые перед родиной, демобилизовались, уехали домой. Повар полевой кухни, в прошлом повар хороших ресторанов, все еще оставался в части среди тех, с кем делили граммы еды в лагерях.

Пришел день и для него. Пора выписываться. Тогда он пишет второе письмо домой за всю войну, что он жив, но без ноги - инвалид. "Если вы меня примете, я вернусь.

Уже осень, октябрь сорок пятого года. В ответ полетела телеграмма из родного дома: - Калининская обл. Выш.Волочек В/Ч 89560 "Ю". "Приезжай, мы тебя ждем, целуем!"

Солдат вернулся с войны. При выписке из госпиталя большой доктор предупредил его о том, что при такой ампутации нарушается кровообращение. "Я вам гарантирую двадцать лет без помех". Дескать, дальше свою жизнь ты продлишь сам...

Ровно через двадцать лет инфаркт сразил его в течении пяти минут. "Скорая" не успела.

Как память о войне и об отце, мы храним дома немецкую ложку из нержавейки с пометкой о принадлежности - Н.8аК.Л. 41 ROSTFRE1, которую повар приобрел у войны, может, взамен за оставленные годы мучения в концлагерях или за потерянную ногу...

г. Бугульма