«История о храбром рыцаре Францыле Венциане и о прекрасной королевне Ренцывене»

Виссарион Григорьевич Белинский История о храбром рыцаре Францыле Венциане и о прекрасной королевне Ренцывене

ИСТОРИЯ О ХРАБРОМ РЫЦАРЕ ФРАНЦЫЛЕ ВЕНЦИАНЕ И О ПРЕКРАСНОЙ КОРОЛЕВНЕ РЕНЦЫВЕНЕ. Печатано с издания 1829 года без исправления. Москва. В типографии Н. Степанова. 1834. 172. (12).

Вопр. Какие книги более всего читаются, расходятся и печатаются на Руси?

Отв. Сочинения Матвея Комарова, «Жителя Москвы»{1}, и творения гг. Ф. В. Булгарина и А. А. Орлова.

В одном из последних №№ «Северной пчелы» Ф. В. Булгарин учинил отчаянную вылазку против московских журналов, как бывших, так и сущих{2}. Он говорит, что в Москве не было и нет хороших журналов. Мы избавляем читателей от выписки его подлинных слов, а представим только resume его доказательств, которые очень удобно привести в форму двух следующих силлогизмов:

Силлогизм I

Предложение. Мои сочинения хороши.

Посылка I. Что хорошо, то читается, расходится и раскупается.

Посылка II. Мои сочинения читаются, расходятся и раскупаются; ergo[1],

Conclusio[2]. Мои сочинения хороши.

Силлогизм II

Предложение. Московские журналы никуда не годятся.

Посылка I. Журналы, почему бы то ни было, не отдающие справедливой похвалы хорошим сочинениям, не могут быть хороши.

Посылка II. Московские журналы немилосердно издевались (дерзкие!) над моими творениями, которые, вследствие первого силлогизма, превосходны; ergo,

Conclusio. Московские журналы – дрянь.

Что Ф. В. Булгарин большой логик, об этом нету спора; но судить логически и судить истинно — две вещи разные; посему нимало не думая состязаться с почтенным автором «Выжигиных» на поприще мышления, я все-таки попытаюсь опровергнуть его силлогизмы силлогизмом моей собственной фабрики. Цель моего возражения не та, чтобы убедить Фаддея Венедиктовича в ложности его мнения; нет, моя цель гораздо выше: польза науки (логики) и польза публики. Людям мыслящим не должно скрывать новых, светлых и высоких истин, ибо это замедлило бы ход человечества на пути к совершенству. Итак, приступаю.

Предложение. Сочинения А. А. Орлова бесподобны.

Посылка I. Все, что читается и раскупается, превосходно.

Посылка II. Сочинения А. А. Орлова читаются и раскупаются; ergo,

Conclusio. Сочинения А. А. Орлова бесподобны.

Не правда ли, что это аксиома? Почему же Ф. В. Булгарин медлит признать достоинства литературных изделий своего знаменитого и достойного соперника? Неужели из зависти? Сохрани бог! Мы знаем, что Сальери завидовал Моцарту; но здесь талант завидовал гению, а Ф. В. Булгарин гений, и А. А. Орлов гений, так зависти быть не должно, тем более что гений и зависть — несовместные свойства. Как бы то ни было, но или Фаддей Венедиктович должен признать высокое достоинство скромного Александра Анфимовича, или должен признать ложность своего первого силлогизма, что все то, что читается и раскупается, превосходно, равно как и второго силлогизма, который есть следствие первого, что в Москве не было и нет хороших журналов.

Не правда ли, что это аксиома?

Присовокуплю к моему силлогизму, разумеется для пользы нашей литературы и всего человечества, еще несколько беглых замечаний. Повторяю: высоких и новых истин (каковы: должно уповать на бога, любить добродетель, избегать порока и пр.) не должно держать в кулаке; если же они были многократно повторены или в детских прописях, или в сочинениях Ф. В. Булгарина, то, для блага человечества, их должно повторять как можно чаще.

Какая разница между талантом и гением? Первый робок, второй смел, но эта смелость происходит от благородного сознания в своих силах. Пушкина читала и читает с восхищением вся Россия; однако он не только ни разу не объявлял о себе, что он хороший поэт, но даже еще сознался печатно, что многие из нападков его антагонистов были справедливы: явно, что Пушкин талант, а не гений. Ф. В. Булгарин неоднократно говорил о себе, что он знаменитый романист: явно, что Ф. В. Булгарин не талант, а гений. Только раз он обмолвился, сказав, что через тысячу лет его имя не будет известно, хотя сочинения и будут продаваться на толкучих рынках; но это ничего не значит: скромность, как и хвастливость, есть удел гения. Бюффон говаривал: «Гениев три: Ньютон, Лейбниц и я!», и Бюффон точно был гений; Ф. В. Булгарин тысячу раз уверял, что его романы превосходны, ибо потерпели не по одному тиснению: и кто ж не поверит ему в этом? Собственное признание паче всякого свидетельства.

А «Францыль Венциан»? Я и забыл об нем, увлекшись г. Булгариным. Но что я скажу вам об нем? О произведениях таких авторов, каковы Матвей Комаров, «Житель Москвы», Ф. В. Булгарин и А. А. Орлов, надо говорить tout ou rien;[3] но для первого у меня недостанет сил, в чем, как талант, а не гений, я сознаюсь откровенно; и потому умолкаю в чувстве глубочайшего удивления и почтения к поименованным мною авторам, с каковым имею честь пребыть и пр.

Сноски

1

итак, следовательно (лат.). – Ред.

2

Заключение, вывод (лат.). – Ред.

3

все или ничего (франц.). – Ред.

Комментарии

1

См. прим. 159 к «Литературным мечтаниям».

2

Речь идет о статье Булгарина «Краткое полюбовное объяснение подписчика на журналы со всеми журналистами, их сотрудниками и авторами, прославленными в журналах или растерзанными в них» («Северная пчела», 1835, № 42 и 43; подпись: «Нуль после цифры (10). Ф. Б.»)

Оглавление