«Три ночи, четыре дня»

Мариукин Игорь Три ночи, четыре дня

…А может из ПБСа решить проблему сразу, не мучаясь, а потом мирно сгнить на этой проклятой земле? Потому как два патрона — не боезапас, а снести себе башку и одного хватит. Что там, за гранью? Темнота? Переселение моей души в баобаб? Мохнорылые черти у котлов с кипящей смолой? Ну уж никак не рай, туда мне вход заказан, ибо «Не убий» как-то не для меня стало с некоторых пор, да и с остальными заповедями Божьими у меня раньше серьезные нелады были. Разве что, не воровал, да «осла ближнего своего» не желал…

Куда идти, кого искать? Колумб из меня хреновый, я с детства всё больше на Сусанина был похож: всегда умудрялся заблудиться, будь то чужой город, или жиденький лесок в полторы ёлки. Заметил, что сижу чуть ли не посреди поля, хоть сейчас бери меня в перекрестье, да жми на курок. До леса, обрамляющего склон ближайшей горы, метров двести — хоть не буду торчать у всех на виду. Сумерки опускаются… Ну что — поползли, Игорь…

Больно уколовшись лицом о какую-то местную сорнячную хрень, мне почему-то подумалось, что неужели я зря, как червяк, еложу сейчас пузом по этой «ичкерии», но теперь уж хрен — сам себе я дырка голова делать не буду, а доберусь я к своим, или нет — увидим. А уж если и придется в баобаб переселяться, то с собой неплохо бы пару-другую «воинов Аллаха» забрать, вместе потом рядом расти будем где-нибудь в Эфиопии… Зря что ль я насекомым прикидывался…

Так, заберёмся в кустарник, сделаем ревизию карманов, лифчика, чем мы на сейчас богаты… Господи, пить хочется как… Значит, имеем ПБС с двумя патронами, полпачки переломанных сигарет «Ява», календарик 1995, да девять тюбиков промедола… Негусто… И куда тебе теперь?

…За шесть часов до этого случилось следующее: наш командир колонны жопоголовый (простите!) майор Петров — оставил нас, 11 человек дожидаться «второй колонны, которая должна быть здесь через полчаса, она доставит нас в район места операции». Оставили на окраине полубезымянного чеченского поселка, рядом с сельхозстроениями. Полчаса, так полчаса — перекантуемся.

Перекантовались…

Первым же выстрелом снайпера из леска разворотило шею прапорщику Кузьмичу, вторым — сорвало полчерепа самому неуклюжему и высокому из нас Стёпке «Горилле». Сука, мастерски стреляет снайперюга! И понеслась долбежка со всех сторон, херачили длинными, минимум «калашей» в 20. Мы — все остальные — перебежками к какому-то длинному то ли коровнику, то ли конюшне…

Не добежали — наш радист Димон «Кактус» и Лёнька (фамилию я его так и не запомнил, из новеньких). Сначала упал Димон, видно, очередью попало в ноги выше колен, да и пах видать зацепило, кричал нечеловечески хрипло, чуть ли не заглушая стрельбу, что-то матерное-невнятное, а Ленька было назад к нему, тащить со всеми, и обоих в момент из «агидели» накрыло, бежал-прыгал я полубоком, отстреливаясь наугад, потому видно было…

Семеро нас теперь… Хотя шестеро уже — Витя «Борода», почти уже добежав до укрытия, засмеялся фальцетом недобро и жутенько, и поднявшись в полный рост и волоча за собой автомат по земле, пошел обратно, вопя какую-то песню. Из крупнокалиберного разрубило почти пополам, упал, неестественно вывернувшись, а ноги в конвульсии еще двигались, очерчивая круг…

Когда ЭТО началось, прошло уже полтора часа с тех пор, как нас оставили, а обещанной колонны так и не было. Мы её так и не увидели.

Глинобитные стены коровника — укрытие никудышнее, в пару выстрелов из «мух» чичи снесли чуть ли не все строение, рухнувшей частью стены раздавило голову нашему старлею Прокопенко. Лежал я рядом с ним, отстреливаясь, и его кровью меня как из фонтана обдало… Боже мой, неужели я тоже сейчас через минуту лежать буду так же?! Разрывом тяжело ранило наших «Твиксов» двойняшек Саньку и Андрюшку… Так они, чуть ли не обнявшись, и корчились, истекая кровью, искромсанные, и оба молчали… Симпатичные такие — высокие, светловолосые, голубоглазые… Шутники и балагуры, не побоялись пошутить разок смешно, но пошло, даже над комполка, так и не получив наказания, оба отнекивались. Всё любили рассказывать, как знакомились с девушкой, а потом «подменяли» друг друга в делах амурных, вплоть до постели… ведь мать родная не отличила бы…

В группе, напавшей на нас, было человек 25–30, видно «заряженные» под самое не могу, ибо боеприпасов не жалели, головы поднять нельзя было… Ближайшие подошли метров на 40–50 и поливали почти в упор, а когда слева и справа замолчали автоматы Руслана и Лёвки «Бендера», я понял, что остался один, один с наполовину пустым рожком. Интересно, меня сразу или помучают всласть?

Посмотрел на свои руки: на правом рукаве, деловито копоша лапками, не обращая внимания ни на что, ползла божья коровка. Помню, еще успел подумать — интересно, а слышит ли она? Ковырнул её пальцем, и она упала мне в ладонь, сложив лапки и притворившись мертвой…

ПРИТВОРИВШИСЬ МЕРТВОЙ…

Да, ребята, можете плюнуть мне в лицо, за то, что я не пошел сдаваться, выдернув чеку из гранаты, и в момент подхода не взорвал себя вместе с чичами… Но…

Я отодвинул от себя автомат, влез ногами под наклонившийся кусок рухнувшей стены, повернувшись самой окровавленной частью себя так, чтобы меня было видно, полузакрыл глаза и начал ждать… В любом случае дострелят, так дострелят, по крайней мере — сразу, без мясниковских изысков обойдется…

Палить чичи перестали минуты через полторы, после того как им перестали отвечать. Как они подходили — я не видел, лопотали что-то на своем, собирали оружие, как оказалось — собрали всё подчистую, только старлеевский ПБС остался незамеченным.

Когда подходили к моему автомату, я услышал: «Сэргию, та покынь ты ту гыдоту, пишлы вжэ!»… М-м-м-м-м-мать, да тут есть «свои братишки-славяне». Ну ладно эти, дети гор, промежуточное звено между бабуином и человеком, но вы же… Да может, наши общие предки Мамая вместе били, а сейчас… А сейчас эта отрыжка «нэзалэжной» своих же славян давит!

Раздались две длинных очереди, по кому били я уже не видел, почувствовал, что пули второй очереди простучали по полу в полуметре от меня… Еле сдержался, чтобы не вскочить и не бежать неизвестно куда.

…Уходят, похоже. Еще одна очередь во дворе и смех… Наш бой, а вернее — расстрел нас — длился минут десять. Голоса было слышно еще час-два, потом всё стихло. Я лежал или ползал вокруг еще часа три, у кого нашел из наших — собрал жетоны, документы. Если и дойду, то хоть знать будут, что не дезертировали, не сдались… Если дойду…

Пока полз к лесу — совсем стемнело. В поселке стали видны огоньки, даже музыку какую-то ветер доносил. И всё-таки — куда идти? Местность незнакомая, здесь мы раньше не были, и от своих мы проехали на бэтэрах километров 20–25, и с какой стороны я ехал? А в окровавленном камуфляже выходить на дорогу и искать «попутки»… М-да… Ну что, придется идти обратно к поселку, может хоть косвенно удастся узнать, где я, да может и раздобуду чего полезного. Пить-то как охота…

И когда попалась лужа, матово заблестевшая при лунном свете, я уже не удержался. Ум… Смачно-то как, и почти ничем не воняет, вода как вода.

Напившись всласть, организм напомнил, что жрали мы с ним последний раз больше суток тому, и спали тогда же, часа три. Но пока ночь, нужно идти. Идти. Днем высплюсь. Идти…

Крадучись как кот, подбираюсь к крайнему дому поселка. Во дворе гогот, смачно пахнет жареной бараниной, несколько бородатых чичей с оружием, жестикулируя и перемежая речь русскими матами, что-то рассказывают друг другу. Эх, гранат бы сюда, да побольше… А пока — мне не сюда. Огородами по периметру поселка пробираюсь на противоположную сторону селения. Метрах в пятнадцати впереди мужчина что-то копает в земле… Сокровища что ль зарывает… Заметил таки, засопел, и сначала тихо, а потом громче начинает что-то на своем вопрошать, замечаю что рядом лежит обрез, и он за ним наклоняется… Э-э-э-э, нет. Не задумываясь, автоматически вытаскиваю ПБС, практически неслышный хлопок — и мужик беззвучно опускается на землю… Со стороны выглядело как в дешевом голливудском боевике про супер агентов, разящим в мгновение ока всех врагов из любых видов оружия. Когда я подошел к нему ближе, оказалось, что попал ему аккурат в глаз, хотя и не целился… повезло просто. Обрез оказался незаряженным, и пользы от него, что от дубины… Интересно, на понт хотел взять?

Снимаю с него одежду: свитер, рубашку, брюки, а кроссовки у него на два размера меньше, малолапый какой-то… Ну, что, спасибо и на этом. Переодеваюсь прям там, зачем я это делал — не знаю, но всё же не камуфляж в крови… Нашел целлофановый пакет неподалеку, сложил свое немудреное барахло туда. Противный женский голос из близлежащего дома начинает звать «Шамил, Шамил?» Всё, мне пора. А твоему «Шамилу» не повезло сегодня… Извини, искатель сокровищ Флинта, мне пора.

Решил для себя — мне на север. Может просто потому, что куда-то идти все равно надо было. Там, на севере — свои. Свои. Такие разные, но такие родные. Свои.

И те, кто сейчас спит в обнимку с автоматом, на пустой желудок, подложив кулак под голову, не зная от том, что спит последний раз в жизни, и завтра станет «грузом 200», и тот, кто сейчас в далекой Москве, откосив от армии за папины деньги, зажимает, сидя за столиком кафе, глупенькую титястую девку, имея самой большой своей проблемой два хвоста за прошлый семестр…

Обхожу поселок, и иду на ту самую Полярную, которая, как известно даже идиоту, указывает на север. Иду по краю леска, часа три. На горизонте маячит гора, лесок упирается в неё. Так, куда теперь — ни дорог, ни хрена, похоже, окончательно заплутал я. Нашел какую-то горную тропинку, и по ней, стараясь не терять направления на север.

Небольшой перевал, и сейчас пойду вниз. И дорога вроде получше. Упс! Только сейчас заметил, что ногой почти касаюсь растяжки, стоящей в самом начале тропки. Не было бы луны — точно бы взлетел сейчас. Так, Игорь, ты разбогател на одну гранату, теперь аккуратнее только снять.

Почему-то вспомнились компьютерные Role-Playing Game, в которые я так любил играть ДО ТОГО КАК… Там герои постоянно на своем пути находили разные полезные вещи, от кольчуги до жратвы. Горько усмехнулся этому наивняку… Интересно, буду ли я «играться в компьютер» если вернусь? Если вернусь…

Начало светать. Так, надо прятаться… Поелозив по склону, нашел подобие пещерки, глаза слипаются, от голода мутит… Всё, спать. Мешок под голову — и отрубился в момент. Проснулся ближе к полудню от шорохов и шума осыпающихся камней. Аккуратно высунув голову из своей норы, вижу несколько горных коз, грациозно взбирающихся наверх, а чуть повыше моей пещерки козел удовлетворяет свое желание с белесой козочкой, из-под них камушки и летели, подумалось — надо же, зоопарк какой, и снова уснул. Проснулся оттого, что начало колотить, то ли от холода, то ли еще от чего… Ночь. Судя по Луне — часов 11. Ночь. Надо идти…

Шелест и хлюпанье. Ручеек. Напиваюсь как верблюд, аж зубы свело от ледяной воды, вкусная какая! Ощущение холодной воды в желудке забивает голод, но замерз еще больше.

Спустившись с горы (а шел уже почти не скрываясь) невдалеке попадаю на проезжую дорогу, с одной стороны равнина-кустарник, с другой — лес. Иду вдоль дороги ближе к лесу. Часа через четыре натыкаюсь на остатки блок-поста, видно — разбит-уничтожен не сегодня-вчера, а довольно давно. Рядом два сгоревших бэтэра… Ни оружия, ничего…

Проехали две «Нивы». Думаю о том, что отдыхать днем придётся в лесу, нужно уже сейчас место найти поудачнее… И дорогу терять не хочется, тем более что небо заволокло тучами, и Полярную не найти, а дорога петляет, и я уже и сам не знаю, «на какой Алголь правлю». Нашел заросли кустарника, прошкрябался вглубь сквозь них, пообдирав окончательно лицо и руки, и там, уже засыпая, встретил рассвет.

День второй проспал без приключений, проснулся, когда еще было светло, в низинке нашел несколько луж… Нам не привыкать уже… Напился. Росли какие-то грибы, но есть не стал, глупо было бы отдать богу душу из-за какой-то поганки.

Хотя уже больше трёх суток без жратвы, и чувствую, что слабею, даже сон силы не восстанавливает. Листьев пожевал чуток, и надо идти. Почему-то появилась уверенность — дойду живым.

…Дорога привела к селу, названия которого я так и не узнал тоже. Разрушено наполовину, но люди живут, слышно скот. Подобрался поближе к крайнему дому, выглядит нежилым, сарайчики какие-то… Нет, живут таки здесь, вон картошка лежит горкой… Набрал в кулек, отлез к дверям сарая, поободрал руками, и съел картофелин пять, ничего, жрать можно, даже чем-то вкусно, по крайней мере, в животе урчать меньше стало. В самом сарайчике на кадке лежало несколько плоских блинов местного сыра, и хоть запах от него был как из давно немытой промежности — таки съел один, всё-таки белки какие-то. Пару думал взять с собой. На ощупь исследуя помещение, перекинул какой-то сельхозинвентарь, и он, громыхая, упал на ведро, то в свою очередь покатилось, тарахтя… Идиот, сейчас тебя накормят!

Практически сразу же (и не спится же им!) открылась дверь дома, и мужчина с голым торсом и топором в руках что-то громко залепетал, идя в направлении сарая. Увидел кулек, оставленный мною на улице, потфутболил его ногой — оттуда выпал пистолет… Наклонился, поднял… Отнес к крыльцу дома, что-то сказал в окно дома, через несколько секунд вышел еще один, сын, наверное, дал отцу фонарик, с минуту они вполголоса бормотали на своем, показывая то на кулёк, то на сарай, потом отец решительно зашагал к сараю, не выпуская топор из рук. В другой руке фонарик.

Среди упавшего инвентаря оказалась коса с обломанной ручкой, ну что ж тоже вариант. Когда пожилой открыл дверь, я уже держал её в руках, первый шаг его внутрь — я бью косой по шее, и…

Я никогда не думал, что смогу с одного маха снести человеку голову. Сын в это время зашел в дом, но на шум сначала выглянул в окно, а потом выскочил наружу, я к тому времени уже успел в два прыжка добраться до крыльца и взять пистолет. Стрелял я в него уже практически в упор…

…Больше в доме не было никого. Нашел хлеба (лепешек), но есть не смог…

Нашел нераспакованный комплект постельного белья арабского, на кой-то взял с собой… Стояла дорогущая «Сонька» диагональю сантиметров 80 и видик, которые выглядели диссонансом среди всего этого средневековья…

Обогнул село, дальше дорога к северу была совсем паршивой и, похоже, тупиковой, привела еще к одному леску. Шел опустошенно, даже загоревшаяся надежда начал казаться утопией. Пистолет пуст. Рано или поздно наткнусь так, что ничего не останется делать, как рвать себя и остальных той одной-единственной гранатой.

Лес рос на склоне, с горем пополам перебирая основательно разбитыми ногами, поднялся, и увидел не так далеко очертания той самой знакомой горы. Господи, неужели я просто петлял по одному и тому же месту?.. Светало…

Не прячась уже, просто устроился под деревом. Тупо сидел, глядя в одну точку, ни о чем не думая. Очнулся от шума и голосов. Ползком к ближайшим кустикам, да и видно отсюда не так плохо… Шла группа чеченов — человек десять, обвешанных лентами с патронами, две лошади. Остановились. Бля, да что вы — другого места для привала не нашли?! До них метров 70, и если я начну копошиться, наверняка засекут. Развели костер, начали что-то жрать из консервных банок. Двое отделились от группы, и пошли в мою сторону.

Достаю гранату. Ну что, Игорь Васильевич, наверное, это и есть твой «последний и решительный»…

Не доходя метров 20 до меня, остановились, один пошел, повесил на ветки несколько консервных банок, и оба, отойдя почти на прежнее место, взяли СВДшки и начали палить по банкам. По виду и по стрельбе «меткой», были видно — обдолбаны вусмерть. Попали в первую банку выстрела с двенадцатого, первый попавший заржал, и начал трепать второго за бороду, а тот обиженно размахивал руками и, похоже, матерился по-своему. Видимо, пари у них какое-то было. Потом — видимо, старший группы — начал орать на них, оба умолкли и подошли к остальным. Через час они ушли вглубь леса.

…Сумерки… Ночь… Мне нужно идти…

Эту ночь шел уже не глядя ни на какие звезды. Сначала продирался через лес, потом вышел к заасфальтированному, но очень разбитому участку дороги, пошел вдоль него, не задумываясь куда идти…

Через несколько часов (дорога уже давно была не асфальтовой) подошел к речушке, скорее ручью. По колено перешел, холоднючий, аж яйца под глотку поджало. Дальше начиналась другая дорога, метров через 500 к великой радости заметил свежие следы траков, за ними, за ними, за ними… Через километра два увидел очертания блокпоста, а подойдя еще ближе, заметил триколор, к тому времени уже порядочно рассвело. ВСi! Вот они родные!

Забыв обо всём, бегу из последних сил к ним, но выстрел из снайперки взрыхляет землю в метре от меня… Мать вашу, не хватало чтобы свои не разобравшись укокошили! Падаю, рву уже весь потрепанный кулёк, достаю то самое постельное, которое я смародёрничал в прошлом селе, и лёжа начинаю махать над головой розовой простынёй… Не белый флаг, но всё же… Потом поднимаюсь и, не переставая махать, ору во всё горло: «Не стреляйте, родные, я свой-свой-свой-свой-СВОЙ!!!»

Замечаю, что уже просто плачу в голос, и, рыдая без слёз, воплю «Я СВОЙ, СВОЙ, СВОЙ!!!»

…Не в силах сдержаться, бегу снова, и даже когда меня окружают плотным кольцом свои, я верчусь среди них, и ничего не соображая рыдаю каждому в лицо: «Я СВОЙ, СВОЙ, СВО-О-О-О-О-ОЙ!!!»

Оглавление