«Судьба изгоя»

Судьба изгоя (fb2) - Судьба изгоя [SelfPub] 709K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ричард Евгеньевич Артус

Ричард Артус Судьба изгоя

Предисловие

Жизненный путь России, Украины, Белоруссии, тесно переплетен между собой. Нас называли одним именем, Русь. Но сколь похожими мы-бы ни были, у каждого был свой путь. Мы объединялись, разъединялись, воевали друг с другом. В нашей общей истории таких случаев много. Несмотря на свою похожесть, мы шли каждый своей дорогой. В этом нет ничего крамольного. Так складывались обстоятельства. Просто нужно принять, что так было. А вот как будет? Зависит теперь от нас.

Судьба изгоя, незавидная участь во все времена. У любых народов. Эта книга в первую очередь о судьбе отца и сына. Книга охватывает период конца 13, начало 14 столетия. Тяжелое время междоусобиц, татарского ига и натиска ордена крестоносцев. Одни бились за родину, другие за власть. Сверхъестественного ничего нет. Сейчас происходит то же самое.

Жизнь распорядилась так, что они оба, отец и сын, разделили по разным причинам участь изгоя. На их долю выпали суровые испытания. Потеря близких и родных людей. Тяготы и лишения непрекращающейся войны. Но они не только выдержали все то, что уготовила им судьба, но, и вошли в историю как великие герои и защитники родной земли.

Отец был канонизирован православной церковью и стал святым на Руси. А о не простой жизни сына и его трагической любви, народная память сложила легенду в Белоруссии.

Глава 1

В который уже раз Псковичи, взявшись за оружие, выходили за городские стены сразиться с подступившим к городу врагом. А сколько еще возьмутся. Кто-то скажет, что время было такое. И окажется прав. Действительно, времена были тяжелыми. Не было в то время места на земле где не шла-бы война. И что удивительно. Люди всегда воюют на всех войнах, чтобы жить в мире. Казалось-бы перестаньте воевать, и мир наступит сам собой. Что мешает? А мешает то, что люди обуздать в себе никак не могут. Это жажда наживы и власти, которые всегда прикрываются благими намерениями.

Вот и сейчас Ливонский Магистр привел свой орден и гостей-рыцарей с Европы под стены Пскова не для того, чтобы грабить, насиловать и убивать, а из человеколюбия, как они выражались. Для того чтобы вернуть обманутых православием людей в лоно истинной, Католической церкви. Давно они не объявлялись под стенами города. Боялись.

Князь Литвинский Давмонт, в православии Тимофей, неплохо прошлому магистру пенделей понадовал. При последней их встрече уехал магистр обратно в Ригу с обезображенным лицом. Так его Давмонт мечом приласкал. И после этого почти два десятка лет орден в пределы Пскова нос свой больше не совал. Ну вот видишь ты, расхрабрились. Думают, раз князь к восьмому десятку лет подбирается, так по старости уже ни на что не годен. Ой. Ошибаются рыцари. Ой, ошибаются.

Богуш бросил быстрый взгляд на князя. Может он и стар. Но по-прежнему уверенно держится в седле и в руке крепко держит копье. Он перевел взгляд на выстроившуюся напротив ливонскую рать. Кнехты пиками ощетинились. Рыцари коней своих горячат. Видно дождаться не могут, когда Магистр им отмашку даст.

— Ишь горячие какие. — Хмыкнул находящийся рядом с Богушем Тур. — Глянь, как не терпится людям христовым кровушку людскую пролить. И вот надо было Владимиру Полоцкому сто лет назад этого их основателя Мейнарда на свои земли пустить? Теперь спасу от этой орденской заразы нет. Уж сколько бьемся, а отбиться от них никак не получается. Все лезут и лезут. Откуда только берутся?

Богуш не обращал внимания на разворчавшегося соседа. Была за Туром такая привычка. Перед боем бубнит не переставая. Но в одном он прав. Тогда Владимир большую ошибку допустил, а когда опомнился, было уже поздно. Жаль не дано нам знать, что нас впереди ожидает. Хотел-то ведь как лучше. Торговые связи думал расширить, а получилось, волка в овчарню пустил.

Пока понял что к чему. Пока воинов собирал, чтобы выгнать таких миролюбивых друзей. Отравили его эти святоши заморские. А потом всем князьям не до ордена стало. Не прекращающиеся междоусобные разборки за земли. Тут еще монголы нагрянули. Орден только жирел на нашем общем горе. Укреплялся, да расширял свою территорию. Подминая под себя ближайшие племена и народы.

Ладно, Владимир не знал с кем дружбу заводил. А ляхи вон, целенаправленно Тевтонов к себе перетащили. Думали, они им помогут новыми владениями разжиться за счет соседних славянских и прибалтийских племен. Как же, держи карман шире. Мало того что Тевтоны те народы себе подчинили, так и самих ляхов уже под себя подминают.

Теперь, вместо одного ордена целых два на земли славян клинки точат. Поговаривают, что их Папа повелел им объединиться. Если это так, тяжело Литвинам, Новгороду да Пскову придется. Хотя вначале крестоносцам придется Жамойтов да Аукштайтов извести. В основном это их земли два эти ордена разъединяют. Одним словом, никто в стороне не останется. Всех тяжелые времена ждут. Хорошо, что сын Давмонта Давид, весь в отца пошел. Будет на кого городу в будущем в этой борьбе опереться.

— Ну все. Кажись, началось. — Вскрикнул Тур, размахивая своей палицей.

Конечно, мог-бы и не кричать. Богуш и сам видел, как качнулась шеренга кнехтов и не спеша поползла в их сторону. Им на встречу так же не спеша, двинулись Псковские ополченцы. Княжеская дружина в бой не вступала. У дружинников свой враг. Закованные в броню рыцари. Тяжело с ними биться. Но кроме княжеской дружины все одно больше некому. Если дружина не выдюжит, ополчение тем более не устоит. Это все прекрасно понимают. Ну вот кажись и их черед пришел. Даже сидя в седле Богуш ощутил, как содрогнулась земля. Это рыцари пустили своих боевых коней в разбег.

— Гайда. — Крикнул Давмонт и первым пришпорил свою лошадку им навстречу. Правда его тут же нагнали телохранители и на всякий случай окружили со всех сторон. Будь князь моложе, так бы не поступили. Но в том-то и дело, он уже давно не молод.

Вслед за ним ломанулась вперед, навстречу рыцарям и дружина. Богуш перехватив поудобнее сулицу и подгоняя своего коня, пригляделся в быстро приближающуюся толпу всадников, выбирая первую цель. Сшибка закованных в железо всадников, страшное дело. Даже если просто вывалился из седла шанс остаться живым у человека не велик. Тут даже никакая броня не поможет. Кони копытами так в землю вгонят, что и могилу рыть не надо. Главное первый удар пережить. А там уж как копья сломаются, полегче станет.

Никому неизвестно как боги людям противников подбирают. Нацеливался Богуш на одного рыцаря. Но тот ушел чуть в сторону, а вместо него на дружинника налетел совсем другой. Только благодаря выучке, а еще больше чуду, после обмена ударами он остался в седле. Хотя даже его конь от того удара что он принял, присел на задние ноги. Удар рыцарского копья пришелся прямо в центр щита. Богуш даже сам не понял, как успел прикрыться. В такой ситуации об ответном ударе не могло быть и речи. Но все-таки как же ему повезло.

Прикрываясь щитом, Богуш дернул и рукой с копьем, а то в свою очередь, скользнув по щиту напавшего на него рыцаря, попало тому прямо в забрало. Хорошо так попало. Нужно сказать, качественно. Острие копья даже с другой стороны шлема вышло. Копье хоть и не переломилось, но удержать его в руке Богуш не смог. Да это, пожалуй, уже было и не к чему. После первого удара копье перестает играть свою важную роль, превращаясь скорее в обузу.

Сейчас в ход пошли мечи, топоры да палицы. Выхватив меч из ножен, дружинник слегка развернул коленями своего коня и напал на ближайшего к нему рыцаря. В битве все приемы хороши. Поэтому приняв вражеский удар на щит. Богуш ответил не таким же ударом, а рубанул по лошадиной голове. Забыв о защите, крестоносец озаботился тем, как-бы его конь его же самого и не придавил при падении. Поэтому второй удар дружинника без особого труда достиг своей цели.

Радоваться победе особо было некогда. Тут в драке крути головой как сова, если сам не хочешь вражеский удар получить. Да еще следи за тем, куда конь ступает. Мало того что земля телами людей и коней устлана, так еще и скользкая от пролитой крови. Стоит коню оступиться или поскользнуться, пиши, что все пропало.

Поэтому к следующему противнику подбирался Богуш осторожно. Да и тот в свою очередь тоже особо в драку не спешил. Сразу видно, не первая битва за плечами. Враги только что и успели ударами обменяться, как битву на время прервали звуки рога. Это сам князь с магистром в поединке сойтись решили. Дружинники и рыцари сразу же расступились, освобождая место своим вождям. Богуш видел, как князь поудобней перехватил свое копье. В сердце забралась тревога. Все-таки стар князь. Выдюжит ли, против более молодого магистра?

Кони предводителей взяли разгон, и вожди схлестнулись в поединке. Обломки копий полетели на землю, но оба противника остались в седле. И теперь спор предводителей решался на мечах. Стар князь. Но никто и никогда его еще в битвах не одолел. Да и сейчас не суждено было. От полученного удара по голове, магистр, завалившись, медленно сполз с коня на землю. К нему тут же бросились его слуги. Торопясь побыстрее вынести его с поля боя. Дружина разразилась громкими криками радости. Рыцари ответили угрюмым молчанием. В принципе, исход битвы был уже практически решен. Без головы тело долго не живет. Об этом все знают.

За спинами, оставшихся стоять на поле боя воинов, нахлестывая своих коней, убегали гости-рыцари. Следом за ними, увозя раненного Магистра, поспешно двигалась орденская знать. Ладно, пусть бегут. Все одно ведь, на боевых конях далеко не ускачут. Боевой конь, только для боя хорош, а вот для забега на длинные дистанции не совсем пригоден. Правда, чтобы броситься в погоню, для начала нужно оставшихся рыцарей до конца добить. Ну, да за этим дело не станет. Особенно, когда уже совсем ясно стало, что наша сила врагу хребет переломила.

Не сговариваясь, дружинники разом рванули к порядком поредевшему строю рыцарей. Богуша обогнал радостно размахивающий своей палицей Тур. Он первым влетел в строй воинов христовых, опрокинув парой ударов своим оружием несколько рыцарей. Остальные, вместо того чтобы на него напасть, разъезжались в разные стороны, предпочитая сразиться с кем-нибудь другим. Дело тут даже не в Туре было и его силушке богатырской. Хотя, он силен словно бык, именем которого его назвали. Дело в оружии.

Литовская палица была признана рыцарями всего мира, как варварское оружие уничтожения. Недостойное благородного человека. От ее ударов не спасали даже самые лучшие доспехи. Тех, кто ими бился, никогда не брали в плен.

Само орудие, представляло собой дубину, усеянную со всех сторон осколками кремня. В старые времена, мечи были очень дорогими да редкими, но себя-то защищать как-то надо. Вот предки и придумали, как создать дешевое, но вполне смертоносное оружие. Когда в семье рождался мальчик, отец сажал рядом с домом молодой дуб. Пока сын рос, в дуб вживлялись куски кремня. Как только ребенок достигал совершеннолетия, дуб срезался. И после дополнительной обработки, парень получал свое личное, именное оружие. Страшную литовскую палицу.

Туру, палица досталась по наследству. Его отец не успел вырастить для него его личное оружие. Иногда так случается, что дети, слишком рано теряют своих родителей. Та же самая история приключилась и с самим Богушем. Только, вместо палицы ему достался в наследство меч отца.

Сопротивление воинов креста было не долгим. Надломленный боевой дух, да и порядком уменьшившееся количество людей, не способствовали долгому противостоянию. Опрокинув рыцарей, дружинники ударили по пешему войску. Битва была выиграна, но далеко еще не окончена. Теперь предстояло нагнать беглецов, да отбить пленных людей и награбленное крестоносцами по пути к Пскову добро.

Погоню за воинством ордена меченосцев возглавил сын Давмонта, Давид. Несмотря на свои молодые годы и на то, что он впервые возглавил дружину, княжич держался довольно уверенно. Разбив отряд на две части, он принялся за осуществление задуманного им плана. Первый отряд двигался прямиком на границу с орденом, чтобы перекрыть пути отхода и отбить пленных и награбленное. Другой отряд, шел по их следам, стараясь догнать беглецов.

По большому счету, в погоне слишком напрягаться не пришлось. С пешим воинством и так все понятно. Пеший от конного далеко не убежит. Ну, а рыцари на время хоть и оторвались от преследователей, но то же далеко не все убежали. Как уже говорилось, боевой конь не ездовой, а лошадок сменить не все успели. Из тех, кто успел сбежать, основную часть составила верхушка орденской знати во главе со своим потрепанным Магистром. Ушлым воинам христовым было не впервой устраивать такие забеги. Да и с местностью они были знакомы. Что не скажешь об их гостях, приехавших немного поправить свои финансовые дела за счет местного населения.

Только вот вместо прибытка, многие из таких гостей свои головы здесь сложили. Вот только охотников разжиться богатством за чужой счет, меньше не становилось. Со всех концов Европы съезжались сюда, как обедневшие рыцари, так и знатные особы. На земли Литвы, Пскова и Новгорода, два крестовых похода в свое время объявлено было. От поборников истинной веры, отбоя в то время не было.

Оно и понятно. Это вам не в далекую Азию переться, с другим климатом. Да и охоты уже такой нет со злыми туркменами да арабами бороться. Тем более что там все уже давно разграблено. И разжиться можно, разве только что экзотическими болезнями. А от славного Иерусалимского королевства, только ни кому не нужные ошметки остались. Одним словом, никакой перспективы. Другое дело здешние земли, о богатстве которых орденские зазывалы на весь мир раструбили. Вот и тянется теперь этот нескончаемый поток любителей наживы, прикрывая свою алчность верой в господа.

Хотя нужно признаться честно, иногда происходили и курьезные случаи. К примеру, как с Шотландцами. Горцы, целое войско сюда послали, во славу Христову. Только когда им в Литве, навстречу священники крестным ходом вышли, опешили крестители. Стали разбираться, что здесь к чему. Ну, а разобравшись, обиделись на приглашающих так, что сами чуть Тевтонских рыцарей на мечи не подняли. Осерчали тогда Шотландцы крепко, на орденскую братию. Да так сильно обиделись, что больше никогда, ни на какие уговоры сюда приехать не поддавались. Правда, это был единственный подобный случай за все время противостояния с орденом.

Еще случай был с одним из Английских королей. В ту пору он, правда, был не королем, а наследным принцем, герцогом Ганноверским. Парень по молодости прославиться очень хотел. Но прославиться не очень-то и получилось. Со своей придворной знатью и в окружении орденских рыцарей. Сунулся, было герцог, все в те же Литовские пределы. Там его естественно не хлебом с солью встретили, а угостили по голове добрым мечом. На всю жизнь, оставив на лице, приметную отметину. На этом его подвиги в деле просвещения и несения слова божье в массы среди язычников, закончились. А став Английским королем, он запретил своим подданным присоединяться к каким-либо походам в эти страшные, и дикие земли. Где совсем не уважают помазанников божьих.

Изрядно пощипав убегающий орден, да вернув пленных и награбленное добро, Давид с гордостью возвратился в родной город. Псков, праздновал очередную победу. В честь своего князя устроили настоящее всенародное гуляние. Правда, не все в этот момент были счастливы. Сидя по своим домам. Горевали матери, жены да сестры, по погибшим близким. Прижимая к себе осиротевших детей. Горевали тихо, чтобы остальным людям праздник не портить. Такова цена войны. Обязательно на ней кто-то погибнуть должен, оплачивая своими жизнями, как радость побед, так и горечь поражений.

Глава 2

— Ну, как там князь? — Кивнул головой Богуш, справляясь у Тура о новостях из княжьего терема.

— Плох Давмонт. — Печально опустил голову Тур. — Все-таки, видно годы свое берут. Да и судя по всему поединок с магистром, тоже дарам не прошел. — Махнул он рукой. — Шутка ли, в таком возрасте да на поединки выходить. Вот видать и не сдюжило сердце-то.

Спустя неделю, после победы над орденом, слег князь в постель и уж больше не подымался. Лекари да знахари только руками разводили. Оно и понятно. Еще не выдумали лекарства от старости. А уж от смерти тем более, лекарства нет. Люди в городе о разном судачили. Но все чаще задавались вопросом, а что же будет, когда их князь в мир иной отойдет? Кто теперь будет им надежной защитой и опорой? Казалось бы, чего тут решать. Ведь у князя сын есть, Давид. Да вот только не все так просто, как на первый взгляд кажется.

Псков, вольный город. И должность князя, здесь только служилая. В свое время даже Давмонту, не смотря на все его заслуги перед городом, путь из него дважды указывали. Выгоняли, попросту говоря, в угоду политическим интригам. Потом, правда, нахлебавшись лиха с другими князьями, обратно княжить звали. Знали, что вернется и обиды вспоминать не будет. Потому как изгой и идти ему не куда.

Тем более что Псков, Давмонта кровью с собой повязал. Заставили князя бояре псковские на земли свои родные войной идти. Свое собственное княжество, где вырос и возмужал, грабить. Да людей в неволю уводить. Так и вышло, что в родных Нальшанах, Давмонта проклинали, а в Пскове, превозносили. В родной Литве он предатель, а в Пскове герой и надежная защита. А ведь когда-то и на родине его имя гремело, воинской славой овеянное. Люди знали его как славного полководца и доброго правителя. Но судьба распорядилась по-своему. Теперь, его родовые земли полностью принадлежат Новогородскому князю. Великому князю Литовскому и Русскому.

Давмонт тяжело вздохнул. Если бы только у него была возможность, изменить прошлое. Пойти другой дорогой. Прожить другую, более счастливую жизнь. Но людям не подвластно время, и им остается только сожалеть о превратностях судьбы, что поджидают их на жизненной дороге.

Миндовг, первый король Литвы. Обладал коварным характером. Хотя, кто из людей, рвущихся к власти любыми способами, честен? Да, по сути, любой человек, в той или иной мере, обладает этим качеством. Только не каждый решится пойти путем обмана, предательств и убийств.

В молодости, Давмонт мало задавался такими вопросами. Мир казался более простым. Есть враги, от которых нужно защищать свои земли. И есть союзники, которым, в случае нужды нужно помогать.

С Миндовгом его связывало, пусть и через жен, но все-таки родство. Он был женат на родной сестре жены Новогрудского князя. Будущего короля Литвы. Совместные военные походы. Нередкие семейные посиделки. Все это, казалось-бы крепко переплело их судьбы. Поэтому, подлый удар Миндовга, оказался во сто крат сильнее и больней.

Миндовг, изнасиловал его жену. После чего она, не пережив позора, наложила на себя руки. Как такое простить? Ну, а потом, естественно боясь мести, Миндовг попытался избавиться и от старого друга. Давмонт, опередил короля. Он отомстил за жену. Но при этом погибли ни в чем не повинные молодые сыновья, подлого князя. Давмонт не желал их смерти. Но так вышло. И теперь он сам стал убийцей. Чтобы остаться в живых, пришлось бежать из родной земли. Так он превратился в изгоя.

Старый князь опять тяжело вздохнул. Он не сожалел о том, что отомстил. Он сожалел о том, что ему, по сути, нечего оставить своему сыну. Псков, не их отчина. Это вольный город. Но, не смотря на всю свою вольность, во многом зависит от соседей. Давмонт испытал это на себе, когда его выгоняли из города.

Еще недавно, Псков считался пригородом Новгорода. И городу стоило больших жертв и страданий, для оплаты своей свободы и независимости. Но на богатеющие земли, Владимирские князья прочно глаз положили. В Новгородском-то кремле, давно уже князья из этой династии заправлять городом пытаются. Псковичи, тоже их управление попробовали, дважды. Но потом, как клещами в Давмонта вцепились. И больше ни на угрозы, ни на уговоры князей из Залесья, не реагировали.

Понятное дело, Владимирский князь Ярослав, такому положению дел не обрадовался. Но и сделать ничего не смог. Хоть и пришел в Новгород с сильной дружиной. Да подбивал Новгородцев войну Пскову объявить. Чтобы его, Давмонта, из города силой выгнать. Отказались Новгородцы от такого предложения. И войну объявлять своему все еще пусть почти и самостоятельному, но пригороду, не стали. Поэтому пришлось Ярославу оставить город в покое, а потом и вовсе, вместе с псковичами, плечо к плечу, против Ливонского ордена стоять. В жестокой битве возле Кергольма, вместе, они разбили войска Ливонского ордена. А потом огнем и мечом, прошлись по землям подначальных ордену Эстов, до самого моря.

Правда, потом Давмонту одному пришлось от мести меченосцев отбиваться. Целых три года, он с Ливонским магистром Отаном силами мерялся. Пока, в конце концов, не свалил его в личном единоборстве. После той памятной битвы, целое поколение в Пскове выросло под мирным небом. Только вот, после его смерти, ведь все по новой начнется. В этих играх, между князьями Владимирскими, Новгородом и Псковом, сын легко может свою голову бесславно сложить. Слишком молод он еще, для политических игр. Слишком доверчив. Ни одного отца, такая перспектива для сына, радовать не будет. Князь посмотрел на дремавшего недалеко от его ложа лекаря.

— Мил человек. Позови ко мне сына. — Попросил, разбудив его князь.

Лекарь встрепенулся. Молча кивнул головой и направился к двери. Никто не знает, о чем долгое время говорили сын и отец. После этого разговора, Давид несколько дней бродил по Псковскому кремлю в глубокой задумчивости.

Богуш, только вернулся со стен кремля. Где он нес караульную службу. Как к нему тут же подошел Тур.

— Слышал новость?

— Какую? — Недовольно буркнул Богуш.

— Как это, какую? Об этом уже вся дружина, как растревоженный улей гудит. — Удивленно посмотрел на него Тур.

— О чем гудит? — Устало посмотрел Богуш на друга. — Слушай, я только сменился. Так что говори сразу толком, что тут такого произошло, пока я на стене вышагивал. Честно, устал. Не до новостей. Отдохнуть просто хочется.

— Давид себе из дружины, охотников набирает.

— В набег, что ли собрался? — Сладко зевнул Богуш.

— Да нет паря. — Покивал из стороны в сторону головой Тур. — Не в набег. Говорят, он в Литву уйти собирается.

— Как это, в Литву? — Сонливость как рукой сняло. — Зачем?

— А ты как думаешь?

— Да ничего я не думаю. — Махнул рукой Богуш. — Я просто не понимаю, зачем ему из родного города уходить куда-то?

— Этот вопрос, сейчас многие себе задают. Но я не об этом. Ты со мной, в дружину к Давиду пойдешь?

— Тебе вот прямо сейчас ответить? Не разобравшись в чем дело?

— В чем ты тут разбираться собрался? Вопрос-то простой. Пойдешь с Давидом или нет?

— Если ты идешь, то и я пойду. — Пожал плечами Богуш. — Куда я от тебя денусь? А теперь, ради бога отстань. Дай отдохнуть немного.

Спустя неделю после этого разговора, скончался князь Давмонт в своих покоях. Горьким плачем по князю, и неподдельной скорбью, встретили это известие Псковичи. Любили его горожане. За воинское умение, за доброту да за щедрость. Не на словах беспокоился он о людях, а делами то беспокойство подтверждал. Сирот, убогих да немощных, поддерживал. Всегда и всех, не различая рангов, по справедливости судил. Первым, на восточной Руси город каменной стеной огородил. Да денег своих на постройку не жалел. За каменной стеной, жить-то спокойней и безопасней. Не удивительно, что за таким князем Псковичи, готовы были идти хоть в огонь, хоть в воду. Но вот не стало защитника и опоры. А впереди, только пугающая неизвестность.

Через несколько дней, после похорон отца, из города отъехал с небольшой дружиной Давид. Дружинники, все больше молодежь в основном. Сыновья да внуки тех воинов, что когда-то с Давмонтом в Псков пришли. Отцам да дедам на родную землю, где родились и выросли, путь заказан был. Но может их наследникам улыбнется счастье. Может, удастся вернуть то, что их родители когда-то потеряли.

Весь город сбежался, чтобы проводить княжича. Женщины, как всегда в таких случаях бывает, когда близких людей в неведомый путь провожаешь, подвывали, уткнув лица в платки. Мужчины тяжело вздыхали, отводя хмурые взгляды в сторону. Все понимали, что Давид, приносит сейчас себя в жертву. Княжич, становясь на путь изгоя, ради их спокойствия. Останься он в городе, это вызовет сильное раздражение и недовольство в Новгороде, да Московском княжестве. Вслед за этим недовольством и до войны, между соседями, недалеко. Тут и так врагов хватает. Только отбиваться поспевай. Так что междоусобная грызня, совсем ни к чему. Ни простому люду, ни купцам с боярами.

— Если нужда во мне будет, зовите. — Остановившись в городских воротах, обратился на прощание к горожанам Давид. — Где-бы я не находился. Чтобы не делал. Всегда на ваш зов откликнусь. — И пришпорив коня, выехал из города, более не оборачиваясь.

Горожане, еще долго стояли на городских стенах и печально смотрели в ту сторону, куда уехал княжич. Тяжким камнем на сердце, лег им отъезд Давида из города.

— Ну вот. Нет у нас теперь дома, друже. — Почему-то улыбаясь, хлопнул рукой по плечу Богуша Тур. — Теперь, мы мало чем от лихого разбойного люда отличаемся.

— Ну и чему тут радоваться? — Бросил хмурый взгляд на друга Богуш.

— Да я не радуюсь. — Отвернулся от него Тур. — Так, я пытаюсь свою грусть-печаль куда-нибудь поглубже засунуть. Да страх свой, перед неизвестностью, что нас ожидает, унять.

— Получается?

— Если честно, не очень. — Признался друг.

— Да ладно брат. Поживем, увидим, что нас впереди ожидает. Терзаться сомнениями, только понапрасну себя изводить. Глянь на Давида. Он спокоен, а значит, у него план имеется. А это в свою очередь значит, что и нам беспокоится особо не о чем. Да и вообще-то, это ты меня на этот поход подбил. Это тебе, меня успокаивать надо, а не наоборот. Так что прекращай, как ты выразился, грусть-печаль наводить. Раньше думать надо было.

— Да нет. Я за Давидом решил идти до конца. Здесь никаких сомнений. Только, не привычно слегка. Головой, да сразу в омут. Согласись, ведь трудно предугадать, как нас в Литве встретят.

— Как встретят, так и встретят. — Отмахнулся от Тура Богуш.

Примерно такие же сомнения терзали душу самого Давида. Только он своим людям вида не показывал, и старался выглядеть спокойным, и уверенным. А терзаться сомнениями у него было больше причин, чем у всех его дружинников вместе взятых. Как ни крути, а все же ему придется ответить за грехи отца. Да и не только отца.

Полюш, старший сводный брат, не пожелал с отцом в изгнание уйти. Если отец по принуждению родную землю воевал, то Полюш по своему желанию, ее кровью соотечественников залил. И ведь мало кого волновать будет, что он своего сводного брата ни разу в жизни в глаза не видел. И осуждает за то, что тот столько бед натворил, и в услужение к ордену подался. Про себя Давид одно решил. Как-бы его судьба не сложилась, но ордену он служить не будет. Это тот враг, который никогда ему другом не станет. Отец с детства ему говорил.

— Дело князя не искать личной выгоды, а служить своей земле, своему народу. В этом заключается наше главное предназначение. В этом весь смысл правления. Иначе и быть не должно. Так меня мой отец учил, так и ты своих детей учить должен будешь.

Правда, теперь пока не ясно, доживет ли он до того времени, когда собственной семьей да детьми обзаведется. Судьба изгоя и так тяжела. А с чужими грехами за плечами, и вовсе неподъемной сделаться может. После замятни, связанной с убийством Тройдена, многие князья из Жамойтии и Литвы в орден побежали. Поддержку да защиту там себе искать. Собственная выгода, дороже им родной земли стала. Видно, ничему их не научила судьба Прусских князей. Тех, кто Тевтонским льстивым обещаниям поверил.

А ведь, сколько Тройден трудов положил, помогая той же Жамойтии в общей борьбе, за право свободными жить. Да еще в то время, когда на саму Литву ополчившись, Галицко-Волынские князья татаро-монгол навели. Казалось, что под таким натиском никто не устоит. Шутка ли сказать, сколько народа тогда против Литвы ополчили.

Татары, заставили Глеба Смоленского да Романа Брянского, в той войне участвовать. Галицко-Волынские князья, Туравским да Пинским дружинам, наказали в бой идти. Правда, нужно признать, что Глеб с Романом так на войну спешили, что безнадежно от всех отстали. И до границ Литвы, так и не дошли. А Туровские и Пинские князья, вообще из своих городов не вышли. За что Мстислав Холмский их решил покарать, и разграбил Полесье.

Литве тоже изрядно досталось. Столицу, Новогрудок, полностью разграбил и спалил Лев Данилович Галицкий, опередивший своих союзников. Но не бывает, худа, без добра. Его жадность тогда многие жизни спасла. Нежелание делиться награбленным, рассорило его с союзниками. Татары, обидевшись, развернули своих коней и отправились по домам. Вслед за ними ушли и Галицко-Волынские князья. Понимали, что Тройден, так просто разорение столицы не простит.

Он и не простил. Но сейчас у князя на первом месте стояло восстановление столицы, и укрепление других городов. В Новогрудке возводят каменную башню. Такую же каменную башню возводят и во втором по значимости городе Литвы, после столицы, Городне. Город по совместительству, являлся центром Черной Руси. Так в те времена, земли Гродно называли на Западе. Тройден бросил все силы на строительство и на подготовку дружины. Оставив в покое на время, мысли об отмщении.

Не разобравшись, что к чему. И решив, что Литве нечем ответить. Лев Данилович Галицкий вместе с Владимиром Васильковичем Волынским, напали на Турийск и Слоним. Тройден тут же, в отместку, посылает воевать своего брата Серпуция Каменец. На долгую войну Галицко-Волынских князей не хватило, и они запросили перемирия. Тройден соглашается на мир, в обмен на возвращение пленных.

Главный враг не на Волыни и Галиции. Главный враг, орден. С ним бороться нужно, а междоусобная война приведет только к тому, что все под пятой окажутся либо Тевтонской, либо ордынской. Литва, ведь татар раздражает как бельмо на глазу. Последняя, неподвластная им, Русская область. Вроде и княжество не большое, а смотри, как за свою независимость зубами вцепилось. С мясом, с кровью вырывать ту свободу приходится. А они, мало того что крепче зубы сводят, так еще и огрызаются.

Договорившись о мире, Тройден, в союзе с Герденем, князем Полоцким, ведут свои войска в земли Ливонского ордена. И там берут в осаду Динабург, нынешний Даугавпилс. Начинается долгая осада этой сильно укрепленной орденской крепости, обнесенной каменной стеной. И пала бы твердыня, никуда бы не делась. Но никак не уймётся Лев Данилович. Снова в орде войска выпрашивает для совместного похода против Литвы. И ведь выпросил.

Татаро-монгольские силы возглавил воевода Мамшин. И сразу же никуда не сворачивая, и никого не дожидаясь. Видно, выучил уроки прошлого похода. Направился к Новогрудку. В этот поход, Лев Данилович сам не пошел. Отправил сына Юрия, боевого опыта поднабраться. Галицко-Волынские князья собрались возле Бреста.

— Ну, возле Новогрудка нам делать нечего. Татары там все подчистую выметут. Предлагаю времени даром не терять, а направиться сразу к Гродно. Там добра не меньше будет. — Предложил план военных действий Владимир Василькович.

— Согласны. — Поддержали его предложение Юрий Галицкий и Мстислав Луцкий.

Правда, под Волковыском, Юрий с Мстиславом решили, что добычу лучше делить на двоих, а не троих. Поэтому, соединив большую часть своих дружин, отправили их вперед. Ускоренным маршем. Вначале, для этой части дружины все складывалось удачно. Без особых хлопот грабеж шел полным ходом, пока о нем не узнали в Гродно.

Собрав воинов, Пруссы и Борти, которые в лице Литвы обрели новую родину, и получили здесь земли в обмен утраченных. Терпеть такой произвол не стали. Подкараулили разбойников и внезапно на них напали. Мало кому из Галицко-Волынской дружины, улыбнулось счастье убежать. В плен попал и возглавлявший это воинство воевода Таюм.

Горестную весть о поражении в стан князей, оборванный и без обуви, принес сын Мстислава. Разозленные таким развитием событий князья, на следующий день подступили к городу, и пошли на его штурм. Гродненцы не испугались. Они так энергично ответили, что после штурма нападавшие князья запросили мира. Бывает и такое.

Узнав об этом набеге, Тройден был вынужден снять осаду и спешно возвращаться обратно в Литву. Уже под Новогрудком, зачищая местность от находившихся там татар, он узнал об ответном ударе ордена. Помимо ливонских рыцарей, в то войско входили дружины Ливов, Земгалов, Летов и Куршей. А так же Немецкие и Датские рыцари-гости. Это воинство, теперь с упоением грабило Аукштайтию. Вся вина которой была в том, что ее жители хотели объединиться с Литвой, ради собственной свободы.

— Да твою же качалку в печень. — Утер потный лоб Тройден и кинулся с дружиной на помощь.

Орденскую братию со товарищи, он нагнал уже в их пределах. В Ливонии, под Ашероденом, состоялась грандиозная битва. В той битве, нашли свою погибель магистр Эрнест и 71 его орденский брат. Только Датчанам, под предводительством Эйларта, удалось отбиться от злых литвинов и укрыться в ближайшем замке. А там, как подвернулась оказия, они быстренько отправились домой. Потому как на землях ордена, стало совсем небезопасно.

Узнав о разгроме меченосцев, Земгалы тут же подняли восстание. Возглавил их Наймес. Захватив в своих землях все орденские замки, он пленных отправил к Тройдену. Вместе с пленными, он прислал и грамоту, в которой признавал свою зависимость от Литвы. На время, Ливонская угроза ушла на второй план, а на первый план, выполз Тевтонский орден и его союзник Польша.

От их гнета, в Литву бежали целые толпы не только Пруссов, но и другие племена Прибалтийских славян. Немецкие герцоги да ландграфы, давно зарились на земли Венедов. А ведь когда-то, те их пахать да сеять учили. В Германии до сих пор распаханные борозды, венедками называют. Лютичи, Ободриты, Борти, отбивались до последнего, как могли. Но, в конечном счете, проиграли. Теперь под немецкой пятой оказалась Пруссия.

Тройден, прекрасно понимал, какая угроза надвигается на его княжество. И, несомненно, имел свой план противостояния. Только вот, был убит ударом в спину, по приказу Полюша, который так мечтал править в Нальшанах. Этот князь, приходился сводным братом Давиду.

Давид знал всю эту историю. Отец неотрывно следил за всем, что происходит на родной земле. Только вот это знание, терзает теперь душу сомнениями. Как его встретят в Литве? Поверят ли, в его чистые помыслы?

Глава 3

Когда Давид въезжал в столицу Литвы Новогрудок, ничего не обычного не произошло. Не было никаких чудес и никаких знамений. Был обычный день, ничем особенным от других не отличался. Люди были заняты своими обычными делами, и мало кто обратил внимания на проезжавших мимо их людей. Ну едут и едут, эка невидаль.

После недавнего двойного нашествия, город уже вполне отстроился, и о тех горестных днях уже мало что напоминало. В очередной раз, жизнь взяла вверх над войной, и заживила нанесенные ей раны. Литвины славились своими умениями и трудолюбием. Многоэтажные деревянные дома, наборный паркет на полах, красивые гобелены да вышивки на стенах. Ювелиры создавали искусные украшения из драгоценных металлов и камней. Кузнецы да оружейники, выставляли напоказ свои изделия. Между прочим, ни в чем не уступавшие лучшим европейским образцам. С одной стороны хорошо, а с другой, все это притягивало глаз охочих до чужого добра соседей, особенно орден.

Орденские замки изысканностью не отличались, а голые, мрачные каменные стены, навевали только холод и тоску. Не привыкли рыцари жить в таких условиях. Особенно те, кто переехал сюда из теплой Венеции. После того как орден потерял свой последний замок в Палестине, штаб квартиру ордена перевели из теплой Италии, на не такой уж и теплый прибалтийский берег. Где они обосновались в построенной ими крепости под названием Мальбарк.

Вот и лезла сейчас эта орденская братия в чужие земли, чтобы за чужой счет свои замки облагородить. Ведь нужно было систему отопления наладить, мебелью комнаты обставить, да каменные стены прикрыть расписными гобеленами, чтобы в залах уютнее и теплее стало.

Тяжелое время было. Не спокойное. В такое время подчас трудно было разобрать, кто тебе друг, а кто враг. Друзья и соратники становились предателями, а казалось-бы враги, союз предлагали. В этом не было ничего удивительного, просто на замену старым правителям, приходило новое поколение. Смотревшие на мир немного другими глазами.

В Польше, после смерти последнего представителя великопольской династии Пшемыслава 2, начинается борьба за власть и дележ территорий. Не лучшее положение и в Залесском, Великом Владимирском княжестве. Там, два старших сына Александра Невского ведут борьбу за верховенство. Что совсем не добавляет им славы. Оба брата прибегают к помощи орды, клянча ярлыки, и, наводя татарские набеги, друг на друга.

В принципе, золотоордынские ханы не против такой ситуации. Они, словно карточную колоду тасуют всех Русских князей, передвигая их с одного княжества на другое. А потом смотрят, что из этого получится. Хотя и в самой орде неспокойно. Там идет противостояние хана Тахты, со своим темником Нагаем. Война длилась три года. Закончилась поражением и гибелью Нагая. Галицко-Волынское княжество, полностью оказывается в руках престарелого Льва Даниловича и его сына Юрия. Никто не живет вечно.

Не меньшее влияние на расстановку политических сил того времени, оказывает и погода. Происходит очередное изменение климата. Погода становится непредсказуемой. Как следствие, неурожаи и голод. Не только по всей Европе, по всему миру. А следом за голодом придет страшный мор. Люди впервые познакомятся с чумой, которая скосит треть населения в Европе и Азии.

В Новгороде, были зафиксированы случаи, когда за всю зиму не выпадал снег, а столбик термометра не опускался в минусовую зону. В 1301 году, город пережил небывалую бурю, разрушившую дома и храмы. А в 1303 году, в Прибалтике случилось, очень сильное землетрясение. Естественно, все эти факторы вместе сыграли свою роль, в новой расстановке противоборствующих сил.

Великим князем Литовским в 1294 году стал Витень. Яркий представитель литвинских князей, о которых говорили, «в седле выращен, с копья вскормлен». Первым делом Витень нанес сокрушительный удар по Польше, которая готовилась вместе с орденом к походу на Литву.

В битве при Сахачова, он сразился с польскими войсками. И мало того что разбил их войска наголову, так еще и убил возглавлявшего их князя Казимира. Тем самым, сорвав совместный поход против своих земель. И пусть на некоторое время, но выведя Польшу из войны. Да, он не смог при этом разорвать союз Польши с Тевтонами. Но хоть на время, беда теперь грозила только с одной стороны.

Орден, даже не смотря на поражение Польши, не отказался от своих планов. И их войска, под предводительством Людвига фон Любенцаля, вторглись в Жамойтию. При этом большая часть жамойтской знати перешла на их сторону. Крестоносцы разрушили языческое святилище в Ромува, куда было перенесено главное капище с Надровии. После этого, последним культурным языческим центром осталось святилище рядом с будущей столицей княжества Вильно, в долине Свинторога.

Оберегая теперь уже непосредственно свои земли, Витень принимает у себя тех жамойтов, которые не пожелали склонить свои головы перед Тевтонами. Они приносят Витеню присягу, а он в свою очередь, помогает им финансово и войсками. Особенно, среди жамойтов выделяются два брата, Сурмине и Скалдон. Оба, прекрасные организаторы и отличные полководцы. При поддержке Литвы, братья наносят несколько поражений ордену, и тем самым немного стабилизируют положение. Сам Витень в это время, был занят другими проблемами.

Во-первых, заключил союз с Полоцком. Где его представителем находился старший сын, Воин. Ставший Полоцким князем. Полоцк, не чужая земля. С Литвой их связывают многовековые торговые отношения и дружба. Не единожды они приходили друг к другу на помощь в трудную минуту.

Во-вторых, Витень вклинился в разборки, между горожанами Риги и епископом против ордена меченосцев. Этот конфликт уже зрел давно. Орден, пытался подчинить себе горожан и заграбастать треть их доходов. Вступившие в Ганзейский союз, рижские купцы нажили себе немалый капитал на торговле. Но теперь столкнулись с проблемой. Орден и так своими воинственными действиями мешал их дальнейшему процветанию. Торговле война не нужна. Вернее сказать, война под стенами собственного дома. А тут еще и на денежки их позарились.

Одним словом, когда рыцари в очередной раз наехали на горожан, те не выдержали и дали отпор. В результате, погибло около 60 рыцарей ордена, а рижского командора, повесили на городской площади за бороду. Горожане так обозлились, что развалили даже орденскую церковь.

Вместо того чтобы как-то уладить возникший конфликт. Магистр Бруно захватил рижского архиепископа и заточил его в Ноермюленском замке, а сам, стал решительно готовиться к войне с горожанами. Созывая и собирая в единый кулак всю орденскую братию.

Через доверенных лиц, Витень наладил переписку с архиепископом. И в случае заключения союза против ордена, обещал ему, что не будет мешать крещению Литвы по католическому обряду. Даже в подтверждение своих обещаний отослал ему копию письма. Того самого, что написал папскому легату Франциску. В нем он просил Франциска, прислать в Новогрудок католических священников, для которых в городе выстроили церковь. Как только горожане и архиепископ дали добро, Витень с дружиной выступил в поход.

Первым делом, взяли штурмом рыцарский городской замок. А потом захватили рыцарскую крепость Корнус. Видя такое дело, магистр Бруно, который уже собрал вокруг себя почти весь орден, двинул его в бой, собственноручно возглавив войска. Армии встретились на реке Трейдре.

После тяжелой, кровавой битвы, орден был полностью разгромлен. Вместе с цветом орденской знати погиб и сам Бруно. Только небольшой части рыцарей, удалось улизнуть. Еще никогда меченосцы не терпели такого поражение. Само существование ордена стало под вопросом.

Хотя, с освобождением архиепископа вышла заминка. Замок Ноермюлен взяли в осаду, но удерживающие его рыцари сдаваться не желали, надеясь на помощь братьев из тевтонов. В своих надеждах они не обманулись. Перебравшийся в Пруссию из Венеции. Магистр тевтонского ордена, Готфрид Гогенлоэ, послал на помощь братьям войска под начальством кенигсбергского командора Бертольда Брыгвана. С этими войсками ехал и новый ливонский магистр, Готфрид Рог. Именно этому магистру, чуть позже, отец Давида, Давмонт заехал мечом по его рогам.

Когда войско тевтонов прибыло в Ливонию, Витеня там не было. Он находился в Гродно, где отстраивал город после очередного орденского набега. Конечно, жаль, что не удалось полностью разгромить Ливонский орден. Но с другой стороны, хоть удалось заключить с ними выгодный мирный договор. 30 лет по этому договору, Ливонцы не совали свой нос в дела Полоцка и Литвы, А это, нужно сказать по тем временам, большая победа.

Поэтому не было ничего удивительного, что Давид, слегка волновался, перед встречей с таким деятельным человеком каким был Витень. Оставив дружинников во дворе цитадели рядом с конюшней, он один направился в княжеские покои.

— Вот чего он один поперся? — Глядя в спину князя, недовольно пробурчал Тур. — Ведь случись что, мы к нему на помощь прийти не успеем.

— Если что случится, то будет уже без разницы, успеем или нет. — Обводя крепость глазами, и подмечая со всех сторон настороженные взгляды в их сторону, ответил другу Богуш. — Скорее всего, все здесь ляжем.

— Ну, спасибо. Утешил. — Хмыкнул Тур, покрепче перехватив свою палицу.

В это время в крепость въехал молодой вельможа, во главе своей свиты. Окинув взглядом неизвестных ему воинов, слегка нахмурил брови.

— Вы откуда здесь взялись?

— По воздуху прилетели. — Сразу же набычился Тур.

— Ты как с князем разговариваешь? — Тут же накинулся на Тура, один из сопровождающих вельможу дружинников.

— Так у него на лбу не написано, что он князь. — Стал помахивать своей палицей Тур. А это явный признак, что парень уже готов пустить ее в ход.

Богуш, тяжело вздохнув, толкнул товарища плечом.

— Вот только свары нам сейчас не хватает. — И шагнул вперед, перед сгрудившимися за его спиной и уже теребившими свое оружие товарищами. — Мы из Пскова пришли. Дружинники князя Давида.

— Однако смотрю, горячие парни в Пскове живут. — Улыбнулся вельможа и повернулся к своим сопровождающим. — Негоже таких героев, возле конюшни держать. — Обратился он к одному из них. — Так с гостями не поступают. Распорядись, чтобы их накормили, — кивнул он головой в сторону псковичей. — Да место для отдыха пусть определят. Ну а я, пожалуй, пойду, гляну, такой ли боевой у них князь, как его дружинники. — Вельможа подмигнул Богушу с Туром. Потом ловко соскочив с коня, направился в княжий терем.

— Слушай Тур, — шепотом попросил друга Богуш. — Ты бы не задирал тут больше никого. Хорошо, что миром все закончилось, а так ведь мы могли своим норовом, и Давиду беды натворить.

— Так ведь не натворили же. — Беспечно отмахнулся Тур.

Давид, очень внимательно слушал стоящего перед ним Витеня. Но одновременно с этим, разглядывал у него за спиной висевшее на стене красивое полотнище. На нем был изображен всадник с поднятым в руке мечом.

— Так вот, — говорил ему Витень. — Ни Нальшаны, ни Керново, я тебе не отдам. Отныне и навсегда, это неделимая часть Литвы. Великокняжеские владения. Так что можешь возвращаться обратно в Псков. Если попытаешься вернуть их силой, — голос князя понизился, но в нем явно зазвучали угрожающие нотки. — Пеняй тогда только на себя.

— Красивая вышивка. — Перевел взгляд с полотнища на князя, Давид.

— Что? — Витень посмотрел удивленно на молодого княжича.

— Вышивка говорю, красивая. — Как ни в чем не бывало, спокойно сказал Давид. — Ведь это не просто украшение? Я так понимаю, это полотнище что-то означает?

— Это наш символ, «Погоня». — Совсем не понимая, куда клонит разговор Давид, обескураженно ответил ему Витень. — Он означает, что любой, кто может держать в руках оружие должен сразу же прийти на помощь соседу в случае опасности, не взирая, на междоусобные ссоры и разногласия.

— Хороший символ. — Кивнул головой Давид. — Отец тоже так всегда поступал. В случае нападения, сразу бросался на выручку своим союзникам.

— Слушай парень, ты хоть слушал, что я тебе говорил?

— Очень внимательно. Только не понимаю, с чего ты взял, что я отцовой отчины искать пришел? Ведь я об этом ничего не говорил.

— Если не за отчиной пришел, — хмыкнул Витень. — Чего же тебе тогда надобно?

— Землю отцов и дедов от врагов защищать. — Просто, без лишнего пафоса ответил Давид.

— Во как. — Брякнул Витень и с интересом посмотрел на княжича.

Внутри его боролись два чувства. Первое, естественно недоверие. За свою жизнь он многое повидал. И не единожды люди ради собственной выгоды, не то, что страну, друзей и близких предавали. Но с другой стороны, он видел, что парень говорит искренне. Говорит то, что думает, во что верит.

В этот момент в горницу, в которой они беседовали, вошел его сын.

— Здравствуй отец. — Поздоровался он с Витенем и перевел взгляд на Давида. — Так значит, это ты к нам из Пскова в гости пожаловал? Однако хочу заметить, ершистые у тебя дружинники. — Улыбнулся он Давиду. — Чуть что, за мечи хватаются.

— Кто за мечи хватается? — Ничего не понимая, посмотрел на сына Витень.

— Да отец. Это я так просто сказал. — Махнул рукой парень.

— Меня, Гедимином зовут. А тебя как? — Протянул он руку Давиду.

— Давид. — Ответил, пожав протянутую руку Давид.

— Ну что Давид, будем друзьями?

— Будем.

— Ты к нам надолго?

— Это как князь решит. — Давид посмотрел на Витеня.

— Прости отец, что вмешиваюсь. — Поклонился Витеню Гедимин. — Но если не секрет, что ты решить должен?

— Да вот он говорит, — Витень кивнул головой на Давида. — Что земле отцов служить пришел.

— Так ведь это здорово. — Улыбнулся Давиду Гедимин. — Если ты не против, присоединяйся к моей дружине. Вместе и воевать будем.

— Я не против. — Согласился Давид. — Но все-таки последнее слово за твоим отцом. — Посмотрел он на Витеня. — Как Великий князь скажет, так и будет.

Витеня немного раздражала та бесцеремонность, с которой вели себя сейчас его сын, и этот свалившийся ему на голову юнец. Понятное дело, парни молодые, почти одного возраста. Гедимин правда, на пару-тройку годков постарше будет. Женат уже, своих детей имеет. Но они ведь сейчас не на домашних посиделках находятся, или где на завалинке посплетничать собрались. Князь хмуро сдвинул брови, и для пущей убедительности побарабанил пальцами по столу. При этом с удовольствием наблюдая, как парни притихли, и, затаив дыхание ждут его решения.

Выдерживая паузу, князь хмурым своим взглядом посмотрел в упор на Давида. Такой его взгляд, даже его соратники не выдерживали. Всегда глаза в сторону отводили, а этот, хоть бы моргнул что ли. Стоит истуканом, пялится, только дыхание затаил. Нет, отец его хорошо воспитал, правильно. Не чувствуется в нем гнильцы или червоточинки. А что будет дальше? Да кто его знает. Жизнь, штука не предсказуемая. Кем этот парень станет? Время покажет.

— Ладно. — Кивнул головой Витень подметив, как облегченно выдохнул Давид. И что удивительно, так же выдохнул и его сын Гедимин.

Видно, здорово пришелся сыну по сердцу этот княжич.

— Только о забавах, даже и не помышляйте. — Он еще раз сурово окинул парней взглядом. — Я тебя по делу вызвал. — Обратился он к Гедимину. — В Жамойтии опять не спокойно. Снова старейшины и бояре воду мутят. Склоняют людей под властью ордена склониться. Сурмине и Скалдон, гонца прислали, тяжело им сейчас, помощи просят. Бывший магистр, а теперь Великий маршал ордена Генрих фон Процки, один отряд за другим на них посылает. Полюш, — Витень посмотрел на Давида, как он на весть о брате отреагирует. — Как тать в ночи, вдоль наших границ кружит. Разными посулами, комендантов крепостей склоняет на сторону ордена переметнуться и крепости им сдать. Одним словом, работы там много. Ну, а тебе еще помимо этого. — Хлопнул он по плечу Гедимина. — Нужно будет с Аукштайтами договориться. Пора им уже окончательное решение принимать, либо они входят в состав нашей державы, либо их окончательно орден раздавит. Одним им, все одно не устоять, а так хоть со стороны Ливонии, удара в спину ожидать не будут.

— Когда выступать? — Лицо Гедимина сделалось серьезным, и сразу куда-то делся юношеский задор. Перед Витенем стоял не юнец, а воин. В те времена взрослели очень быстро.

— Прямо завтра, с утра и выдвигайтесь. — Вздохнул Витень.

Глава 4

По двору Кенигсбергского замка, под настороженные взгляды Зигфрида Рейберга и Генриха Зугиверта, нервно, из стороны в сторону вышагивал бывший магистр Тевтонского ордена, а ныне, его Великий маршал Генрих фон Процке.

— Ну что за дураки сидят в этой Ливонии? История отвела им столько времени, а они только что и смогли, так это покорить себе несколько племен туземцев. Каких-то ни кому не известных Ливов, Латов и Эстов. Перед ними такой простор, богатые и огромные земли Новгорода, и Пскова. А эти жалкие Рижские горожане, думают только о своей прибыли. Подумать только, заключить мир с нашими общими врагами и выполнять условия этого немыслимого договора. Наверно, этому дурню Готфриду Рогу, так сильно ударили по голове, что напрочь вышибли все мозги. Ладно, мы покажем этим зажравшимся бюргерам, что такое настоящий немецкий дух. Мы уже и так, за столь короткий срок, сумели подчинить себе уйму земель этих диких необразованных славян и балтийские племена. Нам необходимо поддержать нашу славную репутацию. И не стоит забывать о том, что в свете последних лет можно сказать, мы единственная достойная сила, что ограждает сейчас Европу от диких полчищ монголов. Ни в коем случае не стоит забывать их недавнее вторжение, под предводительством Батыя. Когда его тумены дошли до Адриатического моря. Такого, больше допускать нельзя. Но для того, чтобы эти кровожадные варвары не нарушали покой папы, в первую очередь необходимо создать буферную зону между ними и нами. Этим буфером, должны послужить славяне. Даже, если монголы вырежут их всех без остатка, не жалко. Главное, удержать эти дикие кочевые народы подальше от наших границ, и не дать им закрепиться в Европе. Пусть немецкий орден и самый молодой, но, несомненно, одно. Мы в своем служении поднимемся на первую ступень, и станем единственным божьим мечом, на нашем пути служения Господу.

Немецкий орден был третьим, и последним, освещенным Римским Папой орденом. Эти рыцарские объединения считались мечами божьими в руке Папы, и подчинялись ему напрямую. Одним словом, если выстроить иерархическую лестницу, эти ордена отвечали за свои дела только перед Папой Римским и самим Создателем. Поэтому, не было ничего удивительного в том, что многие рыцари стремились влиться в орденскую семью. Что однозначно, сулило, как минимум не безбедное существование.

Самым большим, влиятельным, многочисленным и богатым, считался орден Храмовников. Или как его еще называли, орден Тамплиеров. Этот орден прославился своей жестокостью, кровожадностью и распутством. В конечном счете, его заносчивость и богатство, приведет этот орден к бесславному концу.

Уже в это время, когда Генрих фон Процке метался по двору замка, над головами тамплиеров была занесена рука палача. Вскоре, Папа Римский официально откажется от услуг этого опального ордена, а Французский король Филипп 4 Красивый, предаст орден суду. И присвоит себе ту часть его богатств и владений, до которых смогут дотянуться его руки. Лишь небольшой части рыцарей удастся избежать судебного преследования и переметнуться, в оставшиеся на плаву два других ордена.

После падения Тамплиеров, лидирующее положение в иерархии орденов займет, хоть и был первоначально последним, Тевтонский орден. История отмерит этому ордену века, но, в конечном итоге и он падет. До наших дней доживет лишь орден госпиталитов. Теперь этот орден известен, как Мальтийский орден. Но его участие в нашей истории не столь значительно. Разве что вспомнить. Что на короткий промежуток времени, этот орден признал своим Великим магистром Российского императора Павла. Тогда это событие немного всколыхнуло Европу. История Мальтийского ордена интересна, но мы вернемся к истории Тевтонов.

Генрих фон Процке остановился напротив внимательно слушавших его рыцарей.

— Мы обязаны своими делами, поддержать ту высокую планку, которую подняли Фридрих Барбаросса и славный Генрих 6 Штауфен в своей борьбе против нечестивцев. Папа Римский ждет от нас успехов, и мы ни в коем случае не должны его подвести. Нам просто необходимо сломить, этот последний сопротивляющейся оплот поганого язычества, и даровать этим темным людям истинный божий свет. Нам не удалось в полной мере показать превосходство нашего духа во время Крестовых походов в Палестину. Тому были разные причины. Но теперь, все находится в наших руках, и мы покажем всему миру, как нужно сражаться за истинно святые ценности.

В движение Крестовых походов, Германские императоры скажем так, вступили последними. И дело тут не в их тугодумстве, а наоборот, в расчетливости. Немцы, по своей натуре не столь импульсивны. Как, к примеру Французы, или чопорные Англичане. Даже если они загораются какой-то идеей, им необходимо время для того чтобы постараться все просчитать, и тщательно подготовиться к выполнению задуманного плана. Поэтому нет ничего удивительного в том, что немецкие крестовые походы начались тогда, когда общеевропейское движение слегка притухло, а Иерусалим оказался в руках последователей Мухаммеда.

Первым, кто открыл череду настоящих немецких походов, был Германский император Фридрих Барбаросса. Что в переводе означает, рыжебородый. Сей славный император принял участие в третьем крестовом походе. Правда до него, примерно пятьдесят лет назад, Германия уже посылала свои войска в Азию. Не столько войска, сколько не организованную толпу ищущих острых ощущений людей. Вот только тот поход, закончился столь плачевно, что над немцами потешалась вся Европа, а на невольничьих рынках Азии упала цена на рабов из Германии.

Осуществленный Фридрихом поход то же не достиг своей конечной цели по ряду причин. И окончательно, можно сказать окончился и распался, после того, как по трагической случайности его вдохновитель, Фридрих, утонул при переправе через реку Салеф в самом конце трудного пути. Практически почти достигнув поставленной цели.

Но на сей раз, немцам было чем гордиться. Они были первыми, кто достиг святых земель, дойдя до них сухопутным маршрутом. Пробившись через все, по пути следования, враждебные территории. Несмотря на постоянное давление со стороны враждебного населения, и их войск. До них никому еще не удавалось совершить подобный, героический переход.

Да. Поход окончился неудачей. Но такой неудачей, которая поразила всю Европу, заставив забыть прежние насмешки. Об упорстве немецких рыцарей, в достижении поставленной цели, с восхищением говорили при всех Европейских дворах.

Второе, столь масштабное предприятие, предпринял Генрих 6 Штауфен, организовавший четвертый крестовый поход. Правда и этот поход закончился преждевременно, не достигнув особых успехов. Как только, не отличавшийся здоровьем Генрих 6, отдал богу душу. Но во время его правления, Германская империя достигла наивысшего предела своего могущества.

Ленную присягу этому императору, дали, король Англии Ричард Львиное Сердце и Французский король Филипп 2 Август. Его власть над собой признали правители Испании и Португалии. Во владения, непосредственно империи Генриха 6 Штауфена, входили огромные территории Центральной Европы. А также, практически вся Италия с островом Сицилия. Эмиры Туниса и Ливии, посылали ему огромные суммы золота, лишь-бы только он не совался в их дела в Африке. Ему принесли ленную присягу и получили от него корону, правитель Кипра Амальрих Лузиньянский. Получивший еще и титул короля Иерусалимского, а так же Армянский князь Лев 2. Этот князь изгнал из Армении Католикоса и разогнал высшее духовенство своей страны, пообещав Генриху 6 крестить Армян по Католическому обряду за королевскую корону.

Именно благодаря усилиям Генриха 6, на свет и появился немецкий орден. Конечно, сейчас Германская империя не была столь могущественной как тогда, сто лет назад. А император не успел одарить орден многими благами. Но тевтоны оказались живучими. И сейчас, за спиной ордена стояли не только немцы, а собственно все европейские королевства. Хоть их и раздирали междоусобные распри, но помощь ордену дело святое. Потерпев неудачу в Азии, теперь они всем скопом брали реванш в землях балтских народов и славян.

Католическая церковь по-прежнему была полна решимости, раздвинуть границы своего могущества. А также оградить их от надвигающейся угрозы со стороны Монгольских степей. В Азии, их еще пока сдерживали Турки и Арабы, а вот от удара с Восточной Европы, прикрыться было практически нечем.

Именно оттуда, последовал первый удар монгольских орд, заставивший содрогнуться Европу от ужаса. Никто из европейцев не горел желанием пережить подобное снова. Это обстоятельство очень сильно играло на руку тевтонскому ордену. Который представлялся многим, чем-то вроде щита Европы, от угрозы с Востока.

— Итак, — фон Процке вновь принялся вышагивать перед рыцарями. — Как только сюда прибудет со своими рыцарями бранденбургский комендант Конрад Лихтенхатен, вы присоедините к нему свои отряды. Советую вам после того, как вы ворветесь в Жамойтию, разделиться. Так вы охватите большую территорию. Не старайтесь брать приступом города и крепости. Золото и богатства этих городов никуда от нас не денутся. Главное, жгите селения, и побольше. Тем более что в этих селениях вам не окажут большого сопротивления. Угоняйте скот и хватайте всех людей, которых встретите на своем пути. Перво-наперво, нужно подорвать их дух и экономику.

— А как же указ великого магистра? — Осторожно осведомился у фон Процке Зигфрид Рейберг, предварительно переглянувшись с Генрихом Зугивертом. — Не предпринимать военных действий против Жамойтии, пока он ведет переговоры с их знатью о присоединении этих земель к ордену.

— Этот Венецианский выскочка ни черта не смыслит в наших делах. Из-за таких деятелей как он, мы чуть не стали нищенствующим орденом. Надеюсь вам не нужно напоминать, о нашей неудаче в Венгрии. Откуда нас позорно выперли. Интересно было бы узнать, куда-бы Гогеглоэ направился, когда его выпроводили из Венеции? Если-бы мы не захватили эти земли. — Бросил злой взгляд в сторону рыцарей, великий маршал. — И вообще, пусть вас это не беспокоит. — Махнул он рукой. — Вы не затеваете какой-то там, великий поход. Это, просто приграничные недоразумения. — Улыбнулся он. — Если возникнут какие-нибудь неприятности в связи с вашим мероприятием, то, я лично займусь их устранением. Гогенлоэ пока не осознал, что с этими людьми нельзя договориться. Их можно только завоевать и подчинить. Как это делают с дикими зверями. В нашем деле нельзя быть чистоплюем, и бояться замарать свои руки кровью. Надеюсь господа, вы согласны со мной? — Строго посмотрел он на кивнувших головами братьев по ордену. — Вот и отлично.

Средние века, можно с уверенностью назвать одной большой, непрекращающейся мировой войной. Не было ни клочка земли, где-бы не лилась человеческая кровь. Война всех, против всех. Внутри-европейские раздоры. Крестовые походы. Нашествие турок и монголов. Противостояние религий. Все в кучу. Да еще очередное изменение климата до этой кучи, с его бедственными последствиями, будь оно не ладно.

Ну, а главными виновниками этого бардака объявили Евреев. А кого еще? Ведь это они предали Иисуса Христа и обрекли его на смерть. Значит, вся вина на этом народе, что и отметили во всех уголках тогда известного мира еврейскими погромами. Да так увлеклись, что занимались этим делом не одно столетие. В этом плане, Гитлер не был первооткрывателем. Он просто подхватил, упавшее было знамя с его лозунгом. Что во всех бедах человечества виноваты Евреи, из-за которых все остальные народы страдают.

Великий маршал еще раз осмотрел стоявших напротив него рыцарей. Пожевав в некотором раздумье нижнюю губу, он махнул рукой.

— Не буду читать вам больше нотаций. Вы и сами прекрасно знаете, что и как, нужно делать. Поэтому, просто пожелаю вам удачи. Да, чуть не забыл, — хлопнул он себя по лбу рукой. — Во избежание разных кривотолков, не стоит брать на эту операцию приезжих рыцарей. Для них найдется другое дело. На сей раз, отберите только проверенных братьев. А то некоторые европейские чистоплюи уже начинают крутить свои носы, обвиняя нас в излишней жестокости. Ничего, придет время, и мы им напомним. Хула на служителей церкви, это хула на бога. Эти неженки, я уверен, настанет то время, когда они погреют еще свои пятки на очистительном огне. Я-бы с удовольствием на это посмотрел. И даже подкинул-бы пару дровишек в очистительный огонь, чтобы им было потеплее.

— Как ты думаешь, стоит ли нам продвигаться вглубь, или просто разорим деревни недалеко от границы? — Задал вопрос Зигфрид Рейберг своему напарнику Генриху Зугиверту, после того, как фон Процке оставил их одних во дворе замка.

— Возле границы уже ничего нет, что было-бы достойно нашего внимания. — Сморщил нос Генрих. — Ты как хочешь, а я попробую дойти до Аукштайтии.

— Это будет трудно сделать. Особенно с пленными и обозами.

— О рабах и обозах я позабочусь на обратном пути. А в начале, будем брать только то, что поместится в карманах. — Рассмеялся Зугиверт. — У меня слишком много молодых братьев. Как ты можешь догадаться, их больше пока интересует собственный кошелек, чем общественный котел.

— Твое дело. — Не стал отговаривать товарища Рейберг. — Смотри не нарвись на Сурмине или Скалдона. Потому что тогда, твоим молодым братьям не понадобятся кошельки. Лично я, далеко от границы уходить не буду. Добычи меньше, согласен. Но так же меньше и риска. Да и в случае неудачи, всегда можно быстро вернуться на свою территорию.

— Ты всегда был через-чур осторожен. — Хлопнул по плечу Зигфрида, Зугиверт.

— Я просто хочу подольше пожить. — Улыбнулся тот в ответ.

— А если Конрад Лихтенхатен решит последовать моему примеру?

— Я ему пожелаю тоже, что и тебе. Соваться небольшими отрядами так далеко? Нет. Я еще не выжил из ума. Пусть я сейчас не наберу большого количества людей и скота. Зато, точно сохраню своих парней, которые мне очень понадобятся живыми, когда я снова нагряну под Гродно. Вот там, действительно будет, чем поживиться.

— Не очень-то ты и разжился богатствами, когда ходил на этот город несколько лет назад. — Хмыкнул Генрих Зугиверт. — Предместья ты сжег, но вот сам город. Где были укрыты основные ценности, не взял.

— В этот раз обязательно возьму. — Скривился Зигфрид Рейберг, слегка уязвленный насмешкой друга.

В этот момент, со смотровой башни подали сигнал и въездные ворота стали со скрипом открываться.

— Кажется, Лихтенхатен со своими рыцарями прибыл. — Высказал свою догадку Генрих. — Пойдем. Поприветствуем нашего компаньона.

Глава 5

Давид и Гедимин, встретились с братьями, Скалдоном и Сурмине, на границе Литвы и Жамойтии. Братья выглядели слегка разочарованными. Видно ожидали, что приедет сам Витень, или как минимум, войск будет побольше, чем те дружины, что привели с собой молодые князья.

— В Жамойтии сейчас относительно спокойно. — Как ни в чем не бывало, начал разговор Гедимин. — А у отца и помимо вас дел невпроворот.

— Такое спокойствие как у нас сейчас, похуже иной войны будет. — Недовольно посмотрел на Гедимина с Давидом, Сурмине. — Знать, во всю за нашими спинами с орденом шушукается. Того и гляди, в открытую их сторону примут. Да еще и этот набег. С такой войной мы еще не сталкивались. Как тати в ночи крадутся. Только села жгут. Людей всех убивают, не взирая на возраст. Скотину, и ту не жалеют под нож пускают. А если, не дай боги, за этим большой поход последует? Да предатели в спину ударят? Какими силами отбиваться будем?

— Поэтому, отец сейчас договор с Полоцком заключает, об объединении наших земель. Да с Турово-Пинскими князьями переговоры ведет. Если с этими княжествами объединимся, то от ордена отбиваться намного легче будет. А то и вовсе, хребет им переломаем. Ну, а чтобы этих ваших татей извести, думаю и наших сил, с лихвой хватит.

— Мы-бы их и сами извели. — Вступил в разговор Скалдон. — Да только черт их знает, где их искать? В какую сторону метаться? По всей Жамойтии села полыхают. Рыцари, большие поселения и крепости стороной, по лесным тропам обходят. Так что и не разберешь, где в следующий раз ударят.

— Значит и нам не следует всей толпой в одно место кидаться. — Прервал Скалдона Давид. — Это их хитрое нововведение, совсем не новость. В Псковских землях они нечто подобное тоже устраивали. Вот только, мы их быстро отучили разбоем заниматься. Как правило, такие отряды не многочисленны, но все равно следы оставляют. Да к тому же, рано или поздно, они обязательно к своей границе потянутся. Если по следам нагнать не удастся, то возле границы перенять сумеем.

— Так ты предлагаешь разделиться? — Прищурившись, посмотрел на Давида Гедимин.

— Да. — Кивнул головой Давид. — Так их проще загонять будет. Как зверя на охоте. А после того, как эти отряды изведем, предлагаю самим по орденским землям подобным набегом пройтись. Да желательно и не один раз. Чтобы они сами, на собственной шкуре, всю прелесть подобной войны прочувствовали.

— А что, такой расклад мне нравится. — Хлопнул в ладоши Сурмине. — С удовольствие, орденским фольваркам красного петуха пустил-бы, а еще лучше, какой-нибудь их замок спалить вместе с их братией.

— О замках потом помечтаем. Сначала рыцарей из наших земель выбьем, а там видно будет. — Прервал радужные мечтания брата, Скалдон.

— Я здешних мест, совсем не знаю. Поэтому, если дадите проводника, перекрою границу. — Предложил Давид.

— Дружина у тебя для этого маловата. — Насторожился Гедимин.

— Мой отец, с неполной сотней против тысячи выходил, и победы одерживал. — Улыбнулся ему Давид. — Не в количестве дело, а в умении.

— И все же, я настаиваю, чтобы ты, как минимум полсотни моих воинов с собой взял. — Нахмурился Гедимин.

В его душе зашевелился червячок сомнения. А вдруг Давид к тевтонам, или брату, переметнуться решил? Хоть и противно от таких мыслей, вроде сдружились крепко, но ведь человеческая душа потемки. Вон, жамойтская знать не только о дружбе забыла. Родственные отношения от предательства не уберегают. Друг против друга мечи подымают.

— Если ты мне не доверяешь, и думаешь, что я к тевтонам переметнусь. — Понял куда клонит княжич, Давид. — То мне здесь делать нечего. Потому что доказывать все время свою преданность, я не намерен. Да к тому же я не тебе, и не твоему отцу служить пришел. Я здесь, чтобы родные земли от врагов защищать, а не искать вашей милости.

Скалдон и Сурмине с интересом посмотрели на Давида. С виду, парень еще совсем отрок. Но то, как он говорил, заставило их взглянуть на князя совсем другими глазами. И в этих взглядах, читалось уважение. Но братья стояли молча, прекрасно понимая, что их мнение мало что значит в этом противостоянии Давида и Гедимина.

Гедимин, посверлив некоторое время тяжелым взглядом спокойно стоявшего перед ним Давида, улыбнулся.

— Поступай, как знаешь. — Хмыкнул он. — Только, если случится что худое. Не говори потом, что я помощи не предлагал.

Приняв предложение Давида, отряды разделились. Гедимин, повел своих дружинников на границу Жамойтии и Аукштайтии. Скалдон и Сурмине, занялись поиском рыцарей в середине земель жамойтии. А Давид, как и говорил, перекрыл границу с орденом. Результаты таких действий не заставили себя ждать. И вскоре тевтонские братья, подобно загнанным зверям, метались по лесам стараясь уйти от погони. Только вот, даже помощь дружелюбно настроенных жамойтов не помогла.

Отряд Генриха Зугиверта, был уничтожен полностью. От отряда Конрада Лихтенхатена, остался только он сам и его оруженосец. А так же несколько проворных братьев из тех, кто успел перебраться через Неман и укрыться в приграничной крепости. Меньше всех, можно сказать, пострадал осторожный Зигфрид Рейберг. Потому как после первой же стычки с Давидом, не помогло даже более чем трехкратное превосходство в воинах, больше не стал испытывать судьбу. С оставшейся после этой встречи третью от численности своего войска, он на всех парах рванул в тевтонские пределы. Не обращая внимания на отставших и раненых братьев.

Встретившиеся на границе дружины Давида, Гедимина, Сурмине и Скалдона. Объединив свои силы в один кулак. Переправились на территорию тевтонского ордена, и огнем, и мечом, прошлись по приграничным селениям. Жгли фольварки, выгребали из амбаров продовольствие и угоняли скот. Пленных хватали даже рядом с орденскими замками. Тевтонские братья только что и могли, наблюдать за этим опустошением с крепостных стен, не смея высунуть даже нос наружу.

План фон Процке, о подрыве мощи остававшихся непокоренными прибалтийских племен, трещал по швам. Начавшиеся было переговоры со знатью и старейшинами жамойтии, о переходе под власть ордена, были прерваны. Нобили жамойтии и аукштайтии снова выпрямили свои шеи, которые уже начали, было склоняться, перед орденом. Авторитет Гедимина, стоявшего во главе всей проведенной операции, вырос среди населения до таких высот, что даже в ордене его начали именовать не иначе, как королем Аукштайтии.

После года упорных приграничных боев, Витень отозвал Давида обратно в Новогрудок. На сей раз Великий Литовский князь, принял его куда как приветливей, введя в круг ближайших своих советников. Но это совсем не означало, тихую придворную жизнь. Впрочем, придворной жизни как таковой вообще не было. Не до праздности и застольям на пирах было в то время князьям. Почти вся жизнь проходила в седле, в непрестанных делах-заботах да военных походах.

Витень сумел договориться с Туровом, Пинском и Полоцком не о союзе, а об объединении земель в одно государство. Его владения, Великое Княжество Литовское и Русское, почти вдвое расширило свои границы.

Да, вошедшие в объединение земли имели свое самоуправление. Свои, независимые от великого князя суды. Свои законы, в которые великий князь не имел права вмешиваться. Полочане, еще получили право беспошлинной торговли по всему великому княжеству, сохранив за собой право, брать пошлину с купцов на своих землях. Но не это главное. Главное то, что теперь они выступали единым фронтом против своих врагов, а их в то время, было не мало.

Но на этом Витень не остановился. Теперь, его послы вели переговоры об объединении с князьями Смоленска и Брянска. Эти земли не могли самостоятельно вырваться из-под пяты орды. Силенок не хватало. Это объединение грозило войной с ордой. Поэтому переговоры шли пока со скрипом. Так же, переговоры велись с ятвягами, о присоединении к княжеству Бреста и всего подляшья.

Галицка-Волынскому князю, Юрию Львовичу, было мало дела до этих земель, отделенных от его владений непроходимыми болотами. В это время, Юрий ввязался в борьбу за Венгерское наследство, где умер последний представитель династии Арпадов. В этой борьбе, он поддержал своего двоюродного брата Атона Баварского. Правда, как они не старались, проиграли эту борьбу внуку Неаполитанского короля Карлу-Роберту Анжуйскому.

Так же, Юрий был занят основанием независимой митрополии. И добился поставленной цели в 1302 году. Константинопольский патриарх, дал согласие на образование митрополии «Малой Руси», с центром в Галиче. К тому же, Юрий женился на сестре Куявского князя Владислава Лакетка, Ефимии, после чего стал его активным союзником в борьбе за Польскую корону. И выступил против претендующего на нее короля Чехии, Вацлава Чешского. В это время, по сути, Брест оставался, что называется бесхозным. И представлял собой легкую добычу для Польши, или ордена. А этого Витень, никак допустить не мог.

Все эти дела требовали внимания, и уйму времени. А ведь нужно было еще оберегать и собственные границы. Строить крепости, укреплять города, расширять торговые связи. Особенной головной болью в этом списке значился Гродно. Не единожды, этот приграничный с орденом город, подвергался нападениям и страшным разорениям. Доверить управление городом, Витень мог только тому, кому полностью доверяет.

Этим человеком стал Давид, получивший так же право, на полную свободу в управлении. Что вызвало пересуды и зависть в окружении князя. Хотя при этом, мало кто из завистников хотел-бы взвалить такую ношу, на свои плечи.

— Да уж. Сподобил господь милостью. — Ворчал недовольно Тур, окидывая взглядом стены города.

— Да не ворчи ты. Старая перечница. — Пихнул его в бок Богуш. — Зато теперь не приживалами, а жизнью свободных людей заживем.

— Ага. Только вопрос. Долго ли свободной жизни радоваться будем?

— Долго не долго. Зато вся наша. — Обернувшись, подмигнул друзьям, ехавший чуть впереди их Давид.

— Как по мне, так уж лучше чтобы подольше пожить. — Никак не мог уняться Тур.

— Ну. Раз так, — улыбнулся ему Давид. — Тогда крепостной стеной займешься, а то она уж больно на вид худая да хлипкая. За такой стеной действительно, долго не протянешь.

— Княжа, да какой с меня строитель? Я всю свою жизнь только и делаю, что палицей по головам супротивников луплю.

— Учиться полезному делу, никогда не поздно. — Серьезным тоном ответил на причитания Тура, Давид. — Так что задание ты получил, а как выполнять, то сам решай. Только учти. Крепостная стена должна стать крепкой и неприступной, чтобы в случае чего, люди в крепости надежно укрыться смогли.

— Сам напросился. Так что нечего теперь носом в землю тыкать. — Сказал понурившему голову Туру, Богуш. — Да ладно, не переживай ты так, не один же ты будешь бревна и камни на стену таскать. В городе небось-то строители найдутся. Без помощи не оставят. — Подначивал он старого друга.

Гродно, считался центром Черной Руси. Во всяком случае так эти земли назывались на картах того времени. Вообще, на картах того времени мест, с названием Русь, было много. Была Черная, Красная, Малая и Белая Русь. Некоторые из этих названий, просто кочевали по картам показывая разные местности. Также, по названиям княжеств. К примеру, Переяславль-Залесская Русь, Владимиро-Суздальская, Киевская, Галицко-Волынская, и так далее.

Тогда жившие люди, этим названиям особо внимания не уделяли. Не название земли их объединяло, а родственные славянские корни. И многовековая жизнь бок о бок. Да, они довольно часто враждовали между собой. Но когда объединялись, представляли грозную силу для любого врага. Только объединение такое, должно было быть по доброй воле, а не по принуждению.

Созданные на крови союзы долго не живут, и силой, дружить никого не заставишь. Уж больно гордые мы, да независимые. И племена, объединенные в княжества, каждое со своей отдельной историей. Своими отдельными, славными и горестными страницами этой самой истории. Своими летописями и преданиями. Своими героями.

Литва, дала убежище многим людям из разных прибалтийских племен. Тем, кто не пожелал предавать веру отцов и дедов. Тем, кто не захотел жить под пятой тевтонского ордена. Гродно в то время, можно было бы назвать городом изгоев. Многие беженцы нашли свой приют в его пределах. И теперь зубами вгрызались в землю, оплачивая своими жизнями и кровью, вновь обретенную родину. Не равная была это битва. Уж больно сильны были, закованные в железо, тевтонские братья. Но жители города держались.

Первый налет тевтонов на город состоялся в 1284 году. За ним последовала череда опустошительных рейдов. Почти каждый год, кто-нибудь из орденских командоров, приводил под стены города свои отряды. Тихим местом, Гродно никак назвать нельзя было.

— Ну что други, — стоя на замковой горе, обратился Давид к своей дружине и горожанам. — А не пора ли уже нам прищемить хвост, этому тевтонскому зверю? Довольно он уже кровушки нашей попил. Пора-бы и по зубам дать.

— Легко сказать, да трудно сделать. — Выкрикнул кто-то из толпы горожан.

— Трудно. — Согласился Давид. — Но вполне возможно. Особливо, ежели сообща жить будем. Да не лениться, ни в трудах ратных, ни в трудах созидательных. Ну, а как хваленым рыцарям головушки сносить, не только покажем, но и научим. Коль у кого такое желание появиться.

— Для показа, что-то людишек у тебя маловато. — Вновь донеслось из толпы. — Бахвалиться силой, когда рядом врагов нет. Все мастаки.

— Это кто там такой говорливый? — Помахивая своей палицей, вышел из строя дружинников Тур. — Ну-ка, покажись. Я тебя немного уму разуму поучу.

— Погоди Тур. — Остановил дружинника Давид. — Стань на место. — И повернувшись к горожанам продолжил. — Дружина у меня действительно не большая. Но не дружиной силен город, а людьми его населяющими. Поэтому и говорю, коль будем стоять заедино, никакой враг нам будет не страшен.

Глава 6

История человечества, это история одной непрекращающейся мировой войны. Даже казалось бы, наш, такой просвещенный двадцать первый век и то не исключение. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в военном отношении четырнадцатый век, мало чем отличался от тринадцатого. Закончилась эра крестовых походов в Святую землю. Но на смену ей пришла эра подобных походов на территорию Прибалтики и Литвы. На увеличение интенсивности военных действий оказывало влияние казалось-бы не имевшие к этому никакого отношения события, происходившие в Европе и Азии.

После падения Аккона, последнего оплота христиан в Азии. В Европу потянулись переселенцы. Этих людей нужно было обеспечить землей и жильем. Правда небольшая часть христиан, которая была отрезана от моря, нашла приют в Армении. Кто-то, остался на островах Эгейского моря. Но что было делать с остальными?

Этим переселением воспользовались тевтоны. Орден уже твердой ногой стоял на захваченных территориях. Пруссы и другие завоеванные племена были полностью покорены братьями по вере. Вот только после покорения, людей населяющих эти территории осталось маловато. Поэтому орден решил пригласить на свои земли не только беженцев, но и всех желающих. Обещая поддержку и льготы. Многие воспользовались столь щедрым приглашением. Особенно жители Германских государств. С приходом переселенцев, подпитавших силы тевтонов, начался новый виток экспансии на Прибалтику и Литву.

Так же тевтоны усилились благодаря событиям, произошедшим во Франции, где в это время правил Филипп 4 Красивый. В последнее время своего правления, этот король постоянно нуждался в средствах. Но не, потому что он был расточителен. Как раз наоборот, Филипп 4 можно сказать, был довольно бережлив. Просто ему не повезло сначала с женой, а потом и с невестками. Эти особы на все его финансовые затруднения плевать хотели с Нельской башни.

— Если вам не хватает денег на мое содержание, то повысьте налоги или придумайте новые. — Отвечала на мольбы Филиппа об экономии его жена, Жанна Наваррская. — Вы ведь король.

— Да. Я король. — Соглашался с ней Филипп. — Но по закону, я не имею права их увеличивать или выдумывать новые.

— Вы что хотите этим сказать. Что я должна буду голодать или ходить в обносках? — Гневно топала Жанна, своей прекрасной ножкой.

— Я что-нибудь придумаю. — Печально вздыхал Филипп и запирался в своих покоях, терзаясь одной единственной мыслью, где-бы разжиться наличностью.

Благодаря такой счастливой семейной жизни, во Франции появились королевские указы строго регламентирующие, что, и сколько, должны иметь в своем гардеробе французы. А так же, сколько должны кушать за завтраком, обедом и ужином. Правда, такой подход к делу мало повлиял на пополнение казны. И тогда, Филипп обратил свой взор на тамплиеров, ни в чем себе не отказывающих и ведущих довольно привольный образ жизни.

— Черт бы побрал этого рогоносца. — Жаловался Танкред фон Бурк своему другу, коменданту Рагнеты, Людвигу фон Любенцалю. — Пока он любуется в зеркале своим отражением, его жена украшает его красивую голову, не менее великолепными рогами.

— Это ты, Филиппа Красивого имеешь в виду? — Уточнил Людвиг.

— А то кого же. — Дернул головой Танкред.

— Мы хоть с тобой и находимся в крепости, на границе с Жамойтией. Но мой тебе совет, на всякий случай, так больше о короле не отзывайся.

— Да к черту Филиппа, с его ненасытной женой. — Никак не мог уняться фон Бурк. — Он же к нам, к великому ордену тамплиеров подбирается. Понимаешь, на нас взваливают всю вину за все неудачи в Азии. Да еще обвиняют, что мы слишком роскошно живем. Мало ему евреев, с которых он затребовал плату за право проживания. Хотя, я и сам с удовольствием запустил бы руку к ним в карман. Там действительно есть чем поживиться. Но зариться на золото ордена, и при этом обвинять его во всех смертных грехах. Это уже слишком. Надеюсь, наш Великий магистр Жак де Моле, быстро утрясет это недоразумение. Ну, а пока там все устаканится, надеюсь, ты не будешь против, если я немного погощу у тебя? Видишь ли, я решил, что для моего самочувствия будет лучше, если я покину штаб-квартиру и возглавлю немецкое отделение ордена. Ну и само собой, приму деятельное участие в крещении язычников во славу папской курии.

— Откуда такие известия? — Насторожился фон Любенцаль. — На счет вашего ордена?

— Да шепнули сведущие люди. А то чего ты думаешь, я к вам в такую глушь приперся?

— Ты всегда отличался среди других, своим нюхом на жаренное. — Улыбнулся фон Любенцаль.

— Если бы у меня не было этого моего нюха, — проигнорировал эту улыбку фон Бурк. — Я давно лежал бы в какой-нибудь отхожей яме, а не занимал бы той должности что имею. — Хмыкнул Танкред. — К тому же этот мой нюх, вполне может сослужить и тебе не плохую службу.

— Это ты о чем?

— Надеюсь, тебе не помешают три десятка опытных рыцарей, что постучатся завтра в твои ворота. Причем парни готовы слегка растрясти свой жирок во славу нашего господа? Ну и естественно попутно, слегка пополнить золотом свои карманы. Надеюсь, у тебя есть здесь на примете такое место?

— Конечно есть. — Кивнул головой другу Людвиг фон Любенцаль. — Обещаю, останетесь довольны. Как раз командор Зигфрид Рейберг, готовит поход на Русь. Собирается захватить Гродно. Предместья города жгли не один раз, но вот в цитадель, где хранится все ценное, еще никому не удавалось забраться.

— Хм, — поскреб бороду Танкред. — А почему ты думаешь, что сейчас это будет сделать проще?

— Сейчас дикари ослаблены. После прошлогоднего крестового похода Швабов, под предводительством графа Хомбурга.

— Поговаривают, что этот поход был не совсем удачным. — Скривился, как будто съел лимон фон Бурк. — Эти проклятые язычники дрались как черти. Да еще погода внесла приличные коррективы.

— Да. Вынужден признать, поход не оправдал наших ожиданий. Вмешательство литвинов и их помощь жамойтам была совсем некстати.

— Тогда почему ты думаешь, что сейчас все будет по-другому? Вдруг и под стены этого Гродно придет какой-нибудь литвинский князь? Тем более что кажется, это их земли?

— Да потому друг мой. Что воины не растут как грибы в лесу, а швабы, все-таки неплохо постарались, хоть ничего толкового из их похода не вышло. Даже убили одного из сыновей Витеня. Не спорю, есть вероятность, что Великий князь сам приведет своих воинов на помощь городу. Но, на это ему потребуется немало времени. А вам, только и всех дел будет, что перелезть через частокол, который язычники гордо называют крепостной стеной.

— Я не люблю лазить через заборы.

— За это не переживай. — Обнадежил друга фон Любенцаль. — Ты, как и подобает знатному рыцарю въедешь в город через широко раскрытые ворота, которые перед тобой распахнут наши славные кнехты.

— Ну, если так. То я, пожалуй, охотно составлю компанию Зигфриду Рейбергу, в его деле во славу нашего господа. — Поднял свой бокал наполненный вином, Танкред фон Бурк.

В это время от ворот замка, прозвучал звук сигнального рога.

— Интересно, кто это решил заглянуть в мою скромную обитель? — Поднялся со своего кресла Людвиг фон Любенцаль и выглянул в окно. — Ничего себе. — Обернулся он к другу. — Сам великий маршал фон Процке пожаловал. Отрывай от стула свою жирную задницу Танкред, и пойдем, поприветствуем нашего славного великого маршала. Видно дело серьезное, раз он самолично приперся в мою приграничную обитель.

Великий маршал Тевтонского ордена пребывал в дурном расположении духа. Впрочем, это было его нормальное состояние. Единственное что могло вызвать улыбку на его хмуром лице, так это было какое-либо известие о захвате крепости или славной победе над язычниками.

— Черт бы побрал тот бардак, который у нас творится. — Вместо приветствия встретил маршал друзей. — Любенцаль, за последние две недели у вас не случалось ничего не обычного?

— Нет. — Вытянулся в струнку комендант крепости и осторожно осведомился. — А что случилось?

— Что случилось? — Зло переспросил фон Процке. — А случилось то, что больше двух сотен Пруссов взбунтовавшись, снялись со своих мест и ушли. Причем, эти мерзавцы утащили с собой все свои пожитки и скот. А что самое удивительное, никто ничего не заметил. Вернее, когда заметили, то было уже слишком поздно метаться в поисках. Тем более что эти сволочи, ловко замели свои следы.

— Две сотни? Как такое может быть? — Недоуменно пожал плечами фон Любенцаль.

— Видите ли. Их старейшине Лютоверу, какое дьявольское имя. — Скривился фон Процке. — Не понравилось что наши парни, решили слегка развлечься с их девицами. Черт побери. С них что, убудет, если-бы они и родили пару крепких немцев? Подумаешь, причину нашли, что парни хотели задрать кверху пару юбок этих грязных оборванок. — Маршал уже не просто говорил, а плевался во все стороны слюной от злости. — Разве это стоило того, чтобы затевать бунт и убивать наших братьев? Любенцаль, мы обязаны найти смутьянов и жестоко их наказать.

— Я дам задание своим лазутчикам разузнать, где укрылись беглецы, и мы их обязательно отыщем. — Пообещал Людвиг маршалу.

— Я знал, что всегда могу на вас положится. — Похлопал по плечу фон Любенцаля, фон Процке. — А кто этот славный воин? — Посмотрел маршал на тихо стоявшего рядом с Людвигом Танкреда.

— Мой друг. Глава немецкого отделения ордена Тамплиеров. Танкред фон Бурк.

— Тамплиер? — Фон Процке осмотрел Танкреда с ног до головы. — А почему вы здесь, а не в Мальбарке?

— Танкред со своими рыцарями готовится нанести визит к литвинам. — Ответил за фон Бурка Людвиг. — Мы сейчас как раз обсуждаем, с какой стороны лучше подойти к их городу Гродно.

— Похвальное рвение. — Бросил одобрительный взгляд на тамплиера фон Процке. — И даже несколько неожиданное. Хотя, как я понимаю, если учесть то положение дел что сложилось сейчас в Европе, такой поступок очень даже благоразумен. Ходят слухи, что Папа настроен, отлучить ваш орден от церкви, как он сделал это с Ливонским орденом. — При упоминании о Ливонском ордене, улучшившееся было настроение маршала, вновь поменялось. — Проклятый архиепископ и эти чертовы горожане Риги. Из-за их недомыслия, над орденом меченосцев нависла реальная угроза роспуска. Эти неугомонные людишки, шлют в Рим гонца за гонцом. Которые везут пасквили, способные полностью очернить орден в глазах папской курии. Правда, пока еще не одному из них не удалось проскользнуть мимо наших застав. Но, такое положение дел просто не допустимо. Итак, когда намерены выступать? — Без всякого перехода задал он вопрос Танкреду фон Бурку.

— Мои люди должны приехать завтра. — Отрапортовал фон Бурк. — И как только сюда, со своими людьми подойдет командор Зигфрид Рейберг, мы немедленно выступим в поход.

— Ну что же. Желаю вам удачи в вашем праведном деле во славу нашего Господа. — Выдал свое напутствие фон Процке.

Глава 7

— Все-таки, что ты решил? — Поинтересовался Давид у старейшины, недавно подошедших к городу прусских беженцев. — Здесь останешься, или поведешь своих людей в более спокойное место? Под Лидой много твоих соплеменников проживает, что еще раньше от ордена бежали. Витень много земли выделил там для тех, кто ищет защиты.

— Земля, это хорошо. — Прищурился Лютовер. — Только на счет спокойствия, сомневаюсь. Думаю, не оставят нас рыцари в покое. Обязательно искать будут. Мы же не просто ушли. Мы их братьев под нож пустили. Поверь старику. Я всю жизнь под ними прожил. Знаю, что говорю. Лида отсюда не так уж и далеко. Если к вам заявятся, то и туда без проблем доберутся. Деревеньку-то мы отстроим. Да только ведь они ее спалят, а людей порубят. Или еще того хуже, в рабство продадут. Пожалуй. Здесь, за стеной. Шансов уцелеть поболей, будет.

— Ну, смотри сам. — Кивнул головой Давид.

Он прекрасно понимал, почему старейшине не очень хочется селиться в том месте. Расстояние в два дневных перехода, конечно не большое. Но сложись ситуация по-другому, ушел бы туда от границы подальше, не задумываясь. Но дело в том, что там обжились те Пруссы, кто за свою свободу до последнего сражался. Кто не как он, свою голову перед захватчиками не склонили. Поэтому, здесь хоть и опасней, да общий язык быстрее с людьми найдет. И никто его грехами прошлого попрекать не будет.

— На спокойную жизнь здесь не рассчитывай. Спокойно, нам здесь точно жить не дадут. Каждый год тевтоны под стены заявляются. Думаю, этот год исключением не будет. Когда придут не знаю, но, что обязательно приползут, в этом полностью уверен.

— Ну что тут поделаешь. — Развел в стороны руки Лютовер и улыбнулся. — Коль придут. То вместе отбиваться будем. — И потом, посерьезнев, добавил. — Ты князь не думай. Отсиживаться да прятаться не станем. Мы конечно не воины, но, и обузой не станем. Это я тебе обещаю.

Конечно не станут. Посмотрел на Лютовера Давид. Здесь даже сомневаться не приходится. Им ведь теперь только и остается, как за жизнь свою бороться. Да по новой свою жизнь строить, ища счастья под солнцем.

Вот она судьба. Жили себе на своей земле. Пусть и тяжело. Пусть даже под пятой ордена. Но тут уж так случилось, чего уж теперь. Были когда-то свободными. Жили своим умом. Теперь, орден всему голова. Тяжело так жить? Да. Но страшно бросать то место, где родился и вырос. Земля родимая, она такая. Так просто не отпустит. Мир большой, это правда. Только кому ты нужен, в чужой земле?

У князя самого судьба не лучше. Вроде и не врагом из родных мест ушел и не по принуждению. Супротивников лютых не нажил. А только, обратно ведь не вернуться. Да. Пришел на землю предков отца. Защищать ее будет, пока сердце бьется. Только ведь его здесь, тоже с не распростёртыми руками встретили. Как на чужака смотрели. По этой причине Давид прекрасно понимал чувства Лютовера. Не сладко сейчас на душе у старейшины. Ой, не сладко.

Глядя на Лютовера. Назвать того старейшиной было трудновато. Ну не тянул этот, пусть уже в годах человек, на измученного жизнью старца. Крепкий, что дуб столетний. С годами только силу набирает. По лицу да по морщинам на нем. Годков этак под шесть десятков. А по стати. Видать любому, даже из его дружины, фору дать сможет. Силен дедок, ничего не скажешь.

— То, что обузой не станете, это я знаю. Вот думаю, куда бы вас сейчас приспособить. — Посмотрел в глаза старейшине Давид. — Ты пойми меня правильно. Вы на земле выросли, а жизнь в городе совсем другая. Нет. — Махнул рукой Давид, прерывая попытку Лютовера что-то сказать. — Землю мы выделим. Да поможем со всем необходимым, по мере своих сил. В том проблемы нет. Но то весной будет, а до нее еще дожить надо.

— Так и я о том же. — Все-таки сумел вставить свое слово Лютовер. — Жить нахлебниками. За чужой счет. Оно может кому-то и нравится. Только мы такой жизни не ищем. Вижу, ты стену укрепляешь. Так в этом деле у нас опыт есть. Рыцари, когда свои замки строили, почитай, всю округу на работы согнали. Хочешь, не хочешь, а к такой работе приноровишься. Коль нужда будет, то и каменную стену возведем. Будет столь же крепка, как и у рыцарских замков.

— Каменную? — Переспросил Давид. — Это действительно дело. Я и сам хотел город камнем обнести. Да только мастеровых мало. Тех, кто с камнем работать умеет. С камнем-то люди здесь мало работали. Оно и понятно. К чему камень, раз лес есть. Тем более что с камнем работать сложнее. Да к тому же хороший материал, еще и найти нужно.

Что значит, каменная стена для города. Давид знал не понаслышке. Его отец, Давмонт, в Пскове такую стену возвел. То была первая каменная стена в пределах восточно-северной Руси. Новгородцы, такую стену вниманием не обошли, и в 1303 году тоже такой стеной обзавелись. Ведь за камнем, что от ордена, что от орды, отбиваться легче. Эта истина и дурню понятна.

Давид обернулся к стоявшим за его спиной Богушу и Туру. Два друга, помимо всего прочего, еще и выполняли функции его телохранителей. Вообще-то, он их об этом не просил. Дружинники сами так решили, а остальные, такое их решение поддержали. Поэтому волей-неволей, Давиду пришлось с таким положением дел согласиться.

Вначале князю это не очень нравилось. Ведь куда ни пойди, эти двое все время за спиной маячат. Но со временем, Давид привык. А вскоре даже сам не заметил, как часть своих дел стал перекладывать на их плечи. И парни из двух таскающихся позади него бугаев. Этаких, раздражавших его хвостиков. Превратились в первых помощников.

— Тур. Ты у нас по стене главный. Пройдись с Лютовером вдоль укреплений, авось он, что дельное подскажет. То, что нашу стену еще более неприступной сделает. Богуш. А ты размещением людей займись. — Выдав указания своим помощникам, Давид повернулся к Лютоверу. — Ну вот. Вроде как-то так. Если что понадобится, или вопросы, какие возникнут, ребята помогут. Да и последнее. Коль город вместе защищать будем, то тут уж не обессудь, а придется вам слегка в военном плане подтянуться. Коль живыми да свободными быть хотите, придется и мечами позвенеть.

— Коль придется, то позвеним. — Заверил Давида Лютовер. — И военным хитростям да умениям, обучимся.

— Вот и отлично. — Подвел итог беседы князь.

Как только Лютовер вышел из того помещения, где он говорил с князем. Его тот час же окружила группа соотечественников, поджидавших у входа.

— Ну как там?

— Чего князь сказал? Чего порешали?

— Помогут нам здесь, или…? — Повис невысказанным последний вопрос в воздухе. А в глазах спросившего, читался страх и надежда.

— Помогут. Помогут. — Хлопнул ладонью по плечу мужика Лютовер, от чего тот, пригнувшись, облегченно выдохнул. — И жильем, и землей, и защитой. Во всем князь помощь обещал. Только мужики. Раз теперь это наш новый дом. И нам самим придется немало труда приложить, чтобы никакие воры в него свой нос не сунули. Ну, да об этом поговорим, когда всем миром соберемся. А пока, следуйте за воеводой Богушем, — указал он рукой на дружинника стоявшего сзади. — Он вам место укажет, где всем нам расположиться можно.

— Я не воевода. — Буркнул недовольно за спиной Лютовера, Богуш.

Старейшина пропустил это замечание мимо ушей. Будто никто, ничего и не говорил вовсе. Видно у старика, на этот счет, было какое-то свое мнение.

— А я пока. С воеводой Туром по княжьему повелению прогуляюсь. По важному делу. — Многозначительно закончил он свою речь, после которой, соотечественники с еще большим уважением стали взирать на своего предводителя.

— Слушай дед. Тебе же сказали. Не воеводы мы. — На сей раз насупился Тур. — Ты чего привираешь?

— Коль сейчас не воеводы, то станете. — Как ни в чем ни бывало, откликнулся старик и добавил. — Ну что, пошли на стену поглядим, что ли.

Обескураженные таким ответом, друзья переглянулись между собой. Но что-либо высказать по этому поводу, не успели.

— Деда. Я с тобой пойду. — Раздался за их спинами звонкий девичий голос.

К дружинникам и старейшине, быстрым шагом приближалась молодая дивчина бравого вида. Вместо платья, мужская одежа да штаны. А на поясном ремне, висит длинный тонкий кинжал, за рукоять которого держалась воинственная девушка.

— А это еще кто? — Выкатив глаза, с удивлением промолвил Тур.

— Внучка моя. Сонильда. — Грустно вздохнул Лютовер. — Наслушалась в детстве былин да сказок. Поленицей себя возомнила.

— О как. — Хмыкнул Богуш и хотел видно что-то насмешливое добавить. Но глянув на Тура, пялившегося во все глаза на девушку, передумал. И лишь хитро улыбнулся.

— Деда. Я с тобой пойду. — Еще раз повторила девушка, подойдя ближе.

Да сказала таким тоном, словно припечатала. А еще, оценивающим взглядом осмотрела с ног до головы Тура. При этом, даже мельком не кинув взор на стоявшего рядом с ним Богуша. От этого взгляда, лицо Тура стало пунцовым. А руки, непроизвольно затеребили по палице.

— На тебе сейчас шапка загорится. — Шепнул на ухо Туру Богуш и захихикал. Отчего бедный воин, стал еще краснее. Хотя казалось, куда уж больше.

Неловкую ситуацию прервал Лютовер.

— Сонильда. Сколько раз тебе говорено. Не пялься так на мужчин. Это неприлично.

— А что тут неприличного? — Отмахнулась от деда девушка. — Тем более что я не пялюсь. — И продолжая осматривать Тура, спросила. — Куда вы с моим дедом направлялись?

— На стену поглядеть. — Глухо выдавил из себя Тур.

— А чего тогда стоим? Пошли, что ли на стену смотреть? Раз больше посмотреть не на что. — И развернувшись к крепостной стене, гордо зашагала к ней первой.

Следом почапал старик, что-то недовольно бурча себе под нос о поведении внучки.

— Боевая дивчина. — Придержав за рукав Тура, шепнул ему Богуш. — Кстати. Это поговаривают, из-за нее разгорелся тот сыр бор, который людей с родного места сорвал. Будь на ее месте, какая другая дивчина, может, и жили-бы эти люди, как и прежде в своих домах.

— Откуда ты знаешь?

— Как это откуда? Видать здорово тебя дивчина зацепила. Раз мозги думать не хотят. Я же всей дальней стражей заведую. А потому самолично их встречал. Так что, пока к городу подходили, они многое мне поведали.

— Ладно, — отмахнулся, злясь на самого себя Тур. — Давай рассказывай, чего узнал?

— Так вот. — Улыбнувшись, зашептал на ухо другу Богуш. — Когда рыцари начали устраивать свои безобразия. Одной из первых им попалась, как раз внучка старосты. Но девчонка не сплоховала и двух насильников, что ее тащили, прирезала. Причем прирезала, их же собственным оружием. Кстати, этот кинжал и сейчас у нее за поясом торчал. Ну, а после того как кончила тех двоих, кинулась с боевым кличем на остатних. Следом за ней и староста в драку полез. Оно и понятно, родная кровь все-таки. Остальное население тоже в стороне не осталось. Как-никак, убийство рыцарей уже состоялось, а суд за такие дела в ордене строгий. Особо разбираться, кто виноват, а кто в сторонке стоял, не будут. Всех разом, скопом осудят. Вот такие вот были дела, брат.

— Истинно. Поленица. — Благоговейно выдохнул Тур. — Настоящая женщина-воительница. Точь-в-точь как в былинах.

— Ладно брат, — хлопнул по плечу Тура Богуш. — Потом еще поговорим. А пока, княжеским поручением давай займемся.

Глава 8

— Черт бы побрал эту погоду. — Ругался фон Бурк, кутаясь в свой плащ. — Раньше такого не было. Вот помню в молодые годы если лето, то лето. А коль зима, то зима. А сейчас? Черти что творится.

— Видно, сам Господь, наказывает эту землю. — Поддержал разговор Зигфрид Рейберг. — Ниспосылая на головы этих язычников такие испытания.

— Если бы только на язычников. Я был-бы не против. — Сморщился Танкред. — Только почему и мы, добрые христиане, страдать должны и переносить эти лишения. Неурожаи, голод. Я уже молчу о той катастрофе, что разыгралась в Риге.

— Я думаю, для этого были основания. Этим землетрясением, господь наказал горожан за их союз с этими варварами, литвинами.

— Хорошо наказание. — Хмыкнул фон Бурк. — Особенно если учесть, сколько рыцарских замков в руины превратилось во всех владениях меченосцев.

— Пути Господни неисповедимы. — Осенил себя крестом Зигфрид. — Не нам, сирым и убогим, постигать его помыслы.

— Слушай Зигфрид, кончай прикидываться. В этом лесу зверье и деревья, твою веру не оценят. А я. Так уж тем более. — Скривился Танкред в презрительной улыбке.

— В этом-то и беда вашего ордена. — Все таким же смиренным голосом, продолжал вещать Рейнберг. — Ваша гордыня, тщеславие и неверие, приведут, когда-нибудь вас к гибели.

— Только не надо заливать мне о вере. И ты, и я. Прекрасно понимаем, что это лишь средство для достижения наших целей.

— Вот именно. — Кивнул головой Зигфрид. — Это тот плащ, который не следовало сбрасывать с плеч.

— Да ну тебя. С твоими метафорами. — Сплюнул Танкред. — Ну что там еще случилось? — Обернулся он назад.

— Командор. — К ним подъехал один из полубратьев. — На наш арьергард напали.

— Напали? — Но удивление, от такой новости, очень быстро сошло с его лица. — Какими силами?

— Мне неизвестно. — Пожал плечами претендент на титул брата-рыцаря. — Меня просто послали известить о нападении.

Лицо Танкреда налилось красной краской гнева. Но прежде, чем это вылилось в какую-нибудь гневную тираду, в разговор вступил Зигфрид.

— Не стоит особо обращать на такое нападение внимания. Это, всего лишь попытка нас затормозить, чтобы варвары успели предупредить своих о нашем появлении. С одной стороны. Хороший знак. Видно. Нас совсем не ждали.

— Обычно. Когда хотят задержать войска, то атакуют авангард, а не лупят по заднице.

— Местные. Мало знакомы с основополагающими законами войны. — Улыбнулся Зигфрид. — Дикие люди, что с них взять. Продолжаем движение. — Махнул он рукой, и остановившаяся было колонна, похожая на огромную змею, двинулась дальше.

— Мне кажется, ты совершаешь ошибку. — Посмотрел на него Танкред. — Так беспечно оставлять за своей спиной врага. Даже не выяснив его количество. Это может дорого нам обойтись.

— Ничего подобного. — Мотнул головой Рейнберг. — А за спиной у нас всего десяток, максимум два. Причем это не воины. А просто голодранцы из города, несущие так называемую стражу на подступах. Не вижу никакого смысла, гоняться за ними по лесу. Наоборот, нужно увеличить скорость движения, чтобы постараться опередить посланного ими гонца. Я ведь тебе говорил. Местные условия войны, здесь резко отличаются от общепринятых. Вместо того чтобы тихо предупредить о надвигающейся угрозе. Эти варвары устраивают какую-нибудь пакость. Что в свою очередь дает нам понять, о нашем обнаружении. И, как правило, говорит о неподготовленности противника к обороне. В идеале. Сейчас стоило бы со всеми рыцарями рвануть со всей прытью к городу. Вполне вероятно. Можно было бы захватить его сразу же с наскока.

— Спорить не буду. Скажу тогда только одно. Если дела обстоят, так как ты говоришь, то у меня возникает вопрос. Так чего же мы ждем?

— Вот это по-нашему. — Засмеялся Зигфрид Рейнберг. — Не пойми превратно. Но некоторые из гостей бубнят, что такие действия противоречат рыцарскому кодексу. Что мы должны встретить врага в чистом поле, забрало к забралу. И прочую всякую подобную ерунду.

— И как только земля носит таких малахольных? — Заржал Танкред фон Бурк, ударяя своего коня в бока шпорами.

Около трех сотен верховых, закованных в броню, отделились от основной массы войск. И, нахлестывая коней, из-под копыт которых полетели комья снега и грязи, поскакали к городу.

— Молодцы братья рыцари, не подвели. — Посмотрел им вслед, притаившийся в лесу Богуш. — Все дозоры сюда подтянулись. — Спросил он у рядом с ним стоявшего мужика, закутанного в звериные шкуры.

— Все как один. — Мотнул тот головой, радостно чему-то улыбаясь.

— Ну что же. Тогда начнем, пожалуй. — Улыбнулся и Богуш. — Только еще раз предупреди парней, чтобы сильно не увлекались. Наше дело их покусать сейчас. А в драку полезем. Когда они в обратную дорогу, получив по чреслам, вприпрыжку поскачут.

— Не переживай воевода. — Ткнул в плечо Богуша мужик. — Чай, не первый день на порубежье живем. А такие места дурней не любят. Здеся, дурень либо умнеет, либо землицей быстро присыпается. — И перевел взгляд на растянувшуюся колонну пеших кнехтов по лесной дороге. — Много их. Тышши две, не меньше. Тяжко нашим отстоять город будет.

— Отстоим. — Уверенно мотнул головой Богуш. — Князь наш Давид, парень что надо. Весь в отца. А отца его, Давмонта, ни разу враги победить не смогли. Ладно. Потом разговоры поразговариваем. Давай начинать что ли?

— Это мы с превеликим удовольствием. — Хмыкнул мужик, и, обернувшись, махнул рукой. В тот же миг затренькали тетивы луков и самострелов. И в ничего не подозревающих людей, идущих по лесной дороге, полетели со всех сторон стрелы.

В это время, Давид стоял на стене цитадели возле ворот. Всматриваясь в ту сторону, откуда должно было появиться тевтонское войско.

— Да куда вы, со скотиной-то прёте? — Долетел до него злой окрик. — Сказано было же. Скотину в лес уводить. Здесь и людям-то тесно. А вы еще и животину тяните.

Князь повернул голову к воротам, возле которых образовался затор из людей, обвешанных узлами со скарбом и тянущих за собой разную живность.

— Прости княжа. Мои это. — Виновато опустив глаза и переминаясь с ноги на ногу, попросил стоявший рядом с ним Лютовер. — Не привыкшие еще. Тяжко им, со скотинкой-то расстаться.

— Слав. — Окликнул Давид воина преградившего вход в крепость. — Пусти ты их. Все одно уже поздно. С минуты на минуту гости пожалуют.

— Да чтоб вас. — Ругнулся воин у ворот. — Давай шустрее. — Прикрикнул он на толпившихся возле ворот людей, отойдя в сторону. — Да не пихайтесь вы. Все войти успеете.

— Дома жалко. — Вздохнул Лютовер. — Порушат ведь. Как пить дать, порушат. Столько трудов и все в пламени сгорит.

— Дома новые отстроить можно, а вот людей назад с того света не воротишь. — Спокойно сказал Давид, вновь всматриваясь вдаль.

Вскоре лязгнули ворота, впустившие в цитадель последнего жителя города. Люди, забравшись на стену, вглядывались в кромку леса, ожидая появления врага.

— Может, все-таки надо было послать гонца Витеню? Чтобы он с дружиной на помощь к нам поспешал? — Посмотрел тревожно на Давида Улеб, глава купеческой гильдии города. — Ведь не просто набег. Такая силища к городу еще не подступала.

— Так и такого князя с дружиной у вас еще не было. — Хлопнул по плечу Улеба Тур, отчего купец перекосился на один бок. — Отобьемся дядя. Не впервой.

— Не впервой. — Передразнил Тура купец, растирая ушибленное плечо. — Тебе-то что? Ты все свое с собой носишь. А я, почитай, уже такие убытки понес, что даже думать об этом страшно.

— А ты не думай. — Рот Тура растянулся в лучезарной улыбке.

Улеб что-то ответил Туру, но что, было не разобрать из-за поднявшегося гомона на стене. Из леса вылетели рыцари ордена, и, не сбавляя хода, направились к городу.

— Лишние. Гэть со стены. — Вроде и не громко отдал команду Давид, но его везде услышали. — Остальным действовать, как учили.

— Ну что браты. Угостим рыцарей нашим железом. — Весело гикнул Тур. — Чтобы по самое горло нажрались.

Между тем, конница рыцарей с радостными криками достигла распахнутых настежь городских ворот. Но вскоре, радостные крики сменились воплями боли и проклятий. Счастливцы, которые первыми хотели ворваться в город, ухнули в выкопанную волчью яму. В которой вместе с лошадьми повисли, на воткнутых там в землю заостренных кольях.

— А ничего так начали. — Гоготнул кто-то из воинов, стоявших на стене.

— То-то еще будет. — Помахивая своей палицей, крикнул Тур, неизвестно чему радостно скаля свои зубы.

— Малахольный. — Буркнул себе под нос Улеб и сиганул по лестнице вниз с городской стены.

В это время в остановившихся возле ворот рыцарей, с городского частокола, полетели стрелы да легкие дротики. Броня, дело хорошее. Но и она не всегда спасает. Как минимум с десяток верховых, шлепнулись на землю под копыта своих коней. Остальные, прикрывшись щитами, отступили от городских ворот подальше. И судя по всему, не горели особым желанием повторить свою попытку.

— Передай парням в городе. Пусть в цитадель отступают. — Отдал распоряжение Давид пареньку, крутившемуся возле него. — Свое дело они сделали. Больше, рисковать нет никакого смысла. Теперь будем готовиться к отражению штурма. Рано или поздно, но на цитадель они обязательно полезут.

К вечеру, из леса стали выходить пешие воины орденского войска. Судя по их виду и телегам, на которых везли раненых. Их переход к городу был вовсе не увеселительной прогулкой. Однако. Армия ордена все еще представляло собой внушительную силу. Поэтому, никто бы не взялся предсказать исход противостояния. А в то, что тевтоны, разграбив пригород, просто развернутся и уйдут. В такой поворот развития ситуации, вообще никто не верил. Орден так просто, от своих намерений не отказывается.

Глава 9

— Так значит, отстоял Давид город. — Довольный услышанной новостью, улыбнулся Витень.

— Отстоял батюшка, отстоял. — Кивнул головой гонец, привезший эту новость. — И не просто отстоял, а такое поражение ордену нанес, что они ели ноги из наших пределов унесли. Разбил их войско в пух и прах.

— Но городище все-таки рыцари спалили?

— Это да, — кивнул головой гонец. — Как есть спалили. Аспиды проклятые. Зато ни одного окрестного села не порушили. Не дал им князюшка наш полихоимствовать. Кровушки нашей попить. А дома. Дома мы отстроим, это не беда. Главное люди да скотина, живы остались.

— Прямо уже и князюшка. И ваш. — Хмыкнул, пряча улыбку Витень.

— Так отчего же не наш? Наш он. Вы же лихоимцу, какому пройдохе, город бы не отдали.

— Ох и хитрец ты купец. — Погрозил гонцу пальцем Витень. — Ладно, от меня какая помощь Давиду нужна?

— Да сами управимся князь, сами. — Замахал руками гонец. — Разве только небольшое послабление в налогах. — Но увидав, как сдвинулись брови Витеня, тут же зачастил скороговоркой. — На время князь. На время. Вот, город отстроим, тогда, все недоимки вернем. Ну, или хотя бы деньги вырученные за трофеи, в городской казне оставьте. Ныне каждая монета на учете. Опять же отстраиваться заново надо.

— Ну ты и жук, купец. Видал, каких гонцов твой дружок мне засылает? — Перевел Витень взгляд на Гедимина, стоявшего в стороне. — Ты-то чего довольно лыбишься? А ладно, — махнул он рукой. — От налогового бремени я вам послаблений не дам. Самому деньги как воздух нужны. Но, долю мою трофейную так и быть, забирайте.

— Вот спасибушки. От всего города спасибо вам. — Поклонился купец.

А чего бы и не поклонится? От поклона, чай, спина не отвалится. А князь, от такого уважения, может, еще чего-нибудь от щедрот подкинет. И ведь уважил хитрюга.

— Помимо того так и быть, — расщедрился Витень. — Позволяю тебе лично, по всему княжеству беспошлинный торг вести.

А вот это уже была награда. Не совсем для города конечно, больше для самого Улеба. У бедолаги купца, аж дух от такой щедрости перехватило. А он дурень еще ехать не хотел, упирался. Боялся, что напорется на какого-нибудь недобитка из ордена в лесной глуши. Или людишек лихих, до чужого добра охочих. Так не только товар да тот скарб, что горожане вручили, так и жизни лишиться можно запросто. В сопровождение то Давид только отроков молодых отправил. Ни одного дружинника не дал. Страху в пути натерпелся. Зато, теперь за тот страх с ним так расплатились, что ежели еще разок такое дело подвернется, сам выполнить попросится.

— Не слишком ли щедрая награда? — Спросил отца Гедимин после того, как купец ушел из княжеских покоев. — Ты ведь и так все знал. О том, что под стенами города произошло, тебе твои соглядатаи давно уже доложили. Да не так скупо, как этот косноязычный. А со всеми мельчайшими подробностями. Да помимо того даже трофеи, что Давиду достались, подсчитали.

— Молодой ты еще. — Улыбнулся сыну Витень. — Учиться тебе и учиться. Во-первых, это официальный гонец. Который по идее, первым радостную весть принес. Не наградить его я не мог. Да и награда не больно велика. Городу на восстановление деньги понадобятся, а в казне их не так густо. Так что отказ от трофейной доли, это почитай все, что могу себе позволить. Ну, а награда купцу за добрые вести. Тоже не шибко велика, зато, авторитет моей щедрости поднимает. Ну и естественно, выслушать посланника надо было так, чтобы он не заподозрил, что я уже все и так знаю. Ни к чему Давиду знать, что возле его мои доглядчики крутятся. Незачем обижать человека своим недоверием.

— Ага. — Хмыкнул Гедимин. — Говоришь, что полностью ему доверяешь, а сам соглядатаями обложил.

— Не агакай. — Махнул рукой Витень. — Лучше на ус мотай. От своих слов не отказываюсь. Парню я полностью доверяю. Такой как он не предаст, а вот тем людям, что вокруг его крутятся, я не верю. Знаешь ли, не все такие как он. Многим золото глаза застит. Ради высокого положения родню продадут и не поморщатся. Да, к слову сказать, ты-бы присмотрелся к боярину Будикиду. Что-то его люди подозрительно часто в Ливонию зачастили.

— Ты и меня соглядатаями обложил? — Изумленно выкатив глаза, ткнул себя пальцем в грудь Гедимин.

— Конечно. — Не стал отпираться Витень. — Тебя вон уже, королем Аукштайтии величают. Того и гляди, дашь мне пинка чуть пониже спины. Да на свою голову Великокняжескую корону примеришь.

— Отец. — В голосе Гедимина явно прозвучала обида.

— Ты не обижайся. — От веселости в голосе и след простыл. — Такая уж у нас, у правителей доля. Даже тех, кого любишь и кому полностью доверяешь, и то, под присмотром держать приходится. А к боярину присмотрись. Не нравятся мне его шашни с ливонцами за твоей спиной. Ладно, давай теперь покумекаем, как дальше жить будем. У нас в какую сторону взгляд не кинь, кругом враги. Если так дальше дело пойдет, мечей не хватит чтобы от всех отмахнуться. Да еще эти неурожаи. Что-то странное в мире происходит. Погода словно взбеленилась. В Ливонии видел, как землю тряхануло. Замки да города порушились. Волхвы говорят, битва богов идет. Ну да бог с ней, с этой битвой. Нам о себе, да людях наших думать надо.

— С этим не поспоришь. — Согласился с отцом Гедимин. — А про Будикида ты не волнуйся. Боярин по моему наказу в Ригу шастает. У тебя с Ливонцами мир заключен, а у меня война. Про короля Аукштайции, это враки. Так что волноваться о пинке тебе еще рано. — Улыбнулся он Витеню. — Мне до короля еще далеко. Тем более что очень многие там еще надеются на то, что смогут в одиночку противостоять нависшей над ними угрозе. А иные так и вовсе, не прочь под орден лечь.

— Какая помощь от меня потребуется?

— Да ни какой не надо. Сам справлюсь. Пару набегов мы отбили. Будикид с рижанами договорился о поставке их купцами нам всевозможных товаров. Не напрямую. Через Полоцкие земли. Но хоть так. Правда слух по городу ходит о готовящемся большом походе, но, это пока только слухи.

— Дыма без огня не бывает.

— Да тут и без дыма понятно, что в покое нас не оставят. Поэтому рубим засеки. Ловушки по всей границе готовим. Воин, дружину полочан к границе подтянул. Нет, отец. Я в себе уверен, отобьюсь. А там глядишь и до упертых дойдет, что вместе легче отбиваться. Тем более что они ничего не теряют.

— Ну и добре. Ладно сын. Ты иди по своим делам, а мне еще нужно тут немного покумекать. Есть у меня кое-какие наметки. Как союз поляков с тевтонами подпортить. Да потом еще письмо Папе Римскому писать, чтобы какого-нибудь своего священника нам отправил.

— Не верю я этим божьим людям. — Сморщил нос Гедимин.

— А при чем здесь вера? — Хмыкнул Витень. — Нам надо кол между ними вбить. Чтобы они за право верховенства над нами, между собой друг друга грызть начали. Пока они друг друга в бока пихать будут, мы хоть от ратных дел немного отдохнем. Ну, а с тем, кто в их споре победит, потом, один на один разбираться легче будет. Княжья забота, это тебе не только мечом махать. Тут думать надо. Ну, все. Давай иди. Не мешай мне государственными делами заниматься. — Подтолкнул Витень сына к выходу. — Мне еще нужно подумать, как по всем правилам грамоту Папе Римскому выправить. Да так ее отправить, чтобы крестоносцы не перехватили.

Глава 10

Давид стоял на стене цитадели, укутавшись в теплый плащ от пронизывающего холодного ветра, и оглядывал окрестности. Со стороны казалось, что он наблюдает за копошащимися внизу людьми, отстраивающими дома и городскую стену. Привычная суета после очередного набега врагов. Только мысли его сейчас были далеки от этих забот. Ведь это не первый набег тевтонов и далеко не последний.

Естественно, ордену сейчас понадобится время, чтобы снова собраться с силами. Вернее не столько собраться, сколько подтянуть эти силы из других областей. Ведь сколько уже их отрядов разбили в Жамойтии, в Аукштайтии. Да и здесь под стенами города немало положили, а они все лезут. Да по разным направлениям. Да с новыми силами. Такое ощущение, что с гидрой сражаешься.

Тевтонский орден, это не Ливонские меченосцы. После такого поражения ливонцы-бы как минимум пару лет нос-бы не казали. А здесь, тевтонский орден навряд-ли такой подарок сделает. Мало того что орден сам по себе силен, так ведь и с Европы помощь ему постоянно подходит.

— О чем князь задумался? — Спросил Тур, подходя к Давиду. — Вроде особых причин так лоб морщить нету.

— Лоб морщить всегда причина есть. — Усмехнулся Давид. — Как думаешь, через какое время рыцари снова под стенами города объявятся?

— Трудно сказать. — Оперся на свою палицу Тур. — Но одно ясно точно, здесь нам посложнее придется, чем в Пскове. И не потому что город меньше и стены тоньше. Противник уж больно настырный, да и силой не обижен.

— Вот то-то и оно. — Кивнул головой Давид, соглашаясь с оценкой дружинника. — А у нас воинов в дружине всего ничего, а пополнить ее некем. Да и не за что. Итак, концы с концами еле сводим.

— Дай время князь, дружину пополним. Местные хоть сейчас готовы в наши ряды вступить. За людьми дело не станет. Да и плата не главную роль играет.

— Это да. Согласен. Только, как быть с выучкой? Одной храбрости сам знаешь, мало. Вывести такую дружину в бой против закованных в броню рыцарей, это значит попусту людей погубить.

— Бой, он на то и бой, чтобы люди гибли. — Пожал своими могучими плечами Тур. — Ни одна битва без потерь не обходится. Тут сколько не тренируйся, а все одно, меч или стрелу поймать головой можно.

— Ладно, ловец мечей да стрел. Иди уж делом займись. — Улыбнулся Давид. — Вон, городское ополчение уже давно топчется тебя дожидаясь.

На городской площади, переминаясь с ноги на ногу, да переговариваясь меж собой, стояло около полусотни горожан, дожидаясь своего учителя и командира в одном лице.

— Это пока ополчение. — Закинул свою палицу на плечо Тур. — Дай время. Так в не каждой дружине потом таких воинов сыщешь.

Давид некоторое время последил взглядом за фигурой дружинника направляющегося к своим подопечным, и снова устремил свой взгляд вдаль, погрузившись в свои мысли. Все упирается во время. Знать-бы сколько нам его рыцари отпустили? С высоты стены цитадели, город был как на ладони. Хотя, какой там город. Рыцари от него только пепелище оставили. Сейчас усилиями горожан, он вновь подымался из пепла. Но что будет с этими вновь отстроенными домами, если орден сейчас вновь в гости пожалует?

— Зря я сразу этот вопрос не решил. Нужно было настоять, чтобы все силы на укрепление городской стены вначале бросили. — Тяжело вздохнув, пробурчал князь себе под нос. — Надежная стена и мне-бы руки развязала. А там глядишь, не гостей-бы ждал, а наоборот, сам бы в гости заглянул.

Его внимание привлекли звуки, доносящиеся с площади, там Тур уже занимался с ополченцами. Парни, выстроившись в две шеренги друг напротив друга, с увлечением махали мечами. Сам же Тур в это время что-то втолковывал внучке Лютовера Сонильде. Девушка стояла перед ним, потупив взор, и шаркала ножкой по земле. От этого Тур только еще больше горячился. И если вначале видно подбирал выражения, то теперь уже в них абсолютно не стеснялся. Ругался и кричал так, что и взрослого мужика-бы в краску вогнал.

От такого зрелища люди перестали махать мечами. Да что там ученики, все горожане, кто по той или другой причине находились рядом, побросали свои дела. Они с не поддельным интересом прислушивались и присматривались к устраиваемому разносу. Сам разнос, людям был не в новинку. Да и не очень-то сильно интересовало, что там дружинник говорит. Они уже привыкли и к этому грозному рыку Тура. И к тем выражениям, что он говорил.

Не баловал дружинник людей новыми изречениями. По этой причине, если бы сейчас Тур ревел на кого-нибудь другого, то на это действо, пожалуй, никто бы не обратил внимания. Людей интересовал не сам разнос, а то, что за ним последует.

— Ну давай уже, что ты так долго тянешь? — Улыбнулся Давид, наблюдая за этой сценой.

Как-бы услышав его пожелание, Сонильда подняла глазки на Тура и несколько раз быстро хлопнула ресницами. Дружинник, в один миг застыл на месте. Как будто со всего маху наткнулся на копье. И только беззвучно хлопал ртом, стараясь удержать свою челюсть в верхнем положении, чтобы она не упала на землю.

— Вот же зараза. — Засмеялся Давид.

Видно того же мнения были и все другие, кто наблюдал за этой сценой. Над площадью грянул дружный смех, а кто-то еще и залихватски засвистел. Тур покраснел как вареный рак, закинул свою палицу на плечо, и что-то недовольно бурча себе под нос, ушел с площади. А следом за ним побежала Сонильда. Она что-то говорила дружиннику, стараясь заглянуть ему в глаза, но Тур постоянно обиженно отворачивал голову в другую сторону.

— Зря я ее в детстве не порол.

Давид обернулся. За его спиной стоял дед егозы, Лютовер. Он тоже с интересом наблюдал за этой картиной.

— В кого только она такой уродилась? — Тяжело вздохнул старейшина беженцев с Пруссии. — Это же надо, до чего такого воина довела.

— Дело житейское, разберутся. Надеюсь, если сватов к тебе зашлю, против не будешь?

— Я? Нет. — Покачал головой старик. — Только ведь если честно, то мое мнение по этому поводу никто слушать не будет. Своенравная. Вся в мать. Та тоже в свое время если упрется, то гору легче с места сдвинуть.

— Понятно, — улыбнулся Давид. — Ладно, что там у нас с твоей затеей.

— Пока ничем особым порадовать не могу. Но мы работаем. Налаживаем связь. Хотя уже сейчас с уверенностью сказать могу, что в ближайший месяц рыцари на город поход не планируют. Если можно так выразиться, переваривают последствия после такой знатной оплеухи.

— Не думаю, что они гибель одного из своих командоров надолго оставят без последствий.

— Нет, конечно. Но и сломя голову мстить не побегут. Поверь старику. За свою жизнь я их хорошо выучил. Они ударят тогда, когда будут полностью уверены в своих силах.

— В отличие от рыцарей, к моему сожалению. Лично я ни в чем уверенностью похвастаться не могу. Ладно, пока время есть нужно крепить обору.

— Князь, там к тебе посланцы прибыли. — Крикнул Давиду дружинник, подошедший к стене.

— Кто такие?

— Да пес их знает. — Пожал плечами воин. — Говорят, от твоего брата послание привезли.

— Какого брата? — Удивился Давид.

— Не знаю. Мы не спрашивали. Так его как, в крепость пущать или гнать взашей с его посланием?

— Не надо гнать. Я сейчас к вам подойду.

— Насколько я знаю. — Посмотрел на Давида Лютовер. — У тебя только один брат есть, да и то сводный. Хочу предупредить, если это Полюш, не верь ему. Его владения, что тевтоны ему дали, недалеко от нашего селения были. Так я тебе скажу, он похлеще рыцарей ими управляет. Жесток не в меру. Говорят в одном из набегов. На застигнутой врасплох свадьбе. Более 70 знатных людей в плен захватил. Да всех и порезал, хоть со многими ранее дружбу водил.

— Знаю. — Коротко бросил Давид и направился к воротам.

Там под присмотром стражи, его дожидался гонец, с виду более похожий на купца.

— Чего тебе? — Без всяких предисловий, хмуро спросил посланника Давид.

— Мы что, здесь будем разговаривать? — Приподнял удивленно бровь гонец.

— А что тебя не устраивает?

— Слишком много лишних глаз и ушей. — Обвел взглядом стражников посланник.

— У меня от дружины секретов нет. Так что либо говори, зачем явился, либо проваливай.

— Воля твоя князь. — Сверкнул злым взглядом гонец и протянул Давиду послание.

Давид, развернув послание, быстро пробежался по нему взглядом и задумался. Через пару минут он протянул гонцу обратно бумагу и сказал.

— Передай на словах. Отец меня учил. Родную землю защищать, а не делить. Зла брату не желаю. Но если он здесь появится я его встречу мечом. У нас с ним разные пути дороги. Больше разговоров не будет. И любому, кто от него придет, прикажу сразу же голову отрубить. Это все. — И развернувшись, пошел к поджидавшему его в стороне Лютоверу.

Глава 11

Возле отстроенного в верховьях Немана тевтонами замка Рагнеты, шли приготовления к очередному походу на земли непокорных литвинов и Жамойтов. Много их уже подготовлено было, этих самых походов. Стремительных и кровавых. Правда и литвины в долгу не оставались. И отвечали не менее жесткими ударами. Одним словом, полным ходом шла война на истощение.

Конечно, в этой войне ресурсов у Тевтонов было больше. Однако в данный момент, подготовка слегка забуксовала. И виной этой пробуксовке в немалой степени способствовали не совсем важнецкие дела в Европе.

На Британских островах разгорелось нешуточная борьба между Англичанами и Шотландцами. В эту разборку были втянуты и земли во Франции, принадлежащие английской короне. Германия в последнее время, начала бурлить разногласиями между правящей элитой. Понемногу дробя свою территорию. Так же улучшению обстановки не способствовала борьба за наследования Венгерской короны и Польской.

Плюс ко всему, значительная часть средств и людей с юга Европы, по-прежнему уходила на восток. Выбитые из Азии европейцы, теперь судорожно пытались укрепиться на островах Средиземного моря.

Венецианцам, Генуэзцам и Пизанцам, было вообще плевать на всякие крестовые и прочие походы. Эти вольные Итальянские города государства, ничем другим не интересовались, кроме своей выгоды и прибыли.

Они преспокойно вели свои торговые дела с мусульманами во время Крестовых походов. И даже когда мусульмане дали хорошего пинка под зад крестоносцам. И полностью разгромили Иерусалимское королевство. В их торговых делах и отношениях с партнерами из Азии, ничего не изменилось. А на всякие торговые запреты церкви, купцы из этих городов, преспокойно закрывали глаза. И делали вид, что эти запреты к ним не относятся.

— Докладывай. — Людвиг фон Любенцаль, комендант Рагнеты, не отрываясь от бумаг, разложенных перед ним на письменном столе, разрешил говорить стоящему напротив него полубрату.

— Несмотря на неурожайный год, мы все-таки сумели заготовить для зимних походов необходимое количество припасов.

— А что население?

— Все как обычно. Прониклись пониманием. Конечно, без паршивой овцы не обошлось, но в этот раз все дело окончилось небольшим недовольным бурчанием. Которое впрочем, очень быстро прекратилось. Показательная порка особо говорливых, сразу же наставила на истинный путь все остальное стадо.

— Надеюсь, обошлось без жертв? — Любенцаль бросил хмурый взгляд на докладчика. — Нам сейчас лишние жалобы на жестокое обращение с подданными совсем ни к чему. Особенно если учесть приезд Папского легата, по делу наших Ливонских братьев.

— Все было организованно на высшем уровне. — Успокоил его докладчик. — После порки, состоялось совместное богослужение. После которого братья, преломили хлеб за одним столом с селянами.

От этих слов, лицо Любенцаля скривилось.

— Я-бы предпочел повесить смутьянов, но сейчас мы не вправе доставить себе такое удовольствие. Черт побери, — чертыхнулся он. — Как этим рижским мужланам удалось доставить свой гнусный пасквиль в Рим?

Людвиг фон Любенцаль, наверное, очень удивился бы узнай он, что помощь в пересылке грамоты от Рижан Папе Римскому, оказали литвины. Помимо жалобы, Папа Климент 5, получил и письмо от Витеня. В этом письме князь сетовал на то, что не имеет возможности из-за противодействия Тевтонского ордена, припасть к его стопам.

Эти грамоты заставили Климента 5, отправить в орден посольство, призванное, разобраться на месте с происходящими там событиями. Влияние церкви на умы в последнее время, очень сильно сдало свои позиции. По этой причине, не прореагировать на сигнал он никак не мог. Обстановка в Европе не была столь благоприятной для власти церкви, как к примеру еще столетие назад.

Французский король Филипп 4 Красивый. Был ярый противник теократического движения. Он пока был первый государь, отражавший веяния новейшей истории. Проявив невиданное упорство, он добился того, что сослал его предшественника Бонифация 8, в ссылку в Авиньон.

Орден Тамплиеров обрел такую силу, что вообще плевал на нужды курии, занимаясь исключительно своими делами. Об отношении Итальянских городов-государств к власти папы говорилось выше. А с немцами у Ватикана, всегда были тяжелые отношения. Власть и влияние стремительно ускользали из цепких рук церкви. Требовалось, во что бы то ни стало снова заявить о себе в полный голос.

Поэтому Папа наделил своего легата огромными полномочиями, чтобы тот положил конец противостоянию Рижского епископа с орденом. А так же способствовал мирному вливанию в дружную Католическую семью всех Прибалтийских земель и Великого княжества Литовского и Русского. Готового, судя по письму припасть к его стопам. Такой поворот событий, несомненно, подняло бы авторитет курии на должную высоту. Виновные в противодействии сему богоугодному делу, должны были быть наказаны по всей строгости церковных законов.

— Как у нас обстоят дела с лагерем для прибывающих сегодня гостей?

— Все уже готово.

— Ладно, а что у нас с рекрутами? — Людвиг встал из-за стола, и, заложив руки за спину, подошел к окну.

— Пока не так хорошо как хотелось бы. Эти Римские выскочки, везде суют свой нос и не дают возможности нормально работать.

— Боюсь, такое объяснение в подготовке срыва зимнего похода, не устроит нашего Великого маршала. Мне проще будет выйти одному на битву против всего литвинского войска, чем сказать фон Процке, что мы не выполнили его прямого приказа.

— Но как же тогда быть с проверяющими?

— Считайте, это последним вашим испытанием. Теперь, накинете ли вы плащ братства или нет, на свои плечи, зависит только от вас.

— Благодарю вас командор. — Склонился в поклоне претендент на звание брата ордена. — Я выполню свой долг, чего-бы мне это не стоило.

— Я надеюсь на это мой мальчик. — Кивнул, не поворачивая головы, фон Любенцаль и махнул рукой, показывая, что разговор окончен.

Окрыленный мечтами о плаще, докладчик четко развернулся и вышел из зала. Не успела дверь закрыться за его спиной, как она снова открылась, и в зал вошел аббат Жерве. Сей аббат навестил Рагнету с инспекторской проверкой.

— Позвольте узнать мой дорогой командор, вы что, серьезно вознамерились нарушить прямой приказ самого Папы? — Заговорил он тихим и вкрадчивым голосом, мерно перебирая свои четки.

— Я? — Лицо фон Любенцаля выражало искреннее изумление, когда он повернулся от окна к аббату. — С чего вы это взяли?

— Ну знаете ли. Военный лагерь, обустроенный возле стен замка сложно не заметить.

— А-а. Вы об этом. — Любенцаль отошел от окна и снова сел за свой рабочий стол. — Мы действительно подготовили место для отдыха, так как сегодня должен подойти отряд гостей из Европы. Свое желание посетить нас, они изъявили еще до оглашения решения о прекращении военных действий. Люди проделали довольно долгий и тяжелый путь. И я не вправе отказать им в гостеприимстве и элементарном отдыхе.

— Я надеюсь, что дальше этого дело не пойдет? Вы же не станете рисковать не только своим положением, но и своей головой? — Бровь аббата Жерве слегка приподнялась к верху.

— Я могу вам гарантировать, что ни один из моих подчиненных не переступит границы. — Твердым голосом дал обещание Любенцаль.

— А ваши гости?

— Я извещу их о решении церкви.

— И вы думаете, этого будет достаточно?

— Что вы от меня хотите? — Фон Любенцаль хмуро посмотрел на аббата. — Эти люди откликнулись на зов церкви. Римом, был провозглашен крестовый поход против варваров. Позапрошлой зимой на него откликнулись Швабы. Они были первыми, кто встал под знамена во славу нашего Господа. Теперь им на смену прибыли другие храбрецы, горя желанием помочь святому делу. Как уже сказал ранее, я извещу их о решении Рима.

— Эти люди не должны пересечь границу и нарушить планы Папы. — С нажимом в голосе произнес аббат.

— Я не несу ответственности за их решения. — Фон Любенцаль резко поднялся со своего места. — Или вы предлагаете мне напасть на союзников? Если они пожелают выполнить взятые на себя обязательства по служению Святой церкви. Так вот. Я говорю вам сразу. Я не обнажу меч и не стану проливать кровь честнейших служителей веры, в угоду сиюминутным и явно необдуманным решениям.

— Необдуманным решениям? — Бровь аббата снова слегка приподнялась вверх. — Такое заявление может сильно осложнить вашу жизнь.

— Я воин на службе Господа, а не чиновник. — Фон Любенцаль гордо вскинул свой подбородок. — И эту службу, мы оплачиваем собственными жизнями и кровью, а не чернилами.

— Кроме того, чтобы браво размахивать своей железякой, нужно иногда еще уметь и думать. — Голос аббата Жерве не изменил интонацию, а его руки все так же спокойно перекидывали костяшки четок. — Или хотя-бы научиться, держать язык за зубами.

— Это угроза?

— Нет, дорогой мой комендант. Это дружеское пожелание. — Сказав это, аббат Жерве развернулся и вышел из зала.

— Черт бы побрал всех этих святош. — Бросил злой взгляд на закрывшуюся за спиной аббата дверь фон Любенцаль и плюхнулся в свое кресло.

Спустя несколько часов, он стоял в воротах своего замка, встречая гостей.

— Мой бог. Танкред. Ты привел с собой целую армию. — Глядя на растянувшуюся по дороге к замку колонну, обнимал он прибывшего тамплиера.

— Мы тамплиеры, не размениваемся по мелочам. — Отстранившись, улыбнулся фон Бурк. — А мои обещания не пустой звук. Я обещал, вернуться и отомстить. И черт меня раздери. Я сдержу свое слово. Я не просто разрушу тот проклятый город. Я выжгу и уничтожу все живое в его округе.

— Я тебе верю брат. Но у нас возникли осложнения.

— Какие еще осложнения?

— Из Рима прибыл легат, для разбора Рижского дела. Так же, они привезли предписание о прекращении военных действий против Литвы. И требуют сопровождения их делегации к князю Витеню для мирных переговоров. Я не смогу оказать тебе помощь. Поверь, я связан по рукам и ногам. О, кстати к нам приближается их соглядатай. — Кивнул Любенцаль головой в сторону подходившего к ним аббата Жерве.

— Рад приветствовать столь достославного рыцаря. — Мило улыбаясь, поприветствовал он Танкреда фон Бурка. — Что привело вас в эту далекую крепость?

— Дела Господа и личный приказ Великого магистра Жака де Моле. — Улыбнулся аббату Танкред улыбкой, более напоминающей оскал.

— Надеюсь. Эти дела не связаны с переходом границы? По предписанию папского легата…

— Ты можешь засунуть это предписание, куда себе захочешь. — Перебил аббата фон Бурк. — Я подчиняюсь только Папе и своему Великому магистру. Климента 5 здесь нет, чтобы подтвердить твои слова. А я, имею приказ Жака де Моле. Поэтому лучше уйди с моей дороги и не мельтеши под ногами. Места здесь дикие и навряд-ли кто-нибудь будет вдаваться в подробности, при каких обстоятельствах произошел несчастный случай с заблудившемся в диком лесу через-чур ретивом аббате.

Ни один мускул не дрогнул на лице аббата Жерве. Он все так же мило улыбался, выслушивая угрозы Танкреда фон Бурка в свой адрес. Выслушав все до конца, он с достоинством кивнул головой.

— Я не забуду этого разговора.

Глава 12

Дверь открылась и в зал, где заседал городской совет во главе с князем Давидам вошел вихрастый отрок лет 13 не больше. Оглядев всех присутствующих мужей робким взглядом, он прокашлялся в кулак и постарался придать себе бравый вид.

— Меня это, дядька Богуш послал. Велел передать, что войско ордена теперь уже точно, по наши души идет.

— Тебя как звать, отрок? — Давид улыбнувшись, поднялся со своего места и подошел к парню.

— Микулой кличут. Я сын Семена Кожемяки. — Подбоченился парень.

— Богуш еще что-нибудь просил передать?

— Не-е. Только это.

— А ты сам это войско видел?

— Конечно. — Кивнул он своим вихрастым чубом. — Я аккурат рядом с дядькой Богушем был, когда они мимо нас шли.

— И много их шло?

— Много. — Снова кивнул Микула. — Дядька Богуш только верховых, почитай под пять сотен насчитал. А там еще пешие маршировали, с копьями такими длинными. За поворотом дороги и конца не усмотреть.

— Ну что же, спасибо тебе Микула, сын Семена Кожемяки за службу верную. А теперь иди на кухню, скажи, что я накормить велел. Ну, а после выспись хорошенько.

— Некогда нам спать. — Парень степенно развернулся к выходу из зала. — Враг на город идет. Вот набьем им морду, тогда и отоспимся.

Отроческие дружины издавна были на Руси. Давид сам в свое время постигал военную науку именно в такой дружине. Как впрочем, и основная масса дружинников. Дружинники плохо разбирались в ремеслах и сельском хозяйстве, их ремесло война. По сути, они являлись военной элитой из элит. Грозная сила профессиональных воинов, способных противостоять любому противнику.

Обычно, отроческие дружины привлекались к военным действиям в очень редких случаях. Но здесь и сейчас, Давид был вынужден вместо учебы, привлечь мальчишек к несению службы. Князь терпел нужду во всем, куда ни посмотри. Не хватало денежных средств. Не хватало стройматериалов на укрепление стен и строительство домов. Не хватало скотины и продовольствия. Не хватало людей. А самое главное, не хватало времени. Орден не позволял расслабиться ни на минуту.

— Что-то рановато они нонеча в поход выправились. Ведь только-только урожай собрали. — Почесал свою бороду, выбранный народом городской головой, боярин Грунята. С виду вполне степенный человек, знающий себе цену. — Раньше-то все более, вначале зимы припирались.

— Скорее всего, виной тому неурожайный год. — Выдвинул свое предположение Лютовер. Представлявший в своем лице осевших в городе Пруссов. — Вот они и прутся за хлебом. Орденская братия прожорливая. Любят хорошо покушать, а на нужды других им плевать.

— Откуда тебе о неурожае известно? — Прищурился Улеб.

— Ты смеешься? Чтобы я да не знал, что у меня на родине творится.

Забегая вперед скажу. Что в начале столетия. Из-за изменения климата и изменения устоявшихся терминов посевной. Не только по всей Европе, а по всему миру. В летописях всех стран, описывают неурожайные года приведшие население к голоду. Вследствие чего появилось такое название, как хлебная война. Главной добычей таких войн были не золото и драгоценности. Ни земельное расширение владений, а зерно.

Так же, из-за изменения климата помимо голода. В Европу из Китая придет и другая беда. Она унесет в могилу более трети населения всех стран. Этой бедой, будет ранее неизвестная болезнь, получившая название легочной чумы. Мор уже начал уничтожать жителей Поднебесной. Потом неторопливой мерной поступью пройдет по Азии. И достигнет Европы в середине столетия.

— Что, сейчас начнем гадать о причинах. Чего это орден в поход пошел? Или все же лучше подумаем. Как эту угрозу от города отвести? — Посмотрел на сидевших в зале Давид.

— А что тут думать. — Снова стал чесать бороду Грунята. — Детей с бабами и добро в крепость. А сами на стены. Не впервой, отобьемся.

— А ежели в облогу возьмут? — Засуетился представитель купечества Улеб. — С таким количеством народу, долго в крепости не насидишь. С голодухи сдохнешь. Князь. Надо к Витеню гонца слать. Чтобы значит, он с помощью к нам поспешал.

— Да какая облога? — Махнул на Улеба рукой Лютовер. — Городская стена еще до ума не доведена. Тронь посильней, сама развалится.

— Так что, опять пожгут ироды проклятые? — Закачал головой купец. — Я же только дом поставил.

— Не ты один. — Прервал причитания Улеба Грунята.

— Гонцов. Лучше по селам отправьте. — Вклинился в ставший уходить в другое русло разговор Давид. — Пусть знают, что враг идет. Да подготовятся. А те, кто с орденом сразиться захочет, пусть в месте обговоренном собираются, где их Богуш ждать будет. Открывайте арсенал. Вооружайте городское ополчение. А еще лучше, давайте оружие любому, кто биться пожелает. Крепить стену уже поздно. Но и просто так палить город не позволю. В прошлый раз выхода другого не было, как только в крепости запереться. Теперь, как-бы ни было. Но станем на тех стенах, что имеем. А детей, женщин и добро. Действительно от греха подальше, лучше уже сейчас в крепость переводите. Все-таки кто его знает, как еще у нас что сложится.

— Это точно. — Закивал головой Улеб. — Ведь это не шутки. Пять сотен рыцарей. Такие силы еще ни разу к стенам города не подступали.

— Мальчонка сказал, пять сотен верховых, а не рыцарей. — Поправил Улеба Лютовер.

— А какая разница?

— Согласен. Не очень большая. Но все-таки эта разница есть. — Принялся объяснять разницу купцу Лютовер. — На самом деле. Рыцарей там, ну, может чуть больше сотни. Остальные, это их свита. Оруженосцы там, да пажи разные. Обычно, они вооружены хуже рыцарей. Но вообще-то согласен, от этого не менее смертоносны.

— Тут пока не о чем спорить. — Перебил их Давид. — Рыцари, это конечно сила. Вот только на лошадях они на стену не полезут. Ну, а как на них управу в чистом поле найти? Мы что-нибудь обязательно придумаем.

Жителям города не впервой было за оружие браться. Да и тем людям, что свою жизнь в окрестных селах налаживал, тоже. Пусть и не считались они сами воинами, но многие были детьми да внуками воинов. Особенно те, кто от орденского справедливого правления бежал. Они не хотели воевать. Но в трудную минуту. Все кто мог держать оружие в руках, брали мечи да топоры в руки. Надевали броню, кто какую имел, и организовывали отряды самообороны.

Крестоносцам не всегда удавалось добраться до укрытых лесом местных поселений и боярских усадеб. В них не вели хорошо накатанные дороги, а только лесные тропы. Да поди знай, куда такая тропа приведет. Тем более что эти тропы, вдруг нежданно-негаданно нередко обрывались в глухом лесу. Да напичканы всевозможными ловушками. Опасались крестоносцы ездить по неизведанным тропам. Помимо этого нужно добавить, что лес для местных, дом родной. И не единожды в этих лесах, гибли орденские отряды посланные разорить округу.

Давид объединил это лесное воинство, а командиром над ним поставил Богуша. Дружинник, отвечал за дозоры на границе. И мотаясь по округе, налаживал связь и взаимодействие, между городом и поселениями. Теперь пришло время проверить, насколько эффективными были те старания.

Вскоре, за первым гонцом прибыл второй, с более конкретным докладом о количестве войск двигающихся к городу. Картина не особо радовала. Всадников подкрепляли две с половиной тысячи пеших воинов. Одно хоть было хорошо, никакой осадной и стенобитной техники с этим воинством не было. Хотя, если быть откровенным, горожане особо не заморачивались количеством. Люди спокойно, без излишней торопливости готовились дать отпор агрессору. Так что даже появление крестоносного войска возле городских стен, особых треволнений не вызвало.

Конечно, было страшно, а куда без этого. Попробуйте ничего не бояться, когда в ваш дом ломятся грабители. Но страх пасовал перед осознанием, что нужно защитить свой дом. Люди наполнялись решимостью, отгоняя липкие щупальца страха. А еще, каждый верил в свою неуязвимость. В то, что он победит и останется жив.

Такое странное человеческое чувство. Дающее людям уверенность, что они не погибнут, а наоборот, прославятся на войне и станут героями. Это чувство очень сильно кружит голову особенно молодым. Сколько же сотен миллионов жизней за всю историю человечества унесла эта уверенность, а сколько еще унесет? Защита родного дома от врага, это одно. А вот мечты о воинской славе и дальних походах, совсем другое. Пустые они. Нет никакой доблести и славы в том, что ты в чужой дом полез.

Крестоносцы не спешили с началом штурма городских стен. Видно наивно полагали, что страх ожидания неизбежного конца полностью подавит волю горожан к сопротивлению. Чуть ли не демонстративно две сотни верховых отделились от основного войска, и отправились в обход города. Их намерения были всем понятны. Они отправились уничтожать все живое в округе.

— Ну-ну. — Глядя на этот отряд улыбнулся Давид.

Он не видел, откуда именно, но точно знал, что за этим отрядом из леса наблюдает не одна сотня глаз. Глаз, не суливших ничего хорошего этим всадникам. Крестоносцы были уверены в своих силах. Только вот из ушедших в лес, обратно никто живым так и не вышел.

Тем временем и основные силы вражеского войска выстроились. И вооружившись лестницами и огромным бревном для тарана ворот, пошли на приступ городских стен. Огромное количество стрел, как с одной, так и с другой стороны, взлетели в небо. Они устремились искать себе цели. Кому-то повезло, и смерть пролетела мимо, а кому-то не очень. На землю стали валиться убитые и раненные, как среди защитников, так и среди нападавших.

Стрел было выпущено огромное количество. Но враг все же дошел до стен и даже сумел на них подняться. Пришло время браться за мечи да топоры. Вместе с горожанами Давид взялся за кровавую работу.

Недалеко от него. Круша черепа, ломая руки и отбивая внутренности, размахивал своей палицей Тур. Рядом с ним сражалась с врагами Сонильда.

— Да не старайся ты ему по голове рубить. — Спокойно поучал девушку дружинник, охаживая своим страшным оружием очередного противника. — Лучше по руке ударь, которой он за стену держится. Без кисти он уже не боец. К тому же навернувшись с такой высоты, этот удалец себе еще и шею свернуть запросто сможет. Сколько тебе еще раз говорить. Бей по открытым местам.

— Ты лучше за собой следи. — Огрызнулась девушка. — А не за мной подглядывай. — Но все же рубанула по руке врага, и уже не обращая внимания на страшно закричавшего человека, с остервенением кинулась к новому, поднимавшемуся на стену врагу.

— Ну на кой мне такое счастье. — Буркнул Тур, опуская свою палицу на голову кнехта, попытавшегося ударить девушку в спину. — Жил ведь себе до этого спокойно, а тут уже который раз сердце в пятки уходит.

Уже несколько часов шла упорная резня на городских стенах и возле ворот. Пока без особого перевеса одной из сторон. Недалеко от стен гарцевали рыцари на своих конях. Они с нетерпением дожидались того момента, когда их пехота откроет им путь в город. Все так были увлечены битвой, что не заметили ставших выезжать из леса верховых. А вот Давид их сразу приметил.

— Тур. — Крикнул он, перекрывая шум битвы. — Всем дружинникам по коням. Пришло наше время.

Дружинники, все как один покатились вниз с городских стен, а их места тут же заняли горожане. Недалеко от стены, боевых коней держали под уздцы отроки. Подростки были явно недовольны тем, что находятся в стороне от битвы. Но, не смотря на свое недовольство, не осмеливались нарушить прямой приказ.

— Увижу кого на стене, или за стеной. Прикажу пороть на конюшне до тех пор, пока мясо от костей не отвалится. — Сев на коня и взяв в руку копье на всякий случай пригрозил парням Давид. И крикнул стоявшим возле ворот воинам. — Открывай.

Ворота распахнулись и на встречу вбегающим в них кнехтам, набирая разгон, понеслась княжеская дружина. Одновременно с ними, со стороны леса во вражеский тыл ударило ополчение из округи.

Трудно пешему против конного устоять. А если ты не в строю, прикрывшись щитом и ощетинившись копьем стоишь. То тут уж молись, чтобы под копыта коня не попасть, или не быть проткнутым копьем всадника. Так что дружинники Давида просто втоптали в землю и разметали в разные стороны тех счастливцев, что первыми в ворота сунулись.

Рыцари сначала было обрадовались, как ворота настежь распахнулись. И сунулись было к городу. Но вовремя заметили как от леса к ним в тыл, заходит другой конный отряд. А следом за этим отрядом, из этого чертова леса выбегают пешие. То, что вооружены, чем попало. Кто пикой, кто косой, а кто и просто оглоблей. Роль уже не играло. Потому как поняли крестоносцы, что если примут бой живыми уже точно не уйдут. Не дай-то бог попасть под горячую руку разъяренному мужику.

Осознав, что битва проиграна, орденская братия с легкостью предоставила пехотинцам самим решать свою судьбу. И наяривая коней, подгоняя их шенкелями, бросилась прочь от города. Некоторые даже с перепугу в Неман сиганули, в надежде перебраться на другой берег и тем самым оторваться от преследователей. Довольно самоуверенный поступок. Особенно если учесть, сколько на тебя железа навешано. Нечего удивляться, что из них так никто на другой берег и не выбрался.

Пешие кнехты еще некоторое время держались. Кое-кто даже по-прежнему еще на стену пытался забраться, пока до них дошло что случилось. Ну, а как дошло, то уже спасаться бегством поздно было. Да и далеко ли ты убежишь, когда на тебя со всех сторон злые дядьки с вилами да косами наседают.

В очередной раз горожане вместе с Давидом разбили войско крестоносцев. Люди радовались победе и даже не догадывались что спустя пару месяцев, им снова придется взяться за оружие. Да, они будут немного лучше и качественней вооружены. Да, будут действовать чуть более слаженней. Но несколько месяцев, это не тот срок, за который многое постигнешь, многому научишься. Каждая такая битва обязательно уносила с собой чьи-то жизни.

С первыми заморозками и первым снегом, под стены Гродно снова придут Тевтоны. Под командой кенигсбергского командора Эберхарда фон Вирненбурга будет более сотни братьев-рыцарей и более шести тысяч воинов. А так же осадные машины. Им удастся захватить и спалить город. Они даже предпримут штурм замковой горы. Но горожане вместе с князем Давидам, сумеют выстоять, и на сей раз. Большое это было войско или маленькое судите сами. На Чудском озере, во время Ледового побоища, против Новгородцев сражалось 50 братьев-рыцарей.

Давид выведет в бой горожан из крепости, а в тыл орденскому войску, как и в прошлый раз, ударит ополчение округи. Остатки орденской братии от полного разгрома спасет наступившая ночь. Благодаря ночной темноте, остатки тевтонской братии улизнут на свою территорию.

Эти победы позволят горожанам несколько лет жить мирной жизнью. Крестоносцы, после таких потерь не осмеливались предпринимать какие-либо решительные шаги. У них попросту не хватало сил. От тактики нападения, они на время перейдут к обороне. Начнут создавать и укреплять новые союзы. В ход, где не помогло оружие, пойдут деньги. К тому же в это же время, тевтоны не могли в полной мере опереться на своих европейских помощников-покровителей. По той простой причине, что оказались в довольно шатком положении.

Во Франции разразиться судебный процесс над тамплиерами. Но прежде, за одну ночь будут вырезаны тысячи членов этого ордена. Правда, рука французского правосудия не дотянется до братьев Англии и Германии. Последним, по приговору королевского суда, на эшафот 14 мая 1314 года взойдет Великий магистра ордена тамплиеров Жак де Моле. После обвинения в ереси и мужеложстве, он будет сожжен живьем на костре, на острове Ваш. Окончательную точку в этом деле поставит Папа, официально распустив орден. Такое небольшое предупреждение двум оставшимся орденам.

Мечтам французского короля Филиппа, не суждено было сбыться в полной мере. Несметные сокровища тамплиеров ускользнут из его рук, что породит массу легенд. Но это другая история. В нашем случае, происходящие в Европе события заставят тевтонский орден слегка поумерить свой пыл. Нет, они не откажутся от своих планов. Кровавое противостояние растянется на века. А спустя сто лет, на Грюнвальдском поле, произойдет грандиозная, одна из крупнейших битв средневековья, битва. Где тевтонам, наши предки переломают хребет окончательно. Правда, агония ордена продлится еще более столетия.

Победу в той битве над орденом, себе припишут поляки. При этом стараясь стыдливо не упоминать, что войско польское почти в полном составе, так и не вышло из леса, где было расположено. Всю тяжесть на себя взяло объединенное Русско-Литовское войско, а также отряд чехов под предводительством Яна Жижки.

К сожалению, от Залеской Руси на том поле не будет ни одного человека. А ведь недавно князья Великого княжества бились за Дмитрия Донского на Куликовом поле. Взяли на себя оборону Москвы, во время нашествия Тахтамыша. И в город татары ворвались и спалили, только благодаря предательству Нижегородских князей. И тому, что москвичи, поверив их заверениям зла не чинить, открыли городские ворота. Хотя оно и понятно. Слишком уж разными были тогда цели у княжеств.

Не малую роль на Грюнвальдском поле так же сыграют и те, кто были некогда нам врагами. Остатки Тахтамышевой орды, разгромленные Тамерланом, обретут новую родину в лице Великого княжества. И потом не единожды будут выходить на поле битвы, защищая свою новую родину. Земли, которые им выделил Великий князь для их семей. Хан Багардин на пару с неизвестным литвином простолюдином, убьют Великого магистра ордена Конрада фон Юнингена. Весь цвет их рыцарства поляжет на том поле.

По сути, Великое княжество станет первым европейским государственным объединением, где преспокойно соседствовали православные церкви с католическими костёлами. Мечети мусульман и чуть позже синагоги, рядом с языческими капищами. Неважно, какому богу ты молишься. Важно, какой ты человек. Не боги призывают людей убивать друг друга.

Глава 13

Не нужно изобретать велосипед, чтобы понять, что история земли очень похожа на жизнь человека. Много ли помним из времени младенчества? По сути, вообще ничего. И воспоминание о первых годах жизни особо памятными картинками не радует. Да и потом, прожив большую часть жизни и оглядываясь назад понимаешь, что память услужливо подсовывает нам те фрагменты жизни, которые мы сами хотим помнить.

История любого государства развивается по тому же сценарию. Правда, тут придворные борзописцы на протяжении тысячелетий постоянно подчищают события, в угоду правящему классу. Предъявляя нам только честных и благородных героев, а так же великодушных правителей. Способных как провидцы заглядывать на несколько столетий вперед. Только вот люди не могут быть постоянно честными и благородными. Хватает в жизни каждого и неблаговидных дел. А вся дальновидность приписывается потом, спустя столетия.

Не секрет, что во время захвата земель в первую очередь уничтожались, а впоследствии переписывались исторические хроники. Что, в конечном счете, приводило и до сих пор приводит людей только к новым войнам. А вознесенные когда-то до небес герои, на поверку иногда оказываются заурядными преступниками. Достаточно оглянуться на столетие назад и вспомнить героев революции. История, как и политика, стала похожа на одеяло лжи, покрывающее все человечество. Мы привыкли говорить не правду, а ложь. Ложь, которая выгодна. И верим только в то, во что хотим верить. Подчас не внемля голосу разума.

Ложь, неотъемлемая часть жизни человека. Мы не можем не лгать. К примеру, когда Витень писал письмо Папе Римскому, он и не думал выполнять большую часть своих обещаний. Впрочем, и папская курия, тоже не слишком придерживалась своих. Представители Папы, прибывшие в тевтонские замки, испугавшись угроз в адрес своих жизней, приняли сторону ордена. И как следствие, был предпринят поход на Гродно. Или как называли этот город в ордене, ворота в Литву. Правда, обернувшийся очередным страшным поражением для рыцарей.

За время относительного спокойствия, Гродно был снова отстроен. И теперь уже более надежно укреплен. В то время крепкие стены играли большую роль. Поэтому многие владетели озаботились постройкой мощных укреплений. Хоть какая-то гарантия относительной безопасности. И возможность отсидеться, когда припечет.

Польский сосед, Владислав Локеток, пользуясь случаем. Из мелкого Куявского князя, не смотря на свой маленький рост, расталкивая других претендентов локтями, стал тянуться к Польской короне. Несмотря на тяжелые времена и голод, свирепствующий по всей стране. По его приказу начинается строительство первой каменной крепости на Вавеле. Позднее, эта крепость перерастет в знаменитый Краковский королевский дворец.

Только вот строил этот замок Владислав, как понятно не для красоты. На тот момент было не до этого. В желающих, из местных князей, повторить его деяние. И примерить на себя корону недостатка не было. Портились отношения с тевтонским орденом. Плюс ко всему, примерить его корону на свою голову пожелал еще и Вацлав Чешский. Тяжело пришлось в этой борьбе Владиславу, но помощь ему по-родственному оказал Юрий Галицко-Волынский. Женившийся вторым браком на его сестре, Ефимии.

В 1302 году, князь Юрий добился от Константинополя основания митрополии «Малой Руси» с центром в Галиче. Эту метрополию возглавил митрополит Петр. Но в 1308 году, после смерти митрополита Максима. В Константинополе решили пост митрополита «Всея Руси» отдать Петру и снова объединить две митрополии в одну. Петр переехал во Владимир-на-Клязьме, а Юрий не сильно опечалившись, надел на свою голову католическую королевскую корону. Пользуясь ослаблением хватки орды, он с головой окунулся в перипетии Европейской политики.

Эти события, так же на время отвлекли внимание бывших врагов от земель Великого княжества. Что в свою очередь позволило Витеню заняться внутренними делами и укреплением дружеских связей с Русскими восточными княжествами. Которые, находясь в незавидном положении под ханской пятой, почти совсем обезлюдели. Особенно в этом отношении пострадала Брянская, Рязанская, Черниговская и Киевская земли. Да и в Смоленском княжестве дела обстояли не лучше. Московские князья выясняли отношение с Тверью. За право, кто из них будет собирать дань для орды, наводняя Залескую Русь татарами. Но при всем при этом, Витень не забывал о главном противнике, Тевтонском ордене.

Тевтоны, не смотря на потери, успокаиваться и не собирались. В ход пошли льстивые уговоры, обещания и деньги. Такой подход естественно, не мог не принести свои плоды. Некоторые Жамойтские наместники и нобили, перешли на сторону ордена. Одним из таких перебежчиков стал Спуда, сдавший тевтонам Путенинкайский замок. Орден этот замок передал Полюшу. Брат Давида обрастал свитой и помощниками. А заодно, менялся и его статус. Из просто обозленного изгоя, он превращается в законного наследника Великокняжеского трона. И этому наследнику орден оказывает справедливую поддержку в борьбе с узурпатором.

— Как вы все знаете. Последние несколько лет мы были вынуждены заниматься тем, что угодливо выполняли все распоряжения папской курии. Мы заключили военные союзы с Чехией, Польшей и Русским князем Юрием Галицко-Волынским. Разумеется, на случай противостояния орде, если вдруг их хан решит повторить свой поход на Европу. Мы так же вместо того, чтобы повесить бунтовщиков, были вынуждены вести переговоры с горожанами Риги. На мой взгляд, в Риме забыли, для чего был создан наш орден. Мы, меч в руках Господа. Меч, который вместо того чтобы разить его врагов, бездействует. Мне осточертело это ничегонеделание. — Выступал фон Процке перед группой братьев ордена в общем зале замка Рагнеты. — И мне осточертело пресмыкаться перед кучкой этих так называемых святых отцов. Которые только то и делают, что рассуждают о нашем деле. Заглядывая при этом не дальше раздвинутых ног своих любовниц. Нам уже давно пора вырваться из-под опеки этих лицемеров. Для этого, нам нужна громкая победа. Время дурацких политических игр и словоблудия истекло. Я призываю вас, чтобы вы были снова готовы поднять меч святой борьбы. Против неверия и поганого язычества. Я призываю вас братья. Отдать все свои силы на благо святых свершений. И наконец, в конце-то концов, захватите этот чертов город, что стоит у нас на пути к столице этих варварских проклятых земель.

— Маршал как всегда горяч и не сдержан. Выражений не подбирает. — Усмехнувшись, прошептал Танкред фон Бурк, стоявшему рядом с ним коменданту крепости Людвигу фон Любенцалю. — Похоже, он очень близко все принимает к сердцу. Интриги ушлых монахов. Неудачный ход военных действий. Поражения под этим чертовым Гродно. Будь этот город неладен.

— А ты разве нет? — Так же тихо спросил Танкреда Людвиг.

— Ты прав. — Скрипнул зубами фон Бурк. — Если-бы была моя воля, я стер-бы этот город до снования. Предал смерти всех его жителей и даже вырезал-бы всю их живность. Коров, свиней, овец, кур, все, что у них было. А потом приказал еще, и перепахать на этом месте всю землю.

— Не через-чур ли кровожадно? — Улыбнулся фон Любенцаль. — Господь учит нас терпению и прощению.

— Ты еще добавь, любви. — Скривился как от зубной боли Танкред. — Я потерял под стенами этого города своих лучших друзей. Лишился почета и уважения. Нажил смертельно опасных врагов.

— Это ты об аббате Жерве? — Уточнил Людвиг.

— А то о ком еще. — Передернул плечами фон Бурк. — Этот чертов монашек оказался мстительным фанатиком. Я от него чуть ноги унес. Бьюсь об заклад, он до сих пор носом землю роет, выискивая мои следы.

— Здесь ему тебя не достать. — Хлопнул его по плечу фон Любенцаль. — Теперь, ты брат нашего ордена. А наш маршал, — он посмотрел на все еще продолжавшего говорить свою зажигательную речь фон Процке, — никому не позволит причинить хоть какой-нибудь вред любому из нас.

— Когда-то я тоже думал, что у всяких там монархов и монахов руки коротки.

— Между орденом Тамплиеров и Тевтонов, есть небольшая разница. Удержи вы свои владения в Азии и ничего-бы подобного не случилось. Пока у нас имеются собственные земли, а не ленные владения, мы неуязвимы. Что касается твоего почета и уважения. То свое положение ты можешь легко вернуть обратно. Всего-то и надо, это удачно помахать мечом.

— Черт побери. Когда я от этого отказывался? Я готов хоть завтра выступить в поход.

— Не знаю как завтра, а то, что поход состоится, сомневаться не приходится. Иначе наш маршал сейчас не разорялся-бы здесь своими пламенными речами. Тысяча чертей. Кажется своим шушуканьем, мы привлекли его внимание. — Прошептал фон Любенцаль, и, отвернувшись от фон Бурка стал пожирать преданным взглядом фон Процке. Маршал, закончив свое выступление, стремительной походкой направился в сторону друзей.

— Ну что же господа. — Подойдя к друзьям, подмигнул им маршал. — Право первого удара мы решили доверить вам. Надеюсь, вы учли опыт прошлых неудач и теперь сможете одолеть этого русского медведя. По нашим данным, сейчас варвары переживают не лучшие времена. Конечно, наши угодья тоже не радуют нас огромными урожаями. Но наши лазутчики доносят, что в пределах этого так называемого Великого княжества, из-за неурожаев, эти дикари начали поедать друг друга. Впрочем, я не против. Чем больше они съедят себе подобных, тем нам будет проще завладеть их землями. — Улыбнулся фон Процке. — Кстати, есть хорошая новость и для вас Танкред. Советом утвержден план строительства новой крепости чуть выше по течению Немана. Ну и на должность коменданта выдвинули вашу кандидатуру. Так что в скором времени у вас и тех тамплиеров. Что последовали вашему примеру и вступили в ряды нашего братства, будет свое собственное пристанище.

— Благодарю вас мой маршал. — Склонил голову в поклоне Танкред фон Бурк. — Не только от себя, но и от всех тех, на чьи головы обрушились ложные обвинения и гонения. Превратившие нас в людей вне закона.

— Как истинные христиане, мы не можем оставаться в стороне. Видя творимую несправедливость и не протянуть руку помощи безвинно пострадавшим, истинным слугам Господа. Но, — поднял палец фон Процке. — В свою очередь вы должны делом доказать, что вы не ослабли духом, и ваша вера не пошатнулась.

Забегая вперед скажу. Что, как и обещал фон Процке, в 1313 году, выше по течению будет завершена постройка нового орденского замка. Этот замок получит название, Христомемель. Тем самым, крестоносцы постараются полностью перекрыть свою границу от ответных набегов Литвы.

— Наша вера не пошатнулась и дух не ослаб. — Ответил твердым голосом фон Бурк. — Мы оправдаем то доверие, что вы нам оказываете.

— Я это знаю. Вы честный и смелый воин. На вас можно полностью положиться. — Похлопал по плечу Танкреда великий маршал. — Я надеюсь на ваш успех в нынешнем предприятии. Только попрошу вас еще раз учесть все ошибки прошлых походов. Поражения, обходятся нам слишком дорого.

Глава 14

Витень проснулся от беспокойного сна, но вставать не спешил. Его взгляд задержался на гербе, «Погоня». Воин на белом коне с поднятым мечом и прикрывающийся щитом с шестиконечным крестом. Крест похож на христианский, но, это крест Ярилы. Старого славянского бога-воина. Бога защитника. Он символизирует связь между верхним, небесным миром, миром предков. А так же средним, где живут люди и нижним, подземным. Это символ единства здешних земель.

Почему все так сложно? Почему в угоду кому-то, нужно отказываться от веры предков? Какая разница, кто каким богам молится? Ведь это глупость, разжигать войну для того чтобы пытаться доказать что твоя вера лучше. Христиане твердят о том, что их бог миролюбив. Но веру свою распространяют больше при помощи меча. Отрицая все иные взгляды на устройство мироздания. Вот князь, построил католическую церковь и обратился к Папе Римскому, чтобы тот прислал священнослужителей. Да пусть свои проповеди читают. Вроде особого вреда от этого нет. Но из этого ничего не вышло. Крестоносцам не нужен мир. Вот они мнихов и не пустили. Вера для них, что плащ, которым они просто прикрываются, для достижения своих целей, кои ни коим случаем с миролюбием не связаны. Их цель нажива и подчинение своей воле всех и вся.

Обратился в Константинополь. Чтобы Православный патриарх основал здесь митрополию с центром в его столице Новогрудке. Но даже посредничество сына князя Герденя, епископа Тверского Андрея, мало в этом деле помогает. Единственный язык, на котором говорят в Константинополе, это язык денег. Да бог с ними с деньгами, лишь-бы дело сладилось. Тогда орден лишится своего главного повода. Борьбы с язычеством, а это, уже совсем другое дело.

От дел веры мысли князя перенеслись к насущным делам. В данный момент страшным врагом его людям и землям выступал не орден, а голод. Запасы продовольствия иссякли даже в его великокняжеских закромах. Зерно, ныне ни за какие деньги нигде не купишь, а ведь зима и не думает заканчиваться. Если ничего не предпринимать, даже страшно подумать о том, сколько людей до следующего урожая не доживут. А предпринять можно только одно, отнять продовольствие у соседей. Вернее, лучше у ордена.

— Ну что же, нужно готовиться к походу. — Приняв решение, выдохнул князь. И резко поднявшись с ложа, стал одеваться.

Отдав распоряжение, чтобы отослали гонцов собрать лучших людей на великокняжеский совет, Витень вышел во двор слегка размять тело. Он конечно Великий князь, но так же и первый воин за которым следует дружина. Во дворе замка увидел Бируту, протягивающую какой-то сверток и что-то говорящую гонцу. Видно милому своему Давиду послание отправляет с оказией. Вот еще одна головная боль, семейная.

Дети правителей во всех землях, имеют много разных привилегий, кроме одной. Им не дано сочетаться браком по любви. Их удел, династические браки, позволяющие налаживать контакты между правителями. Заключать союзы и выгодные договора. При помощи таких браков, правители нередко расширяют свои владения. По сути, если так разобраться, то дети представляют собой этакую форму очень дорогого и выгодного товара. К тому же иногда случается так, что пары в таких браках находят свое счастье. Только вот это, не тот случай.

Витень вздохнул и покивал из стороны в сторону головой. А заметившая его Бирута, гордо вскинула свою голову. И делая вид, что не замечает отца, направилась в терем. Вот ведь бестия и в кого только такая упертая уродилась? А главное, когда они сговориться-то успели? Давид в столице не частый гость. Да и скорее всего, понимал парень, чем ему все это обернуться может. Он кто? Изгой безземельный. Пусть даже и видного княжеского рода. А она, дочь Великого князя.

Ну не сказать, чтобы уж очень не по Сеньке шапка. Но только ему, князю, даже мысль такая выдать за него Бируту, в голову-бы не пришла. Хотя если честно. Положа руку на сердце. Ни он сам, ни Гедимин, их браку не особо противятся. Конечно, лучше было-бы ее за какого князя соседнего, или короля замуж выдать. Да куда там. Как она ему гордо высказала. «Литвинки только один раз в жизни себе мужа выбирают, и я свой выбор уже сделала». Тут уж если силой попытаться заставить, то свадьба с кем иным, потом боком выйти может. Да ладно, пусть живут, раз уж так вышло. Просто не время сейчас свадьбы гулять, когда такая напасть как голод, на земли обрушилась.

— Бирута. — Окликнул князь гордо вышагивающую девушку. — По осени. После сбора урожая. Если не передумаешь. Можешь выйти замуж за своего драгоценного суженного.

— Папка. — Вскрикнула радостно девушка и с разгона, радостно визжа, повисла на шее Великого князя.

— Держи себя в руках. — Обняв дочь, улыбнулся Витень. — Ты ведь как-никак княжна.

— Обещаю держать себя в руках. — Чмокнула его в щеку Бирута. И отстранившись от отца степенно ему поклонилась. А потом так же степенно направилась в сторону своих покоев.

— Чтобы еще так легко все остальные заботы разрешались. — Вздохнул князь. И достав меч из ножен, направился в сторону деревянно столба. Возле которого, обтесывая его с двух сторон, крутилась пара дружинников с мечами.

На совете было решено нанести по ордену два удара одновременно. Первый и главный удар за продовольствием, в самую глубь орденских земель. Туда, где кроме орденских замков, укреплений не было. Иметь укрепленные имения светским вельможам, орден разрешал только рядом с границей. Второй удар, по приграничным территориям с целью отвлечения братьев-рыцарей.

Командование первой дружиной взял на себя сам Великий князь. Другую, возглавил Гедимин. К этому времени ставший наместником Аукштайтии, и сделавший своей ставкой Кернава, столицу Нальшан. Город, который в свое время был столицей земель предков Давида.

Сам Давид вместо земель предков, в свое управление получил не только Гродно, но и всю область. Он даже начал строительство нового родового гнезда. Ну да, город и земли вокруг не его собственность, а принадлежат Великому княжеству. Но у него теперь появилось право, передать их своим детям по наследству. Во всяком случае, участь изгоя, как ему самому, им в будущем не грозит.

В этой операции, его участие планировалось на завершающей стадии. Потому как Витень с добычей, планировал вернуться в княжество через Гродно. Да и ослаблять оборону города никоим образом не следовало. Не ровен час, прознают про то Тевтоны, набега тогда не избежать. Граница-то рядом. А долго ли тогда горожане без князя и дружины продержаться? Такой риск ничем не оправдан.

Остальные же удельные князья и наместники из дальних областей, должны были подтянуть свои силы к границе. Так сказать, с одной стороны на всякий случай. А с другой, если дело выгорит. То те обозы с продовольствием после дележа, в свои области под охраной доставят. Учитывая положение в стране, охрана лишней не будет.

Вроде все предусмотрели князья на совете. Вроде и задумка у плана хороша. Но одно дело планировать, а другое, эти планы в жизнь претворять. Жизнь ведь планам людей не подчиняется, у нее свои планы да расчеты. Первым сбоем стал неожиданный поход братьев-рыцарей через Жамойтию на Аукштайтию. И Гедимину, вместо того чтобы наносить удар, пришлось удар отражать.

Витень об этом сбое даже и не догадывался, пробираясь с дружиной лесными тропами в глубь орденских земель. Опытные проводники хорошо сделали свое дело, и войска Великого князя как снег на голову обрушились на ничего не подозревающие внутренние области ордена. Разграблению подверглись Самия и Нотангия. Дружинники вымели все продовольствие из них подчистую. Не брали ни пленных, ни золото, ни какой угодно другой скарб. Только зерно скотину да продовольствие. Кто пытался обороняться, рубили насмерть без всякого сожаления. Под плач и вой женщин и детей, угоняли с дворов скотину. При этом даже не задумывались, что оставляют людей на голодную смерть. Жестокость для всех одинакова и оправданий ей нет.

Война сама по себе не несет в себе ничего доброго. Только страх, кровь и смерть. Даже те, кто выжил на войне, никогда не воскресят в душе то, что на ней погибло. На протяжении всей истории жизни человечества мы говорим и мечтаем о мире. Но при этом не прекращаем во имя этого мира воевать. Потом ищем разные предлоги и оправдания. Подкрепляя их старыми обидами и стараясь красочно описывать сцены доблести и благородства. Но самое ужасное это то, что священнослужители благословляют тех, кто идет убивать. За все это время, мы так и не научились договариваться. Наверное, потому что просто не хотим этому учиться.

Отягощённое огромным обозом войско Витеня, двинулось в обратный путь. Несмотря на все тяготы. Великому князю удалось его довести практически до самой границы. Еще чуть-чуть и нечего больше будет опасаться рыцарской погони. Люди княжества получат провизию и смогут хоть как-то пережить тяжелые времена до осеннего урожая.

Стоя на городской стене, Давид увидел спешащего к городским воротам верхового. Хуже некуда, как томиться в ожидании и неведении. Князь в сопровождении городского головы, боярина Груняты, быстро спустился вниз и заспешил к воротам.

— Идет. Обоз идет. Уже недалече. — Подъезжая к воротам, закричал гонец.

— Ну наконец-то. — Облегченно выдохнул Давид. — Давай боярин, — посмотрел он на Груняту. — Организуй народ. Чтобы с переправой никаких задержек не было.

— Там это. — Прокашлялся гонец. — Мы чуть ранее на рыцарский отряд напоролись. Но, видать, они обоз не заметили пока. Потому как в сторону ушли.

— Дружину в седло. — Повернулся князь к Туру. — Выступаем немедленно.

Отряд рыцарей, запримеченный дозорными, спешил на соединение с основными ударными силами крестоносцев. Что двигались по следам за караваном. Братья-рыцари не нападали только потому, что собирали свои силы в один кулак. Витень давно их заприметил. Поэтому отдал приказ возницам, гнать обоз что есть мочи. А сам, отстав с дружиной, стал готовиться к битве.

Орденской братии было в несколько раз больше чем дружина Великого князя, но Витень отступать не стал, а принял бой. Предварительно он отправил гонца в Гродно, где как он думал, должны были дожидаться его подхода дружины. На победу прямо сейчас не рассчитывал. Главное было задержать врага. Дать возможность обозу дойти до своих границ. А там уж его точно никто не отобьет. Литвины храбро встретили рыцарей, но одной храбрости оказалось мало. Слишком не равные были силы.

Потеряв почти две трети дружины, Витень дал сигнал на отход. Крестоносцы погнались следом, все более растягиваясь по дороге. Боевые кони не слишком быстры в передвижении. Правда один отряд не уступал в скорости Литвинам и как приклеенный держался в нескольких десятках метров позади не желая отставать. Этот отряд вел Полюш.

— Скажи князю, чтобы не останавливался. Нам их никак не удержать. — Кивнул головой Давид в сторону рыцарей, обратившись к дружиннику, который был послан Витенем.

Воин, сменив загнанного коня на свежего, не пожелал остаться в городе, а вернулся с дружиной Давида обратно. Сжав крепко зубы, он просто коротко кивнул головой. И хлестнув коня, погнал его наперерез отходившим воинам Витеня.

— Ну что други. Может, врежем по зубам этим волкам, чтобы не сильно больно скалили свои клыки? — Обернулся князь к своей дружине.

— Давно пора. — Громче всех отозвался звонкий женский голос Сонильды.

Девушка давно стала воином дружины Давида, и ничто не могло повлиять на это решение. Ни то, что она вышла замуж за Тура. Ни то, что она родила ему сына.

— Так. — Кивнул головой Давид. — Один удар. В бой не ввязываемся. — Отдал коротко он приказ. Перехватил поудобней копье и первым пустил коня в разгон.

Увлеченные погоней рыцари даже не сразу осознали что произошло. Многие, свалившись мертвыми под ноги своих лошадей даже и не поняли, откуда к ним пришла смерть. Те, что не попали под первый удар, вместо того чтобы сражаться, быстро развернули своих лошадок и бросились в сторону основных сил. Которые растянулись по дороге. При этом внося в их ряды сумятицу. Воспользовавшись неразберихой, Давид, не потеряв ни одного дружинника, отвел следом за Витенем своих воинов к городу.

Стоя на своем берегу Немана, Витень хмуро смотрел на то, как крестоносцы вновь сгоняют в стада разбежавшихся в разные стороны животных. Как разворачивают сани и телеги обоза. Ему было очень обидно потерять все, практически уже дома. Та часть обоза, что успели переправить, была всего лишь каплей в море.

— Что здесь делают их войска? — Кивнул он головой за реку. — Где все дружины? Где те, кто должен был меня прикрыть? — Наконец оторвав свой взгляд от противоположного берега, посмотрел он сурово на Давида.

— На счет крестоносцев ничего сказать не могу. Они меня в свои планы не посвящают. — Пожал плечами стоящий рядом с Великим князем Давид. — А дружины, что должны были сюда подойти, ушли на помощь Гедимину. Ему пришлось отбивать набег на Аукштайтию.

— Как, отбили? — Поинтересовался без всякого интереса Витень.

— Отбили. — Кивнул головой Давид. — Теперь в Жамойтии остатки их войска, что пытаются обратно к себе пробиться, добивают.

— Пошли гонцов, чтобы немедленно сюда шли. Думаю, там Гедимин и сам уже справится. Да даже если те рыцари и сбегут не беда. Хлеб дороже. — Тяжело вздохнул Великий князь. Развернулся и уставшей походкой, понурив плечи, пошел к городским воротам.

Через две недели, Витень переправился на Тевтонский берег с новым войском. Теперь уже он вел войска по следам обоза. Князя подвела горячность, с которой он действовал. Крестоносцы, стянув все свои силы. Объединившись под руководством Великого маршала Генриха фон Процке, устроили Великому князю засаду недалеко от Растенбурга. Раненого Витеня из той западни, вывезла небольшая часть дружинников. Сумевших пробиться из окружения и спастись от преследования.

Битвы за хлеб были проиграны. Потеря двух дружин отборных воинов не могла не сказаться на боевой мощи страны. Даже предпринятый Гедимином успешный поход по приграничным территориям ордена. Вслед за убегающими из Жамойтии рыцарями, мало что изменил в расстановке сил. Княжеству пришлось пережить не самые лучшие времена.

Без запасов продовольствия, свирепствующий голод набрал небывалую силу. Этот факт не смогли не отметить в своих летописях летописцы. В своих трудах они оставили записи об ужасных случаях людоедства в Великом княжестве. Матери убивали самых слабых детей, чтобы накормить их мясом тех, кто был покрепче. Люди ели умерших. Города и селения заметно обезлюдели.

Рыцари ордена, воспользовавшись таким положением, трижды в этот год подступал под стены Гродно. Но трижды были отбиты с большими потерями. Никогда прежде до этого, они не предпринимали таких усилий. Да и впоследствии, больше не будут. Их потери под стенами города, немного уравновесили чаши весов. В рыцарских замках город стали именовать не иначе как проклятым местом. Поминали естественно не в лестных выражениях и князя Давида. Желая, как водится в таких случаях, недолгих лет ему жизни.

Глава 15

Проснувшись, Давид не спешил открывать глаза и подыматься. Как все-таки хорошо засыпать и просыпаться в своем доме. Рядом с любимым человеком. Он прислушался к ровному дыханию своей жены. И осторожно повернувшись на бок ласково ее обнял. Даже в самых радужных своих мечтах он не мог и думать о таком. Особенно когда его выпроваживали из Пскова. Свой дом. Своя земля. Любимая женщина. Именно любимая, а не дочь Великого князя, с которым многие мечтали породниться.

Давид нежно поцеловал жену в затылок и прижал ее к себе. В том, что они вместе, не столько его заслуга, сколько железная воля самой Бируты. Как-то она ему сказала, что литвинки, выбирают себе мужа только один раз в жизни. Как же ему все-таки повезло, что она выбрала именно его.

Когда Бирута сообщила ему, что Витень дал свое согласие на их брак. Он если честно, сомневался, что князь сдержит свое обещание. Слишком уж не равный брак. По каким меркам не суди. А потом еще неудачные походы и поражения. Невиданный голод по всей стране. Вдобавок ко всему ранение самого Великого князя и нападки ордена на Гродно. Какие уж тут свадьбы. Но все же ему улыбнулось счастье.

Давид еще раз нежно поцеловал жену и аккуратно, чтобы ее не разбудить, встал с ложа. Как-бы ему не хотелось еще побыть с женой, но дела да заботы ждать не будут. Город, окрестности, дружина. Все требуют внимания. Пока враг к городу больше не подступает. Но битвы 1311 года дорого обошлись и им самим.

Вначале, Отто фон Бертан не подступая к городу, прошелся по округе. Далеко, правда, не продвинулся. Но бед все же успел натворить. Потом через пару месяцев сам Великий маршал Генрих фон Процке в гости с войском пожаловал. Потайными тропами их один боярин, Корибуд, попавший в плен к рыцарям провел в обмен на свободу. Вернее бывший боярин. Самое последнее дело, спасать свою жизнь за счет жизни других. Такому поступку нет оправданий. Это нападение обошлось особо дорого. И если бы не своевременная помощь великокняжеских дружин, которые привел Витень, то дела были-бы совсем плохи.

Увидав выстроившиеся против рыцарей дружины, Генрих фон Процке не стал испытывать судьбу и после первого столкновения увел свои войска. Но стоило Витеню отойти от города, через месяц к его стенам подошло войско ведомое старым знакомым, Танкредом фон Бурком. Однако и в этот раз бывшему рыцарю ордена тамплиеров не повезло. В очередной раз, получив по сусалам, он сам еле унес ноги. А Давид, здорово пополнил городские амбары продовольствием за счет выкупа за пленных. Это помогло пережить голод без катастрофических потерь.

Земли Литвы, Жамойтии и Аукштайтии. Считались в Европе медвежьим углом, и как-бы находились на краю цивилизации. Но со временем все больше приобретали вид европейской державы. В том числе и отношения рыцарского кодекса чести. Все чаще стали звучать вызовы на поединок. И рыцари ордена, с их заезжими гостями, уже не считали зазорным на такие вызовы отвечать. Правда на жестокость в войне, это никоим образом не отразилась.

Одевшись, и выйдя во двор. Давид окинул своим взглядом усадьбу. Представлявшую собой всего несколько строений окруженных забором. Его новое родовое поместье. Затерянное в глухом дремучем лесу. Верстах в тридцати от города. Но Бирута предпочитает жить именно здесь, вдали от городского шума, с его постоянными проблемами. Как-бы не желая ни с кем делиться своим тихим семейным счастьем.

Самому же Давиду спокойная семейная жизнь пока не светит. Управление городом и окрестностями отнимают много времени. Да и теперь еще обязанности главного воеводы княжества забот прибавили. Давид получил этот пост не потому, что был женат на дочери князя, а за военные заслуги. Это признание его полководческого таланта.

— Доброго утра. — Поздоровались с князем, подойдя к нему Тур и Сонильда.

Эта странная пара с утра пораньше, впрочем, как и всегда тренировалась. Сонильда, из дерзкой девчушки, превратилась в настоящего воина. И, несмотря на рождение сына бросать службу не собиралась. Вторым ребенком беременна, вон уже какой живот, а никак успокоиться не может. Лютовер, ее дед бедолага, вынужден воспитанием уже правнука заниматься. А уж каково Туру приходится, даже представить невозможно. Женщина огонь, в битве всегда в первом ряду.

— Сонильда, — посмотрел на женщину Давид. — У меня к тебе будет не столько поручение, сколько просьба.

— Все что угодно князь, кроме конечно постельных утех. — Озорно улыбнулась женщина. — И не потому, что мне это было-бы неприятно, — она лукаво посмотрела на своего супруга. — Просто не хочется быть разорванной на кусочки Бирутой.

— Шутки, дело хорошее. — Хмыкнул Давид. — Но сейчас не до них. Бирута, как ты знаешь, тоже ребенка ждет, а у нас с Гедимином план похода на орденские земли составлен. Я из города дружину уведу и мне нужно быть уверенным, что Бирута под надежным присмотром. Поэтому ты с ней отправишься в Новогородок, к ее отцу. Вдвоем там вам веселей будет.

Сонильда хотела что-то сказать, но Давид не дал ей слова.

— Если ты будешь рядом с ней, я буду совершенно спокоен.

— Хорошо. — Тяжело вздохнула женщина. — Когда нам в путь отправляться?

— Дня через два думаю, полностью обоз и охрана к дороге готовы будут. Да не вздыхай ты так тяжело. Как будто тебя из дружины выгоняют. Я тебе самое дорогое, что у меня есть доверяю. Ты уж не подведи.

— Угу. — Кивнула головой Сонильда. И посмотрев на радостно улыбающегося, стоявшего рядом с ней Тура, ткнула его локтем в бок. — Ты-бы хоть так откровенно не радовался, что от жены избавляешься.

— Да что ты Сонильдушка. Какая тут радость? — Улыбка моментально испарилась с лица Тура. — И с чего ты взяла, что я от тебя избавиться хочу?

Давид не стал слушать их разговор между собой, а вернулся в горницу. Теперь ему предстояло еще одно нелегкое дело. Убедить Бируту навестить отца.

1313 год не был исключением, и тоже был богат на события. В этом году Ливонцы вернули себе Динабург. Гедимин отдал им город обратно в обмен на торговые соглашения. А так же обещания с их стороны, сдерживать орден меченосцев от нападок на Аукштайтию. Тем самым князь обезопасил себе тылы. Еще в этот год, в Литву пришли татары. Первые татары, которые пришли не с войной, а искать убежища.

В 1312 году умер хан золотой орды Тахта. Его сын Ильбасмыш, недолго радовался наследству и на следующий год был убит ханом Узбеком, сыном Тагрулджы. Обычное дело в орде. Тем более что хан Узбек, являвшийся потомком Менгу-Тимура, имел не меньше прав именоваться Великим ханом. У приближенных Ильбасмыша был не очень большой выбор. Либо умереть, либо бежать. В Залеской Руси не спрячешься, она полностью под контролем орды. И никто им там приюта не даст. Да и в Европе никто беглых татар с распростертыми руками не примет. Великое княжество, оказалось единственным государством способным дать им убежище и землю.

Пополнив свою дружину татарским отрядом, Гедимин вместе с Давидом дважды навещали границы ордена. Вначале опустошили окрестности Рагнеты, а потом и до Тильзита дошли, выжигая все на своем пути, до чего только могли дотянуться. На такой войне, которую сейчас вели орден и Великое княжество. На сострадание и благородство рассчитывать не приходилось. Кровь за кровь. Пожар за пожар. Смерть за смерть. Вот и все правила.

Комтуры с их рыцарской братией только следили с крепостных стен за продвижением дружин. Они не смели даже высунуть свой нос за ворота да молились, чтобы эти дружины не пошли на приступ их замков. Бросив при этом свою паству на произвол судьбы. Хотя кому и когда было дело до тягот простых людей. До их боли и страданий.

Нужно заметить, основательно тогда провинции Тевтонского ордена разорили. Более других приведенные татары старались. Когда бежали со своих земель, то о скарбе и не помышляли. Главное было жизнь спасти. Вот и тянули сейчас все, что под руку попадало. В хозяйстве, на новом месте, все пригодится.

— Странно как-то среди своих, татар видеть. — Проводив взглядом проскакавший мимо отряд, покачал головой Давид.

— Жизнь вообще странная штука. — Улыбнувшись, ответил Гедимин.

— А не опасаешься, что они когда-нибудь в спину ударят?

— Все может быть. — Пожал он плечами. — Я же говорю. Жизнь странная штука. А предателей, так их и среди тех, кого своими считал, хватает.

— Это да. С этим не поспоришь. — Вздохнув согласился с Гедимином Давид. — Где ты их хоть расселить решил?

— Пока, землю выделил недалеко от Кривого городка. В месте, что Троками называется. Поближе к границам ордена. Уж с кем с кем, а с крестоносцами они точно не сговорятся.

— А почему не на востоке?

— Их хан Керим, сам пожелал подальше от наших восточных границ поселиться. Чтобы не так просто их было с орды достать. Тут видишь какое дело. Хан Узбек войной грозит, если мы им беженцев не выдадим.

— Дела-а. — Покачал головой Давид. — Стало быть, теперь еще и к войне с ордой готовиться надо.

— Ну. Будет та война или нет, это бабушка надвое сказала. Орда конечно сильна. Но теперь не настолько как прежде. В прошлые времена они-бы не гонцов, а сразу войска прислали.

— Не думаю. Во время переворота, войска никто никуда не отправит. Сначала всех кто представляет угрозу убирают, а вот потом.

— А что будет потом нам не ведомо. — Перебил Давида Гедимин. — Я этим людям свое слово дал. Пообещал им защиту. Они мне в верности поклялись. Не след так просто от своих клятв отказываться. Если все-таки орда нагрянет, значит, вместе отбиваться станем.

В городке Троках, что известен на весь мир своим замком, до сих пор проживают потомки татарского племени Караимов. Сквозь века они пронесли и сохранили свои обычаи и традиции. Литва, стала их домом. И не единожды они наравне со всеми проливали свою кровь за вновь обретенную родину. Став ее частью. Приняв законы Великого княжества, и сдержав все клятвы данные когда-то их предками.

Это было первое переселение татар, но не последнее. Как уже говорил, почти столетие спустя, новая волна беженцев из степей придет в Великое княжество искать убежища. Город Лида, будет отдан в кормление двум сыновьям Тахтамыша. Так же появятся большие татарские поселения возле Минска и Узды. Еще часть татар расселится на Украине, некоторые земли которой к тому времени войдут в состав Великого княжества.

Но это еще только будет, а пока. Давид с Гедимином, повоевав орденские области, вернулись обратно в свои владения. Жизнь княжества определялась не столько военными походами, сколько политическими решениями. Переговоры, договора и союзы. Вот основное поле сражения правителя. Правда, пока на этом поле больших успехов добиться не удавалось. Но это только пока.

Глава 16

После событий 1311 года, потянулись в Европу агитаторы из Тевтонского ордена, со страшными рассказами о зверствах злых варваров, творимые над истинно верующими агнцами божьими. Да не забыли присовокупить, что язычники поганые, настолько дикие, что даже своих младенцев едят, да трупоедством не брезгуют. Что уж тут о тех говорить, кто к их племенам не принадлежит. Все это в таком виде преподносили, что впечатлительные европейцы в обмороки падали от тех рассказов. А сердца храбрых рыцарей праведным гневом разгорались. Ложь, приправленная долей правды, страшная сила.

В истории много страшных страниц, которые не следует забывать. Их наоборот, нужно помнить. Не для того чтобы кого-то винить. А для того, чтобы подобное не повторялось. К примеру. В тридцатые годы двадцатого века Советская справедливая власть, пекущаяся о народе, устроит искусственный голод на территории Украины, южных областях России и Северном Кавказе. Придет время, и начнут искать виновных, обвиняя во всем Москву. Приказ действительно отдавали в Москве. Но исполняли-то его местные. Те, кто жил в тех районах. Тут нет одного виноватого. Все той кровью измазаны. И вот это нужно помнить. И честно свою вину признать, не сваливая ответственность на кого-то. А еще до конца определиться. Кто же тогда больший монстр? Тот, кто приказ на бумаге пишет? Или тот, кто этот приказ исполняет? Прошу прощения у читателя за это отступление от повествования. Но история дает нам шанс на разбор ошибок, а не на отмщение и запоздалое наказание.

После первой волны агитаторов, в Европу, после набегов Гедимина, отправилась вторая волна. Эти несли страшную весть, что язычники объединились союзом с ордой. И уже их передовые отряды топчут посевы мирных граждан и угоняют их в рабство. Такая новость проняла европейцев, пожалуй, больше чем поедание младенцев. Перспектива увидеть орды татар в своих пределах, совсем не устроила сюзеренов разных мастей. И вот уже в орден потек не ручеек, а полноводная река помощи. Как финансовой, так и людьми.

В самом сердце ордена, в Мальборге. После принятия советом ордена программы военных действий. От старого способа управления отказались, и теперь капитул замещал совет. Перед собранными комтурами и влиятельными гостями с пламенной речью выступал один из главных управленцев, Великий маршал ордена Генрих фон Процке.

— Пора положить конец этой так затянувшейся войне. Благодаря помощи наших верных друзей, — он изобразил поклон в сторону гордо восседающих на своих местах вельмож. — Мы в состоянии нанести смертельный удар нашему противнику. Один точный удар прямо в сердце. Убьет ненавистного зверя. И на многострадальные земли прольются лучи света Создателя. Хватит трепать их шкуру. Мы выступаем на их столицу. И выступаем немедленно.

Такое заявление было принято с великой радостью бурными овациями. Радость от такой вести была настолько бурной, что заготовившему грандиозную и вдохновляющую речь маршалу пришлось ее свернуть. Все одно из-за поднятого рыцарями шума договорить не получилось-бы. Но фон Процке особо не расстроился. Наоборот, он был доволен, наблюдая за таким проявлением воодушевления.

Радость рыцарей понять было легко. Новогородок давно уже манил их своими богатствами. Вот только как говорится, глаз видит, да зуб неймет. Город славился ювелирных дел мастерами, строителями и ремесленниками. Что в свою очередь означало, что там есть чем поживиться. К тому же в столице, хранится великокняжеская казна. В городе, самые именитые да богатые люди княжества проживают. Одним словом, будет, чем карманы набить.

— Господин Великий маршал. — Обратился к фон Процке, подошедший к нему Танкред фон Бурк и с ним Людвиг фон Любенцаль. — Нам отдали приказ выступать со своими людьми тоже. Но как же граница? Мы ведь оставляем ее совсем открытой. Кто остановит литвинов? Если они надумают напасть в ответ?

— Не надумают мой мальчик. — Хлопнул по плечу Танкреда маршал. — Поверь мне, им будет не до этого.

— Я вам верю, — почтительно склонил голову рыцарь. — Но…

— Никаких но. — Перебил фон Бурка улыбнувшись, фон Процке. — Князь Юрий Галицко-Волынский сообщил нам, что на Литву движется отряд татар. Который туда отправил их хан Узбек. К этой орде должны еще присоединиться дружины подвластных ему князей. Так что никаких нападений не будет. У них для этого просто не будет сил и средств. Из этого наоборот следует. Что и нам не стоит упускать подвернувшуюся возможность. И постараться откусить кусок побольше от этого пирога.

— Понимаю. — Закивал головой, радостно заулыбавшийся Танкред фон Бурк и перебросился многозначительным взглядом с Людвигом фон Любенцалем.

Слова тут были лишними. И так понятно, что на отражение угрозы со стороны степей, литвины соберут все свои силы. Что в свою очередь, оставит города без дружин. Открывая для рыцарей, невиданные перспективы.

— Ну, наконец-то мы сможем разделаться и с этим чертовым городом, принесшим нам так много хлопот. — Потер руки фон Любенцаль.

— Вы о Гродно? — Уточнил у него фон Процке и после утвердительного кивка головы Людвига огорчил рыцаря. — Мы не будем на него нападать. Мы пройдем мимо него.

— Но почему? — Удивленно вскрикнул фон Любенцаль.

— Потому, — хмыкнул Генрих фон Процке. — Что этот чертов город, мы сотрем с лица земли, когда будем возвращаться обратно. Людвиг, я понимаю вас и Танкреда. И те чувства, что вы испытываете к этому черному городу. Но сейчас главная цель столица, а Гродно, мы оставим на десерт. Лучше подумайте, где нам лучше устроить продовольственные склады, для наших славных рыцарей и верных войск. Такой армии, какую мы собрали. Потребуется много еды. И не абы какой, а самой что ни на есть лучшей. Не забывайте, наши храбрецы на привалах любят попить пива со свиными сосисками. Это лучше всего подымает их боевой дух. Лучше вас, с этим делом никто не справится. Вы уже не единожды это доказали. И учтите, на раскачку времени нет. Как я сказал чуть ранее всем, мы выступаем немедленно.

— Подготовить обоз за такой короткий срок. Это не реально. — Покачал головой Людвиг фон Любенцаль.

— Вы меня огорчаете. — Нахмурил брови Генрих фон Процке. — Мне неприятно слышать такой ответ.

— Но это действительно так. Разве только…

— Разве только что? — Заинтересованно посмотрел на рыцаря Великий маршал.

— Продовольствие можно было-бы погрузить на корабли и на них все доставить вниз по реке. Только у нас нет нужного нам количества кораблей.

— Я отдам приказ, чтобы все корабли, находящиеся в наших гаванях, поступили в ваше распоряжение. — Лицо фон Процке разгладилось, и на нем вновь засияла улыбка. — Мне кажется Людвиг, вам уже пора подниматься на очередную служебную ступеньку. Как минимум, членство в совете я вам гарантирую. Ну, а там и до Великого подскарбия недалеко. — Покровительственным тоном обрадовал он фон Любенцаля. — Я думаю орден в вашем лице, приобретет прекрасного министра финансов.

— Все ради ордена. Все ради братства. — Скромно потупил глазки фон Любенцаль.

— А теперь за работу господа. За работу. Время не ждет. — Похлопал по плечам рыцарей фон Процке. И направился в сторону что-то обсуждавших между собой знатных приезжих вельмож.

— Ох уж мне эти скачки туда-сюда. — Посмотрев в спину маршала, недовольно буркнул фон Бурк.

— Что, нет желания натирать мозоли о седло на своей заднице? — Засмеялся стоявший рядом с ним фон Любенцаль.

— Можно подумать ты горишь желанием. — Хмыкнул Танкред.

— Конечно нет. Поэтому в поход я отправлюсь не на лошади, а на одном из кораблей. Тех, которые по приказу маршала причалят к моей крепости и поступят в мое распоряжение.

Заявляя о немедленном походе, Великий маршал выдавал желаемое за действительное. Все-таки нужно было время, чтобы комтуры добрались до своих владений, а потом вернулись с войсками обратно. К этому времени, принадлежащие ордену земли, были довольно внушительны. Тевтонский орден был поделен на четыре епископства и более десятка комтурств. Это огромная территория, и она способна выставить серьезные военные силы. Особенно если еще прибавить к братьям, местную знать, что проживала с ними бок о бок.

Говоря о местной знати, я имею в виду как пришлых немецких дворян, получивших здесь земли от ордена, так и местных нобилей. Тех, чьи предки склонились перед тевтонами ради сохранения своих земель и власти. Смена трех поколений под твердой рукой тевтонов многое поменяло. И те племена, что жили на этих землях раньше, уже мало чем отличались от людей, проживающих в центральных провинциях Германии. Они полностью переняли их обычаи.

Немедленного выхода в поход, как вещал Великий маршал, у крестоносцев не получилось. Но все же спустя несколько недель, жители Гродно могли любоваться впечатляющей картиной прохождения по другому берегу Немана многотысячного крестоносного войска. Вид действительно был впечатляющим. Красочные стяги и штандарты, на которых были изображены гербы гордых вельмож разных рангов. Все эти шевалье, бароны, маркизы и виконты. Восседающие в пышных нарядах на горячих скакунах в кругу своей свиты невольно притягивали взгляды. Также, не менее впечатляюще выглядела флотилия кораблей направлявшихся вниз по реке. Завораживающее зрелище. Но люди в городе не любовались. Они понимали, что эта красочное шествие несет им только одно, смерть и рабство.

Глава 17

Глядя с городской стены на проходящие мимо города войска, Давид все больше хмурился. Силы, двигавшиеся вглубь княжества, были немаленькими. Биться с ними в открытом бою, это только зазря губить людей. Да и нет у него той силы, чтобы можно было сейчас противопоставить врагу. Но и отсиживаться в стороне, тоже не получится. Витень с Гедимином далеко. От надвигающейся с юго-востока орды земли боронят. Так что охрана княжества, на западных рубежах, лежит на его плечах. Да даже если-бы не лежала, Давид прятаться не собирался.

Как только крестоносцы скрылись из глаз. Следом за ними из города вышла дружина Давида, подкрепленная добровольцами.

— Все-таки хотелось-бы точно знать, куда это рыцари такой силой выправились? — Посмотрел Давид на Богуша.

— Понял. — Кивнул тот головой, и больше не говоря ни слова, отъехал в сторону от князя.

Вскоре от дружины отделился небольшой отряд воинов, и, припустив коней галопом, поскакал догонять рыцарское войско. Парням из сотни Богуша было не впервой с такими задачами справляться. Богуш и его сотня, осуществляли дальнюю охрану города и области, следя за всевозможными перемещениями крестоносцев. Можно сказать, они познали все секреты маскировки. Передвигались по лесу словно приведения.

Вот и сейчас им не стоило особого труда спеленать, решившего немного удобрить лес оруженосца. Парень так увлекся, возясь со шнуровкой да крючками на своей одежде, что даже не заметил как рядом с ним, словно из неоткуда, выросли две фигуры. Так что он даже вякнуть не успел, как его спеленали. Зато чуть позже стоя перед князем. Парень заливался соловьем, рассказывая все, что ему было известно.

— Тур. — После допроса пленного и некоторого раздумья посмотрел Давид на дружинника. — Бери свою сотню и галопом, нигде не задерживаясь, скачи в Новогородок. Попытайся вывезти Бируту с сыном из города.

Первым его желанием было самому вместе с дружиной направиться прямиком в столицу. Но трезво рассудив, Давид решил действовать иначе.

— Зачем для этого всю сотню брать? — Удивленно посмотрел на князя Тур. — И десятка вполне хватит, чтобы ее в безопасное место отвезти.

— Это если она уехать согласится. — Качнул головой Давид. — Боюсь, что она вообще откажется куда-нибудь из города выезжать. Бросить людей в беде, а самой спрятаться, не в ее характере. Бирута характером вся в своего отца. Тем более что такой шаг, ты сам знаешь, как может повлиять на горожан и их решимость защищаться. Скорее всего, тебе придется взять на себя организацию обороной города. Так что сотня будет не лишней. Учти больше помощи ждать неоткуда, а это все силы, что я могу тебе выделить на оборону. Так что ты уж там расстарайся. Хотя тебя учить, что делать не надо.

— Не надо. — Подтвердил кивком головы Тур. — Будь спокоен. Я все сделаю что нужно.

Дружина Давида легко обогнала войска крестоносцев, двигающиеся по извилистому берегу реки. И переправившись на другой берег Немана, предупреждая мирное население о нашествии, двигалось теперь перед ним. Благодаря таким действиям, тевтонам мало чем удалось поживиться. Единственным для них развлечением служили поджоги, встреченных на их пути пустых поселений.

Дойдя таким способом. Вдоль реки до места, где Неман ближе всего протекает к Новогородку, тевтоны вытащили свои корабли на берег, соорудив укрепленный лагерь. После чего, основная часть войск направилась к городу. Лагерь с его огромными запасами продовольствия не остался без охраны. В нем находилось около сотни братьев крестоносцев, экипажи кораблей и сотни четыре кнехтов, приплывших на этих кораблях.

Давиду не стоило особого труда догадаться, что на оставшихся в лагере наложили обязанность снабжать крестоносцев припасами. Обоз, с которым ушли основные силы не впечатлял своими размерами.

— Поможем братьям-рыцарям? — Усмехнувшись, подмигнул князь удивленно посмотревшему на него Богушу. — Да не смотри ты так. Лучше постарайся сделать так, чтобы в близлежащих деревнях побольше подвод как-бы впопыхах забытыми, осталось.

— Да как же это? — Попробовал возразить дружинник.

— А вот так. — Не переставая улыбаться, ответил ему Давид. — Нам их легче по частям бить будет. Чем всех за раз скопом.

— А-а. — Заулыбался Богуш. — Понял.

Крестоносцы действительно обрадовались своей удаче, обнаружив в ближних к лагерю селениях столько так им нужных телег. И вскоре вслед за войсками в сторону города отправился обоз с продовольствием под надежной охраной. Крестоносцы двигались той дорогой, по которой прошли войска. Наивно пологая, что путь совершенно свободный и безопасный. Что было только на руку Давиду.

Выбрав место для засады, князь с дружиной и присоединившимися к нему охотниками из местных, стал преспокойно дожидаться медленно двигающийся обоз.

— Предупреди еще раз людей, особенно местных мужичков, чтобы без команды в ближний бой не лезли. Не то у них вооружение чтобы с охраной обоза на равных бороться. — Отдал он распоряжение притаившемуся рядом с ним Богушу. — Людей у нас мало. Так что лишние потери нам ни к чему.

— Угу. — Мотнул головой дружинник. И отойдя чуть в сторону, словно растворился в воздухе, исчезнув в лесу не издав при этом ни звука, ни шороха. Через некоторое время он так же бесшумно вернулся обратно.

— Тьфу на тебя. — Улыбнулся Богушу Давид. — И где только так подкрадываться научился?

— Жизнь заставила. — Улыбнулся в ответ Богуш.

Вскоре на дороге, вдоль которой расположились дружинники Давида, показался обоз. Охранявший его отряд чувствовал себя в полной безопасности, за что и поплатился. Благодаря своей беспечности в первые же минуты боя крестоносцы лишились почти половины своих войск. На земле уже валялось множество убитых и стонущих раненных. Но Давид не спешил сходиться в ближнем бою с оставшимися в живых тевтонами.

В данной ситуации охотничий лук, которым по большей части были вооружены местные охотники, приносил пользы больше чем их охотничьи копья. Конечно, понадобилось чуть больше времени, чтобы добить более удачливую половину охраны, выжившую после первых залпов. И теперь старательно прикрывающуюся щитами. Но Давид предпочел пожертвовать временем, а не человеческими жизнями.

В результате этой засады у тевтонов стало меньше воинов почти на шесть сотен. Помимо кнехтов, с обозом шел отряд, составленный из членов команд кораблей. Судя по всему, эти парни тоже были не прочь поучаствовать в разграблении города. Только вот не судьба им была дойти до него.

Давиду достались знатные трофеи. Охотники из местных подбирали себе броню и оружие. То, что приглянулось глазу, а не то, что имеется в наличии. Да и что делать с обозом князь особо вопросом не мучился. А местным два раза повторять не пришлось, что все находящееся на телегах теперь принадлежит им. Откуда только в лесу столько людей набралось, чтобы через небольшой промежуток времени от обоза и следа не осталось. Набежавшие неведомо откуда женщины да подростки в один миг все растянули.

— С одной задачей управились. — Усмехнулся князь. — Теперь очередь за лагерем. С этим вопросом конечно посложней справиться будет.

— Ничего. Управимся. — Махнул беспечно рукой Богуш.

Штурм лагеря и стоянки кораблей начался под утро. Сперва умельцы из сотни Богуша вырезали охрану, после чего в лагерь ворвалось все остальное воинство Давида. Не ожидавшие такой подлости крестоносцы спросонья, организованного сопротивления оказать не смогли и почти все полегли под ударами разошедшихся дружинников и охотников из местных.

Люди так увлеклись, что даже начали жечь и топить корабли. Так что потребовалось прямое вмешательство князя, чтобы не допустить истребление флота, трюмы которого еще были забиты ценным товаром. Этими трофеями Давид уже не делился, а организовав команды на корабли, отправил их вместе с пленными в Гродно.

— Ну вот. — Посмотрев вослед отплывающим кораблям, хмыкнул князь. — Теперь и за рыцарей можно всерьез взяться.

По дороге к городу переняли гонца, посланного Великим маршалом в лагерь с наказом поторопиться с отправкой продовольствия.

— Будем надеяться, что к нашему приходу не шибко отощают. — Шутили по этому поводу дружинники.

Их уже не смущал тот факт, что их двух сотням противостоят по-прежнему тысячи закованных в броню рыцарей.

— Ничего. С нашим князем как-нибудь и эту напасть одолеем. — Бросали они горделивые взгляды в сторону Давида.

Люди верили в своего князя. В то, что он обязательно что-нибудь придумает, чтобы одолеть ненавистного врага. И забегая немного вперед скажу, что верили не напрасно.

Подойдя к городу, Давид вздохнул с облегчением.

— Фух. Слава богу, держаться. Значит так. — Повернулся он к Богушу. — Собери мне всех, кто здесь поблизости в лесах прячется. Для них тоже работа найдется. Да особо с этим делом не тяни. Кто его знает, как там дела в городе обстоят. Так что нам здесь тоже не след время тянуть. Ударим сразу же, как только случай подвернется.

В ответ, Богуш кивнув головой, отошел к отряду следовавших за дружиной охотников. Недолго переговорив с ними, вернулся к князю обратно.

— К завтрашнему утру, все кто в округе ходить может, здесь соберутся. — Доложил он Давиду. И не удержавшись, поинтересовался. — Князь, а чем они нам помогут?

В ответ Давид лукаво улыбнулся.

— Были бы люди, а чем их занять придумаем.

— Ладно. — Не стал уточнять Богуш, что там собирался придумывать князь. И задал другой вопрос. — А вообще у нас какой-нибудь план есть?

— Есть. — Кивнул головой Давид. — Людей у нас мало. Поэтому будем брать их измором.

— Это как? — Изумленно вытаращил на князя глаза Богуш. — Измором обычно берут наоборот, когда в силах перевес имеется.

— Это, смотря каким измором и кого брать. — Засмеялся Давид. — Как только рыцари отправятся штурмовать стены, мы устроим набег на их лагерь. Действовать придется быстро. И главное, нужно пожечь их шатры и вынести из лагеря все, что у них из съестного еще имеется. Поверь мне. Рыцари не очень любят отдыхать под открытым небом на голодный желудок.

— Понятно. Волей-неволей, а осаду города им придется снять.

— Вот именно. — Подтвердил догадку Богуша Давид. — И направятся они прямиком к своим кораблям.

— А там их шиш с маслом дожидается. — Радостно засмеялся дружинник.

Как-бы прочитав мысли князя и решив не откладывать их в долгий ящик. Великий маршал на утро повел своих рыцарей на штурм городских стен. Повел их пешими. Оно и понятно, с лошадью на городскую стену взбираться неудобно.

— Ай, молодцы, — довольно потер руки Давид. — Такой нам подарок сделали. Ты спрашивал, зачем мы местных собирали? — Обернулся он к дружиннику. — Ну, так вот как раз за этим. — Указал он рукой на лагерь крестоносцев, в котором у коновязей остались стоять привязанные боевые кони. — Итак, слушай теперь внимательно. Ты со своей сотней, по возможности скрытно проберешься в лагерь. И аккуратно там, без лишнего шума, наведешь небольшой порядок. Чем позже рыцари заметят, что мы хозяйничаем в их лагере тем лучше. Потому-как вначале нужно будет всех их коней вывести, а уж только потом полным разорением лагеря заниматься. Сам понимаешь, без боевых коней, эти рыцари не такие уж и страшные.

Задумка князя удалась даже лучше, чем он задумал. Пока дружинники Богуша разбирались с теми, кто остался в рыцарском лагере, мужички, подростки да женщины, увели не только коней. По сути, они тянули все, что попадалось под руку, а попадалось немало. Знатные вельможи уважали комфорт. Даже в условиях походной жизни. Поэтому барахла с собой брали не мало. Да и почему же не взять, все-таки не на себе тянуть, для этого слуги есть. Одним словом лагерь обчистили так, что только подмести осталось, и никто бы не заметил, что тут что-то было.

Такому обстоятельству в немалой степени поспособствовали сами крестоносцы. Они не сразу обратили внимание на то, что происходит у них за спинами. Но, даже заметив, спасать лагерь не поспешили. А отойдя от городских стен, выстроились в боевой порядок и только после этого посунулись к месту своей стоянки.

— Чего это они вместо того чтобы добро спасать, плетутся как будто неемши? — Недоуменно глядя на действие тевтонов изумился Богуш, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Умные потому что. — Ответил ему Давид.

— Да что тут умного? Им ведь особо и напрягаться не надо было, чтобы нас из лагеря попереть.

— Ты так рассуждаешь, потому что знаешь, сколько нас, а они-то ведь не знают. Вдруг это уловка какая, и в лесу их вся дружина Великого княжества их дожидается. Сунутся за нами в погоню, строй сломают, а тут на них из леса пара тысяч конных налетит. И все. Битва окончена. Я-бы на их месте тоже хорошенько подумал, а стоит ли сгоряча голову в петлю совать.

— Князь, а как думаешь, что они дальше делать будут? — Поинтересовался один из дружинников. Задав вопрос, который недавно задавал ему Богуш.

— Надеюсь, что к месту стоянки кораблей пойдут. На мой взгляд, самое верное решение.

— Так там уже ничего нет? — Удивленно вытаращил дружинник глаза на Давида.

— Но они-то об этом не знают. — Улыбнулся князь, глядя на перешептывающихся между собой воинов.

Рыцари недолго совещались. И вскоре перестроившись в колоны, стали уходить той дорогой, которой пришли. Прикрывал отход конный отряд. В который входили самые знатные вельможи. Верхушка орденской знати и пара сотен братьев ордена их охранявшая. Им ведь по рангу в бой пешком ходить не положено. Они и на штурм города верхом отправились. Чтобы, как и подобает великим героям на лошадках в крепость въехать.

— Ну вот и сладилось. — Кивнул довольно головой Давид. — Отправляй гонцов в Дрогичин и Гродно. Пусть все дороги и лесные тропки на границе перекроют. Чтобы ни один из этой братии не ускользнул, когда бежать от нас будут.

— Что, думаешь так сразу и побегут? — Спросил Давида Богуш, хотя уже заранее сам знал ответ.

— Да еще как. — Рассмеялся князь. — Ну, а мы в этом деле им естественно поможем. Да. Еще к Туру в город кого-нибудь отправь. Пусть из арсенала все стрелы выметает, а то мы-то немного уже поиздержались. А сейчас снова самое время в стрельбе поупражняться. Попусту рисковать жизнями своих людей я не намерен.

Нужно сказать, крестоносцы побежали не сразу. С горем пополам, но до места стоянки кораблей они еще держали строй. И представляли из себя пусть и спешенную, но все-таки силу. А вот после того как не обнаружили ни лагеря, ни кораблей. Начался полный раздрай.

Первым пример показал, как и положено полководцу, Великий маршал. Генрих фон Процке не задумываясь, бросил свое пешее войско и с теми, кто был на лошадях, подбадривая бедных животных шенкелями бросился к ближайшей границе. Хоть его сопровождение изрядно пощипали, но ему все же удалось достичь пределов дружественного ордену Мазовецкого княжества.

Что касается остального войска. То живыми до тех же границ дошли сильно измученные и оборванные как нищеброды лишь считанные единицы счастливчиков. Остальные навечно так и пропали в лесах. Так же повезло остаться живыми тем, кто попал в плен к Давиду. Их потом обменяли за богатый выкуп. Как и положено по рыцарскому кодексу. Жаль даже что пленных было не много. Хорошую цену за них платили.

После такого бесславного конца рыцарского войска. О князе Давиде Городенском заговорили уже не только в ордене, но и в Европе. Даже орденским хронистам, которые воспевали только великие деяния рыцарей ордена, пришлось внести имя князя в свои летописи.

Глава 18

Предупрежденный о надвигающейся угрозе со стороны степей. Великий князь решил встретить врагов загодя. Чтобы близко их не было рядом с родными пределами. Весть о походе крестоносцев застала Витеня на границе, где он поджидал подхода своих дружин. Как-бы ему не хотелось вернуться обратно, чтобы защитить свою столицу этого сделать он не мог. Ну не пускать же в родной дом еще и татар. И так любителей поживиться за чужой счет хватает.

Правда ради объективности, стоит заметить, что таким средством обогащения как грабеж никто никогда не брезговал. Но ради патриотизма уточню. Что наши люди всегда грабили справедливо и благородно. Обогащение за чужой счет, единственная основная причина возникновения вооруженных конфликтов. А рассказы что кто-то кого-то обидел это так, для общественности. Чтобы люди верили, что воюют ради высоких идей.

Одним словом, пришлось Витеню положиться на мужество и героизм горожан. А так же послать гонца к Давиду с посланием, в котором он наделял князя всей полнотой власти, для отражения этой угрозы. Пока гонец добирался с этим посланием, Тевтоны уже не представляли угрозы. А сам Давид занимался тем, что добивал остатки их войск.

Собрав дружины воедино. Витень с Гедимином выдвинулись навстречу монголо-татарскому карательному корпусу далеко за свои границы. Этого требовали тактические соображения. Нужно было перекрыть пути. И тем самым воспрепятствовать присоединению к татарам подвластных орде князей Смоленска и Брянска. Что касается земель Киевского княжества и Черниговского. То они так обезлюдели под ордынской пятой, что ни о каких войсках в этих землях и речи быть не могло. Такой класс как боярство в этих княжествах был практически истреблен. А ведь именно бояре в купе с дружиной составляли костяк славянских войск. Да что там бояре, людей почти не осталось.

Брянское княжество в этом плане выглядело не на много лучше своих соседей. Больше всех повезло Смоленску. Но выплата непомерной дани так сильно подрывало княжество экономически, что естественно мешало его успешному развитию. Однако как-бы слабы они не были, видеть их князей в стане врагов у Витеня желания не было.

Что касается бывшего противника Витеня и союзника татар Юрия Галицко-Волынского. То и здесь обстоятельства немного поменялись. Враждебность между князьями никуда не делась. Просто Юрий, из верного союзника орды, перешел в стан их врагов.

Как только у степняков вспыхнула междоусобная заварушка. Хватка, которой они держали князя за горло, ослабла. Чем он тут же и воспользовался. Надев себе на голову королевскую корону. Юрий тем самым встал в один ряд с европейскими монархами. Что легко ему позволило заключить оборонительные военные союзы против бывших друзей с Венгрией, Польшей и Орденом. Так же свою поддержку в случае конфликта с ордой ему пообещали император Германии и представитель Рима. Клятвенно заверив, что в случае чего в беде не оставят.

С одной стороны такой шаг был рискованным. Ордынцы так просто никого не отпускали. Но была и другая сторона. За несколько лет свободы, княжество полностью оправилось от последствий дружбы с татарами. А сам князь Юрий даже стал подумывать о присоединении к своим землям земли Киевского княжества. И не просто подумывать, а уже и предпринимать для осуществления этой цели определенные шаги.

Так что у Витеня были все шансы встретить ордынцев один на один. Что на самом деле и произошло. А тут еще известия подоспели, что князь Давид немчуре шею намылил. Такая новость сильно взбодрила дружины Великого княжества.

— Ну уж коли Городенский князь с малой дружиной против рыцарей управился то нам братия по любому нужно в пятак ордынцам насовать. Неужто мы хуже. — Переговаривались между собой дружинники.

Воинский дух для любой армии залог победы. У Литвинов сейчас он был на высоте. Что в скором времени узнали на себе татары. До генеральной битвы, дело правда не дошло. Первые стычки противников. Так сказать арьергардные бои показали ордынцам, что последствия такого сражения могут быть очень плачевными для них. В связи с осознанием такого факта. Возглавлявшие ордынское войско ханы решили перейти от военных действий к переговорам.

Как обычно, переговоры начались с угроз и требования дани. Но тут их ждал облом. На угрозы Витень не обратил никакого внимания. А на требования дани ответил коротко.

— Нет.

Получив такой ответ. Ордынские военачальники перешли к вопросу о беженцах. Что было в принципе их основной задачей. Хан Узбек укреплял свои позиции в орде и любые, пусть даже мелкие земельные притязания или угрозы, пусть даже из-за границы ему были без надобности. Поэтому вторым требованием татар было требование выдачи беглецов. На что они получили такой же ответ, как и в первый раз.

— Нет.

Решив сделать Витеня более сговорчивым. Ордынцы отправили несколько отрядов, чтобы те прошлись по окраинам княжества. Такой подход к решению вопроса очень понравился пригорюнившемся и заскучавшим было дружинникам. Ребята страдали от безделья, а тут такой подарок.

Одним словом. Переговоры никак не клеились, а тут как назло припасы заканчиваться стали. А с голодных областей, в которых расположились войска много не возьмёшь. Приуныли было каратели. Есть нечего, грабить некого. Вот как перед Великим ханом отчитываться о проделанной работе? За такой итог он точно по голове не погладит. А того и гляди ее с плеч долой снимет. Поэтому получив небольшое подношение и слово Витеня, что беженцы своих прежних областей в степях искать не будут. И строить козни против хана не собираются. Обрадованные таким исходом дела повернули своих лошадок к себе домой в степь.

— Ну вот и с этой напастью управились. — Посмотрел на поднявших пыль и уходивших в свои пределы ордынцев князь. — Правда надолго ли? Чует мое сердце. Что скоро и с ордой всерьез схлестнуться придется, а у нас ведь союзников раз-два и обчелся. — Вздохнул он тяжело.

— А может проще было-бы перебить их всех тут? — Посмотрел на отца Гедимин.

— Если дело можно решить деньгами, а не человеческими жизнями то отдай лучше деньги и не жалей. Жизни людей намного дороже. — Строго ответил ему Витень. — Ну, а теперь пора домой. Нужно еще ответ ордену подготовить. Да и пришла пора основательно заняться укреплением своих границ. Нужно добавить к имеющимся крепостям еще крепости. Чтобы выстроить целую цепь крепостей. И желательно с каменными стенами. Такие укрепления точно не позволят рыцарям гулять в наших землях, где им заблагорассудится. Да еще было-бы неплохо, как-то наши восточные границы прикрыть.

— Это будет дорого стоить. — Покачал головой Гедимин.

— Ничего. — Улыбнулся Витень. — Со временем все сторицей окупится.

Ответный удар по рыцарям пришлось отложить на следующий год. Слишком много и других забот лежит на плечах Великого князя. Судебные дела да тяжбы. Политические вопросы, прием послов да отправка своих посольств в ближние и дальние страны.

После провала наладить отношение с Римом. Витень теперь вел переговоры с Константинополем. По примеру князя Юрия Галицко-Волынского, пытался создать в Литве свою метрополию. Тем самым надеясь выбить из рук Тевтонов козырь с крещением язычников. Дело это дорогое. Много требовало денег. Но оно того стоило. Жизнь людей дороже золота.

Мотался по стране, выбирая места, где ставить задуманные им крепости. Да в связи с этим писал листы и отправлял их в Европу. Приглашая переселенцев из-за границы обещая им льготы и поддержку. Мастеров по работе с деревом в стране хватает, а вот строителей по камню почитай и нет. Новое это было для литвинов дело. Правда, из этой затеи ничего не вышло. Сказалось противодействие ордена, сориться с которым никто не желал.

Помимо всего прочего и торговые дела хлопот подкинули. Нужно было что-то делать с огромным табуном лошадей, захваченных Давидом. Ему-то они без надобности. Дружинники со своих местных лошадок на тех коней не пересядут. Пахать на таких конях не получится. Не для того их породу выводили. Боевой конь для боя предназначен. А вот в Европе на таких коней цена и спрос никогда не падает. Только вот вопрос. Как туда сначала коней переправить, а потом оттуда обратно деньги получить? Нужно заметить деньги не малые, и в княжеской казне отнюдь будут не лишние.

Одним словом, в поход на орден Витень выправился только на следующий год. Первым делом решил захватить и разрушить набившие уже оскомину замки Рагнету и Христомемель. Эта попытка дорого обошлась его дружине, не дав никаких результатов. Только зря многих воинов потеряли, а замки так и не захватили. Огорченный такой неудачей Великий князь опустошил окрестности и отправился в обратный путь.

По дороге домой Витень погиб от удара молнии. Такая его смерть породила не одну легенду. Волхвы говорили, что тем самым князя отметил Перун, забрав его в свое воинство. Орден распространял совсем противоположную версию произошедшего. Мол, это божья кара за грехи. Как-бы то ни было, со смертью Витеня закончилась одна эпоха противостояния и началась другая.

Воспользовавшись подвернувшейся оказией, Великий магистр Тевтонского ордена Карл Трырский тут же выставил кандидатуру Полюша, и, назвав его Великим князем, призвал европейских государей поддержать его ставленника. Кто чем может. В самом княжестве. Великим князем при общей поддержке бояр и дружины был назван Гедимин. Он был не самый старший в семье. Но его избрание никто из старших не оспаривал.

В Бархатной книге Российской империи, куда были занесены самые именитые дворянские рода страны. Первые страницы занимали имена князей, потомков Рюрика и Гедимина. Также потомки Гедимина станут королями Венгрии, Чехии, Польши и Швеции. Обогатившие историю этих стран. Но это все будет в будущем, а пока над Великим княжеством нависла новая волна войн, угрожающая залить страну кровью.

Глава 19

Смена правителя всегда несет с собой перемены. Словно кто-то переворачивает исписанную страницу и все начинается с чистого листа. Хотя вроде-бы по большому счету как-бы ничего особо не меняется. Враги и проблемы не исчезают. Но все же перемены происходят. Особенно это заметно когда и у соседей правители меняются.

В Галицко-Волынском княжестве в том же году что и Витень умирает князь Юрий. Его сыновья Андрей и Лев поделят княжество между собой. В связи с чем рухнут все планы Юрия по присоединению Киевских земель. Хоть братья и будут действовать заодно, но расширить границы своих княжеств не смогут.

В Залеской Руси тоже было не все хорошо. В Твери на княжеский престол взошел молодой Дмитрий Грозные Очи. Основным его противником будет Иван Калита. Там продолжалось противостояние Твери с Москвой за великокняжеский ярлык. Чем не преминул воспользоваться хан Узбек, оказывая поддержку то одному княжеству то другому, в этом противостоянии. Посылая им по очереди в помощь свои войска. Такое положение дел хана вполне устраивало. Помимо получаемой дани его нукеры набивали добром свои карманы. Тянули все что ни попадалось им на глаза, и без особого сожаления рубили всех направо, и налево. Ослабляя силы обоих княжеств.

Победу в этом противостоянии одержит более гибкий и льстивый Московский князь. В 1327 году Тверской князь Александр поддержит восстание горожан против ханского баскака Чол-хана. Это было первое открытое неповиновение ханской власти со времен восстания брата Александра Невского Андрея в 1262 году. После подавления восстания, Москва поддержанная ордой начнет подминать под себя и проглатывать удельные княжества. А также назначать сумму и требовать выплаты дани для татар естественно не забывая про свой карман. Причем будут требовать дань и у тех княжеств, которые напрямую татарам не подчинялись.

Так к примеру, случилось с Новгородом. Иван Калита щедрой рукой выгребал серебро из карманов Новгородских купцов. А за отказ платить, захватил Торжок и Бежетский Верх. После чего прошелся набегом и разграбил Новгородские области. Такой стиль управления не всем пришелся по вкусу. Так что нет ничего удивительного в том, что князья начали объединяться и заключать союзы, чтобы оказать ему отпор.

Официальные историки предпочитают писать только героические страницы. Что, по моему мнению, лишь только вредит. Во все времена, мы люди, живем и чувствуем одинаково. В нашей жизни хватает места для любви и героизма, предательства и зависти.

Москва подымалась при помощи татар. Что было, то было. Только ведь не смотря на все это. На все имеющиеся разногласия. На Куликовом поле плечом к плечу против войск Мамая будут стоять как московские дружины, так и дружины князей из Великого Княжества Литовского-Русского. Стоило только лицом повернуться к славянскому миру и разорвать отношения с ордой. Забыты были все обиды. Разве что кроме Олега Рязанского. Особо потерпевшего от политики Московского Князя.

Оборону Москвы, во время последующего нашествия Тахтамыша. Возьмет на себя оказавшийся в то время в городе литовский князь Остей. После того как Дмитрий оставив горожан на произвол судьбы уйдет в Коломну, бросив жену и митрополита. Правда при помощи Остея, им удастся покинуть город до осады и присоединиться к Дмитрию. Ожидая в стороне, чем дело кончится.

Сколько-бы татары не бились, взять город приступом не смогли. Правда там, где пасует оружие, всегда побеждает предательство. Москвичи поверили обещаниям Нижегородских князей Василию и Степану, что находились в татарском войске, что Тахтамыш город и горожан не тронет, если они откроют ворота. Как результат. Остея убили, город сожгли, а горожан, кто жив остался, продали в рабство.

Мы не были дружной семьей в прошлом. Но из этого не значит, что не можем ей стать в будущем. Было-бы желание. На протяжении всей своей истории, Европу раздирали войны похлеще, чем у нас. Претензий там друг к другу пруд пруди и еще немножко. Однако это не мешает им теперь строить единое государство. Получится или нет, вопрос другой. Главное, желание такое появилось.

Но это другая история. А все исторические события произойдут чуть позже времени нашего повествования. А пока идет подготовка к битве. Между Гедимином, и поддержанным орденом Полюшем. То, что она будет, никто не сомневался.

— Чтобы ни случилось Ковно не сдавать. И держаться из всех возможных сил. — Напутствовал своего друга и воеводу Гаштольда Гедимин. — Как только подойдут все дружины, мы сразу же придем на помощь.

— Людей у меня маловато. — Покачал головой воевода. — Трудно будет город удержать, коль большим войском обложат.

— Знаю. — Согласился с ним Гедимин. — Поэтому тебе это дело и поручаю. Знаю, что будешь биться до последнего. И на льстивые предложения не купишься. А что больше людей не даю? Так ведь неизвестно где ударят. Так что силы лучше в кулаке держать.

Проводив Гаштольда, Гедимин погрузился в свои мысли. А подумать было о чем. Тем более что он прекрасно понимал, одной силой оружия орден не одолеть. Да и Великокняжеские обязанности сильно давили на плечи. Здесь и без происков ордена проблем хватало. К примеру, начатое дело отца закончить нужно. Столько денег уже вбухали Константинопольскому патриарху. Так что по любому теперь дожимать нужно с основанием метрополии.

От Витебского князя Ярослава послы прибыли с предложением о союзе. Да готовы тот союз закрепить брачным договором дочери их князя Марии и одного из его сыновей. Ну что же. Вот и невеста для одного из старших сыновей, Ольгерда. Хлопот правда подкинет подготовка к свадьбе. Но да это дела житейские. На свадьбе гулять, не воевать.

Да и со строительством задуманных отцом крепостей затягивать не стоит. Места давно определены, только возвести осталось.

— Всего-то. — Хмыкнул князь на эти думы. — А людей да деньги где на все это взять? Ладно, — поднялся он со своего кресла. — Одними думами проблем не решить. — И хлопнул по плечу Альгимонта Гальшанского. — Пойдем, навестим князя Федора Святославовича. Дело у меня к нему имеется. Глеб Брянский ему брат родной, а Иван Смоленский двоюродный. Ему легче с ними разговоры вести будет, чем кому другому. С Иваном у нас отношения вроде и так неплохо складываются, а вот с Глебом прямо беда. Такое ощущение, что мы его чем-то очень сильно обидели. Хотелось бы узнать чем? Мне с ними союзный договор очень нужен. Да и им самим не меньше чем мне. Не верю я, что им под пятой орды лучше дышится, чем на воле. А объединив свои силы, мы ведь вполне сможем за себя постоять. Ну, а потом обязательно к Лядейке наведаемся. Надо бы успокоить волхва. Что веру предков никто предавать не собирается. Как жили до этого, так и дальше жить будем. Пусть каждый человек сам решает в кого ему верить.

Глава 20

— Ну слава богу. С делами разобрался. Быстрей-бы теперь до дома добраться. — Прошептал про себя Давид, усаживаясь в седло. — До дома, — подумал усмехнувшись.

Кто-бы мог подумать тогда, когда его из Пскова выпроваживали. Что так судьба сложится? От незавидной участи изгоя до второго лица в княжестве долетел. И ведь ни перед кем ни кланялся. Спину в поклонах не гнул. Лестью да расшаркиванием на паркете ради чинов да наград не отметился. Кровью и потом добился того, что теперь у него своя отчина есть. Свой дом, своя земля. Есть что детям в наследство оставить. Вот еще-бы с орденом разобраться, чтобы жить не мешал. Ну да с этим как-нибудь разберемся. Вон уже, сколько зубов им обломали. Рыцари теперь его земли стороной обходят. Гродно не то что восстановился, а и разрастаться понемногу начал. Люди ожили. По сторонам боязливо уже не оглядываются. Казна деньгами полнится. Купцы свои животы гордо выпячивать стали. А ведь время-то всего ничего прошло, как более свободно вздохнули. Забот конечно меньше не стало. Ой. Да черт с ними с заботами. Быстрей-бы домой добраться да жену свою родную Бируту обнять к груди прижать. Господи, как же ему повезло. Теперь даже подумать страшно. Ведь не укажи ему путь из города Псковичи, навряд-ли бы их пути дороги пересеклись.

— Вот ведь точно говорят. Пути господни неисповедимы. — Покачав головой, прошептал он. — Но теперь-бы я свою долю, ни на какую другую, ни за чтобы не променял.

Мы, люди. Много говорим и пишем о любви. Но писать да мечтать это одно, а жить и любить совсем другое. По большому счету каждый себе это чувство по-своему представляет. А какое оно на самом деле? Да что тут лукавить. Не знаю. Ведь не обязательно то, что я чувствую и есть настоящая любовь. Может просто мне самому очень хочется верить, чтобы это было именно так. Одно я знаю точно. Прожить свою жизнь с другой женщиной я-бы не хотел. И жизнь без своей драгоценной половинки даже не представляю.

— Как думаешь. Рыцари вместе с Полюшем через нас на Новогородок пойдут? — Услышал он за своей спиной голос Сонильды.

— Уж лучше-бы какой другой дорогой пошли. — Отозвался Тур. — А еще лучше, чтобы вообще не приходили.

— Это точно. — Вздохнула Сонильда. — Ведь только-только по-человечески жить начинаем.

Давид улыбнулся. Еще можно сказать совсем недавно она Тура своей бесшабашной отвагой и жаждой битвы чуть до обморока не доводила. Но, став матерью и родив ему сыновей, у нее сильно поменялось мировоззрение. Правда вместо того чтобы дома сидеть да с детьми нянчиться она по-прежнему в дружине служит. Рядом со своим суженным. Оставив воспитание детей на бедолагу, теперь уже прадедушку, Лютовера. Тот естественно недовольно ворчит. Но никаким ворчанием счастливый вид не прикроешь. В детях Лютовер души не чает.

— Князь. — Очнувшись от этих дум, услышал он голос Тура. — А ты как думаешь. Куда крестоносцы вместе с Полюшем ударят?

В том, что грядет большая война, никто не сомневался. Борьба за власть сама собой так просто не заканчивается. А это значит, будут походы и кровавые сражения. Но как же не хочется, чтобы все это происходило рядом с твоим домом.

— То, что на столицу не пойдут это почти наверняка. — Пожал он плечами. — Еще должно быть свежо в памяти как их там встретили.

— Так под Гродно их тоже не один раз так встречали, а они все равно никак не угомонятся. — Перебила князя Сонильда. — Все лезут и лезут.

— Это да. — Кивнул, соглашаясь с ней Давид. — Но здесь граница рядом. В случае чего бежать недалеко. К тому же время много пройдет пока сюда дружины со всего Великого княжества подтянутся для отпора врагу. А Новогородок почитай уже в середине земель стоит. Помощь со всех концов княжества быстро подойдет. До своих границ бежать и бежать. Нет. На Новогородок они не пойдут. Слишком риск велик. Опять же, такой поход особых выгод не сулит. Ну разве что город разграбить. Только какая в этом выгода Полюшу? Да никакой. Основная его цель конкурента убрать. Стало быть, нужно бить туда, где сейчас Гедимин находится. А он, как известно ставку в Керново держит. Так что думаю, в том направлении крестоносцы и ударят.

— А когда?

— Да я откуда знаю. — Улыбнулся Давид, повернувшись к Сонильде. — Меня же крестоносцы на свои советы не зовут и в свои планы не посвящают. — И перестав улыбаться добавил. — Судя по всему особо затягивать не будут. Так что ждем известий со дня на день.

Только Давид договорил последние слова, как их нагнал вестовой из города.

— Князь. Прибыл гонец от Гедимина. — Запыхавшись, доложил он. — Тевтоны большим войском Юборг взяли да Ковно со всех сторон обложили. Великий князь дружины для отпора созывает.

— Ну вот и началось. — Посмотрел Давид на Сонильду. — Разворачивай коней.

— Постой князь. — Остановил его Тур. — На сбор дружины время понадобится. Тут мы сами управимся. Хоть день другой с женой проведешь. Кто его знает, как потом все сложится.

— И то верно. — Поддержала мужа Сонильда. — Езжай князь к жене, а мы в город.

Тур и Сонильда сказали так не для того чтобы как-то угодить князю. Кому как не дружинникам знать, что любое столкновение с врагом может стать последним. Смерть ведь не смотрит, князь ты, боярин, дружинник или простой ратник. Она всех косит без разбора с одинаковым равнодушием.

И если простой горожанин или селянин может уклониться от битвы. Спрятавшись за спинами дружинников. То им самим прятаться не за кем. Такая у них с князем работа. Своей грудью врагов встречать. Редко кто из дружинников до старости доживает. Но в том-то и дело что эти люди сами себе такую судьбу выбирают. И не ради денег, земель или славы.

Велико было искушение принять это предложение. Повидаться с женой, да сыновей обнять. Может и действительно в последний раз. Кто его знает. Но Давид недолго колебался.

— Поворачивай, говорю. Нужно до темноты в город поспеть.

Конечно, понадобиться время на сбор дружины, на обоз. Но тут каждая минута дорога. Вроде и не так страшно, если приедут на зов Гедимина на час другой позже. Тем более что и добираться до него не так уж далеко как другим князьям и дружинам. Только этот час другой. Тем, кого сейчас в крепости осадили, вечностью покажется. За этот час другой многие люди с жизнью распрощаться успеют.

Давид торопил свою дружину спеша на соединение с Гедимином. Войско Великого князя расположилось между Юборгом и Ковно, перекрывая путь крестоносцам в Аукштайтию. Юборг крестоносцы уже захватили, но Ковно пока держался. Практически вся Жамойтия уже оказалась во власти крестоносцев. Существующее положение можно было назвать критическим.

Жители Ковно и Гаштольд, не дождались помощи. Гедимин не стал рисковать, а оставался на месте, дожидаясь подхода всех дружин. Собирая свое войско воедино. Это было не предательство, а вынужденная необходимость. Да никто и не верил в то, что Гедимин предал своих людей. Тяжелая им выпала доля. Из осажденных, живых свидетелей почти никого не осталось, чтобы рассказать потом об осаде. Об том, как день и ночь без остановки крестоносцы штурмовали замок. Рыли подкопы под стены. Закидывали эти стены камнями из орудий. Ломали тараном крепостные ворота. Горожане и небольшая дружина Гаштольда, не смотря на огромное численное превосходство врага крепость не сдали. Враги смогли ее захватить только когда защитников практически не осталось. И то после того как проломили стены. Потом была бойня. В плен попала небольшая часть женщин и детей, сумевших ее пережить. Да израненный Гаштольд. Которого не дали добить оказавшиеся рядом с озверевшими кнехтами рыцари. Саму крепость не просто разграбили. Ее вначале разрушили, а потом руины спалили. Осталось, только пепелище.

— Коль помочь сейчас не в состоянии давай подумаем, как врага встретим. — Глядя в сторону зарева сказал Давид.

Гедимин посмотрел на князя и угрюмо кивнул головой.

— Какие у тебя предложения?

— Чего далеко ходить? Здесь под Жеймами и встретим. Место тут удобное. Есть где людей до времени спрятать от взора ворога. Ну и нелишне еще будет ловушек разных нарыть. Пока время позволяет. Уж больно сильную рать крестоносцы собрали. Да еще дружины жамойтов, что на их сторону переметнулись.

— Тяжелая будет битва. — Подтверждая рассуждения Давида, кивнул головой Гедимин. — Но пускать их дальше нельзя. Потому как если здесь не устоим, то потом уже и подавно никакого отпора не окажем.

— Давай готовиться к встрече незваного гостя. Крестоносцы ведь приглашения ждать не будут. Созывай князь всех воевод. Думать будем, как тевтонам все пути дороги перекрыть и как биться будем.

Глава 21

Генрих фон Процке посмотрел на хмурого Танкреда фон Бурка, едущего рядом с ним.

— Чем ты недоволен Танкред? — Обратился он к рыцарю по-свойски. Отбросив в сторону все эти светские условности. Слишком многое в свое время вместе пережить пришлось. Что, несомненно, давало право им разговаривать, отбросив в сторону некоторые формальности. — Пока все идет даже лучше чем мы ожидали. Стоило нам отвесить хорошего пинка и эти гордые жамойтские нобили тут же бросились наперегонки уверять всех в своей преданности нашему ставленнику Полюшу. — Скривил он презрительно губы. — Не удивлюсь, если и аукштайтские так же сейчас поступят. Когда увидят, с какими силами мы подошли к их границам. А после того как мы сейчас разобьем войско этого Гедимина. Не сомневаюсь, что вся Литва упадет к нам в руки как переспелый плод с дерева.

— Если все так. То для чего нужна была та недостойная рыцаря жестокость, с которой мы обошлись с жителями несчастной крепости?

— Хороший урок никому не помешает. — Окинул пристальным взглядом Танкреда, Великий маршал. — А с чего-бы ты вдруг таким жалостливым стал? Помнится мне. Кто-то в свое время фон Любенцалю говорил, что не только спалит Гродно и уничтожит в нем все живое. Но еще и землю перепашет на том месте, где этот город стоял. Неужели у железного тамплиера сдали нервы?

— Мои нервы в норме. — Еще больше нахмурился рыцарь. — Просто мне совсем не хочется славы палача и мясника.

— Ах вот оно в чем дело. — Рассмеялся фон Процке. — Успокойся и не переживай по этому поводу. Вся ответственность за все что произошло. Или еще произойдет. Ляжет исключительно на плечи нашего друга Полюша. Представляешь, он всерьез верит, что мы за просто так. По доброте душевной. Помогаем ему в борьбе за великокняжеский стол. Его наивность так умиляет.

— А я почему-то в этой наивности вижу только хорошо продуманный расчетливый план. — Все еще хмуря брови, буркнул фон Бурк. — На наивного простачка этот Полюш никак не похож.

— Ну, слава Господу. — Хлопнул рукой по плечу Танкреда фон Процке. — Теперь я снова вижу перед собой рыцаря, а не истеричную девицу. Пускающую нюни по поводу и без. Ладно, давай оставим на потом этот пустой разговор. Впереди нас ждет серьезное дело. Войска Гедимина выстроились и ждут нас возле поселения с жутким названием Жеймы.

В тот момент Великий маршал и сам не подозревал, насколько он окажется прав. Насколько жутким станет это название для крестоносцев. Еще долго потом крестоносцы будут вздрагивать при упоминании этого населенного пункта. Мы опять забежали чуть вперед. Наверное, все-таки стоит рассказать обо всем по порядку.

— Что-то меня этот сброд, именуемый страшным татарским войском не впечатлил. — Скривил губы в презрительной усмешке фон Процке, рассматривая приближающуюся к их стройным порядкам беспорядочную толпу наездников на лохматых низкорослых лошадках. — Не понимаю, чего их так все боятся?

Татары, начавшие первыми битву, подлетели чуть ли не вплотную к тевтонским рядам и засыпали их тучей стрел. Некоторые умудрились даже накинуть свой аркан на зазевавшихся неудачников. Теперь эти горемыки, гремя своими доспехами, волочились по земле за ловкими наездниками.

— А это неприятно. — Глядя как немного поредели передние ряды его войск, убрал с лица свою усмешку Великий маршал. — Прикажите Томлебену, — обернулся он к вестовому. — Чтобы втоптал этих мразей в землю. Бьюсь об заклад, они не выдержат нашего удара.

Татары действительно не выдержали и побежали. Увлеченные погоней за ними последовали и рыцари ордена.

— Что делает этот дурак Томлебен? — Заволновавшись, воскликнул через некоторое время фон Процке. — Куда он полез?

— Преследуя татар, он разрезал литовские войска надвое. — Отозвался кто-то восторженно за его спиной.

— Тупой идиот это же ловушка. — Не оборачиваясь, чтобы посмотреть на того кто так восхитился действиями Томлебена, крикнул маршал. — Кнехтам и второй линии хоругвей немедленная атака. Да и пусть жамойты тоже идут в бой. Нечего им за нашими спинами отсиживаться. Они еще должны доказать свою преданность ордену. — Отдал он распоряжение второму вестовому и, повернувшись, посмотрел на фон Бурка. — Танкред, ты и твоя хоругвь вместе с гостями в резерве.

— С чего вы взяли, что это ловушка? — Поинтересовался у фон Процке Танкред.

— Неужели ты не заметил как слаженно расступилась их пехота? Пропуская между своих рядов так называемое бегство татар. А теперь посмотри там уже снова ровные ряды стоят, за которыми не видно, что сейчас происходит с людьми Томлебена. Боже мой. Ну как можно быть таким дураком, чтобы угодить в такую простую западню? — Расстроенно покачал он головой из стороны в сторону.

Действительно. Рыцари последовавшие за татарами, угодили в ловушку. Кто-то ухнул в замаскированные волчьи ямы с вбитыми в дно заостренными кольями. Остальные уткнулись в телеги обоза. На этом можно сказать их битва была окончена. Без скорости. Без маневра. Впереди телеги, а с флангов и тыла напирают злые люди. Да не воины, а простолюдины. Те, кто по зову сердца последовал за дружинами. Вооружены чем попало. Только утешения от этого крестоносцам было мало. Рогатины, вилы, или просто оглобля, одинаково хорошо валили на землю братьев-рыцарей. В том положении, в котором они оказались сейчас их только ленивый не бил. Хоть Томлебен и призывал своих всадников к мужеству и стойкости. Только эти призывы никак не помогли. Перебили их довольно быстро. Правда эта небольшая победа еще не гарантировала победу в битве, которая начала только-только разворачиваться по-настоящему.

В центре грудь в грудь сошлась пехота. Эта масса образовала колышущуюся из стороны в сторону огромную толпу людей. По бокам от этой толпы отчаянно рубились верховые. Кто кого бьет? Чья сила берет вверх? Было не понять. В такой битве кто первым дрогнет тот и проиграл. Но пока люди с той и другой стороны яростно рубились мечами. Кололи друг друга копьями. Резались ножами и кинжалами. Пока еще не появился тот, кто дрогнет первым.

— Черт побери. Что там происходит у этих наших новоявленных союзников? Почему эти проклятые жамойты еще не вступили в бой? — Гневно таращась в сторону жамойтских дружин, шипел фон Процке. — Кто-нибудь, подгоните это стадо. — Обернулся он к окружавшей его свите.

Кто-то из пажей или оруженосцев, пришпорив свою лошадь, поскакал в стан жамойтов. Но, немного не доехав развернул лошадь и галопом направился назад.

— Они там устроили резню между собой. — Закричал он подъезжая.

— Кажется, пришло твое время Танкред. Присоединяй к своей хоругви гостей и наведи порядок среди этих дикарей. Сдается мне, что там чернь подняла восстание против своих господ. Если их вовремя не успокоить они могут натворить бед.

Фон Бурк ничего не ответил, а просто кивнул головой, напяливая на свою голову шлем.

— Хотя, пожалуй. Я сам вас возглавлю. — Вдруг принял решение маршал.

Они уже тронулись с места, когда их внимание привлек непонятный шум. Это, обойдя войска крестоносцев с фланга, в тыл им ударили татары с сотней литвинов. Литвины ударили в спину рыцарям. А татары, завывая и посвистывая, носились за спинами пехотинцев, щедро одаривая их своими стрелами. И время от времени утаскивая кого-нибудь из строя на аркане.

— Трубите отступление. — Приказал фон Процке и стал разворачивать своего коня в противоположную от места битвы сторону.

— Мы вот так вот их бросим? Даже не попытаемся помочь? — Заволновались приезжие рыцари. — А как же честь?

— Танкред, — зло, стиснув зубы, процедил маршал. — Объясни этим господам, что даже их героическая смерть уже не исправит положение. И теперь уже нам придется думать, как защитить свои дома. Хотя для начала нужно еще живыми выбраться с этих чертовых земель.

Как бы подтверждая его слова, дружины жамойтов закончили у себя в стане склоку и нанесли удар по другому флангу крестоносцев. А один отряд в несколько сотен верховых направился в их сторону.

— Если кто желает проявить героизм, то сейчас самое время. — Воскликнул фон Процке и стал терзать бока лошади шпорами. Понукая бедное животное передвигать с повышенной скоростью свои ноги.

Он так увлекся этим занятием. Что ни разу не оглянулся за спину посмотреть, нашелся ли такой герой, который решил своей жизнью прикрыть это славное отступление. Среди знатных и не очень приезжих рыцарей таких героев не нашлось. Впрочем, как и среди орденских братьев. Больше никто не терзался вопросами чести и благородства. Из них даже никто не оглянулся назад, чтобы посмотреть на предсмертную агонию войска крестоносцев.

— Какая невиданная дикость. — Бушевал Великий маршал, добравшись до границ ордена. — Травить нас как диких зверей собаками. Куда катится мир? Никакого уважения и почтения к титулам и званию. А ты еще говорил о жестокости с нашей стороны. — Упрекнул он Танкреда фон Бурка. — После такого они не заслуживают никакого милосердия. Так просто я этого не оставлю. — Он замолчал на некоторое время, что-то обдумывая. — Танкред, — заговорил фон Процке, приняв какое-то решение. — Я наделяю тебя правами посла. Ты немедленно отправишься в Авиньон. Нам позарез нужно содействие Папы. Лучше тебя с этой миссией никто не справится.

— Мне опасно выходить за пределы земель ордена. — Хмуро произнес фон Бурк.

— Ты имеешь в виду того аббата, что точил на тебя зуб? — Уточнил маршал. — Об этом можешь не беспокоиться. Ты посол ордена. Даже Папа не посмеет тебе навредить. На этом разговор окончен. — Махнул он решительно рукой, отметая в сторону любые возражения. — А я тем временем попытаюсь наладить оборону. Черт побери. Боюсь, как-бы я сейчас ни старался, нам все одно придется заплатить дорогую цену.

Глава 22

Победа под Жеймами была полной. Если не считать маршала и тех, кто был с ним рядом. Из всего войска практически никто не спася. Жамойты действительно пускали собак по следам тех, кому удалось вырваться из бойни. Так что спрятаться и где-нибудь затаиться было проблематично. Озлобленное местное население в плен никого не брало. По этой причине пленных было немного. В это число попал претендент на великокняжеский посад Полюш. А вместе с ним два его верных соратника Драйка и Свидрила. Особого суда над ними не было. По приказу Гедимина их просто быстро казнили без всяких проволочек.

— Я не мог поступить иначе. — Посмотрел на Давида Гедимин.

— Каждый сам выбирает ту дорогу, по которой решил идти. — С печалью в голосе ответил ему Давид.

Победители не стали почивать на лаврах. Первым делом литвина-русские дружины и жамойты отбили обратно Юборг, а потом вторглись в пределы ордена. Крестоносцы как обычно спрятались за стенами. Оставив как водится, на произвол судьбы население. Такая уж доля у простого народа. Господа да правители вынашивают планы о повышении своего влияния и могущества, а простым людям потом приходится расхлебывать последствия их раздутого эго. Оплачивая те счета своими жизнями и свободой.

Гедимин не стал тратить время на осаду и штурм крепостей. Слишком это затратные мероприятия. Попытки отца доказали неэффективность таких действий, и повторять их он не собирался. Вместо этого прошлись по поселениям, предав их мечу и огню. Так дошли до Тильзита. Как водится, выгребали все, что попадалось на глаза, да уводили тысячами людей в плен.

Многие из этих пленных потом работали на возведении новых крепостей. Возвести которые в свое время еще Витень хотел. Что не довелось сделать отцу, претворил в жизнь сын. Так появляются крепости с каменными башнями на островах озер Мядель и Тракай. Следом строятся замки в Вильно, куда Гедимин перенес столицу Великого княжества, Медниках, Лиде, а также Крэвский замок. Тем самым образуя цепь крепостных сооружений препятствующих нападкам орденской братии. Тяжелым выдалось это строительство. Настолько тяжелым, что воспоминание о нем крепко засело в народной памяти. Тяжелое, но все же необходимое.

Не забывал Гедимин за строительными работами и о других насущных делах. В 1318 году был заключен договор с Витебским княжеством на таких же условиях как с Полоцком. И подтверждением того договора стал брак дочери Витебского князя Ярослава Владимировича Марии, с сыном Гедимина Ольгердом. Он ради такого случая окрестился в православную веру. А на то, что этот шаг смены религии был чистая формальность, никто не обращал внимания. Точно так же как и сейчас никто не обращает внимания, что отдает дань языческим обычаям, которые с размахом и широко отмечаются по сей день. Христианство не смогло полностью выдавить из сознания людей веру предков.

Помимо дружественных договоров Гедимин по примеру отца предпринимает дипломатические шаги по изменению устоявшихся взглядов в Европе на княжество, как последний оплот язычества. Он, как и его отец, прекрасно понимал, что только силой оружия эту войну не выиграть. Приглашение на переселение и обещание огромных льгот рассылаются горожанам немецких городов. Таких как Любек, Бремен, Кёльн, Магдебург. Ведется оживленная переписка с представителями католической церкви, а чуть позже и православной. Пока, правда, без особого успеха.

После битвы под Жеймами, Великое княжество несколько лет проживет в относительном мире и спокойствии. Выражаясь литературным языком это было затишье перед бурей. Потеря огромного количества рыцарей, а также положение дел в Европе заставит орден на время отложить свои военные планы. Но только на время.

Что же такого в это время происходило в Европе? Да не сказать, чтобы нечто экстраординарное. Во Франции все дело было в семейных проблемах правящей династии. Мало того что королю Филиппу 4 Красивому с женой не совсем повезло так еще и невестки в блуд ударились. А прелюбодеяние это грех. Принцессы они или нет, а началось судебное разбирательство. Тут уж не до высокой политики. Принцесс Бланку и Маргариту признали виновными по всем статьям, лишив малейшей надежды на снисхождение. После чего препроводили в тюрьму Шато-Гайар, что недалеко от городка Андели.

Такое событие мало кому доставит удовольствие. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в последние дни своей жизни Филипп Красивый всегда находился в дурном расположении духа. Хватало малейшего подозрения, чтобы любого человека любого сословия схватили и отправили дознавателям. Ну, а там естественно под изощренными пытками люди сознавались в чем угодно, а не только в том, что прелюбодействовали с принцессами.

Террор, устроенный в Лувре так всех напугал, что к нему даже близко приближаться боялись. Конечно все это безобразие быстро закончилось после того как Филипп Красивый неожиданно умер на охоте и на престол взошел его сын Людовик 1 °Сварливый. Но на этом дрязги в королевской семье не прекратились.

То, что Людовик Сварливый стал королем означало, что его жена Маргарита стала королевой. А это в свою очередь означало, что ее больше нельзя было держать в тюремном застенке. Король попытался было наладить бракоразводный процесс. Но тут Папа заартачился. Видите ли, супружеская измена это не тот повод для развода. Так и хочется спросить. А как же жить королю с греховной прелюбодейкой? Особенно если в отношениях любовью и уважением к друг другу и не пахнет.

Мало того что это испортило между Папой и королем отношения. Так еще и привело к тому, что Людовик Сварливый просто приказал придушить свою жену в камере. Приказ выполнили без всяких оговорок. Из этого можно сделать вывод, что необдуманные решения легко приводят к преступлениям. О чем только думал в тот момент Папа Иоанн 22?

Став вдовцом, Людовик Сварливый забросив все государственные дела, принялся подыскивать себе невесту. Бедолага мечтал пышной свадьбой стереть неприятные воспоминания о прошлой семейной жизни. Представляю его разочарование, когда его министры ему доложили, что казна пуста и там мышь повесилась. Филипп Красивый оставил после себя сыну только долги. Тут жить не за что не то, что свадьбы пышные гулять.

Как водится в таких случаях стали искать виноватого. Воспользовавшись, случаем, добрые люди свели счеты с бывшим при Филиппе Красивом главным министром Ангерраном де Марини. Сей муж сделал головокружительную карьеру в свое время и заимел массу завистников. Его обвинили в мошенничестве, растрате, присвоении средств. И даже пытались навесить сверху занятие черной магией. Взбешенный Людовик Сварливый тут же приказал схватить и повесить беднягу. Что и было исполнено.

Через пару недель терзаемый угрызениями совести к королю подошел один из клеветников и признался в том, что Ангеррана де Марини оговорили. Людовик Сварливый искренне огорчился, когда это подтвердила созданная им комиссия. Посмертно он реабилитировал несчастного дворянина. И даже отдал небольшую часть его состояния, что перешла после казни короне, его детям. Таким образом, вновь оказавшись без денег.

Беднягу просто преследовали неудачи. Казалось-бы вот она радостная весть. Ему подыскали богатую невесту Клемантину Венгерскую. Дочь венгерского короля Карла-Роберта Анжуйского. Девушка скажем так, не блистала красотой. И, тем не менее, Людовик 10 заслал сватов. Да бог с ней с красотой. Главное деньги есть.

Девушка уже не очень рассчитывала найти себе мужа и тут такой подарок. Поэтому нет ничего удивительного что она, собрав все свое приданное в кучу села на корабль, и отправилась из Неаполя, где она проживала с отцом во Францию. Но попала в шторм. Корабль затонул вместе со всем содержимым. Принцесса добралась до берега на лодке. Теперь она стала столь же состоятельной, как и ее жених. Нужно отдать должное Людовику 10. Он женился на Клемантине. Правда свадьба прошла более чем скромно. Да и семейная жизнь оказалась короткой.

Отгуляв свадебку, король терзаемый мыслями где-бы деньжатами разжиться вдруг вспомнил.

— Ба. Да как же я забыл. Есть же очень хороший способ пополнить золотишком карманы. Жаль, правда, что он одноразового использования. Зато гарантирует сто процентную быструю прибыль.

Отец Людовика Филипп уже пользовался этим способом. Состоял он в обложении евреев проживающих во Франции налогом на жизнь. То есть хочешь здесь жить плати монету. Евреи уже выплачивали этот налог его отцу, но то было отцу, а не ему. Никому не хочется уходить из обжитого дома. Поэтому евреи заплатили. Покончив таким образом с жизнью в нищете, Людовик Сварливый немного подобрел и ударился в спорт.

Любитель поиграть в лапту, король после одной длинной партии спустился в погреб, попить холодного вина. А спустя несколько дней состоялись его похороны. Ну что тут скажешь? Просто хроническое невезение в жизни. Его брат Филипп Бургундский тут же назвал себя регентом. Почему не королем? Да потому что Клемантина была беременна. Но рожденный ею сын, вошедший в историю под именем Иоанна Доброго, прожил всего пять дней. Убитая горем женщина удалилась в Прованский монастырь.

Тут уж Филипп Бургундский, не откладывая дело в долгий ящик, сразу же попробовал надеть на себя корону. Но не тут-то было. Принцы и высшее духовенство стали возражать. Мотивируя это тем, что у Людовика 10 была дочь от брака с Маргаритой. Девочке было шесть лет, и она являлась прямой наследницей почившего короля.

— Сволочи. — Процедил сквозь зубы Филипп и, не теряя времени, направился в Реймс. Туда же он созвал всех так или иначе поддерживающих его притязания на корону пэров Франции и представителей высшего духовенство.

Заперев городские ворота и двери собора, где проходят церемонии коронации. Филипп, невзирая на редкие протесты, был коронован архиепископом Реймса.

— Найдите мне лучших законников. И пускай они роются в законах до тех пор пока не найдут причину по которой Жанна не может стать королевой. — Хмурым взглядом, окинув своих приближенных, буркнул теперь уже король Филипп 5.

— А может, просто объявим ее плодом греха. Ведь всем известно о неоднократных прелюбодейских связях ее матери Маргариты Бургундской. — Предложил один из советников.

— Ты с ума сошел? — Покрутил пальцем у виска Филипп. — Кто же о таком на весь мир заявляет? Ищите другую причину.

Когда надо, юристы-законники отроют все что угодно. Они нашли закон от 420 года у салических франков. По которому наследство достаётся только мужчинам. Так во Франции женщин лишили права унаследовать корону.

Пока у них происходили все эти события, ни о какой помощи ордену и речи быть не могло. Не лучшим образом состояли дела и у духовенства, а так же основной поддерживающей орден силы Германии. Период Авиньонских сидельцев сам по себе не лучшая страница в истории Католической церкви. А тут еще Людовик Баварский хлопот подкинул. Ему было мало своей короны. Он взял да объявил себя римским королем и императором Германии. Иоанн 22 сильно огорчился такому заявлению, и стал настаивать на отказе от таких притязаний. Людовик в долгу не остался. В свою очередь он обвинил Папу в ереси, разжигании конфликтов, нарушении обетов связанных с целибатом, ну и еще по мелочам разным. Одним словом намекнул, что нечего ему указывать что делать. Естественно разгорелся конфликт, в котором о нуждах ордена просто позабыли. Пришлось посланцам крестоносцев терпеливо дожидаться, когда все эти события более менее улягутся, а сильные мира сего успокоятся.

Глава 23

Выйдя на крыльцо своего родового поместья, Давид увидел дружинников, отпихивающих в сторону купца Улеба.

— Что у вас там происходит? — Поинтересовался князь.

— Да вот, в терем пролезть пытается. — Ткнул пальцем в купца один из дружинников.

— Что значит пролезть? — Гордо вскинул голову Улеб. — Я, между прочим, по важному делу сюда прискакал.

— Да какое у тебя важное дело может быть? — Скривился в презрительной улыбке другой дружинник.

— А это не тебе решать. Дуболом. — Не остался в долгу купец.

— Ну все. Хватит уже препираться друг с другом. — Остановил разгорающуюся словесную перепалку Давид, и, усевшись на ступеньках крыльца, жестом пригласил присесть рядом Улеба. — Давай рассказывай, что там у тебя за вести такие важные?

Улеб окинул высокомерным взглядом дружинников, и гордо выпятив живот, степенно занял предложенное ему место рядом с князем.

— Тут такое дело, — прокашлявшись в кулак начал свой рассказ купец. — Я тут давеча в Мазовию с товаром ходил. Есть у меня в Плоцке знакомец один. Паном Тадеушем кличут. Я с ним торговые дела веду.

— Это очень интересно. — Перебил рассказ купца под смешки дружинников Давид. — Но давай ближе к сути.

— А ты не перебивай. — Бросил недовольный взгляд в сторону воинов купец. — Тогда до сути быстрее доберемся.

— Хорошо. Продолжай. — Улыбнулся Давид.

— Так вот. — Поерзав задом на ступеньках крыльца, продолжил свой рассказ Улеб. — Я и говорю. На торг приехал. А торга как такого и не было. При посредничестве пана Тадеуша, я все оптом рыцарским купцам сбыл.

— Навар хоть хороший поимел? — Не удержавшись, перебил его князь.

— Хороший. — Кивнул головой купец. — Да не в этом дело. Потом, когда удачную сделку вином обмывали, пан Тадеуш проговорился. Мол, купцы рыцарские так торг ведут только тогда, когда к войне готовятся. Вот я и подумал. А с кем это орден воевать собрался? Так меня этот вопрос замучил, что я даже домой не заезжая к тебе отправился.

— Вопрос действительно интересный. — От веселости князя ни осталось, ни следа. — Спасибо тебе за предупреждение.

— Так ведь под одной крышей живем. — Поднялся со своего места Улеб.

— Очень правильные слова. — Хлопнул его по плечу Давид и самолично провел до ворот. За которыми купца дожидались его сопровождающие.

— Опять война? — Глянув на вошедшего в горницу мужа, тяжело вздохнула Бирута, поняв по его виду, что случилось что-то нехорошее.

— Скорее всего. — Кивнул головой Давид и, вздохнув, добавил. — Завтра в город поеду.

Прибыв в город, князь первым делом снарядил гонца к Гедимину. Может и ложная тревога, но отмахиваться просто так от предупреждения купца никак не стоило. Поэтому Давид позвал к себе Богуша и Лютовера. Старик сдал немного. Ничего удивительного годы берут свое. Но по прежнему спину держал ровно и не гнулся к земле.

— Ну что скажете? — Спросил он их после того как пересказал рассказ Улеба.

— На границе вроде никаких лишних движений не наблюдается. Пока все тихо. — Пожал плечами Богуш. — Могу небольшой набег внутрь орденских земель организовать.

— Набег не надо. — Вступил в разговор Лютовер. — Так они поймут, что мы что-то знаем и станут осторожнее. Если все разузнать тихо, то у нас будет неплохой шанс устроить их войску неплохую западню. Есть у меня пара-тройка смышленых парней. Дозволь князь их оправить в орденские земли. В них как в себе уверен. Не подведут. Если крестоносцы пакость, какую затевают, может они и не все вызнают. Но уверен, мы точно знать будем, откуда удар последует.

— Так и поступим. — Подвел итог разговора Давид.

Через три недели в Вильно он встретился с Гедимином. Тот перенес в этот город столицу Великого княжества. Вильно не строился с нуля. Издревле здесь жили люди. Тот город, на месте которого раскинулся нынешний Вильно, раньше назывался Кривич городок. Он был заложен кривичами. Славянское племя, проживавшее на огромной территории охватывавшей земли Новгорода, Полоцка, Пскова, и глубоко вклинившегося в земли прибалтийских народов. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в Великом княжестве Литовском-Русском основным языком был славянский, а немецкие хронисты прямо относили в своих хрониках литвинов к русским племенам.

Чем руководствовался Гедимин перенося сюда столицу, неизвестно. Да это и не столь важно. Вполне возможно, что решающую роль сыграло расположенное рядом последнее великое капище. Не следует сбрасывать со счетов такую причину как разногласие в религиозных вопросах. А они неминуемо возникли бы. Ведь с 1316 года, в основном благодаря усилиям Витеня и немалому количеству уплаченного золота была основана Новогородская метрополия с центром в Новогрудке. И чтобы избежать некоторых трений между представителями разных верований Гедимин перебрался на берега реки Вилии. Не смотря на то, что в Европе Гедимина называли королем, он всю свою жизнь оставался язычником. И это не потому, что он так страстно верил в языческих богов. Просто это помогало удерживать всяких религиозных фанатиков в узде. Одни мечтали его окрестить, и он им говорил, что совсем не против крещения. Другие видели в нем защитника веры предков. Благодаря этому христианские священники спокойно читали свои проповеди среди язычников, не опасаясь за свою жизнь.

— Говоришь, крестоносцы большой лагерь организовали под Вегендорфом? К походу готовятся? Ой, как не вовремя. — Покачал головой Гедимин. — Хотя, беда всегда приходит нежданно-негаданно. Было бы неплохо этот поход как-нибудь сорвать. Да я сейчас из города даже выехать не могу. У Рижского архиепископа с горожанами опять конфликт с орденом меченосцев. Их посольство к нам прибыло с просьбой о содействии. У Польского короля Владислава Лакетка с Прусским орденом отношения в конец испортились. Мирным путем у них не получается свои земли в поморье вернуть, что бранденбургский маркграф захватил. Ян Люксембургский, король Чехии против него союз заключил с Вацлавам Плоцким и орденом. Только и держится за счет помощи Венгерского короля Карла-Роберта Анжуйского. За которого свою дочь Альжбету выдал. Да видно той помощи мало. Теперь они снова отношения с нами пытаются наладить. Да и подготовку свадьбы дочери Марии с Тверским князем Дмитрием Грозные Очи до конца довести надо.

— Вообще-то лично мне ни с кем переговоры вести не надо. — Улыбнулся Давид. — Так что с твоего одобрения с удовольствием подумаю, как крестоносцам настроение испортить.

— Я тебе своих воинов пришлю. — Сказал Гедимин и тут же сделал жест рукой, не давая возможности ответить Давиду. — Знаю, что ты со своими молодцами и сам справиться сможешь. Но мне ведь тоже хочется, чтобы в моей дружине подобные воины служили. Поэтому никакие возражения не принимаются.

Объединив дружинников Гедимина со своими воинами, Давид скрытными тропами разведанными людьми Лютовера незаметно пробрался в прусские земли. Удар, нанесенный по лагерю возле Вегендорфа, явился для крестоносцев сродни удара кувалдой по темени. Хронисты стыдливо умолчали о потерях. Но не смогли не упомянуть о сорванном готовящемся походе. И тем более об ужасном опустошении не только вокруг Вегендорфа, но и разорении самого города, что учинили воины Давида. Еще больше они сокрушались о том, что литвинам удалось безнаказанно уйти в свои земли. Объясняя это тем, что у крестоносцев в тот момент не было столько сил, чтобы хоть как-то помешать или отомстить ворвавшемуся в их пределы огромному по численности войску. Вот только у Давида не было огромного войска. Этот грандиозный погром для крестоносцев он устроил всего с восемью сотнями дружинников. Этой победой восхищались не только в Великом княжестве. Имя героя гремело в Смоленске, Новгороде, а так же в его родном Пскове. Псковичи с гордостью заговорили о нем как о своем князе.

— Весь в отца. Давмонт крестоносцам спуску не давал и сын их в хвост и гриву лупит.

Правда при этом чесали затылки и задавались вопросом. А не сделали ли они большую ошибку, указав в свое время Давиду на дверь?

Глава 24

— Я отказываюсь что-либо понимать. — Бушевал Великий маршал в зале совета. — Как? Объясните мне. Как они прознали про наш готовящийся поход? — Обвел он хмурым взглядом всех присутствующих. — Хотя ладно. Признаю. Это не столь важно. Тем более что никто ничего особо не скрывал. Но, черт побери. Как они смогли проникнуть незамеченными на земли ордена? Не один человек. Не десяток или даже сотня. Целое войско проникло вглубь нашей территории. По свидетельствам выживших в этой бойне. Огромное войско. А что еще более поразительно. — Пожал он плечами и развел руки в стороны. — Они так же незаметно и ушли. Объясните мне. Как вы собираетесь после этого воевать? Ведь теперь любой дворянин прежде чем оказывать нам какую-либо поддержку, дважды задумается. А стоит ли рисковать и доверять свою жизнь таким неумехам? Тем, кто даже не в состоянии обеспечить безопасность собственного дома от грабителей. Тем, у кого окна и двери нараспашку. Какие вы после этого воины Господни? Вы не воины. Вы кучка разжиревших зажравшихся чинуш. Вы те, кто более печется о собственном благополучии, чем о славе Господа.

В ответ на гневную речь маршала отвечала гробовая тишина в зале. Перечить или вообще что-либо говорить в такие минуты фон Процке было чревато последствиями. Тем более что все присутствующие понимали, что маршал во многом прав. После такого позора заручится поддержкой извне, станет намного труднее.

— Нам необходимо реабилитировать себя в глазах общественности. — Между тем продолжал вещать маршал. — Меня не интересует, каким образом вы соберете войска и продовольствие. Но самое позднее в следующем году мы должны будем нанести по язычникам сокрушительный удар. Иначе впереди нас будут ожидать большие неприятности. Неужели вас ничему не учит печальный опыт наших соседей ливонских меченосцев? Они теперь вынуждены сражаться не за истинную веру, а за право существования. И без нашей поддержки их уже давно-бы втоптали в грязь. Неужели вы хотите повторить их судьбу? Только предупреждаю, в отличие от них нам помочь будет некому.

Закончив свой разнос, и дождавшись, когда основная масса комтуров и других высших лиц ордена разойдется, фон Процке отвел в сторону фон Бурка.

— Ты проделал огромную работу. Скажу честно, я восхищаюсь тобой. Но тебе снова придется отправиться в Европу. Нужно постараться сгладить негативные последствия произошедшего. И было бы просто превосходно, если тебе удастся уговорить Папу объявить крестовый поход. Самим нам нечего сейчас противопоставить Гедимину и его главному воеводе. Этому Давиду Городенскому будь он неладен. Откуда он только свалился на нашу голову? Вот почему среди наших комтуров нет такого военачальника? — Вздохнул фон Процке. — Хоть было-бы кому со спокойной душой свой маршальский жезл передать.

— Сделаю все, что в моих силах. — Пообещал фон Бурк. — Я завтра же отправлюсь в путь.

— С богом мой мальчик. С богом. — Похлопал его по плечу фон Процке.

К делу подготовки похода на следующий 1320год, готовились основательно. Заключили военный союз с Волынским князем Андреем Юрьевичем против Великого княжества и договорились о совместных действиях. Так же обратились к Мазовецким князьям Земавиту, Тройденю и Вацлаву Болеслававичам с предложением, чтобы те разрешили своим рыцарям за приличное вознаграждение присоединиться к походу.

Мазовия как союзник ордена хоть официально и состояла в войне с Великим княжеством, но особого рвения не выказывала. Наоборот, мазовецкие купцы охотно вели торг с врагом, получая от торговли не малую прибыль. Плюс ко всему не стоит забывать, что в Мазовии прекрасно помнили недавние события. И совсем не забыли, как умеют мстить за обиды литвины. Да и родственные отношения со счетов сбрасывать не приходится. Вацлав Плоцкий был женат на Данмиле, дочери Гедимина. И уж ему точно воевать с тестем было совсем не с руки.

Как-бы то ни было, но крестоносцы сумели сколотить неплохую армию. К которой, пусть и не так много, но все же присоединилась небольшая часть рыцарей из Европы. Любителей острых ощущений во все времена хватало. Великий маршал ордена Генрих фон Процке самолично возглавил это воинство.

На первых парах крестоносцам сопутствовал успех. Огнем и мечом они прошлись по землям Жамойтии и Аукштайтии. Объединенные Гедимином дружины Полоцка, Новогрудка и Гродно встретили врага под Медниками. Перекрыв пути отступления противнику засеками и оставив там людей в засаде, Гедимин с большей частью дружины встретил крестоносцев лицом к лицу на лесной дороге. Лес не совсем подходящее место для рыцарского сражения. Ни развернуться, ни разогнаться. А тут еще стрелы со всех сторон летят. Люди копьями с земли в забрало тычут. Литвинские дружинники, чьим коням все одно, что лес, что поле вокруг крутятся да все по шлему ударить норовят. Одним словом сдали нервы у рыцарей, и они ударились в бегство.

Только вот далеко не убежали. За засеками, что перекрыли дороги, беглецов, встретили все те же злые люди с копьями, стрелами и мечами. Попытка оказать достойное сопротивление ни к чему особо не привела. Практически все войско в полном составе вместе с Великим маршалом Генрихом фон Процке полегли в том лесу. А попавшего среди немногих в плен наместника магистра Герхарда Родэ особо отличившегося своей жестокостью во время похода. По требованию жителей Аукштайтии и Жамойтии спалили на костре. Очередной поход крестоносцев окончился полным крахом.

Покончив с армией ордена, Гедимин с Давидом развернули свои войска в сторону Волынского княжества. Верный договору с крестоносцами Андрей Юрьевич устроил набеги на Новогрудскую область и занял своими гарнизонами принадлежавшие ему когда-то Брест и Дрогичин. Гедимин с ответом долго ждать не заставил. Дружины князей с Турова и Пинска занялись отрядами, что разоряли земли вокруг первой столицы, а сам Великий князь двинулся на Дрогичин и Брест. Выбив оттуда войска Андрея Юрьевича, дружины Великого княжества направились на Луцк. Поняв, что дело принимает совсем уж скверный оборот Волынскому князю ничего другого не оставалось, как запросить мира. На состоявшихся переговорах мирное соглашение решено было подтвердить браком дочери Андрея Юрьевича с сыном Гедимина. Дети правда еще не достигли того возраста чтобы свадьбу играть, но это было делом десятым. Главное мир был заключен.

Во время этих мирных переговоров состоялись и другие. Удельные князья Овруча, Житомира и Степани изъявили желание войти в состав Великого княжества Литовского-Русского. Перед Гедимином стал нелегкий выбор. Дело тут не в расширении своих владений. Взять эти земли под свою руку означало неминуемое столкновение с ордой. Тут и так врагов больше чем друзей. К тому же этот шаг мог очень сильно навредить его союзнику Тверскому князю. Он в это время боролся с Иваном Калитой в орде за ярлык на Великое Княжество Владимиро-Суздальское. Выбор действительно был нелегкий. Оттолкнуть от себя людей изнывающих под тяжестью ханского правления, или стать на их защиту. О том чтобы иметь какую-то выгоду от такого присоединения речи не шло. Слишком разоренными были те области. И все же, несмотря на все минусы Гедимин присоединяет эти земли к Великому княжеству. Его это решение обернется опустошительным набегом татар в 1324 году. Но совместными усилиями тот набег будет отбит. Правда все же придется пойти на уступки. Биться на несколько фронтов сразу сил не хватало. Гедимин согласится выплачивать дань орде за эти земли. Но она будет намного меньше чем прежде. А его наследники и вовсе откажутся ее платить.

Союзный договор с Гедимином заключит Иван Смоленский. В своих грамотах Иван будет называть Гедимина старшим братом. Этот союз позволит быстрее подняться Смоленску в экономическом плане. Что в свою очередь позволит нарастить военную мощь и более успешно отстаивать свою независимость. Литовский князь все больший и больший груз ответственности взваливал на свои плечи. И хорошо, что рядом с ним были князья не столько мечтавшие о своем личном обогащении, а прежде всего думавшие о людях от них зависящих. Чем богаче будет простой люд, тем сильней и богаче будет и сам князь. Такая вот простая формула.

Глава 25

После победы под Медниками недолго люди радовались миру. Уже на следующий год Папа Иоанн 22 объявил по всей Европе крестовый поход против Великого княжества. И Папу услышали. Еще-бы не услышать. Прощение грехов это так заманчиво. Можно убивать, грабить, насиловать и не волноваться за свою бессмертную душу. Все спишется, все простится. Вот и получается, что в любой вере люди верят не в бога, а в обещания людей. Тех, которые просто сами себя называют его слугами, а остальные почему-то верят. Вот только кому на самом деле они служат? И кого именно мы радуем, убивая друг друга?

Со всех концов Европы в орден стали стекаться толпы крестоносцев. Особенно много их было из Германских земель. Объединившись с рыцарями ордена, они как волны прибоя стали накатывать на княжество. Первая такая волна насчитывала более 20 тысяч человек и пожаловала в земли княжества в начале 1322 года. Возглавил ее один из провинциальных магистров Фридрих Вильденберг.

Как водится, первый удар приняли на себя Жамойты. Где прошлись крестоносцы, там оставался только пепел и трупы. Не жалели никого. Рубили и старых и малых. Так это воинство дошло до крепости Бисены и сумело захватить ее. Дальше крестоносцы не пошли. Потому как по их разбросанным щупальцам стали очень больно бить подоспевшие к месту действия ближайшие дружины княжества. Да и местное население в долгу не оставалось. Мужчины и женщины собирались в отряды и оказывали такое отчаянное сопротивление, что крестоносцы все чаще были вынуждены думать не о приобретении богатств, а о спасении собственных жизней. А тут еще слух прошел, что Гедимин с объединенным войском княжества выступил. Так что навесившие на себя крест рыцари посчитали свой долг перед церковью выполненным. И уже не обращая внимания на уговоры орденской братии продолжить святое дело, развернули коней и поспешили вернуться в родные пределы.

Орден попытался было удержать за собой Бисены, но это им не удалось. Гедимин выбив оттуда крестоносцев, в отместку напал на земли ордена. Разграбил приграничные области и вывел в княжество более 6 тысяч пленных. Но это была только первая волна. Следом за ней последовала вторая. В орден прибыло подкрепление из Чехии и Рейнских областей. Магистр Вильденберг снова выбрался в поход из своих покоев в крепости Мариенбург.

Правда, второй грандиозный поход окончился еще более неудачно, чем первый. Крепостей захватить не удалось. Да и пограбить, толком не получилось. Вместо мирного населения им повстречались организованные отряды сопротивления. Да и мысль что где-то неподалеку дружины княжества еще находятся, особой храбрости не придавало. Поэтому посовещавшись, повернули назад. А чтобы их никто не упрекнул в трусости, все свалили на неблагоприятные метеоусловия.

После этого большие войска на территорию княжества больше не вторгались. Крестовый поход принял более привычную форму коротких набегов. А вскоре по приказу все того же Папы боевые действия должны были и вовсе приостановиться.

— Тяжело пришлось? — Придержав коня, спросил Давида Генрих Вильде.

— Да не так чтобы очень. — Ответил Давид, слезая с лошади. — А у нас все в порядке? Дети как в науках продвинулись? — Улыбнувшись, спросил он рыцаря.

Ответить Генрих не успел, так как в это время из княжеского терема выбежали на улицу и бросились ему на шею Бирута и оба его сына. Рыцарь отошел в сторону и с улыбкой наблюдал за семьей князя. Откуда он взялся в княжеском поместье? Да все очень просто. В любом противостоянии жестокости хватает, причем с обеих сторон. При желании любую жестокость конечно можно окрасить в благородные цвета. Но от этого она лучше не станет. Вот благородство на войне вещь действительно редкая. История Генриха Вильде как раз к такому случаю и относиться.

Генрих Вильде, молодой рыцарь из-под Мюнстера был пятым самым младшим сыном в семье и унаследовал только рыцарское звание. Без средств к существованию он был вынужден зарабатывать тем, что выступал на рыцарских турнирах. Биться на них пришлось не ради славы, а ради пропитания. Парень оказался талантливым бойцом. На жизнь пока денег хватало и пришло время задуматься о будущем. Турнирными боями на приобретение собственных владений не сильно заработаешь, а вот военная слава это уже совсем другое дело. Судьба свела его с Танкредом фон Бурком. И наслушавшись об ужасах творимых язычниками над добрыми христианами, а еще больше поверив в возможность службой ордену получить земельный надел, Генрих отправился в Пруссию. Здесь он присоединился к походу, который возглавил Великий маршал Генрих фон Процке.

Жестокость, которую проявили крестоносцы по отношению к мирному населению, повергла его в ужас. Трудно было поверить, что все творимые зверства совершали верующие люди. Добрые католики, именующие себя слугами Господа. Генрих старался держаться от всех в стороне. И, тем не менее, в битве под Медниками, когда все рыцари повернули своих коней для бегства, он один поскакал навстречу врагу. Чем руководствовался? О чем думал? Да кто его знает. Ведь не зря говорят, чужая жизнь потемки.

Рыцарь не придумал ничего лучшего, как бросить вызов на поединок Давиду. К чести Давида он не дал своим дружинникам просто изрубить больного на голову рыцаря, а принял вызов, отослав дружинников в погоню за убегающими крестоносцами. Парень с удивлением крутил головой смотря на проносившихся мимо него воинов, не обращавших на него никакого внимания. Как будто его и нет вовсе. Было видно, что для него это оказалось полной неожиданностью. Видно он рассчитывал на какой-то другой исход этого своего поступка.

Как-бы то ни было противники сошлись в поединке. Обмен ударами копий не выявил победителя. Удары были настолько мощными, что копья разломались на мелкие щепки. Но всадники, тем не менее, сумели удержаться в седле. Поединок продолжился битвой на мечах. Во владении мечом рыцарь не уступал Давиду. Только вот поединки на турнирах, это не поединок на войне. И уж чего совсем не ожидал рыцарь так это того что в бою вместе со своим всадником дерется и его конь. Лошадка князя попыталась сначала цапнуть его за ногу. Эта попытка оказалась неудачной. Тогда после этого промаха литвинская лошадка как собака уцепилась в холку его коня. Удивленный таким поведением лошади рыцарь немного замешкался и получил удар щитом по голове, от которого навернулся с коня на землю. Несмотря на болезненное падение, он нашел в себе силы подняться на ноги.

— Гляди ты, какой упертый. — Услышал голос Тур, пристально наблюдавший за поединком и в любую минуту готовый прийти на помощь своему князю. Обернувшись, он увидел улыбающегося Гедимина. — Так брякнуться о землю и все равно в драку лезть. — В голосе Великого князя звучали нотки уважения.

Между тем бой продолжился. Давид слез со своей лошадки и теперь они с рыцарем бились пешими. В победе князя уже никто не сомневался. После полученного удара по голове, а потом еще и незапланированной встречи с землей рыцарь не совсем твердо стоял на ногах. Однако сдаваться не собирался. Бой продолжался еще только потому, что было видно Давид не хочет убивать парня. Он уже несколько раз пытался просто выбить меч из его рук, но рыцарь вцепился в свое оружие как клещами. Так что для того чтобы окончательно его свалить пришлось еще раз огреть хорошенько по голове.

— Посмотрите, я не слишком сильно его приложил. — Попросил Давид Тура и находившуюся рядом с ним Сонильду. — Жаль будет, если помрет. Он хоть и малахольный, но храбрости и умения ему не занимать.

— К чему были все эти игры? — Недовольно пробурчал в ответ Тур. — Сунул-бы ему разок, да и всех делов. А то еще лучше мне это дело доверил. А то возись теперь здесь с этим полудохлым.

— Не ворчи. — Прервал этот бубнешь Давид. — Видно же у парня не все нормально с мозгами. А убивать убогих это грех.

— Ну что развлекся? — Смеясь, спросил Давида Гедимин и тут же добавил. — Теперь давай делом займемся. А то не ровен час, ускользнут крестители.

— Никуда они от нас не денутся. — Садясь в седло, ответил Давид.

Возле оставшегося лежать на земле без чувств рыцаря, остались недовольные таким решением Тур с Сонильдой. Вот при таких удивительных обстоятельствах рыцарь Генрих Вильде стал пленником Давида. Вообще ему первое время пришлось многому удивляться. Придя в себя он мало того что удивился что до сих пор дышит так еще его раны были обработаны и перетянуты тугими повязками. Более того. Рядом с ним лежал его меч и все его обмундирование.

— Сонильда. Кажись малахольный в себя пришел. — Услышал он голос, говоривший на незнакомом языке. Повернув голову он вздрогнул, увидев здоровенного воина подходившего к нему со страшной литовской палицей в руках.

— Господин рыцарь ты как себя чувствуешь? — Спросил его кто-то женским мелодичным голосом с другой стороны. — Подняться на ноги сможешь или нам носилки мастерить?

Генрих обернулся в другую сторону и посмотрел на говорившего женским голосом воина, стоявшего рядом с лошадьми.

— Видать здорово ему князь по голове врезал, раз он только глазенками лыпает да головой как сова крутит. — Сказал Тур Сонильде, кивнув головой на Генриха. Она, ничего не ответив подошла к рыцарю и присев рядом с ним спросила.

— Ты меня понимаешь?

Женщина говорила с акцентом, но Генрих прекрасно ее понимал.

— Да. — Коротко ответил он.

— Ну так как, подняться на ноги сможешь?

— Думаю смогу.

— Тогда подымайся и напяливай на себя свои железки. Мы и так тут с тобой уйму времени потеряли. Скорее всего, битва уже закончилась, так что двинем сразу домой.

— Насколько я понимаю. Я пленник. — Уточнил Генрих. — Почему вы оставили при мне доспехи и оружие?

— Путь у нас длинный. — Пожала плечами Сонильда. — Мало ли что на лесной дорожке случиться может. Лишний меч не помешает. Только не советую тебе бежать. Местные жители рыцарей не очень-то жалуют.

— Я знаю, как подобает себя вести плененному рыцарю. — Ответил с достоинством женщине Генрих.

Если говорить честно, то побег это была единственная возможность у него обрести свободу. Денег уплатить за себя выкуп у него не было. А орденские братья-рыцари выкупали только своих. Но верный слову рыцарской чести Генрих ни разу не помышлял о побеге, а все свалившиеся на него невзгоды как он думал, приготовился встретить с гордо поднятой головой.

Потом было знакомство с укладом жизни местных жителей. Очень сильно его поразило, что религия здесь играет не главную роль. К примеру, Тур считался исповедующим православие, а Сонильда была католичка. Православный Давид был женат на язычнице Бируте. И это различие в вере никоим образом не влияло на их семейную жизнь.

Священнослужители читали свои проповеди, не вмешиваясь в житейские дела. Поэтому никто никого не тряс за бороду, доказывая, что именно его вера лучше. Никто никого не бил по голове приговаривая при этом, что именно его бог единственно правильный.

Самого Генриха тоже никто не посадил в поруб на цепь. После разговора с Давидом, где рыцарь честно признался на невозможность выкупа, князь предложил ему долг отработать. В течение года, Генрих должен был обучать его детей своему языку и владению оружием. Так же знакомить с особенностями Европейской жизни и законотворчества. И что еще более удивительно ему за работу доплачивали. Немного, но в княжьем тереме живя на всем готовом тратить деньги не на что. Поэтому за прошедший год у Генриха скопилась не очень большая, но все же приличная сумма денег. Однако рыцарь не уехал к себе на родину. Он по-прежнему оставался жить у князя, занимаясь уже не только с его детьми. Генрих Вильде отложил меч в сторону и такая жизнь ему нравилась.

Глава 26

Отдых в кругу любящей семьи у Давида был не долгий. Снова позвали его в поход военные дела. Только теперь ему пришлось еще стать на защиту города, в котором он родился и вырос. Дела у Пскова в это время были, прямо скажем, не очень хороши. Управлял из Новгорода в это время городом брат Московского князя Ивана Калиты Юрий Данилович. Псковичам такой способ управления не очень нравился. А тут до них дошли слухи коими земля как всегда полнится об успехах Давида Городенского. Псковичи увидели в этом свой шанс. Тяжело было псковским купцам под новгородскими ходить. Хотелось самим решать где, как и с кем, торг вести. Поэтому отправилось из Пскова посольство в Гродно с предложением Давиду сесть в Пскове князем.

Прознавшие про это крестоносцы из Ливонского ордена не на шутку переполошились. Им очень не хотелось иметь у себя под боком такого соседа. Особенно когда у них конфликтная ситуация с архиепископом Риги и горожанами. Да и перспектива объединения союзом Пскова с Великим княжеством мало радовала. Новгородцам план псковичей тоже не пришелся по душе. Ведь такой поворот событий привел-бы к еще большей потери их влияния на город. Поэтому они заключили с орденом договор о ненападении и со стороны наблюдали, как дальше будут развиваться события. И какая кому разница, что неминуемо прольется кровь псковичей из-за этого договора. В большой политике человеческие жизни никакой ценности не играют.

Крестоносцы тянуть резину не стали и захватили Гдов. А заодно перебили на Чудском озере всех псковских купцов. Оставив одного купца в живых, через него отправили послание в Псков. В нем они требовали отозвать своих послов и прекратить всякие переговоры с Давидом. В городе в это время находился Юрий Данилович, и горожане обратились к нему за помощью.

— Сами виноваты. — Нахмурив брови, ответил им Юрий. — Свободы захотели? Вот теперь и получайте то о чем мечтали. Ни я, ни Новгород помогать вам не будем. Сами с орденом воюйте. Сами свой Гдов отбивайте.

Зашумели горожане недовольные таким ответом. Послышались грозные выкрики рассерженных людей. Юрий Данилович, не ожидавший такой реакции горожан на свои слова, поспешно покинул город и уехал в Новгород.

— Ничего-ничего. Когда совсем припечет и на коленях ко мне приползете, я вам это припомню. — Погрозил он кулаком городским стенам.

— Надо к Давиду второе посольство снаряжать. — Выступил вперед перед горожанами, псковский посадник Селила Алексич. — Даже если не примет наше предложение на княжение в помощи точно не откажет.

Как ни уговаривали его послы Псковские на смену места жительства, Давид ответил отказом. И не потому, что держал камень за пазухой, помня, как его из города в изгои отправили. И не потому, что боялся гнева Гедимина. Как раз-таки он был-бы только рад если-бы Давид принял предложение псковичей. Что ни говори, а у любого правителя на первом месте стоит задача расширения сфер влияния и поддержки. А уж потом только личные отношения. Вот только бросить город, ставший ему родным домом Давид не согласился-бы ни за что на свете. Огорченные результатами переговоров псковичи засобирались в обратный путь, когда к городу подъехало второе посольство.

— Ты сам говорил. Что где-бы ты ни был, чтобы ты не делал, но коль нужда в тебе будет аль опасность, какая городу угрожать. То ты в беде не оставишь и на помощь всегда придешь. — Заговорили псковичи, обступив Давида со всех сторон.

— От своих слов не отказываюсь. — Кивнул головой Давид и, повернувшись к Туру с Богшей сказал. — Готовьте дружину к походу.

Хорошо обученной городенской дружине немного понадобилось времени на сборы. Как правило, громоздкие обозы за собой не таскали, всегда налегке выступали для быстроты передвижения. Поэтому помощь Пскову не заставила себя ждать. Давида и его воинов город встретил криками радости.

— Радоваться позже будем. Вот немцам шеи намылим, и Гдов обратно вернем. Вот тогда и отпразднуем. — Хлопнул по плечу Селилы Алексича Давид. — А сейчас займись лучше ополчением, да на стены их поставь.

— Зачем на стены? — Удивился посадник. — Как же мы Гдов отбивать тогда будем?

— А мы не будем. — Ответил ему, улыбнувшись, Давид. — Они нам сами его вернут.

— Это как это?

— Всему свое время. Ты лучше псковскую дружину к дальнему походу подготовь.

Качая из стороны в сторону головой, ничего не понимающий Селила Алексич пошел выполнять данное ему Давидом поручение.

— Как я понимаю у тебя уже план готов. Может, поделишься, как крестоносцев бить будем? — Поинтересовался у Давида стоявший за его спиной Тур.

— Конечно поделюсь. — Повернулся к нему Давид. — Тем более что в моем плане Богушу, — посмотрел князь на стоявшего рядом с Туром дружинника, — отдельная роль определена. И от того как ты с ней справишься многое зависть будет.

Через некоторое время небольшой отряд всадников возглавляемых Богушем покинул город и направился в сторону Гдова, где стояло рыцарское войско. Объединенные вместе городенская и псковская дружины выступили в поход несколькими днями позже.

Обойдя крестоносцев стороной, Давид как снег на голову ворвался в Эстляндию. Дружинники разрушали все, что попадалось им на пути, оставляя за своей спиной только развалины да пепел. Грабили и поджигали католические храмы, убивали монахов. Как уже говорил. Жестокость она и есть жестокость. И в этом мы мало чем отличаемся от других. По-другому никак. Война, она и есть война. И этим все сказано. Так же был взят на меч и разграблен Ревель, нынешний Таллинн. Крестоносцы, оставив псковские пределы, поспешили вернуться домой. Какие уж тут завоевания, когда у тебя собственный дом грабят.

Обуреваемые жаждой праведного мщения они принялись гоняться за Давидом. Почему гоняться? Да потому что Давид боя не принимал. А благодаря разведчикам Богуша зная полную расстановку сил противника как-бы издеваясь, бил рыцарей то в правую, то в левую скулу. Рыцари от такой наглости зверели еще больше. Забыв о всякой осторожности, они гнали своих коней по следам дружины тщетно надеясь догнать беглецов. Затяжной забег окончился тогда, когда Давид с дружиной укрылся за стенами Пскова. Три дня как безумные рыцари кидались на стены, неся при этом огромные потери. В конце концов, осознав, что их осталось не так уж и много. И что в таком состоянии теперь они сильно рискуют, оставаясь вблизи города, крестоносцы поспешно отступили.

Все эти три дня Давид находился на городских стенах отбивая штурм за штурмом. И только когда крестоносцы отошли от города разрешил своим воинам отдохнуть. Преследовать противника не стал. Ни к чему ему и городу лишние потери. Враг и так уходит.

Весь город ликовал, празднуя великую победу и славя князя. Пользуясь, случаем, лучшие мужи города снова подступили к Давиду с уговорами остаться в городе князем. И снова Давид ответил отказом. Правда при этом еще раз пообещал, что город в беде не оставит. И коль будет в нем нужда, всегда откликнется на зов. Этот отказ расстроил горожан. Но, тем не менее, провожали князя под радостные крики. Ну и что из того что князем не остался. Главное в беде пообещал не бросать. А значит, будет на кого опереться в трудную минуту.

Радость псковичей длилась недолго. Подбиваемый Тевтонским орденом к энергичным действиям и узнав об уходе Давида. Ливонский магистр Кецельгод объединил своих братьев-рыцарей с остатками крестоносного войска и, спустившись к городу по реке на ладьях взял Псков в осаду. Рыцари приволокли с собой стенобитные машины, баллисты, требушеты и катапульты. Расставив технику, они принялись долбить стены и забрасывать город камнями.

Городу срочно требовалась помощь. Положение усугублялось еще и тем, что при первом же приступе погиб посадник Селила Алексич. Руководить обороной стало некому. Нескольким гонцам удалось проскользнуть сквозь обложившие город войска. Один из них направился в Новгород. Но и на сей раз новгородцы вместе с Юрием Даниловичем в помощи отказали.

Псковичи этого не забудут. В будущем этот отказ припомнят и он будет одной из причин, которые приведут к тому, что Псков откажется выплачивать запрашиваемую дань Москвой. Псковичи примут к себе в князья по просьбе Гедимина выгнанного из Твери Александра Михайловича. В угоду хану Узбеку и ради ярлыка на великое княжество Владимиро-Суздальское Иван Калита не просто его выгонит, он залет все Тверское княжество кровью. Даже поход Ивана Калиты на Псков не изменит их решения. Обмен ударами докажет всю серьезность их намерений. Иван Калита поймет, что теряет нити воздействия на старые русские княжества. Он еще раз попробует добиться восстановления утрачиваемых позиций. Этой пробой станет поход на Смоленск. Объединив свои дружины с татарскими войсками под руководством Тулубея, Московский князь взял город в осаду. Но как только до них дошли вести, что Гедимин с объединенными дружинами вышел к смолянам на помощь, это татаро-московское войско, сняв осаду, ушло ни с чем.

Последним княжеством отвернувшимся от Москвы стал Новгород Великий. Это случилось после захвата Иваном Калитой Новгородских пригородов. Чтобы не подвергать остальные свои области риску Новгородцы попросили Гедимина взять их под свое покровительство. По поводу этих событий будет множество разных взглядов. Но мы не будем заострять на них внимание. Итак понятно, что любой князь мечтает расширить свои владения. И для этой цели любые средства хороши. Ведь ее достижение означает больше денег, больше власти. Правители до сих пор не усвоили простой урок, повторяемый раз за разом историей. В междоусобной войне не бывает победителей. И силой оружия дружить не заставишь. Рано или поздно, но пролитая кровь поперек любого договора станет.

Как-бы то ни было, но старые русские княжества подымались с колен. Расправляли свои могучие плечи. И их уже не так легко было запугать ордынской угрозой. Княжества все больше и больше набирались сил. В конечном итоге осознание этих сил приведут русские рати к победам на Куликовом поле и под Грюнвальдом. На этих полях уже будут биться свободные люди, пришедшие на поле битвы по своему желанию. Сломать таких людей, или взять на испуг невозможно. Сами кого хочешь, напугают. Основные враги, терзавшие на протяжении столетий русскую землю, в конце концов, надорвутся, и наши предки переломают им хребет. Да, на смену поверженным врагам придут новые. Но это будет потом, а пока Псков очень сильно нуждался в помощи.

На отчаянные призывы горожан о помощи отозвался Изборский князь Астафий. Не смотря на малочисленность своей дружины, он подошел к городу и смело напал на рыцарей. Изборские дружинники рубились отчаянно не жалея своих жизней. Но, не смотря на их мужество, неизвестно как-бы окончилась битва, не ударь во фланг рыцарям подоспевшая дружина Давида. Князь, как только получил известия о нападении на город, гнал своих людей на пределе возможностей. Его удар для врагов стал полной неожиданностью. Кого-кого, но снова увидеть Давида под Псковом никто не ожидал. Крестоносцы, потеряв большую часть войск и все осадные машины не стали больше испытывать судьбу и поспешно отступили. Правда, это отступление больше походило на бегство. Нигде не задерживаясь, рыцари поспешили побыстрее оказаться за границей Псковского княжества.

На сей раз горожане не просили Давида остаться в их городе. Они просто признали его своим князем. А где он сидит. В Гродно или Пскове. Какая разница. Спорить с людьми Давид не стал и оставил в Пскове Богуша, который занял место Селилы Алексича.

Глава 27

— О, видал. Вот какие грамоты шлют мне жители Риги и архиепископ Ливонский. — Потрясая листом бумаги и смеясь, сказал Гедимин князю Ольшанскому.

— И что они там пишут? — Поинтересовался тот.

— Да вот что. — Продолжая улыбаться, стал читать послание Гедимин. — Многоуважаемый князь. Многоуважаемый. — Качнул он головой, оторвав на мгновение взгляд от бумаги. — Прознали мы про то, что жители города Пскова избрали себе князем Давида Городенского. Всем известно, что вы с ним большие друзья. Поэтому нижайше просим вас замолвить пред сим князем за нас словечко. Чтобы взял он наших людей под свою защиту на всей территории владений своих и позволил вести торг. В свою очередь обязуемся не чинить преград как вашим, так и его торговым людям в наших землях и откроем беспрепятственный выход в море Балтийское к рынкам Ганзейского союза. А также просим вас стать нашим свидетелем в споре с ливонским орденом и свидетельствовать Папе Иоанну 22 о преступлениях рыцарей ордена чинимых как в наших, так и ваших владениях.

Петиция на этом не заканчивалась, но Гедимин перестал читать и посмотрел на Ольшанского.

— У нас появился реальный шанс уж если не окончить войну с орденом, то хотя-бы избежать угрозы новых крестовых походов. Да и открытый торговый путь в земли заморские дальние лишним точно не будет.

Сложившаяся ситуация выглядела немного нестандартно. Глава прибалтийской католической церкви просит язычника свидетельствовать перед Папой против воинствующего ордена, называемого оружием Господним. Обвиняя этот орден во всех смертных грехах. И ведь только одно дело с участием меченосцев закрыли, а тут на тебе все по новой начинается. Как-бы то ни было, но эти события заставили Папу на время приостановить призывы к походу на княжество. И даже больше. Он отправил посольство в Великое княжество. Глава католической церкви оказался в очень щекотливом положении.

— Насколько было-бы все проще если-бы Гедимин принял нашу веру. — Крутил он головой в глубокой задумчивости.

Такой поворот событий действительно мог снять множество проблем. Что касается Гедимина, то он был не против креститься. Конечно, истинной верой здесь и не пахло. Чисто политический шаг. Но сделать этот шаг Гедимину не дали. Против принятия им веры по католическому обряду выступили единым фронтом, как язычники, так и православные. Создаваемый им союз грозил развалиться на глазах. Людям не хватало доверия. В принципе не удивительно. В мире полном предательства и лжи люди русских княжеств ничем не отличались от других. Великое княжество строилось на договорной основе, не самом крепком материале того времени. Некоторые князья грозили разорвать договор. А Жамойты пошли еще дальше. Пригрозили свои земли отдать ордену. Труднообъяснимое решение. Логика так вроде вовсе не улавливается. Хотя, часто ли мы совершаем логические поступки в стрессовой ситуации? Все заинтересованные стороны искали выход из сложившейся ситуации. В конечном итоге он нашелся. Жестокий и кровавый.

Весна прекрасная пора года. Это время когда все живое радуется жизни. Весна пора счастливых надежд. В один из весенних дней 1324года в Гродно прискакал паренек с известием, что над княжеским поместьем подымается дым. Давид с дружиной бросились к усадьбе, но застали только пепелище и мертвые тела. Что творилось в душе князя от увиденного то не описать никакими словами. Нельзя описать смерть души в живом теле. Нет таких слов. Человек ходит, дышит, ест. Только вот глаза мертвые. В них даже смотреть страшно. Господи, не дай бог пережить подобное.

В устроенной братьями-рыцарями бойне никто не выжил. Некому было рассказать, как все произошло. Только мертвые тела. Среди этих тел лежало тело и немецкого рыцаря Генриха Вильде. Он не был слугой или большим другом Давиду. У него не было перед князем никаких обязательств. И скорее всего рыцарь мог остаться в живых просто отойдя в сторону. Но он не отошел. Его изрубленное тело лежало возле сгоревшего княжеского терема. Он до последнего своего вздоха прикрывал своим телом вход в княжеский дом. Благородный поступок честного человека. Не бывает плохих наций или народов, есть плохие люди. Провести убийц незамеченными через все заставы мог только кто-то из своих. Вернее из тех, кого считали своим. Кому полностью доверяли. Предателя так и не нашли. Без свидетелей это трудно было сделать.

Через пару недель еще один отряд братьев-рыцарей нападет на дом Гедимина. Правда то нападение закончится провалом. Гедимин сумеет продержаться до подхода помощи. Не имея возможности победить в честном бою, крестоносцы попробовали ударить из-под тишка. В спину. Убийство князя и главного воеводы обещало большие выгоды. Настолько большие, что крестоносцы видно не подумали о последствиях в случае неудачи. А последствия не заставили себя ждать.

Обозленные убийством Бируты и детей князя Гродненцы ответили рыцарям и их пособникам так, что те содрогнулись от ужаса. Запоздалые разговоры, что они не желали им смерти, и что жена Давида и дети сами себя убили, лишь только больше распалило ненависть дружинников и горожан. Лишь только князь более-менее пришел в себя, дружина отправилась по следам убийц. Следы вели в Мазовию.

Основной удар пришелся по Плоцкому княжеству. Помимо захваченного приступом города Пулуцка дружины Давида разорили 130 деревень, разбурили более 30 костёлов. В Мазовии погибло более 4000 тысяч человек, а еще 2000 были выведены в плен. Одновременно с Давидом действовал и другой отряд, посланный Гедимином который разорил Добринскую землю. Эти два сокрушительных удара по Польше и Мазовии вывели их из состава союзников ордена.

Владислав Локеток и Мазовецкий князь Тройден поспешили заключить мирное соглашение с Великим княжеством и подкрепили его браками. Одна из дочерей Гедимина Альдона вышла замуж за сына Локетка Казимира, а Тройден женился на Марии другой дочери князя. Гедимин одарил свадебным подарком поляков, вернув на родину 20000 тысяч пленных.

В связи с этими событиями орден попытался поднять большую шумиху. Мол, опять язычники кровь христианскую льют. Только вот ничего у них не вышло. Свидетелями событий оказались два папских легата приехавших в Вильно на переговоры с Гедимином, и они засвидетельствовали перед всем миром, что Гедимин в своем праве был так поступать.

— Как вы можете называть себя мечом Господним, творя разбой и убийства? — Негодуя, высказывал Папа Иоанн 22, послу ордена Танкреду фон Бурку. — Ваши действия порочат не только вашу рыцарскую честь, но так же и бросают тень на Святую церковь. Вам лучше не показываться мне на глаза пока вы не исправите положение.

— Я хотел-бы добавить. — Выступил из-за спины папы аббат Жерве, сменивший аббатскую сутану на кардинальскую мантию. — Здесь не глухие леса, но на узких кривых улочках тоже довольно легко можно расстаться с жизнью.

Объяснять Танкреду смысл этих слов не нужно было. Уже через пару часов он гнал своего коня по дороге в направлении земель ордена. Новому Великому магистру коим стал Вернер фон Орзельн, придется изрядно попотеть, восстанавливая прежние отношения со священным престолом. По большому счету в данный момент он мог рассчитывать только на поддержку Германского императора Людвига Баварского. Вот только вскоре императору предстоит пускать пену изо рта и честить своих союзников нелестными словами после тог как ему доложат, что Литвины вторглись в пределы Великой Германской империи.

Раздвигая свои границы, Людвиг захватил польские земли. Поляки попытались вначале мирно протестовать, обращаясь к мировой общественности. Только всем было наплевать. Захват чужих территорий обычное дело и этим в то время никого не удивишь. Пришлось браться за оружие. Взяться поляки взялись, но эффект оставался прежним. Отбить обратно свои территории силенок не хватало. А вскоре вопрос встал так, что не только утраченные территории вернуть, а как-бы все остальное вообще не потерять. Пользуясь, случаем во время свадебной церемонии, Владислав попросил Гедимина.

— Со всех сторон враги зажали. Германский император глумится, орденские командоры открыто в лицо смеются. Королевство уже на ладан дышит. Того и гляди что станет твоя дочь королевой без королевства. Мы ведь как-никак не чужие народы друг другу. Помоги. Давай забудем все прошлые раздоры и начнем жить, помогая и опираясь друг на друга.

Гедимин согласился помочь Владиславу Локетку, и в поход по немецким землям отправилась гродненская дружина во главе со своим князем Давидом Городенским. К ним примкнул посланный Локетком небольшой отряд польских рыцарей.

— Все что могу. — Утирая платком слезу махал рукой вослед своим воинам король. Для Польши это было тяжелое время. На карту было поставлено само существование королевства.

Дружина Давида насчитывала 1200 всадников и небольшой отряд поляков. Они прошли по землям ордена, сея везде панику и ужас. Комтуры и фогты прятались по замкам и боялись высунуть нос за крепостные стены. На призывы Великого магистра дать отпор воинство ордена хранило суровое молчание. Желающих сразиться в чистом поле с дружиной Давида не нашлось.

Не останавливаясь на достигнутом успехе, Давид дошел до Франкфурта-на-Одере. Бранденбургская марка, где в это время правил сын императора германии подверглась опустошению. На следующий год поход в эти земли повторит сын Гедимина, Ольгерд Витебский. Урок для Германского императора не пройдет даром, и он будет вынужден свернуть свои планы по захвату Западного Поморья. Территории принадлежащей Польской короне.

Захватив богатую добычу и более 4000 тысяч пленных, дружинники Давида героями возвращались домой. Вот только триумфального возвращения не получилось. Подкупленный немецкими рыцарями поляк по имени Анджей Гост предательски убьет Давида ударом кинжала в спину. Тело любимого князя-защитника, князя-героя, дружинники привезут на щите в родной город. Его похоронят на замковой горе рядом с Каложской церковью.

Великое княжество стало тем самым орешком, на котором германские захватчики обломали свои зубы. Князья Великого княжества не только защитили свои земли, но и помогли другим народам сохранить свое наследие. Гиды Будапешта и Праги с гордостью рассказывают о литовских князьях ставших их королями и обогативших историю их стран. Впоследствии история будет не один раз переписываться. Но сколько бы ни старались придворные летописцы, существует еще и народная память, а ее не перепишешь и не обманешь.

Конец книги.

Оглавление

Предисловие

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg